За красоту убивают
Кейт Уайт


Бейли Уэггинс #2


Новое дело энергичной Бейли Веггинс — лучшей из детективов-любителей, расследующих преступления в мире «богатых и знаменитых»!

Какая женщина не мечтает провести недельку в шикарном отеле со спа? Отдохнуть, расслабиться…

Как бы не так! Скорее — споткнуться о труп известной нью-йоркской красавицы, которую, похоже, мечтали убить все.

Неверный любовник…

Оскорбленный муж…

Доведенные до отчаяния служащие отеля…

Кто еще попадет в список подозреваемых?


Кейт Уайт

За красоту убивают


Моим потрясающим, обожаемым братьям:

Майку, Джиму, Рику, Чаку и Стиву.


Глава 1


Когда я вспоминаю весь ужас той осени — убийства, свидетелем которых я была, отвратительное открытие, которое я сделала, опасность, которой я подвергалась, — то осознаю, что, вероятно, избежала бы всего этого, будь моя личная жизнь не такой жалкой. А лучше сказать — если бы она вообще была. В конце лета меня бросил мужчина, по которому я просто с ума сходила, и хотя рана, нанесенная моему сердцу, уже начала затягиваться, мои терзания вылились в вечно унылое настроение, отпугивающее представителей мужского пола. Можно было подумать, что на лбу у меня написано: «Только попробуй подойди — и я тебе устрою!»

Поэтому, когда в начале осени меня пригласили на выходные в Уоррен, штат Массачусетс, бесплатно отдохнуть в гостинице «Сидар», при которой еще имелось и спа, я обеими руками ухватилась за эту возможность. Поверьте, я не рассчитывала с кем-нибудь там познакомиться, кроме, возможно, нескольких богатых женщин, которые расхаживают в спортивных костюмах пастельных тонов и с поясными кошельками-«бананами» и воображают, что если их тела намазать толстым слоем масла ши, то целлюлит чудесным образом исчезнет. Должна также признать, что персонал тех спа, где я бывала, оказывался, как правило, весьма некомпетентным. Однажды мне наложили на лицо бесплатную сливово-тыквенную маску, и, когда сия процедура закончилась, я все не могла отделаться от мысли, что мое место — в витрине между жареной индейкой и буханкой кукурузного хлеба.

А вот хороший массаж я люблю — и надеялась, что несколько сеансов и перемена обстановки улучшат настроение и окончательно залечат мое бедное сердце.

К несчастью, вскоре после моего водворения в гостинице началось такое!.. Впрочем, все по порядку.

Я приехала в Уоррен в пятницу, около семи часов вечера. Вполне подходящее время прибытия, правда, на три разнесчастных часа позже, чем собиралась. Стечение ряда обстоятельств полностью нарушило мое расписание. Я журналистка, работаю внештатно и специализируюсь на материалах, посвященных общественным проблемам, а кроме того, пишу статьи о разных преступлениях. Интервью о случаях массовой истерии, которое я должна была взять у одного психолога, из-за моего опоздания передвинулось с утра на вечер. Я бы с удовольствием вообще от него отказалась, но должна была сдать статью в конце следующей недели и чувствовала себя как под дамокловым мечом. В путь отправилась только в половине четвертого, что гарантировало отличную возможность попасть в пробку где-то между Манхэттеном и Массачусетсом, что и произошло. Вдобавок на южной стороне Нью-Йоркского шоссе загорелся автомобиль, из-за чего машины на моей стороне двигались черепашьим шагом — водителям хотелось получше разглядеть происходящее. Можно было подумать, что на дороге выставили извлеченную со дна морского носовую часть «Титаника».

Если бы я приехала, как планировала, меня встретила бы владелица гостиницы Даниэлла Хабнер, известная так же как просто Дэнни. Это она пригласила меня бесплатно отдохнуть в выходные дни. Подруга моей матери по колледжу, Дэнни умоляла посетить гостиницу со времени ее открытия три или четыре года назад. Но я была помешана на работе или слишком зациклена на разных стадиях траура, последовавшего за безвременной кончиной моего скоропалительного брака два года назад: сердечная боль, исцеление и маниакальная сексуальная активность. Этой осенью я наконец ответила согласием приехать, и только из-за своего отвратительного настроения.

Я прикинула, что очень даже неплохо не только почувствовать себя окруженной заботой все двадцать четыре часа в сутки, но и славно провести время с Дэнни. Она была также и моей подругой и обладала весьма оригинальным характером, который всегда действовал на меня освежающе. Еще я надеялась, что мой визит окажется полезным и для нее. Моя мать позвонила перед самым отлетом в Афины, откуда у нее начинался круиз по Средиземноморью, и сказала, что в последнее время Дэнни выглядит какой-то подавленной, но почему — не говорит. Мама думала, что у ее подруги проблемы со вторым мужем Джорджем, с которым мне еще предстояло познакомиться и который, похоже, не слишком нравился моей матери.

Поскольку приехала я поздно, с Дэнни мы разминулись. По словам девушки-администратора, та уехала в город по делу, которое больше не могла откладывать, но просила передать, что заглянет ко мне попозже. Мне устроили краткую экскурсию по гостинице и провели в мой номер.

Гостиница, разместившаяся в обросшем пристройками, обшитом досками доме, построенном, вероятно, в середине девятнадцатого века, смотрелась потрясающе — даже лучше, чем на виденных мною фотографиях. Она источала не претенциозное сельское очарование, которым так часто грешат отреставрированные отели, а элегантность и была отделана в сдержанном стиле — бежевые и кремовые тона и ткани в коричнево-белую клетку. И никаких вам каруселей, флюгеров и деревянных лебедей.

Поскольку я опоздала, то решила, что сегодня вечером уже никакие процедуры не светят, но мой гид объяснила, что Дэнни втиснула меня на массаж в восемь — перед поздним ужином. Гостиничное спа, которое днем принимало местных жителей, работало до десяти вечера.

У меня оставалось пятнадцать минут, чтобы прийти в себя перед массажем. Мой номер, точнее, сьют, потому что здесь имелась маленькая гостиная, был само очарование. Здесь тоже была ткань в клетку, но уже в красно-белую, и дополнялась тканями с набивкой в виде орнамента. Я достала самую мнущуюся одежду и повесила ее в шкаф. (Я пишу для журнала «Глянец» и в последнем номере прочитала: чтобы одежда не мялась, нужно перед укладкой в чемодан завернуть ее в папиросную бумагу, но вряд ли у меня когда-нибудь найдется для этого время, как и для того, чтобы гладить свои трусы.) Потом я быстренько приняла душ, позволив горячей воде поработать над мышцами, затекшими после долгого сидения за рулем.

Вытерлась я пушистым египетским полотенцем, которое благодаря подогреваемой вешалке оказалось горячим, как печеный картофель. Завернувшись в него, я заметила керамическую баночку, до краев наполненную янтарного цвета солью для ванн; ярлычок извещал, что она есть в продаже в спа. Это была смесь ароматов сандалового дерева и апельсина с едва уловимой ноткой ладана, приготовленная — прочла я на ярлычке — так, чтобы я могла «почувствовать себя околдованной и наполниться первобытной силой». Боже, это как раз то, что нужно! Неужели так и правда было задумано: отдыхающие могут достичь обоих состояний всего за один уик-энд? Я взглянула в зеркало над раковиной. Во мне пять футов шесть дюймов роста, темно-русые волосы, голубые глаза, и меня считают красивой те, кому нравится слегка спортивный стиль, но, к сожалению, в тот момент я выглядела усталой, даже измученной. Понадобилась бы тонна соли для ванн, чтобы я смогла почувствовать себя околдованной и обретшей силы.

Я спустилась к источнику с минеральной водой всего за пару минут до назначенного времени. Он располагался в обширной пристройке, примыкавшей к восточной стене гостиницы. Декор выдержан в азиатском духе: бежевые стены, каменные полы, бамбук, растущий в больших серовато-коричневых горшках, в коридорах — широкие бежевые занавески, которые надувались от движения воздуха, когда вы проходили мимо. По стилю все это разительно отличалось от гостиницы, но поскольку и там, и тут преобладали приглушенные тона, пространство казалось единым.

Раздевшись в просторной раздевалке, я десять минут прождала в так называемой комнате релаксации. Звучала негромкая восточная музыка, журчала по камешкам фонтанчика вода, от двух мерцающих свечей исходил аромат зеленого чая. Я попыталась получить от всего этого удовольствие, но вскоре почувствовала себя довольно глупо. Словно я попала в сцену из фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон».

Наконец меня провели в процедурную комнату. Я едва дождалась начала массажа, который принес бы облегчение моим уставшим мышцам. Я только боялась, что из-за длительного отсутствия физических контактов с представителями противоположного пола я начну всхлипывать от первого же прикосновения, словно бедный маленький щенок. К сожалению, по десятибалльной шкале массаж тянул максимум на семь баллов. Занимавшаяся мной рыжеволосая женщина за тридцать обладала явным профессионализмом, и руки у нее были сильные, но она казалась какой-то рассеянной и делала во время сеанса непонятные паузы. И тогда я забеспокоилась, — не появилось ли у меня на заднице что-то странное, например, огромный фурункул, который заставляет ее замирать от ужаса? Я испытала облегчение, когда наконец снова оделась и смогла полностью расслабиться.

Заказав в номер многослойный сандвич и бокал мерло, я достала из чемодана почти все оставшиеся вещи и засунула белье и блузки в комод. Когда я только еще начинала путешествовать, то каждый раз недоумевала, кто вообще пользуется гостиничными комодами, но потом, в зрелом тридцатитрехлетнем возрасте, обнаружила, что это очень удобно — не надо перерывать каждый раз весь чемодан, если мне захочется переодеться.

Не прошло и двадцати минут, как принесли еду, и я, успев здорово проголодаться, моментально ее проглотила. Потом, оставив окно чуть-чуть приоткрытым, я разделась и откинула толстое белое покрывало. Мне не терпелось оказаться с книгой в постели.

Лежа на шелковистых простынях, я поймала себя на том, что мои мысли все время норовят отправиться куда не следует. Другими словами, они просто умирали от желания вновь помусолить мою последнюю любовную трагедию. Звали эту трагедию Джек Херлихи, тридцать пять лет, преподаватель психологии из Вашингтона, округ Колумбия, с которым я познакомилась в мае, когда он приехал в Нью-Йорк преподавать на летних курсах. В то время Джек показался мне дуновением свежего ветра по сравнению с большинством мужчин, с которыми я тогда встречалась. У него была удивительная внешность: он был красивым, не будучи рохлей, потрясающе умел слушать (психоаналитик все-таки) и при этом никогда не ставил тебя в глупое положение в отличие от большинства нью-йоркских мужчин с мозгами. Он казался честным парнем и не походил на большинство мужиков, которые обещают позвонить на следующий день и не звонят неделями, заставляя тебя думать, что они живут по какому-то другому календарю. Джек в подобные игры не играл — по крайней мере так мне казалось до того, как он начал в них играть.

Снова и снова вспоминая о Джеке, я по большей части пыталась понять, в чем же заключалась моя вина. Да, наш роман начинался медленно, но Джека такой темп, похоже, устраивал, а по мне так и вовсе был что надо. Я стала очень пугливой после того, как мой бывший муж — адвокат и азартный игрок — меня бросил. У нас с Джеком, который со временем надеялся перебраться в Нью-Йорк, было несколько приятных вечеров в богемном Гринич-Виллидже, один восхитительный день на пляже Файер-Айленда и ночь в его квартире, которую мы провели, тискаясь в полураздетом виде, а я ему объясняла, что хотела бы подождать еще немного до полного сближения.

Потом, в начале июля, Джек сообщил, что у его младшей сестры менингит и поэтому ему придется каждые выходные ездить домой, в Питсбург, чтобы ее поддержать. Поскольку его ожидала напряженная жизнь, он хотел несколько ближайших недель со мной не встречаться: он и его близкие должны справиться с болезнью. Я пообещала ждать, пока его жизнь не вернется в нормальное русло.

Весь июль и первую неделю августа мы перезванивались, а потом он вдруг звонить перестал. Я велела себе набраться терпения, говорила, что он замотался. Но прошло еще несколько недель, а он все не объявлялся, и я забеспокоилась. Поскольку у меня не было причин думать, что он скрывается под эгидой Федеральной программы по защите свидетелей, я заподозрила, что получила отставку.

Но подождите, дальше — хуже! Как раз перед Днем Труда, прочесывая Гринич-Виллидж в поисках осенних туфель, я издалека заметила его с парочкой миловидных девиц, по-видимому, студенток — он оживленно им о чем-то рассказывал и явно флиртовал с ними, изображая эдакого мистера Сама Беззаботность. Нырнув на подгибающихся ногах в ближайший магазин, чтобы меня не заметили, я наконец осознала, что все кон-че-но.

Оставался лишь один вопрос: почему? Может, я с самого начала была ему неинтересна и болезнь сестры послужила хорошим предлогом расстаться? Встретил ли он другую за те недели, что мы были врозь? Или моя просьба не спешить с сексуальной частью наших отношений обескуражила его, несмотря на то, что он как будто и не возражал?

В тот момент, когда я собиралась в миллионный раз мысленно проследовать по этому изнуряющему пути, зазвонил телефон.

— Бейли, это Дэнни. Я тебя, случайно, не разбудила?

Она говорила, а передо мной вставал ее мысленный образ: немного за шестьдесят, красивая или скорее интересная, светлые седеющие, слегка подвитые волосы. И еще она была миниатюрной: всего пять футов ростом и тоненькая как тростинка.

— Нет-нет, я просто лежу в кровати с книгой, — ответила я. — Дэнни, твоя гостиница просто изумительна! Ты проделала потрясающую работу.

— Большое спасибо, моя дорогая. Как прошел вечер?

Последние двадцать минут я растравляла свежие душевные раны, проверяя себя на стойкость, но избавила Дэнни от этих отвратительных подробностей.

— Великолепно. Мне сделали славный массаж, потом я заказала легкий ужин в номер… Или мне следует назвать его люксом, достойным принцессы?

— Не запомнила, кто делал тебе массаж?

— Женщина. Рыжая. Имя начинается, кажется, на «П».

— Пайпер. У нее чудесные руки, правда?

— Да, это точно. — Я не собиралась навлекать на Пайпер неприятности, рассказав о том, что сегодня она работала с прохладцей.

— Кстати, я договорилась о твоей встрече с Джошем, менеджером спа, на завтра на четыре, если это по-прежнему тебя интересует.

Каждый год я писала по нескольку статей о путешествиях, бесплатно знакомясь таким образом с миром и с удовольствием отвлекаясь от криминальной рутины, и Дэнни надеялась, что за время моего приятного отдыха в гостинице я смогу предложить какие-нибудь идеи, как получше представить ее заведение редакторам и журналистам изданий, пишущим о путешествиях.

— Разумеется, — ответила я. — Но когда же я тебя увижу?

— Давай завтра вместе позавтракаем, — предложила Дэнни. — В девять подойдет?

— Конечно, хотя я могу все еще пребывать в ступоре после массажа.

Она весело рассмеялась, словно зазвенели колокольчики.

— Что ж, ты знаешь, что я всегда говорю: «Слишком много хорошего — это чудесно». Вот подожди, тебя еще ждет несколько процедур, которые я для тебя заказала. Тебе когда-нибудь делали массаж горячими камнями?

— Нет… но я готова на все, лишь бы это не затрагивало мой кишечник.

— Ох, Бейли, ты всегда меня смешишь, — хихикнула она. — Ну ладно, я ложусь, потому что у меня по некоторым причинам раскалывается голова. Кстати, сегодня я ночую здесь, в гостинице, если вдруг зачем-нибудь тебе понадоблюсь.

— Ты делаешь это, чтобы видеть ее глазами гостей?

— Отчасти. Но еще и потому, что Джорджа нет в городе а я терпеть не могу оставаться одна. Наш дом недалеко отсюда, но стоит на отшибе. Значит, завтра встретимся в холле?

— Разумеется. Жду не дождусь.

И это были не пустые слова. Я чувствовала себя очень обязанной Дэнни. Она столько со мной возилась в тот год, когда умер мой отец, а мне тогда было всего двенадцать, устраивала для меня всевозможные приключения, брала на однодневные экскурсии, пока моя мать страдала так сильно, что ей было трудно утешать еще и меня. Должно быть, Дэнни еще тогда заметила во мне страсть к «страшилкам», потому что однажды отвела меня в Салем, чтобы я могла побольше узнать о процессах над ведьмами. Мама очень рассердилась на нас обеих, когда узнала, где мы были в тот день, но я находилась на вершине блаженства.

Со временем наша семья потеряла связь с Дэнни — та уехала на Запад, неудачно выйдя замуж. Но когда она вернулась в Массачусетс (с новым мужем), чтобы открыть гостиницу, они с моей мамой возобновили отношения. И хотя я только теперь нашла время и приехала в гостиницу, мы с Дэнни несколько раз разговаривали по телефону и однажды вместе пообедали в Нью-Йорке, когда она приезжала туда по делам.

Звонок Дэнни помог мне избавиться от мыслей о Джеке, и я снова раскрыла книгу. Никто бы не догадался, что это была книга по оформлению интерьеров. В последнее время меня одолело отчаянное желание изменить свою квартиру в Гринич-Виллидже. После развода я выкинула все современные вещи, которые мы покупали по настоянию моего бывшего, и попыталась отделать квартиру в стиле Санта-Фе — с помощью покрашенных в цвет корицы стен и нескольких дешевых корзин. Но внезапно все это стало наводить на меня тоску, и на прошлой неделе я обратилась за помощью к редактору, который ведет в журнале «Глянец» раздел советов по оформлению интерьеров. Пришлось стерпеть, когда он в ужасе отпрянул, услышав описание моего жилища. Можно было подумать, я объявила, что застелила полы своей квартиры ворсовым ковром.

— Полная глупость применять стиль Санта-Фе к востоку от Миссисипи! — рассердился он. — Не то освещение. Кроме того, кому захочется увидеть еще одного бирюзового койота с платком на шее!

Он предложил мне минималистский стиль и дал в помощь вот эту книгу.

Я прочитала четыре или пять глав, познакомилась со всеми концепциями — от ценности белого пространства до абсолютного зла безделушек — и вдруг машинально глянула на запястье, чтобы узнать время. Часов у меня на руке не было.

Я испытала крохотный приступ паники. Это были часы моего отца, старый «Ролекс» из нержавеющей стали, который я начала носить вскоре после его смерти. Я лихорадочно вспоминала, где могла их забыть. Они были у меня на руке, когда я ехала в Массачусетс, потому что, помню, на них поглядывала. Поскольку они ко всему прочему не пропускали воду, я никогда не снимала их, принимая душ. Массаж! Я не стала оставлять их в шкафчике в раздевалке и взяла с собой в процедурную комнату, где положила на маленькую табуретку в углу. Я ни за что не усну, если не заберу их оттуда.

Я набрала номер спа, который значился на панели телефона. Считая звонки, я посмотрела на электронные часы, стоявшие на прикроватном столике: 22.25. Неудивительно, что никто не берет трубку.

План Б. Я иду вниз. Вполне возможно, что там еще кто-нибудь есть, уборщица, например, которой вовсе незачем отвечать на звонки.

Откинув одеяло, я напялила на себя ту же одежду, что была на мне до этого. Мой номер находился на втором этаже, недалеко от черной лестницы, которая спускалась к боковому входу в спа. Торопливо шагая по коридору, я с удивлением отметила стоявшую здесь мертвую тишину — ни приглушенных голосов, ни бормотания телевизора и уж точно никаких ритмичных ударов изголовья кровати о стену. Гости явно предпочитали растирание мочалкой гимнастике в постели.

В спа вела дверь из толстого стекла, и я смогла без помех разглядеть маленькое помещение администрации, предназначенное только для проживающих в гостинице. Там было темно, лишь горела подсветка в витрине с косметической продукцией спа. Я постучала, потом попробовала открыть дверь. Безрезультатно. Однако уже поворачиваясь, чтобы уйти, я услышала донесшийся из глубины спа неопределенный звук, словно там что-то упало.

Похоже, внутри все еще кто-то был, и я решила попытать счастья с другой стороны гостиницы, куда можно было попасть только с улицы. Шагая по коридору первого этажа, я обнаружила запасной выход и воспользовалась им. И оказалась на краю парковочной площадки, погруженной в темноту, если не считать нескольких ярких фонарей по периметру и сияния огромной луны. Я двинулась вокруг здания к главному входу в спа.

Ночной холод меня удивил. Было начало октября, и днем температура доходила до двадцати градусов, а сейчас она опустилась по меньшей мере градусов на десять. Дул резкий, порывистый ветер, от которого дрожали ветви деревьев. Это одна из тех ночей, когда понимаешь: если ты надеялся, что лето никогда не кончится, ты был дураком.

Не успела я дойти до входа в спа, как поняла, что зря потратила время. С обеих сторон от двери располагались узкие окна, и я увидела, что внутри царит тьма. С этой стороны автомобилей не было и не наблюдалось ни единой живой души. Вдобавок стояла полная тишина, нарушаемая только свистом ветра и слабым шумом машин, мчавшихся по дальнему шоссе. Внезапно мне стало страшно стоять вот так одной в темноте.

Я трусцой пересекла парковочную площадку перед гостиницей. С этой стороны сгрудилось около двух десятков автомобилей, видимо, принадлежавших гостям. Дверь была открыта, и я вошла в холл, где за стойкой сидела, уставившись в экран компьютера, девушка не старше двадцати пяти лет. Как и моя массажистка, она была ярко-рыжей, а волосы убрала назад с помощью маленькой синей заколки-клипсы. Не дав ей времени спросить, чем она может мне помочь, я изложила суть дела и спросила, не могла бы она открыть спа.

— Простите, мне не разрешается никого пускать туда, — ответила она. — Но его открывают в семь. Я могу сунуть под дверь записку, чтобы сотрудники поискали ваши часы, когда придут. Кто делал вам массаж?

— Пайпер.

— О, я уверена, она заметила ваши часы и куда-нибудь их убрала. Не стоит волноваться.

— Возможно, вы правы, но я ничего не могу с собой поделать, — объяснила я. — Часы имеют для меня огромную ценность. Кто еще мог бы впустить меня в спа?

— Ну, Даниэлла могла бы, но…

— Я не хочу ее будить. Есть кто-нибудь еще?

Она немного поразмышляла, подняв голубые глаза к потолку.

— Так, у менеджера выходной. Но, думаю, можно позвонить Пайпер. Она помощник менеджера, и у нее есть ключ.

— Но тогда ей придется ехать сюда.

— Нет, не придется… Она живет здесь. Тут недалеко специально построили здание, в котором проживает часть персонала. Думаю, она согласится прийти.

Натали — как гласил приколотый к ее платью бейджик — посмотрела список телефонов у себя на столе и набрала номер. После пяти или шести звонков, видимо, включился автоответчик, потому что она оставила сообщение, объяснив, что случилось, и попросив Пайпер перезвонить.

— Наверное, она поехала в город ужинать, — развела руками Натали, кладя трубку. — Не думаю, что она задержится. Правда, есть еще один помощник менеджера, Анна…

Она умолкла, не спрашивая, хочу ли я связаться с ней, видимо, надеясь, что я не стану настаивать.

— Я могу побыть здесь, пока не вернется Пайпер, — ответила я.

Вернувшись к себе в номер, я попыталась читать, но от какой-то непонятной тревоги мне это плохо удавалось. Наверное, в сотый раз я посмотрела на электронные часы — 23.13, — когда раздался телефонный звонок. Это оказалась Пайпер.

— Это мисс Веггинс? Натали говорит, что вы оставили свои часы в процедурной комнате.

— Да, я абсолютно уверена, что положила их на табуреточку в углу. Вы их не видели?

— Нет, но я туда и не смотрела. — Она мгновение колебалась. — Давайте я приду, и мы вместе посмотрим… Я рядом с гостиницей.

Что-то в ее тоне — сдержанная вежливость — подсказало мне, что она делает это не из врожденного благородства, а потому, что администрация гостиницы обязывает персонал выполнять любое пожелание гостей.

— Господи, я так сожалею, что вам придется сюда идти, но я умру, если с этими часами что-нибудь случится. Мне встретить вас внизу?

— Я бы с удовольствием занесла их к вам в номер… не вообще-то будет лучше, если вы сами покажете, где, по-вашему, вы их оставили.

В конце концов мы договорились встретиться у внутреннего входа в спа. Я не раздевалась, поэтому оказалась там через полторы минуты. Ждать Пайпер мне пришлось пять минут. Она пришла по коридору от главного входа в гостиницу. Занятно было увидеть, насколько по-иному она выглядит без униформы. Вместо бежевой футболки и мешковатых бежевых брюк на ней были джинсы и рубашка и зеленого джерси, с длинными рукавами и глубоким вырезом, украшенным рюшами. Ее рыжие волосы, доходивши до плеч и убранные днем назад, рассыпались по плечам похожие на маленький костер.

Поздоровалась она со мной достаточно любезно, но е вежливость, как и разговор по телефону показались мне неискренними. Ключи Пайпер уже достала и отперла дверь слегка потянув ее на себя, — видимо, капризы этой двери были ей давно знакомы.

Массажистка включила свет в холле, и я пошла за ней по коридору. В воздухе до сих пор стоял аромат зеленого чая и чего-то еще, возможно, жасмина. В тишине был слышен только звук наших шагов по каменному полу. Жутковато было находиться здесь практически в одиночку, да еще в нерабочее время.

Я бы не смогла вспомнить, в какой из комнат мы находились, но Пайпер уверенно шла вперед. Когда мы достигли открытого коридора, она внезапно остановила словно газель, уловившая запах какого-то живого существа, возможно, даже хищника.

— Что такое? — спросила я.

— Свет горит, — тихо произнесла Пайпер, указав подбородком на лежащий перед нами коридор. Я посмотрела туда и увидела полоску света, пробивавшуюся из-под двери.

— Там кто-то есть? — спросила я шепотом.

— Нет. Просто странно как-то. Могу поклясться, что уходя я выключила свет и оставила дверь открытой. Вы пока поищите свои часы, а я проверю, что там такое.

Она включила для меня свет и неслышно двинулась по коридору, а я устремилась прямиком к табуретке. Увидев лежащий на ней такой родной и одинокий «Ролекс», я от всего сердца возблагодарила Бога.

И вдруг услышала крик.

С колотящимся сердцем я вылетела в коридор. Пайпер застыла на пороге — одна нога в комнате, вторая' — в коридоре.

— Что случилось? — испуганно спросила я.

Пайпер повернулась ко мне — лицо ее исказилось от ужаса, и она не могла произнести ни одного слова, лишь беззвучно открывала и закрывала рот. Я протиснулась мимо нее в комнату. Это была еще одна массажная, правда, побольше той, из которой я только что вышла. Поначалу в тусклом свете все показалось мне обычным. Потом я перевела взгляд на пол.

На каменном полу лежало неподвижное тело — по крайней мере мне так показалось. Оно было полностью с головы до ног завернуто в фольгу. Я могла различить очертания конечностей, туловища, и головы, и даже нос, выступающий на лице. Человек был похож на мумию. Жуткую мумию из других миров.


Глава 2


Я застыла от ужаса, как и Пайпер. Ощущение было как во сне, когда тебе кажется, что ты проснулся и пытаешься сделать шаг, но все твое Тело, даже веки тебе не подчиняются.

— Это… это клиент? — заикаясь, задала я глупый вопрос.

Сначала я действительно решила, что кого-то завернули в фольгу, выполняя сложную процедуру, и случайно оставили здесь после закрытия спа. Но, разумеется, ни с какой процедуре речь не шла. В фольге не было отверстие для дыхания.

— Я не знаю, кто это, — хрипло проговорила Пайпер. — И ничего не понимаю.

Я заставила себя приблизиться к телу и, наклонившись легонько коснулась его ладонью. Теплое. Как блюдо, вынутое из духовки, где его запекали в алюминиевой фольге. Я похлопала по телу, надеясь почувствовать движение или дыхание. Но ничего не ощутила. Правда, исходившее от свертка тепло означало, что человек внутри все еще мо быть жив.

— Здесь есть телефон? — резко спросила я, обернувшись к Пайпер.

Она казалась оглушенной, словно ее двинули пыльным мешком по голове.

— Э… нет, здесь нет, — сказала она, ошалело обводя глазами комнату.

— Тогда бегите в холл и звоните 911, — приказала я. Говоря, я смотрела ей прямо в глаза, пытаясь заставить е очухаться. — Вы в состоянии это сделать?

— Что мне им сказать?

— Чтобы прислали «скорую»… и полицию. Вопрос жизни и смерти. Потом возвращайтесь сюда и помогите мне. И… и принесите ножницы. Быстрее. Ну же!

Она шатаясь вышла из комнаты, а я опустилась на колени рядом с телом. Учитывая комплекцию и рост, я уверенностью заключила, что это женщина. Я лихорадочно пробежала пальцами там, где было лицо, нащупывая край серебристой фольги. Разумеется, я знала, что на месте преступления ничего трогать нельзя, но, если человек еще жив, я должна действовать. Я быстро обнаружила, что фольгу заклеили серым скотчем, которого я не заметила из-за царившего в комнате полумрака. Тем не менее даже сквозь скотч я нащупала лицо, и меня затошнило, когда под моими пальцами оказались нос и рот.

Я сделала глубокий вдох, заставляя себя успокоиться и справиться с дрожью в руках. Медленно, осторожно, словно читая книгу Брайля для слепых, я прощупала поверхность клейкой ленты, чтобы найти конец. И нашла его, только приподняв голову «мумии», — он оказался на затылке. Придерживая голову, я начала разматывать скотч, комкая его по мере разматывания. Судя по всему, голову обернули не меньше трех раз, и при отдирании, виток за витком, лента оглушительно трещала. Когда комок скотча целиком оказался в моей руке, показалась серебристая бумага. Похоже, что ею несколько раз обернули голову, а потом уже обмотали тело. На разматывание уйдет целая вечность, осознала я. Лучше проделать дырки там, где находятся нос и рот.

— Скорей, скорей! — крикнула я, услышав в коридоре шаги Пайпер. Когда она, спотыкаясь, вошла в комнату, я с облегчением увидела, что она не забыла захватить ножницы.

— Они сказали, когда приедут? — с волнением спросила я, выхватив у нее из рук ножницы.

— Нет, толком не сказали. Велели, чтобы я оставалась на линии, но телефонный шнур сюда не дотягивается.

Разведя лезвия ножниц, я попыталась проткнуть фольгу, но поняла, что могу поранить человека, находящегося внутри.

Тогда я стала осторожно пилить фольгу там, где должен был находиться рот. Наконец проделала небольшую дырочку. Начало было положено, и я принялась с помощью маленьких надрезов отдирать слои фольги, пока наконец не увидела края губ. Мои пальцы заработали еще быстрее, пока почти весь рот не оказался освобожденным.

Я приложила к нему ухо, прислушиваясь к дыханию, и ничего не услышала, но мое сердце стучало так громко, что трудно было сказать наверняка.

Я снова набросилась на фольгу, отдирая ее от носа. Один раз я быстро оглянулась на Пайпер. Та просто стояла разинув рот, наблюдала за мной и терла плечи, словно хотела согреться.

— Помогите же мне! — рявкнула я. — Тело обмотано скотчем. Видите? Постарайтесь его размотать. Проведите пальцами — и найдете конец ленты.

Массажистка по-прежнему пребывала в оцепенении, словно не слышала ни одного моего слова, но прежде чем я повторила свою просьбу, она опустилась на колени и начала ощупывать торс, как будто проверяя блюдо на готовность. Возможности ей помочь у меня не было.

Я вернулась к своей работе, надрезая и отдирая фольгу. Скоро я отодрала уже целый лоскут. Отрезав его, я увидела ноздри, а затем весь нос и левый глаз, который был закрыт. За спиной застонала Пайпер, но у меня не было времени даже обернуться. Я снова приложила ухо ко рту, ловя хоть какой-нибудь звук. Ничего. Я набрала в легкие воздуха и принялась делать искусственное дыхание рот в рот. Губы были прохладными, как ночные гусеницы, только что выползшие из земли дождливым вечером, и желудок у меня свело, когда я поняла, что женщина, похоже, мертва. Но я все равно не оставила своих попыток, заставляя себя дышать ей в рот. Никакого отклика. Сделав где-то двадцать вдохов, я сдалась.

— Она умерла, — произнесла я и оглянулась на Пайпер. Она сидела на пятках, глаза расширены, рот приоткрыт.

— О Господи, — только и вымолвила она.

— Вы знаете ее? — спросила я.

— По-моему… по-моему, это Анна Коул.

— Она здесь работает? — Я вспомнила, как девушка за стойкой упомянула какую-то Анну.

— Да, она одна из сотрудниц спа.

— Она была здесь, когда вы уходили сегодня вечером?

— Да. Я ушла, сделав вам массаж, но Анна и еще один специалист остались — у них были назначены клиенты на девять вечера. Анна должна была запереть спа… на ночь. Боже, кто же с ней мог так поступить?

— Не знаю, но нам надо отсюда уходить. Мы должны спуститься к выходу и ждать полицию.

Пайпер как будто смутилась, но подчинилась. Неловко ступая, она первой покинула комнату и двинулась по коридору — в сторону, противоположную той, откуда мы пришли. Я следовала за ней, словно пастушья собака, не давая ей остановиться.

Холл, куда мы вышли, был ярко освещен. Это Пайпер, наверное, включила свет, когда звонила в службу спасения.

— Здесь безопасно? — отчаянным шепотом спросила она. Меня, разумеется, мучил тот же вопрос. Преступник, совершивший это злодеяние, скорее всего давно сбежал, но уверенности у нас в этом не было. Несколько мгновений я прислушивалась, не раздастся ли в холле какой-нибудь звук, но различила только судорожное дыхание Пайпер.

— Думаю, с нами ничего не случится, если мы побудем немного здесь, — решила я.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — внезапно объявила Пайпер. Ее лицо стало землисто-серым.

Я подвела ее к одному из кресел, обитых тканью цвета хаки, и заставила сесть.

— Опустите голову между коленями и побудьте в этой позе минуту, — велела я.

Я стояла над ней, легонько поглаживая ее по спине, и одновременно осматривала помещение. Никаких следов взлома не заметила. В то же время я продолжала прислушиваться… но никаких звуков из спа не доносилось.

Через минуту дыхание Пайпер выровнялось, и я смогла позвонить Дэнни. Объяснив, что дело не терпит отлагательств, я попросила дежурного администратора соединить меня с номером, в котором она остановилась. Дэнни ответила сонным голосом. Сомнений не было — я вырвала ее из глубокого сна.

— Дэнни, это Бейли. Прости, что разбудила тебя, но в спа кое-что случилось. — Я говорила медленно, чтобы дать ей возможность окончательно проснуться.

— Что такое? С тобой все в порядке?

— Я спустилась в спа вместе с Пайпер. Там мы обнаружили труп. Кто-то завернул человека в фольгу и скотч.

— Майлар, — вмешалась Пайпер неожиданно. — Это майлар.

Я пока оставила ее слова без внимания.

— Господи… кто же это? — испугалась Дэнни.

— Мы не уверены на сто процентов, но Пайпер говорит, что это, возможно, Анна Коул.

Я сообщила, что мы уже вызвали полицию и находимся в главном холле. Дэнни обещала сейчас же спуститься, и я попросила ее воспользоваться главным входом.

— Что вы сказали? — спросила я Пайпер, как только повесила трубку.

— Я сказала, что эта бумага называется «майлар». Ее используют при грязевых обертываниях. Сначала на тело наносят слой лечебной грязи, а потом обертывают бумагой.

— Вы когда-нибудь обертываете майларом лицо… я имею в виду, оставляя отверстия для дыхания?

— Нет-нет, этого нельзя делать. Грязь нагреется и закипит.

— Сегодня вечером Анна делала обертывание?

Я понимала, что не должна расспрашивать Пайпер, — это дело полиции, но мне очень хотелось узнать, что случилось с женщиной, которую я безуспешно пыталась спасти.

— Нет, эти процедуры обычно делают две женщины из Европы. И на вечер у нас сегодня не было назначено обертываний.

— А клиент Анны…

Раздался стук в дверь, и мы одновременно обернулись. Через окно рядом с главным входом мы увидели лицо Дэнни. Пайпер рванулась к ней, но не успели мы добежать до двери, как Дэнни открыла ее. Вместе с ней в помещение ворвался порыв ветра.

— Ты сейчас открыла дверь своим ключом? — торопливо спросила я.

— Да, дверь была заперта… а что? — удивилась она. Светлые, с проседью волосы Дэнни были всклокочены со сна, словно она сделала начес. Переодеваться Дэнни не стала, а накинула поверх пижамы стеганый бледно-голубой халат.

— Мне просто интересно, как человек, который это сделал, сюда попал.

— Где она? — побледнев, спросила Дэнни. — Где Анна?

Отвечая, я уловила запах сандалового дерева, исходивший от моей подруги, и этот приятный аромат показался неуместным в такой обстановке.

— Я не уверена, Дэнни, что это она, — дрожащим голосом произнесла Пайпер. — Я не видела лица целиком.

— Тело лежит в одной из массажных комнат, — объяснила я, — но туда сейчас нельзя. Мы должны дождаться полицию.

— Тогда… тогда хотя бы объясните мне, что тут произошло, — попросила Дэнни. — Что вы обе делаете в спа в такое время? И ради Бога, Бейли, ты-то почему здесь находишься?

Я быстро и четко рассказала ей всю историю. Как раз когда я заканчивала, подъехала полицейская машина, ритмично мигая синими огнями. Из нее выскочили двое полицейских в форме, взбежали по ступенькам и распахнули дверь.

Один из них, лет двадцати, не больше, с детским выражением лица и явно выпущенный из полицейской академии не далее как нынешним утром, посмотрел на нас безумными глазами, из чего можно было заключить, что диспетчер приказал ему разобраться с неожиданным приземлением инопланетного летательного аппарата. Его напарником была женщина лет на двадцать старше, симпатичная, но суровая с виду, волосы ее все до единого волоска были убраны под фуражку.

— Что тут у нас? — кратко поинтересовалась она. Дэнни, взяв инициативу в свои руки, представилась и пересказала то, что сообщила ей я. После этого копы пошли в комнату, где лежало тело, а женщина-полицейский на ходу что-то рявкнула в свою рацию. Вызвала подкрепление. Если город достаточно велик, то полиция располагает следователями, которые займутся этим делом. Если нет, вызовут полицию штата.

Не прошло и нескольких минут, как мы оказались в эпицентре хаоса. Медики прибыли сразу вслед за полицией. Еще через несколько минут появились два парня в штатском, очевидно, следователи, которые, на ходу натягивая резиновые перчатки, спешили к нам по коридору. По моим предположениям, в пятницу вечером самым волнующим событием в Уоррене могла быть пьяная драка в баре. Данное же происшествие обещало вылиться в большое и очень странное дело.

Посреди всей этой суеты наша троица печально сидела в креслах в холле, а роль няньки исполнял младший патрульный полицейский. Дэнни выглядела ужасно обеспокоенной, а у Пайпер вид был такой, словно из нее выкачали всю кровь. Я же провела это время, думая только об Анне — или кто это там был, — лежащей завернутой в фольгу в той комнате. Убили ли ее сначала? Или завернули живую, чтобы она задохнулась?

Через десять минут детективы вышли из комнаты, где было совершено преступление, выяснили наши имена и попросили представить краткий отчет о событиях вечера. Потом они попросили нас подождать в гостинице, пока кто-нибудь не освободится и не побеседует с нами подробно.

Сопровождать нас поручили все тому же молодому копу, приказав не обсуждать происшедшее между собой. Когда мы покинули холл, женщина-полицейский начала отгораживать центральный вход специальной желтой лентой.

Когда мы дотащились до автостоянки, мимо проехал черный автомобиль. Обернувшись, я увидела, что он резко затормозил рядом со «скорой». Водитель, по моим наблюдениям, был человеком средних лет, так как, когда он выбирался из машины, его серебристо-седые волосы блеснули в свете, идущем из спа. Он мгновение постоял, наверное, запоминая, как выглядит фасад здания.

Пайпер машинально шагала в ногу с полицейским, а мы с Дэнни плелись за их спинами. Я сочувственно сжала ее локоть, потому что только сейчас осознала — у нас даже не было возможности толком поздороваться.

— О, Бейли… — Она вздохнула. — Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной в это ужасное дело.

— За меня не волнуйся, — махнула я рукой. — Я рада, что нахожусь здесь и могу помочь. Ты только скажи, что я могу для тебя сделать.

Сухие, ломкие листья метнулись нам наперерез, словно мчащиеся в панике антилопы гну. Позади слышались голоса полицейских, врачей и потрескивание в их рациях. Шумы, должно быть, заставили мой мозг работать, потому что внезапно я вспомнила про глухой удар, который услышала, когда в первый раз ходила за своими часами. Мне стало интересно, был ли это звук борьбы, или тот, кто обертывал женщину бумагой, не удержал мертвое тело и уронил его? Или это она, еще живая, билась об пол, когда убийца скрылся? Я почувствовала, как меня захлестывает вина, и попыталась себя убедить, что шум могла произвести уборщица — но ведь я сразу обнаружила, что в спа никого нет. Если бы этот звук встревожил меня чуть сильнее… Если бы я сообщила о нем дежурному администратору… Если бы я что-то предприняла, женщина в массажной комнате могла бы остаться в живых.


Глава 3


Дэнни достала из кармана халата ключи и отперла гостиницу. Не успели мы войти, как навстречу нам из-за стола вскочила Натали — ее стул на колесиках откатился в проход за стойкой. Это ее я срочно просила соединить меня с Дэнни, потом она, вероятно, видела подъехавшие полицейские машины и «скорую» и теперь во все глаза смотрела на нас, ожидая разъяснений.

— Что случилось? — выпалила она.

— Дорогая, в спа умер человек, — пояснила Дэнни. — Мы точно не знаем, кто это. Там сейчас полиция, она занимается этим делом. Никто из гостей не покинул гостиницу?

— Э-э… кажется, нет. Сейчас взгляну. — Натали нервно пошарила по столу и нашла листок бумаги со списком гостей. — Нет, все здесь, — произнесла она, пробежав по нему глазами.

— Пожалуйста, дайте его мне, — протянул руку молодой полицейский. — Детективы захотят с ним ознакомиться. — Это были едва ли не единственные его слова за все время, что он здесь находился.

Дэнни позвала Натали и повела нас в проход за главной стойкой, где находилось несколько маленьких кабинетов. Там была еще и гостиная с диванчиком на двоих и небольшим круглым столом для заседаний. Дэнни велела Пайпер сесть на диванчик, Натали решила устроиться рядом с ней, чтобы удобно было следить за гостями, если кто-то из них спустится вниз.

Остальные поплелись в кабинет Дэнни. Я уселась в маленькое кресло, а Дэнни объявила, что приготовит чай. Молодой полицейский встал у двери. Он явно получил инструкции не спускать с нас глаз и следить, чтобы мы не обсуждали между собой случившееся и никуда не звонили.

Подобрав под себя ноги, я принялась проигрывать в памяти все, что произошло, с того момента, как я вышла из своей комнаты. Мне не хотелось судорожно копаться в памяти, когда со мной наконец начнут говорить полицейские. Я нервничала по двум причинам. Первая — это история с моими часами. Я была уверена — полицейским покажется странным, что я настояла на поисках часов. Копы сразу проникаются недоверием к нелогичным или необычным поступкам, и то, что я заставила открыть спа посреди ночи, вполне под эту категорию подпадает. Вторая причина — они будут весьма недовольны тем значительным уроном, какой я нанесла уликам. Если на майларе или на скотче были отпечатки пальцев, я наверняка их смазала, а сняв и измяв скотч, я, вероятно, лишила полицию последнего шанса найти остатки рулона.

Но я не винила себя за то, что развернула тело. Фолы была теплой, когда я к ней прикоснулась, и, по моему разумению, человек внутри мог быть еще жив. Я прикинула, спа предположительно закрыли в десять вечера. Мы с Пайпер обнаружили тело почти в одиннадцать тридцать. Глухой удар я слышала около десяти тридцати. Что означает, что это вполне мог быть звук падения или, возможно, по пытка освободиться.

Вопрос, разумеется, заключался в том, кто мог совершить такое отвратительное преступление. Никаких следов взлома я не увидела, да и, кроме того, зачем преступник брать на себя такие хлопоты и заворачивать тело? Скорее всего некто проник в спа с намерением убить женщину завернутую позже в майлар. Это мог быть посторонний человек, какой-нибудь психопат, преследовавший ее. Н наиболее вероятной возможностью оставался разъяренны и — или — обманутый любовник. Кто бы это ни был, о наверняка не ожидал, что кто-то заявится в спа после закрытия. По спине у меня пробежал холодок, когда я сообразила, что едва с ним не столкнулась, проходя, может был за минуту до него через автостоянку.

Вернулась Дэнни с подносом, на котором стояли чашки и чайник. Она приготовила лимонный напиток, не содержавший, насколько я знала, ни единой молекулы кофеина, но я все равно взяла чашку, чтобы чем-то себя занять. Полицейский отказался. Ему, похоже, больше нравилась газировка.

Дэнни расположилась за письменным столом и заявила, что проверит список процедур за прошедший вечер.

— На девять часов вечера у нас записались всего двое, — проговорила она, включив компьютер и найдя нужны файл. — Обе — женщины. С одной должна была работать Анна. С другой — специалист по имени Эрик.

— Эти женщины живут в гостинице?

— Да. После семи часов мы не берем клиентов с улицы.

Коп метнул на нас взгляд, означавший, что мы не должны обсуждать друг с другом это дело. Я вернулась к своим мыслям, снова и снова проигрывая в голове события этого вечера. Прошло полчаса, но никто и не думал нас допрашивать. Я боролась с одолевавшим меня сном и закрыла глаза, чтобы просто дать им отдых. Следующее, что я ощутила, — меня будили.

Надо мной стоял незнакомый мужчина и звал меня по имени. Рост пять футов десять дюймов, подтянутый, лет тридцати пяти, предположила я, хотя он был почти совсем седой.

— Простите, если напугал вас, — извинился он. — Я старший детектив Бек. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

На нем были серые брюки, серый шерстяной свитер поверх белой рубашки и коричневая замшевая куртка. Чересчур шикарно, особенно если учесть, что человека вызвали на службу в его выходной день. Я вдруг сообразила, что, вероятно, именно он выходил из машины на стоянке. Тогда из-за волос я предположила, что это мужчина среднего возраста.

— Разумеется, — кивнула я, садясь и пытаясь проснуться. — А где все? — Ни Дэнни, ни полицейского в форме в комнате не было.

— Всех, кроме миссис Хабнер, развезли по домам. Она прилегла в соседней комнате. Решила дождаться вас.

— Ох, я, кажется, заснула.

— Дать вам минуту? — спросил он, хотя по тону его было ясно, что так долго ждать он не намерен.

— Нет-нет. Я уже проснулась.

— Тогда давайте начнем, — решительно заговорил он. — Вы живете в гостинице? — Он взял стоявший у стены стул с прямой спинкой, поставил его передо мной и сел, заставив меня в моем кресле почувствовать уменьшившейся Алисой в Стране чудес.

Я объяснила природу своей дружбы с Дэнни и причину своего приезда сюда с Манхэттена. Между тем он вытащил из кармана замшевой куртки блокнот. Пола куртки слегка сдвинулась, и я заметила, что, просовывая ремень в шлевки, детектив пропустил одну из них. Может, он и правда был в постели, когда ему позвонили насчет убийства?

— Так что вы делали в спа в половине двенадцатого ночи?

Я знала, что он уже все выяснил у Пайпер, но не хотел показывать мне свою осведомленность. Он желал узнать мою версию, проверив ее по минутам. Я поведала ему о массаже, о пропаже часов, о разговоре с Натали и о том, как она звонила Пайпер и та пришла, чтобы впустить меня в спа.

— Разве это не могло подождать до утра?

Ну вот, подумала я, началось, как и следовало ожидать. Я вздохнула и ответила по возможности кратко:

— Понимаете, эти часы очень много значат для меня, и я была уверена, что не засну, пока не найду их.

— Тогда расскажите мне обо всем, что случилось в спа… с самого начала. Вы с Пайпер вошли вместе?

— Да, мы вошли через боковой вход, из гостиницы. Но вообще-то это не начало.

Он делал записи, но тут с удивлением поднял на меня глаза:

— Да?

— Мне нужно кое-что объяснить, — заторопилась я. — Прежде чем звонить дежурной, чтобы узнать, не откроет ли кто-нибудь спа, я сбегала вниз проверить, а вдруг спа все еще открыто?

Полицейский молчал. Просто смотрел на меня темно-синими глазами. Седые волосы сбили меня с толку, а потому я сразу и не заметила, что он ошеломляюще красив.

— И? — наконец спросил он. В голосе его засквозило едва заметное раздражение, похоже, терпение начало ему изменять.

— Оно уже не работало. Внутри было темно. Я подергала дверь, но она была заперта. Но я услышала кое-что, что может оказаться важным.

Пауза.

— И что же это было? — спросил он. Боже, его манера ведения допроса меня доконает. Вполне возможно, что к концу ночи в этом проклятом убийстве окажусь виновата я.

— Я услышала глухой звук, как от падения, — объяснила я. — Более точно описать его не могу. Просто глухой звук падения. Теперь я спрашиваю себя, не билась ли тогда на полу погибшая женщина?

— В котором часу это было?

— Около половины одиннадцатого.

Он перелистал несколько страниц назад и перечитал какие-то записи.

— Услышав этот звук, вы что-нибудь предприняли?

— Вообще-то нет, — виновато пробурчала я. — В то время я не посчитала это основанием для тревоги… если вы это имеете в виду. Я просто подумала, что кто-то до сих пор находится в спа, вышла из гостиницы через боковую дверь и направилась к главному входу.

Бек не сказал ни слова, но я заметила, что эта новая подробность его удивила. Глаза его расширились.

— Продолжайте, — наконец промолвил он.

Я описала, как прошла в темноте через автостоянку, увидела, что спа заперто на ночь, и отправилась к себе в номер.

— Это очень важно, — произнес он, и голос его был столь же спокоен, как вода в безветренный день. — Вы заметили какое-нибудь движение внутри, или снаружи, или вообще что-нибудь подозрительное?

— Я не видела ничего, о чем стоило бы сообщить.

— Позвольте мне решать, о чем стоит сообщать, а с чем не стоит. Расскажите мне обо всем, что вы видели.

— Я ничего больше не видела, — отчеканила я, раздраженная его бесцеремонным тоном.

По-видимому, удовлетворенный тем, что я не скрываю какие-то немыслимо важные подробности, он попросил меня продолжать. Я описала, как мы шли по коридору и Пайпер увидела свет и обнаружила тело.

— Чья была идея снять бумагу?

Ну вот, опять!

— Моя. И только моя, — призналась я. — Я также должна признаться, что делала искусственное дыхание погибшей… Поэтому вы найдете у нее во рту мою слюну.

— Вы считали, что у вас есть шанс вернуть ее к жизни? — недоверчиво спросил детектив.

— Нет, я просто подумала, как будет забавно рассказывать всем, что я целовала труп.

Мне не следовало так говорить, но я не удержалась. Этот тип ужасно раздражал меня своей серьезной, граничащей с педантизмом манерой ведения допроса. Я уже ожидала, что из-за моей непочтительности он наденет на меня наручники или в лучшем случае заявит, что лишает меня сертификата об окончании курсов Красного Креста, но вместо этого мои слова, как мне показалось, слегка — именно слегка — его позабавили.

На этот раз последовала очень длительная пауза. Он пристально смотрел на меня темно-синими глазами.

— Вы, разумеется, поступили правильно, — наконец произнес Бек. — Большинство людей не умеют вести себя в критической ситуации с такой быстротой… и компетентностью.

Я испытала облегчение. Потом я почувствовала себя полной дурой, потому что от его комплимента меня бросило в дурацкий жар.

У него еще оставалось ко мне несколько вопросов, например, к чему, помимо трупа, я прикасалась в комнате, где могла оставить отпечатки пальцев, а также несколько уточнений насчет дверей и выключателей. Еще он спросил мой адрес и номер телефона в Нью-Йорке. Потом объявил, что мне нужно будет днем приехать в полицейский участок и официально оформить показания. Из заднего кармана брюк он достал коричневый кожаный бумажник, извлек из него визитную карточку и, прежде чем передать ее, написал номер своего сотового.

— Позвоните, если вспомните что-то еще, — попросил он внезапно потеплевшим тоном. — Я считаю важным услышанный вами звук. Я хочу, чтобы вы сообщили мне, если вспомните еще какую-то деталь. Любую. Самую незначительную. Это ясно?

— Ясно. Я так и сделаю. Но мне бы не хотелось обнадеживать вас. Я и правда ничего не видела.

— Вы бы удивились, узнав, что иной раз вспоминают люди.

Он поднялся со стула, а я неуклюже выбралась из кресла.

— У меня есть вопрос, — заявила я, когда он уже хотел уйти. — Была… была ли она жива, когда ее заворачивали в эту бумагу?

— Это наша забота, а не ваша. — Думаю, он не хотел, чтобы его слова прозвучали так резко, поэтому смягчил впечатление короткой улыбкой. — Послушайте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти преступника. А вам сейчас советую отдохнуть. У вас была тяжелая ночь.

А это уж моя забота, подумала я, когда он выходил из комнаты. Я все не могла забыть прохладные губы Анны под своими губами. Я совсем ее не знала, но в какой-то миг надеялась спасти ей жизнь. И теперь меня переполняла потребность узнать, как она умерла и кто ее убил.

Я пошла в соседнюю комнату, где, свернувшись калачиком на маленьком диванчике, с хмурым лицом спала Дэнни. Внезапно я вспомнила один эпизод из прошлого. Она повела меня делать мой первый маникюр и педикюр. Мне было всего двенадцать лет, а от педикюра было так щекотно, что я рефлекторно поджимала пальцы. Дэнни тогда чуть не умерла со смеху. Казалось странным, что мы поменялись ролями, и теперь мне хотелось ее успокоить.

Я осторожно потрясла Дэнни за плечо и несколько раз позвала по имени. Проснувшись и сфокусировав взгляд на моем лице, она застонала.

— Мне вдруг показалось, что это всего лишь ночной кошмар, — сказала она. — Но это не так, да?

— Да. Детектив ушел, Дэнни. Мы можем разойтись по нашим комнатам.

— Хорошо. Хотя, наверное, уснуть я больше не смогу.

— Может, хочешь немного поговорить? Я тоже не смогу заснуть.

— Да, я бы хотела поговорить. У меня столько вопросов. Может, перейдем в салон?

Она поднялась с дивана все еще в пижаме и халате и повела меня по коридору в холл. В гостинице стояла полная тишина.

— Ночью никто из гостей не спускался? — спросила я.

— Несколько человек. Они видели весь этот сумасшедший дом из окон и выглядели совершенно потрясенными. Я знаю, что мои слова покажутся тебе эгоистичными, когда рядом лежит мертвый человек, но я все время думаю о гостинице. Последние несколько лет я так много работала. И теперь все может закончиться крахом.

— Это неправда. Все закончится… и гостиница выживет.

— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Я не представляю, как мы теперь выживем. Это уже не первая смерть здесь.


Глава 4


У меня перехватило дыхание.

— Что?! — воскликнула я. — Кто умер? Когда?

— Давай поговорим об этом в другом месте, — мягко предложила Дэнни. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь нас услышал.

Она провела меня в салон в дальнем конце холла. Центральная дверь была приоткрыта, и, идя через холл, я заметила двух полицейских, разговаривавших на крыльце, фонари на фасаде освещали их лица. Как только мы с Дэнни оказались в салоне, она прикрыла раздвижные деревянные двери, включила две настольные лампы и с помощью пульта зажгла в камине газ.

— Давай рассказывай про другую смерть, — напомнила я, когда мы опустились на диван.

— Это случилось в июле прошлого года, — уныло начала она. — Мужчина, пришедший на массаж, умер от сердечного приступа в раздевалке.

— В его смерти было что-то подозрительное?

— Нет-нет. Я не имела это в виду, — отмахнулась Дэнни. — Ему было под семьдесят, и вскрытие показало, что у него был слабый сердечный клапан, такое часто невозможно диагностировать. Но две смерти здесь… Того и гляди люди начнут говорить, что гостиница наша проклята.

— Полиция проводила расследование?

— Да, все тот же детектив Бек. Умерший мужчина — Уильям Литхауэр — был заметной фигурой, и его жена и сын изготовились тогда к бою, грозились подать на нас в суд, но никаких оснований к тому не имелось. Все, кто приходит к нам на процедуры, подписывают бумагу, в которой говорится, что мы не несем ответственности в подобных случаях — разумеется, за исключением халатности персонала. И полиция ничего не нашла.

— А какое впечатление произвел на тебя Бек? — спросила я. Мой голос прозвучал до странности бодро.

— Он может быть грубым, но очень дотошен. Он побеседовал со многими в спа и, похоже, не пропустил ни одной детали.

— На первый взгляд два этих дела вовсе не связаны между собой, — заметила я. — Мы даже не знаем, чье тело лежало там сегодня ночью.

— Я почти уверена, что это Анна, — скорбно проговорила Дэнни. — Детектив Бек попросил у меня номер телефона, по которому ей можно звонить в экстренных случаях, потому что в шкафчике, в раздевалке персонала, нашли ее сумочку… И кроме того, Анны нет в ее комнате.

— До этого ты обмолвилась, что у Анны на девять часов был записан клиент. Вечером именно она должна 6ыла запереть спа?

— Да. Джош, менеджер, обычно уезжает в шесть и запирают спа Пайпер или Анна. Сегодня вечером должна была работать Пайпер, но Анна, вполне возможно, поменялась с ней сменами.

— Ты звонила Джошу?

— Нет, я не могла, пока там сидел полицейский. Я обязательно позвоню ему рано утром. Для него это такой же удар, как и для меня.

— Интересно, появятся ли у него какие-то соображения по поводу личности преступника?

— Ты думаешь, это может быть один из сотрудников спа? — спросила Дэнни в отчаянии.

— Меня не покидает чувство, что этот человек или работает в спа, или хорошо в нем ориентируется. Он мог быть близким Анне человеком… или даже клиентом. Иначе откуда он узнал про майлар?

Дэнни закрыла ладонями лицо. Когда же она отняла их и открыла глаза, во взгляде ее была мольба.

— Бейли, ты должна мне помочь. Прошу тебя.

— Конечно, я помогу тебе, Дэнни. Ты же знаешь, что можешь на меня положиться.

— Нет, я хотела сказать, тебе придется выяснить, кто это сделал. Твоя мать рассказала мне, как прошлой весной ты раскрыла то убийство, помнишь, няни твоей начальницы? Если полиция не найдет убийцу Анны, гостиницу и спа придется закрывать.

Разумеется, она была права. Если убийство не раскроют по горячим следам, дело ее жизни пострадает. И одна-то смерть вызвала массу толков, но теперь их уже две! И хотя одна была несчастным случаем и только вторая убийством, люди невольно соединят их, решив, что в гостинице и спа действительно происходит что-то плохое — как в той гостинице «Шайнинг». Внезапно сквозь гудение газовой горелки в камине в голове у меня всплыли последние слова матери перед отлетом: «Присмотри там за Дэнни. Я за нее волнуюсь».

— Сделаю все, что смогу, — пообещала я.

— О, Бейли, спасибо тебе, — сжала мою руку Дэнни.

— Послушай, не знаю, что мне удастся узнать до понедельника, но, раз уж я живу здесь, в гостинице, может, я и смогу что-то выяснить. Скорее всего люди с большей охотой будут говорить со мной, нежели с полицейскими. Нам только нужно не вмешиваться в их расследование, а этому Беку я не скажу, что задаю вопросы. Поверь, ему это совсем не понравится.

— Отлично. И поскольку я так и так запланировала беседу с Джошем, давай начнем с него. Я скажу ему, что мы не стали ничего отменять, раз уж ты сюда приехала.

— Прекрасная мысль. Теперь расскажи мне про обеспечение безопасности спа. Что и как у вас запирается?

— Задняя дверь заперта всегда… Во всяком случае, так должно быть, — объяснила Дэнни. — Главный вход запирают после приезда последнего из местных клиентов, а дверь, ведущая непосредственно в гостиницу, запирается обычно после того, как все наши гости займут свои номера.

— У кого есть ключи?

— Есть комплект у меня, у Джорджа, у Джоша, у Пайпер и Анны, поскольку они помощники менеджера. Комплект у управляющего гостиницей… Кстати, его сейчас в городе нет, он уехал на свадьбу.

Поднявшись с дивана, я прошествовала к камину. Мне хотелось погреться, но газовое пламя давало слишком мало тепла — все равно что обогревать зад свечкой.

— Конечно, убийца не обязательно должен иметь ключ, — размышляла я. — Анна могла впустить его, когда ушли остальные клиенты. Что ты знаешь о ней как о человеке?

Оказалось, немного. Анне, по словам Дэнни, не исполнилось еще и сорока лет, она была привлекательная, одинокая и весьма замкнутая женщина. Как и Пайпер, она жила тут же, при гостинице. Приехала сюда год назад с Манхэттена, где обучалась массажу, а до этого где только не жила. В личном деле Анны значился лишь один контактный телефон на случай непредвиденных обстоятельств: ее сестры во Флориде.

Дэнни сходила в свой кабинет и принесла групповой снимок, на котором была и Анна. Она оказалась не просто привлекательной, в ее внешности было что-то искушающее сексуальное. Темные глаза и темные волосы — коротко стриженные и провокационно растрепанные, а в объектив камеры она смотрела так, словно собиралась соблазнить фотографа. Сравнив ее с другими людьми на снимке, я прикинула ее рост — пять футов четыре или пять дюймов. Фигура у нее была роскошная. За такое тело и убить не жалко, подумала я, разглядывая изображение, и тут же мысленно застонала, осознав свою мысль.

— У нее был друг?

— Некоторое время назад между ней и Эриком, нашим сотрудником, явно что-то происходило, но, как видно, их роман оказался непрочным. Он индеец во втором поколении, очень спокойный. Трудно представить, что он мог затаить на Анну зло.

— Полиция как раз на нем и сосредоточится, раз он работал вместе с ней в этот вечер. У нее потом появился кто-то другой?

— Летом мы взяли нового тренера по теннису, и в последнее время я замечала, что он около нее крутился, но я понятия не имею, было у них что-то или нет. Ты же меня знаешь, я люблю общаться с людьми, но Анна на контакт не шла. Она сторонилась людей.

Я поинтересовалась, типично ли это для женщин ее профессии, и Дэнни объяснила, что, по ее наблюдениям, массаж как профессия привлекает несколько типов женщин. Есть «матери всего сущего», для которых массаж всего лишь еще один способ общения с людьми. Были такие, которых Дэнни относила к типу йогов, — вольные духом, полностью поглощенные заботой о своем теле, и для них мысль о работе в конторе, вообще в любых рамках, была невыносима. А еще имелись стреляные воробьи — женщины, ищущие все равно что, лишь бы это сделало их счастливыми. Анна, по ее мнению, сочетала в себе два последних типа.

— Как она ладила с людьми, с которыми работала?

— Я знаю, что многие тоже считали ее замкнутой. Когда Анна сюда приехала, она подружилась с одной женщиной, но та уехала прошлой зимой, вообще из города. Существовало… Нет, это не имеет значения.

— Скажи.

— Понимаешь, между женщинами — сотрудницами спа существует что-то вроде соперничества за число постоянных клиентов. У Анны и у Пайпер их было гораздо больше, чем у других, и это вызывало у них обиду, особенно в отношении Анны, потому что она работает у нас всего год. В какой-то степени из-за ее успехов Джош назначил Анну помощником менеджера всего через девять месяцев.

— Кто-нибудь обижался больше других?

— Корделия, — после паузы произнесла Дэнни. — Это одна из тех, кто работает здесь несколько лет. Она очень, очень квалифицированная массажистка. Относится к типу «матери» и вынослива как вол. Но, понимаешь, сила не всегда главное. Иногда массажист владеет чем-то еще — техникой гипноза, например, — и это нравится людям даже больше, чем сильные руки. Подозреваю также, что Корделия любит поболтать, а большинство клиентов этого не выносят.

Слушая Дэнни, я обратила внимание на ее измученный вид, осунувшееся лицо и круги под глазами — ей нужно было как следует выспаться. Я предложила на этом закончить разговор и возобновить его утром. Она рассеянно согласилась, внезапно погрузившись в свои мысли.

— В чем дело, Дэнни? — спросила я. — Ты что-то от меня скрываешь?

Она посмотрела на меня, растерянно нахмурившись.

— И да и нет, — наконец решилась она. — Кое-что меня действительно тревожит, но умолчала я об этом лишь потому, что не знаю, в чем тут дело. Последние несколько месяцев меня не покидает ощущение, что в спа творится что-то непонятное. Я пыталась проводить там побольше времени, но ничего конкретного не заметила.

Так вот на что намекала моя мать, когда говорила, что беспокоится за Дэнни.

— А нельзя ли поподробнее? — попросила я.

— Понимаешь, я улавливаю какие-то флюиды. Они идут от Джоша и некоторых других, включая Пайпер, Анну и еще одну девушку, Лорен, но в августе она переехала на Гавайи. Я ловила взгляды, которыми они обменивались, когда я находилась в спа, словно у них был какой-то секрет. Если я предлагала им помощь, они от нее отказывались.

— Ты говорила об этом полиции?

— Нет. А что я могла сказать — что меня одолевают дурные предчувствия?

— Как идут дела в спа?

— Великолепно. Поэтому я ничего Джошу и не говорила. Он здесь всего два года, и спа при нем стало пользоваться бешеным успехом, особенно в последний год, когда мы внесли некоторые изменения в оформление интерьеров. Поэтому о нерадивости или халатности не может быть и речи. Джош очень вспыльчив и, боюсь, выйдет из себя, если я предъявлю ему обвинение, ни на чем конкретно не основанное.

— Интересно, а не воруют ли они деньги? Ты проверяешь счета и документы?

Дэнни ответила, что проверяет, но не так тщательно, как следовало бы. Я пообещала, что утром непременно взгляну на ее финансовые записи — не выскочит ли что-нибудь неожиданное. Это дало бы мне в руки конкретный повод для немедленной атаки.

— Кстати, а когда возвращается Джордж? — спросила я Дэнни, выключавшую свет.

— Завтра. Сегодня вечером я пыталась дозвониться до него по сотовому, но он, видимо, отключил его на ночь.

Комната Дэнни находилась на первом этаже. Подождав, пока за ней закрылась дверь, я поспешила по коридору к центральной лестнице, ведущей на второй этаж. Хотя весь коридор был освещен, в дальнем конце его сгустились тени, и я быстро отперла свою дверь, захлопнула и закрыла на задвижку.

Скинув туфли и одежду, я повалилась на кровать. Меня захлестывало такое количество всевозможных эмоций, что трудно было определить, какие из них главные, а какие присоединились по ходу дела. На первом месте, несомненно, была печаль и вина в связи со смертью Анны. Если бы я сообщила вовремя о том глухом звуке! Может, это не спасло ей жизнь, но помогло бы задержать убийцу. Еще меня очень беспокоила Дэнни. Если полиция не найдет ближайшее время убийцу, это событие действительно нанесет удар по бизнесу. Я должна сделать все, чтобы ей помочь.

И не только ради Дэнни. Ради моей матери тоже. Что тут скажешь? Она попросила меня помочь, а я испытывала настоятельную потребность сделать ей приятное. Не то, чтобы она хоть раз заставляла меня быть примерной дочерью, но в первые годы после смерти моего отца он часто бывала сдержанной и отчужденной, и я из кожи вон лезла, чтобы ее порадовать. Старые привычки изживаются с трудом.

Кроме того, я испытывала некое дежа-вю. Пять месяцев назад я помогла своей начальнице по «Глянцу» Кэт Джонс, когда отравили ее няню. Тогда я подвергла свою жизнь опасности и знала, что сейчас, играя в детектива в случае с Дэнни, опять могу вляпаться в крупные неприятности. Но я решила: если я могу что-то сделать, значит должна хотя бы попытаться ради Дэнни и ради Анны.

Лежа на кровати, словно огромная бесформенная клякса, я начала различать еще одно чувство — жалость к себе. Я приехала в спа, чтобы меня здесь понежили, отвлекли от любовных драм и несостоявшейся личной жизни, и вот теперь я оказалась еще более одинокой, чем была. Как славно было бы позвонить сейчас какому-нибудь мужчине! Особенно Джеку Херлихи. Будучи психоаналитиком, он умеет слушать, обладает даром вытащить все твои мрачные мысли на свет божий, и ты получаешь возможность понаблюдать, как они усыхают до размера горошины. Он не рассердился бы, если бы его разбудили в два часа ночи, и выслушал всю эту леденящую душу историю.

Я тут же обругала себя за то, что вспомнила о Джеке и — что еще хуже — пытаюсь его романтизировать. Этот человек обманул меня, причем самым пошлым образом. Как-то раз я прочла в «Глянце», что если вы тоскуете по бывшему другу, легко прогнать это чувство, представив его в глупой ситуации. Я мысленно представила Джека гуляющим по улицам Джорджтауна в идеально отглаженных бежевых габардиновых брюках, а проезжающий мимо грузовик заляпывает эти брюки сверху донизу мокрой грязью. К сожалению, на тот момент из-за усталости и отчаяния я не смогла придумать ничего лучше.

Как морская выдра, я переползла в центр кровати, влезла под одеяло и ударила по кнопке у основания лампы. Я разрывалась между необходимостью выспаться, чтобы начать грядущий день во всеоружии, и желанием продумать план действий на завтрашний день. Мне не терпелось взглянуть на финансовые отчеты Дэнни, и я уже наметила, с кем следует поговорить. Нужно только соблюдать осторожность, чтобы детектив Бек не догадался, что в этом деле я собираюсь играть роль его тайного напарника.

Пока я вот так лежала в темноте, у меня в голове внезапно сформировался вопрос. Я рассталась с Дэнни всего десять минут назад, так что вряд ли она уже заснула. Дотянувшись до телефона, я набрала семерку и номер ее комнаты.

— Это Бейли, — проговорила я. — Извини за беспокойство, но у меня есть один маленький вопрос.

— Да, дорогая.

— Этот умерший от сердечного приступа… к какой массажистке он ходил?

— Вообще-то, — ответила Дэнни, — к Анне.


Глава 5


Субботнее утро радости не прибавило. За окном барабанил дождь, а в моей голове кофеманки, которой без конца предлагали чуть теплый лимонный напиток, зарождалась мигрень.

Одним рывком я выбралась из кровати и как только коснулась ногами пола, так сразу же на меня навалились события прошлой ночи. Я застонала. Мой отдых в гостинице «Сидар» вполне может обернуться самым не восстанавливающим силы спа-уик-эндом за всю его историю.

Наскоро приняв душ, я выудила из сумочки визитную карточку детектива Бека. Первоочередная задача этого утра состояла в том, чтобы помочь Дэнни выяснить, не происходит ли в спа чего-нибудь подозрительного, но сначала я хотела определиться с визитом в полицейское управление. По телефону ответила женщина и, продержав меня на линии минуту, сообщила, что мне следует подъехать к одиннадцати тридцати. Это больше походило на приказ, чем на просьбу. Мне стало интересно, не с самим ли детективом Беком она консультировалась.

Натянув бежевые брюки и черную водолазку, я спустилась вниз. В холле царила суета, создаваемая в основном богатыми дамами — женщинами за сорок — и не сколькими мужьями с нетвердой походкой, чьи миллионы не смогли предотвратить старческую пигментацию. В воздухе стоял гул, по которому можно было предположить: собравшиеся знают — случилось нечто весьма неприятное. Однако никто не выбегал из здания с пухлыми чемоданами, возмущаясь и требуя вернуть им деньги.

Я спросила утреннего дежурного, на этот раз парня, где можно найти Дэнни, и он сообщил, что она куда-то вышла, но скоро вернется. Это, решила я, моя единственная возможность успеть позавтракать. Но сначала мне хотелось выяснить, что происходит в спа. Я вышла на улицу и двинулась вдоль восточной стены здания. Дождь прекратился, но было сыро и промозгло. Пересекая парковку, я увидела, что зону полицейского расследования теперь расширили. Копы обходили автостоянку по периметру, видимо, надеясь при дневном свете обнаружить какие-нибудь улики, а в окне спа я заметила движение. Однако эффектного детектива Бека видно не было.

Вернувшись в гостиницу, я пошла по длинному коридору в обеденный зал. Как и во всей гостинице, интерьер здесь был очаровательным, но не претендующим на оригинальность — та же коричнево-белая клетка и коричневые с белым тонкие ткани, на стенах висели эстампы в рамках с изображением листьев. Меня провели к столику у окна, обставленному разномастными старинными деревянными стульями. Хотя помещение было заполнено всего наполовину, здесь тоже стоял нервозный гул. Люди наверняка обсуждали убийство, но не знали, что теперь им делать.

Спустя пятнадцать минут, проглотив маффин с черникой и запив его чашкой кофе, я поспешила в холл, где дежурный администратор сообщил, что Дэнни вернулась. Приближаясь к ее кабинету, я увидела темноволосого мужчину тридцати с небольшим лет, стоявшего уже на пороге и, судя по всему, собиравшегося уйти. Я вошла в кабинет и не успела даже поздороваться, как Дэнни представила нас друг другу. Это был Джош, менеджер спа.

— Мне очень жаль, что пришлось познакомиться с вами при таких трагических обстоятельствах, — произнесла я, протягивая ему руку.

Он не пожал, а скорее сильно стиснул мою ладонь, как резиновое кольцо для тренировки руки.

— Взаимно, — ответил он, наклонив голову.

Он был необыкновенно красив и даже экзотичен: темно-карие глаза и бледная, почти молочная кожа, резко контрастирующая с черными волосами. На лице по правой скуле у него шел тонкий ломаный шрам, превращавший его лицо из обыкновенного образца классической красоты в нечто интригующее.

— Дэнни надеялась, что мы все равно поговорим с вами попозже, — пояснила я. — Если вы не против.

— Нисколько, — равнодушно произнес он. — Шоу должно продолжаться. А теперь прошу меня извинить, мне нужно загасить немало пожаров.

Когда он вышел, я перевела взгляд на Дэнни. Лицо осунулось от усталости, но она подкрасила губы, наложила румяна, явно попытавшись выглядеть собранной и деловитой. Мы обнялись, и я снова уловила аромат сандалового дерева и другие запахи, навевавшие мысли о далеких странах и даже о других веках.

— Ты как, держишься? — спросила я.

— Более или менее, — глубоко вздохнула она. — Я та рада, что ты здесь, Бейли.

— Ну, какие новости?

— Не знаю, с чего и начать. Сегодня утром я съездила в морг и опознала Анну. У меня просто сердце зашлось, когда я ее увидела. Тело было прикрыто, но я заметила страшные синяки на шее.

— Значит, ее задушили или чем-то оглушили. Все же интересно, зачем убийца завернул ее в эту бумагу? Может хотел, чтобы она умерла наверняка?

— Я даже думать об этом не могу. Полиция позвонила ее сестре, и в ближайшие дни она прилетит сюда из Флориды.

— А полицейские ни словом не обмолвились о том, что произошло?

— Нет. Утром они заставили нас с Джошем осмотреть спа, но на первый взгляд ничего не пропало. Эрика, по-видимому, допрашивали с пристрастием, как ты и говорила. Сегодня утром я с ним виделась, и он сказал, что ушел из спа в десять и клиентка вышла вместе с ним, потому что не стала переодевать халат. В последний раз он видел Анну в коридоре — она поджидала клиентку, которая должна была выйти из процедурной комнаты. Из спа он прямиком поехал в город на чей-то день рождения.

— Значит, у него есть какое-никакое алиби. А как обстоят дела в гостинице? Ты уже несешь убытки из-за случившегося?

— Нет… пока нет. Мы с Джошем решили проводить процедуры в салоне красоты.

Она объяснила, что в настоящее время персонал занимается переоборудованием комнат, где делали депиляцию и процедуры для лица, под массажные кабинеты, гостям также предложат сеансы массажа в их номерах. Спа закроют по меньшей мере на несколько дней, но, по счастью, на складе у них хранятся дополнительные массажные столы и оборудование.

— Я понимаю, что у вас сейчас начнется запарка, — заговорила я, — но мне бы хотелось, чтобы Джош изыскал для меня возможность побывать на нескольких процедурах. В идеале мне бы хотелось пообщаться с Эриком и Корделией, раз уж она такая болтушка.

— Это мы устроим, — пообещала Дэнни.

Еще я попросила, чтобы она записала меня на занятие к тренеру по теннису, который, как было известно, увивался вокруг Анны. Звали его Рич Уайлер, сообщила Дэнни, и в штате у них не состоял. Гостиница была недостаточно большой, чтобы держать штатного инструктора по теннису, поэтому они наняли приходящего работника, который одновременно давал уроки в полудюжине отелей в этом районе. По договору в оплату его труда входили три сеанса массажа. Дэнни пообещала, что попросит Натали разыскать его и записать меня скорее всего на завтра.

— Еще вот что, мне нужно поговорить с последней клиенткой Анны. Ничего, если я загляну к ней в номер? Привру немного, скажу, что занимаюсь твоим пиаром… и будто ты попросила меня проверить, все ли с ней в порядке.

— Неплохая мысль. Зовут ее Бэбс Холлингзвуд, они с мужем живут в семнадцатом номере на твоем этаже. Я и сама хотела ее проведать, но у меня тут настоящий бедлам.

— А Джордж еще не вернулся?

Она недоуменно поджала губы.

— Он должен приехать через несколько часов, — проворчала она. — Я слегка тревожусь, потому что так и не смогла дозвониться до него по сотовому. Наверное, он забыл его включить.

— А чем он теперь занимается? — спросила я.

Дэнни пояснила, что в настоящее время он работает с ней, помогая расширять дело. Он поехал в Бостон прорекламировать кому-то гостиницу как место для проведения деловых встреч. Вчера во второй половине дня он ей звонил, сказал, что в семь у него ужин с потенциальным клиентом, что переночует он в мотеле за городом и сегодня к обеду вернется.

О Боже, подумала я. Конечно, не мне критиковать: я сама была замужем за человеком, спустившим пятьдесят тысяч на футбольном тотализаторе и заложившим им же самим подаренные украшения, чтобы нам не подожгли квартиру. Но то, что я услышала от Дэнни, мне не понравилось. Терпеть не могу мужиков, которые воруют у своих жен, занимающихся бизнесом. То же и в отношении мужиков, которые уезжают из города, останавливаются в мотелях и забывают позвонить домой.

Тем не менее, чтобы не добавлять Дэнни проблем, я заверила ее, что скорее всего ничего страшного не случилось. Интересно, как я отнесусь к Джорджу, когда мы наконец познакомимся?

— Ну а теперь о финансовой отчетности, — заявила я. — Она у тебя в компьютере?

— Да, в программе «квикен».

Мое добровольное предложение проверить финансовые дела Дэнни было сродни тому, как если бы я предложила провести лапароскопическую операцию на колене, но у меня созрел план, как с этим справиться. Мы с Дэнни согласились, что займемся счетами сразу после обеда, потому что сейчас ей предстояло собрать персонал и объяснить, как обстоят дела. А меня, разумеется, ожидала встреча с Беком… и его обжигающим взглядом.

Выйдя в холл, я увидела, что работники гостиницы направляются по коридору в сторону ресторана — похоже, на собрание. Сотрудников спа можно было узнать по их футболкам цвета хаки и таким же брюкам с тесемкой вместо пояса. Я заметила молодого индейца и решила, что это, должно быть, Эрик. Еще там была пышная блондинка, очень похожая на «мать всего сущего». Скорее всего Корделия.

По пути в свой номер я постучала в комнату номер семнадцать, но никто не ответил. Бэбс Холлингзвуд, сообразила я, наверное, поехала с утра в полицию, чтобы оформить свои показания.

Придя к себе и порывшись в сумочке, я нашла свой органайзер, а в нем телефон Бада Паттерсона, судебного фининспектора. Я брала у него интервью два года назад, когда писала статью об одной женщине: муж забил ее до смерти кубком, полученным за победу в гольфе, после того как она обнаружила, что он снимает огромные суммы с ее бизнес-счетов и переводит на тайные офшорные счета.

Будучи судебным фининспектором, Бад изучает любую банковскую выписку по счету как возможное место преступления. Только вместо того, чтобы искать отпечатки пальцев или клочья волос, он смотрит, не было ли передвижения денег, когда этого не должно быть. Я знала, что он сможет объяснить мне, как засечь любые несоответствия в записях Дэнни.

Бад ответил сразу и слишком бодро для субботнего утра. Не упоминая об убийстве, я поведала о тревогах Дэнни в отношении персонала спа и спросила, как можно ей помочь.

— Проследить наличные, — последовал решительный ответ. — Это первое правило.

Я услышала, как он сделал глоток.

— Но здесь нет наличных, — возразила я.

— Я не имею в виду буквально. Посмотри приход и расход за каждый месяц. Проверь, все ли счета оплачиваются. Когда перекачивают деньги, счета часто оставляют без внимания.

— Но как можно скачивать деньги, если нет наличных? Ты же не можешь выписывать чеки на свое имя?

— Ну, вообще-то люди обычно так и поступают. Придумывают фиктивного поставщика… или поставщиков. Говоришь, это спа? Если я преступник, я могу придумать поставщика под названием «Супермасла для массажа». Посылаю счета и слежу, чтобы они оплачивались и посылались по адресу, к которому я имею доступ. Потом я обналичиваю чеки. Высшее руководство не настолько внимательно вникает в работу спа, чтобы заметить, что мы никогда не пользуемся «Супермаслами для массажа».

Прежде чем свернуть разговор и отправиться к родственникам жены, он дал мне пару советов, которые я кратко записала.

В одиннадцать часов, с запасом на тот случай, если заблужусь, я отправилась в полицейское управление. Хотя местоположение гостиницы создавало впечатление почти сельской уединенности — отчасти из-за соседства с заповедником, — на самом деле стояла она на краю города. Я проехала по нескольким тихим улицам, которые вскоре сменились чем-то вроде предместья, а потом, по мере приближения к центру городка, появились старые улицы, застроенные домами, обшитыми досками. На газонах перед ними возвышались блестящие, влажные кучи собранных листьев, подготовленных к уборке. Всего несколько часов пути на север от Нью-Йорка — а осень здесь уже вовсю вступила в свои права.

Искомая контора оказалась невзрачным — одноэтажным сооружением, выстроенным на месте какого-то исторического здания, вроде окружавших его домов в новоанглийском стиле. Администратора и стойки в холле не оказалось, зато здесь был патрульный полицейский, подпиравший стену и прихлебывавший кофе из пластикового стаканчика. Он сказал, что доложит Беку о моем прибытии.

Появился детектив только минут через десять в сопровождении четы лет семидесяти. Я услышала, как Бек благодарит их за помощь, и догадалась, что это или Бэбс, или другая девятичасовая клиентка. Бек кивнул, попрощался с парой и предложил мне пройти с ним.

Сегодня он облачился в коричневые брюки, белую сорочку и твидовый блейзер и смотрелся щеголем, как и ночью. Он привел меня в большую комнату с десятком металлических столов; на некоторых из них красовались компьютеры. Только за одним сидел полицейский, хотя я заметила пять или шесть других копов, собравшихся вокруг стола в застекленной комнате для совещаний. Видимо, в связи о убийством вызвали всех отдыхавших в эту субботу.

— Я признателен вам, что вы согласились дважды дать показания, — вежливо проговорил Бек, жестом предлагая мне сесть на литой пластмассовый стул рядом с его столом.

— Да ну что вы, — ответила я, хотя мечтала об этой процедуре не больше, чем о восковой депиляции ног.

Усевшись, я бегло осмотрела поверхность стола. На нем возвышалась стопка папок, и на одной из них красовалась наклейка с написанными от руки словами: «детективу Джеффри Беку» (вот, значит, как его зовут), рядом стояла портативная рация и зеленая кружка с карандашами. Ни фотографий, ни безделушек, ничего личного, если не считать расписания игр «Бостонских патриотов», приклеенного к настольной лампе. Бек опустился в свое вращающееся кресло, отчего то застонало. При ярком дневном свете я заметила, что у него потрясающие темно-синие глаза, каких я еще ни у кого не видела. На географических картах таким цветом обозначают самые глубокие участки морей и океанов.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он. — У вас выдалась тяжелая ночь.

К моему бесконечному изумлению и ужасу, я покраснела!

— Все в порядке, — пролепетала я. — Спасибо. Просто все случилось так неожиданно. Я приехала сюда из Нью-Йорка, чтобы открыть для себя преимущества и радости рефлексотерапии, а кончилось все тем, что пришлось делать искусственное дыхание мумии. — «Заткнись, Бейли, — приказала я себе. — Ты слишком много болтаешь».

Он посмотрел на меня пристально и слегка озадаченно. Может, не знал, что такое рефлексотерапия?

— В таком случае позвольте мне помочь вам как можно скорее закончить ваш визит, — проговорил он, нажимая несколько клавишей на компьютере. — Вот как это будет выглядеть. Мы пройдемся по тем же вопросам, которые я задавал вам прошлой ночью, я распечатаю ваши показания, и вы их подпишете. После этого мне придется взять отпечатки ваших пальцев, чтобы мы могли идентифицировать их на месте преступления. Также мне нужны ваши волосы. Таким образом мы исключим ваши волосы и ДНК из тех, что обнаружены на трупе.

— Отлично… А это больно? — О Боже, я что — кокетничаю?

— Что — больно? — Он серьезно смотрел на меня.

— Взятие волос.

Он позволил себе легкую улыбку.

— Лишь на секунду.

Бек начал задавать вопросы, придерживаясь в основном той же последовательности, что и ночью. Я отвечала, а он быстро и уверенно печатал, почти не глядя на клавиатуру. Раз или два он сверился с записями, сделанными до этого, а так практически не сводил глаз с меня.

Держался он чуточку теплее, чем ночью, однако я нервничала, словно кто-то подбрасывал мой желудок, как теннисный мячик. Почему я испытывала такую растерянность? Должно быть, из-за того, как он на меня смотрел, решила я. И потому еще, что он был так чертовски красив. Эти глаза. Эти седые волосы. Мягкие, полные губы. И если у некоторых копов, сидевших в комнате совещаний, животы выпирали, словно там помещалось по целой индейке, Бек был подтянут и находился в потрясающей форме.

По истечении двадцати пяти минут я рассказала обо всем, что смогла припомнить. Но у него оставался еще один вопрос.

— У вас была возможность обдумать то, о чем мы разговаривали ночью? — сурово спросил он.

Сердце у меня подпрыгнуло. Я понятия не имела, о чем он говорит.

— Я… прошу прощения, но я не совсем вас поняла, — промямлила я.

По его легкому вздоху можно было предположить, что я испытываю его терпение.

— Прошлой ночью я попросил вас подумать, не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного на автостоянке, когда возвращались в свой номер. Как вы, вероятно, догадываетесь, если сопоставили время, вы однозначно находились в районе места преступления одновременно с убийцей. Вы абсолютно уверены, что никого не видели?

Я помедлила с ответом не потому, что мне требовалось время на раздумье, а потому, что хотела создать впечатление напряженной работы мысли.

— Нет, никого, — наконец ответила я, всем своим видом показывая, что чуть мозги не сломала думая. — Более того, я помню, что обратила внимание, насколько там было тихо. Кстати, в том конце парковки и автомобилей-то не было. Убийца или уехал, или поставил свою машину в другом месте. Ну а если это был кто-то из работающих в гостинице, тогда ему, разумеется, машина не требовалась.

Бек смотрел на меня с непроницаемым видом.

— Почему вы сказали «ему»? — неожиданно спросил детектив.

— Ну, просто так обычно говорят, — пожала я плечами. — Ведь ясно, что тело заворачивал очень сильный человек. У вас уже есть на этот счет какая-нибудь версия?

Разумеется, я не ожидала ответа, но подумала, что удостоюсь насмешливой улыбки за свое нахальство. Ничего подобного. Он опять уставился на меня. Едва дырку не прожег в голове.

— Вот что я вам скажу, — сурово заявил он. — Вы журналистка. Более того, насколько мне известно, вы пишете о преступлениях. Когда мы поймаем убийцу, вы получите эксклюзивное право публикации.

Не успела я брякнуть в ответ что-нибудь легкомысленное, как он поднялся и кивнул в сторону дальнего угла комнаты.

— Давайте возьмем у вас отпечатки пальцев.

Я потащилась за ним в нишу. Копы в комнате совещаний прервали свою беседу и оглядели меня с головы до ног. Похоже на то, что в местной полиции было достаточно сил, чтобы справиться с делом самостоятельно, не играя вторую скрипку при полиции штата.

В нише нас ждал технический служащий. Он достал из коробки и натянул резиновые перчатки. Я чуть не подпрыгнула, когда одна из них резко щелкнула на его запястье. Не понимаю, почему я так разнервничалась. Затем техник достал из ящика маленькие ножницы, отрезал прядку моих волос и запечатал ее в пластиковый пакет.

После технического служащего наступил черед Бека. Он взял лежавшую на столе чернильную подушечку и белую карточку, снял с подушечки крышку и придвинул ко мне.

— Начнем с правой руки, — пояснил он. — Сначала большой палец, затем остальные.

Я занесла руку над подушечкой и замерла.

— Давайте я вам помогу.

Он взял мою руку и прижал большой палец к хлюпающей губке, поднял его, поднес к карточке и снова прижал. И повторил данную процедуру с остальными пальцами.

— Все в порядке? — спросил он.

Интересно, он спросил, потому что рука у меня была вялая, как медуза, и ему пришлось направлять ее, или потому, что я не отпускала никаких дерзких замечаний во время данной процедуры?

— Да, все прекрасно, — ответила я.

Закончив, он подал мне салфетку вытереть пальцы. Посмотрел на часы и зашагал через комнату в сторону холла, явно ожидая, что я за ним последую.

— Вы приехали сюда только на выходные? — спросил он, открывая передо мной дверь.

— Да. А что? Вы еще захотите со мной побеседовать?

— Возможно. Все зависит от развития событий. Спасибо, что пришли.

На улице царило оживление, люди наконец покинули свои постели и спешили по субботним делам. Торопливо подойдя к джипу, я забралась внутрь и сидела там, пытаясь разобраться в случившемся. Отрицать не имело смысла: когда Бек взял меня за руку и прижал мои пальцы к подушечке, я впервые за много месяцев испытала мощнейший прилив желания.


Глава 6


«Спятила я, что ли?» — удивленно думала я, включая зажигание. Этот тип — слишком усердный, к тому же начисто лишенный чувства юмора коп из маленького городка. Я не могла поверить, что это из-за него так колотится мое сердце. Вот что бывает, размышляла я, когда месяцами не имеешь физической близости с мужчиной. Смотришь на совершенно незнакомых мужчин и испытываешь страстное желание прямо зубами сорвать с них трусы. Тебя привлекает парень, который, вероятно, по вторникам ходит в боулинг и имеет лучшего друга по имени Чоппи.

Я задвинула подальше мысли о Беке, посчитав их полным помрачением рассудка, — так бывает, когда в один прекрасный день несусветная боль в виске наталкивает тебя на мысль, что у тебя опухоль мозга размером с кулак, но потом эта боль никогда больше не повторяется, и ты забываешь о глупых мыслях, — и попыталась найти дорогу назад в гостиницу. Я дважды сбивалась с пути, один раз настолько серьезно, что пришлось остановиться и попросить помощи. Въезжая пятнадцать минут спустя в ворота, я увидела два телефургончика, которые стояли в некотором отдалении, и несколько полицейских машин на автостоянке.

Я была настолько вымотана ночными событиями, что с трудом подавила желание подняться в свой номер и забраться в кровать. Но если я собираюсь хоть что-то выяснить до утра понедельника, то должна использовать каждую минуту. До встречи с Дэнни я решила проверить заднюю дверь спа. Поскольку автостоянка была огорожена полицией, я пошла вдоль западной стены гостиницы, держась дорожки, которая граничила с парком.

Обойдя гостиницу, я сразу увидела, что и участок непосредственно за ней тоже обнесен лентой, хотя задняя дверь была видна с маленького пригорочка за зданием. Рядом с дверью росли ель и несколько берез, так что для человека с ключом не составило бы труда пробраться внутрь незамеченным. С моего наблюдательного пункта не было видно, сломан замок или нет.

Идя вдоль желтой полицейской ленты, которая хлопала под осенним ветерком, я продолжила движение на восток, пока не увидела стоянку и главный вход в спа. Я посмотрела на то место, где остановилась в темноте прошлой ночью. Несмотря на просьбу Бека, я не вспомнила ничего подозрительного — ни движения внутри, ни движения на стоянке.

Теперь следовало осмотреть бывший амбар. Он возвышался на самом верху пригорочка в окружении кучки построек поменьше, и я нашла тропинку, приведшую меня прямо к его входу. Это было темно-коричневое, несшее на себе отпечаток времени сооружение, такое же старое, как и гостиница, но зато щеголявшее дюжиной окон и стеклянными дверями. Через дверь я разглядела маленький холл и лестницу. Пока я стояла на тропинке, рассматривая здание, кто-то очень быстро сбежал по лестнице и выскочил на улицу. Это была Пайпер.

Поверх униформы она накинула бесформенное, помятое коричневое пальто, а гриву темно-рыжих волос собрала в хвост. Она по-прежнему казалась потрясенной. Когда я ее окликнула, она прямо подскочила.

— Простите, я не хотела вас напугать, — извинилась я. — Как вы? Я надеялась поговорить с вами сегодня.

— Отвратительно! — ответила она, приближаясь ко мне. — И представьте, они ждут, что я смогу сегодня работать.

— Это будет сложно, — согласилась я. — Полиция уже побывала здесь? В комнате Анны?

— Да, ее опечатали. — Она перевела взгляд поверх моего правого плеча в сторону гостиницы, словно что-то привлекло ее внимание, и я инстинктивно повернулась, следуя за ее взглядом. Но там никого не было.

— Вы уже ездили в полицию, чтобы официально дать показания? — спросила я.

— Рано утром, — ответила Пайпер. — Этим ребятам надо бы принять успокоительное, если хотите знать мое мнение.

— Вы не поняли по их вопросам, в каком направлении они ищут… Они не думают, что это мог быть кто-то из работников спа?

— Они ничего мне не сказали, — покачала головой массажистка.

— А комната, в которой мы нашли Анну? Вы говорили, что вчера вечером перед уходом погасили там свет. Значит, Анна делала свой последний массаж в другом месте?

— Да, — рассеянно ответила Пайпер. — По расписанию она работала в другой комнате.

— Когда вы вчера вечером уходили, все ли комнаты были заперты?

— Да, да. Я так полиции и сказала. Такой оплошности я бы ни за что не допустила.

— Дэнни сказала мне, что по расписанию вчера вечером должны были работать вы, но Анна захотела поменяться с вами сменами.

— А почему вас это интересует?

— Я никого не обвиняю. Мне просто любопытно, какие у Анны могли быть планы?

— Она говорила, что собиралась остаться здесь вечером в пятницу, поэтому и захотела поменяться.

— Я слышала, что она встречалась с вашим сотрудником — с Эриком.

— Что? О, с этим уже давно покончено.

— У нее появился кто-то другой?

— Представления не имею, — быстро ответила Пайпер. — Мы не были близкими подругами. По правде сказать, я едва ее знала.

Снова взгляд через мое плечо. На этот раз я не стала оборачиваться. При дневном свете я разглядела, что белую кожу массажистки портят несколько крохотных шрамов от угрей.

— Вы чем-то встревожены, Пайпер? — поинтересовалась я. — Думаете, убийца — кто-то из своих?

Не ответив, она глубоко вздохнула и резко выдохнула.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, — раздраженно ответила она. — Тут никто ничем не поможет. Простите, мне нужно идти. У меня через несколько минут клиент.

Я смотрела, как она, опустив голову, идет по дорожке к гостинице и ее рыжие волосы мотаются, собранные в хвост, из стороны в сторону. «Что привлекло ее внимание несколько минут назад?» — гадала я. Внезапно я вспомнила, как она замерла, увидев полоску света, пробивавшуюся из-под двери процедурной комнаты. По здравом размышлении так не пугаются, столкнувшись всего лишь с проявлением забывчивости. Я также припомнила, насколько рассеянной она показалась мне во время массажа, — она то и дело без причины замирала. Словно чего-то ждала, не обязательно опасности, но чего-то. Не ждала ли Пайпер вчера вечером каких-либо каверз?

Я тоже заспешила в гостиницу, соблюдая дистанцию. В холле было пусто, хотя в салоне у камина сидели, тихо переговариваясь, несколько человек. Подойдя к кабинету Дэнни, я услышала ее голос, слегка повышенный и возбужденный. Я ускорила шаги, боясь какой-нибудь неприятности, и, не потрудившись постучать, распахнула полуприкрытую дверь.

И сразу же поняла, что мужчина, с которым разговаривала Дэнни — точнее, прекратила разговор на полуслове, как только я ворвалась в комнату, — был Джордж. При своем росте шесть футов два дюйма он просто подавлял сидевшую за письменным столом жену. Довольно стройный, хотя и казавшийся увальнем и обладавший двойным подбородком, одет он был в темно-зеленые брюки и бежевую рубашку поло, на носу сидели старомодные очки в темной оправе — в стиле Остина Пауэрса. Единственное, что он сделал, пытаясь как-то остановить время, — выкрасил волосы в цвет воронова крыла.

— Прошу прощения, — выпалила я. — Я только хотела убедиться, что все нормально.

— О, Бейли, да, все… э-э… прекрасно, — с запинкой ответила Дэнни. — Мы просто обсуждали случившееся. Это Джордж. Джордж, это Бейли, о которой я тебе столько рассказывала.

— Конечно, — проговорил он и — само олицетворение вежливости — шагнул ко мне из-за стола поздороваться. — Мне очень жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах.

Рука Джорджа оказалась крепкой, но холодной и влажной, словно его потовые железы трудились все утро. Еще он показался мне каким-то вкрадчивым. У меня сложилось впечатление, что если я не буду держать ухо востро, то кончится тем, что я куплю у него «хонду» или таймшер на юге Флориды в доме, стены которого сделаны из ДСП толщиной два дюйма. Дэнни соловьем разливалась о Джордже во время нашего ленча в Нью-Йорке, но мое первое впечатление оказалось отнюдь не положительным.

— Что ж, я, пожалуй, пойду в салон красоты, посмотрю, не требуется ли там помощь, — предложил Джордж. — Надеюсь, Бейли, что нам удастся поговорить позднее.

— О, я в этом не сомневаюсь, — улыбнулась я. — Я пробуду здесь до понедельника.

Перед уходом он поцеловал Дэнни в щеку, словно клюнул, но она стояла неподвижно, будто его и не заметила. Когда шаги Джорджа стихли в конце коридора, я мягко осведомилась, все ли в порядке.

— Не хочу нагружать тебя, Бейли, — неохотно ответила она. — Тебе уже и так досталось.

— Ты не нагружаешь меня, Дэнни. Рассказывай.

— Просто… понимаешь, Джордж не останавливался прошлой ночью под Бостоном. Он провел ночь в нашем доме. Во время всей этой свистопляски он находился здесь. Я позвонила домой, чтобы оставить сообщение, и чуть в обморок не упала, когда он снял трубку.

— Почему он изменил свои планы? — невозмутимо спросила я, стараясь не подать виду, что волосы у меня на затылке зашевелились.

— Судя по всему, ужин в последний момент отменился, и он решил сразу вернуться домой и приехал около одиннадцати. Утверждает, что, поскольку я говорила что-то о начинающейся мигрени и собиралась лечь пораньше, он не захотел звонить и будить меня. Я понимаю, он просто заботился обо мне, но все это в целом меня расстроило.

Услышанное мне не понравилось. Я уже научилась делать стойку, когда у мужчины наготове слишком много объяснений или когда он использует выражение «я не захотел…». Логическое обоснование Джорджем своих поступков насторожило бы меня даже в обычный день, но день был далеко не обычным. Прошлой ночью убили женщину, а алиби у Джорджа не имелось. Тем не менее мне не хотелось говорить ничего такого, что разозлило бы Дэнни. Придется наблюдать за Джорджем и довериться своим инстинктам.

— В ближайшие недели тебе потребуется поддержка Джорджа, — вместо этого изрекла я. — Тебе лучше перечеркнуть события прошлой ночи и жить дальше.

Мои не слишком убедительные доводы как будто немного ее успокоили, и она расслабившись села в кресло. Я спросила, готова ли она заняться финансовыми документами, и, когда Дэнни твердо ответила «да», я пересказала ей советы Бада, предложив начать с проверки всех поставщиков спа. Если мы увидим что-то подозрительное, обратимся непосредственно к счетам.

Пока Дэнни открывала нужные файлы, я. затворила дверь в кабинет и, взяв стул, села рядом с ней. Следующие полчаса мы изучали список всех поставщиков, с которыми имело дело спа, и размеры выплаченных им сумм. Тут были поставщики всего — от массажных столов и масел до свечей и электрогрелок, и Дэнни знала многих из них, потому что с самого начала принимала личное участие в создании спа. Я спросила, как происходит оплата счетов, и она объяснила, что счета за товары, которыми пользуется только спа, передаются Джошу для подписи, а затем визируются бизнес-менеджером.

— Звучит так, будто ты в курсе всего, — заметила я.

— И да и нет, — ответила Дэнни. — Я хороший бизнесмен. Но спа практически забросила, потому что там отлично справляется Джош. Раньше счета визировала я, но теперь этим не занимаюсь.

Ничего подозрительного мы так и не нашли. С десяток поставщиков Дэнни не знала, но объяснила, что это вполне понятно: за прошедшее время Джош наверняка добавил новых, учитывая потребности спа. И, как она подчеркнула, ни один из выписанных новыми поставщиками счетов не содержал непомерных сумм.

— И все равно их стоит изучить попристальнее, — настаивала я. — У тебя сегодня будет время проверить эти счета как следует?

— Бизнес-менеджера по субботам не бывает, но я могу заняться счетами в его кабинете. Там все содержится в образцовом порядке.

Я же хотела просмотреть личные дела сотрудников спа, о чем и заявила Дэнни.

— В них ты мало что найдешь, — вздохнула она. — Заявление, рекомендательные письма, страховые полисы.

— Ничего. Никогда не знаешь, на что наткнешься. Между прочим, этот мой осведомитель по счетам сказал, что мы должны выяснить, не разбогател ли в последнее время кто-нибудь из персонала. Тебе ничего такого не известно?

Дэнни покачала головой:

— Понимаешь, многие из работающих в спа живут в бывшем амбаре. Джош живет в особнячке — снимает его — недалеко отсюда. В последнее время он стал вести чуть более экстравагантный образ жизни — только что купил новую машину… но ведь я и платить ему стала больше.

— Потому что он так хорошо работает? — спросила я.

— Ну, в какой-то степени он работает за премиальные. И поскольку он внес такой огромный вклад в расширение дела, то и премии у него были весьма приличными.

Еще несколько минут она потратила, собирая для меня папки, и, кстати, напомнила, что на шесть тридцать договорилась с Корделией — та сделает мне массаж горячими камнями. Еще она записала меня на одиннадцать утра на теннис к Ричу. Что касается Эрика, она пока работает в этом направлении — у него ни единого окошка. Дэнни побоялась, что, попросив Джоша изменить расписание Эрика, вызовет у него подозрения. Встреча с Джошем состоится в четыре часа в солярии.

Поскольку было уже почти два часа, а я еще не обедала, я наведалась в ресторан съесть салат. Поглощая его, я непрерывно думала о Беке. По роду своей деятельности я встречалась со множеством копов, и некоторых из них находила вполне приятными. Но ни один из них не приводил меня в такое волнение. Кажется, в последний раз я испытывала подобное смешное возбуждение в старших классах школы, когда в кого-то влюблялась… Мне хотелось четыреста или пятьсот раз проехать мимо дома своего объекта или звонить и вешать трубку, когда он ее снимет. Быть может, безумие моих чувств имело отношение к серьезности обстоятельств, при которых мы познакомились. Труп, перехлестывающее через край вожделение… Что-то вроде причудливого изменения стокгольмского синдрома — когда заложники влюбляются в своих захватчиков.

Вернувшись к себе в номер, я разложила на столе папки. Их оказалось немного. Из предыдущих разговоров с Дэнни я знала, что ядро персонала спа составляют около двадцати человек: Джош, дюжина штатных специалистов, три администратора, работающих посменно всю неделю, две женщины, делавшие обертывания и ванны, и несколько координаторов, которые показывают клиентам, в какую комнату идти, и в течение дня поддерживают в спа чистоту и порядок. Летом и в праздники нанимали несколько внештатных сотрудников.

Дэнни оказалась права. Ни в одной папке я ничего интересного для себя не нашла. Там было заявление о приеме на работу, резюме и в некоторых случаях рекомендательные письма. В некоторых имелись заявления, написанные уже во время работы. Например, в прошлом году одна массажистка обвинила администраторшу в том, что та вымогает у нее чаевые.

Ничего примечательного не было в личном деле ни Пайпер, ни Джоша, хотя мне показалось любопытным, что до своего появления в спа пять лет назад он работал в Лос-Анджелесе в качестве так называемой модели-актера.

Наконец я добралась до личного дела Анны. Как говорила Дэнни, она действительно помоталась по стране, пробуя себя в разных профессиях, включая гида, официантку в ресторане и агента по продаже недвижимости. До того как бросить якорь в мире массажа, она примерно по году работала на каждом месте. В резюме имелись небольшие временные разрывы, и строчка в конце поясняла, что эти недели она брала для того, чтобы попутешествовать. Я бы не удивилась, узнав, что большинство этих непродолжительных перерывов скрывало еще более краткий опыт работы.

В Нью-Йорке она работала в спа «Парадайз», адрес указан не был. Название ничего мне не сказало. У меня самой не было таких денег, чтобы регулярно посещать дневные спа на Манхэттене, а вот у моей начальницы по «Глянцу» Кэт Джонс они были. Ни одна неделя не проходит без того, чтобы какую-нибудь часть ее тела не отшелушили морской солью или не накачали кислородом, и от нее я узнала названия большинства самых модных мест.

Рекомендательное письмо Анны было подписано женщиной по имени Нина Лайл, менеджером спа «Парадайз»; она расточала похвалы Анне, на все лады расхваливая ее умение и профессионализм. Зная, что в любой момент полиция может изъять личные дела, я переписала номер телефона Нины Лайл, который был указан в конце письма. Потом я просмотрела заявление о приеме на работу. Заполнено чуть больше года назад. Мой взгляд пробежал по странице мимо граф «аллергия» (нет) и «хронические заболевания» (нет). В графе, где у претендента спрашивали, кто рекомендует его на данную работу, меня поджидал небольшой сюрприз. Там значилась Пайпер Эллисон. Пайпер, которая заявила мне — цитирую, — что «едва знала Анну».


Глава 7


Я позвонила Дэнни в кабинет. Рассказала о своем открытии в заявлении Анны и спросила, сыграла ли Пайпер какую-нибудь роль в получении Анной этой работы.

— Могла, — ответила Дэнни. — Я просто не знаю… Подбором персонала для спа занимается Джош. А что?

— Сегодня утром Пайпер заявила, что едва знала Анну. И вдруг я вижу ее имя в заявлении Анны.

— Возможно, когда-то они обе работали вместе, но не обязательно были подругами, — высказала предположение Дэнни. — Можно не любить человека и не считать его другом, но быть о нем хорошего мнения как о специалисте. Да какое вообще это имеет значение?

— Я просто проверяю то, что мне кажется странным, — пояснила я. — Если Анна и Пайпер были сообщницами Джоша в каких-то темных делишках, они вполне могли изобразить, будто отлично знают друг друга.

Повесив трубку, я достала резюме Пайпер и положила его рядом с резюме Анны. Я никак не могла понять, где эти две женщины могли встретиться. Судя по резюме, они никогда не работали вместе, даже не жили в одном городе.

Все семь лет, что Пайпер работала массажисткой, она подвизалась в основном в отелях Лос-Анджелеса и на озере Тахо и в спа в Нью-Джерси, тогда как у Анны единственным местом работы был Нью-Йорк. Но как раз в этот период Пайпер жила в Нью-Джерси.

Я вскочила с кровати и вытащила из своей объемистой сумки толстую черно-белую тетрадь. Получив заказ на очередную статью, я делаю в этой тетради заметки и записываю вопросы для себя. Хотя я всегда набираю окончательный вариант статьи на компьютере, что-то в занесении моих первых впечатлений в толстую тетрадь обычным карандашом обостряет мои мыслительные способности и помогает выработать взгляд на тему. Тот же самый подход я собиралась использовать теперь. Итак, я написала об убийстве, советах Бада, моей краткой беседе с Пайпер на дорожке, маленьком открытии и связи между Анной и Пайпер плюс различные вопросы, которые возникли у меня в связи с убийством. К блестящему озарению это не привело, но по крайней мере у меня появилось ощущение, что я что-то делаю.

До встречи с Джошем еще оставалось время, и я решила снова наведаться в семнадцатый номер. Пройдя по коридору, я постучала в дверь.

На этот раз женский голос, в котором звучали отголоски тревоги, ответил: «Кто там?»

— Это Бейли Веггинс, — произнесла я, когда дверь приоткрыли, не снимая цепочки. — Я работаю с Даниэллой Хабнер, хозяйкой гостиницы, мне хотелось узнать, как вы себя чувствуете.

Дама распахнула дверь и с высокомерной улыбкой, приберегаемой, наверное, для продавщиц у Луи Вуиттона, жестом предложила мне пройти в гостиную своего номера-сьюта.

Это была та женщина, которую я как-то видела с Беком. Около шестидесяти, красивая, светлые волосы напоминают мех норки, какой носили женщины в фильмах пятидесятых годов. У нее была прекрасная кожа, почти как фарфоровая, но она уже сделала себе одну или две подтяжки, и внешние уголки глаз были слегка подняты кверху и чуть больше, чем нужно, оттянуты в стороны. Если она продолжит ложиться под нож, то и закончит, как та норка, — глаза окажутся у нее на висках.

— Как вы, вероятно, слышали, — произнесла она, снимая очки для чтения, сидевшие на кончике носа, — мы уедем, как только нам разрешит полиция. И я, разумеется, не ожидаю никаких сложностей с возвратом депозита.

— Разумеется, — согласилась я. — Нам весьма жаль, что это происшествие вас затронуло. Как все прошло в полиции?

— Вы ведь тоже там были, да? Я видела вас, когда мы с Уолтером выходили оттуда.

— Совершенно верно, — подтвердила я. Она села в одно из кресел, а я примостилась на краешке дивана. — Мне и самой пришлось давать показания. Тело мы нашли с одной из наших массажисток.

— Боже мой, какой ужас! — воскликнула она. — Вы знаете, как она умерла? В полиции нам ничего не рассказали.

— Подробностей я не знаю. Только то, что случилось это, должно быть, вскоре после вашего возвращения в свой номер. Когда вы уходили, в спа больше никого не оставалось, не так ли?

— Мне об этом ничего не известно. Одновременно с моей была назначена еще одна процедура — вторую женщину я перед этим видела в комнате ожидания, — но она, вероятно, ушла раньше. Некоторые женщины поднимаются наверх прямо в халате, но я отказываюсь так поступать. Я скорее умру, чем буду расхаживать по отелю в одном халате… хотя, думаю, теперь мне не стоит так говорить.

— Вы видели Анну до того, как ушли?

— Анну?

— Убитую.

— Да, она выпустила меня. И знаете, что странно? До того как подняться наверх, я вдруг почему-то занервничала там, внизу.

— Что вы имеете в виду? — спросила я. На долю секунды я мысленно вернулась в ночное спа — темные, тихие коридоры, слабый аромат зеленого чая, зловещая полоска света из-под двери.

— Переодевшись в раздевалке, я пошла на поиски девушки — этой Анны, — потому что дверь в гостиницу была заперта, а я не знала, как открыть замок. Я не нашла ее ни в помещении главного администратора, ни в других комнатах, куда заглянула. Свет почти везде был выключен, и мне стало не по себе. Тогда я вернулась в раздевалку, и она оказалась там — сидела за стойкой. Она сняла униформу и переоделась в свою одежду, и я поначалу ее не узнала. Меня чуть удар не хватил, когда я ее увидела. Обычно в спа персонал не сидит в комнатах для переодевания гостей.

— Может быть, она ждала вас? — предположила я.

— Нет, потому что она извинилась, увидев меня. По ее словам, она решила, что меня уже выпустил другой массажист. Она проводила меня до двери, отперла ее и попрощалась. Тогда я и видела ее в последний раз. Понимаете, мы с Уолтером только что провели две недели в Южной Африке, и я все время ужасно нервничала — напрасно, как оказалось, — а потом мы приезжаем сюда, и случается такое. Кто бы мог подумать!

— А второй массажист… тот, у кого была записана клиентка тоже на девять часов? Его вы там видели?

— После того как оделась, я его не видела. И решила, что он ушел. Как я уже говорила, в спа было очень тихо и немного жутко.

— Вам не показалось, что Анна чего-то ожидала?

— Ну, я не оцениваю настроение своих массажисток, но, безусловно, она не была похожа на человека, который ждет, что его убьют. Должна признать, что она была не самым приятным человеком в мире и массаж бывал получше.

Затем она стала наседать на меня с расспросами об убийстве, и я предоставила ей краткую и очень неполную версию событий, а потом попрощалась. И еще раз извинилась от имени администрации гостиницы.

Спускаясь вниз по главной лестнице, я обдумывала только что услышанное. Анна исправно выполняла свои обязанности помощника менеджера вечером в пятницу. Она проследила, чтобы вечером боковую дверь, ведущую в гостиницу, заперли. Поэтому есть вероятность, что она проверила и заднюю дверь. Я проиграла в уме все возможные варианты: убийца мог проникнуть в спа, взломав дверь, мог войти силой, а также его могла впустить Анна, не подозревая, что ее жизнь в опасности. Или он мог войти, открыв дверь своим ключом. Я вздрогнула, представив эту сцену. Анна щелкает выключателями, и внезапно из темноты появляется мужчина. Она, возможно, испытала облегчение, узнав его. А потом приходит в ужас, потому что осознает, что он собирается ее убить.

Меня заинтриговало и кое-что другое в словах Бэбс. То, что Анна сидела за стойкой в раздевалке! Это и правда было странно. В каждое свое посещение спа я отмечала, с какой щепетильностью массажисты стараются не переступать границ между персоналом и клиентами. Они никогда не проявляют назойливого дружелюбия, никогда не заходят на территорию клиентов. Так что же Анна делала в клиентской раздевалке? Я знала, что она не держала там своих вещей, потому что вспомнила слова Дэнни о сумочке Анны, найденной в раздевалке персонала.

Мне понадобилось больше времени, чем я ожидала, чтобы найти солярий. Он располагался в западном крыле гостиницы, диаметрально противоположном спа, и был устроен в конце беспорядочного лабиринта коридоров. Встречая на своем пути немногочисленных гостей, я пыталась определить их настроение. Люди выглядели подавленными или мрачными. Было ясно, что все знают об убийстве и положительных эмоций от этого не испытывают. Добравшись наконец до солярия, я с радостью обнаружила, что он полностью в моем распоряжении.

Я уселась на черную плетеную софу и положила ноги на большой пуфик. Из-за пасмурной погоды комната не отвечала своему названию, но я могла представить, какой приветливой она выглядит в солнечный день. Большие окна выходили в парк и на заповедник. Я достала из сумки тетрадь и стала ждать.

Волновалась я чуть больше, чем мне хотелось бы. Теоретически я находилась здесь, чтобы побеседовать с Джошем о спа. Но если в спа творятся темные дела, Джош вполне может в них участвовать, и я должна вести разговор осторожно.

Джош вошел в солярий в двенадцать минут пятого, я уже начала волноваться, не перепутала ли время. Разумеется, с момента нашей последней встречи он не утратил ни грана своей красоты.

— Как дела? — спросила я.

— Как вы понимаете, не блестяще, — ответил он вежливо, но холодно. — Но и вам это не сулит ничего хорошего.

Джош сел в кресло прямо напротив меня. Он обладал прекрасными манерами, хотя я могла представить его высокомерным и самодовольным, если это нужно было для дела.

— Да, не слишком-то весело, — согласилась я. — Но Дэнни надеется, что я смогу и дальше действовать, как запланировано.

— Не напомните ли мне, в чем состоит этот план? — попросил он, не отводя от меня взгляда.

— Ежегодно я пишу несколько статей о путешествиях, и Дэнни захотела, чтобы я помогла ей пробиться в соответствующие издания. Я знаю, что дела у нее идут хорошо, но ей бы хотелось дать своей гостинице и спа побольше рекламы. Я писала о спа, а мои коллеги во многих побывали.

— Тогда давайте начнем.

— Отлично. Дэнни говорит, что вы проделали гигантскую работу по возрождению спа и внедрению ряда до сих пор неизвестных услуг. Мне бы хотелось услышать о некоторых из них.

Я думала, что возможность рассказать о своих достижениях смягчит его, но ошиблась. Он подвинулся на край кресла, положив ногу на ногу и сцепив руки вокруг коленей. Кисти рук у него были длинные, изящные, бледные, как и лицо — и обманчивые. Судя по его пожатию, они были гораздо сильнее, чем казались.

— Когда я попал сюда два года назад, это был сущий кошмар, — поморщился он. — Здесь предлагали какую-то дребедень в духе «назад, к природе». Именно я предложил ориентацию на дзен. Я решил, что азиатское направление принесет хорошие плоды, и так и получилось. Мы обновили интерьеры, а затем подобрали новые процедуры: массаж широдхара, различные виды обертываний, ванны «сенто».

— Ванны «сенто». Это?..

— Это придумали японцы. Вы сидите на деревянном табурете, а на вас ведрами льют воду. Затем в полной тишине вас скребут мочалкой, которая называется гоши-гоши.

Гоши-гоши. Больше похоже на породу декоративной собачки, которая помещается в сумочку и тявкает при виде хлопьев пыли, перекатывающихся по полу.

— Спа действительно возродилось благодаря этим новым процедурам?

— Первое и основное: я управляю спа гораздо эффективнее, чем мои предшественники, — заявил он. — Не стану утомлять вас рассказом о том, каким кошмарным был первый менеджер Дэнни. Но — да, дзен-декор и процедуры сыграли главную роль в успехе нашего спа. Людям это нравится. Это экзотично, это прикосновение к миру, которого они, возможно, никогда не увидят. Я уверен, вы знаете, поскольку пишете о спа, насколько велико в них сегодня азиатское влияние.

Фраза прозвучала как риторический вопрос, но я почувствовала, что ему любопытно, что я знаю.

— Конечно, — ответила я. И собралась ограничиться этим, как вдруг внезапно мне захотелось посмотреть, что произойдет, если я проковыряю маленькую дырочку в этой роскошной оболочке. — Но кроме этого, существует несколько основных направлений, — продолжила я. — Есть азиатский, или дзен, как вы его называете. Потом есть так называемое местное направление — процедуры, отражающие особенности того района, где находится спа. Если оно, например, в Колорадо, то в список процедур включают что-нибудь вроде… Тут я фантазирую, но что-нибудь наподобие «горное очищение кожи». Но я все чаще слышу о заведениях, где предлагают сочетание дзен и местных процедур. Это считается рациональным, потому что у спа останется простор для маневра, когда азиатская часть начнет приедаться клиентам.

— Судя по результатам, это произойдет не скоро, — уверенно заявил Джош прищуриваясь.

Ага, ты все же ощетинился, когда нажали на нужную кнопку.

— Несомненно, что вы правы, — заверила я. — Вы наверняка знаете, что делаете. Думаю, вы располагаете весьма квалифицированным персоналом, раз подняли этот бизнес до столь высокого уровня. — Я ступила на новую территорию, надеясь, что он этого не заметил.

— Да, у меня собраны… по крайней мере были собраны такие специалисты… — грустно ответил он. — Кто знает, сколько уйдет из-за этого убийства… — В его голосе не прозвучало ни капли сожаления.

Я оглядела комнату, собираясь с мыслями. Мне нужно было понять, имеют ли под собой основания подозрения Дэнни в отношении спа. Чудится ли ей все это, или Джошу есть что скрывать? Чтобы подобраться к ответу, мне требовалось нажать на более серьезную кнопку.

— Кстати, я собираюсь вернуться через пару недель, — небрежно бросила я, — чтобы еще раз побывать в спа. Мне бы хотелось провести там некоторое время в качестве наблюдателя.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Только глаза стали холодными, когда он смотрел на меня. Но его шрам шевельнулся, как водяная змея, поэтому я догадалась, что он сжал зубы. По-видимому, мое скромное желание восторга у него не вызвало.

— Мы будем счастливы предложить вам столько процедур, сколько вы пожелаете, — произнес он через мгновение с натянутой улыбкой. — Но, к сожалению, разыгрывать из себя наблюдателя у вас не получится. Наши клиенты принимают участие в процедурах как раз для того, чтобы отдохнуть от людей. Мы никогда не сделаем ничего, чтобы нарушить равновесие, которого мы с таким трудом достигли.

— Я говорила не о том, чтобы стоять рядом с ними во время процедур. Я просто посижу за стойкой администратора и посмотрю на клиентов.

— И для чего это вам нужно, позвольте узнать? — спросил он.

— Чтобы сформировать образ. Прочувствовать спа и предложить Дэнни новые идеи.

— К сожалению, это вряд ли возможно, — произнес он металлическим голосом. — Как вы, наверное, догадались, нам повезет, если в ближайшие недели мы заставим спа функционировать, как раньше. — Он посмотрел на часы. — Прошу меня извинить, но мне пора идти.

Я дала понять, что пока у меня больше нет вопросов, и поблагодарила его за беседу.

— Какое странное стечение обстоятельств, — вдруг заговорил он, поднимаясь с кресла. — Я имею в виду, что вы с Пайпер пошли в спа именно в тот вечер, когда там оказался труп. А что вы забыли в спа?

— Свои часы.

— Ах да, — сухо промолвил он. — Надеюсь, в будущем вы будете более внимательны.

Я пыталась понять, какой подтекст заключен в его словах, и тут дверь открылась. Это оказался сотрудник спа, которого я видела раньше. Кажется, его звали Эрик.

— Джош, вы нам нужны, — позвал он. — У нас серьезные проблемы с расписанием.

Говорил и держался он с подчеркнутым спокойствием, словно объявлял, что чай и булочки поданы в салоне.

— Где Пайпер? Разве не она должна этим заниматься?

— Она… — Предполагаемый Эрик глянул в мою сторону. — Она сейчас немного не в себе.

— Хорошо, я этим займусь.

Он быстро вышел из солярия, холодно попрощавшись со мной.

— Вы Эрик, верно? — спросила я, когда он тоже, опустив глаза, собрался выйти за дверь. Вид у него был весьма экзотический и несколько загадочный — кожа кофейного цвета и глаза такие темные, что казались почти черными. Однако ему так и не удалось возбудить в Анне страсть.

— Да, — ответил он. На его лице ничего не отразилось.

— Меня зовут Бейли Веггинс, я подруга Дэнни. В эти выходные я должна была помочь ей с одним проектом, касающимся спа. — Вежливо улыбаясь, он пожал мне руку. — Сожалею о вашей потере.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — удивился Эрик. Он погасил улыбку так медленно и неуловимо, словно ее и не было.

— Мне сказали, что вы были очень близки с Анной.

— Нет, вовсе нет.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Я осталась в солярии одна, мысленно проигрывая свою беседу с Джошем и короткий разговор с Эриком. Джоша я задела за живое, это уж точно. Как и предупреждала Дэнни, он считал спа своей территорией. Но почему? Слова Эрика тоже показались мне любопытными. Он вроде бы встречался с Анной, а теперь от нее отказался.

Мой взор устремился в окно — на парк и дальше, на лес. Я не знала точно, насколько велика территория и как далеко уходят тропинки. Но внезапно я почувствовала интерес и необходимость проветрить мозги. Я вернулась в свой номер, переобулась в кроссовки, взяла джинсовую куртку и отправилась на прогулку. До массажа у меня еще был целый час.

Небо прояснилось, однако земля была влажной и покрыта блестящими мокрыми листьями — в основном желтыми, цвета охры и багрянца, — которые сбил с деревьев прошедший дождь. Достав из кармана куртки темные очки, я энергично зашагала по пустынному регулярному парку, ориентируясь на маленькие серые таблички, указывавшие дорогу в заповедник. Большинство цветов уже отцвело, хотя на стеблях кое-где оставались увядшие головки, но зато два ряда пурпурных хризантем стояли во всей своей красе, словно гости, явившиеся на прием, когда все остальные приглашенные уже разъехались по домам.

Парк закончился, но тропинка продолжала виться среди больших старых елей. Две женщины средних лет, видимо, живущие в гостинице, обе в эластичных леггинсах и с поясными кошельками-«бананами», вышли из ельника, когда я туда входила, и молча кивнули мне в знак приветствия.

Придерживаясь тропинки, я дошла до более густого леса, состоявшего в основном из лиственных деревьев — кленов и дубов. Листья на них были желтые и рыжие и лишь кое-где красные. Впереди показался мостик, перекинутый через узкий ручей, и, дойдя до него, я увидела табличку, извещавшую, что отсюда начинается заповедник. Сняв очки, я сунула их в карман. В разные стороны уходили утоптанные тропинки, я выбрала одну из них под названием «Можжевельник» и двинулась по ней.

Впервые с прошлого вечера я почувствовала, что мое тело начинает расслабляться. В воздухе стоял густой запах орехов, мха и грибов, какой обычно появляется в лесу осенью после дождя. Было очень тихо, и лишь слышны были звуки, издаваемые моими кроссовками, топтавшими листья, да несколько птичек пересвистывались в верхушках деревьев. Минут десять я следовала по тропинке, гадая, куда она меня приведет и как далеко простирается лес.

Внезапно я услышала звук еще чьих-то шагов. Остановилась и прислушалась. Ничего. Я огляделась, но никого не увидела.

Не сглупила ли я, отправившись гулять в одиночестве? Я повернулась и посмотрела в ту сторону, откуда пришла. Тропинка, по которой я шагала, вдруг исчезла, и на ее месте не наблюдалось ничего, кроме деревьев и ковра из листьев. Я снова повернулась и посмотрела вперед.

Неожиданно и бесшумно из-за кустов появился детектив Джеффри Бек. На мгновение мне показалось, что он возник из ниоткуда, как черная гончая или жеребец в романе-фэнтези. Сердце у меня подпрыгнуло, и я испытала точно такой же прилив вожделения, как и тогда, когда он держал мои пальцы в своей руке.


Глава 8


Мое появление напугало Бека не меньше. Одет он был все в ту же замшевую куртку, что и в пятницу вечером, вельветовые брюки и ботинки на толстой подошве. Первой моей мыслью было — он ищет улики. Но почему так далеко от гостиницы?

— Ну, и чего ради вы рыскаете по лесу, мисс Веггинс? — спросил он, подходя ближе.

Я почувствовала легчайший, ничем не объяснимый приступ страха. Я была одна в лесу наедине с этим мужчиной. Пришлось напомнить себе, что он полицейский.

— Я не рыскаю, — начала я оправдываться, — я просто совершаю променад.

— Вот как?

— Да. А вы, вы тоже совершаете променад? Или ищете улики?

— Улики? — прикинулся он непонимающим.

— Да. По делу об убийстве.

— Какие же мы любопытные. — Он внимательно на меня посмотрел, и в лесном полумраке его глаза показались скорее серыми, чем синими. Лицо его раскраснелось, словно от быстрой ходьбы. — Надеюсь, вы не позволите своему любопытству взять верх над здравым смыслом? Мне бы не хотелось думать, что вы суетесь туда, куда не следует.

— Незачем так грубить, — обиделась я. — Я всего лишь поддерживала беседу. Уверена, вы к этому привыкли. Девушки наверняка клеятся к вам именно таким способом.

Я поверить не могла, что произнесла эти слова, но знала, почему так поступила. Этот человек вызывал у меня желание как следует потрепать эту красивую, но непробиваемую оболочку полицейского, чтобы посмотреть, есть ли под ней что-то человеческое. И вдруг он чуть улыбнулся — одной стороной рта.

— Простите, если я был груб, — проговорил он, смягчаясь самую малость. — Такого намерения у меня не было.

«А какое у тебя было намерение?» — чуть не спросила я.

— Ну, мне, пожалуй, пора, — сказала я вместо этого. — Если я не получу свою порцию кислорода, то просто потеряю сознание. — Я понимала, что мне нужно бежать от него, пока я не наговорила или не сделала что-нибудь совсем уж смешное.

— Подождите секунду, — попросил он.

— Жалеете, что я ухожу? — «Ради всего святого, Бейли, попридержи язык», — мысленно взмолилась я.

И тут неожиданно Бек наклонился и протянул руку к моим волосам. Я изумленно отпрянула.

— У вас в волосах запутался сучок, — пояснил он, осторожно высвобождая его.

Когда его пальцы задели кожу, мне показалось, что вот сейчас мои волосы воспламенятся, как сухая полынь под лучами солнца.

— Спасибо, — улыбнулась я. — А птиц там, случайно, нет? Он улыбнулся на этот раз настоящей улыбкой.

— Желаю приятной прогулки. — Он поклонился. — И помните, не следует ввязываться не в свое дело лишь потому, что вы журналистка.

Я торопливо что-то пробурчала на прощание и затопала в том направлении, откуда пришел он. Щеки у меня горели. Этот сучок — не был ли он предлогом для заигрывания? И что он делал в этой чаще? Его присутствие, размышляла я, должно иметь какое-то отношение к убийству. Так искал ли он все же улики? Оружие, например? Мне все еще не было известно, как умерла Анна, но если преступник чем-то задушил или оглушил ее, то мог избавиться от этих предметов, выбросив их в лесу. Правда, если бы исчезло орудие убийства, лес прочесывало бы целое подразделение полицейских. Минут пять я бодро шагала по тропинке, пока не дошла до развилки. Две новые таблички указывали направление: «Болото» и «Дарем-роуд». Знать, откуда явился Бек, я не могла, но пролегающая поблизости дорога меня заинтриговала, и я отправилась туда.

Лес становился все гуще, а еще через десять минут снова начал редеть. Я догадалась, что, наверное, добралась до конца заповедника, Увидев впереди опушку, и ворота, и идущую параллельно им дорогу, я остановилась и осмотрелась. Небольшая табличка у ворот извещала, что главный въезд в заповедник находится в миле отсюда дальше по дороге. Но рядом с воротами имелась грунтовая площадка, на которой вполне мог припарковаться один автомобиль.

Что-то подсказало мне, что именно это и осматривал Бек. Должно быть, он прикидывал, мог ли убийца оставить здесь машину, пробраться через заповедник в гостиницу, а затем, совершив свое злодеяние, снова скрыться в лесу. Такая возможность не исключалась. Если убийца не работал в гостинице и не жил в ней, ему нужно было приехать туда в ту ночь. Но если бы он поставил машину на стоянке, кто-нибудь мог увидеть его самого или хотя бы его автомобиль. Бросок через лес давал больше шансов остаться незамеченным, особенно если преступник воспользовался задней дверью спа. Разумеется, путешествовать ночью по заповеднику сложновато, но тропинки обозначены ясно, и с хорошим фонариком или при лунном свете это вполне осуществимо. Тем не менее это значит, что убийца должен очень хорошо знать данную местность.

Я повернула назад. Начинало смеркаться, и ветер теперь дул немного сильнее, чем в тот момент, когда я вышла на прогулку. Вершины деревьев зашумели, и шум их был похож на звук морского прибоя, какой слышишь, когда прикладываешь к уху раковину. Я шла уже минут пять и вдруг услышала, как позади меня резко треснула ветка. Я круто развернулась, но ничего не увидела — только деревья и бескрайний ковер из влажных рыжих и красных листьев. Может, просто сломалась ветка, или олень или белка прокладывали себе путь в лесу? Я зашагала дальше, на этот раз быстрее, твердо ставя ноги на тропинку. И снова услышала этот звук — треск, но теперь более тихий, осторожный, а потом как будто обувь скользнула по листьям. С замирающим от страха сердцем я снова оглянулась. Звук прекратился, как только я повернулась в ту сторону и остановилась.

— Кто там? — крикнула я. — Это вы, Бек?

Ответа не последовало. Стояла полная тишина. Кто-то там был, и он следовал за мной, но не показывался, и это означало, что человек не хочет быть обнаруженным. Охваченная нарастающим страхом, я снова повернулась и пошла вперед, все набирая скорость, и наконец побежала. Мне казалось, я слышу позади себя шаги, но точно сказать не могла, потому что шум моих кроссовок, наступающих на листья, разносился по всему лесу. Раза два или три я оглянулась на бегу, но никого не увидела.

— Я здесь, Бек! — крикнула я. — Я иду.

Мне хотелось, чтобы мой преследователь знал: мы здесь не одни. Теперь я бежала по самой густой части леса, где деревья сгрудились в кучу, и я до чертиков боялась, что собьюсь с пути. Бежала, глядя под ноги на тропинку, чтобы не потерять ее. Внезапно я оказалась на развилке, одна табличка указывала на болота, вторая — на гостиницу «Си-дар». Звук как будто удалился назад, в лес. Тем не менее я продолжала бежать, пока лес не поредел. В боку у меня закололо. Я замедлила бег и снова оглянулась. Никого. Единственное, что нарушало тишину, было пронзительное пение птицы высоко на ветке.

К этому моменту легкие мои были готовы разорваться, и я перешла на легкую трусцу. Наконец выбравшись из леса в гостиничный парк, я остановилась. Наклонилась вперед, упершись руками в колени, и стала восстанавливать дыхание, все время наблюдая за опушкой леса. Мне не почудилось. Кто-то преследовал меня, желая напугать, а возможно, и убить. Напугать меня ему удалось. А еще удалось разозлить.

Я постояла в парке, пока не выровнялось дыхание и не прошло колотье в боку. Еще раз напоследок скользнув взглядом по деревьям, я поплелась к гостинице.

Пора было на массаж, и я подумала, не отменить ли его, уж слишком была взбудоражена, чтобы лежать на столе и нежиться. И все-таки я должна пойти туда. Не хотелось упускать возможность поговорить с болтушкой Корделией.

Салон красоты оказался небольшим помещением в задней части гостиницы. Сидевшая за столом девушка покровительственным тоном объясняла толстой женщине в спортивном костюме, что сегодня утром ей оставили сообщение об отмене сеанса массажа и они очень сожалеют, что она его не получила. Как насчет восьми часов завтра утром? Женщина ворчливо согласилась и удалилась раздосадованная. Джоша, как я заметила, поблизости не было.

Учитывая царящую неразбериху, я ожидала задержки, но нет. Как только я назвала свое имя, меня провели в маленькую раздевалку и дали халат и махровые тапочки. Корделия ждала меня у выхода из раздевалки. Это была та самая блондинка, которую сегодня утром я видела идущей на собрание. При ближайшем рассмотрении лицо у нее оказалось красивое, доброе, а глаза светло-голубые, почти прозрачные. Еще у нее была огромная — другого слова не подберешь — грудь и двадцать или тридцать фунтов лишнего веса. Но будучи ширококостной, в целом она смотрелась неплохо, напоминая рубенсовскую женщину. Она провела меня в дальний конец салона, и мы вошли в маленькую комнату с массажным столом. Корделия сказала, что подождет снаружи, пока я разденусь и улягусь на стол.

Видимо, я находилась в помещении, обычно используемом для склада. Однако сейчас коробки сдвинули к стене, чтобы освободить место для массажного стола. Свет в комнате был очень тусклый, и это было сдельно, наверно, для того, чтобы отвлечь внимание клиентов от беспорядка. Я положила халат, сунув на этот раз часы в его карман, на табурет и скользнула под простыню на массажном столе. Мышцы шеи свело чуть не до судорог, а ноги до сих пор едва заметно дрожали после моего безумного бега. Я опустила голову в специальную выемку на краю стола и попыталась хоть немного расслабиться.

— Удобно лежите? — спросила Корделия, возвращаясь в комнату. Голос у нее был низкий и успокаивающий, как у ночных ди-джеев.

— Да, — пробормотала я в пол. — Это похоже на обычный массаж? — Мне хотелось, чтобы она догадалась, что я готова поболтать.

— Да, похоже, — отозвалась массажистка, откидывая простыню и обнажая мою спину. — Но я работаю не руками, а использую настоящие речные камни, которые предварительно нагреваю. Потрясающее ощущение!

Корделия отошла, и я услышала, как она водит руками по воде.

— Трудно, наверное, когда спа закрыто, — закинула удочку я. — В смысле… работать в наспех подготовленном помещении.

— Да нет, — пожала плечами Корделия. — С горячими камнями можно работать где угодно. Скажете, если будет слишком горячо. Кстати, я использую масло с ароматом лимонной травы. Великолепно снимает стресс.

— То, что надо, — улыбнулась я. — Хотя, уверена, со всеми этими событиями вы испытываете стресс не меньший, чем я.

— Да вообще-то нет.

Вот тебе и болтушка! Может, известие о том, что ее коллегу убили практически на рабочем месте, лишило ее желания поболтать? — ни дать ни взять.

Прежде чем начать массаж, она дала мне в руки два больших камня в качестве балласта. Я чувствовала себя немного глупо — ни дать ни взять кусок брезента, которым накрыли яму в земле. Но потом Корделия начала творить чудеса. Камни были теплыми, гладкими и слегка смазаны маслом. Она передвигала их по моей спине и шее сильными гипнотизирующими движениями, и очень скоро я, околдованная, почувствовала, как расслабляются мои мышцы. Я лежала, словно огромная медуза, наслаждаясь каждой минутой этой процедуры. Музыка тут не играла — комната, по-видимому, не была для этого приспособлена, — и я слышала только частое дыхание массажистки. Это, наверное, из-за чрезмерной полноты. Я почувствовала, что отключаюсь, и открыла глаза, заставляя себя бодрствовать. Через круглое отверстие в выемке для головы я пялилась на кафельный пол и вздрогнула, когда в поле зрения появилась одна из маленьких ступней Корделии. Я словно увидела нечто, чего увидеть не предполагала.

Покончив со спиной, Корделия убрала выемку для головы и приготовила полотенце, пока я переворачивалась. Прежде чем заняться ногами, она вложила между пальцами моих ног маленькие плоские камешки. Это оказалось ужасно эротично, словно твои пальцы целует мужчина. Я не могла понять, почему Корделию не считают суперзвездой спа.

Несмотря на ее талант, я, оказавшись на спине, опять вернулась к своим переживаниям. Я снова и снова видела себя, мчащуюся по лесу подобно лани, спасающейся от охотника. Кто за мной бежал? Джош? Ему не понравилось мое предложение разбить лагерь в спа? Побывав в салоне, он мог вернуться в солярий и увидеть, как я направляюсь в заповедник.

— Это было восхитительно, — выдохнула я, когда Корделия закончила массаж опрыскиванием моих пальцев душистой водой.

— Рада, что вам понравилось. Полежите минутку, потом вставайте, а я подожду вас снаружи.

Сегодня она была расположена болтать не больше, чем контролер в будке на платном шоссе.

Когда через минуту я вышла из комнаты, Корделия стояла не у двери, а чуть дальше по коридору. Прислонившись к стене, она разговаривала с Эриком, который, похоже, тоже ждал клиента. Что она говорила, я не слышала, но, судя по позе, Корделия флиртовала. Эрик же смотрел на нее с абсолютно бесстрастным выражением лица. Заметив, что я вышла, массажистка оторвалась от стены и, напустив на себя деловой вид, проводила меня до стойки администратора. Эрик же вообще проигнорировал меня.

Душа в салоне не было, поэтому я пробралась наверх в халате, держа свернутую одежду под мышкой. Войдя в номер, я сразу увидела мигающую красную лампочку на телефоне. Сообщение было от Дэнни. Хотя она планировала остаться в гостинице на вечер, на несколько часов ей пришлось уехать домой, и она предлагала встретиться с ней завтра в восемь тридцать за завтраком и обменяться новостями. Она проверила счета и нашла два, которые ее насторожили. Она покажет их мне при встрече.

Я отказалась от мысли поужинать в ресторане. Не только из-за маслянистой после массажа кожи, но и потому, что была до предела измучена гонками по лесу в духе «Ведьмы из Блэр». Заказав еду в номер, я достала толстую тетрадь и сделала несколько записей, а затем занесла в нее впечатления от беседы с Джошем. Мне не терпелось узнать, что же обнаружила Дэнни.

Кроме того, я все время гадала, где сейчас находится Бек. Обручального кольца он не носит, поэтому, возможно, до сих пор не женат… или разведен. Может, он проводит субботний вечер в каком-нибудь кафе, выполняя свои обязательства разведенного отца в окружении толпы вопящих детей? Хотя вполне возможно, что из-за убийства единственное, чем он занимается в этот вечер, — работает над делом.

Я надеялась, что от усталости и переживаний засну быстро, но, проведя несколько минут в постели, поняла, что мой мозг отключаться не желает. В прошлом месяце я ходила к специалисту по гипнозу отчасти из-за моей бесконечной и, по всей видимости, безнадежной бессонницы. Врач сказал, что, лежа в постели, я должна представлять, будто еду вниз по эскалатору и с каждой ступенькой испытываю все большую сонливость. Я попыталась применить этот метод теперь, но в итоге возбудилась и разволновалась. У меня создалось ощущение, что я застряла между этажами в универмаге «Блумингдейл».

Поэтому я отпустила мысли на волю и под завывания ветра за окном снова и снова прокручивала в уме все те же вопросы. Кто гнался за мной в лесу? Чем занимался в спа Джош? Кто убил Анну? Я билась и над настойчивым вопросом Бека: не видела ли я чего-то необычного прошлой ночью, о чем потом забыла? Я встала проверить, заперта ли дверь.

Когда я проверяла задвижку, мне в голову внезапно пришел еще один вопрос — вопрос, до которого я додумалась только теперь. А не мог ли убийца прошлой ночью меня увидеть? Когда я поспешно пересекала автостоянку, свет в спа не горел, но кто-то мог стоять внутри, в темноте, готовясь выскользнуть на улицу… и наблюдал за мной в окно. Не подумал ли он, как и Бек, что я что-то видела? И не он ли преследовал меня сегодня в лесу?


Глава 9


Когда в воскресенье утром в восемь двадцать я спустилась в ресторан, он был почти пуст, хотя Дэнни уже сидела там, тоскливо глядя в чашку с зеленым чаем. На ней была очаровательная небесно-голубая блузка, и хотя обычно Дэнни очень шли пастельные тона, сегодня неяркий цвет подчеркивал бледность ее осунувшегося лица.

— О, Дэнни, — обратилась я к ней, садясь напротив. — Скажи, как мне тебя подбодрить?

Я уже решила не рассказывать ей о погоне в лесу. Я боялась, что, узнав об этом, она откажется от моей помощи.

— Все не так страшно, как кажется. — Она улыбнулась слабым подобием своей обычной веселой улыбки. — Я просто пыталась прояснить для себя обстановку.

— Как идут дела? — спросила я.

— Гости начали уезжать… отменено несколько предварительных заказов, — вздохнула она. — Отчасти из-за убийства, отчасти из-за путаницы с расписанием процедур в спа. Приходится менять время процедур, отменять некоторые из них, а это никому не нравится.

— Уверена, что это временные трудности. Спа откроют через несколько дней.

— Спасибо, Бейли. Знаешь, один из моих любимых афоризмов звучит так: «Я смотрю в будущее, потому что именно там я планирую прожить свою жизнь». Я без конца это себе повторяю.

Жаль, подумала я, что на меня подобные утверждения не действуют. Единственное, что я регулярно себе повторяю: «Бейли, не напортачь».

Прибыла официантка с моим заказом, и как только она отошла на достаточное расстояние, я спросила Дэнни, есть ли что-то новое по нашему делу. Она ответила, что полиция почти ничего ей не сообщает, хотя до нее дошли слухи, что у Джоша нет алиби — в пятницу вечером он якобы находился дома и смотрел футбол, — и хотя Эрика вроде бы видели на дне рождения, он появился там только в одиннадцать вечера. Еще она сообщила, что вчера вечером ей позвонил детектив Бек и попросил составить список постоянных клиентов Анны.

— А вот это интересно, — протянула я. — Я и сама гадала, не страдал ли кто-нибудь из клиентов-мужчин навязчивой идеей в отношении Анны. Насколько я понимаю, вы храните записи о всех клиентах и указываете, кто с ними работал.

— Да, все это есть в компьютере. Таким образом, если клиент забывает имя сотрудника, у нас есть запись и все способы перекрестного поиска сведений.

— А теперь расскажи о двух счетах, про которые ты упоминала вчера вечером. Они показались тебе странными?

— Ложная тревога, — объявила Дэнни. — Вчера вечером я дозвонилась до бизнес-менеджера, и он мне все объяснил. Там все чисто.

— Ладно, значит, дело не в деньгах. Но после вчерашнего разговора с Джошем у меня создалось впечатление, что там что-то нечисто. Он слишком уж рьяно защищает свои владения. Позволь мне задать тебе вопрос. Ты уверена, что его странное поведение началось весной, а не позже, когда этот Литхауэр умер от сердечного приступа? Может, они скрывают что-то, связанное с его смертью?

— Боже мой, — простонала Дэнни, расстроившись при упоминании об этом событии. — Ну, как я уже говорила, он умер в июле. У меня такое ощущение, что какие-то флюиды я стала улавливать раньше… но я могу и ошибаться. Может, все это случилось примерно в одно время.

— Ты говорила, что в тот вечер, когда он умер, массаж ему делала Анна. Он когда-нибудь раньше посещал спа?

— Да, конечно. У него было зарезервировано постоянное время каждую неделю. Но, Бейли, ты же не думаешь, что Анна или кто-то из сотрудников спа спровоцировал его смерть?

— Намеренно — нет. Но вдруг там что-то случилось? Например, один из приемов массажа оказался для него смертельным?

— А разве коронер не обнаружил бы какое-то несоответствие? — спросила она, в тревоге повысив голос.

— Может, да, а может, и нет, — ответила я. — Дэнни, я вижу, что тебя это тревожит, но я пока блуждаю в потемках и всего лишь заглядываю под каждый камень. Его сын, о котором ты говорила, он живет поблизости? Я бы хотела с ним побеседовать.

— Да, он живет рядом. Мэтт Литхауэр. Ему, по-моему, около тридцати пяти. Он держит в городе паб, который называется «Таверна на Бридж-стрит». Но мне кажется, ты не захочешь с ним разговаривать. Он на редкость неприятный человек.

Достаточно ли неприятный, чтобы убить Анну, подумала я, если он подозревал, что она виновна в смерти его отца?

— Еще мне бы хотелось поговорить и с другими сотрудниками спа, — продолжила я, — но я боюсь их напугать. В пятницу ночью ты заявила, что у Анны была подруга, которая отсюда уехала. Это та женщина, которая перебралась на Гавайи?

— Нет, подругой Анны была Ева. Она переехала в Рейнбек, штат Нью-Йорк, и теперь занимается ткачеством. Ох, мне давно пора связаться с ней и сообщить о случившемся.

Я высказала предположение, что, поскольку Ева теперь никак не связана со спа, она могла бы послужить хорошим источником информации. Я попросила Дэнни устроить мне с ней разговор по телефону или лично на обратном пути в Нью-Йорк, потому что знала: Рейнбек стоит как раз на транзитном шоссе штата Нью-Йорк. Только я собралась спросить Дэнни, как у нее обстоят дела с Джорджем, и в этот момент он собственной персоной появился в ресторане и стремительно направился к нашему столику. Дэнни подняла глаза и тепло улыбнулась мужу.

— Дорогая, прости, если помешал, но ты очень нужна нам там, — объявил он. — Доброе утро, Бейли. Как дела? — Он до боли сжал мне руку, задержав ее в своей достаточно долго, чтобы я отметила исчезновение потливости, — значит, она, судя по всему, непостоянное явление.

— Отлично, спасибо, — ответила я, с трудом заставив себя говорить с ним приветливым тоном.

Он улыбнулся обычной вкрадчивой улыбкой, но я видела, как он пристально изучает меня, пытаясь понять, что я собой представляю.

— Что такое, Джордж? — встревожилась Дэнни.

— У нас полотенечный кризис. Доступа к полотенцам в спа нет, и Джош пытается обойтись тем, что можно найти в гостинице.

Дэнни извинилась, и я хмуро наблюдала, как они уходят: положив руку на спину Дэнни, Джордж тихонько подталкивал ее, направляя к выходу, словно боялся, что она собьется с пути. Он не причинил мне никакого зла, но я уже закаменела в своей антипатии к нему.

Вернувшись в свой номер, я первым делом нашла в справочнике телефон «Таверны на Бридж-стрит» и позвонила туда, надеясь, что они работают по воскресеньям. Мне никто не ответил, но, с другой стороны, было всего только десять утра.

Затем я позвонила Полу Петрочелли, молодому врачу «Скорой помощи», у которого как-то брала интервью для своей статьи, и теперь он позволял мне время от времени мучить его глупыми вопросами из области медицины. Когда мне нужен ответ на вопрос, связанный с конкретной областью знаний или специальностью, я ищу эксперта, но если мне требуется информация общего характера или человек, который направит меня в нужном направлении, я начинаю с Пола. Поскольку месяц назад он поставил меня в известность, что будет работать по воскресеньям, я первым делом позвонила в больницу. Ответивший продержал меня на линии пять минут, но в конце концов Пол взял трубку.

— Ты тоже работаешь по воскресеньям? — спросил он хриплым голосом. Я никогда не встречалась с ним лично, но представляла его себе темноволосым и красивым. — Наверное, серьезная статья?

— Очень серьезная. Я не помешала?

— Нет, я только что начал долбить дырку в голове пациента.

— Ладно, вот мой вопрос. Человек умирает от сердечного приступа в раздевалке спа. Ему за шестьдесят. Похожему него и так было не слишком здоровое сердце, но мне интересно, мог ли массаж каким-то образом спровоцировать сердечный приступ… например, массажистка нажала не на те места?

— Маловероятно, — подумав, ответил Пол, — если только это не был массаж шиацу или массажистка не использовала приемы карате.

— Очень смешно.

— В спа есть процедуры, способные повредить человеку с больным сердцем. В спа или в других местах, если уж говорить вообще.

— Например?

— Первое, что приходит в голову, это процедуры, связанные с нагреванием, — пояснил он. — Сауны, парные… там наверняка очень жарко, и это может вызвать проблемы с сердцем. Когда человек чересчур разогревается, организм направляет кровь к поверхности кожи, чтобы часть тепла могла выйти с потом. Обратная сторона этого процесса такова: органы, которым в первую очередь необходим приток крови — легкие и мозг, — не получают ее в достаточном количестве. Сердечный ритм учащается, чтобы приспособиться к новым условиям. Для человека со здоровым сердцем это не страшно, но больное сердце не любит биться быстро. В конце концов это может привести к сердечному приступу.

— Так что, возможно, после массажа он сходил в сауну или в парную, и это спровоцировало сердечный приступ?

— Такое могло быть, — согласился он. — Но имей в виду, что если сердце у него было в плохом состоянии, приступ не обязательно мог развиться из-за перегрева. Это могло оказаться простым совпадением, только и всего.

Я услышала, как кто-то позвал его по имени, а поэтому быстро распрощалась, пообещав угостить пивом, если когда-нибудь окажусь в его краях.

Выпив бутылку воды, взятую из холодильника в мини-баре, я начала расхаживать по комнате, пытаясь выстроить все возможные версии, приведшие к смерти Уильяма Литхауэра, — версии, по которым персоналу было что скрывать. Скажем, Литхауэр решил побаловать себя после массажа сауной или парной, потерял там сознание, а заметили это далеко не сразу. Кто-то из персонала перенес тело в раздевалку, чтобы служащих не обвинили в халатности. Это единственное, что пришло мне в голову, но показалось не слишком правдоподобным. Я снова позвонила в «Таверну на Бридж-стрит».

На этот раз мне ответили. Да, они сегодня работают, сказала женщина сонным голосом, в обеденное время и вечером. Я сделала ставку на ужин. Вечером, когда спиртное льется рекой, всегда можно выведать побольше. Я решила начать с этого, а не идти сразу к Мэтту Литхауэру. Посмотрим, удастся ли разговорить кого-нибудь, кто бы знал, насколько этот Мэтт неприятный человек.

Наконец подошло время моего урока тенниса, и хотя мне было интересно проверить способности этого пижона Рича, я не горела желанием бегать по корту. Единственным видом спорта с сеткой, где мне удалось добиться успеха в школе, был волейбол.

Теннисный корт, как сообщила мне администратор, находился за амбаром, и когда, облачившись в кроссовки и шорты цвета хаки (наиболее подходящую из имевшейся у меня в гардеробе одежды для тенниса), я обогнула это здание, то увидела мужчину, кажется, Рича, который уже был на корте и копался в тележке с теннисными мячами. Он был высокого роста, примерно шесть футов три дюйма, совершенно лысый и в белых шортах, слишком обтягивающих для парня за сорок. Учитывая мои сведения об Анне, он не был похож на мужчину ее мечты. Увидев меня, он прошелся взглядом по моей фигуре и скептически поднял бровь, заметив мой псевдотеннисный наряд. Я почувствовала себя так, словно вышла на корт в пижаме.

— Вы здесь на отдыхе? — спросил он после того, как мы представились друг другу. На его лице выделялись глаза — большие, зеленые, круглые. Теперь, когда я подошла ближе, Рич почти не смотрел в мою сторону.

— Да, правда, всего на пару дней.

— Что ж, тогда давайте посмотрим, чего мы сможем добиться за один час. Где вы играете в теннис?

— Где играю? — переспросила я. — Сказать по правде, нигде. Этим летом я играла пару раз, но уже много лет не брала уроков.

Я кокетливо улыбнулась ему, но моя улыбка отскочила от него как вода от раскаленного утюга. Может, он переживает из-за моих шортов цвета хаки?

— В таком случае мне не придется вас переучивать. Пройдите на линию. Я буду подавать вам мячи, и мы немного разомнемся.

Минут пятнадцать он закидывал меня нескончаемым потоком мячей, вынуждая отбивать их то слева, то справа. Как оказалось, Рич находился в потрясающей спортивной форме, и куда бы ни летели мои мячи, он отбивал их без всякого труда. Лишь изредка он советовал: «Расслабьтесь» и «Легче… перед вами не стоит задача убить мяч». Все это казалось частью какого-то давно установившегося ритуала.

— Хорошо, — наконец заключил он. — Вы немножко разогрелись. Подойдите сюда, поговорим.

Его манера держаться со мной была до отвращения покровительственной, и, чтобы хоть немного его осадить, я чуть не достала блеск для губ, чтобы подкраситься, используя его лысину в качестве зеркала. Но я сдержалась. Вежливо улыбнувшись, я подошла к сетке. В оставшееся время он предложил поработать над моими ударами справа и слева.

В последовавшие за этим разговором пятьдесят минут он загонял меня до полусмерти, заставляя метаться из одного угла корта в другой. Я с удовольствием занимаюсь спортом, но очень скоро я уже пыхтела как паровоз. Рич дал мне несколько практических советов, например, не забывать касаться плеча в конце каждого удара справа, но в остальном работал на автопилоте. Мне стало интересно, о чем он думает.

— По-моему, ваш удар справа стал несколько увереннее, — заявил он, когда мы закончили урок. Похоже, я совершенно его не заинтересовала, и трудно было представить, что его можно хоть чем-то заинтересовать, но он выглядел слишком собой довольным и даже погладил себя по головке.

— Да, я тоже так думаю. На что еще вы посоветуете обратить внимание?

— Вам нужно развивать подвижность, — заявил он, убирая ракетку в чехол. — Важно не только бить по мячу. Теннис — подвижная игра. — Таким образом он вежливо давал мне понять, что я двигалась как улитка и что Серене Уильямс соперничество с моей стороны не угрожает.

— Ну что ж, спасибо, — ответила я, с трудом изобразив улыбку. Ему не терпелось уйти, мне же нужно было как-то изловчиться и узнать, насколько хорошо он знал Анну. — Я рада, что вы смогли втиснуть меня в свое расписание… после всего, что тут случилось.

— На мне это практически не отразилось.

— Но вы же знали ее? Девушку, которую убили?

— Чисто визуально, — нехотя ответил он, собирая мячи с помощью специального приспособления. — Я работаю здесь внештатно. Как и во многих других местах.

— Чисто визуально? А мне говорили, будто вы очень хорошо ее знали.

Он бросил свое занятие и взглянул на меня. В первый раз за все время он, похоже, действительно посмотрел мне в лицо.

— Это вряд ли, — раздраженно буркнул он, не сводя с меня взгляда. — Кто вам об этом сказал?

— Услышала чей-то разговор. Не помню, — небрежно пожала я плечами.

— В таком случае, если вспомните кто, поправьте этого человека.

Он как будто оправдывался, но я не знала почему. Может, он увивался вокруг Анны, как говорила Дэнни, а та его отшила? Может, он пригласил ее на свидание и до смерти утомил? Может, он убил ее? Я не знала, что он скрывает, но поняла, что он ничего не собирается мне рассказывать.

Я попрощалась и поблагодарила его, на что он ответил мне натянутой, фальшивой улыбкой. Покинув корт и оказавшись на дорожке, ведущей к гостинице, я оглянулась. Он стоял, опираясь на рукоятку приспособления для сбора мячей, и смотрел мне вслед.

Время до вечера я провела в своем номере. Сделала кое-какие записи в толстой тетради, еще раз просмотрела личные дела сотрудников и не один раз прокрутила в голове все вопросы, связанные с этим делом. У меня не было ни единой улики или зацепки. Отбросив толстую тетрадь, я позвонила на сотовый Паркер Лайл, специалисту по психологии преступников, которую часто интервьюировала. Может, она подкинет какую-нибудь идею? К сожалению, мне ответила голосовая почта.

Завтра утром мне придется сесть в свой джип и вернуться в Нью-Йорк. Выбора у меня не было. Моя статья по массовой истерии должна была выйти в конце недели, а все материалы остались на Манхэттене. Кроме того, рано утром во вторник у меня была назначена встреча в «Глянце».

Около пяти позвонила Дэнни, предложила встретиться утром за завтраком и сообщила, что Ева, подруга Анны, согласилась принять меня на обратном пути в Нью-Йорк. Я могла только надеяться, что она располагает какой-либо ценной информацией или что я наткнусь на что-нибудь полезное во время своей экскурсии в «Таверну на Бридж-стрит».

В шесть тридцать, облаченная в джинсы и свитер, я отправилась на «дело», задержавшись на минутку в пустом холле, чтобы справиться у Натали о маршруте. Таверна, как выяснилось, располагалась в исторической части Уоррена, недалеко от полицейского участка. Одна мысль об этом заставила мое сердце подпрыгнуть как резиновый мячик.

У таверны стояло всего около дюжины автомобилей, и я припарковалась, немного не доезжая до нужного здания. Войдя внутрь, я испытала приступ ностальгии. «Таверна на Бридж-стрит» была очень похожа на множество других старых баров и таверн, которые я посетила за свою жизнь, особенно на те, в которых я сиживала, когда училась в колледже в Провиденсе. В заведении было накурено, деревянные столы и перегородки между кабинками испещрены вырезанными ножом инициалами, а из музыкального автомата неслись скорбные голоса «Зомбиз», певших «Ее здесь нет».

Верхнюю одежду вешали на крючки при входе, и я не торопясь сняла джинсовую куртку, высматривая самое удобное место. Если сесть за стойку, то разговор с барменом гарантирован, но сегодня вечером там было много местных жителей, которые наверняка станут к нам прислушиваться. Лучше выбрать столик. Пока я копалась у входа, ко мне с важным видом подошла молодая, лет двадцати пяти, официантка Стейси, как гласила карточка у нее на груди. Часть своих длинных, соломенного цвета волос она собрала на макушке в хвост, что делало ее похожей на йоркширского терьера.

— Сколько вас? — бойко осведомилась она.

— Я одна.

— Ничего страшного, — улыбнулась девушка, доставая из ячейки на деревянной стойке меню, и повела меня через зал.

— Что будете пить? — спросила она, когда я разместилась в кабинке.

— У вас есть каберне?

— Угу. Только оно комнатной температуры, не охлажденное, если вас устроит.

— Идеально, — улыбнулась я.

— Я пойду за ним, а вы пока ознакомьтесь с меню. Сегодня у нас только одно фирменное блюдо. Тушеное мясо. Его подают с картофельным пюре, и оно, поверьте, очень вкусное. Если вы предпочитаете менее жирную пищу, то у нас есть отличные жареные куры. Тоже с пюре, или я могу заменить его на рис.

Говоря, она нагнулась, чтобы показать то место в меню, где упоминалась курица. Одета была Стейси в белую блузку с открытым воротом, а на шее у нее висело украшение в виде штата Техас и почти такого же размера. Моего мнения о девушке это испортить не могло, я просто была рада, что она оказалась приветливой и разговорчивой.

— Отлично, — обрадовалась я. — Разберемся.

Пока она своей плавной походочкой, покачивая бедрами, пошла передавать заказ на вино для меня, я осмотрела помещение. Оно было заполнено всего на четверть, учитывая воскресный вечер, или слишком ранний час, или то и другое вместе. Хотя в баре и в нише, где стоял бильярдный стол, преобладали неотесанные мужланы, большинство ужинавших явно принадлежали к местным представителям среднего класса, и среди них, наверно, даже затесались несколько туристов. Человека, похожего на сына Уильяма Литхауэра, среди них я не увидела. Обслуживали посетителей исключительно официантки-женщины, а бармену еще не было и тридцати.

— Решили, что будете есть? — спросила Стейси, ставя передо мной бокал.

— Склоняюсь к курице. Она вкусная?

— О да! Здесь все вкусное.

— А как давно работает это заведение? У вас тут, случайно, не обедал Джордж Вашингтон?

Она улыбнулась:

— Все может быть. Таверна стоит здесь с незапамятных времен, хотя владельцы меняются часто. Вы здесь отдыхаете?

— Да, приехала всего лишь на выходные. Остановилась в гостинице «Сидар». Хотя ужинать там сегодня что-то не захотелось — после всего, что случилось.

— Господи Боже, вы там живете? — Она быстро окинула взглядом зал и, убедившись, что все клиенты довольны, снова повернулась ко мне: — Я до сих пор не могу поверить, что там кого-то убили.

— А вы ее не знали? — спросила я как бы между прочим.

— Нет. Гостиничные сюда не ходят. Я слышала, что полиция понятия не имеет, кто убийца.

— Мне тоже так кажется, — согласилась я. — В смысле, мне они ничего не сказали, но, насколько мне известно, пока никого не арестовали.

— Держу пари, это сделал ее дружок, — заявила Стейси с отвращением, качая головой. — Так вы говорите — курица? С картофельным пюре?

— Великолепно. А у нее был друг? Вы об этом слышали?

— Нет, просто предполагаю. Обычно убивает какой-нибудь ненормальный друг. Пойду передам заказ.

«Полегче, — сказала я себе, когда она снова удалилась, виляя бедрами. — Если я не обуздаю свое рвение, она заподозрит, что мне что-то нужно».

Делать в ожидании еды мне было нечего, и я наблюдала за людьми и слушала старую музыку — теперь пела Бонни Тайлер. Горожане в нише наконец-то оторвались от стен и принялись за игру. Гости за одним из столиков расплатились и отбыли, но пришли две новые компании, включая четверку, спорившую по поводу только что просмотренного фильма. Остальные гости таверны повысили голоса, чтобы перекрыть щелканье бильярдных шаров и дискуссию вновь прибывших, и в одно мгновение уровень шума в помещении повысился на два пункта. Моя и две другие официантки сновали по залу, как настоящие профессионалы, болтая, обслуживая свои столы и не выказывая ни малейших признаков усталости. Во время их передвижений я заметила за распашными дверями на кухню пузатого буфетчика. «Не он ли Литхауэр?» — подумала я. Сомнительно, решила я так же быстро, как задала себе этот вопрос.

Я уже ждала свою еду минут десять, когда Стейси внезапно вылетела из кухни, широко распахнув двери. На этот раз меня ждал сюрприз. По телефону, висевшему на стене, разговаривал здоровенный тип в клетчатой спортивной куртке. Этот вполне мог оказаться Литхауэром, прикинула я.

— А вот и курочка, — проворковала Стейси, ставя передо мной тарелку, на которой возлежала половина курицы размером с птеродактиля. — Осторожнее, очень горячо.

Я надеялась, что она захочет поболтать, но как раз в этот момент ее позвал другой клиент. Последний шанс мог выпасть, когда я закончу есть. Я поглощала пищу медленно, делая вид, что мне совершенно некуда спешить. Спустя двадцать минут, когда я уже просто гоняла по тарелке груду костей, в мою кабинку снова протиснулась Стейси.

— Ну как, вам понравилось?

— Просто замечательно, — похвалила я усилия повара. — Жаль, что я не знала про вашу таверну раньше, иначе пришла бы сюда и вчера. Куда угодно, лишь бы не сидеть в гостинице.

— Страшно там, да?

— Да уж не без того. А сегодня днем я услышала, что этим летом, в июле, там еще кто-то умер.

Она оглянулась — не подслушивает ли кто — и повернулась ко мне.

— Это был отец моего босса, — произнесла она вполголоса. — Он там не жил. Ходил в дневное спа при гостинице.

— И его убили?

— Да нет. У него случился сердечный приступ. Но во всей этой истории, поверьте, что-то нечисто. Вполне крепкий мужчина идет на массаж, а потом — бах! — умирает. Ну разве это не подозрительно?

— А что говорит полиция?

— Мэтт сказал мне, что они даже не почесались, — ответила она, закатывая глаза.

— Ну а вы как думаете, что там произошло?

Едва эти слова вылетели у меня изо рта, как я поняла, что выпалила вопрос слишком быстро и слишком заинтересованно. Глаза девушки слегка расширились, и я увидела, как она насторожилась. Черт, я ее спугнула.

— Кто знает? — скороговоркой ответила она. — Хотите что-нибудь на десерт? У нас есть мороженое, сырный и яблочный пироги.

— Отлично. — Я отчаянно пыталась казаться беззаботной. — Почему бы не попробовать яблочный пирог?

Пирог интересовал меня не больше, чем медленный танец с одним из увальней, что играли на бильярде, но я надеялась, что Стейси даст мне еще один, последний шанс. Ничего подобного. Она подошла только для того, чтобы поставить пирог и рядом положить счет. При этом она избегала встречаться со мной взглядом.

К тому моменту, когда я решила подвести под вечером черту, помещение заполнилось посетителями, было не продохнуть от табачного дыма, а вокруг бильярдного стола образовалась большая, хрипло гогочущая толпа. Я пришла в надежде на информацию, а уходила ни с чем. Если не считать сведений о том, что Мэтт был огорчен действиями полиции и углеводных отложений, образовавшихся в моем желудке после поедания картошки и пирога. Я натянула куртку и выскользнула на улицу.

Луна сияла над огромным скоплением облаков, соперничая с лампочками сигнализации на стене таверны. Торопливо шагая по автостоянке, теперь заполненной машинами, я вспомнила ночь убийства, когда вот так же спешила по гостиничной парковке. Убийца следил за мной из спа или из-за деревьев? Подходя к джипу, я обнаружила, что по глупости не достала заранее ключи от машины, и стала рыться в сумке. Внезапно у меня за спиной скрипнул гравий.

— Кто вы, черт побери, такая? — спросил кто-то из темноты.


Глава 10


Подскочив, я обернулась. Всего в нескольких футах от меня стоял мужчина в клетчатой куртке. Он казался огромным, как бык, и таким же злобным.

— Простите? — проговорила я, надеясь, что мой голос прозвучал возмущенно. Ноги у меня подогнулись, но я знала, что нужно сохранять спокойствие.

— Вы приходите в мое заведение и начинаете задавать кучу вопросов. Я хочу знать, кто вы такая.

— Это вам официантка сообщила?

— Да, она, — отрезал он.

Ему было приблизительно тридцать пять лет, но его багровое, с грубой кожей лицо принадлежало человеку, который все эти годы провел, предаваясь неумеренным возлияниям и идя на поводу у своих дурных привычек.

— По-моему, она все перевернула с ног на голову. Это она начала задавать мне вопросы… о том, на что похоже проживание в «Сидаре» после убийства. Я просто поддержала разговор.

— Да неужели? Она сказала, что вы проявили чересчур большой интерес к моей ситуации.

— Ах так! Значит, это ваш отец умер? — спросила я, прикидываясь дурочкой.

— Да, но почему вас это так интересует? — Он шагнул ко мне, и я уловила его дыхание — смесь бурбона, чеснока и болотного газа.

— Ладно, скажу вам всю правду, — сдалась я. — Я здесь отдыхаю, но я журналистка, и, когда официантка упомянула, что со смертью вашего отца, возможно, что-то нечисто, я подумала, а не получится ли из этого статья? Если у вас есть какие-то подозрения, может, я вам помогу.

— Докажите, — рявкнул он.

— Что доказать? — спросила я испуганно.

— Что вы журналистка.

Раскрыв сумочку, я быстро нашарила, маленькую кожаную коробочку, в которой ношу свои визитные карточки. В темноте я не видела, какую карточку достала — с указанием «журналист-внештатник» или другую, на которой значилось: «сотрудник журнала "Глянец"». Едва не оторвав мне пальцы, он выхватил визитку.

— Журнал «Глянец»? — с сарказмом проговорил Мэтт, повернув карточку к свету, льющемуся из окна. — И о чем же вы пишете? Рассказываете, как давить прыщи?

— К вашему сведению, для «Глянца» я пишу о совершенных преступлениях. Поэтому ваша история и заинтересовала меня. Если вы считаете, что тогда в спа что-то скрыли, я с удовольствием вас выслушаю. Могу помочь с расследованием.

— А почему вы думаете, что там что-то скрыли?

— На это намекнула ваша официантка. Говорит, вам показалось, будто там что-то неладно, но полиция не стала вникать в детали.

В этот момент хлопнула входная дверь, донесся припев какой-то старой песни, зашумели люди, пробиравшиеся к автостоянке. Литхауэр слегка расслабился. Ему явно не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как он меня запугивает.

— Да полицейские и зада от стульев не оторвали! — зло ответил он. — Они даже не ответили на мои звонки! Но мне не требуется помощь ни от вас, ни от вашего дурацкого журнала. Вы меня слышите?

— Не глухая, — пробурчала я.

К нам, громко болтая, приближались посетители заведения. Если я хотела смыться, момент был самый подходящий. Развернувшись, я нажала на кнопку отключения дверей, запрыгнула в джип и заблокировала дверь.

Разбрызгивая гравий, я рванула с места. Литхауэр так и остался стоять: расставленные ноги словно вросли в землю, делая его похожим на колосса Родосского. Я не доставила ему радости и не оглянулась, но все же заметила, что смотрит он мне вслед со злостью.

Быстро двигаясь по пустынным улицам городка, я каждые три секунды смотрела в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться — Литхауэр не прыгнул в какую-нибудь там «Звезду смерти» и не гонится за мной. Но, кроме черноты, позади ничего не было. По вечерам в воскресенье этот город наглухо запирал свои двери. Я ехала уже десять минут, когда сообразила, что в какой-то момент, кажется, свернула не туда. В Гринич-Виллидж я ориентируюсь с закрытыми глазами, но за его пределами эта способность напрочь меня покидает. Поездив несколько минут с бешено колотящимся сердцем, я вдруг наткнулась на невесть откуда появившийся указатель «Гостиница "Сидар"». Еще через пять минут я въезжала на нашу автостоянку.

Этим вечером дежурил мужчина средних лет, которого я до этого за стойкой не видела. Он с восторженным выражением на лице листал журнал «Янки». Больше в холле никого не было, стояла тишина, и был слышен только шелест страниц да шипение газа в камине. Я пошла в ресторан выпить вина, там тоже было почти пусто — в крохотном баре сидели двое, и это были единственные посетители. Поднимая бокал с вином, я заметила, что моя рука слегка дрожит. Этот мерзкий Литхауэр напугал меня больше, чем я ожидала.

Придя к себе, я наполнила ванну горячей водой, оставив без внимания соль, обещавшую состояние «околдованности и наполнение первобытной силой». Рассчитывать на все это в подобных обстоятельствах было как-то неловко. Я разделась и залезла в ванну, держа в руке бокал вина. Лежа там, я заново проиграла свой разговор со Стейси, озорницей-доносчицей, и Литхауэром, хозяином преисподней. Этого типа не помешало бы освидетельствовать в психушке. Если он убежден, что в смерти его отца есть что-то подозрительное, почему не ухватился за мое предложение помочь? Может, он предпочитает действовать в одиночку? Или уже взял дело в свои руки? Впрочем, кто его знает…

Внезапно мне стало интересно, засек ли Бек своим радаром Литхауэра или он сосредоточен только на сотрудниках спа? Слова Литхауэра о полиции меня заинтриговали — по его мнению, смерть отца не вызвала у них никаких подозрений. Дэнни же, со своей колокольни, утверждала как раз обратное — Бек проверил все крайне тщательно. Основываясь на имеющихся у меня скудных данных, я готова была согласиться с оценкой, которую дала инспектору Дэнни. А Мэтт Литхауэр, похоже, чуть что — сразу начинал лезть в бутылку. И я не могла этого отрицать — мне хотелось думать о Беке хорошо.

Помокнув с полчаса, я выбралась из ванны и вытерлась большим махровым полотенцем. Затем накинула халат. Продолжая потягивать вино, я сняла с плечиков, и достала из комода свою одежду, и покидала ее в сумку, сунув грязную отдельно, в пластиковый пакет для грязного белья, обнаруженный в шкафу. По плану я собиралась отправиться в путь сразу же после завтрака.

Часть меня стремилась домой, подальше от всего этого кошмара. Уходящий уик-энд претендовал на звание самого неудачного, перещеголяв в этом отношении даже тот случай во время учебы в Университете Брауна, когда на выходные я поселилась в ньюпортской гостинице с парнем, в которого была влюблена. Оказавшись с ним в первый раз в постели, я, к своему ужасу, обнаружила, что он говорит о своем пенисе как о живом существе: «Ему нравится», «Он хочет еще». Оставшиеся сорок восемь часов я изображала инфекцию мочеполовых путей.

Но другая часть меня очень не хотела бросать Дэнни одну с ее бедами. Я страшно за нее переживала, и не только из-за возможного банкротства гостиницы. Если в спа творятся какие-то тайные дела, она действительно может подвергаться опасности. Я потратила два дня, пытаясь ей помочь, но ни к чему не пришла. Если бы надо мной не висела эта статья о массовой истерии, я бы осталась.

Напугав меня, зазвонил телефон. Было почти десять вечера. Я сняла трубку с аппарата, который стоял на столике у дивана, ожидая услышать Дэнни. Но когда я сказала «алло», никто не отозвался.

Я снова подала голос. На этот раз ответ был получен.

— Бейли Веггинс? — Это был Бек.

— Слушаю, — ответила я, так нервничая, как будто на том конце сидел Брэд Питт.

— Это детектив Бек. Простите, если разбудил вас.

— Вы меня не разбудили. Хотя той ночью вам и пришлось меня будить, на самом деле я сплю мало.

— Да?

— Да. Не очень уютно чувствую себя в постели. — «О Боже, что я несу?» — Я имею в виду, что страдаю бессонницей без надежды на выздоровление. А вы все еще работаете? У вас там очень тихо.

— Нет, вообще-то я звоню из дома… Я живу один.

После этой реплики между нами повисла полная тишина, как листок бумаги, поднятый в воздух ветром и замерший там без движения на стыке двух противоположных воздушных потоков. Он живет один. У него нет жены, нет подруги, и он хочет, чтобы я об этом знала.

— Просто, — продолжил он, — я вспомнил, что ваш нью-йоркский номер у меня есть, но вы так и не сказали, собираетесь ли завтра вернуться домой.

— Да. Именно туда я и собираюсь, — пробормотала я.

— Значит, если мы захотим связаться с вами по этому делу в ближайшие несколько дней, можно звонить по этому номеру?

— Есть какие-нибудь новости?

— Я не могу вам этого сказать.

— Конечно, нет, — согласилась я. — Но зачем еще я могу вам понадобиться? То есть, как я уже говорила, я сломала всю голову, но не вспомнила ничего, помимо того, что уже рассказала.

— Понимаю. Но мало ли, вдруг придется прояснить или проверить ваши показания?

— Что ж, если я вам понадоблюсь, я буду в Нью-Йорке всю неделю.

— У вас сохранился мой номер на случай, если вам придется со мной связаться?

— Да, не волнуйтесь. Я буду беречь его как зеницу ока. Он тихонько засмеялся на том конце провода.

— Прекрасно. Если вы что-нибудь вспомните…

— Но…

— Я же сказал «если».

— Хорошо, хорошо.

— Спокойной ночи. Извините, что побеспокоил.

— Ничего страшного.

Повесив трубку, я вытянулась, положив голову на диванный подлокотник. И что это значит? На первый взгляд все просто и ясно. Благодаря своим передвижениям в пятницу вечером я снабдила полицию весьма точным временем убийства. Я была важным свидетелем по данному делу, и Беку действительно нужно знать, где меня можно найти. Но существовала вероятность, что он воспользовался этим делом как предлогом, чтобы мне позвонить. Не являлись ли его фразы «Куда вам звонить?» и «У вас сохранился мой номер?» зашифрованным сообщением: «Я не хочу потерять с вами связь»? Надеялся ли он, что я подам знак: не возражаю против более близкого знакомства? И вообще, был ли его звонок этичным, поскольку я прохожу свидетелем по этому делу? Я попыталась представить, как сейчас выглядит Бек. Сидит на табурете на кухне с пивом в руке? Лежит на диване в одних трусах? Или голый на кровати? Я вообразила его голым. Представила, на что были бы похожи его поцелуи и прикосновения. Я не могла поверить, что настолько влюбилась в него. Зато хотя бы перестала чахнуть из-за Джека Херлихи.

Это оказалось кульминацией вечера. Отбросив свои запретные фантазии, я взяла телевизионный пульт и, к своей досаде, обнаружила, что с антенной творится что-то неладное. Ругнувшись, я взялась за книгу по интерьерам, но мои глаза скользили мимо страниц с фотографиями комнат, в которых практически отсутствовала мебель. Я позвонила в Нью-Йорк своему соседу и другу Лэндону, но нарвалась на его голосовую почту и оставила сообщение, что с нетерпением жду ужина, который мы запланировали на вечер понедельника.

Наконец я решила попытать счастья в постели. Проворочавшись с боку на бок целый час и наконец отключаясь, я провалилась в один из тех снов, которые кажутся монотонными, как покраска стены, и в которых вы без конца повторяете одни и те же движения. Я находилась в какой-то гостинице или даже в шикарном отеле, но не в «Сида-ре». Одетая в вечернее платье, я шла по коридору, стуча по очереди во все двери. Никто мне не отвечал, и, довольно долго подождав у каждой двери, я в конце концов переходила к следующей. Через какое-то время я почувствовала, как в той части меня, которая наблюдала за сном, нарастает разочарование и желание заставить ту Бейли, которая находится внутри сна, стучать громче. Мой стук был слишком тихим, никто его не слышал. Внезапно я проснулась и села в кровати. Стук. Я осознала, что он исходит не из моего сна. За моей дверью кто-то был.

Включив лампу на ночном столике, я быстро оглядела комнату. Я не могла сказать, действительно ли слышала стук или это сон сыграл со мной злую шутку. Выбравшись из постели, я направилась к двери.

— Кто там? — позвала я на ходу. Мертвая тишина.

Отодвинув задвижку, но не снимая цепочки, я приоткрыла дверь. Кроме теней от бра, в коридоре ничего и никого не было.

Мне потребовалось больше часа, чтобы заснуть снова. Проснулась я в восемь с тяжелой как с похмелья головой. Натянула джинсы и майку с длинными рукавами, подкрасила губы и замаскировала синяки под глазами, соперничавшие по площади с Центральным парком, и застегнула сумку. Не дожидаясь коридорного, я сама отнесла ее вниз.

— Ну, как ты? — спросила я с вымученной улыбкой, присоединившись к завтракавшей Дэнни.

— Сегодня лучше, — улыбнулась она. — Хотя мне грустно, что ты уезжаешь, Бейли. Ты такая надежная.

— Мне так жаль, что я ничем тебе не помогла, — произнесла я.

— А у меня есть кое-какие новости. Оказывается, Анну действительно задушили.

— Задушили? Тебе Бек сказал?

— Нет, об этом напечатали в сегодняшней газете.

Я стала расспрашивать Дэнни, но в газете больше ничего об этом не говорилось. Тогда я поведала о своем посещении «Таверны на Бридж-стрит» и напугавшем меня столкновении с Мэттом. Мой визит мог вызвать нехорошие последствия, и Дэнни следовало быть в курсе.

— Он совершенно точно не выразил никакого желания поделиться со мной своими сомнениями, — заявила я. — Я очень надеюсь, что удастся разузнать хоть что-то у Евы.

Дэнни подтвердила, что Ева целый день дома и будет меня ждать. Она, правда, просила, чтобы я, подъезжая, предупредила ее по телефону. Из кармана своего бледно-зеленого кардигана Дэнни достала листок бумаги с телефоном и описанием, как проехать к дому Евы.

Чтобы подкрепиться для путешествия, я заказала яичницу. Но когда ее принесли, я поняла, что есть мне совсем не хочется, и принялась вяло возить ее по тарелке.

Когда наконец подошло время ехать, Дэнни проводила меня до машины, и мы крепко обнялись. Мне ужасно не хотелось оставлять ее в таком состоянии, и я снова услышала слова своей матери: «Присмотри там за Дэнни. Я за нее волнуюсь».

— Я позвоню тебе завтра вечером, — пообещала я, — и если мне удастся вовремя разделаться с заданием, а в гостинице дела не наладятся, я приеду на следующие выходные, хорошо?

Серые глаза Дэнни наполнились слезами, и я поняла, что возражать она не станет.

Через пятнадцать минут я уже ехала по массачусетскому шоссе, направляясь на запад, чтобы попасть на транзитное шоссе штата Нью-Йорк. Я чувствовала себя, как Сигурни Уивер в «Чужом», когда она в трусах и майке только что выкинула за борт космического корабля самое омерзительное за всю историю Вселенной существо и наконец-то забралась в свою капсулу. Другими словами, я чувствовала себя в безопасности. Больше никаких погонь в лесу, никаких пробуждений среди ночи, никаких гаданий, то ли постучали в дверь, то ли нет. И все же в глубине души я жалела, что не могу развернуть джип и вернуться назад.

Я уже внесла номер Евы в свой мобильник, а потому за милю до съезда на шоссе нажала кнопку дозвона. Ева говорила монотонным голосом, как человек, недавно наглотавшийся успокоительного. Я объяснила, что буду у нее через несколько минут, и она все тем же безжизненным голосом ответила, что хорошо, она будет меня ждать. Сотрудники гостиниц, принимающие заказы на обслуживание в номере, и то любезнее.

Спустя десять минут я припарковалась в старой части Рейнбека, самобытного городка недалеко от реки Гудзон. Открывшая дверь и поздоровавшаяся со мной Ева оказалась такой же мрачной, как и ее голос по телефону. Косметикой она не пользовалась, и, хотя была довольно симпатичной, кожа ее покрылась морщинами от чрезмерного загара. Каштановые, не слишком коротко подстриженные волосы выглядели так, словно их завили с помощью пальцев четыре-пять дней назад и больше к ним не прикасались. Одета она была в большую, не по размеру хлопчатобумажную рубашку и джинсы.

— Ева? — полувопросительно произнесла я.

— Да, входите, — ответила она без улыбки.

Дом меня удивил. Когда-то на первом этаже, вероятно, было несколько комнат, но стены снесли, оставив только маленькую кухню, которую я заметила в глубине, и образовалось одно большое помещение в передней части дома, почти что студия. В дальнем конце комнаты стоял ткацкий станок, повсюду громоздились мотки и упаковки пряжи.

— Так, значит, вы теперь ткачиха? — задала я идиотский вопрос.

— Да, — ответила она, ведя меня к темно-зеленому дивану. — Хотите чаю? Я как раз собиралась готовить себе чай, так что мне не трудно.

— С удовольствием. Если можно, с кофеином. — Учитывая интерьер, девизом которого мог служить лозунг «Назад, к природе!», я опасалась, что мне предложат какой-нибудь лимонной водички вроде той, что поила меня Дэнни, или, того хуже, малинового отвара.

— Думаю, у меня есть такой чай, — задумчиво проговорила Ева, исчезая в кухне.

Прислушиваясь к скрежету чайника, поставленного на плиту, и позвякиванию чашек, я осматривала комнату. Несмотря на приличные размеры, помещение давило, создавая ощущение замкнутого пространства, быть может, из-за куч пряжи. Работала Ева с разными цветами, и хотя законченные изделия, которые она повсюду разложила, были выполнены искусно, они тоже были темными и мрачными.

Через несколько минут хозяйка появилась из кухни, неся деревянный поднос с двумя дымящимися кружками. Едва уловив аромат, я поняла, что это китайский красный чай, крепкий, подкопченный, от которого я всегда просто тащусь. Сняв кружку с подноса и отпив крошечный глоточек, я улыбнулась со всей благодарностью, какую смогла изобразить. А про себя подумала, не был ли выбор чая пассивно-агрессивным жестом с ее стороны?

— У вас такие чудесные вещи, — заговорила я, когда она устроилась в кресле напротив. — Как видно, вы не вчера начали заниматься этим.

— Я увлеклась ткачеством еще в колледже, — объяснила она, сделав большой глоток. — У меня никогда не было станка, да и, честно говоря, денег, чтобы заняться этим делом. Но в прошлом году умерла моя мама и оставила мне этот дом.

— Сожалею о вашей потере. И об Анне тоже, — добавила я. — Должно быть, тяжело потерять за столь короткое время и мать, и подругу.

Она поджала губы и некоторое время молчала. Потом поставила кружку на низкий столик, скинула сабо и подобрала под себя ноги.

— Вообще-то, — произнесла она, — мы уже какое-то время не поддерживали с Анной дружеских отношений. Да, ее смерть расстроила меня, но Анна уже давно перестала быть частью моей жизни.

— Ваши отношения прекратились после вашего переезда?

— Нет… наша дружба закончилась еще до моего отъезда из Массачусетса.

— Вы поссорились? — спросила я, стараясь не слишком напирать.

— Вот что я вам скажу, — заявила Ева. — Раз уж вы проделали такой путь, я буду с вами откровенна. Мне хотелось совсем других отношений с Анной — романтических. Она вскружила мне голову, понимаете? Поначалу мне показалось, что это взаимно. Был один чудесный поцелуй, который, как мне думалось, приведет к чему-то большему, но я ошиблась. После этого она оттолкнула меня. Я поняла, что ей неприятна и она больше не хочет иметь со мной дела.

«А что этот поцелуй значил для Анны? — подумала я. — Она попробовала нечто новое, чтобы посмотреть, на что это похоже?»

— Я ценю вашу откровенность, — тихо сказала я. — И поэтому буду так же откровенна с вами. Причина, по которой я нахожусь здесь, имеет отношение не столько к Анне, сколько к спа в целом. У Дэнни появилось чувство, что в спа творится что-то странное. Когда она туда заходит, сотрудники начинают вести себя так, как будто хотят скрыть от нее какую-то тайну. Она не знает, связано ли это со смертью Анны, но хочет докопаться до истины. Вы не ощущали никаких флюидов, когда работали там?

Она издала натужный, лающий смешок — так смеются, когда хотят что-то подчеркнуть.

— Еще как замечала, — с горечью ответила она. — Но в основном это были флюиды Джоша, которые он испускал в мою сторону. Этот человек, похоже, меня презирал.

— Почему?

— Почему? Потому что я не виляла хвостом по его приказу. Потому что не смотрела на него, как на самого умного в мире человека. Потому что он догадывался, что я знаю о его нетрадиционной ориентации, но не хотел, чтобы кто-нибудь еще в спа знал об этом.

«Так как же на самом деле ты к нему относишься?» — так и подмывало меня спросить.

— А какой-нибудь обман? — спросила я вместо этого. — Вам не кажется, что кто-то из сотрудников ворует деньги?

Она сделала еще один большой глоток чая, видимо, ничуть не смущаясь его вкусом поджаренной болонской копченой колбасы. Поставив кружку, она поджала губы и наконец ответила:

— Нет, никаких признаков этого я не замечала. Но в то же время в спа существовал очень тесный кружок, что-то вроде закрытого клуба.

— И кто в него входил? — заинтересовалась я.

— К сожалению, Анна. Гадюка Пайпер…

— Почему вы ее так называете?

— Потому что она любит глотать мужчин живьем. Еще одна женщина, Лорен. Она переехала на Гавайи, как я слышала. Вот, пожалуй, и все.

— А Эрик? Что вы о нем знаете?

— Я слышала, у них с Анной был короткий роман. Она, видимо, здорово задела его сердце, но, с другой стороны, Анна была из тех, кто любит начальное, легкое время отношений. Как только начинаются будни, она уже готова сбежать. Понимаете, Анна могла по-настоящему вывести человека из себя.

— Настолько, что мужчина мог бы ее убить?

Она поменяла позу, переместив ноги. Отпила еще своего варева.

— Вы имеете в виду Эрика?

— Эрика… или кого-то другого в Уоррене. Парня, с которым она встречалась и которого бросила. Или кого-то, кому она вообще не дала ни единого шанса.

— Это очевидный вывод, — хмыкнула Ева. — Уверена, так же думает и полиция. Но если так, то она здорово ошибается.


Глава 11


Удивленная, я выпрямилась в кресле.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила я. — А на что полиция должна была обратить внимание?

— На прошлое Анны, — возмущенно заявила Ева, словно сердилась из-за того, что обладала ценной информацией, но никто не потрудился обратить на нее внимание.

— Где, когда? — выпалила я. — Ей кто-то уже угрожал?

— Точно не знаю, — ответила она. — Знаю только, что прошлое здорово отравляло ей жизнь. Когда-то с ней случилось что-то плохое. И думаю, она боялась, что это вернется и теперь не оставит ее в покое.

— Что именно она вам говорила?

— Тут дело не в словах. Вы знаете, что тело способно помнить эмоциональную боль?

Так, приехали.

— Нет, — ответила я. — Мне об этом неизвестно.

— Ну так вот, оно помнит. Боль можно высвободить с помощью определенных приемов массажа, и воспоминания всплывают на поверхность.

— Вы можете объяснить более понятно?

— Когда человек проходит через травмирующее событие, то на него откликается весь организм. Он запоминает информацию на подсознательном уровне. Это защитный механизм. Тело помнит. Оно помнит все.

— И эта информация каким-то образом высвобождается во время массажа? — спросила я, пытаясь скрыть скептицизм.

— Да, массаж активизирует физическую реакцию, которая сопровождала травму. И человек снова переживает прошлое физически и эмоционально.

— И какое это имеет отношение к Анне?

— Однажды, когда мы с Анной были подругами, — стала рассказывать она, — я попробовала на ней особую массажную технику. В тот день я предложила сделать ей массаж, а поскольку я тогда увлеклась этой техникой, то решила поэкспериментировать на ней. И выпустила на волю что-то очень глубоко запрятанное и очень болезненное.

— Что вы имеете в виду? Как она отреагировала?

— Она расплакалась. Я поняла, что это связано с каким-то тяжелым событием в прошлом, но она не захотела о нем говорить.

— Думаете, ее изнасиловали?

— Не обязательно. — Ева покачала головой. — Это может быть не то, что случилось с вашим телом, а то, что оно почувствовало в результате причиненной вам эмоциональной боли.

— Как давно, по вашему мнению, случилось это событие?

— Не знаю. Но запрятано оно было глубоко. Что-то из далекого прошлого.

— Вы не знаете, откуда Анна родом?

— Ее сестра жила во Флориде. Думаю, она тоже оттуда. Но Анна никогда не рассказывала о своем прошлом.

— А она когда-нибудь…

— Послушайте, — внезапно потеряла терпение Ева, — я уже сказала, мне известно, что с Анной случилось что-то плохое, но понятия не имею, что это было. Больше я ничего не могу вам рассказать, и мне вообще пора садиться за работу.

Я не поняла, почему она оборвала разговор, но было ясно, что меня выгоняют.

Извинившись, что отняла столько времени, я поставила на выщербленный столик свою так и не выпитую кружку и поднялась.

В этот момент над головой у меня скрипнула половица в комнате наверху. Кто-то ходил в одной из спален. Ева устремила взор к лестнице. Возможно, это была любовница, женщина, которая не отвергла Еву с презрением, как это сделала Анна. Или заночевавший гость. Или призрак ее матери. Мне было все равно. Я знала только, что приехала узнать, что происходит в спа, — и ничегошеньки не узнала.

Попрощавшись и обменявшись с Евой рукопожатием, я буквально скатилась с крылечка. Прежде чем вернуться на транзитное шоссе, я нашла в городке небольшое кафе, где заказала большую чашку кофе в надежде смыть все воспоминания о лапсанг-сушонге со своих вкусовых рецепторов.

За время обратного пути ничего примечательного не случилось. Движение было интенсивным, но до пробок дело не дошло. Я размышляла над рассказом Евы не только о массаже, но и о поцелуе. Невзирая на теорию Евы, Анна действительно как будто скрывалась от прошлого: беспокойство, постоянная смена места жительства, непостоянство в любви, эксперименты. Я перебрала все, какие смогла придумать, события, способные обладать властью над человеком: физическое насилие, сексуальное насилие, эмоциональная жестокость, отторжение, предательство, болезнь, несчастный случай, смерть. Возможностей набралось столько, что трудно было представить, что же именно так напугало когда-то Анну.

Я всегда ощущала некий трепет, проезжая под транспарантом «Въезжаем в Нью-Йорк», висящим над транзитным шоссе, но только не в этот день. Я испытывала слишком двойственное чувство от возвращения. Несмотря на то что я с нетерпением ждала возможности как следует выспаться (или по крайней мере попытаться это сделать) в собственной кровати, ужина с Лэндоном и разработки идей для своей следующей статьи, в Уоррене я оставила много незавершенных дел. Я не могла отделаться от мысли, что подвела Дэнни… и свою мать.

Едва въехав на магистраль ФДР на востоке Манхэттена, я опустила стекло. Для октябрьского дня воздух снаружи был почти благоуханным. Пролив Ист-Ривер искрился под лучами солнца.

Я поставила джип в гараж около часа дня и целый квартал тащила сумки до своего дома. Я живу на пересечении Девятой улицы и Бродвея, как раз на границе между Гринич-Виллиджем и Ист-Виллиджем, в очень современном четырнадцатиэтажном доме. Моя квартирка с одной спальней — настоящая конфетка, она — единственное, что осталось мне от моего замужества, и то лишь потому, что квартира съемная и мой бывший муж не смог найти способа покрыть с ее помощью свои игорные долги. Помимо кладовой, достаточно большой, чтобы превратить ее в маленький кабинет, она обладает двумя потрясающими особенностями.

Первая — это вид. Окна выходят на запад, на многоквартирные дома песочного и кирпичного цвета и на девятнадцать обшитых по берегам деревом резервуаров для воды. Все это, особенно по вечерам, когда небо окрашивается в чернильно-синий цвет, похоже на декорацию к бродвейской пьесе.

Вторая особенность — это терраса, примыкающая к моей гостиной. Размером она не уступает комнате и представляет собой идеальное место для созерцания вышеуказанного вида, включая закаты, которые в некоторые вечера словно зажигают полнеба.

Я поздоровалась с дневным дежурным, забрала письма и газеты и на лифте поехала наверх. Нижний замок почему-то не хотел открываться, и, когда наконец мне удалось справиться с обоими замками, мне уже настолько не терпелось попасть в квартиру, что я распахнула дверь пинком. Салюта наций в свою честь я не ожидала, но вся мебель как-то уж очень мрачно и отчужденно стояла в пыльном воздухе. Редактор раздела советов по оформлению интерьеров оказался прав. Стиль Санта-Фе смотрелся на Манхэттене смехотворно. Но моей вины в отсутствии навыков оформления интерьеров нет. Я происходила из той породы белых англосаксонок-протестанток, которая, наводя в комнате уют, придерживалась двух основных правил: использовать сочетающиеся по цвету ситцы и расставлять всю мебель вдоль стен.

Поставив сумки, я просмотрела почту. Она оказалась жалкой — несколько каталогов с кухонными полотенцами «Санта» и приглашение на свадьбу от людей, с которыми я, насколько могла припомнить, даже ни разу не встречалась. Перевернув конверт, я поняла, что письмо просто положили не в тот почтовый ящик.

Не разбирая вещей, я приготовила себе омлет с сыром и унесла его в кабинет. Меня ждала немыслимая куча работы, и я понимала, что наверстать упущенное за этот уже наполовину прошедший день будет трудно — все равно что пытаться вскочить в уходящий поезд.

Первоочередной задачей была моя статья по массовой истерии. Ее ждали к концу недели, и на данном этапе я начала всерьез жалеть, что вообще взялась за нее. Теперь тема и близко не казалась мне столь соблазнительной, как тогда, когда я согласилась на этот заказ, и что еще хуже — материала я набрала слишком мало.

Я достала пленку с интервью, которое взяла в пятницу у психоаналитика, а также записи, которые в тот день сделала. Я всегда подкрепляю аудиозапись заметками в письменной форме после того леденящего душу случая, когда, поставив прослушать интервью, которое взяла у мужа одной убитой женщины, в течение полутора часов слушала нечто напоминающее рев разогревающихся двигателей аэробуса компании «Дельта эрлайнс».

Интервью с психоаналитиком оказалось пустышкой. Во время записи мне казалось, что я вставила несколько толковых замечаний, но, слушая теперь со стороны, я поняла, что оно увлекает не больше, чем слушания в сенате вопроса о некоммерческой сети кабельного телевидения. Психоаналитик не смог сказать ничего интересного по той простой причине, что сама тема была неинтересной.

Я оказалась в тупиковой ситуации, и, хотя я попадала в них и раньше и умудрялась как-то выжить, удовольствия это не доставляло.

Я решила, что у меня нет другого выбора, как только позвонить Дону, журналисту, с которым я познакомилась на вечеринке в прошлый четверг и который заявил, что у него лежит старое досье по вопросу массовой истерии и он с радостью оставит его у своего консьержа, если оно мне понадобится. Дон жил всего в двух кварталах от Юнивер-сити-плейс, и наложить лапу на эти материалы было для меня раз плюнуть.

Я позвонила и оставила на автоответчике сообщение, но не успела положить трубку, как телефон зазвонил, и это оказался Дон.

— Извини, я как раз выходил из душа. Значит, тебе все-таки нужно это досье? Я так и понял.

— Вообще-то материала у меня предостаточно, — солгала я. — Просто я подумала, что было бы неплохо собрать все, что можно. Если ты оставишь его у своего консьержа, как обещал, я бы заскочила за ним.

— У меня есть идея получше, — заявил он, и по его тону было понятно, что он уверен в этом на сто процентов. — Может, ты зайдешь ко мне сегодня попозже, мы выпьем, и я объясню тебе, что там к чему. Просто, просматривая досье, ты сама не во всем разберешься.

Прекрасно, раздраженно подумала я. Значит, речь в тот вечер шла не о помощи одного журналиста-внештатника другому. Он ко мне клеится. Я попыталась представить его: кудрявые рыжеватые волосы, неправильные черты длинного лица. И еще он имел раздражающую привычку дополнять все свои замечания в разговоре со мной словом «леди»: «удачливая леди», когда я сказала, что сотрудничаю с «Глянцем»; «занятная леди» — когда я рассказала историю о редакторе отдела моды, назвавшей систему дизайнера двуличной, хотя имелась в виду двойственность.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила я, подавляя раздражение. — Беда в том, что у меня совершенно нет времени. Сегодня вечером я иду на ужин. Может, я взяла бы сегодня досье, просмотрела его и, если нужно, встретилась с тобой на неделе?

— Без моих объяснений ты ничего там не поймешь, — забрюзжал он, и в этот момент я поняла, что не увижу досье, если не явлюсь к нему сама. Вот, дрянь! Однако я отчаянно нуждалась в информации.

— Я могу заехать по пути на ужин, — предложила я. — Около шести часов. В ресторан мне только к восьми.

Пусть думает, что у меня больше времени, чем на самом деле. А попав к нему, я дам ранний отбой.

— Ладно, идет, — согласился он слегка обиженно, потому что его шантаж не привел к ожидаемому результату. — Дом ты знаешь?

Я собиралась прогуляться до ресторана пешком вместе с Лэндоном, но теперь это исключалось. Я оставила ему сообщение, что встречусь с ним в ресторане в семь.

Рассерженная, я положила трубку и тут сообразила, что не проверила сообщения, оставленные за выходные. В пятницу два звонка было от приятелей, они хотели узнать, не поужинаю ли я с ними в выходные, — приятелей, которые не знали, что у меня были планы полностью омолодиться в великолепном спа, а затем вернуться в Нью-Йорк, готовой подцепить десяток горячих, свободных парней. Последний звонок был от специалиста по психологии преступников Паркер Лайл, с которой я пыталась связаться еще из Уоррена. И хотя я оставила ей номер своего мобильного, она по ошибке позвонила мне домой. Схватив трубку, я набрала ее номер.

Паркер ответила после первого же звонка, а по шуму на том конце провода я поняла, что она находится в аэропорту. Я сразу же перешла к делу, потому что Паркер предпочитала именно такой разговор. Описала место преступления, рассказала о майларе и обо всем, что знала про убийство.

— Ее изнасиловали? — спросила Паркер, обрывая меня на полуслове.

— Не знаю, — ответила я. — Копы не говорят, но признаков этого там не было, потому что она с головы до ног была завернута в бумагу. Есть вероятность, что это был чужой человек? Или все же кто-то из ее знакомых?

— Ну, незнакомцы обычно душат, это верно, — задумчиво протянула она. — Но так иногда действуют и мужчины, сильно разозлившиеся на конкретную женщину. Я предполагаю — и, разумеется, с такой скудной информацией это может быть только предположением, — что он ее знал и был очень зол на нее.

— Это точно мужчина, да?

— Это интуитивное восприятие. Это могла быть и женщина. Но к удушению прибегают, как правило, мужчины.

— А майлар? Что ты об этом думаешь?

— Она находилась непосредственно в спа?

— Да, но убийце пришлось сходить за ней в кладовую.

Она отвлеклась на секунду, потом я снова услышала ее голос:

— Извини, но мне нужно идти на посадку. Майлар — я правильно назвала? Выглядит как-то уж слишком сложно. Я бы сказала, что она что-то для него значила… но я в этом не уверена.

Откинувшись в кресле, я стала массировать голову. Я чувствовала, как набирает силу головная боль — один из тех сдавливающих голову как тисками приступов, от которых хочется лезть на стену. Что могла означать эта бумага? Она должна что-то символизировать, возможно, как предположила Ева, что-то связанное с прошлым Анны. Хотелось бы мне оказаться в спа, когда его откроют, чтобы исследовать кладовку, где хранится майлар, и рассмотреть рулон. Сейчас же я находилась так далеко от всего этого, словно вся история мне приснилась.

Остаток дня не задался. Я разобрала вещи, поняла, что не успеваю в тренажерный зал, перестирала кучу белья и подтвердила свой визит в «Глянец» на следующий день, чтобы проработать возможные темы статей с Кэт Джонс. Войти же в рабочий ритм мне так и не удалось.

Когда пришло время одеваться к ужину, особо стараться я не стала. Ресторан был непрестижный, в прованском стиле, кроме того, мне не хотелось подбрасывать дров в костер, который теплился в чреслах Дона. Я выбрала черную юбку до колен, черный свитерок с короткими рукавами и купленные в прошлом году короткие черные сапожки, вероятно, теперь уже безнадежно устаревшие, по мнению «Глянца». Из косметических средств я воспользовалась только румянами и блеском для губ. В пять сорок семь я натянула джинсовую куртку и покинула свою квартиру.

Когда я спешила по Девятой улице к Юниверсити-плейс, день уже ничем не напоминал бабье лето. Солнце почти зашло, и стало по-осеннему холодно. На клумбах в моем квартале буйно цвели пурпурные и желтые хризантемы, что сразу напомнило мне о парке при гостинице «Си-дар», об Анне и о том, как я неслась через лес, а еще о детективе Беке, которого я, вполне возможно, никогда больше не увижу.

До дома Дона я дошла меньше чем за пять минут. Назвалась консьержу, и он стал звонить в квартиру Дона по интеркому, поглядывая на меня — я могла поклясться — с жалостью, словно я пришла к налоговому инспектору. Дон, со своей стороны, распахнул дверь своей квартиры с улыбкой, которая говорила: он уверен, что я только что пополнила число самых счастливых девушек на земле.

На нем были черные брюки из плотного хлопка и горчичная фланелевая рубашка, а кудрявые волосы как будто отросли за те несколько дней, что я его не видела.

Его квартира оказалась типичным жильем мужчины: ковровое покрытие во весь пол, вертикальные жалюзи, коричневый кожаный диван и меньший по размеру, мягкий и тоже коричневый кожаный предмет напротив дивана, который был или парным стулом, или самой большой в мире бейсбольной рукавицей. На стене висели постеры с рекламой фильмов «Китайский квартал», «Гигант» и «Квартира», и я смутно припомнила, как в тот вечер Дон говорил мне, что рецензирует кинофильмы. Гостиная имела форму буквы «Г», и на конце короткой части этой «Г» находился проход в кухню и стойка с парой барных табуретов. Дон немедленно устремился в ту сторону с таким видом, будто я непременно должна была последовать за ним.

— Позволь предложить тебе выпить, — улыбнулся он. — Я готовлю потрясный мартини.

— Нет-нет, мне не надо, — стала отказываться я, идя за ним.

— Так… значит, ты пьешь пиво. У меня есть «Корона» и светлое «Амстел».

— Спасибо, но мне ничего не нужно, — повторила я. — Я же говорила, что у меня впереди ужин.

— Ты же не заставишь меня пить в одиночку, правда? — укорил он, зайдя в кухоньку и появившись оттуда с двумя «Коронами». — Внештатники должны помогать друг другу.

Да, но лучше не надо, подумала я.

Он поставил пиво на стойку и подвинул для меня табурет. Мне ничего не оставалось, как сесть. Дон выставил рядом кое-какую еду: бумажную тарелку, на которой громоздились липкие гигантские куриные крылышки в оранжевой панировке, пластиковый контейнер с соусом из мягкого сыра и полдюжины черешков сельдерея с листочками на верхушках, их он разложил на бежевом бумажном полотенчике, видимо, из-за нехватки тарелок. Они были похожи на сельдерейных человечков, отдыхающих на пляже. На дальнем конце стойки лежал коричневый конверт, содержавший, как я подозревала, вырезки, за которыми я и пришла. Веди себя хорошо, приказала я себе, и через несколько минут ты выйдешь отсюда живая — и с наградой.

— Думаю, несколько глотков мне не повредит, — согласилась я.

— Ну и как тебе та вечеринка? — спросил он. — Я слышал, что они собирались разводиться, а потом закатили такой прием. Так что, может, теперь и не станут.

— Я не настолько хорошо их знаю, — призналась я. — Мы с хозяином работали как-то в одной газете, но я уже несколько лет его не видела. Мы просто недавно случайно встретились в Нью-Йорке.

Он остановился, не донеся бутылку до рта.

— Я думал, ты всегда работала в журналах. А что за газета?

— «Олбани таймс юнион». Я работала там некоторое время после колледжа.

— Знаешь, я жалею, что не занимался этим. Мечтаю устроиться в газету и стать у них самым старым новичком в истории.

— А потом ты напишешь телесценарий.

— Не понял.

— Сценарий о старом новичке, который помогает молодым журналистам совершенствовать свое мастерство.

— О, умная леди, — хитро проговорил он. Поставил пиво и взял с тарелки куриное крылышко. — Обязательно попробуй, — посоветовал он, отрывая, как рысь, кусок кожи от кости. — Лучшие в городе.

— Я бы с удовольствием, Дон, правда, но мне пора идти. У меня ужин в семь.

— Ты же говорила в восемь?

— Нет, в семь. Поэтому я так и спешу.

Он недовольно вздохнул, словно я превратила его вечер в крушение поезда. Но без дальнейших проволочек взял конверт и высыпал его содержимое на стойку. Я заметила статью, которая у меня уже имелась, но там были и другие. Увидела я также и расшифровку какого-то интервью.

— Вот почему я хотел просмотреть это вместе с тобой, — произнес Дон, беря расшифровку. — Я взял это интервью у одного психолога, который считался одним из лучших специалистов в своей области. Правда, он уже умер. Но рассказал тогда много интересного.

Держа крылышко в левой руке, он перелистал правой толстую пачку, зачитывая некоторые отрывки вслух. Понятно, что я вполне справилась бы с этим самостоятельно, но тогда Дон лишился бы возможности с важным видом устроить презентацию своего досье.

— Просто поразительно, — удалось вставить мне.

— Да, я тоже так считаю, — важно кивнул он головой.

— Когда это нужно вернуть?

— Вырезки можешь пока подержать у себя, но вот расшифровку верни как можно скорее.

Он положил косточку, вытер руки салфеткой и засунул бумаги в коричневый конверт. Я подавила желание схватить его и убежать.

— Я верну тебе ее завтра, — пообещала я, сползая с табурета. — Извини за спешку. Жаль, что я не могу изменить свои планы, но на этот ужин меня пригласили за несколько недель.

— Такое впечатление, будто у тебя очень плотное расписание, — проворчал он, протягивая мне конверт и тоже слезая с табурета.

— В настоящее время — да. У меня несколько статей, с которыми я подзадержалась.

При всем при том я понимала, что даже мои слова о загруженности не помешают ему пригласить меня куда-нибудь. Люди, подобные Дону, редко понимают намеки, потому что всегда считают себя исключением из правил.

— Я понимаю, что ты занята, но у меня есть скромное предложение, — заговорил он, когда мы остановились у двери. Я готова была побиться об заклад, что он предложит пойти в джаз-клуб уже в четверг вечером. — У тебя есть еще тридцать секунд?

— Ну конечно, — кивнула я, мысленно пробегая список возможных отговорок: у меня есть парень, я уезжаю из города, записалась на прием к стоматологу, прихожу в себя после травмы, вызванной обнаружением мумии в спа…

— Мне нравится, как это у тебя звучит, — вздохнул он. — Ну, ты понимаешь — «сотрудник журнала "Глянец"». У меня был контракт с «Парейдом», но два года назад я не стал его возобновлять, когда пытался написать сценарий. Я готов для новой постоянной работы… то есть гарантия определенного количества статей в год. Я надеялся, ты сможешь мне помочь.

Я даже потеряла дар речи, настолько изумилась. Так, значит, на самом деле ему нужен был контракт с «Глянцем»?

— Так о чем ты просишь? — спросила я. — Хочешь знать, предлагают ли они такие же условия другим авторам?

— Да… с кем мне поговорить? Я знаю, это исключительно женский журнал, но я могу делать для них настоящую, серьезную работу. Я бы хотел поговорить с той главной птичкой… Кэт Джонс.

— Конечно, — ответила я, выдавливая улыбку. — Только сначала я узнаю, готова ли она к разговору. Послушай, мне действительно пора бежать, но я тебе позвоню.

У меня оставалось десять минут, чтобы добраться до ресторана, и я решила, что быстрее будет дойти пешком, а не брать такси. Я двинулась на юг, мимо Вашингтон-сквер-парка, а потом по Макдугал то шагом, то рысцой, всю дорогу кляня про себя Дона. Как я могла так сглупить? Может, и с Беком я сваляла такого же дурака, решив, что нравлюсь ему?

Подойдя к ресторану, я увидела в окне Лэндона — или скорее его макушку со стрижеными серебристыми волосами, — он сидел за столиком и читал. Ему семьдесят, лет на тридцать — сорок больше, чем большинству моих друзей, но мы отлично ладим, а после моего развода общаться с ним было намного легче, чем с некоторыми из моих приятелей. Поскольку жил он по соседству, мне и нужно-то было протащиться десять шагов до его квартиры. А поскольку он не был знаком со мной во время моего замужества — во всяком случае, дальше обмена приветствиями дело не шло, — в его присутствии я не испытывала никакой неловкости. Какими бы участливыми ни были мои друзья, я не могла отделаться от мысли, что за моей спиной они говорят: «Неужели она не знала, что он играет?» или «Боже, я подарила им бокалы для бара от Саймона Пирса за две сотни долларов, а они прожили вместе всего полтора года!»

Как только Лэндон меня заметил, он отложил свое чтение, снял очки и поднялся мне навстречу. Он смотрелся настоящим франтом в темно-синем пиджаке, рубашке в бело-голубую полоску и желтом галстуке. Плюхнувшись напротив, я увидела, что он изучал каталог креплений для осветительных приборов. Видимо, нужно по работе — Лэндон зарабатывал на жизнь, оформляя холлы.

— Как поживает проект Шестьдесят восьмой улицы? — спросила я.

— Лучше — после того как я поставил клиентке диагноз, — ответил Лэндон.

— Она больна?

— Нет, она не в себе, — ответил он. — Я считаю, что она стоит на грани раздвоения личности. Я посмотрел в справочнике и нашел, что оно характеризуется чередующимися приступами идеализации и девальвации. Мне кажется, если человек говорит тебе, что ты блестяще справляешься с работой, а в следующую минуту заявляет, что создаваемый тобой интерьер похож на интерьер автостанции в Парамусе, Нью-Джерси, это подходит под данное описание.

Я поинтересовалась последними сведениями на его любовном фронте. Семидесятилетнему гею найти партнера не так-то просто, и это было главной причиной его обычного в последние годы плохого настроения. В настоящий момент не существовало даже искорки надежды.

— А как ты, дорогая? — спросил он. — У тебя был такой замученный вид, когда ты вошла.

Я быстро рассказала ему о коктейле с Доном и о том, что он заманил меня к себе не потому, что посчитал милашкой, а потому, что хотел с моей помощью пролезть к моей начальнице Кэт Джонс.

— Я-то ломала мозги, как бы повежливее его отшить, а на самом деле я его ничуть и не интересовала. Разве от меня сейчас исходят какие-то флюиды, отпугивающие мужчин?

Он слишком долго размышлял над моим вопросом.

— Ты слишком долго думаешь! — рассердилась я. — Значит, по-твоему, это так?

— Нет-нет, я просто вспомнил замечание моей сестры в адрес нашей кузины Рут. Она говорила, что в присутствии мужчин она начинает вонять, как скунс.

— И ты считаешь, я тоже? Воняю, как скунс?

Он не успел ответить, потому что подошел официант и спросил, что я буду пить. Я заказала бокал каберне.

— Естественно, ты не воняешь, — возразил Лэндон, как только официант удалился. — По крайней мере как правило. Но сейчас твое сердце занято другим, я бы так сказал. Мне кажется, ты посылаешь вибрации, которые говорят: «Не тревожьте меня». Кстати, как ты отдохнула в спа? Я был уверен, что ты собираешься с его помощью прочистить мозги.

— Если я показалась тебе замученной сегодня, то посмотрел бы ты на меня в выходные. Кстати, я припасла для тебя историю — грандиозную, невероятную, жуткую. Может, сначала сделаем заказ?

Вторично заарканив и отпустив официанта, я начала рассказывать. Лэндон принадлежит к числу тех людей, которые любят, чтобы история излагалась во всех подробностях, поэтому я поведала о случившемся, не упуская ничего. Кроме своих легких порнографических фантазий в отношении детектива Бека. Когда я закончила, мы с Лэндоном уже разделались с салатами и отдавали должное горячему.

— Как потрясающе и как ужасно, — прокомментировал Лэндон. — И она была полностью завернута в серебристую бумагу? Как буханка чесночного хлеба?

— Ну, в таких выражениях я об этом не думала, но — да, все верно.

— Что ж, я рад, что ты вернулась в Нью-Йорк. Знаю, как ты любишь совать свой очаровательный носик в подобные дела.

О чем я Лэндону не сказала, так это о своем решении вернуться в Уоррен, как только сдам статью по массовой истерии.

За тарелкой профитролей, которую мы заказали одну на двоих, мы обсудили суперновый парик-накладку и планы Лэндона слетать в Австралию вместе с племянником.

— Что тебе нужно, Бейли, так это настоящее путешествие. Я имею в виду не туда, где убивают персонал. Ты не созрела для долгого приятного приключения?

— Согласна, что мне нужно совершить нечто подобное. И в принципе я не против путешествий в одиночку. Но пока не готова для такой поездки.

— А твои старые университетские подруги? Можете с тобой поедет кто-нибудь из них?

— Они все повыходили замуж… у них дети. Они или никуда не ездят, или ездят на семейные курорты, где в бассейнах вода наполовину разбавлена мочой. Слушай, хочешь, пойдем ко мне, выпьем по «Маргарите»? Мне кажется, я довела свой рецепт до совершенства.

— О, Бейли, прости меня. Я пообещал своему другу Томасу, что после ужина зайду к нему. Он живет тут рядом и хочет, чтобы я помог ему с презентацией, которую он готовит. Если бы я знал, что понадоблюсь тебе, я бы отказался.

— Ничего страшного, — улыбнулась я, хотя внезапно испытала сильнейшее желание разреветься.

— Я бы отказался в одну секунду, но для него это очень важно.

— Нет-нет, не волнуйся, — сказала я. — Мне все равно надо работать.

Мы обнялись на прощание, и я в отвратительном состоянии духа потащилась домой. Было ли это реакцией на весь тот страх, что я испытала в выходные, или на мой непривычно усеченный день? Было ли оно результатом моей бесплодной попытки помочь Дэнни? Или следствием разговора с Лэндоном и осознанием, насколько неопределенно мое будущее?

Всю дорогу до дома я прошла пешком, кутаясь в джинсовую куртку под порывами колючего ветра. Подходя, я заметила человека, который стоял, прислонившись к стене. К моему несказанному изумлению, это оказался Джек Херлихи.


Глава 12


Я в панике замерла на тротуаре. Прошлым летом я засекла этого типа на улице с двумя женщинами, и поскольку это унизительное воспоминание по-прежнему занимало почетное место в моей голове, первая мысль была — Джек, наверное, встречается с кем-то из моего дома. Не успела я решить, что делать, как он оглянулся. Улыбнувшись, Джек расслабился, и я поняла, что ждал он меня.

С тяжело бьющимся сердцем я пошла к нему. Допустим, подумала я, он здесь, чтобы повидаться со мной, но какого черта ему нужно? Его улыбка стала шире, и он сделал несколько шагов мне навстречу. На нем были черные слаксы, белая рубашка с открытым воротом и свободный пиджак в мелкую черно-коричневую клетку. Шикарный прикид, словно отправился ужинать к северу от Четырнадцатой улицы.

— Привет, — произнес он, подходя ко мне. Потом наклонился и легко поцеловал меня в щеку. Пахло от него хорошо, но без особых изысков, скорее мылом и тальком, чем одеколоном. Неизвестно откуда на меня накатила волна желания.

— Какая неожиданная встреча, — протянула я. Поэтому я и пишу для «Глянца» о преступлениях. Меня и близко не подпустили бы к такой теме, как «Умные реплики, если вы случайно встретились со своим бывшим другом и хотите, чтобы он горько пожалел о том дне, когда бросил вас», потому что в подобные моменты я вот так позорно теряюсь.

— Я сегодня приехал в Нью-Йорк на одну встречу, — объяснил он. — Заходил до этого, думал, вдруг ты дома, но консьерж сказал, что ты ушла ужинать с Лэндоном. Поэтому я выпил поблизости кофе и вернулся.

— Похоже, в этом году консьерж недосчитается десяти долларов в своих рождественских чаевых.

— Да ладно, не надо так. Слушай, не хочешь где-нибудь выпить?

Что он задумал? Он же психоаналитик. Или он не смог справиться с потребностью в окончательном объяснении?

— Можем зайти ко мне, — предложила я. Мне хотелось знать, почему он оказался у меня под дверью, но если все дело в окончательном объяснении, мне вовсе не улыбалось выслушивать его в переполненном баре. — У меня есть пиво, вино, еще что-то.

— Конечно, с удовольствием.

Мы поднялись на крыльцо и прошли через холл, ведя бессмысленный разговор. Я сгорала от желания узнать о состоянии его сестры, но холл был не местом для подобных вопросов. Поэтому я спросила о занятиях, которые он ведет в этом семестре. Пока все нормально, ответил он и спросил, как поживает Лэндон. Я ответила. В лифте мы стояли рядом, повернувшись друг к другу лишь наполовину, но я хорошо рассмотрела Джека. Меня всегда поражал его внешний вид, который можно было описать так: «Целое лучше, чем его составляющие». В его облике не было ни одной разящей наповал черты. Голубые глаза не слишком яркие, нос прямой, губы полные. Но от всего в целом подгибались колени. Именно это и происходило с моими в данный момент. Но я ощущала и кое-что другое: как только я оправилась от удивления, мое негодование начало нарастать с такой же быстротой, как опухает палец, когда его прищемят дверью.

В квартире у меня было душно и темно, и я быстро включила все лампы и открыла дверь на террасу. Подумала, не зажечь ли свечи, но решила, как глупо и, возможно, жалко это будет выглядеть, — я, как пчела, ношусь по комнате с коробкой спичек.

— Так что ты будешь пить? — спросила я, открывая шкафчик, где у меня хранится несколько бутылок спиртного. — У меня есть пиво и вино, могу сделать джин с тоником. Есть коньяк. И марсала, если желаешь чего-нибудь очень-очень сладкого. — Я хотела, чтобы последнее предложение прозвучало как легкая шутка, но прозвучало это саркастически.

— Я бы выпил коньяка. А что будешь ты?

— Я тоже выпью коньяка, — ответила я. На мгновение я засомневалась: не лучше ли поостеречься и налить себе содовой? В ресторане я уже выпила полбутылки вина, и добавка в виде крепкого напитка могла спровоцировать меня на какую-нибудь глупость или сделать то, о чем я потом пожалею, — например, отхлестать Джека ремешком сумочки. Но если он собирался официально дать мне отставку, тут уж без коньяка не обойтись. Разве не его давали солдатам во время Гражданской войны перед ампутацией конечностей?

Я налила немного «Реми-Мартена» в хрустальные коньячные бокалы из комплекта, который мне подарили на свадьбу, и протянула один усевшемуся на диван Джеку. Сама я села в кресло напротив. Джек снял пиджак, свернул его и положил рядом с собой на диван.

— Я так рад видеть тебя, Бейли, — проговорил он.

— Спасибо, — ответила я. Глупый ответ, но что я должна была сказать: «Я тоже рада тебя видеть»? От встречи с ним на меня навалились тоска и злость. Кроме того, я понятия не имела, что за камень он держит за пазухой. Может, он здесь не для того, чтобы официально бросить меня? Может, он решил, что мы уже давно это пережили, и пришел за каким-нибудь одолжением? А может, он до сих пор не оставил планов переселиться в Нью-Йорк и хочет, чтобы я порекомендовала ему стоящего агента по недвижимости или хорошего декоратора?

— Расскажи мне о своей сестре, — попросила я, хотя на самом деле хотела спросить: «Расскажи мне про тех молоденьких девиц, которые заискивали перед тобой, словно перед новым Фрейдом».

— Похоже, самое страшное позади, — произнес Джек, глотнув коньяка. — Ей еще нужно пройти курс физиотерапии, но через несколько недель она возвращается на работу.

Я забросала его вопросами о лечении, некоторые из них граничили с идиотизмом, потому что я все тянула время, страшась предстоящего разговора. Я уже собиралась поинтересоваться прочностью ее карьеры страхового агента, когда здравый смысл велел мне заткнуться и молча погибнуть.

— Уверен, ты недоумеваешь, почему я поджидал тебя у дома. — Джек поставил бокал на мой совсем не подходящий для Манхэттена кофейный столик из сосны и наклонился вперед, опершись ладонями о колени. — А может, и нет. Вероятно, мужчины делают это регулярно. Но мне хотелось кое о чем с тобой поговорить.

— Хорошо, — покладисто согласилась я, хотя внутри меня все кричало: «Ничего хорошего!» Ничего хорошего тут нет.

— Я знаю, что пропал, хотя обещал тебе звонить, — повинился Джек. — И очень об этом сожалею. Но нагрузка в связи с болезнью сестры оказалась гораздо серьезнее, чем я предполагал. Только сейчас я возвращаюсь к своим делам.

— Послушай, Джек, ты можешь ничего мне не объяснять. — Я прямо сейчас могла бы уличить его во лжи — но зачем? Я просто хотела, чтобы все это поскорее закончилось.

— Ты не против, если я все-таки продолжу? — спросил он.

Я пожала плечами. Он провел рукой по волосам, как делал это всегда, когда нервничал.

— Моя жизнь наконец-то возвращается в привычное русло, — заговорил он снова — и я понял, как мне не хватает тебя. Очень не хватает. Я знаю, что, поскольку я живу в Вашингтоне, это сложно, но все же надеялся, что мы сможем возобновить наши отношения.

Мне понадобилось секунд тридцать, чтобы осмыслить услышанное, и как только я это сделала, сразу почувствовала себя сбитой с толку.

— Ты ничего не отвечаешь, — обиделся он. — Не могу понять, плохо это или хорошо.

— Просто я этого не ожидала, — пробормотала я. — Я решила, что ты вообще утратил ко мне интерес.

Он пошевелился на диване.

— Но я тебя предупреждал, что до конца лета не смогу жить обычной жизнью, — напомнил он с ноткой нетерпения в голосе. — Ты же знала о моей ситуации.

— Да, — согласилась я. — Но, Джек, ты не звонил мне с середины августа.

— Во второй половине августа было самое напряженное время.

Я промолчала, потягивая коньяк.

— Не молчи, — взмолился он. — Тебя что-то гнетет, Бейли?

— Однажды я видела тебя, Джек, — выпалила я. — Ты прогуливался по Виллиджу с парой девиц. Счастливый и довольный. Ты не звонишь, но вот — гуляешь, наслаждаясь жизнью. По-видимому, ты был не слишком уж занят или озабочен, флиртуя с несколькими цыпочками одновременно.

Он нахмурился, видимо, пытаясь вспомнить этот эпизод… а возможно, его привела в замешательство моя иногда вылезающая наружу стервозность.

— Уверен, мне просто было по пути с кем-то из моих студенток, — объяснил он. — Знаешь, Бейли, интересно то, что ты тоже ни разу мне не позвонила за это время. Я был бы очень рад услышать твой голос… и узнать, что ты переживаешь за меня.

— Я… я не звонила потому, что мы оставили мяч на твоей стороне поля, — заявила я, не скрывая злости. — Ты сказал, что будешь звонить, когда сможешь. И до середины августа ты так и делал — звонил каждую неделю. А потом что-то случилось.

Он снова откинулся на спинку дивана и уставился в потолок, словно там была написана подсказка для следующей реплики. Когда он опустил голову, по его глазам я поняла — что-то грядет.

— Послушай, Бейли, — внезапно заявил он, — мне нужно кое в чем тебе признаться.

— После такого начала ничего хорошего ждать не приходится.

— Может быть. А может, я даже подпишу себе смертный приговор. Но мне кажется, что мои шансы увеличатся, если я не стану тебя обманывать. В Питсбурге я встречался с одной женщиной.

Кровь бросилась мне в лицо, словно начальница отчитала меня перед лицом тридцати или сорока сослуживцев.

— Встречался или спал? — решила уточнить я. Моя гордость должна была удержать меня от подобного вопроса, но потребность узнать правду оттеснила ее на задний план.

Он взял бокал и сделал еще глоток.

— Спал, — признался он. — Вообще-то она была моей старой подругой. Она дружила с моими родителями и пару раз приезжала в Питсбург этим летом, чтобы поддержать нас в трудное время. Сначала я пытался не поощрять ее визиты, но понял, что моя мать действительно ждет ее. Однажды ночью это и случилось.

Я уже много недель не видела Джека, но удивилась, какую боль причинило мне его предательство.

— Что ж, я очень рада, что ты нашел человека, который поддержал тебя в трудную минуту, — с сарказмом произнесла я.

— Бейли, надеюсь, ты понимаешь, что для меня это время и в самом деле было ужасным. Я бы бросился тогда к тебе — но мне всегда казалось, что тебе этого не нужно.

— Ты имеешь в виду, что я с тобой не спала? — спросила я, все еще злясь. — Ты всегда говорил, что тебя устраивает постепенное сближение.

— Нет, не из-за этого. Просто ты никогда не выглядела любящей женщиной.

Я уставилась на него. Он был прав. Я была влюблена в него, но в то же время держалась настороже. Намеренно замедляла развитие наших отношений — и не только физических. Говорила ему и себе, что в этом виновато убийство, в котором я оказалась замешана весной, но мысль о том, чтобы полностью принадлежать Джеку, меня нервировала. Со времени моего развода прошло почти два года, но я по-прежнему не знала, готова ли к чему-то серьезному с другим мужчиной.

— Джек, ты со мной откровенен, я тоже буду откровенна, — успокоившись, заговорила я. — Ты бросил меня всего лишь ради удовлетворения своей похоти. Может, я и не любила тебя всей душой, но, с другой стороны, я была от тебя без ума. Последние недели я только и делала, что старалась не думать о тебе. И даже сейчас я не уверена в своих чувствах.

— Значит, ты с кем-то встречаешься? — спросил он, возможно, чуть поспешнее, чем хотел.

— Встречаюсь, — кивнула я. Разумеется, это было неправдой, но я чувствовала: признаться, что у меня никого нет, было бы нечестно. Потому что существовали те безумные чувства, которые я испытывала к Беку. — То с одним, то с другим. Ничего особенного по сравнению с… Все это так неожиданно для меня.

Джек поставил бокал и медленно поднялся с дивана. Накрахмаленная сорочка натянулась, и я увидела очертания крепких мышц живота и груди. Интересно, что он задумал? Взяв пиджак, Джек перебросил его через руку. Он собрался уходить.

— С моей стороны было очень глупо явиться сюда, чтобы огорошить тебя своими признаниями, — заметил он. — Прошу прощения. Мне бы очень хотелось, чтобы мы снова начали встречаться… но, возможно, наше время ушло безвозвратно.

— Джек, — окликнула я, вставая. Я не хотела, чтобы он уходил. — Я не жалею, что ты пришел. Мне бы хотелось понять наконец, что происходит в моем сердце, но я не понимаю. Знаю только, что не хотела бы навсегда потерять с тобой связь. Не мог бы ты… когда ты снова приедешь из Вашингтона…

— Что?

— Может, поужинаем вместе? И даже не раз. Мы можем провести вместе какое-то время и посмотреть, что из этого выйдет. Я готова, если ты не против.

— Нет, не против, — улыбнулся он. — Как насчет субботнего вечера? Большинство выходных я буду проводить здесь. Мне дали один проект, а закончилось это наймом жилья.

— У тебя будет квартира в Нью-Йорке? — удивилась я.

— Да. У меня до сих пор не пропало желание здесь поселиться.

— Что ж, суббота подойдет, — кивнула я и подошла к нему ближе, собираясь проводить до двери, но Джек не двинулся с места.

— Отлично.

— Знаешь, — произнесла я, — наверное, если бы мы переспали, когда я осталась тогда у тебя, ничего этого бы не случилось. Наши отношения только укрепились.

— Ну, давай пообещаем друг другу не совершить подобных ошибок в будущем, если ситуация повторится.

Он наклонился и поцеловал меня в губы. Это был мягкий, прощальный поцелуй, ничего больше, потому что Джек не из тех, кто пользуется моментом. И однако, когда я ощутила вкус его губ, меня захлестнула волна желания. Я ответила на его поцелуй, прижалась к нему, а потом его язык очутился у меня во рту, а мой — у него.

В голове пронеслось: «Черт, я же знала, не нужно было пить коньяк», — но потом я уже обо всем забыла, только чувствовала его губы, ощущала их вкус и думала, как хорошо от него пахнет. Поддерживая мой затылок, Джек поцеловал меня крепче. Я застонала от удовольствия. Он сильнее прижался ко мне, и я, ощутив его эрекцию, тоже. Его ладонь скользнула с моей шеи к груди, лаская ее, пощипывая сосок.

— Хочешь остаться, Джек? — спросила я. «С ума я сошла, что ли?» — подумала я, едва эти слова слетели у меня с языка, но я не взяла их назад. Не отрицаю, уровень вожделения в моей крови достиг критического, но я хотела не просто секса… Я хотела секса с Джеком. Может, мне следовало поломаться, заставить его упрашивать меня в течение ближайших нескольких недель, как собака вымаливает кусок мяса, но если я собиралась узнать, подходим ли мы с Джеком друг другу, я должна была совершить физический и эмоциональный прорыв. Если я отложу выяснение этого вопроса до конца недели или до другого раза, то вполне могу утратить решимость.

— Да, — ответил он, — если только это не отменит субботнего ужина.

Он бросил пиджак на диван и снова, с еще большим пылом, меня поцеловал. Пока я возилась с пуговицами его рубашки, он стащил с меня свитер, оторвавшись от моих губ только на это мгновение. Он нежно ласкал мою грудь через ткань лифчика, а когда я застонала, расстегнул застежку и снял его. Я уже не помнила себя от страсти, но знала, что за нами сейчас наблюдает половина Уэст-Виллиджа, поэтому, заикаясь, предложила ему перейти в спальню.

Я всегда подозревала, что Джек замечательный любовник, и не ошиблась. Он был щедр, лаская меня неторопливыми, уверенными движениями, и казалось, что в мире нет ничего более эротичного, чем мое удовольствие. Первый раз мы занимались любовью долго, наверное, целый час, потом еще раз, после чего я вдруг уснула и проснулась, ощутив внутри себя его пальцы, которые сначала двигались мягко, потом все резче, проникая в меня все глубже. В последний раз мы занимались любовью утром, в шесть часов — быстро и неистово, — прежде чем он ушел, чтобы успеть на ранний рейс до Вашингтона.

После его ухода я не спеша приняла горячий душ, пытаясь взбодрить себя розовой шершавой рукавичкой для отшелушивания кожи, которую урвала на распродаже, устроенной отделом красоты «Глянца». Мысли у меня в голове перемешались, вступая друг с другом в противоречия… Я была рада, что наконец переступила черту с Джеком, жалела, что сделала это, не будучи уверенной, чего же все-таки хочу, я была счастлива, что одна и могу разобраться в своих чувствах, я жалела, что Джек ушел.

Одевшись, я приготовила тосты, сварила кофе и съела свой завтрак стоя, просматривая «Нью-Йорк тайме». В девять пятнадцать я вышла из дома и на метро поехала в «Глянец». И когда поезд уполз в туннель, я сообразила, что, так сказать, в горячке прошедшей ночи так и не позвонила Дэнни, хотя обещала. Джек временно отвлек меня от убийства, но я хотела знать последние новости. Постараюсь дозвониться до нее после встречи с Кэт.

Бурная деятельность начинается в «Глянце» не раньше десяти, поэтому, выйдя из лифта в девять пятьдесят, я не удивилась донесшемуся до меня лишь легкому шуму. По белому коридору я прошла в свой кабинет, заметив нескольких редакторов — ранних пташек, снимавших пальто или притворявшихся, что наслаждаются шоколадными батончиками, якобы заряжающими их энергией на весь день. Бросив вещи на стул с высокой спинкой, стоящий у стены, и проверив почту, оставшуюся с предыдущей недели, я налила себе кофе в маленькой кухне. И направилась прямо к Кэт.

Помощницы ее нигде не было видно, но я заметила Кэт через стеклянную стену ее кабинета — сидя на столе, она оживленно болтала по телефону. Одета она была во все черное: длинную юбку, блузку с высоким воротником, короткий пиджак и плотно облегающие ноги узконосые сапожки. Что-то среднее между жокеем и Дракулой Брэма Стокера. Ее длинные светлые волосы были убраны в пучок в небрежном стиле, одобряемом «Глянцем».

Заметив меня, Кэт подняла указательный палец, давая понять, что освободится через минуту. От человека на том конце провода — своего начальника или, возможно, известного публициста — она чего-то хотела, потому что даже сквозь стекло было понятно: Кэт Джонс включила свое обаяние на полную мощность. Кэт излучала силовые поля — позитивные или негативные — в зависимости от ситуации. Если она была вами довольна, то могла заставить вас почувствовать себя Божьим даром, ниспосланным этому миру. Если же вы выводили ее из себя, лучше всего было последовать совету, как вести себя при встрече с диким животным: медленно пятиться, не выказывая страха.

Отвернувшись, чтобы не глазеть на нее, я, однако, не двинулась с места. Кто-нибудь мог запросто узурпировать его, если не соблюдать осторожность. И точно, не прошло и двух минут, как новая редакторша раздела развлечений «Глянца», имя которой мне еще предстояло запомнить, важно вплыла в приемную. Она выразительно посмотрела на кабинет Кэт, потом на меня.

— Вы ждете ее? — нетерпеливо вопросила она.

— Да, у меня назначено, — ответила я.

Она испустила тяжкий вздох, словно я сообщила, что ей придется лететь не бизнес-классом, а туристическим.

— Я была бы очень признательна, если бы вы передали ей важное сообщение, — проговорила девица. — Вам не обязательно знать, в чем дело, просто скажите ей, что фильм с Риз Уизерспун пойдет на широком экране в феврале. Хорошо? Важно, чтобы она это знала.

Как только девица удалилась, Кэт поманила меня в кабинет.

— Садись, — предложила она, указывая на коричневый кожаный диванчик для двоих. — Мне кажется, я тебя сто лет не видела.

Я пришла, чтобы обсудить темы статей, но сначала она хотела узнать, что у меня новенького. Хотя Кэт — моя начальница, та самая, которая создала для меня в «Глянце» обширное поле деятельности, она еще и странным образом уже семь лет моя подруга со времени нашего знакомства в одном журнальчике в старом городе. Я изложила ей краткую версию обнаружения Анны, завернутой в майлар.

— Боже, а я думала, что самое страшное на свете — это восковая депиляция линии бикини! — прокомментировала Кэт. — Ты об этом написала?

— Нет! — воскликнула я. — Я бы никогда так с Дэнни не поступила. Это окончательно уничтожит ее бизнес.

— Дай знать, если передумаешь. А пока, пожалуйста, будь поосторожнее, ладно? Я уже спасла тебя разок в этом году. На этот раз меня может не оказаться рядом.

Я знала, что ее утро скорее всего расписано по минутам, но так хотелось похвастаться эпизодом с Джеком. По части мужчин Кэт была экспертом. Я описала ей визит Джека, его признание о бывшей подружке и, не упомянув о нашем плотском воссоединении, спросила совета, как вести себя дальше.

— А как ты на самом деле к нему относишься? — напрямик спросила Кэт.

— Меня к нему очень тянет. Но и обида еще не прошла. Она вздохнула:

— Тогда тебе может не понравиться то, что ты услышишь. Это выглядит так, словно ты сравниваешь своего Джека с парой туфель из прошлогодней коллекции знаменитого дизайнера Джимми Чу. Я не люблю оборачиваться назад или сосредоточиваться на чем-то из прошлого, каким бы дивным оно ни было. Я всегда стремилась двигаться вперед.

Я кивнула, как будто под впечатлением от ее мудрости, но про себя пожалела, что спросила. Думаю, я надеялась, что она посоветует мне продолжать. Я быстренько выложила свои темы, и она дала добро на две из трех. Когда мы уже заканчивали разговор, помощница Кэт просунула в дверь голову и объявила о запланированном телефонном звонке, и я тут же попрощалась. Торопясь в свой кабинет, я вспомнила, что забыла передать сообщение редактора отдела развлечений о фильме с Риз Уизерспун. Да, неловко вышло.

Больше мне торчать сегодня в «Глянце» было незачем, и я уже предвкушала возвращение домой, где первым делом позвоню Дэнни, а потом попытаюсь наконец одолеть свою статью. Беря сумку и куртку со стула у стены, я заметила, что во время моего визита к Кэт заходил наш курьер. На столе лежала бандероль, а сверху два письма. Отложив письма, я взяла бандероль, удивляясь, кто бы это мог прислать мне что-то в «Глянец». Это была картонная коробка около двух футов длиной, обмотанная скотчем. Я вздрогнула, когда увидела штемпель со словами «Уоррен, Массачусетс», но потом заметила в верхнем левом углу домашний адрес Дэнни.

Хотя почерк принадлежал не Дэнни.

С помощью ножниц я вскрыла коробку и вывалила на стол ее содержимое — коричневый бумажный пакет. В нем лежало что-то мягкое и податливое на ощупь, и из-под клапана высовывался краешек пластикового пакета на молнии для хранения продуктов в морозилке. Взяв пластиковый пакет за уголок, я вытащила его. Увидев, что было внутри, я бросила его на стол и завизжала. В пакете лежала дохлая мышь, завернутая в майлар так, что торчали только нос и хвост.


Глава 13


— Что случилось?

Одна из младших сотрудниц отдела моды, работавшая в кабинете напротив, стояла на пороге, испуганно глядя на меня. Я немного сдвинула кресло, чтобы заслонить разлагающегося грызуна на своем столе.

— Ничего страшного. Мне показалось, что я увидела мышь.

— Мышь? Вот ужас… Позвать кого-нибудь?

— Нет-нет. Наверно, мне просто показалось.

Как только она ушла к себе, я закрыла дверь и заставила себя посмотреть на мышь. Меня затошнило, и я усилием воли не позволила своему завтраку покинуть желудок. Кто бы ни отправил эту бандероль, он хотел напугать меня, и ему это удалось. Был ли это тот человек, который шел тогда за мной по лесу? Или убийца, предостерегавший меня, чтобы я не совалась в это дело? Или человек, участвующий в грязных делишках, творящихся в спа, и желающий, чтобы я навсегда прекратила свое расследование? Или все это один и тот же человек? Достав из ящика стола бумажную салфетку, я взяла ею коричневый бумажный пакет, перевернула его и потрясла — нет ли там чего-нибудь еще. Но внутри больше ничего не было, как и в коробке. Я посмотрела на дату на почтовом штемпеле. Бандероль отправили из Уоррена вчера.

Борясь с тошнотой, я взяла салфеткой пластиковый пакет, сунула его в бумажный, а тот — в коробку. Потом позвонила Дэнни. Трубку сняли после пятого звонка, объявив: «Гостиница "Сидар"». По голосу, похоже, Натали.

— Это Бейли Веггинс, — сказала я. — Могу я поговорить с Дэнни, она здесь?

— Да-да. Она просила сразу же вас соединить.

Видимо, события получили новое развитие. Через пять секунд Дэнни взяла трубку.

— Я рада, что ты получила мое сообщение, Бейли, — дрожащим голосом заговорила она. — Я точно не знала, где ты сегодня будешь.

— Я не получала никакого сообщения, Дэнни. Я на работе. Что случилось?

— Беда с Джорджем. Полиция думает… я просто не могу этого повторить. Полиция допрашивает его в связи со смертью Анны.

Я ахнула. Не буду врать, Джордж мне не нравился, и тот факт, что у него не было алиби на вечер пятницы, меня беспокоил, но я никогда всерьез не рассматривала его как убийцу Анны.

— Его арестовали? — спросила я.

— Нет, но утром увезли для допроса.

— Почему? Что они нашли?

— Мне не позволили находиться с ним в одной комнате, но он рассказал, что его спрашивали о телефонных звонках Анне… в амбар и на сотовый. Наш адвокат потом объяснил мне, что полиция с большим подозрением отнеслась к этим звонкам, но ничего другого у них как будто нет. И конечно, у Джорджа нет алиби. Он говорит, что в тот вечер вернулся из Бостона около одиннадцати и лег спать.

— А как Джордж объясняет свои звонки… И кстати, сколько их было?

Она судорожно вздохнула:

— Он сказал, что звонил по работе. И что их было не так уж много.

— Тебе это о чем-то говорит? — спросила я.

— Да нет. Мне очень страшно. Я не знаю, что и думать. Джордж утверждает, что разговаривал с Анной про корпоративный отдых, который он хочет наладить. Я смутно помню, что он и правда что-то такое говорил. Знаешь, что я думаю? Мне кажется, у полиции на Джорджа ничего нет, потому что это было бы слишком просто. Им не удается раскрыть преступление, а на них давят.

— Ты говоришь конкретно о Беке? — спросила я. Произнеся его имя, я представила его самого — седые волосы, темно-синие глаза.

— Ну, он же возглавляет расследование.

— О, Дэнни, жаль, что меня там нет. И я уверена, что все уладится. Ты не знаешь, полиция никого не ищет? Ты не слышала никаких упоминаний о других версиях?

— Нет. Но одну важную вещь я узнала. Взлома не было. Анна или знала этого человека, или у него был ключ.

— Это полиция тебе сказала? — поинтересовалась я.

— Да. Я пристала и не отставала — мы собираемся открыть спа в четверг, и мне нужно было выяснить, ремонтировать заднюю дверь или нет. Оказалось, что она целехонька. Хотя я и сменила все замки.

— Послушай, Дэнни, я приеду. Я тебе нужна.

— Но разве у тебя нет работы в Нью-Йорке?

— Мне кажется, я придумала, как побыстрее закончить статью. Скорее всего я выеду завтра в середине дня.

— О, Бейли, я буду так тебе благодарна, если ты сможешь! Ты должна мне помочь доказать, что Джордж этого не делал. Кстати, завтра прилетает сестра Анны, и ты сможешь повидаться и с ней.

— Отлично. Еще один вопрос, и я тебя отпущу. Ты, случайно, не посылала мне в Нью-Йорк бандероль? — Разумеется, я не думала, что это Дэнни послала мне дохлую мышь, но мне хотелось знать, не заменили ли мышью настоящую бандероль, которую могла бы отправить Дэнни.

— Нет. А что?

— Объясню, когда приеду. — Ей и без того сейчас забот хватает.

Я сказала, что приеду между четырьмя и пятью часа ми, и попросила звонить, если будет что-нибудь новое.

Аккуратно положив бандероль с мышью в сумку, я покинула «Глянец» и на Седьмой авеню взяла такси до дома. Там я поместила коробку в маленькую сумку-холодильник, обложив ее охлаждающими пластинами. Вернувшись в Уоррен, я отдам ее Беку. Я почувствовала себя чуть-чуть виноватой. Прошлой ночью я резвилась с Джеком, а теперь опять мечтаю о Беке.

Если я хочу отправиться в Уоррен завтра, я должна добить статью о массовой истерии. Мысль о написании статьи в тысячу восемьсот слов могла бы довести меня до истерики, но утром по дороге в «Глянец» я просмотрела материалы Дона, и в голове у меня родился план спасения. Вместо того чтобы жалкий мелкий инцидент, о котором я должна была написать, пытаться сделать более интересным, чем он был на самом деле, я использую его как основу для дискуссии о самом феномене массовой истерии.

Первым делом я заказала сандвичи в кафе, расположенном в моем доме. Когда я в цейтноте, то майонез, бекон заставляют мои мозги работать, не превращая меня в сумасшедшую. Я прочитала расшифровку интервью Дона с умершим светилом, сделала кучу звонков, поговорила с новыми людьми и нашла несколько потрясающих примеров в Интернете. К четырем часам я набросала статью в общих чертах и даже написала вступление. Еще через два часа я выдала практически готовый вариант. Именно в такие моменты я бываю благодарна годам, проведенным за вымучиванием газетных статей.

Около шести часов я выключила компьютер и вышла на террасу с толстой тетрадью и чашкой кофе. На улиц было прохладно, и пришлось накинуть шерстяной жакет но солнце приятно грело лицо. Я заглянула за перегородку, разделявшую наши с Лэндоном террасы, но его там не увидела.

Открыв чистую страницу, я написала имя Джорджа и поставила большой вопросительный знак. Если он убил Анну, то с наибольшей вероятностью мог это сделать на романтико-сексуальной почве. Может, у них с Анной был роман, а потом она его отвергла или, хуже того, угрожала рассказать Дэнни? Правда, мне трудно было представить, чтобы Анна запала на такого типа, как Джордж. Более вероятный сценарий: он был одержим ею, а к нему отнеслись пренебрежительно. Я вспомнила, что Паркер говорила про майлар. Она что-то значила для убийцы. Джордж наверняка знал, где она хранится, и то, что он завернул в нее Анну, без всяких сомнений, отражало его ярость отвергнутого самца.

С какой бы неприязнью я ни относилась к Джорджу, я молила Бога, чтобы преступником оказался не он. Но если не он, то кто? Был еще Эрик, странный, спокойный парень, ее бывший поклонник, и возможно, Рич, если он вообще когда-либо имел связь с Анной или отчаянно о ней мечтал. Еще одним подозреваемым я бы назвала владельца таверны. Он винил спа в смерти своего отца, а массаж тогда делала Анна. И конечно же, в списке должен быть Джош. Если он, вполне возможно, проворачивал в спа какие-то темные делишки и находился в сговоре со своими работниками, у них могли возникнуть разногласия, приведшие к конфликту. Предположим, Анна решила выйти из игры, угрожая ему разоблачением.

Последним я внесла в мой список X. Убийца вполне мог быть человеком, которого я никогда не встречала или встречала, но мне даже не пришло в голову его подозревать. Некто, кто, по словам Паркер, знал Анну и был здорово зол на нее. Это мог быть обожатель-клиент. Или вообще новый любовник Анны, мужчина, чье влечение к ней переродилось в лютую ненависть или ревность.

Существовала еще одна возможность, которую я не могла игнорировать. Ева утверждала, что Анну преследовал ее прошлое. Могло ли это каким-то образом привести к ее смерти? Может, ее преследовал бывший дружок, угрожал и в конце концов убил? Может, именно по этой причине она покинула Нью-Йорк? Внезапно я вспомнила, что записала телефон менеджера спа на Манхэттене, которая дала Анне рекомендацию. Не рассчитывая узнать ничего полезного, я все же решила позвонить.

Но сначала нужно было продумать стратегию разговора. Я надеялась обнаружить в прошлом Анны указание на то, что однажды она станет жертвой убийцы. Например был ли в ее жизни отвергнутый и недовольный этим мужчина? Но насколько откровенной или настороженной разговоре окажется менеджер, зависело от моей тактики. Если я позвоню и сообщу, что Анну убили, она может вообще замолчать. Лучше разыграть из себя ничего не ведающую знакомую, звонящую по другой причине. Возможно, она уже знает об убийстве, но также возможно, что не знает, особенно если это всего лишь бывшая коллега Анны, а не ее подруга. В моей голове сформировался план, хотя и не очень надежный.

Я нашла в тетради нужную страницу. Там было написано: Нина Хейз, спа «Парадайз», и номер телефона, снова я обратила внимание, что название спа ни о чем мне не говорит. Будем надеяться, что оно не закрылось.

Заперев дверь на террасу, я набрала номер. После третьего звонка трубку сняла женщина. У нее был настолько спокойный и тихий голос, что на секунду мне показалось будто включился автоответчик.

— Мисс Хейз? — спросила я.

Она несколько секунд помолчала, прежде чем ответить.

— Да?

— Меня зовут Бейли Веггинс. Ваш номер мне дала Анна Коул. Я только что приехала в город, и Анна предполагала, что вы поможете мне устроиться на работу… массажисткой. Я рассчитывала, что смогу встретиться с вами и поговорить.

На этот раз она молчала так долго, что я подумала, не прервалась ли связь.

— Вы…

— Откуда вы знаете Анну? — наконец спросила она. Говорила она медленно и отчетливо, словно взвешивая каждое слово. По ее тону было понятно, что весть о смерти Анны до нее еще не дошла.

— Я познакомилась с ней в Массачусетсе, — ответила я. — У нас есть общая подруга.

— Как у нее дела?

— Надеюсь, хорошо. Мы случайно встретились несколько месяцев назад. Но она дала мне ваш номер, и я его сохранила, потому что собиралась в Нью-Йорк.

— Анна все еще работает там?

— Насколько мне известно, да. Она работала в гостинице… кажется, в Беркширсе.

— И она сказала, чтобы вы мне позвонили?

Я чуть было не заорала: «Да, я уже сто раз тебе это говорила!» — но продолжила свои реверансы. Она явно оценивала меня в ходе нашего разговора.

— Да, — спокойно подтвердила я. — Она упоминала, что вы можете помочь мне найти тут какую-нибудь работу. Вы же работали вместе, верно?

Она снова взяла свою бесконечную бесившую меня паузу.

— Вообще-то через неделю-другую может освободиться одно место, — наконец произнесла она. — У вас ведь есть опыт работы?

— Да, я работала несколько лет… в Бостоне.

— У вас есть лицензия массажистки?

— Да, — ответила я, надеясь, что она не станет проверять мои познания в анатомии или выспрашивать о разнице между шведским массажем и массажем шиацу.

— Надеюсь, Анна говорила вам, что мы предоставляем не весь комплекс услуг?

— Да, — опять подтвердила я, хотя, убей меня, не знала, что это значит. Может, их не заботили все те навороты, что имеются в спа при гостинице «Сидар»?

— Давайте встретимся в каком-нибудь кафе, — предложила она. — Обсудим все при встрече.

— Великолепно. Вы хотите встретиться завтра?

— Меня больше устроит пятница.

— На эти выходные мне нужно вернуться в Бостон забрать кое-какие вещи. У вас нет никакой возможности увидеться со мной завтра?

Естественно, сразу она не ответила, но я услышала шелест страниц, словно она сверялась с ежедневником.

— Единственное время завтра — десять часов, — проговорила она.

— Мне подходит.

— Хорошо, тогда в кафе на северо-восточном углу Третьей авеню и Тридцать шестой улицы. Встречаемся в десять. Кстати, как вы выглядите?

— Пять футов шесть дюймов, короткие светло-каштановые волосы, — ответила я. — А как я узнаю вас?

— Я имела в виду, вы привлекательная?

Какой странный вопрос. Означает ли это, что если вы уродливы, то не получите работы в ее спа?

— А, да, — улыбнулась я. — Думаю, с этим согласится немало людей.

— Хорошо, тогда до встречи в десять. Адрес у вас есть?

— Да. А спа там рядом?

Пауза.

— Да. Рядом.

Ну и ну, странная какая-то женщина, подумала я, кладя трубку. Она ответила простым «алло», значит, я попала к ней домой или по частной линии в кабинет. Я позвонила в справочную и попросила у них номер спа «Парадайз». Не значится. Может, оно закрылось и Нина перебралась в какое-то другое место? Может, она вовсе и не менеджер, — мелькнула у меня мысль. Может, она дала Анне фальшивые рекомендации? Но тогда зачем она согласилась со мной встретиться? И потом, этот странный вопрос про мою привлекательность. Возможно, все прояснится завтра, когда мы увидимся.

На этот вечер у меня давно была запланирована встреча с приятельницей, мы договорились где-нибудь выпить. Очень хотелось отменить ее, но в конце концов я решила, что моей голове полезно проветриться. Мне требовалась, как сказала бы Дэнни, прояснить ситуацию. А еще нужно было оставить у консьержа Дона расшифровку интервью. И последнее, но едва ли не главное: необходимо было отделаться от мыслей об отвратительной мыши.

Но мероприятие с выпивкой нагнало на меня тоску. С этой своей приятельницей я встречалась раза два в год, и с каждым разом становилось понятнее, что нам не суждено оставаться подругами на всю жизнь только потому, что пять лет назад мы ютились в одной каморке в редакции некоего журнала. Теперь она работала организатором массовых мероприятий, и, поговорив полчаса о профессиональном освещении и пакетах для подарков, она объявила, что у нее роман с женатым шефом и она совсем на нем помешалась.

— Я выследила его жену, — призналась она. — И даже сделала ксерокопии фотографий его детей. Боюсь, я превращаюсь в маньячку.

После двух порций пива я изобразила изнеможение и смоталась. На автоответчике меня ждало сообщение от Джека с пожеланием спокойной ночи. Я была счастлива, что он позвонил, но смутилась, испытав желание.

Как только я легла в постель, стало ясно, что сон опять решил поиграть со мной в прятки. Тогда я попыталась применить другой способ, предложенный специалистом по гипнозу: считать в обратном порядке, представляя числа написанными на черном бархате. Но вместо этого мне чудились черные картины — что-то вроде портретов клоунов, тигров и Элвиса. За последнее время единственной нормальной в смысле отдыха была прошлая ночь с Джеком. Я легко засыпала между сексуальными играми и спала крепко.

Наутро я проснулась в шесть. Два часа кряду я трудилась над окончательным вариантом статьи. Никакие премии ей не грозили, но работу я наконец сделала.

В девять тридцать я направилась на Мюррей-Хилл, где находилось кафе. Беседа ожидалась непростая. Сначала мне предстояло обсудить с Ниной возможность получения работы, потом перевести разговор на Анну. Я замечу, что Анну как будто тревожат какие-то события ее прошлого, и посмотрю, что ответит Нина. Поскольку в ходе нашей беседы я поняла, что она никогда не станет обладательницей премии года за разговорчивость, я не слишком надеялась на удачу.

Заведений оказалось причудливой смесью кофейни, мексиканского ресторана и декораций к «Бегущему по лезвию бритвы». Обитая нержавейкой стойка, футуристические светильники и тут же бирюзово-розовые кабинки и повсюду кактусы. Поскольку Нина так и не описала себя, мне придется ждать, пока она сама ко мне подойдет. Я была единственной посетительницей, значит, Нина еще не пришла. Правда, до десяти часов оставалось целых три минуты.

Официантка провела меня в кабинку и подала меню, типичное для нью-йоркских кафе, — они предлагают не меньше четырех сотен блюд и так искушают тебя заказать камбалу «Вероника», как будто хотят посмотреть, смогут ли ее тебе подать. Я заказала кофе и открыла «Нью-Йорк тайме». Дочитав статью и посмотрев на часы, я с удивлением обнаружила, что уже двенадцать минут одиннадцатого. Я окинула взглядом зал, чтобы удостовериться, что не пропустила Нину. Кроме меня, женщин в кафе не было.

В этот момент я поняла, что она не просто опаздывает. Она вообще не придет. Что-то в телефонном разговоре ее насторожило. Во всем таилась какая-то загадка. Я посидела еще двадцать минут и расплатилась. Выходя, я спросила у кассира, не слышал ли он о спа «Парадайз» или о любом дневном спа в этом районе. Ответ был отрицательный.

Я не знала, что и думать, но поймала себя на том, что склоняюсь к посетившей меня еще вчера мысли. Нина дала Анне фальшивые рекомендации. Может, она заманила меня в кафе, просто чтобы посмеяться. Но разве не задалась бы она вопросом, зачем вообще Анна дала мне ее телефон?

Я вернулась домой скоростной подземкой и активно взялась за дело. Еще раз просмотрела готовую статью, подправив ее в нескольких местах, и послала по электронной почте своему редактору.

Я планировала к двум часам уже быть в пути, но шла с опережением графика. Позвонив в гараж и предупредив, что возьму джип раньше, чем собиралась, я отправилась выносить мусор. На обратном пути я столкнулась с Лэндоном, выходившим из лифта.

— Есть время на чашку кофе? — спросил он.

— Только быстро, — ответила я. — Не стреляй в меня, но я снова еду в спа «Мертвое тело».

— О Господи, зачем?

Я прошла за ним в его квартиру с мусорным ведерком под мышкой. Апартаменты у него роскошные — светлосерая цветовая гамма, полы из мореного дуба и темная антикварная мебель. Пока он готовил кофе, я поведала ему о последних событиях. Также я коротко рассказала о посещении Джека, поскольку он уже досыта наслушался моих стонов о разбитом сердце, которые я издавала почти все лето.

— На двадцать минут упустил тебя из виду, и сколько всего произошло, — хмыкнул он.

— Вот видишь, не надо было бросать меня в беде на Макдугал-стрит, — отразила я удар.

— Ну, я счастлив, что у тебя с Джеком налаживается… если счастлива ты.

— Да, я счастлива, — ответила я.

— По голосу что-то не похоже. Знаешь, у тебя такой тон, какой бывает у человека, чей только что купленный щенок попал под машину.

— Я скорее в растерянности. Прошлой ночью мне все казалось нормальным, но сейчас мое сердце переполнено желанием сбежать. Давай поговорим о чем-нибудь другом, прежде чем меня захлестнет паника.

Я передала странный разговор между мной и Ниной и дополнила, что она не пришла на встречу в кафе. Лэндон задумчиво слушал.

— Она спросила, как ты выглядишь? — уточнил он, когда я закончила.

— Да. Странно, правда? Думаешь, в некоторых спа существует дискриминация в отношении некрасивых работников?

— Или, может, это и не спа вовсе, — предположил Лэндон.

— В смысле? — удивилась я.

— Вообще-то это больше похоже на бордель.

— На бордель?

Но, выражая свое удивление, я уже мысленно перебирала все доказательства того, что он прав: спа не значилось в телефонном справочнике; Нина так настороженно разговаривала по телефону, да к тому же не захотела встретиться со мной в спа. В конце разговора я по наивности спросила, находится ли спа рядом с кафе. Тем самым я дала ей понять, что представления не имею, о чем говорю.

Нина вполне могла быть проституткой. А Анна на нее работала. Неужели я только что раскрыла темные делишки, которыми занимались в гостинице «Сидар»?


Глава 14


— Ты ничего не говоришь, — заметил Лэндон. — Думаешь, я попал пальцем в небо?

— Нет, я просто не нахожу слов, потому что думаю, что ты скорее всего прав, — призналась я. — Эта самая Нина была так сдержанна по телефону, такого тумана напустила… Какой надо быть дурой, чтобы сразу не догадаться.

Я начала кружить по гостиной, словно движение могло ускорить мой мыслительный процесс.

— Это не столь очевидно, если ты настроен совсем на другое, — утешил меня Лэндон. — Тебе сказали, что это спа, ты знаешь, что человек, работавший в спа, когда-то работал там. С чего бы в твоей голове возникнуть слову «бордель»?

— Очень мило с твоей стороны, что ты помогаешь мне не чувствовать себя идиоткой. Ясно, что меня пора перевести на сочинение заметок для «Глянца» о том, как удалять бороду на пальцах.

— Что за борода на пальцах?

— Расскажу в другой раз, — засмеялась я. — Значит ли все это, что Нина просто девушка по вызову высокого класса, принимающая у себя дома, и спа — это обман? Или массаж все же входит в число их услуг?

— Про данный случай ничего сказать не могу, но думаю, что в некоторых массажных салонах предлагают и секс, и массаж, — пожал он плечами. — Возможно, она содержит спа, так сказать, для взрослых.

— О Боже, я только что вспомнила! — вскричала я, воздевая руки к небу. — Она использовала такое выражение: «Мы предоставляем не весь комплекс услуг». Я решила, что у них просто нет навороченных процедур, но теперь мне понятно, что это какое-то жаргонное выражение проституток. Интересно, что бы это значило? Может, они не делают минет?

— Может, они не имеют дела с извращениями. Если хочешь, чтобы тебя отшлепали или помочились на тебя, иди в другое место.

— Но самый главный вопрос: как все это соотносится с «Сидаром»? — продолжая вышагивать по комнате, размышляла я. — Если Нина проститутка и дала Анне рекомендацию, значит ли это, что и Анна была проституткой? А поскольку привела Анну Пайпер, значит ли это, что и Пайпер из того же профсоюза? И значит ли это, что они занимались своим ремеслом в «Сидаре»?

— У тебя есть причины подозревать, что нечто подобное там происходило?

— Ты имеешь в виду тот факт, что у Анны и у Пайпер была своя постоянная клиентура? И обе они, судя по всему, не гении массажа? По-моему, это о чем-то говорит, а?

— Бедная твоя подруга Дэнни, — вздохнул Лэндон, качая головой.

— О, я знаю. Это может окончательно угробить ее бизнес.

— Да. Если выплывет наружу.

Я села, размышляя над его замечанием.

— Вероятность невелика, но вот интересно — только ли я об этом знаю? Полицейские никак не дали понять, что им об этом известно.

— Я так думаю, что если б они и знали, то с тобой делиться не стали бы.

— Но это можно вычислить по вопросам, которые они задавали Дэнни. Сейчас они, похоже, вцепились в Джорджа.

— И что ты собираешься делать с этой информацией? — спросил он. — Сообщишь полиции, да? — Он сделал глоток кофе, поглядывая на меня поверх чашки.

— Не уверена, — ответила я. — Пока что я собираюсь держать рот на замке.

— Но, Бейли…

— Подожди, не перебивай, — попросила я. — У меня нет никаких доказательств насчет того, что творится в «Си-даре». Более того, у меня нет доказательств, что это происходит в том же спа «Парадайз». Пока я не получу эти доказательства, я не буду рисковать бизнесом Дэнни, а может, и ее жизнью, сообщив об этом в полицию. Кроме того, даже если все это в спа и наличествует, оно может не иметь отношения к убийству. Как только у меня появятся доказательства, я расскажу Дэнни, чтобы у нее был повод выгнать Джоша, Пайпер и прочих участников, если таковые имеются, но вмешательства полиции, возможно, тут и не потребуется.

— Я знаю, ты любишь довести человека до инфаркта, поэтому я даже боюсь спрашивать… Но все же как ты собираешься добывать доказательства?

— Не переживай. — Я засмеялась. — Я хочу начать с изучения некоторых личных дел в гостинице. Я не собираюсь прикидываться шлюхой, если ты об этом. Хотя если бы на этой неделе у меня не было секса, я, пожалуй, рассмотрела бы такую возможность.

Я посмотрела на часы — стрелки перевалили за полдень.

— Ой, уже поздно! Мне нужно бежать.

Я чмокнула его в щеку, он начал убирать кофейные чашки, а я побежала к себе, прихватив мусорное ведерко. Придя домой, я потратила пять минут на поиски в органайзере номера телефона одного полицейского из подразделения по борьбе с проституцией и всякими такими вещами, у которого однажды брала интервью. Потому что, прежде чем просматривать список клиентов спа в компьютере Дэнни, мне хотелось убедиться, что теория Лэндона насчет спа «Парадайз» не лишена оснований.

С этим полицейским я разговаривала только однажды, больше года назад — он был братом детектива из отдела по расследованию убийств, с которым я была очень хорошо знакома, — но он уделил мне тогда много времени, и я надеялась, что и теперь он окажется настолько же щедрым. Еще я молилась, чтобы его номер не изменился. Потому что во всем Нью-Йорке это был единственный коп с такой специализацией, которого я знала.

Десять минут спустя я уже сидела в своем джипе вместе с походной сумкой и маленькой сумкой-холодильником с фирменным блюдом дня — мышью на льду. На первом же красном сигнале светофора я надела наушники и позвонила. Мне повезло — автоответчик произнес: «Это Барри, оставьте номер телефона, и я вам перезвоню». Я оставила сообщение, напомнив, кто я такая, и сказав, что очень хочу задать ему несколько вопросов.

На этот раз мое путешествие проходило с гораздо меньшими трудностями, чем в пятницу. Никаких горящих автомобильных покрышек, ни огромных пробок. А вот мое настроение разительно отличалось от пятничного. Хотя тогда я чувствовала себя слегка усталой, я знала, что в конце пути чьи-то руки возьмутся за мои окаменевшие мышцы, заставив меня застонать от наслаждения. На этот раз я знала, что ничего хорошего в конце пути меня не ждет. Я снова в какой-то мере ощущала себя Сигурни Уивер, но теперь уже в продолжении «Чужого», когда она возвращается на большую нехорошую планету и узнает, что та готовит кое-что похуже огромного чудища со страшными зубами, которое прогрызает ими себе путь наружу из людских животов. Впереди меня ждал убийца, возможно, это был один из работников гостиницы, может, даже муж Дэнни. Добавьте сюда тот факт, что гостиница «Сидар» вполне могла оказаться замаскированным публичным домом. Но верхом всех моих фантазий была мысль, что тамошние работники занимаются колдовством и используют ванны, чтобы варить кожу летучих мышей и собачьи языки.

Стоило мне отвлечься от «Сидара», как мои мысли возвращались к Джеку… и детективу Джеффри Беку. Не буду отрицать, возможность снова встретиться с Беком меня волновала. А как же мои чувства к Джеку? Прошлая ночь с ним была чудесной, даже прекрасной, но мое отношение к этому человеку по-прежнему оставалось сложным. Короче говоря: меня к Джеку тянет, мне нравится заниматься с ним сексом, и я хочу снова его увидеть — но до конца ему не доверяю. Он без следа исчез летом и появился с признанием, что переспал со старой подружкой, потому что был в плохом настроении. Может, временами я и вела себя с Джеком несколько прохладно, но принять на себя всю вину за случившееся не могла. Неужели Кэт была права, и прошлое надо оставить прошлому?

Что касается Бека, здесь скорее физическое притяжение: его волосы, глаза, тело…

После двух часов пути я снова набрала телефон Барри, полицейского. Опять автоответчик. Не люблю досаждать людям, но мне позарез необходимо получить ответы на некоторые вопросы. Съезжая на массачусетское шоссе вскоре после трех часов, я сделала еще одну попытку. На этот раз трубку сняли.

— Извините, что надоедаю вам, — заговорила я. — Я собираю сведения для статьи, и мне очень нужна информация определенного рода. Не могли бы вы мне помочь?

— Попытаюсь. Я проводил задержание, поэтому не мог ответить.

Я пересказала свой телефонный разговор с Ниной и спросила, не кажется ли он ему подозрительным.

— Она наверняка проститутка, — ответил полицейский, голос его звучал гладко и непринужденно. — Слова про неполный комплекс услуг — верный признак.

— А что это значит? — спросила я.

— Это значит, что в том месте, где она работает, предлагают только мануальные услуги. Ручную работу, так сказать.

— И мужчины туда ходят?

— Да, это целая индустрия, — объяснил он. — Называется «расслабляющий массаж». Или «массаж со счастливым концом». Мужчинам нравится потому, что они получают полный массаж тела, а потом еще и «счастливый конец» в виде премии. К тому же они говорят себе, что никогда не ходят к проституткам и не обманывают жен. Для них это просто продолжение массажа — более основательное снятие стресса.

— Где работают такие женщины?

— Обычно на квартирах. В одном известном мне случае они использовали дуплекс со входом на каждый этаж. Второй был для новых клиентов, а первый — для постоянных. Если бы новый клиент оказался копом, они перекрыли бы доступ к другим женщинам и клиентам.

— Они работают группами?

— Многие из них. Ради безопасности.

— Значит, эти женщины в основном проститутки? Он фыркнул:

— Они смотрят на это по-другому. Представляются клиенту домохозяйками, актрисами или учителями, которые хотят немного подзаработать. Но все равно это сводится к предоставлению сексуальных услуг за деньги.

— А среди них есть настоящие массажистки?

— Конечно.

Мои мозги работали полным ходом, и хотя я чувствовала, что ему не терпится закончить разговор, мне не хотелось его отпускать.

— Последний вопрос, — попросила я. — Вы когда-нибудь слышали о настоящем массажном салоне с подобными услугами?

— Разумеется, — ответил он. — Более того, мы накрыли одно такое место год назад. Это было вполне респектабельное дневное спа, арендовавшее помещение в гостинице в Вест-Сайде. Две или три девушки предлагали «счастливый конец», а руководство ни о чем даже не подозревало. В результате закрыли все спа.

— Если руководство в этом не участвует, как же девушки умудряются себя рекламировать?

Он хмыкнул:

— Начинается все это мило и почти невинно. Во время массажа девушка ненавязчиво начинает игру с клиентом — касается его грудью, позволяет своим рукам обозначить действие. В конце концов мужчина может попросить довести дело до конца. И тогда она произносит что-нибудь вроде: «Ну, раз вы особый клиент…» С этого момента и начинается устная реклама. Он сообщает другу, а друг передает своему другу. Послушайте, мне пора заканчивать.

— Последний вопрос, клянусь. О каких деньгах тут идет речь? Сколько девушка может запросить сверху?

— За каждый сеанс? Она может запросить от пятидесяти до ста долларов, помимо чаевых. В неделю у нее может набежать до нескольких сот.

На этом он отключился. И хорошо, потому что я настолько была ошарашена услышанным, что чуть не пропустила поворот к гостинице «Сидар».

Лиственный убор деревьев в Уоррене стал еще живописнее по сравнению с прошлыми выходными. За два дня моего отсутствия рыжие и желтые тона стали интенсивнее, а красные пламенели, словно маленькие костры. Опустив стекло, чтобы проверить температуру «за бортом», я обнаружила, что стоит один из тех ясных, свежих осенних дней, которые побуждают тебя натянуть спортивный костюм и бежать на футбольное поле.

Однако насладиться осенним великолепием не получилось — я была слишком занята проработкой полученных от Барри сведений. Расслабляющий массаж. Счастливый конец. Наверняка именно это и происходит в гостинице и спа «Сидар». Поэтому-то им и не нравилось, когда Дэнни появлялась в спа. Занимавшиеся этим массажистки (скорее всего Анна и Пайпер, но могли быть и другие) каждую неделю получали дополнительные сотни долларов. Если в этом участвовал и Джош — а такое вполне возможно, так как, по словам Дэнни, он прочно окопался в спа, — он тоже, несомненно, получал хорошую прибыль. Вполне вероятно, ему отстегивали с каждого клиента, а поскольку Джош еще получал от Дэнни премию с общей прибыли, то, получается, он стриг купоны сразу в двух местах. Теперь я понимала, почему за последний год дела спа так сильно пошли в гору.

И это могло пролить новый свет на смерть Уильяма Литхауэра. Он был постоянным клиентом и мог просить об «особых» услугах. И возможно, однажды вечером дополнительная услуга оказалась непосильной для его изношенного мотора, и массаж для Литхауэра завершился самым что ни на есть особым образом. Он мог умереть на массажном столе, а уж потом его перенесли в другое место… хотя это должно было бы выявиться при вскрытии.

Следующий вопрос звучал так: привел ли грязный бизнес к смерти Анны? Убил ли ее какой-нибудь клиент со странностями? Или это Джош убил ее во время ссоры из-за этого бизнеса?

Я была погружена в мысли о Джоше, а потому чуть не наткнулась на него, выходя на стоянке из джипа. Взглянув на его бледное, красивое лицо, я поняла, что мое появление явилось для него полной неожиданностью — и не самой приятной, кстати.

— Здравствуйте, Джош, — улыбнулась я.

— Я думал, вы вернулись в Нью-Йорк, — процедил он ледяным тоном. Сегодня на нем были черные слаксы и черный кожаный пиджак. Слишком уж по лос-анджелесски для Беркширса.

— Я и уехала, но потом в моем расписании наметился просвет, и я решила вернуться и помочь Дэнни… ну, в связи со всем происходящим.

— Как же ей повезло! Собираетесь поработать кастеляншей… или побыть плечом, на котором можно поплакать?

— Думаю, и то и другое, — небрежно произнесла я, не обращая внимания на его сарказм. — Я слышала, что спа открывается завтра. Вы должны вздохнуть с облегчением.

— С большим облегчением. А теперь, с вашего позволения, меня ждут дела.

Он прошел мимо меня, задев рукой мою руку — без сомнения, нарочно. Интересно, не он ли послал мне мышь? Заподозрил ли он, что я расследую происшедшее в спа, и решил отпугнуть меня от Уоррена? Он вовсе не рад меня видеть. Я понаблюдала, как он сел в серебристый «сааб» с откидным верхом и укатил.

В холле было пусто, если не считать Натали, тосковавшую без дела за стойкой, и тихих звуков похожей на Шопена музыки, лившейся из соседнего динамика. Видимо, компакт-диск поставили, чтобы оживить обстановку, но музыка была печальной, даже скорбной и превращала холл в унылое место.

Натали сообщила мне, что Дэнни сейчас в парке. Оставив сумку и сумку-холодильник за стойкой, я пошла в парк, где понуро прохаживалась облаченная в бледно-лиловое шерстяное пончо Дэнни. Мы обнялись, и когда я взглянула в ее лицо, то увидела, что серые глаза Дэнни полны тревоги.

— Рассказывай последние новости, — велела я, беря ее за маленькую, изящную руку.

Мы медленно пошли по дорожке.

— Рассказывать особенно не о чем, — вздохнула Дэнни. — И это, поверь, ужасно, потому что я все время жду худшего. Мы нашли адвоката по уголовным делам. Джордж встречается с ним сегодня.

— Как со всем этим справляется Джордж?

— Он… я…

— Что?

— Он странно ведет себя со мной с тех пор, как это случилось.

— В каком смысле? Виновато?

— Нет, — покачала она головой. — Просто он нервный, дерганый. И я не пойму — или он что-то от меня скрывает, или переживает из-за того случая.

— Ты когда-нибудь подозревала его в неверности? — Мне было очень неловко спрашивать об этом, но не задать этот вопрос тоже было нельзя.

— Нет, — коротко и резко ответила она — я даже не успела закончить вопрос.

— Что ж, тогда он, наверное, выбит из колеи допросом в полиции, — пожала я плечами. — Надеюсь, они от него отстанут, поскольку у них скорее всего ничего на него нет.

Я изложила Дэнни, что мне от нее нужно. Во-первых, доступ к компьютерным файлам, в которых содержатся списки постоянных клиентов и время их посещений. Дэнни ничем не дала понять, что ее удивила моя просьба. Во-вторых, частная экскурсия по спа, как только его откроют. И поскольку я хотела еще раз встретиться с Эриком, мне нужно было добыть интервью с ним якобы в рамках моих «изысканий по спа».

— Потом я хочу еще раз поговорить с Пайпер, но тут сама ее заловлю. Очень важно застать ее врасплох.

— Тогда тебе следует поторопиться. Она подала заявление об уходе и планирует уехать в эти выходные.

— Интересно. — Я и правда так подумала. Пайпер могла просто перепугаться из-за убийства, но в свете того, что я теперь знала о спа, она могла опасаться за свою жизнь.

— А сестра Анны? — спросила я. — Она уже здесь?

— Приехала утром. Осмотрела вещи Анны и организовала транспортировку тела во Флориду. Сейчас она в городе, в полицейском управлении. Но ненадолго заедет сюда обговорить, что делать с ненужными ей вещами Анны.

— Мне бы очень хотелось поучаствовать в этом разговоре, — произнесла я. — Ева высказала предположение, что Анну беспокоило что-то из ее прошлого, и мне необходимо выяснить, известно ли об этом ее сестре. — Скажешь, например, что я коллега. Она остановилась в гостинице?

— Нет, она заявила, что просто не в силах здесь находиться. Вечером она вернется в Олбани и улетит оттуда утренним рейсом.

Мы дошли до конца парка, там располагался большой огород, где сеяли лечебные травы. Я узнала только базилик. Он тянулся длинными рядами, но листья слишком выросли и пожухли от холодной погоды.

Мы двинулись в обратную сторону. Тогда я и рассказала Дэнни про мышь. Дэнни остановилась, ахнув от ужаса.

— Какой кошмар, — побледнев, произнесла она. — И как, должно быть, страшно тебе было.

— У тебя в гостинице есть мышеловки? Мне интересно, где отправитель мог раздобыть дохлую мышь.

— Да, в подвале у нас расставлены мышеловки. В это время года мыши начинают забираться в дома.

— Спросишь у своего хозяйственника, не пропадала ли у него мышеловка, ладно?

— Конечно. Ты поэтому спрашивала меня вчера про бандероль?

Я пояснила, что на коробке значился ее адрес, и спросила, почему, по ее мнению, отправитель им воспользовался. Единственное объяснение, пришедшее Дэнни в голову, приходило в голову и мне: чтобы я гарантированно открыла бандероль.

Солнце начало уходить за горизонт, и мы пошли быстрее. Через десять минут я уже сидела перед компьютером в кабинете Дэнни.

Все было очень просто, как Дэнни и говорила. В компьютере имелся список всех специалистов спа с указанием когда-либо приходивших к ним клиентов, а также вид процедур и даты. Дэнни расшифровала символ, пояснявший, кто из гостей жил в гостинице, а кто приходил в дневное спа. Всю информацию можно было получить и в виде алфавитного списка клиентов, где также можно было вывести даты посещений и фамилии специалистов, проводивших ту или иную процедуру.

Я была рада, что Дэнни решила не оставаться со мной в кабинете. Из-за ее присутствия в гостинице я испытывала чувство вины и неловкости от того, что приходилось скрывать собранные сведения. Я боялась, что в какой-то момент вместо ободряющей фразы типа «Положись на меня, Дэнни», я просто ей выдам: «Твое спа на самом деле публичный дом!»

Я набрала фамилию Анны и изучила список ее клиентов. В это время в прошлом году, когда она только начинала работать, клиентура у нее была пестрой и в основном жила в гостинице. Поскольку она была новенькой, ей, по-видимому, отдавали клиентов, которые при записи не называли конкретного специалиста, а такими клиентами, разумеется, было большинство приезжих. Но по мере того как шло время, у Анны не только значительно увеличилось число посетителей, но и быстро сформировалась верная ей группа клиентов дневного спа, почти целиком состоявшая из мужчин. Последние семь месяцев около десяти клиентов ходили к ней еженедельно, две женщины посещали ее не столь регулярно, было и множество самых разных клиентов из приезжих. В конце июля она делала массаж инструктору по теннису Ричу, видимо, в качестве частичной оплаты его труда — об этом я знала от Дэнни.

Затем я просмотрела список клиентов Пайпер. Мужской клуб почитателей ее таланта оказался не меньше, чем у Анны. Потом я проверила всех остальных специалистов спа — мужчин и женщин. Четверо или пятеро из них, включая Корделию, имели довольно много постоянных клиентов, но ни у кого не было такого количества регулярных посещений, как у Пайпер и Анны, и ни у одной из женщин не было столько клиентов-мужчин, как у них. Кроме одной — Лорен, которая, по слухам, перебралась на Гавайи. Последнего клиента она приняла семнадцатого августа.

Можно было без всякой натяжки сделать вывод, что сначала три, а потом две работницы спа предлагали в «Сидаре» расслабляющий массаж. Судя по информации, полученной от Барри, они могли дополнительно зарабатывать до тысячи долларов в неделю, часть которых шла Джошу, если он был в деле.

Внезапно мне стало интересно, что произошло, когда Лорен уехала на Гавайи. Взяли ли Анна и Пайпер ее клиентов? Я вывела на экран список клиентов Лорен и выписала фамилий мужчин, приходивших к ней каждую неделю. Потом нашла их имена в файле с общим списком посетителей. Некоторые мужчины по-прежнему иногда посещали спа, но ходили к разным специалистам, не только к Анне и Пайпер. Остальные вообще, перестали там появляться.

В этот момент появилась Дэнни. Оказывается, звонил управляющий гостиницей: он ехал сюда с сестрой Анны.

— Я решила встретиться с ней в солярии, — сказала Дэнни. — Приходи к нам через несколько минут. Да, чуть не забыла, завтра Эрик сделает тебе массаж в одиннадцать утра, и я его предупредила, что ты потом захочешь с ним поговорить. Я объяснила, что тебя интересуют процедуры.

Я закрыла файлы, с которыми работала, и направилась в солярий. Дэнни сидела на диване, а сестра Анны выбрала одно из черных плетеных кресел. На кофейном столике красовался поднос с песочными пирожными, чашками и серебряным кофейником. Дэнни поднялась мне навстречу, а сестра Анны осталась сидеть неподвижно.

— Конни Грин, это одна из моих… э… коллег, Бейли Веггинс, — представила меня Дэнни. — В настоящее время она помогает мне… э… преодолеть создавшуюся ситуацию.

Лгала Дэнни плохо, но Конни, похоже, мало волновало мое присутствие. Она слегка наклонилась вперед и вяло пожала мне руку.

Сестра Анны оказалась совсем не такой, как я ее себе представляла. Лет на десять старше Анны и крупнее. Ее густые, темные с проседью волосы были туго завязаны черной лентой. На ней был простой вискозный костюм голубого цвета, более подходящий для флоридской погоды, чем для здешней, и белая блузка, на ногах практичные туфли, предположительно снимающие усталость во время ходьбы. Под глазами у нее залегли большие круги, хотя выглядела она скорее оглушенной, чем потрясенной.

— Сожалею о вашей потере, — проговорила я, садясь рядом с Дэнни на диван. Я обратила внимание, что, хотя в две чашки был налит кофе, ни Дэнни, ни Конни к нему не притронулись. — Вы Грин по мужу?

— Да. Моя девичья фамилия Джанелли.

— Значит, Анна?..

— Была замужем. Всего несколько лет. Но оставила фамилию мужа. Она всегда ненавидела все итальянское.

— Конни как раз рассказывала о посещении полицейского управления, — вмешалась Дэнни. — Очень изматывает.

— Вы встречались с детективом Беком? — спросила я.

— Нет, с другим человеком, — уныло ответила она. — Но это имя я слышала. Видимо, он отсутствовал.

Интересно, где же он?

— Вам хотя бы намекнули, как идет расследование? — спросила я, не уверенная, что ей что-нибудь сказали, но надеялась, что хотя бы сообщили о возможном аресте.

— Они говорят, что делают все возможное, но, по-моему, они ничего не знают, — ответила Конни и в отчаянии покачала головой. — Я так и думала, что случится нечто подобное.

— Что вы имеете в виду? — удивилась я. — Кто-то угрожал Анне?

— Не угрожал, — уточнила Конни, впервые встретившись со мной глазами, они были почти такие же черные, как и у Анны. — Но несколько месяцев назад Анна призналась, что за ней, кажется, следят. Это я сказала и в полиции.

— Следят? — удивилась Дэнни выпрямляясь. — Впервые об этом слышу.

— Ей казалось, что кто-то заглядывает в ее окно по вечерам, а однажды ее машину вроде бы преследовали.

— Когда это было? — спросила Дэнни. — И непонятно, почему она нам ничего не сказала!

— Этим летом… кажется, в июле. — Конни помассировала пальцами лоб, словно у нее безумно болела голова. — Я тогда ей посоветовала обратиться в полицию, но Анна не любила, когда ей указывали, что делать. Продолжалось это несколько дней, а как только прекратилось, она обо всем забыла.

Я тут же вспомнила про Мэтта Литхауэра. Именно тогда его отец умер в спа. Он узнал, что массаж его отцу делала Анна, и мог попытаться прикончить ее.

— Вы с Анной часто общались? — спросила я. Конни покачала головой, лицо у нее осунулось.

— Нет, — покачала она головой. — Я гораздо старше Анны, и мы никогда не были особенно близки, пока были детьми. Но когда в прошлом году умерла наша мать, мы немного сошлись и стали перезваниваться.

Пока мы сидели в солярии, солнце село, и стало быстро темнеть. Дэнни прошла по комнате, включая лампы. Направленный вниз свет подчеркнул темные круги под глазами Конни.

— Вы не знаете, Анна ни с кем не встречалась? — поинтересовалась я, надеясь, что не слишком насторожу ее своими вопросами.

— Мне об этом ничего не известно, — со вздохом ответила <^на. — Какое-то время назад был кто-то… здесь, в спа. Но это уже закончилось.

— А имя Рим Уайлер вам ни о чем не говорит? — наседала я. — Он дает здесь уроки тенниса, и ходили слухи, будто она с ним встречалась.

— Нет, она называла другое имя.

— А что муж Анны? — не отставала я. — С его стороны не было никаких неприятностей? Может, это он сделал?

— Это невозможно. Она познакомилась с ним много лет назад… в последнем классе школы. Думаю, она несколько лет с ним даже не разговаривала. Нет, в ее смерти виновато какое-то чудовище в человеческом обличье.

Конни опустила голову, поддерживая ее кончиками пальцев. Ее внимание рассеивалось, и я поняла, что у меня осталось мало времени.

— А где вы с Анной выросли? — спросила я. Женщина подняла голову и секунду помедлила:

— В Уоллингфорде. Уоллингфорд, штат Коннектикут.

— Господи, — промолвила Дэнни, — да это же в паре часов езды отсюда.

— А с того времени за ней не тянется какая-то ниточка? — спросила я. — В смысле не было ли в прошлом Анны какого-то события, которое могло привести к ее гибели?

Ее колебание заставило меня вспомнить о том, что говорила Ева про старую, глубоко запрятанную боль.

— Нет, в ее прошлом не было ничего заслуживающего внимания. — Конни плотно поджала губы.

Я поняла, что она лжет.


Глава 15


Но с этим я ничего поделать не могла. Ее сестра погибла, и было бы жестоко давить на Конни, или шантажировать ее, или умолять рассказать все, что она знает. Мне предстояло самой докопаться до истины.

Посмотрев на часы, Конни удивилась, что уже так поздно, или, может, изобразила удивление, чтобы увести разговор с того пути, на который я его заворачивала? Она заявила, что хочет уехать в Олбани, потому что едва держится на ногах, а завтра у нее ранний рейс.

Она поднялась, и Дэнни пообещала проводить ее, чтобы убедиться, что водитель на месте. Я тоже поднялась, взглядом сообщив Дэнни, что присоединюсь к ней позднее.

Следующие несколько минут я провела одна, сидя на диване в солярии, глядя в темноту за окном и не видя ничего, кроме собственного отражения в темном стекле. Поразмыслив, я утвердилась во мнении, что Конни обладала информацией, которой не захотела делиться. Я прочла много статей о языке тела и взяла массу интервью, чтобы знать: когда люди лгут, они часто прикасаются рукой ко рту во время разговора или поджимают губы, закончив его, словно их подсознание пытается оградить их от новой лжи. Разумеется, Конни ничем мне не обязана, но если в прошлом Анны все же был травмирующий эпизод, он мог сыграть роль в ее смерти. И мне требовалось узнать, в чем же он заключался.

Одна из трудностей данного дела состояла в том, что убийца мог явиться откуда угодно. Мне нужно было разобраться не только в личной жизни Анны, но и в ее побочном бизнесе, а потом в ее прошлом, которое могло таить какую-то неприглядную тайну. Завтра утром я первым делом нанесу визит Пайпер, чтобы выяснить все, что можно, о последних днях и ночах Анны Коул. Что касается прошлого Анны, я могла бы прокатиться в Уоллингфорд и узнать, что скрывает ее сестра.

Проведя в раздумьях минут десять, я пошла вниз по длинным темным коридорам. По пути мне никто не встретился, кроме хмурой горничной, жавшейся к стене. Оказавшись в холле, я увидела, что главная дверь открыта и Дэнни в своем пончо стоит на верхней ступеньке крыльца с комплектом автомобильных ключей в руке и всматривается в прохладную осеннюю ночь.

— Она уехала? — спросила я, подойдя к Дэнни.

— Да, только что.

Я оглянулась на ярко освещенный холл, желая убедиться, что рядом никого нет. Натали сидела за стойкой, но, казалось, была поглощена телефонным разговором.

— Ты точно никогда не слышала про то, что за Анной, как она говорит, следили?

— Нет, ни намека.

— Я вот думаю, а не замешан ли тут звероподобный Мэтт Литхауэр? — проговорила я. — Возможно, он решил последить за ней, узнав, что это она делала отцу массаж в день его смерти. Я рада, что Конни сказала об этом полиции, та хотя бы отстанет от Джорджа.

— Я тоже на это надеюсь. Кстати говоря, мне пора возвращаться домой, нужно узнать, как прошла встреча с адвокатом. Мне очень не хочется оставлять тебя одну, Бейли. В любое другое время я бы пригласила тебя на ужин. Ты ведь даже еще не видела моего дома.

— Не переживай, — улыбнулась я. — Пообедаю в твоем ресторанчике.

— Я чувствую себя виноватой еще и поэтому. Дело в том, что уже целую неделю мы ужинов не готовим. Я могла бы попросить на кухне, чтобы тебе что-нибудь приготовили и принесли в комнату.

— Вообще-то я могу поужинать и в городе. Есть тут какое-нибудь заведение? Кроме «Таверны на Бридж-стрит», я имею в виду?

Она назвала два приличных ресторана на Одиннадцатом шоссе, которое проходило рядом с главным шоссе округа. Сказала, что вернется в гостиницу попозже, и попросила оставить сообщение, если мне что-то потребуется.

Понизив голос, она призналась, что вдобавок к отказам от забронированных номеров добавился и уход нескольких сотрудников гостиницы, так что в настоящий момент ощущалась некоторая нехватка персонала.

Поскольку коридорного поблизости не было видно, я достала из-за стойки сумку и сумку-холодильник, взяла ключ от своего номера и пошла наверх. Меня поселили в том же сьюте, что и в те выходные, но все вокруг меня, пока я тащилась по главной лестнице, казалось другим. В минувший уик-энд здесь сновали гости, теперь же коридоры были пусты. И если несколько дней назад старые комнаты выглядели очаровательными, то теперь они производили впечатление мрачных, почти пугающих.

Я решила, что в ближайшие дни должна быть начеку. Мышь, которую я хранила в сумке-холодильнике, — это предупреждение. Я не знала, имеет ли она отношение к убийству, или к грязным делишкам в спа, или к тому и другому. Но смысл был ясен: «Держись подальше». Учитывая теперешнюю пустоту гостиницы, я должна быть предельно осторожной.

Коридор второго этажа был пуст, и, отпирая свою дверь, я посмотрела направо и налево. Войдя в номер, я включила свет, задвинула засов и навесила цепочку. В животе у меня урчало, но я все же потратила несколько минут на распаковку вещей и, чувствуя себя грязной после долгой поездки, быстро приняла душ. В этот раз мыло оказалось с ароматом цитрусовых. Намыливаясь, я чувствовала запах апельсина, гвоздики и даже аниса. На мгновение я представила себя где-то далеко, в экзотическом теплом месте, стоящей на веранде, которую освещали гирлянды фонариков.

Надев черные джинсы, белую футболку и черный кашемировый свитер с V-образным вырезом, я сбежала вниз, перекинув через плечо джинсовую куртку. Я знала, что мне нужно торопиться, потому что в таком небольшом городке последний стейк вам подадут не позже девяти часов. Пожелав Натали приятного вечера, я вышла на крыльцо и несколько мгновений постояла, пока глаза привыкали к темноте. В этот момент прямо перед гостиницей остановился черный автомобиль. Две секунды спустя из него вышел детектив Бек, застегивая молнию на своей коричневой замшевой куртке. Сердце у меня ухнуло вниз. Он опять появился, как тогда в лесу, словно бы ниоткуда.

При виде меня он даже не потрудился скрыть удивление.

— Вы не уехали? — напрямик спросил он.

— Вообще-то уехала, — ответила я с колотящимся сердцем, — но потом Дэнни сообщила мне про Джорджа. Попросила провести с ней еще несколько дней. — Я спустилась с крыльца и остановилась перед Беком.

— А миссис Хабнер сейчас здесь? — спросил он.

— Она уехала домой. А что? Что случилось?

— У нее были вопросы насчет обеспечения безопасности спа, когда оно вновь откроется. Я решил заехать после работы и обсудить их с ней. А куда это вы направляетесь в такой час?

— На поиски итальянского ресторана на Одиннадцатом шоссе. Кажется, он называется «У Лео».

— Вы едете одна?

— Да. А что, в Уоррене это противозаконно?

— Нет, но «У Лео» об этом могут не знать, — заявил он, глупо улыбаясь. — Разрешите вас проводить? Так с вами ничего не случится. Прошу вас, садитесь.

Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, явно ожидая, что я соглашусь. Что все это значит? Неужели он действительно поужинает со мной? Или хочет выкачать из меня информацию о Дэнни и Джордже? Или я возбудила в нем интерес, как и он во мне?

— Я не кусаюсь, — заявил он, увидев мое колебание.

— Ладно, хорошо, — согласилась я. — Но только я хочу вам кое-что показать. Вы можете подождать минутку?

Я помчалась к себе за сумкой-холодильником. На обратном пути на лестнице мне встретилась пара лет тридцати с небольшим, и я испытала облегчение, что гостиница пуста не на все сто процентов.

Бек уже сидел в машине, но снова распахнул для меня дверцу, когда я подошла к нему. В его автомобиле пахло кожей и кофе.

— Вы везете меня на пикник? — спросил он, увидев сумку.

— Нет. И это не донорская почка.

Вздохнув, я подробно рассказала ему о бандероли. Объяснила, что бралась за нее салфеткой и действовала очень аккуратно. Я могла ожидать, что он рассердится, потому что, если кто-то послал мне предупреждение, это означало, что я сую свой нос куда не следует. Но Бек очень удивился.

— Записка была? — спросил он.

— Нет, ничего такого.

— Как вы думаете, кто вам ее прислал… и почему?

«Осторожно, Бейли», — напомнила я себе.

— Ну, я нашла тело. Может, это послал убийца? Вдруг он думает, что я что-то видела или что-то знаю, и хочет меня напугать?

Он немного помолчал, причем на лице его не отразилось никаких эмоций.

— Я хочу отвезти это в управление до нашего с вами ужина, — подумав, заговорил он. — Велика вероятность, что это бандероль от убийцы. А вам, мисс, надо быть очень осторожной.

— В таком случае очень удачно, что сегодня вечером меня сопровождает полиция.

Мое замечание его позабавило. Естественно, я знала, что мышь мог прислать убийца, но мог быть и другой вариант, о котором я Беку не рассказала. Мышь могла быть предостережением от человека, имеющего отношение к расслабляющему массажу в спа.

Я пристегнула ремень безопасности, обратив внимание, что Бек этого не сделал. Может, именно поэтому он мне и понравился. Будучи копом, он, как я подозревала, в какой-то мере был нарушителем… а такие всегда были мне по душе. Благодаря влюбленности в Джека я надеялась, что наконец разделалась со своей тягой к плохим мальчикам, но, кажется, этого не случилось.

Во время поездки Бек не стремился поддерживать светскую беседу, и меня это вполне устраивало. Мои «умные» замечания уже давно утомили даже меня, но я не знала, о чем еще говорить. Поэтому молчание казалось наилучшим выходом. Я время от времени исподтишка поглядывала на Бека. В зеленом свечении приборной доски разглядеть его было трудно.

Остановка у полицейского управления заняла пятнадцать минут. Я сидела в машине с включенным обогревателем и радио и понемногу начала расслабляться, перестав нервничать от близости Бека. Однако, когда он снова сел в машину, мое сердце опять пустилось вскачь.

Заведение «У Лео» оказалось старомодным итальянским ресторанчиком со скатертями в красно-белую клетку и неудачной фреской с видом Венеции на стене. Зал был заполнен наполовину, и большинство посетителей уже заканчивали трапезу. Хозяин приветствовал Бека кивком и провел нас к столику в дальнем углу, столы слева и справа от него пустовали.

Я заказала бокал кьянти, Бек тоже. Он пояснил, что сейчас не на службе. Я подумала, что оружие все же при нем, потому что замшевую куртку он не снял.

— Вы часто сюда приезжаете? — спросила я, переключившись с провокационных замечаний на избитые фразы.

— Периодически, — ответил он. — Здесь хорошо кормят. И близко. Скажите, что связывает вас и миссис Хаб-нер? Мне говорили, что вы лишь делаете для нее какой-то проект, имеющий отношение к гостинице.

— Да, делаю. Но она еще и старая подруга нашей семьи… Они с мамой дружат очень давно. Я подумала, что поддержка ей не помешает. Кроме того, я хотела, чтобы вы обязательно увидели мышь.

Слегка прищурившись, он посмотрел на меня темно-синими глазами, словно прикидывая, сколько правды в моих словах.

— Ей повезло, что у нее такая подруга, — заметил он с непроницаемым видом.

— Это мне повезло, что я с ней знакома, — возразила я. — Должна признаться, я очень удивилась, узнав, что вы допрашиваете Джорджа. Какой у него мог быть мотив?

Я знала, что он ничего мне не ответит, но хотела посмотреть, как он заставит меня заткнуться.

— Вы же знаете, я не могу обсуждать с вами это дело.

— Значит, вы привезли меня сюда ради удовольствия побыть в моей компании?

— Я вам уже говорил: я не хочу, чтобы вы попали в неприятную историю, — чуть улыбнувшись, ответил он. — Это моя работа. — Он не торопясь отпил вина, неотрывно глядя на меня поверх бокала.

— Ладно, ладно, я не стану пытаться вовлечь вас в обсуждение этого дела. Просто есть один момент, о котором, мне кажется, необходимо упомянуть. Сын Уильяма Литхауэра, Мэтт. Я имела несчастье познакомиться с ним, он очень недобрый человек. Сестра Анны рассказала нам с Дэнни, что прошлым летом Анне казалось, будто за ней следят, как раз когда в спа умер отец Литхауэра. Разве он не должен попасть в число подозреваемых? Может, он хотел поквитаться за смерть отца?

По мере того как я говорила, брови Бека поднялись на миллиметр, и я решила, что меня ждет лекция о том, как полезно заниматься своими делами. Но я ошиблась.

— Вот что я вам скажу, — заговорил он. — Поскольку вы были так любезны, что проделали некоторую мыслительную работу от имени полицейского управления, я поделюсь с вами одним фактом, касающимся этого дела. Затем мы закажем ужин и больше не будем об этом говорить. У мистера Литхауэра железное алиби. В тот вечер он находился в своем баре и, по свидетельству двадцати опрошенных нами человек, ни на минуту не покидал этого заведения.

Мне хотелось расспросить его подробнее, но Бек сказал все, что собирался… а мне не хотелось его раздражать.

Вернулся официант, и Бек, не глядя в меню, заказал телячью котлету, я же остановила свой выбор на курице в белом вине с грибами.

— Как вам удается с такой легкостью оставлять работу? — спросил Бек, немного отодвигаясь от стола, словно ему было тесно.

— Я работаю внештатно, — объяснила я. — Пишу для кучи разных изданий, в основном сидя дома. Один журнал заключил со мной контракт на шесть статей в год, и там у меня есть маленький кабинет. Но я могу приходить и уходить когда хочу.

Он спросил, какого рода статьи я пишу, и я пересказала несколько историй, над которыми работала, нарочно выбрав некриминальные. Бек был не дурак. Он знал, что я пишу о преступлениях и поэтому интересуюсь смертью Анны. Но если я начну болтать о своих статьях на криминальные темы, он может догадаться, что мне очень нравится работа детектива — и об истинной причине моего возвращения в «Сидар».

— А вы? — спросила я. — Как вы стали полицейским? Вы, случаем, не из полицейской династии?

— Нет, — ответил он с лукавой усмешкой. — Хотите верьте, хотите нет, но мой отец — банкир на пенсии. Родители пришли в ужас, когда я решил пойти в полицию.

— Откуда вы?

— Из Чикаго.

— Из самого города?

— Да нет, из пригорода.

— Тогда каким образом сын банкира оказался в органах правопорядка? — поинтересовалась я.

— После колледжа я планировал пойти в юридическую школу и стать судебным адвокатом, но провел лето на практике в юридической фирме, и мне это совсем не понравилось. Тогда я начал спрашивать себя, что вообще заставило меня пойти по этой дороге. И понял, что на самом деле меня привлекала роль детектива.

Он окончил колледж и подумывал о юридической школе. Моя оценка Бека потребовала некоторого пересмотра.

— А как вы оказались в этих местах? — не отставала я.

— Я отдыхал в Беркширсе. Город этот не маленький и не настолько тихий, чтобы субботними вечерами заниматься только пьяными гуляками. С другой стороны, тут нет ни наркоманов, ни бандитских перестрелок. Кроме того, здесь интересное смешение людей. Есть местные с обычным набором проблем, а есть туристы, от которых всегда можно ждать сюрпризов.

— А меня вы тоже включаете в эту смесь?

— Я бы отнес вас к туристам. И вы действительно полны сюрпризов.

— Как и вы.

— Это правда? Каких же?

— Во-первых, вы живете один. Такой мужчина, как вы, к этому возрасту уже должен быть женат.

— Мужчина, как я?

— Успешный, привлекательный.

— То же я могу сказать и о вас.

— Я была замужем. Опыт оказался кошмарным. А вы были женаты?

— Нет, никогда. Но, пожалуй, хотел бы жениться. Когда-нибудь. Я просто пока не готов.

Значит, он такой же пугливый, как я. В голове, непрошеный и сопровождаемый, чувством вины, возник образ Джека. Я отогнала его. В конце концов, у нас ведь с Беком не свидание!

Принесли еду, Бек заказал второй бокал вина, а я не стала, потому что и без того уже ловила кайф на нервной почве. Я чувствовала, что он не хочет задерживаться на личных вопросах, поэтому во время еды спросила, какого рода убийства случаются в этих краях. И хотя Бек бросил на меня взгляд, предостерегавший: «Даже и не думай вовлечь меня в обсуждение убийства Анны Коул», — он все же описал несколько случаев, включая и тот, когда девятнадцатилетняя девушка отрубила своей матери голову. Было ясно, что ему нравится говорить о своей работе, и впервые со времени нашего знакомства он как будто расслабился. Я слушала, опустив голову, потому что не смела смотреть на него в упор. Это казалось слишком навязчивым, даже опасным, как разглядывание кого-то в нью-йоркской подземке. До этого я думала, что мое влечение к Беку чисто физическое, но в тот вечер я поняла, что он умен и совсем не прост.

Перед кофе я, извинившись, отправилась в дамскую комнату. В зеркале отразилось мое пылающее лицо. Ничего серьезного, та же степень покраснения, как при ожоге паяльной лампой или при заболевании скарлатиной. Но если со своими ощущениями я более или менее разобралась, то, куда выруливает данная ситуация, было неясно. Он мог повезти меня ужинать, просто чтобы выведать, что у меня на уме. Однако за весь вечер ни разу не спросил меня о Дэнни, Джордже или о деле. Но если я действительно ему нравлюсь, встречаться со мной ему не полагается. И это было хорошо. Потому что я не только, как я считала, возобновляла свой роман с Джеком, но и не могла оставить без внимания географический вопрос, который вставал между мной и Беком в еще большей степени, чем в случае с Джеком. Хотела ли я отношений с мужчиной, живущим от меня в трех с половиной часах езды? Разумеется, существовала возможность скоротечного романа. Й так ли уж это плохо?

Когда я вернулась за стол, Бек позволил мне сделать два глотка кофе и посмотрел на свои часы на потертом кожаном ремешке.

— Мне, пожалуй, стоит отвезти вас в гостиницу, а не то они вызовут полицию, — хмыкнул он.

Я предложила заплатить по счету пополам, но он покачал головой, словно я сморозила глупость.

Обратный путь мы проделали в молчании. Внезапно я занервничала, словно старшеклассница на первом свидании.

— Я подожду, пока вы не войдете, — заявил Бек, когда мы остановились перед входом.

— Спасибо, — ответила я. — И спасибо за ужин.

— Видите, — ухмыльнулся он, — я не кусаюсь.

— Это даже плохо. — Боже, один бокал вина, и вся моя осторожность куда-то делась.

Бек наклонился ко мне и, притянув к себе за шею, крепко поцеловал. Я ощутила в его дыхании вкус вина. На секунду его язык оказался у меня во рту, а потом Бек от меня оторвался.

— Спокойной ночи, — произнес он глухо.

Я ничего не ответила, только на мгновение посмотрела ему в глаза и выскользнула из машины. Бек подождал, пока я закрою за собой дверь, и только после этого я услышала шум заработавшего мотора, и автомобиль скрылся в темноте. За стойкой сидел уже знакомый мужчина средних лет и говорил по телефону. Больше в холле никого не было. Я взбежала по лестнице через две ступеньки, держа ключ наготове, и быстро двинулась по коридору к своему номеру. Скрипнул пол, я резко обернулась, но никого не увидела.

Оказавшись в номере, я захлопнула дверь, заперла ее на задвижку и прислонилась к ней, тяжело дыша. Я чувствовала себя как человек, только что стащивший в магазине пару серег с огромными бриллиантами: виноватой и в то же время счастливой.

Счастливой потому, что мне понравился его поцелуй, хоть и показавшийся несколько дерзким. А виноватой — из-за Джека. Я сама предложила попробовать возобновить наши отношения, от души развлекалась с ним целую ночь, пообещала явиться на встречу в субботу, а сама теперь обдумываю возможность романа с Беком. Хотя в настоящий момент я не была обязана хранить Джеку верность. Этим летом он, так сказать, мне изменил и, насколько я понимала, вполне мог сделать это еще не раз.

Сбросив туфли и верхнюю одежду, я в одном белье подошла к сумке достать ночную рубашку. До этого я вынула только те вещи, которые могли помяться. Моя рука замерла, когда я взялась за ночнушку. Три пары носков, которые раньше тремя комочками лежали в одном углу сумки, теперь лежали порознь. Я лихорадочно стала вспоминать, как одевалась, собираясь ехать в ресторан. Я была уверена, что они лежали в одном месте, потому что помню, как отметила, что не захватила теплые носки. Кто-то устроил обыск в моем номере.


Глава 16


Я посмотрела в сторону кровати — приходила ли горничная, чтобы разобрать на ночь постель? Нет. Сделав глубокий вдох, я проверила, не пропало ли что-нибудь из сумки. Не пропало. Затем заглянула в шкаф. Все выглядело нормально, хотя клапан на кармане пиджака отогнулся, а этого, по-моему, не было. Несмотря на волнение, я с облегчением вспомнила, что перед уходом захватила с собой свою толстую тетрадь.

Усевшись на край кровати, я стала вспоминать, как забирала из номера сумку-холодильник. Я спешила вернуться к Беку, но точно заперла за собой дверь. В конце концов я же была начеку. Все это означало, что у человека, обшарившего мою комнату, имелся доступ к гостиничным ключам. На ум пришел Джош. Ему ничего не стоит их заполучить. Эрику тоже. И Джорджу. Вообще у всех работавших в гостинице была такая возможность. Единственным человеком в моем списке подозреваемых, не проходившим по данному параметру, был Мэтт Литхауэр, который все меньше и меньше казался мне убийцей.

Я подтащила к двери ротанговый столик. Конечно, я понимала, что с двумя задвижками и накинутой цепочкой в номер никто не войдет, но мне хотелось душевного спокойствия. За окном, сотрясая стекла, завывал ветер. Погода больше походила на ноябрьскую. Я медленно переоделась на ночь, выискивая взглядом любые несоответствия и непорядок в комнате, но ничего не заметила. В гостиной я свет потушила, но оставила его в ванной комнате и, забравшись в кровать, натянула одеяло до подбородка. И лежала так целую вечность, думая о Беке, его поцелуе, о мыши и обо всем остальном.

В восемь часов утра я уже выходила из гостиницы, собираясь нанести визит Пайпер. Ночью, пялясь в темноте в потолок, я разрабатывала стратегию разговора: 1) нужно отправиться к ней пораньше, чтобы она не успела уехать и исчезнуть на целый день; 2) нужно убедить ее, что разговор наш останется в тайне, если она расскажет мне всю правду.

На улице стоял легкий морозец, изо рта шел пар, а увядшие цветы в парке были подернуты инеем. Интересно, накануне вечером, когда я ужинала с Беком, тоже было так холодно? Я не помнила. Впав в столбняк влюбленности, я обрела иммунитет к холоду.

Огибая гостиницу, я вдруг заметила мужчину, который, сунув руки в карманы пиджака, быстро шел к заднему входу. Я узнала Джорджа.

Он резко остановился, увидев меня, поднял было руку, чтобы помахать, а потом заторопился ко мне по лужайке. Когда Джордж приблизился, я заметила, что он бледный и осунувшийся, словно после трехдневного кутежа. Но его крашеные черные волосы ярко блестели под скупыми лучами солнца.

— Доброе утро, — поздоровался он, протягивая руку. Она опять оказалась потной, несмотря на холодный воздух. — Дэнни говорила, что вы вернулись ей помочь.

— Да, приехала, как только смогла. Вам, должно быть, нелегко сейчас приходится?

— Полиция все не так истолковала, понимаете… хотя мне не следовало бы с вами об этом говорить. Мой адвокат настаивает, чтобы я ничего ни с кем не обсуждал.

— Я понимаю, — согласилась я.

— Можете себе представить, какое это напряжение для нас с Дэнни, — вздохнул он.

Дэнни говорила не про напряжение.

— По-моему, Дэнни очень вам помогает, — заметила я.

— Конечно, Дэнни всегда… Я… я не знаю, что вам известно, но у нас с ней были и взлеты, и падения. Однажды я очень нехорошо с ней поступил, но пообещал, что это никогда не повторится, а я человек слова. Помогите мне убедить ее в этом. Я не сделал ничего дурного.

Я была ошарашена его признанием, но виду не подала.

— Я не сильна в таких вещах, Джордж.

— И вы не хотите даже попытаться? — почти неистово взмолился он, хватая меня за руку. — Дэнни вам доверяет.

— Вы должны сами поговорить с ней об этом.

— Когда? Она меня избегает.

В какой-то из служебных построек хлопнула дверь, и Джордж оглянулся на звук. Он по-прежнему сжимал мою руку, и я ее высвободила.

— Я ведь вам не нравлюсь, да? — заметил он. — Вы, наверное, ревнуете, потому что я ближе к Дэнни, чем вы.

Я до такой степени опешила, что некоторое время стояла на дорожке, глядя, как он уходит, и прокручивала в уме состоявшийся разговор. Его возбуждение, замечание о моей ревности — он был похож на человека, который вот-вот сорвется. И тем не менее вот оно — его признание. Когда мужчина его поколения употребляет выражение «нехорошо поступил», это не означает, что он сообщил коллеге размер своего оклада или выдал чью-то тайну. Это означает, что он трахает некую милашку, которая, отнюдь не является его женой.

Я опять направилась к амбару. Снаружи он казался таким же убийственно тихим, как и гостиница в эти дни. В тамбуре я нашла кнопку звонка с фамилией Пайпер и нажала на нее. Подождала. Ответа нет. Я снова позвонила. На этот раз сонный, сердитый голос спросил:

— Кто там?

— Пайпер, это Бейли Веггинс. Мне нужно с вами поговорить. Это очень важно.

— А это не может подождать? Я даже не одета.

— Нет, не может.

Сигнал, известивший, что дверь открыли, прозвучал так же раздраженно, как и голос массажистки. Шагая по первому этажу, я сообразила, что не знаю комнаты Пайпер, но потом вспомнила, что в прошлые выходные она спускалась по лестнице. Я поднялась по ступенькам и увидела пять дверей, выходивших в коридор второго этажа. Минуту я, как дура, простояла там, пока Пайпер в красном кимоно не приоткрыла одну из дверей.

Ее комната была чуть больше комнаты в общежитии, обстановку составляли полуторная кровать, комод, небольшой стол и стул, умывальник, электроплитка и маленький холодильник. Почти все свободное место на полу было завалено грудами одежды, из которой выглядывали проволочные плечики, книги и бумаги. На кровати лежали, зияя пустотой, два матерчатых чемодана, давая понять, что скоро начнется процесс укладки вещей.

— Я так понимаю, это имеет отношение к Анне, — буркнула Пайпер, не потрудившись даже поздороваться.

— Да, имеет, — подтвердила я. — Простите, что побеспокоила вас так рано, но это и правда срочно.

В это время Пайпер шагнула к столу и нажала кнопку блендера, который принялся смешивать фрукты, йогурт и лед. Получившийся розовый напиток она налила в стакан и сделала большой глоток.

— Ну, так в чем дело? — спросила она, слизывая с верхней губы пену.

— Я узнала, что происходит в спа, — призналась я.

— Простите?

По ее небрежному тону я поняла — она и не подозревает, что последует дальше.

— Я говорю, что узнала, чем вы занимались в спа… Вы, Анна и еще одна массажистка, которая, говорят, отправилась к морю.

Теперь она была вся внимание:

— Не понимаю…

— Я имею в виду расслабляющий массаж. Я знаю, что вы делали его здесь, в спа. Но я не собираюсь сообщать об этом полиции.

— Нет? — спросила она со злостью и удивлением. — Почему же?

— Потому что вмешательство полиции погубит дело Дэнни. Я даже не хочу, чтобы Дэнни об этом узнала… по крайней мере сейчас. Я просто хочу помочь ей выяснить, кто убил Анну. И пытаюсь понять, не сделал ли это один из ее особых клиентов.

Пайпер вздохнула и сжала ладонями виски, словно подавляя головную боль.

— Я так не думаю, — произнесла она, опуская руки и садясь на кровать.

— Почему?

— Потому что никаких проблем не возникало. Все шло нормально. Никаких странных типов у нас не было.

— А в последнее время у Анны не появлялись новые клиенты? — спросила я.

— Нет. Она уже несколько недель не брала новых.

— А Джош? Может, он стал требовать большей доли, а она сопротивлялась, ну, или что-нибудь в этом роде?

Пайпер как будто испугалась, но я не поняла почему.

— С Джошем были проблемы? — продолжала настаивать я.

— Джош в этом не участвовал, — ответила массажистка.

— Он не знал?

— О, теперь-то он знает, — с кривой улыбкой ответила Пайпер. — Узнал два месяца назад. Нечего и говорить, что для него это стало неприятной неожиданностью.

— Мне трудно в это поверить, — удивилась я. — Как Джош мог в этом не участвовать… или хотя бы не знать о происходящем?

Пайпер поднялась с кровати и, лавируя между кучами барахла, пробралась к столу и налила себе остатки отстоявшейся смеси. Сделала глоток и равнодушно поставила стакан на стол.

— В этом году у Джоша и без того хлопот хватало, — объяснила она. — Все волновался, разрабатывая линию косметической продукции для спа, постоянно бывал в разъездах. Кроме того, мы же не постоянно этим занимались.

— А когда это началось?

— Откуда я знаю, что могу вам доверять?

— Можете, иначе с вами уже разговаривала бы полиция.

— Ладно. Это началось, когда пришла Анна, — устало заговорила она. — Она занималась этим раньше и предложила подрабатывать таким способом. Я познакомилась с ней, когда жила в Нью-Джерси и работала на полставки на Манхэттене. Сначала эта идея мне не понравилась, но нам так мало платили… И потом, никакого вреда это не принесло бы. В некоторых странах это обычная деталь массажа.

— Вы не боялись попасться?

— Ну, Анна-то не боялась, — усмехнулась она. — Она, похоже, больше всего наслаждалась жизнью, когда рисковала. Боялась я… иногда. Но мы действовали осторожно. Нас было всего трое. И мы не слишком расширяли свой бизнес.

— И как же тогда о нем узнал Джош?

— Этим летом он стал проверять записи… смотрел, кто из клиентов к кому ходит и когда. И сложил два и два.

— Это было уже после смерти Уильяма Литхауэра? Пайпер помолчала, запустив пальцы в густые рыжие волосы.

— Да, — наконец ответила она, садясь на стул с прямой спинкой. — Этому толстяку массаж делала Анна. Когда он умер, полиция начала совать нос во все углы, и Анна занервничала. Джош почуял что-то неладное, а когда просмотрел записи и увидел, как много у нее постоянных клиентов-мужчин, его в конце концов осенило.

Если можно так выразиться, едва не сказала я.

— Так что же Литхауэр? — напомнила я. — Он пришел в спа для расслабляющего массажа?

— Да… но сердечный приступ случился с ним даже не в массажной. Он был в мужской раздевалке. Этот человек ходил с миной замедленного действия внутри, и, если бы он не умер тогда у нас, он умер бы на следующий день, подстригая свой газон.

— Тогда давайте вернемся к Джошу, — попросила я. — Вы говорили, что он пришел в ярость, узнав про ваши дела.

— Да, вы очень точно подобрали слово. Не поймите меня неправильно… Его заботила не моральная сторона дела. У меня создалось впечатление, что большую часть своей жизни Джош занимался сомнительными делами.

— Но вы поставили под угрозу его бизнес, и именно это его разозлило, — сделала вывод я, подталкивая Пайпер к продолжению разговора.

— В самую точку. Хотя он был без памяти рад, что денежки потекли рекой и он смог купить себе новую машину.

— Я могу понять, почему он не пошел в полицию. Но почему он не уволил вас троих?

— Это сразу бросилось бы в глаза, — ответила Пайпер. — Вся гостиница заинтересовалась бы, почему это нас вдруг вышвырнули или почему мы внезапно исчезли. И даже если бы Джош придумал правдоподобное объяснение, Дэнни начала бы копать.

— Значит, он просто велел вам потихоньку свернуть дело? — Я даже подсказывала ей ответы, но меня не устраивал темп, в каком она вела разговор.

— Нет, он предложил план, который назвал «постепенный отвод войск», и надо сказать, удачный, принимая во внимание все обстоятельства, — с сарказмом пояснила она. — Мы должны были подать заявления об уходе с интервалом в несколько месяцев. Он заявил, что, если мы уйдем раньше, он заявит в полицию.

— И Лорен стала первой? Поэтому она уехала на Гавайи?

— Да. Анна должна была уйти в конце этого месяца, а я в декабре. Хотя пару недель назад она спросила, не могу ли я с ней поменяться. Она объяснила, что ей нужно время на поиски нового места.

— Как, по-вашему, Джош мог убить Анну?

— Именно поэтому я вам все и выкладываю. Если в ближайшие сорок восемь часов со мной что-нибудь случится, вы сможете рассказать полиции обо всех делах Джоша. После гибели Анны я его до смерти боюсь. Но когда думаю об этом, то не вижу у него причин для убийства. Он же понимал, что это привлечет к спа лишнее внимание… А именно этого он всеми силами стремился избежать. Если только он не доктор Джекилл и мистер Хайд в одном лице. Что меня отнюдь не удивило бы.

— В вечер убийства вы показались мне рассеянной, когда делали массаж. Почему?

— Что? Не знаю. Я постоянно дергалась с тех пор, как Джош все узнал.

— А больше никто не мог узнать?

— Нет, конечно, нет! Думаете, мы остались бы здесь, если бы узнала Дэнни? Как-то раз, месяцев пять или шесть назад, Корделия рассказала, что во время массажа один из клиентов попросил ее «дополнить» процедуру, и она спросила, как я выхожу из подобных ситуаций. Я сделала вид, что ужаснулась, и ответила, что в таких случаях изображаю возмущение и рекомендую этому типу больше сюда не показываться.

— Я больше склоняюсь к Эрику. Анна ему нравилась. Вдруг он узнал, что она занимается подобными делами?

Пайпер скривилась:

— Никогда об этом не думала. Не знаю. Мы соблюдали осторожность. Разве только Джош ему сказал. У них дружеские отношения.

— Почему Анна с Эриком перестали встречаться?

— Анна никогда всерьез Эриком и не интересовалась, — небрежно взмахнула рукой Пайпер. — Понимаете, ей нравилось рисковать. Она и мужчин любила рисковых. Думаю, поначалу она решила, что в Эрике есть нечто экзотическое из-за его внешности. Но для нее он. был слишком положительный. Он и правда несколько старомодный.

— Но тогда Эрик и в самом деле мог повести себя неадекватно, узнай он о ваших делах, — предположила я.

— Может быть.

— Он все еще был к ней неравнодушен?

— Видимо, да. Он ходил как побитая собака последние полтора месяца… с тех пор как она дала ему отставку. Корделия пытается завлечь его своими мегасиськами, но он благоразумно не обращает на нее внимания.

— А инструктор по теннису? Я слыЩала, будто он увивался вокруг Анны.

— Он? Этот мужик — полное дерьмо!

— Но Анна могла с ним встречаться?

— Сомневаюсь. Он ей не нравился. Анна делала ему массаж в счет оплаты, и я слышала, как потом она говорила администратору, что больше не будет его обслуживать.

— Анна никогда не смешивала работу и удовольствие? Никогда не путалась с Джошем? — Я была склонна верить словам Евы о его ориентации, но не могла дать голову на отсечение.

— Я вас умоляю, — протянула Пайпер. — Я уверена, он играет за другую команду… и в то же время тщательно охраняет свою частную жизнь.

— А Джордж, муж Дэнни?

— Джордж? Вы полагаете, что Анна стала бы с ним встречаться? Конечно, вы видели ее только мертвой, но она была очень привлекательной женщиной. Да она без нужды на него и не посмотрела бы! Он несколько раз звонил ей насчет какого-то своего проекта, чем здорово выводил ее из себя.

— А новый мужчина у нее не появился, вы не знаете? — спросила я.

— Не думаю. То, что я вам тогда сказала, правда. Мы с Анной не были подружками. Если бы у нее завязался какой-то необыкновенный роман, я бы, вероятно, об этом знала. Но посвящать меня в интимные подробности она все равно не стала бы. Извините, мне нужно собрать свои вещи. Завтра я хочу убраться отсюда.

— Куда вы едете? — поинтересовалась я.

— Как можно дальше.

Она поднялась, вынуждая меня уйти. Я попрощалась, и Пайпер мрачно смотрела, как я переступаю через груды лифчиков и трусов и скрываюсь за дверью.

Я медленно шагала в гостиницу, в голове у меня крутился миллион разных мыслей. Пайпер подтвердила мои подозрения. Некоторые массажистки действительно использовали спа для расслабляющего массажа. От одной этой мысли меня затошнило. Но еще больше меня заинтересовала другая подробность: Анна стремилась отсрочить свой уход. Может, она решила, что Джош блефует, и внезапно объявила, что вообще не уедет, а если он заявит на нее в полицию, то погубит спа. И тогда он убил ее. Но, как заметила Пайпер, убийство Анны только ухудшило бы положение Джоша. Или ее убийство вообще не связано с расслабляющим массажем? Судя по всему, Эрик по-прежнему переживал свою отставку. И разумеется, нельзя было забывать про Джорджа… хотя слова Пайпер не вызвали у меня особых подозрений.

Кто бы ни убил Анну, рано или поздно мне придется рассказать Дэнни про спа. Полиции — тоже. Но для Дэнни это будет катастрофой, и пока не было никакого смысла это делать. Убийца может, не иметь никакого отношения к сексуальным услугам спа. Я хотела продолжить свои разыскания, пока не обнаружу что-нибудь конкретное. Кроме того, полиция ведет расследование, так что, вполне возможно, она и сама до этого доберется, просматривая список клиентов Анны.

Мысли о Дэнни что-то всколыхнули во мне. С того момента как Джордж признался мне в своей неверности жене, мой мозг обрабатывал полученную информацию… и теперь в желудке у меня что-то зашевелилось, словно непарный шелкопряд. Дело было не в том, что второй муж Дэнни, мужчина, с которым она все начала сначала, изменил ей вскоре после свадьбы. Меня встревожило, что Дэнни не была со мной откровенна. Когда вчера я спросила, нет ли у нее причин не доверять Джорджу, она быстро оборвала меня выразительным «нет». Может, ей просто стыдно было признаться, что муж загулял? Но главное, что по какой-то причине Дэнни решила ввести меня в заблуждение. И мне нужно было узнать почему.


Глава 17


Сначала я наведалась в кабинет Дэнни — ее там не оказалось. Дежурный, работающий, видимо, исключительно по утрам, соизволил оторваться от утренней газеты и объявил, что понятия не имеет, где хозяйка.

Мой разговор с ней откладывался. Я сказала ему, что займу кабинет Дэнни, и дежурный рассеянно кивнул. Первым делом я нашла в Интернете карту с кратчайшим маршрутом от Уоррена до Уоллингфорда, штат Коннектикут. Весь путь должен был занять часа два с половиной. Неплохо, но все равно дольше, чем я предполагала. Я уже почти решила, что отправлюсь туда завтра, выехав пораньше, чтобы вернуться до наступления темноты.

Гораздо сложнее будет накопать требуемую информацию. Семья Анны давно уехала из Уоллингфорда, и узнать, где она жила, чтобы поговорить с бывшими соседями, будет нелегко. Существовала возможность, что травмирующее событие в прошлом Анны — если таковое вообще имелось — освещалось в местной газете. Но поскольку я не знала, когда это случилось, то пришлось бы дня три просматривать микрофильмы, заработав в итоге адскую головную боль. На полицию рассчитывать тоже не приходилось. Если Анна совершила тогда противозаконный поступок, она была несовершеннолетней, и дело просто закрыли.

Логичнее всего было начать со школы. По словам Дэнни, Анна приближалась к сорока годам, поэтому мне требовалось найти человека, который окончил школу лет двадцать назад. И расследование нужно вести, стараясь не вызвать подозрений, иначе очень скоро я окажусь в полиции.

Я начала со звонка в муниципалитет, чтобы узнать, есть ли в городе католическая школа. Анна была из итальянской семьи, так что скорее всего ходила в приходскую школу, а не в государственную. Такой школы не имелось, и я решила, что вряд ли Анна ездила учиться в другой город. Тогда я позвонила в муниципальную среднюю школу. Ответила женщина приветливая, но серьезная. Видимо, я попала на заместителя директора.

— Здравствуйте, меня зовут Бейли Веггинс, я из журнала «Ассоциация учителей Коннектикута», — представилась я. — Мы планируем написать несколько статей об учителях и собираем сведения о тех, кто проработал в местной школьной системе больше двадцати лет. Я бы хотела включить кого-нибудь из вашей школы. Есть у вас такие кандидатуры?

— И даже немало, — обрадовалась женщина.

— Чудесно. Особенно нас интересуют… как бы это сформулировать… настоящие профессионалы, преданные своему делу. Не могли бы вы кого-нибудь порекомендовать?

— Подождите минуточку.

Черт, подумала я, наверняка она пошла советоваться с руководством, но нет, женщина тут же снова взяла трубку.

— Извините, нужно было подписать одну бумагу. Так, Анна Хаггерти, наш учитель математики. Она удостоена всех мыслимых премий. И Дон Швенк, историк, очень хорошо знает свой предмет. — Она назвала еще несколько имен, признавшись, что не уверена насчет двадцати лет работы.

— А советник по профессиональному обучению? — спросила я. Их обычно легче заловить в течение дня, потому что они не преподают и имеют кабинеты.

— Боб? Боб Кэсс? Ой да, он здесь уже, по-моему, работает тридцать лет. Соединить вас с кем-нибудь из них?

— Не сегодня. — Я объяснила ей, что пока собираю только фамилии и позвоню на следующей неделе, чтобы договориться об интервью. Рассыпавшись в благодарностях, я повесила трубку.

Моя процедура у Эрика начиналась через десять минут. Прежде чем идти в салон, я из кабинета Дэнни позвонила в Нью-Йорк проверить свою голосовую почту. Звонили несколько человек, с которыми я пыталась связаться для своей следующей журнальной статьи, и Джек. Он с нетерпением ждет субботнего вечера, сказал он. Интересно, куда он поведет меня ради особенного ужина? И с каким чувством я буду развлекаться в постели с Джеком, после того как получила незабываемый поцелуй от обаятельного детектива Бека? Неужели флирт с Беком — это неосознанный ответ на мое двойственное отношение к Джеку и мое к нему недоверие? Может, это даже месть? Джек с кем-то переспал, и теперь я собираюсь сделать то же самое?

Сегодня в салоне красоты царила совсем другая атмосфера. Если хаос прошедших выходных напоминал суматоху, которая возникает у стойки авиакомпании при объявлении, что прибытие самолета ожидается за несколько минут до начала посадки, то сегодня здесь все было спокойно. Кажется, я оказалась единственным клиентом. Дежурная за стойкой, женщина с европейским акцентом, записала меня и предложила переодеться в халат. Джоша поблизости не было видно… равно как и кого-то другого.

Я прождала в приемной минут десять, и наконец появился Эрик. Он провел меня в комнатку, в которой я уже была, только сейчас у стены стояло меньше коробок. Видимо, процесс начал налаживаться по мере того, как спа готовилось к открытию.

— Вы что-нибудь знаете о массаже широдхара? — спросил он, когда мы оказались вдвоем в полумраке комнаты. Неестественное спокойствие этого человека так и подмывало крикнуть: «Берегись, кирпич падает!» — чтобы посмотреть, как он отреагирует.

— Широдхара? — удивилась я. — Я даже не знала, что меня на него записали.

— Видимо, Дэнни хотела вас порадовать, — с какой-то неестественной улыбкой произнес Эрик. — Эта процедура имеет индийские корни. Вы ляжете на стол лицом вверх, я сделаю вам легкий массаж передней части вашего тела. Затем вам на лоб, в точку так называемого третьего глаза, будет капать теплое растительное масло. Очень успокаивает.

— В точку третьего глаза?

— Это окно вашего разума.

— Как интересно! Надеюсь, вы объясните мне все более подробно, когда закончите массаж.

Эрик массировал меня сильными, уверенными движениями. Когда он трудился над моим скальпом, его пальцы запутались у меня в волосах, и я с трудом удержалась от громкого стона. Как он и предупредил, массаж был неполный и очень скоро закончился. Эрик укрыл меня полотенцем и отошел в сторону, так что я могла только слышать, как он в своей неторопливой манере возится с каким-то оборудованием. Еще одно полотенце Эрик подложил мне под голову, слегка ее запрокинув. После этого на лоб мне начало капать масло.

Ощущение было непривычное, почти гипнотическое. Через несколько минут я почувствовала, что засыпаю. Я еще успела подумать, что проснусь или абсолютно спокойной, или запрограммированной на убийство президента.

Не знаю, сколько времени я дремала, а когда очнулась, Эрик подошел ко мне и сказал, что я могу одеться и мы поговорим в кабинете. В раздевалке я надела халат и полотенцем попыталась промокнуть хоть часть масла, затекшего в волосы. В зеркале я увидела человека, упавшего вниз головой в чан с оливковым маслом. Я вышла из комнаты, Эрик ждал меня у двери.

— Это было… познавательно, — неуверенно произнесла я, когда мы устроились в крохотном кабинетике по соседству с массажной. Эрик сел за стол, тем самым вынуждая меня сесть напротив. Это немного выбивало из колеи — словно я пришла наниматься на работу в халате.

— Я рад, что вам понравилось, — неторопливо ответил он.

Пойдешь с таким на свидание, так будешь периодически проверять его пульс.

— Много ли вы делаете таких массажей? — спросила я. — Гости им интересуются?

Он наклонил голову и изобразил вежливую улыбку, не зная, как поступить: сказать правду или продать спа.

— В огромных количествах мы их не делаем, — наконец признался он, — но если гость живет у нас несколько дней и уже прошел через все основные процедуры, то он просит сделать ему широдхару. И то, что она хотя бы значится в нашем меню, это уже хорошо. Это свидетельствует о том, что мы предлагаем самые разные процедуры.

Я попросила его рассказать про этот массаж, что Эрик и сделал, добавив еще общие сведения об аюрведе, которую он назвал древней индийской наукой о здоровье и целительстве. Его голос был так же монотонен, как капающее масло. Полагаю, что некоторые люди находили его невозмутимую манеру успокаивающей, но меня она приводила в полное замешательство — как генетически измененные продукты.

— Значит, сегодня вы перебираетесь назад в спа? — спросила я, когда он закончил свое повествование.

— Да, сегодня днем.

— Вам не страшно?

— Что вы имеете в виду? — На его лице не отразилось никаких мыслей.

— Работать там, где убили человека? Он уставился на меня, и под его взглядом я против воли слегка изменила позу.

— Ничего приятного в этом нет, — наконец произнес он. — Но мы рады будем покинуть салон.

— Я помню, вы однажды сказали, что не были близки с Анной, но вы же с ней встречались?

Впервые на его лице что-то отразилось. Я видела, как заработали его мозги, взвешивая мои слова и оценивая мотивы.

— Мы встречались очень недолго, — ответил он. И снова натянул непроницаемую маску.

— Извините за любопытство. Я обнаружила ее тело в ту ночь, и это все время давит на меня. Мне хочется узнать о ней побольше. Я слышала, что она была… э… сложным человеком.

— Да нет, — холодно проговорил он. — На самом деле понять ее было довольно легко, стоило лишь познакомиться с ней поближе. — Сами по себе эти слова были нейтральны, но ледяной тон, каким они были сказаны, подразумевал: то, что понял об Анне он, оказалось не очень приятным.

— Есть какие-нибудь предположения о том, что могло случиться в ту ночь? — спросила я.

— Никаких. Когда я уходил, она стояла рядом с одной из процедурных комнат.

— Она встречалась с кем-нибудь?

— Понятия не имею. Должен ли я отвечать на все…

В этот момент дверь кабинета распахнулась, я подняла глаза — на пороге стояла Корделия. Ее улыбка, предназначенная Эрику, тут же сменилась удивлением, когда массажистка увидела меня, а затем едва заметным неудовольствием.

— Простите, — произнесла она, обращаясь скорее к Эрику, чем ко мне. — Я думала, что ты здесь один. Не хочешь поехать к «Энвилу» пообедать, Эрик? До открытия спа?

— Спасибо, но мне нужно заняться кое-какими делами в своей комнате.

— Я только спросила, — пробурчала она и выразила свое неудовольствие, хлопнув дверью. Пайпер была права — Корделия откровенно преследовала Эрика.

— Мне пора, — объявил он, не позволив мне задать очередной вопрос. — В спа у меня лежит брошюра по аюр-ведическим процедурам. Как только я туда попаду, я ее разыщу и оставлю для вас на стойке в гостинице.

— Спасибо, буду очень признательна, — ответила я, поднимаясь вслед за ним. Он жестом предложил мне выйти первой.

Корделия испарилась, так же как и женщина, сидевшая за столом дежурного администратора.

Осмотрев свой номер и ванную комнату, я с чувством неудовлетворенности отправилась в кабинет Дэнни. Ничего важного Эрик не сказал, кроме одного многозначительного замечания в адрес Анны. Его чувства к ней с трудом поддавались определению, но зато было ясно, что он однозначно не являлся президентом клуба поклонников Анны Коул.

При моем приближении из кабинета Дэнни вышли двое мужчин в белых ресторанных куртках. Ни один из них не поднял на меня глаз.

— Все в порядке? — спросила я, глядя, как они удаляются по коридору.

— Кухонный персонал жалуется, — невесело улыбаясь, ответила Дэнни. — Но это настолько освежающее разнообразие по сравнению со всем остальным, что я даже не против.

— Узнала что-нибудь про мышеловку? Оказывается, узнала. Несколько минут назад позвонил старший хозяйственник и сообщил, что одна мышеловка действительно пропала. Он высказал предположение, что мыши прищемило лапку, и она так и уползла вместе с мышеловкой. Меня чуть не стошнило, когда я представила, как кто-то извлекает дохлую мышь из мышеловки и заворачивает, чтобы послать ее мне.

Только я собралась перевести разговор на признание Джорджа, как Дэнни взяла меня за руку.

— Я, между прочим, собиралась тебя искать. Сейчас подходящий момент для осмотра спа. Первая процедура только в три часа, а потому весь персонал пока в салоне. Джош торчал там несколько часов, но только что уехал обедать.

— Отлично, — кивнула я. Мой разговор о Джордже опять откладывался.

Мы прошли по коридору, пересекли холл и двинулись по другому коридору, который вел к боковому входу в спа, к тому самому, у которого я стояла в ночь убийства, к тому самому месту, откуда услышала глухой звук падения. Из кармана своего розовато-лилового кардигана Дэнни достала ключи, повозилась немного с замком, и я обратила внимание, что замок поставили новый. Мы вошли, и на меня накатила сначала волна дежа-вю, а потом страх. Ничего забавного я в этом уже не находила.

— Проведи для меня небольшую экскурсию, Дэнни, — попросила я. — Давай начнем с комнаты, в которой я ее нашла. Я покажу в какой.

— Это комната номер четыре, — ответила Дэнни. — Пайпер мне сказала.

Следуя за Дэнни, я повторяла путь, которым прошла в ночь пятницы — мимо комнаты, в которой массаж делали мне, к той, где Пайпер нашла Анну. Занавески бесшумно вздувались, когда мы проходили мимо, так же, как и в ту ночь. Только не пахло зеленым чаем.

Я знала, что не умру, увидев место, где лежало тело Анны, и не умерла, однако меня замутило. Я стояла на пороге — Дэнни осталась у меня за спиной — и не могла оторвать глаз от серовато-коричневых плиток пола.

— До сих пор не могу поверить, что ее убили, — прошептала Дэнни.

— Покажи мне комнату, в которой она делала свой последний массаж, — попросила я.

— Иди сюда, — предложила она и повела меня по коридору в противоположную от входа сторону.

В спа было пугающе тихо, хотя, как мне показалось, я услышала звук капающей воды, доносившийся издалека. Дэнни дошла до конца коридора, свернула налево и сделала несколько шагов по другому коридору, расположенному параллельно первому. С обеих сторон находилось по три процедурных комнаты. Дэнни указала на среднюю на северной стороне коридора.

— Вот эта, — показала она. — Процедурная комната номер восемь.

— Я никак не могу понять, каким образом Анна оказалась в другой комнате, — развела я руками. — Я знаю, что из этой комнаты она уже ушла, потому что проводила свою последнюю клиентку до боковой двери. Предположим, она направлялась в переднюю часть спа или хотела прибрать в комнате, но тут кто-то оглушил ее и перетащил в другую комнату. А это означает, что у него был ключ… потому что после ухода последнего клиента все двери были заперты, а следов взлома не обнаружили.

Дэнни слушала со страдальческим выражением лица и молчала. Не мучается ли она, примеряя предложенный мной сценарий к Джорджу?

— Другая возможность, — продолжала я, — заключается в том, что Анна сама могла впустить убийцу. Он постучал, и она открыла, не ожидая беды. Это мог быть кто-то из работающих здесь… например, Эрик. Допустим, он сказал, что забыл что-то или хочет с ней поговорить. Или клиент, заявивший, что забыл в спа какую-то вещь… как я.

Но даже произнося это вслух, я с трудом верила, что Анна в нерабочее время впустила бы в спа кого-то из членов своего клуба расслабляющего массажа.

— Разумеется, — продолжала я, — есть небольшая вероятность, что ее убил человек, пришедший сюда на процедуру и прятавшийся, пока все, кроме Анны, не ушли. Полиция, кажется, проверяла расписание на тот день.

— Да, я дала им распечатку, — кивнула Дэнни. — И сама, конечно же, посмотрела. В обеденное время было несколько клиентов-мужчин, один из них приходил к Анне. Но с четырех часов шли только женщины, в основном живущие в гостинице.

— Да, идея явно несостоятельная. Давай сходим к главному администратору, — попросила я.

Оставалась еще одна шаткая версия: кто-то постучал, и Анна впустила абсолютно незнакомого человека. Но как только я снова увидела центральный вход в спа и дверь, то сразу отмела свое предположение. Два узких вертикальных окна по обе стороны от двери позволили бы Анне увидеть любого, кто стоял перед входом. Совершенно невероятно, чтобы она открыла дверь незнакомому человеку… пусть даже и любила рисковать.

Я попросила Дэнни показать мне остальные помещения спа, пока не вернулся Джош. Мне хотелось увидеть заднюю дверь, а также чулан, где хранился майлар. И снова Дэнни шла впереди, а я — за ней. И снова мне сделалось жутко, и я отметила, насколько комнаты, позволяющие расслабиться и успокоиться, когда вокруг были люди, наводили страх, когда ты оставался здесь один. Примерно об этом мне и сказала та клиентка Бэбс. В пустом спа мороз по коже подирал. Внезапно я вспомнила другие ее слова.

— Дэнни, пока не забыла, можно посмотреть женскую раздевалку?

— Да, она сразу же за стойкой, — ответила она.

Я только что вспомнила, что Бэбс встретила Анну в раздевалке. Мне уже тогда это показалось странным, и я недоумевала, что она могла там делать.

В помещении стояла кромешная тьма, и сердце у меня забилось быстрее, пока Дэнни нашаривала выключатель.

Вечером в пятницу я зашла сюда совсем ненадолго: небольшой предбанник, комната побольше с деревянными шкафчиками вдоль трех стен и другая, со стойкой, за которой, по словам Бэбс, сидела Анна. Здесь к раздевалке примыкало еще одно помещение с раковинами, кабинками для переодевания, туалетными кабинами и парой душевых. Я повернулась к стойке. В стену над ней было вмонтировано большое зеркало, несколько табуретов задвинуты под стойку, на которой лежали разнообразные бесплатные туалетные принадлежности — щетки, расчески, лосьоны.

Анна воспользовалась зеркалом, внезапно догадалась я. Она прихорашивалась, поправляла волосы. В ночь своего убийства Анна кого-то ждала!


Глава 18


— Бейли, что с тобой? — спросила не на шутку встревоженная Дэнни.

— Ничего, я просто думаю, — ответила я. — В раздевалке персонала есть зеркало?

— Нет, по-моему, нет. Во всяком случае, не такое, как здесь, если ты об этом. По-моему, в шкафчиках у девушек есть небольшие зеркальца. Могу показать, если хочешь. Это рядом.

— Да, покажи, если не трудно.

— А все же о чем ты думаешь, Бейли? Скажи мне, пожалуйста.

— Мне вдруг пришло в голову, а не готовилась ли Анна в тот вечер к свиданию? В прошлые выходные мне удалось поговорить с ее последней клиенткой, и та рассказала, что перед уходом из спа видела Анну сидящей за стойкой в этой раздевалке, причем Анна была в обычной одежде. Только сейчас я обнаружила, что здесь есть туалетная стойка. И не кажется ли тебе странным, что она рассматривала себя в зеркале и, может быть, причесывалась и подправляла макияж, если собиралась вернуться в амбар?

— Сотрудники не должны пользоваться этой комнатой, — сказала Дэнни, — если только не помогают собрать полотенца или что-нибудь в этом роде.

— Ну, спа уже практически закрылось, и… и она нарушила это правило, потому что ей требовалось зеркало. Пайпер говорит, что поменялась сменами с Анной, потому что собиралась на ужин, а та оставалась дома. Но это было в начале недели, и все могло измениться. Кто-то позвонил и договорился с ней о встрече. Но поскольку она была обязана запереть спа, ей пришлось согласиться на позднее рандеву, где-то в десять пятнадцать — десять тридцать.

— Кто же это мог быть?

— Я думаю, мужчина. Я пыталась выяснить, не появился ли у нее новый поклонник, но безуспешно. Однако готова поспорить, кто-то у нее был. Видимо, поэтому она и дала отставку Эрику. — О чем я умолчала, так это о словах Пайпер, сказанных сегодня утром: Анна хотела поменяться с Пайпер и кое-чем другим — датами их окончательного отъезда из гостиницы и спа «Сидар». Может, Анна хотела отложить отъезд из-за нового амурного интереса?

— И по-твоему, этот человек мог ее убить?

— Вполне возможно. Она также могла встретиться в тот вечер с одним человеком, а убил ее кто-то другой. Если ее кавалер пришел около десяти тридцати, то вполне мог обнаружить пустое спа, как и я. Но это кажется слишком уж нереальным.

— И если так, этот мужчина уже должен был бы объявиться…

— Ну, быть может, он не захотел, узнав, что ее убили. Он автоматически попал бы в число подозреваемых.

— Расскажем об этом полиции? — возбужденно предложила Дэнни. — Тогда они перестанут мучить Джорджа.

— Пока рано. У нас мало доказательств, и они просто отмахнутся от моей скромной теории. Кроме того, Бек разозлится, что я вмешиваюсь. Позволь мне еще немного поработать над этим самостоятельно.

— Хорошо, — без особого энтузиазма согласилась она. — Если мы хотим закончить осмотр, то должны поторопиться. Джош может появиться в любую секунду.

По очередному коридору мы прошли в заднюю часть здания. Миновали комнату для знаменитых ванн сенто, а также процедурную, где, помимо массажного стола, я увидела большой хромированный шланг на стене.

— А это для чего? — спросила я.

— Это одна из двух комнат, в которых мы делаем обертывания. По окончании процедуры мы из шланга смываем с клиента лечебную грязь.

— Ты говоришь об обертываниях, для которых используется майлар?

— Да, верно, — мрачно проговорила Дэнни.

— Клиента на самом деле заворачивают во время процедуры?

— Нет, не так, — ответила она. — Ты ложишься на майлар, и его скрепляют спереди.

Пока мы ходили по спа, я примечала места, где можно было бы спрятаться. Хотя я только что убедила себя в новой теории — что у Анны в тот роковой вечер было свидание, — доказательств у меня не имелось. По-прежнему существовали и другие возможности, включая и ту маловероятную, что Анну убил мужчина, пришедший на процедуру и спрятавшийся потом в спа. Подтверждалось, что клиент или посторонний человек мог укрыться в процедурной комнате или в одной из кладовых. Тем не менее с трудом верилось, что ему удалось бы прятаться так долго в разгар рабочего дня.

Придя в заднюю часть спа, я увидела, что пристройка в целом меньше, чем кажется, но спроектирована так искусно и с таким количеством поворотов и изгибов, что создавала иллюзию бесконечного пространства.

Раздевалка персонала располагалась рядом с задней дверью, и ее осмотр не занял много времени. Это была маленькая комнатка — ряд невысоких шкафчиков для одежды и вещей и небольшая деревянная скамья для отдыха. Была здесь и раковина, а над ней на гвозде висело зеркало размером пять на семь дюймов. Понятно, почему Анна предпочла воспользоваться зеркалом в гостевой раздевалке, особенно если хотела подкраситься.

Перед тем как покинуть эту часть здания, я быстро осмотрела заднюю дверь: замок, цепочка и две задвижки, одна из них, новая, блестела яркой латунью. Я спросила Дэнни, новая ли это цепочка, и она объяснила, что ее поставили, когда соорудили пристройку. Поэтому, если в пятницу вечером кто-то проник в спа с помощью ключа, он должен был воспользоваться одним из двух других входов.

— Дэнни, — попросила я, — покажи, где хранится майлар.

Мы пошли назад, в переднюю часть здания. В конце коридора, где была убита Анна, Дэнни открыла дверцу и указала на огромную коробку алюминиевой фольги, еще не вскрытую.

— Вот в таком виде ее привозят, — объяснила Дэнни. — Один кусок размером примерно в длину тела. По словам Джоша, здесь была наполовину использованная коробка, но, видимо, полиция ее конфисковала.

— А скотч? Он тоже здесь хранится?

— Наверху. — Она показала на полку, где стояли две нераспечатанные коробки. — Но, Бейли, если в тот вечер у Анны действительно было свидание, откуда этот человек мог знать про кладовку… и майлар?

— Ну, он мог хорошо ориентироваться в спа. Заметь, кстати, как близко кладовка расположена от комнаты, где была убита Анна. Может, ему захотелось прикрыть ее, и он, заглянув туда в поисках одеяла, наткнулся на бумагу?

— Но зачем он так ее завернул? Это же просто чудовищно!

— Понятия не имею. Я разговаривала со специалисткой по психологии преступников, и она назвала это важной деталью. Это что-то значило для убийцы. Послушай, Дэнни, я понимаю, что это звучит дико, но можно мне устроить такое обертывание, когда спа откроется?

— Да зачем это тебе, Бейли, после всего случившегося?

— Потому что это может натолкнуть меня на мысль. Мне очень помогла экскурсия по спа, мне…

Хлопнула дверь, и мы вздрогнули от неожиданности. Со стороны главной администрации послышались приближающиеся шаги и шуршание пластиковых пакетов. По всей видимости, вернулся Джош.

Тихо и проворно я прикрыла дверь и хотела уже предложить Дэнни направиться к стойке, как в коридоре появился Джош. Он был одет в черные джинсы и накрахмаленную белую сорочку, его слегка влажные волосы были убраны назад, словно Джош вымыл руки и мокрыми провел ими по волосам.

— Что тут происходит? — поинтересовался он. Его выразительный взгляд требовал от меня объяснений.

— Я хотела еще раз все осмотреть, прежде чем пускать персонал, — опередила меня Дэнни. — Кстати, Бейли не отказалась бы сегодня от обертывания. Это можно устроить?

— Обертывание? Господи, вы что, приключений ищете? К сожалению, сегодня у Хилдако выходной.

— А завтра?

— Я отпустил ее на неделю, потому что делать обертывания в салоне очень неудобно. Но… но это может сделать Корделия. Иногда, когда требуется помощь, она их делает.

Я ожидала, что любая моя просьба вызовет у него раздражение, но в отношении этой Джош проявил небывалый энтузиазм. Быть может, его грела мысль о том дискомфорте, какой я испытаю, когда мое тело обмажут горячей грязью.

— Ничего не имею против Корделии, — пожала я плечами.

— Она, конечно, не обладает мастерством наших специалисток из Восточной Европы, — саркастически произнес он, — но вам ведь это нужно для вашего расследования?

— Нам пора возвращаться, — вмешалась Дэнни, явно торопясь покинуть спа. — Джош, оставь сообщение для Бейли, когда уточнишь время. Удачи вам сегодня во всем. Я загляну попозже.

Мы уже собрались уходить, но тут Джош произнес:

— Бейли, не могли бы вы задержаться? Я хочу кое-что добавить к нашему разговору.

Дэнни бросила на меня встревоженный взгляд, но я спокойно согласилась. Никакой опасности я не предвидела, раз Дэнни знала, где я и с кем.

— Может, вы наконец расскажете, что за игру ведете? — потребовал ответа Джош, как только со слабым вздохом Дэнни закрыла за собой дверь.

— Не понимаю, о чем вы? — удивилась я.

— Разве? — язвительно спросил он. — Вообще-то я просмотрел «собрание сочинений» Бейли Веггинс, так вот, ваши произведения о путешествиях состоят ровно из двух статей, одна из которых посвящена походу по горам на экваторе. Далековато от спа, вы не находите?

— Это случилось в прошлом году. А до этого я писала о спа.

— А вот что я действительно видел, так это миллион статей о современных преступлениях, так сказать, о преступниках нового поколения. Вы ведь о криминале пишете, верно?

— Да, я пишу и на криминальные темы, — согласилась я. — И что с того?

— Мне просто показалось интересным, что вы, занимаясь по большей части преступлениями, приезжаете в спа якобы для того, чтобы помочь Дэнни с рекламой ее гостиницы, а через пять минут в заведении обнаруживают труп.

— Так вы хотите знать, не я ли убила Анну?

— А это вы ее убили?

— Не смешите меня, Джош. Так что вам все-таки нужно?

— Интересуюсь, зачем на самом деле вы сюда приехали… и какого черта снова вернулись. — Сдерживая злость, он стиснул челюсти, и змеевидный шрам на лице зашевелился.

— По большому счету вас это не касается, но я могу объяснить еще раз. Я помогаю Дэнни, как уже говорила. Потому что она попала в трудное положение и нуждается в дружеской поддержке. К сожалению, такие удачливые деловые женщины, как она, не всегда знают, на кого можно положиться… а на кого нельзя.

Когда до Джоша дошел подтекст моих слов, я испугалась, что он сейчас взорвется от ярости.

— На что это вы намекаете? — сдерживая бешенство, спросил он.

— Ни на что. Рядом с Дэнни должен быть кто-то, кому она могла бы доверять. Да, я пишу о преступлениях. И вероятно, удивитесь, узнав, сколько в мире нечестных людей. А теперь, поскольку, как я понимаю, вы не можете предложить мне ничего полезного, прошу меня извинить.

Идя по коридору, я чувствовала на себе злобный взгляд Джоша. Я бы не удивилась, если б он схватил один из табуретов, стоявших в процедурной комнате, и огрел меня им по голове. Я пожалела о своей последней реплике. Я захотела спровоцировать его, вывести на чистую воду. Но всего лишь разъярила, как быка, мчащегося по улицам Памплоны в Испании. Он узнал, что я пишу о преступлениях. Узнал, что я люблю совать нос куда не надо. Теперь он узнал и то, что я его в чем-то подозреваю.

Мне хотелось пойти к Дэнни, но я проголодалась. Поесть можно было или заказав еду в номер, или куда-нибудь съездив. Я выбрала первый вариант. Поднялась к себе и заказала ленч из полуфабрикатов и кофе. Поскольку у меня образовалось несколько свободных минут, я решил позвонить Джеку. Сейчас он скорее всего на занятиях, так что я просто оставлю ему сообщение, не вдаваясь в подробности о своем местонахождении. К моему удивлению трубку снял Джек.

— Значит, ты жива, — сказал он. Без раздражения, так полюбопытствовал — где это я была?

— Да, жива и нахожусь не в городе. Поэтому до меня трудно дозвониться.

— Уехала на задание?

— Вроде того. Но вообще-то нет. Это связано с преступлением. В тот вечер, в понедельник, я хотела тебе все рассказать, но ты… просто ты очень умело отвлек меня, не оставив мне ни малейшей возможности.

— И что же это за история? — спросил он ровным тоном психоаналитика.

И тут уж я отвела душу. Я не забыла перечислить основные подробности за исключением нескольких мелочей. Я опустила такие мелочи, как эпизод с преследованием в лесу, мышь и обыск в моем номере, потому что не хотела его волновать. Странно, но я чуть ли не оправдывалась, непонятно только почему. У меня были все основания находиться здесь, помогая Дэнни. Я поняла, что мое чувство вины связано с Беком.

— Ситуация выглядит потенциально опасной, — заметил Джек, когда я закончила. Его ровный тон не изменился, но я уловила в нем оттенок озабоченности.

— Я не могла отказать Дэнни, — объяснила я. — Просто не могла. Но вообще-то надолго я здесь не задержусь… и веду себя осторожно.

— Весной ты тоже вела себя осторожно, и вспомни, что из этого вышло. Тебя чуть не убили.

— Джек, ты заставляешь меня чувствовать себя десятилетней девчонкой.

— Извини. Просто я за тебя беспокоюсь.

У меня чуть было не сорвалось: «Как летом?», но вместо этого я улыбнулась и произнесла:

— Мне очень приятно.

— Так наш субботний ужин не отменяется? — спросил он.

— Конечно, нет. Я планирую вернуться самое позднее в субботу утром. С нетерпением жду нашей встречи.

Положив трубку, я представила себе Джека в его кабинете в Джорджтауне, анализирующим наш разговор, точно так же, как собиралась это сделать я. Мне по-прежнему хотелось увидеться с ним в грядущие выходные, и я порадовалась, что не стала, как говорится, раскачивать лодку. По крайней мере до тех пор, пока не разберусь, какая именно лодка мне больше по душе.

Не успела я подняться со стула, как заметила мигающий огонек — это было отправленное мне сообщение. В ярком дневном свете я не заметила его раньше. Я нажала на нужные кнопки — сообщение оказалось от Бека. Краткое, очень похожее на приказ. Просьба позвонить.

Ну, ничего себе! Мне ответил грубый мужской голос: «Полиция Уоррена». Я попросила Бека и напряженно ждала в предвкушении. «Сбавь обороты, — велела я себе. — Не будь такой самоуверенной».

— Это Бейли… вы мне звонили, — проговорила я, когда он взял трубку.

— У вас все в порядке?

— Да вроде бы, — ответила я, борясь с желанием отрапортовать, что сегодня мертвых тел в спа не обнаружено. — А что с мышью?

— Экспертиза пока не готова, — ответил Бек. — Я звонил спросить, будете ли вы здесь в ближайшее время?

— Когда — в ближайшее? Сегодня днем у меня намечено одно дело.

— Попозже вечером, я имел в виду. Сегодня я работаю и подумал, может, потом выпьем где-нибудь?

— Конечно. Это…

— Отлично. Я буду ждать вас у гостиницы, скажем… в девять.

Мое сердце помчалось знакомым галопом. Я снова его увижу! И может, он опять меня поцелует. А может, будет что-то еще. Мне стало стыдно. Я только что говорила с Джеком, пообещала ему выходные, а теперь сижу и мечтаю о Беке! Мужчинам незнакомо подобное чувство вины, подумала я. Мужчины считают в порядке вещей иметь два… да хоть двадцать два увлечения одновременно.

Прибыл мой ленч, упакованный в коробку, и я решила съесть его в парке. Положив коробку и заветную тетрадь в сумку, я спустилась вниз, собираясь по пути заглянуть к Дэнни в кабинет. Она разговаривала по телефону, но знаком дала понять, что освободится через пару секунд.

— Чего хотел Джош? — спросила она, кладя трубку. — Я переживала, что он задумал что-то плохое.

— О, да… так и есть. Он допытывался, для чего я приехала сюда. Подозреваю, он догадывается, что я разыгрываю из себя детектива-любителя, и ему это очень не нравится.

— Он звонил несколько минут назад и предупредил, что записал тебя на обертывание. Сегодня мы закрываемся в семь, но Корделия сделает тебе эту процедуру в шесть. Ты правда этого хочешь, Бейли?

Я заверила ее, что обертывание может подтолкнуть мои мысли в нужном направлении. И наконец, выдалась подходящая минута завести разговор о неверности Джорджа. По моему лицу Дэнни и сама могла догадаться — меня что-то волнует.

— В чем дело, дорогая? — спросила она.

— Мне бы хотелось обсудить с тобой один вопрос, Дэнни. Когда вчера я спросила, не было ли у тебя причин не доверять Джорджу, ты… твой ответ показался мне несколько странным. И я все гадала, не…

— Странным? — перебила меня явно взволнованная Дэнни. — Я не совсем тебя понимаю.

— Мне стало интересно, а не было ли у вас в прошлом каких-то проблем. — Я не осмелилась передать слова Джорджа, чтобы не создать между супругами новых сложностей.

— Бейли, я надеялась, что уж кто-кто, а ты с уважением отнесешься к моей личной жизни.

За все годы нашего знакомства Дэнни никогда не говорила со мной с раздражением — до этого момента. Я покраснела, осознав, что попала впросак.

— Дэнни, прости, если я тебя обидела. Я просто подумала, что ты хочешь поговорить о чем-то подобном, но не знаешь, с чего начать.

Она отвернулась. Повисла мучительно неловкая пауза.

— Мне не о чем говорить, — проговорила она, избегая моего взгляда. — А теперь, извини, меня ждут дела.

Я виновато покинула кабинет, чувствуя себя собакой, которую застигли, когда она грызла хозяйские туфли. Я умудрилась попасть в черные списки ко всем, включая Дэнни. Ну а чего я ожидала? Я мутила воду, задавала бестактные вопросы, скрывала информацию. Единственный, кого я вроде бы пока не разозлила, был Бек, и то потому, что он понятия не имел, сколько интересного я утаиваю от него.

С сумкой в руках я покинула гостиницу, прошлась по парку и расположилась на одной из старых деревянных скамеек. К середине дня потеплело, но все равно пробирал холод — не лучший день для пикника. Однако мне требовался свежий воздух, а снова идти на прогулку в заповедник я не согласилась бы ни за какие коврижки. Я без удовольствия съела сандвич, все время следя, чтобы салат и кетчуп не шлепнулись мне на колени.

Убрав скомканную оберточную бумагу в коробку, я сняла крышку со стакана кофе, открыла свою толстую тетрадь и принялась делать записи, имеющие отношение к убийству. Признание Джорджа в неверности, мои беседы с Пайпер, Эриком и Джошем, осмотр спа, особенно раздевалки… Я представила Анну за стойкой — вот она расчесывает волосы, не подозревая, что готовится к смерти. Мне нужно было еще раз поговорить с Пайпер до ее отъезда. Интуиция подсказывала мне, что она не лгала, говоря, что не знает о новом поклоннике Анны, но вдруг какая-то странная, кажущаяся незначительной подробность из жизни Анны укажет мне верный путь.

Я никак не могла взять в толк, каким образом со всем этим связан майлар. Я записала эти слова и поставила вопросительный знак. Паркер Лайл, специалист по психологии, говорит, что это имеет значение — но какое? Хотел ли убийца просто прикрыть ее, как иногда делают маньяки-убийцы, и взял что под руку подвернулось? Или майлар нес в себе какой-то особый смысл? Я терялась в догадках.

Потом я подумала о своей поездке в Уоллингфорд. Теперь, когда я подозревала, что в ночь убийства Анна кого-то ждала, копание в ее прошлом в Уоллингфорде казалось мне пустой тратой времени и сил. Тем не менее я не хотела оставлять эту версию неотработанной.

Хотя солнцу и удалось отыскать в облаках шелку, день был промозглым, и дольше сидеть на улице стало неуютно. Я вернулась в гостиницу. Мне не терпелось помириться с Дэнни, но я хотела, чтобы сначала улеглась пыль и чтобы Дэнни сама решила поговорить со мной начистоту. Она отвечала мне таким тоном, словно оправдывалась, и я подозревала, что дело тут не в раздражении, а в той информации, которую она скрывала и которая ее тревожила.

На процедуру обертывания я заявилась на десять минут раньше, воспользовавшись главным входом в спа — с автостоянки. В холле было пусто, только за стойкой сидела женщина, которую я раньше не видела. Она спросила, какой халат я предпочитаю — махровый или из вафельной ткани, — и провела меня по тускло освещенному, погруженному в тишину коридору в раздевалку. Дежурные координаторы, по всей видимости, отсутствовали.

В женской раздевалке тоже было пусто, хотя я услышала шум воды в душе. Значит, хотя бы один клиент в наличии имелся. Поскольку я пришла раньше, я не спеша разделась, сложила одежду и убрала ее в шкафчик. Вода все бежала, но из душа никто не выходил.

Так как дежурная за мной не пришла, я сама нашла дорогу в комнату релаксации. Занавески, мимо которых я проходила, вздувались, как саваны. Я вспомнила об Анне и ее последнем вечере в спа — вот она сначала одна, потом неожиданно появляется убийца… Какой ужас она, должно быть, испытала, когда поняла, что сейчас умрет.

Минут десять я просидела одна в комнате релаксации, не расслабляясь, в компании с бесконечным журчанием воды по камешкам фонтана. Пришедшая наконец Корделия была любезна, но холодна. «Ей-то я чем не угодила?» — удивленно подумала я.

Она провела меня в самую дальнюю комнату спа — ту, со шлангом, которую показывала мне Дэнни, или в другую такую же — разобраться в них из-за всех этих переходов и поворотов было трудно. На маленьком столе в углу горела свеча, еле слышно играла музыка, сегодня это было что-то в стиле «назад, к природе», а не азиатское, как обычно. Корделия меня проинструктировала, что она выйдет, а я тем временем разденусь и лягу на спину под простыню. Как только она вышла, я сняла халат и повесила его на крючок на двери. Забираясь на стол, я заметила майларовую пленку, лежавшую под стопкой полотенец и простыней, и от ее вида меня замутило. Через несколько минут Корделия постучала в дверь, и я негромко ответила, что она может войти.

— Вы раньше делали обертывания? — спросила она, отворачивая верхний край простыни и аккуратно его разглаживая.

— Нет, никогда.

— Процедура выполняется в несколько этапов. Сначала я щетками отшелушу вашу кожу. Потом очищу ее настоящим отшелушивающим скрабом. И наконец, нанесу морскую грязь и заверну вас, как в кокон. Сначала грязь покажется вам прохладной, но под бумагой она согреется и даже слегка запузырится. Пока будет длиться непосредственно обертывание, я сделаю вам массаж волосистой части головы, а потом положу на глаза прохладную ткань. Если вы почувствуете хоть малейший дискомфорт, сразу же скажите.

— Дискомфорт? — спросила я.

— Некоторым пузырьки кажутся немного… непривычными.

Для первоначального очищения кожи Корделия воспользовалась, судя по всему, обычными головными щетками с натуральной щетиной. Небольшими кругообразными движениями она прошлась практически по всему моему телу, включая грудь. Затем настал черед скраба, ароматизированного, по словам Корделии, эвкалиптом. Растерев меня, она включила воду и из шланга смыла с меня весь скраб до единой крупинки. Я вытерлась полотенцем и снова легла, на этот раз прямо на майлар, и Корделия принялась накладывать грязь.

Пахла грязь отвратительно, как помойка за рестораном суши. И хотя поначалу ощущение было освежающее, как только Корделия скрепила края бумаги и положила сверху полотенце, стало горячо и липко, как она и предупреждала. Я почувствовала, что превращаюсь в сковородку с кипящим соусом из морепродуктов.

— Морская грязь — это естественный очиститель, — просветила меня Корделия, еще больше приглушая свет. — Она выводит из организма все шлаки.

Она начала массировать мне голову, ее пальцы двигались уверенно и ритмично. Меня снова поразила сила рук Корделии — они были как у мужчины, даже, пожалуй, сильнее, чем у Эрика. Я бы хотела лежать вот так и нежиться как кошка, которой чешут за ухом, но мешали неприятные ощущения в теле, попавшем в плен первобытного ила.

Через несколько минут Корделия отошла, и я услышала, как она что-то отжимает. Потом она положила мне на глаза прохладное, влажное полотенце.

— Расслабляйтесь. Мне нужно принести кое-какие материалы, но я скоро вернусь. Когда все закончится, вы увидите, какой гладкой станет ваша кожа.

«Ну, берегитесь, если она не будет нежной, как попка младенца!» — мысленно пригрозила я, потому что по удовольствию данная процедура могла сравниться только с исследованием органов малого таза. Я знала, что легко могу высунуть из кокона руки, но все равно испытывала приступ клаустрофобии. Скорее всего в этом была повинна не только горячая, бурлящая грязь, но и мои воспоминания об Анне, завернутой в майлар. Она стояла у меня перед глазами — жуткая серебряная мумия. Я сделала глубокий вдох и принялась считать от ста до единицы.

Вскоре я услышала, как Корделия тихонько вошла в комнату. Вдруг в комнате совсем стемнело, и я догадалась, что массажистка выключила свет. Затем она накрыла верхнюю часть моего тела полотенцем или чем-то более тяжелым — наверное, одеялом.

Я только открыла рот сказать, что мне слишком горячо, как услышала чей-то выдох — задули свечу. Теперь комната погрузилась в полную тьму.

— Что происходит? — громко спросила я.

Внезапно еще одно тяжелое полотенце закрыло мое лицо. Я услышала звук, похожий на треск скотча, отдираемого от рулона, и затем что-то надавило мне на лицо. Я запаниковала. Я едва могла дышать.


Глава 19


Я попыталась крикнуть под полотенцем, но не могла пошевелить губами — им не хватало места, чтобы что-то произнести. Я почувствовала легкое прикосновение к своему телу, а потом, через полотенца, различила тихий звук закрываемой двери. Глотнуть воздуха не было никакой возможности, и сердце забилось так стремительно, словно полностью потеряло над собой контроль.

Меня охватил ужас, я попыталась подвигать головой, но что-то удерживало ее на месте. «Не паникуй», — взмолилась я, обращаясь сама к себе. Я сосредоточилась на лежавшем на мне одеяле. Оно казалось очень тяжелым, как кусок непромокаемого брезента на поверхности бассейна. Я завозила руками внутри кокона, пытаясь освободить их. Они были тяжелыми, как камни. Но я не сдавалась, пока не подтянула руки к груди и не высунула ладони из-под майлара у горла. Извиваясь всем телом, я стала толкать одеяло все сильнее и сильнее, пока не подвинула его к рукам. Тогда я ухватилась за него и начала понемножку сдвигать его в сторону, пока оно наконец не свалилось на пол.

Я уже почти задохнулась и была на грани отчаяния. Вцепившись в полотенце на лице, я стала тянуть его, но оно было прикреплено скотчем, обернутым вокруг стола. Я замотала головой, ослабляя полотенце и скотч, пока не выбралась из-под них. Мои легкие чуть не разорвались, когда я сделала свой первый вдох.

В комнате было совсем темно. На одну ужасную секунду мне показалось, что за спиной у меня кто-то дышит, но я быстро поняла, что слышу собственное тяжелое дыхание. Я сползла со стола и осторожно прошлась по комнате. Поискала выключатель, а когда не нашла его сразу, начала искать дверь и, едва нащупав ручку, распахнула ее настежь. Я стояла на пороге, с головы до ног облепленная грязью, а Корделия с потрясенным лицом бежала ко мне.

— Что случилось? — испугалась она. — Я ушла всего на минуту.

— Что случилось? — заорала я. — Это я вас должна спросить, что случилось! Кто-то скотчем приклеил к моему лицу полотенце. Я чуть не задохнулась.

— Я… в каком смысле — к вашему лицу? Я положила полотенце только на глаза.

— Значит, кто-то нанес мне визит, когда вы ушли. Вот полюбуйтесь.

Я вернулась в комнату, она вошла за мной, включила свет и повернула регулятор на максимальную яркость. На полу кучей лежало большое белое одеяло. В изголовье массажного стола осталось полотенце, примотанное к столу двумя витками скотча.

— Я… я этого на вас не клала, — растерянно забормотала Корделия.

— Ну, значит, кто-то другой. И я отсюда ухожу.

— Позвольте мне сначала смыть с вас грязь, — произнесла Корделия с подчеркнутой заботой.

— Нет уж, спасибо, — огрызнулась я. — Я ни секунды не останусь больше в этой комнате.

Сорвав с крючка халат, я сунула руки в рукава и зашагала к раздевалке, похожая на обитательницу болот. Я было подумала принять душ там, но не хотела вообще больше задерживаться в спа. Выхватив свою одежду из шкафчика, я скатала ее в комок и выскочила в коридор. Там меня ждал Джош, рядом с ним стояла Корделия.

— Что же все-таки произошло? — равнодушно поинтересовался он. Однако он говорил негромко, видимо, не желая, чтобы его слышали другие клиенты.

— Кто-то вошел в комнату, где мне делали обертывание, и прикрутил к моему лицу полотенце, лишив меня возможности дышать.

— Обертывание на всех действует по-разному. У клиентов иногда бывает… что-то вроде реакции на замкнутое пространство.

— Ради Бога, — поморщилась я. — Вы еще скажите, что у меня глюки от ЛСД.

Я повернулась, чтобы уйти.

— Вы хотите идти в таком виде?

— Не переживайте! — рявкнула я. — Я пойду по задней лестнице.

Я с такой скоростью неслась по коридору, что занавески на окнах взлетали, словно от ветра перед приближающейся грозой. На задней лестнице я никого не встретила.

Когда я закрыла за собой дверь номера, сердце у меня все еще стучало как бешеное. Я закрылась на задвижку, навесила цепочку и придвинула к двери маленький столик. Халат я сняла только в ванной комнате. Дождавшись, когда вода потеплеет, я встала под душ и смотрела, как разжижается и стекает по моему телу грязь. Потом я намылилась и ополоснулась.

После душа я почти успокоилась. Когда я надевала халат, кто-то постучал в дверь моего номера, от чего я чуть не подпрыгнула от страха.

— Кто там? — крикнула я.

— Бейли, это я, Дэнни.

Я отодвинула стол, отперла и открыла дверь. В коридоре стояла Дэнни, ее серые глаза были полны тревоги.

— Как ты себя чувствуешь? Что случилось?

— А что они тебе сказали? — спросила я, приглашая ее в комнату и снова запирая дверь. Мне было любопытно, продолжили Джош и компания распространять теорию «она сошла с ума от клаустрофобии» или нет?

— Джош позвонил и сказал, что, по твоим словам, кто-то вошел в комнату и положил тебе на голову полотенце. Сначала ты обвинила Корделию, но потом решила, что это был кто-то другой.

— Не положил полотенце мне на голову! Кто-то примотал его скотчем к моей голове.

Я быстро рассказала о том, что случилось.

— Ты думаешь, это могла быть Корделия?

— Не знаю. Какой у нее может быть мотив? Я не очень ей нравлюсь, но не настолько, чтобы она пыталась меня задушить.

— Очень странно, что она вышла из комнаты, — заметила Дэнни. — Массажист должен оставаться с клиентом на случай возникновения у него каких-то проблем. Корделия не так часто делает обертывания, но, полагаю, осведомлена о правильном выполнении процедуры.

— Она заявила, что ей понадобились какие-то материалы. Пока ее не было, кто-то мог зайти в комнату.

— Бейли, я считаю, что тебе лучше уехать.

— Я не собираюсь уезжать.

— Но я беспокоюсь за твою безопасность.

— Ясно, что я задела кого-то за живое, но обещаю, что буду соблюдать осторожность. Кроме того, завтра я планирую поехать в Уоллингфорд, поэтому почти целый день меня здесь не будет.

Она сжала мои руки, а когда убрала их, на тыльной стороне моей ладони осталось что-то влажное. Я посмотрела и увидела тут и там на рукаве Дэнни крошечные серовато-коричневые точки.

— Что это? — спросила я.

— Наверное, грязь, — ответила Дэнни, осмотрев пятнышки на рукаве. — Когда меня вызвали в спа, я заходила в процедурную комнату, в которой была ты. Видимо, там и испачкалась.

Дэнни попрощалась и, выходя из номера, велела мне заказать на ужин что-нибудь калорийное. Но аппетита у меня не было. Переодевшись в джинсы и водолазку, я взяла яблоко из плетенки на кофейном столике и легла на диван.

Вяло грызя яблоко, я мысленно восстанавливала последние события. По моим расчетам, между уходом Корделии и выключением света в комнате прошло не больше двух минут. Это могла быть Корделия, решившая меня напугать, но мог оказаться и другой человек, заметивший, что она уходит, и пробравшийся в комнату. Джош находился в спа и вполне мог это сделать. Как и любой другой сотрудник спа.

Кинув недоеденное яблоко в плетенку, я позвонила администратору, попросила разбудить меня в половине девятого и уснула как убитая.

Перед гостиницей я стояла в семь пятьдесят. Проснувшись, я умылась холодной водой, подкрасила губы блеском, нанесла тушь и румяна и воспользовалась тональным кремом, чтобы скрыть следы от подушки на лице.

Бек подъехал в одну минуту десятого и, не вылезая из машины, открыл мне дверцу. Приветствовал он меня полуулыбкой-полугримасой. На нем были темные брюки, хлопчатобумажная рубашка и спортивная куртка. Зная, что он не любитель болтовни в машине, я откинулась на сиденье и смотрела, как проносятся мимо дома и деревья.

Меня так и подмывало рассказать ему о том, что случилось. Но если бы я это сделала, то косвенно подтвердила бы, что занимаюсь расследованием и кто-то хочет, чтобы я его прекратила. Поэтому я промолчала. Мы проехали мимо ресторанчика «У Лео», свернули на сельскую дорогу и остановились у маленького бревенчатого бара-ресторана под названием «Фактория».

Внутри он очень напоминал «Таверну на Бридж-стрит», посетителей там почти не было. Мы устроились в баре. Я заказала пиво. Бек попросил виски «Мейкерс Марк», неразбавленного.

— Вот такого бара мне не хватает в Нью-Йорке, — заметила я. Этим вечером я оставила свой стиль столичной штучки и изображала нечто более жеманное, в духе Мег Райан.

— У вас там и без этого есть из чего выбрать.

— Но такого нет. Вы жили в Нью-Йорке?

— Недолго. Послушайте, я хотел поговорить с вами про вчерашний вечер.

Я почувствовала, что краснею. По его тону я внезапно поняла, что это не свидание номер два. Это отставка.

— Хорошо, — выдавила я.

— Мне было очень приятно с вами ужинать, — заявил Бек. — Но я вышел за рамки, а этого делать не следовало.

— Вы хотите сказать, это противозаконно? Но я же не свидетель?

— Нет, но ваши показания могут помочь следствию установить время смерти. Если будет суд, вам придется давать показания. Кроме того, вы подруга миссис Хабнер. И, как вы знаете, мы допрашивали ее мужа. Мне нужно быть осторожным в этом деле. Это очень важно.

— Понимаю, — тихо произнесла я. — И ценю вашу прямоту.

И я не солгала. Бек прислушался к голосу разума, и то, что он сбавлял обороты, выводило меня из затруднительного положения — возобновление отношений с Джеком на фоне страсти к окружному шерифу. Тем не менее отставка вызвала жгучую боль.

Некоторое время мы неловко молчали, а потом Бек стал рассказывать, как он разнимал здесь, в «Фактории», драку практически в первый же день службы и заработал синяк под глазом. Я тянула пиво и размышляла: раз он привез меня сюда сообщить, что не будет со мной встречаться, то наверняка не собирается сидеть здесь со мной всю ночь.

Мы покинули «Факторию» меньше чем через полчаса. Он кивком попрощался с барменом, и мы молча пошли к автостоянке. На улице царила непроглядная темень, только мириады звезд мерцали в небе и поблескивал в вышине Млечный Путь. Бек подошел к машине со стороны пассажирского сиденья, отпер дверцу и остановился.

— Послушайте, мне очень жаль, что все так вышло, — произнес он. — Может, когда дело закончится, наши пути опять пересекутся.

Я удивленно на него посмотрела.

— Если вы разыграете свои карты правильно, я снова возьму вас поужинать к «Лео», — улыбнулся он.

— С удовольствием, — ответила я.

— Да? — спросил он.

Даже в темноте я увидела загадочное выражение его глаз.

— Конечно, — отозвалась я, не зная, что еще сказать. — И знаете, не сожалейте о том, что между нами было. Это всего лишь поцелуй. Я никому не скажу, если вы тоже не скажете.

Совершенно неожиданно он поцеловал меня очень крепко. Прижался ко мне, и я ощутила его нарастающую эрекцию. Я позволила своему языку забраться к нему в рот, и в ответ правая рука Бека забралась под мою расстегнутую джинсовую куртку и больно стиснула грудь. Бек тут же отпустил меня и отодвинулся.

— Договорились, — кивнул он.

Мы ехали молча, Бек лишь отпустил замечание в адрес массачусетских водителей, а когда мы остановились у гостиницы, пожелал мне спокойной ночи и открыл для меня дверцу. На этот раз поцелуя не последовало. Но, как и накануне, он подождал, пока я войду в гостиницу, и только тогда уехал.

Я побежала в свой номер, держа ключ в руке. На этой неделе гостиница, похоже, заполнилась лишь наполовину, и, насколько мне было известно, в моем коридоре я жила одна. Когда я дошла до двери, раздался громкий треск. Я метнула взгляд вправо, в направлении задней лестницы, которая вела в спа. Но там никого не было.

Оказавшись в номере, я проделала ставший привычным ритуал: задвинула щеколду, навесила цепочку, подтащила к двери столик, поискала в номере признаки пребывания непрошеных гостей. С прошлой пятницы я так не нервничала. Сегодняшнее происшествие в спа показало, что я потревожила чье-то осиное гнездо. Кто угодно из целого списка подозреваемых мог проникнуть в процедурную комнату после ухода Корделии. Однако у меня не было ни малейшей догадки, кто же этот злоумышленник.

Лежа в постели и прислушиваясь ко всем посторонним звукам, я начала размышлять о Беке… и Джеке. Сегодня Бек повел себя со мной странно, двойственно, предположив, что мы можем сойтись в будущем, и еще раз меня поцеловал. Мне не хотелось, чтобы этот поцелуй кончался, и я была не прочь зайти и дальше. Но не знала, хочу ли я от Бека чего-то большего. Джек мне очень нравится — когда я на него не злюсь.

В пятницу я проснулась в семь тридцать настолько не выспавшейся, что меня ни за что не допустили бы к управлению тяжелой техникой. С помощью маленькой кофеварки, установленной в ванной комнате, я приготовила и выпила кофе, а потом натянула черные брюки и черную водолазку. Когда я спустилась вниз, за стойкой никого не было, хотя со стороны кабинета Дэнни доносилась музыка. Я прошла по знакомому коридорчику. Натали разбирала бумаги на столе Дэнни, складывая их в стопки, тихонечко пела Селин Дион. Заметив боковым зрением какое-то движение, Натали вздрогнула от неожиданности.

— Господи, ну и напугали же вы меня! — едва дыша, произнесла она.

— Извините. Я услышала музыку и решила посмотреть, кто это так рано встал.

— Мне нужно было разложить папки, поэтому я включила музыку. Одной тут очень страшно.

— Мне казалось, что обычно вы приходите позже. А где утренний дежурный?

— У него перерыв. Я пришла доделать запущенную работу, а потом я приду уже в свою смену.

— Вам, наверное, трудно… справляться со всем, что здесь происходит?

— Мои родители хотят, чтобы я уволилась, — озабоченно проговорила она. — Они каждый день со страхом провожают меня на работу. Согласились, чтобы я осталась при условии, что моя смена будет заканчиваться раньше. Дэнни перестроила график, и теперь я работаю до восьми вечера, а не до полуночи.

— Уверена, когда полиция поймает убийцу, вы снова почувствуете себя в безопасности.

— Наверное. Я хочу сказать, что всего два месяца назад была такая же ситуация. Когда умер тот мужчина. С тех пор здесь создалась ненормальная атмосфера.

— Вы думаете, что два этих события между собой связаны?

— Я этого не говорила. Просто все было так ужасно, когда он умер. Полиция торчала здесь несколько недель, задавала вопросы, а потом — журналисты, семья этого человека… Дэнни боялась, что у нас будут неприятности. И едва мы это пережили, как убили Анну, а это уж несравнимо хуже.

— Вы знали Анну?

— Нет. Зрительно — да, но мы не общались. За все время своей работы она мне и двух слов не сказала.

— Вы, случайно, не знаете, в последнее время она ни с кем не встречалась? Я хочу сказать, вы когда-нибудь видели ее с мужчиной?

Натали опустила глаза, словно ей было неловко обсуждать Анну.

— Я знаю, что одно время она встречалась с Эриком… но это было довольно давно. С тех пор я всегда видела ее одну. Она не была похожа на женщину, стремящуюся обзавестись семьей.

Перед уходом я попросила карту Новой Англии. У Натали был только офисный экземпляр, и она предложила мне взять его на время.

Мне было о чем подумать в то утро, но указатели на Уоллингфорд были довольно путаными, а движение весьма оживленным, так что я вынуждена была сосредоточиться на дороге. Я поехала по Массачусетскому шоссе, на этот раз на восток, и ехала так около тридцати миль, потом свернула на шоссе 1-91, проехала место, называвшееся Уилбур-Кросс-Парквей, и наконец выехала на дорогу US-5. Когда, по моим расчетам, до Уоллингфорда оставалось минут двадцать езды, я остановилась на площадке для отдыха, достала записи, сделанные мною во время звонка в школу, и снова набрала знакомый номер. Мне опять ответила та же бойкая дамочка, с которой я разговаривала накануне.

— Позовите Боба Кэсса, — попросила я, делая вид, будто я давно и коротко с ним знакома.

Я чуть не умерла, когда услышала ответ:

— Боба сегодня не будет.

— Вы шутите! — не сдержалась я. — Я должна была с ним поговорить.

— Он болен.

Что теперь? Я не могла сразу же попросить ее соединить меня с кем-нибудь из учителей из моего списка, иначе она что-нибудь заподозрит. Я повесила трубку и через пятнадцать минут въехала в Уоллингфорд.

Это оказался довольно большой город, видимо, промышленный, потому что в пригородах я заметила много разных предприятий, но с маленьким сонным старым центром. Я нашла место для парковки, купила булочку и кофе и снова позвонила в школу. Изменив по возможности голос, я на этот раз попросила учительницу математики.

— Она сейчас на уроке. Что ей передать?

— Когда ей лучше всего позвонить?

— Пожалуй, во время обеда. Вы застанете ее в учительской. Могу я вам чем-нибудь помочь?

— А, нет. Спасибо.

Через эту даму я ничего не добьюсь. Я позвонила по телефону 411 и попросила номер Боба Кэсса в Уоллинг-форде. Мне предложили Роберта Кэсса и Б. Кэсса, и я выбрала первого.

Мой выбор оказался верным, потому что ответивший мужчина говорил так, словно в нос ему засунули полотенце.

— Боб Кэсс?

— Слушаю, — ответил он полузадушенным голосом.

— Извините, что беспокою вас дома, во время болезни. Но это очень срочно. Меня зовут Бейли Веггинс. Не знаю, слышали вы или нет, но бывшую ученицу вашей школы, Анну Джанелли, убили, она работала у моей подруги в Уоррене, штат Массачусетс. Моя подруга очень хочет, чтобы убийцу поскорее нашли, но полицейское расследование продвигается черепашьим шагом. Я профессиональная журналистка и помогаю ей чем могу. Нам сказали, что в прошлом Анны могли быть какие-то проблемы, и мы пытаемся узнать об этом все, что можем… вдруг это как-то связано с ее смертью? Надеюсь, я могу с вами поговорить?

Последовала долгая пауза, и я молилась, чтобы он меня не отшил.

— Нет, я не слышал, — наконец проговорил он. — Это ужасно. Как ее убили? Когда?

— Ее задушили. Несколько дней назад. Значит, вы ее знали?

— Не очень хорошо. Но я ее помню.

— Могу ли я с вами встретиться? Я сегодня приехала в Уоллингфорд, чтобы что-нибудь узнать.

— У меня зверская простуда. Но я уделю вам пару минут, если вы подъедете ко мне.

— Чудесно, спасибо вам. Вы не знаете, было ли что-нибудь… я имею в виду, какое-то происшествие в ее прошлом?

— Да, — ответил он. — Было кое-что.


Глава 20


Что уж там случилось с Анной Джанелли-Коул, неизвестно, но событие, видно, было достаточно серьезным, раз человек, который знал ее не слишком хорошо, помнил об этом даже двадцать лет спустя.

Кэсс сказал, что его дом находится недалеко от центра города, но объяснял он из рук вон плохо. Я обнаружила, что удаляюсь от центра, и поняла, что где-то свернула не в ту сторону. Пришлось попросить помощи у мужчины, садившегося в свой автомобиль, и он велел мне развернуться и ехать туда, откуда я приехала. Когда я наконец нашла нужную улицу, то поняла, что Кэсс сказал «направо», имея в виду налево.

Его дом был выстроен, видимо, в шестидесятых годах двадцатого века и сегодня благодаря разросшимся деревьям выглядел довольно мило. Кэсс встретил меня в джинсах и клетчатой рубашке, но я подозревала, что по дому он расхаживал в халате и наспех переоделся лишь после моего звонка. Это был приятный мужчина, на вид лет пятидесяти пяти, с редеющими рыжеватыми волосами и глазами орехового цвета, которые лихорадочно блестели, наверное, из-за простуды. Рядом с ним крутилась собака, золотистый ретривер с седой от старости мордой.

— Еще раз спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказала я, когда Кэсс открыл дверь-сетку, впуская меня. — Особенно при вашей болезни.

— Всего лишь простуда в начале осени, но очень лихая. Проходите, садитесь. У соседок хотя бы появится повод посплетничать. Одна из них сейчас наверняка звонит моей жене на работу.

В доме пахло куриным супом и средством для ингаляций. Кэсс провел меня через парадную гостиную и кухню в общую комнату-детскую с кирпичным камином, темно-зеленым диваном и двумя такими же креслами. На каминной полке стояли в ряд семейные фотографии. За раздвижными дверями виднелась деревянная веранда, на которой был устроен бассейн, прикрытый на зиму. Кэсс жестом предложил сесть, и, когда я села, пес подковылял ко мне и ткнулся мордой мне в ноги.

— Иди сюда, Персик, — приказал Кэсс. — Сейчас же! — Когда Кэсс зашелся в сухом, лающем кашле, пес с недовольным видом доплелся до кресла, в которое сел хозяин, и плюхнулся на пол.

— Не могу поверить, что Анну убили, — произнес Кэсс, когда кашель утих. — У них есть подозреваемый?

— Пока никого не арестовали. Мою подругу, владелицу гостиницы, волнует, что полиция не слишком усердствует.

— Гостиницы? — изумленно уточнил Кэсс.

— Да. Анна работала массажисткой в спа при гостинице в Уоррене, которая принадлежит моей подруге. В местной прессе достаточно широко освещали это убийство, но после развода Анна оставила себе фамилию мужа, Коул, и, видимо, поэтому вы до сих пор не знаете о ее смерти.

— Насколько мне известно, здесь, в городе, никто из ее родных не живет, так что мы и по этой причине ничего не слышали. Она оканчивала школу не здесь. Анна переезжала из города в город, и в старших классах училась в других местах.

— По телефону вы сказали, что какой-то случай в прошлом Анны был…

— Да, — подтвердил он. — Постараюсь изложить покороче. Анна присматривала за ребенком в семье по фамилии Баллард, и маленькая девочка, за которой она следила, утонула в бассейне.

— Это была страшная трагедия, — продолжил он после долгой паузы, очевидно, приняв мое молчание за шок. Но на самом деле это сообщение просто оказалось для меня полной неожиданностью. Ничего подобного я не предполагала.

— Вам известны какие-нибудь подробности? — спросила я.

— Это произошло в конце лета, насколько я помню. Мать уехала на целый день. Она была вдова, кстати, довольно молодая. Кажется, Анна уже несколько раз сидела с ребенком, так что никаких опасений у матери не было. Анне тогда было около шестнадцати, а девочке три или четыре года. Она немного умела плавать, но попала в глубокую часть бассейна и, наверное, испугалась.

Он посмотрел на свой бассейн.

— Именно по этой причине мы купили его, только когда нашему младшему исполнилось семь лет. Стоит отвлечься на секунду…

— И с Анной так и случилось… она на секунду отвлеклась?

— Тут все как-то странно, — нехотя произнес он. — Она то и дело меняла свои показания. Сначала она заявила, что уложила девочку спать, а сама пошла в гостиную позвонить. Она утверждала, что девочка, вероятно, проснулась и незаметно вышла из комнаты. Но полиция или получила распечатку телефонных звонков, или пообещала ее достать, и тогда Анна тут же выдала новую версию. Теперь она утверждала, что на самом деле уснула на диване в гостиной, но ей было слишком стыдно в этом признаться. Но вообще-то не важно, как это случилось. Семья была в отчаянии, особенно другие дети.

— А сколько их было?

— Еще двое братьев, постарше. Одному, Карсону, тогда уже было шестнадцать, а второй — Гарольд, кажется, — только переходил в старшие классы. Ему было, наверное, тринадцать или четырнадцать.

— А Анна — как она реагировала?

Кэсс отвлекся, чтобы высморкаться в большой белый платок, протрубив, как гуси, летящие по осеннему небу.

— Думаю, она испытала потрясение, но, поскольку я мало ее знал, ответить на этот вопрос не могу. В колледж она не собиралась, и наши пути почти не пересекались. По всей видимости, ее семья чувствовала себя очень неуютно, потому что по прошествии нескольких месяцев они уехали отсюда. А вот Баллардов я знал, особенно старшего мальчика, Карсона. Блестящий ученик, настоящий математический гений, настроен был поступать в Массачусет-ский технологический институт. Но когда той осенью он пришел в школу, его оценки резко упали.

— Он настолько сильно переживал смерть малышки?

— Да, оба мальчика переживали. Но тут сыграла свою роль не только смерть сестры. Их мать после этого впала в глубокую депрессию.

Я прекрасно представляла, что бывает, когда в семье случается трагедия, а мальчики Балларды потеряли и отца, и сестру.

— Это ужасно. Вы знаете, где теперь эти ребята?

— Знаю только, что здесь они больше не живут. Они тоже уехали из города примерно год спустя, перебрались куда-то поближе к родственникам матери. Я слышал, что она со временем вышла замуж. Карсон в МТИ не пошел, но кто-то говорил, что он работает где-то в Калифорнии летчиком. А вы что, думаете, это как-то связано со смертью Анны?

— Не обязательно. Я просто заглядываю под каждый камень. Давайте еще вернемся к этому случаю. Не возникло ли у полиции подозрений, что Анна причинила девочке какой-то вред?

Он удивился, потом покачал головой.

— Знаете, это никогда не приходило мне в голову… да и никому другому, насколько я знаю. Но с другой стороны, это случилось в те времена, когда няни еще не поджигали дома своих работодателей. Вероятно, такое могло быть, но тогда мы все списали на ее легкомыслие.

— Но почему Анна изменила показания?

— Тогда все подумали, но доказательств, насколько мне известно, так и не нашли, — что с ней был какой-то парень. И что они очень увлеклись, если можно так выразиться. В отношении мальчиков у Анны была репутация весьма активной девушки. Сейчас мы называем это ранним созреванием, а тогда ее считали распущенной… или даже распутной, назовите как угодно.

Он снова закашлялся и выплюнул что-то в носовой платок, от чего меня чуть не вырвало.

— Не буду больше вас мучить, выздоравливайте, — проговорила я. — Я только хотела спросить, вы не знаете, в какой город переехала Анна?

— В Милфорд. Моя жена встретила ее там примерно через год.

— Я слышала, она рано вышла замуж. Не знаете, ее муж был не отсюда?

— Не имею ни малейшего представления.

У меня оставалась последняя просьба. Пока мы разговаривали, я заметила школьные ежегодники на полках, обрамлявших камин. Я поинтересовалась, нет ли там фотографии Анны. Выбравшись из кресла, Кэсс вытащил один из томов, нашел страницу с групповой фотографией и показал мне Анну. Она не очень отличалась от женщины на фотографии, которую я видела у Дэнни, — красивая, чувственная, темные волосы она тогда носила ниже плеч, Анна смотрела в камеру, улыбаясь. Снимок был сделан до гибели девочки, и Анна выглядела беззаботной.

— А Карсон Баллард? — спросила я. — Он тоже здесь?

Кэсс пробежал по снимку взглядом и остановился на примечании к подписи внизу, которое гласило, что в день съемки Карсон Т. Баллард отсутствовал.

Кэсс захлопнул ежегодник, словно это дополнение к подписи каким-то образом подводило черту под всем сказанным. Я поблагодарила его, и он проводил меня до входной двери. Персик увязался за нами и с целеустремленностью пса, натасканного на поиск наркотиков, еще несколько раз ткнулся мне между ног мордой. Уже совсем прощаясь, я спросила, далеко ли отсюда Милфорд, и Кэсс ответил, что минут двадцать на восток.

Вернувшись в центр города, я купила стаканчик горячего кофе и выпила его в машине, размышляя о том, что поведал мне Кэсс. Я до сих пор находилась под впечатлением от услышанного. С тех пор как Ева сказала мне, что в прошлом Анны было какое-то темное пятно, я предавалась безудержным фантазиям на эту тему. Я рассмотрела все — от насилия и беременности до непредумышленного убийства в результате наезда, но и близко не подобралась к истине. Интересно, мучило ли это Анну? По этой ли причине она переезжала с места на место и стремилась к острым ощущениям? Ева говорила, что тело Анны хранило эмоциональную боль. С другой стороны, Анну описывали как холодную и отстраненную женщину. Может, спустя многие годы смерть девочки потеряла для нее актуальность?

Мне очень хотелось вернуться в Уоррен, и в то же время меня манил Милфорд. По словам сестры Анны, она вышла замуж за парня, с которым познакомилась в последнем классе. Если я загляну в милфордскую школу, то смогу поискать Коула в ежегоднике, а потом найти его, как я нашла Баллардов. Не успела эта мысль оформиться в моей голове, как я попыталась себя отговорить. Остановка в Милфорде не только задержит мое возвращение в Уоррен по меньшей мере на час, но и окажется скорее всего пустой тратой времени: муж Анны вряд ли имеет отношение к ее смерти. Конни сказала, что Анна уже несколько лет не поддерживала с ним отношений. Но теперь я уже не могла отделаться от засевшей в мозгу идеи. Если я не сделаю этого, пока я так близко от Милфорда, потом я наверняка об этом пожалею. Старый репортер, с которым я работала в «Олбани таймс юнион», сказал мне как-то: «Если ты пытаешься обосновать свое нежелание что-то сделать, тебе лучше это сделать». Я взяла лежавшую на пассажирском сиденье карту и прикинула наиболее удобный маршрут до Милфорда.

Попасть в школьную библиотеку оказалось легче, чем я ожидала. Я показала женщине, сидевшей за столом в вестибюле школы, свою визитку с названием «Глянец» и объяснила, что мне нужно посмотреть старые ежегодники — я, мол, собираю материал для статьи о бывшем ученике школы, — и она позвонила в библиотеку.

— Все в порядке, — произнесла она, кладя трубку. — Пройдите по этому коридору до конца и сверните налево, мимо не пройдете. Можно задать вам вопрос? А «Глянец» по-прежнему делает показательную корректировку макияжа? Мне бы это не помешало.

Это уж точно. Глаза она целиком обвела угольно-черной подводкой и накрасилась пронзительно-розовой помадой.

— Очень жаль, но мы больше этим не занимаемся.

Вообще-то я понятия не имела, занимается этим «Глянец» или нет. В разделе красоты я проглядывала только уморительную колонку вопросов и ответов, где печатали, например, такое: «Помогите, я сбрила волосы на подбородке. Теперь они отрастут, как борода?» Но времени на болтовню у меня не было.

В библиотеке оказалось довольно много школьников, большинству из которых не сиделось на месте из-за переизбытка гормонов. Я села за стол в углу рядом с полкой, уставленной ежегодниками за несколько десятилетий. Найдя год Анны, я сразу обратилась к разделу индивидуальных фотографий старшеклассников. Вот она, навеки запечатленная с прической — своего рода данью «Ангелам Чарли»: ее волосы образовывали подобие крыльев по обеим сторонам лица. Выражение его на этот раз было мрачным, разительно отличавшимся от предыдущего снимка. И хотя она была красивой — темные-темные глаза и чувственные губы, — в ней теперь проглядывало что-то от шлюхи. Она была похожа на девушку, которая отскакала на кровати не одну милю.

Выяснив, что она была членом женской команды по европейскому футболу и членом комитета по организации выпускного бала, я поспешила найти букву «К». Никаких Коулов. Я просмотрела три предыдущих года, но и там не было никого с такой фамилией. Я уже собиралась закрыть последний ежегодник, как вдруг у меня перехватило дыхание.

Я не узнала его сразу, потому что тогда на голове у него было много волос. Рич Уайлер. И если бы у меня оставались какие-то сомнения, подпись их развеяла бы: «Теннис (капитан)».

Он окончил школу до приезда сюда Анны, но вполне мог встретиться с ней в городе. И видимо, узнал ее, когда начал работать в гостинице. Может быть, «увиваясь вокруг нее», как выразилась Дэнни, он пытался возобновить давние отношения? Но Пайпер говорила, что Анне он не нравился. Не угрожал ли он ей по какой-то причине? И не поэтому ли отрицал их знакомство?

Я сделала несколько записей в толстую тетрадь и поспешила к своем джипу. Я умирала с голоду, но не хотела тратить время на поиски кафе или ресторана. Вместо этого я завернула в «Бургер кинг» на выезде из города и съела двойной гамбургер, пока добиралась до шоссе.

В голове у меня безостановочно крутились мысли об Анне. Я искала информацию о ней, а наткнулась на трагический случай. То, что я обнаружила, требовалось обдумать: погибает ребенок, находившийся под присмотром Анны. Однако я напомнила себе, что все это случилось двадцать лет назад и могло не иметь никакого отношения к убийству Анны. Если Анна, как я подозревала, собиралась в пятницу вечером на свидание и тот человек ее убил, ее прошлое в эту схему не укладывалось. Я, конечно, попытаюсь разыскать братьев Баллардов, чтобы списать их со счетов, но что действительно нужно сейчас сделать, так это непременно выяснить, был ли у Анны новый ухажер.

Возвращение в Уоррен показалось мне бесконечным, возможно, из-за моего беспокойства и нетерпения поскорее вернуться назад. Как только я очутилась в своем номере в гостинице и убедилась, что никто не рыскал здесь в мое отсутствие, я позвонила в «Глянец» одной стажерке, которая занималась подбором материалов для моих статей. У нее был доступ к особой службе розыска людей: в ее базе значились все, кто хоть раз в жизни покупал что-нибудь в кредит. Вы набираете имя, и программа выдает вам список всех подходящих лиц и их адреса. Затем можете остановиться на конкретном имени, чтобы узнать о человеке больше — как правило, указывается и дата рождения, — и путем отсева обычно выясняете, где живет интересующее вас лицо. Отличная помощь при подборе материала, а также очень удобный инструмент, если вы вдруг вспомнили о парне, с которым десять лет назад провели упоительные выходные в Новом Орлеане и теперь хотите узнать, топчет ли он еще эту землю.

Я четко проинструктировала ее, велев поискать Карсона Т. Балларда, примерно тридцати восьми лет, возможно, живущего в Калифорнии, и Гарольда Т. Балларда, примерно тридцати шести лет, живущего неизвестно где. Еще я сказала, что хотела бы получить сведения к концу дня.

Потом я позвонила Натали, чтобы узнать, когда Рич снова появится в гостинице.

— Вы хотите взять еще один урок? — спросила она.

— Нет, просто хочу с ним поболтать. Я могла бы подойти к концу занятия.

— Он был здесь сегодня утром, и кажется, это все. Дайте взглянуть… нет, он будет здесь еще в четыре тридцать. Вы можете подойти на корт до этого или сразу после занятия.

— Спасибо. А Дэнни сейчас в гостинице?

— Большую часть дня она провела в спа. Но еще заедет попозже.

— Вы не передадите ей, что я вернулась и хотела бы с ней увидеться? Скажите, что у меня есть новости.

Теперь, и это было важнее всего, требовалось найти Пайпер. Она говорила, что уезжает в эти выходные, и я надеялась, что она еще не перевезла вещи. Я позвонила в спа, молясь, чтобы ответил не Джош. Трубку взял какой-то пижон и сообщил, что Пайпер больше здесь не работает. Я быстро натянула синие джинсы и, воспользовавшись западным выходом из гостиницы, побежала в амбар.

Когда я нажала на кнопку с именем Пайпер, меня одолело дурное предчувствие. Стоя в тамбуре, я видела через стеклянные двери первый этаж, там все казалось каким-то заброшенным и унылым. Ни на первый, ни на второй, ни на третий звонок никто не ответил. Наверное, я ее упустила.

Я уже повернулась, собираясь уходить, когда услышала позади себя шум. Откуда ни возьмись появилась Корделия, открывавшая дверь холла.

Губы массажистка накрасила красной помадой и одета была в брюки-стрейч и джемпер с глубоким вырезом, стиснувшим и приподнявшим ее груди, отчего между ними образовалась ложбинка, которую в отделе мод «Глянца» называли «ягодичной». Выглядела она устрашающе, как пресловутая секс-бомба Анна Николь Смит. Глаза ее расширились, когда она увидела за дверью меня.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она испуганно.

— Вообще-то я ищу Пайпер, — проговорила я.

— По-моему, она уехала. В смысле совсем уехала. Я видела, как она после обеда грузила вещи в машину. Вы же знаете, она уволилась из спа.

— Ладно, спасибо. — Я готова была рвать на себе волосы. Следовало повидаться с ней до поездки в Уоллингфорд.

— Надеюсь, вы не считаете меня виноватой в том, что случилось с вами вчера вечером? — резко спросила Корделия.

— А кто, по-вашему, виноват?

— Понятия не имею. Если вас это утешит, то Дэнни чуть задницу мне не откусила за то, что я оставила вас одну.

Мне очень хотелось сказать, что никто бы этого не заметил, но лишь молча толкнула дверь и вышла из тамбура.

Направилась я не в гостиницу, а, обогнув здание сзади, на автостоянку в тщетной надежде, что Пайпер все еще загружает свою машину. Но массажистки там не было. Однако идя вдоль короткого ряда машин, я заметила желтый «фольксваген-жук», заднее сиденье которого ломилось, от беспорядочной кучи одежды, сумок, пакетов и всякой всячины, которая очень напомнила мне барахло, сваленное вчера утром на полу комнаты Пайпер.

Я побежала к гостинице и вошла в нее через главный вход. У стойки стояли муж и жена, заполнявшие с помощью Натали регистрационные карточки. Я ждала рядом, стараясь не притоптывать ногой от нетерпения. Когда Натали позвала коридорного и он повел гостей к лестнице, я подошла к стойке.

— Вы, случайно, не знаете, где Пайпер? — спросила я. — Корделия говорит, что она уехала, но мне кажется, ее маши-, на стоит на площадке.

— Она в гостинице, — ответила Натали. — Дэнни предоставила ей свободный номер.

— Какой? Мне нужно с ней поговорить.

— Двадцать седьмой. Это на третьем этаже.

Я взлетела по лестнице через две ступеньки. Планировка третьего этажа не отличалась от второго, но здесь были более низкие потолки. Я нашла комнату номер двадцать семь и постучала. Голос Пайпер ответил: «Кто там?»

— Это Бейли. Мне нужно с вами поговорить.

Я услышала тяжкий вздох, потом негромкие шаги. Открывшая дверь Пайпер выглядела очень сердитой.

— Что вы меня преследуете? — прошипела она. — Почему не можете оставить в покое? — Она была в джинсах и яблочно-зеленом джемпере, волосы распущены по плечам в стиле «лесной пожар».

— Это важно. И займет всего минуту.

— Ладно, но только быстро.

Она отступила, пропуская меня, и выглянула в коридор, прежде чем закрыть дверь. Комната была маленькая, с наклонным потолком, образованным крышей, отделанная в белых и желтых тонах. По смятому покрывалу и босым ногам Пайпер я догадалась, что она лежала на кровати.

— А что вы тут делаете?

— Дэнни разрешила мне побыть здесь, раз комната пустует. Я сегодня уезжаю, но жду одну девушку из города, она должна привезти мне деньги, долг. Я не хотела бы и лишней секунды оставаться в этом сарае.

— А почему вы уезжаете сегодня?

— Может, вы не слышали, — ехидно проговорила она, сложив руки на груди и покачиваясь на носках, — что тут поблизости бродит убийца, предпочитающий массажисток?

— Но вы собирались уехать в выходные! Почему вы ускорили свой отъезд?

Она глянула в сторону — ни на что конкретно, просто так, — потом посмотрела на меня и покачала головой.

— Мне здесь страшно. И не нравится, как в последние дни вел себя со мной Джош.

— Он был груб с вами?

— Нет. С этим я бы справилась. Он до тошноты любезен. Не знаю, боится ли он, что я расскажу копам, чем мы с Анной занимались, или думает, будто я подозреваю его в убийстве Анны, и хочет убедить меня, что он самый милый парень в мире.

— А вы думаете, это может быть он?

— Я миллион раз вам говорила — я понятия не имею, кто убил Анну! — Она в отчаянии закинула голову и испустила тяжелый вздох.

— Хорошо, успокойтесь. Я всего лишь хочу помочь Дэнни.

— Знаю, но вы пытаете меня целую неделю.

— Что ж, тогда еще один вопрос вас не испугает.

— О Боже, — простонала Пайпер, запуская руки в волосы. Она все время дергалась, как под действием наркотиков. — Что еще?

— У меня создалось впечатление, что на вечер пятницы у Анны было запланировано свидание. Свидание, которое ей назначили после того, как она поменялась с вами сменами. И это мог быть человек, который ее убил.

Пайпер взмахнула было рукой, отметая мои слова, но затем вдруг замерла и выпучила глаза. Я видела, что она прокручивает в голове эту мысль.

— Она ничего мне не говорила, — тихо произнесла Пайпер.

— Но вы только что о чем-то подумали.

Она медленно подошла к кровати и села на самый краешек.

— Ее джемпер, — наконец прошептала она, еле шевеля губами.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мне только что пришло в голову. В тот день она надела на работу свой новый джемпер. Я видела, как она переодевалась в раздевалке. Розовый такой, по краю выреза продернут шнурок, очень сексуально. И теперь я вспомнила, что обратила на него внимание и какая-то мысль у меня мелькнула, но я на ней не задержалась, так как до этого Анна говорила, что у нее нет планов на пятницу.

— Вы имеете в виду, что джемпер был слишком сексуальным для человека, который никуда не собирался?

— Нет. В смысле да, но еще и то, что она надела его в спа! Когда после работы она возвращалась в амбар, то на ней всегда была наша униформа.

— Понятно, — протянула я, меряя шагами комнату. — Давайте предположим, что в тот вечер у нее было свидание. Новый кавалер — ну, или почти новый — должен был встретиться с ней в спа. Я помню, вы сказали, что ничего не знаете про новых мужчин в жизни Анны, но, может, какие-то ее слова сейчас натолкнут вас на мысль?

Пайпер задумалась, от усердия наморщив лоб.

— Ничего не вспоминается, — пожаловалась она. — Хотя теперь становится понятным ее желание поменяться со мной временем отъезда… ну, ухода из спа насовсем.

— Да, и я об этом подумала. А не могла она снова начать встречаться с Эриком?

— Не-ет. Об этом я бы знала. Я вам говорила, он ходил как побитая собака.

— И еще одно имя. Муж Дэнни.

— Что? — недоверчиво уставилась на меня Пайпер. — Вы ведь уже спрашивали меня об этом. Я вам снова отвечу — это абсолютно невозможно! Вы видели его тело? Анне нравились крепкие тела. Когда к ней на массаж приходил рыхлый мужчина, она называла его желеобразным.

— Понятно. Я сейчас от вас отстану. Вы очень помогли, но если вдруг что-то вспомните, позвоните мне в гостиницу, хорошо?

— Ладно, позвоню. Это значит, что мне не стоит бояться Джоша?

— На это я вам ответить не могу.

Едва за мной закрылась дверь, как я услышала лязганье задвижки, так что, видимо, я не слишком успокоила Пайпер. Было почти пять часов. Я решила связаться со своим информатором в «Глянце», а уж потом отправиться на корт. Я спустилась на второй этаж, толстый ковер заглушал мои шаги. Свернув в коридор к своему номеру, я увидела, что какой-то человек в темном пальто стоит перед моей дверью. Я остановилась, и человек повернулся ко мне.

Это была Дэнни. И она плакала.


Глава 21


— Дэнни, что случилось? — испугалась я, подбегая к ней.

— Мы можем войти? — прерывистым шепотом спросила она. — Я не хочу, чтобы нас услышали.

Дэнни не осознала иронии своих слов — царящая в коридоре тишина создавала впечатление, что гостиница закрыта до нового сезона, — но я быстро достала ключ и открыла дверь. Пока я включала настольную лампу, Дэнни вытерла глаза промокшей салфеткой.

— Ну, садись, — сказала я, беря ее за руку и подводя к дивану. — Рассказывай, в чем дело.

— Это Джордж, — сказала она, и по ее щекам снова заструились слезы. — Бейли, я начинаю думать, что он мог это сделать. Убить Анну.

Я ахнула:

— Но почему ты так решила?

— Я говорила с адвокатом. В последнее время Джордж вел себя настолько уклончиво, что я подумала — он что-то от меня скрывает. Адвокат обмолвился, что он десятки раз звонил Анне на мобильный и в ее комнату в амбаре. Но Джордж заявил, что было всего лишь несколько звонков насчет организации корпоративного отдыха, которым он занимался.

— Это странно. Пайпер мне сказала, что Джордж несколько раз звонил Анне. Если бы он действительно ей надоедал, она бы это знала.

— Он не каждый раз говорил с ней. Некоторые звонки приходятся на рабочее время, и возможно, Джордж вешал трубку, не получив ответа. Похоже, он звонил, чтобы просто услышать ее голос на автоответчике.

— Выглядит так, будто Джордж был одержим Анной. Ты думаешь, такое возможно?

Дэнни опустила голову и поднесла стиснутые руки ко рту. Ей понадобилось полминуты, чтобы прийти в себя и заговорить.

— Вчера, когда ты спросила меня про Джорджа, я была резка с тобой, и напрасно. Я боялась, что… что ты докопалась до правды. Как раз перед последним отъездом Джорджа я заподозрила, что у него роман с соседкой. В его столе я нашла ее фотографии. Джордж все отрицал, но было ясно, что он лжет — фотографии тому доказательство. Эта женщина моложе меня, красивее, и я решила с ней поговорить. Мирно. Я всегда считала, что угрозами ничего не добьешься. Я попросила ее отпустить Джорджа ради нашего брака. Она все отрицала. Сказала, что видела, как он за ней наблюдает, и решила, что у него такой пунктик. Тогда я подумала, что она просто скрывает правду. Но сразу после этого Джордж признался, что провел какое-то время с этой женщиной, но до секса дело не дошло и что подобное больше не повторится. Я подумала, что, может, все и зашло дальше, чем он говорит, но мне хотелось сохранить брак, поэтому я не стала вставать в позу. Теперь, в свете последних событий, я начинаю думать, что та женщина говорила правду. На фотографиях она смотрела в сторону и была снята издалека. Я думаю, что Джордж сделал эти снимки без ее ведома. Он, похоже, был одержим ею. То же самое было и с Анной.

— Ты спросила Джорджа о его звонках Анне?

— Да, после разговора с адвокатом я сразу же спросила его. Он заюлил, как и тогда. Сказал, что звонил Анне по делам, но часто не мог дозвониться, поэтому набирал ее номер снова и снова. И тогда я попросила его уйти, поселиться в мотеле и держаться подальше… от меня и от гостиницы. Я больше не хочу его видеть.

— Господи, Дэнни, я даже не знаю, как тебя утешить. По-моему, у него какие-то проблемы. Но это вовсе не означает, что он убил Анну.

Она поднялась с дивана и принялась ходить по комнате, обхватив себя руками.

— Я знаю, это звучит чудовищно, но какая разница? Так или иначе я не могу оставаться его женой.

— Послушай, Дэнни, разница есть. Он все еще твой муж, и, если его арестуют и признают виновным, это нанесет огромный ущерб твоему бизнесу. Я не собираюсь отказываться от попыток доказать непричастность Джорджа к убийству. Между прочим, сегодня мне удалось раздобыть потрясающую информацию.

Дэнни остановилась:

— Что?

Я усадила Дэнни на диван и поведала ей историю Анны, которую узнала в Уоллингфорде. И еще я добавила, что Рич знал Анну в прошлом.

— У меня все это в голове не укладывается, — вздохнула Дэнни, в недоумении наморщив лоб. — Ты думаешь, что смерть Анны могла быть актом мести?

— Маловероятно, но все равно нужно это проверить. Я пытаюсь проследить пути двух братьев. Но я почти на сто процентов уверена в том, о чем догадалась вчера, когда мы ходили с тобой по спа: в вечер убийства у Анны было свидание. Я только что говорила с Пайпер, и она вспомнила, что в тот день Анна пришла на работу не в униформе, как обычно, когда собиралась после работы вернуться к себе, а в новом джемпере.

— А Рич… какую роль он играет во всем этом?

— Точно не знаю. Его присутствие здесь может быть простым совпадением.

— А ты не хочешь рассказать обо всем полиции?

— Если они захотят арестовать Джорджа, я обязательно расскажу. А пока лучше подождать и поискать конкретные улики. Иначе меня отшлепают и выдворят обратно в Нью-Йорк за игры в детектива-любителя.

— А когда тебе надо возвращаться в Нью-Йорк?

— Завтра, — ответила я, думая о Джеке. — Завтра вечером у меня одно мероприятие, которое я… которое я очень не хочу пропустить. А пока я останусь здесь. Мне кажется, что я все ближе подбираюсь к разгадке.

Разумеется, делясь с Дэнни потрясающими новостями, я снова оставила за скобками самую пикантную подробность: расслабляющий массаж, который без ее ведома добавили в список спа-процедур. Когда-нибудь я, конечно, ей все расскажу честно. Но сейчас момент был неподходящий. Дэнни и без того была сама не своя из-за Джорджа.

Я посмотрела на часы. Нужно было выяснить, почему не позвонила моя осведомительница из «Глянца», а также не упустить Рича. Я сказала Дэнни, что сегодня мне нужно отработать еще несколько версий, и спросила, сможем ли мы встретиться с ней попозже. Поскольку был вечер пятницы и ресторан работал, Дэнни предложила поужинать вместе в восемь.

Как только она, подправив макияж, удалилась, я быстро осмотрела номер на предмет посещения непрошеных гостей и позвонила в Нью-Йорк. Никто не снял трубку. Если она уже ушла домой, в понедельник я ее придушу. Но когда я уже открыла дверь, чтобы уйти, зазвонил мой мобильный.

— Извини, извини, — затараторила она. — У меня зависал компьютер. Я нашла только одного из двух братьев.

— И что удалось узнать?

— Так, есть Карсон Баллард, который живет в Ирвайне, штат Калифорния. На год младше, чем мы предполагали, но, думаю, это он. Я проверила все штаты, но другого с таким именем нет.

Пока мы говорили, я достала из сумки блокнот и, спросив номер Карсона, записала его вместе с именем. Потом поинтересовалась, что удалось выяснить про Гарольда.

— Есть только один Гарольд Баллард, но ему, по-моему, лет сто. Это все, что мне удалось найти.

Я сказала, что очень благодарна за помощь, но это не все: нужно проверить еще одно имя и дать ответ в течение часа. Она разве что не застонала вслух.

Повесив трубку, я набрала номер Карсона Балларда Включился автоответчик, и я услышала приветствие, надиктованное мужчиной с высоким голосом, видимо, искаженным аппаратом. Я решила не оставлять сообщение.

Из гостиницы я вышла за несколько минут до окончания занятия Рича, чтобы его не упустить. На улице похолодало, и на западе небо заволокли черные тучи. Приближаясь к корту, я увидела Рича, торопливо собирающего мячи. Предстоящий разговор меня волновал. Я собиралась надавить на тренера, желая выяснить, что на самом деле связывало его с Анной и что он знает о ее прошлом. Но оставалась возможность, что убийца — это он, и мне не очень-то улыбалось остаться с ним наедине. Я с облегчением увидела уборщика на другом конце корта, сгребавшего там листья.

Рич заметил мое приближение, но своего занятия не прервал. Когда я дошла до корта, он убирал мячи в сарайчик рядом с воротами. Он посмотрел на меня, когда я подошла ближе, но вместо улыбки одарил кислым выражением лица, каким, вероятно, провожал своих учеников, едва те поворачивались к нему спиной.

— Позвольте предположить, — с сарказмом начал он, — вам настолько понравилось это занятие, что вам захотелось еще… даже под дождем?

— Нет. Мне просто интересно, почему вы мне солгали?

— Вы имеете в виду, когда я сказал, что у вас неплохой удар слева?

— Когда сказали, что знали Анну чисто визуально.

Он с силой загнал конец дужки висячего замка в отверстие, одновременно подпирая дверь бедром. Закончив, он круто развернулся. Крупная дождевая капля упала мне на челку.

— А кто утверждает обратное? — спросил он.

— Я. Я знаю, что вы ходили в ту же школу в Милфорде, что и Анна.

— И что с того? — поинтересовался он, злобно скривив рот. — И почему я должен что-то вам объяснять?

— Мне просто любопытно, почему вы решили солгать?

— Ваше стремление совать свой нос во все дела отвратительно! — скривился он, придвигаясь ко мне на шаг — слишком близко. — Вас уполномочила полиция? Вы пытаетесь помочь им раскрыть это дело?

Я слегка отклонилась назад, чтобы он не дышал мне в лицо. Дождь усилился, пропитывая нашу одежду. Глянув туда, где возился уборщик, я обнаружила, что он ушел. Меня начал охватывать страх.

— Никто меня не уполномочивал, — рассердилась я. — Просто кто-то намекнул, что вы давно знаете Анну.

— Да, и кто же? — Он впился в меня зелеными глазами.

— Одна из сотрудниц спа, — солгала я, потому что не хотела упоминать о своей поездке.

— Да, я знал Анну, но, повторяю, и что с того? Она вышла замуж за моего друга из Камдена — Томми Коула. Церемония продолжалась пятнадцать минут.

— И вы случайно столкнулись с ней здесь?

— Совершенно верно. Я рад, что соображаете вы лучше, чем бьете по теннисному мячу.

Случайная встреча с Анной не казалась такой уж неправдоподобной. Анна вернулась в тот район страны, где выросла, а Рич никогда его и не покидал. Но к чему тогда такая скрытность?

— А где сейчас Томми? — спросила я.

— А вам какое дело? — рявкнул он.

— Послушайте, мне просто любопытно. Я нашла тело Анны и хочу знать, что с ней случилось.

— Томми? Он в Германии. В армии. Он там уже много лет. А теперь, если вы позволите, я ухожу, а то я промок.

Он сдернул бейсболку, стряхнул капли с козырька и снова натянул ее на свою блестящую лысину. Проходя мимо меня, Рич задел мою руку влажным рукавом.

— Последнее, — сказала я. — Я слышала, что в прошлом у Анны были какие-то проблемы. Вам об этом что-нибудь известно?

— Ее единственной проблемой, насколько я помню, была неспособность держать ноги вместе.

И он убежал, оставив меня под дождем, огромные капли которого колотили, брызгаясь, по асфальтовому покрытию корта. Я смотрела, как он заворачивает за восточный угол основного здания гостиницы, направляясь к автостоянке, и тогда побежала сама, торопясь укрыться под крышей.

Когда я добралась до своего номера, дождь уже лил вовсю. Исчерченные струями воды окна запотели, и слышно было, как капли барабанят по маленькой крыше рядом с окном спальни. Я подтащила к двери столик и позвонила своей информаторше в «Глянец» — дать отбой розыску последнего человека. Потом сняла промокшую одежду и разложила сушиться на креслах и диване. Закутавшись в махровый халат, я устроилась на кровати со своей толстой тетрадью и занесла туда разговоры с Пайпер, Дэнни и Ричем.

Рассказ Дэнни о муже очень меня обеспокоил. Одно дело — изменять жене, но тайком фотографировать женщину, а потом пускать слюни над ее снимками — это уже совсем другая история. От этого становилось не по себе.

Я по собственному опыту знала, как тяжело Дэнни посмотреть в лицо фактам, касающимся ее мужа. Само собой, у меня не было никакого права взирать на нее в данной ситуации свысока. Я сама полтора года провела замужем за человеком, который был тайным игроком и просадил тысячи долларов на футбольном тотализаторе и лошадях, а я ни о чем даже не подозревала. Я представляла, что ждет Дэнни в ближайшие месяцы. Обнаружив, что человек, которого ты любила и кому доверяла, оказался совсем другим, ты часами вспоминаешь прошлое, пытаясь увидеть тревожные сигналы и признаки. Тебе кажется, что ты должна вычеркнуть эти годы из своей жизни, потому что прожила их неправильно. И чувствуешь себя последней тупицей из-за того, что не видела дальше своего носа.

Но каким бы неприятным ни представал теперь Джордж, я все же не могла поверить, что это он убил Анну. Догадка, озарившая меня перед туалетной стойкой в раздевалке, была очень убедительной. Теперь же, поговорив с Пайпер, я прямо-таки видела Анну в розовом джемпере, прихорашивающуюся для свидания.

И тем не менее никаких сведений о таинственном мужчине накопать мне не удалось. Если Анна подцепила нового ухажера, неужели никто не заметил их вдвоем, неужели Пайпер ничего не учуяла? Может, это было первое свидание? Но если их отношения только начинались, с чего бы этому парню убивать ее таким жестоким способом?

Просмотрев свои записи, я поразилась, как часто упоминалось прошедшее лето. Тогда умер Уильям Литхауэр. Летом Анне показалось, что за ней следят. Рич начал подрабатывать в гостинице и столкнулся с Анной. Джош узнал о расслабляющем массаже. Я чувствовала, что все упоминания о лете на что-то указывают, но не понимала на что.

Я говорила Дэнни, что потихоньку подбираюсь к истине, и я действительно так считала. Но сейчас было почти семь часов вечера, и была пятница, вечер накануне моего отъезда, а мне больше нечего было проверять. Вполне возможно, что ничего больше я и не узнаю, до того как направлю свой джип в сторону Нью-Йорка.

Дождь убаюкал меня, но я знала, как и накануне, что потом пожалею об этом отдыхе. Я была до предела измотана сегодняшним путешествием, разговором с Ричем и всем остальным, что случилось со времени моего возвращения в «Сидар». Кроме того, я ощутила легкое раздражающее покалывание в горле — это простуда поднимала свою отвратительную голову. За нее я, возможно, должна была благодарить Боба Кэсса, сеявшего вокруг себя заразу, как из распылителя.

Проснувшись через час, я почувствовала себя еще хуже. Найдя в кармашке сумки две завалявшиеся таблетки ибупрофена, я приняла их и надела единственное привезенное сюда платье — из легкой шерсти, черное, с V-образным вырезом. Слишком изысканно, но от черных брюк меня уже тошнило. Уходя из номера, я взяла черный палантин и для сохранности сунула в сумку тетрадь для записей.

Я не знала, где мы встречаемся с Дэнни — в ресторане или в холле, но, остановившись на площадке второго этажа, чтобы поправить ремешок туфли, услышала ее голос, доносившийся из холла. Узнала я и другой голос — Бека.

Я медленно спустилась на первый этаж, пытаясь уловить, о чем Они говорят. Слов я не слышала, но, кажется, они спорили.

— Все в порядке? — громко спросила я, сойдя вниз.

В холле были только они двое: Дэнни в лавандовом наряде и Бек, возвышавшийся над ней в черном, блестевшем от воды плаще. В салоне, по всей вероятности, было пусто, но в конце коридора слышалась музыка и негромкий гул голосов, доносившийся из обеденного зала. Бек окинул меня взглядом, и мне вдруг стало неловко, что мои груди только что не вываливаются из выреза.

— Детектив Бек ищет Джорджа, — пояснила Дэнни. Она понизила голос, но ее смятение бросалось в глаза. — Я сказала ему, что в настоящее время мы с Джорджем живем порознь и я понятия не имею, где он находится. Но он, видимо, считает, что я скрываю правду.

— Я вовсе так не считаю, миссис Хабнер, — возразил Бек, опять поворачиваясь к Дэнни. — Я только спросил, не знаете ли вы, где его найти.

— Я не знаю, детектив, — твердо ответила Дэнни.

Я пересекла холл, стуча каблуками по плиткам пола. Подойдя ближе, я увидела Натали, которая перекладывала какие-то бумаги и делала вид, что ужасно занята.

— Вы собираетесь арестовать Джорджа? — негромко спросила я. — Следует ли Дэнни позвонить адвокату?

— Мы только хотим задать ему несколько вопросов, — объяснил Бек.

Я посмотрела ему прямо в глаза, но он адресовал свое замечание Дэнни, а не мне. Что-то в его поведении разозлило меня до чертиков.

— А других линий расследования у вас нет? — брякнула я. — Пайпер сказала, что в тот вечер Анна нарядилась, как на свидание.

— Это правда? — спросил Бек, посмотрев на меня. Вид у него был изумленный.

— Да. — Остановиться я уже не могла. — И… и этим летом Анне казалось, что за ней кто-то следит. Может, полиции стоит рассмотреть эту версию?

Вспыхнув от смущения, на последних словах я развернулась, собираясь скрыться в ресторане. Натали, которая до этого старательно изображала деловую активность, внезапно подняла голову.

— Мне выписать вам чек за консультацию, мисс Веггинс? — спросил Бек. — Вы этого хотите?

Я обернулась к нему, страшась увидеть его лицо. И ничего хорошего я не увидела. Глаза его горели злостью.

— Я всего лишь высказала свое мнение, — промямлила я.

Не удостоив меня ответом, он повернулся к Дэнни:

— Если вы свяжетесь со своим мужем, пожалуйста, попросите его позвонить мне.

В эту секунду входная дверь распахнулась, и мы все трое одновременно повернулись в ту сторону, словно в ожидании чего-то важного. Но это оказался всего лишь ночной дежурный, он пришел сменить Натали. Он робко глянул на нас, поняв, что появился в неподходящий момент.

— Э… извините, что немного опоздал, — обратился он к ней. — Я только сниму плащ и отпущу вас. — Проскользнув мимо нас, он исчез в коридорчике за стойкой.

Без дальнейших слов Бек зашагал к двери, распахнул ее, но закрыл тихо, словно старался обуздать свой гнев.

Как только он ушел, Дэнни испустила облегченный вздох. У меня было такое чувство, что краска с моих щек сойдет только дня через два.

— Натали, извините, что вам пришлось все это выслушивать, — повернулась к ней Дэнни.

— Да ничего, — отмахнулась та, хотя вид у нее был странный, словно все это действительно выбило ее из колеи.

Мы попрощались с ней и пошли по длинному, идущему вдоль фасада гостиницы коридору в ресторан. Ступив в зал, я будто попала на другую планету. Негромко звучала классическая музыка, в камине потрескивал огонь, на каждом столике горела свеча, и гости в этом таинственном полумраке о чем-то тихо разговаривали.

Мы заказали вино — я остановила свой выбор на каберне, а Дэнни предпочла шардонне — и приступили к обсуждению разыгравшейся в холле сцены, предварительно сделав по солидному глотку. Белое вино Дэнни мерцало в пламени свечи.

— Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что полиция может без восторга отнестись к твоим теориям, — проговорила Дэнни. — Он рассердился.

— Мне трудно его винить, — признала я. — Я грублю, вмешиваюсь в расследование. Жаль, что у меня нет ничего конкретного, чтобы его убедить. После нашего с тобой разговора я проверила еще несколько версий, но все впустую.

— Я так благодарна тебе, Бейли, за все, что ты сделала, — улыбнулась Дэнни.

— К сожалению, я ни к чему не пришла. Но кто знает? Может, мои слова натолкнут Бека на какую-то мысль. И тогда он и впрямь выплатит мне гонорар за консультацию.

Я саркастически засмеялась, но на душе у меня кошки скребли. Какие бы романтические чувства ни питал ко мне Бек, им, без сомнения, пришел конец, и хотя все было, возможно, и к лучшему, мне не понравилось, как это закончилось.

— Послушай, давай забудем об этом грустном деле… хотя бы на короткое время, — предложила Дэнни. — Расскажи мне о Нью-Йорке, о Гринич-Виллидже, о «Глянце». Это пойдет мне на пользу.

Мне тоже показалось полезным отвлечься от Анны, спа и Бека. В своих рассказах я провела ее по всему Нью-Йорку, поведала о Лэндоне и о занятных ужинах с эклектичным подбором гостей, которые он устраивал, о маленьких ритуалах, сложившихся у меня в Виллидже. Я говорила и чувствовала, как набирает силу моя простуда, но беседа, вкусная еда и вино отвлекли меня даже от нее.

— Это было замечательно, — поблагодарила меня Дэнни, когда я закончила. — Выпьем бренди в салоне?

— Решительно поддерживаю. Перед ужином я вздремнула, так что отчаянно нуждаюсь в каком-нибудь снадобье, чтобы вырубиться, а иначе я всю ночь не сомкну глаз.

Шел уже десятый час, и я ожидала, что в холле будет пусто, но у стойки мы увидели женщину в голубом плаще. Дежурный что-то втолковывал ей, а она раздраженно качала головой.

— Все в порядке, Эрл? — спросила Дэнни, когда мы подошли.

— Эта женщина ждет Пайпер, и я пытался ее найти, но безуспешно, — заявил он.

Женщина была примерно одного возраста с Пайпер, лет тридцати пяти, очень красивая, хотя настолько туго зачесала волосы в хвост, что глаза казались постоянно удивленными. Она повернулась к Дэнни, догадавшись, что главная здесь она.

— Я Лейси Кокс, подруга Пайпер, — представилась она. — Я привезла ей деньги и не могу уехать, пока не отдам. Я немного опоздала, но она обещала меня дождаться.

— Эрл, ты знаешь, в какой она комнате? — спросила Дэнни.

— Она мне сказала, что в двадцать седьмой, — вмешалась Лейси, не дав Эрлу возможности ответить. — Он звонил туда, но там никто не подходит к телефону.

— Я была у нее там сегодня, — произнесла я. — Но знаю, что она хотела уехать пораньше. Может быть, она все же вас не дождалась?

— Здесь четыреста долларов, — объяснила Лейси. — Она без них не уехала бы.

— Но, может, она зачем-то вернулась в свою комнату? — предположила я.

— Я посылал туда коридорного, — заговорил Эрл. — Комната пуста, и Пайпер нигде нет.

Мы с Дэнни обменялись встревоженными взглядами. Откуда-то из глубины подсознания начал наползать страх.

— Я знаю, где стоит ее машина, — заявила я. — Давайте проверим, на месте ли она.

Схватив один из гостиничных зонтов, стоявших на подставке у входа, я вышла на улицу. Дождь прекратился, и я, не раскрывая зонта, побежала с такой быстротой, что закололо в легких. Добежав до дальнего края стоянки, я испытала жуткое ощущение дежа-вю. Сегодня вечером исполнилась ровно неделя, как я стояла на этом самом месте — а потом начался весь этот кошмар.

Автомобиль Пайпер стоял там, где я его видела днем. Я рысцой вернулась к главному входу и обнаружила на крыльце Дэнни, нервно переминавшуюся с ноги на ногу.

— Машина все еще там, — заявила я. — Нужно проверить ее номер. Но не показывай виду, что мы встревожены.

В холле Лейси барабанила красным ногтем по стойке, а Эрл держал около уха трубку.

— По-прежнему никто не отвечает, — развел он руками.

Дэнни сообщила, что машина Пайпер на стоянке и что мы с ней идем к ней в номер — вдруг она спит и не слышит звонков.

— Мне тоже пойти? — раздраженно спросила Лейси.

— Подождите лучше здесь, — предложила я. — Если Пайпер там, мы позвоним.

— Мне это не нравится, Бейли, — прошептала Дэнни, пока мы торопливо поднимались по лестнице. — Совсем не нравится.

— Да, что-то тут не так, — согласилась я. — Ключ у тебя?

Я несколько раз стучала в дверь и звала Пайпер по имени. Ответа не было. Наконец Дэнни открыла дверь. В комнату мы протолкнулись вдвоем.

Несколько секунд Дэнни искала выключатель, а я в это время стояла затаив дыхание. Когда же одновременно загорелись две настольные лампы, мы увидели, что комната пуста. Более того, не осталось и следа пребывания Пайпер! Никаких ее вещей, покрывало на кровати идеально расправлено.

— Ты уверена, что она была в этой комнате? — спросила Дэнни.

— Думаю, да… четвертая налево. Здесь все комнаты отделаны одинаково?

— Нет, все разные.

— Тогда это точно ее комната. Послушай, может, ей надоело ждать, и она ушла куда-то еще. Мы же не проверяли спортивный зал и солярий. Что еще у тебя тут есть? Какое-нибудь общее помещение, где она могла бы посидеть?

— Ты все перечислила, кроме салона. Рядом с рестораном есть еще маленькая комната для игры в карты, но никто ею не пользуется.

— Давай проверим все, этаж за этажом. Хочешь, разделимся… или пойдем вместе?

— Нет, одна я боюсь, — призналась Дэнни.

Мы начали с того, что спустились на следующий, мой этаж и быстро осмотрели коридор. Единственными людьми, которых мы увидели, была пара, входившая в номер в самом конце. Затем первый этаж. Мы заглянули в ресторан, карточную комнату и салон. С каждым новым помещением, где мы не обнаруживали Пайпер, я все больше волновалась. Затем мы направились в западное крыло гостиницы, никого не встретив в лабиринте коридоров. В солярии было темно и пусто. Наконец мы спустились на цокольный этаж, воспользовавшись задней лестницей рядом с солярием, которую я никогда раньше не видела. Вот откуда, подумала я, появилась та мышь, словно трофей осквернителя могил. Хотя подновленный цокольный этаж сверкал белизной стен, все равно он оставался подвалом, и находиться там было жутковато. Тренажерный зал пустовал. Когда мы вернулись на лестницу, котел отопления громко вздохнул, так что мы даже подпрыгнули.

— Дэнни, я не на шутку встревожена, — прошептала я. — Ее машина здесь, значит, она точно не уехала. Мне кажется, нужно проверить спа.

— Спа? Зачем?

— Не знаю. Потому что она могла оставить что-нибудь в шкафчике в раздевалке. Мы осмотрели все, кроме него.

Я не стала озвучивать одолевавшую меня мысль: именно там произошло первое убийство. Если теперь убийца охотился на Пайпер, он мог заманить ее туда.

Мы вошли через боковую дверь, причем Дэнни пришлось повозиться с новым замком. Если днем в спа было страшно, то сейчас просто кровь стыла в жилах. Вцепившись друг в друга, мы прокрались по всем коридорам, открывая двери в поисках Пайпер. Но даже следа ее не обнаружили.

— Что теперь? — спросила Дэнни.

— Не знаю. Может, сходить в амбар? Я знаю, что коридорный туда бегал, но она могла зайти к кому-нибудь попрощаться. А если мы ее не найдем, то нужно будет звонить в полицию.

Дэнни предложила выйти через главный вход спа — так будет быстрее. Прежде чем открыть дверь, Дэнни достала большой фонарь из стола администратора.

— Дорожка до амбара освещается, но с ним я буду чувствовать себя спокойнее.

Мы вышли из спа и пошли вдоль края стоянки, огибая здание.

— Дай-ка мне на минутку фонарь, — попросила я. — Хочу заглянуть в машину Пайпер.

Мы направились к «жуку». Он по-прежнему стоял на своем месте, битком набитый вещами, готовый кого-то куда-то везти. Я посветила на заднее сиденье, но ничего зловещего там не обнаружила, кроме беспорядочных куч разного добра. Отойдя от машины, я несколько раз провела длинным лучом по стоянке, потом скользнула им по деревьям и валунам, окаймлявшим парковочную площадку. На асфальте рядом с валунами я заметила сбившиеся в кучку влажные листья.

— Подожди, — попросила я Дэнни, — я хочу там проверить.

Сопровождаемая идущей за мной по пятам Дэнни, я подошла к месту, привлекшему мое внимание. Это были всего лишь листья, но тут их было больше, чем где-либо вокруг.

Когда мы дошли до конца площадки, я направила луч света на деревья и нижнюю часть валунов. Совсем недавно тут явно ворошили листья. Я посмотрела на Дэнни.

— Останешься здесь? Я просто хочу пройти немного дальше.

— Нет, я пойду с тобой.

Мы покинули асфальтовое покрытие, и, держа фонарь, я двинулась вокруг валунов, и мои туфли на высоких каблуках немедленно промокли. Внезапно впереди мы увидели что-то светло-коричневое. И хотя я ожидала худшего, потрясение оказалось сильным.

Это была Пайпер, лежавшая лицом вниз и слегка прикрытая листьями, ее длинные рыжие волосы промокли и облепили голову, скрывая лицо.


Глава 22


Дэнни понадобилась целая вечность, чтобы осознать увиденное. Она все смотрела на тело, не веря своим глазам.

— О Господи, — наконец выдохнула она, до боли стиснув мне руку. — Это же…

— Да, — хрипло отозвалась я, — да, это Пайпер.

Дэнни двинулась было вперед, но я ее удержала.

— Мы не должны туда подходить, Дэнни, — напомнила я. — Не должны ни к чему прикасаться. — В прошлую пятницу я уничтожила улики, потому что у меня не было выбора, но в данной ситуации я этого позволить себе не могла.

— А вдруг она еще жива?

— Нужно позвонить 911. Пусть этим занимаются врачи из Службы спасения.

Какая-то часть меня настойчиво требовала проверить ее пульс — вдруг она жива? Однако все указывало на то, что этого не может быть. Пайпер лежала лицом вниз, и голова у нее была неестественно вывернута, почти на сто восемьдесят градусов, как у совы. Она не может быть жива. Кто-то ее убил. Ясно, что она не могла споткнуться и упасть, потому что листья прикрывали половину ее тела, как будто убийца очень спешил спрятать его, но не успел.

Поддерживая друг друга, мы поспешили в гостиницу. Дэнни молчала, я слышала ее тяжелое дыхание и ощущала сотрясавшую ее дрожь. В одном палантине поверх платья я должна была бы окоченеть, но испытывала только страх. И вину. Нужно было рассказать Беку о расслабляющем массаже. Если бы я это сделала, Пайпер была бы сейчас жива.

Эрл и Лейси находились там, где мы их оставили. Ничего не объясняя, Дэнни схватила трубку и набрала номер Службы спасения. Поначалу она что-то неразборчиво забормотала, и я услышала, как оператор просит ее говорить помедленнее и повторить. Я уже хотела взять у нее трубку, но Дэнни сделала глубокий вдох, собралась с силами и объяснила, что нашла рядом с гостиницей мертвую женщину. Когда она положила трубку, Эрл стоял с открытым ртом. Лейси пришла в ярость.

— Черт меня побери! — закричала она. — Это Пайпер, да? Я так и знала! Чего-то подобного я и ждала. Это место наводило на нее ужас. И вот смотрите, это случилось!

— Пожалуйста, успокойтесь, — попросила я. — Криком тут не поможешь.

— Эрл, пожалуйста, проверь ресторан, — попросила Дэнни. — Посмотри, кто там есть.

— Никого… в ресторане никого нет. Последние посетители ушли, пока вас не было.

— Тогда соберите весь персонал, — велела я, — никто не должен покинуть гостиницу.

Я оттащила Дэнни в сторону и сказала, что побуду на улице, чтобы показать дорогу «скорой» и полиции, а ей предложила остаться в холле и приглядеть за персоналом.

— Хорошо, — согласилась она тусклым голосом. Видимо, шок еще не прошел.

На этот раз «скорая» приехала раньше полиции. Я стояла на крыльце, кутаясь в палантин, когда она притормозила у главного входа в гостиницу. Водитель опустил стекло, я быстро объяснила, что случилось, и побежала перед машиной через автостоянку, а когда «скорая» остановилась, посветила фонарем, указывая врачам направление. Несколько минут я ждала поблизости, пока не услышала, как один из них подтвердил, что она мертва. Тогда я поспешила в гостиницу. Десять или двенадцать человек из обслуги стояли в холле с вытаращенными от страха глазами. Дэнни пыталась успокоить их, а я смотрела в окно.

Две полицейские машины приехали через несколько минут — одна патрульная, вторая без опознавательных знаков. Бека с ними, судя по всему, не было. Большая часть прибывших направилась в обход здания, а два детектива, которых я помнила по прошлой пятнице, вошли в гостиницу и обратились к Дэнни. Она быстро рассказала им об исчезновении Пайпер и о том, как мы нашли ее тело. Один из детективов прошел к дверям салона, заглянул внутрь и до беседы с полицией предложил нам разместиться там. Не прошло и двух минут, как вызвали Дэнни. Я осталась с Эрлом, Лейси и десятком других людей — сотрудников гостиницы, которых я не знала. Я чувствовала себя персонажем фильма катастроф, когда ты оказываешься в опасной ситуации вместе с группой чужих людей, которые во второй половине фильма вцепятся друг другу в глотку.

Внезапно я ощутила, что промерзла до костей, а все тело ломит — спасибо простуде, целый вечер собиравшейся с силами. Я нашла пульт, каким пользовалась Дэнни, включила газ в камине и плюхнулась в одно из кресел прямо перед ним. Языки пламени снова и снова исполняли один и тот же однообразный танец. Но я все равно на них смотрела. В голове у меня смешались страх, вина и тревога, препятствуя формированию связных мыслей, но я тем не менее попыталась представить, что могло произойти с Пайпер.

Видимо, на нее напали, когда она шла к своей машине. Может быть, ей понадобилось что-то из вещей? Или она все-таки решила уехать, устав ждать горластую Лейси с деньгами? Убийца или случайно заметил ее на стоянке, или сидел в засаде, зная, что сегодня вечером она уедет.

Джош — убийца? Пайпер говорила, что боится его. Но зачем это Джошу? Пайпер собиралась уехать, по ее словам, как можно дальше от Уоррена. Кроме того, как она призналась, Джош не хотел привлекать внимание к грязным делишкам, творившимся в спа.

Поскольку и Анна, и Пайпер занимались расслабляющим массажем, возникало естественное предположение, что их смерти скорее всего каким-то образом связаны с ним, а не вообще с их работой в спа. Занимаясь криминальными сюжетами, я уяснила одно — дурные поступки влекут за собой другие дурные поступки. Вполне возможно, убийцей был клиент, которого обслуживали обе женщины. Или сексуальный хищник, нацелившийся на них, потому что они были проститутками.

Не надо было молчать. Да, я хотела защитить бизнес Дэнни, и это стало основной причиной, по которой я не рассказала Беку о проституции в спа, но, к несчастью, я заигралась, представляя себя героиней рассказа «Дело о трупе в гостинице "Сидар"». Из-за своей гордости и эгоизма я была в какой-то степени виновна в смерти Пайпер.

И какой же жалкий детектив из меня получился! Последние несколько дней я упорно разрабатывала две версии: «таинственный поклонник Анны» и «преследуемая своим прошлым». И обе эти версии оказались ложными.

В салоне появились новые гости: пять или шесть постояльцев в пижамах и халатах. Они выглядели либо испуганными и растерянными, либо и вовсе ошарашенными. Один из мужчин явился в наклеенной на нос полоске, якобы помогающей правильно дышать. Мне очень хотелось узнать, что происходит и куда подевалась Дэнни, но, когда я попыталась выглянуть из салона, патрульный полицейский, стоявший у двери, попросил меня вернуться на место.

Дэнни пришла минут через десять. После перенесенного потрясения она двигалась, похоже, на автопилоте.

— Они обыскивают гостиницу номер за номером и просят гостей спуститься вниз, — прошептала она. — Еще они пытаются выявить всех, кто ужинал в ресторане.

— А есть такие, кто зарегистрировался сегодня вечером, но был здесь и в прошлые выходные?

Она удрученно улыбнулась:

— Только ты. Я проверила по компьютеру.

— Вот увидишь, — с сарказмом произнесла я, — когда это дойдет до Бека, он меня арестует.

— Он, кстати, здесь… руководит представлением. Спросил, сидишь ли ты в салоне. Я уверена, он очень скоро тебя вызовет.

От одной этой мысли мне стало не по себе. И не только из-за перепалки в холле. Я нашла еще одно тело, и мне придется поделиться всем, что я успела накопать про Анну, включая расслабляющий массаж. О последствиях даже думать не хотелось. Я уже представляла, как Бек достает наручники и раскаленную кочергу.

Двери позади нас раздвинулись, мы машинально обернулись… И не веря своим глазам, уставились на вновь прибывшую.

В дверях стояла Пайпер, живая и здоровая, ее ярко-рыжие волосы были собраны в хвост. Не веря своим глазам, мы с Дэнни переглянулись и бросились к ней.

— Как… как ты?.. — забормотала полностью сбитая с толку Дэнни. — Нет, да что же это такое?

— Понятия не имею, — ответила Пайпер, выглядевшая растерянной и напуганной. — Полиция постучала ко мне и велела спуститься вниз. Что случилось?

— Это была не ты… в…

— В каком номере вы спали? — спросила я, перебивая Дэнни. — Мы искали вас в двадцать седьмом, но там вас не было.

Лейси, сидевшая в дальнем углу салона, видимо, только что посмотрела в нашу сторону, потому что издала пронзительный вопль и метнулась к нам. Все присутствующие, увидев это, вытаращили глаза.

— Боже мой, Пайпер, они сказали, что ты умерла, — пролепетала она подбежав. — Это какой-то сумасшедший дом!

— Что? — вскрикнула Пайпер. — Кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь происходит?

— Мы объясним, — заговорила я, — но сначала, пожалуйста, скажите нам, где вы были все это время?

— Я переселилась в другой номер. Меня попросила Натали, потому что та комната соединяется с другой и нужно было подготовить номер для гостя, приезжающего утром. Я попросила ее сказать Лейси, когда та приедет. А потом я заснула.

Как только Пайпер произнесла это имя, я все поняла. И повернулась к Дэнни. Та недоуменно морщилась, пытаясь понять, что произошло и кто тогда лежит мертвый под листьями. Я отвела ее в сторону.

— Дэнни, посмотри на меня.

— Бейли, что же это такое?

— Дэнни, — прошептала я, стараясь не показывать, насколько я потрясена. — Ты должна взять себя в руки. Думаю, там Натали.

— Что? Боже мой, не может быть!

— Да, — кивнула я. — Я автоматически решила, что это Пайпер, из-за рыжих волос и потому, что она пропала. У Натали был бежевый плащ?

— Да, да, да. — Глаза Дэнни наполнились слезами.

— Надо пойти сказать полиции. Хотя они уже, наверное, знают, потому что нашли при ней права.

Мы пошли к двери, но Пайпер схватила меня за руку.

— Вы хотя бы скажите, что случилось? — в полной растерянности попросила она.

— Убили человека, — ответила я. — Мы думали, что это вы, потому что не могли вас найти. Я очень рада, что вы живы.

Перепуганная новостью, Пайпер забросала меня вопросами, но я ответила, что нам с Дэнни нужно поговорить с полицией.

Патрульный коп, узнав, что появилась новая информация, проводил нас в комнату за стойкой администратора. Дойдя до маленькой гостиной, мы увидели там Бека, который разговаривал с мужчиной в штатском и полицейским в форме. Патрульный знаком предложил нам войти.

Бек сосредоточил свое внимание на потрясенной Дэнни, которая поведала о нашем открытии. По выражению лица Бека я поняла, что это для него не новость. Он поблагодарил Дэнни и подтвердил, что это и правда Натали. Номер телефона ее родителей оказался у нее в портмоне, и с ними уже связались. Больше ничего на данный момент он, по его словам, сообщить нам не мог и в течение всего разговора смотрел только на Дэнни. Когда мы уходили, он окликнул меня:

— Мисс Веггинс, не могли бы вы остаться? Я хочу задать вам несколько вопросов.

Я сжала Дэнни руку, и она ушла в сопровождении полицейского. Бек сел, и я без приглашения сделала то же самое, предположив, что как бы он на меня ни злился, стоять во время разговора не заставит. Другой полицейский, сидя за столом, занимался бумагами.

— Я бы хотел услышать вашу версию случившегося сегодня вечером, — заявил Бек.

— Конечно. Хотя я все время находилась с Дэнни, так что, вероятно, мало что смогу добавить к ее показаниям.

— Позвольте судить об этом мне, — отрезал он.

Ясно, я по-прежнему в опале. Довольно четко я изложила события, а он делал пометки в своем неизменном блокнотике: Лейси привезла деньги; я сходила на автостоянку; мы с Дэнни обыскали гостиницу и все вокруг, нашли тело и решили, что это Пайпер.

— Неприятности так и следуют за вами по пятам, а? — сурово промолвил он, когда я закончила. — Вот интересно — почему? — Резкость его тона ошеломила меня, и полицейский тоже удивленно поднял голову.

— Представления не имею, — холодно заявила я. Может, раньше я и зашла слишком далеко, намекнув, что он действует недостаточно расторопно, но это не давало ему права обращаться со мной, как с обнаруженной на башмаке грязью. — Я…

— Завтра вам придется приехать в управление и дать показания, — оборвал он меня.

— Конечно, — кивнула я.

Второй полицейский собрал свои бумаги и пошел к двери, и поэтому я помедлила, прикидывая, удобно ли сейчас рассказать Беку о расслабляющем массаже. Поскольку за валунами лежала Натали, а не Пайпер, убийства, возможно, не имели отношения к спа… В конце концов Натали никак не была связана со спа. Но я понимала, что мне все равно придется поделиться своим открытием. Подожду до завтра, решила я, когда застану Бека одного и атмосфера будет не столь напряженной. Я взялась за ручку двери.

— Мисс Веггинс, — окликнул меня Бек.

Я повернулась, надеясь, что, оставшись со мной наедине, он попытается снять возникшее между нами напряжение.

— Ни с кем об этом не говорите, вы слышите меня? — приказал он. — Ни с гостями, ни с персоналом гостиницы. Это не ваше дело… не суйте свой нос куда не надо.

Мне показалось, что я получила пощечину. Стремительно развернувшись, я выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Я поняла, что Бек больше не доверяет мне, и не могла его за это винить. Но его поведение переходило все границы. Я попыталась списать это на некоторую растерянность, в которой находился детектив, имея на руках два трупа… но легче от этого мне не стало.

Вернувшись в салон, я поискала взглядом Дэнни, но ее здесь не оказалось. Зато появились новые лица — массажисты, которые, видимо, жили в амбаре, и среди них Эрик. Он посмотрел на меня через разделявшее нас пространство, и ничто в его лице не изменилось. Я поискала Джоша, но вспомнила, что он живет в особняке в Уоррене.

Мое место у огня оказалось занято, и я вынуждена была удовольствоваться стулом с прямой спинкой у карточного стола. Горло начинало болеть по-настоящему. Я села, подперев голову руками, и постаралась отвлечься от шума. Забыв на время о стычке с Беком, я сосредоточилась на Натали. Почему она? К спа она отношения не имела, Анну почти не знала. Может, по городу действительно разгуливает серийный убийца — сотрудник гостиницы или спа или человек, живущий поблизости и просто наметивший себе несколько жертв в заведении Дэнни? Но все это казалось мне полной бессмыслицей. С другой стороны, я уже не чувствовала себя такой виноватой. Увидев, как я решила, убитую Пайпер, я в какой-то степени почувствовала свою ответственность, потому что не выдала всей информации по спа. Но смерть Натали просто не укладывалась ни в какие рамки.

Минут через десять в салон вошла Дэнни и прямиком направилась ко мне. Ее глаза странно блестели, словно напряжение вечера наконец начало сказываться и на ней.

— Что случилось? — спросила я.

— Я закрываю гостиницу, — решительно заявила Дэнни. — В округе рыщет сумасшедший, и я не позволю ему убить еще кого-нибудь.

— А как же гости? — спросила я.

Дэнни объяснила, что она с управляющим гостиницей, которого уже вызвала, получила разрешение полиции воспользоваться одним из кабинетов. Они обзвонят ближайшие отели и договорятся о переселении туда постояльцев «Сидара». Я предложила свою помощь, но Дэнни отказалась под предлогом, что они займутся этим сами, потому что знают сотрудников некоторых гостиниц и смогут попросить об одолжении.

Следующий час был сущим кошмаром. Дэнни отправилась воплощать свой план по эвакуации гостей, а я осталась сидеть на стуле, чувствуя, как боль постепенно охватывает все горло. Я попросила разрешения сходить в свой номер, но патрульный коп категорически отказал мне в просьбе. Несмотря на ломоту в теле, вызванную простудой, мне хотелось чем-то заняться, и я просто изнывала без дела.

Постепенно толпа в салоне поредела. Людей уводили для беседы с полицией. Ушел Эрик, пройдя мимо меня как мимо пустого места. Периодически в комнату заходила Дэнни, подзывая очередных гостей, чтобы сообщить им о новом месте проживания. Одна из женщин закатила истерику, узнав, что им с мужем придется закончить свой романтический отдых в гостинице «Дэйз» в десяти милях отсюда. Окончательно замордованная, Дэнни даже не попыталась ее успокоить.

Только в полночь мы с Дэнни наконец уехали, оставив гостиницу в распоряжении полиции. К этому моменту я переоделась в джинсы, наконец-то получив разрешение сбегать наверх — правда, в сопровождении полицейского — и собрать свои вещи. Мы с Дэнни решили, что я поеду за ней на своем джипе. Выйдя на улицу, мы увидели, что дальний конец автостоянки и примыкающий к нему участок леса огорожены желтой полицейской лентой и освещены, как съемочная площадка. Поскольку оба наших автомобиля стояли перед гостиницей, мы без труда ими воспользовались. Дэнни потащилась со скоростью улитки, я следовала за ней.

Она уже говорила мне, что ее дом расположен в уединенном месте, и не преувеличила. Это было одноэтажное бунгало, стоявшее на краю леса, в десяти минутах езды от города. Когда мы въехали на подъездную дорожку, вспыхнул фонарь сигнализации, и Дэнни внезапно ударила по тормозам. Из машины, припаркованной около гаража, вылезал мужчина. Мне стало нехорошо. Когда же он вышел из тени, мы увидели, что это Джордж.


Глава 23


Дэнни опустила стекло, когда Джордж подошел к ее машине. Я осталась на месте, держась за ручку двери, готовая броситься на помощь, если понадобится. Я не слышала, о чем они говорили, но через минуту Дэнни яростно затрясла головой, и Джордж поплелся прочь, сел в машину и дал задний ход. Проезжая мимо меня, он метнул в мою сторону злобный взгляд.

Я поставила джип рядом с автомобилем Дэнни и торопливо выбралась наружу. Пока она отпирала дверь, я прикрывала тыл, напряженно всматриваясь в густую листву кустарника, растущего во дворе. Когда мы вошли, я испытала неимоверное облегчение.

В гостиной был оставлен свет, и Дэнни быстро включила лампы в других местах. Дом был небольшой, но очаровательный, украшенный множеством старинных вещиц в сельском стиле и гравюрами с видами Прованса. Была здесь и уютная гостиная, и большая открытая кухня, и столовая с камином. Дальше по коридору, предположила я, находились спальни.

— Хочешь чего-нибудь выпить, Бейли? — Голос Дэнни все еще дрожал.

— Только воды. Что нужно было Джорджу?

— Не будешь вино? А я налью себе большой бокал белого вина.

— Да, отлично. — Хотя я чувствовала себя ужасно из-за простуды и всего остального, но сомневалась, что спиртное мне поможет.

— Ты спросила про Джорджа. — Дэнни открыла холодильник. — Он сказал, что ждал меня здесь, после того как услышал об этой трагедии по радио. Хотел предложить свою помощь.

— Но ты велела ему уехать?

— Да, я не доверяю ему. После всех его звонков Анне… Он так нужен мне сейчас, но…

Она шарила в холодильнике, повернувшись ко мне спиной, и внезапно замерла. Плечи ее затряслись. Повернувшись ко мне с бутылкой белого вина в руках, она уже плакала навзрыд.

— Не могу поверить, что Натали мертва, — всхлипывала она. — Это я виновата. Я должна была раньше закрыть гостиницу.

Я обняла Дэнни:

— Ты не должна винить себя. Закрывать гостиницу раньше не было смысла. Жизнь должна продолжаться.

Она сумела наполнить два бокала, хотя руки у нее тряслись так, что часть вина расплескалась. Дэнни вытерла стол бумажным полотенцем, а потом тем же самым полотенцем промокнула слезы.

— Натали была такой молодой, невинной и полной жизни, — говорила она. — Зачем кому-то понадобилось ее убивать?

— Я не знаю ответа, — произнесла я. — Или действительно тут разгуливает маньяк-убийца, или между двумя женщинами есть связь, о которой мы просто не знаем. Позволь задать тебе вопрос. Когда в холле мы разговаривали об этом деле с Беком, Натали в какой-то момент бросила на тебя встревоженный взгляд. Я не могла понять почему.

— Я что-то не понимаю, о чем ты?

— Она посмотрела на тебя. Я тогда что-то сказала про Анну. Я спрашивала Бека, почему он не занимается другими версиями. Тогда я подумала, что Натали просто удивилась резкости нашего разговора, но теперь думаю, что она о чем-то внезапно вспомнила.

Дэнни озадаченно нахмурилась.

— Прости… я ничего такого не помню.

Я не стала настаивать. Что ж, Дэнни не помнит, а я к тому же валилась с ног. Поэтому я попросила ее показать мою комнату, и Дэнни провела меня в гостевую спальню. Обняв Дэнни, я пожелала ей спокойной ночи и забралась в постель, сняв только туфли и джинсы.

Я залпом допила оставшееся вино, надеясь, что оно поможет мне отключиться. Ничего подобного. Я лежала в постели с дырой в желудке размером с окорок. Голова болела, горло пульсировало от боли. Я пожалела, что не могу поплакать, как Дэнни, — слез не было.

Утром я проснулась, как от толчка, и увидела Дэнни, сидящую на моей кровати. Я поняла, что уже поздно, потому что тусклый свет пасмурного дня заполнял комнату.

— Сколько времени? — еле ворочая языком, спросила я. Горло болело, покалывало сердце, но простуда, на удивление, не усилилась. Видимо, стояла на холостом ходу, как машина перед красным сигналом светофора.

— Одиннадцать.

— Извини, — сказала я. — Я уснула только в пять. Что слышно? Какие новости о Натали?

— Я разговаривала с ее отцом. Он говорит, что ей сломали шею. Но это еще не все! Оказывается, по словам отца, в последнее время она встречалась с Эриком.

— Нет! — поразилась я.

— Полиция, кажется, увезла его для допроса в управление. Может, он ненормальный, а, Бейли?

— Это проливает новый свет на все случившееся, — заявила я. — Я все время прикидывала, мог ли Эрик убить Анну, но ни на минуту не заподозрила его в смерти Натали. Ты впервые услышала, что они встречались?

— Да. Натали часто болтала о своей личной жизни, но о нем никогда не говорила. Может, думала, что я стану возражать, посчитав это служебным романом?

— Возможно. А какие у тебя планы на сегодня? Мне нужно съездить в полицию.

Дэнни заявила, что сначала покормит меня. Она тоже планировала дать показания в полиции и навестить родителей Натали, затем собиралась ехать в гостиницу. Ее управляющий уже находился там и вместе с одним из сотрудников отменял бронь на несколько следующих недель, и Дэнни хотела помочь им, а также решать, что делать с персоналом и со всем остальным.

— Ты уверена, что хочешь закрыть гостиницу? — спросила я. — Если убийцей окажется Эрик, тебе больше не о чем будет беспокоиться.

— Но мы ведь точно не знаем, кто это. А до того я не могу рисковать жизнями людей.

Через несколько минут, войдя на кухню, я увидела, что Дэнни просто выставила на стол разные закуски — фрукты, сыр, нарезанную ломтиками салями. Ей этого показалось мало, и она еще что-то достала из холодильника.

— Ты поезжай, Дэнни, а я тут сама разберусь. И еще — я хочу хоть чем-то помочь тебе сегодня. Что я могу сделать? Мне невмоготу торчать здесь целый день без дела.

— Но мне казалось, ты собираешься сегодня вернуться в Нью-Йорк?

— В полиции меня могут попросить задержаться. Кроме того, я не могу бросить тебя в такой ситуации. Поживем — увидим. Если они все же арестуют Эрика, то я поеду в Нью-Йорк завтра рано утром.

Она обрадовалась, что я пока остаюсь, и сказала, что, приехав в гостиницу, посмотрит, какую работу мне предложить. И пообещала позвонить.

Когда Дэнни уехала, я сделала одну вещь, хоть и очень боялась, — позвонила в квартиру Джека в Нью-Йорке. Даже если полиция разрешит мне уехать сегодня же, я не смогу бросить Дэнни в разгар следствия по второму убийству. А это означало, что сегодня вечером мы с Джеком не увидимся. Несмотря на мои сложные чувства к нему, мне очень хотелось с ним встретиться. Я тосковала по вдумчивым вопросам Джека и присущей ему мудрости.

В такой час я ожидала услышать автоответчик, но, к моему удивлению, трубку снял сам Джек. Я торопливо рассказала, что случилось, и пояснила, что мое возвращение в Нью-Йорк откладывается.

— Но, наверное, я смогу приехать завтра, — поспешила добавить я. — Приходи ко мне, я приготовлю ранний ужин. Сделаю спагетти с морепродуктами. Это мое фирменное блюдо.

В ответ я услышала не радостное причмокивание в предвкушении моих кулинарных шедевров, а полную тишину.

— Джек?

— Я здесь. Мне очень жаль, что у твоей подруги все складывается так неудачно. Будь осторожна, обещаешь? Там у вас действует очень опасный человек.

— А что насчет воскресенья? Попробуем встретиться?

— Давай пока не будем строить никаких планов… у тебя там очень сложная ситуация. Просто позвони, если сможешь приехать завтра.

— Ты зря раздражаешься. Ты же понимаешь, что у меня действительно нет выбора, я должна остаться.

— Поверю тебе на слово. Трудно сказать, где кончаются твои обязательства и где начинается трусливая Бейли.

— О, Джек, ради Бога! — взвилась я. — Ты не звонил мне полтора месяца, а теперь сердишься, что я один раз перенесла наше свидание.

— Ты ведь меня знаешь. Мне платят за то, чтобы я разбирался в причинах поступков. — Он сказал это легко, словно пытаясь увести разговор в более безопасное русло, но только разозлил меня еще сильнее.

— Может, тебе следует разобраться со своими причинами, Джек? Я позвоню тебе завтра.

Я чуть не швырнула трубку. Сначала Бек, теперь он. Оба они были такими милыми, пока я не начинала вести себя не так, как хотели они. За пять дней я умудрилась свести к нулю два намечавшихся пылких романа.

Я позвонила в полицию. Ответившая мне женщина с кем-то проконсультировалась, а затем предложила приехать немедленно. Я страшно не хотела снова встречаться с Беком. Но получилось так, что мои показания записывал другой полицейский, постарше, по фамилии Дэвис, одетый в кошмарную спортивную куртку в клеточку и широченный галстук. Я исподтишка оглядывалась, ища Эрика и Бека, но никого из них не увидела.

— А детектив Бек здесь? — спросила я, когда меня провожали в холл. Хоть я и не горела желанием его видеть, мне нужно было рассказать ему о расслабляющем массаже. Детектив Дэвис проинформировал меня, что Бек отсутствует, но если я позвоню во второй половине дня, то смогу его застать.

Я вернулась к Дэнни, попав в дом с помощью запасного комплекта ключей. Поклевала какой-то еды, думая об Эрике. Что-то не получалось представить его убийцей обеих женщин. Отвергнутые поклонники иногда убивают предмет своей любви. Но трудно было поверить, что Эрик был одержим Анной, убил ее, а потом быстренько воспылал страстью к Натали. Более того, по-прежнему оставалась неразгаданной тайна свидания Анны в вечер убийства. Вряд ли она согласилась бы встретиться с Эриком, но даже если и так, сомневаюсь, что стала бы так для него наряжаться. Чем больше я над этим размышляла, тем труднее мне было вообразить Эрика в роли убийцы.

В четыре позвонила Дэнни, она по-прежнему находится в гостинице, где пробудет, по ее словам, еще некоторое время, ей помогают несколько сотрудников, так что все под контролем. Она планировала приехать к шести и купить по дороге чего-нибудь на ужин. Смертельно скучая, я приняла душ и переоделась. Перебирая вещи в сумке, я, к своему огорчению, обнаружила, что оставила кое-что из одежды в шкафу в гостинице. Но я всего лишь искала предлог. Я решила съездить в гостиницу и забрать вещи. Не успела я поднять трубку, чтобы предупредить Дэнни, как телефон зазвонил. Это оказалась Корделия.

— Дэнни в гостинице, — ответила я.

— Вообще-то я надеялась поговорить с вами. У вас есть свободная минутка?

— Конечно, — без энтузиазма согласилась я, не испытывая большого желания разговаривать с королевой удушающего грязевого обертывания.

— По вашему тону я могу судить, что вы все еще считаете меня виноватой в случае с обертыванием.

— Убедите меня в обратном, — предложила я.

— Именно это я и хочу сделать.

С трубкой в руке я перемещалась по кухне, собираясь налить воды, но, услышав ее слова, остановилась.

— Что ж, я слушаю.

— Я думаю, все это устроил Джош, — проговорила она. — Я хочу сказать, что почти уверена, что это сделал он. Сама я не видела, как он входил в ту комнату, но сопоставила происшедшее с замечанием одного нашего сотрудника — это, по всему, он.

— Хорошо, тогда расскажите подробно.

— Сейчас я не могу. Но если мы встретимся попозже, я бы рассказала, что мне удалось узнать.

Корделия мне не очень нравилась, да и я ей тоже, особенно после того как она застала нас с Эриком в его кабинете. Не было у меня и причин доверять ей. Может, у нее есть что-то на Джоша, а может, она просто интригует? Или хочет разузнать, что мне известно о деле, особенно если ей известно о подозрениях против Эрика. Но я согласилась с ней повидаться. Мне нужно было выяснить, что она задумала. Корделия сказала, что остановилась у подруги, и объяснила, как к ней проехать.

Я позвонила Дэнни, чтобы предупредить, что еду к ним. но услышала запись, извещавшую, что гостиница временно закрыта. Я позвонила снова через пять минут. То же самое. В глубине моей души шевельнулась тревога. Накинув джинсовую куртку, я вышла из дома, тщательно заперев за собой дверь.

На фоне сумеречного неба гостиница с темными окнами казалась заброшенной, как дом с привидениями. Если Дэнни там, ее машина скорее всего стоит перед главным входом, но ее там не оказалось. Вероятно, она закончила раньше, чем планировала, и, как обещала, поехала за едой. Подальше, на стоянке, я заметила несколько машин. Это могло означать, что кто-то из персонала еще оставался в гостинице. В самом конце стоянки, рядом с деревьями, полоскалась на ветру желтая полицейская лента, но самих полицейских видно не было.

Выходя из джипа, я вздрогнула, услышав звук заведенного мотора. Посмотрев в ту сторону, я увидела, что от группы автомобилей отделился один. Даже в полумраке я узнала серебристый «сааб» с откидным верхом.

С бьющимся сердцем я наблюдала, как «сааб» подъезжает ко мне. Вот он остановился, и Джош опустил стекло.

— Вас хлебом не корми, дай только сунуть нос не в свое дело, да? — проговорил он тоном, противным, как боль в горле при простуде.

— Там кто-нибудь еще остался? — спросила я, игнорируя его реплику.

— Боюсь, вы всех упустили.

— Дэнни поехала домой?

Он несколько секунд молчал, словно знал ответ, но решал, отвечать на него или нет.

— Понятия не имею, — наконец проворчал он.

Я забралась в джип, предварительно, как обычно, порывшись в сумке в поисках ключей. Уезжать я не собиралась — мне нужна была моя одежда. Но я не хотела, чтобы Джош знал, что я намерена здесь остаться. Как только я завела мотор, Джош сорвался с места, его машина вылетела за ворота, визжа на повороте тормозами.

Тут же выскочив из джипа, я взлетела на крыльцо и стала один за другим пробовать ключи из связки Дэнни. Я уже начала думать, что в этом комплекте нет ключа от гостиницы, когда один наконец подошел. Я повернула его и толкнула дверь. Она открылась со скорбным скрипом.

Первое, что я увидела, был свет в коридоре за стойкой администратора. Выходит, Джош солгал, что все ушли. Обогнув стойку, я прошла по коридорчику.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвала я.

Свет, как оказалось, горел в маленькой гостиной. Стол был завален компьютерными распечатками, стояло там и с полдюжины недопитых чашек кофе. Комната имела тоскливый вид, как любое помещение, которым некоторое время активно пользовались, а потом покинули.

Этот звук я услышала как раз тогда, когда собралась покинуть гостиную. Снова раздался скорбный скрип — открылась входная дверь. Первой моей мыслью было — вернулся Джош. Мне захотелось спрятаться, присесть позади стола в одном из кабинетов, но эти комнаты он проверит первыми. Вместо этого я пошла к стойке, напустив на себя, как можно более уверенный вид.

Но это был не Джош. В полумраке холла стоял Бек. Я испытала облегчение и одновременно беспокойство. Я не представляла, как он поведет себя после устроенной мне вчера вечером выволочки.

— Что вы здесь делаете? — спросил он скорее удивленно, нежели сердито. И сделал два шага в мою сторону.

— Я собираюсь вернуться в Нью-Йорк, а вчера вечером забыла в номере кое-что из одежды. Я думала, что Дэнни еще здесь.

— Как вы вошли?

— Дэнни дала мне ключи.

— Вы не понимаете, что на свободе разгуливает опасный преступник? Он уже убил двух женщин. Вам не следует оставаться одной.

— Я думала, у вас уже есть подозреваемый, — пожала я плечами. — Кроме того, даже если Эрик этого не делал, убийца вряд ли будет болтаться рядом с гостиницей. Она закрыта. Здесь больше некого убивать.

Его самодовольная полуусмешка-полуулыбка напомнила мне, почему я считала его таким необыкновенно привлекательным.

— Но все равно спасибо, — добавила я. — Спасибо за заботу. Это… э… несколько неожиданно.

— Почему же? Из-за того, как я вчера с вами разговаривал?

— Да. Так болезненно меня еще не кусали.

— Надеюсь, вы понимаете, какое напряжение мы все сейчас испытываем. И потом, из нашего вчерашнего разговора в холле я понял, что вы все же влезли в это дело… хотя я приказал вам о нем забыть.

— Извините, я просто очень переживаю за Дэнни.

Наконец настал момент рассказать ему о проституции. Ему не понравится, что я скрыла от него этот факт, и нужно было подготовиться к новому взрыву гнева. Я вдруг заметила, что мы стоим почти на том же месте, что и накануне, когда я довела его до бешенства. Может, лучше предложить выпить где-нибудь кофе, и там я все ему и выложу.

Из-за повторения ситуации я невольно оглянулась на стойку. Но снова посмотрев на Бека, я встретилась с пронзительным взглядом его темно-синих глаз.

И внезапно я все поняла. Прошлым вечером, когда мы все стояли в холле и Натали подняла глаза, испуганно глядя на нас, я решила, что она смотрит на Дэнни. Но потом Дэнни заявила, что ничего подобного не помнит. Потому что Натали смотрела не на Дэнни.

Она смотрела на Бека.


Глава 24


— В чем дело? — мрачно проговорил он.

Я сообразила, что мое изумление, как всегда, отразилось на моем лице.

— Э… ни в чем. Просто… все это так неожиданно. Вы понимаете, Натали, Анна, как это ужасно! Мне лучше уехать. Очень тяжело здесь находиться.

— Мне показалось, вы хотели забрать одежду. — Скрестив на груди руки, он настороженно смотрел на меня.

— Верно. Хотела. Она в моем номере. — Я изо всех сил старалась вести себя естественно, но у меня это плохо получалось.

— Хотите, чтобы я поднялся с вами?

— Нет, нет, я справлюсь сама.

— Тогда я подожду вас здесь. Вы уверены, что с вами все в порядке?

— Все нормально. — Может быть, от страха мой голос прозвучал загадочно, даже небрежно.

Я стала подниматься по главной лестнице, стараясь показать, что немного спешу, но не паникую, хотя именно панику я и испытывала. В голове у меня все перемешалось. Что-то было не так, но я не могла понять что.

Мне понадобилось больше минуты, чтобы отпереть дверь своего номера, так сильно у меня дрожали руки. Оказавшись внутри, я заперлась на задвижку. Потом посрывала с плечиков вещи, висевшие в шкафу, и схватила их в охапку. И наконец села на кровать, пытаясь собраться с мыслями.

Если вчера вечером Натали смотрела на Бека, а не на Дэнни, встает вопрос: почему? Я была абсолютно уверена: это произошло после моего замечания, будто Анне казалось, что за ней следят. Неужели мои слова вызвали что-то в памяти Натали и заставили ее осознать важность некой информации, которой она обладала, но забыла о ней и вспомнила лишь в тот момент? Но почему же она посмотрела именно на Бека?

Я представила ее. В ее взгляде читалось не просто удивление. Там было беспокойство, даже страх. Посмотрела ли она на Бека как на защитника? Или потому, что ее открытие имело какое-то отношение к нему? Мне было известно только то, что смена Натали вскоре после этого закончилась и она была убита на пути к своей машине.

Я не знала, что делать. Я не могла забаррикадироваться в номере и потребовать, чтобы полиция спасла меня от своего же старшего детектива. Прежде всего у меня не было доказательств, что Бек — убийца. У него не было ни мотива, ни связи с Анной или Натали. И вообще он был полицейским. И тем не менее я знала, что вчера вечером Натали смотрела на Бека, и я нутром чуяла, что это имело какое-то значение. И он так странно вел себя после того, как было обнаружено тело Натали. У меня не было времени обдумывать все это одной в пустом отеле с потенциальным убийцей — детективом полиции. Мне нужно было с абсолютно естественным видом спуститься вниз. Но я не знала, как это сделать.

Я быстро нашла мобильник и набрала номер Джека в Нью-Йорке.

«Прошу тебя, окажись на месте», — молила я. Он взял трубку на втором звонке.

— Джек, мне нужна твоя помощь, — лихорадочно зашептала я. — Я сейчас в гостинице, она закрыта, и здесь находится полицейский, который кажется мне подозрительным. Мне кажется, что он связан по крайней мере с последней смертью, но я не знаю как. Я тут с ним одна. И по-моему, он подозревает, что я о чем-то догадалась. Мне нужно вести себя естественно, но я его боюсь.

— Подожди, Бейли, успокойся, — попросил он.

— Я не могу ждать. Я наверху, в своем номере, и он может заинтересоваться, почему я так долго копаюсь.

— Может, ты вызовешь полицию?

— Я не знаю, что им сказать. У меня нет никаких фактов. Просто посоветуй, как мне сыграть в этой ситуации, чтобы он ничего не заподозрил.

— Сколько ему лет? Что за тип мужчины — мачо?

— Лет тридцать пять, и да, мачо. Но не до крайности. Не до полного самодовольства.

— Тогда слушай меня, Бейли. Самое главное — не пытайся выглядеть так, будто ты держишь себя в руках. Устоять против него или напутать его ты не сможешь. Придется тебе сыграть. Веди себя женственно, податливо. Разыграй беззащитность, покажи, что ты в нем нуждаешься.

— Беззащитность? Но разве я все не испорчу? Если я буду казаться напуганной, он точно убедится, что я что-то знаю. И тогда он меня не пощадит.

— Не показывай, что ты его боишься. В этом случае ты действительно превратишься для него в потенциальную угрозу. Сделай вид, что ты боишься чего-то другого и нуждаешься в его помощи.

— Поняла, мне пора. Я вернусь к Дэнни и позвоню тебе оттуда.

— Бейли, не отключайся. Оставь телефон включенным, договорились? Чтобы я слышал, что происходит.

Я согласилась и торопливо попрощалась. Не потрудившись закрыть дверь, я побежала по коридору к лестнице. Ступив на площадку над первым этажом, я увидела, что Бек уже начал подниматься по лестнице. Он шел меня искать.

— Все в порядке? — спросил он.

В его голосе слышалось едва уловимое напряжение.

— Да, кажется, — ответила я.

Бек наверняка понял — что-то случилось, и мне нужно было придумать историю, чтобы не дать ему осознать, что это его я боюсь. Нужно было воспользоваться советом Джека.

— Вообще-то я хотела кое о чем с вами поговорить, — добавила я. — Мне нужна ваша помощь.

Я продолжала спускаться, пока не оказалась с ним на одной ступеньке.

— И о чем же? — спросил он.

Его голос звучал холодно и равнодушно, как-то незаинтересованно.

— Вчера со мной в спа произошел странный случай, — заговорила я, переводя дыхание. — Нужно было рассказать вам об этом раньше, но столько всего произошло.

Мне показалось, что он чуть-чуть расслабился. Мы спустились и встали лицом к лицу. В холле горела только одна лампа, и из-за плиточного пола помещение напоминало мавзолей. Я пустилась в повествование об обертывании и полотенце, прикрученном к моей голове, не упуская ни малейшей подробности. Он слушал молча, на его лице ничего не отражалось.

— Я так рада, что наконец все вам рассказала, — проблеяла я в завершение. Беззащитная крошка, как и велел мне Джек.

— Эрик работал в ту смену? — спросил Бек.

— Кажется, да, но я его не видела. Думаете, это был он?

— Вполне возможно.

Я украдкой глянула на дверь. Нужно было как-то отсюда выбираться.

— На кофе у вас времени нет, да? — спросила я, выдавливая улыбку. — В смысле чтобы поговорить об этом.

— У меня нет времени… по крайней мере сейчас, — ответил он. — У меня еще дела. Сюда я заехал забрать одну вещь, которую оставил вчера. Но может быть, заеду еще. А пока вам следует соблюдать осторожность. Мы пока никому не предъявили обвинения в убийствах.

Напряжение ушло из его голоса. Он снова казался обычным Беком. Неужели у меня разыгралось воображение?

— Я буду осторожна, — пообещала я, продвигаясь к двери. — Спасибо.

Он остался в гостинице. Оказавшись в джипе, я заперла двери и вытащила из сумки телефон.

— Джек, — позвала я, — ты меня слышишь?

Связь оборвалась. Я нажала на кнопку повторного набора и услышала частые гудки. Ничего, попробую еще раз попозже. Единственное, чего мне хотелось, — уехать отсюда.

На всем пути до дома Дэнни я практически не отрывала взгляда от зеркала заднего обзора, но меня никто не преследовал. Въехав на дорожку, ведущую к дому, я с удивлением обнаружила, что машины Дэнни нет. Она уехала из гостиницы больше часа назад, так где же она? Трясущимися руками я с трудом открыла дверь и заперла ее за собой.

На автоответчике значились четыре сообщения, и я, не снимая куртки, прослушала их. Первое было от Дэнни. Она звонила из машины, видимо, вскоре после моего ухода из дома. Дэнни сообщала, что закончила дела в гостинице раньше, чем предполагала, потому что родители Натали попросили ее помочь с организацией похорон. Она предложила мне поужинать тем, что найду в холодильнике. Потом был звонок от бьющейся в истерике сотрудницы гостиницы, которая хотела знать, что происходит. Два последних звонка принадлежали Джорджу, который умолял Дэнни поговорить с ним сегодня вечером.

Скинув куртку, я поставила на плиту чайник. Дожидаясь, пока он закипит, я вылила в бокал остатки белого вина. Моя простуда, кажется, снова активизировалась, и я хотела отразить ее атаку. Сделав большой глоток, я принялась ходить по кухне, пытаясь разобраться в ситуации с Беком. Я была почти уверена, что какие-то мои слова относительно Анны, произнесенные вчера вечером в холле, спровоцировали реакцию Натали: воспоминание или четкое осознание. Но я понятия не имела, как это связано с Беком. Натали как-то заметила, что полиция все лето не оставляла гостиницу своим вниманием, и естественно, тогда их пути с Беком могли пересечься, как и в ночь смерти Анны. Но само по себе такое пересечение ничего не давало. Мне нужно было узнать, что за этим стоит. Больше всего мне хотелось исключить любую более глубокую связь. Мне невыносимо было думать, что Бек — убийца.

Я сосредоточила свое внимание на Натали, но нужно было обдумать и возможность связи между Беком и Анной. Потому что убийца Натали скорее всего был и убийцей Анны. Естественно, Бек знал Анну по расследованию смерти Литхауэра. Тогда он брал у нее показания, вероятно, она показывала ему спа. Неужели он влюбился в нее? И это его Анна ждала в тот вечер? И Натали видела их вдвоем? Но зачем Беку убивать Анну? Или я углубилась совсем не в ту степь? Быть может, когда я подняла эту тему, Натали вспомнила о чем-то совершенно другом… что ее преследовал Эрик или вообще посторонний мужчина, незнакомец? Меня вдруг как громом поразило — даже перехватило дыхание.

Я подошла к стойке, на которую бросила свою сумку, и принялась в ней рыться. Искала я клочок бумаги с телефоном Карсона Балларда. Он нашелся на дне, уже помятый. Я села за кухонный стол с трубкой от радиотелефона Дэнни и набрала номер. На этот раз ответила женщина.

— А кто это? — подозрительно спросила она, когда я попросила к телефону Карсона. Она, видимо, решила, что я или женщина-хищница, или злоумышленница, пытающаяся поговорить за ее счет по междугородному телефону.

— Старая приятельница, у меня для него новости.

— Подождите минуту. — Я услышала, как она положила трубку. Прошло тридцать секунд.

— Да? — осторожно произнес мужской голос.

— Здравствуйте, меня зовут Бейли Вегтинс, — представилась я. — Вы Карсон Баллард, который вырос в Уоллингфорде?

— А зачем вам это знать?

— Я помогаю с организацией проводов на пенсию Боба Кэсса, советника по профессиональному обучению из вашей школы. Вы в списке учеников, которых он хотел бы видеть.

— Да, я его помню, — проговорил он уже более непринужденным тоном. — Хороший он человек. А как вы меня нашли? — С этим все ясно. Карсон Баллард определенно был в Калифорнии, за три тысячи миль, и конечно, не устраивал светопреставления в Беркширсе.

— Ваше имя и телефон указаны в данном мне списке. Не знаю точно, как вас разыскали. А ваш брат тоже живет в Калифорнии? Мы бы хотели связаться и с ним.

— Джефф? Нет, он где-то на Востоке. Я почти не поддерживаю с ним отношений.

Страх обрушился на меня лавиной, на глазах выступили слезы.

— Дж-джефф? — потрясение протянула я. — Разве его зовут не Гарольд?

— Его никто так никогда не называл. Джеффри — его второе имя… им он и пользуется.

— Значит, его зовут Джефф Баллард?

— Нет, Бек. Он взял фамилию нашего отчима.

Я положила трубку, не попрощавшись. Резко засвистел чайник, и я пошла выключить его. У меня опять затряслись руки, и я знала, что теперь ничего не смогу с этим поделать.

Анна Коул была виновна в смерти сестры Бека. Потом, двадцать лет спустя, она оказалась в городе, где он жил. Он приехал в спа расследовать смерть Уильяма Литхауэра от сердечного приступа и узнал Анну. Через несколько месяцев она умерла. Значит, это Бек следил за ней прошлым летом? Это для него она прихорашивалась перед зеркалом? Понятно, что она его не узнала, но тогда, давно, ему было тринадцать или четырнадцать лет, и имя у него было другое.

Я вернулась к ночи убийства. Тогда мне показалось, что Бек зациклен на том, что я могла увидеть что-то важное на стоянке. А на самом деле его беспокоило, не видела ли я его. А потом тот случай в лесу. Если он действительно был убийцей, он мог поставить свою машину на боковой дороге и через лес пройти к спа. Когда я увидела его в тот день в лесу, он скорее всего шел по своим следам, проверяя, не оставил ли какой-нибудь улики. Возможно, это он гнал меня, как оленя, чтобы я не успела ни о чем догадаться.

А мышь? А инцидент в спа? А обыск в моем номере? Здесь я ставила на Джоша, который стремился отвадить меня от своей территории. Корделия подозревала его в истории с полотенцем. И Бека, похоже, искренне удивила мышь. Кроме того, Бек предпочитал действовать со мной более тонкими методами, например, продолжительными, крепкими поцелуями, с досадой подумала я.

Еще я поняла, что Бек был доволен, узнав о звонках Джорджа Анне. И о том, что Эрик встречался и с Анной, и с Натали. Это давало ему двух надежных подозреваемых.

Но как во все это вписывалась Натали? Ясно, что она или что-то видела, или обладала информацией, связывавшей Бека с Анной. Эту связь я прояснила для нее словами, сказанными вчера в холле. И мои слова показались Беку достаточной угрозой, чтобы он быстро заставил Натали замолчать.

У меня скрутило желудок, и я почувствовала во рту привкус желчи. Я целовала Бека. Я мечтала заняться с ним любовью. А он был убийцей. Или все же оставался шанс, что, несмотря на его связь с Анной — связь, которую он считал необходимым скрывать, он не убивал ее, что связь между смертями Анны и Натали указывает на кого-то другого, например, Эрика или лощеного, склонного к опасным шуткам Джоша?

Внезапно раздался негромкий стук. Стучали в дверь. Первое, о чем я подумала, — Джордж. На автоответчике он умолял Дэнни связаться с ним. Отлично, то, что мне нужно. Из кухни я прошла в гостиную. За толстой белой занавеской на дверном окне виднелся чей-то силуэт. Человек снова постучал. Я подошла ближе. К полному моему изумлению, это оказалась Корделия.

Я инстинктивно посмотрела на часы. Семь тридцать. Я должна была встретиться с ней полтора часа назад.

— Извините, — повинилась я, открывая дверь. — Я… Возникло срочное дело, и я потеряла счет времени.

— Я так и подумала и решила заехать. Дэнни дома?

На ней была джинсовая куртка на искусственном меху, и из-за большой груди Корделии казалось, что под курткой надет пуленепробиваемый жилет. Однако этим вечером массажистка не накрасилась. Видимо, не считала нужным поражать мое воображение.

— Нет, она помогает родным Натали. Входите же.

Она вошла, потирая руки. Вместе с ней в дом ворвался порыв холодного ветра.

— Я бы не отказалась от чего-нибудь горячего, — заявила она. — На улице настоящий мороз.

— Свежего кофе, кажется, нет, но я могу сделать чай.

Из-за открытия, связанного с Беком, у меня по-прежнему голова шла кругом и не было никакого желания устраивать для Корделии вечер с чаепитием. Но она обещала рассказать что-то важное о Джоше, а мне нужно было узнать, как это укладывается в мою схему.

Я провела ее на кухню, и, пока снова включала чайник, Корделия расстегнула куртку и села к столу. Уже горячий чайник издал вопль через секунду. И без того на пределе, я чуть не умерла от страха, услышав этот звук.

— Так кто сказал вам, что это Джош привязал полотенце? — спросила я, опуская светские любезности.

— Один из сотрудников.

— Но кто именно?

— А какая вам разница?

— Я не настроена играть в игры, Корделия.

— Хорошо, это Эрик сказал. Он видел, как Джош заходил в вашу комнату. Если Джош пытался причинить вред вам, он мог убить и Анну.

Я отыскала в буфете два пакетика «Инглиш брэкфест», опустила их в кружки и, залив кипятком, поставила на стол. Корделия схватила одну, и ее рука показалась мне огромной, как лопасть весла.

— Вы, наверное, знаете, что Эрика увезли для допроса? — сообщила я. — Он, кажется, встречался не только с Анной, но и с Натали.

— Эрик? — почти взвизгнула она. Корделия этого явно не знала. Она поднялась с таким видом, словно сейчас ее хватит удар. — Что вы имеете в виду?

— Я сказала, что Эрика допрашивают в связи с убийством Анны… и Натали.

Она схватила меня за руку и стиснула ее. Корделия была сильной, как мужчина. Происходящее мне не понравилось.

— Отпустите мою руку, Корделия, — спокойно сказала я. — Вы делаете мне больно.

— Расскажите, что вы знаете! — потребовала она.

Она все еще держала меня за руку, и я вырвала ее движением, каким сдергивают с окна штору. Корделия потянулась, пытаясь снова схватить мою руку, а когда я отступила, пошла на меня. В моей голове прозвучал сигнал тревоги. Что это с ней? Я внезапно вспомнила, какой ревнивой она выглядела, застав меня с Эриком. Я подумала о ее настойчивом желании встретиться со мной сегодня вечером. И о ее руках.

Внезапно мы услышали, как в соседней комнате открылась дверь. Мы одновременно обернулись на звук. Дэнни, с облегчением подумала я.

В кухню вошел и уставился на нас Джеффри Бек.

При виде его у меня подогнулись колени, как у тряпичной куклы. Корделия оторопело смотрела на него, словно на актера, вышедшего на сцену не в свой черед.

— Что вы здесь делаете? — слабым голосом произнесла я.

— Вам следовало бы запирать дверь, — пробурчал он у нас тут опасно. — Я вспомнила, что так и не закрыла дверь, впустив в дом Корделию.

Я посмотрела на Бека, потом на Корделию и опять на Бека, не понимая, кого следует бояться больше.

— Я только что сообщила Корделии, что вы арестовали Эрика, — сказала я. Мне нужно было отвлечь от себя его внимание. — Она очень расстроилась.

— Вы с ума сошли? — набросилась на него Корделия. — Он же и мухи не обидит.

— Успокойтесь, — произнес Бек, медленно приближаясь к ней, как к норовистой лошади. — Эрик всего лишь помогает нам в расследовании.

Я стояла, застыв на месте, и тут мой взгляд упал на кухонный стол. На самом видном месте лежал клочок бумаги с именем и телефоном брата Бека. Бек уловил легкое движение моей головы и повернулся ко мне. Я попыталась удержать его взгляд, но он посмотрел на стол, и я заметила, как напряглось его тело.

Он поднял голову и как-то странно хмыкнул.

— Я знал, что дело нечисто, — произнес он. — Еще в гостинице я понял, что ты что-то узнала… но не догадался что.

— О чем вы говорите?

— Не строй из себя дурочку, Бейли.

— Я…

— Я сказал, не строй из себя дуру! — оборвал меня Бек, в его голосе звучала скрытая угроза.

— Я хочу узнать про Эрика, — пронзительно заверещала Корделия, не видя ни его ярости, ни опасности, в которой мы обе находились. — Что вы с ним делаете?

Бек развернулся и нанес ей молниеносный удар кулаком в висок. Корделия упала и осталась лежать без движения.

— Послушайте, — обратилась я к Беку, пытаясь сдержать нараставшую панику. — Я знаю, что случилось в Уоллингфорде. Я могу понять, почему вы ненавидели Анну.

— Да? Ты так думаешь? — насмешливо спросил он.

Я отчаянно пыталась придумать план спасения, но страх затопил мой мозг, перемкнув все провода. Говори, не останавливайся, приказала я себе.

— Мой отец умер, когда я была маленькой… поэтому я могу представить себе вашу потерю. А встреча с Анной… она была случайностью?

— Я бы назвал это судьбой, — процедил он и рассеянно посмотрел на лежавшую без сознания Корделию, как на грязный след на полу. — Я пришел летом в спа — а тут она. Она даже не узнала меня, но я понял, что это точно она. Женщина, из-за которой умерла моя сестра. Вы понятия не имеете, что значит осознать, что она преспокойно жила все эти годы. Ей не пришлось ответить за содеянное. Тогда нашлись люди, которые даже пожалели эту суку. А тут она сама шла мне в руки. У меня появилась возможность свершить правосудие.

— Вы пригласили ее на свидание?

— Не сразу. Это было бы против правил… верно, Бейли? Как перед этим я объяснял тебе. Поэтому я выждал несколько месяцев. А с ней это было больше, чем игра. Все вы, женщины, реагируете на одно и то же… Ты об этом не знала? Вам так легко задурить голову, правда?

— Я только могу сказать, что вы понравились мне с первого взгляда. Я подумала, что между нами есть что-то общее.

— О, ради Бога, не играй со мной в эти игры! — рявкнул он. — Я понял, что ты затеяла. Ты копала это дело, как настоящая ищейка. Натали, знаешь ли, тоже была не в меру любопытна.

— Но как…

— Тоже совала свой нос куда не следует. Она была очень похожа на тебя.

— Натали что-то узнала?

— Как-то вечером летом она увидела меня — через несколько недель после расследования той смерти в спа. Я напугал ее до смерти.

— Вы тогда следили за Анной? Опять эта его полуулыбка-полугримаса.

— Среди деревьев есть одно место, откуда открывается великолепный вид на ее окно. Я хотел последить за ней, выяснить ее распорядок дня. Тогда она еще встречалась с мистером Экзотика, но по тому, как она флиртовала со мной в спа, я понял, что она не воспринимает его всерьез. Все та же добрая старая Анна. Ему повезло, что она его бросила.

— Натали застала вас за подглядыванием в окно?

— Нет. Ты думаешь, я бы допустил подобную ошибку? Но она увидела меня на тропинке, идущей от амбара, когда садилась в машину. Удивилась, увидев меня так поздно, но я объяснил, что обхожу территорию, хочу убедиться, что все в порядке. Она как будто поверила мне. И думаю, забыла об этом, пока ты не раскрыла свою пасть и не заявила ей, что за Анной следили.

Он начал продвигаться ко мне вокруг стола.

— Но это же не означает, что она автоматически решила, будто вы… причинили Анне вред? — пожала я плечами, отчаянно пытаясь придумать, как выйти из этого положения.

— Да, но она знала кое-что странное, и я не мог это так оставить. Я подождал ее на стоянке и спросил, в чем дело. Она была возбуждена, и я понял, что она мне не доверяет. Я не мог допустить, чтобы она кому-нибудь растрепала о той ночи… включая тебя. Всего-то и нужно, чтобы кто-нибудь задал несколько вопросов, и сразу станет понятна связь между мной и Анной.

— Бек, я вас не виню, правда. То, что Анна сделала с вашей сестрой, ужасно.

— Что она сделала с моей сестрой? О, это только половина истории.

— О чем вы?

— Как, по-вашему, почему Анна не смотрела за моей сестрой? Она была в моей комнате, трахая меня до потери сознания.

Я ахнула.

— Когда это случилось, я запаниковал. Анна сказала, что это я виноват и что мне лучше помалкивать, иначе она скажет моей матери, что я с ней сделал. Мне еще не было и четырнадцати. Я был всего лишь перепуганным ребенком. Она отправила меня из дома и придумала всю эту историю. Для нее это была очередная игра. Ей было все равно. Ей не снилось, как мне, что над ней восемь футов воды и она не может дышать.

— Послушайте, Бек…

— Не нужно этого «послушайте, Бек». У тебя с Анной много общего. Ты любишь флиртовать, играть в игры. Но ты не поняла, что это я играл с тобой. Ты умнее ее, но, боюсь, особой пользы тебе это не принесет.

Говоря, он тряс головой, словно вот-вот потеряет терпение, и я понимала, что в любую секунду он настигнет меня и вырубит, как Корделию, или сомкнет руки на моей шее.

Неотрывно глядя ему в глаза, я медленно пошарила позади себя по столу, нащупала кружку. Схватила ее и плеснула Беку в лицо горячим чаем.

Бек закричал и отпрянул, закрыв лицо руками. Он преграждал мне путь к входной двери, поэтому я рванула по коридору к спальням, влетела в ванную комнату и заперла дверь.

Оглядевшись, я поняла, что выиграла всего несколько минут. Бек с легкостью вышибет старую деревянную дверь.

Окошко в ванной было — небольшое, но достаточно широкое, я бы в него пролезла. Но пока я буду вылезать, он успеет обойти дом и поймает меня с улицы. Я осмотрелась в поисках какого-нибудь оружия. И не обнаружила ничего более серьезного, чем электрическая зубная щетка. Внезапно Бек ударил всем телом — или чем-то другим, таким же тяжелым — в дверь. Звук прозвучал как раскат грома.

— Бек, пожалуйста! — крикнула я. — Вы мне небезразличны. Не обижайте меня!

Он снова ударил в дверь, и на этот раз она подпрыгнула в петлях.

Мне оставалось только бежать через окно. Я повернула ручку и как можно медленнее подняла раму. Холодный юз-дух сразу просочился в образовавшуюся щель, а затем хлынул потоком, как только я подняла раму вверх до упора. Я вернулась к двери и снова стала умолять Бека не причинять мне вреда. Мне нужно было убедить его, что я стою под дверью, безнадежно скрестив пальцы — вдруг пронесет.

Я шагнула к окну и пролезла до половины, всматриваясь в холодную темень. Лихорадочно извиваясь, подтянула ноги и спрыгнула на землю. Огонек сигнализации на задней стене дома отбрасывал неверный свет. Я разглядела маленький задний двор, сарай для инструментов и больше ничего, кроме леса и тьмы за ним.

Ключи от моего автомобиля остались в сумке на кухне. Казалось, единственным выходом было бежать в лес. Но Бек быстро сообразит, что я ускользнула через окно, и бросится в погоню. Он сильнее, и бегает быстрее, и, разумеется, догонит меня. Нужно было придумать что-то другое. Нужно было что-то сделать.

Я помчалась к сараю. Уже привыкнув к темноте, я увидела, что к нему прислонены грабли и лопата. Схватив лопату, я притаилась в тени за сараем.

В доме раздался грохот — это Бек наконец высадил дверь. Я так и видела, как он кинулся к окну. Потом я услышала глухой удар о землю — он выпрыгнул наружу. Догадавшись, что я прячусь за сараем, Бек направился в мою сторону. Я крепче сжала лопату.

Внезапно он возник прямо передо мной с перекошенным от бешенства лицом. Но прежде чем он успел среагировать, я ударила его лопатой по голове. Раздался треск, а потом звон отскочившей от головы лопаты. Бек зашатался и повалился на землю.

Выронив лопату, я помчалась к дому, к его правой стороне, туда, где находилась въездная дорожка. На улице было ужасно холодно, но я ничего не чувствовала. Позади меня было тихо, и я надеялась, что надолго отключила Бека. Не останавливаясь, я обернулась и увидела его силуэт. Бек уже сидел. Через минуту он догонит меня.


Глава 25


Я побежала быстрее, преодолевая сопротивление холодного ветра, из груди рвался крик отчаяния. Я знала, если закроюсь в доме, Бек разобьет окно и найдет способ проникнуть внутрь. Мне нужно было забрать ключи и попасть в джип до того, как Бек меня настигнет.

Обогнув угол дома и оказавшись перед фасадом, я резко остановилась. Среди деревьев у дальнего конца въездной дорожки переливались, словно волшебные фонарики, синие огни. Потом я услышала вой сирен. Пока я стояла, раскрыв рот от недоверия и облегчения, к дому на огромной скорости подлетели два полицейских автомобиля.

Я снова побежала, и, когда добралась до начала дорожки, машины с визгом затормозили. Я закричала, размахивая руками. Первый автомобиль был без опознавательных знаков, только со съемной мигалкой на крыше. Из нее выпрыгнули два копа в штатском, включая обладателя широкого галстука — Дэвиса, который сегодня днем записывал мои показания. Показывая на задний двор, я закричала, что меня преследует Бек, что он пытается меня убить и это он убил Анну и Натали.

Полицейские убедились, что я не ранена, и вытащили оружие. То же самое сделали и два других копа, выпрыгнувших из патрульной машины. Один из детективов велел полицейскому в форме остаться со мной и бросился догонять своих коллег, побежавших за дом.

Я наблюдала за ними. Мне по-прежнему было страшно, словно Бек мог уложить их всех, и я все равно окажусь в опасности — как в кошмарных снах, когда, где бы ты ни прятался, ты знаешь, что тебя найдут.

Со своего места я видела угол заднего двора, но было слишком темно, чтобы разглядеть, что делает Бек. Внезапно я увидела, как через маленький квадратик двора, освещенного лампочкой сигнализации, метнулся мужчина. Один из полицейских крикнул: «Стой!» — а потом снова крикнул, приказывая Беку остановиться. Я замерла, ожидая выстрелов, но было тихо. Вместо этого я услышала, как кто-то продирается сквозь деревья рядом с домом. Оставшийся со мной патрульный полицейский, молодой, с усиками, спросил по рации, едет ли подкрепление. «Скорей, скорей!» — хотелось мне поторопить его собеседника. Из леса выскочил человек, и я вскрикнула. На меня несся Бек, но в следующую секунду один из детективов схватил его сзади, и он тяжело упал на бок. Второй детектив встал над ними, целясь Беку в голову. Патрульный полицейский заслонил меня собой, мешая мне видеть, хотя я и слышала негромкое бормотание. Через минуту по холодной земле затопали шаги. Детективы шли по обе стороны от Бека, которому сковали за спиной руки. Проходя мимо, Бек посмотрел на меня лишенным всяких эмоций взглядом.

Один из патрульных и второй детектив повели Бека к патрульной машине и усадили на заднее сиденье. Когда они втроем отъезжали, еще один патрульный автомобиль на скорости подъехал к дому. Машины замедлили движение, разъезжаясь на узкой дорожке.

Бека увезли. Я была спасена. Только теперь я ощутила, что трясусь как в лихорадке. Детектив Дэвис еще раз спросил, все ли со мной в порядке. Я ответила, что дрожу от холода. И от пережитого ужаса, хотелось мне добавить. Внезапно я вспомнила о Корделии.

— В доме есть раненая, — прошептала я, выбивая зубами дробь. — Он ударил ее по голове, и она потеряла сознание.

— Ясно. Вам тоже лучше пройти в дом.

Он секунду подождал, пока прибывшее подкрепление вышло из машины, велел одному из копов вызвать «скорую», а потом повел меня в дом в сопровождении нескольких полицейских.

Корделия уже сидела, держась руками за голову. Дэвис наклонился помочь ей, а патрульный полицейский проводил меня в гостиную. Сейчас со мной кто-нибудь побеседует, сказал он.

Я ждала на диване, заставляя себя справиться с дрожью — поначалу безуспешно. Но постепенно я согрелась, и дрожь начала стихать. Из кухни до меня доносились невнятные голоса — полицейские разговаривали с Корделией, пытаясь выяснить, в каком она состоянии. Пока полицейские осматривали дом, приехала «скорая», и Корделию вынесли на носилках, хотя, как показалось мне с моего места, она полностью пришла в себя.

Я увидела, как копы что-то сказали женщине-врачу, и она тут же подошла ко мне, пощупала пульс и задала несколько вопросов, чтобы убедиться — я действительно цела и невредима.

Едва со мной закончили, в дом ворвалась Дэнни и бросилась ко мне. Но не успела она и рта раскрыть, как Дэвис попросил ее подождать в другой комнате — он скоро с ней поговорит. Потом он сел напротив меня и вынул блокнот. Через минуту к нам присоединился еще один полицейский, представившийся детективом О'Рурком. Я вспомнила, что он приезжал в гостиницу, когда убили Анну.

Я призналась им во всем, заметив, что хотела помочь Дэнни и потому взялась расследовать это дело. Я описала свою поездку в Уоллингфорд и то, каким образом выяснила настоящее имя Бека. В какой-то момент полицейские многозначительно переглянулись.

— Что такое? — спросила я. — Вы уже знали, да?

— Нет, — ответил Дэвис, — но в последнее время кое-что в поведении детектива Бека начало нас настораживать.

— Поэтому вы сюда и приехали? — спросила я. — Как вы узнали, что Бек будет здесь?

— Нам позвонил ваш друг из Нью-Йорка. Его встревожил ваш звонок. Он не знал, где живет миссис Хабнер, но сказал, что вы собирались к ней и можете подвергнуться опасности.

Я не поверила своим ушам. Джек позвонил в полицию! Он спас мне жизнь.

— Он знает, что со мной все хорошо?

— Да, — ответил Дэвис. — Кто-то из наших позвонил ему и сообщил, что ситуация была критическая, но все обошлось.

Полиция уехала только около десяти вечера. Но перед этим мне было велено явиться завтра в полицейское управление и дать официальные показания.

Дэнни решила меня накормить, и, пока она суетилась на кухне, я позвонила Джеку. Поблагодарила его и сказала, что, если бы он не позвонил в полицию, меня наверняка бы убили. Мы договорились встретиться у меня завтра вечером в шесть. Меня переполняли чувства, которые я не хотела демонстрировать, пока мы не увидим друг друга.

На ужин были все те же оливки, сыр и салями. Меня не очень привлекала еще одна трапеза в стиле европейского пикника, поэтому я в основном сосредоточилась на вине. Мне нужно было как-то успокоиться. Руки у меня больше не дрожали, но я удерживала их от этого только усилием воли.

Дэнни пока знала только то, что Бек — убийца, поэтому, как только я слегка утолила голод, я все ей рассказала, включая и то, как я вычислила, что именно Бек убил этих женщин.

— Так что же значил майлар? — спросила Дэнни.

— Не знаю. Он уже задушил Анну, поэтому использовал бумагу не в качестве орудия убийства. Может, это был символ… вода, невозможность дышать.

— Должно быть, он испытал шок, наткнувшись этим летом в спа на Анну, — заметила она.

— Да. Но, конечно, это не было простым стечением обстоятельств. Такое впечатление, будто их обоих тянуло в одно и то же место в этом мире. Знаешь, Мэтт Литхауэр говорил мне, что полиция совсем не интересовалась смертью его отца, а ты упомянула, что Бек расследовал все очень добросовестно. Вероятно, Бек уделил спа столько времени из-за Анны.

— Не могу поверить, что она его не узнала.

— Видимо, теперь он выглядит совсем не так, как в четырнадцать лет, особенно из-за седых волос. И потом тогда, двадцать лет назад, она и думать о нем забыла. Ей было интересно соблазнить его — и все. А второе его имя практически гарантировало возможность остаться неузнанным… Я вот о чем подумала, — добавила я. — Бек не стал встречаться с сестрой Анны, когда она приезжала. Вероятно, побоялся, что она его узнает.

— А почему ему понадобилось столько времени, чтобы убить Анну? Почему он не сделал это сразу, летом?

— Мне думается, она заподозрила бы неладное, если бы расследующий дело коп пригласил ее на свидание. Поэтому он выждал несколько месяцев. Может быть, нашел способ сблизиться с ней. К этому времени дело Лит-хауэра закрыли, и Анна не насторожилась бы. Еще он, видимо, хотел, чтобы между той смертью и убийством Анны прошло какое-то время… особенно после того, как он столкнулся тогда ночью с Натали. Это уменьшило бы шансы, что кто-то свяжет его с этим преступлением.

— Бедная Натали, — вздохнула Дэнни. — Ее убили только потому, что она оказалась не в том месте и не в то время. Если бы она в тот вечер не встретилась с ним на стоянке, то была бы сейчас жива.

— Все не так просто, — возразила я. — Это случилось из-за моих слов, сказанных в холле. Натали, по-видимому, забыла о той встрече с Беком, но как только я упомянула, что кто-то якобы следил за Анной, она все вспомнила. Быть может, она и тогда посчитала объяснение Бека не очень правдоподобным, но у нее не было причин ему не верить. И только услышав мои слова, она встревожилась. Натали и на этот раз могла оставить их без внимания, но Бек рисковать не мог.

— А Рич? — спросила Дэнни. — Ты говорила — он солгал, утверждая, что не знал Анну. Но он не имеет отношения к ее смерти?

— Я думаю, что насчет знакомства с Анной он солгал только потому, что не хотел расспросов полиции. Чем больше ты связан с каким-то человеком, тем больше вероятность превратиться в подозреваемого.

— Значит, Эрика отпустят… и Джорджа оставят в покое?

— Думаю, да. Теперь их невиновность полностью доказана.

Дэнни поставила бокал с вином на кофейный столик и, нахмурясь, откинулась на диване.

— Одного я не могу понять. Ты сказала, что Корделия обвинила Джоша в этой истории с полотенцами. Если он не убивал Анну, зачем он это сделал?

Наконец настало время рассказать Дэнни о расслабляющем массаже. Я поведала все, что знала, включая решение Джоша справиться с ситуацией, не ставя Дэнни в известность. Ее шок быстро сменился огорчением… а потом недоумением по поводу моего молчания.

— Дэнни, я могу оправдаться, — заявила я. — Ты с самого начала хотела выяснить, что происходит в спа, но когда я приехала в Уоррен во второй раз, нужно было доказывать невиновность Джорджа в убийстве Анны. Я заставила Пайпер мне все рассказать, убедив ее, что она может мне доверять, поэтому тогда я какое-то время вынуждена была молчать. А еще я боялась, что если ты узнаешь, то посчитаешь нужным сообщить полиции — а это наверняка погубило бы твой бизнес.

— Думаешь, теперь надо им сообщить? — спросила она, ломая руки.

— А какой в этом смысл? Ни одной из трех женщин, занимавшихся этим, больше здесь нет. О чем сообщать? Поэтому я бы ответила — не надо, оставь все как есть, сохрани свое дело. В городе еще много бывших клиентов, но из-за убийства Анны они вряд ли поедут сюда выяснять, по-прежнему ли у тебя оказывают подобного рода услуги.

Потом Дэнни поинтересовалась моим мнением о Джоше.

Я ответила, что это ее дело, но лично я немедленно отправила бы его восвояси. Он пытался разрулить сложную ситуацию в спа, не поставив ее в известность, поэтому она никогда больше не сможет ему доверять. Кроме того, я считала его опасным. Он не только замотал меня полотенцем, но и, видимо, именно он послал мне мышь. И обыскал мой номер в гостинице. Я понимаю — он старался отвадить меня от спа, чтобы защитить свое детище, но делал это ради себя, а не ради Дэнни.

Она поднялась долить вина и заодно позвонила в больницу справиться о Корделии. Оказалось, что ее осмотрели в приемном покое, но в больницу не положили. Дэнни нашла у себя номер мобильного телефона массажистки и позвонила ей. Корделия объяснила, что ее отпустили, потому что врач определил, что она отделалась всего лишь синяком под глазом. Ночевать она поехала к подруге.

Какой бы пугающей ни казалась мне перспектива лежать в постели одной, в темноте, глаза у меня неудержимо слипались. Я глотнула еще вина, обняла Дэнни, пожелав ей спокойной ночи, и, едва переставляя ноги, поплелась в спальню. Благодаря немыслимому напряжению я уснула почти мгновенно. Проспала всю ночь и проснулась в восемь. Вот вам и гипноз, подумала я, потягиваясь в кровати воскресным утром. Угроза со стороны маньяка-убийцы оказалась действенным лекарством от моей бессонницы.

Позавтракав, я отправилась в полицию. Проезжая по улицам старого города, я нервничала и волновалась, но оказалась не готова к своей реакции, когда вышла из джипа. От страха у меня чуть не отнялись ноги. «Где сейчас Бек? — подумала я. — А вдруг его посадили в камеру прямо в управлении? И он узнает, что я здесь?» Я судорожно хватала ртом воздух, чтобы успокоиться.

Показания у меня брал детектив Дэвис, но постепенно нас окружили и другие полицейские. Видимо, все хотели услышать историю Бека, узнать о его тайне, о склонности к убийствам человека, с которым они проработали несколько лет. У меня чуть инфаркт не случился, когда кто-то упомянул про еще одну беседу завтра. Я объяснила, что мне нужно ехать в Нью-Йорк, и добавила, что буду рада сколь угодно долго говорить с любым из них по телефону. Возражать они не стали… хотя и заявили, что во время суда над Беком мне нужно будет выступить свидетельницей.

Дэнни ждала меня с домашними маффинами. Я проглотила два, запив их большой чашкой кофе. Дэнни переоделась в белую блузку, дополнив ее бархатным жакетом сливового цвета, который очень выгодно оттенял ее серые глаза. Она выглядела усталой, но храброй и была той Дэнни, которую я всегда знала. Прошлым вечером говорила я. Теперь же мне не терпелось узнать о ее планах.

— Возможно, это чистое самоубийство, но я решила на следующей неделе снова открыть гостиницу, — объявила она. — Опасность теперь никому не грозит. Поэтому, надеюсь, со временем гости вернутся. Я сама буду руководить спа, пока не найду замену Джошу.

— О, Дэнни, ты правильно решила, правда. А что с Джорджем?

Она посмотрела в сторону, словно советуясь с кем-то мне невидимым, и я испугалась, что она собирается дать мужу пресловутый последний шанс.

— Я не могу принять его назад, Бейли, — решительно промолвила она. — Просто не могу. Нужно было разорвать с ним отношения после того случая. Слава Богу, гостиница записана на мое имя.

В Нью-Йорк я уехала около полудня. Большую часть пути я ехала на автопилоте, в голове гудело, как в опрокинутом улье. Чувства тоже плохо поддавались определению. То я вспыхивала от гордости, что в одиночку раскрыла преступление. В какой-то момент у меня на лице даже появилась самодовольная ухмылка: «Мама будет очень мной довольна». Я испытывала облегчение и оттого, что Дэнни в безопасности, и оттого, что я наконец-то возвращаюсь домой. Но периодически на меня накатывал страх из-за Анны, Натали и, конечно же, из-за Бека. Историю не перепишешь. Я была влюблена в него, а он был убийцей. Он и меня убил бы.

«А как же Джек?» — спрашивала я себя, несясь по скоростному шоссе штата Нью-Йорк, и справа от меня вздымались во всей роскоши своих красок горы Катскилл. Я сгорала от желания увидеть его, но гадала, не приняла ли по ошибке благодарность за страсть? Или убедила себя удовольствоваться утешительным призом? Извините, мол, потенциальный дружок оказался психом, так что призовем на помощь Джека-дублера.

Я планировала закинуть вещи к себе и съездить на рыбный рынок за какими-нибудь моллюсками. В конце концов я ведь пообещала Джеку спагетти с морепродуктами. Но едва бросив сумки на пол в гостиной, я поняла, что от умственного перенапряжения не способна даже вскипятить воду. В ресторане на Юниверсити-плейс я заказала жареную курицу и салат. Может, Джек поверит, что я сама это приготовила, если я разложу еду на симпатичных сервировочных тарелках… и не стану доставать прилагающиеся к такой еде влажные салфетки?

Я навела порядок, взбила подушки и приглушила свет. А вот ароматические свечи зажигать не стала. Я боялась, что меня стошнит, если я почувствую аромат зеленого чая, ладана или еще чего-нибудь из багажа Марко Поло.

Джек явился ровно в шесть с бутылкой «Шато Бейшевель». Выглядел он замечательно, даже слишком. Его каштановые волосы казались шелковистыми, словно он только что принял душ, а щеки разрумянились от холода. На нем были джинсы, белая футболка и темно-синий кашемировый свитер с вырезом уголком — я привыкла видеть Джека в более строгой одежде. Когда он обнял меня, я ощутила себя на верху блаженства.

— Боже, Бейли. — Он отстранился и заглянул мне в глаза. — Вчера ты меня до смерти перепугала.

— Если бы не ты, я бы умерла. Как ты объяснился с полицией? Расскажи, как все происходило.

— Твой разговор с этим парнем я слышал отрывками, но его тон мне не понравился. В нем сквозило какое-то напряжение. Потом связь с тобой прервалась. Я не мог понять, то ли телефон просто отключился, то ли он с ним что-то сделал. Проследить тебя я не мог, поэтому позвонил в полицию и пересказал твои слова. Мол, ты беспокоишься потому, что один полицейский, возможно, убийца. Я боялся, что они пошлют меня куда подальше — он же все-таки был одним из них. Но они, похоже, восприняли меня всерьез.

— Насколько я поняла, — объяснила я, — в последнее время они уже стали замечать за ним какие-то странности.

— А ты? Что натолкнуло тебя на подозрения?

В его вопросе прозвучал какой-то намек, возможно, Джеку было любопытно узнать о моих отношениях с Беком.

— Я его вообще не подозревала, — призналась я. — По крайней мере еще за четыре минуты до звонка тебе. Давай расскажу все за едой.

Мы открыли вино и сели на диван, где я и поведала Джеку свою жуткую историю. Правда, за исключением своих низменных желаний в отношении Бека. Я уже хотела и в этом признаться и снять тяжелый камень с души, так же как сделал это Джек, рассказав о своем маленьком приключении с мисс Питсбург, когда вдруг поняла, что лишняя откровенность испортит атмосферу вечера, и промолчала.

Было так хорошо сидеть рядом с ним. И стало еще лучше, когда он меня поцеловал сначала нежно, а потом крепко и настойчиво. Выходные я провела — не пожелаешь и врагу — и я жаждала секса, который заставил бы меня на время забыть все — даже мое собственное имя.

Кроме того, по пути домой я кое в чем разобралась. Да, меня очень сильно физически влекло к Беку, но удержала от близости, как я поняла, обида на Джека. Из-за того, что он не звонил мне летом, из-за того, что переспал с этой клушей. И в то же время я приняла на себя часть вины. Ведь я была с Джеком холодна и не могла винить его в том, что в критический момент он потянулся к кому-то другому. Я бы сделала то же самое, встретив Бека…

В машине я много думала и о словах Кэт, сказанных мне тогда, в ее кабинете в «Глянце», о том, что нужно оставить прошлое прошлому, как прошлогодние туфли от Джимми Чу. Иногда это очень помогает. Поступи так Бек, всего этого ужаса не случилось бы. Но иногда оставляешь в прошлом что-то хорошее, и не следует двигаться вперед только ради новизны ощущений. Я решила, что ради Джека стоит вернуться… и собиралась предпринять новую попытку с открытой душой и сердцем.

А туфли от Джимми Чу мне просто не по карману.