Свидание у Средиземного моря
Ксения Беленкова


Любовь + Путешествия


С детства Аня привыкла гадать на особом старинном волчке, узнавая, сбудется ли желание. Вылетая в Израиль к родственникам, девушка мечтала о свидании, которое перевернет всю ее жизнь. Ведь несколько месяцев назад Аня познакомилась в Интернете с парнем, который успел стать ее хорошим другом. Правда, путешествие началось неудачно – Аня потеряла волчок в самолете. Но пропажу ей вернул симпатичный незнакомец, который днями позже подарил цветок, а затем и серьги на восточном базаре. «Неужели это мой виртуальный друг?» – недоумевала Аня и переживала, что встреча с ним раз за разом откладывается. Но Израиль приготовил девушке поистине дорогой подарок, о котором Аня даже и не смела мечтать.


Ксения Беленкова

Свидание у Средиземного моря


Глава 1

Дрейдл


Бабушка всегда называла его «дрейдл»[1 - Четырехгранный волчок, с которым, согласно традиции, дети играют во время еврейского праздника Ханука.], а мама просто – «волчок». Для Ани же эта деревянная игрушка была настоящим талисманом. С детства она любила запустить старинную вертушку и наблюдать, как незнакомые буквы мелькают, сливаясь в необыкновенный узор. Кубик крутился, впиваясь в пол острым углом, а сверху торчала удобная палочка. Игрушку легко было засунуть в карман и развлекаться потом где угодно: на подоконнике в детской поликлинике или прямо на школьной банкетке, между уроками. И уже потом бабушка рассказала Ане, что несут в себе знаки, впечатанные в бока волчка. Буква «Гимел» была похожа на лебедя и означала победу. На другом боку дрейдла красовалась «Хей», напоминающая русскую «п». Хей сулила половину выигрыша. Похожая на запятую закорючка «Нун» показывала «ничего». И последняя, самая коварная буква «Шин», требовала штрафа. Эту «Шин» Аня особенно не любила: она походила на маленького паука, который, кажется, вот-вот готов был сползти с деревянного бока волчка, чтобы еще долго бегать по полу.

И вот сейчас Аня больше всего боялась, что волчок упадет пауком вверх – тогда от поездки не жди ничего хорошего. Она сидела в аэропорту и развлекала себя, запуская любимую игрушку, а вокруг суетились люди: совершенно незнакомые, непонятные. Впервые Аня оказалась совсем одна среди чужаков. И теперь родители были там – в России, а она уже здесь – практически за границей, в зоне «дьюти фри». Вокруг пахло парфюмом и шоколадом. Это был дух перемен, он заставлял нервничать. А совсем рядом, за широким стеклом, шевелились брюхастые самолеты. Они казались неповоротливыми и лишь потом, когда отъезжали вдаль, становились похожими на ласточек, что легко отрывали свои маленькие тела и поднимались в воздух. Но в эту минуту Аню больше всего занимал заведенный дрейдл и крутящиеся на нем буквы. Бабушка говорила, что они сливаются в надпись на идиш: «Великое чудо случилось там». Речь шла о чуде, произошедшем давным-давно на Святой земле. Туда-то Аня и направлялась – она летела в Израиль.

Волчок почти замер, но в последний миг неловко накренился и упал с покатого сиденья прямо на пол. Какой-то малыш тут же пнул его ногой, и дрейдл покатился по залу, шныряя между разноцветными ботинками. Аня гналась за ним, расталкивая нагруженных хрустящими пакетами женщин и озабоченно изучающих витрины мужчин. Но вдруг игрушка вовсе пропала из вида! Любимая вещица, без которой Аня уже давно не выходила из дома, потерялась в этом царстве суеты и чемоданов. Хотелось плакать, немедленно повернуть назад и забыть обо всех полетах, путешествиях и новых знакомствах. Аня корила себя за то, что ввязалась в эту историю: а все из-за какого-то странного типа, с которым познакомилась в Сети! Схватив рюкзак и дорожную сумку, Аня решительно повернула обратно, но тут объявили посадку на рейс. Народ стал толкать ее со всех сторон, хвостатая очередь уже шелестела билетами, желая поскорее забраться в самолет.

– Девушка, вы идете? – шипел кто-то на ухо.

– Проходите, проходите…

– Вы стоите или где?

Все вокруг кружилось, Аня перестала понимать, где находится и что здесь собственно происходит…

Когда она впервые сказала домашним, что на весенние каникулы хочет поехать к тетке в Израиль, все удивились.

– С чего вдруг такое рвение? – не понимал папа.

– Дело нечисто, – ехидничала мама.

Аня старалась отмалчиваться, твердила лишь одно, что просто хочет отдохнуть у тети, с которой давно не виделась. Пообщаться с братом и сестрами, узнать далекую землю Израиля. Родители улыбались, а бабушка удовлетворенно кивала.

– Аннушка, умница! Давно тебе пора навестить нашу Машеньку, – говорила она.

Тетя Маша с семьей переехала жить в Тель-Авив, когда Ане было всего лишь одиннадцать, и вот уже четыре года, как она не видела своих любимых родственников. Бабушка же летала к старшей дочери чуть ли не каждый год, а уезжая в Израиль, всегда пугала, что не вернется вовсе. Тогда мама делала страшное лицо, а папа лишь хитро потирал ладони. Поэтому бабушка всегда возвращалась, наверное, из чувства противоречия.

В семье к новости об Анином намерении на весенние каникулы полететь в Израиль отнеслись хоть и настороженно, но с пониманием. И лишь она одна знала об истинной причине своего рвения. Всему виною был он – сетевой незнакомец. Парень, который занимал все ее мысли вот уже полгода. Еще с сентября, когда случайно нашел Аню на одном из сайтов в Интернете. Завязалась переписка, они даже общались по скайпу. Вот только загадочный друг всегда будто специально усаживался против света, отчего Аня могла гадать о его внешности лишь по форме ушей. Любопытству не было предела, но уже через месяц общения она понимала одно – ей решительно все равно, как выглядит друг. Лишь бы вылезал вечерами в Сеть, лишь бы развлекал ее своими шутками, рассказывал о прочитанных книгах, делился любимой музыкой, рекомендовал фильмы. Мальчишка под забавным ником «Самый Цимес» незаметно стал частью ее жизни: наверное, одним из ближайших друзей, который всегда был рядом – стоит лишь выйти в Интернет. Как только Цимес узнал, что Анина тетка живет совсем неподалеку от него, в центре Тель-Авива, сразу стал уговаривать подругу приехать в Израиль. Он обещал долгие прогулки, занимательные экскурсии, знакомство с местной кухней, музыкой, даже намекал, что пройдется с ней по лучшим молодежным магазинам. Еще с Нового года Цимес звал Аню провести каникулы на Святой земле. Но бросить семью в этот праздник детства, единения, светящейся елки и тазов оливье Аня никак не могла. Променять пушистые снега и праздничную иллюминацию Москвы на дождливую зиму Израиля совсем не хотелось. Да и кто бы отпустил ее из дома в те редкие десять дней, когда вся семья была в сборе: папа с мамой не пропадали на работе, а бабушка все время суетилась у плиты, и ей просто необходима была помощь внучки. Хотя бы для того, чтобы переключать телевизионные каналы, пока бабуля месит тесто для пирогов.

Вот весной другое дело: в мартовские каникулы Аня обычно бесцельно шаталась с друзьями по дворам, поздно возвращалась домой, ведь наутро не нужно спозаранку топать в школу. Такие каникулы – лишняя нервотрепка для трудящихся родителей, когда дочь целые дни напролет предоставлена себе и ее не засадишь за уроки, чтобы удержать дома. Так что в Израиль ее снаряжали даже с некоторым азартом и удовлетворением: там хоть будет под присмотром. Аня же до глубокой ночи мечтала, как встретит наконец своего сетевого друга – неужели это случится?..

Еще час назад, проскочив паспортный контроль, Аня была полна решимости и мечтала только о хорошем. И что дернуло ее в зале ожидания достать из кармана старинный бабушкин дрейдл? По привычке Аня хотела задать ему вопрос: как пройдет поездка, что ждет ее впереди? Быть может, выпавшая буква «Гимел» посулит удачу, а вдруг выползет противная «Шин» – тогда надо готовиться к поражению. И вот теперь ее волчок, не дав никаких ответов, затерялся где-то в аэропорту. Аня не знала, что пугает ее больше – неизвестность, невозможность задать игрушке новые вопросы или же понимание, что она лишилась вещицы, которую всегда считала своим талисманом. Очередь на посадку несла ее куда-то, и вот уже улыбчивая девушка выдергивала из дрожащих Аниных рук билет на самолет.

– Проходите, не бойтесь! – ворковала она.

И Аня ступила на трап. Путь назад был отрезан.

В салоне самолета оказалось очень шумно, все распихивали ручную кладь, искали нужные места, где-то сыпали вопросами дети, откуда-то доносилось стариковское ворчание. Аня упала на свое кресло и закрыла глаза. Ей не было страшно перед полетом, она вовсе не боялась воздуха и того, как железная птица рассекает крыльями поля облаков. Аня любила летать. Вот только сейчас все было не так, как раньше. Будто вместе с волчком ушла уверенность в завтрашнем дне, и полет уже не казался безопасным, а предстоящие каникулы – счастливыми и радостными. Умом Аня прекрасно осознавала: все это лишь суеверия, но с чувствами ничего поделать не могла – ей было очень грустно и неуютно. Будто она пыталась открыть замок без ключа.

– Боишься? – спросил кто-то сбоку.

Аня открыла глаза. Рядом уверенно уселся какой-то взрослый юноша. Разговаривать с кем-либо сейчас совсем не хотелось, она лишь пожала плечами и отвернулась к окну.

– До Израиля всего четыре часа, время быстро пролетит, – шутил сосед.

– Мне не страшно, – прошипела Аня.

Парень улыбнулся, а потом почему-то показал ей свой широченный кулак. Он поднес его прямо к носу и затем, все еще улыбаясь, разжал ладонь.

– Твое? – спросил он.

На ладони лежал волчок. Аня не поверила своим глазам.

– Мое! Мое! – выкрикнула она. – Откуда он у тебя?

– Видел, как ты играла с ним в зале ожидания. А потом нашел на полу.

Аня схватила волчок и спрятала поглубже в карман.

– Спасибо! Спасибо большое, – только и повторяла она.

– Удачи, – подмигнул юноша.

А затем встал и отправился куда-то в хвост самолета, а на его место тут же плюхнулся какой-то тощий и смурной тип.

– Ну наконец-то, – бурчал он. – Думал, никогда не наговоритесь.

Аня свернула себе шею, но парня уже нигде не было видно, он будто испарился. Зато в кармане привычно лежал дрейдл, и вера в лучшее постепенно возвращалась. Самолет оторвал свои колеса от земли, все затаили дыхание – небо ползло за окнами тяжелое и густое…

Аня летела над облаками, мечтая о встрече с другом. Сколько раз она прокручивала в голове разные варианты этого знакомства! А вдруг таинственный Цимес окажется совершенным уродом, и Аня не сможет скрыть разочарования? Или же наоборот – незнакомец покорит ее своим обаянием? И ей не захочется больше расставаться с ним. Рука привычно потянулась к карману, в котором смирно полеживал дрейдл, но в последний момент Аня передумала – будь что будет! Гадать стало страшновато. Пришлось убеждать себя, что внешность – вещь совершенно незначительная. Пусть Цимес окажется тугим и квадратным, как перьевая подушка. Или же сушеным, точно суповой опенок. Длинноносым, горбатым, даже хромым – Аня будет рада любому! И где-то в глубине души поселилось уважение к себе за такую немыслимую отвагу.

Летел самолет, летели часы. И вот машина пошла на снижение. Постепенно облака рассеялись, Святая земля сияла внизу, как горящая множеством огней новогодняя елка посреди темной ночи. И лишь опустившись еще ниже, Аня смогла разглядеть сквозь тьму, как мягкое море лижет огненные еловые ветви. Вода легко колыхалась, шла рябью, подпирая столицу Израиля – обвитый неоновой сетью Тель-Авив. Город буквально лежал на берегу: длинный, яркий, незнакомый.

В аэропорту Аню встречал дядя Лева. И вот странная штука: за четыре года из крупного коренастого брюнета он превратился в невысокого лысеющего толстяка, что суетился теперь вокруг Ани, улыбаясь и потирая высокий лоб. Макушку его прикрывала забавная круглая вязаная шапочка – наверное, грела лысину. Для сохранности по бокам шапочка была пришпилена к остаткам волос женскими заколками, все это выглядело довольно уморительно.

– А когда мы уезжали, ты же вот такусенькая была!

Дядя Лева стучал себя ребром ладони по груди и при этом забавно приподнимался на носочки, чтобы расцеловать племянницу в щеки. Аня тоже смущенно улыбалась и проходилась губами по шершавым дядиным скулам. Запах его остался прежним – знакомым и родным: за последние годы дядя не изменил своему любимому одеколону «Фаренгейт». Аня крутила головой, разглядывая помещение аэропорта. Здесь было очень светло и просторно. А люди выглядели совсем маленькими посреди белых стен и высоких колонн. Тогда как в Москве казалось, что толпа огромна и занимает пространство до самого потолка. И вдруг за одной из колонн будто бы мелькнул тот самый юноша, что подобрал потерянный Аней волчок. Она подняла руку, хотела помахать ему, но тот уже скрылся из виду.

– Кто-то знакомый? – удивился дядя.

– Скорее незнакомый, – смутилась Аня и опустила руку.

Быть может, она обозналась.

– Пошли скорее! – дядя Лева схватился за Анину сумку. – Дома тебя все уже заждались.

На улице оказалось необыкновенно хорошо. Конечно, Аня знала, что весна в Израиле ранняя, но все равно удивилась тому, как близко притаились теплые дни – всего лишь в нескольких часах лета. В эту минуту Москву еще укрывали снега, конец марта выдался морозным, здесь же весна хозяйничала вовсю. Аня вдыхала другой, заграничный март и почему-то думала об Интернете, надеясь, что он здесь все тот же. Такой же быстрый и доступный, как дома. Только бы ее подпустили к компьютеру! Аня готовила Цимесу сюрприз, до последнего умалчивая о том, что билеты в Израиль уже куплены. И вот она здесь – ходит по улицам Тель-Авива.

– А знаешь, что означает название нашего города? – прервал Анины размышления дядя.

– Нет, – призналась она.

– Холм весны, – сказал дядя. – Так что ты к нам очень вовремя.

– Дядь Лева, а зачем вам эта шапочка? – невпопад спросила Аня.

Дядя засмеялся, и морщинки поплыли по его лицу – глубокие, добрые.

– Это кипа – традиционный еврейский головной убор, – сказал он. – Не видела, что ли, раньше?

Аня не могла припомнить такого.

– Покрывая макушку, я показываю, что есть мудрость повыше хранящейся в моей голове. – Дядя наклонился, демонстрируя свою вязаную кипу во всей красе. – Ну, поехали, тебя ждет еще много интересного!

Машина тронулась с места, и мимо полетели широколистые пальмы. Дорога неслась вдаль между ярких фонарей, висящая в темноте, словно сказочная тропа. Голова у Ани шла кругом: быть может, от свежего воздуха или же от дорожной тряски. А вероятно, из-за первых впечатлений и еще больше – от ожидания чего-то нового, неведомого. Сердце колотилось как сумасшедшее, щеки горели – все начиналось здесь. И Аня не знала, хочет ли удержать этот миг накануне перемен или же торопит время, мечтая о грядущем. Дядя поглядывал на нее, кивал и почему-то продолжал улыбаться. Хотя Аня думала, что мысли его где-то далеко: быть может, он вспоминал свой первый день в Израиле. Или же окунулся в свою молодость: время, когда не устаешь удивляться и все еще впереди. Будущее кажется бесконечным, а каждая новая минута – далекой…


Глава 2

На улицеЭмиля Золя


По пути к Тель-Авиву Аня заснула. Она не видела, как город окружил автомобиль молодыми домами, как начал ветвиться узкими улочками. Впереди выстраивались зеленые бульвары, светились витрины магазинчиков, столица окунулась в вечер. Мелькали перекрестки, строения липли друг к другу, выстраиваясь по краям дороги рядами зубов. Светлые квадратные домики, очень похожие друг на друга. Попав в сеть переулков, машина снизила скорость, и вот уже спящую Аню встречала улица Эмиля Золя. Дядя остановил автомобиль возле жемчужного дома с небольшим палисадником, огибающим подъезды. Тонкая дорожка и череда машин, прижавшихся к тротуару по обе стороны проезда. Зеленые деревья, трущиеся кронами о балконы, они будто заглядывали в окна домов, чесали их ветвями. Чья-то тихая и спокойная жизнь притаилась в этом узком, как ручеек, дворике. А совсем рядом суетился ночной народ, обхаживая главные проспекты города. Но тут вечер хранил тишину и покой, чтобы к утру переулок вновь проснулся бодрым и суетливым. Здесь-то и жила тетушка вместе со своим большим семейством…

В жемчужном доме на тихой улице Эмиля Золя Аню приняли очень тепло. Тетя Маша была все той же, только немного меньше, будто смотришь на нее издалека. И лишь когда она сжала Аню в объятьях, стало понятно – хватку тетя не потеряла. Зато обе двоюродные Анины сестры вымахали такими огромными, что в них трудно было узнать забавных рыжих девчонок четырехлетней давности – кубышку Лилю и хрупкую Миру. В шутку Аня всегда называла Лилю Апельсинкой, а Миру – Морковкой. В детстве все они были очень дружны и каждый праздник проводили вместе, в семейном кругу. Теперь от Апельсинки Лили осталась лишь долька – так она вытянулась и похудела. Ей было уже семнадцать, и Аня заметила, что взгляд сестры стал каким-то тяжеловатым, в отличие от полегчавшей фигуры. Зато Морковка Мира, которая была Аниной ровесницей, округлилась. И вместо тугой косы вокруг ее широкого лица теперь вились короткие кудри. Девчонки долго визжали, обнимались, разглядывали друг друга, будто знакомясь заново. Несколько лет разлуки в этом возрасте кажутся веками. Но вот сестра улыбается, и столетия тают.

– Ну ты и дылда вымахала! – смеялась Мира.

– А сама-то? – щипала ее за бока Аня.

– Кто-то у нас очень много ест, – подкалывала младшую сестру Лиля.

– А кто-то влюбился, и ей кусок в горло не лезет, – хихикала Мира.

– Лилька, ты влюбилась? – приставала Аня. – В кого? Покажи фотку…

Но Лиля почему-то зашипела, как змея, и очень грозно посмотрела на Миру, которая выдала ее тайну. Мира попятилась и налетела спиной на брата. Только тут Аня увидела Мишку, он стоял у стеночки очень тихо и был таким тощим, что, казалось, вот-вот растворится в воздухе.

– Мишка! – завопила Аня.

Но тот почему-то отвернулся и, чуть не запутавшись в ногах, утопал в свою комнату. Дверь за узкой Мишкиной спиной закрылась.

– Что это он? – удивилась Аня.

– Стесняется, – шепнула Лиля.

– Переходный возраст у него, – прыснула Мира. – Скоро тринадцать стукнет.

– Молчи уж! – Лиля наконец добралась до сестры и отвесила ей тяжелый щелбан. – На себя посмотри.

Тете пришлось разнимать сцепившихся дочерей. Воспользовавшись заминкой, Аня постучала в комнату брата, а потом приоткрыла дверь. Мишка сидел спиной к ней, практически впиваясь длинным носом в монитор. Здесь есть компьютер! Аня возликовала, и от сердца окончательно отлегло.

– Можно зайти? – спросила она.

Мишка, не поворачиваясь, кивнул.

– Ты меня плохо помнишь?

– Нормально, – сухо ответил Мишка.

Его макушка была черной, как ночь за окном, и кудрявой, как море. Острые плечи ходили ходуном, братишка усердно стучал пальцами по клавиатуре.

– А Интернет у тебя работает? – осторожно наступала Аня.

– Не пашет! – огрызнулся Мишка. – Сегодня весь день комп виснет.

– Что случилось? – заволновалась Аня. – Дай посмотрю.

И тут Мишка впервые обернулся и глянул на нее из-под черничных бровей. В этом взгляде не было и тени дружелюбия. Он не просил о помощи, скорее оборонялся.

– Мне друг поможет, – сказал он. – Он утром придет.

– Так я бы сейчас могла, наверное, – запиналась Аня.

– А сейчас я буду спать.

Мишка молниеносно выключил компьютер, так что Аня даже не успела глянуть на монитор, и отъехал на своем кресле в другой угол комнаты, чуть не сбив сестру с ног.

– Я тебе не нравлюсь? – В этих мальчишках не разберешься! – Мы же раньше дружили…

– Спокойной ночи, – не к месту ответил Мишка.

И Ане пришлось поскорее убраться из комнаты брата. За время перелета она и сама так устала, что даже аппетит заснул. Хотелось поскорее примять ухом подушку и, подтащив одеяло до самого подбородка, немного помечтать, пока глаза сами собой не слипнутся. Аню устроили в комнате девочек, на диване возле окна.

– Мишка на меня за что-то дуется, – пожаловалась Аня сестрам.

– Ничего, отойдет, – Мира расстилала свою кровать.

– Думаю, он обижается, что ты так долго к нам не приезжала, – сказала Лиля.

– Шутишь! – отмахнулась Аня. – Наверное, он просто расстроен, что компьютер сломался. Говорит, завтра его какой-то друг починит, это правда?

Аня затаила дыхание, она старалась не показать, насколько для нее важно выйти в Интернет как можно скорее. Конечно, она поведает сестрам всю свою сетевую эпопею и познакомит с загадочным парнем под ником Цимес. Вот только сейчас рассказывать эту длинную историю не было сил. Да и кто знает, вдруг сестры обидятся, поняв, что именно привело Аню в их дом.

– Да, Мишка дружит с одним нашим русским соседом. Он здорово шарит в компьютерах. Завтра наладит Интернет.

– Вот и отлично! – обрадовалась Аня и, спохватившись, добавила: – Тогда Мишка, наверное, подобреет…

Сестры попытались накинуться на Аню с расспросами о Москве. О том, какая там сейчас погода и какие теперь смотрят программы по телевизору, а еще – как поживает пес Кубик, что жил в Анином дворе. Переодеваясь ко сну, она сбивчиво рассказывала о замерзших лужах, пушистых сугробах, об узорах на окнах и о том, как пар шел из ее рта, когда она последний раз выдыхала московский воздух. А потом, забираясь в кровать, пыталась вспомнить хорошие сериалы или ток-шоу, но ничего не получалось, наверное, голова уже плохо соображала. Зато пес Кубик вынырнул из памяти совсем как настоящий, казалось, что сейчас он так и понесется по комнате, забираясь на кровати и стуча по ним упругим хвостом. Лиля и Мира смеялись, когда Аня, изображая соседскую собаку, вцеплялась зубами в подушку. Но в комнату заглянула тетя Маша в длинной ночной рубахе, и всем пришлось немедленно угомониться.

Аня лежала на диване и слушала, как тикают настенные часы. Было в этом что-то успокаивающее, постоянное. За окном, в свете уличного фонаря, чуть покачивалась крона какого-то дерева. Можно было представить сейчас, в темноте, что все это происходит в России. Будто забытое воспоминание или это был уже надвигающийся сон?..

Аня проснулась раньше всех. Так бывает на новом месте, организм чувствует перемены и рвется из сна раньше обычного. Мира и Лиля тихонько посапывали в своих кроватях. И Аня впервые по-настоящему осмотрелась в их комнате. Она мало чем отличалась от тех, которые заселяли ее московские друзья. Только стены словно белее – это Аня не сразу заметила. Лишь почувствовала, будто все здесь подвешено в воздухе: мебель, даже картины на стенах. А потом она поняла – в комнате нет обоев. Да и занавесок тоже, вместо них окно сейчас закрывали жалюзи. Тогда как у них дома все стены, казалось, затянуты плотной тканью, будто ты сидишь не в квартире, а залез в чью-то цветастую юбку. Повсюду ромашки да маргаритки. Но Ане это нравилось. И когда не так давно в квартире затеяли ремонт, никто не поддался модному веянию выкрашивать стены в пастельные тона. Скучно же! Вот и сейчас девичья комната немного напомнила Ане номер в гостинице – опрятный, дорогой, но какой-то безликий. У каждой из сестер была своя кровать, шкаф и письменный стол. Еще здесь стоял телевизор и диван, на котором теперь устроилась Аня. Свои вещи она еще не разобрала, поэтому в ногах стояли ее сумка и рюкзак. Пол в комнате был плиточный, и лишь возле кроватей лежали белые, как стены, коврики. Аня потихоньку уселась на своем диване и раздвинула пальцами жалюзи – совсем чуть-чуть, чтобы хоть одним глазком взглянуть на улицу. Солнце полилось ей прямо на нос тонкой струей – теплое, мягкое. Зеленые деревья, а выше – яркое голубое небо! Ане захотелось немедленно выскочить на улицу и дышать, дышать, дышать…

В холле оказалось еще более пустынно, и лишь выстроившаяся неровными рядами обувь у двери говорила о том, что дом этот населяет большая семья. Аня заглянула на кухню. На первый взгляд все здесь было совершенно обыкновенно. Обеденный стол, стулья, холодильник, телевизор на стене. Рабочая зона с различной техникой: кофеварка, чайник, тостер, микроволновка. А потом Аня увидела две раковины подряд. Она уставилась на них, крутя головой, как болванчик.

– А, мое новое приобретение изучаешь! – в кухню вошла тетя. – Доброе утро, ранняя птаха.

– Теть Маш, а зачем вам две раковины? – удивлялась Аня.

– Этого требует кашрут.

– Кто? – не поняла Аня.

– Не вари козленка в молоке матери его! – густо протянул дядя, усаживаясь за стол. – Это закон кашрута. Евреи не смешивают мясную и молочную пищу.

Аня кивала, хотя пока мало что могла понять.

– Да, и еще, на время каникул забудь про бутерброды с ветчиной! – Мира повисла на шее у отца. – Свинину мы вообще в рот не берем.

– Мы тут, понимаешь ли, получаем религиозное воспитание, – зевнула Лиля и тоже села к столу.

– Ну, до этого нам далеко, – отмахнулась тетя. – Мы так, по мере сил и возможностей…

– А что это все так рано встали? – в кухню вошел Мишка, он потирал сонные глаза и выглядел недовольным.

– А не навернуть ли нам всем кошерного омлета? – похлопал ладонями по столу дядя.

И Мишка тут же прыгнул на свободный стул, бодро и резво, точно козленок.

Аня уплетала ароматный омлет, который назвали здесь «кошерным», и не находила отличий от того, которым с детства кормила ее бабушка. Вероятно, не так уж и страшен этот кашрут, требующий двух раковин и раздельного питания – жить можно…

Сразу после завтрака к Мишке заявился его друг, и они закрылись в комнате, пытаясь привести компьютер в рабочее состояние. Аня же ходила, как лиса, возле двери, приставляя к ней по очереди или ухо, или зачем-то – нос. Будто действительно могла что-то разнюхать таким образом. Друг Мишки очень шустро проскочил в его комнату, и разобрать Аня успела лишь то, что он довольно взрослый, явно старше ее брата. Это вселяло надежду в успех операции. В очередной раз приложив ухо к двери, Аня уловила довольно низкий смех:

– Ха-гы-ха…

А потом не Мишкин голос сказал:

– Ну и где ты лазил? Признавайся, Сусанин!

– Кто? – явно опешил Мишка. – Я только на минуточку туда влез. Честное слово! И вот…

– «И вот», – передразнил насмешливый низкий голос. – Словил себе, типа, вирус. Надо твоей маме это показать.

Аня умирала от любопытства, что же там такое происходит, а между тем за дверью опять дрожал смех:

– Хи-гу-хы…

Тут Аня не выдержала и тихонечко приоткрыла дверь. Ну что, в самом деле, с ней сделают за вторжение двоюродный младший братец и его великовозрастный друг-весельчак? К тому же на виду у всего доблестного семейства! А вот попасться самой кому-то на глаза, подслушивая возле двери, совсем не хотелось. Уж лучше в бой. Оставалось надеяться, что настроение у Мишки сегодня улучшилось и он не станет огрызаться. Аня собралась с духом и крутанула ручку. Дверь бесшумно распахнулась, еще раз напомнив, что все это происходит не в родной московской квартире, где все петли пели свои унылые песни. В комнате перед компьютером расположились две спины. Мишкина – узкая и костлявая, а вторая, наоборот, – широкая, почти квадратная. При этом спина брата нервно передергивала плечами, тогда как квадратная застыла монолитом, несмотря на то, что низкий смех все еще несся по комнате. Сейчас Ане впервые удалось взглянуть на монитор. Во весь экран с него скалилась розовая поросячья морда. Не сдержавшись, Аня тоже хохотнула и тотчас раскрыла свое присутствие. Обе спины в тот же миг развернулись: на Аню уставились испуганные лица.

– А, это ты, – облегченно выдохнул Мишка.

Больше всего он, видимо, опасался, что со свиньей, а также историей ее появления на экране познакомятся родители. Но друг продолжал смотреть на Аню, будто увидел безголовое привидение. Аня даже подумала, быть может, что-то с ней не так.

– Что, такая страшная? – шутливо спросила она.

Но друг уже оттаял, заулыбался. Наверное, он просто не ожидал увидеть здесь незнакомую девчонку.

– Познакомь нас, – толкнул он в бок Мишку.

– Почини комп, познакомлю, – насупился тот.

– Да тут дел на минуту, – парень весело подмигнул поросячьей морде и что-то изменил в настройках. – Все, убрал это свинство! – гордо сообщил он.

Рабочий стол теперь показывал обычную страницу «яндекс-поиск».

– Что ты там нахимичил? – радовался Мишка. – Шустро!

– Просто поменял домашнюю страницу. Тебе ее вчера на этом сайте по умолчанию забабахали, а ты и растерялся.

– Упрямый ты, Мишка, – вставила Аня. – Пустил бы меня, я бы еще вчера тебе все исправила.

Мишка опять надулся. Будто почувствовал, как его друг и назойливая сестрица объединились между собой.

– Аня, – не дожидаясь помощи брата, представилась Аня.

– Илья! – протянул зачем-то руку Мишкин друг.

Ладонь его оказалась теплой и твердой, она сжала Анину кисть довольно чувствительно. Но поморщился почему-то Мишка.

– Илюх, пошли гулять! – резко сказал он.

– Да, а я пока в Интернет влезу, – обрадовалась Аня, – можно?

– Можно, можно, – отмахнулся Мишка.

Видимо, он был все же очень рад, что проблема со свиньей так быстро и легко разрешилась без привлечения родителей. И теперь тащил друга к двери, чтобы не пялился больше на сестренку и вспомнил наконец о нем!..

Аня уже плюхнулась в кресло, для начала решив проверить свою почту. Она уже ничего не видела и не слышала вокруг, мечтая лишь об одном – поскорее связаться с Цимесом.

– Ты это надолго? – раздалось вдруг над ухом.

Аня вздрогнула, подняла голову. Над ней возвышался угрюмый Мишка.

– А почему ты не с Ильей?

– Дела у него.

Кажется, Мишка так и собирался висеть над ней тощей тенью. Но Ане вовсе не хотелось посвящать брата в перипетии своей личной жизни.

– Мишенька, миленький, ну пожалуйста, дай мне немного побыть одной, – пропела она заискивающе. – У меня тут дело…

– Ну и сиди тоже одна! – рявкнул он. – Сдалось вам с Илюхой это одиночество, ишь, деловые…

Аня не успела что-то ответить, как Мишка выскочил из своей комнаты. Почта загрузилась – один лишь спам. Зато в аське висел зелененький, готовый поболтать Цимес. Аня тотчас забыла про Мишкины обиды. Она размяла пальцы, выдохнула и уставилась в монитор. Секрет рвался наружу. Неужели вот уже сейчас они с другом смогут договориться о встрече?..


Глава 3

День Шин


«Привет»

Как ни в чем не бывало написала Аня. И аська тотчас откликнулась веселой рожицей. Больше сдерживать себя не оставалось сил. Аня сразу же выдала Цимесу всю правду о себе: что сидит сейчас практически в центре Тель-Авива, на тихой улочке имени Эмиля Золя.

«Ты рад?»

Спросила и замерла в предвкушении взрыва эмоций. Аська молчала.

«Встретимся?»

Отстучала новый вопрос. Но ответа все не было, а потом зеленый цветочек покраснел, будто от стеснения, – это Цимес вышел из Сети. Аня не могла поверить в произошедшее. И все смотрела, смотрела в немой монитор.

– Скоро уже? – заглянул в комнату Мишка.

И оторопел, увидев сестру, которая положила голову на стол и сидит перед потухшим экраном.

– Спишь, что ль? – тронул он ее за плечо.

Аня встрепенулась, вылезла из-за компьютера и невпопад сказала:

– Наверное, у него сеть слетела.

– Тебя там мама зовет…

Мишка тут же сам прилип к компьютеру. Ане пришлось тащиться на обозрение родственников, хотя желание было одно – запереться где-нибудь в ванной (интересно, у них там тоже две раковины?) и не выходить, пока вся вода в кране не кончится. Она так ждала момента, когда скажет своему другу о возможной встрече, строила планы. А что вышло: он взял и пропал! Быть может, испугался или обиделся, что она явилась в его страну без предупреждения? Настроения не было никакого – сущий «день Шин», как сказала бы бабушка. Аня проштрафилась по полной, и дрейдл не крути. В ванную комнату прошмыгнуть она все же успела и, с сожалением обнаружив там только одну раковину, шумно пустила воду, чтобы никто не слышал позорных всхлипываний.

Не прошло и каких-то десяти-пятнадцати минут, как в дверь начали постукивать, затем – поколачивать, а после немузыкально – барабанить. Пришлось выбираться из укрытия. Да и в самом деле, мир же не рухнул. Аня этого Цимеса и в глаза-то не видела, с чего так убиваться?

– Все в порядке, я выхожу! – выкрикнула она, собравшись с духом.

Умылась и открыла дверь. На нее сразу уставились три пары взволнованных женских глаз.

– Ак-климатизация, наверное, – заикнулась Аня.

На лицах боролись недоверие и любопытство. Победил дядя Лева, громыхнув откуда-то из-за спин:

– Гулять идем?

И Аня поняла – это то, что нужно. Проветрить голову…

По случаю Аниного приезда всем детям разрешено было пропустить занятия. И шумное семейство выкатило на улицу. Свернув за угол жемчужного дома, все вдруг попали в другую жизнь. Короткая улочка соединяла тихий дворик с настоящим проспектом, где сейчас суетилось множество людей. И вот уже Аня влилась в это резвое течение. Повсюду слышались разговоры на непонятном ей языке, но порой, неожиданно и четко, выскакивали русские слова. Под ногами ровно выстроилась в ряды плитка. С одной стороны тянулись витрины магазинов, маленьких кафе и сувенирных лавок. По другую руку разложили на длинных столах яркую утварь уличные торговцы. Игрушки, национальная одежда, расписная посуда – чего здесь только не было!

– Похоже на старый Арбат! – крутила головой Аня.

– Это наша замечательная улица Дизенгофф, – сказал дядя Лева. – Веселое и шумное местечко, правда?

Где-то за торговцами проезжали машины. Из открытых дверей забегаловок доносилась музыка. А еще между домами то и дело выныривали яркие киоски, все усыпанные экзотическими фруктами. Там делали густые и терпкие коктейли из манго, бананов, апельсинов, ананасов, папайи и кокосов. Продавали это душистое месиво в высоких картонных стаканах, приладив к ним разноцветные длинные трубочки. На время Аня забыла обо всех своих бедах, окунувшись в этот красочный мир. А мимо шныряли легкие велосипедисты. Так же, как она, вертя головами, прохаживались туристы. Деловито спешили по своим нуждам местные жители.

– А куда мы идем? – будто опомнилась вдруг Аня.

– В Азриэли! – крикнула Мира. – Пойдемте в Азриэли?

– Можно, – согласилась тетя Маша.

– Но это довольно далеко, – предупредила Лиля.

– Так гуляем! – весело поддержал идею дядя Лева.

День сегодня выдался теплый, солнечный. Аня расстегнула легкую куртку, а потом и вовсе повязала ее на пояс. Улицы сменялись бульварами, шумные дороги ветвились перекрестками. И вот впереди выросли три высоченные башни.

– Наши Азриэли, – указала на них Мира.

– А что это? – спросила Аня.

– Что, что? – передразнил Мишка. – Торговый центр там внизу, вот что.

Пока Аня могла сказать лишь одно – это был самый необыкновенный комплекс из всех, что она когда-либо видела. Ввысь вонзались три сияющие башни-трубы: одна – совершенно круглая, другая – квадратная, а третья – треугольная. Стены зданий отливали ярким и сочным голубым цветом, будто хотели раствориться в чистом небе. К башням через широкую магистраль был перекинут огромный мост. Он висел высоко над городом, и, стоя на нем, Аня чувствовала себя совершенно оторванной от суетного мира.

Зато внутри комплекса все оказалось на редкость обыденным – весь первый этаж занимал огромный гипермаркет. За прозрачными стеклами разложили на полках свой товар фирменные магазины. Мелькали знакомые вывески, Аня снова почувствовала себя на своей земле. Зато взгляд дяди Левы стал скучающим, ему явно не терпелось поскорее вырваться на свободу. А в глазах тети Маши горел азарт: кажется, ей хотелось заглянуть в каждый магазинчик. Прилавки влекли ее, как ребенка шоколад. Тут – скидки, а там – новая коллекция. Периодически тетя дергала Лилю и что-то шептала ей на ухо. Лиля строила унылые гримасы, иногда отмахивалась, но затем сдавалась и понуро топала за матерью. И потом подолгу о чем-то разговаривала с продавщицами.

– Почему твоя мама все время о чем-то просит Лилю? – спросила тихонько Аня у Миры.

– Так мама плохо знает иврит, – зашептала Мира. – Вот Лильку с собой по магазинам и таскает. Мы с Мишкой отказываемся быть ее переводчиками. Вот еще! Так она никогда сама хорошо язык не выучит.

– Вы знаете иврит лучше мамы? – удивилась Аня.

– И лучше папы, – нарочито громко вставил Мишка. – Походили бы они в школу, быстро заговорили бы. А то нашли себе русских друзей и рады.

– Язык до сих пор знают на уровне детского сада, – уже хихикала Мира.

Смеясь, она рассказывала, как родители увешали весь дом стикерами: на каждую вещь приклеили бумажку, где русскими буквами написали ее название на иврите. Так продолжалось, пока дядя Лева не вышел на улицу со стикером «михнасаим» на штанах. Аня представила эту картину и невольно заулыбалась. А потом подошла к магазину, где сейчас застряли Лиля и тетя Маша. Аня услышала, как сестра шпарит на непонятном языке, и речь ее льется свободно, легко. Горловые согласные, словно шипение ручейка в каменистом овраге. Лиля указывала продавщице на какие-то вещи, а та кивала и носилась между вешалками, подбирая нужные модели и размеры. А тетя Маша стояла рядом тихая и румяная.

– Если папа хорошо себя ведет, я по вечерам занимаюсь с ним языком, – деловито сообщил Миша. – Кто-то же должен о нем позаботиться. Без меня папаша пропадет.

Аня обернулась и увидела, как дядя Лева, загадочно улыбаясь, показывает обнаглевшему отпрыску кулак. Но Мишка ничуть не смутился.

– Такой большой, а ведет себя, как маленький, – покачал он головой.

Тогда дядя Лева не выдержал и расхохотался. Мишка долго крепился, но потом уголки его губ тоже запрыгали, и он отвернулся в сторону. Наверное, не хотел показывать, что этот разговор веселит его не меньше отца…

Аня ходила по магазину и вглядывалась в лица покупателей. Вот прошел молодой парень – высокий, худощавый. А за ним второй, коренастый, он вытирал со лба пот и тяжело дышал, видимо, куда-то опаздывая. Молодой человек с букетом ждал подругу на лавочке между двух карликовых пальм в кадушках. Кто знает, этот парень вполне мог бы оказаться ее загадочным сетевым другом. Аня даже взглянула на его уши. Но сейчас все уши казались ей одинаковыми, никаких отличий. Где-то рядом, в этом городе, находился сейчас человек, ради которого она бросила весеннюю Москву. И Аня невольно искала его в каждом незнакомце. Какой-то юноша прошел мимо, чувствительно задев ее локтем. Он развернулся, что-то пробурчал и как-то слишком пристально посмотрел на Аню.

– Что он сказал?

– Извинился, – ответила торчащая рядом и уже порядком изнывающая от скуки Мира.

– А почему так зыркнул? – недоверчиво переспросила Аня. – Будто знает меня.

– Откуда? – удивилась Мира.

И Аня подумала, что скорее всего она просто глупит. Пора было выходить из виртуальной жизни в реальную. Из торгового комплекса они выкатились, увешанные бумажными и целлофановыми пакетиками. Даже умученному долгими скитаниями по коридорам дяде Леве купили какой-то модный шарф. На улице сразу стало легче дышать, даже захотелось немного полетать, если бы не тянущие вниз сувениры и подарки, которые тетя с помощью Лили набрала всем и в достатке.

– Куда теперь? – спросил Миша. – Домой, надеюсь?

– Давайте через набережную! – предложила Мира.

– Пусть Аня хоть на море посмотрит, – поддержала сестру Лиля. – А то считайте, первый день в Тель-Авиве прошел зря.

И все согласились обратный путь проложить через набережную. Башни остались за спиной, и вдруг кто-то тронул Аню за плечо, легко, как будто непринужденно. Перед ней возник тот самый неловкий юноша, что недавно задел ее по неаккуратности. Он опять сказал что-то совершенно непонятное и протянул Ане белоснежный цветок с длинными лепестками. А потом слегка кивнул, заулыбался и был таков. Спина юноши тут же затерялась где-то среди прохожих: люди шли себе и шли по своим делам. Аня же стояла, в недоумении разглядывая цветок.

– Что это было?

– Ты ему понравилась! – ехидничала Мира. – Не успела приехать, а уже поклонники одолевают. Как тебе, Лиля, а? Ты четыре года тут живешь и ни одного цветочка!

Лиля открыла было рот, а потом махнула рукой и отошла от сестры с таким видом, будто увидела таракана. И Мира опустила голову, шутка над Лилей явно не принесла ей удовлетворения.

Когда Аня впервые увидела Средиземное море и почувствовала, как ветер стелется по набережной, чтобы проскочить в переулки, пощекотать город, ей захотелось скинуть кеды и бежать по песочному пляжу прямо к воде.

– Купаться сейчас можно только в Красном море, в Эйлате, – сказала тетя Маша. – Если получится, мы туда съездим. А у нас здесь прохладно.

Но Аня увидела несколько отчаянных купальщиков, а кто-то даже загорал, подставив живот не обжигающему, но уверенному солнцу. Казалось, этот пляж бесконечно тянется все вперед и вперед. И длинная набережная еле поспевает за ним, летит велосипедной дорожкой к горизонту. А рядом, точно страж, выстроился Тель-Авив: высокие здания гостиниц будто кланяются морю. Скамейки, открытые кафе – отсюда не хотелось уходить. Аня смотрела на волны и незаметно для себя обрывала лепестки цветка, губы ее шевелились – любит, не любит…

– На кого гадаешь? – незаметно подкралась сзади Мира.

Аня будто очнулась, взглянула на полысевший цветок.

– Это не кошерно, – Мишка грубовато вытащил из ее рук стебель и швырнул по ветру.

– Домой, домой, – кричала тетя Маша, как наседка, что созывала своих цыплят под крыло.

Все свернули в город. И лишь над песочным пляжем продолжали летать белоснежные лепестки нечаянного подарка…

Уже вечером в девичьей спальне Мира и Лиля начали атаковать Аню. Теперь сестер уже не интересовал соседский пес Кубик. Они хотели знать правду. Почему Аня была такой грустной и задумчивой весь день, что с ней случилось утром, когда она запиралась в ванной комнате. И главное – на кого она гадала, повернув лицо к ветру.

– Мишка мне все рассказал! – шпарила Мира. – Ты после вылазки в Интернет так расстроилась!

– Что он рассказал? – Аня испугалась, что не успела отключить свою аську на компьютере брата.

– Ты в почту лазила? – не унималась Мира. – И что там было за письмо?

– Парень в Москве обиделся, что ты уехала? – тихо спросила Лиля. – Поссорились?

– Нет у меня в Москве никакого парня! – выпалила Аня.

– А где есть? – тут же наскочила Мира.

Она запрыгнула на Анин диван и теперь буквально наседала на сестру.

– Здесь, – вздохнула Аня. – Был… Кажется…

Теперь уже и Лиля не выдержала и подперла ее с другого бока, с любопытством разглядывая Анино лицо.

– Где здесь? В Израиле? – спрашивала она.

– Угу, в Тель-Авиве, – кивала Аня.

– Вот до чего людей доводит Интернет! – раздухарилась Мира. – Парней в других странах заводят…

– Да погоди ты, – осадила ее Лиля. – Дай Ане все по порядку рассказать.

И Аня поведала сестрам всю свою историю. Впервые кто-то узнал про ее отношения с Цимесом. Впервые она выворачивала душу, постепенно подходя к невеселому финалу этой загадочной и, наверное, романтичной истории. Сестры слушали ее, не перебивая. Лиля все чаще вздыхала, а Мира на всякий случай залепила рот ладонью – чтобы не сказануть лишнего.

– И теперь я не знаю, что делать. – закончила свой рассказ Аня.

Она смотрела на сестер, рассчитывая найти поддержку, но они отводили глаза. Кажется, все было еще хуже, чем она думала: друг из Интернета поиграл с ней и пропал. На какое чудо еще можно было надеяться в ее ситуации?..

– А вдруг это был он? – горячо зашептала вдруг Мира.

– Где? Кто? Когда? – не поняла Аня.

– Ну, тот, с цветком, – продолжала Мира. – Представляешь, он каким-то образом выследил тебя и теперь будет появляться неожиданно. Дарить подарки! А потом признается в любви…

– Выдумщица, – кинула в сестру подушку Лиля.

– Ну и что, – фыркнула Мира. – Зато ты у нас реалистка. Да еще и пессимистка. Все видишь в черном свете. Потому у тебя с Натаном и не сложилось.

Мира прикусила язык, видимо, поздно сообразив, что уколола сестру слишком больно. Лиля слезла с Аниного дивана и без слов залегла на свою кровать, с головой накрывшись одеялом.

– А кто такой этот Натан? – осторожно поинтересовалась Аня, уступая любопытству.

– Ну, они встречались, – Мира кивнула на кровать сестры. – А теперь вот не встречаются больше…

– Почему? – практически без звука, лишь губами, спросила Аня.

Но Лиля вдруг выскочила из-под одеяла, распрямилась и зашипела:

– Потомушшшто! – лицо ее было красное, наверное, под одеялом не хватало воздуха. – Ему нравятся девушки, которые служат в армии. Таскаются в тяжелых ботинках, да к тому же с оружием наперевес. Пусть с такой и встречается!

– Лиля выбрала для себя альтернативную службу, – пояснила Мира. – Папа с мамой ее поддержали. А по мне, так лучше изучать военное дело, чем шататься по больницам. Шерут леуми для неженок!

– Что? – не поняла Аня.

– Шерут леуми, – повторила за сестрой Лиля. – Альтернативная служба, которую я выбрала вместо армии. В Израиле девушки тоже служат, только нам можно не ходить в армию, а заниматься другими полезными делами на благо страны. Вот родители пытаются стать правоверными иудеями, может, я тоже верующая и решила соблюдать все обряды? Может, я не хочу служить в армии по религиозным соображениям? Натан должен был уважать мой выбор, а не насмехаться над ним…

– А ты и правда – по религиозным? – спросила Аня.

– Да она просто трусиха, оружия боится! – ляпнула Мира. – А прикидывается святошей.

– Я бы, наверное, тоже испугалась, – Аня осторожно присела на уголок Лилиной кровати, – и армии, и религии – это сложная штука. А еще больше я боюсь серьезных отношений с ребятами. Может, поэтому и нашла себе в Интернете какого-то безликого иностранца…

И тут Лиля почему-то обняла Аню, уткнула свой острый нос ей прямо в шею и расплакалась как маленькая.

– Прости, прости меня, – накинулась на сестру с другой стороны Мира. – Это все я виновата, язык мне надо отрезать…

Они все плакали и плакали, но за окном пошел дождь и смыл этот день в ночную тьму.


Глава 4

Шабат, шалом!


В пятницу с самого утра дома установилась загадочная атмосфера, все будто готовились к чему-то важному, торжественному. Кухня не пустела, тетя Маша все время что-то готовила, и запахи по квартире разносились очень аппетитные.

– Вы ждете вечером гостей? – спросила Аня.

– Если только соседи зайдут, – ответила тетя.

– Кажется, вы целый полк решили накормить, – удивлялась Аня, осматривая фронт приготовлений.

– Это нам на весь завтрашний день, – сообщил дядя. – Девочки, хватит лентяйничать. Подключайтесь!

Но Аня прежде чем помогать по хозяйству, мечтала подключиться лишь к Интернету. Ничто не может заставить девчонку пятнадцати лет от роду перестать надеяться и верить – а что если Цимес по-прежнему ждет ее? И сейчас все доходчиво и ясно объяснит: например, у него внезапно сломался компьютер. Или от волнения он нажал не на ту кнопку и вышел из аськи. А потом вдруг возникли неотложные дела, и вернуться никак не получилось. Зато теперь он караулит ее у компьютера, мечтая выпросить прощение за оплошность. Комната Миши, по счастью, оказалась пуста. Аня вошла в свою аську и долго ждала, пока она загрузится. Сердце стучало куда-то в подбородок, и в тихой комнате это биение казалось оглушительным. Цветочки в аське начали зеленеть: Аня видела своих одноклассников, друзей по даче, дворовых приятелей. Все они были дружелюбно-огуречные, готовые к общению. Лишь значок Цимеса продолжал краснеть, как помидор. Зачем-то Аня вывела их переписку на экран и сама покраснела от стыда. Все последние сообщения висели от нее: вот и безответная просьба о встрече, которую хотелось стереть, выдрать из окошка. Но было поздно. Аня уже подумывала удалить невыносимый молчаливый контакт Цимеса, когда в комнату заглянул Мишка. Тогда она разом отключила аську и попыталась изобразить невинную физиономию.

– Помогать идешь? – кинул брат и снова скрылся в коридоре.

На кухне приготовления уже шли полным ходом.

– Садись резать «Оливье»! – Мира пододвинула доску и нож. – Отвлекайся, давай.

– Не появился? – шепнула Лиля.

– А ты не видишь? – Мира скопировала Анино печальное лицо.

– О чем вы там сплетничаете? – возмутилась тетя Маша. – Я ничего не слышу…

– Мы про салат, – подмигнула Лиля. – Учим Аню делать «Тапухей Адама».

– Что? – Аня по-новому взглянула на картофелину, которую только что начала с прискорбием рубить.

– «Тапухей Адама» – так евреи называют картофельный салат. По-вашему, «Оливье», – объяснила тетя. – А я сейчас курицу в духовку поставлю.

– Ну что, мои красавицы готовятся к трапезе? – в кухню снова заглянул дядя. – Сеудат шабат – дело святое!

У Ани уже голова шла кругом от всех этих непонятных слов, но было в этом что-то необыкновенное, будто ты подглядываешь в замочную скважину за чем-то большим и таинственным. Любопытству и азарту нет предела. Вот мелькнула одна часть, а вот совсем другая – и не сложить пока картинку целиком.

– Сеуда… чего? – спросила она.

– Сегодня вечером нас ждет Шабатная трапеза, – сказала тетя, разделывая курицу. – Это так чудесно, тебе обязательно понравится!

Аня вместе с сестрами продолжала резать овощи для салата, тетя Маша готовила курицу к запеканию. А дядя Лева расхаживал по кухне и, кажется, горел сильнее плиты. С пылом и жаром он рассказывал о предстоящем празднике. О том, как повезло евреям, у них торжества случаются не пару раз в год, а каждую неделю. Шабат – день отдыха: время, когда человеку стоит подумать о Создателе. Каждую субботу правоверные иудеи ровным счетом ничего не делают. Нельзя готовить, шить, писать, да и вообще отдавать себя какому-либо физическому или творческому труду. В шабат запрещено что-то менять или создавать – вот так штука! И Аня подумала, что, пожалуй, ей не позволят зайти в Интернет, да оно и к лучшему, что лишний раз нервы мотать? Всю субботу дядя предлагал думать о важном, глубоком и прекрасном, чем в будни вроде как и заняться некогда.

– Шабат начинается в пятницу вечером, – добавила Лиля, когда ее отец на миг замолчал. – И нам надо успеть все приготовить к сроку. Когда соседи придут?

– Илья обещал к зажиганию свечей быть, – сказал Мишка.

– Илья? – переспросила Аня.

– Да, к нам в этот шабат присоединятся Илюша с мамой, – тетя Маша наконец управилась с курицей. – Так, мы почти закончили. Лева, можешь приступать к приготовлению чолнта.

И дядя Лева занялся каким-то невероятным колдовством. Он замачивал кусочки мяса в меду, нарезал картошку и другие овощи, купал фасоль в пиве – Аня не могла оторвать глаз от этой магической процедуры. Тетя уже накрывала на стол в гостиной, но Аня все следила и следила за тем, как стряпает дядя.

– А что это будет? – спросила она.

– Чолнт – это наша традиционная еда в шабат, – рассказывал он. – Выйдет вкуснейшее жаркое или суп, называй, как хочешь. Сегодня вечером я поставлю его томиться на маленький огонь, и к завтрашнему дню лакомство выйдет – пальчики оближешь!

– А что ты туда кладешь? – Аня не успевала следить за тем, какие приправы кидает дядя в кастрюлю.

– Сейчас я тебе одну историю расскажу, – подмигнул он. – Она как раз о приготовлении чолнта.

Дядины щеки раскраснелись, на лбу выступили капельки пота, но вид у него был совершенно довольный. Рассказывать байки он любил всегда, Аня помнила это с детства. Вот и сейчас дядя, кажется, был готов достать из своего неиссякаемого запаса какую-то занимательную историю.

– Я вычитал эту штуку в Талмуде, – начал он. – Будто один римский император повадился ходить к раби Йегуде – еврейскому лидеру того времени. И вот они вдвоем многие часы проводили над Священным писанием, изучали и обсуждали Тору. Как-то раз император пришел к Йегуде в шабат и был восхищен чолнтом, которым угощал его раби. Он попросил рецепт блюда. Йегуда рецепт дал, но предупредил, что точно такого же вкуса император все равно не добьется, так как в чолнт входит один компонент, доступный только евреям. Император вернулся во дворец и велел лучшим поварам приготовить чолнт по рецепту раби Йегуды. Но как они ни старались, нужного вкуса не выходило…

– Так что это был за компонент, который есть только у евреев? – не выдержала Аня.

– Вот! – усмехнулся дядя. – Император тоже пришел к Йегуде с этим вопросом. И раби ответил ему: «Он называется шабат!»

Теперь дядя Лева отошел от плиты и внимательно посмотрел на племянницу.

– Сегодня будет твой первый в жизни шабат, – сказал он. – И ты сама поймешь, что в этот день у каждого блюда есть своя неповторимая «приправа»…

Еще до захода солнца пришел Илья со своей мамой. Это оказалась очень славная женщина: нежная и пышная, точно безе. Волосы у нее были светлые, волнистые, будто взбитые венчиком. И лишь блеск карих глаз да черные корешки на проборе пышной прически говорили о том, что это безе, вероятно, прячет в себе горький шоколад. Она здоровалась со всеми тихим высоким голосом, а когда очередь дошла до Ани, почему-то погладила ее по щеке.

– Алла, – представилась она. – Очень рада с тобой познакомиться, Анюта.

– Где же отец семейства? – спросил дядя Лева.

И тетя Маша зыркнула на мужа так, что, кажется, даже кипа затряслась на нем от страха. Дядя Лева уже понял свою оплошность.

– Он не смог, – еще тише ответила Алла.

– У Ильи папа атеист, – прошептала Мира. – Он против всех этих обрядов.

– А что в них плохого? – так же шепотом спросила Аня.

– Ничего, – пожала плечами Мира. – Может, он просто боится, что ему понравится?..

Они переглянулись и захихикали.

– Шабат, шалом! – пробасил все еще смущенный дядя, приглашая гостей к столу.

– Это он приветствует субботу, – пояснила Лиля.

– Я поняла, – кивала Аня.

Похоже, такими темпами она скоро выучит иврит.

Все сели за стол, и Аня увидела, как за окном сгущаются сумерки. В комнате тоже становилось все темнее, будто тайна ложилась на них сверху. И тут тетя Маша зажгла свечи. Она что-то говорила, а под ее пальцами загорались огни: живые, теплые, яркие. Все, как завороженные, смотрели на них – не потухнет ли свеча, займется ли уверенным пламенем. Это было очень трепетно и одновременно торжественно. На дом спускалась священная суббота. Наступил шабат. Аня взглянула на стол. Пышные плетеные халы лежали на широких блюдах, от них шел аромат домашнего хлеба. Рядом в глиняной миске стоял зеленый салат. Теперь Аня знала, что здесь его называют «Хай», а состоит он из свежих овощей: помидоров, огурцов и хасы – листового салата. Тетина тушеная курица была приправлена кускусом. Аня и не знала, что из манной муки можно сделать такой необыкновенный гарнир с кабачком и тыквой. Стояла здесь и лоханка с хумусом, по виду он напоминал густую горчицу, но в основе этого соуса, как оказалось, был горох. А по вкусу он немного походил на мягкий сыр, и его можно было запросто мазать на хлеб. Ну и, конечно, не обошлось без «Оливье» – «Тапухей Адама», как говорили здесь. И Аня почувствовала наступление праздника! Тетя Маша поставила свечи на стол, и пламя осветило комнату, озарило лица собравшихся. Вокруг будто бы потеплело: было в этом свечении что-то хрупкое, живое, настоящее. А тетя Маша говорила над пламенем какие-то слова, но Аня их не слышала. Лишь вдыхала запах опаленного фитиля и тающего воска. И вдруг заметила, как внимательно смотрит на нее Илья. Щеки Ани почему-то загорелись, и ей даже почудилось, будто в комнате из-за этого стало в два раза светлее. Кажется, спасти могла только еда – набить поскорее рот, отвлечься. Аня потянулась к тарелке.

– Стой! – прошептала Мира. – Сейчас папа прочтет кидуш.

– Зачем в душ? – не расслышала Аня.

– Кидуш – это молитва, – прыснул с другой стороны Мишка. – Глупая…

После таких слов Ане уже было из-за чего краснеть, скрывая истинную причину смущения. А дядя Лева между тем что-то говорил над бокалом вина. А потом молитва была прочитана и над плетеными булками.

– Теперь можно, – толкнула Аню в бок Мира. – Еда благословлена. Накладываем!

И вот любимый «Оливье» вырос на тарелке увесистой горкой, Аня засунула салат в рот. И заметила странную штуку. Кажется, только теперь она поняла дядину притчу. Приготовленный буквально ее руками «Оливье», где она можно сказать в лицо знала каждую картофелину, был совершенно иного вкуса. Что-то неуловимое, непонятное – салат хотелось как следует распробовать и разгадать его загадку. Но никак не выходило. Неужели шабат и правда обладал какой-то своей магией, способной менять вкус приготовленных блюд? Или же сейчас, среди свечей, все казалось немножко волшебным и у Ани просто разыгралась фантазия? Возникло ощущение, словно она не просто ест, чтобы набить желудок, а насыщает что-то большее. Но описать это словами никак не получалось. Какое-то время над столом висела тишина, но совсем недолго. Сейчас Аня даже почти забыла об исчезновении Цимеса, все это осталось где-то в другой жизни: среди суетного быта, страстей, забот. И почему-то ей все время очень хотелось взглянуть на Илью: вроде обычный парень, но было в нем что-то притягательное. Возможно, открытая улыбка, низкий смех, который так и звучал сейчас у Ани в ушах. Или же ей интересно было посмотреть, пляшут ли все так же в его черных глазах рыжие отблески свечей – яркие, озорные, обжигающие.

– Анюта, расскажи, как тебе в Израиле, где ты уже была, что видела? – спросила Алла.

И Аня обрадовалась, что снова появился повод отвлечься от странных мыслей.

– Мы пока только по Тель-Авиву гуляли, – рассказывала она.

– А хочешь на Мертвое море? – защебетала Алла. – Мы с Илюшей как раз в воскресенье туда собираемся и с удовольствием возьмем тебя с собой. Это место надо видеть! Там совершенно необыкновенно!

Аня взглянула на тетю, потом на дядю.

– Если хочешь, поезжай, – сказала тетя.

– Только в Иерусалим я ее сам повезу! – настаивал дядя. – А болтаться поплавками в вонючей воде можете и без меня.

Мишка заржал, но тут же притих под строгим взглядом мамы и постарался принять ангельский вид, отхлебывая виноградный сок.

– Поехали с нами, – сказал вдруг Илья.

И вышло у него это так просто и легко, будто он говорил со старой знакомой. Аня взглянула на него и не смогла отказаться. Она закивала с набитым ртом, попыталась улыбнуться, но тут же прикрыла лицо ладонью, боясь растерять салат. И опять ей стало очень неловко перед этим уверенным в себе красавцем. В первую встречу она и разглядеть Илью толком не успела, так была увлечена своей интернетовской историей.

– Эх, кому отдыхать, а кому учиться, – вздохнула Мира.

Но при этом снова толкнула Аню в бок, явно намекая, чтобы та соглашалась не раздумывая. Так шабат в непринужденной беседе управился с Аниными планами на воскресенье. И почему-то сейчас, когда нужно было думать о высоком, она могла лишь вспоминать, какой купальник засунула с собой в поездку; а еще – сколько можно прибавить в весе за время этой длинной и вкусной субботы. И вдруг над столом понеслась песня. Дядя пел о чем-то непонятном, но очень душевном, лицо его цвело, а гортанные звуки шептали, точно ветер, запутавшийся в листве. Но стоило ветру стихнуть, как запела тетя:

– Словно замерло все до рассвета…

Аня удивленно уставилась на нее, но дядя уже подхватил знакомый напев. Даже Лиля подпевала родителям эту любимую с детства песню. Но главное чудо было впереди, когда Алла вдруг запела неизвестно откуда взявшимся грудным голосом:

– Гори, гори, моя звезда…

Уже ночью, когда Аня засыпала, стоило ей закрыть глаза, как темноту озаряло пламя свечей и слышались разноголосые напевы. Знакомые слова смешивались с текстами на иврите, мелодия то лилась медленно, протяжно, то пускалась в пляс…

А утром в субботу, когда по обыкновению хотелось влить в себя лишь чашечку кофе и погрызть тост, на столе выросла кастрюля с чолнтом. Наваристая гуща с кусками мяса, еще теплая, ароматная и очень сытная.

– Ничего cебе завтрак! – удивлялась Аня.

– В шабат нет завтраков, обедов и ужинов, – пояснила Лиля. – Лишь трапезы.

И с аппетитом стала уплетать чолнт. Аня неуверенно поднесла ложку ко рту, но уже вторая и третья вливались туда с огромной охотой. Оказывается, не может быть ничего лучшего, чем субботним утром налопаться густого супа, в котором даже ложка стоит!

Шабат закончился лишь к вечеру, когда дядя Лева с Мишкой вернулись из синагоги.

– Сейчас ты увидишь обряд авдалы, – сказала тетя. – Это разделения святой субботы и обычных будних дней.

Она поставила на стол бутылку вина и налила один бокал так щедро, что казалось, вот-вот вино польется через край. А затем зажгла свечу. По комнате разносился странный запах, вроде бы и знакомый, но пока неузнаваемый.

– Чем это пахнет? – спросила Аня.

– Это благовония, цветки гвоздики.

И тогда Аня почему-то вспомнила детство, лето и одеколон с резким запахом, которым мама почему-то пыталась отгонять комаров. Он назывался «Гвоздика». Но сейчас аромат стоял другой: намного нежнее и приятнее. Вся семья собралась вокруг стола, и Аня ощущала себя частью какого-то таинства, к которому ее нечаянно допустили. Дядя что-то рассказывал вину, а потом и благовониям – теперь уже Аня знала: он благословлял их. Затем все друг за другом начали нюхать благовония, а потом поднесли руки к свече.

– Попрощайся с шабатом, – шепнула Лиля.

Но Аня не успела ничего сделать, как Мишка дунул на свечу и ее пламя погасло. Миг в комнате висела темнота, но тут Мира включила свет – обычный, электрический. Который почему-то виделся Ане тусклым, хотя заливал гостиную до самых дальних уголков.

– Хорошей недели, – улыбалась тетя Маша. – А теперь все за уборку!

Закрутилась обычная суетная жизнь обычного семейного вечера. Будто и не было только что никакого волшебства – вот здесь, прямо в этой комнате. Среди неубранных тарелок и пустых стаканов.


Глава 5

Мертвое море


В воскресенье Аня вскочила чуть свет. И почему-то сразу вспомнила Илью – кажется, он ей снился.

– Ты что так рано? – спросила Лиля, уже одеваясь. – Могла бы и поспать, у тебя же каникулы. Не то что у некоторых!

Лиля начала прямо за ноги вытаскивать из кровати сонную Миру, та вяло брыкалась. А потом вдруг сама так и подпрыгнула.

– Анька, полезли в Инет, вдруг там твой Цимес что-то написал, а? – Сон слетел, как не бывало. – Ты же два дня не проверяла почту и сегодня до вечера опять умотаешь.

– Не наседай, – цыкнула Лиля. – Опять хочешь расстроить человека?

– Так, может, наоборот – обрадовать, – смутилась Мира. – Представляешь, если он там! Одумался…

– Угу, откопался, – скривила недоверчивую гримасу Лиля.

Аня слушала перепалку сестер, а потом по привычке полезла в карман и достала свой бессменный талисман. Кто еще подскажет, как поступить, без лишних слов и рассуждений? Волчок катался по ладони, в любой момент готовый решить чужую судьбу, но спросить – стоит ли запускать игрушку, было не у кого.

– Что там у тебя такое? – Мира уставилась на вертушку. – Откуда у тебя дрейдл?

– От бабушки, – Аня показала игрушку сестрам. – Она мне этот волчок еще в детстве подарила. Теперь он мне очень помогает, когда что-то решить не могу.

– Это как? – не поняла Лиля. – Мы такие волчки на Хануку заводим. Ну, в детстве заводили. Сейчас даже Мишка перестал.

– А ты с его помощью гадаешь, что ли? – Мира испытующе глядела на Аню.

– Ну, вроде того, – почему-то засмущалась Аня.

– Нет, гадать – это не кошерно, – отрезала Лиля.

В комнате повисла настороженная тишина. Первой не выдержала Мира.

– Ну, пусть Аня хоть расскажет про это гадание, – протянула она. – Просто, чтобы знать, с чем бороться…

– Не надо со мной бороться, – испугалась Аня, запихивая дрейдл обратно в карман.

Но сестры уже наступали на нее с двух сторон, обещая мир и покой, как только она расскажет про свое гадание. Тогда Аня сдалась. Достала старинную игрушку и начала поворачивать каждой из заветных букв. Конечно, алфавит сестры прекрасно знали. Только вот никогда всерьез не задумывались о значении букв и возможном применении дрейдла.

– Вот смотрите, – говорила Аня. – Я спрашиваю: «Вылезать в аську?» и кручу…

Волчок закружился, буквы сначала пропали, а потом слились в неясный узор – вот-вот одна из них окажется сверху, застынет на упавшем дрейдле. Которая? Коварная Шин преградит путь или же Гимел благосклонно даст согласие? Но вдруг волчок накрыла ладонь.

– Залезай в Интернет, – сухо сказала Лиля. – Сегодня я буду твоим дрейдлом, хорошо? Как-то не по себе становится, когда рядом гадают…

– Ну вот, – расстроилась Мира. – Теперь мы не узнаем, что показал волчок, – но тут же воспрянула духом: – Полезли в аську, сейчас же! А то мне в школу пора.

Лиля достала из сумки небольшой стильный ноутбук и распахнула его перед Аниным носом.

– Вперед, – скомандовала она.

Когда Аня увидела мигающее сообщение от Цимеса, то, кажется, перестала дышать.

«Прости, что не появлялся в Сети. Потом я тебе все объясню. А сейчас, если можно, не сердись. Давай встретимся».

Аня захлопнула крышку ноутбука раньше, чем смогла что-либо понять. Видимо, страх двигал ею. Непреодолимый, иррациональный, но такой сильный, что противостоять ему не было сил.

– Что там? – прыгала кругами Мира. – Пусто?

– Похоже, густо, – пыталась собраться с мыслями Аня.

– Он вернулся? – Лиля была удивлена, отчего выглядела совсем еще девчонкой.

– Хочет встретиться.

– Так договаривайся! – настаивала Мира. – Дай человеку шанс оправдаться.

Но из Ани будто бы разом выкачали все силы: ничегошеньки не хотелось. Только уехать подальше, где нет компьютера и никто не задает нежданных вопросов.

– Сейчас я еду на Мертвое море, разве вы забыли? – выпалила она. – Некогда мне встречи назначать…

Мира явно хотела поспорить, но Лиля что-то зашептала сестре на ухо, оттягивая ее в сторону. Аня смогла разобрать лишь одно слово «упокоится», хотя, вероятно, это было «успокоится». Затем комната опустела. Сестры разошлись по своим делам. Их ждала учеба. У Ани же впереди был целый день отдыха, новых впечатлений и общения с Ильей. Отчего внутри чуть жгло или покалывало…

Машина неслась, подгоняемая ветром. Позади остался Тель-Авив, а вокруг, сколько хватало глаз, распростерлась величественная Иудейская пустыня. Аня прилипла к стеклу, и ей казалось, что автомобиль летит птицей над бескрайними песками. Но вдруг, за холмами, возникли широкие листья финиковых пальм, а дальше – банановые плантации.

– Сейчас пустыня цветет! – За рулем сидела мама Ильи. – Гляди-гляди, такое у нас только раз в году!

Пустыня теперь, и правда, походила на цветастый ковер. Такого Аня и представить не могла. В конце марта, после зимних дождей, земля напилась и теперь тянулась ростками вверх, к нежному весеннему солнцу, которое еще не выжигало, а лишь ласкало сочные травы. Как снежная крошка, по склонам разлетались ромашки. За ними желтели головки цветов, напоминающих лютики. Где-то вздымались вверх крупные стрелы, усыпанные фиалковыми или рыжими цветами. Но больше всего Ане нравились маки! Такие сочные и яркие, будто нарисованные.

– Смотри! Смотри! – Илья толкал Аню в бок.

Он показывал куда-то вверх и даже открыл окно. В небе парила стая птиц: так высоко, что похожи они были на запущенные к облакам бумеранги. Птицы кружили, будто кто-то размешивал воздух невидимой ложкой, и бумеранги плыли, повинуясь течению. Аня загляделась и даже не сразу поняла, что Илья держит руку на ее плече. Непринужденно, будто она лежала там всегда. Вначале стало просто тепло, а потом Аню почему-то бросило в жар. И она подпрыгнула, чуть не врезавшись макушкой в крышу машины. Илья засмеялся своим низким смехом, а потом убрал руку – как не бывало. Но Аня уже не могла спокойно любоваться цветущей пустыней, высоким небом и парящим караваном птиц. Теперь она зачем-то думала о своем плече, которое продолжало гореть, точно раскаленное. А Илья спокойно отсел к другому окну, по виду холодный, как камень.

– Скоро уже увидим Мертвое море, – сообщила Алла. – Ты знаешь, почему его так называют?

– Оно… того… не живое, – запиналась Аня. – Ну, никто в нем не живет.

– На иврите это «море соли», – сказал Илья. – В таком попробуй, выживи. Представь, если в ванне развести три мешка соли!

– Попробуй размешай, – прикинула Аня. – Не растворится, думаю.

– Вот-вот, – снова смеялся Илья. – Даже если разведешь, все равно не так солено выйдет.

Аня почему-то поморщилась, во рту стало кисло. И тут с одной стороны дороги потянулась вода! Вроде обычная, голубая. А то казалось, что из-за соли она может стать белой и ледяной от жесткости.

– А еще знаешь что? – не унимался Илья. – Вот мы едем, а над нами сейчас больше воздуха, чем над всей остальной землей.

– Как это? – у Ильи все время выходило заставить Аню чувствовать себя неловко.

Она невольно посмотрела в небо – но и там все было вполне обыкновенно.

– А так это! – Илья чувствовал себя настоящим гуру. – Мы сейчас находимся в самом низком месте на всей земле. Значит, над нами небо толще, чем где бы то ни было.

Аня попыталась представить толстое небо. И как оно давит сверху. Но вокруг было солнечно, легко, и совершенно не ощущалось, будто ты находишься в «низком» месте.

– Место уникальное! – бросила через плечо Илюшина мама. – Вот только высыхает наше Мертвое море. Так что, Анют, запоминай, пока есть такая возможность. Потом внукам будешь рассказывать, что в своей жизни повидала.

– Что, совсем высыхает? – Аня глядела на воду.

– На метр каждый год, – кивнул Илья. – Ученые пока не придумали, как сохранить это чудо света.

Очень странно смотреть на что-то исчезающее. Похоже на фильмы о динозаврах – вроде вот они перед тобой, как живые, хотя давно уже мертвые. Так и это Мертвое, но еще живое море будто шептало что-то о времени, о том, как быстро настоящее становится прошлым – метр за метром…

– А вот и фабрика! – Алла припарковала машину.

Под ногами заскрипел песок, здесь было необычайно тепло, наверное, все двадцать пять градусов, если не больше. Светлое здание с широкой стеклянной витриной и крупными буквами АHAVA будто бы разлеглось на берегу, чтобы подставить солнцу свои белые стены для загара. А внутри шла работа: каждый посетитель мог наблюдать за тем, как изготовляют кремы с Мертвого моря. За стеклом, у всех на виду, какие-то аппараты и конвейеры работали, передвигались, скрежетали: они тянули на длинных лентах баночки и тюбики, сортировали, разливали в них чудодейственные средства. Эти кремы омолаживали, увлажняли, очищали, стирали прочь морщины, расщепляли жиры. Множество чудодейственных склянок, которые ценились во всем мире.

– Купим какой-нибудь крем? – у Ани разбегались глаза. – Маме в подарок, а еще бабушке!

– Только не здесь, – шепнула Алла. – Тут баснословные цены.

Аня посмотрела на яркие плакаты – все они обещали скидки, акции и смешную плату.

Но Илюшина мама лишь махнула рукой, мол, не верь глазам своим.

– В супермаркете в Тель-Авиве купишь то же самое в два раза дешевле, – Илья схватил Аню за руку и вывел на улицу.

Это вышло у него так просто, будто он всю жизнь водил Аню за ручку, точно младшую сестру. Перед ними застыло Мертвое море. Вода казалась густой, будто кисель.

– А теперь купаться! – Алла уже стягивала через голову легкое платье. – Эти ощущения не передать…

– Ане нельзя в воду! – вдруг строго сказал Илья. – Мама, ты что, забыла, сколько ей лет?

– А что, до шестнадцати здесь нельзя купаться? – испугалась Аня.

– Ни в коем случае! – Илья уже стянул футболку.

– Да что ты такое говоришь? – удивлялась его мама.

– Ну как же, – Илья смотрел на нее с видом профессора. – Что гиды всегда твердят на экскурсиях к Мертвому морю? – он будто ждал ответа, но потом сам продолжил: – Полчаса в соленых водах омолаживают организм на десять лет! Ты хочешь вернуть в город пятилетнего ребенка?

Илья все еще хмурил брови, но подбородок уже практически трясся от еле сдерживаемого смеха. И вот уже они вместе с матерью хохотали, скидывая остатки одежды прямо на песок. Аня же почему-то представила себя пятилетнюю в раздельном купальнике, который тут же перестанет предательски врезаться в бока. И даже немного позавидовала беспечным детям, которым не надо следить за лишним весом и волноваться, как они будут выглядеть на пляже. Илья, как назло, уставился на нее, не делая и шага в сторону моря.

– Хорошенький купальничек! – сказал он.

И Аня прокляла тот магазин, в котором купила этот куцый наборчик, что еле-еле прикрывал наготу. Ей хотелось побыстрее занырнуть как можно глубже в воду, чтобы тело не покалывало иголочками от взгляда этого самодовольного и всезнающего нахала. Но только Аня ступила в море и сделала лишь пару шагов, как почувствовала себя живой русалочкой. В ступни вонзались настоящие ножи, не иначе.

– Ай, больно! Что это?

– Соль, – смеялся Илья. – Кристаллы довольно острые. Осторожно. Лучше ложись на воду. Только береги глаза!

Илья сделал пару широких шагов, а затем преспокойно улегся на спину. Казалось, он сидит в воде, как в кресле, разложив ноги и руки по мягким валикам. Аня тоже попыталась сесть на воду, но тут же почувствовала себя неваляшкой. Море выталкивало ее, заставляя перекатываться с боку на бок. И никак не выходило занять удобное положение. Довольно неприятное ощущение, вроде как не можешь найти себе место, и тебя качает из стороны в сторону. А рядом кто-то преспокойно возлежит, без всяческих мучений. Будто море расстилается под ним. У Ани же никогда не выходило занять удобное положение, и даже выбрав один стул, она всегда с завистью поглядывала на тот, что стоит рядом. И вдруг, не совладав с телом, Аня перевернулась вниз головой – во рту стало так солоно, будто туда засунули сухую воблу. Но хуже всего было глазам – их резало так, что хоть кричи. От боли Аня не понимала, что происходит вокруг. Будто бы какая-то сила выхватила ее из воды, подняла в воздух, а потом она полетела над морем. Только глаза раскрыть никак не удавалось, их жгло все сильнее и сильнее. Но тут поток какой-то новой прохладной воды хлынул откуда-то сверху. Она не была соленой, а наоборот – смывала костяной панцирь, въедавшийся в кожу.

– Быстрее смывай! – слышался голос Ильи.

И будто его пальцы скользили по Аниным щекам вслед за ее трясущимися ладошками. Наконец удалось разлепить глаза. Они все еще невыносимо болели, но соль уже смыла чистая вода. Аня поняла, что находится в душевой кабинке и сверху на нее хлещет струя спасительной воды, вымывая соль из волос. А рядом, совсем впритык, стоит Илья и все еще оттирает ее лицо, пытаясь заглянуть в покрасневшие глаза.

– Жива? – спросил он. – Я же предупреждал про глаза. Ты еще ничего, молодцом держишься. Мама моя так визжала, когда ей вода морская в глаз попала!..

– Как я здесь оказалась?

– Я принес, – гордо сообщил Илья. – Можно сказать, спас утопающую…

Тут он налег на Аню так, что ей пришлось завалиться на стену кабинки.

– Выйди, – пропищала она. – Я теперь сама!

Всю дорогу до дома Аня прятала от Ильи свои красные глаза. И очень жалела, что забыла дома темные очки. Наверное, забавное было зрелище, когда ее, всю насквозь просоленную, вытаскивали из моря…

Успокаивало лишь одно. Где-то в Интернете ее ждал Цимес, который не видел позорного потопления в соленых водах. И теперь она обязательно встретится с ним, чтобы забыть про Илью. Ну или хотя бы не смущаться так в его присутствии. Если подумать, что ей за дело до друга своего младшего брата?

– Ты уж прости, что так вышло, – волновалась Алла.

– Ничего страшного, спасибо вам большое! – благодарила Аня. – Я столько нового сегодня узнала!

Но в памяти стоял лишь соленый Илья под пресным душем, он гладил ее по сморщенному от боли лицу…


Глава 6

Гроза над Яффо


– Рассказывай! – шелестело над ухом.

– Колись!

Аня потирала глаза, а над ней по обыкновению уже склонились две любопытные головы. Лиля была серьезна, а Мира даже немного испугана.

– Что случилось? – Аня села в кровати.

– Так у тебя и спрашиваем, – тараторила Мира. – Ты же вчера вечером вся заплаканная явилась и сразу спать улеглась.

– Заплаканная? – ничего еще не соображала Аня.

А потом все вспомнила. И поездку к Мертвому морю, и его обжигающе соленые воды, и свой неловкий кувырок головой ко дну. Пришлось рассказывать все это сестрам: Аня в лицах изложила свою историю. Радовало одно – сейчас глаза совсем перестали болеть. Мира хохотала так, что слетела с дивана. Она изображала барахтающуюся в воде сестрицу, а потом к Мире вдруг подскочила Лиля и неожиданно стала передразнивать Илью, который отважно ринулся спасать утопленницу. Сестры демонстрировали любовную идиллию, а под конец даже чмокнули друг друга в губы. Аня рассвирепела от злости – ничего подобного между ней и Ильей не произошло. Она все выбирала, вцепиться ли в кудри Миры или отвесить Лиле пинок, а потом вдруг сказала:

– Тащите ноут, комедиантки!

Мира и Лиля так и замерли, будто вспоминая, кто они есть на самом деле.

– Меня же там Цимес ждет! – Аня была решительна. – Пора мне уже с ним встретиться, а то вы готовы свести меня с другом младшего брата.

Сестры будто бы смутились. И тут же перед Аней возник ноутбук. «Только бы Цимес был там! Только бы ждал!» – молила она, будто цепляясь за эту историю, как за спасительную соломину, не дающую ей потонуть в море необъяснимого волнения, что вызывал Илья.

Цимес был в Сети! Но вместо облегчения Ане почему-то стало в два раза страшнее. Сестры висели над экраном, ожидая развязки истории.

– Где мне с ним встречаться? – Аня вдруг поняла, что не знает, как назначать свидание в незнакомом городе.

– Родители хотели, чтобы мы тебя сегодня в Яффо сводили, – сказала Лиля.

– Давай там! Рядом с салоном Мейслера! – закивала Мира.

– А разве вам не надо учиться? – удивилась Аня.

– Так у нас каникулы начинаются, сегодня последний короткий день! – подмигнула Мира. – И будем отдыхать перед Песахом. Ну, еврейской Пасхой.

– Назначай встречу! – шипела Лиля.

И Аня отбила в окошке: «Сегодня днем буду в Яффо. Встретимся в салоне…»

– Как там его? Микки Мауса? Эклера? – переспросила, на миг отрывая пальцы от клавиатуры.

Сестры смеялись, подсказывая настоящее имя владельца салона. И вот встреча была назначена на три часа. Сообщение ушло адресату. Девчонки затаились перед экраном. Было видно, что Цимес набирает ответ. Но вдруг что-то пошло не так: окно аськи мигнуло и отключилось.

– Что, опять? – выкрикнула Аня. – Он снова отключился?

– Нет, погоди. Это у нас неполадки, – Лиля пыталась наладить Интернет.

– Ах, Мишка! – Мира уже неслась из спальни. – Что ты опять натворил с Интернетом?

Мишка сидел в своей комнате перед компьютером. Вид у него был одновременно испуганный и рассерженный. Он исступленно долбал пальцами по клавиатуре, но как только понял, что расплата близка, поскорее отключил питание. Экран погас.

– Ну что за свинство! – сжала кулаки Мира.

– На этот раз хуже, – вздохнул Мишка. – Только родителям не говори. Мы с Ильей сами разберемся.

Рядом уже стояла Лиля, она воткнула руки в костлявые бока, но слов явно найти не могла.

– Ты что, специально? – не сдержалась Аня. – Хотел мне досадить, да? Лишить Интернета? Признайся. Я же тебя раздражаю…

– Много чести, – пробурчал Мишка.

– Ладно, оставим его в покое, – наконец сказала Лиля. – Пусть налаживает Интернет.

– Верно! – заявила Мира. – После школы будешь чинить компьютер, а мы Аню в Яффо сводим.

– Стойте! Я с вами, – Мишка выпрыгнул из-за стола. – Мы же договаривались.

– Нет, – отрезала Лиля. – Чини компьютер. Договорился уже…

– Но как же быть? – все бубнила под нос Аня. – Теперь я не узнаю, что ответил Цимес…

Она не замечала, как взбесился Мишка. И как ликует Мира, радуясь тому, что отделалась на весь день от надоедливого братца. А Лиля непреклонна, хоть и жалеет Мишу.

– Вам двоюродная сестра дороже родного брата? – цедил он. – Подумаешь, Интернет слетел. Можно было днем мирно погулять по Яффо, а вечером мы с Ильей все наладили бы. Но теперь я сам не хочу с вами. Катитесь! Сегодня, кстати, грозу обещали…

Сестры вышли из Мишкиной комнаты. Напоследок Мира выставила ему в дверную щель свой кулачок, но Лиля тотчас одернула ее руку. Аня же ничего не видела и не слышала вокруг: встреча, к которой она так долго готовилась и которую вот наконец назначила, была предательски сорвана…

– Я уверена, Цимес получил твое сообщение! – твердила Мира.

– Скорее всего, так и есть, – кивала Лиля. – Он придет, вот увидишь…

Солнце гуляло по улицам Тель-Авива, оно гладило стены домов, блестело в стеклах, лилось на асфальт или пряталось в цветущих кустах. Небо над городом было прозрачным, почти невидимым, будто бесконечная высь лежала на крышах. Ничто не предвещало грозы.

Девчонки устремились вперед, к набережной, чтобы потом идти берегом моря, пропуская летучих велосипедистов, топать вперед: туда, где ждал старый Яффо.

– А что это за зверь такой – Яффо? – спросила Аня, стараясь отвлечься от утренних передряг.

– Легенда говорит, что это место существовало еще до потопа, – таинственно начала Лиля. – Представляешь, сам Ной строил здесь свой ковчег…

Древний город Яффо хранил загадки вечности – неужели какие-то из этих камней помнили самого Ноя? У Ани даже дух захватило от этого. Сейчас она пройдет по улицам, где оживают легенды.

– Когда потоп окончился и воды схлынули, сын Ноя – Яфет вернулся, чтобы восстановить этот город, – закончила рассказ Лиля. – От его имени и происходит название Яффо.

– А я думаю, оно происходит от ивритского слова «яфе», – вставила наперекор сестре Мира. – Это значит «красивый».

И вот уже впереди выросли желтокаменные стены легендарного порта. Яффо теперь слился с Тель-Авивом, будто прирос к нему намертво, но все здесь было иначе. Никаких новостроек, вместо асфальта под ногами булыжник, да и воздух будто пах стариной. От современного города в легенду перекинулся мост. Аня ступила на него и почувствовала, как идет в прошлое. На перилах были изображены непонятные фигуры.

– Что это? – спросила она.

– Знаки зодиака, – пояснила Лиля.

– Говорят, если приложить ладонь к своему знаку и загадать желание, то оно обязательно сбудется, – Мира подскочила к перилам. – Ты кто по знаку зодиака?

– Рак, – Аня попятилась.

И вот разлапистый жучок, немного напоминающий коварную букву «Шин» с бабушкиного дрейдла, возник за спиной.

– Я не знаю, что загадывать, – лепетала Аня. – Столько мыслей. Не могу выбрать…

– Тогда не надо, пошли, – потянула ее за собой Лиля, которая очень не любила такие штучки.

– Раз так, я за Аню загадаю. – Мира залепила ладошкой гравюру со львом и закрыла глаза так крепко, что даже морщинка легла между бровей. – Готово!

– Что ты за меня загадала? – пытала сестру Аня.

Но та оставалась непреклонной и молчала, как истукан. А вокруг уже вставали каменные стены, и Аня не сдержалась, приложила ухо к шершавому известняку, точно он мог поведать ей свою тайну. Или шепнуть, что же загадала Мира на мосту со знаками зодиака.

– Сейчас я тебе покажу самое необыкновенное дерево во всем Израиле! – шла впереди Лиля.

Девочки, казалось, затерялись в лабиринте маленьких улочек и узких проходов. Но вдруг впереди открылась небольшая площадка. Посередине действительно росло дерево. Только росло оно над землей! Будто силилось взлететь в небо. Вот только длинные веревочные тросы удерживали его. Они тянулись к стенам, где схватывались крепко-накрепко железными оковами, точно дома удерживали воздушного змея, не давая ему до поры до времени повиноваться ветру. Корни чудесного летучего дерева были заключены в большой кокон наподобие яйца динозавра. Мира подскочила к этому яйцу и обняла его, изображая, что поднимает дерево. Это было довольно забавно. Следом под яйцом выгнула спину Лиля, изображая непосильный груз, давящий сверху. Теперь Мира щелкала фотоаппаратом. Эта необыкновенная жизнь современного каменного века покорила Аню. Сестры исследовали сплетения улочек, по дороге встречая множество кошек. Пестрых, черно-белых, крупных и совсем еще котят, пушистых или тощих. Некоторые были совсем ручными, ласковыми. Другие же шустро смывались из-под ног. Были здесь и древние памятники – каменные изваяния. Аня пыталась понять, что за изображение высечено из монолита, но никак не могла разобрать сюжет. Части тел людей или животных сплетались между собой в каком-то сумасшедшем танце.

– Что это? – спросила Аня.

– Памятники древних евреев – сплошная эклектика, – умничала Лиля.

– Просто иудеям нельзя ваять кумиров, – Мира еще больше запутала Аню. – Но статуй людей здесь не встретишь. Только вот такое…

– Как все сложно, – Аня провела ладонью по невероятному памятнику.

Чуть дальше под землю уходили археологические раскопки, можно было своими глазами смотреть в глубь веков. И совсем рядом лепились друг к другу открытые кафе, сувенирные лавки, небольшие магазинчики. Стояли здесь и мастерские художников, где можно было оценить современное искусство, купить картину или авторские украшения. Рестораны, музеи и даже театр расположились в небольшом Яффо так тесно, что казалось, будто вся культурная жизнь сконцентрирована здесь. И даже русскоязычной дискотеке нашлось место. Яффо напоминал один из этих странных памятников, где все намешано так, что уже не разобрать истоков.

– Анька, уже три часа! – завизжала вдруг Мира, вонзая острый ноготь в циферблат наручных часов.

Кажется, впервые с тех пор, как они зашли в Яффо, Аня вспомнила про неудачно назначенное свидание.

– Пошли скорее, – тянула ее за собой Мира. – Это совсем рядом. Уверена, твой дружок уже там!

Салон скульптур Франка Мейслера находился на одной их узких каменистых улочек. Первый этаж старого дома сверкал длинными витринами, глянцевыми, совершенно прозрачными. А за ними выстроились необыкновенные скульптуры.

– Заходим, – Лиля первой вошла в зал. – Гляди, здесь каждая работа драгоценна. Что-то сделано из золота, что-то из серебра.

В основном это были фигурки людей. Забавные мужички что-то отплясывали или играли на скрипках. А один даже летел под зонтиком, держась рукой за сиденье велосипеда. В животе серебряной дамы расположился младенец. А некоторые скульптуры открывались так, что можно было заглянуть внутрь человека, чтобы познать его духовную суть. Там не было пищевода или печенки, зато могла возлежать прекрасная натурщица, что вдохновляла художника. Или же стоял накрытый для трапезы стол чревоугодника.

– Смотри, это самая необыкновенная скульптура, – Лиля подошла к какому-то странному шару. – Глобус Иерусалима!

Аня присмотрелась и увидела, что шар состоит из множества строений: они вздымались вверх куполами, острыми шпилями или плоскими крышами. Лесенки бежали вверх и вниз, соединяя строения. Эту скульптуру можно было разгадывать долго, как чудотворный ребус, который наполняла таинственная жизнь. Дверцы вели куда-то в нутро этого шара, будто там жила его душа. И вдруг Аня почувствовала, словно кто-то смотрит на нее. Она даже оглянулась. Совсем рядом стоял парень, показавшийся ей смутно знакомым. Он улыбнулся, кивнул ей.

– Цимес? – прошептала Аня.

Но голос ее будто пропал, она лишь по-рыбьи размыкала губы.

– Привет, – сказал парень. – Как твоя игрушка-вертушка? Больше не теряла?

И в тот же миг Аня вспомнила его лицо. Конечно, именно этот юноша вернул ей в самолете дрейдл! Неужели он мог быть ее Цимесом? Аня пыталась как-то объяснить себе все происходящее, но ничего путного не выходило.

– А ты забавная, – все еще улыбался юноша.

– Как ты оказался в самолете? – выпалила наконец Аня. – Я ничего не понимаю…

Цимес уже хотел что-то ответить, но вдруг совсем рядом раздался знакомый низкий голос:

– А я вас нашел!

Перед Аней неожиданно вырос Илья.

– Бросили несчастного Мишку дома, а сами утопали, да? – басил он, как ни в чем не бывало. – Но мы комп починили и до вас добрались!

– Уйди, – разозлилась Аня, ее свидание было прервано в момент истины.

Но Мира уже оттаскивала Илью в сторону. С другой стороны к нему подскочила Лиля. Они что-то наперебой рассказывали, указывая пальцами в сторону Цимеса. Аня тоже повернулась к нему вновь… но рядом уже никого не было. Юноша исчез. Лишь хлопнула дверь салона. И пустота. Аня выскочила на улицу. Вечер крался по Яффо. Или это черные тучи заволокли небо. Вокруг зажглись фонари: круглые и яркие, точно светляки. Фигура Цимеса скрылась в проулке.

– Стой! – кричала Аня. – Не уходи!

– Это был он? – Лиля выбежала следом.

И только тут Аня впервые задумалась – а что, если это не Цимес вовсе? Незнакомец так ничего и не успел ответить. Или же не захотел.

– Не знаю, – пожала плечами. – Мы с этим парнем летели сюда одним самолетом.

– Ну, так, может, это просто турист? – спросила Лиля. – Твой друг, наверное, не ушел бы вот так?

Вокруг уже столпились зрители. Удивленно таращилась Мира, она крутила головой, одновременно пытаясь проследить, куда ушел незнакомец, и не выпустить из поля зрения сестер. Даже Мишка был здесь. Видимо, его притащил с собой Илья – вот кто стал настоящим виновником ухода Цимеса! Влез в чужой разговор, можно даже сказать – помешал назревающему свиданию.

– Это ты виноват, что он ушел! – Аня подскочила к Илье. – Ну зачем ты помешал нашей беседе, начал какие-то претензии предъявлять, будто я твоя собственность?

– Да что я такого сделал? – Илья искал поддержки у друзей. – Не понимаю…

Но все почему-то отступили в сторону, боясь, что Анин гнев может сейчас коснуться каждого.

– Ты не видел, я разговаривала с человеком! – уже кричала она. – Ты все испортил! Наверное, Цимес подумал, будто мы вместе, вот и скрылся…

Илья беспомощно оглядывался, не находя единодушия. Кажется, сейчас он впервые выглядел неуверенным и всерьез растерялся. Но Ане почему-то хотелось ударить его еще сильнее, пока он так уязвим. Вцепиться или лупить кулаками куда попало. Она наступала с грозным видом, и вот, когда казалось, схватки не избежать, на лоб ей упало что-то большое, холодное, мокрое. А затем еще и еще. Капли, тугие и пузатые, одна за другой летели на голову. Это был настоящий холодный душ, не иначе. Волосы сразу прилипли к лицу. Ребята начали разбегаться под навесы, что-то кричали, а Мира, кажется, смеялась. Лишь Илья застыл перед Аней, будто не в силах шелохнуться.

– Ты это что, специально? – почему-то спросила она, уже совсем без злости, скорее как-то обиженно.

– Что? Погоду тоже я испортил?

Но Ане уже не хотелось его бить. Она лишь махнула рукой и пошла куда-то, не разбирая дороги. Ливень умывал Яффо, сейчас было очень просто заплакать – никто бы и не заметил слез. Но даже плакать Ане не хотелось. И порой она чувствовала себя не в старом городе, а в душевой кабинке где-то на берегу Мертвого моря. Но вдруг ливень будто бы прекратился, вода перестала хлестать в лицо, хотя под ногами уже образовались лужи, где отчетливо расходились множество кругов. Аня подняла голову. Илья теперь шел рядом, он стащил куртку и нес ее сверху, как шатер, спасающий от грозы. Так они и шли вдвоем, молча, под шум дождя и грозовые раскаты. Но Ане почему-то ничего не хотелось менять – даже погоду…


Глава 7

День Нун


Прогулка под дождем стоила Ане длинных ответов на короткие вопросы сестер. Пытки начались вечером, но все еще продолжались утром. На Аню сыпалось: «Ну как?» «Что это было?» И самый странный вопрос: «Как все прошло?»

– Никак! Ничего! – пыталась отстреливаться она.

Но все увертки перетекали в какие-то долгие и бессвязные оправдания, которые запутывали ее еще сильнее. А самое главное, Мишка теперь стал совершенно невыносим. Было такое ощущение, что он ревнует своего друга к сестре. С момента приезда Ани почему-то выходило, что Илья проводил с ней довольно много времени. Зато благодаря его помощи Интернет был успешно налажен. Вот только Цимеса снова не оказалось в Сети.

– Наверное, он обиделся! – Аня буквально медитировала над экраном, надеясь на появление друга.

Но толку не выходило никакого. Цимес пропал. И не оправдаться было перед ним, не задать вопросов. Сплошное расстройство.

– Появится еще, – успокаивала Лиля. – Может, у него дела. Или еще что.

– А вдруг он теперь никогда не вернется, – канючила Аня. – Почему же у нас все так отвратительно складывается? А раньше были чудесные отношения. Взаимопонимание и все такое…

– У нас тоже. Было, – вдруг резко ответила Лиля.

Аня удивленно взглянула на сестру и поняла, что та думает сейчас о чем-то своем. Ну конечно! У Лили тоже были проблемы с другом, и, вероятно, куда более серьезные, чем Анино сетевое ребячество. Ей даже стало стыдно, что так много думала о себе.

– А твой Натан давно не появляется? – осторожно спросила она.

– Больше недели, – голос Лили теперь звучал глухо и натужно.

– Все наладится, думаю, – неуверенно промямлила Аня.

И тут в спальню ворвалась Мира, как маленький утренний вихрь, она носилась по комнате, раскинув руки в стороны.

– Что у меня есть! – интриговала она.

Аня и Лиля даже забыли о своей печальной беседе и ринулись в погоню за домашним ураганом, пытаясь утихомирить стихию, заодно выхватив зажатые между пальцами снимки.

– Что это за фотографии? – спрашивала Лиля. – Покажи.

Наконец Мира завалилась на диван, рассыпав по нему несколько фотографий.

– Распечатала кое-какие вчерашние снимки.

– Кое-какие? – насторожилась Лиля.

Аня выхватила одну фотографию, на ней был тот самый юноша, что вернул ей дрейдл в самолете, а потом неожиданно оказался на месте свидания в Яффо. Мире удалось сфотографировать его очень удачно – крупный портрет, где парень улыбался, причем довольно обаятельно.

– Хорош, – Мира разглядывала свой трофей. – Вероятно, это и есть твой Цимес.

– Ой, какая милая парочка! – неожиданно прыснула Лиля.

Мира закивала.

– Просто не разлей вода! – хихикала она.

Аня взглянула на другой снимок. Там, тесно прижавшись под раскинутой курткой, стояли двое. Они смотрели друг на друга, а вокруг хлестал дождь. Ну просто кадр на заставку какой-нибудь слезной мелодрамы, не иначе! И как Мире удалось подловить такой романтичный момент? Хотя приходилось признать, смотрелись они с Ильей неплохо.

– Думаю, надо сохранить эти два снимка, – с напускной серьезностью сказала Мира. – Начнем собирать коллекцию мнимых Цимесов. А потом раскинем их, как карты, – кто из них настоящий.

– Илья-то здесь при чем? – смущалась Аня.

– Для массовости, – Лиля закрепила обе фотографии магнитами над письменным столом.

– А что там еще за фотография? – Аня выхватила третью картинку.

– Это моя, – сопротивлялась Мира.

Но Лиля опередила сестру, ловко забрав снимок. На нем была запечатлена Мира на мосту со знаками зодиака. Она задрала голову вверх, зажмурилась и вид имела довольно забавный. Аня вспомнила, как фотографировала ее в тот момент.

– Признавайся, что ты тогда загадала! – Аня изобразила строгий взор. – А то не отдадим фотку.

– Ну и пожалуйста, – отступила вдруг Мира. – Я умею смеяться над собой, оттого ее и распечатала. Просто пока хотела припрятать, подождать удобного случая, чтобы вас развеселить.

Аня повисла у Миры на руке и все твердила:

– Расскажи, расскажи! Что ты загадала? Ну что, колись?

Мира некоторое время сопротивлялась, увертывалась, а потом сдалась. Но скорее не Аниным нападкам, а своей собственной болтливости.

– Я загадала, чтобы ты встретила в Яффо свою любовь.

– Цимеса? – переспросила Аня.

– Можно и его, – благосклонно согласилась Мира. – Хотя я загадала просто «свою любовь». Вот и выбирай.

Она указала на две фотографии над письменным столом.

– Не слушай ее, – встряла Лиля. – Это все глупости. Никакой мост не может решать, где и когда ты встретишь своего человека!

– А вот и может, – настаивала Мира.

Ане же казалась, что голова ее сейчас лопнет от этих споров. И перед глазами стояли две фотографии. Вокруг все завертелось, Ане чудилось, будто она буква на одном из боков крутящегося дрейдла. Буква «Нун» – пустые мысли – ничего путного на ум не приходило.

– Надеюсь, вы уже собрались? – в дверях возникла тетя Маша. – Как? Еще в пижамах?

– Не возьмем вас в Кейсарию! – Мишка по-детски показал язык.

Надо сказать, он уже был полностью экипирован для поездки, умыт, причесан и, кажется, накормлен.

– Девочки, поторопитесь, – тетя Маша не обратила внимания на шалость сына. – Скоро выезжаем. Сегодня экскурсоводом буду я.

И снова дорога полетела вдаль от Тель-Авива. Пустыня вокруг цвела, и апельсиновые деревья будто бы даже пахли в окна. Вот только рядом не было Ильи. По бокам сидели сестры, а Мишка работал навигатором на переднем сиденье рядом с матерью.

– А что это за место – Кейсария? – спросила Аня.

– Так, ничего особенного, руины да развалины, – зевнула Мира. – Интересного мало.

– Да что ты такое говоришь? – возмутилась Лиля. – Не слушай ее, Ань. Кейсария – необыкновенный город!..

– Точнее то, что от него осталось, – хмыкнула Мира.

– Ты шутишь? – возмущалась Лиля. – Там чувствуешь себя настоящим героем книги…

– Какой книги? – заинтересовалась Аня.

– «Мастер и Маргарита», – у Лили даже загорелись глаза. – Читала?

Эта книга была одной из самых любимых у Ани. Она часто представляла себя ведьмой, парящей над Москвой, – невидимой и свободной!

– Здесь, в Кейсарии, жил Понтий Пилат, представляешь! – вдохновленно продолжала Лиля. – Там ходил сам Иешуа! Помнишь их прогулки и разговоры в книге? Все это было тут!

Надо сказать, главы про древность, где рассказывалась история Понтия Пилата, всегда казались Ане скучными. Но ей почему-то и в голову не приходило, что она сама может оказаться в том же месте тысячелетия спустя.

– А этот Понтий Пилат разве не выдуманный? – засомневалась она.

– Конечно, нет! – раздухарилась Лиля. – Он уж точно не выдуманный, самый настоящий. Мы тебе и доказательство покажем. Там на раскопках нашли каменную плиту с его именем!

– А Дэна Брауна «Код Да Винчи» читала? – перебила Мира.

Лиля скорчила презрительную физиономию и протянула:

– Фууу…

Аня даже побоялась при ней признаваться, что читает и такую литературу, но Мире тихонечко кивнула – мол, конечно же, читала!

– Помнишь там про Священный Грааль было? – обрадовалась Мира. – Этот Грааль нашли в Кейсарии!

– Твой Дэн Браун придумал, что Грааль – это женщина. А на самом деле считается, что это чаша, из которой пил Иисус на Тайной Вечере, – заявила Лиля.

– А откуда ты знаешь? – хитро прищурилась Мира. – Ты что же, тоже Брауна читала?

И тут почему-то Лиля залилась краской. Неожиданно ее спас Мишка:

– А я про Грааль смотрел фильм с Индианой Джонсом! Там чашка какая-то была, верно!

– С Граалем все непросто, – сказала, не поворачиваясь, тетя Маша. – Это христианская реликвия. Вроде бы ее нашли в Кейсарии, а потом снова потеряли. А мы, кстати, уже приехали!

Все вышли из машины. Под ногами лежал песок. А к небу поднимались какие-то неясные строения, полуразрушенные колонны и щербатые стены. Кое-где к камням подступали цветущие кусты. Аня так и видела, что когда-то здесь была красивейшая резиденция самого Понтия Пилата, но теперь она превратилась в руины. Время не щадит даже величественные города, но память о них, тяга к этим местам – все живет и живет. Пусть нет вокруг садов, не высится над морем дворец, да и древний порт ушел на дно Средиземного моря – что-то неуловимое, величественное оставалось и не хотело покидать это место. Ветер здесь был особенно сильным, море наступало на древние развалины и глотало их жадно, будто бы с аппетитом. Да, где-то в его глубинах покоился сейчас древний порт, все строения которого до сих пор ставили ученых в тупик – как могли люди того времени возвести столь сложные конструкции?

– А это здесь откуда? – Аня шла мимо полуразрушенных, но бережно сохраняемых скульптур. – Вы же говорили, иудеям нельзя воздвигать памятники?

– Все верно, – закивала тетя Маша. – Только Кейсария – это резиденция римских властителей. А они были язычниками.

Дальше раскинулся ипподром, и Ане даже в какой-то миг показалось, будто она слышит топот копыт и гул толпы. Лошади неслись, обгоняя друг друга, и пыль стояла столбом. Но это был всего лишь шум прибоя, что нашептывал берегу о его далекой юности.

Развалины древних бань теперь сами подставляли щербатые плиточные узоры весеннему солнцу, чтобы согреть свои каменные стены. Единственное место в Кейсарии, которое дышало жизнью по сей день, – это древний театр. Его развалины использовались для проведения современных концертов. Над сценой висели софиты: здесь, среди руин, выступали модные певцы. Сюда стекалась молодежь, называя это место нежно и коротко – Амфи.

Мимо бродили экскурсии, щелкали вспышками фотоаппараты – люди тянулись к истории, будто она хранила какие-то неведомые тайны вечности. Эти камни многое повидали. Вероятно, знавали самого Понтия Пилата, а быть может, даже Иешуа – Булгаковский Иисус оставил свои следы на этом песке. Но земля не может сохранить даже тень ушедшего, отчего же всех так влекут безмолвные руины? Иногда Ане казалось, что она уже близка к разгадке, но потом снова ничего не понимала – не лучше ли идти вперед, чем копаться в прошлом? Наверное, это и привлекало ее больше всего – вопросы, которые хотелось задавать себе здесь.

И вдруг резкий телефонный звонок прервал ее размышления – он будто за уши тянул в настоящее, современное, бытовое. Это трезвонил Мишкин мобильный, и Аня бросила на него недовольный взор – разрушить такой момент единения с историей!

– Привет, Илюх! – обрадовался Мишка. – Мы уже скоро домой. Погуляем вечером?

У Ани вдруг дыхание перехватило, будто это она, а не братец слышит бархатный голос Ильи. Мишка же почему-то вдруг нахмурился, а потом уставился на Аню, словно она только что слопала последний кусок его любимого пирога. Аня даже поперхнулась, так явно это представила, и закашлялась.

– Хорошо, только позже, – явно без всякого удовольствия соглашался с чем-то Мишка. – Пожалуйста.

Последнее слово благодарности вылетело – сухое и острое. Мишка сбросил вызов, кажется, еще до того, как Илья понял, что разговор закончен.

– Ты чего такой серьезный? – Мира взъерошила брату затылок.

– Отстань от него, – вмешалась Лиля. – Что сказал Илья?

– Ничего, – огрызнулся Мишка. – Вот пристали…

– В обратный путь! – тетя Маша обняла сына за плечи и мягко развернула в направлении машины.

Спорить с матерью он не стал, и перепалку с сестрами пришлось отложить до лучших времен.

Обратный путь был легкий и тихий – машина будто плыла по дороге. Сестры спали. Даже Мишка притворялся спящим, но Аня видела в зеркале, как он периодически прищуривается, будто вынашивая злые мысли. Лишь за окном все было по-прежнему безмятежно. Аня опустила стекло, и ветер пустился шептать что-то ей в ухо – низко, бархатно. Перед глазами стоял Илья, Аня тоже заснула…

Дома Мишка сразу прошел в свою комнату, зачем-то хлопнув дверью. Ане показалось, что ударили ей прямо по лбу, так как в тот момент она проходила мимо. Но лезть к брату совсем не хотелось – видимо, его одолел переходный возраст. Что это такое, когда тебе вот-вот исполнится тринадцать, Аня знала. Чувствуешь себя настоящим вулканом накануне извержения – так и трясет!

Дядя Лева встретил семью теплым ужином.

– Сегодня цимес вышел – пальчики оближете! – рекламировал он свое блюдо.

Аня же так и застыла перед кастрюлей на плите – никогда еще цимес не был так близок. И она почти что готова была сказать, что представляла его себе совсем иначе. Это жаркое состояло из мяса, моркови и чернослива и пахло так сладко, будто десерт. Дядя наполнил тарелки всем домашним, и только тут Аня поняла, насколько проголодалась.

– Я и не знала, что цимес такой вкусный! – хвалила она.

А сестры хихикали и перемигивались.

– Конечно – это объеденье, – гордился своим шедевром дядя Лева. – А знаешь, что значит слово «цимес»?

– Нет, – Аня удивилась. – А разве оно что-то значит?

– Если мы говорим «цимес», подразумеваем «то, что надо», – говорил дядя. – «Самое лучшее!»

– Ты не знала? – удивилась Мира.

Аня покачала головой. А ее дружок, оказывается, был задавакой! Бабушка говорила Ане, что цимес – это овощное блюдо еврейской кухни, но вот про значение слова никогда не упоминала. Сколько всего интересного, оказывается, можно узнать вот так запросто – за семейным столом.

– Никто не забыл, что завтра мой день? – спросил дядя. – Мы едем в Иерусалим! И тут уже я никому не позволю сопроводить Анюту – только сам! Выезжаем ранним утром. Так что всем советую лечь спать непоздно.

– Можно я не поеду? – пробурчал Мишка.

Он ковырял ложкой в тарелке и, кажется, не съел и куска мяса.

– Отказы не принимаются, – дядя Лева серьезно посмотрел на сына. – Перед сном зайди ко мне в комнату.

Мишка тяжело вздохнул, будто ему на плечи лег непосильный груз: очевидно, ему предстоял откровенный разговор с отцом. А это порядком напрягает, особенно если эта беседа нужна папе, но не сыну. Мишка же сейчас, несомненно, был уверен, что не хочет ни с кем разговаривать.

Аня уже ложилась спать, когда на диван шлепнулся ноут.

– Еще по Цимесу? – улыбалась Мира. – Ну давай! Вдруг в этот раз получится, все к тому.

И Аня отмахнула крышку, даже не зная, чего хочет больше: чтобы эта история закончилась поскорее или же чтобы продолжалась дальше? Но не успела собраться с мыслями, как в окошке сообщений выскочило:

«Куда пропала?»

– Он вернулся! – завизжала Мира, которая бесцеремонно следила за перепиской.

Лиля тоже не сдержалась и уставилась на экран. И тут же выскочила новая фраза, набранная только что:

«Привет! Что случилось? Где ты была?»

И тут Аня неожиданно ответила вопросом на вопрос:

«Ты был в Яффо?»

Но Цимес отвечал, что сообщение о Яффо до него не дошло. Что он переживал, не понимая, куда Аня пропала. Что и не думает обижаться и продолжает мечтать о встрече.

«Давай завтра!»

Это предлагал он. Аня же понимала, что от Иерусалима ей не отвертеться. Пришлось снова отложить свидание. Так значит, молодой человек в салоне Мейслера был не Цимес? Казалось, она так и вернется в Москву, не повидав «самое лучшее»…


Глава 8

Иерусалим


В Иерусалим они отправились вчетвером. Мишке каким-то образом удалось уговорить отца оставить его дома. Кажется, они с тетей Машей должны были заняться какими-то важными приготовлениями, но пока скрывали, к чему именно.

Дядя Лева был в приподнятом настроении, казалось, это он впервые сейчас увидит Иерусалим, а не Аня. Мира и Лиля, разбуженные чуть свет, теперь спокойно посапывали и не слышали папину лекцию.

– Знаешь, как у нас говорят? – спрашивал дядя Лева. – Тель-Авив работает, а Иерусалим молится. Сейчас ты увидишь город чудесный, необыкновенный, единственный в своем роде. Это святыня сразу для трех религий: иудаизма, христианства, ислама.

– Разве так бывает? – удивилась Аня.

– А вот сейчас узнаешь, – дядя Лева явно обрадовался, что хоть кто-то кроме него в машине не спит. – Смотри, видишь, дорога пошла на подъем!..

Аня осмотрелась: действительно, теперь они ехали в гору. И дядя рассказывал, что город расположен на возвышенности, отчего принято говорить не «приехать», а «подняться» в Иерусалим. Некоторые мудрецы считали, что этот подъем можно сравнить с личным ростом, духовным развитием. И Аня даже немного испугалась, что в детстве слишком много каталась на санках с горок: вдруг древние философы и с этим провели бы какие-то параллели?

– А слышала песню Гребенщикова? – дядя вдруг запел: – Под небом голубым есть город золотой…

– Слышала, да, – закивала Аня. – Красивая песня.

– Она написана про Иерусалим. Изначально в стихах было «Над небом голубым» и рассказывалось про рай, или Небесный Иерусалим.

– Как это – Небесный? – не поняла Аня.

– Знаешь, некоторые философы считают, что наша земля – это лишь отражение земли небесной, той, что существует наверху. И только она реальна.

По окну машины ползло небо, отражаясь в стекле, как живое. Аня не хотела верить, что все вокруг могло быть таким же отражением: сказочным зазеркальем.

– А вот и Масличная гора! – дядя остановил машину. – Выходим, отсюда чудесный вид на Иерусалим.

С этой возвышенности вид и правда открывался необыкновенный. Покуда хватало глаз, лежал светлый город. И не было здесь новых строений, привычных глазу сверкающих глянцевыми панелями многоэтажек. Только камень. Пологие крыши, купола.

– Видишь стену? – дядя указал на длинную изгородь, охватывающую строения. – Эта стена окружает весь старый город. В ворота, которые сейчас как раз перед тобой, должен войти Мессия. Христиане считают Мессией Иисуса. Они верят в то, что он уже входил в эти ворота. Мы же, иудеи, ждем его пришествия до сих пор.

– А почему евреи не верят в Иисуса? – спросила Аня.

– Это долгий разговор, – дядя задумался. – Может быть, потом, если ты действительно заинтересуешься, я расскажу тебе об этом. В Священном Писании говорится о том, как узнать Мессию. Например, спускаясь с этой горы, он должен оживить всех, кто похоронен на ее склоне.

И тут Аня поняла, что внизу лежит кладбище. Только не такое, к которому она привыкла. Здесь были всего лишь каменные плиты. Множество плит. Все похороненные тут иудеи верили, что смогут восстать из могил вслед за поступью Мессии из библейского пророчества. И ни одного креста, ни одного цветка на захоронениях.

– А почему здесь нет цветов?

– Евреи вместо цветов кладут на могилы камни, – пояснила Лиля. – Цветы в пустыне редкость, а принести камешек в память об ушедшем не составляет труда. Смотри, есть могилы, которые посещают часто – на них лежит много камней. Другие заброшены – там нет ни одного.

Аня видела, как возле одной могилы собрались несколько человек. Все они были в темных одеждах, в широкополых шляпах. С висков у этих людей свисали нестриженые пряди волос – пейсы.

– А зачем евреям пейсы? – спросила вдруг Аня. – Никогда не понимала.

– Это хасиды, – ответила Мира. – Такое течение в иудаизме. С пейсами забавная история. Хасиды не стригут волосы на висках в память о том, что Бог завещал делиться с бедными. Вот вырос урожай, его собирают, но часть по краям всегда нужно оставлять для нищих. И хасиды не состригают часть волос, чтобы помнить об этом завете.

– А как же ты? – Аня хитро уставилась на дядю, который не носил пейсов. – Забыл о бедных, да?

Дядя Лева рассмеялся, но ничуть не смутился.

– А у меня память хорошая, – ответил он. – Мне не нужно отращивать волосы на висках, чтобы помнить о нищих.

Аня тоже заулыбалась.

– А что это за огромный золотой купол?

– Это мечеть Омара. – Лиля приложила ко лбу ладонь, будто купол мечети слепил глаза, точно солнце. – Это святыня ислама. Мусульмане считают, что с этого места Мухамед вознесся на небо.

– А иудеи полагают, что там находился краеугольный камень, в котором заложена суть творения, – добавил дядя Лева. – А теперь вниз – на Храмовую гору.

Спустившись в старый город, первым делом все подошли к Стене Плача, кажется, дяде не терпелось попасть именно сюда и позволить племяннице прикоснуться к его вере, ощутить ее материальность. Стена Плача оказалась полуразрушенным каменным строением. И это было все, что осталось от Храма – священного места для всех иудеев. Сюда приходили скорбеть о произошедшем и надеяться на восстановление святыни евреи-паломники со всего мира. Теперь, когда не было Храма, эта стена стала местом для молитвы. Множество людей стекалось сюда из разных концов света, просто прикоснуться к камням или засунуть свою записку – доверить Стене Плача самое заветное пожелание. Подход к стене оказался разделенным на две части. Дядя объяснил, что мужчины и женщины по правилам иудаизма должны молиться отдельно. Аня присмотрелась и поняла, что на одну половину допускаются только женщины, а на другую – только мужчины. Она с сестрами прошла на отведенную им часть у стены, здесь было многолюдно. Кто-то тихонько молился, кто-то пытался засунуть в щель меду камнями кусочек бумаги. Множество лиц было обращено к этим валунам, точно они живые и могут слышать каждое слово, успокоить или обнадежить. Аня же пыталась понять, что чувствует здесь. Она все смотрела на уходящую вверх, к небу, каменную кладку, и вдруг волоски на ее руках встали дыбом. Мурашки пробежали по коже. Будто здесь, вокруг нее, жила сама тайна – вечная, неразгаданная…

Вглубь, по старому городу, разбегались узкие дорожки. А вокруг вовсю шла торговля. Сестры взяли Аню за руки с двух сторон и вели вперед, вслед за дядей Левой. А так хотелось прилипнуть хоть к одному пестрому прилавку, за ним – к следующему. Цветастые платки, ковры, сумки, расписная посуда – чего здесь только не было. Глаза разбегались.

– Погодите! – попросила Аня, стараясь прильнуть к развалу, где были разложены картины. – Интересно же.

– Интересно будет впереди, – басил дядя Лева. – А такого барахла на любом арабском рынке навалом.

И тут же в нос ударял запах каких-то терпких приправ. В лотках лежал разноцветный ароматный песок: рыжий, желтый, охряный, коралловый. А дальше магнитные сувениры и следом – чашечки, лоханки в бело-голубых узорах. Но мимо развала с украшениями Аня пройти уже не смогла. Она буквально вырвалась из мертвой хватки сестринских рук и рванула к прилавку. Бусы сверкали камнями, кольца и серьги казались достойными императриц. Аня очень любила яркие украшения, крупные кольца и длинные серьги. В таком убранстве, даже сделав самую простую прическу и не слишком наряжаясь, можно было выглядеть очень модной и стильной. Дома Анины шкатулки уже ломились от карамельной бижутерии, но такой красоты с восточным колоритом у нее еще не было. Она начала примерять украшения, а белозубый продавец охотно подносил к лицу зеркало. С другой стороны на Аню наставила свою вездесущую камеру Мира. И вдруг прямо над ухом раздался незнакомый мужской голос. Рядом стоял юноша и что-то говорил Ане, видимо, на иврите. Он улыбался, будто был ее давним приятелем. А лицо действительно показалось Ане каким-то знакомым. Юноша указывал на серьги, что украшали сейчас ее уши, а потом вдруг протянул руку продавцу, что-то сказал и скинул в его ладонь несколько монет.

– Что вы, не надо! – кажется, Аня поняла намерение молодого человека приобрести ей нежданный подарок.

Мира так и застыла, сжимая перед носом фотокамеру, которая на миг ослепила всех своей вспышкой.

– Скажи ему, – щурилась от света Аня. – Мира, помоги объяснить…

Аня начала оглядываться и поняла, что юноши уже нет рядом. Будто растворился в мгновенном ярком свечении.

– Где он? – Аня крутила головой.

– Сама не пойму, – разводила руками Мира. – Во дает!

– А ну поторопитесь! – начал сердиться дядя Лева, который уже успел уйти вперед.

Аня попыталась вынуть серьги из ушей, чтобы вернуть продавцу, но тот наотрез отказался их забирать.

– Говорит – они твои, – переводила Мира. – Тот парень за них уже заплатил.

– С чего это незнакомцу мне подарки дарить? – Аня совсем растерялась, но уже послушно топала за дядей, новые серьги чуть оттягивали мочки ушей.

– А ты уверена, что это незнакомец? – выпалила вдруг Мира. – Я его узнала!

– Кого узнала?

– Это же тот самый, ну, из Азриэлей! – захлебывалась Мира. – Ну тот, что тебе цветок подарил, помнишь?

Только тут Аня сообразила, отчего лицо юноши показалось ей знакомым.

– Я же говорила! Это неспроста! – ликовала Мира. – Уверена, он и есть твой Цимес! Ты же вчера ему сказала, что едешь в Иерусалим. Вот он тебя и выследил! И опять с подарком!

Мира даже запищала от восторга. Эта история казалась ей все более правдоподобной и романтичной.

– А почему он тогда на иврите говорил? – недоверчиво вставила Аня.

– Прикалывался! – не отступала Мира. – Или для конспирации, чтобы ты его до поры до времени не разоблачила.

– Пришли! – дядя Лева прервал разговор сестер. – Глядите! Это Храм Гроба Господня.

Только тут Аня поняла, что торговые ряды остались позади, и теперь она стоит в каком-то совершенно необыкновенном месте. Небольшая площадка, вокруг старинные стены, подпирающие высь. Аня подняла голову и увидела арочные своды. Они окружали высокие окна и даже огромную дверь, за которой лежала темнота.

– Это место, священное для христиан, – рассказывал дядя. – Согласно традиции именно здесь был распят, погребен, а потом воскрес Иисус.

Аня ступила внутрь казавшегося мрачным помещения и почувствовала себя в центре какого-то волшебного грота. Своды его были так высоки, что потолок, кажется, сливался с небом.

– Именно в это отверстие в куполе храма сходит Благодатный огонь на православную Пасху, – разъяснял дядя.

И Аня поняла, что не случайно увидела небеса – купол был открыт для них. И свет лился в круглое отверстие, наполняя все помещение легкой искрящейся пыльцой.

– Представляешь, православные верят, что если хоть раз Благодатный огонь не сойдет в назначенный час, то случится конец света! – прошептала Мира.

– Этот огонь якобы возникает сам по себе – льется с неба и все. А еще считается, что он вовсе не обжигает, – поддержала сестру Лиля. – Хоть умывайся им, как водой.

– А вы в это не верите? – спросила Аня.

– Видишь ту мраморную часовню в центре зала, – указала Мира. – Она называется Кувуклия. Там все и происходит. Огонь спускается в дыру в куполе и оказывается в Кувуклии, где на тот момент находится только лишь Патриарх. И больше никого. Все послушно ждут в зале, когда им вынесут огонь.

– Верить или не верить в чудо схождения Благодатного огня – дело твое, – сказал дядя. – Сама выбирай. Но лично мне не нужны чудеса, чтобы укрепить веру во Всевышнего. Она сильна во мне не вопреки законам природы, а благодаря им.

Они еще долго бродили по Храму. Поднимались по узким лестницам к Галгофе – месту распятия Христа. Там все сияло золотом, а с потолка свисало множество лампад. Стены были расписаны, превращаясь в одну длинную картину – свидетельницу истории. Аня смотрела на людей вокруг. И почему-то вспоминала лица тех, кого недавно видела у Стены Плача. Было что-то неуловимо общее в их чертах. Разные лица, разные религии, не признающие друг друга, но сомкнувшие свои святыни в одном городе – лишь сделай шаг навстречу. Аня почувствовала, как мурашки снова побежали от локтей. И ей почему-то очень захотелось поверить – и в чудо схождения Благодатного огня, и в то, что сбудутся все пожелания из записок, которые хранились в Стене Плача. Только разве оно так бывает? А может, и правда, каждому воздается по вере его?..

Иерусалим открывался Ане постепенно, дарил все новые и новые исторические места. Впереди ждала гора Сион с ее святынями. Там Аня увидела могилу иудейского царя Давида, а поднявшись на второй этаж, прошлась по горнице, где проходила Тайная вечеря – последний ужин Иисуса с учениками. И все это находилось под куполом исламской мечети Эль Дауд. В одном месте соединились три вероисповедания: иудаизм, христианство и ислам. И в этом был весь Иерусалим – город трех религий. Где день за днем хранилась память о вечном.

И когда над головой вместо каменных сводов вдруг вставало голубое небо, а солнце слепило глаза, Аня будто выныривала в настоящее, которое казалось сейчас куда более далеким, чем дохристианские времена. И подумать-то, в Израиле сейчас шел не 2012 год, а 5772-й. Ведь иудеи ведут отсчет времен не от Рождества Христова, а со дня сотворения мира. Аня как раз пыталась уложить в голове эти цифры, когда ее телефон запрыгал в кармане.

– Привет, скоро возвращаетесь? – голос Ильи звучал так обыденно, будто он названивал ей каждый день по десять раз.

Аня же так разнервничалась, будто ее снова окунули головой в Мертвое море – она буквально не могла дышать. Откуда здесь, в Иерусалиме, возник этот спокойный низкий голос? Как пересек пустыню и поднялся на гору?

– Кто это? – Мира уже дергала Аню за руку.

– И-и-и, – только и смогла промямлить она.

Тогда Мира, недолго думая, выхватила телефон из рук сестры. И быстро начала непринужденный разговор.

– А, это ты, Илюх, шалом! – доносилось до Ани будто через великие расстояния. – Мы уже скоро обратно… Не, сегодня уже сил нет. Анька еле языком ворочает от усталости, слышал же…

Мира все говорила и говорила, но слов ее уже было не разобрать. Видимо, Аня действительно сильно перенасытилась впечатлениями и новые в нее просто не помещались.

– Представляешь, что Мишка учудил? – уже на обратном пути в машине сказала Мира. – Твой телефон Илье не хотел давать. Сказал, что ты не разрешила.

– Не было такого, – отрицала Аня. – Кажется, Мишка меня просто ненавидит…

– В общем, готовься, сестрица, я пообещала Илье, что завтра мы его возьмем экскурсоводом.

В Тель-Авив они вернулись уже затемно. Мишка даже не вышел встречать сестер и отца. Аня немного потолклась возле его двери, но зайти не решилась. Очень уж не хотелось портить этот светлый и необычный день какой-то низкой семейной ссорой. Так или иначе, у Ильи теперь есть ее телефон. И завтра, скорее всего, ее ждет новая встреча с ним. Аня без сил упала на свой диван, а расторопная Мира уже успела распечатать один снимок из сегодняшней поездки. Но на нем не было Стены Плача, Храма Гроба Господня или вида Иерусалима.

– Новый трофей! – гордо сказала она, прищелкивая магнитом над столом третий кадр.

Теперь перед Аней, можно сказать в подвешенном состоянии, находились трое «Цимесов» – выбирай любого. Один широко улыбался в салоне Мейслера, второй спасал Аню от дождя в Яффо и третий расплачивался за восточные серьги на Иерусалимском рынке…


Глава 9

Масада не падет вновь!


После завтрака Аня набралась смелости и все же изловила Мишку, буквально приперев его к стенке. Она пытала брата, мечтая выяснить причину его лжи. Но Мишка угрюмо отмалчивался, не желая откровенничать.

– Давай поговорим, как взрослые люди, – приставала Аня. – Я не хочу ссориться. Но мне неприятно, когда ты что-то выдумываешь за моей спиной.

– Отстань! – только и бубнил Мишка, который, кажется, вовсе не чувствовал своей вины.

– И не подумаю, – Аня наступала на него, всерьез готовясь к схватке.

– Достала! Отвали! – оборонялся Мишка. – Я вам не мальчик на побегушках. Знаю я, зачем хочешь со мной помириться, чтобы потом про Илью расспрашивать целыми днями. Не будет этого. Если так надо, пожалуйста, я больше между вами стоять не хочу, понял уже, что лишний!

– Не говори глупости! – не сдержалась Аня.

И тут Мишка разом преобразился. Теперь он так и пошел на сестру, нависая всей своей тощей фигурой.

– Конечно, я глупый. Дурачок! – он довольно натурально изобразил тупую физиономию. – Пускай. Илья меня даже в Кейсарии достал разговорами о тебе. Теперь и дома покоя нет. Но я не позволю вам втягивать себя в эту грязную историю…

– Да почему грязную? – вспыхнула Аня.

– Родители думают, что ты к нам приехала, а на самом деле у тебя одни парни на уме! – выдал Мишка коронное. – Нимфоманка!

И ловко заскочил в свою комнату, хлопнув дверью чуть ли не Ане по носу.

– Что? – взревела она и заколотила по двери. – Кто я? Да откуда ты только слов таких понабрался? Хотя теперь понимаю, на каких сайтах ты вирусы собираешь! Об этом тоже надо родителям рассказать?..

И вдруг дверь подалась вперед, Аня буквально влетела в Мишкину комнату, чуть не распластавшись на полу.

– Делай что хочешь, – брат был теперь на удивление спокоен.

Он просто стоял перед Аней, гордый и беззащитный. Даже руки опускались, и совершенно не хотелось больше кричать. Аня лишь устало отмахнулась и вышла прочь. Все попытки мирного диалога потерпели крах.

– Ну вы и устроили, – Мира отсиживалась на кухне. – Хорошо еще родители за продуктами уехали. Кажется, даже стены тряслись…

И вдруг на кухне случилось настоящее землетрясение. Лиля скакала вокруг стола так, что тарелки дрожали, позвякивая, точно колокольчики. Впервые Аня видела сестру такой веселой, необузданной. Будто кто-то дернул за веревку, распустив узел, что держал Лилю замотанной в кокон. И вот теперь бабочка выпорхнула из куколки, расправив крылья.

– Он позвонил! Позвонил! – перекрикивала звон тарелок Лиля. – Он сейчас приедет!

– Натан вернулся, – шепнула Мира. – Вот это шоу!

– Девочки, собираемся, – Лиля не видела ничего вокруг. – Сейчас Натан повезет нас в Масаду.

– Нет-нет-нет, – взбунтовалась Мира. – Это без меня. И вообще, зачем тебе компания?

– Как ты не понимаешь, – теперь Лиля вглядывалась в лица сестер. – Если мы сейчас останемся вдвоем, то снова поругаемся. А при вас нам будет неудобно. И вдруг удастся помириться…

– Но почему Масада? – заныла Мира.

– Натан хочет рассказать мне, почему так ценит службу в армии. Вроде как думает обосновать свою позицию. Оказывается, он решил, что это я на него нападала, а не наоборот.

– Уверена, так и было, – усмехнулась Мира.

– Да что за Масада такая? – не выдержала Аня.

– Это крепость над Мертвым морем, – начала Лиля, но ее прервал звонок в дверь. – Что-то Натан слишком быстро приехал…

Лиля махнула Мире рукой, чтобы та открывала дверь, а сама рванула в ванную комнату, видимо, наводить марафет. Аня тоже осторожно выглянула в коридор: очень уж ей интересно было посмотреть на загадочного Натана. Но в дверях стоял Илья.

– Ну что, какие планы? – пробасил он.

– Спаситель! – бросилась ему на шею Мира. – Илья, крепись, тебя сегодня ждет Масада.

Но Илья, кажется, ничуть не испугался, лишь пожал плечами и прошел по коридору до Мишкиной комнаты. Нажал на ручку, но замок снова был заперт.

– Шалом, приятель, – гаркнул он. – Открывай!

– Отвали, – из-за двери послышался трубный Мишкин голос.

– Что с ним? – не понял Илья.

– Не обращай внимания, – отмахнулась Мира. – Пройдет.

А затем затащила Илью на кухню, где рассказала о планах Лили отправиться вместе с Натаном в Масаду. И что эта поездка необходима Ане в плане ознакомления с культурой Израиля. И как было бы здорово, если бы Илья составил ей компанию.

– Не вопрос, с радостью, – легко согласился Илья. – Если, конечно, Аня не против? А то я до сих пор не разобрался, что тут у вас происходит…

И он взглянул на Аню так доброжелательно и открыто, что спорить совсем не хотелось.

– Я не против, – ответила Аня и почему-то покраснела.

В кухне вдруг запахло цветами, прошелся ветерок. Это проплыла Лиля. На ней было платье по фигуре, а в волосах заколка с матерчатой розой. Тушь, помада, кажется, даже румяна. Она просто цвела. Вот только, увидев Илью вместо Натана, Лиля несколько опешила. Аня же теперь почувствовала себя какой-то серой мышью рядом с сестрой. И даже кинула ревностный взгляд на Илью, который всем своим видом выражал восхищение Лилей.

– Я тоже пойду, того, соберусь, – промямлила Аня и выскочила из кухни.

Сегодня восточные серьги были как никогда к месту, Аня боялась переборщить с нарядом и дать всем понять, что хочет блистать перед Ильей. Так что платья ей сейчас не пригодились, они подождут Цимеса… Только тут Аня поняла, что впервые за сегодняшнее утро вспомнила о нем. Без разрешения она распахнула Лилин ноутбук и вошла в свою аську. Цимеса не было в Сети. Но Аня даже обрадовалась этому: ей не придется снова что-то объяснять, а сегодняшний день она уже не представляла ни с кем другим, кроме Ильи.

«Привет. Сегодня у нас по плану Масада. Вернусь только вечером. Встретимся завтра, хорошо?»

Аня перечитала сообщение и осталась вполне довольна собой. Она подмигнула трем юношам на подвешенных фотографиях и вышла из комнаты. В коридоре уже торчал какой-то взрослый дядька с черными усиками, которые спускались к подбородку и встречались там уже в виде короткой бородки.

– Натан, а это моя сестра Аня из Москвы, я тебе про нее рассказывала, – Лиля подтолкнула мужика вперед.

И тот выставил перед собой руку, похожую на лопату. Аня осторожно положила в нее свою ладошку и почувствовала буквально железную хватку. Натан улыбнулся, и борода с усами заплясали на его лице. Отчего Ане вдруг стало смешно. И что могло привлекать Лилю в этом небритом типе? Интересно, сколько ему лет?

– Ну что, готова к путешествию? – спросил он неожиданно высоким голосом. – Кто еще с нами?

– Я с Мишкой дождусь родителей, – сказала Мира. – У нас тут по дому есть кое-какие дела. А вы вчетвером, думаю, не заскучаете.

И она подмигнула Ане. А Лиля уже звонила матери, чтобы предупредить о поездке. Кажется, на том конце некоторое время сомневались, отпускать ли такую лихую компанию в путешествие по Израилю. И тогда трубку у Лили взял Натан, судя по всему, отношения у него с тетей Машей были куда лучше, чем с собственной девушкой. Он быстро убедил ее, что от такой поездки всем будет только польза. И вот уже бойкая четверка в пути…

– А почему Натан так здорово говорит по-русски? – тихонько шепнула Аня Илье.

– Так его родители тоже российские репатрианты.

– Кто? – переспросила Аня, которая до сих пор не могла привыкнуть к обилию новых слов, что окружали ее теперь со всех сторон.

– Репатриант – это тот, кто возвращается жить на свою Родину. Вот твои тетя с дядей считают Израиль исторической Родиной, они репатрианты.

– Смотри, это же Мертвое море! – Аня перебила Илью, воткнув палец в стекло, будто увидела старого знакомого.

– Верно, – кивнул Илья, – а теперь гляди вверх.

Они ехали вперед и вперед, а над морем постепенно вырастала огромная гора. С каждой секундой она казалась все мощнее, крупнее.

– Видишь крепость? Это и есть Масада. – Очевидно, Илья был горд произведенным впечатлением. – А вон тропа, сейчас по ней полезем в гору.

Аня пригляделась и увидела извилистую узкую дорожку, что бежала вверх по склону крепости, теряясь в туманной дали. Подъем по этой тропе представлялся долгим и тяжелым, как Лиля собиралась покорить эту гору в своем платье, да еще на каблуках, было совершенно непонятно.

– Он шутит, – без улыбки сказал Натан. – На крепость нас поднимет фуникулер. Прогресс не стоит на месте. Вот раньше на Масаду был один путь – утомительный и сложный…

Фуникулер скользил над песками, он поднимал к облакам группу туристов, и Аня уже понимала, что наверху крепость имеет большую пологую площадку. Наверное, находясь на ней, чувствуешь себя поднесенным небу на блюдечке.

– Эта крепость была самой неприступной во всей Иудеи, – говорил Натан.

И в такое было несложно поверить. Почти все стены крепости выглядели отвесными: попробуй, заберись наверх, да и там бы ждал «царский» прием – глухая стена.

Оказавшись на плато, Аня увидела, что это довольно большая территория. Натан рассказывал, что во времена правления Ирода все здесь устраивалось так, что можно было даже сеять и собирать урожай – тем самым крепость могла прокормить своих поселенцев. Также здесь хранились боевые запасы на десять тысяч воинов. Сейчас же все постройки крепости, включая замок Ирода, были разрушены. Обломки стен зданий и хранилищ выглядели лишь невысокими парапетами. Ребята подошли почти что к самому обрыву, теперь край оборонительной стены не доходил и до пояса. Если раскинуть руки в стороны, здесь, наверное, можно было почувствовать себя птицей, парящей над Иудеей. Внизу лежало Мертвое море и дальше, покуда хватало глаз, – сияли бескрайние пески.

– Представляете, раньше здесь, над пустыней, был настоящий Эдем, – говорил Натан. – На вершине Масады плескались бассейны, дымились бани, а провизии в запасниках хватило бы на десятилетия.

– А что произошло потом? – спросила Аня.

– Во времена Иудейской войны евреи укрывались здесь от римлян, – ответил Натан. – Все крепости уже были взяты, и лишь одна Масада противостояла натиску. Иерусалим пал, храм был разрушен, и только здесь евреи несколько лет подряд держали осаду. А потом Масада пала. И это был величественный финал.

– Разве такое бывает? – удивилась Аня.

Она посмотрела на Натана, выражение его лица до сих пор оставалось для нее загадкой. Ясно было одно: сейчас он находится не здесь, среди вековых руин, а перенесся в иные времена, когда Масада принимала бой.

– Представляете, – говорил он, – все уже захвачено римлянами. Иерусалим – груда развалин. Храм – нагромождение руин в пепле, все города и крепости Иудеи в руках римлян. И только одна крепость во всей стране еще держится. Она не сдается, хотя не имеет никакой надежды выстоять – одинокая и далекая Масада. Враг силен, в его руках вся страна, и в его распоряжении много вооруженных легионов, снабженных всем необходимым. Нет надежды победить, и нет выхода из положения, кроме как сдаться или бежать, а это позор…

– И что было дальше?

– Вождь лагеря предложил своему народу участь страшную и великую, – ответил за Натана Илья. – Покончить с собой и сжечь все ценности, имеющиеся в крепости, кроме запасов продовольствия, чтобы римляне не подумали, будто голод, а не ненависть к рабству заставил евреев совершить этот ужасный поступок.

– А разве самоубийство не грех? – спросила Аня, пораженная такой развязкой.

– Верно, – согласился Илья. – Потому задумано было вот что. Мужчины выбрали по жребию десять человек, чтобы те исполнили роль палачей. Палачам пришлось лишать жизни своих друзей, жен и детей. А потом последний из них, опять выбранный по жребию, зарезал девять своих товарищей. Оставшись единственным живым человеком в Масаде, последний воин поджег крепость, вонзил в себя меч и тоже пал мертвым. Захватившие крепость римляне застали лишь догорающие развалины. Никто из осажденных не сдался в рабство…

– Вождя, который это придумал, звали Элазар Бен Яир, – подтвердил Натан. Эта история была очень дорога ему. Аня взглянула на Лилю и увидела в глазах сестры слезы.

– Так римляне захватили эту крепость, – будто очнулся Натан. – А потом она пустовала более трех веков. И вот сейчас открыта для туристов.

Теперь Натан тоже смотрел на Лилю, и впервые Ане показалось, будто она узнала то выражение, что приобрело сейчас его лицо. Так смотрят на кого-то близкого и родного.

– Здесь, на Масаде, принимают присягу израильские солдаты, – сказал Натан, повернувшись к Лиле. – «Масада не падет вновь!» – говорят они…

Аня почувствовала, как Илья положил руку ей на плечо. И вырываться совсем не хотелось. Натан говорил еще что-то о мужестве, гордости, свободолюбии, непобедимости еврейской нации. Аня же разглядывала туристов, что сейчас непринужденно гуляли по тому самому месту, где когда-то свершались ужасные события. И вдруг в одном из посетителей крепости Аня узнала того самого юношу, что подарил ей вчера в Иерусалиме серьги. Ни слова не говоря, она отошла от друзей и уверенно двинулась ему наперерез. Неужели Мира была права – это и есть Цимес, который преследует Аню везде, накануне узнавая из переписки, куда она направляется?

– Стой! – чуть не выкрикнула она, вцепляясь юноше в рукав. – Зачем ты ходишь за мной?

В ответ Аня услышала непонятный набор слов, кажется, на немецком, но главное – теперь было очевидно, что она обозналась. Лицо парня лишь издали показалось ей знакомым, но это был совершенно чужой человек. Аня набросилась на незнакомца! Вот стыд и позор!

– Что тут происходит? – рядом уже стоял Илья.

– Уведи меня отсюда потихоньку, – шепнула Аня.

Она была готова уткнуться ему в грудь, лишь бы спрятать свою пунцовую физиономию. Но то, что Аня увидела за спиной у Ильи, заставило ее тут же забыть курьезную ситуацию с немцем. Лиля с Натаном стояли обнявшись и вовсю целовались, очевидно, уже давно.

– Кажется, они хорошая пара, – сказал Илья.

– Да, неплохо смотрятся, – улыбалась Аня.

– А мы? – спросил вдруг Илья.

Аня даже опешила от такого прямого вопроса и не нашлась, что ответить.

– У тебя кто-то есть? – Илья стоял совсем близко. – Если нет, то что мешает нам тоже стать парой?

– Ну… у меня… кое-кто есть… наверное…

Аня запиналась, не зная, как рассказать Илье о Цимесе. Но находясь здесь, в легендарной крепости, увиливать было не к лицу. Кое-как подбирая слова, Аня все же изложила свою нехитрую историю любви, что привела ее в Израиль.

– Так ты его до сих пор ни разу не видела? – удивился Илья.

– Неа…

– Что же, тогда вам просто необходимо встретиться, – заявил он. – И ты выберешь, кто из нас подходит тебе больше. Уверен, в жизни твой Цимес не так хорош, как хотел показаться в Сети.

Тут Аня даже вспыхнула, какое право Илья имел нападать на ее друга? Откуда в этом парне столько самоуверенности, что даже сейчас, узнав о сопернике, он вовсе не смутился.

– Я встречаюсь с ним завтра, – выпалила Аня. – Думаю, он окажется замечательным человеком. Иначе и быть не может!

– Поглядим, – ухмыльнулся Илья, будто намеревался идти на свидание вместе с Аней.

И она твердо решила, что завтра точно встретится с Цимесом, хватит уже откладывать. Но самым обидным было то, что самоуверенность Ильи казалась ей в чем-то оправданной. Наверное, сложно было не заметить, как она стала относиться к этому парню. И теперь Ане, как никогда, хотелось сбить с Ильи его спесь…


Глава 10

День Хей


Утреннее небо розовело и, казалось, даже катило персиками в раскрытое окно. Как по заказу, Цимес сидел в Сети. Настроение у Ани было боевое. Но стоило ей хищно нацелить пальцы на клавиатуру, как в окошке выскочило сообщение.

«Сегодня ты от меня не отвертишься! Предлагаю для встречи Неве-Цедек. Сможешь быть там через пару часов?»

И Аня даже расстроилась, что ей не удалось начать этот разговор первой.

– Лиля! Лиля! – басисто зашептала она, но сестра еще спала без задних ног. – Мира! Мира! – уже рычала Аня.

– Ууу? – отозвалась сонно.

– Неве-Цедек – это где?

– Рядом с Яффо, – сонно проговорила Мира. – А что?

– Мне Цимес там свиданку назначил.

И тут в один миг обе сестры, как два черта из табакерок, поднялись над своими кроватями. Посыпались вопросы, а за ними ответы. Девчонки уже носились по комнате, подсказывая, какое кафе в Неве-Цедек самое удобное для первой встречи.

– Надо в открытом! – настаивала Мира. – А мы с Лилькой будем мимо прогуливаться и заценим твоего дружка.

– А если снова дождь? – сомневалась Лиля.

В результате совместными усилиями место было выбрано, и Аня заверила Цимеса, что будет там в назначенный час.

«А как я тебя узнаю?»

Спросила она.

«Я сам к тебе подойду».

Ответил Цимес, и значок рядом с его ником сделался красным – вышел из Сети.

Три девушки шли по набережной, подгоняемые морским ветром. Он раздувал их юбки, как паруса, будто заигрывая с этими легкими фигурками. Сейчас, рядом с сестрами, Ане почти не было страшно. Но дрейдл на всякий случай лежал в кармане небольшой сумки – будет чем заняться, если вдруг она придет на свидание раньше Цимеса.

– У тебя телефон звонит! – дергала Аню за руку Мира.

И бодрый голос Ильи пронесся по берегу. «Погуляем?» – спросил он. «Я сейчас занята, – надменно ответила Аня. – Встречаюсь с другом, ты же сам этого хотел». И тут Илья принялся выпытывать, где назначена встреча. Какое-то время Аня крепилась, но потом все же призналась, куда направляется. И закончила разговор, пообещав перезвонить Илье сразу, как только расстанется со своим Цимесом.

– Сурово ты с ним, – улыбнулась Мира.

Но Аня лишь пожала плечами. Она почему-то чувствовала себя свободной, понимая, что ей предстоит выбор, хотя, вероятно, это был самообман. И столкнувшись с Цимесом лицом к лицу, она снова струсит.

Неве-Цедек оказался очень симпатичным, даже уютным районом Тель-Авива. Когда-то он первым прирос к Яффо, чтобы дать жилье новым еврейским поселенцам. Домики здесь были в основном старинные, невысокие. И лишь по краю их подпирали современные многоэтажки. Аня шла по узким улочкам и совсем не ощущала, что находится в мегаполисе. Хотя, в отличие от Яффо, все здесь было живое, жилое.

– Я люблю Неве-Цедек, – сказала Лиля. – Туристов здесь немного, в основном местные жители. Оттого тут довольно спокойно.

– И ты не смотри, что дома здесь старые, – добавила Мира. – Они знаешь какие дорогие! У нас здесь вся культурная элита живет, да еще богатеи.

Некоторые домишки в этом районе выглядели совсем заброшенными, другие же, очевидно, были восстановлены с сохранением старинной архитектуры. И каждый дом был не похож на другой, обладал своим лицом и душой. Резные балкончики, цветы на окнах, множество открытых кафе. Машины стояли по обочинам плотными рядами, так что, кажется, и не проехать было по этим узким дорожкам. Велосипеды и мотоциклы липли к подъездам. Где-то на домах висели круглые телевизионные тарелки, а где-то сушилось белье. Небольшие зеленые дворики с деревянными лавочками, цветущими кустами, апельсиновыми деревьями и пальмами. Один дом особенно привлек Анино внимание – на крыше и на балконе у него сидело множество глиняных расписных фигурок: человечки свешивали ножки с карнизов, карабкались вверх по стенам, заглядывали в окна или наблюдали за прохожими, опираясь локтями на балконную решетку.

– Пришли! – Лиля указала на открытое кафе с белыми столиками и стульчиками, что примкнуло к одному из домов.

– Смотри, вон там какой-то ушастый тип сидит, – Мира указала на дистрофичного мужичка, который пил кофе за одним из столиков. – Вдруг это и есть твой Цимес? Может, сразу обратно, а?

– Или вон тот, лысоватый, – добавила Лиля. – С газетой.

В глубине сидел еще один товарищ, похожий одновременно на высоколобого умника и маменькиного сынка. Какой-то весь зализанный и чрезмерно опрятный. Аня отступила на шаг. Но тут увидела симпатичного подтянутого брюнета, который, кажется, даже поглядывал на нее.

– Я пойду туда, – твердо отчеканила она. – А то как потом Илье объясню, что струсила?

Сестры переглянулись, заулыбались.

– Ну, если что, мы рядом, – шепнула Лиля.

– Глаз не спустим, – подтвердила Мира.

И они непринужденно отправились дальше, миновав кафе, будто тут же забыли про Аню. Пришлось в одиночестве занять свободный столик. Какое-то время Аня так и просидела истуканом, вперив взгляд в поверхность стола, и каждый миг ожидая, что ее окликнут. Но ничего не происходило. И вот, когда Аня уже готова была поднять голову, что-то ткнулось ей в плечо. Это официантка протягивала меню. Теперь можно было спрятаться за ним и какое-то время изображать, что изучаешь незнакомые блюда. Между тем Аня потихоньку осмотрелась. Недокормленный тип все еще спокойно сидел на своем месте, что вселяло оптимизм, маменькин сынок также не был заинтересован в знакомстве. Брюнет же широко улыбнулся, стоило Ане скользнуть по нему взглядом. Неужели это Цимес? Но тут к нему подошла какая-то девушка, и брюнет полностью переключился на нее. Время шло, но Аня так и оставалась одна за своим столиком. Сестры уже шли по другой стороне улицы в обратном направлении, Мира отчаянно вращала глазами. И тут Аня увидела, как к кафе приближается парень, кажется, тот самый, что повстречался ей в салоне Мейслера. Аня даже привстала ему навстречу, подалась вперед, но молодой человек прошел мимо – это был какой-то незнакомец. Аня опять обозналась. Она снова кинула взгляд на сестер, Лиля изображала, будто у нее расстегнулась туфля, и медленно копошилась как раз напротив кафе. Но вдруг лицо ее искривилось. А Мира вообще вылупилась как ненормальная. Из-за спины у Ани появился какой-то странный тип. Все его лицо было в пирсинге, из воротника на шею выползал страшный язык витиеватой татуировки. Волосы у парня были отчаянно зелеными, а один глаз горел желтым светом, как предупреждающий сигнал светофора – видимо, это была линза. Аня подумала, что сейчас же умрет на месте от страха. Над ухом раздался басок:

– Так это и есть твой дружок?

Наверное, это был голос с небес. И вдруг Аня увидела, как за ее столик садится Илья.

– Что ты здесь делаешь? – просипела она.

– Разве не видишь, тебя спасаю от фрика.

Но змееглазый юноша, купив стакан кофе, уже шел с ним куда-то, повинуясь только ему известному маршруту. Это был не Цимес. Аня выдохнула, немного успокоилась.

– Отсядь немедленно, – нахмурилась она, вновь обретая боевой дух. – Не надо было тебе говорить, куда я иду. Ты намеренно решил испортить мне свидание?

Аня видела, как Мира хочет уже рвануть к ней на выручку, но Лиля почему-то удержала сестру.

– Я просто хотел помочь, – Илья послушно пересел за соседний столик. – Испугался за тебя. Мало ли психов в Сети. Решил, что тебе может пригодиться мужская рука.

– Сама разберусь, – храбрилась Аня.

– Как вижу, твой дружок заставляет ждать…

Аня взглянула на часы, Цимес порядочно задерживался.

– Он придет! – сказала она, скорее, чтобы убедить себя, а не Илью.

Между тем Илья заказал пару пирожных с кофе и попросил официантку передать Анину порцию за ее стол.

– Может, ты все-таки уйдешь? – кинула Аня через плечо.

– Ни-за-что!

Сестры опять отправились гулять кругами, время шло. Пирожное уже было съедено, а Цимес так и не появлялся.

– Признай, что он тебя кинул, – снова завел Илья.

– У него, наверное, что-то случилось, – оправдывалась Аня.

– Все! Я хочу есть! – Мира не выдержала больше топать мимо. – Какое ты пирожное сейчас ела? С виду очень аппетитное.

– Больше получаса уже сидишь, – Лиля тоже села рядом с Аней. – Думаю, он уже не придет…

– Так, а я о чем талдычу! – Илья мигом придвинул свой стул к Аниному. – Не расстраивайся. Может, это к лучшему. Зачем тебе сетевой маньяк?

Аня готова была разрыдаться. Ей столько сил и нервов потребовалось, чтобы прийти сюда и сидеть в одиночестве, ожидая встречи. И все зря! Утро насмарку!

– Знаешь, что означает на иврите название этого района «Неве-Цедек»? – Илья ловко сменил тему. – «Обитель справедливости»! Так что все к лучшему, я уверен.

– Для тебя уж точно, – заметила Лиля.

– Не спорю, – согласился Илья. – Кстати, девушки, раз уж все так сложилось, я хочу украсть у вас Аню. Мама сегодня в Хайфу хотела съездить. Думаю, мы еще успеем к ней присоединиться…

На сегодняшний день Аня оставила все попытки проявления силы воли. Ей хотелось лишь одного – побыть немного совершенно нерешительной, залезть в свой уютный кокон. За рулем опять была Алла. Рядом – самоуверенный Илья, и машина несла Аню к какому-то новому городу с приветливым названием Хайфа.

– Сейчас мы тебе такую красотищу покажем! – щебетала Алла. – Нельзя уехать из Израиля, не побывав в Бахайских садах! Я вот и месяца без них прожить не могу. Там просто душа цветет…

– Мама без подмосковной дачи скучает, – шепнул Илья. – Так и тянет ее на клумбы.

– Я все слышу! – с напускной строгостью откликнулась Алла.

– Итак, мы подъезжаем к горе Кармель, – сообщил уже громко Илья. – Что в переводе означает «Виноградник Божий». Сейчас ты увидишь всю Хайфу как на ладони.

С вершины горы Кармель, склоны которой некогда были увиты виноградом, вид открывался до самого Средиземного моря. Алла рассказывала, что там находится один из лучших израильских портов. Строения города выглядели очень разномастными. Здесь расположились и арабские районы: дома там были разбросаны хаотично, их отличали плоские бетонные крыши. Аня видела множество таких жилищ в Египте и Турции. В жарких странах нет смысла возводить покатые крыши – домам не страшны снегопады, и дожди там редки. Зато всегда остается возможность возвести над головой следующий этаж, как только семья расширится и ей потребуется новая площадь. Еврейские же кварталы в Хайфе венчали черепичные крыши, пришедшие сюда из Европы. Застройка этих районов была ровнее, вырисовывались улочки. Но главное, что сразу бросалось в глаза, – небывалых размеров парк, шагающий с горы вниз и расчерченный, точно по линейке.

– Это и есть Бахайские сады! – с придыханием говорила Алла. – Нам туда!

Когда Аня оказалась на территории садов, ей всерьез показалось, будто она попала в сказку. Или даже в мультфильм. Так здесь все было красочно и ярко. Но главное, что отличало этот парк – необыкновенная симметрия. Каждый кустик был аккуратно подстрижен, листочки – один к одному. Точно все деревья только что побывали у дотошного парикмахера. И теперь они были круглые, как шарики, либо походили на гладкие кувшины. Любая клумба тоже была достойна тетради по геометрии – треугольники, прямоугольники, звезды – и каждый цветок ровно ложился в узор. Поворачиваешь голову, будто крутишь калейдоскоп, где раз за разом яркие пятна складываются в четковыверенный узор.

– А кто же следит за всем этим математическим садом? – удивилась Аня, в воображении уже рисуя карточные шестерки, которые красят белые розы королевы в красный цвет.

– Бахайцы, – ответила Алла. – Это место принадлежит тем, кто исповедует новую религию бахаизм.

– Они поклоняются растениям?

– Нет, что ты, их пророк Баха Улла, – пояснила Алла. – А саму религию основал его сын Абдул Баха. Он похоронен здесь: на месте его могилы выстроен храм и вокруг выращены прекрасные сады.

Они как раз вышли к светлому храму, который украшал золотой купол. Просторное помещение, улыбчивые женщины, только чего-то не хватало в этом месте. И Аня все никак не могла понять, чего именно – быть может, мурашек, что бежали бы от локтей?

Красоте этих мест недоставало одного – загадки, тайны. И Аня впервые подумала – а вдруг это и есть самое главное?

– А во что верят бахайцы? – спросила она.

– Бахайцы уважают каждую религию, – отвечала Алла. – Они считают пророками иудейского Моисея, христианского Иисуса и исламского Мухамеда. Бахайцы считают, что все они говорили правду.

Кажется, эта религия должна была бы понравиться Ане больше всех остальных. Не надо выбирать, кому верить, – хороши все. И так это просто и легко складывалось. Вот только хорошо ли это, когда легко?

– Но как же совместить три религии? – что-то тревожило Аню. – Там же, наверно, совсем разные обряды.

– Да очень просто! – иронизировал Илья. – Обрезаться и сидеть перед иконой, ожидая нирваны.

– Ну зачем ты так? – укоризненно глянула на него мама.

– А все-таки отец прав, – сказал вдруг Илья. – Ты слишком восторженная. А с религией надо быть осторожнее.

Ане даже стало как-то неловко, Илья сейчас выглядел старше и рассудительнее своей собственной мамы, но она, кажется, вовсе не обиделась. Судя по всему, характер у нее был такой же легкий и воздушный, как прическа. Хотя, кто знает, может, ей лишь хотелось казаться такой. Алла потрепала сына по голове. И сложно было сказать, скрывалась в этом жесте уступка более мудрому или же материнская снисходительность.

– Бахайцы обращаются к Богу так, как велит им сердце, – лишь сказала она. – Каких-то строгих практик и обрядов в этой религии нет.

– Ну да, как Бог на душу положит, – усмехнулся Илья.

И поцеловал маму в щеку. Отчего Аня даже на секундочку позавидовала ей. На Илью невозможно было обижаться. И резкая ирония так быстро сменялась в нем теплотой и открытостью, что отделить одно от другого иногда было совсем невозможно.

На обратном пути, сама не понимая, как это вышло, Аня задремала на плече у Ильи. Вечерело, закат лежал над пустыней. Небо желтело, сливаясь с песками. В полудреме Аня вспоминала, как странно начинался этот день и как все переменилось в одночасье. Теперь не хотелось думать, отчего Цимес не пришел на встречу, будто вся эта история осталась где-то в иной жизни.

– Что это такое? – спросил вдруг Илья.

Аня встрепенулась, на ладони у Ильи лежал дрейдл, который, видимо, выкатился из ее сумочки. Сверху красовалась буква «хей».

– Моя игрушка, – ответила Аня, засовывая волчок в карман на молнии.

Кажется, она уже понимала, как выглядит половина ее выигрыша. И снова пристроила ухо на широком плече Ильи…


Глава 11

Мистика Цфата


Сегодня бразды правления в свои руки снова взял дядя Лева. Ему очень хотелось показать Ане небольшой городок Цфат – еврейское местечко, где можно было прикоснуться к традициям страны, увидеть религиозные кварталы, посмотреть на быт и уклад жизни иудеев. На этот раз Мишке не удалось избежать участи сопровождать сестрицу во время экскурсии, тем более дядя считал, что сыну эта поездка также необходима. Аня чувствовала, что дома готовится что-то грандиозное, но как следует расспросить тетю с дядей пока не удавалось. К тому же собственные переживания полностью захватили ее, кажется, этой ночью Ане снился Илья под морковным соусом – самый цимес! Сестры остались дома вместе с матерью – они явно что-то затевали. Собрав волю в кулак, Аня покинула квартиру, так и не заглянув в Интернет. И трудно было сказать – боится ли она, что Цимес теперь окончательно пропал, или же куда больше пугала возможность выслушивать сомнительные оправдания.

В машине на этот раз было необыкновенно тихо. Мишка сидел угрюмый, и Аня чувствовала себя неуютно. Будто провинилась перед братом, заграбастав себе его дружка. Но говорить на эту тему больше не хотелось. Отказываться от общества Ильи ради того, чтобы он рубился целыми днями с Мишкой в сетевые игры, она не собиралась. Война – значит война. Решить ситуацию миром она пыталась, и не раз, но лишь наслушалась оскорблений, которые не заслужила. Как мог близкий и родной человек так перемениться? Теперь и поверить было сложно, что раньше они с Мишкой чудесно ладили – она просто обожала младшего брата и готова была возиться с ним целыми днями. Аня так ждала этой встречи, скучая по Мишке чуть ли не сильнее, чем по всем остальным, а встретила глухую стену. Это было очень обидно, но стучать в нее она больше не собиралась.

Первым нарушил молчание дядя. Наверное, он понимал, что обстановка между Аней и Мишей сложилась напряженная, но природный оптимизм давал дяде Леве надежду растопить этот лед. Город Цфат, как оказалось, тоже находился на возвышенности. И вид с нее открывался не хуже, чем с горы Кармель.

– «Цфат» в переводе означает «наблюдать», – рассказывал дядя, останавливая машину. – Город находится на высоте девятьсот метров над уровнем моря. С площадки, на которой он расположен, можно видеть всю Верхнюю Галилею.

Внизу голубым блюдом лежало озеро Кинерет, которое иначе называли Галилейским морем. Дядя говорил, что в этом озере находится основной запас пресной воды, которую пьет весь Израиль.

– Многие покупают воду Галилейского моря, считая ее святой, – усмехался он. – А я так думаю, что именно эта «святая вода» хлещет у нас из крана. Ее-то и разливают в бутылки, чтобы продать возле озера Кинерет как чудодейственную.

Аня смотрела на широкие просторы, лежащие внизу. На зеленые холмы и синюю воду. И вдруг увидела небольшое строение с белыми стенами и розовыми круглыми куполами. Точно гроздь ягод лежала у озера.

– А что это? – она указала вниз. – Какой красивый домик.

– Этот «домик» греческий храм Двенадцати Апостолов, – сказал дядя. – На озере Кинерет находился город Капернаум, где, по преданию, начал свои проповеди Иисус. Сейчас от него остались лишь руины. Но монастырь удалось сохранить и достроить.

Аня видела эти чудесные места будто с высоты птичьего полета, а также через многие столетия, что отделяли ее от тех времен, когда, вероятно, близ этого озера ходил Иисус. Дядя хвалил воздух Цфата, говоря, что он чистый и прозрачный, а климат – очень здоровый. Ане даже захотелось дышать в два раза чаще, чтобы накопить запас кислорода перед возвращением в пыльную Москву.

– Этот город не простой, – дядя был рад поведать новую байку, глаза его горели. – В свое время здесь поселились раввины мистики!

– Ты же не веришь в чудеса, – напомнила Аня. – А как же мистика?

– Мистика – это не чудо, – не растерялся дядя. – Это тайное знание. Им-то и обладали раввины.

Оказывается, во времена гонения евреев это высокое, чистое и красивое место стало настоящим полем боя. Дядя рассказывал, как арабы пытались выселить евреев из Цфата. И сделать это казалось несложным. Город населяли религиозные люди, которые кроме Торы ничего в руках и не держали – какое уж оружие. Арабы думали, что им ничего не будет стоить победа над немощными умниками. Но не тут-то было. Как известно, ум – оружие посильнее кулаков. Дядя ходил мимо каменных стен, что в некоторых местах окружали город до сих пор, и старался в лицах изложить историю евреев Цфата.

– Вооруженные арабы окружили город, – самозабвенно вещал дядя. – Их было множество! А за стенами всего-то кучка религиозных мистиков. Ну, что им оставалось? Сдаться?

Но после истории Масады Аня уже не верила, что евреи могли избрать подобную участь. Мишка ловил каждое слово отца, кажется, байка его по-настоящему зацепила.

– Все случилось ночью, – интриговал дядя с загадочным видом. – Арабы держали город в осаде, а раввины молились. Под покровом мрака несколько евреев использовали последний шанс – они дали залп из самодельной пушки, которой было дано имя «Давидка». Грохот разнесся знатный. Конечно, серьезного вреда эта игрушечная пушечка принести не могла, но зато дыму и шуму было в достатке. И вот произошло чудо!

– Чудо? – переспросила Аня.

– Совершенно верно, – кивал дядя. – Если считать чудом – обыкновенный дождь. Пробудившиеся арабы были в смятении – ночь, грохот, огонь, дым, да еще и дождь! Кто-то закричал: «Атомная бомба!»

Мишка засмеялся, представив ошарашенных арабов, мечущихся под дождем в дыму от маленькой «Давидки».

– И что дальше? – торопил он.

– Представляете, что будет, если в смятенной толпе крикнуть «атомная бомба»? – улыбался дядя. – Паника распространилась молниеносно. Арабы ринулись подальше от Цфата, всерьез решив, что местные мистики изобрели смертельное оружие. И пальнув, атомная бомба немедленно вызвала радиоактивный дождь, который теперь лился им на головы.

Мишка уже хохотал, а дядя изображал ошалевших от страха арабов, уносящих ноги под радиоактивным дождем.

– Таким образом город остался у евреев, – закончил свою байку дядя Лева. – И это называют чудом Цфата.

– В такие чудеса ты веришь? – улыбалась Аня.

– Посмотри на нашу маленькую страну, – уже серьезно сказал дядя. – Израиль со всех сторон окружен потенциальными недоброжелателями. И многие считают, что наша судьба день за днем висит на волоске. Только если верить в такие чудеса, как история города Цфат, можно жить здесь, любить эту страну и знать – в нужный момент дождь смоет все напасти…

Вдохновленные необычной мистической историей, все отправились гулять по извилистым улочкам Цфата. Дорожки взбирались в гору, и каждая из них заканчивалась, открывая необыкновенный вид на раскинувшуюся внизу долину. Все дома здесь были белокаменные – будто кто-то расплескал на вершине горы молоко. А улицы порой становились такие узкие, что по ним невозможно было пройти даже довольно стройному человеку. Здесь находилась самая узкая улица в мире, пройти по ней, кажется, мог лишь ребенок. Во всяком случае, Аня не рискнула протиснуться в щель между двумя домами. Город выглядел очень нарядным от того, что все наличники на окнах, ставенки, решетки и даже двери были выкрашены в яркий голубой цвет.

– Как это красиво! – восторгалась Аня.

– Это не просто красиво, – рассказывал дядя Лева. – Голубой цвет выбран не случайно. Он должен привлекать ангелов, что летают над Цфатом. Жители города надеются, что ангелы перепутают их окна и двери с кусочками неба и посетят жилища евреев.

Ане очень понравилось это объяснение, Мишка же скривил кислую мину, но почему-то на всякий случай глянул куда-то в небо. Быть может, думал увидеть парящего над крышами домов ангела?

– А сейчас мы зайдем в синагогу, – дядя подвел их к совершенно обычному на вид домику.

Его мало что отличало от остальных. И это удивило Аню. Разве можно было спутать церковь с обычным строением? Ее всегда выделял остроконечный купол – один, а то и несколько. Церкви выглядели одновременно хрупкими и величественными, но главное – красивыми. Что нельзя было сказать о синагоге, Аня даже немного разочаровалась. Внутри оказалось светлое помещение: простые формы, чистые стены. Это совсем не было похоже на увешанные иконами церкви. Аня оглядывалась, пытаясь сообразить, что же отличает это здание от холла дома культуры или просторного зала ожидания.

– Тут все так… обычно, – сказала она.

– Верно, – согласился дядя. – Помещением синагоги может стать любая комната. Нужно всего лишь одно – чтобы в ней был шкаф, где хранятся свитки Торы.

– Как все просто, – удивилась Аня. – Икон здесь тоже нет.

– Конечно, нет, – прыснул Мишка. – Это же идолопоклонство!

И тут Аня вспомнила, что иудеям запрещено изображать людей, ей даже стало стыдно, что так оплошала перед младшим братом, дав ему лишний повод насмехаться над собой.

– А еще у нас нет священнослужителей, – продолжал дядя. – Только раввины. А они по сути – учителя. Эти люди просто хорошо знают Тору. В остальном же ничем не отличаются от простых смертных. К раввинам обращаются за советом, потому как они лучше других изучили текст Священного Писания.

– И любой может стать раввином? – спросила Аня.

– Ага, любой человек, – Мишка хитро посмотрел на нее. – Только женщина не может.

– Это правда? – Аня была уязвлена.

– Ну, да, – признал дядя Лева. – Традиционный иудаизм не признает женщин раввинов. Также женщины молятся отдельно от мужчин. Для этого в синагоге обычно имеется балкон или второй этаж.

Аня подняла голову и действительно увидела узкий балкон, что тянулся по периметру всего помещения. Неужели женщины должны были сидеть там, как птички на жердочке?

– Видишь, в иудаизме, можно сказать, возвышенное отношение к женщине, – успокаивал дядя.

Но Мишка при этом продолжал ухмыляться.

– Конечно, эти женщины всегда витают в облаках…

Аня вышла из синагоги. С одной стороны, ей понравилось, что там не надо было чинно стоять, боясь гнева старушек-служительниц, как в православной церкви; с другой стороны, судьба женщин в иудаизме была ей не до конца понятна. А вокруг прозрачный воздух шептался с ветром, и могло показаться, что это и вправду ангелы шелестят крыльями над головой. Мимо проходили мужчины и даже мальчишки, над ушами у которых висели длинные пряди волос. Дядя говорил, что хасиды народ веселый, а вовсе не такой суровый, как можно было подумать, глядя на их черные одежды.

– Главная заповедь хасидов – не унывать! – рассказывал дядя Лева. – А уж какие здесь можно услышать песни и увидеть пляски по праздникам! Попроси Мишку, он тебе даст послушать хасидское регги…

Аня с подозрением взглянула на брата, сомневаясь, что он захочет с ней чем-то делиться.

– У тебя же есть диск этого паренька – Матисьяху? – настаивал дядя Лева. – Ане должно понравиться. Молодежь его любит!

Мишка нехотя кивнул, даже не взглянув на сестру. Дядя Лева, не обращая внимания на сына, продолжал рассказывать о жизнелюбивых мистиках Цфата.

– Думай о хорошем, и все будет так, как ты думаешь, – вот основное правило тех, кто изучает здесь мистическое учение иудаизма – каббалу.

Они шли по главной улице Цфата, которая походила на художественную галерею под открытым небом. Оказывается, сюда стекались не только религиозные иудеи, но и творческие люди, желающие творить под шелест крыльев ангелов, что кружили над городом. Но коронную легенду Цфата дядя оставил на десерт. Все уже садились в машину, когда он сказал:

– Поздравляю нас! Теперь мы проживем дня на три больше! Каббалисты говорят, что час, проведенный в Цфате, продлевает жизнь на день…

Обогатившись на целых три дня, Аня возвращалась в Тель-Авив. Там ее ждал Илья, а еще не законченная история с Цимесом, которая начинала уже походить на какой-то бесконечный сериал, где новые эпизоды разбухали, точно мыльная пена от воды.

Дома Аню встречали сестры, явно уставшие после трудового дня. Зато квартира просто блестела, чувствуется, здесь прошла генеральная уборка. У порога стояли черные мешки со скопленным за долгие времена мусором.

– Уже к Песаху готовимся? – улыбался дядя.

Оказывается, еврейская Пасха требовала тщательной подготовки. Дом освобождали от хлама, избавляясь от всего ненужного. Чистили, убирали, драили. Вот и у Ани оставалось одно «неподчищенное» дельце, с которым следовало разобраться. Хотя порой хотелось забросить интернет-переписку, до конца поездки не раскрывая ноутбук. Но что-то изменилось в Ане, теперь ей не хотелось прятаться от проблем, уходить от ответов или оставлять право решать что-то за себя другим людям.

В аське висело сообщение от Цимеса:

«Возникли непредвиденные обстоятельства, помешавшие мне встретиться с тобой. Если можешь, прости! Я все еще очень хочу увидеть тебя. Обещаю, больше такого не повторится».

Но самого динамщика в Сети не было. Видимо, он отправил это послание еще утром, а сейчас к Тель-Авиву уже подбиралась ночь. Аня собралась с духом и решила писать только правду, ведь раньше они с Цимесом неплохо понимали друг друга. Так зачем же теперь юлить, уворачиваться или скрывать то, что есть на душе, за маской равнодушия или высокомерия.

«Не уверена, что все еще хочу того же. Ты поставил меня в очень неловкую ситуацию. Я ждала тебя в кафе и уже готова была поверить, что мой друг – раскрашенный татуировками фрик. А вышло, что ты просто лжец, раз не выполнил свое обещание и не явился на встречу. Надеюсь, твои «непредвиденные обстоятельства» достаточно важные и ты не обманываешь меня на этот раз. Даю последний шанс. Будь завтра утром в Сети, я назначу место и время встречи».

Аня выдохнула и закрыла ноутбук: миссия была выполнена. Теперь впереди целая ночь, чтобы подготовиться и выдуть новый достойный «мыльный пузырь» этой истории. Забравшись на диван, Аня натянула легкое одеяло почти до самого подбородка. Сестры уже спали без задних ног, им было не до Цимеса. У Ани же никак не выходило заснуть. Она зачем-то достала телефон и нашла входящий вызов Ильи, а затем бережно внесла его номер в память. Ей очень хотелось позвонить ему и тихонько поболтать о чем-нибудь перед сном. Аня все смотрела на телефон, но никак не могла решиться набрать номер Ильи. А вдруг он рано ложится спать? Или занят? Или вовсе не хочет ее слышать? А еще Аня помнила первое правило всех девушек – чем больше звоним мы, тем меньше звонят нам. И вдруг телефон сам запрыгал в ладони, а на экране высветилось заветное имя «Илья». Сейчас Аня готова была поверить, что привезла с собой из Цфата не только дополнительные годы жизни, но и чудеса, запутавшиеся вместе с ветром в волосах.

– Привет! – шепнула Аня, стараясь не разбудить сестер.

– Я тут думал о тебе…

– И я…

Выдала свой секрет Аня, хорошо хоть Лиля с Мирой ее не слышали, казалось, их сейчас и пушкой «Давидкой» не разбудить.

– Я сегодня, пока ты по горам прохлаждалась, такого типа видел – ну точно твой Цимес, – говорил Илья.

– И как же ты его узнал? – удивилась Аня. – Даже я понятия не имею, как он выглядит.

– Нужно идти от имени, – серьезно рассуждал Илья. – Совершенно очевидно, что твой друг рыжий, как морковь! Знаешь, такой, без ресниц, без бровей, весь в конопушках…

– Да почему? – Аня не могла сдержать смех.

– Другой себя Цимесом не назовет, – настаивал Илья. – Видимо, он к тому же совсем вареный. Даже не смог на собственное свидание прийти. Ну точно спарился!

– Прекрати! – ругалась Аня. Хотя злости в ней сейчас совсем не было. Илья шутил, и на душе у нее становилось светло и легко. А все проблемы казались проще вареной морковки…


Глава 12

Мишка становится мужем


Новый день оказался для Ани чуть ли не самым необычным за эти израильские каникулы. Все началось с самого утра – впервые Аня проснулась последней! Быть может, виною тому был поздний разговор с Ильей, который удалось прервать, лишь когда глаза начали слипаться, а язык отказывался ворочаться. Или же накопилась усталость от нескончаемых поездок. Также на хороший сон мог повлиять свежий воздух Цфата. Но главное, никто и не подумал разбудить ее. Весь дом уже был на ногах, Аня же лишь сонно потягивалась на своем диване. Ей предстоял решающий разговор с Цимесом, но за последние дни совсем другой человек стал для нее важным и нужным. И куда больше Ане хотелось мечтать об Илье. В комнату заглянула Мира. Что-то было в ней сегодня не так, как обычно. Волосы с самого утра убраны в тугую высокую прическу, отчего сестра выглядела взрослой и торжественной.

– Спишь? – шепнула она.

– Неа, – потянулась Аня. – А что это ты сегодня чуть свет такая причесанная?

Мира долго смотрела на Аню, видимо, что-то решая для себя, а потом присела на угол дивана.

– Слушай, ты, наверное, забыла. Я не хотела предупреждать, но тут же такое дело, – она на миг замолкла.

– Да что такое-то? – Аня скинула одеяло и уселась рядом с сестрой.

– Ну, это. У Мишки же сегодня день рождения, – шепнула Мира. – Он уверен, что ты не помнишь. Ну и прав, конечно. Хотя, я знаю, ему приятно было бы думать, что ты не забыла… Он, несомненно, противный тип, но все же мой брат. И я хочу, чтобы он был сегодня счастлив.

Аня схватилась за голову. Как она могла забыть про Мишкин день рождения? Ей нет оправдания! Как бы брат себя ни вел в последнее время, она должна была помнить о таких вещах. Мишка оказался прав – в голове у нее ветер, мальчишки и ничего больше. Наверное, она отвратительная сестра…

– Что же делать? – Аня готова была расплакаться. – Я и подарок ему не приготовила…

– Ну, думаю, лучшим подарком для него будет просто понять, что ты не забыла о дне рождения, – сказала Мира. – Он не знает, что я здесь. И просил, чтобы никто тебя не предупреждал. Так что я сейчас нарушила свое слово. Но иначе просто не смогла…

– Спасибо тебе! – Аня была очень благодарна сестре и теперь, как никогда, радовалась, что той всегда плохо удавалось держать язык за зубами. – Слушай, ему же тринадцать, подумать только!

– Угу, – кивала Мира. – Для евреев – это возраст перемен. Сегодня Мишка стал мужем!

– Кем? – не поняла Аня.

– Ну, об этом тебе знать не обязательно, – Мира встала с дивана. – Папа с мамой тебе потом все подробно расскажут. Да и сама увидишь, как это происходит у иудеев. А я пойду, пока меня не застукали здесь…

И Мира выскользнула за дверь. Аня начала одеваться, размышляя, как должна выглядеть в день рождения брата. Она копалась в сумке: казалось, все вещи уже были хоть по разу надеты – ничего новенького, красивого. И вдруг на поверхность выскочила широкая футболка. Аня клала ее с собой, думая использовать как ночную рубашку. Только теперь она вспомнила, что эту футболку подарил ей когда-то Мишка, заказав специальный рисунок. Одно время многие покупали друг другу кружки или футболки с личными надписями. Только вот носила Аня ее редко – размер был великоват, и вещь сохранилась как новенькая. Футболку украшали забавные мордочки и надпись «Друзья навсегда». Будто само чудо опять прокралось в этот дом. И колдовство пряталось в обычных вещах – вовремя зазвонившем телефоне или нечаянно найденной футболке. Но теперь Аня смотрела на эту вещь и готова была поверить в волшебство – это же именно то, что ей сейчас надо! Аня натянула футболку: в сочетании с модными лосинами, яркими туфельками и широким поясом вышло очень свежо и современно. Покрутившись перед зеркалом, она осталась довольна собой, а главное – очень надеялась, что Мишка оценит ее наряд. Но по-прежнему не хватало главного – подарка! Аня еще раз перетряхнула свои вещи и готова уже была отчаяться, как вдруг ей в голову прокралась одна рискованная мысль. Долго решать времени уже не было, но так даже проще, подумай еще хоть минуту, Аня точно засомневалась бы. Она решительно сжала в кулаке неожиданно подвернувшийся подарок и пошла искать Мишку.

Аня осторожно заглянула в комнату брата.

– Можно? – спросила тихонько.

– Ну? – Мишка по обыкновению сидел за компьютером.

Некоторое время Аня мялась у двери, но потом решительно подошла к брату и изо всех сил обняла его сзади за плечи.

– Поздравляю! – сказала она и, не отпуская рук, чмокнула его в щеку. – Я тебя очень-очень люблю, слышишь. И мне жаль, что у нас с тобой как-то не сложилось. Я скучаю по тебе, по тому, как мы раньше дружили…

На миг повисло молчание.

– Я тоже, – отозвался вдруг Мишка.

И Аня не поверила своим ушам. Она все еще обнимала брата и с удивлением понимала, что он не сопротивляется. Быть может, с этого и стоило начать? Вот так силком заставить его поверить в свое хорошее отношение.

– У меня есть для тебя маленький подарок, – сказала Аня. – Ничего особенного, но мне хочется, чтобы эта вещь стала твоей.

Аня разжала кулак и положила на стол перед Мишкой свое сокровище – старинный бабушкин дрейдл. Волчок закрутился, красуясь своими расписными боками. И Аня тихонько рассказывала брату, что значила для нее эта игрушка, как помогала ей, как поддерживала в трудные моменты.

– Это частица моей души, – сказала она. – И я дарю ее тебе. Ты стал совсем взрослым, но пусть этот кусочек детства, радости и тайны останется напоминанием о том, что не всегда надо быть серьезным. Ну и еще немного пусть напоминает обо мне…

– Я тебя и так все время помню, – сказал Мишка, но тут же добавил: – Этот дрейдл самый красивый из всех, что я видел. У меня в детстве были деревянные или пластмассовые, а этот весь из разноцветной мозаики, тяжелый, старинный. Я обязательно сохраню его. Спасибо!

Он впервые оглянулся и посмотрел на Аню. Она отступила в сторону, боясь, что вот сейчас этот хрупкий миг единения рухнет, оставив лишь осколки. Но Мишка уставился на футболку, о которой Аня уже успела забыть.

– Это я тебе дарил? – спросил он.

– Помнишь? – обрадовалась Аня. – Да, мы тогда здорово дружили.

– Я же говорю, что все помню, – пробурчал Мишка.

Но злости в его голосе Аня больше не слышала. Он поднялся из-за стола и теперь возвышался над сестрой – высокий, худой, немного растерянный.

– Почему ты так долго не приезжала? – спросил наконец он. – Я сначала все ждал и ждал тебя, а потом… плюнул… И тут ты взяла и приехала. Как ни в чем не бывало.

Аня стояла перед младшим братом и чувствовала себя нашкодившим ребенком. Но самое главное, он был прав – она мало вспоминала о Мишке, и теперь ей было очень стыдно за это. Вдруг случилось неожиданное. Мишка сам распахнул свои длинные ручищи и схватил Аню в охапку. Кажется, она почувствовала каждое его ребро, но так хорошо и уютно ей давно не было.

– Ладно, мир! – сказал Мишка.

Отпустил руки и вышел из комнаты быстрее, чем Аня смогла что-то понять.

На кухне полным ходом шла жизнь. Домочадцы суетились и явно нервничали. У тети Маши все валилось из рук, а дядя Лева был непривычно молчалив. Аня тихонько уселась за стол, кажется, ее не сразу заметили.

– Поздравляю всех с именинником! – сказала она.

– Да, Мишка сегодня стал «мужем», – улыбалась Лиля.

И Аня опять удивилась, не поняв, что сестра имеет в виду.

– Дядь Лев, о чем это она? – пришлось тормошить родственников, чтобы они начали объяснять, в чем дело.

Наконец дядя Лева встрепенулся, будто сбрасывая долгие размышления, и снова стал похож на себя. Глаза теперь были живыми, и новые байки, казалось, готовились слететь с языка.

– Да, наш Мишка сегодня стал настоящим «мужем», – он подошел к сыну и нежнее обычного потрепал его по голове, как маленького. – Ему исполнилось тринадцать. Для иудеев это возраст, когда мальчик становится мужчиной. Сегодня у него бар-мицва.

– Ну вот, опять, – вздохнула Аня. – Незнакомые слова.

– Да все проще некуда, – дядя был рад поучить племянницу. – До сего дня наш Мишка по сути был несмышленышем, в нем работала лишь животная душа с ее потребностями.

– Что? – Мишка хотел возмутиться, но махнул рукой.

– А сейчас мой сын вошел в духовное состояние «мужа». Видишь, даже не спорит со мной, а раньше стал бы, – было непонятно, шутит дядя или серьезен. – Теперь в нем проснулось духовное начало, способное обуздать животную природу человека.

– Да-да, – хихикала Мира. – Еще вчера Мишка был во власти плотского, эгоистического начала! А с утра им правит возвышенное духовное продолжение!..

Мишка, видимо забыв, что он теперь «муж», показал Мире язык. И Аня облегченно выдохнула – это был ее брат, не иначе.

– Так что готовься, вечером у нас банкет, – тетя Маша что-то записывала в блокноте. – Надо еще заказать фруктов и свежую выпечку…

Сейчас Ане впервые стало понятно, что сегодняшний день без остатка надо посвятить Мишке. Иначе и быть не может. А где-то в Сети должен томиться в ожидании Цимес. Но встречаться с ним теперь совершенно невозможно. Аня потихоньку вышла из-за стола и прошмыгнула в девичью комнату. Лилин ноутбук лежал на столе. Интернет работал исправно. В аське уже томилось несколько сообщений от Цимеса.

«Ну где же ты?»

«Ау!»

«Отзовись, жестокая!»

Аня была в майке, и закатывать рукава ей не пришлось, хотя настроение накатило боевое.

«У меня непредвиденные обстоятельства. Сегодня буду занята».

Только перечитав отправленное сообщение, Аня поняла, что оно может выглядеть издевкой. Мелочной местью за прошлое несложившееся свидание.

«Подначиваешь?» – тут же отозвался Цимес. И тогда Аня решила честно и открыто рассказать ему о необычном дне рождении брата, который здесь все назвали «бар-мицва». О предстоящем банкете и о том, что ей хочется сегодня как можно больше внимания уделить Мишке. Кажется, Цимес все понял. На некоторое время Ане даже показалось, что они снова стали так же близки, как были, когда их разделяло большое расстояние. Вот странная штука, теперь они жили совсем рядом, но одновременно оказались очень далеки. И с каждым днем Аня чувствовала, что место сетевого друга занимает другой – реальный. Конечно, об этом она Цимесу уже ничего не написала. И лишь попросила подождать встречи еще день. А затем, повинуясь минутному желанию, набила в аське свой израильский номер.

«Позвони мне завтра», – написала она и вышла из Сети, только сейчас подумав, как это странно, что они до сих пор не обменялись телефонами. И почему Цимес раньше не спросил об этом? Было все же что-то странное в этом парне: слишком уж много тумана. Неужели Илья мог оказаться прав, говоря о «сетевом маньяке»? Аня слышала много историй о том, какие они порой бывают обходительные. За дверью послышались громкие голоса, семья готовилась к торжеству. Пора было присоединяться к ним. Сегодня как-никак Мишкин день!

Обряд бар-мицвы, как оказалось, включал в себя таинственное действо – наложение на руку виновника торжества какой-то повязки под названием тфилин. Эта лента связывала две коробочки, в которых хранились священные заповеди. Надевая тфилин, нужно было произносить благословение. И весь ритуал показался Ане таким сложным, что она всерьез зауважала Мишку. Наверное, он долго тренировался, чтобы не запутаться в наложении этой повязки. Во всяком случае, вид у него был куда более сосредоточенный, чем у первоклассника, завязывающего шнурки. Но дальше Мишку ждали еще более серьезные испытания. Он самостоятельно приготовил целую речь по одной из глав Священного Писания. И выглядел очень трогательно, произнося возвышенные и серьезные слова. Все эти трудности стоили главного – банкет брата ждал царский. В просторном зале уютного ресторана, что находился совсем рядом с домом, собрались самые близкие. Были здесь и Мишкины друзья из школы. Они общались на иврите, так что Аня ничего не могла понять. Зато каждый мог выбрать себе столик и сесть рядом со знакомыми. Поэтому никому не было скучно. Казалось, язык здесь один – и это говорили сердца. Как только Мишка вошел в зал, Мира с Лилей принялись осыпать его конфетами и орешками, точно жениха. Аня тоже подкинула несколько горстей. А потом все расселись за столы, чтобы говорить Мишке добрые, светлые, серьезные, а порой и веселые речи. Аня сидела рядом с сестрами. Лиля вся сияла – ее за руку почти все время держал Натан. Он бережно пододвигал ей стул, накидывал кофту на плечи, если по залу проходил сквозняк. Натан серьезно, вдумчиво и дотошно рассказывал о значимости сегодняшнего события. Вспоминал свою бар-мицву и то, как читал в синагоге отрывок из Торы. Мишке это еще предстояло в будущий шабат. Аня старалась слушать с интересом, но порой ловила себя на желании зевнуть. Натану не хватало красноречия дяди Левы, который самую сухую историю мог размочить отменной шуткой.

– Можно к тебе? – спросил вдруг знакомый голос.

Илья, как всегда, появился неожиданно. Будто вырос из-под земли рядом со столиком, где сидели сестры. Не дожидаясь ответа, он опустился на соседний стул. И Аня даже подумала, что тот пустовал специально – в ожидании Ильи.

– Свежо выглядишь, – он оценивающе глянул на Анину футболку.

– Это Мишкин подарок, – ответила гордо.

– Ааа, понятно, – кивнул Илья и доверительно добавил: – Ну, рассказывай, как там твоя тушеная морковь?

– Что? – не сразу сообразила Аня. – Ах, Цимес? Между прочим, это слово означает «самое лучшее»…

– Да неужели? – Илья изобразил удивление. – «Самое лучшее» блюдо на гарнир? Тогда я согласен быть основным блюдом.

– Шути-шути, – отмахнулась Аня.

– Все варится-варится в своем соке, – продолжал подначивать Илья. – Как бы этот Цимес весь не выкипел.

– А я думаю, что Цимес – означает «самое лучшее» лекарство для моей души, – раздухарилась Аня, желая немного сбить с Ильи самоуверенность.

– Зачем тебе лекарство? Ты что же, болела? – ничуть не смутился он.

– По-всякому бывало, – искренне призналась Аня. – Цимес мне очень помог, это правда.

Повисла пауза, теперь Илья смотрел уже совсем серьезно, без издевки или иронии.

– Так чем он так хорош, этот Цимес, что заставил тебе лететь в чужую страну ради встречи?

Аня задумалась, откровенничать на эту тему с Ильей было как-то странно. Но никто другой не задал ей подобного вопроса.

– Он очень легкий и веселый, – начала она. – С ним было просто, но при этом Цимес всегда понимал сложные вещи. Те, что объяснить другим мне было трудно, а вот ему как-то легко выходило. Он поддерживал меня, давал советы, если я просила. И никогда ничего не требовал взамен. Кроме встречи. И вот надо же, мы до сих пор так и не увиделись… А я хотела этого больше всего на свете…

Илья молча смотрел на нее. Он по-прежнему был серьезен.

– А если бы я попросил тебя забыть о нем, ты бы смогла? – спросил наконец он.

Аня смутилась. Она не знала, что отвечать. Илья почувствовал заминку и нашелся первым:

– Ладно, я все понял, – сказал он. – Сложно воевать с невидимым противником.

– Я ему утром телефон оставила, – призналась Аня. – Просила завтра позвонить. Уже не верю, что наконец встретимся…

– Встретитесь! – зачем-то обнадежил Илья, а потом неожиданно добавил: – Пойдем танцевать? Цимес переживет, как думаешь?

И Аня заулыбалась, счастливая от того, что этот разговор не отдалил их друг от друга. Она будто только что вспомнила, где находится. А вокруг звенела музыка да кружились в танце улыбающиеся гости.

– Это хасидское регги, – сказал Илья. – Матисьяху, знаешь такого?

Не говоря ни слова, Аня сорвалась с места. Она выискала среди танцующих Мишку и, весело отплясывая, схватила его за руки.

– Твой диск?

– Ну да, – кивнул Мишка.

– Матисьяху?

– Он.

– А твой папа был прав. Он мне нравится.

Но вдруг заводная мелодия сменилась медленной, романтичной. Аня все еще стояла, держась за Мишку, как вдруг он сказал:

– Ладно, передаю тебя в надежные руки.

И буквально подтолкнул Аню к Илье, сам же отправился к друзьям, вполне довольный своим благородством.

– Поступок не мальчика, но мужа, – крикнул ему вслед Илья.

Мишка в ответ шутливо подкрутил несуществующий ус. По залу лилась музыка, а Илья был так близко, что они теперь легко поместились бы в душевую кабинку у Мертвого моря. Аня совсем размякла, и была уверена, повтори Илья сейчас свой вопрос – готова ли она забыть Цимеса – ответ был бы один. Да! И пусть не смолкнет музыка, пусть не ослабеют объятья, пусть всегда так щемит в груди…


Глава 13

День Гимел


До конца израильских каникул оставались считаные дни. Эта страна перевернула в Ане многое и даже позволила расстаться с игрушкой-талисманом. Казалось, теперь дрейдл и не нужен вовсе. Появилось внутри что-то новое, позволяющее самостоятельно делать ответственный выбор. Или сейчас Аня была готова прощать себе ошибки – без них в жизни тоже никуда. Во всяком случае, кто ей нужнее – Цимес или Илья, – решать не старинному волчку. И не его винить, если вдруг выбор окажется неверным…

После праздника бар-мицва дом будто дремал. Непривычная тишина касалась стен. Никто никуда не тянул Аню, не пытался впихнуть в голову новые знания или впечатления. Она была предоставлена сама себе. Положив телефон на письменный стол и зачем-то прислушиваясь, Аня смотрела на три снимка, что висели перед ней. Кто знает, вероятно, в один из кадров попал сам Цимес. Может, это он встретился ей в Яффо? Или же именно Цимес преследовал Аню в Иерусалиме и преподнес неожиданный подарок? Теперь она готова была поверить в любое чудо, особенно если у него есть номер телефона. И вот сегодня все должно было решиться. Если Цимес не позвонит, то можно будет смело ставить на нем крест. Но еще оставался шанс – а что если сетевой друг окажется именно тем человеком, к которому Аня привыкла за долгие месяцы интернет-переписки. Понимающим, веселым, умным…

Телефон молчал, сколько Аня ни пялилась на него, призывая звонок. Зато у Лили мобильник просто разрывался. Теперь они с Натаном постоянно были на связи. Кажется, ссора только укрепила их отношения.

– На меня сегодня не рассчитывайте, – Лиля уже выскочила из кровати и носилась по комнате, примеряя один наряд за другим. – Ой, девочки, посмотрите, я в этом не слишком толстая?

– Нет, в этом у тебя ноги кривые, – сонно изрекла из кровати Мира.

И тут же получила юбкой в лоб: та пролетела цветастой бабочкой через комнату и укрыла лицо Миры, точно ночной чепчик.

– Ты права, мне эта юбка идет больше, – отшутилась она.

Вскоре Лиля была собрана, фигура ее была признана стройной, а ноги прямыми. Хотя Аня не была уверена, что Натан оценит все жертвы ее сестры – кажется, этого молодого человека куда больше волновали нравственные вопросы, чем внешний вид собственной девушки. Пожалуй, приди Лиля на свидание, надев юбку на голову, точно чепчик, Натан бы и не заметил.

Мира же очень хотела провести день с друзьями. До этого момента все освободившееся на каникулах время она посвящала Ане, совсем забросив свою компанию.

– Ты точно не обидишься? – выспрашивала Мира. – Найдешь чем заняться?

– Я с радостью побуду с Мишкой, – заверяла сестру Аня. – Мы снова стали неплохо ладить…

Вот и Мира ушла из дома, ее неумолкающий голосок растворился где-то на лестнице. Аня еще немного посидела одна, укрощая взором немой телефон, а потом заглянула к Мишке. Тот самозабвенно крутил на столе дрейдл. И Аня вспомнила себя. Кажется, она заводила этот волчок совсем недавно, но теперь это выглядело всего лишь веселой забавой – ничего судьбоносного. Разве старинные буквы могли решить ее судьбу? И стоило их бояться?

– Мне только что выпала «гимел», – хвастался Мишка, завидев сестру. – Это значит, сегодня все будет отлично?

– Не сомневаюсь, – подтвердила Аня.

Вера в хорошее брату точно не помешает – успокоила она себя. И все мистики Цфата согласились бы с ней. В тот же миг телефон наконец зазвонил. Почему-то мороз побежал по коже – неужели Цимес? Сейчас-то все и решится.

– Привет, чем занята? – раздался голос Ильи.

– А, это ты, – Ане пришлось даже сесть на Мишкину кровать, так как ноги подкашивались.

– Хочу узнать, когда у тебя свидание с человеком-морковкой, – спрашивал Илья.

– Не знаю, – вздохнула Аня, не имея сил даже отреагировать на шутку. – Он еще не звонил.

– И ты будешь ждать целый день? Дома? Нет, это не дело! – Илья, как всегда, был убедителен. – Мы с мамой сегодня едем в музей Мини-Израиль. Там круто. Давай с нами!

– Я не могу, – отнекивалась Аня. – Я же обещала…

Но Илья был непреклонен. Он убеждал Аню не терять драгоценное время зря и расхваливал достоинства музея. Провести последние дни в Израиле, сидя дома перед молчащим телефоном, – это Илья считал неоправданной расточительностью. Противостоять его доводам и уговорам было очень сложно.

– Тем более ты же будешь с телефоном! – вспомнил Илья. – Обещаю, как только твой человек-овощ объявится, мы привезем тебя прямиком к месту свидания в назначенный час.

Аня все еще сомневалась. Она глянула на Мишку, тот делал вид, что увлечен компьютером и разговора совсем не слышит.

– Тогда у меня условие, – сказала вдруг Аня. – Берем с собой Мишку, хорошо?

– Да не вопрос! – обрадовался Илья. – Собирайтесь, мы уже ждем!

Услышав свое имя, Мишка разом обернулся и удивленно уставился на Аню.

– Поедем в музей, а? Илья с мамой нас приглашают…

– В какой? – для порядка поинтересовался Мишка, хотя было очевидно: он жутко рад, что сестра вспомнила о нем.

– Какой-то Микро-Израиль, кажется, – напрягла память Аня.

Мишка засмеялся, но не стал поправлять сестру, а сразу принялся собираться в поездку. И Аня подумала, что ничего не случится плохого, если перед свиданием она успеет посетить музей. Тем более Цимес не спешил объявляться…

Музей Мини-Израиль находился под открытым небом. Солнечный весенний день, хорошая компания – Аня была очень рада, что решилась выбраться из дома. Кто сказал, что Цимес должен позвонить с самого утра? А потратить это время на занимательную прогулку: что может быть лучше? С самого начала Алла отделилась от остальных, у нее на территории музея были свои любимые места. Аня осталась в обществе Ильи и Мишки. Сейчас она, как никогда, была рада, что брат находится рядом. При Мишке Илья не решался на откровенные разговоры, и Ане не приходилось мучить свое сердце, разрываясь между старым другом и новой симпатией. А вокруг раскинулась волшебная страна. В этом необыкновенном музее были представлены почти все достопримечательности Израиля. Только в маленьком размере. Находясь среди экспонатов этой выставки, Илья с Мишкой выглядели настоящими Гулливерами. А повсюду их окружали лилипуты. Не сразу можно было понять, что все эти человечки игрушечные. Казалось, все здесь дышит и живет! Аня проходила мимо Стены Плача, которая не доходила ей и до пояса. Возле разрушенного храма молились мужчины и женщины, по правилам разведенные на разные половины. Они склоняли головы, повинуясь заведенному механизму, и, наверное, возводили к небу свои гипсовые молитвы. Чуть дальше Аня увидела Бахайские сады: та же геометрия, калейдоскопы клумб, стриженные под горшки кустарники. Только все это выглядело чудесным парком-лабиринтом для мышей или хомячков. Хотя на подъездных дорогах мини-Хайфы суетились автомобили. Крошечные, игрушечные. В порту же полным ходом шла загрузка судов. Точно они вот-вот поспешат в море: и поплывут из Хайфы ценные товары по мини-свету. Тут всерьез можно было ощутить себя хозяйкой мира, что лежит перед тобой, как на ладони. И любое сооружение было точной копией оригинала, искусно воссозданной мастерами, – над каждой моделью трудилось множество конструкторов и художников. За какой-нибудь час турист имел возможность прикоснуться ко всем святыням Израиля. В этот парк специально были завезены карликовые деревья – точные копии настоящих.

Для великанов типа Ани, Ильи и Мишки здесь тоже предусмотрели места отдыха – сеть кафе и ресторанов, сувенирные лавки, даже электромобили, на которых можно было прокатиться с ветерком по всей Святой земле. Аня нашла маленькую копию храма Двенадцати Апостолов на озере Кинерет, и он показался ей ничем не отличающимся от того, на который она любовалась с высот Цфата. Тот же цвет, тот же размер. Ребята гуляли, наверное, больше часа, когда Илья решил разыскать маму.

– Никуда не уходите! – строго наказал он и ринулся на поиски родительницы.

Аня с Мишкой как раз стояли возле панорамы ночного Тель-Авива. Вот и знакомые Азриэли поднимают вверх мачты своих строений. В окнах некоторых домов горел свет. На улицах можно было разглядеть праздных гуляк. Машины, рекламные щиты, даже растения – все здесь выглядело таким настоящим, что Аня невольно засомневалась: быть может, это она неподходящего размера? Ну точно героиня сказок Льюиса Кэрролла. К реальности ее вернул телефон, на который пришло сообщение. Аня читала и не верила своим глазам – неужели встреча с Цимесом все же состоится?

«Приходи через два часа в парк Яркон. Буду ждать тебя возле Сада Камней с букетом белых маргариток. Ответь «да» или «нет». Твой Самый Цимес».

– Мишка, а где находится парк Яркон? – спросила Аня.

– В Тель-Авиве. А ты там еще не была?

– Как думаешь, Алла с Ильей подбросят меня туда на обратном пути?

– Да без проблем, это по дороге, – кивал Мишка. – Не беспокойся, если что, я сам тебя туда провожу.

Не медля, Аня набила ответ: «Да!»

И с той минуты больше не могла наслаждаться механической жизнью Мини-Израиля. В глазах стояли лишь белые маргаритки, или же это солнце слепило своими лучами? Вернулись Илья с мамой. И Аня тут же начала проситься в Тель-Авив.

– Цимес назначил мне свидание в парке Яркон, – говорила она. – Ты обещал, что вы привезете меня на место встречи, как только это потребуется.

– Хорошо, так и будет, – согласился Илья.

И пошел переговорить с мамой. Тут же решили отправляться в обратный путь, тем более что Мини-Израиль был уже исхожен вдоль и поперек. Все повернули к машине. А на пути им встречались люди из прошлого: здесь запросто можно было пожать руку Бен-Гуриону или другим видным деятелям Израиля былых лет. Аня вдруг почувствовала, будто шагает через всю страну, сквозь времена и историю: с одной стороны она ощущала плечо Мишки, с другой – Ильи. И было в этом что-то радостное и щемящее. То непередаваемое чувство, когда кажется, будто поймал за хвост свою Синюю птицу. И теперь она несет тебя вперед, туда, где будет еще лучше, еще светлее, еще теплее…

– Можно тебя спросить? – сказал вдруг Илья тише обычного.

Аня кивнула.

– Вот если бы твоего овоща не было вовсе, тогда у нас бы все получилось, да?

– Быть может…

Пока Аня не хотела даже думать об этом.

– Мишка, твоя сестра не желает признаваться, что я ей нравлюсь, – вдруг громко и непринужденно заявил Илья. – Помоги, друг.

Мишка загоготал, но помогать не спешил.

– Тут уж ты сам, друг, – веселился он.

Аня же не знала, сердиться ей или принять шутливый тон, добавив колкую остроту. Никогда нельзя было угадать, что у Ильи на уме. То серьезен и печален, а спустя миг – веселится напропалую. Но, вероятно, это и привлекало Аню больше всего. С таким не соскучишься.

– Не представляю, как ты можешь нравиться Ане, – добавил вдруг Мишка. – После всего того, что я ей о тебе рассказал…

Конечно, Аня сразу поняла, что братец подшучивает над другом. И была ему за это очень благодарна. Пора уже кому-то дать отпор чувству юмора Ильи. И, кажется, он заметно напугался.

– Что ты про меня наговорил? – озадачился Илья.

– Да! Там та-а-акие подробности, – Аня закатила глаза, изображая владение великой тайной.

– Наверное, он все это выдумал, – Илья пытался понять, что тут происходит, и на всякий случай хотел как-то оправдаться.

Но наконец до него дошло, что Мишка просто веселится.

– Ах, вот вы как! – он состроил зверскую физиономию.

А затем погнался за Мишкой, но тот шустро уворачивался, избегая расправы. Тогда Илья быстро переключился на Аню и вмиг нагнал ее, схватив и закружив в воздухе. Аня летела над Стеной Плача, над старым городом Иерусалима, над Бахайскими садами и пресным озером Кинерет. Вся Святая земля Израиля простиралась внизу, и голова шла кругом от такой высоты. И пусть вокруг были лишь крохотные макеты, сейчас Аня чувствовала себя хозяйкой мира. Кажется, это было настоящее счастье…

Уже в машине Аня вспомнила о надвигающемся свидании с Цимесом. И сейчас она была готова ко всему. Будто зарядилась смелостью и отвагой от пяток до самой макушки. Даже волосы вставали дыбом, или это был небольшой сквозняк из окна. Пролетев над Израилем – невидимой и свободной, – Аня чувствовала, что сегодня ее день. И все будет так, как должно быть. Ей же остается, как мистикам Цфата, лишь думать о хорошем…


Глава 14

«Великое чудо случилось здесь»


Парк Яркон раскинулся на севере Тель-Авива. Название он взял от реки, по берегу которой стелились зеленые просторы. Это был настоящий оазис посреди современного белокаменного города. Склонившиеся над водой деревья, зеленые лужайки и цветники, вокруг которых бежали узкие дорожки. Водные велосипеды рассекали реку: здесь все было так не похоже на привычный израильский пейзаж. Точно Яркон переносил всех в какой-то другой мир – страну зеленых газонов, ручных уток и тихих волн. Помимо дикой природы были здесь и культивированные сады. В Кактусовом парке собрали самые редкие растения, многие из которых лишь отдаленно напоминали колючие кустарники. Но Аня спешила к Саду Камней. Алла лишь указала ей дорогу, а сама повезла мальчишек по домам. Но Мишка с Ильей взяли с Ани слово звонить сразу же, как потребуется какая-то помощь или поддержка. И все из-за того, что Аня наотрез отказывалась от провожатых. Это было лишь ее дело. И ничье больше. Она решительно шла вперед – навстречу своей судьбе…

Вот уже впереди показались каменные глыбы – разноцветные, будто их расписали красками. Необычные строения из ярких камней, по которым сбегали ручьи, казались ожившей сказкой. Но чем ближе Аня подходила к цели, тем размереннее становился ее шаг, казалось, скоро она вовсе замрет на месте: ноги сделались ватными, а сердце стучало так, что закладывало уши. Мимо проходили люди – беспечные, наслаждающиеся свежим воздухом и солнечным днем. Они выгуливали собак, катались на велосипедах или скейтбордах, а некоторые просто смотрели по сторонам. И лишь у одного из них, вероятно, сейчас было также тревожно на душе. Кто-то из этих праздных гуляк тоже готовился к долгожданному первому свиданию…

И тут Ане показалось, будто прямо мимо нее на велосипеде прокатил тот самый молодой человек, что вернул ей в самолете дрейдл. А потом возник нечаянно в салоне Мейслера. Парень даже обернулся и приветливо помахал Ане рукой. Букета белых маргариток у него не было. Белозубая улыбка сверкнула и пропала – юноша укатил вдаль. У Ани даже дух перехватило от волнения, но пришлось идти дальше. И как ни крутила она головой, заглядывая за деревья и выискивая острым взором своего друга, никто с белыми маргаритками не прогуливался по извилистым дорожкам, не спешил к месту назначенного свидания. Вот Аня уже добралась до Сада Камней, где можно было почувствовать себя настоящей хозяйкой Медной горы, но никак не хозяйкой положения. Очевидно, Аня пришла первой. И ей хотелось спрятаться где-нибудь, сбежать, а потом из укрытия наблюдать – когда же появится Цимес. Аня уже начала приглядывать пути для отступления, как заметила вдали парня, что купил ей серьги в Иерусалиме. Поклясться она не могла, но, кажется, это был именно он. Только без цветов, лишь с собакой. Крупный сеттер несся куда-то, судя по всему, зная дорогу. И хозяин бодро топал за ним. Он не заметил Аню. Не поздоровался, не махнул рукой. Прошел мимо и скрылся в направлении собачьей площадки. Аня по-прежнему стояла одинокая и растерянная. Она уже начала отчаиваться, желая лишь одного – провалиться сквозь землю, как увидела плывущий над лужайкой букет белых маргариток. Какой-то крупный юноша нес его, разглядеть лицо никак не получалось. Но что-то было в этом человеке знакомое, родное. И вот букет вильнул в сторону, открывая голову.

– Илья! – выдохнула Аня.

Неужели он не вытерпел и решил сам наведаться на Анино свидание – проконтролировать подругу? Но как же Илья мог узнать о цветах? Аня никому не показывала последнее сообщение Цимеса.

– Что это значит? – она буквально накинулась на Илью, стоило ему подойти поближе.

– Это значит, что я пришел к тебе на свидание, – Илья хотел казаться уверенным и спокойным, но было очевидно, что он очень нервничает, даже голос его дрожал, точно влажный воздух. – Почему я не могу подарить букет белых маргариток девушке, которую люблю?

Аня просто захлебывалась словами. Она совершенно не понимала, что здесь происходит. Нос почему-то щипало, а горло сдавило, будто жгутом. И ни звука не выходило наружу.

– Пришло время рассказать тебе всю правду, – сбивчиво и быстро заговорил Илья, будто откровенное признание так и рвалось наружу. – Я увидел твою фотографию у Мишки еще год назад. Ты мне очень понравилась. Мишка много рассказывал о своей московской сестре. Знаешь, он тебя очень любит…

Аня кивала, слезы уже текли по ее щекам: то ли от долгого напряжения, то ли от того, что сейчас вся история ее отношений с Цимесом вставала перед ней, как живая – невероятная, но впервые – честная. Илья продолжал рассказывать, как нашел Аню в Cети. Как затеял переписку, тем самым еще больше узнав сестру друга и привязавшись к ней. Но показывать свое лицо Илья почему-то опасался. Вдруг Аня узнала бы в нем друга младшего брата, случайно увидев на каком-нибудь снимке, что родственники часто присылали по почте. Илье не хотелось до поры до времени пускать в эти отношения никого третьего. Только он и Аня.

– Но ты приехала так внезапно, – признался Илья. – Я был совсем не готов к этому. Сразу не сказал, что я и есть Цимес. И вот пришлось вести двойную игру. Тем более, мне уж очень хотелось посмотреть, понравлюсь ли я тебе сам, без морковной приправы…

Илья сейчас выглядел таким ранимым и беззащитным, что Аня впервые убедилась – чувство юмора и бравада – это лишь панцирь, под которым прятался тот Самый Цимес… Чуткий, немного робкий и очень вдумчивый.

– Помнишь Мишкину бар-мицву? – спросил Илья. – Тогда мне захотелось расправиться с Цимесом раз и навсегда. Моим соперником стал я сам – шутка ли? Но ты сомневалась. Не готова была забыть его ради меня. Одно слово, и Цимес бы пропал из Cети. Этого слова не прозвучало…

Аня помнила, как засомневалась тогда, но слово «да» крутилось на языке, а точнее – где-то глубже, стучало в ритме сердца.

– Я хотела, чтобы это был ты, – честно призналась она. – Очень-очень хотела!

Она взяла букет у смущенного Ильи и спрятала лицо в облаке белых лепестков. Парк Яркон казался сейчас Ане самым чудесным местом на всем белом свете. Вся история потихоньку укладывалась в голове. Теперь было понятно, из-за чего каждое свидание с Цимесом срывалось. И почему в салон Мейслера, а также в Неве-Цедек пришел не кто иной, как Илья. А сейчас он послал Ане сообщение с телефона мамы – единственной, кто знал всю историю целиком и поддерживал сына. Пока Аня потихоньку начинала сомневаться в Цимесе, Илья шаг за шагом заново завоевывал ее интерес и внимание. Но окончательно расправиться с сетевым обличьем так и не решался, боясь причинить подруге боль, разрушить веру в хороших людей. И вот теперь Илья стоял перед ней, снявши толстую броню, с повинной, разоблачая свою же ложь. Два человека, ставшие за последнее время для Ани самыми дорогими, оказались одним-единым. Теперь уже не надо было выбирать, а лишь принимать то, что есть. Аня поднялась на цыпочки, закрыла глаза и поняла, что Илья уже целует ее…

А потом они еще долго гуляли между зеленых лужаек по узким тропинкам парка Яркон. Смотрели на реку и даже гонялись за утками. Они много разговаривали и много молчали, чтобы не спугнуть этот день, это чувство…

– А все-таки очень жаль, что ты так поздно признался, – грустила Аня. – Уже завтра я улетаю домой…

– Мой папа работает здесь в посольстве, – ответил Илья. – Срок контракта истекает через три месяца. И мы вернемся обратно в Москву. Ты меня дождешься?

– Ты будешь жить в Москве? И мы сможем встречаться? – не поверила своим ушам Аня.

– Я тебя и на шаг не отпущу, – кивал Илья. – Главное, не забудь…

– А ты обещаешь мне каждый вечер до твоего приезда подавать к ужину Самый Цимес? – нашлась Аня.

– Ох уж этот мне тушеный овощ! – засмеялся Илья.

И Аня поняла, что отвоевала для себя «Самое лучшее»…

В аэропорт Бен-Гурион Аню провожали всей семьей. Тетя Маша душила племянницу в объятьях, а дядя все время шутил, но глаза у него были грустные. А сумок с подарками и гостинцами ей собрали столько, что Аня чувствовала себя настоящим челноком перед рабочей поездкой. Наставления, напутствия, добрые пожелания – голова шла кругом в попытках запомнить все последние советы. Лиля была вместе с Натаном и поэтому вела себя сдержаннее обычного. Но Аня видела, как украдкой она смахивает слезы. Мира же плакала навзрыд, а потом, вспомнив что-то из их веселых каникул, начинала смеяться, пытаясь сбивчиво напомнить Ане какую-то курьезную историю. Тогда они обнимались и смеялись уже вместе, а потом снова вытирали друг другу слезы. Мишка стоял тихий. Аня подошла к нему сама – она стиснула его тощую спину, прижалась щекой к щеке и долго шептала в оттопыренное ухо, обещая звонить, писать и не забывать надолго. Алла с Ильей тоже приехали в аэропорт.

– До встречи, Анюта, – шепнула мама Ильи и как-то очень доверительно глянула на нее. – Мы очень скоро прилетим, не забывай нас.

А потом отошла в сторону. С Ильей Аня простилась без слов…

И уже когда она подходила к паспортному контролю, вдруг услышала топот за спиной. Это несся Мишка – неуклюжий, слишком худой, красный от спешки или стыда.

– Вот, это тебе, чуть не забыл!

И он сунул Ане в руки диск с хасидским регги Матисьяху. На обложке радостно улыбался всему миру молодой небритый парень в черной широкополой шляпе. Мишка клюнул Аню горячими губами в щеку, развернулся и побежал обратно: такой узкий и угловатый среди широких молочных колонн, подпирающих плиточное небо зала аэропорта…

Самолет поднял Аню над Израилем и понес вдаль от Средиземного моря. Туда, где еще готовилась зеленеть оттаивающая Москва. Где ждали родители и бабушка. Школьная суета, рабочие будни. Все это был ее мир, куда она несла теперь частичку Святой земли. Страны, переменившей ее: заставившей одновременно верить в чудо и повзрослеть. А также показавшей, что порой нужно лишь быть готовой сделать выбор, не отталкивать решение, чтобы оно пришло само – лучшее из возможных…

Пусть между странами лягут расстояния, но Аня знала, что уже сегодня вечером где-то в московской квартире она сможет найти окошко, которое будет выходить на тихую улицу Эмиля Золя. И снова раздастся смех Миры, бурчание Мишки, а главное – она обязательно поговорит с Ильей. И скажет все то, о чем умолчала, прощаясь в шумном аэропорту…


notes


Примечания


1


Четырехгранный волчок, с которым, согласно традиции, дети играют во время еврейского праздника Ханука.