Мой порочный маркиз
Констанс Холл


Мой смелый граф #2


Скромница Меган Фенвик вообще не собиралась замуж, и уж тем более — за самого, по слухам, порочного мужчину лондонского света! Но только ценой брака с лордом Барретом Ротшильдом могла она спасти от разорения не только себя, но и проигравшегося в пух беспутного брата.

С ужасом шла Меган под венец с Барретом, даже не подозревая, что именно в его объятиях обретет счастье великой, страстной любви — любви, которая станет для нее подлинным и единственным смыслом жизни…


Констанс Холл

Мой порочный маркиз


Моим родным — сестре Кэти и племяннице Меган.

Может, в каждом своем повседневном деле вы обретете радость и самое дорогое в жизни.

Эта книга для вас.

Со всей моей любовью.

    
Автор


Глава 1


Лондон


Декабрь 1823 года


Баррет Ротшильд, маркиз Уотертон, задержался перед шатром и прочитал надпись над входом:


ОБЩЕСТВО ПОМОЩИ НЕИМУЩИМ

ДВЕНАДЦАТЫЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЗАР

ЕЖЕГОДНАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ АКЦИЯ


Маркиз нахмурился. Интересно, почему сэр Джеймс Невилл, его кузен и первое лицо в министерстве иностранных дел, избрал для встречи столь людное место? Это показалось Баррету весьма странным, так как в полученной им записке вскользь упоминалось, что дело касается безопасности страны.

Баррет прошел мимо улыбающихся джентльменов и ступил в шатер. Две медные жаровни обдавали теплом его захолодевшие щеки, пока он обозревал протянувшиеся с обеих сторон палатки. Все вокруг было завалено шитьем, домоткаными ковриками, акварелями, гончарными изделиями, керамикой и прочим товаром. Возле каждого прилавка стайками толпились дамы. Но наибольшей популярностью — неизмеримо большей — пользовалось сооружение в самом конце шатра.

Перед ним, выстроившись в очередь, стояли семь человек — пять джентльменов и две леди. Вход сверху и с боков украшали омела и красные ленты. Над ветками висела большая деревянная вывеска, гласившая:


ПРИНЦЕССА ЗИМЫ ПРЕДСКАЖЕТ ВАШУ СУДЬБУ

ВСЕГО ЗА ШИЛЛИНГ


Баррет поднес монокль к глазам, чтобы получше разглядеть кабину. Тот, кто проектировал это сооружение, знал, как сделать его завлекательным. Внутри небольшой будки, стены которой были обтянуты тентом, горел яркий свет. Профили Принцессы и ее клиента, просвечивая сквозь холстину, создавали атмосферу таинственности.

У порога стояла дородная блондинка средних лет и собирала у входящих монеты. В ее усталых глазах, казалось, запечатлелись все тяготы жизни. Женщина была в форменном платье из черного шелка и чепце, какие носят служанки. По тому неусыпному вниманию, с которым она охраняла вход в аттракцион, Уотертон понял, что Принцесса зимы являлась ее хозяйкой.

Баррет подошел ближе и присмотрелся к отражению Принцессы. Волосы мягкими волнами струились у нее по спине. Верхнюю часть головы прикрывал шарф, а нижнюю, включая лицо, — вуаль. Внимание маркиза привлекла полная грудь, четко вырисовывающаяся в лучах лампы. Затем его взгляд резко сместился вниз — на тонкий стан, плавно переходящий в расширяющиеся чувственные округлости бедер. Мужское любопытство порождало грезы, позволяло вообразить, как эти очертания могут выглядеть во плоти. Джентльмены, дожидающиеся своей очереди к предсказательнице, должно быть, думали о том же.

Однако Баррет вспомнил, зачем он здесь, и принялся отыскивать среди посетителей базара своего родственника. Он увидел широкоплечую фигуру и черные с отливом волосы кузена, выходящего от Принцессы зимы. Прежде чем опустить свободный конец тента, Джеймс обернулся и одарил хозяйку чарующей улыбкой. Потом стал что-то говорить и так задержался, что прислужница похлопала его по плечу.

Распрощавшись с Принцессой и мельком взглянув в сторону помощницы, Джеймс вышел из-под тента и зашагал к Баррету, весело поблескивая своими черными, с поволокой, глазами.

— Тебя так позабавило предсказание? — спросил Баррет, наблюдая, как следующий посетитель протягивает женщине свой шиллинг и заходит в кабину.

— Нет, та пророчица, что там сидит. Такая умная и приятная. — Джеймс слегка изогнул губы в улыбке. Он бросил оценивающий взгляд на Баррета и переключился на другую тему: — Что так долго, кузен? Я рассчитывал встретить тебя здесь полчаса назад.

— Да вот застрял на «Таттерсолзе»[1 - Лондонский аукцион чистокровных лошадей.].

— Твоя конюшня и так битком забита. — Джеймс знал Баррета лучше, чем самого себя, и незамедлительно подтвердил это своим следующим вопросом. — Что, традиционная рождественская хандра? Все та же маета? Между прочим, если ты перебьешь кому-то цену в «Таттерсолзе», легче от этого тебе не станет.

— Просто мне нужно несколько свежих верховых лошадей, — отвечал Уотертон с той бесстрастностью в лице, которая с легкостью скрывала только что произнесенную ложь.

— Разумеется, нужно. — Джеймс, угадывающий все интуитивно, испытующе посмотрел на кузена.

Баррет никогда не признался бы Невиллу в своих раздумьях в канун праздника, который обещал быть даже более унылым, чем в иные годы детства. Поэтому он испытывал потребность порадовать себя небольшим бессмысленным транжирством. Однако, видя, что Джеймс читает его мысли, он поспешил сменить тему разговора:

— Почему ты выбрал для встречи такое место?

— Я каждый год покровительствую этой распродаже и решил одним выстрелом убить двух зайцев. — Джеймс улыбнулся.

— А что за срочность? — Баррет нацепил трость на руку и вынул коробочку с нюхательным табаком.

— Есть одно неотложное дело, где требуется твоя помощь, и я… — Мимо них, шурша шелковыми платьями, прошли дамы, поэтому Джеймс понизил голос. — И я вынужден искать ее за пределами министерства. Видишь ли, в моем стане завелся предатель, но я пока не знаю, кто это.

— Я снова должен ехать во Францию?

— Нет. На сей раз ты будешь работать здесь. Нужно вставить палки в колеса одному джентльмену. Лорду Фенвику.

— Фенвик… — Баррет забарабанил пальцами по трости и, сдвинув брови, погрузился в свои мысли. — Мне доводилось с ним встречаться. Он слывет азартным игроком. Верно, любит крупные ставки. Говорят, что не так давно он унаследовал огромное состояние вместе с титулом.

— Да. Но с тех пор от наследства уже ничего не осталось. За несколько лет он спустил почти все, что имел, и сейчас должен чуть ли не каждому в городе.

— А что сделал Фенвик?

— По сведениям из моих источников, он является одним из «Адвокатов дьявола».

— Радикалы? Довольно мерзопакостная организация. Последователи Тистлвуда, если не ошибаюсь?

— Да, — кивнул Джеймс. — Но довольно безобидные. После провала дела Кэто они вели себя тихо.

Баррет нахмурился, вспомнив наделавшие шума события. Авантюрная попытка разгона кабинета министров и захвата власти в 1820 году не удалась. Заговорщики были схвачены на Кэто-стрит, на сеновале конюшни, после чего Артур Тистлвуд и четверо его сообщников отправились на виселицу.

— И что теперь замыслили эти люди? — спросил Баррет, не отводя глаз от силуэта Принцессы зимы.

— Насколько мне известно, хотят уничтожить кого-то из первых лиц в правительстве, но я не знаю, кого именно. Мы выясним это у Фенвика.

— Наверное, это несложно сделать. — Баррет снова бросил полный безразличия взгляд на предсказательницу. Она сосредоточенно смотрела вниз, на лежащую перед ней ладонь джентльмена, от которого ее отделял небольшой столик. Пока прорицательница вещала, ее губы непрерывно совершали слабые движения.

— Тебе это не составит никакого труда. Уж от твоих чар не жди пощады! По сведениям, джентльмен чужд пристрастий к чему-либо, кроме карточного стола. — Джеймс приподнял бровь и взглянул на Баррета. — Так ты согласен этим заняться?

— Конечно. Последнее время я скучал.

— Отлично. Я был уверен, что могу на тебя рассчитывать. — Джеймс стукнул Баррета по спине. — В таком случае дашь мне знать, когда управишься?

— Да. — Взгляд Уотертона опять переместился на силуэт Принцессы зимы.

Джеймс уже сделал шаг, собравшись уходить, но, видя, что кузен не двигается с места, остановился.

— Так ты идешь или нет?

— Нет, у меня свидание с судьбой, — сказал Баррет и, быстро пройдя к кабине, встал в очередь. Образ Принцессы заинтриговал его, и он не мог уйти, не увидев ее воочию.

Направляясь к выходу, Джеймс еще раз взглянул на кузена. В его глазах светилось удовлетворение.


Через пятнадцать минут настал черед Баррета. Он ждал, пока высокая и полная особа выйдет из-под тента. Она улыбнулась, и ее пухлые щеки расползлись в стороны. Махнув Уотертону зонтом, она сказала:

— О, Принцесса просто великолепна! Попомните мои слова, сэр, это вполне стоит шиллинга.

Баррет протянул деньги. Глаза прислужницы засветились, как у сторожевого пса.

— У вас пять минут, сэр, — сказала она, вперившись в монету.

— Да мне больше и не требуется. — Уотертон видел, как женщина насупилась, когда он шагнул под тент к Принцессе.

Взоры их встретились, и он осознал, что в своем романтическом воображении погрешил против истины. Девушка была в простеньком платье, обернутом поверх плеч ярко-желтой шалью. И вьющиеся волосы прорицательницы тоже оказались темнее, нежели он себе представлял. Их сочный цвет напоминал коричневого соболя или темную норку. Откинутые назад и схваченные шарфом, они отливали красноватым цветом с оттенком бургундского. В ушах серьги кольцами, на запястьях латунные браслеты.

Вуаль закрывала ее нос и нижнюю половину лица, но глаза и брови оставались открытыми. Фиалковые глаза — такого насыщенного цвета Баррет в жизни не видывал — затеняли длинные ресницы. В их фиолетовой глубине мерцали блики от фонаря, стоявшего подле нее на столе. Девушка отвела взгляд, будто смущенная тем, что ее рассматривают с таким пристальным вниманием. То ли действительно стеснялась, то ли притворялась, чтобы создать вокруг себя ореол таинственности. Она перевернула песочные часы и поставила рядом.

— Садитесь, — сказала она голосом, чуть хриплым от волнения, и указала на стул по другую сторону столика. — Прошу.

Приподняв полы фрака, Баррет занял место против нее.

— А теперь позвольте мне взглянуть на ваши ладони.

Он положил руки на стол, страстно желая, чтобы она к ним прикоснулась.

Однако Принцесса не сделала этого. Она свела изящно изогнутые брови у переносицы и, прищурясь, сосредоточилась на его руках, повернутых ладонями вверх.

— Хм! Что вы желаете о себе узнать?

— Для начала сообщите, свободны ли вы сегодня вечером, чтобы отужинать со мной.

Небольшой участок щек над черной вуалью сделался ярко-красным. Глаза оставались скромно потупленными.

— Вам наверняка известно, что принцессы никогда не ужинают с незнакомыми мужчинами, — сказала девушка, продолжая рассматривать его руки.

— Тогда скажите, как вас зовут.

— Нет, нет. — Она отрицательно качнула головой. — Это непозволительно. Дайте-ка я посмотрю, смогу ли что-то сказать о вас самом.

— Пожалуйста.

— Хм! — Она наклонилась вперед и вытянула палец, прослеживая одну из линий на ладони Баррета, но не касаясь его руки. Многочисленные браслеты забренчали. Эти звуки приковали его взгляд к тонким женственным запястьям, — Я вижу, что ваша жизнь не безоблачна.

Баррет созерцал прядь, упавшую ей на высокую горделивую грудь. Он с восхищением следил, как тугой завиток вздымается во время дыхания.

— В самом деле?

— Да. Она омрачена очень серьезными неприятностями. Ваша душа не знает покоя. И сон тоже покинул вас.

Баррет слегка оторопел и спрятал свое удивление за привычной маской равнодушия.

— Как вы узнали, что я страдаю бессонницей?

— Я вижу это здесь, у вас на ладони. — Девушка вскинула глаза, недовольная его сомнениями.

— Что еще вы видите?

Вуаль шевельнулась, словно прячущиеся под ней губы заулыбались.

— Я вижу, что вы любите тратить деньги, но это не доставляет вам большого удовольствия. Вам это быстро надоедает.

Баррет почувствовал, как растущее напряжение стягивает ему грудь. Положим, о достатке нетрудно догадаться по виду и одежде. Откровение по поводу бессонницы — возможно, тоже случайность. Но как она могла узнать, что его мало радует жизнь и мучает ощущение внутренней опустошенности?

— Что еще вы можете сказать обо мне? — спросил он с подозрением. — В частности, о других сторонах моей личности.

— Вы привередливы в выборе портных… О! Я вижу, над вами довлеет прошлое. Временами вас преследуют мысли о прежних невзгодах.

— Вы можете сказать, что это за невзгоды?

— Линии… Ваши линии недостаточно четки. Видимо, это какие-то семейные неурядицы. — Принцесса подняла голову и пару секунд изучала лицо Баррета, после чего изрекла: — Возможно, раздоры с кем-то из братьев и сестер. Или с родителями.

Еще одна догадка. Эта леди не могла знать о его разрыве с отцом. Она не только прелестна, но и обладает богатым воображением, подумал Баррет. И тайны его она разгадала. В этой сверхъестественной способности он не мог ей отказать.

— Ага! По вашему лицу можно с уверенностью сказать, что я права. — Девушка снова взглянула на его руку, затем поверх нее — на последние крупицы песка, утекающего из часов. — Но боюсь, это все, что Принцесса может вам сообщить. Ваше время истекло.

Баррет встал и схватил ее за руку. Он провел большим пальцем по теплой атласной коже, чувствуя, как взмокшая ладонь прорицательницы прилипает к его собственной. Он ощущал легкое дрожание ее пальцев и знал, что своими действиями лишает девушку присутствия духа.

— Скажите мне, кто вы на самом деле? — Он нагнулся и прижал ее руку к губам. Кожа девушки показалась ему пухом. Интересно, были ли ее губы так же мягки?

— Я не могу. — Принцесса опустила глаза. Пушистые ресницы отбрасывали на щеки длинные изогнутые тени.

Баррет коснулся губами ее пальцев. Трепет, охвативший девушку, заставил маркиза мысленно улыбнуться.

— Ну как мне вас убедить?

Прислужница, отодвинув свободный конец полога, заглянула в кабину и состроила Баррету гримасу.

— Здесь все в порядке?

— Да, Милдред. Джентльмен как раз собрался уходить.

Баррет снова взглянул на Принцессу. Решимость, светившаяся в ее глазах, задела его за живое. Любопытство взыграло как никогда. Видимо, чары девушки тронули какую-то струну, сокрытую в глубинах души. Устоять уже было невмоготу.

Однако шум снаружи понудил их обратить взоры к входу в кабину. Высокий худощавый джентльмен с мрачным лицом нетвердо прошел мимо Милдред и бросил ей свой шиллинг. Лорд Коллинз стоял в проходе, пошатываясь и обдавая их тяжелым запахом спиртного.

— Где здесь маленькая вещунья? — воскликнул он. Когда его взгляд упал на Принцессу, он ухмыльнулся и подмигнул ей. — Надеюсь, вы не только предсказываете судьбы, но и делаете кое-что еще?

Девушка вспыхнула от унижения. Баррет наблюдал, как краска на ее лице переползает через брови на лоб.

— Уходите, сэр, — сказал Баррет сквозь зубы. — Вы пьяны до безобразия.

Коллинз перевел на него глаза, и его улыбка сразу померкла.

— Бог мой! Уотертон! Вы видели этот базар? Они столько всего понавезли, что нигде не проползешь.

— Вполне с вами согласен. — Баррет снова взглянул на него.

— Немного скучноватое занятие, не правда ли? Почему вы здесь, когда могли бы еще где-нибудь губить чью-то жизнь?

— Я знал, что сюда прибудете вы. И потому я здесь. — Баррет стиснул обеими руками трость, чтобы не ударить Коллинза. — А сейчас, после того как вы оскорбили леди, я снова прошу вас удалиться.

— Не уйду, — сказал Коллинз. — Я заплатил свой шиллинг.

— Вот он. — Милдред шлепнула ему монету на ладонь. — Забирайте ваши жалкие деньги, сэр, и ступайте. Здесь позволено находиться только джентльменам.

— Как это так? — удивился Коллинз. — Разве мои деньги хуже, чем его? — Он резко вытянул большой палец и указал в сторону Баррета. Затем поднял другую руку, чтобы швырнуть монету обратно.

— Да вы и в самом деле не слушаете, что вам говорят! — Баррет схватил лорда Коллинза за руку и толкнул к выходу.

Милдред по-прежнему держала конец тента, и Коллинз, пошатнувшись, вывалился сквозь щель.

Баррет услышал, как за спиной шумно вздохнула Принцесса, когда Коллинз снова бросился в кабину. Вперившись в Баррета своими иссиня-черными глазами, он замахнулся с намерением ударить его в лицо.

В ответ Уотертон ткнул Коллинза тростью в ребра. Тот скорчился на мгновение и снова перешел в нападение, неистово размахивая кулаками.

Баррет нырком уклонился от ударов и, подняв трость, стукнул лорда Коллинза ниже челюсти. Прежде чем тот успел упасть, он зацепил его сзади за шею изогнутым концом трости, рывком приблизил его лицо к себе и ударил дважды — в подбородок и в зубы.

Противник с грохотом свалился на пол. Из носа у него текла тонкая струйка крови.

Несколько других джентльменов из очереди бросились в кабину помочь ему встать. Он растолкал их в разные стороны и замахал на Баррета кулаком:

— Я вас убью!

— Называйте место и время, — сказал Уотертон, вешая на руку свою трость.

Секунду оба смотрели друг на друга не моргая. Казалось, тишина вскипит от возникшего между ними напряжения. Баррет сохранял скучающе-безразличное выражение — свою притворную маску. Он мастерски владел этим приемом, используя его много лет, когда хотел испугать своего противника и унизить его достоинство.

При виде лица Уотертона лорд Коллинз скривился. В этой гримасе, в каждом ее нюансе четко проступала бессильная ярость. Он отвел глаза, затем вытер струйку крови возле носа.

— Я вам этого не забуду, — сказал он и шаткой походкой вышел из-под тента.

Баррет повернулся и увидел в углу Принцессу с широко раскрытыми глазами. Он шагнул к ней и спросил:

— Вы не пострадали?

— Нет, все нормально. — Она кивнула в подтверждение, и серьги забились по бокам ее лица. Через минуту к ней вернулось прежнее самообладание.

Чутье подсказывало Баррету, что, несмотря на очевидную робость, эту девушку было не так легко взволновать. Она представляла для него тайну, которую он собирался разгадать. Уотертон отвел взгляд от Принцессы и посмотрел на Милдред.

— С вами тоже все в порядке?

— Он испугал меня, — сказала женщина. — А вы сделали доброе дело, сэр. Трудно вообразить, что бы он тут учинил, — добавила она слегка встревоженным голосом.

— Но теперь все уже позади. — Принцесса взглянула на Баррета. — Спасибо вам.

Он обратил внимание на ту же соблазнительную хрипотцу в ее голосе, что и прежде, во время гадания.

— Позвольте, я провожу вас обеих домой.

— Вы очень любезны, — сказала девушка, — но я обещала помочь базару. Нужно собрать средства для нуждающихся.

— И какую выручку вы надеетесь получить за сегодняшний день?

Принцесса пожала плечами:

— В действительности я не знаю, сэр. Мы рассчитывали собрать по крайней мере фунтов двадцать пять.

Баррет достал из внутреннего кармана пальто сотенную банкноту и протянул ей.

— Это покроет издержки?

Девушка широко раскрыла глаза.

— Вы слишком щедры.

— Чепуха, мадам. Щедрость мне отнюдь не свойственна. — Баррет вскинул бровь, глядя на гадалку. — Признаюсь, я сделал это ради вас. — Он улыбнулся ей самым обворожительным образом.

Глаза ее смущенно моргали, а пальцы нервно перебирали браслеты на запястье.

— Тот презренный человек, похоже, вас не любит.

— Да, я знаю, — сказал Баррет. — Это у нас с ним давно и взаимно.

— Прошу вас, обещайте, что не будете из-за меня драться на дуэли. — Принцесса смотрела на Баррета с тревогой в глазах.

— Вам нет надобности беспокоиться за меня. Стоит только секундантам определить место, как Коллинз сразу раздумает стреляться. Все это лишь пустые угрозы.

Вуаль шевельнулась от улыбки.

Эта улыбка тронула Баррета, как не трогало ничто другое с незапамятных времен.

— Довольно разговоров о Коллинзе, — сказал он. — Пойдемте, милая леди. Вы должны позволить мне увести вас отсюда.

Милдред глянула на него своим бдительным оком и протянула Принцессе ее ридикюль.

— Я сама провожу ее до дома.

— Нет, Милдред. Мне нельзя уезжать. Миссис Пул на меня рассчитывает.

В это время в кабину вошла седовласая женщина с болезненным лицом. Плавной походкой она приблизилась к девушке и похлопала ее по руке.

— Какой ужасный переполох! С вами когда-нибудь бывало что-то подобное? Вы должны немедленно отправляться домой, дорогая. Мы тут одни управимся.

— А как же эта кабина, миссис Пул?

— Ничего. Просто им придется услышать свою судьбу от меня. — Миссис Пул улыбнулась и снова по-матерински шлепнула девушку по руке.

— Возьмите вот это, миссис Пул. — Принцесса передала женщине стофунтовую ассигнацию.

Пожилая женщина взглянула на нее и нахмурилась.

— Ой, милая! Когда я взялась устраивать этот базар, то совершенно не подумала о безопасности. Мы не можем оставить здесь такую огромную сумму. После того, что сейчас произошло, я не удивлюсь, если кто-то попытается нас ограбить. — Миссис Пул схватилась за горло. — Я вынуждена воззвать к вашей доброте, дорогая. Пожалуйста, заберите деньги к себе домой. Я не успокоюсь, пока не буду знать, что вы увезли их отсюда. — Она протянула ассигнацию обратно Принцессе. — Я пришлю мужа, и заодно… — женщина сделала паузу и воззрилась на скромное платье, шаль и вуаль, — он заберет одежду.

— Ну хорошо, миссис Пул, если вашей душе так будет покойнее.

— О да, несомненно.

Принцесса положила банковский билет в свой ридикюль. Вуаль прибивалась к ее губам в такт дыханию, и, наблюдая за ее движениями, Баррет желал, чтобы девушка сняла эту завесу. Тогда он увидел бы скрывающуюся под ней нижнюю половину лица.

— Я позабочусь, чтобы дамы благополучно добрались домой, — сказал он пожилой леди. Он поклонился ей и подождал, пока Милдред набросит капюшон на плечи своей хозяйки. Тогда он просунул руку под локоть Принцессы и, выведя ее из-под тента, повел мимо палаток.

Баррет заметил вытянутые лица джентльменов, оставшихся в очереди. В нем всколыхнулось торжествующее чувство.

— Моя карета стоит неподалеку, — объявил он.

— У нас есть своя карета, — загудела Милдред, сощурив на него свои карие глаза.

— Тогда окажите мне честь проводить вас до нее.

Принцесса робко улыбнулась:

— Нет. Мы и так достаточно долго злоупотребляли вашей добротой. — С этими словами она почти бегом бросилась из шатра. Прислуга пустилась вдогонку.

Баррет сообразил, что упускает объект своего желания, и вслед за женщинами выскочил на улицу, где стоял наемный экипаж. Прежде чем Принцесса ступила внутрь, он поймал ее руку.

— Вы не можете так легко упорхнуть из моей жизни, мадам. Назовите хотя бы свое имя.

— Она ничего не скажет, сэр, — отрезала Милдред, сбрасывая его руку с локтя своей хозяйки. — Это не дело — сообщать свое имя. И вы это знаете.

— В таком случае простите за бесцеремонность, — начал Баррет, — но позвольте я сообщу мое… — Он осекся, когда Милдред втащила свою хозяйку в ожидавший экипаж и вслед за ней вскочила сама. Дверца захлопнулась у Баррета перед носом. — Лорд Уот…

Кучер щелкнул вожжами. Экипаж покатил по улице.

Баррет закрыл рот, и оставшаяся часть имени вместе с титулом так и умерли у него на губах.

— Проклятие! — пробормотал он.

Баррет уже повернулся, чтобы поспешить к своему экипажу, но вдруг увидел, как человек, торговавший имбирными пряниками, покинув свой ларек, схватил за шкирку какого-то пса. Мужчина принялся стегать животное ремнем. Баррет взглянул на уличное движение и казенный экипаж, набирающий скорость, затем на продавца, избивающего собаку. Что делать — догонять леди или спасать пса?


Глава 2


— Будьте вы все неладны! — выругался Уотертон, перебегая через улицу к собаке.

— Я отобью у тебя охоту побираться! Ты перестанешь путаться у меня под ногами! — Человек замахнулся, собираясь снова стегнуть пса.

Тот, не переставая скулить, съежился.

Жалобные завывания пронзили Баррета, подобно уколам сотен игл. Через несколько секунд он подскочил к торговцу и ударил его тростью в грудь. Затем подхватил животное на руки, гневно сверкая глазами на человека с грязными патлами, висящими из-под коричневой фуражки. В лице негодяя не было и тени сострадания.

— Что вы встреваете, милорд! Этот надоеда допек меня своим крохоборством! Я с него шкуру спущу, чтоб не приставал! Имею на это полное право. — Мужчина замахал на Баррета ремнем и с хлюпаньем втянул слюну беззубым ртом.

— Ты его больше не тронешь. И если я еще раз увижу, что ты бьешь собаку, пеняй на себя.

— Ладно, милорд, — проворчал торговец.

Уотертон широкими шагами направился к своей карете, держа на руках дрожащего пса. Огромные собачьи глаза были почти полностью закрыты серой шерстью. Он испуганно смотрел на Баррета.

— Ты не должен так на меня смотреть. — Уотертон окинул глазами улицу. Наемного экипажа и след простыл. — Она уехала. В самом деле, дружище. Я ее проворонил. Теперь задача усложняется. — Он ласково потрепал пса. — Как же все-таки разыскать молодую леди со служанкой по имени Милдред?


— Как я рада, что сообразила назвать тебя Милдред! — Леди Меган Фенвик посмотрела на свою горничную Тессу и сорвала с головы шарф. Длинные темные кудри рассыпались по плечам. Она откинула волосы со лба и принялась смотреть в окошко на тянувшиеся ряды деревьев в Сент-Джеймс-парке. Экипаж покачивало, и ее голова то и дело дергалась вперед и назад.

— Да, мисс. Хорошо, что вы не забыли. Но я далеко не уверена, что лорд Уотт не кинется вас разыскивать. Он так легко не отступится.

— Лорд Уотт?

— Ну да. Тот джентльмен так себя назвал. Разве вы не слышали?

— Нет. — В той страшной спешке Меган ничего не слышала. Она жаждала удалиться от него как можно быстрее и дальше. Уж слишком лорд Уотт был назойлив.

Она потерла руку там, где он ее поцеловал, вспомнила, как потом его губы переместились на пальцы, как от жаркого его дыхания у нее по коже побежали мурашки и все внутри затрепетало.

Голос Тессы прервал ее мысли.

— Вы не слышали, что я сказала?

— Извини, я слегка отвлеклась.

— Я говорю, что нам повезло. Это счастье, что там оказался лорд Уотт и вышвырнул этого Коллинза. Как в стаде всегда найдется паршивая овца, так и в толпе — какой-нибудь хулиган.

— Да. — Меган с отсутствующим видом уставилась в окошко и предалась размышлениям о лорде Уотте. Она понимала, что ей незачем думать о нем, но, несмотря на это, не могла выбросить его из головы.

Карета проехала перекресток, где мальчик торговал черешней и орехами. Продолжая тупо смотреть на улицу, Меган сказала:

— И почему я позволила Гарольду уговорить меня приехать в Лондон? Потом добровольно предложила свои услуги на этом базаре. Зачем? Совершенно непонятно.

— Вообще-то ваш брат делает много такого, что я не одобряю. Но в данном случае я не вижу с его стороны ничего дурного. Вызвал вас в город? Ну и что? А если б он этого не сделал, никто и не знал бы о вашем существовании. Очень хорошо. Поработаете на базаре, потом станете бывать в обществе. Все лучше, чем сидеть в глуши, даже если какой-нибудь Коллинз испортит день, как сегодня. — Тесса задумчиво постучала себя пальцами по щеке. — А этот лорд Уотт со своими сверкалчущими глазами, что ни говори, не вызывает доверия.

— Сверкалчущими? — Меган вскинула бровь и вопросительно посмотрела на служанку.

— Да, сверкалчущими, — подтвердила Тесса, — сверкающими и алчущими. Я видела, как плотоядно он смотрел на вас. Облизывался, как на зажаренный огузок. И потом все обглядывал наподобие того же. Я имею в виду — когда бежал за вами к карете и допытывался, как вас зовут. Не знаю, — продолжила она осуждающе, — может, он и джентльмен, но я ему не верю. И вам он не нужен. Найдутся другие.

— Я не хочу других, — сказала Меган и тут же спохватилась. «Неудачно выразилась. Так сместила акцент, что весь смысл исказился».

Тесса погрозила ей пальцем:

— Я знаю, о чем вы думаете. Перестаньте. Вам только двадцать, а вы готовы от всего мира отстраниться из-за каких-то ерундовых болячек. Уже пять лет как ничего нет, и не похоже, чтобы повторилось. И потом теперь мы знаем, как с этим бороться.

— Да я вовсе об этом и не думаю. — Меган проглотила комок, вставший в горле. На самом деле больной вопрос никогда не выходил у нее из головы и постоянно маячил на задворках сознания, словно призрак, обреченный вечно скрываться от людей. Едва ли что-нибудь предвещало перемены. Она хмуро посмотрела на руку, которую целовал лорд Уотт. — Я для себя твердо решила: только самая страстная любовь может побудить меня к замужеству. Но вряд ли найдется мужчина, который пожелает взять меня с таким скромным приданым. Или смирится с моим влечением к научным познаниям.

— Не надо внушать себе этого. Где-то наверняка есть подходящий для вас человек.

— Но я его не встречу, — сказала Меган. — А ты знаешь, что я не откажусь от своих убеждений. Мне не нужен мужчина, который не сможет любить меня так, как я это себе представляю. В любом случае вряд ли я соглашусь, чтобы кто-то помыкал мной или командовал. — Она говорила очень энергично и с непоколебимым упорством.

Тесса неодобрительно поглядывала на хозяйку.

— По-моему, не так уж плохо, если тобой командует мужчина, который тебя любит, — заметила служанка. — Тогда это совсем другое дело.

Меган замахала рукой, давая этим жестом понять, чтобы она остановилась.

— Не будем больше говорить о любви. Я немедленно уеду отсюда. — Она подумала об отъезде и, насупясь, посмотрела на вуаль в руках. Ощущение безысходности в последнее время все больше томило душу, но признаваться в этом не хотелось. Нет, ни за что.

— Если мы не задержимся хотя бы чуть дольше, это будет неприлично, — сказала Тесса.

— Скажи уж лучше честно, что тебе нравятся здешние развлечения.

— И вам бы они тоже должны нравиться. Нужно быть ближе к жизни, а не копаться в книгах или глазеть на звезды. За это время мы так ничего и не повидали, кроме музея и усадьбы Королевского общества. Вы ухлопали на них целых два дня — все рыскали по библиотеке.

— Это не какая-то заурядная библиотека. Там есть рукописи сэра Уильяма Хершеля[2 - Английский астроном (1738—1822).] с его проектом шестифутового ньютоновского телескопа. Ты это понимаешь?

— Не понимаю. Какой от этого прок? Вы же все равно не сможете его построить.

— Я видела чертежи. — Меган услышала восторг в собственном голосе. — Собственно, на большее я и не рассчитывала.

— Эка невидаль! И охота вам рассматривать бумаги! Не знаю, что это дает. — Тесса покачала головой, всем своим видом показывая, что ей никогда не понять хозяйку. — Вам лучше забыть про свои звезды. Они там, наверху, будут жить вечно, а вы здесь — только раз. Вы должны доставлять себе земные радости — ходить на балы и представления.

— Ты знаешь, как неуютно я чувствую себя среди незнакомых людей, — хмуро сказала Меган. — Я бы никогда не взялась делать предсказания в той кабине без этого маскарадного костюма. Нет, положительно мне больше всего нравится пребывать в деревне, в одиночестве.

— Ну что ж, воротимся, если вы так хотите. — Тесса покачала головой. — Но вообще это никуда не годится. Перенестись в мир звезд, может, и прекрасно и читать книжки про других людей, наверное, интересно, но это не заменит собственной жизни. Ладно, я свое разумение вам высказала, а теперь рот на замок.

Тесса замолкла, и Меган была ей за это благодарна. Оставшуюся часть пути она провела в тишине, хотя полного покоя так и не получила — лорд Уотт все же подспудно продолжал бередить ей душу.

Он выглядел просто великолепно в своем модном черном пальто, оттенявшем светлые волнистые волосы. Меган вспомнила чеканные черты: высокие скулы, выступающий твердый подбородок, крупный рот и аристократический нос с чуть заметной горбинкой.

Но даже если этот мужчина и заинтересовал ее настолько, чтобы все это приметить, он притянул ее не порочной своей красотой, нет. Глазами. В них была демонстративная независимость от всех и вся. Такие глаза никогда не забудутся — жгучие, плотоядные, неотступные и такие же ярко-синие, как летнее небо. Но в то же время способные резко меняться, как море в жестокий шторм.

Хотя он старался скрывать свои чувства за фасадом бесстрастия, в какой-то момент ее слова нарушили это искусственное равновесие. Когда она высказала предположение относительно его родителей, он взволновался. В нем словно пробудились какие-то глубинные чувства, а взгляд сделался мягче.

Правда, в те минуты она сама пребывала в замешательстве, так как он невольно вызвал у нее сочувствие. Она тоже познала тяготы одиночества, и в ее жизни были периоды, когда она чувствовала себя несчастной. Поэтому в течение нескольких коротких мгновений она сопереживала ему так сильно, что физически ощущала его страдания. Раньше с ней не происходило ничего похожего, тем более при общении с мужчиной.

Она трогала руку там, где он ее поцеловал, вспоминая, как он опалил ее огнем своих глаз, как она ощущала его близость и тепло его тела. Для этого хватило простого прикосновения. У него были теплые, сильные и нежные руки. Она их никогда не забудет. Никогда.

Пребывая в мечтах, Меган едва успела вовремя крикнуть извозчику, где остановиться. Велев ему высадить их на Фенчерч-стрит, она подтянула концы капюшона и запахнула плотнее накидку, чтобы никто не увидел под ней невзрачное платье.

Карета качнулась последний раз и встала. Меган вышла, расплатилась с извозчиком и на всякий случай выждала, пока экипаж затеряется в общем потоке. Осторожность не повредит, решила она, если Тесса права насчет пытливости лорда Уотта. Затем они с Тессой растворились среди пешеходов. Это был не самый фешенебельный квартал в Чипсайде, о чем свидетельствовал толстый слой копоти, покрывавший кирпичные стены.

На веранду с крыльцом выходили двери нескольких квартир. Соседский мальчик передал Меган газеты, брошенные почтальоном на ступени. Перед одной из дверей кто-то из слуг подвешивал рождественский венок из падуба. Эти дома, сдававшиеся в аренду, занимали длинный ряд на одной стороне улицы. Посредине значился номер двенадцать. Не лучшее жилище из снимавшихся когда-либо Гарольдом, подумала она, но по крайней мере есть где приклонить голову на время пребывания в Лондоне.

Они с братом уже давно отказались от роскоши держать привратника, а Ривз, дворецкий, приболел и последние несколько дней редко выходил на звонки. Поэтому Меган решила, что ничего не случится, если она сама откроет дверь.

— Ой! — вскрикнула она, натолкнувшись на Ривза, и схватила его за руку, как бы извиняясь.

Он стоял, опираясь на трость, с пледом на плечах. Серебристые волосы окружали его лысую голову словно нимб. Он сощурил подслеповатые глаза и сказал:

— А, это вы вернулись, мисс Меган. Я уже забеспокоился.

— Почему вы не в постели, Ривз?

— Я услышал, как стукнула дверь. Мне чуточку лучше, миледи. — Он протянул трясущуюся руку снять с нее шаль. Для этого ему пришлось бы напрягаться. Но Меган знала, что чувство собственного достоинства — единственное, что сохраняло этого старого человека живым и подвижным, — не позволит ему отказаться от привычных обязанностей. Поэтому она осторожно передала ему свою шаль и поддержала руку, задрожавшую под опустившимся на нее весом.

— Вот, пожалуйста.

— Я сейчас приготовлю чай, миледи. — Тесса сняла свою шаль и зашагала по коридору.

— Мастер… — медленно сказал Ривз, будто это слово оставляло горький осадок во рту, — мастер Гарольд искал вас. — Прослужив всю жизнь у ее отца, дворецкий не мог примириться ни со смертью графа, ни с тем, что титул и собственность покойного унаследовал его сын.

— Где он?

— Как раз здесь, — ответил за Ривза юноша. Он шагал к ним по коридору в сюртуке темно-вишневого цвета, улыбаясь во все лицо.

Гарольд был сыном Уильяма Фенвика от первой жены, умершей от лихорадки. От второго брака с леди Лилиан Сент-Клер появилась на свет Меган. Гарольд резко отличался от своей сестры. Светлыми волосами с рыжеватым оттенком и золотистыми глазами он был похож на отца. Меган пошла в мать. Смуглая кожа и фиалковые глаза, фамильные черты Сент-Клеров, передавались в этом роду из поколения в поколение.

В свои двадцать четыре года Гарольд сохранил юношеские черты, придававшие его лицу невинность и обаяние. И он, наивное дитя, предполагаемый наследник, с малых лет избалованный родительским вниманием, знал, как этим пользоваться. Меган в сравнении с ним оставалась в положении Золушки, тем более с ее кожей. Это был ее бич. Она могла бы затаить неприязнь к брату, но Гарольд, будучи незлобивым и легким в общении, всегда внушал ей только любовь.

Ривз направился в холл к стенному шкафу, стараясь сохранять устойчивую походку.

Меган оглядела дорогую одежду брата. Из-под бархатного пиджака выглядывал шелковый жилет в желтую полоску и белый шейный платок. Последний был накрахмален так сильно, что не позволял нагнуть подбородок.

— У тебя новый сюртук?

— Естественно. Нельзя же, чтобы здесь, в городе, меня видели в старом. Нужно себя блюсти.

— А где ты взял деньги на все это? Разве ты не задолжал своему портному девятьсот фунтов?

— На днях мне здорово подфартило, — с гордостью заявил Гарольд. — За эти вещи я заплатил выигранным золотом. Не нужно дуться, Мэгги. Тебе это не идет.

— Ты же говорил, что больше не будешь играть.

— Я знаю. Просто захотелось вспомнить старые времена. Только раз. И хорошо, что я это сделал. За вечер я выиграл триста фунтов. Вполне достаточно. — Гарольд обозрел скромное платье и шаль своей сестры. — Чем ты занимаешься в этом наряде?

— Предсказываю людям судьбу.

— Не представляю, как эта милая старушка, миссис Пул, могла поручить тебе такое дело. Как ты можешь общаться с джентльменами в таком тряпье? Нельзя ходить одетой как гувернантка. Тебе нужно расстаться с этим, Меган. — Гарольд показал пальцем на ее помятое коричневое платье. — В подобном наряде ты никогда не найдешь себе мужа. Это я тебе точно говорю.

— А ты хоть когда-нибудь задумывался, хочу ли я этого? — сказала она.

Но брат будто не слышал ее.

— Конечно, хочешь. Это было бы противоестественно — желать остаться старой девой и гноить себя в деревне.

— Если ты заставил меня приехать в Лондон, чтобы я искала себе мужа, то лучше оставь эти разговоры. Ты напрасно теряешь время. Я уезжаю домой.

— Ты никуда не уедешь. С моей стороны это будет увиливанием от своей обязанности, если я не подыщу тебе мужа. И ты должна выйти замуж. Я не могу пожизненно содержать тебя. — Гарольд погрозил сестре пальцем, однако ее удрученное лицо слегка смягчило его тон. — Ты не поедешь домой. Давай оставим эту тему, хорошо? Расскажи мне, как прошел день. Должно быть, ты выручила для них какие-то деньги?

Меган знала, что этот спор, как всегда, ни к чему не приведет. Временами ее брат становился тверже дуба. Она посмотрела на свой ридикюль и сказала:

— Да, я добыла сто фунтов.

Гарольд даже присвистнул, услышав названную сумму. В глазах у него блеснула жадность. Он метнул быстрый взгляд на ридикюль.

— Для такого занятия, как предсказание судьбы, это много.

Меган убрала свой кошель за спину.

— Это пожертвовал один щедрый джентльмен.

— Кто он? Я должен его разыскать и познакомиться поближе. Возможно, он намерен ухаживать за тобой. Мужчина не станет выбрасывать сотню просто так.

— Может, он уже женат, — сказала Меган и нахмурилась. Женат или не женат — она не желала ни этого знать, ни снова его видеть. Пока она общалась с ним, переодетая цыганкой, робость растаяла бесследно. Но встретиться лицом к лицу в естественной обстановке… Эта мысль действовала на нее угнетающе. Тогда вместо привлекательной экзотической девушки, чей образ мерещился ему под вуалью, он увидит стеснительную барышню, настоящий синий чулок. — Не надо искать этого джентльмена, прошу тебя, — взмолилась она.

— Хорошо, если ты настаиваешь, — сказал Гарольд в своей обычной беззаботной манере, пожимая плечами. — Ладно, я ухожу в клуб.

— Помни, ты обещал не играть.

— Обещал, но я чувствую, что для меня наступает счастливая полоса.

— Последний раз ты тоже так говорил. А дело кончилось продажей фамильного дома на Сент-Джеймс-стрит.

— Я верну его. Не беспокойся. — Гарольд поцеловал сестру в щеку и ущипнул за нос, чтобы она перестала дуться. Однако это не возымело действия. Тогда он просто улыбнулся ей своей безмятежной улыбкой, взял пальто и выскочил за дверь.

Меган поднималась по лестнице, глядя на свой ридикюль. Она вспомнила почти безумный блеск в глазах Гарольда в тот момент, когда она обмолвилась о сотне фунтов — сумме, равной маленькому состоянию.

Послышались чьи-то твердые, ровные шаги. Девушка подняла глаза и увидела Тессу, несшую широкий поднос с чайным сервизом и кексами.

— Ну что вы хмуритесь, будто кошка, которой во сне наступили на хвост? — Широкие золотистые брови Тессы сошлись над переносицей.

— О! — сказала Меган. — Гарольд знает про эти сто фунтов. До сих пор он никогда не брал у меня денег, но его взгляд…

Тесса не дала ей закончить и покачала головой:

— Вам нужно их спрятать. Вы сами говорите, что вашего брата испортили родители. И надо думать, если хозяйка — царство ей небесное! — в нем души не чаяла. Я ее предупреждала, но разве ей внушишь? А ведь всегда выходит по-моему. Беда, если люди меня не слушаются. Посмотрите, он же почти все проиграл. Вы не подумайте, что я жалуюсь… — Тесса сделала паузу, — нам с Ривзом он уже год как не платит.

Меган знала, что Гарольд кругом в долгах. Но что слуги столько времени не получают жалованье — об этом она слышала впервые.

— Извини, Тесса, — сказала она.

— О, вы не виноваты, мисс.

Девушка не могла найти слов, чтобы сгладить возникшее неудобство, поэтому замолчала. Она испытывала раздражение против Гарольда из-за его непомерного эгоизма.

— Я буду пить чай у себя, — сказала Меган насупясь. — А потом отправлюсь спать. Хочу сегодня лечь пораньше. И еще… мне нужно подыскать надежное место для этого. — Сжимая ридикюль, она направилась в свою комнату.


Часы на камине пробили двенадцать. Гарольд замер в дверях, боясь даже сделать выдох. Меган спала в своей комнате, свернувшись калачиком. Она не шевелилась, из-под одеяла наружу выглядывала только ее макушка. Он позволил себе расслабиться.

В камине горел огонь, и от языков пламени вдоль кровати, по балдахину и стеганому покрывалу пробегали длинные тени. Где-то здесь находились деньги, и нужно было их отыскать. Гарольд умел это делать, как английская гончая, по нюху. Учитывая тот факт, что Меган принадлежала к числу тех, кого называют человеком привычки, охота должна была завершиться быстро.

Молодой человек, крадучись, обошел комнату. Приподнял фарфоровые статуэтки. Посмотрел под лампами, за тяжелыми парчовыми гардинами. Потом, не отрывая глаз от сестры, направился к постели.

Он проверил все места, где можно было что-то спрятать. Денег нигде не было. Тогда он приоткрыл дверцу ее гардероба. Раздался скрип петель. Взгляд Гарольда тотчас метнулся к кровати. Меган не шелохнулась. Обычно если она засыпала, то спала так крепко, что разбудить ее, наверное, мог только артиллерийский расчет.

Гарольд быстро перебрал платья и нижние юбки. Обследовал кошельки. Осмотрел туфли. И здесь тоже ничего не нашел. Плюхнувшись в крохотное кресло рядом с туалетным столиком, он уперся локтями в колени, положил на руки подбородок и задумался. Дерево противилось тяжести тела, но молодой человек уже не обращал внимания на звуки. Теперь он не опасался, что Меган может проснуться. Куда же она подевала эти проклятые деньги?

Он покачал головой, потом поднял глаза на балдахин и возле кружевной сборки неожиданно заметил темнеющий прямоугольник. Свет от пламени камина падал как раз на дешевый муслин. Внутри его определенно было что-то зашито.

Гарольд проворно вытащил из кармана перочинный нож. Возбуждение заставило тело напрячься и трепетать каждой жилкой. Сейчас он чувствовал то же, что в те минуты, когда, уверенной рукой выкладывая на стол свои карты, наблюдал, как одно за другим вытягиваются лица игроков. Этот особый сорт радости был прекраснее наслаждения, переживаемого в высший момент близости с женщиной, слаще первого глотка шотландского виски. Ничто не могло сравниться с упоением выигрыша с решающей взяткой, с ощущением превосходства над соперником, даже если этим соперником, как в данном случае, окажется твоя сестра.

Усмехнувшись, он подвинулся ближе и обследовал ткань. Банкнота просвечивала через ее редкие нити. Ухмылка на его лице сделалась еще шире, когда он осторожно, стараясь не повредить бумажку, вырезал большой лоскут. Все. Теперь нужно было срочно покинуть комнату. Этой ночью госпожа Удача полностью на его стороне.


Глава 3


Баррет не выпускал из-под прицела свою мишень. Он глянул сквозь туман сигарного дыма, оценивая ситуацию. Фенвик выходил из полосы везения. На висках у него проступили капельки пота. Час назад он ослабил шейный платок, который теперь свободно болтался вокруг шеи. Кость ложилась скверно, и это побуждало молодого человека топить неудачу в вине. Лицо Фенвика окрасилось ярким румянцем. Стиснутая в руке кость издала скрежещущий звук, будто ногтями царапали по стеклу.

В «Уайтсе» воцарилась тишина. Члены клуба, оставив игру, окружили столик Уотертона. Даже официанты прервали свою работу и примкнули к общей толпе. И в этом не было ничего необычного, ибо так происходило всегда, когда повышались ставки — если в клубе появлялся Баррет.

Он потратил вечер, выслеживая Фенвика по игорным салонам, и вот уже час наблюдал за ним в «Уайтсе». Уотертон выигрывал, стоило только ему сесть за стол, но игра его не занимала. Из головы не выходила Принцесса. Погрузившись в свои мечты, он барабанил пальцем по бокалу с вином. Высокий звук от постукивания по хрусталю резал безмолвие.

Фенвик сердито сверкнул глазами.

— Прекратите этот адский звон! Я не могу сосредоточиться.

В ответ Баррет поднял бокал.

— Вздор! — прогудел из толпы лорд Стокмэн, прерывая тишину сочным баритоном. — Кость сама катится. Какая нужда на ней сосредотачиваться?

Зрители ответили ему громким хохотом.

Фенвик бросил на Стокмэна уничтожающий взгляд. Но толстокожего пожилого джентльмена нельзя было этим запугать. Он раздул свои красные щеки, сложил руки поверх выпирающего брюшка и наградил Фенвика таким же взглядом.

— Не поднять ли нам слегка ставки? — спросил Уотертон, жаждя скорее покончить с этим делом и выполнить обещание, данное Джеймсу. Сейчас его единственным желанием было употребить всю свою энергию на поиски загадочной прорицательницы, чей образ не переставал тревожить душу. Баррет сдвинул кучу лежавших перед ним фишек к середине стола.

Гарольд побледнел.

— Вы не можете ставить так много, — сказал он. — Здесь, верно, тысяч на пять наберется.

— Неужто слишком много? Для благородной-то крови? — Баррет пристально смотрел на Фенвика через свой монокль. — Тогда, может, вам лучше уйти, пока не поздно? — Он перевел взгляд на пустое место на столе, где час назад перед его соперником лежали шесть стопок фишек.

— Нет-нет. — Глаза Фенвика засверкали алчностью. Он воззрился на фишки Баррета и облизнул губы, словно вся эта гора уже перешла к нему. — Я уверен, в этот раз я выиграю.

— На что будете ставить? — Баррет опустил монокль и вытянул под столом свои длинные ноги.

— У меня есть поместье под Уэймутом. Это потянет штук на тридцать.

— И что еще? — спросил Баррет в привычной ему манере — самым что ни на есть монотонным голосом.

— Еще? — Фенвик заерзал и обхватил края стола, — У меня есть небольшой охотничий домик под Глазго.

— Мне нужно что-то посолиднее. Недвижимость в Шотландии сейчас не в цене.

Фенвик вытер взмокший лоб.

— Предлагаю руку моей сестры.

Среди зрителей прокатилась волна тихого ропота.

— Говорят, она божественно красива.

— А я слышал, такая уродина, что родители держали ее взаперти.

— Да, малышка никогда не появлялась в обществе.

— Так не о ней ли ходили слухи, будто из-за какой-то кожной болезни у нее все тело в струпьях?

— По слухам, эта девушка заумная, скучная педантка.

— Старая дева, должно быть. Зачем Уотертону такой товар?

Баррет размышлял точно таким же образом. Однако, следуя выработанной привычке, он не уступал ничего своего — никогда и никому. Если Джеймс собирается выбить правду из Фенвика, может, сам он извлечет какую-то пользу из его сестры. Да вдруг она еще и причастна к «Адвокатам дьявола»! В прошлый раз Джеймс не пожелал особенно распространяться на эту тему.

— Очень хорошо. Кидайте. — Баррет жестом показал Фенвику на кость.

Все тотчас замолчали. В тишине комнаты урчащие звуки в желудке Стокмэна мешались со свистящим дыханием официанта.

Брошенная кость ударилась о стол.

Присутствующие затаили дыхание.

Баррет посмотрел на пару шестерок, и губы его медленно растянулись в улыбке.

Стокмэн стукнул по его спине.

— Дупель! Вы чертовски удачливы, Уотертон! Я всегда это знал. Говорил ему, чтобы не тягался с вами. Вот и пролетел. Не зря же говорят, что вы мастер делать деньги из ничего. Весьма удачная шутка! Вы и так у нас самый богатый, да еще всегда выигрываете. — Толстяк запрокинул голову и расхохотался.

Фенвик не мог оторвать глаз от кости. Лицо его исказилось недоверием и горечью. И рука, бросавшая кость, так и застыла над столом.

Обычно игра возбуждала Баррета, но Фенвик был не тот соперник, который мог доставить радость победы. Он был словно несмышленый щенок и даже вызывал к себе жалость. Почти вызывал. Джентльмен, который проигрывает последнюю монету, подобен глупой рыбешке. Такой человек заслуживает своего крючка во рту.

Официант тронул Фенвика за руку.

— Вам что-нибудь принести, сэр?

Гарольд покачал головой. Он осознавал щекотливость положения. Но потом запустил пальцы в свои белокурые волосы и, закрыв лицо руками, еле слышно сказал:

— Виски.

— Сию минуту, сэр, — поклонился ему официант.

Баррет увидел, что в окна проникают первые лучи восходящего солнца.

— Расписку можете оставить у портье на конторке. — Он сделал шаг, чтобы удалиться из залы, но его остановил голос Фенвика:

— Когда вам угодно нанести визит моей сестре?

— Возможно, сегодня вечером, — сказал Баррет, нахмурясь. Он повернулся и зашагал к двери. В его планы не входило встречаться с сестрой Фенвика. Не хватало еще тратить время на какую-то хворую отшельницу! Пусть теперь Джеймс сам возится со старыми девами, а он будет отлавливать другую рыбку. Принцессу зимы.

Уотертон вышел из клуба. Порывы декабрьского ветра задували в лицо. Вдоль всего небосклона возвышались непрерывными рядами каменные трубы, из которых тянулись змейки дыма. С противоположной стороны улицы, от булочной, наплывал аромат свежеиспеченного хлеба.

Уотертон проследовал к своему экипажу — самому первому в длинном ряду прочих, стоявших перед «Уайтсом». Сзади еще несколько джентльменов тоже усаживались в кареты.

— Баррет!

Он обернулся, увидел Джеймса, расплачивающегося с извозчиком, и поспешил навстречу своему родственнику.

— Здравствуй, кузен. Я как раз подумал, что могу встретить тебя здесь.

— Есть новости? — спросил Джеймс с загоревшимися глазами.

— Он разорен и целиком в моей власти.

— Я знал, что ты сможешь это сделать. И в такое короткое время! Теперь нам нужно слегка на него надавить.

— Да, кстати, я получил в придачу его сестру в качестве невесты. Может, сумеешь как-то этим воспользоваться?

— Я? — Джеймс вскинул бровь и посмотрел на Баррета своими блестящими глазами.

— Да, ты. Я свои обязательства выполнил.

— Но нельзя же тотчас устраняться, — сказал Джеймс. — По всей видимости, я не смогу сейчас подключить другого человека. Ты должен помочь мне довести это дело до конца, — с отчаянием в глазах добавил он.

Уотертону это не понравилось. От недовольства у него пролегла глубокая складка на лбу. Пять лет назад, после смерти своего отца, Джеймс занял место руководителя главной разведывательной службы страны. С тех самых пор потаенные, жесткие свойства его натуры время от времени всплывали на поверхность. Зная Джеймса так, как знал его Баррет, можно было понять, что и в данный момент его кузеном руководит та же безжалостная изворотливость. Однако то, что Джеймс делал для Англии, вызывало восхищение. Поэтому Баррет не мог сейчас просто так раскланяться и уйти. И Джеймс это понимал.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — с легкой иронией спросил Уотертон.

— Женился на его сестре.

Баррет опешил:

— Ты шутишь! — Он крепко сжал набалдашник трости. — Я слышал, она старая дева и у нее какая-то болезнь кожи.

— Нет, я говорю совершенно серьезно. Это идеальный вариант. Он обеспечит нам постоянный надзор за Фенвиком и его сестрой.

— Однако я не могу на ней жениться. Ни на ней, ни на ком бы то ни было. И ты, черт побери, прекрасно знаешь, что я на сей счет думаю.

— Все грустишь о леди Матильде? — Джеймс неодобрительно посмотрел на кузена. — Ты это хотел сказать?

— Я больше о ней не вспоминаю. И не собираюсь валять дурака, как в прошлый раз, — сказал Баррет. Эта женщина сделала его сердце каменным.

Джеймс снова нарушил молчание:

— Пора уже подумать о детской комнате в доме. Тебе тридцать три, а наследника все нет.

— Я нахожу, что твои речи смехотворны. Тебе ли давать подобные советы! Ты на три года старше меня и уже поставил на себе крест.

— У меня нет титула, — сказал Джеймс. — И вообще я не могу жениться. Не с моей работой, — добавил он. Однако по тому, как были произнесены эти слова, чувствовалось, что кузен вполне удовлетворен своей судьбой. — Так ты поможешь мне взять Фенвика или нет?

— Если я должен жениться на его сестре, то нет. Когда я надумаю обзавестись невестой, это будет избранница моего сердца, а не леди, которую я выиграю в карты или кости.

Джеймс задумался на секунду, потирая подбородок.

— А если я устрою так, что тебе не придется жениться на его сестре? Тогда ты доведешь это дело до конца?

— Смотря что ты имеешь в виду.

— Послушай, Баррет. Мы можем поехать сейчас в мой офис, и я расскажу тебе, что нам нужно делать. — Джеймс сказал это с таким видом, что возражения полностью исключались. На миг лицо его сделалось непроницаемым, как каменная стена.

Баррет сурово сдвинул брови. Всю ночь образ Принцессы зимы витал в сознании: грудной, чуть хрипловатый голос и стройная фигура. Баррет помнил, как нежна и тепла была ее кожа, когда он, целуя ей руку, пробегал по ней губами. Он мысленно рисовал себе, как снимает ее одежды и вуаль, как укладывает ее на атласные простыни и дарит ей свои ласки.

Теперь выслеживание объекта страсти отодвинется на задний план. Ну да ладно, подумал Баррет. В достижений намеченной цели он умел быть терпеливым. И к тому же он безумно любил охоту.


Который час? Сладко потягиваясь в постели, Меган взглянула на часы. Шесть. Когда бы она ни ложилась спать, не важно — поздно или рано, наутро внутренние часы будили ее в одно и то же время. Ровно в шесть и ни минутой позже. Она прислушалась к чириканью воробьев за окном и снова потянулась, прогоняя остатки сна. И вместе с ним светловолосого лорда с синими глазами. Всю эту длинную ночь он держал ее в объятиях, целовал и нашептывал какие-то слова.

Меган улыбнулась воспоминаниям. Но реальность быстро вступила в свои права, и улыбка померкла. До рождественской распродажи все вроде бы складывалось идеально. Еще вчера решение об отъезде в деревню доставляло радость. Встреча с лордом Уоттом принесла с собой чувство одиночества, и, несмотря на все усилия, Меган не могла его прогнать.

Утреннее солнце, заглянув через ставни, проложило узкую дорожку на кромке туалетного столика и поперек двери. В первые секунды Меган исподлобья наблюдала за пылинками, плавающими в ярком луче. И вдруг вспомнила. Деньги! Она посмотрела вверх, на балдахин.

Глаза ее расширились. Она откинула покрывало и, встав на край постели, дотянулась дрожащей рукой до кружевной оборки. Рядом зияло большое отверстие. С трудом веря своим глазам, она покрутила между пальцами нити, свисающие с неровных краев прорехи. Кинжал, воткнутый в спину, наверное, причинил бы ей меньше страданий.

С улицы послышался звук подъехавшего экипажа. Шум заставил Меган посмотреть в окно. Вряд ли это был Гарольд. Когда он играл, то редко возвращался рано утром.

Соскочив с кровати, она набросила халат и подбежала к окну. Снаружи сквозь морозный воздух доносились мужские голоса. Она открыла ставни.

Два человека расплатились с извозчиком и махали Фенвику. Гарольд шагал по улице, безвольно опустив плечи, с точно таким выражением на бледном лице, как в тот день, когда проиграл городской дом. Чтобы унять дрожь в руках, Меган стиснула пальцы и прижала кулаки к бедрам. Взгляд ее был прикован к брату, который тем временем остановился, ожидая, пока мужчины подойдут к нему. Судя по его виду, встреча с этими джентльменами его совсем не радовала.

Меган их знала. Они часто наведывались к Гарольду. У мистера Уолтера Коберна, того, что помоложе, было худое лицо с полуопущенными веками. Второй, мистер Филдс, шатен, выглядевший лет на тридцать, носил зачесанные назад волосы. Он всегда густо мазал их бриолином, и они прилегали к голове, словно вторая кожа. Меган помнила их глаза — холодные глаза людей, четко сознающих свою цель и ничуть не заботящихся о том, каким образом она будет достигнута.

Мужчины сопроводили Гарольда по дорожке до парадной двери. Девушка выскочила из комнаты на лестницу и, перескакивая через несколько ступенек, побежала вниз. Щелкнул открывшийся замок входной двери. Через секунду они войдут.


Глава 4


Меган юркнула под лестницу и притаилась в нише. Дверь со скрипом открылась и тут же захлопнулась. По мраморной плитке вестибюля зацокали каблуки.

— Давайте пройдем в гостиную, — сказал Гарольд, — а то в любую минуту может спуститься моя сестра.

Она нахмурилась, прислушиваясь к мужским шагам, и выглянула в холл. Пусто. Меган немного расслабилась и прокралась в коридор, чувствуя, как сильно колотится сердце. Пол скрипнул у нее под ногами. Шаг. Два. Наконец она замерла возле двери гостиной, надеясь, что никто ничего не услышал.

Мужчины продолжили разговор.

— Не желаете чего-нибудь выпить? — предложил Гарольд.

— Нет, спасибо. Мы только что из «Брукса»[3 - Название клуба.]. Подумали, что вы будете возвращаться в это время, и решили вас перехватить. — Низкий голос мистера Коберна звучал глухо и бесстрастно.

— Какое совпадение! Я как раз собирался заглянуть к вам сегодня чуть позже.

— В самом деле? — с ехидцей сказал мистер Филдс.

— Да, джентльмены. Мне нужно две тысячи взаймы.

— Боюсь, что мы не можем больше ссужать вас, Фенвик. Вы и так задолжали нам двадцать тысяч. — В голосе мистера Коберна звучало нескрываемое удовольствие.

Меган зажала рот рукой, заглушив непроизвольно вырвавшийся вздох.

— А как насчет сотни? — спросил Гарольд с отчаянием.

Во время последовавшей длинной паузы Меган представила, как мистер Коберн и мистер Филдс обмениваются коварными взглядами.

— Посмотрим, — ответил наконец мистер Филдс. — Может, дадим, но сейчас нам нужна ваша помощь. Мы получили приказ от нашего руководства, — продолжил он. — Наша следующая цель — убрать некоего государственного деятеля. Одно задание на троих, — добавил он угрожающим тоном, явно адресованным Гарольду.

— Но…

— Никаких «но», Фенвик! — отрезал мистер Филдс. — Кто берется снимать овечью шкуру, должен знать, что станется с самой овечкой.

— Я не представлял, что вы занимаетесь подобными вещами! — вскричал Гарольд.

— Помилуйте, дружище! Неужто вы думали, что вас приняли в дамский кружок рукоделия? Не зря ж мы именуемся «Адвокатами дьявола».

— Я знаю, но…

— Встретимся в Гайд-парке через две недели. К тому времени мы получим инструкции, как вам действовать.

Гости собрались уходить. Кресла скрипнули, когда они поднялись.

Меган повернулась и с бешено бьющимся сердцем незаметно выскочила обратно в вестибюль. Стараясь не шуметь, она снова нырнула в нишу и затаилась.

— Всего доброго, джентльмены, — сказал Гарольд и прикрыл дверь.

Прежде чем щелкнул замок, Меган стрелой вылетела в коридор и встала у брата за спиной. Он повернулся и вздрогнул.

— Господи! Это ты, Меган? Что ты здесь делаешь? Подкрадываешься тайком, точно змея.

— Я не считаю, что это я здесь змея. — Меган косо смотрела на брата, скрестив на груди руки.

Гарольд понял ее намек.

— Ты по поводу денег? Я тебе все объясню.

— Объяснения здесь не требуются. Мы оба знаем, что это сделал ты. — Меган не выдержала и вышла из себя. — Как ты мог? — затараторила она. — Те деньги принадлежали мне. Обществу. Они предназначались для благотворительной цели. Ты не имел права их брать!

— Я думал, что сумею их удвоить. — Гарольд не мог смотреть сестре в глаза и поэтому уставился в пол.

— Ты всегда так думаешь.

— Я верну.

— Но не при помощи тех ужасных людей, которые только что ушли отсюда, — сказала Меган. — Ты и так должен им двадцать тысяч. — Кровь отхлынула от ее лица при мысли о том, какое огромное богатство растрачено понапрасну.

— Ты подслушала наш разговор? — изумился Гарольд. В его расширившихся глазах застыло недоверие.

— И рада, что это сделала. Как ты мог позволить этим страшным людям так тебя закабалить? В них обоих есть что-то порочное. Оказывается, они хотят кого-то убить. И думать не смей, чтобы им помогать!

— Ты все неправильно поняла. — Гарольд заставил себя поднять голову, чтобы встретиться взглядом с сестрой. — Просто у них такой ритуал посвящения новичков, но это только для видимости. На самом деле никто не собирается никого убивать. Ведь ты и сама так не думаешь. Ты понимаешь, это шутка, Мэгги.

— Мне так не показалось. — Она пронзила брата своим острым взглядом.

— И тем не менее это правда.

— Мне нет до них никакого дела. В любом случае я им не верю. Ты должен выплатить долг и, пока не поздно, выйти из этого клуба.

— Я не могу. Мы… — Слова словно повисли в воздухе, и лицо Гарольда приняло страдальческое выражение.

— В чем дело? Говори.

— Мы в капкане, и в данный момент выхода из него нет.

— У нас еще остается Фенвик-Холл, — сказала Меган. — Ты можешь получить заем под залог собственности.

Гарольд вздрогнул от ее слов, будто его ударили. Его темно-золотые брови вытянулись в прямую линию. Он откинулся назад и в изнеможении привалился к двери, не говоря ни слова.

— О нет! — вскричала Меган. — Не может быть! Ведь мы не потеряли мой дом? Скажи мне! Он мой. Папа знал, что я никогда не выйду замуж. Он передал его тебе в доверительную собственность для меня. О Боже! Гарольд, ты проиграл то, что тебе не принадлежит!

Гарольд поднял на нее глаза. Ему не понадобилось произносить ни слова — ответ был написан у него на лице.

Меган почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, и была вынуждена схватиться за перила, чтобы не упасть.

— Я тебе все объясню. — Гарольд посмотрел на нее с мольбой.

— Не надо, — сказала Меган. Она смотрела на него в упор, неспособная отыскать в сердце даже крупицу сочувствия. — Этому нет и не может быть объяснения. Ты болен. И твоей нездоровой страсти мы обязаны всеми нашими потерями. Какой же ты эгоист! Как ты посмел проиграть мой дом? Он давал нам средства к существованию. Ты обо мне нисколечко не думаешь. Где я теперь буду жить? — Она тяжко вздохнула, затем вспомнила про сторожку. — Хотя, наверное, можно жить и в охотничьем домике.

— Нельзя, — сказал Гарольд.

Чаша терпения переполнилась. Меган бросилась на него с кулаками.

— Как ты мог? Мы всегда встречали там Рождество! Это такое памятное место! Я хотела поехать туда в этом году! — Она захлебывалась словами, задыхаясь от спазма, сдавившего ей горло. Пока она колотила Гарольда в грудь, его лицо становилось все более расплывчатым и вскоре вовсе исчезло за слезами. В конце концов она сложила оружие.

С охотничьим домиком были связаны самые дорогие ее воспоминания. После смерти матери — она умерла пять лет назад от чахотки — Меган вместе с отцом на время поселилась там. Отец прожил только на два года дольше, и те два Рождества были для девушки самыми счастливыми в жизни. Мать никогда не могла примириться с тем, что их единственный общий ребенок родился с уязвимой кожей. Впоследствии этот изъян воздвиг между матерью и дочерью невидимую стену отчужденности. Оставшись вдвоем с отцом, Меган сразу почувствовала себя раскрепощенной. Они жили душа в душу и все больше привязывались друг к другу, пока отца не свел в могилу тот же недуг. Теперь не осталось и домика.

Она оглянулась на лестницу, где стоял Гарольд.

— Я уезжаю домой, в Фенвик-Холл.

— Я же сказал — туда нельзя ехать. Усадьба нам больше не принадлежит.

Меган впилась ногтями в дубовые перила.

— Пока новый собственник не заявит свои права, я буду жить там. — Она сделала шаг вниз, но голос Гарольда снова ее остановил.

— Ты не можешь уехать. Я обещал твою руку новому хозяину Фенвик-Холла. Тебе придется остаться здесь и принять его ухаживания.

Меган обернулась. Лицо ее полыхало негодованием.

— Ты не имел прав на это поместье, а на меня тем более! Как ты мог обещать мою руку какому-то игроку? Я презираю этого человека уже за одно то, что ему все равно, на что играть. Ты ставишь на карту наше поместье, а он его принимает! — Ее всю трясло, и она еще крепче вцепилась в перила.

— Не суть важно, какой это человек, такой или сякой, одобряешь ты его или нет. Он богат — и этим все сказано. Как тебе известно, браки заключаются по договоренности. Так было и будет. Когда я обещал ему твою руку, я думал о твоем благополучии.

— Разумеется, — сказала Меган голосом, полным презрения.

Они с Гарольдом молча смотрели друг на друга. Ей незачем было рассказывать, что она думает на этот счет. Оба и так знали, почему он сделал на нее ставку. Больше у него ничего не было. В ней вдруг заговорило непокорство, и она последовала своему капризу.

— Меня не интересует, что из этого последует, но я никогда не выйду замуж за того джентльмена. Это мое окончательное решение.

Гарольд рывком погрузил руки в свою светлую шевелюру и с силой провел пальцами, будто собирался вырвать все волосы.

— Ты выйдешь за него замуж. У тебя нет выбора. Пока тебе не исполнится двадцать один год, я твой опекун. И до той поры ты будешь делать то, что я прикажу.

— Слава Богу, через два месяца я достигну независимого возраста. Тогда ты не сможешь повелевать мной.

Посуровевшее лицо Гарольда стало похоже на непробиваемую маску.

— Пока суд да дело, я использую свои опекунские полномочия.

— Твое опекунство уже принесло свои плоды. Я потеряла свое наследство, а теперь ты принуждаешь меня к браку с незнакомым человеком.

— Он один из самых богатых и влиятельных людей в Лондоне, — сказал Гарольд. Раскаяние, звучавшее ранее в его тоне, полностью растворилось в раздражении. — Ты не смеешь отказывать ему. Тебе чертовски повезло, что я его заарканил. Приданое у тебя очень скудное, титула нет, и… если посмотреть правде в глаза, ты без пяти минут старая дева. Не велик подарок. Вдобавок ко всему день и ночь не вынимаешь носа из своих книжек. Какой мужчина захочет такую жену?

От слов брата Меган подпрыгнула как ужаленная.

Гарольд, не обращая внимания на причиненную ей боль, продолжал:

— Ты должна выйти за Уотертона… разумеется, если он тебя возьмет. Когда ты станешь его женой, у тебя будет все, что только можно пожелать.

При упоминании этой фамилии Меган, потрясенная, открыла рот.

— Тот самый маркиз Уотертон из колонки светских новостей?

— Тот самый. — Гарольд прямо светился от гордости, что подцепил для своей сестры бесценного жениха.

— Это чудовищно! Судя по тому, что пишут в газетах, это бездушный повеса. Нет такого уголка, куда не докатились слухи о его бесславных дуэлях, и всякий раз из-за чьей-то жены либо сестры. Всего два дня назад, когда я была в Королевском обществе, люди обсуждали его последнюю выходку. Я сама слышала, как два джентльмена говорили, что он оскорблял в клубе лорда Деннисона в связи с тем, что неделей раньше у них должна была состояться дуэль. Теперь несчастный Деннисон опозорен, и его не пустят ни в один дом. Уотертон делает все, что ему заблагорассудится. Он богатый и сильный, поэтому ему все можно. Зато его жертвы должны расплачиваться.

— Не все так просто. А что касается Деннисона, он и сам не такой уж паинька.

— Я говорю то, что слышала, и презираю этого человека. Я скорее стану собирать объедки на помойках, ходить в тряпье и жить на улице, чем выйду за него замуж. — Меган повернулась и громко затопала по ступенькам.

— Ты выйдешь за него замуж! Я тебя заставлю!

— Попробуй, — тихо сказала она. Нужно как-то попасть к Локлену, единственному в мире другу. Он ее спасет.


В тот вечер Меган сидела у себя в комнате и связывала концы простыней, которые стащила со своей постели. Из вестибюля докатилось громкое эхо голосов. Она живо вскинула голову. Разобрать слова было невозможно, но разговор шел на повышенных тонах. О, если б это приехал Локлен! Только бы он! Уж Локлен-то нашел бы способ вызволить ее из этой переделки.

В дверь тихонько постучали.

Меган подхватила простыни, собираясь засунуть их под кровать.

— Не бойтесь, это я, миледи.

Услышав приглушенный голос горничной, девушка облегченно вздохнула. Ключ в замке повернулся, дверь скрипнула — Гарольд запер ее снаружи, после того как Меган пыталась убежать, — и отворилась. В спальню заглянула Тесса:

— Я на минутку. Надо поспешать, иначе мастер меня застанет. Вот, — она протянула хозяйке небольшую стопку одежды, — я тут подобрала для вас мужские вещи. Висели возле соседней двери. — Горничная покраснела после этого признания. — Я подумала, когда мастер станет искать, в таком виде он вас не узнает. Извозчика я наняла, как вы сказали. Ждет в переулке… Ах да — и Ривз тоже там. Весь скрючился, но говорит, что поедет с нами. Не хочет оставаться здесь и прислуживать его светлости.

— Бедный Ривз. Разумеется, он может ехать со мной. Только тебе нужно посмотреть, сел ли он в экипаж.

— Посмотрю, посмотрю, — сказала Тесса своим обычным тоном заботливой наседки. — Ну все, я побежала. Там внизу миссис Пул с мужем. Приехали за теми деньгами, что украл ваш брат. Он сам спустился и что-то им сочиняет. — При этих словах горничная нахмурилась.

— Как я буду смотреть людям в глаза, если пойдут разговоры? Нужно где-то достать деньги. Я должна их вернуть.

— Не волнуйтесь. Ваш друг мистер Берроуз вам одолжит.

— Да, конечно. Ты права, я могу попросить взаймы у Локлена. — Тревога, омрачавшая лицо Меган, исчезла.

Внизу громко хлопнула дверь. Затем они услышали шаги Гарольда на лестнице.

— Ой, это он! Идет проверять дверь.

— Тогда запирай меня, — сказала Меган. — Я как-нибудь выберусь.

Она быстро прикрыла дверь.

Ключ повернулся в замке, скрипнули половицы. Это Тесса прошмыгнула в коридор.

Меган схватила стопку одежды и стала снимать с себя платье. В спешке она оторвала пуговицы на спине и порвала нижнее белье. Мужская рубашка и брюки были рассчитаны на подростка и оказались довольно тесны — она с трудом их застегнула. Затем быстро надела пальто. Должно быть, оно принадлежало Ривзу. Закатав рукава, она запихала волосы под фуражку и подбежала к камину. Взяла кусок угля и для довершения маскировки натерла щеки.

«Бух, бух!» — услышала она и оцепенела.

Гарольд стучал так сильно, что дверь тряслась на петлях.

— Убирайся! — придя в себя, крикнула Меган через секунду. Она стала привязывать конец простыни к ножке кровати.

Гарольд повернул ключ в замке.

— Мэгги, мне нужно с тобой поговорить.

— Не смей ко мне входить! Я не желаю тебя видеть! Продержал взаперти весь день, а теперь захотел поговорить! И хватает же наглости! — Девушка схватила с камина подсвечник и с силой запустила в дверь.

Он ударился о дубовую доску и упал, откатившись к ножке туалетного столика.

— Я сделал это для твоего же блага. Все равно ты выйдешь замуж за Уотертона, нравится он тебе или нет!

Меган схватила вазу и швырнула вслед за подсвечником. Хрусталь ударился о дерево и отскочил внутрь комнаты. На пол и на ковер посыпался дождь осколков.

— Если ты только посмеешь сюда войти, клянусь, я тебя покалечу! — Подхватив связанные простыни, она опустила свободный конец за окно.

— Хорошо, я подожду, пока ты успокоишься. Но мы должны с тобой кое-что обсудить. Лорд Уотертон прислал утром записку, что приедет знакомиться. Он будет здесь в семь часов. Ты спустишься и примешь его. И пожалуйста, будь с ним приветлива.

— О да, я буду с ним приветлива. Как же!

Меган бросила взгляд в сторону камина. Стрелки часов показывали четверть седьмого. Она метнулась к кровати. Под ней находился небольшой саквояж, в котором лежало кое-что из мелких вещей. Теперь надо как-то заставить Гарольда отойти подальше от двери. Что бы такое ему сказать? Ага, ясно.

— А могу я попросить у него сто фунтов, чтобы вернуть Обществу? А то миссис Пул, наверное, собирается отправить меня на виселицу за воровство.

— Я сам верну. Твое дело — только принять Уотертона. Приведи себя в надлежащий вид к его приезду. У тебя мало времени. Если через десять минут не выйдешь, я сам тебя выволоку. — Гарольд еще раз стукнул кулаком в дверь и отошел. Постепенно его шаги заглохли в тиши коридора.

Слава Богу! Меган просунула шарф через ручку саквояжа и привязала к поясу. Она подошла к окну и распахнула створки, чувствуя, как холодный декабрьский воздух обжигает лицо и проникает в легкие. Над головой в ясном темном небе мерцали тысячи звезд. Она посмотрела вниз. От земли ее отделяли добрых двадцать пять футов. Собравшись с духом, она занесла ноги на подоконник, захватила меж колен простыню и скатилась по ней за окно.


Отъехав несколько кварталов в своем экипаже, Баррет уткнулся носом в «Таймс» и стал просматривать страницы. Все-таки владеть каретой, сделанной на заказ по собственному проекту, — великое благо. Превосходные рессоры гасили тряску и позволяли читать, не напрягая зрение. И все же удержать мысль на свежих новостях ему не удавалось. Он думал о предстоящей встрече с сестрой Фенвика. Скорее бы отделаться от этого представления, чтобы можно было целиком сосредоточиться на поисках Принцессы зимы.

Надоеда, спасенный им беспородный пес, залился лаем.

Баррет отложил газету. Пес высунулся из окошка и, свесив через бортик лапы, залаял громче. Потом совсем разошелся, так что с каждым новым звуком его туловище дергалось в конвульсиях.

— Ну что, дружище, опять какой-то непорядок? — Баррет вопросительно посмотрел на пса. За косматой головой Надоеды мелькнула чья-то темная фигура. Вдоль улицы по аллее бежал юнец, сжимая в руках какую-то сумку. Наверняка обчистил кого-то, подумал Уотертон, зная, что в Лондоне развелось много воров.

— На этот раз ты прав, дружище. — Баррет три раза постучал тростью в потолок кареты.

Кучер осадил лошадей. Экипаж резко качнулся и остановился.

Надоеда разразился лаем, не проглотив ни единой ноты в октаве, и с ходу сиганул из окошка.

— Вот балбес, — с беспокойством пробормотал Уотертон.

Лакей стал открывать дверцу. Баррет, не дожидаясь, выскочил из кареты и побежал за Надоедой, который, похоже, нисколько не пострадал от своего бесстрашного прыжка. Пес метнулся мимо стоявшего у обочины наемного экипажа и помчался по аллее с азартом английского дога, почуявшего добычу.

Воришка, заметав бегущих за ним собаку и Уотертона, заработал своими маленькими ногами еще усерднее.

Тогда Баррет решил, что нужно положить конец этой гонке — он и так потерял достаточно времени. Он догнал Надоеду, а затем опередил его. Он испытывал захватывающее чувство, знакомое каждому охотнику, заставляющее сердце биться сильнее и вызывающее улыбку на губах. Еще один мощный рывок — и юнец был схвачен за руку.

В следующую секунду Баррет развернул его лицом к себе и, вывернув маленькие кулачки, без труда прижал их к бокам. Во время этой короткой схватки у воришки соскочила фуражка. Выпавшие из-под нее длинные темные волосы в беспорядке рассыпались по маленьким плечам, обрамляя совершенное женское лицо. Уотертону вполне хватило света луны, чтобы увидеть фиалковые глаза и приоткрытые пухлые губы. Он мог не разглядеть черты чумазого лица, но спутать эти глаза он не мог. Он нашел свою Принцессу.


Глава 5


— Уберите собаку! — вскричала девушка.

Баррет был так ошеломлен своей находкой, что не обратил внимания на приглушенное рычание Надоеды. А этот шельмец, вцепившийся мертвой хваткой в брюки леди, тем временем мотал головой и норовил разорвать штанину на мелкие клочки.

— Ну довольно, сэр. Ведите себя как подобает джентльмену или отправляйтесь к экипажу.

Надоеда моментально разжал зубы и, ощетинившись, отступил на шаг.

— Спасибо, — поблагодарила Принцесса, еще не отдышавшись после бега. Баррет услышал в ее голосе ту же волнующую хрипотцу — свойство, которое трогало каждую струнку в его сердце.

— Не стоит, — сказал он, пристально глядя на губы девушки и наблюдая, как сгущается на холоде пар от ее дыхания. Он притянул ее к себе, чувствуя, как с каждым ее выдохом теплый воздух обдувает ему лицо и шею, причиняя танталовы муки.

Девушка осторожно заглянула Баррету через плечо и попыталась вырваться из его рук.

— Пустите! В самом деле, мне нужно идти.

— Я не могу позволить вам уйти. Не теперь, когда я вас отыскал. — Баррет еще крепче обнял ее за талию. — Что произошло? Зачем вы переоделись мальчиком? Почему разгуливаете ночью по улицам одна? Скажите мне. Я хочу вам помочь.

— Это долгий разговор. У меня сейчас нет времени. Если бы вы отпустили меня…

Надоеда вдруг на кого-то залаял.

Баррет не успел повернуться, как что-то стукнуло его по затылку, и в глазах возникло расплывающееся пятно. Сквозь туман он различил служанку, держащую в руке доску наподобие алебарды. Потом наступила полная темнота.

Меган, наблюдавшая эту сцену, обмерла.

— Господи! — После того как мужчина упал и потерял сознание, она даже перестала дышать. — Ты убила его, Тесса!

— Боже милостивый! — Теперь, когда женщина увидела, кто это, доска задрожала у нее в руке. — Я подумала, что он на вас напал.

Меган опустилась около Баррета, чувствуя, как неистово колотится ее сердце. Нащупав пульс, она облегченно вздохнула.

— Он жив.

— Слава Богу. — Тесса отбросила доску.

А Меган уже осматривала голову лорда Уотта.

— Раны не видно, — сказала она. — Шишка большая, но кровотечения нет. — Бросить пострадавшего вот так сразу она не могла и, прежде чем отойти, провела пальцами по его мягким льняным волосам, коснулась щеки. Жесткая каштановая щетина уколола кожу, точно щетка, и по руке забегали крошечные иголочки. — Я уверена, все обойдется.

У Тессы вырвался вздох облегчения.

Ривз, все это время гладивший пса, чтобы тот не лаял, приковылял к ним.

— Нам лучше уйти отсюда, — сказал он, косясь в сторону улицы.

— Меган!

Это был Гарольд. Эхо донесло его голос из сада, находившегося с другой стороны дома.

— Ой, миледи! — вскрикнула Тесса. — Мастер хватился, что нас нет. Теперь он наверняка нас сыщет.

— Уходим.

— Меган! — Голос Гарольда не предвещал ничего хорошего. Заскрипела садовая калитка.

Тесса подошла к Ривзу и просунула руку ему под мышку. Женщины поволокли его по аллее, держась все время в тени. Прежде чем они успели дойти до конца, откуда-то выбежали двое высоких плотных мужчин в желтых ливреях.

— Ну, теперь мы пропали, — пробормотала Тесса. — Это, наверное, слуги лорда Уотта. За него я точно попаду в тюрьму.

— Не попадешь, — прошептала Меган. — Я уведу их отсюда. Встретимся возле кеба. А сейчас идите с Ривзом вон туда…

Девушка подтолкнула обоих к садовой калитке одного из соседних домов. По обе стороны калитки возвышался темный забор, и Меган не знала, видят ли слуги лорда на этом фоне уходящих Тессу и Ривза. Зато ее они, несомненно, заметили. Мужчины бежали прямо к ней.

Она повернулась и помчалась обратно, по направлению к своему дому. Когда она со скоростью ветра пронеслась мимо лорда Уотта — он так и лежал, распростертый, в аллее, — его маленький пес отпрыгнул назад и залаял, но не побежал.

— Эй, ты! — закричал один из слуг. — Стой!

Меган побежала быстрее. Стук сердца отзывался у нее в ушах. Когда она мимоходом оглянулась, то заметила позади лишь одного человека.

Он уже наступал ей на пятки, когда откуда-то неожиданно вынырнул Гарольд и в стремительном прыжке поймал ее за руку:

— Стой!

Меган круто занесло вбок, и, оказавшись позади брата, она толкнула его прямо на своего преследователя. От удара оба мужчины повалились наземь, подобно падающему домино. Сама же она, спотыкаясь, отлетела на несколько шагов, но все-таки сохранила равновесие и тут же бросилась наутек через соседский двор. Дорожка привела ее обратно на Фенчерч-стрит, где, минуя еще один ряд домов, можно было попасть на соседнюю улицу.

Тогда Меган наконец сбавила темп. Она тяжело дышала, у нее кололо в боку. И все же девушка не останавливалась: шла и прислушивалась, не идет ли кто-нибудь за ней. Но нет, на тротуаре было пусто.

В некоторых окнах зажглись огни. Меган вспомнила, что сейчас, должно быть, около семи, но все вокруг выглядело как в полночь. Сухие листья хрустели под ногами. Над головой с едва различимым шумом взмыли несколько летучих мышей.

А вот и перекресток. Мимо равномерным потоком катились кареты, ехали всадники. Движение на больших улицах Лондона, похоже, никогда не прекращалось. Меган поискала Тессу с Ривзом. Кеба нигде не было. Вдали виднелся только черный лакированный экипаж со львом на дверце и четверкой форейторов в красивом желтом наряде.

Этот расписной герб навевал совсем свежие воспоминания. Возможно, сходством львиной гривы с золотистой шевелюрой лорда Уотта. Экипаж стоял у обочины как раз в том месте, где начиналась параллельная улице аллея, — это ли не прямое указание его принадлежности? Меган в тревоге нахмурилась. Она повернулась и быстро пошла в обратном направлении.

Внезапно из общего потока вырвался один кеб и подъехал к тротуару. Луна осветила кучера, крупного грузного мужчину с сигарой в углу рта. Извозчик взглянул на Меган и осклабился, обнажив беззубый рот. Она предусмотрительно отошла назад на случай вынужденного бегства, но Тесса, высунув голову из окошка, замахала ей рукой.

— Так вы убежали от них, мисс! — радостно сказала горничная. Она хотела добавить еще что-то, но едва успела открыть рот, как рванувшийся экипаж отбросил ее на спинку сиденья. — Ах! — вскрикнула она. — Ну совсем не может ездить! Была бы моя воля, я б его научила. Поганучер!

Зная любовь горничной к лингвистическим изыскам, Меган почла за благо промолчать. Однако чувствительность Ривза к подобным нелепостям словотворчества побудила пожилого человека проявить пытливость. Ухватившись дрожащими руками за спинку, чтобы удержаться на сиденье, он нагнулся к Тессе.

— Поганучер? Восемьдесят лет на свете живу, но такого слова никогда не слышал. Что это значит?

— Поганый кучер.

— Весьма экономный способ изъяснения, — сказал Ривз и в подтверждение закивал служанке. Старческая кожа на его лице расправилась от улыбки.

Тесса повернулась к Меган.

— Где мы остановимся? Если поехать домой, мастер нас наверняка увидит.

— Мы отправимся в Уэймут и останемся в гостинице, пока я не переговорю с Локленом.

— Я бы поторопилась, потому что мастер непременно поедет за нами. — Тесса сделала паузу, заправляя под чепец волосы. — И этот лорд Уотт, видно, тоже не отступится. Попомните мои слова, он вас отыщет. Держу пари, он за тем и ехал, когда случайно на вас наткнулся.

Меган вспомнила, как он держал ее за талию и какие ощущения вызывали его сильные руки. Его привлекала загадочная прорицательница, а не реальная девушка. Она это прекрасно понимала. Сейчас в ней жили два разных «я». Одно притягивало ее к лорду Уотту и возбуждало желание снова его увидеть. Другим своим «я» она понимала, как неизмеримо велико расстояние между ней и образом Принцессы зимы. Ах, как было бы хорошо поехать сейчас домой в деревню и забыть об этом лорде!

Помимо него, существовали еще и другие вещи, которые ей надлежало обдумать. Например, ужасное замужество, так упорно навязываемое Гарольдом. Когда она вспомнила об этом, на лбу у нее залегла складка. Она откинулась на спинку сиденья и печально вздохнула.


Баррет не верил своей удаче — его Принцесса была рядом с ним. Она целовала его. Все лицо. Пробегала влажным языком по носу, подбородку, щекам и вдоль губ. Он протянул руку.

Пальцы коснулись ее волос. Короткие. Жесткие. Как тонкая проволока.

Он приоткрыл один глаз…

Все поле зрения заполнил маленький черный нос. Усы. Круглые глаза, густая серая шерсть. Надоеда!

— Тьфу! — пробормотал Баррет. — Это ты? — Он отпихнул пса подальше от лица и схватился за свою раскалывающуюся голову.

— Вам полегчало, милорд? — спросил наклонившийся над ним Стрэттон, один из его лакеев. Он взял хозяина за руку и помог подняться.

Баррет превозмог возникшее головокружение.

— Не беспокойся, дружище. Все в порядке. Ты видел, куда она ушла? — Поморщившись, он стер следы собачьих поцелуев возле рта и ощупал на затылке шишку величиной с куриное яйцо.

— Она побежала вон туда, милорд. — Стрэттон показал на аллею. — Гастингс дал ей уйти.

Гастингс, вышедший из аллеи, подоспел как раз к разговору.

— Ты лжешь! — прорычал он. — Это ты ее упустил!

— Нет, не я!

— Ты!

— Как я мог ее упустить, если побежал за ней ты!

— Да, но не удержал ее ты.

Баррет, напряженный, словно тугая пружина, строгим тоном заставил слуг закрыть рты.

— Довольно. Я возлагаю вину в равной мере на вас обоих.

Стрэттон, нахмурив брови, тотчас возразил:

— Простите, милорд, что я вам это говорю, но винить нас нельзя. Мы видели, как вы разговаривали с мисс, и подумали, что не должны вам мешать. Но не прошло и минуты, как вы упали ничком, а она понеслась со всех ног прочь. Я решил, что она вас ограбила и убила. Я остановился посмотреть, живы ли вы, а Гастингс побежал ее ловить.

— Черт побери, за те деньги, что я вам плачу, могли бы и поймать.

— Уотертон! — послышался голос шагающего к ним Фенвика, и через секунду в потоке лунного света показалось его круглое лицо. — С вами все в порядке?

— Вполне. — Баррет стряхнул грязь с пальто и поправил шейный платок.

— В голове не укладывается, что на вас напали прямо у моего дома, — пробормотал Гарольд, отряхивая сюртук. — Мы пытались задержать вора, но он убежал.

— То был не вор и не «он». Это была леди. И я встречал ее раньше на рождественском базаре. — Баррет увидел, как Фенвик вздрогнул при этих словах. — Прекрасная молодая особа с длинными темными волосами, фиалковыми глазами и очень женственными формами. С ней еще была служанка, из которой вышел бы отличный сержант от инфантерии. Вы, часом, их не знаете?

— Нет, к сожалению. — Брови Фенвика на миг сомкнулись. В его тоне чувствовалась легкая напряженность. — Мы переехали сюда всего месяц назад и с соседями толком еще не познакомились.

— Жаль. Я был уверен, что вы ее знаете.

Фенвик нагло лгал. Скорее всего это была его любовница. Но почему леди переоделась юношей? Возможно, чтобы убежать, потому что Фенвик жестоко с ней обращался, решил Баррет. Он стиснул кулаки, но держал их прижатыми к бокам — ничего другого ему не оставалось.

— Нет, я ее не знаю, — повторил Гарольд. — Вероятно, это просто совпадение, что вы встретили ее рядом с моим домом. Может, леди получает удовольствие от прогулок в маскарадных костюмах, — добавил он, нахмурясь.

— Такая точка зрения имеет право на существование. Но возможно, она прячется где-то поблизости. — Баррет повернулся к своим слугам. — Стрэттон! Гастингс! Я хочу, чтобы вы прочесали окрестности. Я желаю ее найти.

— Хорошо, милорд. — Гастингс поклонился.

Двое мужчин поспешно удалились в аллею — каждый, брюзжа в адрес другого, что тот. позволил ей убежать.

— Фенвик, мы подождем у вас в доме, — сказал Баррет. — Заодно можете представить меня вашей сестре.

Гарольд заюлил. Он запустил руки в волосы и стал оттягивать их вверх, словно желая отделить от головы.

— Боюсь, что не смогу этого сделать, — сказал он наконец.

— Почему?

— Она еще раньше уехала в Фенвик-Холл.

— С чего вдруг? — Баррет вскинул бровь, уверенный, что сестры Фенвика вообще не было в Лондоне. Если леди действительно так уродлива и безобразна, как утверждают сплетники в клубе, вряд ли он позволил бы ей приехать в город. — Немного строптива?

— О нет. — У Фенвика начался нервный тик на щеке. — Просто застенчива. Она все время жила в уединении, как затворница, и поэтому не очень уютно чувствует себя в незнакомом обществе.

— Я люблю, когда мне бросают вызов, — сказал Баррет. — Поистине обожаю. Ваша сестра возбудила во мне азарт. — Суть слов, однако, не вязалась с той монотонностью, с какой они были произнесены. Баррет и доли секунды не стал бы взирать на эту девицу. Он хотел Принцессу. — Ну что ж, тогда мы дерзнем и поедем прямиком в Фенвик-Холл. Должен же я в конце концов обозреть свои новые владения.

Фенвик нахмурился:

— Могу я задать вам вопрос личного характера?

— Смотря какой, — сказал Баррет, рассматривая какой-то темный предмет у изгороди, привлекший его внимание.

— Вы всерьез собираетесь жениться на моей сестре?

— Фенвик, не вы ли сами предложили мне ее руку?

— Но я и на минуту не допускал, что вы захотите на ней жениться, — сказал Гарольд скорее самому себе, нежели собеседнику, и взглянул на Баррета. — Я должен быть с вами предельно честен. Она никогда не выезжала в свет и никого здесь не знает. К тому же у нее нет приданого.

— Банальные условности не могут руководить мной, — с насмешкой ответил Уотертон. — Я считаюсь с ними, только если мне это угодно. — Прежде чем продолжить речь, ему пришлось немного напрячься, дабы придать голосу необходимую твердость. — Для меня важно найти такую жену, чтобы мы могли неплохо ужиться друг с другом. Я уверен, ваша сестра выполнит свою задачу не менее успешно, чем любая леди. А сейчас, простите, я на минуту отвлекусь. — Баррет подошел к ограде и наклонился к предмету, который только что разглядывал. Поднятый им небольшой саквояж, обтянутый гобеленом, определенно принадлежал даме. Баррет открыл его и вытащил тонкий носовой платок.

Уотертон нахмурился. Несомненно, эта женщина была любовницей Фенвика. Факт, о котором Джеймс умолчал на базаре.


Глава 6


Двумя часами позже, сидя рядом с кузеном в карете и ощущая в кармане шелковый платок, Баррет размышлял над неудавшейся беседой. Фенвик не только ничего не рассказал о своей любовнице, но еще имел нахальство утверждать, что у него ее вообще нет.

— Где ты его нашел? — Джеймс с улыбкой указал на Надоеду, положившего голову Баррету на колено.

— Скорее уж он нашел меня.

— Может, все воспринимают тебя как циника, но на самом деле ты сентиментален. Сколько я помню, ты никогда не мог устоять перед бродячими животными.

Уотертон похлопал Надоеду по маленькой головке.

— Спасибо за твой аналитический труд и столь содержательный вывод. А ты, Джеймс? Ты такой же расчетливый и хладнокровный, как кажешься? Я еще не обнаружил в тебе ни одного слабого места, но уверен, что оно существует. Неужели ты ни разу в жизни не пригрел какое-нибудь бесприютное существо?

— Один раз, — признался Джеймс и сник, словно пожалев о редкой минуте искренности.

— Ах да, леди Жак! Я совсем забыл о твоей маленькой шпионке.

— Я не желаю это обсуждать. В самом деле, не хочу. Она умерла.

— Как умерла? — нахмурился Баррет.

— Ее застрелили при переходе границы с Францией.

— Право же, я не знал. Я…

— Ради Бога, оставь это. Ее уже год как нет в живых. Теперь это закрытая книга, и давай отложим ее в сторону. — Джеймс внезапно замолчал, и его лицо, как обычно, сделалось непроницаемым.

Баррет взглянул на его профиль. Возможно, Джеймс любил леди Жак. Кузен редко говорил о близкой ему женщине. Она погибла, выполняя задание, и он, несомненно, винил себя в ее смерти.

Во время затянувшейся паузы единственными звуками, нарушавшими тишину, были поскрипывание кареты и ритмичный стук копыт.

Через несколько миль Джеймс зашевелился и прервал молчание:

— В таком комфорте можно и попутешествовать. — Он налил себе из бара стакан кларета. — У тебя здесь все как дома. Не хуже, чем в королевском дворце. — Джеймс откинулся на бархатные подушки сиденья, отпил вина и с улыбкой взглянул на золоченый потолок с херувимами.

— Да, все удовольствия, — сказал Баррет, — только что толку! Все равно этот экипаж привезет нас в Фенвик-Холл ничуть не быстрее обычного наемного. — Сдвинутые брови снова сделали его лицо суровым.

— Твой человек знает, что от него требуется?

— Разумеется. Гибберт — один из лучших моих сотрудников. Он много раз выступал в роли священника. — Джеймс сделал глоток и посмотрел на Баррета поверх бокала.

— А ты уверен, что я не окажусь в самом деле связанным с ней узами?

— Абсолютно. Ведь Гибберт не настоящий священник. От тебя требуется только играть роль ее мужа, но… — Джеймс сделал паузу.

— Но не вступая в супружеские права и не пороча леди, — хмуро закончил за него Баррет.

— Совершенно верно. И если поразмыслить, это не так уж трудно. Будешь вести себя с ней несколько высокомерно, что в общем-то тебе свойственно. Это, можно сказать, твоя естественная манера обхождения с дамами. — Джеймс улыбнулся в ответ на сердитый взгляд Баррета и продолжил: — А если леди станет жертвой твоего невероятного обаяния, оставайся в отдельных апартаментах, дабы не содеять ничего неблаговидного. Придумаешь для нее какие-нибудь оправдания, только и всего.

— В этом плане трудностей не предвидится, — сказал Баррет. — Я уверен, что без особых усилий подержусь на расстоянии. — Он бросил на кузена недобрый взгляд и снова подумал о Принцессе. Спросить бы о ней у Джеймса, хотя Баррет знал наперед, что в этом вопросе помощи от него не получишь.

Джеймс допил свое вино.

— Ты говоришь, Фенвик уверен, что его сестра там?

— Можешь сам его спросить, когда остановимся у следующей гостиницы. — Баррет махнул рукой в сторону следовавшей за ними наемной кареты.


Итак, десять миль остались позади.

Меган шагала через небольшой мосток, прислушиваясь к стрекоту ночных насекомых. Лунный свет, разливаясь по глади реки, блестел подобно тысячам рассыпанных сапфиров. Воздух над берегами напитался туманом, и эта легкая дымка почти смыкалась с границей воды. Вдали, вырисовываясь своими фламандскими очертаниями, поднимался Оуквелл-Холл. Выложенные камнем коньки двускатных крыш задевали край выплывающего сзади ночного светила.

Подходя к дому, Меган услышала, как над головой с ивы хрипло прокричал козодой. Она улыбнулась, вспомнив о своих дорожных перипетиях.

Когда они выехали из Лондона, все места в экипаже были заняты. Поскольку возница принял ее за молодого человека, ее отправили наверх. Тесса с Ривзом загодя объявили, что это их места, но Меган и слышать не хотела: она моложе их и легче перенесет холод. И потом, если она хочет сохранить свое инкогнито, нужно и дальше изображать мальчика.

До сих пор ей никогда не доводилось ездить на крыше почтового дилижанса. Голова гудела из-за той бутылки, что кучер пустил по кругу. Поначалу Меган отказалась от бренди, но через час почувствовала, как ее пробирает озноб. Тогда она выпила, надеясь, что эта гремучая смесь не даст ей промерзнуть до костей. Сколько раз бутылка побывала у нее в руках, Меган не помнила. Но к тому времени, когда они доехали до места, тепло уже проторило путь к кончикам пальцев.

Она вспомнила, как, шатаясь, покинула экипаж и вместе с пьяными компаньонами распевала непристойные куплеты. Тесса сурово распекала ее по дороге, провожая до гостиницы. За время прогулки хмель прошел, но, по-видимому, недостаточно.

И сейчас, продолжая мычать себе под нос, Меган танцующей походкой шла по мощеной дорожке через сад, где они с Локленом играли в детстве. Здесь они расправлялись с драконами, наказывали пиратов и совершали многочисленные экзекуции над французами. Хотя приятель был на пять лет старше, она ладила с ним лучше, чем с Гарольдом.

Вскоре Меган уже стояла под окном Локлена. Она обхватила древний английский дуб и, не колеблясь ни секунды, полезла вверх. Толстые сучья, расположенные наподобие ступенек, позволили ей совершить восхождение почти без усилий.

Через ничтожно короткое время она добралась до карниза. Локлен всегда спал с открытым окном. Что значит человек горячей крови!

Девушка увидела мелькнувшее в стекле отражение собственного лица. Щеки ее no-прежнему были покрыты сажей. Волосы выбились из-под фуражки. Наверное, следовало прислушаться к советам Тессы и переодеться, прежде чем являться сюда. Но разговор с Локленом не терпел отлагательства. Меган уперлась в карниз и, вскарабкавшись на подоконник, проникла внутрь.

Ноги ударились об пол громче, чем она ожидала. Девушка посмотрела в сторону кровати. Свет луны падал на одеяло. Локлен не пошевелился от шума и продолжал лежать на животе. Руки его были неприкрыты, а голова накрыта подушкой.

Меган на цыпочках подкралась к постели. Наклонилась и, заглянув под подушку, шепотом позвала:

— Локлен…

Он не двигался.

— Локлен, — повторила она и толкнула его.

Молчание.

— Локлен. — Меган снова встряхнула спящего.

На этот раз он пробормотал что-то нечленораздельное.

Тогда девушка подняла подушку и ударила его несколько раз.

Наконец проснувшись, он вскочил и вцепился ей в руки.

— Локлен! Это я, Меган. Пусти, ты делаешь мне больно. — Она поморщилась от боли.

Он отпустил ее и растерянно заморгал.

— Меган? Что ты здесь делаешь? Я был уверен, что ты в Лондоне. — Локлен явно испытывал неловкость оттого, что его застали в постели. Он перевернулся и обернул одеяло вокруг груди.

Девушка посмотрела на его темные лохматые кудри и потерла вмятины у себя на руках.

— О, ты даже не представляешь, что произошло, — сказала она, плюхаясь на край постели.

— Ты благоухаешь, словно винный погреб!

— Ну и ладно. Я думаю, у меня на это есть веские причины.

— Гарольду не следовало принуждать тебя ехать в Лондон. Я полагаю, это не привело ни к чему хорошему. — Откинувшись на спинку кровати и сложив руки на груди, Локлен терпеливо ждал от нее объяснений.

— Локлен, это что-то страшное, — сказала Меган и поведала ему обо всем происшедшем, а также о том, что Гарольд состоит в тайном обществе «Адвокаты дьявола». Однако в своем рассказе она опустила все, что касалось пригожего лорда Уотта и тех волнующих ощущений, которые он заставлял ее испытывать своим присутствием. Говоря же о маркизе Уотертоне, она категорически заявила: — Я не могу выйти замуж за человека, если уже сейчас его презираю.

— И не надо. — Локлен одобрительно похлопал ее по руке и подлил масла в огонь: — Я слышал, что о нем говорят. Это повеса и скандалист. Для него вообще не существует ни норм, ни правил. Он не считается ни с кем, кроме себя.

— Совершенно верно! Ты помнишь, как однажды поссорились твои родители? Ну, в тот день, когда твой отец побил мать и ты прибежал ко мне? Мы еще заключили между собой пакт. Помнишь, мы решили, что нельзя связывать жизнь с человеком, если ты его не любишь?

— Да, — сказал Локлен с задумчивым и рассеянным видом.

— Я тогда клялась абсолютно серьезно. Я не выйду замуж за человека, которого не люблю. И вообще я не хочу выходить замуж. У меня никогда не было такого желания. Я и так вполне счастлива. Моя единственная мечта — жить одной и продолжать изучать звезды. — Последняя фраза была не вполне правдива, и Меган это понимала. Когда она произнесла эти слова, перед мысленным взором сразу возникли проницательные синие глаза, светлые вьющиеся волосы и широкие плечи. Но разве она могла признаться в этом Локлену!

— Никогда нельзя оставлять надежду, Меган. Тебе обязательно встретится джентльмен, который тебя полюбит. Ты будешь прекрасной матерью. Мистер Райт постоянно рассказывает мне, как ты умеешь ладить с ребятишками в школе.

— Он говорит это только потому, что добр по природе, — сказала Меган. Мистер Райт был пожилым школьным учителем. Наверное, на свете не существовало мужчины душевнее и тактичнее. Раз в неделю она помогала ему в школе, открытой Локленом для детей из бедных семей. Меган всегда восхищалась своим другом, тогда как некоторые владельцы соседних поместий презирали его за это благое начинание. Они считали, что низы не нужно учить грамоте, боясь тем самым вдохновить их на борьбу и бунты.

— Я уверен, что мистер Райт вполне искренен. Он говорит, детишек просто не угомонить перед твоим приходом. Они ждут не дождутся, когда придет твой день с уроком астрономии.

— Дети приходят в восторг по любому поводу, — сказала Меган.

— Я даже мысли такой не допускаю, чтобы лишиться твоей помощи в школе. — Локлен поднялся. — Нет, у Гарольда ничего не выйдет. Я ему этого не позволю. Я женюсь на тебе раньше, чем Уотертон.

— Я не хочу, чтобы ты делал что-то в ущерб себе, — сказала Меган, дотрагиваясь до его руки. — Ты не любишь меня и должен жениться, как и предполагалось, на своей кузине.

— Мне этого никто не предписывал. И я никогда не обнадеживал Люсинду — ни словом, ни намеком. Нет, я женюсь на тебе.

— Локлен, ты правда сделаешь это ради меня? — Меган стало трудно дышать.

— Конечно. Ведь мы друзья. — Он протянул руку и сжал ей пальцы.

— Ты всегда меня выручал. С раннего детства ты был рядом со мной. И в самое страшное время тоже. — Она никогда не смогла бы сосчитать все его благодеяния. — Локлен, ты всегда поддерживал меня, помогал выбираться из всех передряг. Ты очень добр ко мне, но я не могу принять такую жертву. Может, нам и не потребуется связывать себя брачными узами. Если Уотертон узнает, что мы помолвлены, он оставит меня в покое. А потом, через несколько месяцев, мы все аннулируем. Хотя Фенвик-Холл достанется ему. Как мне ненавистна эта мысль!

— Не тревожься. Ты сможешь жить здесь, как только мы обручимся. И мы ничего не аннулируем.

— Спасибо тебе. — Меган обвила руками его шею. — Ты считаешь, что мы будем счастливы?

— Конечно. — Локлен откинулся назад и заглянул ей в глаза. — Я уже люблю тебя. Возможно, не так, как любовник, но, я уверен, это придет.

Они пристально посмотрели друг другу в глаза. В следующее мгновение он наклонился к ней. Но прежде чем губы Локлена прикоснулись к ее, она отпрянула назад.

— Я должна идти.

— Да, — принужденно улыбнулся он, обнажая ровные белые зубы.

Меган никогда не смотрела на него глазами женщины. Угольно-черные волосы. Высокие скулы. Римский нос. Добрые глаза. Темная щетина на подбородке и такая же темная поросль на груди. Незаметным образом из долговязого юноши Локлен превратился в красивого мужчину. Но Меган по-прежнему смотрела на него как на брата.

Она встала и сказала:

— Мне нужно возвращаться. Тесса ударила доской лорда Уотта и боится, что ее арестуют. Я оставила их с Ривзом в деревне, в гостинице.

— Ты должна остаться здесь. Там тебя может найти Гарольд.

— Нет. Я заплатила хозяину полкроны за молчание.

— Ну хорошо. Тогда готовься к поездке в Гретна-Грин. Я заеду за тобой в гостиницу завтра вечером.

— Я буду готова.

— Позволь я оденусь и провожу тебя до гостиницы.

— Нет-нет, здесь всего полмили. Я великолепно дойду одна. Прогулка пойдет мне только на пользу, поскольку я пахну, как девка из таверны. — И Меган повернулась к окну.

— В этой комнате есть дверь, как тебе известно, — сказал Локлен.

— Да, но зато так увлекательнее, — сказала Меган и, дернув плечами, полезла через подоконник.

Когда ее ноги коснулись твердого грунта, до нее дошло, почему она не захотела поцеловать Локлена. Истинным виновником был сидевший в ней романтик — одно из ее «я», еще не сдавшее целиком своих позиций. Она до сих пор надеялась встретить мужчину, который примет и полюбит ее. Наивные девичьи мечты! Давно следовало с ними расстаться. Она выйдет замуж за своего лучшего друга, она будет его целовать. Локлен, несомненно, любит ее, хотя и не так, как, по ее представлениям, должен любить муж. И когда она думала о том, что будет целоваться с мужчиной, на месте Локлена ей виделся лорд Уотт. Интересно, вытеснит она его когда-нибудь из головы или нет?


Экипаж вдруг почему-то остановился. Баррет взглянул на своего кузена, проснувшегося от резкого точка.

— Приехали? — спросил Джеймс моргая.

— Кажется, еще нет, — сказал Баррет и отодвинул тростью кожаную штору, чтобы посмотреть в окошко. До двери небольшой гостиницы оставалось футов двадцать. В одном из окон горела лампа, похожая на большой желтый шар.

Дверца кареты, ехавшей впереди, резко распахнулась, и наружу выглянул промерзший Фенвик с лицом цвета черешни.

— Что это вдруг вам вздумалось делать здесь остановку? — сказал Баррет.

— Я полагал, вы не станете возражать. Мне нужно в туалет.

— Где мы? — спросил Джеймс, придвигаясь к окошку.

Фенвик махнул рукой в сторону гостиницы, находившейся у него за спиной.

— В Уэймуте.

Баррет двинул бровью и помрачнел.

— До вашего поместья еще далеко?

— Примерно с полмили, но я не могу терпеть. Вы же понимаете… — Фенвик быстро взглядывал то на одного, то на другого. Увидев недовольство на лице Баррета, он добавил: — Мне лучше выйти побыстрее.

— За ним нужен глаз да глаз. Пойду присмотрю.

Надоеда поднял свой нос и раздул ноздри, словно что-то почуял.

Уотертон пробормотал:

— Черт побери, только время теряем.

Джеймс направился было за Надоедой, но Баррет тронул его за плечо:

— Я сам с ним пройдусь. Все равно нужно размять ноги.

Он отошел от кареты. Соленый морской воздух пощипывал щеки. Впереди открывалась гавань, вдаваясь в бескрайний простор всех цветов и оттенков. На катящихся волнах подпрыгивали корабли, покачивая мачтами. Перед портом, на главной улице, протянулся ряд магазинов.

Надоеда против всех ожиданий тут же стрелой помчался по улице к одинокой фигуре, направлявшейся в гостиницу. Судя по силуэту, это был юноша. Уотертон свистнул псу, чтобы он вернулся, но упрямец и не подумал выполнять приказ.

— Зря я не оставил тебя там же, где подобрал, — проворчал Баррет и, прищурив глаза, большими шагами пошел за псом.

Пес догнал юношу на перекрестке возле таверны, остановился и стал лаять. Путник наклонился и протянул к нему руку. Казалось, Надоеда признал его. Он затих и позволил гладить себя по голове.

Услышав приближение шагов, молодой человек выпрямился и повернулся. Баррет воззрился на темные штаны, обтягивающие стройные ноги. Он узнал то же необъятное пальто. И те же длинные пряди волос, свисающие из-под фуражки. Тени, окутывающие лицо, не могли затмить огромных глаз сирены, с их лиловым блеском, способным проникать в самые глубокие тайники души. Сердце с силой колотилось в груди. Невероятная удача. Он снова нашел свою Принцессу!


Глава 7


— Вам не кажется, что сама судьба сводит нас друг с другом на темных улицах?

— Не судьба, а ваш пес. — Меган с улыбкой опустила глаза на маленького терьера-метиса, деловито обнюхивающего какое-то пятно на мостовой.

— А я уж было разочаровался в его достоинствах. — Голос Баррета стал бархатистым. — Но теперь придется вознаградить его большой костью. — Он посмотрел на Меган, обжигая ее синим огнем своих глаз, и шагнул к девушке.

Он держал ее в плену этим взглядом, словно окутывая своим теплом. От этого человека исходила невидимая сила.

Меган посмотрела на его густые белокурые волосы.

— Надеюсь, вы не сильно пострадали… Моя горничная только хотела защитить меня.

— Свора догов не справилась бы лучше, — сказал Баррет и притянул ее к себе.

Меган чувствовала, как его сильные руки обвились вокруг нее и твердые мышцы сдавили грудь. Сознание его присутствия и вызываемые им ощущения усилились еще более от выпитого бренди. Где бы ни касались друг друга их сблизившиеся тела, отовсюду в нее вливался поток тепла. Скромность требовала отодвинуться, но сделать это было так же невозможно, как остановить биение собственного сердца.

— Я до смерти боюсь, что у меня может произойти еще одна встреча с вашей горничной и мы снова разлучимся…

Баррет наклонился. Когда их губы соприкоснулись, Меган испытала какое-то странное — именно своей неотвратимостью — притяжение и в тот же миг утонула в жарком пламени. Он сбросил с нее фуражку и погрузил пальцы в длинные спутанные кудри.

Горячий рот жадно прильнул к ее губам — подобный поцелуй был для Меган внове. Ни наблюдение падающего метеорита, ни открытие новой луны — ничто не могло затмить эти новые ощущения. И так она расслаблялась все больше и больше, становясь невесомой, пока не начала парить в свободном полете.

— Как сладко, — простонал Баррет и проник руками к ней под рубашку. Он обхватил ее ниже спины и, притянув ближе к своим бедрам, стал гладить ягодицы. Потом провел языком по ее губам. Когда она инстинктивно открыла рот, его язык погрузился в теплую влагу.

Она запустила пальцы в светлые волосы и с такой смелостью сама прильнула к его губам, что он застонал.

Меган выгибала спину и думала, что сейчас умрет.

— Принцесса, дорогая моя, — шептал Баррет около ее рта, — скажите мне, как вас зовут?

— Я иду! — Рокочущий голос Гарольда, отразившись от зданий, протянувшихся вдоль улицы, прокатился в ночной тишине.

Колдовские чары исчезли в мгновение ока. Меган прервала поцелуй.

— О нет! — воскликнула она и оттолкнула Баррета.

— Что с вами? — Он схватил ее за руку и не отпускал.

— Я должна спрятаться.

— Фенвик не тронет вас, пока я здесь, поверьте.

— Вы ничего не знаете. Отпустите меня! — Меган попыталась вырваться и в этот момент увидела бегущего к ним Гарольда.

— Не могу. — Баррет еще крепче сжал ее руку. — Не для того я вас искал, чтобы снова потерять.

Запыхавшийся Гарольд подбежал к ним. Он взглянул на Меган и злобно сверкнул глазами.

— Ты?! Я тебя сейчас поколочу! — Он двинулся к девушке.

Меган съежилась.

Но прежде чем он коснулся ее, лорд Уотт нанес ему два молниеносных удара кулаком — в челюсть и в нос.

Гарольд пошатнулся, упал посреди улицы, закатив глаза.

Меган бросилась к нему и опустилась рядом на мостовую.

— Гарольд! — Она тряхнула его.

Голова брата безжизненно склонилась набок.

— Что вы сделали! — накинулась она на своего защитника.

— Я решил, что Фенвик собирается вас побить. Откуда вы его знаете? Вы его любовница? — В голосе лорда Уотта сквозило что-то близкое к ревности.

— Я его сестра, Меган Фенвик. — Она принялась легонько шлепать Гарольда по щекам.

Ее слова возымели на Баррета действие даже большее, чем если бы в него плеснули крутым кипятком. Он широко раскрыл глаза и отскочил назад.

— А я маркиз Уотертон, — сказал он мгновение спустя.

У нее перехватило дыхание и застучало в висках. Рука, точно замерзшая, остановилась над щекой Гарольда.

— Не может быть! — выпалила Меган, чувствуя, как кровь отливает от лица. — Это неправда, вы не Уотертон!

— Уж наверное, я знаю собственное имя, мадам. — В голосе джентльмена чувствовалась едва уловимая насмешка.

— Я вам не верю.

— Поверите, после того как мы обвенчаемся.

«Обвенчаемся… обвенчаемся», — мысленно повторила Меган. Ей невыносимо хотелось кричать, и она не сразу смогла обуздать свои чувства.

Наконец к ней вернулось присутствие духа.

— Неужели вы хоть на минуту допускаете, что я выйду за вас замуж? Вы отобрали у меня все, что мне дорого, и добиваетесь погибели моего брата. Пусть меня лучше волоком тащат и четвертуют, чем отдадут за такого презренного негодяя, как вы! Да будь это приказ самого Принни[4 - Уменьшительное имя принца. По-видимому, имеется в виду король Англии ГеоргIV, сын ГеоргаIII.], я не подчинюсь. Даже если меня поведут к алтарю под дулом пистолета, я… — Меган запнулась.

— Я вас вполне понимаю. — Маркиз Уотертон не сводил с ее лица синих глаз, сразу потемневших, как небо в зимний день.

Пришедший в себя Гарольд, поднявшись с земли, насупленно смотрел на сестру затуманенным взором.

— Мэгги, нужно слушать, что тебе говорят, — сказал он, подойдя к ней. — Ты выйдешь за него замуж.

— Я не стану ничего делать под твою диктовку, — сказала Меган, тыкая брата пальцем в грудь, — или как угодно ему, — добавила она, показывая на Уотертона. Она резко повернулась и собралась уходить.

— Не так скоро, мисс Фенвик. — Сильные пальцы сомкнулись вокруг ее руки.

Пристальный взгляд Меган встретился со сверлившими ее синими глазами. Гарольд уже прикидывал, как бы незаметно смыться. Увидев суровое, непреклонное лицо Уотертона, девушка поняла, что спорить с этим человеком будет не так просто.

Звук приближающихся шагов заставил ее взглянуть поверх его широких плеч. По улице спешил высокий джентльмен с черными как смоль волосами. Он шел большими шагами, так что полы пальто перехлестывались вокруг его ног. Сзади него, пыхтя, бежал пожилой, похожий на бочонок джентльмен с лысой головой, двойным подбородком и отвислыми толстыми щеками.

Гарольд отходил, еле волоча ноги и держась руками за голову.

Меган стукнула Уотертона по руке, чтобы он ее отпустил.

— Можете теперь не держать меня.

Джентльмен ухмыльнулся, и она поняла, что свободна. Двое незнакомцев остановились около них. Меган заметила у пожилого человека большой белый воротник, какие носят лица духовного звания. Высокий темноволосый мужчина заговорил первым.

— Кто это тут у нас? — спросил он, обращаясь к Меган.

— Я нашел свою сестру, — ответил Гарольд, потирая подбородок, и сузившимися глазами сердито посмотрел на Меган.

Она не замедлила в ответ выстрелить в него точно таким же взглядом.

— Мисс Фенвик, позвольте представить вам моего кузена. Сэр Джеймс Невилл. — Уотертон покосился на высокого темноволосого джентльмена, а затем взмахом руки указал на священнослужителя: — А также мистера Гибберта.

Взгляд пожилого человека порхал между ней и Уотерто-ном.

— Так это вы будете счастливой невестой? — неодобрительно пробурчал толстяк.

— Кто вам внушил эту мысль, сэр? — вызывающим тоном сказала Меган и бросила взгляд на Уотертона. — Вы ужасно самонадеянны. Надо же так уверовать в успех своего сватовства, чтобы привезти с собой даже священника! Мне стыдно за вас. Вы заставляете мистера Гибберта понапрасну тратить время.

Лицо Уотертона снова приняло непреклонное и беспощадное выражение.

— Я никогда не трачу понапрасну ни своего, ни чьего бы то ни было времени.

— На сей раз тратите.

— Я в этом не уверен.

— А я уверена.

— Мне приходилось иметь дело с самыми непримиримыми скептиками. Я всегда умел с ними ладить.

— Только не в этот раз.

— Что с вами случилось, Фенвик? — спросил мистер Гиб-берт, чтобы прервать эту пикировку.

— Это я его ударил, — сказал Уотертон и бросил на сэра Джеймса сердитый взгляд. — Я не знал, что леди приходится ему сестрой.

— В самом деле? — Вкрадчивая улыбка сэра Джеймса была настолько слаба, что почти не наморщила щек.

Меган сделала шаг к гостинице.

— Надеюсь, вы простите меня, если я удалюсь. У меня нет настроения слушать ваши споры. Я устала и голодна.

Гарольд удержал ее за руку.

— Ты поедешь домой, Мэгги.

— Теперь у меня нет дома. — Меган сверкнула глазами на Уотертона, который, однако, не дрогнул под ее взглядом. Выражение его лица заставило ее осознать, что любая из начатых битв будет ею проиграна. Она посмотрела на его шейный платок. — Я остановлюсь где-нибудь еще.

— Ты поедешь домой вместе со мной. — Гарольд сомкнул пальцы вокруг ее запястья и потянул на улицу.

Меган упиралась каблуками в землю и пыталась освободить руку от его железной хватки.

— Пусти меня!

Но Гарольд продолжал тащить ее за собой. Он смотрел на нее с тем редким выражением, которое беспроигрышно било по чувствам.

— Ты можешь считать меня бесчеловечным чудовищем, но я забочусь о твоем благе.

— Принуждая меня выйти замуж за того, кто обобрал нас. Я никогда не буду счастлива с ним. Никогда!

— Он богат, а деньги открывают путь к счастью.

— Ты глубоко заблуждаешься. Посмотри на себя. Ты получил все папины деньги. Но разве ты сейчас очень счастлив?

Гарольд нахмурился. Ему нечего было ей возразить.

Оба знали, что она права. Но ничто не могло повлиять на Гарольда.

Они с Гарольдом удалились. Видя, что Джеймс тоже сделал шаг, чтобы уйти, Баррет встал перед ним.

— Ты ведь знал, что она его сестра?

— Да, — невозмутимо сказал Джеймс. — Мне было любопытно взглянуть на нее. Для того я и пошел на базар.

— Но тогда ты не мог мне об этом сказать?

— Мог. — Джеймс пожал плечами. — Только какая разница?

— Очень большая, черт побери!

Несколько секунд Джеймс изучал лицо родственника.

— Не понимаю, почему ты так сердишься, разве что… девушка и впрямь тебе приглянулась?

— Очень мне нужны эти проклятые хлопоты!

— Никак не предполагал, — невозмутимо продолжал Джеймс. — Я считал, что в твоем вкусе женщины типа леди Матильды. Если хочешь, можно устроить настоящее бракосочетание, — добавил он с чуть заметной усмешкой.

— Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно, — сказал Баррет. Он имел в виду сделать Принцессу своей любовницей, но жениться на ней, равно как на любой другой леди, отнюдь не собирался.

Гибберт вежливо кашлянул, поблескивая при лунном свете своей плешивой головой.

— На мой взгляд, еще рановато впрягать лошадку в повозку. Леди-то вас не жалует. Это совершенно ясно. Вам нужно еще за ней поухаживать. Иначе ничего не получится, и весь обряд пойдет прахом.

— Она выйдет за меня замуж. — Баррет смотрел на улицу, следя, как Фенвик тащит сестру к экипажу, и вспоминал ее поцелуй. Страсть растопила в этой девушке робость и превратила скромницу в весталку, забиравшую у него все, чем он владел, доводя его почти до безумия. Он желал ее так сильно, что в паху и сейчас ныло. О да, может, она и скажет, что ненавидит его, но ему лучше знать!

— Будем надеяться, что вы справитесь с задачей, — пробасил Гибберт, обнимая руками свой большой живот.

— Мы застали ее врасплох, — сказал Джеймс, потирая подбородок. — Вероятно, действовать таким образом было неосторожно. Баррет, тебе предстоит проявить все свое умение и убедить ее выйти за тебя замуж. Ну что, джентльмены, пора приступать к охоте, не так ли?

Он размашисто зашагал к экипажу. Гибберт последовал за ним. Баррет косо поглядывал в спину своего кузена и думал про себя, что не миновать ему этой надуманной женитьбы. Если Меган Фенвик в самом деле попала в лапы «Адвокатов дьявола», он должен обеспечить ей надежную защиту.

Размышления еще более омрачили его и без того хмурое лицо. Он кликнул Надоеду. Пес подбежал к своему хозяину — редкий случай послушания, — и они рядом пошли дальше по улице.


Меган открыла глаза и поморщилась. Было два часа ночи. Потом она снова бросила взгляд на дверь.

Вот уже два часа Меган слушала, как кто-то непрерывно расхаживает по холлу. Каждый раз, когда этот человек проходил мимо ее двери, скрипели половицы. Заснуть не удавалось.

Наконец она скинула одеяла и соскочила с кровати. В камине дотлевали угли. Девушка направилась к двери. Холодный воздух, обдав голые ноги, прополз под ночную рубашку. Меган рывком распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с Уотертоном. От неожиданности она оцепенела.

Он стоял в нескольких дюймах от нее, прислонясь к стене и скрестив на груди руки.

— Вы что-то хотели?

Меган молчала; она смотрела на его сорочку. Верхние пуговицы были расстегнуты и позволяли видеть широкую грудь с каштановыми волосками. Она перевела глаза вверх, на темную щетину, покрывавшую подбородок. Худощавое лицо хранило такое же, как и раньше, неумолимое и безжалостное выражение.

Он раздевал ее глазами, и она чувствовала, как внутри у нее все согревается. В голове сразу вспыхнули воспоминания, как его руки ласкали ей грудь и ягодицы, как его ненасытный рот впивался ей в губы. От стыда щеки покрылись румянцем, и в этот момент в ней вновь возобладал разум.

— Да, я что-то хотела. — С этими словами она быстро шагнула назад и укрылась за дверью, высунув только голову. — Вы должны немедленно прекратить эту ходьбу. — Она говорила тихим голосом, чтобы не разбудить кого-нибудь, кто в эти минуты имел счастье видеть сны.

— Я оправдываю ваше предсказание, — сказал Уотертон. — Мне не удается уснуть.

Меган посмотрела на темные круги у него под глазами:

— Вы не пробовали выпить теплого молока?

— Не помогает.

— А бренди?

— Я страдаю бессонницей большую часть своей жизни, — отвечал Уотертон. — Все уже перепробовано, хотя… — его взгляд медленно скользнул вдоль ее тела, — возможно, не все.

Сочувствие исчезло вместе с терпением.

— Если вам непременно нужно ходить, делайте это внизу, под лестницей. Там пол не скрипит.

— Мне пришла более удачная мысль. Раз вы тоже не можете заснуть, мы могли бы поговорить и лучше узнать друг друга. Может, вы измените ваше мнение обо мне прежде, чем мы поженимся.

— Мое мнение о вас твердо. И сколько бы мы ни разговаривали, это не уменьшит моей неприязни к вам. Скажу больше — я никогда не выйду за вас замуж. А сейчас, если не возражаете, я отправляюсь в постель. И буду вам очень признательна за чуточку тишины. — Меган взялась за ручку, чтобы захлопнуть дверь.

Бух! Дверь ударилась о подставленный сапог.

В глазах Уотертона как будто помимо воли светилось веселье.

— Я что-то не заметил в вас неприязни, когда вы целовали меня, — сказал он, глядя Меган в лицо.

— Тогда я не знала, кто вы.

— Но я все тот же. Я — тот человек, который чувствовал, как ему вернули поцелуй. И я слышал, как вы стонали от удовольствия, когда я вас трогал.

— Я потеряла голову. Но могу вас заверить: ничего подобного больше не повторится.

— Ну, это мы еще посмотрим, — бархатным, чуть дрожащим голосом произнес Уотертон, скользя взором по ее губам.

Меган приготовилась возразить, но воздержалась, сознавая, что преимущество за ее оппонентом. Видя решительный блеск в его глазах, она перевела взгляд на сапог в проходе и попросила:

— Если позволите, я закрою дверь. Я бы хотела сейчас поспать.

Уотертон убрал ногу.

— Приятных сновидений.

Меган захлопнула дверь и стала запирать замок.

— Несносный невежа! — пробормотала она.

Оставалось только утешаться мыслями о побеге с Локленом и воображать лицо Уотертона, когда он об этом узнает.


На следующий день Меган разбудили громкие голоса за дверью. Плохо соображая в первую минуту, она подумала, что снова находится в Лондоне, в арендованных братом апартаментах. Она огляделась и увидела на стене карту звездного неба, висящий рядом портрет сэра Уильяма Хершеля и стоящий возле окна телескоп. Тогда она поняла, что находится дома, и вспомнила все, что произошло накануне, включая неожиданную ночную встречу с Уотертоном. Лицо ее сразу помрачнело.

Девушка взглянула на каминные часы, и глаза ее расширились от удивления. Три часа! Проспала целый день!

Меган откинула одеяла и, встав с постели, направилась к двери.

Когда она открыла ее и выглянула, то увидела Тессу и какого-то мужчину. Они стояли нос к носу и отчаянно спорили, ничего не видя вокруг себя. За спиной у них двое лакеев — Меган уже знала их по вчерашнему вечеру — с хмурым видом держали фарфоровую ванну и с нетерпением ждали, когда противоборствующие стороны придут к согласию. И к удивлению Меган, все эти люди, казалось, не замечали ее появления.

Тесса, будучи на несколько дюймов выше своего противника, использовала это превосходство, пытаясь нагнать на него страху. Щуплый темноволосый человекс раскосыми глазами, которыми он, по-видимому, был обязан своим восточным предкам, может, и уступал ей в росте, но не в храбрости. Мужчина не выглядел ни в малейшей степени запуганным.

— Послушайте, — доказывал он, — моему мастеру нужна эта ванна. Он должен выкупаться.

— Моей хозяйке тоже нужно выкупаться. Но так как владелица ванны — она, значит, ей первой и пользоваться.

— Вы знаете, кто мой мастер? — Маленький человечек выпятил грудь. Будь он павлином, наверное, распустил бы веером и хвост.

— Да хоть сам премьер-министр — меня это ничуть не волнует. Ванну займет моя хозяйка.

Меган уже готова была вмешаться, как дверь напротив отворилась и в холл вышел Баррет. Их взгляды встретились. Пока слуги продолжали пререкаться, они с Уотертоном молча смотрели друг на друга.

Ее взгляд упал на участок его груди, обнажившейся в широком треугольном вырезе халата.

Меган еще не видела обнаженного мужчины. У нее пересохло во рту и взмокли ладони. Она облизнула губы. Наконец до нее дошло, что так смотреть неприлично, и она тут же отвела глаза.

Уотертон чуть заметно улыбнулся, как будто созерцанием его тела девушка доставила ему огромное удовольствие, и тоже дал волю глазам. Он прошелся взглядом по ее рубашке, задерживаясь на груди, округлости бедер.

— Тесса! — крикнула Меган. — Прекрати ради Бога! Пусть забирают эту злосчастную ванну!

Все слуги так и обомлели, поочередно глядя то на нее, то на Уотертона.

Услышав ее призыв к Тессе, Уотертон нахмурился. Имя прислуги будто расстроило его неким образом, но затем, нацепив маску таинственности, он произнес нараспев:

— Я бы с радостью разделил эту ванну с вами, мадам. — И сопроводил свои слова подмигиванием.

— Я скорее искупаюсь с аллигатором. — Меган отскочила, захлопнула дверь и направилась к шкафу. Достав халат, она надела его и туго подпоясалась.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел Уотертон.

— Простите, мне нужно перемолвиться с вами парой слов.

Он повернул ключ в замке, опустил его себе в карман и с довольным видом двинулся к Меган.


Глава 8


— Так, — сказал он, слушая, как Тесса стучит в запертую дверь, — теперь, когда ваша надзирательница бессильна, можно и поговорить.

Меган отступила на шаг. Пучок солнечных лучей, струившихся сквозь окно, внезапно осветил ее фигуру. Баррет наблюдал, как дрогнули четкие очертания груди, как в гуще темных кудрей вспыхнуло темно-вишневое пламя.

— Я ненавижу вас.

— Можете ненавидеть сколько вам угодно, — сказал Баррет. — По большому счету это ничего не меняет.

— Какое право вы имели появляться здесь? И вдобавок… полуодетым. — Меган вскользь глянула поверх его халата. В этот момент лицо ее выражало нечто среднее между отвращением и восхищением. Она отодвинулась назад, сверкая глазами. — Убирайтесь!

— В свое время, — сказал Баррет, которого насмешила такая гневливость. «Ну прямо как рассерженная болонка!» — А несколько минут назад вы меня не ненавидели, когда оглядывали с головы до ног?

— Я этого не делала. Отдайте ключ.

— Не сейчас. — Уотертон осмотрел возвышающийся над окном телескоп, затем карту звездного неба по соседству. — Вы что, звездочет?

— Это вас не касается.

— Все, что касается вас, касается меня тоже. Кстати, я сейчас впервые вижу ваше лицо без вуали, а также без пятен грязи. — Баррет оглядел безупречную алебастровую кожу, изящно изогнутые брови, полные губы, похожие на розовый бутон, и большие фиалковые глаза с густыми черными ресницами. Он не заметил и намека на те недостатки, о которых распускали слухи в клубах и упоминал Джеймс. — Вы так же прекрасны, как Орион в ясную зимнюю ночь.

— Хотите произвести на меня впечатление своими астрономическими познаниями? — сказала Меган, — Ничего не получится. Можете также оставить при себе прочие избитые фразы и комплименты. Моего мнения о вас они не изменят.

Не обращая внимания на ее слова, Баррет приблизился к ней еще на шаг.

— А если я сообщу вам, что Уильям Хершель был близким другом моей семьи, это тоже не произведет на вас впечатления?

— Я вам не верю, — сказала Меган.

— Мой отец пожертвовал деньги на сооружение его зеркального телескопа в Слау, — продолжал Уотертон.

— В самом деле? И какой высоты телескоп?

— Сорок футов.

— А размер апертуры?

— Четыре фута.

Недоверие сменилось благоговением.

— И вы действительно смотрели в него? — спросила Меган.

— Да. — Баррет коснулся ее щеки, ощутив атласную кожу. — Пожалуй, я мог бы устроить вам встречу с его сыном, чтобы вы могли посмотреть в телескоп.

— Вы правда можете? — снова спросила девушка.

Уотертон взирал на нее с неподдельным изумлением. Если б он сейчас сложил перед ней все сокровища мира, вряд ли ее радость была бы больше. Никогда еще не встречал он женщины, предпочитающей созерцание звезд бриллиантам и розам.

— Но предупреждаю, — сказал он притворно-пугающим тоном, — его сын немного занудлив и любит ковырять в зубах в самое неподходящее время.

Ее лицо озарилось улыбкой.

— Ну и пусть. Мне это безразлично, лишь бы он позволил посмотреть в отцовский телескоп.

— Я с ним договорюсь, — сказал Баррет.

Меган протянула к нему руки.

— Спасибо. — Она с чувством обняла его за шею.

Он окаменел от ее прикосновения.

«Бум-бум-бум!» — раздался грохот в холле.

Баррет никак не реагировал. В его сознании существовали только нежная грудь, вдавившаяся в его твердые мышцы, и длинные волосы, касающиеся его предплечий. Через розовый халат он ощущал ее стройный стан, с каждым его изгибом и позвонком в отдельности. Аромат розовой воды мешался с запахом чистого женского тела. От мучительного желания обладать ею ломило в паху.

Еще секунда — и он не совладает с собой. Собирая по крупицам всю свою волю, Баррет отступил назад и…

И в ту же минуту распахнулась взломанная дверь.

— Как это понимать? — вскричал Гарольд.

Уотертон внимательно посмотрел на изменившееся лицо Меган и по ее настороженным глазам понял — перемирие кончилось. Она отодвинулась с таким видом, словно не верила, что еще минуту назад вела себя столь благосклонно.

Он слабо улыбнулся и повернулся к вошедшим.

Фенвик стоял в дверях в одних бриджах, с короной всклокоченных волос вокруг головы. За его спиной маячила Тесса со свирепым лицом. Тут же с довольным лицом стоял Линг, камердинер Баррета, а из-за его головы высовывались ухмыляющиеся физиономии двух лакеев, державших ванну.

Гарольд посмотрел поочередно на Меган и Баррета, потом на Тессу.

— Из твоих слов я понял, что мою сестру обижают. На самом деле он не делает с ней ничего такого.

— Это неприлично. У него не может быть здесь никаких дел. — Горничная гневно сверкнула глазами на Уотертона.

Тот обратил к Фенвику свой спокойный взгляд.

— Мы с вашей сестрой просто устраняли небольшие разногласия.

Меган отошла от кровати.

— Все в порядке, Тесса. Мы уже закончили нашу дискуссию. Он сейчас уйдет. — Она вытянула палец в направлении двери.

Баррет заметил легкую дрожь в ее руке.

— Всегда к вашим услугам, мадам, — сказал он с галантным поклоном и пошел к выходу.

Интерлюдия удалась лучше, чем он предполагал. Побудь они немного дольше наедине — и согласие на брак было бы получено. Проблема заключалась в другом — как унять свою страсть.

Что касалось отношений с дамами, умение управлять собой всегда составляло предмет его гордости. Он подчинял их своей воле с той же размеренной сосредоточенностью, что была ему свойственна и во всем прочем. С мисс Фенвик, однако, дела обстояли по-другому. Когда он находился рядом с ней, повелительницей, похоже, становилась она. Но Баррет привык преодолевать любые свои слабости. И сейчас столь же решительно был настроен сломить ту власть, которую она имела над ним. Из этой борьбы он должен выйти победителем.

С ноющей болью в паху Уотертон направился в свою комнату.

Линг, поспевая за ним, спросил:

— Будете бриться перед принятием ванны, милорд?

— Я пропущу ванну. Хочу одеться, пока леди управится со своим туалетом.

Уотертону было несвойственно такое отступление от заведенного порядка, и слуга выразил по этому поводу свое недовольство:

— Что за хозяйство такое! И та женщина тоже. — Пожав плечами, он заморгал и поспешил налить воду.

— Да, — сказал Баррет. — Она очень даже женщина.

Линг вовремя обернулся, чтобы перехватить взгляд своего хозяина.

— Да я не про ту, а про другую. Ей бы привратницей служить в аду, с ее-то языком.

— Да, — согласился Баррет. — Я рассчитываю, что ты отвлечешь ее, пока я ухаживаю за мисс Фенвик.

— Я?

— Да, ты. Ты, кажется, нашел к ней подход.

Линг приглушенно фыркнул.

— К такой и огнедышащий дракон не подступится.

— Ты справишься. Я уверен в твоей изобретательности. — Баррет нагнулся и погладил Надоеду, который поднял голову с матраса и лизнул хозяину руку. Хозяин же надеялся провести остаток дня вдвоем с Меган. И без атаки со стороны ее прислуги. Он вынул из кармана похищенный ключ и повертел его в пальцах.


Меган через холл наблюдала за слугами. Они установили ванну в ее комнате и ушли. Тело еще не перестало трепетать после объятий Уотертона. Как он сумел заставить ее забыть о сдержанности? Ведь она его ненавидела!

— Великолепная работа, Мэгги, — сказал Гарольд, следя, как Тесса закрывает дверь за слугами.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты ухитрилась возбудить в нем интерес. Никогда не думал, что в тебе это есть.

— Большое спасибо. — Меган сложила руки на груди, ощущая болезненный укол от его слов. Никто не знал лучше, чем она сама, как ей недостает обаяния. Родители хорошо постарались, чтобы она на всю жизнь осознала свое несовершенство.

— Даже если б я сам планировал, вряд ли могло быть удачнее. Вот увидишь, Мэгги, у нас все получится. — Ухмыльнувшись сестре, Гарольд открыл дверь и вышел в холл.

— Мисс, почему вы так спокойно ко всему относитесь? — Тесса, вернувшись из закутка, служившего гардеробной, положила на кровать голубое утреннее платье для Меган.

— Я устала с ним спорить. Пусть думает, что я решила выйти замуж за Уотертона. Все равно убегу еще до вечера.

У горничной расширились глаза.

— О, мисс, одна?

— Нет, с Локленом. Мы с ним уедем в Гретна-Грин. — Меган улыбнулась при этой мысли.

— Лучшее известие из всех, что я слышу за последние дни. — Круглое лицо Тессы расплылось в широкой улыбке. Служанка направилась к двери, рассеянно ища ключ в замке. Не найдя, она состроила гримасу.

— Это он забрал, — сказала Меган, проходя через холл.

— Могу поспорить, он хочет сюда вернуться. И что вы думаете? Вернется! Ну ничего, сейчас мы подготовимся к этому визиту. — С поразительной легкостью Тесса придвинула к двери платяной шкаф. — Посмотрим, как он теперь войдет, — сказала она, потирая руки. — Он и его противный маленький слуга. Этому камердинеру я бы все косточки на муку перемолола и удобрила бы землю в саду.

— Он имеет полное право быть здесь. Теперь это дом его хозяина.

— Может, оно и так, но это не значит, что я от него в восторге. И я здесь не останусь. Я не смогу служить у него.

— Ты останешься моей горничной в Оуквелле, — успокоила служанку Меган. Тесса просияла:

— О, спасибо, мисс! Я знала, что вы не оставите меня.

— Мы тут с тобой обсуждаем, кому где оставаться, но нужно найти способ известить Локлена, а то к вечеру он поедет за мной в гостиницу.

— Я всегда считала, что вы с мистером Берроузом созданы друг для друга. Он положительный человек — добрый, воспитанный. Порядочнее не бывает. Слушайте, что я вам говорю. Он будет для вас подобающим мужем, не то что этот маркиз. Если только вы выйдете замуж за Уотертона, дело наверняка кончится плохо. Он принесет вам одни муки.

— Тебе незачем беспокоиться, потому что я за него не выйду. — Меган быстро сбросила с себя ночную рубашку и скользнула в ванну. Теплая вода подействовала благотворно, и синие глаза, не выходившие у Меган из головы, воплотились в зримый образ. Уотсртон будто снова прикасался к ее груди, повергая в дрожь все тело. Даже плеск воды ощущался как нежная ласка его руки.

Она покраснела и рассердилась на себя за то, что позволила Уотертону вторгнуться в ее мысли.

— Вы должны остерегаться его, мисс. А я постараюсь выкрасть у него тот ключ.

— Не стоит из-за этого затевать борьбу. Вечером за мной приедет Локлен. — Меган представила, что будет с Уотерто-ном, когда он узнает, что его невеста нашла себе другого мужа. Вот бы увидеть его лицо!

Муж… Локлен станет ее мужем. Как с другом ей было с ним хорошо. Но когда она вообразила его своим мужем, внутри вдруг все сразу сжалось.


Когда Тесса возвращалась из Оуквелла, последние лучи солнца уже покидали гаснущее небо. С севера налетали порывы декабрьского ветра, трепавшие ее накидку. Дрожа от холода, женщина смотрела на темнеющие над головой тучи. К вечеру из них, несомненно, просыплется снег или град.

Собачий лай заставил ее перевести взгляд с небес на дорогу. Навстречу шагал тщедушный камердинер Уотертона. Рядом с ним на поводке трусил пес. Мужчина остановился и, приподняв шляпу, обнажил голову с коротко подстриженными черными волосами. Только на макушке блестела крошечная плешь.

Он натянул поводок и пошел рядом с ней.

— Мадам, вы не возражаете, если мы вместе пройдемся до дома? — спросил он с иностранным акцентом.

— Возражаю. — Тесса ускорила шаги.

Не обращая на это внимания, мужчина сказал:

— Прекрасная погода для вечерней прогулки.

— Холодно.

— Тогда зачем было выходить из дома?

— А вы, однако, любопытны. — Тесса оглядела камердинера с подозрительностью старой классной дамы.

— Я просто поддерживаю беседу. — Он отвел в сторону глаза.

— Совать нос в чужие дела и поддерживать беседу — не одно и то же, — сказала Тесса. — Извините, мне нужно идти, — добавила она вежливо. Затем быстро свернула с дороги, оставив маленького человечка смотреть своими азиатскими глазами ей вслед.


После возвращения в Фенвик-Холл Меган не отходила от своего телескопа. Она специально установила его в этой комнате, потому что окно выходило на север. Отсюда хорошо просматривался весь горизонт от востока до запада и открывалась широкая панорама звездного неба. Но в данный момент линзы телескопа были направлены на Тессу, пробирающуюся сквозь заросли.

Чуть левее фокуса находился камердинер Уотертона, смотревший Тессе в спину.

Улыбка исчезла с лица Меган. Вдруг послание не попало в Оуквелл? Что, если Локлен не извещен и не будет знать, где ее искать? Чтобы избежать встречи с Уотертоном, все это время она не выходила из своей комнаты, ссылаясь на головную боль. Пребывание в четырех стенах действовало угнетающе.

Меган надела накидку, шляпу и перчатки. Открыла дверь и осторожно выглянула в холл. Уотертона нигде не было. Она скользнула в коридор и сбежала по лестнице в вестибюль. Там она застала Ривза, зажигавшего канделябры.

Трепещущее пламя освещало его костлявое лицо с тонкой, как бумага, морщинистой кожей. Длинная конусообразная свечка тряслась в его дрожащих пальцах, и воск капал ему на запястье и белую манжету.

— Это вы, мисс? — спросил старик, не утруждаясь взглянуть на Меган, и водворил на место круглый стеклянный плафон.

— Я.

— Я так и подумал — по шагам.

— Хотела бы я иметь твой слух, чтобы вот так по звуку определять, кто идет.

Ривз засиял от похвалы.

— Глаза мои, возможно, сдают, но слышу я так же хорошо, как в день появления на свет.

— Не сомневаюсь. — Меган опасливо посмотрела в сторону коридора, ведущего в глубь дома. — А где все? — спросила она, понизив голос.

— В игральном салоне, мисс.

— Если кто-нибудь будет мной интересоваться — ты меня не видел, — сказала Меган и направилась к двери.

— Мисс, не хотите послушать, о чем они там говорят? — Ривз спустился со стула и зашатался на неверных ногах.

Девушка подхватила его под руку, не давая упасть.

— Зачем?

— Они говорят о вас.

— Ну, тогда отчего же не послушать! — Меган похлопала слугу по руке, убежденная — старик ее не осудит. Ведь он прекрасно знал, что ей несвойственно подслушивать. Но коль скоро это касалось ее будущего, сам Бог велел. — Спасибо, Ривз.

— Рад помочь, — сказал он и зашаркал к другому канделябру.

Меган предоставила слугу его работе, а сама прошмыгнула в холл. Она услышала голос Гарольда. Звуки медленно плыли по коридору, и в них растворялся шорох ее шагов.

— Моя сестра немного твердолоба.

— А как вы догадались, что она приедет сюда?

Меган узнала голос Уотертона. Она остановилась рядом с дверью в игральный салон.

— Она очень дружна с Локленом Берроузом, нашим соседом. Они вместе росли. Я знал, что Мэгги обратится к нему за помощью.

— Вы полагаете, он может создать трудности? — Это уже вступил в разговор сэр Джеймс.

— Маловероятно, — сказал Гарольд. — Я думаю, сестра подчинится своей судьбе. Вы ведь не передумали жениться на ней? — Вопрос, несомненно, был адресован Уотертону.

— Мисс Фенвик вполне годится мне в жены, равно как и любая леди, — самонадеянно произнес тот своим тягучим голосом.

Меган состроила гримасу. Это звучало так, словно речь шла о выборе кобылы в «Таттерсолзе».

— Рад слышать, — сказал Гарольд. — Судя по тому, что вы приехали с собственным викарием, приготовления будут недолгими.

— Я хотел бы покончить с этим делом как можно скорее.

— Вы уже определились с датой?

— Нужно поторопиться, — вмешался мистер Гибберт. — Я должен вернуться в Лондон. Ко мне на Рождество приезжают родственники жены.

Не обращая внимания на его слова, Уотертон коротко изрек:

— Завтра в три.

— Я извещу сестру. — В голосе Гарольда звучало удовлетворение.

Для нее этого было достаточно. Она выскользнула из коридора и, подходя к вестибюлю, заметила Ривза, переходившего в другую комнату.

Внезапно наружная дверь распахнулась, и вошла Тесса. От холода щеки ее порозовели, сквозняк рвал подол черной юбки. Служанка закрыла дверь и в эту минуту заметила Меган.

— Ой, мисс! Что вы здесь делаете? Вам нужно сидеть в своей комнате. — Тесса растирала руки, чтобы согреть пальцы.

— Тсс! Там Гарольд с Уотертоном и все остальные. — Меган кивнула в сторону салона. — Я видела, как ты стояла на дороге с его камердинером. Ты отнесла записку?

— Да.

— Отлично. Теперь остается только собраться.

Меган сердито потопала наверх. В голове снова возник образ Уотертона — его ярко-синие глаза и надменная улыбка. В ушах звучали его слова: «Мисс Фенвик вполне годится мне в жены, равно как и любая леди». Будет ему жена. Как бы не так! Он скоро в этом убедится.


Через десять минут Баррет стремительно вошел в свою комнату и чуть не налетел на Линга, наводившего глянец на его сапоги. Рядом с камердинером, вокруг его ног стояли шесть пар черных сапог. Увидев своего хозяина, Линг тотчас вскочил.

Баррет махнул рукой:

— Продолжай. К ужину я оденусь сам. Лучше скажи, ты проследил за горничной? — Он положил свою трость на туалетный столик.

— Проследил. Она ходила в Оуквелл-Холл.

— А-а, в жилише мистера Берроуза, надо полагать, — сказал Баррет и принялся расстегивать пальто.

— Я уточнил у слуг. Он действительно живет в Оуквелле.

— Интересно, какие планы у леди и мистера Берроуза? — нахмурился Уотертон, задерживая руку на пуговице.

— Горничная что-то скрывает, а пытаться разговорить эту ведьму — все равно что кобру гладить. Того и гляди откусит голову. Но я видел, как она передала дворецкому какую-то записку.

— Молодец, — сказал Баррет. — Фенвик уверяет, что леди смирится со своей судьбой. Выходит, он ошибается.

— Мне кажется, этот человек совсем не знает свою сестру.

— Он еще очень молод и наивен.

— В определенный период жизни мы все страдаем этой болезнью, — сказал Линг, взглядывая на своего хозяина.

Баррет понимал, что это в его адрес. Линг имел в виду его трагическую ошибку с леди Матильдой.

— Я полагаю, ты прав, — согласился он нахмурясь. — Но все мы учимся на своих ошибках.

— Рад слышать, милорд, — сказал слуга и стал надраивать сапог еще усерднее.

— Я тебе предсказываю, Линг, что сегодня мисс Фенвик согласится выйти за меня замуж, — сказал Уотертон. Он стоял, сложив вместе ладони, точно собирался их открыть и преподнести какой-то подарок.

Линг, склонив голову набок, вскинул глаза:

— Как это, милорд?

— А так. Леди меня недооценивает. И напрасно.

— Совершенно напрасно.

— А что? — сказал Баррет. — Действительно, это так. — Он извлек из кармана ключ и покрутил между пальцев. — Ключ от ее комнаты.

— Значит, после ужина мне снова отвлекать эту ведьму, то бишь горничную?

— Возможно. Если мне потребуется твоя помощь, я дам тебе знать. А пока отправь Стрэттона в Оуквелл наблюдать за гостиницей.

— Хорошо, милорд.

— И пусть кто-нибудь присмотрит за мисс Фенвик. Скажи, чтобы глаз с нее не спускали.

Баррет подумал о Меган и об «Адвокатах дьявола». Насколько глубоко негодяи втянули ее в свои подлые дела? Он знал, что для достижения своей цели эти люди не брезгуют никакими средствами. Уотертон нахмурил брови. Как обеспечить ей такое прикрытие, чтобы полностью обезопасить ее и не раскрыть себя? Он предчувствовал, что это окажется нелегкой задачей, хотя было чем и утешиться. В любом случае скучать с мисс Фенвик ему не придется. Лишиться покоя и страдать от неудовлетворенной страсти — возможно, но скучать — никогда.


Томясь от бездействия и одиночества, Баррет выглянул из окна своей комнаты. Достал табакерку и, откинув привычным движением крышечку, втянул пахучую смесь, которую он готовил по своему особому рецепту. В носу начало приятно пощипывать. Он воздел глаза к небу и стал смотреть на облака, вихрящиеся вокруг полной луны. Судя по ним, после полуночи должно было прояснеть — возможно, часам к двум.

Кто-то постучал в дверь.

— Войдите.

— Милорд, там… следом за мной… мистер Берроуз, — проговорил запыхавшийся Стрэттон. — Похоже, он направляется сюда.

— Сколько у нас времени до его прихода?

— Несколько минут. Он сейчас крадется по дорожке. Я увидел, как он оставил свой кабриолет у ворот, и со всех ног кинулся вас предупредить.

— Молодец. Оставайся наблюдать за той комнатой. Смотри не дай мисс Фенвик убежать. Если Берроуз попытается проникнуть к ней, останови его.

— Угу.

Баррет подхватил свою трость и вышел из комнаты, взглянув напоследок на дверь мисс Фенвик. Помахивая тростью и тихо насвистывая, он зашагал по коридору.

Бодрящий воздух слегка обжигал щеки. Лужайка блестела от инея. Баррет, скрипя сапогами, двинулся по обледеневшей дорожке.

Он внимательно осмотрел длинный ряд окон на втором этаже. Только в одном из них горела свеча, и через стекла было видно, как в комнате взад-вперед перемещается чья-то тень. Затем там появилась мисс Фенвик и стала смотреть в свой телескоп, нацеленный не в небеса, а в сторону Оуквелла.

Уотертон отошел назад к тису и, прислонившись к стволу, стал за ней наблюдать. Лицо ее затеняли широкие поля шляпы, поэтому он разглядел только синее платье с воротничком под горло. Девушка убрала волосы назад, оставив с боков небольшие локоны. Оделась она явно не ко сну.

Приближающиеся шаги заставили Баррета посмотреть по сторонам. К окну мисс Фенвик подбирался высокий темноволосый мужчина. Берроуз! Уотертон ждал этой роковой минуты, кривая усмешка исказила его губы. Берроуз остановился под окном и швырнул в стекло несколько камешков.

Лицо Меган осветилось улыбкой. Уотертон еще не видел, чтобы она так улыбалась. Он был очарован прелестными ямочками, появившимися у нее на щеках. Потрясенный видом ее сияющего лица, Баррет следил, как она обходит телескоп и отворяет окно.

— О, Локлен, — зашептала она, перегнувшись через подоконник, — я так боялась, что ты не придешь.

— Все в порядке, я здесь. Ты можешь выйти?

— Да. В доме все спят.

— Не все, — сказал Баррет, выходя из тени.


Глава 9


Меган так и обмерла. Она вцепилась в подоконник и глянула вниз. Уотертон стоял под окном, весь в лунном свете, только лицо скрывал мрак, хотя и не настолько, чтоб не видеть глаз. Их испепеляющий синий блеск был направлен на нее. О Боже! Она недооценила, насколько хитер этот человек.

Локлен, обернувшийся с порывистостью вихря, даже споткнулся и потерял равновесие. Однако устоял и быстро справился с растерянностью. Стараясь держаться с достоинством, он расправил плечи, посмотрел на Уотертона и сказал:

— Все равно вы нас не остановите.

Баррет приподнял свою трость и неторопливо прошелся пальцем по серебряной голове льва на набалдашнике.

— Простите, а в чем, собственно, я вас стесняю?

— Мы собираемся ехать в Гретна-Грин.

— Тогда, похоже, я вас остановлю.

— Вы не можете заявлять на Меган никаких прав.

— Больше, нежели вы, приятель. Видите ли, я выиграл право на ее руку. С формально-юридической точки зрения мисс Фенвик — моя невеста. — Уотертон поднял на нее свои неумолимые глаза.

Тяжело дыша, она цеплялась за подоконник.

— Я вам не скаковая лошадь, чтобы делать на меня ставки!

Уотертон и бровью не повел.

— Увы, — сказал он, не сводя с нее глаз, — говорить об этом слишком поздно. Игра уже состоялась.

Локлен в сердцах шлепнул себя по бокам.

— Я заплачу вам за ее руку.

— Она не продается, — сказал Уотертон, опуская кончик трости на землю и переводя взгляд на своего соперника.

— Тогда остается единственный выход. Я жду вас на рассвете возле пустоши.

— Нет! — закричала Меган. Пронзительный звук ее голоса разнесся в ночи. — Локлен, он убьет тебя! Ты никогда не дрался на дуэли. Ради Бога, прекрати это немедленно!

— Приятель, на вашем месте я бы прислушался к совету, — сказал Уотертон. — У меня нет желания убивать вас.

Локлен, сверкая глазами, повернулся к нему:

— Напрасно вы так уверены в своей победе!

Баррет прищурился.

— Я еще ни разу не проиграл, — сказал он убийственно холодным тоном.

— Это мы еще посмотрим.

— Локлен, послушай его! — крикнула из окна Меган.

Он обратил к ней глаза. Лицо его было непреклонно.

— Нет, я убью его. Я сделаю это ради тебя. Он не сможет принудить тебя выйти за него замуж.

— Нет! Прошу тебя, не надо. Мы придумаем что-нибудь еще.

— Он намерен жениться на тебе, а я намерен ему воспрепятствовать. Другого не дано. Миром нам не разойтись.

— А если он тебя убьет?

— Для меня вопрос решен. И я сделаю то, что говорю.

— Все это чрезвычайно трогательно, — начал Уотертон с легкой издевкой, — но…

— Да замолчите же! — оборвала его Меган и сама удивилась, что так взорвалась. Она еще никогда никому не затыкала рот. — Послушай меня, Локлен…

— Предоставь это мне, Меган, — сказал ей «единственный в мире друг» и гневно взглянул на Уотертона. — Встречаемся на рассвете у пруда в моем поместье.

Локлен уже повернулся, чтобы уйти, но его остановили слова Баррета:

— Боюсь, что это в руках мисс Фенвик. Если она согласится выйти за меня замуж, я могу и не биться с вами.

Меган бросала лихорадочные взгляды то на одного, то на другого. Локлен в ожидании не сводил с нее глаз и, казалось, готов был покориться ее словам. Ее взгляд снова переместился на Уотертона, который выглядел таким уверенным, словно заранее знал ответ. С каким наслаждением она сказала бы этому зазнайке «нет»! Но тогда Локлен может погибнуть. А если ей придется выйти замуж за Уотертона, может погибнуть она сама. Меган заскрежетала зубами.

— Я выйду за вас замуж, — выдавила она из себя.

— Разумный выбор. — Уотертон даже не шелохнулся.

Локлен оцепенел в тягостном раздумье с выражением обиды на лице.

— Но это не конец. Я еще получу сатисфакцию. — Он повернулся кругом и пошел прочь усталой деревянной походкой.


Она ожидала, что Уотертон явится к ней в комнату бахвалиться своей победой. Прошел час, однако его все не было. Устав ждать, Меган решила отправиться к Локлену и объяснить ему, почему она сделала этот выбор. Перед глазами у нее до сих пор стояло лицо друга; она никогда не сможет забыть его выражения.

Прежде чем покинуть комнату, нужно было проверить обстановку. Меган приоткрыла дверь и увидела в холле одного из привратников Уотертона.

— Добрый вечер, миледи, — поклонился ей слуга.

Она коротко кивнула и захлопнула дверь. Как он смел приставлять к ней караульного? Вбежав обратно в комнату, Меган бросилась открывать окно. Высунула голову. Никого.

Тогда она подоткнула юбки и распахнула окно пошире. Затем вскарабкалась на подоконник и закрепилась на шпалере с розами. В детстве Меган часто спускалась таким образом. В этот момент кто-то постучал, и дверь открылась.

В комнату стремительно вошел Уотертон.

Меган оступилась и стала сползать вниз. Пальцы ее соскользнули с подоконника. Она беспомощно схватилась за воздух и вскрикнула.

Большие руки Уотертона тотчас подхватили ее.

— Держитесь!

В лицо ей смотрели розы. В эту минуту она молча молилась, чтобы он ее не выпустил. Сердце бешено колотилось.

— Не волнуйтесь, — раздался голос Уотертона. — Я вас вызволю в два счета. Спасать прекрасных дев — одна из моих профессий.

Большего благозвучия, чем в надменной тягучести этого голоса, Меган еще не слышала. Уотертон начал осторожно подтягивать девушку вверх, щадя ее лицо и руки, которые могли поцарапаться о кирпич и шпалеры. В тот момент, когда она показалась в окне, он обхватил ее за талию и поставил на трясущиеся ноги.

У нее подогнулись колени.

Он подхватил ее и привлек к себе.

— Ну вот, я спас вас.

— Спасибо, — прошептала она.

Странно, но ей нравилось опираться на него и ощущать его сильное тело. Щека с удовольствием покоилась на его хрустящей белой сорочке. От него пахло крахмалом, табаком и мускусом. Уотертон притянул ее ближе, так что ее руки оказались против его груди. Через шерстяное пальто глуховато передавалось биение его сердца.

— Ничего не повредили? — На этот раз вместо неизменно присутствующей насмешки в голосе Уотертона звучала неподдельная озабоченность.

— Только чувство собственного достоинства. Я вылезала из этого же окна тысячу раз и ни разу не упала.

Уотертон отклонился назад, приподнял ей подбородок и пристально посмотрел в глаза. Его большой палец тем временем поглаживал ее кожу.

— Когда я увидел, как вы падаете за окно, я испугался за вас. Вы уверены, что не пострадали?

— Да.

Она посмотрела ему в глаза. Сейчас Уотертон напоминал доброго джентльмена, который помог ей на рождественской распродаже, который держал ее в своих объятиях.

К неудовольствию Меган, он отступил назад, и суровый фасад занял свое прежнее место.

— Отныне вы будете пользоваться парадной дверью, если вам понадобится повидать своего друга Локлена.

— Как вы…

— Я знал, что вы попытаетесь пойти к нему. — На мгновение в глазах Уотертона вспыхнула самая настоящая ревность и тотчас погасла.

— Я только хотела объяснить ему. Мое слово не будет нарушено, милорд. Как и сказала, я выйду за вас замуж. — Неспособная выдержать ни его пристального взгляда, ни его близости, Меган прошла к телескопу и провела рукой по гладкой латунной трубе, с удивлением заметив, как дрожат пальцы.

— Рад слышать это, — сказал Уотертон, внимательно изучая ее лицо. — Потому я и пришел сюда. Я хочу обсудить брачный договор.

Меган недоуменно свела брови:

— Вот не думала, что мне придется что-либо обговаривать. Я полагала, у вас с Гарольдом все согласовано.

— Не думайте, что я какой-то злодей, Меган. Я не стану принуждать вас выйти за меня замуж, не предоставив вам ничего взамен, для души.

— Вы очень добры, — сказала девушка, глядя на него настороженными глазами.

— Дело не в доброте. Просто нам будет легче общаться, если мы придем к полному взаимопониманию.

— Я согласна.

— Позвольте мне изложить вам, чего я ожидаю от вас. Потом вы сможете сделать то же самое.

— Очень хорошо. — Она сложила руки на груди.

— Вы выйдете за меня замуж сегодня ночью.

— Сегодня? Вы не можете подождать до утра?

— Нет. Берроуз должен понять, что вы моя. Мы обвенчаемся, а затем уедем в Лондон.

— Почему так спешно?

— У меня там срочные дела.

Меган посмотрела на свое отражение в окне — вид у нее был насупленный. Когда она заговорила, в голосе появились язвительные нотки:

— И вам нужно, чтобы рядом порхала яркая светская бабочка. Если вы ищете такую жену, как бы вам не ошибиться, милорд. Боюсь, у меня не тот размах крыльев. Этот простор не для меня. Я никогда не появлюсь в обществе, а в лондонском тем более.

— Я не прошу вас всюду следовать за мной. Естественно, у каждого из нас могут быть свои пути, но временами нас должны видеть вместе.

— Разумеется. — Она окаменела. У каждого свои пути? Сказал бы прямо, что намерен продолжать развлекаться с любовницами. Что ж, для многих мужей это совершенно естественно. Лично для нее замужество никогда не являлось вопросом первостепенной важности, а надежда иметь любящего супруга занимала еще более скромное место.

— Я не стану принуждать вас немедленно разделить со мной ложе, — сказал Уотертон.

— Не станете? — Меган удивленно вскинула брови. Она была почти разочарована. Почти.

— Прежде чем заявлять супружеские права, мне хочется узнать вас ближе, — продолжал он. — Когда мы с вами окажемся в постели, вы должны испытывать удовольствие. Но этого не произойдет, пока вы не почувствуете, что вам уютно со мной. Я уверен, вы с этим согласитесь.

Меган избегала встречаться с ним взглядом. Синие глаза словно насквозь прожигали ее. То небрежное равнодушие, с которым он говорил о таких вещах, заставило ее покраснеть до корней волос. Она посмотрела на его шейный платок и пробормотала:

— Да.

— Ну вот, с моими ожиданиями мы как будто прояснили. А каковы ваши требования? — Уотертон откинулся назад и прислонился к спинке кровати. Скрестив руки на груди, он ждал ответа с насмешкой и любопытством на лице.

Когда выяснилось, что его притязания невелики, Меган чуть-чуть расслабилась. Она была, однако, удивлена, что такому типу, как он, достало такта не принуждать ее к немедленному восшествию на брачное ложе. Возможно, в своих суждениях о характере этого человека она немного ошиблась. Но не настолько, чтобы захотеть выйти за него замуж.

Собравшись с духом, она посмотрела прямо в бездонные синие глаза и мужественно выдержала его взгляд.

— Первое требование касается моих научных интересов. Мне должно быть позволено продолжать изучение звезд.

— Согласен. — Уотертон подтвердил это легким ленивым жестом.

— Во-вторых, я не стану в угоду вам поступаться своими привычками, — сказала Меган с тайной мыслью заставить его переменить свое намерение относительно женитьбы. — Одна из таких привычек — страсть к чтению. Я могу проводить за этим занятием много часов в день.

— Я тоже, — сказал Уотертон.

Не оставляя надежды переубедить его, Меган продолжила перечисление того, чем она никогда не пожертвует, став его женой.

— Когда я смотрю на звезды, мне нравится быть одной. Я раздражаюсь, если в это время вокруг меня суетятся люди.

— Очень хорошо. Я могу оставить вас наедине с вашими звездами.

«Он когда-нибудь перестанет быть таким покладистым?»

Она предприняла следующую попытку:

— Я хочу, чтобы Фенвик-Холл и охотничий домик в Шотландии принадлежали мне и управлялись доверенным лицом, которого я сама выберу. Кроме того, я хочу получать пять тысяч фунтов в год на свой банковский счет и единолично им распоряжаться.

Уотертон приподнял свои темные брови:

— Вы удивляете меня своей деловой хваткой.

— Я видела, как мой брат проиграл все, чем владела наша семья, — сказала Меган, задержав на собеседнике посуровевший взгляд. — Думаю, мне будет нелишне самой научиться вести дела.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны.

— Спасибо.

— У вас есть другие требования? — продолжал пытать ее Уотертон, а глаза его беспрестанно гладили ее тело.

— Еще три. — Меган чувствовала, как у нее горят щеки от того, что ее так откровенно рассматривают. Девушка повернулась к окну. — Гарольд разорен и не способен себя содержать. Я хочу, чтобы мой брат остался жить со мной, если он этого пожелает. — Она надеялась таким образом присматривать за ним и убедить расстаться с «Адвокатами дьявола».

— Не возражаю, — согласился Уотертон. — Каковы следующие требования?

— Вы должны позволить Ривзу и Тессе служить у нас до тех пор, пока они сами не изъявят желания уйти на покой.

— Будет исполнено. Дальше.

— Я бы хотела встретиться с лордом Хершелем сразу, как только вы с ним договоритесь.

— Я напишу ему немедленно. Что еще?

— Пока все, — сказала Меган. — Я дам вам знать, если что-то надумаю, — добавила она, утратив взятый вначале деловой тон. В глазах Уотертона было какое-то властное могущество. Этот человек раздевал ее одним только взглядом.

— Надумаете, — заверил ее Уотертон, встретившись с Меган глазами. — Я не сомневаюсь. — Он выглядел как-то необычно: с одной стороны, вроде бы забавлялся, с другой — находился под сильным впечатлением.

— Я хотела бы выяснить еще одну вещь. Можно?

— Что за вещь?

— Почему вы так торопитесь с заключением этого союза? С вашим благополучием и положением вы могли бы найти себе более достойную партию. Выбрали б кого-нибудь из высшего общества, знатного происхождения, с богатым приданым, наконец, того, кому, возможно, вы были бы приятны. Но вы остановились на мне. Почему?

— По-моему, это так очевидно. — Уотертон усмехнулся уголком губ, скользнув страстным взглядом вдоль ее тела. Но, увидев, что девушка смутилась, он принял степенный вид и сказал: — Ладно, я пошел звать Гибберта и всех остальных.

Уотертон направился к двери.

Такой милый и покладистый, подумала Меган. Как это понимать? Может, быть за ним замужем не так уж плохо, как кажется на первый взгляд? Боже! Как только ей могла прийти в голову такая мысль! Конечно, этот брак не приведет ни к чему хорошему. В конце концов, это только вынужденный союз, без любви.


— Мы собрались здесь, перед Господом нашим, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину…

Словам мистера Гибберта вторило гулкое эхо, катившееся сквозь маленькую часовню Фенвик-Холла. Из-за отсутствия красноречия и прочувствованности обряд казался небрежным и незначительным.

В паузах между словами слышалось, как желудок мистера Гибберта урчанием выражает свое недовольство. Да и сам викарий с торчащими в разные стороны волосами выглядел рассерженным. Но в каком еще настроении должен быть человек, если среди ночи его подняли с постели свершать венчание?

Невеста стояла, перебирая шелковые складки своего кремового платья. Эта вещь оказалась единственно уместной для данной церемонии, которую Тессе удалось разыскать в большой спешке. Меган почувствовала, как длинные теплые пальцы Уотертона переплелись с ее собственными. Не таким она представляла себе этот день, не такого венчания желала.

За спиной в такт звукам, издаваемым желудком викария, мерно посапывал Надоеда, сидевший на длинной скамье рядом с сэром Джеймсом и Гарольдом.

— Брак — это предопределенное Богом партнерство двух людей…

Меган взглянула на статую Девы Марии с младенцем на руках. Мадонна с нежностью смотрела на свое дитя, и лицо ее светилось радостью материнства. И у них тоже, несомненно, появятся дети. Но какой отец получится из этого бессердечного человека?

— Брак — это не тот союз, в который вступают необдуманно и…

Необдуманно. Меган окинула возвышающуюся рядом фигуру чужого человека, который скоро станет ее мужем. В его глазах не было намека на чувства.

Необдуманно. Уж он-то точно вступает в этот брак по легкомыслию, подумала Меган. Она проглотила комок в горле, ощущая, как вспотели ее пальцы в руке Уотертона. Непроизвольно источаемое им безразличие заставляло ее бросать беспокойные взгляды на дверь.

— Если кто-то из присутствующих здесь считает, что эта пара не может быть соединена супружескими узами, пусть выскажется сейчас или не говорит никогда.

Она открыла рот, готовая исторгнуть тысячу причин, почему этот союз не может состояться. Уотертон стиснул ей пальцы и посмотрел сверху вниз. Отсвет пламени, попав ему в глаза, вспыхнул ярким синим огнем, обжегшим ей лицо. Не в силах ни собраться с мыслями, ни связно произнести два слова, она тут же захлопнула рот.

Мистер Гибберт смотрел в свою книгу, и посему эта немая сцена ускользнула от его внимания.

— Я требую, — продолжал он, — и вменяю вам обоим в обязанность помнить о том ответе, который всем нам придется держать в день Страшного суда, когда все тайное в сердцах будет раскрыто. И поэтому призываю вас сделать честное признание. Если вы знаете о существовании чего-либо, являющегося препятствием для заключения законного брака, предлагаю заявить об этом сейчас.

Пальцы Уотертона сжались еще крепче. Меган почувствовала, как повлажнела его ладонь — свидетельство того, что иногда и его прошибает пот. Она вскинула глаза и впервые увидела едва уловимые проявления эмоций у него на лице. Он сердился.

— Леди Меган Диана Бет Фенвик, согласны ли вы вступить в этот брак и признать лорда Уотертона своим законным мужем?

— Д-д… — пыталась выговорить Меган. Она прокашлялась и выдохнула наконец: — Да.

Мистер Гибберт обратился к своим записям.

— А вы, лорд Баррет Генри Уэнтуорт Ротшильд, готовы ли вы сочетаться законными узами с леди Меган и признать ее своей женой?

— Да, — сказал Уотертон. Жесткий тон его голоса резанул слух.

— В таком случае данной мне властью объявляю вас мужем и женой. Супруг, можете поцеловать свою новобрачную.

Схватив Меган за руки, Уотертон пристально смотрел ей в глаза. Она была уверена, что сейчас он обнимет ее и поцелует. Он нагнулся к ее рту, но в какой-то момент изменил направление и чмокнул девушку в лоб.

— Ну вот, это было не так уж трудно, — шепнул он и, уронив руки, отступил назад.

Меган молча смотрела на него изумленным взглядом. Она не могла избавиться от мысли, что новоиспеченный муж обманул ее с брачным поцелуем. Но почему это так важно для нее? Нужно только радоваться, что Уотертон так холоден к ней.


Несколько минут спустя, подходя к своей комнате, Меган услышала доносившиеся изнутри громкие стенания. Она приложила ухо к тяжелой дубовой двери, послушала секунду и вошла.

На кровати сидела скрючившаяся Тесса и плакала, закрыв лицо руками. Плечи ее содрогались при каждом всхлипывании.

— Боже мой! — Меган закрыла дверь и бросилась к женщине, которая была ее горничной и другом. — Тесса, что случилось? — Она взяла ее за руку.

Тесса подняла глаза. Слезы ручьями текли по ее круглым щекам, и она утирала их уголком своего фартука.

— О, мисс, теперь вы, считай, погибли! Ничего этого не произошло бы, если б я была рядом. Это страшная ошибка! Не могу спокойно слышать. Я мечтала, что вы выйдете замуж за мистера Берроуза. Он вам как раз подходит, не то что этот… — Тесса в отчаянии качала головой.

— Не все так плохо. Мне возвращается Фенвик-Холл и охотничий домик. Я сохраняю свое приданое. А если будет так уж невыносимо, я всегда смогу получить аннуляцию и жить в свое удовольствие.

— Все равно вы слишком легко отдали ему свое сердце. Вот увидите, он причинит вам зло. Это как пить дать. Такие люди, как он, не заботятся ни о ком, кроме себя. Подождите, вы еще горько раскаетесь в том, что сделали в эту ночь.

Меган пристально посмотрела на горничную. Тесса всегда очень легко впадала в уныние. Обычно Меган старалась заставить ее видеть в жизни лучшие стороны, но теперь она и сама не могла найти ничего светлого. И все же не хотелось в этом признаваться, чтобы потом не слышать, как Тесса будет без конца повторять: «Я вас предупреждала». Поэтому она сказала:

— Я никогда не отдам ему свое сердце. Это я тебе обещаю. Ну, теперь ты довольна? Хорошо, давай собирать вещи. Лорд Уотертон желает, чтобы мы отбыли в Лондон сегодня вечером.

— Сегодня?! — завизжала Тесса. — Он хоть когда-нибудь спит?

— Очевидно, нет.

Меган, нахмурясь, подошла к окну и сняла с полки рядом с телескопом «Астрономию» Джергезона. Брачная ночь называется! Какой абсурд! Событие, которое призвано дарить радость и любовь, не принесло ничего. Только забрало все жизненные силы, иссушило и состарило. Она выронила томик из вялых пальцев. О Боже, что же она наделала!


И Баррет думал о том же. Он стоял во дворе и наблюдал, как мистер Гибберт галопом скачет прочь. Стук копыт его лошади отражался от стен конюшни. Джеймс сидел на своей лошади, которую конюх Баррета приготовил еще днем. Лунный свет, падавший на Джеймса, отбрасывал на землю тень его фигуры. Баррет посмотрел на загадочные черты своего кузена. Они казались совершенно бестелесными, напоминая какую-то призрачную карикатуру.

Джеймс намотал на руку поводья.

— Не думал, что ты так быстро управишься. Я знал, что не ошибся в выборе, когда просил тебя помочь. — Он притронулся кончиками пальцев к своей касторовой шляпе.

— Можешь приберечь свою лесть для кого-нибудь еще.

— Я предвижу, — сказал Джеймс, — что твой характер не улучшится, покуда ты будешь заниматься этим делом. Нет, я не осуждаю тебя. Я все понимаю. Ты заполучил прекрасную леди, которая считает себя твоей женой, но ты не можешь обладать ею.

— А тебе нужно долдонить о том, что и так очевидно. — Баррет косо глянул на своего кузена.

— Позволь мне дать тебе небольшой совет. Я тебя хорошо знаю. Никогда не следует чрезмерно увлекаться женщиной, а этой тем более. Мы не знаем, может, она связана с «Адвокатами дьявола» и является предателем. Держи это в голове, когда придется оставаться с ней наедине, — тогда тебе легче будет управлять своим желанием.

— Спасибо за вдохновляющее напутствие, — вяло сказал Баррет.

— Я бы с радостью предложил тебе что-то большее. Моим людям все равно придется следить за домом и за ее братом. Ни один шаг Фенвика за пределами твоего дома не останется незамеченным. Как, по-твоему, лорд Кенсингтон встретит известие о твоей женитьбе?

Баррет подумал об отце и об их двадцатилетнем разрыве. Он хотел ответить Джеймсу, что лорду Кенсингтону скорее всего наплевать, женится его сын или нет. Но вместо этого сказал:

— Там видно будет. Как-нибудь справимся.

— Ну ладно, я уезжаю и оставляю тебя твоей брачной ночи. — На лице Джеймса промелькнуло слабое подобие улыбки. Он притронулся рукояткой кнута к шляпе и поскакал.

Баррет смотрел, как он исчезает в темноте.

По двору пронесся холодный вихрь, продувающий до костей. По спине забегали мурашки, но в следующую секунду Баррет осознал — нет, не ледяной порыв вызвал это ощущение. Он почувствовал, что за ним кто-то наблюдает.


Глава 10


Уотертон круто повернулся и заметил возле сарая пригнувшуюся темную фигуру. Увидев, что его обнаружили, человек бросился бежать.

— Черт! — тихо выругался Баррет и погнался за ним.

Преследуемый повернул к саду. Пришелец, весь в черном, видимо, специально готовился к ночной слежке. Его черные волосы тоже сливались с темнотой. Бежал он с выносливостью и проворством тренированного лазутчика.

Человек мчался прямо к изгороди. Еще пятьдесят футов — и он скроется под сенью сада. Баррет заставил ноги работать быстрее. Еще быстрее. Сердце бешено стучало в груди. Приятное возбуждение от погони распространилось по всему телу. Расстояние сокращалось. Осталось тридцать футов. Двадцать. Теперь человек находился так близко, что было слышно его тяжелое дыхание.

Но прежде чем Уотертон успел сделать последний рывок, преследуемый выхватил пистолет и выстрелил.

Баррет мгновенно припал к земле, ослепленный вырвавшимся из дула огненным сгустком. И тут же услышал, как над головой просвистела пуля.

Он поднялся и побежал за незнакомцем, но тот уже исчез. Так можно погубить все дело, подумал Баррет. Не известно, как долго этот мерзавец слушал их беседу с Джеймсом. Нужно известить кузена.

Он подбежал к забору. Может, это был Фенвик? И тут он услышал голос Гарольда.

— Уотертон? — позвал Фенвик. — Я спрашиваю, это вы? — Баррет быстро взглянул в сторону хлева, где стоял брат Ме-ган. — Сестра говорит, что через полчаса будет готова к отъезду. Мне показалось, я слышал какой-то выстрел.

— Да. Кто-то рыскал возле дома. — Уотертон, еще не отдышавшись после бега, быстро подошел к Фенвику. — Очевидно, этому типу пришлось не по вкусу, что я хотел его поймать.

Фенвик не выглядел запыхавшимся. Несомненно, в саду был не он, а кто-то другой.

— Такого в наших краях никогда не случалось. Я скажу сторожу, чтобы проверил. — Гарольд поморщился и с опаской покосился на сад.

— Не беспокойтесь. Я сам поищу. — Баррет хмуро взглянул на Фенвика и зашагал обратно.


Через три часа Уотертон сидел в карете и, скрипя зубами, вспоминал о своих поисках. Столько времени потрачено зря! Целый час он осматривал сад — и никакого толку. Непрошеный гость как сквозь землю провалился.

Он перевел глаза на сидевшую рядом Меган и сразу перестал хмуриться. Ее голова покоилась между спинкой сиденья и стенкой кареты. Темные кудри, свисавшие на плечо, слегка колыхались, когда экипаж подпрыгивал на неровностях.

На протяжении всего их путешествия, до самого Лондона, она не покидала его мыслей. Он смотрел, как вздымается ее грудь, как приоткрываются во сне губы и трепещут ресницы. Он всматривался в ее лицо, словно желая запечатлеть в памяти очертания упрямого подбородка и дерзко вздернутого носика. Зрелища более соблазнительного, нежели эта женственность, живая и дышащая, казалось, не существовало на свете.

Фенвик, устроившийся на противоположном сиденье, спал. Меган совсем сползла с сиденья и в любой момент могла упасть.

— Лорд Хершель, покажите мне звезды, — тихо прошептала она во сне, уткнувшись Баррету прямо в шею. Затем устроилась поудобнее и обвила его рукой вокруг пояса.

Губы Меган прикоснулись к его коже, он ощутил горячее дыхание. Не в силах совладать с собой, Уотертон наклонил голову и потерся щекой о мягкую макушку. Он наслаждался шелковистостью волос, ласкающих его лицо. Утонченный смешанный аромат розовой воды и женского тела овладевал его чувствами и вводил в искушение.

— Можно вас поцеловать? — прошептал Баррет.

— Да, — ответили губы, прижавшиеся к его шее.

Он погладил Меган по щеке и пробормотал:

— Куда бы вам хотелось, чтоб я вас поцеловал? Назовите место.

— Сириус.

— Если б я мог отыскать Сириус у вас на лице, определенно я бы его поцеловал.

— Созвездие Большого Пса.

— И Орион, следующий за ним по пятам. Это я примерно представляю. Но это на небе. Сойдите на минуту на землю. Скажите лорду Хершелю, какое место на вашем теле он должен поцеловать. Где бы вам хотелось?

— Везде.

— Вот это совсем другое дело, Принцесса. Ответ столь же безграничен, как вселенная. И еще более интересен. — Баррет погладил ей губы, преодолевая желание вкусить их.

Меган вздрогнула и проснулась.

— Кто здесь?! — На мгновение у нее открылся рот. Она увидела Баррета и отшатнулась. Громкий храп Фенвика заставил ее повернуться к сиденью напротив. Наконец она полностью пришла в себя и сверкнула на Баррета своими фиалковыми глазами. — Вы меня целовали?

— Нет.

— Но я готова поклясться, что…

— Вы разговаривали во сне.

— Не разговаривала.

— А как же лорд Хершель? — сказал Баррет, поднимая бровь.

— Вы вторглись в мои сны. Как вы могли?

— Я услышал, о чем вы спрашивали его, и ответил вам.

— Вы не имели права. Сны — это личное.

— Вам нечего бояться. Я никому не раскрою ваши шаловливые фантазии.

Щеки Меган сделались ярче вишневой обивки сиденья.

— Почему я должна вам верить? Меньше всего я стала бы делиться секретами с таким человеком, как вы.

— Возможно, в один прекрасный день я завоюю ваше доверие. — В голосе Уотертона проскользнули серьезные нотки — явление, совершенно ему чуждое и несколько смущающее. И совсем не имеющее отношения к заданию Джеймса — выудить из нее необходимые сведения. Вытянув ноги, Баррет стал разглядывать свои сапоги.

Меган растерянно посмотрела на Уотертона, словно не знала, как воспринимать его последнее заявление. Однако через минуту забыла об этом и отодвинулась как можно дальше.

— Сколько сейчас времени? — спросила она, расправляя на коленях накидку.

— Около двух. В середине дня будем в Лондоне.

— Вы совсем не спали? — Меган озабоченно сдвинула брови.

— Как можно уснуть, если ваш брат будто палит из пушки?

Меган рассмеялась в ответ. Однако улыбка и ямочки на щеках исчезли, когда она посмотрела на брата.

— Спасибо вам, что позволили ему ехать с нами. Он продал свой последний экипаж, чтобы расплатиться с карточными долгами.

— Он меня об этом не уведомил.

— И не ждите. Гарольд — большой мастер утаивать свои финансовые трудности. Подозреваю, что весь последний год он живет в кредит, хотя ничего мне не говорит. — Меган неуверенно взглянула на Баррета. — У меня к вам просьба. Это доставляет мне большое беспокойство, и я чувствую себя очень неловко…

— Вы не должны смущаться. Можете обсуждать со мной любые вопросы.

Она помедлила секунду и, протянув руку к Надоеде, стала гладить его по маленькой головке.

— Гарольд задолжал большую сумму. Он не в состоянии ее выплатить. Я надеюсь, вы сможете погасить за него этот долг?

Баррет пристально следил за ее лицом.

— Кому задолжал ваш брат?

— Каким-то джентльменам. Своим друзьям.

— Эти джентльмены и ваши друзья? — бесстрастным тоном продолжал Баррет.

— Нет. В самом деле нет. У них дела с Гарольдом.

— Которые вы не одобряете. Я верно уловил по вашему голосу?

— Не могу притворяться, что эти люди мне симпатичны, — сказала Меган, теребя ручку своего ридикюля.

— Почему?

Девушка уклончиво ответила:

— Так. Просто мне неприятно находиться в их обществе.

— Я понимаю, — сказал Баррет, размышляя над ее словами. Интересно, кто эти люди — «Адвокаты дьявола» или всего лишь нелюбимые ею доброхоты, ссужавшие Фенвика?

Помолчав немного, она спросила:

— Вы заплатите его долг?

— Конечно.

— Спасибо. — Когда она снова посмотрела на Баррета, взгляд ее смягчился.

— Как много задолжал ваш брат?

— Двадцать тысяч.

Баррет даже не моргнул. Иной раз он за ночь проигрывал больше, нежели названная ею сумма.

— Слишком много, да? — Меган тревожно сдвинула брови.

— Нет. — Баррет смотрел, как ее тонкие пальцы гладят собачью голову. Он понимал, какое это блаженство для пса.

— Впредь это не повторится. Я никогда не попрошу вас оплачивать его долги. Теперь я намерена положить конец его игре.

— Как вы собираетесь это сделать? — сказал Баррет, усмехнувшись про себя такой силе духа.

— Постараюсь сделать так, чтобы никто не одалживал ему денег.

— За этим трудно уследить, когда кругом полно беспринципных людей. Кто-нибудь да откроет кредит.

— Не откроет, если я поговорю с каждым.

— Я восхищаюсь твердостью вашего характера, но, может, вы предоставите это мне? — сказал Баррет.

— Вам? — Меган бросила на него взгляд — столь же изумленный, сколь и смущенный.

— Разумеется.

Экипаж мягко качнулся и остановился. Надоеда вскинул голову, спрыгнул с сиденья и громко залаял на дверь.

— Вот мы и дома, — сказал Уотертон, наблюдая, как возрастает тревога на лице Меган.

Ступени откинули вниз, послышался глухой удар. Дверца распахнулась, и в карету с воем ворвался холодный воздух, заставляя вспыхивать тлевшие в печке угли. Надоеда выскочил наружу, продолжая лаять. Рядом с ним выросли Стрэттон и Гастингс. Последний будто невзначай стукнул по руке своего напарника, и оба принялись толкать друг друга локтями, обмениваясь при этом двусмысленными взглядами.

— Что, приехали? — Проснувшийся Фенвик спустил ноги на пол и сел. Одна сторона его головы со слежавшимися белокурыми волосами выглядела приплюснутой. — Я спрашиваю, приехали?

— Да, — сказала Меган слегка дрожащим голосом.

Баррет вышел первым и повернулся помочь ей спуститься:

— Прошу вас, Принцесса.

Меган так долго смотрела на Уотертона, что Фенвик не выдержал:

— Мэгги, ты выходишь или нет?

— Естественно. — Она смерила брата сердитым взглядом и приняла руку Баррета.

Бодрящий ночной воздух обдувал щеки. Над городом чуть заметно мигали звезды, как одеялом прикрытые плотной дымкой. Необычное безмолвие царило над Веллингтон-роуд этой ночью.

Внезапно парадная дверь распахнулась, и вышедшие слуги построились на дорожке, от подъезда до ворот.

Фенвик присвистнул.

— Ничего себе берлога! — Он обогнал Баррета с Меган и с разинутым ртом зашагал мимо слуг.

— О Боже! — Баррет видел, как угрюмо сдвинулись выгнутые брови Меган, когда она окинула шеренгу слуг. — Ваши подданные всегда выходят встречать вас среди ночи?

— Только когда я привожу домой своих невест, — сказал он с нарочитым безразличием.

— Будем надеяться, не целыми партиями, — попыталась улыбнуться она. — В противном случае ваши слуги останутся без сна. В отличие от вас им, должно быть, требуется отдых. — Она проследила глазами пространные очертания Пеллем-Хауса, с его белым палладианским[5 - Архитектурный стиль, первоначально использовавшийся Андреа Палладио (1508—1580) при строительстве венецианских вилл.] фасадом и куполообразной крышей. В доме горели огни. Прислуга, как видно, хорошо усвоила совиную привычку своего хозяина проводить в бдении ночные часы. — У вас очаровательный дом. Выглядит прямо как дворец.

— Немного великоват, — сказал Баррет, прекрасно зная, что говорит. Это была одна из самых больших вилл в Сент-Джонс-Вуд, а приобрел он ее потому, что ему стало надоедать его последнее жилище. В тот день его снедало нетерпение и он купил лучшее из того, что показал торговый агент. В действительности особняк ему не нравился, и он мало им занимался. Однако сейчас, видя благоговение на лице Меган и сознавая, что им жить под одной крышей — пусть даже только на время этой операции, — он почувствовал странное удовлетворение. И неожиданно для себя с гордостью сказал: — Этот дом строил один из архитекторов Принни.

Она пробежала взглядом по фасаду, подъезду и возносящимся ввысь восьми римским колоннам.

— Какие высоченные!

— Пойдемте, — сказал Баррет, подставляя ей локоть. — Сейчас мы займемся расквартировкой.

Меган приняла его руку и пошла сквозь строй слуг, с улыбкой приветствуя каждого. Когда они с Барретом уже поднялись по лестнице, с верхней ступеньки сошел невысокий коренастый мужчина с нервически подергивающейся щекой. Молодой человек приблизился к Меган и, сильно волнуясь, отвесил ей низкий поклон.

— Миледи.

Баррет представил их друг другу.

— Коутс, это маркиза Уотертон. Принцесса, это Коутс, наш дворецкий.

Меган улыбнулась и обратилась к дворецкому столь дружелюбным тоном, что любой человек почувствовал бы себя непринужденно.

— Коутс, я хочу просить вас об одном одолжении.

— О чем угодно, миледи.

— Я очень привязана к Ривзу, — начала она. — Это мой дворецкий. Может, он даже уже здесь, — она обернулась посмотреть на длинную подъездную аллею, — хотя кареты что-то не видно. Но в любом случае я буду вам очень признательна, если вы его приветите. Ривз — очень старый человек, и работа — это единственное, что его поддерживает. Без нее он, наверное, давно бы утратил интерес к жизни. Я понимаю, ему не по силам управиться с таким огромным домом. Но если бы вы позволили ему помогать вам, я считала бы себя вашей вечной должницей.

Коутс прямо-таки светился. Без сомнения, Меган нашла в нем поклонника до конца своих дней.

— Миледи, я с радостью сделаю для вас все, что вы желаете.

— Спасибо, Коутс.

— Пойдемте, — сказал ей Уотертон. — Я покажу вам вашу комнату.

Меган быстрым нервным движением облизнула губы. Он тотчас вспомнил их вкус и, подумав о том, что должен будет оставаться в соседней комнате, мысленно застонал.


Баррет открыл дверь. Он почувствовал, что Меган наблюдает за ним, и тоже взглянул на девушку. В глубине его глаз была такая же густая синь, как во время того поцелуя на Уэймут-стрит.

То, что Меган пыталась подавить еще раньше, вновь заполонило сознание. Воспоминания всплыли с такой ясностью и во всех деталях, что ее даже бросило в жар. И она должна была честно признаться — память вызвала к жизни желание. Меган хотела, чтобы он повторил все сначала. Дрожащими руками она стянула перчатки, сняла накидку и повернулась к нему.

Суровое лицо Баррета выражало решимость.

— Я оставляю вас, — сказал он. — Вам нужен отдых.

Меган взглянула на него с недоверием.

— Вы уходите?

— Да. Есть небольшое дело.

— В три часа ночи? — удивилась она.

— Да. Увидимся позже. — Бросив короткий взгляд в ее сторону, он вышел и захлопнул дверь.

Обхватив себя руками, Меган уставилась на закрытую дверь, соединяющую их комнаты. Забытое детство вновь заставило вспомнить о себе.

Фенвик-Холл. Мерцающие свечи. Прыгающая тень девочки на розовой мраморной плитке. Меган осторожно подходит к двери отцовского кабинета. Пальцы ее впиваются в дерево, когда она плотно прижимает ухо к двери.

— Через два месяца девочке стукнет шестнадцать. Она должна появляться в обществе. И мы должны позволить ей этот дебют. — Уильям Фенвик говорил, как обычно, на одной ноте.

Если отец сохранял свою естественную невозмутимость, то возбужденная Лилиан Фенвик со своей трескотней являла собой полную противоположность.

— Неужели ты думаешь, что найдется джентльмен, который ее возьмет?

— Разумеется. Когда-нибудь она встретит такого человека.

— Не с ее ужасной сыпью.

— Но это временно.

— Вполне достаточно, чтобы отвратить любого мужчину. Если мы возьмем ей билет в Олмак, можно вообразить, чем это кончится! Над нами станет смеяться вся Англия. Я уже сейчас вижу. Представь, ты выедешь с ней, а ее, не ровен час, прихватит. А что потом делать бедному Гарольду? Он не сможет показаться в обществе. Ни он, ни я. И все перспективы найти хорошую невесту для мальчика сразу рухнут.

— Мальчик пока еще в колледже. И успевает очень плохо, могу к этому добавить.

— О, Уильям, тебе следует быть к нему терпимее. Он еще так юн.

Меган обиженно поджала губы. Конечно, ее брат никогда не делает ничего плохого. В глазах матери он всегда был идеальным ребенком. Для нее не имело значения даже то, что Гарольд ей неродной. И она не замечала, что подчас ему не хватает элементарного здравого смысла.

— Мальчик закончит учебу, — продолжала Лилиан, — и, я уверена, задумается о женитьбе. Мы не можем допустить, чтобы Меган разрушила его планы. Что скажут матери молодых дебютанток, если узнают, что его сестра страдает такой неприятной болезнью? Нет, я считаю, что девочку нельзя выпускать из дома. Худшего ты не мог придумать.

— Дорогая, ты могла бы проявлять больше заботы о ее будущем.

— Боюсь, что, пока мы не знаем причины ее недуга, я не смогу этого делать. Я уверена, что мы принесем ей гораздо больше пользы, если не будем взращивать в ней надежды. Меган останется старой девой. Поэтому сейчас мы должны обсудить с ней этот вопрос и убедить ее, что следует примириться с судьбой. — Так как Уильям Фенвик молчал, Лилиан продолжила: — Ты и сам знаешь, что я права. Я имею в виду ее интересы и те ужасные книги, которые так ее занимают. Нет никакого смысла создавать почву для иллюзий. Ни один мужчина никогда ее не полюбит.

Меган отпрянула назад и, круто повернувшись, выскочила в коридор. Слова матери пронзили ее больнее кинжала. Она побежала прочь от двери, заглушая рыданиями звуки собственных шагов.

Вспоминая тот эпизод, она чувствовала такую боль, словно этот разговор происходил только вчера. С минуту она еще покачивалась на каблуках, как маятник, вперед-назад, пытаясь преодолеть спазм в горле. Потом села на одну из двух кроватей и огляделась. Огромная комната, сплошь в позолоте и филигранных украшениях, раз в пять превосходила ее собственную спальню в Фенвик-Холле. Массивная кровать с балдахином тоже была отделана золотыми листьями. Такие величественные покои подходили разве что королеве. Меган подумала, что этот ослепительный блеск и роскошь должны восхищать и радовать. Но душа ощущала лишь пустоту.

Надоеда протопал под кроватью и, подойдя к Меган, впрыгнул к ней на колени. Она почувствовала на подбородке влажный нос собаки.

— Похоже, меня оставили с тобой на эту брачную ночь.

Пес смотрел на нее своими большими круглыми глазами, будто говоря: «Разве это так уж плохо?»

— Думаю, что нет, — ответила Меган, прижимая пса к груди.

В дверь постучали.

— Войдите.

Вошла Тесса, осунувшаяся, с темными кругами под глазами.

— Мы только что приехали. Я из кареты бегом прямо к вам. Я видела, как он вышел в холл, и решила проверить, все ли с вами ладно.

— Со мной все прекрасно. — Меган усадила Надоеду к себе на колени. — Он уехал, Тесса.

— Уехал? — Горничная покачала головой. — В такое время?

— Сказал, что у него срочное дело. Ну и что? Меня это вполне устраивает. — Меган пыталась замаскировать свое огорчение напускным безразличием, но по тому, как Тесса взглянула на нее, поняла, что переборщила.

— Миледи, вы имеете дело с Тессой. Не забывайте ее слова. Она всегда знает, что говорит.

— А что не забывать-то?

— Что он вернется, — сказала Тесса притворно веселым голосом.

— Нет, не вернется, — сказала Меган и, откинув челку Надоеды, заглянула ему в глаза.

— Обязательно вернется, — настаивала Тесса, воинственно подбоченившись. — Я видела, как он смотрел на вас.

— Это только взгляды. Он сам сказал, что не станет принуждать меня, пока мы не узнаем друг друга ближе. А я и рада. — Видя недоверчивый взгляд горничной, Меган продолжала: — Я уже почти забыла, что это моя брачная ночь. — Она подкинула Надоеду на руках, принуждая себя говорить веселее. — Вот все, что мне нужно для сна! Мой единственный кавалер. И он здесь, со мной.

— Проку от него! Только блох напустите себе в постель.

— Пусть лучше у меня в постели будут блохи, чем лорд Уотертон. — Меган с деланно-безразличным видом направилась к своей кровати. — Отправляйся спать, Тесса. Уже поздно. Я сама разденусь.

Горничная бросила на нее укоризненный взгляд и с озабоченным лицом вышла из комнаты.

Девушка облегченно вздохнула и стала раздеваться. Что бы она для отвода глаз ни внушала Тессе, на самом деле она была обижена на Баррета. Покинул ее в брачную ночь и уехал неизвестно куда. Наверное, к любовнице. Меган снова услышала голос матери: «Ни один мужчина никогда ее не полюбит и не пожелает делить с ней ложе…»

Уотертон сказал, что с этим нужно подождать, чтобы лучше узнать друг друга. Его предложение должно было ее успокоить, но вместо этого сердце пронизывала боль — острая и не проходящая.


А Баррет в другом конце города, в доме кузена, мерил шагами комнату. Он остановился и, положив руку на каминную полку, стал смотреть на горящие угли.

— Я не ослышался, это ты? — Проснувшийся Джеймс даже не потрудился открыть глаза. То, что Баррет оказался в его спальне среди ночи, казалось, интересовало его меньше всего. Действительно, у него был свой ключ, и он привык им пользоваться когда заблагорассудится. Например, потрафляя капризу, мог прийти в самое непотребное время. — И ты оставил ее в такую ночь?

— Да. — Уотертон отвернулся от камина и сердито посмотрел на своего кузена, потягивающегося на постели. Тот факт, что Джеймс мог спать, вызывал в нем зависть.

— Но мы же договорились, что ты обставишь все в лучшем виде. Во всяком случае, тебе полагалось остаться и разыгрывать из себя преданного мужа.

— Позже разыграю. Мне нужно кое-что у тебя выяснить. — Баррет снова прошелся по комнате.

— Что именно?

— Ты поручал кому-нибудь наблюдать за Фенвиком в той усадьбе?

— Нет. До сих пор ты был единственным, задействованным в такой степени.

— Дело весьма осложнилось.

Джеймс открыл глаза и сел.

— Что?!

— Нас кто-то подслушивал. Я обнаружил этого человека, когда ты уехал из Фенвик-Холла. — Баррет рассказал Джеймсу об инциденте, не упуская ни одной мелочи. Все это время он наблюдал за лицом кузена, пытаясь углядеть в нем признаки обмана. После того как Джеймс умолчал, что Меган является сестрой Фенвика, можно было предполагать, что он утаивает что-то еще. Однако Джеймс, как всегда, ничем себя не выдал. Закончив рассказ, Баррет сказал: — Тем не менее я собираюсь продолжить это дело.

— Мысль не кажется мне такой уж блестящей. Если «Адвокаты дьявола» осведомлены о твоем участии, они попытаются убить тебя.

— Я должен уберечь ее, — сказал Баррет скорее самому себе, нежели кузену.

— Видно, это дело затягивает тебя чуть больше, чем ты предполагал первоначально.

Баррет понял, что проговорился, и поспешил уточнить:

— Я не считаю ее причастной ко всему этому. Она, вероятно, даже не предполагает, что ждет ее брата.

Джеймс, сидя в постели, не переставал ерошить свои черные волосы.

— Если все-таки ты заблуждаешься и она является соучастницей заговора против правительства, мне никак нельзя ее упускать. Но с другой стороны, если она не имеет к этому никакого отношения, мы рискуем навредить ее репутации. Девушка не может жить под твоей крышей без полноценного свидетельства о браке. Это вызовет скандал. Вероятно, тебе нужно подумать о женитьбе.

— Я не хочу иметь жену, — сказал Баррет и нахмурился, осознав, что слишком горячится. Он снова начал расхаживать по комнате.

— Не хочешь, значит. — Джеймс растянул губы в улыбке, так бесившей Баррета.

— Почему ты настаиваешь, чтобы я женился на ней?

— Просто я думаю о леди.

— Не беспокойся, я ее не скомпрометирую. И подыщу ей мужа.

— Я рад, что ты все предусмотрел.

Баррет умолк и задумался. Когда он согласился участвовать в деле Джеймса, он не сомневался, что Фенвики являются членами союза «Адвокатов дьявола». Но это было до того, как он нашел свою Принцессу. И до того, как им овладело безумное желание обладать ею. И до того, как ему стало небезразлично, что с ней будет.

— Как ты понимаешь, — нарушил молчание Джеймс, — новый поворот событий означает, что я должен подключить к этому делу большее число агентов. Я пошлю нескольких человек, чтобы они проследили за твоим благополучным возвращением.

— Мне не нужно, чтобы кто-то крался за моей спиной. Я сам о себе позабочусь. — Баррет перестал ходить и насадил на руку изогнутый конец трости.

— И все-таки, чтобы совесть моя была спокойна, я пошлю.

Сколь далеко простираются границы его совести? На этот счет у Баррета были большие сомнения. Люди, увязшие в секретной работе так глубоко, как Джеймс, должны уметь отодвигать совесть в сторону, когда того требуют интересы дела. Эти соображения подтолкнули Баррета к решительному отказу.

— Пусть лучше не попадаются на моем пути. Так им и передай.

— Они все равно поедут. Ты и знать не будешь. Я хорошо натренировал своих людей.

Что-то в словах Джеймса насторожило Баррета. Он по-прежнему чувствовал, что кузен не все ему рассказывает — ни об «Адвокатах дьявола», ни о самом деле.

Он повернулся, чтобы уйти, но голос Джеймса остановил его:

— Держи меня в курсе, Баррет.

— Хорошо. — Уотертон вышел и запер за собой дверь. Мысли его вернулись к Меган. Если она действительно ни в чем не замешана, что она скажет, когда выяснится его участие в этом деле? Он старался не думать об этом.

В гораздо большей степени его терзала другая мысль. Он должен будет возвратиться в свою комнату, зная, что его Принцесса спит в соседней.


Меган видела сон. Она парила в воздухе над Пеллем-Хаусом. Мимо проплывали окна и двери, украшенные рождественскими гирляндами. На выступы карнизов медленно падали снежинки. Подтаявшие сосульки свешивались наподобие кольев в заборе. Над головой у нее неясно различалось мрачное небо, страшная темная бездна без конца и без края.

В самом доме тоже было что-то пугающее. Она подлетела ближе и услышала, как изнутри ее зовет Баррет. Она попыталась открыть дверь, но невидимый барьер не давал ей войти. Баррет через окно махал ей рукой. Она увидела перед камином их детей — четверых малышей, забавляющихся с игрушками на ковре. Кто из них мальчики, кто девочки — она не поняла, так как не могла разглядеть лиц.

Баррет продолжал звать ее. Она снова попыталась войти, но никак не могла пробиться сквозь барьер. Если б его глаза не были такие синие и холодные, если б они были чуточку теплее и могли растопить этот ледяной барьер…

Она в испуге проснулась. Посмотрела вверх и уперлась взглядом в яркие синие глаза.


Глава 11


Она поняла, что это не Уотертон. Рядом с ней, нос к носу, стояла девчушка лет восьми, розовощекая, с полными губками. У нее было безупречное овальное лицо — совершенно изумительное творение природы — и длинные белокурые волосы, перехваченные широким синим бантом.

— Здравствуйте. — Девочка не отступила, а продолжала смотреть ей прямо в глаза. — Меня зовут Энни.

В глазах ребенка было что-то смущавшее душу, — какое-то не по возрасту глубокомысленное выражение. Вглядевшись глубже в эту синюю пучину, Меган почувствовала, как восприимчивый детский взгляд поразил ее в самое сердце. От волнения она даже стала скручивать пальцами край простыни.

— Вам что-то не нравится, да? — прервала молчание Энни и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я гляжу вот так же, как вы, когда мне не разрешают гулять. Может даже, мои глаза бывают еще хуже. Вы не бойтесь, я никому не выдам ваш секрет. Ну, если только феям. А они и так знают. Может, я смогу вам помочь? — Девочка отодвинулась, но продолжала смотреть ей в лицо.

Меган не собиралась обсуждать с ней свои заботы и потому спросила только:

— Лорд Уотертон — твой родственник?

— О нет, — сказала девочка. — Он мамин и папин друг, но я и мои братья называем его дядя Баррет. А вы, наверное, последняя маркиза Уотертон. — Энни присела на край кровати. — Вы не сердитесь, что я пришла сюда? Просто мне очень хотелось увидеть вас хоть одним глазком.

— Я совсем не против.

— Когда я вошла сюда, ваш песик выскочил и залаял на моих братьев, а потом погнался за ними вниз по ступенькам. Я не стала ему мешать. — В глазах девочки вспыхнули озорные искорки. — Я даже рада, что так получилось, потому что мне не хотелось, чтобы они заходили вместе со мной.

— Я тебя вполне понимаю. У меня тоже есть брат.

— Мама осталась внизу. Они с дядей Барретом разговаривают у лестницы. Мама пытается уговорить его прийти к нам на Рождество. Она приглашает его каждый год, и каждый раз он отказывается.

— А как ты думаешь, почему? — Меган жаждала узнать мнение девочки о Баррете, заглянуть ему в душу детскими глазами.

— Я думаю, ему так нравится. В Рождество некоторые люди любят грустить. Особенно такие, как он. — Энни нахмурила маленькие изящные брови. — Странно, правда? Самый богатый и сильный человек в Лондоне, но такой одинокий. В самом деле, это печально. — И это говорил ребенок! Даже не верилось. — Как вы считаете?

— Да.

— Вы бы собрались к нам и уговорили прийти дядю Бар-рета. У нас есть рождественское дерево. Моя мама родилась в Америке, а ее бабушка была немкой. У нее в доме всегда было это дерево. Вы когда-нибудь видели его?

— Нет.

— Оно такое красивое, что словами не выскажешь. Вы должны прийти к нам, когда мы зажжем на нем свечи.

— Я бы с удовольствием посмотрела. — Меган заметила яркий свет, пробивающийся сквозь гардины. — Сколько сейчас времени?

— Скоро полдень.

— Полдень? — едва не вскрикнула она.

— А что в этом такого?

— Я никогда не просыпалась позже шести. — После встречи с Барретом вся жизнь превратилась в дурман. Даже внутренние часы отказали. От безысходности.

— Не просыпались, а сегодня проспали, — засмеялась Энни, весело сверкая глазами.

В дверь постучали.

— Не беспокойтесь, я подойду, — сказала девочка и побежала открывать.

В дверях появилась миловидная женщина — судя по виду, в интересном положении. У нее были огненные волосы и ласковые карие глаза, точно у молодого теленка. Когда она увидела Меган, на щеках у нее обозначились ямочки.

— Здравствуйте. Я должна извиниться за дочь, — сказала женщина, взглядывая на Энни.

— Я только хотела заглянуть на минуту, посмотреть. — Девочка улыбнулась во весь рот. — Правда, я разбудила леди, но зато я пригласила ее к нам зажигать рождественское дерево.

— Я надеюсь, что леди приняла твое приглашение, — улыбнулась мама Энни. — А теперь нам следует уйти, а то мы мешаем одеваться.

— Ничего страшного. Я очень рада, что вы зашли. — Меган приветливо улыбнулась ребенку и леди, покоренная ими обеими.

Мать Энни утиной походкой, свойственной беременным женщинам, прошла в комнату и протянула Меган руку.

— Я — леди Аптон, но, пожалуйста, называйте меня Холли. Мне не нравятся эти чопорные английские титулы.

— Вы тоже можете называть меня Меган.

Девочка и леди были во многом похожи. Холли с такой же непринужденностью села на кровать рядом с Меган и взяла ее за руку.

— Я могу быть с вами откровенной?

— Да, конечно.

— Меня заинтриговала женитьба Баррета. Я уже оставила надежду, но сейчас понимаю, почему он влюбился в вас.

Испытывая потребность с кем-то поделиться, Меган, однако, не решалась говорить в присутствии ребенка.

Энни оказалась воспитанной девочкой.

— Я должна пойти посмотреть, что там делают мальчики, — сказала она. — Как бы они до смерти не замучили бедного песика. — Она безмятежно улыбнулась и покинула комнату, прикрыв за собой дверь.

Меган сама не знала, почему ей так хотелось излить душу этой незнакомой женщине. Наверное, просто почувствовала в ней доброту.

— Я была вынуждена выйти за Баррета. Он меня не любит. — И Меган поведала Холли все, что произошло за последнее время, закончив рассказ словами: — Я так и не знаю, почему он на мне женился.

— Лично мне все ясно, Вы красивая и добрая. И насколько я его знаю, он должен любить вас. Иначе бы он не женился.

— Сомневаюсь. В первую ночь он даже не…

Меган еще не договорила, как чуткие карие глаза Холли расширились в недоумении.

— Да, это странно, — сказала она. — Совершенно не похоже на Баррета. На то должна быть какая-то причина. Хотите, я попробую его расспросить?

— О нет. Прошу вас, не надо.

Лицо Холли приняло прежнее выражение, и она полностью сосредоточилась на Меган.

— Надеюсь, мелкие покупки значатся в вашем распорядке?

— Покупки? — удивилась Меган.

— Ну да. Что, как не новая одежда, может заставить мужа обратить на вас внимание?

— Я никогда не ходила по магазинам в Лондоне.

— Так скажите, что пойдете со мной.

— Холли, вы собираетесь отправиться вот так? — Меган посмотрела на ее живот.

— Я знаю, мне следовало бы сейчас находиться в деревне, вдали от людей. Возможно, я попираю все приличия, но нужно сделать некоторые покупки к Рождеству, прежде чем мы покинем Лондон. И впереди еще много других дел. Вы будете стыдиться, если вас увидят со мной? Обещаю надеть плащ, который все это прикроет. — Холли положила руку на свой выпирающий живот.

Меган засмеялась.

— Я буду польщена, если меня увидят с вами.

— Очень хорошо. Тогда мы сможем продолжить разговор. — Холли легко переменила позу и, встав с кровати, разгладила складки на своем темно-синем платье.

Послышался негромкий стук, и в дверях показался Уотертон с мальчиком лет двух на руках. Вместе они смотрелись великолепно. У Баррета вокруг шеи был повязан яркий цветной шарф с бахромой, сквозь которую малыш просовывал свои пухлые пальчики. Меган представила себе мужа держащим их собственного ребенка, такого же светловолосого мальчугана, как он сам, и еше — с добрыми задумчивыми глазами, но вспомнила, как прошлой ночью Баррет оставил ее одну, и этот образ сразу исчез. Она хмуро посмотрела на Уотертона.

— Вот где вы уединились, — произнес он, глядя на женщин.

— У тебя восхитительная жена, — сказала Холли.

— Я знаю. — Баррет со странным блеском в глазах посмотрел на Меган.

Она покраснела.

Холли не пропустила этот эпизод и улыбнулась:

— Я уверена, мы станем самыми близкими подругами.

— Всякий, кто встречает мою жену, — сказал Баррет, не сводя глаз с Меган, — волей-неволей оказывается у нее в друзьях.

В это время в дверях появился красивый шатен, прямо копия Баррета — такой же рослый, широкоплечий. Только глаза у него были не синие, а карие.

Холли подошла к нему и, обняв за талию, сказала:

— Это мой муж Джон. Джон, а это Меган.

Он взглянул на девушку и улыбнулся.

— Рад познакомиться с вами, дорогая, — сказал Джон и отвесил Меган изысканный поклон. — Прошу извинить за это вторжение, но я пришел забрать свою жену. Мы должны уезжать. — Затем он взял Баррета под локоть. — Я не знаю, как тебе это удалось, Уотертон. Или как объяснить ее желание выйти за тебя замуж, но у тебя не жена, а бриллиант чистой воды.

— Спасибо за похвалы, Джон. Я даже дышать перестал, пока ты говорил.

Джон посмотрел на Меган.

— Я вам сочувствую, дорогая. — Он подмигнул ей и взял ребенка у Баррета. — Иди ко мне, Лоуренс. Мы с тобой познакомились с леди, а теперь, малыш, пора домой. Ты не хочешь, — повернулся он к Уотертону, — попозже зайти в «Джексон»[6 - Название спортивного клуба.] на раунд? Или уже размяк? — Джон насмешливо вскинул бровь.

— Если я не одолею тебя на ринге, пусть меня застрелят в тот же день или воткнут в землю, как дерево.

Холли улыбнулась Меган.

— Так я пришлю экипаж часам к двум.

— Замечательно.

Баррет дожидался, пока они уйдут. Тогда он вошел в комнату.

— Я уж не осмеливаюсь спросить, куда вы собрались с леди Аптон, — сказал он.

— За покупками. — Меган уставилась на его шею со странным шарфом, связанным неумелыми руками. Там, где нить соскакивала с крючка, петли были неровные, а в иных местах и вовсе пропущены. Поэтому пузырящиеся участки на шарфе чередовались с широкими дырами. — Что это на вас?

Суровые глаза Баррета сразу оттаяли. Лицо сделалось беззащитным, как у человека, вынужденно перешедшего в оборону.

— Это подарок Энни. Она хотела вручить его раньше, но меня здесь тогда не было. — Он притронулся к шарфу так, будто ничего более дорогого не существовало в целом мире.

Между Меган и Барретом словно возникли невидимые узы. За это Меган была готова простить ему вчерашнюю ночь. Почти готова.

— Если вы не возражаете, я оденусь, — высокомерно произнесла она, сама того не желая. — Будьте любезны оставить меня одну.

Продолжая поглаживать свой шарф, Баррет посмотрел на нее долгим насмешливым взглядом. И наконец произнес:

— Хорошо.

Глядя ему вслед, Меган думала о семье Холли. Все они, казалось, были так счастливы! Сердце вдруг сжалось от безысходности. Она нахмурилась и, сбросив одеяла, свесила ноги на пол.

Через минуту в комнату вплыла Тесса с каким-то массивным сооружением из тюльпанов, роз и орхидей.

— Посмотрите-ка, что вам прислали.

— Кто?

— Не знаю. Я села за ленч, только кусочек проглотила, и тут доставили эти цветы. Я сразу понесла их вам.

Меган вынула вложенную в букет открытку. На ней аккуратным почерком было написано:


Надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я покинул вас прошлой ночью. Обещаю загладить свою вину.

Баррет.


— Кто их послал? — спросила Тесса.

— Лорд Уотертон. — Меган наклонилась и понюхала цветы. Аромат был просто божественный.

Горничная удивленно подняла брови.

— А тут что-то еще. Вот, посмотрите. — Она достала небольшой сверточек.

Меган чувствовала себя маленькой девочкой, открывающей свой первый подарок. Она надорвала коричневую обертку и вынула изящную коробочку. Открыла и обмерла. Целое состояние! Алмазное ожерелье подмигивало ей сотнями своих граней. В центре подложки, сплошь усыпанной бриллиантами, висел маленький кулон в виде слезинки.

— Боже! Какая красота! Мисс, я думаю, он хочет умаслить вас за свой ночной проступок.

— Похоже на то. — Меган вынула ожерелье из футляра и приложила к шее. — Изумительная вещь, — сказала она, смотрясь в зеркало. — У меня никогда не было такого изысканного и дорогого украшения.

— Даже слишком, чтобы примерять его к ночной сорочке, — усмехнулась горничная.

Меган чувствовала, как постепенно проходит ее обида. Баррет написал, что загладит свою вину. Как его понимать? Решил разделить супружеское ложе? При этой мысли у нее бешено застучало сердце.

— Тесса, я хочу надеть мое лучшее утреннее платье. Синее.

— Мисс, не давайте вскружить себе голову безделушками. Вы лучше подумайте, почему он их дарит. Оставил вас в брачную ночь, а теперь… — Служанка тряхнула чепцом, убирая рюши, хлопающие по ее пухлым щекам.

— Как я могу оставить это без внимания! — воскликнула Меган. Нет, она не позволит Тессе своим пессимизмом омрачить ей радость. Нужно незамедлительно поблагодарить Баррета.


Полчаса спустя Уотертон вошел в свой кабинет. Сзади, постукивая коготками, бежал Надоеда, вволю нарезвивший-ся со старшими сыновьями Аптонов, хотя не без некоторого убытка энергии. Это было заметно хотя бы по тому, как пес шлепнулся на коврик возле камина.

Баррет тоже плюхнулся в свое кресло и сердито взглянул на стопку приглашений и писем. Он не был расположен вскрывать почту. Ум его занимала пара сверкающих фиалковых глаз. С какой холодностью она выставила его из своей спальни! Другого не следовало и ожидать. Разумеется, он заслужил этот гнев за свой уход прошлой ночью.

Громкий стук прервал его мысли.

Он посмотрел в сторону двери.

— Войдите.

Вошел Фенвик в пиджаке и бриджах пурпурного цвета, явно дисгармонирующих с узорчатым жилетом, расшитым яркой золотой нитью. Баррет чуть слышно застонал.

— Вы что-то сказали? — спросил Фенвик.

— Нет, ничего, — поморщившись, сказал Уотертон. — Присаживайтесь.

Фенвик хлопнулся в стоящее рядом кресло с высокой спинкой.

Надоеда поднял голову со своего уютного местечка, следя за каждым его движением и слегка пошевеливая хохолками, завешивающими глаза.

— Вы посылали за мной? — сказал Фенвик, бросая на Баррета тревожный взгляд.

— Я хотел поговорить с вами о некоторых вещах, касающихся моей жены. — Услышав собственный голос, произнесший слово «жена», Уотертон нахмурился. Затем вытянул перед собой ноги, скрестив лодыжки.

— О каких вещах?

— Ваша сестра просила, чтобы вам было позволено жить вместе с нами. Я не возражаю. Вы встретите радушный прием в любом из наших домов. — Баррет сопроводил свои слова самой любезной улыбкой, но глаза оставались холодными.

— Вы очень добры, в самом деле.

— Она также просила передать ей права на Фенвик-Холл и охотничий домик в Шотландии, — продолжал Баррет. — Я написал своему поверенному, чтобы он занялся оформлением документов, — добавил он.

Лицо собеседника сравнялось по цвету с малиновыми вкраплениями на шелковом жилете.

— О, это должно ее обрадовать, — сказал он, избегая смотреть Баррету в глаза. — Она так сильно возмущалась, когда я их потерял. Увы, в ту злополучную ночь госпожа Удача оказалась не на моей стороне.

— Уже давно, насколько я могу судить.

— Последние шесть месяцев. — Фенвик задумчиво смотрел на огонь в камине.

В тишине было слышно шипение смолы и треск поленьев в пламени.

Уотертон вынул из ящика чек и через письменный стол подтолкнул его Фенвику:

— Возьмите.

Гарольд прочитал сумму и захлопал вытаращенными глазами:

— Двадцать тысяч фунтов!

— Именно так. — Баррет откинулся в кресле и скрестил на груди руки.

— Но я не могу их принять.

— Я лишь даю вам ссуду, чтобы вы заплатили свои долги.

Удивление Фенвика как ветром сдуло.

— Черт подери, это все Мэгги! — заворчал он.

Баррет кивнул.

— Я не собирался просить у вас денег, а потому… — Фенвик умолк и в раздумье опустил глаза на чек.

— Этой суммой вы погасите свои долги. Никаких игр. Вам понятно?

Наступило напряженное молчание. Баррет так взглянул на Фенвика, что молодой человек был вынужден отвести глаза и убрать чек в карман.

— Понятно, — кротким голосом произнес он, словно ребенок, которого только что распекли старшие.

Уотертон положил руки на стол и сложил пальцы домиком.

— Что вы думаете по поводу своей дальнейшей жизни?

— Не знаю. — Гарольд растерянно смотрел в пол. — Я несколько лет изучал право в Оксфорде, прежде чем меня… то есть до того, как я ушел.

— Стало быть, вас отчислили, — сказал Баррет, используя слово, которое не мог произнести его собеседник.

Фенвик кивнул. Со своими белокурыми волосами, обрамлявшими завитками его щеки, он напоминал сейчас заупрямившегося мальчика. Лицо исказилось гримасой, когда он сказал:

— Там был один злобный преподаватель. Он меня ненавидел, и я не смог сдать экзамен за его курс.

— Со мной в Кембридже случилось то же самое. Только меня погубил не преподаватель, а ночные пирушки.

Фенвик хранил молчание. Он выглядел еще более подавленным, чем в ту ночь, когда в пух и прах проигрался.

— Если хотите продолжить учебу, я могу пристроить вас в Кембридж. Я лично знаком с деканом.

— И вы это сделаете? — Гарольд поднял голову и недоверчиво посмотрел на своего зятя.

— Мы теперь родственники, — сказал Уотертон. Он сознавал — нужно войти в доверие к Фенвику. Что может быть лучше проявления заботы о своем шурине! Кроме того, Баррет не забыл еще то время, когда сам был так же молод и неуемен.

— Я хочу вас спросить, хотя мне неловко. Но я ничего не могу с собой поделать. — Гарольд прочистил горло. — Вы уехали прошлой ночью. Я слышал утром, как слуги судачили по этому поводу. Они говорили, что вы даже не зашли к Мэгги в спальню. У вас были для этого какие-то причины? Я спрашиваю потому, что, когда я увидел вас у нее в комнате в Фенвик-Холле, мне показалось…

— Я знаю, что вам показалось.

— Если она упрямится, я мог бы с ней поговорить.

— В этом нет нужды, — сказал Баррет таким жестким тоном, что заставил собеседника нахмуриться. Должно быть, Фенвик понял, что ему не следовало касаться столь деликатной материи. Осознав свою ошибку, он опустил глаза и стал молча рассматривать свои руки.

— Я должен был отлучиться по делам, — признался Уотертон, чтобы чем-то заполнить тишину.

Фенвик молчал.

— Как водится, я послал ей цветы и красивую безделушку, — сказал Баррет.

Фенвик по-прежнему молчал.

— Это должно помочь, — продолжал Уотертон. — Она ведь женщина!

И вдруг он ощутил на себе чей-то взгляд. Он посмотрел поверх головы Гарольда. В дверях стояла Меган со сверкающим ожерельем вокруг шеи. Лицо ее пылало, глаза метали молнии. Она стиснула зубы. Казалось, изо рта у нее сейчас вырвется струя пара, как из кипящего чайника. Баррет почувствовал, что ему делается нехорошо.

— Меган, я…

Она не стала дожидаться, когда он закончит. Повернулась и выбежала в холл.

— Черт побери! — пробормотал Уотертон, срываясь с места.

— Оставьте ее. Она успокоится. — Фенвик встал.

— Не вмешивайтесь! — Баррет выскочил из комнаты. Пробежал через холл, взбежал по лестнице. Для женщины, с ее длинным платьем и юбками, она бегала очень быстро, как лань. Он не мог ее догнать, и она вбежала к себе в спальню.

— Дайте мне объяснить, — сказал Баррет. — Я только хотел…

— Я знаю, что вы хотели!

В него полетела лампа.

Он ловко увернулся — лампа разбилась о стену у него за спиной.

— Выслушайте меня, Меган.

— Нет! — Она схватила подсвечник и запустила следом.

Баррет согнулся, следя, как подсвечник пролетел мимо его лица и ударился о дверь. На пол посыпалось разбитое стекло.

— Я не желаю, чтобы мне покупали пустые подарки, как дешевой шлюхе. — Она потянулась за цветами.

Уотертон успел схватить ее раньше, чем она вазу, и прижал ее руки к бокам.

— Я только хотел вас немного умилостивить.

— Отпустите меня! — Она пыталась высвободиться.

— Не отпущу, пока вы мне не улыбнетесь.

— Улыбаться — вам? Да я лучше…

Остальные слова заглушил поцелуй. Меган плотно сжала губы и напрягла тело. Баррет продолжал домогаться, чтобы она улыбнулась, предчувствуя конец ее сопротивлению. Он ласкал языком ее рот и гладил сзади руками. Наконец она обмякла.

Баррет провел руками вдоль ее спины. Он чувствовал, как тело ее пронизала дрожь. Он невольно улыбнулся и проследовал еще выше, к гибкой шее, распутывая пальцами волосы. Шпильки попадали на пол.

— Такое ощущение, будто я трогаю шелк, — произнес он около ее рта, запуская руки в волнистые пряди. Они были нежны, как пух, и щекотали кончики пальцев.

Меган приоткрыла губы. Он скользнул языком внутрь, отыскивая самые дальние тайнички. Он сказал себе, что целует ее лишь потому, что должен изображать чуткого мужа. Но вопреки всему сгорал от желания.

— О Баррет, — сказала Меган, обвивая руками его шею, и страстно поцеловала его.

Он продолжал гладить ее, но вдруг издал странный звук, что-то среднее между стоном и рычанием, и внезапно прервал поцелуй.

Меган обратила на него глаза, потемневшие от желания и разочарования.

Если б он только мог усладить ее ласками, чтобы она не смотрела на него так! Баррет проглотил комок в горле, преодолевая искушение снова ее поцеловать. Он провел-пальцем по ее губам.

— Будете швырять в меня что-нибудь еще, если я отпущу вас?

— Скорее всего, — ответила она, насмешливо улыбаясь и дразня его своими ямочками.

— Пойду скажу Коутсу, чтобы прислал кого-нибудь убрать все это, — сказал он.

Меган засмеялась, и ее звучный, чуть хрипловатый голос стал искушением. Уотертон заставил себя отойти. И тут же осязаемо почувствовал утрату.

Когда она заговорила снова, лицо ее приняло совершенно другое выражение.

— Милорд, я должна поблагодарить вас за то, что вы дали Гарольду деньги оплатить долги.

— Должно быть, вы все слышали, стоя в дверях кабинета, прежде чем я вас заметил, — сказал Баррет.

— Да, — сказала Меган, — я видела, как вы вручили ему чек. В любом случае я вам очень признательна. — Глаза ее потеплели.

— И вы всегда бросаете чем придется в тех, кому благодарны? — усмехнулся Баррет.

— Не всегда, — с такой же улыбкой ответила Меган. — Извините. Я вышла из себя.

— Кхе-кхе, — кашлянул кто-то поблизости.

Баррет обернулся. В дверях стоял Коутс, с красным лицом, смущаясь, что побеспокоил их. — Прошу прощения, но вас ожидает леди Аптон, миледи.

— Спасибо, Коутс, — улыбнулась Меган.

В ответ он расплылся в улыбке. Затем повернулся и удалился.

— Старайтесь не увлекаться сверх меры, — сказал Баррет. — Холли может заразить вас своим азартом.

— Мы отправляемся всего лишь за покупками.

— Гм, «всего лишь» к ней неприменимо, — возразил Баррет. — У Холли сплошные крайности. Не позволяйте ей довести меня до банкротства. — Он подмигнул и направился к двери, оставив ее озадаченно смотреть ему вслед.


Не прошло и двух часов, как Меган шагала рядом с Холли по Мейфэр-сквер. Мимо непрерывным равномерным потоком двигались экипажи, уличные торговцы и прохожие. Над дверями магазинов покачивались рождественские гирлянды из падуба и самшита, верхнюю часть окон украшали связки сосновых веток.

Но после недавних впечатлений вряд ли это предпраздничное оживление могло возбудить у Меган большой интерес. Она провела пальцем по губе, где все еще сохранилось ощущение того поцелуя. Несмотря на свой неумный шаг с подарками, Баррет иногда может быть очень обаятельным, подумала она. Таким обаятельным, что противиться ему просто невозможно. Но когда он отодвинет в сторону свои рыцарские представления? Когда он решит, что достигнутой степени знакомства достаточно? Предвкушение этого вызывало у нее внутренний трепет. Ее размышления прервал голос Холли:

— Мой муж чувствует себя не в своей тарелке, когда я ухожу больше чем на три часа. Особенно теперь.

— Я так рада, что вы взяли меня с собой, — сказала Меган с благодарной улыбкой. — Знаете, у меня никогда не было друзей среди женщин, вы — первая.

— Приятно слышать. — Большие карие глаза Холли потеплели. — Раз это наш первый совместный поход за покупками, я считаю, нужно сделать его запоминающимся. Можно посвятить ему весь день. Как вы думаете?

— По-моему, это замечательно.

Пока они разговаривали, Меган все время чувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она оглянулась и увидела невысокого худощавого человека с густой рыжей бородой и такими же волосами, торчащими из-под кепки. На носу незнакомца сидели очки с толстыми стеклами, прятавшиеся за ними глаза издали казались чуть раскосыми.

Мужчина заметил, что она на него смотрит. Тогда он остановился перед сапожной лавкой и уставился на витрину. Меган повернулась к своей спутнице:

— Холли, вы только не оглядывайтесь сразу. Посмотрите незаметно на того человека, что сзади нас. Он уже в течение часа следит за нами.

Холли вынула из ридикюля зеркальце и сделала вид, что поправляет волосы.

— Я никого не вижу.

Меган обернулась. Низкорослый человек исчез. Она оглянулась по сторонам, но среди пешеходов его нигде не было.

— Он только что стоял у той лавки.

— Значит, уже ушел. Хорошо, возможно, он появится снова, и вы сможете мне его показать. — Холли бросила зеркальце в ридикюль. — Пойдемте. Мне хочется отвести вас вон туда.

Меган последовала за ней в магазин дамского белья.

— А, леди Аптон. — Вышедшая навстречу приказчица, молодая симпатичная женщина, улыбнулась обеим дамам. — Всегда вам рады.

— Мы хотели посмотреть ночные рубашки, что-нибудь совсем воздушное. — Холли приветствовала продавщицу легкой улыбкой, затем повернулась к Меган и шепнула: — Это будет мой рождественский подарок Джону.

Приказчица подумала секунду и сказала:

— У меня есть как раз то, что вам нужно. — Она удалилась в конец зала и скрылась за шторой.

— Честно сказать, я не думаю, что мне подойдет что-то из этого. — Меган посмотрела на выложенный на полки товар.

— Очень даже подойдет. Когда Баррет увидит вас в одной из таких ночных рубашек, вы не выпроводите его из спальни. — Холли обвела глазами лежащее на прилавке белье из прозрачного шелка.

— Не знаю, — сказала Меган.

Холли стиснула ей руку:

— Не отчаивайтесь. При всех своих легкомысленных выходках Баррет может быть очаровательным.

У двери звякнул колокольчик. Темноволосая женщина с голубыми, как лед, глазами ворвалась в салон подобно свежему ветру, шурша своим лавандовым платьем. Она была сногсшибательна — сама чопорность и грация.

Леди мимоходом окинула Меган безразличным взглядом, невольно заставив ее посмотреть на собственную одежду: поношенную накидку, которую она носила по меньшей мере четыре года, и скромное платье из серого муслина. В деревне не было надобности тратить средства на туалеты. А когда для Гарольда настали тяжелые времена, он вообще перестал давать ей деньги, так что Меган не могла позволить себе расточительства. Рядом с этой леди она чувствовала себя безвкусной провинциалкой. Обладай она хотя бы наполовину элегантностью, утонченностью и манерами этой дамы, возможно, Баррет не ушел бы от нее прошлой ночью.

Дама взглянула на Холли.

— Как приятно снова вас видеть, леди Аптон, — сказала она, слегка растягивая губы в улыбке.

Холли ответила тем же, но по лицу ее было заметно, каких усилий ей стоила эта улыбка.

— Здравствуйте, леди Матильда.

— Как лорд Аптон? Надеюсь, благополучно?

— Благодарю вас. Лучшего желать нельзя.

Леди Матильда окинула взглядом выступающий живот Холли.

— Я вижу, в семействе ожидается прибавление. Примите мои поздравления. — В глазах дамы блеснула легкая зависть.

— Спасибо, — сдержанно ответила Холли.

Прекрасные глаза леди Матильды повернулись в сторону Меган.

— Кто это с вами?

— Это леди Уотертон.

Леди Матильда приняла церемонный вид. Улыбка покинула ее лицо.

— Ах да, я читала в объявлениях. Желаю вам счастья в браке.

Дверь распахнулась, и в магазин стремительно вошел высокий худощавый джентльмен с ястребиным лицом. Мужчина встретился взглядом с Меган, и она узнала эти жестокие черные глаза. Они запомнились ей с рождественского базара. Кровь застыла у нее в жилах. Лорд Коллинз!


Глава 12


Мужчина приблизился к ней, ни на секунду не отводя взгляда.

— А я знаю, где я видел эти шаловливые глазки. Принцесса зимы! — Он улыбнулся. — Могу я узнать ваше имя, мадам?

Леди Матильда взмахнула рукой:

— Позвольте представить вам леди Уотертон. — И, засияв угодливой улыбкой, повернулась к Меган. — Леди Уотертон, это лорд Коллинз.

Меган и Холли побледнели.

— Так-так. Интересная новость, не правда ли? — заулыбался лорд Коллинз, поблескивая зубами.

— С меня, кажется, довольно покупок, — заметила леди Матильда. — Милорд, не будете ли вы так любезны проводить меня к экипажу? — Она со слабой улыбкой на губах взяла лорда Коллинза за руку.

— С удовольствием, миледи, — ответил тот, не переставая буравить глазами Меган.

— Всего доброго, — попрощалась леди Матильда и повела лорда Коллинза к двери.

На пороге он задержался и обернулся:

— Надеюсь, мы еще увидимся, леди Уотертон.

Меган облегченно вздохнула.

— О Боже! Что я наделала! — воскликнула Холли. — Я сказала ей, кто вы. Теперь Коллинз все знает.

— Наши пути, без сомнения, где-нибудь пересеклись бы. Он должен был узнать меня рано или поздно. Вам не следует из-за этого волноваться.

— Боюсь, я разворошила осиное гнездо. — Леди Аптон закрыла глаза. — О, зачем, зачем я ей сказала! Не нужно было вообще с ней говорить.

— Мне показалось, что ей неприятна встреча с вами.

— Вы правы. В свое время она была безумно влюблена в Джона и, когда мы дали объявление о бракосочетании, пыталась его убить.

— В самом деле? Никогда бы не подумала. — Меган взглянула через окно на леди Матильду, легкой походкой идущую рядом с лордом Коллинзом. Дорогая шерстяная накидка красного цвета обнимала ее изящные плечи. Лорд Коллинз шел, выворачивая шею, потому что даже сейчас продолжал смотреть на Меган.

— Мне не следовало бы этого говорить, но вы, вероятно, сами узнаете довольно скоро. Баррет не один год воображал, что влюблен в нее.

— Вот как?

— Да. К счастью, у нее с ним ничего не вышло. Хотя он был увлечен ею.

— Холли, вы думаете, Баррет еще любит ее? — Меган с волнением ждала ответа.

— Он не женился бы на вас, если б по-прежнему любил леди Матильду, и не стал бы торопить события, если б вы ему не нравились.

Меган предпочла оставить бесполезный разговор. Ей никогда не понять, зачем Уотертон женился на ней. Вряд ли Холли тоже это не знает.

— Держитесь как можно дальше от лорда Коллинза, — сказала леди Аптон после короткого молчания. — У этого человека скверная репутация. И с вашим мужем они заклятые враги, после того как Баррет ликвидировал бордели Коллинза.

— Почему Баррет вмешался в его дела?

— Коллинз набирал туда совсем юных девушек, едва достигших тринадцати-четырнадцати лет. Баррет узнал об этом, и год назад все заведения Коллинза были закрыты. С тех пор он люто ненавидит Баррета.

— Какой ужас!

— Я не хочу вас огорчать, но боюсь, что теперь вы тоже стали его врагом.

Меган нахмурилась и подняла глаза, услышав звук приближающихся шагов. В салон вернулась приказчица с множеством коробок.

— Извините, что заставила вас ждать. — Она разложила на прилавке длинный разноцветный ряд.

Дамы начали рассматривать нижнее белье: ярко-красное — чтобы соблазнять; сине-черное, как полночное небо, — создавать таинственность; нежно-розовое, как кожа младенца, — дразнить. Воздушные шелка, тончайший атлас и прозрачная кисея, такие мягкие на ощупь, выглядели совершенно неприлично и могли возбудить любого мужчину.

Меган притронулась к пеньюару из черного шелка, и ей представилась женщина с прекрасным лицом и мерцающими синими глазами. Поразительный образ леди Матильды воззвал к первородному чувству, некоему подобию территориального инстинкта животных. Меган никогда не подозревала его в себе. Но это чувство вдруг пробудилось в ней, словно растревоженный дракон.

Она указала на черный пеньюар и почти прозрачную шелковую сорочку:

— Я возьму их… Нет! — Одним взмахом руки она обвела лежащие вокруг коробки. — Все это!

Холли взглянула на нее, и по ее лицу пробежала довольная улыбка. Она подняла в воздух кулак на манер капитана пиратского судна и прокричала:

— Браво, Меган! Так держать!


Преисполненная женского достоинства, Меган легким шагом поднималась по ступенькам Пеллем-Хауса. Никогда еще она не чувствовала себя так уверенно. Следом за ней шел маленький батальон. Пять лакеев, нагруженных коробками, несли ее новые туалеты и весь арсенал ночного белья для обольщения. Первый раз в жизни она тратила на себя деньги столь щедро. Поступая так, она чувствовала себя грешницей, и это было замечательно.

Холли еще уговаривала ее купить румяна и губную помаду. Надо было послушаться — тогда Баррет пришел бы уже сегодня вечером. Перед глазами снова возник образ леди Матильды. Такая уверенная в себе, изящная и такая красивая! Чувствуя, как убывает ее собственная уверенность, Меган резко сдвинула брови.

Не успела она подняться на крыльцо, как из-за огромной белой колонны неожиданно появился Локлен.

— Господи! — Девушка с трудом перевела дыхание. — Ты меня до смерти напугал.

— Я должен был тебя увидеть.

Меган повернулась к слугам:

— Можете заносить все это ко мне в комнату. Спасибо. — Подождав, пока последний из них закроет за собой дверь, она сказала: — Локлен, тебе нельзя здесь находиться.

Он с обиженным видом схватил ее за руку:

— Как ты могла выйти за него замуж, Меган?

— Я сделала это ради твоего спасения, — сказала она, заметив боль в его глазах.

Локлен в отчаянии уронил руки.

— Я не нуждаюсь в спасении. Неужели ты не понимаешь, что этот человек просто играет тобой?

— Ну, если это так, то я должна выяснить причину.

— Меган, тебе нельзя оставаться с ним. Ты можешь аннулировать этот брак.

— Я знаю.

Локлен снова схватил ее за руки, впившись взглядом в ее глаза.

— По тебе не скажешь, что ты счастлива. Ты никогда не будешь счастлива с ним.

— Но я счастлива.

— Я тебе не верю.

— А вы поверьте, — пропел сзади них низкий звучный голос.

Меган почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах, и быстро взглянула вправо. Возле одной из колонн в ленивой позе, скрестив ноги, стоял Баррет поигрывая тростью. На шее у него был связанный Энни шарф, сущее недоразумение, вносящее полный хаос в элегантную одежду — безупречно сшитое пальто и цилиндр. Улыбка Баррета ничего не говорила о его настроении, однако в глазах у него сверкал синий огонь.

— Вы всегда так подкрадываетесь к людям? — сердито спросила Меган.

— Только когда это затрагивает мои интересы. — Баррет перевел взгляд на Локлена. — Будьте добры, уберите руки от моей жены.

Тот уронил руки и отступил назад.

— Идите в дом, Меган, — сказал Баррет. — Я хочу поговорить с мистером Берроузом с глазу на глаз.

Они стояли в нескольких футах друг от друга. Баррет, более рослый и широкий в плечах, в касторовом цилиндре, был на голову выше соперника.

Локлен не собирался сдавать своих позиций.

— Вы еще будете здесь о чем-то рассуждать после того, что сделали с Меган. Вы бесчестный человек! В прошлый раз я сказал вам, что потребую удовлетворения, и я его получу. — От ярости глаза Локлена налились кровью. Он вдруг выхватил из-под пальто пистолет и направил на Баррета. — Если вы не согласитесь встретиться со мной на рассвете, я убью вас прямо сейчас.

— Нет! — вскричала Меган, бросаясь к другу.

Прогремел выстрел.

Его громкий звук ударил ей в барабанные перепонки. Что-то прожужжало мимо лица, и в воздухе повисла тягостная тишина.

Локлен, ошеломленный, опустил глаза на пистолет.

Баррет подскочил к Меган и схватил ее за руки.

— С вами все в порядке?

— Да.

— Не совсем, — сказал он и, протянув руку к ее шляпке, просунул палец в отверстие на полях. После этого круто повернулся к Берроузу. — Вы могли ее убить.

Локлен тотчас перешел в оборону.

— Меган, я никогда не причинил бы тебе вреда, — сказал он, с мольбой глядя на нее.

— Я знаю. — Она пощупала отверстие. Еще полдюйма — и пуля угодила бы ей в висок. Когда она подумала об этом, у нее засосало под ложечкой.

— Уходите, пока еще можно. — С грозным блеском в глазах Баррет сделал шаг к Локлену.

— Я не уйду, пока вы не согласитесь на дуэль. — Слегка дрожащей рукой Берроуз сунул пистолет обратно в карман пальто.

Меган шагнула к нему:

— Локлен, прошу тебя, уйди немедленно.

— Нет, я не уйду, — сказал он и погладил ее по щеке.

Глаза Баррета сверкнули ревностью. Он прошел вперед и оттолкнул Локлена от Меган.

— Тогда на рассвете. В Бэттерси-парке.

— Прекратите! — вскричала девушка, гневно сверкая глазами на них обоих. — Это безумие!

Локлен не обратил на ее слова никакого внимания. Казалось, он был удовлетворен тем, что Баррет согласился на дуэль.

— Завтра, — произнес он и засунул руки в карманы пальто, оставив браваду. — Увидимся позже, Меган.

— Я так не думаю, — протяжно возразил ему Баррет с деланным спокойствием.

— Посмотрим. — Локлен взглянул на девушку с замешательством, недовольством и обидой.

Когда Берроуз зашагал по подъездной аллее, Меган повернулась к Баррету.

— Вы должны были предоставить это мне. Я бы его уговорила. — Она сердилась на себя. Из-за нее Локлен оказался на грани гибели.

— Меган, он вас чуть не убил. — Баррет пристально посмотрел на отверстие в шляпке.

— Я знаю Локлена, вы — нет. Он мой друг.

— И смотрел он на вас тоже как друг, — заметил Уотер-тон притворно-бесстрастным голосом.

— Конечно, как друг.

— Я видел, как он смотрел на вас и как он вас трогал. Дружба! У него ее и в мыслях не было.

Меган подумала, что, возможно, Баррет прав. Локлен еще никогда не смотрел на нее такими страстными глазами. Она поспешила сменить тему:

— Надеюсь, вы пошутили насчет той встречи на рассвете.

— Я никогда не шучу такими вещами.

— Но вы не должны этого делать. Вы его убьете.

— Нет, я только преподам ему урок. Берроуз помешан на вас, я это сам видел. Он не остановится, и дело кончится гибелью какого-нибудь невинного человека. Я надеялся, что ваш друг остынет и образумится, но я ошибся. Такие горячие головы невозможно урезонить.

Пожалуй, Баррет оказался проницательнее. Эта сторона характера Локлена до сих пор была ей неизвестна.

— Мне незачем с вами спорить, — сказала Меган. — Я найду способ предотвратить этот поединок. — И, не дав Баррету открыть рот, чтобы возразить, выпалила ему в лицо: — Я встретила сегодня леди Матильду.

Она внимательно следила за выражением его лица.

— В самом деле? — ответил Баррет безразличным голосом, однако в глазах у него промелькнуло беспокойство.

Вспыхнуло и тотчас погасло.

У нее защемило сердце.

— Я узнала, что вы по-прежнему… — сорвались уже готовые слова. Она поджала губы и, подхватив юбки, стала подниматься наверх.

Баррет поймал ее на последней ступеньке.

— Так что вы собирались сказать?

— Ничего.

— Я уловил ревнивые нотки в вашем голосе. Или мне показалось?

— Ревновать вас? Ха!

Баррет преградил ей путь.

— Так что же это было?

— Не скажу.

Уотертон прижал ее к колонне.

— Я так легко не сдамся, — заявил он, придвинувшись ближе.

— Я тоже. — Меган, не моргая, встретила его пристальный взгляд.

Она увидела перед собой твердый подбородок, изогнутые в усмешке губы и светящиеся решимостью глаза. Она жестоко пожалела о своих последних словах. Стоило ли бросать ему этот вызов?

— Но я заставлю вас сказать…

— Никогда, — прошептала она, задыхаясь.

— Посмотрим. — Он нагнулся и, вытянув губы, коснулся краешка ее рта. Чуть-чуть.

Огромным усилием она подавила в себе желание обнять его.

— Немедленно прекратите.

— Это только начало. — Он легонько куснул ее, обжигая горячим дыханием холодную щеку.

Меган почувствовала, как по спине забегали мурашки. А потом ее бросило в жар.

— Не пытайтесь меня соблазнять. Предупреждаю, у вас ничего не получится.

— Обожаю вызов. — Баррет наклонился к ней еще ниже, почти касаясь ложбинки пониже рта.

Меган из последних сил боролась с желанием.

— Напрасно теряете время.

— Я? — Уотертон придвинул губы к ее губам, оставив между ними ничтожно малое расстояние.

Ощущение легкой вибрации напоминало порхание крыльев бабочки, создавая притяжение, подобное колдовским чарам. Прежде чем Меган осознала, что происходит, она уже целовала его.

Это была капитуляция, которой он дожидался. И с жадностью набросился на свою жертву, чтобы подвергнуть ее сладостному истязанию. Она сопротивлялась его губам и языку, скользившему вдоль зубов. Старалась не поддаваться его сильным рукам, все крепче обнимавшим талию. Пыталась не замечать давления широкой груди, хотя во всей полноте ощущала ее жесткие очертания. Она чувствовала его тепло, просачивающееся даже через массивную шерстяную накидку и находящиеся под ней одежды.

Битва была проиграна. Меган открыла губы и обвила его шею. Шелковистые завитки щекотали кончики пальцев. Хлоп! Цилиндр свалился с головы и упал на крыльцо.

Язык Баррета проник в глубь ее рта. В каком-то дальнем уголке сознания отозвался звук приближающегося экипажа.

Уотертон отпрянул от нее и пробормотал:

— Проклятие!

— Кто это? — спросила Меган, завороженная необыкновенным зрелищем. И тут ее взгляд упал на дверцу с гербом. Рычащий лев открыл пасть и оскалил клыки.

— Это, дорогая Принцесса, должно быть, мой отец, — сказал Баррет. Хмурая мина едва ли могла скрыть его удивление. От зловещих ноток, прозвучавших в его голосе, у Меган пересохло во рту. Она не хотела встречаться с родственниками Уотертона.

Один из лакеев повернулся и резким голосом, способным осыпать листву на стоящих рядом деревьях провозгласил:

— Герцог Кенсингтон!

Меган наблюдала за церемонией высадки. Сначала показалась трость. Вслед за тем высокий, статный человек лет пятидесяти с густой белой шевелюрой выставил один блестящий черный ботинок, потом другой. Мужчина ступил на землю и выпрямился во весь свой аристократический рост. Судя по движениям и манере держаться, джентльмен ясно сознавал собственную значимость. Нахмуренный лоб с глубокими тревожными морщинами вкупе с обвислыми щеками и подбородком придавали герцогу Кенсингтону сходство с ищейкой.

Увидев сына, его светлость так наморщил лицо, точно на него сдуло всю грязь с тележки мусорщика. Затем быстро проинспектировал Меган и наградил ее неодобрительным взглядом.

Она почувствовала, как Баррет вложил ей в руку свою ладонь. Ободренная мягким пожатием его пальцев, Меган не отвела и не опустила глаз. Она смотрела в лицо герцогу, зная, что Баррет здесь, вместе с ней. И это каким-то непостижимым образом позволяло ей ощущать комфорт.

Уотертон, не выпуская ее руки, тоже не сводил глаз с лорда Кенсингтона. Он давно привык к выражению отцовской неприязни, но видеть, что теперь она распространяется и на Меган, он не мог. Эта враждебность, казалось, вызывала боль в каждом его суставе. Оставаясь на пределе терпения, Баррет постарался сохранить вежливый тон:

— Я думал, вы во Франции. Чем обязан такой чести?

— Ты отлично знаешь, почему я здесь. — Лорд Кенсингтон щелкнул пальцами. Один из лакеев протянул ему свернутый листок. Отец схватил бумагу и замахал ею. — Это… это форменное безобразие! Как ты смел жениться без моего согласия?!

Губы Баррета исказила недобрая усмешка. Сейчас у него была возможность позлить своего родителя.

— Но это прекрасно. Зато вы нанесли мне визит. — Баррет с преувеличенным почтением поклонился отцу.

— Продолжай, — сказал лорд Кенсингтон. — Изволь объяснить, как ты посмел зайти так далеко в этот раз. Ничтожество. Щенок! — Он скрипнул зубами, над шейным платком вздулись вены.

— Извините, ваша светлость, — сказала Меган, — не угодно ли войти в дом? — Она с укоризной посмотрела на Баррета за намеренное издевательство над отцом.

Герцог презрительно посмотрел в ее направлении, как бы говоря, что ее очередь еще не подошла. Затем сказал сыну:

— Это, как я догадываюсь, и есть та расторопная крошка?

Баррет почувствовал, как Меган вздрогнула от хлесткого выражения его отца.

— Да, это леди Меган. И я был бы вам очень признателен, если б вы обращались к ней надлежащим образом. С некоторых пор она моя жена.

Лорд Кенсингтон наградил Меган испепеляющим взглядом и снова повернулся к сыну.

— Нам нужно поговорить наедине.

— Очень хорошо. Давайте поговорим и покончим с этим вопросом. — Баррет взмахом руки указал на парадную дверь. — Как насчет библиотеки? Ваше излюбленное место для чтения морали.

— Если б ты не отравлял мне жизнь, вообще не возникло бы надобности в этих встречах. — Герцог, как ураган, метнулся мимо сына вверх по лестнице, стуча тростью о ступеньки.

В это самое время на аллею въехал еще один экипаж. Баррет с Меган остановились. И то же сделал лорд Кенсингтон.

— О, я совсем забыла о миссис Пул, — зашептала Меган. — Какой кошмар! Она привезла мистера Пула.

Баррет почувствовал, как ее пальцы плотно сомкнулись вокруг его руки.

— Он так страшен?

— Мистер Пул обычно забирает выручку, и вполне вероятно, его появление рассердит вашего отца, — объяснила девушка. Было видно, как кровь отхлынула от ее лица.

Лорд Кенсингтон, словно услышав этот разговор, грозно взглянул на вновь прибывших.

— Леди Меган, как чудесно, что мы вас разыскали, — сказал мистер Пул со сдержанным поклоном. — Вы не представляете, с какой радостью мы прочитали объявление о вашем бракосочетании. Это замечательно! Я понимаю, вы просто забыли про деньги. Несомненно, сто фунтов не могли затеряться. Ваш брат утверждает, что вы не помните, куда их положили. Но это же не иголка.

— Какие деньги? — заговорил отец Баррета.

Меган оцепенела. Уотертон почувствовал, как ее ногти впились ему в ладонь.

— Общественные, — сказал мистер Пул. — Собранные на благотворительном базаре. Но мы не думаем, что леди могла их присвоить или что-то в этом роде.

— Разумеется, нет. — Миссис Пул легонько толкнула мужа локтем, но тот, казалось, ничего не замечал.

— Так брала или нет? — Взгляд лорда Кенсингтона метался между Меган и миссис Пул.

— Я знаю, что Меган не брала никаких денег. — Баррет сверкнул глазами на отца.

— Я бы хотел услышать, что скажет сама крошка.

Меган видела неодобрение во взгляде лорда Кенсингтона. Она испытывала горькое унижение, щеки ее пылали, на глаза навернулись слезы.

— Сейчас это уже не важно! — Она оттолкнула Баррета и, давясь рыданиями, бросилась наверх.

Уотертон испепелял отца взглядом:

— Поистине в вашем духе. Но позвольте вас предупредить: если вы еще раз обидите Меган, вы за это дорого заплатите! — Баррет повернулся и помчался за ней.


Глава 13


Он бежал по ее следам. Шляпка, накидка, перчатки… Все вещи, брошенные ею на ходу, валялись в беспорядке в коридоре и холле. Баррет открыл дверь. Меган была в своей комнате. Он обнаружил ее лежащей поперек кровати, зарывшись лицом в руки, со слегка завернувшимся платьем, из-под которого выглядывали нижние юбки. Она была такая ранимая и невероятно восхитительная. Баррет обошел три стопки коробок и осторожно подсел к ней.

— Уходите! — сказала она всхлипывая. — Я сама справлюсь со своими невзгодами!

— Нет.

— Разве недостаточно страданий для одного дня? — всхлипнула она.

— Принцесса, я здесь не для того, чтобы причинять вам боль. — Баррет обнял ее и притянул к себе. Он расслабил плечо, чтобы поудобнее пристроить ее голову. До сих пор у него никогда не возникало потребности создать комфорт для женщины. Возможно, в данный момент он делал это не совсем так, как следовало, но ему доставляло удовольствие держать ее на руках. Через несколько минут рыдания начали стихать.

— Ну так поведайте мне, что вы там задолжали миссис Пул, — сказал он, поглаживая ее по спине и ощущая все изгибы женственного стана.

— Гарольд взял деньги, вырученные на базаре, и проиграл их, — сказала Меган. — А у меня совершенно вылетело из головы, что нужно их возместить. — Она кусала указательный палец и хмурилась, так что между бровями образовались глубокие складки. — Ну почему миссис Пул нужно было приехать за ними непременно сегодня, почему?

— Не стоит огорчаться.

— Это так унизительно. Ваш отец подумает, что я воровка. Теперь мне никогда не добиться его расположения.

— Вы ни в чем не виноваты, — сказал Баррет, продолжая ее гладить.

— Но вы знаете, как много значит первое впечатление. Ваш отец будет презирать меня до конца дней.

— Для этого ему не надо причин. Он и так порицает каждого, у него это получается естественным образом.

— Но вы старались его разгневать. Может, он вел бы себя по-другому, если б вы не так усердствовали. — Меган машинально водила рукой по сорочке Баррета, теребя пуговицу.

— Я не усердствовал. — Баррет смотрел сверху вниз на рассеянную игру пальцев и невольно испытывал зависть к этой пуговице. — Когда мой отец находится рядом со мной, гнев — его постоянное состояние.

— Но вам не следовало его провоцировать.

— Правильнее сказать — оправдать ожидания. Он ждет от меня такого поведения. Кстати, хочу сказать вам еще одну вещь о моем отце. Стоит вам только дать ему понять, даже намеком, что вы его боитесь, как он тут же съест вас живьем. Запомните это на будущее, когда вам придется иметь с ним дело.

— Он всегда был таким?

— Всегда, — подтвердил Баррет.

— Вам, верно, приходилось нелегко. — Меган рассеянно погладила его. — Мои близкие никогда не выражали своих чувств так откровенно. В нашей семье внешне все выглядело по-доброму. Но каждый день, когда я смотрела на улыбающиеся лица, мне было ясно, что родители видят во мне только изъяны.

— Вообразить не могу. — Баррет поправил ей непослушный локон. — Ни единого.

— Ну что вы, — грустно усмехнулась Меган, — мама-то их знала и мне не давала забыть. Папа тоже. Правда, потом мы с ним подружились. Но в конце концов привыкаешь мириться с тем, что есть.

— Да. — Баррет погладил ее по щеке. Наступила пауза. В течение короткой минуты молчания каждый проникся болью другого. Тиканье часов в комнате совпадало с ритмом их дыхания.

Меган первой нарушила тишину:

— До сих пор я не спрашивала вас о ваших близких. У вас есть братья и сестры?

— Только по отцу. Брат и сестра. Они живут во Франции.

— Вы с ними общаетесь?

— Нет.

Меган, приподнявшись на локте, удивленно поджала губы.

— Как? Совсем?

— За все время мы встречались раза три, не больше. Они гораздо моложе меня. Когда они родились, отец находился во Франции, а я здесь, в Англии. Сейчас они живут там вместе с ним и его женой. Так пожелал отец. — Баррет посмотрел ей в глаза и провел пальцем по нежным губам. По лицу пробежала едва заметная тень.

— Мне очень жаль.

— Не надо меня жалеть. — Голос Баррета стал суровым. — Я не был одинок. Джеймс заменял мне семью, в которой я тогда нуждался. Мы с ним учились в одном интернате и проводили много времени вместе.

— Хорошо, что ваш кузен был рядом с вами, — сказала Меган. Она взяла его за руку. — Вам нужно возвращаться. Вас ждет отец.

— Да. — Баррет посмотрел на ее изящные пальцы и неохотно выпустил маленькую ладонь. Затем встал и направился к двери.

— Подождите, — сказала Меган.

Баррет остановился. Пока она рылась в своих коробках, он все посматривал на нее. Через минуту она держала в руке маленький сверточек.

— Закупили оптом весь магазин?

— Кажется, да, — улыбнулась Меган. — И еще вот это. Не смогла устоять. — Она протянула Баррету коробочку и с неожиданной для себя уверенностью торжественно пояснила: — Подарок в канун Рождества.

Уотертон потерял дар речи. В нем вдруг всколыхнулось непонятное неловкое чувство. Он взял коробочку, открыл ее и вынул золотой кармашек для часов. На гравированном медальоне было изображено ночное небо с луной и звездами.

— Я не уверена, что для ваших часов нужен новый, — сказала Меган. — Но когда я увидела этот, мне очень захотелось его купить. Он вам нравится?

— Очень.

Перед уходом Баррет пристально посмотрел на нее, затем извинился и покинул комнату, поглаживая пальцем золотую цепочку.

В коридоре он встретил Линга. Камердинер поклонился и спросил:

— Как прошел день, милорд?

— Не очень интересно.

— Фенвик вывел вас на чей-нибудь след?

— Нет, он провел весь день в «Уайтсе». Я устал его караулить и перепоручил человеку Джеймса. А что у тебя?

— Леди Уотертон, — сказал Линг, — встретила в магазине лорда Коллинза и леди Матильду.

— Он не пытался каким-то образом угрожать леди Меган?

— Нет. Но мне не понравилось, как он на нее смотрел.

— Не спускай с нее глаз.

— Хорошо, милорд.

В коридоре послышались шаги, в холл вошла Тесса. Она наклонилась подобрать шляпку, накидку и перчатки, брошенные Меган, и увидела Баррета с Лингом.

— Милорд, — Тесса присела перед хозяином, — прошу прощения. — Она выпрямилась и наградила Линга презрительным взглядом.

Баррет наблюдал, как она вошла в комнату к Меган и захлопнула дверь.


Питер Филдс Шерман Ротшильд, десятый герцог Кенсингтон, сидел в библиотеке, сердито глядя на молодого дворецкого с подергивающейся щекой. Питеру были не по душе тики — как в породе лошадей, так и в слугах. Он нетерпеливо барабанил пальцами по набалдашнику трости, желая знать, когда появится Баррет. Его сын, видимо, сейчас медлил, чтобы досадить ему.

— Может быть, вам что-нибудь подать, ваша светлость?

— Моего сына! — прорычал Питер, видя испуг на лице молодого человека. Собственно, этого герцогу и хотелось. — Где он, черт возьми?

— Я думаю, он с супругами Пул, ваша светлость, — неуверенно пробормотал дворецкий.

— А-а! Оплачивает долги маленькой воровки. Можно не сомневаться.

Молодой человек стоял неподвижно, словно ему сковало плечи.

— Не могу знать.

— Очень хорошо, очень хорошо. — Питер сердито рассек рукой воздух. — Коли уж я вынужден ждать, подайте мне бренди.

— Сию минуту, милорд. — Молодой человек повернулся к столу, уставленному графинами.

— Ваш вид не соответствует должности. Для дворецкого вы явно слишком молоды. Как вас зовут?

— Коутс, ваша светлость. — В тот момент, когда дворецкий назвал себя, бокал выскользнул у него из рук и упал на пол.

— Подите прочь, болван! — Питер ткнул Коутса своей тростью.

В комнату стремительно вошел Уотертон.

— Оставьте нас, — сказал Баррет слуге, кивнув на дверь. — Потом приберете.

— Кто у тебя следит за хозяйством? Кого ты себе набрал? — резко спросил герцог.

— Тех, кто мне нравится.

— Тебя всегда ненормально тянуло к убогим и неприспособленным.

— Я чувствую в них родственный дух. — Баррет сел за письменный стол и, опершись на него, сложил пальцы домиком.

— Ты мой старший сын, сын герцога.

— Да, конечно. Потому вы и отсылали меня во все интернаты, какие только могли сыскать. — В голосе Баррета прозвучала мягкая ирония.

— Если б ты не обижал так сильно Ведетту, ты мог бы оставаться здесь. Она пыталась стать для тебя матерью, но ты ее не принял.

— Да, она была прекрасной матерью. — Пальцы Баррета вцепились в подлокотник кресла.

— Я никогда не мог понять, почему ты ее ненавидел.

— А я никогда не мог понять, почему вы привели в наш дом свою любовницу через месяц после смерти мамы. — Когда бы Баррет ни затрагивал эту тему, он ни разу не замечал на лице отца даже тени смятения или угрызений совести. — Может, хватит нам стегать дохлую клячу? Говорите прямо, что вы собирались мне сказать?

Лорд Кенсингтон подобрал трость, которую оставил подле себя.

— Я хочу, чтобы ты расторг этот брак.

— Нет. — Лицо Баррета приняло решительное выражение.

— У нее нет ни приданого, ни связей в обществе. И потом я навел справки о ее прошлом. В детстве у нее было какое-то кожное заболевание. Я не хочу, чтобы она осквернила кровь моих внуков. Не дай Бог!

— Сейчас она ничем не больна. И для меня не важно, что было в прошлом.

— Меня также не интересует ее прошлое. Но болезнь может возвратиться, как ты понимаешь. Не могу поверить, что ты мог совершить такую чудовищную глупость. Волочиться за леди Матильдой было достаточно скверно, но этот брак — верх безрассудства.

— Вас не касается, как я распоряжаюсь своей жизнью. Это мое личное дело.

— Это и мое дело. Ты обязан блюсти чистоту рода.

Баррет невесело засмеялся.

— Забавно слышать это из ваших уст. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но Ведетта была всего лишь актрисой «Ковент-Гарден».

— Первый раз я женился на леди, чем выполнил свой фамильный долг — я произвел на свет тебя… Но ты все свел к нулю и полностью загубил свою жизнь. Я не позволю тебе осквернить нашу линию. И Бог мне в этом поможет! Род, насчитывающий восемь сотен лет, не должен погибнуть из-за твоей извращенности. Ты должен аннулировать этот брак.

— Я этого не сделаю.

— Неблагодарный! — Разъяренный Питер встал и сжал в руках свою трость.

Баррет вскочил и, перегнувшись через стол, в упор посмотрел на отца.

— Возможно, своими дарованиями я не оправдываю ваших надежд, — нарушил тишину Баррет. — Но я сделал свой выбор и менять его не собираюсь. Меган останется моей женой.

Баррет следил за уходом отца, вцепившись в край письменного стола с такой силой, что руки дрожали. Можно было бы сказать герцогу, что в действительности этот брак юридически неправомочен, но такое ублажение лорда Кенсингтона поставило бы под угрозу всю операцию в целом.

Ярость уже частично схлынула. Баррет достал кармашек, купленный Меган. Отстаивая ее перед отцом, в какой-то момент он даже забыл в пылу азарта, что по сути она ему не жена. Но ему хотелось ее защитить. А что, если б она на самом деле была его женой?

В ушах еще звучали слова лорда Кенсингтона. Баррет отбросил прочь мысль о женитьбе. Хотя Меган была ему нужнее, чем воздух для дыхания, он не мог взять на себя обязательства такого рода.

Она заслуживала лучшего мужчину, способного любить ее, а не такого, как он, неспособного на глубокое чувство. Баррет хмуро посмотрел на новенький футлярчик и снова опустил его в карман.


В тот вечер Меган вернулась к себе очень рано, сразу после ужина. Она ожидала, что Баррет последует за ней, но вопреки ее надеждам он остался в гостиной беседовать с Гарольдом.

Надоеде, похоже, наскучило их общество, и потому он потопал за ней наверх, В последнее время непостоянное маленькое существо выказывало предпочтение не своему хозяину, а ей. Пес вспрыгнул на кровать и завилял длинным тонким хвостом. Меган потрепала его по голове, ощущая кончиками пальцев жесткую серую шерсть.

— Ты самый замечательный щенок в мире. — Меган прикоснулась носом к его влажному черному носу и отодвинулась, наблюдая, как пес шлепнулся на покрывало и растянулся с довольным видом.

— А теперь спать, — сказала девушка. Мучимая каким-то тяжелым предчувствием, она услышала волнение в собственном голосе. Меган повернулась и пошла к шкафу.

Надоеда внимательно следил за ней.

— Гм-м! А почему бы и нет? — Она зашла в альков, где помещался массивный гардероб площадью чуть ли не в четверть комнаты.

Один пеньюар особенно бросался в глаза. Увидев черный шелк, Меган вспомнила о леди Матильде и своей клятве — заставить Баррета забыть эту женщину. Пеньюар дарил надежду, вдохновляя и придавая смелости. Она сняла его с вешалки, вышла из алькова и, положив на кровать рядом с Надоедой, стала смотреть, как волнуется и переливается тонкий шелк.

Стенные часы отбили двенадцать ударов. В соседней комнате щелкнул дверной замок — это вернулся Баррет. Надоеда поднял глаза и уставился на внутреннюю дверь, соединяющую их спальни.

Баррет мог войти в любую минуту. Меган почувствовала, как в предвкушении сильно забилось сердце. Потом дверь снова захлопнулась, и в коридоре послышались удаляющиеся Шаги. Когда звуки стихли, девушка замерла у вешалки…

— Не придет.

У нее упало сердце. Глаза наполнились горячими слезами, она утерла их тыльной стороной руки. В следующий миг лицо исказила свирепая гримаса. Почему он не пришел? Что такого необыкновенного в его любовнице, что ему нужно бежать к ней? Меган заскрежетала зубами. Она слышала, как кровь громко стучит в висках.

— Посмотрим, чем она его пленяет.

Надоеда навострил уши.

Меган уже успела снять платье — оно лежало перед ней, вывернутое наизнанку. Она задумчиво взглянула на него. Появляться ночью на лондонских улицах без сопровождения было небезопасно. Поэтому она отыскала рубашку и брюки, припасенные для нее Тессой, и снова облачилась в мужской костюм. Убедилась, что волосы надежно спрятаны под фуражкой, и вышла в холл, быстро закрыв дверь, чтобы не дать собаке выбежать из комнаты. Если пес увяжется за ней, она не сможет сохранить свое инкогнито.


Извозчик высадил ее в том же квартале, где остановился экипаж Баррета. Когда она покинула Пеллем-Хаус, с первой минуты ее не оставляло чувство, что за ней кто-то следит. В памяти всплыл образ рыжего мужчины, которого она приметила во время их похода с Холли.

Меган окинула взглядом улицу с тускло поблескивающей мостовой. В тенях фонарей ей мерещились какие-то жутковатые фигуры. Видимо, чересчур разыгралось воображение. На самом деле вокруг не было ни души.

Баррет шагал впереди, помахивая своей тростью. На расстоянии фигура различалась нечетко. Меган видела, как покачиваются его широкие плечи. Она прошла дальше по Харкурт-стрит.

Она спряталась в стороне, подальше от света, наблюдая, как Уотертон входит в дом в конце квартала — без сомнения, в дом своей любовницы. Но была ли это леди Матильда? Меган видела стоящих около экипажа Стрэттона с Гастингсом.

Голоса слуг отдалились и заглохли, когда она перебежала к соседнему дому. Девушка юркнула в узкий проулок. Лунный свет сюда не проникал, и темень стояла такая, что хоть глаз выколи. Меган стала пробираться вслепую и услышала за спиной тихий звук. Чьи-то еле различимые шаги сливались с ее собственными.

Она остановилась.

Звук шагов тоже пропал.

Может, за ней шел Баррет?

Овладевшее ею ощущение опасности удержало от крика. Внутри все похолодело, в горле пересохло. Она услышала, как кто-то дышит ей в спину. Усилием воли Меган превозмогла дрожь в ногах и побежала.

Тот, кто шел сзади, последовал за ней.

Почти у самого конца прохода пробивался слабый луч света. Она выскочила на дорожку, где горел газовый фонарь, и на бегу оглянулась. Лицо преследователя оставалось в тени.

Меган побежала к дому, в котором скрылся Баррет, решив проникнуть в особняк через дворик. Сзади слышались шаги настигавшего ее человека. В одном из окон вспыхнул свет и, подобно мощному маяку, пробил ночной мрак. Чувствуя, как нависший ужас подбирается ближе и ближе, она бросилась к источнику света и…

Преследователь настиг ее одним прыжком.

Уже в падении она заглянула в черные глаза и узнала лорда Коллинза.


А в доме, в гостиной, происходил следующий разговор.

— Нужно наладить слежку за Коллинзом, — сказал Баррет, наблюдая, как его кузен разбирает почту. — Линг видел его разговаривающим с Меган.

— Тебе нет нужды об этом беспокоиться. Я почти уверен, что он состоит в этом братстве. Один из моих людей подкараулил его в Гайд-парке во время встречи с дружками Фенвика, Филдсом и Коуберном.

— Коллинз там наверняка главенствует.

— Хотел бы я знать, как этот негодяй мог так быстро все о вас выяснить. — Джеймс кинул пригласительную открытку в третью стопку с корреспонденцией.

— Очень просто. Сегодня я посылал Линга следить за ней, пока она делала покупки в городе. Там она случайно наткнулась на Коллинза. Должно быть, он ее узнал.

— Он этим воспользуется и через нее будет мстить тебе.

— Жаль, я не напустил на него шайку борзописцев. Надо было это сделать, когда я разгромил его бордели. Хотя, может, и сейчас еще не поздно.

— Для него это слишком гуманно. Я жду не дождусь увидеть его болтающимся в петле. Ну ничего, придет час расплаты. И для него, и для других господ из «Адвокатов дьявола». — Джеймс провел руками по своим угольно-черным волосам. — А тебе нужно всеми силами остерегаться постели леди Меган. Крепись, брат. Я всегда честен с тобой, поэтому скажу прямо: для меня это было бы почти невозможно. Если б я оказался на твоем месте, то… с учетом всех обстоятельств вряд ли совладал бы с собой.

— Но я — это не ты, — с подчеркнутым безразличием сказал Баррет и поморщился.

— Значит, будешь сохранять статус жениха. — Губы Джеймса сложились в подобие улыбки, его непостижимой улыбки. — И без проблем?

— Не потому ли ты выбрал меня для этого дела? Ты прекрасно знаешь, что я способен держать себя в руках.

— Рад это слышать, — сказал Джеймс.

В это время пронзительный крик прорезал воздух. Оба одновременно повернулись к окну.

— Проклятие!

Баррет почувствовал, как внутри у него все перевернулось. Голос кричавшего показался ему знакомым. Опередив Джеймса, он выскочил из дома.


Глава 14


Уотертон ринулся в узкий проход. За ним вплотную следовали Джеймс, Стрэттон и Гастингс. В руках у Стрэттона раскачивался фонарь. В лучах света Баррет различил ее. Меган лежала навзничь посреди дорожки. Сдерживаемое дыхание непроизвольно разрешилось шумным вздохом.

Он подбежал к ней и помог подняться.

— Черт возьми, что вы здесь делаете?

— Я… я… — Меган отвернулась, не в состоянии что-либо сказать.

Он чувствовал, как она дрожит, и видел слезы, блестевшие в глазах.

— Вы ушиблись? — спросил он, смягчив тон.

— Нет.

— Как вы здесь оказались? И что произошло?

— Меня поймал лорд Коллинз.

При упоминании этого имени пальцы Баррета сжались крепче. Увидев, как она поморщилась, он ослабил хватку.

— Он с вами что-нибудь сделал?

У Меган затряслась губа.

— Мне удалось его укусить и закричать. Он убежал, когда услышал, что вы приближаетесь.

— И все-таки я хочу получить ответ, — сказал Баррет. — Что вас заставило идти сюда одну в такой час?

Действительно, как она здесь оказалась? Шпионила за ним? Вряд ли. Он почти не сомневался, что она непричастна к «Адвокатам дьявола». Однако бродить по ночам в маскарадном костюме было ей не внове, и, похоже, она не видела в этом ничего необычного. Баррет окинул взглядом ее экипировку: фуражку, необъятный плащ и мужские штаны, облегающие красивые ноги.

Меган не отвечала, только смотрела на фонарь Стрэттона.

— Ну? — настаивал Баррет.

Она бросила взгляд на Джеймса и слуг.

— Я не хочу вдаваться в детали. Не сейчас.

— Прекрасно. Поговорим об этом по дороге домой. — Уотертон подхватил ее на руки.

Меган посмотрела через его плечо на Джеймса.

— А что здесь делает ваш кузен?

— Он здесь живет.

— Да?! — У нее удивленно приподнялись брови. Она продолжала смотреть на Джеймса, стоявшего поодаль со смущенным видом.

— А кого вы надеялись здесь найти? — сказал Баррет.

— Никого. — Она замолчала, плотно сжав губы.

Ее нежелание отвечать придало Уотертону твердости. Шесть больших шагов — и он уже был у экипажа. Гастингс, видя угрюмое лицо своего хозяина, поспешил открыть дверцу. Баррет усадил Меган на сиденье. Сел рядом и, подождав, пока Гастингс оставит их, вытянул ноги.

— Теперь я хочу знать правду. Зачем вы поехали за мной?

— Я думала, вы отправились к леди… — Меган не договорила и отвернулась.

— Вы думали, что я отправился к леди? — повторил Бар-рет. Его тревога и гнев частично рассеялись. Меган следила за ним, потому что ревновала! Он схватил ее за подбородок, повернул лицом к себе и заглянул в глаза. — К какой леди?

— К леди Матильде! — в отчаянии выпалила она. — Разве нет?

Баррет откинулся на спинку и довольно заулыбался.

— Принцесса, позвольте, я облегчу вам душу. Кого я меньше всего на свете хотел бы сейчас видеть — так это леди Матильду.

— Значит, вы ее не любите? — Меган не отводила от него глаз.

— Было время, когда мне казалось, что я в нее влюблен. Но с некоторых пор я прозрел. Она всегда смотрела на меня как на нечто второстепенное. Я никогда не любил ее и вряд ли кого-нибудь полюблю.

— Это правда? — допытывалась Меган, всматриваясь в его лицо своими сиреневыми глазами.

— Да. — Баррет увидел, как затрепетали ее веки, словно ее ранил его ответ, и переключился на леди Матильду. — Тогда, должно быть, и прошлой ночью вы думали, что я уезжал к ней.

— Только и делала, что думала, — сказала Меган. Ее заносчивый тон как-то не вязался с тревогой на лице.

— Неужто не думали? — спросил Баррет, втайне желая услышать от нее признание в истинных чувствах.

— Нет!

— Я по глазам вижу, что думали.

— Почему я должна о вас думать? — отпиралась она. — Так ли уж важно, что вы оставили меня одну в нашу брачную ночь? — Слезы потекли по щекам. — Если вы искали общества своей любовницы, какое мне дело? И если вы не хотите быть со мной, почему я должна волноваться?

— Проклятие! — Баррет сжал в ладонях лицо Меган и заглянул в затуманенные глаза. Ее слипшиеся ресницы сейчас напоминали острые клинышки. Она смотрела из-под них с такой пронизывающей болью. — Я еще не встречал женщины, с которой бы желал быть больше, нежели с вами… — Он с трудом узнал в этом сиплом шепоте собственный голос.

Кончиками пальцев Баррет приподнял ей лицо и поцеловал в щеку. Он вкушал соленые капли, кляня себя за то, что причиняет ей страдания. Замаливая свои грехи, он привлек ее к себе на колени, чтобы поцелуями высушить глаза. Он продолжал целовать ее в щеки, нос, глаза, подбородок…

Когда губы их слились, потребность показать ей, сколь велико в нем желание, вызвала полное затмение в мыслях. Он продвинулся языком глубоко за пределы ее губ и, смакуя горячий сладкий нектар, принялся стягивать с нее фуражку. После этого просунул пальцы сквозь пучок на затылке и освободил кудри.

Она положила руки ему на грудь и смело скользнула языком к нему в рот.

Баррет застонал, ощутив ее пальцы, двигающиеся поверх его сосков. С необыкновенным проворством он расстегнул верхние пуговицы на ее громоздком пальто, вытянул из брюк рубаху и проник под нее. Рука почувствовала жар тела. Он провел кончиками пальцев по коже. Она была такая гладкая, такая шелковистая, что до боли хотелось ее целовать.

Он двинулся вверх, обратив в груду сборок тонкую сорочку под грубой рубахой. Женская грудь влилась в ладонь своей совершенной округлостью. Он положил Меган к себе на руку и заставил отклониться назад, перегнув спиной через локоть. Затем припал губами к соску и услышал, как она судорожно, с резким всхлипывающим звуком глотнула воздух. Баррет принялся дразнить маленький тугой бугорок, удерживая его зубами.

Меган испустила звук, похожий на тихое мурлыканье. Переместила руки ему на затылок и, оставаясь в той же позе, выгибала спину, чтобы придвинуть его лицо плотнее к своей груди.

Баррет распластал пальцы на ее нежной коже и стал двигаться вниз, покуда не уперся в кромку брюк. Он легко проник под них и, скользнув вдоль гладкой равнины, отыскал мягкий холмик с пушистой порослью.

Меган сдвинула ноги.

— Позволь мне потрогать тебя, моя хорошая.

Она расслабила бедра. Баррет быстро раздвинул их.

— О Баррет… — Меган обхватила его руки, тогда как бедра сами сдвинулись вокруг его пальцев.

— Пусти меня, Принцесса.

— Я никогда не чувствовала ничего подобного. Можно умереть от блаженства.

— Так наслаждайся, моя сладкая. — Баррет ускорил движения, следя, как сжимаются ее прикрытые веки, как овладевающая ею страсть отражается у нее на лице. Эти ласки все больше и больше распаляли желание в нем самом. Он пытался унять свою плоть, его дыхание стало частым и прерывистым.

Меган запрокинула голову.

— Что ты делаешь со мной?..

— Доставляю тебе удовольствие.

— Прошу тебя, прекрати… О, что я говорю! Не останавливайся. — Она тяжело дышала.

Баррет физически ощущал, что движения ее бедер подводят его собственное возбуждение к опасному пределу. И чтобы не овладеть ею прямо сейчас, ему пришлось собрать всю свою волю.

— Мне нравится то, что ты сейчас делал, — сказала она, глядя невинными глазами, еще темными от пережитого наслаждения.

— Это только вступление к ласкам любви, — надтреснутым голосом сказал он.

— Ты покажешь мне все остальное? — улыбнулась Меган, приглашая его.

— Возможно, позже. — Баррет вынул руку из ее брюк и заправил обратно рубаху. — Когда мы лучше узнаем друг друга.

— Временами мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем себя, — сказала Меган разочарованно.

— Видишь ли, интимные отношения в своем развитии проходят несколько этапов. Я считаю, что нужно придерживаться этого правила. Мы должны оставаться какое-то время на первом этапе, прежде чем переходить к следующим уровням.

— Уровням? — Девушка сдвинула брови. — Это что-то наподобие колец Сатурна?

— Да, если ты предпочитаешь такую аналогию.

— Но в природе нет абсолютно стационарных объектов, — возразила Меган. — Кольца Сатурна тоже смещаются по орбите. — Она поцеловала Баррета в подбородок и коснулась языком его губ.

Он невольно застонал.

— И мы переместимся на другую орбиту. Только не так быстро.


Он помог ей выйти и проводил до дверей комнаты. Меган посмотрела на него и вдруг почувствовала, что краснеет. Когда он услаждал ее в экипаже, это было похоже на сладкие грезы. Сейчас, у двери ее комнаты, восприятие действительности стало вполне реальным.

— Ты зайдешь ко мне? — спросила она, всматриваясь в его лицо.

Наступил напряженный момент. Она ощущала происходящую в нем борьбу. Но желание постепенно исчезло за твердой решимостью.

— Нет, Принцесса. Я ухожу. Тебе нужно поспать.

— Но я бы хотела, чтобы мы поговорили.

Баррет перевел взгляд на ее губы.

— К сожалению, мое настроение не годится для разговоров.

В действительности она тоже хотела от него не разговоров, а ласк, поэтому предприняла новую попытку наступления.

— И ты сможешь уснуть?

— Скорее всего нет.

— Тогда я с радостью побуду с тобой.

— Если мы оба останемся без сна, от этого никому не будет пользы. — Баррет открыл дверь и чмокнул Меган в лоб. — Приятных сновидений, Принцесса, — сказал он протяжным шепотом и направился в свою комнату.

Меган нехотя пошла к себе. Надоеда, лежавший на кровати, следил за ней со своего места большими карими глазами.

Она швырнула на кровать фуражку, упавшую рядом с псом, и нахмурилась.

— По тому, как он обнимал и трогал меня, я уверена, у него должны быть ко мне какие-то чувства. Но он сказал, что никогда никого не полюбит. Я надеюсь, это неправда. А ты как считаешь?

Надоеда гавкнул и вильнул хвостом.

— Я рада, что ты тоже так думаешь.

Меган вспомнила, как Баррет разжигал в ней желание своими недавними ласками, как она жаждала ощущать повсюду его прикосновения. Глубоко внутри вновь начинало вскипать знакомое возбуждение. Она хмуро посмотрела на дверь в смежную комнату.


Где-то совсем близко щелкнул замок. Меган проснулась. Шаги в холле заставили ее открыть глаза. В первое мгновение она подумала, что это Баррет решил прийти к ней. Она мельком взглянула на шторы и, увидев пробивающийся через щель свет, поняла, что ночь кончилась. Мягкие солнечные лучи пересекли нижнюю часть золотистого стеганого покрывала.

— О нет, — пробормотала она. — Дуэль!

Как можно было так проспать! Ведь собиралась встать затемно и остановить Локлена! И если б Баррет не разбудил ее своими шагами, то и сейчас бы почивала.

Она откинула одеяло и побежала к двери. Высокая касторовая шляпа и черный плащ — все, что успел поймать взгляд. Баррет уже сошел со ступеней. Почти по пятам за ним следовал Линг. Надоеда пулей вылетел из комнаты и бросился их догонять.

Меган рванулась к алькову. Выдернула из шкафа платье и стала быстро натягивать нижние юбки, так что локти сверкали. Потом, набросив на плечи серую шерстяную накидку, схватила ботинки для верховой езды. Надела их уже на ходу и вприпрыжку побежала к двери. Захлопнула ее ногой и сбежала в вестибюль.

Старания увенчались успехом. Она поспела вовремя. Из парадной двери она увидела набирающий скорость экипаж Баррета. Перепрыгивая через две ступеньки, она устремилась на конюшню.

Конный двор, напоминающий подкову с большим манежем посередине, сообщался с домом широкой дугообразной галереей. Солнце только-только показалось над крышами построек, и роса, высыпавшая на серо-синей черепице, сверкала, подобно тысяче бриллиантов.

Пока девушка торопливо шла по длинному коридору, в ноздри лез смешанный запах кожи, сена и навоза. Не понятно, зачем Баррету нужно столько лошадей? Впрочем, она не долго размышляла над этим вопросом. Коридор кончился. Она шмыгнула в подсобное помещение, схватила узду и вошла в первое же стойло, к огромной чалой кобыле с белыми бабками.

— Тебе ведь хочется поразмяться, не правда ли? — вкрадчиво сказала Меган уставившейся на нее лошади, одновременно ее взнуздывая. Тепло, исходившее от животного, приятно веяло на руки.

У нее не было времени возиться с седлом. Поэтому, подобрав юбки, она уперлась ногами в перила и прыгнула кобыле на спину.

Переступив с ноги на ногу, лошадь без всякого понуждения вылетела из стойла. Холодный воздух, должно быть, взбодрил ее, и она понеслась вперед. Меган вцепилась в гриву.

Конюх, вышедший из сарая, выронил из рук узду и побежал за ними.

— Вернитесь, миледи! — пронзительно закричал он. — Вы не сможете на ней ехать!

Деревья вдоль аллеи мелькнули, как на размытой картине. Впереди путь преграждали железные ворота. Кобыла неслась прямо на них. Меган резко потянула узду, но это не помогло.

Девушка лихорадочно огляделась. Все, что ей удалось увидеть, — это стены вокруг владений. Meган была опытной наездницей, но преодолевать семифутовый барьер без седла она еще не пробовала.

— Тпру! — вскричала она и рванула узду. Лошадь во весь опор мчалась к воротам.

— Ну что с тобой? — Меган продолжала натягивать узду, слыша, как бешено стучит сердце. Расстояние до ворот стремительно сокращалось.

Прыжок! Копыта, казалось, обрели крылья, и лошадь взмыла в воздух.

— Нет! — истошно закричала девушка, чувствуя, как под весом собственного тела сползает со скользких боков кобылы.

Лошадь перемахнула через ворота с легкостью Пегаса и плавно приземлилась за оградой.

Но благосклонность судьбы была небезгранична. Перекувырнувшись через шею лошади, Меган проделала великолепное сальто и оказалась на земле. За время своего короткого полета она решила, что если останется жива и Баррет с Локленом не убьют друг друга на дуэли, она с величайшим удовольствием сделает это за них.


Экипаж остановился в нескольких милях от Бэттерси. Гастингс распахнул дверцу. Уотертон вышел из кареты, оглядывая окрестности. Следом за ним выскочил Надоеда и тут же погнался за белкой.

Баррет заметил приближающихся сзади всадников. Берро-уз и другой мужчина, с круглым лицом и выпуклым лбом, тоже спешились и зашагали к ним. Было видно, как от их дыхания на утреннем морозце в воздухе тянулись белые облачка.

Берроуз остановился перед Барретом.

— Это мистер Мелтон, мой секундант.

Баррет оглядел толстого коротышку. На вид ему было лет тридцать. Он носил пышные усы. Когда он взглянул на Баррета, в маленьких глазках вместе с подозрительностью мелькнула заметная доля почтения.

Раньше Баррет никогда не встречал этого джентльмена. Что-то в манерах незнакомца поразило его самым неприятным образом.

— Уотертон, — Мелтон чопорно поклонился, — я наслышан о вашем владении пистолетом. Предвкушаю, что это будет за дуэль.

— Так приступаем наконец? У меня сегодня плотный график. — Баррет протянул Лингу свою трость. — Коробку, Гастингс.

Гастингс вынул из-под сиденья пистолеты и передал Лингу. Тот вынул и осмотрел оружие. Затем кивнул Баррету.

— С виду все исправно. — И вручил коробку секунданту Берроуза.

Мелтон взвесил в руке один из пистолетов и, прищурив глаз, посмотрел в прицел.

— А-а! С золотой напайкой. Отличная штучка.

— Сделано в Германии.

— Я уж вижу.

— Доводка сверхточная, — сказал Баррет и полез за табакеркой.

Мелтон заметил:

— Я уверен, чтобы убить из такого оружия, долго целиться не придется.

— Совсем не придется. — Баррет искоса взглянул на Берроуза и втянул в ноздри по щепотке табака.

— Вы оставите эти разговоры или нет? — Берроуз выхватил пистолет у своего приятеля. — Пора переходить к делу.

Когда он взял оружие, Баррет отметил легкую дрожь в его руке.

— Очень хорошо, — сказал Уотертон и взял у Линга второй пистолет.

Затем сделал несколько шагов к Берроузу и встал рядом с ним, спина к спине. Рука его свободно опустилась, и если бы не пистолет, можно было подумать, что человек собрался на прогулку.

— Десять шагов — потом стреляйте, — сказал Линг.

Баррет и Берроуз кивнули.

— Раз… два… три… — считал Линг.

Они начали расходиться. Баррет мысленно рисовал себе, откуда он станет стрелять. Он не собирался убивать своего противника, хотел только выбить из руки оружие и припугнуть, чтобы тот отстал от Меган и не погубил дело. Берроуз наверняка попытался бы убедить Меган признать брак недействительным и, чего доброго, уговорил бы ее бежать вместе с ним. Этого только не хватало! Брак, хоть и фиктивный, нужно сохранить. И даже если Меган не поддастся уговорам своего друга, Берроуза все равно нужно проучить. Ведь он чуть не убил ее. Это не должно сойти ему с рук, иначе все повторится снова.

— Восемь… девять…

— Подождите!

Баррет услышал крик Меган как раз в тот момент, когда собрался повернуться. Берроуз вздрогнул от звука и оглянулся. Пальцы его запутались в оружии. Пока он пытался его удержать, по неловкости зацепил за крючок. Прогремел выстрел.

Пуля попала в Баррета. Он почувствовал острую боль возле плеча, как будто в руку с силой вонзили шпагу или прижгли каленым железом. Он схватился за рану и заскрипел зубами.

— О Боже! — вскрикнула Меган, спрыгнув со спины кобылы. Баррет увидел Сорвиголову, верховую лошадь, которую он презентовал себе на день рождения. Когда он сторговывал ее в «Таттерсолзе», ему говорили, что она может быть опасна, что она непредсказуема, что она оправдывает свою кличку. И все-таки он ее купил, заплатив гораздо больше, чем она стоила. В нем всегда сидел дерзкий игрок.

Баррет присмотрелся к Меган: серое платье в травяных пятнах, лицо с одной стороны покрыто грязными разводами. Растрепавшиеся темные кудри рассыпались по плечам, и в них торчали застрявшие листья и мелкие веточки. Она схватила его руку и сказала:

— С тобой все в порядке?

— Не считая легкой царапины. Вопрос, все ли хорошо с тобой! — Баррет видел, что она прихрамывает. — Черт побери, как тебя угораздило сесть на эту лошадь? Ты рисковала сломать себе шею.

— Я в этом убедилась, можешь мне поверить, — сказала Меган. У нее так стучали зубы, что он с трудом разбирал слова.

Недовольство затмило острую боль в руке.

— Почему ты самовольничаешь? Зачем ты прискакала в неподходящее для себя место? — Он снял плащ и набросил ей на плечи.

— Спасибо, — сказала Меган, закутываясь плотнее. — Я должна была тебя остановить. — Она улыбнулась ему, засияв своими ямочками.

— Меган… — услышала она голос Берроуза.

Улыбка ее померкла.

— Меган?! Ты еще смеешь как ни в чем не бывало обращаться ко мне и называть по имени! — Она резко повернулась лицом к своему другу. — Да ты отдаешь себе отчет, что чуть не убил меня однажды? А сейчас ранил лорда Уотертона.

Берроуз шагнул к ней. Лицо его исказилось гримасой.

— Я всего лишь пытался защитить твою честь.

— Моя честь не нуждается в защите. — Меган выхватила у него из руки пистолет и потрясла рукояткой. — Все. С этого момента с бессмыслицей покончено. Ни дуэлей, ни оружия! Ты меня слышишь, Локлен? Больше ничего этого не будет! — Она с силой топнула ногой и поморщилась от боли.

Берроуз насупился, как ребенок, получивший выволочку от родителей.

— Я не могу видеть тебя с ним.

— Довольно, Локлен, — сказала Меган. — Он мой муж. Я вышла замуж по собственной воле. Теперь и ты должен это принять — и конец всем разговорам. Ты слышишь? Конец! Мне стыдно за тебя!

Она повернулась к Баррету, и глаза ее наполнились нежностью.

— Пойдем, нужно скорее отвезти тебя домой и осмотреть рану, — сказала она, обхватив его за пояс. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты выглядишь бледным. Нужно позвать доктора.

— Линг осмотрит мою рану. — Баррет взглянул на небольшую дырочку возле верхнего края рукава, где вокруг пробитой ткани выступило колечко крови.

— Линг? — Меган удивленно изогнула брови.

— Да. У себя в Китае он занимался целительством. Я доверяю ему безоговорочно.

Баррета нисколько не волновала его рана. Голова была занята миниатюрной ручкой, идеально вписывающейся в его собственную ладонь, и вьющимися вокруг талии пышными волосами. В них играло утреннее солнце, расцвечивая прыгающими бликами застрявшие листья и веточки. Длинный плащ хлопал ее по лодыжкам. Никогда еще он не видел ее такой неухоженной и… такой очаровательной.

Она посмотрела на Линга, забирающегося на козлы вместе с Гастингсом и Стрэттоном.

— Как он оказался у тебя?

— На родине с его женой случилось что-то страшное, и он уехал в Англию, — сказал Баррет, понизив голос.

— А ты не знаешь, что произошло?

— Нет. Но ему больно вспоминать об этом. Сам он ничего не говорил, а я никогда не спрашивал.

Они подошли к экипажу. Надоеда вскочил первым и поглядывал на них своими острыми карими глазками.

— Ты меня иногда изумляешь. — Меган наградила Баррета лучезарной улыбкой, снова показывая свои дивные ямочки.

— Чем?

— Большинство людей не замечают боли тех, кто их окружает, особенно своих слуг, — сказала она.

Уотертон подсадил ее здоровой рукой.

— Надеюсь, сумею пройти по жизни без шор.

— Мне тоже хотелось бы на это надеяться. — Меган посмотрела на него своим проницательным взглядом и сжала ему руку. — Ты уверен, что доедешь? — спросила она, поднимаясь в карету и не сводя с него встревоженных глаз.

До сих пор о нем никто не беспокоился, кроме тех, кто ждал взамен платы или чего-то еще.

— Доеду, — улыбнулся Баррет. У него слегка дрожали руки. Он с трудом преодолевал желание обнять ее. Если б это произошло, он не смог бы ее отпустить.

Но ему все равно придется ее отпустить, когда дело будет закончено. Подумав об этом, он заставил себя вернуться к тому состоянию, в котором пребывал всегда, и позволил личине равнодушия затмить чувства.


Меган в тревоге ходила по холлу.

— Может, я могу что-то сделать? — Она остановилась перед Лингом, только что вышедшим от своего хозяина. Баррет запретил ей входить в комнату, пока камердинер осматривает рану. Что-то заставило его еще в экипаже отдалиться от нее и спрятаться за фасадом привычной бесстрастности.

— Я пойду готовить травяной отвар. Нужно промыть рану. — Линг показал на мешочек и как-то странно блеснул глазами. — Вы могли бы тем временем приготовить повязки, миледи.

— Я готова.

— Я оставил там простыни.

Меган взглянула на дверь и нахмурилась:

— Вы думаете, его светлость все еще против, чтобы я заходила?

— Нет, нет, — сказал Линг. — А если против, смирится. — Он вышел из холла такой легкой походкой, что шаги его были почти не слышны.

Меган еще секунду смотрела ему вслед, вспомнив, что рассказывал Баррет. Маленький странный человек, потерявший жену, ничем не выдавал своего горя. Сдержанным поведением и многим другим он походил на своего хозяина.

Не зная, что ее ждет, она осторожно открыла дверь. Надоеда выскочил в холл и побежал за Лингом.

Она вошла в комнату. Спальня Баррета была гораздо больше, чем ее собственная, и обставлена в сине-голубых тонах — стены, гардины и обивка мебели. Посредине, на низеньком постаменте, стояла массивная кровать с балдахином, поддерживаемым четырьмя столбиками.

Меган застала Баррета сидящим на краю перины и расстегивающим пуговицы на сорочке. Солнечный свет, струившийся через окно, играл светлыми волосами. Заметив кровавое пятно на рукаве, она сглотнула комок в горле и подбежала к постели.

— Тебе не надо бы сюда приходить. — Светло-каштановые брови Баррета слегка нахмурились.

— Линг сказал, что может пригодиться моя помощь. И совершенно правильно. Тебе не следует напрягаться. Позволь, я все сделаю сама.

— Я не беспомощный, — сказал Баррет.

— Я знаю. Только неразумный. — Меган легонько шлепнула его по рукам, чтобы он дал ей самой закончить с пуговицами.

Он посмотрел на нее изумленно, но не стал возражать. Привычная маска безразличия постепенно сошла, сменясь непроницаемым выражением, придававшим чертам большую резкость.

— Я не хочу, чтобы ты так обо мне беспокоилась, — сказал он, не отрывая глаз от ее рук.

Меган уловила в его голосе что-то такое, что нуждалось в успокоении лаской и добрым словом. Она продолжала расстегивать сорочку.

— Извини, но уже слишком поздно. Ты мой муж, и я вправе о тебе заботиться.

— Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, — ответил Баррет.

Инстинкт призывал ее прислушаться, но Меган пренебрегла предостережением.

— Никогда, — сказала она, глядя в холодную синеву его глаз. Тыльная сторона руки задела белье и твердую грудь под ним. Жар, источаемый телом, проник сквозь тончайшую ткань и обжег кожу. Сорочка упала, открыв взору мускулистую грудь.

Если прижаться к ней обнаженным телом, на что это будет похоже? Меган почувствовала, как от этих мыслей сильно застучало сердце. Она облизнула губы, зная, что зреющая в ней страсть неизбежно коснется и Баррета.

— Не надо так на меня смотреть, — протянул он с бархатистой напевностью, придающей насмешливость его голосу.

Меган очнулась и поняла наконец, что продолжает стоять перед ним словно дурочка, уцепившись за последнюю пуговицу его сорочки.

— Мне нравится смотреть на тебя. Возможно, ты позволил бы мне это делать, если б не выстрел…

Она нахмурилась и, осторожно приподняв рукав, спустила его с плеча. Рана была не так глубока, как она думала. В верхней части руки в запекшемся кружке ярко алело небольшое пятнышко, похожее скорее на обожженную поверхность. Удивительно, но кровотечение прекратилось.

Меган наклонилась и мельком увидела спину Баррета. Белые поперечные полосы так ее ошеломили, что у нее перехватило дыхание и застучало в висках.

— Это шрамы, — сказал он без обиняков.

— Кто это сделал? — спросила Меган, взволнованно дыша.

Она протянула руку — потрогать белесые рубцы на коже.


Глава 15


Она не успела этого сделать. Баррет вскочил и повернулся к ней лицом.

— Все уже в прошлом и не так важно, — сказал он.

Меган вглядывалась в твердую линию его губ, гордый подбородок и холодные синие глаза. Жестокость и страдания. Именно это стояло за произнесенной им лаконичной фразой. Наверняка когда-то жизнь обошлась с ним очень сурово и сделала его таким, каким он был сейчас.

Что такое боль, нашедшая пристанище в сердце, и всеобщее отчуждение, Меган знала не понаслышке. Об этом позаботились обстоятельства и ее окружение. Он же укрылся от обид, нанесенных ему миром, за фасадом благополучия и безразличия. Когда это непостижимое для чистого разума прозрение овладело всем ее существом, вплоть до самых потаенных уголков, она осознала степень своего родства с Барретом. Если б он позволил, она могла бы его утешить и тем заполнить пустоту собственной жизни. Пусть даже Баррет никогда ее не полюбит, но, может быть, они будут чувствовать себя уютнее, когда станут жить вместе. Она сама не заметила, как произнесла:

— Для меня это важно.

Баррет ничего не ответил и подошел к окну. Он оперся здоровой рукой о подоконник и посмотрел вдаль, щурясь от солнечных лучей. Так он стоял целую минуту, всматриваясь в одну точку, словно сражаясь с давнишними демонами.

— Эту часть моей жизни я бы хотел забыть, — сказал он наконец.

— Это сделал твой отец?

Баррет открыл рот, чтобы ответить что-то, но быстрый и легкий стук в дверь заставил его сомкнуть губы. В комнату вошел Линг, неся чайник с отваром. Камердинер беспокойно взглядывал то на нее, то на хозяина.

— Наверное, мне следовало прийти чуть позже.

— Нет-нет, — сказала Меган, пытаясь разрядить обстановку. — Вы можете поставить отвар вот здесь, на столик.

— Милорд, я промою вашу рану и наложу повязку. — Линг поставил чайник на туалетный столик. — Леди Уотер-тон, вы не могли бы мне помочь?

— Конечно.

Баррет обернулся и нахмурился, раздумывая, позволять ей это или нет.

— Идите же, муж мой, — сказала она, даруя ему ослепительную улыбку, и протянула руку.

Он подошел к ней нехотя, как упрямый ребенок. Губы ее продолжали ободряюще улыбаться. Когда его теплые пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, она в полной мере осознала существование высшего разума. Та же сила, что создала мир и заставила сиять галактики, свела ее с Барретом. И может быть, в этот звездный час они обретут свое счастье.

Может быть, он даже полюбит ее когда-нибудь.


Чуть позже Меган направилась к себе — принимать отложенную ванну — и оставила Баррета предаваться забвению в сноровистых руках Линга.

Не успела она коснуться дверной ручки, как сзади послышались шаги.

— Миледи.

— Да? — Меган обернулась.

— У меня для вас послание от герцога Кенсингтона. — В дрожащем голосе Ривза сквозила неприязнь. — Кажется, это важно. Там его посыльный дожидается ответа.

— Спасибо. — Меган взяла депешу и провела пальцами по восковому штемпелю. Несколько строк, написанных твердым почерком с завитушками, гласили:


Мисс Фенвик,

если Вы найдете это уместным, я хотел бы получить у Вас личную аудиенцию.

Я ожидаю Вас сегодня в одиннадцать часов в моем доме. Ничего не сообщайте моему сыну. Это только создаст трудности, а я уверен, Вы их не желаете.

Герцог Кенсингтон.


Она насупилась, недовольная тем, что он употребил ее девичью фамилию. Совершенно ясно, его светлость не мог принудить себя к иному обращению. Он не воспринимал ее как свою невестку. Меган смертельно боялась предстоящего свидания, но она должна была встретиться с герцогом. Как он мог так жестоко обращаться с собственным сыном, когда тот был ребенком?

Охваченная негодованием, она решительно вошла в свою комнату и направилась к письменному столу. Не утруждаясь праздными раздумьями, не теряя ни секунды, она написала внизу листа:


Ваша светлость,

я готова с Вами встретиться.

Леди Меган Уотертон.

— Возьмите, Ривз. — Меган положила письмо обратно на поднос.

— Миледи, — сказал Ривз озабоченно, — прошу меня извинить, но я не могу не спросить вас. Что ему надобно? — Дворецкий покосился на письмо.

— Своего рода дуэли, — сказала Меган.

— Дуэли?! — Кустистые седые брови Ривза резко сомкнулись на переносице.

— Да. — Она скрестила руки на груди, не обращая внимания на его сердитый взгляд. — Дуэли одной воли с другой.


Дул северный ветер. Небо заволокло густыми облаками, похожими на большие ватные шары. Налетевший порыв принес очередную волну холода. Меган поежилась и поехала дальше, следя за оживленным движением на Брутон-стрит.

Только что мимо пронеслась задрапированная рождественской зеленью двуколка, прохрустев колесами по подмерзшей грязи. В аллеях гуляли леди и джентльмены. Продавцы молока и водоносы с тяжелыми бидонами наперевес ловко обходили спешащих пешеходов.

Меган почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она повернулась в своем дамском седле и посмотрела назад. Маленький бородатый мужчина, которого она приметила во время их поездки с Холли, тотчас метнулся за дом. Или, может, ей только показалось?

Она хмуро огляделась, затем перевела глаза на Стрэттона:

— Мой муж, случайно, не спрашивал обо мне перед отъездом?

— Нет, миледи.

— Ни слова? — При всем желании она не смогла скрыть раздражения в голосе. Она-то ломала голову, как ускользнуть незаметно, а Баррет, оказывается, уехал еще раньше. Столько ухищрений пропало даром!

— Нет, миледи.

— А милорд не сказал, куда направляется? — Меган крепко сжимала узду, сдерживая Сорвиголову. Конюхи в один голос советовали не ехать на этой кобыле, но она не послушалась. Из чистого упрямства. Она твердо решила, что совладает с неуправляемым животным, даже если разобьется насмерть. А однажды, надеялась Меган, и Баррет подчинится ей.

— Нет, миледи, он ничего не сказал. — Стрэттон с тревогой взглянул на Сорвиголову. — Как она? Не слушается?

— Ну нисколько.

— Надо было взять экипаж.

— Мне нужно чаще ездить верхом, — возразила Меган, хотя дело заключалось совсем не в этом. Негоже появляться перед герцогом Кенсингтоном в платье с рюшами, если она рассчитывает сохранить в себе боевой дух. Костюм для верховой езды, наездничьи ботинки и хлыст подходили для этого куда больше. Ее выбор пал на темно-лиловую амазонку.

— Прошу прощения, миледи, — заметил Стрэттон, — но вы бы так и сказали, что хотите поупражняться. Я сам подобрал бы вам лошадь. Если мастер случайно узнает, что вы поехали на Сорвиголове, он со всех нас три шкуры спустит.

— Я ему объясню, что с этого дня она будет моей лошадью.

Меган слышала, как Стрэттон скептически ворчал что-то себе под нос, но уже переключила внимание на западную сторону улицы с богатыми домами. Особняк под номером пятнадцать был самым крупным в этом квартале. Дом возносился в небо целыми пятью этажами. Весь фасад занимали огромные окна с лепными карнизами в львах и завитушках.

У крыльца стояли привратники, по двое с каждой стороны. Меган посмотрела на суровые, угрюмые лица. Несмотря на холодный воздух, у нее взмокли руки под кожаными перчатками. Она вцепилась в узду, чувствуя, как сильно застучало сердце. Подождав, пока Стрэттон придержит Сорвиголову, она спешилась.

Кобыла изящно прогарцевала к тротуару и стрельнула глазами в ее сторону. Меган шлепнула ее по крупу и сказала Стрэттону:

— Я сейчас.

Меган ступила в вестибюль и лицом к лицу столкнулась с дворецким. Он был на голову выше ее, и ей пришлось посмотреть вверх, чтобы увидеть его вытянутое лицо. Развевающийся каштановый хохолок, отделившийся от основной массы волос, вызвал у нее ассоциации с утиным пухом.

— Чем могу быть полезен? — спросил дворецкий, поджав губы.

— Я леди Уотертон. Его светлость ожидает моего прихода. — Меган протянула слуге одну из визитных карточек Бар-рета, так как свои собственные, заказанные вчера, еще не получила.

— Возможно. — Дворецкий взглянул ей в лицо и повел носом. — Милости просим. Идите за мной.

Меган последовала за ним. Эхо ее шагов раздавалось в пустом холле с мраморным полом в черную и зеленую клетку. Несмотря на широкие окна, лучи утреннего солнца совершенно не проникали внутрь огромного помещения. Подобранные в тон полу темные деревянные панели нагоняли тоску. Вдобавок ко всему на стенах висели голландские картины — живопись, не способная ни цветом, ни настроением рассеять царивший повсюду мрак. Между домом и его владельцем отмечалось значительное сходство. Тишина была такой гнетущей, что Меган ощущала ее каждой клеточкой тела.

Дворецкий приблизился к одной из комнат, открыл дверь и объявил:

— Леди Меган, ваша светлость.

— Проведи ее, — послышался изнутри сердитый голос.

Слуга взмахом руки пригласил Меган войти. Она преодолела спазм в горле и прошла мимо дворецкого в кабинет.

Лорд Кенсингтон сидел за письменным столом, поблескивая сединой на свету, льющемся сквозь широкое окно. Довлеющее присутствие этого человека чувствовалось здесь во всем, оно впиталось в сам воздух. Мужчина не удостоил вниманием появившуюся гостью. Он не встал, равно как и не остановил руки над письмом, которое писал в ту минуту. Просто сказал:

— Садитесь.

Меган уже направилась к самому дальнему стулу, но потом вспомнила, что Баррет советовал ей не выказывать страха. Набравшись смелости, она подошла к письменному столу и села в кресло с высокой спинкой прямо напротив герцога.

В течение нескольких минут единственными звуками в кабинете оставались царапанье гусиного пера и тиканье стенных часов. Герцог не обращал на гостью никакого внимания. Меган же все это время, волнуясь, ритмично поколачивала рукояткой хлыста по ладони чередующимися ударами — один удар и два подряд…

— Прекратите наконец этот дьявольский стук! — Герцог в сердцах швырнул перо на стол.

Меган, выведенная из себя, встала.

— Насколько я понимаю, вы слишком заняты для встречи со мной. Не смею отнимать у вас время. — Она повернулась и собралась уходить.

— Подождите! — приказал герцог.

Сознавая свое небольшое преимущество в данный момент, она вскользь глянула через плечо и сказала:

— Почему я должна ждать? — И сама удивилась своей дерзости.

— Вы маленькая нахалка. — Через круглые очки на нее смотрели прищуренные блекло-синие глаза.

— По крайней мере не угрюмый герцог, который только и думает, как испортить утро всем вокруг, — сказала Меган.

— Сядьте.

Она взялась за ручку двери, намереваясь покинуть комнату.

— Пожалуйста, — скупо добавил герцог.

Меган приподняла брови. Эта просьба дорогого стоила. По тому, как она прозвучала, можно было с уверенностью сказать: герцог с трудом пересилил себя. Произнести даже одно-единственное слово в подобном тоне определенно было против его натуры. Меган решила дать ему еще один шанс. Она вернулась к своему креслу, зная, что синие глаза следят за каждым ее движением.

— А вы, видно, не из тех особ, кто мнется в нерешительности, — сказал лорд Кенсингтон. — Поэтому перехожу к существу вопроса. Вы, несомненно, знаете, почему я хотел говорить с вами. — Он откинулся в кресле и сложил руки на животе.

— Да, у меня есть на этот счет некоторые предположения.

— Вы должны понимать, что вы не пара моему сыну.

— Это решать ему самому.

— Он в жизни еще не принимал правильных решений.

— По-видимому, вам следовало бы внести уточнение в определения, ваша светлость. Это были неугодные вам решения.

— Вы маленькая бесстыдница, — проворчал герцог, однако в глазах у него промелькнуло уважение.

— Я просто говорю честно.

— Это точно, — сказал лорд Кенсингтон и забарабанил пальцами по столу. — Тогда позвольте я перейду к следующему пункту. Я даю вам пять тысяч фунтов, чтобы вы оставили моего сына и позволили ему аннулировать брак.

— Этого недостаточно. — Меган смотрела герцогу прямо в глаза.

— Десять.

— Нет, — сказала Меган.

— Пятнадцать.

Она покачала головой, так что перо ее жокейской шляпки запрыгало возле уха.

— Вы много запрашиваете, — сказал герцог. — Двадцать тысяч. И это мое последнее предложение.

Меган заморгала, стараясь изобразить неподдельное оскорбление.

— Нет.

— Это же целое состояние, черт побери! — В голосе герцога звучало раздражение, но лицо его выражало удовольствие от самого процесса торга.

— В самом деле, сэр, состояние, — согласилась Меган. — Но этого недостаточно, чтобы вынудить меня оставить вашего сына. — Баррет был прав. Его отцу нравились достойные оппоненты, не обнаруживающие перед ним страха. Это знание приободрило ее. Она почувствовала, что ей стало легче смотреть герцогу в глаза.

— Тогда сколько ж вы хотите?

— Если вы предложите мне все золотые запасы Англии, это не сможет меня поколебать.

— Стало быть, вы его любите? — Герцог бросил на Меган подозрительный взгляд.

— Это вас не касается. Даже если бы и любила, вам я в этом не призналась бы.

— Вы маленькая плутовка. С тех пор как не стало моей Ведетты, никто не разговаривал со мной в таком тоне. — Герцог в задумчивости уставился на свои руки, видимо, предавшись воспоминаниям.

Меган посмотрела на его лицо. Переживаемое волнение, все скорби жизни, каждая рана, покинув свои тайники, вышли наружу. Это побудило ее спросить:

— Кто такая Ведетта?

— Моя вторая жена. — Лорд Кенсингтон взглянул на Меган, и лицо его снова сделалось недоверчивым. — Я думал, мой сын рассказывал вам, поскольку он так ее ненавидел!

— Он не рассказывает ни о ком из своих родственников.

Герцог издал рокочущий горловой звук.

— Мой сын предпочел бы вообще забыть, что на свете существуют его родственники — его единокровные брат с сестрой и я.

— Где они живут?

— В Ницце.

— Значит, вы избрали те края своим домом?

— Ведетта была родом из Франции, поэтому она хотела жить и воспитывать наших детей там.

— А как же Баррет? — Меган вцепилась в свой кнут.

— К великому несчастью, Баррет наотрез отказался жить во Франции. Не пожелал отрываться от родных корней. Ему было тогда всего восемь, но он уже отличался упрямством и воинственностью. Я видел ту неприязнь, которую он питал к Ведетте, и понимал, что если стану принуждать его, это только усугубит дело. Поэтому я оставил его учиться. — Лорд Кенсингтон кашлянул и, задумавшись на секунду, добавил сердитым голосом: — И к лучшему.

— Понятно. — Меган живо представила себе Баррета — одинокого маленького мальчика, отданного в интернат. — Иногда люди думают, что поступают правильно, — тихо сказала она. — Но это вовсе не означает правильности самого выбора.

Черты герцога обрели твердость.

— Вы еще смеете, сидя здесь, судить меня за мои действия?

— Я не собираюсь судить вас, ваша светлость, — сказала Меган. Находясь под прицелом грозных глаз герцога, она старалась не теребить хлыст. — Просто высказываю свои соображения. Я думаю, Баррет вел себя так только потому, что хотел добиться от вас внимания. Видите ли, ваша светлость, его и мое детство во многом похожи. Но я не была трудным ребенком. Чтобы снискать любовь родителей, я пыталась им угождать.

— Как? — не замедлил отреагировать герцог. На сей раз в его сердитом тоне слышалось любопытство.

Меган не хотела открывать перед этим человеком свою душу и тем давать ему возможность получить над ней власть. Однако ему следовало это услышать, чтобы он мог лучше понять Баррета.

— О, я пыталась рисовать акварелью, вышивать, стрелять из лука, скакать на лошади. Только все мои потуги оказались напрасными. — Она улыбнулась, но глаза оставались грустными. — Более нескладного создания, нежели я, вероятно, не существовало на свете. Я кое-как осилила азы. Единственное, чему я выучилась, — это верховой езде. Во всяком случае, я ездила достаточно хорошо, чтобы мои навыки не сердили отца. В конце концов я поняла — будь во мне хоть тысяча талантов, ничто не поможет. Поэтому я отдалась собственным пристрастиям — книгам и астрономии. В них я нашла утешение. — Меган наморщила лоб и ушла в свои мысли.

— И суть вашего длинного повествования… — сказал герцог, когда она замолчала.

— А вы не понимаете? Баррет сердил вас и свою приемную мать, должно быть, потому, что нашел в этом отдушину.

Кустистые седые брови герцога Кенсингтона нависли над глазами.

— Я уверен в этом.

— Возможно, вам нужно было проявить к нему больше терпения.

Лицо герцога сделалось красным.

— Как вы смеете давать мне подобные советы? Вы ничего не знаете о том, что было дальше.

Меган нервно крутила в руках хлыст.

— Я видела рубцы у него на спине. Вы били его.

— Это ложь! — Лорд Кенсингтон ударил кулаком по столу.

— Ложь? — Меган вскочила и уставилась на большой кулак, лежащий на стопке бумаг.

— Я никогда его не трогал. Если он сказал вам об этом, то…

— Нет, он не говорил. Я сама подумала так.

— Причинять вред собственному сыну! — Толстый подбородок и щеки герцога затряслись от негодования. — Я бы никогда себе этого не позволил.

— Тогда кто это сделал?

— Понятия не имею, — сказал герцог. Меган бросила на него скептический взгляд.

— У вашего сына рубцы на спине. Его избивали, а вы не знаете кто?

— Я даже не знал про эти рубцы. — Лорд Кенсингтон опустил глаза на свои стиснутые кулаки. В какой-то миг на лице у него промелькнуло раскаяние.

Часы в комнате пробили половину часа.

— Я хочу поблагодарить вас за эту встречу. — Меган встала.

— Что? — Герцог посмотрел на нее так, как обычно ее отец смотрел на мать, когда был недоволен ее поведением.

— Теперь я смогу гораздо лучше понять Баррета, — сказала Меган.

— Значит, вы хорошо его изучили? — Лорд Кенсингтон поднялся из-за стола, выпрямясь во весь рост. — Позвольте мне подсказать вам кое-что. Поверьте, я знаю своего сына. У него более сложный характер, нежели вы себе представляете. Если вы думаете, что Баррет когда-нибудь ответит вам любовью, вы ошибаетесь. Вы будете горько разочарованы, потому что ему не дано любить.

— Возможно. И все же я не собираюсь сдаваться так легко, как вы в свое время. — Меган хмуро взглянула на герцога. — А теперь извините, я должна идти.

Меган спокойно покинула кабинет. Пока она шла по коридору, в ушах у нее звенел разгневанный голос хозяина дома. Дворецкий взглянул на нее с недоверием и благоговением одновременно. И как эта леди так лихо разделалась с герцогом Кенсингтоном?


В эти минуты Уотертон, сидя в экипаже, смотрел на ее подарок и поглаживал пальцами золотую цепь. Чем дольше они с Меган находились вместе, тем труднее становилось смотреть в ее чуткие фиалковые глаза и уходить от правдивых слов.

Наверное, не следовало делать то, что он делал вчера в карете, подумал Баррет. Но ей так хотелось ласк, что видеть страдание на ее лице было невыносимо тяжко, и еще труднее — забыть выражение ее глаз потом. Она выглядела такой несчастной, когда он оставил ее у дверей спальни!

Пока Баррет хмуро вспоминал вчерашнюю ночь, они доехали до места. Он почувствовал, что карета остановилась. Надоеда, дремавший рядом на сиденье, встрепенулся. Едва Гастингс взялся за ручку дверцы, как пес с лаем высунул голову и выскочил через окошко.

— Маленький дуралей, — сказал Баррет в тот момент, когда слуга распахнул дверцу.

Гастингс состроил обиженную гримасу.

— Не ты, — добавил Баррет. — Он.

— О, милорд, — заулыбался слуга, — я сейчас его приведу.

Баррет вышел на Керзон-стрит и стал наблюдать, как Гастингс догоняет Надоеду. Мужчина обежал гувернантку, прогуливавшую шестерых детей, и свистнул. Но пес и не подумал остановиться.

Баррет недовольно покачал головой и направился к дому под номером 17. У двери стоял высокий плотный человек с квадратным лицом.

— Вы по какому делу, сэр? — спросил он.

— Будьте добры, доложите лорду Коллинзу, что его желает видеть лорд Уотертон. — Баррет протянул мужчине свою карточку.

Мужчина захлопнул дверь у него перед носом.

— Одну минуту.

Ленивой походкой, помахивая тростью и тихо насвистывая, Баррет, не дожидаясь, направился в обход дома. После того как Коллинз совершил нападение на Меган, он поручил рассыльному с Боу-стрит следить за всеми его перемещениями. И вот час назад курьер принес сообщение, что Коллинз только что вернулся.

Прячась за кирпичной стеной, Баррет медленно двинулся на задворки. Шаг за шагом Уотертон добрался до калитки небольшого садика. Прислонился плечом к дому и стал ждать.

Через несколько секунд послышался скрип отворившейся двери. Кто-то вышел из дома и пошел по дорожке. Шаги приближались. Наконец калитка распахнулась, и показался Коллинз.

Баррет поднял трость.

— Куда-то собрались?

Коллинз в панике вскинул глаза и выхватил из-под пальто пистолет.


Глава 16


Выстрелить он не успел. Баррет взмахнул тростью раньше и выбил у него пистолет, который ударился о стену и отскочил на булыжники.

Коллинз ринулся подбирать оружие.

Но Баррет не дал ему этого сделать. Он схватил своего врага за воротник и отбросил к стене, затем приставил трость к горлу и прижал спиной к кирпичам. Ему было приятно видеть, как у Коллинза от страха глаза вылезают из орбит.

— Ну вот, теперь поговорим.

— Вы еще об этом пожалеете, — процедил Коллинз сквозь зубы.

Баррет усилил давление тростью и услышал, как мужчина поперхнулся.

— В прошлый раз я подарил вам жизнь. Я знал, что совершаю ошибку. Но если тогда вы досаждали мне не более чем заноза в пальце, сейчас вы перешли Рубикон.

— Вы меня задушите, — прохрипел Коллинз. Его лицо сделалось красным, как рождественская лента.

— Это еще слишком хорошо. — Баррет заставил себя отпустить противника и отойти назад.

Заметив, что Коллинз поглядывает на пистолет, он сделал шаг к дорожке. Подцепив оружие, он подбросил его в воздух, затем одним плавным движением поймал и засунул в карман у пояса.

Коллинз потирал горло. Судя по наглому выражению лица, стремительная атака Баррета не вышибла из него непомерной спеси.

— Вам надо бы устроить себе короткие каникулы, — сказал он сиплым голосом. — В самом деле, Уотертон. А то вы чересчур агрессивны.

— Если вы еще когда-нибудь подойдете к моей жене, — сказал Баррет, — или только посмотрите на нее неприлично, я вам устрою большие каникулы. — Губы Баррета сложились в обманчивую улыбку.

Тихие шаги на дорожке заставили его бросить взгляд вправо. Выскочивший из палисадника Надоеда побежал к незнакомому человеку.

Коллинз улыбнулся с таким видом, будто вкусил столовую соль в чистом виде.

— Послушайте, Уотертон, не стоит так уж преувеличивать. Вы прекрасно знаете, что я никогда не сделаю ничего дурного вашей очаровательной супруге.

— Отнюдь.

Баррет посмотрел на пса, обнюхивающего ботинки Коллинза. Пес закончил обследование и поднял лапу.

Когда струя попала на брюки, Коллинз подпрыгнул.

— Ах ты, ублюдок паршивый! — заорал он с яростью и замахнулся ногой на собаку.

Пес отскочил, прежде чем его коснулся ботинок. Коллинз хотел снова наброситься на маленького проказника, но Баррет преградил ему дорогу.

— Только посмейте пнуть мою собаку! — сказал он грозно и приставил трость к его груди.

— Вы будете мне должны за пару испорченных ботинок.

— Я готов. — Баррет улыбнулся, глядя на вздувшиеся вены на шее Коллинза. — Но поверьте мне, вы сами откажетесь от компенсации, которую я вам предложу.

Несколько долгих секунд они с ненавистью смотрели друг другу в глаза.

— Ладно, забирайте своего драного ублюдка и уходите. — Коллинз отошел назад.

— Не судите его строго, — сказал Баррет. — У него рождественское настроение. — Он подхватил Надоеду на руки, ласково потрепал его и зашагал прочь.

Покалывающая боль в плече напомнила о ране. Баррет не мог забыть, с какой осторожностью Меган накладывала ему повязку. Желание снова ощутить ее руки было так же неодолимо, как кара небесная. Вряд ли он сказал бы сейчас, какая боль жгла сильнее — в руке или в чреслах.


Меган поспешила в Пеллем-Хаус. Она умирала от нетерпения увидеть Баррета.

Коутс с Ривзом стояли возле винтовой лестницы и начищали латунные балясины перил. Тряпка в руках Ривза трепетала так, словно ее раздувало бризом.

Меган направилась к дворецким.

— Я как раз собиралась поговорить с вами о подготовке к Рождеству. Я вижу, дом еще не украшен. Мне бы хотелось, чтобы вы этим занялись.

— Я, миледи? — недоверчиво спросил Коутс.

— Ну да. А если вам понадобится помощь, Ривз подскажет.

Морщинистое лицо Ривза засияло.

— Мы все сделаем, миледи.

— И еще я бы хотела рождественское дерево.

Слуги растерянно переглянулись. Затем Коутс спросил:

— А что это такое, миледи?

— Как я выяснила, существует такой немецкий обычай. Срубают дерево и вносят в дом. Потом вешают гирлянды и зажигают свечи. Мне рассказала об этом дочурка леди Аптон. — Меган заглянула в гостиную. — Я полагаю, нам понадобится порядочное дерево.

— Миледи, я надеюсь, мы не будем зажигать рвечи, — сказал Ривз, сдвигая кустистые серебряные брови. — Так ведь можно дом спалить.

— Но мы же будем очень осторожны. Верно, Коутс?

Коутс кивнул и улыбнулся:

— Да, миледи.

Убедившись, что дворецкий воспрянул духом, Меган перешла к интересующему ее вопросу:

— Мой муж дома?

— Нет, миледи.

Она нахмурилась.

Когда Коутс заметил ее недовольство, лицо его частично утратило обретенную уверенность. Пытаясь как-то смягчить ситуацию, он сказал:

— Но у нас уже гости. Два джентльмена пришли к лорду Фенвику.

— Так рано? — удивилась Меган, зная, что Гарольд не встает до полудня.

— Да, — подтвердил Ривз. — Мистер Филдс и мистер Коуберн. Они в восточной гостиной. — Очевидная неприязнь дворецкого к названным господам заставила лицо его сморщиться.

— Спасибо, Ривз, — сказала Меган. В последние несколько дней столько всего свалилось, что она напрочь забыла об ужасных друзьях Гарольда и его сложном положении.

Откуда-то доносились приглушенные голоса. Меган последовала в том направлении. Дойдя до гостиной, она расправила плечи, выпрямила спину и, запасшись мужеством, вошла.

Мистер Филдс и мистер Коуберн сидели возле камина в противоположном конце комнаты, спиной к двери. При звуке шагов тихая беседа быстро прекратилась. Гостиная была залита солнечным светом, льющимся через большие итальянские окна. Но ни этот свет, ни теплые тона стен и мебели, ни огонь в камине не могли изгнать пронизывающего воздух холода. Меган потерла руки и бесшумно прошла по толстому восточному ковру. Мистер Филдс и мистер Коуберн поднялись ей навстречу и поклонились.

Худосочное лицо мистера Коуберна моментально разгладилось.

— Леди Уотертон.

— Доброе утро, — сдержанно сказала Меган. Она не могла заставить себя быть приветливой.

— Наши вам поздравления — честь по чести, как говорится. — Мистер Коуберн пытался придать своим словам легкую фривольность, но голос прозвучал отрывисто и безжизненно.

— Спасибо.

— Довольно скоро сладили дело, верно? — Мистер Филдс обменялся с компаньоном понимающим взглядом.

— Мой муж не желал, чтобы это затянулось из-за помолвки, — сказала Меган. Пошлые намеки начинали ее раздражать, но она хотела остаться вежливой. — Мне очень жаль сообщать вам это, но, к сожалению, Гарольда нет дома, — солгала она.

Мужчины с недоумением переглянулись. Мистер Филдс высказался первым:

— У нас сложилось впечатление, что ваш брат здесь.

— Да, и ваш дворецкий так сказал, — добавил мистер Коуберн.

Меган наблюдала, как извивающиеся языки пламени отсвечивают в прилизанных волосах мистера Филдса.

— Боюсь, джентльмены, вас ввели в заблуждение. — Она пожала плечами.

— Ваш брат не сказал, когда вернется? — Мистер Коуберн смерил ее похотливым взглядом.

Она почувствовала, как по коже поползли мурашки.

— Нет, не сказал.

Внезапно в коридоре послышались тяжелые шаги. Гарольд прошел мимо гостиной, не взглянув на дверь.

— Разве это не он? — вырвалось у мистера Коуберна. Шаги на секунду стихли, потом звук вернулся. В дверях появился Гарольд. Он быстро прошел в комнату.

— Коуберн, Филдс, рад вас видеть, — сказал он. — Извините, я тут совершенно заблудился: — Увидев Меган, он поцеловал ее в щеку. — А, Мэгги, ты здесь. Доброе утро.

— Доброе, — буркнула она.

Мистер Филдс тут же воззрился на девушку, мысленно взывая к Гарольду, чтобы тот не вздумал говорить в ее присутствии.

— Ваша сестра сказала, что вас нет дома. Должно быть, она не знала, что вы вернетесь. — Он прищурил глаза и продолжал смотреть на нее.

— Меган, ты же знаешь, что я поздно встаю.

Гарольд нахмурился, ожидая от нее объяснений.

Меган не стала этого делать.

— Можно тебя на несколько слов? — попросила она с деланной учтивостью.

Пару секунд они в упор смотрели друг на друга. Гарольд отвел глаза первым.

— Ну хорошо, — сказал он ей и тут же — гостям: — Чувствуйте себя как дома, джентльмены. Налейте себе чего-нибудь. — Он указал на бар в углу. — Я сейчас вернусь.

Меган схватила его за руку и почти насильно увела из гостиной. Она волокла его без остановки до танцевального зала.

— По-моему, я тебе ясно сказала, чтобы ты перестал якшаться со своими друзьями. — В огромном пустом пространстве ее голосу громко вторило эхо. — С ними опасно даже просто находиться рядом. Мне делается дурно от их присутствия. Я тебе серьезно говорю, Гарольд, прекрати это прямо сейчас!

— Ладно, я как-нибудь сам разберусь в своих делах. — Гарольд сердито посмотрел на сестру. — Но раз ты завела этот разговор, то позволь узнать, зачем ты просила Уотертона платить мои долги? На кой ляд мне нужны его деньги! — Гарольд взъерошил свои пшеничные кудри.

— Я хотела, чтобы ты развязался с этими ужасными людьми.

— Уотертон теперь считает, что я лишнее ярмо на его шее. Уж кто-кто, а он всему знает цену. Я не хочу выглядеть рядом с ним дурачком. — Гарольд угрюмо уставился в пол.

— Я уверена, он о тебе так не думает, — сказала Меган.

— Не знаю, откуда у тебя такая уверенность, — возразил Гарольд. — Любой мужчина, который не может самостоятельно решить свои денежные дела, — глупец.

Меган стиснула ему плечо.

— Это же были карточные долги.

Гарольд на секунду задумался, потом сказал:

— Ну ладно, хватит обсуждать мои промашки. А что ты скажешь о себе, Мэгги?

— Обо мне?

— Да. О твоем замужестве и о том, как ты негодовала, что тебя к этому принуждают. Могу тебе напомнить, как ты убегала из дома. Так вот, насколько я знаю, Уотертон не разделил с тобой супружеского ложа и…

— Это что, всей стране известно? Сначала мне докладывает Тесса, теперь ты. И потом я слышала, как ты пытал Баррета тогда, в его кабинете. По-моему, тебе не следовало этого делать.

— Я только хотел выяснить, не ты ли причина. Что между вами происходит? — Гарольд внимательно изучал лицо сестры.

— Не знаю. Баррет сказал, что хочет подождать. Он считает, что мы должны лучше узнать друг друга, прежде чем… — Меган запнулась. — Словом, ты понимаешь…

— Да, я понимаю, — кивнул Гарольд, уронив на лоб россыпь золотистых кудрей.

Меган вдруг сообразила, что разговор ушел в сторону от непосредственной опасности в лице мистера Филдса и мистера Коуберна. Гарольд хорошо известным ему отвлекающим приемом добился своей цели. Она попыталась направить брата в прежнее русло.

— Вернемся к твоим посетителям…

— Не волнуйся, я все улажу, — подмигнул он.

— И прекрати с ними все отношения.

Фенвик, будто не слыша, вышел из комнаты и быстро зашагал по мраморной плитке коридора.

Сделает ли он то, что сказал? Меган постояла несколько секунд у дивана, глядя, как блики от свечи прыгают по синему бархату. Гарольд, должно быть, уже дошел, решила она и направилась вслед за ним. Она осторожно подошла к гостиной и прислушалась.

— Ну, джентльмены, что привело вас сюда так рано? — спросил брат. Было слышно, как скрипнуло кресло, когда он сел.

— Мы прочитали в новостях о вашей удаче, — сказал мистер Филдс.

— Очень большой удаче, — добавил мистер Коуберн.

— Допустим, — спокойным голосом подтвердил Гарольд.

— Теперь, когда ваша сестра так хорошо устроена, я полагаю, вы больше не будете нуждаться в деньгах, — вкрадчиво проговорил Филдс.

— Действительно. У меня есть для вас чек.

Меган слышала шуршание бумаги, перекочевывающей из рук в руки.

— Двадцать тысяч, — сказал мистер Филдс удивленно.

— Да. Все, что я вам должен. И еще я хочу вам сказать, что больше не смогу посещать ваши собрания. Я собираюсь вернуться в Оксфорд.

— В Оксфорд? — прозвучал недоумевающий голос мистера Коуберна.

— Да. Я решил продолжить изучение права.

Мистер Коуберн разразился сатанинским хохотом. Рокочущий звук заполнил всю комнату.

— Мы вам уже говорили, Фенвик, вы — пожизненный член нашего клуба.

— Но я…

— Отныне и навсегда забудьте об Оксфорде, — продолжил мистер Коуберн. — Вам известны наши политические взгляды. Вы повязаны с нами. Вы нужны нам в этой операции. В пятницу мы дадим вам инструкции нашего руководства. Вы придете в Гайд-парк.

Меган все сильнее ощущала за спиной чье-то присутствие и вдруг уверилась окончательно. Чья-то широкая ладонь закрыла ей рот.


Глава 17


— Это твое хобби? — прошептал Баррет, наклонившись совсем близко к ее уху.

— У меня сломался каблук, — кое-как выдавила она, разглаживая несуществующие складки на своем шелковом платье. — Ты всегда подкарауливаешь людей таким образом?

— А как же, — ответил Уотертон.

— Но я хотела бы, чтобы впредь ты этого не делал. — Возле губ, где прикасались его пальцы, по коже продолжали бегать иголочки. Она покраснела еще сильнее. Из гостиной доносились голоса Гарольда и его визитеров.

Беседа могла обернуться снегопадом перед Рождеством. Не рассказать ли Баррету о связях брата с «Адвокатами дьявола»? Время как раз подходящее, подумала она. Но не известно, как он прореагирует. Она уже просила его заплатить по карточным долгам Гарольда. Одно это было достаточно нехорошо.

— Ты куда-то уезжал?

— Да. По делу. А ты, Принцесса, где ты была?

— Откуда ты знаешь, что я отлучалась?

— Я видел, как Гастингс расседлывал Сорвиголову. — В глазах Баррета сверкнула искорка гнева. — Я, кажется, тебя предупреждал, чтобы ты держалась подальше от этой кобылы.

— Утром она вела себя как старая кляча, — сказала Меган. — Я бы хотела оставить ее у себя.

— Эта лошадь не для леди, — сказал Баррет. — И ты думаешь, у тебя что-то получится с этой дикаркой? — спросил он. От его чарующей улыбки синий цвет глаз стал не таким суровым, а в уголках собрались мелкие морщинки.

Сердце Меган бешено заколотилось.

— Уверена, что получится, — прошептала она срывающимся голосом.

— У человека ни в чем не может быть полной уверенности. — Баррет заулыбался еще шире и протянул руку к выбившемуся из-под шляпки локону.

Баррет был так близко, что она ощущала свежий крахмальный запах, источаемый его сорочкой и шейным платком. Ее дыхание становилось все прерывистее.

— Так куда ты ездила? — спросил он, не отводя глаз от ее губ, легонько качнул локон вдоль щеки и остановил пальцы внизу шеи.

— Ой! — Меган вздрогнула, почувствовав, как его рука костяшками задела ей щеку. — Я… — Сказать ему о своем визите к герцогу? Нет, она не могла бередить незажившую рану и поэтому солгала: — Я ездила повидать леди Холли.

— Ну и как там наша подруга? — продолжал Баррет с еле уловимой усмешкой. — Надеюсь, в добром здравии? — Он смотрел ей прямо в глаза, точно зная — она лжет, но желая добиться правды.

— Да, она чувствует себя хорошо и пока в том же положении. — Меган держала руки перед собой и крутила пальцы. Надо будет предупредить Холли, подумала она и поспешила переменить тему: — А ты куда ездил?

— Покупал себе кое-какие мелочи.

— С твоим раненым плечом тебе не надо было вообще выезжать из дома.

— Ты беспокоилась?

— Да, — сказала Меган. — Я подумала: вдруг ты поехал к лорду Коллинзу выяснять отношения? — Она заметила, что у Баррета как-то странно дернулся глаз. Но возможно, это ей только показалось. — Прошу тебя, не связывайся с ним. Такие люди способны на все.

— Забудь о Коллинзе, — сказал Баррет, скользя по ней глазами, — Правда, тебе незачем беспокоиться. Меньше всего я думаю о нем. — Его глаза становились все темнее, напоминая штормовое море, и ее снова бросило в жар.

Сзади кто-то тихо кашлянул.

— Я услышал голоса и подумал, не вы ли тут уединились, — ухмыльнулся Гарольд, выглядывая в коридор.

Лицо Баррета сделалось безразличным — что значит отточенное мастерство! — и он сказал:

— Пойдем, Принцесса. Нам нужно принимать своих гостей.

Меган была готова возненавидеть брата за это вторжение. Она насупилась и, положив руку на локоть мужа, последовала за Гарольдом в гостиную. Ощущая через бархатный рукав сильную руку Баррета, Меган представила его обнаженную грудь с упруго перекатывающимися мышцами. Но этот образ отнюдь не помог ей унять внутренний трепет.

Мистер Филдс и мистер Коуберн немедленно встали.

— Я уверен, вы знаете лорда Уотертона, — просиял Фенвик.

— Да. — Мистер Коуберн улыбнулся с дружелюбием пантеры, приготовившейся к прыжку.

— Рад видеть вас, Уотертон. Примите мои наилучшие пожелания. Вы сделали прекрасный выбор, женившись на этой очаровательной молодой леди. — Мистер Филдс посмотрел на Меган с едва уловимой иронией на лице.

— Я действительно счастлив с ней. — Баррет окинул мужчин холодным взглядом, затем сжал руку Меган. Когда он взглянул на нее сверху, в глазах у него появился властный блеск. Но это была лишь короткая вспышка. Через секунду все эмоции снова спрятались за невозмутимой, спокойной улыбкой. — Мы как раз собирались пить чай, — сказал он хоть и вяло, но любезно. — Вы присоединитесь к нам?

— Вы очень добры. — Тонкие губы мистера Филдса растянулись в неприятной улыбке.

Меган сжала руку Баррета, глаза их встретились. Заметив ее неудовольствие, он наклонил голову набок и вскинул бровь. Девушка опустила глаза.

— Ну, пойдемте же, — сказал Гарольд, потирая руки. — Меня вынудили прервать завтрак, и я ужасно голоден.

Уотертон намеренно пропустил его и гостей вперед, чтобы задержаться с Меган. Она попыталась высвободиться.

— Мне нужно пойти переодеться к чаю.

— Ты выглядишь абсолютно безупречно. — Баррет еще крепче сжал ее руку. — В чем дело, Принцесса? Такое впечатление, что тебе неуютно со мной.

— Что дало тебе повод так думать?

— Не знаю. Возможно, твой сердитый взгляд.

Хотела бы она знать, что у Баррета общего с ними? Может, он из той же компании? Ведь он знаком с этими людьми.

— Ты должен простить меня, — сказала она. — У меня разболелся зуб.

— Внезапно, да? — Баррет коснулся ее щеки.

— Нет, я почувствовала боль еще несколько минут назад, — сказала Меган.

— Мне показалось, что тебе стало хуже, когда я пригласил наших гостей к чаю. — Уотертон пристально следил за ней проницательными синими глазами, нежно поглаживая ее пальцы.

— Нет, просто я надеялась, что буду пить чай только с тобой и Гарольдом, — возразила Меган. — Но поскольку ты знаешь этих людей, тебе нужно было их пригласить. Вы близко знакомы?

— Очень поверхностно. Я видел их в клубах.

— О-о…

— А ты, Принцесса? — спросил Баррет. — Ты хорошо их знаешь? — Он заглянул ей в глаза, будто мог выведать в их глубине хранимый ею секрет.

— Я встречала их всего несколько раз.

— Понятно.

Меган чувствована на себе испытующий взгляд синих глаз. Баррет сказал, что не знает этих людей, и, судя по тому, как он об этом говорил — искренне и определенно, ему можно было верить. И все же она была не готова поведать ему об участии Гарольда в тайном обществе. Что Баррет подумает о ее брате? Особенно после того, как погасил его карточные долги на двадцать тысяч фунтов. Надо как-то уберечь Гарольда от неприятностей. И она должна сделать это самостоятельно.

Она быстро переменила тему:

— Ты не против, если я приглашу твоего отца пообедать с нами?

Баррет посмотрел на нее удивленно, но через секунду лицо его стало непроницаемым.

— Нагнать грозовые тучи над столом? Тебе так этого хочется?

— О, Баррет, не настолько уж он ужасен.

— Поначалу мы и о Наполеоне так думали, — сказал Уотертон.

— Ты несносен. — Меган шлепнула его по руке.

— Только честен, — ухмыльнулся он, но лицо его теплее не стало. — Даже если ты его попросишь, он откажется. По всей вероятности, он скоро отбудет во Францию, чтобы провести Рождество в кругу семьи. — Хотя Баррет пытался сохранять безразличный тон, в голосе у него проскользнули грустные нотки.

— Так ты будешь возражать, если я его приглашу?

— По правде говоря, да. — Теперь в голосе Баррета было заметно раздражение. Он повернулся и размашисто зашагал в столовую.


Несколько минут спустя, сидя в столовой за чаепитием, Баррет наблюдал за дружеской компанией. Он повернул голову, глянул поверх чашки на Меган, сидевшую рядом на диване, и вспомнил ее ложь. После разговора со Стрэттоном он знал о ее визите к отцу. Более чем вероятно, лорд Кенсингтон пытался применить к ней свою излюбленную тактику запугивания. Но должно быть, номер не прошел, поскольку Меган еще была здесь. Памятуя также о беседе, подслушанной в гостиной, Баррет размышлял и о встрече, назначенной Фенвику. Нужно было непременно попасть в парк.

Откусывая кусочек ячменной лепешки, Баррет по-прежнему не сводил глаз с Меган. Он не мог оторваться ни от изящного изгиба шеи с кремовой кожей, входящей в резкий контраст с темно-фиолетовым костюмом, ни от груди над тугим лифом. Следя за соблазнительными округлостями, вздымающимися от дыхания, он вспоминал, какие чувства они вызывали, будучи у него в ладонях.

Ривз наклонился и заслонил ее собой.

— Еще чаю, мисс?

— Спасибо, Ривз.

Чайник дрогнул в его руке, и чай, выплеснувшийся из чашки Меган, пролился в блюдце. Она, казалось, этого не заметила и с улыбкой обратила глаза на Баррета.

— Джентльмены, значит, я увижу вас вечером, — сказал Гарольд, пытаясь заполнить неловкую паузу в беседе. — Ведь вы оба будете на балу у Гледхиллов?

— Собираемся, — сказал мистер Коуберн, прихлебывая чай.

Звучный ответ резанул слух, подобно зазывному крику торговки рыбой. Баррет мгновенно принял решение. Фенвик со своими дружками будет весь вечер у него на глазах.

— Какой приятный сюрприз! Я сегодня сопровождаю туда свою жену.

— Превосходно! — воскликнул Гарольд.

— В самом деле, — промямлили двое других мужчин.

Не обращая внимания на растерянный взгляд Меган, Баррет посмотрел на Филдса. Тот взял с тарелки сандвич.

Смотреть на жующего человека было неудобно, поэтому Уотертон перевел глаза на его перстень с золотой печаткой. Точно такие же украшения были у Коуберна и Фенвика. Выгравированная сверху пентаграмма, попав в луч света, испустила необычное сияние.

— А как вы познакомились с Фенвиком? — спросил Баррет, снова взглядывая в лицо Филдса.

— Случайно, — ответил за него Гарольд. — Я пришел послушать Джеймса Миллса[7 - Английский философ, историк и экономист (1773— 1836).], и они тоже оказались там.

— Того Миллса, что проповедует либерализм в экономике и политике? — Меган наклонилась потрепать Надоеду, стоявшего перед ней на задних лапах.

У Баррета от удивления слегка расширились глаза.

— Ты интересуешься политикой? А я и не знал.

— Не то чтобы специально, но, какую газету ни возьми, везде прочитаешь что-нибудь о мистере Миллсе и его радикальной философской группе.

— Это достойный человек, — заметил мистер Коуберн.

— Не думаю, что дезорганизация работы правительства и раздувание скандалов по любому поводу относятся к числу достоинств, — ответила девушка, продолжая пестовать Надоеду.

— Мэгги, ты ничего не смыслишь в мужских делах, — сказал Гарольд. — К тому же ты никогда не слышала выступлений Миллса. Некоторые из его теорий заслуживают самой высокой оценки. — Он посмотрел на сестру и положил в рот кусок ячменной лепешки.

— Этот человек только запутывает несведущих и опрометчивых людей, которые не понимают, что хорошо, а что плохо. — Меган прищурила глаза, упорно не желая сдавать позиции.

— Иногда таким образом достигается смена форм правления, — включился в беседу мистер Коуберн. Он снисходительно улыбнулся Меган, как несмышленому ребенку.

— Революций для этого не требуется, мистер Коуберн, — возразила она. — Нужны здравый смысл и дискуссии для того, чтобы достучаться до умов людей, которые создают и исполняют наши законы. Собственно, всем этим и занимается наше правительство.

Баррет потерял всякий интерес к чаю. Он отложил лепешку на тарелку, откинулся на спинку стула и, сложив пальцы домиком, стал наблюдать за Меган. Она не только возбуждала его, как никакая другая женщина прежде, но и привлекала своей сметливостью. С такой собеседницей вполне можно поспорить о политике, подумал он. Женщина с подобными качествами никогда не наскучит.

— Устаревшие законы нужно менять, — ополчился на нее мистер Филдс. — И если правительство не справляется с реформированием, единственный выход — это революция.

— Революции еще не дали ничего хорошего, от них только кровопролитие, голод и душевные муки, — сказала Меган с раскрасневшимся в полемическом задоре лицом. Однако голос ее оставался спокойным. — При всех переворотах страдают женщины и дети, а не те борцы, что рьяно поддерживают радикальные идеи, насаждаемые в умы разного рода прожектерами.

Мистер Коуберн приветственно поднял стакан и улыбнулся. В этом натянутом жесте просматривалась вся антипатия к ней и в ее лице ко всей прекрасной половине человечества.

— Джентльмены, я полагаю, среди нас находится ревностный сторонник тори.

— Спасибо, мистер Коуберн, за столь высокую оценку моих воззрений, — сказала Меган с деревянной улыбкой. — Вы очень любезны, но я не претендую на принадлежность к какой-либо политической партии.

— Но ты четко разделяешь позицию тори, Меган, — возразил Гарольд.

— У меня собственная позиция. Я против насилия и кровопролития. Некоторые взгляды консерваторов я не одобряю. Но пока я не вижу партии, возглавляемой трезвыми, разумными головами, поэтому предпочитаю не причислять себя к сторонникам какой-либо группировки.

— В любом случае трудно вообразить большую нелепость, нежели женщина в политике, — сказал мистер Филдс, отпивая чай.

— Верно, верно! — Мистер Коуберн снова поднял свою чашку.

— Вы абсолютно правы, — сказала Меган. — Если б в министерствах сидели женщины, то вместо переворотов в стране проходили бы вечера рукоделия. Вот был бы ужас! — Отстаивая свои консервативные взгляды, она принуждала себя улыбаться. Но Баррет видел, как билась жилка у нее на виске.

Ее очевидная неприязнь к Филдсу и Коуберну убеждала его в правильности своего первого впечатления. Конечно же, она не являлась их соучастницей, и в целом ее роль в истории с «Адвокатами дьявола» совершенно невинна. Он это чувствовал — все утверждало его в изначальном мнении.

— Веские доводы, Принцесса.

— Я рада, что ты так считаешь, — сказала она сипловатым от волнения голосом, затем перевела взгляд на Гарольда и его приятелей. — Если не возражаете, я оставлю вас, господа. Дискутируйте дальше.

Она поднялась и пошла к двери. Надоеда встрепенулся и как угорелый помчался за ней, выскочил в коридор и застучал коготками по мраморной плитке.

Баррет сразу ощутил потерю.

— Прошу прощения. — Он поставил чашку и блюдце на стол, встал и последовал за Меган и псом.

— Странное поведение, однако, — заметил мистер Коуберн, допивая чай.

Гарольд, пожав плечами, выразительно посмотрел на гостей.

— Молодожены.

— Кстати, — сказал Коуберн, прищурив глаза, — я как раз собирался напомнить вам о нашей встрече в пятницу. В полдень, в Гайд-парке. Мы посвятим вас в наши планы. Не опаздывайте.

— Хорошо. — Гарольд сглотнул комок в горле и, сдвинув брови, в задумчивости посмотрел на пустую тарелку.


Меган уже почти поднялась к себе. Баррет поймал ее на последних ступеньках, встал и преградил ей путь.

Она окинула взглядом прекрасно сшитый черный фрак, панталоны и модную вязь галстука в стиле рыцарской кольчуги. Баррет выглядел безукоризненно. Превосходно. И по-прежнему оставался для нее загадкой. Меган вспомнила, как он посмотрел на нее там, внизу, возле лестницы. В его глазах было столько сожаления. В голову приходила только одна мысль — он раскаивается в своей женитьбе.

— Меган, почему ты ушла так внезапно? — Баррет пытливо смотрел ей в лицо.

— Мне ненавистны эти мужчины, — сказала она. — В самом деле, я не могла находиться с ними ни секундой дольше. — Ее слова не были абсолютной ложью.

— Это те самые джентльмены, которым твой брат задолжал так много?

— Да. — Меган хмуро сдвинула брови. Баррет не сводил с нее глаз, словно желая услышать нечто большее. Она в который раз подумала, не рассказать ли ему о связи Гарольда с «Адвокатами дьявола», но тут же отвергла эту мысль. — Так ты поэтому пошел за мной?

— Нет, я хотел подтвердить, что мы идем вечером на бал к Гледхиллам, и условиться с тобой о времени.

Страх, который она испытывала перед толпой и новым окружением, нарастал с неотступностью морского прилива. Среди знакомых людей она не чувствовала себя в опасности. Более того, после своего замужества обрела определенную уверенность. Но сегодняшний вечер?.. Это не костюмированный бал, где можно спрятаться под вуалью цыганки. Маскарада не будет — нечего и мечтать.

— Но я… — она дотронулась до щеки, — у меня болит зуб.

— Придется сказать Лингу, чтобы сварил какое-нибудь снадобье. — Баррет чуть изогнул губы в улыбке.

Меган нахмурилась.

— Нам обязательно ехать на этот бал? — спросила она, сдаваясь.

— Да, — сказал Баррет. — К сожалению, наш скороспелый брак поставил под сомнение твою репутацию. Сегодня я представлю тебя обществу. Стоит им только увидеть твою красоту, как все поймут, почему я так спешил жениться. — Он пристально посмотрел на нее, и глаза его потемнели.

Хотя она чувствовала, как тело теплеет от его взгляда, ее не покидали прежние мысли. Почему Баррет женился на ней? Меган вспомнила выражение его лица там, внизу. Может, она ошибалась и он вовсе так не думал? Или просто при помощи ласковых слов и пылких взглядов пытался понудить ее к этой поездке?

— Я уверена, что это не поможет, — сказала Меган. — Репутация моя уже погибла. И, учитывая, что твой отец не одобряет…

— Мне не требуется его благословение, чтобы общество приняло тебя как мою жену. — Между сдвинутыми бровями Баррета пролегла суровая складка. — Никто не посмеет оскорбить тебя пренебрежительным отношением.

— Я не о том. Меня никогда не интересовала светская жизнь, и я совсем не хочу показываться в обществе. Я меньше всего об этом думаю. Все мои помыслы и устремления — это обосноваться в своем загородном доме. — В подтверждение сказанного Меган упрямо сдвинула брови.

— Ты обоснуешься там же, где и я, — возразил Баррет. — И позволь напомнить тебе, что ты обещала появиться со мной на людях в Лондоне. Это было частью нашего соглашения. Мы едем, Принцесса, — добавил он тоном, не терпящим возражений.

Посмотрев на решительное лицо Баррета, она поняла, что придется подчиниться.

— Хорошо, я поеду. Только знай, что каждый миг моего пребывания там будет мне неприятен.

— Я позабочусь, чтобы этого не произошло. — Уотертон провел пальцем по ее щеке, после чего повернулся и вышел.


В семь часов вечера, завершая туалет, Баррет хмуро воззрился на свое отражение в зеркале, затем привычным движением перебросил галстук и затянул идеальным узлом, ощущая крахмальный хруст вокруг шеи.

— Линг, подарок! — скомандовал он, протягивая руку.

Не успел он ее распрямить, как Линг протянул пакет в оберточной бумаге.

— Как бы ни был прекрасен подарок, он никогда не заменит тепла, — сказал слуга. В его проницательных черных глазах блеснул легкий укор.

— Спасибо за крупицу твоей мудрости. — Баррет рывком продел руки во фрак.

— И долго вы собираетесь держать ее в заблуждении?

— Пока не покончим с «Адвокатами дьявола» и не выясним, кто за ними стоит.

Линг покачал головой:

— Ждать, видимо, осталось недолго. К счастью для нее. Я проследил за ней, как вы просили. Она ездила к лорду Кенсингтону. Я слушал их разговор под окном его кабинета. В какой-то момент она не выдержала, вскочила и стала вас защищать. Мне кажется, у нее к вам очень глубокие чувства.

— Я знаю, Линг. — Уотертон крепче сжал в руке подарок и торопливо вышел, чувствуя на себе осуждающий взгляд камердинера.

— Кто там? — спросила Меган, услышав громкий стук в дверь.

Баррет вошел и открыл рот от изумления. Пальцы непроизвольно смяли пакет. Она сидела перед трюмо в одном красном пеньюаре. Через тонкую шелковую ткань просвечивала кожа. У Баррета пересохло во рту при виде стройных ног в прозрачных шелковых чулках и подвязках. Глядя в зеркало, она надевала серьги.

— Тебе не следовало сюда входить, — сказала Меган, не поворачиваясь к стоявшему в оцепенении Баррету и продолжая рассматривать свое отражение.

Уотертон слушал ее вполуха. Взгляд его был прикован к ее груди, проступающей из-под почти прозрачной сорочки. Чуть наклонившись, Меган взяла щетку и провела ею по длинным струящимся кудрям. Он мельком увидел персиковые кончики сосков, тонкую талию и ниже — темнеющую треугольную выпуклость, прикрытую такой же паутинной материей, как на сорочке.

Как ни тщился он держать себя в узде, тело его содрогнулось, ладони взмокли. Он мог бы вкусить сейчас всю эту красоту!

Меган повернулась к нему:

— Что с тобой? Ты бледен. — Она медленно обвела языком губы и неуверенно улыбнулась. На пунцовых щеках обозначились ямочки. Она нервно переместилась на стуле и взглянула широко раскрытыми глазами на Баррета в зеркале.

— Ты прекрасно знаешь, что со мной.


Глава 18


Меган растерянно следила, как он приближается, пожирая ее синим пламенем глаз. Она оказалась перед ним почти раздетой. Ее смятение, искавшее выход, отозвалось бешеным стуком сердца и дрожью под ложечкой.

Когда Баррет встал рядом, она затаила дыхание.

Уотертон заглянул ей в глаза.

— Проклятие! — прошептал он и протянул руку.

Меган тотчас вскочила, уклонившись от его прикосновения.

— Тесса, где мое платье? — Затем повернулась к Баррету и спросила: — Ты что-то сказал?

— Нет, ничего, — еле выдохнул он сквозь зубы, не сводя застывшего взора с ее бедер.

Появилась Тесса с новым бальным платьем в руках. При свечах тонкий зеленый атлас отливал изумрудным блеском. Горничная робко взглянула на Баррета.

— Прошу прощения, милорд, — проговорила она и, посмотрев на хозяйку, спросила: — Я могу идти?

— О нет! — воскликнула Меган. — Мне нужно поскорее одеться, не то мы опоздаем. — Она туже затянула на себе пояс, будто к этому взывала скудость материала, ушедшего на ее пеньюар. — Вы шли сюда по какой-то надобности, милорд?

Баррет пристально посмотрел на ложбинку, разделяющую две округлости, которые не могло скрыть тонкое одеяние, и лицо его исказилось. Оставив без внимания обращенный к нему вопрос, он спросил:

— Где ты взяла все, что на тебе сейчас надето?

— Купила, когда ездила по магазинам с Холли.

— Ах да, — уныло сказал Баррет, — мог бы и догадаться. Я шел вручить тебе это. — Он протянул ей пакет.

Меган заметила легкую дрожь в его руках и мысленно улыбнулась.

— Спасибо.

— Я буду ждать тебя внизу, — пробормотал он и вышел из комнаты.

Как только дверь закрылась, Меган с горничной посмотрели друг на друга и расхохотались.

— О Тесса! Я думала, что умру от стыда.

Тесса перестала смеяться, и ее лицо приняло свое обычное серьезное выражение.

— Главное, что виду не подали.

— А ты обратила внимание на его глаза? — задыхаясь от смеха, спросила Меган.

— Сегодня он рано привезет вас домой. Вот увидите. — Тесса состроила гримасу.

— Хорошо бы, — сказала Меган, — потому что мне ужасно не хочется ехать на этот бал. У меня какое-то нехорошее предчувствие.

— Вам обязательно нужно ехать. Это ваш первый бал. И вообще, я всегда считала, что миссис Фенвик напрасно не позволяла вам выезжать в свет.

— Но ты же помнишь всегдашний мамин страх: «Вдруг болезнь разыграется, и в семье возникнут трудности!»

— Ваша мама была не права. Мы уже тогда знали, что это такое и как это предупреждать.

— Да, но для нее это было не важно, — сказала Меган, глядя на пакет у себя в руках. Она вспомнила вечера, проведенные в одиночестве, когда родители — впрочем, и Гарольд тоже — уезжали на балы и званые обеды.

— Не горюйте, миледи. — Тесса крепко ее обняла. — Теперь все наверстаете. Вы будете там царицей бала.

— Сомневаюсь. Я и танцевать-то не умею.

— Ну, этому вы научитесь. Он будет вас вести, а ваше дело только следовать за ним. — Тесса с недовольным видом перевела взгляд на пакет. — Вы собираетесь смотреть на него весь вечер или откроете наконец?

Меган надорвала пакет и, просунув пальцы, извлекла «Астрономию» Фергюсона. Прикасаясь к ней, словно к какой-то неимоверно дорогой вещи, бережно раскрыла обложку. Это было первое издание. Поистине бесценный экземпляр.

— Восхитительно!

— Старая книжка. Ей-богу, не понимаю, с чего такая шалрадость! — сказала Тесса, уперши руки в бока. Увидев недоуменный взгляд Меган, горничная расшифровала очередную лингвистическую новацию: — Я говорю, шальная радость.

— О! — заулыбалась Меган, прижимая к груди книгу. — Еще какая шалрадость, Тесса!

Однако восторг продолжался недолго. Меган в задумчивости опустила глаза на подарок. В голове неожиданно мелькнуло предположение. Может, он и сегодня не собирается делить с ней ложе? Тогда этим подарком он дает ей знать, что в ближайшее время переход на следующий уровень не предвидится. Если так, то ей оставалось только уповать на то, что, увидев ее сейчас почти голой, Баррет передумает.


Через час они ехали в экипаже. Баррет перебирал пальцами кармашек для часов, ее подарок, прислушиваясь к Фенвику, напевавшему что-то себе под нос. Однообразный мотив действовал раздражающе, хотя в какой-то степени смягчал тягостную атмосферу. Уотертон вскинул взгляд на источник своего напряжения — он находился прямо напротив. Они с Меган сидели всего в нескольких дюймах друг от друга, почти касаясь коленями.

В изумрудном бальном платье и в тон ему зеленом атласном плаще она выглядела великолепно. Волосы были убраны наверх и закреплены на макушке перламутровым гребнем, только сбоку покачивались пять тугих локонов. Баррет представлял ее грудь и сокровенный женский холмик, прикрытый тонким кружевом. Он подумал, что с большим наслаждением придушил бы Холли. Меган сама не решилась бы на покупку такого белья. А теперь он сгорает от желания. Он еще никогда не испытывал такого сильного влечения, как сейчас.

Словно почувствовав его взгляд, Меган подняла глаза. Лицо ее выражало смятение.

— Мы уже подъезжаем?

— Скоро, — сказал Баррет. — Принцесса, тебе понравилась книга?

— Очень, — ответила девушка. Она одарила его сдержанной улыбкой. — Это было очень мило с твоей стороны. Правда, лучшего подарка просто не может быть. Я его ничем не заслужила. — Ее пальцы нервно теребили маленькую бальную сумочку.

Гарольд, насупясь, посмотрел на сестру.

— Джентльмену не нужен повод, чтобы сделать подарок своей жене, — сказал он, опередив Уотертона.

— Частые подарки без причины обыкновенно наводят на размышления, — возразила Меган. — Жена начинает задумываться, делает ли это муж по доброте душевной или в его дарах кроется какой-то умысел. — Она впилась в Баррета пристальным взглядом.

— У меня не было иного умысла, кроме желания доставить тебе удовольствие, — сказал Уотертон. Ложь как по маслу сошла у него с языка.

— И никакой другой причины? — Меган вопросительно изогнула брови.

— Никакой.

Она ничего не сказала. Просто посмотрела на него в упор своими темными глазами с каким-то сверхъестественным блеском, как провидец, чутьем постигающий сокровенные тайны чужого бытия, выглядывая их в глубинных уголках сознания.

Баррет чувствовал себя чем-то вроде выпотрошенной рыбы, с которой соскоблили чешую и разрезали надвое. Безусловно, Меган поняла, что книга — это компенсация за грядущую одинокую ночь. Первый раз в жизни он осознал, что никогда не делал подарков от чистого сердца или доброго настроения.

Он напряженно выбивал барабанную дробь по набалдашнику трости, пытаясь побороть укоры совести. Когда карета наконец прибыла к месту назначения, ему сразу стало легче.

Дверца распахнулась, и показался Гастингс с раскрасневшимся от холодного ночного воздуха лицом.

Фенвик, сидевший ближе всех к выходу, поднялся со своего места и сошел первым. Баррет последовал за ним. В лицо дохнуло прохладой.

Сгустившийся туман, покрывший дорожку обильной росой, заставлял гравий искриться. Баррет шел, прислушиваясь к собственным шагам. Эти звуки смешивались с голосами кучеров и лакеев, стоявших на часах возле экипажей своих хозяев.

Меган, казалось, чуточку смягчилась.

— Возможно, тебе показалось, будто я не оценила книгу. В действительности наоборот. Я очень тебе благодарна. Просто я волнуюсь из-за этого бала.

— Все будет хорошо.

— Я не знаю, получится ли у меня все как надо. — Взгляд ее был прикован к Гледхилл-Хаусу. По мере того как она смотрела на величественный особняк, румянец сходил с ее щек. Чем ближе они подходили к дверям, где вытянувшиеся в ряд гости ожидали, когда их объявят, тем тревожнее становилось ее лицо. Она нервно теребила кант на своем капюшоне.

— Конечно, получится. — Баррет сжал ей руку.

— Должна тебе признаться, — сказала Меган. — Это мой первый бал. Я даже не умею танцевать. Мне никогда не приходилось бывать в высшем обществе. Я уверена, этот вечер закончится полным провалом. Мне нужно уезжать домой, в родную стихию. — Она попыталась обратиться в бегство.

Баррет поймал ее и заключил в объятия. Провел руками по мягкому бархатистому капюшону и прошептал:

— Ты не уедешь домой. Мы сделаем это вместе.

Она изо всех сил пыталась вырваться от него.

— Не проще ли спрыгнуть вместе с отвесной скалы?

— Возможно, позже я смогу это устроить, но сначала мы войдем в дом.

Меган перестала бороться. Уголки ее рта слегка подтянулись вверх.

— Очень хорошо, — усмехнулась она, — но знай, мне это не по душе. Если я натворю глупостей, то потом уж точно спрыгну со скалы.

— Только вместе со мной.

Теперь она улыбнулась по-настоящему. Баррет пытался отвести взгляд, но ее сияющее лицо с глубокими ямочками на щеках держало его в плену. Если бы только можно было прильнуть к ее губам! Стоит еще немного углубиться в подобного рода грезы, подумал он, и этот бал не состоится.

Баррет стиснул ей пальцы и ободряюще улыбнулся. Более искушенный во всех отношениях, он старался подыгрывать ей, чтобы вселить в нее уверенность. Это по крайней мере было в его силах. Она должна стать здесь королевой. Он обязан этого добиться.

Через несколько минут они подошли к дверям. Меган выглянула из-за колонны посмотреть на зал. Помещение было настолько велико, что другого конца она не увидела. Центр этого длинного прямоугольника занимали танцующие, по краям толпились зрители. Вдоль всего потолка, подобно зеленым волнам, покачивались витые гирлянды из кедровых и сосновых веток. Гребень каждого такого вала, словно красная пена, венчали банты. Все вокруг выглядело по-праздничному торжественно, как и подобает перед Рождеством. Баррет легонько подтолкнул ее под локоть и, подойдя вместе с ней к привратнику, протянул свою визитную карточку.

Голос слуги, точно грозовой раскат, прогремел сквозь музыку и шум разговоров:

— Лорд и леди Уотертон!

Произнесенные имена произвели фурор. Все глаза тотчас повернулись в направлении двери. Меган показалось, что на нее давит даже сам воздух. Рокот голосов разом прекратился, как иссякший ручеек. Всеобщее безмолвие нарушала лишь плавная мелодия вальса. Минуту спустя стихла и музыка.

Баррет наклонился к Меган и прошептал:

— Выше голову, Принцесса. Пусть они знают, что ты оказываешь им любезность своим присутствием.

— Но как? — задыхаясь от волнения, спросила она. — Как я это сделаю?

— Главное, никогда не выказывать излишка чувств. — Баррет вынул заученным движением свои карманные часы, взглянул на циферблат и равнодушно обозрел толпу.

— Просто превосходно. — Меган не могла удержаться от улыбки. — Но боюсь, у меня так не получится. Мне потребуются часы с кармашком.

— Безусловно, я тебе подарю, если ты испытываешь в них потребность. Но у тебя и так есть все необходимое, чтобы покорить общество. Ты в пять раз прекраснее любой из этих леди.

Меган зарделась, от его комплимента ей стало жарко.

— Румянец тебе очень к лицу, — сказал Баррет, — но я должен тебя предупредить, что краснеть не положено. — С отточенной непринужденностью он опустил часы обратно в карман и повел Меган дальше. — Принцессы никогда не робеют. Ты должна быть элегантной, сдержанной и бесстрастной, будто пресытилась всем этим и тебе страшно скучно.

Она чуть не захихикала вслух.

— Если ты хочешь выглядеть именно так, ямочки на щеках непозволительны, — сказал Баррет и улыбнулся ей.

В этой неподдельной улыбке было достаточно искренности, чтобы смягчить строгую линию его губ и растопить льдинки в синих глазах. Меган никогда еще не видела его таким изящным и высокомерным. Он был во всем черном, с безупречно повязанным галстуком и в ослепительной сорочке. Последняя сидела на нем идеально, нигде не морщась, будто сделанная из белого картона.

Густые светлые волосы, зачесанные назад, красиво завивались у края воротничка. Так и хотелось пропустить пальцы сквозь эту шелковистую массу! Каштановые бакенбарды были приспущены на щеки, как бы в противовес тяжелому подбородку, на котором чуть заметно проступила отросшая за день буроватая щетина.

Когда они с Барретом шли мимо камина, снова заиграл оркестр. Лимоны, яблоки, виноградные грозди, длинные побеги коричных кустов и, наконец, то самое рождественское дерево, падуб со стесанными колючками, — все это нагромождение на каминной полке обдало их своим ароматом. Она уловила также запах мускатного ореха и гвоздики.

— Замечательно! Я отойду в сторонку, а то вон та группа почтенных дам у стены наводит на меня лорнеты.

— Они скоро перестанут, Принцесса. Весь фокус заключается в том, чтобы показать им, что ты презираешь их больше, чем они тебя. Это всегда действует безотказно. — Баррет нежно пожал ей руку.

— Потанцуем? — Прежде чем она успела отказаться, Баррет увлек ее на паркет, присоединившись к другим вальсирующим парам.

Он держал ее так крепко, что ее ноги едва касались пола. Тем не менее она умудрилась наступить ему на ботинки.

— О, извини, пожалуйста.

— Не стоит. Мне не понадобятся мои пальцы, коль скоро мы собираемся прыгать со скалы. — Баррет подмигнул, бесовской искоркой в глазах заставив ее улыбнуться. — Ага! Ты действительно улыбаешься, когда танцуешь. Значит, ты можешь делать то и другое одновременно. А теперь перестань следить за своими шагами. Отвлекись и позволь мне вести тебя.

Меган расслабилась и прислонилась к его твердой груди, все явственнее ощущая его дыхание и запах чистого тела. Она замечала только сильные руки вокруг себя. Все остальное постепенно испарилось. В зале остались лишь двое — она и Баррет.

Она тур за туром впитывала в себя музыку, сливаясь в одно целое с ним, с ритмом вальса и быстротечностью времени. У нее все сильнее кружилась голова. Не только от того, что это был первый танец в ее жизни, но и от того, что ее держал в объятиях очаровательный джентльмен, ее муж.

Вальс неожиданно закончился. Они остановились. Ее юбки закружились вокруг их ног.

Баррет взглянул сверху вниз. От насмешливости в его глазах ничего не осталось.

— Принцесса, ты создана для вальса.

— Спасибо. Это ты научил меня.

Лицо его озарилось улыбкой.

— Я делал это с большим удовольствием. — Он взял ее под руку и увел с паркета.

Она смотрела на всех, кто наблюдал за ними, чувствуя, как крепнет ее уверенность. Оказывается, все не так плохо. Разумеется, ей следовало благодарить за это Баррета. В самом деле, она никогда не испытывала большего воодушевления. Вместо того чтобы улыбаться, она слегка хмурилась. Столько всего упущено! Родители не имели права держать ее взаперти многие годы!

Меган послушно пошла за Уотертоном. Он подвел ее к одной очень красивой чете. Супруги выглядели лет на сорок с небольшим и были удивительно похожи между собой — оба черноволосые, темнобровые, с открытыми улыбками на лицах. Золотистое платье женщины точно соответствовало цвету фрака и панталон ее мужа. Эти двое являли собой поразительную пару.

Леди протянула Баррету руку и тут же разразилась потоком слов:

— Лорд Уотертон, как замечательно, что вы смогли выбраться к нам! А это, должно быть, ваша жена? О, я слышала о ней так много интригующего! Я польщена, что именно на моем балу вы представляете ее обществу.

— Она очаровательна. — Джентльмен пристально взглянул на Меган, мгновенно оценив ее фигуру.

Баррет властным жестом обнял жену за талию и сказал:

— Леди Гледхилл, позвольте представить вам мою жену, леди Уотертон. Меган, это лорд и леди Гледхилл.

— Очень приятно. — Меган сделала реверанс. — Рада познакомиться с вами обоими.

В это время к ним подошла светловолосая женщина в белом платье с блестками. Одежда великолепно сидела на ее идеальной фигуре.

— Лорд Уотертон! — Блондинка подмигнула Баррету и коснулась его фрака. — Целую вечность вас не видела.

Наблюдая, как пальцы, обтянутые перчаткой, поглаживают его лацкан, Меган подавляла в себе желание шлепнуть прекрасную леди по руке.

Баррет заметил нахмуренное лицо Меган. Он аккуратно прочистил горло и сказал:

— Дорогая, я хочу познакомить тебя с леди Деннисон.

— А-а, это ваша юная жена! Так вот почему вы пропадали столько времени. Даже не верится, что вы теперь семейный человек. — Леди Деннисон окинула Меган холодным оценивающим взглядом.

Имя, слышанное однажды, мгновенно всплыло в памяти.

— Рада с вами познакомиться, леди Деннисон, — сказала Меган и, не сдержавшись, добавила: — Помнится, я уже что-то о вас слышала.

— Вероятно, гнусные сплетни о том, что Баррет с мужем дрались из-за меня на дуэли. — Леди Деннисон, вращая глазами, выдавила из себя тихий смешок. — Это ложь.

— Конечно, — повторила за ней Меган.

Леди Гледхилл тронула ее за руку и, наклонившись ближе, зашептала:

— Дорогая, не принимайте на веру и половину того, что говорят о вашем муже. Он не такой испорченный, каким его хотят видеть в нашем обществе.

— Я уверена, что вы правы, — сказала Меган. Она недовольно покосилась на леди Деннисон, продолжавшую поглаживать рукав Уотертона, и попыталась украдкой отнять у него свою кисть. Но все старания вырваться из железных пальцев Баррета были тщетны.

Лорд и леди Гледхилл, заметив ее усилия, хмуро переглянулись.

Между тем к ним направлялась какая-то брюнетка. Завидев ее, Меган сурово сдвинула брови. В женщине все было совершенно. Неяркое платье цвета индиго подчеркивало красоту ее фигуры.

Дама призывно улыбнулась Баррету и, высокомерно оглядывая Меган и леди Деннисон, с истинно кошачьей повадкой тотчас принялась метить территорию.

— Баррет, дорогой мой, вас совсем не видно. — Брюнетка подошла к нему ближе и коснулась его лацкана.

— Рад вас приветствовать, миссис Моррис. — Баррет едва взглянул на нее, пытаясь одновременно высвободить руку из пальцев леди Деннисон и удержать жену.

Меган припомнила слушок о некоей вдове, одной из покинутых Барретом любовниц, и так впилась ногтями ему в ладонь, что вынудила разжать пальцы.

— Извини, я хочу отлучиться ненадолго. Мне нужно поговорить с братом. Приятно было с вами познакомиться, лорд и леди Гледхилл. И с вами, миссис Моррис и леди Деннисон, — добавила Меган.

Баррет потянулся было схватить ее за руку, но не успел. Меган грациозной походкой направилась к выходу. Разумеется, она предполагала, что может встретить здесь его любовниц, но не целый же гарем сразу! Эти знакомства заставили ее с особой остротой осознать собственную никчемность. Не может возбудить в Баррете даже обычное желание, которое заставило бы его прийти в постель!

Меган попыталась проскользнуть мимо танцующих.

Чуть дальше, возле горшка с папоротником, одиноко стоял высокий джентльмен. Меган увидела вытянутое лицо и отливающие свинцом блестящие глаза.

— О Господи! — шепотом воскликнула она. — Локлен!

Она повернулась посмотреть, не увидел ли ее друга Баррет.

Ее опасения сбылись.


Глава 19


Меган обошла несколько танцующих пар, торопясь добраться до Локлена, пока не произошло новое столкновение. Он заметил ее и широкими шагами направился навстречу. Она хотела проскочить мимо Гарольда, но тот поймал ее за руку и резко потянул к себе.

— Мэгги, мои друзья жаждут с тобой познакомиться. Просто умирают от нетерпения.

Гарольд, похоже, был очень доволен. Еще бы, столько джентльменов обнаруживают интерес к его сестре! Вероятно, ему и в голову не приходило, что они всего-навсего удовлетворяют свое любопытство. Удар, нанесенный по репутации Меган, затмил собой самые громкие из последних скандалов.

Какой-то коротышка с трудом протиснулся к ней мимо поклонников и схватил за руку.

— Дорогая леди Уотертон, могу я пригласить вас на этот танец?

— Забудь думать, Уоллес, — возразил ему кто-то. — Прежде она, определенно, будет танцевать со мной.

— Нет, первый танец с Принцессой зимы принадлежит мне.

— Ни за что в жизни, — сказал Локлен, прокладывая локтями путь сквозь толпу.

— Джентльмены, джентльмены! Послушайте меня! — Ме-ган опасалась, как бы они не начали драться. — Я буду танцевать с… — Она посмотрела на Локлена.

— Со мной. — Рука Баррета обвилась вокруг ее талии.

Взгляды Берроуза и Уотертона встретились. Меган затаила дыхание, боясь, что Локлен может вспылить. Лицо его действительно приняло обеспокоенное выражение. Но после некоторого раздумья он сделал шаг назад, позволив Баррету сопроводить ее на паркет.

Меган облегченно вздохнула. Она слышала, как заворчали молодые франты, когда кавалер быстро увлек ее в круговорот вальсирующих пар. Баррет держал ее так близко к себе, что грудь ощущала давление от его мышц — твердых и рельефных, словно вылепленных искусной рукой. От каждого их прикосновения у нее тотчас отвердевали соски. Она старалась побороть ощущения, которые вызывала в ней его близость.

— Прошу тебя, будь терпимее к Локлену.

— Принцесса, ты забываешь, что зачинщик — не я, а он.

— Я уверена, он не причинит тебе вреда, — сказала Меган.

— А если и попытается, я пресеку это. — Баррет посмотрел поверх ее головы на Локлена и прищурил глаза. Молодой человек стоял в углу возле горшка с папоротником и с печалью в глазах смотрел на Меган.

— Я бы хотела, чтобы ты забыл о нем, — сказала она. — До сих пор вечер проходил так славно.

Баррет ничего не отвечал, будто не слышал, и только смотрел на Берроуза.

— Какая польза от ссоры? — продолжала она. — Да ты, я вижу, меня даже не слушаешь! Тогда почему бы тебе не вернуться к своим подружкам? — резко добавила она.

Баррет перевел взгляд с Локлена на скучившихся возле Гарольда молодых людей, ее потенциальных ухажеров, затем пристально посмотрел на Меган. Судя по тому, как ярко блестели его глаза, он не пропустил ничего из того, что она говорила ему в это время.

— А ты пойдешь к своим воздыхателям? Если б за тобой не увивалась такая компания, возможно, мне не пришлось бы вмешиваться.

Прозвучавшие в его голосе властные нотки намекали, что он не потерпит посягательства на личную собственность. Это и льстило, и вызывало недовольство. Поэтому Меган сказала с раздражением:

— Я ни минуты не сомневаюсь, что ты не имел бы ничего против, если б среди них не было Локлена.

— В таком случае ты меня недостаточно хорошо знаешь, — ответил Баррет.

— Ты совершенно прав. Я тебя совсем не знаю. — Меган внимательно посмотрела ему в глаза, но его взгляд уже опустился на ее бюст. Она была слишком сердита, чтобы покраснеть. — Иногда мне кажется, что я могу постигнуть твою натуру. Но стоит только приблизиться, как ты вдруг возьмешь и сделаешь что-нибудь такое, что я оказываюсь в тупике.

— Муж всегда должен сохранять бдительность, — сказал Баррет, скользнув глазами по ее шее и плечам со сливочно-белой кожей.

Меган чувствовала, как его взгляд согревает ее теплом до самых кончиков пальцев.

— То же самое можно сказать и о жене.

— Действительно. Ты всякий раз обезоруживаешь меня, Принцесса. Особенно при помощи того белья. — Баррет положил ладонь ей на спину и провел пальцем пониже талии, по краю корсета.

Она сквозь одежду ощутила это прикосновение и даже почувствовала легкое покалывание. Когда Баррет круто повернул ее, она увидела леди Деннисон и миссис Моррис, по-прежнему стоявших рядом с четой Гледхилл. Продолжая беседу с супругами, обе дамы испепеляли ее презрительными взглядами.

— Я предполагаю, что ты говоришь одни и те же слова всем леди, которых привозишь на первый бал, — сказала Ме-ган, сдвигая брови.

Баррет проследил за ее взглядом.

— У тебя ошибочное представление о леди Деннисон.

— В сущности, мне безразлично, что было между вами. — Ей удалось сохранить спокойствие в голосе.

— Я готов дать руку на отсечение, что небезразлично. — Баррет склонил голову набок и приподнял бровь, ожидая ответа.

— Ну и ладно, — сказала Меган. — Все равно я наперед знаю, что ты можешь мне рассказать. Выкладывай, не стесняйся. — Она была ужасно рассержена, и у нее слегка кружилась голова от резкого вращения на паркете.

— В свое время я помог леди Деннисон осуществить один план. Она обижалась, что муж к ней невнимателен и находит это в порядке вещей. Поэтому она попросила меня возбудить в нем ревность. Я согласился. Когда я стал за ней волочиться — а я это делал чрезвычайно невинно и открыто, — ее супруг разъярился. И чем дальше, тем больше. В конце концов Деннисон вызвал меня на дуэль.

— А ты, естественно, не мог сказать «нет».

— Разумеется. Но так как он никудышный стрелок, я не хотел причинять ему зла. Поэтому я выстрелил мимо. На том дело и кончилось бы, если б леди Деннисон не продолжала его раздувать. Она старалась, чтобы муж и впредь ее ревновал.

— Тогда почему его здесь нет?

— Я полагаю, одолевают мрачные воспоминания.

— И теперь отношения супругов улучшились?

Баррет ухмыльнулся.

— Я думаю, улучшатся, когда он перестанет дуться.

— А миссис Моррис? — спросила Меган и тут же пожалела, что этот вопрос соскользнул у нее с языка.

Баррет равнодушно взглянул в сторону леди, сохраняя стоическое выражение на лице.

— Она моя бывшая любовница, только и всего. Сейчас между нами ничего нет.

— И как много их у тебя… бывших любовниц? Впрочем, не отвечай. Я не хочу этого знать.

— Ты уверена, что не хочешь? — В глубине синих глаз Баррета сверкнули насмешливые искорки.

— Да, уверена, — сказала Меган. — И коль скоро я вынуждена встречаться с легионом твоих любовниц, ты должен позволить мне поговорить сегодня с Локленом. И без твоего вмешательства. В конце концов, он только мой друг, а не бывший любовник. — Она подняла голову и взглянула Баррету в лицо.

Его насмешливое настроение сменилось недовольством. Синее море в глазах сделалось штормящим серым.

— Держись от него подальше.

— Но я…

— Я сказал, держись от него подальше, — повторил Баррет.

Меган лишь наградила его взглядом, в который вложила все свое негодование.


Через полчаса, выходя из туалетной, Меган почувствовала, как кто-то притронулся к ее плечу.

— О Боже! — Она подскочила и обернулась. — Локлен, как ты меня напугал!

Он отпрянул и взял ее за руку. Лицо его сразу смягчилось.

— Я хотел поговорить с тобой.

— Зачем? Чтобы снова возникли неприятности? — Меган посмотрела, не появился ли в коридоре Баррет. Не приведи Бог, если он застанет их здесь. Сейчас ей не хватало только этого.

— Я вижу, ты все еще на меня сердишься, — сказал Лок-лен.

— Сержусь? Это не то слово, чтобы передать мои чувства. — Меган попыталась высвободить руку.

— Прошу тебя, дай мне еще один шанс. Я знаю, мы никогда не поженимся, но я хочу остаться твоим товарищем. Мне так не хватает общения с тобой. Не можешь же ты вычеркнуть из жизни столько лет нашей дружбы!

— О, Локлен, — сказала она, — я никогда не забуду то время. — Голос ее утратил суровость.

Локлен грустно улыбнулся:

— Ты думаешь, твой муж позволит мне навещать тебя?

— Нет. После всего того, что ты натворил, вряд ли.

— А если я извинюсь, это поможет? — снова спросил юноша.

Меган увидела его напряженное лицо и подумала: должно быть, очень трудно такому гордому и твердому в своих убеждениях человеку пойти на этот шаг только ради того, чтобы сохранить прежние отношения. Его благородный жест достоин восхищения. Нет, она не позволит Баррету разрушить их дружбу. Нужно попытаться заставить его изменить свое мнение.

— Хорошо. Может, мне удастся поговорить с ним и объяснить ему твои чувства, — сказала Меган.

Приближающиеся шаги заставили ее поднять глаза. Увидев ее, мистер Филдс чопорно кивнул и пошел дальше. Она подождала, пока джентльмен удалится на расстояние, откуда он не сможет их слышать, и сказала:

— Локлен, помнишь, я рассказывала тебе о тех людях, с которыми связан Гарольд?

— Да.

— Тот мужчина, что сейчас прошел мимо, — один из них.

Локлен нахмурился:

— Да, он попадался мне в клубах.

— В пятницу он и некий мистер Коуберн должны встретиться в парке с моим братом. Я собираюсь понаблюдать за ним. Ты мне не поможешь? Я не хочу, чтобы Гарольд оказался в неприятном положении.

— Меган, я не против. Только не лучше ли этим заняться Уотертону? Он, в конце концов, твой муж. Он обязан помогать Гарольду.

— Мне не хочется рассказывать Баррету о том, что я знаю, — сказала Меган. — Не представляю, как он к этому отнесется. Так ты поможешь мне?

— Ты же знаешь, я никогда тебе ни в чем не отказывал. — Локлен улыбнулся ей действительно искренне и, надо сказать, впервые с тех пор, как она вышла замуж. — Но ты не должна ничего рассказывать Уотертону. А то после того, как я вызволю Гарольда из беды, твой муж будет чувствовать, что чем-то мне обязан.

— Я ему ничего не скажу. — Меган посмотрела в сторону зала. — А теперь, наверное, ты должен пойти к ним. Может, тебе удастся что-то разузнать. Когда Баррет позволит тебе посетить меня, я сообщу. Я пришлю тебе записку.

— И тогда все будет как в старые времена. — Локлен улыбнулся еще шире. — Очень хорошо.

— Спасибо тебе. — Меган стиснула ему руку. — Все образуется. — Зная его отходчивый характер, она была в этом уверена. Локлен извинится, и она снова обретет преданного друга. Если только сумеет уговорить Баррета, чтобы он его выслушал.


Вскоре Меган возвратилась в зал. Она сразу увидела Уотертона, беседующего с какими-то пожилыми дамами. Он мельком взглянул на нее и нахмурился. Тогда она решила, что с обсуждением намеченного нужно повременить.

И тут она заметила, что к ней направляется один из многочисленных объявившихся вокруг нее почитателей. Молодой человек с выступающим лбом явно собирался пригласить ее на танец. Она уже повернулась, чтобы броситься прочь, как неожиданно к ней шагнул сэр Джеймс. Джентльмен слегка поклонился.

Пока он подходил, Меган смотрела на синий отблеск свечей в его черных как смоль волосах. Этого времени хватило, чтобы обнаружить портретное сходство с Барретом. Но Джеймс казался смуглее, и в его чертах было что-то ястребиное. Образно говоря, они были высечены более грубо. И еще от Баррета его отличали глубоко посаженные, постоянно бегающие глаза.

— Могу я спасти вас? — спросил он, беря ее за руку.

— Да, — сказала она с облегчением и увидела, что денди остановился. Молодой человек, набычившись, посмотрел на сэра Джеймса и через весь зал отправился обратно.

Меган позволила кузену Баррета вывести ее на паркет, и они присоединились к другим парам.

— А вы вполне освоили искусство танца, — заметил ее новый партнер. — Совсем недурно для начинающей. Дорогая, как складываются ваши отношения с моим кузеном?

— Вас интересует правда или формальная сторона?

— Только правда.

— Тогда признаюсь, не очень хорошо. — Меган быстро взглянула через широкое плечо сэра Джеймса. Баррет по-прежнему стоял в окружении почтенных дам и, по-видимому, успешно развлекал их.

— Ах да, он не исполняет свои супружеские обязанности.

— И об этом знает вся Англия? — сказала Меган, замечая, как кровь снова прилила к щекам.

— Он бывает у меня дома, поэтому мне кое-что известно, — улыбнулся сэр Джеймс. Но на лице у него не было насмешки.

— Естественно. — Меган чувствовала, что может ему довериться. В нем присутствовали аскетизм и спокойствие, подобающие скорее священнослужителю, которому доводится выслушивать множество исповедей умирающих. Пока она колебалась, ее румянец уже перекочевал на шею. — Баррет сказал, что не хочет… ну, вы понимаете… он не хочет… этого, прежде чем мы не перейдем на следующий уровень.

— Уровень? — Сэр Джеймс приподнял свои черные брови.

— Да. Он сказал, что существуют разные уровни отношений и что мы должны пока оставаться на первом. — Меган понизила голос и добавила: — Но я бы хотела перейти к следующему.

Внешне сэр Джеймс сохранял ту же сдержанность.

— Я полагаю, Баррет не хочет принуждать вас к близости, пока вы не почувствуете, что вам с ним по-настоящему хорошо.

— А может, он до сих пор любит леди Матильду? Не могу отделаться от этих мыслей.

— Так вы знаете о ее существовании?

— Да, — призналась Меган.

Сэр Джеймс легко скользил с ней по паркету.

— Если вы расскажете Баррету то, что я собираюсь вам сообщить, я откажусь продолжать…

— Нет-нет. Я не посмею разгласить доверенную мне тайну.

Сэр Джеймс усмехнулся — однако улыбка никоим образом не затронула его глаз — и сказал:

— Ну что ж, тогда я открою вам, что я думаю о Баррете. Мой кузен даже отдаленно не представляет, что значит любить женщину. — Во взгляде джентльмена промелькнула грусть.

Вальс закончился. Сэр Джеймс быстрым движением остановил Меган.

В приглушенный рокот толпы внезапно ворвался голос дворецкого:

— Леди Ролингс!

Меган плотно сомкнула губы и судорожно сглотнула.

В зал плавной походкой вошла леди Матильда.


Глава 20


Она была ослепительна в своем облегающем платье цвета полночного неба. Мерцающий синий шелк ниспадал с текучестью воды, едва шевелясь на спине, недвижной в своей чопорности. Меган опустила глаза на собственное зеленое бальное платье. Ни в нем, ни в ней самой не было и половины того, чем обладала леди Матильда с ее туалетами, осиной талией и броской красотой.

Когда эта женщина вошла в зал, все вокруг озарилось светом. Меган пала духом. Пожар азарта не успел даже вспыхнуть. Уверенность, которую вдохнул в нее Баррет, исчезла в образовавшейся пустоте, как в разверзшейся преисподней.

Леди Матильда, заметив Баррета, оглядела его презрительно и надменно. И в то же время интригующая улыбка тронула ее губы.

Меган перевела взгляд на Уотертона. Он направлялся к леди Матильде, не отрывая от нее глаз. Остановился перед ней и что-то сказал.

Дама метнула на него острый взгляд, не переставая, однако, улыбаться.

Баррет в ответ усмехнулся. На его лице появилась непривычная игривость, даже что-то близкое к заискиванию.

Видя его вместе с леди Матильдой, Меган окончательно поняла, какие чувства он питает к этой женщине. Было время, когда он думал, что влюблен в нее, но, по его же признанию, заблуждение прошло. Сейчас же он наглядно показывал, что сам себя обманывал, ибо все еще любил ее.

В голове, как эхо, повторялись слова сэра Джеймса: «Мой кузен даже отдаленно не представляет, что значит любить женщину». Но Баррет любил. Он любил леди Матильду, со всем ее совершенством и красотой.

Мысль эта, как острый нож, пронзила грудь. Меган до боли закусила дрожащую губу.

Молодой человек с крупным лбом не отступался. Он хотел танцевать после сэра Джеймса и уже приближался к ней с другой стороны зала. Девушка сама поразилась, откуда у нее взялось столько спокойствия в голосе, когда она сказала:

— Извините, сэр Джеймс, я полагаю, мне лучше поскорее скрыться. Я вижу, сюда направляется один из дружков Гарольда.

Сэр Джеймс нахмурился, но она уже смешалась с толпой. Однако молодой человек не остановился. Меган почувствовала стук в висках и головокружение. Это заставило ее нырнуть в ближайшее помещение. Она притаилась за дверью, ожидая, пока стихнут шаги в коридоре.

Когда она вышла из своего укрытия, то увидела, что находится в гостиной. В центре стоял накрытый стол, манящий разнообразием аппетитных закусок и сладостей. И снова перед глазами возникло лицо Баррета, разговаривающего с леди Матильдой.

Она подошла к столу. Жгучие слезы, скопившиеся в глазах, длинными ручейками потекли по щекам.

Он любил леди Матильду.

Меган взяла с блюда канапе с креветками. От него исходил приятный аромат. Она откусила кусочек.

Конечно, Баррет любил эту женщину. Леди Матильда — сама красота и совершенство.

Меган попробовала слоеный пирожок с начинкой из крабов и фаршированный гриб.

Она никогда не сможет заставить Баррета забыть эту женщину. Как ей могли прийти в голову подобные мысли?

Она продолжала жевать бутерброды. Не потому, что была голодна. От пищи ей становилось легче. И она обошла кругом длинный стол, дегустируя все подряд, пока не услышала в коридоре зычный голос хищника.

— Лорд Коллинз!

По всей видимости, он пришел раньше и все это время находился в игорном салоне. Меган услышала также голос мистера Филдса.

Она крадучись подошла ближе к двери послушать их разговор.

— Сэр, в пятницу мы встречаемся в парке с Фенвиком, — произнес вкрадчивый голос Филдса. — Вы придете?

— На него можно рассчитывать?

— Не знаю. Уотертон дал ему деньги погасить долг. Но мы сказали Фенвику довольно ясно, что если он нас подведет, он — покойник. — Меган услышала, как Филдс сдержанно хохотнул.

Она подавила спазм в горле и схватилась за сердце. Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Не составляло никакого труда сообразить, что лорд Коллинз связан с «Адвокатами дьявола».

— Так вы там будете?

— Да.

Когда мужчины пошли дальше, Меган случайно взглянула на свои руки. Они все покрылись выпуклыми бляшками, похожими на распухшие рубцы от ударов плетью. Никогда еще высыпания не были такими крупными. Видимо, все усугубило нервное напряжение. Она переволновалась, наблюдая за Барретом и леди Матильдой. Нужно уходить отсюда, и быстрее.

Меган дождалась, пока шаги в коридоре совсем затихнут. Высунув голову в дверь, она увидела спины мистера Филдса и лорда Коллинза, направлявшихся в зал. Она повернулась и побежала в противоположном направлении.

Тело горело, как сплошной ожог. Она чувствовала, что у нее разбухает язык. Совсем скоро на ней не останется живого места. Баррет не должен этого видеть. Она пробежала мимо игорного салона, мимоходом взглянув на сидящих за картами людей, и быстро выскочила через другую дверь.

В пустоте коридора звук шагов на полу с итальянской плиткой казался громом. Сквозь слезы полосатые обои на стенах превратились в размытые пятна.

Сделав еще несколько поворотов, она наконец обнаружила выход во двор.

На холоде зуд начал успокаиваться. При лунном свете были видны волдыри, покрывающие грудь и открытые участки кожи на границе рукавов и перчаток.

Она побежала вдоль живого забора, высаженного по бокам особняка. Льющийся из окон свет падал на подстриженные верхушки падуба с блестящими красными ягодами. Совершенно неожиданно ее глазам предстала подъездная аллея с длинной вереницей экипажей, возле которых топтались кучера. Их голоса, разносящиеся в ночном воздухе, ударяли прямо в барабанные перепонки.

Нет, она не могла попадаться людям на глаза в таком виде.

Она развернулась, чтобы бежать в другую сторону, и врезалась в чью-то твердую грудь.

— Вот те на! Что все это значит?

Меган подняла голову и увидела суровое лицо лорда Кенсингтона. Мало ей всего, теперь еще этот позор! Терпеть дольше не было никаких сил. Из груди у нее вырвались рыдания. Она закрыла лицо руками с одним желанием — умереть.

Лорд Кенсингтон прочистил горло и грубовато сказал:

— Идите сюда. Нечего попусту лить слезы. — Меган почувствовала, как его руки обнимают ее.

Затем он похлопал ее по спине. Этот добрый жест совершенно обезоружил девушку. Она зарыдала еще громче.

— Послушайте, дитя мое, что бы ни было, не стоит так расстраиваться. По-видимому, причиной является мой сын. Я знаю, ему ничего не стоит причинить человеку боль.

— Дело не столько в нем… — начала Меган. — Хотя да… это из-за него. Если бы не он, я бы не ела все подряд. — Она икнула и громко всхлипнула.

— Пойдемте, пойдемте. Позвольте мне отвезти вас домой, и вы по дороге мне все расскажете.

— Правда?

— Конечно. Я же не чудовище. Держите. — Герцог протянул ей носовой платок. — Вам, наверное, будет холодно. — Лорд Кенсингтон снял свой плащ и укутал ей плечи. — Мой экипаж вон там.

— Я не могу показаться людям в таком виде, — сказала Меган, опуская лицо.

— Дитя мое, не нужно из-за этого волноваться. Всем понятно, что такое женские слезы.

Она снова зарыдала. Лорд Кенсингтон покачал головой и, невнятно пробурчав, что никогда не понимал чересчур чувствительных юных особ, проводил ее к своему экипажу.


Между тем бал продолжался.

— Я видела вашу жену, — сказала Баррету леди Матильда. — Бедная девочка, мне жаль ее.

— Не стоит расточать мне свое сочувствие. Она вполне удовлетворена жизнью.

Баррет поискал глазами Меган. Он завязал эту беседу, чтобы доказать самому себе, что с леди Матильдой все кончено. И был настолько удивлен полнейшим к ней безразличием, что потерял бдительность и перестал следить за Меган так пристально, как следовало бы. В зале ее не оказалось.

— Простите, я должен вас покинуть. — Баррет поклонился леди Матильде.

— Как вы можете? — воспротивилась она.

— Мы уже обо всем переговорили, — сказал Баррет и оставил ее стоять с красным от гнева лицом. Он шагнул на середину зала, наблюдая, как Джеймс кружит леди Гледхилл и как ее золотистое платье поблескивает на фоне его темного костюма.

Баррет легонько похлопал кузена по плечу.

Платье его партнерши взметнулось от стремительного поворота, завершившего танец. Джеймс остановился и спросил:

— Что такое?

— Ты не знаешь, где Меган?

— Последний раз, когда я ее видел, она направлялась в дамскую комнату.

Баррет подумал, что, возможно, она с Берроузом, и оглядел весь зал. Нет, Локлен беседовал с Фенвиком и его друзьями.

Леди Гледхилл, видя тревогу на лице Уотертона, сказала:

— Я уверена, она где-то здесь. Хотите, я пойду посмотрю?

Баррет кивнул:

— Спасибо. — Он подождал, пока дама удалится, и сказал кузену: — Поищу ее.

Джеймс пошел за ним.

— Она, несомненно, здесь. Я бы не стал беспокоиться.

— Мне это совершенно не нравится, — сказал Баррет. — Где она может быть?

К ним возвращалась леди Гледхилл. Лицо ее выглядело встревоженным.

— Ее нет.

— Спасибо, — рассеянно пробормотал Уотертон. Внутри у него все сжалось. Он торопливо удалился осматривать остальную часть дома.


Глава 21


Меган промокнула глаза носовым платком и выпрямилась. Полдороги она рыдала на плече лорда Кенсингтона и теперь, наплакавшись вволю, чувствовала смущение.

— Извините, ваша светлость, что доставила вам неудобство. Я не хотела, чтобы кто-то видел меня с таким лицом.

— Деточка, вам не за что извиняться. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. При свете фонаря он ясно различил яркие красные пятна с неровными краями. — Что с вами? — У лорда Кенсингтона расширились глаза. — Отчего это?

Меган отстранилась от него, понурив голову.

— Эта напасть у меня с детства. Стоит только поесть грибов, как сразу же вскакивают волдыри. Эта ужасная сыпь мучила меня до пятнадцати лет, пока был жив наш старый повар. Когда он умер и наняли другого, мы поняли, что причиной были грибы. К счастью, новый повар их не жаловал.

— Хорошо, что установили сам факт. Это уже большое дело. — Лорд Кенсингтон, казалось, испытал облегчение, услышав ее объяснение.

— Мне следовало быть осторожнее, — едва слышно сказала Меган. — Одно только зрелище может отвратить. Я не могу допустить, чтобы Баррет это увидел.

— Тогда вам нужно ехать ко мне.

— И вы отвезете меня к себе в дом? — спросила Меган.

— Дитя мое, я не собираюсь вам лгать. — Лорд Кенсингтон взял ее руку и крепко сжал. — У меня есть скрытые мотивы. Признаюсь вам, при первой встрече я подумал, что вы не подходите моему сыну. Но теперь я все больше убеждаюсь, что мой сын не подходит вам. — Прежде чем произнести следующие слова, герцог сделал паузу. Глаза его слегка затуманились. — Вы так напоминаете мою Ведетту, что я не позволю Баррету загубить вашу жизнь. И пока я нахожусь рядом с вами, он не сделает вас несчастной. Я убежден, что мой сын не способен заботиться о других. Он пропащий человек и, к моему прискорбию, такой, каким я его сотворил. — Каждая морщинка на лице лорда Кенсингтона была пропитана горечью.

Меган почувствовала его боль, и ей захотелось сказать ему что-то такое, что могло бы изменить прошлое. Но никакие слова не могли перечеркнуть многолетнюю вражду, выросшую подобно стене. Поэтому она только сжала ему руку и сказала:

— Не нужно беспокоиться за меня, ваша светлость. Я не возлагала никаких надежд, когда вступала в этот брак. — На глазах у нее снова выступили слезы.


Двумя часами позже она осматривала свою комнату в доме лорда Кенсингтона. Кровать розового дерева не достигала и половины ее широченной кровати в Пеллем-Хаусе. Правда, сама спальня со светло-синими стенами была такая же уютная, как ее собственная в Фенвик-Холле, и не загромождена мебелью. Кроме кровати, в комнате стояли только софа и трюмо. Скорее бы пятна поблекли, тогда можно будет вернуться домой. Может, Баррет не заметит ее отсутствия? Не все ли ему равно?

Да, он говорил ей комплименты и делал подарки. Да, его поцелуи были божественны, особенно в те минуты, когда он дал ей познать истинное наслаждение. Но он подарил ей эти ласки только тогда, когда она открыла ему свое сердце и упрекнула за причиненную боль. Для него это был просто способ очистить совесть, точно так же как и его подношения.

Меган подошла к окну. Росший перед домом дуб загораживал от нее небо, и как она ни подстраивалась к узловатым цепким ветвям, сквозь них не было видно ничего, кроме облаков. И сколько бы она ни напрягала зрение, ей так и не удалось разглядеть ни единой звезды, ни луны. Чувствуя себя капитаном, потерявшимся в открытом море, она оставила это занятие. И так же, как мореход, отчаявшись увидеть гавань, дрейфует по волнам, она решила подчиниться воле случая. Во времена одинокого детства звезды были единственным ее утешением. Сегодня вечером, когда они нужны ей как никогда, их нет, и ей будет очень неуютно.

В тот день родители устраивали рождественский бал. В доме с утра царило праздничное настроение. Слуги, словно армия муравьев, сновали взад-вперед, занятые приготовлениями. Все вокруг пропиталось запахами черносливового пудинга, сидра и корицы.

Меган в своей комнате на третьем этаже смотрела в телескоп. Погода была отличная, как по заказу для торжественного случая. Небо, затянутое густыми белыми облаками, предвещало, что к вечеру начнется снегопад.

Двенадцатилетняя девочка с пышными каштановыми волосами и фиалковыми глазами еще не успела отвернуться от окна. Посмотрев на отражение в стекле, она не узнала себя: лицо сплошь покрывали безобразные красные пятна. Тогда до нее вдруг дошло, почему в комнате нет зеркала. Она нахмурилась и, отступив от окна, подошла к книжному шкафу.

Пробежала глазами по корешкам книг. Ни одно из названий не вызвало в ней интереса. Почти все, что ей разрешалось читать, она уже давно прочитала. Она заперта здесь на неделю — столько продержится сыпь. И пройдет ли она когда-нибудь? Теперь они с Локленом не смогут играть вместе. А она так жаждала его увидеть! Но мать не позволит выходить из дома.

Сзади послышались шаги. Меган наблюдала, как в комнату быстрой походкой входит Лилиан в платье цвета темного индиго. Ее мать была красивой женщиной. Стройная, темноволосая, с чистой, идеально белой кожей, она чем-то напоминала одну из фарфоровых кукол Меган. Мать часто подчеркивала, что благодаря отсутствию изъянов на лице никто не дает ей ее сорока лет.

— Дорогая моя. — Губы Лилиан вытянулись в сочувственной улыбке, когда она погладила Меган по голове. В такие дни она никогда се не целовала и не прикасалась к ней, будто боялась заразиться.

— Да, мама. — Меган наблюдала, как мать уронила руку и отошла на шаг.

— Я просто пришла сказать… Мне очень жаль, что ты не сможешь присоединиться к нам на праздничном вечере.

— Но я пропустила прошлогодний бал.

— Я знаю, моя милая. Но мы не можем безбоязненно себе этого позволить. В таком виде тебе нельзя появляться на людях. Они бывают жестоки, ты сама знаешь. Мы должны приложить все усилия, чтобы сохранить в тайне твою болезнь.

— Почему?

— Потому что это навредит твоему брату. Тогда он никогда не найдет выгодной партии. А ведь ты желаешь ему добра, не правда ли?

— Конечно, мама. — Меган так сильно закачала головой, что ее длинные локоны запрыгали по спине.

— Узнаю свою дочь. Тогда будь умницей и оставайся в комнате. — Лилиан улыбнулась и потрепала ее по плечу. — Ну, я пойду. Пора готовиться к приему гостей. Нам всем будет тебя недоставать. — Лилиан послала ей воздушный поцелуй и павой выплыла из комнаты.

Посмотрев в пустоту дверного проема, Меган подумала, что, в сущности, не жалеет о пропавшем вечере. Ей самой было бы неприятно, если б кто-то увидел ее с таким лицом. Но она хотела, чтобы мать обняла ее. Хотя бы раз Лилиан сделала это, когда с ее дочерью случалось несчастье. Хотя бы раз…

Наконец, избавившись от воспоминаний, она отошла от окна и направилась к кровати. В горле снова вырастал проклятый комок. Только бы опять не расплакаться… Она поддернула закатанные рукава халата, одолженного лордом Кенсингтоном, и уже собралась залезть в постель, когда неожиданно услышала доносившиеся снизу громкие крики.

Сердитый голос Баррета было невозможно спутать ни с чьим другим. Она огляделась кругом, затем бросилась к трюмо и, напрягшись изо всех сил, придвинула его к двери.

— Ты не смеешь ее беспокоить! — кричал снизу мужчина. Меган узнала голос лорда Кенсингтона.

— Почему это я не смею, черт побери? Она моя жена! — Никогда еще в голосе Баррета не звучало столько гнева.

— Ты недостоин жены.

— Вы отдаете себе отчет, что я чуть рассудка не лишился, пока ее разыскивал? Могли хотя бы дать мне знать, что моя жена здесь. Где она?

Послышался шум открывающихся дверей. От стука в доме сотрясались стены.

Меган вздрагивала после каждого удара.

— О Боже! — бормотала она, кусая губы.

— Послушай, куда ты? — зарычал лорд Кенсингтон.

— Посторонитесь!

Баррет приблизился к ее комнате и принялся дергать ручку двери.

— Меган, я знаю, ты здесь. Открой эту проклятую дверь!

— Нет! Я не хочу с тобой разговаривать. Уходи!

Баррет не должен ее видеть. Она скорее умрет, чем допустит это. В поисках выхода Меган лихорадочно смотрела по сторонам. Окно!

Дверь с грохотом сотрясалась на петлях.

— Меган, я не шучу! Открой дверь — или я сейчас ее разнесу к черту!

— Я не желаю с тобой разговаривать, — ответила девушка, взбираясь на подоконник.

— Что ты делаешь?! — вопил за дверью лорд Кенсингтон. — Не трогай статую! Она же античная!

Последовал сильный удар. Дубовая дверь не выдержала и раскололась в верхней части. В расщелине показался мраморный бюст.

Меган подобрала подол и вскарабкалась на большую ветвь. Ветер обжигал лицо и вздымал полы халата. Она стиснула стучащие зубы, втянула сквозь них холодный воздух и поползла дальше.

В комнате снова раздался треск.

Она поежилась и со страхом пробралась к стволу. Вцепилась пальцами ног в кору и, обдирая кожу, стала спускаться.

Только ее ноги коснулись земли, как из окна высунулась голова Баррета.

— Проклятие! — закричал он. — Меган, вернись немедленно!

Она видела, как он облегченно вздохнул. Уотертон перегнулся через подоконник. Она плотнее прижалась к стволу. Грудь ее тяжело вздымалась, босые ноги почти примерзли к земле.

— Меган! — Отчаянный крик потряс ночь и эхом покатился вдоль железной ограды, отделявшей дом лорда Кенсингтона от соседних владений.

Девушка услышала, как Баррет выпрыгнул из окна. Она стремглав бросилась в сад, промчалась мимо рядов кустарника и юркнула в каретный сарай. Трясясь и стуча зубами от холода, она быстро закрыла за собой дверь.

Помещение насквозь пропахло лошадьми, кожей и смазочным маслом. Впотьмах неясно вырисовывались три кареты, каждая на отведенном ей месте. Позади экипажей в углу возвышалась куча соломы. Рядом, на каменном полу, брошенная чьей-то нерадивой рукой, валялась скомканная попона. Меган подобрала ее и, накрывшись с головой, зарылась в солому, чувствуя, как грубое шерстяное волокно больно задевает вспухшую кожу. Она надеялась, что здесь Баррет ее не найдет.

Дверь с грохотом распахнулась, и он ворвался в сарай. Было слышно его прерывистое дыхание.

— Ты здесь, Меган, — сказал Баррет. — Я знаю. — Голос его звучал уже не так сердито. — Все равно ты не спрячешься от меня. Хорошую гонку ты устроила! Охота всегда доставляла мне удовольствие, но только не сейчас. Я почти потерял рассудок. Выходи!

Меган чуть слышно фыркнула, не веря ему даже на долю секунды. Согнувшись и стараясь не произвести ни малейшего шороха, она подпихнула сверху еще охапку соломы, чтобы получше прикрыть лицо. Прежде чем она успела это сделать, раздался короткий металлический щелчок, и сарай залил свет зажженного фонаря. Она закопалась глубже. Рядом послышались шаги.

Ближе… еще ближе…

Баррет остановился перед скрывавшей ее кучей.

Меган затаила дыхание, чувствуя, как громко стучит ее сердце.

Затем она услышала стук — он поставил на пол фонарь — и ощутила щекочущее прикосновение к кончику большого пальца. Она вздрогнула, сообразив, что половина ее ступни торчит из-под соломы.

— Этот пальчик кажется мне очень знакомым, и, похоже, ему здесь вполне тепло и уютно. — Баррет погладил большим пальцем ее ступню. Потом его руки скользнули под солому и стали ласкать лодыжку. — Эту лодыжку я тоже хорошо помню. Выходи, Меган.

Она поборола внезапную дрожь в ноге и осталась на месте, закопанная в солому.

— Я не хочу тебя видеть. И разговаривать тоже. Уходи!

— Я не собираюсь никуда уходить. — Баррет умолк и перестал гладить ей ногу. Когда он заговорил вновь, в его голосе послышалась грусть. — Я хотел, чтобы тебе запомнился твой первый бал и ты вспоминала о нем с любовью. Но, боюсь, я подвел тебя, Принцесса. Сможешь ли ты меня простить?

Слыша эти бархатистые нотки, Меган почувствовала непреодолимое желание прикоснуться к нему. Она распрямилась и протянула руку. Попона упала с ее плеч.

Когда Баррет взглянул на ее лицо, у него расширились глаза. Даже если б она с размаха ударила его ногой под ребра, наверное, он не выглядел бы столь изумленным.

«Что же я наделала!» К сожалению, она спохватилась слишком поздно.

— Что произошло? — Баррет взял ее за подбородок и нежно коснулся щеки.

— Не трогай меня! — Меган закрыла лицо руками и зарыдала. — Я попробовала грибы. После них со мной всегда так случается. Боже, как я не хотела, чтобы ты это видел! Я всегда была осмотрительна, но когда увидела тебя с леди Матильдой… О, лучше б я не выходила за тебя замуж! Надо было оставаться дома, в деревне. Мое место там, а не среди людей. Если бы только Гарольд не был таким глупым и не проиграл все на свете, ничего этого не произошло бы. Я знаю, ты любишь леди Матильду. Вот почему ты до сих пор ни разу не пришел ко мне. Ну что ж, можешь отправляться к ней. Наш брак аннулируют, и ты будешь свободен. Мне ничего не нужно, я только хочу остаться одна. Пока я жила в деревне, все было хорошо. А теперь я не могу даже…

Баррет закрыл ей рот своими губами, тем самым прервав горестные причитания. Он обнял ее и посадил к себе на колени.

— Принцесса, для меня ты всегда прекрасна, как бы ты ни выглядела.

— Я тебе не верю, — сказала она. — У меня ужасный вид.

— Зачем мне целовать того, кто мне неприятен? — Пока Баррет покрывал ее лицо и шею короткими поцелуями, его пальцы погрузились в длинные волосы, струящиеся по спине.

— Баррет…

Люди всегда избегали к ней прикасаться, даже собственные родители. Сколько раз, вынужденная оставаться одна, она мечтала быть любимой! Сколько раз ей хотелось, чтобы кто-нибудь обнял ее, заставил почувствовать себя желанной и забыть о своих изъянах! Баррет дал ей это со всей определенностью. Впервые в жизни! Ручейки слез заструились еще сильнее.

— Принцесса, не надо плакать.

— Не могу поверить, что тебе хочется меня целовать. — Она закусила дрожащую губу и пристально взглянула в темную синеву его глаз.

— Я хочу тебя. Сейчас ты убедишься.

Он снова опустил ее на солому, не отнимая жадных губ. Его поцелуй становился все более настойчивым и страстным. Меган ощущала мускатный аромат лосьона и крахмальный запах сорочки. Казалось, они заполняли все вокруг, вызывая головокружение. Глубоко вдыхая в себя этот букет, она обняла Баррета за спину. Она была в упоении от его прикосновений. Ей хотелось, чтобы он никогда не переставал ее трогать.

Баррет быстро проник языком к ней в рот, одновременно лаская грудь. Меган стонала и выгибала спину.

— Сладкая… сладкая моя Принцесса, — забормотал он и поцелуями проложил дорожку вдоль ее шеи.

— Баррет… — взмолилась она.

Он стал совершать медленные волнообразные движения бедрами, будто танцуя. Его восставшая плоть, давившая жестко и настырно, продвигалась к самой сердцевине, дозволенной только ему одному.

Меган корчилась в сладкой агонии, побуждаемая неистовым желанием. Он снова поцеловал ее, нетерпеливо и страстно.

Меган выдернула сорочку из его брюк и, запустив под нее руки, принялась гладить обнаженную кожу. Кончики пальцев нащупали небольшие рубчики на спине. Тело Баррета слегка содрогнулось от вожделения.

— Прости меня, Принцесса, но я вынужден…

Меган почувствовала, как он пробил ее девственный барьер и замер. Несмотря на слегка саднящее ощущение, это было замечательное долгожданное мгновение. Наконец он был внутри ее, и она стала его женой. О таком она даже не мечтала. За всю жизнь у нее не было более близкого человека. И она обняла его так крепко, как только могла, чувствуя, что он проникает в нее все глубже.

— Будь я неладен, — простонал Баррет, — но, кажется, тебе хорошо. — Он снова поцеловал ее.

Они вместе достигли облегчения и вскрикнули одновременно. Баррет сделал последний рывок и поник, содрогнувшись.

— О Боже…

— Что-то не так? — спросила Меган, начиная приходить в себя.

— Все так, — прошептал Баррет. — Лучше некуда. — Он приподнялся и осторожно поцеловал ее в губы, словно смакуя их вкус.

— Я ничего не понимаю.

— Баррет! — рядом раздался голос лорда Кенсингтона.

— Проклятие!

Меган спешно поправляла на себе одежду. Он набросил на нее попону и подхватил на руки как раз в тот момент, когда на пороге появился его отец.

Лорд Кенсингтон стоял в развевающемся халате и сбившемся набок ночном колпаке.

— Вот вы где! — невольно вырвалось у герцога. Он взглянул на всклоченные волосы Баррета, солому, приставшую к его фраку, и глаза, в которых еще горело желание. Затем перевел взгляд на Меган, сдувавшую с губ соломинку, и сказал: — Похоже, я пришел слишком поздно.

— Я бы сказал, как раз вовремя. — Баррет бросил на отца торжествующий взгляд. — А сейчас, если вы не возражаете, я увезу жену домой, как и надлежит.

Лорд Кенсингтон пришел в ярость. Скрестив руки на широкой груди, он с минуту смотрел на Баррета. Две пары глаз с бушующим синим огнем сошлись в молчаливой схватке.

— Все правильно! — неожиданно выпалила Меган. — В самом деле, ваша светлость.

— Мне очень жаль, дитя мое, — сказал лорд Кенсингтон с раздражением и печалью. — Я должен был остановить его раньше.

— Не беспокойтесь, все будет хорошо, — неуверенно сказала Меган. — Вы останетесь в городе на Рождество, ваша светлость?

Баррет насторожился:

— Я больше чем уверен — он собирается ехать во Францию.

— Представь себе, нет. Я решил провести праздники здесь.

— Тогда, может, вы встретите рождественскую ночь с нами, ваша светлость?

— Я подумаю над этим предложением, — сказал лорд Кенсингтон. Он обезоруживающе улыбнулся сыну, что только подчеркнуло удивительное сходство между ними.

— Спокойной ночи, — пробормотал тот. Он зашагал мимо герцога и экипажа, по-прежнему не выпуская Меган из рук.

— Ты мог бы быть с отцом полюбезнее, — сказала она, уткнувшись носом ему в шею.

— Я понимаю, чего ты добиваешься. Но это не поможет. Наших обоюдных чувств уже не изменишь.

— Мне всегда казалось, что нельзя не любить кого-либо из близких родственников. В конце концов, в вас обоих течет одна кровь. Ты должен любить своего отца, хотя бы немного.

— Я убежден, что не способен любить никого, а моего отца тем более.

Хоть бы он ошибался, молилась про себя Меган. Не может быть, чтобы он не мог любить.


Чуть позже Баррет донес ее до комнаты и возле двери поставил на ноги.

— Ты не зайдешь? — Меган с надеждой взглянула на мужа.

Он пристально посмотрел ей в глаза. Ощущение вины пронзило его, как острие кинжала. Когда он сообщит ей, что в действительности не является ее мужем, она его возненавидит. Если он сейчас придет к ней в комнату, желание возникнет снова. Поэтому он сказал:

— С моей бессонницей лучше оставаться одному. Спокойной ночи, Принцесса. — Баррет собрался уходить.

Меган схватила его за руку, — О нет, так легко ты не отделаешься. — Она обвила его шею и притянула голову для поцелуя.

Баррет ответил ей тем же и тотчас перешел в наступление. Он провел руками по длинным волосам и впился в ее рот, пока она не начала задыхаться. Собрав всю волю до последней унции, он сказал то, что язык отказывался произнести:

— А теперь иди в постель, Принцесса.

Она посмотрела на него с соблазнительной улыбкой, сияя своими ямочками.

— Баррет, я надеюсь, ты найдешь лекарство против бессонницы. Я не собираюсь спать одна до конца жизни. Что это за муж, если он даже не может согреть тебя в холодную ночь! В таком случае я могла бы с успехом выйти замуж за грелку с углями.

Выражение страсти выглядело почти комично при ее лице с красными пятнами. Но Баррету казалось, что красивее женщины он никогда не видел.

— От мужа больше пользы, нежели от грелки. Подожди, Принцесса, со временем ты это откроешь. — Он игриво шлепнул ее по ягодицам. — А ну, марш в постель!

— Хорошо, хорошо. — Меган надула губы и с недовольной гримасой вошла в свою комнату.

Притворив дверь, Баррет повернулся и вздрогнул от неожиданности. Он едва не натолкнулся на Линга.

— Ты, наверное, всегда подсматриваешь за мной таким вот образом?

— Я не подсматривал. — Линг внимательно осмотрел его проницательными глазами, превратившимися в узкие щелочки. — Милорд, похоже, трясина засосала глубже, чем вы предполагали.

— Нечего лишний раз это подчеркивать, Линг.

— Когда вы собираетесь сказать ей правду? — спросил слуга.

— Это моя забота! — отрезал Баррет. — У тебя еще что-то?

— Да. Сэр Джеймс ждет вас в верхней гостиной.

Баррет застал Джеймса растянувшимся на кушетке возле камина, со стаканом бренди в одной руке и сигарой — в другой.

— Что привело тебя сюда? — Баррет прошел дальше в комнату.

Джеймс сделал большую затяжку.

— Хотел узнать, разыскал ли ты жену.

— Разыскал.

— Где?

— В доме моего отца. — Уотертон сел на кушетку рядом с кузеном.

Для Джеймса никогда не существовало мелочей, поэтому он не пропустил соломинку на обшлаге фрака Баррета. Он снял ее и внимательно изучил.

— Твой отец теперь держит конюшню в доме?

— Я отыскал Меган в каретном сарае, — сказал Уотертон.

— И… — Джеймс вопросительно посмотрел на него.

— И овладел ею. Там же. В чем и сознаюсь. — Баррет почувствовал себя на удивление легко.

Джеймс пыхнул сигарой и пустил колечко к потолку, а тем временем въедливо разглядывал кузена сквозь дым.

— Ты понимаешь, что этим самым осложняешь дело?

— Знаю. Но так уж вышло.

— Гм. — Джеймс скептически усмехнулся.

— Но больше этого не случится.

— Это правда? — Джеймс недоверчиво вскинул бровь.

— Не надо на меня так смотреть. Я знаю, что говорю.

— Ну разумеется.

Баррет хмуро покосился на кузена, отчего тот заулыбался во весь рот.


Тесса еще в холле заметила волдыри на лице Меган. Правда, сыпь уже стала чуть бледнее.

— О, мисс, я вижу, вы были неосторожны на балу.

— Да, но я ушла раньше, и никто меня не видел.

— А он? — Тесса кивнула в сторону комнаты Баррета.

— Да, конечно, — сказала Меган. — И знаешь, Тесса, он отнесся к этому по-доброму и с пониманием, чего я никак не ожидала.

Тесса прошла в комнату. Остановилась возле кровати, подбоченившись, и придирчиво посмотрела на Меган.

— Он наконец исполнил свои супружеские обязанности. Поздновато, надо сказать. Столько волнения причинил… О, да, я вижу, он вам люб-дорог? На вас все написано. Вы в него влюблены. Это так же точно, как то, что на мне мое исподнее.

Тесса нахмурилась, увидев задумчивое лицо хозяйки. Меган не выглядела счастливой, как полагалось новобрачной, скорее — неуверенной.

Горничная быстро вышла в коридор. Она услышала, как его светлость желает сэру Джеймсу спокойной ночи. Простившись с гостем, Баррет немного помешкал, затем повернулся и зашагал к ней. Он выглядел усталым и чуточку грозным из-за мрачно сдвинутых бровей.

Однако хмурый вид лорда Уотертона не мог остановить Тессу. Собрав всю свою смелость, она сказала:

— Милорд, можно вас на несколько слов?

Он остановился и удивленно посмотрел на нее.

— Да?

— Вы можете посчитать это дерзостью с моей стороны, но я должна поговорить с вами.

— Пожалуйста, — сказал Баррет, поощряя ее взмахом руки. — Я слушаю.

— Прошу вас, не обижайте мою хозяйку. Обещайте, что не причините ей зла. Она ничего не знает об этом мире, так как все годы была отгорожена от него. Ей очень легко разбить сердце. Очень многие вещи она чувствует гораздо тоньше, чем большинство людей. Она пытается не показывать этого, но в действительности все выходит, как я говорю. Скажите, что вы не причините ей страданий. Ну пожалуйста! — Тесса наблюдала, как лицо Баррета постепенно меняется.

— Я вам не нравлюсь, не так ли? — спросил он, сверля ее своими проницательными синими глазами.

Тесса дрогнула под его испытующим взглядом.

— Буду честной. Не нравитесь.

— Почему так?

— Потому что вы принудили мою хозяйку выйти за вас замуж, а сами ее не любили. Я даже не представляю, зачем вы это сделали. Ведь у нее не было приданого. И за все это ей придется расплачиваться. — Горничная открыто посмотрела в холодные синие глаза и увидела в них чуть заметное волнение. — Но вы все же не дали мне обещания. Сделайте это, милорд. Поклянитесь, что не обидите мою хозяйку.

Глаза его вспыхнули на миг, и в них промелькнуло сожаление, исчезнувшее затем за фасадом суровости.

— Я никогда не сделаю этого намеренно.

— Намеренно. Как это понимать, милорд? Иными словами, вы хотите сказать, что не обещаете?

— Извините, уже поздно. — Баррет обошел женщину и направился к себе в комнату.

По лицу Тессы потекли слезы. Она круто повернулась и запричитала:

— Боже мой, я так и знала. Он будет обижать миледи.


Глава 22


Наутро Меган отправилась разыскивать Баррета. Ночью ей до боли хотелось, чтобы он был рядом. Но он не пришел, а ей самой недостало храбрости зайти к нему, особенно с этой сыпью.

К счастью, пятна делались все бледнее, а слегка припудренные, были и вовсе не заметны. Пока она спускалась по лестнице мимо двух огромных картин Рубенса и Тициана, изображенные на полотнах персоны печальными глазами следили за ее сошествием.

Неожиданно из глубины дома прогремел взбешенный голос Баррета:

— Что вы здесь делаете?!

Боже, кто его так разгневал? Она оглядела холл.

Меган побежала туда, откуда доносились громкие голоса. В утренней гостиной она застала Баррета и Локлена, нос к носу. Уотертон схватил се друга за галстук и держал как в удавке. Лицо Локлена побагровело.

— Прекрати! — закричала ему Меган.

— В честь чего? — Баррет свирепо посмотрел Берроузу в глаза.

— Он хотел извиниться перед тобой, — тотчас пояснила она и, поморщась, глянула на Локлена. — Вчера вечером он спрашивал меня, можно ли ему прийти. Но я совершенно упустила это из виду после того, что со мной стряслось. Я прошу тебя, отпусти его!

Баррет отступил назад. Локлен потер шею.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он хриплым голосом.

— Я тебя провожу, — сказала Меган. Она с укоризной взглянула на мужа, однако это ничуть не успокоило его.

Баррет схватил ее за руку.

— Он сам найдет дорогу.

— Нет-нет, — послышался в коридоре мужской голос. — Объявлять о нас нет никакой надобности. Это совершенно излишне.

Меган узнала густой голос лорда Аптона. Она облегченно вздохнула, радуясь, что неожиданное появление гостей прервало неприятный разговор.

Супруги вошли в утреннюю гостиную. Холли бросила тревожный взгляд на лица Локлена и Баррета, а потом сочувственно переглянулась с Меган.

— О, я вижу, мы не ко времени. Вы уж простите, что нагрянули без предупреждения.

— Вы никому не помешали, — сказала Меган. — Проходите, пожалуйста.

При виде Холли лицо Баррета смягчилось.

— Мистер Берроуз как раз собрался уходить, не правда ли? — Он взглянул на Локлена.

— Да, — подтвердил тот, совершенно убитый.

— Я провожу тебя, — снова сказала Меган, бросая на Баррета испепеляющий взгляд.

Уотертон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Холли схватила его за руку:

— Баррет, дорогой, ты непременно должен рассказать мне, что там было. Я столько всего слышала про вчерашний бал.

Меган улыбнулась про себя, понимая, что Холли делает это из лучших побуждений, чтобы отвлечь его.

Локлен покинул комнату. Меган последовала за ним, отметив его необыкновенную элегантность. Он выглядел прекрасно. Синие бархатные панталоны и сюртук были ему к лицу. Она скользнула взглядом по морщинкам на рукаве и подумала о Баррете, чей костюм всегда выглядел безупречно. Конечно, ни один джентльмен не следил за собой столь педантично. Меган вспомнила, как он смотрел на нее после того, что случилось в каретном сарае, и невольно заулыбалась.

— Я не понимаю, как ты его терпишь, — услышала она голос Локлена. Улыбка тотчас сошла с ее лица.

— Он не такой плохой, как кажется. А тебе не следовало приходить сюда. Я же ясно сказала, что пришлю тебе записку.

— Но я ее так и не дождался. Я знаю, ты всегда встаешь рано. Поэтому я заволновался, не случилось ли с тобой чего-нибудь.

— Нет, просто сегодня я проснулась позже, — сказала Меган. Утомленная ласками Баррета, она проспала дольше обычного. Щеки ее залились краской.

Локлен это заметил.

— Ты влюблена в него, верно? — спросил он, беря ее за руку. В голосе у него звучала обида. — Никогда бы не подумал, что ты можешь полюбить такого человека. Он тебе совершенно не подходит.

— Только не читай мне наставлений, прошу тебя. — Меган вырвала у него руку. — Я надеялась, что ты уже со всем примирился. Я не намерена расторгать брак. Если ты этого не приемлешь, мы не можем оставаться друзьями.

Локлен схватил ее за руку:

— Извини.

Он казался таким несчастным, что Меган похлопала его по плечу.

— Хорошо. Я тебя прощаю. И давай заключим новый пакт: ты не будешь касаться вопроса о моем браке, а я не буду спрашивать тебя о твоих любовных делах. — Она попыталась улыбнуться, но вдруг кое о чем вспомнила. — Расскажи теперь, узнал ли ты что-нибудь о мистере Филдсе и мистере Коуберне?

— Не много, — хмуро сказал Локлен. — Во время бала я попытался поговорить с Гарольдом. Отвел его в сторонку и стал расспрашивать, что его с ними связывает. Он отвечал очень обтекаемо и, в свою очередь, попросил меня держаться от тебя подальше. Он сказал, что я не должен вносить раздор в ваши отношения с мужем.

— Я надеюсь, ты объяснил ему, что не держал в голове ничего подобного. — Меган устремила на своего друга укоризненный взгляд.

— Поверь, я не собираюсь причинять тебе страдания. Теперь, когда я знаю, что тебя устраивает это замужество, я только хочу остаться твоим другом.

Меган помолчала и сказала:

— Я тоже этого желаю.

— Хочешь, я попробую еще раз поговорить с Филдсом и Коуберном? Может, они примут меня в свою организацию. Тогда я наверняка смогу помочь тебе оградить Гарольда от неприятностей.

— Это правда? — сказала Меган. — Локлен, я так тебе благодарна! — Не раздумывая ни секунды, она стиснула его в объятиях.

Неожиданно за спиной у них кто-то закашлял. Меган подавила спазм в горле и сделала шаг назад. У нее пересохло во рту, когда, взглянув через плечо, она увидела Баррета. Сколько времени он стоял здесь?

— Я как раз собиралась попрощаться с Локленом, — нашлась Меган.

— Я вижу.

— Ты иди, Локлен. — Она махнула ему рукой и встала перед Барретом, преградив ему путь.

Впервые за двадцать лет друг подчинился беспрекословно и молча направился в коридор.

Уотертон следил за удалявшимся Берроузом. Меган взглянула на мужа и бросилась ему на шею.

— Прошу тебя, не смотри на меня так сердито. — Привстав на цыпочки, она поцеловала его и прижалась к нему всем телом.

Дыхание Баррета коснулось ее лица. Она положила руки ему на грудь, ощущая выпуклые мышцы — все еще напряженные, готовые к схватке с соперником. Но и она не собиралась отступать.

Наконец Баррет обнял ее и поцеловал. Она пришла в восторг от своей способности возбуждать в нем желание. Это было единственное доступное ей оружие. Только этим путем можно было пробиться к той части души, которую он так оберегал.

Сзади послышались чьи-то шаги. Баррет застонал и прервал поцелуй.

— Нет-нет, продолжайте, — усмехнулась Холли. — Мы уже уходим. Может, увидимся завтра днем в парке? Мы собираемся в Сент-Джеймс на каток. Сама я, конечно, не устою на льду. Мы поведем детей. Энни дала мне срочное поручение пригласить вас обоих. Она надеется, что вы придете.

— Конечно, нельзя разочаровывать ребенка, — улыбнулась Меган. — Мы обязательно будем.

— Очень хорошо. — Холли схватила Джона за руку. — Пойдем, дорогой. Не будем слишком навязчивы.

— И все же… — Аптон посмотрел на Меган, затем подмигнул Баррету. — Если у тебя появится возможность, я бы не прочь встретиться у Джексона.

— Дорогой, пойдем же! — Холли вразвалочку направилась в коридор и, несмотря на свой большой живот, ухитрилась потащить за собой Джона. — Баррет сейчас меньше всего думает о кулачных боях.

— Я прекрасно знаю, о чем он думает. — Джон наклонился и начал бодать жену носом в шею. В ответ Холли весело захихикала.

Меган с улыбкой слушала их добродушное подшучивание и по-хорошему им завидовала. Когда она снова повернулась к Баррету, который выглядел отнюдь не добродушным, улыбка сошла с ее лица.

Он опустил глаза и нахмурился.

— Я не хочу, чтобы Берроуз снова появлялся в этом доме.

— Но…

— Я все сказал, Принцесса. — Баррет повернулся и закричал в коридор гостям, уже выходившим в холл: — Погоди, Джон! Я готов сейчас провести с тобой этот матч.

— Тогда догоняй.

Меган осталась одна. Она смотрела, как Баррет следует за Антонами. Как это было на него похоже! Он уходил, тогда как ее тело до сих пор полыхало огнем неутоленного желания. Да Баррет и сам хотел ее — она видела эту тайную жажду в его глазах. Непостижимый человек! Но сегодня он не отвертится, пообещала она себе.

Меган пошла в свою комнату.

На подушке лежал небольшой сверточек. Она взяла его и надорвала обертку. Палец провалился в пакет с коробочкой, из которой она извлекла часы в золотом кармашке. Циферблат был украшен бриллиантами. Вложенная записка гласила:


Принцесса,

я полагаю, это может тебе понадобиться во время одного из наших будущих светских раутов.

Баррет.


Меган с недоумением рассматривала небрежную, наспех составленную фразу. Ни одного нежного слова. И в конце только сухое «Баррет».

Ничего, однажды он объяснится с ней в других выражениях. Ведь вчера он был таким пылким! Воспоминания вновь окрылили ее.


Днем «Джексон» выглядел непривычно безлюдным. Кроме Баррета и Джона, на ринге не было ни одной боксирующей пары.

Уотертон попытался взять Джона в клинч, но тот сделал обманное движение и ответил ударом в челюсть.

— Твой разум витает где-то еще. — Алтон, пританцовывая по кругу, выискивал брешь в обороне противника. — Если ты не можешь ни о чем думать, так зачем оставил ее и пришел сюда?

— Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос, — сказал Баррет и нанес Джону точный удар по корпусу.

Тот согнулся на секунду.

— Мне нельзя трогать Холли. Доктора запретили. А ты, приятель, вряд ли найдешь оправдание. Что скажешь?

— Мне тоже нельзя трогать Меган.

— Я видел у нее на лице какие-то следы. Это что-то заразное?

— Нет, ситуация гораздо хуже.

— Хуже? — Джон нахмурил темные брови.

— Да. — Баррет испытывал потребность облегчить душу. Джон был единственным в мире человеком, кому он доверял, не считая Джеймса, конечно. Хотя подчас он сомневался в своем кузене.

Разумеется, кроме них двоих, он общался и с другими людьми. Многие набивались ему в друзья, но за этим обычно скрывался какой-то мелкий личный интерес. Аптон никогда не преследовал корыстных целей, и Баррет высоко ценил в нем это качество. Хотя раньше у них были взаимные претензии на почве соперничества, временная распря не нарушила их прочной дружбы. Поэтому, продолжая молотить партнера кулаками, Уотертон принялся излагать ему свою историю.

К тому времени, когда повествование подходило к концу, сам он был настолько измотан, что с трудом поднимал руку.

— Право же, я не знаю, что делать.

— В самом деле, положение прескверное. Вот что я тебе скажу. Хотя это всего лишь мое мнение, но в защиту его могу добавить, что я хорошо изучил, как работают женские мозги. Так вот, у тебя есть только один выход.

— Да? Так просвети меня, Джон. — Баррет едва успел увернуться от короткого бокового удара.

— Скажи ей правду. Запасись терпением. Доказывай, что прибег к этому липовому свидетельству из верности долгу. В конце концов, на карту поставлено будущее всего правительства. Расскажи ей про заговорщиков. Объясни, что принимал ее за их сообщницу. С этими доводами она не поспорит. Особенно если ты смиришь себя и падешь перед ней на колени. А потом женишься на ней.

Теперь, когда Баррет лишил ее целомудрия, ему следовало на ней жениться, как требовала порядочность. Вместе с тем, как здравомыслящий человек, он понимал, что не должен этого делать, чтобы потом не было разочарования. Да, он неравнодушен к ней. Да, он желает ее как ни одну другую женщину прежде, но сможет ли он ее любить? Он не верил, что вообще способен любить кого-либо. Так смеет ли он разбивать ее сердце?

Когда Джон увидел, что его друг уже не так сосредоточен, он продолжил:

— С тобой ни одна женщина не поладит. Но в данном случае ты имеешь уникальный шанс преподнести сюрприз себе и ей. — Джон собрал последние силы и блестяще выполнил хук.

Баррет ответил мощным ударом правой. Они вместе очутились на матах.

— Шикарное ощущение, черт побери! — простонал Джон. — Но слабая замена для секса.

— Сущая правда, — усмехнулся Баррет, хватаясь за ребра.


Меган отложила в сторону атлас П. Байера. Ум ее никак не мог сосредоточиться на звездах. Надоеда тут же поднял нос. Она погладила его, чувствуя, как мягкие усы щекочут кожу сквозь тонкий шелк. Открытый пеньюар, соединяющийся лишь двумя кружевными лентами пониже груди, выглядел столь же смелым, как прозрачное белье под ним. То и другое было надето, чтобы соблазнить Баррета.

Погладив Надоеду, она произнесла со вздохом:

— Ты знаешь, что я тебя люблю, но должна тебе сказать, что, к сожалению, тебе далеко до твоего хозяина.

Маленький пес даже не шевельнул головой, только смотрел своими хитрыми глазами.

— Можешь ты мне сказать, почему он предпочитает всю ночь играть в карты с Гарольдом, вместо того чтобы идти ко мне? Я считаю, что первый шаг должна сделать я. А ты что скажешь?

Надоеда поднял голову и гавкнул.

— Я с тобой вполне согласна, — сказала Меган.

В этот вечер она чувствовала себя увереннее — пятна почти совсем исчезли. Она вылезла из постели. Пес спрыгнул следом и стал проситься, чтобы его выпустили из комнаты.

— Сейчас, сейчас. Но если тебе так нужно меня покинуть, пожелай мне удачи.

Надоеда снова гавкнул.

Меган потрепала его по холке и отпустила на волю. Пес выскочил в коридор и быстро исчез во мраке. Она круто повернулась и взглянула в сторону соседней комнаты.

Из-под двери пробивался тонкий луч света. Меган взялась за круглую ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, слегка ее приоткрыла. Петли слабо скрипнули. Меган огляделась и увидела Баррета, вытянувшегося на софе. В одной руке он держал книгу, в другой — бокал с бренди.

Уотертон был в одном халате из темно-синего шелка. Свет лампы позволял видеть его обнаженную грудь. Меган посмотрела на жесткую поросль и упругие неподвижные мышцы под ней. Ее захлестнуло тепло, наполнившее тело желанием. Оно было настолько сильным, что заставило задержать дыхание и смирить заколотившееся сердце.

Баррет поднял глаза. Он быстро скользнул взглядом по ее телу, задержавшись на груди, едва не выпадавшей из глубокого декольте пеньюара. Затем опустился к тонкой талии, плоскому животу и еще ниже.

— У тебя нет другого белья, более закрытого? — Он судорожно сглотнул.

— А это тебе не нравится?

— Как оно может мне нравиться? — сказал он, нехотя перемещая взгляд вверх. Глаза его из синих сделались совсем темными и блестящими.

Старания Меган не пропали даром. Она угодила ему. Даже более. Она направилась к софе и, встав сзади, хмуро глянула в книгу. Это был «Органон» Аристотеля на латинском.

— Ты знаешь, что держишь книгу вверх ногами?

— Я очень быстро устаю от однообразия, — сказал Баррет, сдвигая брови. — А в таком чтении есть что-то головоломное. Не хочешь попробовать?

— Нет, я предпочитаю более спокойные занятия. — Меган посмотрела на него сверху и, улыбнувшись, положила руки ему на плечи.

Он насторожился:

— Я полагаю, тебе нужно отправляться в постель. Да-да.

— Я потому и пришла, что не могла заснуть без тебя.

— Тебе лучше спать одной. Я со своей бессонницей буду тебе только мешать.

Меган оставила без внимания эти слова и начала разминать ему мышцы.

— Тебе нужно расслабиться, — сказала она.

Через минуту скованность в плечах прошла. Баррет уронил книгу на софу и тихо застонал:

— Твои пальцы — это какая-то сладкая мука. Где ты научилась массажу?

— Мне приходилось постоянно растирать шею отцу, когда он болел, — сказала Меган. — Это ему помогало. — Она перешла к мышцам плеч и спины, где сквозь шелк халата прощупывались рубцы. — Возможно, тебе покажется, что я излишне любопытна. Если не хочешь, можешь не отвечать, но я…

— Принцесса, ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Ведь у нас нет друг от друга секретов? — Баррет обернулся и пытливо посмотрел на нее.

Она подумала о Гарольде и нахмурилась.

— Что-то не так, Принцесса?

— Нет-нет, — рассеянно сказала она и принялась массировать еще усерднее.

Он склонил голову набок и повернулся, подставляя левое плечо и лопатку.

Меган решила, что будет разумнее оставить тему секретов, и вернулась к первоначальному вопросу:

— Я хочу спросить тебя про рубцы на спине. Кто это сделал? — Она вспомнила, как несправедливо приписывала эти жестокие деяния лорду Кенсингтону, и нахмурилась еще больше.

Баррет помолчал немного. Она почувствовала, что плечо его слегка напряглось.

— В нашей школе был директор, некто мистер Лавлис, весьма своеобразный человек. Он любил выражать свое недовольство при помощи трости.

— Почему ты не рассказал отцу?

— Я знал, что моему отцу не нравится, когда его беспокоят. И по всей вероятности, он бы решил, что я этого заслуживаю. Знаешь, я не был слишком послушным учеником. Мне нравилось испытывать терпение учителей. Я постоянно изводил их всякими проказами. Это стало для меня своего рода игрой. — Баррет лукаво усмехнулся.

— Почему ты так себя вел? — Меган живо вообразила маленького мальчика, отданного в закрытое учреждение на воспитание нетерпимым наставникам. Одинокий ребенок доставлял хлопоты взрослым, чтобы привлечь к себе их внимание. Она ощутила щемящую боль в сердце.

— Вообще-то я никогда над этим не задумывался. — Баррет поднял бокал с бренди, допил его и поставил на столик около софы.

— Но какая-то причина, наверное, все же была? — сказала Меган, продолжая поглаживать мышцы, напрягшиеся после того, как он заговорил о своих шрамах.

— Думаю, что тем самым я хотел рассердить отца, — сказал Баррет. — И вполне в этом преуспел. — Он сдержанно улыбнулся, скорее самому себе, нежели ей, и продолжал: — Все учителя, когда-либо имевшие со мной дело, говорили, что от меня один вред и что исправить меня невозможно. Разумеется, в своем красноречии они прибегали к более ядовитым выражениям. Меня бы ни за что не приняли в Кембридж, не будь у отца знакомых в деканате.

— Тем не менее все закончилось очень благополучно. Сегодня ты один из самых состоятельных людей в Англии.

— За это я должен благодарить отца. В двадцать лет, когда меня исключили из Кембриджа за неуспеваемость, он приехал в Англию и прочитал мне хорошую лекцию. Он сказал, что я позорю его и добрую славу нашего рода. Я дословно запомнил его выражения. Он говорил: «Ты не заработал и ломаного гроша. Ты обесчестил своих предков — всех Ротшильдов, родившихся до тебя. Хоть ты и являешься моим наследником, но я не потерплю твоего разгильдяйства. С этим покончено! Ты слышишь? Я умываю руки. С этого дня ты остаешься без содержания. Я не собираюсь сорить деньгами. Довольно с меня смотреть на твою постыдную невоздержанность». — После этой цитаты голос Баррета обрел некоторую жесткость. — Я наблюдал, как отец вихрем вылетел из кабинета. Тогда я поклялся доказать, что он заблуждался.

— И как тебе это удалось?

— У меня была доверенность на управление имуществом матери. После того как ее состояние по наследству перешло ко мне, я занялся изучением биржевой деятельности. Все мои силы были направлены на то, чтобы избавить отца от расходов на меня и приумножить собственный капитал. Я хотел разбогатеть так, как отцу и не снилось. И покуда я вникал во все тонкости бизнеса, я не попросил у него даже фартинга. — Баррет пытался показать, что удовлетворен своими достижениями, но его выдавали тоскливые нотки в голосе.

— Деньги — не самая большая ценность в жизни, — сказала Меган.

— Никто не знает этого лучше, чем я. — Он накрыл ладонями ее руки и прижал их к своим плечам.

Волны от его прикосновения проникли в душу и наполнили ее теплом. Она нагнулась и положила руки ему на грудь. Кончики пальцев ощущали мощные удары его сердца. Она двинулась вниз, медленно, как только могла, тщательно исследуя каждый дюйм перекатывающихся на животе мышц.

Баррет судорожно втянул воздух и, прежде чем она успела спуститься еще ниже, поймал ее пальцы и снова накрыл их своими ладонями.

— Меган, тебе нужно уйти к себе, — сказал он прерывающимся голосом.

— По тому, как ты говоришь, — сказала она чуть слышно, — я чувствую, что в действительности ты не хочешь, чтобы я уходила.

— Меган… — Он произнес ее имя с мольбой и мукой, равной страданиям его тела, напряженного, как натянутая струна.

— Я хочу тебя, Баррет. — Меган стала осыпать его поцелуями. — Возьми меня.

— Проклятие… — пробормотал он и, погрузив пальцы в ее волосы, прижался ртом к горячим губам.


Глава 23


Баррет знал, что с той минуты, как она вошла сюда, он обречен. Ему нужно было ее целовать. Трогать ее. Ощущать рядом ее тело. Не прерывая поцелуя, он обвел ее вокруг софы, быстрыми ловкими движениями снял пеньюар и посадил ее к себе на колени. Тонкая шелковая материя упала с плеч.

Он окинул глазами нагое тело. Волнистые темно-каштановые волосы накрыли прелестную полную грудь. Трепещущие тени пробегали вдоль ровного живота и округлых бедер. Меж ними внизу темнел холмик — беспорочный треугольник, сама красота. У Баррета было много женщин, но ни одна из них не вызывала в нем столь жгучего желания.

— Ты так восхитительна, что невозможно глаз оторвать, — сказал он и наклонился поцеловать ее в тот самый момент, когда ее грудь оказалась в его ладони. Он двинулся вниз, скользя обеими руками по ее животу.

Меган напряглась, обвила его шею и проникла рукой за воротник халата, чтобы погладить спину.

Баррет чувствовал, как от теплых пальцев дрожь распространилась вдоль всего позвоночника. Сердце забилось еще быстрее, тело покрылось легкой испариной. Он опустил руку к маленькому женскому холмику и, плутая в завитках, погрузил палец в теплую влажную плоть. Отыскал промеж двух лепестков средоточие желания и принялся поглаживать там, в то время как губы вымащивали поцелуями дорожку вдоль шеи. Потом припал к соску и начал водить языком по персиковому кончику, осязая, как он отвердевает во рту.

— Так сладостно, — сказал Баррет, чувствуя, как она извивается у него под рукой.

И тогда же ощутил, как пальцы у него под халатом двинулись к груди. Меган с безумным исступлением начала целовать его в губы.

Ее пыл вызвал в нем бурю чувств. Он завладел ее языком и все глубже проникал пальцем в горячие ножны. Наконец отнял губы и, наклонившись к ее груди, прошептал:

— Ты готова принять меня?

— Я была готова, как только вошла сюда, — пробормотала она и прижала пальцы к его соскам. Она ласкала их так же, как он ласкал ей грудь.

Баррет оцепенел. Он был бессилен справиться с бушующим внутри пожаром и даже просто перевести дух.

— Иди сюда, Принцесса… — Он привлек ее к себе и осторожно посадил верхом.

Мягкое влажное кольцо коснулось налитой мужской плоти. Он начал двигаться, очень медленно, испытывая сладкую агонию от ощущаемого тепла.

Меган вторила ему в том же ритме, открывая для себя неведомое ранее удовольствие.

Баррет чувствовал, что скоро взорвется, если не овладеет ею. Он вошел в нее и вздохнул с шумом, ощутив себя в плотных горячих тисках.

— Поцелуй меня, Баррет, — пробормотала она.

Он поцеловал ее и броском продвинулся вглубь. Вдвоем они добились совершенной слаженности, вместе достигли пика наслаждения и вместе вскрикнули от захлестнувшего их восторга.

Баррет прильнул к ней и понял, что не может унять дрожь, точно юнец, познавший первую в жизни женщину. В определенном смысле это действительно было так. Из всех женщин, с которыми он делил ложе, Меган стала первой, о ком он еще и заботился. Переживать за кого-либо до сих пор было ему несвойственно.

Она откинула назад волосы, упавшие на лицо, и улыбнулась.

— Забавная поза для любовных утех, — сказала она. — И много еще других способов существует в природе?

— На самом деле их не счесть, — сказал Баррет, покусывая ее губу. — И я хотел бы показать тебе их все, но… с этим нужно подождать. Уже поздно. Тебе пора отправляться в постель.

— Можно, я останусь спать с тобой? — Меган взглянула на него из-под густых ресниц и пробежала кончиками пальцев по его губам.

— Если ты останешься, тебе не много достанется сна, — прошептал он.

— И хорошо.

Расставаться с ней было просто невыносимо. Баррет встал, поддерживая ее снизу за ягодицы и чувствуя, как ее руки обвили его шею, а ноги сомкнулись вокруг бедер. Он ощущал ее соски, трущиеся о его грудь, и разгоряченное влажное лоно, прижатое к его плоти. Когда он опустил ее на свою кровать, неудержимое желание вновь охватило его.


На следующий день перед обедом они поехали в Гайд-парк. Меган остановилась погреть руки над костерком, разведенным в железной бочке. Мимо скользили катающиеся пары, делая широкие круги на льду Серпентайна — рукотворного озера, вырытого век назад для королевы Каролины.

Баррет мчался под уклон, держа Энни за руку. Они с шиком обогнали нескольких мальчиков, которые только учились кататься, и уже приближались к ней. Баррет что-то сказал девочке, и та рассмеялась.

— Здравствуйте, леди Меган! — крикнула Энни, помахав рукой, когда они плавно проехали мимо.

— Здравствуй! — Меган помахала ей в ответ.

Баррет улыбнулся и весело подмигнул. Концы яркого пестрого кашне, которое ему связала Энни, развевались от ветра. Он был бы таким заботливым отцом, неожиданно подумала Меган. Баррет выглядел очень естественно, держа девочку за руку и чутко прислушиваясь к каждому ее слову.

Наблюдая, как они оставляют позади толпу, Меган помимо воли вернулась к минувшей ночи. Уснуть в его объятиях оказалось настоящим блаженством. Проснувшись утром, она обнаружила, что лежит у себя в комнате, в своей постели, куда ее позже перенес Баррет. Звук шагов прервал ее размышления. К ней своей утиной походкой приближалась Холли. Щеки ее от холода сделались ярко-розовыми. Она остановилась у огня, переведя дух.

— Неважно себя чувствуешь? — спросила Меган.

— Нет, просто в последние несколько дней слегка отяжелела. Если б можно было, я бы с удовольствием примкнула к этому веселому выводку. — Холли оглянулась на свое семейство и улыбнулась. Потом внимательно посмотрела Меган в лицо. — О! Должно быть, в нашем стане грянули перемены. Вокруг тебя засветился нимб.

— Нимб? — переспросила Меган, растерянно глядя на Холли.

— Ну да. Мне об этом свечении рассказывала бабушка Джона. Леди выглядит совсем по-другому, когда побывает в постели с любимым мужчиной.

— Да, это случилось… — Мсган почувствовала, как кровь прилила к ее захолодевшим щекам, принеся тепло и странное волнение.

— Я знала, что Баррет придет. — Холли довольно заулыбалась.

Тем временем к ним подкатил Джон и просунул руку жене под локоть.

— Я скину эти коньки, чтобы мы с тобой могли немного пройтись по парку. Что скажешь, моя сладкая? Мне гораздо приятнее побыть с тобой и малышом. — Джон похлопал жену по необъятному животу и поцеловал в губы.

Меган чувствовала себя пришельцем, вторгшимся в чужую спальню в самый неподходящий момент. А Баррет — будет ли он так же внимателен, когда она окажется в таком положении, как Холли?


В эти минуты на другой стороне озера Тесса вела наблюдение за Лингом. Маленький мужчина катался с такой легкостью — он даже умел делать это задом наперед, — словно родился конькобежцем. Ничего похожего нельзя было сказать о Тессе. И естественно, считала горничная, все, включая самого Линга, видят, какая она нескладеха. Камердинер поглядывал на нее со странной улыбкой, никак не вязавшейся с выражением его глаз.

Так как Тесса смотрела на Линга, она врезалась в какую-то пару. Джентльмен успел подхватить свою даму, не дав ей упасть. Для Тессы же столкновение оказалось менее удачным. Она шлепнулась мягким местом и так проехала по льду футов пять. Ну почему она угодила прямо под ноги Лингу? Почему?

— Вы не ушиблись?

— Нет.

— Очень хорошо. — Линг наклонился и протянул руку, чтобы помочь Тессе встать.

Она хотела отпихнуть его, но ее остановило то, как он на нее смотрел — без всякого злорадства. Сейчас его лицо выражало неподдельное беспокойство. А ушибленное место болело просто убийственно.

— Спасибо, — сказала Тесса с чувством.

— Не стоит. Обопритесь на меня. Я помогу вам сесть. — Линг обнял ее за талию.

Тесса растерялась от проявления такого добросердечия. Она покраснела и позволила мужчине помочь ей. Ее поразило в нем что-то еще, кроме участия. Она чувствовала себя уютно в его руках, окутанная непривычным запахом его лосьона. От этого экзотического аромата трав и пряностей кружилась голова и душа переполнялась восторгом.

— Ну вот мы и добрели, мисс Тесса. — Линг усадил ее, не преминув отметить, как она поморщилась от боли. Он сел рядом и сказал: — Вы должны позволить мне взглянуть на место ушиба.

— Нет, спасибо. — Тесса увидела в глазах Линга своеобразный блеск. В ее жизни было несколько мужчин, и она худо-бедно знала их повадки. Лицо камердинера выражало не только беспокойство, но и нечто большее. Как ни странно, но в проявлении этих чувств она не усмотрела ничего ужасного. Почему он не может ею заинтересоваться? — Как вы оказались в Англии? — спросила она.

Линг болезненно поморщился. Глаза его сузились еще больше, и по лицу разлилось страдание.

— Однажды император увидел мою жену и возжелал ее. Он взял ее себе в наложницы. Я отправился к нему, чтобы забрать ее обратно. Нам удалось бежать. Мы уже переправились через реку, но нас поймала охрана. — Он сделал паузу, и глаза его заволоклись туманом. — Жена взяла мой меч и убила себя, лишь бы не возвращаться к злодею. Я убил стражников, сел на корабль и уехал навсегда.

— Кошмарная история, — сказала Тесса, опечаленная повествованием Линга. — Вы, наверное, любили свою жену. — Она поймала себя на том, что трогает его за предплечье.

Линг грустно улыбнулся, накрыл ее руку своей и сказал:

— Да, любил, но любовь не умирает. Она подобна извивающейся реке. И так же, как она, ищет разные русла. Мисс Тесса, могу я пригласить вас в театр сегодня вечером?

Тесса почувствовала, что краснеет. Никто никогда не обращался с ней как с леди.

— Да, — сказала она.


Меган внимательно следила за ними с некоторого расстояния. Она просто не верила своим глазам. Тесса и Линг сидели рядом и увлеченно беседовали, близко наклонив головы друг к другу.

Удивившись такой интимности, Меган поехала за Гарольдом. Он катался в одиночестве и выглядел озабоченным. Когда она догнала брата и схватила за руку, улыбка на ее лице уже погасла.

— О чем ты думаешь?

— Что? — Гарольд повернул к ней свое мальчишеское лицо. — Да так, ни о чем.

— Я просто хотела тебе сказать, что очень тобой горжусь.

— Почему?

— Потому, что ты держишь свое слово. Сидишь дома и не играешь. Чрезвычайно мило с твоей стороны.

С минуту единственными звуками вокруг них оставались царапанье коньков о лед и воркотня проезжающих мимо людей. Лицо Гарольда делалось все более торжественным.

— В последнее время я часто размышлял о своей жизни.

— И что? — Меган с надеждой взглянула на брата. Может, он наконец взрослеет и становится ответственнее? Она годами ждала этой минуты и должна была благодарить за нее Баррета.

— Я перевернул новую страницу своей жизни. Больше никакой игры. То, что я делал, было отвратительно и недостойно. Я промотал все отцовское состояние. Ты знаешь, что мама с папой всегда относились ко мне лучше, чем к тебе, и я возомнил себя идеальным. На самом деле ты умнее меня на голову. Я никогда не обладал ни твоим интеллектом, ни здравым смыслом. Мэгги, ты просто совершенство.

Меган почувствовала, как у нее защипало глаза. Она заморгала, чтобы прогнать навернувшиеся слезы.

— Спасибо тебе.

— Я говорю правду. Знаешь, я бы не удивился, если б ты меня возненавидела… особенно за то, что я вынудил тебя выйти замуж за человека, которого ты не любила. — Гарольд с сожалением взглянул на Баррета, плавно скользившего рядом с Энни по другую сторону катка.

— Это единственное, что не нуждается в твоем оплакивании.

— Так ты счастлива? А я думал…

— Не продолжай, я знаю. Но мои чувства к нему очень сильно изменились.

— Стало быть, он…

— Да, — сказала Меган, чувствуя, как краснеют щеки. Все это приобретало уж совсем смехотворный характер. И ей было даже интересно, сколько потребуется времени, чтобы каждый житель Англии узнал, что Баррет наконец выполнил свой супружеский долг.

— О! В таком случае я очень рад за тебя, Мэгги. Я знал, что со временем он все равно к этому придет.

Меган поспешила сменить тему разговора:

— Итак, ты открываешь чистый лист. Ну и как после этого ты собираешься провести сегодняшнюю встречу с мистером Филдсом и мистером Коуберном?

— Как ты об этом узнала?

— Я подслушала ваш разговор.

Гарольд нахмурился:

— Тебе незачем беспокоиться.

— Но я беспокоюсь. Мне не нравятся эти джентльмены.

— Я сам с ними разберусь и все улажу.

К ним подъехали Баррет и Энни. Уотертон взглянул на Меган с холодным блеском в глазах — чужих и непроницаемых. Затем похлопал Энни по головке.

— Котенок, у тебя нет серьезных возражений, если мы поменяемся партнерами?

— О, конечно, нет, — сказала девочка с небрежностью взрослой леди и тут же повернулась к Гарольду: — Вы не против, лорд Фенвик?

Обеспокоенное лицо Гарольда несколько прояснилось. Он посмотрел на нее и протянул руку.

— Почту за честь.

Энни просунула руку ему под локоть.

— У вас такой вид, будто вас что-то тревожит, лорд Фенвик.

Гарольд даже слегка приоткрыл рот от удивления и осторожно, почти с опаской, взглянул на девочку.

— Нет, меня ничто не тревожит, — сказал он.

— Ничего, может, попозже вам захочется рассказать, — прощебетала она и пожала плечами. — Вы знаете, в жизни действительно случаются чудеса.

— Нет, не знаю.

— Так узнаете. Со мной один раз так было…

Гарольд с Энни заскользили по льду, и по мере удаления их голоса постепенно затухали.

Баррет взял Меган за руку, и они последовали за новой парой. Она подумала, не рассказать ли ему о Гарольде, но решила подождать.

— Ты видел Линга с Тессой? Кажется, они нашли друг друга.

— Действительно. — Баррет взглянул на скамейку, где они сидели, сблизив головы и углубившись в беседу. — Никогда бы не подумал, что возможно такое согласие.

— То же самое можно сказать и о нас.

Он молчал, ничем не выдавая своих чувств.

Меган нарушила неловкую паузу:

— После того как я увидела Холли, мне захотелось…

— Только, пожалуйста, не говори мне, что вы запланировали еще один выезд в магазины.

— Нет, — заулыбалась Меган, — я просто подумала о детях. Мы с тобой никогда не обсуждали эту тему, а не мешало бы. Ведь теперь у нас может появиться ребенок.

Баррет сдвинул брови.

— Незачем пока об этом говорить.

— Но если мы собираемся до конца жизни быть вместе, непременно нужно, — возразила ему Меган и почувствовала, как напряглись его мышцы у нее под рукой. — У меня по этому вопросу мыслей — просто не счесть. Я хочу, чтобы у нас была большая семья.

— Очень большая?

— Я думаю, человек пять.

— Пять! — выпалил Баррет и сбился с ритма. Его коньки зацепились друг за друга, но каким-то чудом он сумел устоять на ногах.

Меган, смеясь, схватила его за руку.

— Наверное, нужно вести этот разговор не на льду. — Она сунула ладонь ему в руку и потянула от озера на берег.

За широким деревом, в стороне от любопытных глаз толпы, она подошла к нему и обняла за шею. Порыв ветра растрепал его волосы. Вьющиеся белокурые пряди упали на лоб. Он был неотразимо красив. У нее даже остановилось на миг дыхание.

Она куснула его за нижнюю губу, ощущая нежной кожей уколы жесткой щетины. Меган наблюдала, как темнеют его глаза, чувствовала, как учащенно он дышит, будто ему приходится с чем-то бороться.

— Вот теперь мы можем поговорить об этом, — прошептала она.

— Нет уж! Чего мне сейчас хочется меньше всего — так это разговоров. — Баррет придвинулся ближе и поцеловал ее.

Ощущать его руки, быть у него в объятиях было несказанно приятно. Она вспомнила, как вчера эти руки трогали ее обнаженное тело, какие чувства испытывал он сам, находясь внутри ее, и какое жгучее удовольствие доставил ей.

Баррет отодвинулся. Лицо его исказилось мукой.

— Если мы не прекратим это, я возьму тебя прямо здесь же. — Он отступил на шаг, сверкая своими синими глазами, в которых горел холодный огонь. — Пойдем. Пора возвращаться ко всем остальным. — Он схватил ее за руку.

— Но мы еще не закончили разговор о детях.

— Давай пока оставим это. — Баррет дал понять, что это его последнее слово. Он повернулся и нетерпеливо подтолкнул ее, чтобы она спускалась обратно.

Меган увидела его застывшее, отстраненное лицо. От столь внезапной перемены у нее поникли плечи. Все равно когда-то им придется поговорить о детях, потому что ей безумно хотелось их иметь. И она надеялась, что Баррету тоже. Но сегодня, как выяснилось, не тот день. Может быть, она слишком торопится. Она вздохнула и стала спускаться на лед.


Через полчаса Меган увидела, что Гарольд снимает коньки. Переобувшись в ботинки, он зашагал прочь от Серпен-тайна. Она направилась следом, прячась, чтобы ее не заметил Баррет. Похоже, он был занят своими мыслями. Он стоял возле огня вместе с Джоном и Холли, потягивая горячий сидр, и время от времени бросал Надоеде кусочки печенья.

Она крадучись шла за братом до самой Роттен-роу[8 - Дорога в Гайд-парке, излюбленное место для верховой езды.], ныряя за деревья и заборы и стараясь ни на миг не выпустить его из виду. Едва она приготовилась покинуть очередное укрытие, как послышался стук копыт. Приближающиеся всадники заставили девушку притаиться возле живой изгороди. Она пригнулась и сквозь заросли бирючины разглядела мистера Коуберна и мистера Филдса. Несмотря на то что солнце скрылось за облаками, черные волосы мистера Филдса блестели, как жирный антрацит. Мужчины спешились и, держа лошадей под уздцы, подошли к Гарольду.

Мистер Филдс окинул его взглядом.

— Ну что, Фенвик, пришли, стало быть.

— Пришел. — В голосе Гарольда чувствовалось беспокойство. — Я пришел сказать, что выхожу из клуба.

— Никуда вы не выйдете. — Мистер Коуберн схватил его за горло. — Пока вас не похоронят.

Меган задержала дыхание, видя, как бледнеет ее брат.

Из горла у него вырвался хрип, и мистер Коуберн убрал руку.

— Надеюсь, я не причинил вам большого вреда, — сказал он, похлопывая Гарольда по груди. — Но я был вынужден сделать разъяснение.

— Итак, вы остаетесь и будете нам помогать. — Мистер Филдс бросил на Фенвика предостерегающий взгляд.

Сзади громко зацокали лошадиные копыта. Трое мужчин повернулись взглянуть на всадника. Меган в страхе съежилась, увидев спешивающегося лорда Коллинза.

Неожиданно что-то бухнулось ей в ноги.

Девушка сдержала крик, присмотрелась и узнала Надоеду. Она огляделась, ища Баррета, но его нигде не было видно. Тогда она подхватила на руки маленького негодника и стала тихонько бранить его за то, что он ее преследует.

— Похоже, я опоздал, — сказал лорд Коллинз, потирая руки. — Ну, так что я пропустил, джентльмены?

— Мы тут наставляли Фенвика на путь истинный, только что закончили, — сказал Коуберн, обратив на Гарольда свой взор. — Он хотел дать задний ход, но мы снова объяснили ему, что членство в нашем клубе пожизненное.

— Прекрасно, что устранили недоразумение. Вы получили указания от нашего славного лидера?

Меган удивленно подняла брови. Она была готова поклясться, что их группу возглавляет Коллинз. Чуть заметная самодовольная улыбка на его губах подкрепляла верность такого предположения. Просто по каким-то соображениям он мог скрывать свою роль.

— Да, я получил его послание сегодня утром, — сказал мистер Филдс. — Мы должны кого-то убрать на праздничном королевском вечере. Мишень пока что не названа. Вождь сказал, что тоже там будет и даст нам знать. Ровно в семь все мы должны быть на месте. — Он бросил на Гарольда угрожающий взгляд. — Вас это тоже касается. Мы рассчитываем, что вы сделаете свою часть работы.

— Хорошо, но как мы попадем на бал?

— У нас есть свой человек в министерстве иностранных дел, — сказал мистер Коуберн. — Он достанет для нас приглашения.

Меган задыхалась, терзаемая предчувствием неминуемой беды. Локлен, видимо, не сможет спасти Гарольда от этих людей. Ну почему он не пришел? Ведь она говорила ему об этой встрече. Наверняка забыл про свое обещание. Удалился куда-нибудь, чтобы страдать в одиночестве. Может, физически он и созрел для мужчины, но во многом еще остался безответственным, как мальчик.

Она почувствовала на себе чей-то взгляд и посмотрела по сторонам. Вокруг нее никого не было. Мысли снова вернулись к Гарольду. Она тяжело вздохнула, понимая, что у нее остается единственный путь. Ее брата мог спасти только Баррет. Она должна разыскать его, и как можно быстрее.

Прячась за кустами и прижимая к груди Надоеду, она низко пригнулась и сделала шаг назад…

Нога попала на сухую ветку. Раздался треск.

Девушка застыла на месте.

— Вы слышали? — пронесся по парку голос мистера Коуберна. — Где это?

— Мне кажется, звук долетел оттуда, — сказал Коллинз.

— Может, кто-то рыщет вокруг нас? — предположил мистер Филдс.

Его шаги приближались.

Меган выпустила Надоеду.

— Иди, — прошептала она и выпихнула его из кустов. — Пусть они увидят, что это ты.

Пес не собирался никуда идти. Он даже не шелохнулся, только удивленно смотрел на девушку.

— Упрямое существо, — сказала она. — В точности как твой хозяин.

Пригнувшись еще ниже, она попятилась в обход кустов и вдруг натолкнулась на что-то твердое. Она и ахнуть не успела, как чья-то рука крепко зажала ей рот.


Глава 24


— Это я, Принцесса, — прошептал Баррет около самого ее уха, вытаскивая из кармана имбирное печенье. Он поднес его к носу Надоеды и швырнул в кусты. Маленький пес с быстротой молнии продрался сквозь густую листву, и его серый хвост тут же исчез из виду. Баррет продолжал крепко держать Меган, закрывая ей рот и ощущая ладонью ее жаркое дыхание. Скрытые зеленью, они стояли так несколько минут, прижавшись друг к другу.

Баррет услышал рядом чьи-то шаги.

— Чертова собака! — пробурчал мистер Филдс, остановившийся с другой стороны живой изгороди.

— Так это пес здесь шастает?

— Жалкий ублюдок, — сказал мистер Филдс и пошел прочь.

— Ну хорошо, — сказал Коллинз, — пора расходиться. Встретимся снова на королевском балу.

Гарольд, пройдя прямо мимо тех кустов, где притаились Баррет с Меган, направился обратно к Серпентайну. Остальные трое сели на лошадей и ускакали.

Баррет не двинулся, пока не убедился, что поблизости никого нет. После этого быстро взял Меган под руку и вывел из укрытия.

— Пойдем. Мы должны вернуться обратно.

Пес побежал следом за ними.

Когда они подходили к Серпентайну, Меган нарушила молчание:

— Какое счастье, что у тебя в кармане было печенье.

— Он его любит. — Баррет посмотрел на бегущего рядом Надоеду.

— Мне нужно рассказать тебе кое-что. Я надеюсь, ты не станешь дурно думать о Гарольде. После того, что ты сейчас услышишь, его судьба будет полностью зависеть от тебя. Он действительно переменился, если это может иметь какое-то значение. Ты очень благотворно повлиял на него. Я понимаю, мне следовало рассказать тебе раньше, но я не знала, как ты поступишь. Конечно, ты отнесешься к Гарольду по справедливости…

— Можно конкретнее? — нетерпеливо перебил ее Баррет.

— Это просто ужасно. Некие люди втянули его в свою организацию. Они называют себя «Адвокатами дьявола» и собираются убить кого-то во время праздничного королевского бала. Надо их остановить. Гарольд пытался с ними порвать. Тогда они пообещали его уничтожить. О, его действительно могут убить. Он не выберется из этого страшного переплета. Вся надежда только на тебя, Баррет. — Меган стиснула ему руку.

Когда она смотрела на него вот так своими темными глазами с длинными ресницами, он мог простить ей все.

Ответ прозвучал сам собой:

— Я позабочусь об этом.

— Как я рада! — воскликнула она. — Чутье меня не обмануло. Ты единственный человек, кто действительно может спасти Гарольда.

— Единственный? — Баррет посмотрел на нее многозначительно.

Она поколебалась секунду.

— Ну и еще Локлен. Я призналась ему и попросила помочь. Но я знаю, мне следовало прийти к тебе. Ты на меня сердишься?

— Вовсе нет, — сказал Баррет, чувствуя, как его переполняет особое, доселе неведомое удовлетворение. Между ними установилось доверие. Наконец-то! Но когда он подумал о собственном двуличии, радость быстро увяла.


Вечером того же дня он побеседовал с Гарольдом.

Он наблюдал, как Фенвик входит в его кабинет в Пеллем-Хаусе. Молодой человек выглядел бледным и озабоченным. Тревога наложила отпечаток на юношеские черты, морщины добавили ему несколько лишних лет.

— Присаживайтесь. — Баррет махнул рукой на кресло перед письменным столом.

Фенвик сел и уставился на картину за спиной Уотертона, рассматривая охотничью сцену.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. Ваша сестра рассказала мне об «Адвокатах дьявола».

Гарольд сразу напрягся и переключил внимание с картины на Баррета.

— Какое она имела право? Я же сказал ей, что как-нибудь сам разберусь с собственными делами.

— Как видно, не можете. Вы недооценили людей, с которыми имеете дело.

— Вы говорите так, будто знаете их.

— Я знаю об их существовании. — Баррет позволил себе небольшую поблажку, и ложь скатилась с языка, как вода. — По слухам.

— Мне думается, это какое-то тайное общество. А вы что слышали?

— Это несущественно. Главное, что я хочу вам помочь. Но вы должны быть со мной честны.

Некоторая напряженность — проявление оборонительной позиции — покинула лицо Фенвика. Он молча изучал зятя, взвешивая, можно ли ему доверять. Потерев виски, он наконец сказал:

— Я пытался уйти от них, но мне пригрозили смертью. Никто не сможет мне помочь.

— Вот в этом вы ошибаетесь. Я знаю того, кто сможет. И отведу вас к нему, но вам нужно будет рассказать ему все, что вы знаете об этой группе. Он захочет, чтобы вы назвали ему имена всех членов, явочные места и многое другое.

— Они убьют меня, если я развалю их организацию.

— Подумайте хорошенько, пока у вас есть шанс. Позвольте мне помочь вам — иначе ваша жизнь будет зависеть от полусумасшедших людей. А эти фанатики за идею готовы умереть на плахе.

Гарольд поколебался и промямлил:

— Я согласен.

— Хорошо. — Баррет встал и прошел в другой конец комнаты. — Нужно соблюсти все меры предосторожности. Мы поедем прямо сейчас, потемну. Поскольку они не уверены в вашей лояльности, за вами может быть слежка.

Баррет открыл дверь и застал Меган на месте преступления. Она отскочила и, покраснев, стала разглаживать морщинки на платье.

— Я как раз собралась к тебе.

— В таких случаях обычно стучат, а потом входят. — Баррет не мог не улыбнуться. Ему хотелось поцелуями убрать румянец смущения с ее щек.

— Все верно. Каюсь, я подслушивала. Баррет, возьми меня с собой, прошу тебя. Куда ты увозишь Гарольда?

— Это не должно тебя волновать. Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в наши дела. Чем меньше будешь знать, тем лучше. — Муж посмотрел на нее в упор своим самым строгим взглядом.

— Но я буду беспокоиться. Ты должен позволить мне поехать с вами.

— Ты останешься там, где будешь вне опасности.

— Ну пожалуйста…

— Нет.

— Тебе лучше не ездить с нами, Мэгги, — сказал Гарольд, пройдя мимо нее с видом человека, отправляющегося на собственную казнь.

— Сиди дома и не тревожься, — сказал Баррет и поцеловал ее в надутые губки. Он последовал за Фенвиком, отметив про себя бунтарский дух, который отразился у нее на лице.

Линг, как было условлено, дожидался возле входа для слуг с двумя пальто в руках. Баррет остановился и шепнул ему на ухо:

— Следи за ней и не позволяй выходить из дома.

— Да, милорд. — Линг, очень довольный, поклонился с какой-то странной улыбкой. — Она никуда не уйдет. Я с нее глаз не спущу.

Камердинер смотрел одним глазом на леди — Меган с насупленным видом, со скрещенными на груди руками стояла в коридоре, другим — на своего хозяина и мистера Фенвика, выходящих из двери.

Сзади послышались чьи-то шаги. Слуга обернулся. По коридору тащилась Тесса, ведя на поводке Надоеду. Пес рвался вперед и тянул ее за собой. При виде горничной губы Линга расплылись в улыбке.

— Наше вам почтение, — промурлыкала Тесса вкрадчивым голосом. — Не желаете помочь мне выгулять этого дурня?

— Я не могу. Мне… — Линг вспомнил о поручении Баррета. Он оглянулся назад и остолбенел. Его встретила зияющая пустота коридора, и он почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

— Что-то не так? — нахмурилась Тесса, глядя на него.

— Все. — Линг развернулся и побежал по коридору, оставив горничную сердито смотреть ему вслед.


Вдоль огромного здания тянулись неясные мрачные тени. Меган притаилась в одном из закутков, пытаясь утихомирить сердце и отдышаться.

Убежать из дома и не быть застигнутой Лингом стоило немалого труда. Пришлось вылезать через подвальное окно. На этом она потеряла несколько минут и чуть не упустила Баррета. По счастью, она заметила их с Гарольдом в тот момент, когда они садились в кеб.

Они проехали через весь город, останавливаясь в разных местах, чтобы менять экипажи. После нескольких пересадок прошли еще шесть кварталов пешком, петляя по улицам и оглядываясь, нет ли за ними слежки. Меган следовала за ними бог знает сколько времени, ни разу ими не замеченная. Дважды она их теряла и только случайно нашла снова. Но больше уже не отставала.

Остановившись в тени деревьев, она наблюдала, как мужчины входят в подъезд. Баррет — помахивая тростью, с бесстрастным лицом, тогда как Гарольд — напряженно сжав кулаки.

Меган посмотрела на небо. Луна едва просвечивала из-за плотного слоя дыма, бесконечно поднимавшегося над деловой частью города. Картина напоминала отражение в воде, колеблющееся и туманное. В этом зрелище ей виделось что-то тревожащее. Меган беспокойно посмотрела вокруг и потерла руки, не в силах стряхнуть странное оцепенение. Казалось, должно произойти что-то страшное.

Где-то хлопнула закрывшаяся дверь.

Привлеченная громким звуком, девушка прокралась вдоль здания. Подмерзший газон хрустел под туфлями. Через несколько минут она осторожно приоткрыла дверь, чтобы не скрипнуть и не выдать себя.

Меган вошла в длинный коридор. В нос ударил свойственный учреждениям казенный запах, смешанный с запахом сигаретного дыма. Белая краска на потолке, и стенах потускнела от времени. Штукатурка в углах покрылась извилистыми трещинами, напоминавшими уродливые человеческие профили. Впереди слышался грудной голос Баррета. Он говорил едва слышно, так что слова оставались неразборчивыми.

Ее шаги отражались от стен и пола мягким эхом. Меган свернула за Барретом и Гарольдом в другой длинный коридор, держась на почтительном расстоянии. Мужчины снова свернули направо. Услышав, как открылась дверь, она высунулась из-за угла посмотреть, куда они войдут. На двери кабинета висела медная табличка:


РУКОВОДИТЕЛЬ УПРАВЛЕНИЯ ВНЕШНИХ СВЯЗЕЙ И БЕЗОПАСНОСТИ

СЭР ДЖЕЙМС НЕВИЛЛ


Меган прочитала надпись и нахмурилась. Баррет не говорил, что Джеймс работает в министерстве иностранных дел. Она прижалась ухом к двери. Никаких звуков. Тогда она повернула ручку…

— Вы пришли навестить меня, дорогая? — Кто-то похлопал ее по плечу.

Она отскочила, прижав руку к сердцу. Обернувшись, Меган оказалась лицом к лицу со стоящим сзади сэром Джеймсом.

— Господи! Вы меня напугали! Это у вас семейная черта — вот так подкрадываться к людям?

Он заулыбался:

— Я просто шел в свой кабинет. Не изволите ли присоединиться?

Прежде чем она успела воспротивиться, сэр Джеймс взял ее за руку и, открыв дверь, препроводил в свой кабинет. Комната оказалась меньше, нежели можно было предположить. Три стены занимали ряды стеллажей с книгами, на четвертой висела карта мира. На каждом континенте возле обозначений крупных городов торчали синие и черные флажки, пришпиленные крошечными булавочками. На широком письменном столе красного дерева лежали стопы бумаг. Кабинет вполне мог бы сойти за командный пункт.

Когда Баррет повернулся, он напоминал полевого генерала во время военных действий.

— Я вижу, ты пришла вопреки моей воле.

Меган не сводила с него глаз.

— Я же говорила тебе, что беспокоюсь. Мне было невмоготу оставаться в доме. Вы ведь не станете арестовывать Гарольда? — спросила она сэра Джеймса.

Вся его вальяжность тотчас исчезла. Когда он взглянул на Фенвика, в глазах у него появился тот же холодный блеск, что и у Баррета.

— Если он окажет нам содействие, я уверен, Главный судья велит отшлепать его и отпустить.

— Он окажет. Правда, Гарольд?

Фенвик кивнул и стал рассказывать им об убийстве, которое должно было произойти во время праздничного королевского бала. Чем дольше Джеймс слушал, тем суровее делалось его лицо.

Когда Гарольд закончил, Джеймс сказал:

— Значит, конкретного имени они не назвали.

— Нет.

— А что вы знаете об их руководителе?

— Ничего. — Гарольд резким движением взъерошил шевелюру. — Ни один человек во всей группе не видел его. Он только направляет послания, а все указания дает через Коу-берна и Филдса.

— Где вы встречаетесь? — спросил Баррет, сжимая трость и бросая на Меган раздраженные взгляды.

— Всякое бывает. На квартире у Филдса и Коуберна. Однажды у Коллинза. И даже в таких злачных местах, как «Голубиное гнездо» и «Две семерки». Но никогда два раза подряд в одном и том же месте.

— Все это известно. — Джеймс откинулся в кресле и оглядел Гарольда. — Расскажите мне что-нибудь, чего я не знаю.

Меган удивилась: откуда Джеймс так осведомлен об «Адвокатах дьявола»? Нужно будет спросить у Баррета.

— Я не понимаю, каких еще сведений вы от меня ждете, — сказал Гарольд, переходя к обороне.

— Вы должны были что-то слышать об их предводителе. Какой-нибудь намек на имя, инициалы или резиденцию. Хоть что-то!

— Ничего.

Не удовлетворенный ответом, Джеймс снова спросил:

— А другие члены? Вы всех видели?

— Далеко не всех, — сказал Гарольд, — но я могу назвать тех, кого встречал.

Джеймс подсунул ему бумагу и перо:

— Пишите, да не пропустите кого-нибудь. Это существенно. Речь идет о спасении человеческой жизни.

Было слышно, как скрипит перо. Меган следила, как Гарольд выводит буквы на листе. Лорд Коллинз. Первое начертанное имя таило в себе что-то зловещее. Ранее возникшее мрачное предчувствие чего-то неминуемого снова начинало преследовать ее.

Баррет наблюдал, как по окончании этого интервью Джеймс дернул шнур звонка. Через несколько секунд в комнату вошли два джентльмена с непроницаемыми лицами.

— Позаботьтесь, чтобы мистер Фенвик был эскортирован в безопасное место. Вы не должны покидать его ни на минуту. Вы меня хорошо поняли? Осечек быть не должно.

Оба джентльмена кивнули.

Когда Меган увидела, как Гарольд в их сопровождении выходит из кабинета, на лице у нее появилось выражение удовлетворенности. Она взглянула на Джеймса и взяла его за руку.

— Куда они его повезут?

— По-видимому, в Шотландию, — сказал Джеймс. Увидев, что Меган снова встревожилась, он добавил: — Там он будет в безопасности.

— Спасибо. Я никогда не забуду, как вы помогли Гарольду.

Джеймс наклонился и поцеловал ей руку.

— Мне было приятно сделать это, миледи.

Баррет встал между ними.

— Мы должны идти.

Джеймс улыбнулся ему:

— Кузен, не будь к ней так строг за ее провинность, — Она моя жена, и я буду обращаться с ней как мне угодно.

Джеймс вскинул бровь при слове «жена». Несколько секунд они с Барретом молча смотрели друг на друга. Уотертон понял, что употребил это слово слишком вольно и с чрезмерной властностью, как полноправный супруг. Джеймс тоже это хорошо понял, даже слишком. Он заулыбался еще шире.

— Да я и в мыслях не держал вмешиваться в мелкие семейные ссоры!

— И правильно, — сказал Баррет. — Это тебя не касается. — Он увел Меган в коридор.

— Ты был с ним очень резок, — сказала она, стараясь говорить тише, чтобы не услышали Гарольд и другие мужчины, шедшие впереди.

— Джеймс привык к моей резкости.

— Но…

— Никаких «но»!

— Тебе обязательно нужно вот так рычать?

— Боюсь, что да, — тихо сказал Баррет сквозь зубы. — Ты не имеешь ни малейшего представления, какой опасности себя подвергла, когда отправилась сюда.

— Если б ты сказал мне, что везешь Гарольда к Джеймсу, я бы не беспокоилась. И потом, почему ты мне раньше не сказал, что Джеймс занимает такой пост в министерстве?

— Я думал, ты знаешь, — сказал Баррет.

— Я не знала. — Меган увидела, что его рука крепче сжала трость, и подумала — действительно ли он до конца честен?

Они вышли на улицу. Гарольд ждал их около кареты. Он повернулся к Баррету и сказал:

— Чем я могу отблагодарить вас?

— Тем, что впредь не станете связываться с подобными организациями.

— Я усвоил этот урок. Вам больше никогда не придется брать меня на поруки.

— Надеюсь.

Фенвик повернулся к сестре и взял ее за руку:

— До свидания, Мэгги.

— Ты должен писать мне каждый день, — сказала она, сжимая его в объятиях.

Баррет наблюдал, как Фенвик чмокает ее в щеку, и вдруг его пронзило тревожное чувство — предвестник нависшей опасности. Он повернулся и пробежал глазами по выстланной тенями Даунинг-стрит и по зданию министерства. Его внимание привлекло какое-то движение возле окна на верхнем этаже. Рама поднялась, и в проеме показался силуэт человека. Выглянувшая луна осветила дуло, направленное на Меган с Гарольдом.

— Ложись! — крикнул Баррет и в прыжке сбил их с ног.

И в ту же минуту прогремел выстрел.


Глава 25


Баррет приземлился между Фенвиком и Меган и прижал их к земле. Пуля просвистела у него над головой и угодила во что-то поблизости.

Все вдруг как-то изменилось и замедлилось. Пока он, упав на землю, отсчитывал секунды, тело пребывало в невесомости. Он слышал, как двое мужчин бросились за стрелявшим. Потом Фенвик выругался и откатился в сторону. Молодой человек, похоже, не пострадал. А Меган?

Сердце молотом стучало в груди. Он чувствовал, как погибает часть его существа. Тогда же он осознал, что если когда-нибудь потеряет Меган, то потеряет себя. Он не позволял себе выдохнуть воздух, пока не повернулся и не увидел ее моргающие глаза.

Крепко прижав Меган к себе, он спросил:

— С тобой все в порядке?

— Если ты дашь мне дышать, будет в порядке, — улыбнулась Меган, и ямочки появились на ее щеках.

Баррет не представлял, что так сильно к ней привязан. Ее улыбка вызвала у него вздох облегчения.

— Оставайся здесь. — Он отодвинулся и вскочил на ноги, готовый бежать за стрелявшим.

Как раз в это время из двери на противоположном конце здания выбежали двое мужчин, преследовавших злоумышленника. Они спрятали пистолеты под пальто и направились к ним.

— Вы не нашли его? — спросил Баррет.

Сотрудник Джеймса покачал головой:

— Исчез бесследно, как испарился.

Дверь снова открылась, и на сей раз выбежал Джеймс.

— Что произошло, черт возьми? Я слышал выстрел.

— Кто-то пытался убить Гарольда, — опередив всех, сказала Меган.

Джеймс взглянул на Баррета.

— Должно быть, предугадали, что ты повезешь его сюда, и дали сигнал сообщнику. А он находится здесь, у меня под боком. Проклятие!

— Я это предвидел, — сказал Баррет, помогая Меган встать, и увидел в стенке кареты отверстие от пули.

Меган тоже его заметила.

— Извини, — сказала она виноватым голосом. — Ты был прав: я не подумала об опасности.

— Я понимаю.

— Обещаю, что теперь буду тебя слушаться.

— Прости, Принцесса, но я не верю этому ни секунды. Так же как и ты сама. — Баррет вопросительно посмотрел на нее.

Она сверкнула своими темными глазами, пытаясь изобразить смирение.

— Позволь мне хотя бы сказать, что я изо всех сил постараюсь быть послушной женой.

— Так-то лучше.

Джеймс хмуро посмотрел на Фенвика.

— Пойдемте. Я сам прослежу, чтобы вы отбыли благополучно.

— Будь осторожен. — Меган тронула брата за руку и поцеловала в щеку.

— Постараюсь.

Наблюдая за Фенвиком и кузеном, направлявшимися к экипажу, Баррет задавал себе вопрос: как стрелявший мог так легко убежать? Гарольд и двое других мужчин сели в карету. Баррет не мог отделаться от одной мысли: что, если Джеймс знает, кто этот крот, проникший в его ведомство, но не разглашает информацию? Может быть, Джеймс дал указание своим людям позволить стрелявшему скрыться, чтобы его выследить? Наверняка в министерстве было много людей, которые настигли бы его в один момент. Джеймс никогда не мелочился, если дело касалось поимки преступников. Так почему же он упустил его сейчас? Этот вопрос беспокоил Баррета больше всего.

— Подожди меня здесь одну минуту, — сказал он Меган и зашагал к экипажу. — Джеймс, поскольку твои люди не обеспечили Фенвику безопасности, я сам позабочусь о нем.

Джеймс помрачнел.

— Ты хочешь сказать, что я не способен выполнять свою работу?

— Нет, я только хочу сказать, что ты не знаешь, кто из твоих сотрудников предатель.

Бледное лицо Фенвика сразу просияло.

— По-моему, очень правильная мысль, — с облегчением заметил он.

Джеймс глянул в его сторону.

— Но если вы поедете с ним, я перестаю нести ответственность за вашу безопасность.

— Извините меня, но я на свой страх и риск лучше поеду с Уотертоном. — Гарольд доверчиво посмотрел на Баррета.

В это время к ним подошла Меган:

— Что-то случилось?

— Я позже тебе расскажу, Принцесса, а сейчас нам нужно поскорее доставить твоего брата в надежное место.

— Но…

— Положись на меня, — сказал Баррет и повернулся к Джеймсу и другим джентльменам. — Если вы не возражаете, я одолжу вашу карету.

Мужчины сердито взглянули на него и выбрались из экипажа. Уотертон подождал, пока Меган с Фенвиком займут свои места, и захлопнул дверцу. Потом обошел экипаж и посмотрел на кучера, бородатого человека средних лет, с висящей на губе трубкой.

— К тебе это тоже относится, Чайный Лист.

— Хорошо, милорд, если не боитесь мозолей на одном месте. — Чайный Лист вынул изо рта трубку и, послав плевок через спины лошадей, недовольный спустился на землю. — Всю жизнь возил сира, — роптал он, — и еще не слышал, чтоб меня обвиняли в предательстве. Никогда не соглашусь. Говорю вам, я…

Под его ворчание Баррет забрался на облучок и, взяв вожжи, стегнул лошадей. Четырехместная карета выкатила на аллею, оставив позади бубнящего Чайного Листа и сердито смотревшего им вслед Джеймса.


Экипаж еще не успел выехать за окраину Лондона, как Баррет заметил, что их преследуют двое всадников. Хотя они держались на расстоянии четверти мили, при луне он все же сумел их разглядеть. Мужчины были в темной одежде и ехали на вороных лошадях.

Баррет выждал, когда на дороге не осталось других экипажей, наклонился с облучка и крикнул:

— Фенвик!

Тот выглянул из окошка:

— Что, боевая тревога?

— Мы тут подцепили себе приятелей. Рядом с Гарольдом показалась голова Меган с развевающимися на ветру растрепанными волосами.

— Что ты собираешься делать? — Она сердито посмотрела на Баррета блестящими в лунном свете темными глазами. — Разве можно останавливаться?

— Не беспокойся, Принцесса! — сквозь грохот колес прокричал он. — Фенвик, вы можете меня подменить?

— Я готов. Подвинься, Меган! — Гарольд сел вплотную к окошку.

С облучка было слышно, как Меган препирается с братом. Баррет следил за дорогой, наматывая вожжи вокруг бедра.

— Фенвик, держитесь! — крикнул он, нагнувшись к окошку.

Гарольд высунулся из окошка и протянул ему руку. Пальцы Баррета никак не могли ее ухватить. Он напрягся и нагнулся еще ниже.

Фенвик повторил попытку, но не удержал равновесия и чуть не упал на дорогу. Баррет одним движением, играючи поймал беспомощную руку и выдернул Гарольда из кареты.

— Ура! — радостно завопил тот, когда Уотертон опустил его на облучок. — Лихо ж вы меня посадили, черт побери! До сих пор сердце заходится. Такого я никогда не испытывал. Вы меня позабавили. — Гарольд похлопал Баррета по спине.

— С забавами кончено. — Уотертон размотал поводья и подобрал свою трость. — Теперь берите поводья и гоните в том же духе.

— Что вы хотите делать?

— Прыгать. Через несколько минут остановите упряжку, и я вас догоню.

— Но на такой скорости вы не сможете спрыг…

Фенвик не успел закончить фразу, как Баррет уже соскочил на землю. Перед падением он подобрался, чтобы смягчить удар, и кубарем скатился на дно канавы. Ударившись спиной о промерзшие кочки, разбив о камни колени, он пригнулся и затаился. Сердце бешено стучало в ожидании схватки. Глаза впились в приближающихся преследователей. Охотничий азарт горячил кровь в венах и обострял все чувства.

Дождавшись, когда всадники почти поравнялись с ним, Баррет выскочил из канавы и тростью выбил одного из седла. Второй попытался ретироваться и резко потянул за узду. Лошадь встала на дыбы и закрутилась на месте.

Баррет бросился к первому и принялся бить его, не давая возможности оправиться. После завершающего удара правой в лицо мужчина рухнул на дорогу.

Второй всадник тем временем развернулся и пришпорил лошадь, но Баррет перехватил узду. Животное вновь взвилось на дыбы. Уотертон взмахнул тростью и стукнул мужчину поперек груди.

Всадник свалился с лошади. Баррет ударил его еще раз в челюсть и схватил за воротник.

— А теперь говори, кто тебя послал следить за мной?

— Никто.

Баррет поднял трость и держал ее, как дубину, над головой преследователя.

— Не надо! Сэр Джеймс.

— Так я и думал, — сказал Баррет и опустил трость человеку на голову — достаточно сильно, чтобы свалить его с ног.

Мужчина уронил голову на грудь и упал без сознания. Баррет оттащил его и напарника на обочину, забрал обеих лошадей и, сев на одну, а другую ведя в поводу, поскакал к экипажу.

Надо было думать, что Джеймс вышлет кого-нибудь следить за ними. Он слишком хорошо знал своего кузена. Джеймс не любил, чтобы его держали в неведении. Половинчатость его тоже не устраивала — ему требовался полный контроль над ситуацией.

Уотертон увидел бегущую навстречу Меган.

— Баррет! С тобой все в порядке? Я видела, как ты прыгнул, и подумала, что ты разбился насмерть.

— Ничего со мной не случилось. — В доказательство Уотертон наклонился и поцеловал ее в губы. Затем поднял и посадил впереди себя.

— Баррет, когда все это кончится?

— Не беспокойся. Твой брат будет в целости и сохранности.

— Те страшные люди из «Адвокатов дьявола» не отстанут. Ты сам говорил Джеймсу, я слышала. К тому же среди его сотрудников есть предатель. И потом, что будет с человеком, которого хотят убить? Все это просто ужасно.

— Поверь мне, никакого убийства не произойдет и твой брат тоже останется жив. До бала у нас целая неделя. Я уверен, что Джеймс сейчас изучает список, который составил Гарольд. Так что все завершится как надо. — Уотертон старался говорить убедительно, хотя в отношении убийства в королевском дворце у него были сомнения. «Адвокаты дьявола» имели своего человека в министерстве Джеймса и могли легко проникнуть на бал.

— Чем занимается твой кузен? Я знаю, он не просто руководитель управления.

— Позволь ограничиться общей формулировкой. Он держит руку на пульсе страны, скажем так. Стоит на страже нашего благополучия.

— Эти деликатные выражения означают, что ему поручено шпионить во благо Англии?

— В общем, да, — согласился Баррет.

Меган, склонив голову набок, с подозрением посмотрела на него:

— А зачем ты взял его с собой в тот вечер, когда пришел просить моей руки?

— Я хотел, чтобы он присутствовал, — сказал Баррет. — Джеймс — самый близкий мне человек. И в конце концов, он мой кузен, Меган. Ну а сейчас забудь о нем. — Он снова нагнулся и поцеловал ее.

Уотертон почувствовал, как она расслабилась в его руках, и понял, что Джеймс забыт. Надолго ли? Правда обычно рано или поздно всплывает. Но ему не хотелось заглядывать в будущее.


В том кошмарном сне Меган перенеслась в детство. Она, маленькая девочка, бежала по пляжу туда, где у кромки воды поднимался пар. Сзади, размахивая картонным мечом, бежал Локлен. Потом откуда-то появился сэр Джеймс.

— Иди в туман, — понуждал он ее. — Не бойся, это неопасно. Там твой брат. Иди же.

Она сделала шаг к плотной дымке.

— Я иду.

Внезапно из тумана показались чьи-то руки с извивающимися серыми пальцами. Они тянулись к ней, чтобы схватить.

Девочка вскрикнула и отшатнулась. Она повернулась, чтобы предостеречь своего друга, и увидела, как меняется его лицо. Упавшая с век пелена закрыла Локлену глаза, на подбородке вылезла борода, и голос вдруг сделался низким. Внезапно девочка поняла, что смотрит на лорда Коллинза.

— На этот раз ты не уйдешь. — Он замахнулся на нее мечом и…

Экипаж подъехал к воротам и остановился. Меган, разбуженная грохотом, задрожала и покрылась холодным потом. Вокруг был полный мрак. Она съежилась на секунду, вспомнив свой сон. Снаружи послышался глухой удар о землю, как будто кто-то спрыгнул сверху. Затем еще раз. Тогда она вспомнила, что Гарольд тоже остался наверху, чтобы составить компанию Баррету.

Дверца открылась, и проем целиком заполнил Уотертон. Волосы его растрепались на ветру, нос и щеки покраснели от холода. Обмотанный вокруг шеи шарф, что связала Энни, безжалостно сминал его галстук.

— Меган, мы остаемся здесь на ночлег, — улыбнулся ей Баррет. Он с любопытством смотрел на нее блестящими глазами, будто не мог наглядеться.

— А где мы?

— В Слау.

Она услышала, как Гарольд присвистнул, увидев что-то.

— Нет, вы только взгляните! Ну, Мэгги, сегодня ты будешь в мире звезд.

— О чем он? — спросила она.

— Сейчас увидишь. — Баррет помог ей выйти.

Они стояли прямо напротив небольшой усадьбы, вольно раскинувшейся среди дубов и тисов. На первом этаже дома светилось одинокое окошко. По правую руку неясно вырисовывалось какое-то сооружение. Меган повернулась и замерла.

В первую секунду она не поверила своим глазам и открыла рот. Потом поморгала, не привиделось ли. Нет, все осталась на месте.

— Бог мой… — прошептала она, глядя на телескоп сэра Уильяма Хершеля. Она чувствовала себя ребенком, впервые увидевшим Санта-Клауса, и с благоговением направилась в обсерваторию. Подошла к телескопу и замерла на месте. Ни один чертеж из тех, что ей довелось видеть, не давал истинного представления о техническом чуде. Она запрокинула голову, обводя взглядом устремленный в небо сорокафутовый цилиндр. Для поддержания этой замечательной конструкции внизу был установлен массивный постамент пирамидальной формы. Возле верхнего конца тубуса, как раз на уровне апертуры, в звездном небе виднелись Близнецы. Они сверкали ярко и вызывающе, словно напрашивались, чтоб их рассмотрел глаз астронома.

Баррет, встав сзади, обнял ее за талию.

— Это мой рождественский подарок. Тебе нравится?

Меган почувствовала, как слезы подступают к глазам. Она повернулась в его объятиях, чтобы заглянуть ему в лицо.

— До конца жизни не пожелаю ничего другого. Как мне отблагодарить тебя?

— Я думаю, существует ряд способов. — Баррет наклонился и стал ее целовать, не давая перевести дух. Это было настолько хорошо, что у Меган перехватило дыхание.

Никогда еще он не целовал ее так истово. Все мысли о звездах вылетели из головы. Она все сильнее чувствовала властность, с какой он сжимал ее в объятиях, и жар его тела.

Гарольд тихонько кашлянул.

— Я хотел сказать, что пойду в дом.

Баррет оторвался от губ Меган и шепнул:

— Позже мы это продолжим.

— Ловлю тебя на слове. — Меган чувствовала жжение от его горячего дыхания на ухе и шее. Она нехотя отняла руки, видя, как ухмыляется брат.

Парадная дверь распахнулась, из дома вышел мужчина и направился к ним. Подойдя, он поднял фонарь над головой и, щурясь от света, сказал:

— А, лорд Уотертон. Лорд Хершель говорил, что вы приедете. Мы не ждали вас раньше Рождества.

— Мне пришлось слегка поменять планы, Стаббинг. — Баррет бросил взгляд на Гарольда и сдвинул брови. — У нас на вечере будет еще один гость.

— Очень хорошо, милорд.

— Баррет! Так это все было продумано. И ты мне ничего не сказал? — Меган бросила на него испепеляющий взгляд.

Он легонько ущипнул ее за нос.

— Да, я заранее написал сэру Джону. Я знал, что ты будешь вне себя от радости. Но я хотел, чтоб это был мой рождественский подарок, да вот получилось раньше.

— Я думаю, что смогу тебя простить. — Меган улыбнулась и стиснула ему руку.

— Проходите, пожалуйста. — Стаббинг жестом пригласил их в дом. — Я покажу вам ваши комнаты.

Баррет взял Меган под руку и последовал за Гарольдом.

— Лорд Хершель здесь?

Холл выглядел мрачно. Стены с обшивкой из красного дерева были сплошь увешаны огромными портретами. На одном из них Меган узнала отца сэра Джона, покойного сэра Уильяма Хершеля.

— К сожалению, мастера нет дома, — ответил Стаббинг. — Он уехал в Лондон, помочь мистеру Сауту.

— Я слышала, они продолжают изучать орбитальное движение бинарных звезд. — Голос Меган был исполнен почтения. Она отдала свою накидку и перчатки Стаббингу.

— О! — улыбнулся дворецкий. — Так вы интересуетесь работами мастера?

— Интересуется! — пропел Гарольд, снимая плащ. — Вы не знаете мою сестру. Да она ни о чем другом не говорит. Только и слышишь: сэр Уильям Хершель сделал это, а сэр Джон сделал то. Она помешана на Хершелях и, надо сказать, изрядно поднадоела со своими звездами.

— Сэр Уильям был гениальным человеком. — Меган раздраженно взглянула на Гарольда. Он никогда не понимал ее тяги к познанию Вселенной и вряд ли когда-нибудь поймет. — И сэр Джон такой же выдающийся ученый, как его отец. Жаль, что его не будет с нами. Я так рассчитывала на эту встречу.

— Позже я устрою тебе с ним деловое свидание, — нетерпеливо сказал Баррет, протянув Стаббингу шляпу и плащ. — А сейчас давайте устраиваться. Я бы что-нибудь выпил.

— Простите, милорд, — Стаббинг хмуро посмотрел на красные носы Баррета и Гарольда, — я не заметил при вас ни кучера, ни лакеев.

— Да. Обстоятельства так сложились, что слуг пришлось оставить дома. — Баррет метнул взгляд на Гарольда, потом снова на дворецкого.

— Сейчас я вам всем принесу горячего рома. Ничто так хорошо не снимает озноб.

Гарольд потер замерзшие руки.

— Это было бы прекрасно.

Стаббинг повел их к лестнице.

Меган схватила Баррета за руку и, пропустив брата вперед, прошептала:

— Как ты думаешь, ничего, если мы перед сном посмотрим на звезды?

— Я знаю, другого времени ты выбрать не могла. Но предупреждаю: если ты попытаешься смотреть на них всю ночь, это может обернуться для тебя опасностью.

— Опасностью? — повторила Меган, сдвинув брови.

— Опасностью похищения, — сказал Баррет. — Я тебя похищу и отнесу в свою постель. И буду истязать ласками, так что тебе станет совсем не до звезд.

— Сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет, — насмешливо улыбнулась Меган, чтобы подзадорить его.

— О, я могу быть довольно безжалостным. — Он пристально посмотрел на нее. Синева его глаз была такой насыщенной, такой слепящей, что смотреть в них было больно, как в море солнца.

Он обнял ее за талию и повел наверх. Меган знала: сегодня ей не придется его соблазнять. Но что с ним произошло? Что-то изменилось в его глазах. Исчезла сдержанность и настороженность, будто внутри его сломался какой-то шлюз, не выпускавший эмоции. Будет ли Баррет относиться к ней с такой же любовью, как она к нему? Ответить на этот вопрос могло только время.


Полтора часа спустя Меган стояла в обсерватории, припав к окуляру телескопа и чувствуя на себе взгляд Баррета.

Он сидел на нижней ступеньке технической лесенки, ведущей к апертуре, лениво скрестив ноги и крутя в руках свою трость. Лунный свет, струившийся сквозь окошко вблизи крыши, окрашивал его волосы в серебристо-пепельные тона.

Меган слышала за спиной нетерпеливые движения. В третий раз за последнюю пару минут.

— Сейчас закончу. — Она никак не могла оторвать глаз от спутников Юпитера.

Баррет вынул из кармана часы и большим пальцем отщелкнул крышечку.

— Час назад ты говорила то же самое.

— Правда?

— Да.

— Но я никогда не видела небо так ясно, как сейчас. Представляешь, мне действительно удалось мельком увидеть Титанию. Сегодня идеальная ночь для обозрения. И телескоп изумительный.

— Боюсь, что спутники Урана меня не интересуют, Принцесса, — выразительно сказал Баррет, так что она вновь осязаемо почувствовала его взгляд. — Но другие вещи вполне.

— Ну пожалуйста, дай мне всего несколько минут. Потом обещаю тебе пойти спать.

— И это ты тоже говорила тридцать минут назад.

— На этот раз обещаю точно.

— Мы можем прийти сюда снова, — заметил Баррет, и она услышала, как он встал рядом с ней.

— Я знаю, — начала она, — но…

Баррет не дал ей договорить. Он скользнул руками вокруг ее талии, затем обхватил ладонями грудь.

— Позже, моя сладкая, не то я буду беспощаден. Не вынуждай меня.

— По-моему, ты уже беспощаден, — ехидно сказала Меган и отступила назад, чтобы посмотреть ему в лицо, чувствуя, как внутри все начинает трепетать. Она надеялась заполучить еще немного времени, но он уже принялся вытаскивать шпильки, пробегая пальцами по ее волосам и целуя в шею.

— Это нечестно, — простонала она, поворачивая голову, чтобы он мог свободнее осыпать ее поцелуями.

— Это единственный способ оттащить тебя от телескопа. Иначе ты будешь до утра глазеть на звезды. — Баррет поднял глаза и, наградив ее короткой страстной улыбкой, подхватил на руки. — Я ждал тебя столько, сколько позволял намеченный мной предел. Теперь я забираю тебя в постель.


Глава 26


Она уткнулась носом ему в шею и сказала:

— Я не собираюсь возражать.

— Это не принесет тебе ничего хорошего. — Баррет понес ее на руках из обсерватории.

Меган, положив голову ему на плечо, смотрела, как звезды наверху свершают свой круговорот. Где-то рядом закричала пустельга, и ей откликнулся самец.

— Ты слышал? — спросила Меган, наслаждаясь ощущением сильных рук, уносивших ее в спальню.

— Да.

— Чудесная ночь для любовников, правда?

— Будет чудесной, когда я принесу тебя в мою постель. — Уотертон прошел через вход для слуг и закрыл дверь ногой.

— Представим, будто это первая ночь нашего медового месяца? — сказала Меган. — Я сама не знаю почему, но у меня такое чувство, что это так и есть.

— В некотором смысле да. — Баррет посмотрел на нее сверху вниз. На лице у него не осталось и следа обычной настороженности, только властность и настоятельное желание. — И это потому, что я собираюсь услаждать тебя ласками, как никогда прежде.

Слова, произносимые мягким бархатным голосом, вызывали дрожь предвкушения. Меган вслушивалась в звук шагов, отзывавшихся на лестничной площадке.

— Ты не можешь идти чуть быстрее? — прошептала она, тычась ему в шею.

Он оживился, и на лице у него мелькнула озорная улыбка.

— Моя цель — получать наслаждение, миледи, — сказал он и зашагал через две ступеньки.

К тому времени, когда он добрался до своей комнаты, Меган хихикала, а он изнывал от желания. Он опустил ее на кровать, потом лег сам.

Их взгляды встретились. Насмешливые улыбки покинули лица, и оба одновременно потянулись друг к другу. Губы слились в поцелуе. В этот момент Меган почувствовала, как ее обдало жаром, будто в ней что-то взорвалось.

Она вцепилась Баррету в застежку и сорвала с него жилет — пиджак и галстук он, к счастью, снял раньше. Потом взялась за сорочку, сосредоточась на пуговицах. Пока она возилась, Баррет расстегнул у нее на спине крючки платья. Стащил его через голову заодно с ворохом нижних юбок и швырнул на пол.

Потом прошелся взглядом по нежно-розовому белью, корсету и белым шелковым чулкам с палевыми подвязками. Она надела все это, чтобы соблазнить его. Но, судя по блеску его глаз, на этот раз ее ухищрения оказались излишними.

— Так мне Холли следует благодарить за то, что на тебе надето? — прошептал он и принялся легкими поцелуями прокладывать тропинку на шее.

— Вообще-то эти вещи я выбрала сама, — сказала Меган хрипловатым от желания голосом.

Уотертон добрался до ямочки внизу шеи, задержался там на мгновение и, потрогав губами пульсирующую жилку, скользнул по ней языком.

— Баррет… — пробормотала Меган, пробежав пальцами по твердым мышцам у него на груди и ощущая их четкие контуры. Под ладонями у нее сильно билось его сердце.

— Я хочу смаковать тебя, — прошептал он, опускаясь ниже.

Он остановился и припал ртом к ложбинке на груди. Вырез корсета был настолько глубок, что соски почти касались края. Когда Меган ощутила там горячие губы, это вызвало невыносимые муки. Но когда он слегка куснул ее сквозь шелк, стало еще нестерпимее.

Она выгнула спину.

— Баррет, ты действительно безжалостен.

— Да. И каждый миг получаю от этого наслаждение. — Несколькими ловкими движениями он расшнуровал корсет, чтобы грудь получила достаточно свободы, а потом легонько зажал между зубами отвердевший сосок и принялся его истязать. Прикосновение языка, ощущение его шероховатости вызвало сладкую агонию и желание в ней раствориться. Распустив корсет до конца, Баррет проторил поцелуями путь к другой груди, чтобы уделить ей равное внимание.

Меган хотела ощущать его в себе, и ей казалось, что если это не свершится в ближайшие мгновения, она сгорит окончательно. Она смело просунула руку к нему в брюки и почувствовала крепость вздыбившегося фаллоса.

Баррет оцепенел на мгновение.

— О нет, — сказал он и схватил ее за руку. — Я получу свое в положенное время. — Он немного отодвинулся.

Меган застонала. Ей не дают держать руку где она хочет!

— Терпение. — Баррет положил ладонь ей на живот и заскользил вниз.

От его прикосновений напряглись все мышцы. Он поцеловал ямочку в центре живота, и Меган почувствовала, как у нее на теле выступила испарина.

Бедра приподнялись навстречу ласкам. Баррет помог им освободиться, лаская кожу гладью шелка и покрывая поцелуями. Он перемещался все ниже и ниже. Меган почувствовала, как его рот подбирается к самому лону. Когда она поняла, что за этим последует, у нее замерло сердце.

— Нет, Баррет, — пробормотала она, пытаясь отодвинуть его, чтобы он не целовал ее там.

— Да. — Он опустил ее шелковое прикрытие до колен и осторожно раздвинул их бедром. — Пусти меня. Расслабься, моя хорошая.

Он проник языком между мягкими влажными складками к средоточию ее желания, совершая поглаживающие движения. Ее чувства были на пределе от столь необычной ласки. Пальцы судорожно вцепились в простыни. Она никогда не предполагала, что мужчина и женщина могут разделять близость таким образом. Это переходило все мыслимые границы. Необыкновенные ощущения и возносили к звездам, и низвергали в пропасть. Когда ей стало совсем невыносимо и не было сил терпеть дольше, она вскрикнула и почувствовала облегчение.

Баррет поднял голову и спросил:

— Ну что, это было честно, не правда ли?

— Далеко не так. — Меган обхватила его за плечи, привлекая к себе. — Я хочу чувствовать тебя внутри себя.

— Сейчас почувствуешь, — сказал он.

Она поцеловала его так пылко, как только могла.

Быстро справившись с пуговицами, Баррет выскочил из брюк.

Она провела руками по его спине — судя по реакции, рубцы больше не стояли между ними — и положила ноги ему на бедра. Тогда он поцеловал ее и слегка продвинулся внутрь. Она испытывала такую близость и такую привязанность к нему, что хотелось, чтобы это блаженство никогда не кончалось.

Но приятное переживание длилось только мгновение. Ею завладело странное ощущение, что счастье недолговечно, и она подумала, что это чувство никогда ее не оставит. Не случайно ей приснился тот страшный сон в экипаже.

Баррет сделал несколько сильных бросков вглубь, и все тревоги вмиг растаяли. Он был внутри ее, все ей сполна отдавая. И, охваченная пламенем страсти, она уже не могла думать ни о чем другом. Она прильнула к нему еще теснее, и они вдвоем воспарили в благостном избавлении.


Баррет снова ее усладил и потом, обессиленный, упал сверху, тяжело дыша и содрогаясь всем телом.

— Невероятно, — сказал он довольным голосом. — Даже не верится.

— Я понимаю. — Она положила руки ему на грудь и погладила ее.

У нее были очень нежные руки. Баррет таял от ее прикосновений, поражаясь, с какой безыскусностью она дарила ему свои чувства. Он все больше осознавал, какой бессодержательной и неполной была его прежняя жизнь. Раньше он покупал любовь. У него было много женщин. Но мог ли он хоть когда-нибудь распознать, привязаны они к нему искренне или только играют? Меган не играла, это точно.

Баррет ткнулся носом ей в шею, ощутив, как мягкие волосы задели щеку. Помедлил минуту и отодвинулся, чтобы задуть свечу.

— Что ты делаешь? — спросила Меган.

— Собираюсь спать. — Он прижал ее к себе и натянул одеяло на них обоих.

— Ты в самом деле хочешь спать?

— Да.

Меган удовлетворенно вздохнула.

— А как же бессонница? — спросила она и прижалась спиной к его груди, пристраиваясь мягким местом у него на бедрах.

— Этой ночью я усну, можешь мне поверить. — Он поцеловал ее в затылок, чувствуя, как две округлые половинки прекрасно вписываются в излучину его бедер. Глубоко внутри возникло приятное тепло, довольство и эйфория. Ничего близкого к этому он никогда не испытывал. Неугомонная душа больше не билась в тревоге. Он был умиротворен целиком и полностью.

— Баррет?

— M-м… Что?

— Давай останемся здесь навсегда.

— Нет, только на несколько дней. Мы должны возвратиться до бала. Джеймсу потребуется моя помощь.

— Ты всегда помогаешь ему? Во всех подобных делах?

— Раньше — да.

— Как часто? — спросила Меган.

Баррет почувствовал, что она положила ладонь на его руку, а затем переплелась с ним пальцами.

— Я не считал.

— Я не хочу, чтоб ты делал это и дальше. Слишком опасно.

— Вот закончим с «Адвокатами дьявола», тогда перестану, — сказал Баррет, закрывая глаза.

— Что заставило тебя помогать Джеймсу в этот раз? — спросила Меган.

— Скука. Но больше я от нее не страдаю и не буду. Теперь у меня есть ты. — Баррет держал ее в объятиях, согреваемый ее близостью, и чувствовал, как обволакивающее тепло уносит его в неведомое царство. И произошло то, чего не было уже долгие годы, — он заснул глубоким, безмятежным сном.


Через несколько дней они попрощались с Гарольдом, отбывавшим в Шотландию. Баррет дал ему денег и велел затеряться на пару недель в сельской глуши, пока не арестуют «Адвокатов дьявола». Меган тревожилась, но Баррет заверил ее, что в тех местах ему ничто не грозит. Она вытянула из брата обещание писать ей каждый день и проводила глазами почтовую карету, отправлявшуюся в Глазго.

А их упряжка спустя два с небольшим часа уже приближалась к Лондону. Меган с внутренним протестом вслушивалась в равномерный стук копыт по мощеной дорожке Пеллем-Хауса. Это возвращение неким образом вклинивалось в их с Барретом счастье. Как хороши были те ночи в уединении, когда они сжигали себя в огне страсти. А утром, просыпаясь, она чувствовала себя окутанной теплом его рук и поцелуями.

Такое могло только сниться. Обретя наконец счастье, она крепко держалась за него, насладилась им и гнала от себя предчувствие, что его могут однажды отнять. Может быть, эти ощущения пройдут, когда выявят вождя «Адвокатов дьявола» и организация прекратит свое существование?

Баррет открыл дверцу, взглянул на ее хмурое лицо и спросил:

— Обижаешься, что мы уехали из Слау?

Она скупо улыбнулась и приняла его руку, позволяя помочь ей выйти.

— Нет, просто разочарована.

— Я возмещу этот ущерб. — Баррет привлек ее к себе. — После того как все закончится, повезу тебя в свадебное путешествие. Устроим себе такой медовый месяц, какого ни у кого не было.

— Мы вернемся к лорду Хершелю? — с надеждой спросила она.

— Нет. Я не намерен ни с кем тебя делить. Ни со звездами, ни с каким-то напыщенным астрономом, к которому ты питаешь слепую страсть.

— Я бы не назвала это слепой страстью, — возразила Меган. — Лорд Хершель много сделал для науки. Я восхищаюсь им как ученым мирового масштаба. Вот и все.

Баррет притянул ее ближе и поцеловал.

— Все равно я не желаю делить тебя с железной трубой.

Меган тоже хотела его поцеловать. Она обвила его шею руками, ощущая холодные губы и кожу на подбородке.

— Спасибо тебе. Ты самый отзывчивый, самый добрый, самый нежный…

— Нежный? — Баррет вскинул бровь. — Ну, тут ты немного хватила через край. Тебе не кажется?

— Нет, не кажется. — Меган привстала на цыпочки, чтобы его поцеловать. Твердые очертания его рта сразу смягчились. Она вплела пальцы в густую светлую шевелюру и прижалась к широкой груди.

— Возможно, твое мнение изменится, когда я покажу тебе, каким могу быть безжалостным, — сказал он.

— Мое мнение останется таким же твердым, — возразила она.

Баррет подхватил ее на руки и внес к себе в комнату, открыв ногой дверь. Он положил свою пленницу на ложе и принялся ласкать ее грудь. Когда он покрывал ее поцелуями, Меган решила, что из всех свойств его натуры безжалостность — самая нежная черта.


Глава 27


Где-то после полудня Баррет услышал, как в дверь его кабинета постучали. Он выпустил из руки счет и сказал:

— Войдите.

В комнату вошла Тесса, робко, с глуповатым видом. Она с прискоком исполнила книксен, и ее пухлые щеки растянулись в улыбке.

— Извините за беспокойство, милорд.

— Что такое?

— Я просто пришла вас поблагодарить.

— За что?

— За то, что вы делаете для моей хозяйки. Не знаю, чем вы ее ублажили, но я еще не видела ее в таком настроении. Она веселится как дитя, улыбается и смеется. Мне казалось, вы только чините ей обиды, но я ошибалась. Она никогда не была такой довольной, а я знаю ее с рождения. Жила как отшельница. Куда это годится? Разве от этого будешь счастливой? — Тесса широко улыбнулась.

— Думаю, что нет. — Баррет почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой. Ему предстояло сказать Меган правду, и скоро.

— Я всегда признавалась, когда ошибалась. И сейчас тоже. Надеюсь, вы уж как-нибудь мне это простите.

— Конечно, — выдавил из себя Уотертон.

— И еще — я хотела спросить вас об одной…

— Спрашивайте.

— Вообще-то спрашивать буду не я. — Щеки Тессы стали такими же, как бордовый жилет Баррета. Высунув голову из двери, она сказала: — Теперь вы можете войти.

В комнату, слегка робея, заглянул Линг.

— Что, Линг?

— Милорд, мы хотим пожениться. Нам нужно ваше разрешение.

Баррет откинулся в кресле с лицом, столь же изумленным, сколь насмешливым.

— Тесса, оставьте нас на минуту одних, — сказал он, оглядывая камердинера.

— Да, милорд. — Тесса бросила на Линга неуверенный взгляд.

Баррет подождал, пока она покинет комнату.

— Если б я не слышал это из твоих уст, — сказал он, — я бы не поверил.

— Это правда.

— Стало быть, ты решил жениться на драконе, — сказал Баррет.

— Дракон не так плох, — улыбнулся ему слуга, впервые за время их знакомства, и глаза его утонули в щеках.

— Ну, если ты так уверен, мне остается только сказать — вперед, старина.

— Спасибо, милорд. — Улыбка Линга постепенно исчезла с лица, уступив место серьезному выражению. — Ну, мой путь ясен, а ваш? Вы облегчили душу, милорд?

— Нет еще, но я сделаю это. — Не желая дальше говорить о Меган, Баррет нахмурился и сказал: — Ты свободен.

— Чем глубже колодец, тем труднее собирать обломки, когда он обрушится. — Линг бросил на Баррета выразительный взгляд и неслышно покинул комнату.

Баррет встал. Как бы его признание не оказалось запоздалым. Он тянул с ним из чисто эгоистических соображений. Ему нравилось видеть ее сияющие глаза, когда она смотрела на него. Ему было приятно сознавать, что она с такой готовностью дарит ему свою любовь. Подобной близости он не разделял ни с одной женщиной. Никогда его жизнь и его внутренний мир не были такими полными. Ни от кого в такой мере не зависело его счастье. Позже он скажет ей правду и попросит выйти за него замуж. Но сейчас он не мог разрушить покой, обретенный с ней. Если б только можно было выбросить из головы разговор с Тессой! Баррет вспомнил ее лицо, когда она выражала ему свою благодарность за доброе отношение к хозяйке.


Когда часом позже он стоял на ринге в «Джексоне», его по-прежнему терзали укоры совести. Он окинул глазами своего партнера и принял стойку. Костолом, или КЛ, как его сокращенно называли в своем кругу, сделал себе карьеру на кулачных боях. Этот высококлассный профессионал за пятнадцать лет покалечил немало любителей бокса. В клубах его нанимали для учебных и тренировочных матчей. Баррет уже встречался с ним несколько раз, ища забвения от своей лжи, которую взращивал все это время. Но кулачные бои не помогали.

Баррет сделал выпад левой и ударил противника в ребра.

Костолом только улыбнулся. Он высмотрел брешь в обороне Баррета и ударил его с такой силой, что тот, пролетев несколько футов в воздухе, плашмя упал на спину. Он чувствовал себя так, будто в ребра выстрелили пушечным ядром.

— Раз… — Судья открыл счет.

Баррет попытался встать, но подошедший отец снова пригнул его к полу.

— Два…

— Что ты делаешь? Хочешь себя убить?

— Я не нуждаюсь в твоих лекциях, — прерывающимся голосом сказал Баррет.

— Черт побери, тебе не лекции нужны, а доктор!

— Три… — Судья остановил бой.

Вместе со взрывом аплодисментов последовала передача денег из рук в руки.

— Я чувствую себя превосходно. — Баррет оттолкнул отца и, ухватившись за канаты, поднялся. Он заметил, как сморщился герцог Кенсингтон, увидев его шрамы, и повернулся, чтобы скрыть их от отцовских глаз.

КЛ выглядел едва ли не таким же измотанным. Он неуклюже протопал к Баррету и сказал:

— Хороший был бой. Честь вам и хвала. Помокните хорошенько в горячей воде — и почувствуете себя заново родившимся.

— Мне нужно с тобой поговорить. — Лорд Кенсингтон картинным жестом подал сыну пиджак и рубашку.

Баррет в недоумении поднял брови. За всю свою сознательную жизнь он не мог припомнить, чтобы отец когда-нибудь соизволил уделить ему внимание. Никогда. Они с трудом могли находиться в одной комнате. Что же с ним случилось?

— Если это еще одна лекция, то, право же, у меня нет настроения ее слушать. — Баррет застегнул рубашку и влез в пиджак.

Герцог Кенсингтон протянул сыну трость.

— Можешь немного пройтись со мной?

Слова прозвучали не как приказ, а как просьба. В лице отца было что-то молящее — выражение, прежде ему несвойственное и заставившее Баррета пробормотать:

— Хорошо.

Он последовал за герцогом на улицу. Солнце, светившее с утра, скрылось за густыми белыми облаками. В лицо дул холодный встречный ветер. Несмотря на погоду, по Бонд-стрит сплошной толпой двигались пешеходы. На окнах покачивались зеленые венки с бантами, позвякивали украшенные гирляндами двери магазинов. Рождество витало в воздухе. Лица покупателей сияли улыбками. Баррет чувствовал потребность купить Меган дорогой рождественский подарок — даже если она не хочет. Может, хоть этим он немного смягчит свою вину перед ней. Голос герцога Кенсингтона вторгся в его мысли:

— Как ты живешь, Баррет? Как себя чувствует Меган?

Уотертон иронически оглядел отца.

— Не ради же этого вы приехали повидаться со мной? Какова истинная причина? И почему вы вернулись в Англию после стольких лет? — Он крепко держался за набалдашник трости, продолжая смотреть на дверь «Джексона».

Лорд Кенсингтон помолчал с минуту, задумчиво посмотрел на сына и сказал наконец:

— Признаюсь, поначалу я хотел расстроить ваш брак. Но после знакомства с Меган я понял, что эта девушка может изменить тебя. Она может преподать тебе бесценный урок, как любить и заботиться о другом человеке.

— Ты считаешь, что я не способен никого любить? — Баррет начинал защищаться. — Я думаю иначе. У меня был хороший учитель. — Он бросил быстрый взгляд на отца.

Питер вцепился в свою трость, пытаясь сдержать негодование. Через секунду суровость сошла с его лица, обнажив скрывающиеся под ней чувства.

— Да, я был не лучшим отцом для тебя. Но согласись, ты сделал все что мог, чтобы наказать меня за это.

— Я этого не отрицаю.

— Мне следовало проявить больше терпимости и не отправлять тебя в пансион. Но чтобы сохранить мир в доме, мне пришлось выбирать между тобой и Ведеттой. Я до смерти не любил принимать решения. Я любил вас обоих, но…

— Ты выбрал ее. — В словах Баррета прозвучала большая доля сожаления.

У Питера слегка дрожали губы, когда он продолжил:

— Сейчас я скажу тебе то, чего никогда не говорил. Мы жили с твоей матерью без любви. Я не был счастлив в первом браке и не собирался жениться вторично. Но я встретил Ведетту. К сожалению, она не смогла совладать с тобой или с твоей обидой на то, что другая женщина заняла место матери. Тогда она сказала мне, что я должен сделать выбор. Если ты видишь мою ошибку в том, что я предпочел любовь, я не могу тебя винить. Я знаю, это было эгоистично с моей стороны. Да, я не имею права пытаться стать тебе отцом теперь, когда Ведетты больше нет…

— Вы правы. — В голосе Баррета сквозила горечь.

Питер понурил плечи, помолчал немного и кротко сказал:

— Ну что ж, вероятно, если ты будешь заботиться о Меган, это поможет тебе почувствовать, что значит кого-то любить. Тогда ты поймешь, почему я был вынужден воспитывать тебя таким образом. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Взгляд герцога на секунду впился в сына. Потом он повернулся и пошел к экипажу.

Баррет наблюдал, как он, с негнущимися спиной и плечами, шагает, помахивая своей тростью, надменный и уверенный. В детстве вид отца всегда внушал ему благоговейный трепет и определенный страх — страх наказания за свои бесовские проказы. Но сейчас, будучи взрослым человеком, он смотрел на удаляющегося отца и ощущал лишь жалость и боль утраты. Баррет не хотел, чтобы между ними по-прежнему оставалась пропасть, однако чувствовал, что пока не готов к переменам.

Баррет только собрался перейти на другую сторону, как к нему подъехал Джеймс.

— Черт побери, какое ты имел право трогать моих агентов? — сказал он сердито. — Ты вывел людей из строя!

— Я не думал, что ты станешь придавать этому такое значение. — Баррет склонил голову набок и поднял бровь.

— Это же моя работа!

— Возможно. Но у тебя происходит утечка информации, а я не мог подвергать опасности жизнь Фенвика.

— С этими людьми я проработал много лет. Я головой ручаюсь за каждого из них. Они не имеют отношения к утечке.

— Я не мог рисковать.

Джеймс остановил взгляд на подбитой щеке своего кузена, и гнев сошел с его лица.

— Ты еще не разговаривал с Меган?

— Нет.

— Тогда лучше сделать это в ближайшее время. Дело почти закончено.

— Закончено?

— Да. Я наконец установил личность их предводителя.


Глава 28


— Как ты это выяснил? — спросил Баррет.

— Мне повезло. Мы обследовали жилища Коуберна и Филдса. В камине у Коуберна обнаружили обгоревший лист. Я предположил, что это послание их главаря. Тогда, по протоколу, они должны были его сжечь. Клочка оказалось достаточно, чтобы установить имя производителя бумаги. Таким образом, мы вышли на печатный двор Уинслоу.

— И ты, надо полагать, развил бурную деятельность.

— Я никогда не отступаюсь. Ты меня знаешь. — Глаза Джеймса светились неукротимым блеском. — Я изучил список заказчиков и наткнулся на одну интересную фамилию. Сначала я ее отмел, но потом задумался. И чем больше думал, тем больше склонялся к тому, что это тот самый человек, которого мы ищем. Потом я покопался в нескольких старых досье по делу Тистлвуда и встретил там ту же фамилию. Это приверженец крайних взглядов. Он молод и очень искусный актер. Я более чем уверен, что этот человек привел Фенвика на один из массовых митингов Артура Тистлвуда. А когда провалился заговор на Като-стрит, он стал создавать свое общество.

— И кто же он?

— Ты не поверишь, — сказал Джеймс с несвойственным ему трагизмом.

— Так скажи скорее.

— Друг твоей жены, Локлен Берроуз.

— Проклятие! — пробормотал Баррет, чувствуя, как сердце сжимает тревога.


В это самое время в другой части города происходило следующее.

Меган прошла через Пеллем-Хаус к выходу для слуг и выскользнула во двор, сжимая в кулаке послание от Локлена. Он просил ее о срочной встрече. В записке он также упоминал, что его преследует кто-то из «Адвокатов дьявола» и поэтому он вынужден скрываться. Должно быть, они считали, что Локлен может знать, где скрывается Гарольд. Это вызывало у нее опасения за безопасность друга.

Северный ветер подхватил платье, облепив подолом лодыжки. На лицо упали первые капли дождя. Дрожа от холода, Меган торопливо вышла за ворота — в дневные часы они всегда были открыты — и зашагала вдоль живой изгороди. Неожиданно из-за дерева вышел Берроуз.

— Ой! — вздрогнула она. — Ты меня до смерти напугал.

— Извини, — сказал Локлен. Лицо его показалось Меган встревоженным. — Мы должны поспешить. — Он потянул ее к экипажу, стоявшему около деревьев.

— Разве нельзя поговорить здесь?

— Нет. Лучше немного отъехать. Ты не возражаешь? — Он не стал ждать ответа, только улыбнулся. Его непроницаемые глаза блестели, как расплавленный свинец.

Экипаж рывком тронулся с места. Меган ударилась о спинку сиденья.

— Почему они тебя преследуют?

— Я выяснил, кто ими руководит, и они хотят меня убить.

— Ты должен спрятаться на время, пока Баррет и сэр Джеймс их не задержат.

— Да. Сэр Джеймс… — Лицо Локлена застыло, и он ушел в себя.

Его странная отрешенность побудила ее произнести успокаивающие слова:

— Тебе незачем волноваться. Баррет и сэр Джеймс выявят их всех. Эти люди будут арестованы и повешены.

Локлен, уже не так занятый своими мыслями, повернулся и посмотрел на нее.

— В данный момент мне от этого не легче. Видимо, я должен все-таки, как и твой брат, исчезнуть из города.

— Ты знаешь, что Гарольд уехал?

— Да. Я слышал, как об этом говорили Коуберн с Филдсом. Где он сейчас?

— Я точно не знаю. Где-то в Шотландии.

— А где именно? Я бы хотел к нему присоединиться.

— Я действительно не знаю и очень за него беспокоюсь. — Меган кусала нижнюю губу, задаваясь вопросом, почему Локлена так интересует местонахождение Гарольда. Она поспешила сменить тему: — Ты сказал, что знаешь их вождя. Кто он?

— Это я, — с довольным выражением лица сказал Локлен.

Она недоверчиво посмотрела на него и захлопала глазами.

— Ты?

— Дорогая Меган, закрой рот. Тебя это не украшает.

— Все эти годы я считала, что мы с тобой друзья, — сказала она едва слышно. — И думала, что знаю тебя.

— Мне тоже казалось, что я тебя знаю, пока ты не вышла замуж за Уотертона. Нежданно-негаданно.

— Я сделала это, чтобы спасти твою жизнь. Но теперь я понимаю, что твое неумелое обращение с оружием и тот страх были притворством. Ты все это разыграл намеренно. Ведь ты пытался убить нас с Барретом, правда?

— Признаюсь, я был очень зол на тебя за то, что ты предпочла Уотертона, — сказал Локлен.

Меган помолчала секунду, осмысливая его слова.

— Скажи, когда ты вытащил пистолет — я имею в виду первый случай — и пробил мою шляпу, это вышло нечаянно или ты хотел меня убить?

— Хотел. Но в последнюю минуту передумал. Я решил выяснить, что ты знаешь.

— А второй раз, на дуэли, когда ты с такой поспешностью пустил пулю в Баррета? Почему ты не убил его, а только ранил в руку?

— В тот день я промазал. Попробуй сделать точный выстрел, когда изображаешь последнего идиота!

— Я подозреваю, что и в Гарольда из окна министерства стрелял ты.

— Да, это был я, — сказал Локлен. — В тот вечер я тоже промахнулся — из-за Уотертона. — Он нахмурился.

— И надо думать, твой сегодняшний визит в Пеллем-Хаус в преддверии бала — способ заручиться моей благосклонностью и выведать, что я знаю.

— Ты на редкость проницательна. — Губы Локлена растянулись в обворожительной улыбке. — Меня не устраивает, как управляют нашей страной. Я сыт по горло. Тистлвуд был прав: добиться переустройства можно только применением силы. Я не смогу оставаться самим собой, если не попытаюсь исправить положение. Тебе это не понятно? — Локлен повернулся и схватил ее за руку.

Меган поморщилась от боли.

— Я убеждена, что этот путь ни к чему не приведет. Ты думаешь изменить существующий порядок учреждением своей радикальной организации?

— Ты никогда не поймешь! — Локлен отпустил ее руку и откинулся на сиденье. — Одного этого недостаточно. Неужели тебе не ясно? Я хочу оставить след в мировой истории. В этом нет ничего ненормального. Когда сегодня вечером я убью короля, все внимание будет приковано ко мне. В стране возникнет хаос, а затем революция. Я возглавлю партию, которая будет называться «Новый мировой порядок».

— Короля?.. — Меган почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

— Да, короля.

Нужно бежать от этого безумца и предупредить сэра Джеймса и Баррета. Собравшись с духом, Меган рванулась к дверце, но Локлен поймал ее. Она отбивалась, размахивая кулаками, однако, он легко справился с ней и снова водворил на сиденье.

— Мне очень жаль, но я не могу позволить тебе уйти. — Локлен схватил ее за горло и сомкнул руки. И все сжимал, сжимал, сжимал…

Изо рта Меган вырвался сдавленный звук. Она подумала о Баррете; это была ее последняя мысль. Потом все исчезло во мраке.


Подъезжая к Пеллем-Хаусу, Уотертон взглянул поверх серых спин рысаков и увидел Стрэттона с Гастингсом. Слуги, держась за головы, шатающейся походкой направлялись к ступенькам крыльца. Баррет почувствовал, как заколотилось сердце. Он натянул поводья и спрыгнул на землю. Джеймс осадил лошадь и буквально по пятам последовал за ним.

Баррет подбежал к слугам.

— Что случилось? — Он смотрел то на одного, то на другого.

— Тут вот пришло послание для леди, — сказал Стрэттон, трогая себя за висок.

— Послание? — Тревожные морщины на лбу Баррета сделались еще глубже.

— Угу. Принес какой-то парнишка. — Гастингс потер шею и скорчил гримасу. — Но не сказал, кто его послал. Мы подумали, может быть, от Берроуза. Но вы сказали, что больше не желаете видеть его в доме, поэтому мы отослали парня обратно.

Дальше продолжил Стрэттон:

— После этого кто-то позвал на помощь. Мы побежали посмотреть, и в это время сзади на нас напали.

Джеймс с Барретом переглянулись.

— Все ясно, — сказал Джеймс. — Это он.

— Проклятие! Надеюсь, Меган здесь. — Уотертон вбежал в дом, перескакивая через ступеньки и слыша в ушах громкий стук собственного сердца. Может статься, он уже никогда ее не увидит. У него защемило в груди от этой мысли.


Неподалеку от дока экипаж замедлил ход и въехал в узкий проулок. Вокруг располагались товарные склады. Слип, ехавший следом, немного выждал и быстро проверил обстановку.

Днем порт выглядел совершенно вымершим. Вдоль причала, покачиваясь на волнах и поскрипывая мачтами, выстроился длинный ряд кораблей. Хлопали на ветру паруса. На ближайшем к берегу шлюпе команда драила палубу; рабочие занимались погрузкой.

Экипаж подъехал вплотную к одному из складских помещений и остановился. Кучер, немолодой мужчина с длинной бородой, соскочил с козел, с усилием отворил массивную дверь, взял лошадей под уздцы и завел внутрь.

Слип быстро огляделся, желая убедиться, что за ним никто не наблюдает. Подошел к дереву и привязал свою лошадь за сук, затем направился к двери склада.

Осторожно заглянув внутрь помещения, он увидел, как Берроуз с кучером выносят из экипажа безжизненное тело леди Уотертон.

Он сморщил нос и, остановившись около Берроуза, посмотрел на кровоподтеки на шее леди Уотертон.

— За что вы ее убили?

— Я не мог ее убить, она жива, — возмущенно сказал тот. — Она для меня все равно что сестра. Ты думаешь, я совсем бессердечный?

— Вы уверены, что вас не видели? — спросил Слип.

— Я был осторожен. Открой-ка нам вон ту дверцу.

Слип разгреб солому, оттянул крышку люка и посмотрел в черную дыру. Оттуда послышались женские крики:

— Выпустите нас, пожалуйста!

— Не держите нас здесь!

— Вы собираетесь поместить и ее туда же? — нахмурясь, спросил Слип.

— Да. Коллинз хочет отправить всю партию следующим рейсом. Теперь их будет как раз двенадцать. — Берроуз бросил взгляд на кучера. — Теперь неси ее вниз, да будь осторожен. Я не хочу, чтобы она поранилась.

— Да, хозяин. — Кучер сплюнул, взвалил Меган на плечо и стал спускаться в подвал.

Берроуз по-прежнему не отводил глаз от леди Уотертон. На лице его застыло задумчивое, почти горестное выражение.

— Ты достал приглашения? — спросил он Слипа.

— Да, вот они, ваши пропуска на бал. — Слип вытащил приглашения и вложил в протянутую руку Берроуза. — Для вас и всех джентльменов. Мороки было много, и денег на подкупы ухлопал тьму.

— Превосходная работа. — Берроуз стал разглядывать приглашения.

— Никто еще ни разу не сказал, что Слип плохо выполняет свою работу.

— Я про тебя не забуду. Когда будем принимать новый устав и штатное расписание, я назначу тебя главным советником по безопасности.

— Все это прекрасно, но как насчет денег?

Берроуз запустил руку в карман и, вытащив кошелек, швырнул его Слипу:

— На, держи.

Тот поймал кошелек, открыл его и уставился на желтые, как канареечки, двадцать монет, ярко сияющие на фоне кожи. В другое время при виде такого количества денег он бы затрепетал от радости. Однако сейчас, когда он смотрел на золото, в нем поднималось странное чувство. Он понимал, что за двадцать соверенов предал свою страну — продал ради дела, за которое и грош дать жалко.


Меган пришла в себя и почувствовала, что ей больно глотать.

Она силилась что-нибудь увидеть в окружавшей ее кромешной тьме, но тщетно. Воздух был пропитан запахом сырой земли. Отовсюду тянули сквозняки. Ее начало знобить, и она плотнее закуталась в свою накидку. В этот момент рядом кто-то зашевелился и кашлянул.

— Кто здесь? — Меган съежилась и отодвинулась подальше.

— Это мы, а вы думали кто? — спросил женский голос с акцентом кокни[9 - Лондонское просторечие уроженцев Ист-Энда.].

— А кто вы?

— Все мы узницы. Нас держат здесь против нашей воли.

Меган, насупясь, вглядывалась в темноту, пытаясь что-нибудь разглядеть.

— Вы не знаете, зачем они нас заперли? — спросила она.

— Я слышала их разговор, — ответил ей другой голос. — Хотят продать нас в бордель французам.

Как Локлен мог так с ней поступить? На все готов ради своего дела, с горечью думала она. Когда она подвинулась, спина задела что-то твердое. Меган сняла перчатку и провела пальцами по камню с холодной комковатой поверхностью. Левее она нащупала в стене кольцо для крепления цепей. Она рванула его, но этим лишь причинила себе боль.

— Голубка моя, это напрасные попытки. Сорвать такие оковы и века не хватит.

Меган в изнеможении прислонилась к стене. Неожиданно что-то заставило ее поднять глаза. Тусклый луч света едва заметно пробивался сквозь темноту. Должно быть, это единственный путь к спасению.

В порыве отчаяния она закричала:

— Помогите!

Голос заглох в толще стен. Ответом ей было тупое молчание.

Пленница возле нее сказала:

— Это бесполезно. Мы все здесь кричали, пока не охрипли.

Меган подумала о муже.

— О Баррет, — жалобно прошептала она в темноту, обхватив себя руками.

— Кто такой Баррет, миледи? — спросил чей-то голос, полный участия.

— Мой…

Звук шагов над головой прервал ее ответ.

Люк открылся, и на лицо с потолка посыпалась солома. Кто-то впотьмах спустил лестницу, потом фонарь. В первую секунду свет фонаря полностью ослепил ее. Потом Меган поморгала и увидела вокруг себя других пленниц, молодых женщин — оборванных и жалких, закованных в железные кандалы.

Она загородилась ладонью и подняла глаза. Человек, которого она увидела, заставил ее съежиться. Кровь застыла у нее в жилах.

— Я понимаю, вам не с чего выглядеть радостной, ибо я не Уотертон, — сказал лорд Коллинз со злорадной улыбкой. — Но я куда забавнее, — добавил он и стал спускаться по лестнице.


Глава 29


В эти минуты Баррет подошел к городскому дому Берроуза. Когда он остановился на ступеньках, его пронзило жуткое предчувствие, какой-то непонятный страх. Нет, не свой собственный — другой, вселившийся в него по странной воле судьбы. Он понял, что это страх Меган, и весь похолодел. Стук сердца грохотом отозвался в ушах.

Джеймс, стоявший за спиной Баррета, громко постучал в дверь.

— Последнее место, где мы еще не искали, — сказал он. — Только вряд ли он прячет ее здесь. — Он увидел потрясенное лицо Баррета и спросил: — Что с тобой?

— Я только что почувствовал ее страх. — Уотертон с трудом протолкнул слова сквозь горло, перехваченное спазмом. Он вцепился в набалдашник трости. Неприятные ощущения стали проходить. Накопившееся отчаяние вырвалось в крике: — Я должен ее найти!

— Найдем. — Джеймс посмотрел на кузена с тревогой и удивлением.

— Каким образом мы это сделаем?

— Мои люди следят за Берроузом. Скоро я что-нибудь от них узнаю.

— Они уже давно не выходят на связь. Не исключено, что Берроуз обнаружил их и убил. Но даже если все живы, среди них может оказаться предатель. — Баррет посмотрел на ряды домов и магазинов на Керзон-стрит. Меган могла быть где-нибудь там. Многонаселенный город казался безбрежным океаном.

Неожиданно какой-то человек осадил свою лошадь прямо перед домом. Баррет узнал в высоком всаднике с усами одного из тех мужчин, которых он остановил по дороге к Хершелю.

Они сердито посмотрели друг на друга. Затем мужчина повернулся к Джеймсу и сказал:

— Я оставил Тиббса в порту, сэр. Мы видели, как Слип разговаривал с Берроузом. Это выглядело уж очень задушевно. Мы не хотели ничего предпринимать без ваших указаний.

— Так… — Сэр Джеймс заскрежетал зубами. — Значит, это Слип нас продает. Ну а что Берроуз?

— Мы потеряли его в порту, сэр. — Увидев в суровом взгляде Джеймса негодование, мужчина добавил: — Берроуз, должно быть, заметил, что мы у него на хвосте. Он заскочил в таверну, схватил на лестнице девку и скрылся.

— Вот черт! — Баррет провел руками по волосам.

— Более того, сэр. Незадолго до того, как исчезнуть, он запер леди Уотертон в каком-то подземелье. Она выглядела так, будто… — Мужчина бросил на Баррета сочувственный взгляд и снова повернулся к Джеймсу. — Мне показалось, что леди Уотертон мертва, сэр.

Баррета эти слова ошеломили.

— Только мы собрались заняться погребом, как на сцене появился лорд Коллинз.

У Баррета все внутри перевернулось. Он обменялся взглядом с Джеймсом и сказал:

— Ведь ты думаешь о том же, что и я?

— Коллинз по-прежнему торгует живым товаром, — пробормотал Джеймс. — Что еще он может делать в порту?

Фонарь осветил подвал. Мерцающий желтый блеск казался сверхъестественным. Лорд Коллинз следил, как его люди сгоняют в угол пленниц в кандалах. Лицо его напоминало дьявольскую маску. Меган чувствовала на себе его взгляд. Она дрожала всем телом, наблюдая за происходящим. Рослые сильные мужчины с поросшими щетиной физиономиями — похоже, это были моряки — безжалостно толкали в спину молодых женщин, будто скот или туши мяса.

— Отпустите нас! — взмолилась хорошенькая девушка на вид не старше семнадцати лет.

— Заткнись! — Один из моряков ударил ее по лицу.

Она скорчилась и схватилась за подбородок.

— Вы говорите, мы можем их объездить? — спросил другой моряк, окинув похотливым взглядом молоденькую брюнетку.

— Они всецело ваши, джентльмены, — сказал Коллинз. — Только не оставляйте следов. Со шрамами и синяками они потеряют для меня всякую ценность.

Моряк, ударивший девушку, указал большим пальцем в сторону Меган:

— И эта тоже наша?

Лорд Коллинз зашевелился. В лицо ему брызнул свет, осветив карие глаза безумца.

— Насчет нее у меня особая задумка.

С отчаянно бьющимся сердцем Меган следила, как мужчины подталкивают девушек к лестнице. Человек с оружием помахал Коллинзу своим пистолетом.

— Мне остаться с вами? Коллинз взглянул на Меган.

— То, что я замыслил для леди Уотертон, требует предельно уединенной обстановки.

— Ну, как хотите. — Мужчина обошел стоящий на полу фонарь и стал подниматься.

Она слышала, как он наступает на перекладины лестницы. Всякий раз, когда он делал очередной шаг, в ней напрягался еще один мускул. Она с такой силой натянула свои кандалы, что у нее заныли руки в запястьях. Мужчина перешагнул через верхнюю ступеньку и захлопнул за собой крышку люка.

Меган вздрогнула, чувствуя, как от этого звука задрожала всем телом.

— Позвольте мне уйти, прошу вас! — вырвалось у нее.

— Тсс! Тсс! — Лорд Коллинз подошел к ней. — Я бы рад, да не могу. Мне доставляет такое удовольствие видеть вас в кандалах! Я бы с наслаждением взглянул в лицо Уотертона, если б он мог сейчас на вас посмотреть. — Он наклонился и провел рукой по ее щеке.

Меган рывком отодвинулась назад — его прикосновение подняло в ней волну тошноты.

— Вам это даром не пройдет.

— Неужели? — осклабился Коллинз. — Я устрою так, что виноватым будет Берроуз, а не я.

— Значит, вы все это время знали, что Локлен — главный зачинщик? — сказала Меган, не сводя глаз с его руки.

— Да, — подтвердил Коллинз. — Это я снабдил Берроуза деньгами на его маленькое дельце.

— Что вас побудило? Ведь вы из тех, кто всегда вне политики. — Меган пыталась занять его разговорами, чтобы потянуть время.

— Да, сама по себе политика меня мало волнует. Но как приятно заставить нервничать Невилла и Уотертона! — Коллинз вдохновился и устремил остекленевший взор мимо своей пленницы, словно не замечая ее присутствия. — У меня есть деловые интересы здесь, в Англии. Уотертон расстроил мои планы, а также пытался очернить мою репутацию. Закрыл все мои бордели. Ничего, он заплатит за это.

— Почему вы напали на меня тогда, в первый раз, возле дома сэра Невилла? — продолжала Меган. Коллинз скользнул по ней взглядом.

— Потому, что я не мог упустить возможность побесить Уотертона. К тому же Берроуз считал, что это поможет отвлечь от него внимание и направить их с Невиллом по ложному следу.

— Сколько времени вы собираетесь меня держать? Ведь Баррет придет за мной.

— Но это будет слишком поздно. Я жду не дождусь увидеть лицо Уотертона, когда он найдет вас в одном из моих борделей во Франции. — Коллинз провел рукой вдоль ее накидки, задержавшись возле груди. Затем быстро скользнул внутрь.

— Нет!

— Милая, вам надо привыкать к тому, что вас будут трогать мужчины.

Почувствовав, как рука Коллинза приблизилась к ее груди, Меган снова вскрикнула.

В это время наверху послышался шум.

— Меган! — крикнул Баррет.

Коллинз обернулся на голос и бросил быстрый взгляд на крышку люка. Девушка со вздохом облегчения открыла рот, чтобы откликнуться, но Коллинз наотмашь ударил ее по лицу.

— Ни слова, сучка! — Он вытащил из-под пальто нож, задул фонарь и спрятался в темноте.

Люк открылся.

Меган слышала в ушах стук своего сердца. Когда снаружи просочился тусклый свет, она различила притаившегося в углу Коллинза с поднятым лезвием.

— Баррет, у него нож! — закричала она истошно.

Уотертон спрыгнул в погреб, перекувырнувшись через спину, как акробат. Коллинз в прыжке бросился к нему. Баррет с быстротой молнии отскочил в сторону и тростью выбил нож у него из рук. Затем, испустив дикий крик, отбросил трость и отшвырнул Коллинза назад.

Когда тот осел на пол, Уотертон схватил своего врага за галстук и продолжил избиение.

— Баррет, остановись!

Голос Меган, кажется, пробился сквозь его гнев. Уотертон ударил Коллинза еще раз и, когда тот грузно повалился наземь, подошел к ней. Он все еще тяжело дышал, грудь судорожно вздымалась и опадала.

— Этот негодяй ничего с тобой не сделал? — Баррет присел на корточки рядом с ней и крепко прижал к себе.

— Я прекрасно себя чувствую, не считая этого. — Меган шевельнула кандалами на запястьях. — Ключ у Коллинза в плаще.

Баррет встал и обыскал карманы негодяя. Найдя ключ, он освободил Меган от наручников. Когда он помогал ей встать, в люк сверху заглянул Джеймс.

— Ну, я вижу, у вас здесь все в порядке?

— Да, — сказала Меган. — Но его люди увели на корабль одиннадцать других женщин. Они собираются отправить их во Францию, в…

— О них я уже позаботился. Не беспокойтесь, миледи. — Джеймс улыбнулся ей и перевел взгляд на Баррета. — Между прочим, я обнаружил Слипа на том же судне. При парне было небольшое состояние. Сейчас он сидит со связанными крылышками, как и все остальные. Позже я пошлю кого-нибудь за ними, а сейчас нужно поторопиться. Через четверть часа начнется бал. — Джеймс спустил им лестницу.

Баррет подтащил бесчувственное тело Коллинза туда, где раньше сидела Меган, и защелкнул на нем кандалы.

— Отсюда он никуда не денется… Меган, пошли. У нас нет времени. — Баррет быстро взял ее за руку и помог взобраться на лестницу.

И так же, держась за руки, они побежали за Джеймсом. Когда они выскочили за дверь склада, холодный воздух донес до них с Темзы затхлый запах рыбы. Меган вздрогнула и, с покорностью приняв помощь Баррета, села в экипаж.

— Локлен сказал мне, кого он собирается убить. — Она смотрела, как Баррет быстрыми ловкими движениями подбирает вожжи.

— Кого? — спросил Джеймс.

— Короля.


Через десять минут они уже спешили по Пэлл-Мэлл к Хеймаркет. Уотертон правил виртуозно, с точностью до дюйма объезжая другие экипажи и с трудом выискивая путь в непрерывном потоке. Они обогнали лихо кативший дилижанс, когда расстояние между ними оставалось едва ли не с волосок. Меган закрыла глаза и вцепилась в сиденье, прислушиваясь к страшному грохоту позади. Быстро проехав мимо вереницы карет, неизменно тянувшихся вдоль всей Сент-Джеймс-стрит, они повернули на Бонд-стрит.

Наконец перед ними вырос Карлтон-Хаус, резиденция Принни. Меган увидела огромный дворец, который многие считали неприличным из-за его роскоши и пышного убранства. Затраты на его обустройство едва не разорили парламент. Девушка изумленно смотрела на длинную колоннаду вдоль фасада. Ионические колонны, начинаясь по обе стороны от входа, заканчивались у торцов здания и выводили к воротам.

Лошади встали позади экипажа, подъехавшего чуть раньше. Меган наблюдала, как лакеи побежали вперед открывать дверцы. Тем временем к парадному подъезду стекалось бесчисленное множество приглашенных.

— Ну и толчея, — пробормотал Джеймс, выскакивая из экипажа.

Баррет спрыгнул за ним, потом повернулся к Меган и погрозил ей пальцем:

— Оставайся здесь!

— Но я могла бы помочь вам отыскать Локлена.

— Нет, сиди здесь. — Баррет сурово посмотрел на нее и последовал за кузеном.

Меган наблюдала, как они торопливо приближаются к парадным дверям. Она выследила бы Локлена лучше, чем кто-либо другой. И возможно, спасла бы ему жизнь. Забыть долгие годы их дружбы было не так просто. Она выпрыгнула из кареты и помчалась в обход здания.

На задворках оказалось полно народу, слуги сновали взад-вперед. Но все были слишком заняты, чтобы обратить на нее внимание. Она проскочила в коридор и побежала мимо кладовых, буфетных и прочих подсобных помещений, пока наконец не оказалась у подножия лестницы.

Меган шла по длинному коридору, разглядывая причудливую резьбу панелей, золоченую лепнину на потолке и стены, обтянутые алой тканью. Аппетитный запах пищи вызывал урчание в желудке.

Оркестр заиграл вальс, и поверх рокота голосов в воздухе поплыла музыка. Меган остановилась возле двери, ведущей в роскошный зал с куполообразным потолком. Выходы в противоположных концах зала вели к двум лестницам. Из проспектов с описаниями дворца Меган знала, что обе лестницы ведут в личные апартаменты короля.

Зал был в рождественском убранстве. Вдоль стен стояли вазоны с фигурно подстриженными декоративными растениями. Похоже, из помещения специально вынесли всю мебель, чтобы освободить место для гостей. Оставили только стулья да несколько громадных статуй в углах. Шею китайского дракона украшал венок из падуба.

Баррет и Джеймс были на добрую голову выше большинства джентльменов, и отыскать их не составляло никакого труда. Они стояли около колонны и бегло осматривали зал, пока монарх вальсировал.

Меган посмотрела на короля — непомерно грузного, разряженного в пышные одежды. Легкомысленные развлечения и чрезмерное потакание собственным слабостям подточили его здоровье. В шестьдесят один год Принни выглядел на семьдесят. Он был почти комичен в своем старании предстать бравым кавалером перед своей юной партнершей, только что достигшей брачного возраста. Хорошенькая леди с длинными светлыми локонами спрятала гримасу за вежливой улыбкой, когда король наступил ей на ногу. Судя по красному лицу и остекленевшим глазам, он был пьян.

По сверкающему паркету кружились пары. Танец еще не кончился, а гости уже с нетерпением ждали, когда вновь заиграет музыка, чтобы принять участие в следующем. Меган увидела лорда Кенсингтона, беседовавшего с лорд-канцлером не более чем в пяти футах от нее.

Но где же Локлен?

Она заметила одного лакея, стоявшего на лестничной площадке, и уже почти отвела взгляд, но в последний момент ее удержали глаза мужчины — похожие на расплавленный свинец. Локлен! Он был в белом парике и ливрее.

Меган быстро огляделась и заметила в углу мистера Филдса и мистера Коуберна, в таких же париках и тоже переодетых лакеями.

Баррет с Джеймсом также распознали всех троих. Локлен, не сводя с короля спокойного взгляда, вытащил из бокового кармана пистолет. Филдс и Коуберн, ждавшие сигнала от своего лидера, последовали его примеру.


Глава 30


Все произошло мгновенно.

Меган закричала.

Джеймс побежал к королю.

Баррет бросился к Локлену.

Люди Джеймса появились словно ниоткуда и схватили Филдса и Коуберна.

Джеймс толкнул короля в бок и свалил на пол вместе с его партнершей. Пуля просвистела у них над головами. Один из музыкантов вскрикнул и схватился за руку. Его скрипка громко взвизгнула, затем музыка смолкла.

Меган метнула взгляд в другую сторону зала, где стоял Локлен. Увидев взбегающего по ступенькам Баррета, он выхватил из кармана другой пистолет и выстрелил.

Она хотела закричать, но смогла лишь прерывисто вздохнуть.

Баррет пустился вдогонку за своей добычей.

Локлен уже добрался до самого верха лестницы. Два человека Джеймса ждали внизу с пистолетами наготове. Локлен взглядывал то на них, то на Баррета. Глаза его бегали так быстро, словно их дергали за веревочку, которая, казалось, вот-вот оборвется. В следующий момент он перегнулся через перила и громко крикнул:

— Это еще не конец.

Он прыгнул и свинцовым грузом полетел вниз с высоты в тридцать футов. Толпа исторгла единый вздох и замерла.

Последовал глухой звук от удара об пол.

Джеймс поставил короля на ноги, отряхнул его костюм и сказал:

— А вы превосходный ныряльщик, ваше величество.

— Ну полно, Невилл! Скажите, в своей работе вы всегда ждете до последнего момента? — Принни поправил свой парик. Глаза короля, доселе нетрезвые, стали более осмысленными.

— При некоторых обстоятельствах требуется выдержка, ваше величество.

— Понимаю. Я бы ожидал подобного спектакля от Уотертона, но вы меня удивляете. — Король хлопнул Джеймса по спине.

— Зато мы поймали наглых отщепенцев, — усмехнулся Джеймс.

— Верно. Но когда вы мне сказали, что кого-то собираются убить, я меньше всего предполагал, что сам могу оказаться жертвой.

— Я узнал, что убить хотят именно вас, несколько минут назад.

— Ладно уж. — Из-под дежурной светской улыбки проглянула истинная натура Принни. Он махнул рукой толпе гостей: — Боже правый! Теперь они будут до скончания века обсуждать этого человека. Боже мой! Да взгляните же сюда! Разбудите этот оркестр! И принесите несчастному парню кусок холстины — он испачкает весь мой пол. — Принни снова повернулся к Невиллу: — А этот план с фиктивной женитьбой недурен. Лично я до такой хитрости не додумался бы. Подозреваю, что Уотертон навлечет на себя сильный гнев своей леди. — Король подмигнул Джеймсу.

В ответ Джеймс улыбнулся деревянной улыбкой, затем лицо его исказилось недовольной гримасой.

Для Меган слова Принни явились неожиданным ударом. Под ложечкой засосало. Она прижала руки к груди. Сердце гулко стучало. Стало трудно дышать.

Меган видела, как теперь тот же круг людей сомкнулся вокруг Джеймса. Она потупившись повернулась кругом и вышла в коридор. Глаза ее наполнились слезами. Рисунок на алых обоях стал расплываться. Как она могла подумать, что Баррет любит ее? Он просто использовал ее, чтобы поймать Локлена. Использовал…

Слова снова и снова повторялись в уме, разрывая ей сердце.


Час спустя она сидела в городском доме лорда Аптона. После довольно долгого пребывания в объятиях Холли Меган кое-как уняла свои рыдания и наконец отодвинулась.

— Извини, — сказала она. — Я сама ставлю себя в глупое положение.

— Нисколько. Все совершенно естественно — сердце твое разбито. — Холли вытащила из стопки на столике еще один носовой платок и, развернув, протянула девушке.

Джон сидел в кресле напротив, сложив пальцы пирамидкой.

— Мне думается, нужно по крайней мере поговорить с ним.

— Я даже видеть его не хочу, — сказала Меган. Она вытерла платком опухшие глаза и оглядела комнату. Уютная, вся в синих тонах. Только кресла вносили легкую дисгармонию в старинную меблировку. Меган именно такой представляла себе гостиную Холли. Возможно, она чувствовала бы себя здесь свободнее, если б Джон не смотрел на нее так хмуро. После ее слов темные брови Джона слились в сплошную линию над его необычными золотистыми глазами.

— Но вы же понимаете, он приедет за вами. — Аптон нахмурился еще больше.

— Я надеялась, что смогу побыть здесь, пока из Пеллем-Хауса не прибудут мои вещи, — сказала она.

— Не знаю. — Джон, казалось, разрывался между двумя желаниями — позволить ей остаться и не ссориться с Барретом.

Холли взволнованно взглянула на мужа.

— Но ты же знаешь, как он с ней поступил. Конечно, Меган не может туда возвратиться. Надеюсь, ты проявишь благородство и позаботишься о том, чтобы он не появлялся в этом доме. И не домогался ее.

— Домогался? Она его жена!

— Да ты не слышал ни слова из того, что она рассказывала! Их бракосочетание незаконно. Поэтому он не имеет на нее никаких прав.

— Прошу вас, не спорьте! Я не хочу никому создавать трудностей, я уйду и остановлюсь в гостинице.

— Ты останешься здесь, — сказала Холли. Ее щеки сделались красными от гнева. — А когда мы отправимся в поместье, ты поедешь с нами.

— Я не смогу.

— Сможешь. Конечно, сможешь. И твоего брата мы тоже пригласим. Ну скажи, что ты согласна. Пожалуйста…

Меган вздрогнула от громкого стука в дверь и услышала, как Данн, дворецкий Аптонов, приветствует Баррета.

— Ему не понадобилось много времени, — пробормотал Джон, и его красивое лицо расплылось в улыбке. Но стоило только Холли взглянуть на мужа, как лицо его стало серьезным.

— Я не хочу его видеть! Я не могу его видеть! — Меган вскочила, озираясь по сторонам, ища, куда бы убежать. Некуда. Она выбежала из гостиной и в дверях столкнулась с Барретом.

Он схватил ее за руки.

— Что ты здесь делаешь, черт побери? Почему ты покинула экипаж? Я ищу тебя по всему городу.

Меган высвободилась.

— И ты еще что-то требуешь от меня? Да ты не смеешь ко мне даже приближаться! — Она отскочила, глядя на Уотертона сузившимися глазами.

Пока он внимательно изучал ее — это время показалось ему вечностью, — гнев постепенно исчезал с его лица.

— Ты все знаешь? — сказал он прерывистым шепотом.

— Я слышала, как король разговаривал с сэром Джеймсом.

— Позволь мне объяснить.

— Нет! Уходи немедленно!

Холли оторвала от дивана свое тело с выступающим животом и погрозила Баррету пальцем.

— Я попрошу тебя уважать ее желание. Никто не давал тебе права так обходиться с леди. Это мое мнение. В самом деле, Баррет, я разочарована в тебе.

Джон схватил жену за руку.

— Пойдем, дорогая. Им нужно побыть немного наедине.

Меган была готова просить Холли не оставлять их вдвоем, но ей не хотелось встревать между женой и мужем. К тому же Джон, похоже, был решительно настроен предоставить Баррету такую возможность.

Холли не стала вырываться от Джона. Она только взглянула на Меган и сказала:

— Если ты хочешь, чтобы я осталась…

— Нет-нет. Я поговорю с ним. — Меган сердито посмотрела на Баррета.

— Видишь, дорогая? — сказал Джон. — Они хотят остаться одни. Мне нравится, когда ты сердишься. У тебя глаза начинают сверкать огнем. — Джон увел жену из комнаты. И Холли, казалось, этого даже не заметила. Их голоса потерялись в глубине коридора.

— Меган, прошу, выслушай меня. — Баррет подошел к ней. — Нам нужно поговорить.

— О чем? Теперь я знаю, для чего тебе понадобился этот фиктивный брак. Ты знал, что Гарольд связан с «Адвокатами дьявола». Тебе нужно было найти путь к сближению, чтобы иметь возможность наблюдать за ним. Ты также хорошо знал его слабость и решил воспользоваться своим преимуществом. За это я ненавижу тебя больше всего. — Меган не могла смотреть на него. Она повернулась спиной и, пройдя через гостиную, стала смотреть в окно.

На улице зажглись газовые фонари. Их унылый свет наводил тусклый глянец на булыжники.

— У тебя есть все причины для гнева… — начал Баррет.

— Разумеется. — Она сверкнула глазами в его сторону. — Скажи мне, пожалуйста, одну вещь. Когда ты говорил, что Фенвик-Холл и охотничий домик снова отойдут ко мне, ты действительно имел это в виду? Или только лгал, чтобы прельстить меня замужеством?

— Мой адвокат представит тебе документы и доверенность на управление имуществом.

— Тогда, я полагаю, это равноценный обмен за то, что ты меня использовал как одну из своих любовниц, хотя с чуть большей заботой.

— Я никогда не собирался этого делать, — сказал Баррет. Его низкий голос был полон сожаления.

— Однако же сделал. — Меган отпустила штору и повернулась. — Какая ж я была глупая! Мне казалось, что ты дорожишь мной. Но я ошибалась. Ошибалась! У тебя нет сердца, поэтому ты не способен что-либо чувствовать.

Баррета глубоко задели ее слова.

— Ты абсолютно права. Я безжалостный негодяй и всегда это признавал. Это ты хотела верить, что я не такой. Это ты считала меня другим человеком. Но коль уж мы начали швыряться булыжниками, черт возьми, то продолжим. Не я один лгал. Ты знала, что твой брат связан с «Адвокатами дьявола», и ничего мне не говорила, а бегала советоваться к Берроузу. — Произнеся его фамилию, Баррет оскалил зубы и зарычал.

— Я тебе сказала об этом, — ответила Меган.

— С небольшим запозданием, не правда ли?

— Возможно, но это ничуть не хуже того, что ты сделал со мной, — огрызнулась она.

— Тогда мы квиты.

— Как ты смеешь так говорить? Мы никогда не будем квиты. Ты соблазнил меня, притворяясь, что хочешь на мне жениться. Как ты можешь ставить на одну доску разные вещи?

— Верно, я тебя соблазнил, но я не отношу это целиком на свой счет, — вывернулся Баррет.

И возразить ему было нечем. Она сама пыталась его соблазнять, и оба это прекрасно знали.

— Я ведь тебя отговаривал, Принцесса, — продолжал Баррет. — Конечно, я лишил тебя невинности. Это правда. Но я собираюсь сделать благородный шаг и жениться на тебе по-настоящему. Сейчас ты поедешь со мной домой.

— Не поеду! Неужели ты допускаешь даже на минуту, что я выйду замуж за такого безжалостного человека? Тем более что ты даже не испытываешь угрызений совести. Я не повторю эту ошибку. Я ненавижу тебя. Ты это понимаешь? Ненавижу! Твой отец сказал, что ты причинишь мне зло. И ты причинил. А теперь еще отказываешься уходить и продлеваешь мою боль. Я хочу забыть, что ты вообще существуешь, и жить собственной жизнью. Оставь меня одну! — Она вырвалась из его рук и влепила ему пощечину.

Изумленный Баррет с минуту стоял неподвижно. На щеке у него остались ярко-красные отметины от пальцев. Меган, чувствуя, как горит ладонь, взглянула на его лицо. Первым ее желанием было приблизиться и дотронуться до него. Но, вспомнив, как Баррет ее обидел, она передумала. Слезы застилали ей глаза.

Баррет плотно сжал губы, так что они превратились в прямую жесткую линию, и впился своими синими глазами в Меган. На ничтожно малую долю секунды на лице у него вспыхнули обида и сожаление. Потом их скрыла бесстрастная, непроницаемая маска, лишь на щеках заходили желваки. Он опустил руки.

— Хорошо, я уйду, если тебе так хочется. — Он повернулся и зашагал из комнаты.

Меган смотрела ему вслед.

В коридоре раздались удаляющиеся шаги.

Она опустила глаза на свою саднящую ладонь. Нужно было собирать по кусочкам разбитую жизнь и начинать все сначала, но уже без него. Ничего не поделаешь.

По щекам струились слезы.


Глава 31


Следующий день она провела в доме лорда Аптона, не выходя из своей комнаты. Прислушиваясь к потрескиванию поленьев в камине, она смотрела на солнечный луч, в котором плавали крошечные пылинки. Сквозь слезы все выглядело расплывчато, как в тумане. После встречи с Барретом она так и не перестала плакать. Он заставил ее влюбиться и сам же предал это чувство. Она никак не могла с этим примириться.

Послышался тихий стук в дверь.

Меган села и промокнула глаза носовым платком. Поправила выбившиеся из пучка волосы, спросила:

— Кто там?

— Это я. Извините, пожалуйста. Можно мне зайти на минутку?

Она узнала приглушенный голос Энни.

— Входи.

Девочка вошла в комнату и улыбнулась. Она была в изящном платьице из розовой тафты, с широким розовым бантом на поясе. Бросались в глаза крупные пятна на подоле. Пройдя через всю комнату, девочка внимательно посмотрела на Меган поверх растения в горшочке, который несла в руках. Увидев, что девушка смотрит на ее платье, перепачканное землей и травой, она сказала:

— Я играла с братьями в саду и еще не переоделась.

— Понятно. Похоже, ты замечательно провела время.

— Да. Один раз я даже их победила. — Энни заметила пылинки в лучах солнца. — Ой, в вашей комнате столько злых фей! Дядя Баррет, наверное, обидел вас ужасно.

— Почему ты так говоришь?

— Ну, во-первых, потому, что здесь злые феи. Добрым феям не нравится видеть огорченных людей, и они стараются их развеселить. А во-вторых, у вас глаза опухшие и красные. Сразу видно, что вы плакали.

— Я подозреваю, что человеку очень трудно спрятать красные глаза от фей или, — Меган подняла глаза на Энни, — от маленьких девочек.

— Да, очень, — серьезно сказала Энни. Она села на кровать и протянула Меган растение. — Эти трилистники я сама выращиваю. Я думаю, они очистят вашу комнату. Добрые феи их полюбят.

— Большое тебе спасибо. — Меган прикоснулась пальцем к одному из четырех нежных листочков. — Они прекрасны.

— А вы знали, что феи любят трилистники? — спросила девочка.

— Не знала. А как ты к этому пришла, Энни? — Меган смотрела на золотой венчик вокруг ее блестящих на солнце волос.

— Я перепробовала все сорта, чтобы посмотреть, какие растения феям понравятся больше всего. Это трилистники, совершенно точно. Вы сами увидите, как с заходом солнца они будут сворачивать листья. Феи любят под ними прятаться.

— Обязательно посмотрю. Они будут стоять здесь, возле кровати, так что феям будет где спать. — Меган поставила латунный горшочек на ночной столик рядом с подсвечником.

Энни притронулась к ее руке.

— Я надеюсь, вы не будете плакать и скоро повеселеете. Я слышала, как мама говорила папе, что дядя Баррет сделал что-то ужасное и поэтому мы должны быть к вам добрыми. Они сказали, что не нужно вам надоедать.

— Да, — рассеянно сказала Меган. — Он совершил ужасную вещь.

— Дядя Баррет не мог вас обидеть. — Энни закусила губку и, казалось, целиком ушла в свои мысли. — Это совсем на него не похоже. Он очень добр ко мне. — В глазах девочки блеснули слезы.

— Он никогда не любил меня.

— Когда дядя Баррет женился на вас, — сказала Энни, — я надеялась, что теперь он не будет одинок, но… — Она не договорила. Со щеки у нее скатилась слезинка.

Меган подумала, что Энни потеряла мысль, и подняла глаза. Она увидела, как по детскому лицу текут целые ручьи слез.

— Не плачь, прошу тебя, — с усилием сказала она.

— Это само собой получается. — Девочка вытерла слезы. — Я не могу видеть, как вы и дядя Баррет переживаете.

— Прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя расстраивать, Энни. — Меган крепко ее обняла, ощущая под пальцами ее прекрасные белокурые волосы.

— Не только вы заставляете меня плакать, — сказала девочка таким голосом, словно несла на себе заботы всего мира. — Я беспокоюсь о многих вещах, но больше всего меня тревожит мама. У нее скоро будет ребенок. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— Пусть тебя это не тревожит. Твоя мама очень сильная. Вот увидишь, все закончится благополучно.

— Вы хотите успокоить меня. — Энни отодвинулась назад и вытерла с глаз слезы. — Спасибо вам.

— Ну тогда, может, улыбнешься мне? — Меган попыталась сама улыбнуться, но с трудом приподняла кончики губ.

Энни откинула назад упавшую на глаза светлую прядь и улыбнулась. Но улыбка получилась невеселой.

— Вы правы. Не надо печалиться, ведь до праздника всего неделя. В нашем доме не разрешается грустить в Рождество. Скоро мы уезжаем в наше поместье. Мама говорит, что вы поедете с нами. Я очень рада. Там живет моя бабушка, она должна вам понравиться. Она и меня, и вас заставит улыбаться.

— Я не сомневаюсь.

— А в сочельник я всегда отправляю рождественскую просьбу святому Николаю. Он настоящий. Вы знаете, однажды я его видела.

— В самом деле?

— Да. Такой кругленький и веселый, а его борода похожа на серебряные нити. Он сказал, что если я буду слать молитвы каждое Рождество и просьба не будет эгоистичной, то получу ответ. В этом году я буду молиться, чтобы вы с дядей Барретом вместе нашли свое счастье.

Кто-то тихонько постучал в дверь.

— Да?

— Это я, мисс, — донесся из коридора невнятный голос Тессы.

— Входи.

Горничная, как ветерок, проскочила через дверь.

— О, мисс, с вами все в порядке? Я так беспокоилась!

Энни взглянула на Меган и стиснула ей руку.

— Мне пора идти. Я обещала маме помочь с булочками. Они у нее обязательно сгорят, если меня не будет рядом с ней на кухне. — Девочка церемонно поприветствовала Тессу и направилась из комнаты.

Служанка подождала, пока она удалится, и после этого поспешила к кровати.

— Все уложено. Вы знаете, когда мастер распорядился собрать ваши вещи, я даже не поверила.

— Да, все правильно. Я уезжаю с Аптонами в деревню, а потом вернусь обратно в Фенвик-Холл.

Горничная помрачнела:

— О мисс! И вы больше никогда не вернетесь к мастеру?

— Тесса, к чему такой хмурый вид? Мир еще не рухнул. Я не вижу никаких причин, мешающих продвижению твоих планов. Ты можешь выходить замуж за Линга.

— Мисс, я всю жизнь заботилась о вас, — сказала горничная. — Вы родились на моих глазах. И сейчас я не могу вас оставить.

Увидев твердую линию ее губ, Меган сказала:

— Нет, ты сделаешь это! Ты слышишь меня, Тесса? Ты выйдешь замуж за Линга. Пусть хоть одна из нас будет счастлива. — Она окинула горничную самым что ни на есть непреклонным взглядом.

— Но…

— Я не желаю слушать никаких отговорок.

В зеленых глазах Тессы проступили слезы.

— Мне будет недоставать вас.

— И мне тоже. — Меган встала и крепко ее обняла. Почему любовь влечет за собой непрерывную цепь несчастий — сначала из-за потери любимого мужчины, теперь — женщины, которая была больше чем мать? Настанет ли когда-нибудь конец страданиям?

— Как бы я хотела, чтобы вы хорошенько подумали, — сказала Тесса. — Выходите за него замуж. Он любит вас, я знаю. Посмотрели б вы на него, когда он воротился домой. На себя не похож. Я еще никогда не видела, чтобы мужчина был в таком унынии.

— Он использовал меня, чтобы подступиться к Гарольду. Я не могу этого забыть. Я была для него лишь средством для достижения цели. Теперь с этим кончено.

— Даже вообразить не могу, — сказала Тесса. Морщины на ее лбу стали еще глубже.

— Если здраво рассудить, то сейчас я даже в лучшем положении, чем раньше. Теперь у меня есть собственность, и я могу жить в достатке.

— Ну и что в этом хорошего? Я же вас знаю. Теперь вы отправитесь в Фенвик-Холл и будете сидеть там в одиночестве.

Нет, после того как Баррет вдохнул в нее уверенность, она не собиралась возвращаться в прошлое. Поэтому она сказала:

— Ты ошибаешься, Тесса. Я постараюсь уговорить Гарольда после Рождества отправиться вместе за границу. Я хочу на время уехать из Англии. Мне нужно удалиться от скандала, а он непременно последует… — Меган не договорила, так как вдруг почувствовала головокружение и тошноту. Она зажала рот рукой и вцепилась в столбик кровати.

— Ой, батюшки! — Тесса быстро схватила ночной горшок. Она успела вовремя. Меган тут же опорожнила в него содержимое своего желудка.

Горничная помогла ей лечь.

— Я хорошо знаю, что это такое. Ваша мама выглядела точно так же, когда ожидала вашего появления.

— Должно быть, я заболеваю или что-то съела. — Меган испуганно округлила глаза, чувствуя приближение нового приступа.

— Единственная причина вашей болезни — ребенок, — сказала Тесса.

— Ребенок? — Когда Меган подумала, что носит в себе живое существо, она непроизвольно приложила руки к животу. — Я потеряла мужа, которого у меня никогда не было, но взамен обрела другое, очень для меня дорогое.

— Вы ведь собираетесь сообщить ему об этом?

— Вовсе нет.

— Вы должны.

Видя сердитый взгляд горничной, Меган сказала:

— Я не стану вынуждать его жениться из-за этого. Ты должна поклясться, что не скажешь ему о ребенке.

Горничная поколебалась секунду, затем сказала со вздохом:

— Ладно, мисс. Это ваш ребенок. Но мне кажется, вы не правы.


Прошла неделя.

Баррет прохаживался взад-вперед перед камином. Ноги чувствовали жар от большого полена, сожжение которого, как и положено, было приурочено к сочельнику. Он посмотрел на Надоеду, развалившегося в плетеном кресле. Пес лежал на боку, купаясь в тепле, и во сне подергивал лапами.

Баррет нахмурился и подумал о Меган. Он протянул руку к щеке и потрогал в том месте, где она недавно его ударила. Столько раз за эти дни он проезжал мимо дома Джона! Столько раз хотел войти, но, вспоминая, как Меган сказала, что не желает его видеть, поворачивал обратно. Как он мог ее осуждать после того, что сделал?

Пеллем-Хаус никогда еще не казался таким унылым. Это безмолвие вокруг тяжелым молотом вдавливалось в грудь, и знакомое неугомонное чувство снова смыкало свои клешни. Жить в таком состоянии становилось невыносимо. Нужно было как-то убедить ее вернуться.

Баррет направился к двери, но, услышав шаги в коридоре, остановился. В комнату вошел Джеймс.

Надоеда проснулся, равнодушно посмотрел на гостя, затем перевернулся на бок и снова стал спать.

— Я позволил себе войти. — Джеймс прошел через всю комнату к камину, ловя блестящими черными ботинками огоньки от горящих углей. — Где же твои двое дворецких?

— Заняты омелой, я думаю, — сказал Баррет. — А что ты хотел? Я собираюсь уходить. — Он бросил на Джеймса нетерпеливый взгляд.

— Собираешься увидеть ее?

— Да, — сказал Баррет.

— Ну, тогда это может тебе помочь. Считай, что я заранее вручаю тебе мой рождественский подарок. — Джеймс кинул ему большой конверт.

Баррет одним ловким движением поймал его и сорвал печать.

— Мне это не нужно, — сказал он, взглянув на собственное брачное свидетельство. Он собрался бросить бумагу в пламя, но Джеймс остановил его руку.

— Я бы не хотел, чтобы ты им швырялся, — сказал он. — Это не фальшивка.

Баррет удивленно уставился на него.

— Я тебя сейчас убью! Ты понимаешь, через какие круги ада ты заставил нас с ней пройти?

— Я всего как день узнал, что Гибберт был не только актером. Прежде чем поступить ко мне на работу, он принял духовный сан.

— Я тебе не верю.

Джеймс отступил на шаг, загадочно улыбаясь.

— Ты все заранее спланировал! — Баррет замахнулся на него.

Джеймс вскинул кулаки.

— Черт бы тебя побрал! Ты должен меня благодарить. Она твоя жена. Теперь ты можешь заставить ее вернуться.

— Премного благодарен! — Баррет с размаху ударил Джеймса в скулу и с удовлетворением смотрел, как тот пошатнулся и сделал шаг назад.

— Ну хорошо, хорошо. — Джеймс, улыбаясь, поднял руки. — Квиты.

Баррет опустил кулаки, пряча стихающий гнев за такой же хитрой улыбкой.

— Нет, подождем, когда я возмещу потери.

Джеймс взглянул на него с опаской и потрогал глаз.

— Ладно, главный вопрос мы утрясли. А теперь скажи, есть ли вести от Фенвика?

— Я получил от него письмо сегодня утром. Он в Глазго. Я написал ему, что здесь все в порядке и он может спокойно возвращаться.

— Значит, дело закончено, не считая твоей женитьбы, — задумчиво сказал Джеймс, поблескивая глазами.

— Уж не думаешь ли ты снова вмешаться? — рассердился Баррет. — Хватит! Достаточно того, что ты сделал. Убирайся к черту! Отправляйся писать свои отчеты и продолжай свою слежку.

Джеймс посмотрел на него со свойственной ему улыбкой, не трогавшей глаз.

— Именно это я и собираюсь делать. Счастливого Рождества!

— И тебе того же. — Баррет выждал, когда его кузен удалится из комнаты, и подхватил лежащее возле ноги брачное свидетельство.


Находясь за несколько кварталов от Пеллем-Хауса, Меган как раз в это время услышала женский крик. Жалобное стенание, казалось, заполнило весь дом. Она посмотрела на дверь гостиной и поморщилась. Голос Холли по-прежнему звенел в ушах. Драйден и Брок сидели напротив за карточным столиком, строя друг другу рожицы.

Совершенно не думая, так как ум ее был занят наполовину Холли, наполовину Барретом, Меган выложила на стол карту. Если б он хоть чуточку заботился о ней, ему следовало бы смирить свою гордыню и заставить себя извиниться. Но он этого не сделал.

Драйден посмотрел на карту:

— Это же дама червей.

— Ах да. — Меган забрала карту обратно, чувствуя, как из-за тяжести на сердце вдруг стало трудно дышать.

Воздух прорезал еще один крик.

Драйден поднял глаза на потолок и сказал:

— Уже скоро.

— Через минуту она будет ругаться на папу, — сказал Брок, изучая свои карты.

Меган нахмурилась:

— Ругаться?

— Не то чтобы очень сильно, — сказал Драйден, — но наверняка выскажет ему, что она чувствует, лежа там.

Брок пошел королем треф.

— Прошлый раз она кричала, что это несправедливо, когда женщина вынуждена рожать целых полчаса.

— Я надеюсь, она не разбудит Лоуренса, — сказал Драйден, насупясь. — За ночь он с ума сойдет от этих криков.

Меган сглотнула комок в горле и потерла живот. Неужели она будет так же пронзительно кричать на Баррета, когда придет ее время? После того, что он сделал, — определенно.

— Вы не возражаете, если я вас оставлю? Я не могу сосредоточиться на игре. Пойду разыщу вашу сестренку. — Она положила на стол свои карты.

— Она на чердаке, — сказал Драйден, между делом пытаясь заглянуть в карты брата.

— Перестань жульничать!

Меган слышала, как Драйден и Брок продолжают препираться, но их голоса постепенно затихали, по мере того как она поднималась по ступенькам. Через четыре марша она дошла до верха. Дверь чердака была оставлена открытой. По ее зазубренному поцарапанному краю бегали блики от тусклого венчика свечи. С чердака тянуло запахом старья. Меган зябко поежилась и потерла руки. Перешагнув через последнюю ступеньку, она пошла мимо шляпных коробок и старого комода с лежащим сверху сломанным креслом к большому сундуку. В его ручку и была воткнута свеча. Курившийся над пламенем легкий дымок возносился к длинной веренице стропил под голыми скатами крыши.

Меган увидела Энни. Она стояла перед открытым окном, молитвенно сложив руки. Серебристый свет луны падал на ее белокурые волосы и лицо, делая ее похожей на ангела.

Энни подняла головку и воздела глаза к небу.

— Святой Николай, ты сам знаешь, что я хотела бы иметь сестричку. Но сейчас для меня это не так уж важно — лишь бы с мамой все было хорошо. И если родится мальчик, я тоже буду рада. Любой мальчик, который появляется на свет в сочельник, есть благословение Божье. В самом деле, я буду счастлива. И я совсем не против, если это произойдет не в деревне, потому что тогда мы сможем провести это Рождество здесь. Я уверена, ты все знаешь, где нам предстоит быть. — Девочка громко вздохнула и продолжила: — И еще я хочу обратиться к тебе совсем с другой просьбой. Это касается лорда Уотертона и леди Меган. Святой Николай, люди должны быть вместе с теми, кого они любят. Ты так не считаешь? У каждого из нас в этом мире есть своя пара, родная душа. Я уверена, что лорд Уотертон нашел ее в леди Меган. Они должны быть вместе. Я знаю, что прошу исполнить сразу два желания. Но я постараюсь на следующее Рождество не просить ничего… Нет, я беру свои слова обратно. Я попрошу тебя принести радость всем детям на земле. И это будет моим желанием на весь год. Ты мне его засчитаешь?

Меган шла ободрить Энни, так как знала, что девочка беспокоится за свою мать и младенца, но получилось наоборот. Молитва Энни так глубоко тронула сердце, что все отчаяние каким-то чудесным образом вдруг улетучилось.

— Привет, — тихо сказала она, чтобы не напугать девочку.

Энни обернулась:

— Это вы, леди Меган.

— Да, моя милая, это я. — Меган нагнулась и поцеловала ее в щеку.

Девочка вопросительно взглянула на нее.

— Ты просто чудо. — Меган улыбнулась и погладила Энни по голове. — Не надо долго стоять у окошка. Здесь очень холодно. Ты можешь простудиться.

— Не буду, — сказала Энни. — А вообще я люблю молиться перед открытым окном. Тогда я чувствую себя ближе к небу. Сейчас я закончу, — добавила она.

Меган улыбнулась ей напоследок и направилась к выходу.

Энни снова повернулась к окну и продолжила свою молитву:

— Возможно, я перехожу все границы, но нельзя ли сделать так, чтобы младенец появился на свет поскорее?..

Обратный путь был куда легче, нежели наверх. Спустившись на один этаж, Меган услышала в конце лестницы чей-то топот. Может, кто-то принес известие о младенце? Она подобрала подол и поспешила дальше. Приблизясь к лестничной площадке между вторым и первым этажами, она посмотрела вниз и увидела Баррета.

Он остановился как вкопанный.

Она тоже.

В течение минуты она разглядывала непривычную картину. Баррет был без галстука и без жилета — в одной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Непричесанные волосы в беспорядке спадали вокруг лица, подбородок покрывала щетина, наверное, нескольких дней давности. Под глазами снова появились темные круги. Меган никогда не видела его таким измученным и… божественно красивым!

Баррет всматривался в ее лицо взглядом затравленного животного. Их разделяли двадцать ступенек, но не расстояние ощущала она, а барьер неловкости. «Ну не молчи. Скажи хоть что-нибудь». Она ждала под неистовый стук своего сердца, чувствуя, как к ней возвращается прежняя неуверенность. Почему он ничего не говорит, только смотрит? Что он хочет? Доставить ей еще больше горя?

Меган больше не могла выносить молчания.

— Зачем ты пришел сюда? — Голос ее прозвучал резче, чем она хотела. Слова звонко разнеслись по лестничной площадке.

— Я пришел увидеть тебя, Принцесса.

Когда она услышала проникновенный голос, прошептавший это ласковое имя, у нее встал ком в горле.

— Ты уже видел меня, — с трудом сказала она. — И что теперь? Ты пришел лгать мне дальше? — В глубине души она желала услышать в ответ, что он ее любит. Ей хотелось знать, страдал ли он так же, как она, после того как ее сердце разбилось вдребезги.

Баррет по-прежнему изучал ее лицо.

— Я надеялся… — начал он, но не стал продолжать и повернулся, чтобы уйти.

Какая она глупая! Он не любил ее! Мать была права, когда говорила, что ее никто никогда не полюбит. Меган чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

И вдруг он остановился.

— Черт побери! — И помчался к ней, перепрыгивая через несколько ступенек. — Прости меня, Меган. Я сделаю все, чтобы мы с тобой помирились. Я люблю тебя. — Он привлек ее к себе.

От этих слов у нее запрыгало сердце, но, стараясь казаться равнодушной, она сказала невыразительно:

— Ты любишь? Разве можно верить тебе?

— Я знаю, что не заслуживаю твоего доверия. Но если ты позволишь, я надеюсь вновь его завоевать.

Вглядываясь в синий омут его глаз, она увидела свет любви.

— Может быть, и позволю, — неожиданно для себя сказала она.

Лицо Баррета приобрело суровое выражение.

— Нет, я не уйду отсюда, пока ты не согласишься поехать со мной, — сказал он. — Я не вернусь обратно в пустой дом. У меня нет ни сна, ни одной связной мысли в голове. Я совсем обезумел без тебя.

— Надеюсь, что это так, — сказала Меган. — Но в действительности ты не заслуживаешь снисхождения. Ты и сам это знаешь. Ты ужасно меня обидел. — Она взглянула на него из-под опущенных ресниц, испытывая наслаждение от тепла его рук.

— Да, я мерзавец, я знаю. — Баррет взял ее лицо в ладони. — Но прошу тебя, скажи, что ты меня прощаешь. — Он провел большим пальцем по очертаниям ее губ.

— Я полагаю, что смогу простить, так как все еще люблю тебя. Но это потребует от тебя некоторых действий. — Она обвила его руками за шею и проказливо улыбнулась.

— Дорогая, ненаглядная моя Принцесса, я в твоем распоряжении, целиком и безоговорочно. — Баррет наклонился и поцеловал ее.

Меган запустила руки в его спутанные волосы, чувствуя под пальцами упругие завитки. Когда он стал ее ласкать, тело налилось теплом и желанием.

Через секунду он со стоном отодвинулся назад. Где-то в глубине его горла зародился стон.

— Если мы сейчас не уедем домой, я возьму тебя прямо здесь. — Он подхватил ее на руки.

Она улыбнулась и, обняв его за шею, провела губами вдоль его шершавого подбородка.

— Пока еще нам нельзя уезжать. Холли рожает.

— То-то я слышал, как она бранится, когда я вошел. Я думал, мне показалось.

В это время снаружи раздался хлопок выстрела и вслед за тем громкий невнятный крик. Они с Барретом переглянулись.

— Что это? — нахмурилась Меган.

— Если я не ошибаюсь, — сказал Баррет, — это Джон объявляет всем, что ребенок родился.

Сзади послышался топот, и мимо них пролетела Энни с сияющей улыбкой.

— Это девочка! Это девочка! Я слышала, как папа крикнул! Теперь у меня есть сестричка!

— О, Баррет, мы должны остаться. Я хочу посмотреть малышку. — Меган наблюдала, как Энни сбегает вниз и волосы подпрыгивают у нее на спине.

— Мы останемся, но только на несколько минут, не больше.

— Спасибо. — Она поцеловала Баррета в суровую складку меж бровей и решила пока не рассказывать ему об их ребенке.


В рождественское утро Баррет вошел в гостиную и застал Меган у окна. Она смотрела на улицу, прижавшись носом к стеклу и прислушиваясь к симфонии колоколов. Церковный звон слышался по всему городу.

О Боже! До чего же она была прекрасна! И целиком принадлежала ему. Кудри ее были убраны только со лба и, удерживаемые на темени гребнем, украшенным жемчужинами, темным потоком стекали по плечам и спине. Платье из шотландки в яркую красно-зеленую клетку красиво облегало полную грудь и подчеркивало достоинства фигуры. Баррета так и тянуло прикоснуться к ней. Ему казалось, что он может трогать ее до бесконечности, но все равно ему будет недостаточно.

— Доброе утро, — сказал он и ткнулся носом ей в шею.

— Это замечательное утро. — Меган отклонила голову, чтобы ему было удобнее целовать ей шею.

— Почему ты не разбудила меня?

— Я не посмела, — сказала она. — Ты так чудесно посапывал, и я решила, что тебе нужно выспаться.

Баррет повернул ее к себе лицом.

— Разве выспишься при таком адском шуме и всем этом содоме?

— Это не содом. Это Рождество. — Она дотронулась до его голой груди, проглядывающей над вырезом халата.

— Пусть будет так. — Баррет положил руки поверх ее рук. Ему доставляло удовольствие прикосновение к телу ее нежных пальцев. Он поцеловал ее в ладони. — Ну, раз это Рождество, то у меня для тебя есть подарок. — Он вынул из кармана конверт и протянул ей.

Меган нетерпеливо распечатала его и вынула их брачное свидетельство.

— Что это? — Она хмуро взглянула на стоящую на нем большую печать. — И ты таким образом просишь меня выйти за тебя замуж?

— В действительности мы уже состоим в браке.

— Что?! — Она выронила бумагу.

Баррет подхватил ее и сказал:

— Джеймс сообщил мне об этом вчера вечером.

Меган потеряла дар речи.

— Он еще об этом пожалеет. — Баррет хитро усмехнулся. Затем наклонился и поцеловал ее в изящную линию рта. — А я отложил до сегодняшнего утра, потому что хотел сделать тебе сюрприз вместе вот с этим. — Он вынул из кармана перстень и надел ей на палец, рядом с маленьким обручальным колечком, которое подарил ей в день венчания.

Она вытянула руку и посмотрела на золотое кольцо с гравировкой, представляющей в миниатюре Солнечную систему. На месте планет — каждая, как положено, находилась на своей орбите — были вправлены бриллианты.

— О, Баррет, мне так нравится! — Меган обхватила его за шею и поцеловала.

— Нравится? — Он ласкал ее до тех пор, пока не почувствовал, как бешено забилось его сердце, а она ощутила стремительно нахлынувшее тепло. Хотя этой ночью они трижды предавались любовным утехам, он опять испытывал мучительную жажду. — Но настолько ли тебе нравится, чтобы вернуться со мной в постель?

— Позже, — прошептала Меган. — У меня тоже есть для тебя небольшой сюрприз. Это мой рождественский подарок.

— Единственный подарок, который я хочу, — это ты.

— Но я должна сделать тебе подарок, Баррет.

Заинтригованный, он спросил:

— Что это?

Меган ззяла его руку и положила себе на живот.

— Ты будешь отцом, — сказала она после минутного колебания и взглянула на него с тревогой в глазах.

Он скрыл свое волнение за суровой миной.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?

— Да. Потому что, когда я обнаружила это, мы не разговаривали.

— Понятно, — сказал Баррет.

— Но я бы все равно сказала. — Привстав цыпочки, Меган обняла его за шею и чмокнула в губы. — Ты ведь не сердишься?

— Не знаю. Возможно, мне придется провести целый день в постели, прежде чем я решу. — Баррет подхватил ее на руки. — И начнем прямо сейчас.

— Но мы не можем.

— Почему?

Появившийся Ривз деликатно кашлянул.

— Прошу прощения.

— Да? — Баррет недовольно поморщился.

— Лорд Кенсингтон ждет в большой гостиной.

— А вот и причина. — Меган улыбнулась и поцеловала Баррета.

— Что здесь делает мой отец?

— Я пригласила его сегодня рано утром.

— Ясно.

— Отпусти меня, пожалуйста, — потребовала Меган. Но так как голос ее был полон ласковых ноток, это прозвучало почти как мольба.

Баррет неохотно поставил ее на ноги, и Меган потащила его в гостиную.

Отец сидел на софе. Рядом с ним возвышалась гора свертков. Надоеда, расположившийся у него в ногах, обнюхивал его ботинки. На шее у пса был завязан красный бант, резко выделяющийся на черной коже ошейника. Коутс, перегнувшись через стремянку, зажигал свечи на рождественском дереве. Незажженными оставались только три свечи. Видя, как он старается держать равновесие, Баррет испытал острое беспокойство.

Герцог Кенсингтон встал и взглянул на вошедших.

— Счастливого Рождества! — Он обнял Меган и чмокнул ее в щеку. Затем повернулся к Баррету, всматриваясь в его лицо, словно желая сделать то же самое, но не решаясь.

Никогда Баррет не видел на лице отца столь явного волнения и был этим глубоко тронут. Он раскрыл ему объятия и сказал:

— Счастливого Рождества, отец.

— Да разве может быть иначе? — Герцог Кенсингтон улыбнулся и обнял сына.

Баррет почувствовал, как его держат отцовские руки. Он не мог припомнить, чтобы хоть раз в жизни обнимал своего отца. Сейчас до него дошло, как много он упустил.

— Ой! — вздохнула у них за спиной Меган.

Ривз стоял в дверях, улыбаясь, как это мог делать только гордый отец. Линг с Тессой вошли рука об руку и уставились на дерево. Тесса запела: «Господь, благослови счастливых джентльменов». Герцог Кенсингтон похлопал Ривза по спине и подхватил песню своим густым баритоном.

Баррет подошел к Меган и обнял ее за талию. Они обменялись взглядами. Он заглянул в ее широко раскрытые фиалковые глаза, светящиеся волнением и любовью, и почувствовал, как его переполняет счастье, настоящее счастье. И любовь. И он запел громче всех.


notes


Примечания


1


Лондонский аукцион чистокровных лошадей.


2


Английский астроном (1738—1822).


3


Название клуба.


4


Уменьшительное имя принца. По-видимому, имеется в виду король Англии ГеоргIV, сын ГеоргаIII.


5


Архитектурный стиль, первоначально использовавшийся Андреа Палладио (1508—1580) при строительстве венецианских вилл.


6


Название спортивного клуба.


7


Английский философ, историк и экономист (1773— 1836).


8


Дорога в Гайд-парке, излюбленное место для верховой езды.


9


Лондонское просторечие уроженцев Ист-Энда.