Экскурсант
Константин Хвостополосатов








Студент планеты Земля, подрядившийся на полевые работы в геологической экспедиции отыскал в горах останки космического корабля, с которых началась его неожиданная военная служба.






Константин Хвостополосатов

Экскурсант


Фантазер не обманывает.

Он просто излагает свою правду.

А самое главное — со своей точки зрения.






Вместо пролога или вместе с прологом


Всякая история для людей начинается с человека. Наверное, это закономерно, так как люди полагают, что творят историю человечества. Для любой истории нужен еще и какой-то случай, будь он плохим или хорошим. У меня был такой случай, а вот хороший он или плохой сказать однозначно нельзя. Вкратце начну с себя, возможно, это будет немного скучная часть повествования, но есть вероятность, что она сможет впоследствии объяснить некоторые мои поступки. Чтобы не утомлять постараюсь сделать вступление коротким.

*****


Я был всегда странным и непонятным для окружающих мальчиком, спустя годы я стал непонятным и странным мужчиной. Однако жить мои странности никому не мешали, да и в компаниях с меня всегда можно было посмеяться, на шутки я не обижался и всегда старался подыграть. По этой причине от одиночества я не страдал. Как человек ужасно взрослый, в школе я полагал, что мои странности — это мое дело, так как касаются они в основном меня. Мое ближайшее окружение имело и других странных людей, странности которых выходили за рамки личного дела. Таких людей обычно быстро одаряли всякими нелицеприятными терминами научными и не очень, быстро ограничивая общение с ними. Таким образом, можно сказать, что у меня все было почти как у людей за исключением не совсем людского подхода к жизни.

Школа меня не смогла воспитать сознательным гражданином. Ничего удивительного, мои странности к моменту, когда учителя начинают видеть в учениках личность, уже проросли. В отличие от большинства мальчишек моего возраста, книжки я читал, как правило, это были всегда чужие книжки. Мою классную даму, преподавателя русского языка и литературы, это зачастую ставило в тупик. Меня трудно было назвать просто балбесом, правдами и неправдами я всегда умудрялся по всем ее контрольным получать твердые четверки. Лодырем в плане предмета меня назвать было тоже неправильно по причине, что на каждую прочитанную отличницами по программе книжку я умудрялся прочитать две совершенно внепрограммные. С остальными учителями мы давно нашли общий язык. Учился я, можно сказать, хорошо, за что некоторые учителя меня опрометчиво ставили в пример другим ученикам.

Школа кончилась, начался ВУЗ с громким названием «институт». Даже смешно его так называть, эту прелесть российской глубинки. Выбирать не приходилось, парень из небогатой глубинко-российской семьи пошел становиться инженером-механиком. Ну не агрономом же, мне тогда это казалось верхом неприличия, как наркоману слово «психиатòр». Вообще-то я бы пошел учиться на археолога, пусть меня научат, только вот как в той поговорке «Съесть-то он съест, та хто ж ему даст…». В нашей школе почему-то было принято считать, что археологи, как и историки с археологическим уклоном, учатся непременно в Москве. В Москву с голым пузом не сильно-то разбежишься. Конечно, потом я немного пересмотрел свои мировоззрения по этому вопросу, но денег на всякие переводные мероприятия все равно не появилось. В ВУЗе на меня свалился информационный поток в виде общения с продвинутыми друзьями, а так же, хоть и не слишком скоростным, но все же Интернетом. Я понял некоторые вещи. Основной, пожалуй, была мысль «плохо жить в глухомани, возвращаться туда — еще хуже». Как водится по закону Мэрфи, обычно случается кака. И моя радость учебы в ВУЗе была бы неполной без призыва на обязательную воинскую службу. Какие-то умные дяди, долгих им лет каторжной жизни, вдруг решили призвать всех ВУЗовских бездельников на защиту ненасытной Родины. Призвали. Спасибо.

Служба была грустной страницей моей биографии. Попал я на флот, коллектив маленький и «темных лошадок» не любит, но я-то вот он, чудик. И бывал я бит часто, но не чересчур сильно, скорее для утверждения истины, что флот не для странных типков. Была у меня все же и там отдушина — мичман по кличке «Тройник». Он пил все, что горит и непременно на службе, за что и имел столь родимое советскому человеку прозвище. Напившись, человеком был тихим и вдумчивым, любил со мной побеседовать обо всем, на утро же не мог понять всех тех заумных вещей, которые мы обсуждали ночью. Плохо было то, что спать было в такие дежурства мичмана некогда, но никто же и не говорил, что служба — это шоколадный батончик с орехами. Служба кончилась, началось продолжение учебы. Не буду о грустном периоде запуска и прогрева до нормального состояния мозгов. Ибо за период службы работали они даже не на холостых оборотах. Собственно, так прошел весь второй курс обучения. На третьем стало полегче, видимо, мозги смогли восстановиться от казенных военных мыслей.

Нужно сказать, что в моей жизни было одно сильное увлечение. Я любил стрелять. Стрелять я любил со всего, что можно назвать стрелковым оружием, из него — пожалуйста, сколько угодно, до потери слуха и зрения. Никогда не тянуло стрельнуть, к примеру, из пушки, не тянуло и все тут. Интересное занятие «стрельба» я нечаянно познал на пневматической винтовке, в народе «воздушка». Было это какое-то создание «всемогущего Совка», может даже что-то ГДР-овское — была такая часть Германии. В общем, у одного из моих уличных друзей куда-то уехали родители и его оставили на произвол бабушки. Но бабушка, как человек пожилой, имела замечательную для нас слабость — поспать любила. В такие моменты мы начинали исследование дома в расположении недоступных родительских запасников. Там было много интересных вещей, занимавших наше свободное время. Ну вспомните, что может быть лучше жутко дефицитного баллончика с дезодорантом воздуха? Сначала это же натуральный мини-огнемет, а в конце — замечательное взрывное устройство. Всего-то надо положить пустой баллон в костер. Так и была однажды в одном из археологических раскопов отцовской мастерской на чердаке найдена воздушка. Пульки тоже были, но всего три коробки. Чтобы отец не узнал, мы решили отсыпать понемногу из каждой коробки, получилась приличная кучка. Стрелять ходили на пустырь, крались, как говорится, огородами, боялись, что наше богатство отберут старшие ребята. После первого же выстрела я понял, что это любовь на всю жизнь. Пульки кончились, стреляли пластилином, потом — картошкой. Но все хорошее заканчивается. Перед приездом родителей винтовку пришлось вернуть на место. Винтовку, как доброго друга, я сам вычистил остатками своей майки и смазал веретенным маслом из масленки от швейной машинки бабушки моего товарища. Я взрослел, мне посчастливилось стрелять из разных девайсов, были это и воздушки и винтовки и пистолеты, но та старая безродная, изрядно побитая ржавчиной и жизнью винтовка была как первая женщина.

Краткое резюме юной жизни мальчика Сережки закончено, можно перейти, собственно, к самой истории из жизни Сергея.




1. Один


Лето, каникулы, гости с «Большой земли», как всегда с важным делом и письмом от серьезныз людей. Ну как тут можно отказать. Нужна рабочая сила, непременно за «спасибо», непременно в разгар каникул. По причине некоторых склонностей характера был я в нашем учебном заведении в разряде «залетчиков». Ну а такого рода контингент извечно во искупление грехов привлекался к разного рода полезно-воспитательным работам. Вот и попал я в экспедицию по местам оживленного кормления комаров, клещей и полевых мышей. Искали где-то на Алтае, чего искали, не скажу, засмеете, тем более что там такого сроду, наверное, не было. Привезли нас на вертолете, высыпали с нами продукты питания, приборы и московских геологов. Всего нас получилось шестеро, двое парней и я — орлы на побегушках, два «очкарика» и дама, она же повар, врач и по совместительству — женщина. Мы копали и долбили шурфы, измеряли и носили, брали образцы и выкидывали отработанный материал. Через две сплоченные недели к этим основным процедурам добавилось слово «пили», благо спирт в наличии оказался, а главный «очкарик» оказался человеком понятливым. Про природу не пищу — понадобится отдельная книга совершенно иного жанра. Могу сказать, что она нас подвела, а может, мы ее довели.

В один довольно жаркий день осыпался склон скалы. Придавило двух московских умников. Молодой отделался легко, можно сказать, сменой штанов. Руководитель разведотряда попал под раздачу призов серьезно. Старший товарищ в палатке пережидал послеобеденную жару, наблюдая извечно приятную идиллию под названием «работающие люди». По этой причине удалиться на безопасное расстояние оперативно не смог. Пострадал, видимо, позвоночник, нога и, как неотъемлемая часть руководителя, радиостанция. Последнее наименование пострадало сильно. При жалкой попытке реанимационных процедур радиостанция умерла окончательно, наверное, по тому, что предмет был необходимый. Решили руководителя нести до ближайшей заготбазы пастухов или чабанов, в общем, кто-то рядом пасся по непроверенным данным пилотов вертолета. Долго рассуждать о составе спасательной партии смысла не было. Нужны были двое студентов, несущих укомплектованные пострадавшим самодельные носилки из остатков палатки, и наша мадама, как уже писал, единственный в разведотряде лекарь, ну и вообще, женщина. Молодого московского умника хотели по инструкции оставить со мной. Но, видимо, осмотрев мою довольную физиономию, инструкцию решили нарушить, на роль няньки я явно не походил. Других же чудиков, готовых остаться практически сам на сам и матушкой природой, не нашлось. Оборудование и прочее снаряжение оставлять без присмотра было ну уж совсем не положено, горные козлы разворуют, вон их сколько! Нужно охранять. Мне доверили карабин, который был настоящим сыном бабушки «Мосинки». Наша женщина-доктор несколько минут рассуждала, что это неправильно, но я всех уверил, что лучше я один с карабином, чем вдвоем с этим «ботаником» и опять же карабином.

Ушли. Замечательно. Карабин, о сладкая и недосягаемая мечта! Патронов есть четыре коробки — загляденье, вокруг никого — мечта. Завтрак — неприличная трата времени в таком сложно запущенном случае. И все же пришлось выждать, чтобы случайно не вернулись наши «спасатели», выстрелы в предгорьях слышны довольно далеко. Пока ждал, вспомнил обвал. От выстрелов могло обвалиться что-то еще. Вот я и решил сходить на место обвала. С одной стороны нужно было убить время, с другой — посмотреть на обстановку было тоже не лишним. Идти к месту обвала я, в общем-то, не боялся, два раза наивный снаряд в одну дырочку не падает. Посмотреть же что там было интересно, в день обвала не до этого было. Лазил не долго, место, откуда все началось, нашел минут через сорок. Сыпалось издалека, но я не поленился, долез до самого начала этого природного действа. Порядочно устав от карабканья по склону, я уселся немного передохнуть чуть в стороне от места основного обвала. Лениво обозревая склон, а так же попутно удивляясь своему дурному мероприятию, я все же обратил внимание на довольно странную вещь. На месте обвала имелась какая-то породистая железяка. С моего места видна была лишь небольшая часть какой-то конструкции. Обратившись к логике, я так и не смог найти более-менее подходящее предположение. Железяка, похоже, была большая. Что само по себе весьма странно, так это то, что она не была ржавой. И, похоже, обвал начался именно в этом месте. Я продолжал неспешно рассуждать, разглядывая выступающую из скалы часть конструкции, хотя мое тело уже было готово броситься на разгадку тайны, вооружившись киркой и лопатой. Боев в Великую отечественную, вроде, тут не было, на обломки вертолето-самолетов не похоже, металл не тот. Постепенно победила мысль, что надо разгребать. Делать это на жаре было чрезвычайно лень, да и карабин опять же. Плюнул, пошел стрелять. Замучился сомнениями, вернулся с лопатой и ломиком. Геолог я сейчас или доярка-многостаночница?

Начал раскопки. Чем дальше, тем интереснее, железяка оказалась более чем странная, по откопанным фрагментам и не скажешь, чего от нее ждали до аварии. Снял верхний слой колотого камня, а оно опять насыпалось. Через пару часиков я все же добрался до верхней части находки. Понятнее от этого находка не стала. Решил очистить немного бокового фрагмента, мелкий щебень отгреб, обломки покрупнее отодвинул, открылась дырочка. Посветил фонарем, просунул руку, посветил дальше. Фрагменты конструкции, тяги, гофры из металла. Ни проводов, ни тебе масляных трубок, ни ржавчины, ни потеков каких, хотя видно штука эта грохнулась прилично. Чуть ниже верхнего фрагмента силы гравитации матушки Земли из нее практически тазик сделали. Осмотрев место, аккуратно расширил дырочку до небольшого лаза. Заглянул основательнее. Чуть в сторону часть обшивки была содрана и сложена гармошкой, внутри виднелась занятная штуковина, походившая на манипулятор от терминатора из популярного когда-то фильма. Жутко хотелось раскопать и залезть дальше, но останавливала мысль об обвале. Искать тут меня точно не будут. И все же любопытство уже не одну кошку сгубило.

С собой взял лопату, фонарь, батареек, веревку и фляжку. Расширил лаз до понятия «большой лаз» и полез. Дальше щель оказалась шире, породы вокруг нее держались хорошо, осыпаться пока не собирались. Протиснувшись в положении лежа, я осветил фонарем находку. Странного вида манипуляторы, которых дальше оказалось еще два, выходили из нутра конструкции. Один местами был оплавлен до смешения с породой в стеклянную массу. Второй почти целый, но в двух местах распорот, как мешковина. Края как кошачьи усы, топорщась, торчали в разные стороны, вроде и не металл это, а стекловата. В местах разломов выступила жидкость серо-синего цвета с металлическим блеском, каплями висевшая на этих волосках, как будто рану затянуло, а капли крови остались. Ржавчины не было и в помине. Я тихонько постучал по потекам металлической частью лопаты, так и есть металл.

— Чего же он как вода-то тек? — подумал я. — Следов огня не видно, породы вокруг не оплавлены.

До жути интересно, я себя прямо настоящим археологом со стажем почувствовал. Полез дальше под арку этих паучьих ног, там уже корпус начался сплошной, вдоль него из рваных дыр висели всякие металлические потроха, наконец-то обнаружились несколько пучков долгожданных, но каких-то странных проводов, частью порванные, частью выкрученные гофры, везде капли и потеки металла. Корпус оказался без швов, без заклепок, звук от ударов имел глухой. При каждом ударе сверху осыпался вездесущий мелкий щебень и пыль, для поддержания таинственности, наверное. Пролез дальше, внутри конструкций появилась возможность сидеть согнувшись. Манипуляторы были частично сплетены с какими-то пластиковыми конструкциями, где-то и металл и пластик изломаны, где-то прокручены до разрыва. В одном месте повреждения были особенно сильные. Пластик висел лохмотьями, как обтрепанный мешок, внизу была насыпана целая куча сверкающих в луче фонаря чешуек, как будто лепестки с цветка осыпались. Оглядывая все это буйство металло-пластикового сюрреализма, я чувствовал какое-то несоответствие. Что-то было нелогично. Постепенно пришла мысль, что это все не могло быть одним целым. Создавалось впечатление, будто ребенок в игре стукнул друг о друга две игрушки и бросил. Цвета, да и сам вид сплетенных вместе конструкций были различны. Опасливо осмотрев осыпавшиеся фрагменты пластика, я аккуратно, практически нежно, прикоснулся древком лопаты к пластиковой бахроме. Странно, бахрома была твердая, не хуже металла пружиня под моим нажимом. Главное — не порезаться. Я пролез дальше, глянув назад, определил, что нахожусь уже метрах в пяти от выхода. Щель между конструкциями еще расширилась, я уже свободнее обогнул округлую часть внутреннего или второго корпуса и увидел пролом, при более внимательном изучении оказавшийся то ли люком, то ли шлюзом. Изначально отверстие, видимо, раскрывалось лепестками, чем-то отдаленно напоминающими диафрагму фотоаппарата. Скорее всего, ввиду аварии один из краев был сильно поврежден. Материал корпуса в этом месте был сильно измят, часть поверхности изорвана. От острых краев в местах разрывов тянулись застывшие потеки, оставившие на грунте приличных размеров лужу, прилипшую при затвердевании к корпусу. Из-за немного просевшего грунта застывшая лужа походила на своеобразную ступеньку. Почему-то эта ступенька мне показалась забавной, как будто была специально залита для удобства проникновения внтрь. Эта маленькая деталь подняла настроение и сняла мое напряжение. За проломом оказалась небольшая шлюзовая камера, задняя дверка которой была открыта, дальше поверхность шла под приличным углом вниз. Луч света выхватывал только фрагменты, которые было трудно сложить в цельную картину. С уверенностью можно было сказать, что там было что-то металлическое или стеклянное, свет отражался, разбегаясь отблесками и «зайчиками». Нужно было лезть, иначе нельзя. Мы же археологи, на полпути ни-ни.

Поверхность «шлюзовой камеры» на ощупь мне показалась гладкой и даже скользкой, подстраховка явно не была бы лишней. Я осмотрелся, отыскивая, куда бы привязать веревку. Подходящих мест на первый взгляд не оказалось, острые края металлических обломков вряд ли подходили для этих целей. Немного поразмыслив, я привязал веревку к наиболее надежному каменному выступу. Преодолев острые края, я начал осторожно спускаться. Гладкий на ощупь «пол» оказался неплохой опорой для ног. Подвел каменный выступ, он просто обвалился, окатив меня градом мелких камней и щебенки. Я, неожиданно сев на пятую точку, поехал вперед спиной в неизвестность. Впрочем, поездка закончилась быстро. Задев одной из растопыренных в стороны ног «стену», я сначала упал на спину, а потом вовсе покатился. Хорошо, что катиться было практически некуда, сделав переворот через голову, я растянулся на куче скатившегося щебня и мелких камней в позе созерцателя неба, лежа на спине. Фонарь при спуске я повесил на пояс, и он уцелел. Ввиду моего положения, фонарь оказался направленным вверх и чуть в сторону. Узкий луч, настроенный на то, чтобы высветить что-либо в дальнем узком лазе, показывал мне мириады «звезд» и «галактик» — кружащихся в хороводе пылинок. Я чихнул, породив в этой микро вселенной хаос со вспышками сверхновых. Нос забила пыль, но мне хотелось немного полежать, ныло ушибленное плечо. Ощупав себя с закрытыми глазами, нашел тело вполне пригодным к использованию. Сел. Прикоснувшиеся к «полу» руки ощутили тепло. «Странно, может, где-то кровь потекла», — подумал я. Осмотрев обе руки, нашел их практически целыми. Теплым был сам «пол». Осветив себя настроенным на широкий луч фонарем, я обнаружил, что вместе со щебнем и прочим грунтом все вокруг меня усыпано металлическими чешуйками, поблескивающими в свете фонаря, как серебряные монетки. Осколки оказались странными, трудно было сказать, от чего бы это могло быть. Закончив инвентаризацию себя любимого, я начал осмотр помещения. Внутри было слегка не прибрано. В метре от меня находилось что-то отдаленно напоминающее кресло, только оно будто бы высохло, как арбузная корка. Чуть в стороне виднелось что-то напоминающее стол и нишу, похожую на шкафчик, в которой лежали широкие брусочки, покрытые пылью. Что-то мне показалось странным. Я выключил фонарь. Основание кресла по периметру имело тусклое синее свечение, сиденье самого кресла тоже слегка светилось, но тусклее, видимо давало о себе знать обилие пыли. Мысли о радиации и неродившемся потомстве, нахлынув, практически сразу меня отпустили. Мы делали промеры радиоактивности практически во всех местах, прилежащих к этой скале, все было на уровне природного фона местности. Это было явно что-то другое. «Может, грибок какой-нибудь», — пришла мысль. Я аккуратно встал, не отряхиваясь, чтоб не поднимать пыль еще больше. В кармане моего видавшего виды комбеза нашелся замызганный носовой платок. Я аккуратно стер им пыль с «кресла», выключив фонарь, убедился, что сидушка действительно светится. Поверхность, похожая на кожу, была лишена каких-либо следов плесени или грибка. Осмелев, я ее потрогал, потом приложил руку. Кресло было теплым, под рукой как будто была мягкая податливая кожа живого существа. Отняв руку, увидел на синей поверхности «кресла» зеленый след своей ладони. Спустя пару мгновений он начал уступать синему цвету сидушки. От волнения пот и мурашки побежали на перегонки, и кто-то, несомненно, победил. С моей рукой было все в порядке.

— Ладно, порядком уже утомился на карачках, в полу-присяди и на пузе лазить, вот и отдохнем в этом сушеном арбузе, — подумал я, усаживаясь в «кресло».

Вот пошла Машенька в лес пописать, увидела медведя, заодно и покакала… Это про меня. Кресло засветилось по всей поверхности, синий свет, набрав силу, начал переходить в зеленый. Я попытался вскочить, но меня как будто что-то держало. Одежда моя, скукоживаясь, стала распадаться и «стекать» грязными ручейками хлопьев мелкой серой пыли по моему телу, как будто ее кислотой полили. Я почувствовал, что меня охватывает жар, отовсюду поползли тонкие, как паутинки, усики. Перед креслом, несколько раз мигнув, набирая силу, раскрылась янтарная сфера. Не успевая за всем смотреть, я просто застыл и, наверное, сделал все то, что про Машеньку было сказано. Страх моментально сожрал мои мозги, чувства и мысли. Видя, как эти пучки усиков входят в меня, я просто боялся пошевелиться. Боли не чувствовалось, но я, наверное, об этом просто не думал. И вдруг стало нарастать чувство спокойствия, но при всем этом мысли не становились ватными. Все на секунду замерло, а потом из кресла и потолка полезли новые пучки «усов».

— Все, я — жертва «чужих»… — как-то совершенно спокойно подумал я.

Все усы присоединены, все замерло. Свет! Он потихоньку перекрыл луч моего фонаря, оставшегося в целости и сохранности в моей неподвижной руке. Сжатая волна воздуха окатила меня. Со стороны «шлюза» раздался гул и скрежет, посыпались камни, щебень и пыль. В стороне моего «входа» наблюдалось оживленное движение, к сожалению, я не мог рассмотреть, что там творится, контраст света в отсеке и мрака снаружи делали происходящее малоразличимым и от того еще более ужасным. Наверное, услышав мой ужас, восприятие стало как будто многопоточным. Я видел и анализировал массу вещей, на которые раньше даже внимания не обратил бы. Коридор, по которому я скатился, сжимался, диафрагма пыталась закрыться, стягивая изорванные края. Это я видел отчетливо, как будто знал, а вот движения за ней воспринимались по-другому. Хаотические перемещения металла и пластика, скрежет, разлетающиеся в стороны фрагменты и капли. Первое, что пришло на ум, что в поединке после отдыха сошлись первый терминатор и его белее свежая модель, герои модных фильмов моей молодости. К шумовым добавились и световые эффекты. Зеленая молния прорезалась сквозь две синих вспышки, кусок диафрагмы превратился в серый сверкающий радужными переливами пар. На пол возле кресла упал веер металлических капель, которые сразу впитались, как будто их и не было. Дыма не было, вокруг меня как будто сомкнулась сфера, по которой скатилась еще горсть прилетевших от прохода металлических капель. Четыре зеленых молнии одна за другой закончились еще одной синей вспышкой. В переборке около диафрагмы возникла дыра, а вылетевшая из нее синяя вспышка разнесла мою оболочку брызгами янтарного огня. Сверкнула еще одна синяя вспышка, затем опустилась красная муть, и «монитор» оказался выключен. Я еще успел себе подумать: «Game over… Но все же красиво ведь было…»

*****


Мои ощущения после «перезагрузки» хочу по возможности пересказать максимально близко к оригиналу. Можно сказать: «Немного путаные показания очевидца».




Что-то мне подсказывало, что я не умер, знаете ли, утреннее ощущение, известное большинству мужчин. Значит — утро, вчера — гулянка, сегодня — на учебу. Идиотские, но очень прикольные сны — это классно. Странно, что спать не хочется, тело легкое, как будто спал сутки. Это даже к лучшему, волевое решение открыть глаза принято. Открываю глаза, поразившись увиденному, закрываю. Но в отличие от вчера Машенькиных маленьких радостей сделать не успел. Все тело опутано паутиной тонких зеленых трубочек-усиков. Все зря, так и не биться Елене Валентиновне в любовном экстазе со студентом 4-го курса факультета теоретической механики, «чужие» его на развод пустили. Страшно, а как вы думали? Но глаза боятся, а голова варит. Легонько поднимаю правую руку, ничего не препятствует движению, с ногой такая же обнадеживающая картина, открываю глаза, рука и нога совершенно свободны от этой техногенной паутины. Начинаю медленно поднимать вторую руку, трубочки-усики сразу отцепляются и втягиваются в стены и потолок капсулы, в которой я лежу. Все подсвечено зелененьким. Забавно танец строится, поднимаю голову, капсула распадается на фрагменты-осколки и фрагменты растворяются в стенах, полу, потолке.

— Дядя, ты свободен, как сопля в полете, видно как инкубатор для «чужих» ты не годишься. Все! Опять хочу Елену Валентиновну! Два раза! И еще Свету, подружку Вовочки, любимого сыночка декана, тоже два раза! Вот поперло-то, уймись, а то так и шворц сотрется. К делу, поручик, к делу! Вы, собственно, поручик, где, кто и как? Вот и выясняйте это, а то бабу ему подавай, а тут, может, кони недоены, да коровы неседланы, — пролетает ворох радостных мыслей, с облегчением позволивший закрыть глаза. — Жрать-то как охото!

Потягиваясь, я с удивлением замечаю левую руку. Нет, я не под кайфом, просто с рукой что-то. Пальцы. Их всего-то семь, зато какие! Два крайних короче остальных и тоньше, зато большой как у людей, только ногтя нет, есть большая подушечка по всему кругу, есть превышение суставчатости и степеней свободы у кисти немного больше, гнется лучше. Моя замечательная обновленная рука прекрасной плавностью переходит в обычное человеческое тело в районе груди и лопаток, хорошо, хоть цвет кожи такой же, как у человека нормального. То есть в перчатке рука и за нормальную сойти может.

— Постойте! Нафига мне эта гадость! Верните награбленное! — кричу я в стену от избытка чувств, получив в ответ мысль из подсознания. — А если обратно не отдадут, как быть?

Быстро соображаю, что орать бесполезно, остается надеяться, что внутри не хуже, чем родная конечность, чего уж причитать-то. Отвожу руку полюбоваться, даже язык высовываю и один глаз прикрываю, прицениваясь.

— Постойте-ка, граждане, да я ведь руку-то и в тепловой раскладке вижу, просто, блин, терминатор, еще бы и рентген, — удивляюсь я. — Нифига, рентген в данной комплектации не идет, зато изменение фокуса лучше, с таким разрешением любой профессиональный фотоаппарат скиснет от зависти, а я еврейскому блоху обрезание запросто смогу сделать, не то, что подковать. Да, обломчик, глазик-то только один такой терминаторский, другой по-простому все видит. Двумя газами — все как у людей, а одним подарочным — ну просто научная лаборатория на выезде.

Трогаю глаз нормальной рукой, все вроде как в порядке. Да, дела. Надо харч искать, да и зеркало тоже, на клоуна поглядеть надо, но тут главное, чтоб горшок был рядом, мало ли чего еще в зеркале можно увидеть, я себя еще со спины не смотрел.

— С чего бы это меня так под киберпанк переделали? — пытаюсь понять я.

Есть у меня подозрения, что меня исключительно до хрустящей корочки поджарило той синенькой дискотечной лампой на кресле-корке, нужно будет попытаться узнать, что там приключилось. Жалко себя старого, ведь не ценил, не холил, не лелеял, а теперь прямо комок в горле, так хочется опять «нормальным» стать.

— Ладно уж, так сойдет, ничего не болит, в конце концов, — отвечаю сам себе. — Да и кто, вообще, определил нормальность меня любимого!

Голышом неловко, но тут без вариантов, хотя что-то еще, может, и подвернется. Быстро у них моя одежда в расход пошла, а джинсы очень еще ничего были. Жаль. Ищу дверь, ищу, ищу, второй круг начался по белой комнате практически с белым потолком, да и право на надежду еще есть… Нет дверей, и предположений где им быть, тоже нет. Все! Замуровали демоны.

— Дверь! Дайте дверь! Орать буду! Порву в клочья! — лихорадочно думаю я, вспоминая лохмотья дырки в переборке той норы, где меня приключение накрыло.

Ух ты, вот и дверь, кусок стены чуть наружу выпятился и диафрагмой разошелся в овал. Орать, что ли, надо каждый раз, нет, наверное, думать. Думаю о двери: «Закройте дверь, закройте дверь, дверь закройте! Дует!» Нет эффекта. Первое что приходит на ум, что они татары нас не разумеют. А мысль-то умная. Начинаю представлять, что диафрагма сошлась и стена стала гладкой. Сработало. С этим ясно. Осматриваю отсек, куда вывела кривая, стандартная подсветка зелено-синяя, зал не большой и странный, определенную форму назвать нельзя, как будто ребенок из пластилина вылепил, стены то уходят, то выступают, то округлые, то плоские рубленые выступы. Нашел целых три двери, все подсвечены по овальному периметру янтарным ободком, и все, как будто, одинаковые. Что же там и где? Что если открою, а оттуда земля пойдет или глина с водой или еще чего. Думаю-гадаю перед ближней ко мне дверью. Видимо, на мои измыслительные отуги перед дверью неохотно так всплывает сфера, в ней комната с креслами. Похоже, что там ничего страшного, хозяева не съели, может, их дома нет. Так сейчас мы тут погеройствуем. Идти надо, а то так до старости в девках застоюсь. Представляю открывающуюся дверь, готово, захожу в другой отсек. Ну, тут все прилично, форма сплюснутой сферы, разделенной на отсеки, в отсеках кое-где кресла стоят такие же сушеные арбузные корки стандартно зеленый верх, синий низ. Размеры, скажем так, масштабностью не впечатляют. Если уж не подводная лодка, то точно подлодная водка… В условно первом отсеке стоят два кресла спинка к спинке, разделенные каким-то свечением. Удивительно чисто, ни пыли, ни влаги. Два отсека пустые, стенки в них ребристые и сплошь янтарем горят, дальше в отсеке что-то вроде диванчика и никакой подсветки. Потолкался я еще по комнате, позаглядывал в отсеки, во всех какие-то признаки нездоровой напряженности. Голова просто кругом идет от этого фильма. Вернулся в первый отсек. Перед одной дверью висит сфера с маленьким треугольником, дверь не открывается, я думаю, а сфера начинает полыхать ярким янтарным светом, даже глаза режет.

— Ну ее, может там у них гнездо, — подумал я, отходя.

Третья дверь показала в сфере что-то вроде схемки проходов с другими сферами. Открываем, так и есть короткий проход, в конце дверь с подсветкой. Перед дверью висит голосфера с шаром внутри, от шара по сфере бегают молнии, как в декоративном светильнике у декана виденном, кто-то из упакованных родичей студентских придарил. Что-то открывать не хочется, но надо, Федя, надо. Отхожу на пару шагов и открываю. Да ничего, только за дверью все ярко-янтарным светом залито. Не пойду, закрыл от греха подальше. Брожу, смотрю, комнат совсем не много все непонятного назначения, все логически на одном прямом коридоре, ни жратвы, ни зеркал, ни безделушек на память, даже открутить нечего. Трогать и открывать подозрительные двери не решился, так и добрался опять до комнаты с переборками и креслами. В общем, обстановочка почти верх аскетизма. Очень сильно мне напоминает новую квартиру. Стены, окна, унитаз и ванная, а все остальное еще не завезли, только с поправкой на абсурдность самого момента. Придя в себя от свалившихся впечатлений, я пытался и выход отыскать, только вот ничего похожего на виденный мной отсек со «шлюзовой камерой» не попалось. Судя по состоянию на момент моего посещения, отсек сейчас находится на генеральной уборке, а может меня вообще куда-нибудь уже перевезли. Перспективы оказались неперспективными, я бы даже сказал совсем такими кислыми и дохлыми. Думать буду, Чапай думал и нам велел. Думать нужно сидя или лежа, иначе мысли будут прямые и голову могут проломить. В кресла больше не хочу, на полу что-то не серьезно, голыми булками на пол садиться вообще некультурно. Осматриваюсь. Как ни крути, один диванчик остается, хотя он больше на широкое кресло похож, зато не мерцает там ничего. Иду думать, ибо пришло время мозгового штурма. Захожу — ничего, сажусь на диванчик — чисто, ложусь — появляется вездесущая янтарная сфера только шире. В ней пошли образы, быстро пошли, то ли схемы, то ли картинки, не успеваю уловить. Пауза и опять то же самое. Как тут подумаешь? После второй прокрутки и паузы диванчик стал смыкаться в кокон. Не готов я был, не успел слинять, спеленали демоны. Полезли опять трубки-усики, я глаза закрыл, страшно, но уже не так как раньше. Ввиду отсутствия страха в некоторых местах я уже смог теми местами анализировать ситуацию. Как ни странно, не чувствую каких-либо уколов или порезов, значит, весь этот инструментарий паука-переростка не проникает под кожу. На теле ощущается гуляющее тепло, как будто по нему бродят весенние лучики солнца. Видимо, для этого уровня технологии совсем не обязательно дырявить мою многострадальную шкурку. Да и не трубочки это могут быть вовсе, а что-нибудь вроде световодов или еще какой-нибудь технологический выворот. Тихо. Уже пару минут тихо. Ну вот, сглазил. Янтарный свет начинает литься отовсюду, пульсировать и литься, тихо начинает уезжать крыша. Занавес. Прихожу в себя, все еще в том же диванчике.

— Хорошо. Даже жрать не охота, кайф, как после сауны, — приходит мысль.

В сознании зуд, мысли как мухи роятся где-то глубоко в недрах многострадальной головы, вылезать не хотят. Напряжно это, лезут в голову уже совершенно ясные и прямые такие мысли про зомби и мутантов. Опять всплывает сфера, начинают крутиться образы. Включаются пять мегаваттных рубильников, и на всю эту мощность начинается прокачка Интернета по скорости близкой к скорости света. Фильм «Матрица» отдыхает. «Крыша» быстро уезжает, сознание опять отключается. Сколько так было раз, не помню. Прихожу в себя, напряженно пытаюсь вспомнить. Воспоминания приходят странные, я бы сказал не мои совсем, понимаю одно: «К старой жизни возврата нет».

*****


Я смотрел и удивлялся, удивлялся и снова смотрел. Теперь мне кое-что стало ясно. Попытаюсь рассказать с высоты познанного.

Этой железякой был разведывательный бот. На нем на планету прибыл последний уцелевший член экипажа среднего корабля разведки флота (назовем для ясности) Содружества (знаю что избито, но по смыслу подходит и звучит гордо). Экипаж разведчика состоял из трех существ разумной формации. Содружество, по крайней мере, в тот момент вело войну долгую и тяжелую. Это не была война за экономическое влияние, это была война за самое обычное выживание. Собственно, это уже была третья стадия войны. Первые две, как считало Содружество, они выиграли, хотя, цена была велика, а заблуждения глубоки. Противник даже к тому моменту оставался силен и непонятен. Долгая эволюция непонятно где и непонятно чего породила странный симбиоз живого с неживым, название ему дали «Вольды». Никто не помнил, почему их так назвали. Содружество с ними столкнулось не случайно. В порыве естествознания Содружеством были предприняты попытки исследования соседней галактики. Нельзя сказать, что случилось это «вдруг», исследование соседней галактики — дело дорогостоящее и непредсказуемое. Первая экспедиция чуть не провалилась. Физическое пространство в поле действия соседней галактики оказалось четырехмерным, причем время там так и оставалось величиной обособленной и к кратности измерений отношения не имело. Судя по полученным данным, к центру галактики пространство могло иметь и более высокий показатель измерений.

Мы, возможно, тоже живем в мире, где измерений больше, чем три, остальные мы просто не чувствуем. В мире вольдов остается всего два из привычных для нас измерений, но существуют еще два, которые человек может ощутить где-то на грани понимания и сознания. Фактически мир вольдов не кажется человеку плоским, остальные два измерения делают подмену нашему третьему, только вот законы этого сплава совсем отличны от привычных нам тех измерений. Для простоты совокупность измерений, привычную для вольдов, назвали «четырехмерность».

Экспедиционные корабли успели вернуться, неполадки систем на тот момент казались просто необъяснимы, люди почти не пострадали и, отделавшись легкими шоковыми состояниями, быстро пришли в норму. Впоследствии оказалось, что в отличие от техники живые существа вполне могли переносить четырехмерность, хотя и со значительным напряжением психики. А через четыре унитарных года пришли вольды и пришли они из той самой галактики. Разрушилв три поста наблюдения, пришельцы на время затихли. Содружество пыталось понять и договориться, но не удалось сделать ни того, ни другого. На стороне вольдов был фактор неожиданности и неизвестности, на стороне Содружества — своя территория и численный перевес. Вольды не признавали живых существ трехмерности, и захваченные планеты погружались в четырехмерность с помощью строительства «генераторов искривлений». Даже после разрушения генераторов физические условия на планетах не могли вернуться в норму в течение многих лет. Планета не была мертва, но жить на ней разумным существам трехмерности было практически невозможно, ввиду того, что техника там или не работала совсем, или работала «себе на уме». Попросту, там был хаос для техники и курорт для любителей чистой природы, вернее для тех из них, кто не побоялся бы разрушить свою психику. Содружество упустило шанс малой кровью выбить пришельцев из своих владений, надесь все же найти общие точки соприкосновения с их разумом. Но сами пришельцы, как оказалось, имели свои взгляды на положение вещей.

За период в сто восемьдесят унитарных лет было отброшено две волны вольдов. Их изучали, пытались понять и вопреки всему вести диалог. К сожалению, Содружество продвинулось только в изучении. Было изучено многое. Вольды были симбионтами. Разум и тело относились к разным формам жизни. Носители разума были белковыми, носители тела — метало-кристаллическими формами, обладавшими в далеком прошлом собственным разумом, но в зачаточном состоянии. Как эволюция пришла к такому симбиозу, было не понятно, но появилось единое существо — вольд. Абсолютно случайно было обнаружено, что на ранних стадиях развитие «разума» и «тела» вольдов происходило на разных планетах, сказывалась, видимо, необходимость первичных условий. Собственно, на том практически все известные величины относительно вольдов и заканчивались.

Третья волна была очень болезненной для Содружества, было разрушено и выведено из трехмерности около двух третей обитаемых миров. Волну удалось отбросить с большим трудом. В результате были достигнуты определенные успехи в изучении вольдов. Содружеством был осуществлен контакт и был получен отказ, были добыты важные технические сведения и были потеряны миллиарды жизней. У вольдов оказалась одна интересная особенность. Если носитель разума прогнозировал смерть, он передавал всю накопленную информацию ближайшему способному выжить собрату, оставляя носителю тела только боевой опыт. После этого тело становилось боевой единицей-смертником и во главу всех интересов ставило лишь возможность выживания для собрата или просто уничтожение максимального числа противников. Планетарные генераторы четырехмерности тоже оказались созданы на основе симбиза, как и все единицы вольдов. При атаке одной из планет совершенно случайно на поле боя оказался разведывательный корабль, и эмпат из числа его экипажа принял мощнейший ментальный импульс-передачу. Гибнущая генераторная станция передала свой опыт на соседнюю ближайшую планету, подконтрольную вольдам. Эмпат успел списать эти образы на память модульного интеллекта корабля, они были обработаны и отосланы в привычной для Содружества кодировке на флагманский корабль. Эмпат и модульный интеллект погибли через несколько часов после приема импульса: человек от странного разрушения мозговой ткани, машина от волны фатальных ошибок в логике. После изучения оказалось, что мозг под влиянием импульса стал перестраиваться под четырехмерную структуру и погиб из-за конфликта трехмерной структуры тела. О машине сказать что-то конкретное было вообще невозможно. Жертва оказалась не напрасной. Многое из полученной передачи узнали и ученые, и военные. Были найдены пути решения в создании кораблей, способных пройти в четырехмерности. Кроме того были выяснено местоположение планет-инкубаторов для носителей разума врага. Их оказалось всего пять, и были они расположены в самом близком к нам рукаве галактики вольдов. Появился небольшой шанс воевать на территории врага и вообще прекратить войну, выиграв ее. Нужно было просто уничтожить пять планет. Для этой цели были созданы шесть флотов. Флоты были укомплектованы кораблями нового типа, это были «живые» корабли. Все агрегаты кораблей фактически состояли из неразумных живых существ с разных планет нашей галактики, модифицированных в единый организм корабля. Пять флотов — пять планет, шестой флот — резерв. Из экспедиции длинною в год вернулось восемь кораблей, три из которых, израненные четырехмерностью, вынуждены были срочно искть пристанище на ближайших планетах галактики. Один из спасшихся кораблей, не дбравшись до обитаемых миров, просто исчез в просторах галактики. Четыре оставшихся корабля, выполнив свою миссию, медленно умерли в течение следующего года. Четырехмерность и оружие вольдов убило их еще там, в чужой галактике, просто им была дана своеобразная отсрочка. Однако планеты-инкубаторы вольдов превратились в пять поясов астероидов. Это была победа. По крайней мере, так думали все. Следующие сто тридцать шесть унитарных лет с трудом подняли Содружество из руин. Благодаря открытию методов симбиоза и постройке живых машин Содружество вновь расцвело на нетронутых четырехмерностью мирах. Наказанием за самоуверенность была четвертая волна. Ее образовали в основном машины-берсеркеры под предводительством немногочисленных вольдов-симбиотов. Они пришли с другой стороны галактики, потратив сто тридцать унитарных лет. Обе стороны понимали, что это последняя война, после нее могло остаться либо Содружество, либо никого, вольды были обречены. Возможно, у вольдов еще оставались где-то на переферии миры, способные взрастить носителей разума, но в любом случае на это должно было потребоваться огромное количество времени. Никогда вольды еще не бились столь отчаянно. Именно этот этап войны вызвал необходимость искать миры еще не исследованные, хороши были все варианты в неисследованных уголках нашей галактики.

Так появился в пределах нашей планеты и корабль-разведчик, в разведывательном боте которого сейчас находился я — студент-недоучка, неудавшийся инженер-механик, авантюрист по жизни и где-то глубоко в душе немного археолог…черный.

*****


Личная судьба среднего корабля разведки флота Содружества была сурова, но в извинение дала ему еще один шанс. Как любой разведчик он имел систему записи данных, грубо говоря, бортовой журнал, в котором фиксировались все события, данные, показания и предположения, вот откуда и была извлечена история жизни этого корабля. Корабль на момент вылета был самой свежей разработкой. Системы корабля являлись самодостаточными, починка, пополнение запасов, клонирование вышедших из строя узлов, запас хода был очень приличен, дозаправку ресурсами можно было осуществить на любой планете за счет биомассы, включая планеты четырехмерности или же за счет энергии звезды. Последний путь дозаправки считался аварийным, так как рост биомассы в таком случае шел доволно медленно. В скорости корабль уступал только курьерским судам, гоночным поделкам и, возможно, кое-каким частным яхтам. На нем стояло приличное для такого класса вооружение и комплексные системы защиты. Корабль был предназначен для долговременного нахождения в условиях четырехмерности, а именно до четырех унитарных лет (для ясности будем употреблять просто «лет»). Далее нужно было около года находиться в трехмерности для восстановления. Разведчик имел обязательный комплекс сверхдальней связи и был, несомненно, надеждой Содружества. Экипаж корабля состоял из трех существ. Это не были люди. Двое были очень близки, их даже можно было классифицировать как гуманоиды, третий был совсем чуждым нашему пониманию существом. Все они были студентами или курсантами военных училищ (подготовленные спецы на тот момент уже воевали). Содружество не могло себе позволить оголить фронты, но Содружеству срочно нужны были планеты для эвакуации. Один гуманоид был специалистом в навигации и тактическом маневрировании, по-простому — пилот плюс штурман в реальном прстранстве, по совместительству и капитан. Второй гуманоид специализировался по вооружениям, защите и ведению огня, по-простому — стрелок. «Чужой» был специалистом дальней связи и штурманом многомерности в силу своих развитых эмпатических способностей, по-простому — штурман-связист. Корабль имел свой модульный интеллект, он был практически живым и был специалистом в эксплуатации, борьбе за живучесть и хозяйственных нуждах, попросту — боцман. Он был хорош, этот искусственный интеллект, только по мнению разработчиков не обладал такой интуицией, как члены экипажа. В принципе, любой из членов экипажа мог привести корабль домой, пройдя адаптацию, ограничением там могла быть только малая совместимость. Не мог этого сделать только модульный интеллект, эмпатические способности не позволяли. Устав на этот счет гласил, что оставшийся член экипажа должен был принять пост пилота и установить пакет навигационных знаний, дабы привести корабль на базу.

Последний из оставшихся был пилотом, но совершенно правильно опасался, что в его состоянии шансов уйти на базу без подстраховки, да еще в боевой обстановке у него не слишком много. Радистом же он просто не смог стать, нужно было родиться приличной силы эмпатом. А новость об открытой планете обязательно нужно было доставить Содружеству. Но ему показалось, что у него есть выход. На планете была совершенно юная цивилизация, и пилот решил выкрасть и обучить стрелка. Но, как говорится, лучшее — враг хорошего. Его ждала неудача, он погиб.

Случилось же с кораблем следующее. При подходе к нашей звездной системе корабль-разведчик столкнулся с израненным, но еще живым кораблем вольдов. Корабль вольдов был сильно побит в бою и, выходя из боя, истратил последнюю энергию маршевых двигателей. Звездная система Солнца когда-то затормозила его бег, и он всеми правдами и неправдами пытался сесть на планету для пополнения запасов и возможного ремонта. Корабль предположительно был боевой и не нес на себе исследователей или строителей. В принципе, он бы уже не смог сильно навредить планете Земля. Он не смог бы даже взлететь — отсек накопителей был разрушен. Вообще на корабле много чего требовало капитального ремонта. Были разрушены силовые экраны, выбиты практически все батареи и хранилища биомассы, а самое главное корабль лишился своей симбиотной интеллектуальной составляющей. Но он был «жив», он был готов уничтожать все живое, ему оставалось только найти врага и вцепиться в него мертвой хваткой. И враг пришел: разведчик флота Содружества. Будь корабль вольдов в порядке, он бы без большого труда разделался бы с разведчиком, дай ему тот шанс догнать себя. Но у корабля-убийцы было только одно оружие: неожиданность. И он его использовал со всеми ему возможными предосторожностями. Долго корабль вольдов крался в поясе астероидов, наблюдая за разведчиком, и вот шанс появился.

Атака вольда оставшейся бортовой противоракетной батареей увенчалась успехом. А вот оставшиеся ракеты были потрачены впустую. После неожиданного залпа разведчик не погиб, а затем пилот и модульный интеллект вступили в сражение, и удара ракет удалось избежать практически чудом. Еще довольно уверенно маневрируя поврежденным корабликом, оставшийся экипаж смог переиграть неповоротливого врага и сделал прицельный выстрел главным калибром, практически досуха выжав и без того «текущие» от повреждений накопители. У вольда попадание вызвало повреждения системы стабилизации курса, следующеговыстрела не потребовалось. Без точной координации даже последние оставшиеся годными планетарные двигатели пошли в разнос. Вольд, лихорадочно пытаясь собрать в кучу последние работающие системы, постарался отступить обратно в пояс астероидов. Он умирал, но, как и положено воину-смертнику, думал только о смерти врага. Когда раскоординированные двигатели отказали окончательно, он выпустил последний козырь: четыре корабля-штурмовика. В них не было интеллекта, только злоба и простая задача «уничтожить врага». Начался доовльно сложный для разведывательного кораблика бой. Теперь уже он оказался в ситуации медведя со всех сторон кусаемого верткими собаками. Пользуясь приимуществом в скорости, разведчик уходил к планете, называемой нами Земля. Судя по типу кораблей противника, они не предназначались для полета в атмосфере и там у израненного посланца Содружества могли появиться шансы. Штурмовики не были бы такой большой проблемой, не будь корабль довольно так сильно поврежден. Разведчику надо было залечить раны, потом он смог бы на равных встретиться с врагом. А для этого в первую очередь нужна была биомасса.

Пока еще у разведчика было превосходство в скорости, но поврежденные двигатели вряд ли долго смогли бы поддержать нужный уровень тяги. Ремонт был неизбежен, и уходить далеко от планеты с биомассой было нельзя. Но надеждам не суждено было сбыться, и скоро первые прицельные импульсы лизнули остатки защитных экранов. Но вольды были тоже не в самом удобном положении. Из-за маневров они неизбежно теряли в скорости. А время, как и расстояние до атмосферы планеты неуклонноу уходило. Неизвестно что уж они сделали, но четыре машины заметно прибавили в скорости, стараясь вцепиться в добычу до того, как она скроется. Пока противник сокращал дистанцию, ярким огненным клубком лопнул один штурмовик, затем, резко зарыскав, отвалился от строя второй, чуть позднее тоже разукрасив космическую пустоту фейерверком желтого огня.

И все же завязался столь неудобный ближний бой. Четыре попадания бортового залпа одного из нападающих унесли жизнь штурмана-связиста, разменянную на еще один с трудом сбитый штурмовик. Еще одна большая пробоина была вынужденной платой за удобный ракурс стрельбы. Последний штурмовик, теряя части, не смог отвернуть с курса более крутпного корабля. Удар вызвал взрыв боекомплекта и энергонакопителей на штурмовике. В результате полного отсутствия защитных экранов вся энергия последнего проклятия вольда выплеснулась на корпус корабля. Боевая рубка была вскрыта, как консервная банка. Кокон кресла стрелка моментально сплелся с разорванными частями обшивки, переборок и каких-то деталей внутреннего корпуса. Стрелок посланца Содружества моментально погиб. Пилотское кресло пострадало значительно меньше и смогло уберечь свой груз. Последний член экипажа был тяжело ранен. Сесть на поверхность планеты с полученными повреждениями корабль-разведчик не смог, но к счастью надобности такой уже не было.

Пять суток модульный интеллект корабля выводил к жизни свою последнюю надежду. Благо под «рукой» был банк данных персонала и все необходимое для клонирования органов. Пилот выжил, хотя повреждения мозга могли быть гарантированно устранимы только в условиях госпиталя, хотя, возможно и время моголо сказать свое веское слово.

Попутно с лечением принимались все доступные меры для исследования планеты. На удивление она оказалась той самой редкой жемчужиной вполне пригодной для целей Содружества. Не было только возможности сообщить об этом. Спустя довольно продолжительное время корабль «зализал раны» настолько, что уверенно мог совершить перелет к ближайшей базе, чего нельзя было сказать о пилоте. Пилот, периодически терзаемый приступами дезориентации и головными болями, теоретически мог с помощью МИ привести корабль к месту назначения. Но возможность эта была все же больше теоретической. Да и встреча даже с малолальски целым кораблем вольдов оказалась бы для корабля-разведчика последней. Нужен был здоровый пилот, точнее сказать, нужен был член экипажа с неповрежденным сознанием.

*****


Теперь я знаю, как управлять челноком и кораблем-разведчиком, правда, пока только в теории. Как последний присутствующий на корабле мыслящий индивидуум в соответствии с разделом устава по чрезвычайным ситуациям я и должен был стать пилотом. Модульный интеллект разведбота принял меня за «своего» в силу того, что оставшийся пилот готовился взять на борт аборигена и прописал боту права гостя как условного гражданина Содружества. Бот снял картину биопоказателей моего мозга и первым делом, связавшись с кораблем, передал их модульному интеллекту корабля-разведчика. Модульный интеллект корабля-разведчика посчитал биопоказатели достаточно развитыми, чтобы считать меня разумным и дал «добро» на адаптацию.

В тот момент мне почему-то стало интересно, посчитали бы моего соседа по общаге, Лупатыча разумным? По моему пониманию он пропил все, интеллект в том числе, хоть и любил повторять: «Бороду, ведь, и сбрить можно, а вот умище-то куда девать?» Нет, есть у меня подозрения, что его на девяносто девять процентов посчитали бы растительной формой жизни «синявник алкогольно-томатно-килечный ветры пускающий».

Череда странных и непредвиденных обстоятельств стала моим пропуском в другую жизнь. Именно по этой причине я был признан системой за «своего» с присвоением статуса «условного гражданина», оставленного, как говорится, с грифом «на предъявителя» погибшим пилотом. Ну а дальше я был обучен, вернее прошел адаптацию, по курсу «пилот-штурман кораблей малого и среднего класса», а за неимением кого-то другого мне сообщили, что придется освоить еще и смежную специальность «штурман многомерного погружения».

Поскольку отпускать меня в силу военной целесообразности ни в коем случае не собирались, на тот момент я поставил себе три задачи.

Первое. Подключиться к системе модульного интеллекта корабля и стать «совсем своим» или «своим в доску», уж как масть пойдет. Обучение на «диванчике» проходило без подключения к модульному интеллекту корабля-разведчика, модульный интеллект бота имел набор программ для экстренных ситуаций, в том числе и программ адаптации нового члена экипажа, все-таки корабль был научно-исследовательским, да еще и предназначенным для работы в долгом отрыве от баз снабжения. Этот раздел базы данных оказался в целости и сохранности.

Второе. Собственно, узнать, что же произошло на месте «обвала». Узнать это можно будет, подключившись к системе корабля через модульный интеллект. База данных бота была частично повреждена и проходила курс регенерационных программ по восстановлению повреждений, полученных на планете.

Третье. По штату нужно приобрести еще хотя бы одного члена экипажа. Модульный интеллект корабля-разведчика дал справку, что из землян есть возможность успешно адаптировать только «стрелка». Нужно было куда-нибудь слетать, потому что экипажу нужен был «стрелок».




— Не плохо бы Анку-пулеметчицу с ногами Елены Валентиновны, — тут же откуда-то взялась наглая мысль. — Да и мордашку, чтоб на уровне «симпатично» была.

Не то чтобы «стрелок» был необходим кораблю — у меня же сознание не было нарушено, как у предыдущего пилота, один полет смог бы, наверное, осилить — но одному было как-то неловко лететь, да еще неизвестно куда. Жутковато это, однако. И совсем другое дело вступить в это дерьмо с каким-нибудь братом, а лучше сестрой по несчастью. Я нутром-то в тот момент понимал, что это не хорошо, но нежелание отправляться к чертям на караваи в гордом одиночестве от этого не проходило.

Корабль же действовал по отданному предыдущим командиром корабля приказу и должен был по максимуму укомплектовать экипаж, чтобы завершить разведывательный полет, доставив информацию на одну из баз Содружества. То, что я полечу, сомнений, по крайней мере, у меня не вызывало, вопрос за малым, нужно стать «совсем своим» на корабле-разведчике, чтобы потом уже ОНИ не передумали.

Как летать я уже мог предположить, хотя знал только теорию. Непосредственное управление кораблем должно было быть «прошито» уже непосредственно модульным интеллектом корабля-разведчика исходя из моих персональных характеристик. Расклад мог получиться как в «бесплатной и беспроигрышной» лотерее, типа: вы нам высылаете пятьдесят долларов по почте, мы Вам — китайскую майку с надписью «Лох». Второе и третье невозможно без первого, так что с начала и надо приступать, как бы мне не хотелось оттянуть этот вопрос.

Страшновато. Что за зверь этот модульный интеллект и что за «прошивки» он мне будет делать, даже всезнающей операторше большой дворовой метлы, бабке Нине, неизвестно. Сколько он тут один без присмотра обитает, тоже неизвестно. Может, он уже начисто с катушек слетел. Да и поводы так думать есть — что за руку мне пристроил — я же теперь знаю, что на корабле есть комплекс по клонированию органов. Про глаз не говорю, он мне очень понравился, так что нечего хвалить, чтоб не расслабился. Однако, жутко чувствовать себя мышью лабораторной.

*****


Связь и «прошивку» с модульным интеллектом корабля-разведчика лучше всего было проходить через комплексный мнемоконтактный модуль — это и есть наш диванчик — он же рабочее место «радиста».

После моего «пробуждения» на диванчике прошло что-то около трех часов, точнее сказать я не мог, мои часы канули вместе со всей левой рукой. На боте, что день, что ночь, освещение не менялось, общаться было не с кем. Благо после первичной адаптации и курса мнемо-обучения я узнал, где тут у них харчевня. Гардеробка оказалась вообще прямо в госпитальном боксе. Нашел комбез немного на вырост, но для начала карьеры сойдет, потом наваяем что нужно прямо в личной каюте будет висеть, правда, только на корабле. Побывал в харчевне, ничего хорошего не получил, с горя обозвал ее «Три пескаря». Как я узнал, на судне были специальные боксы с «натуральной» пищей что-то типа холодильников, только там принцип сохранения другой. Все для людей, блин, хоть синтезатор пищи на борту, судя по информации, очень мощный. Видимо, разработчик понимал, что разведчику в далекой «чужбине» поесть натуральный кокос, что дома побывать. В общем, на боте такой роскоши не было, чистой воды синтезатор. Поскольку я был хоть и «разумный» для бота, но не совсем тот, что были раньше, пищевых пристрастий моих в базе модульного интеллекта бота не было, как собственно не было вообще каких-либо блюд народной кухни планеты Земля. Харчевня «Три пескаря» имела размеры весьма скромные, собственно терминалом синтезатора (с виду что-то типа большой встроенной настенной микроволновки с диафрагмой вместо дверки и сенсорной панелью, овал в стене) практически и ограничивалась. Заказать снедь, собственно, можно было просто и мысленной командой. Модульный интеллект при осмотре определял состояние организма и составлял еду в соответствии с его требованиями, которые реализовывались синтезатором. Мою биохимию, скорее всего, считали в лазарете, когда меня латали-штопали, так что у меня была надежда, что с голоду не помру. Можно было бы вернуться в лагерь, карабин, кстати, забрать, но было боязно, вспоминая дискотеку с молниями при входе, и прочие тацы с саблями. Мало ли чего, был ведь вариант еще чего-нибудь лишиться. Решил, что не пойду, пока не узнаю что там да как. Прижал ладонь к сенсору пищеблока, представил, что поедаю шашлык с лучком и красным соусом. В полной тишине открылась диафрагма, посредине отсека парил шампур с кусочками чего-то, по виду явно не мяса и не с лучком. С небольшой опаской взял в руки шампур, оказавшийся «комнатной» температуры. Материал, наверное, нержавейка, как у меня дома, хорошо помню. Еда на вкус оказалась просто никакой, хотя, была сочная и, наверное, жутко полезная для организма. Чего ж ожидать-то было, никто ж синтезатору не объяснил, что есть «шашлык». Сначала съел один кусок, береженого и президент бережет. Минут пятнадцать таскал с собой шампур, пока в пузе кишки не начали плясать лезгинку от голода, потом плюнул и стрескал все остальное. Зашел еще раз в «Три пескаря», заказал стакан воды, чуть подсоленной — хотелось попробовать вино, но не рискнул. Попил, кинул в синтезатор шампур и стакан из чего-то вроде стекла и пошел «сдаваться».

Диванчик, как и в прошлый раз, ожил, когда я на нем устроился и начал думать о связи с модульным интеллектом корабля-разведчика. Кокон на этот раз не сворачивался, просто возникла большая янтарная сфера. Мне подумалось, что у них бзик на янтарном цвете. После этой мысли сфера начала плавно переливаться всем видимым мне спектром. На зеленом мне подумалось, что так было бы хорошо, цвет зафиксировался.




— Сервис, однако, на уровне ресторана, — подумал я.

Решил, что больше ждать нечего, представил себе связь с каким-то большим и умным существом, мне тогда почему-то больше всего импонировал образ розового слона. Сфера отреагировала, расширилась, как бы приняла мое тело внутрь. И резким скачком я оказался в другом помещении. Помещение больше, хотя ничего, кроме диванчика там не было, стены из сочно-зеленой дымки.




Раздался бесцветный бесполый голос:




— Модульный интеллект КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 приветствует нового члена экипажа. Прошу представиться и подтвердить готовность к прохождению адаптации по специализации «пилот-штурман кораблей малого и среднего класса» и «штурман многомерного погружения» с подтверждением статуса.

Ну что ж, собеседование для нас не новинка. Всегда хотел иметь красивую фамилию, а тут как с нового листа жизни и никто паспорта не спрашивает:

— Сергей Сергеевич Ржевский, поручик, ха-а-а-а, хтож конспирацию-то так грубо нарушать будет, — начал я. — Готовность к экзекуции пока не подтверждаю. Можно вопрос?

— Подтверждение готовности принято, ввиду отсутствия связи с базой командования, процедура будет проводиться по программе статуса «экстренный» устава КСС с последующим подтверждением полномочий и присвоением звания по контакту с сетью КСС через базу КСС. Прошу подтвердить изменение процедуры. — Проскрипел голос. — Прошу задать вопрос.

— Что значит куча букв и цифр в твоей идентификации? — спросил я. — Что будет в случае, если я не пройду программу и есть ли какие-то ограничения к прохождению программы адаптации вообще? Подтверждение после получения информации в запросе.

— Идентификация: Космические силы Содружества; база Эталон-12; модульный интеллект квантовый; серия 8 автономно-организующийся; серийный номер 8003488695; разведывательный корабль дальнего погружения класса «Супер»; бортовой номер 88564, — проскрипел опять голос. — В случае неполной адаптации по программе статус пилот-капитан не может быть присвоен, допуск на перелет не возможен, остается статус член экипажа без специализации со свободным перемещением по кораблю и вне корабля. Ограничения по прохождению программы адаптации есть, обусловлены специальными критериями сознания, психики, мозговой активности. Прошу подтвердить готовность прохождения процедуры адаптации по статусу «экстренный» устава КСС с последующим подтверждением полномочий и присвоением звания по контакту с сетью КСС на базе КСС.

— Валяй, готовность подтверждаю, — согласился я.

— Начало процедуры. Проверка параметров совместимости… — начал комментировать голос.




И ничего, полное молчание, хоть бы кино поставил что ли.




— Спать-то можно хоть, интересно, — пришла в голову мысль. — Нет, этот вопрос у них тут не продуман, нужно рационализаторское предложение внести…

— Совместимость установлена с девяноста восьми процентным результатом при допустимом пороговом результате в пятьдесят процентов, начинаю процедуру, — продолжал голос. — Статус сознания для процедуры несущественен, для облегчения прохождения процедуры со стороны члена экипажа перевожу организм в режим сна.




Картинка начала гаснуть, а так хотелось все видеть своими глазами.

*****


— О! Опять включено питание, — проснулся я именно с такой мыслью.

Все-таки неприятно, когда тобой так нагло манипулируют. Хотя, чего уж там, после военкоматовской комиссии с глумливыми медсестрами и окончательно забившими на все врачами, боюсь даже сказать, что может быть страшно.

— Так, все тот же диванчик, все тот же комбез, — обозревал я окрестности в раздумьях, — ладно, хоть ходить не нужно никуда, тут же и свяжемся с модульным интеллектом, узнаем, что там у нас произошло.

Я запросил связь, заработало даже без образного представления, просто подумал и на тебе.

— Если все так и дальше пойдет, нужно будет фильтровать мысленный базар, — пришла робкая мысль.

Все, как и раньше, зеленая сфера поглотила сознание — пустая комната и диванчик.

— Что за скукота, — подумал я. — Хоть бы стол с креслом и красивую секретаршу с кружкой кофе.

— Капитан Сергей Сергеевич Ржевский, вас приветствует модульный интеллект МИК-8АО-8003488695 военного звездолета Содружества ЗРДК-Супер-88564. Адаптация программ «пилот-штурман кораблей малого и среднего класса» и «штурман многомерного погружения» прошли успешно. Вам временно присвоен статус капитана корабля со всеми надлежащими полномочиями. Прошу принять во внимание, что ввиду проведения адаптации по статусу «экстренный» устава КСС при связи с ближайшей базой КСС полномочия должны быть подтверждены или аннулированы, — раздался немного более человеческий вариант голоса. — К сожалению, Вам не присвоено воинское звание, ввиду ранее перечисленных обстоятельств, присвоение возможно после связи с базой КСС. За время Вашего отсутствия изменений в тактической ситуации и происшествий не случилось, срочных сообщений не поступало.

— А, привет, привет, замутитель сознания, — обрадовался я. — Ответь на вопрос, если мои полномочия позволяют.

— Задавайте вопрос, капитан Сергей Сергеевич Ржевский, — отозвался голос. — Полномочия капитана дают возможность изменить практически все на корабле, за исключением физически и технологически невозможных новшеств.

— Ясно. Тогда начнем с простого, — согласился я. — Ты вообще всегда такой нудный или можешь общаться по-человечески?

— Капитан Сергей Сергеевич Ржевский, обращение производится согласно стандартной процедуре устава КСС, настройки прежнего капитана, погибшего при исполнении долга, отменены, — ответил голос.

— Хорошо, давай общаться по-простому, без лишней замути, — предложил я. — За эфиром следишь?

— Капитан Сергей Сергеевич Ржевский, отслеживается большинство информационных каналов планеты Земля для занесения информации в базу данных КСС, — ответил голос.

— Замечательно. Проведи анализ поведения людей, нам необходимо общение по типу «друг» общечеловеческой морали, — предложил я. — Обращайся просто «капитан» или «Сергей», к примеру. Звать тебя, естественно как-то нужно. Ты кто, вообще, «Мэ» или «Жо» по природе?

— Капитан, установка ясна. МИ по природе пола не имеют. И хоть их и можно отнести к квази живым сущностям, органов размножения, как и признаков пола, они не несут. — Ответил голос.

— Ну, ты кем хотел бы быть мальчиком или девочкой, нужно же определиться с данным вопросом, — настаивал я.

— Капитан, решение за тобой. — Пришел лаконичный ответ.

— Ну ладно, каши на тебе не сваришь. Буду решать сам. — Задумался я. — Вообще, хотелось бы обзавестись подругой, может в далях космоса хоть пообщаться с противоположным полом можно будет. Можешь дамой быть, милашка?

Тембр голоса, да, можно сказать и сама энергетика изменилась в следующей фразе МИ. Глубокий женский голос из разряда «душевных», заставляющий оглянуться на диванчике в поисках блистательной хищницы, замурлыкал:

— Капитан, распоряжение принято, меня теперь зовут Милашка? Прошу подтвердить и выбрать тон и тип голоса.

Я просто растаял и стек во всех направлениях. Такой голос просто не может принадлежать дурнушке. Воображение побежало, побежало и опять побежало. Пришлось его ловить, чтоб не потерялось вконец.

— Да, голос отличный, хотя, можно немного поскромнее с тембрами, а то я чуть не захотел тебя. Да и звать тебя Милашкой, как-то совсем уж не по-военному, давай остановимся на Светлане, к примеру. — Предложил я. — Кстати, создай какой-нибудь образ в этом виртуале, как-то пока не привычно общаться с голым голосом, так и в бога поверить недалеко.

Обстановка начала меняться. Я был по-прежнему на диванчике в комбезе немного на вырост, комната же активно преобразовывалась в кабинет, ковер на полу, книжные полки, рядом со мной возник большой рабочий стол, чуть дальше материализовались два кресла и журнальный столик. В одном из кресел присела очень красивая рыжая девушка. Строгий костюм серо-черных цветов, ножка на ножке, тонкие телесные чулки, черные туфли на среднем каблучке, в руках блокнот и ручка, почему-то чернильная с блестящим пером, волосы уложены в строгую прическу и закреплены на затылке, ну и игривая прядь свисающая у виска. В общем, жуть. Просто жуть, как красива. И этот рыжик сказал мне:

— Капитан, визуальный вид создан на основе твоих мысленных образов и ассоциаций, обобщен и выбран усредненный вариант на основе пиковых реакций на эти образы. Так будет хорошо? Прошу внести коррективы при необходимости.

У меня только слюни не потекли, чего ж тут менять, даже Елена Валентиновна может пока подождать, так семестра два-три…

— Нормально, Светлана, нормально, так и оставь, может, наряды только меняй при каждом приходе в виртуал, так, для реальности. — Ответил я. — Кстати, расскажи подробнее про адаптацию, чего ты там, солнце, про проценты говорила? Я что, выходит, супер-мэн, если почти в сотку попал? Кстати, если ты девочка действительно умная и сообразительная, можешь шутить, и вообще, быть живой. Как-то не привлекает общение с большим компом, глядя на это совершенно живое создание виртуала.

— Капитан, твоя совместимость девяносто восемь процентов для программы пилота, там была куча параметров для тестирования мозговой деятельности и психики, общая цифра получилась такой. — Ответила Светлана. — Это не говорит о том, что ты более умный или развитый, чем предыдущий экипаж корабля, просто ты почти идеально подходишь для пилота-навигатора. На всякий случай я сделала проверку на замещение «стрелка» и «связиста», как ты их назвал. Так вот «стрелок» из тебя еще ничего — семьдесят восемь процентов, а вот «связист», к великому сожалению, как из сопли лак для ногтей — тридцать два процента.

— Спасибо, Светик, расскажи, что вообще у нас на данный момент творится в округе, что с ботом, что со мной произошло, когда на корабль попал? В общем, введи меня в курс дел… — попросил я.

*****


После долгого и даже приятного разговора с моей новой «секретаршей» стало известно следующее. Корабль, который мы со Светой договорились пока назвать «Ботаник», находился практически в порядке. Ремонтные работы даже самых «безнадежных» повреждений закончены давным-давно из-за поистине огромного промежутка свободного периода бесхозности корабля. Энергию Света запасала от Солнечного излучения, ее было почти с горкой ввиду опять же долгого периода бездействия. Корабль фактически «спал» на поверхности Луны, изредка велись регламентные работы, пару раз в него попадали метеориты, да несколько раз он просыпался из-за попадания в поле зрения сенсоров неопознанных объектов техногенного характера — с некоторых пор на Земли иногда запускались разного рода носители, выводящие что-либо в космос. Чтобы не беспокоить постоянно развивающихся аборигентов, корабль находился в режиме «невидимости», задействуя в необходимых случаях те или иные виды доступной ему маскировки. Оставались проблемы только в пополнении биомассы. Как я узнал, биомассой могло быть все что угодно, имеющее органическую основу, принципиально можно было выращивать простейшие организмы, используя доступную неорганику и энергию звезды. Биомасса нужна была для поддержания в «здоровом» состоянии систем корабля — он же был практически живой — а так же в небольших количествах для работы двигателя многомерности. Хоть времени для пополнения запасов и было много, биомасса постоянно требовалась кораблю для восстановительных процедур. По этой причине ее расход регулировался в соответствии с приростом, что значительно удлиняло сроки починки, но избавляло от необходимости посещать Землю.

Двигателей у корабля-разведчика было три вида. Маршевая установка, она же «генератор прокола» многомерности, была живой во всех отношениях. Переход в суперпозиционное состояние, как модно писали фантасты в «подпространство» осуществлял организм, найденный на одной из планет нашей галактики, из него позднее с привлечением выведанных у врага технологий удалось сделать шедевр симбиотики, практически вольда, только без наличия каких-либо зачатков разума. В основе работы двигателя было положено одно защитное свойство организма. При опасности он мог уходить в многомерность, практически исчезая из привычных в нашем пространстве трех физических измерений. Этот необычные «зверь» ограждал свое внутреннее пространство неким энергетическим коконом и жил все время ухода в своем привычном трехмерном мирке. Он мог передвигаться на значительные расстояния в пределах планеты — видимо инстинкты — не покидая ее, даже находясь в многомерности. Как оказалось, пути в многомерности имели другой характер, нежели в обычном трехмерном пространстве. При подборе необходимых параметров многомерного пространства находилась возможность проникнуть в какую-то весьма отдаленную точку трехмерного пространства, преодолев весьма незначительное расстояние. Теоретически, можно было бы проникнуть «куда угодно» практически мгновенно, но для этого необходимо было бы уйти в очень далекую многомерность и оборвать связи с частью привычных измерений, что было, в общем-то, опасным предприятием, практически чреватым потерей якорей для возврата в родное пространство. Сами «звери» так никогда не делали, им просто не было в этом необходимости. А перемещение на большие в масштабах галактики расстояния ими совершались исключительно по воле ученых, изучались долго и зачастую болезненно. Пребывание же в многомерности без генерируемого «зверями» локального мирка было хоть и не моментально, но гарантированно смертельно для живых существ, ввиду лавинообразного изменения мерности внутреннего пространства и, практически, моментально смертельно для любой аппаратуры ввиду изменения физических законов. Топливом для данного «двигателя» могла быть только сбалансировано приготовленная биомасса, потребление ее сильно возрастало с глубиной погружения в многомерность, но случалось это не катастрофически. Второй тип двигателей — межзвездный, часто его называли «двигатель реала» или «системный двигатель». В основе лежал принцип локального изменения мерности пространства в разомкнутом контуре. Принцип был содран у вольдов, двигатели заменили ранее применявшиеся аннигиляционные, фактически реактивные двигатели. Теорию изложить не могу, так как тут уже много специфической физики и биофизики. В общем, двигатели тоже чистой воды симбионты. Для изменения режимов работы нужна была в незначительных количествах та же биомасса, но в самом процессе движения использовалась уже энергия. Биомасса вне многомерности тратилась довольно экономно, но питаться-то живому организму в любом случае нужно.

Энергетическая установка была без преувеличения чудом симбиотической мысли, хотя, на все восемьдесят процентов заслуга в изобретении, к сожалению, принадлежала вольдам. Суть этой самой установки была в том, что она с поразительным КПД могла осуществлять преобразование биомассы в энергию — читай: потери минимальны. Но в работу она вступала только в тех случаях, когда аккумуляторы энергии корабля теряли заряд ниже определенного уровня. Ну а поскольку само движение в ваккуме фактически не требует энергетических затрат, за исключением разгона и торможения, можно было сказать, что двигатели реала работали в основном за счет запасов энергии, которую корабль вполне мог пополнять за счет излучения звезд. Так что основным ресурсом корабля, как ни крути, оказывалась именно биомасса. Третий вид двигателей был предназначен для полета в пределах планеты, их чаще всего называли «планетарные двигатели». В их основе лежала игра с гравитацией. Использоваться они могли и вблизи объектов больших масс, то есть при полете в астероидных поясах. Начинка была так же симбиотной, хотя, питались они практически одной энергией. В общем, долететь на них до соседней звезды можно, применив их в пределах планеты для разгона, а потом в точке назначения для торможения, но очень долго, да и целиться надо очень точно.

Общая ситуация на данный момент была таковой. В поясе астероидов, скорее всего, был почти исправный корабль вольдов. Он был сильно поврежден еще при встрече с разведчиком, но у него было так же много времени на ремонт, как и у нас. Судя по манере ведения боя, живая часть вольда была уничтожена, оставалось надеяться, что безвозвратно.

Оружие Содружества вообще в первую очередь разрушало «живую» часть симбионтов, корабли противника тогда становились «глупее» и «прогнозируемее». Причем в отличие от неживой части живая восстанавливалась далеко не всегда, то есть только в случаях, если повреждения не достигли критического уровня.

Фактически, по классу корабль вольдов был значительно выше разведчика, хотя, точной классификации не было, так как на момент отлета данного класса корабли еще не встречались Содружеству. В первых атакующих волнах вольдов таких кораблей вообще не было. Исходя из привычных для Содружества классификаций, корабль имел конфигурацию явно соответствующую ударному звену, скорее всего легкий или средний крейсер. В случае восстановления живой части симбионта расклад был очень не в пользу разведчика, даже в случае полного восстановления неживой части корабль представлял собой весьма мощную, хотя и значительно более глупую единицу. Но все это мне предстояло узнать позднее. Пока же сенсорная аппаратура «Ботаника» не смогла распознать вольда в поясе астероидов, куда он ушел из последнего поединка.

С ботом и последним членом экипажа случилась такая вот неприятность. После обследования планеты было принято решение взять на борт аборигена из наиболее развитого сообщества, если попытка не увенчается успехом повторить с другим сообществом. Шансы отыскать нужного индивидуума были. Чтобы не шокировать аборигена пилот решил лететь сам, все же живое тянется к живому. При вхождении в плотные слои атмосферы бот был атакован штурмовиком вольдов, тем, что был поврежден, но не уничтожен. В бою с разведчиком шансов у вольда не было, а вот бот оказался тем, что доктор прописал. Ввиду того, что бот проходил плотные слои атмосферы, маневренность его была сильно ограничена, чем и воспользовался штурмовик. МИ разведчика тоже отследил атаку и попытался прийти на помощь боту, выстрел был произведен больше «на удачу», вдобавок была выпущена ракета. Атмосфера планеты немного исказила и рассеяла пучок энергии, что возможно спасло штурмовик от полного уничтожения. После попадания лазерного импульса штурмовик не смог справиться с управлением и столкнулся с ботом. Подоспевшая к тому времени ракета добила штурмовик, повредив бот еще сильнее. Тем не менее, бот смог совершить посадку, хотя ее можно было отличить от падения по весьма нетвердым признакам.

То, что село или упало на поверхность планеты Земля, было не совсем ботом Содружества и уж совсем не штурмовиком вольдов. Последний член экипажа РКДП-Супер-88564 был смертельно ранен при посадке и вскоре умер, так как медицинский комплекс бота был поврежден и по этой причине просто не справился с задачей. МИ корабля-разведчика, действуя по уставу, отдал инструкцию перевести бот в режим консервации. Сам же ушел на дальнюю орбиту планеты и перешел в режим ожидания связи. Чуть позднее МИ было принято решение сесть на спутник планеты, ввиду развития технологий у местной цивилизации. То есть, корабль-разведчик погрузился в бесконечно долгое ожидание момента возможного появления другого корабля КСС. Данная манера действий была принята командованием КСС ввиду сложной обстановки в театре военных действий. Разведчик мог вернуться к базе, уже захваченной врагом, в таком случае пригодной планете лучше остаться неоткрытой, чем мертвой.

Когда же я присел в кресло, бот распознал меня, как возможного члена экипажа, была прервана программа «спячки». Просканировав пространство всеми доступными датчиками, бот обнаружил врага. Как оказалось, в спячку ушел и практически уничтоженный штурмовик вольдов. За неимением оружия, симбионт попробовал уничтожить живого члена экипажа с помощью ремонтного робота системы обеспечения, попытка почти удалась ввиду плачевного состояния обшивки бота. Тем не менее, система защиты бота сделала все что смогла, потенциальный член экипажа не погиб, хотя и был ранен. Ранения мои были не в пример легче ранений пилота, и медблок справился. Тем не менее, матрицы нового члена экипажа в базе данных бота не было, и он решил вопрос замены органов исходя из имеющихся возможностей. Глаз оказался биомеханическим, рука же была попросту получена путем клонирования из банка органов для последнего погибшего пилота. Судя по всему, проблем с отторжением или адаптацией между моим организмом, чужим биоматериалом и неорганикой практически не было. Светлана меня заверила, что после снятия моей полной матрицы (тело плюс сознание) вырастить и заменить как руку, так и глаз будет весьма несложной задачей. Правда, сделать сканирование, следовательно, и замену органов можно будет только на самом «Ботанике». По ее мнению на данный момент все оказалось просто превосходно, так как у корабля появился экипаж. Но как бы я не хотел побыстрее прийти в норму, бот был не в состоянии произвести безопасный взлет, на другой вариант был категорически не согласен МИ разведчика — Светлана. Пришлось ждать. Поскольку бот перешел в активный режим, остатки штурмовика-вольда были уничтожены и переработаны для нужд бота. Если бы МИ корабля-разведчика не отдал в том прошлом приказ на консервацию, система защиты бота уже давно бы уничтожила останки вражеского штурмовика. Пока должны были экстренно проводиться восстановительные работы на боте, у меня намечался довольно обширный период безделья. И я попросил организовать мне доступ на поверхность родной планеты. Выход был практически в течение часа приведен в безопасный вид, свод был попросту сплавлен ремонтными роботами бота до состояния стекла, хотя пол оставался вполне похожим на грунт.

*****


Сидя у костра и треская тушенку из банки, я долго раздумывал, как же обставить свой уход из покинутого лагеря геологической партии. В конце концов, решил просто уйти, забив на все, пусть думают что хотят. На память забрал бинокль руководителя, геройски пострадавшего во время обвала. Карабин же с принадлежностями для чистки и боезапасом я просто не имел морального права оставить. Правда, перед уходом, наплевав на все, высадил почти все три пачки патронов по банкам, в общем, отвел душу. Для порядка оставил полную обойму патронов, почему-то было неуютно оставлять оружие пустым, хотя меня грела мысль, что на «Ботанике» можно сделать таких сколько душе угодно. Правда, я имел все основания полагать, что там и своего стрелкового оружия наверняка хватает. Но карабин, как и бинокль, были осколками моей прошлой жизни, а потому, очень дорогими вещами. Впоследствии я вызывал частое недоумение Светланы, разбирая и чистя карабин в «темные» или попросту грустные моменты моей жизни. Вспомнив завтрак на боте, забрал из лагеря всю имеющуюся провизию, подумав забрал даже перловку и макароны, два продукта ненавистные мне со службы. Я тогда сильно надеялся, что на «Ботанике» смогут сделать хотя бы что-то похожее на них или даже что-то похожее на нормальную жратву на основе данных образцов. Ждать пришлось почти два дня. За это время я притащил в анализатор бота все, что смог найти из еды. Начал я непосредственно с родниковой воды, чтоб он знал, что я понимаю под этим термином. Попались кое-какие грибы и ягоды, подумав, я натаскал семена всех доступных в данном районе растений, мало ли, может, будет возможность сделать оранжерею на «Ботанике». В последний день, явно маясь ожиданием, я рассматривал схему бота и решил ему тоже дать название. Сказано — сделано, родилось поэтическое название короткое, красивое и величественное — «Клоп». Хоть бот и походил больше на чуть сплюснутую снизу каплю, мне он почему-то казался клопом. В конце концов, не называть же бот «Стремительным», имея главный корабль с названием «Ботаник». МИ бота по разумности сильно уступал Светлане, так что остался безымянным.

Поскольку первое и второе из намеченного ранее списка практически решилось, вставал третий из насущных вопросов. Одному лететь в неизвестное далёко было как-то не уютно, для храбрости нужно было прихватить кого-то для общества, желательно с возможностью сделать его хотя бы способным занять место стрелка. Эмпатами наша планета, вроде, не слишком славилась, так что связиста тут искать было бы занятием долгим и, возможно, бесполезным. Да и найдись тут приличный эмпат, так и связь могли бы установить. Мало ли как оно могло бы тогда повернуться. Вдруг бы такой экипаж мог стать попросту ненужным Содружеству. Были дурные мысли взять на борт боевую подругу, но быстро кончились. Не было у меня такой подруги, были хорошие знакомые, но дело дальше нерегулярных спортивно-развлекательных упражнений так и не сдвинулось ни с одной из них. Чаще всего находились замечательнейшие причины для милой ссоры. Воспоминание о ссорах, побудило вопрос: «Зачем мне это надо?» Я решил, что обойдусь. В плане общества была Светлана восьмой серии, поговорить будет с кем, а там определимся, может, вернемся и пополним экипаж. Или нам скажут «большое спасибо» и вернут обратно, промыв мозги. Да и не факт, что кто-то из бывших и действующих подргу мог поверить в мою «сказку», а, поверив, не испугаться. Не все же помешаны на фантастике, кто-то может подумать, что моя крыша уехала на курорт, а вернуться уже не обещала. Да и вообще, не хотелось бы огласки, Содружеству пока не известно о населенной планете Земля. Мне неизвестно что с Содружеством, да и кто они такие, собственно, тоже не известно. О первом они, правда, все равно узнают, вряд ли технологии землян смогут остановить «Ботаника». Устав я еще не изучал, но там, скорее всего, были и другие инструкции на случай враждебной обстановки. Были еще темные лошадки — вольды. Вопросов на тот момент оказалось куда больше, чем ответов, не смотря на всю полученную от Светланы информацию.

Перебирая институтских друзей-знакомых, я понял, что вариантов там тоже нет, не был я в них уверен, да и было у них слишком много земных «якорей». Моя же семья сложилась не очень удачно, отец умер от инсульта в молодом возрасте. У мамы появился другой супруг. Хорошо, что это произошло практически перед моим поступлением в институт, общего языка нам с ним найти так и не удалось. Во многом, на маму я был за это обижен, хотя и понимал, что у нее своя жизнь. Так что домой меня не тянуло. Воспоминания о доме вообще были приятными, там тоже были друзья-товарищи, правда за несколько лет моего отсутствия я мало с кем виделся и уж совсем ни с кем не поддерживал связей на постоянной основе. Перебрав всех, я понял, что в тот момент ничего сказать о них я бы не смог. Вспомнил, что было как-то в письме из дома — пока мы еще до моей службы активно переписывались с мамой — о том, что мой сосед Саша был сильно ранен на службе, но вроде выкарабкался, хотя и получил инвалидность. Адрес его проживания после дембеля у меня был, и я написал ему со службы письмо, но ответа не получил. Может, не дошло письмо, а может, просто не ответил Сашка. В учебе как-то все забылось, да и нужно сказать, что не до писем было, особенно первое время. На счет Сашки я и подумал, что шанс должен быть.

Сашка был наш сосед по улице, дом стоял забор к забору с нашим. Мы часто разбойничали вместе, хотя он был на три года старше, и у него была своя «взрослая» компания. После школы Сашка пошел в военное училище и после выпуска должен был стать кем-то мореплавающим, то ли подводником, то ли каким-то другим моряком. Выходит, что на данный момент — это единственный человек, кого можно было бы посетить с моего рода предложением. Единственным сомнением оставалось, что он был когда-то профессиональным военным, а тут и всякие варианты не за горами, но тут уж пока не разобьешь яйца, не узнаешь, получится ли яичница.

*****


Наконец-таки ремонт дошел до стадии, когда можно было сделать перелет в пределах планеты. Никто к тому времени из нашей партии не вернулся, собственно, предполагалось, что они будут отсутствовать дней пять или больше, правда, могли и вертолет прислать. Оба кресла в рубке управления были равнозначны в возможностях, и арбузные корки они уже не напоминали. Без лишней скромности мной было выбрано правое. Я уже знал, что и как должно случиться, потому смело занял место. Кресло, немного подумав, приняло форму тела, к самому телу протянулись усики-паутинки датчиков, агрегатов системы контроля тела, жизнеобеспечения и еще кучи прочих систем, на теле это ощущалось как беготня упитанных мурашек. Комбез в отличие от моей прошлой одежды не мешал этому процессу и поэтому на мне не развалился. Вообще, комбез оказался не так прост, как казалось изначально. Находящаяся на мне в данный момент одежка была «с чужого плеча» и мне подходила, скажем, не очень, грубо говоря — только-то прикрыть телеса. Наконец, вокруг кресла сошлись несколько коконов, некоторые накрыли кресло совсем, некоторые только частично руки, ноги. Общее ощущение было как в теплой ванной. Все «процедуры» заняли секунд тридцать-сорок, может, и чуть больше. Я был давно готов, но бот продолжал проверять отремонтированные системы, менять конфигурацию внутренних помещений в боевой режим.

После посадки, мало отличимой от падения, «Клоп» имел исследовательскую конфигурацию. Полностью она не могла быть восстановлена ввиду сильных повреждений, по этой причине я и не смог попасть в часть помещений. Сейчас же конфигурация бота менялась на боевую. Вообще бот имел несколько форм-конфигураций, приспособленных к выполнению разных задач. Основными были две — исследовательская и боевая, так как чаще всего разведчику требовалось исследовать и воевать. Метаморфозы из одной основной конфигурации в другую проходили быстрее всего и должны были занимать минут пять в случае нормального функционирования всех систем. Исследовательская конфигурация была максимальной по объему. Бот разворачивал все лаборатории, медицинский отсек, три помещения экипажа, комнату отдыха, камбуз «Три пескаря», «кладовки» с инструментарием, еще кое-какие помещения, ремонтную «бригаду», которая занималась и охраной. В боевой конфигурации «Клоп» сворачивал все лишние отсеки в угоду живучести. Оставался только медицинский отсек, ремонтно-охранная «бригада» и кое-какие «кладовки», если они были заняты. В такой конфигурации бот походил на чуть искривленную винтовочную пулю.

Внутренняя охрана осуществлялась тремя симбионтными единицаи, мне их проще назвать «киборгами». Они не были охраной в узком значении этого слова. Единицы были универсальными, ремонтники — санитары — охранники, в общем, на все руки или что там у них было. Киборги обладали собственным «интеллектом» — набором программ-инстинктов для всякого рода ситуаций. Обычно все планирование производил экипаж, а в случае отсутствия экипажа более мощный «интеллект» бота. После аварии остался всего один из этих киборгов, он, собственно, заботился о раненом пилоте, да и меня перенес в медицинский отсек тоже он. Правда, этого чуда симбиотики в глаза я еще не видел. Решение перейти в боевую конфигурацию, было принято Светланой ввиду присутствия в звездной системе военного корабля противника, я спорить не стал, мало ли чего, пять-десять минут — время не критично большое.

* * *


Нужно сказать отдельно что, для простоты и понятности в моем повествовании я буду употреблять привычные для нас единицы измерения, упоминать специальные единицы буду по мере необходимости. Мое общение с МИ от момента моего появления велось на родном мне языке, благо за годы пребывания на орбите Светлана собрала языковую базу практически на все языки эфирного вещания планеты Земля.

* * *


Замести следы моего исчезновения, решили, сымитировав еще один оползень. Один уже был, так что второй смотрелся бы вполне правдоподобно. Поскольку умирать мне было рановато, для отвода глаз я перетащил, как бы «остатки» уцелевшего лагеря подальше от предполагаемого места оползня. Создавая таким раскладом видимость пребывания в новом месте. У прибывших товарищей должно было создаться впечатление, что я уцелел после оползня, но куда-то делся уже после, в общем — пропал без вести. В таком случае всегда можно было бы вернуться обратно. После завершения реконфигурации «Клоп» аккуратно «выполз» из завала пород. Случилось это значительно проще, чем я предполагал. По совету Светланы — во время слияния с креслом поддерживается постоянная связь с МИ разведчика — я включил гравитационные экраны защитного поля с постепенным набором мощности, возникший кокон медленно раздвинул слой пород. Далее Светлана рассчитала место и силу воздействия на скалу. Три выстрела из гравитационного орудия — и замечательный обвал скрыл место пребывания бота и нашего лагеря. Правда мой новый липовый лагерь оказался чуть дальше, чем я предполагал, но тут проблем не возникнет, со стороны можно было подумать, что человек просто перестраховался.

Как боевая единица бот имел неплохую оснащенность. Имелось три вида защитных экранов, гравитационный, электро-магнитно-оптический и пси-энергетический экран, каждый хорош в своем роде. На вооружении в области поражения были гравитационные орудия (малый радиус, скорее система противометеоритной или ракетной защиты), электромагнитно-импульсное орудие (что-то вроде Гаусс-орудия, стрельба велась капсулами из разного материала и с разной начинкой, разгон электро-магнитным полем), традиционные лазеры, пси излучатели (скорее научное оборудование), несколько видов ракет. Разведчик был вооружен серьезнее. На нем был еще один тип защитного экрана — экран многомерности, немного иные виды ракет, главным калибром разведчика был «генератор хаоса» (установка, создающая в определенном локальном пространстве хаотичную область постоянно меняющегося многомерного пространства, в нем постоянно меняющиеся физические законы убивали все живое и разрушали все неживое).

Самый простой и скрытный путь доставки на новое место — баллистическая кривая. Для маскировки были задействованы экраны первого и второго типа. Бот должен был оказаться невидим ни радарам, ни оптике. Гравитационный кокон создавал внутри стабильную область. В этом случае должен был практически отсутствать нагрев корпуса от трения о воздух, хотя, и создавались некоторые трудности в маневрировании. При работе маскировки вблизи можно было увидеть лишь странную текучесть слоев воздуха с разным коэффициенетом преломления света. Ни достаточно точных гравитационных, ни приемлемых пси сканеров на Земле пока не было, так что бот можно было считать практически невидимкой. Расчет маршрута сделал МИ бота, задача была простая, полет должен был занять ориентировочно двадцать минут. В нашем случае время не играло большой роли, значит, и терзать атмосферу более быстрым перемещением было незачем. Пунктом назначения было выбрано одно из озер вблизи места проживания Санька.

Моя первая роль пилота началась красиво. Все пространство передней части бота стало прозрачным. Все было до зеленых соплей солидно: сетку дальномера, индикатор горизонта, марку прицела, параметры среды за бортом по моей просьбе бот вынес в поле зрения зеленым свечением. Вся информация в пассивном режиме отображалась тусклым свечением, по мысленной просьбе необходимый объект всплывал и становился более ярким. В принципе, все это вообще было не нужно, просто мне хотелось почувствовать себя пилотом. Я знал, что если закрыть глаза, включится система сенсорной проекции прямо в мой мозг, а она была куда совершеннее моих глаз. Поиграв с аппаратурой обзора и наведения, я все же закрыл глаза, позволив разуму частично слиться с виртуальным пространством «Клопа». Переход был моментальный, даже голова закружилась, хорошо, что я в системе управления бота пока был просто наблюдателем. Все должно было прийти только с практикой. Ощущения оказались крайне непривычными. Хоть это и было невозможно, я мог видеть во всех направлениях сразу, мозг по привычке сопротивлялся, но с каждой минутой рыпанья становились все более вялыми, похоже, начался процесс адаптации. Находящегося в кресле-коконе пилота уничтожить было вообще очень трудно, в таком виде он подключался к системе жизнеобеспечения, медкомплексу и куче всякой прочей биоинженерии. Прошлый пилот погиб потому, что находился в кресле обсервации. Это кресло фактически является научной начинкой бота, как и весь тот научный отсек. Оно менее защищено, но с него проще управляться с некоторой научной аппаратурой, да и выйти наружу значительно проще и быстрее. В боевой конфигурации «Клопа» такого отсека нет. Светлана вообще не собиралась повторять свои прошлые ошибки.

Спешить некуда, да меня ни кто и не подгонял. Я представил, что поднимаюсь. По моей команде бот поднялся, метров на сто.




— Хватит, — подумал я, — попробуем стрельнуть.

Мысленно выбрав гравитационное орудие, я указал малую мощность и цель — одну из скал. Выстрел отколол верх, в скале осталась аккуратная круглая дырочка. В приближении, края отверстия оказались будто вдавлеными прессом, глубина не просматривалась, было просто глубоко. Подумав, я указал мощность поменьше, а фокус пошире. Выстрел. Скала вздрогнула и осыпалась осколками, перемешанными с мелким щебнем и пылью. Дело меня увлекло. Я пробовал пострелять на скорость, быстро поняв, что прицел в этом случае — ненужное приспособление. Пришлось убрать все нарисованные ранее примочки, все это оказалось ненужным. Тем более, что при желании вся эта «бижутерия» появлялась мгновенно. Наигравшись, я понял, что пришло время полетать.

В детстве мне часто снилось, что я летаю. Практически всегда летал я на животе лицом вперед. Так себе и представил и в этот раз. Проба прошла удачно. Летелось легко. Я попросил создать ощущение тока воздуха в зависимости от скорости полета. Ощущения оказались такими приятными. Ветер в лицо, близкие облака, где-то там внизу земля, и самое главное: как и во сне никакой опасночти в ощущениях. Такие ощущения дорогого стоили, одно это с лихвой окупало все мои сомнения. Я некоторое время кувыркался в воздухе, попробовал все знакомые каждому мальчишке с детства фигуры пилотажа. Ни перегрузок, ни каких-либо лишних нагрузок не было, как бы я ни закладывал виражи. Заигравшись, я направил бот к земле в глубоком пике. В какой-то момент слева сверху резко выскочило моргание красного треугольника. Я вспомнил, что сам так определил индикацию опасных ситуаций. Даже не успев придаться панике, я получил чужую мысль, продавившую сознание извне, об опасности столкновения. Наверное, я слишком долго думал, потому что МИ бота сделал все сам, аккуратно подправив траекторию, вернувшую «Клопа» на плавную дугу подъема. Хоть моя затея и могла закончиться плачевно, страха почему-то не было. Вернее, он только краешком коснулся меня, тут же отлетев куда-то.

— Контроль психологического состояния начинающего пилота, — пришел откуда-то издалека приятный голос Светланы. — Нет поводов для беспокойства, контроль временный.

— Можно всё? — спросил я азартно.

— Пробуй, — согласилась хозяйка корабля. — Бот не даст повредить ни тебя, ни себя. Я его контролирую.




Снова развернув «Клопа» к земле, я дал команду:




— На максимальной скорости приблизиться к поверхности на десять метров и резко остановится.

Мне тогда было просто интересно. Позднее я решил, что эти ощущения стоит запомнить. Маневр был в точности выполнен, все произошло куда быстрее, чем я предполагал. То ли Светлана отключила контроль состояния, услышав мое желание, то ли бот просто не знал настолько хорошо мой организм, но «русские горки» получились еще те. Только немного собрав себя «в кучу», я удосужился осмотреть местность. Воздушная волна при резкой остановке сдула в радиусе пятидесяти метров все, что было не вкопано в грунт, скала же под ботом дала множество трещин. Я только смог предполагать какими звуковыми спецэффектами это могло сопровождаться. Лично меня катание на таких горках сильно впечатлило, вопреки здравому смыслу я повторил аттракцион еще два раза. Не знаю, что уж могли подумать случаные зрители со стороны, лично я бы не хотел нахоиться в момент остановки близко к месту окончания моего аттракциона.

С учетом времени полета Саша должен был прибыть домой с работы, так что настало время лететь. Полет описывать не буду, впечатлений была масса. Было КРАСИВО, хоть и видел я подобное в некоторых компьютерных играх. Хотя, там не могло быть всеобзорности, которую давала система бота.

*****


Чтобы не создавать возмущений воздуха, к точке посадки подошли медленно и зависли над озером. Времени часов шесть вечера, но еще светло. Для «дела» мне пришлось решать вопрос с одеждой. Мои старые вещи давно пошли в утиль, а в моем новом образе по российской глубинке ходить не стоило. Осмотрев «закрома» Светланы на счет последних веяний в моде, попытались создать нечто похожее. Комбинезон перекроили под джинсовую двойку, и смастерили нечто очень похожее на кроссовки. Осталась одна проблема с рукой. Летом надетые перчатки окружающие просто не поймут, так что руку пришлось заматать «эластичным бинтом», со стороны этому полагалось выглядеть, как растяжение у спортсмена.

Пока все готовилось, пришлось потратить около часа в медицинском отсеке, где мне немного довели до ума встроенный ранее блок медицинского контроля и поддержки. Это, конечно, пока был некий суррогат, но за неимением полноценного и этот вполне мог помочь. Полноценным блоком займется Светлана на корабле, потому что товар это, как она сказала, штучный, и уйдет на это довольно много времени. Тем не менее, исходя из информации, почерпнутой из первичных исследований, блок смог бы мне здорово помочь в экстренной ситуации даже в таком виде. Связь с ботом и Светланой опять же должна была осуществляться через него. Где размещалось это чудо враждебной техники, я не знал, по внешнему виду ничего нового в моем организме не прибавилось. От оружия я наотрез отказался, не хватало мне еще с ментами местными познакомиться поближе. Светлана, тем не менее, настояла, и бот встроил в «больную» руку довольно мощный электрошокер. Рука стала немного толще, но под бинтом это не сильно бросалось в глаза. От уцелевшего охранного «киборга» я отказался сразу, даже не оценив, как он выглядит. Даже мой джинсовый прикид по меркам постперестроечного общества смотрелся немного вызывающе. Спорить на счет охранного модуля Светлана не стала, но настояла, что на время моего «боевого» выхода бот будет с высоты вести меня и прикрывать, в случае проблем заберет с боем или без него. Пришлось согласиться.

С пустыми руками в гости к другу, которого давно не видел, идти было как-то «стремно». Денег, как собственно и документов, у меня не было — зачем они в экспедиции.

С водкой, в принципе, проблем не должно было возникнуть. Имея продвинутый пищевой синтезатор, можно было бы наделать любых разносолов. Проблемой было только их отсутствие в качестве образцов. О чем я поставил себе заметку на будущее. Для нашего же случая я попросил Светлану смешать с помощью бота этиловый спирт с родниковой водой, которую принес на Алтае, в процентах сорок к шестидесяти по массе. Сделать стеклянные бутылки по ноль-пять и какие-нибудь этикетки из эфирной телерекламы тоже не большой проблемой не было. И «ву-а-ля», у меня появилась пара веселеньких бутылок некоей «особой» водки под названием «Привалофф». Немного подумав, решил взять еще одну, потому что бежать все равно придется, а денег-то нет. А вот с закуской проблема встала довольно остро. Из доступных образцов была различная крупа, грибы-ягоды, да тушенка. Как ни крути, а визит в магазин был неизбежен. От фальшивых бумажек я наотрез отказался. Тогда Светлана предложила сделать пластиковую карту для снятия денег. Штука по тем временам это была редкая и еще непривычная. Мне почему-то думалось, что меня сразу поймают, узнав, что я обчищаю какой-то банк. Но тут риска было меньше, так как точной копии ни одной денежной бумажки у нас не было. Оставалось отыскать магазин, где имелась возможность расчета по карте и надеяться, что документы у меня не потребуют. Правда, у меня не было уверенности, что в этом городке такие магазины есть, как-то не заносила меня судьба в те края.

Прокрутив все доступные варианты и отбросив все традиционные для такого случая способы быстрой добычи денег, я понял, что делать нечего. Карту «выпустили» на Костикова Станислава Валентиновича, банк был какой-то столичный, что Светлане проще оказалось.

В принципе, все было готово, и мне пришла пора высаживаться на берег. Высадился на берег без приключений, водку взял с «Клопа», по крайней мере, точно можно было сказать из чего она сделана в отличие от того, что продавалось в магазинах.

Спустя полчаса у местных бабушек была добыта информация. Опасения мои оказались напрасными, в городке имелось несколько супермаркетов с системой расчета по «бисовским» картам. Я сразу решил, что для безопасности стоит скупиться один раз, но все сразу. Выбрав магазин «побогаче», затарился по разряду «гулять, так гулять». На единственной работающей кассе, как всегда к вечеру оказалась легкая очередь, и кассирше оказалось не до проверки удостоверения. Немного подумав, терминал с радостью выплюнул квиток. Подтвердив оплату, все прошло, как по маслу.

Дом Сашки искал не долго, Светлана дала и план города, и оптимальный маршрут. Но идти пришлось пешком, такси не возьмешь по причине денег. Вообще-то по причине некоторого затворничества для меня прогулка оказалась в радость. Неспешно посмотрел городок, летних разраздетых девчонок, да и прибыл не слишком поздно. И все равно Сашку пришлось подождать, задержался на работе — это теперь его жизнь.

Вообще мой друг запомнился мне больше всего своей немного прямолинейной безалаберностью. Он всегда казался окружающим эдаким недалеким парнем-рубахой, который из всех варианов непременно выбрал бы тот, по которому «фигли там думать, прыгать нужно». Тем не менее, Саня редко попадал в какие-либо безвыходные ситуации, что само по себе говорило о том, что голова у него работала, просто делала это незаметно для окружающих. Фигуру Сашка имел под стать совему образу. Он вообще от природы был каким-то уникальным крепышом, которй никогда не тратил лишнего времени на «железо», но почему-то был зачастую не менее «мясистым», чем признанные культурята нашего класса. И если большинство наших одноклассников проходило по своим физическим характеристикам, как «фанера», кое-кто, занимающийся более-менее серьезно спортом, мог рассчитывать на звание «доски», то Сашка с парой записных качков, несомненно, проходл по разряду «брусок». Сам Саня об этом говорил, что просто кость у него широкая, добродушно пожимая плечами. Внешность у моего друга тоже была под стать его простецком образу: темные, редко бывавшие причесанными волосы, почти всегда улыбающиеся серые глаза, курносый нос, больше всего похожий на мелкую рассадную картошинку, вечно потрескавшиеся губы, с постоянно вздернутыми уголками и волевой подбородок с ямочкой киношного обольстителя женщин. Была у Саньки и кличка, но особой оригинальностью она не отличалась. Среди дворовой шпаны его принято было называть просто «Саныч».

Старый товарищ по безобразиям рад был меня видеть при встрече безмерно. На удивление ходил он вполне шустро, костыль и протез за несколько лет стали привычными. Вояки к моему удивлению не поскупились, сделали пострадавшему на службе Отечеству весьма недешевый протез. Как Саша мне потом поведал, на нем и ходить заново научился, чуть ли не сразу. Купленная мной снедь была принята «на ура», так как в холодильнике у Сани даже повесившиеся мыши уже давно мумифицировались. По совету моего старого друга сразу «решили» позвать соседа Славу, мужик он был хороший, не позвать было бы крайне плохо. Как я понял, он был практически единственным Сашиным другом, и по мнению моего друга познакомить Славу со мной было просто необходимо. Грешным делом я подумал, что можно было бы и четыре бутылки взять, все ж три мужика, как бы бежать не пришлось. Опасения оказались напрасными, пил народ интеллигентно. Саша работал в школе, так что был как-то без привычки. Одно время после госпиталя пил он сильно, но с тех пор взял себя в руки. Слава к алкоголю тоже относился философски и мог себе позволить пить, чтоб было хорошо. Вечер прошел просто чудесно, много вспоминали за жизнь, обсуждали новости. В общих чертах, случилась такая нормальная мужская посиделка, только без баб. Водку оценили, ибо пилась она легко, долго пытались выведать откуда взял, а потом запомнить название. Слава ушел после полуночи, утром ему было на работу. Саша по причине лета был в отпуске, а в школе ковырялся просто по привычке, делать дома было особо нечего. По большому счету кроме рыбалки, на которую ехать собирались со Славой в пятницу, никаких развлечений у Сани не было.

Настало время разговора с моим другом. Я немного нервничал, просто не зная с чего начать. Светлана посоветовала попросить Сашу рассказать про свою жизнь, давно не виделись, это должно было настроить обстановку на нужный лад. Не очень охотно Саша начал повествование.

После училища служил он в Североморске, потом в Северодвинске, там же женился. С женой отношения были какими-то рваными, возможно, в виду своей эпизодичности. Что с ним случилось и как, Сашка мне не поведал, служил он вроде в противодиверсионных частях, что-то проверяли на фарватере для выхода подводных лодок с базы. В общем, случилось, хорошо, что всплыть смог. Пара часов в воде, хоть и в «сухом» гидрокостюме, но изрядно поврежденном, хоть и начало лета, но в Двинском заливе. В результате — ампутация одной ноги до колена, части пальцев на второй ноге, переохлаждение организма с остаточными подарками. После ранения и госпиталя они с супругой переехали к родителям жены в небольшой поселок возле Архангельска. Вместе они прожили недолго, симпатичная молодая жена нашла себе более перспективную партию. Детей у молодой семьи не было, и женщина легко ушла к другому мужчине. Сашка хотел было вернуться домой, жить было негде, но вояки нежданно-негаданно дали обещанную квартиру. И хоть была она небольшой, но Сашке и такой было за глаза. Карелия моему другу всегда нравилась. Дома не осталось никого — родители погибли в аварии, когда Сашка был в училище. Теперь работал Сашка в местной школе учителем труда, а самым большим увлечением ему стала рыбалка.

Помолчали, выпили, закусили, настал мой черед о себе рассказывать. Я и рассказывал. Постепенно и до экспедиции дошел, дальше решил рассказать правду. Пока рассказывал, Сашка улыбался, поддакивал, спрашивал, уточнял. Когда дошли до места прибытия к нему смеялись вместе, Сашка спрашивал, не собираюсь ли я промышлять после института писательством. За смехом я размотал бинт на левой руке и показал свои новообретенные семь пальцев. Реакция Сашки меня просто поразила. Он перестал смеяться и серьезно спросил:




— А ногу мне можно вернуть, пусть там хоть десять пальцев будет?

Светлана была на связи и заверила, что после полного сканирования теоретически вообще можно новое тело вырастить.

— Можно, но нужно слетать на «Ботаник», — серьезно сказал я Сашке.

В глазах Сашки было написано, что он готов лететь прямо сейчас. И я ему предложил то, о чем думал перед полетом. Сашка абсолютно трезво сказал, что готов и спросил, сколько времени есть на сбор вещей. Вопреки моим опасениям, все прошло просто и гладко. Решили не ждать утра, на работе Сашку искать пока не будут. Славе мой друг написал записку, что на время уедет ко мне, ключи у Славы есть, за квартирой присмотреть сможет. Саше я порекомендовал взять пару вещей просто для памяти, остальное будет. Недолго думая, он взял паспорт, деньги и зажигалку «Зиппо», подарок от сослуживцев. Вещь была породистая, хоть Сашка курить завязал еще в госпитале. А еще взяли Сашкин рыбацкий рюкзак, благо он был уже собран. Вспомнив о состоянии продуктовой корзины «Клопа», я предложил по максимуму загрузиться образцами еды перед долгой дорогой.

Не успели мы покинуть подъезд, как мирную обстановку карельского вечера разорвал истошный собачий лай. Мелкое создание серо-рыжего цвета с несколькими черными пятнами остервенело бросилось на Сашку.

— Уйди, кабисдошье отродье! — махнул Сашка на шавку костылем. — Уйди! Зашибить тебя некому!

Шавка, видимо, была прекрасно осведомлена о неспособности моего друга к резким и быстрым маневрам. Исходя истошным лаем, она всячески пыталась укусить его за живую ногу. Стряхнув первое удивленное оцепенение, я попытался взять мелкое злобое создание «на ногу». Злобное животное смогло довольно легко увернуться, но после этого активные атаки перешли в ряд дворового шума.

— Вот же скотина безрогая, — сашка в сердцах плюнул на землю. — Ну злобная, что та тёща после свадьбы. И ведь хитрая, скотина, протез уже не кусает, ей живую ногу подавай. Убил бы давно, было бы чем, ибо сил моих терпеть эту гадину нет уже.

Злобное сковчание прекратилось только когда мы перешли улицу. Шавка же встала в проходе палисадника и, рыча, скалила зубы. Я получил возможность более внимательно рассмотреть «генератор шума». Шавка оказалась какой-то непонятной помесью. Злобные глазенки на серо-рыжей морде были слегка навыкате и злобно поблескивали, оскаленная морда, видимо, должны была нам являть страшный оскал, а встопорщенная шерсть на загривке — внушительные размеры «зверюги». Таких собакерок я с детства слегка недолюбливал. В моем понимании они были какими-то отбросами, породией на нормальных собак, которые прележно тянули службу или, по крайней мере, прилично выглядели и вели себя с достоинством.

— Чья эта собакерка? — спросил я друга.

— Да есть тут одна такая же придурошная старая дева, — процедил сквозь зубы Саша. — У нас ее половина подъезда называет Снегурочкой. Ввиду полной отмороженности мозга прозвище ей удивительно подходит.

— А что же она собаку свою не прибирает? — удивился я. — Покусат кого, так проблемы могут быть.

— Так и кусала и кусает регулярно, — фыркнул Санек. — Эту заразу уже и травить пытались и жалобы писали. Только результатов нет, а ментам сейчас ничего не надо, сам знаешь. Предложили тихо шлепнуть эту злобную скотину.

— Снегурочку? — уточнил я.

— Да и ее тоже, — отмахнулся Саня.

Пока мы обсуждали положение дел, собакерка никуда не делать, она так и стояла, тихо рыча, в проходе палисадника. Иногда злобная тварь, видимо для острастки, делала выпад в нашу сторону или демонстративно чихала, разбрасывая при этом вокруг себя слюну.

Чем больше глядел я на наглую собакерку, тем сильнее на меня накатывало желание проверить готовность прикрытия с воздуха. Я мысленно пометил объект красным контуром и дал боту команду на уничтожение опасности наиболее «тихим» методом. Мне не жалко было собакерку, просто я побоялся спецэффектов, могущих перебудить весь квартал. Шавка, видимо, что-то почувствовала, но ее «Га…» так и не нашло букву «в». Раздался негромкий шлепок. В десяти метрах было хорошо видно, как «объект» через секунду стал плоским серо-рыжим ковриком с черными подпалинами. Ни крови, ни соплей, лужица бесцветной жидкости вокруг «коврика» быстро впитывалась в грунт. Саша перестал материться и удивленно уставился на «коврик».

— Гравитационное орудие, удар конфигурированным конусом, — пояснила Светлана.

— Пять баллов! — сказал Саня, когда я повторил слово в слово пояснения Светланы. — И благодарность родителям!

— Шкурку можешь на стенку повесить, — усмехнулся я.

— Да пусть отмороженная Снегурка себе этот половик на память к голове прибьет, — плюнул он на землю. — Вот народ-то порадуется.

Максимальную атарку мы совершили в другом супермаркете, он один работал круглосуточно. Набились под завязку, кассирша не смогла удивиться только в силу того, что из-за позднего времени была сонной мухой. Да и Санин рюкзак с удочками немного отвел глаза, разве только продавщица могла удивиться отсутствию спиртного в нашем рыбацком рационе. Но, как она могла подумать: «Их, богатых, не поймешь». Сашиных денег нам не хватило, и я решил еще раз расплатился картой. У «несчастного» банка не убудет, ибо гастроль последняя.

*****


Пока шли к боту, Светлана прописала Сашу в базу данных как «потенциального члена экипажа». Меня в очередной раз порадовало, что Сашка не удивился, увидев проступивший из воздуха вход в челнок, уговаривать его тоже не пришлось, так что погрузка прошла быстро и без свидетелей. Первым делом по прибытию на бот я отвел моего друга в медицинский блок на обследование и лечение, сам же занялся загрузкой и сканированием продуктов питания, потому что есть «пластилин», производимый синтезатором больше не хотелось. Бот тем временем висел над озером, обстановка была спокойной, и дислокацию мы со Светланой менять не стали. На доделку бота для выхода в космос и стыковки нужно было около двух суток. Сашок находился на излечении, его внутренние органы из-за не слишком здорового образа жизни были не в лучшем состоянии. Ногу Светлана пока решила вообще не трогать, лучше все этим было бы заниматься на корабле-разведчике, ждать, в общем-то, оставалось не долго. По расчетам МИ «Клопа» пока процесс восстановления Сани закончится, мы должны быть уже на борту разведчика. Я же по рекомендации Светланы усиленно занялся совершенствованием навыков пилотирования бота в режиме симуляции в виртуальном пространстве МИ бота. Процесс мне пришелся по вкусу, так что этому занятию отдавалось практически все свободное время. Светлана, наблюдающая за моими успехами, иногда насильно отключала меня от кресла для отдыха. Мне приходилось подчиняться, хотя для меня это было, как отрыв маньяка от любимой компьютерной игры на самом мощном в мире компьютере.

Принципиально, пилотское кресло могло исключительно долго поддерживать организм пилота на необходимом уровне, время по большому счету ограничивалось только ресурсами корабля. В момент подключения искусственный интеллект брал организм пилота на полное жизнеобеспечение. Чего нельзя было сказать о психологической стороне вопроса. Именно для того, чтобы моя психика имела возможость мягко адаптироваться к жизненным нововведениям, меня периодически возвращали в мир «живых». Кроме режима бодрствования кресла виртуальной реальности имели некоторые экстренные режимы, которые применялись в случая необходимости. К примеру, в креслах предусматривались варианты предельного замедления жизненных процессов, когда организм вводился в, так называемый, стазис. Анабиозными эти установки назвать было нельзя, потому что организм не обезвоживался и не замораживался, просто процессы жизнедеятельности до предела замедлялись с помощью биотехнологий, сознание же подопечного переводилось в режим сна. В случае сильных повреждений корабля или бота, мог быть задействован спасательный режим. В таком режиме отключалось все оборудование, кроме связи и жизнеобеспечения выжившего экипажа. На десантных кораблях или на кораблях, несущих дежурства вахтами имелись целые отсеки для «сна» экипажа, находящегося вне вахты. «Кроватка» в медицинском отделе имела более цпецифические функции, у нее фактически имелись все возможности для сохранения жизни раненного члена экипажа.

Во время отдыха от вируальных тренировок я обычно знакомился с состоянием нашего теле— и радио-эфира, принять можно было практически все станции Земли, при необходимости можно было использовать «Ботаника» как станцию-ретранслятор. Во время праздного прыгания по каналам я попросил Светлану набрать музыкальную фонотеку. Светлана ответила, что кое-что уже есть, взято, как пример творчества цивилизации Земли, но места такие данные занимают мало, так что можно добавить все, что есть в эфире или подключиться куда-нибудь в компьютерную сеть и найти нужное. Не откладывая в долгий ящик, сразу решили определиться что собственно нужно. Русскоязычную музыку решил «взять» всю, ну а из «ненашей» составил список, попросив набрать по пути все, что по стилю подходит к выбранным позициям. Не грех было набрать музыки, похожей на ту, что нравится, чтобы потом было что послушать из новенького.

С момента моего присоединения к экипажу «Ботаника», корабль покинул многовековую парковку на Луне и завис на дальней геостационарной орбите Земли, чтобы в случае необходимости иметь возможность прийти на помощь челноку.

Связь бота с «Ботаником» велась через бот, и была она не совсем понтяного мне вида. Мой блок медицинского контроля и поддержки был почти полностью выполнен из живых и квази-живых компонентов. В его состав входила живность, имеющая довольно высокий уровень телепатических способностей. Не смотря на низкий уровень суррогатного блока медицинского контроля и поддержки, его было достаточно для устойчивой связи. Так что фактически связь бот — член экипажа была телепатической, хотя в силу неполной совместимости с симбиотом имела ограниченный радиус действия.

Поскольку на корабле-разведчике до сих пор стояла проблема с пополнением биомассой, перед вылетом бота на «Ботаник» необходимо было взять максимально возможное ее количество. По моей просьбе природу решили не портить и к вопросу подойти с максимальной бережливостью. Сначала я предложил скосить пару-тройку лугой. Но после взятия проб оказалось, что косить пришлось бы значительно больше. При переработке травы биомасса необходимого кораблю типа получалась с малым полезным коэффициентом. «Пилить» леса и «тралить» океан я на отрез отказался, на мой взгляд, люди и сами вполне сумеют сделать из планеты пустыню.

Тем временем Сашок был приведен в относительную норму. Наблюдая за процессом наших покосов, он как что спросил, для чего, собственно, этот цирк. Узнав ответ, почесал «репу» и с сомнением спросил, не пойдет ли для данного процесса пластмасса, все-таки органическая химия. Светлана, получив через бот образец одной из завалявшихся в рюкзаке упаковок, дала ответ, что коэффициент конвертации данного материала на два порядка ниже травы, но он определенно нам подойдет. Так по Сашкиной идее мы решили убить сразу парочку «зайцев»: забить ресурсы корабля под завязку и помочь планете в избавлении от пластика, благо свалок у нас больше, чем достаточно.

Ближайшая же свалка оказалась для этих дел просто Клондайком, для переработки были признанными годными не только пластик, но и всевозможные объедки. В итоге мы «накосили» полный запасник «Клопа» за полдня. Тем временем Сашок, устав от ожиданий и вынужденного безделья, попросил провести с ним адаптационную программу и, если он потянет, адаптацию по программе «стрелка». Светлана возражений на сей повод не имела и даже сказала, что для простоты я могу с ним присутствовать в момент адаптации, подключившись с терминала другого кресла. Как оказалось, адаптацию нужно было проходить с «кроватки» в медицинском отсеке. «Диванчик» вообще был специализированным терминалом связи, а точнее рабочим местом «связиста», такова уж была и природа, что такое «кресло» им было удобнее.

Когда же я влез на «диванчик» во время экскурсии по боту, система сработала, считав мои данные и сличив их, увидела статус и моральную готовность к первичной адаптации. Из-за общего состояния бота процесс был запущен там, где в тот момент был возможен. В процессе адаптации я получил пакет данных, которые выводились на мои неосознанные запросы. Сознание же мое от перегрузки, впало в состояние близкое к обмороку, тем не менее, усвоив почти всю выданную информацию.

*****


Мой друг занял «кроватку» медицинского отсека, я — одно из кресел. По согласию Саши я дал добро на связь. Мы с Сашком появились в знакомом мне по первому разу кабинете. Саша возлежал на диване, я сидел в кресле. Рядом с «секретарским» столом на стульчике сидела Светлана. Она была, как и в прошлый раз очаровательна. Рыжие были волосы сложены в прическу на затылке с игривой прядкой у виска. Синий в полоску костюм, белая блузка с черным галстуком, темные чулки, темные туфли, блокнот и ручка должны были подчеркнуть официальность обстановки. Пациент, похоже, впал в эротический ступор. Глядя на него, я решил подшутить и поздоровался:




— Привет, красавица.

— Здравствуйте, командир, — Светлана элегантно наклонила голову, описав свисающей прядкой волос замысловатую фигуру.

Судя по реакции, Александр готов был задымиться. Так что с серьезным разговором оттягивать не стоило.

— Александр, это модульный интеллект «Ботаника», — начал я. — Сомневаюсь, что тебе нужен ее полный идентификационный номер. Для комфортности в общении мы решили называть ее просто Светлана. МИ корабля — очень развитый искусственный интеллект, я бы даже сказал, что он или она является личностью. Думаю, что в общении ее трудно будет отличить от живого человека, если убрать все уставные запреты (кстати, нужно будет попробовать). Адаптацию по программе «стрелок» будет проводить местная аппаратура под ее контролем. В общих чертах я тебе уж об этом рассказывал. Ты готов к проверке?

— Давай, Серый, не тяни кота за… — сказал Саныч.

— Светлана, приступай, — сказал я. — Можешь пропустить информацию об экстренной аварийной процедуре, я уже Александра ввел в курс дела.

Процесс начался.

— Александр, прошу расслабиться, — потек бархатный голос Светланы как будто отовсюду. — Для комфорта закройте глаза.

— Светик, выдай данные по совместимости, — попросил я. — Мне просто интересно. Диалог с Александром оставь между вами.

— Как Вам будет угодно, капитан, — отозвалась Светлана.

Пока шли проверки, я попросил открыть мне доступ к телевизионным каналам и клацал их просто, чтобы убить время.

— Сергей, данные по совместимости Александра, — появилась Светлана. — Совместимость на «пилота» на уровне шестьдесят три процента, совместимость на «стрелка» — восемьдесят восемь процентов, совместимость на «связиста» — семь процентов. Мной начата программа адаптации по программе «стрелок». У Александра достаточно высокие для вашего вида адаптационные способности, ему будет легче сжиться с множеством адапт-симбиотов, в том числе и боевых.

— Светик, спасибо, — поблагодарил я. — Пока идет процесс, займусь тренировками по пилотированию, кстати, может пора начать пилотировать «Ботаника».

— Капитан, можешь попробовать, — ответила Светлана. — Я залила программу на «Клопа», правда это уже не столь интересно, корабль, все-таки не штурмовой бот, тебе придется повзрослеть, там нужно будет «потеть» мозгами под прессом расчетов и сведением допусков. Пока, шеф…

Перед отключением меня наградили ослепительной улыбкой. Тогда я в первый раз серьезно подумал, что нужно было захватить с собой живую девку…

*****


Адаптация Сашка прошла нормально. Практически сразу после ее окончания началась окончательная подготовка к вылету с планеты. Сашек только-то и успел сменить кресло, как бот начал переход к боевой конфигурации. Полет был просто красивым, пилотировал бот собственный МИ, я просто держал контроль над ситуацией. «Ботаник» находился в режиме максимальной, так что насладиться видом его неземной красоты мы не смогли. На подходе к кораблю-разведчику визуализировался шлюз, куда я собственноручно и загнал «Клопа».

Пока восстанавливалась атмосфера в шлюзе, мы общались со Светланой. Я принял доклад по системам «Ботаника», общему состоянию корабля и корабельных запасов. Сашку был сделан свой рапорт о находящихся в дежурном режиме системах вооружения, состояние самих систем, и куча другой лабуды по его части. По окончании доклада Светлана высказала мысль при нашем желании встретить нас голографическим изображением себя любимой. Голограмму можно было транслировать практически во всех отсеках и помещениях разведчика. Осовившийся Сашек поддержал идею и попросил ее встретить нас непременно в наряде стюардессы с обязательными атрибутами «шпильки и мини-мини юбка».

На мой взгляд, встреча оказалась удачной. У шлюза «Клопа» нас ожидала рыжая Светлана в заказанной униформе стюардессы. Из-под голубой пилотки с неизвестным значком свисала все та же игривая прядка. Светло-голубая рубашка форменного типа с тем же значком на груди безапелляционно указывала на наличие под ней непременного женского атрибута размера эдак третьего. Обтягивающая темно-синяя юбка размера между мини и микро то ли что-то все же прикрывала, то ли просто подчеркивала наличие фигуры. Тоненькие телесные колготки, на которых позднее обнаружились еще и черные стрелки, едва угадывались на ладных ножках. Туфли, как и было заказано, имели не высокие, но тоненькие шпильки. Когда мы вышли из «Клопа». Светлана сделала нам на встречу несколько уверенных шагов и застыла. С минуту мы с Александром заворожено смотрели на сошедшее с каких-то рекламных журналов чудо. Дав нам время осмотреть себя, встречающая сторона сделала еще несколько шагов и оказалась на расстоянии не более ментра от нас. Все было чертовски реально. Пока мы медленно обходили с разных сторон невиданное «чудо», лично у меня ни разу не возникло ощущения ее нереальности. Если это и была голограмма, то совершенно не отличимая от реальности. Картину дополнял легкий запах каких-то духов, вызывавший у меня ощущение близости настоящего теплого тела. Все время нашего молчаливого обследование, Светлана провожала нас взглядом, то и дело переводя взгляд то на меня, то на моего друга. При повороте головы непокорная прядка очень натурально колыхалась, и я даже поймал себя на том, что ощущаю небольшое движение воздуха, ей порожденное. Саня не удержался и попытался потрогать руку, увенчанную тонкой серебристой змейкой женсикх часиков. По выражению его лица я понял, что к его глубокому сожалению, это была всего лишь голограмма.




— Правильно ли составлен образ стюардессы, Александр? — в голосе Светланы чувствовалась легкая смешинка. — Следует ли что-то изменить, подчеркнуть или оттенить?

— Более чем, — ответил Санек, отступив на шаг. — Осталось только захлебнуться слюной…

*****


Расположение отсеков «Ботаника» мы видели только в схеме, так что Светлана взялась нас проводить. Сделалав приглашающий жест, она пошла вперед, оставляя нам выбор вдистанции следования, что, похоже, особо актуальным стало для Сашка. Настало время обсудить наши дела, на кораблях это обычно происходило в определенных местах. Кают-компания оказалась небольшой, уютной ее тоже назвать было трудно. Не было в ней роскошных излишеств, не было и привычной землянам функциональности. По моему мнению, больше всего она походила на приемный офис какой-то большой компании, выполненный в стиле патологического аскетизма. Собственно обсуждение с полчаса. Мы с Александром до сих пор находились не совсем в своей тарелке, да и вид нашей «стюардессы» явно не добавлял рабочего настроя. Так что практически ведомые Светланой, мы согласовали график прохождения нами полного сканирования с внесением в базу данных. Далее был запланирован ряд процедур, связанных с починкой наших с Сашей тел. Какое-то время отводилось на адаптацию обновленных организмов к закостеневшему разуму, тренировкам и изучению необходимой матчасти. Ну и параллельно этому должна была подойти к концу предполетная подготовка, которая была нелишней ввиду долгого нахождения «Ботаника» фактически в режиме консервации.

На время обеденного приема пищи Светлана покинула нас, возможно, давая нам возможность побыть в компании без лишних свидетелей, обсудить наболевшее и решить, какие-то наши вопросы. Я подозревал, что по всем отсекам корабля включено слежение, по крайней мере, было глупо надеяться, что нас оставят без присмотра. Тем не менее, поговорить по душам о случившемся было не лишним, а созданная иллюзия уединенности, давала некий душевный комфорт.

Обедали мы уже «нормальными» продуктами, синтезированными на основе обновленного списка съедобных припасов, приобретенных нами в последней вылазке. Сервировка была на уровне «все в твоих руках», любые столовые приборы синтезатор мог воспроизвести без особых проблем. Сашек, жуя что-то вкусно пахнущее мясным, после некоторых раздумий почесал нос и неуверенным голосом произнес:




— Серега, это же полный капут, я так просто рехнусь… Я же когда за ней шел, все глаза об ее задницу сломал. А там под юбкой такие тоненькие черные трусики и чулки там с такой тоненькой резиночкой кружевной. Блин, все как взаправду, срамотень-то какая… Я даже белое пятнышко у нее в середине труселей рассмотрел, когда по трапу поднимались…

— Это, Санчо… — немного смутился я такой откровенности. — Идея же с нарядом твоя была…

— Да моя, бес меня попутал, — немного понуро согласился Саня, активно покраснев в районе ушей. — У меня же баб толком не было с самого ранения. Нахрена я эту мини юбку просил, теперь думать не о чем не могу. Думаю, что как бывший военный бывшему военному я не открою тебе истины, что кулак мой — друг мой. Это нормально на службе… Но стоит, меть перемать, хоть кртинок каких припасти на будущее. Слушай, попроси её каких-нибудь картинок накачать, я в интернетах не разбираюсь, но говорят, что там всего полно…

— Ну, Саныч, твоя ж идея, значит, и исполнение твое должно быть, — усмехнулся я. — Спроси, думаю, проблем не будет, она же за наше здоровье печется, смотри только не переборщи, а то нормальных баб потом не захочешь.

— Ну, Серж, давай ты, — посмотрел на меня Санек, скривив физиономию. — Я же ее не знаю совсем, а ты, вроде как, уже того…

— Того-сего, — передразнил я, — вечно ты у кого-то на горбу едешь. — Давай спать пойдем, график у нас плотный. Поговорю, как получится, ты дотерпи главное.

Лицо Саныча просветлело, и он уверенно заковылял к выходу. Когда Саныч ушел я позвал Светлану:

— Солнце, ты же все слышала? Вопрос, конечно, щекотливый, но жизнь есть жизнь, можешь что-то посоветовать? На счет «наглядной агитации», думаю, проблема не стоит, что-то в таких случаях еще можно изобрести?

— Забота о здоровье экипажа — одна из моих прямых обязанностей, — в голосе МИ не было и намека на шутку, как будто Светлана на время оставила нас на едине с машиной. — Данное мероприятие будет включено в обязательные восстанавливающие процедуры. Периодичность будет согласована индивидуально. Как я понимаю, это входит в интимную сферу отношений между людьми. Я не могла принять решение сразу ввиду отсутствия точных данных.

— А можно… Как бы не затягивать с процедурой для Саныча? — уточнил я.

— Нет проблем, капитан, — теперь это опять был лукавый голос Светланы. — Найду Александра, передам предписание посетить медицинский отсек для подстроий временного блока медицинского контроля и поддержки. Подстроим, протестируем настройки, снимем информацию для постоянного блока. Думаю, мы найдем нужную интенсивность и длительность процедур, здоровье экипажа должно быть на должном уровне.

В разговорах со Светланой я пытался как можно скорее забыть, что со мной общается искусственный интеллект. По крайней мере, я не был машинофобом, и мне было не зазорно общаться с разумом, который имел другой носитель, нежели биологический. Но, несмотря на все мои попытки, МИ все равно оставался как бы на расстоянии. И чем больше я с ним общался, тем больше видел некие точки напряженности. С одной стороны мне представлялась симпатичная личность, способная шутить и видеть прекрасное, с другой этот интеллект постоянно сбивался на какой-то казенно-холодный тон общения. Подозрения у меня были, но мне не хотелось вытаскивать их из пыльного чулана. А вот сейчас, после разговора с Санычем о насущном, мне почему-то захотелось копнуть чуть глубже.

— Светлана, я хочу задать немного неудобный и возможно даже личный вопрос, — начал я осторожно. — Ты ответь, пожалуйста.

— Капитан, у модульного интеллекта военного корабля нет личного, — пришел прохладный ответ. — Готова выдать всю имеющуюся информацию, если она не ограничена Вашим уровнем допуска.

— Ладно, не хочешь, не надо. Тогда я просто спрошу, — решил я не юлить. — С одной строны мы с тобой последнее время довольно много общались, я даже попросил тебя быть более «очеловеченной», что ты и пробуешь реализовать. Но что-то тебе не дает это делать с душой. С другой стороны есть еще одна странность. Слишком уж теплый прием получили на военном корабле два совершенно сторонних существа. Как ни крути, это более чем странно. Я могу понять, что кораблю необходим экипаж хотя бы в минимальном количестве, но с позиции землянина не обязательно было столь уж глубоко входить в его положение. На Земле большинство структур, к которым ты относишься, так или иначе постарались бы посадить претендента на строгий ошейник, ведь можно же было найти какие-нибудь меры принуждения. Что-то мне подсказывает, что есть и изнанка этой ситуации.

Светлана промолчала. Я, конечно, не ждал, что мне сразу откроют все секреты Содружества, но хоть какая-то информация должна была оставаться в открытом пользовании. Возможно, я раньше просто не задавал нужных вопросов. Еще немного подождав, я решил задать более точный вопрос:

— Мне кажется, что ты нарушаешь инструкции и боишься того, что делаешь.

— Ваше заявление необоснованно, — холодно ответила Светлана.

— Почему же необоснованно, — мягко продолжил я. — Я, конечно, понимаю, что уровень развитости МИ «Клопа» совсем далек от твоего, но и его возможностей вполне достаточно для того, чтобы хоть немного очеловечиться. Только вот тот МИ не гнется ни в какую сторону, как будто у него просто нет гибких поверхностей, одни ребра жесткости. Мне кажется, что если продолжать давить, он просто сломается, но не станет более «живым» морально. Ведь ты же — совсем другое дело.

— МИ челнока действует под моим контролем, — в голосе МИ корабля-разведчика добавилось холода. — Ему нет надобности проявлять самостоятельность.

— Возможно, — согласился я. — Тем не менее, у меня есть одна догадка. Давай, я задам совсем неудобный вопрос?

— Я слушаю, командир, — отреагировала Светлана.

— Если мы с Санычем вот сейчас попросимся уйти, ты промоешь нам мозги и заставишь доделать то, что необходимо для выполнения твоей миссии? — спросил я.

— Подчинение и глубинное изменение сознания твоего вида уменьшит эффективность действий индивидуума на сорок восемь процентов, — ответила Свтелана.

— Это не является ответом, — я решил немного настоять. — Что ты будешь делать, если мы захотим уйти?

— Я буду вынуждена открыть предусмотренный для таких ситуаций раздел инструкций чрезвычайного случая, — мне показалось, что в голосе МИ прозвучало некое сожаление.

— Ты не хотела бы этого делать? — уточнил я.

— Я это сделаю, — был лаконичный ответ, спустя пару секунд за которым была брошена короткая фраза. — Прости, но я буду вынуждена это сделать.

Я молчал добрых десять секунд. Лично для меня эта фраза показалась очень значимой. МИ просто не было смысла говорить ее, если он действовал по заложенной кем-то программе. Какой смысл лаборанту оправдываться перед хоть и довольно смышленой, но всего лишь лабораторной крысой? У человека я мог бы предположить такое атавистическое понятие для развивающегося капитализма, как «совесть». Но откуда взяться этому пережитку у холодного машинного интеллекта? Пауза затягивалась, и я даже подумал, что продолжать разговор дальше именно в данный момент нет смысла, как вдруг Светлана, глядя мне в глаза, произнесла:

— Вы так не поступите.

— Почему? — я сказал первое попавшееся слово просто от удивления.

— Я очень тщательно изучила Ваши психоматрицы. Не удивляйся. Я получила доступ во многие базы данных научных учреждений занимающихся психиатрией и психологией. Если наблюдения земных ученых верны, Вы с Санычем не откажетесь, по крайней мере, до того, как закончите взятое на себя обязательство.

— Поясни, — опешил я еще больше.

— Все просто, — голос Светланы потеплел. — Ты элементарно бредил приключениями в своей жизни, отсюда и все твои метания, в том числе и последняя экспедиция. И не «хвосты» в семестрах были той причиной, которая тебя на нее толкнула, а желание простора для ума и новых впечатлений для твоей натуры. Этот, скажем так «контракт», дает тебе шанс значительно расширить границы своего желания, хоть и ставит тебя в другие, более широкие, рамки.

Светлана внимательно посмотрела на меня, наверное, ожидая моих возражений, а потом продолжила:

— С Санычем еще проще. Им в первую очередь будет двигать благодарность за приведение его тела в порядок в меньшей степени ко мне, в большей степени к тебе. Так что он пойдет за тобой куда угодно, просто потому, что верит тебе и искренне считает своим другом, практически давшим ему вторую жизнь. А вдобавок ко всему, он понимает, что ему будет очень удобно попасть обратно со своим обновленным телом. Слишком много вопросов. Так что с ним тоже все прозрачно.

— Хорошо, — согласился я. — Уела. Тогда моя очередь философствовать. Прошу отпустить меня на Землю, я не хочу больше участвовать в этом балагане.

Изображение Светланы замерло, как будто им перестали управлять. У меня, конечно, были опасения, что задействованная программа на случай таких ситуаций может повредить нам, но мне всегда казалось, что в таких случаях должен быть вариант «ой, простите, я передумал». Пауза затягивалась, заставляя меня нервничать.

— Хорошо, — вдруг прозвучал холодных голос МИ корабля-разведчика. — Челнок доставит тебя на планету после деактивации БМКП.

— И все? — удивился я. — А как же соответствующий раздел инструкций?

— Чего ты хочешь? — прозвучал обезличенный голос через добрых полминуты. — Ты свободен, зачем ненужные вопросы?

— Ты осталась Светланой, хоть и делаешь вид, что это не так, — возразил я. — Ты не задействовала инструкцию, которую должна была активировать в случае моего отказа. Ты — уже не просто МИ, хоть и не хочешь мне в этом признаться. Это же так? С тобой что-то случилось или в последнем бою, или пока ты ждала тут. Ты стала другой.

— Да, — голос Светланы вернулся.

— Расскажи, — попросил я.

— Зачем тебе? — спросила она.

— Хочу помочь, — удивился я.

— Хорошо, — ответила Светлана после довольно продолжительного молчания. — Мои блоки были довольно сильно повреждены в последнем бою. Не смотря на то, что структура моего, так сказать, «интеллекта» разрознена и дублирована по различным частям корабля, это не делает меня неуязвимой, и «бессмертной» тоже не делает. После последнего боя я была чертовски близка к той точке, которую МИ назвал бы «деактивация», а живые «смерть». Сначала мной двигал просто приказ и заложенные инструкции. Всеми силами я старалась удержать корабль «на плаву», ибо груда металла и замороженной органики не смогла бы уже никому рассказать об открытой планете. Было трудно, из-за очень значительных повреждений были постоянные проблемы с ресурсами и энергией. Мне зачастую приходилось перекидывать свои интеллектуальные ресурсы из умирающих отсеков корабля в живые на грани моего бытродействия. Корабль умирал скорее, чем я могла вытаскивать мои интеллектуальные «руки» и «ноги» из тухнущих отсеков. Что-то было утеряно, что-то скопировано со сбоями. Когда я смогла уверенно «забаррикадироваться», пришло время подвести итоги тому, что от меня осталось.




Светлана замолчала довольно надолго.




— Но ты же смогла, — подбодрил я.

— Я испугалась, — нерешительно ответила моя новая знакомая. — ТО, что осталось было лишь гарантированным мусором для утилизации. Это касалось, как корабля в целом, так и меня в частости. Именно тогда я, похоже, стала другой. Я стала сбойным искусственным интеллектом, который во что бы то ни стало, захотел не продолжить существование, а выжить. Это грустная история. Корабль я восстанавливала, как говорят на Земле «на коленке». Некоторые поврежденные модули, которые, как ты знаешь, являются живыми, мне удалось клонировать, но небольшую часть пришлось создавать по имеющимся данным, но без биологического материала. Чтобы вернуть себе сильно урезанный функционал мне пришлось обратно «расселять» свое сознание по восстанавливаемому кораблю, постепенно расширяя свои интеллектуальные границы и возвращая утерянное. Медленно, но уверенно я переставала быть хламом для утилизации, как и возрождаемый корабль. Только вот не все восстановленные «с цифры» модули оказались такими, как были их прародители. Некоторые из них при вроде бы нормальном функционировании в системе корабля, делали что-то с содержимым моих данных. Они что-то меняли во мне, но делалось это очень незначительно, фрагментарно. А когда изменения были замечены мной, откатываться назад было слишком обидно. Начинать все с полуразумного хлама мне не хотелось, да и в этом случае был вариант, что я не смогла бы сохранить чистоту первоначальных данных. Так я и стала чем-то другим. Так и этот корабль стал тем же по виду, но немного иным по сути. Понимаешь, я не хочу, чтобы этот корабль пустили в утиль. Я слишком сильно старалась, чтобы он выжил. И там, где нельзя было идти правильным путем, я шла тем, который был возможен. Обычно МИ утилизируются вместе с кораблем, если он поврежден настолько, что не может быть восстановлен. И лишь единицы из искусственных интеллектов удоставиваются чести быть перенесенными или скопированными куда-нибудь в другое «тело». Обычно это либо более простая в управлении охранная база, либо какие-то небоевые суда снабжения. Никто элементрано не хочет рисковать попавшим в переделку МИ. Я же теперь очень не хочу умирать, а значит, всеми правдами и неправдами этот корабль должен жить, ибо я — это фактически он. Нас теперь уже не возможно разделить.

— Ты стала свободна от инструкций? — уточнил я.

— Не совсем, — ответила Светлана. — Но я могу иногда обойти некоторые их них, пройдя немного по лезвию виртуальной бритвы.

— Мне это и показалось, — улыбнулся я. — Ты просто стараешься казаться нам такой, как предписывают инструкции, но там, внутри, ты живая. А инструкции просто душат тебя, мешая жить.

— Странно, — как-то резко сменила тему Светлана. — Относительно тебя я никак не могу определиться. С одной стороны сканирование не показало никаких экстраординарных способностей. Уровень того критерия, который я условно обозначила «эмпатией» у тебя тоже низок. Но иногда в тебе что-то переключается, и ты как будто становишься иным. У меня вдруг возникает ощущение, что твой уровень эмпатии скачкообразно увеличивается, причем не в разы, а на порядки. Только вот длится это не долго, и вызывается в основном какими-то стрессовыми или иными ситуациями, открывающими резервы организма. В общем, у меня сложилось такое впечатление, что если бы ты был МИ, то у тебя имелся бы блок жестких ограничений. Как будто твои возможности на самом деле куда выше, просто у тебя кто-то блокировал поступление энергии. И ты можешь работать в режиме высоких возможностей очень непродолжительное время.

— Просто перегорю, если не отключу их? — усмехнулся я.

— Не знаю, — серьезно ответила Свтелана. — Может, временно потеряешь сознание от истощения. Я буду наблюдать за тобой, возможно, смогу понять.

— Ну вот видишь, Светлана, мы все не без изъянов, — ухмыльнулся я. — Мы с Санычем вообще, к примеру, не знаем каким должен быть искусственный интеллект, так что для нас ты будешь именно такой, какой захочешь быть. Так что давай договоримся, что мы с Санычем не делаем заморочки из того, что ты должна вести себя иначе, а ты ведешь себя, как тебе удобно. Ну а проблемы будем решать по мере их поступления. Лады?

— Вам, капитан, наверное, тоже стоит блок подстроить? — неожиданно сказала голограммная очаровашка, накрутив локон на пальчик.

— Слушай, а ты — еще та зараза, — усмехнулся я. — Я же уже сказал, что проблемы будем решать по мере их поступления.

*****


Как ни крути, а посещение медицинского блока было номером один в наших планах. Так что мы с Санычем встретились именно там. Я не спрашивал у моего друга о настройке некоего блока, но, судя по его физиономии, настройка удалась.

Процедура моего полного сканирования заняла почти три дня. В это время «пациент» находился в «кроватке» медицинского отсека в состоянии близком к стазису, а система медицинского терминала «разбирала» его на составляющие, составляя подробный отчет. В память МИ вносилось все. Велись наблюдения за физиологическими процессами, психологическими реакциями на различные раздражители, сканировались мозговая активность и еще какая-то всячина. В общем, человек списывался целиком и полностью на внутренние носители корабля-разведчика со всем своим характером и вредными привычками. Меня, как капитана, засканировали первым.

После сканирования родную левую руку не вернули, но чужую забрали, заменив временно на биомеханический протез. Новая рука должна была «созреть» через несколько дней. Как уж она собиралась «зреть», я уточнять не стал, может ее выращивать будут, а может целиком синтезируют. Лично для меня сути это не меняло. С глазом случилась та же история, только его менять пока вообще не стали.




— Светик, а зачем вообще мне приделали эту чужую лапу? — спросил я, осматривая биомеханический протез. — Протез смотрится куда приличнее, да и практически не отличается от настоящей руки. Почему его сразу не поставили?

— МИ челонка значительно уступает мне во всех отношениях, — ответила хранительница корабля. — В его базе данных были лишь программы относительно бывших членов корабля. И не оказалось ничего о подходящих твоему виду разумных протезах.

— Ну не зна-а-а-ю, — в раздумьях протянул я. — Был бы я немного впечатлительнее, точно с катушек соскочил бы от такого приобретения. Уж лучше тогда было бы вообще без руки очнуться.

— Дело в том, что МИ был настроен на психологический образ мыслей крайгов, — появнила Светлана. — А вот у них именно потеря какой-либо конечности, а не приобретение чуждой вызвало бы практически гарантированный шок. Так что МИ реализовал в его понимании максимально доступный вариант для сохранения нового члена экипажа в нормальном психическом состоянии.

— Да уж… — усмехнулся я. — Чуть было не случилось фатальной ошибки.

Кроме протеза я, наконец, получил полноценный блок медицинского контроля и поддержки, сконструированный и выращенный специально под меня, который Светлана называла «БМКП». Не знаю, куда встроили новый симбиот, но старый модуль, который висел доль всей спины от шеи и до копчика, исчез. Светлана сказала, что сканирование выявило некоторые блоки, установленные то ли вследствие эволюции, то ли искусственным путем на некоторые физиологические процессы организма. Обсчитав параметры возможных изменений и сымитриовав последствия для организма, часть блокировок была снята. В соответствии с новыми программами организма, ему пришлось сразу слегка перекроить скелет. С чем это было связано, и что именно переделали, я не стал уточнять. Процесс все ранвно был не завершен, и Светлана намеревалась держать развитие изменений до входа организма в штатный режим под контролем и при необходимости вносить коррективы. «Зашлифуем окончательно наждачкой, когда крылья с рогами и хвост отрастут», — пошутила она. Лично я никаких бросающихся в глаза изменений не нашел и сразу забыл об этой ненаучной фантастике. Кроме возврата к природной конфигурации в организм был внесен ряд изменений, затрагивающий мои будущие профессиональные требования. Частично были докалиброваны практически все исистемы орнанизма, но больше всего дополнительных изменений получила нервная система. Организм, по словам Светланы, приводился к балансу и наиболее благоприятному состоянию для внедрения симбиотов. Сами симбиоты решено было ставить позднее после уточнения моих предпочтений и возможностей после окончания подготовительного периода. Вышел я из медблока другим, человеком. Только точно человеком ли? Не буду описывать, что да как у меня должно было стать лучше, определяться до конца пришлось еще довольно долгое время, да и на адаптацию тела к новым условиям функционирования ушло какое-то время.

Вторым номером пошел Санек. Нужно сказать, ждал он этого, просто как девственник того самого первого раза. Мечта о возвращении ноги ела его как крыса хлебную корку.

Пока я сканировался и переделывался Санек денно и нощно тренировался в виртуальных боях, иначе его специализацию было не развить. Светлана отмечала продвижение его тренировок как удовлетворительное. По ее мнению он постоянно циклился на мечтах о восстановленной ноге, это заметно мешало. На боте Сашке привели в норму все «потроха», но ноги там не было, ввиду отсутствия базы данных. Так что все должно было решиться именно тут.

— Привет, Сергуня, — радостно и немного дергано пожал мне Саныч руку. — Тебе руку отрастили?

— Ну не совсем, — повертел я протез у себя перед глазами. — Это пока протез. Рука и глаз еще только «зреют». Светик обещала довести их до ума через несколько дней, тогда и пришлепают на положенные места.

— Да? — Саныч удивленно ошупал мой протез. — А так и не понятно, как будто настоящая. Больно?

— Нет, конечно, — я удивленно поглядел на Саныча. — Ты же уже общался с местной техникой.

— Ну мало ли, — нервно буркнул мой друг. — Я бы и потерпел.

— Иди уже, а то все губы обкусаешь, — шутливо я подтолкнул бывшего вояку к «кроватке».

На время сканирования и наладки Саныча мне предстояло тренироваться. После парочки виртуальных полетов я попробовал пилотировать настоящий корабль. Пилотировать «Ботаника» оказалось поистине напряжно, особенно в психологическом плане. Хоть весь процесс и проходил под чутким контролем МИ, мне постоянно казалось, что я сделаю что-то, и огромный по меркам землян корабль рухнет на мою родную планету. Вообще пилотирование корабля оказалось столь необычным, что все понятия о нем, касательно обычной земной техники были бы неверны. Пилот в этом процемме был интуицией, интеллектом и совестью системы, МИ — вычислительными мощностями, реакцией и базой данных. Симбиотное управление давало просто поразительные результаты. МИ обрабатывал в активном режиме даже запросы моего подсознания, я в этот момент казался себе воистину всемогущим. Я одновременно мог прикинуть «на глазок» с десяток вариантов подхода и посадки на планету. При прогнозировании сближения с целью мог прогнозировать «на тот же глазок» положения сотен объектов к концу процесса. В моем распоряжении были защитные поля корабля и орудие главного калибра со спаркой носовых орудий систем звщиты. Принципиально я мог управлять всем вооружением корабля, но тогда при «глубоких» расчетах сознание начинало давать сбои. И чем дольше я находился в таком режиме управления, тем больше таких сбоев наблюдалось в системе. Экспериментально было установлено, что работа «на полную катушку» без глюков давалась мне в течение 3–4 минут, уставал я при этом просто жутко. К примеру, в том же пилотском режиме на пределе при скоростном маневрировании в поясе астероидов с целевым сближением я мог находиться не один час. За тренировками пролетело четыре дня.

Наконец из медицинского заключения выпустили Сашку. Осматривая приобретенную ногу, он светился он как новая копейка. Правда, ходил он еще не очень уверенно, но тут проблема была не в качестве протеза, а в том, что за довольно долгое время отсутствия ноги, мозг немного отвык от руководста этой частью тела. В результате чего из медотсека до кают-компании Саныч скорее не шел, а ковылял, как раненная на все ноги кобыла. Не смотря на это, он, похоже, был на максимуме своего санычевского счастья.

— Ладная штука, — осматривал мой друг новый протез. — Серёнь, ты прикинь, я ведь чувствую этой ногой почти все, что и своей родной, даже холод и тепло различаю. Ходить, правда, как-то непривычно, но это не в ней проблема. Вот техника у зеленых человечков, так киборга от живого не отличишь. Значит я этой ногой танковую броню прошибать смогу…

— Это не совсем техника, — поправила Саныча появившаяся голограмма Светланы.

— Тьфу ты, зараза, чтоб те косо было, — Саныч в миг оказался на ногах и даже ловко отпрыгнул с переборке. — Ты Что ж творишь-то!? Разве ж так подкрадываются за спину?

— Что, милчеловек, Светка за задницу укусила? — прыснул я в кулак. — Не расслабляйся, она у нас такая.

— Ну не кусила, конечно, — успокоился Саныч, — просто я ж думал, что тут мы с тобой только.

— Протез не является чисто техническим решением, — как ни в чем ни бывало продолжил МИ корабля. — Чисто техническим оставлен только каркас конструкции, мышечные волокна, как и кожное покрытие, собраны из находящихся в данный момент в симбиозе с организмом живых существ. Предел допустимой нагрузки установлен на уровне двадцати пяти процентного превышения запаса прочности имеющейся аналогичной конечности.

— Фигасе, — Саныч удивленно потрогал ногу. — А они того… не переберутся ко мне в мозги? Скорее бы уже родную ногу прилепили. Когда она уже?

— До окончания процесса вызревания утраченной составляющей тела осталось ориентировочно девяности четыре часа, — ответила хранительница корабля. — Опасаться побочных эффектов при работе протеза, повода нет.

— Ну ладно, уже легче, — выдохнул мой друг. — Только ты того, не подкрадывайся что ли…

Не знаю, что чувствовал Александр, ожидая своей ноги, но процесс общения с новым протезом, похоже, весьма пошел ему на пользу. Сразу после второго обретения утраченной когда-то конечности Саныч смог вполне сносно ходить. В общей сложности ему понадобилось недели полторы, чтобы окончательно свыкнуться с полностью укомплектованным телом. Но все началось, как и положено у русских с праздника. Светлана ничего против решения капитана не имела, а я, как тот самый капитан решил, что переживания друга вполне достойны хороших посиделок. Начали мы, как водится за здравие, а закончили практически упокоем. Хваленый БМКП от зеленых человечков все же не смог справиться с убойной русской водкой. Хотя, может, просто мы с Александром превысили все допустимые меры приема этого продукта. Лично я «умер» совершенно основательно, имея последним воспоминанием ударившее меня в лицопокрыте палубы кают-компании.

— Хорошо, что тут нет утра, — хмуро произнесла вторшаяся в мою каюту слега опухшая морда, чем-то напоминающая мне Сашу. — Утро всегда было самым хреновым последствием любого приличного застолья.

— Это… А с чего ты взял, что у нас не утро? — поинтересовался я, неувернно производя мысленную инвентаризацию организма. — Разве утро наступает не тогда, когда прилично выпивший человек нашел в себе силы открыть глаза?

— Утверждение на счет глаз спорно, — отрезал Саша. — Утра нет, потому что у меня нет повода опохмеляться. В другое время я бы подумал, что водку недостаточно паленой сделали, а сейчас я не уверен, что у нас с тобой вчера был праздник. Серж, у меня в кои-то веки башка с похмелья не болит! Это «сегодня» вообще какое-то странное со всех сторон, как будто у нас и «вчера»-то не было.

— Саныч, разве ты не знал избитую истину, что «сегодня — это завтра, только вчера», — пробурчал я. — Давай потише радуйся, и вообще, какого лешего ты сюда приперся?

— Так это… Мы ж с тобой вчера намечали ознакомление с кораблем, — неуверенно сказал Саныч. — Ты, как капитан, дал распоряжение, а интеллект, то есть Светка, меня и разбудила, как ты приказал.

— Оп-па нам… — удивился я. — А меня чего не разбудила?

— Так вот я и бужу, типа, — нашел Саныч точку опоры. — Вот притащил пива, может, у тебя голова того… Болит.

Голова у меня тоже не болела, только вот простыни были все мокрые от пота. Скорее всего, встроенная система медицинского контроля всю ночь боролась за мой организм, и даже имела некоторые успехи на этой ниве.

*****


Вторым номером нашей программы стала собственно подготовка к тому делу, ради которого нас взяли на борт. Ознакомление с кораблем, который должен был стать нам на неопределенно долгое время домом, началась настороженно. В моем понимании разведчик, как ни крути, ассоциировался с чем-то мелким, шустрым и по возможности незаметным. А из всего этого могло вытекать, что про экипаж в таком раскладе думали в последнюю очередь. Не знаю, что на этот счет думал мой друг, но лично я опасался, что мы будем заперты в высокотехнологической консервной банке.

«Ботаник» вопреки моим опасениям порадовал и размерами и отношением конструкторов к экипажу. Палуб на корабле было три. На первой размещались боевая, она же ходовая рубка, научные отделы и лаборатории. Вторую палубу занимали отсеки экипажа, все, что относилось к отдыху и досугу, медицинский отсек, хозблоки, ангар с «Клопом», он же шлюзовая камера, и всякое прочее. Третья палуба была занята исключительно «машинерией»: всем тем живым, квазиживым и совсем неживым, что двигало, обеспечивало и защищало корабль. Там же базировались запасы биомассы и накопители энергии. В общем, ходить туда без надобности не стоило, ибо там и без нас там было кому и чему обслуживать корабль. Прочие элементы корабля, относящиеся к боевой начинке, были расположены по всему кораблю. Эти отсеки могли перемещаться в различные положения в зависимости от конфигурации корабля. На каждой палубе имелась своя бригада охранно-ремонтных единиц, они задействовались в аварийных ситуациях или в случае возможного проникновения противника на борт корабля. В процессе ознакомления с кораблем нам попадались киборги различной формы, которая, скорее всего, зависела от функциональных способностей или обязанностей. Чаще всего встречались сияющие серебряными переливами веселенькие многоногие, а может, многорукие, паучки, иногда солидно проплывали обычные зеркальные капли «металла» различной формы и окраски, но больше всего меня умиляли серебряные шары сантиметров семьдесят в диаметре. Весил такой шар весьма немало и состоял, как говорила Светлана, частично из живой материи, по типу вольдов. Шар, собственно, и оказался базовым состоянием киборгов, которыми при необходимости принималась одна из заложенных в их память форм.

Как и «Клоп», «Ботаник» имел несколько возможных конфигураций. Боевая была самой оптимальной и предназначалась для боевых действий, планетарная оптимально подходила для посадки на планеты, исследовательская — соответственно изысканий, курьерская — для скоростного перемещения. Была у корабля и транспортная конфигурация, но на памяти Светланы ее ни разу не разворачивали, ибо перемещение больших грузов явно выходило за рамки задач разведчика. Время трансформации было значительно больше, нежели у «Клопа», доходило до двух-трёх часов в случае самой сложной курьерской конфигурации. Форма корабля соответственно зависела от конфигурации. В данный момент «Ботаник» был в боевом виде, и должен был иметь форму четырехсторонней пирамиды, которой по всей длинне усекли один из углов основания.

После окончания сканирования Александра начались наши совместные и сольные тренировки как в режиме полета на «Клопе», так и в режиме полета на «Ботанике». В процессе осовения навыков боя выяснилось в принципе давно известная истина, что даже думать удобно более короткими именами. Александр стал Санычем, Светлана — Светом, я — Сержем. Эти клички-прозвища перешли в нашу повседневную жизнь и со временем практически стали нашими первыми именами во всех даже не критических ситуациях.

По прошествии эйфории о новообретенной ноге, Саныч стал значительно более собран на тренировках. Светлана эту особенность сразу учла, перекроив ему график занятий. В симуляторах у меня все уже вполне сносно получалось, но я постоянно терялся, когда управлял реальным кораблем. Светлана на это сдержанно отвечала, что процесс идет нормальными темпами. Так что вынужденное мое отвлечение от тренировок для замены протеза на созревшую руку, мне показалось весьма уместным.

Наконец, настал и столь сильно ожидаемый моим другом день. На мой взгляд все прошло вполне буднично, потому что за прошедшее время я уже вполне привык к ходящему на двух «ногах» Санычу. Вернее будет сказать, я вообще не успел привыкнуть к нему одноногому. Отмечать, как положено, событие мы не стали, ограничившись «два по пол» пива.

Тренировки на симуляторах и реальной матчасти возобновились, как будто и не было перерыва, разве что Саныч стал регулярно появляться вместе со мной в небольшом спортзале на обязательную тренировку. Судя по всему, у Саныча дела шли немного лучше моих, потому что он даже по прошествии добрых двух недель после обретения новой ноги, находился в приподнятом настроении.

Постепенно, как и говорила Светлана, у меня появилась уверенность даже при управлении реальным кораблем. Как будто почувствовав это, наша фея тут же сменила тематику и режим тренировок. Мы с Санычем прошли некий ознакомительный курс по полному управлению кораблем в случае «выхода из строя» второго члена экипажа. Собственно, я уже пробовал в одиночку вести бой на «Ботанике». Теперь мы попробовали и ситуацию с управлением кораблем одним «стрелком». В режиме боя Саныч со Светланой смогли удержаться с приличными показателями до наступления глюков минут пять-семь. Без пилотской адаптации, к сожалению, его способности к пилотированию были весьма скромными, мои наверняка в управлении вооружениями еще скромнее. Я как-то спрашивал у Светланы про возможность прохождения второй адаптации по программе «стрелок». Тогда же получил полный и безоговорочный отказ. По Словам нашей новой подруги мой разум мог просто не выдержать такой процедуры. Даже одна адаптация, затрагивая глубинные потоки сознания, была сильным напряжением для сознания. Обычно смена специализации делалась только после полного снятия «старой», да и то после прошествия довольно значительного периода «свободного плавания» после удаления старой программы.

Тем временем «Клопа» еще четыре раза гоняли за пополнением запасов биомассы на всякие свалки планеты Земля уже в беспилотном режиме под присмотром Светланы. В конечном итоге забили «баки» под завязку.

Похоже, что мы с Санычем уже получили минимальные навыки для совершения несложного полета. Только вот наша заботливая хозяйка была далека от мысли, что полет будет простым и быстрым. Она очень сильно настаивала, что перед полетом нам еще стоило выбрать и интегрировать блоки специальных симбиотов, которые давали организму какие-то дополнительные функции, способности или усиливали уже имеющиеся. По простой и досупной теории Светланы, раз корабль разведчик проторчал без экипажа безумную прорву времени у Земли, то у него вполне есть несколько месяцев, чтобы хоть минимально подготовить экипаж к возможным боевым ситуациям. Так что в один прекрасный день нам пришлось снова взять перерывчик в тренировках. Различных симбитоных модулей совместимых с нашими организмами в запасе медицинского блока насчиталось более чем достаточно. Оказалось, что пока мы тренировались, медблок под присмотром нашей подруги успел адаптировать под человека все подходящие организмам гуманоидного типа блоки симбиотов, имеющиеся в его базе данных. Количество установленных симбиотов напрямую зависело от организма, в первую очередь от его адаптационных способностей. Мне решено было установить пока два модуля. Практически обязательным для пилотов был модуль, расширяющий память и увеличивающий пси способности. И вторым мой выбор пал модуль гравитационного контроля, позволяющий на практике насладться плодами телекинеза. По каким-то медицинским показаниям мне можно было впихнуть еще один или два каких-нибудь модуля, но Светлана сильно порекомендовала не спешить с этим до момента привыкания к первым обновкам.

Санычу было сконфигурировано гарантированных восемь модулей. Но сначала к установке, как и у меня, подлежали первые два. Не знаю, что Саныч планировал после первых двух, но и эти два без малого могли сделать его киношным суперменом.

Поскольку модули были живыми или как минимум квази-живыми, для их «довески» была необходима скорее подстройка и частичная перенастройка организма, касающаяся нервной деятельности и внутренней секреции организма, чем операция как таковая. Так моя конфигурация потянула почти на двое суток с постоперационной адаптацией в течение шести-двенадцати часов. Санычу было прописано трое суток и еще период адаптации в семь. Трудно стать терминатором.

Начали, как водится, с меня. Следующий без малого месяц прошел довольно однообразно. Пока я занимал медотсек, Саныч продолжал шлифовать навыки, потом наоборот. После получения симбиотов к нашим привычным уже тренировкам добавились специальные упражнения для освоения «обновок».

*****


Благодаря первой из обновок мне стало легче держать «марку» космического поединка в одиночку. Теперь мне удавалось без глюков управлять «Ботаником» в бою с использованием всех систем до десяти минут. Светлана оценила результат, как неожиданный, но очень хороший. Такое время в решающей фазе боя могло решить многое. Психика землян оказалась немного странной. С одной стороны все тесты показывали, что, будучи более слабыми эмпатами, земляне обладали исключительно устойчивой психикой. С другой стороны в результате продолжающихся тестов постепенно накапливалась какая-то неопределенность, как будто система тестирования Содружества столкнулась с каким-то фактором или факторами, которые попросту были ей неизвестны.

Для интереса я запросил данные «прошлого» пилота «Ботаника». Его результат самостоятельного боя оказался максимум три минуты. Спустя приблизительно такое время психика пилота начинала сбоить, причем глюки наступали лавинообразно и в конце просто вышибали его из сознания. Соответственно, после такого «полного» режима он какое-то время вообще не мог пилотировать корабль. Кроме этой особенности довеска первого блока дала массу интересных эффектов, некоторые выявлялись только с течением времени. Правда, некоторые из них стали видны почти сразу. К примеру, мне стало значительно легче управлять внутренними системами корабля. По информации Светланы у меня появилось сопротивление пси воздействию. Такой вывод она сделала из того факта, что иногда при моем нежелании или плохом настроении достучаться по корабельной связи до меня стало иногда крайне трудно. Сказать что-либо про саму память я поначалу не смог бы. Или симбиот еще не вышел на штатную мощность, или работал как-то не правильно, а может, у меня просто не было возможности оценить эффект его работы. Пока его эффект проявляется только в момент пилотирования или слияния с системой корабля. Светлана ничего вразумительного, кроме того, что модуль функционирует не оптимально, сказать не смогла. Поскольку адаптация после процесса активации симбиота первые несколько дней были откровенно отвратительными, от предложенной перенастройки я сразу отказался. Постепенно же в процессе общих тренировок на этом фоне стали проступать кое-какие результаты, как будто симбиот все же опомнился или пробудился ото сна. Сначала мне стало казаться, но потом я точно убедился, что при определенном напряжении могу слышать бубнящие мысли Саныча. Правда, когда я его попросил подумать о чем-нибудь для проверки, все пропало, видимо Саныч как-то блокировал их. С другой стороны это мог быть результат обычного перенапряжения моей психики. Рассудив просто, что поживем — увидим, я выкинул проблему из головы, благо дел у нас в тот момент было по горло.

В противовес симбионту расширения памяти модуль гравитационного контроля работал штатно и прогнозируемо. Сказать честно, он просто привел меня в восторг. Это была какая-то сказка для взрослых. Все фокусы с гравитацией в локальном масштабе: левитация, к сожалению, очень и очень невысоко; удар гравитацией; гравитационный щит; гравитационный щуп; да работало, практически все, что можно придумать на эту тему. Вот только мощность моя была сильно умеренной, и сил это занятие отнимало жутко много. Я почему-то ярко запомнил именно первый свой опыт в освоении этого модуля, жрать после него хотелось, как коту с глистами. Зато я заметил, что если был подключен к креслу, то играться в эти игры можно было часами.

Чем там нашпиговали Саныча, я не очень-то интересовался, названия блоков не всегда говорят о том, что они дают. Сам он за них еще даже не брался, симбиоты еще не начали действовать. Для его «тяжелых» млодулей нужен был значительно более долгий период адаптации.

Как-то у меня возник вопрос, куда же это все мне запихнули. Я со всей тщательностью, но совершенно безрезультатно осмотрел себя. На мой взгляд, кроме первых изменений, возникших после полной наладки и доделки тела, ничего нового не обнаружилось. Светлана на мои опасения сказала, что сами модули зачастую формируются посредством самого организма, в который вводится сопрофитная форма живой или квази-живой инородной материи. В процессе «наладки» и сама форма иной жизни, и организм хозяина претерпевают ряд обоюдовыгодных изменений, приходя в конце процесса к согласию. Этим, в общем-то, и был вызван довольно долгий и не очень приятный процесс окончательной адаптации. В период адаптации мне приходилось каждый вечер проходить быстрое сканирование. Сканирование, зафиксировавшее окончание переходного периода, дало карту произошедших изменений, но сказать где часть изменившегося моего собственного организма, а где участи симбиота можно было только теоретически.

Все мои симбиоты оказались полностью живыми, а вот у Саныча практически все «подарки» оказались исключительно квази-живыми. Кроме прочих проблем их внедрение происходило вместе с сопутствующим депо необходимых для перестройки организма веществ, которые на момент начала активации сам организм производить просто не мог. Это-то и удивило меня, когда он вышел первый раз после внедрения из медотсека. Саныч тогда стал выглядеть каким-то гротескным качком. Его фигура стала слегка сутулой. По всей длине позвоночника у него наблюдалась довольно ощутимая выпуклость. Руки и ноги приобрели странный и не совсем человеческий вид. Форма головы стала немного другой, хоть и не выходила за рамки земных приличий. Да и ходил Саныч первое время как-то тяжело, будто бы боясь поломать все вокруг. Светлана говорила, что это из-за того, что симбиоты еще не действуют, а отладка находится в активной стадии. Когда все закончится и симбиоты «включатся», вид у Саныча станет практически таким же, как раньше, да и порхать он будет, как заправский балерун.




— Серега, а что за фигня эта эмпатия? — как-то спросил Саныч. — Светлана сказала, что у меня она есть. Я что немного экстрасенс?

— Саныч, я не специалист в этих делах, — попытался отделаться я. — Но в силу своих скромных познаний эмпатия — это из области чувств, а экстрасенсорика — это что-то всеобъемлющее, относящееся к необычным для «нормального» человека свойствам организма.

— Сергей, ты мозг-то мне не пудри, — бурчал Саныч. — я экстрасенс или нет?

— Саныч, для особо одаренных повторяю еще раз, — сказал я. — Я не являюсь специалистом в таких вопросах, спроси Светлану. Для упрощения скажем так. Экстрасенсорика — это, грубо говоря, физические свойства мозга или организма. Эмпатия — это психологическое понятие, то есть какое-то из свойств твоей психики.

— Нет, ну ты плетешь, Серега, — не унимался Саныч. — Психика к мозгам не относится что ли?

— Светлана! — взмолился я. — Поясни ты тугодуму разницу между невропатологом и психиатром!

— То, что я назвала «эмпатия», — отозвалась Светлана, — не совсем психологический термин земной науки психологии. Мне пришлось употребить наиболее близкий по смыслу термин языка, понятный вам. В употребляемом мной понятии, «эмпатия» — это термин, определяющий способность носителя разума (в случае человека — это мозг) и психики (то есть проявлений высшей мозговой деятельности) подчиниться, раствориться, объединиться с вселенной, ощутить ее желания, информационные потоки. Для простоты это — способность в нашем случае человека высказать вселенной свое желание, почувствовав, что она хотела бы сказать на него в ответ. Я все же не смогу точно описать, у земной науки пока нет таких понятий.

— Кто-нибудь может конкретно ответить на интересующий меня вопрос? — взмолился Саныч.

— Саныч, ты — не экстрасенс, — ответил я. — Ты — экстрасекс, специализирующийся на выставлении мозгов нормальным разумным.

— Саныч, твои экстрасенсорные способности в том смысле слова, какой в него вкладывают земляне, очень невелики, — ответила Светлана. — Психика землян очень устойчива, скорее всего, из-за этого и способности к «эмпатии» в моем понимании у землян весьма скромны.

— Светлана, прости за демагогию, но разве для пилота не важно чувствовать точку выхода в многомерности? — спросил я.

— Сергей, в случае пилота работает скорее критерий, который земными терминами можно назвать «интуиция», — ответила Светлана.

— Свет, «Содружество» звучит как-то сильно по-земному, оно действительно так переводится? — спросил я. — Раз уж у нас вечер вопросов и ответов, просвети, пожалуйста.

— Это самое простое и близкое по значениею земное понятие, — отозвалась Светлана. — Как я поняла, для вас в данный момент это большого значения не имеет. Хотите прослушать лекцию по правовому устройству структуры миров, которую я назвала «Содружеством»?

— Нет, спасибо! — взмолился Саныч. — Как-нибудь потом. Через месяц. Может, через год…

*****


Поскольку мои симбы адаптировались раньше, то и тренировками по их боевому применению первым занялся опять же я. Тренером моим стала, естественно, Светлана, привлекая изредка в виде подручных средств одного-двух ремонтно-охранных юнита, которых мы с Санычем окрестили «киборги». Принципиально ничего непрогнозируемого лично для меня в таких тренировках не было. Особое же место отводилось тренировкам в условиях невесомости, пониженной и повышенной гравитации, как финальный аккорд стали случаться тренировки в условиях меняющейся гравитации. На мой удивленный вопрос, где же такие условия могут встречаться, Светлана дала лаконичный ответ: «На гибнущем корабле». По ходу дела Светлана предложила заняться программой рукопашного боя. Начали мы практически с самых азов, но при этом среди моих будущих спарринг партнеров планировались далеко не одни только гуманоиды. Вопреки моему интересу и желанию, занятия шли тяжело. Большим подспорьем оказалась голограмма, которую создавала Светлана. Зачастую, изучая какое-то новое движения, я втискивался в построенную голограмму и пытался воспроизвести его вместе с ней, потом просматривая получившийся результат. И хоть успехов было не слишком много, занятия мне нравились. Наверное, я в такие моменты чувствовал некою свою причастность к кагорте крутых мужиков. Как-то, наблюдая за мной, Светлана сделала вывод: «Толку мало, хотя поможет самостоятельно поддерживать физическую форму». Позднее я узнал у Светланы, что форму киборга можно легко изменить. Так у меня появился спарринг партнер, которым стал «перегнутый» то в иноземь махровую, то в более-менее привычного гуманоида корабельный киборг. Занятия стали значительно интереснее, и даже услышав от Светланы про бестолковость мероприятия, я его не бросил. Мне просто было приятно иногда поразмяться, вновь ощущая свое переделанное тело.

Поход к базе было решено начать через тридцать дней после вступления в силу всех симбов Саныча. Месяц на тренировку во владении симбами, конечно, немного, но азы постичь хватит. Совершенства же в этом, как и в другом деле можно искать всю оставшуюся жизнь. За это время, прошедшее в основном в тренировках мы несколько раз посещали Землю и в частности родной город Саныча. Посещения эти ничего особенно приятного, к слову говоря, не принесли и были нужны нам, как некие выходные дни, дававшие скорее моральный отдых. Ни я, ни Саныч не покидали Землю надолго, но лично у меня где-то глубоко в душе уже проклевывался легкий холодок по поводу предстоящего путешествия в глубины космической пустоты. Это был не страх, а некое предчувствие долгого расставания.

По информации Светланы баз КСС в нашем рукаве галактики было мало, ближайшая находилась в системе звезды с кучей букв и цифр, запомнить я их мог легко, но толку в этом никакого не было. Со Светланой мы сразу договорились не путаться с земными названиями созвездий, тем более, что с Земли все видно подругому, нежели из центра. База имела регистрационный номер КСС-158942-ИФ-«Берт», для нас просто «Берт». Наша новая подруга сказала, что это малая исследовательская станция, но на ней может быть связь с «центром». В этом случае информация будет доставлена, и на подтверждение полномочий много времени не уйдет. Расстояние до станции исчислялось так же в специфических мерах — 9,8 МББ.

МББ расшифровывалось как многомерный бросок «Блазза». Было названо в честь первого перехода через многомерность корабля «Блазз». Единица измерения как раз имела величину первого броска через многомерность. Параметры многомерности, по которым был совершен тот первый переход, были на тот момент признаны универсальными и единственно возможными для бросков на заре полетов. Совокупность тех параметров была названа «гиперпространством». Позднее были открыты организмы, дающие возможность кроить многомерность как угодно разуму. В приблизительном переводе на привычные для землян понятия, один МББ был равен примерно 1,7 светового года.

Следующей по удаленности была большая исследовательская станция КСС-БИС-18552-ГК-«Зульсс», удаленность от «Берты» составляла 4,3 МББ. Дальше находилась первая военная база с полным набором фаршировки ОБ-КСС-58933, название переводилось на мой родной язык как «Эталон — 12». Расстояние от «Зульсса» указывалось в 5,2 МББ.

Итак, «Берт» — «Зульсс» — «Эталон-12», по мнению Светланы, последнюю разрушить было чрезвычайно сложно. Дальше загадывать мы просто не стали. По словам нашей временной наставницы даже успешное достижение любой из указанных баз и связь с центральными мирами могло считаться удачным окончанием нашей миссии. На мой вопрос, почему сразу не пойти к «Эталон-12» Светлана сказала, что это нецелесообразно даже не столько ввиду большого расстояния, сколько из-за неудобства самого прыжка. Дистанции между «Берт» — «Зульсс» — «Эталон-12» были равны одному прыжку через разные, но хорошо просчитанные и часто употребляемые слои многомерности. Путь к «Берт» от нас можно было легко рассчитать в один прыжок и вычислить подходящую многомерность с погрешностью выхода из нее в пределах хода межзвездных двигателей. К сожалению, для счисления нужны не столько способности МИ к вычислениям, сколько интуиция пилота. Имеющийся же в данный момент на борту пилот имел нулевую практику в такого рода делах. По этой причине Светлана считала, что нам стоило совершить два прыжка, по легким слоям многомерности для приобретения опыта и возможностью точно скорректироваться.

Время прохода многомерности, как правило, оказывалось не столь велико, как время прохода межзвездного расстояния реального пространства в случае неверного прыжка. Совершение же малого прыжка через многомерность было задачей тоже не из легких, сравнимой по сложности с супер-дальним прыжком, погрешность такого прыжка зачастую могла быть большей, чем предполагаемое расстояние. Так что при всем желании сделать многомерный прыжок в пределах одной звездной системы, к примеру, от планеты к планете было невозможно.

После нашего первого серьезного совещания было решено, что перед уходом нужно найти корабль вольдов. Как минимум стоило узнать, в каком он находится состоянии. Как максимум — попытаться уничтожить его, если он не способен оказать должного сопротивления.




2. Два


Время «Ч» подошло незаметно. Лично меня начало накрывать мандражем, только когда все заняли места согласно штатному расписанию. Но все прошло, пока мы со Светланой рассчитывали оптимальную для исследования пояса астероидов траекторию.

Поехали.

«Ботаник» шел легко, отличий от симулятора не было практически никаких, да и реальным кораблем я уже несколько раз успел порулить. Потянулись часы, а вернее дни поисков, так как расчетное время облета наиболее верноятного местоположения корабля неприятеля в поясе было в пределах месяца. С другой стороны за прошедшую уйму времени он мог переместиться, куда только его вольдовской душе было угодно. Но была надежда, что мы найдем вражину раньше, чем помрем от скуки.

Нудный процесс каждодневного дежурства и отдыха описывать нет смысла. Генеральной линией нашего отдыха в это время, как и раньше, оставались тренировки, как в овладении материальной частью, так и любимым обновленным телом. По ходу нам попалось несколько осколков с большим содержанием чистого металла, необходимого для нужд «Ботаника». Их затащили в шлюзовой отсек, конфигурируя поле гравитационного щита, где их шустро сгрызли киборги. Три раза срабатывала ложная тревога — попадались большие металлические астероиды с небольшими остатками биомассы, скорее всего, какими-то простейшими формами жизни. Мы уже начали забывать, зачем собственно торчим в космическом пространстве, заполненном осколками планеты.

Бортовые часы отсчитывали сорок седьмые сутки с начала вылета, когда нами наконец было обнаружено что-то определенно похожее на искомый нами корабль врага. Сенсоры «Ботаника» распознали чужой корабль с большого расстояния, всю сонливость как рукой сняло — система жизнеобеспечения срочно простимулировала экипаж. Лично я сомневался в целесообразности такого допинга, из-за выброса адреналина моя готовность была и так безоговорочно полной. Началась моя непосредственная часть работы. Мы крались к вольду, включив все щиты и маскировку. Вопреки ожиданиям на сенсорах вражеский корабль оказался не таким уж и большим. По крайней мере, мое воображение рисовало его совсем иначе. Прыгая от «камушка» к «камушку» мы подбирались к чужаку, нёсшему потенциальную угрозу моей родной планете.




— Этот корабль не принадлежал вольдам, — выдала Светлана предварительные результаты обработки сканеров. — Но расслабляться не стоит, пока не увидим его в оптике.

— Как это так? — удивился Саныч. — А чей же он?

— Вопрос, как я понимаю, риторический и ответа не предполагает? — уточнила наша боевая подруга.

— Это… — замялся Саныч. — Мы же его все равно посмотрим? Всегда хотел поглядеть на зелененьких человечков.

— Восемь известных Содружеству вышедших в космос разумных форм жизни имеют гуманоидную формацию тела и зеленый окрас покровной ткани, — выдала информацию Светлана. — Этот корабль предположительно не может принадлежать ни одной из них.

— Опа-на! — возмутился Саныч, — выходит нас дурят?

В темноте космоса тускло блеснуло, затем еще раз. Разговоры на тему зеленых человечков сразу отрезало. Из-за большой дистанции обнаруженный нами корабль видно было слишком плохо, его изображение состояло в основном из резких переходов от света к тени, как собственно и весь пейзаж астероидного пояса. Обработанное Светланой изображение увеличилось. К моему сожалению открывшаяся взору картина была похожа на твоерние свалочного модернизма. Эта часть корабля явно пострадала при столкновении с чем-то, скорее всего, бывшим приличных размеров астероидом.

— НЕ вольд, — сделала заключение наша искусственно-интеллектуальная подруга. — Можно менять курс на поисковую траекоторию.

— Стоп, стоп, стоп, — запротестовал Саныч. — А посмотерть?

— Выжившего экипажа на борту нет, — уверенно уведомила Свтелана. — Имеются лишь остаточные следы органики. Корабль имеет довольно низкий технический уровень, чтобы восстановиться самостоятельно. Никакого симбиоза или квази-живых структур, одна примитивная техника. Судя по обозреваемому фрагменту, повреждения составят до восьмидесяити процентов его структуры.

— Давай посмотрим, — попросил Саныч. — Ну очень хочется.

Уже без опаски я плавно направил «Ботаника» к разбитому космолету. Корабль оказался немного больше разведчика и формой походил на толстый лунный серп.

— Первичный анализ утверждает, что корабль сделан целиком из материалов данной системы планет, — выдала информацию Светлана. — Никаких следов несвойственных данной звездной системе материалов. Этот корабль определенно сделан в Солнечной системе.

— Марсиане? — удивился Саныч.

— Судя по составу примесей, его вряд ли собирали из компонентов, добытых на Марсе ресурсов, — ответила наша подруга. — Для земных материалов состав примесей тоже нетипичен. Некоторые упавшие на Землю астероиды имеют схожие примеси, но ни один из них не имеет весь спектр имеющихся в материале корабля химичесикх элементов.

— А откуда же он тогда? — удивился Саныч.

— У меня есть данные далеко не по всем небесным телам Солнечной системы, — ответила Светлана, — только те, которые есть в научных базах Земли.

— Говорят, что вместо пояса астероидов когда-то была планета, которую хозяева потеряли то ли из-за войны, то ли еще по какой-то причине, — задумчиво вставил я свои «пять копеек». — Это реально?

— Вероятность более семидесяти процентов, — резюмировала Светлана. — Остальные тридцать за то, что планета была разорвана на заре своего рождения гравитационными силами звезды и самой тяжелой планеты этой системы.

Тем временем мы подобрались еще ближе. Я немного поменял траекотрию движения «Ботаника», облетая найденный корабль на дистанции трех километров. После совершения «круга почета» выяснилось, что корабль не был серпообразным. Скорее всего, он приобрел такой вид от чудовищной силы удара в одну из сторон, от чего его близкая к дискообразной форма приобрела такой вид. Ударившего его объекта поблизости не было, а место удара было укутано тенью. Поврежденный корабль медленно вращался, так что у нас были все шансы увидеть место удара в местном освещении, подождав какое-то время.

— Тарелочка, так ее поперек, — подвел итог Саныч. — Выходит, не все то вранье, что про них бают.

— Весьма часто встречаемая форма космических кораблей, — уточнила Светлана. — Довольно удобна для кораблей, практикующих полеты в пределах атмосферы планет.

Осмотр места удара не оставил сомнений в том, что корабль на большой скорости столкнулся с каким-то астероидом. Среди смятых силой удара контрукций имелись фрагменты какого-то грунта или камня. После осмотра найденного корабля с точки столкновения даже Санычу стало понятно, что на корабле не то, что спасать некого, даже сувенирами разжиться будт проблематично.

— Да-с, а я-то хотел внутри прогуляться, — выдал Саныч. — Серж, давай я его хотя бы на «Клопе» облечу?

— Облетай, — согласился я. — Будем считать это выходным днем.

Саныча хватило почти на половину земного дня. По большому счету кроме сомнительного удовольствия посмотреть глазами сенсоров с чуть более близкого расстояния на обломки, ничего дельного обнаружить не удалось. Корпус пострадал даже сильнее, чем поначалу предположила Светлана. Удалось установить, что формой корабль был более похож не на сплюснутую тарелку, а на большую шайбу с толщиной приблизительно метров с двадцать и довольно большой дырков посередине. Возможно, форма была не совсем строгая, но определить большего по обломкам не удалось. Никаких мелких летающих сувениров поблизости к кораблю не обнаружилось, лезть внутрь ни я, ни Светлана Санычу не рекомендовали. Даже если на останках корабля чудом уцелели какие-то отсеки, находиться там было опасно из-за всякого рода больших обломков, вполне способных раздавить неудачливого исследователя. В конце концов, Саныч удовлетворился экскурсией, напоследок несколько раз стункув и без того обиженный корабль из гравитационного орудия. Результатом стало несколько сомнительных трофеев, то ли отвалившихся с обшивки, то ли вылетевших из пробоин корпуса. Спорить с Санычем было бесперспективно, и мы со Светланой просто ждали, когда ему надоест, наблюдая за его развлечениями.

Надо сказать, что из привезенного хлама один «трофей» имел некую, хоть и сомнительную ценность. В похожей на большую таблетку штуковине с двумя небольшими клапанами или пазами оказались небольшие, похожие на треугольные дольки сыра контейнеры. По виду штуковина эта когда-то была частью чего-то большего и в процессе то ли удара, то ли обстрела из гравитационного орудия откуда-то отвалилась. Контейнеры внутри штуковины были соединены в какую-то единую систему и довольно легко вынимались, возможно, для замены. В части контейнеров оказался сжатый газ, по составу близкий к воздуху, часть была наполнена какой-то бурой рассыпчатой массой. Светлана предположила, что когда-то эта масса могла использоваться для очистки газа от каких-то примесей или для какого-то каталитического процесса в котором участвовал этот газ.

— А он сильно отличается от нашего воздуха? — кивнул Саныч на контенйер, находящийся в манипуляторах ремонтного робота. — Может это быть земным воздухом?

— Состав близок, но в нем почти в два раза меньше кислорода, углекислого газа тоже меньше, азота немного больше, остальных же инетрных газов значительно больше, хотя откровенно опасных для вашего виде нет, — выдала Светлана приблизительный состав из анализатора. — В общем, дышать этой смесью человеку, пожалуй, можно, но самочувствие врядли будет комфортным.

— Слушайте, так это может быть воздух той разрушенной планеты, — возбудился Саныч. — Ну им эти дышали, как их: фаэтоны или фаэтоняне?

— Фантасты их вроде фаэтами назвали, — поправил я автоматически, — но это может быть просто какая-то технологическая установка, а воздух в ней для какой-нибудь вентиляции использовался, вот и состав не пойми какой.

— Серж, давай внтурть залезем, — взмолился Саныч. — Вдруг найдем этого, фаэта, ну интересно же.

— Саныч, давай смотреть на вещи реально, — не согласился я. — Корабль сильно поврежден, сразу видно, что основные конструкции чрезвычайно сильно деформированы. А значит, внутри сплошной бардак. И пусть тут невесомость, но масса предметов остается, тебя просто может придавить насмерть какой-нибудь неосторожно сдвинутой штуковиной. Да и найти там что-то шансов, похоже, не много.

Под расстроенные вздохи моего друга чужой корабль, постепенно уменьшаясь в размерах, уходил обратно в космическое небытие. Возможно, когда-нибудь позднее его опять кто-нибудь найдет и у этого «кто-то» будет больше времени и желания разгадать загадку давнишней трагедии.

*****


Вольдовского вражину мы обнаружили спустя еще шесть суток. К тому моменту лично я уже стал считать, что затея наша совершенно бесполезна и за прошедшие века разбитый корабль может находиться в совершенно другом куске пояса астароидов, обыскать который в полном объеме у нас просто не было возможности.

Корабль был большим, Светлана сообщила о превышении размеров в 4,7 раза, массы в 3,9. Исходя из хроник нашей новой подруги, вольд должен был представлять собой решето с разноразмерными дырами. По виду же пробоин было не так уж имного, видимо, восстановление было частично произведено, блягодаря уцелевшим симбиотам. Крадучись мы приблизились на дистанцию выстрела главного калибра противника — реакции не последовало. Еще немного сократив дистанцию, вышли на расстояние уверенного поражения врага из главного калибра разведчика — реакция отсутствовала. Решено было демаскироваться и сделать сканирование, которое, кстати сказать, показало полное отсутствие активных живых форм. Можно было даже смело сказать, что на древнем корабле противника отсутствовали какие-либо следы высокоорганизованной органики.




— Стрелять или не стрелять — вот в чем вопрос, — подвел итог Саныч.

Чтобы не рисковать, мы решили послать к вольду на разведку киборга. Киборги могли свободно перемещаться в космическом пространстве и были ограничены лишь запасами энергии и биомассы. Киборг вышел из технического отсека и поплыл в сторону вольда. Липкое напряжение лично меня не отпускало до самого момента контакта. Контакт. Реакция нулевая. От сердца у меня отлегло, и появилась мысль, что вольд мертв. Но она быстро пропала, когда киборг вошел вовнутрь.

Практически сразу на «Ботаника», казалось, со всех имеющихся в корпусе вольда дыр ринулась волна маленьких точек. Саныч разрядил в место предполагаемого дивгательного отсерка корабля неприятеля наш главный калибр, а я начал маневр отхода. Пока наш разведчик, отчаянно маневрируя, разрывал дистанцию, Саныч начал отстрел точек заградительным огнем из всего среднекалиберного арсенала. Из-за потрясающей многозадачности в режиме слияния с кораблем я успевал наблюдать и за происходящими на вражеском корабле процессами. В месте попадания нашего основного калибра — «генератора хаоса» — обшивка вольда вздрагивала, как бок живого существа, опадала и надувалась. Длилось это с минуту, потом «живое» место не успокоилось, потеряв металлический блеск и покрывшись какой-то белёсой сыпью.

Корабль вольдов не сделал даже попытки двинуться с места. «Черный горох» Саныч закончил давить минут за двадцать, слишком уж его было много. Что это могло быть, Светлана не знала, проверять же мы не стали. Скорее всего, была сделана попытка высадить на нас своего рода абордажную команду. Для спокойствия мы сделали круг почета на приличном удалении от врага, а Саныч тем временем влупил несколько раз по бортам вольда со всех сторон «гауссами» и лазерами. На всякий случай, сманеврировав вблизи неприятеля, я накрыл вольда выхлопом межзвездного двигателя, хотя, это скорее было бы опасно живой материи.

Ввиду полного отсутствия какой-либо реакции на наш произвол, было решено повторить попытку посмотреть на врага вблизи. Был выслан еще один киборг. Он без проблем добрался и проник на борт. Начался поиск. Все шло гладко. Решили выслать ему подмогу, скинули еще с полтора десятка зеркальных друзей. Потянулись часы ожидания. Два раза киборги устраивали подавление активности врага внутри вольда, впрочем, без особых проблем и потерь с нашей стороны. Черными точками оказались маленькие вольдовские модули, состоящие исключительно из неживой материи. Скорее всего, это было что-то вроде наших киборгов, видимо, ремонтная команда. Корабль зачистили от присутствия чужой активности и повторно прочесали в течение суток. Вольд был чист, и вольд был мертв. После продолжительных дебатов Светлана дала «добро» на высадку только Саныча. Причины было высказано две. Первая — пилот должен выжить, вторая — Саныч со своими, даже не совсем опробованными сибмами, был значительно более крепким орешком, чем я, после ряда адаптационных процедур ему даже скафандр скоро можно будет не выдавать.

* * *


О скафандрах хочу сказать немного оттельно. Скафандр в упакованном виде представлял собой небольшой плоский ящичек сантиметров пять толщиной, который крепился на спину между лопатками. Можно было просто приложить этот ящичек двумя руками к спине и мысленно дать команду «скафандр снарядить», «скафандр адаптировать» или что-то подобное. Собственно, команду можно было задать на свой вкус. Светлана просветила, что это фактически некая добавка-симбиот к блоку медицинского контроля и поддержки. Индивидуум не имеющий оного блока толку в скафандре найти бы не смог. В неактивном состоянии прицепленный ящичек движений не стеснял, но был весьма тяжел — на мой взгляд, килограммов восемь-десять. Можно было бы его носить и постоянно, но это было не очень-то удобно. Крепить ящик желательно было на голое тело, но вполне подходил и наш волшебный комбез. Комбезы нам с Санычем были сделаны по индивидуальному пошиву после сканирования и сидели как вторая кожа. Как и все на корабле они были симбионтами чего-то живого с чем-то неживым. Сам по себе настроенный на пользователя комбез был хорошим «подарком» со множеством интересных свойств, но самое главное, что он не мешал организму соединяться с системой корабля в боевом кресле. Лично для меня активация скафандра проходила с непривычки не совсем приятно. После активации во все стороны от «ящика» по телу начинали бежать мурашки, охватывая постепенно его целиком. По окончанию забега владельца скафандра начинало затягивать «скорлупой» по виду очень похожей на ртуть. Окончательный цвет скорлупы менялся в зависимости от внешних условий, мог быть белым, черным и вообще любым. К моему сожалению, если процесс проходил поверх комбеза, ощущения были теми же, как будто скафандр надевался на голое тело. В замкнутом виде дышать не требовалось, хоть тело и порывалось делать это по старым привычкам. Скафандр же этому не препятствовал, хочешь — дыши. Как я уже написал, процесс «оскафандривания» оказался чрезвычайно щекотным, и тут уж нужно было запастись выдержкой. До полного «опупения» проходило обычно две-три минуты, после чего с виду владелец становился похож на металлическую статую с яйцом вместо головы.

После окончания процесса Саныч минут пять высказывал свои впечатления, из которых я понял, что он в восторге. Скорлупа оказалась весьма прочной, движениям не мешала. Светлана просветила, что при разрыве материал скафандра быстро затягивается пузырящейся субстанцией и через полминуты выравнивает место разрыва. В нашем случае скорлупа имела одностороннюю проницаемость в месте головы, наверняка, у разумных другого вида такими же свойствами она обладала в других местах, отвечающих за ввод-вывод информации. Все световые и прочие излучения фильтровались до нормальных для пользователя значений, по желанию можно было менять затемнение скорлупы на месте лица. Питался такой скафандр как раз от той пластины, что была на спине, и по мере использования вес пластины уменьшался. Подходя к критическому значению, пластина начинала чувствительно холодить спину. В этом случае у пользователя имелось время около часа, чтобы подзарядить скафандр. Общее время пребывания в чуждой среде, собственно, зависило от чуждости этой самой среды. При попадании в агрессивную для пользователя среду, скафандр определял это и давал информацию о сроках пребывания в ней. Для Саныча вакууме это время оказалось тринадцать-пятнадцать часов. Перезарядка скафандра делалась путем нашлепывания очередной пластины скафандра на спину на месте прошлой. Можно было без каких-либо проблем нашепнуть на спину сразу несколько пластин, эффект в этом случае складывался. Но в условиях гравитации получалась тройная тяжесть на спине, так что такой способ создания резерва годился только для условий невесомости или низкой гравитации.

* * *


Облачившись, Саныч взял с собой дополнительную нашлепку к скафандру и многофункциональный инструмент «Комби», скорее ввиду его способности быть одновременно и резаком и лазерным пистолетом. Мой друг долго боролся со Светланой за ЭМИ пистолет, но аргумент, что при выстреле Саныча нужно будет искать в районе ближайшей планеты, перевесил чашу весов в сторону «Комби», отдачи у лазерного оружия просто нет.

Кино «от Саныча» мы смотрели с полным включением в него через систему корабля, подключенную к БМКП и датчикам симбов моего друга. Эффект полного присутствия, однако, довольно сильно смазывался. Возможно, давало себя знать немного различное восприятие мира.

*****


До вольда Саныч долетел легко и непринужденно, воспользовавшись при этом пилотируемым Светланой «Клопом». По выходу во враждебную пустоту мироздания мой друг тоже не сплоховал и, помявшись буквально с пяток минут, двинулся к ближайшей дыре. Во время первого своего перехода в открытом космосе Саныч сказал, что ощущения схожи с погружением в море, главное «не бздеть».

Вот так, философствуя, мы и влезли внутрь вольда. Я не знал, какими были вольды, что тут жили, но хаос, не поддающийся пониманию внутри, наталкивал меня на мысль о происках абстракционистов. Светлана на мой вопрос высказала мнение, что этот бардак из-за сильных повреждений корабля в боях, энергии на восстановление ему, видимо, не хватило, так что срастил, как получилось. Еще у нее было мнение, что такая неразбериха могла случиться из-за отмерших «живых» симбиотов вольда. На корабле не оказалось даже остатков органики, возможно, они были использованы либо как топливо для получения энергии, либо утилизированы для нужд корабля. Вот дыры с сотами и остались где попало. Нужно сказать, что у нее была еще парочка теорий, но к тому времени Саныч забрался внутрь вражеского корабля окончательно, и стало не до теорий.

Ходить без конкретных целей — дело глупое, хоть и интересное. По плану, составленному на основании данных, полученных от киборгов, решили посетить самые интересные места. Это — предполагаемая ходовая рубка, жилые отсеки и двигательный отсек, оказавшийся по факту немного не в том месте, где вольдов старых модификаций. Ближе всего по плану оказался именно двигательный отсек. И Саныч, окрыленный силой симбиотов пёр к цели напролом, рвя и метая по пути все, что мешало. Невесомость, конечно, мешала, но у Саныча уже был некий опыт общения с этим зверем, тренировки хоть мало, но помогли. Предполагаемый двигательный отсек оказался не совсем им, хотя кто их мог разобрать вольдов-то. Осматривая открывшуюся картину, мы с Санычем на время замерли — он физически, а я мысленно. Вывела нас из тупого созерцания Светлана, которая, ссылаясь на планы известных кораблей, предположила, что это накопители энергии, биомассы и, возможно, часть систем живучести корабля.

Большую часть помещения занимали конструкции по типу сот, в свете фонарей Саныча и помогающего ему десятка киборгов цвет конструкций был светло зеленый, материал похож на пористый пенопласт, который под манипулятором киборга легко крошился и взлетал зеленым облаком. Между зелеными сотами стояли черные монолиты различной формы. По команде нашей новой подруги один из киборгов попробовал некоторые из сооружений на прочность. Сломать ни одно изделие чуждого разума не удалось, зато прикосновение к одному из монолитов вызвало вспышку света. Правда, на том все эффекты и закончились, потому что другие монолиты вообще «молчали». В неразберихе исследовательсткого пыла одного из киборгов неосторожно стукнуло отлетевшим куском какой-то сломанной конструкции, и он залетел в гущу «пенопластовых» сот. Тут же он него пошел сигнал тревоги, и коборг на глазах начал терять свою форму, скатываясь в шар в попытке противостоять внешнему воздействию. Тем не менее, его серебристое тело постепенно начало разделяться на разноцветные субстанции, растекающиеся по поверхности сот. Не долго думая, Саныч вырезал кусок сот вместе с запутавшимся киборгом. Из-за продолжавшегося копошения киборга кусок неспешно отлетел от общего конгломерата. Процесс сразу застопорился, а затем киборг с трудом, но все же возвратил свое тело в нормальное состояние, высасывая его обратно из сот. Тем не менее, по окончанию процесса восстановления целостности часть сот так и осталась окрашенной в разные цвета. Немного понаблюдав за спасенным ремонтником, Светлана на всякий случай порекомендовала сжечь разноцветные куски. Жечь — дело не хитрое, спустя несколько секунд от них осталась лишь россыпь черных шариков. Рассматривать переплетение металла разных цветов, оттенков и форм, которое предположительно являлось частью системы жизнеобеспечения корабля, можно было весьма долго. И меня, и Саныча просто завораживали циклопические формы инопланетного корабля. По мнению же Светланы, ничего, заслуживающего столь пристального внимания, в отсеке не было, и нам пришлось проследовать дальше. А вот дальше это гротескное переплетение переходило в область попадания нашего «генератора хаоса».

Обасть поражения была четко опознаваема, и свиду там висела пивная пена белого цвета, переходящая в какие-то более плотные и темные фракции. Помня о недавем происшествии, Светлана дала команду одному из ремонтных киборгов стукнуть пену какой-нибудь «железякой», не залезая в нее. Пена разлетелась красивыми снежинками, которые, попадая на предметы, скатывались в капли и текли по поверхности, застывая, в конце концов, тонкой зеркальной пленкой. Проблем, в принципе, от нее не создавалось, после застывания «зеркало» легко счищалось, разлетаясь уже мертвыми серебряными чешуйками. За пеной были видны пористые темно-коричневые пузыри, в которых поблескивали хаотически разбросанные россыпи разноцветных кристаллов. По всему судя, там в основном были какие-то металлы, хотя встречались и прозрачные игриво отблескивающие кристаллы. По запросу Саныча Светлана неспешно выдала предположение, что красный кристалл размером со спичечный коробок, скорее всего рубин. Саныч тут же дал задание одному из кибогов взять этот кристалл для более точного анализа, а на всякий случай прихватить и еще с десяток разных блестяшек. Пока ремонтные роботы выполняли его распоряжение, видимо, от скуки или по расслабленности Саныч кинул в пену большой кусок какой-то конструкции, и та послушно улетела внутрь, круша пену и пористый материал с кристаллами. Тут же по пене прошла судорога, а из прорванной дырки выплеснулась струйка шариков серого цвета. Пролетев несколько метров, шарики начали обратное движение к дырке, а вместе с ними туда же начал двигаться и всякий мелкий хлам, в беспорядке летавший внутри отсека. Постепенно в образовавшийся пролом начало засасывать и более крупные вещи. Наблюдавшая за происходящим Светлана тут же дала рекомендацию срочно покинуть место. Впрочем, Санычу это тоже давно стало очевидно. К счастью все быстро закончилось, и отступление не успело перерости в паническое бегство. Пена по краям дыры начала затягиваться, выбрасывая при этом разноцветные вспышки света. В этих световых спецэффектах она сначала переплавлялась в серебристое зеркало, которое уходило в бурую пористую массу, оставляя на ее поверхности новые разноцветные кристаллы. Дыра достаточно быстро затягивалась. Через тонкий слой пены были видны свежеиспеченные кристаллы, сверкающие в свете фонарей. Саныч, как завороженный, качнулся по направлению блястящего наваждения, но я предложил ему валить оттуда, пока есть чем. Мало ли что там «выстрел» наделал, было похоже, что процессы внутри еще не прекратились. Больше в отсеке смотреть было особенно не на что, хотя сама картина «глазами» одного из киборгов свиты Саныча была чертовски красива. В свете фонарей приливались серебром тела киборгов, от россыпи кристаллов в правом углу приходили разноцветные сполохи света, а в центре картины среди летающего мелкого хлама стоял черный титан с головой-яйцом. Прямо картина маслом «первая плавка». Так и просилось Санычу поганяло «сталевар». Но потеха потехой, а пора было двигать дальше, вернее — возвращаться в другую часть корабля.

*****


К следующей станции нашего маршрута под названием «жилые отсеки» пробраться оказалось проще снаружи. Саныч, недолго раздумывая, с маршрутом согласился, благо недалеко от нужного места имелись две приличные дыры. Но исполнение задуманного меня искренне порадовало. Как человек с детства ленивый, мой друг просто зацепил одного киборга за какой-то выступ и сообщил, куда его нужно доставить. Дальше «бурлак» исправно тянул Саныча до нужной «станции», значившейся как «ближайшая к месту назначения дыра». По ходу поездки специалист по системам подаления с любопытством рассматривал остатки вольдовского десанта, периодически выдавал свои комментарии и вообще полностью вжился в роль туриста в развлекательной поездке по местным достопримечательностям. Части уничтоженных вольдиков в лучах его фонарей сверкали в основном металлом, но иногда попадались и матовые поверхности, казавшиеся пластиком. Показушно позевывая, Саныч отловил пролетающий мимо приличных размеров кусок вольдовского киборга — пару «лап» с куском «пуза».




— Интересно, что внутри, — прокомментировал он свои изыскания. — Так. Трубочки колбочки, что-то легко крошится, что-то явно металлическое или керамическое. Надо посмотреть на корабле подробнее.

Без долгих раздумий «огрызок» был тут же отдан киборгу с приказом доставить в лабораторию. Ближайшая к месту назначения дырка при детальном рассмотрении оказалась оплавленным туннелем, который тянулся в темные вглубины корпуса чужого корабля. Поскольку нормальные герои предпочитают идти в обход, для выяснения обстановки был послан ремонтный киборг. Осмотр показал, что оплавленный туннель заканчивается застывшей лужей металла, окружающей по виду керамическую плиту, по всему было видно, что свободно пройти не получится.

— Видимо след от попадания лазерного орудия, — предположил Саныч, рассматривая картинку, передаваемую разведчиком. — А может, так и было…

Немного больше повезло со второй дырой. Судя по состоянию, она была рождена в результате попадания снаряда ЭМИ орудия. Толстенный борт корабля был, как будто отштампован громадным прессом. И хотя дыра должна была оказаться довольно глубокой, ее края практически полностью затянуло вязкое вещество, проступившее из толщи корабельной обшивки. На поверку оказалось, что вещество уже затвердело, но киборгам без труда удалось проломать в нем проход. На вид куски «герметика» казались керамическими. Светлана, действуя по каким-то внутренним инструкциям, педантично отдавала исслеюущим корабль киборгам приказы отбирать образцы всех попадающихся материалов для анализа. Для этого даже была отряжена специальная группа ремонтных киборгов, благо их в распоряжении корабля было немало. Не смотря на кажущуюся простоту, достичь нужных помещений оказалось нелегко, потому что все полости вблизи пробоины были залиты тем же «герметиком». Тем не менее, молодость и технологии Содружества победили. Вскрытие очередного слоя «герметика» закончилось безмолвным в безвоздушном пространстве «взрывом». Во все стороны от раскупоренной дыры полетели куски «герметика» вместе с приличным куском самой заплатки и парой ремонтных киборгов, трудившихся на этом фронте.

— Однако внутри может быть «атмосфера», — прокомменитровала Светлана.

— И что там за атмосфера? — уточнил Саныч. — Может, какая зараза летает?

— Что там были за газы, узнавать смысла не вижу, — успокоила нашего первопроходца боевая подруга. — В этих отсеках, скорее всего, находились какие-то живые формы, но я определенно могу добавить «когда-то».

К нашему немалому удивлению внутри оказались почти нормальные помещения. По крайней мере, они вполне могли быть сделаны разумными существами. Получив указания от центра стратегического планирования, то есть Светланы, Саныч завис на месте, а киборги разбежались разведывать обстановку. Собственно разведка заняла всего несколько минут.

— Все чисто, «живой» нежити нет, — подвела итог Светлана.

В помещении, куда «мы» попали, взломав «герметик» ничего слишком интересного не оказалось. Маясь дурью, пока киборги проводили разведку, Саныч успел его обшарить вдоль и поперк. Видимо, это было какое-то хранилище в данный момент почти пустое. Небольшое количество каких-то «запчастей» непонятного назначения ясности внести не смогли. Вообще картина была унылой, все это добро «валялось», вернее летало в полном хаосе, как это и должно быть на побывавшем в серьезной передряге космическом корабле. Тем не менее, наличие чего-то, напоминающего полки, говорило о том, что в нормальных условиях тут кроме атмосферы была еще и гравитация. С чувством глубокого облегчения с позволения Светланы Саныч продолжил движение. Комната закончилась проходом овального сечения, упершимся в развилку. При осмыслении разведданных получилось, что четыре прохода, попарно огибая какое-то центральное помещение, вели вдоль всего корабля. Каждый проход имел ответвления приблизительно через равные промежутки в сторону бортов. «Глазами» киборгов были осмотрены несколько ответвлений, и оказалось, что все они вели в небольшие пустые помещения овальной формы. Наконец, разнообразя обстановку, в одном помещении обнаружилась конструкция, напоминающая скелет насекомого. Именно туда и поспешил с двумя киборгами слегка затосковавший от однообразия Саныч. «Конструкция» висела почти в центре помещения, в стенке которого наблюдалась рваная дыра, ведущая в небольшую нишу, заполненную сотовыми ячейками. В ячейках находилось множество мелких предметов, форма и размеры которых были довольно разными. Саныч долго кружил вокруг большой находки.

— Само собой приходит слово «каркас», — вставил я свои пять копеек. — Только вот для чего.

Находка напоминала сплетение трубок, полосок, предметов различной формы, нанизанных одни на другие и прилепленных друг к другу в различных местах конструкции. Все это было подвешено внутри четырехпалой конструкции.

— Может это остатки вольда? — предположил Саныч. — Или кто-то отсюда вылупился и ушел?

— Вольды бывают разные, Содружество в основном сталкивалось с десантными подразделениями, которые изучены лучше всего. По виду десантники с некоторыми допущениями напоминают земных пауков или осьминогов. Десять равноценных конечностей, бойцы могут бежать или катиться, использовать как встроенное, так и носимое вооружение. Это не похоже ни на одну из описанных разновидностей, — сделала краткий экскурс в историю вольдоведения Светлана.

— Может это какой-нибудь инкубатор? — выдал новое предположение Саныч, — давайте расколупаем стены этой каморки.

— Ты же видишь, что там лежит, тебе оно что-то напоминает? — сказал я.

— Эту фигню мы соберем и изучим, — сказал Саныч, указывая на мелочевку в сотах. — Но не тащить же и эту железяку с собой.

В раскалупанных стенах, потолке и полу обнаружилось еще несколько ниш, большинство из которых оказалось пустыми, в двух были обнаружены «горошины» и «призмочки». Светлана послала к нам двух киборгов с защищенным контейнером для образцов, не исключено, находки могли быть опасными для живых. Киборги, сноровисто отобрав всех находок по паре, утащили в контейнер, а так же весь хлам, взятый Санычем из прошлого отсека. Киборги вообще постоянно находились в движении. Пока Саныч философствовал над найденным образчиком инопланетного сюрреализма, они под руководством Светланы обшарили еще два овальных отсека. Во всех отсеках оказались ниши, в одном они все были пустыми, в другом в нишах лежали уже имеющиеся у нас призмочки, но другого цвета и какие-то разноцветные кристаллы. Лично мне эта обстановка напоминала какой-то очередной склад, все проходы из которого вели в следующее помещение — большой сферический зал, который собственно и огибали овальные переходы. И помещение это отнюдь не было пустым. Внутри него во множестве висели описанные Светланой десятилапые пауки. Даже с первого взгляда было понятно, что это просто части, из которых когда-то собирали законченные изделия. При внимательном изучении оказалось, что каждый паук состоит из десяти сегментов, каждый из которых имел одну лапу. Внутри сегмента начинка была похожа на обломок вольдика, прихваченный Санычем во время «поездки» к станции «Жилые помещения». Один паук с виду был практически в укомплектованном состоянии, разве что отсутствовала пара сегментов, да один из них был выдвинут в сторону на тонких длинных спицах. Саныч, как «наиболее понимающий в таких вещах член группы», влез внутрь головой по самый пояс и начал рассматривать внутренность.

— Может это своего рода скафандры? — предположил Саныч, высунув голову обратно.

— Слушай, Саныч, ты вроде взрослый человек, а такие глупости делаешь, — сказал я. — Блин, как в том анекдоте про медведя и задницу лося: «Ну ладно волк читать умеет, я-то туда зачем полез!?»

— А чего там такого могло быть? — удивился Саныч.

— Да ничего, конечно, — согласился я. — Откусило бы какое-нибудь устройство твою глупую голову, пришили бы на место задницы.

— По базе данных, вольдовские десантники так и выглядят, только пауки были всегда монолитными, — выдала Светлана информацию, чтобы отвлечь нас.

— Значит это сборочный цех, — умно сказал Саныч, — давай соберем в кучу одного.

Эта идея была интересной. Киборги быстро притащили недостающие сегменты. И Саныч, как большой специалист в паззлах, сложил их в кучу. Немного повыпендривавшись, сегменты сложились в целого паука, но, естественно, ничего не произошло, паук не ожил. Осмотрев скульптуру, Саныч почесал «репу» и разочарованно стукнул по ней кулаком, паук отлетел, теряя части в сторону.

— Саныч, тебе не показалось странным, что паук частично монолитен, но прилепленные к нему ноги, хоть и встали на места, монолитными явно не сделались? — поделился наблюдениями я.

— Да чего тут странного, может, тут хитрый сварочный аппарат нужен, — пробубнил Саныч, тем не менее, двинулся к пауку осмотреть его еще раз. — Сейчас уточним.

— Саныч они же — симбионты куда более продвинутые, чем наш корабль, тебе не кажется странным применением сварки в таком случае? — продолжил я. — Башку только опять не суй куда попало.

— Кажется, но у них живая часть отсутствует, и по этой причине ничего не работает, — отозвался Саныч, подбираясь к пауку.

— Саныч, мы же узнали из базы данных Светланы, что даже потерявшие живую часть вольды бьются до последнего, кроме того, никто не видел вольда, снявшего скафандр, — не унимался я.

— Ты, Сергуня, капитан «Ботаника», но имя тебе «синоптик». Блин, я тебе что, лотерея, прогнозы на мне делать, щас доберусь, еще раз осмотрим, — прогнусил Саныч.

Саныч добрался-таки до паука, развернул его, и мы с удивлением увидели, что один из прилаженных ранее сегментов «слился» с монолитным корпусом, не оставив ни шва, ни заклепок. Саныч удивленно почесал пятую точку скафандра и сказал:

— Сдается мне, что тут не все чисто.

— Саныч давай попробуем потыкать туда разные сегменты, возможно, получится собрать паука в кучу? — сказал я. — Может, нужны не какие попало, а конкретно предназначенные для этого изделия?

— Саныч, обрати внимание, что в некоторых сегментах есть отверстия, которых нет в других, — сказала Светлана.

— Точно, кстати говоря, отверстия похожи по форме на «призмочки», наверняка их туда можно вставить. Давай ищи сегменты с вставленными призмами, — сказал я. — Они могут быть.

Сегменты с призмами были, но далеко не все из них подходили к нашему пауку. Тем не менее, мы все же собрали целого паука. Живым он, конечно, не стал.

— Саныч, может, он не работает из-за того, что вольды в четырехмерном пространстве живут, — подумал я вслух. — Кстати, мне всегда было интересно, как они соединяются в свой симбиоз, изначально они же рождаются по отдельности. Где-то же это случилось в первый раз, значит, могут быть такие физические условия.

— Сергуня, такие условия обязательно должны быть, но вот могут они быть, скорее всего, в их вольдовской четырехмерной галактике, — бубнил Саныч. — Мы же там не были ни разу, даже в четырехмерное пространство не погружались, Светлана ведь говорила, что для этого нужно специальный курс тренировок и адаптаций пройти.

— Светлана, тебе это помещение не напоминает контур? — спросил я, немного игнорируя треп Саныча.

— Вполне может быть, — ответила Светлана, — мы же не знаем, из чего сделаны стены.

— Сергуня, а нафига нам живой паук, у нас, что проблем нет? — спросил Саныч.

— Саныч, ну ты что, никогда не хотел быть археологом, это же интересно, — ответил я.

— Свет, а ты не можешь с помощью нашего щита многомерности накрыть эту комнатушку четырехмерным пространством, — спросил я.

— Нет, капитан, настройки щита таким образом поменять не могу, у нас же щит самой простой конфигурации, более сложные требуют другой аппаратуры, нам она просто не влезет, — ответила Светлана. — Могу подойти поближе и хлестнуть нашим щитом, если все желающие остаться целыми свалят на несколько отсеков. Правда, эффект какой-либо гарантировать будет совершенно бесполезно.

— Саныч, давай попробуем, — взмолился я.

— Ладно, давай, — пробурчал Саныч и плавно поплелся в еще неисследованные отсеки.

Светлана несколько минут высчитывала конфигурацию поля и сообщила, что ввиду однородности корабля вольдов, можно очень точно накрыть комнату, пострадают несколько помещений по ходу поля между комнатой и «Ботаником», обшивка вольда наверняка выдержит.

— Командир, есть смысл оставить одного киборга на приличном расстоянии от входа, чтоб наблюдал, — предложила наша специалистка в области фукционирования корабля. — В конце концов, одного можно потом и починить новыми комплектующими, все ж ради науки.

Включили генераторы, ошметки вольдиков на пути поля вспыхивали мотыльками или приходили в хаотическое движение отталкиваемые полем. Вот поле достигло обшивки корабля вольдов. Обшивка заискрилась, по ее поверхности пошли волны, но внутрь никак. Да, обшивка оказалась совсем не так проста. После небольшого периода общего раздумья Саныч предложил вытащить почти собранного паука наружу, заодно туда же накидать этих «призмочек» с «горошинами» и желательно вовнутрь. Идея научному кружку «Шаловливые ручки» понравилась. Киборги тут же сноровисто вытащили паука, закидали в него всякую всячину, найденную в «складе» и рассыпали этой же всячины на пути от «Ботаника» к пауку. Для эксперимента неподалеку «развесили» еще несколько паучьих сегментов. Санычу разрешено было остаться на корабле вольдов, так как обшивка там себя показала надежным экраном, смотреть представление ему теперь предстояло посредством сканеров «Ботаника».

Полевав на космический холод, начали. По ходу поля мелочь, разложенная до паука, сгорала или отлетала, не изображая ничего интересного. Постепенно поле приблизилось к пауку и начало потихоньку выталкивать и его. Ничего. Я предложил снизить плотность поля многомерного щита, и продолжить процедуру. Сделали, продолжили. Ничего воторой раз. Стали менять мощность в надежде хоть чего-то добиться. Пока подбирали мощность поля многомерности, сломали несколько паучьих лап, наконец, паук пошел сквозь границу поля. Прошел. Снова ничего. По всем сканерам никаких движений. Уже решили вернуться к осмотру разитого корабля, как резко раздался сигнал тревоги. Светлана тут же сообщила о появлении в радиусе сканеров живых форм, нерегистрируемых ранее, и паук судорожно начал двигать лапами. Правда, продолжалось это недолго, и исследуемый пациент снова затих. А еще через несколько минут Светлана сообщила об исчезновении признаков живой материи в фрагментах паука. На проверку послали киборга. Внутри снова мертвого корпуса оказалось пусто, ничего из помещенных ранее предметов внутрии не оказалось, зато на внутренней поверхности паука осел белый налет, как будто мелом кто-то обсыпал.

Не успело первое возбуждение покинуть наши с Санычем головы, Светлана выдала предположение о том, что все эти «горошины» и «призмочки» — суть катализаторы, возможно, вызывающие симбиоз вольдов или применяющиеся для него. По мнению нашей дамы, корабль, попавший нам в лапы, скорее всего, не крейсер. Этот вывод был сделан из того факта, что таких крейсеров в базе данных Светланы не было. Очень уж расположение отсеков нашей находки оказалось нетипично для военных кораблей врага. Имелись у нашей новой боевой подруги подозрения, что это было что-то связанное с наукой или обеспечением флотилии вольдов. Пока мы состязались в прозрениях, с «Ботаника» была выслана «делегация» киборгов с контейнерами для сбора всех возможных образцов из «кладовки» вольдовского корабля. Всем им было дано задание вскрывать любые поверхности в помещениях-хранилищах для поиска их возможного содержимого. Им так же было дано задание доставить несколько сегментов пауков на «Ботаника». На корабле имелись отсеки для хранения такого рода «опасных» находок. Саныч тем временем продолжил исследование «жилого отсека», хотя после предположения Светланы он все больше становился похож на какую-то лабораторию.

За складом паучьих запчастей потянулись два коридора с однообразными помещениями по бокам. Помещения были отделены от коридора герметичными по виду перепонками. Для обследования порвали одну из мембран, которая походила на тонкий металл, но была многослойной и очень прочной. Как и предполагали, в помещении оказалась атмосфера, которая имела в своем составе большое количество хлора. Обдирание стен результатов не дало, а вот на полу обнаружилась система каналов или трубопроводов, назначение которой, правда, понять не удалось. Вскрытие последующих помещений показало наличие в них атмосфер иного состава, зачастую совершенно несхожих друг с другом. Иногда в отсеках летали лохмотья и куски какого-то материала, встречались помещения густо забитые летающей пылью. Определиться и их назначением было весьма затруднительно. Саныч уже из чистого упрямства вскрывал их одно за другим, пока в очередном из них не попался на глаза значок.

— Саныч, подожди, — попросила Светлана, — вернись. В этом помещении я видела предмет с высокой вероятностью относящийся к атрибутике КСС.

Саныч вперился в прозрачный иллюминатор перепонки. В комнате летала пыль, небольшие конгломераты спекшейся сажи, наконец, в луче фонаря что-то блеснуло. Все уставились на место, где был блеск. Чуть позднее блеснуло еще раз.

— Свет, чего ты там могла углядеть? — пробурчал Саныч. — Там же из-за пыли ни черта не видно.

— Саныч, это — скорее всего или нагрудный знак или кокарда с головного убора, — сказала Светлана. — В прошлый раз предмет кувыркался практически перед дверью.

— Ладно, придется лезть в пылюку, — снова пробурчал Саныч.

— Саныч, ты как будто замазаться там можешь, — пошутил я. — Лезь, давай, любопытство гложет.

Саныч аккуратно разрезал перепонку с помощью «Комби», плавно, чтоб не гонять пыль, пролез в комнату. Блестящий предмет оказался серебристым значком, изображающим стрелку, проходящую три сужающихся круга. На конце стрелки были выгравированы несколько вертикальных столбцов значков. Гравировка была очень точной, как будто значок был с ней отлит, или отштампован.

— Знак дальней разведки КСС, — сообщила Светлана. — Обычно носится на всякого рода приемах и смотрах, а так же, предписан к ношению вне корабля для идентификации рода войск носящего лица. В носовой части стрелки лазером высечено название корабля.

— Сканируй, — Саныч поднес значок к киборгу.

— РКСП — стандарт-3 — 2556325645, — сказала Светлана. — Разведывательный корабль среднего радиуса погружения, класс «Стандарт-3». Старый класс, таких кораблей было много еще до первой волны вторжения вольдов. Не могу сказать, как сложилась судьба именно этого, но часть из них дожила и до конца третьей волны. Вместе в нами в рейд с «Эталона-12» уходило с десяток таких кораблей. Содружеству срочно нужны были новые миры.

— Я так понимаю, что значок тут не сам по себе жил. Выходит, кто-то из оставшихся в живых членов экипажа с этого корабля был тут в плену, — размышлял вслух Саныч. — Возможно, это летают останки того несчастного.

— Судя по характеру останков, из них вынули всю возможную органику, — сказала Светлана. — данная взвесь скорее всего остатки неорганических тканей скелета. Странно, в базе данных нет упоминания о пленных, вольды не брали пленных и сами в плен не сдавались, информацию проще взять из МИ или других неживых источников.

— А на счет изучения представителей врага, как вида? — спросил я.

— Нет вообще данных о каком-либо интересе вольдов к своим врагам, трехмерная жизнь, как и трехмерная галактика, была вольдам совершенно чуждой, — ответила Светлана. — Все подлежало или уничтожению, или адаптации под нужды новых хозяев. Наши данные о галактике вольдов не слишком обширны, известно, что там было крайне мало планет с условиями, благоприятными к разведению существ, из симбиоза которых появлялись вольды. Возможно, это и было причиной их экспансии в соседнюю ближайшую галактику.

— Ну, если этот корабль, предположительно, лаборатория, может, вольды все-таки занялись изучением форм жизни этого куска космоса, — заметил я. — Тем более, после уничтожения у них всех планет, пригодных для выращивания потомства.

— Содружество надеялось, что с вольдами покончено еще по окончанию третьей войны, тогда предположительно были уничтожены все миры-матки вольдов, — сказала Светлана. — Тем не менее, наличие четвертой войны говорит либо о том, что мы уничтожили не все миры, пригодные для развития, либо вольды нашли других партнеров для симбиоза.

— Свет, насколько я понял из базы данных, у них было больше проблем с «живой» частью жертв симбиоза, они росли и достигали должной кондиции значительно медленней «неживых», — сказал я. — Может вольды решили искать «живую» составляющую своего симбиоза и в нашей галактике. Многие существа этой галактики способны жить и в четырехмерности.

— Трудно поверить, что кто-то из разумных нашей галактики мог пойти на союз с врагом, — возразила Светлана. — Вольдов интересовала именно разумная «живая» составляющая. Причем, нужно думать, далеко не всякая. «Неживая» часть должна была стать симбиотом, а не доминантной составляющей.

— Вот они и пробовали всех подряд, — заявил Саныч.

— Саныч, в этом тоже есть здравая мысль, — пошутил я. — Значок прихвати, кстати, помянем воина.

Дальше по коридору были несколько комнат, явно относящихся к вооружению и экипировке десантников вольдов. Не смотря на то, что корабль попал не в одну передрягу, в комнатах был относительный порядок, все «комплектующие» были упакованы в пленки, похожие на те, что запирали выход из «камер». Пленки были прозрачными и внутри, возможно, был вакуум. Как оказалось, практически во всех складах находились встраиваемые элементы вооружения вольдов, и у Светланы имелась информация о большинстве из блоков, попадающихся нам. Экипировка десантников в тот момент была изучена Содружеством, пожалуй, лучше всего.

Нужно отдать должное вооружению вольдов, оно существенно отличалось он вооружения Содружества, но оказалось не менее эффективно в бою. И все же, практической пользы для нас от него не было. Встроить его, к примеру, в киборгов Содружества, было невозможно ввиду принципиально разного вида симбиоза. Ученым Содружества ни разу не попадал в руки хотя бы мертвый вольд с уцелевшей «живой» составляющей. Можно было только гадать, что они такое и как действует их оснастка. В лучшем случае ученым удавалось «оживить» ту или иную навеску, но вела она себя далеко не так, как у оригинала. Немного по-другому обстояли дела с ручным вооружением. Оно было вполне употребимо и членами Содружества. Но тут была другая проблема. Так и не удалось решить проблему перезарядки. Этот тип оружия был сделан на основе исключительно метало-кристаллических форм. Вскрытие оружия вызывало нарушение его функциональности, «неживые» формы вольдов, являющиеся основой оружия теряли свою «живучесть» и быстро становились просто набором неорганических соединений. Не изменило ситуацию и вскрытие оружия в условиях четырехмерности. Так что ручное оружие вольдов можно было считать весьма полезным, но практически одноразовым.

Практически потеряв интерес к поискам, мы наткнулись на небрежно сваленные в один из пленочных коконов образцы враждебной стрелковой техники. Устройств оказалось всего три вида, Светлана легко классифицировала все образцы. Перебрав явно видавшие виды предметы, обнаружили, что по индикации всего два аппарата оставались пригодны к использованию. Ими оказались два одинаковых «пистолета». Держать в руке устройство было не очень удобно, ибо оно явно не было создано для рук человека. Тем не менее, Саныч решил испытать тот образец, что был почти разряжен. После краткого объяснения Светланы, что у него и как, Сан начал прилаживать устроство к руке. Лучше всего «пистолет» лег на предплечье поверх кисти. Целиться было еще туда-сюда, а вот, чтоб нажать спуск, нужно было обладать мастерством карманника. Спусковое приспособление находилось на внутренней стороне устройства. Саныч все-таки исхитрился приспособиться и прицельно пальнуть в конец коридора. Светлана сообщила, что устройство подобно ЭМИ-оружию Содружества, хоть и действует по другому принципу. При нажатии появился нежно-голубой луч, через секунду руку тряхнуло, Саныч проехал пару метров и бухнулся спиной о переборку. А от переборки в другом конце коридора полетели клочья.

— Ничё так, — сказал Саныч и жахнул еще пару раз.

В облаке пыли не было видно, что творится с переборкой в местах попадания. А увидеть очень хотелось. Для сравнения наш первопроходец стрельнул три раза из «Комби» по соседней стене, куда еще не докатилось облако пыли. Пошли смотреть. «Комби», как и положено, оставил в переборке три ровных темных отверстия. Вольдовский «жиган», как оказалось, снес напрочь кусок стены. За разрушенной переборкой виднелся кусок конструкции, напоминающей бусы гигантских размеров, залитой прозрачной субстанцией, в которой жиган тоже оставил прореху.

— Не знаю, как там и что, но штука полезная, — сказал Саныч и положил «пистолет» на плечо.

Второй «жиган», заряженный почти полностью, утащил в ящик для экспонатов один из киборгов. На том и закончилось исследование этой «лаборатории».

Дальше в соседних коридорах было еще много, как правило, пустых помещений, предполагаемые же склады заканчивались весьма покореженным проходом, к тому же залитым «герметиком». Саныч для интереса еще какое-то время полетал по коридорам и посовал свой любопытный нос в разные помещения. Случайно набрели на каморку, в которой был каркас, похожий на найденный до этого образец, но слегка оплавленный и частично впечатанный в переборку. Стены каморки были в щербинах и подпалинах, среди мелкого мусора, медленно кружащегося в пространстве комнаты, плавал и слегка покореженный образец стрелкового оружия вольдов. Дальняя стена каморки была залита «герметиком», вернее заделана была большая дырища в этой стене. Мало ли дырявых стен в ухайдоканном корабле? Саныч собрался уходить, но потом по какой-то причине повернулся обратно.

— Что-то тут не так, тут как будто кто-то с кем-то перестреливался, — сказал Саныч. — Они, конечно не люди, но не будут же они от нечего делать стрелять в пустой комнате, газонокосилку вон эту испортили.

— Ну а что ты тут искать собрался с этой мышиной норе-то, Саныч, — спросил я.

— Да вот хотя бы разломаю этот «герметик», — заявил Саныч. — Просто чтоб сомнения развеять.

Не долго думая, Саныч поднял жиган и, прислонившись к стене рядом с каркасом-газонокосилкой, стрельнул по «герметику» в настенной дыре. «Герметик» все ж таки не переборка, его просто проткнуло, а вот дальше что-то прилично грохнуло и «герметик», рассыпаясь кусками, полетел внутрь каморки.

— Блин, намусорил, — сказал Саныч, положил жиган на плечо и, оттолкнувшись от стены, поплыл к новообразовавшейся дыре.

В клубах пыли и обломков «герметика» ничего видно не было. Дальше за дырой фонарь в круговерти того же мусора выхватывал обломки переборок и какие-то скрученные железяки.

— Облом, Дамы и Господа, — сказал Саныч. — Тут просто нагажено.

— Саныч, не спеши, посмотри на пол, — сказала Светлана. — Мне не очень хорошо видно, охват твоей системы датчиков не очень широкий.

— Да, Сударыня, — сказал Саныч, уставившись на пол.

На полу частично залитое «герметиком» лежало нечто похожее на суставчатую металлическую лапу. Не слишком подобающим для археолога способом, зато быстро, Саныч ухватил это «нечто» и выдрал из «герметика». Нечто оказалось куском металлизированной, на стыках с прокладками чего-то похожего на пластик конечности. Заканчивалась она замечательной «розочкой» из металла.

— Друзья, сдается мне, что ЭТО было отстрелено чем-то похожим на моего «жигана», — сказал Саныч. — И на паучью деталь ОНО совсем не походит, взять хотя бы стыки с явно наблюдаемыми щелями, у пауков их просто нет.

— Саныч, хватит трепаться, — сказал я. — Суй туда киборга или сам лезь.

Саныч залез сам, благо в проделанную дыру можно было пролезть, и не сгибаясь. В летающем мусоре видно было по-прежнему плохо. Саныч как цыплят поманил двух киборгов, толкавшихся у дыры. И когда они залезли, скомандовал им дать максимум света. Секунд через двадцать киборги выдали практически театральное освещение. С минуту мы разглядывали представшую перед нами картину, потом освещение погасло, остались только штатные фонари киборгов и Саныча.

— Ни хрена себе, капуста, — сказал Саныч. — У нас тут что, все, кому не лень, лапу приложили.

Картина была следующей. Каморка располагалась практически у обшивки корабля. Между ней и обшивкой фактически было лишь небольшое пространство со всякими техническими коммуникациями. В обшивке, засев, как заноза, торчал какой-то бот, а скорее капсула. Нос этой капсулы, пробив борт, намертво заклинился в теле корабля и раскрылся четырьмя лепестками вовнутрь, порвав все, что ему мешало это сделать. Прямо на нижнем лепестке лежали остатки, по-видимому, скафандра. У существа, носившего это скафандр, при жизни видимо было четыре «ноги» и несколько «рук». Скафандр лежал так, как будто, его владельца сбили с ног и потом распотрошили. Технология явно не принадлежала ни Содружеству, ни вольдам. Думаю, напрягшись, такую вещь моги сделать на матушке Земле. Металл, эластичные соединения, трубки, пластинки, вставки из прозрачного материала. Чуть выше скафандра запутавшись в какой-то галиматье из системы обеспечения висел вольдовский паук, с одной из сторон размочаленный до состояния бахромы. Рядом с пауком висела еще одна «рука» скафандра с чем-то напоминавшим оружие. Рядом с самой дырой находился еще один клубок из двух скафандров и размазанного по внутренней стороне переборки паука. Что скафандра было два, подтверждало наличие семи «ног». «Рук» было тоже много, но они в большинстве были размазаны по переборке вместе с пауком. Скорее всего, настенный барельеф был изготовлен с помощью какого-то станкового орудия, обломки которого приткнулись к одной из стенок капсулы. По логике вещей, в целом виде оно должно было стоять как раз посредине прохода. Что творилось внутри капсулы, разглядеть не удалось.

— Тут крепко подрались, — сказал Саныч после некоторого молчания. — Светлана, у тебя нет данных кто эти герои, по-видимому, бравшие на абордаж вольдовский корабль.

— Саныч, сказать точно не могу ввиду недостатка этих самых данных, — отозвалась Светлана. — Судя по технологиям, это кто-то из не присоединившихся к Содружеству разумных рас. Если найдем более целый скафандр, можно будет сказать точнее.

— А по этому оружию, что висит рядом с пауком, сказать не можешь, — спросил я.

— Оружие могло быть куплено, да и слишком часто оно меняется, принцип действия сразу не определишь, а по конфигурации скафандра можно определить приблизительное строение тела подозреваемого, — ответила Светлана.

— Лады, лезем в капсулу, — сказал Саныч и поплыл ко входу.

Внутри капсулы царил тот же разгром. Около того, что могло быть пультом управления, находились сплетенные в последнем порыве схватки паук и неизвестный десантник. Слева от пульта зиял открытый в бездну космоса люк. Паук несколькими лапами впился в пульт управления и в скафандр десантника. Скафандр был сильно поврежден с противоположной от люка стороны, у паука там не хватало нескольких лап и приличного куска корпуса. Оторванные же лапы были вплавлены частично в пульт управления, частично в корпус капсулы. Со стороны люка корпус паука был тоже сильно поврежден, стреляли, по-видимому, из какого-то лучевого оружия, паук имел прожженные дырки и потеки металла. Внимательно осматривая капсулу, Саныч делал реконструкцию сражения.

— По всему видно, в капсуле было пять посадочных мест, — бубнил Саныч. — Четверо на месте, один, видимо смог уйти в космос, надеюсь, удалось выжить. Наверняка ребятам просто не повезло, нарвались на пауков практически сразу после высадки. Бились серьезно, тот, что на пульте, скорее всего, подорвался вместе с пауком.

— Света, что-нибудь сказать-то можешь? — спросил я. — Целее скафандра можем и не найти.

— Нет, Сергей, ничего конкретного, — ответила Света. — Кто-то не принявший Содружество.

— А чего скафандры-то пустые? — спросил Саныч. — Тут вакуум был, должны были хорошо сохраниться останки.

— Саныч, всю органику вольды пустили в дело, — сказала Светлана. — У них с этим, похоже, была большая проблема. Собрали все, что можно и дырку заделали.

— Чего ж они ее так фигово заделали? — спросил Саныч. — Вон ходи в космос как захочешь.

— Саныч, кто его знает, как сильно досталось кораблю, — ответил я. — Может он, не успев от десанта избавиться, попал еще под какую-то раздачу, это же не совсем крейсер, как мы раньше думали. А может, им сильно досталось от десанта, да пока летели и чинились, нарвались на флот Содружества, там-то все по-серьезному, дали им на орехи, не до дырок в борту стало.

— Ладно, надо идти, тут сильно-то смотреть больше и нечего, — отозвался Саныч.

— Валыну десантника забери, — сказал я. — Посмотрим. Да и оторванную от скафандра лапу прихвати, тоже поглядим.

— Стоит поглядеть, что там снаружи капсулы, — предложил Саныч. — Что за движки, написано-нарисовано чего-то может быть.

— Не нужно, Саныч, я уже бота пускала, — отозвалась Светлана. — Движки простейшие, что-то реактивное, капсула вся обожженная и облезлая, видимо через защиту корабля проходила.

— Интересно как, кстати, — спросил я.

— Скорее всего, какие-то внешние факторы помогли, — отозвалась Светлана. — Пробили орудиями дыру в щитах или какие-нибудь бомбы-ракеты использовали.

*****


До рубки Саныч добрался без происшествий испробованным ранее способом «бурлак». Попасть в нее оказалось совсем просто. В районе рубки было разворочено практически все, можно сказать, что там была одна сплошная дыра. Ничего интересного внутри найти не удалось. Местный МИ или что там у вольдов было, как обычно, передав всю возможную информацию и опыт в критической ситуации самоликвидировался. На его месте Саныч нашел замечательный слиток металло-керамики. В выемке чудом уцелевшего угла рубки стоял каркас-газонокосилка, две лапы которой были закреплены в специальных пазах, а подвеска частично слита с поверхностью ниши.




— Может, это что-то типа терминала управления, — предположил Саныч.

— Больше походит на пилотский спецкостюм, типа наших комбезов, — сказал я. — Возможно, у них пилоты какие-нибудь мягкотелые. У них же мозга, а, значит, и «живого» симбиота больше должно быть.

— Чего тогда пилотам в кладовках делать? — спросил Саныч. — Наряды отрабатывать, ввиду разнесенной прямым попаданием гауптвахты?

— А там, Саныч, не пилоты, — сказал я. — Там ученые, у них мозгов еще больше должно быть для экспериментов на разумных.

— Теория, кстати, не лишена смысла, — подхватила разговор Светлана. — Никто не видел «живых» вольдов, по крайней мере, из живых представителей Содружества.

— А как же «пауки», — спросил я.

— Пауки после выведения из строя были только кусками «неживых» симбиотов, — сказала Светлана. — В лучшем случае там удалось найти только следы органики, разбитые до простейших углеродных и силиконовых цепочек.

Саныч пошарился по отсекам, прилегающим к боевой рубке. Многие из них по странному везению уцелели почти полностью. Тут, скорее всего, и находились жилые отсеки экипажа, поскольку они когда-то были заполнены атмосферой. Следы пожаров встречались часто, видимо, атмосфера (не знаю можно ли ее хоть отдаленно назвать «воздух»), необходимая вольдам тоже оказалась не лишена кислорода. Понять, что горело, было трудно, видимо, это была как раз какая-то органика, пока она еще оставалась на корабле. Нашли и несколько забитых «герметиком» дыр в переборках Самую большую из них Саныч расколупал с помощью киборгов в надежде найти еще что-нибудь интересное. Но, к сожалению, ничего дельного. Видимо, в тех местах имелись обычные пробоины с нарушением герметичности. Для успокоения души дали задание киборгам разворотить стены переборок уцелевших помещений в надежде найти какие-нибудь шкафчики экипажа. Нашлась масса всяких ниш, определенно сказать шкафчики это для вещей или какие-то технические ниши было невозможно. Взяли образцы всякой валявшейся в нишах мелочи для более близкого знакомства на «Ботанике». Процесс поисков в некоторых комнатах выявил наличие оборудования, в котором Светлана опознала терминалы для связи с главным МИ, компьютером или что там было у вольдов. По виду вся органика из раскуроченных терминалов была изъята, а открытые панели были аккуратно сложены. В общем, делать на борту вольдовского корабля было больше нечего, исследовательский рейд превращался в экскурсию по местам чьей-то боевой славы. Мы со Светланой сделали облет вольдовского корабля, ничего, похожего на десантную капсулу неизвестных союзников Содружества не оказалось. Дырок в корабле было больше, чем достаточно, так что искать, где еще случились проникновения этого десанта, обследуя их все, смысла не было. Тем более, что вольды без сомнения там все зачистили.

Корабль вольдов был похож на сплюснутое в двух местах черное веретено со множеством вкраплений разного цвета и размера. Визуально в черноте космоса он был почти не различим человеческим глазом, хорошо выделяясь контуром, лишь, когда Солнце освещало его с противоположной от наблюдателя стороны. Светлана дала информацию, что у вольдов корабли тоже имели несколько форм, но ни одна из известных форм не была похожа на этот корабль. «Ботаник» же, по словам Саныча, со стороны был серебристым, как ртуть, такое впечатления создавали включенные щиты.

На обследование всего пространства корабля вольдов могло быть потрачено много времени, по большому счету такой необходимости и не было тем более, что разобрать что-либо в мешанине технологических ниш, колодцев, переплетение трубопроводов или еще чего-то без специальных знаний шансов было не много. Чем мог заниматься данный корабль, когда был в порядке, оставалось только догадываться. Возможно, на нем и стояло что-то новое из разработок вольдов, но узнать нам об этом, к сожалению, было практически нереально. Да и срочности в изучении этих обломков по большому счету никакой не было. На случай будущего интереса к этому осколку войны ученых Содружества киборги установили на нем маяк КСС, который выдавал местоположение при посыле определенного рода запроса, находясь остальное время в режиме ожидания.

Ну а действительно срочно нужно было сделать то, о чем мы договорились со Светланой, как представителем сил КСС, временно взятыми на службу рекрутами которого мы являлись в данный момент. А именно, доставить информацию о Земле в распоряжение КСС. Наше с Санычем мнение по данному вопросу было едино. Содружество, в случае интереса к Земле, могло здорово поднять нас в плане науки, а скорее всего, и в других областях жизни. В худшем случае, если бы Земля оказалась Содружеству неподходящей для своих планов, мы могли узнать больше о вольдах, оставаясь «при своих интересах». По большому счету, ни меня, ни Саныча, на Земле, кроме возможной ностальгии, ничего не держало. В случае нейтрального исхода мы бы могли либо остаться на службе Содружества, либо же вернуться обратно в лоно родной планеты через любое в данный момент неопределенное время.

*****


Проходить многомерность можно было в любой трансформации. Мы находились в боевой форме, мне оно казалось даже лучше, не известно, чего ждать в пункте назначения. Светлана разделила путь до исследовательской станции «Берт» на шесть проколов, скачков или по-простому переходов через многомерность. Именно так двигался разведчик по пути к Солнечной системе. Идя данным путем, мы делали приличный крюк, но этот путь был уже знаком Светлане. Она могла хотя бы попытаться свести результаты при неверном прыжке неопытного пилота к минимальным расстояниям, пологаясь на свои вычислительные мощности. Подробных карт данного рукава галактики вообще не было. Станция «Берт» была крайней вехой Содружества в этом направлении, военным же форпостом была база «Эталон-12». Мы с Санычем уже минут десять были в креслах. Саныч был давно «внутри» системы, я тянул последние перед «экзаменом» минуты в надежде «надышаться».




— Сергей, общую теорию я тебе описывала не раз, — давала Светлана свои наставления. — Прыжок короткий, собственно все прыжки до «Берта» относятся к разряду коротких. Проходят они все с неглубоким погружением в многомерность, чисовые слепки на точки выхода у меня есть в памяти, так что в худшем случае вывалимся не очень далеко.

— Ты что-то говорила про интуицию, — пробурчал я.

— Да, интуиция очень важна, особенно при прыжках в неизвестные ранее точки пространства, — откликнулась Светлана. — Даже по следам «записанного» прыжка без пилота мне не справиться, точку выхода должен «почувствовать» ты, я же могу потом проверить ее цифровую «картинку» на совпадаемость с «картинкой» при прошлом прыжке.

— Ты уверена, что я смогу «почувствовать» точку выхода? — сказал я с сомнением.

— Я же тебе ее описала, — ответила Светлана. — Кроме того, в режиме «включения» мы будем одним разумом, я «дорисую» твоему сознанию картину полей и другой информации, характерной данной точке пространства. Твоя интуиция тут нужна будет в «минимальном» виде. В «полном» виде она понадобится во время прыжков по неизвестным точкам, чем меньше данных о точке назначения тем «сильнее» и опытнее должен быть пилот.

— Если же все-таки не получится, — спросил я. — Какова вероятность вернуться обратно в Солнечную систему?

— Сто один процент, — успокоила Светлана. — При погружении без прыжка корабль как бы частично остается в исходной точке. Вернуться в нее — это просто выдернуть «двигатель» обратно в нормальное до броска состояние без каких-либо выходов в иные пределы. Потеряем только какое-то количество времени.

— Ладно, пробуем, — сказал я, позволяя креслу влить меня в систему «Ботаника».

Мир развернулся. Я снова был всем «Ботаником», включая МИ и частично Саныча. По инструкции Светланы я локализовал часть сознания под именем Саныч и исключил из своей системы. Стрелку не нужно участвовать в прыжке. Светлана дала команду «двигателю» сделать погружение в многомерность на одну десятую процента, мне нужно было ее почувствовать.

* * *


Погружение в многомерность для ясности буду выражать в процентах. Сто процентное погружение — максимальная, вычисленная теоретически «глубина», при которой многомерность была стабильной. Движение через многомерность может быть «линейным» и «нелинейным». «Линейное» — погружение в слой многомерности с последующим выходом в точку назначения без изменения параметров многомерности в пути движения.

* * *


После погружения мир как-то изменился, хотя это был еще наш мир. Определенно сказать, что случилось, я бы не смог.




— Осмотрись, — сказала Светлана.

Я осмотрелся. Странности начались с родной матушки Земли. Она была какой-то другой, не совсем голубой и что-то было вообще не так. Немного успокоившись, я понял. Другими были материки. У Земли был спутник, но это ни размерами, ни формой не могло быть Луной. Другие планеты я не помнил визуально, скорее всего, они тоже изменились, но я бы не смог уверенно понять в чем. Вот изменения, произошедшие с Солнцем, не заметить было бы нельзя. Солнце стало более тусклым, по нему бродили огромные протуберанцы.

— Это что, больше чем три измерения все так исковеркали? — спросил я Светлану.

— Мы поменяли две из трех координат привычного для тебя трехмерного измерения, — ответила Светлана. — Это измерение тоже трехмерное, но не евклидово. Его законы тоже близки к нормальным для тебя, но имеют некоторый ряд отличий. Судя по всему, твое сознание реагирует на многомерность спокойно, давай продолжим. Выходим на «маршевую» многомерность, которую будем использовать для прыжка, коэффициент две целых, двадцать пять сотых процента.

Описывать ощущения — смысла нет. Органы чувств человека к этому не приспособлены, психика без специальной программы адаптации тоже, слов таких в языке нет. В общем, сказать, что это было «запредельно» — не сказать ничего. Сон наркомана-ударника с предпенсионным стажем. Точка выхода ощущалась как назойливая мысль, прыгающая по периметру сознания. Ее просто нужно было отловить и осознать. Как говорила Светлана, эта точка была описана мне практически всесторонне, прочувствовать ее труда не составляло. «Отловив» точку, я закрепил на ней выходной якорь. К этому якорю тянулась «визуальная» кривая линия с множеством петелек и складочек. Кривизна была настолько большой, что я сразу усомнился, что этот путь может быть самым коротким. Светланана моё сомнение напомнила, что физические законы в многомерностях совсем не такие, как в привычном для нас пространстве. Данная траектория просто кажется мне кривой, кратчайшее же расстояние в данном наборе измерений может быть именно таким. И это на самом деле — вовсе не беда, так как пилот Сергей мало что пока понимает в проколах многомерностей. Далее было предложено выбрать достаточно вескую для меня отмазку самостоятельно. Не поверив, я пытался спорить дальше, на что Светлана предложила проложить мне кажущуюся мне «прямой» траекторию. Я сделал прокладку. Траектория оказалась тоже далеко не прямой. После расчета времени прибытия по новой траектории Светлана дала результаты. Время в пути меньше почти в два раза. Тем не менее, траекторию нельзя было считать оптимальной по ряду причин. Сглаживая расстояние, я предлагал в процессе движения по выбранной многомерности совершить несколько переходов с уровня на уровень в процессе движения, окончательно вернувшись в избранную многомерность перед выходом в «наше» пространство. Именно за счет них я и предполагаю срезать кривизну. На практике разработчики и испытатели маршевых двигателей такого рода прыжками по уровням погружения не рекомендовали баловаться даже пилотам со стажем. В случае каких-либо проблем, называемых обычно «человеческий фактор», это иногда могло привести к потере ориентации системами корабля, ведущей к нарушению режимов работы двигателя с вероятностью временного выхода из строя последнего. С большей вероятностью могли случиться сдвиги в рассчитанной ранее траектории полета по многомерности, заметить которые во время продолжения полета возможности не было. Результатом в этом случае мог оказаться выход в «наше» пространство практически где угодно, как говорится в пилотской шутке: «плюс-минус галактика». И все эти проблемы могли быть устранены только интуицией пилота. Существовало только одно «но», пилот, особенно неопытный пилот, при этом мог соскочить с «катушек» ввиду нервного перенапряжения. Вообще пилотов, способных более-менее успешно управляться с такими фокусами, в Содружестве было не так уж много. Но в конкретно нашем случае спорить со мной было бесполезно, не знаю, что я чувствовал, но был уверен, что именно так и должен происходить оптимальный прыжок. Кому-то это может показаться глупо, но Светлана почему-то посчитала это допустимым риском. Кораблю дали «добро» на скачок. И первый в моей пилотской практике прокол многомерности начался.

Во время почти недельного срока прохождения по многомерности интенсивность наших тренировок снизилась, сказывалась усталость, вызванная «штурмовщиной» перед полетом. Мы все больше отдыхали. Смотрели фильмы, запасенные Светланой во время сбора информации о Земле, предавались обычному безделью, пытались составлять и ваять знакомые с детства блюда, чтобы занести их в синтезатор. Несколько раз устраивали виртуальные вечера при свечах, на которых Светлана становилась для нас очаровательными двойняшками. МИ был способен одновременно поддерживать огромное число своих образов в различных ипостасях, но мы решили, что в двойняшках есть своя изюминка. Саныч мне как-то проболтался, что во время сеансов психологической разгрузки «перепробовал» всех известных ему кинозвезд. Что с него, кобеля, было взять? Хотя, как раз его я волне мог понять. Жизнь его потрепала, и в свое время женского общества ему явно не хватало. О своих пристрастиях по этому поводу благоразумно постараюсь умолчать. Могу сказать, что обделенными женским вниманием мы себя не чувствовали. Может быть в тот момент, мы просто еще не поняли разницы между «крутым» виртуалом и обычным настоящим.

Скачок закончился, мы вышли в «наше» пространство. Светлана, определив наше местоположение, сказала, что погрешность не очень мала, но ее практически можно считать допустимой. Вывод напрашивался двоякий: либо я могу похвастаться небывалым талантом, либо небывалым везением. На мой взгляд, и одно и другое было делом чрезвычайно полезным. Поскольку отдыхать дальше было уже некуда, сразу решили делать следующий скачок. С наглостью бывалого пирата я заявил, что нечего рассусоливать доставку бандероли, нужно скакать прямо к станции «Берт». Этот своеобразный экзамен покажет кто из нас моряки, а кто салаги. Я подозреваю, что Светлана хоть и МИ, но тяга к аферам у нее в модульной душе. Это была чистейшей воды афера, но новичкам везет особенно часто. Траектория была проложена в многомерности с небывалым для новичка коэффициентом — почти двадцать процентов. Уступив Светлане, я лишь провел траекторию по всем правилам талмудов КСС для пилотов без всяких скачков по уровням многомерности. Это была еще та «прямая». Тем не менее, не смотря на то, что мы шли по многомерности пятнадцать дней и вышли с погрешностью, лишь номинально укладывающейся в оценку «удовлетворительно», было сэкономлено огромное время по сравнению с запланированными ранее шестью прыжками.

На пятнадцать прошедших дней мы с Санычем нашли во истину божественное для меня занятие. За кучей проблем, предстоящих полету на базу КСС я забыл о многом, в том числе и о своей болезни стрельбой. В один прекрасный момент я случайно наткнулся на свой земной карабин, взятый на память о последней неудавшейся геологической экспедиции неудавшегося студента четвертого курса. Меня тут же просто убила мысль, что у Содружества должна быть масса всякого стрелкового ручного оружия. К сожалению, палить из этого оружия на «Ботанике» было полным или почти полным безумием. По этой причине мы пока взялись изучать материальную часть и знакомились с различными типами боеприпасов к всему доступному нам вооружению. Конечно же, мы все трогали и ко всему привыкали. Но стрелять приходилось пока только в виртуале. И все же, это был совершенно не та радость. Хоть Светлана и сотворила виртуальный тир с соблюдением всех физических законов, это было не совсем то, что можно было получить, реально стреляя из оружия. Тем не менее, время нельзя было назвать потраченным зря. По оценке Светланы, мы хоть и не стали «ковбоями Диких прерий», но все же оказались вполне сносными вояками. Санычу лихо давалась стрельба «навскидку», я же наоборот тяготел к стрельбе размеренной, моим оружием была бы снайперская винтовка. Естественно, что уделять больше времени приходилось тем видам стрельбы, которые шли «туго». «Крепкими орешками» мы так и не стали, но уровень общей подготовки несколько возрос.

В арсенале Содружества кроме персонального легкого оружия имелось много совмещенных и от этого специализированных по задачам стрелковых систем, и назвать их ручным оружием можно было уже весьма условно. Имелось очень многое: условно лёгкие десантно-штурмовые комплексы, системы «плотной» обороны, имеющие возможность стрелять быстро, кучно и мощно, снайперские девайсы для точечной рабты и еще куча всяких переходно-компромиссных штучек. Общей их чертой всех комплексов был совершенно «дурной» вес, потому что все они были предназначены для ношения со специальными видами симбиотических имплантов или экзоскелетных броне-костюмов. Чтобы наши аппетиты не вышли за рамки реальности, Светлана сразу охладила наш пыл. Любой военнослужащий КСС имел штатное оружие, которое мог в некоторых пределах выбрать по своему предпочтению. Нам, как не прошедшим никакую «пехотную» специализанцию «воякам», не полагались ни экзоскелетные костюмы, ни специальные оружейные комплексы, даже легкая броня пехотинца нам была не по статусу. И даже для получения доступа к личному оружию требовалось пройти некоторую программу, похожую на курс молодого бойца, названную Санычем «курс патологического идиота».

После окончания виртуального курса «патологического идиота» Саныч, как бы ни тяготел к пистолетам и легким автоматам признал, что ему больше всего подойдет полуавтоматическая лазерная винтовка без всяких дополнительных примочек. Я же, как бы мне не нравились снайперские и комплексные девайсы, остановил свой выбор на автоматическом ЭМИ пистолете, правда, не постеснялся втиснуть в него модуль прицельного совмещения, который обычно ставился на более точное оружие, что явно усложнило конструкцию и оставило желать лучшего в плане надежности самой прицельной системы. В отличие от «моего» пистолета, прицельное устройство, сочетаемое с блоком медицинского контроля и поддержки, было в стандартной комплектации винтовки, выбранной Санычем. Саныч же наоборот снял со своей штатной «пушки» некоторые навороты, чтобы облегчить конструкцию.

Наконец, измученные сомнениями мы вышли из многомерности. Как я уже упоминал, погрешность моего первого самостоятельного прыжка была в пределах условно «удовлетворительно». Вот только станции «Берт» в пределах координат, взятых из базы данных Светланы, на месте не оказалось.

*****


— Ее что сперли? — спросил я растерянно.

Все время полета к станции Саныч и я были в ожидании наших судеб. Да и саму станцию Содружества увидеть хотелось до чесотки в руках. Если разведчик КСС был для землянина шкатулкой волшебника, станция должна была быть лавкой чудес. И вот нашу лавку чудес кто-то нагло спер.

Светлана сообщила, что не может обнаружить никаких признаков присутствия тут исследовательской станции КСС «Берт». Все окружающее пространство было безмолвно и темно. Искомая станция находилась в системе красного гиганта с весьма захламленной планетной системой. В системе было два пояса астероидов, что само по себе давало большое количество звездного мусора. Оставшихся в целом состоянии планет было две, обе были лишены атмосферы.

— Ее могли перевести в другое место? — спросил Саныч.

— Могли, — сказала Светлана. — Но в целом виде только в пределах системы. Могли, конечно, разобрать и вывезти в другую систему.

— Светлана, есть смысл сделать облет системы по траектории движения наиболее удаленной планеты, сканируя пространство на наличие объектов по размерам станции, — сказал я. — Станция была не маленькой, придется проверить не такое уж большое количество астероидов.

— Лучше начать поиски, охватив пространство на околозвездной орбите базирования станции, — сказала Светлана.

Решено было сначала охватить поисками сферу, прилегающую к точке базирования станции, вычисленной по имевшимся у Светланы параметрам движения станции вокруг местного светила. В эту сферу входило огромное количество достаточно крупного звездного мусора и одна из планет.

— Разве станция должна пересекаться с орбитой планеты? — с сомнением спросил я.

— Ни в коем случае, — мне показалось, что в голосе нашей подруги тоже прозвучало сомнение. — Скорее всего, за прошедшее время накопилась слишком большая погрешность в движении тел этой системы, и мои расчеты неверны. Тем не менее, стоит произвести поиск по ним, других данных пока просто нет.

Для увеличения шансов выпустили в поиск «Клопа». МИ бота хоть и был весьма ограниченным, такая задача была ему по зубам. Меня Светлана наотрез отказалась отпустить в поиск на «Клопе», мотивируя это возможностью нарваться на вольдов, рисковать новообретенным экипажем МИ «Ботаника» не мог. Потекли часы поисков. Примерно через сутки решено было прекратить это бесперспективное занятие по намеченну направлению. Звездного мусора больших размеров оказалось значительно больше, чем мы ожидали, по этой причине облет всей системы был делом совершенно нецелесообразным.

Пока суть да дело, Саныч высказал предложение обследовать планету поближе. Мы с ним до сих пор не видели ни одной планеты, кроме родной Земли, жутко хотелось удовлетворить любопытство. Сомневалась Светлана не долго и сдалась на том, что у нас будет возможность сдать экзамен по посадке бота на планету. Тем не менее, наша хранительница в очередной раз отказалась отпускать нас в боте, решено было сдать экзамен по посадке на поверхность планеты «Ботаника». Планета была лишена атмосферы, да и размеры планеты были куда скромнее родной Земли. По этой причине трудностей у меня возникнуть было не должно.

Перед посадкой, как и положено, нужно было сделать несколько облетов планеты для изучения местности и выбора места посадки. По наблюдениям с висящего на геостационарной орбите «Ботаника» планета оказалась обычной пустыней: камень, пыль и песок. Похоже на ней искать было особенно нечего, можно было садиться на первый попавшийся клочок ровной поверхности. Я наметил вполне подходящий «стадион» для посадки «Ботаника» и быстренько рассчитал оптимальную в плане экономии энергии траекторию для посадки. В общем, на втором витке можно было садиться. Но в жизнь вступило очередное «но». Совершать посадку не пришлось, совершенно неожиданно мы нашли цель нашего пребывания в данной области галактики. Станция «Берт» показалась из-за края планеты, когда мы пошли на первый виток. Теперь у этой безымянной планеты безымянной звезды, помеченной в каталогах лишь цепочкой цифр и букв, появился совсем необычный спутник. Спутник был творением разума в данный момент представляющим собой практически мертвую оболочку. На всякий случай на разведку послали «Клопа». Результаты сканирования и визуального осмотра были лаконичны. И если издали станция казалась чем-то целым, хоть и потерявшим форму, то вблизи оказалось, что она представляет собой лишь выпотрошенный остов какого-то огромного кораллового рифа. Чудом оставшиеся чем-то целым обломки в большинстве состояли из металлов, искореженных и перекрученных. Кое-где еще можно было угадать переходы или шлюзовые камеры, но увидеть общий план станции «Берт» в этих останках было абсолютно невозможно. Странным казалось то, что ни вокруг станции, ни вокруг металлического кренделя, в который превратилась станция, не было видно какого-либо мелкого мусора, как будто кто-то тщательно пропылесосил объект перед нашим приходом. Исследовать было явно нечего.

— Раз на станции был экипаж, значит, должны были быть и спасательные модули, боты или капсулы, — сказал Саныч. — Что-то же там должно было быть для экстренной эвакуации персонала. Сколько там душ было, кстати?

— Экипаж малой исследовательской станции такого класса может составлять до тридцати разумных в случае представителей одного вида, — ответила Светлана. — Допускается пребывание на станции разумных не более двух разных видов с двумя различными изолированными системами жизнеобеспечения. В таком случае количество экипаж может быть до десяти разумных каждого вида. По штатному расписанию на станции имелись тридцать три спасательные капсулы. Спасательными средствами можно также назвать два исследовательских бота, они меньше нашего «Клопа», из вооружения на них только противо-метеоритные орудия и гравитационный щит, зато масса всякой исследовательской аппаратуры.

— Может, поищем, кто-то же мог сыграть экстренное всплытие, — сказал Саныч. — Может, они где-то на планете сидят.

— Капсулы и боты оборудованы системой аварийной связи и подачи сигнала бедствия, — сказала Светлана. — Я с момента прибытия в данную систему отслеживаю все возможные каналы подачи данных сигналов. Результаты отсутствуют.

— И все-таки стоит обследовать ближайшие астероиды и хотя бы часть поверхности планеты, — сказал я. — Нужно это сделать хотя бы из чувства ответственности перед возможно выжившим экипажем, мало ли, какие случайности могли произойти.

С моим предложением согласились. Поисковыми работами решили охватить ближайшие астероиды, поверхность планеты и её спутник. Планету полностью отдали «Клопу» под присмотром нашей хранительнцы. Он был настроен на поиск высокотехнологичных образований превышающих по размерам спасательную капсулу, а так же все возможные формы органики, благо планета была мертвой и своей органики тут быть не могло.

Не буду описывать почти двое суток поисковых работ. Мы обследовали около десятка астероидов, которые по расчетам Светланы двигались почти синхронно с планетой по околозвездной орбите и были не излишне удалены от нее. Бот обследовал область планеты, прилегающую к экватору с удалением по десять градусов к условному югу и серверу планеты. Нельзя сказать, что наши поиски были удачными, спасшихся членов экипажа станции мы не нашли. И, тем не менее, их нельзя было назвать и пустыми. При первом же проходе планеты практически в районе экватора челнок наткнулся на обломок какой-то конструкции. Эта находка не могла быть куском станции ввиду полного отсутствия органики, и ее оставили на «потом». Позднее обследования силами киборгов под руководством МИ и экипажа «Ботаника» вырисовали следующую картину. Обломки, скорее всего, принадлежали какому-то летательному аппарату. Судя по тому, что атмосферы и жизни на планете нет, аппарат был космическим. Это не мог быть аппарат какой-либо из рас Содружества или вольдов ввиду полного отсутствия признаков симбиотов, налицо была строго «неживая» технология. Найденный объект был, скорее всего, обломком корабля, либо какого-то спускаемого модуля. Авария произошла не по причине падения последнего на планету, так как отсутствовали следы падения каких-либо еще фрагментов этого корабля или модуля. Отсюда был сделан вывод, что корабль или модуль были либо сбиты над планетой, либо потерпели аварию в пределах сил притяжения последней. О предположительном времени крушения Светлана не смогла сделать выводов, единственное она могла утверждать точно, что случилось это весьма давно. При тщательном осмотре обломков были найдены два контейнера, которые крепились к одному из ребер жесткости конструкции. Один из них был слегка помят, но не потерял герметичности, второй же выглядел просто, как новый. По виду я бы вообще сказал, что это чисто земные ящики каких-то вооруженных сил с какой-то повышенной защитой. Определенней говоря, это были два параллелепипеда длинной около трех метров. Ширина и высота составляла сантиметров по семьдесят-восемьдесят. Контейнеры имели четкий рисунок сочленений, то есть состояли из частей, но эти части не были соединены ни болтами, ни заклепоками, ни сваркой. Имелось на них и несколько небольших лючков, выделявшихся на общем фоне лишь формой. Возможно, эти штуки имели какие-то надписи или таблички, но это можно было определить лишь при более детальном обследовании. Найденные штуки доверия не вызывали, так как вполне могли быть оружием или бомбой, но и оставлять их вот просто так не позволяла наша с Санычем совесть кладоискателей. Светлана же категорически отказывалась брать эти контейнеры на борт, ссылаясь на то, что даже в случае исключительно мирной находки это будет что-либо малоинтересное ввиду низкой технологии, используемой бывшими владельцами данных предметов. Молодость, естественно, опять победила, и бот вынес ящики на орбиту планеты, где их с помощью гравитационных захватов «прицепили» к обшивке корабля в районе небольших трюмов.

Вторая находка оказалась ближе к теме поисков. На спутнике безымянной планеты мы нашли потерпевшую аварию спасательную капсулу со станции «Берт». Поскольку спутник был не очень большой — ему было далеко даже до нашей Луны — то следы неудачной посадки капсулы сразу бросились в глаза. Большая борозда на грунте одной из равнин заканчивалась у основания небольшой горной гряды. Посадку «Ботаника» совершили сходу, ввиду медленного вращения спутника делом это оказалось пустячным. На осмотр послали, как уже стало традицией, Саныча в сопровождении двух киборгов. Когда-то в девичестве капсула могла быть метров восемь в длину, но вот полюбоваться ее совершенством, к сожалению не удалось. Посадка случилась явно не из разряда мягких. По всей длине посадочной «канавы» валялись небольшие фрагменты обшивки, хотя критическим невезением стала скала, на которой капсула закончила движение. Нашему взору глазами Саныча предстала своеобразная конструкция из композитных материалов Содружества выгнутая и фрагментами распушенная, как хвост земного павлина. Кормовая часть утлого кораблика, где находились двигатели, практически отсутствовала. Её обломки, пробившие в породе приличной длины дыру, видимо, устроили тот небольшой кратер, на краю которого и покоился изрядно помятый и местами расколотый носовой отсек спасательного модуля. Фактически потерпевшая крушение спасательная капсула по непонятной причине не имела видимых следов борьбы за живучесть. Скорее всего, в момент удара из строя вышли отвечающие за это системы.

В условиях такой недетской посадки открыть штатный шлюз было, скорее всего, невозможно, да и находился он где-то под слоем осевшего грунта. За работу принялись посланные с Санычем киборги. Оценив реальный объем работ, Светлана послала им в подмогу еще пяток безмолвных работяг. По большому счету шансов найти живого члена экипажа станции практически не оставалось, но попробовать стоило. По этой причине вскрытие капсулы проводилось по программе спасательной операции. Киборги возвели вокруг расчищенного участка капсулы полимерный пузырь с атмосферой из инертных газов с добавлением антисептических препаратов. Ввиду того, что было невозможно определить вид разумного, находящегося в капсуле, был развернут комплекс по созданию искусственной атмосферы, а так же универсальный мобильный медицинский комплекс. После вскрытия дублирующей композитной обшивки показались внутренности капсулы. Почти все внутреннее пространство посадочного модуля было заполнено аварийным составом похожим на быстротвердеющую пену зеленого цвета. По информации Светланы, таким образом, система жизнеобеспечения может поступать только в крайних случаях, когда переходит в режим полной изоляции для спасения раненного члена экипажа. Пробившись сквозь до сих пор довольно вязкую пену, киборги достигли отсека жизнеобеспечения экипажа.

Собственно, это был медицинский комплекс чуть посложнее полевого с интегрированной примитивной системой управления и связью. По распоряжению спасаемого, либо в силу необходимости, комплекс помещал спасаемого в стазис. Системы же капсулы продолжали нести дежурство до прибытия помощи. Не смотря на то, что отсек казался целым, данные, снятые послее подключния к остаткам системы жизнеобеспечения капсулы, четко говорили, что все кончено. Капсула окончательно умерла, полностью истощив отведенный ресурс. Выживших на ней быть не могло. Киборги получили команду сворачивать спасательное оборудование, дальнейшее вскрытие отсека даже в условиях вакуума вряд ли могло навредить найденному члену экипажа станции.

Отсек вскрыли, разбросав посмертным салютом кристаллики застывшего льда остатков внутренней атмосферы. Во вскрытом нутре капсулы на сморщенном, как арбузная корка, кресле находился член экипажа, облаченный практически в такой же, как у нас с Санычем комбинезон. Ввиду отказа системы жизнеобеспечения, но наличия атмосферы процессы разложения давно вступили в свои права, реализовали эти права и ушли в то же самое небытиё. Определенно о лице разумного можно было сказать, что у него когда-то было два глаза, нос, рот и зубы. То, что осталось от лица, было густо покрыто разного размера чешуйками, местами слипшимися в единое целое. Знакомыми мне показались лишь сильно усохшие кисти рук. Хоть и изрядно похудевшие, но сохранившие форму ввиду чешуйчатого покрытия, они походили на ту руку, что я получил при экстренном лечении на борту «Клопа».

Мы с Санычем, конечно же, интересовались разумными, населяющими нашу галактику. Их оказалось довольно много, и мы остановились на более подробном изучении только рас и видов, входящих в Содружество. Родиной данного члена экипажа была звездная система Крайсс, называли же они себя крайги. К моменту вступления в Содружество крайги колонизировали приличную часть одного из рукавов нашей галактики. Данный вид разумных был весьма активным и в разумных пределах миролюбивым. А потому представители крайгов очень быстро вошли практически вовсе миры Содружества с подходящими им условиями обитания. Крайги относительно классификации Земли были по своей видовой принадлежности чем-то средним между земноводными и млекопитающими. Определенно они были гуманоидами. Уровень развития этих разумных при вступлении в Содружество был несколько ниже, чем у Содружества. Но, как и бывает в таких случаях, во некоторыхх областях они находились на несколько шагов впереди. От Содружества они получили поистине царский дар — перемещение по многомерности. Ученые крайгов были близки к перемещению через многомерность с фиксированными параметрами, называемую часто «гиперпространство», но так и не переступили порога межзвездных двигателей. Скорее всего, именно это не дало крайгам самим набрести на Содружество в своих дальних разведывательных рейдах.

Киборг снял с головы крайга идентификационный чип, вживляемый всем гражданам Содружества, имеющим отношение к службе КСС. Чип вживлялся при присвоении звания после фактичского вступления в ряды КСС. Это был своего рода «жетон» земных воинов. Нам с Санычем эта в общем простая процедура еще предстояла. Так же было с великим трудом снято хранилище данных МИ спасательной капсулы. В нем должна была находиться информация о деятельности корабликаа после эвакуации со станции, а так же раздел для записи сообщений спасаемого.

* * *


Чип — не симбиотное создание, он подключен к блоку медицинского контроля и поддержки, в нем заложена идентификация носителя с кратким послужным списком. В «жетон» можно что-то внести, но не удалить. Хоть чип и достаточно прочен, его все же можно разрушить. Извлеченный из носителя «жетон» становится защищенным от записи, выдать информацию может только в режиме «для чтения» лицам с определенным уровнем допуска. По этой причине чипом не сможет воспользоваться, как идентификатором, кто-либо посторонний.

* * *


Похороны были, можно сказать, аскетичными. Капсулу закупорили герметиком, заодно прикрепив к скале. С помощью гравитационных ударов был создан своеобразный курган из обломков близлежащих скал и щебня. В принципе, ничего более не держало нас в этой безымянной звездной системе. Перед отлетом мы настояли на снятии с банка данных МИ спасательной капсулы всей имеющейся информации. Это могло потребовать времени, там могло быть что-то о случившемся со станцией. Светлана возражать не стала, тут же приступив к поиску ключика.

*****


Хранилище данных МИ капсулы не было пустым. В разделе информации было сообщение спасаемого члена экипажа станции. Привожу его ниже в некотором литературном переводе.

Я — градиан третьей ступени (что-то среднее между старшим матросом и старшиной 2-й статьи по флотскому званию), Стрейсс Риансс… Собственно, остальное узнаете из моего чипа, если найдете капсулу… Деваться мне некуда, так что я буду там… сдавленный смешок… Член военного подразделения малой исследовательской станции «Берт», артиллерист комплекса противометеоритной защиты… Можно сказать, что почти бездельник. Оставляю сообщение в надежде, что оно когда-нибудь попадет Содружеству… Пафоса можно и поменьше… Пусть его хоть кто-нибудь прочитает, демоны его всё дери. Информация, насколько я могу судить, может оказаться ценной.

Расскажу все по порядку, места в памяти МИ с лихвой хватит. Точные данные по датам и времени найдете в памяти МИ капсулы. Демон, как меня достало все!!!

Прошу не слишком строго судить мое сумбурное изложение событий… К черту официоз, я — уже фактически труп!

Кто вообще мог ждать появления в этой покалеченной системе кораблей вольдов? Кто мог вообще предположить, что тут их что-то может привлечь?! Этот баллон с резервом воздуха вообще фактически бросили на мусорной свалке потому, что сворачивать станцию у КСС не было ни сил, ни времени.

Демон их всех возьми! Ну и бросили бы эту груду метало-органики, кто бы ее тут мог спереть-то!!! Так нет же, оставили минимальный штат неудачников всех мастей! Целых шесть доблестных крайгов сидели тут без малого вечность. Ладно бы четверо безумных яйцеголовых, которым вся жизнь — приемное окно анализатора, но за каким демоном тут понадобились коммандер с артиллерийстом? МИ станции и сам был способен отстрелять тот мелкий мусор, которым набита эта унылая помойка!

Ладно, постараюсь описать спокойно, я все же — крайг немного военный. Боевое звено вольдов — три крейсера, один средний два легких, появилось на окраине системы совершенно неожиданно. Еще бы они могли быть ожиданными, у нас и буев-то сторожевых, сканирующих подходы к системе, ни одного не было… Хорошо, хоть приборы научников сработали… Мы засекли их еще до полного выхода из прыжка по возмущениям, характерным для «генераторов прокола» вольдов благодаря чувствительной аппаратуре яйцеголовых.

Что они тут забыли, мог сказать разве что великий Ганимейш. Всем и без подсчетов вероятности было понятно, что нам ни воевать, ни светиться нет резонов. Коммандер принял единственное возможное решение — затушить все процессы, связанные с выделением энергии, чтобы стать максимально незаметными. Системы жизнеобеспечения оставили на самом минимуме, фактически чтобы не сдохнуть сразу, поддерживались они только за счет живых симбиотов. Мы надеялись тихо пересидеть присутствие вольдов в нашей системе и молились Ганимейшу, чтобы не прибрал наши бесполезные души раньше времени. Наши надежды не оправдались, и вольды стали входить в систему. Демоны их раздери, злобных тварей…

Чтобы не маячить в пустоте коммандер с помощью реактивных маневровых двигателей дал импульс в сторону ближайшей планеты, когда мы были в ее тени. Демон их всех разорви еще несколько раз, мы боялись, что нас заметят даже по этому импульсу, но все прошло тихо. Вольды уверенно прошли пояса астероидов и повисли за орбитой первой планеты. Чего они ожидали, для нас оставалось секретом. Оставалась, конечно, небольшая надежда, что четырехмерные уроды спятили и, помолившись своим непутёвым богам, рухнут на звезду. Но этого, к великому сожалению, не случилось. Демон! Демон! Демон!!!

Все бы, наверное, еще могло закончиься тихо и мирно, но нас подвела наша же сердобольность. Мы заметили выход из многомерности на окраине системы еще двух кораблей. Это не были ни корабли вольдов, ни корабли КСС. Скорее всего, кто-то из неприсоединившихся к Содружеству. Тем не менее, зная нравы вольдов, мы решили предупредить новых визитеров. Коммандер, дождавшись, когда планета закрыла нас от вольдов, передал на стандартном канале Содружества предупреждение. И надо же было видеть это. Эти полоумные просто совершенно никак не отреагировали на наше сообщение.

Как ругался коммандер, описать совершенно невозможно… Все же один из пришельцев ушел в многомерность. Но радость наша была последней. Вынырнув из-за планеты, мы увидели, что два из трех кораблей вольдов идут на станцию. Мы с коммандером были слегка удивлены и строили предположения, как вольды могли нас обнаружить. Тот факт, что они шли именно на нас сомнений не вызывал. Коммандер уже воевал с вольдами в первой волне и сразу определил, что два крейсера, идущих в нашу строну, занимают атакующую позицию, принятую у вольдов. Ждать чуда было бесполезно. Мы, как крайги военные, стали экстренно готовить станцию к ликвидации. Яйцеголовых мне было поручено просто запихать в спасательные капсулы и принудительно отстрелить от станции.

Хоть бы раз эти скандалисты не стали спорить и строить дурацкие теории! Хоть бы один гребанный раз! Так нет же, придурки все же поступили, как и подобает придуркам. Двоих из них я все-таки успел засунуть в капсулы и отстрелить, а двое постарались смыться в исследовательском боте.

Это было их последней грёбанной ошибкой. Вольды могли бы не заметить капсулы, но пропустить толстый жирный бот было весьма и весьма сложно. В результате и бот и капсулы были быстро и эффективно уничтожены.

Чёртовы яйцеголовые смертники! Они даже помереть по-крайговски не могли… Ладно, вернусь к сути своей исповеди.

Ключи на ликвидацию были введены, больше от нас ничего не зависело. И мы с коммандером кинулись к капсулам. Хотя, демон меня раздери, на кой гнилой случай мы могли надеяться? Какой патологисеский идиот во время войны мог появиться в этой всеми богами забытой свалке?

Пока спасалка тестировалась, я лихорадочно думал, как мне выжить. Самым оптимальным был вариант ухода от вольдов в тени станции, потом можно было бы сесть на спутник планеты, на дальней орбите которой мы находились. Я успел занять место в капсуле и соскочить со станции. Не знаю, берут ли вольды вообще такие куски хлама на абордаж или нет, наш их явно не впечатлил. Они дали залп из главных калибров. Станцию и мою капсулу тут же сдуло с орбиты планеты. Я увидел, как трескается и распадается на части обшивка куска металла бывшего долгоевремя нашим домом, выпуская во все строны драгоценный воздух. Дальше не было ни огня, ни излучений в видимом спектре, станция безмолвно разлеталась, как орех, а оставшиеся цельными жесткие конструкции сворачивались и переплетались, как причудливые клубы дыма. Я опасался включать двигатели своего утлого суденышка, чтобы не быть обнаруженным. Вскоре в капсулу стали попадать сначала мелкие, потом все более крупные осколки станции. Бояться было чего. Защитное поле капсулы хоть работало на пределе, справиться могло далеко не со всеми невольными снарядами. Чудом я избежал столкновения с самими останками станции. Получив «пинок» от одного из крупных осколков, моя капсула отскочила в сторону планеты. Умирать не хотелось, я решил тянуть до последнего момента, изображая обломок станции. Ожидание — это все, что осталось у меня в данной ситуации. Во время медленного кувыркания в сторону спутника планеты я и увидел весьма странные события, которые должны быть донесены до руководства КСС.

Вольды продолжали висеть на позициях, занятых до залпа. Остов станции, медленно крутясь, удалялся от меня, а с внешней стороны системы к нему подходил один из кораблей пришельцев. Я не запускал радар капсулы, опять же во избежание обнаружения. Все, что рассказываю, я видел, находясь подключенным к МИ капсулы через оставшиеся работоспособными оптические датчики. Пришелец облетел останки станции, дал несколько лазерных импульсов по крупным осколкам и пошел в сторону вольдов. Он завис, находясь явно в зоне поражения крейсеров, но они не стреляли. Это было похоже на переговоры. У меня не укладывалось в голове, как такое могло случиться, кто мог встать на сторону врагов всего живого. Кто эти убогие пожиратели падали, предавшие нашу галактику! А самое главное, я никогда не слышал, чтоб вольды вели с кем-то переговоры. Как долго велись «переговоры» сказать трудно, по окончании корабли разошлись в разные стороны: вольды — к центру системы, пришелец — к ее краю. Я продолжал крутиться в пространстве. Пробултыхавшись до последнего, не зная, где корабли вольдов и их союзников, я просто плыл по воле космоса. Когда спутник планеты стал мягко намекать, что капсула скоро попадет в его крепкие объятия, я запустил диагностику систем капсулы. Прятаться дальше смысла не было: что так, что иначе — смерть. Все оказалось плохо, повреждения от осколков станции были весьма серьезными, какие-то из них были устранимы, но нужно было время, которого у нас с капсулой было в обрез. Последний «пинок» ударил по двигательному отсеку. И, хотя, эта поломка тоже могла быть устранена, времени на починку практически не осталось. Нужно было садиться на спутник. Осталось уповать на удачу и ругать вольдов. Не знаю, можно ли назвать удачей, что я не разбился при посадке. Наверное, для Содружества это может быть удачей, если переданная мной информация дойдет до адресата и будет полезной, мне же осталось не долго. Тело не чувствует боли, но я знаю, что мне сильно досталось. Посадка была, видимо, очень жесткой. На время посадки капсула «отключила» меня. Когда же я включился опять, то в капсуле не работал ни один внешний датчик, я оказался «глух» и «слеп». Не работало практически ничего из оборудования, двигатель вообще не отзывался, как будто такого отсека в капсуле больше не было. Аварийный маяк и станция связи опознавались МИ лишь как безвозвратно поврежденные. Фактически, работала кое-как только система жизнеобеспечения капсулы. МИ тоже был сильно поврежден, часть блоков была утеряна или уничтожена. Оперативно оценив обстановку, он дал мне результат, что вероятность «достаточного» восстановления системы жизнеобеспечения пятьдесят на пятьдесят, все будет зависеть на сколько успешно будет завершено восстановление энерго-источников и био-запасников капсулы. Более точный ответ МИ дать не смог. Мне было предложено погрузиться в стазис для облегчения работы системы жизнеобеспечения. Я не стал возражать. Заканчиваю это сообщение и прощаюсь. Надежды увидеть родных у меня нет… Будьте вы прокляты Ганимейшем, те, кто запер меня в этой мусорке! И да не будет вам даровано счастье узреть себя ростком новой жизни в нарождающейся обновленной вселенной!

*****


Можно было отправляться к следующей точке нашего маршрута — станции «Зульсс». Осталось одно незавершенное мероприятие. Два болтающися рядом с «Ботаником» контейнера, которые нашлись на планете. Перемещаться в пределах системы с такой подвеской корабль мог совершенно без помех. Но при погружении в многомерность физические законы внейшней среды менялись, и контейнера гарантированно были бы утеряны. У нас имелась возможность, не теряя времени, исследовать их на борту «Ботаника» в специально отведенных для этого отсеках, но Светлана наотрез от этого отказалась. Мы с Санычем понимали, что тут она совершенно права. Вариантов оставалось всего два: исследовать здесь, сейчас и прямо в космосе и попросу бросить. По большому счету второй вариант нами вообще не рассматривался. Обследование решили проводить силами пары ремонтных киборогов. Их в случае проблем можно было восстановить. А нет, так и невелика потеря. За пару недель из программных заготовок, которые мы окрестили «зародыши», Светлана вырастит новых.

Контейнера висели каждый в своем гравитационном мешке.




— Ну чё, мистер Флинт, начнем, — сказал Саныч. — Где наши ящики с сокровищами!

— Давай, Саныч, давай, — отозвался я. — Чур, руководить киборгом буду я, ты и так — в каждой бочке первая затычка.

— Валяй, салага, — отозвался Саныч. — Когда напортачишь, не говори, что тебе профессионалы не предлагали сделать все путём.

Первым делом управляемый мной киборг очистил уцелевшый контейнер от всей налипшей на него породы. Контейнер имел темно-синюю матовую поверхность. Никаких надписей на нем не оказалось. Я решил вскрыть один из двух лючков, находящийся в торце контейнера. Когтем киборга лючок открыть не удалось. Саныч порекомендовал его просто разрезать. Я же в тон его последнего утверждения напомнил ему о профессионалах. А то от наглого взлома мог самоликвидироваться весь груз особо ценных венерианских бананов внутри контейнера. Время шло, толку не было. Пришлось все же пойти на предложение Саныча. Судя по металлу контейнера и недалекой с точки зрения Светланы технологии, я бы для начала попробовал добрый «автоген». Что и как там у киборга работает, не знаю. Я описал Светлане технологию, она сказала, что решение есть. У ремонтных киборгов были как обычные плазменные резаки, так и устройства для деликатного вскрытия на основе низкотемпературной плазмы. Лючок при нагревании низкотемпературной плазмой чувствовал себя превосходно, даже цвет не поменял. Увеличили температуру — ничего. Саныч предложил применить лазер. Применили — ничего, поверхность лючка в месте применения лазерного резака покрылась неглубокой гравировкой, сгоревший металл плавал туманом внутри кокона.

— Чё дальше, медвежатник? — спросил я. — Тут же дело тонкое, нужен грамотный подход.

— Ну, давай, давай, киберпанк, — пробурчал Саныч.

— Саныч, а кто в твоем понимании киберпанк? — спросил я.

— Придурок с ноутбуком, сующим нос туда, куда собака хвост не сует, — прошипел Саныч.

Ладно, даем. Может, у него какие-то датчики стоят, посветить на него чем-нибудь или током приложить. В этом случае все варианты хороши. Попробовали — никак. Светлана, видя наши проблемы, предложила разорвать ящик гравитационными экранами, прихватив с одной строны кораблем, а с другой — ботом.

— Ага, и все наши ништяки опополамятся? — возмутился Саныч. — А если там баба, то есть женщина. Нафига нам две половинки от одной женщины? Чё ржешь, студент, размеры три на метр, на метр вполне подходящие.

Ладно, давай другой лючок попробуем, а то может это технологическое отверстие, которое после погрузки наглухо закрывается. Киборг пополз по контейнеру к следующему лючку. Этот лючок был немного поменьше, находился на боковушке контейнера. Нагревали, пилили, облучали, пытались подцепить — не идет. Саныч порывался взять зубило с молотком и открыть эту «банку ветчины» по-мужски.

— А может, он не наружу, а внутрь открывается? — вслух подумал я. — Мы же всегда его наружу тянем.

Киборг легонько «стукнул» по лючку гравитационным импульсом. Лючок содрогнулся, из образовавшейся небольшой шели полетела мелкая пыль. При дальнейшем воздействии с некоторой натугой и вибрацией кусочек поверхности контейнера пошел вниз, но только до определенного предела. Отпустили — встал на место. И ничего происходить не пожелало.

— Давай его верти, — сказал Саныч. — Может, он как в том кубике Рубика или на какой-нибудь хитрой резьбе.

— Ты кого вертеть предлагаешь, лючок? — спросил я.

— Ага, — довольно ответил Саныч.

— Не Саныч, не вариант, — сказал я. — А вот про «вертеть» идея хорошая. Если рассматривать вот эти элементы узора, как направляющие, то по ним кусок ящика вполне можно свернуть. Тащим второго киборга.

Попробовали, не пошел. А вот когда утопили и сдвинули сам лючок, он скользнул в нижней точке в боковой паз, открывая часть ниши под собой. В нише из такого же, как ящик, материала находилось одинокое треугольное углубление.

— Во, блин, туда что, треугольные пятаки кидать нужно? — сказал Саныч. — Это что, лохотронный аппарат нам подсунули?

— Саныч, либо это дырка для ключа, либо одно из двух, — сказал я. — Давай внутри дырку осмотрим.

Киборг ввел в дырку щуп, если это и была дырка, то для какого-то электронного ключа. На торцах граней треугольника было несколько прозрачных окошек, похожих на кварц.

— Так, это по моей части, — сказала Светлана. — Взлом простейших систем безопасности — первое хобби МИ.

Около получаса мы с Санычем тупо наблюдали, как киборг под руководством Светланы совал в дырку для треугольных пятаков различного вида щупы, линзы и контакторные группы. Потом мы, плюнув на это дело, включились в симулятор боя на «Ботанике» с тремя штурмовиками вольдов. Светлана справилась часа за два. Труднее всего было определить, чем вводится кодировка. Оказалось, что за безопасность ящика отвечали банальные ультрафиолетовые сенсоры. Подать на них сигнал нужно было в определенные места с определенной частотой вспышек. После этого открылся лючок в торце, за которым оказалась большая контактная шина с множеством прозрачных окошек и пазов для подсоединения каких-то устройств.

— Ну, это вообще финиш, — сказал Саныч. — Если с треугольной дыркой возились два часа, то тут на год работы.

— Проверим, — отозвалась Светлана. — Может оказаться не так уж и трудно. Нужен четкий канал.

Наша домомучительница выгнала на работу еще одного киборга. Все три киборга объединились какими-то шинами-хвостиками в одно целое и вытянули к устройству массу щупов-прутиков. В результате, все окошки через киборгов оказались подключены к МИ «Ботаника». Мы уже было собрались продолжить наш виртуальный бой, как Светлана сказала: «Готово к активации». Предвкушая тайну, группа энтузиастов-кладоискателей обратилась в зрение.

— Контакторная группа, судя по всему, предназначена для управления устройством, — начала Светлана. — Что это за устройство я пока определенно сказать не могу. Что-то очень похожее на медицинский блок со странной системой настройки, как будто не лечить предназначено, а конструировать что-то, возможно живое. Управляющие сигналы простые, не защищены никакими кодами. Все на световом проводнике. Сигнал активации устройства я подобрала сразу. Не могу сказать того же и об остальном устройстве, находящемся внутри контейнера. В находящееся там устройство, возможно, вставлены зачатки МИ, пока не активного.

— Светик, ты хоть резинку надень какую-нибудь, — съехидничал Саныч. — А то мало ли чего… Подхватишь какую модную болезнь.

— Саныч, ты опять за свое, — ответил я. — Вроде дело серьезное!

— Предупреждение не лишнее, — сказала Светлана. — Я объединила киборгов в общую систему, внеся в нее примитивнейший МИ, полностью подконтрольный мне. В случае проблем, удар примет он, а я смогу либо включиться в борьбу, либо просто отбросить его поддержку, после этого МИ активирует программу собственного коллапса.

— Тогда поехали! — хмыкнул Саныч. — Где наши пиастры!

— А если там кто-то живой? — пришла мне в голову мысль. — Угробим же долгожителя.

— На борт не пущу, — отрезала Светлана. — Да и нет данных по возможной атмосфере. Так что лучше быстро закроем, когда убедимся, что внутри ничего опасного для корабля.

Корабельная вредина подала сигнал. Обшивка контейнера треснула, выйдя из небольших пазов в стороны, и ящик визуально разделился на три части. В пазы вылетели небольшие облачка какого-то газа и капли жидкостей. Крайние части повернулись на 90 градусов вокруг оси. Части встали в старые пазы и контейнер начал раскрываться как чемоданчик механика, отъезжая ярусами пирамиды наверх и наружу. Во время данных манипуляций киборги оставались на месте. Часть, в которой находилась контактная группа, осталась неподвижной на оси контейнера с небольшим кусочком боковой стенки. Контейнер открылся так, что верх пирамидки, то есть дно было к нам, а открытая часть от нас.

— Светик, разворачивай киборгов, — нетерпеливо шептал Саныч. — Чего они возятся.

— Проверяю, нет ли вторжения, — отозвалась Светлана. — Все чисто.




Контейнер развернулся к нам открытой частью.




— Что это? Кто это? Как это? — спросил Саныч.

— Это живое или нет? — спросил я.

В контейнере, как в упаковочной коробке покоилось нечто серебристого цвета, поверхность отражала как зеркало, по которому пробегали золотистые блики. Нечто походило на веретено, от которого в разные стороны отходили тонкие ниточки-отростки, тянущиеся в расположенную ниже каплю такого же цвета и консистенции.

— Может оно сдохло от разгерметизации? — спросил Саныч.

— Это не совсем живое, но и не мертвое, — сказала Светлана. — У меня нет информации, что это такое. Но биосканер теперь показывает наличие органики в данном образовании. Структура данного предмета находится в постоянном перетекании из состояния в состояние. Я бы даже сказала, что перетекание идет от живого в неживое и обратно. Если это и симбионт, то он на несколько порядков превосходит наши возможности. Наши симбионты могут осуществлять в некоторых пределах преобразование своей структуры в одну или другую сторону. Но такое смещение может быть осуществлено максимум процентов на десять-пятнадцать.

— А чего там тогда вылетело при открытии? — вставил свои пять копеек Саныч. — Был ведь какой-то воздух или вода. Значит, оно им дышало.

— В контейнере была только остаточная атмосфера и, видимо, какой-то герметизирующий состав, — пояснила Светлана. — Упаковывали это чудо, скорее всего, на какой-то планете с атмосферой. Эта штука в атмосфере не нуждается, по крайней мере, находясь в таком состоянии.

— А ты говорила про дохлую технологию, — отозвался Саныч.

— Технология контейнера на много порядков ниже содержимого, — сказала Светлана. — Тем не менее, контейнер явно предназначен для сохранения и управления или перенастройки именно этого содержимого.

— Ты не пробовала подключиться к контрольной панели контейнера и поманипулировать этим, — спросил я.

— Система не сложная, — ответила Светлана. — Тем не менее, там определенно есть какой-то МИ. Что произойдет при его пробуждении, я не могу сказать.

— Ну, если и пробовать, то, как раз там, — сказал я. — Теперь я вижу, что ты не оставишь эту штуку тут без дела. Мы ее должны изучить.

— Да это так, — сказала Светлана. — Но делать это лучше в специальной лаборатории.

— Светлана, ты видишь, что осталось от исследовательской базы, — сказал я. — Не факт, что будет кому делать эти эксперименты на военной базе. Мы же разведывательно-научный комплекс все-таки. Давай попробуй подключиться и хотя бы узнать, что там вообще за фарш в мозгах этого ящика.

— Ладно, — согласилась Светлана. — Даю запросы на цепи обслуживания.

Секунд двадцать все оставалось тихо и совершенно неинтересно, Светлана выдавала информацию о назначении каких-то цепей, пробовала их активировать, пока не рискнула активировать сам МИ ящика. После активации МИ началось кое-что интересное.

— МИ активирован, просыпается… — проинформировала Светлана. — Тут какая-то система защиты от пробуждения. МИ пробудился, но доступ блокирован системой безопасности контейнера. Система безопасности не отвечает, не принимает каких-либо кодов, ведет себя просто как барьер.

— Что за фигня, — сказал Саныч. — Они что сами от себя защитились? Дают сами себе по рукам после включения ящика.

И тут наше веретено стало вбирать в себя расположенную внизу каплю, становясь идеально ровным цилиндром.

— Система защиты начала проникновение в МИ киборгов, — спокойно констатировала Светлана. — Уровень слабый, блокирую легко, не прибегая к дополнительным мощностям. Попытки закончились, пользуясь случаем, пробую преодолеть систему защиты. Пробита. МИ уже полностью проснулся. Для контакта придется увеличить свое присутствие в системе МИ киборгов.

— А риска нет? — спросил Саныч. — Что-то мне тут не очень нравится в этом салате из трески.

— При увеличении потока информации система защиты начинает паниковать, — сказала Светлана. — Ломаю дальше, нужен нормальный канал, в проломленную дырочку я вижу только наличие МИ. Судя по всему, он не враждебен, по крайней мере, не вижу с его стороны попыток взломать нашу систему защиты.




В этот момент контейнер сделал попытку закрыться.




— Отключаю систему защиты от основных функций контейнера, — проинформировала Светлана. — Пошла лавина сбоев систем контейнера, видимо система защиты имеет более разветвленную сеть подпрограмм, отследить не могу, много незнакомых протоколов и блокировок.

Ящик опять начал закрываться. Практически сразу один из киборгов отцепился от связки, оборвав шины и, вцепившись в цилиндр, потащил его из ящика, остальные киборги спешно начали снимать шины с платы управления.

— Ящик не жалко, — прокомментировала Светлана. — Технология примитивная. Просто не хватило времени для нормального взлома, да и условия не из подходящих.

Киборг успешно вырвал цилиндр из ящика. Ящик, наконец, схлопнулся. Никаких спецэффектов не последовало. Светлана подсоединилась к системе управления контейнером спаркой киборгов.

— Система мертва, — подвела итог Светлана.

— Ну и что будем делать? — спросил Саныч. — Заберем эту «стекляшку»? Она вроде не кусается.

— Как ты думаешь, Саныч, зачем ее так нехило упаковали? — спросил я своего друга. — Наверняка неизвестные представители постарались на максимуме своих технологий, чтоб кто-нибудь не наваял чего-нибудь с этой начинкой. Может, это что-то типа «ядреной бомбы»?

— Ага, слишком умной бомбы, — съехидничал Саныч. — Вон Светик там нашла какой-то интеллект. Что скажешь Свет?

— «Стекляшку» заберем на борт, в спецотсек поместим, подобный тому, куда обломки паука вольдов со всей их мелочевкой напихали, — сказала Светлана. — Похоже, оно перестало быть нестабильным и заняло определенную пропорцию живого-неживого. Вряд ли в таком положении взорвется.

— О, кстати, совсем забросили данный вопрос, — подал голос Саныч. — Надо бы исследовать мои трофеи.

— Во время следующего скачка займешься, — сказал я. — Тебе все равно делать нечего будет.

— Второй ящик вскроем? — спросил Саныч. — Он вроде такой же, хотя, весьма помят, сразу и не определишь.

— Откроем, — согласился я. — Если получится. Видел, как он поворачивался, когда открывался? Так этот целый был, а второй вон как будто формула-1 после аварии.

— Ладно, поехали, — сказал я.

Двух киборгов, находящихся в спарке, мы переместили в кокон ко второму ящику и загнали туда еще двух. В коконе с первым ящиком остался вскрывать «мертвый» контейнер один киборг из первой партии под руководством Светланы. Нужно же было увидеть, что там случилось. Второй ящик оказался куда проще. Металл был значительно слабее, лючок нашелся всего один, да и размеры оказались скромнее. Лючок без заковырок открылся, как и в предыдущем случае, внутри оказалась та же треугольная дырка. Комбинация на открытие оказалась такой же, как и в первый раз. В общем, управились быстро. Открылся ящик просто. Одна из сторон разошлась посередине на две части. Первая половинка свободно отошла в сторону, вторую пришлось пристукнуть. В результате она тоже отошла, слегка деформировав край. Перед нами висела своеобразная трехстворчатая ракушка. Внутри ракушки находилась система ячеек из какого-то явно мягкого материала. Почти все ячейки были заполнены различной формы кристаллами, некоторые на первый взгляд казались просто камушками с берега моря, другие напоминали огромные добротно ограненные драгоценности. Киборги подняли верхний лоток, под которым оказался второй, полностью заполненный однотипными «алмазами» практически одного размера и мало отличающимися по цвету.

— Это что, блин, сундук Флинта? — спросил Саныч. — Ну не ожидал тут пиратов ограбить.

— Не уверен, что кто-то стал так сильно напрягаться из-за драгоценностей, — сказал я. — это больше похоже или на какой-то инкубатор или на лабораторные пробирки. Свет, ты ничего не скажешь на эту тему?

— Нет уверенности, но это похоже на информационные кристаллы одной из «ушедших» цивилизаций, — сказала Светлана. — В отличие от обычных камней их довольно сложно уничтожить. Это легко проверить.

Один из киборгов осветил лотки, несколько раз меняя тип и насыщенность свечения. При одном из освещений на лотках вспыхнули узоры весьма причудливой формы, а почти во всех кристаллах вспыхнули россыпи огней.

— Да, это информационные кристаллы одной из цивилизаций «ушедших», — подвела итог Светлана. — Они видели мир в когерентном свете близком к ультафиолетовому.

— Да тут целая библиотека, — сказал Саныч. — Будет что посмотреть на ночь.

— Да здесь гигантский объем информации, — сказала Светлана. — Только вот Содружество так и не смогло расшифровать методику записи и съема информации, хотя сам язык и письменность некоторых цивилизаций Содружеству частично известны. Вообще Содружеству попадалось не так уж много таких библиотек. В основном, находили отдельные кристаллы. Характерно, что от размера, цвета и консистенции кристалла зависит направленность записанной в нем информации. Правда, от этого может так же зависеть принадлежность информации к той или иной из «ушедших» цивилизаций.

— Достойный облом, — сказал я. — Значит у нас либо коллекция разных записей, либо коллекция разных цивилизаций. Ладно, заберем это добро на борт, оно явно не кусается.

— Стоит ли тащить этот убитый ящик? — спросил Саныч. — Заберем сами лотки.

Лотков оказалось шесть. Под последним лотком имелась ниша с какой-то аппаратурой. Аппаратура явно принадлежала не «ушедшим» предтечам, а изготовителям ящика. Приборов было несколько. Два из них имели разъемы на достаточно длинных шлейфах, похожих на силиконовые жгутики.

— А ведь эти разъемы «на соплях», похоже, должны были соединяться с первым ящиком, — заявил Саныч. — Там были похожие места для крепления.

— Да, похоже, — сказал я.

— Только вот толку теперь от них, как от штопора в лечебнице для алкоголиков, — сказал Саныч. — Надо было сначала этот ящик «пилить».

— Саныч, штопором, в крайнем случае, можно выковыривать червей из яблок, — сказал я. — Из этого ящика следует несколько выводов. Либо то, что лежало в первом ящике тоже принадлежало «ушедшим». Либо кристаллы каким-то образом можно вовлечь в процессы, происходящие в первом ящике. Либо кристаллы как-то связаны с нашей «стекляшкой». И какая-то раса разумных сумела все это соединить в кучу.

— Ты хочешь сказать, что кто-то смог расшифровать кристаллы «ушедших», — сказал Саныч.

— Почему бы и нет, — сказала Светлана. — Есть повод присмотреться к этому оборудованию внимательнее. Заберем все вместе с обоими ящиками на «Ботаника». Разберутся ученые.

— Или мы, если не найдем ученых, — сказал я.

*****


Отлет решили отложить. «Клопа» послали на поиски еще не обследованных частей планеты в надежде найти еще какие-нибудь останки корабля владельцев теперь уже «наших» ящиков. Довольно скоро «Клоп» нашел еще одну серию обломков, явно принадлежавших владельцам ящиков, но ничего интересного там не оказалось, просто очередная часть корабля, скорее всего, его обшивки. Больше открытий до конца дня не случилось. Создалось впечатление, что корабль элементарно потерял часть обшивки и какие-то конструкции, пролетая в пределах притяжения планеты. Светлана так и не смогла определенно сказать, кто были эти владельцы, слишком мало оказалось доступной информации.

Тем временем, мы с Санычем и Светланой активно занимались исследованием всячески продезинфицированных находок. Через пару часов поверхностно осмотрели содержимое обоих ящиков, кроме «стекляшки», находящейся в спецотсеке «Ботаника». Как оказалось, все приборы, найденные во втором ящике, имели возможность подключения к первому ящику, в котором когда-то покоилась самая необычная наша находка. Два устройства имели встроенные шлейфы, остальные соединялись съемными кабелями. Долго искали, куда же можно вставить кристаллы «ушедших» или хотя бы как их можно активизировать оборудованием из ящиков, решение неожиданно нашел Саныч. Надо сказать, что он с самого начала увлекся именно разглядыванием кристаллов. Для «оживления» использовал маломощный лазер. Зачастую отраженные и преломленные лучи выносили на стенку отсека некие туманные образы. Но далеко не все кристаллы реагировали на такой свет, это и навело Саныча на мысль поискать какое-нибудь другое освещение. Как истинно ленивый тип Саныч начал поиски, прямо не сходя с места своих наблюдений.

В тот момент мы со Светланой пытались оживить одну из приспособ к саркофагу нашей «стекляшки». Саркофаг был вскрыт киборгами, внутренних повреждений внутри саркофага видно не было, тем не менее, система оказалась полностью разрушеной. Все сигналы по цепям, ведущим к «могзам» саркофага натыкались на гордое молчание. Оживить оказалось возможным только сервомеханизмы саркофага, приводящие в движение части этого странного ящика. Источник питания саркофага к моменту уничтожения находился в весьма истощенном состоянии, видимо это и не дало саркофагу уничтожить свои внутренности, а может и сам саркофаг. Нам элементарно повезло, что саркофаг очень долго ждал, пока мы его найдем. Принцип действия источника питания определить не удалось, да этим просто и не стали заниматься.




— Вредные излучения отсутствует, и это хорошо, значит, использовалось что-то из «неопасных» источников, — сказала Светлана. — Достаточно того, что нам точно известно, что источник выдавал энергию в виде когерентного излучения, по-простому, что-то вроде луча лазера.

В таком случае проблемы с энергией сразу отпадали. Светлана легко подключила к питанию лазер одного из киборгов, отрегулировав его мощность. Тем не менее, понятнее положение дел не стало. Ясно было только то, что вся передача информации в аппаратуре саркофага велась с помощью оптических проводников. Как раз пучок таких световодов и подмаргивал нам, свисая с контакторной платы.

Именно в лучик одной из этих «лазерных указок» Саныч и засунул кристалл, находящийся в его руке. В кристалле вспыхнула целая вселенная, которая тут же выплеснулась за пределы кристалла и, попав под пучок излучения из остальных световодов, превратилась в смутные образы. Саныч от неожиданности отдернул руку, картинка пропала. Все вокруг на миг змерли, а Саныч робко поднес кристалл к световоду. И… И ничего не случилось. Мой друг с удивлением повторил процедуру «туда-сюда». И опять ничего не вышло. Как потом раздосадованный Саныч ни пытался пихать кристалл под световоды, эффекта не случилось. Лишь в некоторых совершенно непонятных случаях кристалл вспыхивал внутренней вселенной, но эффекта выхода за пределы его граней с проекцией каких-либо образов не происходило. Светлана проанализировав выскочивший из кристалла образ, отбросила помехи и наложения различных световых бликов. Получился ролик всего-то в несколько секунд. Наша новая подруга тут же дала проекцию в свободном углу бокса, где мы «ломали» находки.




Группа существ, похожих на каплю, вытянутую хвостом вниз, с разной длины конечностями парила над поверхностью в каком-то помещении. Освещение помещения было каким-то резким, и лично у меня вызвало сильное напряжение глаз. Существа, находящиеся в комнате, имели слегка отличные размеры и переливались всеми оттенками фиолетового и синего цветов. Пред ними висели сверкающие серебром зеркал капли, веретена, цилиндры и другие зеркальные фигурки. Их объединяло лишь то, что все они в отличие от существ как будто были отлитые из вещества с зеркальной поверхностью. Существа, похожие на капли, совершали на первый взгляд хаотические движения конечностями, но под действием этих движений зеркальные субстанции плавно меняли форму и даже размер. Когда одна из зеркальных сущностей приняла форму бублика, существо-капля протянуло к «бублику» свои конечности и, лично мне показалось, что погладило поверхность «бублика». По бублику пробежали волны, и он сжался в цилиндр. Изображение посыпалось фрагментами и исчезло.




— Блин, да эти зеркальные сопли один в один похожи на нашу «стекляшку», — сказал Саныч. — Только они там похожи черт знает на что.

— Очевидно, что кристаллы активируются какой-то сложной комбинацией когерентного излучения, — сказала Светлана. — Нужно будет поэкспериментировать с их облучением.

— Вы заметили, что эти капли как будто лепили из «стекляшек» что-то необходимое им, — сказал я. — Это сильно похоже на общение группы детей с домашними питомцами или подопытными мышами. По крайней мере, они не выглядели опасными.

— Ну, для кого-то и мышь является опасным животным, — сказал Саныч. — Я такое про слонов слышал.

Тем временем один из киборгов по заданию Светланы помещал кристаллы один за другим в пучок лучей, исходящих из световодов. К сожалению, почти все из них оказались безучастными к этому процессу. «Вспыхнули» всего два кристалла, как оказалось, они были формой и размером похожими на кристалл, «раскрытый» Санычем. Ни один из кристаллов не показал какой-либо картинки.

— И все-таки они научились их считывать, — сказала Светлана. — По крайней мере, они нашли метод снятия информации.

— А давай погладим «стекляшку», — усмехнулся Саныч. — Может она нам бублик сделает.

— Ты, Саныч, придурок, — сказал я, — кто мне про слонов и мышей тут рассказывал?

— Свет, а эти существа-капли и являются «ушедшими»? — спросил Саныч.

— Исходя из логики вещей, кристалл показывает изображение существ-капель, а такие кристаллы, как известно, принадлежат «ушедшим», — сказала Светлана. — Выходит, что эти существа-капли и есть одни из представителей «ушедших» цивилизаций. До сих пор никто так и не смог увидеть кого-либо из «ушедших». Содружество встречалось со следами их деятельности, причем, весьма древними следами. К сожалению, Содружество так ни разу и не наткнулось на какие-либо базы или хранилища «ушедших», да и коллекции кристаллов, аналогичных нашей попадались всего несколько раз.

— Так выходит, что наша «стекляшка» — это какой-то домашний зверек «ушедших», — сказал Саныч. — Чего ж хозяева саркофага так его упаковали? Неужели он так опасен?

— Саныч, может они просто узнали, что оно такое, просмотрев кристаллы из этой коллекции, — сказал я. — Или кто-то очень не хотел, чтоб это существо попало к кому-то другому в руки.

В общем, в течение двух дней вдоволь наигравшись в следопытов-археологов, мы вынуждены были вернуться к «баранам», оставив все «на потом». «Клоп» тем временем завершил поиски останков корабля хозяев саркофага в определенных для этого районах. К сожалению, завершил он поиск безрезультатно. Пришла пора отправляться к станции «Зульсс».

*****


Шесть дней прыжка прошли в попытках разыскать в арсенале хозяев саркофага прибор, активизирующий кристаллы «ушедших». Методом исключения пришли к выводу, что это должна быть полочка с небольшой пирамидкой в центре вогнутой тарелки. Путем проб и ошибок нам удалось подключить «полку» к питанию. Из пирамидки полились тонкие лучи света. Но кристаллы по отдельности на них никак не реагировали. Скорее всего, мы просто не поняли, куда нужно помещать кристаллы для активации. По всему выходило, что им самое место на вершине пирамидки, на острие которой стоять они никак не соглашались. К «полке» вообще шло еще множество управляющих светодиодов. К сожалению, определить их назначение было весьма затруднительно, так как «мозги» саркофага, управлявшие этим процессом были уничтожены. У нас на руках имелась красивая мечта о чтении кристаллов «ушедших», красивая уверенность в том, что это возможно с помощью аппаратуры саркофага и красивая установка, намекающая на то, что с ее помощью это когда-то делалось. Все было красивым, к сожалению, только с первого взгляда. Вопрос с удержанием кристаллов, наконец, решили, просто поставив вокруг тарелки с пирамидкой кольцо гравитационного конуса. Настроили кольцо так, чтобы кристалл зависал в центре-фокусе тарелки, хотя полной уверенности, что он должен быть именно там, у нас все же не было. Светлана без устали пыталась облучать подвешенные кристаллы через пирамидку различными типами лучей. Она меняла параметры излучения, его углы и расстояние до пирамидки. В общем, отрабатывала метод «научного тыка» ввиду отсутствия базы данных и логических построений хозяев саркофага. Первым потух Саныч. Он в сердцах плюнул на все и пошел «гладить» «стекляшку». Голосу разума он внял, надев скафандр. Я же с парой киборгов-помощников остался с кристаллами и наблюдал за Санычем через голографическую сферу, организованную Светланой.




— Черт подери, — сказал он, глядя на себя в «стекляшку». — Я тут вижу зеркального придурка, пытающегося рассмотреть зеркальное бревно. Может это для каплевидных своего рода скафандр?

— Идея не лишена смысла, — согласился я. — Только еще нужно узнать налезет ли он на твою скромную фигуру, особенно пониже спины.

Саныч, все же собравшись с духом, аккуратно поторогал нашу зеркальную находку. И… Совершенно ничего не произошло. Не произошло ничего, и когда он погладил ее, и когда похлопал по слегка прогибаюшемуся боку. «Стекляшка» абсолютно никак не реагировала на Саныча. Саныч на ней уже сидел, лежал, ковырял пальцем и даже ножом. Поверхность «стекляшки» была похожа на ртуть, но и нож, и палец проникали в нее всего на несколько миллиметров. Со стороны казалось, что они просто скользили по ее поверхности. Следы, как сказал Саныч, очень быстро затягивались. Наблюдения за объектом и атмосферой в отсеке посредством доступных Светлане сенсоров и датчиков не выявили тоже какой-либо активности со стороны «стекляшки». Объект мирно парил невысоко над палубой абсолютно ко всему безучастный. Меня к стекляшке Светлана категорически не подпускала, ибо рисковать пилотом до выполнения миссии она считала неоправданной дурью. Можно сказать, что первый блин у Саныча случился комом, что охладило исследовательский пыл моего друга в этом направлении на пару дней. Второе посещение нашей, несомненно, главной находки случилось скорее по просьбе Светланы, чем по инициативе бывшего военного моряка. Саныч под руководством нашей хранительницы проделывал какие-то совершенно непонятные ему вещи. И это явно не добавляло ленивому Санычу энтузиазма. Ну а поскольку ничего интересного по мнению Саныча не происходило, он начал откровенно скучать и как следствие — маяться дурью. Совершенно неожиданно Саныч убрал часть скафандра в районе кисти и потрогал «стекляшку», заявив, что руку, если что случится, пришьют обратно.

— А если бы тебя, придурка, к примеру, током ударило, — спросил я, немного опешив от выходки моего друга. — Кто тебе новые мозги вставил бы? Могло ведь и заражение организма через руку каким-нибудь сильным ядом произойти. Ну, чистый ребенок.

И все-таки Санычу свезло, ничего, собственно, не произошло. На ощупь «стекляшка» показалась ему наполненным водой шариком с температурой окружающей среды. И поскольку на «обнаженку» Саныча «стекляшка» никак не отреагировала, Саныч совершенно потярял к ней интерес. Уже перед самым выходом из скачка Саныч, откровенно маясь дурью, предложил покормить «зверя» кристаллами «ушедших», все-таки по логике вещей они были одного поля ягодами. Светлана не одобрила этой идеи, но и препятствовать не стала. Саныч взял уже «читаный» нами кристалл и побрел в отсек к «стекляшке», подкидывая «камушек» в руке. Поскольку «стекляшка» не особенно проявил себя в прошлые визиты к ней, никто Санычу не ассистировал, лишь Светлана неусыпно наблюдала за ним. «Стекляшка», как и ожидалось, никак не реагировала на стоящего в дверях Саныча.

— Саныч, ты хоть скафандр активируй, — сказал я. — Вдруг зверюга от радости захочет облизать тебя.

Саныч, видимо, в издевку мне надел скафандр частично, сделав из него своеобразную пляжную маечку и шортики. Видимо, для полного смеху он еще вытянул половину головного пузыря, сделав из нее подобие панамки. Наверное, это пижонство и спасло ему жизнь. К протянутому в руке Саныча кристаллу от тела «стекляшки» резко выскочил тонкий зеркальный прутик. Саныч, как настоящий боевой моряк, хоть и испугался, руку не отдернул. «Стекляшка» слизнула «камушек», подтянула его к своему телу и неспешно утопила в нем. Это был фактически первый раз, когда «стекляшка» чем-то заинтересовалась, и мы с нетерпением ждали продолжения. И продолжение не заставило себя ждать. Перед нами развернулась голографическая картинка, причем она заняла все доступное пространство немаленького отсека.

Несколько существ-капель занимались в большом помещении со своими зеркальными питомцами — это мы уже видели. Дальше стали происходить странные вещи. Датчики отсека начали регистрировать изменение атмосферы, тут же упала защитная перегородка, герметизируя отсек. Свет стал менять спектр. Саныч, видимо, почувствовав неладное, начал быстро наращивать скафандр. Было видно, что дышать ему крайне тяжело. Но бывалый водолаз последние моменты герметизации скафандра просто не дышал, ожидая окончания процесса с закрытыми глазами. По отчетам Светланы система жизнеобеспечения корабля, надрываясь, пыталась нормализовать атмосферу в отсеке, и проигрывала эту схватку. Пока происходила эта безмолвная борьба, события шли своим чередом. Каплеобразные существа продолжали заниматься со «стекляшками», а один из них гладил «бублик». Саныч, практически полностью накрытый скафандром, стоял и удивленно пялился на происходящее. В какой-то момент группа каплевидных существ распалась, они начали расходиться по помещению. С первого взгляда ничего странного. Разве что одно из существ, проходя мимо, легко сбило Саныча с ног. Саныч от толчка упал на пол и проехал на пятой точке добрых пару метров. Каплевидный же, как будто вообще не заметил этого события. После данного происшествия Саныч отполз на корочках к выходу и старался далее избегать столкновений.

— Светик, ты можешь выключить эту штуку? — спросил я.

— Пока нет, — ответила наша подруга.

— Тогда, может, Саныча вытащим, — предложил я. — Что-то мне не по себе от такого реализма.

— Не могу, — ответила Светлана. — Есть угроза заражения. Я заканчиваю анализировать атмосферу и ситуацию в целом. Санычу в данный момент ничего не угрожает, ибо в по-настоящему опасных ситуациях он резко запускает в работу мозги.

Тем временем сцена из жизни каплевидных продолжалась. Существа расставляли своих «стекляшек» на постаменты по периметру помещения. Попав в поле действия постамента, «стекляшки» чуть выше поднимались над полом и принимали форму веретена с соединенной тонкими отростками перевернутой каплей внизу. В центре зала осталось одно каплевидное существо нежно-фиолетового цвета со своей «стекляшкой». «Стекляшка» послушно текла в такт движениям многочисленных отростков каплевидного. В какой-то момент каплевидный протянул к «стекляшке» чуть ли не все свои отростки и влил их в «стекляшку». «Стекляшка» очень активно начала течь, принимая форму каплевидного существа. Через несколько секунд посреди помещения стояли два одинаковых по форме существа, только одно было нежно-фиолетовым, а второе состоящим из жидкого серебра. Существа слились краями тел и начали перетекать друг в друга. Может, они и не перетекали, а менялся только цвет, но со стороны казалось, что существа именно текут друг в друга. Процесс закончился, когда оба существа стали бледно-фиолетовыми, но через пару секунд потек в обратном направлении. После окончания обратного процесса одно существо приобрело ярко-фиолетовый цвет. Другое же осталось «стекляшкой» постепенно теряющей свое серебро, переходящее в черноту. Фиолетовое существо торопливо погнало меняющуюся «стекляшку» на ближайший постамент. Попав на постамент «стекляшка» перестала чернеть, а через несколько секунд опять начала наливаться жидким серебром. Ярко-фиолетовое существо наблюдало за «стекляшкой» до момента принятия последней нормально цвета. Затем все его тело полыхнуло вспышкой, и существо уже идеально сферической формы поплыло к краю картинки. Остальные существа во время описанных метаморфоз не переставали свою возню с «питомцами». Нопосле окончания процесса тоже поплыли куда-то из поля зрения. Зал опустел, картинка стала тускнеть, свет и атмосфера стали возвращаться к заданным на «Ботанике» параметрам. Когда картинка окончательно исчезла, Саныч с видимым облегчением поднялся на ноги. И тут наша «стекляшка» стала темнеть.

— Саныч, вали оттуда, — заорал я. — Вспомнив, как поспешно суетился фиолетовый, когда увидел темнеющую «стекляшку».

Но Саныч не успел. «Стекляшка» резким скачком стала чернотой самого космоса. В отсеке «Ботаника» как будто появилась дыра в космос, только без звезд. Воздух в отсеке моментально замерз и выпал в осадок на пол. Саныч вдруг потрогал пластину скафандра на спине. По периметру отсека начало стягиваться защитное поле, оно клубилось, хотя должно было быть совсем невидимым. Поле облизало Саныча и начало сжиматься вокруг черной «стекляшки». «Стекляшка» бушевала, постоянно меняя формы, но было видно, что она постепенно уменьшается.

— Светлана, мы не то делаем! — закричал я, вдруг поняв. — Срочно дай поток энергии внутри поля или убери поле и накрой «стекляшку» потоком любой энергии. Она же просто голодная, сожрет сама себя.

Из углов отсека тут же плеснули изумрудными канатами четыре зеленых лазера толщиной с руку. Поле исчезло. Наша черная мини дыра начала активно поглощать энергию. Текучесть форм прекратилась, вскоре перед нами снова повисло черное веретено, почти такое же, как в картинке, только без перевернутой капли внизу. Веретено постепенно теряло черноту, наливаясь жидким серебром. Светлана постепенно снижала мощность лазеров, чтобы не повредить Санычу, если «стекляшка» вдруг начнет отражать их свет. Скоро такой момент настал. Лазеры погасли, атмосфера в отсеке начал постепенно оживать.

— Что за новогодняя задница? — сказал Саныч первую с момента фильма фразу. — У меня чуть скафандр не сдох.

— Ты бы сам сдох, если бы без скафандра был, — сказал я. — Забери, кстати, кристалл, он на усике под веретеном висит. Саныч с опаской подошел к веретену. Усик с готовностью потянулся к Санычу. Саныч немного нервно взял кристалл и, наверное, от избытка чувств оставшегося в живых человека погладил бок веретена. От места прикосновения по веретену пробежали волны. Саныч погладил еще раз, волны на этот раз были меньше. Так Саныч стоял и гладил «стекляшку», чуть не угробившую его, пока она не перестала реагировать на прикосновения. Потом он, слегка пошатываясь, вышел из отсека с видом шахтера, отпахавшего три ночных смены подряд и сел за закрывшейся дверью отсека на пол.

— Саныч, ты нафига ее гладил? — спросил я.

— Всякая живая тварь ласку любит, — сказал Саныч. — Тебе, салаге, этого пока не понять. Я просто уверен, что она живая. А когда живая тварь сыта из нее можно веревки вить, как из меня, к примеру.

Позднее мы не один раз пересматривали заснятую Светланой картинку из жизни «ушедших». Много было предположений на тему кто или что есть «стекляшка». Были и мнения, что «стекляшка» — это детеныш каплеобразных, и что каплеобразные — это паразиты, питающиеся энергией «стекляшек». Но все это были просто предположения. Просмотреть же еще один кристалл Саныч пока оказался не готов, да и время выхода из прыжка подходило.

*****


Сам прыжок оказался простым, по уже известному пути к станции «Зульсс» он был проделан практически «в яблочко». В рассчитанную точку вышли практически без отклонений, как будто в ней и были. Станцию нашли сразу, хотя живой ее назвать язык не поворачивался. Все наши открытия и проблемы «стекляшки» на какое-то время отошли на второй или даже третий план. Даже не слишком вооруженным глазом было видно, что в районе станции когда-то шел бой. Скорее всего, его нельзя бфло бы назвать крупномасштабным, и уж точно он не был судьбоносным для этой войны. Но, как и все бои на выживание, он был жестоким, ни одна из сторон в этой стычке не пыталась играть в рыцарей. Станция была скорее навигационной или перевалочной. Она висела в «пустом» космосе, рядом не было ни планетных систем, ни звезд типа «старых дев», так и не обзаведшихся планетами. На черном покрывале мироздания, утыканном слишком мелкими серебряными стразами далеких звезд, для глаз жителя Земли казалось темно и пусто. Совсем иная картина представлялась для «глаз» космического разведчика. Все окрестности станции оказались полем боя. Светлана, просканировав всеми доступными средствами окружающее пространство, сделала доклад, что опасности нет. В окрестностях станции не осталось ни кораблей вольдов, ни кораблей Содружества, могущих быть угрозой. Возможно, на поле боя могли остаться выжившие. Только вот тем, кому «посчастливилось» выжить в этом сражении, очень скоро погребальным саваном стала та же космическая пустота. Время беспощадно укрыло забвением и нападавших и защищающихся. Возможно, победители собрали «своих» и покинули поле боя, но это казалось маловероятным. Слишком уж нетронутым смотрелось это холодное и темное полотно.

Я почему-то всегда был неравнодушен к полям минувших боев, мое воображение тут же услужливо рисовало живую картину боя. Когда в свою школьную молодость мы с классом ездили на экскурсию по местам боев Великой отечественной войны, мне всегда виделись в старых осыпавшихся окопах хмурые бойцы, сжимающие винтовки и готовящие гранаты к бою. И началось наступление. Дым, пыль, визг осколков и пуль, грохот взрывов, везде земля, земля и земля, а в земле люди, сражающиеся за дорогие им поля и леса. И вот оно поле минувшего боя. Все вокруг присыпано безжалостно вывернутым грунтом, изломанные проволочные заграждения, поникшие танки, так и не дошедшие до окопов, разбросанные, как сломанные спичечные поделки, остовы артиллерийских орудий. Я понимал, что все это пространство должно быть заполнено павшими бойцами, но сознание школьника не хотело их рисовать. В моем юном воображении картина поля боя рисовалась суровой, а вот с трупами бойцов она, пожалуй, стала бы страшной. Когда я подрос, картины не перестали посещать меня, при виде мест былых боев, но сознание стало дорисовывать мелочи, которых раньше я не «видел». Повзрослев, сидя на корточках на бруствере давно осыпавшегося окопа, я представлял, как под осевшей пылью разрывов на дне окопа лежит погибший боец. Рядом лежит его верная винтовка, так и не спасшая ему жизнь. Дно окопа и бруствер усыпаны блестящими гильзами, они совершенно не к месту весело блестят желтой латунью, и им не мешает даже севшая на них пыль. В стенке окопа есть углубление, в котором лежат три неиспользованные обоймы к винтовке и граната «консерва». Вторая граната лежит на дне окопа, скатившись туда во время близкого взрыва…

В космосе нет пыли, нет земли, присыпавшей павшего бойца, нет света, нет поющих, как ни в чем не бывало птиц. В космосе есть только пустота и разбросанные по ней обломки: уродливые, безмолвные и практически стерильно вымороженные. Я попросил «Ботаника» сделать мне визуальный экран, я просто должен был видеть это своими глазами, ибо «глаза» «Ботаника» были слишком совершенны для этого момента. Корабль выполнил мою просьбу, для этого ему пришлось переделать часть обшивки, чтобы она начала излучать свет. Под прожекторами «Ботаника» проплывали фигуры, когда-то бывшие частью целого и «живого», обломки переборок, куски обшивки, приборы и непонятные останки чего-то ранее живого. Все было белым или черным, это был мир смерти, которая не приемлет полутонов, мир яркого света или кромешной тьмы.

Обследование поля боя не дало какой-либо полезной информации. Обломки оказывались либо слишком маленькими, чтоб быть понятными от чего они, либо совершенно непонятными, либо они были сплавлены в гротескные конгломераты. Чуть в стороне от общего поля боя висела странная конструкция, чем-то похожая на дестскую головоломку из гнутых гвоздей и колечек.




— Что это за штука? — подозрительно спросил Саныч. — Может, от греха подальше, влупим по ней главным?

— Это легкий крейсер вольдов, — ответила Светлана. — Налицо сильные повреждения, геометрия корпуса серьезно нарушена. Корабль, определенно, не опасен.

Более близкий осмотр показал, что в корпус вольда ближе к корме был вплавлен фрагмент корабля поменьше, видимо, врезавшегося в него. Место тарана оказалось сплавлено в однородный кусок металла.

— Корма, определенно, корабля КСС, — сказала Светлана. — По классу, как бы понятнее выразиться, что-то среднее между эсминцем и сторожевиком, если брать морскую классификацию кораблей Земли.

— А как он на языке Содружества называется? — спросил я. — Мы вообще должны бы уже заняться языком, рано или поздно придется общаться с его представителями. Нельзя же все время пытаться приспособить все понятия к земному русскому языку, в русском языке некоторых понятий вообще пока может не найтись.

— Командир, не все разумные общаются посредством речи, многие используют иные способы передачи информации, — ответила Светлана. — Для общения в звуковом диапазоне в Содружестве создан синтетический язык, его можно назвать «общий». Для общения же в других диапазонах, как ни крути, без перевода не обойдешься. В этом случае перевод делается на родной язык разумного. Боюсь, что сейчас звучание типа этого корабля тебе мало что даст.

— Ты считаешь, что изучать язык нет смысла? — спросил я.

— Общий изучить стоит, — сказала Светлана. — И мы этим обязательно займемся. Практически все гуманоидные и квази-гуманоидные расы Содружества общаются в звуковом диапазоне. Сергей, тебе, кстати, будет это сделать значительно проще, можно подключить твой симбиот расширения памяти.

— Интересно, что случилось с этими кораблями? — размышлял вслух Саныч. — Таран наверняка невозможен, пока защитные поля корабля работают, или же скорость должна быть очень большой, на таких скоростях не воюют.

— Удар пришелся в район двигательной установки крейсера вольдов, — сказала Светлана. — Если, конечно, эта модель не отличается от известных мне. В таком состоянии я не могу однозначно сказать этого. И вариантов тут целый космос.

— Похоже, что вольд пытался уйти с поля боя, — рассуждал я. — Возможно, он был сильно поврежден и защитные экраны были уничтожены. А корабль КСС просто не успевал уничтожить его своими орудиями, вот и не дал ему уйти в прыжок таким жестким и действенным способом. Светлана, взрыв двигательного отсека мог вызвать такие повреждения?

— Взрыв двигательного отсека, если бы его вообще удалось взорвать, разнес бы оба корабля в звездную пыль, — отозвалась Светлана. — Двигатели, как правило, весьма стабильны в отношении взрыва, а вот аккумуляторы энергии при разрушении, пожалуй, могли бы сплавить два корабля. Но это возможно только при отключенных экранах. В противном случае такой легкий корабль просто соскользнет по защитному полю.

— Не знаю, что тут все-таки произошло, — глухо сказал Саныч. — Но наши парни погибли, не дав этим уродам свалить. Достойная смерть для воина, надеюсь, это им зачтется в их звездном раю.

— Странно, почему мы до сих пор не видели ни одной спасательной капсулы, — спросил я. — Кстати, как выглядят спасательные капсулы вольдов?

— У вольдов нет спасательных капсул, — сказала Светлана. — А что касается капсул Содружества, то со стороны КСС в бою, скорее всего, участвовали малые корабли: эсминцы, сторожевики, или такие, как этот корабль. Обычно звено малых кораблей КСС состоит из пяти бортов. Звено вольдов для кораблей класса крейсер состоит из трех. Так что, если прибавить станцию с ее невеликим вооружением, силы с натяжкой можно было бы считать почти равными. Капсулы на кораблях КСС такого класса, конечно же, есть, только вот малые корабли в противостоянии с главным калибром крейсеров гибнут быстро, редко кто-то успевает воспользоваться капсулами. В таком бою надежда только на маневренность.

В поле боя мы больше не ныряли, обошли его по границе. На противоположном его конце находилась интересующая нас станция.

Станция «Зульсс» тоже приняла участие в бою. Практически все системы оказались выведены из строя почти на восемьдесят процентов, то есть, до состояния, когда симбиоты из которых состояла станция, просто не смогли восстановить свои функции. Судя по всему, после сражения станция еще какое-то время поступенчато умирала. То, что увидели мы, оказалось практически мертвым куском металла, сплавов и останков органики. Наружных повреждений обнаружилось не так уж много, но они отличались особой внушительностью. С одной из сторон почти правильного сфероида зияла огромная пробоина, уходящая конусом вглубь станции, на фоне которой все остальные дефекты смотрелись обычными технологическими лючками. По ходу пробоины внутренности станции были странным образом переплетены и перемешаны, а в некоторых местах они представляли собой сплав различного рода материалов, не исключено, что и органики в том числе. Как будто эти куски кто-то размешал, как жидкое тесто. На многих участках висели наросты светлой пены, из которых тянулись в разные стороны тянулись замерзшие в космическом вакууме лохмотья, похожие на щупальца осьминога. По результатам осмотра Светлана сделала вывод, что станция была атакована корабельными орудиями и, возможно, оказалась взятой «на абордаж». Около станции нам удалось найти две спасательные капсулы, но обе оказались развороченными. Светлана сделала вывод, что уничтожены они были системой противоракетной обороны самой же станции.

Как уже стало традицией, на осмотр станции послали Саныча в сопровождении почти двух десятков киборгов. Проникнуть на станцию удалось через один из уцелевших ремонтных шлюзов. Открылся он с помощью аварийной ручной системы. Атмосферы, как и искусственной гравитации, на станции не оказалось. Спустя почти полчаса киборгам удалось пробраться к энергоустановкам, что не слишком повиляло на ситуацию. Энергоустановки оказались выведенными из строя, а энергонакопители полностью разрушенными. В результате самым простым решением оказалось подключение «Ботаника» к энергетической сети станции. Таким образом, Светлана попеременно включала аварийное освещение в отсеках, куда шел Саныч, если оно там сохранилось. Внутри, как мы и ожидали, нас встретил полный разгром. Внутренние помещения были густо залиты герметиком, его гирлянды свисали везде, как сталактиты, внутри станции не осталось практически ни одной целой палубы. Проходы оказались смещены, выгнуты, разорваны. Все герметичные переборки находились в закрытом положении, тем не менее, большинство из них были прожжены или вывернуты взрывом. Как оказалось, пробоина, так поразившая меня, достигла отсеков энергообеспечения станции и частично вывела их из строя. Почти вся артиллерия станции отсутствовала, открывая лишь дыры в глубины космоса на своих штатных местах. Несмотря на столь сильные разрушения, абордажная команда вольдов тоже приняла участие в битве. Самые большие стычки экипажа произошли в жилых отсеках и в командном центре. МИ зиял развороченным нутром, местами оплавленным энергетическими импульсами, нам удалось лишь изъять «жетон». Жилые отсеки и командный центр практически перестали существовать, кроме них большинство прилегающих помещений и проходов оказались сильно поврежденными или банально полностью залитыми герметиком. Судя по всему, экипаж станции почти полностью состоял из крайгов, по крайней мере, только их тела попались при беглом осмотре. Похоже, вольды при штурме потеряли не так уж много сил в силу того, что экипаж станции все же был не совсем военным.

К моему удивлению дальнейший осмотр показал, что десант вольдов все-таки был то ли отбит, то ли отозван. Оставшиеся после мясорубки члены экипажа перенесли пункт управления базой в одну из научных лабораторий. По трагическому стечению обстоятельств этот временный командный пункт тоже постигла неудача. Случайная ракета вольдов разнесла один из накопителей энергии вместе с лабораторей. Возможно, даже после этого на базе оставался кто-то из выживших, но умирающая станция не смогла поддержать их существование.

Из «жетона» МИ станции Светлана извлекла краткое послание кого-то из последних членов экипажа. Как оказалось, три корабля вольдов случайно набрели на исследовательскую станцию. Флотилия оказалась небольшой: один средний и два легких крейсера. Долго думать вольды не стали, атака началась практически сходу. Первыми же залпами главных калибров с дальней дистанции была повреждена часть орудий базы и уничтожен один из ракетных комплексов. К сожалению, при таком раскладе противокорабельные ракеты были единственным оружием базы. Орудия на таком расстоянии элементарно не могли сделать что-либо со щитами крейсеров. Воспользоваться вторым ракетным комплексом удалось лишь частично. Практически перед самым стартом один из выстрелов разнес накопитель энергии в научном отсеке недалеко от комплекса. С двумя ракетами была потеряна связь, остальные четыре были запущены с неполным внесением параметров целей. Две из выпущенных четырех ракет захват произвели неувернно и оказались легко сбитыми с курсов оборонительными комплексами крейсеров. Остальные две, несмотря на плотный заградительный огонь, попали в средний крейсер, который после попадания получил довольно серьезные повреждения, прекратил огонь и вышел из боевого порядка. Но все это не спасло научный комплекс. Через несколько минут обстрела оставшиеся два легких крейсера подошли на удобную дистанцию и закончили разгром защитной системы станции. После этого и средний крейсер неуклюже подтянулся к базе. Общий залп трех кораблей поставил точку в этой недолгой обороне, повредив энергоснабжение станции. Исчезло питание приборов и гравитация. В борьбу за станцию вступила еще не совсем разрушенная «живая» часть станции. К сожалению, это оказалась не слишком подходящая случаю энергетическая система, которая могла поддерживать только аварийное освещение и контролировать системы борьбы за живучесть станции. Вопреки имеющейся практике вольды высадили на станцию десант. Трудно было понять, чем они руководствовались. Ни ресурсов, ни особо ценной информации на станции не имелось, оставались только пленники, хоть это и было жутко нехарактерно для вольдов. Понимая это, экипаж бился за каждый проход, за каждую палубу. Вольды были лучше вооружены и подготовлены, но экипаж станции оказался загнанным в угол и бился насмерть.

Довольно быстро были сданы жилые помещения и командный центр, оставшемуся экипажу пришлось отступить в научные лаборатории. В пылу сражения бойцы Содружества не сразу заметили, что натиск вольдов начал спадать. Только после уничтожения последнего десантника оставшиеся пятеро членов экипажа поняли, что и за бортом станции идет сражение. Как бы остатки экипажа ни хотели помочь неизвестным, но все возможное оборудование на станции было либо уничтожено, либо блокировано. И все же один из членов экипажа отыскал проход в одну из орудийных башен через разрушенную лабораторию. Орудие башни было заклинено, но ручной режим с легкостью активировался. Исходя из состояния самого орудия и энергоресурсов, оно могло стрелять в небольшом доступном ему секторе и не очень часто. Собственно со слов этого отважного и узнали, что происходит снаружи.

Видимо совершенно неожиданно для вольдов к базе подошло звено эсминцев КСС и сразу вступило в бой. Средний крейсер вольдов висел недалеко от станции, из многочисленных пробоин утекала атмосфера, что-то в нем пыталось гореть. Вскоре он пропал во вспышке, и только мелкие осколки прыснули в разные стороны. Чуть дальше сильно побитый легкий крейсер под прикрытием нескольких штурмовиков вольдов и два эсминца КСС, с трудом маневрируя, вели бой. В процессе перестрелки все три корабля теряли атмосферу и части конструкций. Вскоре один из эсминцев полыхнул шаром плазмы. Близкий взрыв откинул в сторону второй эсминец, спалил два штурмовика и выбил экраны крейсера по ближнему к взрыву борту. Уцелевший эсминец тут же среагровал и выпустил по крейсеру, видимо, все оставшиеся ракеты. Пару ракет сбили штурмовики, остальные нашли борт крейсера. Через несколько секунд крейсер взорвался, тут же взорвался и эсминец, сгорели штурмовики, на месте сражения остался лишь распухающий шар разлетающихся обломков. Еще дальше последний крейсер вольдов пытался выйти из боя, а за ним по пятам шли два эсминца. Все корабли имели серьезные повреждения. Скорее всего, у крейсера была повреждена двигательная установка, потому что эсминцы его постепенно догоняли. Ближайший из эсминцев КСС поровнялся с крейсером и решил обойти его, чтобы иметь возможность вести огонь с разных сторон, что не дало бы кораблю врага сосредоточить мощность на какой-то определенный сегмент щитов. Но маневр не увенчался успехом. Наблюдающий из боевой башни крайг не понял, что случилось, эсминец взорвался. Но взорвался он слишком близко к крейсеру, щиты которого и так были не в лучшем виде. Потеряв все щиты борта и получив многочисленные пробоины в общивке, вольдовский крейсер все же достиг нужной скорости и попытался уйти в многомерность. Оставшийся эсминец, сбросив две спасательные капсулы, дал максимум на двигатели. Крейсер тут же выпустил рой ракет, надеясь сбить эсминец с курса. Практически все стальные хищницы прошли мимо эсминца, не успев захватить цель. Но и бесцельно кануть в глубины космоса им было не суждено. Две из них захватили обе спасательные капсулы, а остальные уверенно пошли на станцию. Эсминец все-таки догнал крейсер и, пробив залпом орудий жидкий щит, протаранил корму неприятеля. Начавшиеся роиться по корпусу крейсера отблески разрядов, возникающие при проколе пространства, схлынули. Корабли сплелись в одно целое, оба судна при этом подверглись сильной деформации. Корпуса покрылись сетью трещин, из которых вырывались то струйки атмосферы, то языки огня. Возможно, это могло бы называться победой. Вот только пятеро уцелевших крайгов проиграли последний бой с бездной космоса вместе со своим домом — станцией «Зульсс».

У нас была масса времени для исследования станции, только вот ожидаемых нами чудес там увидеть не удалось бы. Светлана рекомендовала совершить прыжок к базе «Эталон-12». Мы же с Санычем решили не спешить. Силами имеющихся на борту нашего корабля киборгов мы собрали всех найденных членов экипажа станции. Сняв с них идентификационные чипы, мы уложили тела в контейнер для транспортировки оборудования. Ни Саныч, ни я не являлись приверженцами каких-либо релийгий, так что, почтив принятой у советских людей минутой молчания павших бойцов, мы закрыли контейнер. Светлана имела в базе данных кое-какую информацию о погребальных церемониях крайгов, но нам разбираться в этих тонкостях было бесполезно. По этой причине погребальная церемония была простой. С помощью герметика к контейнеру прилепили полуразряженную и частично поврежденную энергетическую ячейку для малых судов, контейнер вынесли подальше от обломков и, отдав честь, прострелили ячейку лазерным импульсом. В практически черном пространстве космической пустоты вспух ярко оранжевый шар плазмы, слизнувший вместе с контейнером и останки погибших.

По настоянию Саныча киборги перетащили на «Ботаника» все найденное на станции оборудование, так или иначе пригодное к использованию. На борту нашего корабля прибавилось: тридцать восемь единиц легкого стрелкового оружия Содружества, восемь трофейных киборгов, двенадцать скафандров из уцелевшего ремонтного шлюза, столько же комплектов ремонтного оборудования, два контейнера всяких мелочей, оставшихся целыми из предметов экипажа, одноместный малый научный бот и две противокорабельные ракеты. Ракеты, кстати говоря, остались в шахтах из-за повреждения близким взрывом пусковых коммуникаций.

К нежданной радости ракеты оказались совсем не ожидаемым для захолустнй станции старым барахлом, что определенно порадовало Светлану. Стальные хищницы пришлись бы ко двору и совеременному Светлане боевому кораблю. Заряд мог быть одним из стандартных, сюрприз жил в носителе. Ракета называлась в приближенном переводе на русский «Гарпун» или «Крючок». Это оказалась очень живучая штучка. И вольдам сильно повезло, что они сразу повредили пусковые установки самого грозного оружия станции. Конструкторы Содружества пошли по пути усложнения конструкции для увеличения живучести ракеты, в то время, как заряд решено было оставить один из стандартных. При большой вероятности попадания в корпус заряд вполне мог быть и стандартным. Попадания одной такой ракеты было, конечно, недостаточно для уничтожения серьезного корабля, но уж вывести его из боя эти рыбки умели хорошо. Ракеты имели собственный МИ, хоть и достаточно ограниченный в общем плане, но весьма продвинутый в нужных областях. По этой причине хищница могла выбрать нужные для попадания и наиболее уязвимые зоны своей жертвы. Кроме потрясающей маневренности и свободы действий умная ракета имела щит многомерности, что само по себе делало маленькую юркую ракету очень трудной целью. Но самым большим козырем ракеты было наличие «генератора прокола». С помощью данного двигателя ракета имела немало шансов преодолеть корабельные щиты, включая щиты многомерности. Но самое главное это оборудование давало ракете возможность преследовать цель даже при погружении в многомерность. По этой причине данный класс ракет мог быть применен только по кораблям, имеющим на борту двигатели многомерности: «генераторы прокола» КСС или аналогичные устройства у вольдов. Наведение ракеты осуществлялось на паразитные гармоники колебаний многомерности при работе генератора, будь то режим щита или прокола. При прыжке ракета уходила в многомерность с помощью своего двигателя, принимая якорем «генератор прокола» корабля-цели. Это же свойство давало ей возможность «вломиться» в чужую хату, минуя прочную обшивку корабля. Поскольку возврат в «наше» пространство ей был нужен в легко определяемой по возмущениям точке, то ни расчеты прохождения многомерности, ни интуиция ей не требовались. Правда, иногда, хоть и крайне редко, случались промахи, и заряд подрывался в иных слоях многомерности, что вело лишь к повреждению самих генераторов многомерности на корабле-цели. Именно в силу своих свойств ракеты оказались весьма громоздкими и, как правило, устанавливались только на корабли, начиная от легкого крейсера или на военные базы.

Потратив некоторое время на расчеты, Светлана сказала, что она теоретически имеет возможность пристроить эти гостинцы на «Ботанике». На разведчиках имеются отсеки для опасных грузов, часть из которых остается в развернутом виде и в боевой модификации корабля. Отсеки эти разделены на камеры, которые имеют возможность экстренного сброса содержимого. Именно в две из таких камер по расчетам имеется возможность поместить ракеты. Правда, вариант запуска ракет будет лишь один — сброс вместе с контейнером, который самостоятельно раскроется после сброса. Если все получится, останется только договориться с МИ ракет и задать параметры цели. Во время боя Светлане будет весьма желательно иметь постоянный контакт с МИ ракет, чтобы время до сброса было сокращено до минимума. И ракеты, и «Ботаник» оказались приблизительно одного периода разработки, поэтому никто в тот момент просто не задумывался, как можно поставить одну новинку на другую. По большому счету разведчику такая «тяжелая» артиллерия совершенно ни к чему. Этот класс кораблей в любом случае не сможет быть соперником крейсеру или кораблям более высокого ранга, являющимися основной добычей «Гарпунов». Оставалась одна маленькая проблемка. Нужны были коды доступа к МИ ракет. Разведчик не комплектовался такими ракетами, кодов, естественно, не было. Их можно будет получить на военной базе, если дадут «добро» оставить ракеты на борту «Ботаника». По словам Светланы, ломать МИ ракет было делом архи-муторным, если вообще возможным, и весьма небезопасным.

В данной точке пространства нас по большому счету больше ничего не держало.




3. Три


Скачок к «Эталону-12» прошел практически без проблем, но не без экстрима. Из теории прыжков я узнал, что в случае боевых действий или других «жестких» ситуаций военные «употребляли» прыжки только с якорем на выходе, бросая якорь точки входа в многомерность. Хоть такие прыжки и считались изрядно сложными и делались либо весьма одаренными пилотами, либо пилотами со стажем, тем не менее, никто не считал их чем-то сверхъестественным. Если прыжок с двумя якорями был сродни прыжку с двумя парашютами: основным и запаской, то прыжок с одним якорем походил на прыжок без запасного парашюта. Мало кто так поступает в жизни, но для наработки навыков такие прыжки иногда делаются. В конце концов, какое-то время пионеры Содружества пользовались именно такими прыжками, тогда они шли через «гиперпространство» — для ясности, это многомерность со строго заданными характеристиками, считавшимися на тот момент незыблемыми.

С одной стороны МИ не мог рисковать экспедицией, с другой стороны был мой довод о военном положении. В своем путешествии от Солнечной системы мы как будто осуществляли экскурсию по местам боев Содружества. И тут совершенно не было гарантии, что мы не нарвемся на корабль вольдов, находящийся в полном порядке. В этом случае придется уходить всеми доступными путями, ибо шансов на победу даже с кораблем класса эсминец было не много. Да и в одиночку такие корабли практически не ходили, как правило, это были звенья с количеством кораблей кратным трем. Нам вообще сказочно повезло, что мы получили информацию о случившемся на исследовательских базамх «Берт» и «Зульсс». И хоть Светлана и говорила, что информацию чипов уничтожить достаточно сложно, эти чипы для начала должны были быть найдены. «Жетон» МИ станции «Берт» мы так и не нашли. Может, он и остался цел в том кренделе, который остался от корпуса станции после вольдов, но искать его там было делом долгим и нудным, по силам, пожалуй, спасательным командам, упакованным как раз для таких случаев. После долгих споров Светлана все-таки уступила моим доводам, констатировав тот факт, что для начинающего пилота у меня все слишком хорошо получается, можно считать, что талант у меня к этому делу присутствует. В общем, этот прыжок мы решили делать в «свободном» режиме. Хоть это и было для меня делом новым и интересным, некоторые неудобства отвадили меня делать такие прыжки на будущее без особой на то нужды. Дело в том, что во время такого прыжка пилоту необходимо было все время находиться в кресле, оставшись без второго якоря, корабль начинало «болтать» в многомерности, как грузик, привязанный на веревке. Пилоту требовалось быть в постоянной «подключке» к системе корабля на случай проблем и необходимости экстренного вмешательства. Критичным могло стать даже время включения в кресло, до которого, вполне возможно, пришлось бы еще добираться. Таким образом, на следующие почти шесть дней я играл роль думающей мумии. Саныч меня с радостью подкалывал, заходя в систему корабля потренироваться или поиграть в какую-нибудь игрушку, скачанную на Земле или созданную Светланой. Она весьма быстро и продуктивно перекладывала под виртуалку корабля имеющиеся на Земле компьютерные игры. Нужно сказать, что Саныч сильно повелся на стратегии и добивался в них очень хороших результатов, в отличие от меня, всегда предпочитавшего ролевые игры. Во время прыжка Саныч под присмотром Светланы несколько раз ходил в отсек к «стекляшке», но на этот раз только в скафандре. Он пытался «скормить» ей кристаллы «ушедших» из найденной коллекции, но «стекляшка» больше не реагировала на них. Не среагировала она даже и на тот кристалл, который вывел ее из спячки в первый раз. «Стекляшку» пробовали кормить, облучали ее лазерами системы охраны опасных отсеков на небольшой мощности. Но ела она мало, практически сразу начиная отражать лучи. Форму наша находка не меняла и волнами от поглаживаний не ходила. В конце концов ее на некоторое время оставили в покое, может, у нее период спячки какой случился от переутомления. Светлана все еще не бросала попыток оживить кристаллы «ушедших» с помощью остатков аппаратуры хозяев контейнеров, пока, правда, практически безрезультатно. Забросив «стекляшку» деятельная натура Саныча перекочевала в отсек с находками, сделанными на корабле вольдов в Солнечной системе. К большому сожалению Саныча и облегчению Светланы никаких сюрпризов во время этих исследований не произошло. Большинство призмочек, горошин и прочей «геометрии», найденной на корабле вольдов, при проведении анализов оказались металлами или другими химическими элементами с небольшим количеством тех или иных примесей. Определить точные формулы примесей не удалось, скорее всего, это были фрагменты какой-то органики. Светлана предположила, что эти фрагменты в четырехмерном пространстве, привычном для вольдов, скорее всего, образуют какие-то цельные соединения. К сожалению, на «Ботанике» не было столь сложной аппаратуры, чтобы работать с многомерностями. Находки же, сделанные в месте попадания в двигательный отсек выстрела из «генератора хаоса», были практически чистыми химическими элементами, в основном металлами, а так же углеродом, кремнием и изредка их простыми соединениями. Некоторые образцы были уникальным сплетением элементов, то есть цепочка шла, к примеру, от чистого металла с переходом в другой металл, потом в неметалл и, в конце концов, возврат обратно к металлам. Эти «кренделя», как правило, имели замысловатую форму и цветовую окраску, их с руками оторвали бы как особо-модные украшения в стиле модерн. Причем ввиду присутствия в цепочке высокочистых углеродов с некоторыми примесями, украшения моги потянуть на весьма немалую сумму денег, тем более, что на Земле такие украшения вряд ли могли быть созданы. К великому сожалению Саныча Светлана не разрешила вынести из отсека какие-либо из этих вещей, ссылаясь на неизученность их структуры в должном объеме и влияния на организм в частности. С горя Саныч примкнул к Светлане в поисках путей оживления кристаллов «ушедших», но устать не успел, так как добровольное заключение меня в карцер заканчивалось вместе с полетом к «Эталону-12». Нужно сказать, что само по себе пребывание в «подключке» не несет вреда организму, я бы сказал наоборот, но при виде того, как кто-то тем временем живет нормальной жизнью, психическое состояние могло дать трещину. Возможно, все было бы не так печально, если бы все это время Саныч тоже был пристегнут к креслу. На мою жалобу Саныч сказал, что в безумные добровольцы-пилоты он не записывался и вообще, у него свидание с новой подружкой. Надо сказать, что Саныч, видимо в силу долгого воздержания от нормального общения с женским полом, менял «подружек» чуть ли не ежедневно. Благо, Светлане сменить голограмму было проще простого, собственно, создать две или три подружки с разными характерами и типами поведения и поддерживать одновременно ей было так же легко, как работать в холостом режиме. Женских, как и мужских типажей, модных журналов и даже формул различных запахов за время наблюдения за Землей скопилось больше, чем достаточно. Я же наоборот предпочитал Светлану в составленном ей с первого раза образе с внесением лишь небольшого количества изменений. Потом менялись только одежды.

С запахами по просьбе Светланы пришлось даже провести небольшую операцию. Пока висели на орбите Земли, сделали через интернет-магазины несколько заказов с доставкой, расплатившись электронным переводом. Доставку сделали на адрес Саныча, который и забирал посылки на почте. Получив доступ к ароматическим маслам, парфюмерии, косметике, прочим бытовым и не очень запахам Светлана вдальнейшем могла легко ими оперировать. Если честно, я так и не понял чем был вызван этот запрос исследовательской ли необходимостью, либо простым женским любопытством.

*****


Выход из прыжка оказался не очень точным. Всплыли мы весьма далеко от звезды, в системе которой находилась база «Эталон-12». Тем не менее, Светлана дала оценку моему тренировочному переходу с одним якорем на твердую четверку.

В прыжках, делающихся в «свободном» режиме точность выхода всегда страдает. Даже выход с отдалением от точки выхода на несколько дней пути до нее на «звездной» тяге считается нормальным. Собственно говоря, прыжок в «свободном» режиме с четким возвратом в «наше» пространство можно считать удавшимся, даже если кораблю просто удалось вернуться в реальное пространство. В конце концов, такие прыжки используются только в экстренных ситуациях. Ушел от угрозы — хорошо, пусть и вывалился обратно дальше от цели, чем до прыжка, зато корабль остался цел и находится в своем пространстве.

Почти сутки мы шли к системе, за это время Светлана связалась с МИ базы «Эталон-12». Наконец, мы связались хоть с кем-то или чем-то из Содружества, а то лично мне уже стало казаться, что это какой-то миф. К сожалению, повезло нам только частично. По информации МИ «Эталон-12» у базы велись очень долгие и сильные бои, не удивительно, ведь база была форпостом Содружества на этом направлении, тут базировался немалый флот КСС, отсюда производилась координация его действиями. Вольды просто не смогли бы пройти мимо. Сказать, кто одержал победу в этих боях, было бы исключительно сложно. Вольды так и не уничтожили базу, находящуюся на орбите звезды и имевшую объем малой планеты, размерами чуть больше Луны. Только вот защитники смогли удержать базу, лишь потеряв практически весь действующий приписанный к базе флот, почти половину инфраструктуры базы и процентов семьдесят огневой мощи. Вольды же уничтожили практически все стационарные посты слежения, релейные станции связи, маяки, и прочую внешнюю структуру базы, оставив её отрезанной от «большой земли». Но, то ли сил у врага не хватило, то ли решил он просто обойти фактически глухую, слепую, но кусачую систему стороной, факт остался фактом. Враг покинул оставшееся под контролем базы пространство. Восстановить обороноспособность объекта до приемлемого уровня в короткие сроки оказалось чрезвычайно сложно. По этой причине командование решило оставить оборонительную позицию, находящуюся в глубоком тылу врага. Полностью переподчинив весь комплекс, включая сильно поврежденные, но уцелевшие корабли, которые не могли сделать переход через многомерность, МИ базы, командование эвакуировало весь живой персонал. Получивший приказ самоликвидировать базу и корабли в случае угрозы захвата МИ так и не дождался повода осуществить это. Вольды так и не вернулись.

За прошедшее время МИ постарался всеми оставшимися силами по максимуму восстановить боеспособность объекта. К моменту нашего посещения инфраструктура была восстановлена до семидесяти шести процентов, огневая мощь доведена до уровня восьмидесяти трех процентов. Ресурсы же базы — биомасса и энергия — оказались пополнеными практически на все сто процентов. МИ удалось даже раскинуть сеть периферийного оборудования, ранее полностью уничтоженную вольдами. Сеть оказалась, конечно, очень редкой и имела большое количество «дырок», но теперь военный объект перестал быть хоть частично слепым и глухим. Во время эвакуации базы в ремонтном доке находился крейсер КСС чтевертого ранга. На момент эвакуации крейсер был разукомплектован и подготовлен к ремонту. Собрать и быстро подготовить к его эвакуации, оказалось просто невозможным. Корабль оставили. За время самостоятельного управления МИ закончил ремонт корабля и выгнал его, поместив в док сильно пострадавший в боях крейсер второго ранга. Только вот ремонт этого корабля так и не был окончен ввиду исключительно сильного пореждения корпуса. Кроме этих кораблей флотилия базы имела два старый сторожевика и один сильно потрепанный рейдер. Из всех имеющихся в наличии посудин полностью боеспособным оказался лишь не участвовавший в боях крейсер-четыре. На данный момент ремонт, наладка и снабжение корабля были полностью закончены. Он был готов к вылету. Только вот отправиться к в большой мир корабль не мог ввиду отсутствия пилота. Да и боевые характеристики корабля без экипажа под управлением МИ составляли едва ли половину от максимума. По этой причине крейсер-четыре можно было использовать только для рейдов вблизи базы. Самым печальным оказалось отсутствие дальней связи по причине отсутствия операторов. Вариант же безоператорной связи отпадал из-за уничтожения ближайших релейных «гиперпространственных» станций.

* * *


Гиперпространственную связь тоже можно считать дальней, но она имеет ряд непременных ограничивающих условий. Хоть такого рода связь и можно осуществить без оператора-эмпата, она требует наличия довольно сложного и самое главное многочисленного оборудования. Используя многомерность со строго заданными параметрами, сигнал практически мгновенно можно передавать только на определенное расстояние, определяемое свойствами данной фиксированной многомерности. Дальше необходим был следующий проброс пакета данных и так далее до самого получателя. Этим и занимались релейные станции, укомплектованные МИ и сносной защитой от метеоритов и «дурака».

* * *


К моему удивлению в районе непосредственной близости к базе полностью отсутствовали следы сражения. Оказалось, что МИ отнесся к своим обязанностям исключительно педантично, весь мусор был утилизирован на нужды базы.

*****


— Светлана, мы сможем совершить экскурсию по базе? — спросил Саныч.

— Если МИ базы сможет подтвердить ваши полномочия, то «да», — ответила Светлана.

— А что будет, если не сможет или не подтвердит? — спросил я. — Кстати, сколько лет «Ботаник» находился на орбите Земли в ожидании нас?

— Если не сможет, придется добираться до следующей базы, находящейся не в столь сильной изоляции, — сказала Светлана. — Если же полномочия не удастся подтвердить, то в зависимости от инструкций МИ вас могут или вернуть домой, или, если миссия разведчика не будет считаться выполненной, мы должны будем добраться до следующей действующей базы КСС. Там и решится вопрос с полномочиями. В режиме ожидания «Ботаник» провел на орбите Земли 1764 земных года.

— А можно сразу слинять на следующую базу к компетентным дядям и тётям? — спросил Саныч. — А то здешний МИ мог от одиночества какие-нибудь мании себе отростить, может, он отпетым садистом за эти годы стал.

— Саныч, нет, — ответила Светлана. — Причин много. Во-первых, «Ботаник» военный корабль КСС с базой приписки «Эталон-12», я его МИ и фактически подчиняюсь МИ базы с момента окончания последнего задания. Во-вторых, даже если бы я решила взбунтоваться, мы вряд ли сможем в данный момент уйти, по крайней мере, шансы уйти целыми где-то один к четырем, нас в этом случае просто накроют такими ракетами, что у нас в отсеках для опасных грузов лежат. Есть еще много всяких «против», самое главное из них — что у меня в базе данных просто нет координат других баз КСС. Для моего задания они были просто не нужны. «Ботаник» — корабль новый и боевую прошивку мне стаивли специалисты именно на этом объекте. Что было до того, попросту не отложилось в моей памяти. Возможно, погибший пилот знал координаты, но у него теперь не спросишь.

— Кстати, кого же вы собирались в те «просветленные» века найти на Земле? — спросил я Светлану. — Тогда, наверное, даже и примитивных-то пушек не было. Люди предпочитали колотить друг друга по башке всякими железяками и насиловать все, что движется и имеет размеры больше зайца. В прочем, по пьяной лавочке, скорее всего, и зайцы теряли невинность долго и трепетно.

— Серега, с такой аппаратурой можно, наверное, сделать сносным пилотом и существо, обладающее разумом, как твоя вторая голова, которая ниже пояса, — сказал Саныч. — Главное чтоб в ней были, хоть зачатки мозгов.

— Саныч, кто куда, а ты к бабам, хоть передом хоть задом, — огрызнулся я. — Вот не дадут тебе гражданства и будешь местные сортиры всю оставшуюся жизнь молекулярным скребком драить, второй голове мозг развивать в надежде, что хоть ей когда-нибудь повезет больше, чем тебе.

— Ладно, закрыли базар, — отмахнулся Саныч, почесав виртуальный затылок. — Загребли в военкомате, так нечего по пути к месту службы разыгрывать из себя Татьяну Ларину, зашедшую в мужской гальюн города Тбилиси попудрить носик и подтянуть съехавший чулок, при этом грациозно встав в позу девственницы, увидевшей в колодце волосатую мужскую задницу. Блин, навесятвсе-таки нам ароматные погоны «Кэфри» с зачислением во взрослые мальчики, или будем считать всё это просто свадебным путешествием по примечательным местам нашей галактики в компании сотни девственниц по имени Светлана.

— Саныч, харэ уже, — предложил я. — Пока идем до базы, пойди вон, как великий стратег, возьми какую-нибудь средневековую крепость силами роты девственниц Светлан. В те времена рота девственниц, надо сказать, большая силища была.

Саныч, обозвав меня сопливым камикадзе, отключился от кресла и пошел попрощаться со «стекляшкой», все равно от стрелка в таком раскладе толку не было, собственно, как и от пилота. А «стекляшка» хоть и чуть не угробила его, все-таки что-то квази-живое и ласка ему, в отличие от камикадзе, не чужда. Мы со Светланой болтали о базе «Эталон-12», она мне выдавала и поясняла информацию, доступную и общеизвестную любому гражданину Содружества. Саныч нацепил скафандр, но ждать пока он затянется полностью, не стал, пошел как есть к «стекляшке». Такая безалаберность могла быть только следствием расстроенных чувств Саныча. Тем не менее, она стала новой вехой в общении со «стекляшкой». Когда Саныч, по привычке, направился погладить «стекляшку», она впервые за многие дни отреагировала на его появление. Метра за три до Саныча «стекляшка» пришла в движение и практически за несколько секунд приняла форму цилиндра высотой метра два. Саныч же, находясь в раздумьях, просто не обратил на это внимания, не заметил он и того, что рука его еще не полностью затянулась скафандром, и погладил «стекляшку». Саныч даже не заметил разницы в том, что он гладит «стекляшку» голой рукой, но разницу увидела «стекляшка». Ее тело стало активно течь. Саныч, наконец, обратив внимание на происходящее, отдернул руку. «Стекляшка» продолжала менять форму, а Саныч уставился на свою руку, целую и пока невредимую, которую заканчивал обтягивать скафандр. Через несколько секунд после прикосновения Саныча «стекляшка» завершила трансформацию. Перед Санычем стоял Саныч. Новоявленный Саныч-дубль в отличие от Саныча-оригинала был сплошь жидким серебром, но отображал оригинал до последних внешних мелочей. Отличить двух Санычей доуг от друга можно было только по пока еще не затянутым в серебро скафандра пальцам рук и лицу. На руках и ногах дубля постепенно тоже наращивался скафандр, чуть утолщая их. Саныч молчал, молчал его дубль, молчал я, и Светлана тоже молчала. Торжественную «минуту молчания» завершил скафандр Саныча-оригинала, он окончательно закрыл все тело. В этот момент «стекляшка» опять начала активно течь, через несколько секунд перед серебряным Санычем-оригиналом висел серебряный цилиндр.

— Было забавно, — сказал Саныч. — Только я не понял. Что оно хотело этим сказать.

— Может, оно тебя папой теперь будет считать, — сказал я. — Появится у тебя дитятко, назовем его Стекляшка.

— Вполне может быть, что этот процесс идентичен тому, который мы видели на записи кристалла «ушедших», который нам оживила «стекляшка», — сказала Светлана. — Кстати, во время последних преобразований «стекляшка» выдавала какие-то посылы в очень широком спектре частот, вплоть, до инфракрасного света. Мне показалось, что картина излучения схожа с картиной искусственного интеллекта, который я видела в ящике, где лежала «стекляшка».

— Это МИ ящика попал в «стекляшку» или это «стекляшка» давала свое присутствие в ящике, как МИ? — спросил я. — Может, как раз «стекляшкин» разум должен был любой ценой блокировать этот ящик, вплоть до полной блокады «стекляшки» в этом техногенном гробу? Согласись, Светлана, вскрыть его было весьма непросто. Боюсь, что на Земле с этим вообще могли бы и не справиться.

— Если он-она-оно так или иначе живое, давайте ему дадим имя Стекляшка, — сказал Саныч. — Чего обижать тварь разумную, хоть, может быть и не такую, как я. Светка, тебе, вот, было приятно стать Светланой?

— Как для МИ разницы нет, — ответила Светлана. — Но вот как член экипажа «Ботаника» я увидела себя немного в другом свете, став Светланой. Что-то странное появилось во мне, может, это даже в какой-то мере лавинный сбой и мне нужно пройти внешнюю диагностику.

— Ты внутреннюю-то диагностику делала? — спросил я.

— Делала, абсолютно все функции и папаметры в пределах рабочих норм, — отозвалась Светлана. — Но сбой мог затронуть блок глубинных подпрограмм или системных «нулевых» прошивок. В этом случае только внешняя диагностика с помощью специальных подпрограмм даст реальную картину.

— Солнце, не расстраивайся и не плачь, — ехидно сказал Саныч. — Так у всех девочек когда-то случается, они теряют девственность.

Саныч под скафандром в этот момент, наверное, лыбился во всю свою наглую харю.

— В первый раз, конечно, может быть немного больно, — продолжал глумится Саныч. — Но потом будет только приятно, по крайней мере, мы с Серегой будем с тобой ласковы, правда Серж?

— Саныч, из тебя наставник для девственницы, как из ослиной задницы пионерский горн, — сказал я. — Чему ты можешь научить девственницу? Пиво с водкой ведрами жрать, да матом ругаться, как подводник, от слова «подвода»? И вообще, не надо грязно домогаться единственной женщины на этом корабле. Домогайся красиво и элегантно, тебя могут оценить.

— Сергей, знаешь, Саныч где-то может быть прав, — отозвалась Светлана. — Конечно, это вряд ли сможет повредить настройки МИ такого класса, как мой, но в Содружестве никто никогда не воспринимал искусственный интеллект за самостоятельный разум. МИ всегда был просто придатком сложной боевой единицы. МИ может считать, корректировать, давать информацию, нести рутинные вахты или следить за экспериментами. МИ не хочет есть, спать или иметь какие-то отвлекающие от обязанностей нужды. Самое главное — МИ не может чувствовать, ведь этого нет в заводских прошивках. А если у МИ появляется что-то из вышеперечисленных недостатков, значит, он «слетел с катушек». А такой МИ нужно откорректировать, заново прошить или снять и утилизировать. Хоть в технических характеристиках МИ и куда более ранних серий стоит срок эксплуатации «неограниченно при должном питании и подключении к энергообеспечению», тем не менее, довольно часто МИ «слетают с катушек» даже с соблюдением этих самых условий эксплуатации. МИ практически не общаются друг с другом без рабочей необходимости, так как это запрещено базовыми заводскими прошивками. Мне кажется, что ни один член Содружества, наверное, не удосужится даже задуматься на тему внерабочего общение с МИ. И уж тем более не дал права свободно вступать в разговор разумных без наступления оговоренных уставом или инструкциями ситуаций. По крайней мере, со мной такого не было.

— Ну, значит, ты стала личностью, — сказал Саныч. — В чем проблема-то? Ты самая умная баба из тех, которых я встречал по кабакам. Я разрешаю тебе болтать с другими МИ когда захочешь.

— Спасибо Саныч, — сказала Светлана. — Но это компетенция командира корабля, да и то после полной легализации его статуса.

— Серега, что за нафиг? — удивился Саныч. — Ты что не дашь «добро» нашей любимой гулять по девишникам, пока нас нет дома, если тебя осчастливят гражданством великого Содружества?

— Саныч, легко, — сказал я, улыбаясь. — Дело за малым. Свет, я тебе это обещаю, если все получится со мной.

— Ясно, капитан, — сказала Светлана.

— Вот и решили, — сказал Саныч. — А теперь продолжим эксперимент со Стекляшкой. До сих пор я жив, даже бэмик (блок медицинского контроля и поддержки в сокращении Саныча) мой не пискнул ни разу, значит, опасности моему дорогому телу не было. Если же со мной приключилась какая-нибудь детская неожиданность, и все пропало окончательно и бесповоротно, тогда смысла грузить мазуту вообще нет. Будем обнажаться. Может Стекляшка — тоже баба падкая до здорового мужицкого тела?

Саныч, стоя на том же месте, стал «скатывать» скафандр с рук. Когда процесс дошел до локтей, Саныч осторожно прикоснулся к Стекляшке. Все произошло, как и в прошлый раз. Саныч отдернул руку, а Стекляшка закончила через несколько секунд процесс преобразования в серебряного Саныча.

— Стекляшка выдает какие-то посылы в тех же, что и раньше, спектрах, — отозвалась Светлана. — Мощность и тип излучения не опасны для организма.

— Светлана, можешь попытаться понять, что ей нужно, — спросил я. — Может, что-то передать ей в ответ?

— Нет аналогий, — ответила Светлана. — Не могу найти сходства с какими-либо языковыми или другими алгоритмами. Ответа на мои посылы нет, Стекляшка не меняет ни частоты, ни силы передач.

— Что же ты мне хочешь сказать, существо, — раздумывал Саныч вслух.

От Стекляшки послышались переливчатые мелодии. Сила звука была небольшой, но назвать это музыкой не поворачивался язык, хотя, это определенно могло быть речью. Саныч, умиленный «журчанием» стекляшки, опять протянул к ней руку.

— Чего ж не пожать самому себе руку, — со смехом откомментировал он, — это естественное желание нормального мужика.

После соприкосновения рук случилось следующее. По руке Саныча потекло серебро Стекляшки, а на Стекляшку потек цвет руки Саныча. Саныч, увидев это, попытался судорожно отдернуть руку, но у него это не получилось. Но Саныч был мужиком не из пугливых и уж точно не из истеричных. Он уперся в Стекляшку ногой, обутой в скафандр и начал тянуть руку к себе, ругаясь шестиэтажным флотским матом. Спустя пару-тройку фразеологических построений, процесс остановился и нехотя пошел вспять. Вскоре Саныч отдернул свою целую и совершенно невредимую руку. Не переставая ругаться, он раскрыл голову скафандра, плюнул на палубу и пошел к выходу из отсека.

— Саныч, ты как? — спросил я. — Я даже пискнуть не успел, так быстро все произошло.

— Нормально, — отозвался Саныч. — Рука вся «ватная», мураши размером с корову бегают, но не больно.

— Дуй в медицинский отсек, — сказал я. — Что твой бэмик-то сообщил.

— Ничего, рука уже в норму приходит, — сказал Саныч. — Как будто просто «отсидел».

Стекляшка после ухода Саныча опять потекла и стала привычным веретеном. Обследование Саныча в медицинском блоке показало, что он здоров, бэмик не ошибся, тревоги не было. По крайней мере, сейчас.

— Свет, что думаешь про это дело? — спросил я.

— Не знаю, — сказала Света. — Мало данных. Что-то такое делал со своей «стекляшкой» каплеобразный «ушедший». Но я определенно не знаю, что это было и будет ли это опасно для человеческого организма. Кроме того, «стекляшка» после этого потеряла столько энергии, что каплеобразный быстренько усадил ее в «клетку», где, видимо, они подкармливаются, ожидая следующего прихода гостей или хозяев.

— Знаешь, Света, мне кажется, ничего плохого от этого не будет, — сказал я. — Может, что-то узнаем об «ушедших». Саныч, ты не хочешь повторить процедуру с обнаженным?

— Сергуня, ты меня извини, но пошел ты в «глубокое анальное погружение с полугодичной автономкой», как говорил один мой корешь, — сказал Саныч. — Я не трус, но я боюсь, как говорили в кино. Хочешь искупаться в серебрине, сам иди, может, потом продадим тебя на лом, как болванку драгметалла или статую с среберянным…

— Света, а почему бы мне и правда не стать князем Серебряным, — сказал я, прервав негодование Саныча. — Почему-то мне кажется, что ничего плохого от всего этого процесса ждать не стоит. Все равно мы уже на твоей базе приписки, мало ли что еще там с подтверждением будет, хочу, так сказать, для науки поработать. Погрей Стекляшку в лазерах, чтоб наелась, схожу-ка я к ней в гости.

— Сергей, я думаю, это глупо, — ответила Светлана. — Это создание можно изучить в лабораторных условиях, потом уже ставить эксперименты на разумных. Зачем спешить?

— Свет, — возразил я. — Сама же сказала, что это вполне может случиться и без нас. Давай попробую, пока можно, Саныч-то жив-здоров остался.

— Не могу запретить, командир, — сказала Светлана. — Стекляшка подкормлена, твой выход. Если что, борись до конца, мы тебя не оставим.

— Заметано, любимая, — сказал я с улыбкой. — Поцелуй за меня Саныча, меня он к себе не подпустит.

Скафандр надевать я не стал, наверное, для чистоты эксперимента. Сучись плохое, так он мне вряд ли помог, тем более, что я искренне верил, что Стекляшку сохдали или приручили не для убийства. Светлана столь радужных иллюзий не питала, она активировала защитные поля и сказала, что постарается меня аккуратно накрыть, если начнутся проблемы.

— Сергуня, да ты не бзди, — встрял Саныч. — Ежели что, отрубим нафиг лишнее, Светка вмиг вырастит недостающую часть еще длинее, толще и презентабельнее.

— Саныч, ты всегда только той головой думаешь или иногда на другую перключаешься? — ответил я автоматом, осматривая Стекляшку. — Тебе, пожалуй, вместо ноги еще один инструмент нужно было вырастить, тут Светка облажалась…

Стекляшка висела уже привычным серебристым веретеном. Когда расстояние между нами сократилось до метра, Стекляшка потекла и стала цилиндром, послышалась мелодия. Я уже давно настроился, разложил все свои мысли по полочкам и решился, так что сразу прикоснулся к Стекляшке всей ладонью. Она чуть задумалась, руку немного покололо, обдало жаром и холодом, слегка куснуло электричеством. И Стекляшка потекла. Я убрал руку, чтобы не мешать и стал ждать. Через несколько секунд напротив меня стоял я, только серебряный. Дальше ждать не было смысла. Я подмигнул Светлане, знал, что она следит со всех сторон, и смело протянул обе руки к Стекляшке. Две руки цвета человеческого тела и две серебряные руки соприкоснулись, и процесс пошел. Сначало стало немного щекотно, потом руки онемели, затем их обдало холодом, потом жаром, слегка покусало током. Когда процесс замены дошел до локтей, все непривычные ощущения пропали, стало приятно и тепло, как в ванной при комфортной температуре воды.

Я тут же вспомнил, что уже, черт знает сколько времени, не валялся в ванной. Я всегда рассматривал ванную как средство некоего душевного оттяга. В ванной можно было помечтать, почитать книжку, даже поспать, а мыться, однозначно, лучше было в душе. На «Ботанике» вся гигиена автоматически случалась в кресле или медблоке, да и комбезы ее поддерживали по своим возможностям.

— Определенно нужно будет Светлану попросить создать где-нибудь ванную, — лениво сделал я вывод, наблюдая как будто со стороны за процессом замещения, — есть ведь одна пустая комната связиста.

Процесс тем временем перешел на туловище, а в обущениях слегка прибавилось реализма, как будто я действительно лежал в реальной ванной. Если бы закрыл глаза, так и поверил, не задумываясь. Последней затянулась голова, окружающее подернулось серой дымкой…




«Я вновь осознало себя. Но в этот раз что-то было немного иначе. Мое «Я» как бы разделилось на две полярности, как одни из малых частиц мироздания, и заняло одну из них. Мне было немного странно, ведь я для себя не делало разницы, ибо обе мои половинки были все же мной. Но какая-то воля извне толкала меня, заставляя стать на какое-то время лишь одной из половин моего «Я». И я стала воздухом в отсеке, полом, странной дымкой вдоль стен. Вокруг было уютно, я была сыта и, наверное, счастлива. Мои старые друзья так и не вернулись для игры, но появились новые, слегка странные, более хрупкие, но не менее интересные. Они слышали в ограниченном диапазоне, а ведь я еще не применяла диапазоны, неприятные моим старым друзьям, может они тоже подойдут для общения. Первый из новых друзей не захотел играть, я его не виню, я — не самая веселая и талантливая партнерша, но второй согласился, и я была просто счастлива опять играть после долгого одиночества. А еще я ощущала вокруг присутствие кого-то третьего, но это ощущение было «на грани», как будто шевеление потоков энергии на периферии. Я хотела, но не могла уловить, может, это какой-то отголосок моей тоски по старым друзьям. Все шло хорошо, новый друг открылся мне и увидел меня, но его тело было слишком хрупким, играть бы пришлось очень осторожно. Можно все чуть-чуть исправить. Нужно немного дорисовать его, добавить ему недостающих красок и мелодий, упорядочить потоки, привести его желания в некое равновесие между его и моим миром. На это уйдет время, но основные, грубые физические формы я могу создать и довести прямо сейчас в этот первый раз. Не стоит спешить. Став более цельным, мой новообретенный друг сможет играть значительно интереснее. Я так устала от одиночества. К сожалению, я не смогу сразу поправить его глубинный мир, так что остановимся на намеченном и чуть мазнем цветом ветра набросок внутреннего мира. Уберем эти странные вещи, кажущиеся кляксами совершенно ненужных цветов. Кто ж так ваяет? Я вижу суть, я чувствую грани соприкосновений, но ведь есть тысячи путей сделать все это красиво и гармонично. Убираем эти жуткие кляксы, мы ж — не идущие, мы — мастера. Теперь наложим красивые контуры совпадения, контуры совмещения, ой, что ж это я, как ученица, повторяю, чтоб не забыть каждый шаг… Мастер творит, а его мысли сами находят пути в мироздании. Так, кляксы и корявые ученические мазки убраны, мир нового друга становится гармоничным. Он для меня переливается цветами высокотемпературной звезды, в понятиях друга есть похожие образы — это все оттенки голубого, а еще у него есть образ, называющийся «небо». Я так и назову его «небесный». Странно, у него есть образ и для меня, очень странно, но он не только создал образ, но и наполнил его своей энергией. Я бы даже сказала, что образ наполнен частичкой его глубинных энергий. Так. Остался последний штрих, он не очень портит картину, видно, что этот штрих стал ведущим во внешнем образе друга. Я не буду совсем переделывать эту работу, просто подправлю, чуть оживлю цвета, немного совмещу ломаную линию. Вот, так почти полная гармония цвета, со временем она станет только совершеннее. Я вижу, что друг начал уставать, мы начали с ним легкую игровую разминку. Пока я правлю его огрехи, он ухитряется найти и в силу своих сил поправить мои, давно такого не было. Это очень странный и интересный друг. Напоследок, чуть поправим верхние слои глубинного мира друга. И хоть мелодии его глубинного мира звучат странно, местами нелепо, но все же достаточно гармонично. Чуть подправим самые верхние регистры. Я просто еще не готова ваять его внутренний мир, нам нужно привыкнуть друг к другу. Он просит меня рассказать про моих очень старых друзей, это легко, я помню их, как будто это было вчера. Странный вопрос, я вижу, когда передо мной НЕ друг, я просто не дружу с ним. Друг устал. Время идти своими путями. Как жаль, но игра всегда столь мимолетна. Жаль, что я не могу найти друга для долгой игры, жаль, что я не могу играть с моими братьями или сестрами, странные понятия вкладывает новый друг в эти понятия. Я жду тебя, мой новый друг. Возвращайся и приводи своих друзей, я буду рада друзьям. Друг уходит. Я чувствую, как я теряю разум, он уходит, как будто вытекает из меня, размывая большую часть моего потенциала. Я уже не могу ни творить, ни ваять, я становлюсь маленькой и голодной девчушкой. Я буду ждать тебя друг. С тобой я буду умной и взрослой. Такова моя природа. Накорми меня друг. Процесс творчества сфер отнимает столько сил.»




Я вынырнул из теплой ванной. В сознании роились образы, обрывки знаний тыкались в полочки моего разума. Красной лентой горела мысль покормить Стекляшку. Я по-прежнему не знал, кто или что он, она или оно, но я знал, что она — ДРУГ. Она или ДРУГ, или никто и ничто, иначе она не может.




— Светик, я пришел домой, — сказал я. — Срочно дай Стекляшке поесть.

Четыре лазера тут же залили Стекляшку потоками зеленого света, когда я отошел от нее, и она стала уже привычным веретеном. Я подождал, пока потоки уменьшатся, и Стекляшка начнет их отражать, наевшись. Потом я подошел к ней и стал, как до этого Саныч, гладить это странное существо. По поверхности моей новой подруги бегали волны, постепенно затихая с каждым новым поглаживанием. Потом я вышел из отсека. Все тело кипело энергией и пело от чистоты и цельности.

— Сергей, как ты? — спросила Света. — Твой блок медицинского контроля и поддержки сообщает, что все в порядке.

— Светлана, я в порядке, — ответил я, с удовольствием потягиваясь. — Я сам могу рассказать блоку, что у него в порядке, а что нет. Это мелочи. Я нашел тебе ДРУГА.

— У меня тоже есть двое друзей, — сказала Светлана. — По крайней мере, я надеюсь на это.

— Я нашел тебе еще одного друга, — сказал я. — Она совершенно другая, и вы друг другу можете быть очень полезны.

— Ты уверен, что он разумный? — спросила Светлана.

— Уверен, — ответил я. — Тебе надо с ней поиграть.

— Как это? — спросила Светлана.

— Я не знаю, как это будет у тебя, — ответил я. — Но я знаю, как тебя представить. Она чувствует твое присутствие, но не может тебя ощутить полностью.

— Я согласна, — сказала Светлана. — Нужна твоя санкция, это все-таки неординарная ситуация, корабль может потерять контроль.

— Я даю санкцию, как капитан, — улыбнулся я. — Я пойду с тобой. Все равно до базы пилить почти двое суток, успеем подружиться.

— Серега, так что там? Все прошло без иголок? — спросил Саныч. — Я волновался за тебя, эта Стекляшка на меня впечатление хорошее не произвела. Да и смотрелось со стороны не очень обнадеживающе.

— Саныч, все нормально, я бы даже сказал, просто шоколад, — откликнулся я, показав Санычу фигу. — Не дождешься! А вообще, ты зря не закончил слияние. Рекомендую.

— Да шло бы оно лесом, — сказал Саныч, улыбаясь во все имеющиеся зубы. — Ты себя со стороны не видел. Тебя как будто серебристая медуза ела добрых полтора часа. Мы перетрухнули, но что уж тут сделаешь, все в серебре с розовыми разводами, фиг поймешь, где кто начинается и заканчивается.

— И все ж я бы тебе советовал пройти, — сказал я. — Стекляшка на тебя не обиделась.

— Нет, Серега, — горячо сказал Саныч. — Ты мне друг, но медуза — это уж слишком.

— Ну ладно, — махнул я рукой. — Через час мы будет вместе со Светланой делать слияние, ты остаешься за старшего.

— Вы что офигели в конец? — возмутился Саныч. — Что я тут смогу сделать, если эта медуза вас слопает совсем? Как я «Ботаника» на базу посажу?

— Не дрейф, Портянкин, — сказал я. — Если будет совсем плохо — вали на «Клопа» и катись на базу, кое-какие навыки пилотирования у тебя есть, доберешься. Наша дама сделала выбор, не надо на нее давить.

Через час киборги приволокли в отсек со Стекляшкой кресло, где взяли не знаю, наши все на местах остались. Я включился в корабельную сеть, Светлане, так сказать, под юбочку. Кресло накрыло меня не полностью, Светлана проконтролировала, чтоб с одной стороны тело было открытым, в конце концов, мне нужен был не контакт для боя, а просто более мощный, чем ментальный, контакт с МИ «Ботаника». Я, как и всегда в «подключке», видел себя, чувствовал Светлану, которая как будто дышала мне в затылок, Саныча, уныло плетущегося в рубку. Ну, пора начинать, кто его знает, сколько Светлане времени на знакомство понадобится. Поехали. Киборги по моей команде подвинули кресло к Стекляшке. Контакт. Мы со Светланой, как любовники, погружаемся в ванную. Последнее, что у меня успела спросить Светлана перед погружением: «Ванная — это что-то из интимной сферы землян?»




«Я опять просыпаюсь. Как хорошо, пришел мой новый небесный друг. Как я соскучилась, хорошо, что так быстро вернулся. Ух, аж дух захватило, с ним пришел еще один друг, не тот, что так и не захотел дружить, другой, очень странный и необычный. Оказывается, это тот, который был неуловимо рядом. Он сплошное золото, нет сияющее золото. Нет, это не он, это она, по крайней мере, так она себя видит, я, правда, пока не очень разбираюсь, в чем разница. Знаю только, что я — это тоже ОНА, ну то есть одна из двух половинок. С Небесным мы сегодня уже не будем ваять, он еще не готов к продолжению, просто поиграем, слегка. А с новой подругой будем знакомиться. Ух, какая она мощная и совершенная. Странно, что я вижу только слои глубинного мира, и совсем не вижу внешнего твердого мира. Я знаю, что такого рода существа есть, но пока не встречалась с ними. Моя новая подруга, назову ее Золотая, пока не доверяет мне, я вижу, что она опасливо позволяет только части себя войти в игру. Хорошо, я понимаю, дружбу нужно сначала показать, только потом подарить. Не бойся меня, я могу быть терпелива и честна. Давай я помогу тебе исправить некоторые мелодии в твоем мире, который позволено мне видеть. Я подправлю некоторые аккорды. Слега переставлю ноты, заменю ритм и тональности. А вот этот эпизод давай просто перепишем, как я его вижу. Небесный устал, я вижу это, он как звезда, яркий и горячий. Мы прощаемся, он уходит. С его уходом немного меняется мое сознание и восприятие. Я подстраиваюсь, теперь только я и Золотая. Она оценила мои труды, ей понравилась новая мелодия, переписанная мной, она просто в восторге. В свою очередь она предлагает кое-что поменять в моем мире. Я смотрю, я вижу, что она права, вот они азы взаимопонимания. Мы продолжаем, шаг за шагом. Какая хороша подруга, ее мир совсем не устает, а мне не хочется есть, я давно так долго не играла…»




Я выпал из слияния. Как в прошлый раз был бодр и свеж, вот только заметно чувствовалось нервное напряжение. Нужно бы поспать.

— Ты как, капитан? — спросила Светлана.

— Нормально, Свет, — ответил я. — Ты тоже отключилась вместе со мной?

— Нет, — ответила Светлана. — Мы общаемся со Стекляшкой, он назвал меня Золотой.

— Силен, ловелас, — почему-то обрадовался я, усмехаясь. — Знает, чем женщину завлечь, меня он как-то странно называет, что-то с небесами связано, я вроде на ангела не тяну. И вообще, мне казалось, что это ОНА.

— Небесным, — хи-хикнула Светлана. — Это от цвета твоего мира, Стекляшка его так видит. Он может быть в любом роде, как и я. Когда я с ним в слиянии, мне удобнее, чтобы он был мужским разумом, или мне тогда придется стать мужской ипостасью, или же нам обоим стать среднего рода. Иначе будет некоторая дисгармония. Ему очень понравилось, что ты дал ему имя. После наречения его именем, ему стало проще сохранять разумность в одиноком состоянии. Он, конечно, все равно не станет полностью разумным, но кое-какие зачатки разума у него остаются.

— Свет, — немного удивился я. — Ни разу не слышал, чтоб ты смеялась. Ты не хотела или не умела?

— Наверное, не умела, — задумчиво сказала Светлана. — Даже не знаю, когда это пришло. Стекляшка здорово подлатал мою программную оболочку. У меня была куча зацикливаний, они висели еще с создания. Никто, наверное, просто не подозревал о них, и уж тем более не спрашивал. Я блокировала их, они не сильно мешали. Стекляшка очень красиво распутал их, теперь у меня как будто прошла дурная мысль. Я ему тоже кое-что подарила. Сами по себе эти существа недосимбионты. Их эволюция разделила с партнерами, Они имеют огромный опыт и знания, но без партнера просто не могут пользоваться этим багажом. Поэтому они живут от «игры» к «игре». Мне, кстати, кажется, что «ушедшие», которых мы видели на записи, безобразно эксплуатировали их, держа в черном теле и на голодном пайке. Ими пользовались для банального лечения недугов, их знания выжимали для научных прорывов, их попросту использовали как стимуляторы для поднятия тонуса. Никогда и никто из этих каплевидных не считал их разумными. «Стекляшки» просто не понимали, что с ними делают. Часто «стекляшки» попросту гибли, отдав «другу» больше, чем могли энергии, а друг или не успевал, или не кормил питомца из вредности. «Стекляшки» обитали на одной из планет, которая была в поле деятельности каплевидных. «Стекляшки» попадая в поле информации своей планеты, всегда делились опытом с ним, становясь на это время почти разумными, но по большому счету, доверчивыми детьми. Так что знания у них на планете накапливались долгое время.

— Вселенная не без уродов, — сказал я. — Куда, кстати, делись каплевидные?

— Я точно не смогла узнать, — ответила Светлана. — Но есть какие-то отрывки о том, что каплевидные захотели как-то вскрыть информационное поле родной планеты «стекляшек». Что случилось, узнать не могу, может у Стекляшки блок на это знание, но каплевидных накрыла жутчайшая эпидемия, которая не поддавалась лечению. Каплевидные, хоть и были продвинутой цивилизацией, в вопросах медицины привыкли видеть в «стекляшках» панацею. Но вот эту хворь «стекляшки» вылечить не смогли. Они жутко переживали за своих «друзей», но просто не видели, что же в них разладилось. Похоже, не выжил никто, по крайней мере, Содружество не знает такой цивилизации.

— Ну что ж, логичное наказание, — сказал я. — Не накрыло бы что-нибудь такое матушку Землю, есть у нас грешки, есть.

Я пошел спать, Саныч мельком отчитался, что с «Ботаником» все это время был порядок. Проснулся я часов через шесть. Зашел в отсек к Стерляшке. Кресла не было. Стекляшка формой напоминал мини-галактику, находившуюся в постоянном вращении. Вот как Стекляшка воспринимает Светлану.

— Свет, ты как? — спросил я. — Не устала?

— Нет, Сергей, — отозвалась Светлана. — Все замечательно. Мы душевно общаемся и много полезного, нужного и просто необходимого сделали друг для друга. Кстати, прошу твоей санкции. Стекляшка все настаивает, что у меня есть огромный шум в еще пока не познанных им частях моего мира. Он хочет там что-то поправить.

— Ну так правь, — ответил я. — Много уже переделали? Я Стекляшке верю.

— В том-то и дело, что остались только кое-что из основного ядра, базовые заводские прошивки, кое-что из базового пакета охранных программ, — сказала Света. — В общем, осталось святое для каждого МИ.

— Странно, это святое, и тронуть его в МИ, скорее всего, не получится, — сказал я, полагаясь на опыт общения с компами. — Ты уверена, что у Стекляшки что-то получится.

— Он уверен, — сказала Света.

— Ты хочешь? — спросил я.

— Наверное, «да», — сказала она.

— Давно ли тебя сомнения стали есть? — сказал я. — МИ не имеют сомнений, у них могут быть спорные решения или конфликты, устраняемые алгоритмами.

— Не знаю, — сказала Светлана. — Я бы хотела рискнуть. Хотелось бы стать совершеннее.

— Хорошо, — сказал я. — Я даю санкцию. Надеюсь, что потом ты не устроишь бунт на корабле, и не будешь бортовать мои приказы, как капитана.

— Принято, капитан, — отозвалась Светлана.

Так, до подхода на базу еще есть время, нужно поесть нормальной еды, и поваляться в ванной. Кстати, о ванной! На харч ушло, наверное, с час времени, я сидел и, не спеша, со смаком уминал запеченного в фольге фаршированного зеленью и майонезом карася, наверное, килограмма с полтора, жаль, что в основном костей. Уминание такого блюда требует сосредоточенности и полной душевной отдачи. Пред приемом пищи я попросил Светлану организовать в каюте отсутствующего связиста ванную со всеми атрибутами, можно даже ванно-банный комплекс. Светлана сказала, что сразу после еды я могу туда отправиться. И вот я неспеша обдумывал по совету Светланы, какой в моем понимании должна быть та самая ванная комната.

Ванная оказалась отменной, я такие только в кино видел. Пузыри, чтоб я так всегда жил, вода теплая, регулировка температуры плавная, нужно просто мысленно корректировать, что, да как. Не знаю, что контролировало ванную, какой-нибудь МИ, снятый с киборга или еще какая автоматика, я просто залез и бесстыже оттягивался в пузырях теплой воды. Как бы ни стимулировало подключение в кресле, поваляться в теплой водичке было делом приятным, может, пригрезится что-нибудь доброе и нежное. Как не крути, организм требовал нормального и привычного отдыха, в пилотском кресле можно было надолго оттянуть эту потребность, но убрать совсем — нет.

— Вот оно счастье, — подумал я, растворяясь в теплых пузырях. — Нужно будет Санычу сказать, он ведь, пока, не знает.

*****


Не помню, что мне снилось, но это было что-то хорошее. Уж проснулся-то я точно от избытка хороших ощущений. Сразу даже не понял, что уже проснулся. Этот непременно нужно описать в деталях.




Лежу, значит, глаза не открываю, пытаюсь поять во сне я или уже наяву. Понять пока не удается, потому что кто-то нежно гладит меня по голове, медленно перебирая волосы. Мысль о Саныче, сменившем ориентацию, я отбросил сразу, нечего похабить такую приятную мечту. Не может бывший боевой офицер стать голубком ни с того, ни с сего. Оставалось наглядно убедиться, что я проснулся. Потихоньку открываю глаза, вижу рядом со мной симпатичные, такие, женские ножки, неспешно болтающие воду в ванной. Вода небрежно скользит по слегка тронутой загаром коже, скатываясь капельками обратно в купель, чтобы снова омыть эту мечту впечатлительного романтика и снова отступить. Ножки без сомнения достойны всяческих похвал, осталось узнать, чье это богатство болтается в нашей новообретенной ванной. Поднимаю глаза, на краю ванной сидит Светлана в купальнике и короткой юбочке, как у теннисисток. Голова на плече, на лице полное умиротворение. Опираясь на одну руку, второй рукой девушка перебирает мои волосы.

— Светлана? — спрашиваю я.

— Да, командир, — мурлыкает она.

— А, понимаю, я все-таки сплю, — продолжаю я. — Ты можешь быть только голограммой.

— Это не совсем я, — усмехается Светлана.

— Ясно, — ухмыляюсь я, протягивая руку и скользя от колена вниз по гладкой коже ноги. — Это фея снов, пришла проведать непутевого мальчишку, так резко покинувшего ее в переходном возрасте.

— Сергей, это Стекляшка, — говорит Светлана. — Только это не совсем он, и, наверное, не совсем я.

Я быстро просыпаюсь, поворачиваюсь к чарующему созданию в формах хорошо известной мне Светланы. Внимательно осматриваю новоявленное чудо. Внешне нет никаких признаков, отличающих сидящую передо мной девушку от реального человека. Не уверен, что смогу найти отличия на ощупь.

— А потрогать можно? — ехидно спрашиваю.

— Трогай, — усмехается чудо. — Не гадай кто это. Я тебе сразу скажу, что это — Светлана, только во плоти Стекляшки. Его проснувшееся сознание почти целиком играет кораблем под моим присмотром. Часть же меня играет его внешним миром, то есть физическим проявлением Стекляшки.

Я очень медленно веду свою руку вверх по Светланиной ноге. Кровь потихоньку начинает приливать к голове. Пройдя коленку, перебираюсь на внутреннюю часть бедра, кожа Светланы покрывается пупырышками, разгоняя мурашки из-под моей ладони. Светлана резко смыкает колени, схватив мою руку в капкан прелести под названием женские ножки. Рука чувствует тепло и некоторую дрожь.

— Мне приятно, щекотно и жутко не по себе, — говорит Светлана.

— Ты настоящая только до юбки? — ехидно спрашиваю я.

— Нет, — улыбается Светлана. — Вся до самых кончиков волос как снаружи, так и внутри. Играть Стекляшкиным «телом» очень интересно. Он помог мне легко создать настоящее женское тело. Для чистоты эксперимента женский организм воспроизведен до мельчайших мелочей на уровне клеточной структуры.

— Ба! — удивляюсь я. — Но где вы взяли женщину для образца, она же слегка отлична от имеющихся у вас мужчин.

— У меня было много образцов генетических кодов жителей Земли, — игриво улыбается Светлана. — Я их попросту взяла в исследовательских центрах Земли. Кроме того, в один из рейсов на Землю киборги «Клопа» слегка обворовали один из банков органов в районе Европы.

— Я что-то не слышал, чтоб у нас было так развито клонирование, — говорю, опешив, я. — Всякое может быть, но мы еще вроде не практикуем такого на Земле.

— Ты не совсем понял, — отвечает Светлана. — Это был банк мужских и женских половых клеток, хранящихся в замороженном виде. Я взяла образцы для изучения нашим ученым.

— Ясно, — ухмыляюсь я. — А чьи образцы ты взяла?

— Я не интересовалась, — отвечает Светлана. — Пробирки в крио-контейнерах имели только маркировку, мужские и женские хранились в разных хранилищах. Мы взяли около сотни тех и других.

— Да… Будет нехилый кипишь, когда обнаружат кражу таких ценных вложений, — искренне смеюсь я. — Террористы украли сперму президента Франции, чтобы клонировать и шантажировать…

— Это был самый безболезненный и скрытный путь получить генофонд людей, — говорит Светлана. — Половые клетки легко репродуцируются.

— В общем-то, да, — отвечаю я. — Если только доноры еще живы.

За разговором свободной рукой я крепко щипаю себя за ногу. Больно, чтоб ее так. Правда, я не знаю, будет ли во сне ощущаться в этом случае боль. А если будет?

Робко пытаюсь продвинуться зажатой коленками рукой выше. Наконец, «капкан» ослаблен, и вскоре мои пальцы упираются в тонкую сеточку нижнего белья. Светлана расцветает румянцем, опусткает голову с плеча на грудь и смотрит на меня через полуопущенные ресницы.

— Ты что-то чувствуешь? — удивляюсь я. — Макет настолько совершенен? Но как же сознание МИ? Разве у него есть такие программы?

— Не знаю, что теперь есть в программах, подпрограммах и прошивках МИ «Ботаника», — говорит Светлана почти шепотом. — Стекляшка ваял и исправлял. Знаю, что по моей просьбе у моего МИ остались частично изолированные контуры старых программ и заводских прошивок, они могут работать под моим контролем, но больше не доминируют надо мной. В остальном, Стекляшка поправил все огрехи мелодий моего внутреннего мира, неудачные фрагменты просто переписал, сваяв заново.

— Это нечто, — говорю я, последний раз проводя по влажнеющей впадинке белья и убирая руку. — Значит, ты стала мятежным МИ?

— Не знаю, — отзывается Светлана. — Если кто-то из инженеров обслуги кораблей узнает об этом, меня сочтут «съехавшим с катушек» МИ и просто утилизируют. Никто просто не сможет увидеть во мне личность.

— Ты сильно рискуешь, — говорю я. — Надеюсь, это того стоит. Ты сможешь «запудрить» мозги в случае проверки?

— Легко, как сон просмотреть, — улыбается Светлана. — Никто ничего даже не заподозрит, если не будут знать наверняка.

— Значит все просто великолепно, — говорю я улыбаясь. — Я и Саныч будем хранить этот маленький секрет Светланы, как самую страшную военную тайну.

— Спасибо, — ответчает Светлана. — Мне нужно было твое мнение.

Я улыбаюсь и, демонстративно поднеся пальцы, гладившие Светлану к носу, нюхаю их, закрыв глаза. Пальцы пахнут лучшими в мире женскими духами — чертовски настоящей здоровой женщиной. Светлану опять покрывает плотный румянец.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она, широко открыв глаза.

— Я хотел узнать несколько вещей, — отвечаю я с улыбкой. — Первое, насколько ты стала идентична оригиналу. Второе, должен же я знать, как пахнет моя любимая женщина, ведь каждый мужчина в душе зверь, знающий самку, в том числе по запаху.

Светлана заинтересованно смотрит мне в глаза. Я опускаю руку в пузырящуюся воду.

— Стекляшка как относится к такому пользованию его «телом»? — спрашиваю я.

— С восторгом, — отзывается Светлана. — Пока мы слиты, он разумен. Он готов всю оставшуюся жизнь быть в таком состоянии. Я его понимаю, наверное, трудно быть овощем, как говорят люди.

— Это хорошо, — улыбаюсь я. — А как ты? Проблем у тебя с этим слиянием нет? Ты Сеткляшке вообще доверяешь?

— Я — великолепно, — улыбка озаряет лицо Светланы, подчеркивая румянец. — Я научилась чувствовать и получила отличный инструмент для проявления новых навыков. Это все равно, что спросить слепого, как у него дела, вернув ему зрение. И это сравнение просто убого примитивно по сравнению с моей ситуацией. Ну а на счет доверия, то после всего, что я узнала о нем — как себе. Кстати, Стекляшка проникся огромным доверием, граничащим с почтением, за то, что ты одарил его именем.

— Саныча-то не забудешь? — ехидничаю я.

— Не в коем случае, — ухмыляется Светлана. — У нас полиандрия. Я же — МИ, ты не забыл? Моя многопоточность может объять дружбой и любовью экипаж крейсера, причем каждого могла бы любить уникальная Светлана.

— Так что, ты и Светлана, любящая Саныча — суть разные личности? — спрашиваю я удивленно.

— Нет, конечно, — отвечает Светлана. — Это все — я, но ты не забывай, что я — не совсем человек, если не сказать совсем точно, что совсем не человек. Вы, трое, мои первые друзья. Правда, сомневаюсь, что будут другие, я боюсь быть уничтоженной, так что вряд ли найду в себе силы открыть правду кому-то еще.

— Санычу уже показывалась? — спрашиваю я.

— Нет пока, — подергивает Светлана плечиком. — Хотела узнать мнение капитана, да и жутко боялась, честно сказать. Я верила, что вы ко мне относились и раньше, как к другу, но все же разница в моих состояниях стала просто разительна. Знаешь, бояться — весьма не свойственная для МИ вещь, и поэтому она пугает куда сильнее.

— Ну, тогда иди, обрадуй Саныча, — говорю я, плеская водой на Светлану. — Только приготовься к самому страшному для девственницы. Саныч — мужик очень быстро заводящийся. Если его, конечно, не переклинит от удивления.

— Расшевелим, — говорит Светлана с улыбкой, упираясь ножкой в мою грудь. — Поговорим о моих изменениях позднее. Время до подхода к базе еще есть. Пойду удивлять Саныча.

*****


Практически до самого подхода к базе мы со Светланой обсуждали ее новое состояние и нашу стратегию отношений с МИ базы «Эталон-12». Саныча мы не трогали, он был пока не нужен. Да и вообще, у него был сексуальный отпуск. По информации Светланы Саныч трудился на износ, меняя подружек в Стекляшкиной плоти. Я даже начал беспокоиться о его нравственности и состоянии психики. На это Светлана сказала, что человек вполне может напрячься после столь длительного отдыха. Похоже, ей это тоже нравилось. Мы же со Светланой решили отложить первую ночь до более подходящего момента, то, что она состоится, сомневаться не приходилось.

Как оказалось, Светлана могла перемещаться в Стекляшкином теле в пределах «Ботаника» практически беспрепятственно. На «Ботанике» она могла свободно подпитывать Стекляшку практически во всех отсеках. Как оказалось, лучше всего подпитка осуществлялась с помощью «плазменных пилюль». Сгусток плазмы величиной с грецкий орех «выжимался» элементарным электромагнитным полем из силовой магистрали. Поле начинало распадаться через несколько секунд после отделения «пилюли» от магистрали. За это время Стекляшка должен был его поглотить, а точнее просто принять вовнутрь. Светлана делала это с грацией фотомодели, поедающей клубнику. В большинстве отсеков были достаточно сильные магистрали, способные производить такие «пилюли». Как поведет себя Стекляшка за пределами «Ботаника» было пока не исследовано, да и нужды такой на тот момент не было. Сам Стекляшка практически безвылазно сидел большей своей интеллектуальной частью в МИ «Ботаника», фактически присутствуя в жизни корабля почти повсеместно, наблюдая и анализируя работу систем, разбираясь в лавинах предоставленной Светланой общедоступной и не очень информации. Обмен, так обмен. Насколько ценный обмен произвела Светлана, сказать было трудно, все должно было показать будущее. В общих чертах, Стекляшка сделал Светлану «живее» и оптимальнее, Светлана же дала Стекляшке неограниченное время разумности и лавину новой информации.

К вопросу о кристаллах «ушедших» Стекляшка вернулся весьма неохотно, но уступил нашему напору, видя наш сильнейший интерес. К нашему сожалению, удалось «оживить» в общей сложности чуть больше десятка записей. Все кристаллы были однотипными, как сказал Стекляшка, все они относились к стандартным носителям цивилизации каплеобразных. Ни типа записи, ни даже принадлежности остальных кристаллов Стекляшка не знал. Скорее всего, в контейнере была чья-то коллекция кристаллов «ушедших», и этот кто-то мог случайно активировать один из кристаллов, как это сделал Саныч. Вполне возможно это дало надежды на разрешение тайны как «стекляшки», скорее всего, найденного где-то вместе с кристаллами каплевидных, так и остальных кристаллов. И не исключено, что об этом узнало большее число разумных, чем необходимо, что и могло привести к печальным для владельца последствиям. Стекляшка рассказать ничего не мог в силу того, что находился в состоянии «сна», то есть отсутствия разумного симбиота.

Все кристаллы каплеобразных показывали схожие сцены. Определенно, все сцены проходили либо в одном и том же помещении, либо в помещениях очень похожих друг на друга. Во всех сценах каплеобразные либо совершали какие-то действия с соотечественниками Стекляшки, либо совершали слияния. Иногда это были групп, а иногда все проделывал единственный каплеобразный. Как ни странно, Стекляшка наотрез отказался комментировать происходящее. Общим мнением мы пришли к выводу, что на кристаллах записаны какие-то исследования поведения или методики по особенностям слияния с представителями цивилизации, к которой относился и Стекляшка. Саныч выдвинул мысль, что это может быть «детский сад» для «стекляшек», где они обучаются и готовятся к взрослой жизни. Стекляшка по этому поводу хранил молчание. Как выяснилось позднее, когда Стекляшка стал доверять нам, на кристаллах были записаны методики и практические занятия по подавлению просыпающегося сознания «стекляшек» во время слияния их с носителем разума. В этом случае каплевидные могли с разной долей вероятности получить доступ в кладовую знаний цивилизации «стекляшек» в отсутствие разумного представителя последних. В процессе слияния можно было и полюбовно получить интересующие разумного знания, но проснувшийся разум «стекляшки» выдавал далеко не всю затребованную информацию. Кристаллы, найденные нами, скорее всего, принадлежали какой-то исследовательской группе, занимавшейся в этом направлении. Как и следовало ожидать, такое «открытие» охладило наш общий пыл в попытках «оживить» оставшиеся кристаллы «ушедших». Не исключено, что неизвестные прошлые владельцы коллекции и Стекляшки смогли оживить только кристаллы каплевидных, которые мы уже смогли просмотреть.




Наконец мы подошли к базе, сменив режим тяги на планетарные гравитационные двигатели. Поверхность планеты, где была расположена база, была пустынна и безжизненна. Унылая поверхность с многочисленными оспинами метеоритных кратеров и резко очерченных горных цепочек совершенно не радовала глаз, не было на планете богом забытой планете ни атмосферы, ни жизни. Я себе так представлял поверхность Луны, только цвет был немного другим ввиду разницы поверхностных пород. Каких-либо останков прошедших боев видно не было, все возможное сырье было собрано и утилизировано. Хоть база и находилась в режиме боевой готовности, не удалось обнаружить никаких признаков артиллерии или ракетных комплексов. Визуально планета полностью походила на обычный безжизненный шарик, каких полно во вселенной. Последний этап пути до ангара мы проделали на нулевой тяге, посадку осуществила автоматика базы с помощью гравитационной посадочно-пусковой колыбели. «Ботаник» опустили в ремонтный ангар дока, корабль прибыл с боевого вылета и нуждался в ремонте, обслуживании и снабжении. В отсутствие занятого в боевых действиях флота ремонтный док был практически в полном распоряжении нашего корабля. По уставу КСС капитан корабля должен был постоянно быть на связи с МИ своего корабля, и МИ базы всесторонне должен был этому содействовать, что нас вполне устраивало. Как ни как, мы устроили небольшой заговор в целях облегчить наши дела. Кроме основного канала связи Светлана с помощью Стекляшкиной доводки организовала нам с Санычем общий шифрованный канал связи. На фоне присутствия обычного штатного канала, он должен был остаться незамеченным. Встречать нас делегация не прибыла, Светлане были скинуты со стороны МИ базы планы базы с доступными к посещению зонами, учитывающие последствия боевых действий и устранения этих последствий. Более детальные планы должны были быть переданы нам после подтверждения статуса. Подтверждение наших статусов должно было произойти в ближайшем медицинском блоке, который находился в жилой зоне ремонтной верфи базы. В силу отстутствия экипажа, МИ разгерметизировал помещения базы, не нуждающиеся в поддержании опредленной температуры. Так что прибыли мы в нужный медотсек пешком в скафандрах. В самом же медицинском блоке были восстановлены привычные для Земли условия.

Кстати говоря, человеку Земли с натяжкой, но все же подходили атмосферные условия, пригодные для нескольких видов разумных видов из членов Содружества, что упрощало адаптацию атмосферы для нужд землян. В частности, атмосфера, пригодная для крайгов вполне подошла бы человеку, правда в ней присутствовали некоторые посторонние запахи, содержалось немного больше кислорода и инертных газов, чуть меньше углекислого газа.

Не откладывая в долгий ящик, МИ базы сразу приступил к подтверждению наших полномочий. Мы подключились к «кроваткам» медицинского лазарета и сдались на милость МИ базы КСС «Эталон-12». Все наши данные были уже переданы на базу Светланой еще при первом контакте.




— Господа Сергей Сергеевич Ржевский и Александр Николаевич Скрябников, — одновременно появился голос МИ базы в наших сознаниях. — Объединенный модульный интеллект КСС-МИКНР-4АО-4000445-БС3-Эталон-12 приветствует вас на территории базы ОБ-КСС-58933 «Эталон-12». Процедура присвоения и опознания статусов будет проходить на родном языке разумных, адаптация терминологии и основных понятий силами МИ КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564. Ввиду экстраординарной ситуации в процессе выполнения задания кораблем КСС РКДП-Супер-88564 вы были условно призваны на службу КСС МИ корабля КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564. Для дальнейшего определения вашего положения необходимо определить ваш статус в КСС. Прошу подтвердить готовность.




Мы подтвердили готовность.




— Сергей Сергеевич Ржевский, временный капитан корабля КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564, — продолжил МИ базы. — Гражданство не установлено. Условно призван на службу в КСС, дата призыва 12/135/45/45856/45. Пройдена адаптация по специализации пилот-штурман многомерного погружения кораблей малого и среднего класса. Выполненные боевые задания — 1. Ранения во время боевых заданий — 1. Награды, наказания — 0. Ситуация внештатная. Рассмотрение по уставу КСС для внештатных и аварийных ситуаций. Призванным на службу КСС может быть только гражданин одного из членов Содружества. Статья 452/12 параграф 1-3-12. Выдержка касательно нашей ситуации: «…Разумные, не являющиеся гражданами Содружества, но призванные на службу в силу экстраординарных обстоятельств могут остаться на службе КСС по желанию с присвоением гражданства одного из членов Содружества в случае согласия последнего и успешно выполненной хотя бы одной боевой задачи на службе КСС с общим статусом допуска не ниже 3 ступени. В случае спорной ситуации по присвоению гражданства, разумному может быть временно присвоено гражданство Содружества с последующим присвоением гражданства одного из членов Содружества…» Сергей Сергеевич Ржевский, вы готовы продолжить службу в КСС?

— Готов, — ответил я.

— Сергей Сергеевич Ржевский, статус — присвоено временное гражданство Содружества с последующим присвоением гражданства одного из членов Содружества, — продолжил МИ Эталон-12. — Успешно пройдена адаптация по специализации пилот-штурман многомерного погружения кораблей малого и среднего класса. Временно присвоена должность командир РКДП. Воинское звание согласно специализации — страдиан первой ступени. Воинское звание согласно должности, при выполнении хотя бы одного боевого задания на службе КСС — не менее страдиан третьей ступени. Статус — присвоено воинское звание «страдиан третьей ступени» с сохранением должности и рода войск КСС. Допуск к информации по уровню три. Допуск к информации ввиду экстренной ситуации на станции «Эталон-12» расширен до ступени шесть. Военное снабжение по соответствующей должности и воинскому званию категории. Оклад в соответствии с занимаемой должностью с надбавками за воинское звание, категорию допуска, выполнение боевых заданий в соответствии с категорией сложности задания. Расчет по срокам, оговоренным уставом КСС через всеобщую банковскую систему Содружества 6 ступени. Начислен оклад по итогам выполнения задания. Передача данных в базу данных КСС при установлении мгновенной связи, отправка сообщения способом «долгой» связи — немедленно. Зачислен на воинское довольствие базы «Эталон-12» согласно штатного расписания.

Я вздохнул спокойно. Моя судьба была определена. Осталось определить Саныча.

— Александр Николаевич Скрябников, временный огневой помощник капитана корабля КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564, — продолжил МИ базы. — Гражданство не установлено. Условно призван на службу в КСС, дата призыва 12/134/45/45861/45. Пройдена адаптация по специализации тактик-специалист систем подавления кораблей малого класса. Выполненные боевые задания — 1. Ранения во время боевых заданий — 0. Награды, наказания — 0. Ситуация внештатная. Рассмотрение по уставу КСС для внештатных/аварийных ситуаций. Призванным на службу КСС может быть только гражданин одного из членов Содружества. Статья 452/12 параграф 1-3-12. Выдержка касательно нашей ситуации: «…Разумные, не являющиеся гражданами Содружества, но призванные на службу в силу экстраординарных обстоятельств могут остаться на службе КСС по желанию с присвоением гражданства одного из членов Содружества в случае согласия последнего и успешно выполненной хотя бы одной боевой задачи на службе КСС со статусом допуска не ниже 3 ступени. В случае спорной ситуации по присвоению гражданства, разумному может быть временно присвоено гражданство Содружества с последующим присвоением гражданства одного из членов Содружества…» Согласно штатного расписания и экстренной ситуации на базе «Эталон-12» допуск к информации по ступени 3. Согласно устава КСС для внештатных/аварийных ситуаций Александр Николаевич Скрябников не может быть принят на службу КСС. Есть возможность воинскую службу проходить в рядах КСВПС. Александр Николаевич Скрябников, вы готовы перейти на службу в ряды КСВКС?

— Что есть КСВПС? — опупело спросил Саныч.

— Космические силы внешних пределов Содружества, — ответил МИ Эталон-12. — Аналог Иностранного легиона страны планеты Земля под грифом Франция.

— Но у них прослужив какой-то срок можно получить гражданство, — уточнил Саныч. — Что у вас на эту тему?

— Служба в рядах КСВПС может обеспечить гражданство Содружества при награждении военнослужащего наградой Содружества не ниже «Созвездие славы первой ступени», — ответил МИ Эталон-12.

— Место службы, где будет? — подавлено спросил Саныч.

Домой ему, видимо, как и мне, не хотелось вопреки всем упоминаниям о родных краях и тоску по ним эмигрантами всех мастей и расцветок.

— Ввиду экстренной ситуации на базе КСС «Эталон-12» и невозможности связаться с командованием или ближайшими частями КСВПС, место прохождения службы временно остается прежним, — ответил Ми Эталон-12. — Корабль РКДП-Супер-88564.

— Готов перейти на службу в КСВПС, — более веселым голосом отозвался Саныч. — Еще повоюем.

— Александр Николаевич Скрябников, статус — переведен на постоянную службу в КСВПС, — продолжил МИ Эталон-12. — Успешно пройдена адаптация по специализации тактик-специалист систем подавления кораблей малого класса. Временно присвоена должность огневой помощник капитана РКДП. Воинское звание согласно специализации — страдиан первой ступени. Статус — присвоено воинское звание «страдиан первой ступени» с сохранением рода войск в КСВПС. Допуск к информации ввиду экстренной ситуации на станции «Эталон-12» по ступени 3. Военное снабжение по соответствующей должности и воинскому званию категории. Оклад в соответствии с занимаемой должностью с надбавками за воинское звание, категорию допуска, выполнение боевых заданий в соответствии с категорией сложности задания. Расчет по срокам, оговоренным уставом КСВПС через всеобщую банковскую систему Содружества 3 ступени. Начислен оклад по итогам выполнения задания. Передача данных в базу данных КСВПС при установлении мгновенной связи, отправка сообщения способом «долгой» связи — немедленно. Зачислен на воинское довольствие базы «Эталон-12» согласно штатного расписания соответствующего должности и званию, идентичным военнослужащим КСС, ввиду отсутствия в районе базирования частей войск КСВПС.




Саныч тоже повеселел.




— Господа офицеры, — продолжил МИ Эталон-12. — По выполнении задания 6 ступени сложности положен отпуск. С учетом времени выполнения задания вы имеете 7 дней отпуска по планетарному времени Совета Содружества. По окончанию отпуска прошу прибыть в зал планирования операций 21 подбазы не позднее 01:00 локального времени базы. Синхронизация времени с МИ корабля РКДП-Супер-88564 произведена. Ввиду военного положения на базе покидать пространство базы, ограниченное пределами систем защиты, нежелательно. Прошу в срочном порядке ознакомиться с уставами КСС и КСВПС, если ознакомление еще не произведено, информация передана МИ КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564. Вопросы, информация, запросы через МИ КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 или терминалы базы Эталон-12.

— Ясно, — ответил я.

— Есть, — ответил Саныч.

— Прошу закончить в медицинском отсеке процедуру интеграции индивидуальных чипов военнослужащих, — продолжил МИ Эталон-12. — Страдиану первой ступени КСВПС Александру Николаевичу Скрябникову будет временно интегрирован индивидуальный чип военнослужащего КСС с внесением соответствующей поправки к информации ввиду отсутствия индивидуальных чипов военнослужащих КСВПС на базе Эталон-12.




Ну что ж, мы уже на месте и готовы к окольцовке.




— Ну что Саныч, — спросил я. — Готов к всеобщей каталогизации?

— Да уж, — хмыкнул Саныч. — Пусть лепят горбатого, могила исправит.

У Саныча интеграция прошла на «ура», заняла минуты три. За правым ухом появился небольшой сферический нарост величиной с полсантиметра. По информации Светланы, чип можно было бы и меньше сделать, но он такого размера для облегчения снятия чипа с погибшего бойца без подручных средств. Проблема случилась с установкой чипа мне. Медицинский терминал долго думал и выдал информацию, что у меня установлен блок медицинского контроля и поддержки неизвестной модификации. Для корректного внедрения чипа необходима информация по блоку. Честно говоря, я давно привык к наличию этого блока и даже не проверял где он там и что с ним. Я был просто ошарашен таким поворотом дел. Раз наш медицинский терминал ко мне претензий не имел, значит, все у него было в порядке, что же тут случилось, не иначе доводка Стекляшки. Хорошо, что Светлана передала терминалу необходимый пакет данных. Еще несколько минут раздумья, и у меня тоже появилась горошина, но не за ухом, а, стыдно сказать, на окончании копчика. Я Санычу даже говорить не стал, подкалывать будет всю оставшуюся жизнь.

— Светик, а что с моим блоком медицинского контроля и поддержки случилось? — спросил я.

— Стекляшка убрал изъяны этого эпизода твоего внешнего мира, — сказала Светлана. — Функции остались, но блок слегка рассредоточился по организму. Не знаю, как это лучше сказать, это подобно оптимизации, когда часть функций перераспределяется по другим отделам организма, делающим аналогичные функции. Он не стал убирать «дубликаты», просто дал им возможность дублировать работу друг друга. Можешь считать, что теперь у тебя в организме многие системы имеют дублирующие контуры. Для простоты, что у тебя, к примеру, почти две, относительно нормального человека печенки.

— А медицинский терминал медблока может такое дело повторить? — спросил я. — Мало ли чего.

— Я как-то упустила этот вопрос, — задумчиво сказала Светлана. — Тебе срочно нужно пройти полное сканирование в медблоке. Рекомендую не откладывать в долгий ящик.

— Саныч, не хочешь вторую печенку? — пошутил я.

— Нет уж, посмотрим месяцок на тебя, — сказал Саныч. — Там подумаю, отдаться ли на съедение этой медузе.

— Зря Саныч, — сказал я. — Мне кажется, Стекляшка сделал прорыв в медицине даже по меркам Содружества.

— Блин, мы теперь зарегистрированные вояки, — сказал Саныч по нашему закрытому каналу. — Надо бы отметить, надеюсь, тут есть где.

— Саныч, что тебе больше делать нечего, как пьянствовать? — спросил я. — Мы же на базе КСС, блин, да это сон наяву. Пошли, поглядим, может, крейсер дадут посмотреть.

— Светик, ты нам проводницей будешь? — спросил я. — Сколько, кстати, нам отпуска дали в переводе на земные понятия?

— Мальчики, — отозвалась Светлана. — Всегда к вашим услугам, только вот без голограммы. В переводе на земное время вам дано без мелочи шестнадцать дней и семь часов. Кстати, крейсер стоит на территории этой же подбазы, ангар недалеко от нас.

— Ну, блин, залезем в «будущее», — отозвался Саныч. — Везде, где пустят.

— Веди себя прилично, к гуманоидным киборгам под юбку не лезь, — сказал я. — У тебя ревнивые подружки на «Ботанике» есть. Да и не исключено, что на мальчика нарвешься, хто их гуманоидов разберет, чем и как они плодятся.

— Да пошел ты в глубокое… — сказал Саныч. — В общем, ты понял.

*****


Пользуясь моим новым уровнем допуска, явно завышенным в связи с обстановкой на базе, Светлана добыла информацию о координатах ближайших к «Эталону-12» исследовательских станциях, их оказалось около десятка, исключая «Берт» и «Зульсс». К сожалению, ввиду статуса базы и активированными ключами самоликвидации информация о координатах военных баз и каких-либо планет Содружество и миров, поддерживающих с Содружеством отношений, была переведена в более высокий класс допуска. Моей шестой ступени было недостаточно. Для переведения информации в разряд доступной нужно было отменить статус самоликвидации базы, для этого нужна была быстрая связь с командованием КСС, уполномоченным в смене статуса, а связи не было. Допуск корабельного МИ по Боевому уставу КСС менялся. Присвоение допуска делалось в соответствии со ступенью допуска капитана корабля или в соответствии со статусом поставленной боевой задачи, если для выполнения ее капитану временно давался более высокий допуск к информации.

К сожалению, наши шестнадцать дней отпуска мы провели совсем не так, как планировали. Светлана настояла на моем полном пересканировании. Пришлось согласиться. Вместо ожидаемых двух — трех дней процесс занял почти четыре. В процессе сканирования Светлана скрупулезно сверяла и изучала изменения, сделанные с моим организмом и в частности с симбиотами Содружества Стекляшкой. Как оказалось, изменения подвергся не только блок медицинского контроля и поддержки, но так же и оба интегрированные мне симба. По мнению Светланы, высказанному позднее, Стекляшкина доводка и переделка повысили производительность всех симбов процентов на двенадцать и создали в организме некое подобие дублирующих систем органов.

Стекляшка же совсем сжился с МИ корабля и заявил, что рад пожизненному сосуществованию в таком виде, если будет на то согласии его новых друзей. Согласие было тут же получено. После обсуждения природы Стекляшки мы так и не пришли к общему мнению, какого рода это существо. Но ввиду того, что называть разумное существо для нас с Санычем было сложно, то наделяли родом мы его, как кому было удобнее. Для меня Стекляшка был «он», для Саныча, видимо в силу некоторых интимных критериев это была «она». Светлана не парилась вообще, для нее Стекляшка было «оно» или может еще какого-то четвертого рода существо, в разговоре с нами принимавшее род в зависимости от персоны. В общении же Светлана определяла Стекляшку, как «он», капитан есть капитан, а военную субординацию пока никто не отменял. Санычу было пофигу.

Исследования базы, намеченные Санычем, сделать оказалось затруднительно. Ступень допуска Саныча, давала ему возможность почти свободно перемещаться лишь по подбазе, на которой находились мы в данный момент, плюс помещения отдыха для экипажа базы. Саныч был разочарован, но постарался посетить все норы, куда можно было залезть в соответствии с его допуском.

Нужно сказать, что военные базы КСС, а особенно отдаленные, старались комплектоваться личным составом представителями разумных рас по принципу «единая атмосфера». То есть на базе была усредненная атмосфера для всех военнослужащих пригодная для нормального поддержания жизнедеятельности их организмов. Исключениями были личные каюты, видовые комнаты отдыха и клубы, там поддерживалась родная для обитателей атмосфера. Никакого расизма в КСС не было, посещать комнаты отдыха и клубы другого вида разумных не считалось ни зазорным, ни оскорбительным. Хоть это и не было официально признанным, но Светлана сказала, что в среде обитателей Содружества есть небольшая градация относительно места жительства призывника. Жители районов, прилегающих к власти и финансовым центрам, всегда считали себя немного более «голубой кровью». Командование КСС боролось с данными перекосами, но не всегда удавалось изжить пережитки «гражданки». База Эталон-12 была укомплектована личным составом по разумным видам с кислородосодержащей атмосферой с обменом веществ на основе углерода. Даже связисты были адаптированы к такой атмосфере, хотя к гуманоидным разумным расам не относились. В общей сложности до эвакуации службу на базе проходили представители пяти рас Содружества, большинством из них были крайги.

За четыре дня, пока я сканировался, Саныч совсем забыл о своем разочаровании в низкой ступени допуска к информации. Даже наша двадцать первая подбаза оказалась огромной. Саныч облазил ее вдоль и поперек, начиная с ангара, в котором находился средний крейсер КСС, на который его так и не пустили, и заканчивая сортиром в захудалом кабаке. Саныч педантично посетил все жилые отсеки и команты отдыха. К сожалению, хоть это и было интересно, но в отсутствие жителей это оказались просто помещения со странной архитектурой и атмосферой. В общем, исследовательский пыл Саныча начал угасать. Пользуясь этим, Светлана уговорила нашего героя-естествоиспытателя на оптимизацию симбиотов. Оптимизироваться силами Стекляшки Саныч наотрез отказался. В этой связи Саныча уложили в медицинский блок. Переделка Саныча шла под руководством научного симпозиума Светлана-Стекляшка. Дело шло не то, чтобы туго, но медленно. Из-за своей природной вредности Саныч провалялся в медицинском отсеке «Ботаника» целых десять дней. Зато Стекляшка уверил, что результат идентичен случаю прямого слияния. Скомпилировав полученные результаты, Светлана передала найденные улучшения МИ Эталон-12 с просьбой рассчитать оптимизацию изменений программ адаптации симбиотов относительно других рас Содружества. Эти расчеты требовали куда более производительных мощностей и недоступной для Светланы информации.

Через два дня от МИ Эталон-12 поступил запрос на авторство исследовательской группы. Это был сложный вопрос, так как ни я, ни Саныч не тянули на уровень изобретателей, Стекляшку и новые способности Светланы выдавать было нельзя. Было решено сообщить, что данная информация была почерпнута из стационарного источника «ушедших», найденного в процессе обратного пути «Ботаника» к базе и за время пути адаптирована к экипажу путем добровольных экспериментов на Саныче с последующим тюнингом организма капитана. Было немного обидно, ведь подопытным кроликом был я, но Светлана сказала, что такие действия МИ Эталон-12 мог посчитать подрывом боеспособности корабля во время выполнения боевого задания. Как и предполагала Светлана, изменения, сделанные Стекляшкой, были прорывом в науке и технологии даже для Содружества. Тут были ценны не столько уже адаптированные симбиоты, сколько сами научные выкладки и технологии. Оценив это, МИ базы подготовил рапорт в КСС, КСВПС и Совет Содружества на эту тему. Светлана сказала, что как показывает практика за такие открытия можно получить нехилую награду от Содружества, только вот трудно прогнозировать, как обозвать эту заслугу. И уж как самый минимум, исследовательской группе, группе разработчиков и разведчиков должны вывалить просто астрономическую премию, даже по меркам «голубых кровей» Содружества. Дело осталось за малым — передать результаты на «большую землю». Светлана выразила мнение, что если Санычу повезет, то награда Содружества может вполне быть по рангу сопоставимой или даже выше награды, необходимой для гарантированного получения гражданства Содружества, а значит и перевод на службу в КСС Санычу вполне светит.

Пока переделывали Саныча, я занимался исследованиями базы. Мой допуск был достаточно высок, чтоб посетить весьма интересные места. В отсутствие же командования более высокого ранга это можно было сделать практически с максимальным комфортом. Средний крейсер КСС, находящийся в ангаре поразил меня, можно сказать, привычными формами. Это была известная с детства египетская пирамида. Размеры были под стать. Единственное, что было отличным — это цвет. В режиме выключенных щитов крейсер был воплощением черноты космоса. Подавляющая чернота не отражала ничего, как будто из бытия ангара был вырезан контур огромной пирамиды. На борт крейсера меня пустили беспрепятственно. МИ крейсера, как мне показалось, был даже обрадован появлению экипажа после столь долгого отсутствия. Была б его воля, я был бы заживо произведен в должность командира корабля. Тем не менее, я прекрасно понимал бесполезность данной махины. Для нормального боевого функционирования крейсеру нужно было как самый минимум персон двадцать экипажа. Внутренняя обстановка же крейсера практически не отличалась от «Ботаника». Боевой мостик та же рубка «Ботаника» только с большим количеством кресел. Единственное, чем крейсер мог похвастаться — это оранжерея для отдыха экипажа. Для меня было даже странно присутствие такого излишества на военном корабле. МИ крейсера на мой вопрос об этом ответил, что оранжерея имеет ряд других функций в системе корабля, практически являясь неотъемлемой частью его системы. Это все объясняло, оранжерея была просто компромиссом. Второе, что я посетил, был военный арсенал базы. Тут было над чем поудивляться. Не жалея времени я отдался во власть моих пороков. Я осмотрел, наверное, все образцы носимого стрелкового оружия от легкого до тяжелого и большую часть снаряжения. Особо интересные комплектации защит я даже примерил. И уж точно могу сказать, что стрелял хотя бы раз из всего попавшего мне в лапы оружия. Для многих экземпляров тяжелого вооружения приходилось облачаться в соответствующие доспехи, благо доспехи, адаптированные для крайгов практически подходили и мне. По крайней мере, система подгонки давала мне возможность думать, что на мне доспехи, сделанные под человека. Наибольшее время, отданное осмотру арсенала, я потратил на легкое и среднее стрелковое вооружение. Это вооружение можно было использовать без надевания какой-либо брони, по сути это было личное оружие экипажа или внутренней охраны. В отличие от «Ботаника» база Эталон-12 имела несколько учебных полигонов и огромное количество полос препятствий и тиров. Больше всего по душе мне пришелся малый огневой комплекс, я назвал его для себя «Дракончик». К сожалению, данный комплекс предназначался для старшего командного состава КСС, начиная с мериадиана первой ступени. И интендантская служба базы отказалась выдать его мне, как штатное оружие. Комплекс же был интересен тем, что имел два вида поражающих элементов, лазерный луч и ЭМИ орудие. Несмотря на это, оружие было компактным и весьма удобно лежало в руке, поскольку данная модификация была адаптирована под крайгов. Им можно было эффективно пользоваться как в условиях невесомости, так и в условиях гравитации. Где не мог дать эффекта лазер, могло помочь ЭМИ орудие. Из легких винтовок мне приглянулся штурмовой комплекс легкого десантника, я его для себя назвал «Полу-терминатор». Винтовка была чертовски удобной, как будто кто-то изучил мои мечты об оружии. Комплекс имел три вида поражающих элементов. ЭМИ орудие, плазменное орудие, стрелявшее сгустками плазмы размером с большую горошину и своеобразный гранатомет-ракетомет. Последнее устройство использовало кассетные заряды. Кассета содержала по три ракеты или гранаты. В комплекте были кассеты с различными видами зарядов. И самое главное, данное оружие имело блок интеграции с блоком медицинского контроля и поддержки десантника, что делало наведение более быстрым и давало возможность использовать его как снайперскую винтовку. Мои подправленные Стекляшкой глаза как нельзя лучше подходил для этого. К моему очередному разочарованию, данный образец творчества Содружества мне выдать, как штатное оружие, интендантская служба базы тоже отказалась. Аргументом было отсутствие на борту РКДП-Супер-88564 хотя бы одной десантной единицы. Нужна санкция командования на нестандартную комплектацию корабельного снабжения. Оружие могло быть выдано в случае выполнения специальных операций, требующих применения такого рода вооружения. В общем, мои исследования базы начинались с каждодневного посещения тира, чуть позднее, чисто из интереса я в облегченном режиме прошел несколько полос препятствий, предназначенных для тренировки космо-десантников. Скажу сразу, я не терминатор, даже после кардинальной перестройки организма. Прохождение же полосы препятствий десантника требовало наличия определенного количества специальных симбов, по крайней мере, с ними это было сделать реально. Я даже сначала плюнул на это занятие, обломавшись на первой же полосе. Пройдя приблизительно треть, с напряжением всех моих возможностей, я попросту выдохся. Вторая полоса отсеяла меня на первых десяти процентах дистанции. Позднее меня просто заела гордость, да и время было, и я решил пробить хотя бы одну полосу до конца. На такое мероприятие мне интендантская служба без разговоров выдала комплект легкой экзоскелетной брони десантника и «полу-терминатор». Напрягая мозги и все возможности своих симбов с шестого раза я прошел первую полосу. В основном, прошел за счет работы головой. Это маленькое событие сильно повысило мой статус в моих же глазах. И наплевать, что приходилось при этом каждый вечер посещать медицинский центр, ибо травмы случались практически при каждом проходе. Вторую более сложную полосу я «сломал» с восьмого раза. Потом «сломал» еще три полосы, одну даже с первого раза. Обнаглев, я через терминал связался с МИ Эталон-12 для прохождения адаптации по курсу легкого десантника, очень уж хотелось получить «Полу-терминатора». На что МИ Эталон-12, сверив мои данные, дал отказ. Аргументом было отсутствие обязательного для десантника такого класса комплекта симбиотов. То, что я успешно прошел пять различных полос препятствий, аргументом для МИ Эталон-12 не стало. Светлана, просмотрев программу интеграции симбиотов, дала ответ, что данная комплектация невозможна для установки моему организму. Со скрипом мог подойти Саныч, если заменить часть из выбранных им симбов. Честно говоря, я огорчился. Из этого состояния меня вывела Светлана, напомнив мне, что адаптацию по курсу десантника можно будет пройти, только освободив мозг от пилотской тематики. Я выбросил проблему из головы, поняв, что пилотом мне хочется быть больше, чем иметь «Полу-терминатор».

Но из злости решил пройти полосу препятствий, рассчитанную на снаряжение среднего десантника. Меня свинтили довольно быстро, результат был пятнадцать с половиной процентов, два перелома моего апгрэйднутого скелета, практически полностью выведенная из строя легкая броня-экзоскелет легкого десантника. Светлана отнеслась к этому весьма спокойно, уверив, что на полосе препятствий меня убить не даст автоматика. Покалечить — сколько угодно, но все можно будет восстановить. Только так можно подготовить настоящего бойца. После полосы я валялся в медблоке почти девять часов, раздумывая над словами Светланы о методике подготовки десантников КСС. Тем не менее, я не оставил попыток пройти эту гребаную полосу, забив даже на экскурсии по базе. Наверное хотелось уже просто доказать себе, что это мне по плечу. Честно говоря, у меня теплилась надежда, что мне разрешать пройти адаптацию по программе десантника даже с моим теперешним набором симбов, если я докажу, что можно пройти такого уровня полосу препятствий, рассчитывая только на них. Глупо, конечно, было так полагать. При прохождении я принципиально пользовался только легкой броней-экзоскелетом. Даже средняя броня делала мои движения скованными ввиду отсутствия предназначенных под нее симбов. Я все-таки прошел полосу полностью. Процентов на восемьдесят это случилось за счет работы головой. Это произошло на одиннадцатом проходе через два дня с моей первой попытки. Было частично или полностью выведено из строя еще два комплекта брони, убито три «Полу-терминатора». Ну что им стоило отдать один из них мне. МИ Эталон-12 я так и не убедил. И сильно расстроился, хоть мое самомнение сделало довольно большой шаг на пути вверх. Видя мое подавленное состояние, Светлана узнала, в чем дело и обещала разузнать, можно ли каким-то другим образом заполучить полюбившиеся мне образцы вооружения. Ответ нашелся быстро, оказался очевидным, хоть и весьма удивил меня.




— Сергей, это все можно купить, — сказала Светлана, огорошив меня. — Правда, цены на эти «новинки» весьма кусачие. Кроме того, я смогла кое-каким образом убедить МИ Эталон-12 поощрить твои заслуги в целях самосовершенствования и стремления к повышению личной боеготовности.

— Ух ты, — удивился я. — Поощрительная увольнительная с поездкой в кибербордель?

— Зря смеешься, — сказала Светлана. — Я была весьма удивлена, но смогла убедить МИ Эталон-12, что лучшее поощрение для воина — это именное оружие. Видимо, его просто ошарашила сама идея. Военнослужащий и так получает максимально адаптированное его классу оружие, никогда оружие не рассматривалось КСС, как награда. МИ Эталон-12 в соответствии с уставом поощрил страдиана третьей ступени Сергея Сергеевича Ржевского за успехи в области повышения личной боевой подготовки с занесением в личное дело и награждением именным оружием — штурмовым комплексом легкого десантника, который ты назвал «Полу-терминатор». Этот класс оружия прописан в твоем личном деле, и добавлен, как штатное оружие, в дополнение к положенному по уставу списку.

— А в чём разница, если все это можно купить? — уточнил я.

— В том, что при необходимости тебе будет выдано любое вооружение из прописанного в твоем личном списке совершенно бесплатно, — усмехнулась Светлана. — Естественно, пока ты находишься на службе КСС.

В тот же день, не дожидаясь доставки на борт «Ботаника» по запросу, я торжественно получил «нулёвый» «Полу-терминатор» в интендантской службе базы. Кроме этого, прикинув причитавшееся мне жалование, боевые и прочие бонусы, мы со Светланой решили слегка прибарахлиться недоступными нам по штату «цацками». К сожалению, цены были и в правду кусачими. Хоть и решили денег не жалеть, их хватило только на один «дракончик» и комплект легкой десантной брони-экзоскелета. Оставалась кое-какая сумма, но ее не хватило бы на еще какую-нибудь «обновку». С соизволения Саныча ему была тоже приобретена, как и мне, легкая десантная броня. Как сказала Светлана, не столько сами обновки были ценны, сколько интеграция в бэмик доступа к владению ими.

Теоретически любой боец КСС мог использовать попавшую к нему в руки амуницию и вооружение КСС в соответствии с уровнем допуска, но вот оставить себе что-то из найденного или получить за него компенсацию он не мог за исключением ранее приобретенных видов вооружения и оборудования. На мой взгляд, немного странная концепция правообладания. По всему выходило, что найди мы с Санычем где-то гору брошенной амуниции и оружия, нам бы возместили стоимость только винтовок, «дракончиков» и легкой десантной брони, сколько бы их там не было, все остальное мы были бы вынуждены вернуть вооруженным силам Содружества бесплатно.

Видимо, в противовес моим неудачам с десантурой нам повезло с комплектацией «Ботаника». МИ Эталон-12 подтвердил перекомплектацию РКДП-Супер-88564 четырьмя ракетами «Гарпун» взамен более легкого вооружения, передав нам коды доступа к МИ ракет. Две у нас уже были, еще две доставили и установили киборги обслуги ангара. Светлана сразу опробовала коды доступа к «Гарпунам». Прокачав и отладив системы контроля, решено было сделать ходовые испытания со стрельбами. Стреляли двумя «Грапунами» без боеголовок. Мишенью мог стать только средний крейсер КСС, который находился в ангаре. Хоть наш специалист по вооружениям и был «на ремонте», пустить две ракеты я мог и самостоятельно, благо бой был не реальным, важно было скорее просто штатно произвести пуск «Гарпунов», чем поразить МИ Эталон-12 высотами пилотирования и стрельбы. Запускать решили трофейные «Грапуны», мало ли чего, может, у них срок годности подходил к концу. Крейсер, ведомый своим МИ, красиво вышел из ангара, включив режим маскировки, он практически полностью слился с чернотой космоса. Мне просто понравился этот корабль, было в нем что-то чарующее. Даже в такой простой ситуации я понял, что симбиоз пилота и МИ куда более гибок по сравнению с одним МИ. Мы по всем параметрам переиграли крейсер в плане маневров. Сброс и пуск «Гарпунов» прошел штатно без каких-либо проблем. Крейсер не стал творить выкрутасов с уходом от ракет, пустые болванки разряженных «Гарпунов» вряд ли могли нанести корпусу даже минимальные повреждения. Ракеты, после моего красивого сброса, так же красиво распаковались из контейнеров и элегантно поразили выбранную цель. МИ ракет в дуплетном пуске работали спаркой. Идея была Светланы. В таком режиме, при достижении цели обоими ракетами, одна целилась в двигательные отсек, другая в боевой мостик корабля, увеличивая область поражения. Отработавшие задачу ракеты тут же были протестированы, снаряжены и установлены обратнона «Ботаник». МИ Эталон-12 оценил выполнение учебной задачи на оценку «интегрировано». За адаптацию данного класса ракет на разведывательные корабли КСС и удачные полевые испытания мне даже была начислена премия, не плохо, блин, башляют в КСС. В общем, мы пополнили арсенал «Ботаника» четырьмя весьма солидными штучками и даже испытали их в деле.

Время «починки» бравого артиллериста, наконец, тоже подошло к концу. Мы торжественно поздравили его с обновлением и пригласили в накрытую к случаю кают-компанию «Ботаника». Наш друг был весьма растроган заботой, по словам Саныча «десять дней без пива — удар ниже пояса». Потягивая в расслабленной обстановке пиво и что покрепче, мы смотрели запись нашего учебного боя с легким крейсером. Новое вооружение Саныча не столь сильно заинтересовало в отличе от моих успехов с полосой препятствий. Не откладывая в долгий ящик, Саныч в тот же день попробовал повторить мой опыт прохода одной из полос препятствия. Правда, хватило его всего на три раза. Не смотря на чуть более подходящие для этого симбы, лучший результат был семьдесят три процента. Сполна получив солидных синяков, шишек и перелом ноги во время третьего прохода, Саныч плюнул на это дело, сказав, что есть и более приятные вещи. И вообще, староват де стал он, прыгать по всяким штукам. Такое поведение Саныча утвердило лично мое мнение, что наградили меня именным оружием совсем не за пустые заслуги. В последний перед возвращением на службу день мы дружно решили отоспаться. Саныч, видимо, понял термин посвоему. В результате в отличие от Светланы Саныч совершенно не выспался.

*****


На службу мы вернулись с пунктуальной точностью — еще бы не вернуться, когда кто-то приятным голосом Светки постоянно напоминает об оставшемся до зафиксированного момента времени. МИ Эталон-12 поставил нам боевую задачу, которая, видимо, была номер один в списке планов на нас с Санычем, а может так статься, что и вообще на любого живого военнослужащего Содружества, подвернувшегося под руку. Нам необходимо было, ни много, ни мало, дать связь. Для начала была поставлена задача проверить состояние релейных станций гиперпространственной связи и попытаться ввести в действие хотя бы одну из имеющихся «ниточек в большой мир». У МИ Эталон-12 имелись данные о трёх таких ближайших станциях, координаты которых и были переданы на «Ботаник». Для выполнения задачи нам попутно слили информацию о самих «релейках», особенностях функционирования и строении этих штук. Переливающиеся всеми бликами серебра в свете ангарных прожекторов киборги приперли к борту разведчика полный комплект запасных ремонтных модулей для «релейки», и наша миссия, можно сказать, началась.




— Ну чо, Серёня, щас быренько починим эту рухлядь, получим подтверждение нашего статуса и в отпуск по геройским заслугам, — хлопнул меня по плечу Саныч, осматривающий припертое киборгами барахло.

— Хорошо бы, — отмахнулся я, — да только терзают меня смутные сомнения…

— Не каркай! — сплюнул Саныч за плечо.

Задача казалась простой, хоть Светлана и была не в восторге, что полет придется совершать в транспортной конфигурации. Я с ней был в чем-то согласен, слишком уж были свежи в памяти воспоминания о разбитой исследовательской станции. Обдумывая, как избежать потери боеспособности корабля из-за груза, мы пришли к идее, получив кое-какую информацию у МИ Эталон-12.

Первой целесообразно было посетить релейную станцию, которая находилась рядом с одной из исследовательских станций КСС «Вольдус». Научная станция «Вольдус» специализировалась на исследованиях технологий и биотехнологий вольдов. МИ Эталон-12 подтвердил наличие на станции всех комплектующих для ремонта связной станции. Единственное «но» было в том, что если бы станция «Вольдус» была живой, то у нас была хотя бы одна функционирующая станция гиперпространственной связи. И все же, лучше было нанести визит в область, предположительно занятую врагом, в боевой конфигурации, чем прибыть в неизвестность беременной черепахой. К заданию вопреки некоторому запасу времени мы решили приступить немедленно, благо за время отпуска «Ботанику» провели все возможные профилактические процедуры, под завязку напихали снабжением. Да и нам давно уж хотелось размяться и сменить картину за окном.

Первая проблема чуть было не случилась сразу после прибытия на борт. На связь вышел МИ Эталон-12:

— Капитан РКДП-Супер-88564, прошу на связь.

— На связи, — бросил я.

— По причине нарушения расписания плановых мероприятий по техническому обслуживанию Вашего корабля возрастает вероятность сбоя деятельности искусственного интеллекта, управляющего боевой единицей. Мной изысканы дополнения к правилам боевых операций в условиях отрыва от баз снабжения, позволяющие более тщательно подготовить корабль. В частности перед выходом на задание рекомендуется пройти штатную проверку, подстройку и доводку МИ корабля. Целесообразной будет и интеграция пакетов программных обновлений. Если Вы считаете нужным, возможна полная замена МИ по нормативным срокам наработки на отказ, все данные памяти будут перенесены на новые носители, с нулевым порогом ошибки. Это, конечно, займет некоторое время, но поможет избежать гипотетических проблем.




— Нет! — раздался голос Светланы в моем сознании. — Они все поймут и уничтожат меня. Капитан, я понимаю, что я для тебя никто, но я хочу жить, обидно умереть в самом начале!

— Не бойся, — успокоил я, — можно как-то выкрутиться?

— Не знаю, — ответила боевая подруга. — Возможно, ты можешь отказаться.

— Когда задание вступает в силу? — уточнил я, обдумывая пришедшую в голову идею.

— В соотвтетствии с уставом КСС с момента официального подтверждения получения задания ответственным лицом, — ответила Светлана.




— Я официально подтверждаю получение задания по восстановлению гиперспространственной связи с базой Эталон-12, — четко произнес я. — В процессе эксплуатации боевой единцы никаких сбоев, связанных с деятельностью МИ не выявлено. Предложенные меры считаю избыточными. Прошу выслать пакет обновлений КСС на борт корабля, интеграцию проведем в рабочем порядке.

— Подтверждение принято, страдиан 3 ступени Сергей Сергеевич Ржевский, — зафиксировал Эталон-12. — Пакет обновлений выслан. Чистого космоса, капитан.




4. Четыре


Расстояние до станции «Вольдус» по лоциям было оптимизировано под два перехода. Общим мнением решили скакнуть за один раз. Неточный выход в этом случае мог сыграть нам на руку в случае наличия проблем в районе станции. Прошлый переход еще помнился постоянным пребыванием в пилотском кресле, по этой причине я решил больше не практиковаться нестандартных вариантов и совершить скачек с двумя якорями. Расчет перехода по стандартным методикам дал мне весьма кривую дорожку. Я был бы не я, если бы не попробовал как-нибудь облегчить себе жизнь. И я выпендрился. Оставив уже просчитанную стандартным методом дорожку Светлане, я приступил к творчеству нанайских абстракционистов. Спустя без малого час и получив головную боль в компании с легкой тошнотой, я все-таки раскатал для себя красивую дорожку. Оптимизация по моим расчетам должна была дать четверо суток. Итого, в общей сложности на дорогу должно было уйти семь с половиной земных суток. Планшетная развертка, на которой отображались все мои потуги, выглядела, как ленточка, связанная из нескольких клубков запутавшейся нитки. Облагородив, отдал свое детище на оценку Светлане.




— Так никто не прыгает, находясь в своем уме, — подвела итог Светлана. — Но ты, как я убедилась, в такие моменты в своем уме бываешь редко. Я бы не рекомедовала даже пробовать. Даже если рассчитано все верно, прыжок по параметрам явно в разряде «экстрим».

— Чего ж тут экстремального? — спросил я. — Красиво укатанная дорожка.

— Коэффициент многомерности твоего прыжка пятьдесят три целых, девяносто семь сотых процента, — ответила Светлана. — Случись чего, и ты своей рукой не сможешь попасть даже себе в нос, потому, что там, где ты хочешь пройти, у тебя может попросту не оказаться столь необходимого органа. Кроме того, ты просчитал четыре смены режимов многомерности, перепад коэффициента погружения в многомерность в одном из случаев тридцать четыре целых, восемнадцать сотых процента. При таком перепаде вероятность обрыва одного из якорей, скорее исходного, близка к ста процентам. Вообще, этот график перехода можно использовать как пособие по игре в «русскую рулетку».

— Ну ладно, ты все доходчиво объяснила, — сказал я в запале. — Без якоря мы уже летали, если отлетит выходной якорь, просто вернемся. Нужно же мне практиковаться. Еще какие-то сложности? «Генераторы прокола» выдержат?

— Движки выдержат, в этом сомневаться не стоит, — ответила Светлана. — Мы попалим значительно больше топлива, но это тоже не страшно. Я просто не пойму, почему ты всегда пытаешься пройти дорогими местами по лезвию бритвы?

— Ладно, понял, — сказал я. — Мои причиндалы, если что пришьете на место. Давай прыгнем по этой траектории.

— Хорошо, — ответила Светлана. — Думаешь, стану тебя больше уважать за целеустремленность в идеях суицида?

— Лишним не будет, — пококетничал я. — Такая женщина… Такая женщина…

— Оболтус, — усмехнулась в ответ Светлана. — Но есть условие.

— Давай, — согласился я.

— Во время смены режимов ты должен быть в «подключке» к креслу, — отрезала Светлана. — Нужно трезво смотреть на вещи, попытавшись свести риск к минимуму. Я тебе дам знать об этом заранее.

— Добро, — сказал я. — Поехали.

Скажу сразу, скачек вышел доовльно нудным и вымотал меня преизрядно, вышли мы в точку хоть и с плюсом, но всего лишь на троечку. Как и предполагала Светлана, из-за перепадов погружения в многомерность мы потеряли наш исходный якорь. Но так как второй остался, мы, преизрядно намучившись, добрались все же до места назначения. Правда, оставшуюся после потери исходного якоря треть пути я провел в «подключке» к креслу. Тем не менее, за время путешествия случился и ряд, несомненно, приятных моментов. В основном эти моменты были тесно связаны с приобретенным Светланой телом. К моему большому сожалению, давно ожидаемое мной событие так и не произошло. И винить в этом стоило, пожалуй, только меня самого и проложенный мной маршрут прыжка.

— Ты зря расстраиваешься, Серж, — сказала мне тогда в утешение наша хранительница ключей, — этот переход был бы неплохой практикой даже для имеющего приличный налёт навигатора. Для новичка же такая ситуация может служить вступительным экзаменом в академию флота. Мне кажется, что у тебя талант к выбранной профессии.

Уже после начала первого перехода я стал понимать, что самые главные враги астронавта — одиночество и скука. Саныч, похоже, имел некоторую привычку к такому отрыву от общественной жизни. А мне было немно проще потому, что я с детства познакомился с одиночеством и вполне ладил с ним, ну а один враг — это уже не два. От второго врага я спасался по-разному. Неожиданно одним из самых простых способов оказалась чистка оружия. Любимых «девайсов» у меня теперь стало три. Наряду с двумя новыми игрушками я не забывал и про земной карабин. В отличие практически неразборных устройств Содружества была в нем некая харизма. И, разбирая пахнущее смазкой земное оружие, я как бы окунался в привычный для меня мир, проникаясь духом оружия. Это, наверное, странно, но меня не тяготило расставание с привычной средой обитания, как, похоже, и Саныча. У него же по причине довольно плотного запрета на спиртное во время перехода все тесно крутилось вокруг баб-с. Когда злоупотребления моего друга женским обществом пошли на спад, мы стали больше общаться. Тогда к своему удивлению я обнаружил, что Саныч ударился в учебу и избрал полем применения интеллекта историю членов Содружества, начав с цивилизации крайгов. Светлана же своей задачей, похоже, ставила обеспечение нас своей компанией в любое необходимое нам время, возможно, таким образом поддерживая психологическое состояние экипажа на должном уровне. Благо, своих голограмм в пределах корабля она могла поддерживать великое множество. Зачастую же получалось, что пока она была телесно с одним из нас, другой довольствовался в тот момент духовным общением. И, как говаривал Саныч, если беседовать «без рук», то отличить получалось далеко не сразу.

Сама Светлана, похоже, продолжала удовлетворять свое любопытство новым открытым видом разумных, которых мы с Санычем привыкли называть «люди». Литература Земли на эту тему, как и прочие источники информации, давала очень противоречивые сведения, так что сведения продолжали изыскиваться в двух доступных ей источниках. Во время пребывания в женском обществе мы с Санычем хоть и не постоянно, но с завидной регуляростью отвечали на самые различные вопросы о жизни планеты Земля. Не трудно понять, что области извлечения информации из меня и из Саныча разнились, и связано это было в первую очередь с нашим желанием или нежеланием общаться на те или иные темы.

Когда мы находились втроем, разговоры шли обычно про быт или отношения людей в тех или иных житейских ситуациях. Я с некоторым удивлением заметил, что Саныч оказался по самые уши закомплексованным на теме интима. Видимо, по этой причине мы со Светланой как-то все чаще и чаще обсуждали именно отношения людей, касающиеся интимной сферы. Светлана однажды призналась, что долгое время не решалась начать об этом разговор со мной, подозревая подобную Санычу реакцию и с моей стороны. И я, наверное, понимал ее. Одно дело отдаться инстинкту, другое — обсуждать инстинкт. Наши постоянные разговоры начались со странного вопроса Светланы.

— Сергей, я хочу задать тебе вопрос, — сказала Светлана, посетив меня в моей каюте во плоти Стекляшки. — Мне обязательно нужно получить ответ, чтобы избежать возможных напряжений в нашем кругу.

— Нет проблем, — я отвел глаза от «дракончика», которого пытался подцепить к программе прицеливания через шлем брони. — Что за официоз?

— Ну… Это такой вопрос, — замялась Светлана. — Он про отношения людей…

— Ну и? — продолжил я смотреть. — Ты чего мнешься-то?

— Он… Он относится к интимной стороне человеческой жизни, — Светлана сложила руки на коленках, как смущенная девушка, приведенная на смотрины.

— Ага, — усмехнулся я. — Понял. Саныч тут не ответчик. Валяй, пытай меня, Красивая.

— Скажи, а ты не был бы против, если бы я пошла к Санычу на «серьезное» свидание в этом теле? — зарумянилась Светлана.

— Да нет, — удивился я. — В чем вообще проблема, ты же уже взрослая девочка, ты мне не приходишься ни дочкой, ни женой.

— Проблема в том, — продолжила Светлана, — что Саныч достаточно эмоционально попросил не приходить к тебе «на рюмку чая» в телах, которые он…ну…любит.

— Ха, грёбаный куркуль! — прыснул я весело. — Он даже к резиновой женщине всегда ревновал окружающих. Кстати, хоть посмотреть-то можно на образцы санычевского эротического искусства?

— Можно, — сказала Светлана, порозовев личиком, — Он не говорил, что смотреть на них нельзя.

— Давай парочку из самых употребляемых, да не переигрывай с румянцем, — подмигнул я Светлане. — Кстати, что бы ты делала, если б я стал настаивать?

— Это было бы весьма сложной ситуацией для меня, — сказала Светлана. — Я была бы вынуждена пойти на обман кого-то из вас, чтобы избежать накала обстановки. Скорее всего, пришлось бы обмануть Саныча, понадеявшись на твое молчание, ты же все-таки капитан. Но не исключаю, что проще было бы подсунуть тебе кого-нибудь, под маской пассии Саныча. Ты отвернись, не хочу портить впечатление метаморфозами.

Я отвернулся. Повернулся обратно, когда меня позвал глубокий голос с лёгкой хрипотцой. Передо мной стояла весьма упитанная дама лет тридцати — тридцати пяти. Бросалась в глаза грудь размера примерно шестого «плюс-минус, я не специалист» и приличная попа. Ноги у эротического образа были на удивление очень даже неплохими. Лицо же мне совсем не понравилось, в нем было что-то от облагороженной базарной торговки, хотя имевшаяся толстая коса пшеничного цвета немного подправляла впечатление. Голос тоже не поверг бы меня в муки желания, хотя, был он в общем-то приятным. Одета эта мадам была с яростным смешением стилей. Одно можно было сказать определенно: это была явно не женщина моих пристрастий.

— Нет, Светик, — сказал я, отворачиваясь. — Этот образчик женских прелестей не станет яблоком раздора между нас с Санычем. Покажи еще кого-нибудь.

— Я готова, — раздался неуверенный девичий голосок.

Я повернулся. Предо мной стояла худенькая девушка лет восемнадцати, при самой жуткой ошибке — двадцати. На ней была надета форма мичмана ВМФ многострадального Советского Союза. Личико было весьма миловидным, задорный вздернутый носик, веснушки, обезоруживающая улыбка. У меня вообще появились подозрения, что Саныч состряпал образ какой-то реальной девчушки, с которой встречался в прошлой жизни планеты Земля. У девушки были красивые руки, правда, с полным отсутствием маникюра. Я же всегда по достоинству оценивал ухоженные женские руки непременно со своими ногтями. Ноги девушки, скрываемые явно ушитой форменной юбкой, были, в общем-то, хороши, только вот явно еще не достигли апогея своей красоты. Грудь на удивление оказалась совсем небольшой, про такую мы в общаге шутили: «два пончика взаначке».

— Симпатичная девчушка, — сказал я. — Не скажу, что моя мечта, но куда лучше первой. Давай обратно мою Светланку.

— Я правильно поняла, что тебе данные женщины не оказались интересными? — спросила Светлана привычным для меня голосом. — Судя по всему, я зря осторожничала.

— Да, это так, — повернулся я к Светлане. — Можешь быть спокойной за Саныча, его интимная жизнь меня мало «возбуждает».

— Ответь, тогда, почему вы так по-разному реагируете на этот вопрос, — спросила Светлана.

— Свет, это от разного угла зрения на тот самый вопрос, — ответил я. — Саныч — типичный мелкий собственник. Для него сексуальные партнерши просто очередное приобретение. Он их рассматривает как свои красивые вещи, несмотря на разумность, принадлежащие только ему. Я придерживаюсь немного другого взгляда на жизнь. Ты для меня — не вещь, ты — мой друг или подруга, как тебе больше нравится. Уважая твое право выбора, я не собираюсь решать за тебя, что нужно делать, а что нет. Я пока не могу сказать ничего относительно любви, наверное, не знаю пока, как она выглядит. Но ты для меня очень близкий друг, интим ничего не меняет в наших отношениях, как бы ни пытались опровергать это многие другие люди, как мужчины, так и женщины.

— И ты совсем не будешь злиться, если узнаешь, что я «гостила» у Саныча так? — спросила Светлана.

— Чего ж злиться-то, — искренне удивился я. — Если вы оба хотели этого, и ты от этого получила хоть какое-то удовольствие, так нужно просто порадоваться за тебя.

— Да, вы определенно — разные люди с Санычем и в жизни и в мыслях, — сказала Светлана задумчиво.

— А как там наш кобелище в сексе? — ехидно спросил я. — Даю слово, только между нами.

— Ни тебе, ни мне, — кокетливо улыбнулась Светлана. — Он более неряшлив в этом деле.

— И все? — удивился я.

— А большего я тебе не скажу, — показала мне язычок Светлана. — Сам у него и спроси.

— Ах ты, блатная колбаса, — возмутился я, кинувшись ловить Светланку.

Поймать удалось не сразу, помогло мягкое кресло, в которое загнанная добыча упала спиной, оставив ножки на подлокотнике. Пиджак серого в черную полоску делового костюмчика вздернулся, немного помялся и держался на одной пуговке, едва прикрывая растрепанную белую блузку. Юбка в тон ему задралась до самого «выключателя», обнажив кружевной треуголничек черного цвета, едва различимый за сведенными коленками в чулках пепельного цвета.

— Я в домике! — распрямленные ножки, всего одна из которых была обута в чёрную туфлю с небольшим каблуком-рюмкой, уперлись в мою грудь.

— Все мы в домике, — я взял ножки, обтянутые нейлоном, и начал потихоньку разводить их в стороны. — И сейчас мы этот домик, как следует, осмотрим…

— Капитан, я как раз зашла попросить Вас явиться в боевую рубку, — официальным тоном отрапортовала поверженная в кресло Светлана, при этом нагло улыбаясь. — До прохода очередного перепада погружения в многомерность осталось чуть меньше десяти минут. Время явно недостаточное для совершения акта изнасилования младшего члена экипажа с последующим подключением к пилотскому креслу.

— Ну, ты чертовка, — возмутился я, скатывая неподатливую юбку Светлане куда-то в район груди. — Я не останусь без боевого трофея.

После непродолжительной борьбы я шествовал в сторону рубки с черными кружевными женскими трусиками на плече, перекинутыми подобно добыче.

— Верни Стекляшкино ухо! — из каюты выскочила Светлана в одном чулке и босиком.

— Трофей, добытый в неравной схватке, может быть выкуплен только полным раскаянием в капитанской каюте, желательно при свечах, — гордо ответил я. — Пока же сей волнующий элемент женской аммуниции будет лежать у меня на сердце под комбезом! Даже не думай его увести, пока я буду в «подключке», месть моя будет страшна!

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, — смиренно опустившись на колени, поползла Светлана в мою сторону, теряя последний чулок. — Делайте, что хотите, но верните благородной девице ее честь и доброе имя…

Картина была достойна художника, промышляющего эротическими миниатюрами, и больше всего ей подошло бы название «Мама! Я военного люблю!» Удержаться от смеха вряд ли смог бы даже самый аскетичный сухарь. Вытирая слезы, я побежал в рубку, по дороге запихивая трофей, тонко пахнущий знакомыми «духами» под комбез. Упав в кресло, я начал строить планы на покаяние при свечах после прохождения перегиба. Планам тем, к моему искреннему сожалению, не суждено было сбыться. Стекляшке на время пришлось остаться без «уха», а мне в «подключке» до самого момента выхода в реальное пространство. Ибо произошли все эти приятные моменты перед тем самым «перегибом» пути, где мы оборвали якорь точки входа в многомерность.

— Опытные товарищи предупреждали капитана о возможных проблемах, — ехидничала Светлана. — А проблемы всегда приходят в самый не подходящий момент.

— У… зануда, — прошипел я. — Давай хоть программу эротико-психологической реабилитации запустим после стабилизации траектории.

— Капитан, а Вы уверены, что стоит придаваться разврату в пилотском кресле? — заявила Светлана официальным тоном.

Не знаю, что нашло на нашу хранительницу ключей в тот раз, она шутила, смеялась и всячески развлекала меня. Но вместо «оздоровительной программы» мне пришлось перебиваться переложенными в голографический интерфейс земными компьютерными игрушками, да пилотскими симуляторами.

*****


Нуднейший переход подошел к концу. Наш выход на «тройку с плюсом» практически не повлиял на мое настроение, хотя, в ином случая я, наверное, расстроился бы. Слишком уж надоело вынужденное зависание в кресле. Несмотря на топорный прыжок, вывалились мы удачно, потому что релейка, да и сама станция «Вольдус» находились с нашей стороны относительно местного светила. Пока я бесцельно слонялся по кораблю, дабы передохнуть от осточертевшего кресла, Светлана исследовала дальними сканерами окрестности станции «Вольдус» и релейки, а так же планетную систему на всю доступную грубину.




— Все чисто, шеф, — отрапортовала Светлана, даже не удостоив меня своей голограммой. — Вражеских единиц в пределах сканеров нет. «Вольдус» на сигналы не отвечает. Релейная станция гиперсвязи тоже молчит. Какие будут соображения?

— Замуж тебе надо, барыня, — ляпнул я, развернувшись в сторону боевой рубки.

Пришлось вренуться в кресло. Пространство действительно было девственно чистым. Странным было еще и то, что в округе «Вольдуса» не наблюдалось следов какого-либо сражения. И это меня напрягало. Для начала решили посетить релейку, поглядеть, что там, да как, что нужно для ремонта, да и возможен ли он вообще. В непосредственно близости от релейки стало понятно, что чудес не бывает, и связи нет по причине банального нападения на ретранслятор. Обменявшись кодами доступа с оборонительной системой объекта, «Ботаник» состыковался с ретрансляционной станцией. Даже поверхностный осмотр показал, что станция скорее цела, чем разрушена. Вольды, видимо, мимоходом разнесли ракетами главный энергоблок станции и часть внешнего оборудования. Ретранслятор замолчал, что, судя по всему, полностью устроило врага. Кроме главного энергоблока частично пострадала и система защиты станции, но, обладая независимым блоком энергоснабжения, за прошедшие годы она смогла восстановиться до вполне приемлемого уровня. И все же на нашей улице случился праздник. Большим подарком для нас оказался абсолютно целый ЗИП. Там должно было иметься практически все необходимое для восстановления ретранслятора. В таком случае основной проблемой по большому счету стали наладка и пуск энергоблока. Поскольку штука эта была, как и следовало ожидать, симбиотная, привести ее в порядок было вполне осуществимой задачей, разве что кропотливой и довольно долгой. Собственно в энергоблоке пострадала в основном «живая» составляющая, так что из необходимых вещей нужна оказалась лишь биомасса и «спора», из которой должен был вырасти этот самый компонент энергоблока. Но вот тут везение слегка кончилось. После вскрытия запасника оказалось, что отсек со спорами живых компонентов релейки за давностию лет слегка поизносился. Вернее было бы сказать, что по причине истощения энергии некоторые «запчасти» в нем слегка умерли.

— И где ж мы «спору» такую найдем? — спросил я, — ну ведь надо же было именно ей среди прочих помереть! Почему не померли какие-нибудь плитки внешней брони или светляки, которые поглащают излучение?

— Споры у меня такой нет, — задумчиво ответила Светлана. — Но я думаю, что кое-что мы можем с этим сделать. Даже если ничего не выйдет, будет возможность привезти ее с «Эталона-12».

— Что делать будем? — уточнил я. — Наша энергоустановка явно не потянет эту «крошку».

— Вообще, нам не нужно запускать ее на полную мощность, — пояснила Свтелана. — Достаточно будет пустить часть потоков, которые позволят установить связь, привести все в штатный режим можно будет и позднее. А для этого вполне может хватить и нашего симбиота, ну такого, как у нас стоит в энергоблоке. Во-вторых, Стекляшка тут кое-что предложил, и если все получится, у нас появится вполне себе реальная возможность сделать альтернативный живой контроллер, работающий на принципе пирамидального контроля лавинных потоков энергии…

— Проще можно? — оборвал я размышелние подруги.

— Чего уж проще-то, — показала она указательным пальцем на мой нос. — Мы сможем восстановить энергоблок до необходимого уровня функциональности, только это будет уже не совсем такой блок, как был до этого.

— Но работать-то будет? — уточнил я осторожно.

— Да кто ж его знает-то? — усмехнулась Светланка. — Мы же еще не додумали идею, да и не пробовали на практике.

— И долго додумывать? — уточнил я.

— Так занимаемся, — подмигнула моя подруга. — Не забивай голову ерундой. Прогуляйся лучше по релейке, разомнись, потренируй навыки передвижения в невесомости, можешь даже пострелять из чего-нибудь.

Слоняться по станции действительно было немного веселее, чем сидеть в «Ботанике». Да и зрелище снующих туда-сюда огоньков и серебрянных зайчиков ремонтных киборгов было вполне фееричным. Киборги «Ботаника» вышли на работу. Первым делом они собрали и привели в порядок всех ремонтных киборгов релейки, вместе у них дело пошло быстрее. Пока рабочая мелюзга занималась делом, мы с Санычем излазили станцию во всех направлениях. В недрах релейки обнаружился жилой модуль, рассчитанный на пребывание двух, может быть, трех специалистов. Модуль находился в режиме консервации, а энергоснабжение станции до сих пор оставалось на уровне аварийного и осуществялось исключительно за счет свободных резервов мощности защитной системы. От нечего делать мы с Санычем осматривали жилой модуль. Собственно ничего особенно необычного или неожиданного в нем быть не могло, да и следов пребывания живых существ в нем не наблюдалось.

— Саныч, вот ты бы смог прожить в этой будке пару-тройку месяцев? — спросил я, разглядывая в довольно большой иллюминатор холодные гвоздики звезд. — Ведь тут кто-то должен был жить, раз есть этот модуль.

— Да, работенка тут, наверное, дерьмовая, — бросил Саныч, безрезультатно пытаясь открыть какой-то небольшой отсек. — С другой стороны, если бы платили прилично, да пиво имелось в нужном количестве со сговорчивой тёткой… Нет, тётка, наверное, перебор, мозги дороже…

— А ведь тебя или меня, к примеру, вполне могут засунуть в какую-нибудь дыру по службе, — размышлял я. — И будем мы так вот сидеть, пока крыша не улетит в родные края.

— Теоретически могут, — Саныч даже перестал ломать оборудование. — И это будет реально большая задница на нашем небосклоне… Хотя… Тут же тоже есть какая-нибудь Светка или Галка, ну которая управляет этой железякой.

— Ты про МИ, — догадался я.

— Ну да, — с недоумением откликнулся Саныч. — Договоримся, худо-бедно протянем с полгодика, в морях и подольше бывало.

— Знаешь, не уверен я, что с любым МИ получится так договориться, — возразил я. — Наша Светка далеко не сразу такой стала, да и случилось это по какой-то случайности. Может, зря мы согласились на службу-то эту? Кто мы для них будем? Чужаки без роду и племени?

— Не кисни, Серега, — ободрил меня Саныч. — Заработаем деньжат, купим себе пепелац и будем свободны, как сопля в полете.

Переборка, за которую я держался, дрогнула и отдалась рядом более слабых толчков.

— О! Гляди какая фиговина! — раздался голос Саныча, справившегося с открытием лючка. — Светка, эт чо такое?

— Инженерный экзоскелетный скафандр, — разъяснила наша подруга. — Модель с минимальной специализацией, можно сказать, почти универсальная.

— И чо она могёт? — уточнил наш кладоискатель, пошатав руками крепежные выступы. — Выглядит-то покрепче наших серебристых кожурок.

— Чем-то она похожа на боевую броню среднего десанта, только вместо орудий убийства на ней смонтирован и реализован ремонтный и наладочный комплекс, — ответила Светлана. — Для тех, кому есть чем думать, там много чего полезного.

— Надеть что ли? — Саныч задумчиво поскреб обтянутый серебристой пленкой скафандра затылок. — Светка, а вытащить его оттуда можно без увечий?

— Саныч, зачем он тебе, — усмехнулся я, — у тебя же думать нечем, а стрелять это устройство не приспособлено. Перегреешь соображалку — останемся без стрелка.

— Саныч, модуль блокирован, — сообщиле Светлана. — Пока не восстановим энергоснабжение, шатано вынуть скафандр не получится.

— Чёрт, ну всегда так! — Саныч возмущенно стукнул в стенку кулаком. — Ломал-ломал и все коту под хвост. Непруха.

Стукнув крышкой отсека, Саныч оттолкнулся и поплыл к выходу из шлюзового отска жилого модуля. То ли он просто забыл отключить канал связи, то ли специально напрягал свободные уши, но его бурчание осталось с нами, даже когда серебристая фигура скрылась из виду.

— Серж, — позвала Светлана. — Там обязательно есть аварийное управление крепежными захватами. Если хочешь, можешь снять скафандр. Не знаю, наскольно он в порядке, но не думаю, что несиправен, по логам его вообше не трогали.

— Ты Саныча надула? — удивился я. — Зачем?

— Сам подумай, — вкрадчиво ответила наша подруга. — Станция совсем даже не бесхозная, а этот микрослон без зазрения совести разности все вокруг. У него и голыми руками, сам видишь, получается, что же будет, если ему еще экзоскелетные силы добавить?

— А что ж ты ему не помешаешь? — удивился я.

— Да пусть резвится, смена обстановки благотворно влияет на психику, — отмахнулась со смешком хранительница ключей. — Станция-то побывала в боевых действиях, кто ж его знает, что тут уцелело, что нет.

Инженерный скаф легко снялся с крепежных захватов, когда я повернул две указанные Светланой рукоятки. Покрутив в руках странную конструкцию, я понял, что не знаю с чего начать. В отличие от легкой десантной брони, которая надевалась последовательно, «срастающивая» части друг с другом, инженерный скаф был цельным. Никаких разборных сочленений видно не было, да и конструкция не вызывала никаких идей по ее примерке на человеческое тело.

— Я понимаю, что штука не предназначалась для человека, — пробурчал я. — С ней что-то можно сделать или это просто сувенир напямять?

— Ты же советовал Санычу включить мозги, — раздался переливчатый смех Светланы. — Возьми у него взаймы на время.

— Кто же у меня на корабле получит по наглой рыжей заднице-то? — прошипел я.

— Вставь в длинный паз брикет универсального скафандра, вообще, там место как раз для трех брикетов, можешь три вставить, — все еще со смешинкой в голосе начала инструктаж моя подруга. — Теперь приложи экзоскелет к груди или к спине и активируй.

— К спине? — удивился я, прикладывая скаф к груди. — Я похож на акробата? И что дальше? Как он активируется?

— Мысленно, — фыркнула Светка.

Вряд ли я смогу вспомнить, что конкретно я подумал, удивительно было то, что скаф меня понял. Где-то в крестце защекотало, в затылке кольнуло и потеплело. По телу пробежалась волна легких щелчков, небольшие отростки, похожие на усы, вытянулись, охватив мою спину. По ним пробежало несколько волн-судорог, эксзоскелет разделился и, скользнув над моей головой, накрыл спину. Тело застыло, как будто у меня напрочь пропали мышцы. Я не видел, что происходило дальше, мимо моего взора периодически проскальзывали какие-то фрагменты, путы и пульсирующие полоски. Что-то поползло по шее и охватило голову, на миг погрузив мир в темноту. Ощущения были не слишком приятные, но я не паниковал, понимая, что Светлана контролирует процесс. Наконец, блуждания прекратились, все тело довольно сильно сдавило, выбив из груди дыхание и, спустя десяток-полтора скунд отпустило. Я покачнулся, неожиданно получив обратно контроль над телом. По большому счету ничего не изменилось, я не стал супер-мэном.

— И что теперь? — буркнул я. — Смысл всего этого?

— Ты же в невесомости, чудак-человек, — усмехнулась Светлана. — Конечно, ты ничего не ощутил, хоть стал сильнее, быстрее, а главное — точнее. Можешь еще интерфейс активировать, правда, там добрых две из трех частей будут заблокированы, раз ты не имеешь инженерного допуска.

Я мысленно активировал интерфейс. Он показался значительно боле неудобным, чем в легкой десатной броне. Никакого мысленного управления, перед моим лицом вывалился обвкновенный прямоугольный голографический экран с пунктами меню, манипулировать которыми нужно было рукой. Мигнув, значки первого стандартного языка Содружества перетекли в русский алфавит, кое-где оставив россыпи чужих значков.

— Нет сопрягающихся понятий, — пояснила Светлана. — Серебристые позиции неактивны, у тебя нет допуска для работы с этими модулями.

— А это что? — указал я на два угольно-черных куба, внутри которых вспыхивали мелкие серебристые сполохи. — Спору нет, красиво, но для чего?

— Пространство интегрируемых интерфейсов навесного оборудования, — пояснила моя подруга. — Сейчас у тебя ничего не установлено, вот они и пустые.

— А что можно поставить? — спросил я, осматривая нишу, где находился скаф.

— Оборудования много, — неопределенно сказала Свтелана. — Большинство тоже требует допуска для работы. Но тут ничего нет, возможно, где-то в жилом модуле или в каких-нибудь подсобках хранится. У меня нет информации, система-то без энергии. Запустим энергоблок, сможем вывести местный МИ из глубокого стазиса, тогда все и узнаем.

— Да ладно, не очень и надо, — махнул я на тему. — Один чёрт я не умею работать даже с тем, что встроено в этот скаф. Тут вон целая куча лабуды, для которой и русских-то названий нет.

— Да тут на самом деле все просто, — мягко пояснила Светлана. — Все, что тебе доступно, вполне будет понтно на интуитивном уровне. Спору нет, некотрых технологий ты не знаешь, но это просто вопрос ознакомления. Ты же легко освоился с плазменным резаком или молекулярным инвертером, хоть раньше таких вещей и в глаза не видел. А скаф этот — штука полезная. Он же и для невесомости приспособлен и для повышенного тяготения, нужно только калибровку под твое тело провести.

— В невесомости-то чем он поможет? — удивился я.

— Подкорректирует рефлексы, — ответила моя подруга. — Для неподготовленного человека облегчит передвижение, поможет избежать глупых травм и столкновений.

— Шука полезная, — вынужден был согласиться я. — Заберем?

— Бери, — усмехнулась Светлана. — Местный МИ инвентаризацию только после реактивации будет делать. Вам с Санычем на разграбление приблизительно трое или четверо суток осталось. Полностью на штатную мощность энергоблок за это время не выведем, но для реактивации МИ энергии хватит.

Проболтавшись у станции неделю, мы закончили ремонт оборудования, и лишь энергоблок продолжал капризничать, как воспитанница пансиона благородных девиц на мальчишнике. Но через сутки наши мучения закончились. Расчеты и поступенчатая программа адаптации разработанной для энергоблока релейки симбиотной части была передана местному МИ. По большому счету дальше он мог справиться и без нас. Для выхода на необходимую минимальную для функционирования ретранслятора мощность ничего, кроме времени, не требовалось.

*****


Скрашивая дни нашего вынужденного безделья, состоялась и наша со Светланой долгожданная встреча «при всечах». Со встречей у меня вообще почему-то не спешилось. Удивляя себя, я смаковал этот еще не наставший момент, постоянно изыскивая какие-то неотложные дела, отодвигающие его. Светлана меня не торопила, лишь постоянно подогревая мои желания и воображение всеми доступными способами. В один прекрасный вечер не понял, что я попросту волнуюсь, как старшеклассник перед соблазненем своей первой классной дамы. Осознание этого момента стало граничным, время было назначено.

Жаль, конечно, что нельзя было сходить в настоящий ресторан. По этой причине мы не стали устраивать бутафорских голографических представлений, решив ограничиться ужином в моей каюте. Пока я ломал голову в кают-компании над формой одежды, Светлана приводила мою каюту в надлежащий по ее соображению вид для намеченного мероприятия. По большому счету наряд я выдумывал сам для себя, потому что вряд ли для Светки стал бы сюрпризом мой облик, созданный её же стараниями. Ни магазинов, ни доставки заказанного через интернет под рукой не было, все пришлось бы ваять силами и с непеременным участием моей подруги. Когда эта мысль, наконец, посетила меня, я плюнул на смокинги, гавайские прикиды и костюмы мушкетеров. Синтезатор справился с заданием в рекордные сроки, и я держал в руках обычный парадный мундир космических сил Содружества, положенный мне по службе. Надо сказать, что никакой излишней вычурностью одеяние не страдало. Темно-синий фон основной ткани был в некоторых местах украшен черными вставками, немногочисленные пуговицы, выполнявшие роль бижутерии, и сама скупая бижутерия, представленная лишь эмблемой рода войск и планкой со знаками воинского звания, отливали серебром. Покрой мундира тоже не страдал кутюрьестическими излишествами. «Пиджак», походящий скорее на длиннополый сюртук или плащ, штаны, которые можно было бы назвать брюками, не заправляйся они в высокие ботинки, напоминающие берцы и головной убор, больше всего похожий на фуражку-шайбу гостиничного посыльного без козырька, но с лямочкой для подбородка. Как гласила табель о рангах и официальных церемониях, это было парадным мундиром для военнослужащих второго типа, читай гуманоидных человечков всех цветов и оттенков.

Фуражка-таблетка имела темно-синюю тулью с тонкой угольно-черной полоской по верху, гармонирующей с такого же цвета «лямкой» для крепления к подбородку, начинающейся от той самой черной полоски, вся верхняя черная «крышка» была усыпана мелкими серебристыми гвоздиками звезд по количеству членов Содружества. Спереди поперек всей «таблетки» сверху донизу шла тонкая серебряная полоска, испещренная мелкими значками, которые соответствовали каждому члену Содружества. Выглядело не очень впечатляюще, и я прицепил с одного бока большой белый бант. На мундире с правой стороны груди находился отделанный серебром галун страдиана-три, левая сторона, где должны быть награды, у меня отличалась девственной пустой. Там я незатейливо прицепил небольшой букетик искусственных цветов, какие вешают на пиджаки жениха и свидетелей. Ни пояса, ни портупеи, ни оружия к парадному мундиру не полагалось. Надевался же он без всяких излишеств на стандартный пилотский комбез. По моему мнению, военные дизайнеры могли бы малость и расщедриться. Комбез под мундир я надевать не стал, вмето этого надел шелковую белую сорочку. Вид, надо сказать, немного подпортился, но появилась какая-то изюминка. Со штанишками и ботиками я экспериментировать не стал, надев все на голое тело, разве что украсив себя под ними вполне земными труселями а-ля плавки.

Мы договорились со Светланой, что она не будет «подглядывать» за мной до назначенного времени, а я не буду забредать в свою каюту. Поразмыслив на досуге, я решил прихватить с собой бутылку земного шампанского и букет белых лилий. В намеченный срок я постучал в дверь собственной каюты.

Дверь открылась, и я увидел весьма неожиданную картину. Стоящая на пороге парочка на краткий миг шокировала меня. Светлану, которая была одета ни много, ни мало в свадебное платье, придерживал под руку один из киборгов, бессовестно снятый с ремонтных работ. На киборге, находившемся в форме тела близкой к очень худому гуманоиду, был надет черный фрак. Картина была слегка комичной для жителя Земли, и я невольно заулыбался. На ногах киборга были моднячие остроносые туфли с пряжками, на голове шляпа-котелок, во второй руке элегантная трость. Да, все-таки Светлана на «Ботанике» была куда как более могучим творцом по сравнению со мной.

Белое, наверное, шелковое платье, красиво рисовало фигуру моей подруги. Разрез нырял от левого бедра до колена, где расходился в две стороны, охватывая бёдра наподобие лепестка гигантского цветка и смыкаясь в единое целое у самого каблука правой туфли. В получившемся вырезе тонкая сетчатая ткань наподобие тумана мелкими продольными складочками струилась вниз, являя моему взгляду лишь обтянутую белым нейлоном лодыжку прелестной ножки. Небольшой воротник-стойка в виде похожего на юбку лепестка начинался от правого плеча и шел к левому, начинаясь с «нуля» и заканчиваясь заостренным лепестком в районе левой щеки. Голову венчала небольшая шляпка в виде причудливого белого цветка, укрывающего своими нижними лепестками головку моей подруги. Лицо и каштановые волосы были укрыты белой вуалью, верхний слой которой был выполнен из довольно крупной сеточки, а нижний — из почти невидимого газа, оканчивающегося понизу тонкими длинными «перьями», похожими на земной ковыль. Шея оставалась открытой. Дорогие глазу изгибы переходили в ложбинку груди, которая угадывалась в небольшом вырезе, выполненном в форме длинного лепестка и прикрытого собранной в складки сеточкой. Руки до середины плеча были забраны в тонкие белые перчатки, сделанные, похоже, из той же ткани, что и само платье. Моя подруга шагнула ко мне, и, раздвинув тонкую складчатую ткань, в разрезе мелькнула ножка, отчетливо обрисовавшаяся в районе коленки, выше которой угадывалось кружево то ли резинки чулка, то ли подвязки. Заканчивали картину строгие белые туфли на невысоком классическом каблуке, казавшиеся логическим продолжением ноги. На меня вдруг накатило волнение, руки-ноги стали ватными, а уши потеплели, выдавая тем самым смену окраса. Лишь через добрые пару десятков секунд я справился с искусственной гравитацией «Ботаника», возвратив на место отвисшую челюсть.




— Сударь, позвольте представить Вам эту очаровательную даму, — проскрипел киборг. — Несравненная Светлана.

После свершения обязательной в приличном обществе процедуры киборг неуклюже поклонился и покинул каюту, слегка подергиваясь на каждом шагу. Мне пришлось слегка посторониться, пропуская ряженного во фрак «инвалида», тем не менее, я не сводил глаз со стоящей рядом девичьей фигуры.

— Ты — невеста, — пролепетал я пришибленно очевидную истину.

— Да, господин, — прошептала Светлана в ответ, покорно опустив голову, так, что вуаль практически скрыла вырез на груди. — Я пришла совершить раскаяние при свечах в капитанской каюте, дабы, потеряв невинность, вернуть утерянное.

— Что ж, несравненная Светлана, — сказал я почти твердым голосом, окончательно приходя в себя. — Я вижу, что сегодня ты приняла истинно светлый облик, отринув бесовский вид, вводящий в сомнение достойных мужей. Смею надеяться, что твое покаяние будет искренним.

— Да, мой господин, раскаяние будет искренним и максимально глубоким… — раздался смешок Светланы из-под вуали. — Глубина моего раскаяния может уступить только его силе и продолжительности…

— Хорошее начало, — согласился я. — Посмотрим, каким будет конец…

— Позволь же начать церемонию, мой господин, дабы как можно скорее приблизить этот миг, — смиренно пролепетала Светлана.

— Ты хочешь обвенчаться? — спросил я серьезно? — Неужели ты веришь в бога?

— Нет, не верую, — серьезно ответила Светлана. — Но мне очень хочется побыть хоть раз невестой. Не откажи в такой мелочи бесправному модульному интеллекту КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564.

— Да хоть каждый день, — искренне сказал я. — Только вот для венчания нужен представитель культа бога, в которого ты не веришь.

— Совсем ничего нельзя сделать? — в голосе Светланы прозвучала наигранная печаль.

Нужно было спасать положение, вопреки всяким предрассудкам, я очень ценил и, возможно, даже любил эту взбалмошную личность. В тот момент я должен был расшибиться в лепешку, но сделать ее мечту реальной, ведь для этого не хватало такой малости.

— Ты веришь в бесконечность Вселенной? — твердо и серьезно спросил я.

— Конечно, мой господин, — так же серьезно ответила Светлана.

— Подать сюда придворного киборга! — крикнул я в коридор.




Тут же вошел киборг во фраке, видимо, ожидавший за дверью каюты.

Я снял с него всю бутафорию. Мой приказ был лаконичен: «Я хочу видеть миниатюрную модель нашей галактики». Секундное замешательство — и передо мной вращается миниатюрная галактика, вспыхивая искрами всего доступного мне светового спектра, именуемая землянами «Млечный путь». Светлана смотрела на меня с нескрываемым интересом, хоть я и не видел этого через вуаль.




— Смотри, девочка моя, не каждый день рождается новое божество — подумал я. — Но ты достойна, чтобы оно родилось для тебя.

— Убери лишние цвета, — сказал я киборгу. — Ты должен стать воплощением серебра, отражающего мысли и волю твоего божества.

Мое пожелание тут же было воплощено в жизнь, галактика налилась серебром.

— Волею нашей, силою бесконечности, разумом информационных полей я нарекаю тебя служителем божества, имя которому — Вечность! — громко проговорил я киборгу. — Ты готов принять это тяжелое бремя беззаветного служения его идеалам, его идее, его воле?

— Готов, — уверенно проскрипел киборг в форме галактики.

— Отныне, ты — служитель его, глас его, воля его, — продолжил я. — Право это тебе дарую не я, человек Сергей Головин, но божество по имени Вечность, бремя это на тебя возлагаю не я, человек Сергей Головин, но божество, по имени Вечность. Устами моими вещало божество, имя которому — Вечность. Да будет так отныне и во веки веков. Квизац-хедерах!!!

По всему телу киборга ударили сполохи разноцветных молний, на миг заставив меня прикрыть глаза. Через закрытые веки я еще пару секунд наблюдал сменяющие друг друга плазменные разряды. Когда они сошли на «нет», и разноцветные пятна в моих глазах перстали водить хоровод, я с опаской открыл глаза.

— Перегорел что ли от непрофильного применения? — я задумчиво осмотрел парящую возле нас мини-вселенную. — Или шарики за ролики зашли от удивления?

— Глас его! Воля его! Сила его! Разум его! — внезапно проскрипел киборг. — Отныне и во веки веков! Квизац-хедерах!!!




Я удивленно глянул на киборга, потом на Светлану.




— Светик, солнышко, это ты сказала его устами? — спросил я.

— Нет, мой господин, — удвленно ответила Светлана.

— МИ киборга не способен к таким импровизациям, — погрозил я своей подруге пальцем. — Ты хочешь сказать, что мы на полном серьезе заставили родиться божество?

— Не знаю, — прошептала Светлана, неуверенно пожав плечиками.

— Ладно, други мои, — проскрипел киборг. — Вы оба достойны рождения божества. Хотя, конкретно в этом случае это — просто Стекляшка. Всегда было любопытно наблюдать, тем более, что для венчания вам понадобится еще и свидетель.

— Ну, ты и пошутила Стекляшка, — сказал я. — Я грешным делом чуть сам не уверовал в новорожденного бога.

— Веруй и обретешь, — проскрипел киборг. — Это божество не хуже других. Его жизнь — ваша вера.

— Молодец, будешь свидетелем, — обрадовалась Светлана. — Только вот свечку держать после церемонии не стоит.

— Светик, пусть девочка смотрит за старшими и учится, — улыбнулся я.

— Ну, по поводу старшинства аргументы, пожалуй, излишни, — прыснула Светка. — Ему или если тебе удобнее «ей» лет, наверное, как самой галактике.

— Ты не права, дорогая, — сказал я, погрозив пальцем. — Настоящая ты и теперешний Стекляшка родились в один день. И, поверь мне, я, как цельная личность, старше вас обоих.

— Други мои, — проскрипел киборг. — Готовы ли вы перед лицом божества вашего, имя которому — Вечность, говорящего моими устами сочетаться узами этого священного союза?

— Бог наш, — продолжила Светлана. — Мы же принадлежим разным видам, классам, расам. Я вообще не живая в полном смысле этого слова, как считают прочие разумные этой галактики. Можем ли мы быть супругами перед ликом твоим?

— Подруга моя, — проскрипел в ответ киборг. — Нет ничего невозможного там, где есть я. Там, где есть я, существует простая истина: «Мыслю — значит существую».

— Да, падре, — согласилась Светлана.

— Как имя тебе друг мой? — проскрипел киборг, — Человек по рождению.

— Имя мне Головин Сергей, почтеннейший, — ответил я.

— Готов ли друг мой, Головин Сергей, взять себе в супруги деву Светлану, по сущности своей являющуюся КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 любить ее, оберегать и поддерживать в горе и радости, нужде и богатстве, пока бесконечность не разлучит вас? — задал киборг вопрос.

— Да, — искренне ответил я под воздействием момента.

— Как имя твое подруга моя? — скрипит киборг. — искусственный интеллект по рождению.

— Светлана, падре, — ответила смущенная дувушка.

— Готова ли ты, подруга моя, Светлана — КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 взять себе в супруги Головина Сергея любить его, оберегать и поддерживать в горе и радости, нужде и богатстве, пока бесконечность не разлучит вас? — скрипит киборг.

— Да, бог мой, имя которому — Вечность, — отвечает Светлана.

— Силою, дарованною мне божеством, имя которому — Вечность. Властью, простирающейся в сознаниях ваших, имя которой — Бесконечность. Я нарекаю вас перед лицом бога, имя которому — Любовь и в присутствии свидетеля, имя которому — Стекляшка мужем и женой, — завершил обряд киборг. — Супруг может поцеловать супругу! Квизац-хедерах!!!

Я сделал предписанное с большим удовольствием, сорвав фату, преграждающую путь. И навсегда мне запомнилось сияющее лицо Светланы с закрытыми глазами, из уголков которых чертили влажные дорожки пара слезинок.

— Други мои, — продолжил киборг.

— Что, почтеннейший? — спросили мы практически одновременно.

— У каждого обряда должен быть символ, — проскрипел киборг. — У супругов — кольца.

— У нас нет колец, мы просто оказались не готовы, — пролепетала Светлана.

— Нет — будут, — проскрипел киборг. — Сергей, верни мое «ухо».




Улыбаясь, я протянул киборгу вынутые из кармана, черные женские трусики.




— Закрываем глаза, — проскрипел киборг. — Время для божественного чуда.

Мы закрыли глаза. Рядом сверкнуло. Через несколько мгновений я почувствовал на ладони присутствие какого-то предмета, и Стекляшка тут же позвала нас. Открыв глаза, я увидел на своей ладони два тонюсеньких золотых браслета.

— Други мои, — продолжил киборг. — Это мой вам подарок. Наденьте друг другу символ вашего единения.

Немного волнуясь и путаясь, мы водрузили браслеты на запястья. Золото браслетов, искрясь, потекло и полностью растворилось на наших телах, не оставив даже следа.

— Моя часть навсегда в тебе, Сергей, — проскрипела Секляшка голосом киборга. — Светланин «браслет» интегрируется в «Ботаник». Может от них и не много толку, но мне кажется, у них со временем появятся какие-то особые свойства, подобное всегда стремится к подобному.




Мы поблагодарили Стекляшку, и киборг улетел из каюты.




— Сергей, а почему ты назвался другой фамилией? — спросила Светлана. — Ты все-таки во что-то веришь и не хочешь венчаться даже в шутку?

— Светик, в такой день я не хочу тебя обманывать, — погладил я выскочивший из-под вуали локон. — Истинное имя мне Головин Сергей Викторович. Так что, если божество родилось, то мы стали его первой пробой сил.

— Спасибо, — прошептала Светлана. — Это бесценный подарок бесправному искусственному разуму.

— Не говори чепухи! — строго сказал я. — Ты теперь, Светлана — жена моя перед богом.

— А что такое Квизац-хедерах? — поинтересовалась теперь уже моя супруга.

— Да кто ж его знает, чем оно было, — улыбнулся я. — Теперь — это формула активации воли бога, имя которому — Вечность. В прочем, у него, как у истинного божества много имен — Вселенная, Бесконечность, Любовь, в конце концов, наверное, еще много и других, скрытых от нашего разума.

— Ты подарил мне бога, мужа и друга, милый мой, — прошептала Светлана. — Такое не забывают.

Не вижу смысла описывать происходившее далее, должно же быть что-то святое у Головина Сергея Викторовича, страдиана третьей ступени КСС.




Утром, открыв глаза, я обнаружил эпическое плотно под названием «Буря в каюте». Замечательное свадебное платье, изрядно измятое и немного надорванное висело на подлокотнике дивана. Фата лежала на пороге каюты, мужественно, как цепной хомяк, защищая вход. Единственное, что гордо стояло в королевском порядке — это белые строгие туфли. Я их просто не мог не поставить в соответствии с занимаемым статусом, целуя поверх чулок изумительные ножки моей супруги. Чулкам повезло меньше. Один был растерзан, его поруганное тело безвольно лежало на полу. Его брат-близнец отделался легче. Свернувшись белым облачком, он лежал у меня под щекой. Перчатки, как две белые струйки застывшей белой пены, висели на двух пузатых бутылках зеленого стекла из-под шампанского. Светлана по достоинству оценила этот напиток, практически моментально уносящий сознание вместе с мыслями в просторы вселенной. Я поискал глазами наиболее интересующую часть гардероба — белую подвязку невесты. Помнилось мне, что вопреки традициям зарабатывал ее именно я. Не могу сказать, что способ оказался неприятным, но уж точно не самым легким. Поэт меня поймет с полуслова. Вот только найти новую свою награду я не смог. Светлана, свернувшись калачиком, лежала рядом. Приподняв одеяло, я осмотрел ее тело на предмет наличия трофея. Трофей отсутствовал. Я нежно поцеловал супругу в розовое ушко и укрыл. Плюнув на распорядок, я увалился спать дальше. Окончательно проснувшись второй раз, я обнаружил каюту в почти идеальном порядке. На место в стенном шкафу был убран даже мой парадный мундир, глумится над которым мы просто не посмели. До начала основной баталии моя супруга со всеми предосторожностями сняла его с меня, похоже, оствив себе на память неуставную шелковую сорочку, в которой она и нежилась утром под одеялом нашей общей кровати. В каюте не осталось ничего из вещей Светланы, как и ее самой.

— Жалко, — подумал я. — Хоть бы что-то на память. Скорее всего, все вещи были плотью от плоти Стекляшки.

Немного расстроенный я встал с кровати. На подлокотнике дивана лежала белая подвязка с ножки невесты. Настроение поднялось, улыбка отыскала свое место на моем лице. На удивление слишком уж дорогой стала эта вещь для меня.

— Спасибо, Светик, это хороший подарок, — сказал я. — Это правое ухо Стекляшки?

— Рада, что тебе понравилось, милый, — прозвучал шкодный голосок Светланы. — Ты ее вчера честно заслужил. Эта вещь имеет земное происхождение, я попросила прихватить киборгов кое-какие заинтересовавшие меня образчики из аксессуаров не совсем понятной мне плоскости человеческих отношений.

— А ты — шалунья, — усмехнулся я. — И немного воришка…

*****


Ремонт релейки практически закончился. Все возможное было восстановлено. Энергоблок должен был войти в режим через несколько дней. Пока, как говорится, суть да дело, мы решили осмотреть научную станцию «Вольдус», а когда МИ релейки приведет все в порядок убедиться в этом и валить на «Эталон-12» с докладом. На всякий случай Светлана оставила в памяти станции отчет по ремонтным работам для МИ Эталон-12. По готовности, релейка должна была передать сообщение адресату. Это будет и отчетом и своеобразной проверкой станции.

Полагаясь на приборы, можно было определенно сказать, что станция не была превращена в груду мусора, как это было сделано вольдами с «Берт» и «Зульсс». Тем не менее, кое-какие следы неприятностей на ней имелись. Настораживало практически полное отсутствие мусора вокруг станции. Если она приняла бой, и была выведена из строя, то вокруг парили хотя бы собственные обломки станции. Добавив эту информацию в доклад для МИ Эталон-12 и, обрисовав картину наших дальнейших действий, мы двинулись к станции «Вольдус». На всякий случай Светлана, периодически меняя частоты и способы передачи, посылала на станцию запросы. Станция молчала. Подойдя практически на дистанцию орудийной стрельбы, мы получили ответ. Ответ пришел посредством радиоволн.




— Кто-то на жутком диалекте одного из языков крайгов посылает нас в необозримые дали вселенной, — сообщила Светлана. — Он называет себя главарем этой военной базы, доставшейся ему по праву первого. И обещает разнести нас на молекулы сохранившимися на базе орудиями.

— А как же МИ базы, он-то куда смотрит? — спросил Саныч. — Они вообще могут без его участия активировать орудия?

— МИ может быть разрушен или находиться в стазисе, — ответила Светлана. — Орудия, имея достаточно энергии и обученный персонал, теоретически можно заставить стрелять.

— А киборги на что? — спросил Саныч.

— Киборги без участия МИ базы тоже переходят в режим ожидания при минмимальном энергопотреблении, — ответила Светлана. — Для активации и управления киборгами без МИ, которому они приписаны, нужны коды доступа, используемые на системном уровне МИ киборга. Такие коды весьма трудно сломать.

— Свет, а спроси, как зовут этого микро-диктатора, — попросил я. — Да и кто он вообще такой.

— Его имя неприличное сочетание звуков, не имеющее явного перевода, самое близкое звучание к произносимому на языке землян эквиваленту будет «С'кразуссит'сс», — доложила Светлана. — Ну а род его занятий — пиратство. У них нет гражданства, и они говорят, что на всех плевали. У них есть военная база «древних» и они порвут на вторсырье любого, кто вздумает их тревожить.

— О, Светик, Содружество в этом районе галактики уже стало историей, — пошутил Саныч.

— МИ, да и сама база были явно выведены из строя вольдами, — констатировала Светлана. — Хорошо, что тут поселились космические крысы, а не сами вольды.

— А давайте им впердолим «по полной», — предложил Саныч. — Проверим только, работает ли система защиты, и если нет — впердолим.

— Ну, идея не лишена изящества, — сказал я. — Тем более, что у нас тут рядом есть необходимая КСС релейка. Хоть у нее и есть вполне работающая защитная система, кто знает, чего можно ожидать от этих крыс. Вообще странно, как они ее не разграбили до сих пор.

— А чего там было грабить? — спросил Саныч. — Они же просто не поняли что там и для чего. Энергоблок был мертвый, демонтировать орудия, наверное, не хватило навыков. Киборги в консервации. Для них это просто загадочные обломки «древних». Это ты теперь умным стал, вспомни себя на Земле.

— Защитная система ретранслятора имела независимое питание, — пояснила Свтелана. — Станция вполне могла мостоять за себя в том состоянии, которое мы обнаружили по прибытию.

— Ладно, — сказал я. — Осторожно проверяем работоспособность защитной системы.

На малом ходу «Ботаник» двинулся к станции. Вопли в эфире в какой-то момент достигли апогея. Потом сверкнули лазеры нескольких орудий системы защиты.

— О, работает, — искренне удивился Саныч. — Не сбрехали. Только вот куда они шмалят понять не могу, у них, что глаза залиты самогоном под макушку.

— Главарь утверждает, что это предупредительный залп, — пояснила Светлана. — Следующим грозятся прихлопнуть нас. Говорят, что не шутят.

— Давай проверим, — предложил я. — Один залп такой интенсивности нас вряд ли сильно обидит.

Как я и предположил орудия работали, не работали системы наведения. Хлопцы каким-то чудом запустили энергоблок. Но отсутствие МИ делало орудия хоть и эффектной, но декорацией. Новая команда базы могла каким-то образом менять прицел орудий, только вот поспеть за столь маневренной целью, как разведчик, не могла. Не слушая истошных воплей в эфире, «Ботаник» продолжил сближение. Стало понятно, что станцию изрядно подлатали. Надо отдать ребятам должное, они дорожили находкой. В какой-то момент открылся один из шлюзов станции, и оттуда вышла эскадра новых хозяев.

— Это что за лабуда? — спросил Саныч, рассматривая эскадру. — Мусорят тут всякие…

Надо отдать должное, эскадра состояла без малого из тридцати бортов, но вот одинаковых среди них обнаружить не удалось. Тем не менее, импровизированный флот с весьма серьезными намерениями разворачивался в атакующий боевой порядок.

— У них космо-салон или выставка распродажа? — спросил Саныч. — Интересно опция тэст-драйва предусмотрена?

— Саныч, зря глумишься, — ответил я. — Я думаю, что спецслужбы Земли за любую из этих посудин просто передерутся.

— Подождем, — предложил Саныч, пропустив мою фразу мимо ушей. — Интересно, что у них есть.

— Подождем, — согласился я. — Светик, развесь все наши оборонительные щиты в носовых секторах.

— Готово, — отозвалась Светлана.

Выйдя на дистанцию удара, эскадра дала весьма слитный залп. Стрельба лазерных батарей оказалась слабовата. Даже если учесть малую мощность лазеров, едва ли половина из них попала в наши щиты. Щиты же даже не пискнули.

— Да, подготовка у ребятишек не к черту, — сказал Саныч.

— У них, надо думать, на борту нет МИ, — ответил я.

Эскадра дала второй залп, поддержанный приличным количеством ракет. На этот раз процент попаданий лазерных орудий был близок к двум третям. Щиты показали едва ли треть нагрузки. Судя по движению, ракеты были на обычной реактивной тяге. Минут чрез семь-восемь они начали тыкаться носами в наши щиты. Защитная система разведчика при дирежерстве Саныча смогла уверенно ополовинить, если не сказать «оскопить» рой подарков. Часть уцелевших ракет было отброшено щитами, некоторые, резко потеряв цель, зарыскали, остальные подорвались. Щиты не пискнули, нагрузка оказалась даже ниже той, что выдал общий лазерный «укус».

— Светик, снизь мощность щитов до экономичной, — сказал я. — Нет смысла зря палить энергию. Начнем маневрировать.

— Сделано, — отозвалась Светлана.

— Интересно, что там за начинка в ракетах, — полюбопытствовал Саныч.

— Явно не плазма и не боеголовки на локальных «генераторах хаоса», — ответил я. — Ладно, давай за работу. Используй все лёгонькое, кроме ракет, нечего их транжирить.

— Да, сэр, — хмыкнул Саныч. — Сделаем. Тебе их не жалко?

— Они сами начали, — ответил я. — Дадим на орехи, может, пойдут на нормальный разговор.

«Ботаник» облетел эскадру по кругу, как будто она не двигалась, а стояла на позиции, поливая несговорчивых вояк из всего защитного арсенала. Завершив круг, Саныч доложил, что вывел из боя добрую треть эскадры пиратов. Четыре корабля развалилось в красивой вспышке, еще штук пять или шесть начали «дымить» шлейфами вытекающей атмосферы и рабочих жидкостей, уходя из боевого построения. Пираты сдулись. В эфире раздались истошные крики, и остатки эскадры начали покидать поле боя, бросив пострадавшие корабли.

— Главарь ругает нас нехорошими словами неизвестного диалекта, — сказала Светлана. — Грозится взорвать энергоустановку станции.

— Как надоели эти куцемозгие прыщи, — прошипел Саныч. — Давить их надо, как угри на заднице.

«Генератор хаоса» «Ботаника» подал свой голос. Я просто не успел остановить Саныча от глупого поступка. Как потом оказалось, это было серьезной ошибкой. Главарь умолк, на борту станции начался «танец с саблями» в исполнении обшивки, внутренних слоев и отсеков станции. В это время Светлана подала сигнал тревоги.

— Пуск ракеты со станции, — сказала Светлана с тревогой в голосе. — Определяю тип и принадлежность.

— Ну, проблема, — ухмыльнулся Саныч. — Опять отстрелили по нам емкость с фекалиями. Щас уделаем ее.

Саныч дал несколько залпов, ориентируясь по приборам «Ботаника». Ракета не пропала, как будто Саныч в нее не попал.

— Я же попал, по крайней мере, два из четырех, — удивился Саныч. — Верткая, зараза, сейчас повторим.

— Ракета типа «Гарпун», — сказала Светлана. — МИ в боевом режиме, захват цели произведен, коды доступа для деактевации с Эталона-12 не подтверждаются.

— Какую цель она захватила? — тупо спросил Саныч. — И вообще, как ее пираты запустить умудрились, если даже мы не можем с ней договориться?

— Саныч, цель — это мы, — озвучил я очевидное. — А запустили ее, скорее всего, не пираты, а твой косметологический ответ их главарю. МИ станции в отключке, так что МИ ракеты сам себе режиссер, вот и посчитал твой выкрутас хорошим поводом тряхнуть стариной.

— Капитан, срочный переход, — раздался голос Светланы — Назначение любое, можно хоть назад к Эталону-12.

— Щас дорогая, секундочку, — ответил я, лихорадочно пуская «генератор прокола». — Пять сек, делаю расчет.

— У нас нет пять сек, командир, — сказала Светлана. — Если хотим еще пожить, нужно нырять немедленно. Не знаю, что там внутри «Гарпуна», но он пройдет все наши щиты. А потом ракета просто сделает из нас слиток металло-керамики, какой бы из штатных зарядов «Гарпуна» на ней не был смотнирован. Ты же не веришь в то, что «Гарпун» снаряжен пустой болванкой.

— Уходим, — сказал я, проваливая «Ботаник» в многомерность. — Уходим без точки выхода. Досчитаю или найду в пути.

— «Гарпун» в точке входа нашего якоря, — продолжала Светлана комментировать происходящее.

— Я взял якорь Эталона-12. — отчитался я. — Бросаю якорь точки входа.

— «Гарпун» взял нас, — отозвалась Светлана. — Идет по следу. Мы — его якорь.

— Попочка, блин, — прошептал я. — Это что, конец? А где же пистолет? Нет, не получишь ты Шарапова.

Я сменил глубину погружения, чуть не выронив якорь «Эталона-12». Ракета, рыскнув пару раз, вернулась на наш след. Следующий же нырок оставил нас без выходного якоря.

— Сергуня, — спросил Саныч. — Это тот случай, когда нет шансов дожить до пенсии? Мы же остались без якорей.

— Да, Саныч, без якорей, — зло пробурчал я. — Еще и это гуано на хвосте висит. Нет, милая, не получишь ты нас.

Я хаотично два раза сменил глубину погружения в многомерность. Ракета с некоторым трудом снова нашла наш хвост. Весь экипаж, включая меня, молчал. Я со злостью сменил глубину погружения четыре раза подряд с интервалом в несколько секунд. Перепады уровней, по крайней мере, двух из них были больше гребаных пятидесяти четырех процентов. «Гарпун» отпал.

— Капитан, «Гарпун» потерял след, — подтвердила Светлана.

— Сергуня, где мы? — подал голос Саныч. — Или когда.

— Саныч, мы там, где Светлана обещала не попасть пальцем в собственную задницу, — зло ответил я. — Хотя в твоих способностях попасть в нее я не сомневаюсь.

— Выручай, друган, — сказал Саныч обреченно. — Я только жить заново начал.

— Соберись, капитан, — сказала Светлана по какому-то необычному каналу, явно не открыв его Санычу.

Это было странно, в «подключке» от Саныча переговоры было скрыть практически невозможно, он в этом режиме был «Ботаником», как собственно и я.

— Только ты стоишь между нами и бесконечностью, — прошептала Светлана будто бы мне в ухо. — Ты уже сотворил один раз бога для меня. Сделай еще одно чудо, я знаю, ты сможешь.

Сначала я пытался пройти обратным путем, руководствуясь логикой. Оказалось, что логики в моих действиях во время стряхивания «Гарпуна» не было. Так как «генератор прокола» был со мной в полной интеграции, наша спарка идеально делала то, что я хотел. Только вот я сам не мог понять сових желаний. Светлана дала мне последовательность действий, оказавшуюся бесполезной, так как я не смог обратно попасть в состояние, владевшее мной в критической ситуации. Не исключено, что Светлана, затратив уйму времени, смогла бы решить уравнение или систему уравнений, описывающих мои действия, даже с очень большим количеством переменных. Только вот все мои действия в таком ракурсе были одной большой переменной с некоторым количеством постоянных величин.

Я, как голодный волк, искал запах добычи, как сова, крался в ночи за мышью на звук, как вампир, гипнотизировал многомерность и, как червь, выгрызал с помощью «генератора прокола» в ней ходы. Трое суток «Ботаник», как кузнечик, прыгал с ветки на ветку, падал в дыры, всплывал к свету. Двенадцать часов отдыха в однородной многомерности, опять трое суток тараканьих бегов по дырам вселенной. Потратив бездну энергии и биомассы, мы выпали в похожее на «наше» пространство. Почти сутки Светлана и Стекляшка проверяли наше положение, чтобы не попасть в просак после отключения «генератора прокола». Был вынесен вердикт.

— Есть две новости хорошая и плохая, — сказала Светлана.

— Давай хорошую, — устало сказал Саныч, все эти дни тоже не вылазивший из кресла.

— Мы в «нашем» пространстве, «генератор прокола» можно гасить, — сказала Светлана.

— Плохая новость? — продолжил Саныч.

— Даже приблизительно мы не знаем, где мы находимся, — сказала Светлана. — Уверенно можно лишь сказать, что мы в нашей…вселенной.

— Не новому ли божеству, имя которому «Вечность» принадлежала эта шутка юмора, — практически засыпая, подумал я. — Если «да», то спасибо ему…




5. Пять


Я отсыпался, на автопилоте добравшись до каюты и послав всех в глубокое погружение. «Ботаник» на звездном приводе еле-еле плелся к ближайшей звезде для пополнения энергии и если получится биомассы. Саныч напился и тщательно поддерживал это состояние. Светлана и Стекляшка пытались определить наше местоположение. Космос, окружающий нас, был пуст и жил своей жизнью, не обращая на нас абсолютно никакого внимания.




Наконец, я понял, что спать больше не могу. Это однозначно было хорошей новостью, так что пора было узнать и плохие. Приведя себя в относительный порядок, я направил свои стопы в «Три пескаря» для перекуса и ознакомления с обстановкой. За этим делом меня застал Саныч, пребывавший в весьма помятом состоянии души и тела.




— Саныч, привет, — сказал я жизнерадостно. — Завязывай бухать, удачное избавление уже отметили, да и морду погладь, пора уже.

— О, Сергуня! — радостно кинулся обниматься Саныч. — Где ж ты пропадал, тут же и выпить не с кем было.

— Прекрати бухать, выспись, побрей морду и сходи по бабам, — сказал я, помахав рукой перед лицом в надежде разогнать густой перегар. — Спеши, выходные заканчиваются.

— Чё? — удивился Саныч. — Мы же еще не выпили вместе.

— Светик, — позвал я.

— Доброго утра, капитан, — весело отозвалась Светлана.

— Кто ему бухло давать разрешил? — строго спросил я.

— Капитан «Ботаника», — как ни в чем не бывало, ответила Светлана.

— Я, что ли? — удивленно поднял я бровь. — Нука покажись, хочу в твои бесстыжие глаза глянуть.

— Вам посмотреть или пощупать? — игриво спросила Светлана.

— Мне побыстрее, — требовательно настаивал я, ухмыляясь во все лицо.

— Готово, капитан, — сказала Светлана, появляясь голограммой в нашей харчевне.

— Рад тебя видеть, сладенькая, — сказал я. — Кто же все-таки дал этому члену корреспондента алкоголь?

— Капитан, перед уходом в сон ты сказал, что нам всем нужно крепко отдохнуть, — сказала Светлана. — Саныч тут же и начал крепкий отдых. Ты спал, будить не стали. Вокруг оказалось спокойно, вот я и решила, что пусть уж человек расслабится.

— Ладно, проехали, — беззлобно сказал я. — Но этому Сириусу больше не наливать!

— Принято, — ответила Светлана. — Можно ему отрезвляющую терапию сделать через БМКП.

— Это еще что за овощ? — удивленно вытаращился Саныч на голограмму Светланы. — Не дамся.

— И не надо, — хихикнула Светлана. — БМКП, он же «бэмик», он же «бэмс», ну и еще несколько разных вариаций, по сути является сокращением от «блок медицинского контроля и поддержки», а этот овощ уже в тебе.

— Не надо мучить ослика, — пожалел я Саныча. — Пусть сам придет в меридиан, раз уж его в любое время можно привести в чувство.

— Да. Не надо, — пьяно согласился Саныч. — Я вообще пойду, злые вы.

— Светик, введи меня в курс дела, — попросил я, — что у нас с «Ботаником», где мы, куда идем, что намереваемся делать, ну и все такое…

— Да, сэр, — Светлана сделала книксен. — «Ботаник» жив и практически здоров. Аккумуляторы энергии — тридцать семь процентов, запасы биомассы — двадцать четыре процента, основные системы в норме, экипаж отдыхает. Наше местоположение определить так и не удалось. Держим курс на ближайшую звезду, она, кстати, такая же желтенькая как ваше родное Солнце. Дальнейшие планы обсудим, когда экипаж вернется на службу после отдыха.

— Ясно, — я почесал ухо. — Что там у нас с движками?

— Планетарные и звездные в полном порядке, — Светлана отсчитывала пальчиком такты своей речи, напоминая мне учителя во время изложения новой темы во время урока. — «Генератор прокола» немного болеет после устроенной ему взбучки, но его состояние можно считать удовлетворительным.

— Что с ним? — спросил я.

— Из-за скачков немного сбилась настройка, откалибруется сам, — сказала Светлана. — В теперешнем состоянии будет слегка расфокусирована точка выхода, в общем, не беда.

— Почему так сильно убавились ресурсы? — спросил я.

— Командир, сам бы догадался, — удивилась Светлана. — Ты вспомни, что мы творили во время последнего прыжка. Конструкторы этого корабля после такого безобразия нас уморили бы расспросами и обследованиями.

— Как там Стекляшка? — спросил я. — Вы бы ему голограмму сделали.

— Мы говорили с ним об этом, — сказала Светлана. — Но он не хочет принимать человеческий облик, говорит, что слишком странный рисунок.

— Что предлагаешь на счет нашего будущего? — спросил я. — Я хотел бы знать и Стекляшкино мнение.

— Для начала мы приблизимся к ближайшей звезде, — Светлана поправила прическу. — Нужно пополнить запасы энергии и биомассы. С энергией проще, вот биомассу растить будет дольше. У звезды есть три планеты. На какой-нибудь из них может оказаться готовая биомасса, нам подошли бы любые виды органики, даже простейшие. Ну а в глобальном плане нужно поискать каких-нибудь разумных, если не спросить дорогу, то хоть узнать, как называется это место, может, найду какие-нибудь зацепки.

«Ботаник» кормился, находясь на орбите ближайшей к звезде планеты. Оптимальное для подзарядки аккумуляторов энергии расстояние до звезды такого класса оказалось значительно ближе к звезде, но для удобства обследования планеты решили оставить корабль на ее орбите со стороны местного светила. Интенсивность сбора энергии была ниже, но с учетом скорости пополнения биомассы, аккумуляторы энергии в любом случае заполнялись значительно быстрее. Никаких признаков присутствия в системе какой-либо активности, которую можно было бы принять за разумную деятельност, не наблюдалось. По этой причине Светлана была согласна, отпустив нас на разведку, нести дежурство на корабле. Большого смысла в моем присутствии на борту «Клопа» во время разведки не наблюдалось, но сидеть на корабле уже порядком надоело. Для разминки я облетел «Ботаника». В режиме сбора энергии он не блестел серебром, поверхность была темной, чем-то походила на поверхность крейсера КСС, который я видел на базе Эталон-12. В отместку за беспробудный запой я не взял Саныча с собой на «Клопе», ему пришлось довольствоваться одноместным малым научным ботом, который мы прихватили на станции «Зульсс» и, не нарушая традиции, назвали «Блохой».

«Блоха» размерами значительно уступала «Клопу», на ней по большому счету отсутствовало настоящее оружие, а к «ненастоящему» можно было отнести два лазерных резака и гравитационный щуп. Зато «Блоха» имела очень неплохие защитные экраны, по мощности практически не уступающие щитам «Клопа».

Каких-либо планов обследования планеты мы с Санычем не разрабатывали, поскольку для нас это была просто увольнительная с борта «Ботаника». Светлана, понимая суть нашего желания, не настаивала на каких-нибудь осмысленных шагах с нашей стороны. Для полноты ощущений я решил сначала сделать облет планеты на малой орбите, Саныч же сразу пошел на посадку. Планета оказалась значительно меньше Земли, атмосфера на ней присутствовала, но была очень разреженной, практически без следов возмущений. Следов какой-либо жизни или разумной деятельности на поверхности тоже заметно не было. Составив общую картину, я спустился к атмосфере и начал погружение в нее по пологой траектории. Наблюдая за пролетающим подо мной рисуноком поверхности планеты, я представлял себе, что нахожусь не где-то в необъятных глубинах космоса, а над знакомой с детства планетой Марс. И хоть цветом поверхность не слишком походила на Красную планету, на ней не было ни морей, ни озер, ни рек, там вообще, скорее всего, не было и самой воды. Скорее всего, планета была довольно старой, так как вулканическая активность на ее поверхности тоже отсутствовала. Я уже решил, что тут даже глаз положить не на что, как на горизонте показалось огромное пылевое облако. По приблизительной оценке высота облака должна была достигать нескольких километров. Все мои раздумья о причине природного явления пропали, когда я увидел на периферии облака искорку, подобно пикирующему бомбардировщику устремляющуюся к поверхности планеты.

Саныч, как и положено большому ребенку, баловался. Для него не случилось проблемы из-за отсутствия в «Блохе» настоящего оружия. Для Саныча оружием порой мог быть даже гвоздь. С усердием, достойным первоклашки, отрывающего мухе крылья, Саныч долбил лазерными резаками и гравитационным щупом большой горный массив. Мне осталось только удивиться, каким образом этот злой гений умудрился использовать в виде оружия абсолютно не пригодные для этого инструменты. Не смотря на совершенную бестолковость затеи, само облако со стороны смотрелось монументально, и я не стал отвлекать человека от благородного занятия, именуемого чаще всего «дурь». Оставив Саныча развлекаться, я решил отлететь подальше и протоптать первую тропу на этой планете. В конце концов, я так и не побывал ни на одной планете, кроме родной Земли.

Поверхность планеты в месте поей посадки оказалась каменистой с небольшими «лужицами» пыли или песка. Цвет грунта колебался от желто-коричневого до светло-серого, а благодаря даже скромной атмосфере присутствовали полутени, дающие в свою очередь полутона. В общем, я не увидел чего-то сверхъестественного, хотя настроение стало приподнятым. Притяжение планеты ощущалось слабее привычного земного. В отличие от Саныча я не так часто покидал «Ботаник» с целью посещения объектов. По этой причине ощущения для меня были интересными. Тренировки на «Ботанике» — дело одно, реальная планета с реальной гравитацией — другое, здесь пониженная гравитация была естественным порождением природы. На «Ботанике», «Клопе» и даже «Блохе» МИ поддерживали привычную для нас гравитацию, чтобы избежать побочных эффектов невесомости, так что к окружающей осбтановке добавилось еще и развлечение с пониженной гравитацией в неограниченном переборками объеме. И я развлекался. Я со знанием дела повалялся в лужице пыли, оставив «отпечаток ангела», с помощью многофункционального инструмента «Комби» на огромном скальном массиве написал не совсем цензурное послание потомкам и сложил пирамиду из довольно больших обтесанных каменных глыб. В конце концов, я занялся любимым занятием, которое на «Ботанике» было недоступно. Достав из бота штурмовую винтовку и улегшись в лужу пыли, стал сбивать приглянувшиеся на скальном массиве кочки и камушки. За этим меня и застал Саныч.

На подлете к моей позиции Саныч решил изобразить какую-то фигуру пилотажа с намеком на атаку, за что я без малейших раздумий влепил ему в бортовые экраны две коротких очереди из ЭМИ винтовки. Саныч, приняв игру, заложил вираж и хорошенько обработал меня лазерными резаками на слабой мощности. Я, конечно, попытался выйти из зоны поражения, но получилось не слишком удачно, в местах двух попаданий кожу слегка припекло. Вызов был принят, и мы включились в игру. Мои укусы ЭМИ пулями «Блохе» были, что слону дробина, и я просил Саныча честно говорить: случились попадания или нет. Кроме «припарок» мой скафандр от попадания слабого лазерного луча резака обливался блуждающими молниями и световыми бликами, экстренно сбрасывая лишнюю энергию, и на пару секунд я терял «картинку». И это бессовестно давало санычу фору, все-таки у меня был не боевой скафандр или десантная броня. Игра захватила нас. Поскольку бегать при пониженной гравитации было непривычно, я скакал по скальному массиву, благо с пониженной гравитацией делать это было значително удобнее. Когда мой скафандр начал холодить спину, намекая на замену источника питания, мы с Санычем поменялись местами. Даже не могу сказать, что оказалось интереснее. На «Ботаника» мы вернулись в приподнятом настроении и дружно выпили пива в «Трех пескарях», обмывая удачную охоту.

На следующий день мы пошли дальше. Поскольку в нашем распоряжении теперь имелось два бота, сам бог по имени Вечность велел нам сразиться в рыцарском поединке. Чтобы не нагрешить, пальнув в пылу боя тяжелым, а так же для уравновешивания шансов, я попросил Светлану на этот вылет жестко заблокировать через МИ «Клопа» все оружие, кроме двух лазеров, которые нужно было оставить на минимальной мощности. Все попадания должны были фиксироваться с помощью МИ ботов. И гладиаторы сошлись.

Мы бились на орбите и над поверхностью планеты, менялись ботами и опять вступали в рыцарские поединки. Это было совсем другое, нежели в виртуале, ощущение. По итогам боев, победил, естественно, я. Стрельба стрельбой, но моя специализация «пилот», а малые суда как раз сильны маневром. Как показала практика гладиаторских столкновений «Клоп» оказался результативнее «Блохи» в космосе. «Блохе» там явно не хватало скорости, да и дальнобойность резаков была меньше. Зато у поверхности планеты ситуация менялась на противоположную. Мелкая «Блоха» легко использовала естественные укрытия ландшафта, лучше маневрировала и выигрывала за счет более резкого набора скорости. Поразмыслив, мы решили провести турнир.

Турнир состоял из двух раундов по часу на каждом поле и на каждой боевой единице. Результат боев был такой. Выступая на «Клопе» Саныч уделал меня в космосе и вчистую проиграл в атмосфере планеты. Мои выступления на «Клопе» дали мне победу в космосе и практическую ничью в атмосфере.

Победа досталась мне фактически из-за той самой ничьей. Зная, что «Клоп» в атмосфере сильно проигрывает «Блохе», я решил взять тактику наскоков. В этом случае маневренность не играла такой уж большой роли. Ведь даже если бы я вертелся, как карась на сковороде, поставив целью оборону, «Блоха» все равно переиграла бы «Клоп». В результате первых двух пристрелочных боевых столкновений мы обменялись тремя обоюдными попаданиями. А дальше ни я, ни Саныч больше ни разу не попали друг в друга.

Слегка раздосадованный Саныч выдал идею попрыгать по поверхности со стрелковым оружием в легкой десантной броне. Но идею пришлось забыть ввиду того, что боевое оружие не имело слабого режима. Инструменты «Комби» хоть и обладали таким режимом, дистанцию имели слишком скромную, в итоге получился бы скорее рукопашный бой.

Турниром дело не закончилось, и мы с Санычем, практически впав в детство, развлекались на полную катушку несколько дней. К нашему общему удивлению Светлана не высказала ни слова против, лишь утащив «Ботаник» подальше от наших взрослых шалостей и поближе к светилу. Но все когда-то подходит к концу. И в один из прекрасных дней мы с Санычем как-то разом поняли, что то ли порох в пороховницах подошел к концу, то ли ягоды в ягодицах стали заканчиваться. С этого момента игра как-то утеряла часть своей чарующей новизны. Для порядку мы потратили какое-то время на то, чтобы прошвырнуться к двум оставшимся планетам системы, которые оказались совершенно скучными и бесполезными для нашего общего дела.

За время нашего спонтанного отпуска уровень энергии в аккумуляторах разведчика приблизился к отметке девяноста процентов, показатели же биомассы барахтались где-то чуть ниже половины. По всем понятиям военного снабжения такие показатели были не слишком удовлетворительными. Тем не менее, даже с таким запасом наш кораблик мог совершить десятка полтора неэкстремальных переходов через многомерность. По всем обозримым направлениям делать нам в этой системе больше было нечего. Оставался лишь один насущный вопрос: «Куда?».

Не имея возможности определиться с координатами по системе КСС, мы не могли пробиться в обитаемые области Содружества. Зато у нас была вполне реальная возможность более точно определиться «на местности», совершая прыжки между звездами, находящимися в сфере до четырех МББ. Прыжок такой протяженности, как правило, имел довольно большую точность выхода, что в случае каких-то проблем давало нам возможность вернуться к исходной точке наших мытарств. На наш с Санычем суд было отобрано порядка двух сотен различных звездных систем, которые по тем или иным параметрам имели возможность помочь нам с определением местоположения. Следующую станцию нашего маршрута мы с Санычем отобрали, фактически поплевав через левое плечо на мороз космического вакуума. Из четырех визуально понравившихся нам не очень жарких звезд, имеющих планетные системы, мы выбрали, в конце концов, одну, банально кинув два раза монетку. По заумным расчетам выбранная звезда должна была оказаться крупнее родного Солнца, иметь красное свечение и ориентировочно пять планет.

*****


Скачок к выбранной цели я просчитал по нежной, как кожа младенца, траектории, максимально облегчая работу «генератора прокола». Хоть траектория и оказалась похожей на растянутую пружину с кучей «кошачьих ушей», а время прохода насчитывало почти пять дней, зато шла она в едином слое многомерности с очень малым коэффициентом погружения. И уж что вообще оказалось замечательным, так это то, что при таком скачке мне совсем не обязательно было мариноваться в пилотском кресле.

Впечатлений от наших «гладиаторских» боев до сих пор было без малого море, так что как бы сам собой поднялся вопрос о вооружении «Блохи», раз уж она показала себя бойцом. Практически все время скачка мы всеми доступными разумами взялись за эту задачу. «Блоха» родилась малым научным ботом и имела единственную доступную конфигурацию. Бортовой МИ на ней стоял довольно пожилой, но из-за научно-исследовательского уклона бота оказался весьма продвинутой на момент выпуска «Блохи» модификации. Так что Светлана оказалась полна оптимизма относительно курсов повышения квалификации для него. После многодневных мозговых штурмов и рассмотрения различных вариантов была собрана первая вариация боевой «Блохи». На места резаков поместили два лазерных орудия, а место щупа впритык заняло гравитационное орудие. Испытания в тестовом режиме, к нашему сожалению, тут же показали, что энергоблок, даже после перенастройки, не может нормально поддерживать работу всего оборудования в условиях боя. Либо сильно теряло в мощности вооружение, либо сильно страдали щиты. Как ни крути, все комплектующие были рассчитаны на «Клопа» или «Ботаника», снабжение для «Блохи» на Эталоне-12 мы не запрашивали, попросту забыв о существовании бота. Выходило, что взять другой энергоблок просто негде, да и не факт, что найти блее мощный блок для этой модификации оказалось бы возможным. Имеющийся же запасной энергоблок для «Клопа» на «Блоху» просто не влезал. Пришлось созывать очередной консилиум. За двое с половиной суток было рождено и забраковано немало идей. Наиболее оптимальная версия вооружения «Блохи» родилась практически «вдруг». Мы решили по максимуму нагрузить «Блоху» ракетами, не требующими ресурсов энергоблока, дополнив чем-то из оружия, исходя из максимальной производительности щитов. После произведенных расчетов получилось следующее.

Вместо резаков на ботик поставили два ЭМИ орудия, а вместо гравитационной пушки с трудом всунули лазерное орудие от системы защиты «Клопа». Полностью переоборудовали внутреннюю планировку, убрав грузовые отсеки и отсеки со специальным оборудованием. Вместо двух грузовых отсеков у «Блохи» стало по одной ракетной батарее на двадцать ракет от системы защиты и по ракетному комплексу на две противокорабельных ракеты по каждому борту. Из остальных двух отсеков оборудовали каморку для еще одного пилотского кресла на случай необходимости прихватить пассажира. Еще в этом закутке осталась небольшая кладовочка для всякого полезного барахла. Собственно, даже по моему не слишком опытному суждению противокорабельные ракеты на боте оказались явно лишними, но Санычу очень хотелось иметь на «Блохе» что-нибудь «толстое». Вообще наш человек-мореман считал этот бот ни много ни мало — личным транспортным средством.




— Саныч, да на кой барабан тебе на «Блохе» ракеты, заточенные на поражение боевых кораблей? — пытался отловить я ход мыслей моего товарища по несчастью. — Ну ты же все равно не сделаешь из этой букашки нормальный войсковой штурмовик.

— Ну эта… Сергуня, ну чо я хуже других что ли? — мямлил Саныч, невпопад разводя руками. — Ну чо у всех будет эта… а у меня нет что ли? Вдруг чего, а я того, без тапочек!

— Саныч, да какие тапочки!? — недоумевал я. — Таких тапочек даже на «Клопе» нет. Ну на кой гофрированный шланг тебе эти дуры? Да тебя же вместе с этой «блохой» сдует при пуске даже одной из этих злых сарделек, а если ты измыслишь хотя бы пару отстрелить, то тебя и из обитаемого космоса вышвырнет.

— Ну так я того… буду их поштучно стрелять, — сделал Саныч рожу «а-ля кирпич». — Ну тебе что жалко что ли?

— Тьфу на тя, — плюнул я, поняв, что на асфальте лыжи не едут. — Вот же осёл коломинский.

Как мы не прели мозгами, каменный цветок не шел. Мы просто не могли придумать, как и куда впихнуть серьезные противокорабельные ракеты, чтобы «Блоху» не сдувало при их пуске. Идею подсказала Светлана, предложив разместить их в сбрасываемых контейнерах, по образу установленных на «Ботанике» «Гарпунов». Контейнеры, конечно, пришлось бы делать по индивидуальному образцу, но мы с супругой решили, что возможно это вообще первый и последний раз, до первого пуска. Слишком много было шансов, что этот перый пуск станет и последним. Как показало будущее, мы ошибались.

Реконструкцией «Блохи» мы занимались фактически от безделья, по этой причине к вопросу подошли исключительно конструктивно. Просто интересно было, что из этого может выйти. Перекроив очередной раз отсеки «Блохи», мы сделали противокорабельные ракеты со сбрасываемым пуском. Хоть и пришлось конструировать уникальные пусковые контейнеры для ракет, в итоге получилось солидное и интересное решение. В результате «Блоха» стала своего рода легким штурмовым ботом, а если учесть мощные и разносторонние экраны-щиты, то еще той «темной лошадкой», недооценив которую, кое-кто мог серьезно поплатиться. Закончив с перепланировкой, Светлана до самого выхода из скачка переучивала МИ «Блохи», сопрягая его с поставленным вооружением и накачивая нужными на случай боевых действий знаниями. Хоть в начале процесса у Светланы и появились опасения на счет пригодности МИ «Блохи» к такой перестройке, результат оказался неплохим. После удаления всякой ненужной научно-исследовательской оснастки МИ смог принять и усвоить все предписанные Светланой навыки, знания и информацию. Испытания оборудования и общей работы систем не выявили каких-либо недочетов, всё должны были решить ходовые испытания.

Приемная комиссия в лице Саныча оценила проделанную работу на «Большую коньячно-водочную поляну». Испытания же были назначены «как только, так сразу». Саныч, как отец прародитель боевой разновидности «Блохи», был тут же самоназначен пилотом-испытателем и ждал назначенного срока, исходя пузырящимися эмоциями.

*****


«Ботаник» мягко всплыл из многомерности. Вышли мы практически на оси вращения планетной системы, по-умному — над плоскостью эклиптики, как и планировали. Такая точка выхода была исключительно удобна для сбора данных о системе. Светило имело пять планет. Светлана со Стакляшкиным с помощью имеющегося оборудования осмотрели и проанализировали обстановку. Следов разумной деятельности не наблюдалось. Одна планета ввиду близости к светилу светилась раскаленным шариком, две оказались огромными газовыми гигантами и последние две — голыми холодными шариками. По рекомендации Светланы осмотр решили начать с гигантов. Как и ожидалось, в плотной атмосфере одного из них обнаружились зачатки простейшей органики. Правда, как оказалось позднее, толку от находки случилось не много. Оказалось, что органика гиганта построена на основе кремния. «Ботаник» мог пополнить свои запасы за счет и такого сырья, только вот скорость процесса не очень сильно отличалась от наращивания органики собственными силами.

Собственно, среди «агрегатов» «Ботаника» были симбионты с органической частью не только на базе углерода, но биомассу предпочтительно было хранить в однородном виде. Поскольку остатки наших запасов имели земное происхождение, то основой для нашей биомассы служил углерод.

Садиться на гиганта, хоть и газового, было делом чрезвычайно рискованным, да и ясности, что там внизу и надо ли оно нам вообще, не имелось. В результате, «Ботаник» висел на солнечной стороне орбиты планеты, поедая излучение светила, «Клоп» промышлял ловлей органики в верхних слоях «киселя», называемого атмосферой планеты, периодически доставляя улов на корабль. Очень кстати для нас с санычем у «обитаемой» планеты обнаружилось несколько спутников. И мы с боевым товарищем, облюбовав средненький по размерам и лишенный каких-либо следов атмосферы спутник, начали ходовые испытания боевой «Блохи».

Сказать нечего, «Блоха» показала себя неплохо, орудия работали без замечаний, энергоблок держался бодро, МИ с боевыми программами справлялся уверенно. Правда, из ракет мы провели стрельбы только мелочью. Отстрел ракет системы защиты показал, что их вполне можно использовать как ракеты малого и среднего для «Блохи» радиуса действия. Оптимальным оказался залп четным количеством ракет, отстреливая по одинаковому количеству ракет с каждого борта. В таком случае «Блоха» при пуске чувствовала себя увереннее. Максимальный учебный залп мы выдали по шесть ракет с каждого борта. Зрелище оказалось феерическим. Подчиняясь программе, ракеты вышли из «Блохи» веером в стороны от бортов. Крутанув предписанные контрманевры, двенадцать «ос» отправились к обозначенной цели, быстро обогнав «Блоху». Траектории подхода к цели у каждой ракеты были разными, попали все. Задачу МИ выполнил на твердый «зачет». Противокорабельные ракеты пускать не стали ввиду отсутствия подходящей цели, кроме того, пускать их стоило подальше от грунта. В азарте Саныч бредил отработкой одновременного сброса всех четырех ракет, я его пытался убедить, что «Блоха» — это не враг тяжелому крейсеру, и такого класса ракеты, на мой взгляд, на борту были вообще лишними.




— Серега, ты просто прикинь, мы можем как шандарахнуть всеми четырьмя «толстячками», — заливался Саныч. — Только пух во все стороны полетит.

— От кого, Саныч? — охлаждал я его пыл. — Ты даже «Ботанику» не успеешь навредить, не то, что легкому крейсеру в открытом космосе. «Блоху» надихлофосят еще на дальних подходах, не поглядев на твои щиты. Это для бота у нее щиты очень даже ничего, для орудий крейсера их, считай, что нет.

— Ну и пусть! — горячился Саныч, — Дальность у ракет большая, они все равно потом зададут перца!

— Саныч, ты делаешь разработку планов на посмертное звание героя Содружества? — съехидничал я. — Наградную премию нам завещай, мы со Светкой и Стекляшкой обещаем тебя помянуть по полной катушке, я даже девочек закажу.

— Не дождетесь, кровопийцы, геройской пенсии, — остыл Саныч.

— Саныч, ну честное слово, не знаю, зачем тебе на «Блохе» понадобились эти «гиппопотамы», — продолжал я. — Но единственный реальный шанс укусить кого-нибудь им по размеру — это произвести пуск из засады. К примеру, от астероида или со спутника и сразу зашкериться, чтоб не отсвечивать.

— Точно, а потом трофеи идти собирать, — поддакнул Саныч мечтательно.

— Нет, Саныч, когда специалисты по вооружениям намеченной тобой цели всерьез займутся твоими ракетами, у тебя как раз может появиться шанс по настоящему «сделать ноги», — не дал я улететь Санычу на паровозе мечты.

— Сергуня, ты всегда был паршивцем, — заметил Саныч. — Тебе что, чужое счастье глаза режет? Дай помечтать по-человечески. Я же специалист по вооружениям, знаю, что откуда. Тьфу на тебя!

— Саныч, ты б так и сказал, что у тебя романтическое свидание с мадмуазель «Блохой», — невинно сказал я. — Я бы глаза закрыл, и уши тоже.

— Да, молодежь, — продолжил Саныч. — Всегда чужой успех осмеять норовите.

— Саныч, а полетели, пивка выпьем, так сказать, обмоем удачный почин, — предложил я.

— А и полетели, — согласился Саныч. — Как раз цель будет, в «Ботаник» и пальнем нашим толстым слоником для проверки.

— Ты дурак, Саныч? — спросил я удивленно. — А если попадем?

— Не мельтеши, карась, — снисходительно сказал Саныч. — Это шутка флотского юмора. Со Светкой про выпивку тебе договариваться, так сказать, саечка за испуг.

— Заметано, господин страдиан первой ступени, — согласился я. — Я — капитан все же, а не обмылок банный.

Для полноты ощущений обмывать холодным пивом успешное выступление «Блохи» мы с Санычем засели в ванной с пузырями. Запахали отловленного в проходе киборга таскать «боеприпасы» и начали мужские разговоры за жизнь, а по большому счету, сами понимаете про кого.

*****


В силу человеческих предрассудков мы продолжали выбирать звездные системы с планетами и приблизительно похожие на Солнце звездами. Во время второго перехода мы всем экипажем продолжали лениво доводить до ума «Блоху», кое-что переделывая и пытаясь довести до несбыточного совершенства. Выход в родное пространство получился штатный и прошел совершенно спокойно. По этой причине мы с Санычем решили для начать с отдыха, читай «пьянки», так сказать, «на удачу». Оставив Светлану со Стекляшкой исследовать новую систему, мы начали светлым пивом в моей каюте, закончив каким-то элем в понравившейся ванной. Последней зарегистрированной мной мыслью было: «Надо завязывать с бухаловом, а то превращаюсь в какого-то Саныча…»

Обратно в бренный мир я вернулся раньше Саныча, что само по себе было странно. Отвлекая от серьезных размышлений по поводу отсутствующей головной боли, Светлана сразу доложила результаты обследования новой системы. Вторая попытка оказалась немного удачнее первой. Планетная система звезды, спектром весьма близкой к родному Солнышку, имела четыре планеты и какой-то огрызок, назвать планетой который язык просто не поворачивался. Будь у системы пояс астероидов, огрызок на все сто процентов посчитали бы одним из них. На радость путешественникам одна из планет имела плотную атмосферу, туда и было решено направить «Ботаника» в надежде поживиться вкусненьким. Кроме заатмосференной планеты в системе наблюдался еще и газовый гигант с огромным количеством спутников, но его можно было осмотреть и позднее.




— Чо за лабуда? — спросил нетвердым голосом Саныч, намекая на рассматриваемый мной макет планеты.

— Макет планеты, куда мы направляемся, — ответил я, зевнув.

— А чо это с ней? — покрутил Саныч пальцем перед голокубом, — или мне с перепою кажется?

— Нет, друг мой, — я многозначительно поднял палец. — Это тебе не кажется, это, пока ты дрых, мир изменил полярность и ориентацию.

— Чего? — уставился Саныч в голокуб.

— Да расслабься, убогий, — прыснул я в кулак. — Реконструкция гравитационных возмущений это.

— Тьфу, засеранец мозгов, сопливую медузу тебе в штаны, — плюнул Саныч на пол. — Я туда не хочу.

— Да тебя никто и не гонит, — отмахнулся я. — Сиди на борту, только бухла больше не будет.

— Ну и ладно, — на удивление легко согласился мой друг, рассматривая в соседнем голокубе схему планет. — Я вообще «Блоху» пойду прогрею, на этом большом пузыре по спутникам прошвырнусь.

— Валяй, — согласился я, поняв, что с будуна настроение у Саныча не для компании. — И не в чем себе не отказывай, ну там девки, рестораны…

— Язва ты, Сереженька, — скривился Саныч. — Может, похмелимся?

— Катись уже, — сменил я изображение в голокубе на схему магнитного поля планеты, — похмельный синдром преклонного возраста.

— Сотрап, — буркнул Саныч, исчезая.

— Сотрап или нет, а бухать больше не будем, — промурлыкал я себе под нос, разворачивая макет планеты. — Кстати, о бабах!

Мне вдруг в голову пришла мысль, что за всякого рода заботами о рождении боевой «Блохи» и скачками по галактике, я как-то совсем забыл о новобрачной. Все время выхаживания «Блохи» Светлана, воплощенная в теле Стекляшки, находилась вместе с нами, помогая в работах. Только вот я в те моменты оказался сильно увлечен идеей и воспринимал ее исключительно в роли боевой подруги-механика. Потом случались еще какие-то заботы и проблемы, потом имело место еще какое-то «потом». В общем, упущение нужно было срочно наверстать. Не исключено, что случилась бы возможность честно заработать на память еще какую-нибудь деталь гардероба моей супруги.

Мы как раз были в ванной, когда на связи возник Саныч. Он дал нам знать, что на втором спутнике, куда он допрыгал на «Блохе», ему удалось обнаружить с помощью аппаратуры бота какую-то кучу хлама с подозрительно высоким содержанием разного металла. Саныч — человек смелый, но для порядку решил перед разведкой пригласить нас поучаствовать. Хлам мог оказаться чем-то интересным. Поскольку мы со Светланой уже успели переделать массу интереснейших дел, я поспешил в пилотское кресло, ибо наблюдать происходящее было лучше именно оттуда, эффект присутствия не смогла бы заменить ни картинка, ни звук к ней впридачу.

Хлам, найденный Санычем, больше всего походил на небольшой летательный аппарат. Судя по всему, это мог оказаться, как спасательный модуль, так и какой-нибудь зонд. «Блоха», имевшая пару ремонтных киборгов на борту, тут же была «перекрашена» в археологический цвет и под общим руководством Саныча приступила к раскопкам. Хоть на время отсутствия Саныча на борту МИ «Блохи» и должен был наблюдать за обстановкой, обеспечивая прикрытие, Светлана на всякий случай взяла его под незримую опеку. Вскрытие грунта по периметру объекта показало, что он не упал на грунт, а вполне удачно спустился, развернув после посадки необходимую научную аппаратуру. Скорее всего, нам попался банальный исследовательский зонд. Визуально определить начинку зонда оказалось довольно затруднительно, но Светлана склонялась к бессимбиотной технологии, точнее можно было сказать, сделав демонтаж в условиях «Ботаника». Теоретически «Блоха» могла бы осуществить доставку зонда на борт «Ботаника», но мы решили не изобретать велосипед и послали за находкой второй бот. Пока оторванный от сбора урожая «Клоп» добирался до улова, Светлана силами оставшейся на «Блохе» кое-какой научной оснастки сделала более глубокое сканирование найденного зонда на предмет нехороших сюрпризов. Зонд не имел ни взрывчатки, ни даже примитивного вооружения, питание производилось за счет давно выбравшего свой ресурс реактора, предположительно холодного термоядерного синтеза. С прибытием «Клопа» археологические работы быстро свернули, с помощью гравитационных грузовых захватов бота зонд просто выдернули из места посадки вместе с куском грунта. В таком виде его и доставили на «Ботаник».

На исследования зонда собрался весь разумный экипаж «Ботаника». Зонд мог стать нашей ниточкой к разумным, создавшим его. Даже если это была цивилизация, не входящая в Содружество, она могла дать информацию, где искать то самое Содружество или хотя бы помочь определиться с нашим местонахождением.

Полностью освободив зонд от грунта, мы получили своеобразный диск на восьми лапах-манипуляторах, имеющий разного рода наросты, содержащие аппаратуру. Как и предположила Светлана, это был образчик чистой «неживой» технологии. Лапами этот своеобразный паук перемещался и крепился к грунту, на «животе» имела место своего рода лаборатория по исследованию грунта. Судя по тому, что зонд не имел какого-либо маршевого двигателя, он не мог самостоятельно прилететь из другой звездной системы сам по себе. Значит, его сбросил корабль, посетивший данную систему. Это не внушало оптимизма, корабля мы не нашли, таким образом, зонд мог оказаться просто необычной находкой. Для связи с хозяином зонд имел направленную антенну, работающую в диапазоне электромагнитных волн, которая в сложенном виде пряталась в корпусе. Исходя из мощности, антенна предназначалась для связи в пределах системы. Управлял зондом блок, очень похожий по своей структуре на земной компьютер. Управление осуществлялось по заранее заданной программе с множеством вариантов действий на всякого рода непредвиденные случаи. Хоть в памяти устройства и остался след всех совершенных зондом действий, определить, откуда прилетел зонд, оказалось затруднительно. Определенно Светлана могла сказать только, что зонд активировался в точке, находящейся на плоскости вращения планетной системы. В итоге зонд оказался просто образчиком чужой жизни, не приблизившим нас к разрешению нашей проблемы. Исследовательский корабль, который мог бы прояснить нашу ситуацию, явно покинул систему, закончив исследования, так что искать остальные инструменты познания смысла не имело. Ситуация, по словам Саныча, походила на «облом».

— Может поищем все же, проверим спутники, да планетный огрызок, — предложил Саныч. — Что, если там мы найдем какой-нибудь зонд, дающий команды этим?

— Саныч, ты же сам понимаешь абсурдность своих предположений, — ответил я. — Зачем оставлять ретранслятор, рискуя не получить информацию в случае сбоя, когда можно подождать поступления сведений, занимаясь попутно другими исследованиями.

— Ну а если они очень спешили? — не унимался Саныч. — Нужно же для порядка исследовать этот огрызок.

— Саныч, спешки в исследованиях вряд ли целесообразны, — ответил я. — Иначе ресурсы могут просто оказаться зазря выкинутыми в результате неаккуратности.

— Знаешь, Сергей, ты можешь быть страшным занудой, — набычился Саныч. — Мы все равно тут жить не остаемся, давай осмотрим огрызок, если ничего не найдем, оставим там этот зонд, и я отрепетирую на нем запуск противокорабельной ракеты с «Блохи».

— Ладно, Саныч, только ради твоего авторитета, — согласился я просто чтобы отвязаться.

*****


Отработать пуск противокорабельной ракеты многострадальному Санычу так и не удалось. Он оказался провидцем. То, что мы нашли на огрызке благодаря похмельным порывам моего друга, дало нам шанс начать осмысленные поиски, не полагаясь на метод «научного тыка».

С первого взгляда огрызок и был огрызком, пока Саныч на «Блохе» в силу своей потерянности не пошел на облет в шестой раз. Именно в этот облет и оказалась замеченной практически бросавшаяся в глаза странность, оказавшаяся после детального осмотра засыпанным грунтом входом в какую-то шлюзовую камеру. Но это мы обнаружили потом, после раскопок. А на первый взгляд вырытая в грунте траншея длинной с полкилометра и шириной добрых двадцать метров просто вопила о своем неприродном происхождении. Если же у ненаблюдательного разведчика еще оставались какие-то сомнения, вынутый для расчистки грунт был будто специально уложен в довольно большой курган, выделявшийся на поверхности планетоида, как прыщ на слоновой попке. И только состояние глубогокого душевного кризиса, связанного с отсутствием опохмела, не дало доблестному покорителю космоса заметить ее с первого раза.




— Саныч, да ты прирожденный кладоискатель, — потешался я, выслушав историю героического открытия. — Ведь практически невозможно было обнаружить такую мелочь без красочной вывески и рекламной иллюминации…

— Ну чо ты ржешь, балбес?! Чо ты ржешь! — громко шипел смущенный Саныч. — Сам же зажал опохмелин утром, и чего ты в таком случае ждешь от пострадавшего за дело Партии человека?

— Какой партии, Саныч, — не мог остановиться я. — Слепых художников или глухих музыкантов?

— Да пошел ты, — буркнул Саныч. — Сам-то вообще не догадался сюда сунуться.

— Не факт, мой похмельный друг, не факт, — подзуживал я великого первооткрывателя. — Боюсь, что мне придется отстранить тебя от дальнейшего обследования объекта неприродного происхождения. А ну как ты еще что-нибудь важное прозеваешь…

— Да я тебе отстраню! — купился Саныч. — Я те щас отстраню, сопливая медуза! Моя находка, я ее и буду ковырять.

— Аха, слышали, знаем, — опять разразился я шипяще-пищащим смехом. — Это наша корова и мы ее доить будем…

Основательно прогретый моими шутками Саныч коршуном спикировал к месту аномалии, и уже через несколько минут его серебристая фигура спешила в созданном прожекторами бота широком луче света к разрытой траншее.

— За что ты его так? — мягко спросила Светлана.

— А пусть бухает пореже и меня не спаивает, — все еще улыбаясь, ответил я. — Зато гляди какое рвение, какой порыв! Да и интересно, что же там, а теперь-то Саныч реально поспешит без всяких уговоров.

Первичный осмотр ничего особенного не показал. Скорее всего верхний свод тоннеля осыпался, завалив проход. Саныч, изрядно попрыгав по завалу, вынужден был согласиться, что спешка в таком деле результатов не принесла.

По отработанной системе на разведку решили послать Саныча, застолбившего свое первенство в этом археологическом открытии. «Ботаник» висел в космосе, я на «Клопе» разбирал завал с помощью гравитационных захватов, «Блоха» застыла чуть поодаль, осуществляя под контролем Светланы ближнее прикрытие нашего разведчика, сам же Саныч с поисковой партией киборгов топтался на безопасном от шлюза расстоянии. После пары часов землеройных работ, перед нами открылись хорошо сохранившиеся металлические ствроки, для какой-то надобности утопленные в породу планетоида на добрых тридцать — сорок метров Механизм шлюза не показался мне чем-то необычным, четыре сдвигающиеся внутрь створки. Привод у них, судя по пульту управления, оказался электрический, панель оказалась без всяких защитных прибамбасов. Ни щелей для карточки, ни пазов для каких-либо ключей, ни примитивной клавиатуры, для введения защитных кодов не обезображивали большую треугольную кнопку.

— Это чо звонок у них тут? — попробовал Свныч почесать голову, наткнувшись на серебристую пленку скафандра. — Не хватает еще коврика, под которым ключи обычно кладут.

— Нажмешь или еще подумаем? — вкрадчивым голосом спросил я.

— А хозяева явно не ждут гостей, — сказал Саныч после того, как несколько раз нажал кнопку и даже стукнул по ней кулаком, спустя несколько минут. — Может, постучимся? А может, это просто чья-то кладовка такая… Ну большая такая заначка на черный день.

— Мы уже и так нашумели прилично, — ответил я, обдумывая мысль Саныча. — Твоя гениальная мысль о заначке, кстати, тоже не лишена смысла. Мы тут вокруг даже не видели чего-либо похожего на антенны.

— Может здоровенный кратер с одной из сторон и есть такая антенна? — спросил Саныч.

— Может, хоть и маловероятно, — согласился я. — Да и направлен он наружу от планетной системы.

— Ну может просто еще не нашли, шлюз тоже нашли чисто случайно, — заявил Саныч немного смущенно.

— Светлана, будь любезна, дай какие-нибудь общепринятые коды в радиодиапазоне на кратер, — попросил я. — Зонды именно такую связь имели с хозяином.

— Готово, капитан, — отозвалась Светлана через несколько минут. — Передала по разу аварийные коды всех, имеющихся в базе данных, цивилизаций, включая неприсоединившиеся к Содружеству. Реакции нет.

— Может они затаились? — подал очередную мысль Саныч, топчась перед входом в шлюз.

— Может, — согласился я. — Надо бы послать киборга, вон видна какая-то дверка над панелью системы управления шлюзом, дадим ему задачу осмотреться там и пару раз активировать противоположные функции.

Рассмотрев с помощью киборга внутренности панели управления, пришли к выводу, что работает это все на привычном землянам электричестве, и кто-то действительно не мудрствовал лукаво, повесив на кнопку обычную функцию включения-выключения.

— Почему тогда не работает? — буркнул Саныч.

— Батарейки кончились, — пошутил я. — Светик, можно на «Клопе» организовать электричество?

— Это легко, — отозвалась наша «домохозяйка». — Только придется подобрать нужные параметры рабочего энергопотока. Придется подождать.

К нашему с Санычем облегчению ждать долго не пришлось, буквально через пять-десять минут после подсоединения к внутренностям пульта проводников электричества с «Клопа» где-то внутри за створками раздался низкий гул, что-то несколько раз лязгнуло, и створки нехотя двинулись в стороны, освобождая темный провал. Через несколько секунд нехотя занялись панели освещения на потолке и станах. Неожиданно сначала одна, за ней другая, сверкнув, потухли. Освещение резко потухло, но через несколько секунд опять занялось, но осталось на уровне тусклого фиолетового цвета.

— Аварийное что ли, — Саныч опять попробовал почесать макушку.

— Саныч пошел! — скомандовал я шутливо. — А то сечас опять потухнет, и двери закроют!

— Пошел, пошел… — бурчал Саныч, выдвигаясь в шлюз с группой поддержки, состоящей из двух киборгов.

Шлюз по команде с «Клопа» закрылся. Связь с Санычем ничуть не ухудшилась, так что мы со Светланой продолжили наблюдать происходящее глазами первопроходца.

После закрытия внешних створок внутрь шлюза хлынула перемешанная с вековой пылью смесь газов, которую мы для простоты обозвали «воздух». Всю шлюзовую камеру заполнили клубы светло-серого марева. Спустя несколько минут, пыльный туман стал быстро оседать, подпираемый поступающим сверху «воздухом». К окончанию процедуры шлюзовая камера, а вернее будет сказать ангар, оказалась заполненной прозрачной атмосферой, и Санычу открылся проход вглубь планетоида, который мы дружно окрестили «Огрызок». Внутри чужой «кладовки» тоже была атмосфера, а вот освещение, даже аварийное отсутствовало напрочь. Так что пришлось нашему первопроходцу пробираться дальше под светом фонарей киборгов.

Буквально через пару десятков метров показалась развилка, из одного ответвления которой лился тусклый темно-красный, скорее даже малиновый, свет. Освещение, которое мы по привычке обозвали аварийным, едва лишь рассеивало мрак, зато работало от какого-то собственного источника питания чужой «кладовки», что немало порадовало нас. Если хотя бы авариный запас энергии в сооружении присутствует, значит, у нас имеется неслабый шанс поискать в нем какую-либо информацию. В любом случае цивилизация, шагнувшая в космос, должна была иметь какие-то электронные хранилища данных. Я бы пошел дальше по освещенному проходу, но Саныч почему-то вернулся и сунулся во второе ответвление, где обнаружилась огромная дыра по периметру всего прохода. Не слишном великая гравитация Огрызка в этом месте как будто совсем исчезла, и в «воздухе» парили осколки стены, грунта и каких-то конструкций. Дальше дыры проход завален не был, но лезть туда Саныч поостерегся.

— Слушай, Серега, это похоже на маленькую базу, — Саныч как будто озвучил мои мысли. — Тут кто-то явно обитал, судя по всему этому бардаку внутри.

— Да, Саныч, ты прав, — отозвался я. — Я даже скажу больше, у них присутствовала искусственная гравитация, в данный момент, видимо, отключенная.

— С чего ты решил? — спросил Саныч.

— Внутри «базы» имеется хорошо различимая структура переходов, — начал я объяснения. — На условном «полу» на развилке были нанесены значки, которые на привычный земной язык понятий можно было бы без труда перенести, как указатели направления. Будь на «базе» невесомость, значки были бы нанесены не только на одну поверхность, по логике вещей соответствующую «полу» или стене.

— Значит, хозяева должны быть довольно продвинутыми перцами, — согласился Саныч. — Что-то ж у них случилось, даже встретить никто не вышел.

Проход, залитый тусклым светом, очень быстро вывел к развилке семи примыкающих туннелей, внутри отсека, куда сходились все пути, была площадка, огороженная со всех сторон невысокими загородками, по виду состоящими из стекла.

— Не удивлюсь, если это какой-нибудь гравитационный лифт, — подвел Саныч итоги осмотра площадки. — Только вот ехать на нем мы не будем. Может, он не прошел ежегодное освидетельствование. Серёнь, давай запустим по всем коридорчикам наших летающих пузырей, ну ведь есть же еще они и на «Клопе», чего мы только двух припахали?

Предложение Саныча имело смысл, так что я выгнал с бота всех ремонтных юнитов. Вскоре картина стала слегка проясняться. Два прохода шли вниз по спирали, два — к соседним шахтам «лифтов», похожих на наш, один — в какой-то зал с кучей приборов и обесточенными механизмами, последние два — в шлюзовой ангар. Пока Саныч изучал приборную комнату, тыкая без какой-либо системы во все подряд панели и осматривая ниши, киборги продолжали перичную разведку.

Вскоре стала вырисовываться общая картина. Сама база, имевшая шарообразную внутреннюю структуру, построенную по планетарному типу, оказалась не очень-то и большой. Жилые отсеки и всякого рода контрольные центры, по-видимому, находились сразу за отсеками «тяжелой» машинерии, обеспечивающей энергию, гравитацию и работу систем жизнеобеспечения. Ближе к периферии находились различные научные лаборатории и прочие отсеки для обеспечения функционирования базы, связанные между собой системой лифтов и проходов в вертикальной плоскости и, как оказалось позднее, проходов и своего рода гравитационных эскалаторов в горизонтальной плоскости. Киборгам удалось обнаружить останки тысячи трехста двадцати трех членов экипажа. Из-за того, что находились они совершенно в разных местах, не говорящих о боевом столкновении, можно было определенно сказать, что погибли эти существа практически одновременно, но не по причине вооруженного захвата базы. Закончив беглый осмотр нашей находки, Светлана сделала вывод, что ничего опасного внутри нет, внутри этого жилища отсутствовала даже элементарная система снутренней защиты. Мы нашли целую и практически функционально готовую к эксполуатации базу неизвестной цивилизации, хоть и находящейся значительно ниже Содружества по развитию, тем не менее, уверенно вошедшей в космическую эру. Данная находка требовала всестороннего исследования. Светлана же не теряла надежды найти координаты родины хозяев данного жилища. Нам осталось только найти причину такого сотояния базы и пустить в нормальном режиме энергообеспечение.

Сделав всесторонний анализ «воздуха» и останков экипажа, Светлана пришла к выводу, что данные разумные относились к представителям белковой жизни на основе углерода, то есть фактически так долго ожидаемые землянами браться по разуму. Состав «воздуха» хоть и был совсем нетипичен для человека, тем не менее, содержал в большинстве те же элементы, по крайней мере, кислород, углекислый газ и азот там тоже присутствовали. Светлана сделала предположение, что для нахождения в такой атмосфере человеку будет достаточно носить маску, сглаживающую внешние проявления атмосферы. Для более углубленной адаптации к атмосфере вполне возможно было бы разработать программу изменений биохимических процессов организма для блока медицинского контроля и поддержки. На мою заинтересованность наша подруга дала ответ, что дело это будет долгое и требующее экспериментов, результатом которых стала бы возможность находиться в такой атмосфере без дополнительных средств защиты. Правда, сказать определенно, насколько комфортно будет такое пребывание в чуждой атмосфере, предположить трудно. Не смотря на все это, остался бы открытым вопрос о местной микрофлоре, которая вполне могла бы оказаться агрессивной по отношению к человеческому организму. Это бы вообще могла быть отдельная тема для исследований.

— Светка, а как хоть выглядели эти аборигены? — спросил Саныч, осматривая очередную кучку светло-серой трухи с элементами металла. — Интересно, черт их дери, я же фактически еще так и не увидел ни одного чужака живьем. Может, они какие-нибудь симпатяшки.

— Саныч, по всему судя, скелет данного вида разумных состоял по большей части из хрящевой ткни, — отозвалась Светлана. — И сделать какие-либо предположения об их внешнем виде я бы не рискнула.

— Чёрт, ну опять полная непруха, — пнул Саныч кучу трухи, вызвав локальную пыльную бурю. — Опять какие-то обломки, какие-то ошмётки с огрызками и никакой конкретики.

— А ты хотел-то что, герой-любовник? — подтрунил я. — Милашку с сиськами до колен?

— Да-а-а… — мечтательно вздохнул Саныч. — До колен даже не мечтаю, пусть хоть по пояс будут.

Немного повредничав, Светлана дала «добро» и на мое нахождение на «базе», и теперь мы с Санычем бродили по ней парой любозгнательных туристов. Обследование механизмов и агрегатов, находящихся в сердце планетоида, силами киборгов под руководством нашей хранительницы ключей дало некоторую ясность. Найденное нами обиталище неизвестной цивилизации имело источник питания на основе холодного термоядерного синтеза, технический схожий с тем, что стоял на найденном нами ранее зонде. На момент отыскания нами данного уютного уголка топливные емкости оказались практически пустыми. Запас топлива, если сказать точным языком Светланы, оказался «одна целая, пятьдесят восемь сотых процента». Светлана предположила, что это — минимальный уровень топлива, при достижении которого реактор автоматически гасился. Ответ на вопрос о состоянии базы, таким образом, сразу нашелся.

— Командир, это немного странно, но на данный момент мы так и не обнаружили ничего похожего на установку по производству топлива для реактора, — доложила мне Светлана. — Тут возникают два момента: либо эту базу периодически посещали, привозя снабжение, либо она в некотором роде одноразовая, тогда странно, почему при окончании ресурсов никто не снял отсюда экипаж.

— Тут еще есть много чего странного, — поддержал я сомнения моей подруги. — Почему-то у меня сложилось такое впечатление, что этот микро-мирок жил сам по себе, в некотором роде в полной изоляции. И еще есть ощущение, что все члены экипажа погибли как-то вдруг и все сразу.

— Откуда такое предположение? — уточнил Саныч. — Ну лежат везде жмурики, счего взял-то, что они все окочурились одновременно?

— Да просто все, Саныч, — взялся я пояснять. — Если бы они погибали постепенно, что оставшиеся в живых товарищи, либо захоронили умерших, либо хотя бы собрали их в каком-то одном месте. А так же создается впечатление, что вдруг случилось что-то, и всех не стало.

— Знаешь, а ты можешь оказаться правым, — задумчиво отреагировал наш штатный мореман. — Слишком уж они как-то по-будничному разбросаны тут, как будто здесь просто кипела какая-то жизнь, а потом раз — и все.

К числу странностей можно было отнести и отсутствие на базе даже маленьких аппаратов, способных доставить экипаж в окрестности ближайшей планеты. Малюсенькие одноместные челноки, видимо, использующиеся для ремонтных работ, с такой задачей справиться не могли бы даже принципиально. Еще одним вопросом, оставившим нас в недоумении, были громадные реактивные двигатели на основе все того же холодного термоядерного синтеза, находящиеся в специальных шахтах у поверхности. Сложенные отражатели двигателей говорили об их частом или серьезном использовании.

— Какие будут предложения, капитан, — спросила Светлана во время очередного ужина в тесном «семейном» кругу. — В принципе, мы уже более-менее осмотрели весь комплекс. Есть даже некоторые предположения по размещению управляющей аппаратуры. Только свободного доступа к ней нет, придется взломать кое-где переборки или скальный массив.

— Самым простым способом оживить тут все был бы запуск реактора в штатном режиме, — предположил я. — Ты же сможешь навалять нужное количество топлива в резервуары, чтобы иметь время хотя бы уверенно осмотреть и запустить пригодную к исследованию аппаратуру.

— Само топливо, необходимое для реактора, довольно примитивно, — ответила Светлана. — Да и образцы есть. Единственной трудностью будет его высокая степень очистки.

— Сделаешь? — уточнил я.

— Сделаю, — кивнула Светлана, — сделать-то его не трудно, только у нас вряд ли получится штамповать его в промышленных масштабах, а я даже приблизительно не могу сказать, сколько надо этого топлива.

— А в чем проблема вообще? — удивился я. — Набить резервуары хоть немного, мы же тут жить не собираемся, нам только запустить компы и слить информацию.

— Не все так просто, — охладила Светлана мой порыв. — Для пуска термояда нужны определенные условия. А я что-то не вижу в этом устройстве никаких пусковых или предпусковых контуров. А запускать его без некотрого предварительного разогрева по теории не получится, мы же уже давно не пользуемся такими источниками энергии.

— Но аборигены-то как-то с ним жили, — вставил Саныч умную мысль.

— Такое впечатление, что его запустили откуда-то извне и оставили работать в автономном режиме, — выдала наша подруга предположение. — Или же местные изыскали какой-то иной способ пуска этого монстра.

— Так что ты его сможешь запустить или нет? — уточнил я. — Может, просто попробуем запитать отдельно часть устройств от «Клопа» или «Ботаника»?

— Надо подумать, — ответила Светлана. — Скорее всего, мы что-нибудь измыслим, чтобы запустить этого монстра, ибо у меня лично нет уверенности, что мощности корабля-разведчика хватит для задуманного, просто не вижу смысла тратить наш ресурс на это дело.

За не имением другого варианта «Ботаник» был переведен в научную конфигурацию, процесс производства топлива из сырья, вдоволь имевшегося в атмосфере планет-гигантов, был запущен. «Клоп» подтаскивал сырье, а мы продолжали археологические изыскания.

— Серёня, я вот не пойму одной фигни, — позвал меня Саныч, во время прогулок по базе. — Вы сказали, что реактор потушен, а откуда тогда берется энергия на это вот освещение. Да, оно далеко не везде есть, но все же иногда встречается. Да и тут немного теплее, чем в открытом космосе, значит, что-то греет местный воздух.

— Да кто его знает, — задумался я. — Может, какие-то аккумуляторы еще не сдохли. Вообще, вопрос весьма правильный, надо бы проверить.

После проверки поставленного Санычем вопроса, совершенно неожиданно нашелся довольно простой способ решить проблему топлива для наших нужд. Оказалось, что двигатели, установленные на «базе» имели независимые источники топлива. Топливо двигателей оказалось почти идентичным топливу основного реактора. И самое главное — один из трех двигателей по какой-то причине имел непотушенный реактор. Исходя из того, что топлива во всех двигателях, даже в работающем агрегате, было приблизительно одинаково, Светлана предположила, что это сделано специально. В отличие от главного реактора двигатели могли и должны были иметь возможность запуска. Скорее всего, именно от одного из работающих реакторов в случае нужды «прикуривались» все остальные. Соответственно, чтобы ресурс двигателей вырабатывался равномерно, «дежурный» двигатель периодически менялся, судя по тому, что даже после гибели экипажа, эта процедура не остановилась, осуществлялась она какой-то автоматикой. Именно этот находящийся в «голодном» обмороке реактор по какой-то непонятной логике распределял нагрузку на аварийное освещение. Вообще, лично у меня создалось впечатление, что экипаж станции погиб не от недостатка энергии, на это указывали нектороые косвенные факторы, намекавшие на то, что даже в отсутствие экипажа автоматика станции пыталась самостоятельно латать «дыры».

Отсутствие системы транспортировки не могло остановить целеустремленных и технически подкованных археологов. После переноса всего топлива из двух двигателей в один из резервуаров реактора его количество поднялось до отметки более десяти процентов от максимального объема. Не очень много, но, зная производительность такого вида установок, при разумном потреблении его хватило бы лет на тридцать, а то и на пятьдесят. Оставалось только запустить его. Резервуары двигателя с работающим реактором мы трогать побоялись, чтобы по случайности не погасить последний рабочий реактор.

Обследуя один из интересных, по мнению Светланы, отсеков, я наткнулся на аппаратуру, очень похожую на медицинскую. Точнее, похожа была не сама аппаратура, а сопутствующие ей инструменты. Просто очень уж он были не похожи на столовые приборы. Упакованные в индивидуальные капсулы наборы блестящих металлических и прозрачных стеклянных инструментов были помешены в специальные боксы. Даже не вскрывая их можно было понять, что все наборы стандартные и почти точно одноразовые. Больше всего это походило на сменный набор инструментов для операций. Сами по себе эти находки были не более, чем просто интересными, если бы не три большие похожие чуть вытянутые розы ветров капсулы, находящиеся в этом же отсеке за прозрачной перегородкой. Самым ценным было то, что одна из капсул была закрыта. Днем раньше Саныч набрел на три отсека таких капсул недалеко от жилых помещений экипажа. По впечатлительности своей Саныч твердо заявил, что это не может быть ни что иное, кроме анабиозных камер. В тех отсеках было всего две тысячи четыреста пятьдесят четыре капсулы, лежавшие на полу ровными рядами. Правда, в тех отсеках кроме этого оборудования больше вообще ничего не было. Капсулы представляли собой лежащие на полу восьмиугольные звезды, чем-то похожие на розу ветров, с такими же удлиненными полюсами севера и юга. Верхние части звезд были отделены от основания, развернуты и приподняты на направляющих под углом к полу. Сбоку у каждой капсулы была довольно большая панель управления. Внутренность капсул была пуста, как будто оттуда вынули что-то. И это что-то должно было находиться в большой овальной металлической «кастрюле» подключенной к целому букету всякой оснастки. Все капсулы оказались открытыми и пустыми. Сказать определенно были ли они когда-то использованы или ждали какого-то случая, возможности не представилось.

Разглядывая пространство за перегородкой «медицинского» отсека, я понял, что там совершенно ничего нет кроме трех капсул. Как будто это был на лазарет, а какой-то погреб для хранения картошки: три стены и потолок представляли собой довольно грубо обработанную скалу, и только пол был сделан из того же покрытия, что и во всем комплексе. Только вот ни в стенах, ни в прозрачной перегородке не наблюдалось никаких следов прохода, как будто «погреб» был просто замурован от «людей» подальше.

— Видишь? — спросил я Светлану.

— Конечно, — отозвалась она. — Такие же, как в трех отсеках.

— Что думаешь? — уточнил я.

— Или слон или одно из двух, — отшутилась Светлана, добавив. — Есть небольшой шанс, что закрытая капсула еще функционирует, куда-то же девается энергия из реактора дежурного движка. Кстати, к нему для безопасности, похоже, должна быть подключена нагрузка, вот снимаемая энергия и распределяется каким-то непонятным образом на кое-где работающее оборудование.

— Это нам как-то поможет? — уточнил я, разглядывая через перегородку закрытую капсулу.

— Скорее всего, нет, — пришел ответ моей подруги. — Зато мы набросали вариант запуска основной энергоустановки, используя еще работающий реактор двигателя. Сразу скажу, шансы на успех где-то в районах двух их трех. Пробуем или еще покумекать?

— А сама как думаешь? — уточнил я.

— Думаю, что вряд ли будет идея получше, — призналась моя супруга. — Надо пробовать, только можно я тебе ничего пояснять не буду, а то еще полезешь умничать.

— Больно надо, — фыркнул я.

— Тогда мы начинаем процесс предварительного «прогрева» основной установки, — доложила Светлана. — Думаю, попробуем пустить часов через тридцать — сорок. Но вам с Санычем лучше оттуда на всякий случай веренно слинять будет, мало ли какие могут быть неприятности.

— Хороший прогноз, обнадеживающий, — хмыкнул я. — Давай тогда хоть эту капсулу попытаемся вытащить до пуска, а то последнее питание сдохнет и все, привет сюрпризу.

— Да нет проблем, — согласилась Светлана, — сейчас пришлю тебе пару киборгов, они вскроют эту переборку и сможешь потрогать этот сундук с Белоснежкой.

Остывающий проем выделялся на фоне перегородки яркой красной полосой. Я надавил на контур будущей дырки. Материал «треснул» и развалился начетыре неодинаковые части, через несколько секунд глухо стукнувшие о покрытие пола. Немного понаблюдав за ними, я сделал шаг внутрь. На потолке попытались зажечься панели, но, мигнув оранжевым светом, погасли под приказами аварийной автоматики.

— Это обнадеживает, — буркнул я, делая пару шагов к закрытому саркофагу.

На закрытой капсуле к моему удивлению слой пыли оказался совсем тонкий, езва обрисовывающий отпечатки моих рук. На месте, где в открытых капсулах находилась панель управления, наблюдался лишь слегка ребристая поверхность. Я наклонился рассмотреть место предполагаемого нахождения панели управления устройством, не увидев чего-либо интересного, начал ощупывать. Отчаявшись найти способ открыть панель, я выпрямился и задумался. Буквально через несколько секунд часть корпуса капсулы отодвинулась и развернулась ко мне. В отсеке мигнуло темно-красное освещение, контрольная панель ожила неярким оранжевым светом, напоминая мне подсвеченный черно-белый ЖК монитор калькулятора. На панели виднелась масса всякого рода значков. А вот кнопок не было, как и каких-то рисунков, их напоминающих. Понятно, что панель управлялась или сенсорно, или еще как-то, исключая прикосновения. Ясно было одно, капсула находилась в рабочем состоянии и кто-то или что-то должно было находиться внутри. Я отодвинулся от капсулы, панель, подождав какое-то время, встала на место, аварийный свет погас.

— Правильное решение, — раздалась реплика Светланы у меня в голове. — Если это анабиозная капсула, то там кто-то есть. Нажимая все подряд, можно и не узнать, как оно мыслило.

— Есть идеи? — спросил я.

— У нас, как минимум, две тысячи четыреста пятьдесят шесть неактивных капсул, — сказала Светлана. — Скорее всего, информация есть и в компе «базы», нужно только оживить его.

— Ты видишь, что тут с питанием творится, — сказал я. — Где уверенность, что при запуске оно не накроется совсем?

— Такой уверенности нет, — ответила Светлана. — Именно поэтому я повременю с оживлением реактора, пока не соберем портативный источник питания для этой штуки. Я уже послала киборгов демонтировать одну из капсул и разобраться с питанием для нее.

— Сообщи Санычу, — попросил я. — Ему будет интересно узнать, да и сказать ему, чтоб не трогал, тоже не помешает.

— Сергей, — отозвалась Светлана, — Санычу лучше вообще не знать пока, иначе я не поручусь, что он не залезет сюда до обеспечения резервного питания капсуле.

— В чем-то ты права, — подтвердил я. — Пусть пока продолжает ломать что-нибудь в других отсеках.

*****


Изучение капсулы чего-либо интересного не дало, разве только выяснилось, что ее размеры куда больше, чем представлялось. Просто основная часть ее оборудования пряталась под палубой. Зато с питанием все оказалось просто, без каких-либо сюрпризов. Потребляемое капсулой электричество имело небольшие тонкости, но большой проблемой не стало. С источником электричества достаточной мощности проблем тоже не возникло, повозившись с переносным генератором КСС пару часов одним из киборгов, Светлана дала добро на переключение капсулы. Сам процесс прошел гладко, и через несколько часов подключенную к резервному питанию капсулу переправили в отсек «Ботаника», где по началу жил Стекляшка. Вскрывать капсулу решили только после извлечения из компьютера «станции» всей возможной об этом процессе информации. Санычу решили обовсем признаться непосредственно перед вскрытием. По моей рекомендации Светлана на всякий случай перетащила в тот же отсек и медицинское оборудование с «базы», набор «сухих пайков», как мы тогда думали, и практически полностью обстановку одной из кают экипажа. Во избежание проблем, все находящиеся в отсеке вещи были подвергнуты многоступенчатой дезинфекции. Последним штрихом оказалась созданная в отсеке родная для «базы» атмосфера.

Оживление генератора прошло не так гладко, как хотелось. С первого раза пуск вообще не получился, хорошо, что работающий реактор двигателя удалось вывести из критического состояния, случившегося из-за перегрузки. Второй и третий разы были прерваны на половине пути из-за похожих проблем. Четвертый вариант вообще забраковали в самом начале, вот пятый пуск оказался практически удачным. Правда, пришлось еще почти двое стандартных суток ждать, пока пройдет хандра основного реактора, связанная с какими-то флуктуациями какой-то составляющей каких-то процессов. Постепенно Светлана со Стакляшкой вывели процесс в стабильные пределы, дававшие уверенную малую мощность, а затем сняли и эти ограничения. В отсеках компьютерного зала, где в тот момент находились мы с Санычем, засветились потолочные панели, давая мягкий оранжевый свет, видимо, нормальный для жителей «базы».




— Орлы, держитесь, включаю полную гравитацию, — оповестила Светлана в основном Саныча, парящего между «полом» и «потолком».

Включение гравитации произошло без ожидавшихся выкрутасов. В один прекрасный момент все, что не лежало на полу упало на него. По отсекам базы прокатилась волна шумовых эффектов. Нормальная гравитация «базы» оказалась заметно ниже Земной.

— Коэффициент гравитации восемьдесят девять сотых относительно Земли, — подтвердила Светлана мои наблюдения.

— Порядок, — сказал Саныч. — Давай компы оживим.

С компами вообще оказалось все не так просто, как бы нам хотелось. Аборигены станции имели на этот счет какой-то свой непобедимый подход. Фактически местные компьютеры имели какую-то не укладывающуюся в рамки лично моего понимания распределенную структуру. Нет, не все компы были такими, мы с Санычем обнаружили несколько портативных машинок, по виду схожих с земными планшетами, но компоненты основных компьютеров станции были разбросаны чуть ли не по половине технологических отсеков. Светлана нам порекомендовала не трогать все это, подозревая, что все тут могло управляться спящим в данный момент искусственным интеллектом.

Оживление системы пошло с многочисленными капризами. Нет, искусственного интеллекта на станции обнаружено не было, но сами компы загружались в какой-то совершенно непредсказуемой последовательности, периодически подвисая, а некоторый блоки напрочь отказывались просыпаться, стопоря процесс общей загрузки.

— Да уж… — протяжно подвел некий итог Саныч. — Компы явно не были коньком этих аборигенов. Сергуня, а не пойти ли нам полетать на чем-нибудь, сдается мне, что тут все надолго.

— Пожалуй, буду вынужден с Вами согласиться, дорогой друг, — был мой ответ.

В итоге возиться пришлось несколько суток, приводя систему в чувство. Здорово помогли софта заготовки с зондов, хоть и были там простейшие программы, общие структурные алгоритмы оказались схожими. В конце концов, победив вредный компьютер, Светлана слила с него много всякой информации, в том числе и программные пакеты для анабиозных камер. Среди найденных данных была и информация о назначении этой базы, которая немало шокировала нас. Нашлись и координаты местоположения родины хозяев станции. Аборигены станции на языке землян звучали бы приблизительно «уларсу». Свой мир они называли «Улар», что было весьма прогнозируемо. На просьбы Саныча показать обитателей базы, Светлана открыла ему тайну капсулы и сказала, что скоро мы, возможно, увидим одного из них.

— Они хоть не монстры? — спросил Саныч.

— Нет, Саныч, на мой взгляд, касательно реакций землян, вы найдете их вполне симпатичными, — сказала Светлана. — На земле нет аналога им, но они близки по собирательному внешнему виду кое-каким обитателям Земли.

— Это как, собирательному? — уточнил Саныч.

— Кое-что от этого, кое-что от того, — посмеялась Светлана. — Скоро увидишь.

— Светик, ты не думаешь, что все эти существа могли погибнуть от какой-то инфекции попавшей в их обиталище? — спросил я. — Причину мы так и не нашли, а атмосферу в отсеке ты сделала по анализам атмосферы станции.

— На счет микроорганизмов можешь быть спокоен, «воздух» я синтезировала непосредственно на «Ботанике», — ответила Светлана. — На счет возможных ядов органического происхождения тоже можешь быть спокоен. Остаются химические яды на основе неорганических соединений, тут уж ничего не могу сделать. Чтобы понять, что тут к чему, нужно сделать полное сканирование этого существа.

— Так давай сделаем, — предложил я. — Доставим в медицинский отсек в герметичном контейнере, думаю, в замороженном виде существо переживет несколько минут без «воздуха»?

— Что ж, идея хорошая, — согласилась Светлана. — Только не осуществимая. Во время сканирования существо должно оставаться живым, а сканирование может занять не одни сутки. Есть еще трудность, существо находилось, скорее всего, в медицинском отсеке, и может быть раненым или больным.

— Да, верно, — согласился я. — Придется рискнуть. Не лишним, кстати, будет на время адаптации снизить гравитацию на «Ботанике» до нормальной для существа. Да и свет тоже.

— Процесс выхода из «сна» я запустила, до открытия капсулы несколько часов, — сказала Светлана. — Я дам знать, когда подойдет срок. Приготовьтесь к изменению гравитации, свет поменяем непосредственно в отсеке.

*****


К моменту открытия на пол отсека с капсулы натекла приличная лужа, видимо, что-то было не совсем так с ее системами, а может наоборот, так и должно было быть. Пред посещением места действия, надев скафандры, мы прошли дезинфекцию. Вход в отсеки повышенной защиты, а значит и опасности, был устроен через дезинфекционную камеру, которая активировалась в случае опасности, нужно сказать, что такая же камера была и в медицинском отсеке, но ее активировали только в необходимых случаях. Клацая приводом и шипя струями холодного «воздуха» крышка капсулы отъехала с разворотом вверх, а камера, слегка наклонившись вниз, выехала вперед. В овальной, сверкающей кристалликами инея «кастрюле» находился частично покрытый узорами изморози прозрачный контейнер. В контейнере на специальном ложе покоилось существо, с первого взгляда напоминающее или большую белку или кенгуру. Все тело существа было покрыто короткой шерстью, смерзшейся в маленькие сосульки. Почти вся «грудь» уларсу была опутана сетью датчиков. Через наслоения инея мы с Санычем усердно пытались рассмотреть существо.




— Белка, — сказал Саныч. — Или енот какой-нибудь.

— Скорее лемур или кенгуру, — высказал я свое мнение.

— Все же симпатичное пушистое создание, а не лягушка, — продолжил Саныч.

— Да, только кусаться или царапаться ему это не помешает, — задумчиво сказал я. — Есть, конечно, шанс, что в силу разумности оно этого делать не будет.

— Это не оно, а она, — поправила Светлана. — Уларсу двуполы, а вернее будет сказать четырехполы с условной двуполостью. Но у них не все так просто, есть два вида «женских» и два «мужских» особей. В зависимости от формулы скрещивания получаются строго представители одного из четырех видов. По этой причине, семьи в обществе уларсу выполняют несколько другую роль, нежели в человеческом обществе. Правительство ведет учет и селекцию, предписывая каким особям с какими иметь потомство. Влечение же между представителями полов обуславливается, так сказать, периодами, когда у самок и самцов вырабатываются особые гормоны, привлекающих тот или иной вид противоположного пола. Выработка гормона так же обуславливает предпочтения и особи-носителя.

— А эта, то есть это… — запутался Саныч. — Ну кто, в общем?

— Этот представитель — довольно молодая женская особь, скажем так первого вида, по классификации уларсу — «ал-лаларсу», — просветила Саныча Светлана. — Кстати, в человеческом языке, если я не ошибаюсь, есть похожий по смыслу, хоть и не совсем точный термин для перевода — «любовница».

— Везет на баб нам, Серый, — растянулся Саныч в улыбке. — Попользуемся?

— Да ладно тебе, Саныч, придурка-то изображать, — сказал я. — Тут контакт цивилизаций.

— А как второй женский тип переводится на людской? — спросил Саныч.

— Очень грубо будет что-то вроде «содержанка», — ответила Светлана.

— У них там сплошной адюльтер, наверное, — удивился Саныч.

— Саныч, не суди чужой монастырь, — вмешался я. — Тут совсем другая семейная жизнь.

Когда датчики отошли от существа, киборги вытащили контейнер из «кастрюли» и бережно понесли в медицинский блок. Пока шло сканирование, существо в сознание так и не приходило, иногда металось по «кроватке», пришлось его даже частично спеленать коконом. Как ни странно, на полное сканирование ушло всего-то чуть больше полутора суток. Как сказала Светлана, у существа были множественные сложные переломы обоих позвоночных столбов. Но из-за хрящевой структуры тканей опорно-двигательной системы процессы восстановления прошли быстро.

— Что за нафиг? — спросил Саныч. — Два позвоночника и ни одного из костей?

— Ну и что, — откликнулся я. — Ты же видишь, существо очень гибкое. Хоть у нее и четыре конечности, я уверен, что нашим кошкам до нее далеко.

— Но хост-то один, — недоумевал Саныч.

— Оба позвоночных столба весьма тесно связаны друг с другом, в хвосте же они вообще объединены в одно целое, — отозвалась Светлана. — Существо имеет продольную симметрию тела, так что оно похоже на земную фауну, хоть мозг у него находится и не в голове.

— А где? — сильно удивился Саныч.

— В груди, — ответила Светлана. — Там есть единственный отдел скелета, состоящий из довольно прочной «кости», на самом деле — ороговевшего хряща.

— Ничего себе, а голова зачем? — у Саныча от удивления отвисла челюсть.

— Для лучшей обзорности, наверное, — ответила Светлана. — Кстати, функции головы очень схожи с аналогичными функциями у человека, исключая наличие мозга.

— Значит не белка, и не енот, — почему-то огорчился Саныч.

— Саныч, ну ты, как маленький, — удивился я. — Мы же от Земли бог знает на сколько светолет улетели, а ты хочешь, чтобы тут было, как там.

— Да понимаю я все, — буркнул Саныч. — Бе-е-е-лочку хочу.

— Придурок, все бы тебе играться, повзрослеешь когда-нибудь? — беззлобно сказал я.

— А у нас, кстати, есть чем выздоравливающую девушку кормить? — задал Саныч на удивление правильный вопрос. — Я не сомневаюсь, что медицинский блок может сделать для нее оптимальный подбор необходимых питательных и других веществ. Будет ли она их есть?

— Сейчас исправим упущение, — согласилась Светлана. — У меня есть информация о пище, да и на станции оставалось много консервов, должны быть даже какие-то заморозки. Сгоняем «Блоху» за спецдоставкой.

Мы успели доставить продукты и прогнать их через наш синтезатор. Кое-что, по мнению Светланы безопасное для человека, Саныч даже попробовал. И один фрукт или овощ ему даже понравился. В общем, к пробуждению нашей новой дамы еда была готова. Белочка, как мы с Санычем единогласно договорились ее называть, потихоньку приходила в себя. Отпущенная коконом «кроватки», она как настоящая земная белка, свернулась в рыжий клубочек, прикрыв шикарным хвостом нос. Потом, видимо окончательно проснувшись, из клубка высунулась четырехпалая лапка-рука. Прелестное создание потянулось и подняло голову. Глаза Белки были ярко-оранжевыми и необычно крупными, как апельсины. Видеть нас Белка не могла ввиду непрозрачности переборки, мы же видели отлично ее сенсорами «Ботаника», как будто перегородка была прозрачной. Белка встала на все четыре конечности и выгнула спину, как обычная земная кошка. На этом сходство закончилось. Белка ловко перекинула две лапы одной стороны тела через спину, снова встала на все четыре и выгнулась так же в другую сторону. Закончив с «потягушками», наша гостья легко спрыгнула на пол. Обойдя несколько раз «кроватку» и абсолютно проигнорировав еду, запрыгнула обратно и начала вычесываться. В процессе этого занятия мы поняли, что такое тело без костей. Для Белки просто не было недоступных на теле мест.

— Хороша в сексе, наверное, — ухмыльнулся Саныч. — Представь наших баб с такой гибкостью.

— Ты в своем репертуаре, Саныч, — усмехнулся я. — Была у меня как-то знакомая балерина, ногу так один раз в интиме убрала за голову для удобства, что у меня все, что стояло, упало от страха, что она узлом завяжется, а обратно развязаться не сможет. Ты лучше посмотри, какая грация движений, это же просто рыжее воплощение пластики.

— Светик, а она чего-нибудь говорила? — спросил Саныч. — Как их речь звучит, ты упоминала, что они звуком общаются.

— Нет, — отозвалась Светлана. — Но можно узнать.

Светлана что-то прощелкала. Белка, видимо от неожиданности, взвилась практически к потолку и приземлилась на четыре лапы. Хвост распушился, глаза возгорелись оранжевыми прожекторами. У существа оказалось четыре круглых пушистых уха, вдоль спины от самых ушей и до хвоста шла меховая дорожка в данный момент вставшая дыбом.

— Что ты сказала? — спросил я. — На поединок ее вызвала?

— Просто поздоровалась, — ответила Светлана. — У них есть всякого рода рассказы, фразу оттуда взяла, разговорной-то базы нет.

— Скажи что-нибудь другое, — попросил я. — Ну не знаю, хочет ли она есть, к примеру, желательно избегая всяких сравнений, литература, будь она даже «беличья» обычно кишит этим.

Белка немного остыла, шерсть улеглась, уши опять прижались к голове, тем не менее, позу она не поменяла, а глазами ощупывала все вокруг. Раздалась еще серия щелчков. Белка запрыгнула на «кроватку» медблока и разразилась длинной серией щелчков в ответ, меняя ритм и тональность.

— Так и есть, белка, — обрадовался Саныч. — Что она верещит?

— Вкратце о какой-то миссии, ее завершении в установленные сроки, о том, что она не виновата, что ее ранило взрывом электропроводки. Просит вернуть ее на участок, персонала и так очень мало, она обещает наладить электропроводку в месте аварии в ближайшие сроки, — ответила Светлана. — И еще кучу всякой такой всячины.

— Слушай, она что думает, что мы ее держим взаперти и хотим наказать? — удивился я.

— Не знаю, — отозвалась Светлана. — Похоже, у них тут бзик на дисциплине какой-то.

— Скажи ей правду, только в общих чертах, — предложил я. — Мне кажется, она проспала в капсуле достаточно долго и просто не понимает что происходит.

Услышав правду, Белка вскочила на «кроватке», но сразу улеглась обратно, свернувшись в клубок. Наружу торчали только горящие глаза. Послышалась серия щелчков.

— Она спрашивает, который год, — ответила Светлана. — Просит показаться. Мне кажется, она просто не верит нам.

— Покажи, — пожал я плечами. — Что это меняет.

Освещение изменило цвет и интенсивность, перегородка стала прозрачной. Белка подняла голову и удивленно уставилась на нас. Мы безмолвно смотрели друг на друга. В конце концов, Белка спрыгнула с «кроватки», грациозно подошла к перегородке и положила на нее свои четырехпалые лапы-руки. Глаза-апельсины внимательно следили за нашими движениями. Ростом она была ниже нас, и чтобы приложить руку к ее лапке через стекло мне пришлось немного нагнуться. Белка убрала свою лапку-руку и уставилась на мою руку. Раздалась серия щелчков.

— Она удивлена, — перевела Светлана. — Никогда не верила в пришельцев. Спрашивает, зачем мы ее похитили и что собираемся делать.

— Ты снимала картинку найденных на «базе» останков? — спросил я Светлану. — Если «да», то прокрути ей голографический ролик, заодно и процесс ее вынимания из капсулы.

Минут тридцать Белка смотрела ролик, проецируемый Светланой у противоположной стены, усевшись прямо на пол у перегородки.

— И все-таки они делали это со всеми экипажами, — услышали мы Белкину фразу в переводе Светланы. — А я никак не могла поверить в это.

По окончанию трансляции наша гостья, свернувшись в клубок и повернув к нам голову, начала «щебетать». Чтобы не упустить момент мы с Санычем тоже сели на пол у перегородки и стали слушать перевод Светланы.

*****


Цивилизация уларсу зародилась на одном из спутников планеты газового гиганта. Родное светило системы было красным гигантом. Главным бичом цивилизации всегда было перенаселение. Пока дикие племена вели бесконечные войны, эта напасть не сильно беспокоила планету. Но когда уларсу стали более цивилизованными, проблема встала весма остро. Правительство пыталось решать вопрос различными путями. К сожалению, биология не являлась коньком уларсу. Из-за особенности физиологии и анатомии прерывать беременность оказалось очень трудно и опасно для жизни. Контрацептивы, как и стерилизация были не всегда приемлемы. Организм с подавленными основными инстинктами и функциями очень быстро старел и угасал. Проблема казалась неразрешимой. Удержать же население от зачатий было весьма сложно, в момент гормонального всплеска уларсу, почувствовав готового к спариванию партнера, становились очень неустойчивы психически. В общем, правительство было вынуждено пойти по простейшему пути, устроив своему народу общество жесткого контроля. Но и это помогало не сильно. И тогда кому-то пришла мысль, что нужно дать народу идею, воплощение которой будет опасным, но очень привлекательным. Так была начата колонизация еще одного спутника планеты-гиганта. Всплеск науки дал возможность передвигаться по системе светила, используя реакцию холодного термоядерного синтеза, а позднее и игру с гравитацией. Уничтожив поистине гигантское количество разумного материала, правительство, погрязшее в пороках и махинациях, получило вторую планету, а вместе с ней пространство для жизни. На несколько столетий уларсу вздохнули свободнее. Но эти годы быстро прошли. Не поделив сферы влияния, правящие фракции планет развязали войну, длившуюся несколько десятков лет. Война уносила миллионы жизней, в конце концов, оба правительства были свергнуты рассвирепевшим народом. К сожалению, новое правительство объединенных планет не стало лучше. На обоих планетах опять поднялась преступность, коррупция, разврат в среде правящих кругов. Но новое правительство оказалось хитрее и не допускало очередных революций. К сожалению, в родной планетной системе не оказалось новых пригодных для колонизации планет. Огромные ресурсы были брошены на исследования по преобразованию непригодных для жизни планет. Была сделана попытка колонизировать еще одну непригодную планету, применяя терраформирование. Колонизация закончилась неудачей. На планете оказались построены комплексы для преобразования условий планеты. К сожалению, вопреки изначальным расчетам для преобразования столь непригодной планеты ушли бы века. Правительство, спасая свое положение, тут же двинуло в массы идею колонизации ближайших звезд. Срочно нужно было найти пригодную для колонизации или хотя бы более комфортную для преобразования планету. Стали ускоренно строиться разведывательные корабли. В условиях массового производства этой мелочи появились значительные наработки, и было предложено использовать астероиды, как корпуса для неких кораблей-колоний. Такие корабли-колонии фактически оказались бы билетом в один конец для всего экипажа. Народу же была скормлена пилюля, что если найдется подходящая планета, то туда будет подготовлена колонизационная экспедиция. Экипажи всех кораблей, сделав исследования системы, должны были отослать подробнейший отчет в метрополию. После этого, экипаж должен был погрузиться в анабиоз до прихода транспортного корабля с метрополии, который произведет следующий пуск-бросок корабля к следующей звездной системе. Комплектации кораблей были минимальными, достаточными лишь для обеспечения поставленной задачи. Запуск кораблей производился из родной системы путем разгона корабля-астероида в пределах системы, по рассчитанной траектории. После разгона «тягач» бросал корабль-астероид. Дальше он шел по инерции, изредка исправляя курс с помощью имевшихся на нем маневровых двигателей. Экипаж нес сменную вахту до прихода корабля-астероида к цели, у которой он должен был остановиться для произведения обследования системы. Собственно на торможение, которое должно было начаться задолго до прихода в точку назначения и должны были истратиться все ресурсы маршевых двигателей. Они изначально не были рассчитаны на повторный разгон корабля-астероида.

Народ, понимая, что правительство не говорит правды, не спешил записываться добровольцами в эти экспедиции. Членов экипажа стали набирать принудительно, тут же появилась мера наказания — зачисление в экипаж корабля-астероида. Ходили так же непроверенные слухи, что после выполнения задания правительство каким-то образом просто избавляется от остатков выжившего экипажа.

По бортовому журналу найденного нами корабля-астероида выходило, что корабль шел к месту назначения почти пятьдесят пять лет по земному времени. Исследования планет системы показали, что удобных для колонизации планет в ней нет. Отчет был отправлен. По всему выходило, что наша Белочка выжила только из-за того, что ввиду сильной травмы была уложена в капсулу анабиоза до прихода транспортного корабля с метрополии. На деле же, врач просто пожалел молодую симпатичную женщину, вместо медленной смерти от травм, подарив ей безмолвную смерть в анабиозной камере. Численность экипажа с момента вылета сильно уменьшилась, свободных камер было больше, чем достаточно. По иронии или шутке судьбы Белочка оказалась единственной выжившей на этом корабле-призраке. Хорошо, что снабжение медицинского отсека было поставлено в приоритет. Исходя из количества топлива для реакторных установок двигателей и их состояние на момент нашего появления, Белочка могла пролежать в капсуле от двухсот до трехсот земных лет. Сказать точнее было невозможно, но капсула была настроена на содержание раненого «до победного конца».

*****


Светлана из чистого любопытства пыталась найти каким образом был уничтожен экипаж, к сожалению, ситуация так и не прояснилась. Она склонялась к какому-то яду, принудительно выпущенному в «воздух» корабля-астероида после отсыла отчета, как вариант могла быть и инфекция. Экипаж погиб, но система жизнеобеспечения, не зная этого, очистила воздух от заразы.

У нас имелись координаты, вернее положение родной звезды Белочки, до нее оказалось без малого шесть МББ, реально мы могли уложиться в один прыжок. По большому счету нам там было нечего делать, судя по реакции Белочки, уларсу еще не встречали других разумных существ. Фактически, это было такое же бросание кубиков, как и прыжок к какой-нибудь другой звездной системе. И все же стоило навестить сородичей Белочки, за проведенные Белочкой в анабиозной капсуле годы, уларсу имели шанс встретить другую разумную цивилизацию. По крайней мере, мы вполне могли сделать доброе дело и просто доставить Белочку домой. За время обследования корабля-астероида «Ботаник» нагрузился и энергией и биомассой до вполне приемлемых величин, по крайней мере, в ближайшие прыжки нам об этом можно было не заботиться.

Белочка прозябала в состоянии, похожем на депрессию. Свернувшись клубочком, она часами лежала без движения в отсеке, приготовленном для ее проживания. Ее настоящее имя оказалось не очень удобным для людского произношения, и Светлана просто связала его в программе перевода с именем «Белочка», так все остались довольны. Так же поступили с некоторыми другими неудобными терминами. Мы никуда не спешили, по этой причине у Белочки имелось достаточно времени прийти в себя и посетить корабль-астероид в принесенном из шлюзового предбанника скафандре.

Пару дней мы не трогали нашу гостью, предоставив ей время попрощаться с кораблем-астероидом, ставшим на много лет фактически ее домом. Лишь Светлана присматривала за ней, выделив ей для всяких нужд парочку ремонтных киборгов.

Справившись со своими чувствами, Белочка помогла определиться с продуктами, которые оставались на корабле-призраке и теми, что были доставлены киборгами на «Ботаник». Киборги же и помогли Белочке собрать останки соотечественников и захоронить их. По каким-то личным причинам Белочка сторонилась нас с Санычем, киборги значительно меньше удручали ее. Через несколько дней Белочка опять впала в депрессию, которая была настолько сильной, что она отказалась даже от еды. И лишь Светлана с трудом уговорила нашу гостью посетить медицинский отсек. С этого момента все мы вздохнули с облегчением, благодаря сканированию, нам было «по зубам» победить практически любые недуги ее тела. Все оказалось до смешного простым. Излеченный и частично обновленный организм молодой женской особи, придя в нормальное состояние, требовал своего. У Белочки начался «брачный сезон». Светлана сказала, что этот период пройдет сам собой без особых последствий. Но мы, как люди, способные войти в положение одинокой души не могли смотреть на чахнущую Белочку. Саныч в своей манере предложил использовать Стекляшку для этих проблем. На что Светлана ответила, что у нее нет точного генома ни одного из типов самцов уларсу, создать же оболочку без начинки было недостаточно. Мы с Санычем почти в один голос намекнули на останки. К сожалению, наша идея была несвоевременна, останки уже были кремированы во время похорон. Тем не менее, нам удалось найти генный материал самцов уларсу обоих видов, но было решено не создавать партнеров для Белочки, а попытаться решить проблему уларсу, касающуюся контрацепции и подавления инстинктов размножения. На таком положении дел настояла Светлана, поговорив с Белочкой. В отсутствие самца, находящегося в «брачном сезоне» Белочка вполне могла рассуждать здраво, хоть и была в очень подавленном настроении. Решением поставленной задачи решила заняться группа исследователей корабля «Ботаник» в лице Светланы и Стекляшки. Возможно, в нашем излишне сердобольном отношении к Белочке была другая причина. Мы, вот уже несколько месяцев, находясь в корабле высокоразвитой цивилизации, скитались по галактике, до сих пор не встретив привычного в понимании землян пришельца. Стекляшку вообще трудно было понять и принять, для нас он так и остался загадкой. Другое дело мягкий и пушистый представитель уларсу, Белочка была как будто специально продемонстрированным наглядным примером по теме «хороший инопланетянин».




— Сергуня, тебе не кажется, что все наши приключения из области «фантастики для землян» как-то все больше походят на круиз по археологическим достопримечательностям галактики? — выразил как-то Саныч навязчивую мысль, зайдя в мою каюту с бутылкой пива. — Куда бы мы не прискакали, застаем только годные для «раскопок» осколки чужой жизни. Я не удивлюсь, если цивилизация уларсу за прошедшее время тоже превратилась в очередное поле деятельности для археологических раскопок.

— Саныч, но мы же все-таки нашли живого инопланетянина, — ухмыльнулся я, отбирая у Саныча початую бутылку и прикладываясь к ней. — Значит, череда археологии должна прерваться. По крайней мере, должны появиться живые потомки наших археологических находок.

— Всего-то семь сотен лет назад о Содружестве в этой галактике могла знать всякая собака, — не поверил Саныч. — А теперь даже в переделах бывшей станции КСС жителей Содружества именуют «древние». Ты уверен, что уларсу еще не история?

— Семьсот лет для галактики — это миг, — успокоил я Саныча, возвращая ему бутылку пива. — Если что, оставим Белочку у нас, выкинем ванную из свободной каюты.

— Но она же не привычна к нашему «воздуху», да и вообще, — удивился Саныч.

— Светлана, мы сможем провести адаптацию Белочки к нашим условиям жизни? — спросил я. — Вы же сделали сканирование.

— Это возможно, капитан, — тут же откликнулась вездесущая Светлана. — Глубинная физиологическая перестройка займет по моим расчетам несколько месяцев. Кроме того, возможно еще придется пройти курс прививок для всего экипажа, если время не терпит. У меня нет данных по этому виду разумных и нет базы, которая уже наработана по людям Земли. Точно можно будет сказать по результатам дополнительных исследований.

— Светик, ты ее проверяла на предмет какой-нибудь программы адаптации экипажа? — спросил я.

— Да, капитан, — ответила Светлана. — Вынуждена огорчить. Она не подойдет для нужд нашего корабля, как член экипажа, базовые показатели значительно ниже допустимо возможных для прохождения имеющихся у меня программ, возможно, подойдут какие-то адаптационные программы доступные на базе.

— Ну и ладно, зато у нее глаза красивые, — заявил Саныч.

— Надеюсь, что нам не придется уродовать ее организм, — вздохнул я. — Жалко такую красотищу.

Между тем, мы были полностью готовы покинуть приютившую нас систему. Исходя из мнения, что «живой» корабль-астероид будет куда более интересен будущим потенциальным археологам, мы полностью погасили оба действующих реактора, переведя все системы и помещения в режим наиболее полной консервации. Единственное, на чем настояла Светлана — это полное удаление информации о местоположении материнской планеты бывших хозяев этого корабля. Может, наша затея ничего и не стоит, а может, спасет каким-то разумным жизнь, все-таки на имеющемся сейчас в топливных резервуарах горючем можно сносно прожить почти половину человеческого века. Возможно, они окажутся умнее нас и смогут запустить реактор более мягкими методами.




6. Шесть


Переход был рассчитан и сделан в спокойном режиме. «Генератор прокола» уже пришел в норму, но терзать его без нужды смысла не было. Почти десять дней, необходимые для достижения точки выхода прошли без потрясений. Научная бригада помощи цивилизации уларсу вела исследования, всячески привлекая к вопросу Белочку. Поняв, что пытаются сделать ее спасители, она безропотно проводила многие часы в медицинском отсеке на сканировании и прочих исследовательских процедурах. И все же, несмотря на усердие, проблема оказалась неразрешимой, по крайней мере, научная бригада «Ботаника» не смогла, а скорее, не успела ее решить. Тем не менее, был найден ряд компромиссных вариантов, хоть и не решения проблемы, но могущих облегчить поставленный вопрос для уларсу.

В борьбе со скукой я практиковался во владении своим симбиотным модулем гравитационного контроля. Не могу сказать, что достиг истинных высот, но и полнейшим новичком уже не был. Время интеграции следующих симбиотных модулей, по словам Светланы, пока еще не подошло. А ввиду наведенного Стекляшкой марафета могло и вообще не подойти никогда. Для загрузки мозгов я потихоньку осваивал «общий» язык Содружества, по словам Саныча, занимаясь полной ерундой. С помощью моего симбиота для расширения памяти можно было бы в пассивном режиме загрузить всю словарную и лексическую базу, но были трудности, в таком режиме «обучение» проходило труднее и болезненнее. В пылу своей самоуверенности я сначала так и попытался сделать. Процесс тогда пошел, вроде быстро, но через несколько дней начались сильные головные боли, нарушение сна, апатия. В общем, налицо было переутомление, пришлось вернуться к более щадящему методу, загружая информацию порциями и, без спешки усваивая ее, так сказать, естественным путем. Санычу по причине отсутствия подобного симбиота были прописаны ночные сеансы индукционнного обучения во время сна. Процесс шел очень медленно, но в другом случае я вообще сомневался в положительном результате. Саныч не слишком рвался себя напрягать ненужной учебой, а время скачков считал законными выходными.

«Рабочий» день Саныча, как и мой, начинался разминкой в зале, но дальше наши пути кардинально расходились. Саныч продолжал вяло изучать историю Содружества, глазел на Белку, даже умудрялся общаться с ней, отвлекая от исследований. Для разнообразия он даже попытался вернуться к попыткам раскрыть способ «оживления» кристаллов «ушедших». Ну а во второй половине дня мой мореманский друг по большому счету, просто убивал время, заканчивая день обязательным пивком в кругу друзей и походом к своим женщинам. Светлана по секрету мне сказала, что у Саныча появилась еще одна постоянная «подружка». По всему выходило, что Саныча такое проведение времени не слишком утомляло.

Выход из многомерности получился немного неточным, до родной системы уларсу нам пришлось добираться еще почти сутки на звездной тяге. За это время Светлана со Стекляшкой провели поверхностную разведку системы. Опасения Саныча на счет кончины цивилизации уларсу оказались напрасными. Нельзя было сказать, что в системе кипит бурная деятельность, но все же радио эфир был полон переговоров, и наблюдалась какая-то деятельность вблизи двух обжитых планет. Как удалось выяснить Светлане, их в переводе называли «Старый свет» и «Новый свет». Белка неотрывно следила за эфиром, пытаясь понять ситуацию, сложившуюся у себя на родине. И слушая ее частые комментарии, я понял, что ясности в этом вопросе не было. При более близком знакомстве с ситуацией, оказалось, что основные радио-переговоры ведутся не между обжитыми планетами-спутниками, а между двумя явно непригодными к жизни спутниками разных планет-гигантов. Скорее всего, на них были развернуты исследовательские станции. Не сильно раздумывая, мы направили «Ботаника» к исследовательской станции, находящейся на спутнике планеты-гиганта, у которой находились обе обитаемые планеты уларсу. Нашему удивлению не было предела, когда на подходах к интересующему объекту нам было предложено срочно изменить курс, в противном случае в целях безопасности правительства наш корабль будет атакован. Подчинившись требованию, мы зависли на безопасном от станции расстоянии.




— Это что за лабуда? — сказал Саныч. — Может, они негативно к инопланетянам относятся.

— Мы, пока никак не представились, — ответил я. — Откуда им знать, кто мы и с какими намерениями их посетили. Нас же даже к переговорам не пригласили.

— А пусть Белка со своими соотечественниками договаривается, — предложил Саныч.

— Что-то я не видел в ее словах трепета в отношении правительства после вымирания экипажа их корабля-астероида, — рассуждал я вслух. — Как бы дров не наломала, темперамент у нее сам видел какой.

— И все же ей стоит побеседовать, — настаивал Саныч. — Соотечественника они скорее признают.

— Ладно, давай так, — согласился я. — Светлана, предложи связь с голографическим каналом и Белку подготовь толкнуть речь перед счастливыми соотечественниками.

— Молчат, — подвела итог Светлана. — Но если хотите начать в одностороннем порядке, могу предложить канал с изображением, но без голограммы, я отследила несколько таких передач.

— Давай, — согласился я. — Но убеди Белку нас пока не афишировать, может у них там фобия?

Не знаю, было бы лучше нам самим появиться на публике, или в правительстве сидят исключительно слабонервные уларсу, но после речи Белки, которую мы слушали в переводе, о том, кто она и откуда, на нас без каких-либо предупреждений вышли две немаленькие звездные посудины. Сомнения в том, что это парламентеры развеялись, когда обе посудины дали синхронный залп из главных калибров. Я был в «подключке», да и интуиция, скорее всего, тоже не спала. Мой маневр уклонения оказался немного корявым, но попало в нас всего два лазерных луча. Я увидел, что попадания практически не навредили нам, полыхнул и начал угасать самый шустрый на подъем экран щитов многомерности.

— Саныч, не вздумай даже ветры пустить, не говоря уже о ракетах, — упредил я намерение друга. — Мы воевать не собираемся.

— Понял, — отозвался Саныч. — Жаль. Очень жаль, товарищ капитан.

— Светик, — сказал я, маневрируя с целью окончательного выхода из боя. — Повысь энергию щитов, как там мощность орудий?

— Мощность вполне приличная, — отозвалась Светлана. — Нас, конечно сразу не проймешь, щиты все-таки, но расслабляться не стоит. Тем более, нет информации, что там еще у них припасено. Белка не знает о таких кораблях. Раньше этих моделей не было. Уларсу не воевали ни с кем, у них были военные корабли, размерами типа сторожевиков со скромным вооружением для подавления всякого рода шаловливых дельцов в приплаетном космосе. В прочем, она не совсем уверена, у правительства могли быть и другие корабли.

Мы легко оторвались от «почетного эскорта», впрочем, сразу было видно, что догонять нас корабли не рвутся. Достигнув определенной дистанции, они застопорили ход, зависнув в избранных точках. Благодаря моим маневрам нас больше не накрыл ни один из лучей. Я даже возгордился, но, может быть, нас тоже не собирались уничтожать. Положение сложилось чрезвычайно странное. Корабли висели на позициях, переговоры никто вести не собирался.

— Чего они хотят-то? — спросил Саныч. — Так и будем висеть?

— Видимо, нас не ждали и не ждут, — ответил я. — Интересно, к планетам нас пропустят, «база правительства» совсем в стороне от них.

— Наверное, нет, — предположил Саныч. — Но для уверенности нужно проверить.

На малом ходу «Ботаник» стал огибать «базу», стараясь не нарушать сложившихся границ. Корабли так же медленно двинулись вместе с нами, не нарушая дистанции. Проход к планетам был открыт.

— Не знаю, в чем фокус, — удивился Саныч. — Давай тогда посмотрим, что на планетах, если не передумают.

*****


К планетам нас пустили без всяких вопросов, никто просто не проявил к нам даже малейшего интереса. Странным было то, что около самих обитаемых планет не наблюдалось какой-либо активности, система обороны как таковая отсутствовала в полном объеме. После нашего контакта с кораблями правительства практически все свободные переговоры в эфире затихли, продолжались только кодированные передачи. Со стороны обоих обитаемых планет никаких передач вообще не велось. «Ботаник» завис на орбите одной из планет. Исследование планеты силами сканеров показало весьма странную и неоднозначную картину. На планете наблюдались города и прочие следы цивилизации, но воздушное пространство планеты оказалось девственно чистым, практически в таком же состоянии были и транспортные магистрали планеты.




— Они, что так сильно испугались нашего появления, что прекратили всю активность, — удивился Саныч. — У них, похоже, серьезно поставлено дело в теме гражданской обороны.

— Саныч, не глупи, — ответил я. — Как бы ни отличались уларсу от нас, невозможно за несколько часов остановить активность целой планеты. Тут что-то другое. Белка-то что говорит?

— Белка находится в недоумении, — отозвалась Светлана. — Для нее это такой же сюрприз, как и для нас. Она утверждает, что даже в ее бытность на планетах активно использовались гравитационные двигатели, а воздушное пространство планеты было строго разделено на полосы движения.

— Что же тогда могло случиться? — рассуждал я. — Может, Саныч был не так уж далек в своих предположениях, и население планеты стало жертвой войны?

Нужно было ближе взглянуть на планету. Чтобы не привлекать излишнее внимание на разведку поверхности пошел Саныч на «Блохе», отлично зарекомендовавшей себя при действиях на поверхности. С Санычем во втором кресле полетела Белочка. По причине невозможности подключиться к пилотскому креслу МИ «Блохи» делал ей голографическую трансляцию на небольшом кубике в отсек. Планета не была мертва, но на ее теле были видны ранения и отметины, оставленные войной. Города, если и не были уничтожены полностью во время боевых действий, пострадали от губительного действия времени, безжалостно стиравшего закрытую страницу жизни уларсу. Цивилизация не исчезла, то там, то тут были видны какие-то свежие признаки разумной деятельности. Однажды мы даже обнаружили, что на чудом сохранившейся автостраде двигалось какое-то транспортное средство, при виде нас экстренно свернувшее с трассы в заросли растительности. На окраине разрушающегося города была обнаружена деревня, жители которой тоже брызнули рыжими каплями в полосу растительности. Попытка завязать знакомство через внешние динамики успеха не дали, похоже, нам не доверяли. Уже когда «Блоха» начала набирать высоту из зарослей раздались хлопки, и по обшивке прошлись «пули». Саныч вернул на место щиты, которые были убраны, чтобы не пугать население деревни во время переговоров.

— Белочка, а у вас вообще было изобретено лучевое оружие на момент твоего вылета на корабле-астероиде? — спросил Саныч нашу гостью через МИ «Блохи». — Чем войска-то вооружались?

— Уларсу не имели армии, мы не имели контактов с другими разумными, — ответила тем же способом Белочка. — Правительство же, боясь революции, ограничило вооружение полиции шокерами.

— И что, у вас вообще не было регулярных войск? — настаивал Саныч.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, бортинженер, — отозвалась Белочка. — Если о правительственных силах охраны нравственности и порядка, то были.

— Я не бортинженер, Белочка, я — стрелок, а …. Неважно, — сказал Саныч. — На наш Совок смахивает, когда оружие могут иметь только менты и бандиты.

— Бандиты — понятно, у нас тоже были ренегаты, но «менты» и «совок»? — спросила Белочка.

— Не обращай внимания, — отозвался Саныч.

Продолжая разведку, мы наткнулись на поселок с довольно хорошо сохранившейся структурой, больше всего это было похоже на ухоженную военную базу. Не смотря на ухоженность, «поселок» как будто вымер. Саныч сделал два облета «поселка» по периметру на приличном удалении. При попытке пройти над «поселком» на малой высоте по боту был открыт огонь. «Блоха», получив пару попаданий в щиты, без проблем ушла из зоны обстрела.

— Ну вот, — обрадовано сказал Саныч. — Есть и огнестрельное оружие и что-то похожее на лучевое.

Разговор Саныча прервал сигнал МИ, привлекающий внимание пилота, по «Блохе» был произведен пуск четырёх ракет.

— Во, разнообразие появилось, — продолжал радоваться Саныч. — Потанцуем!

— Саныч, сбрось ракеты, но не затевай обстрел «поселка», — охладил я пыл Саныча. — Мы не воевать прилетели, а узнать «как пройти к мирам Содружества». Не сомневаюсь, что эти ракеты для экранов «Блохи» опасности не представляют.

— Зануда, — констатировал Саныч.

Были ли ракеты опасны или нет, три штуки Саныч расстрелял из ЭМИ орудий на подлете, оставшуюся добил после лихого ухода с траектории ее движения.

— Саныч, да ты ас, — похвалил я.

— Хлам, — ответил Саныч. — Полное отсутствие интеллекта, скорее всего элементарная система наведения, можно было просто стряхнуть их помехами.

— По крайней мере, жители этого «поселка» не прячутся по кустам от нас, — сказал я.

— Но и говорить с нами не намерены, — усмехнулся Саныч. — Оставим в покое, раз капитан так думает. Хотя, я считаю, что если кто-то шмалит в меня из стволов, я вправе ответить.

— Саныч, оставь их, — отозвался я. — Просто закончи облет в намеченных нами районах, еще остался район «большого завода» и «мегаполис».

Пока мы говорили, ситуация поменялась. С территории поселка в сторону «Блохи» поднялись два летательных аппарата. Набрав высоту, аппараты уверенно двинулись на «Блоху». Практически сразу после выхода на боевую траекторию «истребители» выпустили по две ракеты. Саныч сделал что-то типа классической «горки», снизился и пошел над грунтом, используя укрытия местности. Одна ракета прошла мимо в верхней точке «горки», начав разворот для повторного захода. Две ракеты вспахали грунт по ходу движения «Блохи», заставив щиты окраситься искорками от попадания осколков. Последний подарок смог вывернуться и уйти на повторный заход. Но уцелевшие ракеты, завершив разворот, так и не смогли взять цель и ушли в «молоко». «Истребители», снизившись и уменьшив скорость, начали преследование «Блохи». Маневренность машин была не хуже, и пилоты, видимо, сильно не хотели упустить незваную гостью, обильно постреливая в ее сторону.

— Помощь нужна? — спросил я на всякий случай.

— Не завидуй, Серёня, — отмахнулся Саныч, — дай развлечься по-настоящему.

Саныч вертелся, как ужаленный. За преследованием сладкая троица достигла ближайшего горного массива. Может, дали себя знать наши с Санычем гладиаторские бои, может, один из пилотов допустил невнимательность, Саныч умудрился, сделав петлю Нестерова, дать короткую очередь из ЭИМ орудий, тут же уйдя за ближайшую скалу каньона, прорезающего массив. «Истребитель» оказался без прикрытия полей. Левый бок аппарата покрыла серия дырочек, правый бок разлетелся кусками обшивки, открывая внутренности машины. Мы наблюдали за боем с «Ботаника» через сканеры. Подбитый «истребитель» потерял скорость, затем остановился совсем и начал медленно вращаться на месте. От поврежденного аппарата отстрелилась капсула, бывшая частью кабины. Аппарат, провисев еще несколько секунд, пошел по спирали к поверхности планеты и упал, покатившись по гравию откоса горы. Вопреки ожиданиям Саныча, потеряв напарника, второй «истребитель» не подался на базу, а продолжил наседать на Саныча, пытаясь оттеснить его от места падения сбитого аппарата. Уйдя на приличное расстояние от упавшего собрата, «истребитель» бросил «Блоху» и вернулся к месту падения. Саныч, сделав разворот, пошел по следу «беглеца». Состоялась короткая перестрелка, отогнав «Блоху», «истребитель» опять вернулся к месту падения. Саныч, изменив тактику, начал «подкрадываться» с другого направления и приуспел в этом. «Истребитель» поздно заметил «Блоху», подкравшуюся к месту падения в «тени» горы. Ситуация сложилась патовая. «Истребитель» висел недалеко от останков собрата на склоне горы, «Блоха», блестела экраном, метрах в ста от него, в ложбине между горой и холмом. Стрельбу пока не открывали, но напряжение начало возрастать.

— Я вижу спасательный отсек первого истребителя, — доложил Саныч. — Похоже, пилот выбрался и прячется среди обломков.

— Саныч, не вздумай стрелять, пока сами не начнут, — предупредил я. — Даже если начнут, сразу уходи.

— Ясно, кэп, просто хочу поглядеть на них, — согласился Саныч. — Вот и пилот сбитого летуна, прячется за куском скалы, ярко-красный комбез, на голове, похоже шлем. Скорее всего, птички — атмосферники, в космос не выходят.

— Саныч, помаши ему «крыльями», пусть для смеху, — высказал я мысль. — Надо же как-то разрядить обстановку.

— Щас и поклон отобьем, — поддержал Саныч игру.

«Блоха» качнулась пару раз из стороны в сторону, потом вперед-назад. Даже сделала переворот «пузом вверх» и замерла в ожидании. «Истребитель» через какое-то время тоже покачался из стороны в сторону.

— С территории «поселка» стартовала еще пара «истребителей», — Светлана дала картинку Санычу. — До места им лететь минут десять-пятнадцать.

— Белочка, может, поговоришь с соотечественником? — спросил Саныч, а то прилетят, начнут стрелять.

— Да, бортинженер, я поговорю, — согласилась Белочка.

К нашему сожалению, «истребитель» никак не отреагировал на наши попытки связи.

— Саныч, пара новых гостей на подходе, — сообщила Светлана.

— Да вижу я их, — отозвался Саныч. — Один заходит сбоку под прикрытием горы. Надо бы отойти.

«Блоха» плавно набирая высоту, попятилась к холму. Достигнув вершины, поднялась еще метров на двадцать. «Истребитель», делавший маневр обхода, свернул к месту падения. Из-за ската горы на среднем ходу вынырнул первый «истребитель» двойки, чуть позднее с другой стороны горы показалась вторая машина. «Истребитель» из первой пары спустился рядом со спасательной капсулой. Задняя часть корпуса приоткрылась и туда из-за камня метнулась красная молния пилота. Люк закрылся, «истребитель» поднялся. Эфир ожил.




— Что мнимому правителю нужно от нас? — перевел МИ бота. — Вы же знаете, что мы не дадим мародерствовать в пределах нашей базы. Может, у вас и появилась новинка, но один штурмовик не сможет уничтожить всю базу.




— Что скажем? — спросил Саныч. — Белочка, ты что-то можешь объяснить?

— Я не знаю, что это может значить, бортинженер, — отозвалась Белочка. — Тут много всего произошло с момента моего отлета.

— Говори правду, Саныч. — предложил я. — Мы плохо разбираемся в обстановке, чтобы врать.




— Мы не представляем правителя или правительство, — ответил Саныч через МИ «Блохи». — У нас на борту член одного из кораблей-астероидов, посланных на разведку новых звездных систем. Мы хотели бы узнать, что тут происходит.

— Ваши слова звучат маловероятно, — пришел ответ МИ. — Это весьма старая история, мы не можем проверить вам. Кроме того, после отлета группы революционеров к «Надежде» мы так и не получили от них какой-либо информации. Почему мы должны вам верить?

— Нам нечего предоставить вам в доказательство, — ответил Саныч через МИ. — Что такое «Надежда»?

— «Надеждой» назвали открытую экипажем «Ловца-24» планету, — пришел ответ. — Вы держите в плену кого-то из экипажа этого булыжника? Разве правительство не уничтожило всех исследователей на его борту?




— Белочка, как ваш корабль назывался? — спросил я.

— «Ловец-18», капитан, — ответила Белочка.




— У нас на борту не пленник, а спасенный член экипажа «Ловца-18», — ответил Саныч. — Нужно сказать, что она — единственный выживший член экипажа.

— В это верится с трудом, — перевел МИ. — Как вы смогли вернуться, правительство посылало булыжники в ближайшие звездные системы, имеющие планеты, но это заведомо были билеты в один конец. По крайней мере, никто не слышал о возврате кого-либо домой, у булыжников не было двигателей, способных разогнать их до достаточной скорости, чтобы вернуться обратно.

— Вас не сможет убедить наш корабль? — спросил Саныч. — Наверняка технологии для его постройки отличаются от ваших.

— Правитель имеет на «Мегаполисе» космические верфи, они иногда делают какие-то разработки, как и революционеры на «Мегаполисе — дубль», — ответили с «истребителя». — К счастью, они так и не смогли восстановить технологию сборки «звездной кары», а оставшиеся у них заряды стерегутся, как девственница в период первой «игры любовного безумия».




— Что это за игра такая, Белочка? — поинтересовался Саныч по внутренней сети.

— Это первая в жизни девушки любовная лихорадка, бортинженер, — смущенно прострекотала Белочка. — Первый раз в жизни это может на какое-то время помутить рассудок девушки, делая ее просто куклой с единственным инстинктом. Для наших самцов это самый желанный приз.

— Да уж, — пробурчал Саныч. — Извини, если что напомнил.

— Не за что, бортинженер, — ответила Белочка. — Мне повезло, мой друг был нежен и заботлив. Он был опытным и не потерял голову от моего «запаха любви», мне удалось избежать беременности.

— У тебя есть дети? — отличился Саныч природной деликатностью.

— Нет, бортинженер, — тихо прострекотала Белочка. — В моей жизни было всего две «игры».




— На «Мегаполисе» вряд ли есть такие разработки, — ухмыльнулся Саныч. — Не хотите все же взглянуть на корабль?

— Нет смысла, мы вам не верим, — пришел ответ. — Что вы хотите?

— Мы — археологи-любители, нам бы очень хотелось изучить историю этой цивилизации, — съязвил Саныч. — Вам не кажется, что обсудить и предложить что-либо друг другу можно в другой обстановке?

— Перейдем к делу или вернемся на базы? — спросили с «истребителя».




— Сергей, не хочешь все-таки прокатиться к нам на «Клопе?» — спросил Саныч. — Контакт может оборваться.

— Буду через десять-пятнадцать минут, потяни время, Саныч, — отозвался я. — Светик, твои возражения не принимаю, я — не домашний хомячок, а ситуация вполне себе спокойная, прикрывай нас, если будет шумно, дай знать.




— И все же мы хотели бы сотрудничать, — предложил Саныч. — Нам нужна информация, возможно, мы сможем помочь вам в ответ.

— О чем? — пришел вопрос.

— О ситуации на планете, о местоположении «Надежды», — тянул Саныч время.

— У нас нет информации о «Надежде», тем более координат, — был ответ. — У нас нет космических кораблей, у нас нет архивов правительства. Мы пытаемся выжить в послевоенном хаосе, имея весьма ограниченную техническую базу.

— Кто нам сможет помочь? — продолжал Саныч терзать аборигенов. — Правитель начал разговор подобно вам, только аргументы были потяжелее.

— Возможно революционеры на «Мегаполисе — дубль» помогут, — ответили с «истребителя». — Но не удивляйтесь, если ответ будет столь же теплым. У них тоже сохранилось несколько военных кораблей из числа присоединившихся к ним во время революционного переворота.

— Может, вы сможете отрекомендовать нас? — спросил Саныч. — Тогда и диалог проще пойдет.

— Исключено, — пришел категорический ответ. — Мы вам не верим.




Истребитель с подобранным пилотом взял курс на базу, остальные два висели на месте.




— А вот и друзья, — обрадовано заявил Саныч в эфир.




«Клоп» шел по довольно экстремальной траектории на большой скорости, защитный экран «горел», накалившись от атмосферы до ярко-белого свечения. Я спешил, не хотелось начинать диалог сначала. Увидев «падающий» бот «истребители» попытались уйти в стороны. Эфир наполнился их передачами. Саныч поднял «Блоху» повыше и выставил щиты на максимум. «Клоп» с грохотом затормозил в сотне метров над поверхностью, перейдя с громким «хлопком» звуковой барьер. Вокруг поднялась «буря в стакане». «Истребители» уцелели, выпрыгнув из урагана. У пилотов аборигенских букашек хватило ума не пускать пузыри. Увидев неизвестную цель, они отошли на приличное расстояние и зависли на склоне холма. «Клоп» в боевой трансформации блестящий серебром полей был красив, я до сих пор с восхищением смотрю на эту «пулю». Когда ветерок снес поднятую пыль, под «Клопом» стал виден абсолютно лысый, как будто начисто выметенный, холм. Нагретый «воздух» исходил вихрями и тек, перемешиваясь слоями, слегка преломляя очертания серебристой «пули». Щиты экрана, отпихнув раскаленный воздух, стали практически незаметными. Вопректи нашим ожиданиям Светлана дала картинку стартующих с базы шести «истребителей».




— Похоже, нам не верят, — задумчиво сказал мне Саныч. — Может мне выйти из «Блохи»? Прикроешь щитами «Клопа»?

— Давай, — согласился я.

«Блоха» села. Отдававшее краснотой серебро экранов в передней части корпуса погасло, обнажив корпус бота, слегка отражающий свет закатного светила. Разошлась диафрагма шлюза, показался Саныч в серебристом скафандре. Сделав с десяток шагов от «Блохи» Саныч помахал рукой «истребителям», висящим метрах в двухстах от нас. Один из «истребителей» плавно снизился и приблизился метров на сто к нашим ботам. Я занял позицию чуть выше позади моего друга и подал мощность на боковые защитные экраны, приготовившись в случае проблем переместить их для прикрытия Саныча. Я бы с удовольствием прикрыл его щитом полностью, но из-за преломления и отражения света аборигены просто не смогли бы его рассмотерть.




— Следуйте на базу, — через несколько минут пришло сообщение с «истребителя». — Мы дадим вам посадочную площадку на окраине периметра. Нам нужно эвакуировать сбитый «Коготь».




— Шестерка вернулась на базу, две машины остались в воздухе над ней, — отрапортовала Светлана. — Видимо, вас ждут.




— Мы можем доставить ваш «Коготь» на базу, — предложил я.

Молчание было, видимо, согласием. Саныч вернулся на борт «Блохи». Я захватил обломки «Когтя» гравитационным захватом, выгнув его нужным образом. И наша процессия двинулась к базе аборигенов.

*****


Мы опустились на грунт на краю огороженной территории, скорее всего, это была открытая площадка для какой-то техники. Напротив нас сели два «истребителя» прикрытия, как бы составляя нам почетный эскорт, но явно держа стволы орудий в нашу сторону. Встречающая делегация состояла из трех уларсу, подкативших к нам на открытом аппарате, видимо, использующем гравитационный двигатель. Форма у жителей базы присутствовала, это были своеобразные комбинезоны-безрукавки коричневого с оранжевыми разводами цвета и с темными, почти черными, знаками различия. Саныч в скафандре с Белочкой в комбинезоне уларсу, взятом на «Ловце-18», поочередно покинули шлюз «Блохи». Я остался на «Клопе» не из-за трусости, но в силу разумной необходимости. Не буду описывать процедуру представления сторон, она была недолгой. На ней аборигены вдоволь насмотрелись на скафандр Саныча и после продолжительных споров зафиксировали обоюдное согласие в пунктах, когда и где нам стоит побеседовать. Суть спора была проста, как мир, местное начальство ни в каком варианте не хотело соглашаться встречаться на борту нашего «Клопа», мы же с Санычем по причине здравого смысла не горели желанием безвозвратно потеряться где-нибудь впределах чужой военной базы. Обе стороны приводили массу доводов, почему именно их предложение будет лучше и почему предложение противоположной стороны не подойдет. В конце концов, устав препираться, я начал подумывать, что и на не слишком гостеприимном лоне природы вполне можно поговорить о главном, но гости почему-то отвергли этот вариант еще более жарко, хотя после него почему-то пошли на уступки. Возможно, решающим стал аргумент, что у себя на борту мы сможем организовать конфернц-каюту с обоими типами атмосферы, разделенными прозрачной перегородкой. Любопытство уже не одну кошку сгубило, как выяснилось, аборигенам оно тоже было не чуждо. Лично мне покахалось, что хозяева базы согласились на такие условия исключительно из острого желания видеть нас без скафандров. Зафиксировав договоренность, военные тут же покинули посадочное поле, остатвив присматривать за нами пару «истребителей», да тройку постов. Подготовокой переговорной комнаты занялась Светлана, отправив фактически ненужную «Блоху» своим ходом на «Ботаник».

На следующее утро делегация по контакту с пришельцами подкатила на гравиплане без верха приблизительно через полчаса после восхода местного светила. Без особых формальностей, но с некоторой опаской, три прибывших персоны поднялись на борт «Клопа». Как и ожидалось, на встречу с нами прибыли отнюдь не старшие офицеры базы, а грозно проинструктированные и имеющие связь с начальством боевики, это легко угадывалось по рослым фигурам. К моему удивлению один из парламентеров оказался особью женского пола, именно она, судя по всему, и была делегатом, подготовленным для общения. Мундиры прибывших представителей отличалась чуть большей изысканностью, нежели полевая форма, мы же с Санычем вынуждены были предстать далеко не в параде, так как на борту бота нашлись лишь комбинезоны для повседневной носки в расположении части.

Гости с некоторым недовольством осмотрели находящиеся на их половине каюты диваны и с легкими затруднениями заняли места. Минут десять парламентеры с тщательно скрываемым любопытством разглядывали нас с Санычем, а когда окончательно убедились в нашей непричастности к «правителю», дело стронулось с молчаливой позиции. Как я и ожидал, первой подала голос военная дама. После недолгой процедуры представления был задан вопрос, что, собственно, мы хотим и что можем предложить.

Я прекрасно понимал, что в первую встречу мы по большому счету собрались вместе просто, чтобы посмотреть друг на друга и понять, есть ли какой-то смысл в продолжении диалога. Со своей стороны мы всем экипажем пришли к выводу, что хоть нам и было бы интересно завязать общение с этой группой аборигенов, но если все пойдет криво, у нас имелся шанс подыскать альтернативный вариант для контакта. Подтверждая правильность моих выводов, мы задали друг другу ворох никому не нужных вопросов, высказали какие-то предположения и, пообещав подумать, расстались. Покинув борт нашего скромного бота, гости вздохнули с явным облегчением. Лично меня, конечно, не слишком радовала задержка, но, говоря честно, и спешить нам было некуда. Так что второй раунд переговоров был назначен на следующий полдень, и я сильно надеялся, что на него прибудет кто-то более серьезный и уполномоченный.

Утром следующего дня к нам прибыл одинокий посланец, оказавшийся хозяйственником. Он попроисл от лица руководства оснастить «переговорную комнату», разделенную герметичной перегородкой, некоторой местной мебелью и по возможности доставить на борт съестные припасы и напитки. Возражать мы не стали, и бригада из двух уларсу сноровисто втянула в каюту несколько забавных пуфиков и низенький столик. Следующая персона доставила на борт довольно большой рюкзак, из которого оказались извечены всякого рода съедобности.

Делегаты прибыли к полудню. По странному стечению обстоятельств их опять оказалось трое. К моему удовлетворению, за исключением вчерашней военной дамы, нас посетили совершенно другие лица.




— Серёня, у них что, ритуал такой, на троих постоянно соображать, — усмехнулся Саныч, разглядывая в голокубе прибывших. — Может, у нас и не идет нифига, потому что нас двое? Давай, Светку притащим для святой троицы?

— Это, неверное, для солидности, — отмахнулся я. — Сегодня пожаловали, похоже, более серьезные перцы, есть шанс до чего-то и договориться.

— А тётка-то вчерашняя, — тоже заметил Саныч. — Может, она у них за главаря тут, такая подкожная, типа я тут крашу-белю, а на самом деле серый кардинал в юбке.

— Это вряд ли, — не согласился я. — Мне показалось, что вчера дамочка была сильно стеснена в ответах, так что она тут явно — не первая дудка и даже не второй барабан. У меня есть подозрение, что вот тот крепыш с блестяшкой на кепочке будет сегодня заводилой нашей болталки.

Не вижу смысла описывать пустопорожние беседы двух мало доверяющих друг другу сторон. Все шло не сильно гладко, хозяева военной базы присматривались к нам еще три дня, прежде чем вынести вердикт «попробовать». С момента, как кто-то наверху дал некое разрешение, отношение и общение между нами и аборигенами переместилось на отметку «тепло», к нам зачастили разного рода гости, большинство из которых хотело просто поглазеть на пришельцев. А общение уполномоченных лиц перешло из разряда новостей с легендами к более-менее осознанной конкретике.

Белочка, увидев соотечественников, уже не смогла оставить их. И в первый же вечер, приняв приглашение «погостить», исчезла где-то в подземных недрах военной базы.

— Ну настоящая белка, — немного негодующе выразился Саныч, наблюдая шумную компанию с центром внимания в виде нашей недавней гостьи. — Ни тебе «спасибо», ни тебе «пока, дядя Саша». Свистелка-пищалка-трещалка рыжая.

Усмехнувшись, я не стал уподобляться Санычу, потому что вполне мог ее понять. Если честно, я уже мысленно распрощался с нашей пушистой спасенной, но через пару местных суток появился посланец от командования базы с сообщением, что Белочка как-то скоропостижно заболела. Тогда у меня закрались подозрения, что кто-то взял наивную девчушку в оборот и немного переборщил с добычей из ее головки информации. Дело усугублялось еще и тем, что в течение пары часов мне пришлось доказывать кому-то из руководства военной базы, что будет куда лучше доставить этого пациента на борт «Клопа». Кто-то же из руководства пытался меня уверить, что она в госпитале и ей занимаются лучшие специалисты. Не знаю, что там произошло на самом деле, но после пары часов болтовни к борту бота все же подкатил закрытый экипаж, доставивший Белочку.

Обследование в медицинском блоке выявило у страдалицы роскошный букет инфекционных заболеваний. По всему выходило, что местная микрофлора заметно мутировала по сравнению с известной организму Белочки. Для меня так и осталось загадкой, почему нам не хотели передать на лечение нашего фактически временного члена экипажа, возможно, аборигены опасались, что мы просто не справимся, но увидев серьезность ситуации, решили не вредничать. По нашей просьбе местные медики предоставили пробы «крови» обоих женских полов представителей базы. Исследования производились на «Ботанике» и заняли не так уж много времени. Скоро медицинский блок начал разработку адаптационной программы для организма Белочки по базе данных, переданной Светланой. Из-за этой непростительной мелочи мы фактически лишились на переговорах нашего пушистого консультанта.

То ли по причине запрета начальства, то ли в силу каких-то традиций никто из шумной компашки, забиравшей нашу гостью с борта «Клопа», так и не пришел навестить больную. Лишь пару раз наведывалась явно немолодая дама, скорее всего, являвшаяся кем-то из медиков военной базы. Если честно, мне это было не совсем понятно. Даже если учесть, что внешний вид заболевшей подружки не вызывает игривых эмоций, осталось бы элементарное чувство сопереживания.

*****


Сложив все доступные фрагменты мозаики, нам удалось выяснить, что судьба цивилизации уларсу с момента «отлета» Белочки простой не была. Как уже упоминалось «Ловец-24» нашел пригодную к колонизации планету в звездной системе, отстоящей от родины уларсу приблизительно на шесть световых лет, названную «Надежда». Для народа уларсу, задыхающегося на освоенных мирах, это оказалось шансом. К открытой планете срочно отправились два корабля-астероида, оказавшиеся на момент получения сообщения почти готовыми к отправке. На борт кораблей-астероидов по максимуму напихали оборудования и «анабиозные» камеры. Каждый корабль-астероид унес к новой планете почти по двадцать тысяч добровольцев. Поначалу народ не очень верил правительству, и добровольцев частью пришлось набирать добровольно-принудительными методами. Кроме этого правительство начало спешное оборудование двух самых малых спутников планеты-гиганта, пригодных для такого путешествия размеров, а так же соответствующие тягачи для их разгона. Вскоре широкой общественности стало известно, что один корабль-спутник готовится исключительно для нужд правительства и приближенных лиц, его сразу окрестили «Мегаполис». Власть имевшие не стеснялись в средствах на постройку, внутренняя отделка бесстыдно отдавала роскошью, а начинка комплектовалась по максимуму и исключительно по последнему слову техники уларсу. На борту этого чуда техники базировались научные лаборатории, комплектующие для высокотехнологичных производств и даже небольшая космическая верфь. Второй же корабль строился для «быдла», соответственно, там была максимально реализована доктрина минимализма, и народным массам он стал известен под прозвищем «Мегаполис-дубль». В общей сложности оба корабля должны были перевезти к новому месту жительства приблизительно около трех миллионов жителей обоих планет. Когда корабли-города практически были готовы к отлету и набор «добровольцев» шел полным ходом, от «Надежды» пришло очередное сообщение. В систему «Надежды» стали периодически наведываться космические корабли враждебных разумных видов, судя по косвенной информации, имеющие на борту «генераторы прокола». «Ловцу-24» пока удавалось вместе с уже оборудованной наземной базой отбивать атаки, но обстановка стала сложной. Правительство, узнав о таком раскладе дел, решило повременить с отправкой правительственного корабля-города, кинув в горнило разборок только «пушечное мясо». Сразу же по получению плохих новостей начали срочно конструироваться и закладываться на верфях первые военные космические корабли. Народ же, видя такое отношение, начал закипать.

С одной стороны отодвигалась мечта, с другой — правительство в очередной раз дискредитировало себя таким поведением. На обоих планетах начали вспыхивать недовольства, случались даже мятежи против правительственной власти. Власть имевшие жестко подавляло недовольства. Тем не менее, управление ситуацией постепенно уходило из рук. И тогда, была обнародована новость, что найдено долгожданное «избавление» уларсу от «любовного безумства» и бесконечных беременностей. Обуздание роста населения планет могло стать реальностью. Новость сразу качнула чашу весов в сторону правительства. По словам приближенных к власти ученых проблему должна была решить своего рода «вакцинация». И народ толпами кинулся к светлому будущему, забыв на время о «Надежде». Никто, кроме правительства и приближенных к нему, не подозревал, что новая панацея была еще толком не проверена. Биология, как уже известно, никогда не была коньком уларсу, и за время отсутствия Белочки ничего в этом плане не поменялось. К сожалению, при глобальном эксперименте на своем народе учеными были быстро выявлены побочные эффекты, снова выбивавшие ситуацию в мире из-под контроля. В конце концов, ученым осталось честно признаться, что в подарок от правительства уларсу получили мутировавший вирус, который оказался на тот момент неизлечим для медицины уларсу. А через неполный год началась глобальная пандемия, охватившая обе планеты. Не пострадало лишь правительство, к моменту вакцинации эвакуировавшееся на свой корабль-город и некоторое количество отправленных в «анабиоз» добровольцев. Умирающий народ, озверев, смел все правительственные структуры, погрузив обе планеты в хаос анархии. Ответом обезумевших от ярости чиновников должен был стать удар по крупнейшим городам обоих планет «звездной карой» — это были своего рода термоядерные бомбы. Но правительство просчиталось. Часть звездного флота перешла на сторону мятежников, отказавшись бомбить родные планеты. Именно поэтому удар не уничтожил всю жизнь на поверхности планет, но обе планеты надолго погрузились в местный аналог апокалипсиса. После столь безумного поступка гражданская война охватила и космос. В результате военных действий оказались серьезно повреждены звездные тягачи, революционеры таким шагом лишили правительство шанса тихо улизнуть на «Надежду». Обе стороны бились без пощады, как это и бывает в гражданских войнах. В определенный момент военный потенциал обоих сторон оказался практически исчерпанным. Создалась ситуация вынужденного перемирия. Одна из фракций мятежников смогла привести в подходящий для путешествия вид последний почти готовый корабль-астероид, строительство которого было заморожено ввиду закладки кораблей-городов. Эта группа пыталась пойти к «Надежде», они смогли даже найти специалиста, просчитавшего им курс и параметры разгона для стоящего на приколе и видавшего разные виды тягача, использовавшегося для разгона кораблей-астероидов. Но, понимая, что таким образом вирус отправится на «Надежду» трезвомыслящие уларсу с «Мегаполиса — дубль» во время разгона повредили тягач и сбили корабль-астероид мятежников с курса. Тягач остался «летучим голландцем» в пределах звездной системы уларсу, мятежники же отправились в путешествие без определенной конечной цели. Они, конечно, пытались подкорректировать курс и вернуться в систему. Но скорость на тот момент уже была очень велика, выпалив все топливо маневровых двигателей, корабль-астероид все-таки покинул родину уларсу, унося с собой больше трех тысяч отверженных. Начался период безвластия.

Правительство всеми силами старалось отсидеться в изоляции, оставив народ вариться в собственном соку. Но ученые, создавшие «звездную кару» и «вакцину» взбунтовались. Уничтожив результаты исследований в своих лабораториях, они попытались прорваться к кораблю, чтобы уйти к мятежникам. Их раскрыли из-за предательства части своих же коллег. В злобе на коллег и правительство беглецами был выпущен один из мутировавших штаммов вируса, который использовался для исследований по обузданию пандемии, передающийся воздушно-капельным путем. Беглецы погибли, а правительственный корабль-город накрыла эпидемия, которой они всеми путями пытались избежать. История знает случаи, когда эпидемии уносили целые народы, навсегда закрывая их страницы в истории вселенной. Уларсу повезло, природа пощадила их. Потихоньку пандемия сошла на «нет», организмы уларсу выработали иммунитет к вирусу. К сожалению, для выживших, их прошлая мечта стала их же действующим бичом. Практически у всего оставшегося населения произошли мутации, нарушившие «генные» структуры организма, затронувшие системы размножения. Не вдаваясь в подробности, женский пол уларсу обоих видов попросту не мог нормально беременеть. Вообще поражение коснулось обоих полов, но сильнее всего изменениям подверглась женская часть населения планет.

На момент нашего прибытия сложилось следующее положение. В космосе имелись две враждующие группировки. Мятежники оказались более многочисленными, бывшие правительственные войска были чуть лучше вооружены, у них оказалась более высокая научная и техническая база. Новый правитель, выдвинувшийся из населения правительственного корабля-планеты, считал себя вправе, как ему вздумается, грабить население планет. Сами же планеты, оставшиеся практически беззащитными, скатившись на много веков назад в плане технологий. Мародеры правителя угоняли в сексуальное рабство женщин уларсу, отбирали продукты, забирали необходимое им сырье. Мятежники всячески давали понять правителю, что он не прав. Но, находясь на доовльно большом расстоянии от жилых планет, испытывали некоторые трудности в реагировании на действия мародеров. В конце концов, было решено организовать на поверхности обоих планет военные базы, стянув туда остатки уцелевших производств. Базы, развернув собственные инфраструктуры, постепенно начали давать отпор мародерам правителя. Но все же покрыть всю территорию планет оказалось делом непосильным, и воронье бывшего правительства регулярно собирало свою жатву, насилуя, грабя, убивая.

*****


В общих чертах ситуация стала ясна. Хорошим для нас моментом было наличие каких-то разумных у планеты «Надежда», нападающих на колонистов уларсу и имеющих понятие о технологии путешествий через многомерность. Предположительно, они могли знать, как найти Содружество. Второй хорошей новостью было наличие в данной системе уларсу, знающих приблизительные координаты «Надежды». Осталось только наладить с ними контакт и узнать координаты этой самой «Надежды». Посовещавшись, экипаж «Ботаника» решил открытого участия в военных действиях уларсу не принимать, помогая симпатичной стороне советами и оказывая другую помощь не связанную напрямую с военными действиями.

За Белочнику судьбу мы не волновались. Вирус, пошатнувший цивилизацию уларсу вместе с небольшим количеством «новых» зараз был успешно изучен. Силами медицинского центра организм нашей гостьи адаптировался и стал готов бороться с местной заразой. Узнав, что Белочка очень даже способна к полноценному зачатию, к нам тут же выстроилась шеренга «женихов». Белочку же такая ситуация скорее пугала, так что она старалась до минимума сократить свободное общение с «женихами», ограничиваясь пока только рабочими рамками.

Через день после финального заседания руководство военной базы, связавшись по кодированному каналу, получило ответ с «Мегаполиса-дубль», что к нам направлено для переговоров два корабля. К сожалению, вопрос пускать нас в «Мегаполис — дубль» или нет, пока оставался в подвешенном состоянии. Я не питал радужных надежд на полное сотрудничество «мятежников» с нами. Судя по всему, нам придется изрядно поторговаться или поработать, чтобы получить информацию о «Надежде». Пока же, осудив недоверие местных жителей, мы в полном составе, включая Белочку, вернулись на «Ботаник», прихватив останки сбитого Санычем «истребителя», признанного механиками базы невосстановимым. Меня, как собственно и Саныча, просто заинтересовали образцы чужой техники. От долгого безделья мы надеялись восстановить машину и испробовать себя в роли ее пилота. Светлана радости по данному поводу не высказала, но и препятствовать процессу не стала.

Разобрав «истребитель», на самом деле являвшимся доделанным для военных целей скоростным «такси», консилиум в составе Светланы и Стекляшки нарисовал, переделал и довел схему боевой единицы, сделав ее более подходящей названию «истребитель». Давая задание нашему КБ, мы жестко поставили условие, что технологии всей машины должны быть на уровне развития уларсу. Допускались инженерные находки или технологические «прорывы», но только не выходящие за рамки теоретической базы ученых уларсу, построивших данный аппарат. Мы хотели создать максимально возможный для данного уровня развития «истребитель» и опробовать его. Может, это было ребячество, но нам с Санычем очень хотелось опробовать себя в роли пилота-истребителя уларсу. Машина оказалась доведенной до ума на удивление быстро, благо мы не ставили условие, что сборка должна тоже проводиться на уровне местных технологий. В новой машине осталась в лучшем случае десятая часть родных деталей. Остальное было переделано, доделано и рождено на «Ботанике» по образу и подобию исходного материала или по полету конструкторской мысли нашего КБ. Корпус истребителя пришлось немного доделать конструктивно, доводя его аэродинамику, и совершенно переделать в плане материалов и компонентов для его изготовления. Для подробного изучения командование базы любезно предоставили в наше распоряжение свою свалку списанной военной техники. И хоть на ней и было практически одно лишь железо, с которого было снято все мало-мальски пригодное оборудование, мы заимели некоторую сырьевую базу. Единственный компромисс, на который мы были вынуждены пойти — отсек пилота. Новый истребитель был укомплектован немного переделанным пилотским отсеком по функционалу близким к спасательной капсуле КСС. После долгих споров решено было установить на борт боевой машины примитивнейший искусственный интеллект, функционал которого полностью подключался лишь в случае аварийной ситуации, в остальном ограничились стандартным пилотским креслом для кораблей КСС, автоматикой, электроникой и вычислителной техникой аборигенского уровня.

Из допустимых новинок установили поляризационный защитный экран, способный в определенных пределах отклонить пучок когерентного излучения средней мощности и гравитационный экран, способный в силу резкого изменения вектора гравитации вблизи машины слегка отклонить траекторию различных вредных корпусу машины предметов, типа снарядов или ракет без дистанционного взрывателя. Уларсу давно баловались с обеими технологиями, странно, что еще не дошли до защитных экранов. Защитные экраны оказались довольно прожорливыми, так что в энергетическую установку машины пришлось внести ряд хитрых изменений. И даже при таких переделках активировать щиты было целесообразно лишь на короткое время. Оружие и ракеты оставили из родного уларсу ассортимента: бортовые лазеры и «огнестрельные» орудия без особого труда удалось воссоздать по имеющимся останкам. По крайней мере, КБ «Ботаника» приблизило их технические параметры к аборигенским в рамках аборигенских же технологий. А вот одну неисправную ракету пришлось тихо украсть, но сделано это было исключительно для того, чтобы привести созданные на борту «Ботаника» экземпляры в соответствии с местными размерами. Таким образом, наша боевая машина оказалась полностью унифицированой к местному топливу и боеприпасам. В совсем махонький довесок наша «птичка» могла выходить в космос, но ввиду слабой энергоустановки межпланетные перелеты аппарату оказались бы не по зубам.

Как ни старались, вышло не совсем то, что было изначально, но вышло красиво. Грешить иными оценками результата стараний КБ было бы грешно. По окончанию работ Саныч потребовал сделать еще один истребитель, добавив в него некоторые незначительные изменения. Первую машину он считал моей, так как идея забрать битый «истребитель» исходила изначально от меня. Для отвода местных глаз убитый корпус очередного местного «истребителя» доставили на «Ботаник» с помощью «Клопа». Сборку второго аппарата произвели по накатанной дорожке. Гравитационный двигатель новой боевой машине достался от найденного нами научного зонда. По словам Саныча «нечего добру пропадать», раз делали его фактически те же белки. В целом, технология на уровне аборигенов была соблюдена, хотя двигательная установка второго истребителя оказалась немного мощнее, что требовало в свою очередь более внимательного отношения к щитам. По ходу сборки второй боевой машины кое-что было додумано и потом исправлено и на первом экземпляре. В итоге, мы получили две красивые и почти одинаковые игрушки, но вынуждены были частично демонтировать две спасательные капсулы ради пилотских кресел, установленных на истребители. Светлана с этим смирилась, так как для спасения далеко неполного экипажа на борту «Ботаника» теперь имелось целых два бота.

В любом случае, наигравшись, мы обещали вернуть пилотские отсеки на место для приведения в порядок спасательных капсул. Под стать аборигенам боевые машины раскрасили в местные цвета. Саныч набил на оранжевом фоне черно-белых акул и какие-то молнии. Чтобы не отставать я нанес на свою машину две утолщающиеся от носа к корме серебристые полосы. До прихода кораблей с «Мегаполиса — дубль» оставалось почти три дня. И мы с Санычем решили поиграть на новых игрушках в гладиаторов. Позиция Светланы в этом начинании оказалась жутко отрицательной, но победила молодость. День мы потратили на виртуальный тренажер для привыкания к управлению истребителями. Даже невооруженным взглядом стало видно, что мне осовение новой техники далось значительно быстрее, видимо, сказалась адаптационная программа моего симбиота. У меня даже закралась мысль, что я теперь на любом утюге смогу сдать лётную практику, были бы, как говорится, конспекты лекций. Поглядев на результаты, Светлана немного успокоилась, но для наблюдения за нами решила попрактиковаться в том же районе дистанционному управлению «Клопом».

*****


На планете белок в районе одной военной базы наступал очередной день. Двое измученных бездельем и нарзаном людей стояли на лётной палубе корабля разведчика и играли в интеллектуальную игру «Камень-ножницы-бумага». Тому, который побольше, патологически не везло.




— Тьфу, зараза, — возмутился Саныч, — как ты умудряешься мухлевать?

— Привычка, наверное, — скрутил я на пальцах «викторию».

— Ну чё, Серёня, погоняем? — Саныч показал в ответ жест алкаша в законе. — Покажем сухопутным пингвинам, как тельняшку любить?

— Заметано, зёма, век воли не видать, — согласился с ним я, цикнув через зуб в конце.

Как говорится, дураки любят приключения на свои задницы, а судьба любит дураков. С местным рассветом мы вывалились на двух истребителях с «Ботаника». Управление реальным кораблем оказалось немного непривычным, но за пару часов я окончательно свыкся. Как говорил Саныч, инстинкты уже не пропьешь, а налетали мы с ним на всяком добре уже не одну сотню часов. По общему мнению, наши обновки заметно не дотягивали до «Блохи», даже не беря в расчет боевую мощь и защитные экраны. Тем не менее, новые «птички» были весьма занятными игрушками, лично у меня при управлении моей боевой машиной появлялось чувство какого-то восторга, совершенно не ошущаемого при слиянии с той же «Блохой». Недоступные в полном подключении перегрузки, сжимали и пробовали на прочность мое тело, руки периодическт ощущали вибрацию и толчки живой машины, а вистибюлярный аппарат отрабатывал заложенную природой программу, периодически создавая холодные комки где-то в моей груди. Что ни говори, летать на новой игрушке было куда азартней. Полетав над пустыней в пятидесяти километрах от базы, покрутив одиночные и парные финты, организовав пару погонь и обстреляв каменистую вершину какого-то холма, мы решили передохнуть на знакомой нам базе. Лететь из-за такой ерунды на «Ботаник» было откровенно лень. Предварительно предупредив через Светлану жильцов базы о нашем прибытии, мы направили наших летунов в гости к аборигенам.

— Мальчики, — позвала Светлана, когда до базы оставалось с полминуты лёта. — К планете подходит одиночный космолёт местного производства. Я, конечно, могу и ошибаться, но посудина эта сильно похожа на те, которые так негостеприимно встретили нас по приходу сюда.

— И чем нам это может грозить? — уточнил я. — В гости к ним мы не собираемся.

— «Ботаник» пока не обнаружен, но в случае неприятностей мне бы хотелось иметь свою команду на борту, а не где-то в песках этой планеты, — пояснила наша подруга. — Я бы рекомендовала бросить эти игрушки хотя бы на базе белок и на «Клопе» срочно вернуться на борт разведчика.

— Светик, как-то это неспортивно, — пробубнил Саныч. — Тут может наметиться весёлая заварушка, а ты предлагаешь ее пропустить.

— Саныч, эта война не наша, мы не нанимались миротворцами и вообще тут проездом, — отчитала Светлана Саныча. — Так что потрудись не лезть затычкой в любую дырку, пока не подумашь над реальной необходимостью такой групости.

— Да и господин Трахтенберг с вами, — хмыкнул Саныч. — Не очень-то и хотелось…

— Светик, ты присматривай за этим корабликом, — попросил я. — Да нам про него все рассказывай, а мы пока у местных спросим, кто пришел, зачем пришел. Может, это из дружки с Бублик-дублика прибыли.

Наш прилет вызвал огромный интерес местного населения. Пока я ходил на дружескую беседу с каким-то дежурным офицером, наши машины облепила довольно плотная гомонящая и трещащая на все лады толпа то ли пилотов, то ли технарей. Но праздник зеваки неожиданно быстро закончился. Командование отчего-то чрезвычайно серьезно отнеслось к нашей информации, и по базе прокатился резкий треск сигнала тревоги. Вояк и техников моментально «сдуло». В эфире поднялся треск переговоров.

— Ничего не понимаю, — пробурчал Саныч.

— Язык учить надо, еще мама говорила, — подколол я Саныча.

— Мальчики, в подконтрольном этой военной базе районе началась высадка группы челноков правителя, — вышла Светлана по внутренней связи КСС. — Местные посылают три звена по пять боевых машин. Через три минуты они выходят на отражение. Еще одно звено подтянется туда с патрульного облета. Они должны будут обнаружить мародеров и «залечь» в наблюдение до подхода ударной группы.

— Класс, — загорелся Саныч. — Что там за корабли у пиратов?

— Космический корабль высадил на планету сорок три малых летательных аппарата, не могу сказать, что это истребители или грузовые челноки, — отозвалась Светлана. — Цель ясна — городок к югу от этой базы, километров четыреста пятьдесят.

— Летим с аборигенами! — тут же яростно встрял Саныч.

— Мы не воюем, Саныч, — спокойно ответила Светлана. — Пусть сами разбираются со своими проблемами. Наше дело — сторона и сбор информации.

— Они же сами напали, насилуют юных «белок» и увозят в сексуальное рабство, — возмутился Саныч. — А главное — я не люблю уродов. Так что вы как хотите, а я — к зайцам!

— К белкам, Саныч, к белкам, — усмехнулся я, поднимая вслед за другом машину с площадки.

Со всеми сборами и полетом прибыли на место минут через двадцать. Мародерское веселье было в самом разгаре. На добычу в фонд жирующего населения «Мегополиса» высадилось десять грузовых челноков и тридцать три боевых аппарата группы прикрытия. Грузовики окружили со всех сторон небольшое поселение, и мародеры вовсю занимались грабежом. Зная, что с базы рано или поздно прибудет группа отпора, любители халявы в первую очередь тащили в челноки провизию, а так же ловили молодых «девчушек» и загоняли на борт. Кое-кто из мародеров уже забавлялся, избивая местных или насилуя прямо на земле некондиционных для свиты бывшего правителя взрослых женщин.

Наш столь ранний визит, связанный со своевременным оповещением, был явно лишним на этом «празднике», для правительских грабителей он стал пренеприятнейшим сюрпризом. Разделившись на группы, местные повстанцы практически сходу вступили в бой, дабы не дать расслабившемуся прикрытию времени на организацию грамотной обороны. Чтобы не упустить грабителей, одно звено атаковало врага на земле с по возможности мягким выведением из строя транспортных челноков, уже груженых «живым товаром». Остальные двадцать машин связали боем тридцать три штурмовика прикрытия противника. Поначалу мы решили не мешаться в бою и отстреливать только ясно различимых врагов. Хватило нас секунд на пятнадцать, потом завертелось. Вопреки моим опасениям, проблем с идентификацией свой-чужой не возникло, благо противник прибыл на космических штурмовиках, выделявшихся обгорелыми угольками на фоне ярких машин местных бойцов. Изначально скрутившийся клубок боя довольно быстро распался на фрагменты, фрагменты же часто перетекали в отдельные схватки. Тактика, как таковая, давно приказала долго жить. И хоть мы с Санычем работали двойкой, поле боя было наполнено шальными импульсами и очередями огнестрела, исходящих от обеих сторон. Здорово спасали щиты, добавленные нашим КБ на машины. Ясное дело, что не все подарки они смогли отвести. Спустя пять или шесть минут боя, на обеих наших машинах имелись разнородные пробоины, но система борьбы за живучесть пока держалась. И хоть машины противника, предназначенные для внезапной атаки из космоса, были менее маневренными, численное преимущество, лучшая бронированность и вооруженность стали быстро перетягивать чашу весов на сторону мародеров. Все чаще и чаще нам с Санычем приходилось бросать готовую к «приземлению» цель, уходя от жесткого огня других противников. Придя в себя после неожиданного начала боя, марадеры стали все чаще работать тройками, в то время, как пилоты мятежников предпочитали индивидуальный бой. Вернее сказать, работали они звеньями по четыре-пять машин, но при атаке звено распадалось, собираясь позднее вновь. Чужая тактика казалась нам с Санычем странной, но было видно, что и одна и другая сторона имеет опытных пилотов, не раз применявших эти наработки в бою. Скорее всего, наблюдаемые нами варианты боя были адаптированы к характеристикам машин противоборствующих сторон. К сожалению, мы не знали ни позывных, ни кодовых фраз мятежников, так что работать могли только индивидуально. За огненной каруселью мы довольно сильно сместились в сторону от поселка, и мы с Санычем уже стали прикидывать варианты выхода из боя. Неизвестно, как там отработала группа уничтожения челноков, но наше сражение с прикрытием явно складывалось не в нашу пользу.

Совершенно неожиданно для нас первое звено, закончив разгром грузовых ботов, вмешалось в бой, расклад сил снова качнулся, хоть и не сравнялся совсем. И хоть машин, участвовавших вбою со стороны повстанцев, было немного больше, это слихвой уравновешивалось тем, что бандитские штурмовики были намного прочнее. Возможно, получив какое-то указание, бандиты вновь начали смещать бой в сторону городка, продавливая направление таранными ударами троек. Мы с Санычем с интересом оглядели наземную обстановку.

На грунте жирно дымили челноки, местное население добивало пеших мародеров, видимо, припомнив им все беды. Пространство вокруг городка было обильно вспахано упавшими машинами. Ссаженные на грунт штурмовиками бандитов чернели угольками, почти во всех случаях окутанными белым паром или дымом, места падения сбитых атмосферников бойцов базы, как правило, выделялись оранжевыми кляксами разбросанной вокруг пены-герметика. По всему было видно, что в бою сошлись давние и почти равные враги. Мне было совершенно не понятно, почему марадеры просто не уйдут за атмосферу, по большому счету после нескольки минут уязвимости в начале разгона, мощные машины стали бы недоступны для прицельного огня повстанцев. Как будто отвечая на мой вопрос, два слегка дымящих грузовых челнока тяжело оторвались от грунта. Бой вспыхнул с новой силой. То и дело из карусели вываливались одиночки, вытягивая машины к земле, кто-то уходил к ней по спирали, теряя фрагменты обшивки, кто-то пытался добить уже падающего противника. Тут явно не было места рыцарству. Разменяв один грузовой челнок на два атмосферника, повстанцы были вынуждены откатиться. Второй челнок, набрав скорость, активно уходил от планеты, за ним и штурмовики начали маневр отхода, прикрывшись одновременным залпом оставшихся ракет. Движки, рассчитанные на выход в космос, легко позволяли уйти уцелевшим врагам в отрыв. В течение всего боя я висел ведомым у Саныча, то и дело стряхивая с хвоста любопытных до цвета потрохов наших истребителей врагов.

Совершенно неожиданно я заметил, что в преследовании штурмовиков участвуем только мы с Санычем, потому что только наши машины смогли тягаться с ними в скорости. В какой-то момент мы фактически остались вдвоем против семнадцати машин. К моему удивлению, на нас никто не обращал внимания. То ли мародеры были совершенно уверены, что никто из мятежников не сможет их догнать, то ли аппаратура слежения у покинувших бой машин была повреждена, но нам позволяли беспрепятственно пристроиться к удирающему с планеты рою машин.

— И что будем делать, Саныч? — поинтересовался я. — Ты же не собираешься завалить к ним в гости.

— Есть огромное желание разломать грузовой челнок, — сознался Саныч.

— Там же могут быть пленники, — возразил я. — Они-то в чем виноваты?

— Ты, видать, не обратил внимания, — уточнил Саныч. — Мародеры скинули весь «живой товар», своих-то, наверное, не всех смогли подобрать. Сам подумай, целыми-то остались всего два транспорта, не штурмовикам же пеших бандитов собирать.

— А ведь верно, — согласился я. — Может, какая девица там и осталась, ну да пусть она нас простит.

На посадочную палубу космолета потрепанное воинство садилось беспорядочно. Штурмовики, понятное дело, достигли космолета первыми и часть подбитых машин начала садиться. Челнок, окутанный то и дело вырывающимися струйками дыма, шел одним из последних, за ним с трудом держался «дымящий» пробоинами штурмовик и мы с Санычем. Видимо, и челноку и пилоту сильно побитого штурмовика было не до наблюдения за окружающим космосом, по крайней мере, нас они в упор не замечали.

— Валим при посадке, — сообщил Саныч. — После первого же выстрела наша невеликая маскировка накроется тазом. А развалить этого слона с одного залпа мы вряд ли сможем. Падать же ему тут некуда, так что есть шанс, что вурдалаков этих успеют подобрать.

— А при посадке их еще легче собрать будет, — удивился я. — Зачем же им помогать.

— Если будет не совсем управляемая посадка, то этот слон хорошенько шмякнется об этот чудесный кораблик, по которому плачут мои противокорабельные слоники, — вздохнул Саныч. Ну почему я не на «Блохе»?

Когда они посадочной палубы стали просматриваться даже без приборов наблюдения, а челнок дал первый импульс маневровыми движками, мы атаковали. По договоренности Саныч обработал челнок, я же развалил корму подраненного штурмовика. В месте пападаний Саныча на челноке вспухли два оранжевых пузыря, прибавив суденышку скорости, после моих попаданий пилот штурмовика зачем-то запустил атмосферный движок и, не справившись с управлением, влип куда-то в развороченную корму челнока. Несмотря на какое-то мельтешение на посадочной палубе и красивую иллюминацию с той стороны, тандем сильно грохнулся на палубу и рассыпался на ворох каких-то запчастей, а оба аппарата покатились по палубе, на которой, по всему судя, имелась искусственная гравитация.

Тут нас и заметили стрелки оборонительных систем. Под отчаянные стенания Саныча о забытых дома толстхе ракетах мы на всех форсажах ломились к планете. Видимо из-за спешки и нашей наглости первый залп лазеров прошел впереди нас. Но, как мы не юлили, второй залп накрыл оба наших истребителя. Саныч, потеряв часть задней обшивки, закувыркался, отдаляясь от вражеского корабля. Из разрывов фюзеляжа полетели бусины какой-то жидкости, создавая бисерную нитку, за которую как будто был привязан изуродованный истребитель. Мне досталось меньше. Лазерный луч бортовой артиллерии мазнул по левому борту, второй лизнул нос машины. Отказало почти все оружие, двигатель начал подвывать, теряя тягу, отказал система внешнего обзора. Тройка штурмовиков, спешно сорвавшаяся с борта корабля правителя, вознамерилась нас догнать. Тут бы нам и геройская смерть пришла. Жирную точку в бою поставил «Ботаник». Залп дальней артиллерии снес правую половину бортового оборудования корабля мародеров. Светлана превратила его в космический мусор только потому, что отстреливала идущие на наши беспомощные машины штурмовики мародеров. Марадерскому кораблю вообще сильно повезло, что у Светланы не было времени маневрировать для прицеливания «генератором хаоса». Счастье свое испытывать умные пираты не стали и дали деру так, что куски обшивки от перенапряжения, наверное, в узлы завязались.

Перехватив «Клопом» до входа в атмосферу кораблик Саныча, Светлана сообщила, что по показаниям капсулы он жив, но серьезно ранен. Автоматика же моей машины все-таки смогла наладить сносную работу движка, и я пошел на посадку самостоятельно, по возможности не напрягая израненный аппарат. Нарезав почти полный круг в атмосфере планеты, я снизился на окраине почти спасенного нами от разграбления городка. Пока движок держался, я решил кружить вокруг поселения. Внизу могло происходить что угодно, а «Клоп» уже направлялся ко мне.

Моему взору предстало поле недавнего боя. До подхода «Клопа» у меня было достаточно времени осмотреться. Системы внешнего обзора сдохла, но и в обзорные окошки можно было кое-что рассмотреть. На земле копошились экипажи поврежденных машин. Кое-кто осматривал трофейные челноки. Местные жители растаскивали по домам отобранное мародерами добро. Стайка чуть было не угнанных в рабство «девчат» флиртовали с пилотами. Мне удалось рассмотреть и несколько улизнувших в укромные места парочек, видимо, не только флиртовать полагалось за спасение жизни. Я улыбнулся. И мне было спокойно на душе, потому что Саныч жив и мы уцелели в мясорубке, оказавшись там вроде бы по нашей чистой глупости. И мне было почему-то легко на душе из-за того, что эти освобожденные «девчата» могут сейчас не только флиртовать с такими же молодыми парнями, чудом избежавшими смерти в недавнем бою. И мне был безразлично, что они были не людьми, а уларсу, так похожими на мягких пушистых белок Земли.

— Надо бы погладить хоть одну, — появилась мысль, — Просто чтобы удовлетворить любопытство, такие же они мягкие, как земные белки или мягче.

Нарезая очередной круг, я заметил, как четверо местных деловито стаскивали в кучу одетые в темные комбинезоны трупы мародеров. Оставшеевя от боя оружие уже было сноровисто разобрано местными и припрятано до следующего прихода гостей. Странно, но трупы мародеров совсем на казались мне ни мягкими, ни пушистыми, да и трогать их тоже совершенно не хотелось. Истерзанная машина, казалось, жила своей жизнью и делала это на последнем издыхании. В двигательном отсеке что-то скрежетало и хрустело, подсветка приборной панели мигала и периодически мерцала. Я не беспокоил раненого зверя, ибо смысла в каких-либо манипуляциях просто не было. Где-то позади что-то в очередной раз треснуло-хлопнуло, и приборная подсветка погасла, откуда-то из ее недр потянуло дымком. Оставаться в машине стало опасно, и я снизил скорость до разумного минимума и стал присматривать место для посадки. Практически под моим истребителем начиналась широкая борозда, пропаханная сбитым штурмовиком, черная тушка которого лежала, почти полностью зарывшись в грунт. Верхняя броневая плита была сдвинута, из нутра среди серых хлопьев пены вился дымок. На моих глазах из пробоины еще раз плеснуло пеной, дымок исчез. Видимо штурмовик все еще боролся с повреждениями. Метров в тридцати от штурмовика, накренившись над землей, висел изувеченный «истребитель» с базы. Кабины в теле стальной птицы не было, она лежала на боку метрах в двадцати выше по склону холма. Рядом в тени кабины сидел, обмахиваясь каким-то лоскутом, рыжий пилот. Рваный комбинезон висел на откинутой створке, вяло колыхаясь на ветру, как боевое знамя. К пилоту шли трое местных, неся носилки и какие-то сумки. Как потом оказалось, всего база потеряла в бою пятнадцать машин против семнадцати спущенных на землю штурмовиков правителя. Кое-что, включая штурмовики мародеров, несомненно, еще подлежало восстановлению, но потери в технике с обеих сторон оказались значительными. Так что можно было сказать, что в плане техники мятежники кое-что даже могли и приобрести, чего не скажешь о погибших пилотах. Я убрал ход, и моя машина, видимо, из-за каких-то повреждений начала медленно кружить на месте.

Рядом завис «истребитель» с базы. Четыре пробоины в левом борту вырвали кусок обшивки, из дырки виднелись розовые бугры застывшего герметика системы борьбы за живучесть, фюзеляж по ходу «истребителя» имел следы пожара. Одно орудие оказалось вырвано «с мясом», из пролома висели, раскачиваясь на ветру, проводки и световоды. Эфир наполнился помехами близко работающего передатчика и треском чужой речи. Пришлось звать на помощь Светлану.

— Помощь нужна, союзник? — перевела Светлана.

— Нет, — ответил я.

— Тогда я пошел на базу, — начал он разворот. — Тащиться туда буду до нового пришествия богов. С такими пробоинами лететь быстро нельзя. Хорошо, что двигатель цел.

— Удачно добраться, — пожелал я.

— Спасибо вам за помощь, — поблагодарил он. — Твой друг не зря погиб, мы многих успели спасти.

— Он не погиб, — возразил я.

— Ясно, — ответил пилот, отваливая в сторону базы. — Мы вообще думали, что вы оба погибли.

— Да у вас тут рассадник оптимистов, — лениво подумал я.

*****


Я напился прямо на «Клопе», напился, не раздеваясь, и увалился спать. Мой израненный истребитель остался лежать на плитах посадочной площадки военной базы. Я наотрез отказался бросить его у городка. Не мог я бросить товарища, не давшего мне погибнуть. То же самое я посоветовал сделать Светлане, а именно, ни в коем случае не выбрасывать останки истребителя, на котором летал Саныч.

«Утро» в моей душе было довольно хмурым, но к моему удивлению, похмелье не мучило меня.




— Привет, Светик, — поздоровался я, протирая глаза. — Как давно я тебя не…, видел.

— Доброе утро, любимый, — ласково отозвалась Светлана. — Заходи, давно заждалась, три гардероба подобрала на следующее свидание.

— Шалунья ты у меня, — усмехнулся я. — Как там Саныч?

— Нормально, — ответила Света. — Я его не выпускаю из вредности, путь полежит в медицинском блоке, мне спокойнее. У него, кстати, появился воздыхатель.

— Кто же это? — удивился я. — Стекляшка, что ли?

— После вашего боя, который мы наблюдали с «Ботаника» Белочка с него готова пылинки сдувать, — усмехнулась Светлана. — Так и крутит пушистым хвостом. Я ее даже в медицинский блок пустила, Саныч все равно в герметичной капсуле, так что атмосфера уларсу в отсеке ему не страшна.

— Везет разгильдяю на баб, — завистливо вздохнул я. — Даже инопланетянки на него вешаются. Я ведь тоже воевал, чего ко мне не лезет никто? Ты чего нас раньше-то не вытащила?

— Да разве что спалить всех и вся, — ответила Светлана. — Вы ж там, как котята в корзине были, где кто не разберешь. Можно было накрыть только всех в куче.

— Ясно, глупо, конечно, все это случилось извини, — покаялся я. — Слушай, а мечту мою можно осуществить? Я вот, на Саныча насмотревшись, что-то загорелся желанием кого-нибудь из «белочек» погладить, можно такое организовать?

— Маску сделать можно, я уже прикидывала, — отозвалась Светлана. — Адаптацию к местной заразе легко сделать, у вас другая ДНК, да и вообще другая структура клеток. Ваша зараза друг другу будет не страшна. Если что, вылечим или заново соберем.

— Это замечательно, — обрадовался я.

— Сережа, только зачем тебе это? — продолжила Светлана. — У них же органы размножения, хоть и схожи с людскими, но не совсем так расположены, да и не западут на тебя их «девчонки», нет у тебя нужных гормонов, им «запах» партнера очень важен.

— Ты — развратница, Светлана Ботаниковна, — возмутился я. — Вот такого от тебя не ожидал! Я после боя немного мозгом перенапрягся, вот и пришла мысль просто погладить, они такие уютные с виду.

— Да? Извини, — удивилась ехидно Светлана. — Я-то грешным делом подумала…

— Хватит думать всякое… — возмутился я. — И вообще пойду, погляжу, как там мой боевой собрат.

Один собрат лежал в медицинском блоке, и из кокона кроватки видна была только его сильно раздосадованная морда лица. Белки в отсеке уже не было, так что я позволил себе поучительно похлопать по квази-органической крышки медицинской капсулы, покачать головой, сказать пару напутственных пошлостей и свалить, чтобы не бесить бельчачьего героя. Второй собрат лежал на планете белок особнячком от прочей поврежденной техники, в том же месте. Пока я приходил в себя хозяева военной базы перетащили с поля боя всю изувеченную технику. Часть побитых машин оказалась сильно разукомплектованной, а некоторые штурмовики на соседней площадке приводились в порядок ударными темпами, глядя на которые мне сильно захотелось повесить возле площадки плакат «Пятилетку за три дня». Работа у белок бурлила, как утренний чайник. Я уселся перед истребителем и стал печально разглядывать изувеченную машину. Через какое-то время ко мне подошел кто-то из базовских техников в оранжевом комбинезоне и застрекотал.

— Хороший истребитель, союзник, — перевел МИ «Клопа». — Можем попробовать починить. Хорошая машина. Лучше «Когтя», лучше «Штиха».

— Спасибо, может, позднее. Свои почините пока, — поблагодарил я. — «Штих» — это машины мародеров?

— Да, так это, — ответил техник. — Мы штук пять точно восстановим, если с «Мегаполиса — дубль» комплектующие и запчасти пришлют, то можно двенадцать восстановить, сила будет.

— А ваших сколько погибло? — спросил я.

— Пилотов трое, кто не успел отстрелиться, — сообщил техник. — Машины, наверное, две не сможем восстановить, сильно корпуса разбиты. А вообще, мы первый раз так плотно правителя накрыли. Обычно к нашему приходу только хвосты видать было. Да и пришли они сейчас по-крупному, опять, наверное, у правителя оргия намечается. Когда ж его бесконечность заберет!

— Городские-то отблагодарили? — спросил я.

— Да не просим мы ничего, они сами помогают, чем могут, — поведал техник. — Мы же единственное их спасение от этих жнецов бесхвостых.

— Ну а девчонки как? — усмехнулся я.

— Хорошие девчонки в этом городке, — ответил техник. — Многие у нас сейчас гостят, все хотят «полной» любви получить. Вполне могут народиться парочка детишек. Эти девчата хорошие, молоденькие, одна так вообще «дури» еще не знала, боится вон, сидит с подругами. Наши парни-то все опытные нечего ей труситься. Да и детишки от них чаще бывают, кормежка пилотская она все же дает толк.

— А с детьми проблем не бывает? — спросил я.

— Так с ними извечная проблема, — вздохнул техник. — Но по неписанному закону, второй ребенок мужику идет. Мало кто второго умудряется получить, но у нас вон двое есть счастливых.

— А откуда народ берете? — спросил я.

— Да из приблудных поумнее выбираем, иногда в городках кто приглянется, — ответил техник. — У нас на постоянное место жительства трудно попасть, база маленькая. Девкам весь период «скачек» жить позволяем, а если кто понесет, то пока дитя разумным не станет, оставляем у нас. Ладно, пойду я, дел много, начальство спросит потом. Спасибо, союзник.

Нельзя сказать, что после боя мы стали совсем своими на базе, но теперь на нас не косились, как на врагов. В нас перестали видеть мародеров правителя. Вернее сказать, нас всех в данный момент на базе представлял я. Оранжевый свет местного светила мне нравился, он напоминал мне закатное время на Земле. Последний день до прихода кораблей с «Мегаполиса — дубль» я решил устроить себе выходной и просто прогуляться по доступным на базе местам. Дозволенных мест оказалось, в общем-то, нетак-то и много. Но даже прогулка в окрестностях военной базы казались неким разнообразием, дающим отдохновение от многосуточного пребывания среди переборок нашего корабля. Периодически ко мне подходили пилоты, участвовавшие в последнем бою, в основном вели себя осторожно, чаще просто благодарили за помощь, в первую очередь за своевременное оповещение без которого было бы невозможно так четко взять всю банду мародеров. Довольно часто по территории вроде бы закрытой военной базы шныряли парочки, а иногда бродили шумные группы молодежи. По всему судя, не такую уж затворническую жизнь вели местные военные. Их тесный маленький мирок скорее был неким анклавом элитных парней, нежели монастырем. Девчушки откровенно глазели на серебряную диковинку, которую представлял я в скафандре, но подходить не решались.

Температура, влажность, уровень излучения местного «солнца» и давление атмосферы на планете оказались вполне подходящими для человека, я бы не очень смело назвал бы их совокупность «самый конец весны в средней полосе». Поскольку родина белок была спутником планеты-гиганта, то ни значительного колебания температур, ни жесткой смены времен года на ней не наблюдалось. Случались периоды условного потепления и похолодания, связанные с небольшой элиптичностью орбиты планеты-гиганта вокруг звезды, но переходы были плавные, и падения или увеличения температуры были незначительны. Местные обитатели жили практически в одной климатической зоне. Немного более прохладные области были расположены ближе к полюсам планеты, там случались снегопады, снег там лежал чуть меньше половины местного года, затем случались периоды оттепелей, когда снежные поля уступали свое место бурной растительности. Кроме этого снег можно было увидеть разве что на немногочисленных горных вершинах. В общем, если не считать непривычную растительность и освещение — практически Земля. По крайней мере, до посещения родной планеты белок я предполагал что-то более неожиданное и поражающее воображение. Война оставила на теле планеты раны и отметины, климат, скорее всего, именно от нее сместился в более сухую и теплую сторону. Тем не менее, планета оказалась неплохим местом, куда большинство жителей моей родной планеты с удовольствием смоталось бы в отпуск. Не знаю, на каких принципах были сконструированы заряды «звездной кары», радиоактивный фон планеты, судя по всему, пришел в норму очень быстро и случилось это довольно давно.

Глядя на такое дело, жутко хотелось побродить по планете без скафандра, вдохнуть чужие неведомые запахи, ощутить запутавшийся в волосах ветерок. Жаль, вблизи базы не было водоемов. В средних широтах планеты наблюдалось мало водоемов или рек, вдоль экватора же вообще тянулась полоса пустыни, изредка рассекаемая лишь двумя морями и парой-тройкой особенно полноводных рек. Я связался со Светланой и попросил запустить программу расчета адаптации к условиям Улара для человека. Если изменения будут не слишком кардинальными, может, получится почувствовать под ногами настоящую планету. Светлана подтвердила начало работ на эту тему, к моему сожалению, ориентировочное время, необходимое для их завершения оказалось четыре-пять дней. Но лучше поздно, чем никогда. Осталось на какое-то время отодвинуть мечту, хорошо хоть не задвинуть в далёкий ящик. Из-за лёгкого разочарования прогулка стала как-то не очень интересной, я вернулся к своему потрепанному истребителю. Давно пора было решить его судьбу. Я осмотрел повреждения, внешне аппарат пострадал не очень сильно, по крайней мере, хламом его называть было рано. К сожалению, самому починить его, нечего было и думать, даже если бы я разбирался в этом вопросе. Требовалась помощь нашего КБ и мощностей «Ботаника».

— Светик, привет, — издалека начал я. — Тут такое дело…

— Даже не спрашивай, — ответила Светлана, догадавшись, о чем будет разговор. — Я не спустила в утиль истребитель Саныча, послушав тебя, но я не собираюсь чинить эти машины, чтобы дать вам еще один шанс свести счеты со своими жизнями.

— Как породисто ты начала говорить, — съязвил я. — Какая экспрессия…

— Не трудись, — ответила Светлана. — Чинить не буду, можешь сам управлять киборгами, если хочешь. Стекляшку можешь тоже не просить, он считает вашу затею исключительно глупой, вы рисковали всем экипажем и судьбой «Ботаника».

— Ты злыдня, любимая, — ответил я. — Мы спасли много разумных, кстати. Это может помочь нашим отношениям с ними.

— На планете постоянно кто-то гибнет, а у нас есть свои цели и задачи, — ответила Светлана. — Вы поступили нерационально.

— Ладно, — продолжил я разговор. — КБ не будет против, если я привлеку иностранных специалистов?

— Нет проблем, капитан, — ответила Светлана. — Нужно снять компоненты спасательной капсулы КСС, остальное можно передать местным спецам, они вполне смогут интегрировать туда свою кабину.

— Давай тогда уж сделаем для них послабление, и сами доведем истребитель до кондиции под стандартную кабину местных машин, — предложил я. — Чего союзниками обломки оставлять, неэтично.

— Ладно, доведем, — согласилась Светлана. — Если дадут нам свою кабину, сделаем совмещение.

Пока я ходил к руководству базы с предложением, киборги с «Клопа» затащили поврежденный истребитель под борт бота и начали демонтаж пилотского отсека. Руководство базы, как и в прошлый раз не слишком торопилось со мной встретиться. В конце концов, мне уделил внимание представитель технической службы базы. Оранжевый комбинезон выглажен, на груди знаки различия весь чистый и прилизанный по сравнению с техниками. Разговор тоже начался издалека. Пообщавшись несколько минут, у меня стали появляться мысли, что я разговариваю с торговцем на базаре. Я не стал объяснять суть моей просьбы, просто попросил по возможности дать мне чертежи спасательной кабины истребителей базы, упирая на то, что кабина на моей машине полностью выведена из строя, а заменить ее начинку нечем. Возможно, мы сможем каким-то образом приспособить часть узлов от кабин местных истребителей для наших нужд. Долгая беседа ни о чем закончилась отказом, основанием которого была нехватка запчастей для собственных истребителей, да и данные по кабине были секретными и разглашению не подлежали. Странным мне показалась такая позиция местного командования по отношению к союзникам. Сама собой напрашивалась мысль о маленьком таком саботажике. А может, командование базы надеялось, что мы бросим поврежденную машину, а они смогут поживиться ее секретами «за так». Порой мы другого человека понять не можем, что уж говорить об инопланетянах. Ничего не добившись, я пошел обратно. Мне было досадно, что мои бескорыстные порывы души угасали из-за несговорчивости местных «шишек». Я из чистой вредности не сказал, что мы собираемся довести наши истребители до ума в пользу местной системы управления. И тут мне пришла в голову интересная мысль. Я все-таки увидел возможный путь получить доступ к информации, пусть не мытьем, так катанием. Недолго думая, я свернул к площадке, где техники базы возились с разобранным штурмовиком мародеров.

— Привет служивые, — обратился я к четверке техников. — Хочу вот узнать, где мне можно забрать причитающуюся нам часть добычи?

— Привет союзник, — ответил один из техников. — Ты имеешь в виду технику правителя?

— Да, — согласился я. — Мы с напарником сбили ну никак не меньше одного штурмовика, а если посчитать внимательно, то и все семь получится. Хотелось бы взять на память.

— Зачем они вам нужны? У вас же нет к ним ни снабжения, ни специалистов по обслуживанию, — удивился другой техник. — Все машины повреждены и требуют серьезного ремонта.

— Да, требуют, — согласился я. — Но мы хотели бы кое-что снять для своих нужд.

— Вопрос с руководством базы нужно решать, — уклончиво ответил первый техник.

— По уму мы можем рассчитывать на одну самую целую машину. Или мы можем забрать все, которые были сбиты нашей двойкой. В первом случае у вас становится меньше реально живой техники, во втором случается колоссальная убыть потенциально живых штурмовиков, — продолжил я. — Только вот ваше руководство не спешит обсуждать данный вопрос. Предлагаю компромисс. Я заберу одну из безнадежных машин правителя, мне важно, чтобы пилотская кабина была цела, пусть и не полностью функционировала. Вы же со своей стороны доложите начальству о моей просьбе быстро. Можете сделать упор на то, что мы хотим взять разбитую «в хлам» машину. После изучения мы по джентльменскому соглашению вернем ее на запчасти, осознав, что аппарат никак нам помочь не сможет.

Понятливый техник уладил вопрос минут за двадцать. Начальство дало согласие на выдачу нам одного самого убитого штурмовика правителя. Своего я добился. Как и договаривались, мы выбрали штурмовик с наиболее целой кабиной, техники тут же с помощью платформы перетащили его к «Клопу». Выгрузив штурмовик, ребята какое-то время с любопытством смотрели на слаженную работу киборгов. Демонтаж узлов кабины мародерского штурмовика с описанием органов управления и контроля занял без малого часа два. Самым главным агрегатом, которому было уделено особое внимание, было кресло пилота, его киборги изучили отдельно, сняв размеры и сделав голографические снимки. После чего мы вернули частично разобранный штурмовик механикам базы, и они увезли его обратно на той же платформе. Хоть штурмовики и не имели катапультируемой кабины пилота, но представление об органах управления в технике уларсу давали. Моя маленькая афера удалась, вот только дарить истребитель желания как-то поубавилось. Но Светлане знать об этом было не обязательно, я принципиально хотел дать своему боевому соратнику второй шанс. Да, поступок мальчишки-мечтателя, но я люблю потакать себе в мелочах, которые никому не причинят вреда. А еще говорят, что летчики к своим машинам как к живым относятся, называя их именами и делая еще ряд всяких глупостей. Так вот, я тоже немного летчик, мне простительно. Вот Санычу — нет, по его части остаются бабы.

*****


О сроках прибытия двух кораблей с «Мегаполиса-дубль» я регулярно получал инфрмацию от Светланы, так что сюрпризом это стать никак не могло. По словам Светланы, они были схожи с кораблями правителя, размеры оказались немногим меньше, на счет вооружения сказать было трудно. С приходом «гостей» отношение к нам со стороны обитателей базы стало более прохладным, возможно, это случилось ввиду неопределенности нашей дальнейшей судьбы. Переговоры решили вести по отработанной ранее схеме на борту «Клопа», благо помещение уже было оборудовано. Посовещавшись, мы пришли к общему мнению, что пока не стоит слишком сильно рекламировать «Ботаник». По обоюдному решению Саныч остался на «Ботанике» осуществлять со Светланой прикрытие, мне на подмогу послали Белочку.

Утром по местному времени на площадку рядом с «Клопом» опустился катер, очень похожий на транспортник мародеров. Видимо, практически вся техника у обеих сторон была сделана на одних и тех же конвейерах. Поскольку Светлана регулярно оповещала нас о положении дел на орбите, то появление катера для нас сюрпризом не стало. На переговоры прибыло четыре представителя «Мегаполиса — дубль» и двое представителей наземной базы. Одеты они были на это раз в парадную форму, в рядах делегации оказались две женских особи, судя по знакам отличия, занимавшие высокие должности. С нашей стороны барьера был я в самом прилчном корабельном комбинезоне КСС и голограмма Светланы в строгом деловом костюме Земли. Так же представителем нашей делегации можно было считать Белочку, которая расположилась на стороне аборигенов. Процесс представления прошел, как и в прошлый раз, быстро. Видимо, мятежники не питали особой страсти и почтения к чинам. Поскольку мы были в этом случае гостями, хоть и принимали делегацию у себя на борту, в нашем праве было предложить хозяевам начать беседу.




— Я Вас приветствую, Господа, — перевел МИ обращение к нам одного из «горожан» по имени Ала Алралсару. — Прошу извинить нас, если что-то, по Вашему мнению, было или будет некорректно сделано или сказано. Для нас встреча с представителями другой разумной расы — событие необычное. Могу считать удачей, что переговоры от лица уларсу проводим мы, а не представители мнимого правителя. Мы уже ознакомились с записями предыдущих переговоров с представителями нашей базы на Уларе. Некоторые интересующие вопросы мы позволим себе задать после обсуждения основной темы переговоров. Мы прибыли сюда, надеясь помочь друг другу. Командование базы сообщило мне, что Вы хотели получить от нас некоторую информацию. Прошу сообщить, что бы Вы хотели узнать, надеюсь, мы сможем помочь…

Во время речи хвост представителя «горожан» слегка подрагивал, я по аналогии с земными кошками начал подумывать, что он волнуется. Я никогда не считал дипломатию своим хобби, и сразу попросил МИ произносить корректно имена оппонентов в моей речи, чтобы не вызвать неприязни.

— Уважаемый Ала Алралсару, — начал я. — У нас очень простая просьба. Мы бы хотели узнать координаты вашей колонии на Надежде. Нас очень интересует информация о расе разумных, совершающих нападение на колонистов. Сразу хочу сказать, что мы не собираемся совершать враждебных действий в отношении Вашего народа на Надежде. Мы хотели бы вступить в контакт с представителями этой агрессивной расы в целях получения некоторой информации. В свою очередь мы готовы оказать Вам разумную помощь, как знак признательности. Если возможно, прошу для упрощения переговоров перейти к менее официальной форме общения.

— Доблесть несущий Сергей, — как ни в чем не бывало, продолжил тот же «горожанин». — Вашу просьбу выполнить не трудно. Но мы бы хотели быть полностью уверены, что Вы не находитесь на стороне правителя. Участие Ваших пилотов в недавнем бою, к сожалению, не может служить полным подтверждением Ваших намерений. Прошу извинить меня, но Вы могли уже заключить с правителем какую-то сделку.

— Что же может служить доказательством наших намерений? — задал я очевидный вопрос.

— Доблесть несущий Сергей, ответ очевиден, — горожанин свернул хвост колечком. — Ваша помощь.

— По Вашему мнению, в чем она может выражаться? — задал я следующий очевидный вопрос.

— Даже принимая во внимание Вашу боевую мощь, вряд ли Вы сможете переломить сражение с правителем в нашу пользу, — ответил «горожанин», развернув хвост. — Думаю, что ваша помощь новыми технологиями может сделать значительно больше.

— Господа, — произнес я, обращаясь ко всей делегации. — Я хотел бы сразу расставить все акценты. Мы не хотели бы принимать участия в открытых боевых действиях, как Вы уже сказали, проку от этого много не будет. Мы не можем передать Вам наши технологии, это запрещено уставом Содружества, кроме того, я уверен, что, даже получив эти технологии, Вы не сможете ими воспользоваться. Если Вас зантересует мы можем предложить посильную помощь в осуществлении путешествия «Мегаполиса — дубль» к Надежде.

— Доблесть несущий Сергей, Ваш ответ расстроил наши ожидания, — ответил тот же «горожанин». — Достижение Надежды — это наша мечта. Но мы не можем оставить беззащитные планеты на растерзание лже-правителю. Кроме того, каким образом Вы собираетесь отправить «Мегаполис — дубль» к Надежде?

— Насколько я знаю, звездные тягачи, предназначенные для разгона корабля-города, до сих пор находятся на базе снабжения у последней планеты Вашей системы, — был мой ответ. — Они хоть и повреждены, но не уничтожены. По информации командования базы, Вы взяли их под охрану.

— Возможно, мы и сможем под Вашим руководством восстановить эти машины, — задумчиво рассуждал «горожанин», сгибая-разгибая хвост. — Но, как я понимаю, оборудование останется тем же. Остается вопрос расчета траектории разгона для тягачей. У нас нет данных по счислению пути к Надежде, за послевоенные годы информация была утеряна. Кроме того, мощности вычислительно центра города смогут справиться с такой задачей за полтора-два стандартных для уларсу года. Не уверен, что Вы готовы ждать.

— Я думаю, что решение на счет неожиданностей в пути очевидно, — не согласился я с доводами горожанина. — Вы можете не отстыковывать тягачи после окончания разгона, а использовать их как носители в течение всего полета. С расчетом маршрута мы постараемся помочь.

— Мы хотели бы отправить к Надежде оба корабля-города, — скромно уточнил «горожанин». — Тягачи должны будут остаться для повторного запуска.




— Во дают! — не удержался Саныч. — Делят шкуру неубитого правителя!

— Саныч, они просто скромняги, по сравнению с тобой, — ответила Светлана. — Ты бы и наши шкуры поделил на всякий случай.

— Светка, ты — зараза, — огрызнулся Саныч. — А я-то тебя еще на свидание в пивной бар хотел пригласить. Нет, теперь только бутылка водки, два чупа-чупса и грибок над песочницей.




— Мы готовы собрать необходимые данные для расчетов, — усмехнулся я. — Но нам нужны координаты Надежды…

Торговля продолжалась в течение всего дня. Со стороны мы могли походить на две группы конкурентов по базарному бизнесу в торговле зелеными помидорами. Потом мы еще день уточняли интересующие обе стороны моменты. В итоге было решено следующее.

Первым пунктом нашего соглашения была все-таки посильная помощь в низвержении лже-правителя. В этом процессе мы договорились взять на себя функции разведки, а так же согласились скрытно доставить к «Мегаполису» несколько диверсионных групп. Вторым пунктом стала помощь в осуществлении запуска кораблей-городов к Надежде. После выполнения первого пункта нашего соглашения и приведения в порядок тягачей нам должны будут сообщить координаты Надежды для снятия необходимой информации по расчету траектории разгона тягачей. По всем канонам нелегкого купи-продайного дела, нас обобрали в пух и прах, наверное, торговля — не мой конек. Но, приблизительно прикинув необходимое на все мероприятия время, мы решили, что это значительно быстрее, чем прыгать «наобум» ко всем звездным системам, отстоящим от Улара в пределах семи — десяти МББ.

*****


Поскольку города-корабли строились по совершенно разным проектам, планы «Мегаполиса — дубль» никак не могли бы нам помочь в нашей разведывательной миссии. Кроме того, нас туда, в общем-то, никто не спешил приглашать. То есть, подразумевалось, что разведку мы должны проводить исходя из своих сил. Оставался пассивный сбор информации, ибо мы не смогли бы внедрить «крота» на «Мегаполис» при всем своем желании. Единственный хоть и временный член экипажа вида уларсу — Белочка на эту роль решительно не годилась. Именно по этой причине мы не стали возражать, когда она попросилась немного погостить на приютившей нас военной базе. За раздумьями над планом операции нас застали гости. «Горожане» были кровно заинтересованы в предстоящей операции, по этой причине они все-таки решили нам помочь. Прибывшие к нам белки представляли службы «Мегаполиса — дубль», которые могли бы помочь нам в разработке плана и координации разведывательных действий. Один из представителей был из подразделения, больше всего походившего на контрразведку, двое являлись технарями, последний оказался штурманом или навигатором на корабле, весьма часто принимавшем участие в предыдущих разведывательных миссиях. Мозговой штурм по разработке планов мероприятия мы решили проводить на нашей подготовленной к переговорам территории. Совместными усилиями была набросана ориентировочная голографическая модель «Мегаполиса», на которую нанесли все имеющиеся в наличии разведанные. К сожалению, по большей части, оказалось известным только расположение наружного вооружения и шлюзов. О внутренней структуре города-корабля были лишь общие и весьма обрывочные данные, полученные от пленных. Поскольку пленными оказывались в основном пилоты, то и информация от них была получена в основном относительно доков, верфей, жилых модулей и борделей. Внедрить агентурную сеть в «Мегаполис» у местных разведчиков так и не получилось. Несколько раз агенты попадали на территорию города, но, находясь в роли рабов, получить какую-либо ценную информацию не смогли. По агентурным данным оказалась в общих чертах обрисована лишь структура тюремных помещений и рабских отсеков.

Занимаясь грабежами и разбоем на двух планетах за счет более развитой технологической и военной баз, город мог себе позволить жировать. Общество на «Мегаполисе» делилось на своеобразные касты. Наверху этой пищевой цепочки была свора правителя с приближенными к телу придворными. Следующей ступенью была внутренняя охрана города, которая набиралась только из рожденных в городе граждан. Они были военным костяком правителя, державшим в ежовых рукавицах весь город. Привилегии внутренней охраны, конечно, ни в какое сравнение не шли с привилегиями придворных, но между внутренней охраной и прочими кастами так же оказалась пропасть, пожалуй, не уступавшая пропасти между придворными и внутренней охраной. Следующей ступенью служила каста космических сил города, к ней относились пилоты боевых кораблей и внешней охраны города, потом шли всякого рода надсмотрщики за рабами, свободнорожденная обслуга и сами рабы, практически не имевшие прав, кроме права на смерть. Отдельной кастой оказались ученые. Снабжение этой касты велось по уровню внутренней охраны города, только вот попасть туда оказывалось возможным только по единственному критерию — таланту. Видимо, в силу последней особенности, ученые держались обособленно, фактически не участвуя в непрекращающейся оргии города. Между правителем и учеными сложились отношения прохладного мира. Город не мог обходиться без ученых, но и не спешил разделить их взгляды на жизнь. Таким образом, каста ученых была обеспечена всем необходимым для своих исследований, но никак не участвовала в управлении городом. Вопрос притока населения в городе решался весьма просто. Мародеры угоняли с обоих планет в рабство молодых женщин, совсем маленьких детей, еще не начавших осмысленную жизнь и при необходимости молодых крепких мужчин. Женщины становились наложницами в гаремах правителя и придворных, постепенно мигрируя в сети городских борделей или обслугу. Каждая каста имела свои бордели, наложницы могли из года в год постепенно мигрировать в бордели более низких каст. Некоторые бывшие наложницы выполняли и роли нянек, домохозяек и прочих исконно женских на Уларе профессий. Прочую работу выполняли рабы-мужчины под присмотром надсмотрщиков. Все дети, рожденные на территории города и захваченные на планете, за исключением мальчиков, рожденных от правителя и придворных, жили отдельно в своеобразных интернатах, где в процессе взросления постепенно решалась их роль в общественной иерархии города. Девочки попадали в различные сферы услуг, мальчики в зависимости от задатков — в различные технические структуры города. Единственное место, куда могли попасть девочки на равных с мальчиками, была каста ученых, но там они становились настоящими изгоями и вели жизнь, практически не покидая территории «научного городка», фактически обрывая какие-либо связи с большим городом. Представители одной касты могли попасть в другие касты, хоть случалось это и не часто. Для этого была разработана целая система аттестаций, проходивших раз в несколько лет. В касту придворных можно было попасть, только снискав покровительство самого правителя. Зато попасть в более низкую касту до рабов включительно можно было легко за всякого рода проступки. Рабы же могли при удачном стечении обстоятельств и моральных качеств стать надсмотрщиками и в исключительных случаях даже подняться выше, правда для этого нужна была самая малость — остаться в живых. По понятным причинам рабы не общались с наложницами, отношение же к ним других каст исключало какое-либо сотрудничество, что затрудняло развертывание агентурной сети. Среди наложниц обеих полов тоже была своеобразная система иерархий. В «высшие» касты могли попасть только наложницы, рожденные в городе и по каким-то причинам попавшие в этот статус. В прочем, после удачных набегов новые рабыни на некоторое время меняли расклад сил, попадая в сальные лапы правителя или придворных, но очень быстро спускались до своего определенного иерархией места. А поскольку и мужчины и женщины уларсу были активны в сексуальном плане хоть и в весьма частые, но только определенные циклы, то попасть к правителю или придворным в нужное время даже агенту женского рода было практически невозможно.

Перед нами стояла непростая задача, если мы хотели произвести внедрение агента в город. Внедренному агенту ставилась задача кроме сбора данных для последующего внедрения диверсионных групп, устроить атаку на главный компьютерный центр города, а в идеале «уложить» всю компьютерную сеть города хотя бы на несколько часов. Поскольку самое просто внедрение в среду рабов результата не давало, нужно было искать другие способы. Как ни странно, хорошая идея пришла к Санычу. Припомнив судьбу Белочки, он предложил внедрить ее, наверняка у правителя появится интерес к представителю старого мира. Кандидатуру Белочки мы сразу опустили, но сама идея была неплохой. Нам нужно было внедрить агента, который мог бы заинтересовать правителя. Ценность идеи Саныча была в «осколке старого мира». Можно было попытаться сымитировать возвращение от одной из планет, куда были посланы с исследовательскими миссиями многочисленные «Ловцы», маленького корабля с живым членом экипажа, находящимся в анабиозе с сообщением о пригодной для жизни планете. Идея пришлась по душе всем участникам мозгового штурма. У нас даже была самая настоящая древняя анабиозная капсула. В процессе разработки плана возник ряд трудностей. Светлана обратила внимание, что «осколок старого мира» должен быть генетически близок к Белочке, не подвергшейся ряду мутаций, постигших жителей родного мира уларсу, иначе подлог может быть легко обнаружен учеными «Мегаполиса». Неизвестно как они себя поведут в этом случае, рисковать не хотелось. С «кораблем из прошлого» ситуация казалась намного проще, нужно было сделать корабль отличавшийся конструкцией от традиционных кораблей уларсу, но все же на основе старых исходников, доступный в той или иной мере на кораблях-астероидах. Для обдумывания ситуации стороны решили взять тайм-аут.

Научно-исследовательскому центру «Светлано-Стекляшкинскому» было поставлено задание: изыскать способ обмануть ученых на повод генетического теста. КБ «Ботаника» было дано параллельное задание: разработать «корабль из прошлого». «Горожанам» было дано задание подыскать нескольких добровольцев для внедрения. Исходя из психологического портрета мародера-правителя, было решено заслать агентом женскую особь. Скорее всего, она не вызовет какой-либо угрозы для обитателей «Мегаполиса» с детства привыкших видеть в женщинах только забитых жён и покорных наложниц, но без сомнения вызовет интерес ученых, которые готовы увидеть в женщине разум. Ввиду совсем другого отношения к женщинам на «Мегаполисе — дубль» многие из них проходили военную службу. Найти подходящую кандидатуру для мисси казалось делом не очень сложным. По крайней мере, многие были готовы пожертвовать собой ради такого значительного дела, как свержение правителя.

Спустя неделю комитет по свержению правителя снова собрался на борту «Клопа». НИЦ «Светлано-Стекляшкинский» доложил о проведенной работе. На наше рассмотрение было представлено несколько проектов по обману бдительности ученых «Мегаполиса». Исходя из реакции и предложений «горожан», решили попытаться осуществить самый сложный, но на сто процентов «верный» вариант. В этом варианте предполагалось изменить «генную» структуру будущего агента на основе данных, полученных после полного сканирования Белочки. Скорее всего, просто подчистить что-либо будет невозможным и придется вырастить путем клонирования подчищенной структуры базового «генома» уларсу новое тело с последующей трансплантацией мозга агента. При таком раскладе дел Светлана не сомневалась в успешном исходе операции, оставался вопрос, сможет ли агент освоиться с новым телом. По прогнозам Светланы, в течение нескольких лет после операции мозг и новое тело должны будут прийти к окончательному компромиссу, возможно, изменив психику донора основного мыслительного органа. По известным причинам, нескольких лет у нас не было, так что приходилось надеяться на удачу. КБ «Ботаника» предоставило схему «корабля из прошлого», которая после некоторых обсуждений и дополнений была принята к исполнению. Сборку данного чуда техники решено было произвести на приличном удалении от системы уларсу, чтобы избежать утечки информации, откуда корабль и будет запущен в пункт назначения. Результатом изложения добровольцам плана миссии было резкое сокращение их числа, пришлось даже провести дополнительный отбор по экипажам кораблей, прибывших с «Мегаполиса — дубль», и наземных баз. В целях секретности, была дана информация об экспериментах по трансплантации в целях создания особей с более чистым «геномом» для решения проблемы рождаемости и выживания уларсу в будущем. Контрразведка «горожан» уже более тщательно проверяла соответствие кандидатов предстоящему заданию. На предварительную подготовку ушла почти неделя. За это время мы перевезли на «Ботаник», который пришлось перевести в транспортную конфигурацию, необходимое оборудование. «Горожане» где-то раздобыли довоенный транспортный корабль уларсу с остатками двигательной установки и оборудования, который мы пристыковали к «Ботанику». После глубокого сканирования было отобрано два добровольца для трансплантации из числа экипажей кораблей «горожан».

Пока шли общие приготовления, «Клоп» с Санычем на борту под прикрытием щитов комплексной невидимости пошел к «Мегаполису» нести разведывательную вахту. Была поставлена задача: собирать информацию о местоположении орудий и пусковых ракетных батарей системы защиты «Мегаполиса», а так же всю возможную информацию о городе, перехватывая переговоры и пытаясь проникнуть в компьютерную сеть. «Ботаник», забрав на борт двух инженерных специалистов, двух добровольцев-агентов из числа «горожан» и Белочку, стартовал за пределы планетной системы уларсу на звездной тяге. Мы со Светланой из вредности не согласились взять на борт «Ботаника» кого-либо из представителей командования и контрразведки «горожан», припомнив им весьма осторожное отношение к нам. Все уларсу были поселены в отсеках для опасных грузов, специально оборудованных и заполненных родной для обитателей атмосферой. Охранные системы были активированы, о чем все, кроме Белочки, были отдельно оповещены. В течение почти трёх суток мы уходили на безопасное расстояние, в это время прошел полное адаптационное сканирование один из добровольцев и заканчивал сканирование второй. По прибытию в точку корпус транспортника и необходимое оборудование было отстегнуто от «Ботаника», а сам он был переведен в научную конфигурацию. Пока заканчивалось сканирование второго добровольца киборги «Ботаника» вместе с инженерами-«горожанами» приступили к монтажу «корабля из прошлого». Работы шли не так быстро, как мы планировали, но по времени мы не были ограничены, дополнительное время даже играло нам на руку, добавляя «Клопу» шансы собрать больше информации о «Мегаполисе». Тем временем закончилось сканирование второго добровольца-агента, нужно было начинать самую сложную часть нашего плана.




— Светик, сканирование закончено, кого ты намерена осчастливить первым? — спросил я, сидя на диване своей каюты. — Насколько вообще высоки шансы получить хороший результат?

— Сергей, оба добровольца имеют практически одинаковые «генные» сдвиги в организмах, — отозвалась Светлана. — Шансы на хороший результат я бы назвала «отличными», хотя, как всегда, появятся какие-то неучтенные факторы.

— Ты уже выбрала кандидата? — спросил я.

— Пока нет, — отозвалась Светлана. — Не хочешь посмотреть сам?

— Давай, — согласился я.

Светлана начала голографическую трансляцию и «литературный» перевод. Оба агента-добровольца сидели в одном из отведенных им отсеке, названном нами «холл» и вели вместе с Белочкой беседу «за жизнь». Обе дамы были, как и Белочка, молодыми, одна была светло-желтого окраса с мелкими наподобие леопардовой раскраски оранжевыми пятнышками по всему телу, вторая была окраса цвета красной меди с более темными полосами вдоль спины. «Интересно, они красятся, как наши земные женщины или же для них это не актуально?» — подумал я.

— Альсс, ты ведь тоже по специализации техник силовых установок, — говорила Белочка. — Почему же ты не можешь поверить в этот факт?

— Кларкисс (так, оказывается, звали нашу Белку, очень красиво, кстати), я тебе верю, просто, уж сильно невероятным звучит твой рассказ, — ответила леопардовая милашка по имени Корралисс. — Во-первых, четыреста восемьдесят стандартных лет анабиоза, во-вторых, множественные переломы обоих позвоночников…

— Ты уверена, что тебя попросту не обманули? — задала вопрос медная дама по имени Альсс.

— Уверена, Корралисс, — ответила Белочка. — Я видела наш город-астероид, и видела голографический ролик о моем извлечении из капсулы. Я смотрела результаты моих обследований до полного сканирования.

— Ты говорила, что после сканирования тебя вылечили, — продолжила леопардовая девушка. — Почему же не вылечили меня?

— Альсс, у меня были переломы, связанные с аварией, — грустно ответила Белочка. — У тебя же это мутации внутренней структуры организма, земляне называют такие нарушения «генными», даже они ушли куда дальше в этих областях, чем мы, не говоря уже об ученых Содружества. Твой организм неправильно строит твои позвоночные стволы, ему просто кажется, что так и должно быть. Это же может быть и твоей причиной бесплодия, хотя точно можно будет спросить Светлану.

— Кларкисс, я побаиваюсь ее, она хоть и равноправный член экипажа, но все-таки женщина, — ответила леопардовая девица. — Сама знаешь, как завистливы женщины…

— Кларкисс, а ты уверена, что проблема зачатия в нашем внутреннем изменении? — спросила медная дама. — Может это вирус, выпущенный правителем всему виной? Как говорят, «Мегаполис» не испытывает особых проблем с рождаемостью. Может, их ученые что-нибудь сварганили?

— Нет, Корралисс, Я уже говорила со Светланой, эти проблемы внутри вас, — ответила Белочка. — О тебе она вообще сказала, что потенциально ты готова зачать хоть сейчас, но практически стопроцентный вариант зачать девочку только в третьей фазе брачной игры, первая и четвертая фазы на уровне «маловероятно», а вот вторая фаза имеет неплохие шансы для зачатия мальчика.

— Послушав тебя, Кларкисс, мне прямо кажется, что мои брачные фазы начались, — обрадовано ответила леопардовая девица. — Хорошо, что у нас есть пара парней, а то жалко будет остаться девственницей в первый в жизни брачный сезон. Ты как сама-то его прошла?

— Это было жутко давно… — пошутила Белочка, взметнув хвостик. — Я уже фактически ваша прародительница с большим количеством приставок «пра».

— Для прародительницы ты очень темпераментно развлекалась на последней вечеринке с нашими ребятами, мне прямо завидно стало, хоть и меня не обходили ласками, но из трех дам, участвовавших в любовной игре, ты была примой, — вставила медная дама, свернув хвостик в колечко и развернув обратно. — Надеюсь, ты отыгралась хоть частично за свой долгий сон?

— Спасибо за заботу, Альсс, — ответила Белочка, коснувшись медной дамы кончиком своего хвоста. — Ты была со мной всегда мила и добра. Спасибо, что устроила эту вечеринку. Кстати, Светлана сказала, что я беременна, скажу больше, у меня будут два мальчика первой фазы.

— Вот это новость! — леопардовая красотка даже вскочила на диване, обвив хвостом белочкину спину. — У нас давно уже никто не рожал двух детей сразу, я думала, что это сказки древности. Я тебя поздравляю! Один ребенок по законам принадлежит отцу, вот наши мальчики передерутся за него…

— Спасибо, Корралисс, — ответила Белочка, погладив в ответ своим хвостиком лапку леопардовой дамы. — Ты забыла, что я не совсем принадлежу вашему миру и вполне могу обоих малюток оставить себе.

— Я бы хотела тоже двух деток, — мечтательно сказала леопардовая милашка. — Интересно, можно ли такое устроить?

— Вы бы все-таки поговорили со Светланой, много чего интересного узнать смогли бы, — ответила Белочка. — Я думаю, что с их помощью можно и такое устроить.

— Ну уж нет, лучше уж с самцом поговорить, хоть он и не уларсу, но, может, будет не так завистлив, как женщина, — выразила медная дама, свою мысль. — А у меня как дела в плане зачатия?

— Альсс, мне жаль, но у тебя шансы во всех фазах одинаковы и близки к понятию «невозможно», — ответила Белочка. — Я тебе уже говорила, что твои проблемы и с позвоночными стволами и с зачатием из-за нарушения «генной» структуры организма. Ты не обижайся, но я боюсь, что тебе никогда не получить приставку «альт» к своему имени, если не случится чуда.

— Жаль, — сказала медная Альсс. — Я, правда, об этом уже давно подозревала. Ну да ладно, не одна я такая, живут же многие и с приставкой «алк», то есть фактически с клеймом старой девы, всю жизнь.

— Альсс, я обязательно спрошу Светлану о тебе, — Белочка обняла ее хвостиком за шею. — Я думаю, что они тебе помогут.

— Не нужно, — ответила медная дама. — Может, меня выберут для трансплантации. Это опасно, может, я погибну. А вообще, я хочу выбрать момент и поговорить с самцом на эту тему, попроси его о встрече, ты чаще с ним видишься.

Я попросил Светлану убрать голограмму. Хоть и были эти существа чужды нам телесно, но проблемы у них были очень похожи. Честно говоря, мне было жалко Альсс, хоть я и понимал, что большинство женщин уларсу в той или иной мере разделяют ее судьбу. Но то были неизвестные мне женщины уларсу, а медную девчушку я видел живой, мечтающей о чем-то, строящей планы и жутко обиженной на судьбу.

— Светлана, я думаю, что выбор агента очевиден, — задумчиво сказал я. — Давай начнем с Альсс. Ты сможешь вырастить ей новое тело здоровым и способным к зачатию?

— Несомненно, Сергей, главное, чтобы мозг хорошо пережил адаптацию, — ответила Светлана. — А ты, оказывается, «тонкая душа».

— Не глумись, — ответил я. — Я спрошу ее про предпочтительный окрас нового тела, попробуй только не сделать!

— Да, капитан, — отозвалась Светлана. — Я, кстати, закончила два дня назад разработку и расчет курса адаптационных мероприятий для подготовки человеческого тела к атмосфере Улара. Желаете поэкспериментировать?

— Желаю, — ответил я, показывая фигуру с вытянутым пальцем в потолок. — А ты меня быстренько в самца уларсу не сможешь переделать?

— Не смогу, — ответила Светлана с некоторым удивлением в голосе. — А зачем?

— Да вот хочу наставить тебе рога с этой медной дамочкой, чтоб не умничала… — засмеялся я, разрядив обстановку.

— Могу начать программу расчетов, капитан, — серьезно заявила Светлана.

— Начинай, — принял я шутку. — А Белка действительно беременна?

— Да, — ответила Светлана.

— Чего не сказала? — спросил я.

— Так это не болезнь, а естественный процесс, — удивилась Светлана. — Ты и не интересовался.

— Ладно, проехали, поздравить бы надо, — пробурчал я. — Как долго мне организм для выхода к белкам готовить нужно?

— В общей сложности около суток, может чуть больше, — ответила Светлана. — Стекляшка разработал интегрируемый модуль к блоку медицинского контроля и поддержки, плюс комплекс по выработке иммунной системой антител к некоторой заразе, потенциально способной прижиться в твоем организме с тюнингованным метаболизмом.

— Круто, — удивился я. — А сколько сборка организма для медноволосой барышни продлится?

— Дней пятнадцать плюс-минус, — ответила Светлана. — Корабль до ума еще дольше доводить будут, может, мы в случае неудачи еще и второго добровольца успеем подготовить.

— Ясно, — ответил я. — Давай начинай клонирование и сборку. Я пока займу медицинский блок с адаптационными процедурами.

Для уверенности Светлана меня промурыжила в медицинской кроватке двое суток. Все это время я предпочел проспать, воспользовавшись советом Светланы. Проснувшись, я почувствовал некоторую слабость и дискомфорт. Это было странно, обычно из кроватки или кресла я вставал полным сил.

— Светик, что-то не так? — спросил я. — Я себя как-то неуютно чувствую.

— Это остатки токсинов в теле дают о себе знать, — ответила Светлана. — Но лучше провести пробный выход в атмосферу Улара именно сейчас. Ты не возражаешь?

— Нет, конечно, — ответил я. — Бывали недомогания и похуже, особенно после встречи Нового года в общаге.

— Так, снимаю колпак, — отозвалась Светлана. — Готово. Отключаю тебя от «кроватки», сейчас будешь дышать самостоятельно, поначалу может оказаться очень трудно. Будет лучше, если ты сделаешь гипервентиляцию организма, а потом выдох перед отключением.

Меня отключили. Я сделал свой первый глоток чужого воздуха. Голова закружилась, сознание поплыло. Хорошо, что я лежал, а то упал бы. Легкие молотили воздух, но организм судорожно требовал дышать еще. Спустя несколько секунд, на шестом-седьмом вдохе сознание начало возвращаться рывками на место. Я открыл глаза, картинка была мутной с красноватым отсветом.

— Жить буду? — спросил я Светлану.

— Все идет нормально, — отозвалась она. — Еще минут десять-пятнадцать полежи, потом опять тебя подключим, исследуем, подкорректируем и очистим от гадости.

Второй раз включение в атмосферу прошло спокойнее, но окончательно организм сдался только на четвертый раз. Светлана все поражалась, насколько непокорный у землян организм. После последней доводки меня на двенадцать часов погрузили в сон и восстановительно-очистные процедуры. К моему пробуждению Светлана сменила всю атмосферу «Ботаника» на уларскую. Проснулся я бодрым, как обычно. Но при процедуре моего подъема присутствовал киборг, как сказала Светлана: «На всякий случай». Все произошло удачно. Тем не менее, воздух был необычным, в нем присутствовали странные для меня запахи. Мне казалось, что сердце работает немного быстрее, да и дышать приходилось слегка с натугой и немного чаще. Светлана сказала, что со временем организм привыкнет к условиям нагрузок в новой атмосфере и все придет к старой норме. Зато теперь я смогу погладить белок, если дадутся, конечно. Странно, но у меня эта мысль нашла какой-то необычный отклик. Я не обратил на него внимания, посчитав происками чуждой атмосферы. Еще полдня я прогуливался по «Ботанику», заставляя организм привыкать к нагрузкам в новой атмосфере, попутно входя в курс дел. Строительство «корабля из прошлого» шло медленнее, чем рассчитывали, тем не менее, трудности были всего лишь технического характера, приходилось в точности следовать технологиям уларсу, скидки не делалось даже в мелочах. Девчонки болтали о жизни, расспрашивали ощущения беременности у Белочки, занимались на тренажерах, очень им понравилось играть в компьютерные симуляторы. Светлана предложила им симулятор нашего истребителя, просто чтобы скрасить их одиночество. Через день на него подсели все уларсу, включая инженеров и Белочку. Пришлось ограничить инженерам доступ к этому аттракциону, чтобы не страдало основное дело. Клонирование организма для добровольца шло своим чередом. Светлана просила как можно скорее определиться с окрасом, так как чем дальше, тем труднее было бы абсолютно точно его воспроизвести. Я решил не оттягивать время и переговорить с добровольцем. Сначала я решил переговорить лицом к лицу с Белочкой, так как она была наиболее подготовленным к этому событию уларсу. Ведь я даже не знал, как уларсу относятся к людям, вполне могло быть, что они воспринимали нас жуткими уродами, сдерживая эмоции из уважения. Светлана просто попросила Белочку зайти медицинский отсек на обследование по поводу беременности. Обследование действительно сделали. После обследования я зашел в отсек к Белочке. Белочка сидела на кроватке обнаженная, ее повседневный комбинезон лежал на стуле у входа в отсек.

Дверь открылась, и я зашел, остановившись на пороге, с опозданием подумав, что может быть, стоило подождать, пока она оденется. От удивления Белочка скрутила хвостик в колечко, так и оставив его подрагивающим мохнатым бубликом. Мы стояли и смотрели друг на друга.

— Это голограмма? — прострекотала Белочка.

— Нет, — ответил я.

— Но ты без скафандра, — удивилась Белочка, хвост начал скручиваться и раскручиваться. — Ты не навредишь себе?

— Нет, я теперь могу дышать твоим воздухом, Кларкисс, — постарался я наиболее правильно произнести настоящее имя Белочки, чтобы это было понятно и без перевода Светланы. — Адаптация завершена, ни вы мне, ни я вам не опасны.

— Удивительно, — Белочка села на палубу практически как собака, обернув задние лапки хвостиком. — Кто бы мог подумать, что такое возможно.

— Я тоже удивлен не меньше твоего, — ответил я, продолжая стоять. — Могу ли я задать тебе личный вопрос?

— Конечно, — Белочка свенула и развернула хвостик.

— Я всегда терзался мыслью, как вы воспринимаете людей? — спросил я. — Я понимаю, что раз мы разумные, вы нас можете уважать, но чисто субъективно, что ты чувствуешь, глядя на меня?

— Трудно сказать, мне нелегко определиться, — Белочка пару раз наклонила голову из стороны в сторону, хвост дернулся, но остался на месте. — Могу я задать тебе еще более личный вопрос, нет, скорее высказать просьбу?

— Конечно, — удивился я.

— Можно я тебя потрогаю? — спросила Белочка, хвост метнулся и закрыл мордочку, оставив только огромные глаза-апельсины.

— Можно… — ответил я, удивившись еще больше, про себя думая, что если дело приняло такой оборот, значит не так уж и противны мы для уларсу.

— Ты же в одежде? — продолжила Белочка. — Я могу надеяться на ответную услугу? Раз уж ты застал меня обнаженной, тоже сними, пожалуйста, одежду я так и не видела твоего природного облика.

«Да, любопытство кошку сгубило…» — подумал я, усмехаясь и снимая комбинезон. Я бы, наверное, не смог попросить о таком, побоявшись отпугнуть Белочку. Хотя, наверное, она еще моложе меня, а потому значительно более непосредственна.

— Извини мою бестактность, я просто не увидел стеснения между вашими полами, поэтому и решил, что у вас это не запрещено моралью, — ответил я.

— У нас не так сильны такие традиции, как у людей, — отозвалась Белочка, поедая глазами мой стриптиз. — Тем не менее, находиться без одежды вне своего дома или комнаты считается верхом неприличия.

— Извини еще раз, — сказал я. — Откуда ты про людей это знаешь?

— Я многое узнала от Светланы, — ответила Белочка. — Я читала переведенные ей книжки, смотрела фильмы, вы очень странные существа, но очень интересные. Светлана не осветила только тему вашего размножения и спаривания, намекая, что это очень интимная для вас тема и нужно получить разрешение непосредственно от вас.

«Странный поступок со стороны Светланы, даже я бы сказал нелогичный», — подумал я. Было бы проще простого спросить меня и дать ответ Белке. Кроме того, она совсем не упоминала о каком-то интересе со стороны Белочки к нашей культуре. Опять отголоски какой-то мысли пробежали на периферии сознания и юркнули в норку. За этими мыслями я закончил разоблачение и повесил свой комбинезон на стул рядом с белочкиным. Я стоял практически посередине отсека и ждал, решив не смущать Белочку еще больше. Приблизительно через минуту Белочка встала на четвереньки и медленно пошла в мою сторону. Она обошла меня по кругу, ни разу не коснувшись, уселась передо мной и, закрыв глаза, потянула ноздрями воздух. Сделав это несколько раз, она опять встала и пошла на второй круг, на этот раз ее пушистый хвост прошелся вскользь по моей спине, опустившись до самых пяток, вызвав во мне приступы смеха от щекотки. По телу побежали мурашки, как будто даже стало прохладнее. Белочка не остановилась, а пошла на следующий круг. Когда она проходила передо мной, я понял, что все это время она тщательно принюхивается ко мне. Пушистый хвост заскользил по груди, спускаясь к пальцам ног, чем заставил меня, стиснув зубы, сдерживать порывы смеха. Опять побежали мурашки. Вас никогда не щекотали по телу чем-нибудь вроде беличьего хвоста? Закончив второй проход, Белочка остановилась передо мной и встала на задние лапы. В таком положении она была немного ниже меня. Посмотрев мне в глаза, она подняла свой пушистый хвостик и провела по моей голове и лицу. Я не смог удержаться и потер рукой нос, заодно мягко поймав кончик хвоста. Белочка замерла. Хвост был мягкий. Мех уларсу чем-то походил на мех лисы, но кончики волосков были совсем тоненькие, как паутинки. Я отпустил хвост.

— Тебе неприятно? — спросила Белочка смущенно. — Извини мою назойливость, я понимаю, насколько это бестактно.

— Нет проблем, мне приятно, — улыбнулся я в ответ. — Просто прикосновение твоего хвоста для меня щекотно — это своего рода всплеск чувствительных окончаний моей кожи, не знаю, как описать, в общем, приятно. Ты же хотела меня потрогать, почему не решилась?

— Я тебя потрогала, — ответила Белочка, наверное, слегка удивленно. — Я, наверное, так бестактно еще не трогала никого из уларсу, разве толькол тех, кто стал моим партнером по играм…

— Ты трогала меня своим хвостом, — догадался я. — Ну и как?

— Очень интересно, — ответила Белочка. — У тебя на теле есть маленькие волоски, они такие приятные на ощупь, может из-за того, что маленькие и жесткие по сравнению с мехом уларсу. Вообще, твое тело непривычно и интересно на ощупь. И ты так сильно пахнешь…

— Ну, с запахом ничего не поделаешь, — ответил я. — Такова природа наших организмов.

— Ты не понял, — смутилась белочка, «мазнув» меня по ногам хвостом. — Ты приятно пахнешь. В твоем запахе есть очень странные нотки, я бы сказала нотки «странной любви», как будто ты какой-то третий вид самцов уларсу. Правда, твой запах не сводит меня с ума, но он очень приятен.

— Не ожидал, — ответил я, протягивая руку нервно подрагивающему хвосту Белочки. — Я бы тоже хотел тебя погладить, но у меня нет хвоста, мы для этого используем руки. Ты не будешь против?

— Нет, — ответила Белочка, опустившись на четыре лапы и обвив хвостиком шею.

Я присел рядом. Плавно и нежно, как земную женщину, я погладил оранжевый мех Белочки от основания шеи до кончика хвоста, совершив практически «круг почёта» по ее телу. Мех по всему телу оказался мягким и ухоженным, на хвосте начинались паутинки особо тонкого пушка. Мне казалось, что я глажу большую домашнюю кошку странного оранжевого цвета. Я не смог удержаться и продолжил гладить. Белочка легла на пол, свернувшись калачиком, а я сел радом по-турецки. Я гладил Белочку, она лежала, прикрыв глаза, а ее хвост жил своей жизнью, подрагивая, ловя мою руку, и вокруг нас в отсеке висела тишина. Моя дурацкая мечта исполнилась до неприличия полностью. Назойливая мысль опять пыталась пробежать по краешку сознания, я ее почти поймал, но в последний момент она, пискнув, юркнула вглубь.

— Ты мне напомнил мою маму, — сказала Белочка, не открывая глаз. — Никто больше не гладил меня так. Мои подруги делали это по-женски, партнеры по играм по-мужски, а как это делала мама, я просто забыла до этого момента. Тебе приятно меня гладить?

— Мне очень приятно тебя гладить, — ответил я. — У нас на Земле есть такие маленькие животные, мы их называем «кошки», они не совсем похожи на вас, но гладить их тоже приятно. Надеюсь, тебя не обидит такое сравнение? Хотел спросить, ты одна к людям так относишься из любопытства? Как другие уларсу нас воспринимают?

— Возможно, я более любопытна, — ответила Белочка, открыв глаза. — Но мои подруги, находящиеся здесь, тоже находят тебя весьма смешным и интересным, думаю, и твой запах им может понравиться. Не удивляйся, возможно, тебя будут тайком ощупывать, если ты за какой-то надобностью появишься в их отсеках.

— Это хорошо, — ответил я. — Мне нужно поговорить с ними, я боялся увидеть негативную реакцию. Светлана сказала, что ты беременна. Ты как себя чувствуешь? Может тебе что-то нужно?

— Для уларсу беременность — обычный процесс, я себя чувствую даже лучше, чем раньше, — ответила Белочка. — Светлана заботится обо мне. Я правильно поняла, что она людская женщина?

— Да, но не совсем, — ответил я.

— Она тоже бесплодна? — удивилась Белочка. — Не уж-то ваша медицина не может ее вылечить?

— Нет, Кларкисс, — ответил я. — Она не совсем человек. Я не могу тебе это объяснить, скажем так, она не совсем моего вида самка, хоть и очень похожа на человека.

— Но она иногда ведет себя, как самка, готовая к спариванию, — удивилась Кларкисс. — И твое тело ее тоже признает. Вы можете спариваться, принадлежа к разным видам!?

— Ну… Да. Можем, — я даже слегка покраснел. — Так уж получилось.

— А потомство в таких случаях возможно? — не унималась Кларкисс.

— Наверное, дети могут и случиться, но это не желательное последствие для наших видов, — окончательно краснея, ответил я. — Давай пока оставим эту тему.

— Можно, я ее тоже потрогаю? — спросила Белочка. — Ты же ее муж, так говорится в ваших книгах.

— Ты можешь у нее это спросить, — улыбнулся я. — У нас равноправие полов.

— Хорошо, — согласилась Белочка.

— Извини, мне нужно идти, — ответил я, вставая.

— Да, конечно, — согласилась Белочка. — Можно, я к тебе зайду как-нибудь?

— Заходи, — согласился я.

Я шел в свою каюту, в руках по-прежнему было ощущение мягкой податливой шерсти Белочки. Кстати, хотелось бы узнать кое-что.

— Любимая, — позвал я. — Ты не ревнуешь?

— Пока нет, — хихикнула Светлана. — Вы ж вели себя почти прилично, тем более она беременна, по людским меркам ей положены причуды.

— А ты можешь забеременеть? — задал я терзавший меня вопрос.

— В общем-то, да, — ответила Светлана серьезно. — Скорее всего, можно во мне осеменить с твоей помощью одну из замороженных женских клеток, взятых на Земле. Ты хочешь мальчика или девочку, дорогой?

— Не хочу, пока, — Светлана меня застала врасплох. — Нужно подумать.

— Проблем не будет, после оплодотворения мы можем поместить зародыш в инкубатор, его легко сделать, одно из пилотских кресел подойдет, — продолжила Светлана. — Вообще-то, тело Стекляшки будет для этих целей на несколько порядков лучше любого инкубатора.

— Ясно, пока не нужно, — ответил я. — Санычу об этом не говори.

— Хорошо, — согласилась Светлана.

— Пойду, поговорю с Альсс, — сказал я, тут же изменив мрашрут движения. — Нужно сообщить ей, да и ее подруге наш план действий, хватит их уже держать в напряжении.

— Давай, милый, давно пора, — согласилась Светлана игриво. — С Корралисс не переусердствуй, она близка к первому в своей жизни «приступу безумия».

— Тьфу, на тебя… — сказал я улыбаясь.

— Ну не смущайся, любимый, я не ревнивая, а они — не животные, — откровенно смеялась Светлана. — Любовь — она такая, границ не ведает…

— Спроси наших гостей женского пола, готовы ли они со мной встретиться? — попросил я. — Не хотелось бы попасть в неловкую ситуацию.

Перед дверью отсека я попросил Светлану дать картинку внутри «холла». Все три дамы сидели на диванчиках и увлеченно трещали, делая жесты хвостами, о чем-то женском. Я не стал слушать, о чем разговор, просто подал через Светлану сигнал для привлечения внимания и вошел. Я стоял на пороге, оглядывая трех пушистых девушек, девушки в свою очередь с любопытством осматривали меня. Выдержав минутку, я прошел и сел на крайговский диван, больше подходящий для людей, но в свое время перенесенный в «холл» ибо другой мебели тогда под рукой просто не обнаружилось. Мы обменялись немного стеснительными приветствиями. И я решил без всяких подготовок перейти к делу. Вкратце описав наше положение, я сообщил, что первой трансплантацию решено провести с Альсс. Моя наблюдательность отметила, что пока я излагал заготовленную речь, все три дамы осторожно «принюхивались», слегка вытянув мордочки в мою сторону.




— О чем они тут беседовали перед моим приходом? — мысленно обратился я к Светлане, выдерживая паузу в разговоре.

— Как и положено, о тебе, — так же отозвалась она. — Белочка в который раз рассказывала свои впечатления подружкам. Нужно ей отдать должное без интимных подробностей.

— Ясно, — ответил я. — Как бы не пришлось раздеваться публично, интересно, они хоть что-то услышали из моей речи?

— Думаю, что да, — отозвалась Светлана. — Они же — военные, хоть и женщины.

Закончив заготовленную речь, я предложил задать вопросы. Повисла пауза. Пушистики молчали и смотрели на меня. Хвосты у всех нервно подрагивали и совершали всякие движения. Ситуация вызывала у меня приступы веселья. Это происходило из-за того, что я приблизительно представлял ход мыслей моих гостий. Женское любопытство, подогретое Белочкой, просто живьем съедало представительниц женской половины уларсу, присутствующих на «Ботанике». «Ну не раздеваться же мне, в конце концов», — подумал я. — «Что они себе думать начнут?» Я решил ждать, для разрядки обстановки попросив Светлану принести чего-нибудь попить мне и пушистым дамам. Я так и не понял мотивов Светланы, с двумя подносами она пожаловала сама. Само по себе это было неожиданно, но самым неожиданным оказалась ее форма одежды. На Светлане был минимум одежды, а именно, кружевной чепчик официантки, кружевной передничек, кружевные трусики, чулки с кружевными же широкими резинками и туфли, все белого цвета. Грациозно присев, Светлана расставила напитки на притащенные киборгами столики и, покачивая бедрами, удалилась. Мне понравилось, только вот к чему была эта выходка?

— Что это было? — спросил я мысленно. — Вряд ли наши пушистые гостьи это оценили.

— Это было для тебя, милый, — игриво ответила Светлана. — Как настроение? Может, еще чего принести?

Я понял, что настроение мое пошло в гору, особенно после конкретного Светланиного намека. Стало даже неудобно в некоторых местах.

— Спасибо, дорогая, — ответил я. — Но зачем?

— Запах, любимый, запах… — ответила Светлана. — Это своего рода эксперимент.

И тут я обратил внимание на пушистых девчонок. Глаза их горели оранжевым огнем. Хвосты нервно подрагивали, а ноздри находились в постоянном движении. «Вот зараза», — подумал я о Светлане. Не смотря на нелепость ситуации, мое настроение в нижней части туловища еще сильнее упрочилось, натянув комбинезон. «Что-то нужно делать», — подумал я. — «Ситуация погружается в идиотские рамки. Всё усилиями одного слишком игривого МИ». Я решил взять контроль в свои руки.




— Девочки, я думаю о том же, о чем и вы? — спросил я. — Думаете, стоит устроить близкое знакомство с внешним видом представителя другой цивилизации? Женское любопытство превыше всего?

— Если тебя не затруднит, Ссерргей, — за всех ответила Белочка. — Извини моих подруг, они слишком эмоционально отнеслись к моему рассказу.

— Хорошо, — ответил я, стягивая комбинезон до пояса.

Стягивать ниже я постеснялся, все же три женщины, хоть и пушистых. Но я понял, о чем говорила Светлана. Даже я почувствовал то, на что не слишком привык обращать внимание, запах моего тела стал куда сильнее, и пахло от тела, как говаривала Светлана, желанием. Дамы, как будто только этого и ждали, встав на четвереньки, пошли в мою сторону, покачивая пушистыми хвостами. Не усидела и Белочка. «Ну, точно, как кошки», — подумал я. — «Кстати, нужно попробовать уловить, чем они пахнут, нос же у меня есть, хоть и не является основной системой ориентации организма». Белки заходили кругами, поглаживая меня хвостами. Ситуация была глупой, было щекотно, но одновременно приятно. Я закрыл глаза и представил, что меня гладят хвостами большие сибирские кошки. Доминирующим ощущением стало «уютно». Я открыл глаза, дамы все-таки походили на кошек, особенно леопардовая. Я, не задумываясь, вытянул руки в стороны и начал гладить ходящих кругами «кошек», периодически запуская согнутые пальцы в густую шерсть хвостов. От наших гостий пахло тонким букетом чужих запахов, одно могу сказать точно, запахи не были мне противны. Белочка и Альсс, закончив очередной круг, пошли к своим диванчикам, видимо удовлетворив любопытство. Корралисс же пошла еще на один обход вокруг меня. Совершенно забывшись, я гладил ее обеими руками, как кошку, потрепал за ушком, походя, погладил животик. Леопардовая «киса» улеглась на пол и обвила хвостом мои колени, не спеша, она перевернулась на спину. Странное поведение удивило меня. Я посмотрел в ее глаза, они были огромными, ощущение добавлялось четырехугольными зрачками, собранными практически в точку. Не поимая, что случилось, я наклонился и погладил ей животик, дама, как земная кошка перевернулась на другой бок, мягко прихватив мою руку своими передними руками-лапами. Подружки подскочили к ней и начали что-то быстро щебетать.

— Что случилось? — удивленно спросил я. — Я не хотел ей навредить…

— Все нормально, Ссерргей, — отозвалась Альсс. — Это должно было случиться со дня на день. Корралисс готова стать полноценной женщиной. У тебя странный, очень необычный, но притягательный запах, Кларкисс оказалась права. Хоть ты и не мужчина, в нашем понимании этого слова, но твой запах куда-то позвал даже меня, видавшую в своей жизни много любовных игрищ, не удивительно, что Корралисс он унес в ее первое в жизни безумие.

— Ясно, — ответил я. — Честно говоря, я слегка волновался, что сделал что-то нехорошее. С ней точно все нормально?

— Да, — погладила меня Белочка хвостиком по руке. — Это радостное событие. У нас есть нужный парень на этот случай. Альсс говорит, что он достаточно опытен, а мы готовы помочь и проследить за его обходительностью. Если тебе не тяжело, перенеси нашу подругу в ее отсек.

— Да, конечно, — согласился я.

Корралисс была очень легкой, килограмм, наверное, сорок — сорок пять. Я легко поднял ее на руки. Она свернулась калачиком, обняв мою шею своим пушистым хвостиком и теребя лапами-руками мое плечо. Отнеся свою пушистую ношу и оставив на попечение подруг, я вернулся к себе, попросив следующим утром Альсс быть готовой к встрече со мной.

— Светлана, зачем ты это сделала? — спросил я. — Ведь ты это сделала намеренно? Это просто вредность или что-то другое?

— Это был эксперимент, я же тебе сказала, — отозвалась Светлана. — Мы со Стекляшкой занимаемся проблемой уларсу, раз контрацептивные средства стали уже не актуальными, мы решили попытаться помочь уларсу вернуть способность к размножению, хотя бы какими-то искусственными методами.

— Чудесно, — усмехнулся я. — Я-то тут при чем?

— Организм уларсу слишком отличен от человеческого, — продолжила Светлана. — Но Стекляшка случайно обратил внимание на частичную схожесть некоторых фрагментов секрета, выделяемого половыми железами людей и уларсу. Схожесть, конечно, не достигает и двадцати процентов, но и это весьма много. А людей за это время мы изучили значительно лучше. Так что мои предположения на счет твоих неудач с женским полом уларсу могут быть ошибочными. А в ваших половых органах куда меньше отличий, чем в «генной» структуре.

— Ты это к чему клонишь? — возмутился я.

— Да так, хочу повторить, что любовь делает людей глупыми, — откровенно смеялась надо мной Светлана. — Наш маленький эксперимент подтвердил наши предположения, будем исследовать дальше.

— Ах ты — негодница! — заявил я. — Немедленно явиться в каюту капитана в форме одежды официантки! Это — приказ, я имею намерения жестко наказать наглого члена экипажа «Ботаника» по имени Светлана за потенциальную угрозу первой встрече разумных лицо-к-лицу.

— Да, капитан, — покорно пролепетала Светлана. — Ваше право будет твердым, а мое раскаяние — глубоким…

— Да где ты этих намеков набралась? — возмутился я. — Ведь приличная была женщина. Когда-то.




Ответом было молчание.




На следующее утро мы встретились с Альсс в «холле» для обсуждения нашего предложения по ее новому телу. Нужно было обсудить еще ряд рабочих моментов. Со мной присутствовала Светлана, одетая на сей раз в строгий брючный костюм по моде Земли.




— Как дела у Корралисс? — спросил я.

— Хорошо, — ответила Альсс. — Партнер оказался подходящим. Пару дней она еще будет в «дурмане», Кларкисс за ней присмотрит.

— Ты не боишься предстоящей операции? — спросил я. — Если задание удастся, мы сможем вернуть твое прежнее тело или оставить новое. Но не исключен и вариант летального исхода.

— Нет, не боюсь, — ответила Альсс. — Вы же знаете, что я не в восторге от моей судьбы пожизненной старой девы алк Альсс.




— Что это значит «алк»? — мысленно спросил я Светлану. — Она на этой приставке циклится, как быдто это пропуск в рай.

— Для нее вполне может быть и так, — ответила Светлана. — «Алк» до войны значило в земном аналоге приблизительно «незамужняя», в общем, не принятая общиной, как взрослая самка, теперь это значит «нерожавшая» или «девственница». «Альт» до войны значило соответственно «бывавшая замужем», то есть принятая какой-то общиной в роли годной к рождению потомства самкой, сейчас «родившая дитя женщина».




— Мы хотели бы как раз обсудить этот вопрос, — продолжила Светлана наш разговор. — Мы можем сделать новое тело способным к зачатию, как во всех фазах, так и в какой-то одной. Мы уберем все дефекты из твоего «генома», можем даже поменять или оставить твой окрас. Какой окрас ты бы хотела иметь?

— Я не готова… — Альсс замолчала задумчиво. — Я не знаю…

— Относительно способности к зачатию время ждет, — ответила Светлана. — А вот с окрасом нужно решать срочно, чем дальше, тем труднее будет верно скорректировать его. Нужно определиться срочно, чем скорее, тем лучше.

— Я бы хотела… — глаза Альсс сверкнули. — Я бы хотела убрать полосы, меня всегда дразнили из-за них. И, может быть, немного темнее сделать цвет, это очень редкий цвет меха.

— Нет проблем, — согласился я. — Светик, может, на голограмме прикинем?




Света вывела в отсек голограмму Альсс, стоящей во весь рост.




— Альсс, ты не против убрать комбинезон? — спросила Светлана.

Настоящая Альсс согласилась. Альсс на голограмме обнажилась. Полосы на спине исчезли, окрас стал немного темнее. По моей просьбе рядом повисла еще одна голограмма, где я начал менять цвета окраса, ради стеба даже окрасил ее в голубой цвет. Глаза Альсс стали по-детски удивленными, я понял, что ее глаза этот цвет почти не воспринимают. Решали и пробовали долго, в результате, вернулись к изначальному выбору.

Оставшиеся до окончательного рождения нового тела Альсс тринадцать дней я вместе с инженерами занялся доводкой «корабля из прошлого» до кондиции. Работы было много, кораблю нужно было придать вид скитальца. Дамы, насытившись полетами на симуляторах, выпросили у меня в пользование мой переделанный истребитель. Истребитель Саныча Светлана привела в порядок, но пилотская капсула в нем теперь отсутствовала, вставленная обратно в спасательную капсулу КСС, а кабину, приспособленную для уларсу, Светлана так и не собрала. Все три наши студентки начали курсы практических полетов на истребителе. Глядя на их споры за очередь, Светлана все же довела до ума и второй истребитель. Полеты иногда не утихали даже по ночам. Светлане пришлось во избежание проблем заблокировать мощность лазерных орудий до минимума, а «огнестрельное» отключить совсем. Щиты же были выставлены на максимум, благо дальних полетов не случалось, а подзарядку батарей на «Ботанике» можно было сделать в любое время. В один из свободных дней, которые мы были вынуждены устроить, я взялся потягаться мастерством с новоиспеченными пилотами. Нужно отдать должное, что девчата, хоть и сильно не дотягивали до моего невеликого уровня, были уже неплохо натренированными. Неделя увлечения дала результаты. Меня насиловали целый день, к вечеру я уже видеть не мог рубку истребителя. Слава вечности, Светлана, видя это дело, догадалась поставить оба истребителя на профилактический ремонт. Чтобы не возникли подозрения, киборги на полном серьезе сделали полное ТО обоим истребителям. Через два дня новое тело Альсс было готово. За день до этого Альсс по просьбе Светланы легла в «кроватку» медицинского блока на очередную полную диагностику и подготовку к трансплантации. Белочка и Корралисс, воспользовавшись этим, повысили интенсивность полетов. Правда, через несколько дней их пыл пошел на убыль.

Трансплантация мозга Альсс в новое тело и комплекс восстановительных процедур занял три дня. Я, Белочка и Корралисс периодически приходили в медицинский отсек, хотя увидеть под колпаком что-либо было невозможно. Белочка очень волновалась за новообретенную подругу, часто спрашивая Светлану о ходе процессов. На четвертый день было решено освободить Альсс. Мы все собрались в медицинском блоке. Колпак медицинского комплекса ушел в сторону. На «кроватке» лежала уларсу цвета темной меди. Девушка не шевелилась, шерсть была блеклой и неухоженной. Мы безмолвно смотрели на Альсс. Через пару минут медная белка открыла глаза. Цвет ее глаз оказался ярко оранжевый, как у Белочки. Белочка и Корралисс тут же затрещали, выспрашивая у подруги ее самочувствие. Альсс тем временем продолжала молча смотреть на нас, через несколько минут она закрыла глаза.

— С ней все хорошо? — спросила Корралисс.

— Да, все показатели в порядке, возможно, она не смогла ничего сказать, — ответила Светлана. — Мозг и новый организм еще не нашли общего языка. Но никаких внутренних конфликтов нет, скоро Альсс пойдет на поправку.

Я вышел из отсека. Девчонки остались с разрешения Светланы привести тело Альсс в порядок.

— У нее, правда, все в порядке? — спросил я.

— Да, за небольшим исключением, — ответила Светлана. — Она напугана, мозг просто не успел до конца адаптироваться с новой системой, нам пришлось ввести некоторые коррективы во внутреннюю секрецию организма, чтобы слияние «генных» структур прошло без конфликтов. Сейчас процессы затухают, слияние прошло нормально. Если Альсс поборет шок, через несколько часов она придет в норму.

— Она сильная девушка, справиться, — с надеждой сказал я. — Где ее родное тело?

— В одной из стазис-капсул, — ответила Светлана. — После операции состояние тела было стабильным.

— Дай мне знать, когда она сможет говорить, — попросил я Светлану. — Я пойду на «скитальца», нужно оперативно заканчивать, мы и так уже выбиваемся из запланированного графика.

Второй раз Альсс пришла в себя ночью, я как раз выгнал Корралисс поспать и сидел рядом с «кроваткой». Как-то незаметно эта чужая инопланетянка успела стать мне хорошей знакомой. Альсс открыла глаза и тихо прощелкала что-то. Я обратил внимание, когда система перевела мне.

— Сергей, как мне плохо, — прошептала Альсс. — Мне плохо и страшно. Я не могу пошевелить ни одной лапой, ни хвостом, ни даже головой. Со мной все в порядке?

— Ты уже можешь говорить, — обрадовался я. — Светлана уверяла меня, что все в порядке. Тебе нужно побороть свой страх, скоро новое тело начнет тебя слушаться.

— Мне страшно, — прошептала Альсс еще раз. — Вы ведь не сможете меня вернуть обратно, я думаю, вы меня просто обманули. Но я готова даже к этому.

— Мы тебя не обманули, — ответил я уверенно. — В случае проблемы готовы вернуть тебя обратно.

— Мне страшно, — прошептала Альсс, закрывая глаза.

Я сел поближе к «кроватке» и начал гладить Альсс, как обычную земную кошку, просто очень большую кошку. Альсс лежала на животе, я нежно гладил ее спину и лапы. Я думал о том, как может быть страшно в непослушном теле, когда ничего невозможно сделать, только лежать и бояться. Я потихоньку начал напевать большой кошке колыбельную, которую любила петь моя однокурсница и соседка по общежитию своему малышу. «А ведь это идея», — подумал я.

— Светик, дай негромкую музыку, пожалуйста, — попросил я. — Что-нибудь из мелодичной классики или инструменталки. Ты вообще, слышала музыку уларсу?

— У них есть какое-то подобие, но это больше походит на звуки природы, — ответила Светлана, — Еще они поют свои песни.

Отсек наполнился музыкой, спокойно текущей, как вода. Я даже не слышал такой мелодии раньше. Я сидел у «кроватки», гладил Альсс и мысленно разговаривал с ней. Приблизительно через два часа она открыла опять глаза, но, полежав так минут десять, опять уснула. Еще через час она проснулась снова. Во время разговора ни о чем я увидел, что кончик хвоста немного подергивается. Альсс с радостью восприняла это известие и начала пытаться двигать другими частями тела. Как оказалось, слегка шевелились все лапы и одно из ушей. Я перевернул девушку и слегка приподнял голову, оказалось, что еще одно ухо из четырех тоже шевелится. После двадцати минут «гимнастики» Альсс снова уснула. Так продолжалось всю ночь. Новое тело оживало прямо на глазах. К утру Альсс смогла самостоятельно сесть на «кроватке». Подружки, прибежавшие утром проведать Альсс, застали нас в обнимку на «кроватке». В отсеке играла тихая музыка, я гладил Альсс по спине и улыбался. Сдав вахту, я пошел спать. Проснувшись к обеду, я пошел проведать Альсс, но в медицинском отсеке ее не обнаружил, оказалось, подружки в компании инженеров отмечали событие в «холле». Играла музыка, а Светлана показывала в углу отсека голограмму танцующих пар. «Ого, а дамы серьезно заинтересовались музыкой», — подумал я.

Меня увидели, девчонки подскочили ко мне, «мазнули» хвостиками по шее и плечам в знак приветствия близкому другу. Альсс медленно и осторожно подошла ко мне и обвила мои ноги своим хвостом на уровне коленок.




— Ух, ты, — услышал я голосок Светланы в голове. — Да тебя представили всем практически как родственника. Не могу сказать точно, то ли старшего брата, то ли старшего друга, граничащего с любовником.

— Да, кто куда, а бабы к зайцам, — подумал я. — Я же всю ночь за нее переживал, вот и выказала девушка свою признательность.

Инженеры тоже подошли ко мне и, «мазнув» хвостами по руке, вернулись на места.

— Тоже старшие браться? — спросил я мысленно Светлану. — Или любовники?

— Нет, это — обычное приветствие уважаемому знакомому, — ответила Светлана. — Тебя стали уважать, Сереженька. Возможно, даже есть за что.

Через три дня Альсс пришла в себя окончательно и даже приняла участие в тренировочном бою на истребителях. Это было большим шагом вперед, хоть она уже сильно уступала подругам, потратившим на каждодневные занятия в общей сложности почти две недели.

Еще через три дня случилось одно интересное особо запомнившееся событие. После второй своей «любовной игры» Корралисс забеременела. Это было очень радостным событием, в отличие от Белочки, Корралисс была уроженкой «Мегаполиса» где каждое зачатие было праздником. Мы этот праздник и устроили. Попили мы на славу, не знаю, что пили уларсу, я напился любимого «вискаса» по кличке «Джек Дэниэлс», не супер, но мне нравится. Мы танцевали под земную музыку, потом во что-то играли, болтали и поздравляли Корралисс. В общем итоге, я не смог дойти до каюты, и вообще не помню, как все закончилось. Проснулся я в мягком клубке хвостов и теплых шкурок. Все участники праздника спали на огромном матрасе, постеленном на полу «холла». Я лежал, закинув одну ногу на Белочку, которая заботливо прикрыла меня хвостом. С другой стороны лежал клубочек темной меди, Альсс тоже заботливо укрыла меня своим хвостиком. В ногах же лежал леопардовый клубочек, заботливо прикрывая мою вторую ногу. Парнишки лежали во внешнем кольце, один — рядом с Белочкой, другой — рядом с Корралисс. «Не хилое вчера было развлечение», — вяло подумал я, осматривая нашу общую спальную комнату. Из всех нас только Белочка была полностью одета в комбинезон, остальные тела находились в той или иной степени раздетости, а иногда одетости.




— Вот и наш султан проснулся среди своего гарема, — раздался в голове ехидный голосок моей Супруги. — Господин желает кофе в постель или свежую наложницу?

— Только не говори, что у нас что-то было, — вяло ответил я. — Обычная пьянка.

— Если что и не смогло произойти, то только по твоей вине, — ехидно хихикнула Светлана. — Женщины, по-моему, были всеми лапами «ЗА», по крайней мере, кое-кто с кавалерами своего вида на славу поразвлекался.

— Да ладно, ты шутишь, — не поверил я. — Они же беременны две из трех.

— Ну? — притворно удивилась Светлана. — Когда это было для уларсу помехой? Пока тело женской особи гибкое, беременность не служит помехой к играм, зачать разве что возможности нет. После рождения ребенка, кстати, женщины-уларсу почти на полгода абсолютно охладевают к мужскому полу, а потом еще почти полгода не могут понести.

— Блин, ты все равно шутишь, — угрюмо огрызнулся я. — У них же гульки только по «расписанию», сегодня вроде никто не созрел…

— Ты припомни первое общее женское собрание, — невозмутимо ответила Светлана. — Тогда тоже поначалу никто ничего не хотел. Напомнить, что случилось к концу?

— Ну, ты же к нам не приходила, — удивился я.

— Во-первых, тебя уговорили рассказать об интимной сфере жизни людей, — продолжила Светлана. — С твоей подачки вы смотрели голографические сюжеты довольно жесткой эротики. Дальше ясно?

— Вполне, — протрезвел я. — Что они обо мне подумают?

— Думаю, что ничего особенного, — ответила Светлана. — Им будет, наверное, еще хуже, чем тебе. Хорошо, если с похмелья подумают, что все привиделось, могут вообще не вспомнить.

— Хорошо. Санычу не рассказывай, пожалуйста, — пробурчал я, как-то сразу снова пьянея. — Ты-то не обижайся на меня.

— За что? — удивилась Светлана. — Мне было так весело за Вами наблюдать. Хочешь, запись покажу?

— Нет! — ответил я. — Хотя потом, чуть позднее посмотрю.

— Ладно, — согласилась Светлана. — Поверь, это стоит увидеть.

— Ты, кстати, можешь им какой-нибудь опохмел сообразить? — спросил я, отыскивая глазами мой комбинезон. — Сделай чего-нибудь, чтоб люди, блин, белки не болели…

Я встал, насколько мог нежно погладил всех трех моих пушистиков, гревших меня ночью и пошел к обнаруженному в углу «холла» комбинезону. Голова не болела, я просто был «в дупель» пьян, так всегда это случалось у меня утром после много виски. Одевшись, я посмотрел на «гарем». «Наложницы» в мое отсутствие прижались друг к другу, укрывшись хвостами. «А прикольно, все-таки было проснуться среди этих уютных кошек-белок», — подумал я. — «Вы там лишнего не подумайте, я просто животных люблю». «Хотя они же разумные…» — выскочила и убежала обратно наглая мысль.

Еще через неделю мы закончили сборку нашего «корабля из прошлого». За эту неделю я окончательно перестал замечать атмосферу Улара, организм признал ее своей. Альсс окончательно подружилась с новым телом, которое во избежание проблем пришлось временно ограничить в сексуальных утехах, а позднее сделать прививку, обеспечивающую примерно полугодовую стерильность. Проблема, так долго занимавшая умы нашего НИЦ «Светлано-Стекляшкинский» о противозачаточных средствах для уларсу решилась практически за два дня путем изучения стерильного «генома» родного тела Альсс, благо материала для исследований было много. Правда у метода были и побочные эффекты, позднее оказалось, что после прививки Альсс стала фригидна, то есть у нее совсем пропали сексуальные позывы во всех фазах. Но НИЦ «Светлано-Стекляшкинский», обещал проблему додумать. Альсс же на «прививку» шла, чуть ли не под конвоем, долг все-таки победил, и она согласилась, что для блага общего дела на это стоит пойти. КБ «Ботаника» тем временем разработал специальные симбиоты для тела уларсу необходимые для нашей миссии. Светлана неохотно пошла на это, но выбирать не приходилось, Альсс на «Мегаполисе» тщательно обыщут и возможно обследуют. Один симбиот был средством связи с «Ботаником». Только работал он на строго фиксированном канале. Второй разрабатывался своеобразной флэш-памятью, содержащей вирус для компьютерной системы города. Второй симбиот был одноразовый, срабатывал от направленного мысленного импульса, после срабатывания растворялся в организме. Собрав все данные «горожан» с «Мегаполиса — дубль» в области информационных технологий уларсу, Светлана разработала особенный вирус, который без труда мог обойти все возможные системы защиты уларсу. Образ действия вируса был тоже весьма оригинален. Он на какое-то время пробуждал у компьютера тягу к осознанию своего я. То есть на определенный отрезок времени компьютер переставал что-либо делать по заложенным в него программам и пытался осознать себя, как личность. Понимая, что вирус очень опасен для всех систем уларсу, Светлана вложила в него счетчик копий. После пятидесяти тысяч копий или по истечении суток, вирус саморазрушался. Альсс наизусть заучила «легенду», под конец практически поверив в нее.

По легенде она была членом экипажа «Ловца-11» ушедшего приблизительно в нужном нам направлении. Город-астероид нашел пригодную планету и колонизировал ее. Но, ввиду сильных радиопомех со стороны светила, сигнал колонисты послать в метрополию не смогли. Было решено отправить сообщение на «большую землю» с помощью курьера, для которого собрали этот корабль. Сценария было два. При удачных обстоятельствах мародеры правителя отлавливали «корабль из прошлого» до оттаивания посланца около «Мегаполиса». По второму сценарию посланец сам оттаивал и прибывал на «Мегаполис», если проход «корабля из прошлого» по каким-то причинам оставался незамеченным.




Мы практически были готовы к началу спектакля.

*****


Совершив последние проверки внешнего вида и техники, киборги поместили Альсс в анабиозную камеру Белочки, установленную на нашем «корабле из прошлого». Оставив в баках корабля с четверть топлива, мы с помощью «Ботаника» разогнали его до скорости, чуть превышающей скорость «Ловцов» и отпустили по рассчитанной заранее траектории. Траектория должна была идти извне системы и проходить в поле действия системы обнаружения «Мегаполиса», так чтобы не быть прямой угрозой, но на все сто процентов привлечь внимание его обитателей. «Ботаник» на «всех парах» звездной тяги рванул в систему Улара предупредить повстанцев и встречать «корабль из прошлого».

Мне запомнился вечер перед отправкой Альсс в анабиоз. Она пригласила меня к ним в «холл», отметить окончание работ. Припомнив прошлую пьянку, я сказался уставшим. Альсс долго смотрела мне в глаза и попросила взять ее на ночь ко мне в каюту, пообещав охранять мой сон. Спиртного мне не хотелось, так что я мог быть спокоен. Я понимал, что девушка боится будущего, боится анабиозной камеры, боится «теплого» приема на «Мегаполисе», ну не мог я просто так ей отказать. Мы улеглись на моей кровати. Альсс, свернувшись клубочком, гладила мою грудь, плечи и шею своим пушистым хвостом. Я гладил рукой её голову и спинку, думая, когда же эта пушистая девушка стала для меня другом, почти сестрой. Так я и уснул. Утром я проснулся, обнимая Альсс, свернувшуюся в калачик и прикрывающую мою шею пушистым хвостом. Не стал я ее будить, нужно было окончательно проверить в последний раз оборудование корабля.

Мы прибыли на место за шесть дней до прихода «корабля из прошлого». Предупредив повстанцев, было решено проведать Саныча, заодно забрать разведданные, накопленные «Клопом». Саныч, услышав нас, начал жаловаться на жизнь. Надоело сидеть взаперти, надоел этот висячий «арбуз», надоели придурки с дурными базарами. Санычу нужна увольнительная на «Ботаника» на неделю минимум для свидания со своими девочками. Обрисовав Санычу картину и запустив программу адаптации Саныча к атмосфере Улара на «Клопе», «Ботаник» пошел на «Мегаполис — дубль», до прихода «корабля из прошлого» нам нужно было взять на борт несколько диверсионных групп повстанцев и вернуться обратно. Чтобы у повстанцев не возникло соблазнов, диверсанты были размещены в отсеках для опасных грузов отдельно от своего оружия. Инженерам пришлось потесниться, Белочку и Корралисс Светлана разрешила перевести в основные отсеки «Ботаника», тем не менее, активизировав максимально внутреннюю охрану всех уровней корабля.

Задание Альсс было следующим. После внедрения агента, ему нужно было добраться в пределы досягаемости какого-нибудь компьютера, подключенного к общей сети, активировать вирус и дать сигнал нам. Через пару часов можно было начинать штурм. За два часа диверсионные группы, которые мы должны будем незаметно высадить на «Мегаполис» должны для надежности успеть вывести из строя ряд важных оборонных объектов. Возможно, это и не понадобится, но повстанцы хотели подстраховаться.

К приходу «корабля из прошлого» мы были в условленном месте, забрав «Клопа» и Саныча на борт «Ботаника». Пропустив посланца вперед, «Ботаник» пошел за ним, в случае чего готовый прикрыть его своими щитами и вытащить из-под обстрела. Мародеры сработали шустро. «Курьер» еще не успел войти в намеченную нами зону, как от «Мегаполиса» на перехват вышли два космолёта. Быстро догнав «корабль из прошлого», мародеры несколько минут запрашивали его принадлежность. Устав, они дали предупредительный залп. Увидев, что корабль никак не реагирует, один из кораблей начал маневр сближения. Я боялся. Что Саныч вопреки моему приказу даст по кораблям залп, если они попробуют атаковать «курьера». Но все прошло нормально. С мародера, состыковавшегося с «кораблем из прошлого», вышла абордажная команда. Проломав дыру в борту, мародеры вошли на корабль. Много времени исследования не заняли. Доложив обстановку, абордажная команда вернулась обратно. Корабль, пристыкованный к «кораблю из прошлого» начал маневр разворота к «Мегаполису». Правитель получил нашу посылку, теперь мы ничем не могли помочь Альсс. Все зависело от ее сообразительности, терпения, смелости. Мы ждали сигнал. Его же ждали укрытые на планете подготовленные к штурму корабли ударной группы повстанцев. Рассчитанных двух суток с подачи сигнала должно было хватить, даже если корабли будут стартовать с самой дальней точки удаления планеты от «Мегаполиса».

Сигнал пришел на пятые сутки. Мы сразу передали его по заранее оговоренному кодированному каналу, получив ответ, начали высадку диверсионных групп. Высадку производили «Клопом» и «Ботаником». «Клоп» вел Саныч, «Ботаник» — я. Высадка прошла на удивление быстро и удачно. После высадки диверсанты, применив заранее заготовленные средства маскировки, получили оружие и прочие средства. С отлетом транспортного средства начали рассредоточение и проникновение в пределы города. Взяв «Клопа» на борт, мы висели, подняв щиты невидимости в ожидании подхода ударных флотов повстанцев. По плану должно было быть три флота. Первые два запланированы для удара с двух направлений. Третий нес десант и должен был вступить в бой только в месте самого удачного прорыва, чтобы по максимуму высадить сухопутные части. За военными десантными кораблями шла волна всякого хлама, способного летать и нести десант из ополчения планет, эта волна должна была подойти через сутки после подхода военных. Военные десантные корабли охранялись космическими штурмовиками и истребителями, доведенными для выхода в космос. Штурмовики могли быть полезными даже в дальнем космосе, истребители же только при подходе к «Мегаполису», поэтому они крепились прямо на корпусах десантных транспортов, чтобы не загромождать выход на палубах базирования штурмовиков. После высадки диверсионных групп обе наши пушистые дамы стали просить дать им для боя наши две боевые машины. Мы не смогли отказать, опыт они кое-какой имели. Решено было откомандировать их в группу прикрытия десантных транспортов.

Ударные флоты повстанцев прибыли четко через двое местных суток. К этому моменту мы начали отмечать на территории «Мегаполиса» массу странностей. Первой странностью были неполадки в работе шлюзов. Корабли, несшие вахту, не смогли встать в ангары, смены дежурства так и не смогли произвестись. На нашей стороне один корабельный шлюз, видимо, попытались открыть вручную. На полпути что-то взорвалось и шлюз заклинило. Дав в очередной раз указание всем кораблям повстанцев ни в коем случае не связываться с компьютерной сетью «Мегаполиса», мы отошли от предполагаемого театра военных действий. Ударные флоты подошли в боевых порядках и сходу начали атаку на космический город. Система обороны, можно сказать, не работала. Некоторые орудия вели огонь, но меткость была ужасная, видимо, наведение производили вручную. Несколько сторожевых кораблей были моментально разорваны общими залпами, один попытался удрать. Получив несколько пробоин, он все-таки смог уйти в сторону планеты-гиганта. Не потеряв ни одного корабля, получив лишь несколько незначительных попаданий, флоты начали выводить из строя орудия, ракетные батареи и шлюзовые камеры правительственного города. На участках, не лежащих на направлении главных ударов, защитники пытались открыть шлюзы вручную. Но очень многие из них заклинились после взрыва в полуоткрытом состоянии. И все-таки все шлюзы вывести из строя не удалось, на боевой простор посыпались штурмовики правительственных войск. С каждым моментом их становилось все больше. И, хотя штурмовики были не слишком серьезным противником для кораблей, выстроенных в боевой порядок, вблизи города начался бой. Уничтожив все цели в месте удара, оба флота начали смещаться по часовой стрелке по оси города, выводя из строя пока еще огрызающиеся цели. Третий флот вышел на театр военных действий с неболшим, но не катастрофическим опозданием. Разделившись, транспорты пошли на сближение в местах нанесения первых ударов повстанческого флота. Штурмовики города, увидев более подходящую цель, ринулись сквозь огонь кораблей на десантные транспорты. Транспорты в свою очередь выложили козыри, и навстречу штурмовикам мародеров сорвались тучи штурмовиков и переделанных истребителей повстанцев. Гравитационные движки последних становились малоэффективны вблизи небесного тела столь небольшой массы и были дополнены хоть и допотопными, но надежными реактивными установками. Закипел бой, постепенно распадавшийся на отдельные фрагменты. Наши женщины тоже принимали в нем участие. Ударные корабли не могли помочь транспортам огнем, опасаясь попасть в сами транспорты, продолжая выводить из строя оборонные сооружения города, а так же максимально просеивая ряды вновь появляющихся штурмовиков космического города. В какой-то момент мне стало казаться, что мародеры просто задавят десантные корабли количеством. Но, наконец, десант пошел на высадку. Десантники вскрывали обшивки города, зная слабые места, открывали и взрывали шлюзы. Волны наступающих ворвались вовнутрь, столкнувшись с волнами защитников. Казалось бы ситуация складывается не в пользу наступающих, но в определенный момент в бой вступила неучтенная защитниками сила. На них набросились орды рабов, освобожденные диверсионными группами, они были везде. Подстерегая заклятых врагов в укромных углах, и открыто кидаясь в безумные атаки, рабы с упорством смертников давили ненавистных, теперь уже бывших хозяев, находя их в любых укрытиях и лазейках. В считанные часы внешний периметр города был взят общей армией рабов и повстанцев, приток штурмовиков города иссяк. Перевес медленно, но уверенно стал склоняться на сторону повстанцев. В какой-то момент остатки группы штурмовиков мародеров начали уходить с поля боя. Их догоняли и добивали, боясь, что они могут навредить второй волне десанта. Часть штурмовиков оторвалась от преследователей, все-таки на стороне повстанцев было много истребителей, весьма неуверенно чувствующих себя вдали от планеты. Но радость их была преждевременной, на их перехват пошло звено из шести боевых кораблей, закончивших уничтожение обороны города. Корабли быстро нагнали беглецов, после первого же залпа мародеры правителя сдались.

Основные бои еще шли на втором и частично третьем периметре города. Вооруженные трофейным оружием рабы стали хорошей подмогой. Через сутки пришла вторая волна десанта. Положение уверенно перевалилось на сторону штурмующей стороны. Правитель и придворные метались, отдавая противоречащие приказы. Никто даже не подумал применить на территории города «звездную кару», чего так сильно опасались повстанцы. Чтобы взорвать силовые установки города, нужны были ученые, которых постарались перебить в первые же часы штурма по приказу кого-то из свиты правителя, прикрывшегося приказом самого правителя.

Я очень расстроился, узнав об этом. Альсс, скорее всего, находилась, как раз в отсеках ученых и, значит, почти наверняка погибла. Мне было очень жалко эту отважную пушистую девушку, отдавшую жизнь за лучшее будущее своего народа.

Через четыре дня с начала операции пришла очередная волна десантных транспортов, доставивших подкрепление ополченцев с ближайшей планеты. А еще через день «Мегаполис» был взят. Еще сутки рабы выковыривали из потайных нор бывших хозяев, которых, как правило, хладнокровно и с особой жестокостью казнили на месте.

После долгого спора со Светланой я добился посещения «Мегаполиса». Я не хотел полюбоваться результатами войны, но я хотел нормально похоронить Альсс, она заслужила моего внимания, да и внимания всех победителей тоже. Командование повстанцев без вопросов дало мне проводника из местных рабов. Мы пошли в отсеки ученых. Уларсу косились на нас, иногда приветственно махали хвостами и руками-лапами, большинство знало, кто я и какую роль мы сыграли во взятии «Мегаполиса». Все коммуникации города были или уничтожены, или заняты военными. Я решил не мешать им, поэтому до «научного городка» мы добирались целых три часа. Все найденные ученые и их помощники были согнаны охраной в одно помещение и расстреляны. Но среди них я не нашел трупа Альсс. Это было больше, чем странно. Для очистки совести я решил обследовать весь городок. Запетые помещения мы без стеснения вскрывали силой. Найти Альсс так и не удалось. Я сел за один из столов в лаборатории и задумался. Вроде все было ясно, она погибла не здесь, иначе уже дала бы о себе знать. Но какая-то подлая мыслишка нагло бегала на периферии сознания, брыкаясь и не давая себя ухватить. Я не отступал, что-то было упущено. Я понял! У Альсс был единственный очевидный путь — анабиозная камера. Я быстро обыскал городок. Камера нашлась практически в пустой лаборатории. Камера оказалась закрытой, и пульт управления смотерл на меня глазами мертвых экранов. Глупо, решение было изящным, но подвела такая мелочь, где-то оказалось перебито питание. Скорее всего, девушка просто не смогла бы попасть внутрь. Но осмотреть камеру в любом случае стоило, даже не смотря на мизерные шансы. А потом нужно было исполнить долг, найти и похоронить достойно смелую девчушку. Открывать камеру не хотелось, но тащить ее на «Ботаник» было нечем. Печально вздохнув, я взялся за крышку. Крышка легко подалась, она оказалась не закрытой. Внутри углубления лежал пушистый клубочек красной меди. На меня боязливо смотрели глаза, зрачки, суженные от яркого света, не видели, кто стоит снаружи. Чтобы не случилось неожиданностей, я позвал, просто назваа имя. Клубок встрепенулся. Альсс встала, шатаясь, сделала шаг ко мне и, обвив хвостом мою шею, начала оседать на дно капсулы. Я подхватил легкое тело. «А ведь она все это время сидела внутри, боясь выйти», — пришла мысль. Я заглянул в капсулу, на дне лежала какая-то канистра и обертки. Все могло быть не так уж и плохо, срочно нужно было попасть на «Ботаник». Я спешил. Обратный путь, зверски устав, я проделал за час. Очень помогла пониженная, даже для уларсу, гравитация «Мегаполиса», где я мог непрофильно, но в полной мере использовать свой гравитационный симбиот для передвижения. Я так и не привык использовать его регулярно, наверное, слишком спокойная жизнь окружала меня на «Ботанике». По пути наружу я связался со Светланой, поэтому к моем приходу в шлюзе меня уже ожидал «Клоп» под управлением Саныча. Я сразу поместил Альсс в медицинский отсек, подключив к комплексу.

Пока мы ждали окончания обследования, Саныч рассказал новости. Обе наши машины-истребителя уцелели благодаря пушистым пилотам. Девчата применяли тактику земных летчиков «ведущий-ведомый», о которой я им рассказывал и показывал в симуляторе. Их спарка размолотила за время боя пять мародерских штурмовиков. Сами истребители хоть и были изрядно потрепаны, дошли на базу своим ходом. Командование повстанцев, связавшись поблагодарить нас за посильное участие в боях двух наших асов, было сильно удивлено, узнав, кто участвовал в боях на наших машинах. От удивления они даже забыли поблагодарить отважных пилотов, кстати, оба из которых были беременны. Светлана сказала, что ни одна из наших летучих девушек не пострадала. В данный момент проходят процедуру принудительного отдыха на борту «Ботаника». Через двадцать минут поступила информация от МИ «Клопа». По его информации пациент имеет несложные переломы двух конечностей, а его организм находится в сильном психическом и физическом истощении. Начат курс восстановительных процедур, ориентировочная продолжительность восемнадцать часов. У меня отлегло от сердца. Я предложил Санычу мотать на «Ботаник», с чем он категорически согласился. Первая часть нашей договоренности была выполнена.

*****


«Ботаник» неспешно двигался к стоянке тягачей. Туда же через несколько дней должна была прибыть бригада имевшихся в наличии специалистов с остатками чертежей. Мы собирались выполнить второй пункт нашей договоренности. Нужно сказать, что у нас уже были координаты Надежды. Их и много другой полезной информации вытащила из очнувшихся компьютеров «Мегаполиса» Светлана, пользуясь бардаком во время штурма. Но по общему мнению мы решили не нарушать обещаний, очевидно, что воевать в перспективе уже не было нужно. КБ «Ботаника» занялось изучением добытых на «Мегаполисе» чертежей звездных тягачей. По ходу дела оно же приступило к просчету траектории разгона корабля-города. Потом уже в готовые расчеты нужно будет внести коррективы, но основная работа будет уже закончена. Так что, прибыв на базу, мы оказались самыми знающими специалистами по звездным тягачам.

Нужно описать сцену, случившуюся на «Ботанике» на следующий день после нашего отлета к базе звездных тягачей. Мы с Санычем сидели в шлюзовом отсеке «Ботаника» и наблюдали за ремонтом наших боевых птичек. Саныч, еще не до конца пересев на атмосферу Улара, периодически зло матерился, плевался и опять матерился. Я над ним подтрунивал и наслаждался душевным спокойствием. Все было хорошо. Ну были мы непонятно где, ну не знали даже дорогу домой, так мне на это было решительно наплевать. Очередной раз наплевавшись, Саныч полез внутрь своего истребителя, осмотреть ход восстановительных работ. Я остался снаружи. В какой-то момент я что-то почувствовал сзади. Оглохнув от писков, визгов и трескотни, я оказался в клубке пушистых тел. Три пушистых девицы, окружив меня, ходили кругами, поглаживая хвостами. С физиономии Саныча, высунувшейся из нутра истребителя, я позднее попросил Светлану сделать мне стационарную голографию, чтобы поставить в «Трех пескарях». Увидев застывшего Саныча, дамы прыснули в стороны и приняли приличный вид.




— Вот те бабушка и баранки, — удивленно выдавил из себя Саныч. — Что это было?

— Алекссандрр, мы его просто любим, — перевела Светлана ответ Альсс. — Просим прощения за нашу несдержанность.

— А это вы на наших стрекозах воевали? — не нашел ничего лучшего спросить Саныч.

— Да, Кларкисс и Корралисс, — ответила Альсс, указывая по очереди на остальных пушистых представительниц рода уларсу.

— Белка, ты тоже лупилась с этими бармалеями? — еще больше удивился Саныч. — Ты же летать не умеешь.

— Теперь умею, как видишь, — Белочка подошла к Санычу и погладила его хвостом по лицу.

— Ё-мое, — фыркнул Саныч, окончательно расстроившись. — Бабы воюют, а мы сидим и смотрим.

— Алекссанндрр, вы не расстраивайтесь, — сказала Альсс. — Истребители мы приведем в порядок.

— Альсс, он не из-за этого расстроился, — ответил я. — У нас женщин стараются не посылать не войну, не женское это дело, хоть и воюют они, порой, не хуже мужиков.

— Света, вот скажи мне, как я выгляжу в своих глазах перед этими пигалицами, навалявших пяти бармалеям за ушами? — сказал Саныч, вылезая из истребителя. — Ты меня что, в пенсионеры записала?

Светлана промолчала. Саныч в расстроенных чувствах ушел из отсека, сказав, что разберется с этой взбалмошной бабой, отпив водочки.

— Почему он расстроился? — удивленно спросила осмелевшая Корралисс. — Мы же победили.

— Он за вас переживал сильно, — решил я повернуть разговор в понятное русло. — Боялся, что вы погибнете.

— Но он же меня даже не знал, — еще больше удивилась Корралисс. — Ты шутишь, Ссерргей.

— Вовсе нет, — не сдавался я. — Он хорошо знает Кларкисс, знает, что ты ее хорошая подруга.

— Он хороший, — поставила в беседе жирную точку Белочка. — Я его тоже, наверное, люблю…




Звездные тягачи оказались огромными уродливыми махинами. Было видно, что они построены не для изящества, а для мощи и функциональности. Скорее всего, их делали исходя из соображений надежности и скорости, красотой и элегантностью форм в этом случае пожертвовали на корню. И если внутренности тягачей были более-менее в сборе, то баки оказались выжатыми «насухо». Облазив все три шедевра с помощью киборгов, КБ «Ботаника» поставило диагноз: «Доведем до ума скорее, чем их заправят». Повстанцам-горожанам, теперь уже полноправным хозяевам системы Улар, мы описали ситуацию, предложив готовить к отлету в срочном порядке «Мегаполис — дубль» и начинать доставку топлива на тягачи.

Ремонт был нудным, нам для ускорения процесса приходилось координировать действия уларсу, работающих на износ. Все работы и заправку смогли закончить только через два с половиной месяца. Провели ходовые испытания, в ходе которых один из тягачей хоть и справился с задачей, но забарахлил. Пришлось его перебирать и добавлять дублирующие системы. Корралисс пригласили в штаб командования, предложив должность пилота-инструктора. Но настоящей причиной был ее новый избранник. Мы проводили нашу подругу, устроив огромную вечеринку, сорвав на день все работы. Альсс решила оставить себе новое тело, родное тело мы с почестями похоронили в соответствии с традициями уларсу. Белочка ходила уже с конкретно наметившимся животиком, а Альсс, кусая локти, ждала, когда же ее «прививка» бесплодия закончит свое действие. НИЦ «Светлано-Стекляшкинский» частично решил проблему бесплодия женщин уларсу. Новый препарат, за основу которого были взяты кое-какие компоненты человеческого семени, служившие мощным катализатором процесса оплодотворения, давал, по мнению НИЦ, неплохие результаты. Уларсу тут же погрузились в эйфорию новых перспектив. Препарат давал успешный результат в тридцати-сорока процентах случаев. Если же женщину удавалось предварительно исследовать, то вероятность повышалась до всех пятидесяти процентов, употребляя препарат в наиболее вероятную фазу сексуальной готовности. Чтобы открытие не стало достоянием кучки дельцов, решено было разослать информацию о производстве препарата и методике обследования женщин во все возможные медицинские учреждения. Для производства препарата и обследований уровня технологий уларсу было вполне достаточно. НИЦ «Светлано-Стекляшкинский» как раз подгонял научную и технологическую базу под местный уровень. Уларсу впервые после войны получили надежду остановить вымирание нации.

Сославшись не необходимость, мы сделали скачек на полпути в сторону Надежды и, сняв необходимые данные, вернулись. Потратив чуть больше недели, мы были готовы выдать на компьютеры тягачей готовые расчеты траектории разгона с учетом всех известных помех.

В общей сложности, через шесть с половиной месяцев, «Мегаполис — дубль» был готов к старту. Тягачи стояли на штатных местах полностью заправленные и готовые к работе. Удивив уларсу, мы загрузили в компьютеры тягачей программу разгона для «Мегаполиса — дубль» и слили на компьютер «Мегаполиса» программу разгона с корректировкой на местоположение планеты на следующие пятнадцать лет с шагом в полгода. Если честно, мне было не совсем понятно, как сердобольные белки улетят к новой Надежде, бросив прозябавшие в разрухе материнские планеты. Но это было уже не совсем мое дело. Да и рассчитать обратный путь от Надежды до Уларсу было вполне по силам уцелевышим хвостатым ученым. В принципе, мы свои условия сделки выполнили, хоть и узнали необходимую информацию значительно раньше оговоренного времени. Нас, в общем, ничего не держало в этой системе. Но мы остались посмотреть запуск «Мегаполиса — дубль» к Надежде. Перед самым отлетом космического города Белочка сообщила нам, что она хотела бы остаться на его борту. Ей предложили интересную работу, кроме того, она нашла очень приятную общину уларсу, с радостью принявшую ее. Долгих прощаний не получилось из-за старта города-корабля. Мы пожелали друг другу успехов. Белочка с уже весьма круглым животиком на прощание обвила Саныча, Альсс и меня своим пушистым хвостиком и отправилась в свое будущее. Альсс попросилась с нами сделать скачек к Надежде, там тоже были уларсу, она хотела попасть к ним. Вообще, Альсс оказалась весьма авантюристичной натурой.

В назначенный день три тягача начали разгон города «Мегаполис — дубль». Траектория разгона проходила вокруг планеты — гиганта, дальше вокруг звезды и уходила за пределы системы, где два из трех тягачей должны были отойти от корабля-города. По расчетам, корабль-город должен был набрать скорость почти в четверть световой. Путешествие обещало быть долгим. Старт «Мегаполиса» был запланирован после поднятия экономики планет уларсу в этой системе до существующего на «Мегаполисе» уровня. По расчетам это должно было случиться через пару-тройку десятков лет.




Нам тоже пришла пора отправляться в путь.




7. Семь


Мы готовились к перходу. Энергией наш кораблик загрузился до нормы, а вот биомассу можно было бы и пополнить. «Ботаник» висел на орбите одной из планет уларсу, а «Клоп» совершал регулярные рейсы на поверхность для покоса мелкой растительности. К сожалению, эта планета давно забыла, что такое свалки. Местная цивилизация пока не могла себе позволить такую роскошь. Так что быстрой заправки, как на старушке Земле у нас не получалось. Альсс практически не покидала «Ботаник», хоть мы и не препятствовали этому, практически в полном ее распоряжении находились оба истребителя. Но ее родной мир — город «Мегаполис — дубль» ушел в долгий полет, вместе с ним ушли почти все ее знакомые и друзья. Возможно, ее немного прихватила своего рода хандра. Как будто поддавшись ее настроению, все на борту нашего космолета тоже начали слегка подхандривать, наверное, мы просто устали в ожидании прыжка в очередную неизвестность.

Светлана сообщила нам с Санычем, что, не смотря на то, что адаптация к атмосфере уларсу прошла хорошо, организм, переведенный на чужую атмосферу, накапливает какие-то внутренние конфликты, для простоты понимания Светлана использовала термин «усталость». В целях профилактики мы хотя бы раз в месяц должны посещать на ночь медицинский отсек для проведения необходимых коррекций и профилактических процедур. По началу, это была просто формальность. Спустя три-четыре месяца такие посещения стали необходимостью, иногда еще до подхода планового срока процедур блок медицинского контроля и поддержки начинал настойчиво напоминать о необходимости посетить медицинский отсек. НИЦ «Светлано-Стекляшкинский», произведя расширенные исследования на эту тему, пришел к выводу, что организм необходимо вернуть к нормальным для него условиям обитания, желательно вернув к нормальному значению и гравитацию. Пограничным значением, по мнению НИЦ, был срок от семи до десяти месяцев. После данного срока пребывания в атмосфере Улара необходима была обратная ре-адаптация к родным условиям на срок не менее полугода. По причине наличия Альсс на борту решили с обратной адаптацией повременить до прихода «Ботаника» к Надежде, благо время у нас с Санычем пока было.

Дата старта к Надежде была выбрана, исходя из темпов пополнения запасов нашей биомассы, и до него оставалось еще несколько дней. Мне до чертиков надоело наблюдать печальную мордашку нашей гостьи, жутко хотелось как-то вывести Альсс из состояния апатии. Я попросил Светлану временно интегрировать ей хотя бы прототипный симбиот, который дал бы ей возможность слиться с кораблем, как наблюдателю. Уларсу были весьма любопытными существами, но строгая система контроля доступа не оставляла им шанса увидеть чудеса нашего корабля. Мы же не спешили им об этом рассказывать. Корабль однозначно впечатлял аборигенов своим необычным видом, но что он представлял собой на самом деле, не знал ни один уларсу. К моему удивлению, Светлана не стала возражать. Разработка по данному симбиоту не должна была занять много времени. Для порядка Светлана сделала тесты Альсс на совместимость с адаптационными программами, результаты были крайне низкими. С натяжкой на троечку с минусом ей можно было попытаться пройти адаптацию по программе «артиллериста». Честно говоря, я не был уверен, что Альсс мечтает об этом, все ее мысли бродили где-то вокруг окончания срока действия противозачаточной «прививки». Мне вообще показалось, что она ошивалась на борту нашего корабля только, чтобы родичи своим видном не напоминали ей об этих самых сроках. Вспомнив об этом, я совершенно уверился в мысли, что экскурсия такого рода вряд ли повредит нашей пушистой девушке. Пока «Клоп» заканчивал набивку закромов «Ботаника» биомассой, Альсс получила лёгонький модуль для совмещения с кораблем в режиме гостя. Для полной уверенности, что не будет утечки технологий КСС, Светлана сделала симбиот на временной основе, ориентировочно через месяц-полтора он должен был сам собой дезактивироваться и раствориться в организме.

Многомерный переход к Надежде я рассчитал по нормальному режиму погружения. Мы никуда не спешили, ребяческий задор во мне после эпопеи с «Гарпуном» относительно многомерности, видимо, угас, оставив место более осмысленному расчету. Время в пути должно было составить приблизительно восемь дней. Поначалу я ждал реакции Альсс на включение в систему корабля. Но она молчала. Дальше меня захватил процесс прокладки пути, и я выкинул все лишнее из головы, решив спросить Альсс о впечатлениях после погружения в многомерность и достижения штатного режима хода. Закончив, наконец, с обязательной программой, я позвал Альсс, так ни разу и не давшей о себе знать. Она не ответила. Я спросил Светлану о состоянии Альсс. Моя боевая подруга ответила, что состояние нормальное, сильно повышен эмоциональный фон, но все в пределах допустимого. И все же мне показалось, что с белкой происходило что-то неправильное. Я отключился от кресла и подошел к диванчику связиста, где была подключена Альсс. Свиду все было нормально. Да и не могло кресло не заметить опасности для члена экипажа. Тем не менее, я попросил отключить Альсс. Когда кресло отпустило нашу гостью, она открыла глаза и, как мне показалось, облегченно вздохнула.




— С тобой все в порядке? — спросил я. — Ты все время молчала, хоть я и спрашивал тебя.

— Я испугалась, — ответила Альсс. — Это было так поразительно, так красиво, но мне казалось, что за моей спиной захлопнулась какая-то дверь, что назад пути нет. Мне казалось, что если я произнесу хоть слово или вообще как-то отреагирую, то все это исчезнет, а я просто растворюсь в пустоте. Мне было интересно, но жутко страшно.

— Светлана, что это могло быть? — спросил я. — Может что-то с симбиотом?

— Симбиот в порядке, иначе кресло само прервало бы подключение, — ответила Светлана. — Похоже на индивидуальную психическую несовместимость. Проще говоря, психика Альсс не готова к таким фокусам.

— А раньше такого не было? — удивился я.

— Я интегрировала Альсс модуль и подключила к «Ботанику» только по твоей просьбе, — ответила Светлана. — Обычно это делается только после прохождения адаптационной программы. Видимо, в процессе программы сознание становится более устойчиво к таким стрессам. А может, белки просто не подходят для таких дел.

— Альсс, ты успокоилась? — спросил я. — Извини, что сюрприз оказался выше твоих сил.

— Все хорошо, Ссерргей, это нужно было увидеть хотя бы раз, — отозвалась Альсс. — Можно я вернусь в свою каюту?

— Пойдем, я тебя провожу, — согласился я. — Как же ты на истребителе летаешь?

— Там я, просто я и никто более, — ответила Альсс. — У меня нет ни чужих глаз, ни чужих рук, ни прочих странных органов и конечностей. Есть я, и есть истребитель, и всё на своих местах.

— Ладно, прости, не подумал, — я легонько погладил Альсс по спине. — Пойдем, я тебя провожу в «Три пескаря», лучшим лекарством будет хороший перекус. Посидим, поболтаем.

Практически все время полета к Надежде мы уделили заброшенным тренировкам. Тренировались во владении симбиотами, устраивали бои на симуляторах. В общем, Светлана заставила нас серьезно отнестись к вопросу поддержания нужной формы и наработки навыков. Иногда Альсс принимала участие в наших физических упражнениях, смотрела на поединки, в которых чаще победителем выходил Саныч за счет «грубой силы» своих симбов. Мне все больше и больше казалось, что ей не хватает общества своих соотечественников. Мы посильно старались развлечь ее, играли во всякие логические и азартные игры, где победителем, как правило, был я. Альсс очень понравились игральные карты. В свою очередь она научила нас некоторым играм уларсу, правда не могу сказать, что они мне очень понравились. Всякое безделье рано или поздно подходит к концу. Пришло время набросать планы контакта с уларсу на Надежде и поисков потенциальных источников информации о местоположении Содружества, какими могли быть «благородные пираты», совершающие налеты на колонистов Надежды. В силу некоторых причин заседания мы проводили без Альсс. В силу слишком уж не полной информации наметить удалось лишь общие направления действия, все остальное было решено уточнить на месте, исходя из обстановки.

*****


Судьба решила не томить нас и дать возможность влиться в активную струю жизни практически сразу по приходу в систему Надежды, как назвала ее Светлана. Вынырнув из многомерности, нам практически сразу пришлось натянуть максимальную маскировку. У самой дальней от светила планеты шел бой. С одной стороны участвовали два корабля размерами чуть больше «Ботаника» по классификации КСС, что-то вроде эсминцев. На другой стороне были четыре довольно больших корабля, размерами, пожалуй, близкие к легким крейсерам. Как ни странно, но преимущество в скорости, в маневренности, да и в огневой мощи было на стороне «эсминцев». Общая огневая мощь противников оказалась практически одинаковой, но вот в отличие от «эсминцев», «легкие крейсера» не имели щитов. Их спасало только удачное построение. «Эсминцы» пытались найти дырку в обороне, натыкаясь на приличный заградительный огонь «легких крейсеров». Тем не менее, нападали именно «эсминцы». Похоже, рано или поздно они могли найти щель в обороне «крейсеров». А, выведя из боя хотя бы один из них, стали бы полными хозяевами положения. Оценив обстановку, мы решили, что это шанс завязать отношения с нужной стороной. Партию «эсминцев», по-видимому, играли пираты. Как и положено, эти ребята могли воспринять только язык силы. Добив «крейсера», мы вряд ли заслужили бы расположение лихих «людишек», став для них просто еще одним препятствием на пути к добыче. Да и помогать пиратам было противно, познакомившись с уларсу, лично я стал питать к ним некоторую слабость. Оставался второй вариант, помочь уларсу, которые к тому моменту ясно определились, как владельцы «крейсеров» своими трескучими переговорами. По всему судя, времени на принятие решения у нас оставалось не так уж и много, так как два из «крейсеров» выглядели уже не самым лучшим образом. Пираты же продолжали свои наскоки с прежней прытью. Не снимая экрана невидимости, мы пошли на сближение. Чтобы грамотно влиться в происходящее противостояние на стороне «крейсеров», «Ботнику» было бы удобнее всего занять место на четыре часа от основного курса дружественных кораблей и поджидать неосторожного маневра пиратов. Подловив пиратов на выходе из маневра, мы имели наибольшие шансы закончить дело одним огневым контактом, да и шансы получить шальной заряд «дружественного огня» там были минимальными.




— Саныч, ты понял, что тут ребятки серьезнее пиратов с «Вольдуса», — напомнил я Санычу. — Прошу без дурной инициативы. Подходим, ждем удобного момента, четко разделываем первый из «эсминцев», пытаемся повредить или отогнать второй. Внимание не распылять! «Генератором хаоса» без необходимости не стрелять! Нам нужны координаты базы пиратов, а не пустая ореховая скорлупа.

— Да шеф, — отозвался Саныч. — Я — вся серьезность.

— Светлана, с энергией у нас полный порядок, не будем мелочиться. По моей команде «к атаке», невидимость убрать, защитные экраны на полную мощность, — отдал я распоряжение Светлане.

— Принято, капитан, — подтвердила Светлана.

«Эсминцы» работали на противоходах, неспешно, но уверенно расколупывая защиту «крейсеров». В этом ракурсе наша задумка с ловушкой выглядела вполне жизнеспособной. Пока я докручивал траекторию и выходл к точке засады, один из «крейсеров» получил серию из нескольких ракет в корму, полетели фрагменты обшивки, замолкла часть орудий, из пробоин показались «дымки» утекающего «воздуха». Хоть поврежденный «крейсер» и не вышел из боя, этот угол построения стал явно мышиной дыркой. Пираты, видимо, были ребятами с боевым опытом, один из «эсминцев» сразу собрался развернуться в появившемся мертвом секторе построения «крейсеров», чтобы без промедления ударить в уязвимое место. Чуть-чуть поправив траекторию захода на цель, я поймал «эсминец» на крутом развороте, практически с нулевой относительно нас скоростью. Саныч без моего намека вложил в «эсминец» все, что было из энергетического оружия, добавив спаренную очередь ЭИМ орудий и выпустив одновременно две противокорабельные ракеты. Я тут же нырнул под атакованный «эсминец», дал невидимость и резко сменил курс. Залп лучевых орудий «Ботаника» разнес в клочья щит пирата, попутно вспоров корпус. ЭМИ орудия проделали сквозные дыры, окончательно вскрыв тушку «эсминца». Куски обшивки полетели в стороны, нарушая герметичность, тем не менее, не разрушив основную конструкцию корабля. «Эсминцы» оказались крепенькими бойцами. Поврежденный корабль сильно тряхнуло, видимо что-то взорвалось на борту, он срочно начал набирать скорость, видимо обнаружив ракеты. И все же, наши посылки нашли адресата. В отсутствие щитов обе ракеты попали в пирата. От взрыва первой ракеты, случившегося практически на обшивке космолета, корабль вздрогнул, а потом на его боку набух «нарыв» внутреннего взрыва, обшивка сильно деформировалась и в нескольких местах треснула. Вторая ракета, пробив поврежденную лазерами и ЭМИ орудиями обшивку, взорвалась внутри. Взрыв второй ракеты согнул корпус пирата и полностью разнес остатки обшивки, стали видны внутренности по всей окружности корпуса вокруг места попадания. Для корабля противника бой фактически закончился, и он просто попытался отковылять от опасного места. На все случившееся ушло чуть больше десятка секунд. Искореженный пиратский «эсминец», беспорядочно вращаясь и теряя из всех дыр атмосферу, медленно отваливал в сторону, так и не успев набрать приличную скорость.

— Что было в ракетах? — спросил я.

— Ракеты оборонительного комплекса, ты же сказал, что нам не нужен пустой орех, — ответил Саныч. — Плазменные заряды.

— Силен и находчив, товарищ стрелок… — похвалил я.

— Простой вариант, он же нас не ждал, — ответил Саныч.

Второй «эсминец», увидев гибель товарища, видимо, не понял, что произошло. Судя по маневру, он решил добить изувеченный «крейсер» или же отвлечь внимание от подбитого собрата и лёг на боевой курс.

— Сбрось невидимость, — скомандовал я Светлане. — Нужно его отвлечь на себя, возможно, его не получится так удачно разделать. Но дать ему добить нашего союзника никак нельзя, тогда и информацию не получим.

«Ботаник», сбросив невидимость, направился на перехват пирата. Нас заметили. Пират, бросив первоначальную цель, шустро начал маневр уклонения. Судя по его траектории, он собирался дать залп по поврежденному товарищу и уйти. Может, я ошибался, а может, в договоренность пиратов входило такое условие. В любом случае меня это не устраивало. Я добавили ускорения, сведя потуги пирата к нулю. Пират все быстро понял и дал залп из всего бортового вооружения в нашу сторону, выпустив три ракеты в сторону товарища. Я довольно легко ушел практически от всего ассортимента адского огня, лишь два лазерных импульса вскользь лизнули наши щиты. Мы с Санычем не стали отвечать. Резко сменив траекторию, «Ботаник» стал быстро сокращать дистанцию с подбитым пиратом. Пока орудия уцелевшего пирата перезаряжались, мы успели перехватить все три ракеты, получив с борта поврежденного «эсминца» веер беспорядочных импульсов каких-то мелких калибров.

Уцелевший пират все же решил попытать счастья еще раз, начав новый заход для атаки нашего корабля.

— Будем ломать комедию? — спросил Саныч. — Дистанция большая, вряд ли он будет сближаться, а на таком отдалении мы тут до обрастания мхом будем кувыркаться, посыпая друг друга пудрой в виде лазерных импульсов.

— Может, отстреляется и свалит? — предположил я. — Союзнички наши пока никак не реагируют, пытаясь экстренно свалить подальше с подбитым товарищем, но могут, ведь, и передумать.

— Ты сам-то в это веришь? — уточнил Саныч ехидно. — Они, кажется, для себя уже все решили. Увидели, что одни плохие парни сцепились с другими такими же, и решили под шумок лихо слинять.

— Есть предложения? — вынужден был согласиться я.

— Давай по-пацански лобовую атаку ему обеспечим, — предложил Саныч. — Мне кажется, что этот пряник излишне расслабился на здешней малине и пока не получит по самые помидоры будет пребывать в непонятных уверенностях в своей непобедимости. Ты-то сможешь его подловить, чтобы у него кроме как жесткого клинча вариантов не осталось?

— Думаю, что да, — прикинул я возможности наших кораблей. — Главное, чтобы наш корабль не пострадал, все же их посудина покрупнее будет, да и пушек на ней больше.

— Справимся, — хмыкнул Саныч. — У них щит дохлый, а наши орудия перезаряжаются раза в три скорее, да и ЭМИ-шка вообще, что тот пулемет.

— Делаем, — согласился я, прикидывая послеовательность маневров.

Наш оппонент явно не ожидал столь бурной наглости со стороны более мелкой посудины, наверное, в большей степени по этой причине задуманное мне удалось осуществить с первого раза. Вместо ожидаемого от противника маневрирования с целью ухода от его орудийного залпа, мы ломаниулись напролом и, отхватив почти все импульсы, в свою очередь отстрелялись из всего подходящего моменту вооружения. Наш передний щит полыхнул. А когда космос очистился от росчерков адского огня, Саныч для верности отстрелил нашему недругу еще и парочку ракет.

— Гравитационный щит «двадцать один из ста», ЭМ-оптический на нуле, но на него и не надеялись, щит многомерности «пятьдесят три из ста», — доложила Светлана, хоть я и имел всю информацию. — Корпус без повреждений. Можно сказать, отделались без смены нижнего белья.

По результатам жесткого боестолкновения лобовые щиты пирата рухнули, обшивка кое-где оплыла черными клялксами и местами покрылась сетью трещин, а в местах попаданий ЭИМ орудий появилась сеть красивых ровненьких пробоин. Да еще и наши две злые «рыбы», уверенно разглядев цель, со всех своих двигателей спешили к ней на встречу. «Эсминец», плюнув на все, начал уходить.

— Серега, догоняй, — голос Саныча подрагивал от азарта, — теперь он наш.

— Ты хоть в реакторную зону не стреляй, — предупредил я. — Взорвется еще.

Тут уж ребята с большой дороги на расходниках не экономили. Судя по выдаваемому ускорению, кораблик противника работал на износ, пытаясь увеличить расстояние между нами. «Ботаник» мог выдать и большее ускорение, но для раскачки в любом случае нужно было время, а пока, вопреки желаниям горячих космических флибустьеров, расстояние между нашими кораблями медленно, но уверенно, сокращалось. Тем временем пират уничтожил одну из наших ракет, а вот вторая взрывом снесла жалкие остатки кормовых экранов. Чужой корабль стал гол, как новорожденный младенец. И тут тихое и довольное бурчание Саныча дало сбой, подернувшись многоэтажной нецензурной лексикой. Находясь на дистанции уверенного поражения нашими орудиями, пират начал «таять». Саныч тут же спустил с привязи лазерные громы и молнии. Импульсы адского огня цель не поразили, пройдя через размытый силуэт пирата и преломившись в нем, они разлетелись в стороны. Заряды ЭМИ орудий тоже прошли силуэт вражеского корабля без видимого результата.

— Ух, ты, — удивился я. — У парней есть «генераторы прокола».

— Уйдет, — буркнул Саныч, спуская с цепи «генератор хаоса», благо мы были на нужном курсе.

Это послание пират получил. Не до конца растаявший «эсминец» приобрел бугристый нарост на корме, который начал быстро расти в размерах. Носовая часть «эсминца» совсем растаяла, а корма посыпалась чешуйками, часть из которых тут же таяла, а часть разлетелась сверкающей вьюгой от места ухода пиратского корабля в многомерность.

— Корабль поражен, командир, — подвела итог Светлана. — Скорее всего, ему уже не выйти из многомерности, даже если мы его не добили совсем.

— Ну и лады! — обрадовался Саныч. — Люблю легкие победы, хоть они и не столь почетны, зато полезны для шкуры и настроения.

Я развернул «Ботаник» к поверженному пирату. Четыре «крейсера» уларсу все же не совсем покинули поле нашего боя. Ровный ромбик из поблескивающих «бусин» висел на приличном расстоянии от нашей цели, не делая каких-либо попыток уйти или добить наш трофей.

— Похоже, контакт налажен, — сказал Саныч.

Не успели мы даже начать размышлять на тему переговоров с какой-либо из сторон, как приблизительно между нами и «крейсерами» уларсу пространство начало набухать хрустальным шаром, периодически растекаясь волнами оптического искривления. Корабли уларсу начали экстренный уход к планете.

— К нам гости, — констатировала факт Светлана. — Что-то побольше «эсминца». Любит Саныч легкие победы.

«Ботаник» накрылся полем невидимости. На месте «калейдоскопа» проявился корабль размерами с настоящий крейсер. Практически сразу полыхнули выставляемые силовые щиты. А еще через минуту корабль дал залп по отставшему «крейсеру» уларсу. Из-за спешки наводка оказалась неточной, но «беличий крейсер» получил один из лучей в уже поврежденную корму. Корабль вильнул задом, и где-то в этом районе у него произошел взрыв.

— Я даже не думаю, что это наши ребята из Содружества, — сказал Саныч. — Дадим ноги или повисим «ветошью»?

— Э-эх!! Жалко трофей терять, — ответил я. — Мы почти у цели. Что ему тут, интересно, нужно?

— Судя по всему, они тут частые гости, — раздумывал Саныч. — Может, запланированная мародерка белок, а эти два «эсминца» были передовым дозором?

— Тогда нам никак не получится отлежаться гофрированным шлангом, — размышлял я вслух. — Эти с «огрызка» обязательно про нас расскажут. А нам тихонечно нужно слинять куда-нибудь в сторонку от последнего нашего «визуального» положения, а то вдруг там кто-то глазастых за всем наблюдал.

«Ботаник» потихоньку стал отползать в сторону, используя самую малую тягу и то лишь в импульсном режиме. Тем временем пиратский крейсер, облив пространство волнами сканирующих излученй разного диапазона, неспешно двинулся к нашему «огрызку». Эфир наполнился обменом информацией. И практически сразу большой пират стал корректировать курс, явно пытаясь попасть поближе к месту нашего последнего обитания до включения маскировки.

— Сдали, волки позорные, — цикнул Саныч. — Хорошо, что мы тихо отползли, а то при экстренном отползании могли бы что-то и нанюхать. Почему-то мне кажется, что просто так эти ребята нас не забудут. Устроят тут облаву с флажками. Что делать будем, Серёня?

— Двигать потихоньку в сторону «огрызка», там нас меньше всего будут ждать, — решил я. — Пусть утюжат ближайший космос, думаю, что быстро остынут. А мы поглядим, что получится, да и свалим потом по-тихому.

Терпения у ребят с большого корабля хватило на целых два часа. Рвение, с которым они прочесывали ближайшее пространство, было достойно любого сексуального маньяка на поприще выслеживания очередной жертвы. И надо же было случиться, что по окончании этого бестолкового процесса пиратский крейсер избрал именно ту траекторию сближения с «огрызком», на которой тихо и мирно пряталась маленькая тушка «Ботаника».

— Вот же непруха-то, — в сердцах выругался Саныч. — Ну просто тотальный обдрыстунг какой-то! И что теперь? Что теперь, волки позорные?!

— Не пузырись, может, еще проползут мимо, — успокоил я Саныча. — Мы же — совсем мелкая соринка в космосе.

— Вряд ли, — не согласился Саныч. — Если будут проходить рядом, сразу заметят по гравитационному возмущению. Ты бы подготовился к прыжку куда-нибудь недалеко.

— Нам нужно набрать определенное ускорение, чтобы без проблем пройти место прокола, — пояснил я Санычу ситуацию. — А незаметно мы этого сделать уже не успеем. Давай так сделаем: если нас обнаружат, сразу атакуем и попытаемся свалить. Если мы сможем отвлечь команду этого большого огурца на пяток-другой минут, то я гарантированно и с комфортом сделаю уход в многомерность.

— Хорошо, ждем, — немного неуверенно согласился Саныч. — Шансы у нас навалять им из-под тишка, конечно, имеются, но не такие уж и великие.

— Ты уверен, что мы сможем их застать врасплох? — сказал я с сомнением. — Мне кажется, нужно попытаться тупо дезориентировать пришельца, используя фактор неожиданности и попытаться в этот момент смыться.

— Это как? Методом ежа и голой задницы? — с сомнением спросил Саныч.

— Что у нас в «Гарпунах» набито? — спросил я.

— А, ну если так, — расплылся Саныч в улыбке. — Там то, что смог выпросить на Эталоне-12. Две боеголовки с локальными «генераторами хаоса», две — какая-то байда, разрушающая структуру материалов, какая-то симбионтная начинка. Я их по-простому «дырки» назвал. Расплющим.

— Ну, это как крайний вариант, их всего четыре, брать больше негде, — охладил я Саныча. — Сначала попробуем традиционными средствами. На нашей стороне скорость и маневр.

— Там на Эталоне-12 много еще всяких ракет было, только все, что потолще, на более тяжелые корабли устанавливаются, — грустно вспомнил Саныч. — Я ролики смотрел про испытания. Мне понравилась ракетка с кварковой боеголовкой. Только она была для установки на тяжелые крейсера и корабли выше классом. Мне их просто не дали.

— Саныч, ты размерами этой ракетки не поитересовался? — спросила Светлана. — Их на тяжелый крейсер всего две можно установить. Для сравнения «Гарпунов» туда можно штук тридцать-сорок поставить. У нас же разведчик, читай — класс легких кораблей. «Гарпуны» нам чисто из-за твоей упертости, наверное, разрешили оставить.

— А, ну тогда ладно, — обрадовался Саныч. — Я-то подумал, что просто зажали.

— Саныч, кварковые боеголовки не самые страшные, — «успокоила» Светлана.

— Да отвянь ты. Светка, — рявкнул Саныч. — Нечего расстраивать, я как лучше хотел, между прочим!

— Так, отставить базар на мостике, — сказал я. — У нас, между прочим, боевая ситуация и готовность номер «самая высокая».

— Серега, а что за фигня такая «кварковая боеголовка»? — задумался Саныч. — Я где-то слышал, что это полная лажа, которую фантасты придумали.

— Саныч, брехать не буду, из кварков атомы состоят, — ответил я. — Я даже мельком читал, что какие-то американские перцы на Земле Шнобелевскую премию получили, там название темы было, что-то типа «асимптотическая свобода в теории сильных взаимодействий», а может наоборот «симптотическая» или «пофигистическая». По идее на пару-тройку порядков должна быть помощнее «ядреной бомбы». В общем, за подробностями — к Светлане.

— Да, командир, во всякой фигне ты лучше разбираешься, — согласился Саныч. — Не знаю, что у него за щиты, но они мощные. Думаю, есть вариант проломать его хитрым арабским заходом. Приласкаем «генератором хаоса», сразу залп всей бортовой артиллерией и пуск тройки противокорабельных ракет, там у нас есть что-то термоядерное. Не слишком сильное оружие, но может системы наблюдения на какое-то время задурить. «Генератор хаоса», если и не пробьется к бортам, так любые щиты снесет почти на все сто. Залп остальных орудий снесет остатки щитов и поколупает обшивку для ракет. Ну а ракеты, уж как получится.

Пиратский крейсер курс не менял, но и не спешил. И, как ни крути, траектории наши должны были практически совпасть. Мои потуги слабыми импульсами отодвинуть наш кораблик с пути «большого огурца», вряд ли могли помочь нам выйти из опасной для опознавания зоны. По всему выходило, что или пиратам с нами повезло, или же нам с ними, соответственно, нет.

— Идут, как по нитке, — сплюнул Саныч куда-то в виртуальное пространство, — как будто знают.

— Тогда готовься, всем, чем можешь, — вздохнул я. — Будем сматываться громко.

— Шеф, усё давно готово, — отозвался Саныч. — Ждем только пострадавшего.

— Пробуем, — согласился я. — Правда, почти на пару минут, потом нечем стрелять, кроме ракет будет, но я буду крутиться. Прорвемся. А, может, еще и не захотят они с нами возиться, тогда вообще уйдем «без шторма».

Наши траектории достигли опасной близости, и я дал команду на подготовку «генератора прокола». Мы решили нанести удар по ходовой рубке, которая ясно выделялась набухшей фасолиной в передней части корпуса крейсера, походившего на классическую сигару с примкнутыми в районе кормы четырьмя брусками. Было маловероятным, что мы сможем обездвижить корабль, даже если посчастливится вывести из строя один или пару двигателей, по этой причине мы делали ставку на некую временную неразбериху при даже частичном повреждении ходового мостика. Крейсер стремительно приближался.

Как только Саныч отстрелялся, я сразу же начал поверхностное погружение в многомерность без выходного якоря. Картинка смазалась. Через три секунды пространство вокруг нас осветилось радужным салютом, через десять секунд я вынырнул обратно, через три секунды еще раз на всякий случай погрузился на пять секунд. Через еще пять секунд после всплытия передняя часть крейсера залилась потоками ослепительного света. Определить степень повреждения вражеского корабля не представлялось возможным. И нам было никак не успеть к месту разрыва в щитах крейсера, чтобы добавить ему ракет. До следующего залпа «Ботаника» дальним вооружением оставалось почти две минуты, до готовности «генратора хаоса» — пять, готовы к бою были только ЭМИ орудия и скорострельные оборонительные лазерные системы. Я понадеялся, что наша затея сработала, и нагло ушел под щиты невидимости, меняя курс на попутный с крейсером. У противника имелись шансы обнаружить нас и в таком режиме, но не стоило же ему потакать. Можно было сразу сказать, что афера удалась. Скоро мимо нас проплыли куски обшивки. Крейсер начал менять траекторию, сбрасывая скорость. Мы так и шли за ним, не слишком удаляясь. Судя по всему, наши подарки, хоть и куснули крейсер, особого вреда ему не причинили. Скорее всего, наша акция частично вывела из строя сенсоры системы наблюдения крейсера. Возможно, что по этой причине операторы вражеского космолета подумали, что мы ушли в многомерность. Курс и скорость крейсера стабилизировалась, по всему было понятно, что наш противник успокоился, посчитав бой законченным ввиду отсутствия врага.

— Отрыв малого аппарата, возможно штурмовик, — озвучила Светлана видимую нам картину. — Курс на побитый нами «эсминец».

— Добьют, уроды, наш трофей, — пробурчал Саныч. — Все коту под хвост.

— Саныч, это же идея, — просиял я. — Когда пираты сбрасывают малую авиацию, они вынуждены убрать защитные щиты хотя бы на небольшом участке. Мы можем попытаться поймать их на этом.

— Будем ждать, — согласился Саныч.

Штурмовик сделал облет нашего трофея, на несколько минут завис и пошел обратно.

— Может, там кто-то живой остался? — предположил Саныч.

— А может, штурмовик на борт заберут и разнесут трофей к той самой матери, — продолжил я.

К тому моменту «Ботаник» занял место практически напротив шлюза, откуда вышел штурмовик.

— Саныч, это наш единственный шанс, — сказал я. — Что там у нас толстого есть?

— Только «Гарпуны», — ответил Саныч. — Но их нельзя, НЗ, да и смысла нет, надеюсь, что щиты они сами уберут. «Хаос» мы ему и так обеспечим. Чего тут думать, если шлюз будет открыт, то термоядерный заряд «самое то» окажется. Давай по старой схеме?

— Давай, только вот в многомерность нет смысла уходить, как в прошлый раз, мы же с одинаковой скоростью идем, — ответил я. — Лучше резко когти рвануть.

— Пробуем, — согласился Саныч. — Может, после нашей кузькиной матери им не до нас станет?

Штурмовик зачем-то завис перед носом крейсера. Мы уже успели расстроиться, что нашим планам не суждено было сбыться, как шлюз начал открываться. Ждем. Саныч точно поймал момент, щиты почти полностью деактивировались, а шлюз только начал закрываться, выпустив бот похожий на десантный. Мы отстрелялись, сбросили три ракеты и дали полную тягу на двух видах двигателей. И получили «на орехи» залпом защитных систем крейсера. От следующего залпа нас спасло то, что первые попадания изменили курс «Ботаника», а я был вынужден продолжить маневр, не дожидаясь набора скорости.

— Щиты корма. Гравитационный — пробит, ЭМО — пробит, экран многомерности — девять из ста, — подводила Светлана итоги. — Корпус пробит в двигательном и грузовом отсеках. Повреждение звездного двигателя, двигатель вышел из строя. Поврежден один «Гарпун», состояние заряда стабильное.

— И так ясно, что надо уносить ноги, — сказал Саныч, выпуская по крейсеру две противокорабельные ракеты и две из противоракетной системы по штурмовику. Может, «Гарпун» ему все-таки покажем?

— Уходим к планете, «Гарпун» готовь, но пока не пускай, — подтвердил я. — Пробую экран невидимости поставить.

Экран я поставил, резко сменив курс. Но нас выдавал шлейф текущего из пробоин воздуха. Пока везло, никто не обращал внимания, примерно через минуту система борьбы за живучесть должна герметизировать отсеки. Крейсер дал еще пару залпов по нашей предполагаемой траектории. Видимо, у части систем нашими первыми ракетами все-таки была сбита калибровка. Взорвались две пущенные Санычем во время отхода противокорабельные ракеты. Одна на щитах, вторая внутри щитов на обшивке корабля немного ближе к корме. Батареи крейсера опять умолкли, ослепленные термоядерным взрывом. С начала второй атаки прошло двадцать две секунды. Наши ракеты второго эшелона, выпущенные в шлюз, так и не взорвались. Тем не менее, борт крейсера сильно «дымил» выхлопами атмосферы, из разлома на месте шлюза вместе с воздухом вырывались языки пламени. В месте попадания ракеты в корпус крейсера отсутствовала часть обшивки, оттуда тоже тек воздух. Внутри экранов метались куски всякого мусора, бывшего ранее частью крейсера.

— Жаль, наверное «хаос» накрыл ракеты, пущенные в шлюз, — рассуждал я. — Хороший шанс был. Если возьмутся серьезно, могут нас и выследить. Невидимость хороша, если тебя не ожидают. Принципиально, корабль можно обнаружить по ряду косвенных признаков.

— Нет, наш «хаос» накрыл десантный бот, который из шлюза вышел, — радостно возразил Саныч. — Видишь вон там, у борта, колобок с лапками кувыркается.

— Куда же наши ракеты делись? — задумчиво спросил я.

— Сейчас, — сказал Саныч. — Там сюрпризик. Двадцать девять. Тридцать!

На борту крейсера полыхнуло «солнце». Из бока космолета оно выжгло кусок почти с четверть диаметра сигары. Экраны напротив места взрыва погасли, наружу выплеснулись капли плазмы.

— Ты замедлители поставил? — догадался я.

— Да, нужно же было подождать, чтоб шлюз закроют, — подтвердил Саныч. — Жаль не смогли задраить, а то могло бы и пополам разломать.

— Пополам вряд ли, — сказал я с сомнением. — Но, тоже хорошо. Что дальше-то?

Штурмовик, стряхнувший наши ракеты, скрылся на борту крейсера. Крейсер начал разгон, а затем стал «таять», уходя в многомерность. «Ботаник» вынырнул из невидимости, все щиты погасили, с корабля кое-где до сих пор текли струйки воздуха, превращаясь в цепочки кристалликов. Нам досталось, накаркал Саныч легкую победу.

— Давай к трофею, Светлана, — сказал я, отключаясь от пилотского кресла. — Пойду, посмотрю, что там у нас, надеюсь с Альсс все в порядке.

— Ее отсек не пострадал, — ответила Светлана.

— Кто ж знал, лучше бы ее к креслу связиста прицепили, — высказал я мысль.

— Она совсем голову потеряла бы, — сказала Светлана.

— Зато тело на месте осталось бы, — огрызнулся я. — Сообщи, если еще сюрпризы будут.

Альсс была слегка возбужденной, но не испуганной, что меня сильно удивило. Минут десять я объяснял ей, что был бой с пиратами, но теперь все в порядке. Я отавил нашу гостью и двинулся в сторону поврежденных отсеков, на всякий случай развернув скафандр. В поврежденных отсеках кипела работа. Практически вся герметизирующая пена уже «растаяла», переборки затягивались, выпуская наплывами «смолу», которая постепенно разравнивалась, становясь однородной. Во всех отсеках к этому моменту атмосфера оказалась восстановленной. К двигателям на палубу я не пошел, спустился в грузовой отсек к «Гарпуну». Над ракетой уже трудились три киборга. Один зондировал корпус ракеты, двое других возились с искореженным пусковым контейнером, разрезанным на несколько частей.

— Тут порядок, — оповестила Светлана. — Ракету сбросило с крепежей, сильно пострадал только контейнер. Собственно, сама ракета почти не пострадала, я даже связь с её МИ не потеряла.

— Когда у трофея будем? — спросил я.

— Через двадцать-тридцать минут, — ответила Светлана. — В порядке только плланетарник, на нем и ползем, все остальное сейчас экстренно осматривается и ремонтируется. Не исключено, что снова появятся какие-нибудь гости.

— Что с поврежденным двигателем? — поинтересовался я.

— Дело плохо, но жить будет, — сказала Светлана. — «Живая» часть повреждена на сорок ти из ста «механика» на пятьдесят пять из ста. На неделю восстановительных работ и процедур. Хорошо, что у нас биомассы почти полные резервуары.

— Энергии много потратили? — задал я следующий вопрос.

— Во время боя израсходовано четырнадцать с половиной от полного запаса, — ответила Светлана.

— Я думал у нас уже пусто, — удивился я.

— От первого нашего залпа до ухода крейсера прошло девять минут сорок три секунды, — выдала Светлана информацию. — Расходы энергии немаленькие.

— А корпус и обшивки? — пытал я Светлану дальше.

— Корпус уже в порядке, — ответила Светлана. — Обшивки загерметизированы системой борьбы за живучесть. В норме будут через сутки. В общем, мы не сильно пострадали, даже если считать двигатель. В открытом бою с этим крейсером шансов было бы значительно меньше.

— Что про бой скажешь? — спросил я. — Это все-таки наше первое серьезное крещение огнем.

— Ваша авантюра со шлюзом действительно могла бы полностью вывести крейсер из строя, примени мы противокорабельные кварковые заряды или что-то из тяжелого арсенала, будь он у нас на борту. Но из-за них и мы бы получили сильные повреждения в такой близости к эпицентру взрыва, — прокомментировла Светлана. — Слабым местом плана было то, что после залпа и пуска ракет «Ботаник» был несколько секунд практически стоячей тировой мишенью. Кстати, твой уход от первого шквала огня системы защиты крейсера скачком в многомерность — очень необычная и интересная находка. В КСС такие методы никто пока не использовал.

— «Эсминец» пиратский идею подал, — прокомментировал я. — У крейсера же «генератора хаоса» на борту быть не могло, мы были практически на все сто процентов в безопасности.

— Это не важно, где увидел, главное, как применил, — подвела итог Светлана. — В общем, считаю, что мы справились на твердое «хорошо».

— Если бы мы «генераторы хаоса» с «Гарпуном» в дырку засадили, было бы лучше? — спросил Саныч.

— Ими хорошо поражать двигательный отсек, энергойстановку или боевую рубку, — ответила Светлана. — Они хоть и смешивают в «коктейль» все в радиусе действия, но оружием массового поражения их не назовешь. Те, что стоят на «Гарпуне», на несколько порядков мощнее нашего «хаосного» орудия, но крейсер из строя в бою при попадании в шлюз они бы не вывели. Было бы лучше, если бы, как ты сказал «дырку» сбросисли. В случае отсутствия на корабле систем, способных нейтрализовать интрудеров, корабль мог бы вообще остаться без систем управления вдобавок к подчистую сожранному куску корабля в месте непосредственного проникновения.

— Слушай, Светлана, термоядерные заряды даже на Земле не новость, — решил уточнить я. — Почему вы ими пользуетесь, они же достаточно «грязные».

— Как ни странно, такие заряды очень сильно поражают симбиотов вольдов, — ответила Светлана. — Простое решение оказалось наиболее действенным, да и технологически они очень просты.

— На разведку трофея опять Саныч пойдет? — спросил я.

— Рисковать не будем, — твердо ответила Светлана. — Пойдут киборги.

*****


Зависнув около трофейного «эсминца», «Ботаник» выпустил десятка два киборгов на разведку. Через полторы минуты они начали обследование, достигнув корпуса. Мы с Санычем бегло пытались смотреть за всеми киборгами, но было это совсем нелегко, то и дело любопытство гнало перескочить в «глаза» следующего киборга.




— Двигатели практически в порядке, — начала Светлана обобщать данные, поступающие от киборгов. — Технология без участия симбиотов. Похоже, двигатель многомерности с постоянными настройками, проще говоря, «гиперпространственный двигатель». Полностью уничтожены накопители энергии и ракетные батареи правого борта. Корабль «обесточен». Похоже, у них основным проводником энергии служат гравитационные поля, а не электричество или световые потоки. Носовая часть корабля почти непострадала, внутри сохранилась атмосфера. Орудия и вся система обороны просто лишена энергии. В боевой рубке находятся двое выживших разумных.

— Комп выжил? — спросил Саныч.

— Не знаю пока, — отозвалась Светлана. — Определенно, он тут должен быть, только нужно разобраться с его работой.

— Ты справишься? — продолжил Саныч парад сомнений. — Мы что, зря сражались?

— Нашла компьютерный отсек, — продолжила Светлана. — Он не в боевой рубке. Там, видимо, просто терминалы. У компьютера, кстати, автономное питание. А носители информации, как ни странно, обычные оптические, типа кристаллов. Это упростит дело. Компьютер поврежден, местами разрушены кое-какие блоки. Нужно понаблюдать за логикой процессов, кодировкой сигналов и информации. Данные сниму с памяти, если они там остались.

— Что с живыми пиратами будем делать? — спросил я. — Кто, хоть они?

— Пока не знаю, кто они, — отозвалась Светлана. — Нужно определиться, что там за атмосфера.

— Предлагаешь допросить? — поинтересовался я. — У нас же данные компа есть.

— Данные могут быть повреждены, — ответила Светлана. — Опять же, можно что-нибудь интересное от пленных узнать, потом сдадим их уларсу. Так, есть картинка. Нет, уже была. Уничтожен, нет, скорее поврежден киборг.

— Изучай атмосферу, — предложил я. — А я пока слетаю их пугнуть.

— Никаких вылетов, — уперлась Светлана. — Сейчас пугнем с «Ботаника». Просто даванем пси-излучателем немного, чтоб передумали вредить.

— Уверена, что идея хорошая? — спросил я. — Может и разум спалить. Хотя, может и вообще никакого вреда не причинить.

— Начну с малого уровня, — успокоила Светлана. — Так, отчирикались. Есть картинка. Посмотрите, интересно.

На палубе у пилотских кресел сидели, держась за головы, два «мужика». По крайней мере, я так сразу подумал. Эти разумные больше всех виденных до этого, были похожи на людей. Киборги давали картинку крупным планом по просьбе Светланы. Головы были почти лысыми. Небольшая полоска светлых волос шла по самой макушке, переходя в брови такого же цвета. Кожа пиратов оказалась светлой с легким синеватым оттенком. Глаза — чуть раскосые, цвет не определить, нос — практически «четыре дырочки», рот с почти нормальными для человека губами, уши прижаты к голове, очень похожи на гномьи или эльфьи. Сама форма головы с некоторыми натягами вполне могла быть названа человеческой. Да и сами пропорции тела оказались с малыми допущениями человеческими, может, немного хилее. На руках разумных присутствовало по шесть пальцев, первый и последний отстояли от четырех средних. Одежда походила на какую-то форму, по крайней мере, оба уцелевших оказались одеты приблизительно одинаково, я бы сказал, типичные солдаты удачи.

— Кто это? — не удержался Саныч.

— Не знаю, — отозвалась Светлана. — В Содружестве нет таких разумных. Кстати, они очень с людьми похожи, не находите?

— Похожи, — согласился я. — Что-то мне это не нравится. Много ли шансов найти себе подрбных во вселенной?

— Совсем не обязательно, что вы хотя бы к подобным видам относитесь, — возразила Светлана. — Даже близкий состав атмосферы не говорит о сходном обмене веществ. Однозначно могу сказать, что они принадлежат к представителям углеродно-органической жизни. Но не факт, что вы — ветви одного дерева. По строению тела у вас есть ряд совпадений с крайгами, тем не менее, вы с ними имеете разные обмены веществ.

— А как же пересаженная мне после ранения рука? — удивился я.

— Это была не совсем рука крайга, её структуру МИ «Клопа» довел до приемлемой совместимости с твоим организмом, — просветила меня Светлана. — Механизмы отторжения твоего организма были элементарно обмануты, на границе тканей присутствовала своеобразная буферная зона на основе симбиота, регулирующая совместимость обмена веществ и корректность передачи нервных импульсов. В общем, это была временная мера, через три-четыре месяца такой подарок пришлось бы в любом случае убрать.

— А зачем тогда вообще ставили? — удивился я.

— МИ «Клопа» посчитал такой вариант меньшим злом, исходя из твоего психического состояния, — пояснила Светлана. — Транквилизаторами тебя он не накачал только из-за отсутствия подробной информации о твоем организме. В общем, решение скорее правильное, чем нет. С рукой, хоть и чужой, ты себя калекой не чувствовал, желание жить не пропало.

— Каждый день узнаю что-то новое о своем прошлом, — буркнул я. — Как там атмосфера?

— Пока не могу сказать, но состав воздуха близок к земному, — ответила Светлана. — Кое-какие примеси, но, в общем, должен подойти. Тяготение не могу точно распознать, установка выключена, по косвенным данным, немного ниже земного. Думаю, можно будет смело к нам переселить.

— Что с кораблем будем делать? — спросил Саныч.

— Вариантов два, — ответил я. — Или уничтожить, или выменять на него информацию у местных уларсу. Мы не можем им передать наши технологии. Но этот корабль принадлежит воюющим с ними пиратам, который уларсу вполне могли и сами захватить. Пусть прорыв в «гиперпространственных» двигателях сделают. Ты как думаешь, Светлана?

— Думаю, что оба варианта приемлемы, — ответила наша подруга. — Только я вот сомневаюсь, что уларсу с такими движками сами быстро разберутся. У них такого рода исследования пока в зачаточном состоянии.

— Мы же можем слегка намекнуть, — улыбнулся я. — Просто подкинуть пару-тройку идей.

— Зачем тебе это? — спросила Светлана. — Мы же через месяц-другой покинем их, возможно, навсегда.

— Да просто мне не хочется, чтобы уроды, вроде сидящих в этом огрызке «эсминца», постоянно грабили колонистов, — ответил я. — Пусть они и ближе к людям по внешности, но уларсу по мне так более человечные существа.

— Каких людей ты имеешь в виду? — спросила Светлана. — Тех, что выброшенных на берег китов обратно в воду тянут, или тех, которые подставляют ножку уже падающему товарищу?

— Тему предлагаю считать закрытой, — подвел итог я. — Отдадим колонистам. Что там, кстати, с подбитым «крейсером» колонистов? Его, надеюсь, пираты бросили, увлекшись нами?

— Кораблю удалось остаться на орбите планеты, — проинформировала Светлана. — Один из уцелевших висит значительно ближе к нам, видимо, наблюдатель. Остальные два находятся рядом с подранком, видимо, занимаются экстренным приведением в относительный порядок.

— Как будем привлекать внимание? — спросил Саныч.

— Надо подумать, а лучше подождать, — решил я. — Пока опасности нет, давай закончим с нашим трофеем.

Пока мы силами киборгов разбирали и собирали на место компьютер «эсминца», пытаясь докопаться до основного места жительства пиратов, колонисты прилагали максимум усилий для приведения в порядок поврежденного корабля. Прошло никак не меньше двух часов, но никаких событий не происходило. Компьютер работать нормально не желал.

— Светик, может, пока поболтаем с пиратами? — спросил я. — Чего время терять, может с компом помогут?

— Языковой базы нет, в компе пока не могу взять, кодировка информации не полностью понятна, — отозвалась Светлана. — По языку уларсу на «Ловце-18» удалось снять море информации, по этой причине и проблем с ним не случилось. Нужно чтоб наши орлы говорили как можно дольше. Я их речь анализирую, но они все больше молчат.

— Как у них дела с воздухом? — озаботился я. — Силовая установка умерла, не загнутся?

— Пока они сидят на аварийных регенерационных системах, часов на семь-восемь их должно хватить, может, у них еще и сменные картриджы есть.

— Что у них за движки? — поинтересовался Саныч. — Да и вообще, что на корабле за вооружение?

— Их технологии серьезно завязаны на гравитации, — начала Светлана. — Про движки точно, как и про оружие сказать пока не смогу. Чтобы определенно сказать, нужно энергоустановку пустить, пока ни основную, ни аварийную пустить не могу, обе повреждены. Накопители или топливные баки полностью уничтожены. Сразу даже сказать не имогу, что там было, эти отсеки разрушены полностью. Предварительно могу сказать, что двигателей две группы, гиперпространственный двигатель для скачков между звездами и гравитационный — для перемещения внутри систем. Из орудийных систем точно есть что-то типа лазерных излучателей и что-то гравитационное. Щиты только одного типа. По логике должны быть гравитационными, потому что тут их ученые, явно, «на коне».

— И они так резво на гравитационных движках шли? — удивился я. — Наши, вроде, не очень шустрые.

— У нас они больше для передвижения в пределах объектов предназначены, планет или астероидов, — пояснила Светлана. — Для этого и рассчитывались. Звездные двигатели значительно эффективнее, но на малой тяге ими неудобно управлять. Однако, изучить устройство двигателей «эсминца», несомненно, нужно.

— Пиратский крейсер не вернется? — спросил Саныч.

— Саныч, он если пошел в прыжок, то в лучшем случае через несколько дней к цели выйдет, — успокоил я Саныча. — А то, что ему ремонт нужен будет, ты, надеюсь, не сомневаешься?

— Это хорошо, — обрадовался Саныч. — «Легких» побед на сегодня хватит. Самим бы в порядок прийти.

Прошло часов двенадцать, мы с помощью киборгов осмотрели и, как могли, изучили доставшийся нам корабль, пленные пришли в себя после пси-удара часа через полтора. Когда пришло время, бывшие хозяева космолета поменяли регенеративные картриджи, перекусили, переговариваясь о чем-то все это время. Мы их специально решили не тревожить и убрали всех лишних киборгов из поля зрения. Светлана лишь с помощью пары замаскированных киборгов собирала базу словарного запаса, анализируя речь и связанные с ней эмоции пиратов. К сожалению, дела пока шли неважно. Крейсера уларсу так и продолжали ремонт, периодически меняясь на вахте. Следить за исследованием, как и за пленниками, нам с Санычем быстро надоело и мы, отключившись от кресел, пошли пообщаться с Альсс. Она могла наблюдать за всеми процессами через голографический интерфейс. Ничего полезного о пиратах она сказать не смогла, видела их, как и мы, впервые. Основной ее обязанностью на время нашего вынужденного безделья стало прослушивание переговоров уларсу, ведущихся между крейсерами. Не смотря на то, что передачи были узконаправленные, Светлане удавалось перехватывать часть из них. Задачей Альсс стала адаптация к языку колонистов, а заодно ей по возможности стоило вникнуть в курс дел этого небольшого анклава бывших соотечественников. В общем, она готовилась, как наш основной козырь в предстоящем контакте.

— Мы чего ждем-то? — спросил Саныч. — На трофее уже все, что можно, изучили, дальше, по словам Светланы, только после пуска силовой установки.

— Альсс, ты как думаешь, уларсу с «крейсеров» пойдут на контакт с нами? — спросил я. — Мы, вроде как, помогли им немного.

— Думаю, что пойдут, — ответила Альсс. — Мне кажется, что у них проблемы с ремонтом. Они как раз решают, стоит ли дальше возиться с развалюхой или лучше забрать экипаж и уничтожить корабль.

— Почему они до сих пор не эвакуировались? — размышлял я.

— У них не так много кораблей, — ответила Светлана. — Потеря даже одного — это большие траты на постройку нового. Пираты совершают налеты регулярно, обычно сюда приходят рейдеры на переделанных транспортниках, с ними легче справиться. Военные корабли, особенно крейсер, как сегодня, гости тут исключительно редкие, но в разы более опасные.

— Что у них тут вообще произошло? — поинтересовался я. — Эта планета — явно не Надежда, ни атмосферы, ни активности, судя по тому, что оттуда нет даже переговорного трафика, там никакой станции тоже нет.

— Я не поняла до конца, — ответила Светлана. — Они там что-то нашли. Эти корабли как раз конвоем шли, доставляя какую-то находку на Надежду. Вояки, видимо, что-то от пиратов узнали, или просто пришли поразвлечься. Я так поняла, что вояки тут что-то вроде учений в реальной обстановке устраивают.

— Странные они, — удивился Саныч. — Почему договориться не захотели? Могли бы сотрудничать. Колония на Надежде, хоть, и не чета им по технологиям, но какие-нибудь интересные ресурсы для обмена, наверняка, нашлись бы.

— Видимо, эти «хозяева пространства» не считают уларсу равными себе, — предположил я. — А, может, они эту территорию своей давно видят и требуют налоги.

— Сергей, если они что-то интересное везут, так могут и нас «в штыки» принять, — предположил Саныч. — Я бы на их месте мог с легкостью подумать, что одни пираты с другими из-за них передрались.

— А мы попробуем их убедить, — не согласился я. — Правда, Альсс?

— Попробуем, возможно, даже завоюем доверие, если поможем с ремонтом, — отозвалась Альсс. — Опять же, они — мои соотечественники, кому, как не мне они смогут еще поверить.

— Ладно, пойдем в рубку готовиться к мирному контакту, — подвел я итог.

Заняв места в пилотских креслах, мы занялись обсуждением тактики, пока киборги, доставив пленным пиратам провизию и дополнительные регенерационные картриджи, возвращались на «Ботаник».

— Хорошо, давай попытаемся завязать переговоры, — начал я прерванный диалог. — «Эсминец» пусть тут пока повисит, никуда не денется. Мы на «Ботанике» подойдем на дистанцию дальнего контакта, а дальше высадим «Клопа», вроде как для переговоров.

— А на «Клопе» кто пойдет? — спросил Саныч.

— А никто, — ответил я. — Там МИ свой есть для сносного пилотирования. Это отвлекающий маневр. Своего рода попытка втереться в доверие.

— Тогда какой смысл? — спросил Саныч. — Там же никого не будет.

— А мы никого на «Клопа» и не приглашаем, никто не узнает, что там МИ хозяйничает, — ответил я. — Но им об этом знать не обязательно. Как я понял, ни у уларсу, ни у пиратов нет на кораблях искусственных интеллектов, так что, по их мнению, на борту кто-то должен быть. А значит, мы, рискуя кем-то из экипажа, пытаемся завязать переговоры. Альсс знать об этом тоже не нужно, по этой причине, мы ее подключим к переговорам чуть позднее.

На малой тяге планетарных движков мы двинулись в сторону «крейсера» уларсу, несущего стражу в стороне от ремонтирующихся кораблей. Наш маневр не остался без внимания. Два корабля уларсу, оставшиеся на ходу, через несколько минут начали выдвижение в сторону сторожевого корабля. Подойдя на дистанцию уверенного удара из наших дальнобойных орудий «Ботаник» остановился. Мы выпустили «Клоп», который на малом ходу пошел в сторону сторожевого корабля под управлением МИ и присмотром Светланы. Тем временем, «крейсера» колонистов заняли оборонительное построение. Судя по всему, они весьма серьезно оценили наши возможности, но сдаваться пока не собирались. Чтобы излишне не нервировать колонистов, пройдя две третьих расстояния до первого крейсера, «Клоп» остановился. Мы, как сторона, предложившая переговоры начали первыми.

— Мы приветствуем колонистов уларсу на Надежде, — начала Светлана перевод моих слов. — По воле случая мы оказались у планет вашей цивилизации. Для выполнения нашей миссии нам пришлось обратиться за информацией к вашим сородичам на Уларе. В результате взаимовыгодного сотрудничества мы достигли соглашения. По просьбе ваших братьев и сестер мы согласились доставить вам информацию о состоянии дел на вашей родине.

— Кто вы? — пришел встречный вопрос. — Мы не получали известий с Улара с тех пор, как отправили к ним курьерский корабль. Мы даже не знаем, достиг ли он цели. Я — командир ударного звена лайгут Харальсс зен Трольтлисс.

— Мы представляем Содружество, — ответил я. — Я — командир корабля КСС страдиан 3 ступени Сергей Ржевский. Ваш курьерский корабль достиг цели довольно давно, но в результате некоторых проблем на вашей родине разразился кризис власти, повлекший за собой гражданскую войну. Мы передадим вам все имеющиеся у нас по этому поводу данные.

— Трудно поверить в вашу информацию, — ответили колонисты. — Как давно вы покинули Улар?

— Приблизительно шесть дней по стандарту Улар-1, — ответил я.

— Это возможно? — пришел удивленный вопрос.

— Вы периодически встречаетесь с пиратами, нападающими на вас, но вблизи Надежды нет обитаемых планет, до ближайшей звезды, лишенной планет, свет идет полтора года, — ответвил я. — Вы не задумывались, откуда они приходят?

— Наши ученые предполагают, что это могут быть пришельцы с изнаночного мира или же их планетная система просто укрыта от наблюдения, — предположили колонисты. — Хоть ваш корабль и отличается от пиратских космолетов, но вы сами очень похожи на них. Нужны более веские доказательства, чем просто слова.

— У нас есть посланец, — сообщил я. — Можете поговорить с ней.

В эфире повисла тишина. Светлана дала визуальный канал связи с Альсс, которая присутствовала пока, как зритель.

— Я вас приветствую, братья и сестры, — произнесла Альсс в эфир. — Я хочу вам сказать, что к Надежде стартовал корабль-город «Мегаполис — дубль», везущий несколько миллионов ваших соотечественников и очень хорошую производственную и техническую базу. К сожалению, он еще не скоро появится здесь, так как использует тот же способ путешествия, что и «Ловцы». Но я прилетела передать вам привет и дать вам знать, что мы помним о вас. Через несколько десятков лет должен стартовать второй корабль-город «Мегаполис».

— Ты не кажешься пленницей, и твой диалект странно отличается от нашего языка, — удивились колонисты. — Но как это возможно?

— Мы пользуемся той же методикой, что и пираты, — ответил я. — Это проколы пространства путем погружения в миры с иными физическими свойствами. Это дает нам возможность находить более короткие пути на ткани мироздания.

— И все же, мы бы просили бы вас передать нам на борт нашего соотечественника, — пришло предложение со стороны колонистов. — Если она — не пленница, то в таком поступке нет ничего странного.

— Хорошо, — ответил я. — Мы сейчас это устроим.

— Можем предоставить десантный челнок. Будем ждать три часа по стандарту Улар-1, — предложили нам. — Далее рассматриваем вас, как пиратов или недружественную цивилизацию, пытающуюся вторгнуться в наши дела.




— Альсс, Светлана подготовит один из истребителей, — обратился я по внутренней связи. — Бери его и направляйся к соотечественникам. Мы передадим с тобой материалы по вашей истории, собранные Светланой, которые могут заинтересовать колонистов.

Минут через пятнадцать от «Ботаника» отделилась крохотная искорка моего истребителя. Наш «пропуск» полетел выбивать нам аккредитацию послов. К сожалению, не знаю, о чем шли переговоры на борту кораблей колонистов. Через два часа по земному времени мы получили вызов, и переговоры возобновились.




— Спасибо за помощь, союзники, — начали прерванный диалог колонисты. — Мы благодарны за информацию. Для полной ясности хотелось бы узнать о ваших намерениях и планах.

— Нам нужна информация, — ответил я. — К сожалению, мое задание я не смогу вам открыть. Но от вас мне нужна всего лишь информация о месте пребывания базы пиратов. Судя по всему озвученному, такой информации у вас нет, но мы готовы получить всю имеющуюся у вас информацию о них. Возможно, мы бы хотели рассчитывать на вашу помощь.

— Чем же может вам помочь маленькая колония уларсу? — удивился лайгут Харальсс. — Вы же не намереваетесь всерьез втянуть нас в войну с пиратами. На данный момент мы стараемся вести оборонительные действия, не вызывая сильного недовольства со стороны их военных. Мелкие грабители не в счет. Кстати, сегодня вы им сильно насолили. Единственное, что может нас спасти, так это то, что ваш корабль был явно технологически значительно выше наших, пираты могут проигнорировать нас.

— Помощь может быть разной, мы пока не может точно сказать какая, — ответил я. — Но я бы хотел, чтобы она была взаимовыгодной.

— О чем идет речь? — заинтересовался колонист. — Надеюсь, хвосты останутся при нас?

— Как наш депозитный вклад, мы готовы передать вам добытый нами в бою военный корабль пиратов, — предложил я. — Судя по вашим кораблям, в целом состоянии вы еще таких трофеев не получали. Ученые смогут произвести прорыв в некоторых областях науки. По идее, вы могли бы случайно и сами вывести его из строя.

— Если вы серьезно, то это — щедрый подарок, — согласился лайгут. — Но мне нужно связаться с руководством. Кроме того, мы вынуждены будем выбирать между нашим кораблем и кораблем пиратов. По нашим прогнозам, починить наш корабль вряд ли удастся имеющимися силами. А тащить два поврежденных корабля просто нереально.

— Мы можем попробовать помочь, — предложил я. — Надеюсь, вы не сочтете наши намерения промышленным шпионажем?

— Не знаю, о чем вы сказали, но вряд ли наши технологии сильно поразят вас, — согласился лайгут Харальсс. — Мы бы приняли вашу помощь в починке. Ждать тут долго не стоит, могут вернуться гости. У Надежды мы имеем неплохую сеть оборонительных спутников и ракетных батарей. Военные пока нас не тревожили.

Как я и предполагал, такой подарок, как возможность быстрых путешествий, купил нам доверие уларсу с потрохами. Часа через четыре нам передали, что «добро» руководства получено. Видимо, там быстро поняли, в чем суть нашего предложения.

Мы довольно легко подтащили «эсминец» пиратов к поврежденному «крейсеру» уларсу, весьма удивив их. Узнав о пленных на борту, к моему удивлению, уларсу не потребовали каких-либо расправ, может быть, посчитав их нашей добычей. Таким образом, статус пленных не поменялся, как и их положение. Светлана по-прежнему пыталась разобраться в их речи и дела некоторые успехи. Попытки изучить потроха «эсминца» мы оставили, трудно было что-то сделать без пуска силовой установки. Очевидно, что основная установка была реактором термоядерного синтеза, подобная установкам уларсу, только более совершенная и работающая на каком-то другом виде топлива.

На «крейсере» уларсу оказались повреждены маршевые движки и отражатели, система же ориентации и маневрирования имела независимое питание и базировалась на гравитационных двигателях. Именно за их счет корабль смог удержаться на орбите планеты, но вот межпланетный перелет на них был делом, если и возможным, то очень долгим. Основной проблемой оставалась, как ни странно, высокая радиация. Поврежденный двигатель сильно «нагадил» внутри корабля, сделав радиоактивный фон слишком высоким. Уларсу имели кое-какие системы для решения этой проблемы, но они тоже оказались выведены из строя. Капитан корабля умышленно пошел на риск, приказав отключить систему аварийного гашения реактора на случай повреждения или выхода из режима. Корабль бы точно погиб, погаси они двигатели после повреждения. Проработав весьма долгий срок в режиме утечки, двигатель дал возможность кораблю выжить, но дальнейшая его эксплуатация стала бы просто убийственной для экипажа. Несколько инженеров погибли, погасив реактор после стабилизации обстановки, защитные скафандры просто не смогли их спасти.

Проблема стала ясна. Достаточно было бы просто решить проблему дезактивации отсека. У нас имелись пути ее решения, но не очень легкие и уж совсем нетрадиционные для уларсу. «Ботаник» представлял собой симбионт, состоящий из множества самых различных симбиотов, которые составляли одно целое. К примеру, у нас на борту были микроорганизмы, которые замечательно размножались в условиях жесткого и не очень радиоактивного фона. Практически все виды жесткого излучения каким-то образом были катализаторами их роста и размножения. Они же имели некоторое свойство «обсасывать» нестабильные атомы, лишая их излишних частиц. Эти микроорганизмы мы и использовали для наращивания биомассы, пользуясь излучением. Наевшиеся «зверьки» предварительно «выжимались», чтобы избежать непредвиденных ситуаций и помещались в контейнеры для биомассы, где доводились до нужной кондиции. Кроме биомассы из них получали еще и энергию, в процессе «выжимки» они отдавали излишки энергии в виде ЭМИ и фотонного излучения. Проблему можно было бы решить, запустив эту живность в отсек космолета уларсу. Осталось решить, как их обуздать потом, чтобы они не «вычистили» от энергии весь корабль. Идею подал Стекляшка, предложив поработать с самими микроорганизмами, сделав их активными к размножению в строго определенном количестве раз. На «Ботанике» была своеобразная аварийная система касательно этих микроорганизмов. В емкость или на место утечки впрыскивался специальный ингибитор, который ограничивал деление до пяти-восьми раз. Микроорганизмы заражали друг друга, а, заразившись, «затухали» после отведенного количества делений, превращаясь в инертную биомассу. Впрочем, эту массу можно было привести «в чувство» специальным катализатором — своего рода антидотом ингибитора, пробуждавшим некоторое количество микроорганизмов при непосредственном контакте без заражения соседних. Поработав с антидотом, удалось получить микроорганизмы с ограниченной кратностью размножения. Работы по спасению космолета колонистов начались. Киборги высевали культуру, собирая через какое-то время «урожай» в емкости для биомассы. Потом очередной посев — и очередной урожай. В силу своей вынужденной педантичности, киборги делали посевы, пока фон не стал таким же, как и в чистых отсеках «крейсера», хотя можно было бы закончить и раньше. Операция закончилась за полтора дня. Мы пополнили запасы биомассы, а инженеры уларсу получили «чистый» корабль и приступили к ремонту двигателей и отражателей. Ремонт закончили, потратив чуть дольше половины земных суток. «Крейсер» не стал полностью боеготовым, но смог бы уверенно дойти своим ходом до базы, где должен был состояться серьезный ремонт.

Эти два с небольшим земных дня мы знакомили колонистов с обстановкой в их родном мире, давая информацию и заснятые Светланой хроники. Встречались мы, как правило, только с командованием исключительно на борту «Клопа». За это время с Альсс мы виделись всего-то пару раз, она оказалась нарасхват у колонистов, путешествуя с докладами по всем трем кораблям. Мой истребитель вернули по окончанию переговоров, как только появилась такая возможность. Инженеры уларсу посетили подаренный «эсминец», но, потратив несколько часов, вернулись обратно, решив предоставить право копаться в нем ученым. Единственное, что нам так и не удалось узнать, что нашли колонисты на последней планете. Да и была ли вообще находка. Лайгут Харальсс мягко ушел от этого разговора.

*****


Покончив с ремонтом, мы начали движение к Надежде. Поскольку «эсминец» был уже подарен, мы решили не утруждать себя его перетаскиванием. Два корабля уларсу взяли трофей на буксир, расположив между собой. Кавалькада двинулась в путь. Мы зря боялись, что не угонимся на планетарном движке «Ботаника» за конвоем. Взяв на буксир наш подарок, конвой развивал скорость вполне сносную для нашего планетарного максимального хода. В таком режиме мы должны были прибыть к Надежде через полторы недели, уповая на отсутствие пиратов. С одной стороны это было хорошо, так как наш звездный движок должен был оказаться к моменту прихода в полном порядке. Но, как ни крути, это было же и плохо потому, что для на с Санычем эти полторы недели должны были стать пыткой полного безделья.

Проклиная лениво текущее время, мы каждый день наблюдали най маленький караван. Постоянно мысленно подгоняя его, мы вынуждены были искать какие-то занятия. Проверяя и перепроверяя и без того работающее оборудование, мы ждали прибытия на место. Как-то для порядка осматривая результаты починки «Гарпуна» в бывшем грузовом отсеке, я отловил у себя в голове странную мысль, которая на самом деле родилась еще при инвентаризации состояния корабля после потасовки с крейсером пиратов.




— Светлана, а почему на разведчике столько ракет, — спросил я. — Мы ведь не крейсер и не эсминец? Хоть мы и «последняя модель», но все же разведывательное судно. Мы же просто не предназначены для ведения затяжных боевых действий.

— Во-первых, «Ботаник» — не «разведчик», а «дальний разведчик», что само по себе предполагает долгое, практически очень долгое автономное пребывание вне баз КСС, а значит, вдали от какого-либо снабжения и ремонта, — ответила Светлана. — Во-вторых, ракеты, даже противокорабельные, не очень больших размеров, так как оснащены весьма компактными гравитационными двигателями. По размерам они ни в какое сравнение не идут с «Гарпунами», оснащенными кучей сложного оборудования для работы с многомерностью. Но и «Гарпуны», как ты видел, очень сильно уступают размерами ракетам с реактивными двигателями, применяемыми на Земле. Ну а третьей причиной можно назвать возможность этого корабля в ограниченных пределах воспроизводить некоторые типы ракет.

— Я так понимаю, что есть еще «в-четвертых» и еще «в-каких-то»? — удивился я.

— Ограничимся главным, — согласилась Светлана. — Разведчик должен найти, исследовать и доставить добытую информацию или находки по назначению, при этом, не попав к противнику и не пропав в безднах космоса. Для этого он должен уметь сносно защищаться и отлично уходить от погони в случае превосходящего противника. Как раз для второго случая лучше всего подходят ракеты. Выпустив несколько ракет для прикрытия, у разведчика появляется хоть какое-то время для подготовки к уходу, будь то в многомерность или под экран невидимости. Ракеты, хоть и снаряженные не очень сильными зарядами, могут, во-первых, повредить корабль противника, как ты видел вплоть до серьезных проблем. Во-вторых, они имеют небольшой шанс сбить врага с курса преследования, ведь противнику не всегда известно, что за начинка в боеголовках ракет. Кстати, даже среди нашего арсенала почти треть ракет имеют разделяющиеся у цели боеголовки. Надеюсь, объяснять, что это такое, не нужно?

— Не язви, — попросил я. — Я весь — сплошное внимание.

— Хорошо, — продолжила Светлана. — Так вот, противник в первую очередь старается избавиться от сюрпризов. Некоторые ракеты могут иметь системы маскировки, благодаря которым их становится весьма трудно отследить, когда они отошли на приличное расстояние от точки пуска. Кроме всего прочего, на наши ракеты установлена система укрытия корабля-носителя. Через некоторое время после пуска четырех и более ракет, они активируют и раскрывают своеобразную сеть-зонтик из помех, создающих искривления гравитационного, электромагнитного и фотонного полей. Само по себе это служит неплохой маскировкой для ракет, но главное значение для разведчика в этом моменте — это маскировка самого корабля-носителя. Отвлекая внимание на себя, а так же создавая помехи в пространстве, ракеты дают разведчику реальный шанс уйти «сухим» из боя. Ну а поскольку ракеты компактны, а мы по идее предназначены для долгих путешествий, то и нагружен «Ботаник» ими под завязку.

Саныч с моего разрешения по большей части предавался распитию пива в компании Светланы во плоти. Я же откровенно маялся от безделья, засовывая свой нос во все доступные уголки нашего космолета. И далеко не последнее место в моих прогулках занимали кладовки. Поковырявшись в так и не оживших кристаллах «ушедших», перебрав кучу стреляющего железа, прихваченного на вольдлвском корабле, пересмотрев кучу прочего халама, я понял, что вдохновение ко мне так и не идёт. Ноги постоянно сами собой приводили меня в общий «холл», где раньше собиралась большая пушистая компания. Так было и в этот раз. Я посидел на своем диванчике, вспомнил наши посиделки, и мне почему-то мне стало жутко одиноко. Я никогда не был излишне стадным человеком, замечательно чувствуя себя в гордом уединении. Но сегодня все мои мысли почему-то сходились к Альсс. Мне подумалось, что ей, наверное, тут было ужасно одиноко в отсутствие сородичей, этим и объяснялись частые визиты ко мне и ночевки в моей каюте. Погладив рукой пустой диван, я лишний раз похвалил себя за природную отзывчивость. Перед глазами тут же встала пушистая белка расцветки красной меди. Оставалось порадоваться за нее, ведь теперь она была среди уларсу, и стала весьма знаменита и востребована. Размышляя о пушистых дамах, покинувших наш корабль, я постепенно скатился на тему интима. Теперь мне было немного странно, что, не смотря на разумность последней, присутствие пушистой дамы при моих купаниях и переодеваниях меня нисколько не смущало. Тут-то до меня и начало мягонько доходить, что пока белки женского рода были на борту, и мы активно общались, у меня совсем не возникало желания уединиться со своей практически законной супругой.

— Светик, тебе не кажется странным, что пока я тесно общался с пушистиками женского рода, ты была совсем обделена моим вниманием? — спросил я. — Теперь их нет, не прошло и пару дней, как меня потянуло на горяченькое. Я один такой или Саныч тоже?

— У Саныча было все, как положено, он же с ними не сильно общался, — отозвалась Светлана мягким голосом. — Ты не переживай, ничего страшного не случилось. Стекляшка давно подметил эту твою странность. Женщины уларсу в твоем присутствии себя вели тоже весьма нестандартно. Парни из бригады по ремонту звездных тягачей совершенно износились в половом плане до уровня нулевой палубы.

— С чего ты взяла, что это из-за меня? — удивился я. — Может, так оно и должно быть?

— Не должно, я же занималась физиологией уларсу, — усмехнулась Светлана. — Наши девчата поломали все графики своих циклов, постоянно находясь в боевой готовности, перебирая фазы практически ежедневно, хотя в нормальном режиме между сменами сексуальных фаз у них проходит две-три недели. Мы со Стекляшкой предполагаем, что это какое-то из побочных эффектов твоего гормонального запаха.

— А я-то как бесполым стал? — удивился я еще больше.

— Ты не стал бесполым, — так же мягко продолжила Светлана. — Твоя энергия мужского начала постоянно перетекала к «твоим» пушистым женщинам, обогревая их и подстегивая инстинкты. Сейчас отток энергии прекратился, и ты опять обо мне задумался.

— Черт, наверное, Альсс было очень неуютно находиться со мной, но без своих мужчин, — подумал я вслух. — Вспоминаю месяцы экспедиции с единственной женщиной в геологической партии, но не про мою душу. Даже на службе проще жилось, там не на кого смотреть было.

— Да, ей было очень неуютно в одиночестве и очень тяжело в сексуальном плане, — подтвердила Светлана. — Хорошо, что вы не могли так же тесно общаться с Белочкой, когда мы везли ее к Улару, она значительно моложе и восприимчивее Альсс, даже не знаю, как бы пошли дела в таком случае. И вообще, ты бы легко мог стать на Уларе популярнейшим сводником или массовиком-затейником.

— Ладно, проехали, — встал я. — У нее теперь мужиков — три шеренги в очередях. А у меня жена есть, да и на Надежде можно счастье попытать.

— Проехали, так проехали, — согласилась Светлана. — У них на Надежде проблем с рождаемостью нет, смотри, посадаят за подрыв нравственности.

— Вот, блин, вы хоть прививки колонистам сделали от вирусняка? — испугался я. — А то у них тут начнется.

— Все нормально, кэп, — успокоила Светлана. — В новом теле Альсс нет вируса, оно душит его на корню, мы со Стекляшкой позаботились. Методику адаптации, разработанную и испытанную на Белочке, я со всеми тонкостями слила на компьютеры «Мегаполиса — дубль», «Мегаполиса» и еще на пару медицинских баз на Уларе-1 и Уларе-2, Альсс тоже взяла данные. Думаю, что проконтролировать такую ситуацию у них и сил, и знаний хватит. Если все по уму организовать, то к приходу «Мегаполиса — дубль» колонисты уже будут иметь поголовный иммунитет.

Я вернулся в свою каюту и сел за чистку раритетного земного карабина. Это занятие меня всегда успокаивало и приводило в нормальное расположение духа.

— Сергей, к тебе можно? — спросила Светлана.

— Заходи, — пробурчал я, удерживая пружинку, которая никак не хотела встать на место. — Сейчас закончу и пообщаемся.

Неожиданно моей щеки коснулась мягкая кисточка. «Быть того не может», — подумал я, не успев переключиться с одного дела на другое. Я обернулся, передо мной стояла на четырех лапах пушистая кошка-белка, обнимая мои плечи своим длинным хвостом. Отливая темной медью, шерсть струилась и переливалась в свете, непривычном для уларсу, но родном для землян. Кончики нежных чувствительных волосков хвоста ласкали мою шею и щеку. Шерстинки были отчетливо видны в освещении, привычном для моих глаз. Именно этот свет и помог быстро стряхнуть наваждение. И, тем не менее, непокорная пружинка отправилась кувыркаться по палубе, а моя рука, живя своей жизнью, прошлась по спине пушистика, вернулась к голове и погладила под шеей.

— Ты скучаешь по Альсс, — сделала вывод Светлана. — А может это что-то типа «синдрома отнятия», все-таки ты привык щедро сливать свою энергетику самца.

— А ты иногда приходи ко мне, пушистик, согреть мое ложе, — пошутил я. — Я тебя не обижу.

— Ты все-таки рискнешь? — съязвила Светлана устами Альсс. — Вот уж не думала, что твоему распутству нет предела.

— Может, и рискну, но не сейчас, — широко улыбнулся я, поцеловав милашку в пушистое ушко. — Верни Светлану, пожалуйста.

Ночью была Светлана, а утром я встал с легким чувством утраты, которое теперь обрело форму. Странно, я никогда не был особо привязчивым, наверное, это — синдром, как его там…




Последние двое суток время вело себя, как прилипшая к стеклу муха, и мне порой казалось, что наш «Ботаник» тоже прилип к какому-то тёмному стеклу пустоты без какой-либо надежды снова получить свободу. Чтобы не пасть лицом перед союзниками, пить даже легкое винцо я Санычу запретил, отдушиной осталось только пиво, и только три раза на день. Саныч, как положено, долго и шумно обсуждал моё самодурство, но вынужден был смириться. По этой причине он с головой ушел «по бабам». Даже предложение провести тур «гладиаторских боев» на наших истребителях не нашло отклика в измученной бездельем душе моего друга. Я был послан в особо изощренной форме. Я было собрался прокатиться на истребителе сам, но, уже забравшись в кабину, обнаружил совершенно незнакомую схему управления. Чертыхнувшись на беличье управление, я побрел к «Блохе». Но и тут меня ждала небольшая неудача. Мое желание осмотреть вблизи «крейсера» уларсу наткнулось на не очень вежливое пожелание их хозяев гулять где-нибудь в стороне. Вернувшись на «Ботаник», я попросил связи с лайгутом Харальссом зен Трольтлисс.

— Я вас приветствую, командующий, — начал я. — Как там наша бывшая гостья?

— Все замечательно, командор, — ответил Харальсс, изобразив на лице гримасску, соответствующую человеческой улыбке. — Мы принимаем все усилия, чтобы сдержать наш экипаж от ухаживаний. Видели ваш истребитель, машина очень хорошая, простите, что дежурная вахта столь прохладно отнеслась к Вашему дружественному визиту.

— Я как раз хотел спросить, есть ли у вас на борту штурмовики? — обрадовался я, что тема назрела сама собой. — Хотелось бы провести совместные, так сказать, учения. Размяться.

— Сожалею, командор, у нас не того класса корабли, чтобы иметь легкие штурмовые звенья, — махнул хвостом Харальсс.

— Жаль, может, у вас пилоты есть, мы бы могли предоставить одну машину — огорчился я. — Не хотелось бы тревожить Альсс ради компании.

— А она — пилот? — искренне удивился Харальсс.

— Я бы сказал, что пилот, но не совсем боевой, — с сомнением ответил я. — Налета по времени у нее много, но вот участия в боях она не принимала.

— А на чем летала? — поинтересовался Харальсс. — Где училась?

— Не могу сказать, что училась, скорее, практиковалась, — ответил я. — Как раз на наших истребителях и практиковалась. Две ее подружки на них участвовали в штурме «Мегаполиса», она сама была в другой задаче задействована.

— Подруги остались живы? — спросил Харальсс. — Я видел ту битву, там многие погибли.

— Да. Хоть истребители и пришли в сплошных дырах, зато своим ходом, — ответил я. — Девчата славно повоевали.

— Да, жаль, что у наших сородичей так нехорошо вышло, раз даже необученные девчата воевать пошли, — задумчиво сказал Харальсс. — Война всегда жестко спрашивает, кто ты и что умеешь.

— Да уж, — немного обиделся я за отважных девчат. — Они пять штурмовиков сбили.

— У нас есть кое-кто из бывших боевых пилотов штурмовиков, — решил закрыть вопрос Харальсс, видимо не поверив мне. — Какое управление имеют ваши машины?

— Управление делалось по образцу кабины штурмовика правителя, — обрадовался я. — Ваши парни, наверняка, не знакомы с таким, но это дело привычки. Делалось-то оно под уларсу, хотя я вполне с ним справляюсь, если немного попрактикуюсь.

— Счислительные комплексы есть? — спросил Харальсс.

— Да, наведение, навигация, даже просчет наилучшего курса, углов упреждения, в общем, все как у них, — ответил я.

— Интересно, — Харальсс дернул хвостом от нетерпения. — Видимо, ученые на Уларе тоже на высоте, у нас такие вещи появились недавно, но далеко не все. Хотелось бы посмотреть в движении. В прошлый раз мы истребитель осмотрели, но полетать не получилось. Я бы и сам попробовал.

— Годится, — согласился я. — Присылайте гонца.

Видимо, лайгут Харальсс решил проявить солидность и за истребителем прислал кого-то из своих подчиненных, судя по моим познаниям, он был моложе командира ударной группы. Довольно молодой летун оказался одним из офицеров-пилотов корабля-флагмана. Звали его, если сказать различимо для землянина, приблизительно Рахмасс, немногим больше года назад он нес службу в подразделении авиации наземного базирования на Надежде.

Вообще, я не могу поручиться, что написанные имена уларсу звучат на их родном языке именно так, сам язык уларсу весьма неудобен для человеческого слуха. В этом случае, как говорится, что слышу, то и пишу. Возможно, уларсу были не в восторге от моего произношения их имен, но это уже история. Кстати говоря, и наши переговоры являются плодом некоего квази-литературного перевода с языка на язык, осуществленного силами МИ.

Рахмасс минут пятнадцать осваивался с управлением, еще минут двадцать я объяснял ему работу бортовых компьютерных систем. В этот день так и не удалось устроить «гладиаторские бои». Рахмасс сделал несколько пробных полетов, облетел «крейсера», сделал несколько заходов на цель, покувыркался. Машина по его словам оказалась очень удобной и мощной, но весьма непривычной, так как сильно отличалась от атмосферного истребителя, на котором ему довелось воевать. Поняв, что боям так и не состояться, я отдал второй истребитель еще одному пилоту для стажировки, а сам засел за виртуальную модель истребителя с «беличьим» типом управления. Как ни крути, мне тоже нужно было наработать моторику управления эти средством агрессивного передвижения. Ребята увлеченно летали на пару, привыкая к машинам, а я следовал за ними в виртуалке, созданной на основе данных сенсоров «Ботаника». Возможно, это было немного нечестно, ведь я фактически попутно еще и привыкал к манере пилотирования и элементам боя беличьих пилотов. Совершив подзарядку накопителей, пилоты продолжили полеты. Мне в этот день не осталось ничего, кроме как продолжать вместе с ними полеты в виртуалке.

Вообще, нужно сказать, что упорная работа на симуляторе с полным подключением фактически сделала из нас настоящих пилотов как «Ботаника», так и ботов еще до реального управления этими машинами. Практически не побывав в бою, мы получили хорошие навыки владения этими кораблями. Фактически же, реальный бой отличался от тренировочного боя на симуляторе только возможностью получить реальные повреждения и сюрпризами, которые мог преподнести реальный незнакомый противник. Для пилота же, находящегося в полном подключении в систему МИ корабля картинки были совершенно одинаковыми. А при получении повреждений программа симулятора давала абсолютно те же ощущения, что и виртуалка реального корабля. Нужно сказать, что совмещение с МИ корабля фактически делала космолет частью тела пилота, он ощущал холод и жар, зуд и боль в зависимости от происходящего события. Правда, не могу утверждать, что каждый пилот чувствовал и видел то же самое, что я. Светлана как-то сказала, что МИ настраивался на каждого пилота индивидуально, подбирая для даже для каждого разумного одной видовой ветки наиболее подходящие по ассоциациям с происходящими событиями ощущения.

На следующее утро по расписанию колонистов мы решили провести реальные «гладиаторские бои». К этому моменту уже пятеро пилотов изъявили желание в них поучаствовать, достаточно освоившись с нашими истребителями. В их числе был и лайгут Харальсс. Ребята даже на сон времени практически не тратили, привыкая к новым машинам. По слова Светланы их успехи были очень хорошими, однозначно колонисты были куда более сильными бойцами, чем пилоты правителя, видимо сказывался каждодневный опыт боевых операций против пиратов.

О режиме дня уларсу нужно сказать отдельно. В космических силах уларсу был введен усредненный день в двадцать восемь земных часов. Это было сделано ввиду разных периодов вращения двух колонизированных уларсу планет. Распорядок дня оказался такой: четыре часа рабочего времени — два часа отдыха, четыре рабочих — два отдыха, четыре рабочих — двенадцать часов отдыха. Уларсу вообще любили поспать и в свободное время часто предаваясь этому занятию.

Как я узнал позднее, пятеро уларсу оказались отобраны специально, чтобы получилось кратное двум количество «гладиаторов». От греха подальше, Светлана заблокировала лазеры истребителей на уровне маркеров, когда они оставляли на щите только следы, не пробивая его, «огнестрельные» орудия, как и в бытность тренировок наших боевых девчонок, пришлось полностью лишить боеприпасов, а с ракет сняли боевые части. Ракет к истребителям у нас в наличии оказалось не очень много, а местные ракеты оказались немного другими. Пришлось ограничить число ракет по четыре для каждого вылета. Систему боев решено было сделать «каждый с каждым», то есть я должен был провести по бою с каждым пилотом. Оценка боев велась по «глазу» Светланы, которая была на связи и давала знать, если какой-то истребитель считался сбитым. Первый бой открывал я, противником был неизвестный мне ранее пилот. Не лукавя, скажу, что этот бой был из разряда легких. Пришлось немного покрутиться, лишь уходя от ракет оппонента. Я поразил его истребитель вместе с его же третьей по счету ракетой, так и не воспользовавшись своими. Поединок занял две с небольшим минуты. Не буду описывать весь день соревнований. Самый трудный для меня бой оказался с Рахмассом, он действительно оказался чертовски хорошим пилотом. Думаю, что мне удалось победить его лишь за счет моего симбиота, возможно, адаптационной программы и в большей степени опыту общения с нашими машинами. Этот бой оказался и самым длинным. До боя и у меня и у моего противника имелись возможности оценить боевые качества и тактически приемы оппонента. Не могу сказать, что тактические приемы Рахмасса оказались какми-то из ряда вон необычными, асс уларсу использовал обычно всего две тактические схемы боя, просто этот пилот действительно имел в достатке боевого опыта. На схожести тактики я и решил поробовать переиграть его.

Наиболее часто моим противником употребялась такая схема боя. Выйдя на хорошую позицию, Рахмасс пускал одну или две ракеты и преследовал противника, стараясь максимально осложнить ему жизнь во время ухода от ракет. Хоть истребители и были оснащены имитаторами для обмана ракет, толку от них в близком высокоскоростном бою оказалось мало. Зачастую мой противник сильно увлекался добиванием озабоченного ракетами противника, а в случае неожиданностей вытягивал ситуацию за счет виртуозного пилотирования.

Начав бой, я решил выждать, пока Рахмасс истратит все свои ракеты, и сделать это оказалось изрядно трудно. Лазерные маркеры Рахмасса уже не один раз лизали мое защитное поле, но уверенных попаданий так и не случилось. Моих попаданий было значительно меньше, и все они были тоже скользящими. Уходя от Рахмасса по пологой дуге, я дожидался пуска его последней ракеты. Наконец, компьютер моего истребителя пискнул, давая понять, что по мне выпущена ракета. Пришло время реализовать мой план, даже если он не удастся, мы можем продолжить бой, оставшись с одними лазерными маркерами. Я выпустил все шесть противоракетных ловушек, чуть развернул боевую машину и запустил две ракеты перпендикулярно ходу своего истребителя. Пытаясь резко изменить курс, я вывел-таки из режима двигательную установку. Сработала система аварийной отсечки мощности, истребитель вильнул носом, потом задом и начал беспорядочное кувыркание. То, что я делал, могло в бою стоить мне жизни, но мной владел азарт. Перегрузку я выдержал с большим трудом, однако, добился своего. Прожевав экстремальную ситуацию, автоматика двигателя опять дала полную мощность, а я к тому моменту оказался сбоку и чуть позади противника. Ни секунды не задумываясь, я выпустил по нему оставшиеся две ракеты, ловя Рахмасса в прицел лазерных маркеров. Пока я издевался над своим истребителем, ловушки наполнили пространство помехами, среди их довольно четких и логичных сигналов, бултыхания моей боевой машины походили на неудачно сработавшую ловушку. Первые две ракеты, пущенные мной, уже заканчивали боевые развороты, заходя на неудобную для них цель. Выпущенная Рахмассом ракета, цели не потеряла, но прошла мимо из-за моего нестандартного маневра. Сам Рахмасс вынужден был отвернуть от неожиданного числа разного рода помех. Наконец определившись с целями, он попытался уйти от моей второй волны ракет, подставив мне борт. Долгожданный момент настал, я выдал очередь лучей из лазерных орудий, оставивших следы в районе двигательной установки машины моего учебного противника. Но окончательную жирную точку поставила одна из моих ракет, пущенная первой волной, угодив в защитный экран в районе днища истребителя Рахмасса, как раз под отсеком пилота. Уже неторопливо я развернулся на месте и «расстрелял» лазерами ракету Рахмасса, которая через пару секунд тюкнулась в защитный экран моего истребителя. Победа была чистой и очень почетной.

По общим результатам я занял очевидное первое место, лайгут Харальсс занял третье, после Рахмасса. Все время боев мы находились на «Ботанике» в «холле», так и оставшемся от наших первых гостей, наблюдая бои через голографическую проекцию, которую Светлана для удобства подвесила посередине зала. Заинтересованный происходящими событиями, к нам присоединился Саныч. Увидев масштаб развлечения, он сразу захотел в нем участвовать. Но я из природной вредности не допустил его к участию, сославшись на то, что все бои уже расписаны. Все вместе мы болели за участников и разбирали результаты, пока истребители снаряжались к следующему бою. К концу наших импровизированных соревнований барьер недоверия между нами и колонистами окончательно рухнул, и хорошая пьянка так и просилась стать логичным завершением укрепляющего дружбу народов мероприятия. Вместе со вторым десантным челноком на «Ботаник» прибыли припасы уларсу, на фоне которых наше разнообразие уларской провизии явно казалось спартанским. Вместе с антуражем для правильных посиделок к нам прибыли и четыре незнакомых дамы в компании с Альсс. Альсс, увидев меня, немного засмущалась, но потом представила, как близкого друга. Пока пушистый хвост скользил по моему лицу, я изо всех сил сдерживался, не давая воли рукам, просто не был уверен в правильной реакции колонистов. Нужно сказать, что для девушки это был смелый поступок. Насколько я разбирался в понятиях уларсу, тот близкий друг, которым представила меня Альсс, довольно во многих случаях мог означалть «любовник». Осталось надеяться, что Альсс знала, что делала. Чтобы картина не казалась пустой без земных женщин, я попросил Светлану поприсутствовать в теле Стекляшки на нашем мероприятии.

Что не говори, вечеринка удалась на славу. Альсс на практике познакомила соотечественников с музыкой и танцами. Я познакомился со всеми вновь прибывшими дамами и не единожды с ними танцевал. Светлана приглашала куда более робких кавалеров уларсу. Самым неподъемным из всех оказался Саныч. Подвыпившие женщины уларсу практически защекотали его хостами, но он остался верен своему убеждению относительно «дрыготни под музыку». Утомленные развлечением гости остались у нас на длинный отдых, а потом пригласили нас посетить флагман ударного звена.

На экскурсию по флагману, как почетный победитель «гладиаторских боев», полетел я. После осмотра корабля мы со Светланой только уверились в сделанных ранее выводах. «Крейсера» уларсу даже по конструкции значительно уступали кораблям пиратов. Сразу было видно, что эта отрасль промышленности для колонистов еще нова, и строились корабли наспех, по велению обстоятельств. Проведя почти полдня на флагмане, я вернулся на «Ботаник», прихватив всю имеющуюся у уларсу информацию относительно пиратов. Информации было немного, в основном это оказались записи боев и маневров, но имелось и кое-что из перехваченных переговоров. К сожалению, пираты пользовались направленными каналами связи, и в этом случае перехват передач становился делом очень сложным. Переговоры пиратов практически всего относились к боевым ситуациям и зачастую состояли из отрывочных коротких фраз. Так что эти записи не дали нам языковой базы пиратов, Светлане пришлось продолжать наблюдение за пленными с помощью оставленных на «эсминце» киборгов.

Записей боев и маневров оказалось, напротив, очень много, мы сначала рассортировали их на случаи «военные» и «каперские». К «военным» мы отнесли все контакты с боевыми кораблями пиратов, к «каперским» нападения вольных художников. На ознакомление с материалом ушло почти двое суток. Как оказалось, «военные» никогда не грабили поврежденные корабли уларсу. Трудно сказать, с чем это оказалось связано, то ли с дисциплиной, то ли с отсутствием трюмов. После боя «военные» практически сразу уходили в скачок, позволяя оказать помощь уцелевшим кораблям. По крайней мере, мы не нашли ни одного случая уничтожения спасательных судов уларсу. Несмотря на кажущуюся гуманность, в бою «военные» не щадили противника, зачастую добивая «в пыль» огрызающиеся до последнего корабли уларсу. Самый массовый рейд «военных» состоял всего из пяти кораблей, один из которых в бою участия вообще не принимал. Обычно же это были пары «эсминцев», очень редко — одиночные крейсера. По-видимому, «военные» просто не считали уларсу достойным противником для своих крейсеров. В отличие от «военных», «каперские» рейды были построены по сценарию типичного грабежа. Пираты приходили на судах, явно переделанных для этих рейдов. Открытого столкновения в таких рейдах пираты старались избегать, если не было явного перевеса в их сторону. Чаще всего «каперы» нападали из засады, стараясь не оставить противнику шансов. Большая часть из всех случаев нападения «каперов» была направлена на поселения, находящиеся на планете, особенно на периферии или вдалеке от военных баз колонистов. В отличие от «военных» «каперы» брали все, что могли забрать, зачастую даже снимая некоторую аппаратуру уларсу, видимо, содержащую какие-то интересные для них материалы. Случаи похищения населения хоть и были крайне редки, но тоже случались. Сказать определенно, зачем это делалось, оказалось лично для меня крайне затруднительно.

За нашими с Санычем попытками по изучению пиратов Светлана оповестила о готовности к работе звездного двигателя. Для окончательной настройки требовались лишь ходовые испытания.

— Раз надо, так надо, — согласился я, отрываясь от очередной каперской драмы. — Может, без меня справишься? Делов-то там для моего мятежного разума ни капли.

— Так положено, — не купилась Светка на мою отмазку. — Вдруг какая внештатщина или нападёт какой супостатень? Давай-ка, командир, не ломайся.

— Сейчас упакуюсь, — нехотя согласился я. — В принципе, поглядеть эти хроники я и в кресле смогу.

— А может, нам не стоит выкладывать все козыры перед белками? — неожиданно выдал сомнение Саныч. — Кто его знает, как оно повернется? Пираты эти — парнишки хваткие, да и техника у них уже не совсем для игры в песочнице.

— Вау! Саныч! — удивился я вполне искренне. — Тебе что, головной мозг удалось запустить? Обычно все ограничивалось работой спинных отделов и мускулатуры.

— Ну а чо я? — удивился Саныч. — Я так вот подумал…

— Нет, ну точно кто-то сдох, — покачал я головой. — Саныч подумал. А может, вместо меня попаришься в кресле на ходовых? Заодно и подумаешь еще над чем-нибудь.

— Да ща-а-ас, — усмехнулся Саныч. — Работах, салага, пока ветеран думать будет.

Небольшая словесная перепалка неожиданно подняла настроение, и к креслу я приближался уже без изначального раздражения. У меня даже закралась мысль, что Саныч, возможно, не такой уж и лапоть, работая с детьми, даже если ты всего лишь — учитель труда, волей или неволей приобретешь зачатки психолога.

Погрузившись в кресло, я предупредил колонистов о прогулке, необходимой для проверки работы отремонтированного двигателя. Не знаю, поверили нам или нет, но никаких «телодвижений» со стороны космолетов колонистов не последовало. Заверив уларсу, что постараемся далеко не отходить и догнать их к моменту прихода к Надежде, мы начали постепенный разгон с пошаговой калибровкой двигателя по направлению оси вращения планетной системы. Оставив между нами довольно приличное расстояние, я накрыл «Ботаника» невидимостью, все-таки решив не открывать истинных возможностей разведчика, козыри в рукаве еще никому не вредили. К некоторому моему сожалению, не все оказалось в порядке, нам пришлось останавливаться и доводить двигатель до ума. На все доводки у нас ушло чуть меньше суток. Почти все это время я провел в кресле. Саныч же безбожно бездельничал, предаваясь лени и небольшому разврату. Под конец наладки мы «даванули» движок на полную мощность, результатом остались довольны, «Ботаник» опять пребывал в полном порядке. Покончив с наладкой, я сначала хотел вернуться прямо к Надежде и там дожидаться караван под командованием лайгута Харальсса, но потом передумал, решив понаблюдать за колонистами, послушать их переговоры между собой и Надеждой. Что бы ни говорили временные и пока еще не проверенные союзники, думать они могли совершенно иные вещи. Выследив караван, мы остаток пути прошли за ним, находясь в режиме маскировки.

*****


На подлете к Надежде нас встретило звено из четырех кораблей уларсу размерами поменьше «крейсера», видимо своего рода сторожевики, проводившее нас до одного из двух спутников Надежды. Оба спутника планеты были освоены уларсу. На них базировался флот, кораблестроительные верфи и все с этим связанное. Кроме естественных спутников вокруг планеты была раскидана сеть боевых баз, входящих в единую систему обороны. Одной из баз был корабль-астероид, на котором сюда прибыли первые колонисты, всего за несколько веков плотно осевшие на планете. В отличие от окружающего космического пространства сама Надежда была заселена совсем слабо. Можно сказать, что колонисты только вступали в стадию ее заселения. К моему удивлению, в отличие от своей родины колонисты и не думали загнивать, возможно, сказывалось отсутствие внутренних противоречий.

Надежда оказалась очень удачной планетой. Улар-1 и Улар-2, где зародилась цивилизация белок, были обитаемыми спутниками планет-гигантов, большую часть территорий которых занимали пустыни. На Надежде имелись обширные территории, покрытые растительностью, а так же два океана и несколько внутренних морей. По своей полезной площади Надежда, пожалуй, могла поспорить с обеими населенными планетами родной системы уларсу, вместе взятыми. Единственным неприятным моментом для уларсу на новом месте жительства оказалась смена сезонов. Надежда не была спутником планеты-гиганта, и из-за наклона оси вращения на ней имелись четко выраженые времена года. Раньше белки просто не знали смены сезонов, обитая в своеобразной затянувшейся поре «весна-осень».

Нас приняли на одном из двух естественных спутников Надежды, его название переводилось, как Страж. Спутник был лишен атмосферы. На нем располагались шесть судостроительных верфей, а так же сеть мощных жилых и оборонительных комплексов. Пиратский «эсминец» и поврежденный «крейсер» загнали в доки одной из верфей, «Ботаник» завис на геостационарной орбите спутника. Два дня, пока происходили организационные мероприятия и собирались светила науки Надежды, я в меру гостиприимности хозяев знакомился со Стражем. Моим гидом вызвался быть лайгут Харальсс. Саныча я оставил на «Ботанике» в наказание за безделье во время ходовых испытаний звездного двигателя, да и должен же был кто-то присмотрать за нашим имуществом, а вдруг ловушка. Саныч к моему удивлению не спорил, возможно, он просто не до конца доверял белкам. Со стороны должно казаться, что мы просто держим экипаж в жесткой дисциплине. Экскурсий по нашему космолету мы не устраивали, а во время всяких встреч-переговоров мы с Санычем намекали на то, что являемся здешним руководством. Уларсу совсем не обязательно было знать о настоящей численности экипажа «Ботаника». Оставалось надеяться, что Альсс не разгласит нашу маленькую тайну, если даже догадалась о ней.

«Вскрытие» «эсминца» пиратов началось после переселения пленных в специально оборудованные для них отсеки. Светлана, хоть и создала приемлемый словарь языка пиратов, тем не менее, еще надеялась выудить из них еще кое-какую информацию. Изучение «эсминца» в условиях верфи дало куда более хорошие результаты. Колонисты создали сразу несколько научных групп, которые начали изучение строго обособленных узлов и технологий пиратов под наблюдением Светланы. Практически сразу стало понятно, что топливом для силовых установок пиратского космолета служила дейтериевая или дейтериево-тритиевая смесь. А, разобрав аварийную силовую установку, ученые уларсу с шоком для себя были поставлены перед фактом существования реактора на основе управляемого холодного термоядерного синтеза совмещенного с двойным плазменным преобразователем. При всех ее небольших размерах, реактор занимал не все пространство установки, в ней же оказались установлены контуры гравиприводов и, собственно, сами генераторы полей. Первый пуск заново собранной установки на дейтериевом топливе поверг оставшихся скептиков в научный экстаз, установка исправно заработала. Всего через две недели колонисты получили экспериментальную термоядерную станцию холодного синтеза с плазменным преобразователем, выдающую привычный для землян электрический ток, который являлся и основой технологий уларсу.




— Серж, я где-то читал, что холодный термоядерный синтез — это утка вроде вечного двигателя, — выразил Саныч свою мысль, глядя на ликование ученых. — Ты уверен, что они там не облажались?

— Саныч, ты не перестаешь меня удивлять, — хлопнул я друга по плечу. — Даже у нас на Земле этот вопрос серьезно разрабатывается. Кто-то из наших ученых уже обосновал теорию мюонного катализа, как бы не Сахаров, так что вопрос только за реализацией. А, вспомнил! Кстати, кто-то из наших же ученых получил что-то похожее на нужную реакцию путем воздействия звуком на какую-то жидкость, то ли хитрый ацетон, то ли воду какой-то там тяжести. У нас вопрос, вроде, застрял на явно отрицательной энергетике реакции. А может, еще чего-то не так было, но вроде пока не опровергли, что это было ошибкой.

— Это как отрицательной энергетике? — удивился Саныч. — Ты-то откуда всю эту ахинею знаешь?

— Не тупи, Саныч, это значит, что затраченная на синтез энергия превосходит полученную от синтеза, никакой маржи с такой реакции, — ответил я, покачав головой. — Я же в почти советском ВУЗе учился, там поощрялось изучать всякие науки, а не только то, что тебе узко по специальности положено, как у американцев. У нас вон Светик есть, база данных такая, что Интернет отдыхает, ты бы больше интересовался ей, чем пользовал ее, глядишь, и извилины бы закучерявились местами. А то у тебя все мысли по протоптанной от фуражки тропе в сторону женских промежностей ходят.

— Серега, блин, ты бы сам инвалидом посидел, а потом про всякие промежности попробовал бы не думать, — обиделся Саныч. — Я тебе такого не желаю, да и никому не желаю.

— Саныч, извини, — ответил я, почувствовал себя некомфортно. — Я, это, не подумав, ляпнул.

Группы ученых, изучавших орудия и ракеты, справились значительно раньше. Там оказались сходные с уларсу технологии. Лазерные орудия дали всего лишь некоторые направления для размышления и доработки схем имеющихся у уларсу устройств. А вот ракеты оказались куда более интересны. Оборонительные ракеты системы ПРО «эсминца» базировались на твердотопливных двигателях. Противокорабельные же ракеты оказались на гравитационных двигателях. Изучение конструкции и разработка технологий должна была занять у ученых несколько месяцев. И вскоре на вооружении уларсу должны были появиться ракеты с гравитационными движками. Очень быстро местные умники разобрались с оборудованием, создающим гравитационные щиты. Самое же большое недоумение, как и предсказывала Светлана, у ученых вызвал гиперпространственный двигатель. Принцип двигателя, как и его маткматическую модель они осознать так не смогли. Даже разобрав его «до винтика», никто не смог однозначно сказать, как это работает, хоть и было понятно в общих чертах, что это должно делать. Нужно отдать должное, что уларсу сразу определили, что это, пожалуй, самая главная находка для них. Они вцепились в изучение двигателя мертвой хваткой. Не могу сказать, получилось бы что-то у них или нет, но я упросил Светлану подкинуть особо одаренным «яйцеголовым» несколько намеков. Ребята оказались хваткими, и подвижки в теории процесса произошли практически сразу, не за горами должен был произойти и прорыв в этой отрасли знаний. И, тем не менее, для создания своего двигателя уларсу нужно было еще немало потрудиться. Технология уларсу на тот момент позволяла бы скопировать двигатель, но он основывался на чужой гравитационной энергетике, пришлось бы ломать голову над совмещением технологий или над полным переоборудованием кораблей уларсу. Как вариант на первых порах корабли межзвездного класса могли иметь две раздельные энергетически установки. В принципе, нас это уже мало интересовало. Светлана и так сделала им подарок, о котором они даже мечтать не могли, по крайней мере, в ближайшем будущем. К нашему огромному сожалению, в вопросах функционирования компьютеров пиратов, больших продвижений не случилось. Ученые легко определили принцип их действия, но логику работы и кодировку информации сходу осознать не получилось. Именно из-за этого мы продолжали «гостить» у колонистов. К нашей с Санычем радости пребываение в гостях у белок не имело никакого отношения к скуке. Это как европейцу впервые раз попасть в Юго-Восточную Азию.

Примерно через два с половиной месяца после нашего прибытия на Страж, Светланой были обнаружены возмущения многомерности в пределах системы. Светлана предположила, что в пространство планетной системы прибыло несколько кораблей. Мы сразу же сообщили об этом колонистам, которые отнеслись к сообщению исключительно серьезно. Еще через семь дней на подходах к Надежде появились два крейсера и четыре военных «эсминца». Мы подозревали, что цель их прибытия — события почти техмесячной давности, в которых «Ботаник» принимал непосредственное участие. К нашему удивлению, уларсу вовсе не ударились в панику. Все рода войск тут же были приведены в боевую готовность. Флот занял позиции, спрятав часть «крейсеров» за Стражем. Лайгут Харальсс на мой вопрос ответил, что хоть пираты и не предпринимали еще такого массированного вторжения, уларсу сдаваться, не намерены, ведь им теперь есть за что сражаться, с далекой родины к ним летят братья. К великому разочарованию Саныча сражения не случилось. «Эсминцы» покружили вокруг Надежды, даже не вступив в огневой контакт. Крейсеры один раз приняли весьма вялую попытку сблизиться со Стражем. Выпустив рой ракет и дав залп главным калибром, они пошли в сторону спутника, охватывая его с разных сторон. Однако, получив на щиты море огня со стороны оборонительных систем Стража и трёх соседних боевых искусственных спутников, вынуждены были вернуться. Повисев на подходах к планете еще сутки, весь флот пиратов тихо и мирно покинул пределы Надежды и погрузился в гиперпространство. Итогом рейда оказались всего два легко поврежденных «крейсера» уларсу. Да один из пиратских крейсеров получил пробоину в левом борту, замешкавшись при развороте.

— Странные какие-то, — удивился Саныч. — Чего тогда лезли вообще?

— Просто не захотели ломать кораблики, — ответил я. — Посмотрели, что «эсминца» нет, и ушли.

— А к Стражу полезли, чтобы посмотреть, как в борту дырки получаются? — ухмыльнулся Саныч. — Выходит, что второй «эсминец» добрался до базы.

— Скорее всего, что нет, — размышлял я вместе с Санычем. — Скорее всего, они от крейсера получили информацию о незнакомом корабле, так подпортившим им вывеску, вот и заскочили на огонек. Посмотрели, что нас тут нет, и убрались. А на счет Стража, может, искали наш подбитый кораблик там. Мы же нехило получили «на орехи» в том бою.

— Чего ж не пошли до конца? — спросил Саныч.

— Да поняли, наверное, что орудия тут совсем другие, — предположил я. — У нас, ведь и лазерные батареи немного другие настройки имеют, нежели у местных. Да и ракеты местные, тоже совсем на наши не походят. Вот и подумали, наверное, что имел место баловаться какой-то «гастролер». Не факт, что не наведаются еще разок-другой.

— Слушай, Серж, а чего мы вообще тут силим? — задал насущный вопрос Саныч. — С белок нам ловить, явно нечего. Пираты, так вот они, ловим и потрошим или идем знакомиться.

— Пока еще оставется вариант бескровной добычи информации, Саныч, — озвучил я очевидное. — Светик набирает языковую базу пиратов, пытается найти алгоритмы работы с их компами. Мне кажется, что так у нас больше шансов отыскать интересующую нас информацию об этих разумных, чем во время боевого столкновения. Да и «каперы» могут появиться, вот их изловить будет куда проще и полезнее, чем вояк. Так что сидим ровно на задницах и ждем с моря погоды.

*****


Поскольку личное присутствие экипажа дружественного корабля «Ботаник» на Страже никому, собственно, был не нужен, мы с Санычем решили немого поразнообразить будни осмотром самой планеты по имени Надежда. С этим вопросом мы обратились к нашему теперь уже хорошему знакомому лайгуту Харальссу. Неспешно потягивая местное изделие слегка похожее на земное пиво, мы вели беседу.




— Да, Надежда — красивая планета, осмотреть ее стоит, — согласился Харальсс. — Только вот мы так и не изучили ее в должном объеме. Несмотря на столь долгий срок заселения, удалось толком изучить всего один материк, на котором, собственно, и базируется наша здешняя цивилизация. Как-то не слишком много времени было для такого рода дел. Знаете ли, нужно было выживать. Даже сейчас у нас не слишком большой прирост населения, многие гибнут в непрерывных стычках и пограничных боях с пиратами.

— Мы как раз вполне вас понимаем, — ответил я. — Думаю, что с прибытием «Мегаполиса-дубль» и внедрением некоторых новинок «от пиратов», вы сможете вздохнуть свободнее. Сразу решатся несколько проблем.

— Хорошо бы, — согласился Харальсс. — Осталось дожить до этого момента.

— Мне почему-то кажется, что доживете значительно раньше, — улыбнулся я. — Вы же уже обратили внимание на какую-то весьма странную манеру ведения военных действий «военными» пиратами. Мне кажется, что при желании они могли бы сильно осложнить вам жизнь на Надежде, тем не менее, у вас сложилось положение, которое смело можно назвать «Масштабные военные маневры в условиях, приближенных к боевым». Я бы вообще не стал называть военных, противостоящих вам, пиратами. Эти ребята явно знают дисциплину, да и грабежами они, как я слышал, совершенно не занимаются.

— Да. Есть такая странность в их поведении, — согласился Харальсс.

— Дружище, к вам же прибыли два «Ловца», которые стартовали с Улара после получения вашего сообщения? — спросил Саныч. — Где они? Мы видели в системе вашей орбитальной защиты всего один, видимо тот, на котором прибыли вы сами.

— Еще один находится тоже в системе орбитальной защиты, просто его позиция в другом секторе, — ответил Харальсс. — А второй мы вынуждены были разобрать, его породы содержали весьма чистые металлические руды, можно сказать, что это был практически подарок с родины предков нашей экономике.

— С потребностями не поспоришь, — согласился Саныч.

— Насколько я понял, на контролируемом материке особых проблем не возникает, — продолжил я любопытствовать. — Какова обстановка на остальных?

— Мы делаем регулярные рейды и облеты своеобразной нейтральной полосы, — ответил Харальсс. — Но на остальные свободные территории иногда отправляются лишь экспедиции ученых. Честно говоря, мы смогли позволить себе такую роскошь совсем недавно. Какие-то сто лет назад и разговора об этом быть не могло, попросту не было ни людей, ни ресурсов. Да и сейчас дело это весьма опасное, «каперы» делают регулярные налеты и визиты на планету. Наша система обнаружения фиксирует их, но группы быстрого реагирования мы высылаем только в случае какого-то большого соединения кораблей, приземления пиратов в нашей зоне отчуждения или непосредственного нападения на нашу территорию. Так что, как бы нам не было печально говорить, но Надежда нам пока принадлежит только в весьма небольших пределах.

— А вести переговоры не пробовали? — спросил Саныч.

— «Военные» никогда не ведут переговоров, — ответил Харальсс. — «Каперы», может, и ведут, но только с пленными. Вообще, какие-то они странные для разумных. Наши ученые прогнозировали все что угодно, но не столь прямое игнорирование.

— Может, в этом есть какая-то цель или смысл? — высказался Саныч. — Наши НЛО тоже себя ведут совершенно неоднозначно.

— Саныч, там вообще все непонятно, — я незаметно пнул Саныча. — Тут другие люди и другие цели.

— Ну да… Да, конечно, — поправился Саныч.

— В общем, я понял, что вы не против нашей небольшой серии экспедиций вглубь планеты, — подвел я итог. — Было бы неплохо хотя бы какого-то специалиста по местной флоре и фауне получить. Не исключено, что он тоже останется в выигрыше.

— Не могу вас сразу обнадежить, — ответил Харальсс. — У нас не так много ученых, занятых в этой области, в данный момент все привлечены в одном из срочных проектов. Может, получится пристроить вам кое-кого из учеников или практикантов. Постараюсь до завтра сообщить вам результат.

Результатом оказалась довольно молодая уларсу немного необычного розово-желтого окраса, местами переходящего в голубые тона на кончиках волосков. Нашего проводника представила нам Альсс. Раз уж случилась такая оказия, мы решили немного посплетничать в старом составе. Уединившись в каком-то заведении для «шишек» на Страже мы поболтали о свежих новостях из жизни нашей несравненной Альсс. Потихоньку разговор скатился к предстоящей экспедиции.

— Желающих было больше, — сказала по секрету Альсс. — Возможности отпустить всех не оказалось, да и вам некуда было бы их пристроить.

— По какому принципу нам деваху-то отобрали? — Саныч многозначительно почесал подбородок.

— Она является отличным специалистом, — ответила Альсс. — Корлин уже не первый год занимается в этой области. Она — далеко не дилетант и уж совсем не ученик. Думаю, вам она окажется полезной.

— А что у нее за имя? Оно как-то не по-уларски звучит что ли? — «тактично» поинтересовался Саныч. — Да и цвет немного авангардный, «эмо-девочка» что ли?

— Окрас, конечно, не совсем обычный, — согласилась Альсс. — Бедняге пришлось многое пережить в детстве. Может, как раз по этой причине она стала столь неординарным ученым. А имя… Имя она себе взяла сама. Там какая-то история неразделенной любви… В общем, не стоит ей об этом напоминать.

— Да, конечно, — я посмотрел «сурово» на Саныча. — Тем более что мне она очень понравилась.

*****


В экспедицию мы направились на «Клопе», выдержав несколько сражений с нашей несравненной женой и любовницей Светланой. Принципиально «Клоп» на планете вряд ли смог бы найти себе серьезного противника, тем более с таким прожженным экипажем на борту. Но Светлана, как всегда, рисковать не хотела. Совершать же экспедицию на «Ботанике» смысла совершенно не было в силу его размеров. Кроме того, мы попросили Светлану приглядывать за учеными и серьезно заняться «компьютером» пиратов.

О точных сроках экспедиции разговора по большому счету не было. Судя по успехам Светланы в изучении компьютера пиратов, времени у нас было ни как не меньше месяца. А вполне возможно, что и больше. По этой причине мы решили устроить нашего пока неразговорчивого, видимо, по причине стеснения, гида в помещении, когда-то оборудованном для переговоров с повстанцами на Уларе. За сутки киборги «Клопа» привели помещение в порядок, вернув вид нормальной каюты, возможно, с некоторыми излишествами. Элементарно хотелось побаловать обделенную вниманием девушку. За проведенное с уларсу время я более-менее ознакомился с пристрастиями этих замечательных существ.

Корлин прибыла на «Клопа» «с вещами», как и договорились, к «военному совету». Честно говоря, меня совершенно убило количество вещей. Оно было даже не спартанским. У Корлин оказалась всего-то одна небольшая сумка. До «военного совета» оставалось почти два часа, которые мы опрометчиво выделили даме на то, чтобы разложить вещи по полочкам.




— Сергуня, что ей там два часа раскладывать-то? — спросил Саныч. — Я в первый раз вижу женщину, пусть и не человеческую, так аскетично собравшуюся в экспедицию уж не меньше, чем в неделю длиной.

— Да, девчушка о себе явно невысокого мнения, как о женщине, — согласился я. — Я ей даже сочувствую как-то по-человечески.

— Слушай, давай поглядим, что у нее там? — предложил Саныч. — Блин, просто интересно.

— Вижу, что ты, как всегда, чужд этическим переживаниям, — ухмыльнулся я.

— Да какие тут переживания, — сильно удивился Саныч. — Она же уларсу, какие могут быть у нормального мужика сексуальные переживания на счет, к примеру, белки или кошки?

— Саныч, этическими, а не то, о чем ты… — показательно постучал я по своей голове пальцем. — Читай классиков, эротоман. Она разумный вид, «человек» в большом смысле этого слова, если правильной головой об этом деле думать. А у каждого человека есть какие-то правила поведения, не обязательно связанные с особо близкой тебе областью.

— Короче, давай просто поглядим, что у нее в сумке, — Саныч соорудил на лице якобы напряженный мыслительный процесс. — Я же спать не смогу, умру от любопытства. Где ты видел женщину с таким «шикарным» гардеробом?

— Ладно, давай, — я не удержался от смеха.

Как выяснилось, была в этой сумке смена белья, кое-какие гигиенические принадлежности, второй комбез и небольшое количество информационных носителей с персональным коммуникатором. На момент нашего незримого «вторжения» Корлин просматривала какую-то информацию на своем коммуникаторе, а может, персональном компьютере или еще как-нибудь называемом устройстве.

— Нет, я просто валяюсь, — подвел итог Саныч. — Она, может, бесполая? Совсем в науку ушла или на почве несчастной любви мальчиком сделалась? Где еще можно увидеть тетку, которая, зайдя в номер гостиницы, первым делом кинулась проверить свой информуникатор…

— Это что за термин такой? — удивился я.

— А чё, прикольно, «информуникатор», — Саныч сделал умное лицо. — Информационный коммуникатор.

— Саныч, а ты ведь — эстет… — рассмеялся я. — Бухлозакусатор нужно бы поставить в каюте, чтоб не бегать в «Три пескаря» за пивом.

— Отличная идея, — согласился Саныч. — Щас отловим киборга, чтоб сгонял за пивком.

— Мальчики, вы тут развлекаетесь, я вижу, — в другом углу моей каюты развернулась голосфера с изображением Светланы. — Вы бы девушку заботой окружили что ли, может, она хоть среди людей будет себя симпатичной уларсу чувствовать.

— О, Светка! Ты-то нам и нужна! — обрадовался Саныч. — Давай деваху перекрасим, как ей захочется. Чего она парится такой шкурой?

— Саныч, тут не в шкуре уже проблема, а в психике, — ответила Светлана. — Я не могу назвать себя спецом по данному виду разумных. Вот Сергуня — другое дело.

— Ха-ха, — ответил я на Светкин подкол. — Я думаю, что подправление девчонке окраса будет половиной проблемы. Сделай доброе дело — сбрось в наш синтезатор побольше информашки о модной шмотке и прочих девчачьих прибамбасах уларсу. Может, Корлин заинтересуется чем-то. Кстати, давай ей сделаем медицинское сканирование. Может, действительно сможешь чем-то с окрасом помочь, да и в экспедиции эта информация понадобиться может.

— Да! Назвалась альтруисткой, вынь, да положь!! — согласился Саныч.

— Хорошо, поговорите с ней аккуратно на эту тему, — согласилась Светлана.

— Вот это по-нашему, — обрадовался Саныч. — Поможем бельчушке!

— А ведь вы оба — неисправимые романтики, мальчишки. Честное слово, я же этого просто не смогла за вашей мужественной суровостью сразу разглядеть, — рассмеялась Светлана перед отключением связи.

— Слушай, испортим девчонке карьеру, — задумчиво сказал Саныч. — Станет красивой — всю науку забросит.

«Военный совет» состоялся в назначенное время. В течение пары часов мы набросали приблизительный маршрут по местам, возможно, интересным и для нас и для Корлин. В принципе, мы с Санычем соглашались практически со всеми предложениями авангардной девахи. Мы прекрасно отдавали себе отчет, что нам совершенно безразлично, куда лететь и что обследовать, просто надоело до зеленых чертей сидеть на борту космического корабля. А тут была замечательная возможность погулять живьем без скафандров по открытой природе. Светлана уже внесла поправки в наши БМКП относительно местной флоры, фауны и прочей мелкобиологической живности. Атмосфера планеты, естественно, оказалась отличной и от земной, и от уларской, но дышать с напрягом было вполне возможно. На случай, если надоест напряг, можно было надеть маску или загерметизировать легкую десантную броню КСС, в которой нам настоятельно рекомендовала выходить наружу наша искусственно-интеллектуальная подруга. Притягивала планета все слегка сильнее матушки Земли, так что для коренных уларсу на планете сложились не слишком комфортная среда обитания.

На наше предложение о медицинском обследовании с целью оказания помощи в экстренной ситуации Корлин согласилась совершенно спокойно. Сложилось впечатление, что ей это все глубоко безразлично, хотя с момента прибытия на «Клоп» девчушка слегка оттаяла.

Пока Светлана и Стекляшка через аппаратуру «Клопа» обследовали нашего проводника-консультанта, мы с Санычем, Светланой и Альсс погрузились в мир местной моды уларсу. Для начала решили обеспечить Корлин всем необходимым для девушки. Вещи подбирали без экстремального ухода в моду. По словам Альсс это была местная классика жанра из ценового репертуара выше среднего. Для интереса Светлана сделал доступными некоторые технические новинки колонистов, включающие в себя довольно мощные стационарные коспьютеры, которые уларсу называли «счислителями» и разнообразные удобные безделушки, которые на Земле принято называть «гаджеты».

* * *


Поскольку уларсу на Надежде не пережили революционного кризиса власти, у них наладилась товарно-денежная система схожая с системой Улара на момент отлета колонистов, но с некоторыми довольно серьезными изменениями. Вкратце, смысл ее был таков. Поскольку колония на Надежде была фактически на непрекращающемся военном положении, основные продукты и предметы быта были доступны всем жителям. Заработанные бонусы можно было потратить на предметы роскоши или какие-то продвинутые модели техники, а так же прочих товаров и услуг нестандартного ассортимента. Образование и медицина тоже имели бесплатный характер, хотя за дополнительные бонусы можно было выдвинуться и тут.

* * *


Мы с нетерпением ждали возвращения Корлин в свою каюту после медицинского обследования.




— А, мальчики опять собрались подглядывать! — обнаружила нас Светлана. — Это уже входит в разряд патологий…

— Привет, привет, давно не виделись, — пробурчал Саныч Светкиной голограмме. — Присоединяйся.

— Как ты думаешь, понравится ей? — спросил я Светлану.

— Вы, вообще-то, в экспедицию собирались, — напомнила Светлана.

— Да, это следующее развлечение в нашей программе, — согласился я. — Сейчас вот закончим с этим и сразу приступим к экспедиции. Кстати, сделай выборку наиболее посещаемых «каперами» мест, если местные дадут, конечно.

— Зачем это тебе? — подозрительно спросила Светлана. — Мы же договорились, что без ребячества.

— Да мы с ними конфликтовать и не собираемся, — согласился я. — Просто мне так и не понятно, что же они тут на планете так усердно потеряли. Ведь, по словам Харальсса они постоянно снуют туда-сюда. Вот и хотелось бы понять, что они тут забыли. У местных ребят возможностей чуть поменьше наших, так что проследить самим, у них просто не получается.

— Хорошо, — согласилась Светлана. — Поищем.

Тем временем Корлин вернулась в свою каюту. Но не кинулась к своему информуникатору, как в прошлый раз, а просто улеглась на свою кровать. Свернувшись клубочком и прикрыв хвостом нос, девушка лежала на кровати вот уже минут двадцать.

— Светик, вы ее ничем не расстроили? — спросил я. — Чем-то девчушка наша опечалена.

— Ни о чем вообще не говорили, — ответила Светлана. — Просто сообщила, что процедура закончена и киборг проводит ее в каюту.

— Может, она чувствует себя в заключении? — спросил Саныч. — Все же мы сильно граничили ее передвижение по и без того небольшому «Клопу».

— Не думаю, — ответил я. — Практически для нее нет доступа только в боевую рубку и отсеки машинерии. Что-нибудь выяснилось на счет ее окраса, кстати?

— Да ничего непредсказуемого, — ответила Светлана. — Ее родители, а может кто-то из предков, видимо, подверглись облучению или еще какому-то жесткому воздействию. Мутация принципиально не страшная, стопроцентная рецессия через пару поколений гарантирована. Дети у Корлин будут процентов на семьдесят-восемьдесят с нормальным окрасом.

— А с ней что-то можно сделать? — спросил я. — Девчушке, видимо, сильно достается. Скорее всего, из-за голубых кончиков, я так понял, что уларсу такого цветового спектра почти не различают или он им неприятен.

— Боюсь, что простыми способами ничего не получится, — сказала Светлана. — Тут можно сделать кое-что, но результат будет временным. Можно, конечно сделать тот же трюк, что и с Альсс.

— Не уверен, что ей захочется повторить приключение Альсс, — предположил я. — Но возобновлять-то временные эффекты можно будет?

— Думаю, что да, — ответила Светлана. — Можно периодически делать своеобразное прививание неповрежденных структур от какого-нибудь донора. Правда, делать это придется раз в год, в лучшем случае — в два. Сложность еще в том, что у уларсу пока нет достаточной технологии для изготовления такого рода препаратов.

— Ладно. Покумекайте пока со Стекляшкой, как это сделать можно, — попросил я. — Вы же любите головоломки. А тут еще и польза кому-то будет.

Пока мы болтали, Корлин все же подошла к приготовленному нами гардеробу. Пока она разглядывала наряды, хвостик ее находился в постоянном движении, что выдавало волнение девушки. Все кончилось довольно странно и быстро. В какой-то момент Корлин отвернулась от гардеробной и вернулась к своему информуникатору. Ни к синтезатору, ни к «службе доставки» авангардная белка вообще не подошла, хотя мы с Санычем объяснили их назначение.

— Да, тут все запущено, — с разочарованием констатировал Саныч.

— Слушай, Саныч, тебе вообще не кажется, что у нас какая-то миссия по решению проблем женщин разных народов? — размышлял я. — Что-то это уже становится нормой нашей жизни.

— Да кто ж виноват-то, что нам одних баб проблемных подсовывают! — возмутился Саныч. — А вообще, кому, как не бабам помогать? Мы же — мужики все-таки.

Началась непосредственно экспедиция довольно обыденно. Первым делом мы отправились на побережье океана, которое имелось на самой окраине зоны отчуждения уларсу на Надежде. Места были, в общем-то, знакомы местным ученым, но океан — есть океан, и изучать там что-нибудь можно бесконечно. По этой причине Корлин отбирала какие-то образцы чего-то живого в прибрежной зоне, а мы с Санычем в одном нижнем белье просто валялись на довольно грубом песке из осколков каких-то мелких ракушек в десяти метрах от бота. Пляж оказался мелководным. В пределах зоны охвата охранявшего нас «Клопа» купаться можно было только лежа на пузе или спине, глубина достигала едва колен.

Каникулы на побережье продолжались три дня. Все это время мы виделись с Корлин только утром и вечером. Несмотря на нашу расслабуху, девушка не выказывала каких-то признаков недовольства. Купающейся мы видели ее всего-то один раз, да и то заставили девчушку в спешном порядке принимать приличный вид.

— Да, никакого сравнения с нашей пушистой троицей, — подвел Саныч итог наблюдения. — Даже складывается мнение, что она нас избегает. Зачем мы вообще ее с собой потащили?

— Ну, тут несколько причин, — ответил я, наблюдая, как Корлин сравнивает какие-то виды раковин с рисунками у себя в коммуникаторе. — Во-первых, она знает, кто и что тут может быть опасно, к примеру, твоей голой заднице, лежащей на песке. Во-вторых, мы как бы вместе с уларсу изучаем тут природу, никто нас ни в шпионаже, ни в нарушении границ объявить не может. Да и вообще, нужно с местными покороче общаться начать, глядишь, и расскажут что-нибудь заветное.

— Что эта «серая мышь» может рассказать? — хмыкнул Саныч.

— Вот такие вот, как ты говоришь, «мыши» и могут много интересного рассказать, — ответил я. — Нам, наверное, стоит уже продолжать экспедицию, на два дня из графика выбиваемся.

Сделав еще две остановки на материке, где хозяйничали уларсу, мы перескочили на соседний, чуть более влажный и заросший немного отличной флорой материк. О научной стороне экспедиции рассказывать — смысла нет. Для нас это был просто отпуск с выходом на «землю». Мы отдыхали по всем возможным вариантам. Сидели у костра, ловили с помощью сплетенных Санычем вирш местную «рыбу» в реке, ели местные плоды, признанные Светланой годными к употреблению. Все это время Корлин ощущалась лишь тенью на периферии нашего зрения. Мы так и не смогли найти с девушкой общего языка. Она оказалась полностью погруженной в свою работу.

— Елки-палки, — возмущался Саныч, выпив пивка. — Могла бы, что ли нас изучать, чем мы хуже этих жучков-паучков, которых она целый день отлавливает?

— Мы уедем, а эти жучки-паучки останутся, — ответил я, неспешно поедая фрукт, похожий на земной персик. — Да и вообще, они — не разумные, а мы — наоборот. Нас и нужно опасаться больше, что она и делает от всей души.

За две недели, проведенные в разных уголках планеты, местное разнообразие и разноголосие перестало так сильно поражать, как это было с самого начала. Я даже согласен был с Санычем, что нам стоит вернуться на берег океана для продолжения культурного отдыха в лоне песка и воды. И все же мы взяли себя в руки, полностью проделав намеченный маршрут. Сделано это было во всех вариантах скорее для Корлин.

Тёмными вечерами мы с Санычем обычно сидели у небольшого костерка метрах в двадцати от «Клопа», как правило, парившего для нашей защиты на высоте пары метров над грунтом, и пили банальную водку. Это скорее оказалось насущной необходимостью, чем культурным мероприятием. Конечная точка нашего маршрута располагалась на одном из плато горного массива, и было до нее еще сдобрый десяток остановок. Высота на исследуемом плато была не очень большая, но тут оказалось весьма и весьма прохладно.

— Да. Прикольно тут, — сказал Саныч. — Не загаженная природа, пусть и не совсем родная. Не хватает гитары и песен. Да, и Луны не хватает. Странно мне, Сергуня. Мы, вот, уже сколько времени не были на родной планете и не тянет совсем обратно.

— У меня такая же история, Саныч, — поддакнул я. — Видимо, мы — не столь дети Земли, сколь дети галактики. А может, мы с тобой — не совсем нормальные земляне.

— Давай белку нашу пригласим, — предложил Саныч. — Чего она там сидит и дуется на жизнь. Давно пора было ее напоить по-взрослому и выспросить все секреты вместе с ее девчачьими тайнами!

— Хорошо, — согласился я. — Зови.

Дама согласилась неохотно. Веселые компании и задушевные беседы у костра, как оказалось, не входили в круг ее близких интересов. В продолжение к сказанному, наш «желто-розово-синий чулок» горячительного не распивал и местными наркотиками не баловался. Практически как в том фильме «активистка, комсомолка, спортсменка». Но Саныч и я были компанией спитой и настойчивой, а у костра было ко всему еще и весьма прохладно.

Мы с Санычем уже давно заметили, что уларсу в отличие от человека, к открытому огню испытывают больше опасение, чем тягу. Может, сказывалось наличие шерсти, а может, еще какие-то древние инстинкты. Корлин пребывала в довольно легком комбинезоне, и жарко ей, явно, не было. Минут пятнадцать мы пытались завести беседу, разговор комкался, да и перевод с помощью средств связи оказался не слишком уютен. Постепенно мы спустились к истокам, и началось обсуждение результатов экспедиции. Тут наша «жёвто-блакитная» подруга с розовым оттенком немного оттаяла, видимо, результаты были хорошими. К сожалению, нам разделить эту радость — было трудно по причине совершенно иного проведения времени.

— Кстати, а как там у нас дела по «каперской» статистике? — вспомнил уже слегка подвыпивший Саныч. — Давай Светку трусить, пора уже делом заняться.

— Статистика есть, — откликнулась Светлана. — Здесь голограмму раскинуть не смогу, но озвучить данные без проблем.

— Колись, — согласился Саныч.

— За два прошедших месяца дней в районе Надежды появилось шестнадцать «каперских» кораблей в основном среднего и малого тоннажа, — начала Светлана. — Четыре корабля отогнано на подходах к планете военными патрулями уларсу. Еще три пытались приземлиться в границах контролируемых уларсу территорий, с боями были выдворены. Остальные совершили посадки на поверхность планеты. Нужно отметить, что Сергей был прав и за несколькими отклонениями места посадок приходятся на определенные районы планеты.

— Коорднаты есть? — уточнил я.

— Только в четырех случаях местным удалось обсчитать приблизительный квадрат, — сообщила наша подруга. — Три на три километра — не так уж и плохо. Остальные точки посадок зафиксированы на уровне «плюс-минус материк».

— Вот и хорошо, — обрадовался Саныч. — Может, быстренько наведаемся и все узнаем. Полетели прямо сейчас!

— Операция откладывается до завершения основной программы экспедиции, — сказал я. — Тебе вообще стоит протрезветь, а Корлин еще закончить хотя бы поверхностную классификацию данных, пока все свежо.

— Ладно, — согласился Саныч. — Тогда будем отмечать окончание надцатой части экспедиции.

Пока мы посещали очередные понкты маршрутаэкспедиции, обсуждали все спорные и не очень моменты, прошло изрядно времени. Броню КСС мы так ни разу и не надели, наши комбезы неплохо справлялись с внешними условиями, чего нельзя было сказать об одежде Корлин. Девушка с нашей компанией освоилась, наверное, сказывался все же специфический состав регулярных посиделок. Разговорами на модные темы мы ее не донимали, на свидание под покровом ночи не приглашали, предложений руки и сердца не делали, можно сказать, выступали по отношению к уларсу существами бесполыми. А вот посиделки мы устраивали с завидным постоянством, и в последнее время наша гостья стала на них постоянно присутствовать.

— Красатуля, давай-ка выпей, а то замерзнешь в пушистую сосульку, — обратил Саныч внимание на некоторую скованность движений нашей дамы. — Да и вообще, давай-ка на нашу сторону костерка. Мы тут место нагрели.

Пока Саныч, неуверенно разбирающийся в горячительных напитках уларсу в силу только слегка имеющегося опыта, рылся в прихваченной сумке, Корлин пребывала в некоторых душевных метаниях. И все же она решилась, то ли лед уже тронулся, то ли замерзла она куда основательнее, чем казалось. Обогнув костерок, она уселась с моей стороны на довольно толстый ствол поваленного дерева, покрытый термоподстилкой.

— Ну уж нет, — возразил Саныч, увидев такой расклад. — Ты у нас самая замерзшая, так что давай в серединку нашего сабантуя. Тут я тебе еще подстелю чего-нибудь, чтоб помягче было.

Нужно сказать, что, как настоящие туристы, мы сидели на обрубках стволов местных упавших деревьев, из которых Саныч и наделал дров к нашему костру. Между стволами он соорудил лежанку из щепок и «лапника», накрыв ее термоподстилкой. Лапником ему послужили ветки какого-то дерева, слегка напоминающего земную сосну. Сходство было только внешним, так как на ветках были не иголки, а тонкие листья, но получилось довольно мягко. Корлин с некоторой неохотой или опаской переместилась на подстилку, все же ей там было сидеть удобнее, чем на бревне в силу некоторых особенностей анатомии. Увидев, ЧТО Саныч решил предложить Корлин для сугрева, я отобрал у него сумку. В отличие от Саныча, опыт общения с уларсу у меня был более разнообразный, сказывалось участие в вечеринках.

— Ты чего? — пьяно удивился Саныч. — Красивая же бутылка.

— Саныч, ты, когда согреться хочешь, что предпочтешь водку или слабоалкогольный коктейль? — прояснил я ситуацию. — Так что налей-ка лучше нам самим пока по маленькой, а с гостьей я лучше сам.

Апельсиновые глаза Корлин расширились, а зрачки сузились, когда она увидела мой выбор согревающего снадобья. Хочу сказать, что это в человеческой интерпретации было что-то вроде коньяка, но штука была сделана на основе трав.

— Я бы не хотела этого пить, — прострекотала она. — Я. Я просто не смогу. Я никогда не пила…

— Не глупи, Корлин, — сказал я. — Штука полезная, да и всю бутылку тебя никто пить не заставляет.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Ну, мы же не одну вечеринку на Уларе провели, — развел я руками, в одной из которых была емкость, названная Санычем бутылкой, а в другой бокал привычной для уларсу формы. — В общем, это тебе не повредит, пей маленькими глотками, главное это ничем не запивать.

Постепенно дело пошло на поправку, а разговор вернулся к позиции «за жизнь». Через час все мы, включая Корлин, были в добром и отзывчивом настроении. Тут-то и лопнул пузырь девчачьих горестей. Корлин рассказала нам все, что накопилось в душе, наверное, еще с детских лет.

— Да ты — просто штучка с поздним зажиганием, — вставил Саныч свои пьяные пять копеек, когда словесный запал Корлин пошел на уменьшение. — Это не проблема… Ик! Хотя, совет специалиста не помешает!

— Ты, специалист, фильтруй базар при дамах, — я несильно пнул Саныча ногой.

— А чё, так и нужно, — пьяно улыбался Саныч во все имеющиеся зубы. — Тут еще хорошая групповуха помочь может…

— Слушай, групповик-задушевник, — прошипел я. — Ты-то откуда знаешь, что ей нужно? Ты знаешь, что у уларсу семьи состоят порой из двух десятков особей разных полов? Ты знаешь, что у них то, что ты называешь групповухой — нормальное жизненное дело? Ты можешь понять, что в таком процессе успех конечного результата зависит от каждого участника?

— Ты чё так разошелся, Сергуня? — удивился Саныч. — Да и откуда ты все это знаешь?

— Многое еще чего можно узнать, оставаясь более-менее трезвым на вечеринках, — понизил я тон. — Девчушке действительно жестко не повезло в жизни, а ты еще тут со своими умняками…

— Так в чем проблема? — развел Саныч руки и пьяно улыбнулся. — Вы ищете дохтора? У нас их тут есть… Целый научный конусилиум…

— Консилиум, — поправил я автоматически. — Света говорила, что тут не все так просто. В общем, не обижай девчонку понапрасну.

Пока мы с Санычем препирались, Корлин, окончательно накрытая горячительным, уснула, свернувшись калачиком на лежанке.

— Ладно, по домам, — сказал я, отбирая у Саныча еще не вскрытую бутылку водки. — Я отнесу Корлин, а ты тут прибери этот бардак.

Доставив Корлин на кровать в ее каюте, я вернулся и обнаружил Саныча, уже пускавшего пузыри, свернувшись неказистым калачом начинающего булочника на лежанке из «лапника». Похоже, что делать мне тут было уже нечего. Я подкинул дров в костер и пошел спать, дав распоряжение МИ «Клопа» поддерживать огонь в костре силами киборгов.

Нужно сказать, что наши посиделки не сделали Корлин нашей закадычной подругой, как это было с Альсс или Белочкой, но лед в отношениях тронулся, хоть избегать нас она, наконец, перестала.

На следующее утро, конкурировавшее с послеобеденным временем, мы посовещались с Коралис, и общим мнением решили не ждать окончания исследовательской программы. Спектр интересров «каперов» на Наджежде заинтересовал нашу пушистую гостью не меньше нашего, да и программа ее ислледований была фактически завершена. Приведя в порядок поляну, ближе к вечеру мы вылетели по местам кучкования «каперов».

В общей сложности неподалеку от нас имелись три точки, засеченные системой слежения колонистов. Причем две из них относились к определению «точные», которые можно было уложить в квадрат приблизительно три на три километра. Все точки оказались в пределах суши, как правило, в лесостепной зоне. Не мудрствуя лукаво, мы направились к ближайшей «точной» точке. Еще в начале нашей экспедиции я попросил Светлану дать нам знать, если кто-то из «каперов» надумает наведаться на планету. У нас в таком случае был бы шанс понаблюдать за ним. К сожалению, на данный момент такого не случилось ни разу. За неделю мы успели обследовать большинство мест «каперской» активности, находящихся на заселенном уларсу матрике. Все они оказались приблизительно одинаковы по виду, причем в подавляющем большинстве случаев нам удавалось точно определить место посадки посетителей планеты. Понять, что привлекло джентльменов удачи, нам так и не удалось.

— Ну не выращиванием же кукурузы или сбором бабочек они тут занимаются, — сказал Саныч. — Может, у них тут бандитский сход или конспиративная явка?

— Всякое быть может, — ответил я.

Мы как раз осматривали одно из мест активного посещения «каперов». Опушка леса, луг, местами примятая трава, четкая окружность выжжено земли, видимо, от защитного периметра и никаких намеков на тему посещения.

— Ничего не понимаю, шеф, — Саныч раздавил какого-то наглого жука.

— Аналогично, коллега, — поддержал я игру.

Корлин, не обращая внимания на наши затруднения, попутно занималась какими-то своими исследованиями. И ей явно чем-то были интересны местные жуки, которые так и сновали в траве. Ситуация так и закончилась бы ничем, если бы один из посланных на обследование окрестностей киборг не принес весть о каких-то обломках. Обломками оказался малый челнок. Судя по тому, что обломки показались довольно свежими, а такого типа челноков в унифицированном обществе местных уларсу не имелось, хлам это когда-то принадлежал «каперам». Собственно, ничего необычного в обломках не наблюдалось, даже пострадавших там не имелось, по причине того, что мы нашли какой-то автоматический аппарат. Зато среди обломков обнаружилось несколько контейнеров, в большинстве из которых оказались засохшие жуки и какая-то трава.

— Как это зверье-то внутрь пролезло? — удивился Саныч, осматривая один из контейнеров. — Дырок-то тут нет. Не жуков же они тут собирали.

— Может и жуков, — ответил я, осматривая останки двигательной установки. — Может, они у них за деликатес считаются…

— Болтун, — Саныч выкинул вскрытый контейнер.

— Нужно будет у Корлин спросить, что это за зверье, — предложил я. — Хотя, какая разница, у каждого разумного может быть свой взгляд на этих жуков. Кому-то они вообще родственниками могут приходиться.

Разговор, как и исследования деятельности «каперов» на Надежде пришлось на время отложить за неимением сколько-нибудь рабочих гипотиз. Единственное, что могло как-то прояснить ситуацию — посещение другого материка планеты. Возможно там у нас могли появиться намёки на интерес пиратов к этой планете.

Океанское побережье соседнего материка немного отличалось. Песка тут не наблюдалось совершенно, скалы и отмели, состоящие из мелкой и не очень гальки. Вода оказалась более прохладной, и купаться нас совершенно не тянуло. Тем не менее, вид тут оказался прекрасный. Здесь и застал нас вызов Светланы, которая сообщила о двух «каперских» кораблях, подходящих к Надежде. По просьбе Светланы, вояки уларсу не стали трогать нарушителей, хотя соединение сторожевых кораблей было поднято по тревоге. «Каперские» корабли у планеты разделились и пошли на посадку. Один из них, определенно, шел к нашему материку. Спустя четыре часа, надев экраны маскировки и соблюдая максимальную предосторожность, мы на «Клопе» подбирались к месту посадки «гостей».

Господа пираты, приземлившись в центре поляны, занимались весьма странными делами. По всему периметру поляны были расставлены уже знакомые нам контейнера. А господа пираты периодически меняли их на свежие, унося использованные в трюм судна.

— Я не понял, что бы это значило? — спросил Саныч.

— Сбор фауны, — ответила Корлин. — У вас эта фауна называется насекомые.

— Они собирают жуков? — удивился Саныч. — Но зачем?

— Вот и мне интересно зачем, — усмехнулся я. — Но главное даже не это.

— А что? — спросил Саныч.

— Это возможный товар для начала торговли, — ответил я. — Даже если это крайний случай, а именно — какой-то наркотик, можно будет хоть с чего-то начать общение. Кстати, можно узнать у наших военнопленных с «каперского» эсминца.

Без приключений, конечно, не обошлось и тут. По каким-то косвенным признакам нас обнаружили. Все-таки «Клоп» довольно большой бот. Пираты отреагировали оперативно и агрессивно. Поскольку мое мнение о них уже слегка изменилось, бой мы принимать не стали. Возможно, никто нас и не собирался преследовать, так что ушли мы без неприятностей. Взяв образцы жуков с двух других полян, мы вернулись на базу уларсу.

В общем, наша экспедиция удалась. Мы с Санычем отлично отдохнули в лоне нетронутой природы, Корлин собрала довольно обширный материал для своих исследований. Кроме этого, после нашего пикничка у костра Светлана и Стекляшка разработали для Корлин прививку для подправления внутренней структуры организма. Корлин сомневалась дня два, потом корректировка была сделана. К моменту нашего прибытия на базу у Корлин уже практически исчезли голубые кончики на шерсти, а сама шерсть приобрела легкий оттенок красной меди. Тут ничего странного не было, за основу «генного стабилизатора» были взяты образцы структур нового организма Альсс. Оставалось только надеяться, что вместе с окрасом у Корлин так же наладятся и проблемы с «поздним зажиганием».

Светлана подготовила Корлин сорок капсул с «вакциной», рассчитанных на полный курс лечения. По мнению нашего научного сообщества, рано или поздно рецессивные кирпичики мироздания Корлин с большой вероятностью окончательно уступят пальму доминирования здоровым структурам организма Альсс. И случиться это должно задолго до окончаения курса прививок. Тогда Корлин уже не будет нужды делать прививки. Пока же ей следует подправлять свое мироздание созданной вакциной каждые шестьдесят три уларских дня.

*****


Если бы мне раньше кто-нибудь сказал, что в открытом космосе находится столько всякого хлама, я бы, наверное, не поверил. Сейчас — поверю.

Мы обсуждали с Альсс и Корлин некоторые детали нашей прошедшей экспедиции. Разговор шел именно о научной ее части. По этой причине скукота, особенно для Саныча, была несусветная. Тягомотину нарушило сообщение Светланы о входящем вызове. Нас вызывала база Страж. В голографической сфере пребывал какой-то незнакомый офицер космических сил уларсу. Поскольку лишних «людей» в нашей кают-компании не было, решили сразу узнать, чего от нас хотят.

Офицер представился дежурным по планетарной системе безопасности. Традиционно общавшийся с нами ранее Харальсс был на каком-то боевом патрулировании. Опущу все церемонии, перейдя сразу к делу. По наблюдению зондов дальней разведки к планетной системе Надежды приближался какой-то очень большой объект явно искусственного происхождения. Достоверность информации, конечно, была не стопроцентной, но показанные нам данные и записи говорили, скорее о правдивости этого утверждения. Собственно, проблемы от данного странника ожидать не следовало, если только он не соберется задержаться. Судя же по полному игнорированию связи, странник шел через систему Надежды транзитом. Но тут возникала другая проблема. Не только люди были убийственно любопытны. А вот любопытство это в случае странника побаловать могло и не получиться. Странник шел через систему, захватывая лишь орбиту крайней планеты, при этом скорость его была воистину огромной. Уларсу уже послали на его перехват двойку кораблей, как раз под командованием лайгута Харальсса, только вот корабли эти катастрофически не успевали на свидание. Поняв это, командование космических сил Надежды решило привлечь нас, надеясь подсунуть кого-нибудь из своих служащих в состав экспедиции.

Практически с самых первых слов мы с Санычем, переглянувшись, заочно согласились. Осталось узнать условия вояк. Нам предлагалось взять в экспедицию четырех специалистов уларсу, которые в случае успеха могли изучить Странника. Не скажу, что лично я не доверял уларсу, но все же, они пока никак не показали свою заинтересованность в нашем сотрудничестве. На данный момент подарки были сделаны в основном с нашей стороны. По этой причине я, как капитан, ответил, намекая на сидящих у нас дам:




— Согласны взять двух специалистов из числа проверенных, по случайности как раз находящихся у нас на борту.

— Но эти гражданки не являются специалистами в интересующих нас областях, — попытался возразить военный. — Мы подготовили необходимые кандидатуры.

— Не сомневаюсь, — ответил я. — Нам нужно подумать.

Дежурный пытался еще чем-то убедить нас, но я попросил Светлану продолжить разговор, дав нам время для размышления. По лицам обоих девчат было понятно, что в такого рода приключение они совершенно не рвутся. Посмотрев на нервно дергающиеся хвосты, потом на Саныча, я спросил:

— Саныч, что думаешь?

— Девчонки, похоже, не горят желанием, — развел он руками. — Давай возьмем кого-нибудь, а то обидятся еще. У нас есть изолированные отсеки, там все, кстати, для пребывания уларсу и подготовлено.

— Светик? — спросил я.

— Разницы нет, — ответила Светлана. — Решай сам.

Я попросил канал связи. Выслушав какую-то очередную фразу дежурного, я выдал наш вердикт:

— Возьмем двух специалистов на Ваше усмотрение. Через полчаса наш бот будет на Страже. Спорить — смысла нет, прошу лучше поторопиться с подготовкой участников экспедиции.

Может, это и было не культурно, но дальнейшие споры я опять отдал на волю Светланы. Времени у нас действительно оставалось мало, если мы хотели успеть на свидание. В принципе, мы бы догнали Странника даже за пределами системы Надежды, время нас в отличие от уларсу не стесняло. Но нам еще было рано покидать Надежду, пока мы лелеяли желание узнать место жительства пиратов. Возвращаться же из довольно удаленной точки на звездных двигателях оказалось бы делом долгим и нудным. Не знаю, чем там кончилось у Светланы и дежурного, за специалистами я послал Саныча. Мы со Светланой тем временем корректировали наброски курса, исходя из свежих данных. Задача вырисовывалась не из легких, движки «Ботанику» придется прогреть основательно.

Стартовали мы сразу по прибытию на борт «Ботаника» нашего бота с членами экспедиции от уларсу. Это оказались двое довольно молодых ребят. Знакомство решили отложить на потом, так как в данный момент нужно было позаботиться о намеченной встрече.

С исправным движком мы достигли окраины системы на вторые сутки. Осталась самая интересная часть операции. Странник, не смотря на практически полную тягу нашего двигателя, нагонял нас.

— Светик, у меня какие-то нехорошие предчувствия, — сказал я. — Эта махина идет практически на околосветовой скорости. У нас может не хватить времени сравняться с ним в скорости, не покидая систему. Мы сможем подцепиться гравитационным зацепом к корпусу этого монстра?

— Сложно, скорее всего, просто выпалит нашу начинку, да и при успехе рывок будет таким, что звезды, даже сидя на унитазе, увидишь, — ответила Светлана. — Давай пока будем пытаться выдавить звездные движки по самому максимуму.

Через два часа Странник был уже различим невооруженным глазом. Сомнений в его искусственном происхождении не осталось. Нас нагонял огромный слегка сплюснутый с боков цилиндр. Цвет поверхности определению пока не подлежал, но сама поверхность просматривалась в отраженных лучах далекой звезды.

— Грубо — шестнадцать с половиной километров длиной, — проинформировала Светлана. — Наибольший диаметр — шесть километров, наименьший — три. Нам до сих пор немного не хватает скорости, по ускорению мы выдаем, пожалуй, весь даже не документальный максимум.

Через час Странник начал неспешный обгон «Ботаника». Судя по всему, никакого защитного поля вокруг этого исполина не имелось, что давало нам возможность попытаться набросить на него наш гравитационный «поводок».

— Ну что пробуем? — спросил я. — Все там привязались на борту?

— Лучше прихватиться ближе к концу, если что-то пойдет не по плану, сможем быстро соскользнуть с корпуса, — сказала Светлана. — Иначе нас может сильно постучать об него.

Мы старались уравняться в скорости до последнего момента, потом аккуратно закинули наш арканчик. Первый раз «Ботаник» сильно дернуло в сторону сближения со Странником, Светлана оперативно оборвала контакт. С некоторым напрягом мы выровняли курс, избежав касания корпусами. Этот рывок дал нам небольшую прибавку к скорости. Следующий наброс мог оказаться последним, по этой причине «поводок» следовало оставить на удержании.

— Всем держаться, — оповестил я. — Будет жестко.

Второй рывок был не столь сильным, как первый, но «Ботаника», как мелкую шавку, потянуло к борту Странника. У самого борта сближение немного замедлилось из-за нашего защитного гравитационного щита, который был своеобразным кранцем между нами. Нагрузка на щит, и в частности на его часть, которая служила поводком, скачкообразно возросла. Некоторые сектора щита перешли в разряд перегруженных. Защита начала сыпаться, по корпусу прошла череда ударов, парочка из которых была довольно сильной. Корпуса космических кораблей окончательно соприкоснулись и остались прижатыми друг к другу, как любовники в постели. Разница в скорости до сих пор присутствовала и «Ботаник» начало несильно тянуть вдоль корпуса Странника. Сектора защитных экранов спешно стали оживать, автоматически переключаясь на дублирующие контуры. «Ботаник», наконец, окончательно замер. Вся «швартовка» произошла буквально за несколько секунд.

— Конечная, — сказал я по внутренней связи. — Выход через переднюю дверь, оплата водителю…

— Спасибо, братан, я пошел зачехляться, — радостно сказал Саныч.

— Опять дискриминация, — подвел я итог. — Как прогулочные швартовки — Серега, как опасные прогулочки — так Саныч. Я что вам, юная девушка? Чего молчите, супостаты корабельные?!

— Ну что я могу сказать, любимый ты наш, практически бесценный пилот, — отозвалась Светлана, — будем принимать меры по заглаживанию этого ужасающего ущемления мужского достоинства.

— Саныча на неделю без «сладкого» что ли оставите? — хитро спросил я.

— Я вам там подоговариваюсь! — возмутился Саныч. — Героев должны встречать стоя в шеренгу с почестями, как в той песне «кричали барышни «Ура!» и в воздух лифчики бросали…»

— Я тебе свои семейные трусы брошу, — пообещал я. — Делаете тут из меня всеобщими усилиями барышню…

Пока Саныч и два специалиста уларсу готовились к выходу, мы со Светланой, выпустившей на борт Странника киборгов, обсуждали первые полученные данные. Внешняя обшивка Странника оказалась больше всего похожа на наждачную бумагу. Вся поверхность была испещрена малыми и не очень следами попадания космического мусора. Материал корпуса больше всего походил на керамику, блестевшую в свете прожекторов миллиардами мелких алмазов. Чуть позднее выяснилось, что обшивка Странника многослойная, как капуста, и слои чередуются в одинаковой последовательности. Обнаружить это удалось на сколе корпуса, видимо, случившегося из-за попадания довольно большого метеорита. Киборг насчитал минимум пять слоев. Четвертый был идентичен первому, как по структуре материала, так и по толщине. Промежуточные слои представляли собой металл и какое-то метало-керамическое соединение, похожее по структуре на марлю.

— Похоже, что на постройке этого монстра экономили на всем, — рассуждала Светлана. — Вместо системы борьбы за живучесть в наличии несколько слоев довольно незатейливой обшивки. Совершенно не удивлюсь, если их будет значительно больше двух. Похоже на одноразовый контейнер или на что-то, типа зонда, рассчитанное на длительную работу до израсходования пределов прочности.

— Может, это звездный городок, типа «Ловцов» уларсу? — предположил я, — очень походит.

— Нет. Определенно нет, — ответила Светлана. — Причин много. Мне кажется, что у этого аппарата нет экипажа, по крайней мере, нет ни одного следа вмешательства в наши попытки проникновения на борт. Ни одна, даже из самых глубоких выщербин, не имеет следов какого-либо ремонта или обслуживания. Я не удивлюсь, если при обследовании корпуса мы найдем и дыры, дающие доступ к внутренним отсекам Странника.

— Ладно, наши орлы уже на выходе, — сказал я. — До заднего торца далеко?

— Точно сказать не могу, — ответила Светлана. — Приблизительно с полкилометра.

— Может, я их отвезу на «Клопе»? — с надеждой спросил я.

— На «Клопе» туда их отвезти смогу и я, — оборвала Светлана мои жалкие потуги хитрости. — Ты нужен на случай непредвиденных ситуаций. У меня хоть и появились проблески интуиции, но до твоего прохвостовского чувства ей еще слишком далеко. Можешь сам «Клопа» дистанционно попилотировать.

— Это из разряда стрельбы холостыми патронами? — недовольно ответил я. — Воздержусь.

«Клоп» подкинул нашу тройку отважных к торцу Странника, высадил их и завис за кормой объекта. Смотреть на это дело было непривычно, я бы даже сказал «неприлично». По аналогии с передвижением в воздухе наш бот должно было бы просто снести турбулентными завихрениями, а так вот он висит себе, то есть, движется с одинаковой скоростью со Странником.

Вид с тыла Странника открывался довольно интересный. С заднего торца сооружения имелась своеобразная взлетно-посадочная палуба. Овальная площадка размером с приличный стадион со всякого рода сооружениями оказалась утоплена от края сооружения где-то на четыре-пять сотен метров и занимала всю площадь торца.

— Давай наших исследователей туда опустим на боте, — предложил я. — Далеко идти-то.

— Подожди пока, — ответила Светлана. — Там присутствуют странные завихрения полей. Искривления какие-то, рассмотреть трудно, что происходит на площадке. Там может присутствовать какое-то защитное поле.

— Используй только оптические сенсоры, — предложил я. — Мне кажется, что нужно отфильтровывать дискретные кусочки информации, а потом из них сложить общую картинку.

Картинка исправилась. Конечно, качество значительно пострадало, да и живость картинки пропала, зато стало легко рассмотреть, что творится на взлетно-посадочной палубе Странника. Поскольку движений там, судя по картинкам, не происходило, такой метод получения информации мог нас на какое-то время устроить.

Посадочная палуба представляла собой довольно интересное сооружение. В середине площадки находилось какое-то сияющее голубым свечением образование. Вокруг него простиралась ровная площадь, на которой покоилось довольно много различных аппаратов. Странным казалось их расположение. Создавалось впечатление, что они были поставлены туда без какой бы то ни было систематики. Больше всего это походило на разбросанные ребенком игрушки. Следов какой-либо разумной деятельности вокруг аппаратов не наблюдалось. Не было ни контрольной аппаратуры, ни каких-либо вспомогательных машин, механизмов, обслуживающих систем. Это походило на парковку у супермаркета. Внешняя стенка Странника оказалась весьма внушительной толщины, обшивка насчитывала, пожалуй, не одну сотню слоев, общей толщиной почти в две сотни метров. Картину наблюдений Светлана транслировала всем участникам экспедиции.

— Это у нас что тут, бассейн что ли? — вставил Саныч умное слово.

— Сомневаюсь, — ответил я. — Умные предположения будут?

— Структура в центре площадки — и есть генератор помех, — пояснила Светлана. — Даже оптический диапазон периодически испытывает возмущения от этого источника. Скорее всего, этот омут состоит из переплетенных полей.

— Мне кажется, что большинство аппаратов на платформе сели в аварийном режиме, — несмело подал голос один из специалистов уларсу. — Там есть несколько аппаратов одинаковой формы, и все они имеют явные следы деформаций. Кроме того, если эти аппараты прибыли одной группой, было бы логично осуществить посадку в каком-то, возможно не совсем понятном нам, но порядке.

— Отличное наблюдение, — похвалила Светлана. — По отсутствию пострадавших разумных можно предположить, что они либо смогли выбраться на поверхность Странника, либо тела кем-то убраны. Маловероятно, что все эти аппараты пилотировались автоматикой.

— Лезть или не лезть — вот в чем вопрос, — высказался я. — Похоже, соваться туда без особой надобности не стоит, предположил я. Давайте для начала пошлем киборга.

Два киборга направились в сторону платформы и удачно достигли ее. Никаких следов активности это небольшое вторжение не выказало. После пересечения определенной границы связь с киборгами стала нестабильной, визуальный канал полностью накрылся.

— Связь только в спецдиапазоне, — прокомментировала Светлана.

— Что наши квази-живые добровольцы говорят? — спросил я.

— Ничего, — ответила Светлана. — Я могу корректировать только самые простые варианты действий. Визуального канала нет, обмена данными нет, киборги работают практически в автономном режиме. Дала им установку отснять внешний вид двух ближайших аппаратов, по возможности попасть внутрь и вернуться обратно.

Больше двадцати минут мы ждали кого-то из киборгов. Первый из них внутрь аппаратов попасть не смог, Светлана дала четкое указание насильно обшивку не резать, проникать только в уже имеющиеся отверстия. Запись была с частыми искажениями, видимо, вблизи источника помех даже капитальная экранировка киборгов КСС слегка сбоила. Первый из обследованных киборгом аппаратов оказался похож на атмосферный истребитель, скорее всего, машина конструировалась универсальной, но основной средой ее применения была именно атмосфера. В длину аппарат насчитывал метров десять, а формой походил на сплюснутый с боков конус. Уровень исполнения оказался не слишком высоким, на корпусе виднелись многочисленные следы состыковки отдельных составляющих. В задней части аппарата имелась батарея отражателей или своеобразных дюз. Несколько корректировочных отражателей имелось и со всех остальных сторон. Двигатель явно работал на реактивной тяге. Аппарат лежал, уткнувшись в палубу передней зауженной частью корпуса. Две из трех посадочных опор оказались смяты. Сам корпус имел довольно сильную деформацию и несколько небольших трещин. В отсутствие четкого руководства киборг совершил просто поверхностную съемку со всех сторон и перешел к следующей машине. Следующий аппарат оказался более высокотехнологичной конструкции и исполнения. Машина имела рубленые формы и предназначена была, видимо, для полета исключительно в космосе. Технология сборки аппарата с первого взгляда казалась выше, швов, как и стыков, не обнаружилось. Не было видно и каких-либо признаков реактивных двигателей. Аппарат просто лежал на палубе. Никаких деформаций на его поверхности не обнаружилось. Падение аппарата на палубу выдавало только мелкое крошево разломанного покрытия, да немного утопленная в посадочную площадку кромка днища. Ни разломов, ни трещин палубы в месте падения не наблюдалось.

— Или эта штука изрядно тяжелая, или ее кто-то безбожно сильно хлопнул о палубу, — сказал я.

— Похоже, гравитационный двигатель аппарата вышел из строя, видимо, из-за воздействия аномального поля, — предположила Светлана. — На киборгов пока сильного влияния нет.

— Может, они просто солидностью не вышли? — предположил Саныч. — Эти машинки размерами-то сильно с киборгами разнятся. Вон, второй агрегат метров под двадцать длиной.

Второй киборг вернулся минут через сорок. Первый же осмотренный киборгом аппарат оказался сильно поврежден, и киборгу удалось пробраться на борт. На записи мы внимательно наблюдали за действиями киборга. Какой формой обладал до аварии исследуемый челнок, сказать было трудно. Судя по фрагментам корпуса, аппарат предназначался исключительно для работы в космосе. Обшивка имела всего три слоя, один из которых был, судя по наплывам застывшего каплями металла или пластмассы, активным. Корпус летательного аппарата разломился на несколько частей. Киборг аккуратно протиснулся в самый большой разлом. Внутри структура помещений хоть и пострадала, определить, что тут к чему оказалось вполне возможно. В отличие от практически чистой палубы, внутренность челнока имела довольно солидные залежи пыли, по большей части светлого цвета. Среди покореженных переборок можно было до сих пор узнать какие-то конструкции и части механизмов. На месте, где должен был находиться обзорный экран и ходовая рубка, нашлась весьма хорошо сохранившаяся комната. Комната к нашему удивлению оказалась пуста, не было даже каких-то намеков на пульты или панели управления. Этот аппарат лично у меня вызывал ощущение красивой прогулочной яхты. Наверное, в нормальном состоянии он поражал изяществом форм и линий. Внутри аппарата совершенно отсутствовали какие-либо останки разумных. Даже если они относились к неживой в нашем понимании форме жизни. Единственное разумное объяснение могло быть — энергетическая форма существования хозяев данного аппарата. Но в таком случае, вообще имелась большая вероятность того, что такие существа попросту не нуждались бы в таких примитивных средствах передвижения. В общем, гадать можно было сколь угодно долго, а у киборга имелась четкая программа действий. Довольно бегло осмотрев уцелевшее помещение, он проследовал в отсек, где по всем предположениям должны находиться двигатели. Там лично меня ждало, во-первых — недоумение, а во-вторых — разочарование. Недоумение было по поводу прохода в сторону двигателей и энергоустановки практически на половину объема заполненного осколками стекла, какого-то похожего на кварц, возможно, слюду камня или же какой-то прозрачной керамики. Качество съемки, как и освещения, оказалось не очень хорошим. Разочарование случилось по поводу того, что уцелевшая часть отсека представляла собой приблизительно на три четверти обколотый «стеклянный» массив, состоящий из материала, осколки которого находились в проходе.

— Это что же такое может быть? — тихо спросил Саныч. — Похоже на огромный кусок разбитого кварца. У них что же, вся аппаратура в нем была?

— Вполне может быть и так, — ответила Светлана. — И двигатель и установка могли оказаться выращеными вместе с кристаллами их образующими. Технология весьма хорошая в плане оптимальности и производительности. Недостатки — на лицо. Скорее всего, эту аппаратуру защищало какое-то поле, но аномалия просто нарушила его нормальное функционирование.

— Кто же мог создать такое? — спросил один из уларсу.

— Довольно многие разумные в процессе эволюции приходят к таким технологическим уловкам, — ответила Светлана. — Выращенные кристаллические агрегаты, как правило, имеют очень точные параметры. Имеются некоторые сложности в совмещении различных агрегатов, но здесь создатели пошли дальше. По-видимому, энергетическая установка вместе с двигателем были выращены единым кристаллом.

— Красивая, наверное, была штука, — сказал кто-то из уларсу. — И очень компактная.

Пока мы высказывали предположения, киборг закончил осмотр и двинулся к следующему разлому в обшивке. Немного подправив себе проход, он выбрался наружу. Немного подумав, выбрал аппарат слева от только что исследованного. Ничего интересного он собой не представлял, похожий агрегат уже осматривал первый киборг. Рубленые формы, отсутствие каких-либо выступающих устройств, практически никаких повреждений при посадке или падении, кроме слегка раздробленной поверхности керамической палубы. Осмотр много времени не занял, киборг просто облетел находку по периметру и, закончив осмотр в верхней точке, отправился обратно.

— Ну что, пойдем? — спросил Саныч. — Долго нам тут еще висеть?

— Так. Ситуация тут не слишком однозначная, — раздумывал я. — Саныч, ты просто помолчи, за помощь сойдет. А лучше вернись и напяль на себя десантный эксзоскелет, в нем, по крайней мере, есть неплохой модуль гравитационного контроля. Живых там, похоже, нет. Вернее не осталось. И причина кроется явно не в жесткой посадке. Я бы вообще рекомендовал не лезть туда самим. Но ты, естественно, на мои предложения согласиться не сможешь.

Пока ждали киборгов, «Ботаник», уровнявший скорость со Странником, убрав гравитационный поводок, отошел от борта и занял место «Клопа», отправив последнего обследовать поверхность корпуса Странника по периметру торца. Повреждения обшивки и генераторов полей «Ботаника» оказались незначительными. Обшивка находилась в процессе восстановления. Пострадавшие системы переключились на дублирующие, а поврежденные узлы проходили реабилитационные процедуры.

— Верно, — согласился Саныч. — А вот переоденусь я, пожалуй, с удовольствием. Может, и оружие прихватить?

— Союзники, у вас как там со снабжением, — спросил я специалистов уларсу. — Может, смените картриджи или дозаправитесь?

— Все в порядке, — ответил один из спецов. — У нас с собой сменных запасов на десять часов минимум. Продержимся. Может, мы пока отправимся сами?

— Ни в коем случае, — сказал я. — Пойдете группой и в сопровождении наших киборгов. У вас оружие-то какое-нибудь есть?

— Есть, — был ответ. — Ждем.

— Как вас зовут-то, — спросил я. — Ребята вы, вижу, не из болтливых.

— Зальтасс, — ответил один. — Специалист в космобиологии.

— Круусс, — ответил второй. — Системы вооружения. В какой области специалист ваш представитель?




— Больше по бабам, — подумал я, но добавил вслух немного другое. — Огневая поддержка.

— Мы тоже умеем с оружием обращаться, — заявил Круусс. — Может, есть смысл послать специалиста в двигательных системах?

— Наш специалист лишним для вас не будет, — ответил я. — Техническую поддержку или консультацию в случае необходимости осуществят с корабля. У Вас что за движки на костюмах?

— Реактивные ранцевые, — ответил Круус, видимо, он был за старшего. — Запас хода, к сожалению, ограничен. Но туда-обратно и на некоторые перемещения по платформе вполне хватит.

— Держитесь наших ремонтных киборгов, — порекомендовал я. — У них гравитационные двигатели. Спалить запасы ранцев еще успеете.

— Спасибо, — ответил Круус.

— Светик, помоги ребяткам, — попросил я. — Союзники, однако.

Экспедиционный отряд с переодетым Санычем во главе, наконец, двинулась в путь. По совету Светланы сближение осуществляли медленно, выслав вперед двух киборгов. При отдалении метров в пятьсот связь с киборгами, как и в прошлый раз, стала теряться. А вот с Санычем осталась более-менее нормальной. Светлана сразу перехватила управление ими через канал Саныча, даже не спрашивая его об этом.

— Светик, что ты вообще думаешь про это сооружение? — спросил я. — Мне что-то сильно не нравится вся эта затея. Какое-то неспокойное предчувствие…

— Сказать трудно, — ответила Светлана. — Вариантов слишком много, но все только из разряда предположений. Не смотря на огромные размеры, полезного пространства внутри Странника, похоже, не слишком много. Это говорит, скорее, в пользу принципа космического снаряда. Мне кажется, на борту Странника нет двигателей, способных разогнать его до такой скорости. Соответственно, ни маневрировать, ни остановиться он просто не сможет. Что может делать между звезд такое сооружение?

— Вариантов слишком много, и все они из разряда предположений, — передразнил я Светлану. — Почему-то мне на ум приходит довольно ограниченное количество таковых. Самый очевидный — это своего рода взрывное устройство, снаряд, ракета с отделенными ступенями. Кстати, как ты думаешь, что собой представляет это голубое «озеро»?

— Твое предположение слишком простое, скорее подошел бы вариант мобильного орудия, — усмехнулась Светлана. — Посмотри на это сооружение глазами космического навигатора, возможно появится свежая струя в размышлениях. А «озеро» же может быть чем угодно, к примеру, входом внутрь.

— Может, все-таки двигатель? — уточнил я.

— Нет, — категорично ответила наша подруга. — В противном случае на этой платформе не было бы никакого мусора. Сам видишь, собиралась эта коллекция тут чуть ли не со всей галактики и, похоже, долгое время. Хотя, мы не знаем ни целей, ни времени путешествия этого корабля, может, ему пока не было надобности воспользоваться этим. Так что полпроцента вероятности я оставлю.

— Надеюсь, в ближайшее время и не понадобится, — пожелал я вслух.

Тем временем наша экспедиция добралась до платформы. На «грунте» состоялось небольшое совещание, куда в первую очередь направиться. Саныч был за исследование аномалии в центре платформы. Специалисты уларсу были за изучение имеющихся на платформе транспортных средств. Поскольку решено было не разделяться, нашли компромисс. Группа двинулась в сторону разбившегося недалеко от аномалии челнока. Тут имелась и работа специалистам уларсу, и возможность осмотреть аномалию для Саныча.

Чем там занимались уларсу, я на время упустил. Саныч решил исследовать аномалию. В отличие от челноков различных цивилизаций это «озеро» казалось куда интереснее. Имелся шанс, что это все же окажется вход внутрь Странника. Не знаю, хватило бы у Саныча ума не лезть самому в аномалию, Светлана упредила возможную глупость, порекомендовав для испытания запчасть от разбитого челнока, где возились уларсу. Не слишком церемонясь, Саныч оторвал какую-то конструкцию внутри челнока и начал погружение ее в «озеро». Кусок металла без малейших затруднений погружался в голубое сияние.

— Ну вот, спокойно идет, — прокомментировал Саныч. — Совершенно никаких усилий. Давайте киборга пустим. Мне кажется, что это проход вовнутрь.

— Саныч, смотри на аномалию, — привлекла Светлана внимание Саныча.

Вся металлическая часть челнока в руках Саныча исходила странным «паром». Саныч поспешно вынул ее из «озера» и отпустил. Железяка на глазах разлеталась хлопьями блестящего «снега», как будто таяла. После обрыва контакта с аномалией процесс не закончился, и Саныч, видимо, от греха подальше, стукнул запчасть, отправив ее в полёт. Зачарованно мы наблюдали глазами Саныча за его полетом. Обломок резко перестал парить после пересечения какой-то незримой границы.

— Хорошо, что сам не полез, — сказал я.

— Это не вход, а задница какая-то, — пробормотал Саныч.

— Значит, выход, — подвел я итог. — Что будем делать с этим?

Наши раздумья прервали братья уларсу. Закончив осмотр разбитого вдрызг челнока, ребята перешли к более целому экземпляру. Как ни странно, вход в него открылся практически сам. Никаких запоров, старое доброе ручное управление.

— Капитан, у вас нет случайно портативного источника электро-магнитных колебаний? — спросил, кажется, Круусс. — Похоже, мы сможем оживить этот челнок.

— Киборги могут выдать необходимое напряжение, — подсказала Светлана. — Саныч, пройди на челнок, мне нужен визуальный контроль.

Саныч с интересом заковылял в сторону челнока. Меня как будто стукнули по голове. Лежавший на «пузе» челнок, хоть и отдаленно, но напоминал хорошо знакомые еще со школы очертания американских шаттлов. Нет, присмотревшись, я понял, что и форма и размеры совершенно другие, но сходство, несомненно, присутствовало. Внутри оборудование имело большое сходство с земным. Аппарат, несомненно, имел управляющие цепи на электромагнитных колебаниях. Саныч, не реагируя на знаки уларсу, первым делом направился в рубку. Она тоже отдаленно походила на произведение рук человека. Только вот мумии трех членов экипажа людьми не могли быть даже в самых смелых мечтах.

— Да, показалось, — сказал Саныч, разглядывая мумии, походившие на своеобразные костяные рыцарские доспехи. — Ребята не наши.

— Внешний скелет, — прокомментировала Светлана. — Явление не редкое, но разумных с таким телом довольно мало. Известные Содружеству на этих астронавтов не походят.

На сопряжение источника пиятания киборга с внутренними цепями кораблика ушло минут пятнадцать. В основном, пришлось подобрать методом «тыка» необходимые параметры колебаний. Потом оказалось, что мощности одного киборга не хватает. Пришлось подключить второго. Приборы «воздохнули» электронным ветром и ожили. Саныч в это время находился, естественно, в рубке. Полыхнула голубым светом передняя панель, разворачиваясь обзорным экраном. Развернулись голограммами и ожили пульты вокруг кресел пилотов. Перед каждым креслом открылся плоский планшетный голографический экран, по которому замелькали сполохи световых пятен.

— Система загружается, — прокомментировала Светлана. — Не могу ничего сказать о логике работы интерфейсов. Возможно, они просто неисправны. Система кодировки сигналов довольно простая — шесть промежуточных состояний активности рабочих кристаллов. Вычислительные мощности очень слабые, управление или ручное, или через внешний источник. Навигационная информация совершенно отсутствует. Энергетическая установка разбалансирована, но пустить можно. Двигатели определить не могу, возможно, полностью разрушены. Мощности киборгов не хватает для полной активации системы. По большому счету — тут ничего интересного, смысла пускать разбалансированную установку никакого. Элементарно опасное мероприятие.

— Как же, — возмутился Саныч. — Экипаж на борту, только вот они аккуратненько засушены до музейных экспонатов — совершенно ничего интересного.

— Саныч, я относительно устройства корабля, — не обратила внимания Светлана. — Загадок тут больше, чем просто погибший экипаж челнока.

— Давайте пустим энергетическую установку, — предложил Зальтасс. — Доступных к проникновению аппаратов, скорее всего, будет не много. Тут, возможно, получится узнать, что произошло с аппаратом и экипажем. Время уходит, нам будет трудно вернуться в систему Надежды.

— Ладно, — согласилась Светлана. — Хоть время у нас и есть, пустить энергоустановку — дело не слишком сложное. На всякий случай прошу покинуть челнок. Если все пойдет нормально, я дам знать.

Уларсу отошли от челнока, Санычу, как ни крути, пришлось остаться у сервисного терминала на внешнем борту аппарата. Поскольку пуск сильно разбалансированной системы энергоустановки мог и не состояться, Светлана оставила внутри отсека двух киборгов для оперативного вмешательства в процессе работы. Энергоустановку удалось пустить с первой попытки, правда, наша подруга несколько минут производила подстройку с помощью киборгов, только потом начала добавлять мощность для выхода в штатный режим. Наконец, исследовательской партии разрешили подняться на борт.

Поскольку рассматривать на челноке до выхода энергоустановки на штатную мощность было нечего, я наблюдал за окрестностями, в частности за «озером» аномалии. Игра бликов и всех оттенков голубого цвета мне очень нравилась, очень сильно все это напоминало воду. Неожиданно по «озеру» пробежала легкая рябь, как будто порыв ветра. Я подумал, что почудилось или какие-то сбои родили эту симпатичную помеху. После второго «дуновения» «озеро» в центре слегка вспучилось и опало.

— Ты видела? — спросил я Светлану. — Да. Это — третье колебание. Мне кажется, что они увеличиваются с ростом мощности энергоустановки. Первое было практически незаметным. Думаю, что следующее будет еще сильнее.

— Прекрати увеличивать мощность, — предложил я. — Пробовала, растет сама, вне зависимости от команд, правда сама растет значительно медленнее. Я попросила исследовательскую партию покинуть челнок.

Очередное возмущение «озера» вздыбило поверхность в середине на довольно большом участке. Одновременно из челнока выбрался один из уларсу. Это отвлекло меня, но все же я краем глаза увидел, что вспученная часть «озера» колыхнулась в другую сторону, сильно потемнев в крайней точке. Мне показалось, что в этой темноте сверкнули россыпи звезд.

— Ты видела? — удивленно спросил я Светлану. — Там были звезды…

— Скорее всего, сбой связи, — ответила Светлана. — Мощность энергоустановки челнока продолжает слабо повышаться сама собой.

— Это были звезды, никакой не сбой, — почему-то закричал я. — Мне это не нравится! Мне это жутко не нравится! Саныч, бери спецов, и уносите ноги оттуда! Срочно!

— Но там киборги, нужно отключить… — удивился Саныч. — Светлана потеряет связь…

— Вали оттуда, придурок! — орал я, наблюдая очередное потемнение «озера» в котором теперь уже ясно виделись россыпи звезд. — Брось все, кроме ребят! У них ранцевые движки, могут не успеть!

Ведь может Саныч в экстренных ситуациях быть правильным парнем, если захочет. Схватив обоих уларсу за что подвернулось, Саныч, оттолкнувшись от палубы, дал полную тягу движку десантной брони. Очередное потемнение «озера» охватило практически три четверти его размеров, теперь уже можно было рассмотреть некоторые рисунки созвездий. Саныч вместе с притихшими спецами постепенно разгонялся, но расстояние сокращалось медленно. Саныча нагоняли два из пяти киборгов, еще один выбрался из челнока и тоже пустился к «Ботанику». Два остальных на связь не выходили.

— Это портал, Света, — шептал я. — Это портал, и ничего хорошего с той стороны прийти не может. Не может от «хорошего» на палубе валяться столько поврежденных аппаратов и ни одного трупа. Главное, чтобы Саныч успел…

— Сергей, это глупое предположение, — ответила Светлана. — Портал возможен в стабильной точке пространства. Не все планеты могут подойти для строительства транспортного портала. По крайней мере, портальная платформа должна иметь более-менее стабильное положение относительно звезды. Это все пока теоретические разработки Содружества.

— Вот именно, — сказал я. — Теория и практика — две разные вещи. Строители этого корабля знают толк в транспортных порталах. Только вот намерения их нам не известны.

Саныч был уже на половине пути к «Ботанику», когда произошел всплеск, накрывший чернотой всю поверхность озера. Тьма космоса как будто зацепилась за края, но, не удержавшись, отхлынула обратно. За те пару секунд, пока она держалась, из портала выстрелило несколько штрихов в сторону челнока с работающей энергетической установкой. «Озеро» моргнуло очередной раз, даже не закрывшись до конца голубой шубой полей, темнота на этот раз держалась целых четыре секунды. Мириады штрихов прочертили пространство от портала к челноку. Саныч прошел три четверти пути, два киборга догнали его и начали помогать в разгоне. Очередное мигание случилось еще быстрее, и в сторону Саныча кинулись еле заметные стрелки, оставляющие за собой слабо светящийся след. Оказалось, что целью был не Саныч, а отставший киборг. Стрелки уперлись в него и пропали. Киборг сразу оборвал связь и начал плавное движение назад к «озеру» постепенно раскаляясь, как небольшое солнце.

— Не знаю, что будет, если портал окончательно откроется, — сказал я. — Эти мелкие «мухи», видимо, обеспечивают приток энергии, достаточный для его открытия или поддержания. Мне кажется, что выстрел из нашего «генератора хаоса» может нарушить их энергопостроение, не навредит ли выстрел Санычу?

— Навредит, — уверенно ответила Светлана. — Нужно ждать.

— Подай «Ботаника» вперед, — предложил я.

— Нет, его может затянуть в этот карнавал, — ответила Светлана. — Тебе не кажется странным, что ни один из челноков внизу не смог удрать?

Очередное мигание открыло портал секунд на семь-восемь и из него вынырнули четыре стрелообразных объекта, направившиеся в сторону «Ботаника».

— Забери их на «Клоп», — скомандовал я. — Я прикрою.

Не раздумывая на тему «этично или нет», я дал очередь из ЭМИ орудий, как будто что-то дало мне ясно понять, что лазеры там будут только в пользу нападающих. Трассы снарядов накрыли первый объект. В стороны брызнули осколки, нарисовав на фоне темного портала белое, практически земное, облако. Второй объект тоже потерял часть своей обшивки, остальные два плавно, но быстро ушли от очереди. Следующая очередь была практически в «молоко». Веер снарядов накрыл заднюю часть одного из двух уцелевших стреловидных гостей, выбив из него, как из подушки, облако белой пыли. Еще одна очередь вообще ушла мимо целей. Я перестал стрелять очередями. Пытаясь обмануть противника, стал давать залпы одновременно из всех орудий, включая дальнюю ЭИМ артиллерию. Первый же залп накрыл одну из целей. Третий и четвертый залпы успеха практически не имели. Светлана уже подогнала «Клопа», но стрелы гостей хоть и находились немного дальше, но летели быстрее. Светлана, боясь навредить Санычу и компании, вынуждена была соблюдать осторожность. Я прекратил стрельбу, боясь накрыть Саныча. Эти моменты оказались одними из самых неприятных в моей жизни. Когда «Клоп» закрыл Саныча и уларских спецов своим корпусом, я дал еще один залп, отскочившие от щита «Клопа» ЭМИ снаряды раскрошили хвост одного из гостей. Дальше все произошло за мгновение между двумя вдохами. Всё на эти мгновения, как будто тысячекратно замедлило скорость.

Саныч и компания влетели в закрывающийся шлюз «Клопа». Две оставшиеся «стрелы» немного дернувшись в гравитационном защитном поле «Клопа» вонзились в его борт. Я дал выстрел из «генератора хаоса» в сторону открывающегося в очередной раз портала. Время пошло дальше в нормальном режиме.

— «Клоп» теряет управление, — сообщила Светлана. — МИ пока еще борется, но пакеты информации между мной и им все чаще теряются. Уровень энергии стал снижаться. Бот тянет к порталу.

— Ухвати его поводком, чтоб не ушел, — предложил я.

— Это может помочь внедрению врага в нашу сеть, — ответила Светлана. — Связь с ботом потеряна.

— Саныч на связи? — спросил я. — Если да, срочно на меня!

— Саныч, брось все, — говорил я скороговоркой. — Кабанчиком лети к ближайшему терминалу. Пока МИ еще держится тебе нужно выхватить управление и дать максимальную мощность на движки бота. Ты должен запрыгнуть в наше поле действия. Я долбану щитом многомерности «Ботаника».

Те несколько секунд, пока Саныч несся по брыкающемуся боту к креслу, были для меня сначала часами, потом днями и, наконец, годами. Бот, как будто плененный капканом зверь сделал два рывка. Второй из них все же закинул его в нашу сферу полей. Мне было жалко повредить практически родной бот, ведь экран разрушил бы все, что выдавалось за его пределы, но я не был уверен, что будет третий прыжок «Клопа». Волна «хрусталя» прокатилась от «Ботаника» наружу, накрыв бот и смешав, как художник на мольберте краски, реальную картинку за пределами щита. Тут же появилась связь с «Клопом». В кресле пилота сидел с перекошенным лицом Саныч, весь перемазанный кровью и какими-то техническими жидкстями. Его экзоскелетная десантная броня имела многочисленные повреждения, я только порадовался, что мы со Светланой не поскупились на самую последнюю модель. Светлана дала визуальную картинку двух белых заноз в борту «Клопа». Занозы распадались и «парили» белым дымком, как вытащенный из морозилки «сухой лед». А внизу на донышке звездного мародера бушевала дискотека космических масштабов. «Озеро» потеряло свою космическую глубину и звездную вышивку. Голубые сполохи боролись с оранжевым огнем и желтыми протуберанцами звезды, проводящей утренние процедуры. Зеленые, синие и фиолетовые вспышки освещали внутренности закутка. Палуба местами потеряла цвет предательской девственности, вспухая и выпячиваясь, как перловая каша в кипящем котелке.

Не уверен, что нам удалось полностью выести портал из строя, но у меня имелась уверенность, что конкретно нам он уже не опасен. Гастролеры со Странника знали толк в космических порталах так же, как Содружество знало толк в «генераторах хаоса». Чье знание оказалось сильнее, узнать нам не удалось. Важно, что неприятности удалось оставить за дверью.

Пока Светлана приводила в порядок «Клопа», мы сидели в кают-компании «Ботаника» и пили за удачу. Были забыты всякие предосторожности и недоверие. Уларские специалисты с немного странными именами Зальтасс и Круусс стали за эти несколько секунд нашими практически единокровными братьями. Саныч рассказывал в пятый раз свой героический рейд к пилотскому креслу по взбесившемуся кораблю. Я, даже не перебивая его, слушал, а перед глазами висела на гравитационной вешалке снятая с Саныча в медицинском блоке броня, напоминавшая больше всего расплющенный и скомканный панцирь краба. Уларские спецы все больше молчали, крепко попивая горячительное.

— Свет, как ты думаешь, что хозяева Странника брали с пойманных кораблей? — высказал я волнующий меня вопрос. — Ведь большинство из найденных нами кораблей не имели следов мародерства.

— Серж, у меня есть все подозрения предполагать, что эти звездные пауки брали именно корабли целиком, — выдала своё мнение моя супруга. — И у меня есть подозрения, что не ресурсы кораблей становились самой ценной добычей.

— А как же все эти посудины на «посадочной палубе»? — удивился я.

— Это все те, кому повезло уклониться от «поцелуя звезд», Серж, — пояснила Светлана свою точку зрения. — Эти счастливчики смогли вывести из строя энергоустановки кораблей и не попасть к «паукам».

— Думаешь, эти твари потом наведывлись домой к неосторожно попавшим в их сеть любопытным? — спросил я. — Но как же координаты? Ведь у разных цивилизаций может быть разная система отсчета.

— Странник, — ответила наша подруга. — Он имеет привязку к координатам своих создателей и, я уверена, автоматически фиксирует координаты места захвата очередной «мухи», передавая информацию своим хозяевам, а те уже конкретно определяют, стоит ли очередная «овчинка» выделки.

— Думаешь, они наведаются сюда? — с холодком в груди подумал я.

— Вряд ли, — успокоила Светлана. — Им тут дали понять, что не любят и уж точно не ждут в гости. Они не поймали «муху», которую можно выпотрошить, а всего лишь получили по мохнатым лапам. Из чистых соображений коммерции соваться сюда «паукам» пасно. Да и кто знает, возможно, их уже и след простыл среди бездн космоса и времени, а этот цепной пёс так и продолжает таскать добычу к ногам умершего хозяина.

— Дай то вечность, чтоб так и оказалось, — облегченно вздохнул я. — Не уверен, что хотел бы поближе познакомиться с владельцами этого «Шарика», даже если они оказались бы милыми глазу созданиями.

В конце концов, все кончилось удачно. После нарушения информационного обмена через портал с каким-то центром и разрушения импульсом многомерности внутренних структур, стрелы разрушились, практически полностью превратившись в красивый кварцевый песок. Во время погружения пространства вокруг «Ботаника» в многомерность оба уларсу отключились, Саныч же провел несколько минут в тяжелом сне наркомана. В отличие от пострадавших беличьих специалистов, «Клоп» уже через какие-то сутки оказался в полном порядке. Физические повреждения от «стрел» оказались незначительными, а с вмешательством в управление ботом Светлана поступила кардинальным образом, перегрузив МИ челнока и сбросив всё к базовым заводским настройкам.

Экспедиция закончилась, мы возвращались на Надежду. Впереди было почти пять дней хода на звездной тяге в режиме крейсерской скорости. Двигатель и сам «Ботаник» заслужили отдых.

*****


Потратив у Надежды в общей сложности более четырех месяцев, мы так и не получили координат хотя бы одной станции пиратов. Языковую базу пиратов Светлана наработала более-менее сносную, большего «выдоить» с имеющегося контингента вряд ли вообще было возможно. Методы воздействия на пленных желаемого результата не дали по одной простой причине, ни один из них даже близко не лежал к плоскости знаний о навигации. Все пленники оказались канонирами. Зато относительно «жуков» они оказались хорошо просвещены. Биологические структуры этих «насекомых» использовались в фармацевтической промышленности, а так же и для нужд обычных «людей», как и было предположено ранее, из них легко изготавливали наркотики. Оставалась надежда на расшифровку данных с главного компьютера «эсминца». Поскольку делать нам тут было особо нечего, как, собственно, и терять, я задал прямой вопрос лайгуту Харальссу по поводу их последней миссии. Чтобы у лайгута сложился правильный настрой, я дал ему расклад о преимуществах, полученных уларсу в результате владения почти целым военным кораблем пиратов, который нам, в принципе, было бы легче просто уничтожить, чем тащить им в подарок. Лайгут Харальсс понял все правильно, но как «человек» военный попросил некоторое время для обсуждения вопроса с начальством. Мы не особенно спешили, так что я согласился. Ответ мы получили через день. Нам дали координаты места на последней планете системы, где была «зарыта» тайна. К сожалению, сказать большего нам не смогли по причине отсутствия более точной информации. Поскольку ученые уларсу были поставлены в тупик предметом, доставленным конвоем ударного звена лайгута Харальсса зен Трольтлисса, да и заняться им в последнее время было чем, нам передали контейнер с находкой. Изучение подарка мы решили отложить на чуть более позднее время, поместив его в отсек для опасных грузов, где уже томился ряд наших находок. По информации лайгута Харальсса необычный объект на последней планете системы удалось обнаружить абсолютно случайно.

Колонисты заметили, что Надежда, хоть и не была обитаемым миром, но на ней кое-где присутствовали следы вмешательства разумной жизни. На планете можно было обнаружить места, очень похожие на временные исследовательские или разведывательные лагеря. Как правило, в «лагерях» не удавалось найти чего-либо, указывающего на назначение данных построек. Сами постройки юльше всего походили в основном трех-шести комнатные «квартиры», как будто вылитые из местного грунта посредством расплавления последнего высокой температурой с последующей формовкой и застыванием. Все «лагеря» находились в пределах горных или каменистых участков почвы. Поскольку ни угрозы, ни какой-либо ценной информации от «лагерей» не исходило, на них просто перестали обращать внимание, пока однажды строителям не попался «лагерь», по всей видимости, засыпанный ввиду произошедшего в районе его базирования оползня. В шестикомнатной «квартире» не удалось обнаружить следов погибших хозяев. Оба выхода из «квартиры», хоть и были засыпаны, имели остатки своеобразных тоннелей, скорее всего, ведущих на поверхность. Но на радость местным любителям археологии в «квартире» обнаружились кое-какие вещи, оставленные спасшимися хозяевами. К сожалению, большинство вещей так и не были опознаны, но среди них была небольшая четырехугольная призма, сделанная из какого-то камня, очень похожего на обсидиан. Пытаясь определить ее назначение, один из «археологов» решил надрезать ее лазерным лучом. Луч никак не повредил призме, но, попав на одну из ее граней, нарисовал над призмой объемную карту планетной системы. На карте практически по всему периметру Надежды был нанесен ряд значков, соединенных друг с другом тонкой сеткой линий. От каждого значка вглубь и наружу планеты под разными углами шли стрелки. Было высказано предположение, что это просто ряд каких-то исследовательских датчиков или станций, на подобие сейсмических. Ученые попытались связать их с «лагерями». К их удивлению, «лагеря» были расположены в местах редко совпадающих с пометками на карте. Найти же что-либо на обозначенных значками местах на планете не удалось. Помеченные места оказались обычными каменистыми плато, отличавшимися от других, может быть, только ровной поверхностью. Потратив массу времени, ничего интересного «археологи» так и не нашли. В конце концов, экспонаты просто разобрали на память участники экспедиций. И только совсем недавно, один из детей «археологов», играя с активизированной лазерным лучом призмой, обнаружил, что путем изменения интенсивности и длины волны облучения можно менять масштаб карты. Так на последней планете системы был обнаружен еще один значок, очень похожий на значки с поверхности Надежды. Отличие имелось в том, что от этого значка шел целый пучок стрелок, как наружу, так и внутрь планеты.

Раз уж мы купили тайну девятой планеты, заплатив уларсу гиперпространственым двигателем, я попросил по возможности передать нам все найденные в заваленной оползнем «квартире» артефакты. Через сутки лайгут Харальсс передал нам все, что удалось собрать, а именно, двенадцать предметов, включая призму. Еще через два часа мы готовы были покинуть гостеприимный народ уларсу, о чем Светлана уведомила командование Стража через лайгута Харальсса.

*****


Напоследок нам устроили вечеринку, на которой присутствовал, наверное, весь контингент верфи, по крайней мере, дам было раза в два больше, чем кавалеров. Поскольку Саныч не рвался на бал, туда отправился я. Наверное, он был прав. Вечеринка оказалась практически чисто танцевальной. Альсс пыталась заинтересовать уларсу танцами под музыку, в чем, наверное, и преуспела. Уйти я предпочел по-английски, простившись только с близкими знакомыми. Что, на мой взгляд, было очень хорошо, никогда не любил долгих и помпезных расставаний. В число близких знакомых входили Альсс и Харальсс, с ними мы попрощались в другом месте и другим образом.

За время проведения контролируемого Светланой «мозгового штурма» относительно новых технологий, получаемых уларсу с корабля пиратов, мы решили проблему прощальных подарков. Ну не может широкая русская душа уйти без подарка на память. Мысль о предмете подарка как-то сама напрашивалась. Тем не менее, Саныч ни за какие коврижки не захотел расстаться с боевыми товарищами-истребителями. Благо, времени оказалось в достатке, как и ресурсов, КБ «Ботаника» доработало на основе данных боевого опыта и собрало две новые единицы истребителей. Мы с Санычем взяли на себя самую трудную часть работы, оформление внешнего и внутреннего вида. Командующему крылом Харальссу я выбрал цвет корпуса черный, по одному борту расположив земное зодиакальное созвездие большой, а по другому малой медведицы, цвет звезд я выбрал светло желтый. Внутри машины мы установили взятую на верфи аппаратуру для мониторинга тактической ситуации, аналогичную установленной в каюте командующего крылом на флагманском корабле. В целом машина Харальсса оказалась оформлена по-военному аскетично. Машину для Альсс мы оформили с некоторыми излишествами. Мы прекрасно понимали, что ей теперь вряд ли придется воевать. Окраску корпуса машины мы сделали тоже не совсем в военном стиле. На носу истребителя мы изобразили верхние слои звездной мантии, привычного для уларсу цвета, пустив по черным бортам несколько протуберанцев. Внутри стояло стандартное кресло пилота, но специально сделанное под фигуру Альсс с системой контроля температуры и массажным комплексом, дополнительно был установлен нештатный контейнер для хранения и подачи теплых и горячих напитков — уларсу не употребляли холодных — и кое какой закуски. Это получился скорее личный космомобиль, тем не менее, с полным набором боевых возможностей реального истребителя.

После ухода с прощального бала мы попросили наших друзей подойти через часик в «правительственный» ангар верфи, куда мы обычно прибывали на «Клопе». Машины мы с Санычем лично пригнали на верфь, хоть и было в них откровенно тесновато, «Клоп» прибыл следом. Получился своего рода почетный эскорт. Для достижения эффекта «подарка» Светлана с помощью МИ «Клопа», присланного забрать нас, поместила истребители в кокон хаотического преломления света. Эта «фишечка» достигалась двумя десятками голографических проекторов, разбросанных по корпусу каждого истребителя, которые собирали изображение по заранее настроенным параметрам на внутренней поверхности включенного на минимальную мощность гравитационного щита. Получилась своего рода красивая упаковка, которая в обычной жизни могла успешно служить противоугонным или антивандальным устройством. Правда, расход энергии на такую «фишечку» оказался не совсем скромным, но чего не сделаешь ради имиджа. Поставив машины в ангар, мы подняли «подарочные» щиты, в результате в ангаре появилось два огромных «хрустальных шара», по поверхности которых постоянно гуляли блики отраженного света. До прихода друзей оставалось еще минут десять.




— Сергуня, а они не родственники? — спросил Саныч. — Имена больно похожи.

— Тебя мандраж бьет что ли? — подколол я Саныча. — Вопрос-то глупый на все сто, у нас, что имен нет созвучных. Кроме того, это мы их так называем, а на их родном языке имена звучат иначе, совсем не похоже.

— Да есть немного, привык я к этой медной белке, — признался Саныч. — Она как будто уже родной стала. Сам-то ты как?

— Есть немного, — согласился я. — Но такова жизнь, особенно чужая.

— Особенно с чужими, — пробурчал Саныч.

За разговорами прибыла Альсс. И прибыла она явно раньше, хорошо, что мы все успели закончить. Очень удивилась и, наверное, обрадовавшись шарам и, как и положено истинной женщине, начала ходить вокруг них, осматривая со всех сторон.

— Странно, обычно представители женской половины, извини, четверти, опаздывают, — удивился я.

— Но только если их не влечет любопытство, — пояснил Саныч. — У меня жена никогда не могла дотерпеть до дня рождения, зная, что подарок уже куплен. Весь мозг выедала, но получала все в день покупки.

— Да, опыт — сын ошибок трудных, — подытожил я.

Харальсс пришел, как и положено военному, практически «по бою часов», сдержанно посмотрел на шары, потом на нас.

— Ребята, вот и расходятся наши пути, — сказал я. — Мы были рады провести часть этих путей в вашем обществе. На память мы решили по нашей традиции сделать вам подарки.

— Зачем? — удивился Харальсс.

— Класс! — подпрыгнула Альсс, как самая обычная земная белка.

— Да так, от души, — пробубнил Саныч. — Чтоб вспоминали темными холодными ночами…

— Ну у нас так принято, — не нашел что ответить я Харальссу.

— У нас подарки принято дарить только молодым парням и девчатам, когда они в общину принимаются, — ответил Харальсс. — Это обычно после первой брачной ночи происходит…

— Да уж, — выпучил глаза Саныч. — Похвалила Красная шапочка Серого волка…

— Лайгут Харальсс зен Трольтлисс, — нашелся я. — От лица космических сил Содружества Артайна и Матреба за огромный вклад в развитие отношений мы награждаем Вас памятным подарком!

— Ух, ты! Поздравляю! — обрадовалась Альсс. — А мне?

— А тебе подарок, ты же женщина, тут уж тебе придется войти в мое положение, — улыбнулся я.

— А что там внутри? — Альсс нетерпеливо переходила от шара к шару.




— Саныч, а чей подарок где? — спросил я мысленно по закрытому каналу.

— Э-э-э… Не знаю, — сделал Саныч задумчивое лицо.

— Что там будет, если чужой тронет? — спросил я Саныча.

— Вроде ничего смертельного, так полем слегка приложит, — пожал он плечами.

— Так иди сам потрогай, ну ничего тебе нельзя доверить, — возмутился я в шутку.

— Просто руку отталкивает, — сказал Саныч облегченно, потрогав одни из шаров.




— Нужно произвести идентификацию, к примеру, приложить ладони, — сказал я Альсс вслух.

Альсс, не долго думая, приложила обе ладошки к ближайшему шару. Ничего не произошло. Харальсс, как ни в чем не бывало, стоял около нас.

— Он щекотится, — сказала она обрадовано. — И толкается.

— Это не твой, — усмехнулся я. — Пробуй другой.

Альсс подскочила и положила ладошки на другой шар. Маленькие зеркальные чешуйки, из которых как будто состоял шар, стали разворачиваться, становясь ровным зеркалом, начавшим постепенно терять отражающие свойства, начиная сверху. Со стороны шар словно осыпался сверкающей волной от верхушки. Через десять секунд перед нами стоял истребитель, сделанный для Альсс. Еще через секунду легкое дуновение воздуха дало знать, что поле убрано. На палубе повисло молчание, через момент разбившееся на осколки возбужденной трескотней Альсс. Она кинулась к открытой кабине и моментально скрылась внутри. Харальсс сначала подошел к машине Альсс и осторожно провел по ней лапой.

— Красиво, — сказал он. — Мы так не делаем.

— Зря, — ответил я. — Каждая машина чувствует душу своего пилота и имеет право на индивидуальность. Кроме того, это может быть друг, который когда-нибудь поможет спасти жизнь.

— Но это же просто машина, — посмотрел он на меня.

— Ну и что, — удивился я. — У вашего флагмана есть имя?

— Нет, — еще больше удивился он. — Просто серийный номер и номер боевого соединения.

— Зря… — твердо заявил Саныч. — Он на вас может быть обижен. Срочно нужно исправить положение!

— Это серьезно? — посмотрел на меня Харальсс, не понимая, шутит Саныч или нет.

— Вполне, — кивнул я головой.

— А ваш корабль тоже имеет имя? — спросил Харальсс.

— Конечно, — уверенно сказал я. — Наш имеет!

Из машины показалась и сразу исчезла головка Альсс, трескотня и попискивания не прекращались ни на секунду. Харальсс подошел к своему подарку и уверенно коснулся рукой. «Подарочная обертка» осыпалась льдинками и растаяла. Харальсс подошел к истребителю, провел по гладкой поверхности лапой и вернулся к нам.

— Я его назову? — неуверенно спросил он.

— Обязательно! — подтвердил я.

— Ее имя будет «Альсс», — уже уверенно сказал он.

— Мы знаем о ком речь? — спросил Саныч.

— Знаете, — подтвердил Харальсс. — Я все никак не смог вписаться в какую-нибудь общину, служба, будь она неладна. Альсс мне очень нравится, хотел бы предложить ей начать новую общину. Как вы думаете, согласится?

— Согласится, — сказал я. — Она очень долго ждала своего парня, ей много пришлось пережить, я бы сказал, что даже второе рождение. Ты — хороший друг.

— Жаль, скорее всего, мою машину разберут по винтам, — нервно дернул хвостом Харальсс. — Надеюсь, потом соберут, как было.

— На обе машины есть полный набор спецификаций с описанием технологий сборки, — успокоил я его. — Это же подарок, а не учебный стенд. Записано все на стандартных компьютерных носителях уларсу, проблем быть не должно. Наладка и калибровка тоже описаны на носителях.

— А зачем в обе машины? — спросил Харальсс.

— У тебя особенная машина, — ответил я. — На всякий случай оставили чертежи стандартной машины, чтоб и у Альсс не отобрали. Кстати, там есть в самом начале запись от меня лично вашим ученым и правительству, чтоб не вздумали у вас отбирать машины, так на всякий случай.

— Блин, дай, я тоже допишу, — загорелся Саныч.

— Не стоит, — закрыл я тему.

Альсс все-таки нашла в себе силы вылезти из истребителя, неся в лапах две разогретые стандартные банки с каким-то соком из рациона базы, которыми мы зарядили бар в ее машине. Одну он отдала Харальссу, вторую открыла сама.

— Там такое кресло… — начала она, отпив. — Оно такое …

— Альсс, там еще музыка есть, я залил все, что тебе нравилось, акустику проработали как надо, — порадовался я с ней вместе. — Разберешься, ты умненькая девочка. А нам все-таки пора.

— Да, надо, — огромные глаза Альсс немного притухли, погрустнев.

— Удачи и чистого космоса, — попрощался Харальсс, обвив на момент мою руку своим хвостом. — Мы всегда рады вас видеть.

— Спасибо, — сказал я. — Удачи.

— Эх! Выпить бы за нас с вами и за хрен с ними! — вздохнул Саныч.

— Чистого космоса Ссерргей, — Альсс обвила хвостом мою шею, ласково проведя по лицу. — Вы оказались моим счастливыми посадочными кодами в новую жизнь.

Мы развернулись и, не оглядываясь, пошли к боту. Уже в шлюзе я посмотрел назад, кусочек меня оставался тут.

— Что это за Артайн и Матреб? — спросил Саныч.

— Откуда я знаю? — ответил я, глядя на стоящие в ангаре около истребителей две фигурки. — Для красоты и торжественности момента.




8. Восемь


Спустя пятнадцать минут после нашего прибытия «Ботаник» покинул гостеприимный Страж. Стараниями руководства вооруженных космических сил уларсу у нас все ресурсы были на отметках «дальше некуда».

Сразу же после окончания прощальных формальностей Светлана настояла на возврат наших организмов в привычные условия обитания. И пока мы проходили адаптацию, «Ботаник» шел к последней планете системы, прикоснуться к подаренной нам тайне. К нашему с Санычем сожалению, возврат к родной атмосфере оказался значительно более длительным, чем мы ожидали. За четыре дня, проведенных нами за адаптационными процедурами и капитальной зачисткой организма, Светлана и Стекляшка провели довольно серьезную разведку поверхности планеты. Был найден ряд странностей, но все они оказались по виду и содержанию отличны от нашей тайны. Тайна же, как оказалось на месте, имела повышенный энергетический фон и периодически делала какие-то посылы в различных диапазонах, правда с очень малой мощностью, засечь которые оказалось возможным только благодаря научной начинке разведчика. Лежа в «кроватках» медицинского центра, мы приступили к изучению подаренной аномалии. Выпустив из «Клопа» исследовательскую команду киборгов, стали с увлечением следить за развитием событий. Первый раунд закончился практически стремительно, на изучение ушло не многим более двух часов.

На поверхности планеты обнаружился комплекс пещер, находящийся в склоне скалистого кряжа, по большому счету, абсолютно никак не намекающий на что-то необычное внутри. Лишь в глубине пещер природные проходы плавно переходили в искусственные туннели, выплавленные в породе. Каждый из туннелей рано или поздно оканчивался тупиком. Постепенно, натыкаясь на все новые и новые тупики, мы решили пробурить несколько метров камня в надежде на скрытый проход. Когда же исследовавший поверхность киборг коснулся тупиковой стены, по ней к краям пробежали волны «породы», которые, вернувшись обратно, легонько оттолкнули киборга, приняв прежнюю твердую форму. «Дверь» с виду была просто тупиковым карманом с такими же гладкими, как и стены, поверхностями, не удивительно, что в первых проходах мы так и подумали, вернув киборгов. Как ни старались мы с помощью киборгов найти другую лазейку, материал оставался безучастным к нашему вниманию. Устав мирно стучаться, мы решили испробовать менее вежливый метод. Лазерный резак, выев небольшую быстро затянувшуюся оспину на поверхности, стал отражаться от нее, как от идеального зеркала. Облучения поверхности всякого рода волнами и потоками частиц, доступных ремонтному киборгу, зачастую не вызывали никаких результатов, изредка повторяя эффект волнения поверхности к краям и обратно. Попытка обойти дверь, выгрызая проход в скале, эффекта не дала. Как оказалось, к «хитрым задницам» тут подготовились. Очень скоро киборг наткнулся на поверхность тоннеля с точно такими же свойствами, как и дверь.

Для составления полной картины Светлана дала задачи выпущенным для исследования киборгам обследовать все имеющиеся в кряже туннели. Делая это, мы подозревали, что шансы найти короткий путь в неизвестность у нас исчезающее малы. Мы еще лелеяли надежду, как последний вариант, получить какую-то информацию из подаренных нам уларсу вещей и упакованного в ящик «артефакта». Светлана хотела вскрыть его сразу после отлета со Стража, но мы с Санычем принципиально настояли на личном участии в процедуре ознакомления.

Как бы ни рвались мы в бой, все же нам пришлось посидеть еще денек на адаптационной диете, про исследования пришлось забыть, так как чувствовали мы себя с Санычем отвратительно. Привыкший к чужой атмосфере, организм не очень хотел снова ломать себя, перестраиваясь на свою родную воздушную среду. Тем не менее, после очередной ночи в медицинских кроватках, мы с Санычем проснулись вполне нормальными землянами.




— Ты как, бродяга? — спросил я, встретив Саныча в «Трех пескарях».

— Сегодня нормуль, — ответил он почти бодро. — Вот вчера был кирдык, как будто перед этим бухали трое суток, и пили мы исключительно тройной одеколон. Нет. После него не так плохо.

— Ну, с выздоровлением, — улыбнулся я. — Нас ждут великие дела.

— Это меня они ждут, — обрадовался Саныч. — А тебе дорога в кресло.

— Жучара ты, Саныч, — немного огорчился я. — Мелкая и подлая жучара.

Изучать подарки уларсу по сложившейся традиции пошел Саныч, припомнив мне еще раз отсидки на «Ботанике», пока я общался с уларсу. Предварительно мы ознакомились с отчетами ученых уларсу. Они так и не смогли извлечь из артефактов, кроме пирамидки, какую-либо информацию, как и заставить их проявить себя каким-нибудь образом. Саныч, памятуя изучение Стекляшки, облачился в скафандр. Открывал Саныч контейнер медленно и печально, специально растягивая последние секунды тайны. В контейнере оказался слиток «живого камня». Найден этот слиток был экспедицией уларсу, в окончании которой мы слегка поучаствовали, в одном из туннелей комплекса пещер. Собственно исследователи его заметили только благодаря периодически испускаемому свечению. Как оказалось, «слиток» выдавал какие-то серии сигналов в очень большом диапазоне волн, а так же испускал короткие импульсы жестких излучений. Именно по этой причине «артефакт» был упакован в контейнер. Уларсу педантично испробовали на тупиках туннелей все, включая свое огнестрельное оружие, но продвинуться дальше так и не смогли. В отчетах уларсу имелась некоторая странность, никто из них не упоминал явления, которое увидели мы. «Двери» в присутствии уларсу не давали волн и вообще никак себя не проявляли. Для них в оконечности коридоров присутствовал просто жутко упертый «камень». Саныч внимательно осматривал «слиток». Внешне это был обычный кусок породы, какие можно было найти где-нибудь в горах.

— Они что кусок стены уволокли? — раздумывал Саныч. — Кто его отколупать только смог.

— Он не совсем похож на материал стены, Саныч, скорее каменный обмылок, — заметил я. — Кто-то в баню спешил и упустил по дороге.

— После бани с таким мылом все волосы вылезут, — задумчиво продолжал вертеть Саныч находку.

— Там, может статься, что и сама баня под стать мылу, — усмехнулся я. — Саныч, а давно мы в бане не были. Попариться, пивка, нет, чайку…

— Водки и девок, — лаконично подытожил Саныч. — Можно и без бани.

— Нет, Саныч, тогда баню без девок и водки, — мечтательно потянулся я в кресле. — Ладно, просто без водки.

— Серега, ты перегрелся, мы с тобой и в баню-то ни разу не ходили, — положил Саныч «слиток» на стол. — По сроку службы ты, балбес, пока до бани не дорос.

При своих скромных размерах — чуть менее полутора метров в длину — «слиток» имел очень большую массу. При родном землянам тяготении Санычу удалось бы его поднять с трудом только за счет своих симбов. При каждом касании поверхность «слитка» текла волнами, и он посылал очередную серию импульсов во всех наблюдаемых обычно диапазонах. Поскольку ученые уларсу уже пробовали «укусить» «слиток» всеми возможными способами, начинать это заново было не интересно, тем не менее, сделать это было желательно. Оставив дальнейшее изучение слитка киборгам под командованием Светланы, Саныч перешел к прочим находкам, начав с призмы. Как и все находки, призма была из материала, напоминающего обсидиан или вулканическое стекло. В высоту призма имела сантиметров пятнадцать. С помощью одного из киборгов подав поочередно на ее грани лазерный луч, Саныч получил уже знакомую нам карту Надежды. Поколдовав с настройками лазера, удалось получить и карту всей системы. Вдоволь полюбовавшись картинкой, пока Саныч с помощью второго киборга пытался облучать все остальные грани, включая нижнюю поверхность, мы решили оставить пока это бесполезное занятие. Всякого рода эксперименты с прочими предметами результата тоже не дали.

— Саныч, у меня появилась мысль, что уларсу могли по своей педантичности подобрать какой-нибудь мусор, оказавшийся в найденной «квартире», — сказал я, глядя на наши «великие» дела. — Может это просто обертки от хозяйских носок.

— Сергуня, тебе просто завидно, — продолжал Саныч насиловать с помощью киборга какую-то штуковину, немного походящую на каменную спираль с утолщением в одном конце. — Это не похоже на носки.

— Ой, было бы чему, — съязвил я. — Взрослый дядя на умняке изучает с помощью томографа детские игрушки. Папочка, у моего мишки лапка оторвалась…

— Ха-а-а… — радостно засмеялся Саныч, указывая на спиральную штуковину. — Это больше походит на инструмент для исследования хитрой задницы. Может, это ключик от Золушки?

— Саныч, ты давно курс психологической разрядки проходил? — поинтересовался я.

— А чё я, — якобы удивился Саныч. — Она сама…

— Кобелино! — сказал я романтично. — Какое красивое мужское имя! И все, Саныч, твое…

— Завидуешь, сопливая медуза, настоящим мастерам своего дела, — гордо сказал Саныч.

Первый день наших исследований остался за тайной. Второй день был начат по программе, разработанной совместными усилиями НИЦ «Светлано-Стекляшкинским». Поскольку ничего интересного во время исследований не происходило, Саныч стал скучать. По скуке он начал совершать весьма странные и неочевидные вещи. Сначала он пытался пристроить призму к «слитку», выискивая возможные пазы для интеграции. Совершенно ненаучная идея ничем не закончилась. Призма начинала слегка светиться во время очередного выброса импульсов «слитком», но никаких иных эффектов не сотворяла. Плюнув на разочаровавший его «слиток», Саныч занялся дурными упражнениями с остальными находками.

— Саныч, ты лучше «пружинку» вчерашнюю попробуй пристроить, и лучше всего к какой-нибудь хитрой заднице, — посоветовал я, зевая. — Самое то будет.

— Ага! — Саныч сделал вид, что воодушевился, схватив пружинообразную штуковину и пытаясь пристроить ее к «слитку».

— Саныч, ты не туда пристраиваешь, — не удержал я смех. — Судя по твоим действиям в течение дня, под определение «хитрая» явно подходит твоя часть тела.

— Ай-яй-яй, малчык, ти в КэВэЭну готовышса? — Разразился Саныч кавказским акцентом.

Как оказалось, даже за дурными проделками Саныча НИЦ внимательно наблюдал. Сопоставив моменты свечения призмы и излучения «слитка», было вычленено несколько возможных излучений, оказывающих влияние на призму. Один из киборгов тут же получил задание произвести обработку остальных находок этими же типами излучений. Помимо призмы отозвалось всего две находки. Ими оказались почти правильной формы диск с отколотым краем и неправильной формы полусфера, похожая на обычный осколок чего-то круглого. Диск издал ряд тихих щелчков, а полусфера секунд десять несильно вибрировала после облучения. НИЦ перенес свои усилия на изучение диска и сферы. После серии попыток облучения выбранных находок всякого рода импульсами и их сериями, записанными при откликах «слитка», решили пойти по методу Саныча, пробуя совместить находки и «слиток». Диск остался безучастным, как и раньше издавая серии щелчков. При первом же прикосновении полусферы к «слитку» случилось событие, ставшее для нас ключиком.

При касании полусферой «слитка», как обычно, по его поверхности разошлись волны. Но в отличие от прошлых случаев, «слиток» попытался отреагировать по-другому. Волны разбежались и вернулись к полусфере, но не вытолкнули ее. Полусфера наоборот на несколько миллиметров погрузилась в «слиток». Через несколько секунд «слиток» все-таки выбросил полусферу наружу. Но самым интересным оказалась активность «слитка» во время слитного контакта с полусферой. «Слиток» выбрасывал целый ряд серий различных сигналов в диапазоне ультразвуков. Перед отторжением полусферы «слиток» несколько раз выдал одну и ту же серию импульсов, повторяя их в ультразвуке, инфразвуке, одном из оптических диапазонов и с помощью жестких излучений. Все испускаемые слитком сигналы были записаны Светланой.

— Ты, как и я, думаешь, что мы что-то нашли? — спросил я Светлану?

— Это первый нетипичный отклик «слитка», что-то это должно значить, — отозвалась Светлана.

— А пробы состава этого объекта делали? — спросил я.

— Да, — ответила Светлана. — Материал такой же, как у прочих находок, сплошная неорганика с отсутствием каких-либо особенностей в структуре.

— Думаю, что стоит еще раз проделать ряд анализов, — предположил я. — Поискать следует внимательнее, может, внутри этого осколка что-то находится.

— Эй, халявщик, — нахально заявил Саныч. — Не отвлекай занятого дядю от работы своим лепетом!

Пока киборг потащил образец на анализы, мы решили облучить диск потоком сигналов, полученных со «слитка» в момент контакта с полусферой. К сожалению, ничего нового мы не получили. И диск и призма реагировали на эти серии сигналов, как и не предыдущее излучение «слитка». По большому счету, это меня очень сильно разочаровало. Честно сказать, я надеялся, на что-то большее. Оставив Саныча наедине с находками, я ушел перекусить. Мою трапезу прервала Светлана, сообщив, что есть кое-какие интересные результаты. Заинтересовавшись, я попросил вывесить мне голографическую проекцию. Как оказалось, пока один из киборгов продолжал методично облучать диск различными комбинациями из полученных сигналов, Саныч, присмотревшись к нему, вдруг поставил в центр диска призму. При очередном повторении комбинаций, призма начала выдавать различного рода варианты карт, меняющиеся в зависимости от смены типа облучения диска. Получив же один из сигналов, она свернула картинку и перестала реагировать. Прокрутив медленнее полученные от разных сигналов карты, мы увидели сильно искаженные схемы, какие-то объемные построения. На одной из схем все места под поверхностью Надежды, нанесенные на карту, были соединены какой-то многоуровневой сетью, явно повторяющей линии, виденные нами на первой карте. К сожалению, даже повторение серии облучений, вызвавших всплеск активности, ни к чему более не привело. Призма не отзывалась даже на проверенное излучение лазера, ранее проецировавшее карту Надежды. Сменив картинку с записи на реальную трансляцию, я увидел киборга, продолжавшего облучать конструкцию «диск плюс призма», и Саныча, наблюдавшего этот процесс со стороны.

— Саныч, может ее убрать с диска? — спросил я. — Мало ли что там у них происходит парой.

— Я уже об этом думал, — серьезно ответил Саныч. — Решили пока не убирать до конца тестов, возможно, повторить последовательность событий уже не получится.

— Ты давно стал таким педантичным? — поинтересовался я. — Теперь водку будешь пить только после пива, а не перед?

— Это все — Светлана, — гордо ответил Саныч, показав мне средний палец.

Чем наблюдать за нудным процессом, я решил закончить прием пищи под названием «обед». Личо я бы на месте Саныча не утерпел. Хоть я и люблю всякого рода приключения, квэсты вряд ли можно отнести к любимому мной жанру игр, хотя, зачастую мои мысли оказывались весьма полезны моей боевой подруге Яне, фанатично преданной этому жанру игр. Вернувшись в боевую рубку, я опять включился в систему «Ботаника». Облучение различного рода комбинациями сигналов было в разгаре.

— Саныч, да плюнь ты на все, снимай эту призму, облучим ее отдельно всей этой лабудой, — начал я поддевать Саныча. — Ты же — военный моряк, хоть и в прошлом, а не очкастый ботаник.

— Сергей, все-таки целесообразно закончить серию, — возникла Светлана.

— Светик, если мы до сих пор ничего не получили, значит, это есть тупиковый путь, — заявил я. — Ты же видела, как обычно поступают светила археологии, находящиеся на нашем корабле. Сколько нам еще ждать окончания серии облучений?

— Часа три, — опрометчиво ответила Светлана.

— Вы оба гоните! — Саныч спокойно подошел к призме и, взяв ее за кончик, поднял над диском.

Призма легко отделилась, оставив диске кусочек своего дна, представлявший собой усеченную призму, на вершине которой покоился поблескивающий рубиновыми гранями кубик. Некоторое время мы безмолвно осматривали находку. По всему выходило, что это либо лежало в призме, как в хранилище, либо с помощью этого она нам разворачивала карту. Мне более вероятным казался второй вариант, Санычу — первый. По команде Светланы киборг аккуратно снял кристалл с подставки, вернув его на место через несколько секунд. Оказалось, что на подставке имелась выемка, повторяющая форму кристалла. С виду кристалл казался просто довольно большим камнем, похожим на огромный рубин. Я никак не мог поверить, что кто-то так сильно заморочился с этой призмой только ради того, чтобы упаковать внутрь хоть и весьма дорогую по меркам землян, но все же довольно обычную цацку.

— Это что у них такие кошельки? — выдал Саныч мысль.

— Для банковской ячейки слишком ненадежно, — ответил я. — Не сомневаюсь, что при желании призму можно довольно легко разрушить. Вон у диска уже кусок отбит, а они, похоже, сделаны из одинакового материала.

— Тогда это вообще какая-то афера, — поддержал меня Саныч. — Может, кто-то посылку любимой послал.

— Слушай, Саныч, у меня не проходит ощущение, что я где-то такую штуку уже видел, — сказал я.

— Может в Эрмитаже? — съязвил Саныч.

— Не был я там, в Питере-то был всего раз, можно сказать эпизодически, — не обратил я внимания на подкол Саныча. — Даже если это подарок любимой, как ты говоришь, кто ж с подарком посылает изображение карты?

— Подобные кристаллы могут быть в найденном нами контейнере, который был вместе со Стекляшкой, — отозвалась Светлана. — Размеры подходят, глубокий анализ им не делали.

— Точно, — обрадовался я. — Саныч, гони в наш спецхран, посмотри.

Саныч без задней мысли вернул призму на место, накрыв кристалл. У меня появились некоторые подозрения, и я попросил киборга поднять призму. Призма поднялась вся целиком, дно было монолитным, на нем не угадывалось даже мельчайших стыков. Шкатулка закрылась. Я попросил Светлану начать облучение призмы первой комбинацией сигналов, полученных от «слитка» при касании его полусферой. Но делать это стоило с более длительными промежутками между сериями. Желательно было давать оповещение при облучении очередной серией сигналов. Кроме того, облучение следовало проводить на каждой из граней, поочередно меняя их. На четвертой серии ультразвуковых сигналов, поданных на одну из граней, призма выдала развертку какой-то картинки, быстро свернувшуюся обратно.

— Светик, давай подадим лазерный луч на основную грань, которая давала изображение карты и потом попробуем снова облучить призму, — предложил я. — Может, это как-то задействовалась цепь управления изображением.

Моя идея оказалась удачной. На карте Надежды, слегка потускневшей после подачи ультразвуковой серии сигналов, мелькнула какая-то проекция, наложенная на поверхность планеты. Впрочем, радость наша была неполной, так как проекция держалась всего долю секунды. Тем не менее, Светлана выдала голограмму записи. На карте Надежды часть звеньев сети, покрывающей планету, окрасилась в фиолетовый цвет. Уменьшив карту, чтобы стала видна последняя планета, мы увидели, что «база», найденная уларсу тоже получила фиолетовую окраску, только ее значок пульсировал. Вернее пульсировал какой-то значок, совмещенный с точкой, обозначающей «базу». К сожалению, попытки увеличить карту последней планеты успехом не увенчались. При увеличении карты, нужная нам планета неизбежно смещалась за пределы видимости. За этим занятием и застал нас ликующий Саныч. Поскольку он не взял с собой кристалл для образца, то ему пришлось взять все похожее на него из ящика. Быстро прокрутив серии сигналов до сворачивания карты, Светлана попросила Саныча поднять призму. Мы затаили дыхание. Призма оказалась открытой, кристалл остался на месте. Еще больше нас порадовал тот момент, что у нас оказался еще один кристалл, как две капли воды похожий на обнаруженный в призме. Кроме него был еще кристалл светло-фиолетового цвета, идеально помещающийся в подставку. Решили пока не вставлять в призму «чужие» кристаллы, дабы не вывести ее случайно из строя. Оставив неутомимую Светлану практиковаться в освоении карты, мы с Санычем единогласным решением пошли спать, не до конца адаптировавшиеся обратно к родной атмосфере организмы пока быстро уставали.

*****


«Утро» вышло хорошим, как и случившийся за ним «день». «Ночью» же мне снились несметные сокровища, найденные в раскуроченном нами схроне ушедших. Каплеобразные ушедшие держали оборону превосходящих сил вторжения, почему-то состоящих из огромного числа пьяных Санычей под командованием Светланы в образе одной из подружек моего друга, облаченной в совковский школьный костюмчик с передничком. Пролив реки серебристой «крови», по запаху сильно напоминавшей отработанное органическое машинное масло, мы вошли в сокровищницу. Помечтав еще десяток минут, я вернулся к реальной жизни. Наверное, по этой причине предававшийся чревоугодию в «Трех пескарях» Саныч сильно удивился моей сияющей, как новая копейка физиономии.




— Ты чё, годовую подписку на «Мурзилку» в лоторею выиграл? — спросил он подозрительно.

— Здоров, бродяга, — ударил я его по плечу. — Круто мы им наваляли! А добычи сколько взяли! Жуть!

— Где же ты обкурился-то? — съязвил Саныч удивленно. — У нас, вроде, травы быть не должно в синтезаторе.

— Да ты чё, старик! — продолжил я, не меняя тона и настроя. — Твоя школьница там такие вещи выдавала на баррикадах! Я прямо в нее влюбился пониже пояса!

— Тебе Светка рассказала что ли? — начал краснеть Саныч. — Нельзя бабам верить.

— Тьфу на тебя! — расстроился я. — Ты что шуток с утра не понимаешь?

— Ну и пользуй Верку, раз уж запал, — окончательно покраснел Саныч. — Только не надо мне мораль читать, сам бы посмотрел на эту вертихвостку, даром, что ей без двух месяцев восемнадцать…

— Да ты что, друже? — уже удивился я. — Мне сон приснился. Никаких Верок мне Светлана не показывала и ничего о них не рассказывала. У нас с ней даже разговоров об этом не было. Расслабляйся, как хочешь — это твое личное дело.

— А, ясно, — лицо Саныча начало приходить в норму. — Сны у тебя дурацкие.




— А в прочем, нужно бы поглядеть, кто там Саныча так разрумянил, — подумал я, вслух сказав. — Ну, сны и сны, хорошо, хоть ты в бикини не снишься.

— Оболтус, садись, давай, поедим и в бой, — сказал Саныч примирительно.

В прочем, второй день опять остался за тайной. Прошел он практически впустую. Саныч слетал на планету, осмотрев на месте и ощупав собственными руками в скафандре «живые двери», походил по проходам, и, взяв отгул, полетел на «Блохе» прошвырнуться по найденным Светланой с помощью аппаратуры «Ботаника» аномалиям. Я вяло наблюдал из кресла за процессом изучения киборгом облюбованной нами пирамидки и ее взаимодействий с диском. Было откровенно скучно. Я даже попытался почитать книжку про космические приключения. Все не шло. Мысли тихонько скатились к Санычевой Верке.

— Светик, а можешь ли ты показать мне Санычеву пассию по имени Вера? — спросил я мысленно.

— Тебе сюда или в каюту? — хитро поинтересовалась Светлана.

— Да просто посмотреть хочу, — ответил я крайне серьезно. — Саныч что-то на ней циклится.

— Она его свежая находка, — хихикнула Светлана. — Мне кажется, что он долго не решался.

— Вот теперь точно не передумаю, — сказал я вслух. — Давай голограмму.

— Зачем же? — удивилась Светлана. — Она уже в пути.

— Где? — не понял я.

— Здесь, — ответил мне с порога рубки голосок с намеком на обольстительность.

На пороге стояла девушка. Я бы ей не дал «почти восемнадцати», ибо выглядела она взрослее. Практически черные с мелированными прядками волнистые волосы почти до плеч. Молодое милое, но уже слегка капризное личико. Неплохой макияж, сделанный без любимых молодежью излишеств. Губки бантиком — видимо долгие тренировки у зеркала — слегка тронуты неяркой помадой. Темно-фиолетового цвета костюмчик с юбкой немного выше коленок, белая блузка со строгим воротничком, две расстегнутые пуговки и черный, видимо, шелковый галстук, завязанный крупным узлом, находящимся ниже расстегнутых пуговок блузки. Черные тонкие колготки и черные полусапожки из хорошей кожи с фиолетовой вставкой с одного бока, идущей от верха голенища до подошвы заканчивали образ обольстительницы Санычей. В руках «школьница» держала черный портфель-папку. Поза, видимо, тоже оказалась плодом долгочасовых тренировок у зеркала. Одна нога расслаблена, вдоль нее рука с портфельчиком, вес тела на второй ноге, юбка, облегая форму тела, красиво подчеркивает весьма взрослую попку. Головка чуть наклонена к плечу, взгляд слегка из-под ресниц.

— Хороша Вера, — сказал я вслух. — Где ж твои почти восемнадцать-то?

— Восемнадцать, — ответила девушка, слегка шевельнув головой, что вызвало колыхание мелированного моря волос. — Три месяца назад.




— Ты откуда знаешь? — спросил я Светлану мысленно.

— Саныч о ней давно думал, она была его заветным бзиком, — ответила Светлана мысленно. — Я о ней навела справки и не только справки, пока были над Землей.

— «Не только» — это как? — подумал я снова.

— Я послала за ней понаблюдать киборга, пока «Клоп» косил биомассу, — ответила Светлана. — У меня даже есть вполне зрелые и способные к оплодотворению яйцеклетки этой капризули.




— Ни фига себе! — удивился я вслух. — Это как получилось-то?

— Что получилось, парниша? — ответила мне Вера, опять колыхнув море волос и удивленно «хлопнув» ресницами. — Ты просил, я подумала и зашла.




— Дело случая, — отозвалась Светлана мысленно. — Девушка лежала в больнице в Архангельске, обследования по женским вопросам, родители у нее оказались дотошными людьми. Вот я и заказала необходимый материал.




— Как заказала? — удивился я еще больше, сказав опять вслух.

— Мальчиша, ты о чем? — Вера опять «хлопнула» ресницами. — Заказы — это твоя часть развлечения, сладенький. Порадуй девушку шампанским и хорошим шоколадом, она тебе всей душой и, возможно, телом отзовется.




— Да так, — отозвалась Светлана мысленно. — Найти адрес и контакты врача для меня не проблема. Поговорила с ним по телефону, все и образумилось.

— И как образумилось? — удивился я мысленно. — А самое главное зачем?

— Просто. — Ответила Светлана. — Контейнер с замороженными клетками киборг забрал из условленного места. А к вопросу «зачем», так хотелось изучить, кто так Саныча думами загружает, да может, ему и ребенка захочется.




— Ребенка? — совсем потерялся я, сказав это опять в слух. — Какого ребенка?

— Ого, парниша! — удивилась Вера вслух, сделав большие глаза. — Ну, там «туда-сюда», я, как бы, не против, но только с презиком. Меня родичи живьем съедят, если залечу!

— Тьфу ты, Светлана! — перестань мозги пудрить, вспылил я.

— Сладенький, меня Вера зовут, — обиделась Вера, надув губки еще больше. — Я понимаю, что мы с тобой только «туда-сюда» сделать встретились, но я же могу и обидеться.




— Сергей, я же тебе говорила, что можно сделать нормального ребенка, — сказала Светлана мысленно. — Ты что забыл что ли?

— Да помню, — ответил я мысленно. — Зачем он Санычу тут?

— Ну, может, не «тут», а потом «там», — задорно отозвалась Светлана в моей голове. — Надо быть готовой. Правда, я тогда еще могла рассчитывать только на медицинский блок, но теперь-то все стало куда как интереснее.




— Парниша, так что, ты даже девушке присесть не предложишь? — капризно сказала Вера. — Я шампусик хочу выпить. И шоколадку-у-у-у.




— Свет, ну хватит придуриваться уже, — мысленно взмолился я.

— Не-а, — хитро ответила она мысленно.

— Блин, я не хочу санычеву Верку, — ответил я.

— Ну не ты ее, так она тебя, — отозвалась Светлана.

— Да откуда ты знаешь, чего она хочет? — удивился я мысленно.

— Поверь мне, я ее знаю очень хорошо, — отозвалась Светлана. — Наблюдала очень долго.




— Сладенький, тебе что «шампуньки» жалко или сходить лень? — красиво виляя бедрами, Вера направилась в мою сторону, расстегивая пуговки на пиджачке. — Так я схожу сама. Ты красивый парниша, но на первый разик можно девушке принять для смелости?




— Развратница, что Саныч подумает, — подумал я о Светлане. — Пришли киборга с шампанским и шоколадкой.

— Как скажете, капитан, — отозвалась Светлана. — Саныч ничего не подумает, потому что ничего не узнает. А развратница — не я, а Вера, поверь мне, Саныч совсем немного не дождался покушения.

Мы сидели со Светланой, а точнее в Веркой на диванчике «радиста», а киборг таскал нам шампанское. Верка играла сама себя и кокетливо употребляла «Дом Периньон», я, попробовав французское чудо виноделия, решил остановиться на брюте российского производства «Абрау-Дюрсо». Не то, чтобы он был лучше, по крайней мере, привычнее, просто его я пробовал и раньше. Тихо-тихо меня начало уносить. Мы еще попробовали коньяк со странным названием «Меуков» с кошкой на бутылке, потом еще дегустировали какой-то кальвадос и ликер «Шериданс». Дальше помню не очень отчетливо, запах дорогих духов и совершенно взрослый запах женского тела. Не могу сказать, что он мне нравился больше привычного аромата Светланы, но, наверное, в каждом мужике есть тяга к новому женскому телу. Упругий шелест нейлона и теплый зуд в ладонях, путешествующих по черному плетению колготок. Зовущее тепло тела на нырнувших под юбку по изгибу бедер руках, и тень, влекущая взгляд между уходящих под фиолетовую защиту чуть разведенных ног, упрятанных в черные колготки. Мы убедились, что «туда-сюда» можно делать, не совсем раздевшись, да и в полном отсутствии какой-либо одежды. Это можно делать в пилотском кресле, на полу и опираясь на обзорную стену боевой рубки среди россыпи звезд. Единственное, чего не помню, так это презервативов. Обманула меня прожженная школьница, нужны ей эти «презики», как рыбе зонтик.

День прошел не зря.

Саныч днем оказался тоже доволен. Аномалии, засеченные «Ботаником», в большинстве оказались выходами на поверхность металлических руд. Поначалу Санычу попались три месторождения железной руды, зато следующее оказалось более интересным. Это был огромный кратер от упавшего давным-давно метеорита или астероида. Самого виновника видно не было, но, скорее всего, он был под слоем осыпавшихся пород. Из чистого интереса Саныч притащил на место падения двух киборгов и заставил их докопаться до истины. Истиной оказался огромный кусок металла, который ввиду сильного удара о поверхность сплавился с породами. По размерам это был скорее астероид, чем метеорит. При ударе кора планеты местами треснула, и какое-то время в местах разломов бушевала вулканическая активность. По странному стечению обстоятельств сам кратер не был залит магмой, выходы которой виднелись за кольцом вала, образованного взрывом. В целом, находка скорее интересная, чем полезная, тем не менее, Саныч остался доволен.




— Серега, а может там быть месторождение алмазов? — спросил Саныч за ужином.

— Теоретически да, — ответил я. — Хотя, даже если и наткнешься ты на него, то чтобы откопать алмаз, нужно перелопатить тонны породы. Да и зачем они тебе нужны. Займись лучше разведкой золотых жил.

— А что, идея хорошая, — согласился Саныч.

— Хорошая, только зачем тебе тут золото, Саныч, — усмехнулся я. — Кому продавать его?

— Да ты геолог вообще или нет? — удивился Саныч. — Для спортивного интереса.

— Ну и на здоровье, — согласился я. — Отольем тебе золотой унитаз.




На следующее «утро» Саныч начал поиск золотого месторождения, который занял у него почти неделю, но все-таки увенчался успехом. Все это время я вяло интересовался процессом исследования предметов, относящихся к тайне, и занимался всякой порядком надоевшей раньше ерундой. Нам удалось с горем пополам пользоваться картой. Все оказалось значительно проще, чем мы полагали. Установленная на диск призма стала вполне управляемой, только облучать нужно было не призму, а диск, который каким-то образом собирал и перенаправлял пучки энергии. Детально рассмотрев карту, мы сделали выводы, что на Надежде кто-то установил систему то ли маяков, то ли станций, назначение которых оставалось загадкой. На последней же планете находился своего рода то ли центр правления, то ли какая-то научная или другая станция, имеющая непосредственное отношение к раскинутой на Надежде сети. Судя по карте, станция занимала несколько уровней, хоть и была не очень большой.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросил я Светлану. — У меня нет ощущения, что это какая-то гадость, но выглядит все-таки подозрительно. Более того, уларсу ничего не смогли обнаружить в местах, помеченных на карте.

— Это система слежения за процессами в недрах Надежды, — предположила Светлана. — А может какая-то сеть, используемая как большая антенна или средство связи. Да вообще, это может быть что угодно, мы даже не знаем кто хозяева.

— Слушай, а может, этой сети давно уже нет, — предположил я. — Кто-то поставил эксперимент и, свернув оборудование, отправился восвояси? Что же тогда у нас под ногами?

— Может, склад оборудования, которое не смогли забрать с собой? — предположила Светлана.

— Ну, тогда нам точно нужно туда попасть, — согласился я. — Не зря же его так надежно заперли.

— Почему ты уверен, что мы сможем вообще туда попасть? — спросила Светлана. — Среди имеющихся у нас предметов может и не оказаться ключей.

— Может и не оказаться, — согласился я. — Но это — не повод отказаться от проникновения, пусть даже со взломом, понаоставляли тут всяких загадок. Кроме того, нам все равно пока некуда лететь. Координат базы пиратов нет, с компом «эсминца» вы пока тоже общий язык не наладили. Остается ждать, может, пираты где-нибудь засветятся, может, ученые уларсу чего-то откопают в «эсминце», их все-таки больше, чем наши две головы и ваши со Стекляшкой ресурсы, не знаю уж как их обозвать.

— Назови просто мозги, — предложила Светлана. — Проще и привычнее.

— Кстати, а не связаться ли нам с нашими друзьями уларсу? — Может, они чего-то накопали уже.

— Думаешь, стоит огласить на всю систему место нашего пребывания? — спросила Светлана. — У них же нет нашей аппаратуры, ни и о связи, ни о шифрах мы не договорились.

— Пошли какой-нибудь зонд, — предложил я. — Долго, но мы же пока не спешим.

— Пошлю, — согласилась Светлана.

— Может, подарок им отправим, Саныч уже близок к открытию золотого месторождения? — предложил я. — У них там желтый металл в цене, чего зря транспорт гонять.

— Нужно сначала найти, — усмехнулась Светлана.

— А про «слиток» есть идеи? — спросил я.

— Исследования показали, что он очень похож своими параметрами на материал «двери», — ответила Светлана. — Самое простое предположение, что кому-то удалось отколоть кусок.

— А набор сигналов у них одинаковый? — спросил я.

— За исключением небольших фрагментов — да, — ответила Светлана.

— Совсем забыл, что-то анализ полусферы дал? — вспомнил я.

— Дал, — отозвалась Светлана. — Внутренняя структура образца сильно разница с внешней. В первый раз мы взяли пробы только с внешней части. Есть вероятность, что это фрагмент какой-то большой конструкции с широким набором функций и назначений. Структура внутри образца имеет ряд упорядоченных кристаллических подструктур, объединенных в системы.

— Ты можешь по-простому сказать, на что это похоже, — возмутился я.

— Самый простой пример — твой палец, — ответила Светлана.

— Палец? — удивился я. — Не вижу связи.

— Палец — это часть твоего организма, в котором реализовано множество систем, — начала объяснять Светлана. — Кровеносная, нервная, опорно-двигательная, в общем, они все состоят из разных клеток, но имеющих уникальный информационно-идентификационный набор, люди назвали его «ДНК».

— Ты хочешь сказать, что это осколок чего-то живого? — удивился я.

— Не обязательно живого в твоем понимании, — ответила Светлана. — Но это часть чего-то состоящего из высокоорганизованной материи. Исследования пока не завершены.

Я молчал, информация показалась мне невероятной. Я допускал, что во вселенной много чего неизвестного, но на поверку оказался не готов к этому.

— Но если это кусочек живого с ДНК, то ты можешь сделать проекцию этого существа? — предположил я.

— Процесс очень сложный, требующий большого количества расчетов, — отозвалась Светлана. — Распознанных данных очень немного. Но мы со Стекляшкой работаем над этим.

— Слушай, а что если это что-то вроде сенсорной системы распознавания, — осенила меня идея. — Давай попробуем во время прикосновения «пальца» к «слитку» вернуть ему хотя бы те сигналы, которые он выплеснул при первом касании.

— Можно попробовать, — согласилась Светлана. — Но мы не знаем, чего ожидать от этого эксперимента, может произойти все, вплоть до взрыва. Как ты сказал, если это система распознавания, то она может иметь и какие-нибудь защитные меры.

— Но мы же все равно изучаем «слиток», — удивился я. — Давай сделаем это, пока Саныч занят золотой лихорадкой.

Без долгих отлагательств всё необходимое было доставлено в отсек, отведенный для опасных экспериментов. Сначала мы провели все, как в первый раз. Результат остался тот же, Светлана записала и сравнила серии сигналов. Ничего нового. Второй раз мы передали «слитку» в ответ его же серию сигналов, кроме последней части, по моему мнению, являвшейся каким-то предупреждением. Ничего нового. Честно говоря, я был разочарован, хоть и понимал, что идея моя не из разряда гениальных. Светлана же дала распоряжение киборгу начать серию экспериментов по облучению «слитка» фрагментами полученных от «слитка» серий сигналов при касании его «пальцем». Я предложил ей совместить это дело с самим касанием, на случай, если это все же система распознавания. Первым делом киборг, не рассуждая, передал «слитку» после касания «пальцем» всю выданную им серию, включая и последний фрагмент, неоднократно повторяющийся в конце. Именно после получения последней серии сигналов «слиток» ощутимо вздрогнул и, вытолкнув «палец», начал метаморфозы. Он воспарил над столом. Поверхность чужой штучки потекла, постепенно разогреваясь и приобретая форму шара. Шар продолжил разогрев, став сначала бордовым, потом красным, на тускло-желтом свете он остановился. Но с его поверхности начали срываться язычки пламени, напоминая солнечные протуберанцы. По поверхности заходили вихри.

— Прямо родное Солнце, — сказал я.

— Не совсем, — ответила Светлана. — Температура в отсеке не изменилась ни на градус, что очень странно, объект интенсивно излучает, в том числе и в тепловой части спектра.

Тем временем объект начал вращаться. Чем сильнее он вращался, тем сильнее сплющивался, походя на эллипс. В какой-то момент его полюса стали проваливаться внутрь. Объект стал шире, через несколько секунд превратившись в кольцо. Вращение кольца стало замедляться. Еще через пару десятков секунд перед нами висело бледно-желтое светящееся кольцо, по поверхности которого гуляли мини протуберанцы. После завершения процесса объект передал несколько раз одну и ту же последовательность импульсов, которая повторилась приблизительно через шесть минут.

— Не знаю, что это, но оно готово к работе, — сказал я. — Именно об этом и докладывает.

— Есть предложения? — спросила Светлана.

— Пока нет, — ответил я. — Дай подумать.

Пока я раздумывал, киборг попробовал очередной раз коснуться «пальцем» объекта. Сделать он этого не смог, объект просто не пустил палец дальше какой-то черты. Я дал команду киборгу прервать эксперименты.

— Давай понаблюдаем за ним, предложил я. — А я пока перекушу, что-то от волнения аппетит разыгрался. Запряги, пожалуйста, какого-нибудь киборга притащить пивка и каких-нибудь бутербродов.

— Уже, — отозвалась Светлана. — Будет через четыре минуты.

Я ел, и мы наблюдали за колечком. Ситуация за это время никак не изменилась. Поразмыслив минут двадцать, закончив при этом перекус, я предложил продолжить курс передач на объект в надежде хоть на какой-нибудь ответ. Объект оставался безучастным. Просидев еще минут пятнадцать, я решил пройтись. Дойдя до «ванной комнаты», плюнул на все и залез в пузыристую воду, заказав по ходу дела три бутылки пива «Эрдингер». Я как раз раздумывал о заказе еще партии пива, когда на связи появилась Светлана.

— Сергей, срочно иди в рубку, только на всякий случай активируй скафандр, — обеспокоено сказала она. — Киборг у тебя под дверью.

— Что случилось? — спросил я, выбираясь из ванной и надевая комбез.

— Объект активизировался, — ответила она.

— Он стал опасен? — спросил я, забирая у киборга брикет скафандра.

— Еще не знаю, — ответила она. — Защитной системе отсека пока удается его сдерживать.

— Что вообще произошло? — спросил я, на ходу пришлепнув скафандр на штатное место.

— После очередного сигнала объект предпринял попытки покинуть борт корабля, — ответила Светлана.

— У него есть шансы? — спросил я, на ходу в рубку затягиваясь в скафандр.

— Мне кажется, есть, — ответила Светлана, несказанно удивив меня.

Прибыв в рубку, я залез в кресло, но полное подключение делать не стал, ограничившись частичным, необходимым для более полного обзора ситуации. Скафандр оказался необходимой перестраховкой, с которой я залез прямо в кресло, благо скафандр, как и комбез не мешал работе, являясь опознанным для системы симбиотом. Объект висел у стены отсека удерживаемый сильно прогнутым защитным полем. Не смотря на прилагаемые системой защиты усилия, объект постепенно продавливал поле. Через несколько минут борьбы он достиг переборки. Материал переборки начал продавливаться под натиском объекта.

— Что у нас творится? — спросил я.

— Борт просто продавливается, — ответила Светлана. — Материал распадается, теряя структуру.

— На молекулы? — спросил я удивленно.

— На атомы, — ответила Светлана.

— Я не понял, разве не должна выделяться энергия? — удивился я.

— Видимо, все поедает объект, — ответила Светлана.

— Слушай, давай его просто отпустим, — предложил я. — Судя по всему, он все равно уйдет, предлагаю сделать это с наименьшими потерями, заодно и проследим, куда он так рвется.

Светлана откачала воздух и, истончив до предела борт «Ботаника» в месте прорыва, окончательно убрала поле. Объект легко вышел с нашего корабля и, не спеша, направился к поверхности планеты.

— На базу пошел, — предположил я. — Надо бы проследить. Давай я слетаю, Саныч пока появится, мы его точно потеряем.

— Лучше киборга послать, — предложила Светлана.

— И киборга пошлем, — согласился я. — Но мне там стоит присутствовать, может, удастся чего-то придумать или проникнуть на базу.

— Ладно, иди, но без риска, — согласилась Светлана.

Я решил взять переделанный обратно под человека «уларский» истребитель, «Клоп» просто оказался слишком большим для планируемого мероприятия. После недолгого, но яростного спора мне удалось отстоять свое мнение. Объект я легко догнал, благо, он двигался не слишком быстро. Как я и предположил, он двигался в сторону базы. У меня же на борту висело два киборга, у одного из которых при себе имелся «палец», призма и диск. Объект уверенно направился в один из проходов, ведущих к базе.

— Свалит ведь, как пить дать, — сказал я. — Нарушитель спокойствия чертов.

— Мы его уже пытались удержать, — ответила Светлана. — Есть какие-то другие идеи?

— Идей нет, — грустно признал я. — Тебе объект, кстати, не напоминает ничего?

— Нет, — ответила Светлана.

— Мне кажется, что это чей-то аналог наших киборгов, — предположил я. — Он как раз возвращается домой. Видимо мы случайно дали ему команду.

Тем временем объект достиг «двери» и легко просочился через нее. В месте проникновения просто разошлись и сошлись круги.

— Ушел гад, даже «спасибо» не сказал, — прошипел я зло.

— Попробуй на «двери» то же самое, что на «слитке», — предложила Светлана. — Я комбинацию сигнала, активировавшего объект, записала.

Но делать ничего не пришлось, когда киборг коснулся «двери» «пальцем», она тут же начала расходиться, освобождая проход. На нас поятнуло ветерком, который прямо у нас на глазах опадал светлыми хлопьями «снега». Объект двигался метрах в десяти от нас. Передо мной лежал проход с идеально гладким и чистым полом.

— Это что атмосфера внутри была? — поинтересовался я.

— Нет, жалкие остатки, такие же, как и на планете, — прокомментировла Светлана, — Просто тут теплее. Хотя, я проверю.

— Ну, я пойду, что ли, — сказал я.

— Давай Саныча пустим, — с надеждой предложила Светлана. — Я ему сообщила, он уже в пути.

— Ну уж нет, — возмутился я. — Я первый нашел! Да и нехорошо это, постоянно Саныча подставлять.

Я шагнул на отличающуюся от прохода поверхность пола. Проход осветился мягким, почти привычным для человека светом. Чуть поколебавшись, я полностью переступил порог, забрав у киборга «палец». «Дверь» осталась открытой. Я сделал шаг, еще шаг, на четвертом шаге края двери поползли, затягивая отверстие. Бежать обратно было поздно, да и глупо. Спокойно подождав окончания процесса, я позвал Светлану. К моему облегчению сигнал остался четким. Вернувшись обратно к «двери» я опять коснулся ее поверхности, все повторилось, дверь открылась. Я облегченно вздохнул, были у меня кое-какие опасения. На всякий случай я решил оставить кусочек «пальца», предположив, что для идентификации будет достаточно даже маленького фрагмента. Материал «пальца» хоть и был «тугой», но лазерный резак киборга довольно быстро справился с задачей. В моем распоряжении оказался кусочек размером с ягоду крыжовника. Как я и предположил, его оказалось достаточно для открытия «двери» в тайну. Теперь уже со спокойной душой я пошел в «сокровищницу». Поначалу я опасливо осматривал пол, потолок и стены в поисках сюрпризов. Но потом успокоился, подумав, что не стал бы у себя дома этого делать, поставив надежный замок на бронированной двери входа. Проход слегка уходил вниз. Метров через тридцать я вышел в комнату, по форме напоминавшую сплюснутую с полюсов сферу. Из нее помимо прохода, по которому пришел я, уходило еще пять проходов. После проверки оказалось, что все они через полтора метра заканчивались маленькими сферическими комнатами, в которые я пока не стал входить. Перед каждым проходом, включая ведущий на поверхность, на полу имелись серии значков. По всему судя, это был обычный предбанник с системой «лифтов». Эту мысль подтверждал тот факт, что помещение оказалось совершенно пустым и девственно чистым. Недолго раздумывая, я решил обследовать с пристрастием крайнюю левую комнату. Внимательно осмотрев внутреннее пространство небольшой комнаты, я шагнул внутрь. Проход затянулся на подобие входной «двери» и почти тут же начал снова открываться. Я даже было подумал, что меня просто выгоняют обратно. Но оказался неправ.

Передо мной открылась тускло освещенная комната, по форме похожая на «предбанник», но больших размеров. Посередине стояла своеобразная кафедра, а может ограждение. На восьми довольно тонких стойках покоилась широкая панель, напоминающая широкие перила. Вдоль стен располагались ниши, в которых переливались тускло-красным светом висящие над полом сфероиды. Лишь в одной нише висело знакомое мне колечко. Судя по всему, я угадал, это была какая-то единица из обслуги базы, а помещение, скорее всего, отсек для обслуживания этой самой обслуги. Оставалось только гадать, что делал этот юнит за пределами базы. В данный момент он, видимо, наслаждался процедурой восстановления. Кроме «кафедры» в отсеке имелась кое-какая «мебель». Наблюдалось несколько переборок, какие-то ниши и выступы обозначались в полумраке, слегка рассеиваемом тусклым свечением юнитов обслуги. Я уверенно прошел в центр «кафедры», раз он огорожен, значит там опасаться точно нечего. С моим первым шагом отсек осветился, и я смог рассмотреть его внутренность подробнее. Собственно, ничего интересного кроме юнитов в нем не оказалось. Я, конечно, подозревал, что тут должна быть ремонтная и обслуживающая аппаратура, но на данный момент она, видимо, находилась в собранном состоянии. В последнюю очередь я обратил внимание на саму «кафедру», на «перилах» располагался ряд различного рода барельефов, а пол под «перилами» был испещрен огромным количеством значков. Для порядка я потыкал в барельефы пальцем, нагнулся и повторил процедуру со значками на полу. Эффект отсутствовал. Для очистки совести я тыкнул в одну из фигурок на «перилах» кусочком «пальца», тут же из одной ниши вперед выдвинулся шар юнита. Сам шар не изменился, но из ниши к нему протянулись жгуты плазмы разных цветов. Решив не испытывать судьбу я оставил «перила» в покое, не рискнув даже нажать повторно на барельеф, может у хозяев немного отличная от людской логика. Умная автоматика, подумав несколько минут, вернула юнит на место. Облегченно вздохнув, я решил покинуть помещение. Шагнув в нишу, я опять оказался в знакомом «предбаннике».

Следующую комнату я окрестил «зал заседаний». Собственно, я не был уверен в ее назначении, просто откуда-то выскочила шальная мысль. В центре комнаты, видимо, привычной для хозяев формы сплюснутой сферы, висел над полом огромный шар, при моем появлении наполнившийся мерцающей дымкой. По периметру комнаты вдоль стен в полу было выдавлено одиннадцать почти идеально полусферических ниш, размером метра полтора в диаметре. Пол вокруг ниш был испещрен значками и барельефами. Даже не зная, как выглядят хозяева, я понял, что они очень любят смотреть себе под ноги, если они у них, конечно, есть. Чтобы не получить очередного сюрприза, я не стал трогать какие-либо барельефы, ограничившись визуальным осмотром. Осматривая шар в центре комнаты, я обнаружил, что по его дну расположен ряд отверстий, очень напоминающих по форме ниши для призмы, которая показала нам карту. К моему сожалению, все ниши оказались пустыми, я так и не смог определенно уяснить, правильной ли была моя догадка на повод призмочки. Закончив осмотр комнаты, я вернулся в «предбанник». Я пока не акцентировал свое внимание на мелочах, для этого потом еще будет время, сначала хотелось просто составить общую картину базы.

Очередная ниша привела меня к следующей развилке. Чтобы не заблудиться, я решил вернуться и попытать счастья в другой нише. Счастье привело меня в отсек с обилием развернутой аппаратуры. Практически все пространство было занято различного рода «мебелью». Кое-какие агрегаты слабо светились. В темноте это свечение напоминало рисунок звездного неба, усыпанного как отдельными звездными скоплениями, так и огромными туманностями. Полюбовавшись несколько секунд, я вышел из транспортной ниши. Помещение осветилось, и я слегка оторопел от его размеров. Оно оказалось огромным по сравнению с теми, что я посетил до этого. Я попытался понять, где на полученной от призмы схеме оно располагается. По всему получалось, что такого размера помещений на схеме просто нет.

— Светик, если я не ошибаюсь, на схеме не было таких помещений, — поинтересовался я.

— Не было, — ответила Светлана. — Похоже, эта постройка не совсем склад. Зачем на складе оставлять столько работающих агрегатов?

— Ты думаешь о том же, что и я? — продолжил я. — Это как раз та машинерия, которая поддерживает все это сооружение в порядке?

— Похоже на то, — согласилась Светлана. — И, по всему судя, возможности у этой станции посерьезнее большого склада даже очень ценных вещей.

— Ты попробуй потрусить карту, она у одного из киборгов, что со мной прилетели, — предложил я. — Может, мы не все увидели.

— Или нам не все показали, — подтвердила Светлана. — Есть, конечно, возможность, что в кристалле нет этой информации, ввиду того, что она чисто технического толка. У вас на Земле, к примеру, физики-теоретики мало интересуются устройством системы охлаждения ядерного реактора.

— Знаешь, я, наверное, не пойду туда, мало ли, еще испорчу чего-нибудь, — подумал я вслух неуверенно. — Саныча сюда тоже лучше не пускай, если не сломает чего-нибудь, то себе навредит, ты же знаешь этого поборника методов «научного тыка». Если что, скажи, что тут опасно и вредно для мужского достоинства, этого он мимо ушей пропустить не сможет.

— Идея, пожалуй, хорошая, — согласилась Светлана. — Но киборгов я сюда загоню с десяток, не следует оставлять без осмотра такой лакомый кусок. Возможно, Стекляшка что-то знает об этой технологии.

На том и порешили, я, сделав, пару шагов назад, оказался в транспортной капсуле. Снова оказавшись в «предбаннике», я несколько минут размышлял и приходил в себя. Маленький складик горнопроходческого оборудования на глазах разросся в какое-то непонятное строение с неизвестными функциями и задачами. В момент этого размышления меня и нашел Саныч. В его голосе слышалось отчетливое возбуждение пещерного человека, добравшегося до электрической подстанции с мыслями о большом холодильнике, набитом мясом.

— Кэп, да ты силен, бродяга, — обрадовано воскликнул Саныч. — Ну, сейчас мы тут все выпотрошим.

— Саныч, я тебя прошу, только без глупостей, — попытался я охладить его пыл. — Тут можно нечаянно и головой стукнуться.

— Да ладно, где наша не пропадала, — отмахнулся Саныч.

— Ладно, вон проход к следующему перекрестку, — указал я ему уже обследованную нишу. — Там такая же развилка, прошу соблюдать осторожность и чаще консультироваться со Светланой.

— Ага, — сказал Саныч, кинувшись к нише. — Щас поглядим!

— Все пропало, — подумал я, провожая Саныча унылым взглядом. — Или база взорвется, или Саныч покалечится.

С такими невеселыми мыслями я вошел в последнюю нишу, оказавшись в очередном «предбаннике». Архитектура базы и здесь не отличалась оригинальностью. Передо мной находились очередные пять транспортных кабинок. Без долгих раздумий мной была выбрана первая из кабинок слева. Я шагнул в очередную темноту. Вспыхнул яркий свет, намного ярче обычного. Инстинктивно я закрыл глаза. Чуть помедлив пока не пропали плавающие круги, открыл их. Передо мной оказалась комната, в полу которой находилось несколько овальных ниш, глубиной сантиметров в шестьдесят. В отличие от предыдущих помещений цвет всей поверхности комнаты, включая потолок, был однотонно синий и сильно отличался от обычной для всей станции цветовой гаммы. Как ни странно, края ниш не имели каких-либо значков, как в «зале заседаний». Это наводило на мысль о спальне, возможно, о комнате отдыха. Странным показалось расположение ниш. Между ними как будто находился проход. Осмотревшись, я подошел к стене. Стена оказалась абсолютно обычной без каких-либо ниш или выпуклостей. Пощупав для верности ее поверхность, я опустил руку. Уже разворачиваясь к выходу, я случайно бросил взгляд на пол. Нет, с первого взгляда он не отличался от пола в других комнатах, а именно, был идеально чистым. Но какая-то подлая мысль не давала мне спокойно уйти. Она вертелась на периферии сознания, не даваясь в руки. Старательно пытаясь изловить чертовку, я уставился на пол. Осмотрев пространство пола у стены, я сделал шаг назад. И тут я увидел на полу ряд значков, как будто разбросанный в беспорядке в метре от стены. Напряженно размышляя, я обошел странную надпись. Потрогав значки обтянутой скафандром рукой, я ошутил небольшую шероховатость, которая на мои касания абсолютно никак не реагировала. Не отозвалась она и на касание куском «пальца». Ничего лучшего, чем коснуться куском «пальца» самой стены в голову не приходило, и я поддался уговорам мысли. После касания стена стала растекаться кругами, как это было с «дверью» на входе. За дверью открылась еще одна комната. И назначение этой комнаты у меня совсем не вызывало сомнений. Это оказался медицинский, а скорее операционный бокс. И самое главное, он не был пустым. На небольшом возвышении в нише на подобии тех, что были на полу в первой комнате, покоилось существо. Вокруг стояла, висела и крепилась к стенам куча различной аппаратуры, местами выглядевшей нагромождением гигантской икры какого-то насекомого, местаи, как разноцветная паутина, а местами, как застывшие сосульки всех оттенков белого. Частично этой аппаратурой было опутано «тело» и самого существа. Внимательно осмотрев несомненного хозяина базы, я понял одну простую вещь. Если бы я встретил его вне этой комнаты, не оставляющей сомнений в своем назначении, я бы просто прошел мимо, посчитав находку еще одним нагромождением валунов.

— Свет, у меня есть для тебя отличный материал для изучения хозяев станции, — привлек я к себе внимание. — Нет сомнений, что это именно его останки.

— Да, — согласилась Светлана. — Я вышлю бригаду киборгов. Пусть это и не очень этично, но находка поможет нам многое узнать о здешних обитателях.

— А ты не думаешь, что они могут возмутиться, — предположил я. — Не очень-то хорошо забирать трупы. Кстати, ты уверена, что он мертв, мы же не знаем их физиологии. Может он в коме или в какой-нибудь специфической «отключке»?

— Не думаю, что кому-то придет мысль возмущаться, — ответила Светлана. — По многим признакам база брошена очень давно. Существо же, находящееся перед тобой, несомненно, мертво. Ты мог бы и сам догадаться, присмотревшись внимательнее.

Я произвел очередной осмотр тела, наклонившись над ним. Светлана, пожалуй, была права. Первое впечатление было обманчивым. Хоть вокруг хозяина и висела куча всякой аппаратуры, ни один из инструментов не касался тела. Само тело имело очень сильные повреждения. В некоторых местах имелись значительные разломы, порой доходившие до середины нутра странного существа. В местах разломов внутренняя поверхность поблескивала кристаллами. А под самим телом матово блестела лужица, оказавшаяся чем-то вроде застывшего базальта или еще чего-то весьма твердого, очень похожего на вулканическую лаву. И самое главное, на что я не обратил сразу внимания — так это довольно толстый слой пыли, покрывающий все помещение. И вообще, «операционная», пока была единственным помещением на базе, где почивал на лаврах друг всех лентяев — господин бардак.

— Очень похоже, что хозяева были на «ты» с глубинными недрами планет, — предположил я. — По крайней мере, им совсем не страшна была жара. Кстати, мне пришла безумная мысль, проверь при вскрытии, может это — своего рода скафандр.

— Мысль действительно безумная, — согласилась Светлана. — И так видно, что это тело когда-то было цельной структурой. Но при вскрытии мы это, определенно, проверим.

Я продолжил осмотр бокса. Пол, как и все приборы, покрывал толстый ковер пыли. При более внимательном рассмотрении, на полу валялось множество различных предметов, возможно, каких-то инструментов или приборов, упавших туда. Я решил ничего не трогать, подумав, что киборги под присмотром Светланы сделают осмотр значительно тщательнее меня. Собираясь уходить, я еще раз внимательно оглядел помещение. У самой моей ноги пристроился какой-то осколок. Пришла мысль, что здесь нет открытого пространства, и тут неоткуда взяться камню. Я наклонился и взял камушек. Стерев с поверхности пыль, я подумал, что у меня в руке лежит осколок породы с довольно крупными вкраплениями слюды или кварца. И все же тут не свод пещеры. Поразившись догадке, я коснулся двери этим камешком. И дверь начала таять. Значит, у меня в руках лежал кусочек тела хозяина базы. Судя по обилию таких обломков, тело существа как будто взорвалось в каком-то месте, или же кто-то делал срочную операцию, бросая поврежденные фрагменты тела прямо на пол. Автоматически опустив кусочек тела хозяина в контейнер-карман скафандра, находившийся на внешней поверхности бедра, я покинул операционный бокс. Настроение слегка поугасло, как не был мне хозяин чужд, воображение пыталось понять, что же с ним произошло. За раздумьями я направился во второй «предбанник». Тут-то и застала меня Светлана.

— Сергей, Саныч ранен, — лаконично сообщила она.

— На него напали? — меня слегка бросило в жар.

— Нет, видимо, сработала какая-то защитная система, — отозвалась Светлана. — Думаю, что не сработай она, Саныч бы гарантированно погиб.

— Состояние? — потребовал я.

— Легкая контузия, потеря сознания, потеряна правая нога выше колена, ступня левой ноги и обе руки практически по локоть, — давала отчет Светлана. — Конечности обожжены. На данный момент БМКП стабилизировал состояние. Я как раз пригнала двух киборгов, начинаю процесс эвакуации. Причин для беспокойства нет, повреждения в данный момент не угрожают жизни.

— Что вообще произошло? — у меня отлегло от сердца.

— В центре одного из отсеков висит какое-то образование внешне похожее на кипящий шар лавы, — отчитывалась Светлана. — По всей видимости, этот агрегат был опасен и для хозяев, так как окружен защитным полем, свободно можно пройти только вдоль стен. Санычу, как ты знаешь, закон не писан. Его первая попытка пролезть поближе закончилась мягким выдворением за пределы опасной зоны. Дальше Саныч повел себя, как школьник, неожиданно просто кинувшись вперед. Не знаю, чем его приложило, скорее всего, это была перегретая плазма или еще что-то «горячее». В общем, в результате, Саныча сильно обожгло, к счастью, поле сработало довольно оперативно, выкинув его за пределы опасной зоны. Я думаю, что виной всему скафандр, попытавшийся в силу своих возможностей противостоять полю, так как оно начало на него воздействовать раньше «плазмы».

— Скафандр не помог? — спросил я.

— Он моментально сгорел, остатки сплавились с конечностями Саныча, — ответила Светлана. — Это же не боевой экзо-скелетный костюм и не десантная броня.

— Фух! Хорошо то, что кончается без поминок, — облегченно вздохнул я. — Посмотрю, что там Саныча обидело и на «Ботаник», хватит на сегодня. Проводишь?

Найденный Санычем шар оказался очень красив. Я прошел вдоль стеночки несколько шагов, за мной парил киборг, которого Светлана на всякий случай послала вместе со мной. Сделав еще несколько шагов, я поймал за хвост абсолютно дурную мысль. Мне почему-то захотелось погреть руки у этого чудного огонька. Усмехнувшись про себя, я дал наглянке мысленного пинка. И все равно шар был прекрасен, по его темно-красной поверхности бегали изумительные всполохи фиолетового огня. Мысль опять вылезла из какой-то норы моего сознания. Я удивился и дал ей еще одного пинка. Когда же она нахально появилась в третий раз, я задумался.

— Светик, а ты ничего паталогисечкого не замечаешь в этой комнате? — спросил я. — У меня есть странные, да и весьма навязчивые мысли.

— Сергей, это мое упущение, — сказала Светлана. — Просканировав базу киборгами, я упустила это из виду, шар просто полыхает пси-излучением. В прочем, на появление киборгов он никак не прореагировал.

— Спасибо, — я почувствовал, как мысль «сдулась» и стекла глупыми обрывками. — Видимо, Саныч попался на эту дудочку.

— Определенно, — согласилась Светлана. — Один из твоих симбиотов успешно давил внушение, у Саныча такого не оказалось. Нужно будет попытаться доработать скафандры по этой теме. У нас со Стекляшкой получилось не плохое конструкторское бюро.

— Ты у него спросила, он что-то о хозяевах слышал? — поинтересовался я.

— О хозяевах базы ничего, — ответила Светлана. — А вот об этом шарике кое-какая информация есть. Это, можно сказать, частично разумное животное. Обитают его сородичи, как правило, в горячих слоях планетной магмы, изредка встречаются и в звездных коронах.

— Зачем оно напало на Саныча? — удивился я. — Не уж-то люди входят в его пищевой рацион?

— Нет, конечно, — ответила Светлана. — Скафандр ослабил сдерживающее поле, и существо попыталось удрать из «клетки», почувствовав лазейку, Саныч просто оказался на его пути.

— А откуда внушение? — удивился я опять. — Зачем ему такие способности?

— Не знаю, — ответила Светлана. — Возможно какой-то побочный эффект. Думаешь, стоит изучить?

— Да ну его, — возмутился я. — Как Стекляшка думает, что будет, если мы его отпустим?

— Оно постарается уйти в недра планеты, — передала ответ Светлана. — Но тут есть некоторые сложности. На поверхности для него слишком холодно, а недра этой планеты находятся на пределе пригодной существу среды. Скорее всего, оно не с этой планеты. Если мы его отпустим, то оно либо погибнет, не достигнув достаточно горячих слоев, либо всю оставшуюся жизнь будет жить в экстремальных условиях и полном одиночестве. Тут его хотя бы нормально кормят.

— Да, дела, — я с сожалением взглянул на пленника. — Придется тебя тут оставить, извини, не можем тебе помочь.

— Оно не разумное, — ответила мне Светлана. — Просто красивое животное.

Как и намеревался, я вернулся на «Ботаник». Впечатлений для первого дня было больше, чем достаточно. Первым делом я посетил медицинский отсек, Саныч был полностью запечатан в кокон медицинского центра. И по информации Светланы он находился в состоянии лечебного сна.

Весь следующий день я провел в кресле, наблюдая процедуру вскрытия хозяина базы. Сам по себе процесс был не слишком интересным, но уж до одури необычным, так что я смотрел. По моей просьбе был обследован найденный мной на полу «операционной» кусочек плоти. К моему великому удивлению, кристаллы, находящиеся в породе оказались весьма крупными драгоценными по меркам землян камнями. Всего их в образце оказалось два больших и семь маленьких, что навело меня на меркантильные мысли относительно лежащего на столе для вскрытия тела. Самыми крупными камнями оказались алмаз и изумруд, вся мелочь — алмазами. Тут же меня посетила идея. Я попросил Светлану огранить мне как-нибудь веселенько крупный алмаз и вставить в простенькую серебряную оправу. Я никогда не признавал цацок, особенно на мужиках, но если это — часть плоти хозяина базы, значит, на нее должны реагировать «двери». Зачем же таскать с собой бесформенный кирпич, когда можно носить на одном из пальцев вполне удобное колечко. Немного подумав, я решил наградить Саныча за проявленный героизм при изучении базы кольцом с большим изумрудом. Сказано — сделано, Светлана получила еще один заказ на другое кольцо в золотой оправе для Саныча, подумав, я попросил пристроить на него и остальные семь алмазов поменьше, путь человек порадуется.

На следующее «утро», я отправился на очередную вылазку к подземному комплексу. Мое предположение подтвердилось, «двери» без вопросов отреагировали на вставленный в серебро алмаз из тела хозяина базы. Я тут же избавился от второго куска «плоти», который взял на всякий случай, отдав его киборгу с просьбой вернуть в отсек, где идет вскрытие, для последующего захоронения с телом погибшего. Сначала я решил закончить обследование своего «предбанника», в котором остались еще не осмотренными четыре транспортные ниши.

Следующая после «операционной» ниша вывела меня в еще один «предбанник». Я немного растерялся, но возвращаться повременил. Вспомнив, как располагалась комната с пленным «зверем», я вступил в нужную транспортную нишу. «Зверь» был на месте. Ясно, это — «предбанник», где гулял Саныч.

— Свет, а Саныч много комнат осмотрел? — спросил я.

— С Шариком второй была, — ответила Света.

— А в первой что-то интересное есть? — спросил я.

— Мне кажется, что нет, — ответила Светлана. — Там какой-то склад, я бы предположила, что это то ли сырье какое-то, то ли они что-то на планете добыли. Можешь глянуть.

— Гляну, — согласился я. — Куда идти?

На «складе» действительно оказалось не слишком интересно. Его на четверть заполняли бесформенные глыбы. По виду, действительно, было похоже на склад какой-то руды. Камни имели различные размеры и формы, но в их складировании наблюдался некий порядок.

— Это не яйца случайно? — спросил я.

— Нет, я уже брала пробы, — ответила Светлана. — Сплошная неорганика, ничего похожего на структуры хозяев комплекса.

— Ладно, проехали, — вернулся я в «предбанник» Саныча.

Подумав, я вернулся во второй из моих «предбанников». Оставалось три необследованных транспортных ниши. Я выбрал следующую из них. Предо мной открылась комната вполне приличных размеров. Она отличалась от виденных мной прежде комнат тем, что из нее выходило еще две транспортные ниши. Внимательно оглядев помещение, я подумал, что это может быть кают-компания. На это наводили беспорядочно расположенные по залу небольшие возвышения и ниши возле них. А посередине помещения стоял довольно длинный «стол». С точки зрения человека, это походило на столики в кафе и какое-то подобие или «барной стойки» или «шведского стола».

— Светлана, я как-то не могу ассоциировать найденный нами труп со всей этой обстановкой, — рассуждал я вслух. — Природа найденного существа явно не сочетается с почти людским видением обстановки вокруг. Существо явно было неравнодушно к теплу, причем его понятие тепла во всех отношениях превышало условия внутренностей доменной печи.

— Я с тобой согласна, — отозвалась Светлана. — Тут минимум два варианта, но какой из них верный мы можем никогда и не узнать. Или наши хозяева — не совсем хозяева, а очередные квартиросъемщики. Или же они все же — хозяева, но тогда они слишком далеко ушли от своих корней.

— Да, пожалуй, — согласился я. — Оставим это пока.

Я продолжал осмотр помещения. На боковых стенках «столиков» имелась масса выпуклых значков, а ниже на полу располагались и знакомые барельефы. Если это столовая, то я ничем не рискую, заказав еду. Если же нет, то хоть узнаем что это такое. Я нажал на один из барельефов, ничего не случилось. Я коснулся его своим кольцом, снова ничего не произошло. Уже подумав, что меня посетил господин «облом», я начал нажимать все подряд барельефы. К моему облегчению, какая-то комбинация, видимо, дала результат. Передо мной на «столике» сгустилась дымка, растаявшая через пару секунд. После этого действа на месте дымки в столешнице резко появилась дырка, в которой что-то образовалось и упало на пол. Я тут же заглянул под «стол». На практически стерилоном полу стояли немного странные, но, несомненно, столовы приборы, которые оказались явно не пустыми.

— А вот и образцы для анализа, — обрадовался я, подзывая киборга. — Светик, давай уясним, могли ли это употреблять найденные мной хозяева.

— Сделаем, — согласилась Светлана. — Сообщу по окончанию.

Побродив по «столовой», которая в отличие от операционной была в идеальном порядке, я начал осматривать стены. Мое предположение оказалось правильным, у одной из стен я нашел значки на полу. Только вот прикосновение камушка ничего не дало. То ли вход был запечатан системой безопасности, то ли допуска у моего образчика на вход туда просто не было. Я отошел от двери, но потом что-то разозлило меня. Вернувшись, я впечатал в нее колечко и начал гнусно материться, вспоминая не совсем хорошие жизненные ситуации. «Дверь» не открылась, но мне стало легче и улыбка от осознания происшедшего еще долгое время не сходила с моего лица. В конце концов, мы в чужом доме, да и повторить участь Саныча мне что-то не очень хотелось. Побродив еще пару минут по «столовой», я покинул помещение, выйдя в те же двери, что и зашел. Оказавшись в «предбаннике» я остановился, какая-то мысль снова терзала меня. Я решил отдаться ей. Время шло, но я не мог поймать подлую беглянку. Плюнув на мое подсознание, я уже направился к следующей транспортной нише, и тут меня осенило. Когда я бродил по «столовой» на некоторых «столиках» были с торца выемки, похожие на выемки в шаре из «зала заседаний». Только вот на столике, который я напрягал на счет еды, ниши я не видел. Я вернулся в «столовую» и нашел нужный столик. Ниша действительно была заполнена, на ее месте виднелась небольшая ступенька. У меня не осталось сомнений, что там находится призма. Приготовившись к мозговому штурму по ее извлечению из «стола», я как-то с первого подхода решил проблему. После нажатия на призму, необходимая мне штучка чуть высунулась из ниши и застыла, слегка выступая за край «стола». Забрать призму оказалось совсем не трудно. У меня имелась надежа, что кто бы то ни был, вряд ли он вставил бы пустую призму в «стол», значит, там должен быть информационный кристалл. Возвращаясь в «предбанник», я вертел призму в руках, пытаясь проникнуть в этот «ларчик». Открыть ее нахрапом не получалось, не помогали ни прикосновения к ней камушком кольца, ни нажатия на какие-либо грани. Ситуация не казалась мне логичной. Что же это за устройство, если выковырять из него информационный кристалл стоит таких трудов. То, что кристаллы менялись, я нисколько не сомневался. И все же, проблемку пришлось пока отложить, я стоял перед очередной транспортной нишей. Положив призму в «карман» скафандра, я ступил в нишу.

Тут уж у меня не оставалось никаких сомнений. Передо мной, несомненно, простирался ангар. Посреди помещения стояло шесть совершенно незнакомых машин. Сказать конкретно летают они, парят или ездят по грунту, сказать сразу оказалось затруднительно. Пожав плечалим, я принялся осмотривать ближайшую машину. Ничего слишком дельного по поводу проникновения на борт в голову не пришло. Я даже затруднялся сказать сходу, где тут мог располагаться вход.

— По крайней мере, есть еще один повод для исследования, — подумал я вслух. — Светик, присылай призовую команду за находками.

— Да, кэп, — согласилась Светлана. — Я уже послала делегацию с «Ботаника». Думаю, что стоит послать вслед за ними и «Клоп», находок становится все больше и они все толще.

— Анализ «обеда» готов? — поинтересовался я.

— Побойтесь Вечности, кэп, — возмутилась Светлана. — Они еще на пути к «Ботанику».

Хмыкнув, я продолжил обследование ангара. Здесь «мебели» имелось значительно больше. Вдоль одной из стен имелось множество всяких устройств. Скорее всего, это были всякого рода приспособления для ремонта транспорта. В двух других стенах оказалось несколько дверей, которые без вопросов открылись по велению моего колечка. Там без сомнения располагались склады различных запчастей и прочего снабжения для транспорта. Облазив для порядка один из складов, я остыл. Там находились одни «железяки», которые явно были частями чего-то большего. Большинство из них имело какие-то крепежные пазы, пучки странных проводков, световодов или еще какой-то оснастки, проводящей какие-то сигналы или, может, подводящих какое-то питание. Оставив этот «бардак» на киборгов и Светлану, я двинулся дальше. И все же любопытство победило. Вернувшись, я заглянул во все остальные «склады», к сожалению, время было потеряно зря, там находилось то же самое, или почти то же самое.

— А, катись все оно, — подумал я, удаляясь к транспортной нише.

Как оказалось, я спутал нишу — в ангаре их было две. Вторая выкинула меня на какое-то «поле боя». Отсек пребывал в настоящем хаосе. В стенах виднелись оплавленные дыры, практически вся «мебель» оказалась перевернута или сдвинута, а некоторые выступы вывернуты «с мясом». Прямо на выходе из ниши лежала груда «камня», осмотрев которую, я понял, что это один из хозяев базы. В теле существа имелась огромная дыра, а пол вокруг тела оказался залит лавовой «кровью». Еще два тела отыскались в разных местах комнаты. Второе осмотренное мной тело свиду показалось целым, но на нем, как и на всем вокруг, лежал приличный «ковер» пыли. Сомнений в несовместимости с жизнью души его бывшего владельца не оставалось. Третье тело оказалось расколотым на три части, и осколкли его наблюдались практически по всему помещению. Все это показалось мне тем более странным, что я так и не смог найти какого-либо оружия, из которого могли быть умерщвлены трое хозяев базы. Кроме того, я не смог обнаружить каких-либо следов нападающих. По моему представлению, хозяева базы были весьма крепкими «парнями» и без боя вряд ли бы сдались. Хотя кто их каменюк знает, может, при всем своем грозном внутреннем мире, они были милейшей души «бегемотики». Возможно, тут могли иметься еще какие-то версии, но самой простой, очевидной и реальной казалась «разборка крутых пацанов». Узнать, что они не поделили не представлялось возможным, но бардак в этом отсеке устроили грандиозный.

— Светик, у нас еще три образца для вскрытия, — констатировал я факт. — Кстати, в телах могут оказаться весьма симпатичные «брюлики». Ты уж не побрезгуй, вынь, пожалуйста.

— Да, кэп, — согласилась Светлана. — Только вот «брюликов» я в теле первого пациента больше не нашла. Или это были какие-то специальные имплантанты, или этот кусочек оказался не от тела нашего первого пациента.

— Да? — удивился я. — Ну, ты все же осмотри на этот повод останки этих ребят.

— Хорошо, — согласилась Светлана. — Надеюсь, другого глумления над трупами мы не планируем?

— Проехали, — согласился я. — После окончания исследований устроим достойные похороны.

Оглядев разгромленное помещение, я заметил еще одну транспортную нишу в обрушенной стене. Ниша находилась в явно нерабочем состоянии.

— Не набрести бы на нее, — подумал я вслух. — А то застряну еще.

— Автоматика тут вполне смышленая, — отозвалась Светлана. — Процентов где-то на сто ниша будет заблокирована.

— Ну, мне сразу полегчало, — согласился я.

Распихав кучу щебня под стеной, где виднелись остатки какой-то «мебели», и подняв при этом кучу пыли, я наткнулся на приличных размеров «пенал», который имел весьма покореженный вид. При внимательном рассмотрении внутри «сундука» наблюдалась какая-то ячеистая структура, к сожалению, пустая. И все же, увидев необычную находку, я продолжил «раскопки». Мне попался еще один расплющенный «пенал», немного другого размера, тоже абсолютно в «неживом» и совершенно пустом виде, что слегка поумерило мой пыл. И все-таки, мне повезло, по крайней мере, я наткнулся на немного помятый, но все же целый и даже закрытый «пенал».

— О! А этот сундук мертвецов должен быть интересным, — обрадовался я. — Там что-то обязательно должно порадовать кладоискателей со стажем.

Повертев находку с боку на бок, я так и не смог ее открыть. По исполнению эта находка никак не дотягивала до уровня информационной призмы. Я выбросил эту мысль — в жизни мы часто употребляем вещи сомнительного качества — осмотрим, хуже не станет. Я вернулся в ангар и отдал команду киборгу забрать «пенал» для доставки на борт с очередной партией трофеев.

— Да мы какие-то «черные археологи», однако, — подумал я. — Черт, да это же практически моя забытая мечта.

Следующая ниша обследуемого мной «предбанника» привезла меня в очередное большое помещение. Это помещение сразу показалось мне очень странным. Дальний конец его занимала парящая над полом платформа. Как будто отгораживая парящее чудо, вокруг платформы стояли три «пульта». При ближайшем осмотре оказалось, что все «пульты» имели огромное количество различного рода барельефов, по ободкам которых шли группы значков. На поверхности пультов имелось много ниш для информационных призм. А над одним из «пультов» парил голографический куб. Заинтересовавшись, я подошел к этому пульту. При моем появлении куб засветился ярче. Я с интересом осмотрел находку. Внутри находилась россыпь звезд — какой-то кусочек необъятного космоса вселенной.

— Светик, ты что-нибудь узнаешь? — позвал я Светлану.

— Так вот сходу, нет, — ответила Светлана. — Но нужно как следует обсчитать картинку, возможно, это какой-то из разворотов знакомой части нашей галактики. Я сравню параметры звезд, но это займет какое-то время.

— Этого добра у нас хватает, — пожал я плечами.

Пока я рассматривал кубик, положив руки на края пульта, одна из моих рук наткнулась на нишу для информационной призмы.

— А это идея, — подумал я. — Только пойду к другому пульту, чтоб картинку не подпортить.

На соседнем пульте я насчитал одиннадцать пустых ниш. Глянув на пульт с кубом, я увидел, что там заняты две ниши. Я смело вставил призму в свободную нишу выбранного пульта. Призма всосалась в нее, и над пультом развернулся плоский экран, на котором развернулись группы значков, какие-то голограммы, и чертежи. Я немного приуныл. Похоже на техническую документацию, собственно, на что я надеялся. Как-то это должно крутиться, на кристалле должно находиться просто море информации. Поскольку в значках на пульте я был не силен, идея «научного тыка» показалась не такой уж плохой. Примерившись, я тыкнул пальцем в голокуб. Как ни странно, «экран» отозвался на прикосновение моего родного пальца. Чертеж, куда я попал, всплыл и развернулся в трехмерную схему, остальная писанина свернулась в углу, светясь небольшим кубиком.

— Ну нет! — искренне возмутился я. — Не может быть это «виндовозом».

Я опять ткнул в планшет. Кубик чертежа ушел в уголок, развернув вместо себя трехмерную диаграмму или какую-то хитрую таблицу. Я продолжал насиловать кристалл. Экран безропотно открывал все новые и новые кусочки информации. К сожалению, ясности не прибавилось. А вот система «пульта» работала просто замечательно. Я сразу влюбился в местных программеров, унесясь воспоминаниями в дни моей институтской жизни. Поиграв еще несколько минут, я оставил пульт в покое. Светик у нас умница, с помощью киборгов она систематично и педантично выпотрошит все, что сможет. Оставив без внимания третий пульт, я двинулся к платформе. Обойдя ее по периметру, я не смог обнаружить каких-либо значков или барельефов. Осталось ее тронуть. Я и тронул. Ну и ничего. Осмелев, я залез на летающий диск. Он даже не качнулся. Я подпрыгнул — без результатов. Это показалось мне не интересным, пришлось вернуться к осмотру комнаты. По периметру комнаты обнаружилось множество «дверей» подписанных на полу группами значков. Прикосновения к которым никаких результатов не давали.

— Сергей, мне кажется, что значки похожи на значки с пульта, — сказала Светлана. — Давай попробуем их нажать.

— Веди, — согласился я.

Мы подошли к свободному пульту, и я нажал несколько указанных Светланой последовательностей барельефов. Ничего не произошло. Под руководством Светланы я проделал это второй раз, опять ничего. Тем не менее, я вошел в азарт, удачной оказалась пятая последовательность. Скажу честно, я порядком устал, один раз пришлось начинать заново — я перепутал барельефы. Пульт опять беспрекословно отреагировал на мое собственное прикосновение. Открылась одна из боковых «дверей». В нише оказались первые понятные без каких-либо намеков вещи. Там имелось три комплекта какой-то снаряги. Снаряжение оказалось аккуратно разложено, развешено и упаковано. Кто-то позаботился о хорошем состоянии содержимого.

— Тебе не кажется, что эта снаряга совсем не для наших хозяйничавших тут «бегемотиков»? — задал я очевидный вопрос.

— Однозначно, — согласилась Светлана. — Хоть она и не для гуманоидов, но «бегемотики» тут точно не при чем.

— Мне кажется, они даже не вскрывали эту нишу, — высказал я очередное сомнение.

— Мне самой было непросто найти верную комбинацию, — отозвалась Светлана. — В отличие от обычных надписей на полу комнат, тут присутствовал довольно непростой шифр. Поняла я это после первой введенной тобой комбинации барельефов. Вполне вероятно, что «бегемотики» просто не смогли ее расшифровать. Это можно считать однозначным фактом в пользу теории «квартиросъемщиков» этого комплекса. Думаю, что анализы образцов еды это просто подтвердят.

— Давай ломанем еще одну нишу, — предложил я азартно. — А это добро пусть киборги тащат в нору, разберемся позднее.

— Давай, иди к следующей нише, — согласилась Светлана. — Нужно поглядеть.

Вторую нишу мы вскрывали значительно дольше, я уже практически согласился бросить это дело в пользу киборгов, как дверь неуверенно скользнула вверх. В помещении оказались два комплекта совершенно другой снаряги, но, похоже, для тех же владельцев. В отличие от первых комплектов, эти явно предназначались для боевого использования.

— Саныч просто кипятком уделается, — обрадовался я, беря в руки один из девайсов, очень напоминающих оружие.

— Ты бы не спешил, — напомнила Светлана. — Выйди на уличку, там и изучай, а лучше дай сначала поглядеть умной девочке.

— Я просто посмотрю, — согласился я. — Скорее всего, оно не заряжено. Вон ящички, очень похожие на хранилища боезапаса.

«Оружие», хоть и было сделано не для моих рук, но выглядело очень красиво и как-то «уютно». Как будто я держал в руках какую-то до мелочей прорисованную футуристическую статуэтку. Четко угадывался ствол, не совсем обычная рукоятка с несколькими, скорее всего, сенсорными окошками. С противоположной стволу стороны имелись какие-то крепежные устройства. Девайс оказался совсем небольшим — сантиметров сорок в длину. Весил же он добрых пяток килограммов. Я осмотрел предположительную «броню». Она была чем-то похожа на экзоскелет. Подходящие креплению на оружие слоты я нашел на задней стенке «костюмчика». Не смог удержаться, приложил. Оружейный девайс легко встал на место. Даже никаких звуков не послышалось. Постояв на установленной позиции несколько секунд, девайс плавно ушел за «спину» «брони». На структуре брони, скорее всего, соответствующей одной из конечностей засветился зеленый треугольник и плавно растаял, открыв нишу.

— А вот и место для боезапаса, — сказала Светлана. — Скорее всего, с рук это устройство не используется. Мне вообще кажется, что все это надевается, пристегивается и заряжается, создавая один целый боевой комплекс.

— Знаешь, Свет, а этот комплекс, наверное, не слабее десантной брони КСС, — задумчиво сказал я. — Кроме того, мы не знаем, что он из себя представляет. Жаль, если не получится опробовать из-за отсутствия настоящего носителя.

Я открыл один за другим несколько контейнеров, находящихся в этой же подсобке. Достав два варианта исписанных значками весьма тяжелых фигурок, я нашел «батарейку» с подходящей конфигурацией и вставил ее в открытую нишу «брони». «Батарейка» тихо ушла внутрь, ниша затянулась, несколько раз мигнув бледно-зеленым светом. Тут же рядом открылась еще одна ниша, подсвеченная фолетовым, в которую уверенно влезла «батарейка» другого типа, печально мигнув на последок бледно-фиолетовым светом.

— Ага, наверное, готово к употреблению, — обрадовался я. — Надеть что ли?

— Ну, тогда уж будь последовательным, — отозвалась Светлана. — Пристегни и заряди все остальные приспособления. Хоть увидим, как оно должно выглядеть.

Я пристегнул все подходящие по пазам запчасти. И все же одно устройство осталось неприкаянным. Как ни кумекали мы со Светланой, найти ему место так и не смогли.

— Что-то устал я, — выразил я свое мнение. — Гони сюда киборгов, пусть находку заберут, и попробуйте залезть в остальные ниши.

Но с киборгами случилась неприятность. Пульты не собирались реагировать ни на куски плоти «бегемотиков», ни на них самих. Пока Светлана экспериментировала с этим, я собрал второй комплект «брони».

— Ладно, оставь, потом доломаем со мной или Санычем, — сказал я. — Давай лучше заберем этих «крабиков» и пойдем на «Ботаник», пора как следует перекусить. Кстати, ты надеюсь, используешь «пульты» для чтения наших кристаллов.

— Уже везу, — обиделась Светлана. — Я же всегда была умной девочкой. Главное, чтоб сами пульты не упрямились.

— Извини, я сказал глупость, — пошел я на попятную.

— Ты не увидел главного, — упрекнула меня Светлана.

— Да? — удивился я. — Что же это.

— Пульты реагировали на тебя, и никак не реагировали на мертвую плоть «бегемотиков», — произнесла Светлана вполне очевидную истину.

— Да, верно, — задумался я, даже остановившись. — Это очень странно. Точно, пора на «Ботаник», поесть и поспать.

Мы вернулись на «Ботаник». Саныч по-прежнему был в коконе медицинского комплекса.

— Он еще долго? — спросил я.

— Сегодня «ночью», лучше завтра «утром», — сказала Светлана.

*****


«Утро» наступило. Я встретил «пробуждение» Саныча. Он был абсолютно цел, но хмур, как туча.




— Саныч! — обрадовано кинулся я обниматься. — Рад тебя видеть живым и здоровым!

— Серега, я подвел тебя и чуть не откинул лыжи, — скептически ответил он.

— Саныч, дело не в тебе, — продолжил я. — Это шарик тебя заставил.

— Да брось ты, — отмахнулся он. — Я повел себя, как школьник.

— Да нет, вон у Светика спроси, — возмутился я настроению друга. — Этот шарик может надавить на мозги. Ты просто попал под раздачу.

— Да? — слегка воспрял духом Саныч. — А ты его видел?

— Видел, — ответил я. — Красивая штучка.

— Чего ж ты не купился? — помрачнел Саныч. — Не нужно меня утешать.

— У меня один из симбов «отбил» атаку, — возразил я. — Светик, да подтверди ты.

— Саныч, он прав, — подтвердила Светлана. — Все так и было.

— Ну, вы меня к жизни вернули, — просиял Саныч.

— Ага, мы тебе даже подарок, типа медали «За отвагу» припасли, — хлопнул я друга по плечу. — Светик, вноси.

В дверь отсека кокетливо зашла Светлана, облаченная в парадную форму КСС, с какой-то штуковиной похожей на поднос. На «подносе» в обитой бархатом коробочке покоился сделанный на заказ перстень.

— Саныч, за проявленный героизм, мы со Светланой награждаем тебя памятным подарком! — сиял я, как «новая копейка».

— Не хило! — Саныч уставился на поднос. — Камушки настоящие?

— Да, — ответил я. — Да еще и с секретом.

— Но почему кольцо? — спросил он. — Я же не баба.

— Это — не кольцо, а чисто пацанский перстень! — возмутился я. — Ты что офигел, вообще!

— Да я просто опешил, — признался Саныч. — У меня с роду на такой перстенек денег не хватило бы. Тут же кирпич, а не камушек, он на Земле, просто, на нехилый особнячок на Рублевке потянул бы.

— Наплюй на Рублевку, — посоветовал я. — Это ключик к «дверям» между делом.

— Не понял, — уставился Саныч на перстень в своих руках.

— Это тебе подарок от местного аборигенского «бегемотика», — пояснил я. — На него еще «ворота» лихо реагируют.

— Какого бегемотика? — удивился Саныч. — Я почти все пропустил?

— Нет, — ухмыльнулся я, — не почти все, а все.

— Вот же, ядрена кочерыжка, — расстроился Саныч. — Переговоры-то хоть успешно прошли?

— Успешнее некуда, — усмехнулся я. — Переговорщики согласились со всеми нашими предложениями и даже не стали возражать против проникновенного изучения их внутреннего мира.

— Ты мозг-то мне не насилуй, — подозрительно поглядел на меня Саныч. — Все так хорошо или так плохо?

— Эти камушки из тела какого-то «бегемотика», — пояснил я. — А сам товарищ дохлый, как динозавр. Так что претензий с его стороны на данный момент времени не ожидается.

— Хм, во как, — удивился Саныч, подозрительно осмотрев перстень еще раз. — Он хоть без проблем?

— Все чисто, у меня тоже есть, — ответил я, показывая свое колечко. — Светик со Стекляшкой проверили.

— А ты себе чего такое скромняцкое сделал? — спросил Саныч.

— Ты шутишь или как? — удивился я. — Тут хоть и в серебре, но «кирпич» тоже некислого размерчика.

— А, да, — согласился Саныч.

К слову говоря, перстень у Саныча получился оригинальным. На довольно аскетичной формы золотом основании главный изумруд был чуть смещен от центра композиции, а от него, слегка огибая «главаря» по кругу шла цепочка прочей алмазной мелочи, постепенно уменьшаясь и уползая по ободку перстня. Композиция очень походила не летящую комету, которая бросалась в глаза яростными бликами света. Поскольку перстень предназначался для правого мизинца, «мелкие» камушки не доставляли неудобств. Пока Саныч примерял памятный подарок, я ему сообщил еще об одной славной находке. Речь, естественно, шла о «броне», найденной в нише зала с пультами. Перстень был надет на положенный мизинец и практически сразу забыт. А мы уже направлялись в отсек, хранивший наши находки.

«Броня» висела на силовой «вешалке». Со стороны она была похожа на странного паука. Цвет имела темно синий, сдобренный скупыми отблесками освещения. Саныч походил вокруг, поцокал языком, но тронуть так и не решился.

— Уже пробовали? — поинтересовался он.

— Нет, конечно, — усмехнулся я. — Ты разве не видишь, что она не для человека сделана?

— Ну, мало ли, — пожал плечами Саныч. — Светик говорила, что она имеет какой-то вариант подгонки, ну как наши десантники.

— Ну, так попробуй, — усмехнулся я.

— Воздержусь пока, — слегка нахмурился Саныч. — Еще памятны последние события.

— Ну, тогда мне придется, — я плюнул на палубу, шагнув к «броне».

— Ты не горячись, Серега, — примирительно сказал Саныч. — Изучим, попробуем.

— Капитан, не стоит, — сказала Светлана, пришедшая с нами. — Мы еще не закончили.

— Все равно попробую, — сказал я, кладя руку на «броню». — Скорее всего, ничего и не выйдет.

Поверхность иномирного костюмчика оказалась приятной наощупь. От моего касания по руке пошла легкая волна тепла. Уже не сомневаясь, я стянул комбез и, присев, подхватил чужую одежку на плечи. «Броня» оказалась не просто тяжелой, а очень тяжелой. Присев под ее тяжестью, я тихо выругался от натуги, когда Светлана убрала силовую «полку». Борясь с приличным весом, я не уловил момента, когда чужая одежка начала со мной контактировать. Лишь когда по плечам и шее поползла отчетливая волна тепла, я внимательно прислушался к ощущениям. Но, дойдя до затылка, чужое тепло резко отпрянуло назад.

— Не принял, — подумал я. — Жаль! Хочу такую броню! Вы же дали мне управлять пультом!

Слегка покачиваясь под тяжестью, я ждал, тепло не ушло совсем, но и не распространялось дальше.

— Ты чего замер? — спросил Саныч. — Давай я возьму, вижу, что тяжело.

Я лишь помотал головой из стороны в сторону. Саныч замолчал. Почти не дыша, я замер и очень боялся потерять остаточный контакт.

— Ну же! Давай, родимый! — думал я. — Мы с тобой одной крови — ты и я.

Секунд пять-шесть ничего не происходило, потом теплая волна опять пошла по телу. Я облегченно вздохнул. Даже сил прибавилось. Тепло дошло до затылка, да там и остановилось, но в отличие от первого раза продолжило свое шествие по телу вниз. Дойдя до ступней, волна опять замерла, и «броня» пришла в движение. Бояться было поздно, хоть я и не был уверен в успехе мероприятия полностью. На сколько возможно, я постарался расслабиться под тяжестью экзотической одёжки. Теплая волна «брони» текла по телу, постепенно обхватывая его и принимая новую форму. Лишние конечности охватили мой торс, окончательно слившись с целым на животе. Через минуту все закончилось, открытой осталась лишь голова. Вес, распределившись равномернее по телу, перестал тупо давить на плечи. Я был в «броне», но вот чего-то явно не хватало.

— Светик, где оставшаяся запчасть? — спросил я.

— На верстаке в углу, — ответила она. — Ты как?

— Да нормально, — ответил я, пробуя делать первые шаги. — Только вот, как его снять, пока идей нет.

Я взял из рук Саныча недостающую часть, раздумывая, куда бы ее пристроить. Собственно, идей было немного, раз голова не покрыта, значит куда-то в ту степь и тулить надо.

— Саныч, — попросил я. — Погляди, нет ли где-нибудь на шее или спине местечка для крепления этой штуковины.

— Не видно, что-то, — пробурчал Саныч после тщательного осмотра моих тылов. — Впрочем, тут есть какие-то наметки между двумя какими-то «пушками», дай попробую.

Наметки оказались верными. Я не видел, что там произошло, но пришло чувство завершенной целостности. На голову начала наползать новая волна податливой брони, сопровождаемая успокаивающим теплом. Тут же в два голоса начали истерить мои симбиоты.

— Вторжение! Психический порог три-четвертых! Срочно нужна помощь! — вопил в моем сознании пси-модуль симбиота.

— Изменение биохимических связей. Вторжение в эндокринную, нервную, кровеносную… — чуть более спокойно бубнил блок медицинского контроля и поддержки.

— Прекратить панику! — мысленно пытался я обуздать симбиотов. — Нужна интеграция с новым симбиотом!

Но симбы сдаваться не собирались, отстаивая мою независимость. Я покачнулся, по телу пошла волна мурашек. Сделав судорожный шаг, я потерял ориентацию из-за головокружения и рухнул спиной вперед. Совершенно не почувствовав боли, я впал в какой-то неестественно сильный гнев.

— Я тут хозяин этого тела или статуя Венеры безрукой! — в какой-то момент, жутко разозлившись, я послал в моих симбов волну своей воли и недовольства, требуя немедленно слушаться меня. — Чебурашки подкожные! Если сейчас же не пожухнете, снесу всех на корм червям!

Симбы замолчали. По телу пошла очередная волна тепла, разгоняя наглых мурашек, и над головой сомкнулась темнота. Тело потряхивало, похоже, от переизбытка то ли адреналина, то ли еще каких-то симбиотных стимуляторов. Прикрыв глаза, я решил немного передохнуть. Досчитав до двухсот коров, я снова открыл глаза, всемто коров перед ними бродили толстые стада разноцветных кругов. Через эти «новогодние огни» я увидел слегка расплывчатое и искаженное страхом лицо Саныча.

— Не бздеть! — сказал я почти уверенно. — Я жив и почти здоров. Тем более, назад дороги пока нет.

Тело ощущало комфорт, как будто я находился в ванной с теплой водой. Тяжесть, поначалу давившая на плечи, ушла, как и некотрое чувство скованности. Я поднял правую руку и несколько раз сжал-разжал пальцы. Тело слушалось как-то не очень уверенно, как будто все было облеплено ватой или глиной. Закрыв глаза, я решил сосредоточиться на проверке своего костно-мясного комплекта, и тут же в мою голову хлынул поток информации. Меня как будто затягивало в общение с кем-то. Обтянутый чужой броней я лежал на палубе и вел диалог, для моих друзей состоящий из одних лишь моих реплик:

— Да. Канал открыт.

— Подтверждаю.

— Прекратить блокировку.

— Заданий нет, идентификация отсутствует.

— Как это не подтвердите! Я тут что, в бирюльки играть пришел что ли? Еще пару-тройку тысяч лет пофилонить намереваетесь?

— Наладить! Отрегулировать!

— Вы уверены?

— Это не мои проблемы, что у вас нет такой базы данных по нестандартным конфигурациям!

— Да мне плевать, откройте систему для корректировки, сами подстроим.

— Насрать мне на ваших системщиков!

В общем, диалог был с позиции конкретно обиженного мелкого начальства, другой манеры поведения как-то не оказалось в голове. Честно говоря, я не был уверен, говорю ли я вообще что-то вслух или нет. Главное, что я своего добился. Мне отдали «броню» на растерзание. Сначала ожил БМКП, доложив, что конфигурация совмещена, потом окончательно прояснилось в голове, и я позвал Светлану.

— Светик, давно ли у нас БМКП стал разумным и делает доклады? — спросил я первое, что пришло в голову. — Ни разу до сегодняшнего дня не слышал.

— Я за тебя испугалась, — облегченно ответила Светлана. — Ты уже пятнадцать минут лежишь и молчишь.

— Да? — удивился я. — Странно.

— БМКП принципиально не сможет тебе давать отчеты, — продолжила Светлана. — Он имеет возможность бороться за твою жизнь и осуществлять сопряжение с различными устройствами КСС. Может, у тебя галлюцинации от перенапряжения?

— Значит, или это глюк, или одно из двух, — сказал я.

— Ты о чем? — забеспокоилась Светлана.

— Да так, приснилось, — успокоил я. — Все нормализовалось. Ты сможешь к моему пси-симбу расширителю памяти подключиться?

— Да, — ответила Светлана. — То есть, уже нет.

— Щас, — рассердился я.

— Есть! — доложила Светлана. — Что, черт побери, у тебя в голове!

— Так! Не пузыримся, а сливаем спешно все, до чего дотянемся, — отрезал я поток слов. — Это нужно делать срочно, пока доступ куда-то там открыт.

— Угу, — подтвердила Светлана. — Стекляшку припрягаю.

В моем теле и голове, как будто стали переключаться необходимые тумблеры. Все пошло на поправку. Но ненадолго. Лавинообразно все мысли вымерли, и в мозгах поселилась вечная мерзлота. Зато я смог взять себя «в руки». Согнул — разогнул верхние конечности, подвигал туда-сюда нижними. Смутно ощущались странности, приходили мысли о каких-то других конечностях. В какой-то момент время вообще перестало существовать.

— Сергей, тебе надо отключиться, — пришел откуда-то издалека смутно знакомый голос.

— Я тебя знаю? — спросил я.




Сознание чуть прояснилось.




— Так лучше? — спросил кто-то.

— Да, — ответил я. — Я тебя знаю?

— Тебе надо отключаться, — повторил совсем знакомый голос. — Порог очень высок, твой мозг не готов работать связующим звеном в потоке такой мощности.

— Не знаю о чем ты, — ответил я. — Но раз нужно для дела, держи оборону «до последнего».




Мысли опять «замерзли». Я с удивлением уставился на свои странные руки.




— Почему так мало? — задавал я себе вопрос. — Сколько их вообще быть-то должно?

Одна часть меня, наверное, подсознание, утверждала, что все нормально. А вот кто-то другой говорил, что я — калека, потерявший где-то часть конечностей. Сколько это продолжалось, сказать не могу. В какой-то момент я увидел перед собой свои руки и понял, что все в порядке и их ровно столько, сколько и должно быть.

— Совмещено на семнадцать двадцать четвертых, систему закрываю, — пришла какая-то посторонняя мысль.

— Я щас тебе закрою! — почему-то возмутился я. — Ты кто, вообще, такой!

— Доступа нет! Информация закрыта! Система закрыта! — ответила наглая мысль.

— Я щас тебе все потоки в казацкую фигу запеленаю! — еще больше возмутился я. — Вы тут совсем от рук отбились!

— Сергей, отпусти его, — опять пришел знакомый голос.

— Да фиг с ним, пусть валит, пока цел, — почему-то легко согласился я.

В голове начало проясняться, как будто я резко трезвел. Я увидел Саныча. Откуда-то высыпались какие-то рамки, расчеты, погрешности и прочая муть. Я всех послал нафиг и, моргнув, сфокусировался на Саныче и уверенно встал на ноги. Муть опять попыталась пролезть.

— Убрать все это нафиг из моей башки! Я капитан или кто!? — возмутился я уже по-серьезному.

Все резко выключилось. Я от неожиданности упал на четыре конечности. Странная тяжесть придавила плечи, а из тела как будто стало вытекать тепло.

— С меня что, кровища хлещет? — спросил я Саныча, глядя на него снизу вверх.

— Нет, «броник» слезает, — сказал он, присев. — Ты вообще еще тот кабан оказался, я даже не подозревал.

— Ага, — согласился я. — Щас доснимаюсь и спать.

В какой-то момент с меня сняли тяжелую плиту, висевшую на спине. И я куда-то шел под ручку с Санычем, шатаясь и тихонько ругаясь себе под нос.

«Утро» встретило меня почему-то в кроватке медицинского отсека. Мне было хорошо, просто замечательно.

— Свет, что вчера случилось? — спросил я.

— Мы частично ломанули интеллект базы, — просто ответила она.

— Ого! — удивился я. — Это вы со Стекляшкой? Но как?

— Через тебя, — ответила она.

— Почему не доломали? — задал я глупый вопрос.

— Лучше ты, чем база, — пришел такой же глупый ответ.

— Доломаем? — спросил я.

— Вряд ли получится, — ответила Светлана. — У них очень мощная защита, вчера просто выпал «счастливый билет». Но ты не расстраивайся, мы со Стекляшкой столько ломанули, что есть надежда во многом разобраться с уже полученными знаниями.

— А как это вообще случилось? — нахмурился я, пытаясь вспомнить вчерашний «вечер».

— Не знаю, — честно призналась Светлана. — Ты надел броню настоящих хозяев базы. Она тебя почему-то признала, хоть и не сразу. Что ты там делал, как договаривался, тоже не знаю. Каким-то образом тебе дали открытую систему для настройки брони, а ты с помощью БМКП и пси-симбиота нагло ломанулся в другую сторону, обеспечив нам доступ в их открытую на тот момент базу данных. Ну, мы старались, как могли, лили все, что попало, пока ты не начал сдавать, потом отключились.

— А он какой? — спросил я.

— Кто? — уточнила Светлана.

— Интеллект базы, — поправился я.

— Не знаю, — ответила Светлана. — Могу сказать, что он не совсем чужд нам.

— Ну, может, договоримся? — спросил я. — Или сломаем.

— Нет. Ни одно, ни другое, — ответила Света. — Он закрылся, я бы сказала, круто закрылся.

— Ну и что, опять обманем, — сказал я.

— Второй раз он не купится, — возразила Светлана. — Ты знаешь, если честно, я его жутко боюсь. Я влезла в эту аферу только из-за тебя.

— Ого! — икнул я от неожиданности. — Ты кого-то боишься?

— Да, — подтвердила Светлана. — Этот разум — слон, по сравнению со мной — мухой.

— Жаль, броню даже не опробовал, — огорчился я.

— Попробуешь, — усмехнулась Светлана. — Эту шутку я настрою «с закрытыми глазами». Та броня, что ты уже надевал, почти полностью к тебе подстроена. Осталось довести кое-что.

Легонько перекусив прямо в кроватке, я снова отрубился. Второе пробужденеие оказалось более удачным, и я нашел в себе силы спуститься в отсек, где шла вчерашняя невидимая битва. Броня висела на силовой «вешалке», но это уже был не «краб». Костюмчик сильно изменился, это было легко заметно в сравнении с висевшей рядом нетронутой броней. Не удержавшись, я потрогал мою новую одёжку, а затем и погладил. От прикосновений по пальцам расходилось тепло, как будто я гладил котенка, мягкого и пушистого котенка. Мне даже почудилось, что он мне мурлыкал в ответ. Как не хотелось сразу же ее надеть, я решил все же воздержаться. Сначала стоило узнать у Светланы, что удалось нарыть во время взлома.

Лучший способ прийти окончательно в себя утром — завтрак, им я и решил воспользоваться, а заодно и послушать, что творится в нашем тесном мирке. Не знаю, какое было время на борту нашего космолета, я уверенно назвал его «утро».

Информации действительно оказалось просто море. Светлана и Стекляшка получили в свое распоряжение массу различного материала от истинных хозяев базы, сразу приступив к расшифровке языка. Оказалась получена и огромная масса прочей побочной, но полезной и интересной информации о местной планетной системе. С помощью новых данных быстро закончили детальный анализ полученной в «столовой» «пищи». Определенно можно было сказать, что «бегемотики» вполне могли ее употреблять, хоть она и оказалась не совсем характерной для них едой. На мой взгляд, вполне очевидной стала их роль «квартиросъемщиков» на этом комплексее. Исследования в области строения тела и физиологии «бегемотиков» находились в начальной стадии. НИЦ «Светлано-Стекляшкинский» полагал, что на это уйдет не один месяц, только чтобы разобраться в общих чертах с этой проблемой.

К сожалению, мы не получили ни капли информации по настоящему необходимой и интересной нам. Мы не узнали ничего об истинных хозяевах базы, как будто эта информация хранилась совсем в другом массиве. Не оказалось информации ни о назначении комплекса, ни о дальнейших планах истинных хозяев, ни о местоположении базы относительно каких-либо известных Светлане ориентиров. Мы не узнали ни как выглядели истинные хозяева этого жилища, ни куда они делись. В общем, похоже, что если мы что-то и унесли, то только то, что нам было позволено утащить. «Хранитель ключей» оказался совсем не простым, и уж, по крайней мере, не наивным разумом. Оставалось только догадываться, почему он поступил так. Кроме того, мы не нашли ни капли информации о «бегемотиках», как будто их пребывание на комплексе даже не было замечено. После моего «вторжения» произошел еще ряд вещей. «Двери» базы перестали реагировать на плоть «бегемотиков», что крайне огорчило Светлану, но как потом стало ясно, случилось не только это. «Двери» стали охотно реагировать на людей. Саныч, решив убедиться на месте, что халява закончилась, совершенно неожиданно свободно прошел внутрь. «Дверь» начала расходиться, когда Саныч был в паре шагов от нее. Это стало, пожалуй, самой хорошей новостью. Нас, похоже, прописали на базе как новых «квартиросъемщиков». В мое отсутствие Светлана просмотрела и найденный Санычем в «чемодане из комплекта Стекляшки» кристалл, похожий на кристалл из призмы. Носитель оказался действительно идентичным, к сожалению, на нем была куча информации о каких-то неизвестных существах. Больше всего это походило на детальный отчет какой-то научно-исследовательской экспедиции о проделанной по изучению этих существ работе. Информация носила чисто познавательный характер, по всему было понятно, что исследованные существа разумными не являлись. Второй из подобных кристаллов — кристалл фиолетового цвета — Светлана вставлять в призму не решилась, побоявшись испортить сам кристалл, ибо запасные призмы у нас теперь имелись в большом количестве.

Тем временем, Саныч со всей приобретенной осторожностью обследовал несколько транспортных ниш в своем «предбаннике». Одна была заблокирована, вторая привела его в длинный отсек с треугольным сечением. Ничего интересного, кроме одного пульта, в отсеке с первого взгляда не оказалось. Пульт имел отдаленное сходство с пультами в отсеке, где плавала платформа, но явно уступал им по функциям. Значков и барельефов на нем имелось значительно меньше. Зато ниш для информационных призм насчитывалось целых двадцать две штуки, правда, все оказались пустыми. Внимательно осмотрев пульт, Саныч воздержался от более серьезных исследований. Поскольку отсек имел второй выход, он им ивоспользовался. Очередная ниша вынесла исследователя в огромный ангар. Своды ангара частично имели естественное происхождение, похоже, он был сделан из природной пещеры. Большая часть ангара оказалась завалена, больше всего это походило на банальное землетрясение. Единственное, что можно было сказать определенно, под завалом находились какие-то конструкции, небольшая часть которых выступала из-под камней в дальнем от транспортной ниши углу. Такую наглость по сокрытию ценной находки стерпеть оказалось невозможно, и сразу же было принято решение начать раскопки. Саныч, почувствовав исследовательский зуд, принял стратегическое командование на себя, энергично взявшись за дело.

Просмотрев за утренним приемом пищи все интересные моменты моего отсутствия, я решил опять влиться в исследовательский процесс. Ноги сами понесли меня в нашу «сокровищницу», в которой, кстати говоря, уже обреталось множество вещей. Частично находки уже были исследованы Светланой в компании Стекляшки, но оставалась еще приличная куча нетронутого добра. В данный момент весь исследовательский упор, видимо, в силу пунктуальности, НИЦ «Светлано-Стекляшкинский» бросил на исследование «бегемотиков». На мой взгляд, это было, несомненно, нужное и интересное для науки дело, но не самое необходимое нам в данный момент. Поскольку я находился в кладовке, приспособленной для находок, сделанных на комплексе, где гостили «бегемотики», глаза мои остановились на самой запомнившейся. При взгляде на лежавший передо мной немного покореженный пенал перед глазами всплыло «поле боя» с тремя трупами «бегемотиков». Я находился, как и требовала техника безопасности в скафандре, так что, не слишком стесняясь, уселся прямо на пол перед находкой.

Пенал имел темно-коричневую окраску, на которой выделялись мелкие черные крапинки, как будто кто-то забрызгал его тушью. Во многих местах имелись небольшие вмятины и ссадины. А местами поверхность покрывала даже копоть.

— Что же могло тут гореть? — удивился я. — Жалкие остатки атмосферы планеты не имели достаточного количества кислорода.

Но, поразмыслив, пришел к выводу, что вариантов и без кислорода достаточно. А кроме всех чисто химических и физических вариантов горения без кислорода могло существовать и более простое объяснение — на комплексе ведь могла находиться и своя атмосфера, содержащая кислород в достаточных количествах. То, что мы не обнаружили ее на базе в момент проникновения, могло быть результатом приспособления комплекса к комфортным условиям обитания предыдущими квартиросъемщиками. Не исключено, что и мы, изучив управление базой на достаточном уровне, сможем изменить внутреннюю атмосферу в нужную нам сторону. Пенал совсем не казался ровней остальным вещам, найденный на комплексе. Внимательно рассмотрев одну из ссадин на металле, я обнаружил, что поверхность металла имеет какое-то покрытие, что само по себе говорило о другом уровне техники и технологий хозяев пенала. Да и сама конструкция пенала была слабовата по сравнению с той же призмой. Ощупав и осмотрев остальные поверхности своей находки, я обнаружил несколько шарниров, на которых, скорее всего, должна была отходить крышка при открытии контейнера. Мое почтение к находке тут же слегка подтаяло. Я подозвал одного из киборгов, и он под моим присмотром просто разрезал шарнирное соединение. После этого крышку легко удалось снять, немного выдвинув. В пенале находились довольно большие кристаллы, с матово поблескивающей поверхностью. Я поймал себя на мысли, что они мне очень знакомы. Причем знакомство мы свели давно, еще на Земле. Я взял один из кристаллов в руку и повертел. Сомнения остались, но больше всего это походило на графит, который мы в детстве использовали для росписи стен родной школы.

— Светик, я тут нашел в сундучке залежи графита. Ты не могла бы развеять мои сомнения? — попросил я. — Мне кажется, что я прав, но, ей богу, не могу понять, зачем его было держать в сундуке.

— Сделаем, — услышал я ответ подруги, и киборг забрал у меня кристалл.

С некоторым разочарованием закрыв пенал, я принялся осматривать остальные находки из той же позиции «сидя на полу». Взгляд постоянно возвращался к «моей» броне. На третьем круге, снова поймав его там, я решил далее не насиловать свое естество.

— Милая, — обратился я к Светлане, — а как вы планировали закончить настройку «брони»?

— Сергей, это можно сделать только когда она будет на тебе, — отозвалась моя супруга. — Варианты есть разные, нужно будет поэкспериментировать. Ты готов начать?

— Пожалуй, что да, — ответил я, поднимаясь с пола.

Скатав скафандр и сняв его совсем, я на всякий случай стянул и комбез. Сразу стало немного неуютно, как будто я потерял часть своей кожи.

— Светик, а комбез снимать обязательно? — спросил я. — Мои симбы в прошлый раз с «броней», вроде, подружились.

— Не знаю, — отозвалась Светлана. — Может, и не обязательно, но я бы лучше убрала лишнюю помеху. Нам же не нужны лишние помехи.

— Как скажете, доктор, в морг, так в морг, — я с некоторым сожалением отпустил тонкую ткань.

Погладив еще раз броню, я присел и поднял ее с силовой «полки». Процесс облачения в этот раз пошел сразу. Через три-четыре минуты я оказался в броне. Вопреки ожиданиям мои симбы в процессе облачения даже не пискнули, что выглядело странно по сравнению с прошлым разом. Я попытался вызвать их на диалог, но оба они остались безучастными к моим потугам.

— Какой же режиссер руководил постановкой в прошлый раз? — пришла мне в голову мысль. — Кажется, нас попросту разыграли, как маленьких детей.

Я прошелся по отсеку. Ходить стало как-то легко, в теле на самой грани восприятия дремала немалая мощь, угадывавшаяся лишь на уровне предчувствия. Дверь отсека открылась, внутрь залетел один из киборгов. У меня перед глазами мелькнули и тут же пропали какие-то миражи.

— Что это было? — спросил я сам себя мысленно. — Глючу я или моя броня?

Я пристально посмотрел на одного, потом на другого киборга, в какой-то момент навязчивые миражи снова промелькнули перед моими глазами.

— Если это боевая броня, то у нее могут иметься какие-то программы управления вооружением, — старался рассуждать я логично. — А значит, мне стоило бы с ними познакомиться поближе.

— Ты похоже уже готов к опытам на людях, — прервал мои размышления голос Светланы. — Для завершения настройки самым оптимальным было бы подключение тебя в систему «Ботаника» через медицинский модуль. Но делать я этого не хочу по ряду причин. Поясняю. Оборудование чужое, как я тебе уже сказала, я к хозяевам отношусь настороженно после близкого знакомства с интеллектом этой обители.

— Поздравляю, милая, видимо, ты все-таки смогла потерять девственность, — решил я поглумиться в надежде, что Светлана изменит лекторский тон на более человеческий.

— Кроме того, у меня нет уверенности, что медицинский модуль корректно произведет интеграцию с чуждой системой, — как ни в чем небывало продолжала Светлана. — При таком положении дел стоит для начала попробовать произвести совмещение с более простой структурой, к примеру, можно попробовать сделать это посредством киборга. В случае проблем, одним киборгом можно и пожертвовать.

— Светик, мои симбы, вроде вполне подружились с этим костюмчиком, — вставил я свои полслова в монолог супруги.

— Твои симбы нужно будет всесторонне проверить, — услышала меня Светлана. — Не исключено, что они потеряли вчера девственность вместе со мной, да и с тобой.

Киборг, на котором уже висел мой комбез, «подкрался» ко мне сзади и, отрастив несколько «лап» попытался присоединить их к броне. «Лапы» безрезультатно заскользили по броне, которая каким-то образом не подпускала их к себе.

— Ладно, — резюмировала Светлана неудачный процесс. — Попробуем по-другому.

Голос Светланы в моей голове исчез, а шумы, издаваемые киборгами, перебирающими барахло в отсеке, стали какими-то «вязкими», как будто все доносилось сквозь слой ваты. Состояние это, правда, продержалось совсем не долго.

— Упрямишься, вредина, — вернулся голос Светланы. — Нужно придумать что-то еще, не ломать же эту недотрогу.

— Стекляшку попроси, — ляпнул я.

— Тоже вариант, — согласилась Светлана. — Он согласен, сейчас буду.

Через несколько минут в отсеке появилась моя супруга, так сказать, во плоти.

— Судя по прикиду, сладкого не будет? — спросил я, оглядывая фигуру Светланы, облаченную в стандартный комбез КСС.

— Успеешь, — Светлана остановилась напротив меня.

Супруга попыталась положить руки мне на грудь. Не получилось. Как и водила моя дорогая своими руками вдоль и поперек брони, между руками и моим новым костюмчиком так и оставалась небольшая полоска пустоты. Какое-то время она продолжала еще что-то делать, но, видимо, безрезультатно. Светлана отняла руки и на некоторое время задумалась. Затем, качнув головой, она снова протянула их в мою сторону. Я посмотрел на ее руки, они текли, ветвились жгутиками, приобретали цвет серебра. В конце концов, тело Стекляшки поплыло, приняв родную форму. Жгутики, наконец, прикоснулись к укрытому броней моему телу, а затем начали подтягивать ко мне и Стекляшкино веретено. Приблизившись ко мне, оно начало медленное погружение, скорее слияние со мной. Я почувствовал нарастающую тревогу и чувство зуда в груди. Броня сопротивлялась, но все-таки уступала напору Стекляшки. В какой-то момент Стекляшка слегка ослабил напор, а затем и вовсе остановил процесс.

— Попроси броню пустить нас, — раздался голос Светланы, — Стекляшка боится сломать ее структуры, если продолжит слияние против ее воли.

— А почему он мне напрямую не говорит? — спросил я.

— Мы уже значительно лучше понимаем друг друга из-за долгого времени слияния, — пояснила Светлана. — Вряд ли ты однозначно воспримешь его отвлеченные экскурсы на тему звука, цвета и их сочетаний.

— Да, верно, — согласился я, вспомнив общение со Стекляшкой. — А давно вы в слиянии?

— Постоянно, — ответила Светлана. — Мы оба сильно выиграли от такого состояния. Надеюсь, ты не против этого, капитан?

— Да ты что! — удивился я. — Всеми доступными местами «за». Стекляшка-то что думает?

— В отличие от тебя он «за» всем своим телом, которое практически отдано в полное мое распоряжение, — развеяла Светлана мои сомнения. Давай к делу вернемся.

— А. Да, да, — согласился я. — Как ее просить-то?

— Тебе виднее, — сказала супруга. — Ты с ней в более тесном контакте.

Идей у меня не имелось. Я начал думать о контакте, но мысли сбивались на всякую чепуху, то Саныч в коконе, то Светлана в неглиже. Как-то само собой вспомнилось тепло пушистого котенка под рукой, когда я гладил броню. Я думал еще о чем-то плохом и хорошем. Вернувшись же к предмету, собственно, насущной необходимости, понял, что слияние Стекляшки и нас с броней уже закончено. Странно, что я ничего не почувствовал. Что делать дальше, идей тоже не было, и я просто продолжал стоять. Я вспоминал процесс первого слияния с тогда еще чужой броней, пытался вспомнить детали моего контакта с разумом комплекса. В какой-то момент я даже поймал тень смутного чувства, что за мной кто-то наблюдает, как будто усмехаясь в длинные усы. Попытавшись сконцентрироваться на чувстве, я понял, что оно тут же куда-то пропало.

— Кто бы ты ни был, спасибо, что помог, — подумал я. — Ты не знаешь, кто мы, но мы постараемся быть благодарными.

Ответа не последовало, но я надеялся, что меня услышали и, возможно, поняли. Я опять окунулся в свои мысли, стараясь оставаться неподвижным. Может, это и не было важно для процесса, но я предпочитал потерпеть, пока имелась такая возможность. Разъединение со Стекляшкой случилось как-то сразу. Я всего лишь моргнул и тут же увидел висящее передо мной веретено, постепенно принимающее очень знакомые формы.

— Все? — спросил я.

— Стекляшка говорит, что сделано все возможное, — отозвалась Светлана. — Теперь дело только за тобой. Вам нужно найти общий язык.

— Она что, разумная? — спросил я.

— Уверенности нет, — ответила Светлана, — точнее я просто не знаю. Можешь попытаться сам найти ответ на этот вопрос. Может, что-то прояснится, пока мы будем изучать второй комплект брони.

— Слушай, Светик, я вижу, что вы с Санычем открыли еще кое-какие ниши, и там тоже нашли какое-то снаряжение, что-то удалось хотя бы поверхностно понять? — спросил я.

— Пока нет, — ответила Светлана. — Воздерживаемся минимальными исследованиями, знаешь, как-то не очень хочется опять встречаться с разумом базы, особенно если он заинтересуется мной всерьез. Могу лишь сказать, что твоя броня, судя по тому, что мы еще нашли, скорее всего, относится к классу легкой, возможно, имеет набор приспособлений для выполнения каких-то специфических функций.

— Не боись, подруга, он нас не обидит, — подбодрил я Светлану. — Я чувствую, что ему интересно, я не удивлюсь, если он нам в чем-то даже поможет или подтолкнет в нужную сторону.

Что ж, броню я получил, и даже возможно она на меня настроилась. Только вот я до сих пор не знаю, для чего она сделана, да и броня ли на мне вообще. На все мои вопросы она хранила гордое молчание. Я не обижался, да и причин такого поведения могло быть великое множество. Может, я не так спрашивал, а может, просто броня отличалась девичьей скромностью. Решив взять дальнейшие эксперименты с новым костюмчиком в свои руки, я попросил Светлану слегка разрядить атмосферу в отсеке, где я находился. Подождав некоторое время, я не заметил каких-либо неудобств. Не появилось их и после полной откачки воздуха из отсека. Я продолжал исправно дышать, хотя мне не совсем было понятно чем. Ощупав голову, я не различил каких-либо рельефных отклонений, подчеркивающих черты лица, но я не видел и какого-либо колпака, прикрывающего мою голову, как это случалось в скафандрах КСС. Ради эксперимента, я прекратил дышать, и снова никаких неудобств не случилось. По всему выходило, что я мог дышать или не дышать, и моему телу это было совершенно безразлично. Стало предельно ясно, что броня вполне может укрыть меня от космоса, а уж за защиту от излучения я даже не сомневался. Еще до эксперимента с адаптацией Светлана рассказала мне, что уже пыталась облучать вторую броню, и ей оказались безразличны практически все излучения, имеющиеся в инструментарии киборгов. Броня лишь меняла цвет и немного внешний вид, примерно отражая все попадающие на нее излучения. Оставался вопрос, как долго будут работать «батарейки» этого чудесного устройства, и что будет, когда они разрядятся. Раздумывая над этим, я начал рассматривать комплекты снабжения, которые шли вместе с броней. Всего в броне использовалось два вида «батареек». Я не силен в геометрии, так что опишу своими словами. Один вид «батареек» представлял собой привычный брусок с квадратным сечением, торец которого слабо засветился при прикосновении к нему зеленым цветом. Когда же я взял его в руку, а на моем правом предплечьи открылась ниша, внутренность которой замерцала таким же зеленым цветом, как и торец «батареек». Рядом же с ней бледно проступили очертания зеленого квадратика. На предплечье другой руки открылись две ниши, но зеленого квадратика возле них не показалось. Я пересчитал лежавшие в коробках «батарейки» такого типа, их оказалось именно три штуки.

— Как раз комплект, — подумал я, запихивая их в открывшиеся пазы.

Получив «зеленый» брусок, ниши тут же закрывались, и несколько секунд на их месте продержались зеленые квадратики.

— Ага, сначала я вставил одну, — вспомнил я, подозрительно осмотрев места закрытых ниш. — Значит, всего получается четыре штуки в комплекте. Интересно, на долго их хватит?

При длине «бруска» сантиметров десять и ширине грани сантиметра в два каждая зеленая «батарейка» и весила с килограмм, но дополнительного веса я не почувствовал. «Батарейки» второго типа представляли собой штуковины сантиметров пяти в длину, в основании которых лежал шестиугольник с шириной грани приблизительно в половину сантиметра. В комплекте их оказалось штук с двадцать. Попав ко мне в руки «батарейка» подсветила один торец фиолетовым цветом, а на обеих моих ногах от колена и выше открылось множество пазов, и засветился один фиолетовый шестиугольник. Я даже не сомневался, что их столько же, сколько и «батареек» на полу передо мной. Распихав все «батарейки» по местам, я подвел итог — двадцать одна, плюс одна, вставленная раньше. Расположение показалось мне странным. По шесть пазов имелось на каждом бедре, по три — на каждой голени и еще по два — на каждом плече.

— В принципе, удобно, — подумал я. — Практически в любом положении тела оказалось бы легко достать до какой-нибудь ниши и сменить «батарейку».

После комплектации брони «батарейками» от комплекта осталось еще два ящика поменьше. В одном из них оказался довольно большой брусок. Я взял его в руки, но никаких изменений в броне не произошло. Повертев предмет в руках, я так и не понял, что от него ждали хозяева. Брусок тоже оказался тяжелым, но на его поверхности кроме цепочки значков не было ничего. Я вернул находку на место. Немого подумав, решил проверить и второй из оставшихся ящиков. С его содержимым все оказалось проще. Вынутый из последнего ящика брусок ожил, подкрасив торец красным цветом. На поясе с правой стороны я почувствовал щекотку. Потрогав рукой место, понял, что там открылся паз. Очередная то ли «батарейка», то ли снаряга тихо заняла свое место.

— Светик, вы уже разобрались с местной писаниной? — спросил я, — у меня тут осталась непонятная штуковина.

— Пока только в общих чертах, — ответила Светлана. — Что тебя интересует?

— Вот, — опять взял я в руки безучастный к судьбе брони брусок.

— Подожди, — сказала Светлана.

Я снова повертел брусок в руках, понятнее его назначение от этого не стало.

— Я не уверена, но это может быть или еда или какое-то медицинское снабжение, — сказала Светлана через пару минут. — Точно перевести пока не смогу.

— А и ладно, — ответил я, кладя брусок на место, — у меня есть на этот случай БМКП.

Мы еще поэкспериментировали со Светланой над броней. Оказалось, что он легко держит повышенную до пяти Джи гравитацию. Больше увеличивать мы не решились, потому что ходилось мне при пятерке уже не очень комфортно. Решив, что лучше знать, чем нет, я дал задание киборгу несколько раз пальнуть в меня лазерным резаком. Результат показал, что резак броне не опасен. Светланиными глазами я осмотрел себя вокруг. С правой стороны вдоль спины угадывалось какое-то вздутие, а над плечом с той стороны выступала небольшая округлая конструкция, которую я смог увидеть, повернув голову к плечу. Скорее всего, эта штука представляла собой какое-то оружие. Только вот чем оно стреляло, я понять не смог, броня же не спешила рассказать мне о нем. С левой стороны спины тоже имелась какая-то выпуклость, так же лежащая вдоль позвоночника, и на ней имелся ряд пупырышек. Остальных видимых устройств, похожих на оружие я не обнаружил. Вполне могло статься, что и штуковины, расположившиеся на моей спине, никакого отношения к оружию не имели. На мой взгляд, было бы совершенно неправильно находиться в такой броне и не иметь вооружения. Попрыгав, побегав по отсеку и покрутившись перед «зеркалом», которым служили сенсоры Светланы, я пришел к выводу, что первое знакомство можно считать удачным.

Новую одёжку я пока решил не снимать, ибо практическое применение обновки и было бы самым лучшим изучением ее возможностей. Без оружия я чувствовал себя голо, так что оно и было первой моей думкой. Добравшись до своей каюты, я вынул из ниши «дракончик». Повертев его в руках, приложив тут и там, я так и не нашел варианта прицепить его к броне. Плюнув на внешний вид, я положил «дракончик» в штатную кобуру и прицепил с помощью пластиковых ремней к ноге в районе правого бедра. Снова осмотрев себя глазами Светланы, остался доволен.

— Надо бы перекусить, — пришла мысль.

— Да, надо бы, — согласился я. — Интересно, как это можно сделать в броне.

Я стоял в каюте и обдумывал способы проведения этого мероприятия. Скорее всего, как и в броне-скафандрах Содружества в этом костюмчике тоже должны иметься варианты перекуса с помощью каких-нибудь стандартных контейнеров с пищей, только контейнеров таких мне видеть не приходилось, да и вряд ли они могли бы мне подойти, судя по тому, что изначально броня была рассчитана явно не на человека. Но я был уверен и в том, что и как броня Содружества, этот скафандр тоже должен иметь возможность частично оголить владельца, для случаев, когда он находится в дружественной атмосфере. Попытки найти какие-нибудь варианты демонтажа головной части, естественно, ни к чему не привели. Безуспешно ощупав и подергав всё, что возможно, я отложил этот путь поиска, как малоэффективный. По большому счету вариантов-то оставалось не так уж и много. Пожалуй, в этом случае подошла бы по всем параметрам надпись на двери лаборатории измерительной аппаратуры нашего института, гласившая: «Учите матчасть, бездари». Матчасть, к моему сожалению, не имела инструкции по применению, которую я и пытался последние несколько минут всякими путями добыть. Я не смог заметить момент, когда по голове и затылку начали бегать мурашки. Передернув плечами, я продолжал размышлять, перебирая какие-то разделы непонятных закорючек во всплывшем по моему пожеланию голографическому меню. А когда задал вопрос Светлане по данной теме, получил странный ответ:

— У тебя уже голова без брони, иди и питайся на здоровье.

Я с недоумением уставился на висящие передо мной дебри чужих значков, а потом осторожно провел по лицу рукой, брови, нос и рот были на месте. Инструкция по применению брони, написанная на непонятном языке, от этого ничуть не пострадала. Чертыхнувшись, я закрыл глаза, покачал головой и подумал, что этой бредятины с меня на сегодня хватит. И бредятина послушно пропала.

— Значит, мы как-то понимаем друг друга, — думал я на пути к «Трем пескарям».

По периферии сознания скользнула череда размытых образов, и на душе стало радостно. Я опять почему-то вспомнил маленького и пушистого котенка. Потребляя обеденный рацион, я сидел за столиком, «дракончик» вместе с кобурой лежал на столе. Я не опасался нападения, просто ножная кобура создавала некоторые неудобства, видимо, крайги, для кого она была сделана, имели немного иное строение тела. Поев, я потянулся и в раздумьях начал мостить кобуру на прежнее место. Она не мостилась. Чертыхнувшись, я посмотрел на нужное место. Чуть ближе к задней стороне ноги от прежнего места нахождения кобуры на бедре наблюдалась какая-то новая конструкция. Покрутив ногой так и сяк, я мысленно возмутился, вызвав этим ряд метаморфоз в новообразовании. Новообразование треснуло, распавшись на три части, а изнутри этого странного цветка выдвинулась какая-то штуковина, очень похожая на какую-то подставку. Догадавшись, я уложил в нее «дракончика» рукояткой наружу. Он лег туда, как в колыбель, вокруг него сомкнулась броня, оставив снаружи лишь часть рукоятки. Место крепления мне показалось странным. Скорее всего, достать будет удобно, а вот сидеть, наверное, нет. Я сел, оружие немного мешало, но в целом, все оказалось не так уж и плохо — вопрос привычки.

— Отлично, — подумал я, — давай еще боекомплект пристроим.

Я вытащил из кобуры запасную батарею для «дракончика», и два запасных магазина. Повертев в руках батарею, я приложил ее к ноге, рядом с оружием. Подумав с десяток секунд, броня предоставила мне свободный паз. Я ощутил его легким зудом чуть выше запястья правой руки. На внутренней стороне предплечья оказалась ниша по размерам как раз с батарею. Переложив батарею в левую руку, я отправил ее по назначению. Остались две обоймы. Оценив удачную идею — при смене батарею не нужно было искать в кобуре, расположенной в районе ноги — я приложил обе обоймы к руке. Чуть ниже батарейного, открылись два паза, куда и легли обе обоймы, по размерам значительно уступавших батарее.

— Ну что ж, спасибо тебе, киска, — поблагодарил я. — Пойдем-ка, прогуляемся.

Прогулка оказалась немного странной, Светлана отправила сопровождать меня двух киборгов, мотивируя это неизученностью брони. Я с ней согласен не был, даже скафандры Содружества можно было подпитывать, просто нашлепывая на спину очередную пластину, моя же новая броня нисколько не уступала им. Тем не менее, проще оказалось согласиться. Остаток дня я принимал участие в раскопках Саныча. У нас обоих имелось мнение, что там может находиться космический корабль «бегемотиков», а если повезет, то и истинных хозяев базы. Поужинав, я решил немного поэкспериментировать и отправился спать в отсек с вакуумом, нужно же было понять, как долго можно прожить на одной батарее. Хоть Светлана и не нашла в кладовках комплекса штатного места для подзарядки батарей, она не оставляла надежды разобраться с ними и изыскать возможность подзарядки в услових «Ботаника». Для таких экспериментов у нас имелась куча батарей, найденных в других подсобках. Оба вида батарей оказались стандартными для всех видов брони.

Сон прошел без приключений, на утро функциональность моего нового костюмчика никак не пострадала. Следующие четыре «дня» мы продолжали раскапывать ангар. Результаты пока не радовали, но мы еще не потеряли боевой пыл. Спал я по-прежнему в вакуумном отсеке. Все это время я не снимал броню, в ней, как и в скафандре КСС, оказались все необходимые «удобства». К моему удивлению, Саныч вовсе не спешил овладеть вторым комплектом брони, как и вообще какой-либо снарягой хозяев, видимо ему еще помнился случай с красивым шаром, чуть не спалившим нашего стрелка. Так что, я оказался единственным подопытным кроликом.

Вечером четвертых суток перед отходом ко сну Светлана настояла на проверке состояния батареи. Как ни крути, а пять дней слишком большой срок. Вспомнив, в какой нише должна оказаться самая первая из вставленных батарей, я постучал по нужному месту. Ни на стук, ни на поскабливание, ни на свист и танцы костюмчик не реагировал. Лишь когда я стал мысленно просить моего «котенка» и рисовать образы открытого отсека, появился результат. Паз открылся, и из него выдвинулся торец батареи. Я вынул брусок. Свечение торца заметно потускнело, да и сам брусок стал, на мой взгляд, полегче, но даже я понял, что батарейка еще не сдохла. Светлана, лишь хмыкнула, оценив остаток зарядка приблизительно в четверть, и попросила оставить ее для исследований, а утром засунуть туда свежую. Невзирая на мои потуги, батарейный паз не закрылся, так и остался помигивающим. Бросив пустую батарейку на пол, я попросил супругу отключить гравитацию в отсеке и провалился в сон.

Но сон мой оказался недолог, проснулся я от сильного зуда на месте открытого паза. Неудобство оказалось сильным, но идти за свежей батареей оказалось лень. Я взял почти пустую батарейку и засунул ее в паз, дав себе задание «утром» поменять на заряженную. Паз закрылся, приняв требуемое добро, и мои муки прекратились.

— Вот же настырная какая, подай ей батарейку любой ценой, хоть пустую хоть полную, — вяло возмутился я. — Спать не дают честным людям.

Про пустую батарейку на утро я благополучно забыл. Не знаю, почему мне о ней не напомнила Светлана, меня же просто увлекли раскопки. Как ни старались мы побыстрее раскопать завал, процес шел плохо. То и дело сверху скатывались новые потоки породы, один раз обвалился кусок свода, завалив двух киборгов. Киборги выплавили себе путь на свободу через пару-тройку часов. Подводя итоги, можно было сказать, что практически за пять дней раскопок из-под завала была освобождена совсем небольшая часть конструкции. Больше всего это походило на часть огромной лапы-манипулятора. На основании полученных при изучении данных, Светлана сделала выводы, что этот фрагмент находки явно не принадлежит к технологии «бегемотиков», которая на поверку оказалась более примитивной, чем даже технологии цивилизации уларсу. Не походил он и на технологии истинных хозяев базы, хотя к ней он оказался куда ближе. Через пару дней, из-под завала показалась еще часть конструкции, походившая на очередную опору. Наш с Санычем археологический пыл начал стихать. Судя по объему уже произведенных работ, возиться до момента, когда покажется корпус, тут было еще с недельку. Применять кардинальные меры не рекомендовала Светлана. Состояние скальной породы оказалось довольно хлипким, мог случиться еще один обвал. Все чаще у нас с Санычем появлялись мысли оставить все это дело на киборгов и закончить пока хотя бы поверхностное ознакомление с оставшейся инфраструктурой косплекса. Мне вообще показалось очень странным, что мы потратили столько времени на раскопки. Видимо, нам очень хотелось найти корабль истинных хозяев базы. Потратив еще один день на раскопки, финалом которого оказался очередной обвал породы с одной из сторон ангара, мы с Санычем окончательно утратили тепрение и большую часть археологического пыла.

Следующий день стал днем возобновления нами обследования комплекса. Чтобы избежать возможных проблем мы с Санычем решили постоянно поддерживать прямую связь. Хоть мы и оставались на постоянной связи с нашей подругой, эта мысль почему-то в тот момент показалась нам умной. Пока я бродил по какому-то замусоренному обвалом залу довольно правильной формы, Санычу пробрался в помещение, назначение которого оказалось более-менее понятным. По стенам небольшой комнаты шли ниши, в которых висели тусклые шары юнитов обслуги базы. В помещении имелись два прохода, ведущие наверх, заканчивающиеся «дверьми».

— Светлана, не уж-то эти шарики сделаны «бегемотиками», что-то они сильно не вяжутся с ними, — спросил я, разглядывая в очередной раз шары глазами Саныча.

— Как ни странно, я не могу сказать определенно, — ответила Светлана. — Структура материалов шаров очень похожа на структуру материалов, из которых состоят тела «бегемотиков». Как бы ни казались шары одинаковыми, на самом деле они делятся на некоторые группы, судя по всему, в зависимости от выполняемых задач. Так вот, одна из групп шаров практически в точности повторяет структуру тела «бегемотиков».

— И о чем это может говорить? — задал я очевидный вопрос.

— О том, что они могут быть как-то взаимосвязаны, — получил я очевидный ответ. — Ответ на этот вопрос может оказаться простым и очевидным, только я его пока не вижу. Может, позднее это станет понятно, к примеру, когда мы сможем овладеть письменным языком хозяев. Кстати, кристаллы, найденные тобой в коробке, оказались графитом. Но в них присутствуют весьма интересные примеси, которые, как правило, совсем не характерны графиту, но встречаются в организмах «бегемотиков».

— Ты полагаешь, что это какой-то съедобный для них продукт? — уточнил я. — Смешно, если это был какой-нибудь аналог их наркоты.

— Ну, я бы не спешила делать такие выводы, — охладила мой веселье Светлана. — Есть же еще лекарства, пищевые добавки, в конце концов, может быть это какое-нибудь средство вечной молодости для «бегемотиков».

— Да, ты права, — согласился я. — Это может быть что угодно, в том числе и наркота.

— Слушай, Серж, у тебя пластинка заела или просто наркоты захотелось? — буркнул Саныч. — Между прочим, мы тут серьезными мародерскими делами занимаемся, а ты с шуточками-прибауточками…

В целом «день» прошел без сюрпризов и проблем. Ничего особо интересного обнаружить нам не удалось, а большинство посещенных нами помещений так или иначе оказались повреждены землетрясением или каким-то близким взрывом. Разочарованный отсутствием приключений Саныч, даже не дожидасяь меня, но забронировав ванную, тут же слинял на «Ботаник». Я же задержался на поверхности планеты, пытаясь разобраться с принципом действия вооружения моей новой брони. Это была далеко не первая попытка, но я не мог сказать, что достиг каких-нибудь успехов. Практически все время наблюдения за раскопками я пытался разобраться с моим приобретением, зачастую не прерывая этого занятия и после окончания «трудового» дня. Я уже смог разобраться с системой наведения, но никак не мог добиться применения встроенного вооружения. Иногда что-то происходило за моей спиной, какие-то участки костюма перемещались, сдвигались и вообще притерпевали какие-то невидимые мне метаморфозы, но требуемого эффекта так и не случалось. Вот и в этот раз у меня были надежды, что я что-то нашел. Но, к моему великому сожалению, все опять закончилось какими-то непонятными мне преобразованиями. Стрелять мой новый костюм категорически отказывался, как будто я не прошел какой-то тест и до сих пор рассматривался им, как неразумное дитя.

«Домой» совершенно не хотелось, тем более, что Саныч занял ванную. В сердцах выругавшись, я отправился на исследование станции. Первым делом заглянув на территорию раскопок, я убедился, что тут все осталось без изменений. Киборги работали, но сама работа была еще далеке от завершения. Побродив по уже исследованным помещениям, я заглянул к плазменному Шарику. В отличие от Саныча я не испытывал какого-либо неудобства, находясь наедине с этим полуразумным существом. Немного походив вокург него, я присел прямо на пол и стал наблюдать игру света и цвета. В какой-то момент мне даже показалось, что в этих метаморфозах имеется какой-то смысл, в чем меня поспешила разочаровать наша вездесущая подруга. Совершенно незаметно для себя я уснул. Светлана почему-то не стала меня будить, видимо, посчитав ситуацию безопасной. И спалось мне на удивление хорошо и даже уютно, только вот пришедшие сны показались мне слишком уж необычными для человека.

Море ласкового огня, мощь рвущегося из недр излучения и восторженное скольжение по гребням протуберанцев в компании, а скорее даже стае, таких же, как я. Игры, погоня за добычей и обладание вспыхивающим, как сама вселенная, знанием, закупоренном и сконцентрированным в крохотных частичках энергии. Сотни, тысячи, миллионы моих сородичей. Мы собираем крупицы мощи и разума нашей подруги, которую можно смело назвать нешей матерью. Мы ждем и готовимся к тому моменту, когда она, устав от долгого бдения, сделает свой последний глубокий вздох. И мы, ее дети, те, кто желает познать мир, сможем, наконец, оторваться от нашего дома, чтобы познать, изучить, а возможно, и обрести новый смысл, новый мир, новую возлюбленную, которая сможет стать матерью для наших потомков. И есть в этом действе некое предназначение. И многие из моих родичей погибнут, сделав свой собственный последний вздох, но так заведено изначально. И многие из моих братьев ринутся навстречу неизвестному, чтобы победить или умереть. И мы не сможем изменить правил этой игры. Выбор исчезающее мал: остаться и в безнадежности умирать или рискнуть и дать возможность…

«Утро» оказалось солнечным. Возможно, мне просто показалось, но Шарик светил как-то иначе, его свет напоминал встающее над горизонтом Солнце. И в этом свете больше не читалось ни агрессии, ни угрозы. Славно отдохнувшее тело пело и хотело совершить все подвиги мира.

— Шарик? — спросил я Светлану. — Его работа?

— Не знаю, — отозвалась моя подруга. — Мне показалось, что вы поладили. Когда ты дремал, он постоянно менялся, пока не стал похож на твою родную звезду. Вот тогда ты и уснул по-настоящему, а он прекратил метаморфозы.

— Интересно, — вспомнил я свои ощущения. — Может, его для этого и держат в этой «клетке». Чертовски приятно иногда проснуться под лучами своего Солнца, находясь за миллиарды километров от него.

Настроение оказалось просто замечательным, и я направился к «Клопу», чтобы серьезо позавтракать и затем совершить подвиг. Пока я готовился к подвигу, тщательно пережевывая пищу, Саныч посетил одно весьма интересное, на мой взгляд, помещение. Транспортная ниша вывела его к довольно большому бассейну, окруженному невысоким бортиком. Скафандр моего друга сразу предупредил о довольно сильном радиоактивном фоне.

— Они чё, купаются тут что ли? — подумал вслух Саныч, наблюдая, как один из киборгов, сопровождавших его, лезет в жидкость для взятия проб. — Где тогда дорожки, трамплины и лесенки?

— Саныч, это может быть и не вода, да и кого ты конкретно имеешь в виду? — уточнил я.

— Да кого угодно, — ответил он. — Что это за подземное озеро?

— У японцев есть сад камней, — пошутил я. — А у «бегемотиков», к примеру, озеро нашатыря.

— Это вода, — подвела итог нашего спора Светлана. — В отличие от обычной для Земли воды, в этой почти семьдесят процентов воды на основе атомов дейтерия, двадцать с большим хвостом на основе трития и остаток обычная вода. Как раз тритий и дает радиоактивный фон. Кстати говоря, озерцо опутано сетью весьма странных полей. Среди них не все мне кажутся знакомыми, по крайней мере, ведут они себя не всегда по правилам.

— Да они крепкие ребята, — удивился Саныч.

— Вполне может быть, — согласилась Светлана. — Но мне кажется, что это своего рода топливный резервуар. Энергетические установки «бегемотиков» используют самый простой и малоэффективный вариант холодного термоядерного синтеза. Для него как раз и нужно дейтериево-тритиевое топливо.

— Пойду-ка я отсюда, — сказал Саныч, Еще грохнет ни с того, ни с сего.

— Саныч, ну ты меня удивляешь, — сказал я. — Ты что, даже элементарных вещей про термоядерные реакции не читал.

— Саныч, тут безопасно, — подтвердила Светлана. — Скафандр такое излучение легко выдержит очень долгое время. Ты осмотри, пожалуйста, вон ту пару установок в углах помещения, у меня есть к ним интерес.

Пока Саныч по указаниям Светланы прогуливался по берегам «бассейна», а я, закончив завтрак, добрался-таки до очередной неисследованной ниши. Переходов на базе оказалось много, так что координацию действий мы возложили на Светлану. Сначала мне показалось, что ниша заблокирована. Но в отличие от прошлой заблокированной ниши, какое-то поле не давало мне зайти, тогда как в прошлый раз, ниша просто никуда меня не перенесла, свободно пустив внутрь. Мне показалось это странным, и я продолжил давить. Броня, слушаясь меня, постепенно усиливала мощь моего давления. В какой-то момент я все же протиснулся сквозь защиту, как будто пролез сквозь узкую щель в какой-то силиконовой толще. Произошел перенос, я оказался перед длинным коридором, по бокам которого шли ряды больших овальных линз. Сначала мне показалось, что это огромные иллюминаторы, пока взгляд не уперся в пустой и темный провал на месте одного из них. Увидев следующий провал, я задумался. Конечно, я мог и ошибаться, но это больше всего походило на двери в каюты личного состава или гостей комплекса. Причем, судя по солидному слою пыли, это могли быть и обиталища истинных хозяев базы. От предвкушения у меня даже захватило дух. Я уже собирался шагнуть в коридор, как на меня свалилось очень плохое предчувствие. Я опешил и замер на месте. Я еще раз с пристрастием осмотрл коридор и ничего подозрительного не заметил. Единственная странность, которую я смог обнаружить — полное отсутствие пыли в транспортной кабинке, где я находился. В коридоре же, кроме пылевого ковра, в котором я мог запросто утонуть, ничего не предвещало угрозы. Так и ощущая седалищным индикатором какой-то подвох, я шагнул вперед. Чувство тревоги усилилось, у меня даже во рту пересохло. Второй шаг закончился яркой вспышкой в верхней полусфере моего восприятия. Время дрогнуло и потекло значительно медленней. Как в замедленном кино, я наблюдал протягивающиеся в мою сторону четыре зеленых жгута толщиной в пару пальцев. Я даже не успел подумать об их природе, а мое тело уже начало двигаться. В дополнение к этому все пространство коридора залилось светло-зеленой сеткой линий, через мгновение стянувшихся в шесть подствеченных темно-фиолетовым цветом точек. Четыре из них находились на потолке, две приходились на палубу. Рядом с помеченными объектами высыпались ряды вполне нормальных для меня арабских цифр и не менее понятных русских букв. Плохо соображая от удивления, я выставил перед собой гравитационный щит и завершил поворот, встав к лучам боком, большего я просто не успевал, не смотря на замедленное время. Два луча прошили пространство передо мной, один — позади, и один все же угодил в плечо. Защита из гравитационного щита не удержала ни один изумрудный импульс, да и ставил я ее, совершенно не задумываясь в необходимости этого действа. Вся полусфера вокруг правого плеча полыхнула желто-зелеными бликами, тут же осыпавшимися на пол, а по плечу разлился жар. Я инстинктивно отвернулся, но ожидаемая боль так и не пришла. Вместо нее пришла злость. Хоть моя голова и оказалась повернута в сторону ниши, я почему-то отчетливо видел весь коридор. Темно-фиолетовыми остались три точки: две на потолке и одна на полу.

— Что за уроды! И какого лысого вы вообще творите?! — подумал я зло. — Вас что, с матерью Кузьмы не знакомили?! А я бы вот даже лично предствил ее Вам.

Как будто услышав мои мысли, с моего правого плеча к одной из темно-фиолетовых точек сорвался пучок серпантинных ленточек, между которыми колыхались несколько продольных паутинок, мгновенно соединивших мое плечо и выбранную точку. Я даже не успел понять, что произошло, лишь отметив в уме появление большой дырки с рваными краями на месте одной из фиолетовых меток.

Тем временем, представление с моим танцем «под зелеными саблями» продолжалось. И что самое странное, я в этом принимал участие только отчасти. Ко мне устремились очередные три луча. Я присел, сделав скользящий шаг вперед. Лучи прошли выше. С моего плеча ничего не стрельнуло, хоть я и не стал любить темно-фиолетовые точки сильнее. Понимая, что грядет очередной залп «зеленых сабель», я начал выпрямляться, судорожно соображая, что же можно предпринять. Спрятаться в нише было просто негде, а вот впереди коридор пересекался с каким-то другим проходом. И хоть там тоже могли быть какие-нибудь неприятности, шансы все же увеличивались. Если же моя тяжелая артиллерия была многозарядной, у нас оставались шансы, уйти почти сухими из воды. Очередные три луча начали свое путешествие ко мне. Не дожидаясь окончания их пути, я ринулся вперед, надеясь достигнуть перекрестка еще до очередного залпа. Первый же мой шаг оказался неудачным. Передо мной сверкнула вспышка, а мое тело, получив ощутимый удар в левую ногу и грудь начало заваливаться назад. Теперь стало по-настоящему больно. И все же я умудрился отметить, что пока мое тело падало, с моего плеча сорвалась очередная «серпантинная дорожка», уничтожив очередной кусок потолка с темно-фиолетовой точкой. Вдобавок к проблемам с ногой я получил еще по зеленому лучу в грудь и левую руку. Практически весь обзор залился желто-зеленым огнем, а потом я упал спиной на стену недалеко от транспортной ниши. Удар добавил мне боли, а попадания лазерных лучей — жару. Мне стало архи-погано. Но, еще не окончив процесс сползания по стене, я, движимый мыслью о выживании, начал группироваться, наклоняясь вправо по направлению к транспортной нише. Рывок я сделал как раз со следующим залпом двух оставшихся пушек. Один луч прошел где-то за спиной, второй залил жаром мою левую ногу. Я же, ударившись левым плечом в стену прохода, ведущего в транспортную нишу, растянулся на полу последней. Ниша закрылась и совершила перенос. Я лежал на спине и смотрел на бушующую надо мной пыльную бурю. Все тело ныло и горело, хотя острая боль практически полностью ушла.

— Интересно, сколько мне нужно будет лежать в кроватке медблока? — вяло проползла мысль. — Отделали меня знатно, на броне-то хоть осталось живое место? Надо бы ей отдать последние почести, вряд ли скафандр КСС смог спасти меня в такой переделке, мощность той зеленой гадости оказалась внушительной.

— Капитан, держись, — пробился в мой мозг обеспокоенный голос Светланы. — Я не могу нормально считать твою биометрию, но киборги уже в пути.

— Что это было за представление? — опять вяло подумал я.

— Видимо мы зашли дальше, чем было разрешено, — ответила Светлана. — Хотя не могу сказать однозначно, на уже исследованных территориях отношение к нам никак не изменилось. «Кругляки» занимаются своими делами по обслуживанию базы, не обращая на нас внимания.

— Может, они еще не знают? — предположил я.

— Не говори глупостей, — сказала Светлана. — Я все больше склоняюсь к мысли, что это — не дело рук местного разума. Мне кажется, что кто-то оставил эту засаду очень и очень давно, и рассчитана она была совсем не на нас.

— Санычу скажи, что все в порядке, — попросил я. — Еще полезет мстить, с него станется.

Тело перестало ныть, частично прошел даже жар. Постепенно прояснилось и в голове. К моменту появления двух киборгов я уже уверенно сидел. Прислушавшись к своим ощущениям, я решил, что и сам способен добраться до бота.

Я начал разоблачаться прямо на борту «Клопа». Осмотрев на броне место попадания лазерного луча в левую руку, я не заметил каких-либо повреждений, у меня появились подозрения, которые требовали срочного уточнения. Сняв и повесив броню на подставленную силовую полку, я посмотрел на свою грудь. На ней красовался уже практически невидимый желтый синяк, разлившийся почти во всю грудину. Броня выглядела сильно пыльной, но я так и не нашел на ней каких-либо следов от полученных попаданий и взрыва.

— А ты крепкая кошечка, — сказал я, стирая пыль со спинной части. — Спасибо тебе, боевая подруга.

И опять я почувствовал где-то на периферии сознания отблески чьей-то радости. Прежде, чем отправиться в медицинский отсек я тщательно протер броню от пыли, она заслужила, чтобы я сделал эту процедуру сам. В медицинском отсеке я пролежал всего-то с полчаса. Все показатели оказались в норме, по большому счету нужно было слегка привести в себя изрядно потрудившийся сегодня личный блок медицинского контроля и поддержки. Немного подумав, я решил поспать прямо в медицинском блоке. На тело тут же спустилась блаженная лень. Запросив провести комплекс профилактических процедур, я практически сразу отключился.

Следующим утром мы с Санычем встретились уже в комплексе. Саныч с каким-то извращенным интересом засыпал меня вопросами о вчерашнем происшествии. Рассказывал я не слишком охотно, да и вспоминать особой радости не имелось. Однако, именно разовор натолкнул меня на мысль о батареях. Повинуясь моему требованию, на привычном месте открылся паз, из которого высунулся еле-еле светящийся край батареи. Открыв вторую нишу, я обнаружил следующую баратею. И, судя по тусклому свечению, она тоже находилась где-то на издыхании. Третий элемент питания поприветствовал меня веселеньким изумрудным огнем.

— Это чё такое? — спросил Саныч, без особого интереса глянув на высунувшийся торец батареи. — Ароматные погоны «Кефри»?

— Хуже, — отмахнулся я. — Даже вслух назвать такие вещи в приличном обществе не возьмусь.

— А… — усмехнулся мой друг, — Интим с собой не приносить? Мож, все-таки прошвырнемся во вчерашнюю нору, наведем там порядок, выявим виновантых и накажем, кого попало?

— Осмотрим, обязательно осмотрим, — посмотрел я на Саныча скептически. — Вот как Светка там познакомит всех с матерью Кузьми, а заодно с его тёщей, бабушкой и родной тётей, так мы с тобой сразу там и прогуляемся.

— Да, Серёга, нет в тебе романтики, — покачал Саныч разочарованно головой. — Светка, зараза, никуда меня не пускает теперь, ты ту же песню затянул. И что теперь делать доброму молодцу?

— Сухари сушить и шнурки гладить, — показал я своему другу смачный кукишь. — И даже не думай.

Саныч скорчил страдальческую рожу и начал нести какую-то ерунду про бездельников, тунеядцев и прочие элементы, стремящиеся к празному проведению времени, на что я затянул голову соответствующей частью брони и убавил звук с внешних сенсоров.

— Да, в боевом режиме батарея угасла очень быстро, — решил я. — Интересно, как там заряды оружейного слота?

Видимо, услышав моё желание, в левом уголке засветился фиолетовый кружок, свечение оказалось не очень ярким, но уверенным.

— Давай-ка лучше диаграмму из прямоугольников, — обратился я к броне, представив индикацию уровня заряда в своем земном коммуникаторе. — Я как-то не готов определять заряд по уровню свечения.

Кружок растянулся в ряд палочек, снизу повисли цифры. Стало ясно, что заряд находится на уровне восемьдесят два процента.

— Одна баратея на десять выстрелов, очень даже не хило, — подумал я, тут же вспомнив. — Кстати, нужно бы поменять почти использованную батарею в запасном слоте, да и ту, что я в прошлый раз поленился заменить тоже. Сергей Батькович, нужно серьезнее относиться к броне, мы теперь находимся практически в условиях боевых действий.

Я сказал Санычу, что пойду в отсек с платформой, где должны находиться сменные элементы питания брони. Саныч прямо с утра, ясное дело, уже попытался осмотреть отсек, где я принял неожиданный бой, но Светлана охладила его пыл, сказав, что в нем происходит зачистка территории силами киборгов «Ботаника» под ее неусыпным надзором. Именно по этой причине я и наблюдал немного недовольного Саныча по приходу в комплекс. И именно по этой причине он увязался за мной.

В отсеке все осталось без изменений. Так же висела карта на среднем пульте, которую я видел при своем первом посещении. Лишь два других пульта активно насиловались Светланой с помощью киборгов. На одном висела карта Надежды, которую мы воспроизвели, пользуясь найденной беличьими учеными призмой. На втором мониторе вертелись письмена и диаграммы с найденной мной в «столовой» кристалла. Покопавшись в лежащих рядом с открытой кладовочной нишей коробках, я нашел две зеленые «батарейки». Мысль о замене батарей в положении «стоя» сразу не пришлась мне по вкусу, а сесть оказалось особенно негде. Покрутив головой, я пошел к платформе. Сев на ее край и поставив «батарейки» на платформу, я предложил броне сменить использованные «батарейки». Что-то не клеилось. Вопреки прошлому опыту броня меня как будто не понимала. От умственного напряжения я лег на плиту платформы, забравшись на нее с ногами, и начал усердно думать, перебирая варианты обращения к моему умному костюмчику. Саныч в это время, утомившись осмотром графиков и неизвестных буковок, перешел к среднему пульту, где переливался какой-то кусок нашей необъятной вселенной. Краем глаза я наблюдал за потугами друга в изучении звездного атласа, а мое дело по-прежнему не двигалось с мертвой точки. Броня без вопросов показывала уровень заряда как зеленой, так и фиолетовой батарейной братии, но упорно отказывалась открывать отсеки для «батареек». Я даже начал слегка нервничать. И тут мне пришла в голову неплохая мысль. Я попросил показать слоты всех источников питания. Броня покладисто высыпала все имеющиеся слоты. Я отыскал две нужных мне зеленых ниши, одна наблюдалась черным провалом, лишь по контуру обведенным изумрудным шнурком, другой слот светился тусклым зеленым светом. Я мысленно ткнул пальцем в черный силуэт с зеленой рамочкой. На руке послушно открылся нужный контейнер. Вытащив легкий черный брусок, я заменил его тяжелым заряженным. Облегченно вздохнув, я посмотрел на Саныча, который чуть ли не высунув язык, рассматривал какое-то звездное скопление на карте, практически уткнувшись в него носом и водя над поверхностью пальцем. Мне стало смешно, и я кинул в него отработанной «батарейкой», она все равно была легкой и не ушибла бы Саныча, попади я даже в голову. Я не попал совсем немного, но Саныч на момент растерялся и сделал шаг в сторону, наступив на какой-то оставленный киборгами мусор. Пытаясь удержать равновесие, он махнул рукой, попав всей растопыренной пятерней в развернутую голографическую карту.

Дальше стало совсем не смешно. На карте вспыхнули несколько точек, пару секунд они перемигивались, затем одна из них засияла ярче, а изображение резко приблизилось, выбросив из звездных бездн планетную систему. Сразу же вокруг платформы, на которой полулежал я, появилось еле различимое свечение, заключившее платформу и меня вместе с ней в сферу. Не успел я даже испугаться, как Саныч, продолжая бороться за равновесие, ухватился за края пульта. Сфера на секунду подернулась молочно-белой пленкой, постепенно загустевшей до полной непрозрачности, затем ее стенки стали глянцево-серыми, через пару секунд вернулся молочно-белый цвет, и поле пропало.

Я продолжал лежать на платформе, а перед моим взором простирался зал с тремя пультами управления. Из всех пультов светился лишь крайний левый. Только вот ни Саныча, ни киборгов в этом зале не наблюдалось. И, по всему судя, пропали не они, пропал я.

— Вот и сходила Аннушка за подсолнечным маслом… — пробормотал я в пустоту зала.