Исход Игорь Пронин Чистилище #2 Грандиозный межавторский проект, действие которого происходит в мире романа Сергея Тармашева «Чистилище»! В первые дни заражения уцелевшие жители Москвы объединяются в отряды, пытаясь противостоять мутантам-людоедам. Большинство никогда прежде не держали в руках оружия, и лишь те группы, у которых есть сильные и уверенные в себе руководители вроде майора Белоглазова, могут рассчитывать на спасение. Учиться воевать с монстрами приходится ценой огромных жертв, а помощь от правительства все не приходит… Слабые духом теряют веру, и тогда одни выбирают бегство, другие — месть, а некоторые превращаются в зверей. Огромный город, полный хаоса и смерти, становится ареной, где люди пытаются доказать свое право на существование в новом мире… Игорь Пронин ИСХОД Издательство благодарит Сергея Тармашева за предоставленное разрешение использовать название серии, а также уникальные мир и сюжет, созданные им в романе «Чистилище». Другие произведения, написанные российскими фантастами для межавторского цикла, являются их историями, Сергей Тармашев не является соавтором этих романов и не читает их. Создатель «Чистилища» дал литераторам полную свободу, разрешив войти в мир проекта, но сам он несет ответственность только за собственную книгу. Глава первая ШОК Эпидемия, какая-то непонятная и оттого особенно страшная, началась где-то на Ближнем Востоке, то ли в Израиле, то ли в Палестине. Слухи о ее распространении тут же полетели со всех сторон, один другого ужаснее. Впрочем, случались и опровержения, а Павел, с недавнего времени гражданский муж Леночки Свирской, каждый вечер зачитывал ей найденные в Интернете сообщения об успешной разработке вакцины. Вот только утром оказывалось, что вакцины нет, а в лаборатории все поголовно заразились чем-то страшным. Так продолжалось несколько дней, и все уже говорили, что зараза вовсю гуляет по России, что ее завезли то ли с Украины, то ли из Китая и вот-вот будет введено не то особое, не то военное положение. Леночкину маму, с которой они созванивались по два раза в день, это очень радовало: ей казалось, что такое «особое положение» — решение всех проблем. — Вот и папа твой говорит: у нас не забалуешь! Если бы была и правда какая-то опасность, то давно бы уже всех к ногтю взяли! — бодро говорила матушка, но тут же меняла тон: — Что-то Вероника из Хабаровска трубку не берет. Странно это, не к добру. Там у них Китай рядом, помнишь, как ездили? Эх, да сейчас везде иммигранты! У нас во дворе только их и видно — и какая у них гигиена? Тут любая эпидемия найдется, только поищи! Живут по тридцать человек в квартире, пьянствуют… У вас-то их поменьше? — Вроде поменьше. — Лена пожала плечами, хотя мать не могла этого видеть, и выглянула в окно. На детской площадке мирно «паслись» с пяток мамашек с непослушными чадами. — Да не в гигиене тут дело, ма! Это же эпидемия, даже, может быть, пандемия. — Пандемия — это птичий грипп! — уверенно отрезала мать. — А тут все куда серьезнее. Эпидемия, и, говорят, уже тысячи жертв, тысячи! Что они тянут с военным положением? Сразу границы закрыть, этих всех выслать и дороги хлоркой посыпать или еще чем! Ты респиратор носишь? — Ношу! — соврала Лена. — И хорошо, что напомнила, мы со Светкой договорились в аптеку сходить. Павел что-то покашливал вчера. — Вечером позвони! Я тебе еще забыла про Францию рассказать, видела с утра по телевизору, очень интересно и важно! Там… — Мам, пока! Прости, надо бежать! Конечно же Лену беспокоили мировые новости, просто она терпеть не могла опаздывать. Мама с раннего детства запугала ее всевозможной заразой, которой полно на улице, и Лена привыкла мыть руки раз по двадцать на дню. Когда зимой говорили об опасности гриппа, она первая, ничего не стесняясь, надела респиратор и попыталась добиться того же от Пашки. Но он же упрямый! Правда, и здоровьем не обижен, дурашка высоченный. Это хорошо… Ей шел двадцать пятый год, часть школьных измайловских подруг уже вовсю катала по паркам коляски с продолжением рода, и, сколько бы мама ни говорила, что торопиться пока некуда, Ленка не могла не задумываться о детях. Уже накидывая джинсовую куртку, она опять бросила взгляд в окно. На детской площадке родительницы сбились в кучку и о чем-то оживленно щебетали. — Все о том же, — вздохнула Лена. — Страшно, конечно, но как тут может помочь респиратор? Это же не грипп и не смог какой-нибудь. Аптека, а также почта и маленький придомный магазинчик располагались в отдельно стоящем здании метрах в ста от подъезда. Светы, с которой Лена познакомилась вскоре после переезда из Измайлова в Строгино, пока не было видно, и девушка остановилась в ожидании. Зябко кутаясь в куртку — летние похолодания в Москве не редкость, — Лена попыталась представить себя с ребенком и коляской, прожившей тут уже больше года или двух. Тогда соседки перестанут коситься, тогда у нее на пальце будет красивое колечко. Жизнь без родителей, в другом районе города все еще была непривычной, и Лене хотелось побыстрее с ней свыкнуться, определиться. Но Павел разговора о свадьбе никак не заводил. Не хватало еще, чтобы мать начала торопить, ведь намеки-то уже были. — Привет! — Светка-мерзлячка даже болоньевый капюшон на голову натянула. — Новости слушала? — Ага, по телефону. Что-то про Францию. — Да что Франция! На Украине, сказали, паника! Беженцы к нам едут, тысячи прямо — дороги показывали, сплошные пробки на много километров! — Ой, не пугай меня, — попросила Лена. — Может, преувеличивают. У них то Англия не отвечает ни по одному виду связи, то, вроде, снова оттуда какие-то новости… Пашка говорит, верить сейчас можно только проверенным источникам. У него родители в Крыму, я думаю, они бы знали, там тоже граница с Украиной. — Ох, не говори! Я уже всего боюсь! — Светка схватила Лену под руку и потащила к аптеке. — Мне тоже надо купить… Ну, кое-что. Из-за угла, от универсама «Пятерочка», показалась соседка по лестничной клетке. В одной руке она несла туго набитый пакет, другой вела за собой маленькую дочку, которая свободной ручонкой вцепилась в рубашку своего старшего братика. Соседка с мужем, приезжие из Таджикистана, снимали квартиру. Они почти не говорили по-русски, и Лена все никак не могла расслышать, как правильно звучат их имена. Таджичка, стеснительная, с вечно закутанной платком головой, разговорчивостью не отличалась, а муж пропадал где-то на работе целыми сутками. Улыбнувшись, они лишь кивнули друг другу и разминулись. — Не собираются они к себе? — тут же зашептала Светка подруге на ухо. — Ничего не говорили? — А что? — Ну, как что? Может, там у них безопаснее. Знаешь, климат, или горы, или еще что-нибудь… Я сегодня в фейсбуке читала, что в Мексике какая-то женщина всех вылечивает от вируса, чаем специальным. — Где Мексика и где Таджикистан?! — Лена хихикнула. — Чаем, конечно! Темнота ты, Светочка. — Тут во что хочешь поверишь! Они вошли в аптеку, и разговор временно прекратился. Тут стояла длинная очередь — подогреваемый скверными новостями народ начал больше обращать внимания на свое здоровье, а некоторые пытались создать запасы лекарств на непонятно какой случай. Пристроившись в хвост, девушки синхронно вздохнули. — Час простоим! — заворчала Светка, глазами указывая на очередь, своими извивами заполнившую весь небольшой торговый зал. — А как бы и не больше! Пока это старичье кошелек достанет, пока всю мелочь там переберет… Во сколько твой Пашка возвращается? — Скоро уже должен появиться. Злится, когда я по пустякам звоню, так что буду в окно его выглядывать. Света тоже уставилась в большое, почти во всю стену окно с толстым двойным стеклом. По улице в обе стороны сновали машины, посередине прогрохотал трамвай. По бульварчику чуть дальше гуляли люди, и все казалось таким спокойным, привычным. — Лица у всех изменились, заметила? — прошептала болтливая Светка, не желая, чтобы ее слышали соседи по очереди. — Особенно у старшего поколения. Какие-то суровые все стали, некоторые даже злые. Будто ждут то ли войны, то ли чего-то страшного. — У них опыта больше, — вздохнула Лена. — А вот у детишек личики такие же, как и раньше! Они знают только, что лето пришло и солнышко светит. — Светит, но не греет! Лето, тоже мне… А ты все о детях, да? Как самочувствие-то? Не тошнит? Лена несильно пихнула ее кулаком в бок и на миг повернулась к аптечному окошку. Усталая женщина, взяв у покупателя деньги, вдруг выронила купюру и грудью налегла на крошечный прилавок, выпучив глаза и широко раскрыв рот. Всю ее затрясло, словно кто-то пропускал через тело несчастной ток. Никто еще не успел ничего сказать, как она упала в тесное пространство между шкафчиками с лекарствами. — Больно, дурочка! — пискнула Света, и Лена только теперь поняла, что от страха стиснула ее запястье. — Ой, а где продавщица-то? — «Скорую» вызовите! — хрипло закричал какой-то старик, одновременно пятясь, напирая спиной на толпу. — Эй, девушка! Коллеге вашей плохо! — Надя, идем отсюда! — хрипло крикнула пожилая дама дочери, ухватила ее за руку и потащила к выходу, расталкивая покупателей. — Они тут сами все больные, творится черте-те что… И все разом подались к дверям. Подруги, стоявшие в хвосте очереди, не смогли бы остаться в аптеке, даже если бы захотели, — их просто вынесло людским потоком. Лена не успела даже испугаться неожиданному припадку продавщицы — да мало ли что могло с ней случиться! Но какой-то древний, в генах сидящий ужас заставил сердце забиться раненой птицей, когда она увидела лица бросившихся прочь людей. Никто и не подумал помочь продавщице, никто не старался соблюсти хоть какие-то приличия: толпа просто ломилась к выходу. В дверях возникла давка, кого-то прижали к стеклянной двери, кто-то истошно закричал… — Счастье, что мы не у окошка были! — Светку вместе с Леной вытеснили из аптеки в числе первых, и они легко отделались. — Ты смотри, прямо ополоумели все! Ленка, отойди, отойди дальше! Света потянула подругу в сторону от выхода — люди, в основном благообразного вида старики и старушки, оказавшись на свободе, бежали прочь не разбирая дороги. Спустя минуту аптека опустела, только за стойкой напарница упавшей аптекарши что-то кричала в телефонную трубку. Лена все не могла сойти с места, так удивила и напугала ее внезапно возникшая паника. Не слушая без умолку несшую какую-то чушь Светку, она смотрела на дверь, в которой только что давили друг друга три десятка человек. На стекле осталась полоска крови — то ли из губы, то ли из носа прижатой женщины. А может быть, это просто помада? Внизу валялась сумочка, за которой хозяйка не смогла нагнуться, а потом или забыла, или испугалась вернуться. И тогда на четвереньках, содрогаясь всем телом в агонии, из аптеки появился последний покупатель, тот самый старик, что просил позвонить в «скорую». Его лицо стало почти синим, он задыхался, выпученные глаза уставились прямо на Лену. Старик протянул к ней дрожащую руку и упал навзничь. — Ты что, совсем дура?! Крик Светки остановил Лену, уже сделавшую первый шаг. — Может, у него сердечный приступ! — Давай позвоним, пусть приедут! Но подходить нельзя! Идем отсюда, Ленка, я боюсь! Лене тоже было страшно, и она позволила отвести себя в сторону, на ходу доставая телефон. Но позвонить не успела: Света вдруг сильно толкнула ее в сторону, и мобильник вылетел из рук. В здание, от которого они еще не успели отойти, врезался легковой автомобиль, и, не заметь его Светлана, обе оказались бы раздавлены о стену. В стороны полетели осколки фар, у запаркованных неподалеку машин сработала сигнализация. Лена увидела водителя, с выпученными, как у старика в дверях аптеки, глазами, на губах его выступила розовая пена. С глухим ударом еще один автомобиль, не вписавшись в поворот, подскочил над бордюром и въехал на тротуар. — Бежим! — Светка совсем ошалела и первая помчалась прочь. — Беги от дороги, беги! Если бы Лена не была так напугана, она, конечно, не бросилась бы за подругой во двор, прочь от собственного подъезда, находившегося буквально в двух шагах. Но в эту секунду ей важнее всего было не остаться одной. Слева, подчинившись крику Светланы, тоже побежал изо всех сил какой-то паренек, бросив с перепугу любимый скейт. Из-за угла дома вышла целая семья с полными пакетами продуктов из «Пятерочки». Завидев бегущих навстречу, дети подались назад, а рослый и полный отец набычился. — Бегите, поубивают всех машинами! — взвизгнула Светка на бегу и скрылась за углом. — Какими еще машинами? — рявкнул мужчина, но тут же тихо и растерянно выругался: с улицы донесся еще один удар, на узкой дороге образовалась пробка. — Что творится-то? А ну, бегом! Он переложил пакеты в одну руку, просто взвалил на плечо младшего сына и тяжело побежал вдоль дома, на ходу обернувшись и рявкнув что-то опешившей жене. Мальчик выронил мороженое и заревел на всю улицу, то ли от страха, то ли от потери. Жена побежала было следом, но набитый пакет порвался, и она неловко нагнулась над раскатившимися по асфальту овощами. Дочь, тоже с мороженым, собралась было помочь матери, и только тогда женщина закричала. — Танька, дура, какие овощи?! Беги за папой, беги! Все-таки зачем-то схватив большую картофелину, она сильно толкнула дочь в спину, и та, взвизгнув, сразу изо всех сил помчалась за отцом, обгоняя мать. Лена провожала их глазами, когда перекошенное Светкино лицо оказалось прямо перед ней. Подруга ухватилась за воротник Лениной куртки и сильно тряхнула. — Окаменела, что ли?! Бежим!! — А куда бежать-то?! Крики ужаса и детский плач доносились со всех сторон. Вокруг одни падали, корчась в агонии, другие в страхе бежали, но бежали-то во все стороны! Только что эти улицы, дворы в будний день выглядели полупустыми и вдруг наполнились движением, ужасом. Отчаянно гудели клаксоны машин, где-то сверху разбилось стекло. Лена задрала голову, и мир закружился вокруг нее, она почувствовала тошноту. Несмотря на тягостное ожидание приближения чего-то чудовищного всех последних дней, катастрофа разразилась так неожиданно и быстро, что ее сознание отказывалось поверить в реальность происходящего. Лена зажмурилась. Ей хотелось проснуться в холодном поту и с бьющимся сердцем, чтобы тут же пойти в душ, где обрывки ночного кошмара уйдут в сток вместе с мыльной водой. А потом конечно же позвонить маме! Неужели и там, в тихих измайловских двориках, творится то же самое? Она обязательно должна была узнать… Но где же Паша, что с ним, как он доедет по забитой разбитыми автомобилями дороге? — Ленка, не оставляй меня! — Светлана не кричала, спокойно попросила, и именно поэтому Лена не только услышала ее, но и нашла в себе силы вырваться из накатывавшегося обморока. — Давай где-нибудь спрячемся и переждем, а? Ты только не умирай, как все! Лена открыла глаза. Она лежала на асфальте, посреди затихавшего двора — те, кто не упал и не умер на месте, разбежались. Только возле «Пятерочки» еще продолжались крики и будто бы начиналась драка. Света, бледная, как панночка в советском фильме «Вий», присела перед ней на корточки. У нее даже губы посинели. — Ну и видон у тебя! Краше в гроб кладут! — с некоторым удивлением услышала Лена свой голос. — На себя посмотри! Завалилась, как барышня тургеневская, и разлеглась! Встань, пожалуйста! Я боюсь одна. Ноги были словно чужие, да и Светка вся дрожала. Инстинкт требовал убраться с открытого места и, конечно, держаться подальше от нескольких тел, оказавшихся неподалеку. Кое-кто из упавших еще подрагивал. Поддерживая друг друга, девушки отошли в сторону, к кустам и редким деревцам возле школьного забора. «Хорошо, что занятий нет! — почему-то подумалось Лене. — Дети, без родителей, в школе, а тут такое происходит…» — Ну и тютехи мы с тобой! — заговорила Светка, приседая возле березки. — Все убежали, а мы остались! Все из-за тебя! — Не все убежали. — Лена нервно ощупала карманы. — Телефон не могу найти! Дай свой, мне надо позвонить! — Ой, подожди, я первая! — Светка тут же выхватила мобильник и даже отодвинулась в сторону, будто подруга могла его отнять. — Я быстро! А твой у аптеки валяется, может, еще поищем! Точно, теперь Лена вспомнила. Телефон вылетел из рук, когда на тротуар въехала первая машина… Оглянувшись через плечо, Лена увидела, как тот человек, что все еще подрагивал ногой, приподнялся на локтях. Невнятная, не сформировавшаяся еще надежда заставила вздрогнуть. Значит, не все умерли? А может быть, еще половина поднимется? Или даже все? — Але! Але! — по лицу Светки потекли слезы. — Ну сними трубку, мамочка! Лена отвлеклась от корчившегося на тротуаре. Все равно подойти к нему сейчас и помочь слишком опасно. А может быть — нет, но она все равно не смогла бы себя заставить это сделать. — Дай мне телефон, потом еще раз перезвонишь! Она вырвала трубку у Светы, обиженно покосившейся на нее сквозь слезы, и первым делом посмотрела на зарядку аккумулятора. Почти полная! Надо успокоиться, перестать паниковать. Дважды сбившись, Лена по памяти набрала городской родителей. Предательские слезы выступили после первого же гудка: сама себя настроила на худшее и заранее приготовилась реветь, как подруга! — Лена?! — Мать кричала. — Почему ты не берешь трубку, где тебя носит?! Я уже и на мобильный, и на городской звонила, ты дома? — Пока нет. Мама, у нас тут такое творится: ты, пожалуйста, не выходи никуда… — Иди домой и жди своего Павла! — Екатерина Михайловна командовала, как когда-то в детстве. — А потом пусть он везет тебя к нам, но не домой, а к церкви. Помнишь церковку нашу? Я сейчас пойду… — Не надо, не ходи, ма! — Слушай, не перебивай!!! — мать опять перешла на оглушительный крик. — Я брошу ключи в почтовый ящик, мало ли что! Сломаешь дверцу, как тогда, помнишь? Отец в гараж пошел, соседу с чем-то там помогать, черт старый! Говорила: сядь, поешь сперва… Я иду за ним, а потом в церковь. Слушай и запоминай: пророк Новый Иеремия! — Кто? — ошалела Лена, свободной рукой отталкивая уже наседавшую Свету. — Какой еще Иеремия? — Новый! Ты слушаешь меня или нет? Пророк Новый Иеремия, он у нашей церквушки тихо проповедовал: батюшка-то наш его не любит! А вышло, что правду говорил: последние времена пришли, а он средство для спасения знает! Так ты Павла своего упрямого не слушай, ты ему скажи: меня отвези, а сам пусть как хочет! И чуть что не так — сразу звони отцу, я буду следить, чтобы он включенным мобильник держал, а не экономил, экономист на пенсии! Хватит уже экономить, время кончилось! — Мама, подожди, подожди! Я боюсь, что… — Лена пыталась сосредоточиться, но мать ее не слушала. — И свой телефон включи немедленно, поставь его на зарядку, что-нибудь покушать собери, попить, и как Павел появится — пусть сразу тебя к церкви везет! А сам как хочет, у него свои родители есть! Я побежала, сердце за Гришу неспокойно! Вот и весь разговор. Ошарашенно глядя на пустой экран телефона, Лена позволила подруге вырвать его у себя. Нужно было, конечно, теперь позвонить Паше, но придется подождать. Позади раздался какой-то хруст, и она нервно оглянулась. Мужчина, про которого она успела позабыть, — тот, что приподнимался с асфальта, — стоял, покачиваясь, и что-то грыз. Лена не могла на таком расстоянии уверенно сказать, что у него в руках, но почему-то сразу поняла, что хрустят кости. Мужчина грыз жадно, торопясь, и по его щекам, по белой футболке капали красные капли… Только теперь в голове окончательно сложилась совершенно невозможная картина! Лена вскрикнула, и мужчина, продолжая жевать, поднял голову. Теперь она смогла рассмотреть: он грыз чью-то маленькую руку, скорее всего — детскую. — Света, бежим! — Лена затрясла подругу, снова плакавшую, прижав телефон к уху, за плечо. — Светка, бежим сейчас же! Светлана повернула голову, и второй раз просить ее не пришлось. Громко заверещав, она, не разбирая дороги, сквозь кусты кинулась к магазину. Мужчина с окровавленным лицом на ее движение среагировал, как гончий пес: именно с такой скоростью он сорвался с места. «Бесполезно все!! — прыгали мысли в голове Лены, когда она ломилась сквозь кусты вслед за подругой. — Он же бежит, как этот… Как его… „Люди X“! Мутант!» Однако их преследователь, видимо, еще не до конца пришел в себя: забежав в крохотную рощицу, он споткнулся, на лету врезался головой в дерево глухо застонал, пытаясь подняться с земли. Стон его был похож на какую-то смесь скулежа и рычания. Девушки, стремглав пронесшись через автостоянку, дважды перепрыгнув через лежащих на земле людей, оказались перед входом в универсам. Светка, не раздумывая, с визгом влетела в распахнутые по случаю летнего времени двери. Притормозив, Лена все же остановилась в дверях и оглянулась: в последний миг ей показалось, что они сами себя загоняют в ловушку. Но тот, с кровавым лицом, уже встал и набычась снова высматривал жертву, широко раздувая при этом ноздри. Лена протиснулась в торговый зал. Тут она едва не налетела на застывшую в ужасе подругу. Люди лежали всюду: перед кассами, за ними, в глубине зала между стеллажей с продуктами… Смерть — если это и правда была смерть, в чем теперь Лена не сомневалась, — не пощадила никого. Прямо перед Светланой очумевшая от горя мать делала искусственное дыхание мальчику лет двух, рядом в двухместной коляске застыла с раскрытым ртом и кровавой пеной на зубах его сестра-близнец. В проходах кто-то шевелился, силился встать, из угла магазина доносилось утробное рычание. Лена оглянулась: не вбежал ли следом людоед? Но тот, похоже, нашел себе другую дичь. Когда она опять посмотрела вглубь магазина, то с визгом отпрыгнула: прямо перед ней оказался невысокий, тощий и заросший по глаза рыжей бородкой человек лет сорока. Он широко улыбался. — Боишься? А ты выпей! Теперь всем можно, теперь всем хана! В одной руке он держал открытую бутылку водки, в другой — «баллон» пива, которым явно запивал более крепкий напиток. Мужчина некрепко держался на ногах, и, должно быть, это происходило с ним не первый день. — Помогите же! — мать, склонившаяся над мертвыми детьми, подняла посеревшее лицо. — Кто-нибудь, помогите, позвоните врачам! — А ты выпей! — добродушно протянул ей бутылку водки пьяный. — Теперь все можно! Светлана попятилась, и Лена обняла ее. Нет, никак не получалось уместить это все в голове. Буквально за две-три минуты большинство людей погибли, потом один ожил и стал есть труп ребенка, может быть, даже своего, другой стоит здесь и пьет, а мать зовет ее к какому-то «пророку Новому Иеремии»… — Мне надо позвонить Пашке! — вспомнила она. — Дай телефон! — Только спрячемся! — Светку била крупная дрожь. Под крики обезумевшей матери, которая все просила кого-то о помощи, девушки вбежали в торговый зал и спрятались за лотки с овощами, присели. «Но от кого мы спрятались? — горько подумала про себя Лена. — От вируса, который всех убивает? Или от людоеда? Или просто от реальности ищем убежища? Как все это глупо…» Телефон Павла она, к счастью, помнила. Но его мобильный не отвечал. Она набрала еще раз, а потом, предположив, что ошиблась в какой-то цифре, стала набирать похожие номера, надеясь на чудо. Светка все это время сидела тихо, обхватив себя руками, и только высматривала что-то в глубине магазина. Мать, потерявшая детей, замолчала, теперь от касс слышались лишь пьяные реплики запойного алкоголика. — Они встают, Ленка, — прошептала подруга. — Все, наверное, встанут. Это же з-зомби, да? Это н-не с-сказки, да? Они наш мозг будут есть? — Встают? — Лена осторожно выглянула из-за ее плеча. — Все? — Кто еще лежит, а кто уже встал. Наверное, все встанут. Их же много как, Ленка! Нас убьют тут. Вот смотри, там, возле полок с пивом… Но Лена и сама повернулась бы, потому что тут же раздался грохот. Оживший мертвец, поднимаясь, оперся на полки и уронил вниз с десяток бутылок пива. Не обратив на это никакого внимания, он стал озираться, будто в поисках чего-то. Девушки дружно нырнули обратно за лотки, но в этот момент за их спинами раздалось приглушенное рычание. Там, за ящиками с фруктами, стояла, пригнувшись, пожилая, очень полная женщина. У нее было сильно разбито лицо, очевидно, при падении, седая прядь выбилась из прически, черты лица исказила какая-то нечеловеческая гримаса, в которой Лене почудился жуткий, неведомый людям голод. Не успели подружки вскрикнуть, как старуха прыгнула прямо через гору ящиков. Прежде, еще живая, она наверняка и ходила с трудом, но в качестве зомби обрела неожиданную силу. Она легко перемахнула препятствие, оказавшись всего в трех метрах перед жертвами, но ее приземление сопровождалось жутким хрустом: нога не выдержала. То ли щиколотка оказалась не способна к столь мощной нагрузке, то ли колени подвели старуху, этого девушки уже не узнали — с криком обе помчались к выходу. Из магазина за ними в погоню бросились двое, еще один, спортивного вида мужчина в бейсболке, рванулся откуда-то из-за касс наперерез. Подруги были бы обречены, если тот, спортивный, в последний момент не изменил курс и не прыгнул бы, словно какой-нибудь оборотень, на присевшего на пол алкоголика. Тот истошно закричал за спиной у убегавших девушек, а потом к его крику прибавилось многоголосое рычание. Не оглядываясь, Лена поняла, что хищники сцепились из-за жертвы. «Домой! — на бегу решила она. — Запереться! Ждать Пашку!» Он помчалась обратно к аптеке, проклиная себя за то, что не побежала к своему подъезду сразу. Сзади слышался топот и хриплое дыхание Светки. Ей, кругленькой, тяжелее давался этот забег. Завернув за угол дома, Лена выбежала со двора на улицу. Отсюда просматривался почти весь бульвар. Тут и там лежали тела, резали глаз брошенные коляски, в одной из которых кричал ребенок. В другой раз у Лены сердце бы разорвалось, если бы она не помогла крошке, но теперь она даже не замедлила бег. Трамвай замер на рельсах, внутри метались фигуры оживших, которые то ли пожирали трупы погибших от вируса, то ли сами рвали на куски тех, кто еще жив. Прямо по курсу, у соседнего дома, кто-то отчаянно жал на клаксон в машине, облепленной людоедами. Он, как и брошенный ребенок, молил о помощи, которая не придет уже никогда. Из-за трамвая вдруг выскочила молодая женщина в разорванном платье, увидела бегущих и с воем кинулась к ним через дорогу, с легкостью перепрыгивая через столкнувшиеся автомобили. Вслед за первой рванулись вдогонку еще несколько людоедов. Лена, вложив все силы в последний рывок, подлетела к тяжелой двери подъезда, уже достав из кармана ключи. Прижав брелок с электронным ключом к замку, она услышала знакомое гудение и тут же распахнула дверь. Взмокшая от страха и бега Светка, едва не сбив с ног подругу, на бегу протиснулась внутрь первой, больно ударив Лену локтем. Перескочив вслед за ней через порог, Лена что есть силы потянула дверь на себя, пытаясь одолеть доводчик, и в последний миг увидела глаза подбегавшей женщины. В них были только безумие и голод. В закрывшуюся железную дверь посыпались удары, и девушки, не сговариваясь проигнорировав лифт, бросились вверх по лестнице. Наверху кто-то истошно кричал, но звук шел откуда-то с самых верхних этажей. Взлетев на свой, пятый, Лена чуть перевела дыхание: с первого раза попасть ключом в скважину не получилось. — Ленка, а от зомбей распятие помогает? — Прохрипела раскрасневшаяся Светка, пытаясь нащупать под одеждой крестик. — Какое еще распятие, они же не вампиры! — Дверь в общий коридор наконец открылась, и Лена, как могла тихо, ее прихлопнула. Впрочем, от сильных и быстрых людоедов она явно не могла защитить. — И вообще, что ты мелешь?! Зомби медленные, они же едва ходят! И все фильмы про них — тупые, от них же ребенок убежать может! — Двери открывай, не отвлекайся! — попросила Светка, которая все же зажала крестик в кулачок. — Пожалуйста, открывай! Лена уже открыла первую, железную дверь, когда за соседней истошно закричала соседка. Сначала что-то по-узбекски, а потом и по-русски: — Помогите! Помогите кто-нибудь, эй! За что вы меня, за что?! Оттуда раздавалось рычание и хруст. Когда дрожащие руки Лены все же справились с замками, соседка перестала кричать, из-за двери доносилось лишь жадное, ненасытное чавканье. Вбежав в квартиру, подруги заперлись на все замки, а потом Лена еще подперла дверь стулом. Глупая защита, но стало чуть спокойнее. Светка за это время обежала все комнаты, осторожно заглядывая даже под диваны, будто и там мог оказаться людоед. — Шторы надо задернуть! — сказала она, закончив. — А потом я водички попью, и будем всем звонить и звать на помощь! Кто-то же должен ответить, правда? Надо еще телевизор включить! — Ага, — кивнула Лена, хотя предчувствие не обещало ничего хорошего. — У нас же есть, как ее там, гражданская тревога или… МЧС, вот! Они должны сказать, что делать выжившим. Глава вторая НЕПРОЧНЫЙ МИР Спустя час перестал подавать признаки жизни городской телефон. Стихли крики с улицы, и на балконе двумя этажами выше кто-то замолчал навсегда. Теперь где-то в паре кварталов одиноко пищала сигнализацией машина, а в остальном стало тихо. Вот только тишина раз в несколько минут вдруг взрывалась топотом ног, рычанием, и почти каждый раз — криками загрызаемой жертвы. Девушки не выглядывали за зашторенное окно, боясь привлечь внимание людоедов. — Мама так и не ответила… — Светка отложила разряженный мобильник и, утирая слезы, куснула сосиску. Весь диван вокруг нее был покрыт надкусанной едой, но хозяйка не возражала: боялась истерики подруги. — И Павел не ответил. И никто не ответил. — Давай тихонько сварим тебе что-нибудь? — предложила Лена. — Горячего поешь. — На чем ты варить-то собралась? На батарейках от фонарика? Телевизор не работает, плита не работает, в холодильнике что осталось — протухнет… — Вода! — вдруг сообразила хозяйка квартиры. — Я слышала: прежде всего надо набрать воду во все бутылки и прочее! И из бачка в туалете воду не спускать! — Как это — не спускать? Туда ведь еще нальется! — Ох, Светка! Лена кинулась запасать воду, которая, к счастью, все еще поступала из крана, пусть только холодная. Это занятие хоть немного отвлекало ее от криков с улицы. Наполнив все, она вдруг опомнилась и стала наливать ванну. В темноте Лена присела на бортик и тихо заплакала, надеясь, что в комнате ее не слышно. Павел так и не отозвался, до родителей тоже дозвониться не удалось. Из друзей только один поднял трубку, но лишь прокричал что-то неразборчиво и, кажется, выронил телефон. Крики, стоны, рычание… Почему люди стали людоедами? Неужели теперь, как в американских фильмах, по всему миру будут бродить миллионы человекообразных хищников? Неужели они теперь и правда зомби? Дверь неожиданно распахнулась настежь, раздался дрожащий голос Светы: — К нам кто-то в дверь скребется. Сначала постучали негромко, а теперь будто когтями скребут! Лена, если они придут, а я в окно выкинусь! Я убьюсь или только ноги поломаю, а?! — Молчи! — Лена зажала рот трясущейся подруге и неожиданно услышала в себе интонации матери, которую отец за глаза порой называл фельдфебелем. — Тише! Дверь железная, никакие когти им не помогут! — Да, а ты видела, какие они сильные? А как та старуха прыгнула — она при жизни не прыгала так! — Я думаю, она не мертвая… — усомнилась Лена. — Пойду-ка я тихонько послушаю. — Не ходи! — запищала Светка. — Я видела, они принюхиваются, они животные! — Ну вот, а говоришь — мертвые! — Лена попыталась улыбнуться. — Пусть нюхают — мы с тобой «в домике», еда и вода у нас есть. Тем не менее, к двери девушка шла на подгибающихся от страха ногах: не напрасно ли она стала наливать ванну? Шум льющейся воды мог привлечь людоедов. А любой замок, конечно, можно взломать, если иметь время, силу и найти подходящий инструмент. Лена осторожно прислушалась и действительно услышала жуткое звяканье. Тут же вспомнилась читанная в детстве сказка: как Кощей Бессмертный прогрыз семь железных дверей стальными зубами. Она руками зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть от страха, но из памяти всплыло кое-что еще… Этот звук… Учительница, которая жила в одном с Леной подъезде, имела манеру говорить со встреченными родителями учеников, немного нетерпеливо постукивая чем-то по подъездной двери. И в руке этой были просто… Ключи! — Па-а-шааа! — тихонько протянула она, и собственный голос показался противным, до того дрожал. — Павлик, это ты? — Открывай! — сердито прошептал Павел в ответ. — Быстрее, ну! Они тут везде… Она откинула засов, и он не вошел, а ввалился внутрь: большой, смертельно усталый и… грязный. Лена не сразу поняла, в чем он испачкан, но сначала почувствовала странный запах, а потом заметила в руках Павла большой разводной ключ, с которого свисали какие-то кусочки или обрывки… Чего-то, о чем Лена вовсе не хотела знать. Засов с легким скрежетом встал на место, и тут же из подъезда донеслось рычание. — Вторую дверь прикрой, и пойдем подальше от входа. — Он, не разуваясь, побрел вглубь квартиры. — Эти сволочи все чуют, все слышат! Отвлекаются, только когда жрут. — Ты почему хромаешь? — Лена забежала вперед и заметила, что джинсы Павла разодраны на обоих коленях. Ссадины, кровь… На нем всюду была кровь. — Я сейчас принесу аптечку! — Неси, только ты сама-то цела? — Он обнял ее, прижался щекой. — Я ведь стучал, и все думал, что с тобой. Вдруг откроешь, а с тобой… Что-нибудь случится. И, может, тогда придется… Павел смутился, но его выдала рука с разводным ключом, чуть качнувшаяся в конце фразы. — Что там творится-то вокруг? — Светлана с опаской приблизилась, косясь на брызги крови, покрывавшие одежду Павла. — Мы тут сидим и не знаем ничего. — А я вот знаю… — Он тяжело опустился в глубокое кресло и уставился в экран давно погасшего телевизора, будто надеялся там что-то увидеть. — Знаю, что дороги забиты машинами. Где-то свободные участки, но потом обязательно затор из побитых тачек. Два таких я объехал, давил этих гадов, но как до моста добрался — все, понял, что дальше только пешком. А пешком — смерть. Уже притормаживаю, уже собираются вокруг меня твари, воют… Пришлось бы разворачиваться, конечно, но я не знаю, что бы из этого получилось. Да и куда ехать-то? Везде одно и то же. И тут мне сзади сигналят: автобус мчится, передок побитый весь! Там какие-то двое или трое парней, а может, и девушка была, я не разобрал. Они с ходу, на скорости, попытались пробить этот затор на мосту. Я за ними! И вот когда они врезались в скопление, то я думал — проскочат. Но, видимо, не стоило им так разгоняться. От удара переднюю часть вверх подбросило, и весь автобус на бок завалился. Но проезд, вроде как, образовался, я стал потихоньку давить бампером — надо было еще раздвинуть две тачки… Из автобуса один парень как-то выбрался. Голова в крови, кричит, бежит за мной… Я бы открыл ему дверь, но он еще далеко был, метрах в тридцати… Его просто на части порвали. А я проехал и все-таки смог прорваться через мост, совсем глухих заторов там больше не было. Уже на нашем берегу посвободнее стало, я думал, доеду. Так, кое-где кого-то рвали в машинах, в трамвае, я помню, много этой мерзости копошилось вокруг трупов… Как их называть-то, оживших? — Мы их людоедами зовем, — подсказала Света. — А ты мимо моего дома не ехал? — Я вообще не доехал… — Глаза Павла закрывались, шок и усталость последних часов выжали все силы. — Там, где по кругу разворот, на перекрестке в общем, разогнался я, оторвался от всех, и тут — почти ребенок, девочка, прямо под колеса бросилась. Я не смог ее сбить, инстинктивно крутанул руль, ну и занесло меня… Девчонка лет пятнадцати, худенькая, маленькая… Я ее долго головой об асфальт бил, пока не затихла. Вернувшаяся Лена стянула с Павла одежду, стала обрабатывать ссадины. Света, смутившись, вышла из комнаты, но, оказавшись одна на кухне, испугалась и вернулась в коридор. На улице пронзительно завизжала какая-то женщина. Зажав уши, Света сползла по стене на пол. А вдруг — это ее сестра? Она жила через квартал, вышла замуж за одноклассника. Может быть, она не выдержала одиночества в запертой квартире и попыталась добраться до дома родителей? Света периодически возвращалась к этой мысли все последние часы. Но страх и периодически доносившиеся снаружи дикие звуки не позволяли даже поговорить об этом с подругой. Там, в похожей квартире, сейчас, возможно, сидели без света и связи несчастные, перепуганные старики. А может быть, лежали мертвые. Или, что страшнее всего, они тоже встали, и тогда… Света даже додумать эту мысль не могла и завыла, колотя кулаком о стену. Ее остановила звонкая пощечина. — Ты что, совсем офонарела? — У Елены было такое лицо, что Света испуганно отползла в сторону. — А ну соберись! На шум к нашим дверям твари сбегутся. Так что имей в виду: будешь орать — я тебя сковородой по голове вырублю! Из Светкиных глаз градом покатились крупные слезы, но она замолчала. Подруга и не подумала ее утешать, в ней все сильнее просыпалась волевая натура матери. Вернувшись в комнату, она обнаружила голого Павла спящим. Без колебаний схватив парня за плечо, Лена затрясла его. — Леночка, минуту… — забормотал Павел, отворачиваясь. — Еще минуточку… — Никаких минуточек! Лена сама удивилась, как ее голос похож на материн. Именно такими словами ее и будили в школу. — Паша, мы должны быть готовы ко всему. Пока есть время — ступай в ванную. Воду надо экономить, так что я тебя помою сама, над тазиком. В ванне вода, не трогай ее. И осторожно в темноте, там еще тазик есть, в нем тоже вода — не наступи, это нам пить. Из крана больше не течет, все отключили. Вымою тебя, потом покормлю. А уж потом — поспишь. Павел сел и помотал головой, с трудом возвращаясь к страшной реальности. Был уже поздний вечер, впереди всех ожидала первая ночь новой жизни, и какой она будет — никто не знал. Он вспомнил, как, проезжая по мосту, видел в реке множество людоедов, которые непонятно с какой целью забрались в воду. Некоторые плыли удивительно быстро, оставляя за собой пенный след, будто в какой-нибудь комедии. Да, стоило помыться, пока есть время, — если людоеды любят воду, то к реке не сунешься, а в трубах ее больше нет. Павел предположил, что это, возможно, как-то связано, уж очень быстро отключилась подача. И электричества нет. Что-то случилось на подстанции? Или электричества вообще нет, во всем городе? — Ты меня слышишь? — Лена, серьезная и будто повзрослевшая, снова затрясла Павла. — Идем. — Хорошо, — подчинился он, встал и покачнулся. — И пусть Светка сразу бутербродов каких-нибудь наделает, и правда жрать больше, чем спать, хочется. Лена нашарила в темной ванной комнате тазик с водой, помогла Павлу встать в него, вручила мыло и маленький ковшик. Она сама удивлялась, насколько стала спокойнее: мужчина вернулся в дом, и теперь она знала, что делать. Полечить, помыть, накормить… Древние инстинкты помогали психике расслабиться. — Ты пока сам себя поливай потихоньку и мылься. А я на кухне старый чайник отыщу, когда все водой наполняли, я про него забыла. С ним удобнее будет. Смотри, не упади! Лена вышла. Оставшись один, Павел послушно полил себя, как мог, но не успел как следует намылиться, как ему послышалась какая-то возня за стеной. Он замер, но звук не повторился. В темноте Павел уже не мог различить плитки старого кафеля, который все собирался заменить. «А ведь тут стенка-то у нас совсем тонкая… — успел подумать он. — Всегда все слышно было от соседей». Звук громкого, с хрустом удара, донесшийся из темноты, заставил Павла отшатнуться, и, едва не упав, он оперся о стиральную машину. Тут же последовал второй удар, и он не увидел, а догадался по звуку, что покрытая кафелем стенка разламывается, плитка сыпется в заполненную водой ванну. Нужно было покинуть тесное пространство. Павел неловко повернулся, и тазик «поехал» по полу. Он упал на колени, разливая воду, и в этот момент та тварь, которая рвалась в квартиру, все же пробилась и прыгнула на него. К счастью, в темноте людоед видел не лучше, чем жертва, и не вцепился в него зубами сразу. Холодные руки скользнули по намыленной спине, и Павел вывалился в коридор. — Светка, ключ дай! — закричал он, помня, что подруга Лены осталась в комнате. — Тот, с которым я пришел, быстрее! В коридоре стоял ящик с инструментами, но не объяснять же Светлане сейчас, где именно лежат топорик и молоток. В коридоре было чуть светлее, и, извиваясь на полу в борьбе с противником, Павел смог его узнать. Да, это был его сосед, «дед Сергей». Он с детства помнил худого, вечно хмурого старика. Последние годы дед Сергей часто гулял с внучками на детской площадке, бдительно оберегая своих нежно любимых девочек от любой опасности. Что-то стало с ними теперь? Думать было некогда. Старик был силен, как животное, его зубы то и дело клацали совсем рядом с горлом, а ногти впивались в тело жертвы, сводя на нет преимущество скользкой кожи. — Паша, осторожно! Старый, советский еще, а может, и довоенный чайник, большой и тяжелый, обрушился на затылок деда Сергея, или того, кем он теперь стал. Хватка чуть ослабла, и Павел попытался выбраться из-под противника. Лена ударила еще и еще раз. — Светка, ключ! — Ищу! — истерично запищала та из комнаты. — Ищу! — Идиотка… — Павел освободился. — Лена, бей, не останавливайся, я мигом, я топор возьму! Но Елена не нуждалась в приказах. Ничуть не боясь и даже испытывая странное удовольствие, она, вкладывая в удары всю силу, мерно опускала чайник на голову старика. Жаль, что чайник был пустой, — не хватало веса, чтобы размозжить череп… «А ведь я могу! — почти весело подумала она, замахиваясь для очередного удара. — Могу! Будем жить!» Мокрая, узкая, но сильная рука нащупала ее лодыжку и рванула. Ахнув, Лена упала на спину, едва сумев уберечь голову. И дед Сергей, будто и не получив десяток ударов по затылку, тут же оказался на ней. Лена в испуге прижала к себе чайник и услышала, как заскрипела дужка, когда в нее вцепились зубы старика. — Пашка! — Здесь! Удар с хрустом, негромкий, но страшный. Павел уже имел некоторый опыт общения с людоедами и бил хладнокровно — по затылку, прихватив деда Сергея за жидкие седые пряди. Трех ударов хватило сполна, но он удвоил их число, чтобы быть уверенным. — Все! — он сбросил тело с Лены и помог ей встать. — Цела? — Вроде, да. — Лена прислонилась к стене. — Как же он стену-то проломил? — А им себя не жалко. Они готовы сами себе все кости переломать, изрезаться, лишь бы до нас добраться. — Паш, я ключ принесла… — пробубнила из коридора опоздавшая к схватке Света. Подходить к телу людоеда она боялась. — Нужен еще? — Себе оставь. Лена, ты тоже возьми молоток, он в ящике. И фонарик достань. — Переступив тело деда Сергея, Павел нащупал в ванной комнате смену одежды, заранее принесенную Еленой. — Мытье отменяется, надо их квартиру проверить. Светка, останешься здесь, и даже не спорь. Сиди тихо и слушай, если кто полезет — иди к нам, но не кричи. Звук драки с людоедом не остался незамеченным: где-то по соседству, кажется, сверху и слева, кто-то то рычал, глухо, по-тигриному, то переходил на голодный, тоскливый волчий вой. Быстро собравшись, Павел, а потом и Лена пробрались через пролом к соседям. По пути обоим пришлось наступить в ванну с водой, но та все равно была испорчена обломками кафеля. Подсвечивая себе фонариком, Павел осторожно, но быстро осмотрел квартиру. Двери были закрыты, дед Сергей в своем нынешнем состоянии, видимо, не сумел разобраться с замками. Балконную дверь Павел прикрыл, хотя — кого она смогла бы удержать? В комнате, по всей видимости выполнявшей роль детской, повсюду была кровь, белели дочиста обглоданные косточки, и разведчик поскорее закрыл дверь. — Родители девочек, наверное, с работы не вернулись, — хладнокровно заметила Елена. — Но у него еще жена была. — Тоже, наверное, не вернулась, — Павел пожал плечами. — Теперь уже не вернется. А что там за огонь? Они подошли к окну, выходившему на трамвайные пути, и осторожно выглянули из-за шторы. В доме напротив пожаром были охвачены две или три квартиры. В темноте внизу на разные голоса ревела толпа людоедов. Вдруг на балконе показалась человеческая фигура, они не смогли рассмотреть, чья именно, и швырнули вниз горящую то ли тумбочку, то ли шкафчик. Людоеды кинулись от огня во все стороны. — Пойдем, а то там Светка совсем с ума сойдет, — позвала Лена. — Постой… Смотри: они не подходят близко к тому месту, где обломки пылают, обходят стороной. Может быть, огня боятся? — Все огня боятся. — Лена передернула плечами. — А если и в нашем доме кто-нибудь пожар устроит? Что нам — на улицу выбегать, к этим тварям? — Нет, тогда лучше сразу в окно прыгать. Только попробовать забраться повыше. — Задернув штору, Павел прошел на кухню и заглянул в холодильник. — Все-таки очень есть хочется. Прихвачу кое-что — неизвестно, сколько нам сидеть. — Крупы тогда надо взять! И макароны. — Ленка, а варить ты как макароны будешь? Костер разведешь в квартире? Ты вроде пожара боялась. — Павел не отрезая откусил от куска сыра, потом от батона. — Лучше поищи аптечку. У них дети, старики — там много всего должно быть. Спустя еще несколько минут они вернулись с добычей в свою квартиру, где у пролома их встретила бледная и страшная в свете свечи Светлана. Она стояла с чисто вымытым разводным ключом наготове. — Бдительность прежде всего! — одобрил Павел и широко зевнул. — Теперь надо на всякий случай забаррикадировать, как сможем, дверь в ванную. — Так ведь там, у деда Сергея, все в порядке? — удивилась Лена. — Если надо, я там могу покараулить, а ты спи. — Не глупи. После того, как дед Сергей стену проломил, я уже не смогу спать, если не сделаю все возможное для защиты. Баррикада их не удержит, если все же просочатся, но даст нам время покинуть квартиру. — И куда же мы пойдем? — печально спросила Света. — Про это лучше не думать… На сооружение баррикады, подпиравшей дверь в ванную комнату, ушло еще полчаса. Только сперва Павел перенес труп деда Сергея в его бывшую квартиру и там оставил в детской, в крови его внучек, которых убил их же любящий дед. Павел подгонял девчонок, заставив поставить возле двери сперва большой шкаф, потом упереть в него диван и, наконец, взгромоздить на диване все, что могло на нем уместиться. — Теперь я спать, — Павел утер пот и скептически оглядел сооружение. — Извините, но дежурить первым не могу. Вы между собой разберитесь. — Я готова, — предложила Света, опять баюкая разводной ключ, который ее почему-то успокаивал. — Все равно сон не идет. Только я рядом сидеть буду, не оставляйте меня одну. — Хорошо, — согласилась Елена. — Садись рядом в кресло, только не усни, пожалуйста. Только если уж мы собираемся в случае опасности бежать, надо рюкзаки собрать, наверное? Вода, еда, лекарства… Павел, а что будет завтра? Сможем мы автобус найти или грузовик и доехать до Измайлова? Твои-то в Крыму, туда не добраться, а мои недалеко. Вдруг сможем помочь? Мама успела по телефону сказать, что они собирались идти к церкви, там какой-то у них пророк, Новый Иеремия. — Лена, о чем ты говоришь? — уже с закрытыми глазами пробурчал Павел. — Я же сказал: дороги забиты. Через мост прорвемся, но дальше сто раз в такие заторы попадем, что не всякий грузовик разгребет. Да и где его взять? И даже если он недалеко — мы не добежим, я ведь сегодня только чудом жив остался. Они слишком быстры… Не на церкви надо надеяться, а что наши власти не дармоедами окажутся, что смогут противостоять этой нечисти. Если так — завтра до нас, может, и не доберутся, но услышим стрельбу. Вот БМП или танки — да, эти везде проедут, и людоедам броню не прогрызть. Если введут войска и просто перестреляют эту нечисть… Все, я сплю. Она занялась сборами сама, так было проще, а рюкзаки оставила возле входной двери. Светка послушно уселась в кресло и задумалась о чем-то, поглаживая ключ. Про себя Лена подумала, что тоже не уснет, но все же улеглась рядом с Пашкой — как и он, не раздеваясь. Пока двигали мебель, она немного отвлеклась от доносящихся снаружи звуков, а теперь опять вздрагивала каждый раз, как под окнами с рычанием пробегали людоеды. Криков их жертв слышно не было — видимо, всех, кого смогли, они уже поймали и съели, а оставшиеся в живых люди затаились в убежищах. «Сколько нас таких? Наверное, немало, вот здесь в Строгино — несколько тысяч. Если бы мы могли объединиться, спрятать где-то детей и стариков, а мужчинам и женщинам покрепче раздать оружие, то смогли бы победить? Просто перебить всех людоедов? Устроить на них охоту? Они не бессмертные, и не зомби, они умирают. Наверняка у кого-то есть оружие, а если поискать в пустых квартирах — можно найти еще. И полиция! — вспомнила она. — У нас же тут недалеко РОВД! Там наверняка есть комната с оружием, или как она называется. Автоматы и еще что-нибудь. Если бы мужики смогли организоваться, и прорваться туда, то быстро перестреляли бы всех людоедов в Строгино! Или не всех?.. Их много, может и патронов не хватить. Но ведь в других местах города тоже образуются такие группы? Может быть, они будут сильнее наших, первыми перестреляют всех у себя и придут нам на помощь. И так, район за районом, все очистится, и Измайлово тоже. А там отец наверняка о маме позаботился, если только… Если только их не убил вирус и они не стали людоедами. Но так или иначе мы ведь победим, потому что хоть людоедов и много и они сильные, но они — глупые! Они не смогут взять оружие и стрелять в ответ». — Ленка!!! Ленка-а-а!!! — даже вопль подруги не сразу вырвал Елену из сна, в котором она из автомата с наслаждением расстреливала людоедов, прорываясь плечом к плечу с Павлом к родителям в Измайлово. — Помоги!!! Лена, оторвав наконец голову от подушки, сразу схватилась за лежавший рядом молоток, уверенная, что на них напали. Но когда обернулась, увидела, что подруга пытается удержать изгибавшегося, хрипящего Павла. По выпученным глазам, по разинутому в тщетных попытках вдохнуть рту Лена сразу поняла, что Павел умирает. Но почему?! Ведь он, как они со Светкой, оказался устойчив к вирусу, или что там за дрянь убила всех людей?! Теперь его не спасти, все бесполезно. — Нет! — взревела Лена, отвечая самой себе, и отбросила молоток. — Нет! Испуганная Светка отскочила в сторону, а Елена, не помня себя, попыталась спасти любимого. Может быть, он подавился? Она рывком приподняла его, обняла, попыталась резко надавить на диафрагму. Потом в панике, видя угасающую жизнь в его глазах, снова бросила на постель и стала делать искусственное дыхание. Снова и снова она давила, дышала в рот, до тех пор, пока не почувствовала, что подруга, обняв ее сзади, тихо плачет и уже промочила насквозь футболку. Павел безучастно смотрел в потолок, он не двигался и не пытался больше вздохнуть. Он умер. Лена, оттолкнув повисшую на ней Светку, отодвинулась подальше, подчиняясь какому-то чувству. Вроде бы должна была броситься ему на грудь, зарыдать горше Светланы, а тут… Она утерла бисеринки пота на лбу, выступившие во время попыток спасти умиравшего, постаралась успокоить дыхание. «Почему я так себя веду? Будто Павла здесь уже нет, будто это тело какого-то чужого человека…» — Лен, я ведь первый раз вижу, как умирает человек, которого я знала! — всхлипнула подруга. — Знаешь, надо нам его на кухню унести. А завтра — сквозь пролом, к соседям. — А на кухню-то зачем? — глухим, холодным голосом спросила Елена. Глаза ее оставались сухими. — Ты спать, что ли, тут теперь собираешься? — Да нет, теперь я уже, наверное, никогда не усну… Ой, как орет! — Светка поежилась: от произведенного шума опять забеспокоился людоед, закрытый в квартире где-то сверху, снова начал рычать и выть. — На кухню надо отнести, чтобы здесь не пачкать. Нам ведь придется теперь его… Убить. — Он мертвый! — не поняла сначала Лена. — Вроде мертвый, но ведь все может случиться! — Света подобрала с ковра оброненный разводной ключ. — Ты сама видела. Это как с укушенными вампирами, им кол осиновый в сердце вгоняли, чтобы не ожил. Я сама сделаю, ты только помоги мне его на кухню отнести. — Нет! — Елена встала с кровати и заслонила Павла от подруги. — Подожди. Давай сообразим. Что я видела? — Да то самое! — Светка шмыгнула носом. — Они сперва умирают, как все, а потом встают! Леночка, милая, я так тебя понимаю, я бы тоже не смогла так с кем-то из своих, но я ведь сама все сделаю. Ты мне только помоги унести его, не надо здесь… Прикусив губу, Лена заставила себя отойти к окну. Ей была мерзка сама мысль о том, что Светка будет бить ее Павла по голове, убивая второй раз уже мертвого, но с логической точки зрения она была совершенно права. Надо было успокоиться, и… Она услышала рычание за спиной и, подпрыгнув от страха, обернулась. Павел перевернулся на спину, встал на четвереньки и, негромко рыча, нюхал воздух. Лене бросилась в глаза длинная струйка слюны, дотянувшаяся до простыни. Вот почему, наверное, ей не хотелось обнимать мертвого! Он не умер. Продолжая рычать, Павел приподнял голову и исподлобья уставился на Лену. В его глазах не было узнавания, там разгорался охотничий огонек. «Вот так все и кончится. — Лена попятилась к окну, спокойно наблюдая, как напрягаются мышцы людоеда. — Да, Павел, убей меня. Убей и съешь, я не хочу больше жить, не могу больше жить в таком мире… Все равно тут — смерть. Не будет никакой помощи, если мы будем продолжать умирать, а умерев, превращаться в людоедов. Только, пожалуйста, убей меня быстро!» Она хотела закинуть голову назад, открыть для удара горло, но инстинкт самосохранения сковал мышцы шеи. Два чувства боролись в девушке, и она замерла, не в силах пошевелиться. И в этот момент, издав истошный крик, на Павла бросилась Светка с ключом в высоко поднятых руках. Возможно, она смогла бы решить дело первым ударом, но Павел уже стал другим. Он одним неуловимо быстрым движением отскочил назад и тут же схватил Светлану. Она рванулась в сторону подруги, испуганно глядя на Лену, но все было уже кончено: зубы оборотня вонзились в шею, прямо из-под губы Павла забила тонкая алая струйка, настолько сильная, что провела красную линию по потолку. У Светки подкосились ноги, и людоед повалил ее на пол, с чавканьем вгрызаясь все глубже. Не помня себя, Лена перепрыгнула через них и кинулась к двери. Чтобы помочь Светке, она должна была убить Павла, но зачем — ведь подругу-то уже не спасти! Нет больниц, нет хирургов, никто не залечит такие раны. Тогда зачем, зачем все?! Оставаться здесь Лена больше не могла, страх гнал ее прочь. Воспользовавшись тем, что людоед отвлекся, она схватила первый попавшийся рюкзак, топорик и судорожно искала ключи от квартиры, как всегда потерявшиеся в куче разнообразной мелочи на тумбочке. За ее спиной наступила тишина, потом снова послышалось рычание. Продолжая шарить рукой, Лена оглянулась через плечо. Там, за распахнутой дверью, над телом мертвой подруги стоял на коленях тот, кто прежде был ее любимым. Колышущееся пламя свечи делало картину еще страшнее. С его губ капала кровь, и он явно почуял, что вторая жертва собирается бежать. Пальцы нащупали ключи. — Не надо, Пашка! — попросила Лена. — Пожалуйста, вспомни меня! У тебя уже есть пища, ешь! Она открыла дверь, отбросила на ощупь засов на второй, железной, а сама все смотрела в глаза людоеда. Нет, он ее не узнавал. Дернулся было вперед, но ноздри широко раздулись от запаха крови, и он снова нагнулся, чтобы оторвать от трупа еще кусок плоти. Теперь или никогда! Лена распахнула дверь и выскочила в темноту подъезда. Она слышала короткий, дробный топот — людоед кинулся за ней! Успеть бы захлопнуть дверь… Она успела. Павел изнутри ударился о преграду всем телом, потом еще и еще раз, завыл. Он уже забыл, что надо повернуть ручку, но он обязательно догадается. Гремя ключами в темноте, в любой момент ожидая нападения со спины, Лена лишь с десятой попытки смогла попасть в замочную скважину. Замок повернулся, и теперь от Павла она была защищена. Но по одну сторону железной двери теперь были многие тысячи, если не миллионы других людоедов. Нащупав стену, Лена сделала шаг в сторону и замерла. Что делать теперь? На улице ее ждала только смерть. Где-то наверху, теперь еще лучше слышимый, ревел запертый в квартире сосед. Скоро так же, голодный, несчастный и ненавидящий, закричит Павел. Лена пожалела, что не убила его. Хотя, может быть, стоило бы убить себя? — Подняться повыше и прыгнуть в окно, — вспомнила она. — Может быть, так и сделать? И тут где-то высоко, у самой крыши, хлопнула дверь. А потом громко закричал человек — именно человек, а не людоед. Топот ног, бегущих по лестнице, снова крик. Потом рычание, короткий шум борьбы… Сама не зная, зачем, Лена на цыпочках побежала вниз. Лишь бы подальше от того ужаса, что поджидает наверху… Хотя и внизу ее ждало то же самое. Глава третья ПАПА МИША На лестнице Лена насколько раз спотыкалась обо что-то, но в темноте ничего не видела. Стараясь двигаться как можно тише, с ужасом прислушиваясь к доносившимся сверху звукам — среди прочих там выл и бился о железную дверь тот, кто прежде был ее Павлом! — она добралась до первого этажа. Сюда долетали отблески от дома напротив, где все сильнее разгорался пожар. Вход в подъезд оказался просто разгромлен, железная дверь помята и сброшена с петель, толстые стекла разбиты. Все вокруг было усеяно обломками, кусками штукатурки, на пороге валялась чья-то одежда. Еще Лене показалось, что там же лежат кости ее обладателя, но она отвела взгляд. Лена осторожно выглянула из-за косяка на улицу и лишь убедилась в том, что и так знала: бежать было некуда. Темная ночь с навсегда, возможно, потухшими фонарями, освещалась лишь пожаром. Вдали пробегали неясные фигуры, и по скорости их передвижения было сразу ясно — это людоеды. Сжимая в руке топорик, Лена стояла, не зная, что предпринять. Если оставаться здесь, ее рано или поздно обнаружит тот или те, кто сейчас рвал жертву на лестничной клетке верхних этажей. Идти вперед — верная смерть. «А что, если прикинуться одной из них? — пронзила ее безумная мысль. — Кажется, они не кидаются друг на друга? Точно я этого не знаю, но ведь попробовать можно? Всклокочить волосы, порвать одежду и бежать… Только куда? Кроме того, придется бросить рюкзак и топорик, а больше у меня ничего нет». И все же, скорее всего, она попробовала бы — только чтобы сдвинуться с места, шагнуть в эту страшную ночь, а там уж пан или пропал, лишь бы быстрее. Но слева, там, где жила бедная Светка, послышались выстрелы. Сердце бешено застучало в груди. Лена заставила себя сделать шаг вперед, метнулась на газон и прижалась к стволу дерева, вглядываясь в темноту. Выстрелы становились чаще, кричали многие голоса, она уже слышала топот. Спасение! Правда, какое-то странное: ни военной техники, ни тарахтенья пулеметов… Навстречу приближавшимся людям пронеслись сразу четверо людоедов, заставив Лену еще теснее прижаться к дереву. Потом еще один бывший человек выскочил из подъезда, наверное, это был тот самый, которого Лена слышала наверху. Он кинулся навстречу шуму прямо через кусты, выскочил на дорожку и тут же упал, потому что метров с пяти прямо в лоб ему выстрелил человек с двустволкой. — Да чтоб вас!!! — Матерясь, человек быстро перезарядил оружие и тут же дважды выстрелил в набегавших людоедов. — Быстрей, не растягивайтесь, или хана нам всем! Немного осталось! К нему, не успевшему снова приготовиться к стрельбе, подбежали еще три людоеда, но рядом оказались несколько парней, вооруженных какими-то тяжелыми дубинами. Прикрывая друг друга, они довольно быстро проломили нападавшим черепа. В это время «охотник», как про себя окрестила его Лена, пробежал еще несколько шагов, почти поравнявшись с ней, и опять выстрелил. — Ну, быстрей же! Что там Папа Миша, где этот… Людоедов набегало все больше, и группе приходилось тяжело, несмотря на то что к ним присоединялись новые вооруженные чем попало бойцы. Среди них Лена заметила и нескольких женщин, сгибавшихся под тяжестью каких-то свертков и пакетов. А еще она увидела… Через дорогу, от горящего дома, к ним бежали сотни людоедов. Они только-только еще показались из дворов, но можно было не сомневаться, что они прорвут цепь защитников и убьют всю группу. — Туда, туда смотрите!! — Она, наконец, выскочила из-за дерева и тыкала топориком в сторону трамвайных путей. — Их много! — Вот же ежкин блин!! — рядом оказался рослый, полный седой мужчина в тренировочном костюме. В одной руке он держал городошную биту, утяжеленную чем-то с конца, в другой — пистолет. — Оставить! Слушать команду! Сюда, в подъезд, иначе прижмут и раздавят! Мимо, толкая Лену, тут же побежали женщины с тюками, двое детей с перекошенными лицами, задыхаясь от натуги, протащили тяжелый ящик. Прикрывавшие их бойцы образовали полукруг, постепенно стягивающийся к подъезду, из которого только что вышла Лена. — Там людоеды! — закричала она. — Не ходите туда! — А тут кто, по-твоему, идиотка?! — рявкнул на нее мужчина с битой и толкнул к двери. — Быстрей, отходим! Патроны беречь! Внутри сразу на лестницу, там мы их ловчее тормознем! — Так запрут нас тут, Папа Миша! — Охотник, опять перезаряжая, задом пятился к крыльцу. — Как потом вырваться? — Каком кверху! Делай, что сказано! Лене ничего не оставалось, как присоединиться к толпе, вбегавшей в подъезд. Тут, в темноте, возникла давка, кто-то упал, но кроме тихих стонов не раздалось ни одного крика и ругательства: все, неспособные сражаться с людоедами, тащили на себе немало груза и просто выдохлись. Поднявшись на второй этаж, какая-то бойкая женщина с фонариком вышибла ногой общую дверь и подергала за ручку каждую дверь. Вернувшись, она крикнула на лестницу: — Второй этаж чистый! — Оставайтесь там пока, выше не идите! — донесся снизу, перекрывая шум переместившейся в подъезд битвы, голос Папы Миши. — Леха, возьми четверых, пройдите вверх до крыши! Но чуть серьезная угроза — назад и держать лестницу! Женщины, дети и несколько стариков, побросав груз, уселись прямо на полу. Внизу шел бой, но они так устали, что, кажется, не обращали внимания. — Вы откуда пришли? — спросила Лена у девушки своего возраста. Та, в слабом отсвете пожарища, проникавшего в окошко, смерила Лену удивленным взглядом. — Из-за угла! А ты откуда думала: из-за МКАДа, что ли? Думали до аптеки добраться, рывком, да куда там! Это отродье из всех щелей лезет. — До аптеки? — Лене показалось, что их со Светой визит туда случился в прошлой жизни. — А зачем? — Да хрен его знает! — Девушка устало вытянула ноги. — Командир у нас видишь, какой боевой. Папа Миша, какой-то военный отставной. Нагрузил нас всем ценным, что в квартирах нашли, съедобным, да воды, наверное, целый пруд тащим — и вперед. Оборону там решил организовать, в аптеке, на втором этаже. Отдельно стоящее здание, там же и магазинчик, и аптека, опять же. Может, оно и по уму, да только кажется, все равно нам конец. — Типун тебе на язык, Надька! — вмешалась старушка, примостившаяся по соседству. — Папа Миша вся наша надежда. Он знает, как продержаться, пока наши не придут. — Ваши, наши… — проворчала Надя, скорчив гримасу. — А где та девка, что у подъезда стояла? — Папа Миша протискивался по забитой людьми лестнице наверх. — Я здесь! — Лена вскочила и помахала топориком. — Ты отсюда? Тут живешь? — Да. — А что молчишь, дура?! — Папа Миша протянул руку, больно ухватил ее за плечо и прямо по отдыхающим людям подтянул к себе. — Дверь в квартире железная? Ключи есть? — Да. Да, есть… — Лена совершенно не помнила, куда сунула ключи, но они тут же нашлись в кармане джинсов. — Пятый этаж. Только там внутри… — Приберем внутри, что б там ни было! Леха!!! — загрохотал голос Папы Миши по лестничным пролетам. — Притормозите, не поднимайтесь высоко! Так, все: кончай привал, марш на пятый этаж, и не забудьте ничего. А ты вперед, со мной. Эй, внизу, Степаныч! Еще немного держитесь, а по команде отступайте до пятого! Обгоняя группу, Папа Миша и Лена со всей возможной скоростью взбежали на пятый этаж. Тут он снова крикнул Лехе, чтобы тот прикрывал лестницу на уровне шестого, и только после этого подошел к двери. — Там еще проломлена стена в ванной комнате, — вспомнила запыхавшаяся Лена. — Вот в ту сторону. Но мы там были, двери закрыты, все в порядке. — Так это отлично, — пробасил Папа Миша, убирая пистолет в карман и половчее хватаясь за биту. — В соседний подъезд теперь выход имеем. Давай, открывай, что стоишь как дура? Он вставил в рот включенный фонарик и изготовился. Лена, прикусив губу, вставила ключ в скважину, и в тот же миг в дверь тяжело ударилось тело, раздалось страшное рычание. Она замерла. — Давай быстрей!! — невнятно приказал Папа Миша. — Там, мля, люди гибнут, а ты тут сиськи мнешь! Она повернула ключ, распахнула дверь и тут же отскочила в сторону, отвернулась. Зажмурившись, она считала удары. Ей показалось, что Павел упал после второго, потом Папа Миша добил его еще тремя уже лежачего. — Когда умеючи-то, да один на один, да в узком месте и при подходящем оружии… — бормотал он, оттаскивая тело в сторону от входа, — когда так, то враз их, гадов, мочить можно. Но когда много и со всех сторон, тут уж не устоять. Лена заставила себя не смотреть на второй раз умершего Павла. Она вслед за Папой Мишей, снова державшим пистолет наготове, вошла в квартиру. Тут все было как и прежде, вот только мертвая Света больше не лежала посреди спальни. Все, что от нее осталось, оказалось разбросанным по всей комнате. — Ну, это бабы приберут и в окошко вместе с ковром, — только и сказал Папа Миша. — За гигиеной надо следить. Где пролом-то, говоришь? Ну, вы тут и понагородили! Зачем, если там двери закрыты? Помоги разбросать эту дурь! Они растащили баррикаду. Когда он, опять взяв в рот фонарик, отправился исследовать соседскую квартиру, сквозь дверь уже потянулись женщины со своим грузом. Потные, раскрасневшиеся, они расходились по комнатам молчаливым, мрачным табором. Лена, скинув с плеча рюкзак, привалилась к стене и только смотрела. Папа Миша вернулся, о чем возвестили разлетевшиеся со звоном тазики под его ногами. — Ну, отлично, все чисто. — Папа Миша, грубо всех расталкивая, прошел к дверям. — Леха! Заводи своих, быстро! Значит, ваша квартира соседняя, найди там ключи и будь готов. В комнате не убрано, ну, сам знаешь, что делать. Леха, рослый парень и, по всей видимости, сын Папы Миши, кивнул и вместе со своими друзьями отправился в пролом. Людей в квартире становилось все больше. Общее количество группы, вместе со сражавшимися на лестнице, где людоеды не могли их обойти, Лена определила бы человек в пятьдесят. А ведь немало их, должно быть, погибло при попытке прорваться к маленькому зданию с «Аптекой», магазином и почтой. — Как вы собрали такой большой отряд? — спросила Лена у о чем-то задумавшегося Папы Миши. — Нас только трое было, пока не… — Твое какое дело? — Папа Миша говорил без злобы, просто удивился. — Твое дело маленькое: слушать и выполнять. Или имеешь сообщить что-то важное? — Я… — Лена смутилась. — Я не знаю важного. Вот Павел… Ну, который… Он говорил, что, возможно, людоеды огня боятся. Они там, через дорогу, пожара боялись, только внизу бегали, а сверху были люди. Папа Миша посмотрел на нее, скептически скривив губу, потом пожал плечами. — А что бы и не проверить, прямо сейчас. Животные же боятся огня, могут и эти твари бояться. Степаныч! Годи отступать, держись еще маленько! Варвара Батьковна, розжиг, что в квартирах нашли, у тебя? — У меня, кажись! — отозвалась та старушка, что желала типуна на язык Наде. Она порылась в рюкзаке. — Вот, Михаил Сергеевич, все на месте. Папа Миша взял жидкость для розжига углей и, быстро оглядевшись, сорвал со стены деревянную полочку. Вниз посыпались керамические фигурки, брелоки, сувениры — приятные мелочи, которые иногда покупал Павел, чтобы порадовать свою Леночку. Выйдя на лестницу, Папа Миша щедро полил полочку жидкостью, подождал, чтобы она немного впиталась, и спустился на пролет вниз. Именно тут теперь шла битва. Уставшие бойцы плечом к плечу стояли на узкой лестнице, а снизу толпой напирали людоеды. Любопытная Лена, пошедшая следом за Папой Мишей, в испуге прижалась к стене. Кровью, кишками и мозгами было забрызгано все. Она не могла понять, как же хватило у защитников сил выдержать напор чудовищ, но тут один из людоедов вдруг прыгнул вверх, одолев сразу половину пролета. Две дубины, одна с примотанной саперной лопаткой, встретили его на лету. С рассеченным лицом, оглушенный, людоед скатился под ноги к своим товарищам, которые тут же начали его рвать. — Папа Миша, отводи людей! — попросил Степаныч, тот самый «охотник» с двустволкой, которого первым увидела Лена. — Чего ждем? Семь человек только на лестнице полегло! Давай запираться! — Годи еще! Папа Миша чиркнул зажигалкой, и полочка понемногу разгорелась. Перегнувшись через перила, он бросил пылающий снаряд в самую гущу людоедов. С диким визгом они разбежались в стороны, запрыгивая друг на друга. Степаныч обернулся и с удивлением посмотрел на командира. — Едренать, Папа Миша, ну ты голова! Как мы сами-то… — Отставить разговоры! — Папа Миша хищно улыбался. — Для начала: шестеро идут в квартиру и первым делом тащат сюда диван! Полейте, чем найдете, хоть водкой, хоть маслом! Заслон будем делать! А потом книги несите, там за проломом у соседей книг несколько шкафов! Эй, бабоньки, да не строевые! А ну выходи обратно на площадку с вещами! — Что опять-то? — недовольная Надя первой показалась из квартиры. — Мы и отдохнуть не успели, опять тащить? — Прикажу — раком потащишь! — рявкнул на нее начальник. — Исполнять приказ, быстро! Очистить квартиру, не мешать бойцам! Без суеты и мата командира конечно же не обошлось. Ворчали и подчиненные, пробухтел что-то и невысокий парнишка, который, по всей видимости, очень устал и постоянно потел. Этому Папа Миша вместо ответа просто врезал тыльной стороной ладони по губам. Паренек упал, нелепо взмахнув своим оружием: куском арматуры, на загнутом кончике которого закрепили несколько свинцовых пластин. Остальные мужчины, злые и усталые, команды выполняли в целом молча. Прямо тут, в нескольких метрах, на их товарищей наседала толпа оборотней, и не время было разбираться с командиром. Лена внутренне была согласна с ними, но когда этот парень, совсем мальчишка, худой и жалкий, упал рядом с мертвым телом Павла, она помогла ему отползти в сторону. Там, у стены, машинально гладя заплакавшего доходягу по плечу, она и осталась, глядя, как ноги выносящих диван ступают прямо по тому, за кого она всего несколько часов назад была готова отдать жизнь. А теперь ей не хотелось кричать и кидаться на них с кулаками, нет. Слишком много мертвых тел было вокруг. Им, как и Павлу, не суждено было получить могилу, они станут пищей для чудовищ, ставших хозяевами в городе. — Отходи, отходи! Степанычу помогите! Последние бойцы перелезали к своим через уже начавший гореть диван. Густо повалил дым, сразу же распространившись по всему колодцу лестницы. Этого Папа Миша, как видно, не ожидал. — Вот черт! Всем наверх, кроме прикрытия! Вы книги тащите из квартир, кидайте в огонь. Там вода внутри есть! — вспомнил командир. — Тряпками лица обмотайте, а то угорите тут! Леха, где ты? Беги вверх со своими, вышибайте все окна по пути! Часть дыма должна уйти. Остальным наверх, сбить замок с люка и на крышу! Люди толпой пошли наверх, почти все кашляли, и Папа Миша, оказавшийся зажатым среди отряда, явно занервничал: в таких условиях командовать трудно. — Еще! Леха и этот, как тебя… Вадик! Собери группу, надо вытащить на крышу как можно больше дров и над каждым выходом, у каждого, то есть подъезда, костер развести, вы поняли?! — Так прогорят же быстро! — пробасил кто-то сверху, возможно, Вадик. — А что делать? Дрова будут гореть, а мы посменно прорываться вниз и новые таскать! — Папа Миша не привык отчитываться, и теперь, стараясь это сделать, обильно пересыпал речь матом. — Не дошли до аптеки, там удобней было бы, маленькая крыша и один выход, но там и дров нет почти! Тут много выходов, найдем способы для вылазок! Но нужна именно крыша, тут угорим, а наверху огнем их остановим! Лена шла в толпе рядом с дрожащим пареньком, которого, так уж вышло, вроде взяла под опеку. Он спотыкался о ступени, ей приходилось поддерживать его, другой рукой натягивая футболку на лицо, — дышать и правда было трудно, глаза тоже резал дым. «Мы же так не дойдем, тут шестнадцать этажей!» К счастью, приказ Папы Миши разбить все окна оказался не лишним, часть дыма уходила наружу. Рядом шумно, со стоном, дышала старушка Варвара «Батьковна», но не оставляла груз — две большие бутыли питьевой воды. За спиной у нее висел рюкзак, тоже набитый нужными вещами. Лена вспомнила, что свой забыла в квартире, вместе с топориком, ей стало стыдно. — Как тебя зовут? — спросила она мальчишку. — Костя… — наполовину простонал, наполовину прошептал он. — Костя я… — Костя, всем трудно, но ты же мужчина и не должен так расклеиваться. Давай у бабушки воды заберем, видишь, как ей тяжело? Ты и я, ну? — Я не могу… — Ласковые слова ничуть не сподвигли Костю на подвиги, наоборот, он собрался присесть и отдохнуть прямо в дыму. — Я не могу больше, я весь день арматурой махал, а я ведь болен, я… — А ну встал!!! — рявкнула Лена так, что от нее отшатнулись. — Слюни распускать будешь, когда до крыши доберемся! Встал и взял у бабушки бутылки, обе! — Да я ничего… — Варвара «Батьковна» пропустила вперед Надежду, которая, несмотря на усталость и какой-то ящик на плече, с интересом покосилась на Лену. — Я потихонечку… — Нет! — И снова Лена вспомнила мать, из детских воспоминаний всплыл ее сердитый голос: «В походе каждый сам несет свой рюкзак!» — Давай, Костя, взял воду и пошел, ты тоже можешь «потихонечку»! Варвара, не знаю вашего отчества, давайте ваш рюкзак… Постепенно они втроем оказались последними. Ближе к крыше дым все еще лез в нос и глаза, но угроза погибнуть от угара миновала. Снизу доносились голоса группы прикрытия, они, закончив с созданием стены огня, теперь догоняли отряд Папы Миши. Вот уж кому досталось — пришлось работать в самом дыму, почти ничего не видя. «Им всем надо к врачу! — сокрушалась про себя Лена. — Но где взять врача? Может быть, в группе есть? Ведь половина из арьергарда не доживет до утра, а я даже не знаю, что делать…» На пятнадцатом этаже им пришлось остановиться, и Костя, поставив бутыли на ступени, сел на лестницу и просто уткнулся головой в стену. Лена только плечами пожала — совсем раскис! Усадив рядом с ним уставшую, но державшуюся не в пример лучше бабушку Варвару, Лена спросила у Нади, верхом присевшей на свой ящик, что случилось. — Сама не слышишь? — Надежда вежливостью не отличалась. — Мебель рубят и таскают в люк. Сначала приказал на крышу идти, а уж потом вспомнил, что топлива много нужно. Тут ведь у вас сколько подъездов-то? Десять или больше? Вот столько надо костров. Теперь тут все двери повышибали, благо было чем, и работает бригада чудо-грузчиков с топорами. Вроде и в другие подъезды группы послали. — Я могла бы помочь. — Отдыхай, пока есть возможность, помощница! — Надя зло хихикнула. — Подожди, сперва тяжести потаскаешь, а как мужиков повыбьют, Папа Миша и тебе дубину вручит! И так до самого конца… — Кто он, этот Папа Миша? — решила сменить тему Лена. — Да хрен его знает, отставник какой-то. Горло драть умеет, зато не умеет сомневаться в своем уме. Что ж, сейчас такой командир и нужен, иначе перебили бы поодиночке… — Надя вздохнула. — Эх, закурила бы, да в горле и так першит. Я ведь его помню, этого Папу Мишу. Как домой иду — а он все со своей машиной возится, на сына орет. Прямо на газоне ставил, жлоб, и никто его согнать не мог. Повезло ему, сын здесь, живой. — А твои… Все? — Лена опустила глаза, когда Надя взглянула ей в лицо. — Мои тоже — все. И парень мой… Муж. Лучше бы он сразу. — С «часовым механизмом» оказался? Не повезло тебе, мои-то все сразу… — Надежда хрипло рассмеялась, из глаз ее потекли слезы. — Хватит! Заткнись, я тебя прошу! Вскоре им удалось подняться на крышу, там дышалось хорошо. Но отдых все еще предстояло заработать. Им всем, и Лене, и Наде, и доходяге Костику, пришлось еще спускаться под прикрытием усталых мужчин в подъезды и выносить из взломанных квартир все, что могло гореть. Кое-где лежали трупы, но никто уже не обращал на них внимания. Когда Папа Миша решил, наконец, что запасов топлива хватит еще на некоторое время, и завалился спать, назначив вместо себя старшим сына, ночь уже подходила к концу. Отсюда, с высокой крыши, были видны несколько пожаров, только они и освещали Строгино. За широкой поймой, вдали, тоже там и тут мелькали языки пламени, во всем остальном городе картина была похожей. — Москва-сити горит! — Кто-то указал на далекий огонек, мигавший необычно высоко. — Верхушка какой-то из башен. — Видимо, долго нам придется ждать помощи, — предположила Лена. — Я стрельбы не слышу. — Кроме одиночных выстрелов — ничего, — кивнула Надя. — Давай от костра подальше отойдем и просто ляжем спать. Ничего больше не хочу, даже помощи. Только спать. — А вдруг мы проснемся — а над нашей крышей вертолет висит! И все начнет налаживаться. Давай думать о хорошем! — Дура ты, Ленка, — проворчала Надежда, укладываясь на крышу. — Но девка хорошая, не обижайся. Просто дура… — Ну почему дура? — Лена и не думала обижаться. — Всего лишь люблю помечтать перед сном. Надежда не ответила, она уже спала. Очень хотелось пить, но трогать запасы воды было строжайше запрещено. Она поискала глазами хоть что-нибудь, чтобы накрыться, — прихватить в какой-нибудь квартире куртку не догадалась. Вместо одежды она нашла глазами Костю. Мальчишка не спал, а стоял возле самого ограждения и смотрел в сторону центра города. Лена заставила себя встать и подойти — как-то так получилось, что она теперь отвечала за него. — Где твое оружие? Не потерял? — Да там эта дурацкая палка. — Он кивнул головой в сторону ближайшего костра. — Только я много не навоюю. Я не такой. — А какой ты? — Слабый, — просто ответил он. — Знаешь, меня в школе не обижали, потому что я знал свое место. Я слабый. Я не боец и не стыжусь этого. — Мужчина должен быть сильным. — Лена пожалела, что подошла к нему, но упрямый характер не позволял просто уйти. — Когда-нибудь ты полюбишь девушку и должен будешь быть готов ее защитить. А потом у вас родятся дети, и ты должен будешь стать для них примером. — Хватит, мля! — неожиданно грубо попросил ее Костя, но тут же неловко погладил по руке. — Прости, я на нервах просто… Какая девушка, какой из меня защитник? Он повернулся к ней, и Лена поняла, что Костя старше, чем ей казалось, сыграли роль рост и тщедушие. А еще — что он совершенно, полностью сломлен, и все это время работал, только чтобы от него отстали. Даже сквозь усталость было ясно, что жить он не хочет. — В обществе самые разные люди добиваются успеха. Женщины любят успешных мужчин, ни рост, ни внешность не могут помешать тебе, если ты будешь сильным внутри. — Так вот я внутри — слабый! — почти крикнул он, но никто даже не повернул голову в их сторону. — И не хочу другим быть, ясно? В обществе да, в обществе я свое место нашел, мне хватало и заработка, и развлечений. Пиво и компьютер не такая уж плохая жизнь. А с полгода назад я будто почувствовал что-то… До того я наркотиков не пробовал, честно. А вот полгода назад прямо потянуло. Были у меня знакомые… Ну вот, а теперь, ты думаешь, что мне делать? Все лекарства Папа Миша первым делом под себя подгреб, мне надеяться не на что. — Ну вот, а я, как идиотка, слушаю тебя! — Лена хмыкнула. — Все просто: ты подсел на дрянь по своей же дурости, а теперь ноешь. Что ж, будет тебе урок. — А ты злая! — Костя картинно покачал головой, в голосе появилась слезинка. — А я-то думал, ты сможешь понять… — Да, я могу понять. Тебе придется это пережить. Будет очень плохо — помогу, а слушать твое нытье не стану. И тебе не нужны таблетки, тебе нужно несколько дней, чтобы очистить организм, вот и все. Не будь тряпкой, и все пройдет. Лена повернулась и пошла к Надежде, чтобы лечь наконец и хоть немного выспаться. Вот еще, не хватало терять время на утешения наркомана! К такого рода болезням в семье Елены никогда не относились с сочувствием. Если человек сам совершил глупость, то сам и должен исправиться. Тем более, что делать для этого совершенно ничего не нужно, как раз наоборот: нужно не делать. «Пристал ко мне за сочувствием, как алкоголик с утра у магазина за пятью рублями! — зло подумала она, мгновенно проваливаясь в сон. — Пашка совсем не такой был… Почему Пашки нет, а этот коротышка жив? Несправедливо!» Она не видела, как Костя, проводив ее взглядом, порылся во внутренних карманах куртки и, воровато оглянувшись, достал маленькую бутылку водки. На самом деле Косте хотелось жить. Он хотел бы проснуться в своей постели, он хотел бы съесть завтрак под ворчание матери, вечно недовольной жизнью сына. Может быть, он даже сумел бы «завязать». Но ничего этого случиться уже не могло. В новом мире Костя все равно очень скоро погибнет, к чему тогда тянуть и мучиться, как сегодня? Он, как и многие, надеялся на помощь, на хоть какие-то известия. Но вот сейчас, глядя через пойму на далекий пожар где-то на верхних этажах одной из башен Москва-сити, Костя окончательно понял: ждать нечего. Прошлое не вернется, а в настоящем ему нет места. — Кто же думал, что так все выйдет… — всхлипнул он, откручивая крышку. — Прости, мамочка, но можно считать, что я свое обещание сдержал: больше никаких таблеток! Просто немного водочки… На посошок. Ему очень давно, с тех пор, как заструился градом пот и задрожали руки, хотелось открыть эту бутылочку. Но она была последней, ведь чертов Папа Миша сразу объявил о жестком сухом законе. Костя еще тогда поддержал того парня, бритого, который заспорил с командиром. Но бритый погиб в самом начале прорыва, и ни на какие «фронтовые сто грамм» рассчитывать не приходилось. Резко выдохнув, Костя задержал дыхание и выпил обжигающей и одуряющей жидкости, сколько хватило духу. Водка скрутила пустой желудок, Костя закашлялся и швырнул недопитую бутылку с крыши. Тут же подкатила тошнота. Зажимая рот, Костя шагнул через ограждение. Никто не видел, как он исчез, и даже Лена вспомнила о нем только ближе к вечеру, но нигде не смогла найти. А потом, в суете событий нового, страшного мира, она забыла о нем, как и все, кто выжил. Утром Лену и Настю разбудил громкий голос Папы Миши. Как обычно, он много матерился и обвинял всех в плохом исполнении его распоряжений. Новые группы пошли ломать двери в квартиры и выносить на крышу дрова. Степанычу было поручено как-то разработать систему переговоров с несколькими одиночками, пытавшимися подавать на крышу сигналы из окон. — Надо бы придумать, как им к нам прорваться. Но не придумаем — и хрен с ними, мы свою задницу рвать не обязаны, у меня и так мало людей! — объяснял Папа Миша. — А те, кто придет, пусть идут с припасами. Главное — вода. Попробуй, может, плакаты какие-нибудь сделать. Пусть знают: без своей воды тут никто не нужен! — Понимаю. — Степаныч, остроносый и усатый лысеющий блондин, почесал затылок. — Папа Миша, мы ведь тут и сами больше недели не протянем. А каждая вылазка — минус несколько бойцов. — Верно. — Папа Миша заговорил тише и показал пальцем на бинокль, который висел у него на шее. — Поэтому будем высматривать грузовики. И еще бензинчика бы нам побольше. Придет крайняя необходимость, не дождемся подмоги — рванем с факелами, захватим машину, достаточно мощную, чтобы легковушки на дорогах раздвигать, и двинем отсюда. — А куда? — Вот об этом будем думать. Ночью Леха сидел с биноклем, говорит, видел отсветы чьих-то фар в районе метро «Октябрьское поле», что ли, ночью поди разбери, когда фонари не горят. Кстати, передай всем группам: за бинокль премия. — И какая же? — хитро прищурился Степаныч. — Третьим с нами будет, вот какая! — хохотнул Папа Миша. — Только чтобы в личном составе — дисциплина, ты понял? С утра одного не досчитались, и никто не видел, куда делся. Это плохо, у нас каждый должен быть на счету. Что, если он обернулся бы в людоеда и еще одного-двоих загрыз? Иди исполняй. Завтрак посменно, воду экономить, лекарства только через меня. Ну, а я поищу нам средство передвижения на крайний случай… Папа Миша прильнул к окулярам бинокля, рассматривая такие знакомые, но теперь смертельно опасные места. Глава четвертая ФОРТ Зомбаки в жаркий сухой день ведут себя спокойнее, это первым заметил Толик Карелов. С ним спорили, даже на сигареты и воду, но каждый раз проигрывали. Правда, Белоглазов, узнав о серии пари, только хмыкнул: — Делать вам нечего, внеочередная уборка территории по всем плачет. Пятый день уже все жарче и дождей нет. С чем же вы сравниваете? — Так Юрий Семенович, в том-то и дело! — не согласился Толик. — В том-то и дело, что чем жарче и суше, тем они спокойнее. Ну, то есть пока добычу не видят. В тень ныкаются, сволочи, им не по себе от сухости. — Если вам воды не дать денек-другой, и вам по такой погоде шибко не по себе станет, Анатолий. Да и по всякой погоде. Хотя, может быть, рациональное зерно в вашем наблюдении и есть… — Белоглазов привстал из-за импровизированного бруствера на колени и, прищурясь, осмотрел окрестности, заодно поправив кобуру. — Их вообще в целом меньше должно стать. Трупы поели, собак и кошек загоняли, в магазинах все, что унюхали, — тоже в пищу пустили. Чем им теперь пробавляться, если мы им свои кости обглодать не позволим? — Друг дружку жрать, — заключил Мамед. — Только друг дружку. А жрать-то они здоровы. Значит, еще неделя-другая — и все успокоится. — Жрут они много, потому что обмен веществ у них изменился, — пояснил Юрий Семенович. — Только он позволяет им двигаться с такой скоростью и иметь такую силу. Он же их и погубит. Поэтому я согласен с Мамедовым, нам надо просто не паниковать и подождать, пока они сами друг дружку на куски порвут. Максим, разглядывавший облака, лежа на горячей крыше бывшего магазина, выплюнул изо рта спичку и решился заметить: — А не выйдет так, что за то же время мы все в зомбаков превратимся, один за другим? — Такая проблема имеется. — Белоглазов мрачно покосился на Максима. — Но вам, Волков, стоит поменьше думать о тех проблемах, которые мы не в силах решить сами. Наш доктор думает об этом. Но в ее распоряжении имеется лишь несколько книг, так что требовать от нее многого нельзя: Мария Петровна всего лишь педиатр. Пока принцип простой: соблюдаем гигиену. Напоминаю, кстати, что индивидуальный набор столовых принадлежностей — не мелочь. Важным может оказаться все, что угодно, действуем методом тыка. — Я бы все же по водке ткнул! — не удержался Толик. — Ну, а вдруг, если по пятьдесят грамм вечером принимать будем, перестанем оборачиваться в зомбаков? Метод тыка же, Юрий Семенович! — Эх, Анатолий, Анатолий! — Белоглазов укоризненно покачал головой и спустился в люк, пробитый в крыше пять дней назад. Тогда горстке забаррикадировавшихся в магазине казалось, что это временное убежище. Потом, когда толпа озверевших зомбаков — так их скоро стали называть — достигла каких-то неимоверных размеров, они решили, что временное убежище станет заодно и последним приютом. А потом появилась колонна полицейских машин. Собственно полицейских было всего трое, и один из них сразу погиб, зато имелось оружие. Максим помнил то мгновение, когда сердце запело: не все еще пропало! Есть власть, есть сила и организация! Все оказалось вовсе не так здорово: не сумев закрепиться в здании полиции, куда первым делом догадался побежать находившийся в отпуске майор ВДВ Белоглазов, наспех сколоченный им отряд, прихватив столько оружия и боеприпасов, сколько в суматохе успел, прорвался сквозь толпу зомбаков на полицейском транспорте, только и всего. Через три квартала, потеряв одну машину — водитель пытался оторваться от быстрых тварей и просто не вписался в поворот, — группа налетела на еще одну толпу. Тут уж пришлось принять бой, который и спас жизни запершимся в маленьком магазине. Вот только никуда их не увезли. Это было просто невозможно, все машины оказались облеплены зомбаками и напоминали гусениц, брошенных в муравейник. Белоглазов быстро сориентировался, и когда защитники магазина открыли двери, собираясь бежать и спасаться, вновь прибывшие просто затолкали их обратно и заперлись там же. С тех пор они все и находились тут, экономя воду, еду, а главное — боеприпасы, которых в первые два дня пришлось потратить изрядное количество. Только когда трупов зомбаков под ногами у остальных накапливалось достаточное количество, они переставали кидаться на баррикады и начинали драться за падаль меж собой. — Не высовываться и не шуметь! — еще в первый день, после очередной атаки, сообразил майор. — Тогда они не так быстро опять кидаются. — Так ведь они по запаху ориентируются! — поспешил поделиться своим наблюдением Максим. — Смотрите, как у них ноздри все время раздуваются! — Верно, но когда у них под ногами кровь и куски товарищей, или кто там они друг другу, их чутье дезориентировано! Пусть и временно. Так что приказ простой: как можно меньше высовываться. Пробили и люк на непрочную, плоскую крышу — после того, как паре зомбаков удалось туда забраться. Теперь за крышей постоянно следили трое, спрятавшись за бруствером из пустой тары и прочего мусора. Здесь, в дозоре, и находился сейчас Максим, вооруженный бутылкой, наполненной солью для тяжести. К бутылке была привязана прочная веревка, и вот таким нехитрым кистенем, при известной ловкости, можно было проломить голову зомбаку с одного удара. Впрочем, для верности, приходилось обязательно наносить еще один, а то бывали случаи, что они вставали, придерживая вываливавшиеся из расколотого черепа куски мозга. К сожалению, бутылки были материалом непрочным, зато в магазине их имелось с избытком, и рядом с Максимом, на всякий случай, имелось два запасных кистеня. Так же был вооружен и Мамед, а вот Толик, как то ли уже бывший, то ли все еще действующий сотрудник полиции, получал на дежурство «макарова». — Толик, а как этот Белоглазов вообще в Красногорск попал? — лениво протянул Мамед, отгоняя сонную от жары муху. — Вы тут живете, я торговал, а майор что делал? — Что-то он рассказывал, мол, с мужем сестры случайно тут оказался, по каким-то бизнес-вопросам в правительстве Московской области. А так-то он на даче зависал, в отпуске. — А жена есть у него, дети? — Сам спроси, — посоветовал Толик. — Мутный он какой-то, между нами. На ВДВшника не похож. Хотя… Не очень я люблю с ним разговаривать. Хотя и уважаю. — Нет у него никого, — сделал вывод Мамед. — А то бы придумал, как нам отсюда вырваться. Подожди! Сестра-то, значит, есть? На даче? — Никого там давно нет, на дачах, — хмуро заметил Максим, отправляя в рот очередную спичку. Сигарет в магазине оказалось немного, их тут же растащили, и ему досталась всего пара пачек, которые давно опустели. Выпрашивать он не любил, вот и сосал спички. — На дачах разве от зомбаков спрячешься? Там если хоть один-два на поселок нашлись — считай, пустой поселок. — Ну почему? — заспорил Мамед. — Хорошие дома есть, большие, каменные тоже есть. Там вода своя, из скважины! Вот я бы лучше там посидел, а не тут. Знаю один поселок, родственники работали там. Есть хорошие дома, многие огороды вели. Вода своя, самое главное! Скважина! Если там устроиться хорошо — зимовать можно! — Ну, до зимы-то все должно как-то наладиться! — уверенно сказал Толик, выглядывая из-за бруствера. — Вижу Узума. Длинного, в шортах, помните? Как они еще не развалились на нем. Приятели осторожно выглянули и убедились: да, тот самый. Высокий и тощий, он появился возле «форта», как защитники называли свое убежище, на второй день. И сразу Толик сказал: я видел, как он за машинами с порванным пузом бежал! Так и сказал: с порванным пузом, бежал и кишки руками поддерживал. Толику не очень верили, но футболка на животе у него и правда отсутствовала. Сам живот был покрыт запекшейся грязью, кровью, и разглядеть что-либо не получалось. Толик почему-то прозвал его Узумом, и никто так и не спросил, почему. Длинный Узум участвовал почти во всех штурмах форта, часто получал кистенями по ключицам так, что повисала рука, но всегда возвращался здоровеньким. — Тварь живучая… — протянул Максим. — Все же встречал я его где-то тут. Кажется, он очки носил. Теперь, выходит, и зрение поправил. — Ускоренная регенерация, как сказал товарищ Белоглазов, — вспомнил Толик и хохотнул. — Черт с ним, пусть бродит, может, крысу дохлую найдет. Или кого-нибудь из своих сожрет, это еще лучше. Мамед, антенну не порви! Выругавшись, Мамед посторонился. Он едва не задел хитро натянутую проволоку над крышей магазина. Проволока тянулась вниз, туда, где над непонятной схемой из усилителей, разобранных полицейских раций и еще множества деталей, в которых больше никто не разбирался, корпели Белоглазов и Спец, ни фамилии, ни имени которого никто не знал. Спец еще с тремя выжившими пробился к форту на второй день, издалека услышав стрельбу. Чтобы пройти сквозь зомбаков, они использовали самодельные огнеметы идеально, как показалось Максиму, тупой конструкции. Кто бы ему рассказал, он бы не поверил, но видел сам: от канистры с бензином трубка тянулась к мехам от обыкновенного баяна, а затем разбрызгивалась из какого-то рассеивателя. Одно чудо-оружие воспламенилось прямо в руках у девушки Даши, отчего она сильно обожгла руку, но второго хватило, чтобы дойти до дверей. При всем скептицизме Максим разделял общее уважение к Спецу, суетливому, немного смешному мужику лет пятидесяти. Надо ведь было догадаться, что зомбаки боятся огня, а потом еще придумать, как этим огнем орудовать на ходу, — факелом от толпы зомбаков не отмашешься. С собой Спец и его команда притащили все добро, которое показалось Спецу полезным. Вот там и были детали, усилители, конденсаторы и прочая радиодребедень. Белоглазов все работы Спеца немедленно засекретил, а сам немало часов проводил в наушниках, прослушивая какие-то ему одному ведомые частоты. — Зачем эта антенна? — Мамед тяжко вздохнул. — Я магазин знаю, там батареек много. Да все знают такие магазины! Зомбаки батареек не едят. Набрать можно много, набрать лапши, консервов — зомбаки не понимают, что это можно есть. И уехать в тот поселок, я дорогу покажу. Огнем отобьемся, а там — людей мало было в будний день, значит, зомбаки уже друг друга поели. Последних добьем и станем жить. Хоть до весны! А зимой они же все замерзнут, они глупые и огня боятся. Тогда мне можно будет домой пробираться, смотреть, что с семьей… — Мамед, не трави душу насчет семьи, а? — попросил Толик. — У всех семьи были. Разговоры на тему близких в форте считались запретной темой. Большинство здесь были из Красногорска и порой узнавали в толпе зомбаков соседей или сослуживцев, просто примелькавшиеся лица продавцов. Говорить об этом никто не хотел, и только Мамедов постоянно нарушал неписаное правило. — Я в интернете, помню, как-то раз набрел на форум людей таких… Ну, тогда казалось — полоумных каких-то, — заговорил Максим, доставая из большого коробка очередную спичку. — В общем, к постапокалипсису они готовились. То есть, к жизни после вот такой катастрофы. Хвастались там друг другу, какие у них на дачах схроны с едой и оружием, какие двери от врагов, из арбалетов учились стрелять, и так далее. Теперь думаю: многие ли из них смогли добраться до этих своих убежищ? — А всегда так бывает: чем дольше готовишься, тем больше вероятность, что ничего не получится, — изрек Толик. — Помню, в юности, пригласишь девушку в гости и маешься, убираешь все, готовишь что-то, свечи даже зажигаешь, музыка всякая. А она придет — и не тронь ее! Зато в другой раз случайно на улице столкнулись, как дела, пошли вместе к ее друзьям на день рождения, я даже без подарка, и там, вдруг, ты понимаешь? Ни с чего! — Э! Правильно! Я вот тоже историю расскажу! — оживился Мамед. — Работал на оптовом рынке, и была там одна начальница у нас. Так вот… Максим, мало интересуясь продолжением, осторожно выглянул, проверил ситуацию. Все по-прежнему: перекресток с десятком побитых машин, включая те, на которых приехал Белоглазов, мусор, пятна на асфальте, кое-где — кости. Никого. Жарко, душно. Час назад Максиму казалось, что где-то прогремел гром, но дома мешали увидеть, с какой стороны прошла гроза. — Вылазка будет! Внимательнее! Из люка на пару секунд показалась Даша и, очаровательно улыбнувшись, снова исчезла, не дав Толику затеять столь же романтичный, сколь и бесполезный разговор. Отряд жил тесно, и даже такой жизнелюбивый человек, как Толик, не мог надеяться пробраться на женскую половину. Все трое зашевелились, устраиваясь поудобнее. Теперь стоило повнимательнее смотреть во все стороны. Пусть зомбаки и успокоились за последнее время, но если замечали человека, то все равно реагировали на него исключительно как на свою законную добычу. Максиму показалось, что он видит какое-то слабое движение метрах в двухстах, и он тут же сообщил: — У конкурентов кто-то есть, вроде бы. «Конкурентами» называли продуктовый магазин с разбитыми витринами и выломанными дверями. Прошлая, вторая вылазка, была как раз туда. Сначала Белоглазов, оценив могучую силу огня, слил силами отряда бензин со всех машин, стоявших в округе. Одного человека тогда все-таки потеряли, хоть и вышли с факелами и Спец брызгал из своего «огнепульверизатора» как мог. Вчерашний поход в тот магазин, «к конкурентам», обошелся без жертв, да и зомбаков было раза в два меньше. Группа, используя тележку, сооруженную из фанеры и трех оказавшихся неподалеку скейтов, прикатила к форту всю найденную воду и кое-какие продукты, а также спички и зажигалки. — Пусть! Я утром слышал, как Белоглазов про оружие говорил. Вот спорю с вами на пять глотков воды с каждого, что хочет до «Охотника» дотянуться. — Далековато, — прикинул Максим. — А если отрежут группу? — Пойдем выручать, — пожал плечами Толик. — А какие есть варианты? Но я думаю, майор, как обычно, все просчитает, всех заставит выучить, в каком порядке отступать. А вообще, я же вчера ходил «к конкурентам». «Молотовы», которых они намешали, нормально действуют. Зомбаки теряются, разбегаются и потом уже не толпой налетают, а по одному. Даже как-то и не страшно, если каждый знает свое место. — Эй, на посту! — теперь Белоглазов сам высунулся из люка. — Идем за оружием на соседнюю улицу. Группа встречи будет готова к выходу внизу, вы — в резерве, слушать команду Тарского. Средства защиты приказываю надеть немедленно. — Так точно! — Толик первым начал наматывать на руку толстое банное полотенце. — К «Охотнику» они, факт. Мамед, ну, осторожно! Потянувшийся за своей «спецодеждой» Мамедов задел густо стоявшие по бокам крыши пластиковые бутылки со срезанным верхом — на случай долгожданного дождя. Парочка бутылок скатилась вниз и запрыгала по асфальту с негромким, но все же нарушившим тишину звуком. — Это что еще за дерьмо? — Белоглазов, уже в защитном воротнике, опять возник в люке. — Прекратить демаскировку перед спецоперацией! — Так точно, больше не повторится, товарищ майор! — за всех ответил Толик. — Что-то мы, мужики, размякли тут на солнышке. Давай, народ, приходи в себя, война начинается. Защитная одежда имела только одну цель: не позволить зомбаку сразу прокусить бойцу вену или артерию. Обязательный защитный воротник, из любой ткани, в которую пихали любую мелочь, найденную в магазине: салфетки, тампоны, даже изломанную одноразовую посуду. Почему-то твари любили атаковать сразу в горло или сзади, пытаясь перекусить шейные позвонки. Дальше — верхняя одежда, уж у кого какая была. Под нее тоже следовало засунуть как можно больше тряпок, рваных журналов, рекламных газет и прочего. Руки и ноги дополнительно обматывались полотенцами, едва ли не тюк которых где-то нашел Спец и притащил со своей группой. Лежать так на крыше, да и сидеть внутри магазина, было просто невозможно, вдобавок пот пропитывал «спецодежду», снижая ее защитные свойства. Закончив, бойцы поудобнее взялись за оружие, и Толик доложил вниз о боевой готовности. Белоглазов, с калашниковым наперевес, выскочил первым и засеменил, пригнувшись, к углу жилого дома. За ним, почти не отставая, шли два метателя, с бутылками «молотова» в сумках, факелы были зажжены заранее. Следом катили тележку два факелоносца с кистенями, замыкали группу опять два метателя и Кунгур с автоматом. — У меня тихо, что у вас? — Толик смотрел в другую сторону. — Дошли они до угла? — Дошли, — отчитался Максим. — Узума не вижу. — Узум к парку пошел, — прошептал Мамед. — Гулять. Погода хорошая. — Отставить шутки! — Совсем недалеко прогремел гром, и Толик, успевший запариться, застонал: — Дождичка бы… — А огонь не потухнет? — насторожился Максим. — Если факелы гореть будут плохо, то и запалы у «молотовых» не возьмутся… — Они успеют. Должны успеть. Несколько минут все лежали тихо, прислушиваясь. Однако ни единого выстрела не раздалось. Это говорило о том, что группе удалось дойти до магазина без приключений — или почти без приключений. Один-два зомбака, забитые кистенями, это еще не событие. Вот если палить в них и швыряться молотовыми, тогда событие случится: набегут их «коллеги». — Тарский выводит группу встречи, — прошептал Толик. — Значит, все путем… И он сглазил. Сначала послышалось несколько хлопков — полетели «коктейли». Потом с паузой в секунду начал одиночными бить автомат. Максим никогда не служил в армии, но теперь мог себе представить: группа зомбаков атакует по улице, огонь заставил их рассыпаться, и теперь Белоглазов по одному выбивает тех, кто проскочил пылающий заслон. А группа в это время, толкая нагруженную тележку, спешит к углу дома, за которым их уже будут встречать и прикроют. Застучал второй автомат, на этот раз короткими очередями. Снова хлопки бьющихся бутылок, и Максим, скосив глаза, заметил облачко черного дыма. Они совсем рядом. Должны успеть! Тарский, чувствуя неладное, сам выскочил с автоматом к группе встречи, стал раздавать какие-то команды. — Бегут от парка! Десять-двадцать наверное! — закричал Мамед. Максим, сообразив, что отвлекся, снова оглядел сектор и тоже подал сигнал: — От «конкурентов» движение! Много, кажется! — Нашли время на штурм идти, сволочи! — Толик вскочил, потому что скрываться было уже ни к чему. — Тарский, они со всех сторон! — Отставить встречу! — Тут же отреагировал замком. — Молотовы по кругу, только Белоглазову дорогу оставить! Основное направление — парк! Полетели «коктейли», но создать сплошную линию огня защитники уже не успевали, Максим видел это с крыши. От «конкурентов» бежала целая толпа, как-то постепенно набирая скорость. Капля шлепнула Максима прямо по носу, и только тут он сообразил, что дождь, пока еще редкий, начался. Даша подала на крышу факел и несколько бутылок, все трое постарались забросать молотовыми свои сектора, но зомбаков это задержало лишь на две-три секунды. Затрещал автомат Тарского, его поддержали из окон форта. Видя, что дело плохо, схватился за пистолет и Толик. — Если Белоглазова потеряем — хреново дело! Максим бросил короткий взгляд к углу дома. Группа уже вышла оттуда, они бежали к форту, и прямо на глазах Максима короткая тележка перевернулась, рассыпая ружья и коробки с патронами. Дальше наблюдать было некогда. Вырвавшийся вперед зомбак в прыжке исхитрился дотянуться до крыши, вцепиться в нее грязными пальцами, и миг спустя показалась его голова. Максим ударил удачно: если и не убил, то хотя бы оглушил, пальцы разжались. Он снова не удержался, посмотрел, что с группой Белоглазова, и прежде всего увидел самого майора. На бегу отбросив пустой магазин, он перемахнул через тележку и груду оружия и толкнул к форту замешкавшегося факельщика. Но тот, отступив и пропустив командира, все же остался и выстрелил в бегущего следом зомбака из винтовки или охотничьего ружья, Максим точнее рассмотреть не мог. Зомбак чуть вздрогнул, но тут же кинулся на обидчика, повалил и начал рвать. Белоглазов даже не оглянулся, он был занят пристегиванием нового магазина. Изящно увернувшись от следующего преследователя — попросту прыгнув прямо в лужу горящей смеси бензина и масла, — майор выпустил ему в лицо очередь и стал пятиться, оставляя на мокром асфальте черные, дымящиеся следы. Волна зомбаков накатила на форт со всех сторон, и одновременно дождь пошел сильнее. Покачивая кистенем, Максим оглядывал поле боя. Ему показалось, что зомбаки, вовсю шлепающие по лужам, радуются дождю, как дети. Вроде и дурацкое сравнение, а что-то общее и правда было. «Видимо, прав Толик: жара им не по душе. А теперь… Даже в самом начале их столько не было! Со всего Красногорска, что ли, к нам набежали?» Он ударил снова, опять удачно, и тут же еще раз, но теперь они с Мамедом выбрали одну цель и помешали друг другу. Бутылка Максима разбилась, и он схватил запасной кистень, но Мамед уже успел справиться и без него. Главная опасность для крыши миновала: вокруг форта бушевала толпа, молотя кулаками в стены и наглухо забаррикадированные окна, и с разбегу до крыши никто допрыгнуть не мог. Но защитники уже знали: время от времени, скорее случайно, чем осмысленно, один из этих одетых в обрывки одежды бывших людей прыгнет снова. — Майор, пригнись! Толик, сшибая наполнявшиеся водой пластиковые бутылки, упал на крышу животом, опустил руку с пистолетом и в упор несколько раз выстрелил в висок зомбаку, схватившему автомат Белоглазова. Зомбак полетел вниз. Почти вся группа уже отступила в форт, оставшиеся снаружи отчаянно отмахивались факелами. Белоглазов, с разряженным магазином и без огня, не стал геройствовать и протиснулся в приоткрытую дверь. — На крыше, вы идиоты совсем? — закричал он вместо похвалы. — Не кидать «молотовы» в толпу, они не разбиваются! Беречь боеприпас! Да, теперь «коктейли» и правда оказались бесполезны. Сначала Максиму казалось, что собравшихся вокруг зомбаков никак не меньше тысячи, но снова оглядевшись, он понял, что преуменьшил их численность. Две тысячи? Три? Такой атаки и правда не было даже в первые дни. Дождь хлестал все сильнее, факелы погасли. Крыша стала мокрой и скользкой, а вот зомбакам, кажется, ничто не мешало: они невесть когда отросшими, крепкими ногтями, больше похожими на желтые когти, все чаще впивались в края и пытались подтянуться. Одному, пузатому, здоровому дядьке, это почти удалось, но подскочивший Толик приставил «макарова» прямо к его глазу и нажал на спуск. Толстяк, падая, взмахнул руками и сумел-таки схватить кистень Толика, которым тот орудовал свободной рукой. Толик успел выпустить оружие и тут же склонился над люком: — Кистени кончаются, Дашка, бьются! Дай еще! Вместо нового оружия снизу наконец-то полезло подкрепление. В форте размещалось около тридцати человек, и большинству из них внутри заняться было нечем, вот Белоглазов и послал свободных мужиков размяться. На крыше стало тесно, Максим едва увернулся от локтя Кунгура и присел. Из люка на него смотрело Дашино лицо, мокрое, милое и испуганное. — Макс, передавай мне воду, до какой дотянешься! — попросила она. — А я тебе пустые верну! Сейчас туча пройдет, ни с чем останемся! «Ты о чем вообще?! — хотелось крикнуть Максу. — Ты влезь сюда, посмотри на это море голов вокруг нас, форт вот-вот сомнут!» Но он не крикнул, сообразив, что Даша права. Если форт устоит, вода будет очень нужна. Если нет… Тогда ничто уже не имеет значения. Стараясь не попасть под удары своих же, он стал ползать по крыше, собирая оставшиеся емкости с дождевой водой и подавая Даше. Все равно бойцов на крыше теперь хватало. А потом он услышал выстрелы, и тут же закричал Толик, замахал руками, кому-то сигналя. Пять армейских грузовиков, на скорости, с включенными фарами, шли вниз по улице, в направлении «от конкурентов». Редкие зомбаки пытались зацепиться за борта, норовили повиснуть на подножке — вот их и отстреливали. — Ура!! — первым заорал Кунгур. — Ура! Наши! Все закричали, запрыгали. В люк высунулся Белоглазов, но никак не мог подняться выше, его толкали со всех сторон. Между тем колонна, не сбавляя скорости, врезалась в толпу зомбаков и, буквально наматывая их на колеса, разбивая живые волны бамперами, стала поворачивать к улице Маяковского, прочь от осажденного форта. Первой машине, взревывая мотором, удалось прорваться, вторая проскочила в пробитую брешь, а вот третий грузовик, то ли он шел с увеличенным интервалом, то ли водитель поосторожничал и притормозил на повороте, облепили со всех сторон. Водитель оказался полностью лишен обзора из-за бьющихся о лобовое стекло зомбаков, а попытка наддать газу ни к чему не привела: огромная толпа почти целиком качнулась от форта к колоне. Грузовик заглох. Ведущий четвертую машину не успел среагировать вовремя и, разбив фару, протерся бортом о борт, тоже теряя скорость. Его постигла та же участь: мотор надсадно заревел, завизжали покрышки, буксуя в крови, и машина встала. Пятый грузовик резко вывернул вправо, сшибая более редких здесь тварей, и, описав длинный полукруг, объехал магазин, в котором разместился форт, с другой стороны и скрылся вслед за первыми двумя машинами. В остановившихся грузовиках отчаянно заработали автоматы, во все стороны полетели клочья от прошиваемых насквозь зомбаков. — Ложись! — скомандовал Белоглазов. — Палят во все стороны, что вы раззявились?! — Может, помочь? — неуверенно поинтересовался Кунгур. — Иди, разрешаю! Они вот нам почему-то не помогли. Или, точнее, не хотели… И тихо чтобы, приказ: затаиться! Довольно трудно было затаиться на крыше в таком количестве, но кое-как укрылись за бруствером. Попасть под шальную пулю и в самом деле никому не хотелось. Схватка, впрочем, была короткой: зомбаки лишены страха и почти лишены инстинкта самосохранения, если хотят жрать. А жрать они хотели всегда. К звукам выстрелов очень скоро добавились истошные вопли заживо пожираемых, потом выстрелы прекратились совсем, а потом началась обычная среди зомбаков битва за трупы. — Дождь кончился, — прошептал Мамед, взял одну из оставшихся емкостей и осушил до дна. — Хорошо бы снова жарко стало. Может, они тогда покушают и уйдут?.. За те тридцать или сорок минут, что зомбаки рвали на части людей, дрались меж собой, драли на части трупы друг друга, появившееся солнце полностью высушило асфальт. И действительно, один за другим, редкими цепочками, большинство зомбаков потянулось к зданиям, видимо, в поисках тени. Некоторые ложились на влажную землю и с каким-то животным удовольствием зарывались в нее, а некоторые, как показалось Максиму, и жрали землю. Бойцы понемногу, стараясь не шуметь, сползли вниз. Штурм форта так и не возобновился. Несколько тварей еще поколотили в стены и двери, но, не получив ответа, успокоились и тоже разошлись. Пару часов спустя в видимости форта оставалось не более трех сотен тварей, поодиночке и группами просто слонявшихся вокруг. Глава пятая ПРОРЫВ — Люди деморализованы, — негромко сказал Тарский. — Ждали помощи, а теперь не верят в нее. И появилась устойчивая версия: будет дождь, будет большой штурм. В прошлый раз наши укрепления почти не пострадали, но все считают, что нас спасла только попытка прорыва грузовиков. Чтобы посовещаться, они с Белоглазовым отправили вниз дежурных, а сами заползли на теплую крышу. — Кто теперь может утверждать наверняка: спасли они нас или мы сами бы продержались? Признаюсь честно, меня самого тоже очень взволновал вчерашний инцидент. Мы дошли до «Охотника» без проблем, внутри забили парочку уродов и не спеша, можно сказать, наполнили тележку. Я даже подумывал сделать еще один рейд, и вдруг они появились. С первыми каплями дождя, должен заметить. — И разошлись, когда опять стало сухо… В общем, все боятся теперь дождя. — Пусть боятся. Нам отступать некуда, и сдаться нельзя, а в такой ситуации страх врага очень полезен. Пусть будут настороже. — Насчет «некуда отступать», я хотел бы вернуться к прошлой теме нашего разговора. — Тарский придвинулся ближе. — Есть несколько человек, хорошо знакомых с местностью. Я имею в виду — с сельской местностью. Им известны магазины, склады, дачные поселочки, особняки наших нуворишей, которые сами по себе как крепости. Вариантов для действий — масса. И, что важно, там местность не была так густо населена, как в городе, а значит, и зомбаков меньше. Кроме того, имеется недалеко военная часть, точнее, три, но одна особенно привлекательна: внутренние войска, то есть много стрелкового оружия и боеприпасов. Там большой склад ГСМ и техника. — Я тебя понимаю. Белоглазов вытянулся во весь рост, хрустнув позвонками и прищурился на редкие облачка. Терпеливо прождав минуты три, Тарский прокашлялся. — Понимаешь, и? — Ответ отрицательный. Мы слышали переговоры. Плохо слышали, отрывочно, но они были. И из перехваченных кусков явствует: правительство спаслось, подземные бункеры функционируют исправно. Успели, понятное дело, не все, но головотяпства и разгильдяйства у нас всегда хватало. Тем не менее, все централизованно действующие силы сейчас стягиваются в центр города, прямо к Кремлю. Это разумно, окажись я ближе — тоже постарался бы именно туда прорваться, потому что уж если плясать — так от печки. Там проводятся какие-то зачистки, вскрываются склады, гражданское население размещают в бомбоубежищах и в метро, надо полагать. — Грех дробить отряд, Юрий Семенович! А часть людей в город ни за какие коврижки не сунется! Если у нас их тут тысячи, то что в Москве? — У нас их тут больше, гораздо больше, этих зомбаков! Просто мы не единственный центр сопротивления. Помнишь стрельбу ночную? Это же километрах в четырех от нас было, и палили вовсю, скорее всего — большая группа там оборонялась. Зомбаков вокруг нас мало, потому что им есть чем заняться. Но постепенно будет больше, и уж точно не меньше, чем в Москве на такую же площадь. — Вот я и говорю, уходить надо! Но не к Москве, а в районы с более разреженным населением! Пересидеть там, если потребуется — до весны. Зимой все кончится. — Надеюсь. — Белоглазов перевернулся на живот. — Но помни: зомбаки услышат звук мотора и стекутся со всей округи. И не важно, какова средняя плотность населения в районе, — тебе хватит. Или уж уходи куда-нибудь подальше, поищи на карте глухие места. — Ехать наобум — не вариант, — решительно сказал Тарский. — Поблизости имеем несколько хорошо описанных площадок, будем ориентироваться на месте. А переться куда-то, не зная броду, — смерть. Для начала попробую войсковую часть. — Там всегда большой периметр. А заборы для зомбаков — не преграда, лазают, как акробаты. Колючая проволока — просто смешно… Но возможно, ты найдешь там гараж, который сможешь защищать. Это важно, ведь любое, даже случайное повреждение техники может тебя погубить. Ты понимаешь, что одной машины мало даже для маленькой группы? — Да, минимум две. — Тарский взглянул на майора с тоской. — Выходит, все решено? Разбегаемся? — Выходит, так. Но последний раз попробую тебя разубедить. Ты помнишь, что главный враг не снаружи, а тут, с нами, в форте? В отряде уже трижды бывали случаи смерти. Два мертвеца потом встали и набросились на товарищей. К счастью, никто не пострадал, но по ночам теперь назначали дежурных не только в мужской, но и в женской части разделенного магазина. — Третий день ничего такого не случается, — проворчал Тарский. — За гигиеной будем следить, моющих средств у нас в избытке. — Мы понятия не имеем, что это за зараза, — напомнил майор. — Но, судя по скорости ее распространения, вряд ли дело в грязных руках. Скорее всего, мы все заражены, но возможности иммунитета у каждого свои. А если в каждом тикает часовая мина, то твоя затея с маленькой, уютной колонией, которая отсидится в стороне, может плохо кончиться. Вот приеду я, как офицер, на зов командования, а мне там скажут: строй личный состав на вакцинирование. Я, конечно, расскажу о тебе, и, надеюсь, ты оставишь мне подробную запись своих планов, но когда и кто найдет время вас искать? — Мы будем слушать радио, — сказал Тарский. — Как только правительство начнет восстанавливать контроль над территорией, оно об этом сообщит. Вот тогда мы и выдвинемся. — Если будет кому, — холодно уточнил Белоглазов. — Что ж, так и порешаем, значит. Тогда пусть люди определяются, потом меняемся списками и в путь. Сегодня жарче, чем вчера до ливня, так что думаю, хоть одну из этих машин мы заведем. Тарский выглянул из-за бруствера и осмотрел замершие военные грузовики. — Как минимум одну шину на замену. А если обе серьезно повреждены? Тогда сегодня не уедем. — Думаю, обе окажутся на ходу, — усмехнулся Белоглазов, сползая в люк. — Звук такой был, что просто заглохли. Разве что кости где-нибудь застряли, а мяско зомбаки сами все сняли. Но чтобы добраться до парка «Омега-строя», нам и одной хватит. И уж раз решили, не надо тянуть. Вдруг дождь пойдет? Пошли, займемся организацией процесса. В нескольких кварталах от форта находился автопарк строительной фирмы «Омега-строй». Нашелся человек, бывавший там, который уверял: у фирмы были затруднения с финансированием, что в этом бизнесе не редкость, поэтому почти вся техника сконцентрирована в парке. Белоглазова и Тарского, само собой, интересовали мощные грузовики, способные справиться с затором на дороге или объехать его по целине. Очень скоро отряд разбился на две группы. Максим колебался недолго: майор вызывал у него больше доверия, чем штатский Тарский, да и не верилось никак, что вчерашний мир может в один миг оборваться. Наверняка правительство продолжает контролировать ситуацию, просто никому сейчас нет дела до окраин Москвы, а тем более — Подмосковья. Ждать помощи где-нибудь в глухом местечке, отбиваясь от зомбаков и каждый день надеясь услышать рев моторов и стрельбу, Максим не хотел. Уж лучше оказаться в гуще событий. Тем не менее, большая часть отряда предпочла отправиться с Тарским. По всей видимости, сказалась вчерашняя история с прорывом военных, которые и не подумали помочь осажденному форту. Людям теперь казалось, что надежнее спрятаться где-нибудь и пересидеть тяжелые времена. Тем более, что план Тарского казался идеальным: отыскать надежное, крепкое убежище в малонаселенном районе области, перебить там местных ведьмаков и высокими стенами защититься от пришлых. Во время вылазок имелась возможность спокойно запастись всем необходимым даже до весны. То, что зимой все зомбаки должны или сожрать друг друга, или передохнуть от холода, даже не обсуждалось. — Собак завести надо обязательно! — агитировал Мамед. — Собака — она всегда все видит и слышит, ни один зомбак незаметно не подойдет! А еще собака за хозяина всегда первой кинется, и, пока ее зомбак жрет, есть время приготовиться! Малочисленность группы Белоглазова, как показалось Максиму, майора совершенно не смутила. Даже наоборот, похоже было, что он рад. Быстро приготовились к вылазке — надо было привести в порядок хотя бы один из военных грузовиков. Несмотря на то что солнце жарило вовсю и ни одного зомбака в округе не наблюдалось, соблюли все меры предосторожности. Бензина в этот раз решили не жалеть. Выйдя из форта и быстро приблизившись к грузовику, бойцы прямо из канистр разлили горючее, окружая грузовики. Одна из канистр досталась Максиму. — Макс, не лей так! — прикрикнул на него вечно озабоченный Спец, который уже открывал капот. — А если сюда стечет? По чуть-чуть! Потом все вот эти тряпки укладывайте по той же линии! — Всем выполнять! — сухо приказал Белоглазов, расхаживая вокруг машин с автоматом. — Вижу двух зомбаков со стороны парка! Стрелять только по моей команде. Периметр тоже пока не поджигать! По два человека, сведущих в автомеханике, быстро занялись машинами. Четверо выступили против зомбаков и довольно ловко с ними справились, хотя один, опрокинутый прыгнувшим упырем, слегка приложился головой об асфальт. Как всегда, помогла «спецодежда», защитившая от серьезных травм, и, конечно, огонь — тычок факелом в лицо на время ослеплял зомбака. Максиму, в числе прочих, пришлось выкладывать по нарисованной бензином защитной линии то, что Спец назвал тряпками. Это и правда были тряпки — окровавленные, но уже успевшие высохнуть на солнце. Все, что осталось от одежды тех, кто ехал в грузовике. Там, как оказалось, находилось немало и гражданских. Сперва Максим вытряхивал обглоданные кости, но потом, увидев, что другие не обращают на них внимания, перестал. Вот только зрелище окровавленных скальпов все еще заставляло судорожно сглатывать, отгоняя рвоту. Пока шла работа, еще несколько групп зомбаков подбегали с разных сторон. Напор постепенно рос, и, в конце концов, Белоглазову пришлось лично пристрелить парочку. Один грузовик завелся сразу, со вторым продолжали возиться. — Что там, Спец? Нам нужны обе машины! — Этот в порядке! — Спец стукнул кулаком по кабине. — А из того надо горючки слить сколько успеем, пока грузимся. Давайте быстрее! — Нам нужны обе машины! — жестко повторил Белоглазов. — Мы не можем рассчитывать только на один грузовик: что, если он заглохнет в пути? — А что, если дождь пойдет?! — подскочил Тарский. — Ты же сам говорил! Нельзя оставаться здесь до завтра! Нам ехать-то минут пятнадцать! — Тогда поджигайте линию! — с гримасой досады согласился майор. — Толик, Максим: берите автоматы и помогайте обеспечивать передвижение людей и груза от форта к грузовику! Тарский! Открывай, грузимся и едем! Форт распахнул двери, тут же дружно развалили баррикаду у входа. Группа метателей встала по бокам и забросала «молотовыми» подступы к форту, создав почти сплошной коридор огня. По нему тут же побежали люди с упаковками воды, продуктов и прочего добра, имевшегося в форте. Получив автомат, из числа тех, что были в грузовике, Максим передернул затвор и сразу почувствовал себя увереннее. Магазин пристегнут, еще один в кармане куртки — маловато, конечно, но уже кое-что. Между тем зомбаков становилось все больше. Огненное кольцо вокруг грузовиков они преодолеть даже не пытались, а вот к цепочке людей, спешащих к грузовику, многие пытались прорваться. — Позади встань! — Толик потянул Максима за плечо. — Только если парни не справятся, стреляй! Бей короткой очередью в голову и только в упор, чтобы своих не зацепить! Пока группа пробегала от входа в оставляемый форт к огненному кольцу, защищавшему технику, им по два раза пришлось открыть огонь. Глядя, как падают убитые им зомбаки, Максим улыбался. Наконец-то можно хоть немного почувствовать себя хозяином положения! Беспокоило только количество патронов, которое было необходимо потратить на каждого. И это — стреляя в упор, когда мишень, прижатая к луже пылающего коктейля Молотова, отмахивается от факелоносцев. Тем не менее, это было приятно. — Уходи, не зевай, отрежут! — прервал его эйфорию Толик, сильно толкнув в спину. — Все, уходим за огонь! Максим последним перепрыгнул жарко пылающую полосу бензина, «тряпок» и костей, по сути — всего, что осталось от нескольких десятков людей. — Сколько патронов в наличии? — деловито спросил Белоглазов. — Понятно… Кунгуров! Отвечаешь за огневые точки в кузове! Цель — не добивать, а сшибать их к чертовой матери, и лучше бы вообще обойтись без огня. Кистени на месте? Тогда заканчиваем погрузку — и ходу, пока не прогорело! Из кузова, с которого еще зомбаки содрали тент, Максим смог оценить количество сбежавшихся тварей я снова поразился. Ведь далеко не все люди превратились в зомбаков после удара вируса, а сколько их потом погибло! Тем не менее, несколько сотен тварей, собравшись на шум, уже плотным кольцом окружили огненную преграду. К счастью, их было куда меньше, чем тогда, во время неожиданного ливня, да и растянулись равномерно. Если Белоглазов прав и здесь — лишь очень малая часть зомбаков, бродящих по Красногорску, то что же творится в Москве? Наверное, только зима поможет положить конец этому ужасу. — Командир, ЧП! — рявкнул Кунгур и, расталкивая плотно набившихся в кузов людей, полез в самую середину. — Галина помирает! Максим, привстав, увидел, как корчится, хватает ртом воздух и пучит глаза Галина, женщина лет пятидесяти, чудесная повариха, которая все жаловалась, что не может вкусно покормить отряд. На его плечо тут же легла рука мгновенно взлетевшего на грузовик Белоглазова. — Та-ак… Вечная память! И все, потом почтим и помянем! Умрет Галина Ильясовна или обернется в зомбака, с нами ей дороги нет. Кунгуров! Выки… Спустите ее вниз! Быстрее! — Может, хоть подождем, пока отойдет? — заскулила сидевшая рядом Даша, смертельно побледневшая от страха. — Она же бьется еще! — Да некогда ждать, Дашунька! Просто отвернись, — пробасил Кунгур, взвалил еще живую Галину на плечо и передал к борту, где ее принял Толик. — Давай, быстро! — Готово?! — уже из кабины крикнул Белоглазов. — Да! — ответил Максим, когда Толик разжал руки. — Да, жми быстрее! Кольцо прогорело! Это было правдой — позади грузовика пламя стало слишком низким, чтобы удержать зомбаков, и те хлынули внутрь защищенного огнем круга. В тот же миг машина рванулась с места, так что Максим самым позорным образом повалился на товарищей, едва не ударив Мамеда автоматом. В задний борт тут же впились две пары рук, но этими «зайцами» занялся как всегда уверенный и немногословный Кунгур. Грузовик, пробив неплотное кольцо зомбаков, выскочил за пределы живого кольца и, набирая скорость, понесся к офису строительной фирмы. Некоторые зомбаки бежали удивительно резво, и Максим несколько раз порывался выстрелить, но все же решил поберечь патроны — целиться сидя в подпрыгивающей машине по бешено несущимся совсем рядом с колесами мишеням ему еще никогда не доводилось. Так же, как и вообще прежде не доводилось стрелять из боевого оружия. Цель операции была проста: оторваться от преследователей хотя бы на пару минут. За это время, добравшись до автопарка, надо было отыскать еще как минимум один пригодный для езды грузовик, чтобы разделиться, хотя Белоглазов конечно же настаивал на минимум двух для каждой группы, на случай неожиданной поломки. Продумано все было настолько, насколько возможно: ворваться на территорию парка, быстро захватить технику и так же быстро выехать. В случае, если на территории парка окажутся зомбаки, — покинуть ее немедленно и двигаться к другому схожему объекту, которых про запас имелось еще три. — Все — на одной машине! — злился Белоглазов в кабине, пока Тарский, в девяностых успевший немало подальнобоить, крутил баранку. — Это… Да я бы сам расстреливал за такое! — А ты представь, что мы в тылу врага, майор, и выбирать не приходится! Эх, придется наподдать… — Чуть сбросив скорость, отчего в кузове всех шатнуло вперед, Тарский на бампер принял маленькую «тойоту» и прибавил газа. Легковушка отлетела в сторону. — А мы и есть в тылу врага, Семеныч! — Так-то оно так, но мы владеем интеллектуальным преимуществом перед врагом и должны им пользоваться, а не рваться наобум. Теперь третий поворот! — Да помню! Что сзади? Белоглазов высунулся из кабины и, щурясь, оценил обстановку. Самые шустрые зомбаки все еще виднелись вдали, но их было немного. Жаркая погода и правда делала их вялыми. Удовлетворенно кивнув, майор показал Тарскому большой палец. Тот довольно хмыкнул и мастерски, почти не снижая скорости, вписался в поворот, объехал, чиркнув бортом, автобус и снова нажал на газ. Несколько минут спустя грузовик доехал до автопарка «Омега-строй». Сторожка охранников полностью выгорела по какой-то причине, и только бесполезный шлагбаум упорно преграждал кому-то пусть. Притормаживая, Тарский сбил его, и грузовик покатился мимо ряда бульдозеров, экскаваторов и прочей, сейчас совершенно не нужной техники. — Вон МАЗы стоят! — обрадовался майор. — Я бы лучше что покомфортнее выбрал, да не те, боюсь, времена! Тарский прокатился еще с сотню метров и остановился возле ряда грузовиков. Из кузова посыпались люди в заранее оговоренном порядке: специалисты, группа прикрытия, группа охраны. Максиму по плану полагалось забраться на крышу грузовика для наблюдения, что он с удовольствием и проделал. — Что там, Макс? — Белоглазов и сам забрался на капот. — Пока ехали по парку, никакого движения не заметил? — Видел что-то, — признал Максим и указал: — Между «Газелью» и красным бульдозером. Что-то копошилось в земле, а что — не соображу. Может, пес полумертвый? — Поглядывай туда! Будем надеяться, тебе показалось. Поглядывай! Белоглазов спрыгнул на землю и побежал к Спецу, который уже открыл сразу два капота, что-то там высматривая. Тарский выбрал себе грузовик первым, и его люди сразу стали перетаскивать туда вещи. Не обошлось без споров, и Максим был рад, что оказался при деле и не участвовал в мелких сварах. Опять посмотрев в ту сторону, где ему показалось сперва какое-то движение, он сначала даже не понял, что увидел. Зомбак, пол которого невозможно было определить под слоем грязи и крови, каким-то образом потерял все конечности. Теперь, мучимый голодом, он выполз из-за «Газели» и с жадностью смотрел на людей. Понимал ли он, что никак не сможет добраться до добычи? По всей видимости, да: эта страшная гусеница не пыталась ползти вперед, только постоянно извивалась. «Как же он тут выжил один?» — подумал Максим и тут же мысленно хлопнул себя по лбу: потому и выжил, что один! Другие зомбаки немедленно сожрут его, если обнаружат. — Куда смотришь? — рядом оказался улыбающийся Толик. — Ого! Ну, не будем патроны тратить. Нашли машины, скоро тронемся. В Москву! Вау! Надоело мне тут сидеть, хоть и хорошая компания. — Я все думаю, что он пил все эти дни? — Зомбак? А знаешь, я не раз видел, как они сырую землю жрали. Сначала думал, что они закапываются, как собаки, а потом пригляделся: и закапывается, и жрет. Белоглазов сказал, что при их обмене веществ, который позволяет даже кору с деревьев обдирать, они могут и землю жрать. Там же бактерии, усек? — Жуть. Мы на этом грузовике поедем? — Максим оглянулся. За его спиной уже вовсю прогревались пять или шесть машин — было из чего выбрать. — Мне показалось, нормальная тачка. — Хороша тачка! — хихикнул Толик. — Нет, Спецу все же что-то не нравится в радиаторе или еще где-то. Забило, наверное, ошметками. Берем два МАЗа, на один майор никак не согласен. Все, начинаем грузиться! Он спрыгнул, а Максим, поправив автомат, вернулся к наблюдению. И не зря: он увидел, как мелькнул над забором зомбак, который скорее даже перепрыгнул его, а не перелез. Второй переваливался тяжелее, зато чуть в стороне ловко перебрались еще двое. — Тревога! — закричал часовой. — Они слева, в дальнем конце парка! — «Молотовы» к бою! — приказал Белоглазов, забираясь на крышу кабины МАЗа и изготавливаясь к стрельбе. — Быстрее с погрузкой! — Майор, мы уже готовы! — закричал Тарский, севший за руль. — Помочь? — Нет, если готовы — счастливого пути! Обойдемся без церемоний! «Молотовы», давай! Метатели синхронно швырнули коктейли, и самые резвые зомбаки, уже выбежавшие из-за машин, бросились врассыпную от разлившихся луж горящей смеси. — В машины! Волков, бегом, ждать не будем! Когда Максим забирался в кузов МАЗа, Белоглазов, Кунгур и Толик уже вели сплошной огонь. Два грузовика Тарского, мигнув на прощание фарами, на скорости покинули парк. Там, у выхода, истошно заорал попавший под колеса зомбак, и стало понятно, что они едва успели. — Газу, газу! — Белоглазов нырнул в кабину и тут же продолжил стрельбу через окно. — Никого не ждать ни при каких обстоятельствах, задержаться можно только на улице Ленина, не раньше! Первый МАЗ, за руль которого уселся Сашка Бесенок, совсем молодой пацан, с ревом устремился к выезду. Наперерез ему кинулись три зомбака. Первый, в обрывках длинного платья, так неудачно прыгнул, что его кости сразу же захрустели под тяжелым колесом. Еще двое зацепились за кузов, но оттуда им в лица ткнули факелами, и они покатились по земле. Впрочем, только затем, чтобы тут же подняться и побежать следом за машиной. — Максим, прикрой со стороны водителя! — крикнул майор из кабины. — С Богом! — хрипло выдохнул Спец, севший за руль, и второй грузовик рванул за первым. С трудом удерживаясь на повороте, упираясь коленями в борт, Максим все же сумел короткой очередью отбросить уже прыгнувшего зомбака. Даша, морщась, будто жевала лимон, один за другим бросила три «молотова», особо не целясь — просто чтобы сбить наступательный порыв набегавших тварей. Грохнула картечью винтовка, прихваченная еще во время рейда в «Охотник», — это Кунгуров сбил зомбака, успевшего перевалиться через задний борт прямо в кузов. — Гони, Спец, одолевают! — заорал Толик, с пистолетом в одной руке и факелом в другой, он пытался сбросить целую гроздь зомбаков, неожиданно появившихся с левого борта. — На выезде о столб их приласкаем, поберегись! — успел крикнуть Белоглазов, высунувшись из кабины. Уже после первой поездки все знали, как легко вылететь из грузовика, поэтому не сговариваясь присели и схватились друг за друга. Белоглазов не шутил: Спец протерся бортом по стойке ворот, и, хотя сделал это с почти ювелирной точностью, Максима и Дашу швырнуло на взвизгнувшую докторшу. Хуже всего, что один из висевших на борту то ли заметил угрозу, то ли был просто ловчее других и исхитрился в последний момент впрыгнуть в кузов, исполнив что-то вроде подъема с переворотом. Тут же зомбак схватил Толика за ногу и вцепился в нее, пытаясь прокусить намотанные полотенца и тряпки. Максим, дрожащим пальцем нащупав спусковой крючок, высадил в голову зомбака остатки магазина. Пули разнесли твари левую щеку и вышли из затылка. — Ну, ты даешь! — бледный Толик подтянул к себе ногу и обнял ее, будто ребенка. — Я уж думал… — Совсем охренел, сука?! — Кунгур, находившийся у заднего борта, был менее вежлив. — Куда садишь, а!? Вот тут! — он показал. — Вот тут, у виска моего пули прошли! Смотри! Но Максим и сам видел отверстия в заднем борте от своих выстрелов. Он просто позабыл о Кунгуре, все случилось слишком быстро. Еще раз выругавшись, рассерженный боец ухватил мертвого зомбака и одним движением перекинул через борт. — Все живы?! — донесся крик Белоглазова. — Пока все! — откликнулся Толик. — Гони, командир! — Патроны беречь! — рявкнул майор. — Всем перевести оружие в режим одиночного огня! И в голову бейте! В корпус только боеприпасы зря тратить!.. Машины Тарского ушли за запад, а группе Белоглазова предстояло добраться до Москвы. Маршрут выбрали самый простой — по Волоколамскому шоссе, чтобы потом, не меняя направления, проехать по Ленинградскому и оказаться в центре. Спец сосредоточенно смотрел вперед, лишь иногда вздыхая и негромко матерясь. — Что-то не так? — напрягся майор. — Да Леха этот, водит, как баба! То и дело притормаживаю, чтобы интервал не съесть! На улице Ленина надо его обогнать, я посигналю. — Не надо! — приказал Белоглазов. — Скорость каравана определяет самый медленный участник. Так что уж лучше мы будем притормаживать, чем он за нами гнать изо всех сил. Случись что — в нас же и влетит. — Тоже верно, — кивнул Спец. — Ну, вот и она, улица наша Ленина, чтоб его, лысого! До чего довели страну коммунисты — зомбаки по улицам бегают! Это, считай, уже Волоколамка, майор. Теперь только вперед! — И это прекрасно. Так, опасность справа! — Белоглазов опять высунул голову в окно. — Максим, слева поглядывай! — Есть! — откликнулся Максим, но слева он видел лишь пролетающий мимо ряд пустых домов. Справа же, из небольшого парка, наперерез машинам бежали не меньше сотни зомбаков, а может быть, и больше — листва мешала рассмотреть. Толик и Кунгур изготовились для стрельбы, но им повезло — никто не успел зацепиться за борт. Зато, как только машины пронеслись, на шоссе повалила такая толпа расчеловеченных тварей, что даже Кунгур присвистнул. — Их там тыща, наверное, — прикинул он, все еще глядя назад. — Да нет, больше! И с мокрыми волосами, я заметил… — Так там пруды, в этом парке! — вспомнил Толик. — Что они там делали, а? Не купались же, не мылись? Не знаю, где там группа вроде нашей могла оборону держать, чтобы они собрались такой толпой. — Пить же надо им? — предположил Максим. — Жарко, им тяжело. Вот и пошли на водопой. — Все сразу? — усомнился Толик. — Странно как-то это все. Сухо — их мало, дождь пошел — тысячи прибежали! И тут — тоже вода. Не нравится мне это. — Чем? — испуганно спросила Даша, нервно тискавшая в руках бутылку «молотова». — Да тем, что водопровод не работает! — пояснил Толик. — Вода, что мы в магазинах берем, очень скоро там кончится. В Москве, скорее всего, уже всю растащили. И где тогда воду брать? В деревне колодцы есть, скважины свои у многих пробурены, к ним насосы, если генератор свой есть и солярка — можно жить. А в Москве нам придется на реку ходить. Если зомбаки тоже там окажутся, будет тяжело. А они, конечно, будут там! Где ж им пить? — Ночью будем ходить! — отрезал Кунгур. — Не разводи панику. Майор что-нибудь придумает. Да и не собираемся мы в Москве выживать, мы же на соединение со своими идем. Огромная толпа зомбаков осталась за поворотом, теперь машины шли на восток. Максим, присев на упаковку минеральной воды в пластиковых бутылках, положил автомат на колени. Он видел зомбаков, и немало: они мелькали во дворах меж домами, выглядывали в разбитые окна, но пока не заметна была хоть сколько-то значительная группа. Один, выскочив из кустов, сотню метров бежал следом, изо рта у него торчали зеленые побеги. «Они всеядны и всегда голодны, — подумал Максим. — Люди так не могут, а значит, у зомбаков и правда совсем другой обмен веществ. Как так могло произойти? Ну не черной же магией нас поразили? А что, если эти твари зимой просто зароются куда-нибудь поглубже и лягут в спячку? Тогда следующей весной их должно быть не намного меньше, чем осенью… И остается только надеяться, что зомбаки не умеют размножаться!» Глава шестая ГОНКА ЗА ЖИЗНЬ Первые пару километров грузовики по шоссе проехали достаточно быстро: большинство машин, чьих водителей несчастье застало за рулем, громоздились в кюветах. Время от времени Сашке, ведшему первый МАЗ, приходилось чуть сбрасывать скорость, чтобы ударом бампера сдвинуть в сторону какую-нибудь легковушку, но в целом ехать было можно, хоть и приходилось петлять по дороге. Однако чем ближе к Москве, тем больше становилось сплошных заторов. Одиночные зомбаки, сбегаясь на шум, собирались в стаи и тогда начинали представлять реальную опасность. Оторваться от них надолго никак не получалось: минуту спустя шайка, добавившая еще несколько членов, догоняла распихивавшие очередную «пробку» машины. Коктейли Молотова кончились первыми, да и не было от них большого проку. Факелы отдали женщинам — скорее, просто для самообороны от тех тварей, что все же время от времени повисали на бортах. Стрелять приходилось все чаще, и патроны для калашей понемногу закончились. Толик, выпустив последнюю пулю прямо в лоб зомбаку, но позорно промазав, в ярости стал стучать того по голове прикладом, пока людоед не свалился вниз. — Есть еще магазины? — крикнул он. — Хоть один? — Бросай калаш! — посоветовал Кунгур. — Возле тебя «Арго» лежит, семизарядный! Рейд к магазину «Охотник», предпринятый Белоглазовым вчера, оказался вовсе не бесполезным. Большая часть привезенного оружия во время штурма форта осталась снаружи, и толпа зомбаков просто растоптала его, раскидала ногами по большой площади. Но кое-что удалось собрать. Пока Толик разглядывал охотничий карабин, Кунгуров, пользуясь передышкой — машина снова набрала скорость, — кинул ему коробку патронов. — Картечь! — пояснил он. — В рожу им стреляй! Сам Кунгур с помощью такой же «игрушки» весьма успешно оборонял задний борт почти в одиночку. Снова торможение, заставившее всех качнуться назад, хватаясь за борты. Из-за стоявшего на встречной полосе пассажирского автобуса к МАЗу молнией метнулся зомбак, при жизни бывший, видимо, стареющим хиппи. Пивной живот и лысина сосуществовали с длинными прядями на затылке и «ковбойскими» усами скобкой. Теперь у бывшего хипаря остался лишь один глаз. Максим, с трудом восстановив равновесие, вскинул автомат и успел выстрелить одиночным в тот момент, когда зомбак уже собирался перевалиться внутрь кузова. Последняя пуля разворотила твари переносицу и окончательно лишила зрения. Зомбак с раздробленным черепом перевалился через борт. Преследовавшая грузовик компания тварей дружно налетела на беспомощную жертву и принялась рвать. — А замечаете, они будто умнее становятся? — спросил Толик, выстрелом из карабина сбив с ног забегавшего с правого борта зомбака. В голову парень не попал, поэтому монстр продолжил преследование, но теперь держался немного подальше. — То есть, не умнее, а… Ученее, что ли? Раньше перли вперед, вообще ничего не соображая, а теперь некоторые вроде что-то понимать начинают. — Это тебе кажется! — отрезал Кунгур. — Дашенька, кинь мне вон ту коробку! Патроны заканчиваются. — Максим, давайте я вас перевяжу? Мария Петровна, обычный терапевт из детской поликлиники, была в том маленьком магазине, который потом превратился в форт, с самого начала, еще до появления команды Белоглазова. Ей было около сорока лет, и Максим помнил ее симпатичной женщиной, не лишенной привлекательности, как принято говорить. Но день за днем она, хоть и была постоянно занята делом, перевязывая раненых бойцов и разбираясь с добытыми лекарствами, постепенно чахла и теперь выглядела будто старуха. Отвечая, Максим неожиданно для себя понял, отчего так произошло, и даже осекся: она совершенно поседела. — Нет, Мария Петровна, я в порядке, спасибо. — У вас кровь на щеке. — Она показала на себе трясущейся рукой. — Знаете, сейчас любая зараза особенно опасна. — Потом! — отрезал Максим и рукавом утер кровь. Наверное, ударился о кабину, когда падал во время очередного резкого торможения. — Мне бы оружие… Карабин он нашел такой же, как у Толика, и обрадовался: будет у кого спросить, если не справится с затвором. Но все оказалось не трудно, и следующую атаку зомбаков он встретил тремя выстрелами картечью. Те, жутко завывая и рыча, увеличили дистанцию. Максим не продолжил стрелять: все равно убить их шансов было мало, а патроны стоило экономить. — Как у вас? — крикнул из кабины майор. — Держимся, Юрий Семенович! — как всегда весело отозвался Толик. — Но не мешало бы ехать побыстрее, а то придется куда-нибудь за боеприпасом заскочить! — Понял, едем быстрее! — Белоглазов вернулся в кабину и задумчиво пробежался пальцами по магнитоле. Никаких радиосигналов в эфире обнаружить не удалось, он уже проверял, но пальцы так и тянулись поискать еще. — Спец, нам надо добавить. — А я говорил: надо нам с Сашкой поменяться. Пацан он еще! — Спец загудел, привлекая внимание головной машины. — Нет, в целом-то он молодец, видно, что сын дальнобойщика, но надо шустрее эти заторы разбивать, а то сожрут нас. — Пока отбиваемся нормально. — Нормально, но я же в зеркало вижу: уже под сотню за нами этих шакалов тащится, кто бегом, кто ковыляет, а встанем — все соберутся и кинутся. Надо меняться. — Делай, — кивнул Белоглазов и, высунувшись из кабины, прокричал приказ. В кузове ведущего МАЗа услышали, постучали по кабине и передали Бесенку, чтобы поменялся со второй машиной местами. Через сотню метров, выбравшись на относительно свободный участок, Сашка посигналил в ответ и пропустил Спеца вперед. Белоглазов успел рассмотреть красное, потное лицо Бесенка и вздохнул. — Не грусти, майор, ему же ведомым легче будет! — Спец прибавил газу и с ходу точным ударом разбросал в стороны две легковушки. — Залог успеха в скорости, я так думаю. — Жарко ему, — беспокоился Белоглазов. — Погода такая, что в трусах и шляпе ходить надо, а мы в «спецодежде». Как бы теплового удара у пацана не случилось, тогда, боюсь, всех, кто в кузове, тоже не спасти. — Факт, не спасти, — согласился Спец. — Только сами пропадем. Но ты верь в лучшее! Пар костей не ломит, как говорится. Эх, доберемся до наших, перекусим, выспимся, а потом я за работу примусь. Мы же об этих зомбаках ничего не знаем, а надо узнать, и срочно. Для начала нужно поймать хотя бы двух-трех. — И что ты с ними делать станешь? Допрашивать? То есть изучить их, конечно, нужно обязательно, но ты же вроде не химик, не биолог… — Я народный умелец, а это звучит гордо! — напомнил Спец. — Когда надо действовать быстро, то нужны мы. А я хочу, например, проверить, как на тварей действует громкий звук. Ну, сирена, скажем. Потом проверить их на инфразвук и ультразвук. А что? Может быть, достаточно простого приборчика, чтобы они держались подальше. — Ну, учитывая, что ты догадался их огнем отгонять… — Белоглазов похлопал Спеца по плечу. — Буду ходатайствовать перед начальством, чтобы тебе предоставили все условия. — Огонь — это просто, это же первое, что в голову приходит! — расхохотался Спец, одновременно притормаживая на миг, чтобы принять на бампер очередную машину, и тут же газуя, всей массой грузовика проламывая затор. — Все боятся огня, даже люди. Но попробовать еще много чего стоит. Вот, скажем, удар паровой струей — это же страшное дело! — Пар только обваривает, — покачал головой майор. — А у зомбаков необычайные способности к регенерации тканей, это ничего не даст. — Не скажи! У зомбаков регенерация, как у нас, просто быстрее и мощнее, что ли. Но не более того. Оторванную руку зомбак себе вырастить не может, так же, как и глаз. Удар паром в лицо — и он слеп. — С их чутьем они и слепые опасны. Пригнись! Вскинув автомат, Белоглазов уперся локтем в спину пригнувшегося Спеца и одиночным сбил с подножки не в меру наглого зомбака. Распрямившись, водитель потряс головой и сглотнул. — Не хреново так от стрельбы в ушах звенит… Так вот, помимо пара интересует меня также кислота. Тоже интересно — как они к ней отнесутся? Или вот чутье, ты говоришь, нюх. Верно, нюхают они отлично, как собаки. А что, скажи, будет, если в такого из баллончика с перцовой смесью брызнуть? Может быть, это неплохое средство самообороны! — Огнестрел надежнее всего. Был бы калибр подходящий. А лучше бы БМП с полным боезапасом, вот тогда бы я себя тут спокойно чувствовал. Спец вздохнул и, вывернув руль, неожиданно повел грузовик по обочине — на этом участке машины почему-то сгрудились все у противоположной стороны шоссе и в середине. — Боеприпасы делают на заводах, майор. Заводам нужны специалисты, электроэнергия, а самое главное — сырье. Если у нас по всей стране вот такой беспредел творится, то как бы у нас проблемы не возникло с боеприпасами. Я думаю о том, как обороняться здесь и сейчас, например. — Тогда обязательно испробуй на них осиновый кол, — посоветовал Белоглазов. — Осин в России на всех хватит, заводы не нужны. — И попробую! — пообещал Спец. — И серебро попробую, на то я и Кулибин гаражный, чтобы все попробовать! Только посмотри-ка вот туда, командир. Мне не мерещится? За разговором, перемежавшимся стрельбой по зомбакам, они уже почти добрались до МКАДа. Здесь Волоколамское шоссе приближалось к самой Москве-реке, перед тем как уйти немного севернее. Солнце стояло еще высоко, и в свете его лучей было видно, что не только берег, но и река просто кишат зомбаками. Одни бесцельно слонялись по мелководью, другие, кажется, просто лежали в воде, и было их так много, что казалось, по их телам можно было перейти на другой берег. — Утопленники?! — воскликнул майор. — Черт возьми, да их тут… Десятки тысяч! — Похоже, что… Неизвестно, что собирался сказать Спец, но речь его закончилась длинным ругательством. Заслышав грузовики, все зомбаки, как по команде, повернули головы на звук, а потом побежали к шоссе. Скорость передвижения этой толпы была просто пугающей, но еще ужаснее выглядела река. «Утопленники» оказались весьма подвижны, и их мощный, единовременный заплыв в буквальном смысле вспенил неширокую реку. Видно было, как бродившие по противоположному берегу зомбаки кинулись в воду и поплыли за остальными. Белоглазов, не в силах оторвать взгляда от этой страшной, но захватывающей картины, только рявкнул: — Гони! Гони, рискуй, как хочешь, но они не то что грузовик, они танк сомнут! — Да и так гоню, как могу, Семеныч! — жалобно ответил Спец, зачем-то пригибаясь к рулю. — Выручай, ласточка! Не подведи! — Эй, в кузове! Патроны зря не жечь, толпу автоматным огнем не поливать! — на всякий случай крикнул Белоглазов. — Заберутся в кузов — поджигайте все, что можете, только смотрите, чтобы канистра не рванула! Ответа не последовало. Все пятеро ехавших в МАЗе с ужасом наблюдали за настоящим цунами из тел, которые еще можно было назвать человеческими. Волна надвигалась на них быстрее, чем мог двигаться Спец, то и дело бивший бампером по загораживавшим путь машинам. От постоянных сотрясений всем приходилось держаться за борта, да и какой смысл был открывать огонь по такой массе? Зомбаки не заметили бы потери даже тысячи. Всех немного привела в чувство ожесточенная стрельба, раздавшаяся из кузова второго МАЗа. Та «стая шакалов», которая преследовала колонну, теперь, воодушевившись, предприняла атаку. Скорость, которую в отчаянии развил Спец, могла бы помочь оторваться хотя бы от них, да вот беда: Сашка запаниковал. Он с трудом вписывался в пробиваемые ведомым «окна» в заторах, отчаянно крутил руль, но отставал все больше. — Господи, спаси и сохрани! — запричитала Мария Петровна, видимо больше ничего из молитв не помнившая. — Господи, спаси и сохрани! — Даша, дай мне ее факел! — рявкнул Кунгур, перехватывая винтовку одной рукой. — Мы прорвемся, как раз прорвемся, если только… — Если Бесенок отстанет, — закончил за него Толик. Машины медленно, слишком медленно отдалялись от реки. Уже совсем близко маячила сложная развязка у МКАДа, там, на железобетонных подъемах, преследовать грузовик зомбакам будет труднее, им придется вытянуться в линию. Тогда удастся отбиться. Но рычащая, воющая, вопящая волна была уже совсем рядом. Максим до боли прикусил руку, чтобы избавиться от дрожи. Вот теперь надо стрелять по-настоящему, все остальное было только разминкой. Они видели, как Бесенок, отчаянно кривя рот, пытался вписаться в невозможный поворот, и все же уткнулся в «Газель», заблокированную КАМАЗом. Ему пришлось сдавать назад, и это означало смерть. Сидевший рядом с ним мужчина по фамилии то ли Красиков, то ли Карасиков, вывалился из кабины с автоматом и, стреляя через плечо, побежал следом за ведущим МАЗом. Поздно: волна зомбаков достигла второй машины. Сашка даже не пытался сопротивляться, только уронил голову на руки, сжимавшие руль. Произошедшее дальше наблюдать было уже невозможно: Спец ушел на встречную полосу, объезжая затор. Стрельба позади стихла почти сразу, долетели несколько истошных воплей. — А теперь мы! — крикнул Кунгур и открыл огонь по набегавшим тварям. Они были необычайно подвижны даже в этот жаркий день. Те, которые остались возле форта, и даже те, которые прибежали в автопарк, выглядели куда медлительнее. Но прибежавшие от реки двигались так стремительно, что их почти невозможно было поймать в прицел. Мокрые, блестящие фигуры одним махом оказывались на крышах вставших вдоль шоссе автомобилей и оттуда старались запрыгнуть прямо в кузов. Легкая, стройная девушка совершила такой стремительный и неожиданный скачок, что Кунгуров успел только выставить ей навстречу руку с факелом. Но она все же вцепилась в борт и держалась, пронзительно визжа и пытаясь увернуться от огня лижущего лицо. Не помня себя, Максим кинулся к ним и выстрелил, приставив карабин прямо к груди зомбака. Не успела она исчезнуть внизу, как чьи-то мокрые руки сомкнулись на шее Максима, он почувствовал горячее, зловонное дыхание, и в тот же миг крепкие зубы сорвали с него «защитный воротник». Максим оттолкнулся ногами от борта и вместе с зомбаком повалился на днище кузова, неуклюже пытаясь, задрав ствол, наставить оружие на врага. Выручил Кунгуров: на миг отвлекшись от стрельбы, он оглушил тварь ударом приклада карабина в висок. Хватка ослабела, Максим извернулся и одним выстрелом разнес гаду голову. — Помогай, помогай! — кричал между выстрелами Толик. — Даша, магазин дай! Максим вскочил и тоже начал стрелять, не разбирая, во все, что двигалось. Они уже миновали реку, счастливо избежав встречи с основной волной зомбаков, бежавших наперерез, но теперь несколько десятков их бежали, прыгая с крыши на крышу вставших на шоссе машин. Из кабины размеренно бил Белоглазов, но у него вот-вот должны были кончиться патроны. Отстрелявшись, Максим, до крови прикусив губу, присел, чтобы перезарядить оружие, и тут же между ним и замешкавшимся Толиком в кузов впрыгнул зомбак, большой, бородатый и сильный. Он на лету схватил и повалил Дашу, тут же впившись девушке в незащищенное лицо. Толик, развернувшись, спустил курок, но тот лишь сухо щелкнул. — Борт! — крикнул он Максиму и выхватил пистолет. — Держи борт! Краем глаза Максим заметил, как кто-то длинным, скользящим прыжком взлетел на кабину грузовика, покачнулся и, не удержавшись из-за резкого торможения, полетел под колеса. «Молодец, Спец! — успел подумать он, одной рукой хватаясь за борт, а другой поднимая оружие. — Мы разберемся, ты только увози нас!» Расстреляв половину магазина, он услышал, как заревел от боли Кунгур. Толик, закончивший с напавшим на Дашу зомбаком, как раз успел перезарядить карабин, и Максим кинулся на помощь. Кунгур продолжал стрелять, не в силах прицелиться точно в голову, но зомбак, на единственной оставшейся руке повисший на заднем борте, зубами вырывал у него из руки куски мяса. Грузовик рванулся вперед, Максим упал, но успел вытянуть вперед руку с оружием. Дуло вошло прямо в разинутую пасть, и тогда он выстрелил, забрызгав борт машины чужими мозгами. Еще одна неуловимо быстрая тварь запрыгнула на крышу автобуса, мимо которого они промчались, но так и не решилась броситься в кузов грузовика. Тяжело дыша, Максим огляделся. Толик снова перезаряжал, Кунгур стрелял в кого-то сзади, а над стонущей Дашей склонилась Мария Петровна, разрывая упаковку бинтов. Он присел у заднего борта рядом с Кунгуровым. Тот повернул перекошенное лицо. — Я говорил, прорвемся? Говорил?! — Говорил. Тебе руку надо перевязать, иди, я тут послежу. Они оторвались, достигнув развязки. Спец хоть и продолжал гнать, но повел машину осторожнее. Намереваясь осложнить жизнь зомбакам, он погнал, грузовик наверх, туда, где им труднее было бы бежать. На самом верху в день катастрофы случилась серьезная авария, несколько машин рухнули вниз, пробив отбойники. На шоссе под ними образовалась целая гора из покореженного металла. Толик, присев на корточки рядом с Максимом, кивнул вниз и нервно рассмеялся: — Если бы Спец туда заехал, хана всем! Там не объедешь и не растолкаешь! Бесенка жалко, да? — Всех жалко. — Какие потери?! — закричал Белоглазов из кабины. — Даша ранена, и Кунгуров! — дрожащим голосом доложила Мария Петровна. — Юрий Семенович, нужно зашивать обоих! — Учтем! — пообещал майор. — Добро пожаловать в Москву! Они и правда уже оказались внутри МКАДа, миновав классическую границу Москвы. Максим и Толик одновременно повернули головы, но что они надеялись увидеть? Волоколамское шоссе и здесь было так же равномерно покрыто заторами, редкие зомбаки виднелись по сторонам. Слева и справа поднимались редкие дымы, но еще больше их было впереди, там, куда ехал МАЗ. — Не расслабляйтесь, бойцы! — пробасил Кунгур, морщась от боли. — Скоро Сходню будем переезжать, как бы они там тоже не кучковались, у воды-то. А впереди еще канал Москвы! — Вот так ездил и не думал, что тут вода на каждом шагу! — Толик выругался и стал копаться в разбросанном по днищу барахле, выбирая коробки с патронами. — Макс, дозарядись, не зевай! — Пить хочу! — виновато признался Максим, открывая маленькую бутылочку, подкатившуюся под ноги. — Будешь? — Спрашиваешь! Но лучше оставь, тут к реке за водой, кажется, ходить не стоит! Бутылочку растянули на троих, и еще одну Мария Петровна дала стонущей Даше, которой забинтовала почти все лицо. Максиму было жалко девушку, но как-то вскользь. Они все могли погибнуть, погибли их товарищи, а впереди, если они не найдут помощь, тоже ждет гибель. Впервые он усомнился: а стоило ли лезть сюда, в этот огромный мегаполис? Тут, наверное, миллион зомбаков, если не больше! Оставалось надеяться на верность расчетов Белоглазова. Спец устал, пот в буквальном смысле струился у него по лицу, вся «спецодежда» промокла насквозь. Тяжело сопя и часто смаргивая тяжелые соленые капли, он снова и снова работал рулем и педалями, расталкивая легковушки и объезжая машины крупней. — Может, тебя подменить? — предложил Белоглазов. — Вроде затишье. — Да, как же, будет тебе затишье! — Спец в сотый раз утерся мокрым рукавом. — Мост через Сходню впереди. Если там серьезный затор… Готовь запасной план. — План у нас простой: действовать по обстоятельствам. А обстоятельства еще проще: прорываться к центру, к нашей группировке. Машину защищать и беречь до последнего, а в случае необходимости ее покинуть — непременно захватить другую технику. Если не получится — занять круговую оборону и защищаться огнем, а самим тем временем думать, что делать, когда делать уже нечего. — Майор матюгнулся негромко и высунул голову в окно. — Канистра в порядке? Факелы? Без них пропадем! — В порядке пока, — доложил Толик. — Мост впереди, товарищ майор! — Без тебя знаю! — огрызнулся Белоглазов. — Свое дело делай, а мы разберемся! — Не заводись, — посоветовал Спец. — Только благодаря твоему спокойствию мы еще живы. Ну, вот и наш мостик! Господи, помоги еще раз! На их счастье, мост через реку Сходня, совсем узкую, оказался практически свободен. Зато зомбаков тут было если и меньше, чем в Москве-реке, то ненамного. И здесь оказалось полно плавающих в воде, кто на спине, а кто и на животе. Эти, последние, производили впечатление утопленников, но при звуках двигателя мгновенно ожили. С моста было видно, как опять вспенилась река, как могучими, невозможно сильными гребками погнали себя зомбаки к берегу. Они видели грузовик, они спешили перехватить его, несмотря на скорость, с которой он двигался, и им это почти удавалось! И снова Белоглазов смотрел на этот массовый заплыв, как зачарованный, и не мог поверить глазам. «Так быстро плыть нельзя! Я еще понимаю бег, у них обмен веществ изменился, мышцы работают с большим коэффициентом полезного действия, на износ, на разрыв, но разве тело человека способно так быстро плыть? Мы ведь сухопутные!» И, тем не менее, зомбаки могли то, что казалось майору невозможным. Между тем многочисленная толпа, находившаяся у восточного берега, кинулась от реки к шоссе и успела заполнить его как раз в тот момент, когда МАЗ съехал с моста. Белоглазов вспомнил, как увязли в телах и заглохли два военных грузовика. — Мать-перемать! — Спец сделал то единственное, что еще мог сделать: утопил педаль газа в пол. — Ну, ну, ласточка! Удар — и сразу почти ничего не видно. В лобовое стекло прямо перед майором ударилось чье-то тело и тут же исчезло, оставив длинную трещину. Зато осталась кровь. Много крови, она просто брызнула на стекло. Спец, выругавшись, включил дворники, продолжая отчаянно газовать, но это мало помогло. Сразу несколько рук вцепилось в дверь со стороны Белоглазова, некоторые дотянулись и до его плеча. Он знал, что с другой стороны происходит то же самое, что надо помочь водителю, но сперва необходимо было освободиться самому. С автоматом было не развернуться, майор вырвал из подмышечной кобуры пистолет, перехватил левой рукой и начал стрелять прямо в разинутые пасти. Рычал мотор, матерился Спец, сзади в кузове грохотала беспорядочная стрельба. И все это время грузовик подпрыгивал, его трясло, словно на стиральной доске, и это грело душу: значит, еще едем! — Помоги!!! Спец, удерживая руль, нагнул, насколько мог, голову в сторону майора — к его горлу подбирался зомбак, он уже раскроил на нем всю «спецодежду». Отвлекшись от своих врагов, Белоглазов вытянул руку и всадил пулю прямо в пасть врага, не сомневаясь, что выходное отверстие развернется в затылке «розочкой», перемалывая мозг, и никакая регенерация ублюдку уже не поможет. Так и вышло; зомбак дернулся и исчез, словно уносимый течением. Только теперь Белоглазов понял, что дверь со стороны Спеца распахнута. — Держись, я сейчас! Еще два выстрела отправили следом двух других нападавших. На этом пистолетный магазин закончился. Третьего зомбака пришлось лупить рукоятью по голове, пока он, оглушенный, не упал на асфальт. Асфальт! Майор глазам своим не поверил, но не позволил себе ликовать раньше времени. Если видно асфальт, а не сплошное море разинутых ртов, протянутых рук и голодных глаз, значит — почти прорвались! Перезаряжаться времени не было, поэтому Белоглазов с трудом развернул в тесноте кабины дуло автомата и двумя экономными выстрелами сшиб еще двоих, терзавших зубами ногу Спеца. — Как ты?! — крикнул майор. — Справлюсь! В кузове драка, помоги, а то доберутся и до нас! — Притормози чуть, веди ровнее! В один миг сменив магазин — последний! — Белоглазов распахнул дверь и ступил на подножку. В кузове и правда шло настоящее побоище. Слишком много тварей уцепились за борта и впрыгнули в кузов одновременно, парни расстреляли все патроны и вынуждены были драться прикладами. Марья Петровна отмахивалась единственным горящим факелом, с ужасом уставившись на почувствовавшего вкус крови и обо всем забывшего зомбака, который впился ей в ногу… Когда-то он был похож на Марию Петровну, вот только волосы у твари оказались крашенные в рыжину, а не седые… «Да разве была наша врачиха седой?» — молнией пролетело в голове у Белоглазова, прежде чем она начал стрелять. Короткими очередями и одиночными он выбил ближних к нему зомбаков, а потом исхитрился на ходу запрыгнуть в кузов. Удар прикладом по голове гадины, что глодала ногу врачихи, и снова огонь. Максим, высвободившись из мертвой хватки зомбака, все понял правильно и дотянулся до патронов. Когда боеприпасы у Белоглазова закончились, Максим уже начал огонь, картечью загоняя в заднюю часть кузова. На таком небольшом расстоянии картечные заряды раскрываться полностью не успевали и поражали противника, как крупнокалиберные пули. Его поддержал огнем Толик: каждое попадание из «ПМ» на таком расстоянии вышибало мутанта из кузова или лишало его головы. Нагнувшись, майор схватил двустволку, прихваченную когда-то, казалось, уже очень давно, в магазине «Охотник». «Хоть бы догадались зарядить заранее!» — успел недовольно подумать он. Они догадались, и крупный калибр из обоих стволов очистил правый угол кузова. В другом углу искусанный, изорванный Кунгуров, что-то крича, раз за разом втыкал нож в шею зомбаку, и тот постепенно, теряя кровь, затих. Больше обезумевших людоедов в кузове не было. Не разговаривая, не обсуждая бой, все занялись очищением машины. За борт отправились пять зомбаков и мертвая Даша — бинтуя девушку после ранения, Мария Петровна сняла с нее защитный воротник, и первая же тварь, оказавшаяся в кузове, прокусила бедняжке горло. — Первым делом оружие зарядить! — скомандовал майор, оглядываясь по сторонам. — Патроны распихать по карманам! Потом перевяжите Кунгурова, Толик, быстро! Максим, помоги Марии Петровне, надо хотя бы кровь остановить, пока не проскочим канал. — Канал?.. — в голосе Толика прозвучал ужас. — Товарищ майор, не проскочим мы канал! Если так же получится — не проскочим, сил-то почти не осталось! — Не ныть! — Белоглазов ногой толкнул к нему карабин. — Заряжай и помоги Кунгурову, точка! Воды много не пить! Пройдем канал — и скоро найдем своих, немного осталось! Просто надо продержаться. Грузовик все так же шел вперед, притормаживая возле заторов и набирая скорость на свободных участках. Майор подумал было остаться здесь, помочь, но отказался от такой мысли: если доберутся до водителя — с гарантией погибнут все. Он перезарядил пистолет, прикинул, сколько еще остается до захода солнца. — В сумерках воевать с зомбаками труднее, надо постараться прорваться сейчас. Иначе нюх станет для них преимуществом. Ну, и численность, конечно. — Мы могли бы найти убежище, разжечь огонь по кругу, — сказал Максим, перевязывая бледную, словно смерть, Марию Петровну. — Ночь продержались бы, огонь наш друг. — Не обсуждать! — повысил голос Белоглазов. — Если я объясняю приказ, это не значит, что я открываю дискуссию! Приготовиться к бою! И драться вы будете как в последний раз, что значит: как всегда в эти дни! Толик, у заднего колеса! — Вижу я! — проворчал Толик и, подняв карабин, выстрелом сбил с ног шустрого зомбака. — Умирать не хочется, товарищ майор. — Вот потому и надо рвать вперед что есть силы, прямо сейчас! Там — организованное сопротивление, военная структура и распечатанные склады! Я должен защитить Спеца. Он затолкал в охотничье ружье патроны, рассовал остаток пачки по карманам и осторожно перебрался в кабину. Спец повернулся к нему и улыбнулся разбитыми губами, увидев двустволку. — Если там будет так же, майор, разреши уйти на улицу Свободы, влево. Я немного представляю себе местность. — Только в самом крайнем случае. Глава седьмая МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ Стараясь успокоить дыхание, Белоглазов развернул на коленях карту Москвы. В подпрыгивающем, дергающемся грузовике это было не так уж просто, и улицу Свободы, упомянутую Спецом, майор нашел не сразу. Проведя пальцем по обозначенной на карте линии, он присвистнул. — Так эта улица Свободы тоже ведет к воде! Там еще какой-то канал! — Да? А я и забыл… Так что же, мы на острове, выходит? — Спец закашлялся и сплюнул влево, сквозь выбитое окошко. — Ну, поищи другой запасной маршрут, этот я хотя бы знаю. — Другой? Белоглазов уставился на карту. Ненавистные голубые линии, толстые и потоньше, действительно окружали их со всех сторон. — Я тут комнату снимал когда-то, у метро Тушинская. Учился в… Не важно. Вот уж не думал, что Тушино — остров. Ладно, давай пока иметь резервным вариантом улицу Свободы, но с нее надо как можно скорее уходить влево. Если наше предположение верно и зомбаки по какой-то причине к реке не только на водопой ходят, то… — Предположение? — Спец тронул ухо и поморщился. От него осталась едва половина. — Это уже не предположение, командир. — То мы оказываемся в стеснительном положении, — упрямо закончил майор. — Тогда надо будет искать способ организовать ночевку. Попытаемся защитить технику. Для этого нам нужно больше топлива, чтобы на всю ночь организовать огненное кольцо. — Ага, очень этим гадам нужна наша техника! Им только мясо наше нужно, вот и все. Только хватит разговаривать, Семеныч, берись за ствол. Подъезжаем. — Эй, в кузове! — Белоглазов уже привычно высунулся. — Подъезжаем, будьте готовы! — Всегда готовы! — без энтузиазма откликнулся Толик. Трое стрелков и правда подготовились, насколько могли. Жаркую, промокшую и теперь, видимо, уже бесполезную и изодранную «спецодежду» первым с себя сорвал Кунгур. Полотенца, тряпки, упаковки тампонов и ватные прокладки — все полетело на пол. — Ух, легче стало! — Кунгуров утер пот с красного лица и спокойно открыл еще бутылку воды. — Не смотрите на меня так. Очень уж обидно будет умереть не попивши, а шансов на это много. Думаю, если прорвемся, простит нам майор несколько бутылок. Зато у меня перед глазами радуга раскачиваться перестанет, а то я уже стрелять не могу! Кунгур всегда был самым дисциплинированным, поэтому пристыдить его оказалось некому. Толик и Максим вмиг освободились от бесполезной защиты, и им действительно стало легче. Только Марья Петровна, поглаживая забинтованную ногу, осталась в чем была. Ей, кажется, просто было уже все равно, и смерть Даши стала последней каплей. Она достала откуда-то из внутреннего кармана бумажник и, прячась от всех, стала что-то рассматривать в нем. — Фотографии, наверное! — шепнул Толик Максиму, передавая бутылку. — У нее дети есть, не знаешь? — Если были, то уже были, — пожал плечами Макс. — У нас у всех кто-то был, не заводи патефон. Теперь, сбросив лишнее, оказалось куда удобнее распихать патроны по карманам, так что бойцы разобрали весь боезапас. Выходило, что на один серьезный бой хватит, а вот потом, чем бы бой ни кончился, им снова придется взяться за факелы, которые всем хороши, кроме одного: зомбака ими не убьешь. Разве только полить предварительно бензином? Но ведь он стоять не будет и, пока поливаешь, обгложет тебя до костей. Получив предупреждение от Белоглазова, все трое собрались за кабиной, вглядываясь вперед. Уже остался справа не так давно построенный стадион «Спартак», теперь они приближались к каналу имени Москвы. Машины, вставшие на шоссе, пока еще мешали видеть далеко вперед, но, располагаясь выше, стрелки первыми заметили движение по сторонам на эстакаде впереди. Зомбаки, по одному и группами, выскакивали снизу — откуда-то от невидимого канала, от воды, и собирались над дорогой, по которой должен был проехать МАЗ. — Юрий Семенович, там они! — первым заорал Кунгур. — Видим, собираются! — Сколько их?! — Десятки, но мы не всех видим — наверное, за сотню уже! Внизу ведь наверняка тоже ждут! Максим чуть не рассмеялся. Если отсюда, издалека, они уже видели десятки зомбаков, то логичнее предположить, что впереди все перекрыто толпой, в которой их может быть и тысяча, и две. Они слышат двигатель, и они понимают: приближается свежее мясо, которое они так любят! Инстинкт гонит зомбаков на звук, а Спец, как нарочно, замешкался, объезжая столкнувшиеся мусоровоз и автобус. — Смотри, не загони нас в тупик на выезде! — попросил Белоглазов. — Прикидывай прямо сейчас, как развернуться, если что! Чтобы не зажали на мосту! — Да помню, помню я! Только нет тут никакого моста, тоннели одни, да эстакада, я вообще не помню, чтобы я этот чертов канал видел! Спец, вырвавшись на свободное пространство, нажал на педаль, и мотор взревел. Теперь и майор видел: да, их ждали, ждали с нетерпением. Зомбаки легко, одним движением впрыгивали на крыши легковых машин и алчно смотрели на приближавшийся грузовик. Десятки, если не сотни, свесились с эстакады, выжидая. Не выдержав, Белоглазов вылез на подножку, чтобы лучше оценить ситуацию. — Не проехать, майор! Не проскочим! — кричали из кузова. Он не слушал их, но, всмотревшись, все увидел сам. Впереди их ждал не мост, а тоннель, перед которым собралась огромная толпа, и она все увеличивалась — из тоннеля бежали навстречу МАЗу сотни мокрых зомбаков. Подкрепление шло и с обеих сторон, и даже сверху: нетерпеливые зомбаки сыпались вниз с эстакады. Белоглазов вернулся в кабину, зло хлопнув дверью. — Уходим вбок! Давай, крути баранку! — Рано теперь! — Спец продолжал гнать вперед. — Под этой эстакадой придется проскочить, а уж перед тоннелем я на газон выверну и прорвемся как-нибудь! — Как-нибудь?! Белоглазов добавил крепкое словцо, но время разговоров прошло. Они въехали под эстакаду, и сверху просто посыпались зомбаки. В кузове загрохотали выстрелы, но, как ни быстро проехал грузовик, надо было полагать, что так просто с «десантом» не справиться. На капот в этот раз никто не прыгнул, за двери тоже зацепиться не смогли, и майор совсем было собрался повторить каскадерский номер с перелезанием в кузов на всем ходу, но тут Спец заложил крутой поворот. Высоко подпрыгнув передними колесами, МАЗ влетел на газон, оставляя на нем глубокие рытвины, и, опасно накренившись, свернул налево перед самым носом у ждавшей поживы толпы зомбаков. Они ответили на этот маневр дружным ревом и кинулись вдогонку. Майор, которого на повороте едва не выбросило из грузовика, порадовался, что не успел открыть дверь. — Предупреждать надо! — А я предупреждал! — пробурчал Спец. — Эх, тут уж плевать, на какую улицу, лишь бы оторваться! — Держись широких дорог, иначе воткнемся где-нибудь в тупик и не выскочим! — Да поздно уже смотреть, гнать надо! Смотри, что в кузове! Матерясь, Белоглазов попытался открыть дверь и не смог — какой-то гад все же уцепился за подножку и волочился по земле рядом с грузовиком, пытаясь забраться вверх. Чтобы не перезаряжать двустволку, майор высунулся в окошко и выстрелил в голову навязчивому мерзавцу из пистолета. Именно в этот момент из кузова раздался истошный визг и пахнуло жареным мясом. Запах горящего бензина он ощутил уже потом. Проехать под эстакадой было скверной идеей, и насколько именно скверной — Максим понял в тот момент, когда зомбаки посыпались сверху, как горох в пустое ведро. По счастью, все они откатились к заднему борту, а бойцы заранее собрались у кабины, так что в начале боя потерь они не понесли. На таком расстоянии против трех стволов не устояла бы толпа людей и побольше. Но перед ними были зомбаки, невероятно живучие, подвижные и упрямые существа, которых можно было с гарантией успокоить только точным попаданием в голову. И некоторые из них были не совсем тупыми: Максим был готов поклясться, что видел, как длинноволосая девица, голая и мокрая, пряталась за товарищей, спасаясь от картечи. Она и прыгнула на него сразу же, как только кончились патроны. Максиму удалось попасть прикладом прямо по зубам твари, но едва она отступила, как какой-то здоровяк так схватил Макса за плечи, что показалось — вырвет мышцы. Зомбак тянулся окровавленной пастью с прореженными зубами прямо к горлу, стрелок упирался прикладом ему в грудь. Кто-то, наверное, та самая девица, хватала его за ноги, пытаясь добраться до плоти, но ей мешал здоровяк. Справа Толик расстреливал последние патроны из «макарова», рядом с ним хрипел Кунгур, но Максим ничего не видел, заслоненный широкими плечами зомбака. Пасть его была все ближе, появилась даже предательская мысль перевалиться через борт и попытаться ударить врага о быстро пролетающий под колесами асфальт… Но эта мысль вела к смерти, и Максим боролся дальше, чувствуя, как тают последние силы. Кунгур крикнул что-то вроде «Лезут через борт!», и стало ясно, что надеяться больше не на что. Но умирать, разрываемым на части?! Этого разум Максима не мог вынести, и, крича что-то нечленораздельное, он лбом ударил зомбака в зубы. Не помогло, тварь прижала его к себе еще крепче. Никто из них не видел в этот момент Марию Петровну. Несчастная женщина в самом начале боя повалилась на днище, зажав уши. Когда те зомбаки, что уцелели, пошли в атаку, они не заметили ее. И лишь один, почти мертвый, с выбитыми глазами и разорванным брюхом, на ощупь схватил ее за икру. Мария Петровна, которую в прошлой, совсем недавней жизни, так называли только на работе, в ужасе попыталась вырваться, отползти, но зомбак держал крепко. Под руками у Марии оказалась канистра, и она в отчаянии и ужасе принялась отвинчивать крышку. Бензин полился на нее, на зомбака, на трупы, валявшиеся в кузове, а еще он полился под ноги тем тварям, что успели зацепиться за борта и теперь влезали в грузовик. Газовая зажигалка всегда лежала у Марии в нагрудном кармане, она отвечала за факелы. Крича от боли, обливаясь слезами, чувствуя, как кровожадные монстры рвут ее ноги, она чиркнула кремнем. Пламя вспыхнуло, стремительно побежало по кузову, и его жар сразу почувствовали все. Обиженно рыкнув, зомбак отскочил от Максима — прямо в лужу горящего бензина. С воплем он кинулся через борт, мелькнув горящими подошвами. А потом огонь, перекинувшись на все еще бегущую струйку бензина, нырнул в канистру, и раздался взрыв. Маленькое огненное облако жадно лизнуло всех, кто находился в кузове. Миг — и в кузове не осталось тварей, выпрыгнувших на полном ходу. Перед скорчившимися у кабины обожженными людьми плясало пламя, в котором страшно кричали двое, но кто из них был Марией Петровной, а кто зомбаком, разобрать уже было нельзя. Максим, одной рукой стиснув карабин, попытался перелезть на подножку, но там стоял Белоглазов. Лицо майора впервые за время их знакомства выражало полную растерянность. — Иди, иди сюда, сгоришь! — Он подвинулся и потянул к себе Максима. — Живые есть? Максим не мог ответить и не мог перехватить карабин другой рукой, потому что изо всех сил вцепился в дверь. Пальцы будто свело судорогой. Машину подбрасывало на бордюрах, и пылающий бензин продолжал растекаться по кузову. Жар становился невыносимым. Сквозь кабину, за Спецом, Макс увидел Толика и Кунгура, которые тоже повисли на подножке. — Тормози плавно! — опомнился Белоглазов. — Всё, накатались! С мученическим выражением на лице Спец начал понемногу притормаживать, забирая влево, и тут же стало еще горячее. Вспыхнул рукав, и Максим, с трудом оторвав руки от дверцы, спрыгнул. Ноги коснулись асфальта, и тут же его швырнуло через голову, потом протащило несколько метров. Порванная одежда, в кровь стертое плечо, разбитое колено и ободранная щека — можно сказать, легко отделался! Когда Максим вскочил и схватился за карабин, грузовик, медленно останавливаясь, был уже в сотне метров. К счастью, зомбаков поблизости не оказалось. На ходу перезаряжаясь, Максим похромал к Кунгуру, который спрыгнул чуть позже и еще только поднимался. Еще дальше, у самого грузовика, Белоглазов и Спец тушили загоревшуюся на Толике одежду. — Ну что, все идет по плану? — Майор отшвырнул в сторону прогоревшую джинсовую куртку. — Ни воды, ни еды, все пропало! Придется начинать сначала. Задача номер один: найти подходящее место для обороны! — Там пожар! — Кунгуров показал на столб дыма, поднимающийся над крышей жилого дома. — На соседней улице, и вроде небольшой. Огонь все-таки. — В МАЗе бак неполный, — подал голос Спец, присевший отдохнуть. — Ходовая часть опять же может загореться. Бахнет, прибегут зомбаки на звук. — Верно. Значит, так: без команды не стрелять! За мной! Белоглазов помог подняться Спецу и первым потрусил бодрой рысцой к углу жилого дома. Максим, торопясь следом, оглянулся. Улица была пуста, все преследователи отстали. Похоже, хоть в чем-то им повезло. Да еще и день, хоть солнце и клонилось к закату, оставался жарким. Наверное, зомбаки, отчаявшись догнать грузовик, вернулись к воде. За углом и правда был пожар: в брошенном жильцами доме выгорала квартира на первом этаже. Огонь пытался дотянуться до оконных рам наверху, но пока безуспешно и лишь закоптил стену. Белоглазов остановился, лихорадочно соображая, как это пламя может помочь им в обороне от зомбаков: приближалась ночь. — Займем соседнюю квартиру, — решил он, наконец. — Огонь и дым будут отпугивать тварей, отбивать наш запах. А мы еще сложим из мебели костер у входа в подъезд, только аккуратно: большой пожар нам не нужен. — А если ночью весь дом займется? — засомневался Толик. — А дым? Не угорим? — Пошли на месте разберемся! Прикрой! — Майор распахнул дверь подъезда, отступая на шаг, но их встретила тишина. Дальше предстояло ломать дверь, и дверь железную. Имея из инструментов только ружья и карабины, бойцы довольно скоро засомневались в успехе. — Надо инструменты искать. — Толик утер пот с закопченного, грязного лица. — Пройти по квартирам, может, где-то есть открытая дверь… — Или зайти с другой стороны и через окно! — предложил Кунгур. — Там решетки наверняка, но, скорее всего, слабенькие. Майор задумался. Все эти действия могли демаскировать группу, а любой выстрел привлек бы зомбаков. За соседним домом раздался взрыв: рванул бензобак МАЗа, о котором уже как-то и забыли. — Царство Небесное Марии Петровне! — быстро и стеснительно перекрестился Толик. — И Даше, конечно. И всем. В этот момент дверь в подъезд со скрипом приотворилась. Без всяких команд бойцы метнулись в стороны, кто к дверям, кто к лестнице, и заняли оборону. Но никто не вошел. Вместо этого послышался негромкий голос: — Здорово! Как поживаете, соседи? — Кто говорит? — сурово вопросил Белоглазов. — Оставаться на месте! Шаг вперед считаю нападением! — Служивые, что ли? Народ, я один, и торчу тут на улице, как прыщ на заднице! Давайте лучше войду, чего нам всем палиться-то? Мы же теперь все свои, кто здоровые остались! — Руки держать на виду! — предупредил майор, хотя и сам не знал, чего именно опасается. — Входи, и чтобы без резких движений! В приоткрытую дверь бесшумно скользнула фигура в кроссовках, шортах и грязной толстовке с капюшоном. Вновь прибывший имел ядовито-рыжий цвет волос и такую же бородку, тонкую и длинную, с узелком и каким-то колечком ближе к кончику. — Меня Рыжим по жизни кличут, пусть так и будет, — представился он. — Ух ты, у вас оружие! А у меня только топор, но я его снаружи оставил, чтобы вас не бесить. — Что здесь делаешь? — Белоглазов выступил из укрытия и сурово оглядел парня. — Еще люди поблизости есть? — За вами я пришел. Нас четверо, двое из Химок домой добираются, ну а мы по пути, за компанию пристали, я и Пшено, не знаю, откуда он. Мы тут недалеко школу нашли и на верхнем этаже ночевать устроились. Увидели вас, решили: проблемы, может, какие? Тогда идите к нам, вместе веселее. — И безопаснее, — кивнул Белоглазов. — Что ж, тогда спасибо за приглашение. Далеко? И как вы оборону организовали? — Да никак, тишина наш лучший друг. То есть, двери забаррикадировали, конечно, костры приготовили и бензинчиком сбрызнули, — Рыжий показал пальцами «О'кей». — Если что — мигом вспыхнут! У нас все схвачено. Что важно, есть две пожарные лестницы, на разные стороны. Но вообще эти мутанты, они ведь только на шум сбегаются, и если увидят нас, конечно. Черти вечно голодные. — Транспорт имеете? — У Ивана джип клевый, на нем и приехали. Сбежались, конечно, несколько мутантов, но мы одного зарубили и быстрее закрылись в школе. Пшено ее знает, он и посоветовал. Потом мы затихарились, а мутанты побродили вокруг и то ли к воде пошли, то ли за собакой погнались. Там собака, вроде, лаяла. — Что ж, надо идти, раз приглашают. — Белоглазов вопросительно посмотрел на Спеца, тот кивнул. — Мы, уж извините, с пустыми руками, все сгорело в грузовике. Вода у вас есть? Еда? — Поужинать хватит, — пообещал Рыжий, посчитав взглядом гостей. — И вода есть, и еда. А утром еще возьмем, теперь все магазины бесплатные! Пошли, чем больше группа, тем спокойнее. Только идите за мной, тихонько и не разговаривайте. Я сюда вроде спокойно добрался — через газон, за кустиками, пригнувшись… Снаружи уже начинало смеркаться. Следуя указаниям Рыжего, пошли цепочкой: сразу за проводником майор, замыкающим — Спец. Максим, как и все, очень старался двигаться тихо, вот только желудок начал урчать. Видимо, так на организм подействовало появление Рыжего. Уж очень он спокойный был. Надо полагать, ему не приходилось отбивать в крошечном форте штурм многотысячной толпы зомбаков и биться с ними в кузове несущегося грузовика. Группа благополучно дошла, прижимаясь к стене домов и маскируясь за теми самыми «кустиками», до конца улицы. Тут Рыжий свернул во двор и вдруг отпрыгнул назад, едва не сбив с ног Белоглазова. — Не стреляйте! — громко прошептал он, замахиваясь топором. — Там один! Стрелять никто не стал, никто даже не вскрикнул, когда здоровенный, голый по пояс зомбак выскочил из-за дома. Вот только это не помогло соблюсти режим тишины, потому что сам зомбак молчать не собирался. Он громко взревел, увидев людей, и, ловко увернувшись от топора Рыжего, прыгнул на майора. Тот встретил тварь ударом приклада, но зомбак, судя по всему изрядно проголодавшийся, исхитрился вцепиться в оружие и даже вырвал его из рук противника. Тут же Рыжий, исправляя ошибку, ударил его обухом по затылку. Чтобы прикончить здоровяка, потребовалось несколько ударов, и все они, кроме последнего, сопровождались громкими криками гадины. — Ну все, теперь бегом! — виновато сказал Рыжий. — Откуда только он взялся? — Не болтай, дорогу показывай! — рявкнул на него Белоглазов. — Бегом! Не растягиваться, не отставать! Сжав зубы, Максим побежал за Рыжим, фокусируя внимание на болтающемся капюшоне его балахона. Колено отзывалось острой болью, от которой слезы наворачивались на глаза, но работало исправно. «Значит, пустяки, ничего не сломано, чашка и мениск в порядке! — утешал он себя на бегу. — А ушиб — пустяки, к утру будет легче!» До убежища, выбранного на ночь группой Рыжего, было совсем недалеко — полторы сотни метров. Но шум не остался незамеченным, и с разных сторон уже раздавался вой преследователей. Бродившие в поисках хоть чего-то съестного зомбаки стекались со всего квартала в поисках дичи. — Вот! — Рыжий первым добежал до стены школы и закинул на высоко расположенную пожарную лестницу примитивную кошку, которую успел извлечь из-за пазухи. — Веревка хорошая, но лучше по одному! Пропустить кого-нибудь вперед он не предложил и сразу полез вверх, ловко перебирая руками по толстым узлам, равномерно завязанным по всей длине троса. Белоглазов одобрительно кивнул: еще не хватало начать уступать друг другу и замешкаться! — Спец, ты за ним! Остальным занять круговую оборону, стрелять на дистанции двадцать метров без команды! — Майор занял свой сектор и оглянулся через плечо на группу. — Толик, ты за Спецом! Макс, готовься! А вот и они! Кунгуров и Максим вместе выстрелили в сторону спортивной школьной площадки, откуда набегали трое зомбаков: лысый, совершенно голый мужик и две женщины в обрывках одежды. Мужчина, чье лицо и торс сразу покрылись кровоточащими ранами, отскочил назад, встал на четвереньки и угрожающе зарычал, а его спутницы, визгливо завывая, побежали по кругу, явно стараясь уклониться от следующих выстрелов. Майор хлопнул Максима по плечу, и он, забросив ремень карабина на шею, на здоровой ноге подпрыгнул, стремясь побыстрее забраться наверх. Толик чуть задержался, чтобы помочь, потом выстрелил и полез выше. — Пальни пару раз, не помешает! — крикнул он. Максим кивнул, но до того, как рядом оказался Кунгур, выстрелить успел только единожды, зато отогнал зомбака от спины Белоглазова. Максим, перебирая руками и ногами по железной лестнице, полез выше. Выстрелы Кунгура и расположившегося на единственной промежуточной площадке Толика помогли майору спокойно забраться на пожарную лестницу и подтянуть веревку. — На месте! — доложил Белоглазов группе. — Поднимаемся все на крышу, быстро! Ах ты черт прыгучий! Тот самый лысый и голый зомбак, тихо подобравшись снизу, исхитрился выпрыгнуть так высоко, что кончиками пальцев уцепился за нижнюю перекладину лестницы. Миг — и вторая рука вцепилась в щиколотку майора. Он выпалил из единственного заряженного ствола в глаз твари и, освободившись, быстро поднялся повыше. Еще один зомбак, подбежав, тоже хотел было прыгнуть, но испугался выстрела Толика, хоть тот и метил в сторону, боясь задеть командира. Лысый с развороченным черепом безвольно хлопнулся на асфальт под лестницей. — Порядок! — снова отчитался майор. — Кунгуров, поднимайся! Но Кунгур ответил лишь хрипением. Посмотрев вниз, Максим с ужасом увидел, как у товарища, который не раз спасал ему жизнь, вылезают глаза из орбит — начался приступ удушья, характерный для умиравших от вируса. — Кунгуров! — в голосе Белоглазова послышалось беспокойство. — В чем дело? — Он умирает! — крикнул Толик. — Осторожно, Юрий Семенович, упадет вот-вот! Но Кунгуров держался цепко. Он все еще боролся за жизнь, и на глазах синевшие пальцы крепко цеплялись за перекладины. — Волков, Макс! — Майор свесился вбок, и Максим увидел его бледное лицо. — Забери у него карабин, сними с шеи! А потом сбрасывай. — Как? — Не понял Максим. — Как — сбрасывай? — Вниз! — гаркнул Белоглазов. — Будем тут долго висеть, зомбаки со всего Тушина соберутся! И правда, внизу толклось уже десятка полтора голодных тварей. Максим дотянулся до ремня карабина Кунгурова и забрал оружие, перевесив на свою шею. Он надеялся, что Кунгур все же вот-вот упадет, но тот продолжал висеть, хотя, кажется, уже не дышал. — Быстрее! — потребовал Толик. — Макс, не думай ни о чем, просто каблуком по пальцам ударь! И Максим сделал, что требовалось. Хватило одного удара: повиснув на левой руке, Кунгур тут же сорвался и, безвольным мешком пролетев мимо шагнувшего на другую сторону лестницы майора, шлепнулся на асфальт. К нему тут же кинулись зомбаки, до этого терзавшие труп лысого, стали с рычанием рвать мясо, завязалась свалка. — Не стой! — приказал Белоглазов. — Лезь, Максим, а вниз просто не смотри! Но, добравшись до площадки, Максим все же посмотрел. И именно в этот момент Кунгур «обернулся». Он, разрываемый буквально на части множеством клыков, ожил и испустил длинный вопль боли и ярости. У него еще хватило сил сбросить с себя половину зомбаков, даже подняться и оторвать зубами ухо одной из женщин, но его тут же повалили снова. Все время, что Максим лез к крыше, Кунгур продолжал кричать. И даже когда замолчал, крик все еще отзывался эхом в его ушах. — Ты не парься! — Толик озабоченно заглянул ему в глаза. — Я тоже Кунгура уважал, но он на лестнице помер, не внизу. Внизу зомбаки своего порвали, а не нашего. — Я понимаю. Так их осталось четверо, и четверо же встречали их на крыше. Помимо Рыжего, в их группе было двое парней и девушка. Руководил командой Иван, рослый и спортивный молодой человек в дорогой, как показалось Максиму, одежде. Впрочем, какое теперь это имело значение? Пчелка, девушка с короткой косичкой, одетая в спортивный костюм, оказалась его подругой. Им повезло: оба в момент катастрофы находились в Химках, в гостях у друзей, и оба уцелели. На джипе Ивана, который теперь стоял внизу, с другой стороны школы, они сумели доехать до Тушино, по дороге прихватив выбежавшего к дороге на шум Рыжего. Пшено нашелся уже тут, этот рыхлый парень кличку получил по фамилии — Пшенов. — Я учился в этой школе, вот сразу ее и посоветовал. На окнах внизу решетки, а дверь мы хорошенько подперли, — пояснил Пшено. — Пожарные лестницы высоко, им не забраться, но на всякий случай три костра приготовили — у лестниц и у выхода на крышу. Дождя вроде не должно быть… Переночуем. — Будет дождь — уйдем на чердак и огневой заслон поставим, — уточнил Иван. — Дров вон сколько наломали из мебели! А с вашим оружием, когда будет нужно, легко зачистим крышу. — Вероятно, — кивнул майор. — Но лучше бы нам избежать столкновений. Люди устали, да и патронов не безграничное количество. Я вижу, вы ужинать собрались? — Угощайтесь! — радушно позвала всех Пчелка. — Вы кусочек хлеба вот так на два шампура насадите тихонечко и сверху сыр положите, чтобы расплавился. И сосиски есть, копченые! Мутанты, наверное, сквозь упаковку их запаха не чувствуют. Но мы их вчера нашли, а холодильника нет, так что лучше прожарьте как следует! Переглянувшись, бойцы уселись к костру. Пчелка продолжала рассказывать, как лучше приготовить нехитрую снедь и что посуды у них, к сожалению нет, а то бы она сварила суп из лапши, но ее никто не слушал. Вдоволь напившись из пластиковых бутылок, все накинулись на еду. — Что у вас за машина? — Джип, «Wrangler». Правда, я его так переделал, что и производитель не сразу узнает! — довольно засмеялся Иван. — В общем-то, машина — зверь, и проходимость что надо. Верха нет, нравилось мне ветер чувствовать. Но, оказалось, оно и к лучшему. — Почему? — Закрытый салон только мешает! — решительно заявил Иван. — Все равно они окна вышибают и лезут, я видел, как это бывает. А те, кого в машине зажали, толком развернуться не могут, не то что убежать. А у нас просто: Пчелка за рулем, а я сзади с битой. Кто сунется — по башке тут же! И ничего, вдвоем справлялись, главное — не останавливаться. А с нашей проходимостью это не большая проблема. — Может и так… — Майор подумал, что джип защищать от зомбаков было бы куда удобнее, чем просторный кузов МАЗа. Но тогда пришлось бы оставить много груза. Того самого, который все равно погиб в огне. — Вы не беспокоитесь за машину? — Нет, а что ей сделается? Ключи я, конечно, забрал по старой памяти — вдруг кто-то вроде нас покататься захочет. А вот сигнализацию не включаю, чтобы не шуметь. Мутантам автомашины не интересны, их же нельзя есть! Вот когда там люди — другое дело. Белоглазов надкусил бутерброд с расплавленным на огне сыром. Челюсти сводило от наслаждения. — Почему вы их мутантами называете? — А кто ж они? — удивился Иван. — Их организм мутировал, вон как носятся. Жрут все подряд… Нет, зомби — это неправильно. Зомби сначала умирают, потом оживают. — Эти тоже умирают сначала, — Белоглазов вздохнул, вспомнив крик Кунгура. — Кстати, вы знаете, что такое может произойти с каждым? — Знаем, — мрачно кивнул Иван. — Только не умирают они, дыхание начинает восстанавливаться раньше, чем останавливается сердце. Это мы, к сожалению, тоже знаем. Но рассказывать об этом не хочется. Вы ешьте и ложитесь спать, мы сегодня подежурим. По двое, само собой. — Это обязательно. — Майор с удовольствием поставил бы в караул и своих, но, покосившись на донельзя вымотанных бойцов, отбросил эту мысль. — Да, обязательно по двое, чтобы кто-то один успел заметить, если напарник будет обращаться… При необходимости сразу будите меня. Трех-четырех часов мне вполне достаточно. — Ближе к рассвету разбужу, — пообещал Иван. — Надо же обсудить план действий. Но пока спите спокойно. Глава восьмая МЕНЯ ЗОВУТ НОВОСИБ — Когда весь этот бред начался, сеть еще какое-то время работала, — позевывая, рассказывал Иван. — Почти никто уже не отзывался, но с Мишкой я поговорить успел. Это корефан мой, в центре живет, на Тверской. — И что там? Белоглазов размешивал растворимый кофе пластиковой ложечкой. До рассвета оставалось меньше часа. Пожар неподалеку разгорелся всерьез, и до крыши время от времени долетали клубы дыма. Кивком майор приказал Максиму, дежурившему в последней паре, начать побудку. Угорят еще, спящие. — А там — как везде! — Иван затянулся сигаретой. — Все то же самое: машины гудят, трупы лежат, между ними мутанты бегают за уцелевшими… Но в конце разговора он сказал, что слышит какой-то грохот. Сбегал, выглянул в окно и говорит: техника идет! Ура! Вроде бы видел танки и еще что-то, я не расслышал. — Возможно, они успели среагировать? — Майор обжег губы о кофе и поморщился. — То есть, я понимаю, что власти потеряли контроль на начальном этапе катастрофы, но если Верховный жив и в безопасности, если связь сохранена, то многое можно было бы исправить за несколько дней. Не все, конечно, но… Они стреляли? — Танки? Ну, вроде нет. Хотя пальбу из автоматов я через «Скайп» слышал. — Не могу понять, чем танки могут помочь в борьбе с зомбаками. То есть, мутантами. Хотя — возможно, их использовали, чтобы расчистить улицу. — Белоглазов задумался, пытаясь представить себя на месте командира колонны. — Да, я взял бы танки тоже — заторы из машин иногда, наверное, проще расстреливать. В центре могут быть большие скопища автомобилей. — Может, и так, — Иван пожал плечами. — Я в наше правительство верить не привык. Но сейчас, конечно, безопаснее всего в бункерах всяких, только они, наверное, уже все забиты. Но Мишка еще кое-что сказал… — Не тяни! — почти приказал майор, почуяв, что это важно. — Он говорил с другом, который в «Курчатнике» работал. — Где? — В Институте атомной энергии. Ну, имени Курчатова который. Там большая территория, охраняемая, всякая секретность, заборы, КПП — сами понимаете. И планы разные на экстренные случаи. Так вот, тот парень успел сказать: вначале все было, как везде, живые забаррикадировались от мутантов. Там, вроде как, есть где закрепиться. — Там и укрепленные помещения должны быть, и запасы продуктов, и система вентиляции, — прикинул Белоглазов. — Продолжай. — Тот парень, не помню имени, передал Мишке, что к ним подоспела подмога, на вертолетах. И вместе с охраной «Курчатника» они смогли зачистить всю территорию, заняли оборону. Только территория очень большая — я по карте посмотрел, так и есть — и ее могут не удержать. Тогда они уже организованно все отступят под землю. Мишка его про радиацию спросил, парень сказал, опасности нет, все, что надо по плану, законсервировали. Я, правда, все равно опасаюсь, вот и хочу посоветоваться: стоит нам там убежища искать? Белоглазов вытащил из кармана измятую карту города, и Иван, ткнув пальцем, подсказал расположение объекта. Территория и правда была большой. — Они могли там удержаться? — Если зачистили всю территорию, заняли КПП, то вполне могли. Ну, наверное, — уточнил Иван. — Все же у них вертолеты и прочее. А на заборе — колючка, я видел. Наверное, под током? Мутантов это должно остановить. — Этого не проверяли… — Белоглазов с тоской покосился на завтракавшего чуть в стороне Спеца. — Очень уж большой периметр. Не знаю, как там все организовано, но я бы постарался продержаться достаточно, чтобы принять, сколько смогу, уцелевших жителей и уйти в убежища. Скорее всего, у них должны быть выходы в секретные тоннели или хотя бы в метро. Это уж наверняка, а ведь метрополитен сам по себе может стать основой восстановления контроля над городом. — Станций много, — напомнил Толик. — Мутанты везде полезут, прямо так, без оплаты проезда. — Выходы на поверхность, которые трудно удержать, можно взорвать. А по тоннелю продвигаться, используя, скажем, огнемет. — А есть такие разве? — Думаю, на складах все есть. В любом случае, это решаемая проблема. Верно, Спец? Спец, морщась, потрогал повязку, которую ему наложила во время ужина Пчелка на разорванное ухо. Сквозь бинт за ночь проступила кровь. — Все проблемы решаются при наличии ресурса. Майор, этот «Курчатник» и правда может быть лучшим выходом. Будем сигналить выстрелами — должны открыть, если заперлись. И мутантов там вряд ли много, ведь если преграда непреодолима, они разбредаются. От воды, судя по карте, далеко. — Тогда решили? — Иван встал и стряхнул с колен крошки. — Нас восемь, у вас стволы — прорвемся, верно? С одними битами и топорами все же как-то страшно. А вместе наверняка прорвемся. — Да, но через тоннель-то как ехать? Который под каналом? — второй раз увидеть толпы зомбаков, кидавшихся к машине от воды, Максим не хотел. — На джипе точно не проедем. — Есть другой мостик, железнодорожный! Там куда безопаснее, как ни крути. — Иван указал примерный маршрут. — Выскочим почти прямо к метро Щукинская, а там — совсем пустяки до института. Рельсы и шпалы моему джипчику по плечу, не зря я с ним столько возился. Пока группа собиралась, майор, пригнувшись, пробежал по периметру крыши. Ночью внизу кто-то рычал несколько раз, но серьезных попыток добраться до людей мутанты не предпринимали. Теперь же, на рассвете, Белоглазов заметил лишь одну мрачно бредущую фигуру, да и то вдалеке. Двигался мутант в сторону канала. «Чуют, что скоро припечет, наверное? — Белоглазов проверил заряд двустволки и пересчитал патроны. — Или их за чем-то другим к воде тянет? Выходит, надо держаться как можно дальше от влаги, если не хочешь с ними встречаться. Вроде просто, но что будет, когда пойдут дожди?» Он задрал голову, рассматривая небо, но с утра на нем не было ни облачка. Быстро спустившись по той пожарной лестнице, что была ближе к оставленной внизу машине, майор спрыгнул на землю и занял позицию. Максим шел вторым и присел на одно колено, прикидывая сектор обстрела. Толик с карабином остался на площадке и прикрывал всех сверху, пока их новые знакомые быстро и почти бесшумно спустили вниз бутыли с остатками воды, рюкзаки с припасами и полканистры бензина. — За мной! Иван, зажав ключи в руке, побежал к джипу с рюкзаком на плече. Белоглазов прикусил губу: ну куда его черт понес без команды?! А если его там завалят притаившиеся мутанты? В общем-то и хрен с ним, но отряду ни к чему терять бойцов. Надо будет объяснить пареньку и его группе, что теперь они вместе и не должны глупить. — «Wrangler», бедный, что же он с ним сделал! — тихо проворчал Спец, опережая майора. — Семеныч, гляди в оба, знаю я этих папиных сынков! Группа, стараясь не шуметь, забралась через борты в открытый кузов джипа. Майор запрыгнул последним, так никого и не увидев: мутанты за ночь разошлись. Все это вселяло ложное чувство безопасности. — Макс, не расслабляться! — приказал он Волкову, когда они, в тесноте, заняли свои места. Им досталось прикрывать машину сзади. — Расслабишься тут! — Максим хмыкнул. — У меня теперь на всю жизнь водобоязнь! Провезет он нас через мостик, как думаете? — Думаю, провезет. Думать иначе просто не имеет смысла, если мы уже едем… Двигатель завелся «с пол оборота». Водитель, стараясь лишний раз не форсировать его, уверенно повел машину по известному ему маршруту. Максим стиснул зубы, водя из стороны в сторону стволом карабина: они двигались мучительно медленно. — Зато тихо! — попробовал успокоить его Белоглазов. — Это верно. Сидеть ввосьмером в джипе было неудобно, и Максим, не видя мутантов, одной рукой все же ухватился для устойчивости — не вылететь бы, если рванет! Но Иван не торопился прибавлять скорости и немного надавил на педаль газа, лишь когда увидел пролом в ограждении железной дороги. — Вчера я еще присмотрел! — почти в полный голос сообщил он. — Товарняк какой-то перевернулся, вот вагоны тут все и разметало… Максиму некогда было крутить головой, он только матернулся про себя: а что же ты вчера не поехал, если так уверен, что вагоны не перегородили путь тут или еще где-нибудь на маршруте? Или вчера Иван испугался, а теперь надеется на их карабины? Они не помогут, если джип упрется в преграду, а со всех сторон побегут мутанты! Тем не менее, въехали на «железку» они удачно, хоть машина и опасно накренилась. Тут Иван еще добавил газу: звук, производимый катящимся по шпалам джипом, все равно далеко разносился. И в то же время разогнаться как следует он не мог, а выскочивший сбоку мутант, длинноногий и поджарый, вполне мог догнать дичь. Максима так трясло, что он не решился отпустить вторую руку и выстрелил с одной, навскидку. Одновременно грохнул из одного ствола Белоглазов, и длинноногий покатился по шпалам. — Добавляй! — не оборачиваясь крикнул майор и, привалившись спиной к сидевшему сзади Толику, зарядил. — Скорость нужна! — Движок растрясется — хана нам! — И все же Иван добавил скорости. — Эх, красотка моя, ласточка, что я делаю с тобой! Рыжий, слева! Мутант прыгнул, но Рыжий, привстав и перегнувшись через Ивана, уверенно всадил ему в голову топор, который так и остался в голове дородной дамы в чистом белом платье, но с полуобъеденным лицом. — Бита под ногами, хватай! Эстакады впереди! Опять эстакады? Максим скрипнул зубами от злости: где же твой «мостик»? Они проехали под Волоколамкой, немного не доехав до того места, где с другой эстакады этой крупной развязки на МАЗ посыпался десант мутантов. Здесь, внизу, тоже оказались твари, но в куда меньшем количестве. Большую часть Иван отшвыривал бампером, а тем, кто все же вспрыгнул на капот, Толик вышиб мозги. Пытавшихся догнать вполне удачно сбивали с ног выстрелы Максима и майора. Прыгали и сверху, но всего пять-шесть тварей, да и в джип попасть куда сложнее, чем в кузов грузовика, и этот «фокус» не прошел. — Где мост?! — рявкнул Максим, перезаряжаясь. — Не кричи, карту надо было лучше смотреть! Скоро! Мост пересекал канал в районе шлюзов. Им некогда было разглядывать, что там творится, — навстречу через длинный узкий мост бежали десятка два мутантов. Еще больше ковыляли сзади, но желающих лезть под пули почти не было. «Учатся или продолжают превращаться и овладевают навыками зверя? — мелькнуло в голове у Белоглазова. — Если они в кого-то продолжают превращаться, так, может, и перезимовать смогут, а не передохнут, как мы надеемся?» Небольшая стычка произошла, когда Иван врезался в группу, рассекая ее надвое. Один мутант повис на правом борту и вцепился зубами в руку Пшену, мешая ему орудовать битой. Пчелка, завизжав, стала молотить тварь по голове, но решил все удар прикладом Толика. — Я же кричал, стреляй! — Пшено, выронив оружие на шпалы, схватился за рану. — Руку тебе отстрелить, так, что ли? — Спокойный Толик сбил выстрелом очередную тварь с капота. — Думай, когда просишь, у меня же дробь! Они проскочили мост, и вскоре Иван свернул с дороги, выкатившись, наконец, на асфальт. Со стороны реки их преследовали, некоторым почти удалось выскочить наперерез, но стрелки отогнали тварей. Завывая и рыча друг на друга, мутанты отступили ближе к воде. Счастливо объехав несколько вставших на дороге машин, они промчались мимо торгового центра «Щука». Оттуда на звук вывалила целая толпа, но эти сразу остались позади. — Из метро бегут! — крикнул Иван. — Глядите, прямо из выхода метро! Что они там-то делают?! Там что, тоже теперь вода? — Катаются они там, на электропоездах! — ответил Толик и высадил всю обойму в набегавших с правого борта. — Какая нам разница?! Джип теперь не трясло, и Максим, извернувшись, сумел отогнать спешивших из другого выхода подземного перехода у вестибюля метрополитена: двое сразу упали, а остальные не успели притормозить или перепрыгнуть их тела, повалились друг на друга и тут же начали драку, не в силах противостоять запаху свежей крови. — Тут немного полегче должно быть: парк и забор по сторонам. Иван немного сбросил скорость, но Пчелка стукнула ему кулаком в спину. — Гони, Ванька, они везде могут быть, давай скорее в этот бункер! «В „этот бункер“ ты так просто не попадешь!» — мрачно подумал майор. Он помнил карту — они практически приехали. Теперь оставалось надеяться, что их уже ждут, заслышав стрельбу, и теперь прикроют от преследователей. — Иван, если нам сразу не откроют — поезжай по периметру, чтобы у парней внутри было время сориентироваться! Их не ждали, но и гнать вдоль длинного забора «Курчатника» не пришлось. Едва оглянувшись через плечо, майор сразу увидел распахнутые, чем-то выбитые ворота. С территории раздавалась пальба, в основном стрекот калашниковых, и поднимался густой дым. Иван плавно притормаживал, а Белоглазов никак не мог решить, какую команду ему дать. На его счастье, решать долго не пришлось: из ворот выбежали двое в костюмах химзащиты, с автоматами, оба в изолированных противогазах и тут же навели оружие на джип. Иван врезал по тормозам, и команда едва не посыпалась из машины. — Сохранять спокойствие! — Белоглазов выпрыгнул и поднял двустволку в высоко поднятых руках. — Вы что, братки? Мы люди, как и вы! Неизвестно, как бы развивалась ситуация, но тут выстрелы послышались возле самой проходной. Из ворот выбежал еще один в противогазе, пятясь и высаживая последние патроны в кого-то невидимого. Один из его товарищей повернулся, чтобы помочь, но тут же упал, изрешеченный очередью, как и стрелок. Оставшийся в живых, подхватив автомат на плечо, пустился наутек. И тут случилось удивительное: прямо мимо джипа, едва не зацепив Белоглазова, пробежал мутант. Он только рыкнул на ходу, но преследовать собирался явно того, в противогазе. Поняв, что совершенно утратил бдительность, майор оглянулся. Со стороны парка валила целая толпа тварей, но все они, судя по направлению движения, хотели добраться именно до солдата. Между тем из ворот выскочил мутант с окровавленной головой и, увидев лежащие тела, кинулся к ближайшему и стал рвать его зубами. С прилегающих улиц, привлеченные звуками боя, выбегали все новые и новые мутанты. — А вот эти уже за нами! — Майор вскочил в джип. — Солдат на всех не хватит, время ехать! — Да куда!? — Иван развернулся, но там, позади, тоже собиралась толпа. — Назад нельзя, надо дальше от воды! — Но куда, они же со всех сторон! — В голосе Ивана послышалась истеричность. — Куда ехать?! Мутанты и правда набегали теперь со всех направлений. Толик и Максим выстрелили по разу, отгоняя самых быстрых, но Белоглазов давно заметил: разгоряченные от бега людоеды теряют инстинкт самосохранения, так их не остановить. Он собрался уже отдать естественную в этих условиях команду «Гони налево!», которая была ничем не лучше «Гони направо!» или даже «Гони за ворота!», когда из тех самых ворот один за другим выехали два ЛиАЗа. Оба автобуса ощерились стволами из выбитых окон. Когда они пролетели мимо, майор заметил напряженные лица, какие-то мешки, бочки, что-то еще… — Гони за ними! Гони, не отрывайся! Белоглазова немного смутило, что часть людей в автобусе рассматривала его через прорезь прицела. Тем не менее, эти хотя бы явно знали, куда надо ехать. Вот только ехали они обратно к реке, прямо навстречу преследователям. — К воде же нельзя! — заголосил Иван. — Плевать уже! Прижмись, иди за ними — в колонне прорвемся! Они их раскидают! Что-то все время менялось. Белоглазов помнил, как военные грузовики врезались возле их «форта» прямо в толпу мутантов и те будто сами лезли под колеса. И в то же время уже знал, что теперь мутанты поумнели и стараются не лезть на рожон. То ли совершенно «безумных» раньше убивали и выживали те, кто поумней, то ли в том дело, что в памятный день шел дождь… Слишком много вопросов! — Без паники! — Майор хлопнул по спине бледного Рыжего. Казалось, его вот-вот стошнит. — Прорвемся! — Конечно прорвемся! — отозвался Толик и помахал заднему ЛиАЗу. — В компании всегда веселей! — Нет, не сигналь им никак! — одернул его Белоглазов. — Что за люди — потом придется разбираться… И снова они, теперь уже никем не атакуемые — джип держался в хвосте колонны, разбрасывавшей самых смелых мутантов, — промчались мимо парка, мимо выходов из метро и торгового центра. Кто-то оказался под колесами головного автобуса, кто-то был отброшен выстрелами из него, но атаковать машину с группой никто уже не успевал. ЛиАЗы шли уверенно, выше восьмидесяти, явно не беспокоясь о неожиданных заторах. Значит — знали дорогу. Значит, водители знали, куда едут. — Там мост впереди, широкий и очень длинный! — припомнила Пчелка. — В Строгино идут! Но там же воды очень много, что они делают? — Увидим. — Майор поджал губы. — Возле воды мы уж точно не можем «с хвоста спрыгнуть». Теперь уж только с ними. Пахнуло гарью и жженой плотью, по сторонам, мимо проезжающего джипа, разбегались и катались по земле горящие мутанты. — Бензин! — радостно засмеялся Спец. — Моя идея! Огнемет у них как минимум на первом автобусе! Точнее, два, в бока бьют, а то у нас у всех бы уже покрышки горели! Теперь прорвемся! Мутантов на мосту успело собраться много, и теперь им приходилось несладко: многие, пылая, прыгали в реку через перила. Впрочем, полностью покрыть всю ширину моста невидимый группе огнемет не мог, и здесь пришлось стрелять, разбивая головы атакующим справа. Движение колонны постепенно чуть замедлилось, но не намного — видимо, только чтобы огнеметчики могли работать аккуратнее и не принесли беды. А может быть, и чтобы дать время большинству мутантов разбежаться. Максим бросил взгляд на реку и содрогнулся — по всей довольно широкой здесь реке, насколько хватало глаз, пенилась вода от плывущих на звук боя мутантов. Он скорее отвел взгляд и в заднем окне ЛиАЗа увидел девушку с красивым, но испачканным гарью лицом. Ему показалось, что она ему подмигнула. Мост, наконец, кончился. И очень быстро мутантов вокруг почти не стало. Точнее, их совсем не стало по правому борту колонны, изредка они попадались лишь по левому, ближнему к реке или, теперь уже, Строгинской пойме. Белоглазов, припомнив, что пробивать себе дорогу бамперами автобусам ни разу не пришлось, про себя кивнул: да, они тут уже были. Может быть, пытались, как и они, прорваться к засевшим в «Курчатнике» и тоже опоздали? Но — от кого тогда отстреливались трое в противогазах, не от этих ли лихих стрелков в автобусах? — Что там дальше есть? — спросил он. — От воды уходим? — Почти нет! — Пчелка, вся зареванная, оглянулась и даже улыбнулась как-то виновато. — Мимо спорткомплекса проедем, и получится, что снова возле воды! Они вдоль реки зачем-то едут! — Ну, хотя бы не по берегу! — попытался утешить ее Белоглазов. И все же Пчелка оказалась права: вскоре они увидели, что со стороны Строгинской поймы уже бежали, наперерез проносящейся мимо колонне, толпы мокрых мутантов. Им, кажется, просто числа не было… Автобусы прибавили ходу, но немного не успевали. — Да спрячься же за них! — Рыжий вскочил на ноги и толкнул водителя в затылок. — Уйди за автобусы, направо, поравняйся с ними! Иван, испуганный и нервный, резко крутанул руль, добавляя газу. Скрипнули шины, но джип устоял, лишь покачнувшись, а вот несчастный Рыжий от резкого рывка машины на всем ходу перелетел через борт. Частые выстрелы, которыми ЛиАЗы встретили атаку со своих левых бортов, заглушили его крик. Майор еще увидел, как он кувыркается, ударяясь от асфальт, а потом, живой или мертвый, Рыжий навсегда скрылся с глаз товарищей. — Следи за дорогой! — на всякий случай предупредил Белоглазов, опасаясь, что ошалевший Иван может решить вернуться за приятелем, и тогда всем хана. Однако водитель, сцепив зубы, продолжал давить на газ, глядя прямо перед собой: похоже, он всё понимал. — Они поворачивают, предупреждают нас! — сказал майор, заметив мигание поворотника ЛиАЗа. — Опять влево, опять к реке! — Пчелка прижалась к майору. — Что они делают, зачем?! Атака через парк легко удалась мутантам, потому что позволяла бежать напрямую. Теперь их ненадолго задержал жилой массив, а вот когда автобусы помчались вниз и впереди заблестела речная гладь, Белоглазов и сам покачал головой. Зачем они так делают, куда торопятся? Посмотреть на карту времени не было, район этот он совсем не знал. Понимал только, что совсем недалеко МКАД. Хотят прорваться за кольцевую? Это плохо согласовывалось с планами майора, надеявшегося добраться до хоть какой-то, но настоящей власти и понять, наконец, что происходит и что делать. Дорога делала крутой поворот, опять немного удаляясь от воды. Но часть мутантов, мокрых и от этого будто более сильных, успела добежать. Их встретили огнеметы автобусов, в результате чего атака оказалась удивительно легко отбита. С правой стороны, от домов, тоже выскочило несколько людоедов, но с ними легко справились стрелки из джипа. — Нам бы в форт такой огнемет, хоть один! — заворчал Толик. — Вообще бы жили — не тужили! — А топливо? — тут же заспорил Спец. — Они же чуть ли не поливают их бензином, и это чистый, я чую! — Отставить разговоры! — Белоглазов погладил девушку по голове. — Ты здесь была — что дальше, куда едем? — Не знаю, ну дома тут, ну «Метро» где-то тут, магазин такой… Откуда мне знать?! Спустя полминуты автобусы, заметно сбавившие ход, свернули влево — судя по указателю, в сторону того самого «Метро». Потом было еще несколько поворотов, и каждый раз автобусы шли медленнее. — Они просят не стрелять! — сказал Максим и указал на девушку, показавшуюся в окне автобуса. И правда, девушка прикладывала палец к губам. — Попытаемся, тем более что вроде и не в кого, — согласился Белоглазов. — От реки отъехали — так может, они знают, что здесь никого нет? Головной ЛиАЗ остановился, но двигатель не заглушил. Из открытой двери высунулся крупный, широкоплечий мужчина в камуфляже. Из-под седых бровей джип быстро осмотрели стального цвета глаза. — Старший кто? — Майор Белоглазов! — Сюда давай, потолкуем, майор. А вы езжайте рядом и старайтесь режим тишины не нарушать! Пожав плечами, Белоглазов решил выполнить приказ, хотя, конечно, стоило бы сперва поинтересоваться, с кем он имеет дело. Но это удобнее было бы сделать в автобусе. ЛиАЗ, между тем, понемногу тронулся. Майор бегом догнал его и запрыгнул внутрь. А автобусе было полтора-два десятка бойцов, кто в камуфляже, кто в гражданке, разного пола и возраста, что удивить Белоглазова не могло. Они были вооружены калашниковыми и двумя переносными огнеметами, которые, по всей видимости, самостоятельно соорудил умелец вроде Спеца. Вот только были они крупнее и, конечно, надежнее. Половину салона занимал груз: боеприпасы, вода, канистры с бензином и еще какие-то бочки. — Насмотрелся? — Седой хлопнул по кожезаменителю сиденья, приглашая Белоглазова. — Я — Новосиб. — Это фамилия или позывной? — осторожно уточнил майор, ожидавший услышать звание собеседника. — Это неважно. Какая разница? — Вы имеете отношение к вооруженным силам или… иным структурам? — не сдавался Белоглазов. — Мне хотелось бы знать больше. — Разве что после победы, — отрезал Новосиб. — Но к «структурам» я отношение имею, самое непосредственное. Выполняю здесь приказы командования. Тяжело приходится, майор, сам видишь. Но мне пока не интересно, кто ты и откуда. Пока скажи мне, куда ты ехал и на кого, одетый по-гражданке, работаешь сейчас. — Я не работаю. Я в отпуске. — Майор чуть скосил глаза и по напряженным позам бойцов понял, что с ним готовы поговорить иначе или даже убить по первому приказу Новосиба. — Я, как и все, стараюсь выжить и максимально помочь всем, кто оказался рядом. — Ой, не все этим занимаются! — пробасил Новосиб и даже погрозил Белоглазову пальцем. — То есть, выжить-то хотят все… Из тех, кто еще жив. Только большинство из них умрет, потому что те, кто должен был предотвратить ситуацию, как всегда, ничего не сделали. Зато, как всегда, первые спрятались. И дверки на ключики закрыли. Вот оно как, майор. — Я слышал, в центре города колонны военной техники. Вы имеете какую-либо информацию о том, кто командует операцией по зачистке Москвы и каковы успехи? Автобусы медленно двигались по пустынной, пыльной улице. Новосиб не спеша закурил, продолжая неотрывно смотреть в глаза то ли гостю, то ли пленнику. «Решает», — понял Белоглазов и не отвел взгляда. Кажется, это понравилось хозяину. — Да, есть у нас кое-какая техника, организуемся получше — будет еще. Но с зачисткой Москвы дела не очень хорошо обстоят, скажу честно. Раньше надо было Москву зачищать, лет десять назад, да кто меня слушал? А теперь все, кто должен был повести нас против этих тварей и на кого все завязано, забрался в бункеры. Ну, не все, это я перегнул… Некоторые не успели. Ну, а некоторых и пуля догнала — но это были самые неповоротливые. Лучшие из них уже давно под землей, в сытости и удобстве, и вылезать оттуда никуда не собираются. Они, правда, хотели бы и там руководить «операциями по зачистке». С перерывами на здоровую пищу и крепкий сон, само собой. Да вот беда: части тех, кто должен был их приказы исполнять, уже нет, а остальные послали их догадайся куда. Потому что, сидя там, они вообще ничего не понимают. Вот раньше, знаешь ли, не понимали многого, а теперь — вообще ничего. Я вот тоже несколько дней назад получил приказ: со всеми мне вверенными, способными держать в руках оружие, выдвинуться к одному их бункеру и снаружи защитить их ценой наших жизней. Что я им сказал, как думаешь? — Сейчас не время, чтобы сводить старые счеты. — Белоглазову надоели эти нравоучения. — Сперва надо навести порядок в стране, помочь людям, а потом наказывать виновных. — И ты — готов защищать их? — Мне все равно, где убивать мутантов, было бы оружие. Если полезнее, чтобы я убивал их, не пуская в важный для государства бункер… Новосиб расхохотался, фыркнули и некоторые бойцы. — Ты решил, они меня звали от этих безмозглых мутантов их, родимых, защитить? Нет, майор, они звали меня защитить их от таких, как я и как ты. Приказывали стрелять в товарищей, которые хотят одного: открыть входы в эти бункера, вышвырнуть оттуда всякую мразь и разместить там прежде всего детей уцелевших! Потому что, как ты знаешь, здесь мы можем заразиться в любой момент, а там у них будет шанс, вот чего мои друзья хотят. А мне дали приказ в них стрелять. И умереть, желательно, да всем нам вообще лучше умереть. Чтобы потом, когда мутанты вымрут, с хозяев жизни никто не спросил. Майор мешкал с ответом. Такого поворота ситуации он не предвидел. — Командир! — Водитель обернулся. — Все, подползли к деревне. Это Троице-Лыково. Какая тут обстановка, у нас данных нет. Пока тихо, но могут налететь, река-то совсем рядом. — «Река»! — передразнил его Новосиб. — Разве это — река? Не бывал ты в Сибири. Привстань тут на полминуты, Папа Миша. Значит, так, майор: давай-ка с тремя бойцами сюда, остальных во второй автобус посадят. Ничего в машине не оставлять, ключи пусть будут у тебя. И запомни, сколько горючки осталось. Мы потом где этот пижонский образец стоит — на карте отметим. Пригодится. Понял? Исполняй. Времени — уже меньше половины минуты. — Есть! — ответил Белоглазов. Глава девятая НЕУДАЧНЫЙ РЕЙД Оказавшись в автобусе, среди его неприветливых пассажиров, Максим постарался устроиться поближе к той симпатичной девице, которая ему улыбалась. Но замешкался на секунду, и Толик его опередил. Впрочем, он тут же поманил товарища. — Вот, это — Максим Волков, мы с ним с первого дня вместе. Ну, ты понимаешь, с того дня. А я — Анатолий, хотя лучше просто Толик. Фамилию не скажу, потом как-нибудь в угадалки поиграем. — Не буду я с тобой ни во что играть! Меня зовут Лена. Вот это моя подруга Надя, кстати. С остальными потом познакомишься, если все живы будут. — Ты такая строгая! — Толик поудобнее перехватил карабин. — Где мое место, капитан? — Вправо поглядывайте, все трое! — распорядилась Надя. — Оттуда вряд ли атака будет, так что прежде времени не стреляйте. Новосиб думает, есть шанс тихо добраться. — Добраться куда? — Максим тоже решил вступить в разговор. — Зачем мы сюда приехали и что тут находится? — Тебе сказали, куда смотреть? Вот и смотри. Если вы здесь, это еще не значит, что вы с нами. Спец, первым занявший позицию с карабином наизготовку, не оборачиваясь хмыкнул. Его Белоглазов назначил старшим во второй автобус, куда Новосиб отправил часть бойцов. Прощаясь, майор наскоро предупредил: — Будь настороже. Конечно, шансов у нас никаких, так что в бой вступай только в самом крайнем случае. Если не станут разоружать — будь лоялен и больше слушай, чем говори! Сам майор, как и распорядился Новосиб, вернулся в первый ЛиАЗ, вместе с Иваном, Пчелкой и Пшеном. Первой мыслью было, конечно, взять своих, проверенных, но в случае конфликта они ничем помочь бы не смогли, а находясь сзади, скорее могли бы спастись или даже бежать — вряд ли там бойцы сильнее тех, которых командир держит при себе. — А зачем машину-то бросать? — попробовал упираться Иван. — «Ранглер» не подвел ни разу, поедем сзади, как раньше! — Ключи давай и делай, что приказано! Нас не отпускают, понял? Хочешь, чтобы парой очередей нас всех оставили лежать в твоем «Ранглере»? Пошел, и чтобы вел себя тихо! И вот теперь всех их расположили у правого борта автобуса. Конечно, назвать кое-как оборудованные тут позиции «огневыми точками» майор никак не мог. Но мутанты ведь не вооружены. А если так — имело смысл избавиться от стекол, которые их все равно не смогли бы остановить, а только изрезали бы осколками бойцов и мешали бы огню изнутри. Крест-накрест, как попало, часть окон загородили приваренными кусками арматуры. С серьезной атакой эта защита тоже не справится, но если автобус на ходу, то с зацепившимися тварями легко справятся стрелки. Автобусы, медленно, будто крадучись, съехали с асфальтовой дорожки на какую-то «проселковую», по которой местные автовладельцы, ленясь, срезали пусть. С правого борта вплотную придвинулась стена «зеленки», подлесок, густо заросший кустарником и высокими травами. Майор обменялся взглядами с занявшими позиции по бокам от него Иваном и Пшеном. У обоих были лишь биты, но ведь Новосиб все равно приказал вести себя тихо. Вот, пусть и командует своими людьми, если придется, а врезать по голове наскочившей твари из-за этих «решеток» можно и без лишнего шума. Жаль только, что мутант молчать не станет, так что если уж их заметит хоть один — конец всей секретности. Новосиб, подняв с пола автомат, встал, пригнувшись, позади водителя. Лобовое стекло перекрывали такие же «арматурины», которые как смогли усилили цепями, — по ним мог прийтись серьезный удар прыгнувшего вперед мутанта. И все же Папа Миша, ставший практически заместителем Новосиба, вел машину в бронежилете, шлеме и усиленных крагах — так экипировал водителей командир перед началом этой экспедиции, собрав с миру по нитке какое-то снаряжение. Новосиб вообще был мужик хозяйственный, и любил создавать свои склады, личные, о которых никто, кроме него самого и самых приближенных людей, не знал. Папе Мише, отставному прапорщику, такая хозяйственность сразу понравилась. Ведь начальство всегда говорит только «дай!» и никогда потом не слушает, когда вдруг не оказывается самого необходимого. Надо думать своей головой. — Далеко еще? — Да нет, совсем рядом, вот на ту дорожку выкатимся — и, считай, у их забора. — Ты, Папа Миша, ногу с газа не снимай, что бы ни случилось. — Новосиб покосился на «деревню», давно являвшуюся частью Москвы и теперь застроенную и простенькими домишками, и богатыми особняками. Перекрестился на церковь. — Не нравится мне такая тишина. Хоть бы один-два, да услышали, прибежали… — Я думаю, пожрали они тут всех давно и к реке подались. — Может, и так. Новосиб вернулся на сиденье и сбросил курку с рации, которую не хотел показывать чужакам прежде времени. Но Сергей, его старый друг, без помощи которого их приезд не имел смысла, все не выходил на связь, хотя время давно пришло. — Сергей! — забубнил Новосиб в эфир старый позывной друга, сейчас уже мало кому известный. — Сергей! Сергей! Новосиб на связи, Сергей, ответь! И Сергей ответил, только слова его трудно было разобрать на фоне криков и стрельбы в замкнутом помещении. — …сиб, слышу тебя! У нас прорыв, прорыв! Прорыв из метро! Торопись! — Я здесь уже, держись! — Новосиб на секунду оторвался от наушника и прислушался. Вокруг автобуса по-прежнему было тихо. — Как случилось, что за прорыв, кто? Мы рядом, открывай ворота! — Мутанты!.. метро! Не въезжай на территорию, мы попробуем прорваться! Больше Сергей не отозвался. Новосиб опять подскочил к дяде Мише. — Где там ворота, калитки? Ты слышал? Они прорываться будут, где их подобрать? — Ну, я всего не знаю! — занервничал Папа Миша. — Тут какой-то секретный объект, явно же, что я, бродить вокруг него стану? Вот дорожка вдоль забора, есть там и ворота, наверное — туда и выйдут! — Поддай газку, должны быть там вовремя! — Новосиб оглянулся. — Готовность номер один! Принимаем всех, кто выйдет, со всем грузом и уходим, сигнальте второму! Метро… Как они из метро могли прорваться на объект? И какое, к черту, метро — «сталинка» разве тут проходит? — Не знаю, что за «сталинка», но обычная линия где-то прямо под нами, — отозвался Леха, сын Папы Миши. — Участок «Крылатское» — «Строгино». — Она под рекой идет, придурок! — заспорил отец. — Думай, что говоришь! — А что думать, если так и есть? Она не под рекой, она под парком, вот тут, параллельно автомобильному тоннелю, который с проспекта… — Молчать! — приказал Новосиб. — Сейчас все узнаем, вырвались бы только! За длинным высоким забором, на вид массивным, вдоль которого теперь медленно ехали автобусы, раздалась частая стрельба. Работали не только калаши, им вторил какой-то пулемет. Потом послышались всем знакомые вопли мутантов, но их тут же заглушили три, один за другим, взрыва. — Правильно, Серега, гранатами их и отрывайся! — Новосиб нервничал. — Да где ж ты? Огнеметами прикройте их, как только сможете, но аккуратно — своих не сожгите! — Вон они! Папа Миша еще прибавил, и всех качнуло. Новосиб, схватившись за плечо Белоглазова, выругался, будто того здесь не должно было быть. — Почему хорошие люди, готовые помогать, гибнут, а гниды всякие — сидят себе и в ус не дуют, а? Майор видел, как дорогу впереди них пересекли около десятка человек в противогазах. Часть тащила какие-то ящики, часть — тут же, развернувшись, открыла огонь по невидимым пока мутантам, выбегающим вслед за ними с объекта. И почти в тот же момент, легко перемахивая через высокий забор, на дорожку хлынули десятки тварей. Папа Миша, давя и сшибая их, успел заслонить беглецов от первой атаки. Застучали автоматы с левого борта, пахнуло гарью — в ход пошли огнеметы. Мутанты валили и валили через забор бесконечной волной и, как показалось Белоглазову, практически не обращали внимания ни на автобусы, ни на исходящую от них опасность. Новосиб тем временем уже втаскивал в автобус первого «пассажира» с большим пластмассовым ящиком или, скорее, чемоданом. — Сергей, ты?! — Он сзади, — глухо отозвался первый спасенный. В автобус уже впрыгивал второй, третий… Бойцы с автоматами прикрывали их, но волна мутантов была не просто большой — потрясала их ярость. Падая под огнем, они снова и снова вскакивали, стараясь добраться именно до людей в противогазах. Майор, пытаясь им помочь, дважды выстрелил из двустволки, а перезаряжаясь, открыл рот от ужаса и удивления: из леса выбегали десятки белок. И эти белки тоже прыгали на несчастных автоматчиков, злобно вереща и стараясь разодрать из противогазы. «Мистика! Не может быть! — Белоглазов опять разрядил стволы, но не в белок же, облепивших бойцов, было стрелять? А сверху вдруг опустились десятки ворон и с карканьем закружили над ними, они тоже хотели их смерти. — Что же дальше?» Четверо успели забраться в автобус, прежде чем остальные скрылись под волной набежавших мутантов. Новосиб, вдруг услышав что-то, ухватил протянутую руку и выдернул из кучи-малы еще одного, уже совсем изодранного. Прикрывая спасенного, Новосиб тут же открыл из двери огонь из автомата, уже не разбираясь, куда летят пули. Папа Миша без команды рванул с места, и Белоглазов тоже выстрелил в дверь, целя в голову цеплявшемуся за подножку мутанту, но тот же выстрел разорвал в клочья двух белок, прыгнувших в автобус. — Гони! Второму сигнал: не отставать! — Новосиб схватил седьмого спасенного и оттащил его от двери. — Перевязка срочно! — Я сделаю! — прогундел из-под противогаза тот, что влез первым. У него на плече висела медицинская сумка. — Действуй! — согласился Новосиб. И едва отмахнулся от вороны, на ходу влетевшей в автобус. — Да чтоб тебя! Выгоните тварь! Птица была не единственной, кто оказался внутри, — еще несколько белок запрыгнули в окна и теперь уворачивались от ударов ногами и прикладами, пытаясь добраться до людей в противогазах. — Куда едем, командир? — донеслось из кабины водителя. — Тебе дорогу показать?! — Новосиб был в ярости. — Дальше от воды, уходи куда-нибудь вправо, не тормози только! Ищи место для стоянки! — Он склонился над другом. — Сергей! Серега, ты слышишь меня? Эх, да сними ты с него противогаз, все равно и маска, и трубка рваные! — Заклеить не получится?.. — как-то растерянно отозвался медик. — Да, поздно, он заражен… — Чем?! — взревел Новосиб, срывая маску с Сергея. — Чем он заражен? Что вы узнали? — Пока все еще на стадии изучения, но образцы и первые результаты опытной сыворотки мы спасли, пусть и не все. Не исключено, что мы пошли неверным путем, но ошибочный результат — тоже результат, главное, чтобы другие не повторили наших ошибок и тем сэкономили время. — Все! Молчи и перевязывай! Сергей, ты меня слышишь? Спасенный, который оказался седым мужчиной со впалыми щеками, открыл глаза и то ли улыбнулся, то ли поморщился. Из разодранной беличьим когтем щеки потекла струйка крови. — Новосиб, братишка! Меня белка убила, ты видел? Знал бы, всю жизнь истреблял крыс древесных. А я их орешками угощал, ну не обидно? — Ты сперва выживи, а потом поговорим. Немного успокоившись, Новосиб поднялся и, как мог, оценил обстановку. Второй автобус, не отставая, шел за ними. Много ли мутантов их преследовало, командир из-за него не видел, но поразило его другое. За ними гналась огромная туча воронья, сорок, голубей и даже воробьев. Птицы стучали клювами в крышу, бесстрашно пытались ворваться в окна. — Это что же, вашу мамашу, такое, а?! Это же какой-то… — Хичкок, — подсказал хладнокровный Белоглазов. — Фильм ужасов «Птицы». — Да плевать мне, я… — Обратите внимание, командир! — Майор повысил голос, перебивая Новосиба. — Второй автобус они не пытаются атаковать! — И что это, по-твоему, значит, умник?! — У нас люди с объекта и груз с объекта — больше ничего не изменилось. Три варианта: птицам нужны люди, которых мы забрали, птицам нужен груз, который мы забрали, или им нужно и то и другое. Новосиб небрежным ударом широкой ладони переломал на лету крылья вороне, нацелившей ключ на врача, и уставился на Белоглазова. — Ты что, сука, предлагаешь? — Нам от них не уйти. — Майор старался сохранить спокойствие: всегда помогало, когда начальство начинало орать. — Птицы не мутанты и не белки, не оторвемся. Можно попросить наших новых товарищей снять и выбросить противогазы. Мне показалось, они особенно бесят и мутантов, и животных. — Вы что, заразить нас хотите?! — закричал один из эвакуированных. — Поймите, мы работаем над проблемой спасения человечества! Если мы заразимся, то, возможно, сразу умрем или станем зараженными, как… — Как мы, — закончил за него Новосиб. — А каковы твои шансы найти новый баллон, браток, хотя бы один? Или ты надеешься, тебя примут в другое «обеззараженное место»? Вся твоя защита — лишь на несколько часов. Он опустил голову, посмотрел на спокойно дышавшего Сергея, на которого уже подействовало обезболивающее, пожал плечами и сорвал с врача маску. Тот вскрикнул, потянул маску назад, но тут же безвольно опустил руки. — Снимайте с них противогазы! — приказал Новосиб, быстро успокаиваясь. — Но выбрасывать не спешите, вдруг и этого хватит. Пригодились бы. А что делать? Эта стая нас демаскирует. До смерти не заклюют — так ведь привлекут мутантов со всего города! Одиночная стрельба в автобусе не затихала все это время: они ехали уже по улицам города, и появлявшиеся из дворов мутанты, сливаясь во все большие группы, преследовали их. В несколько секунд с сопротивлявшихся «незаряженных» содрали противогазы. Буквально в ту же секунду атака птиц стала ослабевать. Пара перепуганных ворон и голубь заметались под крышей в поисках спасения. Агрессия исчезла, и бойцы взмахами рук и криками выгнали их в окна. — Соображаешь, майор! — коротко похвалил Новосиб. — Поговорим и об этом. Так, а вот это скверно… Двое из четверых спасенных с объекта корчились на полу, задыхаясь во всем знакомой агонии. — Ничего не поделать! Открывайте дверь. — Командир печально улыбнулся. — Сами понимаете, у нас как в море: тело да будет предано… За борт, в общем. — Они могли еще очень помочь в изучении вируса, а прежде всего — в защите от него тех, кто еще не заражен… — сокрушенно вздохнул врач. — Замечательные люди и специалисты. — Вечная память! — согласился Новосиб. — Вот только сколько их, таких, уже мертво? Вечная память им всем. Когда умиравших подтащили к двери, вдруг засуетился тот их коллега, что остался жив. — Позвольте, позвольте! Вы не могли бы… Я думаю, прострелить мозг — достаточно! Они не заслужили бегать вот такими… Животными. — Прощальный салют в затылок? — Новосиб вскинул автомат. — Это дело! Когда дело говорят, я уважаю. Белоглазов отвернулся и, лишь когда тела покинули автобус, помог закрыть дверь и наложить специальные «засовы». Про себя он подумал, что тоже предпочел бы получить пулю в затылок. Не хотелось бы, чтобы кто-то из знакомых потом увидел его бегающим за людьми с оскаленной пастью. — Ну что ж, оторвались, — подвел итог Новосиб. — Небо над нами очищается, хотя крышу, поди, всю загадили. У кого-нибудь есть мысли, куда ехать? Если нет — запрос второму автобусу. Заодно пусть доложат, как дела и есть ли потери. Не думал я, что так все сложится, но что делать… — Раненому нужна операция, — негромко сказал врач, как раз закончивший перевязывать Сергея. Он уже содрал с рук защитные перчатки больше не нужного костюма химзащиты. — И срочная. Внутренние органы серьезно повреждены, да и сепсис неизбежен, практически. Если вас интересует мой прогноз… Почти безнадежно. — Не ври! — потребовал Новосиб. — Он и не такое переживал, выкарабкается. Так, если нужна срочная операция, то будем прорываться в центр. — Не надо… — прошептал Сергей, и Новосиб сразу склонился над ним. — Не надо операции. Мне сейчас вот нормально, уколы действуют, не надо операции… Я серьезно. Ты же сам знаешь, как я к своей семье относился… Но выжил только сосед, позвонил мне, рассказал, что видел. Зачем мне с этим жить? Я что мог, сделал. Вот только бункер мы не удержали, прости. — Ты держись! Мы сейчас на мост развернемся и довезем тебя, а уж там я добьюсь! Я в Сопротивлении не последний человек! — Сейчас нельзя поворачивать, Новосиб! — виноватым голосом сказал Папа Миша. — Только что от толпы укатили, пока успокоятся — еще несколько часов пройдет. А те, что у моста в воде, наверняка все повылазили на стрельбу и птиц этих. Завязнем на мосту, облепят кабину… — Молчать! — заревел было Новосиб, но Сергей схватил его рукой, все еще в резиновой перчатке, за плечо. — Он прав. Меня ты, скорее всего, не спасешь, да я и сам не хочу. А вот эти чемоданы — там много интересного для спецов. Мы у мутантов анализы брали, как ты советовал, начали с ними серию экспериментов… Жалко, если все это пропадет, да еще и вы погибнете. Ребята тут остались, ну и я недалеко уеду. Новосиб молчал, взвешивая положение. Папа Миша был прав: взбудораженные мутанты, выбравшись из воды, возвращались к реке не сразу, это уже все подметили. Сейчас там, у красно-розового моста с подвешенной над ним дурацкой инопланетной тарелкой, их тысячи, и все уже возбуждены. Возникают драки, и тогда из воды лезут новые твари. Более чем вероятно, что такой прорыв, как через мост из Щукино в Строгино, не получится. — Из второго автобуса передали маршрут! — один из бойцов подошел и протянул Новосибу карту. — Отдельно стоящее здание в три этажа с двумя входами, рядом футбольное поле. Если заночуем, там можно оставить транспорт. — Хорошо, — хрипло сказал Новосиб. — Ты не умирай, Серега, поговори со мной. Папа Миша! Не тряси, не дрова ведь везешь! Как же у вас там в бункере все случилось, Сергей? — Надо же как… — прошептал умирающий. — Нас они сразу рвали, такие толпы… А вы можете заночевать вдали от реки, да? Может, и правда они незараженных чуют… Это надо обязательно еще раз проверить, слышишь? Скажи там в этом своем Сопротивлении. А в бункере… Мы так и не поняли. Какой у нас там бункер? Слабенький, просто защищенный объект, в том числе от химического и бактериологического заражения. И они как-то прорылись к нам, выходит. То ли от воды, то ли со стороны метро. В тоннель у нас выход есть, но я его сам проверил, все было в порядке. Наверное, от реки копали — стену нам прогрызли, что ли? Сразу шум, стрельба. И кричали, что нас затопляет. Вот это я точно помню… — Неудачно я съездил, — вздохнул Новосиб. — И в Курчатнике провалилась операция: хотели поговорить с пацанами, такое было у меня «партийное задание». Приехали — а их уже громят. Вертолет поднялся прикрывать и вдруг упал. Пожар, паника… Наверное, кто-то из экипажа обернулся мутантом не вовремя. Вот мутанты и ворвались раньше нас. Мы заскочили на территорию, хотели хоть забрать кого-то, а какие-то мальцы по нам же и стрелять начали. Потерял я там троих. А теперь и тебя теряю, да, Сергей? Сергей уже не отвечал. Новосиб закрыл ему глаза и отошел в конец салона, кивнув Белоглазову. Майор, немного удивившись, принял команду на себя и с помощью двоих бойцов произвел «похороны». На всякий случай, он все же прострелил затылок уже мертвому Сергею. — Еще один! — только и сказал водитель второго автобуса, чуть вильнув влево. — Тоже в химзащите, не наш. — Ваш, не ваш… — проворчал заскучавший Толик. — Все люди братья, с некоторых пор! И сестры, конечно же. — Не отвлекайся! — буркнул Спец и заметил, что из идущего впереди автобуса с правого борта высунулся кулак с поднятым вверх большим пальцем. Он тут же ответил на сигнал таким же образом. Настроение Спеца немного улучшилось: после того, какой атаке подвергся первый ЛиАЗ, он всерьез опасался за здоровье ушедших туда, но прежде всего, конечно, за Белоглазова. У них тут, с правого борта, работы и вовсе почти не было — так, стреляй, как в тире, по бегущим мимо мутантам. Произошедшее заинтриговало Спеца, и его пытливые мозги уже выработали массу гипотез. Но истину ему мог разъяснить только Белоглазов, который наверняка все понял, и Спец с нетерпением ждал встречи. — Надя, а далеко до этого магазина, что там? — спросил Максим, которому тоже хотелось поддержать разговор с дамами. — Ну, куда мы едем. — Откуда мне знать, куда мы едем? — капризно надула губы Надя, протирая автомат какой-то ветошью. — Это только Новосиб решает. Там магазин и маленькое кафе. Еще, кажется, нотариус сидит… Сидел, то есть. Еще какие-то вывески, не помню. Небольшой домик, как раз нам разместиться. — А если зомбаки… то есть мутанты внизу скопятся? — предположил Толик. — Там пожарные лестницы есть? — Не помню. Да зачем нам лестницы? Степаныч огнемет с собой поднимет наверх и, когда понадобится, быстро нам дорожку к автобусам расчистит. И мы поможем. Все же теперь там, где воды нет, мутантов меньше, чем в самые первые дни. — А там, где вода есть, гораздо больше. — Лена зябко передернула плечами. — Я все не верю, словно сон какой-то… — Не начинай! — потребовала подруга. — Все, забудь. — Но иногда — словно сон… — все же добавила Лена. — И дни идут, а я все никак не могу попасть туда, куда меня мама звала. — Это куда? — повернул голову любопытный Толик, но Надя замахнулась на него прикладом. — Не важно! — Она присмотрелась к виду за окном. — Не все просто узнать теперь, но, кажется, почти приехали. Да, вот и футбольное поле рядом, я его запомнила. Надо только забор снести, но какой там забор? Сетка одна, Папе Мише на зубок. И правда, первый автобус скоро продавил ограждение, и оба автобуса въехали на муниципальное, видимо футбольное, поле. Из-за угла того самого невысокого домика навстречу им опасливо заковылял лишь один мутант — сильно потрепанный в драках самец в остатках футболки на груди и продранных сзади трениках. Степаныч, старший во втором автобусе, отдал тихую команду и выскочил первым. Двое бойцов, пока старший их страховал, быстро выскочили и кинулись к мутанту. Он даже остановился, и в глазах его, как показалось Максиму, мелькнуло что-то похожее на страх. И все же он прыгнул вперед, а не назад. Автоматы бойцы закинули за спину, а в руках у них было оружие, больше всего похожее на пару кочерег, длинных и чем-то утяжеленных на конце. Они справились быстро и сноровисто. — Он успел заорать! — заметил Толик. — Скоро придут другие, любопытные! — Да пусть, успеем! — Надя толкнула его в бок. — Команду слушай: вот этот рюкзак бери, эту канистру и готовься бежать, куда прикажут. Максим, Спец, разбирайте груз! Аптечку не трогайте, моя ответственность. Новосиб приучил своих людей действовать не рассуждая. Из первого автобуса выскочил сам командир и с пятью автоматчиками быстро забежал в распахнутые двери магазина. Степаныч с двумя своими разбежались в стороны, наблюдая за окрестностями. Вопреки предположению Толика, пока никто не появился. Спустя полминуты Новосиб вышел и жестом приказал начать передислокацию. Схватив груз, люди из первого автобуса, и только потом из второго, цепочкой вбегали в двери, где им уже подсказывали, по какой лестнице подниматься. Дверь на чердак и единственный выход на крышу уже были взломаны. Сверху Максим увидел, как двое бойцов под руководством Степаныча неподалеку от автобуса поставили бочонки и, открыв их, плеснули в каждый немного бензина и напихали тряпья. — Это чтобы, если соберется много мутантов, пальнуть туда зажигательными и окутать наш транспорт дымом, — грустно пояснила Лена, присевшая рядом с ним на крышу. — Дым их тоже отгоняет, не любят они его. Прямо как пчелы. Новосиб перестраховывается, конечно, но, с другой стороны, без автобусов нам тут конец. Вдруг они покрышки разгрызут? — Такого пока не видел, — рассмеялся Максим. — Видел, как кору грызли. И как они землю ели — тоже, кажется, видел. Рядом присела Надя, тайком сунула каждому по какому-то пирожному в вакуумной упаковке. Только такие продукты и оставались в магазинах после визитов мутантов: они не пахли. Вскрывая упаковку, Максим вспомнил, как давно не ел, и рот наполнился слюной. — Фантики кидаем с крыши, жуем незаметно, все делают вид, что ничего не происходит! — шепнула Надя. — Свистнула из магазина, успела до нашей «продразверстки». К ним что попадет — уже только по команде Новосиба выдадут, лишнего не выпросишь. Снизу доносилось негромкое постукивание: бойцы баррикадировали двери. Решетки на окнах первого этажа не были достаточно надежной защитой, да и прыгали мутанты словно чемпионы, но Максима это не тревожило: уж слишком хорошо в команде Новосиба все знали, что делать. Ему это нравилось. Он поискал взглядом Толика, собираясь предложить половину пирожного, и нашел его рядом с Белоглазовым и Спецом. Майор что-то рассказывал обоим, и Максим решил не мешать. «Потом у Толика спрошу». Потянуло запахом костра. До ужина оставалось совсем немного, а есть страшно хотелось уже сейчас. Он затолкал в рот остатки угощения, и обертка, вертясь на ветру, полетела вниз. — Вот там! — Лена показала пальцем направление. — Где-то в Измайлово, меня, возможно, ждут мама и папа. Или не ждут. Или думают, что я уже мертва. — Днем она нормальная, а к вечеру начинается лирика, — пояснила Надя Максиму. — Эй, Ленка, смотри в другую сторону! Там закат красивый. — Красивый закат… — протянул Максим. — Может, и правда: все это — красивый закат? Закат человеческой цивилизации? Ну, может быть, эстетически не очень-то красивый, зато быстрый и символический: люди жрут друг друга. Закат мира… — Если и ты будешь ныть — с крыши спящим столкну. — Надя ласково улыбнулась и потрепала его по щеке. — Не шучу. Новосиб разрешил всем женщинам применять в случае чего любые средства обороны. Не уверена, что он простил бы мне Степаныча или еще кого особо нужного, но тебя… Даже не спросит, как дело было. Я серьезно: не люблю нытья. Максим рассмеялся, но про себя принял к сведению. Надя, по всей видимости, переживала глубоко внутри, и прорыв этих чувств наружу мог кончиться чем угодно. Все кого-то потеряли, все в напряжении, все с оружием… Отойдя в угол крыши, Новосиб с кем-то переговаривался по рации, как показалось Максиму — что-то докладывал. Он почувствовал взгляд Максима и встретил его таким суровым, что могло показаться — он застукал его за чем-то нехорошим. Максим отвернулся и увидел, как отгораживали другой уголок грязными занавесками. «Туалет, — догадался он. — Эх, еще бы душевую поставили…» Надя и Лена ушли разносить еду. Все, что было упаковано и не пахло: кусок хлеба для сэндвичей, горсть арахиса, треугольник плавленого сыра и одноразовая тарелка горячего супа с тушенкой и лапшой, к которому даже полагался майонез. В самом супе был силен вкус какого-то кетчупа: соусов в магазинах оставалось предостаточно, мутанты не догадывались их открыть. Девушки вернулись и раскатали свои «постели» — пару одеял и крохотные поролоновые подушки. — У тебя что, вообще ничего? — расстроилась Лена. — Даже не знаю, можно ли что-то найти… Все лишнее в автобусах осталось. — Ничего, я уже и так привык! — улыбнулся Максим, хотя очень позавидовал обеим. — У меня вот, куртка. — Грязная и драная, вся в крови, ну конечно, зачем тебе одеяло? Посуду и упаковку, все кидай вниз. Ночью могут мутанты прийти, на запах. Пусть лучше внизу все вылижут, потом-то они уходят. И спи: Новосиб сказал, что выедем до рассвета. Максим лег рядом, закинул руки за голову и посмотрел на звезды. Нет, не может быть, чтобы это был закат человечества. Такие, как Новосиб, смогут приспособиться. А такие, как майор Белоглазов и Спец, им помогут. И все еще когда-нибудь будет хорошо. Глава десятая РЫБАЛКА КАННИБАЛОВ Ночью похолодало, Максим несколько раз переворачивался, пытаясь закутаться в куртку поплотнее. Пустое занятие, если лежишь на холодной крыше. Каждый раз он, снова засыпая, слышал тихий разговор часовых у костра, легкие шаги, приглушенный смех… Это было уютно: ночевать в большой, хорошо вооруженной компании, это возвращало давно утраченное чувство безопасности. Сны были легкими и неопределенными, вроде бы о прошлой жизни, а вроде бы и о будущей. И все же проснулся он от истошного крика. Рука потянулась к карабину, но не нащупала оружия. — Успокойся, уже все. — Лена, будто повзрослевшая с вечера, похлопала Максима по плечу. — Без нас справятся. Он протер глаза, чтобы понять, что происходит. Неподалеку от костра столпились несколько бойцов, оттуда раздавались глухие удары. Уже никто не кричал, только всхлипывала какая-то девушка. Мимо прошел мрачный Новосиб, перешагивая через лежанки. — Проспали? Расстрелять бы вас, другим в науку! — Ну, командир! Люди уже просыпаться начали, как бы вроде кончилась наша смена… — За Новосибом поспешал боец, как видимо — часовой третьей смены. — И парень этот, как его, Крупа… Он же отлить ходил вот полчаса назад только! Как я мог подумать? — А как это всегда бывает, мартышка хренова? Они, прежде чем обернуться, подумать тебе дают, да? Максим все понял. Вот только прозвище Крупа часовой произнес как-то неуверенно. Уж не Пшено ли? Лена чуть свистнула, привлекая его внимание, и, когда Максим обернулся, вручила ему карабин. — Ты его ночью ногами чуть с крыши не столкнул. Наматывай ремень на запястье, если спишь неспокойно. — Да, хорошо, извини… — Он проверил оружие, и реальность вернулась к нему окончательно. — Не спалось. — Заведи себе одеяло при случае, а лучше два. Вернемся на базу — попроси. Но советую иметь что-нибудь на обмен, так надежнее. — И что же? — Не знаю. Сперва свежие продукты были в дефиците, мутанты же все поели. Потом сигареты. Уезжали с базы — кажется, народ консервированным овощам радовался. Помидорчики маринованные, огурчики, всякое такое. — А где взять? — Максим поднялся и пару раз присел. — И потом, почему я должен просить или меняться? Разве Новосиб не снабжает свой отряд? — Во-первых, ты пока еще не в его отряде. Как и все ваши. А во-вторых, Новосиб одобряет самостоятельность и не одобряет, когда его отвлекают по пустякам. Вот патроны кончатся — обязательно скажи, хотя и в этом случае окажется, что сам виноват. Но патроны командир выдает, конечно. Только не для карабина, у нас калаши. В общем, советую посматривать вокруг, и увидишь что нужное людям — сопри, даже если тебе не нужно. Пригодится. Только не вздумай бутылку взять, у нас сухой закон, и это очень строго! Наказание не понравится. Ладно, пойду помогать девкам с завтраком. — Смотрите, какая мы знающая и самостоятельная… — тихонько проворчал Максим, глядя вслед девушке. — А вчера реветь была готова. Заприметив неподалеку Толика, Максим направился к нему. Его приятель мрачно чистил карабин. Максиму тоже стоило бы позаботиться об оружии, но он толком и не знал, как это сделать, поэтому пообещал себе заняться этим по прибытии на загадочную базу Новосиба. Должны ведь им дать немного свободного времени? Впрочем, манера поведения нового командира заставляла в этом сомневаться. — Привет, — невесело сказал Толик. — Пшено наш обернулся, вот так. У тебя сколько патронов осталось? — Значит, все-таки наш? — Максим присел рядом. — Двенадцать, кажется, и в карабине шесть. — Дай пару, — попросил Толик, — у меня тогда хоть на полную зарядку будет. А Пшено обернулся и, пока часовые зевали, успел разгрызть горло Ивану. Да так, что уже не спасли. Так что минус два у нас за ночь. Пчелку девочки чаем отпаивают, жалко ее… — Одна она осталась из их четверки. — Волков передернул плечами, будто от озноба. — А нас пока бог милует. — Сплюнь! — потребовал Толик. — А еще часовые говорят, женщина кричала ночью, истошно так, в квартале или двух. А может, и больше — ночью тихо было… В общем, у мутантов так долго не кричат. Под утро только замолчала. — Не слышал. Я спросить все хочу: о чем вчера вам майор рассказывал? — Ну… — Приятель задумался на мгновение, а потом хмыкнул и начал собирать карабин. — Я сам не все понял, да и не хотел он при мне всего Спецу рассказывать, но… Вкратце так, Макс: высшее командование успело спастись и отступить в заранее подготовленные убежища. Это оказалось все, на что командование оказалось способно, и теперь наверху им никто не подчиняется. Потому что все, чего требовало командование, — это защитить их от бесконечных атак мутантов. Белоглазов думает, что это может быть связано с тем, зараженный человек или нет. Вот мы — зараженные, нас просто хотят сожрать. А те — «чистенькие», к тем у мутантов ненависть. — А птицы, белки? — Максим вспомнил вчерашнюю фантасмагорию. — Они почему на незараженных кидаются? — Выходит, потому, что тоже зараженные. Это майор так думает, но он не уверен. Вообще, знаешь, странный он какой-то для майора ВДВ, я всегда так думал. Может, раньше и был, а потом чем-то другим занимался. Ну, если будем живы, то узнаем в свое время. — Значит, мы — зараженные? Максим посмотрел на грязное запястье и как-то сразу понял: да, не иммунитет их спасает, а какая-то прихоть заразы, которая уже в крови, что течет у него по венам. И что же тогда получается? Если ученые найдут сыворотку, сделают ему прививку — на него тоже станут бросаться звери? Мутанты кинутся за ним многотысячной толпой, птицы будут кружиться над головой? Тогда выжить можно только в бункере, но там все места заняты. Но если не выжечь заразу из крови, то придется жить с постоянным ощущением страха почувствовать однажды удушье и… Максим надеялся, что просто умрет. Или, хотя бы, что мутант, который из него получится, ничего не будет помнить о прошлой жизни. — А еще знаешь, что? — Толик вдруг ухмыльнулся и придвинулся ближе. — Мне тут парни клялись и божились, что видели, как эти твари трахаются. Массово, говорят, в воде! Прикинь? Брешут, наверное, новичка разыгрывают! — Наверно, — согласился Максим. — Это же как-то странно… Хотя… Ну, они же как животные, почему бы и нет. Мне другое интересно: а как же могли заразиться все? Ну, то есть, белки эти… Вирус ведь на кого-то конкретно действует, а? — Не забивайте себе голову тем, о чем понятия не имеете, — раздался за их спинами голос Белоглазова. — Это приводит к распространению ненужных и вредных слухов. А насчет, как ты выразился, «трахались»: Толик, тебе кто это рассказал? — Да они говорят, что все видели, Юрий Семенович. Только разыгрывают меня, скорее всего, говорю же! — Я проверю, — пообещал майор. — Если это правда, то новость может оказаться совсем не смешной. Но пока — не забивайте себе головы! Готовы к выходу? Новосиб объявил пятиминутную готовность. Пчелку, пожалуй, лучше оставить с женщинами, а вы пока по-прежнему под моей командой. Я договорился, грузимся все в первый автобус. Начались быстрые, но организованные сборы. Неизбежный мусор сложили к одной стороне, противоположной входу в здание. Там же оказались три плотно закрытых пластиковых ведра, использовавшихся в качестве туалета. Рядом Максим увидел и два тела. Пшену и Ивану полностью размозжили головы, узнать их теперь было невозможно. Он посмотрел в другую сторону, туда, где стояли автобусы. В предрассветных сумерках внизу сновала первая группа. Бойцы загружали обратно бочонки с «дымовой смесью» — командир был бережлив. — Останься! — Новосиб, пропускавший вниз цепочку людей с грузом, жестом остановил Максима. — Воду и рюкзак отдай Ленке, Ленка сильная. А сам иди к своему майору. Лена одарила Максима недружелюбным взглядом и кое-как приняла дополнительный груз. Оглянувшись, Максим увидел своих товарищей стоящими возле тел. Он подошел. — Что-то случилось? — Новосиб приказал очистить крышу, когда группа начнет выход, — пояснил Белоглазов. — Чтобы с этой стороны отвлечь мутантов поживой. Мы могли бы без тебя справиться, вот я и не позвал. — Зачем их сбрасывать? — Максим увидел шагах в ста от здания сидящего на корточках мутанта, самку с жирными щеками. — Они уже не обратятся. Могли бы просто оставить их здесь. — Новосиб мужик хозяйственный, ты это цени. Он нашел хорошую точку, отметил на карте, теперь хочет оставить ее чистой. Это правильно. Так, ну давайте сперва ведра сбросим. Крышки снимаем: эти твари все жрут, а запах резкий. Пусть сюда подтягиваются. — Наслаждайтесь, суки! — Толик сбросил крышку и ногой столкнул вниз первое ведро. Мутантша тут же подскочила и опасливо двинулась к стене. Откуда ни возьмись, из-за углов ближайших зданий показалось еще несколько тварей, все они раздували ноздри, чувствуя запах хоть чего-то достаточно для них питательного. Покончив с ведрами и мусором, взялись и за тела товарищей. Бросать их в том же месте всем показалось неправильным, и, не сговариваясь, они отошли на несколько шагов. Первым отправился вниз Пшено, затем Максим и Спец, раскачав, отправили туда же тело Ивана. Снизу донесся торжествующий вой. — Все, уходим! — Белоглазов первым заспешил к люку. — Напоминаю: первый автобус! Этому Максим теперь был рад: не придется смотреть в глаза этой то плаксивой, то излишне деловой, а теперь еще и обозленной Ленке. И все же она ему нравилась… Но стоило ли теперь думать о таких вещах? Любой может обратиться, как Пшено, и Максим тоже. И, что самое страшное, Лена. За этими мыслями он спустился вниз со всей группой, и несколько секунд спустя они без приключений забрались в уже заведенный автобус, который тут же тронулся. — Подождать бы, Новосиб! — негромко проговорил Папа Миша, но майор услышал. — Они за ночь воды напились, силы им добавилось, да и борзоты тоже. А солнышко пригреет — им и вылезать, и бежать тяжелее станет. — Будем долго ждать — дождя дождемся! — веско ответил Новосиб, будто изрек уже ставшую всем известной присказку. — Давай, прорвемся! Огнеметы заправлены? — Будем жить! — ответил кто-то, видимо, старший по огнеметам. — Тогда вперед! Ждать нам все равно нечего! В тишине, прерываемый лишь негромкими переговорами бойцов, они проехали еще несколько кварталов. Миновали небольшой пожар — выгорала квартира на третьем этаже дома, потом из кустов на дорогу сунулся было какой-то мутант с перемазанным влажной землей лицом, но испуганно отшатнулся назад, едва только Папа Миша чуть «рявкнул» мотором. «Можно жить! — думал майор, придерживаясь на поворотах за поручень. — Военных складов возле Москвы много, можно делать туда рейды. Горючего и на заправках, и в машинах — полно. Есть техника. Можно построить хорошую базу, укрепленную крепость. Правда, вопрос с питанием нужно решить… Но людей осталось не так много, а стратегические склады тоже есть. И есть такие люди, как Новосиб, которые, если организуются, их найдут и расконсервируют. Вполне можно перезимовать, а там, наверное, мутантов станет меньше, или даже они исчезнут совсем. Правда, парни болтали о сексе между ними… Но даже если это правда, ведет ли он к размножению? Да разве смогут эти твари заботиться о ребенке? Человечий детеныш, даже если он вот такой, одичавший, сам о себе несколько лет не может заботиться. Нет, зима многое расставит по своим местам. Эх, если бы только мы не продолжали умирать и превращаться в мутантов… Но может быть, вот в этих загадочных „чемоданах“ и есть решение хотя бы этого ответа? Надо надеяться. Жаль только, что с Верховным и прочими так вышло». В этот момент его мысли прервал истошный женский крик, раздавшийся совсем рядом. Усталый, полный боли и безнадежности. Все зашевелились, выглядывая в окна, но им предстояло проехать еще метров сто, слушая ее крики. Картина отряду открылась и страшная, и совершенно неожиданная. На плоской крыше «советского» универсама расположилась какая-то группа уцелевших. Там горел костер, виднелись сложенные припасы, стояла одна или больше палаток, майор не мог разглядеть. Но по самому краю крыши, рискуя сорваться вниз, бегала молодая обнаженная женщина, вся в каких-то пятнах… Белоглазов даже когда увидел мужчину, не сразу осознал, что в руках у него кнут, а женщина покрыта с ног до головы кровавыми полосами. Внизу, возле здания, на фасаде которого гордо красовалось имя крупной сети универсамов, прежде известной, а теперь никому не нужной, стояли, нервно переминаясь, два мутанта. Оба смотрели на женщину, как акулы на опасно свесившегося за борт моряка. Папа Миша, тоже осознав происходящее, дал по тормозам, и Белоглазов едва не повалился на пол. — Что надо, что уставились?! — закричал сверху обнаженный по пояс длинноволосый палач. — Проезжай на три буквы, тут чужие не нужны! Из-за его спины появился второй, с автоматом, он сильно покачивался. — Хватит ее гонять, рыба уже тут! А вы проваливайте или выпить захотели? — Пьяный дал короткую очередь, едва не зацепив автобус. — Проезжай, или покрошу! Майор боялся стрелять — женщина, пугливо отойдя от крыши, оказалась прямо рядом с мужчинами. Он ожидал приказа. И приказ последовал. — Была команда остановиться? — глухо и зловеще, словно старый медведь, зарычал Новосиб. — Пошел по маршруту! Папа Миша тронул. Белоглазов ушам своим не поверил. Он оглянулся и увидел, что еще пара мутантов спешили к магазину. И именно тогда женщина побежала по крыше. Он разобрал ее крик: «Помогите! Нас трое, нас убивают!» В автобусе царила мертвая тишина. Белоглазов покосился на Спеца, тот кивнул ему. — Высади нас! — Белоглазов встал перед Новосибом. — Не понял? — Оставить эту ситуацию как есть не имею ни права, ни желания! — деревянным голосом доложил майор. — Высади меня и тех из моих, кто захочет. Это ясно? — А то что? — Новосиб приподнял седую бровь. Белоглазов молча смотрел на него. Он мог бы вскинуть двустволку, даже, возможно, успел бы выстрелить. Но это было бы последнее, что бы он успел. Спец ответит, и тоже умрет, да и Толик с Максимом вряд ли останутся в стороне. Но дело даже не в этом, дело в том, что тогда там, позади, все останется как есть. — Н-ну? — издевательски протянул Новосиб и вдруг улыбнулся. — Хорош быковать, майор. Группу не имею права подставлять под мутантов, которых придурки сами к себе подзывают. А кроме того, ты как эту крышу штурмовать собрался — придумал уже? Папа Миша, направо и тихонько вернись. Встань где-нибудь за домом, если обстановка позволит. Авось не услышат нас… Разберемся с гадами! Майор спиной почувствовал, как расслабились люди Новосиба. Хитрил он или нет, но никто из них не хотел уезжать просто так. Просто они всегда на стороне своего командира. Белоглазов сел и заставил себя задуматься: а как, в самом деле, взять эту крышу? Они вооружены, они пьяны и ничего не боятся, у них заложники, жизнь которых не ценится ни в грош… От мутантов они наверняка забаррикадировались. Чтобы пройти, потребуются взрывы. Но даже если Новосиб имеет, например, гранаты — женщины почти наверняка тоже умрут. — А я бы их из окна покосил, — вдруг громко сказал Толик. — Из жилого дома. Они же как на ладони. — Там заложники! — напомнил Белоглазов, но про себя отметил, что идея-то самая простая. — Надо думать о них. — А если СВД дам, справишься? — Новосиб снова усмехался, глядя на майора. — Доводилось иметь с ней дело? У нас вот опытных снайперов, увы, нет. — Справлюсь с АКМ, — ответил майор, секунду подумав. — Тут трехсот метров не будет, для автомата нормальная дистанция. А с непристрелянной СВД могут быть вопросы… Но есть проблема: могу не убить сразу, и тогда они прикроются заложницами, уползут в палатку. А стрелять надо быстро, их минимум двое. — А может, и десятеро… С крыши будет виднее. — Новосиб обернулся к водителю: — Вот за этим вроде домом они, да? — Точно, командир. — Папа Миша, сделав петлю по дворам, вернул короткую колонну почти к тому же месту. — Вроде никого не вижу. Встанем тут? — Пока встань, но будь готов подхватить нас и ехать. Дверь открывайте! Пойдем-ка, разговорчивый майор, поглядим из-за угла, что там вообще творится, прежде чем в пекло лезть! Майору пришлось выпрыгнуть из автобуса вслед за Новосибом. Следом двинулись еще несколько бойцов на прикрытие, и без спроса выбрался Спец, которому в грудь тут же уперся ствол автомата. — Командир! — позвал Спец, и оба начальника оглянулись. — Пусть идет! — благодушно махнул рукой Новосиб. — Ну, посмотрим… За углом дома — пара деревьев и кусты. Выглядывая из них, все трое увидели удивительную картину. С крыши универсама вниз, к мутантам, спускалась цепь, к которой была приделана небольшая кошка. На ее острые зубцы странные рыбаки насадили большой кусок свежего, кровоточащего мяса. Самих «рыбаков» виднелось четверо, они крепко держали цепь. Внизу было только три мутанта, и оба они высоко подпрыгивали, толкаясь в воздухе, чтобы первыми добраться до цепи. Когда наживка опустилась достаточно низко, более удачливый сумел вцепиться в мясо, и один из зубцов оказался у него во рту. Торопя друг друга возгласами «подсекай», странные парни потащили цепь наверх, и мутант задергался, пытаясь освободиться. Но крючки держали крепко, и рычащую тварь, которую Белоглазову вдруг стало жалко, подняли почти к самой крыше. Тут мутант догадался атаковать своих мучителей, но они были готовы. Не успел он оказаться наверху, как стали подниматься и опускаться биты — остального снизу было не видно. Почти сразу тварь замолчала. С крыши вдруг вылетела по высокой дуге пустая бутылка коньяка и звонко хлопнула об асфальт всего в нескольких метрах от наблюдателей. Новосиб и майор переглянулись. — Вот же затейники! — хихикнул Новосиб. — Догадались, чем развлечься напоследок! — Если бы только этим. — А ее, наверное, гоняли, чтобы привлечь их внимание. Они в этом районе, надо думать, уже почти всех переловили. До воды-то далеко. Между тем с крыши, на радость последнему мутанту, снова спускалась цепь с окровавленным мясом. Майору показалось, что он чует запах шашлыка. В душу закрадывались самые неприятные подозрения — от таких «рыбаков» всего можно ждать. Когда и второй улов скрылся за краем крыши, подал голос Спец. — Смотри, майор: а тут по асфальту всюду кости разбросаны. — Ну, это в Москве теперь дело обычное! — Обычно кости, и рядом тряпье. А тут — как попало валяются. — Может, и жрут их, — задумчиво кивнул Новосиб. — Ну что, Белоглазов, дам я тебе АКМ. И людей своих бери, прикроют тебя. Заходите в подъезд, выбирайте позицию — и глуши их там всех к чертовой матери. Все же это полное непотребство. А уж с бабами как получится! — Нельзя, чтобы «как получится»… — Белоглазов поджал губы. — Надо что-то придумать. — Человека туда надо, — подсказал Спец. — На крышу. С оружием, чтобы на месте мог поддержать огонь и прикрыть заложниц. — И как его туда забросить? Катапультой? Хотя… — Новосиб поманил всех возвращаться в автобус. — Если быстро — а нам надо обязательно быстро, я сюда не на рыбалку приехал, уж извини! Так вот если надо сделать быстро — надо, чтобы они сами нашего человечка впустили. Опасно, конечно. Но есть у меня запас: на крайний случай, а не в нарушение сухого закона. Если они все хорошее пойло прикончили, так могу презентовать бутылку дорогого виски. — А если они не станут его поднимать, если они в этом магазине на год пойлом затарились? — Спецу идея не понравилась. — Может, у них там и виски, и все что хочешь. Тогда просто прикончат. — Тогда — да. Но такого виски в этой сети никогда не было, — уверенно сказал Новосиб. — Если захотят — поднимут его, ведь если сверху пристрелить, он ее уронит. Тем более, они вконец обнаглели, сами к себе на крышу мутантов тащат. Чтобы им одного человека испугаться? Про снайпера в окне они знать не будут. Так что ищите добровольца, но не из моих. Вы оба не пойдете, это мое решение, спорить с ним не надо. В автобусе, после краткого изложения майором увиденного, Толик, конечно, сразу вызвался идти. Но Максим положил руку ему на плечо. — Толь, я тебя прошу. Как друга. — А чего? Я же… Ну, мне ловчей как-то, не обижайся! И тогда Максим опустил голову и в самое ухо ему прошептал: — Там, сзади, во втором автобусе, Лена ревет не переставая, ее уже истерика бьет. Я тебя очень прошу. Мне нужно. Толик отстранился, посмотрел Максиму в серьезные глаза и усмехнулся. — Быстро ты! Опасно вот так взять и… Сразу. Но мы ведь теперь одним днем живем, верно? А тогда иди! — Анатолий! — Белоглазов смущенно кашлянул в кулак. — Я думаю, что… То есть, я не имею права решать, но… — Пусть идет, Юрий Семеныч! — попросил Толик. — Может, завтра всех нас не будет, а сегодня Максиму надо! И если надо — надо делать! Все получится! Вскоре Максим получил заветную бутылку виски и разобрал надпись на этикетке: «Glenfiddich». Тридцатилетней выдержки пойло его сейчас совершенно не интересовало, но надо же было сообщить мерзавцам, что принес в подарок. Кроме того, ему вручили снаряженный калашник и магазин про запас. — Затвор взведен, — предупредил Белоглазов. — Стреляй сразу, как только ступишь на крышу, будешь падать — за цепь хватайся, что ли… Береги женщин, не задень! Все, жди сигнала. Пожелав ему ни пуха, майор со снайперской винтовкой и товарищами исчез в подъезде, чтобы найти окно, выходящее на другую сторону и пригодное для обстрела крыши. Минут через пять в лестничное окошко седьмого этажа выглянул Толик. — Все на мази, землячок! Действуй. — Желаю удачи, — напутствовал из автобуса Новосиб. — И очень, очень постарайся не разбить бутылку. «Шутки шутишь?» — зло подумал Максим, выходя из-за угла дома. Очень хотелось оглянуться на Лену, но он сдержался. Стараясь выглядеть испуганным — как ни странно, на самом деле он не боялся, а злился, — Максим, пригнувшись, пробежал через газон и приблизился к магазину. — Эй! — негромко позвал он. — Эй, кто-нибудь! Здесь стреляли? Он намеренно не смотрел вверх, хотя сразу услышал нетвердые, тяжелые шаги по крыше. — Чо орешь, брателло? — О! — «удивился» Максим, сообразив, откуда идет голос. — Это ты стрелял? — Тебе какое дело? — Парень лет двадцати пяти, с опухшим от долгой пьянки лицом, наставил на него автомат. — Слав, у нас гости! — Вас двое?! Парни, я, такое дело, один остался. Превратились мои друганы в тварей, один за другим! Возьмите в команду, а? — Может, и ты такой же? — усомнился парень. — Зачем ты нам? Нам тут хорошо! Да, Слав? Вот спроси у наших девок, они тебе сразу скажут, что нам тут хорошо! — Ну парни, я же пропаду один! Я и гостинец принес! — Максим достал из-за пазухи бутылку и зазывно покачал ею. — «Glenfiddich», тридцать лет, как с куста! Рядом с первым на крыше показался тот, полуголый. Он допил бутылку пива, громко рыгнул и швырнул ее через голову гостя. — «Glenfiddich» — это хорошо, Слав, — сказал ему первый. — А то у меня уже изжога от дерьма. — А патроны у тебя есть? — спросил Слав. — Два рожка! — Ну поднимайся, бутылку только не урони. Эй, народ, помогите! Рыбу выловили! И снова четверо «рыбаков» спустили кошку на цепи. Максим спрятал бутылку и осторожно всунул ногу между острыми крючьями. Автомат он оставил в свободной руке, держа его снизу. Поднимаясь, скользнул взглядом по окнам дома, но нигде не заметил затаившегося снайпера. Когда его подтянули наверх, то первым руку протянул не виденный прежде Максимом блондинистый толстяк, весь заросший рыжей щетиной и вонявший перегаром. Гость схватился за нее, ступил на крышу, и толстяк тут же попытался прижать его к себе. — Здравствуй, родненький! — просипел он. — Заждались! Максим хотел бы тоже сказать что-то радушное, но времени не было — слева, кажется, уже замахивался чем-то Слав. Прижимая голову к жирной груди блондина, чтобы уйти от удара, Максим упер ствол ему в подъем ноги и выстрелил. На его счастье, толстяк с криком повалился назад — иначе оба полетели бы вниз. Перекатившись через него и присев на колено, он хотел снова выстрелить, но в этот момент из живота Слава вылетел кровавый сгусток. Выстрел Белоглазова Максим услышал чуть позже и понял, что все идет по плану. Когда он вскочил и перепрыгнул через что-то непонятное, окровавленное, чтобы продвинуться к палаткам, парень с автоматом уже падал с пробитой грудью. Четвертый «рыбак» оказался не вооружен и просто побежал по крыше. Тут майор промахнулся: Максим видел, как чиркнула по крыше пуля. Он с удовольствием исправил ошибку, очередью прошив спину мерзавцу. Справа от него, перетянутый цепями, лежал то ли человек, то ли мутант, на нем не хватало больших кусков мяса. Возле двух палаток стоял мангал, дымились угли, на шампурах источал пьянящий аромат шашлык. Подбежав к первой палатке, Максим отбросил полог и с ужасом увидел там окровавленную голую женщину. Сначала ему показалось, что она распята, приколочена к крыше, но ее лишь привязали к листу фанеры. Вторую он сперва и не заметил, она опасливо вжалась в угол, связанная по рукам и ногам. Во рту у нее торчал кляп, но она, поняв, что происходит, глазами указала на вторую палатку. Максим услышал рокот мотора — Новосиб шел на помощь. Грохнул выстрел, и, оглянувшись он увидел, что толстяк лежит навзничь, сраженный пулей майора, а рядом валяется пистолет, из которого блондин наверняка успел бы прикончить Максима. Сунув ствол во вторую палатку, он, готовый отскочить, приказал: — Выходи кто есть! — Не стреляйте! — пропищал тонкий голосок, и наружу, неловко прикрываясь, выбралась та самая, в кровавых полосах. — Ты одна здесь? — Нет! Он упился, спит! Решившись заглянуть, Максим и правда увидел спящего голого мужчину, всего в татуировках. Рядом лежал автомат, и боец, прихватив его, остановился в раздумье: а что теперь? Пристрелить его или разбудить сначала? — Максим! — позвал Новосиб. — Сбрось цепь, идиот! Бутылку разбил небось? По пути к крыше Максим сунул руку за пазуху и убедился: нет, в этот раз его ругать можно только за эту проклятую кошку. Конечно, надо было спихнуть ее с крыши первым делом. Теперь она упала прямо на крышу подогнанного к универсаму автобуса. Первыми на крышу забрались двое бойцов, и уж потом — Новосиб. — А не так уж плохо бьет твой Белоглазов, что он все менжевался? «Заложницы, заложницы» — ноет, как баба. — Новосиб пнул ногой Слава, который слабо застонал. — Добейте, не жилец. А они, я вижу, и правда любители мясца… Только тут Максим толком осмотрелся. Ящики со спиртным, вода и продукты, которые банда перетаскала на крышу, две палатки, костер и мангал — вот и весь небольшой лагерь. Но мясо… Все пойманные ими мутанты по-прежнему были здесь! Только им перебили конечности, не убивая, и скрутили цепями, такими же, как та, на которой закрепили кошку. С них уже срезали по нескольку кусков, обнажились кости, но мутанты не умирали, а пытались ползти. Они глухо, чуть слышно сопели, потому что каждому что-то сделали с шеей. Безвольно болтались нижние челюсти — перерезаны мышцы и связки. Максим громко сглотнул. — Бутылку отдай! — не глядя, скомандовал Новосиб. — А потом уж иди блюй. На самом-то деле идея хоть и отвратительна, но в некоторых ситуациях имеет право на рассмотрение. Мало ли в какую ситуацию угодишь — а они ведь уже не люди. Я серьезно: живучие, как черти, жрут все подряд, его сразу-то целиком рубить необязательно, и выходит, что надежный источник белка… Ну иди, иди. Неженка. Я же в теории рассуждаю, а не предлагаю тебе. Последних слов Максим не слышал — он бежал к краю по скользкой от крови крыше. Глава одиннадцатая ДОРОГА К ДОМУ Компания, засевшая на крыше универсама, и правда основательно «зачистила» район — на стрельбу подтянулись только три мутанта. Остальным, издалека, видимо, было тяжело — утро вступало в свои права, и денек обещал быть жарким. Двух тварей забили без выстрелов приноровившиеся действовать командой бойцы в защитном обмундировании, а третья, молодая девушка прежде, и вовсе убежала. Теперь она бродила неподалеку, иногда жалобно постанывая. Женщин, плененных «рыбаками», освободили, одели во что могли и напоили чаем. Ничего интересного их истории не представляли: сидели по домам первые дни, боялись высунуться на улицу, а когда голод и жажда заставили все же выйти, пошли на выстрелы, в надежде получить помощь. Банда была больше, около двенадцати человек, но постепенно сокращалась. Один погиб, несколько — обернулись, а еще они убивали друг друга в пьяных драках. Женщины слышали разговоры: они приехали откуда-то из другого района Москвы и хотели вернуться, но не смогли прорваться через реку и осели где придется, найдя большой запас спиртного. Говорили постоянно о Конце Света, последних временах, каком-то пророке и тому подобное. — Сектанты какие-то? — попытался уточнить Белоглазов, разговаривавший со спасенными в автобусе, который все привыкли называть вторым. — И что проповедовали? — Да козлы они и сумасшедшие! — ответила одна из женщин, державшая чашку в трясущихся руках. — Несли какую-то ахинею, ни один книгу-то в руках не держал! Сначала насиловали, а потом и этого не могли, только били и мучили! Была еще Люда с нами, так они ее людоеду отдали. Не совсем, а… Вы понимаете. Она с крыши головой вниз бросилась, да мы все хотели, просто надеялись, что хоть кто-то появится, должен же быть порядок на земле! — Что вы к ним пристаете, а? — набросилась, наконец, на майора Надя. — Вы вообще понимаете, в каком они состоянии? Что с ними происходило все эти дни? — Ладно, ладно… — Белоглазов пошел к дверям. — Пророк, значит, и Конец Света. На крыше быстро навели подобие порядка — так уж было заведено у Новосиба. Каждое толковое место может пригодиться. Со «склада» мерзавцев кое-что забрали, а остальное прикрыли имевшимся там брезентом, туда же убрали аккуратно сложенные палатки. Мутантов добили и вместе с недоеденным мясом скинули вниз. Занимаясь этим, Максим рад был бы освободить желудок еще раз, но для этого следовало еще раз позавтракать. Пьяного «рыбака», к его удивлению, не пристрелили, а связали и уложили в хвост первого автобуса. — Зачем это? — спросил Максим у Дрона, одного из бойцов Новосиба. — Его что, в отряд примут? Я тогда его сразу убью. — Не боись, чучело! — заржал Дрон, словно жеребец. — Новосибу дерьмо в отряде не нужно. А вот тем, кто пытается лечение найти, эксперименты ставит, как вот те, что с объекта вырвались, — этим он пригодится. — Для опытов?.. Ну, а что. Пусть послужит общему делу! — Именно так, Максим. — Белоглазов неслышно оказался у них за спиной. — Заканчивайте, Новосиб торопит, пора отправляться. Последний автомат, который Максим нашел под палаткой, — наверное, «рыбаки» забыли о нем, он прихватил с крыши, когда уже спускался на крышу автобуса. А войдя в двери, как бы случайно положил на пол возле Толика, который понимающе и благодарно ухмыльнулся. Свой калашник Максим, конечно, тоже не стал возвращать Новосибу. Тот ничего не сказал, хотя СВД у майора изъял: редкая и иногда очень нужная вещь. Не успел автобус тронуться, как пьяный очнулся, стал хрипеть, ругаться и требовать водки. Врач, тот самый, что перевязывал умиравшего Сергея с объекта, предложил позволить ему хотя бы воды напиться. Эта идея Новосибу не понравилась. — Он водки просит, а не воды. Ну вот и дайте ему водки! Смотрите только, чтобы автобус не заблевал. Мне от него нужно одно: чтобы заткнулся и не мешал, а уж на базе им другие займутся. Вот ты, майор, возьми бутылку из тех, что с крыши сняли, и напои его, к чертям, обратно! — У него явно серьезное отравление, — заспорил было врач. — Вдруг не довезем до вашей базы? — А мне плевать! — Новосибу явно изменила обычная хозяйственность. — Люди выжить пытаются, страдают, борются, а такие вот сами норовят подохнуть — зачем мешать? Мы уже видели таких. Ну, не мерзавцев, как этот… Тем более, пусть подыхает! Ему повезло, не погиб и не обратился, а он что со своим счастьем делает? Пользуется халявой и нажирается, пока не сдохнет. Пусть дохнет. Белоглазов, ты слышал команду? Вот тебе бутылка, приказываю: пленный должен лежать бревном и не раздражать меня и личный состав! Майор, поначалу брезгливо морщившийся, вдруг передумал, принял из рук Новосиба водку и пошел в хвост автобуса, на ходу хлопнув по плечу Максима. Он поспешил следом. Пленный то слабо стонал, то вдруг начинал извиваться в путах, как червяк, и матерно орать, так что приказ Новосиба всех устраивал. Белоглазов попросил Максима держать голову отморозка и открыл бутылку. Тут же ноздри находящегося в глубоком запое затрепетали, глаза широко раскрылись. — Братан… — жалобно простонал он. — Помираю… Дай! — Хорошо, — тихо сказал Белоглазов и осторожно влил ему в рот с наперсток. — Я тебя буду угощать, а ты мне будешь отвечать. Сможешь? — Да-ай… — Пленный облизнул губы. — Ну да-ай… С сомнением поджав губы, майор опять дал несчастному глотнуть из горлышка. Тот поторопился втянуть водки как можно больше и поперхнулся, так что Максиму пришлось посадить его, чтобы пленный мог прокашляться. «Как бы и правда его тут не вытошнило, — подумалось ему. — И как бы убирать за ним не пришлось мне… Хорошо бы ведро из „туалетного запаса“, но ведь не дадут для этого». — Ух, чуть отпустило… Нет… Дай еще. — Я тебе сколько хочешь дам, но сперва ответь: откуда вы сюда приехали? — Мы? — Пленный изумленно вытаращился на майора, а потом с еще большим изумлением оглянулся. — А это я где? — А это мы в больницу едем. — Белоглазов дал ему понюхать бутылку. — Не бойся, я тебя не брошу. Мы тебя с крыши универсама сняли. Как ты с друзьями туда попал? — Какими, нах, друзьями, нна? — Он нахмурился. — Этими, «невинными»? Ну, да, расскажу. Дай. Майор «дал», и пленный снова закашлялся, но теперь уже с удовольствием. Получая дозу алкоголя, организм отвечал временным приглушением симптомов отравления. — Я сам «невинный». Это Новый Иеремия круто придумал, он в натуре пророк. Ты чо! За полгода, говорят, все предсказал. В церковь полез проповедовать, а ему там, говорят, поп прямо в лоб — нна! — Он засмеялся и тут же удивленно осекся. — Брат, у меня руки связаны. Развяжи, брат. — Лучше еще глоток! — посоветовал майор. — Где он, Новый Иеремия этот? — А шут его знает! — ответил пленный после того, как преодолел спазм в желудке. — Наверное, там же, в Измайлово. А может, откочевал куда. Жаль, что мы не смогли вернуться. Он нас в одно место послал, забрать там калашниковы, патроны, он знал где, на квартире одной… — Пленный икнул и помотал головой. — Ох, опять накатывает… — Не торопись! Где именно в Измайлово? — Да откуда я знаю? Я туда случайно попал, уже когда началось все, вообще я в этом… в этом… — Он несколько раз сглотнул, потом понурил голову и неожиданно заговорил почти трезвым голосом. — Что ты пристал, а? Новый Иеремия все предсказал. И когда это случится, и как будет: Господь хочет, чтобы люди ели друг друга, чтобы стать искренними перед ним. Как в душе, так и в теле. Так станем невинными. Ибо когда человек в душе мечтает сожрать другого, а телом лжесвидетельствует… Я не смогу, как он. Только он прав. Господь наказал лжецов и превратил их в зверей. И дал пример праведным: будь как зверь, зверь перед Господом не лже… лже… же… У пленного будто завод кончился. Максим, глядя на майора, покрутил пальцем у виска. Кивнув, Белоглазов жестом попросил его молчать. Он поднес бутылку к носу пленного, тот сразу вскинул голову. — Дай! В этот раз Белоглазов не стал мучить его и позволил напиться. Всю бутылку каннибал не осилил, глаза у него закатились, и Максим аккуратно уложил его на пол. — Переверни и оставь, пусть его, — сказал майор и отправился на свое место возле Новосиба. Автобус подъезжал к Живописному мосту, набирая скорость. Тут, похоже, уже пробивался кто-то, и Папа Миша лишь слегка поворачивал руль, лавируя меж редкими заторами. Стали попадаться одиночные мутанты, но они лишь вопили вслед ЛиАЗам. Новосиб с улыбкой посмотрел на Белоглазова. — Ну что, много узнал, следователь? — Если где-то существует секта каннибалов, вот таких нелюдей, мы должны найти их и уничтожить, — не глядя на командира, убежденно произнес майор. — Как бы мы ни были заняты, это наш долг. Они не только мутантов едят, они вообще человеческий облик теряют. Во всех смыслах. — Ну-ну. Максим и, как тебя, Толик! Ваше место возле Папы Миши. Чтобы на решетке никто не висел и обзор не закрывал, ясно? — Так точно! — Толик с интересом посмотрел на вернувшегося Максима, но спрашивать было некогда. — Досылай патрон, браток, работа есть! Солнце жарило не так ярко, как они рассчитывали, и все же они появились достаточно неожиданно для мутантов. Конечно, еще на подъезде к мосту им пришлось столкнуться с порядочной толпой, но впереди сплошного моря жадно распахнутых пастей не было — твари еще только бежали через мост, пока довольно редкими группами. Тем не менее, все могла решить даже секунда промедления, ведь мутанты всегда двигались на удивление стремительно, а уж возле воды особенно. Мокрые, казалось бы, отяжелевшие, они, наоборот, обретали новые силы и возможности. И тем не менее, они умнели, обретали звериную хитрость. У самого моста лишь один решился прыгнуть на лобовую решетку, заменившую стекло, остальные рассыпались перед несущейся прямо на них массой и попытались атаковать с боков. Заработали огнеметы по обоим бортам, выбрасывая из расширителей на конце труб распыленный бензин, словно из пульверизаторов. Когда их готовили к бою, Максим успел заметить, что зажиганием служили обычные зажигалки «зиппо», закрепленные перед распылителями и связанные с расчетом примитивным проволочным механизмом. Время от времени пламя отчего-то гасло, и тогда помощник снова дергал проволоку, зажигая огонек. Подавался бензин в эту конструкцию с помощью помпы, и была она, на взгляд Максима, не намного безопаснее, чем удивительное оружие, созданное Спецом с помощью мехов от баяна. Зато работали эти огнеметы вполне эффективно — от вспышек пламени мутанты кидались в стороны, позволяя свободно проехать даже второму автобусу. Тот мутант, что все же прыгнул на автобус спереди, исхитрился зацепиться, вот только удар настолько его оглушил, что он просто беспомощно повис на арматуре, зато заставил всю ее опасно содрогнуться. Пока Папа Миша, извернувшись, пытался как-то обеспечить себе обзор, Толик и Макс высадили в тварь по полному рожку — водитель газовал, и это ускорение мешало отбросить мутанта. — Так не пойдет! — закричал Папа Миша, словно слаломист на скорости обходя машины слева и справа. Тут сплошной толпы не было, и набегающие мутанты по одному и по двое разлетались в стороны. — Так не пойдет, парни! Так вы нас всех угробите! — Ты бы притормозил — он сам бы слетел! — обиженно ответил Максим, в суете пристегивая новый магазин. — Это надо было твоей маме твоему папе сказать, едрена вошь: притормози! А то рожу урода! — Водитель не обладал кротостью нрава и пониманием. — Где тормозить? На мосту тормозить? Наплодили дегенератов! Толпа мутантов становилась гуще, но огнеметы справлялись. Правда, находились и хитрецы, забиравшиеся на автомобили и оттуда совершавшие удивительные, невозможные по мощи и силе прыжки, стараясь перелететь струи огня. Один такой благополучно приземлился на крышу, но, прогрохотав вдоль всего салона, бесславно свалился сзади. — Не зря нам птички на крышу гадили! — Рядом оказался Новосиб, который во время прорыва расхаживал по автобусу и наблюдал. — Давай, Папа Миша, уже тарелка над нами пролетела! — Какая, нахрен, еще у тебя тарелка в голове летает! — Папа Миша не понял, что имелась в виду странная конструкция, зависшая по замыслу авторов проекта над красным мостом. — Там, впереди, ты видишь, что там? Они ждут! Да, в то время как часть мутантов продолжала бестолково бежать по мосту навстречу автобусу, другие скопились у съезда. Это была толпа, это было опасно. Еще один прыгун, то ли не рассчитав скачка, то ли нарочно, ударился о решетку перед водителем. Этот был шустрее и тут же протянул к лицу Папы Миши длинную волосатую руку. Максим выпустил короткую очередь ему в лицо, но автомат дрогнул в его руках, и одна пуля чиркнула по куску арматуры, которая низко загудела от удара. Мутант исчез, но от порции мата стрелка это не уберегло. Тут же еще один вынырнул откуда-то сбоку, этого Толик снял аккуратнее: подался вперед и уткнул ствол прямо ему в лоб. — Слева! — тут же крикнул он. — Макс, он железо гнет! Слева водителя прикрывали наваренные куски листового железа, оставляя лишь маленькое зарешеченное окошечко. Вот один из этих листов и отгибал зацепившийся мутант. Он уже немало преуспел в этом деле, когда Максим, локтем заставив Папу Мишу пригнуться к рулю, по опыту приятеля сунул ствол прямо в образовавшееся отверстие и снес полголовы человекообразному хищнику. На последовавшие за этим крики водителя он уже внимания не обращал. Между тем проблемы увеличивались: огнеметчик правого борта не успел вовремя убрать ствол, когда Папа Миша проезжал почти вплотную к грузовику, труба ударилась и зажигалка просто вылетела из раструба. Пламя погасло, и мутанты не преминули этим воспользоваться. Сразу двое повисли на этой самой трубе, и огнеметчики едва ее удержали. Но могли бы и не стараться: на следующем же вираже ее, уже неуправляемую, на полном ходу вместе с тварями ударило о стоящий автобус, и огнемета просто не стало. Выскальзывая сквозь сминаемую решетку бокового окна, она приложила одного из стрелков по голове так, что он беззвучно рухнул на пол. — Куда смотрели, гады! — Новосиб подскочил к окну и открыл огонь сам. — Быстро занять места, хренометчики! Сейчас тут начнется! Правый борт оказался весь облеплен мутантами еще до того, как ЛиАЗ врезался в толпу. Арматурные решетки очень помогли: стрелки, отступив на достаточное расстояние, чтобы их не могли схватить, в упор расстреливали, сшибали нападавших. Но на их месте появлялись новые. Некоторые мутанты пытались разогнуть или сломать прутья, и кое у кого это отчасти получалось. Следующему становилось легче. Прямо перед Белоглазовым на одной арматуре, уже ослабленной, повисли сразу двое, и она не выдержала, отвалилась. Мутанты исчезли где-то позади, но следующий прыгун сумел просунуть в салон всю голову. Майор прикончил его, но чертов нелюдь застрял и теперь так и висел, заливая сиденье кровью из развороченного лица. Удар! В этот раз мутантов было много и, как бы подбадривая друг друга, становясь сильнее и яростнее в толпе, многие не отступили. Автобус запрыгал, перемалывая колесами оказавшихся снизу. Лобовую решетку облепили так, что Папа Миша заорал уже совершенно нечленораздельно: он ничего не видел и несся вслепую. Максим и Толик делали, что могли, но им приходилось менять магазины. Снаряженные лежали тут же, в коробке у них под ногами, но их количество стремительно таяло. Автобус обо что-то ударился левым концом бампера, но, к счастью, не остановился. Тем не менее, ход его резко замедлился и часть тварей воспользовалась этим, ухитрившись мгновенно броситься сзади, туда, где и стрелков-то до сих пор не было за ненадобностью. Это им дорого стоило: водитель второго ЛиАЗа не успел вовремя среагировать и впечатал их в «корму» Папы Миши, который от такого кошмара вообще перешел на какое-то бульканье. Люк! Меняя магазин, Белоглазов кинул быстрый взгляд наверх. Так и есть, люки заварены… Значит, с крыши обзор не обеспечишь, да и бегали там, топотали ногами прыгучие твари. В то же время и двигаться так медленно нельзя: мутанты чуют добычу и не отстанут. Бородатый людоед повис перед майором и так рванул соседнюю с образовавшимся проемом арматуру, что застрявший мутант наконец-то вывалился — окно расширилось. Стреляя в последний оставшийся у бородача глаз, Белоглазов с ужасом узнал его и понял, что первый вышиб ему выстрелом тоже именно он. Сбитые и оглушенные, они успевали возвращаться! Дело шло к краху, и подбадривающий матерок Новосиба, метавшегося по салону и прикрывавшего слабые места, мог уже не помочь. Майор не думал, он просто понял, что надо сделать. — Спец, плюй на все, прикрывай только меня! Рискуя не только быть ухваченным мутантами, но и разбитым о борт какого-нибудь автомобиля, Белоглазов, обдирая одежду и кожу, по пояс высунулся наружу. Тут же кто-то попытался его схватить, но Спец не подвел, майор услышал его выстрел. Теперь он видел, что впереди, вот только надо было спешить: долго ему так не провисеть, все равно схватят и стащат. — Пусть перестроится правее и газует что есть сил!!! — заорал Белоглазов, стараясь перекрыть рычание и вой, со всех сторон окружавшие автобус. — Правее на пару метров и газу, свободно метров на триста!!! Его уже схватили, потянули с непреодолимой силой вниз, но кто-то крепко держал майора за ноги, и пока получалось. Белоглазов с самого начала защищал шею руками и автоматом, и вот теперь оружие просто вылетело из рук, когда в него вцепились чьи-то крепкие челюсти, ставшие такими, к удивлению, всего за несколько дней. Клыки другого мутанта впились в плечо, и майор едва не закричал от боли. Мог бы и кричать, все равно уже никто бы ничего не услышал: почуяв мясо, твари, что не могли до него дотянуться из-за спин более успешных сородичей, подняли дикий вой. Все это длилось лишь секунду. Папа Миша, получив приказ, в отчаянии резко крутанул баранку вправо и обратно. Один из мутантов, тот, что с такой силой тянул майора вниз, споткнулся, оказался похоронен под грудой лезших через него людоедов и разжал пальцы. Каким чудом он все же не вырвал майора из окна, осталось тайной — Белоглазов уже не мог сопротивляться, повиснув вниз головой. Кто-то стрелял и стрелял прямо над ним, защищая живот Белоглазова. Автобус выровнялся, и тогда — не хуже, чем мутанты, — изнутри в его ноги вцепилось десяток рук и его потянули внутрь. Что-то опасно хрустнуло в позвоночнике, и скорее страх оказаться разорванным пополам, чем мужество, заставил майора рвануться в одну, другую сторону и каким-то образом выкрутиться из куртки. Клыки из плеча исчезли вместе с, как ему показалось, половиной бицепса, и вот его уже втаскивают в проем меж разогнутых арматур, совершенно не заботясь о том, жив он или мертв. Очередь над самым ухом оглушила Белоглазова, и он даже не понял, что ею Спец сбил последнего мутанта, повисшего на командире. Автобус набрал ход, Папа Миша жал на педаль, а охранявшие его стрелки секунд за десять почти очистили обзор. Майор мешком рухнул на пол, и на фоне крыши автобуса тут же появилось озабоченное лицо врача. «Если спросит, как мое самочувствие, попытаюсь его убить», — словно в бреду подумал майор и отключился. Доктор вколол ему обезболивающего и озабоченно осмотрел укусы. — Как он? — первым сунулся Спец. — Боюсь за кости и внутренние повреждения. На вид — жить будет, хотя шрамы останутся страшные. Ну и еще мизинца и безымянного на левой руке нет, — показал врач. — С этим живут. — Да это — пустяки! — согласился Спец и очередью отправил на асфальт мутанта, который с крыши даже не лез, а просто заглядывал в салон, вцепившись в решетку. — Кажись, последний. Кажись, прорвались. — Еще посмотрим, как там второй! — буркнул Новосиб и, неуважительно перешагнув через тело майора, пошагал в конец салона. — Поддержать стрельбой, вижу двух на крыше у второго! Весь пол был просто завален гильзами и опустевшими магазинами. Дрон притащил к водительской кабине новый «цинк» и доверительно сообщил, что это последний. Толик и Максим, переглянувшись, уселись и стали забивать патроны в рожки. Оба время от времени поглядывали на Белоглазова, но Максим не забывал иногда привставать и пытаться хоть что-то разглядеть во втором автобусе. Пока он видел одно: «соседи» нормально едут следом, и оба их огнемета, пусть уже и наполовину вобранные в салон, на месте. — Ну, теперь по прямой почти! — Папа Миша шумно отдувался в промежутках между словами. — Эх, говорил я: лучше после полудня, они тогда от жары вяленькие становятся. А он, ити его мать: а если дождь, а если дождь? Если бы да кабы… Теперь по прямой, а на Магистральных тихо, там только самый тупой мутант будет жратву искать! — Улица Магистральная? — переспросил Максим. — Там ваша база? — Много будешь знать, скоро состаришься! — тут же сменил благодушный тон Папа Миша. — Лешка! Лешка!! Поди, покажись! Никто не отозвался. Максим и сам уже заметил, что Лехи, сына Папы Миши, не было на привычном месте. Дрон, который о чем-то заболтался с одним из стрелков, глазами показал на труп, лежавший в проходе. Восстановив ход событий, во время которых мало что соображал, Максим вспомнил, как после потери огнемета Новосиб требовал занять чье-то место. Так вот, значит, кому разбила голову труба, прежде чем исчезнуть за окном. Папа Миша позвал снова. Дрон поспешил в хвост, и вскоре оттуда пришел хмурый Новосиб. — Все, Нефедов, без вариантов? — зачем-то спросил он у врача, заканчивавшего осмотр Белоглазова. — Боюсь ошибиться, но вроде легко отделался! — Да я не про него, я про… — Новосиб указал на труп Лехи. — Конечно. — Врач растерялся. — Открытая черепно-мозговая, но пульс сразу пропал — я думаю, шея. Под неудачным углом удар пришелся, вот и не выдержали позвонки. А там… — Я знаю, что там, в шее. — Новосиб подошел к напрягшемуся Папе Мише, положил руку ему на плечо. — Один двухсотый у нас, Михаил. Не уберегли твоего парня. Подменить тебя? — Подмени себе… — Папа Миша прервался и, кажется, всхлипнул. — Не надо. Новосиб оставил его. Прокашлявшись, он жестами показал, что Леху надо перенести в хвост салона, туда, где почти все сиденья сняли, чтобы разместить ящики с припасами. Белоглазов, придя в себя, с удивленным выражением разглядывал забинтованную кисть, на которой, вроде бы, чего-то не хватало. Лошадиная доза обезболивающего — в таких вещах доктор Нефедов не церемонился — будто пьянила и немного мешала соображать. — Ноги чуешь? — спросил Новосиб. — Да. — Майор чуть согнул ноги в коленях. — Ребра только болят. Но я думал, вообще не вернусь. — А чего тогда полез? — Новосиб присел. — Воды принесите майору кто-нибудь! Только что ж ты за офицер такой, если постоянно без приказа что-то делаешь? — Инициативу проявляю. — Белоглазову было трудно сосредоточиться, он морщил лоб. — В критических ситуациях, когда нужно действовать безотлагательно. — Понятно. До меня тут дошло, что ты майором ВДВ представлялся. Не знаю, Юра, сколько у тебя было прыжков и так далее. Верю, если что, верю. Но мысли твои все время уносит куда-то в аналитику, в рассуждения о том, что происходит… — Новосиб задумчиво смотрел в окно, на пролетающий мимо городской пейзаж: безжизненный, полный мусора и разбитых машин, кое-где украшенный пожарами. — Так вот, аналитик: если у тебя хоть какие-то дельные мысли есть относительно сути происходящего, хоть какая-то, пусть, возможно, не относящаяся к делу информация, ты не должен голову в пекло совать. Ни за что. Я бойцов найду, вон девки — знаешь, что творят? Первый раз в жизни автомат в руках держит, только показали, как стрелять и заряжать, а она уже готова не отступать, прикрывать товарищей, выполнять приказ. Не все, конечно, далеко не все, но… Бойцов я найду. И командиров даже найду толковых, хотя это куда труднее. Еще труднее со специалистами… — Он подмигнул Спецу, наклонившемуся над Белоглазовым со стаканчиком воды. — Но проблему надо решать в целом, и как можно быстрее. Нельзя забывать, что спасение жизни, или даже целого отряда вроде нашего — не самоцель. Самоцель собирать информацию, анализировать и искать выход. И найти его, самое главное! Здесь самое ценное не люди, а вот те чемоданы биологические, или как их назвать, которые Сергей все же вытащил с объекта. Даже если в них ничего толкового нет и ничем они не помогут, все равно они — самое ценное. — Я знаю, вот и полез. — Майор отказался пить из рук и взял стаканчик сам. — Нет, ты полез людей спасать, нас. Хочу, чтобы ты четко это для себя разделил и действовал соответственно: все как в шахматах. Ради офицера жертвуй пешками, ради королевы — офицерами, но цель игры — мат. Иначе мат будет нам. Итак, ты чувствуешь себя носителем некой информации, которая хоть теоретически может помочь разобраться с проблемой? Не важно, что ты сам думаешь, ты скажи: может такое быть, что кому-то твоя информация поможет понять что-то важное? — Возможно… — выдавил из себя Белоглазов. — Возможно — это «да» в нашей ситуации. Так я понял твой ответ. Подробнее поговорим на базе. Это уже скоро, пока приходи в себя. Снаружи раздался автомобильный гудок, и все вздрогнули, так необычно он прозвучал в умирающем городе. Разминувшись с их короткой колонной, прошел автобус, похожий на их, и два пустых грузовика, а замыкал колонну колесный броневичок с полицейской разметкой, но Максиму таких видеть не приходилось. Он догадался, что это «свои» и знакомый водила посигналил приятелю. Но Папа Миша не ответил. Теперь он остался один из семьи, как и все остальные. В памяти тут же начали всплывать родные лица, но Максим прикусил губу и крепко зажмурился. Это помогало блокировать воспоминания. Так легче жить. Ведь все равно ничего не исправишь, и даже мстить — некому. Вирус, или бактерия, или еще какая-то гадость не разбирали, кого убивать, а кого превращать в монстра. — Вас двоих, — палец Новосиба по очереди ткнул в Максима и Толика, — зачисляю в мою группу бойцами. На базе, кто бы вам что ни сказал, ваш ответ: мы бойцы Новосиба, и приказы нам можно отдавать только через него. И точка, и пошли все к чертям. В мое отсутствие ваши командиры Папа Миша и, если его нет рядом, Степаныч. Ты, парень, — теперь он обращался к Спецу, — насколько я понимаю, больше нужен руками и сметкой-соображалкой. Ты нужен будешь в другом месте. — А Юрий Семенович? — Спец никак не показал, что согласен подчиниться. — Что с нашим командиром? — А ваш бывший, — с нажимом произнес Новосиб и повторил: — Бывший командир Белоглазов поступает в распоряжение Ставки, так сказать. Эту войну с автоматом наперевес не выиграешь. Кстати сказать, когда немного отдохнете, поедете туда вместе, так что не ерепенься раньше времени. Хватит с меня на этот рейд споров. Глава двенадцатая ДВЕ БАЗЫ НОВОСИБА В районе магистральных улиц и правда было тихо. Кое-где из окон высовывались красные флажки или даже целые полотнища. По торчащим оттуда дулам автоматов Максим без вопросов догадался, что это какие-то опорные или просто наблюдательные пункты Сопротивления. Впрочем, Новосиб недовольно качал головой. — Размякли совсем! Забыли, что во время ливня творилось? Ничего, скоро придет дождливая погодка. — Ну, посты-то все равно нужны, — осторожно, явно просто желая подробнее узнать мнение начальника, заметил Дрон. — Связь протягивают. — Ничего они не тянут! — в сердцах крякнул Новосиб. — Это Дяков просто выделывается, связист хренов! Используют существующие кабели, да и все, а гонору-то! Школьник справится. А какой, скажи мне, толк в этих опорных пунктах? Что они могут? Вот пойдет дождь, и что — они высунутся нам помогать, если плохо нам придется? Там сидят три инвалида за толстой дверью, которые даже в сухую погоду боятся нос на улицу показать. А в дождь они по этой связи будут кричать только «Помогите!». Вот и выходит, что сейчас их помощь тут не нужна, разве что колесо поменять позовем. А когда придет влажная погода, ливни и помощь понадобится, их самих надо будет спасать. Тем не менее, настроение бойцов повысилось. Навстречу попался БТР, бодро катящийся под государственным флагом. В первом автобусе промолчали, но во втором настроения командира не знали, так что оттуда донеслись крики и приветствия. Новосиб только головой покачал. Скоро Папа Миша свернул влево, и они остановились перед КПП. — Ну что, не видишь, кто едет?! — заорал в окно Новосиб. — Свои! Раз свои — поднимай свою деревяшку никому не нужную! Парень в камуфляже, бронежилете и каске выразительно закатил глаза, но промолчал и пошел поднимать шлагбаум. Но откуда-то тут же появился его начальник. — Товарищ Новосиб, я вас уважаю, конечно, но правила едины для всех! Я должен зафиксировать в журнал время вашего прибытия, количество потерь и сколько новых людей вы ввозите. — Тебе сменщик не рассказывал, куда я его послал, когда выезжал в рейд? Если нет, то спроси и отправляйся туда же! Поезжай, Папа Миша, буду я еще отчитываться перед… Не знаю даже, кто такой. Поехали. Часовой, который явно уже знал, чем кончится беседа, шлагбаум заранее поднял, так что автобусы спокойно вкатились на территорию базы, которая больше всего походила на большой, просторный автопарк. Внешние укрепления — бетонный забор да колючая проволока сверху — не произвели на Максима впечатления. Видел он, как прыгуны и не такие заборы перемахивали. Правда, имелась пара вышек, на которых расположились пулеметчики. «Сейчас поможет, — подумал он, поневоле передразнивая Новосиба, — только сейчас и без них справиться можно. А будет ливень — на сколько мутантов у вас там патронов хватит?» Оставалось надеяться, что собственно здания или несколько зданий базы представляют из себя орешек покрепче. Похоже, что так оно и было: автобусы остановились у пятиэтажного дома, чьи окна по всему фасаду были закрыты стальными листами, для света оставили лишь небольшие прорези. Двери — тяжелые, с массивными засовами изнутри, петли защищены… Вот это Максим оценил сразу, как только увидел. В здании отсидеться можно. Подумав о длительной осаде, он сразу вспомнил о воде и машинально задрал голову. Ему показалось, что сверху установлены то ли бочки, то ли целые цистерны. — Ну все, выгружайся не спеша! — приказал Новосиб и добавил Дрону, потише: — Беги к Степанычу, пусть организует Лехе похороны, чин по чину, и за Папой Мишей присмотрит. Не надо его одного оставлять. Только скажи, чтоб не давил и оружие не забирал. Больше никаких особых распоряжений не последовало. Спец довел пошатывающегося и кривящегося от боли майора до двери, внизу его приняли Толик и Максим. Не зная, что делать дальше, они отвели его в «курилку», как называли четыре лавки, поставленные вокруг ямы в земле, наполненной пеплом, мусором и окурками. — Надо было еще пару рожков по карманам распихать, на всякий случай, — запоздало пожалел Толик, укладывая на колени автомат. — Лохи мы с тобой, Макс. А теперь они, смотри, все выгружают и пересчитывают. — Вот и не досчитались бы ваших рожков. — Белоглазов почти уже пришел в себя, только на ногах стоял некрепко. — Новосиб приказал иметь с собой два, значит, больше брать нельзя. Не смейся, Толик, если за такими вещами не следить, всегда кто-то в нужный момент без боеприпасов останется. — А вы действительно имеете какое-то отношение к средствам борьбы с вирусом? — спросил Максим. — Или я не так понял Новосиба? — Не совсем так. И прости, больше я тебе ничего говорить не буду, не имею права. И не уверен, что буду говорить об этом с Новосибом. Очень уж он торопится за всех решать. Новосиб, меж тем, отдал своим людям еще несколько распоряжений, не слишком-то дружелюбно покосился на расположившихся на скамейке и хотел войти в главное здание базы, но столкнулся в дверях с полным, краснолицым мужчиной. Мужчина дорогу уступать не стал и прямо-таки попер на Новосиба перетянутым портупеей животом. — Вот я сейчас поведу своих людей в бой! — почти закричал он так, что всем было прекрасно слышно. — Поведу парней выковыривать этих червяков из их банок! Я буду класть людей, но я буду добиваться от них хоть чего-то! И добьюсь! Или мы ворвемся в бункер не считаясь с жертвами, или они хотя бы сдадут нам стратегические медицинские склады, ты понял? — Ты скажи просто: «Я — клюв от воробья!» — почти ласково осадил его Новосиб. — Что с тобой, Клыкач? — А надоело мне, что как в бой, так Клыкач со своими ребятами! А Новосиб катается туда-сюда, печенье из универсамов выгребает и аптеки чистит! — Толстяк сорвал с головы военное кепи, протер лысину. — Почему, пока одни умирают, другие тащатся, а? Почему мои парни меня об этом спрашивают? — А кого же им еще спрашивать, Клыкач? Ты их командир. Ты их собрал, у тебя сплошь кадровый состав, ты истребовал себе технику, ты обещал открыть убежища… Вот они и спрашивают: а зачем нам умирать и убивать, если толку никакого? Дай пройти, у меня дела срочные. — Нет, погоди! — Клыкач заступил ему дорогу. — Что, по-твоему, это все зря, да? Ты считаешь: пусть сидят там, да? А я вот танками буду громить их, я ребят за вертолетами послал, я еще и авиацию подниму, понял? Я достану их! А ты сдался, ты решил позволить им там жить, пока мы тут умираем, ты… Новосиб, исчерпав терпение, рванул Клыкача за руку на себя, заставив развернуться боком, и мгновенно оказался у него за спиной. — Сначала надо самим научиться выживать, а уж потом идти убивать эту сволоту! — сказал он уже из дверей. — И я сто раз говорил наверху: надо не за вертолетами и самолетами людей посылать, а надо шерстить все кварталы в поисках вирусологов, иммунологов и прочих не знаю там даже кого! А заберешься к ним под землю — сам же все и разворотишь! Ладно, что с тобой говорить… Командир скрылся в дверях, и заволновавшиеся было люди Новосиба расслабились, уселись опять на сложенный прямо на асфальт груз. Автобусы уехали куда-то за здание. Клыкач, еще более злой и еще более красный, чем вначале, потоптался на месте, потом в сердцах плюнул и, на ходу доставая сигарету, подошел к курилке. — Зажигалка есть у кого? — буркнул он. — Кончилась, черт, все у нас кончается. Запасливый Толик тут же достал из кармана лишнюю. — Берите совсем, этого добра у нас еще надолго хватит, полны магазины! А вы, простите, в Сопротивлении кто? Мы недавно прибыли. — Какое еще, к хренам, Сопротивление? — Клыкач закурил и, не поблагодарив, спрятал зажигалку. — Дурацкое название, мы же не во Франции. Хотя я недавно вообще чудесное услышал: Революционный Фронт! Какая к хренам революция, когда царь сам от престола отрекся и бросил подданных подыхать! Майор привстал. — Майор Белоглазов, — представился он. — Простите за вопрос, но я немного не понимаю ситуацию. Разве не было утвержденного плана, по которому должны были действовать Вооруженные Силы и… МЧС, в конце концов. — Планов было — во! — Толстяк чиркнул себя ладонью по шее. — Но ты хоть понимаешь, майор, что этот вирус косил не разбирая? Управление сразу было потеряно, в течение четверти часа. Выжившие кое-как отбились от мутантов, оклемались — пора связь налаживать. А она в каждом звене цепи рвется, восстанавливается и снова рвется… Выдвинулись сюда, в Москву, для прямого разговора. А разговора не вышло: там одно «в этот трудный час, как никогда, мы все должны, ля-ля-ля». Вокруг люди мрут как мухи, спрашиваем: что делать? Держаться, а они там сейчас прорабатывают, разрабатывают… И дня через три все сказали: баста. Ты наш Верховный? Иди к нам и веди нас в бой или помогай держаться, будь с нами. — Ну, а… Смысл-то какой? — осмелился снова спросить майор, пока Клыкач затягивался. — Несколько тысяч людей вместе с руководством страны находятся там в безопасности, они не заражены. Зачем их сюда вытаскивать? Половина помрет сразу, из остальных больше половины мутируют. Его собеседник поправил кепи и недобро смерил взглядом Белоглазова. — Добрый ты, я вижу? И умный, да? Смысл ищешь? А вот смысл такой: у меня ребята и близких и дальних потеряли, но должны бороться, должны восстанавливать контроль над городом, для начала, потом над страной. Восстанавливать, хотя среди нас тоже гуляет вирус. Это адов труд! И ты считаешь, они должны подчиняться приказам тех, кто удрать успел? Тех, кто свои семьи под землю упрятал, а на семьи офицеров — наплевал? Пусть выходят, пусть делятся своими запасами на сколько там лет рассчитанными. Семьи их и спецы, те пусть остаются, мы же не звери. Но командиры должны сейчас быть здесь, чтобы их слушали. Не хотят? Да я первый их послал. Я и сам командовать могу! Но зло душит! Если нам подыхать, то им не жить, вот так! — Там ведь лаборатории, — осторожно напомнил Белоглазов. — Ученые. Если помешать им справиться с вирусом, то… — Все, все знающие говорят, что лаборатории там есть, а ученых — кот наплакал! У нас тут больше ученых, ведь не ученых они спасали, а шкуры свои! Да, есть кое-какие придворные штучки, и тоже к нам: «Найдите профессора Иванова! — Искали, нашли кости и паспорт. — Плохо! Найдите тогда профессора Шварцмана! — Нашли, бегает голый и кидается на людей. — Плохо! Найдите тогда… — А иди-ка ты сам сюда и ищи!» Потому что каждый такой поиск жизней парней стоил. Не взяли они туда, видишь ли, ни Иванова, ни Шварцмана, никого почти. И тут горят документы, тут мутанты врываются в лаборатории, громят все, жрут мышей подопытных — не шучу, не улыбайтесь! — а они оттуда хотят только командовать. Не вышло, майор. Не сработали планы. И ведь открывали бы нам, когда просим по-хорошему, — много нормальных людей там оказалось, не из «высокого начальства». Так нет, и они все норовят приказам подчиняться. А потом, в их-то слабоукрепленные в общем-то бункера мутанты врываются и гибнет вообще все! Был вот объект «Дача», теперь уже не секретный, рядом с Троице-Лыково. Ворвались мутанты, как-то проникли из метро, что ли. И все, и нет ни специалистов, которые там были, ни оборудования, ничего нет! Сидевшие в курилке бойцы посмотрели на майора, но он промолчал. Смолчали и они. «Вот как, значит, объект назывался: „Дача“. Смешно, — подумал Максим. — А про чемоданы эти огромные Клыкач не знает… Это уже странно». — Вы, кстати, уже получили распределение? — Толстяк затушил сигарету о ладонь. — Моя группа самая боевая! Предпочитаю кадровых военных, контрактников, прошедших горячие точки. Но если у вас есть толковые ребята, майор, возьму и их. Советую: проситесь к Клыкачу. — Учту, — кивнул Белоглазов, предпочтя не уточнять реальное положение дел. Когда краснолицый вояка отошел, он обвел взглядом товарищей. — Не ходите к нему. Новосиб, конечно, циник, но во многом, боюсь, прав. Сейчас тратить силы на месть и гибнуть в войне со своими же… Это преступно, таково мое мнение. Но в раскладе сил этого «Сопротивления», или как его назвать, еще предстоит разобраться. Оставайтесь лучше с Новосибом. — Он возвращается, — тихо подсказал Спец. — А вас, парни, кажется, зовут. Дрон, отойдя от группы на несколько шагов, призывно махал рукой Максиму и Толику. Наскоро попрощавшись, парни покинули курилку как раз в тот момент, когда там появился Новосиб. Он улыбался. — Боялся я, что тут многое изменилось, пока нас не было. А черта с два! Те же и там же, как говорится. Правда, появился прекрасный термин: естественные потери. — Это что? — мрачно спросил Спец. — Это когда наши мутируют. И в составляемой для высокого руководства сводке еще и стрелочку сбоку рисуют: за истекшие сутки больше стало таких или меньше, а вот так — в процентах, а вот так — в процентах к прошлым суткам… Тьфу! — Новосиб хохотнул и оправил портупею. — Развели в стране стадо бесполезных людишек, которые ни воевать, ни работать не умеют, зато выучились красивые отчеты рисовать. Ну что, пока не мутировали, пора нам делом заняться. Вот и наш транспорт. К сидевшим у грузов людям Новосиба подкатила машина инкассации, в которую тут же погрузили и «чемоданы» с погибшего объекта Дача, и пленного каннибала, кое-что из воды и продуктов. Туда же, в заднюю дверцу, забрались люди с объекта умершего в автобусе Сергея. Руководила погрузкой Надя. Майор заметил, что тело Лехи, а также Папа Миша, Степаныч и еще несколько бойцов успели покинуть площадку — вероятно, прямо сейчас шли похороны. Закончив, Надежда попрощалась с Леной, закинула в машину рюкзак и уселась за руль. Несколько секунд спустя «Инкассация» притормозила у курилки. — Забирайтесь! — приказал Новосиб и уселся на переднее сиденье, подхватив с него автомат, заботливо прихваченный Надей. — Надо еще прокатиться. Откатив дверь, майор и Спец устроились сзади. — Далеко едем? — Спец все хмурился. — Нет, тут рядышком. Эта база и так переполнена, тут много детей, стариков… И еще много начальников. Настоящими исследованиями здесь заниматься неудобно. Вот приедем, и первым делом, майор, мы с тобой потолкуем наедине. — Это не имеет смысла, — сухо ответил Белоглазов, наблюдая, как ухмылявшийся боец поднимал для них шлагбаум. — Я все обдумал, так что о том, о чем действительно могу сказать, скажу при всех. Я был привлечен к секретному проекту по увеличению возможностей человека в экстремальной обстановке с помощью спецпрепаратов. — Опа! — Новосиб оглянулся. — Как оно у вас называлось-то? «Универсальный солдат», небось? — Совершенно не важно кодовое название проекта, так же, как не важен и сам проект. Я знал совсем немного, не видел общей картины. Но я могу утверждать: происходящее никак не связано с теми результатами, которые мы имели. — Допингом, что ли, служивых накачивали? — уточнил Спец. — Вроде такие программы давно у всех есть. — Следующий шаг, — осторожно поправил майор. — Но в том же направлении. До окончательных результатов было еще очень далеко. В любом случае наш проект не касался генетики или, тем более, создания новых существ на основе человека. Сейчас мы отчетливо видим именно эти процессы, а значит, мне нет никакого смысла нарушать подписку. Возможно, я еще вернусь в этот проект, и я действительно хотел бы этого. — Ты же сам говоришь, что общей картины не видел! — пробурчал Новосиб. — Это, может, твой отдел с химией экспериментировал, а соседний с вирусами. — Эпидемия вспыхнула на Ближнем востоке, — напомнил Белоглазов. — Так что все вопросы к израильтянам. Может быть, они и проводили подобные эксперименты. В любом случае, я никак не могу быть полезен. Впрочем, если вам нужно наладить организационную работу в лабораториях или требуется, скажем так, ассистент вирусолога, то на крайний случай могу сгодиться и я. — Требуется, требуется! — уверил его командир. — А еще там пробирки надо мыть. Надя может не справиться. Не обижайся, Надюшка, шучу! — А я помою! — спокойно ответила девушка. — Если Варя уже не справляется. — Варя не справляется, — немного странным тоном подтвердил Новосиб. — Совсем не справляется наша Варя. Надя бросила на него быстрый взгляд, но промолчала. Машина подъезжала к развязке с третьим транспортным кольцом, точнее, к тому, что от нее осталось. Майор и Спец переглянулись. Похоже, здесь развернулось настоящее сражение, и не с мутантами дрались люди, а друг с другом. Ориентируясь на флажки, указывавшие дорогу среди развалин, Надя аккуратно объехала сгоревший БТР. Из-за него выглянул однорукий мутант, но тут же сам спрятался. — Небо облаками затягивает, — пробормотала Надя, опасливо покосившись в ту сторону. — Как бы дождя не было. — Успеем добраться. А там и дождь не страшен. За развалинами развязки мрачно поднимались в небо башни Москва-сити. Некоторые почернели от продолжавшихся пожаров, в небо густо валил дым. Рядом торчали всеми забытые, бессмысленные подъемные краны. — Строили, строили, так и не достроили! — хмыкнул Новосиб. — Ну да, куда еще деньги девать? Не на безопасность же? Не на развитие же, чтоб ее, отечественной науки? Офисы были нужны стране! Дорогие понтовые офисы! А потом петушок-то жареный хренакнул в задницу, и что? Где весь персонал, почему на работу не пришли? Эх… — Небо и правда темнеет, — заметил майор. — В такой машине нам не удержаться, если толпа придет от реки. Или вы планируете закрыться в заднем отсеке? — Ага, а еще лучше в сейфе закрыться! Нет, дождь нас не захватит, мы уже почти приехали. Помнишь, куда ехать? — Северная башня, — кивнула Надя. — Близко к воде все же… — Не расслабляйся, и все будет в порядке! Ты не волнуйся, наши снайпера уже нас ведут. В том, что Новосиб не шутит, майор убедился, когда голова мрачно смотревшего на проезжавшую машину мутанта, замершего, словно огромная ящерица, на груде обломков, вдруг взорвалась, словно арбуз. — Калибр! — с уважением протянул Спец. — А они тут… Они только в мутантов стреляют? — Узнаешь, — пообещал Новосиб. — Это просто нам салют, считай. Вообще же мне тут не нужны случайные люди. Мы делом занимаемся, пока всякие клыкачи пытаются друг другу доказать, кто прав, кто виноват и у кого длиннее. Здесь сильно пахло гарью. База Новосиба, секретная то ли от всех, то ли только от людей вроде Клыкача, находилась под Северной башней или, скорее, в ее «минусовых» этажах. Их вышли встретить двое: боец, половина лица которого скрывалась под платком, как у гангстера из американского фильма, и рослый, в новеньком камуфляже мужчина, по-пижонски державший автомат одной рукой, — судя по всему, заместитель Новосиба на объекте. — Это Капитан! — представил его Новосиб. — Утверждает, что дальнего плавания. — Так и есть! — сверкнул Капитан белозубой улыбкой. — Наденька, счастлив вас видеть! Новоприбывшие представились, и их провели внутрь. Тут неплохо поработали: свежие сварные конструкции обеспечивали полную безопасность, а мощный фундамент башни, как догадался Белоглазов, исключал возможность подкопа. В узкую, тяжелую стальную дверь, в которую пришлось протискиваться, едва пролезли «чемоданы». — Разберись с этим, — на ходу приказал Новосиб. — Со всей осторожностью, вот Белоглазов — твой помощник, уж тему стерильности и прочего он, я полагаю, хорошо знает. Вот этих, в химзащите, пусть сразу проведут, а с этими ребятами еще поболтаем. Со времени крайнего сеанса связи что-то еще произошло? — От метро была попытка прорыва, но стальные балки им не по зубам! Быстро осознали и разбрелись. А у нас пока без перемен. Беленький бузит… Говорит, что у него клаустрофобия или что-то в этом роде. — Закрывай его покрепче, вот и все! — отрезал Новосиб. — Не время для прогулок. Ну, вот и пришли. Они оказались в помещении, похожем на часть подземного паркинга, отгороженную от остального пространства высокими то ли оградами, то ли ширмами, накрытыми сверху чем-то вроде брезента. Белоглазов разобрал рекламные надписи — вероятно, это было то, что прежде называлось «баннерами». В отгороженной части стояло несколько офисных кресел, столики и диван, с которого вскочили бойцы с оружием наизготовку. Тех, кто успел спастись с объекта у Троице-Лыкова с Сергеем, тут же увели. — А что там? — Спец ткнул пальцем в «ширмы». Оттуда тут же донесся визгливый мат, а потом на разные голоса завыли, заголосили несколько мутантов. Звук отражался от стен, и Спецу стало жутко. Он покосился на майора, но тот в упор смотрел на Новосиба, который наставил на Белоглазова автомат. — Что это значит? — Разоружайся, товарищ, вот что. Охрана у нас и так имеется, а вы оба нужны для других дел. Будьте так любезны, не заставляйте стрелять вам по ногам: вам же потом будет труднее работать. — Я не понимаю, зачем это нужно! — Белоглазов пробежался взглядом по трем бойцам, занявшим позиции, и остановился на Капитане, извлекшем из кобуры пистолет. — Вы нам не доверяете? — Сейчас никому нельзя доверять, — сказал Капитан. — Вот сегодня вы люди, а к утру — мутанты. Поэтому весь персонал работает и отдыхает… В изолированных помещениях. Это обеспечивает и вашу, и нашу безопасность, а также нормальную работу объекта. Надя, спокойно сделав шаг в сторону, сняла с плеча ремень автомата и положила оружие на стол. Потом посмотрела на «пленников» и улыбнулась. — Ничего страшного! Тут так всегда. Мутанты содержатся в крепких клетках, из-за них волноваться не надо. А вот человек, который в любой момент может мутировать, опасен. Вы же помните, как на крыше один из ваших другому горло порвал? Ивану, кажется. Кроме того, у некоторых не выдерживают нервы. На моих глазах двое застрелились за эти дни, а один спросонок не разобрался, приснилось что-то ему, и прострелил руку своему же товарищу. Поэтому оружие только у охраны, а они всегда ходят по двое. — Ну вот, все разжевала мужикам, умница! — Новосиб положил руку Наде на плечо. — Не психуйте, мужики. Сейчас надо работать сообща и доверять друг другу. Вы теперь не бойцы, а специалисты. Если по каким-то причинам придется туго — Капитан всем раздаст оружие, не беспокойтесь. Глаза у часовых, сжимавших автоматы, были холодны. «Здесь гвардия Новосиба, — догадался майор, медленно опуская оружие на пол. — Лучших он отправляет сюда, на охрану своего объекта, а с собой возит гражданских. И не нравится все это, а разобраться можно только оставшись живым и оставшись здесь. Эксперименты на мутантах, значит… Ну да, а как же иначе. Вот только ограничивается ли дело мутантами? Мы привезли пленного — а первый ли он не мутировавший, которого сюда привезли? Глупый вопрос — такие люди тоже нужны для экспериментов. Ох, как же это не нравится…» Глядя на Белоглазова, положил автомат на пол и Спец. Их быстро и сноровисто обыскали, но забрали только складной нож. — Что, боитесь, что я им охрану перережу? — обиделся Спец, привыкший к нему, как к талисману. — Спросонок, да? — Не бузи! — дружелюбно посоветовал ему Капитан, рассматривая нож. — Будешь работать — получишь, обещаю. Так же, как и все другие инструменты. В общем, режимный у нас объект, вот и все. Надеюсь, мы поладим. — Обязательно поладите! — строго погрозил всем пальцем Новосиб. — Родина гибнет, не время для разборок! Так, вот этого, — он несильно пнул ногой бледного как полотно, безучастного пленного каннибала, — в клетку рядом с Беленьким. И дайте ему успокоительного, что ли! С редкими перерывами кто-то за «ширмой» опять начинал материться, и его каждый раз поддерживал хор мутантов. Майор догадался, что успокоительное требуется именно Беленькому, кому-то из сотрудников объекта, а вовсе не пленному. — Он подозрительно часто сам просит успокоительного, — вздохнул Капитан. — А потом калачиком свернется и лежит часами. Трудный контингент. — А кому сейчас легко? Я бы с радостью с тобой поменялся, но ты вот сможешь нас прикрыть от идиотов, которые только и делают, что выясняют друг с другом отношения, пытаются дотянуться до горла бывшего высокого начальства и решают только сиюминутные проблемы людей? Посмотри, что там с погодой, — походя приказал Новосиб тому бойцу, что выходил их встречать, и тот галопом умчался прочь. Потом, будто желая как-то сгладить ситуацию, доверительно обратился к Белоглазову: — Собирают, понимаешь, иждивенцев в охраняемые лагеря. Старики, дети, инвалиды, больные и раненые… Это правильно. Вроде бы. Только сейчас не время для гуманности, и иждивенцев быть не должно. Каждый, кто хоть какую-то пользу может принести, — должен приносить! Дети, допустим, наше будущее. Но стариков необходимо использовать для прочесывания кварталов. В квартирах много продуктов длительного хранения, много лекарств. Магазины уже очень скоро опустеют, в городе полно банд мародеров, которые только за себя. Одежда, опять же, батарейки… Нельзя, чтобы все это лежало без дела, пока старики сидят себе и жалуются на ревматизм. Конечно, с ними надо отправлять бойцов, но потери все равно будут неизбежны. Но я сегодня нашим руководителям так и сказал: если это фашизм, то да, я фашист. Значит, время такое: время фашизма. А они только мародеров расстреливать научились. А за каким чертом расстреливать здоровых мужиков, если они сдались? Мое мнение простое: поотрубать к чертям пальцы на ногах, чтобы бегать не могли, и тоже пусть ковыляют по кварталам, а позади автоматчики. Сгинут — наплевать, но могут и пользу принести. Ты понял мой взгляд на вещи, майор? — Да. Попытаемся сбежать — отрубите пальцы. — По самое колено! — весело пообещал Новосиб. — Хотя есть и другие методы. Все для фронта, братишка, все для победы: вот как! А победа она тут куется. Потому что всех мутантов не перебьешь. Ну ладно, рад, что мы нашли понимание. — Дождя нет, но небо в облаках! — прокричал откуда-то сверху боец. — Тучи собираются, не сейчас, так к вечеру польет! — Пусть падают капли, а мы веселимся! — промурлыкал Капитан. — Ни капли, ни капли дождя не боимся… Оставайся, Новосиб. Вызовем Беленького, он подробнее расскажет о наших успехах и неудачах. — Послушал бы, но боюсь тут застрять, — скривился командир. — Роют под нас, копают, надо следить за этими героями. Ну, я привез тебе Надю, так что у тебя есть с кем поговорить. Введи ее в курс дела, а потом, конечно, не забудь о наших новых… Коллегах. Спец должен пригодиться, попробуйте ту идею с электротоком. О защите забывать нельзя. — Солярки бы нам! — попросил Капитан. — И побольше, емкости мы приготовили. Ну, и третий дизель тоже не помешал бы, запас карман не тянет. — Он починит, если что сломается! — Новосиб подмигнул Спецу, который удивился таким признанием своих талантов. — Все, я в штаб. Тимоху забираю! И он ушел. Капитан, любезно улыбнувшись Наде, жестом пригласил ее пройти за ширмы. Девушка, явно уже бывавшая здесь, вышла. — Берите груз и следуйте за мной! — предложил Капитан новоприбывшим и первым подхватил один из «чемоданов». — Работы много, так что ближе познакомимся по ходу пьесы, так сказать. И не пугайтесь: Новосиб строг, но справедлив! — Остается надеяться. За «ширмой» взревел хор мутантов. — Надежду увидели! — доверительно хихикнул Капитан. — Свежее мясо, так сказать! Глава тринадцатая ОБЫЧНАЯ ЖИЗНЬ После того как Новосиб уехал, Дрон повел группу отдыхать. Но не в здание, как полагал Максим, а за угол. Там он увидел множество палаток, установленных ровными рядами. Кое-где дымились костерки, но сам лагерь был почти пуст. — Так сейчас все на выездах, — ответил на его вопрос Дрон, почесывая щетину. — Вернутся, как всегда, не все… Тут только дежурные сейчас. Ну и хорошо. Ополоснемся тем, что привезли, и завалимся спать. Вечером будет шумно. Это еще если дождь не пойдет. Дрон тревожно посмотрел на понемногу сгущавшиеся над ними облака, грозившие потом превратиться в тучи. — А как тут, в центре, во время ливня? Мутанты атакуют базу? — В прошлый дождь базы-то этой еще не было. Люди постоянно прибывают, пока еще: сидели в подвалах или просто квартирах, ждали помощи… Теперь вылезают и группами или по одному идут кто в центр, кто за МКАД, это уж у кого какие взгляды на происходящее. Так что база расширилась, и мы в это время сюда попали. Я бы, конечно, предпочел под крышей жить, но нужно место для стариков и детей. — У нас тоже больше половины группы ушло в область, — вспомнил Максим Тарского и его людей. — Решили в каком-нибудь дачном поселке отсидеться. Там скважины на участках, с водой проблемы нет. Вот чего нам не хватает. — Ты видел, как мутанты копают? Все берега изрыты! Да и на том объекте, где друг Новосиба помер, — они же из-под земли их достали, сечешь? — Дрон оглянулся и взмахом предложил всем занимать палатки и отдыхать. — Эх, не верю я в такие поселки. Ходили у нас тоже такие разговоры, а потом как пошли случаи один за другим: там подрыли, тут пролезли… Все метро под их контролем, говорят. И вода туда теперь проникает, из-за этих дыр. Здорово, Шилка! Чего одна? Из палатки выглянула женщина лет сорока, когда-то крашеная блондинка. Теперь цвет ее волос было трудно определить: они отросли уже сантиметра на три. Она как-то робко улыбалась вернувшимся. — Дроник, обними меня, а? Я ведь Олега Игоревича своими руками пристрелила… Дрон присел, погладил ее по голове, и женщина сразу разревелась. Одна ее нога, как заметил Максим, была в гипсе. Вот, значит, кого оставляют дежурить. Что случилось с незнакомым ему Олегом Игоревичем, было понятно без всяких вопросов. Толик, посвистывая, прошелся вдоль палаток. — Восемь наших, я так понял, — сообщил он Максиму, вернувшись. — Надо нам постараться вместе устроиться. Потери были, наверняка осталась где-то и сразу пара свободных лежанок. Это оказалось не так-то просто. Из восьми палаток группы Новосиба две оказались женскими, туда дорога была заказана. В еще одной безраздельно властвовал Папа Миша, и там после рейда оказались свободными два места, но занимать лежак его погибшего сына было по меньшей мере неудобно. В конце концов помог Дрон, уговорив молчаливого старичка переселиться. Точнее, его и уговаривать не пришлось: едва поняв, что от него хотят, седовласый, тощий мужчина отложил какую-то книгу, скатал матрас, прихватил рюкзак и ушел. — Это Кащей, — пояснил Дрон. — Ему предлагали сразу в «пионерский лагерь», а он отказался наотрез. Новосибу понравилось, он его взял. Тянет пока, хотя сил мало у старика. Да еще Олега Игоревича не стало… Единственный его был друг, вообще он молчит почти всегда. — Что за лагерь? — вскинул брови Толик. — Что за пионеры? — Это в здании. «Пионерами» или иждивенцами зовут детей и стариков, которые уже не могут быть в мобильных группах. Вот если будет дождь, то придется нам туда бежать, в тесноте с ними размещаться. Ну, пошли споласкиваться. Женщины уже натянули между двумя своими палатками простыни и теперь суетились, бегая с тазиками и бутылями с водой. Появившийся Степаныч нервничал, расхаживая с блокнотом по палаткам и пытаясь сосчитать, сколько воды теперь в отряде и как она используется. Прихватив наполовину пустую пятилитровую емкость, Дрон поманил парней в сторону. — Это все, что мы реально можем получить. Мало, но куда деваться? Неизвестно, как будет с водой завтра, а еще ужин готовить, да и просто пить нужно людям. — Негусто! — фыркнул Толик. — Да я себе задницу, пардон, этим не отмою! — Новосиб раз в несколько дней нам банный день организует, тогда — другое дело, — немного смутившись, уточнил Дрон. — А это так, умыться. Извините, но больше воды нет. Девки — другое дело, они со стакана воды помыться целиком исхитряются, хоть и ворчат. О, кипяток уже потащили к себе! Мы переживем, я думаю. Максим, успевший раздеться до пояса, пока парни говорили, первым подставил руки и с наслаждением, фыркая, умылся, хотя в другое время сам сказал бы: только грязь растер. Он как раз лил воду тонкой струйкой на протянутые ладони Толика, когда позади раздался какой-то шум. Оглянувшись, они увидели пятерых парней в камуфляже и брониках, чумазых, злых. Один, выставив вперед автомат, молча оттеснял от палатки Степаныча, другие выносили оттуда бутылки с водой. Рядом гудел незаглушенный мотор «Газели». Максим и не заметил, пока умывался, как она подъехала. — Парни, да побойтесь Бога! — кричал Степаныч, и со всех сторон к нему подтягивались вооруженные полуодетые бойцы. — А нам что, пить и мыться не надо?! Мы и так со склада не просим, на самообеспечении! Идите на склад, если вам надо! Долговязый парень, поставив бутылки и кивнув товарищам, быстро огляделся, поправляя автомат. Он шагнул к Степанычу и стиснул рукой его плечо. — Там парни гибнут, ты понимаешь? Пока вы тут плескаетесь — они гибнут! А у нас воды нет ни глотка! Вы тут жируете, по магазинам катаетесь, а мы воюем! Максим, набросив грязную рубашку, собрался было идти за оружием к палатке, но Толик остановил его. — Они только что из боя вышли, горячие еще, — тихо сказал он. — Я знаю. Соваться к ним опаснее, чем тебе кажется. И они не чета нашим, закипят — положат половину сразу. — Да за что? За воду? — За обиду, — уточнил Толик. — Ты их глазами на нас посмотри. А они там воюют с этими козлами в бункерах. Между тем обстановка накалялась. К бойцам подскочили женщины, попробовали, по своему обычаю, взять на крик, усовестить. Это не помогло: расталкивая дам плечами, чумазые грузили бутылки в «Газель». Двое снова сунулись в палатку и вынесли еще воды. Степаныч даже подскочил от возмущения. — Да вы же последнее забираете! Что ж вы как суки со своими! Это он сказал зря, потому что молчаливый парень, сдерживавший его, неуловимым движением ударил Степаныча прикладом прямо в лицо. Вроде бы и не сильно, но Степаныч сразу упал и, приподнявшись было, тут же без сил снова опустился на гравий. Шум удвоился, с обеих сторон защелкали затворы, но в этот момент из своей палатки вышел Папа Миша. — Отставить! — гаркнул он. — Стволы в небо, все! — Это наша вода! — раздался звонкий женский голос, и Максим с удивлением узнал Лену. — Мы добываем припасы, а чем они занимаются — вообще непонятно! Только счеты сводят! — Рот закрой, дура! — Тот, что ударил Степаныча прикладом, и правда был на взводе. Он наставил на Лену автомат. — Я двух друзей сегодня потерял, а вы тут тащитесь? Воды для нас жалко?! Максим и не заметил, как ноги понесли его вперед. Но еще раньше перед горячим парнем оказался Папа Миша. Автомат уперся ему в живот. — Ну, стреляй, дятел! — мрачно сказал ему отставник. — Мне все равно подыхать, как и тебе. Думаешь, испугается тебя тут хоть кто-нибудь? Это те, что в бункерах сидят, выжить надеются. А у нас шансов нет. Стреляй, чего ждать? Убьем друг друга — и дело с концом. Товарищи оттеснили бойца в сторону, быстро закинули оставшиеся бутылки в «Газель» и уехали. Никто так и не сказал ни слова, люди, сжимая кулаки, смотрели в стороны. Максим осторожно положил руку на плечо Лены и почувствовал, как она напряжена. — Не нужно так… Они же ничего сейчас не соображают. — А мне плевать! — Она дернула плечом, сбрасывая его руку. — Мне вот Новосиб обещал, что поможет в Измайлово добраться, узнать, что с родителями. И я уже понимаю, что обманул. День за днем идет, а ему некогда. Надька обещала с ним поговорить, а теперь он ее увез. Мне плевать! Пусть стреляют, в самом деле — чего нам ждать? Или мутант дотянется, или сама стану тварью и свои убьют! — Попей! — Толик протянул ей где-то раздобытый одноразовый стаканчик с водой. Лена, в полуистерике, попыталась его выбить, но готовый к такому повороту Толик перехватил ее руку. — Попей. У тебя хотя бы цель есть, большинству-то ехать некуда. А в Измайлово как-нибудь доберемся. Да, Макс? — Обязательно доберемся! — пообещал Максим. Он пытался что-то вспомнить. — Совсем ведь недавно слышал я про Измайлово… Пойдем, Лена, перекусим чего-нибудь, ты про Надьку расскажешь, про Новосиба, а я соображу. Никак ухватить не получается: крутится что-то именно про Измайлово… У Лены начался «откат», ее забило крупной дрожью, и она позволила отвести себя к палатке. Там женщины тут же дали ей чая и каких-то конфет, перепало и ее приятелям. Толик бойко что-то рассказывал, потешая окружающих, хотя смех казался Максиму немного деланым. Всем хотелось побыстрее забыть неприятный эпизод. Максим подумал, что если по каким-либо причинам организация, наспех созданная лидерами Сопротивления, рассыпется, все эти группы вооруженных людей, скорее всего, сцепятся друг с другом из-за тающих ресурсов. И вода выходила на первый план: водопровод не работает, а к реке не подойдешь. Хоть колодцы копай, но в Москве еще поди найди подходящее место. Под всем центром — туннели, водоотводы… Посасывая леденец, он взъерошил затылок: Измайлово. — Есть! — Максим стукнул Толика кулаком в плечо. — Есть, вспомнил! Про Измайлово! — Тихо, — шепнула Лена и, сжав его руку, сказала в самое ухо: — Чужие не должны слышать. Тут все рады Новосибу стучать! Лишь спустя несколько минут им втроем удалось оказаться в стороне. К тому времени Максим вспомнил все. Тревожно поглядывая на темнеющие над их головами облака, он как мог рассказал о допросе, который майор устроил запойному каннибалу. — Он говорил, что они оттуда и приехали. За оружием, откуда-то их пророк, Новый Иеремия, знал квартиру, где его взять. Но обратно они проскочить не сумели или испугались и просто засели на той крыше. — Новый Иеремия?! — У Лены загорелись глаза. — Это он! Мамочка моя последнее время в церковь зачастила. И сказала мне по телефону, во время последнего разговора, что он там возле церкви проповедовал. — Его батюшка прогнал, — припомнил Максим. — А проповедовал он, что надо быть как звери, потому что на людей Господь прогневался, и надо есть мутантов. — Нет, такого мама не стала бы слушать! — Может, я что-то не так понял, а может, этот алкоголик бредил. Но имя я помню точно. — А вот и цель! — Толик подмигнул ему. — Если там такая же банда людоедов и садистов, а никому нет до нее дела — мы должны добраться до них. Об этом еще Белоглазов в автобусе говорил. Майор зря не скажет, я с ним согласен: этих выродков терпеть нельзя. — Нет, не может быть, чтобы мама… — заспорила было Лена, но осеклась. — А вдруг она у них в плену? Ну вот, теперь мне еще хуже… Ребята, я должна попасть туда! Помогите мне! Переговариваясь, они зашли за угол главного здания базы. Там через распахнутые двери выносили несколько трупов, замотанных в грязные, окровавленные простыни. — Это еще что? — Толик инстинктивно поправил ремень автомата. — Между собой? — Да нет, это опять кто-то обратился. — Лена отвернулась: последний боец нес сразу два маленьких трупика. — Там же иждивенцы. Их много, и довольно часто кто-то обращается в мутанта. А старики могут просто не заметить, задремать… Странно все. Был человек, в инвалидной коляске, чудом спасся. А когда обратился — набросился на всех, будто и не болел никогда. И старики становятся сильнее, и старушки. Дети обращаются… Но чаще дети — первые жертвы. — Есть мнение, что дети не обращаются. В собравшейся небольшой толпе рядом с ними оказался длинноволосый мужчина. Он явно нервничал, переминался с ноги на ногу и, часто двигая челюстями, то жевал резинку, то пытался надуть пузырь. — Я на других базах бывал, все говорили: дети не обращаются! — продолжил он. — И я говорил нашим: вроде дети не должны обращаться! Мне все: заткнись, заткнись! У нас вот почти каждый день! А потом проследили и поймали одного старичка. Не такой уж и старичок, сука проклятая! Маньяк он, извращенец. Насиловал ребенка, а потом убивал — он, говорил, обратился и напал! Раз за разом, и все на него нападали. А в суете все бегают, никому и дела нет, начальники только о своем думают — вот он пятерых и успел… Того этого, и задушил! Раз за разом, а я ведь говорил! — Ну, этого еще не хватало! — Толик закатил глаза. — Столько хороших людей погибли в первые же минуты, а мразь всякая так и не перевелась! — Сейчас кончать гада поведут! — Длинноволосый осклабился, и изо рта у него потекла слюна, которую он смущенно утер рукавом. — У вас жевачек нет? Если будут, я сменяю на что-нибудь. Печенье есть у меня, и презервативы, если надо, тоже есть, и… — Ты курить, что ли, бросил? — прервал его Максим. — А как не бросить? Скоро не будет сигарет. Вон, начальство: все, что нашли и сдали на склад, — стратегический резерв! Тоже мне, резерв! Сами все скурят. — Нервный снова попытался надуть пузырь и снова неудачно. — Вон! Повели, повели! Сволочь!! Двое бойцов из гражданских под предводительством седоусого мужчины с красной повязкой на рукаве вывели тщедушного, беззубого старика. Тот, и без того невысокий, шел пригнувшись и жалобно смотрел на окружающих. Их толпы посыпались оскорбления. — Да не я это!! — взвыл старик. — Не я! Они же меня кусали, вот! Он потряс перемотанной грязным бинтом рукой. Это было ошибкой, а впрочем, что ему было терять? Многие из столпившихся вокруг базы потеряли своих детей, и немало безутешных матерей упрашивали руководителей Сопротивления разрешить им жить с уцелевшими малышами, ухаживать за ними. Но вместо этого было принято решение отдать детей на попечение стариков, разделив и тех и других на группы по половому признаку. Половина комнат в здании была заполнена иждивенцами, и что творилось в этих комнатах, теперь уже никто не знал. При мысли о том, что бедные мальчики пытались сопротивляться и кусали насильника, сразу несколько женщин кинулись на старика. Мужчина с красной повязкой попытался их остановить, но конвойные предпочли остаться в стороне. — Дайте мне! — разъяренная, всклокоченная полная дама подскочила последней с высоко поднятым автоматом. — На, тварь! Приклад со всего размаха опустился на голову исцарапанного старика. И тут же раздался выстрел — не привыкшая к оружию ополченка даже не поставила автомат на предохранитель. Пуля насквозь прошила ее живот. Началась суета, кто-то побежал за доктором, сразу человек двадцать, мешая друг другу, пытались оказать первую помощь, другие громко материли раненую и ее начальство: «И какой осел дает таким оружие?!» Воспользовавшись сумятицей, седоусый с повязкой за шиворот вытащил потерявшего сознание насильника из толпы и так и поволок его прочь. Конвойные, переглянувшись, заспешили следом. — Дожили! — расталкивая всех и руками, и животом, к дверям протиснулся Клыкач и, прежде чем исчезнуть за ними, провозгласил: — Там люди гибнут, чтобы за вас же отомстить, а вы в тылу, черти, что устраиваете! В ответ посыпался град ругательств, но Клыкач не стал слушать гражданских. Максим снова посмотрел на небо. Облака продолжали темнеть, ветер вроде бы стал усиливаться — все признаки скорого дождя. Прежде он порадовался бы: наконец-то придет свежесть после многодневной «парилки»! Но теперь его все сильнее снедала тревога. Сможет ли база устоять, если дождливая погода продлится несколько дней? Бочки на крыше явно установлены для сбора дождевой воды, но вряд ли ее хватит на две или три тысячи человек. Рука, еще во время разговора с длинноволосым машинально нащупавшая в кармане пачку сигарет, так же машинально вытащила одну. — Во! — К Максиму тут же захромал полный мужчина, опиравшийся на трость. — Браток, выручи! Или хоть оставь покурить, а? За ним сразу подошли еще несколько. Максим достал полупустую пачку, с тоской посмотрел на нее и отдал всю, вместе с той, первой сигаретой. «А длинноволосый ведь в чем-то прав! Самое время бросать курить, хотя кажется, что все наоборот… Но лучше самому принять решение, чем вот как они, ходить и выпрашивать». Отделавшись от сигарет, Максим оглянулся и увидел, что друзья уже идут назад к палаточному лагерю. Толик помахал рукой, призывая поторопиться. Когда Максим сворачивал за угол, с другой стороны базы донеслись два одиночных выстрела. Как видно, расстрельной команде было приказано экономить патроны. Догнав Лену и Толика у самых палаток, Максим увидел Папу Мишу, формировавшего группу для выезда. — И вы двое тоже! — без выражения сказал он, заметив подошедших. — Лена отдыхает, женщин не берем в этот раз. — Что-то серьезное? — насторожилась она. — Наоборот. Просто навестим один адрес, ну и аптеки с магазинами надо проверить поблизости. Это как обычно… — Папа Миша задумался на миг. — Так, ломы берем, топоры и прочее, дверь может оказаться прочнее обычной. Дрон уже пошел за автобусом. Степаныч! Выдай тем, кого я отобрал, еще по два рожка и в автобус загрузи нам запасец! Воды почти нет… Да и черт с ней: будет фарт, так привезем. — Это обычное дело, — пояснила Лена Максиму. — Сейчас почти все группы по квадратам берут товар из магазинов. Но иногда поступает приказ проверить определенный адрес. Несколько дней назад, когда мы только-только начали у Новосиба служить, целую двухуровневую квартиру вывезли. Там картины какие-то, драгоценности, даже часть мебели. Сгрузили где-то на базе. — Что это за глупости? — Максим поднял брови. — Кто-то может о мебели думать в такое время? — Каждый сходит с ума по-своему. Может быть, генерал какой-нибудь умом тронулся, а может, ему картины дороже всего. Но я точно знаю, что Новосиб просто так заказы не выполняет. Он потом эту мебель и картины не даром отдал, а сменял на какое-то медицинское оборудование для своей личной базы. — Личной? — Максим насторожился. — Туда он увез Спеца и майора? — Туда, — кивнула Лена. — И Надежду решил туда перевести временно. Ты, кстати, про это не болтай. Хотя я сама не все понимаю: вроде бы кто-то на самом верху эту базу создавал, назначил старшим Новосиба. А потом почему-то она стала секретной от всех. Может быть, всех тех, кто туда с самого начала людей и технику посылал, уже и в живых нет. А мы, кто в курсе, помалкиваем — мало ли что случится? Можно попробовать прорваться туда. — Если там только медицинское оборудование, лаборатории и специалисты, то в чем может быть секретность? Хорошо бы спросить у Новосиба. — Надька спросила. Он сказал: если мы сумеем сделать первые десять ампул с вакциной, то туда пойдет такая толпа, да с оружием, что просто разнесут все лаборатории, и базе конец. Наверное, он прав. Берегите там себя, пожалуйста! — Лена цепко ухватила Максима за лацканы куртки. — Вы обещали помочь мне попасть в Измайлово! Если не вернетесь — я одна пойду, и будь что будет! Макс, ты же ходил к тем каннибалам, ты же понимаешь, чего я теперь боюсь еще больше, чем маминой смерти? Спустя десять минут ЛиАЗ миновал шлагбаум, покидая базу. Дрон, уступивший Папе Мише место за рулем, уселся неподалеку от Максима и, поглядывая в окошко, рассказал о старичке, у которого всегда ломило поясницу перед дождем. По его точным данным, старичок лежит не разгибаясь и всем предстоит большое веселье. Мнения бойцов разделились. Одни говорили, что о старичке никогда не слышали, да и где он был во время прошлого дождя? Другие, поглядывая на небо, полагали, что старичка никакого и не нужно, чтобы предсказать: ночевать будут все вповалку в укрепленном здании. О том, чтобы удержать саму территорию базы, палаточный лагерь и автопарк, никто даже не заикался. Папа Миша в разговор не вмешивался. После гибели сына он так ни разу и не улыбнулся, стал непривычно молчалив. Все понимали, что короткие похороны случились совсем недавно, но время в эти сумасшедшие дни летело так стремительно, что за чередой событий люди редко успевали грустить о погибших. Тем более, что, как правило, они знали этих людей совсем недолго. Другое дело — Папа Миша, которому от прошлой жизни остался сын. И вот — глупая смерть. Леха не обернулся и не был разорван мутантами, а мгновенно погиб от удара сорвавшейся с креплений трубы огнемета. Теперь Папа Миша молча крутил баранку, время от времени поглядывая на закрепленную перед собой карту. — Если надо будет картины таскать, или вообще мебель, я откажусь! — доверительно сообщил Максиму Толик. — Не по душе мне Новосиб. А уж те, для кого он это все добывает, — тем более! Может, это даже и не хозяева! Может, просто хотят нашими руками чужое жилье вычистить! — Тогда бы нас в музей послали! — предположил Максим. — Представляешь, сколько сейчас миллионов долларов висит в картинных галереях вообще без присмотра? А в Оружейной палате, допустим, сколько всего? — Ходит слух, — сказал Дрон, услышав их разговор, — что все самое ценное — ну, самое-самое! — упрятали под землю еще в самом начале. Часть в бункеры, а часть — в специально намеченных хранилищах припрятали. Они же, власти-то наши, когда запирались, надеялись вскоре вернуться, наверняка! И опять в Куршавели кататься, или куда там они любят. Валюты рухнули все от кризиса, который во время эпидемии как начался, так сразу общей катастрофой и закончился. А у них — картины, серебряные всякие штуки, бриллианты! — Ну, и кому все это будет нужно? — мрачно спросил его невысокий боец лет тридцати, протирая толстые очки. — Больше никто огромных денег за холст со старыми красками платить не будет, забудь. Лет через триста, когда популяция восстановится, тогда и спрос будет. Искать будут, рыть, реставрировать все, что уцелело… И наши черепа находить между делом. Только черепа будут дешево стоить даже через триста лет — очень уж много! — А я уверен, что у америкосов есть противоядие! — хрипло крикнул кто-то сзади. — Своим они наверняка уже колют вовсю! Только белым, конечно, зачем им черные и латиносы всякие? Они давно это планировали, только Россия мешала! Вот теперь они и ждут, пока мы передохнем! — Хватит глупости говорить! — очкарик демонстративно уставился в окно, барабаня пальцами по калашникову. — У них дочь вице-президента одной из первых погибла, это было во всех новостях. Тогда еще были новости… — Они тебе расскажут! — Хриплый рассмеялся. — А ты и уши развесил: новости! Может, у них там вообще уже все хорошо. Может, у них там ничего и не было! Откуда ты знаешь? Из их же новостей? Так они всегда нам врали! Завязался спор, совершенно, на взгляд Максима, бессмысленный. Автобус, между тем, постепенно приближался к центру. Аккуратно объехав Красногвардейские пруды, Папа Миша по Звенигородскому шоссе, где с ними разминулась короткая колонна военных грузовиков, удачно проскочил мимо метро 1905 года на улицу Красная Пресня. Со стороны станции наперерез им кинулись около сотни мутантов, но дорога была свободна, и они быстро остались позади. — Вояки их растревожили, — предположил Дрон. — Поехали еще какой-то склад потрошить, наверняка. Хотя я бы в такую погоду людей держал поближе к укрытиям. — Вот ты Папе Мише об этом скажи, — прошептал очкарик. — А еще лучше сразу Новосибу. Где он сам? Еще один поворот, и ЛиАЗ остановился возле особняка, довольно неожиданно вписавшегося в район многоэтажных домов. Без команды бойцы кинулись открывать переднюю дверь, укрепленную «засовами» из арматуры и цепей. — Двое автоматчиков, четверо с инструментом ломать двери, — почти меланхолично приказал Папа Миша. — Дрон — старший, и чтобы без шума. В доме могут быть заперты один или два мутанта. — Да хоть десять, за столько дней только один уже остался, — тихо проворчал Толик, но Папа Миша его услышал. — Как мне задание дали, так я вам и передаю. После зачистки дома Дрон возвращается за руль, остальные берут все полезное. Фотоальбомы не выносить и не портить! Я за ними сам приду. — Фотоальбомы? — удивленно переспросил очкарик, готовясь с ломом в руках покинуть автобус. — Вот тоже… Нашел, за чем нас посылать. — Если у человека есть возможность в такое время послать группу за фотоальбомами, чтобы еще раз увидеть своих близких хоть на фото, то почему бы ему этого не сделать? Я бы послал хоть полк. Это ведь последнее, что от них осталось. — Папа Миша побарабанил пальцами по рулю, наблюдая, как бойцы не без труда выламывают массивную дверь. Потом добавил чуть слышно: — Вот устану от всего, и просто поеду домой. Кто же знал, кто же тогда мог думать об этих альбомах… За первой, красивой резной дверью, оказалась еще одна, стальная, а когда взломщики справились и с ней, то оказались в тесном тамбуре перед третьей преградой. Дрон, утерев пот, позволил ломать ее другим, а сам поманил Максима и Толика к себе. Они выскочили с автоматами наизготовку, но мутантов нигде не было видно. — Только не стреляйте! — предупредил он. — Не так уж мы далеко от метро, а внизу воды теперь, наверное, полно, вот мутанты там и кучкуются. Эх, только бы не полило… Но если начнется дождь — все бросаем и в автобус! А пока ваша задача — поискать вход в подвал, может, у них там запасы какие-нибудь хранятся. Найдете канистры с бензином — тоже тащите. Только осторожно: за каждой сломанной дверью может быть тварь. Его слова подтвердились тотчас. Как только бойцы с ломами и топорами одолели третью дверь, на них кинулся мутант. Атака оказалась неожиданной: он напал, стоя на четвереньках. Точнее, она: азиатского типа девушка, на которой еще сохранились остатки когда-то белоснежного передника служанки. Она попыталась вцепиться в ногу очкарика, но тот с неожиданной ловкостью ударил ее ломом в спину и почти пригвоздил к полу. — Расступись! — Дрон прыгнул вперед и тем самым оружием, которое сперва показалось Максиму кочергой, пробил мутанту висок. Конец «кочерги» застрял, зацепившись за кость. Очкарик сопел, налегая на лом, но тварь умирать не собиралась. Почти обездвиженная, скребущая отросшими когтями по паркету, она начала тонко и зловеще верещать. — Да не стойте, добейте ее! — Дрон наступил ногой на «кочергу», стараясь загнать ее поглубже в мозг. — Шею перебейте, что ли! Максим щелкнул предохранителем автомата, присел на колено и тремя ударами приклада заставил азиатку замолчать навсегда. Освободив оружие, Дрон для уверенности ударил ее еще раз, тупым концом оружия размозжив череп. Поднявшись, Максим стер с лица какие-то капли — то ли кровь, то ли мозг — и вошел в дом за товарищами. «А все-таки быстро мы научились убивать, — подумал он, разглядывая богатое убранство просторной прихожей. — И не страшно, и не брезгливо. Обычная жизнь». Глава четырнадцатая ИМЕТЬ ЦЕЛЬ ЖИТЬ Богатый дом! Максим в таких прежде никогда не бывал, да и теперь, пожалуй, опоздал: кому сейчас есть дело до этого богатства? Разве что попытаться переждать здесь ливень… Просторно, много комнат, есть где сложить припасы. Вот только надо их еще сюда собрать. А потом работать, укрепляя двери и окна, — все окна, на всех трех этажах. Да, окна Максиму не понравились — слишком большие. Стекла, наверное, толстые и очень прочные, но мутантов это не остановит. Покосившись на огромную, в половину стены, плазменную панель, украшавшую огромную гостиную на первом этаже, Максим пошел вслед за Толиком, уже отыскивавшим дорогу в подвал. — Фонарик возьми! — окликнул его Дрон. — Внизу темно, наверное. «А что будет, когда батарейки кончатся? — Макс щелкнул кнопкой, проверяя чудесное изобретение цивилизации. — Вряд ли скоро наладят их выпуск, даже если с вирусом справятся». — О, фонарь! А я собирался просить! — обрадовался Толик, который уже нашел под лестницей на второй этаж нужную дверь. — Ты свети, а я открою! Чуть погодя оба уже спускались вниз по крутым ступеням. Подвал оказался весьма просторным, тоже с несколькими комнатами, по сути — целый этаж. Они взломали несколько дверей и сначала обнаружили нечто вроде дополнения к гардеробной, забитой вещами и обувью на большую семью, преимущественно зимней. Потом — едва ли не склад строительных материалов, банки с краской занимали целый шкаф. — Хозяин, наверное, любил по дому все делать сам, — сказал Толик, рассматривая инструменты. — Прихоть миллионера, обычное дело. Только нам это ни к чему. Вот про одежду надо у Папы Миши уточнить. — Зачем нам одежда? — Ну, я вот пообносился, да и тебе куртку лучше не стирать, а выбросить. Между тем холодать будет, а ночевать, может, и на крышах еще придется. Бери эту «аляску» — пар костей не ломит. Во! Постельное белье! Жаль, нет старых добрых полосатых матрасов, но кое-что тут подобрать можно. Ни продуктовых запасов, ни воды они внизу, к сожалению, не обнаружили. Оставив фонарь приятелю, Максим взбежал по ступеням наверх и доложил Дрону о находках. — Я пошлю ребят! — пообещал он. — Но по одежде кое-какие запасы у нас имеются, мы не так давно магазин большой навестили, как раз с этой целью. Клевая куртка! Иди помоги второй этаж осмотреть, а я Папу Мишу позову, пусть сам ищет эти фотоальбомы. Максим поднялся и, повинуясь жесту старшего на этом этаже, пошел влево. Тут была лишь одна дверь, он нажал на ручку, толкнул ее и отскочил. Тишина. Осторожно заглянув, он увидел просторную детскую. Беспорядка, в отличие от других комнат, тут почти не было. Он удивился про себя: ведь уже привык, что если за дверью оказывается запертый несколько дней мутант, то все перевернуто в поисках съестного. А тут — только постельное белье разбросано и изорвано, да и то только с одной кроватки. Другая, побольше, стоит аккуратно заправленная. Скорее всего, заправляла ее та самая азиатка в переднике. А потом вернулась. Оба ребенка были дома в момент катастрофы. От того, что постарше, остались дочиста обглоданные кости, младшего мутант сожрал почти целиком. Максим начал было высматривать останки его черепа и сам себя одернул: что ты делаешь? И прежнее отношение к жизни будто вернулось на секунду: в нос ударил запах разложения, взгляд выхватил бурые пятна на светлом ворсе ковролина, окровавленные клочки одежды. Он резко отвернулся и увидел звездное небо с большим месяцем во всю стену. Родители старались сделать детскую уютной. — Знали бы, чем дело кончится, старались бы еще сильнее, — пробормотал он, озираясь. — Все равно ведь никак не смогли бы это предотвратить. М-да, тут ничего толкового нет… — Должно быть! — Папа Миша вошел в комнату. — Детские рисунки еще нужны. Вот, со стены сними и поищи в ящиках письменного стола. Он ушел так же спокойно, как и появился, и Максим смущенно кашлянул. Все же разговоры с самим собой до добра не доведут. Он аккуратно снял приколотые к обоям рисунки. Ракеты, корабли, самолеты, пальмы, жирафы и, конечно, человеческие фигурки. Максим не стал их разглядывать. Откатив трехколесный велосипед, выдвинул ящики стола. Тут после недолгих поисков оказалась целая папка детского творчества, набитая почти до предела. Добавив туда рисунки со стены, Максим спустился вниз. Папа Миша, присев на перевернутое массивное кресло, с интересом изучал фотоальбом. Еще с десяток лежали на паркете у его ног. Бойцы тащили мимо найденные где-то продукты, бутылки с минеральной водой, по всему выходило, что осмотр дома закончен. Позади командира смущенно переминался Дрон. — Папа Миша, ехать надо. — Красивая семья, — негромко сказал Папа Миша. — Много путешествовали. Ну а что, деньги были, вот и путешествовали. Это правильно, я бы знал — продал бы все к чертям и тоже свозил своих куда-нибудь далеко, задорого. Он опустил альбом, о чем-то думал несколько секунд, глядя прямо перед собой, а потом не бросил, а просто уронил его в кучу к остальным. — Ты! — сказал Максиму, поднимаясь. — Собирай и в автобус. Отправление через тридцать секунд! — Беспокоит он меня! — Дрон кинулся помогать Максиму. — Вот так задумается и привезет нас в стену. Автобус один, а другой транспорт нам уже ночью искать придется, время-то идет! — Сядь за руль! — посоветовал Максим. — Не пускает! Я уж говорил с ним перед выездом, а он: ты сам в любой момент помереть прямо за рулем можешь, о чем думаешь? Сломался мужик. Они бегом вернулись к автобусу, вслед за ними в уже тронувшийся транспорт запрыгнули часовые автоматчики. Прокашливаясь, Папа Миша вывел автобус со двора на улицу, но скорость не набирал, озираясь и поглядывая на карту. Спустя метров двести он снова свернул. Огнеметчики, рядом с которыми сидел Максим, переглянулись. Однако Папа Миша действовал вполне разумно: он подвел ЛиАЗ к небольшому продуктовому магазинчику. — Пять минут на разграбление! — только и сказал он, даже не повернув головы. Дрон начал командовать. Снова открыли дверь, снова выскочили часовые, а несколько человек, в том числе Максим и Толик, быстро обыскали магазин. Там, конечно, все было разгромлено. Мутанты сожрали все продукты, которые могли почуять, остались лишь те, чтобы были герметично упакованы. Они взяли все, что можно, включая одноразовую посуду, салфетки и даже пару мангалов и уголь. — Пригодится, — сказал Толик. — Колбаски вот эти точно надо прожарить насколько возможно. Время-то идет, а тут было не очень-то прохладно. — Йогурты брать или нет? — спросил у него очкарик, признавая в хозяйственном Толике старшего. — Вот еще поноса нам не хватало! Давно испортились. Эх, яичек бы… Лучше бы он этого не говорил. В и без того урчащем желудке Максима случился настоящий голодный спазм, эдакий плач о потере. В самом деле, а где теперь взять яиц? Мутанты каким-то образом чувствовали запах съестного сквозь скорлупу и никогда их не оставляли. И даже если выбраться из города, если найти птицеферму… Там от кур наверняка только перья остались. С добычей они вернулись в автобус, громыхая пакетами с пивом, — все же питье, так решил Дрон. — Воды мало! — сказал Папа Миша так, будто они в этом виноваты. — Сок жажду не утоляет, а за пиво вам Новосиб вломит. Еще надо хоть пару точек проверить. — Стемнеет скоро, Папа Миша! И тучи над нами, я гром слышал. — Сносит твои тучи, к востоку. Чуешь духоту? Погрохочет и мимо пройдет, обычное дело в жару. — Папа Миша не спеша тронулся. — Дверь не закрывать! Вон, впереди машин много, слейте горючки. И пошевеливайтесь! И они, часто поглядывая на небо, торопились, как могли. Максим по неопытности наглотался бензина, когда впервые в жизни отсасывал его из бака через трубку. Хотелось хотя бы запить чем-нибудь, но просить было и бесполезно, и неудобно. Когда заполнили все имевшиеся канистры, доверху налили в бочонки, стоявшие в хвосте автобуса, — те самые, с гудроном, что выставлял Новосиб для «дымовой завесы» на случай, если ночью мутанты атакуют автобусы. Потом Папа Миша снова подвез их к магазину, но этот оказался уже полностью кем-то вычищен. Затем они, потные и злые, вытащили из аптеки все, что хоть кому-то могло пригодиться, включая даже клизмы. И опять магазин. Здесь им повезло дважды: рядом оказался отдел, торговавший электронной мелочевкой вроде дешевых часов и пультов, но самое главное — батарейками. В самом магазине побывали лишь мутанты, и самую ценную добычу составили двенадцать пятилитровых бутылок питьевой воды, не говоря уж о минералке, соках и, опять же, пиве. — Я Новосибу прямо скажу: хватит добром разбрасываться! — храбрился Дрон. — Сухой закон? Отлично, я согласен! Но на пиве и суп варить можно, между прочим. И лапшу. Они уже заканчивали погрузку, когда на пятом этаже соседнего дома отворилось окно. В тишине мертвого города этот звук услышали все и синхронно вскинули автоматы, роняя добро на землю. Там, в окне, показалась седая женская голова. Старушка, поднося к глазам очки под разными углами, пыталась рассмотреть бойцов. — Кто здесь?! — громко спросила она дребезжащим, испуганным голосом. — Вы от правительства? — А как же! — ответил Дрон. — Только вы не шу… — Кто здесь?!! — еще громче крикнула старуха. — Я не хорошо слышу! — Мотайте к ней, — приказал Папа Миша. — А то так и будет орать на всю Пресню. Времени мало! И не забудьте взять для старухи что-то из ее тряпья. Пока остальные быстро закидывали воду и продукты в автобус, Максим по просьбе Дрона встал под самым окном и все же смог объяснить старухе, что ей пора идти открывать дверь. Когда они бегом огибали угол дома, чтобы добраться до подъезда, она все еще возилась с окном, тщательно закрывая шпингалеты. Мутантов, к счастью, так и не появилось. Снова выглянуло солнце, оно уже совсем близко подобралось к крышам домов. По замусоренному двору последние порывы свежего ветерка гнали рваный полиэтиленовый пакет. Дверь в подъезд, погнутая чьими-то могучими ударами, оказалась нараспашку. Деловито, можно сказать, привычно страхуя друг друга, они вошли внутрь и молча поднялись до пятого этажа. Тишина. Дрон выставил двух людей на лестнице, на пролет выше и ниже и заставил остальных дружно рассмеяться, когда надавил на звонок. — Да тише вы, лошади! — смутился Дрон и постучал в дверь кулаком. — Эй! Дама! — Кто там? — раздалось из-за двери примерно через минуту. — Дед Пихто! — не удержался Толик. — Открывай, мамаша! Свои! Ехать пора! Старушка долго возилась с замками, что-то бормоча, потом, так и не закончив дело, вдруг снова подала голос. — А я хотела бы знать, кто вы! Вы мне так и не ответили! — Народная дружина! — сообщил ей Максим. — Действуем по поручению мэрии! Оказываем помощь! — А что же вы тогда магазин грабили? — Если не откроете, мы уедем! — пригрозил Толик. — У нас много еще вызовов на сегодня! Парни снова заржали, но старушка, все же решившись, открыла. Они тут же оттеснили ее внутрь и разошлись по квартире, только Толик остался с ней, чтобы успокоить. Но хозяйка нервничала и в перерывах между рассказом о произошедшем все пыталась заглянуть в комнаты. На нее не обращали внимания: медлить никто не хотел. Максим, отыскав большую сумку, наугад напихал в нее белье, простыни, разного рода одежду — уж такую, какую нашел. Очкарик, имени которого он так до сих пор и не узнал, заглянул в кухню, но старушка успела съесть и выпить все. По квартире шел не слишком-то приятный запах: она явно пользовалась не работающим уже туалетом. — Все, пошли отсюда, — сказал очкарик, морщась. — Папа Миша не в себе, как бы не заставил квартал за ним бежать. Он и в лучшие времена так делал. Осознав, что нужно немедленно уходить, старушка решительно потребовала ее подождать: ей нужно было взять лекарства, деньги и документы. Да и вообще, надо же собраться! Лекарства Максим сразу собрал все, что нашел: и в холодильнике, и в аптечке, и на подоконниках. Деньги и документы Дрон позволил ей взять самой, для чего им пришлось выйти из комнаты — хозяйка имела тайник. — Лучше не спорить, а то придется этот божий одуванчик силой тащить, а мало ли что с ней будет? Они же лучше голыми на мороз, но с паспортом в зубах. Поколение такое. Без документов сама не уйдет. За окном кухни послышался рокот моторов, и все подошли к окну. По улице прошла БМП, за которой следовали две машины с цистернами. — Заправки чистят, — вздохнул очкарик. — А нам остается только из машин сливать. Как думаете, на сколько еще останется топлива в городе? — С месяц можно будет легко брать, — прикинул Толик. — А потом все чаще будем нарываться на слитые баки. С другой стороны, и людей все меньше, и поездок, наверное, тоже. — И так, и так паршиво, — заключил Дрон и открыл окно. — Что мы тут стоим, вонь нюхаем? Эй! Скоро уже! Скажите Папе Мише, чтоб не нервничал! — Ты чего кричишь-то? — удивился Максим. — БМП туда-сюда ездят, а мы будем шепотом говорить? — рассмеялся Дрон. — Все, пошли за ней. Конечно, старуху больше всего волновало, следует ли ей брать документы сына, который ушел на работу и до сих пор не вернулся. Ее не слушали: просто вывели из квартиры, а уж там ее подхватил на руки Толик и понес вниз. Ему она и рассказала, как пила воду из бачка унитаза все это время, как кто-то стучал в дверь и рычал, как замолчали телефоны, а за окнами бродили лишь какие-то странные люди, которых она боялась. Старушка не расплакалась, зато у Толика блестели глаза, когда он выходил из подъезда. — Так и живем… — проворчал Дрон. — Скорее бы ее в пионерлагерь, а то будет на нервы действовать. — А там что? — спросил Максим, забрасывая на плечо сумку со старушкиными вещами. Стало стыдно: конечно, следовало дать ей время собраться… Но где его теперь взять, время? Времени больше нет ни у кого. — Просто поселят ее в одной комнате с такими же? — Ну да. Там и будет ждать сына, а когда осознает, что не дождется, то помрет. — Дрон сплюнул. — Подтянись, братва! Домой едем! В автобусе причитающую старуху, к счастью, сразу увели к задним рядам, далеко от мест Максима и Толика. Папа Миша их появление не прокомментировал вообще никак, но позволил временной постоялице устроиться поудобнее, прежде чем поехал. Двое мутантов, привлеченные, наверное, шумом БМП, пробежали прямо перед ними. У женщины по голой спине метались мокрые волосы. К автобусу они приближаться не решились. — Мимо метро не поеду, — будто сам себе сказал Папа Миша. — Ну его к чертям. По Шмитдовскому лучше, авось не заблудимся! Он свернул влево, избегая опасной близости со станцией метро «1905 года», и все немного расслабились: к вечеру снова стало жарко, ни одна капля так и не упала на сухой асфальт, а значит, впереди их ждет спокойный, заслуженный отдых и какой-никакой ужин. Максим не успел подумать о том, что больше, чем яиц, он хотел бы свежего мяса, желательно жареного, когда Толик буквально прочел его мысли. — Мангал есть, уголь есть, друзья, палатка… А мяса нет. Обидно, да? — Наверное, и не будет, — горько усмехнулся Максим. — Откуда в Москве коровы или свиньи? А если бы были, мутанты их бы уже сожрали. — Думаешь, где-нибудь они еще остались? — Толик сглотнул слюну. — Прикинь, мы тут ездим, носимся, голодаем… А Мамед в это время сидит в дачном поселке, шампуры переворачивает. Может, они там поросенка какого нашли или хоть козу? — Если и нашли, то надолго этого не хватит. А фермы наверняка все разгромлены, мутанты ведь на запах идут. И поэтому… Максим не договорил, потому что справа, совсем недалеко, начали бить сразу из двух автоматов. В перерывах между очередями сквозь лишенные стекол окна до них долетел чей-то крик, а потом раздался взрыв. Затем снова застрекотали калашниковы, и еще кто-то стрелял одиночными, наверное, из пистолета. — Прибавляй, Папа Миша! — попросил Дрон. — Не хватало нам проблем! Пусть сами разбираются. — Да погоди ты… Впереди Шмидтовский проезд пересекали четверо, они бежали, явно от кого-то спасаясь. Автоматная очередь срезала одного, и он ничком повалился на асфальт, выронив рюкзак и какие-то пакеты, рассыпались вещи и продукты. Последний, бросив свою ношу, остановился, развернулся и, выхватив из-за пояса короткий автомат, начал бить в невидимого наблюдателям противника. Папа Миша дал по тормозам и схватил калаш. Стрелки по обоим бортам зашевелились, щелкая затворами: слева послышался рев мотора. Снова короткая очередь из калашникова, и мужчина посреди проезжей части выронил автомат, согнулся и упал на колени, харкая кровью. Двое его товарищей успели добежать до устремившейся им навстречу легковой машины, которую не было видно из-за врезавшегося в столб во время катастрофы грузовика. Слышны были лишь их крики и хлопанье дверей. А потом с той стороны раздался сильный взрыв, и над грузовиком полыхнуло. — Гранатомет! — подскочил Толик. — Или сдавай назад скорее, или надо выбираться из автобуса! — Оглянись! — посоветовал Папа Миша. — А лучше ложитесь все! Максим тоже повернул голову и увидел два джипа, из которых торчали стволы. Они приближались на большой скорости, и Максим присел. К огнестрельному огню их автобус никак не был подготовлен, и вступать в бой совершенно не хотелось. Впрочем, в их сторону полетело лишь несколько пуль: люди в дорогих внедорожниках пытались оторваться от преследующего их бронетранспортера, и на открытом участке им это удалось. Они наверняка смогли бы спастись, но впереди их ждала засада: те бойцы, что расстреляли из гранатомета первую машину. Оба джипа пронеслись мимо ЛиАЗа и попали под обстрел. В первую, насколько мог судить Максим, тоже попали из гранатомета, по второй, чудом избежавшей столкновения, начал работать пулемет. Не вписавшись в поворот, внедорожник ударился об уткнувшуюся в угол дома «Ниву», высоко подпрыгнул и упал набок. Тотчас на дорогу выбежали четверо в камуфляже с автоматами. Двое заняли позиции, готовясь отразить атаку из ЛиАЗа, еще двое быстро, без разговоров добили раненых. Между тем БТР поравнялся с автобусом и остановился. Из люка водителя показалось усталое лицо со впалыми щеками. — Кто такие?! — Группа Новосиба, с Магистральной базы. — Ясно. — Водитель выпрямился и закурил. — А мы тут мразей бьем. Мародеров то есть. — Усталые, но зоркие глаза уставились на пакеты рядом с Дроном. — Это у вас что? Пиво? — Пиво, окрошку делать, — так же спокойно ответил Папа Миша. — Залезай, угощайся! Дрон недовольно засопел. Водитель, у которого Максим успел заметить капитанские погоны, исчез в люке, и оттуда послышался характерный треск рации. Потом открылся десантный люк, и выбрались трое бойцов с автоматами. Они помахали товарищам, собиравшим на асфальте добычу, отнятую у мародеров. Те двое, что целились в автобус, задрали стволы. После этого появился и сам капитан, который, поправляя портупею, вошел в ЛиАЗ. — Спасибо! — улыбнулся он и прихватил сразу две упаковки баночного пива, которые передал в дверь товарищам. После этого капитан взял банку и себе, с удовольствием щелкнул колечком, открывая. — Было бы еще холодное! А я уж удивился: на базах-то сухой закон! Но окрошка — дело святое. Жаль, что ни колбаски, ни картошки, ни редиски… Да ничего у вас нет! Он сделал несколько больших глотков и утер губы рукавом. — А у вас разве не сухой закон? — мрачно спросил Дрон, которому было жалко добычи. — Еще посуше, чем у вас! — весело подмигнул ему капитан. — К тому же, я за рулем. Поймают — расстреляют на месте! Только уже не поймают, хватит. Надоела эта бодяга. — Уходите? — сразу понял Папа Миша. — Там, на Звенигородском путепроводе, можешь своих повстречать. — Мы найдем, что ответить, — отмахнулся капитан. — О, мухи вроде начинают подтягиваться! — Какие мухи? — не понял Максим. — Ну, мутанты, так уж мы их зовем. Только нас много, не сунутся сегодня. Но если ночью дождик пойдет — берегитесь! А мы будем уже далеко. Он допил банку, смял и просто вышвырнул в дверь. А потом спокойно открыл вторую и опять закурил. Его товарищи собирались вокруг БТР, держа автоматы наготове. — Наши сейчас остатки этой банды добивают, слышите? Действительно, в трех-четырех кварталах от автобуса постреливали. Военный присел на канистры для огнеметов и, прищурясь, оглядел бойцов Новосиба. — И вам бы уходить. С собой не зову, у нас свой план, но чего вы тут ждете? Была Москва большой помойкой в переносном смысле, а теперь стала в прямом. Скоро все закончится: еда, горючка, патроны… А вода — раньше всего. И тогда, без транспорта, отсюда уже не выбраться. Тем более, скоро дожди начнутся по-любому. Мухи полезут из всех щелей. — Что же ты сразу не ушел? — Папа Миша, скрестив руки на баранке, смотрел прямо перед собой. — Чего вы ждали, зачем воевали? — Сперва думали, что если в бункер ворваться, то не заразишься, — объяснил военный. — Потом, вроде как, сказали: у них лаборатории, и есть антидот. Конечно, хотелось добраться, у нас ведь каждый день люди то умирали, то в мухов превращались. А в палатке пока такого муха завалишь, он успеет всех перекусать! Ну, вы сами знаете. Оказалось, ерунда все, нет у них антидота, сами чуть что умирают. Потом, просто обидно было… Я вот двоих захватил, в химзащите, в противогазах. Снял противогазы, думал, нам помогут. А они сразу оба откинулись. И зачем, спрашивается, я их убил? Какой в этом смысл? В общем, воевали, потому что не знали, как еще жить. Подчиняться же надо кому-то, чтобы порядок был… Но нет порядка, и не будет уже. — Значит, общего управления уже нет? — печально спросил Толик. — С самого начала не было! — Капитан опять приложился к банке. — Только мы не понимали. Наш генерал, нормальный мужик, конечно, но тоже все время: надо перехватить управление! Потом объяснил, чего он хотел. Он думал, что Верховный и из-под земли по-прежнему контролирует пусковые шахты. Вдарить наш генерал хотел по супостату, через океан. Зачем — я так и не понял… Только никто не контролирует больше эти шахты, подлодки, стратегическую авиацию! Никто ничем не управляет, и никто не сможет управлять. Нет никакого смысла, ни в чем. Так что мы уходим, на север. Где меньше людей было, там меньше теперь этих мухов бегает. Вот, считайте, что такой вам от меня совет. Ну что там, Клюев?! — Говорят, все! — откликнулся боец. — Отбегались мрази! — Ну, за Сашку отомстили, значит, можно уходить. — Капитан вышел из автобуса. — Счастливо оставаться! Папа Миша молча завел мотор и поехал. Так, почти молча, они и проделали остаток пути до базы. Максим примерно знал, о чем думает каждый, кроме разве что спасенной старушки, которая все пыталась что-то выспрашивать о телефонах, правительстве, сыне… Бойцы понимали, что если самая организованная структура в городе, остатки армии, начинает понемногу разваливаться, то ничего хорошего гражданских тут не ждет. Капитан был прав: сколько еще можно ждать, что начальство что-нибудь сделает и все начнет налаживаться? День шел за днем, а ничего, кроме бессмысленных штурмов бункера, начальники вроде Клыкача так и не придумали. Между тем запасы в городе скоро начнут заканчиваться. За продуктами и горючим придется забираться все дальше, а чем дальше — тем опаснее. И действительно, скоро осень, пойдут дожди. Значит, мутанты, по странным причинам весьма любившие воду, будут себя везде чувствовать «как рыба в воде». Вечно голодные, они осадят все базы. Даже у банд мародеров больше шансов выстоять, чем у отягощенных «иждивенцами» больших структур. «Выходит, вся надежда — на Новосиба и таких, как он? Они все же пытаются создавать какие-то лаборатории, с миру по нитке ищут специалистов… — думал Максим. — Но положа руку на сердце: а разве правительства не пытались остановить этот вирус? Как только появились первые сведения об эпидемии, наверняка дали задачу лучшим вирусологам, или как их там! У них были секретные лаборатории, сколько угодно материалов, оборудования, ассистенты… Но им не хватило времени. И сейчас его не больше — ведь любой специалист Новосиба в любой момент может умереть, или даже обернуться. Как и сам Новосиб. Чего тогда стоят его героические усилия? Даже если бы все вместе занялись исключительно этой задачей, и то маловероятно, что ее сумели бы решить. Но начальство ссорится меж собой, и люди это видят. И уходят, как этот капитан с приятелями. Уходят выживать, потому что больше не верят командирам». До базы добрались без приключений. Максим, вместе с Толиком и остальными, помогли выгрузить привезенное, разнесли по палаткам. Оказалось, что Новосиб появлялся, но потом ушел на совещание, и вот уже часа два его никто не видел. Лена конечно же тут же стала искать способ поговорить с парнями наедине и, наконец, позвала их помочь ей с чаем для всей группы. Максим пошел к Степанычу за сахаром, а возвращаясь к костру, застал уже самую концовку разговора. — Уходят, уходят! — тихо шипела Лена на Толика. — Пусть уходят! Куда они уйдут? Где им рады? Там, где мало мутантов, они патронов не найдут, и еды не найдут, как они выживать собираются? Землянки рыть? — Этого он не рассказал, — Толик почесал затылок и умоляюще посмотрел на друга. — Макс, я ей говорю, что надо готовиться из города валить, вот хоть бы группу Тарского поискать. Помнишь: они обещали майору оставить приметные указатели! Вдруг устроились? — Вряд ли, — покачал головой Максим. — Не вижу я выхода, Толя. Я горожанин, в лесу жить не умею. А ведь если будем живы — зима к нам придет. Не в Африку же нам прорываться? — И в Африке мутанты, только черные! — снова затараторила Лена. — Их там полно! Послушайте, ну если непонятно что делать и как жить, помогите мне! Сами же говорили: есть цель! Помогите мне попасть в Измайлово, я же точно знаю, что мама пережила первый удар вируса! Ну как мне жить, если я не приеду за ней… Ну, хотя бы, чтобы убедиться… — Поедем, только не плачь! — испугался Толик. — Закипает котелок, сыпь чай. Но, Макс, как мы туда попадем? — Ночью — никак. Разве что утром попробовать сбежать и найти какую-то машину… Но нам не поздоровится, если поймают. Мародеров расстреливают, хотя я не очень понимаю, как они их от нас отличают. И то, если не будет дождя — под дождем мы вряд ли далеко уедем. — Так надо спешить! — Лена больно хлопнула его ладонью по колену. — Пока вы ездили, я же все узнала! Клыкач конвой поведет завтра, на рассвете. Ливень прошел на востоке, и к нам не прошла какая-то большая группа, недалеко от метро Семеновская они застряли. Там продовольствие с какого-то склада. Клыкач повезет иждивенцев: принято решение убирать их понемногу за город. Мы можем затесаться между них! — Ага, — усмехнулся Максим. — Два здоровых рыла с автоматами среди детей и стариков! Нет, если так, то надо говорить с Клыкачом. Он недоволен Новосибом, вот мы и соврем, что сбежали от него. — Какое уж тут вранье? Мы и правда сбегаем, — буркнул Толик и помрачнел. — А с Новосибом наш майор Юрий Семенович, между прочим… Эх, да что сделаешь? Надо помочь. Может, еще вернемся. Пока группа ужинала, совсем стемнело. По всему лагерю поползли слухи о тучах, которые ночью снова повисли над базой. Многие, не ложась спать, норовили как бы случайно болтаться перед входом в укрепленное здание. В то, что база сможет устоять целиком, не верил никто. Обстановка понемногу приближалась к панической. От постоянных шагов и периодически вспыхивавших скандалов Максим не мог уснуть, несмотря на усталость, и вышел пройтись. К своему удивлению, он почти сразу наткнулся на Лену. — Ты же нас обещала за час до рассвета разбудить? — Вот и не сплю, боюсь проспать, — просто объяснила она. — Тише, я пытаюсь подслушать… Вот в той толпе — Клыкач. Молча они приблизились к группе спорящих людей. Ночью база освещалась лишь редкими факелами и бочками с горящим гудроном возле забора, поэтому на них никто не обратил внимания. — Уводи людей, Клыкач! — требовал какой-то хриплый мужчина. — Польет — поздно будет! Давка получится, друг друга в дверях сомнем! — Общим собранием руководства Магистральной базы решено: распорядок не менять, до утра других распоряжений не будет! — как всегда напористо ответил Клыкач. — Что вы паникуете? Опять у какого-то дедушки спину ломит? Он старый, ему там всегда ломит! Завтра увезу его к чертям и сдам люберецкому конвою! Хоть немного дышать легче станет. — А если дождь пойдет? — Да что мне, зонтики вам раздать? Будет так будет, от судьбы не уйдешь! Придут мутанты — примем бой, не так уж они и страшны! У нас есть огнеметы, достаточный запас горючего. Отобьемся. Все, отстаньте от меня! Мне надо отдохнуть, конвой выходит в шесть. Чтобы все были готовы! Командир ушел, и его люди, ворча, побрели к палаткам. Максим вспомнил, что говорил Клыкач о своем отряде: берет, мол, только опытных, бывалых. Похоже было, что Клыкач немного преувеличивал, во всяком случае, его люди вовсе не были в восторге от своего командира, да и в бой не рвались. — Целый день копали, пытались вход в бункер найти, от огня своих же потеряли двоих, а теперь — опять нам отдуваться? Мало того, что дождь вот-вот польет, так еще и ехать через Электрозаводский мост. Я слышал, что там этих тварей столько, что воды не видно! — ворчал кто-то. — Люберецкие себе не враги туда в ливень соваться. Лена в темноте взяла Максима за руку и заставила остановиться. Люди Клыкача, продолжая ворчать, разошлись по своим палаткам. — Не стоит тут мелькать раньше времени, — заговорщицки прошептала она. — Макс, я все волновалась, что Клыкач нас не возьмет! Но если его люди ехать не хотят, если он злится — возьмет, обязательно! Все просто отлично. — Ты все же постарайся спрятаться среди иждивенцев. Но «Семеновская» — это же, вроде, не Измайлово еще? — Это больше половины пути. И разве тебя держит здесь что-нибудь? Ведь здесь все бесполезно, бессмысленно. Нужно иметь цель. Мы уедем, Макс. А если и это окажется пустой тратой времени… Мне будет не так страшно умирать, зная, что я не оставляю здесь никого из близких. Разве этого мало? Глава пятнадцатая КУЗНИЦА ПОБЕДЫ Проснувшись, Белоглазов несколько минут старался не шевелиться, дышал размеренно. Только так можно удержать сон, постараться запомнить его, увидеть еще раз. Тихо-тихо дышать, чтобы не спугнуть. Во сне была жена, и они снова были в ссоре, не разговаривали. Но дочка маленькая, дочка этого не понимала. И они с женой старались, чтобы даже эмоционально не уловила ничего малышка, и при ней улыбались, веселились. И выходило даже, что дочурке такая ссора на руку: никто в тот день не ворчал на нее, не отказывался поиграть, не уходил надолго в другую комнату. Она веселилась в своей кроватке, исполнявшей заодно функцию манежа. В ее крошечном мире все было хорошо. Бывали дни, гораздо чаще, когда и в их с женой мире, тоже небольшом, светило солнце. Пусть была слишком маленькая квартира, пусть не хватало денег, но таких дней бывало больше. А приснился именно тот, со ссорой. Открыв, наконец, глаза, майор попытался вспомнить, из-за чего они тогда разругались, и не смог. Впрочем, какая теперь разница? Жена и дочь, которая уже ходила в школу, остались далеко, в другом городе, в прошлой жизни. Не судьба оказалась Белоглазову находиться в момент гибели старого мира рядом с любимыми людьми. Будь хоть какой-то шанс добраться туда, он бы попытался. Но с тем же успехом можно было попробовать допрыгнуть до Луны. И Белоглазов позволял себе только одно: сны. А в остальное время все воспоминания были под строжайшим запретом. Он умел запрещать своему мозгу, у него были хорошие, очень строгие учителя. Если бы мозг однажды взял верх, если бы майор не смог спрятать от самого себя ту квартиру, ту кроватку, те косички, которые он заплетал, то все, на что у него хватило бы сил, — поднести ствол к виску. Проделав нехитрое дыхательное упражнение, Белоглазов потер ладонями лицо, потом не спеша промассировал голову. Такая теперь замена умыванию и душу. Во всяком случае, до тех пор, пока он один, пока заперт в клетке — Капитану решать, разрешит ли он своему подопечному хотя бы зубы почистить. Майор старался не шуметь. Совсем неподалеку, в своих клетках, спали подопытные мутанты. С вечера их покормили, но эти твари всегда голодны и если не ревут в ярости, то жалобно ворчат, чуя рядом людей, то есть — пищу. Сейчас было тихо, значит, твари еще спят. «Зачем мы их так зовем: твари, животные, звери… Ведь это бывшие люди, и никто из них этого не хотел, — задумался майор, бесшумно поднимаясь с постели. — Или все верно? Были людьми, а теперь людей больше нет, они умерли, и даже их тело стремительно меняется. Эх, говорила мама: поступай в медицинский. Может быть, сегодня я бы лучше понимал, что происходит. Впрочем, вряд ли. Мама хотела видеть сына кардиохирургом, наверное, всеми уважаемым и любимым. Или хотя бы просто хирургом. Или просто педиатром. Про вирусы мама наверняка не думала, ей бы хотелось, чтобы единственный сын держался от всякой заразы подальше». Асаны, пранаямы. Крохотный пятиминутный комплекс йоги. За все эти дни Белоглазов выполнял его впервые. До этого он не оставался один, да, в общем-то, он и сейчас не был один, просто было темно. Только где-то вдалеке чуть светилось какое-то пятно. Майор предполагал, что там дверь, ведущая в помещения охраны. Закончив с комплексом, он осторожно нащупал прутья решетки и, двигаясь все так же бесшумно, ощупал стены своей «камеры». Три стены — та же решетка, но с наваренными листами железа. Это для комфорта, чтобы не видеть соседей и спокойно спать. Те прутья, что окружали дверь, позволяли видеть снаружи все, но заботливый Капитан позволял иметь занавеску. Вот только располагалась она снаружи, за дверью, и сам узник не был над ней властен. Если бы Белоглазов этой ночью начал задыхаться, а к утру превратился бы в мутанта, то занавеску убрали бы, а его самого использовали для опытов. Возможно, совершенно бесполезных опытов, но майор не возражал. Пусть будет хоть какая-то польза. Все равно это будет уже не он, да и спокойнее знать, что твое тело никого не убьет. Если он станет мутантом, то живым из клетки не выйдет. А если помрет от уколов местных «экспериментаторов», что весьма вероятно, то его тело разрубят топором и скормят другим мутантам. Вот и все. «По ощущениям, сейчас часов пять утра, — прикинул майор. — Клетка надежная. Это, скорее, хорошо. Вообще, хоть и бесит в первый момент эта несвобода и еще больше — этот пижон Капитан, но если подумать, все правильно. Новосиб пытается сделать хоть что-то. Жаль, что у него мало возможностей, жаль, что ему мешает своя же чересчур властная, самовлюбленная натура, но, по сути, он лучше какого-нибудь невротика. Другое дело, что, несмотря на все старания, создать серьезную лабораторию у него не получилось. Проект обречен». Вчера Капитан показал им со Спецом всю базу. Точнее, почти всю: они ничего не узнали о системе безопасности, о защите периметра, об оружейных комнатах и складах. Зато увидели, как все устроено внутри. Собственно, тут все было просто: имелись три «лаборатории» с совершенно, на взгляд майора, хаотичным инструментарием. При них имелось нечто вроде склада с не востребованным пока оборудованием, там же лежало много неизвестных Белоглазову лекарств и препаратов. Видно было, что не в одну больницу заглянул Новосиб, да в каких-то НИИ тоже, по всей видимости, побывали его люди. Но сам командир в задаче, которую пытался решить посредством специалистов, не смыслил ровным счетом ничего. Люди, которых он смог отыскать… Капитан показал им бородатого мутанта, тот как раз от голода взялся жрать свои же экскременты. — Это Феоктистов, ученый, биохимик. У него были некоторые интересные мысли относительно происходящего, в частности, он утверждал, что это может быть только вирус. Утверждал и обосновывал, хотя я даже не все могу прочесть в его записях, — повествовал Капитан, глядя, как мутант кидается на прутья решетки. — Но вы должны ознакомиться с ними обязательно, Юрий Семенович. — Я тоже не уверен, что смогу их прочесть. — И все же попробуйте. У меня в кабинете, само собой, выдать я вам их не могу — копировальные аппараты, по ряду причин, не работают. — Капитан хихикнул, но никто не поддержал. — К сожалению, Феоктистов работал у нас всего два дня. Кроме того, он невеликий практик, но может быть, однажды его записи прочтет тот, кто сможет на их основе сделать какие-то свои, очень важные выводы. Пушкин! Тащи шланг, промой седьмую клетку, дышать уже невозможно! Пушкин — молодой курчавый боец, явно имевший примесь негритянской крови, — принялся поливать холодной водой бывшего Феоктистова, и Капитан увел гостей подальше от его воплей. — Сколько у вас всего специалистов? — спросил Белоглазов. Он всегда был скептиком, и увиденное подтвердило его худшие ожидания. — Точнее, сколько осталось? — На данный момент трое. — Капитан прикусил губу. — Видите ли, товарищ майор, в первые дни после… Катастрофы, как некоторые выражаются, вот сразу после нее Новосиб привозил толковых людей каждый день. И не только он, буду откровенен, идея этой базы принадлежала не только Новосибу, хотя он всегда призывал все силы тратить именно на это направление. Привозили химиков и биологов, вирусологов и иммунологов, да разные специальности… Оборудования понавезли много, очень дорогого. Но мы даже подключить все не успели, да и зачем? Кроме того, оборудование надо настраивать, уметь с ним работать — я про действительно технологичные вещи. Конечно, создали и корпус инженеров, вот товарища Спеца мы вроде как туда определим. — Я буду содержаться отдельно? — мрачно спросил Спец, оглянувшись на сопровождавших их всюду автоматчиков. — Ночью все содержатся отдельно, уж извините. В первые дни мы еще не понимали, что происходит, и думали, что люди заражаются от контактов с мутантами. Пытались их предотвратить, но специалисты умирали, а некоторые — обращались. И тогда начиналась резня, ведь не было постоянного наблюдения за всей территорией! И ночевали в общих кубриках. Мы тогда еще обустраивались, нужно было немало сделать для внешней безопасности, это отнимало время. Потом, когда ситуация стала яснее, мы многое изменили, но это не вернуло погибших. А среди них были весьма ценные специалисты. И, конечно, кроме троих упомянутых мной есть еще ассистенты: студенты, в основном. — Студенты! — Спец фыркнул. — Да что они могут, студенты? Препараты готовить? — А хоть бы и препараты! — довольно сурово воскликнул Капитан и заложил большие пальцы рук за ремень. — Еще они понимают, о чем речь, и могут принести со склада именно то, о чем их просит руководитель эксперимента, а не бегать десять раз, прежде чем угадать случайно! В общем, так. Юрий Семенович будет работать по основному направлению. То есть — искать способ справиться с вирусом. — Я уже сказал Новосибу: я никогда не имел дело даже с чем-либо близким, и мое образование не позволяет рассчитывать на успех, — терпеливо сказал Белоглазов. — Если я правильно понял, действительно стоящих людей Новосибу уже просто негде взять, вот он и тащит всех, кто может хоть приблизительно оказаться полезным. В связи с этим позволю себе такой вопрос: существуют ли другие подобные лаборатории, и если существуют, то предпринимались ли попытки объединить усилия? Дело ведь не в аппаратуре, в Москве ее хватает, и мутантам она не интересна, если, как говорил Клыкач, речь не идет о лабораторных мышах. Кстати, и лабораторий хватает готовых, можно было бы укрепить одну из них. Может быть, они заняты и работают? Прежде чем ответить, Капитан с кислым видом покосился на Спеца, а потом еще и на автоматчиков, будто не хотел говорить при них. — Видишь ли, — начал он доверительным тоном, — сначала так и планировалось: обосноваться в каком-нибудь НИИ. Но руководство паниковало и сосредоточило все усилия на переговорах с бункерами, а потом и на штурме убежищ. Они считали, что там как раз и находятся лучше специалисты и лучшие лаборатории. Новосиб и некоторые его единомышленники представляли в этом смысле оппозиционное крыло. Проще говоря, эта лаборатория создавалась втайне от большинства в штабе. Хотя тогда и штаба никакого не было, и я даже не уверен, существует ли он сейчас… — Капитан задумчиво подвигал челюстью. — Друзья Новосиба, насколько я понимаю, на связь больше не выходят. Поддержки никакой нет. Про другие лаборатории, подобные этой, ничего не слышал и уверен, что их просто нет, во всяком случае, в городе. Был поначалу план создать структуру в одном военном госпитале, не знаю, где. Но потом решили привезти людей сюда, здесь безопаснее. В тот день случился ливень, посланная группа и все эвакуируемые, по всей видимости, погибли по дороге. Вот… Все, что я могу сказать. — И теперь эта база — личный проект Новосиба, который погибнет, если с Новосибом хоть что-то случится, — язвительно подытожил Спец. — А союзников он не получит хотя бы потому, что кроме клеток с мутантами и разрозненных записей тут и показывать нечего! — Не твое дело! — повернулся к нему Капитан, сменив тон на угрожающий. — Ты здесь для того, чтобы работать во вспомогательном направлении! Нам надо бороться с мутантами, и мы испытываем разные виды оружия. Электроток, химикаты… — А ультразвук пробовали? — Спец оживился впервые за все время пребывания на базе. — Это обязательно надо проверить! Вы позволите поэкспериментировать? — Конечно. Отведите его к Человеку-Амфибии, как там его фамилия-то… — Капитан усмехнулся. — С этими позывными свое-то имя забудешь. Но, может быть, оно и к лучшему. Стоит ли сближаться, если завтра он, может быть, будет рычать и на решетку прыгать? Сказав это, Капитан прикусил губу и задумался о чем-то. Майор и Спец крепко пожали друг другу руки. С базой все могло быть в порядке, и враги никому не причинят зла, но в любой момент один из них, или даже оба, могли упасть и умереть. Или обратиться. В эти дни прощаться всегда приходилось будто навсегда. Когда они с Капитаном остались одни, если не считать мечущихся в клетках мутантов, Белоглазов спросил: — Ты чем их кормишь-то? — Во время ливня была атака. Новосиб догадался устроить взрыв и небольшое обрушение, чтобы заблокировать сразу пару сотен. К сожалению, половину они сожрали сами. Остальных мы успели отловить, ну и… Часть — для экспериментов, часть — в пищу. Знаю, что гадко, но… — Ничего, я и не такое видел, — усмехнулся майор. — Значит, экспериментаторы постепенно вымирают, частью становясь объектом экспериментов, частью — пищей для объектов. Любопытная ситуация. — Короче, Юра, — Капитан вздохнул, — у тебя есть свое видение проблемы? Попытайся. Отсутствие результата — тоже результат, сам понимаешь. — Мне уже Новосиб на эту тему мозг прокомпостировал! — Майор рассмеялся. — Нет у меня мыслей, особенно — если это вирус, которым мы все, выходит, заражены. Ну что я, под микроскопом буду его в крови искать? Я не знаю, как вирусы выглядят и какой нужен микроскоп! Я занимался совсем другими вещами. Но если могу быть полезен — познакомь меня с кем-нибудь из ваших светил, может, чем могу быть полезен. И не тяни, если их всего трое осталось! — Есть химик и биохимик, — неуверенно сказал Капитан. — Кажется, так. Склочные оба, вечно недовольны, они в паре работают, и студенты у них. А есть еще доктор Беленький, вроде бы доктор наук, если не врет. Тоже сложный человек, и я подумал: присмотришь за ним? Он для экспериментов вечно лекарства со склада заказывает, а потом лежит сутками, в потолок смотрит. В общем, я не могу проконтролировать, что ему действительно нужно, а что давать вообще нельзя. Взял было студента с медицинского, но тот не справлялся, а потом… В общем, был на дежурстве, страховал группу снайперов, и пошел отлить куда-то в сторону, идиот. Нет его больше. — Ладно, Беленький так Беленький, чем-то ведь я должен заниматься! Веди. Капитан проводил майора в лабораторию Беленького, где доктор медицинских наук, подперев щеку рукой, задумчиво смотрел в стену. Оставив там Белоглазова, комендант базы вышел, кивнул дежурному автоматчику и отправился к себе. За всеми на базе Капитан распорядился приглядывать, но позволять круглосуточный надзор над собой не собирался. К счастью, Новосибу на это еще никто не пожаловался. Он открыл ключом замок, единственный дверной замок на всем объекте, а потом снова закрыл его, но уже изнутри. Этот кабинет, в стороне от клеток и лабораторий, за складами, он распорядился обшить вагонкой — хоть какая-то звукоизоляция. — Как же мне все это надоело! — сказал Капитан зеркалу, висевшему на стене, и с размаху бросился на широкий кожаный диван, принесенный из какого-то офиса Северной башни. — Господи, как мне все это надоело… Раечка не отпускала, ангел мой Раечка. А теперь и Раечки нет… Все бесполезно, все бессмысленно, ангел мой. И, наверное, хорошо, что ты не захотела ехать. Что бы я делал с тобой теперь? Он не глядя нащупал бутылку коньяка под диваном, открыл ее и сделал несколько больших глотков. Поморщившись, закурил. Капитан знал, что сегодня Новосиб уже не вернется. А если начнется дождь, то, скорее всего, у него будут несколько дней, которые можно посвятить пьянству. Чем еще себя занять, Капитан не знал, а пулю в лоб пустить боялся. Несколько раз сидел вот за этим столом и держал пистолет у виска или пробовал сталь на вкус, но каждый раз останавливал животный страх. До того была еще Рая, а потом ее не стало. Вместо той, кого он успел полюбить, в клетке сидела самка мутанта, с наслаждением пожиравшая сырую плоть своих сородичей. И все же спустить курок Капитан боялся, и оттого только сильнее тянуло к бутылке. О создании «стратегического запаса» он позаботился с самого начала, не забывая делиться им с теми, кто знал секрет. Потом их не стало. А теперь и Раи тоже. Капитан давно разочаровался в деле, к которому его приспособил Новосиб. Оборудование, препараты, лекарства, и прочее, и прочее — все это оказалось никому не нужным, потому что в суете и общей панике не удалось найти нужных людей. Новосиб метался по городу, находя адреса в каких-то сверхсекретных базах, другие, кто поддерживал его, — помогали чем могли. Но практически никого живыми не нашли. А когда стало ясно, что никакая стерильность не способна предотвратить действие вируса на переживших вроде бы катастрофу людей, так же, как не получается предсказать это воздействие, Капитан понял: все впустую. Это могли сделать только власти, в те первые дни, когда пандемия только начала расползаться по планете. Вот тогда они должны были всех специалистов по теме и по близким темам похватать и спрятать, сберечь ради будущего страны, а возможно, и всего мира. Но власть имущие были озабочены прежде всего своей собственной безопасностью, и только лишь потом… Потом оказалось поздно. — Самодеятельность это все, Новосиб, — прошептал Капитан и вновь приложился к бутылке. — Пустая самодеятельность. Партизанщина. Так войну не выиграть. А Большой земли, которая бы помогла, нет. Хотя могут прилететь марсиане, тогда другое дело… Но если марсиане существуют, то они, скорее всего, этот вирус нам и подбросили! Он подошел к письменному столу, прежде украшавшему кабинет какого-то начальника, и из самого нижнего, большого ящика достал почти целую головку сыра. Прижался к ней, жадно втянул запах носом, но ни кусочка не отрезал. Когда в дверь постучали, Капитан успел выкурить пачку сигарет и выпить полторы бутылки дорогого, некогда почти недоступного для него коньяка. Поморщившись, он поднялся, по привычке посмотрелся в зеркало и пригладил волосы. За дверью оказалась Надежда и сопровождавший ее с автоматом Пушкин. — Что-то случилось, Надя? — Я просто хотела с тобой поговорить. — Девушка хмуро смотрела в сторону. — О том, чем я тут буду заниматься, ну и вообще… — Входи! — Капитан слишком резко вытянул руку в приглашающем жесте и пошатнулся. — Пушкин, возвращайся на вахту. Когда он закрыл изнутри дверь, Надя присвистнула. — Хорошо устроился! Даже дверь закрываешь! Мне уже бояться? — Что за глупости. Да, я закрываюсь, но ведь если обернусь — уже не догадаюсь ключ повернуть. А дверь крепкая, так что… — Он громко икнул, не забыв галантно прикрыть рот рукой. — Так что все в порядке. — Сыр! Коньяк! — Надежда потянула носом. — Да ты же пьян в стельку! Вот теперь я точно боюсь. Новосиб за такие вещи только что в расход не пускает, но из группы вышвыривает сразу. Отдает военным, а те — сразу в бой. Тебе надоело тут командовать? — Если бы ты знала, как надоело! — Капитан кое-как утвердился в вертящемся «компьютерном» кресле и снова закурил. — Угощайся! Сырку? — Потом. — Девушка не знала, стоит ли говорить сейчас, но решила попробовать. — В общем, Новосиб мне сказал, что я буду помогать Раисе. Но я ее так и не увидела. Парни не говорят, где она. Выходит, я сюда приехала, чтобы одна на всех готовить, одна за всеми убирать? Я на это не подписывалась. Тогда лучше отдай мне автомат и вызови Новосиба, я возвращаюсь в группу. Капитан вытащил нож, откромсал кусок сыра и протянул Наде. Она оттолкнула его руку. Тогда он снова понюхал сыр и вдруг пьяно рассмеялся. — Новосиба нельзя вызвать, он этого не терпит! Так же, как и неподчинения. Так что раз ты здесь — ты уже здесь. И оцени доверие! — Тогда зови свою Раису, я одна горбатиться не собираюсь! — А как же она — одна? — Капитан посерьезнел. — Рая никогда не жаловалась. Все успевала. А ты так говоришь, будто тебя заставляют мыть клетки, или кормить мутантов, или резать других им на корм… Нет. Только готовить и немного прибираться в вахтенном помещении, в коридорах, и вот тут еще. Но тут… Я тебя освобождаю. — Спасибо. — Надя встала. — Знаешь, давай завтра поговорим. — Хорошо! — Капитан тоже поднялся, схватил сыр и пошел, пьяно пошатываясь, к двери, на ходу выуживая из кармана ключи. — Но сначала сходим к Рае. Вдруг она будет рада тебя видеть? По его сладкому тону Надежда сразу поняла, что не хочет больше знать, где Рая. Но делать было нечего, и она пошла вслед за Капитаном мимо клеток, в самый дальний конец «зверинца», как называл клетки с мутантами Новосиб. Тут, отделенная от остальных рядами опустевших клеток, и жила теперь Раиса. Капитан отдернул занавески, и дремавшая в углу девушка, некогда такая красивая и ухоженная, на четвереньках бросилась к решетке, пискляво завывая. — Рая любит сыр! — объявил Капитан, присаживаясь на корточки и вновь доставая нож. — Всегда любила. Именно такой, с дырками! — Я не хочу на это смотреть… — Надя попятилась. — Зачем ты… — Я, знаешь, хотел сначала ее убить. Но потом передумал! — Капитан отрезал от головки ломти и пропихивал их между прутьями. Мутант жадно пожирала пищу. — Не смог. И решил ее приручить. Вот смешно, да?! Я решил приручить мутанта… Вот напился, как сегодня, и решил: а вдруг это выход? Вдруг их можно вообще всех приручить, одомашнить, использовать в сельском хозяйстве? Я даже погладить ее несколько раз пробовал. Но в глазах у нее только ненависть, голод и страх. Больше ничего, представляешь? Хотя, может, все дело в засовах. Может быть, почувствуй она себя на свободе, было бы проще… — Ты совсем спятил? — Надя оглянулась, прикидывая, сколько времени автоматчикам потребуется, чтобы прибежать на ее крик. Без оружия она себя чувствовала, словно голая. — Не вздумай открывать клетку! — Не буду… — Он продолжал кормить Раю сквозь прутья, отрезая от головки кусок за куском. — Кушай, родная. Вкусно тебе? Ну, что же ты рычишь? Сразу все не пролезет. Ты ведь поняла в прошлый раз, когда приезжала, что мы с ней спим? Вы, женщины, всегда такие вещи сразу понимаете… Я влюбился. И мы хорошо жили, хоть и тайком, но у нас ведь было все, чего в это проклятое время можно желать! Музыки не было. Но мы танцевали при свечах, я напевал, Раечка смеялась. Я ее любил. А волосы Раечкины и сейчас люблю, хоть они и грязные, вон какие лохмы… А раньше прогоняла меня: не смотри, пока не причешусь, я со сна опухшая и некрасивая! Теперь не гонит. — Капитан, пойдем, а? Лучше выпей еще и ложись спать. — Надя осторожно коснулась его плеча. — Сам знаешь, сейчас это может случиться с каждым. — Я не ценил нашего счастья. Всего-то нам было отпущено несколько дней, а я не ценил. — На слова Нади Капитан не обратил внимания. — Я все придумывал, куда бы нам сбежать с ней, как это устроить, где жить. У меня родня в Нижегородской области. Бабушка пока жива была, я каждое лето там отдыхал. Все знаю, каждую тропинку. Но как туда добраться… Рая боялась. Не хотела уезжать. И правильно — что бы я делал, если бы она обернулась по пути? Мне пришлось бы ее убить. А теперь я могу кормить ее сыром. У Нади затряслись губы, но она сдержалась, лишь шумно сглотнула. Вот почему необходим сухой закон! Люди и без того на грани безумия, все, без исключения, а если еще и напьются — жди беды. Но она смотрела на чудовище, которое помнила воздушной блондиночкой. Может быть, не слишком умной, зато доброй и действительно очень красивой. Раиса и здесь носила каблуки, отказалась выйти из образа «офисной красавицы». Надежда не смогла промолчать. — Ты все-таки должен убить ее, Капитан. Если любил — убей то, что от нее осталось. И поклянись убить меня, если я завтра вот в это превращусь! Не смей ставить на мне эти эксперименты, не смей травить меня, мучить, делать уколы, не смей! — Тебе есть разница? — Отправив за решетку последний кусок сыра, Капитан уселся на пол и посмотрел на Надю снизу вверх. — Ладно, убью. Потом порубим тебя топором и скормим другим мутантам. Но если не хочешь, Рае от тебя не дадим ни кусочка. Я ей колбаски принесу. Вкусной, копченой, у меня припрятано… Для нее. Только для нее. Мутант, увидев, что пища кончилась, жалобно и в то же время угрожающе заворчала и отползла в угол клетки. Надежда опустила занавеску, но Капитан ухватил краешек и приподнял, чтобы снова смотреть на Раису. На его губах играла пьяная улыбка. В этот момент со стороны лаборатории раздался крик, почти тут же ругань, и по коридору побежали дежурные с автоматами наперевес. Решив, что случай самый подходящий, Надя бросилась за ними. В лаборатории царил беспорядок, но она помнила: для доктора Беленького это в порядке вещей. Вот только теперь доктор лежал на полу, а Пушкин делал ему искусственное дыхание. Он явно учился этому и с задачей справлялся, по крайней мере, именно так Надя видела это в кино. Но Беленький не двигался. — А что я мог заметить через открытую дверь? — оправдывался один из бойцов. — Он спиной ко мне сидел! То писал, то какие-то смеси готовил. Шприца у него не было, клянусь, я порядок знаю! Потом пришел этот майор, они поговорили о чем-то с час, и Беленький послал его на склад со списком. Крош пошел с ним, я остался. А доктор голову на стол положил и сидит. Он часто так, все знают! Откуда я знал, что он отключился?! Белоглазов стоял тут же, у стены. Сложив руки на груди, он наблюдал за стараниями упрямого Пушкина. «Тоже студент из медицинского? — с усмешкой думал майор. — Не старайся, парень. Когда я пришел, пульса уже не было и тело начало остывать. Длинный список он мне дал, и неспроста. Не случайность это, нет. Доктор баловался, баловался, а потом решил „уйти на передоз“, как говорят в некоторых кругах. Потому что вы, недоучки, не больше меня представляете, что мог доктор наук намешать из того, что вы ему носили со склада…» — Ого! Какая прелесть! — Капитан, которого совсем развезло, оперся о дверной косяк. — Пушкин, да ты по морде, по морде ему дай, а не целуйся! Боец оторвался от посиневших губ Беленького, в которые тщетно пытался вдуть воздух, и устало поднялся. — Бесполезно. Он чем-то накачал себя, а мы даже не знаем, чем. Тут же… — Он обвел рукой столы, по которым были разбросаны разнообразные коробочки. — Тут чего только нет! — И что мы Новосибу скажем? — мрачно спросил тот автоматчик, что прозевал самоубийство Беленького. — У нас только двое осталось, из тех, кого он привозил… Ну, и еще майор. — Майор нам ничем, боюсь, не поможет… — Капитан хихикнул и покачал головой. — Боюсь, нам вообще никто уже не поможет. А Новосибу скажите, что выхода нет и все бесполезно. Только лучше через закрытую дверь. А то я за него не ручаюсь. Капитан, пошатнувшись, вышел. — Вот сам ему и скажи… — тихо проворчал Пушкин. — Ты здесь комендант, ты за все и отвечаешь. А мы скажем, что ты последнее время напиваешься каждый вечер, все по Рае своей тоскуешь. А на дело тебе давно наплевать! — Смотрите, записка! — Надя шагнула к столу и взяла испещренный мелким почерком листок. — Только я ничего разобрать не могу… — Когда я пришел, он уже был под сильным воздействием чего-то, — сказал Белоглазов. — Мы поговорили, и он все повторял, что есть у него одна идея, на которую он не может решиться. Я сказал ему, что терять нечего, надо рисковать. Тогда он составил список и попросил меня сходить на склад, потому что ассистенты якобы все путают. Думаю, он сам не очень понимал, что писал. Девушка попыталась хоть что-то разобрать. «Я принял это решение»… «Нет ни малейшего смысла»… Сама не зная, зачем, Надя принялась рвать листок на мелкие кусочки. Кому нужны предсмертные сопли наркомана-самоубийцы? Ее охватывала паника, хотелось куда-то бежать, спасаться. Там, в группе, они вместе занимались общим делом и верили, что спасение может прийти отсюда, с этой секретной базы. Теперь последняя надежда, бережно лелеемая в самой глубине души, рухнула. Она боялась посмотреть на тело доктора Беленького, чтобы не позавидовать ему. — Слышал я, есть в Москве пророк, Новый Иеремия, — сказал вдруг Белоглазов. — Проповедует вроде бы, что люди должны стать как звери и так очиститься пред Господом. Думаю, все наоборот: мы просто не должны стать зверями, дорогие мои, а остальное уже не в нашей воле. Я поговорю с Новосибом. — Нет уж, пусть комендант говорит! — мстительно сказала Надя. Вдали, возле клеток, грохнул одинокий выстрел. Все переглянулись, но никто не сдвинулся с места. — Наверное, все же я поговорю с Новосибом, — повторил майор. — Только нужно выспаться и все обдумать. И вот теперь, около пяти часов утра, он стоял возле решетки, прижавшись лбом к холодным прутьям, и думал. Думал, как попытаться спасти то, что еще осталось. Думал, как отличить то, что еще можно спасти, от навсегда гибнущего. Пора было решиться на что-то самому, а уж потом искать помощи у обладавших силой. Глава шестнадцатая ДЕЗЕРТИРЫ Пять военных грузовиков с тентами и табличками «ЛЮДИ» выстроились перед КПП. Несколько человек подтаскивали к ним патроны, ящики с «молотовыми» и связки факелов. Максим, ежась от сырой утренней прохлады, прикинул про себя, что тенты — совсем неплохо. Мутанты, прыгая с какой-нибудь эстакады, не смогут сразу попасть в кузов. Конечно, у некоторых получится зацепиться, но выстрелами изнутри всех их можно будет быстро сбить. Главное, чтобы бойцы не мешкали и действовали слаженно. Слева послышался как всегда раздраженный голос Клыкача. — Как следует пропитали ткань? Мне не нужно, чтобы из-за какого-нибудь идиота грузовик с людьми в факел превратился, как тогда на Тверской! — Все путем, командир, я сам следил за процессом, — ответил долговязый мужчина в куртке с шевроном Вооруженных сил России. — Тут проблем не будет. Но экипаж Саломатина не может завести машину. — Опять?! — тут же вскипел Клыкач. — Бегом к нему, и скажи, что у них пять минут на то, чтобы доехать сюда, и пусть хоть сами толкают! У меня что, вообще ни одной БМП на ходу не осталось? Пусть идут к Пятому, просят у него запчасти, или что им там надо… — Пятый запретил своим людям нам помогать, вы же помните. — Пусть идут и втихаря от него договариваются! Никто не виноват, что вчера БМП была на ходу, а сегодня не заводится! Только Саломатин за это отвечает, вот пусть и выкручивается! Долговязый, козырнув, отстал от быстро шагавшего Клыкача. Когда начальник оказался достаточно далеко, Максим услышал, как офицер негромко матюгнулся. Сырость… «Мутантам, наверное, это нравится, — подумал Максим, застегивая „аляску“. — Наверное, Папа Миша был прав, когда говорил, что, прежде чем пересекать мост, нужно дать солнцу подняться и „прожарить“ мутантов». Он сунул руки в карманы, и под пальцами оказалась пара запасных рожков к автомату. Они холодили, но этот холод давал уверенность, успокаивал. Он так и не уснул ночью, поэтому первым позавтракал тем, что тихонько утащила с кухни Лена. Пока Толик продирал глаза — он-то дрых, как сурок! — Максим отправился наблюдать за сборами конвоя Клыкача, к которому они собирались присоединиться. Сейчас Максим не был уверен, что желает удачи их затее. Он совсем немного времени провел на базе, но с первой же минуты после Катастрофы нигде не чувствовал себя так спокойно, как здесь. Много людей, все вооружены, забор, КПП… Мутанты и не думали сюда соваться. Здесь — еда, оружие, боеприпасы, горючее. А придет беда, есть куда отступить. Кто-то внутри нашептывал: зачем куда-то ехать? Здесь за тебя решают, а там снова придется рассчитывать исключительно на свои силы. Максим хмыкнул, рука в кармане машинально попыталась нащупать сигареты. Всегда так: если дел особых не было и пробиралось в душу беспокойство, тут же вспоминалась старая привычка. Хотя он и бросил-то совсем недавно, а уже думал как о чем-то решенном. Время стало плотным, события происходили одно за другим… Но даже сигареты, а точнее, их отсутствие, говорили: надо уходить. Курильщики в каждом магазине выгребали прежде всего табак, весь какой найдется. Уже теперь сигареты не так-то легко найти, а что будет потом? Даже какой-нибудь самосад раньше весны выращивать не начнешь, но главное: где это делать? Кто будет этим заниматься? То же самое — спиртное. У людей слишком много других насущных проблем. Хуже всего, что скоро не станет лекарств, потом начнутся серьезные проблемы с пищей. База на Магистральной пока еще могла на что-то рассчитывать: вот, конвой Клыкача должен доставить продовольствие с какого-то подмосковного стратегического склада. Но это тоже не надолго. Несмотря на то что людей становилось все меньше, еда закачивалась быстрее, ведь ее теперь никто не производил. От одной этой мысли у Максима закружилась голова: впереди зима, долгая и холодная, а еды не будет. Неужели оставшиеся в живых пойдут охотиться на мутантов? Новосиб когда-то пошутил про источник ценного белка, но было ли это шуткой? А еще раньше должно было закончиться горючее. До Максима уже долетали слухи, что больше половины заправок в Москве уже опустошены. «Значит, надо ехать, — подумал он. — Пока есть на чем. А потом… Наверное, надо все же попытаться уйти из города. Измайлово — совсем рядом с МКАД, и реки там нет. Держаться подальше от прудов, и может быть, получится даже идти пешком, не привлекая мутантов шумом. Вот только куда идти?» В вероятность того, что родители подруги или хотя бы один из них живы, ни Максим, ни Толик не верили. Но Лене, конечно, не говорили. Решили помочь — надо делать, что толку болтать. Но между собой парни успели поговорить и решили, что распрощавшись с Клыкачом будут искать транспорт и держать курс на восток. — Раньше это надо было делать, сразу, — сказал тогда с досадой Толик. — Вообще не нужно было ехать в Москву… Но мне ведь тоже в голову не приходило, что все структуры власти рухнут в один миг! А то, что мы тут видим, — агония. В общем, надо найти какой-нибудь внедорожник, слить бензина, сколько сможем, набить его продуктами и валить куда-нибудь к югу. До Кубани бы добраться… — У тебя там кто-то есть? — машинально спросил Максим. — Даже если бы были, разве стал бы я теперь на это рассчитывать? Нет, просто народ там зажиточный в смысле продуктов, мне рассказывали. У хозяек запасы на зиму, консервирование домашнее, понимаешь? Не магазинное, свое. Мутанты ведь консервов не чуют, а зимой нам это все пригодится. С другой стороны, зима там покороче. А весной… Надо что-то сажать, так получается. Если живы будем. — К весне, я надеюсь, мутанты вымерзнут. Если нет — не знаю, что будет. — Дожить еще надо до весны! — повторил Толик. — Вдруг здесь все же что-то наладится? Тогда вернемся. А может быть, в Сибири первыми порядок наведут, приедут нас спасать. Надо дожить, а там поглядим. Жаль, что нас маловато. Может, Пчелку с собой прихватить? Или Дрона? — Не стоит, — покачал головой Максим. — Пчелка все никак от печали своей отойти не может, да и не боец она. А Дрон слишком близок к Новосибу. И вот теперь предстояло как-то попасть в конвой Клыкача, чтобы без потерь и особого риска проделать первую часть пути. Пряча мерзнущие кисти в рукава, к Максиму вразвалку подошел Толик. — Ленка решила рискнуть и попробовать Папу Мишу ограбить. — Ты о чем? — не понял Максим. — Продукты? — Продукты — вот! — Толик повернулся, демонстрируя висящий за плечами рюкзак. — И вода на первое время есть. Нет, я пожалел, что патронов мало у нас, вот Лена и задумала утащить несколько рожков. Дело очень полезное, главное — чтобы не попалась. — Думаю, нам все же надо обзавестись топорами хорошими. Патронов теперь тоже никто не производит, недолго нам стрелять осталось. — Понятное дело! Но пока есть, глупо отказываться от огнестрела. Ну что, вон и Клыкач опять на кого-то орет. Пойду проситься в конвой. Мы решили, что мудрить не стоит. Он Новосиба ненавидит, так что скажу просто: хотим к тебе в отряд. Стой тут, жди Ленку. Максим с невольным замиранием сердца следил за Толиком, когда тот, одернув раздобытый во вчерашнем особняке пуховик, строевым шагом приблизился к Клыкачу. Суровый командир выслушал просьбу и, повернув голову, рассмотрел Максима. Потом кивнул и пальцем указал сперва на один, потом на другой грузовик. С отправкой каравана что-то не ладилось, к нему постоянно подбегали какие-то люди, и в рассветных лучах было видно, как все сильнее краснеет лицо начальника. Толик вернулся. — Ну вот, тебе во второй грузовик, мне — в третий. Ничего страшного, не потеряемся. — Смогла бы еще Лена устроиться по-тихому… — Тоже мне проблема! — Толик рассмеялся. — Ну что мы, девчонку на борт не протащим? Все же не подводная лодка! Вскоре появилась и Лена, которая едва волокла тяжелый рюкзак, зато вся буквально светилась счастьем. Она умыкнула у Папы Миши два десятка снаряженных рожков, три фонарика, батарейки и еще всяческой мелочи. — Нехорошо красть, конечно, да еще у своих, но я это все десять раз уже отработала! — немного смущенно пояснила Лена. — В конце концов, нам нужнее. На площадку перед КПП выехал бронетранспортер, по всей видимости заменивший БМП. На башенке торчал флагшток с большим российским флагом. Водитель заглушил двигатель, выскочил из люка и тут же подбежал к Клыкачу, что-то крича и указывая руками на машину. В то же время из здания начали выводить стариков. Максим ждал, что появятся и дети, но их не было. К грузовикам вели только пенсионеров, и так как людей Клыкача собралось подозрительно мало, Лена вместе с парнями стала подсаживать их в грузовики. Выбрав удобный момент, Максим и Толик отправили в кузов и ее саму, после чего передали рюкзаки. — Дай мне еще пару магазинов, — попросил Толик. — Пора мне идти к своей машине, а то там, кажется, вообще до сих пор никого из бойцов нет. Лена спросила стариков, почему нет детей, и те, перебивая друг друга и ругаясь, кое-как рассказали: по непонятным причинам руководство в последний момент отказалось отправлять за город детей. Поговаривали, что они поедут в другое место, что где-то готовится для них специальный укрепленный лагерь, где именно московские и будут все контролировать. — Не верят они люберецким! — сказал старик с трясущейся головой. — Я сам слышал, как тот, на Косыгина похожий, сказал: «Они нас на три буквы шлют, а мы им детей отправим? Пусть забирают стариков!» Вот нас и сбрасывают, как балласт! Как балласт! Он еще раз пять повторил про балласт, и каждый раз посмеивался. Моложавых, годных для рейдов или охраны стариков тут не было. Многие с трудом передвигались, а некоторых принесли на руках. Все они ощутимо попахивали: судя по всему, воду на них тоже экономили. И уж совсем неприятно было прикасаться к их скатанным постелям — они «благоухали» через одну, и далеко не только мочой. Постоянно какая-нибудь старушка вдруг начинала рыться в карманах и голосить, что она забыла лекарство. Внимания на это никто не обращал, и Максим в какой-то момент понял, что подсаживает их в кузов так, словно это не живые люди, а просто обуза. «Вот как все повернулось! — подумал он, преодолевая слабое сопротивление старика лет под сто, который, кажется, начал бредить и все кого-то звал. — Мы о них заботимся, мы отправляем их куда-то, где им вроде бы должно быть лучше, но при этом никто не знает, куда именно и что там с ними будут делать. Детей вот послать не рискнули. Потому что дети — будущее, дети могут выжить. А из этих стариков вряд ли кто переживет будущую зиму. Значит — пустой перевод продуктов, воды, лекарств… Новосиб, кажется, хотел отправить их по квартирам, чтобы сами себя обеспечивали? Да, таким образом можно было бы сразу избавиться от половины этой толпы. И вполне возможно, там, куда они попадут, с ними примерно так и поступят. Все это мерзко, но ведь ничего нельзя изменить… Руководство Сопротивления просто спихивает их другим». Клыкач куда-то побежал, настолько резво, насколько позволяла его комплекция. На бегу он пытался достать пистолет, но кобура почему-то никак не расстегивалась. Вскоре он вернулся, подгоняя двоих чумазых парней, которые кричали, что они механики и никуда ехать не обязаны. Максим вспомнил о главной опасности и посмотрел на небо. Погода обещала быть пасмурной. — Бог даст — пронесет! — сказал, заметив его взгляд, кудрявый русый парень. — Из наших многие «забастовали», но я им не завидую. Клыкач злопамятный. Он действительно расстрелять может. — Были случаи? — спросил Максим, пока они закрывали борт. — Были… Но лучше не вспоминать. Залезаем, нас тут только двое. Меня, кстати, Лехой звать. Что удивительного? Алексеев в Москве много, и каждый из них теперь мог получить прозвище Леха. Максим представился, пожал протянутую руку и влез в грузовик. Лена, тихонько занявшая место посреди стариков, незаметно помахала ему рукой. В кузове не смолкали разговоры, поминутно к нему и Лехе обращались с какими-то вопросами и просьбами… Когда двигатели наконец завелись, Максим с облегчением перевел дух. Общаться со стариками, смотреть им в глаза было просто стыдно. Он чувствовал себя так, будто сам везет их на убой. — Веселой обещает быть поездочка! — Леха придвинулся ближе к Максиму, чтобы проще было перекрикивать стариков. — По Садовому кольцу поедем, ты слышал? — Да я не очень-то центр знаю, — признался Максим. — Ну, то есть метро знаю, а вот за рулем по городу не ездил… Подожди! Так нас Садовом же полно станций метро! — То-то и оно! — кивнул Леха. — Сначала предполагалось, что с Люберецкой базы провиант доставят в Сокольники. Там тоже база есть, не меньше нашей, я бывал! Оттуда уже думали распределять продукты по всем опорным точкам Москвы. Но оказалось, что и еды меньше, чем мы просили, склоки какие-то начались, а потом их конвой попал под дождь и застрял. Угрожали, что просто вернутся, вот и пришлось нам ехать. — Подождать бы, может солнце выглянет. — Вот и наши тоже: подождать! — Леха с досадой хлопнул ладонью по автомату, лежавшему на его коленях. — А если будет не солнце, а дождь? Продукты заканчиваются, а тут одним выстрелом двух зайцев убиваем: и получаем немало консервов, и избавляемся от значительной части бесполезных ртов. И Клыкач прав: ехать надо срочно, потому что если до них первыми доберутся из Сокольников, или еще откуда-нибудь, то нам потом мало что достанется. И опять же, «самовывоз», через весь центр. А Клыкача, прикинь, не поддержал никто вообще! Ни в руководстве, ни среди наших младших командиров! Не понимаю этого. Ведь как зарядят дожди, придется на базе сидеть безвылазно, и без запаса провианта плохо придется. Вода, допустим, с неба в бочки на крыше литься будет, а с едой как? — Разве за эти дни не наполнили склады? — немного удивился Максим. — Я видел, как ящики постоянно таскали. — Как таскали, так и вытаскивали! У нас своих ртов много, а еще надо подкармливать часть отрядов, что воюют постоянно. Это профи, они живут на позициях и уже близки к тому, чтобы выковырять этих гадов из-под земли. Максим даже не стал спрашивать, зачем нужно выковыривать «этих гадов». Грузовик тряхнуло, и какой-то старик позади свалился с лавки. Сам подняться он не мог, и Максиму пришлось повернуться, чтобы помочь ему. Лена сидела в глубине, поддерживая пару старух, и, кажется, обе что-то говорили ей на ухо. «Мы сбегаем, Лена. А там, на базе, ведь еще осталось много стариков, и детей тоже. Они беспомощны, а мы сбегаем… — усевшись обратно, он с досадой плюнул на бегущий внизу асфальт. — И в то же время: если мы останемся, чем мы поможем? У Новосиба, может быть, хватило бы ума вывезти из Москвы всех. Должны ведь быть места, где мутантов меньше? И все равно: куда ехать, где зимовать в таком большом количестве? В любом случае в руководстве каждый тянет туда, куда считает нужным, и ни у кого нет достаточно власти, чтобы самому все решить…» — Ты чего такой кислый? — Леха решил подбодрить напарника. — Сейчас уже до станции «1905 года» докатимся, а уж там от метро до метро, грустить некогда! Сигарету хочешь? — Не курю! — заставил себя сказать Максим. — Берегу здоровье, чтобы стать сильным мутантом, если придется! — Хреново шутишь! — обиделся Леха. Сырость, видимо, придала мутантам сил и храбрости. От вестибюля метрополитена к ним наперерез бросилась куда более густая толпа, чем вчера, когда Папа Миша ехал этой же дорогой за чьими-то фотоальбомами. С замыкающего грузовика прозвучало несколько выстрелов, когда передние все же настигли хвост колонны. Впрочем, обошлось без серьезной атаки. Несколько минут спустя, когда проезжали между «Баррикадной» и «Краснопресненской», мутанты атаковали с двух сторон. Заработал пулемет на БТР. Тем не менее, за борт грузовика, шедшего за ними, уцепились сразу трое тварей. Максим жестом попросил водителя взять чуть левее и короткими очередями сшиб троицу, уже вовсю рвавшую тент. — У нас чисто! — Леха, обернувшись, не обнаружил рвущихся сквозь ткань мутантов. — Но пора факелы зажечь! Так, старички и бабули, факелы держите крепко! Чуть что — тыкайте их в морды! Кто пободрей? Передавайте! Слева от Максима пронеслось горящее пятно: кто-то отогнал мутантов «молотовым». Колонна выскочила на Садовое кольцо, и толпа преследователей стала отставать. Вдруг со стороны центра донеслись звуки ожесточенной перестрелки. Пулеметные очереди перемежались взрывами гранат, а возможно, и артиллерийскими выстрелами. — Или наши на мухов напоролись, или еще кого-то достали с глубины! — Леха поморщился. — Хотел бы я быть там! Представляешь, в один тоннель наши прошли, целая рота, считай, пробивались к бункеру. А тут мутанты эти, мухи чертовы, со всех сторон! Никто из парней не вернулся. — Да что толку в этих подземных убежищах? — не выдержал Максим. — Все равно мы уже заражены! И туда все не поместимся! — Не всех, так пусть хоть детей заберут, сволочи! — мгновенно вскипел Леха. — Хоть женщин беременных, у нас их в «пионерлагере» сотни три! Они вообще не обращаются и не умирают, все заметили, — значит, они не заражены! Но сволочи закрылись в убежищах и сидят там, крысы! Что же, спустить им это, как ваш Новосиб предлагал, да? Простить?! Глядя на его искаженное яростью лицо, Максим пожалел, что не промолчал. К счастью, они уже проезжали станцию «Маяковская» и снова подверглись атаке. Мутанты не лезли под пулемет, но глухие, без бойниц и стрелков, борта грузовиков казались им подходящей мишенью. Сидевший рядом с водителем автоматчик неплохо справлялся, но со стороны водителя такой поддержки не было. Опасно перегнувшись, Леха сшиб часть зацепившихся, но двое, прорвав тент, все же ввалились внутрь. Одному тут же разнес голову Максим, а вот второй успел выдрать кусок мяса из полного плеча несчастной старухи, пока Лена не дотянулась до него с факелом. Только когда волосы на его голове вспыхнули, мутант выпрыгнул. Раненая кричала и хваталась за сердце, началась паника. Впрочем, неудобство старики могли доставить только криком. — От «Цветного бульвара» теперь побегут! — предупредил Леха, меняя магазин. — С твоей стороны! Присев на колено и опершись корпусом на задний борт, Максим насколько возможно приготовился к боковой атаке. Леха был прав: около трех сотен мутантов резво побежали к колонне. Длинная очередь повернувшего башню БТР несколько разметала их строй, но некоторые, куда более резвые, чем другие, приближались с какой-то фантастической скоростью. Не торопясь, Максим выцеливал по одному тех, кого считал опасным для их машины, и сбивал с ног еще на подступах. Сзади кто-то закричал: видимо, какой-то старик уронил факел прямо на соседа, но Максим даже не повернул головы. Там Лена, она и разберется. — Осторожно, двери закрываются! Следующая станция: «Сухаревская»! — Леха устроился рядом, тоже опершись на борт. — Тоже справа, только ближе и хуже! Эх, не завидую последней машине: эта толпа от «Бульвара» так за ними к «Сухаревской» и прибежит, а там еще добавится! — Что же их не прикрыли техникой? — Бронетранспортер должен был замыкать колонну, а впереди идти БМП! Только она у них, видишь ли, не завелась! Вот гады! И снова они стреляли, сбивая набегавших мутантов. У «Сухаревской» толпа нападавших стала гуще, и это, как всегда, сделало мутантов храбрее. И пусть порой вокруг убитого метким выстрелом тут же начиналась драка за кусок мяса, бойцам пришлось поработать. Старики с криками тыкали факелами в тент, не понимая, есть за ним кто-то или нет, просто от испуга. Не пропитай Клыкач заранее ткань — наверняка она бы уже горела. Одна тварь, удивительно прыгучая женщина, оказалась на крыше, и Лена, устав прятаться, схватила автомат и очередью сбросила ее вниз. Леха недобро покосился на нее, но ничего не сказал. На отрезке от «Сухаревской» до «Красных ворот» с ними разминулась колонна из двух БМП и танка. На броне сидели и лежали раненые, и Максим подумал, что с этими людьми он живет в разных мирах. Он пытается выжить среди мутантов, а они, имея лучшую технику и бойцов, затеяли войну с подонками. — У «Красных ворот» — с двух сторон пойдут! — напомнил Леха, перекатываясь на левый борт грузовика. — Вот тут прорвемся и отдохнем! Веселей, старичье, хватит кричать и охать! Перегнувшись, Максим посмотрел вперед. Да, мутанты уже торопились обеспечить «встречу». Лена, которая просунула голову сквозь дыру в тенте, улыбнулась ему, будто это был самый счастливый момент в ее жизни. Наверное, так и было: в этой, новой жизни. Она стремительно приближалась к своим родителям, живым или мертвым. — Кинь пару «молотовых» вперед по курсу! — посоветовала она, протягивая ему бутылку через головы стариков. — Мне здесь неудобно размахнуться! Максим принял совет и на минуту отложил автомат. Вспыхивающее перед мутантами пламя заставляло бегунов резко сворачивать, теряя скорость, и грузовик успевал проскочить. За тент с правой стороны зацепился лишь один, и Лена сбила его без помощи Максима. С пробитой головой он упал под заднее колесо. Отбившись сами, Максим и Леха очистили крышу сзади идущего — там ухитрились оказаться сразу два «прыгуна». — Ну вот, пока прорвались! — удовлетворенно сказал Леха, поправляя факел в руке старика, который едва не зажег на нем одежду. — Двумя руками держи, дед! Не боись, из машины не вылетишь, я поймаю! Теперь до Электрозаводского моста спокойно поедем, по Старой Басманной, по Спартаковской, по Бакунинской… Только мимо «Бауманской» проскочить. Самое время спросить: а что тут делает баба с автоматом? — Я вступила в ваш отряд добровольцем! — весело откликнулась Лена. — Просто боялась попроситься, ведь Клыкач женщин не берет! — Только в любовницы! — Леха смотрел то на Лену, устроившуюся с калашом у него за спиной, то на Максима. — Нет, Клыкач тебя сразу выгонит, и не мечтай. А вы вместе, я так понял. — Да не твое дело! — вырвалось у Максима. — Вернемся на базу — будем разбираться. — Когда вернемся на базу? — многозначительно повторил его напарник. — А вы собираетесь вернуться или нет? Что-то вы темните, уважаемые! Я доложу о вас Клыкачу, как доберемся. — Ну и отлично! — обиженно сказала Лена. — Я тут помогаю вам, а ты за это настучи на меня. Леха не ответил, но продолжал изредка поглядывать через плечо. Колонна теперь шла спокойно. С неба по-прежнему не упало ни одной капли, и вдали от воды и тоннелей метро мутантов почти не было видно. Насколько мог судить Максим, все грузовики продолжали движение, заметных потерь конвой не понес. Незаметно доехали до станции «Бауманская», о чем заблаговременно сообщил БТР пулеметными очередями. — Наверняка они все тоннели затопили, мухи проклятые! — заворчал Леха. — Ну давай, «заяц», зарабатывай мое прощение! — Неприятный ты тип! — буркнула Лена, поднимая автомат к дыре в тенте. К удивлению Максима, атака от «Бауманской» была удивительно слабой: не больше полусотни мутантов приблизились к дороге, но двигались разрозненно и явно опасались пуль. Малое количество не позволяло им надеяться на победу, и твари каким-то образом это чувствовали. Счастливо миновав опасное место и сделав всего по паре выстрелов, бойцы опять переглянулись. — У моста их будет много, — уверенно сказал Максим. — Не зря ведь конвой с востока не пошел в центр! — Может, просто не захотели, струсили, — усомнился Леха. — Да какая там река-то? Яуза? Название одно! — Асфальт мокрый! — вдруг крикнула Лена. — Дождь! Это слово будто ударило Максима по голове. Он смотрел и не верил глазам: мокрая дорога, лужицы… Чего-то не хватало. Ну конечно! Капель не было. — Не пугай! — попросил он. — Дождь, видимо, был вечером или ночью. — Точно! — Леха утер пот со лба. — Громыхало же вчера как раз на востоке! Значит, люберецкие не соврали и им действительно досталось. Но нам пока везет. Дальше они ехали молча. Старики что-то толковали о дожде и мутантах, другие, не слушая никого, вспоминали, как жили или работали в этих местах, стонали пострадавшие, какая-то бабушка охала и просила остановиться, потому что ей дурно… И конечно же кто-то, сидевший у самой кабины, громко ругал Верховного, приговаривая, что при коммунистах такого не было. Максиму захотелось выпрыгнуть из грузовика, прочь от всего этого. Он оглянулся, и Лена, совершенно неожиданно, послала ему воздушный поцелуй. «Важно иметь цель! — вспомнил он. — И будь что будет. Значит, такая у этих стариков судьба. Может быть, их и правда хорошо разместят и будет кому о них заботиться. Что мы знаем о жизни вдалеке от Москвы? Там, возможно, все проще и лучше». А потом снова заговорил пулемет БТР. Колонна подъезжала к мосту. Лена зажгла запалы всех имевшихся «молотовых» и передала их парням. Взяв бутылку, Максим перегнулся через борт, чтобы половчее ее бросить, и увидел, что происходило впереди. Их ждали. Еще даже не достигнув моста, головной бронетранспортер оказался в толпе. Броня вмиг оказалась усеяна мутантами — Максим увидел это, когда они поворачивали. Прыгуны посыпались на тенты сверху, бегуны, не отставая, мчались рядом, выбирая момент, чтобы зацепиться. Бросив только одну бутылку, Максим схватился за автомат и стрелял почти беспрерывно, отвлекаясь, только чтобы поменять рожок. Когда грузовики по расчищаемой БТР полосе помчались по мосту, от тентов уже мало что осталось. Перезаряжая оружие, Максим увидел, как чья-то волосатая, длинная рука протянулась сквозь огромную дыру, схватила бабушку, которая все просила остановить машину, и в один миг выдернула ее из кузова. Закричал Леха: мутант изловчился ухватить его за автомат, и бойцу пришлось выпустить оружие, чтобы не вывалиться самому. Он выхватил у старика факел и, шагая прямо по людям, попытался хотя бы так защитить левый борт. Лена, кинув Максиму под ноги еще рожок, бросилась к нему на помощь. Через прореху сверху когтистая лапа ухватила Максима за волосы, но выпустила, когда один из старичков неожиданно бодро подскочил со своего места и ткнул вверх факелом. Максим выпустил вверх очередь, но крыша тента и так была сильно повреждена, поэтому мутант, истошно вопя, свалился прямо ему на голову. Борясь, они едва не выпали за борт. На счастье стрелка, это была самка: не слишком крупная, с длинными черными волосами. Первый натиск Максим сумел выдержать, а потом опять пришли на помощь пассажиры: сразу несколько покрытых старческими пятнами рук вцепились в роскошную, мокрую гриву мутантши и сумели оттянуть ее голову назад. Это позволило Максиму задрать ствол, уперев его под подбородок твари, и в буквальном смысле вышибить из нее мозги. Он вскочил и прикладом что есть силы ударил в лоб очередного мутанта, лезшего в кузов. Оглушенный, он сразу вывалился наружу. Максим поднял голову и увидел, как Лена отмахивается от мутанта, схватившего ее за корпус, разряженным автоматом. Очередь! Перезаряжаясь, Максим поискал взглядом Леху, но не нашел его. Многие старики были в крови, кто-то лежал между рядами и стонал, нескольких явно не хватало. Но живых мутантов в кузове больше не было. — Мы прорвались! — Лена дрожащими руками нашаривала на полу новый магазин. — Мост кончился! А Лехе не судьба на меня настучать… От тента почти ничего не осталось, на ветру полоскались обрывки ткани. Первым делом Максим избавился от трупов мутантов, потом подошел к Лене, обнял ее, и она ответила. Старики продолжали плакать и жаловаться, но Максим не слушал. Их не надо слушать, так же, как не надо вспоминать прошлое, потерянных близких. Нельзя позволить старому миру помешать тебе выжить в новом! Он посмотрел вперед, поверх кабины. Там, вдали, поднимались вверх густые клубы черного дыма. И именно туда вел колонну БТР. — Люберецкий конвой в осаде! — догадался он. — Отгоняют дымом мутантов. Хорошо хоть, дождались нас. — У нас не будет дыма, — сказала Лена. — И патронов мало. Но мы ведь все равно дойдем, правда? Только бы не было дождя! Оба посмотрели вверх, на хмурое небо, по которому ветер гнал темно-серые облака. Где-то далеко на севере прогремел гром. Глава семнадцатая ПРОРОК НОВЫЙ ИЕРЕМИЯ Когда начался дождь, быстро перешедший в ливень, мутанты вышли на улицу из затопленного метро. Конвой с востока, проезжавший неподалеку от выхода из станции метро «Семеновская», оказался полностью окружен. К счастью, колонна была оснащена армейскими огнеметами, которые лежали «на всякий случай» на одном из вскрытых после катастрофы складов. И все же в те несколько минут, когда вода действительно лилась «как из ведра», вплоть до почти полной потери видимости, конвой понес большие потери. Но когда дождь ослабел, бойцам удалось отбить захваченные машины, организованно отступить к оказавшейся поблизости церкви и закрепиться там. Оставив транспорт снаружи, группа забаррикадировалась в здании, оказавшемся очень удобным для обороны, и так провела ночь. Утром, когда большая часть мутантов вернулась в тоннели и к Яузе, командир организовал «дымовую завесу». Ветер благоприятствовал, и клубы черного дома шли как раз в сторону вестибюля метро, удерживая мутантов внутри. Три БМП, выставленные с другой стороны церкви, всерьез проредили толпу оставшихся мутантов, и те, разорвав на части убитых, понемногу разбрелись. Тем не менее, долго ждать встречи группа не собиралась: рейд в Москву оказался слишком тяжелым испытанием, в основном по причине дождливой погоды. — Выгружайтесь! — гаркнул Клыкач, как только грузовики остановились. — Сержантам сделать перекличку и доложить мне о потерях! Сам командир, пыхтя, пошел к своему коллеге, полковнику баскетбольного роста, который ожидал его стоя на месте. Судя по форме, служил полковник в ВВС. Максим, глядя на его широко расставленные ноги и руки, засунутые в карманы бушлата, предположил про себя, что разговор будет не самым дружелюбным. Он помог выбраться из кузова Лене, а потом бегом отправился проведать Толика. Приятель оказался в полном порядке и уже помогал спускаться на землю перепуганным старикам. — Живы? — весело спросил он. — Весело, конечно, было на мосту… Но мы с тобой и похуже прорывы видали, верно? Я сейчас парням помогу и приду к вам, — зашептал он, оглянувшись на двоих своих товарищей. — Но пока обстановка сложная: не в дым же нам убегать? Парк тут так себе, три с половиной дерева, простреливается насквозь. Лучше пока не привлекать внимания. Кивнув, Максим так же бегом вернулся к своему грузовику и вместе с водителем и его стрелком стал спускать из кузова стариков. Куда делась Лена, он сначала даже не понял и лишь спустя минуту заметил ее чуть в стороне, сидевшей на рюкзаках с автоматом в руках. Там каждая сторона могла посчитать ее бойцом другой группы, и это, пожалуй, была сейчас лучшая позиция. Только что проскочившие мост, подсчитывающие потери, люди Клыкача были возбуждены и искоса поглядывали в сторону высокого полковника, не расставаясь с оружием: он, судя по жестикуляции, был чем-то недоволен. Но и конвою из Люберец ночью сильно досталось. Усталые, прокопченные дымом, они тоже не стремились к общению. Наконец полковник, широко шагая длинными ногами, направился к грузовикам. Клыкач отстал, потому что поспеть за ним мог бы только рысью, а этого не позволяло командирское достоинство. Быстро пройдя мимо машин, он заглянул в каждую сквозь изорванные тенты. Потом, загибая пальцы, прикинул количество привезенных пассажиров. Просьбы и вопросы, которые посыпались со стороны стариков, полковник проигнорировал. Остановившись, он дождался Клыкача, и Максим услышал часть их разговора. — Ты совсем охренел? — спросил летчик. — Мне Авдеев лично гарантировал лекарства по списку и, самое главное, трех врачей! Трех! — Авдеев в Сокольниках сидит, а мы с Индустриальной базы! — зарычал в ответ Клыкач. — Я не знаю, что он тебе обещал! Лекарств у нас у самих не хватает, там же бои! Много раненых. Врачей почти нет. — Ты дурак или прикидываешься? — Полковник повысил голос и навис над собеседником, заставив Клыкача задрать голову. — Ты понимаешь, какая у нас огромная зона ответственности? Сколько там населенных пунктов, понимаешь? А что такое Жуковский — ты знаешь? А что такое Монино — представляешь себе? У нас дети погибших офицеров, они болеют, а нормальный терапевт — один! Остальные кто окулист, кто стоматолог! Они стараются, по книжкам лечат, но опыта нет! — А я-то что могу сделать? — Ты мог бы вместе вот с этими пенсионерами привезти врачей, чтобы их лечить, и лекарства, хотя бы для них же! А теперь ты можешь просто увезти их обратно! У меня не похоронная контора! — Куда обратно?! — Клыкач, по обыкновению, побагровел. — Это что за разговоры, а? Ты вообще… Он осекся, потому что полковник вдруг вытянул длинную руку, поймал на ладонь каплю и уставился на нее, словно Джон Сильвер на «черную метку». Отчаянно матерясь, Клыкач замахал руками и не сразу смог выдавить из себя команду. — К церкви! Гоните старичье к церкви, сейчас начнется! Максим кинулся было выполнять приказ, но Толик прихватил его за плечо. Он смотрел вверх, на бегущие в небе темно-серые облака, и то ли капли дождя, то ли слезы блестели у него на щеках. — Макс, я не хочу знать, что здесь будет. Если уходить, то сейчас. — Но как? — Морду топором, и делай, как я. Прорвемся, или будь что будет! Не могу на это смотреть, не могу их слушать! Толик побежал к Лене, на бегу забрасывая автомат за спину. Она вскочила, схватила свой рюкзак, а он подхватил два оставшихся. — Прикрывай! — крикнул Толик через плечо Максиму. — Справа пролом в церковной ограде, выскочим за него — уйдем! Люберецкий конвой суетился, занимая оборонительные позиции. Некоторые покосились на бегущую куда-то троицу, но никто их не окликнул. Люди Клыкача уже остались позади. Когда друзья выбегали в пролом, Максим оглянулся, передергивая затвор, но никто даже не смотрел в их сторону. За рядом грузовиков уже виднелись первые фигуры осмелевших мутантов. Дождь понемногу усиливался. Максим перескочил через упавший кусок ограды и прибавил ходу, догоняя друзей. Несколько секунд спустя они скрылись за каким-то полуразрушенным домиком. Тут Толик бросил один рюкзак Максиму и взялся за автомат. — Я надеюсь только, что дождик будет коротким, на ливень не похоже! — крикнул он, первой очередью разнося в клочья лицо близко подскочившему мутанту. — Нам нужна тачка, любая, лишь бы с ключами и не разбитая! Глядите в оба! Толик побежал вперед, Лена и Максим пристроились по бокам «клином». Мутантов пока было совсем немного, они еще не успели собраться в группы, поэтому, едва увидев направленный на них автомат, отскакивали в сторону. И все же время от времени приходилось стрелять, расходуя и без того изрядно растраченный боезапас. — Направо! — выдохнула на бегу Лена. — На Измайловское шоссе! Они свернули, Максим отогнал еще одного мутанта, оказавшегося почти рядом после удивительно длинного и высокого прыжка, и тут же увидел машину. Точнее, сначала он увидел ключи от нее. Они валялись посреди разбросанных костей и изодранного тряпья — это было все, что осталось от хозяина старенькой «тойоты». Позвав друзей, Максим подбежал к машине и прикладом вышиб боковое стекло у водительского места. Сообразительный Толик уже сам увидел ключи, подобрал их и, как только Максим распахнул дверь, протянул их ему. Сам удивляясь, как ловко у него получается, Максим повернул ключ, и «тойота» мгновенно завелась. Толик не терял времени и, выбив заднее боковое, обежал машину, чтобы проделать то же самое с другой стороны. Все верно, так удобнее стрелять! Максим захлопнул свою дверь в тот же момент, когда Лена и Толик с двух сторон закинули рюкзаки и втиснулись на заднее сиденье. Рука сама собой включила дворники — дождь усиливался. Мутант-самка по-звериному выпрыгнула на капот и замерла на четвереньках, наблюдая за Максимом любопытными и голодными глазами. Он рванул с места, завизжали покрышки, тварь спрыгнула. За спиной заработали пулеметы: значит, толпа мутантов стала достаточно плотной. — Тормозни, сбрось его! — крикнула Лена, но Максим и сам услышал прыгуна, невесть откуда свалившегося им на крышу. Нога будто сама надавила на тормоз, и тварь по капоту слетела вперед. Снова газ! Максим с наслаждением сбил мутанта, отлетевшего далеко в сторону, и погнал машину по шоссе. Заторов пока не было видно — возможно, кто-то уже проезжал здесь на тяжелой технике, расчищая путь. — Поезжай прямо! — затараторила Лена. — Мы уходим от метро, тут должно быть спокойнее. А потом в Измайловский парк нырнем, откуда там мутанты? Только бы дождь перестал! — Перестанет! — уверенно заявил Толик, пристегивая новый магазин. — Я такие облака знаю, это ненадолго. Ты, главное, дорогу показывай! — В парк, там до Главной аллеи и налево! Мы как раз между двух станций выскочим, там воды, кажется, нет… Ой, про эту я забыла! Справа от шоссе показался какой-то пруд, с той стороны на шум машины уже выбирались к дороге первые мутанты, мокрые и полные сил. Пожелав себе удачи, Максим еще прибавил. Один, с могучими плечами борца, прыгнул было на середину шоссе, но в последний момент передумал и отскочил в сторону. Еще нескольких мутантов Толик отогнал очередью. Дорога уходила влево. — Туда, туда! — крикнула Лена, пытаясь через выбитое окно разглядеть небо над ними. — А потом направо, и в парк, там как-нибудь проедем! Только немного забирай влево, потому что правее есть Олений пруд, я про него забыла! — Вспоминай все, Леночка! — от души посоветовал ей Максим, объезжая два столкнувшихся автобуса. — Не время для забывчивости! Облака уходили на юг, и, еще не въехав на территорию парка, он увидел сухой асфальт. Выходит, вечерняя гроза и тут прошла стороной. Это обнадеживало, и Максим, аккуратно преодолев бордюр, повел «тойоту» по парковым дорожкам и просто по лужайкам, благо земля здесь оставалась сухой. Забирая влево, он вылетел на трамвайные пути и, подчиняясь приказу Лены, поехал вдоль них. На рельсах замерли трамваи. Они были уже покрыты слоем пыли, окружены кучками мусора, и казалось, что стоят они так давно, а не несколько дней. Следуя за рельсами, он свернул влево, и по Главной аллее они понеслись прочь из парка. — Там, впереди по курсу, тоже большой пруд, — поджав губы, сообщила Лена. — Никогда не думала, что их так много… Но нам не нужно прямо, сверни на Первомайскую, направо. Должны проскочить. Она выставила автомат в окно. Когда Максим поворачивал, мутантов еще не было видно — наверное, не успели выбраться из воды. А может быть, кто-то другой отвлек их с севера или запада? У Максима не было ни времени, ни желания об этом думать. «Тойота» помчалась по Первомайской улице, и указатели сообщали об отходящих вправо Парковых улицах: Первая, Вторая… — Негусто было с фантазией у планировщиков! — прокомментировал эти названия Толик. — И сколько же их всего? — Много! — отрезала Лена. — После Четвертой Парковой притормаживай и уходи вправо на Пятую. Дальше я покажу. Спустя пять минут они остановились возле обгорелой кирпичной коробки с черными провалами окон — это было все, что осталось от дома родителей Лены. Она открыла было дверь, но передумала и опять захлопнула. — Церковь! Мама говорила, что пойдет к церкви, искать этого Нового Иеремию. Давайте проедем дворами, это совсем рядом. Ой, и гаражи все сгорели… Папа там постоянно сидел с мужиками, мама ругалась. — Только не реви! — приказал Максим. — Ты сама хотела это увидеть. А вот, кстати, и церковь… Сперва они увидели ее лишь на миг, между домами, но и этого было достаточно, чтобы понять: и здесь огонь не пощадил никого. Скосив глаза на датчик, Максим убедился, что бензина пока достаточно, и остановился, не глуша мотор, возле ограды. Церковь все еще немного дымилась — видимо, форма здания способствовала тяге. — И что же теперь делать? — растерянно спросила Лена. — Как я узнаю, что случилось с родителями? — А как я узнаю, что случилось с моими? — Толик хмыкнул. — Они в поезде были, к друзьям в Казань ехали. Что ж я, потащу вас вдоль железной дороги? Извини, Леночка, но теперь нам о себе пора подумать. Думаю, первым делом за МКАД надо уходить, а потом попробуем прорваться на юг, в Кубань или хоть в Ростовскую область. Ночевать можно в лесу, мутантам там делать нечего. — Ты не заметил, сколько в парке деревьев с обглоданной снизу корой? — спросил его Максим, барабаня пальцами по рулю. — И ближе к границам парка их больше. Мутанты жрут все, и в безопасности мы не будем нигде. Может быть, лучше попробовать пристать к этим летчикам? Поехать в Жуковский, найти их базу. А дальше видно будет. Толик собирался что-то возразить, но Лена прижала ладонь к его губам. — Тихо! Заглуши мотор, Макс, на минутку! Он открыла дверь и прислушалась. В наступившей тишине и Максим различил рычание мутанта где-то неподалеку. На это не стоило бы обращать внимание, если бы рычание не прерывалось время от времени отрывочными женскими восклицаниями. Лена вернулась в машину, и Максим, ни о чем не спрашивая, медленно поехал в сторону доносившихся звуков. Мутант вдруг закричал громко и жалобно, на самой высокой ноте вопль оборвался, явно вследствие смерти твари. Свободной рукой подтянув поближе автомат, лежавший рядом на сиденье, Максим проехал еще немного и остановился перед канавой в пару метров шириной, пересекавшей придомовую дорожку. Глубину канавы оценить было невозможно, так как она доверху была завалена обломками мебели и прочим горючим мусором. Куски асфальта и земля образовывали вал, вместе с канавой тянущийся вдоль пятиэтажного дома и скрывавшийся за его углом. Толик приоткрыл дверь и потянул носом. — Кажется, это все смочено бензином. Кто-то неплохую линию обороны организовал. А еще немного пахнет жареным мясом… Слюнки текут, а предчувствие нехорошее. Слева послышался негромкий разговор, будто кто-то лениво переругивался. Максим заглушил двигатель, приоткрыл дверь и взялся за автомат, так же поступили и его друзья. Минуту спустя из-за врезавшегося в стену грузовика показались четыре немолодые дамы, с трудом катившие велосипед, к которому был привязан голый мутант. Дамы были вооружены палками, вроде от швабр, к которым были прикреплены у кого тяпка, явно заостренная, а у кого и цепь с гирькой. Парни переглянулись. — Бог в помощь, хозяюшки! — подал голос Толик, потому что секундой позже женщины все равно бы их заметили. — Пошто животинку тираните? — Твое-то какое дело? — Крупная, коротко стриженная дама в спортивных штанах и мужском свитере хищно прищурилась. — Вам что тут надо? — Мама! — воскликнула Лена, и маленькая седая женщина в очках уронила свое оружие. — Мама, это я! Дочь кинулась к матери, и они обнялись. Мама Лены оказалась невысокой и худощавой пожилой дамой. Она и правда сильно удивилась, но в отличие от разрыдавшейся дочери не проронила ни слезинки. Остальные женщины, придерживая велосипед с трупом, продолжали с подозрением разглядывать нежданных гостей. — Ну, хватит, Елена, хватит! — сказала, наконец, мать, вырываясь. — У меня все же дела есть. Кто это с тобой? — Это мои друзья, — пробормотала Лена, всхлипывая. — А что с папой? — Отмучился! — Мать перекрестилась. — И хватит об этом. А ты неплохо устроилась, я вижу? Машина, оружие, два мужика охраняют! Еще бы маникюр сделала и накрасилась. Ладно уж… Хорошо, что приехала. А я думала, что не дождусь. Отдай мне автомат и идем. Я представлю тебя Иеремии. Имя «пророка» ударило Максима, словно электроток. Неужели это правда: в Москве живет сумасшедший, проповедующий зверство и каннибализм? И его секта слушается своего «пророка»? С трупа мутанта капала кровь, Максим только теперь заметил перебитые суставы, связанные проволокой руки и ноги, порезы… Да они выпускали ему кровь! Живому или уже убитому? — Не хотел бы я такую тещу, — прошептал Толик. — И не надо бы Ленке ей автомат отдавать… Он сделал шаг вперед, намереваясь сам взять оружие, но Лена уже протянула автомат матери. Нина Андреевна, как звали эту даму, неумело приняла его и тут же передала коротко стриженной. Потом, поправив очки, она посмотрела на парней. — Вам лучше ждать здесь. Пророк не любит гостей с оружием. — Да мы вроде как не к нему в гости приехали, — мрачно сказал Максим. — Хотя пообщаться очень хотелось бы. — А с какой целью поговорить хочешь, мил человек? — раздался красивый, буквально оперный баритон из окна третьего этажа. Там, в полутьме комнаты, кто-то скрывался, виден был лишь вставленный наружу ствол с оптическим прицелом. — Веры ищешь или неверием хвастаешься? — Упс! — Толик поднял было автомат, но ствол винтовки тут же чуть сместился в его сторону. — Мы тут как на ладони, Макс. Допрыгались. — А что у тебя за вера?! — крикнул Максим. — Хотелось бы сначала ознакомиться! — Оружие клади на землю и проходи, ознакомишься, — ответил «пророк». — Или мимо ступай, я в обиде не буду. Женщины, переглянувшись, покатили велосипед дальше. Через ров, как оказалось, была переброшена для удобства досочка, которую парни сразу не приметили. Вслед за ними пошла и Нина Андреевна, потянув за руку дочь. Лена оглянулась на друзей. — Идемте! — попросила она. — Я ведь теперь здесь останусь, с мамой! — Вот вечно они так! — процедил сквозь зубы Толик. — Моя, царство ей Небесное, тоже такая была. Со мной и взрослая, и самостоятельная, а чуть что: мама! Может, свалим? Машина есть, МКАД рядом, дождя пока нет. — Свалим, — подтвердил Максим. — А потом тихо вернемся и «пророка» этого завалим. Или ты хочешь, чтобы мамочка заставила Лену вот эту мерзость есть? Эй, Иеремия! Мы уходим! — Скатертью дорожка! — все так же спокойно напутствовал их «пророк». — Кто к Истине не готов, тот не праведник. Того и Господь не спасет. Ступайте себе! Толик нарочито широко улыбнулся и помахал рукой Лене, крикнув что-то на прощание. Девушка, хоть и удивленная их поведением, покорно пошла за вновь обретенной матерью. Усаживаясь за руль, Максим оглянулся. Из окна второго этажа спустил вниз веревку какой-то парень с одутловатым лицом, к закрепленному на ней крюку женщины подвесили вниз головой тело мутанта. — Насчет запаха жареного мяса я прав был, да? — спросил Толик, когда они немного отъехали. — Конечно, надо бы его прикончить, этого «пророка». Но с сектантками что делать? Не можем же мы этих пенсионерок с собой взять? Ленина мама — еще ладно, я все понимаю. Но там их, кажется, больше, чем мы видели. Я заметил какое-то движение в окнах. — Я тоже. Что ж, тогда придется ехать в Люберцы или дальше, в Жуковский. Там их на улицу не выгонят, позаботятся. — Ты уверен? — Толик помрачнел. — Никому они не нужны, кроме своего «пророка». Кстати, странная какая-то секта. Должны вроде бы все в платочках быть, а они как придется ходят… На мутантов охотятся! Вот дают бабки! — Мы далеко от воды и выходов из метро, — напомнил Максим. — Дождя здесь не было, сухо. Мутантов мало, а из окна их страховал «пророк» со снайперкой, а может, и еще кто-нибудь. Ну, я думаю, здесь машину и оставим. Он припарковался возле разбитого врезавшимся автобусом магазина. Прежде всего друзья заглянули туда, но там уже побывал кто-то: ни воды, ни продуктов. Толик предложил слить топлива про запас и даже разжился несколькими пустыми бутылками. Однако все машины поблизости стояли с пустыми баками. — Вот так будет по всей Москве уже через пару недель, — проворчал Толик. — И как тогда здесь жить? Правда, в маленьких городках уже сейчас вот так… Как бы нам не пришлось до Кубани пешком идти. — Давай решать проблемы по очереди, — предложил Максим. — Сначала разберемся с «пророком». Тем временем Лена оказалась внутри Обители, как любил Новый Иеремия называть свое логово. Дом, со всех сторон окруженный наполненным горючими материалами рвом, стараниями общины был превращен в своеобразную крепость. Освоен был лишь один подъезд. Первый этаж они не заняли вовсе, по возможности забаррикадировав все двери и окна бордюрными камнями, которые общими усилиями тащили со всей округи. Второй этаж использовали временно, готовясь в случае массированной атаки мутантов уйти выше и поджечь лестницу. Боясь большого, неконтролируемого пожара, «пророк» приказал вынести все вещи из квартир вон, ими и заполнили ров. — Сначала-то мы в церкви спасались, — объяснила Нина Андреевна дочери, когда та поднялась на второй этаж по веревочной лестнице. — Но как ливень случился, почти всех Господь прибрал. Мы только огнем отбивались, угорели двое потом до смерти, дымом надышались. И не уследили за огнем, полыхнула наша церковь и вся выгорела. Часть наших там и осталась, не захотели уходить. А нам веры не хватило, правильно Иеремия говорит: безверием нас Господь и наказывает. А чтобы веру крепить, надо невинным стать. Как звери. — Как звери? — удивилась Лена, но спросить ничего не успела, потому что в комнату вошел Новый Иеремия. Это был мужчина среднего роста с аккуратной бородкой и расчесанными на прямой пробор длинными, до плеч, волосами. Лене показалось, что она в прежнее время видела его, но тогда он был весь заросший, в обносках. Теперь же Новый Иеремия нарядился в дорогой костюм, хотя и не совсем по росту. На руке поблескивали дорогие часы с золотым браслетом. — Раба Елена… — задумчиво произнес он, разглядывая девушку. — Бог привел тебя к нам. Значит, спасена будешь. — Ей бы помыться! — Нина Андреевна поморщилась. — Воняет, как от твари бессловесной! — А это ничего, ничего! — улыбнулся Иеремия. — Нам как зверям надо стать, оттого и воды мало у нас. Господь все для нашего спасении делает! Что ж, раба Елена, скоро ты отведаешь плоти звериной и станешь одной из нас. Кого Господь любил, тех сразу к себе прибрал, а тела их отдал в пищу тем, кому решил отдать царство земное. И не нам судить Его решение. Нам же, последним, Он волю дал. Или упорствовать и зверями быть разорванным заживо, или уверовать, тогда Господь сам распорядится душой человека. А я пастырь овец Его, присматриваю в меру сил за вами, последними, ибо открыто мне знание. Женщины дружно перекрестились. «Пророк», между тем, и не пытался выглядеть святым: сунув руки в карманы, он, насвистывая, обошел Лену кругом, откровенно разглядывая девушку. — А запах — это ничего! — повторил он. — Всевышний не по запаху судит и не по одежде. К нему все приходят нагишом. Время обедать, послушницы! Ступайте, приготовьте плоть звериную, ибо грешны вы и не можете пока принять ее в естестве! А с вами я вкушу. Мать с дочкой пусть говорят. Он вышел, вслед за ним гуськом ушли и его «послушницы». «То ли сумасшедший, то ли жулик! — подумала Лена. — Но скорее всего, и то и другое. Но мама… Неужели она уже ела мутантов?!» — Там, в центре, люди как-то организоваться пытаются, — начала она рассказывать. — Не все получается, конечно, но… — Пустое это! — Нина Андреевна посмотрела на дочь, и Лена отшатнулась: в ее взгляде была уверенность безумца. — Новый Иеремия еще когда говорил: близится конец! Переполнила чашу терпения Господа наша греховность, звериная суть человека. Вот, так и вышло. А я, дура, не верила. И теперь мир будет отдан зверям в образе человеческом, потому что люди сами хотели быть зверьми, а не ангелами! И нужно быть как зверю и есть как зверю. Тогда и заберет Господь в Царствие свое, а всем прочим гореть в аду. Можно еще огнем очиститься, да слаба я духом, убежала тогда из церкви… — Мама, да что с тобой? — Лена обняла ее. — Прекрати! И в Святом Писании ни о чем таком не говорится! — Срок вышел Святому Писанию, не свято оно больше! Теперь другой закон. Или не видишь? Мир другой, и скоро не будет в мире человека. Мы последние. А ты спасешься, раба Елена, только будь как зверь. Отведай плоти, и легче станет. Несмотря на то что Лена была очень голодна, тошнота подступила к ее горлу. И все же она позволила матери провести себя на третий этаж, мимо сложенной на лестнице баррикады, обильно политой бензином. — Главное, это чтобы звери тебя не порвали! — шептала Нина Андреевна. — Кого порвут живым, тот не спасется. А кто умрет сам или в огне, тот спасен. А кто обернется зверем, тот в миру останется, и мир его потомкам принадлежать будет. Но не видать ему Царствия Небесного! — Мама, это безумие какое-то! — Ничего, не долго ждать. У кого веры нет в огонь ступить, того Господь сам рассудит. А зверям мы не дадимся, у нас бензина много, весь пятый этаж канистрами заставлен. В гаражах мы канистры искали, много нашли… Бутылки из магазинов, в них с машин сливали… — бормотала мать. — Трудились тяжко, души свои защищая, а Новый Иеремия нам на благо послан, руководить и напутствовать нас, последних… В доме жило всего семь «послушниц», все — немолодые женщины. Еще был Петя, слабоумный юноша. Он совсем не разговаривал, но все приказы выполнял беспрекословно. Как поняла Лена из разговоров, в самом начале Иеремия смог собрать большую общину в церкви, хотя многие к его «проповедям» относились скептически. Но во время ливня почти все погибли: часть была разорвана мутантами, часть предпочла сгореть вместе с церковью. Труп убитого «зверя», тем временем, уже уволокли на крышу, где его должны были разделать и частично пожарить. — Как же вы со всем справились, одни? — удивилась Лена, лихорадочно пытавшаяся сообразить, что же теперь делать. Друзья неожиданно бросили ее, по сути — предали, и от этого снова хотелось плакать. — И горючее найти, и запасы сделать… — Помогают нам, — сказала раба Виктория. — Есть у Нового Иеремии и другие слуги. Только они теперь патроны искать поехали. Скоро вернутся. — А может, и не вернутся! — мрачно сказала раба Наталья, та, что носила свитер и спортивные штаны. — Одни вот уехали по поручению Иеремии и не вернулись. Может, Бог прибрал к себе, а я думаю, звери их разорвали и к Сатане души грешные отправили. И с этими так же будет. — Юра хороший, — заспорила раба Виктория. — Он еще уверует по-настоящему. Молодой просто. Быть ему в раю. — Но нельзя же просто сидеть здесь и ждать смерти?! — воскликнула Лена, которая не слишком прислушивалась к их разговору. — Мама, давай поедем к людям! — Не за чем, — отрезала Нина Андреевна. — Люди недолго будут на земле жить, последние дни пришли. Ты просто прими это, Леночка, и сразу легче станет. Я-то сперва тоже… Жить хотела, тебя найти хотела. Вспомнила, дура старая, про Михаила, папиного дружка студенческого. Помнишь дядю Мишу? Нет? Ты маленькая была… — Да при чем тут дядя Миша? — Лену трясло крупной дрожью. Прямо сейчас на крыше готовили страшное кушанье, о котором она даже думать не хотела. Но разве можно бежать от родной матери, которую так долго искала? Бежать можно только с ней. — Мама, не пугай меня! Давай уедем! Хоть ненадолго! — А Михаил давно уж помешался, — будто не слыша ее, продолжала мать. — Предчувствовал, видать, что-то. Все говорил: «К катастрофе надо готовиться, выживать учиться! Скоро рухнет все!» Мы все смеялись… Ты не помнишь, но мы к нему ездили в Тверскую область. Он там, в глуши, дом купил. Уже тогда начал подвал бетонировать, ходы какие-то рыть, припасы собирать… Чтобы выжить, значит, после Апокалипсиса. Вот дурак, прости Господи мою душу грешную! Нам фотографии присылал, хвастался, как у него всего много там. И оружие, и колодец свой, и генератор — ну, все предусмотрел. Кроме одного: Господь нам эти страсти послал, а не люди. А от Господа в бетонированном подвале не спрячешься. — Хороши бы мы были, если бы поехали! — мрачно хохотнула раба Наталья. — Сгинули бы по дороге, порвали бы нас звери и в геенну души отправили. — Да уж, — кивнула Нина Андреевна. — Спасибо Новому Иеремии, которого нам Господь послал, отговорил. А я-то! И карту ему рисовала, и бегала за ним, и плакала… Потому что веры не было. Думала: тебя найти, по пути-то, и туда, в лес, уехать. Думала, что пересидеть можно некоторое время, а потом все постепенно наладится. Самой смешно! За окном послышался мотор. Лена, вслед за матерью, подошла к окну, надеясь увидеть друзей и «тойоту», но это был фургон с крохотными, зарешеченными окошками. «Автозак! — вспомнила Лена. — Арестантов на таких возят. Значит, не Максим с Толиком…» — Юра вернулся! — радостно вскрикнула раба Виктория, но тут же помрачнела. — Что-то не так. Глядите, дырки в боку! Стрелял по ним кто-то! Рядом неслышно оказался Иеремия. Он вскинул винтовку к плечу и в прицел осмотрел машину, из которой вышел бородатый брюнет лет тридцати с автоматом. Брюнет обошел машину и помог выбраться второму — светло-русому рослому парню, тоже с автоматом. Этот был ранен в ногу и хромал, опираясь на плечо товарища. — А где же остальные? — ахнул кто-то. — Плевать на остальных! — неожиданно резко сказал Иеремия. — Где патроны, вот что я хотел бы знать! Глава восемнадцатая ОГОНЬ И ВОДА Максим и Толик прошли квартал и как раз пересекали улицу, когда услышали приближавшийся звук мотора. Переглянувшись, они перешли на бег. Толик, что-то заметив, поманил друга рукой, и парни вбежали в разгромленный магазин «Одежда». — На втором этаже «Автозапчасти», — объяснил Толик. — Там вода может быть, дистиллированная. Надо проверить — нам вся пригодится! Они взбежали наверх по лестнице и уже оттуда через большое окно-витрину увидели, как рядом остановился КАМАЗ с наращенными бортами и натянутыми сверху цепями, которые явно должны были защищать от мутантов. Водитель не глушил двигатель, но несколько человек выскочили из кузова и забежали в то же здание. — Ну, попали! — Максим снял автомат с предохранителя. — Как нарочно! Они бесшумно отошли вглубь магазина, но незваные гости, поднявшись, рассыпались между выставленным товаром, заставляя парней отступать все дальше. Вооруженные мужчины в камуфляже негромко переговаривались. Похоже было, что они интересуются какими-то запчастями. Когда пятиться дальше было уже некуда, Максим подал голос. — Стоять! Мы вооружены, неприятностей не ищем! Кто вы такие? — А кто спрашивает? — послышалось в ответ после того, как приехавшие на КАМАЗе заняли позиции. — Нас больше, и у нас есть гранаты! Предлагаю выйти и поговорить. — Не будем ссориться! — добавил другой голос, более миролюбивый. — Мы здесь, только чтобы поискать некоторые необходимые вещи, потом немедленно уедем. — Ищите! — согласился Максим. — Но мы лучше подождем здесь. Сейчас по Москве много разных людей шатается. А гранаты у нас тоже есть! — решил соврать он. — И друзья неподалеку тоже найдутся! — Погоди-ка! — Толик хлопнул его по плечу. — Слышь, ты, в бейсболке! Да я тебя вижу, плохо прячешься! Ты ведь врач, верно? Ты с Сергеем с объекта выбежал, он еще умер в автобусе! — Ну, да… — неуверенно согласился миролюбивый. — Получается, вы — люди Новосиба? — Допустим! Но тогда и вы тоже — люди Новосиба! — Не стреляйте, я выхожу! — сказал тот, что ответил первым, и не спеша поднялся в полный рост, забросив автомат за спину. — Я — Капитан. Я больше не в команде Новосиба, и еще я знаю, что в этом районе сейчас людям Новосиба делать совершенно нечего. Он спокойно прошел по проходу, обогнул стеллаж и оказался перед Максимом, который навел на него автомат. — Не пугай! — ухмыльнулся Капитан, и Максим почувствовал крепкий запах перегара. — Я любимую женщину сам пристрелил, чего мне уже бояться? К тому же по вам видно, что не мрази какие-нибудь. Делаю вывод: сбежали! Ну и правильно, Новосибу хана. Так же, как и его несостоявшемуся проекту по спасению человечества! Не сдюжил, а теперь его еще и в хищениях обвинили, в сокрытии информации, еще в чем-то… Поехали с нами! — Вы куда направляетесь? — осторожно спросил Максим, опуская автомат, но не убирая палец со спускового крючка. — Мы — отсюда направляемся! Покидаем Москву. Будут дожди, кончатся продукты и горючее… Даже коньяк кончится. Едем куда глаза глядят! Присоединяйтесь, пара стволов в умелых руках всегда пригодятся. — Ты не видел майора Белоглазова? — Толик сделал шаг вперед. — Его, и еще Спеца, Новосиб на какую-то базу повез. — Ко мне и привез! — Капитан рассмеялся. — Тесен мир. Они и еще несколько человек не захотели уезжать, остались на базе в Северной башне Москва-сити. Белоглазов сказал, что должен поговорить с Новосибом, про предательство что-то мне рассказывал… Но мне некого больше предавать. — Я нашел! — раздалось из глубины магазина. — Две штуки! — Молодец, Пушкин! Ну так что — вы с нами или остаетесь? Думать некогда, вот-вот дождь начнется. — Остаемся! — сразу сказал Толик. — Так что удачи вам в путешествии! Капитан пожал плечами, повернулся и не оглядываясь пошел к лестнице. За ним, пятясь с автоматами наизготовку, потянулись и его люди. И тут же с улицы донеслось: «Скорее! Капли на асфальте, начинается!» — Ты меня извини! — выкрикнул Толик, когда они скакали вниз через ступеньку. — Но не хочу я нашего майора бросать! Неправильно это, ведь без него мы бы пропали тогда в форте! — Разберемся! — пообещал Максим. Они выбежали на улицу. КАМАЗ уже отъехал и теперь удалялся в сторону МКАД. Падающие с неба капли становились все чаще. Надо было на что-то решаться. — Разберемся с этим «пророком»-людоедом и заберем Лену, вместе с ее мамашей! — Максим первым побежал к окруженному рвом дому. — Пересидим дождь в их убежище, а потом решим, что делать! Где-то сбоку мелькнула фигура мутанта, но он, кажется, их не заметил. Под усиливающимся понемногу дождем они добежали до рва, который теперь пылал, и увидели рядом с ним машину, которой прежде здесь не было. * * * Как оказалось, шестеро молодых мужчин тоже жили в Обители. Вот только «послушниками» их можно было назвать лишь с большой натяжкой. Новый Иеремия, взглядов которого Лена понять не могла, да и не пыталась, сквозь пальцы смотрел на мародерство, постоянное пьянство и насилие, ставя лишь одно условие: собственно в Обители вести себя потише. Банду, в которую превратились эти парни, вполне устраивало такое положение дел. Они уезжали в рейды, где «отрывались» по полной, а отдыхать приезжали в крепость Иеремии, делясь с немногочисленной общиной добычей. «Пророк» пользовался, как ни странно, определенным авторитетом у этих мародеров. Он подсказал им, как разжиться оружием, советовал, где достать боеприпасы. Вот только последний совет оказался, видимо, неудачным: из очередного рейда вернулись лишь двое, сам Юрий и Армен. Им помогли взобраться наверх, и Юрий, пока женщины занимались его раной, как мог, объяснил произошедшее. — Иеремия, мы все сделали правильно! — сказал он, шипя от боли. — Армен, дай водки! Мы выследили небольшую группу вояк, застали их врасплох. Двое забаррикадировались в подъезде, остальных положили. Меня, правда, зацепило, и Шурика тоже, но не сильно. Мы с Арменом остались за теми двумя присматривать, а остальные пошли к автобусу — у вояк автобус был… Влезли внутрь, а там, оказывается, еще один затаился. Раненый, наверное. В общем, он подорвал себя! Мы не видели, но что еще это могло быть? А в автобусе что-то было у них… Не знаю, гранаты или мины, я не знаю! Рвануло так, что стекла в домах повылетали, нас чуть не пришибло обломками этого автобуса. И все, и нет наших ребят! — Я ведь говорил: не пейте, когда дело делаете! — Иеремия ярости пнул дорогим мокасином стену. — Все из-за пьянки постоянной! — Говорю же: подорвал себя вояка! Не слышишь меня? Кто мог предвидеть? — Юрий прервался, чтобы сделать несколько больших глотков водки. — Что вышло, то вышло. А мы хотели и автобус тоже взять, он был такой… Ну, приспособленный. — Идиоты! — Иеремия, словно волк по клетке, бегал от стены к стене. «Послушницы» испуганно жались по углам. — Сейчас дожди начнутся, а куда денешься, когда и патронов-то совсем нет… Эх, идиоты! — Слышь ты, пророк хренов! — обиделся Армен. — Сам сказал: будьте зверями, творите что хотите! Я лично твоей трепотней слабо интересуюсь, но проживу последние дни как хочу, понял? И ты мне не указ! Старухам своим лапшу на уши вешай! — Да как ты!.. — «Пророк» подскочил к Армену и замахнулся было, но опустил руку, когда боец направил на него автомат. — Быстро теперь твои «последние дни кончатся», очень быстро! Дожди ведь вот-вот начнутся. Осень придет и никого не пощадит. — Ладно, уж что вышло, то вышло! — прервал его Юрий. — Ну, может, по пути найдем людей еще. Он замолчал под тяжелым взглядом Иеремии, и Лена поняла, что есть некая информация, о которой «послушницам» знать не положено. «Пророк» усилием воли заставил себя успокоиться и побарабанил по подоконнику унизанными дорогими перстнями пальцами. — Вас хотя бы не выследили? — обернулся он спустя минуту к Юрию, допивавшему водку, пока раба Виктория накладывала шов на рану. — Была погоня? — Нет, — пьяно замотал головой раненый. — Правда, уже на подъезде услышали мотор. Но мы успели затаиться. Тоже какие-то вояки, в камуфляже, человек пять на КАМАЗе. Они прямо в нашу сторону уехали, но мы не рискнули вдвоем сунуться. Подождали немного — и сюда. — КАМАЗ, — задумчиво повторил Иеремия. — Ну что ж, горючего у нас и на КАМАЗ бы хватило… Делать нечего, уходите тогда к себе. Раба Наталья принесет вам поесть. — Мясо! — хохотнул Армен и повернулся к Лене. — А я вижу, тут еще мясцо появилось, а? Как зовут, деваха? — Тебе не надо знать, она с нами! — тут же выступила вперед Нина Андреевна. — Она не такая, как ваши грешницы! Она спасется. — От нас? — Парень поиграл густыми бровями. — Это вряд ли… Ладно, попозже познакомимся. Пойдем отдыхать, Юра. Он почти волоком потащил пьяного командира куда-то в их логово. Лена потерла виски. Она уже совершенно ничего не понимала. Как могли эти «отморозки» уживаться с полоумными сектантками и их странным «пророком»? Ей хотелось остаться наедине с матерью, и Лена надеялась, что вечером или ночью у них появится, наконец, возможность спокойно поговорить. Но события продолжали развиваться стремительно. Бегущее над Обителью серое облако уронило вниз первые капли, и вскоре пошел дождь. — Вот и близится конец мукам, вот и близится спасение наше! — запричитала, крестясь, раба Светлана, низенькая старушка. — Придут звери в ад наши души тащить, и останется лишь в огонь Божий шагнуть! — Что столпились? — Иеремия заметно нервничал. — Значит, так: раба Татьяна пусть на крышу идет, поможет готовить, там угли от дождя укрыть надо. А вы все, кроме Елены, берите бутылки и добавьте в ров бензина. Поджигать не смешите! Если будут одиночки, так справляйтесь или мне кричите. Вот же как не вовремя эти бараны напились… А ты, девушка, посиди тут. — «Пророк» передернул затвор винтовки и встал у окна. — Куда твои друзья поехали? — Не знаю, — пожала плечами Лена, жалея, что у нее нет автомата. Сейчас она была готова выпустить в спину Иеремии всю обойму. — Зачем вы им головы заморочили? Или сами в эту чушь верите? — Чушь? — Иеремия обернулся. — Чушь — это когда люди пытаются замыслу Божьему противостоять, вот что такое чушь! Мир зверям отдан, протри глаза и увидь сама. И ты поймешь, ты уверуешь… Расскажи мне, что ты видела. Знаешь, где у вояк склады? — Вам зачем? Вы же спасти душу через смерть собираетесь! — Я пастырь, моя миссия: просвещать последних людей. И обо всех душа моя болит, об упорствующих же — особенно. Послушницы мои спасутся, за них я спокоен… Идут! — Иеремия высунулся в окно и крикнул женщинам, поливавшим бензином из пластиковых бутылок мусор во рву. — Поджигайте и все сюда! Быстрее! Лена, боясь за мать, подбежала к нему. Вдалеке, там, на перекрестке, она увидела около двух десятков мутантов. Они пока еще не чуяли людей, но Иеремия был прав: отсидеться тихо не получится. А как только мутанты поднимут вой, придут другие, и их будет куда больше. Дождь по-прежнему оставался слабым, «грибным», и вскоре огненный ров отрезал Обитель от врагов. С помощью веревочной лестницы женщины одна за другой поднимались вверх, Лена помогала им перебраться через подоконник, тревожно поглядывая на пылающую линию. Она уже видела, как умеют прыгать некоторые мутанты. Таких мог остановить только страх. Нина Петровна, вооруженная «цепом», оставалась внизу последней, когда вдруг выронила оружие и поднесла руки к горлу. — Сходите к Юре с Арменом, а то еще уснут! — распоряжался Иеремия, ничего не замечая. — Не время отдыхать, пусть жрут и в окно поглядывают. И еще… Куда ты! Он попытался схватить рванувшуюся через подоконник Лену, но она вырвалась. Миг спустя Лена оказалась возле упавшей на траву матери. Схватив дочь за руку, Нина Андреевна что-то силилась ей сказать, но уже не могла. Не зная что делать, Лена попыталась разорвать свитер на ее груди, но сама отлично знала, что это не поможет. Слезы градом покатились из глаз — выходит, все зря? Она встретилась с мамой лишь для того, чтобы сначала увидеть ее сумасшествие, а потом и смерть? В лицо умирающей вдруг ударила сильная струя, запахло бензином. Вскочив, Лена посмотрела вверх и увидела рабу Викторию, старательно прыскающую на подругу из пластиковой бутылки. Тут же рядом оказалась раба Наталья, тоже с бутылкой. — Нет!! — Лена заслонила мать, и часть бензина попала ей на куртку. — Что вы делаете, зачем?! — Огонь очистит! — затараторила раба Виктория. — Огонь душу к Господу отведет, надо сжечь ее, пока живая! Вдруг обернется? Будет вечно зверем по земле скитаться! — Что за чушь?! — Девушка схватилась за голову, на нее накатывала истерика. — Вы же все ненормальные! — Быстро поднимайся! — из другого окна выглянул «пророк» со снайперской винтовкой. — Я приказываю, ну! Или пристрелю, ты привлекаешь зверей! Лена, хотела крикнуть «Стреляй! Стреляй, только быстрее, в этом кошмаре невозможно жить, я хочу, чтобы он кончился! Все равно как, лишь бы все это кончилось!», но не успела. Автоматная очередь разбила последнее остававшееся целым стекло, расщепила раму. Иеремия мгновенно спрятался в комнату, пригнулись и его «послушницы». Обернувшись, Лена увидела Максима, присевшего возле огненного рва с автоматом наизготовку, и Толика, который сбивал пламя с его обуглившейся куртки. — Лена, прижмись к стене! — крикнул Максим. — Не стой на виду! Она нагнулась, схватила умершую мать за плечи и потащила с собой к стене. Из бутылки, которую уронила на подоконник раба Наталья, лился вниз тоненькой струйкой бензин. Из окна третьего этажа высунулся светловолосый парень с автоматом и открыл огонь по бегущим к дому бойцам. Максим и Толик были перед ним как на ладони, но все пули пролетели мимо. — Пьяный, что ли? — Толик, оказавшись в «мертвой зоне», для острастки пальнул вверх. — Ленка, да у тебя вся куртка мокрая! Это что, бензин?! — Снимай! — Максим стал срывать с нее болоньевую курточку. — Тут же огонь вокруг! И тут же огня стало больше. На миг из окна второго этажа высунулась чья-то рука и кинула вниз горящую тряпку. Лена успела оттащить тело Нины Петровны, но бензин обильно пропитал траву. Вспыхнуло пламя, и к лежащей женщине потянулась огненная дорожка. — Нет! — Лена рванулась изо всех сил и выскользнула из куртки. — Потушите! — Поздно! — Толик сгреб Лену в охапку и потащил в сторону. — Брось куртку, Макс, она в бензине! Огонь охватил мертвое тело. Парень на третьем этаже, высунув автомат на вытянутых руках, попытался длинной очередью достать прятавшихся у стены. Они отступили еще на несколько шагов и увидели, как, скользнув по мокрой от бензина стене, пламя запрыгнуло на подоконник второго этажа. Почти сразу же в комнате кто-то закричал, послышались ругань и грохот. — Господи, прими мою душу!!! — истошно кричал кто-то, чей голос Лена не могла узнать. — На пол, на пол падай, Вика! — басила раба Наталья. — Куда ты! Не беги! — Остановите ее, там же горючее всюду! — заорал «пророк» Иеремия, присовокупив несколько совсем не приличествовавших ему выражений. — Что ж вы тут бензин всюду разлили, старые кошелки!! Армен! Где Армен?! Вспыхнули шторы и занавески. Между тем, дождь все усиливался. За стеной огня, который еще боролся с водой, постепенно собиралась толпа мутантов. Надо было снова рваться сквозь огонь, пока дождь не поборол его, бежать по наполнявшимся мутантами кварталам к «тойоте», но Лена все еще пыталась вырваться и кинуться к матери. Максим уже собрался надавать ей пощечин, но тут на втором этаже с треском распахнулось окно, и из него выпрыгнул темноволосый парень с автоматом, свитер на нем дымился. Он упал на траву, перекатился, подхватил оброненное оружие и побежал ко рву, на ходу вытаскивая что-то из кармана. Это оказались ключи, парень зажал их зубами и подхватил лежавший на земле широкий металлический лист. — Армен, сволочь! — закричал кто-то пьяным голосом сверху, и пули вспороли землю неподалеку. — Куда бежишь, тварь! Пристрелю! Но Армен не слушал его. Он перебросил лист через ров и перебежал его по этому мостику. Наперерез ему бросились мутанты, Армен открыл огонь, но их было слишком много. Его потащили в сторону, и крик раздираемого на части сопровождался истерическим хохотом из окна третьего этажа. — Он ключи уронил! — заметил Толик. — Их машина ближе и приспособлена лучше, это ж автозак, да еще и укрепленный! Рискуем, Макс! Мутанты, хоть и с испугом, но перебегали по мостику один за другим. Здесь тоже был огонь: пылало тело Нины Андреевны у стены, валил густой дым из окон. Только одна добыча была доступна: трое прижавшихся к стене. Но горящая трава пока еще отпугивала мутантов. — Бежим, пока толпа не собралась! — Максим короткой очередью, как уже привык, разнес череп твари слева и первым побежал рысцой ко рву. — Тащи Лену, я прикрою! Отрежем их огнем! Лена уже не сопротивлялась и позволила тащить себя за руку. Пристрелив несколько мутантов по пути ко рву, пламя над которым местами уже едва виднелось, Максим поменял рожок и отогнал выстрелами преследовавших друзей мутантов. Голодные твари одна за другой пробегали по мостику, и снаружи огненного кольца их уже почти не осталось. Толик, разбежавшись, прыгнул первым, увлекая за собой Лену. Секунду спустя рядом оказался Максим, и тогда Толик, сбросив с плеча автомат, указал ему на собравшихся напротив них мутантов. — Будьте пока здесь, отвлекайте их! Я должен подобрать ключи! На бегу нашпиговав пулями двух мутантов, что преградили ему путь, он побежал туда, где выронил ключи Армен перед своей гибелью. Максим запрыгал, закричал, привлекая внимание столпившихся теперь внутри кольца рва мутантов. Это не вполне сработало: часть тварей заметила движение Толика. Они побежали вдоль рва, приближаясь опять к железному мостику. Дождь превратился в ливень, и ров начал гаснуть. Максим уже собирался бежать вслед за другом, увлекая с собой Лену, но в этот момент толпу мутантов разметал взрыв, за которым тут же последовал еще один. Повалив Лену, Максим закрыл ее собой. На них падали комья земли и окровавленные части разорванных тварей. Когда взрывы прекратились, сменившись нестерпимыми, рвущими душу воплями израненных существ, Максим вскочил и просто забросил на плечо оглушенную девушку. Впереди он увидел Толика, который, прикладом отбросив от себя мутанта с разорванным осколками животом, быстро нагнулся и завладел-таки ключами от машины. — Быстрей! — крикнул он. — Наш шанс! Дав напоследок еще одну очередь из автомата, Толик запрыгнул в кабину, скрывшись от голодных преследователей за наваренными решетками. Дверь в кузов была открыта, и Максим втолкнул внутрь Лену. Здесь катались по полу пустые бутылки, стены украшала порнография. Позади застрочил автомат, и Максим оглянулся, готовый встретить врага. От дома к мостику, поливая мутантов из двух автоматов, бежал «пророк» Новый Иеремия. Позади него ярко разгоралась Обитель, пламя плясало уже и за окнами пятого этажа. То ли вопли, то ли молитвы долетали оттуда. — Я с вами! — деловито сообщил Иеремия, подбегая. — Скорее, сейчас рванет, мы же бензин со всей округи собрали! — Куда?! — Максим, не ожидавший такого поворота, не выстрелил сразу. — Куда лезешь?! — Их не спасти! — заверещал «пророк». — А я хотел, хотел всех вывезти, но подвели меня! Я ведь знаю, один только я знаю дом в Тверской области, где все есть! Там пересидим, там и оружие, и пища! Карту сжег, но все запомнил! Теперь только я знаю! Не губи себя, парень, ну куда вы денетесь?! До крови прикусив губу, Максим позволил Иеремии нырнуть в кузов автозака. Еще одна очередь, чтобы отогнать мутантов, и он тоже оказался внутри. Дверь запиралась тяжелыми засовами, и хотя в нее тут же забарабанили кулаки обозленных тварей, опасаться их больше не приходилось. — Поехали! — рявкнул Толик и рванул с места. — Отбери оружие у этого гада, Макс! Пусть Белоглазов решает, что с ним делать, добраться бы только до него! «Пророк», испуганно улыбаясь, сам положил автоматы на пол автозака. «Убить его сейчас? — в последний раз подумал Максим. — Глупо. И труп придется выбрасывать на ходу, и кровь будет повсюду… Почему же я сразу не всадил ему пулю в лоб!» Обреченно вздохнув, он уселся на скамью и положил автомат на колени. Лена забилась в угол, поджала ноги и закрыла ладонями лицо. — Этот кошмар, он ведь должен когда-нибудь кончиться? — проговорила она надтреснутым голосом. — Он ведь кончится, Макс? Я просто больше не могу… — Обязательно кончится! — преувеличенно уверенно пообещал Максим, глядя в зарешеченное окошко на пролетающую мимо мокрую улицу. — Все так плохо, что изменения могут быть только в лучшую сторону. — С первого дня так думали многие, — сказал Иеремия, разглядывая свои перстни. — Но они ошибались. — Лучше заткнись! * * * Им повезло: в западной части города дождя еще не было, хотя небо хмурилось, а где-то на севере уже сверкали молнии. Счастливо избежав встреч с мародерами и военными, держась подальше от Магистральной базы, Толик привел автозак к Северной башне. Здесь, к его радости, уже стоял знакомый ЛиАЗ. Надя, суетясь и покрикивая, руководила погрузкой: бойцы вытаскивали с нулевых этажей и загружали в автобус бутыли с водой, продукты и оружие. Завидев незнакомую машину, люди приготовились к обороне, но Толик приветственно погудел и высунулся из кабины. — Не узнаешь, Дрон?! Вроде не так давно расстались! — А ты теперь что, арестантов возишь? — спросил Дрон, опуская автомат, но разглядывая Толика с подозрением. — И куда вы делись вместе с Леной? Мне, между прочим, досталось от Папы Миши. — Мои извинения перед тобой и перед Папой Мишей! — весело ответил Толик, выбираясь наружу. — Так было надо. Но арестанта я и правда привез, сейчас покажем! — Папе Мише ты уже ничего не покажешь. Неприятности у нас серьезные. Большое начальство объявило Новосиба вне закона! Под огнем уходили, совсем дуракам крышу сорвало… Максим первым выпихнул из кузова Нового Иеремию. Облаченный в костюм, все еще выглядевший дорогим, с золотыми часами и перстнями, «пророк» выглядел нелепо на фоне чумазых, усталых бойцов в мятой одежде. Дрон вопросительно посмотрел на Максима. — Людоед! — просто ответил тот. — Почти как те, что на крыше универсама зверствовали. Но я думаю, этот еще хуже. — Я знаю местечко в Тверской области, где есть дом, снабженный всеми необходимыми припасами, — вкрадчиво сказал Иеремия. — Независимый источник воды, дрова, оружие, генератор… Там все есть. И только я знаю, где он. — Вот подвесим тебя над костерком и тоже будем знать! — зло пообещал ему Толик. — Совру! — сразу ответил Иеремия и улыбнулся. — А что мне терять? Совру! Я в Твери четыре года жил, так что соврать сумею! И деревни назову, и речки, никак меня не проверишь! Совру и погублю вас всех. Толик не нашелся, что ответить. В это время Максим вывел из автозака Лену, которая смотрела только себе под ноги. Увидев подругу, к ней тут же подбежала Надя и отвела в сторону. Оглядевшись, Максим, увидел Новосиба и Белоглазова, которые о чем-то беседовали у входа на покидаемую базу. — Ну, и чего вернулись? — вместо приветствия спросил Новосиб, когда они подошли к нему. — Уж сбежали, так бежали бы подальше. А нас скоро всех перестреляют, как врагов народа. — Я очень рад! — улыбнулся майор. — И Спец обрадуется, когда вас увидит. Только вы и правда не вовремя, наверное… Наш командир потерял поддержку у руководства, со всеми поссорился, и его ищут. Он теперь отказывается командовать. — Да не в этом дело! — воскликнул Новосиб. — Если бы был толк от этого проекта, я бы зубами грыз их всех, но ведь все, по сути, погибло. Зря мы это организовывали, зря тратили время и ресурсы. Даже Капитан сбежал, будь он неладен, — понял, что конец всему, собрал охрану и сбежал с ними. Крыса! Но тебе, майор, я того же желаю: спасайся! Бойцы и транспорт есть, запас на первое время тоже. Веди их, куда сочтешь нужным. А я останусь здесь. Посижу напоследок за пулеметом. Заодно и вам время выиграю, спокойно покинете город. В Москве теперь только смерть, и никаких надежд. Он посмотрел в небо, и все последовали его примеру. Тучи с севера быстро надвигались на них. Максим подумал, что где-то в небе тикают часы судьбы, отсчитывая последние отпущенные им на принятие решения минуты. — Мы привезли Нового Иеремию, того самого «пророка», о котором вам пленный рассказывал, — сказал он Белоглазову. — Так уж вышло, не пристрелил я его. Мама Лены, покойная, рассказала ему дорогу к дому одного старого знакомого, который был помешан на апокалипсисе. Ну, то есть, на катастрофе. Готовился к ней, собирал запасы, укреплял дом в лесу. Иеремия клянется, что сможет нас туда доставить. Но рисовать карту отказывается. Если бы вы, товарищ майор, с ним поработали, то… Может, расколется? — Посмотрим, что можно сделать. — Белоглазов перестал улыбаться. — Новосиб, это немного меняет дело. Если этот дом — не выдумка, то ты можешь спасти своих людей. Прежде чем ответить, Новосиб бросил взгляд на автобус. Погрузка была завершена, бойцы занимали свои места. — Я их обманул, Юра. Я обещал им спасение от вируса, но не нашел его. Они боролись и гибли зря. Я обманщик. — Какой бы ты ни был, ты можешь вести людей за собой. Это очень важно сейчас. — Понимаешь, я умею только бороться. И я хотел просто все сделать сам, понимаешь? Я — сам! Потому что если хочешь что-то сделать хорошо — делай сам. Теперь все пропало. Все, что остается, — поискать угол, в который можно забиться, и терпеливо выживать. Будет осень, будет зима, будут умирать и превращаться в мутантов люди… А потом однажды умру и я. И ты. И все мы. — Ты умеешь только бороться или только выигрывать? — спросил Белоглазов. — Не разочаровывай меня, Новосиб. Наверное, ты не сделал всего, что мог. Но ведь это сегодня касается каждого. Все мы ошибались, и еще не раз ошибемся, прежде чем поймем, как нам теперь жить. Может быть, только наши дети поймут. Но чтобы наши дети жили, сначала должны выжить мы. Иди в автобус, Новосиб, и командуй. А я с парнями поеду, поболтаю с «пророком» этим. Давай не паниковать, а просто делать свое дело и жить день за днем. Только не как звери, а как люди. — Ох, как ты надоел мне со своими нотациями! — Новосиб откашлялся и смачно харкнул на асфальт. — День за днем! Да мы живы только потому, что дождь вот-вот польет и за нами испугались погоню отправить! Черт с тобой, поехали, какая разница, где помирать… Эй, в автобусе! Слушать мою команду! Он пошел к ЛиАЗу. Майор пожал плечами. — А что я такого странного сказал, парни? Да, будем жить день за днем, и умирать тоже, если судьба такая. Но если ты можешь погибнуть в любой момент — разве это повод торопиться? Или я чего-то не понимаю? По дороге расскажете, что случилось. Пошли, показывайте мне этого вашего «пророка»-каннибала! Когда автобус и следовавший за ним автозак отъехали от мертвой базы, упали первые капли дождя. Начиналась сильная гроза, и обильный ливень почти потушил пожары в башнях Москва-сити. Но над ними еще много дней поднимался в небо черный дым. Умиравший город становился надгробным памятником самому себе.