Город солнца
Дэвид Ливайн


Подросток Джейми Гэбриэл, как обычно, отправился разносить газеты… и исчез.

Поиски длились несколько месяцев, но так ни к чему и не привели. Полиция уверена – мальчик давно мертв.

Но тогда почему тело Джейми так и не нашли?

Родители не хотят сдаваться. Они нанимают первоклассного частного детектива – бывшего полицейского Фрэнка Бера, способного раскрыть самое безнадежное и запутанное дело.

Практически сразу Фрэнк начинает подозревать, что мальчика похитили.

Но кто и зачем?

У его родных не так уж много денег, а сутенеров, поставляющих детей богатым педофилам, в тихом провинциальном городке просто не может быть!

У Фрэнка есть лишь две зацепки – велосипед Джейми, оказавшийся у скупщика краденого, и роскошная машина, которую случайный свидетель видел неподалеку от места, где пропал мальчик.

Но как связать эти факты?

И есть ли между ними связь?


Дэвид Ливайн

Город солнца


Посвящается тем, кто пропал,

и тем, кто их ждет


Глава 1


Джейми Гэбриэл просыпается в 5:44 по радиобудильнику. Он немедленно выключает его, тем более что звучит уже набившая оскомину песня, которую исполняет солист популярной мальчиковой группы, одевающийся и двигающийся неотличимо от своей подтанцовки. Кошмар! Хотя ребятам в школе он нравится. На самом деле нравится не всем, но никто в этом не признается. Джейми любит слушать «Грин дэй» и «Линкин парк».[1 - Калифорнийские группы, играющие альтернативный рок.] На улице еще довольно темно. Он встает – для него ранний подъем не проблема.

У себя в спальне спят мама и папа, Кэрол и Пол. На полу у них лежит большой новый ковер голубого цвета, заменивший красно-коричневое страшилище, купленное вместе с домом. Мама говорит, что голубой цвет лучше сочетается с дубовым спальным гарнитуром.

Гэбриэлы купили на Ричардс-авеню разноуровневый дом в стиле ранчо в городской общине Уэйн. Вдоль дорог здесь растут деревья, а возле каждого дома – ухоженный дворик.

Джейми бросает взгляд на свою школьную фотографию. Он ее ненавидит. В тот день его пшеничного цвета волосы торчали во все стороны. Заходит в ванную, умывается. Зубы лучше почистить после завтрака, перед уходом в школу.

Мальчик проходит через кухню. Опять пирожки с повидлом! Только не это! Он выходит через кухонную дверь в гараж. Маме и папе нравится, что гараж соединен с домом, а в нем есть место для белого мини-вэна, голубого «бьюика», да еще и для верстака.

Он пытается поднять дверь гаража, однако на полпути она застревает. На Джейми стремительно, молнией бросается темный мохнатый комок, который чуть не сбивает его с ног.

– Ты чего это, Татер?

Хвост седого лабрадора пару раз хлопает его по ногам. Пес любит, когда его гладят. Мальчик, потрепав собаку по холке, пригнувшись выбирается из гаража.

Пачка утренних газет «Стар», резко пахнущих типографской краской и еще хранящих тепло печатных машин, ждет его у двери. Джейми тащит их в гараж, где складывает каждую газету по отдельности, чтобы было удобнее бросать их с велосипеда.

Он укладывает газеты в белые брезентовые мешки, которые вешает крест-накрест на плечи, и садится на велосипед. «Мангуст» – его собственный. Джейми шесть месяцев после переезда на Ричардс-авеню копил деньги, заработанные доставкой газет. Татер ведет себя странно – опять трется о его ногу. Старый пес вдруг начинает жалобно скулить, а потом и вовсе выть и рычать – такого с ним еще никогда не бывало.

– Ты чего это, Татер? – удивленно повторяет Джейми, усаживаясь в седло. Маршрут ему предстоит длинный. Татер неистовствует. Собаки чувствуют беду…


– Нужно было ехать в «Макдоналдс», жирный козел, – раздраженно бросил Гарт Минц по кличке Задира Тэду Форду, потянувшись мимо него за гренком. Тэд обиженно скривился, но лишь на мгновение. В сером «линкольне» 1981 года выпуска воняло бензином, фастфудом, а от Тэда еще и лосьоном «Олд спайс».

– Ты ешь не меньше меня, – огрызнулся Тэд. – Просто не толстеешь, порода такая.

Задира ничего не ответил и стал жевать гренок.

Отсутствие реакции Тэда не удовлетворило, но продолжать дискуссию он не решился. Задира весил почти на тридцать пять килограммов меньше его, однако был крепким парнем. Жилистый мускулистый Задира как-то раз, находясь в изрядном подпитии, на глазах у Тэда изуродовал нос одному парню. Когда Задиру оттащили, левая ноздря бедолаги была разорвана, и ее края ходили ходуном от дыхания.

Многое в Задире выводило Тэда из себя, но омерзительнее всего было то, что от него почти постоянно несло тухлятиной. Душ он не принимал по нескольку дней, хотя подтягивался на перекладине, отжимался от пола и делал приседания, – после занятий лишь обтирался полотенцем, уделяя особое внимание многочисленным татуировкам. Его светлые волосы с рыжеватым оттенком спадали на лицо грязными лохмами. А еще у Задиры были шрамы. Красные и выпуклые, они устрашающими бороздами покрывали его руки, как будто кто-то прошелся по ним обвалочным ножом. Как-то Тэд собрался с духом и рискнул спросить Задиру, где тот их заработал. В ответ услышал, что «тут, недалеко»; на этом тема была закрыта.

– Везет же тебе – ешь сколько хочешь и не толстеешь, – повторил Тэд с полным ртом.

– Да, мне везет, – ответил Задира и, обернувшись, стал смотреть на улицу, все еще темную из-за чертовых деревьев. – А все-таки ехать нужно было в «Макдоналдс».


Джейми Гэбриэл жмет на педали. Его велосипед летит мимо спящих домов. Газеты он бросает во дворики и на веранды. Каждый бросок сопровождается сложным маневром велосипеда. Спринклер поливает газон, кажущийся голубым от неяркого утреннего света. Джейми бросает газету ко входной двери под козырек, чтобы ее на намочило, и вновь жмет на педали. Уличные фонари с легким шипением гаснут – вот и утро. Отец доволен, что они переехали в район, который имеет свои традиции – например, такую доставку газеты. Мама переживает, что сын встает чуть свет, не высыпается. Но Джейми нравится его работа. Едешь себе и едешь по пустынным и темным улицам. Первое время, когда только начал развозить газеты и еле тащился по маршруту на своем стареньком велосипеде, он не чувствовал такой уверенности в себе. Теперь у него новый велосипед, деньги на который он заработал сам. Как-то мальчик прочитал об одном почтальоне, который стал чемпионом Олимпийских игр по велосипедному спорту. Может, и у него получится? У Джейми есть фотография этого спортсмена. Чернокожий, с рельефными мышцами ног. Такое впечатление, что никакой велосипед его не выдержит. Джейми смотрит на часы. Времени у него предостаточно.


Задира посмотрел на часы на приборной доске «линкольна». Теперь в проклятой машине, кроме бензина и лосьона, воняет еще и газами Тэда – с ума можно сойти. Машина, правда, «чистая». Ригги купил ее за наличные и навесил фальшивые номера специально для них. Задира ненавидел эти паршивые пикапы. Он напряг мышцы предплечья, ощутил их движение под плохо зажившей кожей рук, покрытой светло-рыжими волосами. При небольшом весе мышцы у него внушительные. И вообще тело у него – загляденье. Что касается физических упражнений, тут с дисциплиной у него все в порядке, однако во время работы его, случалось, одолевала лень, тем более что он ненавидел эти похищения. Любому дураку это под силу. Вот взять дом – это совсем другое дело!

– Заводи машину, – тихо сказал Задира, взглянув на часы. Он внимательно осмотрел улицу через ветровое стекло. Впечатление такое, как будто находишься на мостике звездолета «Энтерпрайз» из сериала «Стар Трек».

– Вот черт! – выругался Тэд, подавившись куском гренка. Стартер автомобиля ожил.

На углу прямо перед собой они увидели цель.


Джейми, опустив голову, изо всех сил жмет на педали. Он идет на рекорд. На мировой рекорд! Мальчик бросает очередную газету, а затем, опустив правое плечо, входит в правый поворот на улочку Тиббс. Брезентовый мешок на его левом плече заметно полегчал и теперь нарушает равновесие. Джейми с усилием выравнивает велосипед и неожиданно видит перед собой машину. О Боже! Он выскакивает из-за поворота прямо на нее, успевая заметить ржавую решетку радиатора, и резко жмет на тормоза.

Шины отчаянно визжат, оставляя на асфальте черный след. Пахнет паленой резиной. Велосипед останавливается в нескольких сантиметрах от машины.

Со вздохом облегчения Джейми тащит велосипед к тротуару, на ходу поднимая выпавшие газеты.

Двери автомобиля открываются, и Джейми видит вылезающих из него двух мужчин. Они быстро идут к нему. От волнения мальчик сильно сжимает ручной тормоз.


Глава 2


Кэрол Гэбриэл поправляет белокурый локон, выбившийся из-за уха, и делает глоток кофе. Она пьет свежемолотый «Фолджерс» с мягким приятным вкусом. Ее подруги любят кофе «Старбакс», однако Кэрол считает, что он слишком горький и что те пьют его лишь из-за раскрученной марки.

Она стоит в кухне и смотрит на улицу через небольшое квадратное окно над раковиной. Кэрол ловит себя на мысли, что после переезда сюда она почти все время улыбается. Особенно последние три недели, когда осень расцветила все деревья желтым, оранжевым и красным. Хотя день ясный и солнечный, ей немного не по себе. Вторая чашка кофе подходит к концу – Джейми обычно возвращается домой до того, как она успевает допить первую.

Пол входит на кухню с еще не затянутым на шее галстуком. Он изучает рекламный проспект и поэтому с грохотом натыкается на стул. Стул летит по терракотовой половой плитке, а Пол, сморщившись, потирает колено и бедро. Кэрол оборачивается на шум.

Погашение кредита и процентов по нему. Суммы полученных наличных денег с налоговыми преимуществами и страховкой суммы, выплачиваемой по полису. Пол пока не знает, как лучше представить клиентам эту концепцию, однако заниматься ею нужно уже сейчас. Он садится за стол и с хрустом откусывает уже остывший тост. Страхование жизни; годовые взносы, пособие по смерти застрахованного – аналог индивидуального пенсионного счета по достижении 65 лет, – все это привлекало его в новом районе. Пол расширил здесь свою клиентскую базу, статус его клиентов повысился. Он действует грамотно и наверняка – выплаты за дом, который он приобрел, могут даже в самые плохие месяцы покрываться за счет комиссионных, полученных от продажи страховых полисов. Теперь его задача состоит в том, чтобы таких месяцев было как можно меньше.

Пол жует. Он держит тост в правой руке, а левой щупает свой живот. Живот поддается, а ведь ему всего тридцать пять лет. До тридцати одного года у него был твердокаменный пресс, который он незаметно утратил за последние четыре года. При росте сто восемьдесят четыре сантиметра он был худощавым и, сколько себя помнит, бегал трусцой. Но однажды у него обнаружили костную шпору на пятке. Врач советовал ее удалить, но после операции предстоял долгий период восстановления, поэтому Пол продолжал бегать. Его убеждали, что это не поможет и шпора будет обострять развившийся подошвенный апоневроз, но он никого не слушал. Пол по-прежнему накручивал милю за милей, пока что-то в нем самом вдруг не изменилось, не сломалось, и его пробежкам пришел конец. Работа сделала то, что не удалось сделать боли, – остановила его на полном ходу. Он начал приходить домой уставшим, однако это была совсем не та усталость, которую он испытывал в юности после физической работы. Несколько порций скотча в неделю увеличились до нескольких за вечер, иначе он не мог уснуть. Тогда у него и начал расти живот. Потом Пол начал пить водку. Засыпал после нее быстро, однако форму потерял окончательно.

– Пол, у меня дурное предчувствие, – говорит Кэрол, склоняясь к нему. Теперь она уже сильно обеспокоена. Пол непонимающе смотрит на жену. – Ты не видел Джейми?

– Нет, а что?

– Его до сих пор нет дома.

– Может, он ушел в школу раньше…

На ее лице глубокая озабоченность – ну какой ребенок пойдет в школу раньше времени?

Как взрослый мужчина может быть таким тупым? Эта мысль вдруг вспыхивает в ее сознании. Кэрол сразу же чувствует себя виноватой и изо всех сил пытается подумать о чем-нибудь другом. Безуспешно.

– Да, ты права. – Он допивает кофе, собирает свои страховые проспекты и встает из-за стола.

– Может, у него сломался велосипед? – Кэрол смотрит на него с надеждой.

– Я уже опаздываю, но все-таки проеду по его маршруту, поищу его по дороге в офис. Позвони, если он появится. Я хочу знать, почему…

– Позвони сразу же, как его увидишь. Позвони как можно быстрее, а я проверю, не зашел ли он к Догерти. Может, он у них?

– Да, вполне возможно. – Пол чмокает ее в щеку и идет к двери. Кэрол – как бесчувственный манекен, страх в ее душе все нарастает.

Матери чувствуют беду…


Синий «бьюик-лесабр» Пола колесит по району. Улицы, которые всего час назад были такими тихими, сейчас полны разноголосьем и городским шумом. Малышей везут в детсады на мини-вэнах. Дети постарше стайкой едут в школу на велосипедах. Их старшие братья и сестры – набившись в старенькие и не очень автомобили. На тротуарах множество любителей бега и собачников.

Пол останавливается, увидев знак «Стоп!», который держит в руке пожилая седая женщина с оранжевым поясом. По ее сигналу дорогу перед «бьюиком» переходит толпа восьмилеток, а Пол опускает стекло и спрашивает:

– Вы знаете Джейми Гэбриэла? Вы его, случайно, не видели?

– Это имя мне ни о чем не говорит, – скрипит она прокуренным голосом.

– Он развозит по утрам газеты, – уточняет Пол, сожалея, что не захватил с собой фотографию сына. – Может, у него сломался велосипед?

– Нет, не видела.

Пол разочарованно кивает головой и едет дальше. Поворачивает направо на Тиббс – грязную улочку, всю в пятнах машинного масла. Джейми там нет, и все выглядит как обычно. В полном замешательстве он проезжает маршрут сына до конца, а затем отправляется на работу.


Задира сидит и пьет свое утреннее пиво. Гитарный перебор громом гремит в его голове. Все утро он слушал металл – «Мадвэйн». Минуту назад Задира выключил музыку, однако все еще слышит ее. Задира это умеет. Это одна из многих вещей, которые другие не могут делать, а он может. Он вообще не такой, как все, и знает об этом, но не чувствует себя от этого счастливым. Быть одаренным и быть счастливым – разные вещи. Он представляет себе звучание бас-гитары – не хочет думать больше ни о чем и приходит в себя только от визга шин подъехавшего мини-фургона.

Тэд тяжело вылезает из машины, в руках у него упаковка с шестью банками пива «Блю риббон» и закуска, уже второй раз за день. На этот раз еда из «Макдоналдса», в полном соответствии с его пожеланиями. Тэд идет к дому, который, как бельмо на глазу, портит внешний вид всего района. Краска на стенах давно облупилась, а свежепокрашены только боковые окна. Это окна комнаты, выходящей в холл. Для отвода глаз – это их музыкальная студия. Но пока еще у них никто ничего не спрашивал. Соседи были бы рады, если бы они вместе с этим убогим домом убрались ко всем чертям. Тогда цены на недвижимость в районе сразу резко вырастут.

Тэд входит, снимает солнечные очки и убирает их в карман фланелевой рубашки. Гостиная имеет запущенный вид. На полу ковер, цветом и текстурой напоминающий чечевицу. Вдоль стен – старенькие, истертые до дыр оранжево-зеленые диваны.

Столовая завалена коробками и стаканами от фастфуда. Задира качается на ветхом стуле перед выключенным цветным телевизором, которому лет двадцать. На пакетах от молока пристроена самодельная антенна из фольги, издалека похожая на заячьи уши. Он уставился в темный экран телевизора и слегка покачивает головой в такт музыке, которая слышна только ему одному. Он без рубашки.

– А ты лентяй.

Задира, не отрывая взгляда от телевизора, показывает Тэду средний палец.

– Ты как относишься к работе?

– Ты говорил с Риггсом? – Задира задает вопрос так, как будто Тэд только что вошел в комнату и ничего ему еще не говорил.

– Ну что ты за бездельник! Посмотри на себя!

– Пока ты ездил, я был там два раза, – бесстрастно говорит Задира. Он переводит равнодушный взгляд на Тэда, отчего тот останавливается. – Ты говорил с Ригги?

– Два раза! Ни хрена себе, два раза… – Тэд переводит дыхание. – Да, я говорил с ним.

– И что он сказал?

Тэд ставит упаковку с пивом на обеденный стол, заваленный мусором. Он открывает одну банку для себя, другую бросает Задире.

– Мистер Ригги сказал, что все должно быть готово к четвергу.

Задира открывает банку и делает маленький глоток.

– Четверг. Вот черт!

– Да. – Тэду нравится, что у его партнера проблемы. – Поэтому начинай его раскалывать.

– Да? Значит, я должен это делать? А почему бы тебе самому не попробовать?

Тэд на минуту замолкает.

– Нет, спасибо. Профессионал у нас в этом деле ты.

Задира кивает, явно довольный, затем бросает в рот таблетку, запивает ее остатками пива и устало встает. Анальгетик. Когда ты испытываешь физическую боль, он помогает с ней справиться. Когда боли нет, он помогает справиться со всем остальным. Он решительно идет через холл к двери боковой спальни.

Тэд занимает освободившийся перед телевизором стул и включает мультфильмы.


Слышен щелчок отпирающегося замка, и дверь открывается, впуская полоску света в темную неприятную спальню. Закрашенные черной краской окна снаружи закрыты ставнями, а изнутри зарешечены. Единственный предмет мебели – кровать без белья, подушек и одеяла. Задира вкручивает лампочку. Свернувшись калачиком, прижавшись к стене, на кровати лежит заплаканный и испуганный ребенок. Лицо Задиры застыло как маска, которая не выражает ни бешенства, ни безумия. Лицо мальчика тоже похоже на маску. Маску боли, страха, недоумения, а глубоко под всем этим – ненависти к мучителю. Он даже не пытается сопротивляться, просто замирает.

– А вот и я, – выкрикивает Задира. Он ногой захлопывает дверь и бросается на мальчика.

В гостиной Тэд делает звук телевизора погромче…


Черт! Куда подевалась инструкция к блэкберри? Пол перебирает бумаги, которыми завален стол. Телефонные линии хронически заняты, поэтому он несколько недель программировал эту дрянь, а теперь вот не может ее найти. На стенах его офиса висят в рамках многочисленные дипломы и сертификаты, отмечающие его заслуги на поприще страхового агента, однако сейчас толку от них мало.

В дверях появляется Жанин.

– Кэрол на третьей линии, – говорит она и исчезает.

По дороге на работу он позвонил жене и сказал, чтобы она сама поискала его.

– Кэрол? У меня тут блэкберри накрылся. Джейми не показывался? После работы я с ним серьезно поговорю…

Ее ответ повергает его в шок. Уже четверть одиннадцатого.

– Сообщить в полицию? Мы, конечно, можем, но я не уверен, что в этом есть необходимость. – Он смотрит вдаль отстраненным взглядом. Там – целый мир, в котором возможно все. Но он к этому еще не готов. Отцы не всегда хотят все знать.

– Если он не появится в обычное время после школы… – Он замолкает. В желудке начинается нечто невообразимое. Он бурчит так громко, как будто он выпил шесть чашек кофе подряд и ничего при этом не ел.

– Да, ты права – я еду домой… Хорошо… Постарайся успокоиться. – Он кладет трубку и вдруг сам ощущает тревогу.


Пол и Кэрол стоят растерянные посреди бюрократической суеты полицейского участка. Они воспринимают всю эту беготню как замедленное движение в испорченном видеофильме.

Родители обращаются к мускулистому дежурному.

Затем они сидят перед озабоченным патрульным, заполняют бланки и передают ему фотографии сына.

Потом ожидание на деревянной скамье. Пол держит в одной руке стаканчик с остывшим кофе, в другой – руку Кэрол. Черты ее лица обострились, кожа приобрела землисто-серый оттенок.

Наконец хмурый патрульный проводит их в маленький, со стеклянными стенами, кабинет капитана Помероя. Мягкий, добродушный на вид мужчина с хрящеватым носом сидит за столом. На галстуке у него серебряный зажим, а в кармане рубашки – серебряная ручка и карандаш. Волосы гладко зачесаны назад и блестят, от него пахнет одеколоном и антиникотиновой жевательной резинкой.

– Мистер и миссис Гэбриэл. Я ознакомился с вашим заявлением и хочу заверить вас в том, что мы сделаем решительно все для того, чтобы найти вашего мальчика, э-э-э… Джеймса.

– Джейми, – поправляет его Кэрол сквозь стиснутые зубы.

– Джейми, – делает отметку в бумагах Померой. – А я думал, что это сокращенное имя…

– Нет. Его полное имя – Джейми, так написано и в свидетельстве о рождении.

– Но прежде чем мы начнем действовать, прежде чем дать ход делу, я хотел бы быть уверен, что это… Ну что ваш мальчик не убежал из дома…

– Он пропал! Я знаю!

– Мэм, почти все матери… Послушайте, я просто хочу быть уверен. Ведь вы знаете, какими бывают мальчишки.

– Что? – Голос у Пола предательски срывается.

– Я что хочу сказать… Ведь часто бывает так, что, например, после неудачной контрольной по математике парня ноги домой не несут. Или же с друзьями поссорился…

– Только не Джейми.

– Миссис Гэбриэл… – Померой откидывается в кресле и перебрасывает кобуру с пистолетом на поясе вперед. Он взглядом приглашает Пола вступить в разговор.

– Дорогая, я уверен, что все так говорят о своих…

– Именно, – облегченно подхватывает Померой. – Да он просто…

Надежда – это хрупкая соломинка, за которую пытаются ухватиться мужчины, но для Кэрол она слишком хрупкая. Выражение ее лица останавливает Помероя на середине фразы, тем не менее он продолжает:

– Думаю, вам надо побеседовать с его учителями. Убедитесь, что в школе у него все в порядке. Поговорите с его друзьями…

– Хорошо, обязательно… – Полу не хватает слов.

– Любые ваши действия в этом направлении здорово нам помогут. – Померой постукивает серебряной ручкой по краю стола.

– А вы что собираетесь делать? Вы будете рассылать ориентировку?

– Мы это уже сделали. Довели информацию до всех… Послушайте, мэм, мы начали действовать. Возьмем под наблюдение ваш дом, место вашей работы. Полицейские опросят всех ваших соседей. И позвоните мне, как только ваш сын появится. – Померой провожает их до двери кабинета. – Он появится. – Померой ободряюще улыбается. – Обязательно появится. – И закрывает дверь кабинета.

– Он нам не поможет, – мрачно говорит Кэрол.

Пол молчит.


Часы перевели назад, и теперь в Индиане темнеет раньше. К дому подъезжает «бьюик». После долгих часов поисков и расклейки объявлений Пол выходит из машины. Сколько раз он выходил из нее с Джейми, которого забирал после тренировок по футболу. Пол долго стоит у машины, не решаясь войти в дом. В дверях появляется Кэрол – она целый день дежурила у телефона – и отрицательно качает головой. Ничего. Солнце уходит за горизонт. Симпатичный молодой мужчина смотрит на свой дом, на жену, стоящую на крыльце. У тротуара припаркована патрульная машина. Пол идет к дому, жена – ему навстречу. Они крепко обнимают друг друга, не говоря ни слова. День подошел к концу.


Пол ест безвкусную холодную кашу. Это его ужин. К их телефону подключен определитель с магнитофоном – все звонки должны отслеживать двое патрульных в машине. Кэрол, оцепенев, сидит рядом с ним. В кухонную дверь кто-то скребется. Кэрол встает и впускает в дом Татера. Из пасти пса капает кровь. Она берет кухонное полотенце и вытирает ее. Ран не видно, кровь явно не его. Пес врывается в гостиную, возбужденный запахом полицейских собак, которые сновали по дому весь день. Пол подсыпает в тарелку «Лаки чармс», и из коробки с хлопьями выпадает игрушка.

– Он бы обрадовался. Я ее сохраню.

Пол ставит игрушку на стол и вдруг теряет самообладание, его плечи сотрясаются от рыданий.

Кэрол стоит в другом конце кухни. Она не подходит к нему. Наконец он успокаивается.

– Пойдем спать. – Он встает, думая о том, что хорошо бы проснуться завтра утром как ни в чем не бывало – чтобы все это исчезло как ночной кошмар.

Пол поднимается по лестнице на второй этаж. Кэрол включает свет в гостиной и на веранде.

– Пусть горит на всякий случай, – говорит она и идет за ним.


Дверь открывается, и свет падает на матрас, который мальчик снял с кровати и прислонил к стене так, что один край закрывает его. Задира небрежно бросает в комнату пропитавшийся жиром пакет с фастфудом. Удивленный столь наивной попыткой мальчика защититься, он насмешливо фыркает и захлопывает за собой дверь. В комнате опять воцаряется темнота.


Пол лежит на спине в темной спальне, не чувствуя под собой постели. Он словно парит в пространстве, ограниченном страданием. Горе, которого он не мог себе даже представить, больно сдавливает грудь и не дает дышать. Страдание лишило его сил, он не может пошевелиться. Из ванной комнаты доносится шум воды. В ванне, которая постепенно наполняется водой, сидит Кэрол. Она вдруг вспоминает, как Джейми, когда ему было три года, придумал игру и назвал ее «Исчезновение в ванной». Перед тем как нырнуть под воду, он кричал: «Мамочка, скорее позови сантехника, я исчез. Меня засосало в трубу…» Опущенные плечи Кэрол сильно вздрагивают. А вода все течет и течет. А вместе с ней по ее щекам льются и льются горькие слезы.


Задира и Тэд сидят за грязным кухонным столом. Звучит громкая гитарная музыка, и Тэд в такт барабанит по столу.

– Так он будет готов?

Задира смотрит на дружка. Тэд недавно пристрастился к наркотикам и сейчас, похоже, под кайфом. Задира видит это по лихорадочному блеску в его глазах и грязно-серой коже лица. Наверное, он курил, когда Задира был с мальчишкой. Отвратительно. «Конечно, он будет готов, козел», – думает он.

– К утру четверга, ты понимаешь, говнюк?

Глаза Тэда, кажется, вот-вот вылезут из орбит.

– Да, я знаю, заткнись. – Задира бросает в него бутылочной пробкой, но промахивается.

– Смотри, куда бросаешь… – Тэд с большим опозданием реагирует на пробку и пытается отклониться. – Ты слишком уверен в себе, придурок.

– Я профессионал, понял?

Тэду ответ не нравится, особенно его тон.

– Слушай, ты… – начинает он, но его слова прерывает щелчок складного ножа и холодок лезвия на горле.

Задира выхватил нож «Спайдерко» с десятисантиметровым лезвием из заднего кармана брюк и, щелкнув фиксатором клинка, приставил его к кадыку напарника.

– Ни слова! Ни звука! – Выражение лица Задиры говорит о том, что он готов на все.

Тэд Форд молча кивает.


Уроки в школе имени Дж. Ф. Кеннеди только что закончились, и дети бурным потоком устремляются к школьным автобусам и машинам встречающих их родителей. Кэрол Гэбриэл идет против течения. Лучше бы ей сюда не приходить. Прошло четыре дня. Полицейское наблюдение за домом и школой уже сняли. Каждый школьный рюкзак, форменный пиджак мучительно напоминают ей о сыне. Она напряженно вглядывается в лица детей. Возле нее останавливается мальчик – Алекс Догерти.

– Здравствуйте, миссис Гэбриэл, – говорит он.

Она присаживается на корточки.

– Алекс! Привет, Алекс!

Паренек чувствует, что соседка не в себе, но не знает, как ему дальше быть.

– Джейми пропал…

Кэрол поправляет куртку Алекса, гладит его по волосам. Ее руки, отдельно от разума, словно хотят убедиться в том, что хоть этот мальчик сейчас здесь и никуда не исчезнет.

– Да.

– Ты не знаешь, может, он был чем-то… расстроен? У него все было в порядке в школе?

– Да. А он что, убежал из дома? – проявляет мальчик интерес.

– Нет, мы так не думаем… – Беседовать с ним Кэрол все труднее. – Может, у него были какие-то проблемы, о которых он тебе говорил? Или он познакомился с кем-то? Может, у него была какая-нибудь тайна? Если так, ты должен обязательно сказать мне об этом, потому что это очень важно.

Алекс отрицательно качает головой и начинает ковырять тротуар носком ботинка, и тут его мать сигналит ему из машины и выходит из своего «универсала».

– Мама приехала.

Кэрол поднимается и обменивается молчаливым взглядом с Кики Догерти, которая приветливо машет ей рукой.

Она уже поделилась с Кики своим горем, и та наговорила ей кучу ободряющих слов. Кэрол с болью в сердце следит за тем, как еще одна мать забирает своего ребенка из школы. Одни смотрят на нее с сочувствием, другие – с осуждением: не уберегла. Кэрол ничего этого не видит. Она торопливо идет к школьному зданию.


В классной комнате Джейми его учительница Андреа Престон, двадцатисемилетняя чернокожая женщина, протягивает Кэрол чашку кофе.

– …Мы регулярно проводим уроки, на которых учим детей не разговаривать с незнакомыми людьми и не садиться к ним в машины. Вот и вчера мы провели такой урок, чтобы убедиться…

– Да-да, конечно. – Кэрол слышит собственный голос словно со стороны. Он гулким эхом отражается от линолеума. – Джейми уже достаточно взрослый и все это знает. Я просто хотела убедиться, что в школе у него все было в порядке. Он ведь хорошо учился?

Кэрол близка к панике. Возможно, все, решительно все было вовсе не так, как она себе представляла.

– Да, хорошо. Действительно хорошо, – говорит учительница с виноватой улыбкой буквально по слогам, будто пытаясь вложить в эти слова надежду, уверенность в том, что все плохое скоро закончится. – Были, правда, проблемы с дробями, но это обычное дело. Если бы что-то еще…

Престон внимательно смотрит ей в лицо. И тут Кэрол понимает, что учительница еще очень молодая и что она тоже очень расстроена, и с трудом сдерживается, чтобы не заплакать.

– Можно я заберу вещи из его шкафчика?

Учительница молча кивает.


То, что было газоном перед их халупой, утром в четверг покрылось фиолетово-серой изморозью. Тэд сидит за рулем фургона, старенького «форда-эконолайн», с зашторенными задними стеклами и слушает утреннюю радиопередачу. Он старается держаться подальше от Задиры, который ходит взад-вперед по веранде и непрерывно курит.

Безукоризненного вида черный родстер[2 - Двухместный спортивный автомобиль с открытым верхом.]«олдсмобил-катлас-суприм» с тонированными стеклами и сделанными на заказ бамперами лихо подкатывает к дому. Из него выходит лысый толстяк в блестящем костюме за несколько сотен долларов. На нем золотые побрякушки, дорогие солнцезащитные очки. Это Оскар Ригги. Они его ждут.

Задира останавливается.

Тэд выскакивает из фургона, изрыгающего черные клубы выхлопных газов.

– Мистер Ригги, как дела? – лебезит он.

Тэд, конечно, заискивает перед шефом, но Задира – никогда. Он знает, что таких, как он, еще поискать.

– Задира! Тэд! Как наш товар?

– Все в полном порядке, сэр, – отвечает Тэд, машинально взглянув на фургон, под полом которого был устроен потайной отсек. Он хлопает по крылу машины.

Ригги смотрит сквозь Тэда, как будто перед ним облако выхлопных газов.

– Я надеюсь, все прошло нормально, а, Задира?

– Да, капитан. – Задира щелчком отбрасывает окурок в сторону Тэда. Не в него самого, конечно. Тем более что стоит тот достаточно далеко.

Ригги поднимается по ступенькам на веранду и протягивает Задире довольно увесистый рулончик банкнот, стянутых резинкой. Задира, кривляясь, пересчитывает их и прячет в карман. Ригги шутя дает ему подзатыльник.

– Эй, я ведь могу на тебя рассчитывать, а?

– Точно, Оскар.

К ним присоединяется Тэд, который гораздо крупнее обоих, но в их присутствии робеет. Не отрывая взгляда от Задиры, Ригги лезет в карман пиджака и достает конверт, который передает Тэду.

– Здесь адрес точки, откуда заберешь еще одного; инструкция, как туда добираться; конечный пункт маршрута. Запомни все это, запиши для себя условными знаками – как хочешь, потом уничтожь. Да, деньги на дорогу тоже здесь.

Тэд внимательно слушает. Он весь внимание.

– Хорошо, хорошо.

– Звони мне каждые восемь часов независимо от того, где ты находишься. Ты понял? Я хочу, чтобы мой телефон звонил каждые восемь часов.

– Понял.

– Так откуда ты будешь мне звонить?

– Из любого места, каждые восемь часов.

Ригги кисло улыбается, как будто съел что-то несвежее.

– Остальные деньги получишь, когда вернешься.

– Да, сэр…

Ригги кивает и поторапливает его:

– Давай, поехал!

Тэд бросается в фургон и уезжает. Ригги оборачивается к Задире:

– Ты уже завтракал?


Глава 3


Год и два месяца спустя


Пол Гэбриэл делает себе вторую порцию холодной каши. Из тарелки он вылавливает игрушку – это резиновый астронавт, который, попав в воду, увеличивается в восемь с половиной раз. Пол ставит его рядом с другими игрушками, которые он собирает для сына. Их уже больше десятка. Пол трет виски. Они седеют, лицо бледное. Он выглядит усталым. Пол кладет ложку:

– Кэрол! Кэрол! Ты готова? Нам пора ехать.

В кухню входит Кэрол, неряшливо одетая, ненакрашенная, с темными кругами вокруг глаз. Кухня в ужасающем состоянии. Кэрол берет со стола губку и швыряет ее в раковину, полную немытой посуды. Женщина останавливается рядом с Полом, который передумал есть и вываливает кашу в контейнер для кухонных отходов. Он видит себя и жену как бы со стороны. Они выглядят паршиво, дом выглядит паршиво, и вообще все выглядит паршиво.

– Ладно, поехали.

Он берет со стола ключи от машины. Кэрол прижимает к груди толстую папку с прикрепленной к ней фотографией Джейми. Из папки торчат бесполезные полицейские отчеты. Пол и Кэрол уезжают.


Чета Гэбриэл сидит, окаменев, как всегда, перед кабинетом капитана Помероя. Вокруг шумит и суетится полицейский участок. Вечно озабоченный патрульный, который когда-то принимал их заявление, смотрит на Пола и Кэрол. Его грустный взгляд как будто гаснет, и он опускает глаза. Муж и жена сидят не рядом, но близко друг от друга, однако кажется, что их разделяют десятки световых лет. Каждый из них замкнулся от горя и не может первым сделать шаг навстречу. Объединяет их лишь чувство невосполнимой потери.

Они видят, как капитан сидит в своем кабинете, положив ноги на стол, и беседует с коллегой. Это не полицейский, по крайней мере пистолета у него нет. Он смотрит на часы и встает. Померой провожает его до двери, он чему-то весело смеется. Пол и Кэрол смотрят на него с неприязнью, они давно не смеялись. Увидев их, Померой замолкает.

– Ладно, Джейс, увидимся… Мистер и миссис Гэбриэл, как дела? Проходите, поговорим.

Они входят в кабинет. Пол и Кэрол садятся тяжело, со вздохом садится и капитан Померой.

– Я же говорил вам, у нас тут тихо не бывает. Никогда…

Он перебирает папки и наконец находит нужную, с прикрепленной к обложке фотографией Джейми. Померой надевает очки для чтения и сразу становится похожим на бизнесмена, изучающего финансовый отчет. Глаза бегают по строчкам, губы тихо шепчут:

– Дело открыто двадцать четвертого октября… Год и два месяца… Последний раз видели накануне вечером… Следов борьбы не обнаружено… Пропал в районе Обурн-Манор, городская община Уэйн. Точное место исчезновения не установлено. Внесен в базы данных Управления по розыску пропавших людей, Национального центра пропавших и похищенных детей… «Детей ночи…» Проекта «Приют»… «Горячей линии» по поиску убежавших из дома детей… «Найди ангела»… Зарегистрирован в полиции штата, управлении шерифа, Федеральном бюро…

– Новая информация есть? Хоть что-нибудь?

Померой не реагирует на вопросы и продолжает изучать документы. Потом он снимает очки и начинает массировать переносицу.

– Судя по документам, копии которых у вас тоже есть, серьезных зацепок у нас пока нет.

– А какие действия предпринимаются сейчас?

– Хочу вас заверить, что дело по-прежнему в производстве. Когда мы ищем тех, кто пропал или сбежал из дома…

– Он не сбежал из дома. – Кэрол говорит это тихо, из последних сил. Она уже давно не плачет. – Вы можете это понять? Единственное, что вы сделали, это разослали его фотографии по разным приютам. Если бы он сбежал из дома, он бы давно вернулся. Но он не может, потому что его похитили.

Последнее слово действует на Пола как бормашина, задевшая нерв.

– У нас нет данных для такой версии. И у ФБР тоже нет. Конечно, мы не исключаем такую возможность. Это вполне вероятно. Такое встречается довольно часто, только, как правило, они не хотят, чтобы их нашли…

– Не говорите ерунду! – не выдерживает Пол и тут же сам изумляется тому, что сказал такое, да еще полицейскому.

Померой удивленно таращится на него. В остекленевших от горя глазах Кэрол, обращенных к мужу, тоже мелькает удивление, но через мгновение взгляд ее снова тухнет.

– Послушайте, капитан Померой, прошу прощения… Я понимаю, что вы работаете по этому делу, просто… – Пол растерян и смущен.

Капитан поджимает губы, довольный тем, что инициатива явно переходит в его руки.

– Я, конечно, понимаю, что вы чувствуете… Мы делаем все возможное… – И тут его прерывает женщина-детектив, заглянувшая в кабинет:

– Простите, капитан, группе А-два нужно дать отбой, чтобы они прекратили наблюдение и пошли по домам…

Померой, явно обрадованный этим вторжением, вскакивает из-за стола.

– Извините, я буду через минуту. – Он выходит с коллегой в комнату для инструктажа.

Кэрол провожает его взглядом, затем встает и обходит его стол. Пол нервничает.

– Что ты задумала?

Кэрол открывает дело Джейми и начинает пристально изучать документы.

– Кэрол, дорогая, а вдруг он зайдет?

– Плевать! Я хочу понять, что они реально делают.

– Кэрол!

Она смотрит на него с болью:

– Он наш сын. Ты не забыл?

Пол молчит, его лицо сводит судорога.

Кэрол продолжает читать. Вдруг она вскрикивает:

– Боже мой!

– Что такое?! – вскакивает Пол, с опаской оглядываясь на дверь.

Кэрол не отвечает. Ее лицо искажено болью, как будто женщина страдает от сильного внутреннего кровотечения.

– В деле есть журнал человеко-часов. Никто ничего не делал уже несколько недель. Боже… – Она водит пальцем по строчкам.

Дверь открывается, и в кабинет входит капитан Померой. Торопливо подойдя к столу, он забирает папку из рук Кэрол.

– Извините, миссис Гэбриэл, это собственность управления, а информация конфиденциальная.

Она поднимает свою папку с делом Джейми.

– А это тогда что такое? – Она швыряет ее на стол капитана. – Это что, игрушки, что ли?

– Это копии отдельных документов, которые вы просили. Мы пошли вам навстречу, хотя могли бы этого не делать. Правилами управления это не предусмотрено.

Пол беспокойно ерзает на стуле. Он хорошо понимает слабость их позиции. Если этот человек обозлится, то ничего для них не сделает. Пол пытается разрядить ситуацию:

– Кэр, мы должны набраться терпения. Такие расследования вести очень непросто.

– Именно, – подхватывает Померой, вновь воцарившись за столом. – Вы это поняли, когда сами попытались что-то сделать. А мы – когда и у ФБР тоже ничего не получилось.

– Непросто?! Да?! – кричит Кэрол, потеряв терпение. – В журнале записано, что на это дело затрачено двадцать два с половиной человеко-часа! Это менее двух часов на каждый месяц после его исчезновения!

Пол ошеломлен.

– Что? – выдавливает он.

Померой явно растерян. Надо же, эти несчастные все подсчитывают: сколько лет было Джейми, когда он исчез, сколько лет ему было бы сейчас, как мало времени затрачено на его поиски.

– Сам посмотри, – хрипит она. Женщина выхватывает папку из рук Помероя и швыряет в мужа.

Бумаги разлетаются во все стороны и падают на пол. Померой встает.

– Миссис Гэбриэл, возможно, вам трудно в это поверить, но кроме вашего в управлении есть еще и другие дела. Например, в настоящее время…

Кэрол теряет остатки самообладания и выбегает из кабинета; громко хлопает дверь.

Мужчины молча смотрят друг на друга. Померой пожимает плечами. Если бы у него сбоку не болтался пистолет, думает Пол, никто бы не поверил, что перед ним полицейский.

Он собирает документы в папку и выходит вслед за женой.


Патрульный Карьеро поднял голову на звук хлопнувшей двери и, увидев худенькую, слегка сгорбившуюся женщину, выбежавшую из кабинета капитана Помероя, озабоченно нахмурил густые брови. Он ее узнал, вот только имя забыл. Чуть позже вышел ее муж. Высокий, с тревогой на лице. Вспомнил: их фамилия Гэбриэл. Он принимал у них заявление… уже давно. У них пропал сын. В тот же вечер он сидел у них дома и ждал звонка с требованием выкупа или хоть каких-нибудь известий. Ничего. Он, как всегда, надеялся, что все обойдется. Упал, ударился головой, машина сбила или просто стало плохо – вот и потерял ориентацию в пространстве. Попал в больницу, через несколько дней – ну, может, недель – ему станет лучше, врачи, установив личность, доставят его домой. За семь лет службы в полиции Карьеро убедился, что это самый лучший вариант. Он проводил первичный опрос родителей, затем повторный – без особых результатов. Потом его сняли с этого дела и поручили заниматься расследованием серии краж со взломом.

Карьеро от стыда почувствовал дискомфорт в желудке. После краж он занимался другими делами и совсем забыл о мальчике. В первые годы работы в полиции ему до всего было дело. Патрульный понимал, что это типичный висяк, что дело лежит без движения и его достают с полки только перед приходом родителей или после их звонка. Максимум, на что они могут надеяться, так это на то, что рано или поздно найдется тело их мальчика. Повинуясь какому-то импульсу, он решительно встал. Мужчину Карьеро догнал уже у двери:

– Простите, мистер Гэбриэл…

– Да? – Мужчина остановился и внимательно посмотрел на него. Видно было, что он его вспомнил. – А… да. Как ваши дела?

– Я принимал у вас заявление. Это было давно, очень давно. Недавно заглянул в дело вашего сына…

– Да? – В глазах Пола зажегся огонек. – Какие-то новости?

Карьеро мысленно выругал себя за то, что неточно выразился.

– Нет, я… Не знаю, как сказать, чтобы не показаться нелояльным к своим коллегам…

Он остановился. Патрульный понимал, что это против правил, что его карьере это может здорово повредить, но остановиться уже не мог.

Отец мальчика умоляюще смотрел на него.

– Я знаю одного человека, он частный сыщик. Когда-то мы вместе работали. Конечно, это будет стоить денег, но он… Не знаю, что из этого выйдет, но попробовать стоит. – Он протянул Полу потертую визитную карточку. – Может, он еще и не возьмется, – продолжал патрульный, – кто знает…

Пол почувствовал разочарование. Он надеялся услышать что-то новое, а тут какая-то визитка, от которой никакого проку. Пол хотел было сказать патрульному, что они уже нанимали двух частных сыщиков и это проделало солидную брешь в их семейном бюджете. Результатом их работы стали лишь ежемесячные встречи в кафе – многословные и совершенно бестолковые отчеты, распечатанные на лазерном принтере. Пол подумал и взял протянутую ему визитку:

– Спасибо. Пойду догонять жену.

Он положил карточку в карман и вышел из участка.


Кэрол, будто окаменев, сидела в темной гостиной. Ночь наступила незаметно. Телевизор работал с выключенным звуком. Женщина дошла до последней черты – очередное разочарование приняло для нее масштабы вселенской катастрофы.

Открылась дверь, и в комнату вошел Пол с Татером. Он отстегнул поводок, подошел к телевизору и выключил его.

– Кэрол, пойдем спать.

Она послушно встала и механически пошла к лестнице на второй этаж. Пол – за ней.

У лестницы Пол, как всегда, включил для Джейми свет на веранде и в гостиной.

Кэрол с тоской посмотрела на него и выключила свет.


Глава 4


Пол решил не тащиться через весь город, а сразу выехал через Каунти-лайн-роуд на Мичнер-стрит. Индианаполис был всего в двух часах езды от места, где они с Кэрол учились в колледже и постепенно взрослели. Тогда город манил его своими деловыми кварталами с множеством компаний и бизнесменов, которым можно было продавать страховые продукты, а главным бонусом казался собственный дом на тихой зеленой улице. Сейчас он двигался на юг в сторону Уоррена и, судя по серому и однообразному уличному пейзажу за окном, подъезжал к району Вандемеер-Хоумз. За газонами тут и летом не особенно ухаживали, не говоря уже о середине зимы. Кусты у домов никто не сажал. Покраской жилья хозяева тоже озабочены не были. Сразу найти нужный адрес Пол не смог и решил сам поколесить по району, а не названивать детективу. Он боялся разочарования и боли, которая не отпускала все это время, а без звонка было проще уехать, если он передумает.

Пол посмотрел на папку с копиями из дела Джейми, которая лежала на соседнем сиденье. В правой руке он держал потертую визитку, с которой сверял номера домов. Имя сыщика, Фрэнк Бер, показалось ему знакомым, однако он не мог вспомнить, где и когда встречал его. Тогда Пол заглянул в Интернет и сразу же наткнулся на историю, о которой читал много лет назад.

Некто Херб Боннет, который работал в транспортной компании, внезапно обнаружил, что ее владельцы занимаются контрабандой и продажей сельскохозяйственного оборудования, а также отмыванием нажитых нечестным путем денег. Он обратился в полицию, хозяевам предъявили обвинения, и он должен был давать свидетельские показания, однако незадолго до суда его жестоко избили двое неизвестных. Ну прямо как в кино. Боннет попал на неделю в больницу, но от своих показаний не отказывался. В один прекрасный день патрульный Фрэнк Бер, который дежурил у входа в крыло, где находилась палата свидетеля, обратил внимание на мужчину в черном пальто. Его вид, как потом говорил сам Бер, показался ему подозрительным.

Полицейский изо всех сил толкнул его вращающейся дверью. Человек оказался киллером, нанятым убить Боннета. Несостоявшийся убийца выхватил пистолет тридцать восьмого калибра с рукояткой, обмотанной скотчем, но патрульный так ему врезал, что тот буквально впечатался в стену, опрокинув стоявшую поблизости каталку. Затем Бер его обезоружил и после недолгой борьбы арестовал. Горе-киллеру, который был дальним родственником одного из владельцев компании, заплатили сто тысяч долларов за убийство Боннета, а встреча с Бером стоила ему сломанного запястья. Патрульный Бер сразу стал местной знаменитостью. Он получил множество поощрений и был повышен до детектива.

Заслуженный полицейский, пусть это и было более десяти лет назад, – ради этого стоило ехать так далеко. За окном тянулась полоса двухэтажных блочных домов с серыми фасадами, а припаркованные возле них машины, похоже, давно уже никуда не выезжали. Пол сбросил скорость до минимума и стал внимательно всматриваться в номера низких домов, напоминавших двухсекционные трейлеры, поставленные на шлакоблоки.

Наконец он остановил машину и вышел, захватив с собой папку. Дом номер 642 производил впечатление – возможно, это офис или дом на две семьи. Мимо промчался грузовик, с оглушительным грохотом подскочив на выбоине. Он обдал Пола облаком кирпичной пыли и выхлопных газов, которые, рассеявшись, явили его взору бродягу, стоявшего на коленях и ковырявшегося в мусорных мешках на полоске коричневой травы и грязи перед домом номер 642. Его окружали трофеи – половинка засохшей пиццы, кофейная гуща, гниющие кости и разбитая банка с прогорклым майонезом. Пол ощутил мусорные «ароматы» на расстоянии пяти метров. Он подошел к двери и несколько раз постучал – никто не отозвался. Он решил поискать другой вход, сокрушаясь, что все-таки надо было предварительно позвонить. Поиски успехом не увенчались, и он уже собирался вернуться к машине.

– Кого вы ищете? – спросил бродяга неожиданно чистым голосом.

Пол обернулся и внимательно посмотрел на него:

– Фрэнка Бера. Вы его знаете?

Человек с трудом поднялся с колен, поскольку оказался очень большим. Все у него было какое-то квадратное – руки, плечи, челюсти. Лицо под слоем пыли – румяное, густые усы. Судя по переносице, он несколько лет играл в американский футбол.

– Это я. А вы кто?

Пол от удивления ответил не сразу:

– Пол Гэбриэл. Я бы хотел нанять его… вас…

Бер взвалил тяжеленный мусорный мешок на плечо и кивнул Полу на другой:

– Не поможете? Зайдем в дом, там и поговорим.

– Занести мусор в дом?

Бер утвердительно кивнул. Пол поднял мешок, и они вошли в дом.


Дом смахивал на диспетчерскую в автомастерской и служил сыщику как офисом, так и жилищем. Кресло, покрытое пледом, и столик, уставленный пустыми бутылками, располагались напротив телевизора. Типичная расстановка мебели для мужчины, который любит смотреть спортивные передачи и пить пиво. В другом углу комнаты – офисное кресло, битком набитые картотеки и стол, на который хозяин водрузил старый компьютер, телефон и факс. Было видно, что хозяин любит свою работу, однако клиентов в последнее время у него маловато.

Бер швырнул мешок в центр комнаты, Пол последовал его примеру. Сыщик указал ему на стул и вышел из комнаты. Почти сразу вернулся с двумя банками газированной воды.

– Извините, зачем вам это? – Запах прокисшего молока и консервированного тунца начал заполнять комнату.

Бер протянул Полу банку.

– Мусорная археология. Это отходы из дома Дерека Фримана.

– Из «Пейсеров»?[3 - Баскетбольная команда «Индиана пейсерс».]

– Да, силовой форвард. За его мусор я заплатил одному знакомому двадцать долларов.

– Я смотрю, вы большой любитель баскетбола.

Бер посмотрел на Пола, в глазах его заплясали чертики. Дело не было конфиденциальным, и он решил все объяснить:

– Меня наняла газета «Трибюн». Фриман подал на них в суд, обвиняя в клевете за материал, в котором они написали о его походах налево. Изучая мусор, можно многое узнать о человеке. Рецепты на лекарства, чеки из магазинов, бумаги, расписки букмекеров, телефонные счета, палочки с ватой, на которой непонятно чья ДНК, использованные презервативы, в то время как жена принимает контрацептивы. Они надеются, что я смогу доказать их правоту, чтобы хотя бы не доводить дело до суда. И я это сделаю.

Бер пожал плечами и открыл банку. Если его и смущало то, что он копается в мусоре, детектив этого не показывал. Он спокойно пил воду, а Пол вдруг заметил, что ладонь Бера размером с кирпич.

– Так чем я могу вам помочь?

Пол повертел в руках банку, глубоко вздохнул и сказал:

– Мне нужен… нужен хороший детектив. Мой сын… Ему двенадцать лет. Точнее, ему было двенадцать с половиной. Сейчас ему почти четырнадцать. Он пропал год и два месяца назад.

В глазах у Бера потемнело, ему показалось, что и в комнате стало темно, как при солнечном затмении.

– Пропал?

– Поехал на велосипеде развозить газеты в октябре прошлого года. Домой не вернулся.

– В полицию…

– Конечно, мы туда обращались… – Пол в подтверждение своих слов показал папку с документами.

– Ну конечно. Оповещение о похищении ребенка, опрос соседей. Они прочесали приюты для сбежавших подростков, а затем отозвали весь персонал. И не поймешь, то ли это некомпетентность, то ли безразличие.

Такая прямота ошеломила Пола, и он уронил папку на колени.

– Да, все так и было.

Бер откинулся в кресле и задумался.

– Год с лишним. След уже холодный как лед.

Пол молча смотрел по сторонам. На полках – научно-популярные книги. В стеклянном шкафу – несколько ружей. На обшитой панелями стене возле стола – памятные знаки за службу в правоохранительных органах. Награды «За общественную работу», «За служебные достижения». Все давнишние.

Бер выжидательно смотрел на него, и Пол решился:

– Я хочу, чтобы вы взялись за это дело. Мне рекомендовали вас.

– Я не могу.

– Почему?

– На самом деле полицейские не такой уж некомпетентный народ. Вероятность того, что я возьму след, – один к тысяче… К тому же результат вряд ли вас обрадует.

Пол понял, что ему таким образом отказывают, и его охватило чувство полного отчаяния и полнейшей беспомощности, грозящей поглотить его целиком.

– Но… – он показал на мусор на полу гостиной, – вы ведь не очень заняты…

– Да не в этом дело! – рявкнул Бер. В его голосе неожиданно промелькнула злость. – Слушайте, а как ваша жена с этим справляется?

– Ну, я думаю… по-своему. Вообще-то плохо, очень плохо.

Бер сочувствующе покачал головой:

– Понимаю.

В комнате надолго повисла тишина, которую никто из них не решался нарушить. Первым заговорил Бер:

– Знаете, это будет очень дорого. Не только почасовая оплата, но еще и текущие расходы. А времени это займет…

Пол только пожал плечами.

– Конечно, вы готовы заплатить. Отдать все, что есть…

– Точно.

– Заложить дом, все продать.

– Да.

– Но даже так… Вы знаете, мистер Гэбриэл, для многих надежда – это самое ценное. Для вас с женой она может оказаться безвозвратно потерянной.

Пол встал:

– Неизвестность хуже всего. Хуже даже, чем… ничего.

Похоже, Бер его понял, но в глаза ему смотреть не хотел.

– Простите. Я не могу взяться за это дело. Есть много хороших сыщиков, и я уверен, что вы найдете такого. А сейчас мне нужно заниматься мусором.

Пол поставил так и не открытую банку газировки на стол и пошел к двери.

Бер опустился на колени среди мусора и увлеченно начал копаться в нем, не заметив, что Пол поставил банку на папку, которую оставил на столе.


Глава 5


В четверг, ближе к вечеру, в дверь позвонили, и Кэрол, открыв ее, увидела приземистую женщину лет сорока с крашеными волосами цвета воронова крыла.

– Вы миссис Гэбриэл? – спросила она через сетчатую дверь.

– Да, – ответила Кэрол, разглядывая ее волосы с пурпурным отливом.

– Я знаю, у вас пропал мальчик.

У Кэрол заколотилось сердце, она почувствовала слабость.

– Да, а вы что-то об этом знаете?

– Я могу помочь. Моя фамилия Рейвен, я медиум. Такие случаи встречались в моей практике.

Кэрол начала успокаиваться. Если бы эта женщина пришла неделю назад, она отказала бы ей не раздумывая, но теперь распахнула дверь настежь:

– Проходите, пожалуйста. Скоро вернется с работы мой муж.

Когда пришел Пол, женщины сидели за столом на кухне и пили кофе. В руках мисс Рейвен держала бейсболку Джейми. Пол присел к столу, и ему рассказали, кто она такая и зачем пришла.

– У меня знакомый работает в полицейском участке, и мы с ним советуемся по отдельным делам. Он рассказал мне о вашем деле, и я решила попробовать.

– Мы вам признательны, но… – начал Пол.

– Вы верите? – спросила медиум.

– Во что? – спросила Кэрол так громко, что Пол удивленно посмотрел на нее.

– В экстрасенсорные способности. Если люди верят, это очень помогает. В этом случае мои ощущения обостряются.

– А, понятно. Мы не можем сказать наверняка. Мы просто об этом никогда не задумывались.

– Мы хотим верить, – сделал попытку Пол, – что-нибудь еще от нас требуется?

Госпожа Рейвен закрыла глаза и откинулась на спинку стула, ощупывая бейсболку.

На полу кухни лежал Татер, время от времени посматривая на людей.

В кухне было очень тихо, и когда тишина уже грозила перерасти в вечное молчание, госпожа Рейвен вдруг заговорила:

– Я вижу фургон, – уверенно сказала она.

– У нас есть фургон.

Кэрол посмотрела на Пола, умоляя его не мешать.

– И велосипед. Синий.

– Да, велосипед Джейми был синего цвета, – снова не удержался Пол.

У Кэрол все внутри перевернулось от мысли, что эта женщина действительно что-то видит.

– Вы едете на юг. Джейми поехал кататься на велосипеде. – Госпожа Рейвен заволновалась, ее дыхание участилось.

Пол и Кэрол ничего не понимали.

– Велосипед упал, и Джейми получил травму, – продолжала она. – Он жив, но травмирован.

Кэрол не выдержала и застонала, лицо ее исказилось в преддверии рыданий.

Пол понял ее состояние и сказал:

– Послушайте, госпожа Рейвен, мне кажется, вы что-то напутали. Мы никуда не ехали. Все произошло здесь. Мы везде искали, обращались в полицию, в больницы. Это не было дорожным происшествием. Спасибо вам за то, что попробовали помочь нам, но я думаю, что нам следует на этом и закончить.

Госпожа Рейвен, глубоко дыша ртом, молчала минуту-две, а затем заявила:

– Это же вам не точные науки.

– Да, я понимаю. Мы благодарны вам за помощь, но это расстраивает мою жену. – Кэрол не стала с ним спорить. – Сколько мы вам должны?

Медиум положила бейсболку и взяла свое пальто и сумку.

– Вы ничего мне не должны. Никаких проблем, – сказала она с ноткой обиды в голосе. – Если вы позволите прийти еще раз, я могла бы посмотреть в его комнате. Попробовать еще раз… – Она надела пальто.

Пол проводил женщину к двери.

– Знаете, я все-таки дам вам денег, – вздохнул он, открывая дверь, – ведь вы потратили свое время.

– Ну обычно я беру тридцать долларов в час.

Пол дал ей несколько купюр:

– Вот, возьмите. Спасибо вам большое.

Женщина протянула ему рекламный листок магазина, в котором она гадала по ладони и на картах Таро:

– Если захотите со мной связаться, там есть мой номер.

– Еще раз спасибо.

Пол закрыл дверь и вернулся на кухню.

Кэрол все еще сидела там. Татер ушел.

– Ты думаешь, что мы должны были еще ее послушать?

Пол ничего не ответил. Он не хотел, чтобы она видела, как он раздражен. Если он заговорит, она поймет это по его голосу.

– Она была права насчет фургона. И насчет велосипеда тоже.

– У нее знакомый работает в полиции. Скорее всего, она видела наше дело.

– Мы можем вернуть ее и попробовать…

– Она взяла деньги, когда уходила, – заявил Пол тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения. Он смял рекламный листок и бросил в мусорное ведро.

Кэрол затрясло. Она хотела заплакать, но не смогла. Пол подошел и попытался обнять жену, но она отстранилась, уйдя в себя. В последнее время так было всегда, они перестали общаться. Они уже давно не прикасались друг к другу. Ночью в постели между ними была настоящая пропасть, и если их руки или ноги случайно соприкасались, то сразу же отдергивались. Никакого секса. Угасание их отношений началось в тот день, когда пропал Джейми. Теперь они не были даже дружескими – так, соседскими. Пол и Кэрол были безупречно вежливы друг с другом, когда их пути в доме пересекались.


Глава 6


Беда никогда не приходит одна. Бер знал это по собственному опыту. Он был уверен, что если возьмется за дело о пропавшем мальчике, то навлечет на себя новые несчастья. Когда сыщик закончил с мусором, день уже был на исходе. Бер сел в кресло и увидел на столике папку. Вначале он решил не притрагиваться к ней, узнать в справочной номер телефона Гэбриэла, позвонить и сказать ему, что он забыл свою папку. Ведь он же сказал ему «нет!». Но в справочную тем не менее звонить не стал.

Сыщик встал и потянулся, отчего все его суставы заскрипели и затрещали. Он начал отжиматься от пола и обдумывать, стоит ли браться за это дело. Между четвертой и пятой сериями отжиманий он встал и открыл злополучную папку. Бер читал материалы внимательно, покачивая головой и ничему не удивляясь, почти равнодушно, пока на третьей странице не дошел до подписи вышестоящего начальника. Даже сейчас, спустя девять лет, он сразу узнал этот убористый почерк с наклоном. Джеймс П. Померой, сейчас капитан Померой. Давным-давно, в годы службы Бера, он был лейтенантом и его начальником. Эта подпись на служебных инструкциях, приказах о неполном служебном соответствии и понижении в должности изменила всю его жизнь.

Прочитав бумаги, Бер уже и не думал отказываться от этого дела. Он попробует помочь этим людям. Бер облачился в серый спортивный костюм, кроссовки, положил в рюкзак мешок с крупной солью весом двадцать три килограмма, а также несколько больших книг в твердых обложках, надел его. Теперь он весил около тридцати килограммов. Затянув ремни, детектив отправился на Сэдл-Хилл-роуд, что рядом с младшей школой, на пробежку.

Сыщик бежал в гору, пыхтя и обливаясь потом, и вспоминал времена, когда Померой был его начальником. Бер постоянно чувствовал себя виноватым. Во время тренировок он часто мысленно возвращался в то время. Многие – от полицейского психиатра до бывшей жены Линды – предупреждали его, что если он будет продолжать в том же духе, то безнадежно завязнет в своем прошлом. Превозмогая боль в мышцах и жадно хватая ртом воздух, Бер вспоминал, как почти сразу после рождения сына Тима он предотвратил убийство свидетеля в больнице и был за это повышен в должности. Зарплату ему тоже повысили, и Линда начала поиски дома побольше, хотя он был им пока еще не по карману.

Вскоре, примерно через год после нового назначения, спалился детектив Эд Полк, первый партнер Бера. В тот день Эд был выходной, но пошел немного потрясти один ночной клуб, в котором, он знал, продавали спиртное без лицензии. Клуб был в районе Норт-сайд, в котором в то время не решались появиться даже свободные от службы полицейские, хотя впоследствии эту часть города немного почистили. Полк был взяточником и хотел получить деньги с владельцев клуба, однако разговор не получился и перерос в драку, в ходе которой он получил две пули в легкое из своего же оружия – автоматического пистолета, который он носил в кобуре на лодыжке. У Бера в этот день тоже был выходной, и он при всем желании не мог прикрыть напарника, но лейтенант Померой и слышать об этом не хотел. Неофициально, но так, что об этом узнали все, он заявил, что полицейский всегда должен быть с напарником и прикрывать его. Кроме того, Эд Полк был двоюродным братом лейтенанта. Так Бер стал изгоем и его карьера постепенно пошла под откос.


Он бежал по десятому кругу, капли пота прыгали по его лицу, как жир на горячей сковороде. Сыщик подумал, что браться за это безнадежное дело не стоит хотя бы уже потому, что оно оказалось не под силу даже его прежнему боссу. Но с другой стороны – это поможет ему поставить точку в его собственном прошлом.


Дни проходили за днями, полные вялого бездействия.

Иногда Полу казалось, что он пребывает в трансе. Дом стал напоминать склеп. Они с Кэрол были похожи на зеркала, которые отражают горе друг друга, усиливая его до нестерпимого состояния.

Супруги попытались как-то переломить ситуацию, начав ходить на собрания родственников пропавших людей, где каждый вставал и рассказывал что-нибудь о дорогом ему человеке (обязательно в прошедшем времени – таково было правило). Люди приходили туда не для того, чтобы помочь друг другу или обменяться полезной информацией. Смысл был в том, что, рассказывая о своем горе, человек перестает находиться в его власти. Теоретически таким образом можно избавиться от нежелания осознать ситуацию и развеять надежду на то, что дорогой человек может вернуться. В результате должно было наступить выздоровление. Пол очень скоро начал бояться этих собраний. Их участники сидели в затхлых церковных подвалах или освободившихся после занятий школьных классах – безжизненные, как высохшие деревья или могильные камни. Они пили кофе, не чувствуя его вкуса, и безразлично жевали пончики. Каждый кого-то потерял: сына, дочь, жену, мужа, мать, отца. Куда они пропали? Их исчезновение было криминального, медицинского или случайного характера. Но куда они подевались? Этого никто не знал. А вот Кэрол там чувствовала себя немного лучше. Возможно, ей помогало чувство общности, а может быть, ее оживляла необходимость говорить о своем горе. На Пола собрания повлияли не лучшим образом – он почувствовал, что его вера в возвращение Джейми постепенно угасает, и решил больше на них не ходить.

Случались у них с Кэрол и вспышки активности. Они вдруг вспомнили о газоне перед домом – и он немедленно был подстрижен, прополот, засеян и полит. Или, обнаружив, что их машина заросла грязью, тут же ее смазали, помыли и отполировали до блеска. Пол стал меньше бывать дома, осознавая при этом свой эгоизм. Вначале это его напрягало, но он решил, что так будет лучше для них обоих, и стал проводить все больше времени на работе. Там он, продавая страховые полисы, ненадолго забывал о собственном горе. Увлеченно рассказывал клиентам о необходимости страхования, иногда неожиданно натыкаясь на сочувственные взгляды. Что ж, тем лучше – страховые полисы уходили у него как горячие пирожки.

Пол понимал, что, отдалившись от Кэрол, он тем самым расписался в собственном бессилии. Но что он мог сделать? Поэтому он купил и повесил в гараже боксерский мешок, который помогал ему одновременно и находиться дома, и отсутствовать. Пол ежедневно набрасывался на него. Цепь, на которой висел мешок, раскачивалась и скрипела. Часами он вымещал на нем свое бессилие. Этот предмет олицетворял собой неизвестных похитителей, пьяных водителей и неведомых злодеев, укравших Джейми. Темная кожа перчаток быстро побелела от интенсивных нагрузок. После трех недель занятий Пол почувствовал, что жир постепенно начинает покидать его когда-то поджарое тело. Проснулись и проступили наружу мышцы. Но главным было другое – душевная слабость, ощущение собственного бессилия стали понемногу отступать.


Бер ехал в красном «олдсмобиле-торнадо» на Декюйпер-стрит, где когда-то жил. Район не относился к фешенебельным, но дома здесь были вполне приличные. Самое подходящее место для молодых перспективных семей. Когда-то Бер был гордостью этого района, а как полицейский – местной знаменитостью. Каждый житель знал, что находится под его надежной защитой, и они с Линдой часто приглашали соседей на барбекю. Повернув на свою бывшую улицу, Бер увидел погнутый и продырявленный дорожный знак, причем столбик, на котором он висел, давно уже был согнут до земли. Сыщик мысленно вернулся на несколько лет назад, в тот вечер, когда он его и согнул. Тогда он с горя крепко выпил и плохо соображал. Бер подъехал к знаку, достал из багажника алюминиевую биту и лупил по нему до тех пор, пока не согнул до земли. И никто его тогда не остановил. Соседи с ужасом наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Знак так и не восстановили. Надпись на нем гласила: «Просим ехать осторожно – мы любим наших детей». Бер попытался вспомнить, о чем же он думал в тот вечер, но не смог и остановился перед своим бывшим домом – небольшим, построенным в колониальном стиле. Когда Бер в нем жил, дом был белым, а нынешние хозяева перекрасили его в кремово-желтый цвет. На заднем дворе стояли качели. Сыщик задумчиво посмотрел на дом, ощущая, как пот стекает по шее под рубашку. Он уже давно сюда не приезжал и не общался с соседями, своими бывшими друзьями, однако улица была до боли знакомой, как будто только сегодня утром он уехал по ней на работу. Бер почувствовал внутри звенящую пустоту, в горле пересохло и запершило. Да, все это осталось в прошлом, которого не вернешь. Он сел в машину и включил первую передачу.


По вечерам Кэрол, сидя у окна и глядя на улицу, вспоминала всю свою прошлую жизнь. Только так она могла убежать от настоящего, которое со страшной силой давило на нее. Кэрол прислушивалась к глухим ударам по мешку, доносившимся из гаража, и вспоминала свою молодость, когда она посещала колледж и когда все у нее было замечательно. Училась она в штате Мичиган, однако на уроках особенно не зацикливалась и с превеликим удовольствием болталась с подругами по барам и кафе. Любимым их местом был бар «Спагетти бендер». Она даже почувствовала вдруг запах опилок и услышала хруст арахисовой скорлупы под ногами. Кэрол с подругами обычно приходила в половине восьмого. Девушки надевали спортивные свитера «Чемпион», завязывали волосы в хвостик и брали одно блюдо на двоих, не желая наедаться перед выпивкой. Когда в бар подтягивались студенты колледжей, Кэрол и ее подруги начинали с ними флиртовать и раскручивать на спиртное. После нескольких бокалов ледяного пива и двух-трех рюмок текилы с солью, лимоном и визгом середина вечера вспоминалась довольно смутно. Музыку в баре играли одну и ту же, поэтому, когда из динамиков раздавались звуки «Эй-Си/Ди-Си», Кэрол была уже порядочно на взводе. Молодежь занимала танцплощадку и с кружками в руках подпевала своим кумирам.

Нередко такие вечера заканчивались в постели с каким-нибудь молодым человеком. Иногда они могли стать прелюдией к серьезным отношениям, но чаще всего нет. «Я познаю жизнь», – оправдывалась она сама перед собой. И познала такое… О, эти парни с крепкими телами! Разгульная жизнь привела ее, тогда студентку предпоследнего курса, в гинекологическую клинику. Она забеременела, причем знала, от кого, и ей хотелось побыстрее избавиться от этого ребенка. Кэрол поежилась, словно ощутив жесткие простыни, капельницу с валиумом и услышав металлический звук инструментов. В то страшное утро она думала: вспомнит ли Господь ей этот момент ее жизни и сочтет ли ее достойной стать матерью, когда в один прекрасный день она будет к этому готова. Это было за год до встречи с Полом, которая круто изменила ее жизнь и мировоззрение. Сейчас, сидя в темноте гостиной, она увидела свое прошлое совсем в другом свете. Она была грешницей, и за это Господь наказал ее.


То, как мужчина колотил по мешку, выглядело довольно странно. Он делал это неправильно, более того – явно находился не в форме. Он просто кружил вокруг мешка, да и удары выходили слабоватыми. Но зато в человеке очевидно бушевала ярость, и тренировке не было видно ни конца ни края.

– Вы держите руки слишком низко, и челюсть открыта для встречного справа. – Пол уронил руки, обошел мешок и увидел, что в открытой двери гаража стоит Фрэнк Бер. – Так часто бывает, когда тренируешься с мешком в качестве партнера, потому что он не может ответить.

Пол Гэбриэл пожал плечами, снимая перчатки. По его опущенным плечам Беру стало понятно, что сейчас его абсолютно не волнуют никакие встречные – ни слева, ни справа.

– Мистер Бер, не ожидал вас увидеть. Как вы меня нашли?

Бер покачал головой. Пол кивнул – действительно, дурацкий вопрос.

– Зовите меня Фрэнк. Вы все еще хотите, чтобы я занялся вашим делом?

Пол Гэбриэл ничего не сказал, даже не шелохнулся, но весь его вид ответил на этот вопрос утвердительно.

– Я прочитал бумаги. Ваш сын скорее всего мертв. По крайней мере, нам нужно отталкиваться именно от этого предположения.

Пол глубоко вздохнул, но выдержал удар.

– Я уже начал это осознавать. – На самом деле он с самого начала пытался смириться с потерей сына, но не смог заставить себя сделать это, не зная, что же с ним произошло. – Я хочу найти тех, кто это сделал, или хотя бы что-нибудь узнать. Иначе мы не сможем жить дальше.

– Никаких обещаний и никаких гарантий, – сказал Бер.

– Да, сэр.

Они пожали друг другу руки. Рука Пола в боксерских бинтах утонула в кулачище Бера.

– Зовите меня Пол.

– Хорошо, Пол.

– Пойдемте, я познакомлю вас с женой.

Оставленный в покое мешок тяжело покачивался в хороводе кружащихся пылинок.


Глава 7


Разговор оказался более тяжелым, чем он ожидал. Бер сидел в удобном кресле с недопитой чашкой кофе в руке и с семейным альбомом на коленях. Напротив застыли в напряженном ожидании родители Джейми. Они все еще надеялись на что-то, хотя он категорически запретил им это.

– Это дело напоминает скользкую стену, совершенно не за что ухватиться, – сказал Бер. Он понял это сразу. Сыщик выбрал несколько фотографий Джейми разных лет и отложил в сторону.

– Это позволит представить, как он мог измениться за это время, – объяснил Бер.

Кэрол и Пол дружно кивнули. Ему действительно нужны были фотографии, чтобы показать коронерам и полицейским, которые могут найти тело в таком состоянии, которое трудно будет опознать. И может, какая-то деталь на одной из фотографий поможет сделать это.

– Скажите, у вас не было врагов или недоброжелателей? – Он понимал, что это маловероятно, но вопрос все равно задал. Лица родителей и так ничего не выражали, а переглянувшись, они и вовсе стали абсолютно отсутствующими. – Может, вы увольняли прислугу или поссорились с кем-то на работе? Кстати, вы ведь занимаетесь страхованием. Может быть, кому-то не выплатили страховку?

– Нет, ничего такого.

Бер кивнул. В комнате стало тихо. Это был лишь первый разговор, за которым последует множество других, таких же монотонных и не приносящих удовлетворения. Детектив это знал, но понимал, что без них не обойтись.

– Мне нужна полная информация о мальчике. В какую школу ходил, кто его учителя. Занимался ли спортом…

– Он играл в футбол, – ответил Пол.

– Фамилия тренера и игроков его команды. – Беру необходимы были подробности.

Пол согласно кивнул.

И опять в комнате воцарилась тишина. Осталась самая деликатная часть первичного опроса. Ответ родителей на его следующий вопрос позволит понять, находится ли он в самом начале дела или же оно близко к раскрытию. Бер должен спросить родителей, имеют ли они сами отношение к исчезновению сына.

После того как задаст вопрос, Бер будет внимательно следить за их реакцией. Ответы людей на прямые вопросы, задаваемые в лоб, обычно содержат несметное число подсказок – как вербальных, так и невербальных. Большинство полицейских, независимо от срока или вида службы, вырабатывают способность сразу отличать ложь от правды. Многие из них ощущают дискомфорт, когда им говорят неправду. Бер по опыту знал, что пресловутая интуиция – вполне реальное явление. Людям, не сталкивающимся с враньем ежедневно, отличить правду от лжи куда сложнее.

Бер ощущал себя где-то посередине между теми и другими. У него было хорошее природное чутье, но этого мало. На третьем году службы он за свой счет поехал в Сан-Франциско на трехдневный семинар, который проводил бывший следователь ЦРУ. Тема семинара звучала так: «Техника тактической оценки поведения и проведения стратегического интервью». Его жене это не понравилось, потому что участие в семинаре стоило несколько тысяч долларов, которые были нелишними в их семейном бюджете. Так вот, именно тогда Бер получил навыки, которые потом годами совершенствовал. Это стало его «хлебом». Бер не мог назвать себя живым детектором лжи, каковым, несомненно, являлся тот следователь, проводивший семинар, но нюх он выработал отменный. Ему нужно было только почувствовать ложь – добиться правды уже дело техники.

Сыщик откашлялся и задал свой вопрос:

– Скажите, кто-нибудь из вас причастен к исчезновению Джейми?

Он смотрел на мужа и жену, готовый к нервному тику, гневным протестам или ответам, призванным убедить его в их невиновности и не содержащим никакой информации.

– Нет, – выдохнул отец.

Мать только покачала головой, заплакала и, наконец, тоже ответила отрицательно.

Бер им поверил. Что ж, перед ним огромное непаханое поле работы. Однако он почувствовал облегчение. Когда приедет домой, он посмотрит по базе их финансовое положение, проверит активы, чтобы убедиться в том, что средства поступали и снимались регулярно и что со счета не уходили большие суммы, что обычно связано с наркотиками или азартными играми, которые являются причиной ужасных преступлений.

– Если не возражаете, я посмотрю его комнату, – заявил сыщик.

Все молча встали.


Бер вошел в комнату и немного постоял, не включая свет. Пол и Кэрол замерли в коридоре в нескольких шагах от него, не решаясь подойти ближе. Детектив нащупал на стене выключатель и щелкнул им. То, что он увидел, так его ошеломило, что несколько мгновений мужчина опирался на стену, чтобы успокоиться. Это была комната типичного американского подростка из хорошей семьи. Кровать, накрытая покрывалом с эмблемой Национальной футбольной лиги. На кровати подарки ко дню рождения и Рождеству, нераспакованные… В комнате на специальной доске – два больших плаката. На одном Альберт Пухольц[4 - Знаменитый бейсболист из «Сент-Луис кардиналс».] внимательно следит за мячом, на другом – красный «Феррари F-43 °Cпайдер». Над кроватью прикреплена вырванная из журнала большая фотография громадного чернокожего велосипедиста. На небольшом столике, заваленном школьными тетрадками, стоит компьютер «Компак». Рядом большой стакан из «Пицца пиццас», наполненный монетами, и фигурка Реджи Миллера[5 - Известный баскетболист из «Индиана пейсерс».] с качающейся головой. На полках – книги о Гарри Поттере рядом с тщательно склеенными моделями истребителя F-15 и военных кораблей.

Детектив открыл дверь в гардеробную и включил свет, потянув за шнурок выключателя. На вешалках джинсы, рубашки и несколько курток. Слева – маленький темный костюм. На полу выстроились кроссовки, футбольные шиповки, поношенные мокасины, спортивные сандалии, зимние ботинки. Выключив свет и закрыв гардеробную, Бер подошел к небольшому комоду и с явной неохотой начал знакомиться с его содержимым. Футболки, носки, нижнее белье. В самом нижнем ящике он обнаружил под одеждой сложенное вдвое фото из журнала, на котором была изображена грудастая певица-блондинка с микрофоном, закрепленным на манер авиадиспетчеров. Вся в капельках пота, она олицетворяет собой секс, молодость и невинность. Бер также нашел три упаковки петард «Блэк кэт», но ни записки, ни какой-то другой информации не обнаружил.

Под кроватью, куда сыщик заглянул с фонариком «Маглайт», было немного пыльно, отчего пейзаж напоминал поверхность Луны. Он увидел небольшой плеер-магнитолу и несколько компакт-дисков. Эминем, «Грин дэй», «Корн» – странный обед из трех блюд. Под матрасом Бер обнаружил сокровище, спрятанное Джейми, – бейсбольную карточку с фотографией еще молодого Кэла Рипкена[6 - Легендарный бейсболист из «Балтимор ориолс».] и его автографом, которую мальчик аккуратно вложил в пластиковый конверт. Не найдя больше ничего, детектив встал с колен и поправил постель.

Бер осторожно опустился на стул, проверив его на прочность, и бегло просмотрел учебники на столе. На школьных тетрадях было написано: «Вернуть Джейми Гэбриэлу, класс 102, школа имени Дж. Ф. Кеннеди». Сыщик потер подбородок и взялся за тетради. Школьные задания, разные записи, а также списки десяти популярных спортсменов в каждом виде спорта и их забавные комбинации. Баскетболисты Коби Брайант из «Лос-Анджелес лейкерс» и Дуэн Уэйд из «Майами хит» состязались друг с другом и с Джетером.[7 - Известный бейсболист Дерек Джетер.] Детектива позабавило, что Пейтона Мэннинга[8 - Игрок в американский футбол из «Индианаполис колтс».] два раза вычеркивали и передвигали на самый верх, а на десятом месте стояло имя Тайгера Вудса.[9 - Выдающийся профессиональный гольфист.] В тетрадях не было записей о каких-то новых знакомых или встречах, запланированных на день исчезновения.

Бер включил компьютер и начал просматривать документы, в основном школьные работы о планктоне, Поле Ревире и тому подобном. Он набрал по бумажке пароль, который дали ему родители, и зашел на аккаунт Джейми на «Америка онлайн». Ничего интересного сыщик не нашел, только по-детски наивные ники в адресной книге. Судя по папке «Избранное», Джейми интересовался музыкой, кино, спортом и автомобилями. Бер не обнаружил никаких следов сайтов странного или сомнительного содержания. Кроме спама, электронных писем не было – ни новых, ни старых, ни готовых к отправке. Похоже, провайдер стер их после длительного периода бездействия. Детектив сделал для памяти пометку: попытаться проверить архивы провайдера. Завершив сеанс, Бер выключил компьютер и откинулся на спинку стула. Затем крепко потер лицо и решительно встал.

Кэрол и Пол ждали его в холле. Все сорок минут, которые Бер провел в комнате их сына, они стояли, будто окаменев. На детектива, спускавшегося по лестнице, они смотрели во все глаза, но он отрицательно покачал головой и сделал короткую запись в блокноте. Возникла неловкая пауза.

– Мистер Бер… Фрэнк… – сказала наконец Кэрол очень тихо, но в гробовой тишине это прозвучало почти оглушительно. – Я хочу, чтобы вы поняли, что значил… что значит для нас сын. Как мы его любим… – Тут только Бер заметил, что время и горе не стерли ее красоту окончательно, и когда она остановилась, потому что не могла продолжать, ему захотелось ей помочь.

– Это лишнее, мэм, – начал сыщик тихим, но грубоватым голосом. Затем неожиданно для самого себя продолжил: – Я понимаю, что вы чувствуете, потому что сам потерял сына. Он погиб, когда ему было семь лет.


Глава 8


Бер сел в «торонадо» и включил зажигание. Двигатель вначале хрипло взревел, потом заработал ровнее. Сыщик отъехал от дома семьи Гэбриэл, не переставая удивляться тому, что сказал о Тиме людям, которых знал всего несколько минут, да еще работодателям. Когда они стали его расспрашивать, Бер не стал вдаваться в детали, но все-таки имя Тима прозвучало. И сейчас в машине он невольно стал размышлять о событиях, которые привели к смерти Тима.

Бер пересек Каунти-лайн и повернул налево по направлению к пабу «У Донохью», где собирался съесть бифштекс с темным пивом «Беке» и проанализировать записи в блокноте. Детектив надеялся, что шум и суета плохо освещенного старого заведения отвлекут его от мыслей о прошлом и помогут вернуться к настоящему.


Сыщик приехал в «У Донохью», когда народ активно обедал. Тем не менее печальные воспоминания – рыдания Линды в больнице и кошмар в похоронном бюро – никак не шли из головы. Гроб не открывали, потому что лицо ребенка было сильно обезображено. Пустое беспомощное молчание после похорон сдавило сердце и медленно стерло все хорошее, что было в его жизни. Он занял крайнюю свободную кабинку и сел на жалобно скрипнувший винил.

Арч Карри в знак приветствия пошевелил светлыми усами, не выходя из-за стойки. Детектив в ответ поднял палец, и Арч сразу же направился к крану, чтобы нацедить ему кружку темного пива. В прошлом Бер крепко пил, что породило множество проблем, особенно после того, как не стало Тима, но два года назад завязал. Вообще-то это исключение из правил – бывший пьяница, который время от времени может выпить, не уходя в запой. Это удивляло даже его самого.

Бер посмотрел в сторону угловой кабинки, которая была излюбленным местом владельца паба – Пэла Мерфи. Он заметил у входа его «линкольн» и был уверен, что тот в кабинке – худой как щепка, в накрахмаленной белой рубашке и пиджаке из мягчайшей кожи, склонился над чашкой кофе со сползшими на кончик носа дымчатыми очками. Но скорее всего хозяин заведения сидел в своем кабинете, потому что кабинка была пуста. Мерфи и Бера можно было назвать друзьями. Возраст Пэла и манера себя вести давали Беру ощущение уверенности в том, что все проблемы и невзгоды – явление временное, что с ними можно справиться и что время лечит, какими бы сложными ни были жизненные ситуации. Дружба между ними завязалась после смерти Тима и окрепла, когда их с Линдой семейная лодка пошла ко дну.

Сыщик открыл блокнот. Слова, слова – и никакой хоть сколько-нибудь стоящей информации. Бер достал фотографии Джейми и стал внимательно изучать их, отмечая, как мальчик со временем менялся. Когда он только начал ходить, у него были светлые волосы. Со временем они немного потемнели, на лице появились веснушки. Молочные зубы сменились постоянными. На последнем фото Джейми вытянулся вверх, как тростинка. Перед исчезновением его рост был сто сорок семь сантиметров, а вес – почти сорок восемь килограммов.

– Семейные фото? – спросила Кэйтлин, ставя пиво на картонную подставку. Она выпрямилась и стояла, ожидая заказ. Бер собрал снимки.

– Не совсем.

– Как сегодня – вариант А, вариант Б или блюдо дня?

– Вариант А, – сказал сыщик, заказывая свой обычный бифштекс с тушеными бобами. Вариант Б означал другое его любимое блюдо – жареный цыпленок с картофелем. – …И чтобы пиво без перебоев. – Он поднял кружку и отпил половину быстрее, чем Кэйтлин дошла до кухни.

Кабинки вокруг него постепенно заполнялись. Бер посмотрел в угол и увидел, что Пэл Мерфи уже занял свое обычное место. Хозяин заведения пригладил ладонью редкие рыжеватые волосы и кивнул детективу. С Пэлом сидел какой-то молодой человек, которого Бер не знал, что вовсе не удивительно – паб был лишь вершиной айсберга деловых начинаний его друга. Несколько посетителей у стойки бара приветственно кивнули ему, другие, незнакомые, с любопытством смотрели на одинокого здоровяка, занимавшего в одиночку кабинку на четверых. Жаловаться на несправедливость, однако, никто не собирался – у Арча над баром красовалась здоровенная дубинка, которую он запросто мог пустить в ход для наведения порядка.

Бер умел готовить – нужда заставила научиться, когда они с Линдой развелись, однако иногда по вечерам ему очень не хватало такого вот приглушенного шума и суматохи, как «У Донохью». А в последнее время особенно. Сыщик принялся за третью кружку пива и подумал о ней. Линда… Последний раз он разговаривал с ней три года назад, шестого января. Тогда она жила в Валлонии, недалеко от родителей. Первые годы после развода Бер приезжал к ней по нескольку раз в месяц, но оживить свои отношения они так и не смогли. Смерть Тима стала непреодолимой пропастью между ними, перепрыгнуть которую ему не удавалось, какой бы длинный разбег он ни делал. Они все равно неизбежно рухнули бы в темную пустоту, даже если бы прыгнули друг другу навстречу. Теперь Бер понимал, что потерпел поражение и было уже поздно что-то менять, да он и не пытался. Тогда, шестого января, Линда сказала ему, что встречается с парнем, у которого небольшая автомастерская по замене масла и дежурный магазин. Услышав об этом, Бер дал задний ход. Сейчас они вроде живут вместе.

«Он не лучше тебя, – сказала она ему тогда, – просто он ни о чем мне не напоминает». Она, видимо, хотела его успокоить, но все получилось с точностью до наоборот.

Поев, сыщик выпил три чашки кофе, чтобы нейтрализовать действие пива, и начал набрасывать план действий.

После «У Донохью» Бер поехал в район Маркет-сквер. Он медленно ехал по темным улицам, чувствуя себя наивным рыбаком, который надеется поймать золотую рыбку с первого же раза. Где-то в глубине души он надеялся, что найдет мальчика сегодня же – голодного, но живого, здорового и мечтающего возвратиться домой. Он задумчиво смотрел на город, в котором жил уже более двадцати лет.

Индианаполис, или, как его еще называют, Город-кольцо, – двенадцатый по величине в США. Из-за того что его пересекает множество федеральных автострад, его еще прозвали Перекрестком Америки. В столице штата верзил[10 - Одно из названий штата Индиана.] проводятся национальные чемпионаты по легкой атлетике, а также «Индианаполис-500», знаменитые автогонки класса «Формула-1». Налоги вполне приемлемые, школы хорошие, а недвижимость недешевая, но все-таки по карману. Все эти байки Торгово-промышленной палаты Бер слышал, и, возможно, они и привлекли его двадцать лет назад, когда он только окончил университет штата Вашингтон, где изучал криминологию и где ему предложили вакансию в Управлении полиции Индианаполиса.

Но теперь, сосредоточившись на поисках мальчика, он вдруг перестал замечать все эти туристические красоты, а увидел город, кишащий сексуальными маньяками, подонками и прочим отребьем. У полицейских, работающих на улицах, чувство обостренного восприятия действительности – от этого зависит их жизнь. Там, где простой прохожий видит обычного мужчину в кожаной куртке, или бездомного, просящего милостыню, или нервного вида женщину, полицейский сразу же вычисляет вооруженного преступника, наркомана на грани срыва и психопатку, только что убившую своего мужа. Этот навык вырабатывается лишь со временем, но остается с человеком на всю жизнь, как бы тот ни хотел потом от него избавиться.

Проезжая по улицам, получившим названия штатов – Мэриленд, Вашингтон, Джорджия, – Бер внимательно смотрел на людей, которые стояли и разговаривали или сидели и обнимались, но никто из них ни по возрасту, ни по росту не подходил под описание мальчика. Детектив проехал мимо темного и мрачного спортивного комплекса «Филдхаус», который сегодня вечером пустовал. Он проехал по Делавэр-стрит и Саут-стрит, припарковал машину и отправился обследовать вокзалы – терминалы «Амтрак» и «Грейхаунд», а также «Юнион-стейшн». Солдаты Национальной гвардии с винтовками, подростки, спешащие домой в пригороды. Детей помладше не видно. Сыщик показал резервистам фотографии Джейми, но они мальчика не видели.

Он вернулся к машине и объехал вокруг крытого стадиона «Ар-си-эй доум», затем пересек Уэст-стрит. Ну что же, первая попытка не удалась. Завтра он начнет настоящее расследование. Ему за это платит семья Гэбриэл. Они любят своего мальчика…


Глава 9


Бер взялся за дело с утра пораньше. Как он и ожидал, банковские счета супругов были скромными и находились в полном порядке. Сыщик съездил в школу и поговорил с мисс Престон, просмотрел архивы газет, сообщавших об исчезновении мальчика, а затем отправился к тренеру по футболу. Бер сидел в машине, припаркованной в стороне от поля, и наблюдал за тренировкой, а также за тем, не занимается ли чем-то подобным кто-нибудь рядом с ним. Так он просидел полтора часа, глядя, как дети бегают по полю, изредка сбиваясь в кучу, после чего тренер свистел и останавливал игру. Детектив поднес к глазам небольшой, но мощный цейсовский бинокль, внимательно обследовал окрестности и убедился, что кроме него других наблюдателей нет. Начали подъезжать родители, и их чада по уши в грязи бежали к машинам. Бер вышел из машины и побрел к полю. Пока он шел, тренер успел проводить последнего воспитанника и занимался тем, что собирал оранжевые колпаки, обозначавшие границы площадки.

Тренер Финнеган носил очки в пластиковой оправе, флисовую куртку, мешковатые шорты «Амбро» и эластичный бандаж на правом колене. Пока не переехал сюда из Колорадо-Спрингс, он шесть лет тренировал команду «Уэйн хорнетс». В отличие от учительницы Престон, которая олицетворяла собой тех, на ком держится приличное общество, Финнеган, как выяснил Бер, был разведен, шесть раз обвинялся в неуплате алиментов и один раз не стал оспаривать обвинение в подделке чека. Все штрафы были уплачены.

– Вам не холодно? – спросил Бер, кивая на красные ноги тренера.

– Я всегда в шортах, – ответил Финнеган, – даже зимой.

– Скажите, это вы Финнеган? – задал сыщик формальный вопрос.

– Ну да. А вы кто?

– Я занимаюсь поисками Джейми Гэбриэла.

– Да, он играл у меня, – кивнул тренер. – Жаль, хороший был нападающий. – Лицо его при этом ничего не выражало. – Какие-нибудь новости?

– Меня его родители наняли, – сказал Бер, не ответив на его вопрос.

Он не собирался ничего рассказывать Финнегану. Для многих полицейских и частных сыщиков основным препятствием уличения во лжи была врожденная привычка верить людям. Для него это не было проблемой – слишком много он видел гадостей и мерзостей в жизни. К тому же ему не хватало беспристрастности. Бер хоть и немного, но все же не доверял мужчинам, которые работали с детьми. Вот учителям-женщинам – безоговорочно. Он еще мог понять мужчин, которые работали в колледжах, но вот взрослые дяди, которые возились с маленькими мальчиками, раздражали ту часть его сознания, которая не верила в лучшее в человеке.

Сыщик понимал, что это глупо, к тому же он знал женщин-преступниц. Бер сосредоточился: могли ли эмоциональные или психологические проблемы этого тренера привести его к совершению столь чудовищного преступления? Внешне Финнеган походил на бывшего борца-профессионала и пребывал в прекрасной форме.

– Не видели здесь никого подозрительного?

– Вы имеете в виду, когда Джейми…

– Да нет, вообще. До или уже после.

– Нет. Я бы обязательно обратил внимание, – заявил тренер солидно и веско.

– А кто-нибудь из игроков жаловался вам на приставания взрослых?

– Только на родственников, типа: «Отец не разрешает ходить на тренировки из-за плохих отметок» или «Дружок матери – засранец».

– Понятно.

Финнеган разровнял ногой вывернутый мальчишками кусок дерна. Бер взглянул на футбольное поле.

– А как у вас с транспортом?

– Обычно их родственники привозят и увозят. На выездные игры доставляем автобусом или, по желанию, везут родители. Если приезжают забирать знакомые, то об этом родители заранее договариваются со мной по телефону. Пару раз я отказывал дядям-тетям и сам отвозил детей домой, когда родители забывали позвонить. – Тренер явно гордился собой и ждал общественного признания своей заботы о безопасности подрастающего поколения. Беру очень не хотелось его разочаровывать.

Он еще раз заглянул в свой блокнот и закрыл его.

– Ну пожалуй, все. Позвоните, если что.

Он протянул тренеру свою визитку.


На следующее утро, между пятью и шестью часами, как обычно ездил мальчик, Бер отправился по газетному маршруту Джейми. Он медленно проехал по Ричардс-авеню, свернул на Сайпресс-стрит, затем на Грейс, потом на Шестнадцатую улицу, Перри-драйв, а потом на Тиббс-авеню. На повороте на Тиббс он обогнал любителя бега трусцой, крупного мужчину в нейлоновых шортах, гетрах и с широкой махровой повязкой на голове, который явно старался пробежать милю за двенадцать минут. Детектив еще раз заглянул в свои заметки, а затем повернул на Мурсвилл-роуд в направлении Линхерст-драйв. Маршрут был приличным. Парнишка развозил газеты по всей округе.

Навстречу Бер выехала старенькая «хонда-сивик», за рулем которой сидел взрослый чикано,[11 - Американец мексиканского происхождения.] а с заднего сиденья ребенок разбрасывал газеты. Замена Джейми, подумал Бер, подъезжая к концу маршрута. Осмотр района ничего не дал, фасады домов казались безликими и равнодушными. Отсидел в машине с работающим двигателем, жевал бутерброд с ветчиной и задумчиво смотрел в ту сторону, откуда приехал. Сыщик представил, как кто-то едет рано утром на работу, о движении на улице не думает – в такое время его попросту нет, – сдает задом и – бах! – сбивает мальчика на велосипеде. Все вокруг еще спят, мальчишка лежит бездыханный, водитель быстрее грузит мальчика и велосипед в багажник, вывозит подальше за город и выбрасывает на обочину.

Бер покачал головой. Очень может быть, что в тот день Джейми изменил свой обычный маршрут, и для этого могло быть великое множество причин, а это значит, что и полицейские тогда, и он сейчас ищут мальчика совсем не там, где надо.

Он перелистал материалы, которые собрал, работая над этим делом. Вот заметка из газеты, которую он нашел в интернет-архиве. Заметка на второй странице, напечатана на третий день после исчезновения мальчика. Фотографии нет. Странное дело: какой-нибудь малыш потеряется на полчаса, и они уже всюду печатают его фотографии и посвящают ему выпуски новостей. А тут подросток, у него уже и мысли какие-то появляются, а для новостей он не подходит – слишком много сомнений все это вызывает. Бер доел бутерброд, скомкал обертку и поехал назад, к началу газетного маршрута, чтобы начать опрос возможных очевидцев.

Детектива при опросах всегда удивляло, сколько народу днем находится дома. Не домохозяйки, старики или инвалиды – нет, дома обычно сидели молодые мужчины и женщины вполне работоспособного возраста. Вначале он думал, что все они безработные, однако в большинстве случаев это оказывалось не так. Одни работали в ночную смену, у других был выходной или же перерыв между основной работой и подработкой. Бер подсчитал, что на его звонок в восьми случаях из десяти дверь открывали. В этом районе днем работали все, в четверть девятого утра дома не было почти никого. Он изучил отчеты полицейских – они проводили опрос три раза: до работы, в середине дня и вечером. И результаты были малоутешительными.

Сыщик снова начал с Ричардс-авеню. В тех немногих домах, где ему открыли дверь, Бер быстро, но без особого результата опросил хозяев, а вот настоящая удача улыбнулась ему в доме номер три по Тиббс-авеню. Согласно адресной книге, дом принадлежал миссис Эстер Конъярд. По сравнению с окрестными домами выглядел он неважно, и когда Бер увидел сквозь плексигласовую внешнюю дверь его владелицу, он сразу понял почему. Эстер Конъярд явно исполнилось лет девяносто, но ее нельзя было назвать бодрой старушкой. Поверх платья она нацепила халат, на который надела еще толстый вязаный свитер. Миссис Конъярд явно принадлежала к числу пожилых женщин, которые мерзнут даже при тридцати градусах тепла. Судя по всему, она давным-давно не выходит на улицу и уж тем более не занимается работой по дому.

– Вы миссис Конъярд? – спросил Бер, когда старушка прошаркала к двери.

– Да, это я. Только я ничего не покупаю. Я ведь живу только на пенсию, – проскрипела она.

– Я ничего не продаю, мэм, – начал Бер. – Я занимаюсь поисками мальчика, который пропал где-то здесь в прошлом году. – Сыщик посмотрел на женщину, пытаясь понять, не вспомнила ли она, о чем идет речь, но безуспешно. Он продолжил: – Может, вы слышали? Он газеты развозил… – Похоже, это сработало, и она часто закивала, хотя Бер готов был поклясться, что она больше делает вид, чем действительно вспомнила, о чем речь. И все-таки шанс был. Она целый день сидела дома, а сыщик знал, что пожилые люди, страдающие бессонницей, – кладезь информации. Они или с трудом засыпают и не спят по полночи, или не могут долго спать и очень рано встают. А такой женщине, пусть и близорукой, чем еще заниматься, кроме как смотреть в окно? – Можно я войду и мы поговорим?

Бер видел, что страх перед незнакомыми людьми борется в ней с желанием поболтать.

– Не знаю, правильно ли поступаю…

Сыщик показал ей лицензию, которую носил вместе с полицейским жетоном. Затем достал школьную фотографию Джейми.

– Это он. Может, вы видели его на велосипеде?

Она посмотрела на фото мальчика, и его симпатичная челка развеяла последние сомнения. Женщина открыла дверь.

– Боюсь, что ничего об этом не знаю, – сказала она дрожащим от напряжения голосом – видимо, даже несколько шагов дались ей с трудом, – но я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Бер зашел за ней в гостиную, от вида которой у него по коже забегали мурашки. Здесь до потолка высились стопки «Стар» за несколько лет. Газеты были нечитаными, некоторые уже начали желтеть. Миссис Конъярд объяснила:

– Вечно собираюсь вечером почитать газету, а потом включу телевизор… – Детектив кивнул ей, чтобы продолжала. – Я люблю решать кроссворды, поэтому откладываю газету до завтра. – Нечитаных газет было столько, что Бер не удивился бы, если бы узнал, что хозяйка пойдет голосовать за Картера.

– Миссис Конъярд, не возражаете, если я поищу газету за тот день?

– Конечно, конечно, ищите, – сказала старушка Беру, который уже опустился на колени. – Постоянно собираюсь избавиться от старых газет… Может, они кому-нибудь пригодятся.

Пачки газет были сложены по датам слева направо, и через десять минут сыщик нашел номера за октябрь прошлого года. То, что он обнаружил, его не удивило. У миссис Конъярд были все газеты до дня исчезновения Джейми и отсутствовали номера за тот, а также два последующих дня. Женщина припомнила, что несколько дней газету не приносили. Она было расстроилась, однако на третий день доставка возобновилась.

– Такой маленький смуглый человек. На машине. Сейчас их так развозят, – сказала она.

– А что, прогресс. – Бер посмотрел на нее, потом на пачки газет, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Вроде ничего. Все-таки порядок у нее какой-никакой был.

– А вы знаете, – воскликнула миссис Конъярд, – я ведь вспомнила! Приезжали полицейские и задавали вопросы. – Сыщик одобрительно покивал, однако конкретной информации так и не добился. Она не видела подозрительных людей или машин ни тогда, ни после. – У нас очень тихий район. Поэтому после смерти мужа я осталась здесь.

Она подошла к телевизору, на котором стояла фотография покойного мужа.

– Это мистер Конъярд… Мой Джон… – Она протянула фото Беру, который внимательно его изучил и решил, что пора ехать.


Следующие несколько часов сыщик провел в машине, припарковавшись на Тиббс-авеню. Он связался по сотовому с отделом распространения «Стар». Сьюзен Даррант проработала в газете много лет и знала там практически всех и вся. Она вспомнила тот день, когда пропал паренек из доставки. Грустный был день, причем для всех, хотя лично его никто не знал. А когда сообщение о его исчезновении было напечатано на второй странице, а не на первой, как принято, в отделе распространения чуть не вспыхнуло восстание. Сьюзен проверила по журналу и сообщила: владелец дома номер пять по Тиббс-авеню жаловался, что 24 октября ему не доставили газету. Аналогичные жалобы были получены от людей, проживающих далее по маршруту доставки. Женщина сказала, что два дня газета подписчикам не доставлялась; это подтвердили и поступившие жалобы.

– Нет, мы не получали в тот день жалобы от подписчиков, живущих по маршруту до дома номер пять по Тиббс-авеню, – заявила она, отчего у Бера вновь побежали мурашки по коже. Похоже, он нашел место, где с Джейми случилось несчастье.

– С меня обед в итальянском ресторане, Сьюзен, – пообещал сыщик.

– О, Фрэнк, углеводы не для меня, – вздохнула она с сожалением, затем добавила: – А может, бифштекс «Дельмонико»?

– Договорились, «Дельмонико»!

Убрав телефон, Бер устроился поудобнее и приготовился ждать с работы мистера Луиса Крейнпула, обитателя дома номер один по Тиббс-авеню. Чтобы убить время, он мысленно перебирал различные варианты. Обычно, когда пропадает ребенок, полиция в первую очередь и очень основательно занимается его родителями. Сыщик был почти уверен, что в материалах дела, официальных разумеется, а не в копии, которую получили родители, есть отчет о тщательной проверке Пола и Кэрол, а возможно, и материалы допроса на детекторе лжи. Обстоятельства были таковы, что Бер и сам поступил бы так же. Правдоподобность в выражении чувства горя никогда не была показателем невиновности в семейных преступлениях. Однако, пообщавшись с родителями, сыщик уже не сомневался в их невиновности – они искренне страдали. Вот это состояние сыграть намного сложнее. Бер вдруг почувствовал, что изготовленный на заказ руль из каштана начинает гнуться в его руках. Он взглянул на побелевшие от напряжения костяшки пальцев. Сыщик расслабил руки и постарался выбросить из головы мысли о возможной причастности к делу мистера Крейнпула.


Глава 10


Золотистый «форд-таурус» появился на подъездной дорожке у дома номер один по Тиббс-авеню в начале пятого. Маленький толстый мужчина в коричневом костюме достал с заднего сиденья портфель, вышел из машины и направился к дому.

Бер рванул к нему прямо по газону, отрезая его от двери еще до того, как он достал ключ.

– Вы Луис Крейнпул? – прорычал он и выпрямился во весь свой огромный рост, чтобы произвести должный эффект. В распоряжении следователя при допросе имеется немалый арсенал средств. Самыми суровыми, и обычно незаконными, являются побои и химия, хотя, как считал Бер, дружелюбное отношение к допрашиваемому иногда оказывалось не менее эффективным. Скорее всего этот парень здесь ни при чем, однако сыщик, рассчитывая на эффект неожиданности, решил напугать его и посмотреть, что из этого выйдет.

– Это… я, – запинаясь, выговорил Крейнпул, вжав голову в плечи и пытаясь охватить взглядом здоровенного мужика, возникшего вдруг между ним и дверью. – Что вы хотите?

– Вы знаете, почему я здесь, – рявкнул Бер. – Джейми Гэбриэл. – Если имя мальчика и было знакомо Крейнпулу, он этого не показал, что делало его достойным противником в покере. – Мальчик, который развозил газеты.

Крейнпул задумался, глаза его сузились.

– Мальчишка из доставки? Который пропал?

– Точно. – Бер начал постепенно смягчать интонацию, поскольку был почти уверен, что Крейнпул тут ни при чем. Сыщик перешел на более нейтральный тон, который используют полицейские, надеясь получить хоть какую-то информацию. – Это было двадцать четвертого октября прошлого года. Думаю, что полиции вы и так уже все рассказали, да и рассказывать-то было нечего, да?

– Ну да. – Крейнпул начинал понемногу успокаиваться.

– Вспомните, вам газету утром двадцать четвертого приносили?

– Нет, – ответил Крейнпул поспешно. – Полиции я этого не говорил. Да они и не спрашивали.

– Вы уверены? Давно ведь было…

– Уверен, – покивал мужчина.

– А почему?

– Дело в том, что у меня собственный инвестиционный портфель, и я каждый вечер просматриваю котировки. В тот день газеты не было, и еще два дня – пришлось покупать ее на заправке, пока они не нашли парню замену.

Бер машинально посмотрел на улицу.

– Теперь у меня есть Интернет, поэтому котировки можно смотреть хоть целый день, – услышал он Крейнпула уже как бы издалека.

Сыщик очнулся, задал еще несколько вопросов, на которые получил отрицательные ответы, кивнул в знак благодарности и пошел через газон назад. Его собеседник с облегчением открыл дверь, глядя, как сыщик садится в машину.


Детектив повернул за угол и представил, что едет на велосипеде. Добросить газету до двери дома Крейнпула удобнее всего с того места, где он стоял на Перри, до поворота на Тиббс. Бер сымитировал такой бросок правой рукой от груди. Да, отсюда и нужно бросать, точно. Затем он вышел из-за угла. До дома миссис Конъярд примерно тридцать метров. И Джейми не удалось их пройти. Вот это место. У Бера перехватило дыхание. Знакомая темнота, которую он почти физически ощущал на месте каждого ужасного преступления, начала охватывать его. Это здесь…


Бер еще долго стоял на Тиббс-авеню между домами Крейнпула и миссис Конъярд. Он опустился на колени, провел кончиками пальцев по асфальту и как медиум уставился на масляные пятна. Если бы сыщик поднял голову, то увидел бы, как за ним из-за кухонной занавески наблюдает мистер Крейнпул. Поднявшись наконец под скрип коленных суставов, Бер вспомнил о любителе бега трусцой.


Глава 11


Иногда дело, которое вел Бер, раскручивалось быстро, а иногда – наоборот, очень медленно. Обычно этот процесс напоминал разбивание молотом скалы: при каждом ударе отлетают мелкие осколки, результат почти не виден, и вдруг – раз! – и огромная скала раскалывается пополам. Но до этого было еще очень далеко, а пока Бер сидел перед компьютером и собирался с силами, чтобы заняться в Интернете поиском сайтов, которых там быть не должно, которым не место в мире нормальных людей.

Вчера и позавчера он сидел допоздна, проверяя сайты Национального центра пропавших и похищенных детей. Сыщик увидел фото Джейми среди сотен таких же милых детских мордашек, однако никакой новой информации не почерпнул. Сегодня Бер, как маньяк, рыщущий в кибер-пространстве, начал искать сайты с детской порнографией. И хотя было их относительно немного и открывались они не сразу, все равно они ужаснули детектива. На некоторых посетителям предлагались уменьшенные изображения, которые должны были их заинтересовать и вовлечь в сложный процесс с паролями и защищенным скачиванием. Бер смотрел бесплатные версии, и его трясло от бессильной ярости. В плохо освещенных помещениях безликие мужчины насиловали беспомощных от наркотиков худеньких мальчиков и девочек. Черные круги и цифровое размывание изображений не мешали видеть происходящее. Сыщик почувствовал, что его желудок с трудом удерживает ужин, но мужественно продолжил поиски, надеясь увидеть среди этих детей с пустыми глазами Джейми. Он уже с трудом сдерживал себя. Потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы не разнести дом. Бер собственными руками задушил бы всех этих бледнотелых обрюзгших недочеловеков. Работая в полиции, он встречал всякую уличную мразь, разных уродов и психопатов. Он видел обезображенные трупы и чудом выживших жертв маньяков, однако никогда еще не испытывал такого шока. Бер просидел полночи, находя все новые и новые сайты обществ, которые выступали за физическую «любовь» – они так это называли – между взрослыми и детьми, пока перед глазами не поплыло. А в четыре утра напряжение и усталость дали себя знать: на лица юных жертв педофилов вдруг стало накладываться лицо его сына, Тима. У Бера мороз пошел по коже, волосы встали дыбом, а пульс молотками застучал в висках. Тошнота подступила к горлу, и он едва успел добежать до туалета.


На следующее утро, еще не было и шести, с волосами, еще мокрыми от обжигающе горячего душа, которым он словно хотел смыть ночную грязь, сыщик вернулся на Тиббс-авеню, чтобы дождаться бегуна. Он сидел в машине и пил «маалокс», пытаясь справиться с изжогой. Дело было в субботу; к десяти часам он понял, что приверженец бега трусцой не появится, но тем не менее прождал его до пяти часов вечера. В воскресенье Бер снова был на месте, хотя опасался, что бегун был из соседнего района и оказался на Тиббс совершенно случайно или вообще приехал из соседнего города к кому-то ненадолго в гости. И снова зря.

Но вот в понедельник, в шесть десять утра, мужчина лет сорока с небольшим, с приличным животом и на тонких ножках, все-таки появился. Бер побежал рядом с ним.

– Простите, если помешал, – начал сыщик без особого сожаления в голосе, двигаясь при этом как внезапно ожившее каменное здание. – Я расследую дело об исчезновении ребенка.

Мужчина прекратил движение вперед, но продолжил бег на месте, утирая с лица пот и тяжело дыша.

– Двадцать четвертого октября прошлого года здесь пропал мальчик. Вам что-нибудь известно об этом?

– Нет, ничего, – ответил бегун.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Брэд Фиггис.

Он явно ничего не знал.

– Я тут время от времени видел паренька на велосипеде, – заявил он, однако.

– А полицейские вас об этом спрашивали?

– Нет, я ведь живу не здесь.

Бер посмотрел на него задумчиво. Непохоже, что он в состоянии бегать на большие дистанции.

– А сколько вы обычно пробегаете?

– Семь километров.

– Может, вспомните что-нибудь необычное?

Потный Фиггис закивал:

– Да. Несколько дней подряд здесь стояла большая старая машина. Она была припаркована вон там, поэтому мне приходилось ее огибать. А потом я ее больше не видел. Это был «понтиак» или «линкольн». Серого цвета.

– Номер не запомнили?

– Нет, даже не смотрел.

– А почему вы обратили внимание на машину?

– В ней сидели двое мужчин. Лиц я не помню, но обратил внимание, что они ели. Я еще подумал, что они маляры или ландшафтные дизайнеры. Сидят себе и ждут, когда можно будет начать работу. Или кого-то главного. Такие типы обычно ездят на пикапах или небольших «короллах», а это была большущая машина. Громадная решетка на радиаторе. Ну знаете, этакое чудовище, которое жрет много бензина.

Бер записал номер телефона и адрес Фиггиса, который кряхтя продолжил свой бег, и поехал домой – проверить машину по базе данных Отдела транспортных средств.


Глава 12


Каждое утро было для семьи Гэбриэл серьезным испытанием.

Когда-то Кэрол всерьез считала, что если она не выпьет кофе, то высохнет и улетит как сухой лист. Она никогда не была «жаворонком». Во время учебы в колледже Кэрол редко появлялась на занятиях раньше десяти утра. После замужества, когда Пол каждый день вставал без четверти шесть, она поднималась вместе с ним, чтобы не испытывать чувства вины, и, пока он совершал пробежку, варила кофе и готовила ему завтрак. Потом она сидела с ним за столом и делала вид, что слушает, хотя пребывала в полусонном состоянии.

С рождением Джейми все изменилось. Кэрол сразу же наполнила мощная энергия, ее жизнь приобрела смысл, о котором она и не мечтала. Когда он, совсем еще маленький, громко плакал – вначале в их небольшой квартирке, а затем в первом собственном доме, – она всегда успевала к его кроватке первой. И никогда при этом она не чувствовала ни обиды, ни опустошающей усталости. Джейми подрос и перестал просыпаться по ночам, но Кэрол все равно чутко прислушивалась к его дыханию, на цыпочках входя к нему в комнату. Джейми пошел в школу, и Кэрол по утрам обязательно вставала раньше его. Каждое утро она встречала как сержант-инструктор морской пехоты – с энергией, удовольствием, почти агрессивно. Кэрол будила сына, поторапливала, заставляла умываться и тщательно чистить зубы, проверяла, чистая ли на нем одежда, затем уговаривала позавтракать и спрашивала, что хочется на обед. Пока Джейми пил сок, она запаковывала в лоток бутерброды. В школу Кэрол вела сына пружинистым шагом. При любой погоде каждый день казался ей даром Божьим.

Но не сейчас. Кэрол поняла, что источником ее энергии был Джейми. Свою силу она черпала в нем, в его непреклонном духе и силе воли – редких для столь юного возраста. Но Джейми пропал. И теперь Кэрол без сил сидела у кухонного стола, сжимая в руке чашку черного кофе. Апатия, неподвижность гораздо хуже, чем похмелье развеселых студенческих лет. Каждое утро превращалось в некую неприятную работу, которую она должна выполнить, как бы ей этого ни хотелось избежать. И каждый раз она, стиснув зубы, не могла дождаться, когда же Пол уйдет на работу.

В это утро ее нервы не выдержали. Пол слонялся по кухне, искал что-то и не мог найти. Конечно, Кэрол понимала, что ей нужно быть более терпеливой. Вот Пол ведь как-то ухитряется каждый день ходить на работу и продавать страховые полисы, чтобы они могли выплачивать взносы за дом. Еще несколько месяцев назад она была уверена, что это очень важно, потому что когда Джейми вернется, они должны быть здесь. Если бы не Пол, они давно бы уже стали бездомными. Но теперь и дом им этот ни к чему, потому что сын уже никогда сюда не вернется.

– Что ты ищешь? – спросила Кэрол со вселенской усталостью в голосе.

Пол остановился и посмотрел на нее, удивившись, что она заговорила с ним.

– Игрушки из коробок с сухими завтраками. Я их насобирал уже больше десятка. – Он держал в одной руке последнюю игрушку – маленький волчок, а в другой – тарелку с овсяными хлопьями.

– А, игрушки… Я их выбросила, – сказала Кэрол и вдруг увидела, что муж готов разрыдаться.

– Зачем? Какого черта ты это сделала? – закричал он.

Таким она его еще никогда не видела. И тут она вспомнила – Пол собирал игрушки для их сына. Сына, который уже никогда не вернется. Она несколько недель обдумывала одну идею, и, похоже, сейчас было самое время ее озвучить.

– Пол, – начала она нерешительно, – забудь об этих игрушках. – Он непонимающе уставился на жену. – Пол, я хотела… Я вот что хочу сделать… – Пол молча ждал, что она скажет. – Я хочу купить… Я хочу, чтобы мы купили место на кладбище и поставили там памятник Джейми. Чтобы были похороны и было место, куда бы мы могли прийти и поплакать о нем. Вспомнить его.

Опыт прожитых вместе лет подсказывал ей, что сейчас Пол кивнет и согласится с ней, поэтому Кэрол была ошеломлена, когда он изо всех сил швырнул на пол тарелку с кашей. Она вдребезги разбилась, разлетевшись градом черепков и хлопьев.

– Нет! – закричал он. – Нет! Нет! Нет! – Его лицо исказила гримаса страдания, но слез не было.


За окном хлестал дождь, сточные канавы наполнились водой. Бер прочесывал базы данных Отдела транспортных средств и наливался кофе. Чтение дат и адресов, сухой и безжизненной информации, давалось ему гораздо легче, чем то, чему он посвятил предыдущую ночь. Шум дождя напомнил ему о родных местах, а вырос он недалеко от Эверетта, где такие осадки даже мелким дождем не считают, а так – изморосью. После окончания университета штата Вашингтон, где, получая спортивную стипендию, изучал криминологию, Бер узнал о наборе сотрудников в Управление полиции Индианаполиса, а также о том, что дождь в тех краях идет пятьдесят дней в году. Это на двести дней меньше, чем у него на родине. Странное дело, но теперь ему очень не хватало дождливой погоды.

То, что Бер узнал от бегуна Фиггиса, поселило в его душе сомнение в успешном завершении дела, поэтому он с головой ушел в информацию по машинам, пытаясь обрести былую уверенность. Конечно, когда речь идет о придурке-одиночке, который охотится за детьми, это тоже ужасно, но присутствие на месте преступления двух человек, если, конечно, они имели к нему какое-то отношение, гораздо хуже – это уже говорит об организации. Скорее всего машина, которую видел физкультурник, краденая, и Бер искал именно такие модели в списке угнанных. Он уже просмотрел базы данных по Индиане, Иллинойсу, Кентукки и западному Огайо, и его надежды постепенно угасали. Старые «линкольны» вообще не встречались, и лишь один «понтиак-санфайер» 1984 года был угнан в пригороде Чикаго за несколько дней до исчезновения мальчика. Бер знал, что это небольшой двухдверный автомобиль. Также за этот период с машин было снято несколько десятков номеров. Скорее всего машину купили, а не угнали, и поставили на нее липовые номера. Для очистки совести он просмотрел все сделки купли-продажи незадолго до происшествия. Горячая была неделя для торговцев большими подержанными седанами, и все же сделки, зарегистрированные в Отделе транспортных средств, составляли лишь ничтожный процент от покупок за наличные, которые не регистрируются.

Сыщик хорошо представлял себе, что он вряд ли узнает, как эти два человека, примет которых у него не было, заполучили машину. Бер устал от всех этих номеров, марок машин и сумм, выложенных за них, и ему стало казаться, что его глаза крутятся как диски игрового автомата. На сегодня хватит. Бер откинулся на спинку кресла и представил себе, как информация стекает с экрана монитора, прямо как капли дождя по стеклу. И хотя, изучая ее, детектив немного взбодрился, на самом же деле оказался в тупике.

Сейчас машину угнать так просто, подумал он, что, пожалуй, легче будет найти велосипед мальчишки.

– Велосипед, – сказал Бер вслух и задумался. А что, почему бы не попробовать найти велосипед? Он взял со стола на столе ключи от машины и вышел из дома.


Глава 13


Бер ехал под дождем по шоссе № 65 в сторону муниципальной свалки Южного округа и чувствовал себя полным идиотом. Игра с неравными шансами не в его стиле, и надеяться тут можно только на удачу. Впереди показались проволочные ворота. Власти округа выделили тридцать пять акров для хранения твердых отходов, и сейчас царем и богом этого благословенного места был Терри Коттрел. Около десяти лет назад, когда Фрэнк прихватил его за кражу, Терри промышлял воровством и продажей краденого. Бер по дороге в участок проникся к Терри симпатией. Многие преступники, которых он арестовывал, пытались по пути за решетку уговорить его отнестись к ним как-то по-особому, но всем им было далеко до философа Терри.

Тогда он был тощим долговязым подростком. Собственная судьба, похоже, была Терри небезразлична, тем не менее он не задавал вопросов, не жаловался на жизнь, не стенал по поводу «несправедливого» ареста, как будто следуя неписаному, известному ему одному кодексу чести. Он спокойно беседовал с Фрэнком о полицейской работе, о делах, попавших в заголовки газет, и проявил недюжинные познания о жизни полицейского.

В день суда, когда Бер должен был давать свидетельские показания, он пошел пообедать в закусочную и неожиданно обнаружил, что рядом с ним сидят Коттрел с матерью. Встречаться с родственниками того, кого ты собираешься упрятать за решетку, всегда неприятно. Обычно это злобные взгляды, ругательства и даже угрозы. В этот раз все было не так. Мать Терри, Лана, оказалась привлекательной женщиной средних лет.

– Добрый день, сэр, – сказала она вежливо. – Приятного аппетита, раз уж мы здесь встретились.

Бер кивнул.

– Мама… – начал было Терри, но осекся под ее взглядом.

У Коттрела был отличный адвокат, и в результате он получил два года условно, несмотря на то, что Фрэнк взял его с поличным возле открытого шкафчика, доверху набитого дорогой аудиовидеотехникой. Тогда Бер был помоложе, полицейская служба еще не утомила его, и он воспринял мягкий приговор как личное оскорбление. Увидев, как Терри выходит из зала суда с улыбкой до ушей, полицейский решил, что так он это дело не оставит. Через несколько дней Фрэнк появился в доме Коттрелов, дабы предупредить Терри, чтобы он не вздумал браться за старое, но парня дома не оказалось, и ему пришлось пообщаться с его матерью. Лану очень огорчали проблемы сына с законом, и она боялась, что после такого приговора Терри покатится вниз по наклонной плоскости. Она рассказала Беру, что сын очень любит читать, и показала его комнату, в которой царил порядок, а на полках стояло множество книг. Детектива это обезоружило, и в конце концов он нашел парню работу на свалке округа.

Со временем они стали почти друзьями, и если даже в эти годы Коттрел и занимался сбытом краденого или воровством, его делишки были настолько мелкими, что не попадали в поле зрения Фрэнка.

Сыщик проехал ворота и сразу же почувствовал едкую вонь свалки. За большими земляными насыпями хранились миллионы кубометров отходов. Рядом с медленно ржавеющими автомобилями, холодильниками и стиральными машинами высились горы промышленных отходов: каменноугольная смола, оксид железа, краска и так далее. Конечно, думал Бер, планирование равномерной засыпки мусора землей, да и вообще содержание такого хозяйства в порядке, вряд ли можно назвать приличной работой, но по сравнению с прежним занятием Терри все было не так уж плохо. Он остановил машину недалеко от двухсекционного трейлера, где находился «офис» Коттрела.

– Какие люди! – воскликнул Терри.

– Здорово, Терри! – Сыщик пожал его руку.

– Привет, Филли! – Коттрел привстал на цыпочки, чтобы стукнуться грудью с Бером, как они обычно делали при встрече. Парень в шутку называл его Филли, намекая на Филиппа Марлоу.[12 - Герой детективных романов Рэймонда Чандлера.]

– Черт! – После приветствия Терри с уважением посмотрел на мощную фигуру Бера и вернулся к занятию, которое прервал приезд сыщика. Он кормил попкорном ворон.

Большие уродливые птицы, недовольные образовавшейся паузой, начали громко каркать. Неприятные звуки буквально разрывали воздух. Терри зачерпнул две пригоршни попкорна из жестянки, стоявшей у его ног, и бросил птицам.

– Большинство нормальных людей не переносят это чертово отродье, – сказал Бер, зажимая уши, – а ты тут их кормишь.

Коттрел пожал плечами и бросил пернатым еще одну пригоршню.

– И пу́гала люди придумали для того, чтобы эти нахалки не приближались, – заметил детектив, качая головой.

– Ну что мне сказать, дружище? Мне они всегда нравились. Черные и шумные – прямо как я… – И Коттрел засмеялся своим фирменным заразительным смехом.

Сыщик улыбнулся и немного помолчал, стараясь оттянуть неприятный момент, которого все равно не избежать.

Терри поднял жестянку и вытряхнул воронам оставшийся корм. Бер вздохнул:

– Если нужно купить или продать ворованный велосипед, к кому в этом районе обращаются?

Коттрел «непонимающе» поморгал и тут же напустил на себя чрезвычайно загадочный вид.

– Понял-понял! Теперь я все понял. Неприятности – мой бизнес. Сейчас Филли расследует серьезные дела.

И Терри снова рассмеялся.

Бер молча покачал головой, ожидая, пока у собеседника пройдет приступ смеха.

– Давай заходи, – сказал наконец Коттрел, вытирая выступившие слезы. – Поговорим.

Детектив вошел вслед за ним в трейлер.


Коттрел плеснул в кофейную чашку немного виски – так, чтобы закрывало донышко, – и долил доверху пепси-колы. Беру он это пойло предлагать не стал, зная, что тот откажется. Когда-то они могли посидеть вдвоем и хорошенько выпить, но это было давно – тогда они были на десять лет моложе и весили на десять килограммов меньше. Бер тогда работал в полиции, а его сын был еще жив.

Терри наблюдал, как сыщик неторопливо усаживается в старое откидное кресло и осматривается вокруг. Стены трейлера, как и комнаты в доме его матери, были сплошь в книжных полках. Преобладали детективы и серьезная литература. Коттрел вполне мог открыть букинистическую лавку, если бы книжки не были так потрепаны и если бы он мог с ними расстаться. Когда Терри был помоложе, он зачитывался детективной литературой. Парень искренне верил, что ознакомление с методами работы великих сыщиков и не менее великих преступников поможет ему в его делишках. Когда Коттрел понял, что ошибается, он уже полюбил литературу и своей любви впоследствии не изменил.

– Так что ты хотел, дружище?

– Я уже сказал.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно.

Терри смотрел на человека, который когда-то много для него сделал и никогда ничего не просил взамен. Он знал, что в свое время Бер расследовал преступления, связанные с насилием, серьезные дела, и недоумевал, какого черта тот интересуется ворованными велосипедами. Однако по выражению лица сыщика Коттрел понимал, что у него есть для этого очень серьезная причина.

– Ты же знаешь, как я не люблю называть какие-то имена, – сказал он.

Пару раз Бер уже обращался к нему с подобными просьбами, и у него не было после этого никаких неприятностей. Хотя подстраховаться никогда нелишне…

– А я не люблю задавать такие вопросы. – Сыщик сидел неподвижно, руки спокойно лежали на подлокотниках кресла, хотя при желании он вполне мог бы выдрать их с мясом.

Парень хлебнул из чашки и задумался, вспоминая подходящих людей.

– Мне тридцать с хвостиком, и я уже не пацан, чтобы бегать по улицам. Да и завязал я с этим уже давно.

– Ну да.

– Правда, я в отставке, ну как Майкл Джордан, но и у меня есть еще в запасе пара финтов. Почти все скупщики краденого, которых я знаю, занимаются вещами посерьезнее.

Он знал, что, к примеру, к Ралли Куперу можно обратиться, если нужен «мерседес». А Эрл Пауэрс занимается только родстерами. Вообще-то братва могла достать все – даже пулемет. Терри знал, что если он спросит Бера, зачем это ему нужно, тот ему, возможно, и скажет. Но его отношения с Большим Филли строились исключительно на доверии, и дело, судя по всему, было серьезное.

Сыщик сидел и терпеливо ждал, когда Коттрел обдумает свой ответ. Парень был по природе неболтливым, и Бер это в нем уважал. Когда он называл чье-то имя или давал какую-то информацию, то не закладывал кого-то, а помогал другу, и Бер хорошо понимал эту разницу.

Терри наконец принял решение:

– Микки Хэндли. Слышал о нем? Виггер из другой части города.

– Виггер? Неужели они еще есть?

– А то! Белый парень из северного района с неразделенной любовью к черным братьям. Слушает хип-хоп, носит мешковатые джинсы и думает, что он один из нас.

Бер кивнул. Этот тип был ему знаком. Они очень старались походить на гангстеров, но в итоге смахивали на придурков.

– Ну и где он?

– В Плейнфилде.

Бер удивленно вскинул брови.

– Да-да. Белый парень облажался. Прямо как я – рано начал и рано попался. Только на Аллена Россума денег у него не хватило, – усмехнулся Терри, вспомнив адвоката, который много лет назад помог ему получить условный срок.

Сыщик кивнул.

– Спасибо, Терри. – Бер поднялся из кресла. Коттрел молча покивал головой. – Что читаешь?

– Достоевского, – ответил Коттрел. – Знаешь, я тебе уже говорил… Не жди еще одного большого дела, чтобы заехать ко мне в гости. – Глаза Терри заблестели. – Без повода заезжай.

– Конечно. Сходи на «Пейсеров».

– Ладно, только я не хочу сидеть на трибуне при счете пять–ноль.

– Тогда по телевизору посмотрим.

Друзья обменялись рукопожатиями, обнялись, и Бер пошел к машине. Терри некоторое время смотрел ему вслед, а потом крикнул:

– Эй, великан! – Детектив обернулся. – Знаешь, где был Моисей, когда погас свет?

Бер отрицательно покачал головой.

– В темноте, как и ты. – Коттрел засмеялся.

Сыщик сел в машину и уехал.


Глава 14


Бер пересек южную границу Индианаполиса и выехал на шоссе № 40 в западном направлении. За окнами промелькнул городок Сикс-Пойнтс и начался Плейнфилд. По дороге он созвонится со Стэном Брукингсом, которого знал еще по службе в полиции. Сейчас он работал контролером в исправительном учреждении для взрослых в Плейнфилде. Брукингс навел справки и узнал, что нужный Фрэнку заключенный содержится в «студенческом городке» для несовершеннолетних.

– Ты пока пообедай, – предложил Стэн, – а я за это время выпишу тебе пропуск.

– Что порекомендуешь?

– «Гулливер». Это недалеко, на Норт-Карр-роуд.


Фрэнк оккупировал в «Гулливере» целую кабинку. Прямо на кассе продавались антациды,[13 - Средства от изжоги, повышенного газообразования, тяжести в желудке.] что никак не способствовало аппетиту. Трудно сказать, был ли наплыв посетителей здесь в обеденное время или нет, но сейчас, в три часа дня, заведение пустовало. Сыщик стал изучать меню. Сама мысль о еде была ему неприятна, так как после недавнего ночного похода по порносайтам он почти ничего не ел. Вообще-то желудок у него был луженый, и Бер слыл всеядным. Когда он еще работал в полиции, коллеги даже подшучивали над его способностью пить кофе на месте аварии с большим количеством жертв или жевать бутерброд прямо там, где только что закончилась кровавая разборка. Но все течет, все меняется – порносайты с детьми основательно выбили Фрэнка из колеи.

– Вы что-нибудь выбрали? – Вопрос официантки застал его врасплох. На ее форменном платье желто-коричневого цвета был приколот бейдж: «Дарла».

– Пожалуй, возьму порцию чили, – решился Бер. – Если это съедобно.

– Съедобно, – заверила его Дарла.

Он сделал заказ.


Со временем, думал сыщик, шансов на благополучный исход поисков все меньше. Примерно через двенадцать часов они становятся равны нулю. А тут целый год и два месяца! Мысль эта грызла его словно крыса, которая точит зубы о водопроводную трубу.

Бер вырос на небольшой ферме на северо-западе, где еда была простой, да и ее не всегда хватало. На ужин они ели кур, которых сами выращивали, а осенью закалывали свинью. Когда ему исполнилось восемь лет, забой кур стал его обязанностью. Он укладывал курицу на пенек и отрубал ей голову топориком, а потом наваливался всем телом на дергающуюся птицу, чтобы она не вырвалась и не побежала по двору. Став чуть старше, Фрэнк научился сворачивать куриную шею одним движением руки.

Ну и конечно – куда денешься? – приходилось выгребать навоз, кормить свиней, принимать роды у коров и кастрировать быков. Из этого и состоит жизнь на ферме. Зато выработавшееся с годами совершенно непробиваемое безразличие к мерзости жизни помогло ему в первые десять лет службы в полиции. Он спокойно справлялся с грязной, монотонной и иногда совершенно бесполезной работой. И это очень понадобится ему теперь – в деле, за которое он взялся.


Закончив обед – он съел только крекеры, подававшиеся к чили, Фрэнк сел в машину. Съехав с Мейн-стрит, увидел «студгородок» – несколько приземистых низких зданий из шлакоблоков, окруженных высокой оградой из армированной колючей проволоки. Здесь перевоспитывались три сотни несовершеннолетних нарушителей закона. Для большинства из них это заведение было промежуточной ступенью перед «выпуском» в расположенную рядом тюрьму усиленного режима.

В административном корпусе, пройдя через арочный металлодетектор, Бер забрал пропуск. Брукингс сдержал слово – уже был готов. Оттуда его направили в некий корпус, где на входе еще раз проверили – теперь уже ручным металлодетектором, подвергли личному досмотру и, наконец, провели в комнату для встреч. Кофе ему никто не предложил. В холлах стояли упаковочные коробки, которые непрерывно снующие туда-сюда секретари постепенно заполняли папками. Сыщик вспомнил, что через несколько недель учреждение должно переехать в новый комплекс на Герл-скул-роуд. Через десять минут охранник в форме цвета оконной замазки ввел в комнату коротко стриженного молодого человека лет семнадцати от роду.

– Микки, спасибо, что согласился встретиться со мной.

– Можно Майк, – сказал он спокойно, протягивая узкую ладошку. – О чем разговор?

– О краденых велосипедах.

– Я этим, как видите, больше не занимаюсь… – Хэндли развел руками. – Через пару месяцев я выхожу и начинаю новую жизнь.

Говорил он серьезно, не лез из кожи вон, чтобы собеседник ему поверил. Со слов Коттрела Бер представлял себе закоренелого фиксатого бандюгу, которого придется ломать, поэтому был немало удивлен, увидев парнишку с интеллигентными манерами. Иногда первый срок идет оступившимся на пользу. Жаль, что не всегда и не всем. Единственным напоминанием о былом увлечении Хэндли была толстовка – мешковатая, с начесом, светло-голубого цвета, с надписью «Аберкромби» на груди. Брюки на нем были тюремные, темно-синие.

– Ну и за что же ты здесь?

– Погоди. Откуда ты обо мне узнал?

Бер буквально пронзил его взглядом:

– Здесь я задаю вопросы.

Парень повесил голову и заговорил:

– На Рэндж-лайн-роуд, это недалеко от Кармела, где я живу, есть небольшой магазинчик по продаже новых и подержанных велосипедов, поэтому заниматься перепродажей было просто. Я подсобрал наличных и дал всем знать, что покупаю… – Хэндли поднял голову. – Ну там… велики-телики.

Бер слушал парня с каменным лицом, давая понять, что ему не до шуток.

Хэндли понимающе кивнул и продолжил:

– В основном я покупал велики у детишек или у придурков, которым нужны были деньги на наркоту. Эти идиоты с болторезами перекусывали замки, прыгали в седло и пригоняли велосипеды прямо ко мне. Были даже папаши-наркоманы или с игорными долгами, которые продавали велосипеды своих детей.

– Не вспомнишь, ты не продавал или не покупал почти новый синий «Мангуст БМХ»?

Хэндли обреченно поднял руки ладонями вверх.

– Извини, друг, я ведь оптом занимался. Может, и был такой.

– Я сейчас задам тебе один вопрос, Майк, а ты хорошенько подумаешь, прежде чем ответить. Ты назовешь мне имя, и я уеду, а ты совсем скоро начнешь новую жизнь. Надеюсь, больше мы не увидимся. – Бер наклонился к парню и сложил руки на груди, прежде чем заговорить: – Помнишь самого странного урода среди своих «поставщиков»?

Хэндли ответил почти сразу:

– Был один, который употребляет мет. Так он продал мне полдюжины великов, иногда даже по два сразу. Он подкатывал на тачке и доставал их из багажника.

– А откуда ты знаешь, что он употребляет?

– Да у него все лицо в рытвинах. – Хэндли показал на свое лицо с оспинами от курения метамфетамина.

– А какая у него машина?

– Разные были тачки.

– А «линкольн» был?

– Наверное, был. На великах-то он точно не ездил из-за своих габаритов. А то выглядел бы как клоун, такой он громила. – Хэндли осекся, сообразив, что его собеседник тоже не карлик. Однако увидев, что Бер не обиделся, продолжил: – Важничает, как будто он какой-нибудь дон Криминале… – Хэндли опять прикусил язык и поправился: – Хочу сказать, строит из себя крутого.

– Понял. И как его зовут? – Лицо Бера оставалось непроницаемым, хотя его сердце лихорадочно застучало.

– Тэд. Тэд Форд, по-моему.

– По-твоему?

– Да нет. Я уверен. Да и проверить несложно.

– А как?

– Он как-то связан – работал там, что ли, или типа того – с баром, где стриптиз. Как же он называется? Он еще давал мне визитки, такие маленькие, рекламные, по которым можно выпивку бесплатно получить. Ну типа бизнесмен. Да, вспомнил… Бар «Голден леди». Тэд Форд.


Глава 15


Солнце уже садилось, когда Пол подъехал к дому. Кэрол взяла ключи и сумку, вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь. Сегодня они встречаются с детективом. Кэрол не возлагала особых надежд на эту встречу, понимая, что, если бы была новая информация, им бы предварительно позвонили.

– Привет, – сказала она, садясь в машину.

Пока Пол сдавал назад, она оглянулась на дом. После того как они поселились здесь, он почти не изменился. Им даже перекрашивать его не пришлось – он и так был в неплохом состоянии. В прошлом году она хотела украсить подоконники геранью, но так и не собралась. Теперь Кэрол ненавидела этот дом – мечту о счастливой жизни, которая так и не стала явью. Но она точно знала, что никуда отсюда не уедет. Да и Пол тоже. До тех пор, пока они не будут уверены, что Джейми нет в живых.

– Интересно, что он нам скажет, – скептически заметил Пол, прерывая ее мысли.

– Да, – кивнула Кэрол и тяжело вздохнула. Многословные, но бессодержательные отчеты были оскорбительными для них в их горе, однако сыщики, которых они с Полом нанимали раньше, были способны только на это.


По дороге к ресторанчику «У Керли», где они обычно встречались с частными детективами, супруги молчали. Пол посмотрел на жену и почувствовал жжение в желудке. Он опустил стекло, чтобы вечерняя прохлада освежила салон. Каждый день он автоматически делал одно и то же: вставал утром, ехал на работу, ел, платил по счетам, поддерживал разговор с Кэрол, проверял информацию на сайтах о пропавших детях, убирал в доме. Эти задачи были как маленькие заклепки в крышке, под которой в его душе клокотали ярость, возмущение, чувство безысходности. Эти чувства искали выхода, ему необходимо было взяться за какую-нибудь новую задачу, чтобы они хоть немного притупились. В самом начале их семейной жизни мысли о сорока-пятидесяти годах вместе с Кэрол нисколько не пугали его. Теперь же каждый день тянулся так бесконечно долго, мучительно, что тут уж никакая задача не поможет.


Бер приехал к «У Керли» раньше своих клиентов и теперь сидел за столом, сервированным пока только корзинкой с хлебом. Стены ресторанчика были облицованы белой плиткой, как в метро, а над каждым столом, стилизованным под плаху мясника, болталась лампа в зеленом абажуре. Вся еда тут была по-домашнему вкусной, включая десерт. В наше время это большая редкость. Скорее всего это и объясняется тем, что «У Керли» не входит ни в какую ресторанную сеть. Бер посмотрел вокруг. После Плейнфилда он поспешил домой, где начал поиск адресов, телефонов и другой информации по Тэдам Фордам. Их оказалось несколько, но довольно быстро большинство отсеялись по возрасту или описанию внешности. Приводов в полицию никто из них не имел. У Бера возникло ощущение, что он опять в тупике. Конечно, он понимал, что полностью верить тому, что сказал Хэндли, нельзя. В тюрьме редко можно получить достоверную информацию. Это как удачный бросок защитника из высшей лиги. Даже счастливчикам удавалось сделать это лишь в одном случае из трех. И все-таки ему очень хотелось взять и заявиться в эту «Голден леди» и спросить там Тэда Форда. Но лучше все же с этим подождать.

Вскоре его клиенты появились – подавленные, с потухшими глазами. Пол пропустил жену вперед, и она первой подошла к столику Бера. Детектив не поднялся им навстречу, пожимать руки тоже не стал, а просто молча наблюдал, как они, усаживаясь, оглядывались – словно что-то искали.

– Ну что? – нарушил он молчание.

– Давайте сначала что-нибудь закажем, а потом поговорим, – предложил Пол, увидев в глазах Кэрол горестное смирение, но возражений не поступило.

Он заказал рубленый бифштекс «Солсбери», Кэрол – салат «Цезарь», а Бер есть отказался.

– А где ваш отчет? – не удержалась Кэрол, когда официантка, принимавшая заказ, еще делала записи в своем блокноте.

Сыщик развел руками и достал записную книжку.

То, что детектив не представил им отчет, а также то, что он не носит костюм, Кэрол слегка удивило, но ничуть не разочаровало. Похоже, он как минимум не хуже предыдущих детективов. А может быть, и лучше. Хотелось бы на это надеяться.

– Что-нибудь новое? – выдохнула женщина.

– Джейми добрался только до Тиббс-авеню. Я установил, что он ехал по своему маршруту, но только до этого места. Что это не несчастный случай.

Слова Бера звучали для них как раскаты грома. Родители замерли, затаив дыхание.

– Думаю, на месте преступления было двое мужчин, но скорее всего не только они…

– Кто?.. – Кэрол резко подалась вперед.

– Не знаю! – отрезал сыщик. – Послушайте, то, что мы приняли за отправную точку, остается в силе, а именно: другой информации, не говоря уже о хороших новостях, больше не будет. – Она согласно кивнула. – Есть версия. Есть имя человека, за которое я могу зацепиться…

– Кто это?

– Я скажу вам, когда узнаю больше. – За столом воцарилось тяжелое молчание. В маленькой тарелке принесли бифштекс Пола, зажаренный в красном соусе.

– Как вы собираетесь… – Кэрол замолчала, сообразив, что никто не будет подробно отчитываться перед ней о ходе расследования.

– Друзья, на этой встрече настаивали вы. Я не видел в ней никакой необходимости, но вы сами этого хотели, – ощетинился Бер, который не любил, когда на него давили.

Кэрол моргнула и замерла. Только теперь каждый из них услышал шум ресторана, постепенно наполнявшегося людьми.

Сердце Пола тревожно забилось, когда он только вошел в ресторан и увидел там Бера, который ждал их. Он был слишком занят, чтобы всячески угождать своим клиентам, и это читалось и по его одежде, и по выражению лица. Новая информация прозвучала как гром среди ясного неба. Неожиданно и пугающе. А когда Фрэнк назвал улицу, на которой, по его мнению, все и произошло, Пол осознал, что его жизнь круто изменилась – вот он и встретился лицом к лицу с самым большим своим страхом. Страшнее которого и быть ничего не могло.

– Я… – начал Пол, запинаясь, – тоже хочу… участвовать. Помогать вам.

Кэрол, ошеломленная, смотрела на него во все глаза. Пола затрясло, по его лицу градом покатился пот.

– Нет, – резко ответил сыщик. И от его решимости у Пола перехватило дыхание. Бер хотел сказать что-то еще, как-то смягчить свой ответ или хотя бы предвосхитить множество вопросов, которые ему могут быть заданы, но только повторил: – Нет.

– Что значит «нет»? Мы вас…

– Вы меня наняли для того, чтобы я делал то, что делаю. Это не значит, что мне нужны помощники.

– Это касается моего сына. Я больше не могу сидеть сложа руки! – Пол вскочил.

– Не надо. Не настаивайте. Таким образом вы не добьетесь ничего хорошего. Вы, конечно, можете меня уволить, но…

– Нет! – вмешалась Кэрол.

– Это наш сын. Мой сын, – не успокаивался Пол. – Как бы вы себя чувствовали на моем месте?!

Бер ударил по столу с такой силой, что приборы подпрыгнули и зазвенела посуда. Тарелка с салатом Кэрол перевернулась, а посетители ресторана на секунду смолкли. На виске Бера запульсировала венка. Он вышел из себя, ему не хватало воздуха. «Мой сын!» Когда он услышал эти слова, воображение тут же нарисовало ему Тима. Давно, когда боль была еще очень острой, он видел его постоянно. Со временем – все реже и реже, однако когда это случалось, Бер все сильнее ощущал потерю. Тряхнув головой, чтобы прогнать воспоминания, он посмотрел на Пола и увидел в его глазах опустошенность и беспокойство. Бер его отлично понимал. Он подозревал, что и его глаза выражают те же чувства.

Детектив подумал о месте, которое Пол занимал в обществе, диктующем нормы цивилизованного поведения. Каким бы он ни был в молодости, он все же двенадцать лет воспитывал сына. Пол, конечно, стал мягче и почувствовал вкус к жизни, который несет в себе общение с детьми. Бер всего этого не испытал. После смерти Тима он пошел по другому пути. Взяв себя в руки, Фрэнк заговорил:

– Если я что-то и раскопаю, то скорее всего ужасное. А вы к этому не готовы!

– Да, я не полицейский, но то, что я уже пережил… – Пол сдувался на глазах, как лопнувший воздушный шарик. – А вы, вы… Похоже, вы… – Он закрыл лицо руками и замолчал.

– Может, я и кажусь вам нормальным парнем, – заявил Бер, – только это всего лишь маска.

Он и родители мальчика теперь словно увидели друг друга в новом свете.

– Мне надо идти работать. – Бер встал из-за стола и вышел из ресторана.

Пол и Кэрол молча переглянулись.


Фрэнк сел за руль и увидел свое лицо в зеркале заднего вида. Сколько из того, что он только что сказал, было правдой? Наверное, больше, чем он готов был сказать, но не все. Он все еще был напряжен, тело заливал холодный пот. Ну вот, опять то же самое. Сколько раз уже от его услуг отказывались клиенты, которых он не брал в помощники. В основном это были семейные дела. Как только он что-то раскапывал, они сразу же выказывали желание вести вместе с ним наблюдение или встретиться лицом к лицу со своей изменившей половиной. Берясь за новое дело, он всегда сразу же оговаривал пункт о невмешательстве в ход расследования. Его наниматели с этим поначалу соглашались, а затем, после получения первой стоящей информации, девяносто процентов из них этот пункт нарушали. Здесь же – случай особый. Если чья-то семья разрушалась из-за того, что одну из половин заставали с соседом/соседкой, раскрывался служебный роман или нетрадиционная сексуальная ориентация, то последствия можно было сравнить с радиоактивными осадками после ядерного взрыва. Информация, пусть и достаточно туманная, о мальчике, которую он раскопал, могла убить его родителей. Правда была в том, что Бер не просто оберегал их от потрясений – для него это оказалось покаянием. Он уже давно был должником своей совести за то, что произошло с его сыном, и этот долг до сих пор не возвратил.

На душе скребли кошки. Можно, конечно, поправиться «Джеком Дэниелсом» – полутора бутылок вполне хватило бы, – но он завязал. В последнее время при таком раскладе он ехал в тренажерный зал и занимался до полного изнеможения и дикой боли в груди. Сегодня решил поехать на Кроуфордсвилл-роуд. В «Голден леди».


– Чего это он? – спросила Кэрол, когда они садились в машину. Это были ее первые слова после того, как Бер уехал из ресторана, бросив их там.

– Да ничего! – раздраженно ответил Пол, выезжая на дорогу.

Он чувствовал себя очень неловко – его выставили дураком при жене. Когда репетировал в уме свое предложение по дороге в ресторан, а затем за несколько секунд до того, как его озвучил, Пол представлял себе совсем другую реакцию Бера. Сыщик не воспринял его в качестве партнера, а Пол был уверен, что он согласится. Но тот держался с железобетонной твердостью, не пожелав даже объяснить свой отказ. Сгоряча Пол решил было позвонить сыщику и оставить на автоответчике сообщение о том, что он уволен. Он смотрел на дорогу, а в голове роились самые разные идеи и мысли. Может быть, задействовать Помероя, чтобы полицейские прочесали дома на Тиббс-авеню в поисках чего-нибудь подозрительного? Или же ему самому штурмовать квартиру за квартирой и обследовать все чердаки и подвалы в поисках Джейми? Постепенно его энтузиазм сошел на нет, и он понял, что просто не сможет уволить Бера.


Глава 16


Рино Ремзен двигалась на сцене под звуки второй песни из трех, под которые выступала, – «Со всех сторон» группы «Рэтт».[14 - Калифорнийская глэм-метал-группа.] В голубом свете прожекторов ее гладкая кожа светилась. Рино раскачивалась вокруг шеста и уворачивалась от летевших в нее из-за ограждения свернутых долларовых и пятидолларовых бумажек. На самом деле звали ее Мередит. Даже в тусклом свете прокуренного бара было хорошо видно, что бедра у нее округлые, но без малейших признаков целлюлита, бюст – вполне приличный, густые красивые черные волосы. В общем, все, на что приходят посмотреть в бары вроде этого. Но она не Мишель Джинель, в которую он был влюблен. Мишель называла себя Бренди и всегда выходила на сцену под «Вишневый пирог».[15 - Композиция из одноименного альбома глэм-метал-группы «Уоррант».] Неожиданно оказалось, что сегодня у нее выходной. Ну и ладно, тем более что сейчас ему не до нее. Обычно он улыбался и подмигивал ей. Но для этого нужно много энергии, которой у него просто не осталось. В последнее время он много курил и почти не спал. Когда он чувствовал «приход», метамфетамин был другом, однако потом он превращался в дракона, который сидел в голове и рычал из темноты, как только он хотел уснуть. Да еще эта музыка… Жуткая оперная музыка, дико вырывающаяся из небольшого динамика, – прямо как в фильме «Апокалипсис сегодня», когда вертолеты на бреющем атакуют маленькую деревушку. Тэд пробовал бросить курить наркоту, но все равно не мог спать и тогда понял, в чем дело. А поняв, уже не мог отказаться от наркотика.

Он причинял людям боль. Он воровал. Он занимался контрабандой. Без сомнения, он плохо себя вел. И когда в один прекрасный день Мишель узнает его настоящего, ей понравится. Но из всего того, что он совершил, из всех тех плохих дел и делишек лишь одно заставляло его вскакивать среди ночи и не давало уснуть до самого утра. Он продавал эти чертовы велосипеды, и это было его постыдной тайной. Тэд успел продать шесть штук, после чего вышел из игры. Заработал он на них тысячу двести долларов. Последний был продан одиннадцать месяцев назад. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Он почти уже забыл об этом, но когда полгода назад он встретил Мишель, его стала мучить мысль о проклятых велосипедах. С домами все было чисто, от машин он тоже избавился – ни одна живая душа ни о чем не знала, – но вот велосипеды были той ниточкой, которая вела к нему; единственной ниточкой из того времени, когда они с Задирой работали на мистера Ригги. Он так и не смог привыкнуть к этой работе, и несмотря на то, что она приносила неплохие деньги, позволяя чувствовать себя уверенно в «Голден леди», Тэд все-таки решил уйти, и ушел. Он непременно должен был завязать с этим, и мистер Ригги сказал, что понимает его. Тэд несколько раз заговаривал с Мишель о своих проблемах, не называя, конечно, вещи своими именами, и она, похоже, согласилась, что ему нужно с этим что-то делать.

Это было тогда, когда он был еще клиентом «Голден леди», но потом деньги у него кончились и он стал работать в баре вышибалой. Тэд прикинул, что так он сможет быть рядом с Мишель, ухаживать за ней так, как заслуживает женщина ее уровня. Он сможет проследить, чтобы никто к ней не клеился. Тэд никогда не пропускал ее выступлений. Она выходила на сцену под грохот «Уоррант», затем переходила на «Мистер Браунстоун»[16 - Композиция группы «Ганз-н-Роузиз» («Мистер Браунстоун» – жаргонное название героина).] и заканчивала свое выступление под что-нибудь душевное типа «Дом, любимый дом» или «Не знаю, что вам надо» группы «Синдерелла».

То, как Мишель танцевала, как будто музыка струилась из какой-то точки в ее теле, волновало Тэда. Ее тело притягивало как магнит, ему всегда очень хотелось до него дотронуться. Она не худышка, как многие девушки теперь. Когда Мишель заканчивала свое выступление, он чувствовал почти физическую боль, а проникновенный голос Тома Кейфера неизменно вызывал у него эрекцию. Тэд давно уже понял, что посетители клуба ее не интересовали. Во время своих выходных Мишель встречалась с ними взглядами, и некоторые парни думали, что они ей нравятся, но он-то знал правду.

«Да я их в упор не вижу», – как-то призналась она ему, выходя из зала и пряча пачку двадцатидолларовых банкнот в маленький пластиковый чемоданчик. Проходя мимо, Мишель дотронулась до его щеки. Это было как поцелуй, как удар молнии. «Бледный ты какой-то», – сказала она грустно, как будто знала его позорную тайну.

Вместе с работой в баре Тэд получил призрачную надежду: может быть, Мишель – его спасение… Благодаря ей он обретет покой и умиротворение. А возможно, и больше. Иногда он мечтал, как они будут вдвоем. После того как они насладятся телами друг друга, Мишель положит свою прохладную руку ему на лоб, и он сразу уснет. Со временем он откажется от наркотика и приведет себя в полный порядок – станет сильным, здоровым, уверенным в себе.

Прозвучали последние строчки песни «Не закрывай глаза» группы «Кикс». Он смотрел на Рино, которая раскачивалась на краю сцены, широко расставив ноги и откинув назад голову. Тэду на мгновение показалось, что это Мишель, и он почувствовал сильное возбуждение. Песня закончилась, Рино сдвинула ноги и принялась собирать со сцены деньги, которые ей набросали. Тэд встал со стула. Его перерыв закончился.


Черт бы их побрал, мысленно выругался Бер по поводу семейства Гэбриэл, сидя в машине напротив бетонной коробки без окон, в которой располагался бар «Голден леди». Безликое здание, окрашенное в черный цвет. Роль вывески играла малопривлекательная полоска неона, на которой размалеванная девица как заведенная окунала свои филейные части в бокал с мартини. Бера раздражали даже не сами клиенты, а то, что из-за них всколыхнулось в его душе. К ним это не имело никакого отношения. Детектив начал готовиться на выход. Оружия с собой у него не было, да и вообще носил он его редко. Сердце его колотилось, а горло перехватывало от избытка адреналина. Давненько уже он не был на серьезном деле. Бер открыл бардачок и так, на всякий случай, достал кожаную дубинку с дробью внутри, которую остряки окрестили «лучшим другом головореза». Он засунул ее за ремень под рубашку и направился к бару. Фрэнк занимался частным сыском уже семь лет, однако так и не привык действовать в одиночку. Хотя с другой стороны, за тринадцать лет работы в полиции он так же не смог привыкнуть к партнерам.

Бер вошел в небольшой вестибюль, где в застекленной будке сидел кассир. Он протянул в окошко двадцатку и получил талончик на выпивку. Миновал турникет, потом дверь и оказался в зале, где его чуть не сбил с ног оглушительный металл и не ослепили вращающиеся прожектора, выхватывающие из темноты то один угол, то другой. Когда глаза немного привыкли к темноте, Бер увидел, что в баре очень грязно, и даже неоновые огни и стробоскопы не делают его наряднее. Полуобнаженная девица в красных сапогах на платформе, гибкая как кошка, извивалась на сцене. Зал в этот ранний час был полупустым. Резко пахло спермой, по́том, пивом, удушающим парфюмом стриптизерш и специальным дымом, которым сопровождались выступления девиц.

Он сел за небольшой круглый столик недалеко от сцены и принялся разглядывать танцовщицу. Рыжие волосы – почти такого же цвета, как сапоги. На вид ей не больше девятнадцати. Бер смотрел на стриптизершу, и желание боролось в нем с жалостью. Она казалась знающей, опытной, готовой на все куртизанкой, но сыщик не сомневался, что привели ее в этот бар жизненные обстоятельства. Когда номер закончился, на сцену вышел человек и попросил зрителей достойно оценить выступление Лекси. Когда она отвернулась, Бер положил на край сцены пять долларов. Гитарным вступлением начался следующий номер, и тут у его столика остановилась официантка в короткой юбке, с подносом, будто приклеенным к руке.

– Что будете пить?

– Водку с тоником.

Бер протянул ей свой талончик. Официантка была старше стриптизерши минимум лет на пять, но казалось, что их разделяет огромная пропасть. Ножки у нее были ничего, наверняка благодаря корректирующим колготкам, а лифчик со вкладышами оказывал столь же благотворное влияние на ее бюст.

– Талон на две выпивки. Второй круг обойдется в восемь долларов. Сразу две принести?

– Конечно.

– По отдельности?

Бер кивнул и бросил на поднос двадцатку, а затем откинулся на спинку кресла и напустил на себя вид парня, который корчит из себя крутого. Он небрежно оглядывал клуб, стараясь не смотреть зачарованно на стриптизершу.

– Пятерку сдачи, – заметил детектив, когда официантка принесла выпивку.

Та улыбнулась и отсчитала пять бумажек по доллару.

– Я тут парня ищу, который к вам ходил…

– В суд, что ли, хотите его вызвать, или он вам денег должен? – ухмыльнулась проницательная официантка, в прошлом наверняка тоже стриптизерша.

– Да нет, – Фрэнк кашлянул, прикидываясь смущенным, – это я ему должен. – Он увидел, что такой ответ успокоил девушку, и продолжил: – Если честно, то не я, а мой двоюродный брат. Он с ним работал, а недавно уехал отсюда. Ну и попросил меня, если буду в этом районе, зайти сюда и заплатить должок. Двести сорок долларов всего-то. Они у меня с собой. – Бер похлопал по карману. – Тед Форд. Он здесь?

– Тэд.

– Точно, он. – Сыщик понял свою ошибку – вот почему он не смог найти его по базам данных. Официантка тем временем внимательно осмотрела темный зал и, не найдя того, кого искала, прикусила от досады губу.

– Что-то я его не, вижу… Но он сегодня точно здесь.

То, что Форд вообще здесь работает, вполне устраивало Бера. Может, тот не заметил, как он входил, а потом признал в нем пусть и бывшего, но полицейского. Тогда он мог сбежать через заднюю дверь. Его размышления прервала официантка, дотронувшись пальцами до его плеча:

– Вон он. Возле бара.

Бер посмотрел в указанном направлении и увидел типа, который с трудом вынес из подсобки бочонок пива. На секунду он исчез за стойкой, опустившись на колени, чтобы подсоединить к бочонку трубки. Молодой парень лет двадцати пяти, с бакенбардами и темными волосами, уложенными в высокую прическу. Набриолиненные волосы отражали мерцание стробоскопа. Верзила, конечно, но его борьба с бочонком говорила о том, что он слабак.

– Эй, мне, кажется, что-то причитается… – напомнила официантка о себе.

– Разумеется. – Бер дал ей пять долларов и отвернулся.

Тэд Форд вышел в ту же дверь, откуда появился. Сыщик подождал немного, потом встал и двинулся за ним.


Выйдя из зала, Тэд расслабил мышцы спины и направился в холодильную камеру за очередным бочонком «Буш лайт». Ничего. Если он здесь еще немного поработает, бочонки будут казаться ему не тяжелее литровых бутылок. Неожиданно он вдруг потерял равновесие и полетел вперед, ударившись лицом о дверь холодильного отсека.

– Какого… – начал Тэд, вскакивая на ноги, разворачиваясь и занося руку для удара. Он решил, что кто-то – наверное, Руди, – решил над ним подшутить, и очень удивился, увидев здоровенного и совершенно незнакомого мужчину.

Бер увернулся, слегка согнув колени. Выпрямляясь, он выхватил дубинку и наотмашь врезал Форду по бедру. Тот взвизгнул и согнулся пополам.

– Черт! Прости. Я думал, это Руди пошутил.

– Я не Руди! – рявкнул Бер.

– Вижу, – проскулил Форд, потирая бедро. – Тебе чего надо, парень?

– Интересуюсь крадеными велосипедами, которые ты продавал. – Сыщик увидел, как Форд побелел. В яблочко! Пульс Бера зачастил от предчувствия удачи.

– Чего?

– Заткнись! – Бер схватил его за рубашку и швырнул к двери. – Ты, урод! – Он врезал дубинкой теперь уже по внешней стороне левого бедра – как раз там, где проходит малоберцовый нерв. У Форда подкосились ноги, и Бер резко поддернул его вверх, как яхтсмен – опавший парус. – Ты продавал их Микки Хэндли. Я хочу знать, где ты их брал.

Тэд передернулся от боли и страха:

– Я их воровал.

– Знаю. У кого?

– У детей. Они их бросают где… – В глазах у Форда потемнело, и ему показалось, что правая нога вспыхнула огнем. Громила, стоявший перед ним, пнул его ногой в тяжелом ботинке по лодыжке. Боль пульсировала в такт с ударами сердца.

– Черт! Я сейчас вызову полицейских! – заорал Тэд.

– Не вызовешь. С кем ты работаешь?

– Ни с кем, – выпалил Форд.

Велосипедами он занимался один – тут парень не врал, Бер это понял и несколько смутился. Позже Тэд подумает, что, наверное, мужика интересовали не просто велосипеды. Знай он это, ответил бы совсем по-другому, но, конечно, не выдал бы Задиру и Ригги. Сыщик занес дубинку для следующего удара, но тут дверь с грохотом распахнулась. Прикрыв дубинку корпусом, Фрэнк покосился через правое плечо и увидел здоровяка с бычьей шеей, одетого, несмотря на холод, в черную футболку в обтяжку. За ним маячила стриптизерша с совершенно дикой прической. У «быка» был важный вид и развязная походка самца, которому вот-вот сделают минет.

– Вы что тут делаете? – взбесился он, увидев, что его место для свиданий занято. От злости у него даже кончики ушей покраснели. – Ты, Форд, не вздумай в моем клубе ничего продавать.

– Нет, что ты, – промямлил Тэд. Похоже, он собирался попросить «быка» о помощи. Бер прожег его взглядом, и Форд промолчал.

– Да я просто туалет искал… – решил дать задний ход Фрэнк.

– Что за черт! – завопил хозяин бара, стараясь понять, что тут на самом деле происходит.

Проломить бы ему голову дубинкой, подумал Бер, но решил оставаться рядом с Фордом и сохранять хладнокровие.

– Сколько тебе должен этот жирный засранец?

Бер выдал старый проверенный номер:

– Двести сорок. Он должен знать, что «Викинги»[17 - Команда по американскому футболу.] всегда плохо прикрывали нападающих противника.

– Сделай одолжение, забери это дерьмо отсюда. Он мне тут не нужен.

Наполовину просьба, наполовину приказ, но, похоже, это в данной ситуации наилучший вариант. Он мысленно чертыхнулся – такая возможность упущена. Бер кивнул и прошел в клуб мимо «быка» и его дамы.

Тэду не оставалось ничего другого, как на дрожащих и подкашивающихся ногах идти вслед за ним.

– Бледный ты какой-то, Тэд, – сказала Рино, когда он проходил мимо них.

– Долги надо платить… – вставил Руди.

И оба засмеялись.


Дожать Форда не дали, но возвращаться домой с пустыми руками не хотелось. Тэд явно замешан в каком-то дерьме – у Фрэнка на этот счет сомнений не было. В тот момент, когда их прервали, Форд уже был готов назвать имена сообщников, так что железо следовало ковать, пока горячо. Он прикинул, что независимо от умения стриптизерши у него есть еще несколько минут, пока она будет ублажать своего хозяина. Бер свернул за угол и затаился. Вскоре появился Форд. Окинув взглядом зал и не заметив Бера в темноте, он рванул к мужскому туалету. По дороге он вытащил сотовый, набрал номер и поднес трубку к уху. Даже с большого расстояния в темноте Бер увидел, что телефон у него с предоплатой, поэтому выяснить, кому он звонил, будет почти невозможно. Форд прикрыл рукой другое ухо, чтобы лучше слышать, – в баре было очень шумно.


Это было как кошмарный сон наяву. И даже хуже, чем он себе представлял. Тэд чуть в штаны не наложил, когда здоровяк стал задавать ему вопросы. Кто он и откуда все узнал? Он походил на полицейского, но не представился им. А как еще можно все это объяснить? Одно было ясно – Тэд облажался. Сильно облажался. Сейчас ему оставалось только одно из двух: или ничего не делать – просто закрыть глаза, сказав себе, что все ему просто привиделось, закончить смену и надеяться, что этого человека он никогда больше не встретит, – или немедленно позвонить мистеру Ригги. Второй вариант был ужасным, но ничего не поделаешь – надо звонить. Чего тут тянуть резину, лучше уж разделаться с неприятностями одним махом.

– Да, – услышал он голос Ригги, холодный и раздраженный.

– Это Тэд Форд.

– Тэд, надеюсь, что ты звонишь не для того, чтобы я взял тебя на работу или одолжил денег. После того как ты подвел меня, отказавшись сотрудничать, сам понимаешь…

Форд зажмурил глаза от страха. Едкие колючие слова, презрение, выплеснувшиеся из трубки, заставили вжать голову в плечи. Он представил своего собеседника в его большом доме, хотя никогда там не был – не приглашали: в шелковом халате, лысина блестит, в бокале с виски тысячелетней выдержки позвякивают льдинки. Рядом наверняка две горячие азиаточки, готовые исполнить любое его желание. А тут звонит какой-то идиот Тэд Форд – того и гляди испортит приятный вечер.

– Ну так что там?

– Мистер Ригги, тут ко мне один приходил. Побил меня здорово. Нога вот болит…

– Ну а я тут при чем? – Тэд почти почувствовал, как собеседник сжал трубку от волнения.

– Может, и ни при чем… Но он спрашивал о велосипедах…

– Ах ты, чертов…

– Я, конечно, не должен был, но я, знаете, типа продал тогда пару… ну после этих дел…

Ригги вначале чуть не задохнулся от ярости, но потом успокоился и сказал:

– Откуда ты звонишь?

– С работы. Трубка одноразовая…

– Слава Богу! – Ригги облегченно вздохнул. – Сейчас закругляемся, и ты оттуда сваливаешь. Больше никому ни слова. Ты меня понял, придурок? Завтра я тебе позвоню, мы встретимся и все разрулим.

– Простите меня, мистер Ригги, я клянусь, что не назвал вас… – Тэд хотел еще что-то сказать, но тот отключился.

Бер выскользнул из клуба, когда увидел, что Форд закончил разговор, и понял, что время пришло. Тэд заглянул в будку диджея, а Фрэнк уселся в машину и принялся наблюдать за дверью клуба. Он думал, что сейчас кто-нибудь обязательно заявится для срочного совещания с Фордом, однако через три минуты на улице появился он сам. Тэд сел в старый, но приличного вида «Ниссан-300 ZX» и выехал на шоссе. Бер записал номер машины и сел Форду на хвост, что было совсем не сложно. Минут двадцать они ехали на северо-восток, в ту часть города, где преобладали ветхие многоквартирные дома, а жилье можно было оплачивать помесячно. Дома уже после окончания строительства выглядели старыми развалюхами, и до свидания с ядром для сноса зданий их вид не имел никаких шансов улучшиться. Детектив припарковался за полквартала до дома, в который, пугливо оглянувшись, проскользнул Форд. Через две минуты в окнах квартиры на втором этаже, за тонкой, жалкого вида занавеской загорелся свет. Бер зашел в подъезд и проверил почтовые ящики. Форд жил в квартире 2Н, что совпадало с освещенными окнами. Сыщик вернулся к машине, помочился на бордюр рядом с ней, сел за руль и приготовился ждать визитеров.


Глава 17


Долгое затишье разъедало душу Задиры как раковая опухоль. Ожидание сильно расшатало его нервы. За последние пять месяцев он несколько раз разговаривал с Ригги, и тот просил его «немного потерпеть».

– Ты же понимаешь, мой мальчик, нет ничего постоянного. А в нашем деле на нет и суда нет, и тут уж ничего не поделаешь.

– Понимаю.

– Я должен найти тебе надежного напарника, причем нормального парня.

– Да.

– Ты это усвой. Сейчас для тебя это главное.

– Конечно.

– Если тебе что-то нужно – никаких проблем. Если нужны наличные, любая сумма, – только скажи своему капитану.

– Хорошо.

Однако в обычный арсенал Задиры прием «немного потерпеть» никогда не входил. Последние две недели квартира стала напоминать ему клетку. Это была стандартная холостяцкая квартира в доме на улице, по которой ездили большие фуры, а по тротуарам таскались взад-вперед шлюхи, поджидая клиентов. Двуспальная кровать, телевизор и магнитола на кухонной полке, а над дверью в ванную – турник. Временное жилье – до того как Ригги найдет ему партнера и они переедут на новую квартиру. Но недели шли за неделями, и от скуки он уже начал лезть на стенку, а в последние два дня – громко разговаривать сам с собой.

С другой стороны, временный простой имел и положительную сторону. Он смог увеличить мышечную массу. Одиннадцать с половиной килограммов железных мышц. Занятия в тренажерном зале, пищевые добавки, богатые белками, креатинами, АТФ и цикл приема анаболиков совершенно его преобразили. Теперь, несмотря на свои сто шестьдесят восемь сантиметров, Задира был похож на игрока в бейсбол на первой базе. Он мог поднимать больший вес, выдерживать колоссальные нагрузки и быстро восстанавливаться. В свои тренировки Задира включил плиометрию,[18 - Особая методика прыжковой тренировки.] о которой прочитал в журнале для бодибилдеров.

В тренажерном зале он настроил степпер на высоту, доходившую ему до груди, и запрыгивал на него с места. Задира прыгал до тех пор, пока ноги не начинали дрожать, а легкие грозили разорваться от напряжения. Тогда он ложился и начинал отжиматься от пола до судорог в руках. После занятий снимал мокрую от пота футболку и по пути в раздевалку любовался в зеркала своими бугрящимися мышцами груди и вздувшимися сосудами на шее. От диких усилий во время тренировок его челюсть выдавалась вперед, и он свирепо рычал в раздевалке на гомиков, которые осмеливались взглянуть на него.

Плохо было только то, что он переполнялся энергией, почти агрессией, и это начинало сводить его с ума. Успокаивал Задира себя тем, что скоро все изменится.

И тут наконец зазвонил телефон.

– Да.

– Это Оскар.

– Что случилось, босс?

– Хочу, чтобы ты кое-то для меня сделал.

– Все, что угодно. – Задира действительно был готов на что угодно, лишь бы выйти из этой квартиры.

– Тэд.

– Хотите, чтобы я его уделал? – спросил Задира, слегка удивившись.

Слюнтяй Тэд свалил, потому что утратил вкус к работе и потому что влюбился как пацан в шлюху-стриптизершу. Не говоря уже о наркоте. Он завалил операцию, а теперь еще, судя по всему, подвел Задиру и Ригги под монастырь.

В трубке послышался треск, но ответа на его вопрос не было.

– Ты знаешь, где он сейчас живет?

– Ага. – Память услужливо нарисовала Задире дешевую многоэтажку прямо за Броуд-риппл-авеню. Конечно, не его помойка, но она хотя бы без претензий, а вот дом Тэда якобы предназначен для успешных профессионалов. «Только придурки яппи и живут в таких домах», – как-то сказал ему Задира, и слабак Тэд чуть не заплакал от обиды.

– Когда я должен это сделать? – уточнил Задира.

– Вчера, – ответил Ригги, – вчера было бы идеально. До того как появился некто и начал задавать ему вопросы.

Слова Ригги вызвали у Задиры холодок страха в груди, за которым прокатилась горячая волна ярости. Да, с Тэдом он разберется на полную катушку.

– Какие вопросы? Кто их задавал?

– Не знаю и знать не хочу. Поговорим после, при встрече… если ты это сделаешь.

– Если?! – Задира ощутил небывалое воодушевление. – Считайте, что все уже сделано!

Задиру немного смущало, что после просьбы Ригги на его щеках появился слабый румянец. Он не стал бы отрицать, что это сильно его взволновало. О таком не попросят кого угодно, да и не всякий на такое способен. В любом случае действовать – лучше, чем тупо сидеть в четырех стенах день за днем, как в тюрьме. Маленькая квартирка вдруг перестала казаться ему убогой. В верхней части кладовки был тайник, куда можно было просунуть только руку. Никакая это не клетка, а его тайный штаб, оперативная база. Ожидание было долгим и изматывающим, но теперь у него есть важное дело. Задира достал спрятанную подальше пластиковую коробку и спустился вниз. Пистолет, серебристый «таурус» тридцать восьмого калибра, был завернут в старый шерстяной носок. Он наполнил магазин патронами с полуоболочечными пулями, взял два комплекта запасных патронов, сделал семьдесят отжиманий, пятьдесят приседаний, сходил в туалет и ненадолго задержался у зеркала. Потом Задира надел ветровку, легкую не по погоде, но с удобными карманами, выключил свет и вышел из квартиры.


Тэд прижал пакет с замороженными картофельными биточками к пульсирующей болью лодыжке и постарался дышать ровнее. Воздух нужно выдыхать с успокоительным шипящим рокотом, как его учили на единственном занятии по пилатесу, которое он посетил три месяца назад. (Из-за Мишель. В тот день заниматься она не пришла, а Тэд был мокрым от пота и чувствовал себя неуклюжим идиотом.) Он делал выдохи с прерывистым подвыванием. Форд был напуган и мучительно думал о том, как бы ему сбежать. В банке у него было семьсот долларов, но за один раз он мог снять в банкомате только триста. Проклятый менеджер-индиец уговорил его на такой лимит, когда он открывал счет.

– Если вы потеряете карту, с нее смогут снять только триста долларов, пока вы ее не заблокируете, – сказал этот выскочка из страны, где так любят коров.

Теперь Тэд жалел, что вообще открыл счет, а не хранил дома наличные. Правда, начав работать в «Голден леди», он все равно должен был его открыть. Через два дня он получит чек – пятьсот пятьдесят долларов после вычета налогов, но время поджимало. Если бы у него было больше денег, он смог бы уехать подальше и надолго. Форд встал и, прихрамывая, прошелся по комнате, сожалея, что выкурил последний косяк перед работой. Из шкафчика на кухне он достал бутылку виски «Уайлд Терки», открыл ее и сделал глоток, от которого его бросило в дрожь. Тэд проковылял до кушетки, сел и посмотрел на телефон, раздумывая, не позвонить ли Мишель. С ней дела вроде продвигались неплохо, правда, медленно – пара слов, пара взглядов, но он не хотел торопить события. Все же, может, стоит позвонить ей и предложить поехать с ним? В кармане Форд нащупал деревянный брелок для ключей с надписью: «Гостиница „Ля Фронтера“, Сьюдад-дель-Соль». Такой же он дал Мишель. Тэд считал, что это их сближает, хотя она, конечно, об этом не догадывалась. Он поднял трубку и набрал ее номер, который несколько недель назад, раздобрившись, дал ему Руди из клуба.

Тэд опять попытался взять дыхание под контроль, и опять у него ничего не получилось. Он подумал, что скажет Мишель, если та возьмет трубку. «Эй, Шель, это Тэд… Конечно, мы всего лишь друзья по работе, но, может, ты поедешь со мной в путешествие на машине?» Нет, глупо и неубедительно. После четырех гудков включился автоответчик. На фоне какой-то композиции Райана Адамса голос Мишель, низкий и сексуальный, попросил оставить сообщение. Тэд даже обрадовался, что ее нет дома. Он повесил трубку, взял бутылку и задумался.


Сидение в засаде – это интеллектуальное занятие, требующее сосредоточенности и терпения, не то что рукопашные схватки. Бер сидел за рулем и смотрел на освещенные окна квартиры Форда, постепенно выходя из эйфории, вызванной мощным выбросом адреналина. Он знал, что после драки непременно наступит «отходняк». Чтобы не расслабляться окончательно, сыщик достал банку «Ред булл» из сумки-холодильника «Литл иглу», в которой всегда возил запас энергетического напитка. «Булл» был теплый и сладковато-приторный, но он выпил его залпом и настроился на выполнение основной задачи – наблюдение.

Бер включил полицейскую волну. Это позволяло немного разогнать скуку и навевало воспоминания. Детектив следил за окнами, слушая переговоры полицейских.

Не важно, как долго это продолжается, думал Бер, к этому все равно никогда не привыкнешь. То же самое и со смертью. Уж сколько он с ней сталкивался, но так и не смог избавиться от ощущения пустоты под ложечкой, которое каждый раз возникало у него при виде трупа. Сыщик вспомнил свою первую неделю службы в полиции, когда он был совсем молодым. Тогда он работал в районе парка «Меридиан», тихом и спокойном, где насилие было редкостью. И за первую неделю – два трупа. Во время его второго вечернего дежурства мотоциклист столкнулся с огромной фурой. Первыми на месте происшествия оказались Бер и его наставник Джин Сассо, представительный ветеран предпенсионного возраста. Когда они прибыли, мотоциклист был уже мертв. Его шея и ноги были вывернуты под немыслимыми углами, он был бос, потому что ботинки слетели от удара и валялись поодаль на асфальте. Водитель фуры сидел на обочине, обхватив голову руками, и плакал.

– Поищи у него документы, – скомандовал Сассо.

Бер нервно сглотнул и полез в задний карман брюк мотоциклиста. На мгновение ему показалось, что тот сейчас оживет и схватит его за руку, но мотоциклист свое уже отхватал. Он лежал бездыханной неподвижной кучей, когда полицейский вытащил его бумажник. «Куча мяса», – подумал молодой и впечатлительный тогда Бер. А еще он вдруг осознал, что всех, и даже его самого, в будущем ожидает такое же состояние.

На пятый день его работы в полиции позвонила очень обеспокоенная женщина и сказала, что уже третий день не может ни достучаться, ни дозвониться до своего приятеля. Бер и Сассо вскрыли квартиру на третьем этаже и обнаружили белого мужчину двадцати шести лет. Он лежал, свесившись через подлокотник софы. Умер от передозировки наркотиков, что довольно необычно для такого хорошего района, где наркотиков по определению и быть не должно. Молодой полицейский Бер в тот день узнал, что после смерти из тела выделяются все жидкости, собираясь в лужу с ужасным запахом. Труп окоченел в очень необычной позе, и они никак не могли решить, как же его выносить.

– Ломайте, – сказал семидесятилетний коронер, прибывший на место происшествия. – Ломайте и выравнивайте.

– Что вы сказали, сэр? – изумился Бер.

– Потопайте по суставам, и они сломаются.

Бер стащил тело на пол и, без всяких эмоций, как могут только молодые, сделал это. Ощущение было такое, будто топчешь картонную коробку от холодильника. Сассо даже не думал ему помогать. Сейчас-то Бер понимал почему. Чем становишься старше и ближе к смерти, тем сильнее цепляешься за жизнь.

Через восемь месяцев его перевели в район Ховелл, где смерть была гораздо более частой гостьей. И все равно Бер с ней не свыкся. Он просто научился забывать о ней сразу же после того, как застегивали молнию на мешке с трупом.


Задира, прежде чем остановиться у дома Тэда, объехал вокруг него на небольшой скорости. В этой части города красно-коричневый «шевроле-эль-камино» вряд ли привлечет чье-то внимание. И все-таки после проверки он планировал припарковаться за несколько кварталов от дома, чтобы никто не запомнил номер машины, и пойти к Тэду пешком, держась в тени. Пока Задира не очень ясно представлял, как он все сделает. Может, незаметно войдет в подъезд и просто постучит в дверь. Тот его не ждет и, удивившись старому знакомому, может сразу открыть дверь. Или стоит позвонить ему снизу и под каким-нибудь благовидным предлогом попросить спуститься. В любом случае сначала следует провести разведку. Когда он медленно проезжал мимо дома Тэда, что-то ему не понравилось. Он не понял, что это было, – может, просто нервы. Задира сделал три правых поворота подряд и вернулся к началу квартала. На последнем повороте выключил фары и подъехал к бордюру, заглушив двигатель. С этой точки Задира мог видеть дом Тэда, который был от нее в нескольких сотнях метров. Поблизости стояло довольно много машин, однако не патрульные или оперативные. Людей на улице не было, но Задира некоторое время посидел в машине, сгорбившись и барабаня пальцами по рулю. Прошло пятнадцать минут. Еще полчаса. Торопиться тут незачем. Вот так взять и зайти в здание с пистолетом будет слишком самонадеянно, а Задира знал, что всегда лучше перестраховаться.


Прошло уже пять с половиной часов, и Бер стал обдумывать, что ему делать дальше. На встречу с Фордом никто не ехал. Похоже, что и сам Форд никуда не собирался. Тактика давления, которую избрал сыщик, явно себя не оправдала. Для полицейского управления Индианаполиса вечер тоже был довольно тихим. Несколько арестов за вождение в нетрезвом виде; сработавшая сигнализация в закусочной «Хутерс», где приехавший наряд никого не обнаружил; водитель, превысивший скорость, оказал сопротивление при аресте; бытовые происшествия; мелкое хулиганство у бара на Лафайет-роуд. И вдруг сквозь шипение и треск прорвалось сообщение:

– Всем патрульным машинам. Парк Игл-Крик.

Это была зона отдыха в шестнадцати километрах от центра города с гольф-клубом, водоемом для лодок, стрельбищем для лучников, а также с тропинками для бега трусцой по пересеченной местности.

– Человеческие останки. Обнаружил мужчина, который выгуливал собаку. Сильная степень разложения. Предположительно белый юноша. Судебно-медицинский эксперт уже выехал…

Ледяные мурашки пробежали по рукам Бера. Он завел машину и включил первую передачу.


Черт! Задира вздрогнул от звука заводимого двигателя. Наверное, он уже начал клевать носом и не заметил, но теперь был почти уверен, что прямо сейчас в машину никто не садился. Он не слышал звука закрываемой двери. Нет, водитель старого «олдсмобила», который стоял недалеко от дома Тэда, сидел в машине. И уже давно. На совпадение это не похоже. Сукин сын следил за Фордом. Задира хотел было тоже завести машину, быстро подъехать, заблокировать «олдсмобил» и прикончить водителя, но передумал. «Олдсмобил» выехал на дорогу, и на улице вновь стало тихо. После нескольких часов ожидания мышцы Задиры приятно расслабились. Теперь же он собрался, задышал часто и прерывисто. Стараясь справиться с волнением, Задира ощупал рукоятку пистолета в правом кармане куртки и запасные патроны в левом. Подумал, что, может, стоит сначала отогнать машину подальше отсюда и уж потом пешком пройти к дому Тэда.

К черту! Он и так уже сидит здесь целую вечность. Задира достал из-за сиденья выцветшую бейсболку, надвинул ее на глаза, резко выдохнул и вышел из машины. По тротуару шел почти бесшумно. Подходя к дому, осмотрелся. На улице не было ни души. Он подошел к двери подъезда и потянул ее на себя. С легким дребезжанием дверь распахнулась. Щеколда в открытом положении приржавела к лицевой панели. Задире повезло, а вот Тэду – нет.

Задира поднялся по лестнице. Он был здесь лишь однажды, но все казалось ему знакомым, как будто он прожил в этом доме всю жизнь. По пути подумал, кто же мог разговаривать с Тэдом в баре – не тот ли парень, который сидел в машине? Скорее всего он. Конечно, даже такой тупица, как Тэд, после подобного разговора будет настороже, поэтому Задира решил зайти в квартиру незаметно. Он тихо пересек холл и подошел к двери. Окрашенная в белый цвет дешевая пустотелая щитовая дверь с шестью мозаичными филенками. Простая латунная ручка с замком, но без дополнительного внутреннего дверного засова, открываемого ключом. «Крохобор ты, Тэд», – подумал Задира и, затаив дыхание, прислушался к звукам, доносящимся из квартиры. Приглушенные шаги, шелест. Задира сконцентрировался на точке в нескольких сантиметрах справа от ручки и, согнув ноги в коленях, почувствовал, как здорово накачаны его бедра.


Виски почти закончилось. Тэд заплакал. Беззвучно и обреченно. Воздух в квартире был спертый. Тэд, не решив, что надеть, а что взять с собой, снял футболку и джинсы и остался в одних трусах и носках. Он потрогал свой вываливающийся из-за резинки живот и всхлипнул. Тэд чувствовал себя обманутым. Он оказался в этом дерьме по собственной глупости. И жадности. Тэд делал плохие вещи, ему за это платили, но он не смог вовремя остановиться. Продажа велосипедов была самой большой глупостью, да и деньги за них он получил никудышные. Наркотики не помогли, и с этим он тоже не смог завязать. И теперь, когда срочно нужно валить отсюда, он окончательно осознал, что и с Мишель у него тоже ничего бы не получилось.

– Мне нужна помощь, – сказал он вслух, и собственный голос показался ему чужим. Тэд не был набожным. Он не ходил в церковь, как мистер Ригги, и не знал, как нужно молиться. Слова вырвались непроизвольно. Может, Иисус его услышит?

Тэд поставил бутылку на стол и сполз со стула на колени. Когда синяя от побоев лодыжка коснулась пола, он застонал.

– Мне нужна помощь, – повторил Тэд. – Пожалуйста, помоги мне. Я постараюсь стать хорошим. – Он замолчал, не зная, как продолжать, какие слова говорить. Он не ждал знака свыше – так, может быть, какого-то озарения. Вдруг раздался громкий удар, и входная дверь содрогнулась. От ужаса Тэду показалось, что через него пропустили ток. Еще один удар. Замок оторвался от двери и отлетел в сторону. Дверь медленно распахнулась, и в проеме нарисовался крепыш в бейсболке и ветровке.

«Задира», – почти сразу узнал его Тэд, мгновенно превратившийся в комок мышц. Он вдруг увидел себя со стороны – в трусах и с заплаканным лицом. Краска стыда залила его лицо.

– Задира, – сказал он вслух и увидел, что губы его бывшего партнера сложились в самодовольную ухмылку. Рука Задиры скользнула в карман куртки и вынырнула, как ему показалось, с ножницами, которые он направил на Тэда. «Это не ножницы, – быстро дошло до Тэда. – Это пистолет!» Мелькнул язычок пламени…


Глава 18


Бер проскочил будку на входе, в которой в столь ранний час никого не было, и въехал на территорию парка Игл-Крик. Детектив ехал по дороге вокруг озера, пока не увидел множество машин – патрульных, оперативных, «скорую помощь» и труповозку. Молодой полицейский в форме сделал ему знак остановиться. Бер опустил стекло.

– Сэр?

– Как дела? – спросил полицейский.

Они никогда не встречались, но он сразу определил, что Бер имеет или когда-то имел отношение к полиции.

– Фрэнк Бер. – Детектив высунул руку из окна, и они с полицейским обменялись рукопожатиями. – Кто здесь главный?

– Пока детектив Петри.

– Не знаю такого. А Кейла нет? – Его Бер знал уже давно.

– Нет. Он в отпуске.

– А кто от коронеров?

– Гэннон.

Бер улыбнулся:

– Это хорошо. Она может за меня поручиться.

Парень пожал плечами и сказал:

– Поставьте машину на обочину, вон там.

Сыщик так и сделал, затем вышел из машины.

– Попросите кого-нибудь сообщить мне по радио, что вам туда можно, а то мне придется вывести вас…

Бер понимающе кивнул и как можно небрежнее задал последний вопрос:

– А капитан Померой уже выехал?

– Ну да.

И Бер заспешил к месту происшествия.


В высокой траве, метрах в двадцати от дороги, спиной к нему полукругом стояла группа людей. Бер знал, что перед ними труп. Вокруг слышались звуки, обычные для места преступления: треск радио, шуршание гравия под ногами, звон ключей и фонарей на поясах, шелест нейлоновых курток, кто-то, обжигаясь, пьет кофе. Оранжевые чемоданчики криминалистов, похожие на ящики для инструментов, выделялись на по-зимнему желтой траве. В стороне по сотовому разговаривала доктор Джин Гэннон, крепкая женщина под пятьдесят в теплом свитере. Увидев Бера, она покачала головой.

– Да-да, и пришлите еще стоматологическую карту. Ну пока. – Она захлопнула телефон. – Черт! Тебе сюда нельзя!

– Я, дорогуша, уже привык к таким приветствиям, – ответствовал Бер. Женщина невольно улыбнулась. – Можешь за меня поручиться?

– Хэл, сообщи на оцепление, что это ко мне, – сказала она полицейскому, который стоял рядом.

Бер совсем немного проработал с Гэннон, когда она пришла в судебно-медицинскую службу. Женщина до этого была домохозяйкой, но после сорока решила пойти учиться и делать карьеру. Спустя год от нее «благодаря» такой работе ушел муж. «Он все равно бы ушел, а так у него появился повод», – сказала Джин Беру, когда тот пытался ее успокоить. Она любила свою работу, и они подружились, подолгу обсуждая проблемы судебной медицины.

– Значит, ты с утра пораньше решил прокатиться на машине и просто заехал сюда сказать всем «привет»?

– Да, что-то вроде этого. Я сейчас занимаюсь одним делом, и то, что здесь произошло, может иметь к нему отношение.

– Только не говори мне, что занимаешься расследованием. – От огорчения женщина нахмурилась. – Знаешь же, что для нас ты персона нон грата и все такое.

– Ладно. Понял. Можешь мне сказать, что тут у вас?

Джин посмотрела на дорогу, словно выискивая кого-то среди полицейских.

– Он еще не приехал, – сказал Бер, имея в виду Помероя.

– Пойдем быстро.

Бер пошел вслед за ней к месту, где лежал труп. По дороге Джин разогнала полицейских, криминалистов-фотографов и врачей.

Собственно, назвать это трупом было бы большим преувеличением. Скорее это был скелет, с большеберцовых костей и ребер которого, как старая банановая кожура, свисали коричневые полоски кожи и мышц. Волосы и кожа лица практически отсутствовали. Глаз и носа не было. Нижняя челюсть сильно выдавалась вперед, а зубы были оскалены в немом крике. Останки лежали на правом боку, свернувшись калачиком, поэтому Бер не мог определить его рост, но было видно, что он не выше ста пятидесяти сантиметров. От мысли, что это может быть Джейми Гэбриэл, сыщику стало страшно и в то же время затеплилась надежда, что наконец его нашел.

– Все произошло здесь?

– Не думаю. Поза трупа говорит о том, что его сюда принесли, а проросшая сквозь останки трава – о том, что он находится здесь уже довольно долго.

– Он? – Бер напрягся, ожидая утвердительного ответа.

– Ну да. Белый мужчина. Есть признаки повреждения подъязычной кости, так что можно предположить удушение.

– Возраст?

– Около двадцати.

Бер почувствовал, что снова может дышать.

– Насчет возраста уверена?

Джин очень красноречиво пожала плечами. Этот жест говорил о тысячах часов занятий и большом опыте. И все же случается всякое, никто не застрахован от ошибок.

– А минимально?

– Трудно сказать. Тут еще природа поработала. Ну самое малое – шестнадцать-семнадцать лет.

Джейми Гэбриэлу, живому или мертвому, в следующем году исполнится только пятнадцать.

– Спасибо, Джин.

– Надеюсь, ты узнал что хотел.

– Поеду.

– Давай.

Ни на шаг не приблизившись к разгадке, но нисколько не жалея об этом, Бер еще раз взглянул на останки и пошел к машине.

Когда он уже выезжал из парка, на однополосной дорожке ему навстречу попался «форд-краун-виктория», водитель которого пил кофе из алюминиевого походного стаканчика. Разъезжаясь на узкой дороге, они внимательно посмотрели друг на друга. За рулем «форда» был капитан Померой.


Зашнуровывая кроссовки, Кэрол Гэбриэл мысленно оперировала цифрами. Она занялась печальной статистикой уже давно. Более восьмисот тысяч человек в стране числились пропавшими без вести. Из них от восьмидесяти пяти до девяноста процентов – дети. Ежедневно Национальный центр информации о преступлениях регистрировал до двух тысяч случаев пропажи людей. Большая их часть была связана с семейными проблемами, чаще всего один из разведенных родителей нарушал правила опеки, и практически всегда пропавшие находились. И все же детей среди них было много, и очень часто найти их не удавалось. Из тех, кого не нашли, сорок процентов признавали умершими. И лишь один-единственный пропавший человек занимал мысли Кэрол. С момента пропажи Джейми прошло четыреста пятьдесят шесть дней. Ужасное число, от которого ей становилось не по себе, даже когда она разминалась перед трехкилометровой пробежкой.

Кэрол начала бег в легком темпе, примерно двенадцать километров в час, пятнистый асфальт, казалось, пружинил под ее ногами. Было холодно, и пар клубами вырывался изо рта. Две тысячи – именно столько она расклеила объявлений с фотографией Джейми, описанием его внешности и одежды, в которой он мог быть в то утро. Никто им не позвонил. Ни разу. Несмотря на холод, Кэрол стало жарко, по ее лицу и телу заструился пот. Ей захотелось остановиться, немного отдохнуть и отдышаться, но усилием воли она заставила себя продолжить бег. Утренние пробежки ей никогда не нравились, скорее это Пол так представлял себе отдых и очищение тела и души. Для Кэрол это была тяжелая и неприятная обязанность.

Две трети семей, у которых пропал ребенок, распадаются. Это число она ясно видела перед собой. Чувство невосполнимой потери, постоянное невольное напоминание о горе со стороны окружающих были слишком тяжким грузом для любой такой семьи. Кэрол понимала, что они с Полом – из их числа. И скорее всего обречены на одиночество. После исчезновения Джейми, когда они с Полом испытывали чудовищный шок, паралич, их чувства друг к другу стали постепенно угасать, пока окончательно не сошли на нет.

Кэрол остановилась. В висках глухо стучало. Дышалось с трудом. Ноги отказывались ей подчиняться. Заниматься разводом у нее тоже не было сил. Кэрол не представляла, откуда она возьмет силы хотя бы для обсуждения этого вопроса. Она стояла, согнувшись под прямым углом, а тишину вокруг нарушало лишь ее хриплое дыхание да шум холодного ветра.


Бер поставил пакеты с покупками на кухонный стол и занялся приготовлением завтрака. Он состоял из шести яиц, ломтиков поджаренного на открытом огне бекона, четырех пшеничных тостов и литра апельсинового сока. Пока ел, Фрэнк пытался понять, как происшествие в парке может повлиять на дальнейший ход расследования. Он уже говорил родителям мальчика, что максимум, на что они могут рассчитывать, это узнать обстоятельства его гибели. И все же, чувствуя дикую усталость после бессонной ночи, он искренне радовался, что останки, найденные сегодня утром, не Джейми.

Бер постоял под обжигающе горячим душем, завел будильник и лег в постель. Будильник разбудит его в три часа дня, если он, конечно, столько проспит, а затем надо снова наведаться в «Голден леди» – побеседовать с Тэдом или его коллегами по работе. Бер закрыл глаза в надежде, что сон придет быстро и не принесет с собой темную тень прошлого, и потряс головой, пытаясь вытеснить из сознания увиденное в парке, чтобы не зацикливаться на том, как может выглядеть сейчас его сын, лежащий в гробу красного дерева на кладбище Сент-Джон.


Бер проснулся раньше, чем зазвонил будильник, – разбудили его посторонние звуки. В его доме кто-то был. Фрэнк спал без снов и кошмаров, поэтому чувствовал себя отдохнувшим. Звуки – легкий стук и тихий кашель – доносились из гостиной. Бер откинул простыню, опустил ноги на пол, открыл ящик тумбочки и сдвинул в сторону стопку бумаг, под которыми лежал увесистый «бульдог» сорок четвертого калибра фирмы «Чартер Армс». Работая в полиции, он пользовался оружием тридцать восьмого калибра, затем перешел на калибр девять миллиметров из-за большей емкости магазина. Он неплохо разбирался в оружии. Сейчас он предпочитал калибр побольше. В барабане небольшого револьвера всего пять патронов, но большая часть перестрелок заканчивается уже после двух выстрелов. Если же он не может добиться нужного результата двумя выстрелами, то вполне заслуживает пули в лоб. Бер сжал рукоятку и осторожно заглянул в гостиную.

Их было двое. Белые. Обоим по тридцать с небольшим. Невысокого роста, крепкие, в свободных пуловерах и мешковатых джинсах. Растительность на лице тоже как у близнецов – бородки клинышком и усы. Они явно умели действовать без лишнего шума, не прилагая для этого особых усилий. Один из них, с короткой стрижкой, восседал за столом Бера и смотрел на монитор компьютера, время от времени щелкая мышкой. Другой – на стуле перед телевизором, а на коленях у него лежали папки с делами, которые вел Берк. Правда, папки он не просматривал и откровенно скучал.

Бер вышел вперед и, направив револьвер на того, что сидел на стуле, обратился к тому, кто лазил в его компьютере:

– Что вы здесь делаете и кто вас послал? – Говорил он спокойно, в полной уверенности, что они вооружены. Вообще-то это оказалось лишним, ведь даже за сотню метров в них можно было признать полицейских.

Тот, что за столом, заложил руки за голову и потянулся, как будто этот разговор происходил в полицейском участке.

– Меня зовут Най, а это Фрили, – указал он подбородком на партнера. – Хорошо поспали?

Фрили хмыкнул.

– Лицензия на него, конечно же, есть? – Най кивнул на револьвер Бера.

«Ослы в штатском», – подумал сыщик и опустил «бульдог», не ответив, однако, на вопрос.

– Вы что, дверь взломали? – спросил Бер, удивляясь, как это он не слышал.

– Да нет, просто аккуратно открыли. – Фрили улыбнулся.

Партнер покосился на него и сказал:

– С вашим замком все в порядке. Фрили умеет с ними обращаться.

Бер кивнул, оценив их профессионализм.

– Слушайте, я знаю, что Померой видел меня утром в Игл-Крик, но вполне можно было обойтись и звонком.

Теперь была очередь Ная смеяться. Бер хорошо знал, как работает Померой. Коррумпирован он или нет, доказать было невозможно, да и не в этом было дело. У него всегда имелось под рукой две-три группы совершенно безбашенных сотрудников – парней, готовых выполнить любое распоряжение капитана полиции, на благо управления разумеется. Они могли кого надо предупредить, а кого-то и побить, подбросить вещдоки или сделать так, чтобы они, наоборот, исчезли. Что ж, это такая же неотъемлемая часть американской правоохранительной системы, как флаг США, нашитый на рукав полицейской формы.

– Вы не входите в число друзей управления. Да и ваши друзья тоже.

Бер сразу же с сожалением подумал о Джин Гэннон.

– Как Померой наказал ее? – поинтересовался он вслух.

– Выписал еще один штрафной талон.

– И он отправил вас сюда сказать мне, чтобы я держался от него подальше?

Най и Фрили переглянулись.

– Он хочет знать, над чем вы сейчас работаете.

Никто не упомянул ни фамилию, ни должность Помероя.

Эти двое даже глазом не моргнули, когда он направил на них револьвер. Да, хорошо натренированы, прямо как ротвейлеры.

– Так, одно старое дело. Хотел узнать, удалось ли идентифицировать останки. – Бер вообще был не склонен помогать другим в их работе, а уж Померою – тем более.

– Ответ неверный, – сказал Най.

– Да ну? – Бер сделал удивленные глаза.

– Мы не о скелете в парке. Сегодня вышибалу «Голден леди» превратили в решето. А кое-кто заставил его здорово понервничать за несколько часов до этого.

Бер, проглотив новость как горькую микстуру, посмотрел на Фрили, который сидел и кивал.

– Когда?

– Сегодня на рассвете. В собственной квартире, – ответил Най и уставился в монитор.

Бер почувствовал, как по шее пробежал холодок. Похоже, что Тэда застрелили сразу после того, как он уехал. Убийца, видимо, выжидал и видел, как он уезжает.

– Ну, так над чем работаем, дружище? – ожил Фрили.

Беру было уже не до посетителей.

– Фрэнк, ты же явно работаешь над каким-то делом… если только не заделался педофилом. – Най кивнул на монитор.

Сыщик понял, что тот проверяет сайты, на которые он заходил.

– Идиот! – рявкнул Бер. Слова и тон, каким они были сказаны, подействовали на Ная как пощечина. Полицейский выдернул шнур компьютера из розетки.

– Только за посещение этих сайтов вы схлопочете пятнадцать лет. Этого достаточно, чтобы привлечь вас к ответственности.

– А я найму адвоката. Несанкционированный обыск. Взлом и незаконное проникновение в жилище, и все такое.

– И тем не менее его мы изымаем, – сказал Най, кивнув на компьютер.

Бер пожал плечами. Наплевать, компьютер ему больше не нужен. Он испытывал чувство досады. Взял верный курс, вышел на нужного человека, и все коту под хвост. Дело развалилось. Бер злился и совсем не намерен был развлекать людей, расположившихся в его гостиной.

– Так мы ждем, – напомнил о себе Най.

– Вы что, думаете, что это я его прикончил?

– Нет. Но он хочет знать, какое вы имеете ко всему этому отношение.

– Никакого.

Фрили встал и широко расставил ноги:

– Тогда мы вынуждены доставить вас в управление.

Бер положил револьвер на книжную полку и встал в левостороннюю стойку:

– Вы лучше подкрепление вызовите.


Глава 19


Пол вышел из офиса клиента на Джексон-плейс. Только что он продал полис бессрочного страхования жизни на сумму триста пятьдесят тысяч долларов и сейчас шел к Саут-стрит, где оставил машину. Улицы были запружены народом, в основном родителями с детьми и дедушками-бабушками с внуками. Они двигались уже на Пенсильвания-стрит, где у стадиона собралась толпа. Пол ощутил густой запах сена, мочи и животных еще до того, как увидел, что в город приехал цирк, и остановился посмотреть на парад слонов – медленную процессию животных с наездницами в красных, белых и голубых трико с блестками. Дети визжали от восторга, слоны громко трубили им в ответ. Это зрелище всколыхнуло в памяти воспоминания о Джейми. Они вместе смотрели здесь цирковое представление.

Пол стоял, не в силах сдвинуться с места, а мимо проплывали коричнево-серые столбы слоновьих ног. Ему, да и Джейми тоже, цирк не особенно нравился. В детстве Пол совсем не любил цирк. Толпы народа, шум, суета вызывали у него беспокойство. Животных вообще-то любил, но вот звери в цирке вызывали у него только жалость. Грустное зрелище – накачанные успокоительным, апатичные львы, тигры и пантеры. И только лошади с шелковистыми развевающимися гривами, скачущие по арене с нарядными ловкими наездниками на спине, были исключением. Но Пол не хотел, чтобы его собственное восприятие цирка как-то повлияло на сына. Может быть, его мальчик все-таки найдет для себя в цирке то, что так любят миллионы детей. Вот они однажды и пошли на дневное представление. Джейми тогда было пять лет, он держал Пола за руку и во все глаза смотрел на толпы народа и на продавцов сладкой ваты, светящихся палочек и прочей ерунды.

Они уселись на свои места, и шоу началось. В самом начале представления на арену выскочили клоуны и стали носиться среди визжащей публики. В руках у них были огромные муляжи тортов. Играла веселая музыка, клоуны все время спотыкались, делали вид, что вот-вот уронят свои торты, в последний момент ловили их – зал ревел от восторга. Один клоун, лысый, с белым лицом и красным носом, в классическом клетчатом наряде бродяги, побежал по их ряду, пожимая детям руки. Когда он был уже совсем близко, Джейми всем телом прижался к отцу. Дети тянулись к руке клоуна в белой перчатке, и он тряс протянутые ручонки под несмолкающий смех публики. Когда клоун протянул руку Джейми, тот почти исчез у отца под мышкой, спрятав лицо у него на груди. Клоун немного покривлялся возле них, пытаясь рассмешить мальчика, но Джейми не сдался, и клоун ретировался.

Джейми сразу же вылез наружу и осмотрелся.

– Ничего, сынок, я тоже не очень люблю клоунов, – сказал Пол, восхищенный упорством сына.

– Мне нравится другой, с тортом, – с достоинством заявил Джейми.

Но клоун с тортом так к ним и не подошел. На арену выскочили маленькие пудели и начали скакать и кувыркаться. Джейми так и не объяснил отцу, почему ему не понравился этот клоун, а Пол не стал допытываться. Тогда он был доволен, что его мальчик проявил характер и выдержку.

Пол очнулся от своих мыслей, когда мимо него проходили последний слон и завершавший процессию Дядя Сэм на ходулях. Он посмотрел на толпу, на тепло одетых детей, хотя был уже апрель. Небо было синевато-серым, как бывает ближе к вечеру. Пол, обливаясь потом и тяжело дыша, почувствовал холод зла, от которого этих детей не защитят ни пальто, ни варежки. Его жизнь без Джейми – как этот пасмурный день без солнца.


Полицейские довольно часто блефуют – это Бер знал по собственному опыту. Еще им много приходится писать; опять же нахлобучки от начальства. Ну а главное – это заботиться о себе, быть бдительным и всегда занятым, правильно сидеть на заднице плюс немного удачи. За время своей работы в полиции Бер неоднократно имел возможность убедиться в справедливости вышеперечисленного. Вот и сегодня – в очередной раз. Наю и Фрили плевать и на него самого, и на его проблемы. Они ушли шумно, но мирно, посоветовав ему не упрямиться, а еще лучше – на время залечь на дно и не высовываться. Бер на мгновение даже почувствовал удовлетворение, увидев, с каким разочарованным видом они выносят его компьютер, но факт оставался фактом – его дело было безнадежно загублено.

Сыщик долго сидел в гостиной, пока его не вывел из оцепенения звон будильника в спальне. Он тяжело поднялся, выключил его и начал одеваться. Надо было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Форда застрелили в собственной квартире. После случившегося в баре. И Фрэнк это прошляпил. Можно, конечно, успокаивать себя хотя бы тем, что ему удалось хорошенько надавить на Форда; а что его замочили – так заслужил. Но ведь Бер не молодой полицейский или свежеиспеченный детектив, так что тут гордиться нечем. Чтобы как-то продвинуться в расследовании, ему теперь нужно раскрыть еще и это убийство, что почти невозможно: ведь Форда могли ухлопать из-за чего угодно, не обязательно из-за велосипеда Джейми Гэбриэла.

Бер взял ключи и вышел из дому. Он никогда не любил начинать все сначала. Все, чего он достиг к этому моменту, пошло прахом. Столько усилий – и все зря. А времени-то сколько потрачено. Теперь придется, хочешь не хочешь, связывать оборванные нити и продолжать поиски мальчика. Какая несправедливость: отлично проделанная работа – и никуда не годный результат. Но – как и время, и потраченные усилия – понятие справедливости существовало для Бера только в прошлом. Он отправился на Тиббс-авеню, где взял след. Может, там его посетит вдохновение. Да и куда ему было еще ехать…


Пол сидел на краю тротуара в нескольких метрах от машины. Съежившись от ветра и скрестив на груди руки. Неужели они с Кэрол заслужили то, что с ними произошло? Нет, этого не может быть. Хотя у него была тайна – он не хотел детей. Пол считал, что этот жестокий мир совершенно не подходит для ребенка, для невинной души. Еще он сомневался в том, что сможет его воспитать как надо. Его страшила мысль о том, что он просто обязан это сделать. Он не был настолько тщеславен, чтобы вырастить копию себя самого, а другого пути воспитания он и не представлял. Инициатором рождения ребенка была Кэрол. Ее уверенность в себе вызывала у Пола зависть. Она настаивала, а Пол месяц за месяцем просил ее не спешить с этим. То он делал вид, что много работает и очень устает, то придумывал что-нибудь еще. Аргументы он находил самые разные – переезд, или возможность отлично заработать, или поездка на отдых. Все это осуществить гораздо проще, пока она не беременна. Пол ждал какого-то знамения, какого-то знака свыше, который должен был возвестить о том, что это время пришло.

Через полтора года он понял, что не дождется никакого знамения, и решил поговорить с отцом.

– У мужчин все совсем по-другому, – сказал ему отец, – ты все поймешь уже потом, после.

– А как узнать, что уже пора? – волновался Пол.

Отец ничего не ответил, только улыбнулся – улыбнулся одними глазами, так что Пол не увидел его покрытых табачным налетом зубов, но было в этом какое-то откровение. Он услышал ответ, хотя отец не проронил ни слова. Все дело в вере.

И даже когда Кэрол сообщила, что забеременела – она тогда вышла из ванной счастливая с посиневшей тест-полоской в руке, – Пол все равно никак не мог это осознать. Врач определил срок родов, живот у Кэрол начал потихоньку расти, по утрам ее слегка подташнивало, но и тогда Пол не был уверен, готовы ли они стать родителями. На третьем месяце они впервые пошли на ультразвуковое исследование. Кабинет был маленький и темный. Кэрол легла на кушетку, медсестра помазала ее живот специальным гелем и предложила Полу присесть рядом. Она осторожно начала манипулировать датчиком, а Пол обернулся к экрану монитора. Там на темном фоне белела маленькая фигурка и слышалось пульсирующее биение сердечка, которое как луч света пронизывало черноту. Это была жизнь. Это был Джейми.

Потом сестра убрала ультразвуковой датчик и приложила к животу Кэрол другой прибор. Он издавал тихий плещущий звук, который вдруг заполнил все небольшое пространство кабинетика. Даже сейчас, много лет спустя, сидя на краю тротуара, Пол ясно слышал биение сердца сына – ритмичное, настойчивое. В тот момент все его сомнения рассеялись.


Пол сидел на том самом месте на Тиббс-авеню, где все и случилось, и с тоской смотрел на улицу. Может, пойти по домам, стучаться во все двери и внимательно присматриваться к тем, кто будет выходить? А если человек покажется ему подозрительным, ворваться в дом и обыскать его от подвала до чердака, на четвереньках ползая в поисках сына или хотя бы его следов. Что же делать? Он бы мог это сделать, но что это даст? Двери домов вдоль улицы все до единой казались ему враждебными. Если он так поступит, то они будут для него закрыты навсегда.

Шум проезжающей машины Пол услышал как сквозь слой воды. К действительности его вернул стук двери и звук шагов по тротуару. Сверху упала чья-то тень.

– Вставайте. Сейчас дождь польет.

Вначале Пол заметил огромные башмаки, потом длиннющие ноги и, наконец, широкое туловище. Чтобы увидеть лицо Бера, ему пришлось запрокинуть голову. Пол кивнул детективу и посмотрел через его плечо на черные тучи, низко нависшие над землей. Некоторое время мужчины молчали и просто смотрели то на улицу, то на небо, ощущая в воздухе приближение грозы.

– Почему вы взялись за это? – спросил Пол неожиданно для самого себя.

– Теперь-то я знаю почему. Если ставишь одну ногу, то за ней автоматически и другую. – Бер сделал паузу. – Думаю, вначале я хотел получить ответы. Я знал, что они где-то есть и что я смогу их найти, если очень постараюсь. – Он замолчал, а Пол задумался над услышанным. – Теперь все изменилось. – Фрэнк прислонился к машине Пола и стал смотреть на облака.

Пол встал. Говорить ему было тяжело, но он должен был высказать это вслух.

– Вы знаете, это я во всем виноват. Я всегда был за воспитание трудом. Не хотел, чтобы все доставалось ему легко. Именно я предложил ему поработать почтальоном. – Пол впервые озвучил то, о чем постоянно думал со дня исчезновения Джейми, но не мог произнести вслух.

Пол взглянул на Фрэнка и увидел в его глазах ту же боль и осознание собственной вины. Он тоже страдал.

– Я не могу поделиться с вами отцовским опытом – мой длился всего семь лет, – сказал детектив дрогнувшим голосом. – Мы дали им жизнь и растим. Мы их очень любим. Но мир каждый день по частичке забирает их у нас. И это до тех пор, пока от них ничего не остается.

Картина, которую нарисовал Бер, была для Пола просто убийственной.

– Но ведь мы же их отцы. Мы должны были их защитить.

Бер понимал, что Пол прав. Он кивнул; как кивает старый жилец, приветствуя новичка, только что переехавшего в его район. Два отца, потерявшие своих сыновей, молча переживали свое горе.

Первым молчание нарушил Пол.

– Вы что, ищете здесь новые улики? – спросил он с надеждой.

Бер пожал плечами:

– Я же сказал, со вчерашнего дня многое изменилось.

Пол удивленно посмотрел на него.

– Вы хотите определенности. – Голос Бера стал тверже. – Но это не всегда наилучший вариант, особенно… – И он закончил свою мысль, что было жестоко, но, по его мнению, необходимо: – Если речь идет об убийстве.

Пол уже был к этому готов, поэтому слова Бера не повергли его в шок.

– С вашим сыном та же история?

– Нет.

Первые крупные капли упали на землю. Пол поднял воротник пиджака. Бер не шелохнулся.

– Я ведь тогда говорил серьезно. Я действительно хочу принять участие в расследовании. И если потребуется, я найму кого-нибудь еще.

Он не угрожал, а просто был искренен. Бер понял, что Пол не бросит это дело.

– Ну и задачу вы мне задали, – сказал он, потирая подбородок. У него было железное правило: никогда не привлекать клиента к участию в расследовании – к многочасовому сидению в засаде и ко всем возможным провалам и неудачам; разве что в самом крайнем случае – к слежке. Подул холодный ветер, дождь усилился и громко застучал по тротуару между ними.

– Обещаю ни на что не надеяться, если это вас беспокоит.

Бер посмотрел на Пола и кивнул, как будто его действительно беспокоило именно это, а не то, что он увидел в Интернете на порносайтах. Пола эти фотографии просто убили бы.

– Зачем вы хотите все это пройти?

– Я больше ничего не могу для него сделать. Единственное, что мне остается, это работа.

Пол говорил как проповедник, и хотя Бер не был уверен, что его клиент человек набожный, он понимал, что такое горечь потери и как она может изменить любого.

Дождь все усиливался, но не это заставило Бера закончить разговор.

– Вы могли бы не пользоваться лосьоном после бритья? Не выношу посторонних запахов в машине.

– Я им вообще не пользуюсь.

– Хорошо. Я заеду за вами завтра вечером.

Пол с энтузиазмом кивнул, и мужчины разошлись по машинам.


Глава 20


Они сидели в «олдсмобиле-торонадо» Бера, припаркованном напротив «Голден леди». Беру совсем не хотелось заходить в этот клуб после того, что случилось с Тэдом, особенно вместе с клиентом, но в нем словно надломилось что-то. Бездействовать дольше просто преступно – ведь и с другими детьми может случиться всякое. Дело это он доведет до конца. Бер покосился на Пола, который смотрел прямо перед собой невидящим взором, – гадая, можно ли рассказать ему о Форде. И принял решение: все!

– Значит, так: если встречаемся с кем-то, разговор веду только я, – твердо сказал Бер. Пол едва заметно кивнул. – Что бы я ни говорил, даже полную, на ваш взгляд, бессмыслицу, – слушайте с каменным лицом.

– С каменным лицом.

– Не пытайтесь мне помочь. И еще: когда я скажу, что нам пора, мы оба немедленно уходим.

– Понял.

Бер посмотрел на клуб. Если кто-то там внутри и был расстроен безвременной кончиной Форда, то внешне это не заметно. Никаких флагов с траурными лентами. Одна только вывеска с названиями коктейлей и фотографиями танцовщиц.

– Заходите и садитесь у стойки. Лишнего не болтайте. Я зайду спустя несколько минут. Мы друг друга не знаем, если только я сам не подойду к вам. Ясно?

– Понятно.

Пол вышел из машины и зашагал к клубу. Бер смотрел ему вслед. Походка была решительной, мужчина явно нервничал, но старался не показывать этого. Было видно, что одежду Пол подобрал тщательно. На нем были брюки защитного цвета, кроссовки, рубашка, коричневатый пуловер и брезентовая ветровка. Просто, но не неряшливо. Пол не знал, что его ждет, поэтому старался быть готовым ко всему. И это правильно.


Открывая дверь «Голден леди», Пол глубоко вздохнул. Низкие частоты музыки он ощутил желудком еще в вестибюле, когда платил за вход. А войдя в зал, сразу почувствовал дурноту. Перед глазами замелькали прелести стриптизерш, но они его не интересовали. Ориентируясь на бликующие зеркала, в дыму и всполохах стробоскопов, Пол добрался до бара, сел на стул и поднял палец, но бармен не отреагировал. Какое-то время он продолжал сидеть с поднятым пальцем, но в конце концов почувствовал себя неловко и опустил руку. В таких местах он почти не бывал, и не потому, что жена была против, как у большинства его сослуживцев. Кэрол была не такой. Она всегда ему доверяла. Когда они были молодыми, она доверяла ему даже слишком. Ничего, что могло прийти ему в голову по отношению к другим женщинам, не могло вызвать ее ревность. Тогда она просто не воспринимала его всерьез. Позже, когда их отношения переросли стадию дружбы, Кэрол стала к нему повнимательнее, но никогда не ревновала.

Бармен появился тогда, когда Пол решал для себя дилемму – смотреть на молоденькую стриптизершу на сцене или же игнорировать ее.

– Что будем пить?

Пол растерялся. Он мог выпить, чтобы не вызывать подозрений, или воздержаться, чтобы оставаться начеку.

– Скотч с содовой. – Пол решил пить по чуть-чуть.

– Обычный или премиум? «Уайтхолл» – под прилавком, «Катти Сарк» на стойке.

– Давайте «Катти».

Заказ был выполнен, и Пол сделал большой глоток. Пожалуй, даже слишком большой. Скотч обжег горло, закружилась голова. Он видел, как бармен наливал виски, но засомневался, что это действительно было «Катти». Пол вспомнил, что не поел после работы. Он заехал домой, чтобы переодеться. Вошла Кэрол и спросила:

– Что тебе приготовить на ужин?

– Я не знаю, а что ты хочешь?

Одни и те же слова они говорили друг другу изо дня в день. Поэтому Кэрол удивилась, услышав, что он собирается уходить, но ничего не сказала и не спросила.

Пол взял бокал и повернулся к сцене, чтобы поглазеть на стриптизерш, как обычный посетитель. В этот момент молоденькая стриптизерша как раз сняла кожаный лифчик. От вида ее почти полностью обнаженного тела он вздрогнул. В этот момент появился Бер. Детектив шел неуклюже и разболтанной походкой, излучая уверенность в себе, но в то же время не привлекая внимания. Он плюхнулся за столик перед сценой, бросил пару купюр к ногам танцовщицы и стал с восхищением смотреть на нее снизу вверх, кивая головой в такт ее движениям, как будто одобряя их.

Официантка уже подходила к столику Бера, однако в самый последний момент дернулась и сделала попытку отклониться от курса. Со стороны казалось, что здоровяк просто щелкнул пальцами в ее сторону. На самом деле он молниеносно схватил официантку за руку. Она попыталась было вырваться, но безуспешно.


– Вы пришли спросить о Тэде. Мне запрещено с кем бы то ни было о нем говорить, – заявила уже знакомая ему официантка, обводя взглядом зал.

– Да ну? И кто ж это тебе запретил?

– Хозяин. Руди.

– А, Руди, – отмахнулся Бер.

– Тэд ничего не был вам должен! – Официантка метала глазами гром и молнии.

– Нет, конечно.

– Кто вы?

– А вы как думаете?

Музыка смолкла, и танцовщица принялась собирать деньги, которые подвыпившая публика набросала на сцену. Присев в очередной раз, чтобы поднять двадцатку Бера, она ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, и танцовщица ушла.

– Так вы из полиции?

Детектив пожал плечами, а затем как бы приветственно махнул рукой Полу, послушно сидевшему возле бара. Тот приподнял бокал с виски и подмигнул. Официантка внимательно следила за происходящим. Пол был просто ярким олицетворением полицейского в штатском.

– Пожалуйста, пересядьте за другой столик, я не буду вас обслуживать, – бросила официантка и поспешила уйти.

Бер не пошевелился. Пол жестом спросил, не нужно ли ему подойти, но сыщик отрицательно покачал головой. Вскоре рядом со столиком Бера появилась белокурая танцовщица, которая недавно закончила выступление. Сейчас на ней поверх откровенного нижнего белья был надет пеньюар бледно-лилового цвета. Вблизи она казалась гораздо моложе.

– Хочешь, я станцую на столе, здоровяк?

– Нет, дорогуша.

– Может, тогда купишь мне выпить?

Бер ногой пододвинул ей стул. Танцовщица присела.

– Конечно, только вот официантка куда-то запропастилась.

Та непонимающе захлопала ресницами и обвела глазами зал, потом помахала бармену.

– Не возражаете? – Девушка доставала из крохотной сумочки пачку «Капри».

– Нисколько. Расскажи-ка мне о Тэде Форде. – В ее глазах промелькнуло беспокойство, но не страх. При этом она не сделала попытки встать и уйти. Конечно, ей, как и официантке, приказали не болтать. Но она была лет на десять ее моложе и поэтому чувствовала себя в клубе более уверенно. Положив ногу на ногу, она прикрыла краем пеньюара багрово-желтый синяк, который был заметен, несмотря на бронзовый загар. – Я знаю, что вам велели молчать, – добавил Бер и протянул ей еще двадцать долларов. Танцовщица быстро убрала их в сумочку вместе с сигаретами.

– Что вы хотите узнать? Парень был неудачником, который плохо кончил.

– Да, – согласился сыщик. – А с кем он здесь общался? Друзья, знакомые…

– Я работаю здесь всего два месяца, так что не знаю, красавчик.

– Ну хоть что-нибудь…

– Ничего, – ответила девушка, неожиданно разочаровывая его. Он терпеливо ждал. – Знаете, кто может вам помочь?

– Кто?

– Бренди.

– Она танцовщица?

– Точно.

– А ее настоящее имя?

– Мишель Джинель.

– Ты можешь провести меня за сцену?

Она рассмеялась.

– Ну, это вопрос на шестьдесят четыре доллара, как говаривал мой папаша. Я здесь без году неделя, а слышала его уже много раз. – Бер ждал. – Все равно ее здесь нет.

– Нет? А где же она?

– Не появляется последние несколько недель. Но Тэд просто слюной исходил. Ходил за ней как собачонка.

– Интересно. Между ними что-то было?

Эта реплика страшно ее развеселила. Похоже, Мишель Джинель была женщиной с принципами.

– Ха-ха-ха. Нет. Мишель считает, что за минуту в браке можно получить больше, чем здесь – за всю жизнь. Она и меня этому научила. Так что я не думаю, что Тэду что-то светило, если вы меня понимаете.

– Понимаю, – сказал сыщик.

К столику подошел бармен с маленькой бутылкой испанского шампанского. Он поставил перед девушкой бокал из искусственного хрусталя и начал открывать бутылку.

– Шестьдесят долларов, – буркнул бармен. – Записать на счет?

Бер жестом остановил его:

– Подожди открывать, сынок.

Бармен нахмурился, бросил сердитый взгляд на девушку и ретировался.

– Ты чего?! – возмутилась девица.

– Где мне найти Мишель? – уже требовательно спросил Бер.

Стриптизерша с издевкой ухмыльнулась, пытаясь казаться дурной, но опыта для этого у нее было маловато.

– А ну говори! – рявкнул сыщик.

– Она живет в таунхаусе за Каунти-лайн-роуд. Это все, что я знаю. – Девушка, в мгновение ока превратившаяся в испуганного ребенка, явно хотела побыстрее закончить неприятный разговор.

Бер встал, собираясь уходить.

– Ты все-таки поговорила со мной. Ты что, не боишься Руди? – поинтересовался он.

– А чего мне его бояться?

Она развела руки в стороны, демонстрируя сто восемьдесят сантиметров роста и девятнадцать лет своего едва прикрытого одеждой тела. Действительно, чего? Бер подал знак Полу и быстро пошел к двери.

В машине, по пути к Каунти-лайн-роуд, Бер набрал номер по сотовому.

– Привет, Бобби, – начал Бер, – можешь пробить домашний адрес? Зовут вроде Мишель Джинель, где-то в районе Каунти-лайн. – Ожидая ответа, он пояснил Полу: – Мой коллега. Сидит за компьютером день и ночь. Мы помогаем друг другу. – Ага. Отлично. Спасибо, Бобби. – Бер немного изменил курс.

Пол сидел молча. Было видно, что он хочет о чем-то спросить, но сдерживается. Беру это понравилось, и он решил в качестве поощрения кое-что Полу рассказать:

– Мы сейчас едем к одной девушке, танцовщице из клуба. Она знала парня, который работал там вышибалой. Возможно, он причастен к исчезновению вашего сына.

– Работал?

– Да. – Бер решил, что и так сказал слишком много на первый раз.


«Живот уже заметен. Ох, Мишель», – вздохнула она, поворачиваясь перед зеркалом. Осмотрев себя со всех сторон, заглянула в свои глаза. Там тоже ничего хорошего. Да, лицо не первой свежести. Двадцать четыре года – не двадцать один, к тому же Бренди знала, в чем причина. Она целый день плохо себя чувствовала, и это продолжалось уже неделю. Ощущение постоянной усталости и тошнота. Все понятно. Проклятый Руди. Хотя, конечно, она и сама виновата. У Руди классное тело, хорошая машина, но вот с деньгами у него не очень. К тому же он не джентльмен. Вот что случается, когда нарушаешь свое же собственное правило: на работе никакого секса.

Она сидела за кухонным столом и вертела в руках пачку «Меритс». Ей очень хотелось закурить и глотнуть пива – в холодильнике три банки «Курс лайт», – но она сдержалась. Надо принять таблетку, которая быстро решит ее проблему. Это проще, чем операция. Она никак не могла принять решение, все утро промучилась. Вот и день уже близится к концу. Да, другого выхода нет. Все равно несколько недель после того, как это произошло, она пила и курила. Что бы там ни было внутри ее, оно уже достаточно настрадалось от табачного дыма в ее легких и от алкоголя в крови.

Она провела рукой по волосам, ощутив их мягкость, и тут зазвонил телефон. Ее первой мыслью было взять трубку, но Бренди решила этого не делать. Скорее всего кто-то из клуба или мать, а она не хотела сейчас ни с кем разговаривать. С матерью она не общалась уже год, после того как призналась, что работает в клубе не официанткой, а танцовщицей. Ее мать ужаснулась, но моральные принципы тут ни при чем: просто она боится жизни и больше озабочена тем, чего нельзя делать, а не наоборот. Бренди весь этот негатив сейчас совсем ни к чему. С Руди или девчонками из клуба тоже не поговоришь. Думать о работе ей не хотелось, а уж тем более решать, в какую смену выходить. После того что случилось с Тэдом, она задумалась о переходе в другой клуб. Вокруг «Голден леди» образовалась плохая аура. Девушка вздрогнула, у нее возникло ощущение, будто на ее голые плечи набросили холодное влажное полотенце. Какая-то липкая тяжесть давила на нее.

Телефон перестал звонить, на мгновение в квартире наступила тишина, но тут же раздался стук в дверь. В глазок она увидела двух типов. Тот, что поздоровее, спросил, здесь ли проживает Мишель Джинель. «Полиция», – подумала девушка. Днем двое полицейских уже приходили к ней. Их интересовало, не конфликтовал ли Тэд с кем-нибудь в клубе, были ли у него враги. Она открыла дверь.

– Мы хотим поговорить с вами о Тэде Форде.


Бренди пригласила их войти, и Пол с Бером двинулись за ней по узкому коридору в гостиную. Грациозность ее движений нельзя было не заметить. В квартире оказалось холодно, обогреватель из экономии работал не на полную мощность. Девушка была в спортивных брюках и старенькой футболке, сквозь которую проступали соски. Волосы Бренди собрала в конский хвост и, несмотря на отсутствие макияжа и темные круги под глазами, выглядела потрясающе: полные губы, задумчивый взгляд, под одеждой угадывались пышные формы. В ней чувствовалась особая энергия, которая свойственна очень красивым женщинам. У Пола она вызвала ассоциацию со свежим, только что разрезанным апельсином, лежащим на ладони вселенной. Когда-то и Кэрол была такой. Девушка жестом указала им на диван, а сама забралась с ногами в кожаное кресло. В углу комнаты работал огромный телевизор с выключенным звуком. Рядом располагалась самая большая коллекция компакт-дисков, которую Пол когда-либо видел. Они были сложены стопками возле телевизора. Он посмотрел вокруг. Пол никогда не был в таких домах. Таунхаус, казалось, протянулся на несколько километров. Снаружи блоки были вертикально обшиты серовато-коричневой доской и закрыты нависающими черными крышами, так что при плохом освещении улиц и беспорядочной нумерации домов они могли бы разыскивать ее дверь несколько часов. Раньше он думал, что в таких домах живут правительственные чиновники, программисты и корпоративные менеджеры. Как оказалось, еще и исполнительницы экзотических танцев. Квартиры в таунхаусах просторные, в каждой по две-три спальни, но живут в них, как правило, только одинокие люди. На газонах здесь не валяются велосипеды или игрушки, не видно баскетбольных колец или нескольких автомобилей, припаркованных у одного блока, – ничего, что указывало бы на большие семьи. Может быть, и ему предстоит доживать свою жизнь в таком вот доме – надломленному, разведенному продавцу страховок.

Девушка была молодая, двадцать с небольшим. Она сидела в кресле и вертела в руках пачку сигарет.

– Стараюсь курить поменьше, – сказала она. Голос у нее был низкий и мурлычущий, горло как будто медом намазано. Она не старалась их обольстить, у нее это получалось само собой. Хорошо, думал Пол, что он тут с Фрэнком, потому что, приди он один, не смог бы внятно вымолвить ни слова. – Так вы хотели спросить меня о Тэде? Я не знаю, кто его убил. – Пол непроизвольно вздрогнул, услышав последнее слово.

– Конечно, – сказал Бер. – А что вы подумали, когда услышали об этом?

– Я не знала, что и думать. Все это очень странно. Да мне и думать-то особенно об этом некогда. Своих проблем по горло.

– Понятно, – кивнул Бер. Может, он и впрямь все понимал. Пол не переставал поражаться, как это Фрэнк буквально видит людей насквозь. – А он ведь был к вам неравнодушен.

Девушка машинально достала из пачки сигарету, но тут же убрала обратно.

– Да, только я была к нему равнодушна.

– Не в вашем вкусе?

– Это верно, – хохотнула она и осеклась. – Слушайте, о мертвых плохо не говорят. – Бер покивал головой, соглашаясь. Пол тоже. – Но, работая танцовщицей, быстро учишься не влюбляться. – Последние слова она сказала с хорошо ощутимой досадой. – Его, м-м, внимание… стало слишком навязчивым. В общем, вот и все, что я могу вам сказать. То же самое я сказала полицейским, которые были здесь до вас.

– Мы не из полиции, – сказал Бер, и Пол увидел, как в глазах девушки вспыхнули злые огоньки. – Постойте, я ведь не сказал, что мы – частные детективы. Нас наняла семья Тэда Форда, – соврал Фрэнк. Пол наблюдал, как танцовщица пытается это переварить.

– Его семья?

– Могу только сказать, что это очень известная семья. – Детектив помолчал, давая ей возможность осмыслить сказанное. Его слова как будто зависли в воздухе, отражаясь эхом от белых стен. – У них семейный бизнес, о котором вы могли слышать. В Детройте.[19 - В Детройте расположены штаб-квартиры и головные предприятия «Форд мотор», «Дженерал моторс» и «Крайслер».] – Сыщик подождал, пока до нее дойдет. Внезапно это произошло, и процесс осознания настолько явно отразился на ее лице, что Полу показалось, будто он может дотронуться до ее мысли.

– А Тэд никогда не говорил мне, что… – Эти слова она произнесла голосом, полным разочарования и горечи.

– Представляешь, он это скрывал! – воскликнул Бер, обращаясь к Полу. Тот только пожал плечами. – Таким уж скромнягой был.

– Да, похоже, – сказала девушка совершенно упавшим голосом.

– А вы можете вспомнить что-нибудь интересное о нем? Чем он занимался до того, как начал работать в клубе? Может, видели его друзей или приятелей?

Манера сыщика вести разговор вызывала у Пола восхищение. Он не пытался казаться дружелюбным или давить на нее – скорее, он напоминал глыбу, которая не сдвинется с места, пока не получит ответы на все вопросы.

Теперь девушка говорила с отсутствующим видом, как будто мыслями унеслась далеко от этого места. Казалось, ее проблема приобрела гигантский масштаб и заполнила собой всю комнату. Пол ждал, что Фрэнк сейчас скажет о том, как благодарна будет семья Тэда за любую информацию, как хорошо она ее оплатит. Но детектив молчал, и Пол недоумевал почему. А потом понял. В девушке вдруг произошла какая-то перемена. То, что Тэд оказался не тем, за кого себя выдавал, выбило ее из колеи, и теперь она оценила его отношение к ней.

– Тэд появился у нас как посетитель не так уж давно. Так мы и встретились. Приходил он регулярно – посмотреть на меня. Он не тратил деньги на других девушек… – Она улыбнулась, и эта улыбка была для Пола как нож в сердце. Легко представить, какими беспомощными ощущали себя в клубе мужчины в присутствии Мишель. И теперь он хорошо понимал, какой путь прошел этот вышибала в ее сознании: от ничтожества, вызывающего отвращение, до инкогнито с хорошим вкусом – в тот момент, когда она подумала, что он из богатой семьи. И все равно ее улыбка ранила его. – Тогда у него было много денег. И приходил он поначалу с каким-то парнем, а потом попросился на работу в клуб, и больше этого парня я не видела. – Пол поймал себя на том, что весь подался вперед, и поспешил расслабиться, приняв вальяжную позу.

– Что за парень?

– Невысокий, жилистый. Зовут Задирой.

– Значит, Задира.

– Ну, кличка у него такая.

– Угу.

– Вроде и сексуальный, но какой-то странный. Не знаю, как его описать… – Она немного подумала, подбирая слова, затем отказалась от этой мысли и продолжила: – Он явно подражал Акселю,[20 - Герой видеоигры.] только волосы у него покороче. Все время пропадал в тренажерном зале. Из клуба сразу на вечернюю тренировку. Тренажерный зал был для него как церковь. А вот сидеть и разговаривать с девушками он не очень любил. Чувствовал себя не в своей тарелке. – Бер уже думал, как задействовать Терри Коттрела и другие свои источники в поиске сообщника, но оказалось, что девушка еще не все сказала. – Я видела, что Тэд меня любит. Он вообще был робким и неуклюжим, а со мной особенно… Ну а когда начал работать в «Голден леди» – сразу упал в моих глазах.

– А вы знаете, чем он занимался раньше? – спросил Бер так мягко, что Пол не мог поверить своим ушам.

– Он сказал, что был водителем.

– На легковой или грузовой машине? – уточнил сыщик.

Девушка пожала плечами, и ее грудь под футболкой всколыхнулась.

– Наверное, дальнобойщик. У него левая рука была сильно загоревшей. – Она показала, как водители держат руку в открытом окне машины. – Хотел произвести на меня впечатление, обещал свозить куда-нибудь. Я думала, что это только слова. – Они видели, как она пересматривает свои отношения с покойным.

– А куда он предлагал поехать?

– Он хорошо знал Мексику. Говорил, что можно поехать на прекрасный пляж, где никого нет. Только мы вдвоем. А местный повар всего за семьдесят центов приготовит нам лучшую курицу на свете. Я не воспринимала это всерьез: если уж ехать, так с парнем, который купит тебе билет в первый класс или у которого свой самолет.

– Ну да, – сказал Бер нейтральным тоном.

– Точно, – вставил Пол, чтобы красотка не подумала, что он глухонемой.

– Ой, подождите, – воскликнула Мишель, вскочила и выбежала из комнаты.

Из кухни донесся какой-то шелест, потом шум открываемых и закрываемых ящиков. Пол посмотрел на Бера, который никак на его взгляд не отреагировал. Вернувшись, девушка протянула сыщику маленький резной брелок для ключей. На нем была какая-то надпись и изображение заходящего солнца и пальм.

– Это он мне дал.

– Сьюдад-дель-Соль.

– Да.

– Он туда обещал вас свозить?

– Нет. В другое место. Называется Халиско или что-то вроде этого. – Она нервно поежилась. – Оставьте это себе. Не хочу вспоминать о том, что с ним произошло. У меня от этих воспоминаний мороз по коже.

– Хорошо. – Бер убрал брелок в карман.

– В последнее время он постоянно говорил о том, что хочет быть подальше от Задиры. Это странно, потому что тот уже давно не появлялся. Я вначале думала, что это ревность, потому что на Задиру обращали внимание все танцовщицы, но Тэд сказал, что он очень плохой человек.

– Да ну! А что-нибудь еще он говорил?

Девушка задумалась, прикусив губу так, что она побелела. Потом она разжала зубы, и губа резко покраснела.

– Нет. По-моему, нет.

Все встали и пошли к двери.

– Зловещий! – вдруг воскликнула Мишель. – Это слово я пыталась найти. Этот тип, Задира, производил зловещее впечатление.


Глава 21


После полуночи тренажерный зал «У Сибо» посещали почти исключительно геи, бодибилдеры и психи. Но если бы кто-нибудь попытался причислить Задиру к одной из этих групп, он бы об этом сильно пожалел. Зал был залит ярким светом нескольких рядов ламп. Гантели и блины звенели в унисон с ужасным рыком, криками и стонами энтузиастов железа. Атмосфера была насыщена запахами дезодорантов, дезинфицирующих средств и другой химии, идущими из мужской раздевалки, где могучие от стероидов бодибилдеры выдавливали огромные угри на спинах и вкалывали себе очередную дозу.

И все-таки это был единственный зал в городе для серьезных парней. Не для пустоголовых качков с их искусственно надутыми мышцами, а для тех, кто реально наращивает свою силу и мощь. Вначале, чтобы не сталкиваться с толпой этих уродов, Задира ходил на тренировки по утрам. Принцип неплохой: в первую очередь выполнить самую важную задачу дня, максимально, предельно сконцентрировавшись, – и тогда не будет соблазна отложить или вообще пропустить тренировку. Однако придерживаться такого режима долго он не смог. Днем его одолевала лень. Задира ничего не мог с собой поделать, энергетические напитки не помогали. Задира мог ощутить свою силу, которая, казалось, очищала тело, заставляла учащенно биться сердце и превращала мускулы в железо, только поздно вечером. И тренировки он никогда не пропускал. Особенно сейчас.

Он лежал на скамье. Это была роскошь, которую Задира редко себе позволял. Стараясь сделать более рельефными мышцы груди, большинство парней в зале делали жим лежа на каждой тренировке, пропуская более важные упражнения для ног и мышц спины и пресса. Задира знал, что приседания в стиле борцов сумо и серия упражнений на гребном тренажере дадут в конце концов гораздо лучший результат. Но в час ночи, через несколько дней после убийства Тэда, мысленно прокрутить его еще раз лучше всего было во время жима лежа. Задира резко опустил на грудь штангу, нагруженную блинами и воспоминаниями. Испуг на лице Тэда, когда Задира неожиданно появился в его гостиной, никак не шел из головы. Он снова и снова переживал события той ночи.

Первая пуля вошла прямо под грудиной, сильно встряхнув тело Тэда. Остальные пять пуль Задира выпустил в туловище, тщательно прицеливаясь при каждом выстреле. Тэд сделал несколько шагов на подкашивающихся ногах и упал ничком, обливаясь кровью. Задира хотел было сделать контрольный выстрел, но передумал. Тэд и так уже был явно не жилец, поэтому последнюю пулю он решил приберечь, чтобы не перезаряжать пистолет в том случае, если кто-то попытается помешать ему уйти. Но на обратном пути ему никто не встретился, и он пожалел, что не добил Тэда. Ну вот, хватит на сегодня. Мышцы груди горели огнем. Руки дрожали. Задира поставил штангу на подставку, провел рукой по недавно подстриженным волосам и глубоко вздохнул. Затем сел и посмотрел в сторону дежурного администратора.


Бер и Пол остановились перед большим зданием из шлакоблоков и рифленого железа, которое занимало чуть ли не целый квартал. В нем обосновалось несколько заведений, включая склад и автомойку.

– Когда она сказала, что парень качается по ночам, я сразу вспомнил про этот зал, – сказал Бер, выдыхая клубы пара. К вечеру слегка подморозило. – По ночам работают всего два-три зала, – продолжал он, поднимаясь по ступенькам впереди Пола, – а это вообще место особое.

Он открыл дверь и встал боком, чтобы Пол мог заглянуть в тренажерный зал «У Сибо».

– Бог ты мой! – выдохнул тот.

Пол вдруг почувствовал себя инопланетянином, который сподобился увидеть странный, дикий ритуал землян. Груды мяса, едва прикрытые майками, ритмично двигались на темно-бордовых сиденьях под яркими лампами. Слышался животный рык и лязг железа – два в одном: собачьи бои в кузнице. Воздух был чудовищно спертым, а его высокая влажность вполне позволяла выращивать папоротники. Обычная атмосфера тренажерного зала, где мускулистые мужчины занимаются силовыми тренировками.

По покрытому резиной полу они бесшумно подошли к стойке администратора, за которой стоял коротышка с татуировкой на шее. За его спиной визжали сразу несколько блендеров, в которых смешивались розовые и коричневые белковые напитки. У стойки стоял загорелый мужчина в тренировочном костюме – ждал свой коктейль.

– Ваши членские билеты, – потребовал администратор с ирландским акцентом, стараясь перекричать блендеры.

– У нас их нет, – развел руками Бер.

– Абонемент на одно занятие стоит шесть долларов. – Администратор выключил блендер и стал наливать напиток загорелому бодибилдеру.

– Мы не на занятия… – начал Бер.

– Черт! Тут вам не баня…

– А что, похоже, – усмехнулся детектив.

Коротышка выключил еще один блендер, и у стойки стало относительно тихо.

– Вам, девочки, чего тут надо?

Он сложил руки на груди, демонстрируя свои бицепсы. И все же рядом с рослым Бером он проигрывал. Полу стало интересно – Фрэнк будет драться или просто задавит коротышку своей массой?

– Девочки, – сказал Бер, облокотившись на стойку, – хотят знать, ходит ли к вам парень по кличке Задира?

– Так вы из полиции? – Администратор сменил тон, потирая довольно небрежную татуировку на шее: паук на паутине. Такой же паук красовался на локте.

– Тебе полиция нужна? Сделаем, если плохо будешь себя вести. Итак, Задира. Говорят, что тренируется по ночам. – Бер говорил ровным невыразительным голосом, а закончив, сильно шлепнул ладонями о стойку. Несколько пальцев были искривлены, а косточки набиты до того, что казалось – под кожей у него желуди. Увидев их, качок на глазах уменьшился в размерах. Он наконец налил белковый напиток жаждущему, который поспешил удалиться.

– Слушайте, я обычно по ночам не работаю. А имя-то у него есть? – И он опять потер татуировку на шее, как будто хотел ее стереть.

Бер кивнул, почувствовав перемену тона, и немного отодвинулся:

– Не знаем. Он невысокого роста. Рыжеватые волосы, довольно длинные. Жилистый такой.

– Ну не знаю. Я могу проверить анкеты всех членов. Но там только их имена, фамилии и адреса. Мы со следующего месяца собираемся выдавать карточки с фотографиями, но…

– Ладно. Не возражаешь, если мы осмотримся?

Администратор молча махнул рукой в сторону зала, давая им «добро» и радуясь, что так легко отделался.

– Круто вы с ним, – сказал Пол, когда они спустились в зал.

– В моей профессии приходится сталкиваться с разными людьми. И те, у кого какие-то проблемы, очень щедро делятся ими со мной.

Они остановились возле стойки с гантелями. Никто не подходил под описание, которое им дали. И тут они одновременно увидели знакомого.

– Да ведь это же… – начал сыщик, указав на бородатого типа в мешковатых шортах «Амбро» с эластичным бандажом на колене, который выполнял жим ногами.

– Билл Финнеган, – закончил Пол.

Школьный тренер по футболу. Бер стремительно направился к нему, Пол не отставал от него ни на шаг. Они были уже на середине зала, пробираясь между тренажерами и здоровенными качками, когда Финнеган их заметил. Он с грохотом бросил груз, соскочил со скамейки и побежал к двери с надписью «Выход» в противоположном конце зала.

Они двинулись за ним, ускорив темп до быстрой ходьбы. Когда Финнеган, вылетев в дверь, помчался вниз по лестнице, они перешли на бег. Пол всегда считал себя неплохим бегуном – все-таки бегал без малого двадцать лет, поэтому был поражен, когда Бер пулей пронесся мимо него и оказался у двери первым. Сыщик спускался по ступенькам огромными скачками, одним махом преодолевая по шесть ступенек. Полу удавалось перепрыгнуть только через три, и то он опасался переломать ноги. В тот момент, когда он достиг первого этажа, Бер ударил Финнегана по шее, и тот влетел в дверь, ведущую на улицу. Металл глухо загудел, когда плечо и локоть тренера впечатались в нее.

Финнеган взвыл от боли, но удержался на ногах.

Сыщик схватил его за воротник и развернул к себе. Тренер поднял руки и зажмурился. Видя, что он не сопротивляется, а Бер не собирается убивать его на месте, Пол вздохнул с облегчением. К тому же он убедился в беспочвенности своих сомнений насчет физических способностей детектива.

– Ты какого хрена тут делаешь? – рявкнул Бер на тренера.

– Ничего. Ничего не делаю, – взвизгнул Финнеган.

– А чего ж ты тогда убегал?

– Да ничего. Просто тренировался. Я…

Пол сделал шаг вперед и сказал как можно спокойнее:

– Билл, в чем дело?

Бер немного ослабил хватку, и тренер достал ногами до пола.

– Привет, Пол. Я давно хожу сюда. Форму поддерживаю.

– Ну да, – ухмыльнулся Бер.

– И это не имеет отношения…

– Чушь собачья! А ну колись! – Детектив одной рукой схватил тренера за горло, а другую резко отвел назад, как для удара.

– Я гей. Понятно? Я гомосексуалист. – На лестнице на мгновение стало тихо, пока Бер и Пол переваривали услышанное. А Финнеган счел нужным продолжить: – Но я никогда в жизни не притронулся ни к одному ребенку. Ни разу. – Похоже, гром среди ясного неба не обернется дождем.

– Боже, Билл, чего же ты убегал?

– Да потому, что я детский тренер по футболу. А здесь не Нью-Йорк, понимаете? Людям здесь это не понравится. Черт побери! – закричал он, и его слова разнеслись эхом на лестнице, отражая глубину его отчаяния и унижения. Пол посмотрел на Бера и покачал головой. Тот отпустил бедолагу.

– Я не хочу лишиться работы.

– Никто не узнает, Билл, – пообещал Пол.

Тренер задышал спокойнее, кивнул и вышел в ночь. Мужчины вернулись в зал и еще раз осмотрели всех присутствующих, но тщетно.


Задира ехал быстро, даже слишком быстро, и каждые три секунды смотрел в зеркало заднего вида. Эти двое у стойки были полицейскими, точно, и они искали именно его. Надо же, они не заметили его в раздевалке. Когда эти двое остановились поговорить с администратором, Задира схватил четырехкилограммовый блин, проскользнул в раздевалку и спрятался за углом возле туалета, готовясь вырубить того, что побольше. Но в раздевалку они не зашли. Он подождал две минуты, а затем выбежал через входную дверь, и они его не заметили. Или эти двое ротозеи, или же ему просто здорово повезло – пока непонятно. А еще он не мог сообразить, каким образом они вышли на него после его «визита» к Тэду, но то, что здесь есть какая-то связь, сомнений не вызывало.

Теперь ему надо было решить, что делать дальше. Перво-наперво немного остыть и позвонить Ригги. «Стоп», – сказал он себе. Ригги лучше не звонить, иначе жди «визитеров». Хозяин постоянно искал новых подручных и был заинтересован в том, чтобы их «проверить». Задира подумал, что, наверное, пока не стоит ставить его в известность. С этой проблемой он постарается разобраться сам. Задира вдруг почти физически ощутил тошнотворное чувство уныния: гордился, что настоящий профессионал, и не смог без последствий замочить этого придурка Тэда. Он быстро проехал перекресток Джун и Проуссер, почти физически ощущая преследующий его страх. Амортизаторы жутко заскрипели – колесо попало в выбоину. Посмотрев вверх, суеверный Задира увидел, что светофор переключается с желтого на красный.


Патрульная Стейси Дженнингс опустила радар, включила проблесковый маячок и устремилась по Джун-роуд вслед за «шевроле-эль-камино», промчавшимся мимо нее со скоростью девяносто километров в час. «Здесь разрешено только шестьдесят», – ужаснулась она. Стейси нравилась ее работа. Ей двадцать четыре года, и последние полтора года она работает в полиции. Стейси сама удивлялась, что у нее получилось. Все ее подруги работали секретарями или менеджерами в банках или учились на юридическом факультете. Она бы на их месте умерла от скуки. И хотя во время ее дежурств на дороге ничего серьезнее вождения в нетрезвом виде пока не случалось, Стейси готовилась к ним очень ответственно. Она знала, что на дороге возможно всякое, но в любом случае действовать нужно в соответствии с правилами, которые она усвоила еще в полицейском училище: подойти к машине со стороны водителя, оставаясь как можно дольше в мертвой зоне, и остановиться в полуметре от двери, чтобы водителю пришлось оборачиваться назад, когда он будет открывать дверь. Это чтобы не оказаться на линии огня, если водитель вдруг достанет оружие. Стейси усвоила, что каждая машина – это источник потенциальной опасности. Осознание этого заставляло ее сердце биться чаще и взвинчивало так, что даже после дежурства без происшествий ей приходилось по полчаса снимать стресс на степпере, который отец подарил ей на Рождество. Только так ей удавалось избавиться от напряжения, а заодно и устать настолько, что, ложась в постель, она немедленно засыпала. Папа ею очень гордился, хотя и беспокоился, как бы с ней чего-нибудь не случилось. Дорога есть дорога.

Пока ее машина набирала скорость, «эль-камино» был уже у Клермонт-стрит – водитель явно решил от нее оторваться. Стейси почувствовала, как застучало в висках и сжался желудок. Она прибавила газу. Это первый нарушитель, который пытается от нее уйти. Стейси схватила микрофон, но расстояние между патрульной машиной и «эль-камино» стало сокращаться. Нарушитель сбросил скорость, перестроился в правый ряд, как бы собираясь остановиться, но продолжал движение. Теперь она хотя бы была уверена, что он видел ее маячок. Стейси включила сирену, которая успела крякнуть лишь пару раз – «эль-камино» замер у обочины. Стейси остановилась в трех метрах сзади и поставила рычаг селектора в положение парковки. Ее машина была оборудована установленной на приборной доске видеокамерой, которая после включения проблескового маячка автоматически фиксировала остановку машины для проверки в целях ее безопасности, для последующего анализа действий патрульного и для защиты прав водителей. Помедлив пару секунд, Стейси решительно вышла из машины.


Чувство растерянности, досады и страха одновременно сменилось отвращением к самому себе. Задира понимал, что ведет себя как подросток, впервые вступивший на кривую дорожку. Неудачи посыпались на него градом. Теперь вот еще предстоит проверка водительских прав, и будет совсем плохо, если патрульный уже в курсе, что его ищет полиция. Задира сидел неподвижно, скосив глаза на внешнее зеркало заднего вида, в котором отражался направлявшийся к нему патрульный. Он остановился в паре метров от него, и Задира увидел, что это женщина. Хорошенькая. И молодая. Светлые волосы, собранные сзади в тугой хвост, на лице ни капли косметики. Стоячий воротник куртки был с белой шерстяной опушкой, которая закрывала ее лицо до подбородка, и это ей очень шло. Женщина постучала в окно, которое Задира опустил. Он даже вытянул шею, чтобы получше разглядеть ее.

– Ваши водительские права и документы на машину, сэр.

При свете уличных фонарей он рассмотрел ее фамилию на нашивке. Патрульная Дженнингс. Его сердце приятно заныло. Красавица!

– Послушайте, ведь на светофоре был желтый, – начал Задира. И улыбнулся. Улыбаться такой хорошенькой женщине было легко.

– Водительские права и документы на машину, – повторила она без тени эмоций.

От огорчения Задира чуть не застонал, но сдержался, достал документы и протянул патрульной. В них был указан адрес, по которому он давно уже не жил, а его новое местожительство там не знали. Сама по себе машина тоже была «чистой» – ни оружия, ни алкоголя, ни наркотиков; придраться совершенно не к чему. Однако две проблемы у него все же были. Во-первых, куча неоплаченных парковочных талонов, которые превратились уже в судебные предписания. И во-вторых, если она пробьет его по компьютеру, выяснится, что он в розыске. А этого допустить никак нельзя, подумал Задира, еще раз оборачиваясь, чтобы посмотреть на патрульную. Та сверила фотографию на правах с его лицом, а документы на машину – с самой машиной.

– Может, на этот раз обойдемся предупреждением?

– Вы превысили скорость, – ответила она. Слегка суховато, но Задире понравилось.

– Было дело.

– И куда же вы так спешите?

– Да никуда. Возвращаюсь из спортзала. После тренировки избыток энергии, вы понимаете?

Это пробило небольшую брешь в ее полицейской броне и немного ее смутило.

– Да… – начала она нерешительно. Задира представил, как она едет на велосипеде или бежит, обливаясь потом, как в рекламе энергетического напитка. Но девушка быстро вспомнила о работе: –…но все-таки…

– Я теперь поеду медленно. Можете мне поверить. – Задира старался выглядеть дружелюбно.

Патрульная сузила глаза и внимательно посмотрела на него. Она не сказала ни «нет», ни «да» по поводу штрафа, просто посмотрела. И тут он дал волю своей фантазии. Наверное, их вызвал вид ее форменных ботинок, носки которых, маленькие и блестящие, едва виднелись из-под брюк. «Вот как раз такая девушка, симпатичная и молодая, мне и нужна, – подумал Задира. – А почему бы и нет? Конечно, не самый лучший повод для знакомства, но бывало и хуже».

Задира представил себе, как они живут вместе уже несколько месяцев. Достаточно долго, чтобы привыкнуть друг к другу и при этом не успеть надоесть. Она приходит домой после работы, бросает фуражку на диван, где он сидит, и вынимает из волос заколку. Подходит к нему, и он снимает пояс с пистолетом с ее стройных бедер. Потом начинает расстегивать ее брюки, открывая плоский упругий живот и резинку крошечных белых трусиков. Он только что, прямо перед ней, вернулся домой. Потому что (она об этом и не догадывается!) он подстраховывает ее во время дежурства. Он следит за ней из укрытия. Он ее незримый напарник. Он ведет честную жизнь. Задира остался в прошлом, теперь он просто Гарт. Гарт Минц и Дженнингс. Черт, а как ее зовут? На этом месте его мечты были прерваны строгим обращением:

– Пожалуйста, подождите в машине, сэр. Я сейчас вернусь.

Задиру словно волной накрыло. Его движения были медленными и неуверенными, как будто он плыл в бассейне, наполненном желатином. Задира открыл дверцу машины и тихо поставил ноги на асфальт. Патрульная Дженнингс резко остановилась на полпути к машине. Он встал и потянулся – как будто для того, чтобы размяться. Руки и ноги у него были напряжены – от чувства отвращения к дерьму, в которое он вляпался, и к тому, что ему предстоит сейчас сделать.

– Я сказала, подождите в машине, сэр, – услышал он напряженный голос Дженнингс.

– Перекурить хотел. – Задира сделал вид, что ищет в карманах сигареты.

Девушка сделала несколько шагов в его сторону, доставая на ходу рацию.

– Прошу вас встать возле машины и положить руки на багажник.

Теперь в ее голосе зазвенел металл. Если она и испытывала страх, он был загнан глубоко внутрь.

Задира подчинился. Боковым зрением он увидел, что Дженнингс все еще держит рацию в руках, в любой момент готовая сделать вызов. Задира сделал глоток ночного воздуха, нерешительность окончательно покинула его, и он резко развернулся вокруг своей оси. В мощный правый он вложил всю свою силу, стараясь при этом не потерять равновесие.


«Что он делает?» – подумала Стейси Дженнингс, увидев, как нарушитель выходит из машины. Это было ее последнее четкое воспоминание. Дальнейшее она смогла вспомнить только с помощью записи, сделанной видеокамерой. Несколько месяцев спустя, после нескольких операций, она уже в который раз смотрела пленку и силилась понять, как могло случиться, что она пропустила первый удар, не уклонившись от него? Она даже не закрылась, хотя неплохо боксировала – в полицейском училище, да и раньше, когда ее еще отец учил. Стейси не уступала курсантам-мужчинам, а часто оказывалась даже лучше их, потому что хорошо двигалась на ринге. Но на ринге на голове шлем, во рту капа, на руках перчатки, а бой разделен на раунды. Стейси не могла поверить, что вот так, как мешок с фасолью, свалилась на тротуар. Первый удар сломал ей челюсть. Когда мужчина плюхнулся ей на грудь и стал молотить по лицу, у нее было ощущение, что все это происходит с кем-то, но не с ней, она как будто бы видела эту ужасную сцену со стороны. От сыплющихся один за другим ударов ее голова билась о тротуар. Подонок выбил ей зубы, изуродовал щеки, сломал нос и левую глазничную кость. Из разбитой головы хлынула кровь, пропитав волосы, отчего на пленке они казались черными. Как только она потеряла сознание, мужчина сразу же вскочил, осмотрелся по сторонам, на мгновение задержался возле нее, потом прыгнул в машину и умчался. С минуту она лежала неподвижно. Упавшая с головы фуражка валялась в левом нижнем углу кадра. Затем ее руки ожили, дотронулись до лица, нащупали рацию, и тихим булькающим голосом Стейси произнесла в микрофон: «Код один пять четыре. Нападение на полицейского. Угол Джун-роуд и Проуссер». Рация, блестящая и скользкая от крови, выпала из ее руки…


Глава 22


Пол достал домашние видеозаписи – почти десятилетней давности. Он не смотрел их уже несколько лет, а всего лишь несколько месяцев назад даже подумать не мог о том, что когда-нибудь еще наберется мужества сделать это. Однако, вернувшись после ночных поездок с Бером, он решился. Устроившись в гостиной перед телевизором, вставил кассету в видеомагнитофон. Звук сделал потише – для себя, а не из опасения, что Кэрол может услышать. Вот Джейми выписывают из роддома; его первое купание; каша из ложечки, размазанная по улыбающемуся лицу; момент, когда малышу не нравится лежать на пеленальном столике. Его собственные дурацкие комментарии, да и оператор из него еще тот. Крохотное безгрешное существо, агукающее на языке абсолютного счастья. Потом пошли другие счастливые моменты: Джейми ползает, затем начинает ходить, рисует – все это, запечатленное на пленке, так больно смотреть из-за невозможности остановить время. Пол медленно сполз с кресла на пушистый ковер и нажал кнопку «Стоп». Экран погас, с щелчком выползла видеокассета. Пол еще долго стоял на коленях, уставившись в темноту.


Кэрол лежала в постели и слышала, как Пол ходит внизу. Затем раздался звук включаемого телевизора, а вслед за этим – приглушенные голоса, не разобрать, и Кэрол сначала не поняла, что смотрит муж. Затем ночную темноту прорезал плач Джейми. Низкий, слегка хрипловатый – она узнавала его из многих других даже в роддоме. Она не могла не узнать его и сейчас. Этот плач принес ей тогда новое понимание того, что такое любовь. Слыша его, она ощущала, как приливает молоко в груди. Ответом на этот плач была ее жизнь. Сама Кэрол разучилась плакать – слез не осталось. Последнюю слезу она проронила несколько месяцев назад и теперь не ощущала ничего, кроме пустоты. Теперь она знала, что есть нечто пострашнее боли, вызванной плачем ребенка. Это полное отсутствие реакции на плач. Кэрол повернулась на бок и попыталась уснуть.


Подбросив Пола до дома, Бер наконец приехал к себе. Включив свет, посмотрел на стол – на то место, где обычно стоял компьютер. Он обследовал пустоту взглядом, как пациент ощупывает языком то место, где только что был удаленный зуб. Сел в кресло, открыл записную книжку и задумался.

Он провел линию от Джейми до Тэда Форда, под ней поставил вопросительный знак, затем соединил Форда с Задирой. От Задиры линия уходила в никуда. Пока. Под ней он черканул еще один вопросительный знак. Бер стал постукивать ручкой по странице. Вот и настал тот переломный момент, который рано или поздно наступает в любом расследовании. Начало его уже давно позади, точка невозврата уже пройдена, но конца решения проблемы все еще не видно. В такие мгновения Бер ощущал где-то внутри себя физическую слабость. Чувство безотчетного страха начало наполнять комнату, как вода наполняет тонущую лодку. Было ужасно тихо, только сознание его громко кричало о его безвозвратно утраченной семье, о его маленьком любимом сыне. Бер собрал все свое мужество. При схватке с вооруженным преступником или когда готовишься вышибить дверь и ворваться в комнату, действуешь не задумываясь, забывая о страхе. Справиться с самим собой куда сложнее. И это не измерить никакими деньгами. А все остальное было лишь поиском фактов и деталей, за который ему платили клиенты.

Бер сконцентрировался, задышал ровно и спокойно. Вернулось к нему и чувство уверенности в своих силах. Он найдет этого сукина сына Задиру и вытряхнет из него нужную информацию. А через него выйдет и на тех, кто знает, что же произошло с Джейми Гэбриэлом. Бер пойдет до конца. Он отчетливо это понял. И сразу ощутил себя чуть ли не всемогущим. Тишину разорвал телефонный звонок.

– Да? – сказал он, посмотрев на часы. Для несрочного звонка было уже слишком поздно.

– Алло? О, привет! Это Фрэнк? – Голос вроде бы знакомый.

– Кто говорит?

– Это Сью. Сьюзен Даррант. Из «Стар». – Бер вспомнил женщину из отдела распространения, которая недавно ему здорово помогла.

– А, ну конечно. Как дела?

– Ничего. Чувствую себя ужасно глупо. Я думала, что звоню в ваш офис. Хотела оставить сообщение.

– Да бросьте. Что за сообщение?

– Чтобы вы мне позвонили. Мы же должны были с вами встретиться. С вас обед в итальянском ресторане, или забыли? – Ее смущение прошло, и голос зазвучал более уверенно и энергично. Беру это понравилось.

– Что вы сейчас делаете?

– Смотрю телевизор.

– А что?

– «Скорую помощь». Они постоянно ее повторяют. А еще я собиралась с духом, чтобы вам позвонить. Несколько часов не решалась. А потом звонить стало уже просто неудобно. Именно поэтому я и подумала об автоответчике.

Бер улыбнулся:

– Вот как?

– Ну почему вы сами не позвонили? Я бы тогда так не дергалась.

– Согласен. – В трубке стало тихо, и теперь Бер собирался с духом. – Завтра вечером вы свободны?

Болтали они еще довольно долго и в конце концов договорились о встрече: в «У Донохью» на следующей неделе. Он мог бы сводить ее и куда-нибудь поприличнее, но понял, что в привычном месте будет чувствовать себя гораздо увереннее.

Перед тем как повесить трубку, она спросила:

– Дело-то продвигается?

– Так, потихоньку, Сью, – ответил Бер, – потихоньку.


Задира сидел в закусочной «У Дэнни» на Кентукки-авеню и ел фирменное блюдо под названием «Большой шлем», которое тяжело падало в желудок, переполненный кофе. Он думал, что обильная вкусная еда успокоит его, утихомирит бурю в его животе, но доесть до конца это дерьмо не смог. Он слишком много усилий потратил в тренажерном зале, чтобы вот так взять и все испортить жареными яйцами и картофельными биточками. После того что он сделал, аппетита не было. Он не гордился тем, что сделал. Нисколько. Теперь ему придется бросить свою машину. Вообще-то сразу нужно было это сделать, а не оставлять на стоянке на всеобщее обозрение. Задира чувствовал сильную усталость, но не от недавних физических нагрузок. Интересно, выживет ли патрульная? Если да, может, послать ей что-нибудь в больницу в качестве извинения? После того как она потеряла сознание, он, неизвестно почему, вместо того чтобы немедленно исчезнуть, задержался возле нее. Нет, не полюбоваться на дело рук своих. Ему очень захотелось наклониться и поцеловать ее, вытереть кровь с разбитого лица. Но он не смог. Не решился. И только тогда уехал. Он сам себя не узнавал.

Задира посмотрел на свои руки и попытался сосчитать шрамы на них – свои боевые отметины. К черту! Все к черту!

Он продолжал сидеть, не двигаясь с места. Ему казалось, что время тянется невыносимо долго. Наконец в больших окнах прямо перед ним замелькали красные и синие огни. На стоянку с включенными мигалками, но без сирен, въехали четыре полицейские машины, две из них сразу перекрыли выезд. Задира допил кофе. Когда полицейские ворвались в закусочную, он сидел все так же неподвижно во всполохах красного и синего света. Как под гипнозом.


Глава 23


«Не останавливайся», – мысленно подбадривал себя Бер рано утром в пятницу во время своего первого забега в гору Сэддл-Хилл с рюкзаком, набитым солью и книгами. Середину недели он посвятил попыткам узнать имя Задиры, адрес и связи. Результат пока был нулевым – как ведро, поднятое из высохшего колодца. Бер попросил разузнать о Задире своих друзей и знакомых, надеясь, что кто-нибудь из них сможет хоть чем-то ему помочь. Несколько вечеров подряд он часами разъезжал с Полом по городу. Они прочесали все бары в районе Хоторн, где собиралась публика, получившая условные сроки, и начинающие мошенники. Побывали они и в Западном районе, где их не тронули только потому, что он когда-то его патрулировал, но все равно Бер и Пол не рискнули задержаться там надолго. Глухо. Бер уже начал думать, что Задира играет в одиночку, и решил больше не брать Пола с собой, так как не хотел, чтобы клиент видел его неудачи. Но когда Бер высаживал Пола у дома, тот обернулся и сказал:

– Я понимаю, Фрэнк: вы очень стараетесь и делаете все, что в ваших силах. Увидимся завтра.

Эти слова значили для сыщика очень много – Пол знает, что он не сидит сложа руки и к тому же нисколько ему не мешает. Присутствие напарника Беру даже понравилось. Даже когда они просто молчали, сидя в машине, это совсем не тяготило его. И еще: если в самом начале его единственной целью было найти мальчика, то после нескольких недель, проведенных с его не желавшим сдаваться отцом, Бер осознал, что делает это и для Пола, чтобы тот мог наконец обрести покой, если это вообще возможно при сложившихся обстоятельствах.

«Не останавливайся», – подгонял себя Бер во время второго и третьего забега в гору и думал о том, что одних больше всего на свете интересуют данные с фондового рынка или результаты боксерских боев, других – результаты скачек, третьи жить не могут без прогноза погоды. Получается, что абсолютно все ежедневно потребляют информацию в той или иной форме, анализируют ее и делают выводы, как мудрецы, изучающие Талмуд. В результате у каждого из, казалось бы, разрозненных фактов и цифр складывается своя картина мира. «Коньком» Бера были не спортивные результаты – он любил просматривать криминальные сводки: список всех задержаний, где это произошло и почему. Когда Бер работал в полиции, он штудировал их каждый день, пополняя копилку своих знаний и пытаясь почувствовать город, как запрограммированный на поиск преступников человек-компьютер. Теперь сыщик не имел возможности заниматься этим каждый день, да и особого смысла не видел, но совсем отказаться от своей привычки не мог. У него был дружок, молодой полицейский Майк Карьеро, который раз в неделю присылал ему по факсу все эти данные, и Бер изучал их, как медиум. Сопоставляя кражи машин в северной части города, задержания за вождение в нетрезвом виде на шоссе Ай-74 и бытовые преступления возле Стринджтауна, где люди живут в трейлерах, сыщик почти физически ощущал темную паутину преступности в городе. Изучив последнюю сводку, Бер не нашел в ней ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к делу Джейми Гэбриэла. Кроме, пожалуй, убийства Форда, останков, найденных в парке, и нападения на женщину-патрульную. Последнее происшествие показалось ему достойным внимания.

«Не останавливайся», – продолжал подбадривать себя Бер во время четвертого и пятого подъема в гору. Теперь он думал исключительно о беге. Все остальные мысли вылетели из головы, как только зажегся огонь в легких, а ноги чуть ли не задымились. Бер, превозмогая себя, продолжал бег. Он бегал, бегает и будет бегать, пока хватит сил. От тренировки он никогда не отлынивал, хотя всегда задавался вопросом: надо ли ему это? Когда Бер достиг «вершины» в шестой раз, он остановился. Не потому, что на этот раз ответил себе – нет, а потому, что увидел Терри Коттрела. Сыщик кивнул ему, согнулся пополам и минуту восстанавливал дыхание. Затем выпрямился и вопросительно уставился на Терри.

– У меня новости, Великан. – Терри сегодня не смеялся, и неудивительно – Бер немного рассказал ему о деле, над которым работал. – Не по телефону же мне их рассказывать.

– Я часто бываю «У Донохью».

– Не очень приятное местечко, чтобы я один там появился.

– Да ладно, Терри. Место хорошее, да и ты не из застенчивых.

– Спасибо, брат. В общем, я смог пристегнуть фамилию к кличке Задира. Это Минц. – Фамилия показалась Беру очень знакомой. – Не знаю, где он сейчас, но занимается он… – Коттрел замолчал, но не для того, чтобы поэффектнее закончить, просто ему тяжело было продолжать.

Бера бросило в пот, сердце отчаянно забилось в груди.

– Какого хрена, Терри! Говори быстрее, не заставляй меня выбивать из тебя ответ.

Коттрел нахмурился и переступил с ноги на ногу.

– Он «укротитель». Их еще называют «объездчиками». – Бер окаменел. – Прости, друг.

Сыщик уже расстегивал ремень рюкзака и сбрасывал с плеч лямки. Грохот свалившейся на землю тяжести заглушил слова благодарности. Бер не оглядываясь рванул домой – он вспомнил, где видел фамилию Задиры.


– Возьмите один день отпуска. – Бер позвонил Полу в четверть восьмого утра. – Или хотя бы первую половину дня, если я успею все подготовить. Поедете со мной. – Пол почти физически ощущал, как возбужден сыщик.

– Хорошо, – ответил он, мысленно перекраивая свой рабочий день.

Больше Бер ничего не сказал. Пол слышал лишь его дыхание. После паузы детектив добавил:

– И оденьтесь так, как вы обычно одеваетесь для наших поездок. Никаких костюмов.

– Хорошо. А куда мы едем?

– В тюрьму округа Марион.

Этого Пол не ожидал. Он и подумать не мог, что когда-нибудь ему придется побывать там. На нем были темно-синие брюки, тяжелые ботинки, свитер и ветровка. Пол не знал, что его ждет. По тону Бера он догадался, что это чрезвычайно важно. Пол решил, что тот, к кому они едут, может что-то знать о Джейми, и старался сдерживать свои эмоции. Сейчас это удавалось гораздо легче, чем раньше, когда он впервые осознал, что подтвердились его самые худшие опасения. Жестокая реальность хищно ухмылялась ему из темноты по ночам. Она лишила его надежды и разрушила все жизненные планы.

Подъехал Бер, и Пол сел в машину. В салоне было свежо, кожаные сиденья затвердели от холода. Волосы Бера были еще влажными, несмотря на то что ехал за Полом он не менее получаса. На сыщике были джинсы, грубые ботинки и толстовка, обтягивающая плечи. По дороге они молчали. Бер не решался вывалить на Пола страшную новость. Наконец, словно в награду за молчание, Бер повернулся и сказал:

– Настоящее имя Задиры – Гарт Минц.

– Значит, все-таки Задира? – Пол молча ждал продолжения.

– Да, он, – лаконично ответил Бер.

Пол старался понять, что все это может значить. Через несколько километров он наконец решился:

– И в чем там дело?

Бер вцепился в руль, ни на секунду не отрывая глаз от дороги.

– Для торговцев детьми главное – их покорность, несопротивление. И это понятно. Для этого используют разные препараты. Но при длительном применении они могут вызывать тошноту, рвоту, ну вы понимаете… – говорил Бер очень сухо, без эмоций. – Так вот, в этом случае взрослые мужчины… совершают с ними… половые акты… пока ребенок не будет окончательно сломлен, подавлен. Их зовут «объездчиками». Вот этим Задира и занимался.

Пол почувствовал себя так, словно его пригвоздили к сиденью вилами. С размаху.

– Но ведь мы не знаем… был ли он… с Джейми? – услышал он надрывную мольбу в собственном голосе.

– Нет, не знаем.


Звуки и краски потеряли для Пола четкость и яркость, пока они ехали по Алабама-стрит мимо белого каменного здания тюрьмы. Они покружили по улицам с односторонним движением вокруг похожей на крепость постройки (Полу показалось, что очень долго!), отыскивая свободное место, и припарковались. Шок постепенно прошел, и Пол стал отчетливее, чем обычно, воспринимать окружающую действительность. Теперь он ощутил исключительную ясность мысли.

Они вошли в здание через служебный вход со стороны Делавэр-стрит. Открыл им мужчина в форме тюремного надзирателя, и Пол сразу ощутил специфический запах тюрьмы, который трудно передать словами. Он шел за Бером, слышен был лишь скрип их ботинок по линолеуму. Мужчины прошли в дверь, ведущую в служебные помещения. Бер был сосредоточен и напряжен. Он пожал руки нескольким служащим, а с самым старшим из них, седые волосы которого были гладко зачесаны назад и набриолинены и от которого исходил сильный запах табака, даже обнялся и похлопал его по спине. На седом была коричневая форма шерифа с биркой, на которой была указана его фамилия: «Силва». Бер и Силва отошли в сторонку, и между ними состоялся короткий разговор вполголоса.

– Я не поверил своим ушам, когда ты позвонил, Фрэнк, – сказал Силва хриплым, прокуренным голосом. – Этого парня подозревают в избиении женщины-патрульной. Есть видеопленка. Ты представляешь себе, сколько народу просило меня о свидании с ним наедине?

– Неужто вся полиция округа? – подыграл ему Бер.

– А то! За вознаграждение, которое мне предлагалось, я мог бы сейчас отдыхать во Флориде – гольф, рыбалка и все такое. – Силва мечтательно вздохнул.

– Почему же мне так повезло?

– Понимаешь, если я организую этому парню встречу с полицейским, карьера последнего на этом, возможно, и закончится. Сам знаешь, как в наши дни обстоят дела с гражданскими свободами. – Силва негодующе крякнул. – Но вот с тобой…

– А что со мной? – Бер весь подобрался. – Мне-то терять особо нечего.

– Дело не в этом, Фрэнк. Пусти я к нему кого-нибудь, и парень останется без жетона. И как я после этого буду себя чувствовать? А дело это ни при каком раскладе нельзя спускать на тормозах. Так что тебе – зеленый, но учти: только пять минут.

Бер кивнул:

– Давно пора.

Силва тоже покивал:

– Уже давно пора. Должок отдать.

– Да. Мы сюда как раз за этим и приехали.

Сыщик кивнул Полу, и их быстро провели через пару тамбуров в комнату для допросов.


– У нас только пять минут, – шепнул Бер, когда за ними закрылась дверь.

Суетливость Бера застала Пола врасплох, тем более что он и представить себе не мог, как может выглядеть чудовище, которое войдет сейчас через эту дверь. Ждать пришлось недолго. Охранник открыл дверь, и в комнату ввели рыжеволосого мужчину в наушниках с CD-плеером, одетого в выцветший тюремный комбинезон и резиновые шлепанцы. Охранник снял с него наручники и удалился, закрыв за собой дверь. Они остались втроем.

«А он маленький», – было первым впечатлением Пола. «Накачанный», – тут же промелькнуло в голове. Бер в мгновение ока вскочил со стула и врезал рыжему по голове, сбив наушники.

– Эй! – завопил тот. – Какого хрена…

– Заткнись! – рявкнул Фрэнк и схватил его за шкирку.

CD-плеер отлетел в угол. Сыщик перебросил шнур от наушника вокруг шеи заключенного, затянул его и держал так некоторое время. Когда он ослабил удавку, на шее рыжего проступили красные и белые полосы. Бер с хрустом раздавил наушники и швырнул Гарта Минца по кличке Задира на стул. Тот, держась за горло, вытирал слезы, выступившие на глазах.

– Догадываешься, зачем мы здесь? – В голосе детектива зазвенел металл, и вопрос он задал с такой интонацией, что Пол поежился.

Минц, держась руками за горло, покачал головой.

– Вы про ту женщину?

– Нет!

Бер бросил фотографию Джейми через стол у Минца, тот и бровью не повел.

– Смотри! – гаркнул Бер.

Минц пару секунд смотрел на сыщика, потом перевел взгляд на фото. На лице его не дрогнул ни один мускул.

– Ну посмотрел.

– Помнишь этого парня? – продолжал давить Бер.

– Да нет. – Ответ не был вызывающим. Минц старался быть вежливым. Пол был готов поспорить, что этот человек никогда не видел его сына.

– Скоро ты у меня по-другому запоешь, сукин сын, – заорал Бер ему прямо в лицо, отчего Минц пару раз моргнул.

– Что вы хотите от меня услышать? Симпатичный парень.

Сыщик опять толкнул Минца на стул, зашел сзади и вывернул ему руки. Затем приказал Полу:

– А ну врежь ему!

– Подождите. Мы даже не знаем, видел ли он Джейми…

Ситуация представлялась Полу совершенно идиотской: он участвовал в каких-то безумных поисках, а затем Бер использовал его для того, чтобы учинить самосуд над парнем, который избил сотрудницу полиции. Но он-то тут при чем?!

И тут Пол вспомнил одну драку, тогда он единственный раз в жизни избил человека. Это было в колледже. На старшем курсе. Они с друзьями выпили уже приличное количество пива «Милуокиз бест». Дело было в «Спагетти Бендер», любимом баре Кэрол, и они уже тогда встречались с ней. Парень из футбольной команды, направляясь в туалет, вдруг дотронулся до волос Кэрол – просто провел рукой по волосам, собранным в хвост, и пошел дальше. Этот жест собственника довел Пола до белого каления. Несмотря на свои приличные габариты, до туалета парень так и не дошел. Пол врезал ему в челюсть и бил еще, пока тот оседал на пол. Он успел достать футболиста два или три раза, а затем их растащили в разные стороны. После драки их обоих забрали в полицию. С тех пор друзья стали называть его Дубиной – как персонажа Мистера Т в одном из фильмов «Рокки», а Пол долго еще переживал из-за того, что сделал.

Окрик Бера прервал его воспоминания.

– Этот урод творил кошмарные вещи! Так что он это заслужил!

Бер дернул Минца со стула и поставил прямо. Пол встал…


Ничто не пахнет так, как пахнет тюрьма, подумал Бер, когда они только зашли в здание: мастикой для пола, паршивой едой, по́том, человеческими отбросами и ненавистью. Он еще подумал, не будет ли то, что он привез сюда Пола Гэбриэла, самой большой его ошибкой. Хотя тот и с характером, у него нет опыта в таких делах, да и в подобных местах бывать ему не приходилось. И контингент местный для него в новинку. В тот момент, когда Задира вошел в комнату, старый полицейский радар в голове Бера начал подавать сигналы и не замолкал ни на секунду. Этот недомерок буквально фонтанировал отрицательной энергией. К тому же в тюрьме он явно пользовался уважением, которое оказывается здесь тем, кто убил или искалечил полицейского. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – этот человек мерзавец до мозга костей, и избиение полицейского до полусмерти – далеко не самое страшное из его деяний.

Сыщик надеялся, что эффект неожиданности, а также энергетика отца жертвы позволят выбить из Минца информацию, которую официальным путем получить было бы совершенно невозможно. И вообще Пол получил право на расплату. Сейчас было самое время убедиться в том, прав Бер или нет. Пол встал со стула, робко подошел к Минцу и неуверенно ударил его негнущейся правой. Удар скользнул по подбородку слева.

– Не по лицу! – рявкнул Бер. Он с растущим беспокойством смотрел, как Пол перенацелил свою атаку на корпус, нанося слабые и неэффективные удары.

Пол отошел в сторону, тяжело дыша. Задира держал удары отлично и, похоже, в душе смеялся над ними. Пол нервничал, был испуган, а Бер знал, как страх влияет на удары: он лишает их силы. Он делает их слабыми. Бер уже видел такое много раз, когда переутомленные полицейские в ходе ведения особо важного дела вдруг начинали работать вполсилы, а то и вовсе допускали серьезные ошибки. Видел он это и на ринге, во время боев между полицейским управлением и управлением пожарной охраны. Сильные, подготовленные боксеры неожиданно для всех не могли противостоять соперникам, несмотря на чистые проникающие удары. Бер сам через это прошел, но научился себя преодолевать и дважды побеждал братьев Келли: один раз благодаря рассеченной брови, а другой – чистым нокаутом. Бер забеспокоился. Они не раскололи Минца, а времени у них в обрез. Детектива так и подмывало собственноручно хорошенько взгреть этого подонка, но это было бы неправильно. Так у них ничего не получится.

– Опусти плечи… представь себе сына… и врежь этому мерзавцу! – отчеканил он.

Глаза Пола остекленели. Он глотнул воздуха, повел плечами и сделал шаг вперед. Теперь его удары были более точными. Он бил с сосредоточенной целеустремленностью, со злостью, которая так давно копилась у него в душе, тлела там, как угли. А теперь вспыхнула яростным пламенем. Пол скрежетал зубами, и казалось, вот-вот пробьет пресс Задиры и вырвет его гнилое нутро. Вот это было правильно. Бер чувствовал, что человек в его руках, который вначале был расслабленным, потом активно сопротивлялся, теперь напрягся от боли и начал оседать на пол. Пола охватила дикая ярость, и Бер знал – это только начало.


«Я могу это терпеть, – пронеслось в мозгу Задиры, – сколько угодно». Ему очень повезло, что здоровяк держал его, а не бил сам. Ему было смешно, как суетливые слабенькие удары второго типа отскакивали от каменных мышц его пресса. «Мне всегда везло». Конечно, когда его ввели в комнату и здоровяк набросился на него, ему так не показалось. Он сразу узнал в них посетителей тренажерного зала, а затем здоровяк посмотрел прямо сквозь него, и в его взгляде было столько ненависти, что внутри у него все сжалось. Задира почувствовал его силу, когда тот обмотал шнуром его горло, а потом кулачищами, как тисками, сжал и вывернул его руки.

Стальные пальцы буквально раздавили его бицепсы и впились в плечевые нервы. Если бы он начал бить, Задире пришлось бы туго, а этот слабак, бестолково машущий руками, нисколько его не пугал. Он быстро прикинул, кто они такие и что у них на него есть. Вначале он подумал, что они полицейские, но то, как они себя вели, и эти побои… Задира не знал, что и думать. И еще это фото, которое ему сунули. В лице мальчишки было что-то знакомое, хотя Задире вовсе ни к чему помнить всех детей, с которыми он имел дело. Впрочем, этот был каким-то не таким. Да как он может их всех помнить? В темноте он видел лишь тела. Да не помнит он! А если бы и вспомнил, все равно бы не сказал. Он здесь не для того, чтобы сделать мир лучше. Нет! Мир обделал его с головы до ног, и его девизом стало: «Передай эстафетную палочку следующему».

Слабак отошел от него с севшей дыхалкой, но Задира не стал смеяться им в лицо. Он не собирался их вдохновлять. Затем здоровяк проинструктировал своего дружка, и положение Задиры вдруг резко ухудшилось. Мужчина поиграл плечами – как тяжеловес, выходящий на ринг во втором раунде, – и его удары кардинально изменились. Он вкладывал теперь в них весь свой вес, а его руки работали как поршни. Задира почувствовал, как мышцы пресса стали вжиматься внутрь, затем удары стали проникать глубже, и его охватила паника. Дыхание ему сбили. Теперь он очень старался не выблевать съеденный недавно горох с морковью. А еще он хотел, чтобы все наконец закончилось. Он мысленно кричал: «Остановитесь! Остановитесь, вашу мать!» Но «слабак» лупил как одержимый. Мышцы пресса ослабли, вогнулись внутрь, как медный лист, по которому колотили кувалдой. Теперь удары доставали печень и селезенку. Изо рта Задиры пошла кровь, голова закружилась. Если бы здоровяк его не держал, Задиру бы сейчас кидало по всей комнате. Он уже готов был сказать все, что они хотят, все, что угодно, если только бы его спросили. «Да спросите же меня!» – одними глазами молил он. Но они не спрашивали. Задиру сотрясали рвотные спазмы, ноги подкосились, он обмяк в руках здоровяка.


– Вот и хорошо, – сказал Бер, усаживая то, что осталось от Минца, на стул. Изо рта у того текла черная желчь, но у него не было сил ее вытереть. Бер продолжал бы побои до того момента, когда раздастся стук в дверь, и тогда после их ухода Минц окажется в больнице, но он видел, как устал Пол. Еще не хватало, чтобы его партнер вырубился прямо в комнате для допросов, да и главный вопрос еще не задан.

Минц издавал рвотные звуки, но жратву свою удерживал. Бер сунул ему под нос фотографию Джейми. Минц посмотрел на нее и слабо покачал головой.

– Понятно. Ты никого не выдашь? Мы знаем, кто ты и чем занимаешься!

– Я не… Я не…

– Мы все знаем о тебе и твоем старом дружке Тэде Форде! – Бер заметил, как вздрогнул кадык Минца.

«Сукин сын, – подумал Задира, – он что-то знает об убийстве Форда».

– Нам на это наплевать! Нас интересует только вот этот парень! – Бер постучал пальцем по фото Джейми. – Ты его видел?

– Не видел.

– Ладно, сейчас тобой займусь я!

В глазах Минца отразился ужас.

– Какого хрена вам от меня надо? – взвизгнул он высоким срывающимся голосом.

Он плакал. Слезы и сопли смешались на его лице с желчью и по́том, выглядел он ужасно. В дверь громко постучали. Их время вышло.

– Подержи-ка дверь, Пол, – прорычал сыщик и с удовлетворением увидел, как тот вскочил и ринулся к двери. – Я знаю, что ты ломал этих детей, чтобы они были послушными. А теперь скажи мне что-нибудь существенное, или ты никогда не выйдешь из этой комнаты!

Бер схватил Минца за горло и сильно сжал. В скважине повернулся ключ. Пол налег на ручку, не давая открыть дверь. Бер душил Минца, тот из последних сил сопротивлялся.

– Я-то здесь при чем? Я не знаю, где сейчас этот Джейми! – прохрипел Минц. – Вам нужен Ригги! Оскар Ригги!

В дверь начали колотить. Пол посмотрел на Бера, и тот кивнул. Пол отошел от двери, и она тут же распахнулась. Силва был очень недоволен.

– Пора, черт побери! Валите скорее отсюда!

Бер отпустил Минца, достал блокнот и записал имя. Рука его дрожала от адреналина и отвращения.

Все чувствовали себя неловко. На Задиру надели наручники, и все гуськом вышли из комнаты. В холле стоял следующий посетитель – лысый адвокат средних лет с большим портфелем. Комната для допросов была звуконепроницаемой, но адвокат посмотрел на них с пониманием. Мерзость произошедшего буквально вылилась в вестибюль и была ощутимой, как вонь из сортира.

По коридору шел клиент адвоката – большой и сильный чернокожий мужчина с гладко выбритым черепом. Бер его узнал. Эрл Пауэрс. Он мог достать все, что нужно клиенту. Очень часто это было оружие. Он был другом Терри Коттрела.

– Эрл! – поприветствовал его сыщик.

– Что ты тут делаешь, Бер? – пророкотал тот.

Минц, которого тащили, как грязную тряпку, повернулся к ним.

– Значит, тебя зовут Бер? Я тебя засужу, козел!

– Ты знаешь этого ублюдка? – обратился сыщик к Эрлу. – Он детей насилует. – Так Задире Минцу был подписан смертный приговор.

Пауэрс рассвирепел. Его глаза сузились, ноздри раздувались от гнева. Все преступники – и Эрл Пауэрс тоже – хорошо знали, что делать с такими нелюдями.

– Неправда! – завопил Минц в животном страхе. Он кричал не переставая, и крики эти эхом отдавались от тюремных стен: «Правда!.. Правда!.. Правда!..»

Бер и Пол вышли из здания тюрьмы. Трой Силва вернул свой старый долг.


Глава 24


Белый деревянный пол в Самадхи, центре йоги. Больше Кэрол ничего не видела. Она лежала на животе, а затем выгнулась в позу кобры – бхуджангасан. В зале играла индийская музыка, слышались звуки фисгармонии, маленьких тарелок и ситара, в воздухе ощущался легкий запах дыма от палочек из сандалового дерева. Кэрол боялась будущего, но запретила себе об этом думать и сосредоточилась на настоящем. Раздался спокойный и доброжелательный голос наставника, который попросил учеников принять позу лежащей собаки, а затем позу голубя. Кэрол поставила правую ногу вперед и, сделав мах, согнула ее под себя и выпятила грудь, как это делают голуби. Замерла на мгновение, затем разогнула ногу и поставила на пол, разведя бедра. Женщина перед ней, которая занималась уже давно, приняла позу одноногого королевского голубя, дотронувшись ступней отведенной назад ноги до затылка. Кэрол поражалась такой гибкости – приняв самую простую позу, сама она испытывала острую боль. Во время родов у нее разошлись кости таза, и теперь старая травма давала о себе знать.

Два года назад она уже пробовала заниматься йогой, но прилежной ученицей не была, а после случая с Джейми и вовсе перестала ходить на занятия. Однако прошел год, и как-то, стоя в очереди в супермаркете, Кэрол увидела на прилавке журнал о йоге, на обложке которого модель делала асану треугольника. Эта фотография зацепила ее, и в результате Кэрол вновь оказалась на своем коврике в зале для занятий йогой. Теперь она занималась пять раз в неделю и постепенно начала ощущать, как к ней благодаря плавным движениям и дыхательным упражнениям постепенно возвращается душевное равновесие. Вначале, это продолжалось несколько месяцев и не ушло окончательно даже сейчас, прояснившееся сознание и ощущение покоя пугали ее. Обрывки воспоминаний, звуки и зрительные образы, лицо Джейми, его улыбка и смех начинали мелькать в голове во время занятий. Страдания Кэрол были ужасны. Ее переживания, как ей казалось, ушли навсегда, тем не менее она вдруг стала испытывать острые ощущения. Постепенно, шаг за шагом, она научилась не поддаваться эмоциям. Продолжала ходить на занятия, разворачивать свой коврик и ложиться на него перед началом занятий, молча делать упражнения и так же молча сворачивать его после их окончания. Что-то у нее уже получалось, но на пути к полному раскрытию тела было еще полно препятствий. Кэрол часто думала, сможет ли она когда-нибудь дойти до того уровня мастерства, которого уже достигли другие ученики. Она вновь услышала голос наставника:

– Дышите глубоко и смягчите свою душу в безбрежном море божественной благодати, окружающей вас.

Кэрол посмотрела налево, пытаясь абстрагироваться от всего сущего, и увидела большую медную статую танцующего Шивы. Бог стоял в круге пламени, его правая нога опиралась на спину маленькой фигурки, олицетворяющей обман и невежество. Она узнала это несколько месяцев назад на семинаре по медитации. В одной из двух своих правых рук он держал маленький барабан, на котором отбивал ритм Вселенной и созидания, а пламя в одной из левых его рук олицетворяло сжигание, разрушение и очищение всего и вся, земного и небесного.

Женщина посмотрела на голову бога, сосредоточилась на его третьем глазе, «всевидящем оке», и неожиданно ее поясничные мышцы, затем мышцы спины и подколенные сухожилия расслабились. Кэрол ощутила, как по бедрам прокатилась теплая волна. Она как будто бы слилась с полом, чего раньше с ней никогда не бывало. Каждая клеточка ее тела говорила с ней, и она испытала поток глубоких чувств, исходящий из ее бедер. Женщину омывала боль деторождения, болезни, страхи и разочарования. А затем из самых сокровенных ее глубин вырвалась безбрежная радость материнства и горе утраты. Потрясенная этим, Кэрол почувствовала, как напряглись мышцы живота, и начала тихо всхлипывать. Она слышала, что достичь такой связи между эмоциями и телом можно только после длительных упражнений. И вот наконец сладостная боль достигла такой силы, что Кэрол не могла, да и не хотела, больше ей противостоять. Все получилось совершенно естественно.


Пол знал, что дома – ему нужно было заехать переодеться – обязательно встретится с Кэрол. Не хотелось бы, конечно, но никуда не денешься. Как только они с Бером зашли в здание тюрьмы, его сразу бросило в пот, а когда они выходили оттуда, он весь был хоть отжимай. Полу хотелось смыть с себя всю эту грязь, а Беру нужно было время, чтобы прокачать информацию, полученную в тюрьме, и подготовиться к встрече с Оскаром Ригги. Пол сжал опухшие кулаки и повращал ими в разные стороны. Сегодня он узнал, как бить человека, и эти знания ему, возможно, еще пригодятся. Например, расстояние – его враг. Бить нужно с ближней дистанции. Запястья и кулаки болели так, что ему казалось, будто руки у него в тесных перчатках. Может, это и ужасно, но, нанося удары, он чувствовал удовлетворение. Спасибо за это Беру.


Кэрол вернулась с занятий около полудня и поняла, что Пол дома. Увидев утром, что он не надел костюм и не пошел на работу, она решила, что у него появилась женщина. Это ее совсем не удивило, если учесть обстоятельства их совместной жизни в последнее время. Он уходил сразу после работы, ничего ей не объясняя. А ей это было и не нужно. Странно только, что он даже не пытался ничего скрывать. Невероятно, но Кэрол было от этого больно, а она думала, что никогда уже не испытает ни радости, ни горести от чего бы то ни было. Эта боль была совершенно новым ощущением для нее – нельзя сказать, что очень уж неприятным, скорее бодрящим. Кэрол поднялась наверх, уверенная, что застанет Пола с женщиной. Правда, не знала, что будет делать в этом случае. Для того чтобы устроить сцену, ей не хватит ни возмущения, ни энергии. Но Пол оказался в спальне один. Он шел из душа к шкафу с одеждой и явно не был расположен к разговору. Кэрол присела на краешек кровати и обратила внимание на его руки, красные и распухшие, затем на его завернутый в полотенце торс, а потом и на лицо.

– Ты что, опять боксировал? – Она знала, боксерская груша уже давно висела без движения.

Пол отвел взгляд в сторону.

– Да.

Он подошел к шкафу и стал одеваться. Кэрол поняла, что он что-то скрывает от нее.

Пол оделся и, не глядя на нее, спустился вниз. Она услышала бряканье из кухни. Видимо, он решил перекусить. С улицы посигналила подъехавшая к их дому машина, и тут же за Полом захлопнулась входная дверь. Кэрол острее, чем обычно, ощутила пустоту дома. Она подошла к окну и увидела, как ее муж с двумя бутербродами садится в машину Фрэнка Бера. Они уехали.

Что-то тут не так…


– О, милостивый Иисус, кроткий агнец Божий, я ничтожный грешник. – Оскар Ригги стоял на коленях в церкви Святого Франциска. – Приветствую Тебя и поклоняюсь самой Священной Ране на Твоем Плече, на котором нес Ты Свой тяжелый Крест, разорвавший Твою плоть и оголивший Твои Кости, дабы причинить Тебе страдания сильнее, чем любая другая рана на Твоем Благословенном Теле.

В церкви витал запах ладана, который напомнил Ригги дни его юности, когда он был служкой на алтаре. Каждодневные длительные утренние богослужения были для него делом привычным, он и сейчас ходил в церковь, молился, хотя слова молитвы давно уже утратили для него всякий смысл. Да и произносить эти слова становилось все труднее. Ригги очень сильно отдалился от церкви. Сильнее, чем когда-либо в жизни.

– Я поклоняюсь Тебе, о сострадающий Иисус. Я воздаю Тебе славу и благодарю Тебя за самую священную и мучительную Рану.

Ригги посмотрел на латунное изображение страдающего распятого Спасителя и представил себе их лица: веселых и невинных мальчиков. Он мог их только представлять, потому что никогда с ними не встречался и ни разу их не видел, даже тогда, когда они попадали под его «опеку». Возможно, он встречал кого-нибудь из них до того. Попробовал подсчитать, сколько же их всего было, но не смог. Ригги занимался этим уже двенадцать лет, в трех городах. Мальчиков было много, очень много. Он зашифровал все данные о своих прежних делах и хранил их в тайнике, в который уже давно не заглядывал.

– Я молю Тебя этой невыразимой болью и тяжким бременем тяжелого Креста Твоего быть милостивым ко мне, и простить мне все мои грехи – смертные и несмертные – и указать мне путь в Царствие Небесное своим Крестным Путем. – Как там дальше, он забыл.

Ригги встал и почувствовал жжение в коленях от притока крови. Он с трудом концентрировал свое внимание на том, что делал, а это было уже плохим признаком. Тэд Форд мертв. Его «правая рука», Задира, недосягаем. Его бизнес пошатнулся. Механизм, который он с таким трудом налаживал, дал сбой. Когда несколько месяцев назад Тэд решил выйти из игры, это показалось мелочью. Парень был просто тупым исполнителем, да еще и слюнтяем, но заменить его оказалось очень непросто. Ну а потом он стал представлять серьезную угрозу и его пришлось убрать. Это было первое убийство по приказу Ригги. А десять лет назад его подручные случайно забили человека до смерти. После неприятностей с Фордом он закрыл офис и отпустил своих людей в двухнедельный оплачиваемый отпуск, чтобы сделать небольшую паузу. А что касается набора нового персонала, то Ригги знал немало молодых людей, готовых на что угодно за пачку банкнот. Некоторые из них, а особенно Венк и Гилли, которые работали вместе, отличились при угонах машин и их «сбросе», однако Ригги не торопился поручать им настоящее дело – похищение. Наверное, стареет – становится слишком осторожным. Он всегда прислушивался к своему внутреннему голосу, а в последнее время тот нашептывал ему: «Подожди!» Шаги Ригги по каменному полу гулким эхом разносились по церкви. По пути к выходу он остановился у чаши со святой водой, поклонился и осенил себя крестом.

Снаружи было очень холодно. Ригги застегнул кашемировое пальто и обмотался дорогим шарфом из шелка и кашемира. Ему очень захотелось на Багамы, на Парадиз-Айленд. Его суставы жаждали теплого и влажного воздуха. Ригги представил себе массаж на берегу, затем тропические напитки и казино вечером, запах гаванских сигар, которые продаются там на каждом шагу. Он может позвонить турагенту, и тот организует отдых на два-три дня. Остается только взять с собой какую-нибудь юную леди. Ригги может себе это позволить. У него довольно приличный доход от сдачи недвижимости внаем, но все-таки он считал, что сейчас уезжать не время. Он привык, когда что-то не получалось, лично засучивать рукава и пахать до тех пор, пока все не станет на свои места. Конечно, пока все шло как по маслу, ни о каком отдыхе не могло быть и речи. А в результате накопилась усталость, которая сейчас давала о себе знать. Ригги был трудоголиком и знал об этом. Он сел в машину, кожаные сиденья которой были холодные, как мраморные плиты, и включил зажигание. Вырулив со стоянки, он на автопилоте поехал в офис.


– У меня два его адреса – офиса и домашний, – сказал Бер Полу, когда тот сел в машину. Сыщик круто развернулся и взял курс на центр города. – Этот тип, Ригги, – брокер по недвижимости. Живет на Хитерстон в Кармеле.

– Похоже, дела у него идут неплохо, – заметил Пол, протягивая Беру бутерброд.

– Да. Я думаю начать с офиса.

По дороге к маленькому отдельно стоящему зданию в псевдотюдоровском стиле, в котором располагалась компания «Хемлок-Пойнт риэлти», они съели по бутерброду – индейка и мюнстерский сыр на хлебе из семи злаков. Мощная коричневая деревянная дверь офиса оказалась запертой. Через маленькое стеклянное окошечко в ней они заглянули внутрь. В большой комнате стояли три стола с компьютерами и справочниками, но за ними никто не сидел. Помещение фирмы, включая приемную и бухгалтерию, было пустынно.

– Сейчас середина дня. Наверное, обедают.

– А может, они вообще сегодня не работают? Да и не только сегодня…

– Вполне вероятно. – Однако никакого объявления на этот счет нигде видно не было.

Мужчины вернулись в машину. Бер, как его когда-то учили, зажигание не включал, и пар от их дыхания был хорошо виден в холодном воздухе.

– Мы, конечно, можем сейчас поехать по домашнему адресу, но боюсь, разминемся с ним. Думаю, стоит немного подождать его здесь.

Пол кивнул в знак согласия.

Минут пятнадцать они сидели молча, потому что обоим не хотелось обсуждать утренние события. И лишь то, как Пол методично сгибал и разгибал пальцы и растирал костяшки, напоминало о произошедшем в тюрьме. Бер первым нарушил молчание:

– Я вначале не собирался брать тебя с собой в тюрьму. Многие в такой ситуации просто сдрейфили бы. – Бер провел ребром ладони по горлу. – А ты держался неплохо.

– Почему же ты рискнул взять меня с собой?

– Да потому что ты не такой, как многие.

Пол кивнул в знак благодарности:

– Да и ты не такой, Фрэнк.

Они замолчали. День постепенно переходил во вторую половину. Вскоре дыхание Пола стало ровным и глубоким, глаза закрылись, и он уснул.


Пол почувствовал себя удивительно бодрым и гибким как пружина. Его сознание прояснилось. Золотистым было все вокруг. Он шел по песчаному пляжу. Это Дестин, во Флориде. Они ездили туда всей семьей три года назад на Пасху, но сейчас он вдруг снова оказался там, вне времени. Мимо на буксире за катером пролетел пляжный парашютист, темный силуэт на фоне синего неба. Когда тень от парашюта ушла, солнце обрушило на Пола свои яркие лучи, но он не отвернулся. Песок поглощал звук его шагов, обволакивая ступни. Он понимал, что спит и видит сон, но образы были совершенно реальными, даже слишком. Пол продолжал идти вперед, впереди показалась фигура его жены. Она была в купальнике, тело молодое и крепкое. Его взгляд медленно опустился по ее руке к ладони, в которой была крепко зажата маленькая ручка мальчика. Джейми. Его ножки двигались как в танце, как у маленького жеребенка, а легкий песок разлетался во все стороны. Пол пошел быстрее, ощущая при этом невероятную тяжесть в ногах. Сейчас он догонит их. Шаг, еще шаг. Вдруг руки жены и сына разжались. Джейми побежал по пляжу, радуясь свободе. Пол и не надеялся догнать его, да Джейми и не собирался убегать от них далеко.

Он остановился, как делают это все малыши, – чтобы определить границы своей свободы и в то же время убедиться в том, что родители рядом. Пол неожиданно проснулся – как от толчка – и задался вопросом: что это, сон или же его посетила душа Джейми?

В машине было холодно. Поразмышлять или поскорбеть об увиденном он не успел – к пустующему офису быстро шел мужчина, подъехавший на роскошной машине. Пол вдруг увидел его с удивительной резкостью, которая возможна только на границе сознания. До этого момента он был уверен, что сегодня утром в тюрьме столкнулся с самым жутким мерзавцем, но один лишь взгляд через ветровое стекло – и он понял, что грязь и зло имеют много слоев и пока он видел только верхний из них.

Пока Пол открывал дверь, Бер уже шел наперерез незнакомцу.


– А, мистер Ригги! Как дела? – Человек в дорогом пальто вздрогнул – это был тот, кого они ждали. – Нас интересует недвижимость в…

– Нет, не интересует! – оборвал Бера Ригги. – Что вам нужно?

– Да, вы правы. Мы здесь по другому делу. Другой ваш бизнес…

– Другой бизнес? Но я только риелтор. Так что ничем не могу помочь.

– Мы тут поговорили с одним вашим компаньоном, мерзким типом, да и местечко было не из приятных. Так вот он утверждает обратное.

– Да? И кто же это?

– Гарт Минц. – Бер внимательно смотрел, как Ригги пожевал губами и лицо его приобрело свекольный оттенок.

– У меня нет компаньона с таким именем.

– Есть…

– Что конкретно вам нужно? Спрашиваю в последний раз.

Бер понял, что они подошли к той точке в разговоре, когда нужно наносить прямой удар:

– Мальчик, Джейми Гэбриэл. Мы разыскиваем его.

Лицо Ригги претерпело удивительные метаморфозы. На нем стали отражаться самые различные чувства – десятки эмоций, которые он пытался сдерживать. Наконец оно приняло отсутствующее выражение. Теперь на нем ничего нельзя было прочесть. Китайская грамота, а не лицо. Сыщик понимал, что попал в точку, но сейчас перед ним не Тэд и не Задира. Чтобы добиться от Ригги правды, понадобятся часы работы в контролируемой среде с применением различных методик допроса.

Ригги заговорил абсолютно спокойным голосом:

– Я никогда не слышал это имя и ничего об этом не знаю. Если этот ваш Минц утверждает обратное, значит, мне нужно самому с ним об этом поговорить. Где он сейчас? – Бер оценил попытку Ригги получить интересующую его информацию.

– Пусть это вас не беспокоит, – парировал сыщик.

Грудь Ригги под пальто вздымалась от волнения, когда он задал следующий вопрос, хотя говорить старался равнодушно:

– Кто вы? Я обязательно сообщу, если что-нибудь вспомню.

Бер посмотрел прямо в маленькие свинячьи глазенки Ригги – колючие и холодные, но взгляд проницательный. Сыщик достал из кармана визитку. Ригги здорово придумал, как узнать, кто они такие.

– Вот, возьмите.

Ригги внимательно ее изучил.

– Хорошо, мистер Бер. – Затем он перевел взгляд на Пола. – А как найти вас, джентльмен?

Бер ответил:

– Джентльмен работает со мной. Визитки у него нет. Связаться с ним можно через меня.

Ригги понимающе кивнул, как будто этот ответ позволил ему понять гораздо больше, чем было сказано:

– Понятно.

Он спрятал визитку в карман и направился к двери офиса.

– У меня дела. Если захотите встретиться, лучше договориться об этом заранее.

– Мы так и сделаем, – ответил Бер, не отводя глаз от Ригги. Он понимал, что перед ним не какой-то там извращенец, находящийся во власти своих страстей. Это был организатор, бизнесмен. И Бер, как и Пол, подумал, что в комнате для допросов в окружной тюрьме он вляпался лишь в поверхностный слой грязи и зла. Сейчас перед ним их источник.


Ригги сидел один в темном пустом офисе. Он закрыл дверь на ключ и опустил жалюзи. На столе стояла бутылка скотча «Лагавулин» и лежала визитная карточка: «Фрэнк Бер, частный детектив». Номер домашнего и сотового телефонов, факса. Все это ему пригодится. Когда он увидел этих двоих, он сразу понял, что дела его плохи. И теперь, спустя несколько часов, пока он не спеша, спокойно все обдумал, Ригги был уверен, что это именно Бер напал в клубе на Тэда Форда. Громила, да и наглости ему не занимать, если он вот так взял и заявился к Ригги. Он надеялся, что Тэд не раскололся, у него просто не было для этого времени. Он почти поверил в это, потому что время шло, а все было тихо и спокойно. Теперь Ригги понял, что заблуждался. Он себя просто успокаивал. Предаваться иллюзиям и закрывать глаза на происходящее недостойно делового человека. Похоже, Тэд выболтал достаточно, раз этот сыщик смог найти Задиру и тот назвал его имя. Ригги глотнул скотча. Судя по всему, Задире досталось. Слишком много всего на него свалилось. Ему это совсем ни к чему. Пора готовиться к войне.

Он снял трубку и набрал номер.

– Венк? Это Оскар. Гилли с тобой? Отлично. Пора заняться настоящим делом.


Глава 25


Во второй половине дня, ближе к вечеру, Бер сидел в офисе Пола за его компьютером. Он начал с имени и фамилии Ригги в различных поисковых системах и новостных группах. Успехом этот поиск не увенчался. Многие люди упоминались в новостях в связи со свадьбами, похоронами или другими объявлениями и в результате попадали в Интернет. Бер даже подумал, что Ригги – псевдоним или новая фамилия. Он откинулся в кресле, и его взгляд упал на развешанные по стенам грамоты, отражающие успехи Пола в области продаж, сертификаты об участии в семинарах и свидетельства на право работы с различными финансовыми инструментами. Сыщик посмотрел на фотографии на столе – Пол с Кэрол и Джейми счастливо улыбаются, дружная семья. Он со вздохом вернулся к компьютеру. Время от времени в кабинет заходил Пол, чтобы взять из шкафа документы для встречи с очередным клиентом, которые он проводил в комнате для переговоров. Бер продолжал поиски. Заглядывала в кабинет и секретарша Пола. Приносила и забирала какие-то документы и с интересом посматривала на детектива, но Пол ее отлично вымуштровал и никаких вопросов она не задавала. Сыщик вошел в муниципальную базу данных Индианаполиса и начал просматривать документы о праве собственности на объекты недвижимости. Результаты не заставили себя ждать. Ригги был зарегистрирован как владелец почти десятка объектов коммерческой недвижимости. Информации, правда, было немного: местонахождение, оценочные характеристики и налоговые данные. Бер записал адреса. За окном уже стемнело.


Из офиса они вышли вместе, Пол запер за собой дверь, и направились к машине. Пол целый день проездил с Бером, и тот собирался подбросить его до дома.

– Что-нибудь нашел? – поинтересовался Пол.

– Кое-что. Ригги сказал правду. Он владеет недвижимостью почти во всех районах города. Заедем по дороге в одно место?

После столь напряженного дня Пол очень устал, но все-таки утвердительно кивнул. Первый адрес в списке, составленном Бером, представлял собой небольшой торговый центр недалеко от бульвара Бинфорда. Закусочная с мексиканской кухней, часовой магазин, химчистка, кабинет педиатра и магазин мороженого – он единственный был открыт в столь поздний час. Они остановились напротив на минуту, а затем поехали вдоль витрин, которые отражали огни уличных фонарей. Заехали с тыльной части торгового центра, где стояли мусорные контейнеры и были припаркованы две машины. Бер записал их номера. Задняя дверь магазина мороженого распахнулась, на улицу упала полоска света. Маленький темнокожий человечек выволок большой мусорный мешок. Пару секунд он постоял, собираясь с силами, затем забросил мешок в контейнер. Остановился, отряхнул пыль с рук и уставился на их машину. Пол подумал, что Бер сейчас выйдет и задаст ему пару вопросов, но тот медленно поехал прочь.

Второй объект оказался мини-моллом, почти таким же, как и первый. Студия загара, экспресс-кафе «Сабвей», магазин продуктов здорового питания, видеомагазин, который не работал, и салон красоты. Они немного постояли, посмотрели, Бер пожал плечами, и они поехали дальше.

– Тебе эти адреса о чем-нибудь говорят? – спросил сыщик Пола, передавая ему список. Тот внимательно их изучил.

– Вот эти – нет, а пересечение Шейдленд-авеню и Сорок шестой улицы – да, – ответил Пол, показывая на четвертый по счету адрес в списке.

Они приехали к третьему торговому центру, ничем не отличающемуся от первых двух.

– Еще один кабинет педиатра, – заметил Бер в звенящей тишине машины. – А что по тому адресу, который тебе знаком?

– Джейми ходил туда к стоматологу, – выдавил Пол.

Бер резко нажал на газ, и машина буквально нырнула в транспортный поток.

Они проехали по всем оставшимся адресам. Уровень адреналина в их сосудах повышался с каждой остановкой. Во всех, за исключением двух, торговых центрах находились врачебные кабинеты либо педиатров, либо семейных докторов.

– Фрэнк, я нутром чую, что это не простое совпадение. – Голос Пола выдавал сильное волнение.

Бер медленно покачал головой в знак согласия, он остановил машину, обернулся и достал с заднего сиденья толстую папку.

– Я изучал данные об исчезновении детей в городе, которые похожи на случай с Джейми. И вот что я собрал. – Сыщик раскрыл папку.

– Все они были пациентами этих врачей?

– Верно. – Бер листал страницы полицейских сводок. – За последние три года в Индианаполисе было семь случаев пропажи мальчиков при похожих обстоятельствах. Вообще-то их было девять, но двое из них нашлись. Один поехал в торговый центр на другом конце города, заблудился, испугался, что родители его накажут, и неделю слонялся по улицам, пока не решился вернуться домой. Дело закрыто. Другого сбила машина – его тело обнаружили только через десять дней. Труп бросили в лесу. И это дело закрыто. – Это был самый длинный монолог, который Пол когда-либо слышал от Бера.

Тот начал выписывать на отдельный лист имена и фамилии семи пропавших мальчиков.

– А в полицейских отчетах не указываются их лечащие врачи, стоматологи? – поинтересовался Пол.

– Обычно нет. Бывают, конечно, и исключения, – ответил Бер, заглядывая на всякий случай в документы. – В нашем случае нет. – Он закрыл папку.

– А что, врачи могут…

Прежде чем ответить, сыщик долго вертел эту мысль в мозгу, как кубик Рубика.

– Я никогда не связывал исчезновение Джейми с другими случаями пропажи детей. Отталкивался от его маршрута доставки газет. Теперь понятно, что я ошибался. Думаю, Ригги или кто-то, кто на него работает, прослеживает некоторых пациентов до дома. Или же они имеют доступ к их медицинским картам. Проникают с отмычками в кабинеты и берут оттуда данные – имена и адреса.

Бер повернулся назад, бросил папку на заднее сиденье и посмотрел на список, который держал в руках. Имена и фамилии семи мальчиков, от одиннадцати до четырнадцати лет, – не найдены до сих пор.

– Сегодня мы больше никуда не успеем, – сказал он.

– Вот дьявол! – выдохнул Пол.

– В восемь утра я пойду к первому доктору из списка. Ты со мной?

– Конечно!


Бер вошел в помещение, которое занимал частно практикующий доктор Милтон Говард, через несколько минут после открытия, но там было уже полно народу. В приемной сидели мамаши с грудничками и детишками постарше. Пола сыщик решил оставить в машине, потому что в таком деле массовость могла только повредить. Бер подошел к стойке, за которой привлекательная женщина с яркой латиноамериканской внешностью лихо управлялась с документами, непрерывно звонящим телефоном, своим утренним кофе и чудовищной величины кольцами в ушах. На подошедшего Бера она даже не обратила внимания.

– Запишите имя ребенка в журнал, – скомандовала она.

– Простите, – начал Бер, – как вас зовут?

Она удивленно взглянула на него.

– Глория. Что вам угодно? – У нее не было ни времени, ни желания улыбаться.

– Я частный детектив, – сказал Бер, протягивая визитку. – Хотел бы посмотреть список пациентов доктора за последние два года. – Сыщик улыбнулся, надеясь, что после этого его просьба будет удовлетворена.

– Дорогуша, только по решению суда. Иначе вы ничего не получите. Что-то еще?

– А когда у вас тут бывает потише? Может, я вернусь и тогда мы сможем поговорить?

– Так сейчас как раз самое спокойное время, – сообщила ему Глория. – Потом будет только хуже.

Бер услышал сзади надрывный кашель и, обернувшись, увидел мать с сопливым раскрасневшимся ребенком на руках.

– Может, пообедаем вместе?

– С вами? И не подумаю. Отойдите в сторону и пропустите пациентов.

Сыщик отошел к краю стойки, и его место сразу заняла женщина, записавшая в журнал ребенка. Затем она вернулась на маленький пластиковый стул рядом с аквариумом. Бер наклонился к регистраторше, опередив подходивших к ней двух женщин – одну с мальчиком, который только начал ходить, а другую с девочкой лет девяти. Глория обреченно вздохнула и закатила глаза.

– А может, сделаем так: я назову имя и фамилию, а вы скажете мне, наблюдался ли он у вашего врача, – и тут же исчезну.

Глория задумчиво постучала ногтем по стойке. Длинным таким ногтем – наверное, акриловым.

– Ладно, давайте.

– Аарон Бар.

– Нет, – сказала она, никуда не заглядывая.

Сыщик замялся, ему очень не хотелось на нее давить, но делать было нечего.

– А вы не хотите проверить это по журналу?

– Нет, мне это не нужно. Я знаю всех пациентов, и у меня хорошая память на имена. – Она постучала по виску акриловым копьем.

Бер назвал ей еще три имени, пока наконец удача ему не улыбнулась.

– Адам Грейс.

Глория кивнула. Ее глаза расширились, она вздрогнула и быстро сказала:

– Он раньше ходил к нам, но два года назад пропал без вести. Ему было двенадцать лет. – Бер почувствовал, как его сердце лихорадочно забилось в груди.

– Он больше не появлялся? Может, вы что-то слышали?

– Нет. Мы все очень переживали. Это было странно и страшно.

– Да, это так.

– А вы занимаетесь его поисками? – поинтересовалась Глория.

– Да. И им тоже, – ответил сыщик.

К стойке уже выстроилась очередь, человека три-четыре. Бер быстро назвал последние два имени, но регистраторше они были незнакомы.


Пол увидел, как Бер почти выбежал от доктора. Когда он обходил машину, Пол, не утерпев, опустил стекло.

– Есть?

Бер кивнул:

– Один есть. Садись за руль, по дороге я буду выскакивать ненадолго. Так будет быстрее.

Пол так и сделал, и они поехали по следующему адресу. По сравнению с его «лесабром» машина Бера была неуклюжей, передачи переключались рывками. Зато двигатель помощнее, чем он не преминул воспользовался, превышая разрешенную Правилами уличного движения скорость.

Сыщик методично проверял кабинет за кабинетом, а Пол, сидя в машине с включенным двигателем, едва сдерживался, чтобы не присоединиться к нему. Бер выяснил, что еще четверо пропавших детей были пациентами этих педиатров и стоматологов. Врач-онколог наотрез отказался предоставить какие-либо данные и даже просто подтвердить, что у него есть такой пациент, пригрозив обратиться в полицию, если Бер от него не отстанет. К концу дня у них остался только один адрес. По нему практиковал стоматолог доктор Айра Сибарски, к которому ходил Джейми, поэтому теперь на первый план вышел Пол.

– Привет, Карен, – сказал он регистраторше, которая сидела за компьютером под висевшей на стене огромной зубной щеткой.

– О, Пол, – удивилась она и одновременно испугалась, что немедленно отразилось на ее лице. Это было выражение беспомощной жалости, с которым его встречали все знавшие о беде с Джейми. Если Пол и был когда-то признателен людям за сострадание, то теперь оно его злило. – Как дела?

– Хорошо. Могу я поговорить с Айрой?

Карен кивнула и ненадолго исчезла за дверью. Пол и Бер переглянулись, стоя в приемной, где витал слабый запах мяты и лекарств. Вскоре в дверях появился дантист – маленький человечек с курчавыми седыми волосами и округлым, как у кролика, носом. Он жестом пригласил их войти.

Кабинет был обит шотландкой приглушенных тонов. На изрядно поцарапанном деревянном столе лежали рентгеновские снимки и слепки зубов. Пол вспомнил времена, когда при посещении таких кабинетов самой большой проблемой в жизни ему казались незапломбированные дырочки в зубах Джейми. Сибарски сел в потертое кресло и снял очки.

– Что произошло, Пол?..

– Это Фрэнк Бер – частный детектив, который помогает нам в поисках Джейми.

– О, понимаю. Какие-нибудь новости?

– Что вы можете сказать о своем арендодателе? – ответил Пол вопросом на вопрос.

– О моем арендодателе? – переспросил дантист с озабоченным выражением лица.

– Да. Если бы у вас были основания для беспокойства, Айра, я бы вам об этом сказал, – заявил Пол уверенно.

– «Хемлок-Пойнт риэлти». Вообще-то напрямую с ними я не контактирую. Семь лет назад я арендовал помещение у какой-то Полли. К ней я и обращаюсь, если мне что-то понадобится. Первого числа каждого месяца я посылаю ей чек. Однажды у меня крыша протекла, а три-четыре года назад сменили сантехнику. А почему вы спрашиваете?

– А с Оскаром Ригги вы не встречались? – спросил Пол. Пообщавшись с Бером, он понял, что любой разговор – это в своем роде маленькое расследование, и хорошего результата можно добиться, если не тратить время, отвечая на чьи-то вопросы. Сибарски мог счесть его невежливым, но сейчас Полу было на это наплевать.

– Нет. Хотя фамилия знакомая.

– Он руководит «Хемлок-Пойнт». Ему за сорок, носит дорогие костюмы, лысый, крепкий на вид.

Сибарски закивал головой:

– Ну конечно! Я его видел. Он приходил посмотреть, как установили сантехнику.

– А еще он приходил, в другое время? – вступил в разговор Бер.

Сибарски перевел свой взгляд на него:

– Нет.

– А ключи у него есть? Он может зайти в ваш кабинет, когда вас нет? У вас никогда ничего не пропадало? Может, замечали, что кто-то рылся в документах? – продолжил Бер.

– Да нет. Вы же не думаете, что… – задумался Сибарски, которого Бер, похоже, здорово смутил. Врач посмотрел на непроницаемые лица мужчин. – Думаю, у компании есть ключи на случай непредвиденных обстоятельств. Следов вторжения я вроде не замечал. А вы считаете, что он может быть причастен к…

– А другие служащие «Хемлок-Пойнт»? – перебил его Пол.

– Может, вы знаете Тэда Форда или Гарта Минца или хотя бы слышали о них? – присоединился к нему Бер.

– Нет, никогда, – ответил врач, разводя руки в стороны. Пол посмотрел на сыщика и по ответному взгляду понял, что тут им больше ничего не светит.

Когда они уже выходили из кабинета, Айра Сибарски, несколько секунд молча шевеливший губами, произнес:

– Я… мы все очень сожалеем, что так случилось…

Пол в ответ только молча кивнул и вышел.


Они стояли у машины и просматривали список адресов, где уже побывали, и имен пропавших детей.

– Осталось одно-единственное место, – подытожил Бер.

– Это не считая дома Ригги, – уточнил Пол.

– Верно. – И это не был кабинет врача или торговый центр – жилой дом на Келлогг-стрит, сдаваемый в аренду. – А теперь я сяду за руль, – сказал Бер.


Пол с Бером поехали в район Хоторн, и по мере приближения к месту окрестности становились все более убогими. Деревья, растущие вдоль Линхерст-драйв, похоже, были поражены какой-то болезнью. Бер медленно вел машину по Келлогг-стрит, где стояли дома, изо всех сил старавшиеся сохранить остатки достоинства. Белые или серые, недавно покрашенные тонким слоем дешевой краски. Вот и дом номер 96 – тошнотворно-зеленого цвета и абсолютно нежилой на вид. Дом давно уже не красили, старая краска облупилась, деревянные стены представляли собой жалкое зрелище. Газон не подстригали целую вечность. Если бы было лето, то после последней стрижки трава могла бы вырасти на полметра. Газон зарос коричневыми сорняками. Узкая завалившаяся набок веранда вела к щербатой входной двери. Бер подъехал к тротуару и выключил двигатель. Некоторое время они смотрели на дом, пытаясь понять, есть ли кто-нибудь внутри.

– Ну и когда мы подключим полицейских? – поинтересовался Пол.

– Подключим, подключим. Но вначале я хочу попасть в дом, а полиция, конечно же, будет против.

– Тогда заходим?

– Я захожу.

Бер наклонился, протянул руку и открыл бардачок. Немного покопавшись там, он нашел то, что искал: две металлические штучки черного цвета. Одна напоминала сверло от дрели, а другая была в форме буквы L, плоская на конце.

Сыщик вышел из машины и посмотрел по сторонам – не подглядывают ли любопытные соседи. На улице никого не было. Пол направился вслед за Бером, который поднялся на веранду. Детектив постучал в дверь, затем приложил к ней ухо. Оба прислушались.

– Все тихо. – Бер спустился с веранды и обошел дом.

Мужчины заглянули в окна – темные комнаты, в которых почти не было мебели. Увидели еще одну дверь с затертой медной ручкой. Бер попробовал ее открыть – не поддалась, заперта. Они пошли дальше, дойдя до окон задней спальни. Заглянуть внутрь оказалось невозможным – стекла были закрашены черной краской.

Описав круг, они вернулись к запертой боковой двери. Бер опустился на колени и достал свои металлические штуки. Одну из них, в форме сверла, он вставил в замок. Немного подвигав ею, он вставил в скважину еще и L-образный инструмент. Следующие пять минут движения рук Бера напоминали жесты дирижера симфонического оркестра. Замок оказался с секретом.

– Один штифт я могу поднять, но там еще два, – сказал он, вынимая из замка свои инструменты.

– Замок, что ли, хороший такой?

– Замок-то дерьмовый, но мои штучки для него не подходят. Просто штифты расположены далеко один от другого.

– Ну и что делать?

– Кашлять.

Действие было скорее символическим, но Пол все-таки кашлянул, а Бер в этот момент ударил плечом в дверь. Дверной косяк взорвался фонтаном деревянных щепок, и они вошли внутрь.


В доме было тихо и пустынно. Дверь, которую они высадили, вела на кухню. Покрытый трещинами линолеум, завернувшийся по углам. Нехитрая кухонная техника. Они заглянули в выключенный холодильник. Пусто и слабый запах прокисших молочных продуктов. На плите ни кастрюли, ни сковороды – на ней давно уже ничего не готовили.

Единственным предметом «мебели» в гостиной оказался пластиковый ящик из-под молока. На задубевшем от грязи напольном покрытии виднелись следы когда-то стоявших здесь стульев и диванов. Стены были в дырах различного размера и конфигурации. В этой комнате смотреть больше было не на что, и они прошли дальше, оба испытывая сильное волнение. Подвал в доме был не оборудован – так, пустое узкое пространство под домом.

В конце коридора – две спальни, между ними – туалет. В одной на полу старое, ветхое покрытие коричневого цвета, а на окнах – жалюзи. И в самой комнате, и в стенных шкафах – пусто. Другая спальня тоже оказалась пустой, даже пол голый. Разглядеть что-либо было трудно – стекла закрашены черной краской. Эту спальню они уже видели снаружи. Подойдя к окну, мужчины заметили на подоконниках глубокие следы от винтов. Бер потрогал их пальцем, размышляя, что бы это могло значить. Пол сгреб ногой вдоль плинтуса бумажные обертки от фастфуда с названиями различных кафе и закусочных. Они походили по комнате, заглянули в стенные шкафы и перешли в туалет.

Там было грязно и пусто. На заляпанном грязью кафельном полу перед унитазом лежала газета «Стар», свернутая спортивной страницей вверх. От подтекающего унитаза она была влажной. Бер наклонился, чтобы посмотреть дату.

– Двадцать четвертое октября? – выдохнул Пол.

Бер кивнул, затем осторожно положил газету на крышку бачка и открыл первую страницу, где обычно пишут адрес подписчика. Но верхний правый угол страницы был оторван…


Глава 26


Сегодня его первое свидание со Сьюзен Даррант. Беру потребовалось сделать почти физическое усилие над собой, чтобы оторваться от дела и подумать о вечере. Они с Полом договорились встретиться рано утром и поехать посмотреть на дом Ригги. Но это будет завтра, и пока сыщик старался об этом не думать. По дороге к дому Сьюзен он пытался сосредоточиться на встрече с женщиной. Фрэнк уже давным-давно научился не питать больших надежд на первое свидание – слишком много у него было неудач в этом плане. Сколько раз он шел в ресторан или бар на встречу с женщиной, с которой познакомился по телефону, надеясь, что при очном знакомстве она понравится ему еще больше. Но каждый раз первая встреча неизбежно оказывалась последней. Конечно, это был поверхностный подход, и Бер не стал бы этого отрицать. Волнующий голос, который он слышал при телефонном общении, оказывался несущественным, если женщина не затронула при встрече его душевных струн. Притворяться Бер не мог и не хотел. В любом случае это всегда улица с двухсторонним движением. А за последние несколько лет неприятностей и разочарований ему и без того хватало.

Когда он позвонил снизу – сказать, что подъехал, – Сьюзен явно обрадовалась. И все же максимум, что он позволил себе представить, – женщина с приятным голосом, но далеко не красавица. Когда Сьюзен вылетела ему навстречу, с разлетающимися на ветру светлыми волосами, контрастирующими с ее черным пальто, Бер понял, что был не прав. Выше среднего роста, зачесанные назад белокурые волосы, белоснежные зубы. Плечи чуть широковаты. А главное – она слишком молода для него. Бер вышел из машины.

– Сьюзен.

– Привет, Фрэнк.

Рукопожатие у нее было крепкое, но рука мягкая, как он и думал. При ближайшем рассмотрении Бер заметил морщинки в уголках глаз, «смешинки». Так что возрастной разрыв может оказаться не таким уж большим, как ему показалось на первый взгляд. Ей между тридцатью и сорока, но энергии хоть отбавляй, и Бера это подбодрило.

Сьюзен сняла пальто и бросила его на переднее сиденье. На ней было черное платье с вырезом лодочкой, что позволило ему, пока она усаживалась в машину, полюбоваться ее гладкими мощными плечами пловчихи. Бер захлопнул за Сьюзен дверцу, и они поехали в «У Донохью».


Венк включил зажигание «форда-гран-торино» и выехал вслед за «олдсмобилом» Бера, держа дистанцию примерно в десять машин.

– Между вами должно быть примерно десять машин, – напомнил ему Гилли, что было совершенно излишним.

– Знаю, – ответил Венк, вливаясь в слабый транспортный поток на Норт-Купер-роуд, где следить за сыщиком было хоть и легко, но так же просто было себя обнаружить.

Для него их машина просто пара фар сзади, и Бер не должен заметить слежку. Наконец-то они получили возможность показать себя в деле. Они в курсе, что работа на Ригги – это большие деньги, много денег. И поддержка в случае чего. Нормальная работа – босс за нее платит, снабдил нужными «инструментами» и даже обещал адвоката в случае необходимости. Венк и Гилли боялись облажаться и потому были довольно мрачно настроены. Они проехали район Нолтон-Хайтс, ничем себя не выдав.

– Свидание, – ухмыльнулся Гилли, когда они остановились в квартале от места, где припарковался детектив, и увидели, как тот посадил в машину женщину.

– Первое свидание, – уточнил Венк. То, как напряженно и официально мужчина вышел из машины, рукопожатие – все указывало на первую встречу. – А этому парню повезло. Сейчас он, наверное, только и думает, как бы поскорее завалиться с ней в койку.

– Он и не догадывается, что койка у него сегодня будет больничная, – хохотнул Гилли.

– И это еще наилучший для него вариант, – заявил Венк, отъезжая от тротуара.

Они решили действовать по обстоятельствам и взять сыщика в оборот либо по дороге к тому месту, куда он едет, либо по пути домой. Ригги предупредил их, что тот, за кем они следят, опасен. «Я уже замочил нескольких больших парней, так что хорошо знаю, как это делать», – сказал тогда Венк, хотя замечание босса не забыл. Сыщик въехал на стоянку за кирпичным зданием на Белмонт-авеню. Венк проехал мимо входа в здание, чтобы разведать обстановку. Над зеленой дверью горела одна-единственная лампочка. Кроме нее, источников света поблизости не было. Обстановка просто идеальная.

– Жаль, что красотке придется через это пройти, – задумчиво пробормотал Венк.

Гилли так же задумчиво кивнул. Они вытащили оружие и приготовились ждать.


Ригги оставил машину парковщику возле отеля «Уэстин» на Саут-Кэпитол-авеню и пошел в бар, откуда собирался руководить развитием событий. Ему нужно находиться в людном месте, делать покупки и расплачиваться кредиткой, неплохо бы попасть и в объектив телекамеры службы безопасности. А еще лучше – встретиться с деловым партнером или знакомым, чтобы потом, когда начнут задавать вопросы, подтвердили его, Ригги, алиби. Он сидел за столом в центре зала и даже не делал попытки привлечь к себе внимание официантки. Времени у него было предостаточно. По его плану для начала Венк и Гилли должны будут очень сильно избить Бера. Так сильно, чтобы у того пропало желание заниматься этим делом, а вместо этого серьезно заняться восстановлением собственного здоровья. Можно было бы, конечно, просто убрать его, но устраивать стрельбу со смертельным исходом Ригги боялся. Многие частные детективы – бывшие полицейские, поэтому его смерть вызовет подозрение и желание отомстить, не говоря уже о том, что сыщик мог оставить записи о своих встречах, с Ригги в том числе. Нет, избиение – совсем другое дело. Его можно списать на уличную преступность или на зашедшую слишком далеко драку – в любом случае виновных не найдут.

– Как получится, – уклончиво ответил Ригги на вопрос Венка о том, как далеко они могут зайти.

Венк и Гилли. Гилли – высокого роста, с длинными ногами, фанат-роллер; правда, уже несколько староват для того, чтобы раскатывать по трубам и перилам. Он вполне мог бы стать электриком или сантехником и жить нормально, если бы мог терпимо относиться к окружающим. Количество мастеров и бригадиров, пострадавших от его громадных кулаков, особенно от удара справа, было уже таким, что о Гилли услышал сам Ригги в своей риелторской конторе.

Оскар навел о нем справки и узнал, что у Гилли есть друг, Венк, которого раз десять задерживали за нападения, кражи и вымогательство. У Венка было уже три срока – от месяца в предвариловке до полутора лет в тюрьме штата. Квадратный, с густыми бровями, в шрамах и с низким лбом – ни дать ни взять наемный убийца. И был бы он им в любое время – не важно, в каком веке он бы жил. К примеру, в Нью-Йорке конца девятнадцатого века он наверняка был бы ярким представителем знаменитой банды уличных хулиганов. Так что Ригги, спрашивая себя, надежных ли людей нанял, удовлетворенно кивал.


Пол сидел в машине напротив красивого дома, хорошо понимая, что здесь ему находиться нельзя. В окнах горел свет, однако Пол сидел здесь уже сорок пять минут и не заметил в доме никакого движения или других признаков жизни. Скорее всего свет в доме включен для создания эффекта присутствия, а на самом деле там никого нет. Пол слышал биение своего сердца, эхом отдававшееся у него в висках. В той развалюхе, кроме газеты, они так ничего и не нашли. Сломанный косяк они наспех привели в порядок, дверь заперли. Фрэнк подвез Пола к тому месту, где оставил свою машину, и, поскольку у него были еще какие-то дела, они договорились завтра съездить посмотреть на дом Ригги. Часу не прошло, а Пол уже сидел напротив этого самого дома и размышлял, хватит ли ему мужества сделать то, что он задумал.

Последние несколько дней он видел список адресов, связанных с Ригги, столько раз, что давно запомнил его наизусть. Попрощавшись с Бером, он честно отправился домой, доехал даже до своего района и все же не смог противостоять желанию, которое, он знал, не даст ему уснуть. Деньги у Ригги водились – однозначно. Его дом, кирпичный и свежепобеленный, был современной постройкой в георгианском стиле – просторные комнаты на первом этаже, с огромными окнами. Если новые пристройки и не соответствовали общему стилю, то имиджу богатства и комфорта они явно не вредили. Дом окружали ухоженные газоны и подстриженные кусты самшита. В других дорогих домах на этой улице тоже горел свет, иногда там кто-то подходил к окнам, где-то открывалась дверь гаража, кто-то выезжал или заезжал. Пол подумал, что, наверное, у профессионалов есть свои методы и приемы, пользуясь которыми они определяют, есть ли кто-нибудь в доме. Но Бера с ним не было. Он был один. Поэтому Пол решил воспользоваться своим методом: подождать два часа, и если за это время он не заметит в доме никакого движения, то приведет свой план в действие.


Задира подтягивался на трубе, проходящей над дверью камеры. Он делал уже пятый рывок из обычных пятнадцати, прижимаясь предплечьями к «перекладине», но что-то с ним сегодня было не так. Целый день он не мог вызвать в воображении хоть какую-нибудь песню или хотя бы гитарный аккорд. Задира покопался в памяти и вспомнил, что последний раз он проигрывал музыку в голове перед тем, как его избили. Это была композиция «Пепел» группы «Данциг». Затем пришли эти двое, и музыка из головы улетучилась. Задира сделал последний рывок и почувствовал, как к мышцам спины прилила кровь. Встав на ноги, он сильно хлопнул в ладоши, чтобы высвободить энергию, затем лег на пол и начал отжиматься из положения лежа – обычно он делал это сто раз. Сегодня – тысячу. Неизвестно, сколько еще его здесь продержат, поэтому Задира решил поддерживать себя в форме. Это было осознанное решение. Если с головой у него поплохело, то может предать и тело, и тогда он сразу же станет таким, как все. Завтра утром он встречается с адвокатом, которого ему предоставил суд, и они обсудят предъявленные ему обвинения. А пока его держат в специальном блоке. Это даже неплохо: он один в камере, вместо просмотра телепередач – физические упражнения, пятнадцать минут – душ вечером, перед тем как погаснет свет. Еда, правда, паршивая – пересоленная, жирная, с избытком углеводов. Пока это единственная проблема. На мистера Бесплатного Адвоката он не особо надеялся. Эти парни самые безнадежные из адвокатской братии, и Задира даже подумал было позвонить Ригги и попросить прислать хорошего адвоката. Хотя если проклятый сыщик уже побывал у Ригги, Задира уже покойник. А может, есть еще шанс. Горящие мышцы живота сводило от боли. Он решил подождать до утра и послушать, что скажет общественный защитник, а затем уже звонить Ригги. Задира надел шлепанцы, взял мыло, бритву, полотенце и пошел в душ.


– Вначале я остановился на «Пинночино», но потом решил, что это слишком романтично. Не хотелось, чтобы это выглядело так, будто я форсирую события, – сказал Бер, после того как Сьюзен похвалила «У Донохью».

– Крутое место, – заметила она, – клубное.

– Кроме того, если раскрыть все карты на первом же свидании, чем удивлять женщину потом? – продолжал сыщик, поражаясь собственной разговорчивости.

– Да ладно, Фрэнк, не комплексуй ты, – улыбнулась Сьюзен.

– Извини, в последнее время я редко бываю в таких местах.

– Да? Это из-за того дела?

– Из-за него. Да и вообще работа у меня такая. Я редко…

– Я тоже.

– Ты? Не может…

– А с кем мне ходить на свидания? С этими писаками, с которыми я работаю? Нет уж.

Она допила скотч, черный «Джонни Уокер» со льдом, и заказала бифштекс, как Бер.

– Я салаты практически не ем, – оправдываясь, сказала Сьюзен, с аппетитом принимаясь за еду.

– Это хорошо.

– К тому же ты, похоже, прав. «Пинночино», свечи в винных бутылках… все это имеет налет какого-то отчаяния. А ты когда-нибудь был женат?

– Однажды был. А ты?

– Один раз. А дети?

– Был сын.

– Был?

– Может, поговорим об этом в следующий раз? – Беру вопрос не понравился.

Женщина внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что это значит, затем кивнула и взялась за бифштекс.

– А это кто? – спросила она, глядя на Пэла Мерфи, который мило беседовал с окружавшими его молодыми людьми – их было шестеро, лет по двадцать с небольшим.

– Владелец.

– Так это Донохью?

– Нет, Мерфи.

– Он что, купил это заведение у Донохью?

– Нет, у Магуайра. Мне так кажется. Но Донохью[21 - Донохью, Мерфи, Магуайр – ирландские фамилии.] тоже лицо не вымышленное.

– Ну конечно.

Оба рассмеялись.


Оскар Ригги сидел за коктейльным столиком и нервно тряс левой ногой. Ему осточертел вкус скотча и соленых орешков, и два раза он уже вставал, намереваясь уйти, но в последний момент брал себя в руки. Он уже разок спросил, как пройти в туалет, потом – откуда можно позвонить. Кредитную карточку он уже засветил – последние полтора часа ему все записывали на счет. Ригги сделал все, чтобы официантка его запомнила, а бармен узнал, если полицейские будут задавать ему вопросы. Люди приходили и уходили, потом появились участники какого-то съезда, у которых был обеденный перерыв, – в общем, многие запомнят хорошо одетого господина со сверкающей лысиной, который сидел один за столиком в центре бара. «Наверное, он кого-то или чего-то ждал», – подумают они. Он и в самом деле ждал звонка от Венка и Гилли, которые должны сообщить, что дело сделано. Время тянулось медленно, еле ползло, и Ригги начал заметно нервничать. Он сказал парням, чтобы не торопились и выбрали подходящее место и время, но видел, что те так и рвались в бой, поэтому с минуты на минуту ждал звонка. Все, его терпение лопнуло. Ригги поднял руку, подзывая официантку, чтобы расплатиться. Он поедет домой, сделает несколько звонков, а затем залезет в Интернет. Это, конечно, не ожидание в баре, но он здесь больше и минуты не останется.


Пол барабанил пальцами по рулю и выравнивал дыхание, готовясь принять решение. Последние полтора часа он постоянно думал о Джейми, и это было странно. К воспоминаниям о сыне у Пола был особый подход. Если он позволял себе думать о Джейми больше чем пару минут, воспоминания обрушивались на него нескончаемым потоком, который грозил утопить его, поэтому он старался держать их под контролем. Но, сидя в машине и видя перед собой только большой белый дом, Пол не мог ни на что отвлечься, кроме собственных мыслей, роящихся в голове. Он видел совсем маленького Джейми, который сидит у него на коленях в пижамке с паровозиками, и ощущал его теплую тяжесть в руках. А вот он стоит на правом поле, ему скучно, рука в перчатке опущена. Он вспомнил радостную улыбку на лице своего мальчика, когда Пол делал вид, что не может его найти, и, якобы отчаявшись, говорил: «Я сдаюсь. Ума не приложу, где его искать». И тут Джейми выскакивал из-за форта, построенного из картонных коробок в подвале их дома. Эти воспоминания действовали на Пола как удар в солнечное сплетение, после которого тошнит и никак не можешь отдышаться. Он крепко потер ладонями лицо и вышел из машины.

Ночной воздух обдал его морозцем – обычное дело в конце зимы, когда до весны уже рукой подать. Пол пошел к дому, но не по мощеной дорожке, а прямо через газон. Он не стал стучать или звонить в дверь – сразу подергал ручку. Закрыто. Обошел дом, как они делали с Бером сегодня днем. Двери крепкие, задвижки заперты, не говоря уже о системе безопасности, лампочки которой были хорошо видны через маленькие толстые окошки входной и задней дверей.

Пол вернулся к тому месту, с которого начинал обходить дом, но пути для проникновения внутрь так и не нашел. Он понимал, что нужно быстрее возвращаться в машину и уносить отсюда ноги, но вместо этого присел в садовое кресло на заднем дворике и задумался. За домом было тихо, какофония уличных звуков сюда почти не доносилась. Слабый внутренний голос прошептал ему: «Уходи! Уходи!» – но Пол даже не пошевелился. Он попытался придумать, как объяснит Ригги свое присутствие, если тот вдруг вернется домой и обнаружит его здесь. Не придумав ничего путного, Пол стал размышлять, не попробовать ли ему применить физическую силу, если уж до этого дойдет. Здесь у него возникли сомнения. Тут возможны два варианта: он бьет Ригги по колену, а затем добивает или начинает с неожиданного прямого удара правой по лицу. Ни один из них ему не нравился.

Пол почувствовал, что вечерние звуки мешают ему думать, и сообразил, что находится здесь уже слишком долго и давно пора сматываться. Обходя дом, он увидел небольшой сарайчик, который скрывал мусорные отходы от набегов енотов и других лесных хищников. Пол посмотрел по сторонам и подошел к нему. Открыв дверь, обнаружил в сарае три мусорных бака – два пустых, а в третьем были кухонные отходы. Пол вытащил пакеты с мусором, закрыл сарай и понес их к машине. Он уже открыл багажник, когда фары подъехавшей машины залили его ослепительным светом.


Беру очень нравилось сидеть за столом с молодой красивой женщиной. Ее запахи превратили привычную, как старый халат, кабинку в ресторане в новое, совершенно загадочное место. Ощущался легкий аромат мяты от резинки, которую она пожевала после кофе, а затем засунула в пакетик от сахара; пахло цитрусовыми (Бер решил, что это лак для волос) и цветочными духами. Однако пора было уходить. Во время первого свидания ему совсем не хотелось затягивать разговор до момента, когда обоим уже не о чем говорить. Вообще-то со Сьюзен это было маловероятно, потому что она чувствовала, сколько задерживаться на одной теме разговора, перед тем как переходить к другой, а в какие моменты вообще нужно помолчать. И тем не менее Бер поднял руку, подзывая Кэйтлин, которая стояла у стойки. И она поспешила к ним с уже готовым счетом.

– Еще чего-нибудь, Фрэнк? – спросила официантка сиплым голосом. Да и каким еще он может быть у женщины, работающей в подобном заведении?

– Нет, спасибо, – ответил Бер, прежде взглянув на Сьюзен, которая отрицательно помотала головой. Когда он вынул кошелек, она тут же полезла за своим.

– Можно я…

– Конечно же, нет, – пробормотал Бер, отсчитывая банкноты, – но за предложение спасибо.

– Я знала, что ты скажешь «нет», – улыбнулась Сьюзен, и от этой улыбки его бросило в жар.

– Пошли?

Она взяла сумку, пальто и шарф и выскользнула из кабинки.


Задира зашел в душевую танцующей походкой, хотя музыка в его голове так и не зазвучала. Он освоил эту походку еще во время первой отсидки. Задира понял тогда, как это важно – демонстрировать уверенность даже тогда, когда ее не чувствуешь. Он прошел мимо двух амбалов, которые уже заканчивали мыться, и направился к крайним кабинкам. Задира слегка напряг мышцы спины и почувствовал, что накачаны они неплохо, но до этих двоих ему далеко, что и неудивительно при весе восемьдесят четыре, ну максимум восемьдесят шесть килограммов. Эти два лба, которые, закрыв воду, уже вытирались, были тяжелее его килограммов на двадцать каждый, что им явно не стоило особых усилий. Тюремные полотенца едва сходились у них на поясах. Задира прислушался к звуку своих шагов по кафельному полу, осознав вдруг, что обманывал себя – мускулатура у него что надо, но ростом он не вышел. К тому же за время бездействия он потерял изрядную долю скорости и стремительности, которые считал своим основным преимуществом. Задира решил, что если ему удастся отсюда выбраться и сесть на диету, он сократит число подходов, увеличит количество повторов, повысит скорость движений и в результате станет жилистым, как азиатский кикбоксер. Хватит уже быть быком, пора стать коброй.

Задира следил вполглаза за парнями, которые, собрав свои вещи, вышли из душевой. Он отрегулировал температуру воды, встал под душ и намылился дешевым тюремным мылом. Он уже смывал мыльную пену, когда вошли они – три огромных мускулистых амбала. Задира услышал звук их шагов, который не заглушила льющаяся вода. Боковым зрением он увидел шлепанцы первого из них совсем рядом, и это было плохим признаком. Задира решил не дергаться и повернулся к ним спиной, чтобы показать, что не боится. Но они не собирались пугать его. Они пришли не для этого.

Первый удар, мокро шлепнувший Задиру по пояснице, застал его врасплох. На секунду он ощутил самодовольную уверенность, потому что удар показался ему легким и безболезненным, и повернулся было, чтобы надрать задницы этим типам. Конечно, драться нагишом было не совсем удобно, но думать об этом было некогда – его охватила ярость. Потом его тело вдруг осознало, что это был вовсе не шлепок. Его чем-то пырнули.

– Черт! – выдохнул Задира, чувствуя, как холодеет почка. Ее как будто заморозили.

Затем на него обрушились удары заточками, как рой разъяренных пчел. Он попробовал отбиваться кулаками, но удары были уже слабыми и цели не достигали. Удары же нападавших каждый раз оставляли ярко-красные кляксы крови на бледной коже Задиры. Ноги его ослабели и превратились в желе. Он даже не упал, а буквально стек на пол, прямо под душ. Нападавшие немного постояли над ним – трое чернокожих, которых он никогда не видел, с пустыми, ничего не выражающими лицами.

– Добро пожаловать в тюрьму штата, амурчик,[22 - На уголовном жаргоне – насильник малолетних.] – сказал один из них сквозь зубы.

Они подставили свои окровавленные заточки под струю воды и, когда они стали чистыми, повернулись и вышли из душа. В глазах у Задиры потемнело. Он уже почти ничего не видел. Прищурился – перед глазами оказался кафельный пол. По нему широким потоком его кровь стекала в сливное отверстие в нескольких сантиметрах от лица.

«А ведь я был не такой, как все», – промелькнуло в голове. Он глубоко вздохнул, и это был его последний вздох.


Они шли по небольшой автостоянке возле «У Донохью», когда услышали стаккато двух одновременно закрываемых автомобильных дверей. Бер посмотрел туда, откуда раздались звуки. Там стояла машина с работающим двигателем и включенными фарами. От нее к ним направлялись двое. «Опять ищейки Помероя», – подумал сыщик. Появление полицейских ему не помеха, беспокоиться тут нечего и уж тем более незачем возвращаться в ресторан.

Двое, верзила и коротышка, ускорили шаги. Шли они молча, в глазах горела жажда крови, и до Бера дошло, что никакие они не полицейские.

– Спрячься за машиной, – бросил он вполголоса Сьюзен и швырнул ей ключи. Только сейчас он разглядел, что в руках у обоих типов куски арматуры.

Впереди враскорячку, как краб, шел толстяк коротышка. В одной руке он держал железяку, другой закрывал подбородок, готовый к атаке. Бера, правда, они тоже врасплох не застали. Он почувствовал азарт, а вместе с ним и выброс адреналина.

Боковой удар ногой, выполненный сильным, хорошо тренированным мужчиной ростом под два метра, – мощный маневр, противодействия которому улица еще не придумала, и коротышка сполна почувствовал это на себе. Бер нанес ему удар прямо в незащищенную середину корпуса. Несмотря на то, что при росте сто семьдесят сантиметров Венк весил почти сто пять килограммов, удар буквально оторвал его от земли. Он тяжело приземлился на пятую точку, громко крякнув от боли, и выражение его лица при этом было совершенно идиотским.

Бер успел вернуться в левостороннюю стойку и распрямиться, когда верзила нанес ему удар по голове. Сыщик собирался его блокировать, но мышцы левого предплечья уже приняли на себя скользящий удар. Теперь оно будет болеть несколько недель, а синяк продержится несколько месяцев, благо до кости удар не дошел. Бер, развернувшись, нанес правой сокрушительный удар в подбородок долговязому. Он был настолько сильным, что передался по всей руке до самого плечевого сустава. Верзила повалился назад, осел на колени, и прут выпал из его руки. Да, это сломанная челюсть как минимум.

Бер оглянулся и увидел, что Сьюзен сидит на корточках возле бампера. Он повернулся к коротышке, ожидая от того ответного удара или хотя бы размахивания пистолетом. Тот, тяжело дыша, стоял на четвереньках, а изо рта у него стекала обильная слюна. Сыщик подхватил железный прут и сделал шаг в его сторону, пока тот силился встать на ноги. Бер топнул ногой, и толстяк, развернувшись, рванул со стоянки в сторону улицы. Если бы не Сьюзен и не дикая боль в предплечье, Бер, может быть, и погнался бы за ним, но вместо этого он решил уделить внимание долговязому, который ухитрился отползти уже метров на десять. Затем он с трудом встал и, покачиваясь, побежал длинными шагами за напарником. Они прыгнули в «гран-торино» без номерного знака и дали задний ход. Машина выехала на улицу, рывком набрала скорость и скрылась из виду.

Бер стоял согнувшись и боялся потревожить левую руку, когда на его плечо опустилась чья-то рука. Он вздрогнул, сбросил ее и обернулся. Это был Пэл Мерфи.

– Я тут услышал шум, – сказал Мерфи.

– Какой шум? – искренне удивился сыщик.

Ему казалось, что дрались они в полной тишине. Вначале он поймал на себе удивленный взгляд Пэла, а затем Сьюзен. И когда Бер мысленно воспроизвел драку, он понял, что все три ее участника, атакуя, издавали истошные боевые крики. Его собственное: «Ки-ай!» – было инстинктивным и очень громким. Пэл, скрипнув кожей пиджака, осторожно положил руку Беру на плечо, а другой взял Сьюзен за талию.

– Пойдемте, выпьете чего-нибудь, пока полиция приедет.

– Не надо полиции, – буркнул Бер.

Пэл посмотрел ему в глаза и кивнул:

– Хорошо. Тогда только выпивка. И холод на предплечье.


Глава 27


Бер мчался по улицам. Он все же позволил Пэлу увести себя и Сьюзен назад в ресторан. Уже через двадцать минут, после пары бокалов виски «Тулламор Дью», его рука была обложена кусочками льда и обернута в полотенце. Сьюзен немного отошла от шока, ее щеки порозовели.

– Веселое свидание, Фрэнк, – улыбнулась она ему поверх бокала.

Сыщик попросил Пэла отвезти ее домой. Они крепко обнялись и пообещали друг другу встретиться снова, причем Бер очень боялся, что она может не сдержать своего обещания.

С Полом связи не было. Он вспомнил, как Ригги попытался узнать, кто такой Пол, и как он его оборвал. Он достал сотовый и всего мгновение размышлял, стоит ли звонить работодателю. Странно, но сыщик поймал себя на мысли, что больше не воспринимает его в таком качестве. И несмотря на то, что Пол ему платил, у Бера никогда ни с одним клиентом не было таких отношений. Они не были партнерами, друзьями тоже не были. Сейчас их связывало нечто большее. Они не были родственными душами в общепринятом значении этого понятия, но именно в душевной сфере их пути и пересеклись. Они встретились в одной точке времени и пространства в поиске ответа на мучивший их обоих вопрос, и ничто не могло их разлучить, пока они этот ответ не получат.

Бер позвонил Полу домой, но к телефону никто не подошел. После четырех-пяти гудков, но до включения автоответчика, он отключился. Затем набрал сотовый, но и там отозвался только автоответчик, и он оставил голосовое сообщение: «Это Фрэнк. Сегодня вечером смотри в оба. Если вдруг дверная ручка скрипнет или ветка в окно стукнет – сразу звони в полицию и мне. Позвони, когда получишь это сообщение».

Он еще раз позвонил по домашнему телефону, собираясь оставить сообщение, но трубку взяла Кэрол.

– Алло, – сказала она как-то отстраненно.

Сыщик не понял, то ли он ее разбудил, то ли она всегда теперь пребывала в таком состоянии.

– Это Фрэнк Бер. Я могу поговорить с Полом?

– Его нет. Я вообще-то поднималась на второй этаж, но, по-моему, он не приезжал. Что случилось?

– С вами все в порядке?

– Да, а что?

– В доме все закрыто? Окна, двери?

– Да…

– Ничего не открывайте. Я буду через пять минут.


Сотовый Пола настойчиво звонил, но он и не думал отвечать. Сейчас он был занят тем, что пытался справиться с управлением и не превысить скорость. У Пола было ощущение, что в багажнике у него труп. Когда он резко поворачивал, там все гремело, а машину немного заносило. Пол не помнил, когда в последний раз поступал так необдуманно, и, увидев свет фар подъехавшей машины, решил, что сейчас за это заплатит. Он был уверен, что это Ригги. Однако машина лишь сбросила скорость, и водитель озадаченно уставился на Пола. Он проехал дальше и повернул к дому, но в этот момент Пол уже сидел в «лесабре» и трогался с места.

Он заехал в гараж, оставив дверь открытой, и почувствовал, как уровень адреналина в крови постепенно снижается. Пол взял с сиденья сотовый и увидел, что ему звонил Бер и кто-то оставил сообщение. Все потом. Открыв багажник и достав мусорный мешок, Пол наклонился, чтобы развязать его, и тут в гараж вошла Кэрол – в пижаме, поверх которой был накинут халат.

– Я услышала звук мотора, – сказала она, с интересом глядя на то, чем он занимается.

– Привет, что случилось? – спросил Пол.

– Может, это ты мне скажешь, что случилось?

Свет фар машины, которая подъехала и остановилась перед гаражом, ослепил их обоих. Из машины выскочил Бер и побежал к ним. Его рука была обмотана полотенцем.


Отдельные события этой ночи сложились в единую картину, пока они втроем разбирали мусор из дома Оскара Ригги. Кэрол большую часть времени молчала. Теперь ей стали понятны отлучки мужа, но она и представить себе не могла, что дело зашло так далеко. Пол опустил от стыда голову, когда Бер ругал его за самодеятельность, а когда сыщик рассказал о нападении возле ресторана, супруги подавленно переглянулись.

– Мы явно наступили ему на больную мозоль, – сказал Пол, имея в виду Ригги.

– Да, наверное, – заметил Бер, – и в ответ он решил наступить на мозоль мне.

Кэрол ужаснулась, когда сыщик закатал рукав, мокрый от растаявшего льда, и показал распухшее предплечье.

Улов из мусорных мешков не впечатлял: старые, тщательно разорванные счета за коммунальные услуги – кабельное телевидение, электричество и воду (счетов за телефон нет); упаковки от продуктов – как свежих, так и замороженных. Еще были журналы: «Спортс иллюстрейтед», «Индианаполис», «Маней» и «Плейбой». Они узнали, что Ригги предпочитает скотч, хороший скотч. Еще они обнаружили в мусоре старые кроссовки и кучу грязных носков. Оказалось, что размер ноги у него сорок четвертый. Были еще пластиковые упаковки и стикеры от CD и DVD. Разбирая мусор, они не забывали следить за улицей – не появится ли какая-нибудь подозрительная машина.

Наконец искать больше стало нечего.

– Думаю, я зря рисковал, – сказал Пол, а Бер хлопнул его по плечу, чтобы подбодрить.

– Уже поздно, – заметила Кэрол. – Сейчас нужно или включать кофеварку, или ложиться спать.

– Домой поедешь? – спросил Пол сыщика.

– Может, я останусь на всякий случай? – предложил Бер.

Супруги дружно кивнули.

– Можете занимать комнату Джейми, – сказала Кэрол.

Бер оценил услышанное. Он откашлялся и ответил:

– Мне бы поближе к входной двери. На диване.

– Хорошо. Я принесу подушку и одеяло. – Кэрол прошла в дом.

Детектив спросил Пола вполголоса:

– Пушка есть?

– Нет, а у тебя?

Кэрол остановилась на полпути, услышав это.

– О Боже!

Бер сказал погромче, чтобы было слышно и ей:

– Это всего лишь предосторожность. Обычно я оружие не ношу.

– Бейсбольная бита Джейми подойдет?

– Вполне.

Мужчины вошли в дом.

Кэрол прислонила биту к ножке дивана и поднялась наверх, в спальню. Бер как раз просматривал номера телефонов в сотовом, когда Пол остановился у лестницы на второй этаж и задал вопрос, который не давал ему покоя весь вечер:

– После того что произошло сегодня… Ты не отступишь?

– Это не в моих правилах, Пол, – ответил Бер.


Ригги не помнил, когда в последний раз так нервничал. Он был уже в вестибюле гостиницы, когда ему позвонили Венк и Гилли. Венк говорил, а Гилли на заднем плане что-то невнятно бормотал из-за сломанной челюсти, а смысл был в том, что все кончилось очень плохо. Ригги не раздумывая сделал резкий левый поворот к стойке администратора и снял номер, распорядившись принести туда из машины сумку с вещами. И попросил сохранить в полной тайне его пребывание в гостинице, ни с кем не соединять его по телефону и не принимать для него сообщений, и чтобы на стойке регистрации никто о нем даже не заикался. Пятидесятидолларовые банкноты гарантировали выполнение всех его пожеланий.

Ночь была длинной и тревожной, совсем непохожей на те, что он проводил в дорогих отелях, с заказом ужина в номер и реками шампанского в компании молодых красавиц.

И когда утренний свет наконец забрезжил между закрытыми почти наглухо шторами, он понял, что не сомкнул глаз ни на минуту. Ригги заставил себя взбодриться, заказал в номер яичницу, тосты и капуччино, а затем он отправился в душ, где двадцать минут, пока не принесли завтрак, стоял то под холодной, то под обжигающе горячей водой. И только присев на край кровати в гостиничном халате, он почувствовал, что успокаивается. В конце концов, он ведь почти не засвечен. Ригги решил пожить в гостинице еще несколько дней и предпринять всего одну вылазку домой за одеждой и другими необходимыми вещами. А еще он решил, что больше не будет зацикливаться на недавних неудачах. Сейчас ему нужно думать только о позитивных вещах, о том, как он все исправит. Ригги позавтракал, оделся, включил телевизор и повесил на ручку двери табличку: «Не беспокоить». Когда вернется, вызовет горничную, чтобы убрала номер в его присутствии. Проверив коридор и убедившись, что никто и ничто ему не угрожает, Ригги вошел в лифт.

Он мог бы, конечно, послать кого-нибудь из своих людей, но после прокола Венка и Гилли неожиданно для себя самого решил, что верить нельзя никому. Впрочем, положа руку на сердце, он просто хотел еще раз взглянуть на свой дом и убедиться, что вокруг не шастает полиция или кто-то еще. Если все будет чисто, он зайдет, возьмет кое-какие вещи, избавится от некоторых бумаг, все закроет и исчезнет – на все про все десять минут. Проезжая по своему кварталу, он почти успокоился. На улице было тихо, слышалось только щебетание птиц. Хороший дом в престижном районе не только грамотное вложение денег, но и соответствующий уровень жизни. На первый взгляд на его улочке ничего не произошло, не происходит да и в принципе не может произойти. Ригги проехал мимо дома и повернул за угол. Сделав круг, он опять проехал мимо, помедленнее. Потом еще раз и, только убедившись, что все тихо, свернул на дорожку, ведущую к гаражу. Он открыл его дверь с пульта, заехал внутрь и, не закрыв дверь гаража и не выключив двигатель, прошел в дом. Он зашел в переднюю комнату, которую риелторы обычно называют «грязной», закрыл дверь в гараж. И почувствовал, что в доме что-то не так. Поразмыслив, он понял, что не услышал звук сработавшей сигнализации. Ригги посмотрел на панель и увидел, что лампочки горят зеленым, хотя вчера вечером, уезжая из дома, сигнализацию он активировал.


Глава 28


Было темно, Кэрол еще спала, а Пол и Бер уже прибыли домой к сыщику.

– Сделай мне кофе, пожалуйста, пока я приму душ, – попросил Бер и пошел проверить автоответчик. Запись была всего одна. Голос женский: «Привет, Фрэнк. Это Сью. Хотела сказать спасибо за вчерашний вечер. И еще попросить: когда будешь звонить мне, не забудь сказать еще раз, что такого, как вчера, с тобой еще не случалось. Да, еще: будь осторожен».

По дороге в спальню Бер улыбался.

Пол наливал вторую чашку кофе, когда раздался стук в дверь. Фрэнк, натягивая штаны, с мокрыми волосами, подошел к двери и распахнул ее. На пороге оказался худой смуглый человек с черными волосами, которые, будь подлиннее, здорово бы курчавились. Нос у него был большой и напоминал носовую часть судна викингов.

– Это Тумбакис, – представил его Бер.

Человек переложил потертый саквояж из правой руки в левую и протянул мозолистую ладонь.

– Как дела?

Пол уловил акцент Восточного побережья. Не Новая Англия, конечно, скорее Нью-Йорк. Голос Тумбакиса звучал четко и ясно, хотя синева под глазами говорила о его трудном прошлом.

– Кофе? – предложил Бер и пошел менять повязку на руке.

Пока он этим занимался, Пол смог полюбоваться не только на его предплечье, распухшее и черно-багровое, но и на рубцы, порезы и шрамы (особенно пурпурный звездообразный шрам на пояснице), которыми на обширном теле Бера была написана вся летопись его уличных, и не только, боев.

Потом они пили кофе. Тумбакис не говорил, что привело его в дом Бера, а Пол не спрашивал, поэтому они вяло беседовали о футболе.

Через полчаса они уже сидели в машине Бера недалеко от дома Ригги, за углом, откуда он отлично просматривался. Вчера Пол следил за домом с улицы и теперь увидел, что выбрал место неудачно. Тумбакис, который оставил свою машину в двух кварталах отсюда, расположился на заднем сиденье и следил за домом, вытянув шею между Бером и Полом.

Мужчины наблюдали за домом минут пятнадцать. В других домах уже обозначились признаки утренней активности, но здесь все было тихо.

– Так, – ни к кому не обращаясь, сказал сыщик, достал сотовый и набрал номер. В тишине машины всем были слышны приглушенные гудки. После нескольких гудков включился автоответчик. Полу стало даже неловко оттого, что, оказывается, так просто проверить, есть ли кто-нибудь дома. Бер отключился, затем опять набрал номер.

– А что, его номер есть в справочнике? – спросил Пол, мысленно ругая себя за вчерашнюю оплошность.

– Нет, но у меня есть специальный справочник, где по адресу можно определить номер. Очень помогает.

Пол почувствовал себя гораздо лучше.

– Ладно, будем выдвигаться. – Бер убрал телефон и вылез из машины.

Вот и все – быстрая проверка, и никакого длительного и тягостного наблюдения.

Первым шел сыщик, за ним – Тубакис, последним – Пол.

– Ты ведь знаешь, замки – это не мое, – сказал Тумбакис. – Я, конечно, могу попробовать, но…

– Да ладно, мы просто посмотрим, – уверенно заявил Пол.

Они обходили вокруг дома, когда сыщик ткнул пальцем в стикер компании по производству систем безопасности, наклеенный на одном из окон фасада.

– Вижу-вижу, черт бы их побрал, – заметил Тумбакис по пути к боковой двери. – Синяя эмблема фирмы «Вэлиант».

– Проблема? – спросил Бер.

– Когда попадем внутрь, у нас будет не минута, а только тридцать секунд, – ответил Тумбакис. – И с дверью надо поосторожнее, пока будем снаружи, – там внутри контактные полоски.

– Фу, – выдохнул детектив, когда они подошли к двери.

Он внимательно осмотрел полотно двери, затем ручку и замок. Действовал он быстро. Взвизгнула открываемая молния, и в его распоряжении оказался набор инструментов, смахивающих на стоматологические, – шестигранные ключи, шила, крохотные отвертки и с десяток (Пол уже знал, как они называются) монтировок и вращателей.

– Ты точно не хочешь попробовать? – еще раз спросил Бер Тумбакиса.

– Нет. Могу просверлить.

Фрэнк посмотрел на него, затем сел на корточки и принялся за работу. Тумбакис с Полом делали вид, что кого-то ждут, и прикрывали собой Бера. Спустя несколько минут Фрэнк встал. На улице по-прежнему все было спокойно.

– Ну ладно.

Пол посмотрел на замок, который с торчащими из него инструментами напоминал пациента врача-иглотерапевта. Сыщик придерживал маленький искореженный кусок металла рукой, чтобы не выпал.

Тумбакис открыл саквояж и достал какой-то хитрый инструмент и крохотные двухсторонние зажимы-«крокодильчики» с прикрепленным к ним красным проводом, который он набросил на шею, как измерительную ленту закройщика. Он протянул саквояж Полу, и тот с удивлением оценил его тяжесть.

– Держи его так, чтобы он был у меня под рукой, – сказал Тумбакис Полу и кивнул Беру.

– Если нам придется делать отсюда ноги, идти быстро, но не бежать, – распорядился Бер.

Он нажал на ручку. Раздался щелчок замка, а лицо сыщика скривилось от боли. Поврежденная рука дала о себе знать. Дверь открылась, и они вошли в дом.

Пустынно и тихо, слышны были только их шаги по кафельному полу и писк предупреждающего сигнала перед срабатыванием охранной системы. Тумбакис подошел к панели сигнализации. Его руки быстро, как птичьи крылья в полете, замелькали в воздухе. Неподошедшие насадки со звоном летели на пол. Наконец ему удалось найти нужную, он несколько раз повернул ее, и крышка панели поддалась.

Пол нагнулся, быстро собрал насадки с пола, глядя на открывшийся клубок проводов. Теперь, когда крышки не было, звук сигнала стал громче – во всяком случае, так казалось Полу. Тумбакис быстро присоединял зажимы, восстанавливая цепь системы сигнализации. Время летело еще быстрее – полминуты уже давно прошло, и Пол уже приготовился услышать вой сигнализации, когда Тумбакис поставил последний зажим, поднял руки, как участник родео, связавший теленка, и отошел от панели в наступившей тишине. Он отодвинул болтающуюся панель в сторону, чтобы им были видны лампочки, горящие зеленым светом.

– Приведи панель в порядок и можешь идти. Да, спасибо. – Бер протянул руку Тумбакису, и тот коротко кивнул. – И забудь, что ты здесь был.

Тумбакис подмигнул Беру:

– Не волнуйся. Я не забуду о том, другом случае.

Бер обратился к Полу:

– Ну что, вперед?


– Хочешь попытаться его открыть? – спросил Пол.

Они с Бером медленно прошлись по дому, комната за комнатой, которые были отлично обставлены, но не загромождены мебелью. Кожаные диваны темных тонов, ковры и стены – однотонные. Чувствовалось, что к отделке дома отнеслись добросовестно и что занимался этим мужчина: в гостиной доминировали телевизор с большим экраном, DVD-плеер и стереосистема. Они бегло ознакомились с коллекцией музыки и фильмов, которую собрал Ригги. Довольно обширная – в основном классический рок: Пит Сигер, «Кто», «Стоунз» и так далее, вплоть до «Ганз-н-Роузиз»; драмы «Крестный отец», «Лицо со шрамом», «Уолл-стрит» и все творческое наследие Тарантино.

– Это не то, – уверенно заявил Бер, когда за рядом белых рубашек они обнаружили в стене сейф.

– Не то? – не понял Пол.

Они стояли в кладовке главной спальни, через дверной проем которой виднелась огромная, аккуратно заправленная кровать.

– Это сейф не для самых ценных вещей, понимаешь? Чтобы такой осторожный парень поставил сейф в главной спальне? Не думаю. Это же первое место, куда заглянет любой. – Они и сами, войдя в спальню, сразу же направились в кладовую.

Бер покрутил ручку.

– А вдруг? – сказал он. Но сейф не открылся. – Дешевые жестянки вроде этой грабители выдирают из стены, приносят к себе и там уже с ними работают.

Он поправил рубашки, чтобы они висели как раньше. Бер с Полом осмотрели спальню, ванную комнату и гостевые спальни. В одной из них стояла старая мебель, стерео и клюшки для гольфа, в других – только кровати.

– Давай-ка спустимся вниз и осмотрим кабинет, – предложил Бер.

Когда они были уже на лестнице, послышался звук открываемой двери. Пол замер с лихорадочно забившимся сердцем.

– Тумбакис, – успокоил его сыщик.

Дверь закрылась. Пол кивнул, и они двинулись дальше.


Стены кабинета были увешаны книжными полками, на которых стояли в основном не художественные бестселлеры, а большие красочные альбомы по истории европейских автопроизводителей – «Мерседес», «Порше» и «Мазерати».

На темном деревянном столе раскрытая книга для записей, в которой небрежным почерком Ригги были сделаны пометки с номерами телефонов и датами. В кабинете стоял еще один телевизор, видеомагнитофон и DVD-плеер. Между книжными полками – фотографии африканских животных в рамках: слон, зебры на водопое и лев на охоте. Бер немного посидел в новеньком красном кожаном кресле, затем занялся ящиками стола.

Фрэнк выложил на стол и открыл чековую книжку размером с гроссбух. Остаток был вполне приличным – измерялся чеком с пятью нулями. Из других ящиков он достал отчеты нескольких брокерских компаний и показал их Полу – там уже фигурировало шесть нулей.

– А он неплохо живет, – пробормотал детектив.

Пока Пол изучал корешки книг на полках, Бер положил документы на место, откинулся в кресле, посмотрел через плечо в окно, и на его лице появилось удивленное выражение. Сыщик взглянул на стену с книжными полками, затем на дверь, встал и прошелся по кабинету, пытаясь оценить его размеры. Вышел в гостиную, походил по ней, вернулся в кабинет, задумчиво нахмурившись.

– Что? – спросил Пол.

– Да вот, кабинет…

– Что?

– Маленький он какой-то. Сам посмотри. – Бер показал на окно, затем на книжную полку. – Это сторона дома, верно? Гостиная идет по этой же стене, поэтому она должна заканчиваться здесь.

– Книжные полки встроены в стену, – ответил Пол, пытаясь уловить ход мысли сыщика.

– Но ведь не на такую же глубину…

– Ну да. Они должны заканчиваться вот здесь, – понял Пол, показывая на пространство между полками. – А что, если… – Он не закончил вопрос, потому что не смог его сформулировать.

– Я уже видел такое, – сказал Бер и потянул полки на себя. Они не сдвинулись с места. Он с силой нажал на них. Опять ничего. Тогда он ударил по ним плечом. Раздался щелчок. Бер опять потянул полки, которые на этот раз плавно отошли от стены. Мужчины переглянулись. Между полками и внешней стеной дома была ниша, около полуметра глубиной. Здесь высились шкафы для хранения документов с множеством ящиков.

Бер сел на корточки, Пол рядом с ним и попробовал открыть ящик. Тщетно.

– Сможешь подобрать отмычку? – спросил Пол.

– Зачем? – Сыщик достал универсальный инструмент «Лазерман», выдвинул тупое лезвие, вставил между краем ящика и стенкой шкафа и нажал. Ящик открылся.

Бер достал из него папки и стал их просматривать. Пол стоял рядом и заглядывал в документы через его плечо, стараясь не закрывать свет. Одни документы были написаны от руки, другие – напечатаны, но на большинстве из них были только колонки инициалов и цифр напротив них. Здесь была какая-то система, и Пол старался ее понять.

– Похоже на учет.

– Да, я тоже думаю, что это учетные записи. И закодированы они довольно просто.

Бер подергал другие ящички.

– Может, в одном из них хранится ключ?

Но они были закрыты, и сыщик не стал терять время, открывая все подряд. Вместо этого мужчины решили попробовать разобраться в уже имеющихся папках.

– Это, наверное, инициалы, – высказал догадку Пол, и Бер кивнул.

– А это даты, – предположил сыщик и, похоже, не ошибся.

– А это что? – спросил Пол, уже догадываясь.

– Это суммы, – ответил тихо Бер, почти уверенный в правильности своего ответа. – Платежи в два приема. А внизу страницы – итог за месяц.

Они просмотрели уже несколько папок, когда Пол, пошатнувшись, прошептал:

– Боже…

– Что такое? – спросил Бер.

– Вот, внизу страницы…

Там стояли инициалы «дж. г.», написанные строчными буквами. Сыщик посмотрел на них, затем на Пола, и они поняли друг друга без слов. В этот момент раздался звук открываемой двери гаража.


Ригги внимательно осмотрел панель охранной системы и возле винтов крепления обнаружил несколько едва заметных царапин. Попробовал вспомнить, были ли они раньше. И тут Ригги ощутил, что энергетика в доме изменилась. Он почувствовал чье-то незримое присутствие, неуловимое движение и понял, что в доме кто-то есть. Где-то глубоко начала закипать злоба, и он в ярости бросился в глубь дома. Из кабинета слышались шаги. «Кто бы это ни был – убью», – пронеслось в голове. Ригги зашел в кухню и посмотрел на набор ножей, раздумывая, не взять ли один. Пистолет был в сейфе наверху. Если воры вооружены – нож не поможет. Он решил, что справится с ними голыми руками.

Ригги вышел из кухни в коридор и увидел их. Двое мужчин – один внушительных размеров, другой еще больше. Их силуэты четко выделялись на фоне дверного проема. Он сразу же понял, кто это, и от их присутствия в доме в его жилах застыла кровь.

– Какого хрена вы тут делаете? – заорал Ригги, надеясь, что гнев в голосе поможет скрыть страх.

– Мы постучали, дверь открылась, и мы вошли… – ответил сыщик.

Через открытую дверь он увидел книжные полки, отодвинутые от стены. Молчаливый партнер сыщика стоял рядом. Одна рука сжата в кулак, в другой – папка. Волна паники накрыла Риги, ударила в живот, и он почувствовал тошноту.

– Пора поговорить, Ригги.

– Ах ты, урод, – прорычал молчаливый и сделал шаг в сторону Ригги.

Тот начал пятиться в сторону кухни.

– Я вызываю полицию… – Ригги развернулся и побежал.

Он влетел в гараж, скользнул на сиденье машины. Колеса пробуксовали по окрашенному полу гаража, Ригги включил передачу и вырулил на дорожку. Он повернул направо, затем на углу – еще раз направо, в зеркало заднего вида увидел, как преследователи бегут по газону, пытаясь его догнать. Ригги взглянул вперед и едва успел объехать грузовик садовника, припаркованный рядом с машиной соседа. Надавив педаль газа, он рванул на Бэйхилл-драйв. Ригги понятия не имел, куда едет.


Чтобы кого-то поймать, напомнил себе Бер, нужно сохранять спокойствие и объективно оценивать обстановку. Этот принцип подходил для сбора улик, в равной степени он был актуален и для автомобильной погони. Если вторжение в дом Ригги было решением, принятым под влиянием эмоций, то теперь следовало действовать более обдуманно. Они бежали по газону к машине, Пол с папкой в руке. Лучше было бы оставить ее в доме, но возвращаться и водворять ее на место… Нельзя, чтобы Ригги сбежал и натравил на них полицию. Когда Пол с Бером сели в машину, сыщик завел двигатель, а потом потратил целых пять секунд на то, чтобы пристегнуться.

– Пристегнись, – бросил он Полу и, не дожидаясь, пока тот это сделает, выкрутил руль сильно болевшей рукой и понесся по Хитерстон.

Машина Бера была в хорошем состоянии, и скорости переключались плавно, вжимая обоих в спинки сидений. Фрэнк видел автомобиль Ригги метрах в пятистах впереди – он как раз поворачивал на Бэйхилл. Главное, когда преследуешь кого-то на машине, это попытаться ехать быстрее его на ровных участках дороги, а при входе в поворот постоянно давить на тормоз, не сбрасывая газ, чтобы не терять скорость. Бер освоил такой способ вождения еще лет десять назад, на воскресных курсах. Сейчас он активно использовал обе ноги – левую на тормозе, правую на педали газа, чтобы не терять обороты при выходе из торможения на поворотах. В результате они приблизились к машине Ригги примерно на двести метров. На перекрестке Бер быстро посмотрел направо и налево, чтобы не задеть машину, едущую сбоку, и не нарваться на полицию. Если патрульные вмешаются – быть беде. Они с Полом не смогут внятно объяснить, за кем и за чем они гонятся, и их арестуют. Беру совсем не улыбалось попасть в кутузку, а если заберут еще и Пола, его профессиональная репутация в глазах клиентов будет безнадежно загублена. Он посмотрел на своего пассажира. Пол сидел, вжавшись в сиденье, и держался одной рукой за ручку двери, а другой упирался в приборную панель. Он молчал, от страха не осталось и следа. Пол смотрел в ветровое стекло напряженным взглядом охотника. На следующем повороте Ригги потерял контроль над машиной, и ее сильно занесло.


Ригги не знал, что дает преимущество в тридцать секунд, когда уходишь от погони. Он думал, что этого будет достаточно, чтобы сделать несколько поворотов и оставить преследователей далеко позади. Однако довольно скоро понял, что ошибался – красно-коричневый «олдсмобил» нарисовался в зеркале заднего вида.

– Вот черт! – Ригги шлепнул рукой по рулю и выжал педаль газа, чтобы разогнать свой «катлас».

Эта машина – зверь на прямых участках. Четверть мили она проскакивает примерно за пятнадцать секунд, но вот повороты никогда не были сильной стороной американских автомобилей. Несколько раз он делал повороты так быстро, как только мог, но с каждым взглядом в зеркало убеждался, что «олдсмобил» приближается. Ригги никак не мог решить, куда ехать. Можно было поехать в офис адвоката, но это далеко, и даже на такой скорости дорога займет не менее получаса. В голове ни одной стоящей мысли. Он не знал, куда ехать, никакого плана у него не было, маршрута – тоже; где следующий поворот, он не представлял и ничего не видел, кроме асфальта, летящего под колеса.

На очередном повороте зад машины занесло. Пытаясь выровнять машину, Ригги выкрутил руль слишком резко и задел крылом припаркованный «эксплорер». «Катлас» понесло на высокий бордюр, и Ригги почувствовал, как при ударе передние колеса лопнули и машина взлетела, покачиваясь в полете. Ветровое стекло заполнило голубое небо. «Мне конец», – промелькнуло в сознании, а потом было мощное дерево и зеленая трава. Воздух наполнился едким запахом охлаждающей жидкости, послышался звук бьющегося стекла и скрежет металла. А потом наступила темнота.


Глава 29


Бер и Пол выскочили из машины, двигатель не заглушили. Пол держался на полшага сзади. Искореженный «катлас» лежал на крыше, из него капали разноцветные жидкости, колеса медленно вращались. Изуродованное и окровавленное тело Ригги наполовину вывалилось из окна, а рулевая колонка глубоко вошла в живот. Ветровое стекло вылетело. Судя по всему, Ригги не пристегнулся и выбил его головой. Вокруг начали останавливаться машины – водители выходили поглазеть на кровавое зрелище. Бер достал сотовый, набрал 911, вызвал «скорую» и назвал диспетчеру адрес. Ригги шевельнулся, открыл глаза и прищурился, пытаясь что-то разглядеть. Его правая рука потянулась к чему-то, лежащему на вырванной с корнем траве. Бер проследил за рукой взглядом. Пол первым увидел распятие, прикрепленное к четкам, которое от удара вылетело из машины. Он наклонился, схватил четки и сжал в кулаке, чтобы Ригги не мог до них дотянуться.

Было понятно, что он умирает, и Бер собирался с силами для того, что ему предстояло сделать. Он наклонился к окровавленному лицу.

– Ты отбирал детей через врачей, которые сидели в твоих центрах?

Ригги едва заметно кивнул.

– А как ты о них узнавал? – допытывался Бер.


«Плохо. Я умираю». Он чувствовал, что глубоко внутри у него все изорвано и изломано и жизненные силы постепенно покидают его. Мысли и слова потеряли связь. Ригги не мог даже пошевелить губами. Дотянуться бы до четок – тогда он попросит у Бога прощения. Он посмотрел на молчаливого, который перехватил их, и беззвучно пошевелил губами:

– Кто ты?

Ответа Ригги не дождался и засомневался, произнес ли он вообще эти слова.

По небу плыли легкие облака. Слабый ветерок шевелил травинки возле его лица. Ригги унесся мыслями к Рамону Понсетерре, к его прошлым и будущим заказам, которые он уже не сможет выполнить. Его несколько раз похлопали по щекам, и он начал приходить в себя.

– Когда они становились ненужными, ты их убивал? – Бер дыхнул ему в лицо запахом кофейной гущи.


Ригги еле дышал.

– Давай, для тебя все кончено. Колись, – требовал информацию Бер, хотя внутри у него все переворачивалось.

– Их нет, – прохрипел Ригги.

Почему-то Бер был уверен – Ригги не имел в виду, что они мертвы.

– Ты их где-то держишь, чтобы они были под рукой?

Ригги покачал головой и потратил драгоценное дыхание, чтобы сказать «нет».

Бер почувствовал отвращение и на мгновение засомневался, сможет ли сделать то, что должен. И все же схватил Ригги за горло:

– Хочешь, чтобы тебе было еще больнее?

Ригги, похоже, уже не ощущал боли, но сыщик надавил на трахею, сильно надавил. При этом Бер сомневался, что это что-то даст, кроме тягостных воспоминаний до конца жизни.

– Они стоили мне больше, чем вы сможете заплатить.

Услышав это, Бер и Пол в ужасе посмотрели друг на друга.

Тумблеры в голове сыщика защелкали, как колесики кодового замка, и наконец он понял:

– Ты их продавал…

Ригги моргнул. Его глаза больше не лгали. Это означало «да».

– На тебя работали Задира Минц и Тэд Форд, – размышлял Бер вслух. – Форд был водителем. Значит, ты их куда-то вывозил.

Ригги открыл рот, но не издал ни звука, и Бер сообразил, что надавил ему на горло слишком сильно. Он ослабил хватку.

– Ты их отправлял. Куда?

– На юг… в Мексику. – Глаза Ригги стали тускнеть, закатываться вверх.

Бер вздрогнул – вот так, зримо из тела уходит жизнь. И вдруг он вспомнил о маленьком деревянном брелоке, который ему дала стриптизерша, а ей его подарил Тэд Форд. Брелок лежал в ящике от инструментов, в котором он хранил все бумаги и те немногие улики, что удалось собрать.

Пол уже открывал ящик.

– Сьюдад-дель-Соль, – сказал он.

Ригги моргнул и задышал часто и тяжело.

Бер снова похлопал его по щекам, чтобы привести в чувство.

– Их увозили в Сьюдад-дель-Соль. Скажи «нет», если я ошибаюсь.

Ответа не последовало, слышалось только затрудненное хриплое дыхание. Бер с Полом переглянулись, понимая важность того, что услышали.

– Что ты с ним сделал, негодяй? – не выдержал Пол. – Где мой сын?

– Не знаю… – прохрипел Ригги.

– Где его тело? – орал Пол, потеряв контроль над собой.

– Я… я… бизнесмен, – выдохнул Ригги с вызовом. – Во… имя Отца… – Он затих.

Только ветер с тихим шелестом шевелил гибкие ветви деревьев высоко над ними. Пол посмотрел на Бера, на умирающего, на распятие и четки в своей дрожащей руке, бусинки которых от этого чуть слышно вибрировали. Он закрыл глаза, постоял так с минуту, затем открыл и с отвращением бросил четки в открытую ладонь Ригги.

Тот с облегчением смежил веки, как усталый старец, который хочет отдохнуть. Легкие Ригги издали странный вибрирующий звук, перепугавший Пола.

– Предсмертный хрип, – ответил Бер на немой вопрос в его широко раскрытых глазах.

Сыщик поднялся с колен и отошел от покойника на несколько метров. Пол сел на траву, понурив голову.

– Ты сидел в машине, – сказал ему Бер. Пол кивнул. – Ты не знаешь, как я попал в дом. Тумбакиса там не было.


Стали подъезжать полицейские машины. Офицеры полиции, увидев Бера и Пола, с полминуты вели с кем-то оживленный разговор по рации. Потом приехала «скорая». Из нее высыпали люди в белых халатах, и пока водитель доставал чемодан-укладку, фельдшер с бугристым лицом, по виду латинос, подскочил к Ригги.

– Эй, док, – крикнул он, проверив пульс и дыхание, – по нулям!

– Понял, – откликнулся тот, захлопывая чемодан. Затем подошел к трупу и начал заполнять разные бланки.

Полицейские вначале фотографировали место происшествия, а потом начали задавать полагающиеся в таких случаях вопросы. Наконец подъехал и серебристый «форд-краун-виктория».

Капитан Померой вышел из машины, мельком взглянул на место аварии и поманил пальцем Бера. Тот кивнул и подошел.

– Я думал, что после того как выгнал тебя из полиции, мы больше не встретимся, – начал Померой достаточно громко, чтобы слышали все стоявшие неподалеку полицейские. Фрэнк прикусил язык и молча проглотил оскорбление. – Садись, – указал капитан на свою машину, и Бер повиновался.

Сизо-серая велюровая обивка салона выглядела роскошно, но, к сожалению, ткань уже впитала запах одеколона Помероя. Со временем запах стал кислым, поэтому, сев в машину, Бер почти сразу ощутил головную боль. Он сидел и смотрел, как Померой осматривает место происшествия, как тело Ригги кладут в пластиковый мешок и грузят в труповозку. Затем капитан подошел к Полу, и у них состоялся короткий разговор. За последние несколько лет, что Фрэнк не видел капитана, тот поправился. На подбородке появился жирок, и через несколько лет у капитана будет двойной подбородок. Под глазами темные круги. Глядя на своего бывшего начальника, Бер понимал, что он и сам изменился за эти годы. И если у капитана по-прежнему был цепкий взгляд ястреба, сходство с которым ему придавал еще и хрящеватый нос, то себя сыщик записал в неудачники. В свое время Бер был перспективным молодым полицейским. Его ожидала блестящая карьера. Но затем все пошло наперекосяк. Неудачный партнер, плохое политическое чутье, пьянство, а затем смерть Тима, разрушенная семейная жизнь и опять пьянство. Каждое отдельно взятое обстоятельство еще можно было бы списать на невезение, но в целом становилось понятно, что скорее всего это цепочка случайностей или судьба.

Померой сел в машину, захлопнув за собой дверь. Запах одеколона усилился. Капитан был настроен очень серьезно.

– Ну что, опять за старое? Что ты здесь делаешь? И что, черт возьми, произошло?

– Это мой клиент… – показал сыщик на Пола.

– Я его знаю.

– Я работал по делу о пропаже его сына. Вышел на Ригги, покойного.

Померой поморщился.

– Я хотел с ним поговорить, кое-что выяснить, затем передать эту информацию в полицию. Я ждал у него дома, и тут он…

– Это правда? – прервал его Померой.

Бер подумал, что, пожалуй, самое время кое-что выложить. Все равно ведь узнают позже, и тогда неприятностей не оберешься.

– Дверь была открыта.

– Хм, а клиент был с тобой?

– Он сидел в машине. Потом этот парень попытался улизнуть, мы за ним, вот он и налетел на бордюр.

– Вот сукин сын. А почему ты не пришел ко мне с самого начала?

– Информация была непроверенной.

– А сейчас? Выкладывай.

– Он присматривал детей, которые ходили к врачам в его торговых центрах. Его люди нужных детей похищали, а потом продавали.

– Продавали?! Боже мой!

– Да. У меня есть основания полагать, что одним из похищенных был сын моего клиента. В моей машине папка с документами. Записи Ригги.

– Как ты?.. – начал Померой. – Нет, не говори. И сколько было детей?

– За последние несколько лет примерно семь в этом районе, в радиусе сорока километров. Все мальчики одного возраста. Думаю, что раньше похищений было еще больше.

Лицо Помероя посерело.

– Вот черт! Это ведь пахнет большим дополнительным расследованием. Мне нужны все факты, на бумаге.

Бер кивнул:

– Для этого потребуется время.

– А почему ты не раскололся, когда я присылал к тебе своих парней?

– У меня тогда ничего не было. – Бер старался говорить убедительно.

Капитан потер лицо – как показалось Беру, чтобы получше втереть вонючий лосьон после бритья.

– До меня тут дошли слухи. Похоже, это ты серьезно поговорил с одним заключенным из окружной тюрьмы. Он уже мертв.

Бер знал, что Померой следит за его реакцией, и постарался оставаться невозмутимым, демонстрируя только вполне естественное восхищение тем, как быстра на расправу тюремная публика.

– Я ничего об этом…

– Не надо. Этого заключенного зарезали. Черт с ним. Ты что-нибудь еще знаешь?

– Ничего.

– Где дети? Что с ними?

– Я не знаю, капитан.

Это была большая ложь – Бер готовился выдать ее еще тогда, когда машина Ригги взлетела и врезалась в дерево.

Если он расскажет о Мексике, полицейское управление свяжется с тамошними властями, обязательно произойдет утечка информации, и проблема, которую они с Полом решали так долго, останется нерешенной.

Бер смотрел, как Померой тусует в голове самые разные вопросы – находит ответы на одни и понимает, что нет ответов на другие. На место происшествия тем временем приехал эвакуатор, и водитель начал закреплять тросы на задней оси разбитой машины Ригги.

– Ты всегда был неудачником, но честным, даже слишком, – сказал Померой, как бы размышляя вслух, но при этом так, чтобы Бер слышал. Этим приемом владеют все хорошие руководители. – Кроме этой дымящейся кучи у тебя есть еще что-нибудь?

Бер весь подобрался. Он понимал, что если сейчас убедительно ответит на этот вопрос, Померой оставит его в покое и займется бумажной работой, которой нет ни конца ни края. Если же это ему не удастся, то ближайшие несколько недель Фрэнку предстоит провести в родном полицейском участке, отвечая в присутствии адвоката на самые разные вопросы.

– Ответ отрицательный.

Капитан кивнул, что означало – Бер свободен. Между ними установлено временное перемирие.

– Я уже говорил, что все это должно быть на бумаге?

– Да.

– И не пропадай никуда, чтобы в любое время тебя можно было найти, – добавил Померой.

– Хорошо.

Сыщик вышел из машины и, перед тем как захлопнуть дверь, услышал:

– Конечно, было бы лучше его арестовать, но теперь с этим сукиным сыном покончено раз и навсегда. И это результат, Фрэнк! – Померой кивнул в знак одобрения.

– Компьютер-то можно забрать? – спросил Бер.

Капитан рванул с места, не удостоив его ответом.


Глава 30


Пол не знал, что им двигало – сила или слабость. Он подарил своему смертельному врагу, который разрулил всю его жизнь, облегчение на пороге смерти. Дал ему возможность уйти в вечность с Богом. Конечно, он сделал это не для Ригги, а для себя. Сейчас Пол сожалел об этом, хотя понимал, что по-другому поступить было нельзя. Пол не был верующим в общепринятом смысле этого слова, он уже давно перестал соблюдать церковные обряды и не посещал службы. Но он верил в Бога. Он верил в его истинную силу. И именно Бог даровал ему помощь в поисках ответа на вопрос о судьбе сына, и надо быть этого достойным.

После того как полицейские их опросили, Пол и Бер поехали в гриль-бар «Чили», заказали гамбургеры и принялись молча есть, не чувствуя вкуса. Пол переживал, что говорил неправду полицейским, которые задавали вопросы, ведь скрывая какие-то факты, он все равно их обманывал. В конце концов Пол решил, что в этом нет ничего страшного – все просто, особенно если уже не беспокоишься о последствиях. Они поели, расплатились, и тут только Пол сообразил, что они не обсудили, что будут делать дальше.

– Полиция теперь возьмется за наше дело и все похожие с новыми силами, так что имей это в виду, – сказал сыщик, допивая свой «Арни Палмер».[23 - Напиток – чай со льдом и лимонадом, названный в честь знаменитого гольфиста.]

– И сколько же времени им потребуется? – поинтересовался Пол, вставая из-за стола.

– Несколько дней или недель. Зависит от того, как быстро у них пойдет расследование, – ответил Бер.

– Я за руль, – заявил детектив, когда они вышли из бара и направились к машине. Это было странное и совершенно ненужное заявление, потому что целый день они ездили на машине Бера и ключи были, разумеется, у него.

Пол подумал о доме, о Кэрол и о том, что ей можно рассказать, а что нет.

– Я не буду ждать полицию. Я сам туда поеду, – сказал он, – в Сьюдад-дель-Соль. И выясню, что с ним случилось.

– Конечно, – пожал плечами Бер. – Я ведь сказал, что поведу машину.


Фрэнк с цветами ждал возле ее дома, когда она вернется с работы. Сьюзен подъехала на «миате», припарковалась и вышла из машины, забросив на плечо кожаную сумку. Она не ожидала его увидеть, но обрадовалась.

– Он вернулся, – сказала она, подходя к нему.

– Да. Как дела, Сьюзен?

На свидании она была накрашена и показалась ему красавицей. Сегодня же предстала перед ним в повседневной одежде – блузке и пиджаке, – без макияжа, так что были заметны морщинки возле глаз. Но и без боевой раскраски, с собранными в хвост волосами она понравилась ему еще больше.

Бер чувствовал себя полным идиотом, сидя в машине с букетом, аромат которого наполнил салон. Сьюзен улыбнулась, и вся его нерешительность пропала.

– Красивые, – сказала она, принимая букет.

– Они уже закрывались, поэтому роз не было.

– Прекрати. – Сьюзен нюхала цветы, и глаза ее лучились счастьем.

– Ну так… – начал он.

– Ну так что происходит?

– Мне тут ненадолго нужно уехать.

– Правда? – Похоже, это ее слегка огорчило. – То самое дело?

– Да. – Он чувствовал, как колотится его сердце.

– И куда же? Если это, конечно, не секрет.

Секретом это не было, но он не хотел посвящать ее в подробности своей жизни.

– В одно плохое место.

– Ну да?..

– Не веришь? – спросил Бер.

– Фрэнк, я или «играю», или «не играю», и после того вечера я позвонила потому, что «играю». А ты?

– Я еду на юг, в Мексику, – ответил сыщик и придвинулся ближе. Она обняла его за шею, привлекла к себе, и они поцеловались.


Ночь была почти на исходе. Голубоватый свет пробивался между шторами. Она лежала не рядом с ним, а поперек, как в старые добрые времена. Ее голова с рассыпавшимися волосами покоилась у него на груди. Под ухом Кэрол ровно билось сердце Пола. Она давно уже его не слышала. Они не спали и были на какой-то неуловимой грани между сном и бодрствованием. Полночи они проговорили. Пол смог наконец выговориться, рассказав жене все, что знал. И все же Кэрол хотелось знать больше. Они начали разговаривать на кухне, потом перешли в спальню, присели на край кровати. Во время разговора Кэрол вдруг заметила, что придвигается к Полу все ближе и ближе. Муж вел себя смело и бескомпромиссно, а не бездействовал, как она все время. Как она могла не видеть этого раньше? Их руки встретились в жесте утешения и поддержки. Когда Пол сказал ей, куда собирается, Кэрол в ужасе вцепилась в него.


Было уже очень поздно, когда она вдруг почувствовала, как некая незримая связь между ними, давным-давно, казалось, прервавшаяся, вновь возникла и начала набирать силу. Она потянулась к Полу, и он обнял ее. Кэрол ощутила на губах его поцелуй и ответила. Поначалу Пол был очень осторожен, прикасаясь к ней, как будто она хрупкая вещь, которая может разбиться, или дымка, которую он может рассеять. Но она не отталкивала его, и Пол осмелел. В комнате было темно. Они разделись и прижались друг к другу в поиске облегчения и любви. Он лег на нее, почувствовав под собой теплое податливое тело. Его запах был таким родным, что закружилась голова. Слезы сладко-горькой радости выступили на глазах. На мгновение Джейми покинул их мысли. Не мучительно, как было все эти долгие месяцы, а так, как это было даже тогда, когда он спал в своей комнате, а они удалялись в тот особый мир, который мужчины и женщины посещают на несколько драгоценных мгновений. Они сплелись языками, издавая неповторимые звуки страсти.


– Кэрол.

– Да?

– Ты права, мы должны устроить его похороны – провести траурную церемонию, поставить памятник. Я могу поехать после этого.

Кэрол сжала его руку.

– Потом, когда вернешься.

Но это было не все, что он хотел ей сказать.

– Не подумай, это не жажда смерти. Я боюсь, что меня могут ранить или даже убить. Но еще больше я боюсь не ехать.

Он всегда умел убедить ее – так было и сейчас.

– Поезжай и узнай, что случилось с нашим сыном и с другими мальчиками. И возвращайся ко мне.

Кэрол почувствовала, что он улыбается. В эти предрассветные часы ее ладонь нашла его руку, и они начали шутливую борьбу, которая когда-то была их ритуалом в минуты близости. Их пальцы закружились в танце.


Бер сидел в машине возле их дома с включенным мотором и видел, что в доме горит свет, пронизывающий утреннюю мглу. Сыщик спросил себя, что он тут делает, – лучше было бы уехать в одиночку и оставить Пола дома. Это скорее чувство солидарности. Кроме того, если он уедет, Пол все равно поедет вслед за ним. Детектив решил посигналить, несмотря на ранний час. Каждый раз, когда раньше он приезжал за клиентом, ему не нужно было этого делать, потому что Пол или уже ждал его снаружи, или же сразу выходил, как только он останавливался у его дома. За все это время он лишь раз или два видел Кэрол, мелькнувшую за окном. А большую часть времени ее просто не было дома или она пряталась где-то в его недрах как бестелесный дух.

Сегодня сетчатая дверь распахнулась, и она появилась во плоти в спортивных брюках и линялой толстовке, с волосами, собранными в пучок. Лицо ее было свежим и чистым, без малейших признаков макияжа. Она казалась молодой и беззаботной, и это ей очень шло. Бер опустил стекло. Он был почти готов услышать, что Пол не поедет, что их поездка слишком опасна и что ему больше не следует сюда приезжать.

– Заходите, – пригласила она, – я приготовлю вам с Полом перед поездкой горячий завтрак.


Глава 31


Они ехали в сторону закатного солнца, где горизонт был серо-красным. Выезжая за границы штата, они обогнали вереницу комбайнов, которые двигались на север, убирая урожай. Несмотря на ранний час, работа кипела вовсю, потому что росы уже не было – ветер дул с юга. Бескрайнее поле красного клевера. Издалека машин было не видно в клубах поднятой ими пыли. Комбайны мирно и слаженно рокотали, оставляя позади себя вороха душистой травы.

В машине работало радио – как раз передавали вести с полей. Знакомые фразы заставили Бера вспомнить годы юности, отцовский пикап, в котором они слушали новости, тогда они были для них жизненно важными. «Хотя посевные площади и объем урожая сократились, – сообщал корреспондент с местного элеватора, – погодные условия конца зимы были идеальными. Пшеница вышла из состояния зимнего покоя и рано вступила в заключительный цикл роста. Сейчас уровень влажности составляет четырнадцать процентов, что идеально для нового урожая и позволит вдвое увеличить объем…»

Пол выключил радио, и дальше они ехали в тишине, глядя в окна. Сбор урожая везде шел хорошими темпами и вскоре им стали попадаться поля, которые были уже покрыты стерней. Пол и Бер продолжали свой путь по гладкой как стол равнине под безоблачным небом.


Бер собирался было объехать Валлонию, где жила Линда, как он делал всегда, когда направлялся на юг. Это вошло у него в привычку. Где-то глубоко внутри затаилась боль, звенящее чувство пустоты в том месте, которое она когда-то занимала. Что-то типа фантомных болей, которые испытывают люди с ампутированными конечностями. Это чувство за многие годы он уже стал воспринимать как нечто неизбежное, даже привык к нему. Но когда они с Полом промчались мимо съезда с трассы к Валлонии, Фрэнк неожиданно понял, что боли почти нет. Его голову занимали мысли о Сьюзен. Шоссе уходило за горизонт, и Сьюзен была вытеснена размышлениями о том, с чем им придется столкнуться в Сьюдад-дель-Соль, и о том, что лежало в багажнике машины под ковриком в нише для запаски.


Солнце стояло уже высоко, пробивая ветровое стекло как ацетиленовый резак, когда они пересекли границу с Миссури и неожиданно разговорились.

– Что там у вас с Помероем произошло? – спросил Пол.

Бер проехал с милю, пытаясь поудобнее пристроить больную руку и обдумывая ответ.

– Когда ты полицейский, – начал он, объезжая сбитого машиной и высохшего на солнце опоссума, – город, в котором работаешь, становится твоим. Ты заботишься о нем. Ты отдаешь ему всего себя. Несчастные случаи. Происшествия. Пожары. Беспорядки. Перестрелки. Да что угодно. Если что-то происходит, обязательно туда мчишься независимо от того, на дежурстве ты или нет, даже когда ты уже в отставке. И ты ждешь чего-то взамен. Чего-то совсем небольшого. Ты надеешься стать его частью, так же как и оно становится частью тебя. – Бер рассказал Полу о родственных связях своего бывшего партнера и Помероя, о перестрелке, о том, как капитан заимел на него зуб, и закончил: – Померой отнял у меня эту надежду.


Они заправили машину в Силктоне, но Бер не уступил Полу место за рулем. К следующей теме разговора они приступили очень осторожно, как купальщики, входящие в ледяное горное озеро.

– Он был весь соткан из противоречий, наш Джейми, – начал Пол. – Застенчивый, но при этом невозмутимый. Ему нужна была буквально минута, чтобы освоиться в новой ситуации, что бы это ни было – первый день в школе или день рождения у кого-то из ребят. Он спокойно оценивал обстановку, затем находил свою нишу. Довольно быстро Джейми начинал раскрываться и вновь становиться самим собой. И вот он уже вел себя как дома – бегал, смеялся…

Пол замолчал, потому что предмет разговора был для них непривычным, несмотря на дружеские отношения. Они обсуждали различные детали дела, но ни разу Пол не решился поделиться с Бером воспоминаниями о сыне. Однако его бесхитростный рассказ заставил Фрэнка вспомнить о Тиме.

– Тим все время смеялся. Он был крупным мальчуганом.

– Неудивительно.

– Настоящим здоровяком. Еще в пеленках он выглядел футбольным нападающим. Казалось, что от него все отскакивает. В доме он все переломал. – Бер улыбнулся и тут же поморщился от душевной боли. Да, с юмором у них пока не очень.

– А почему вы еще одного не завели? – поинтересовался Пол.

– Не могли. У Линды были осложнения при родах. А вы?

– Мы хотели. Думали, обязательно родим. Но годы шли, Джейми рос и жизнь казалась… полной.

Они зашли в озеро уже по колено, от ледяной воды перехватывало дыхание, затрудняя разговор. Но они мужественно шли дальше.

– Я знаю… вернее, пытаюсь убедить себя… что каждая минута с ним была бесценным даром, за который надо благодарить Бога. Я все жду, когда пройдет ощущение неудачи, чтобы я смог…

Отчасти это был вопрос, но ответ Бера был безмолвным – так, движением тела, мимикой, которые могут понять лишь такие же несчастные, как он. Следующие сто километров в машине царило молчание. Темная зелень лиственных деревьев сменилась сухим пейзажем, в котором преобладали бледно-желтые цвета и кустики полыни.

– Тогда, когда у меня было все, мне бы наслаждаться счастьем с женой и сыном, – сказал Бер, когда они проехали знак, уведомляющий о повороте к городку, в котором родился Джесси Джеймс.[24 - Знаменитый бандит.] – А мне было не до этого: я то ждал отпуска, то продвижения по службе, то просто лета, когда дела будут в полном порядке. И не понимал того, что они и так в порядке, каждое утро или вечер, просто потому, что мы вместе. И детские спортивные соревнования… и поганые слова, которые он приносил из школы…

– Узнав их не от учительницы, а от друзей…

– Верно…

Улыбки лишь на мгновение посетили их лица.

Пол медленно кивал, как будто сидел не в машине, а в космической капсуле при нулевой гравитации.

– Всегда кажется, что удача улыбается не тебе, а кому-то другому.

Пол вспомнил завтрак перед отъездом. Кэрол приготовила отличную яичницу с беконом, а кофе был как раз такой крепости, как нужно. Говорили они мало, но атмосфера за столом была приятной, как будто они с Бером собирались на рыбалку, а не отправлялись в неизвестность. Он где-то слышал, что в предсмертные мгновения человек вспоминает не всю свою жизнь, а лишь отдельные ее эпизоды, и если это так, то их завтрак может стать именно таким эпизодом.

– Мгновения – это все, что у нас есть, – сказал он вслух, будто Бер мог знать, о чем он думал.

– Да, – согласился детектив, как будто прочитав его мысли.

Они ехали всю ночь, темное одеяло которой лишь изредка пронизывали фары большегрузных автомобилей и яркие огни заправок вдоль дороги, когда они проезжали через Оклахому и Техас. Съехав с федеральной автострады, купили чипсов и воды. Пол сел за руль, и они поехали дальше, не останавливаясь на ночь. Всего им предстояло проехать около двух тысяч километров, и они рассчитывали преодолеть их за двадцать пять часов, а уложились в двадцать два. Они были южнее Остина, когда ночное небо стало светлеть. Наступило утро, и когда они подъезжали к Ларедо, степной пейзаж сменился пустыней. Купив пятнадцать литров питьевой воды, они разложили сиденья и легли спать. Через несколько часов двинулись на юго-запад, где почва оказалась сплошь песчаной, тут и там росли какие-то низкорослые чахлые кустарники и чапараль.[25 - Заросли кустарникового дуба.] Наконец они встали в хвост вереницы машин, ожидавших своей очереди, чтобы пересечь мост над рекой.


Сьюдад-дель-Соль. Липкий страх и тонкий слой пыли покрывали Пола, когда они пересекали границу. Мексиканские пограничники не удостоили их даже взглядом. Он заметил, что Бер внимательно изучает контрольно-пропускной пункт, и последовал его примеру, оглянувшись на американских пограничников, которым, как и их мексиканским коллегам, все было по барабану. Машины, ревя двигателями, медленно ползли между витками ржавой колючей проволоки и проволочной сеткой, которой чисто символически был огорожен пограничный район. Пол не знал, какие детали важны, какие нет и на что следует обращать особое внимание, но тем не менее старался запомнить побольше.

– Мы туристы, едем отдыхать, – сказал Бер. – Если будут обыскивать машину – мы собираемся попрактиковаться в стрельбе по мишеням и дичи. – Пол сообразил, что в багажнике у Бера оружие.

В окно со стороны пассажирского сиденья постучали. Худощавый парень лет двадцати шел вдоль вереницы машин. В руках он держал пакет с грязными апельсинами.

– Не нужно. Нет, грасиас, – сказал Пол, приоткрыв окно.

– Но керемос – не хотим, – добавил Бер.

Парень швырнул апельсины на землю.

– А, так вы говорите по-испански? Это хорошо, да? Что вы хотеть? Я Виктор. Я быть здесь вашим гидом, – сказал он на довольно сносном английском.

Бер и Пол переглянулись, машины впереди тронулись, и они тоже поехали. Пол закрыл окно, чтобы не летела пыль.


Граница осталась позади, и теперь они ехали через местность, напоминающую бывшую зону боевых действий, с разбросанными повсюду битыми бутылками, дымящимся мусором и сожженными автомобилями. Мальчишки с трудом толкали старые велосипеды, тяжело нагруженные какими-то мешками. Предместья утопали в грязи. Группки брасерос[26 - Неквалифицированные рабочие.] отдыхали в тени своих древних пикапов и обедали – правда, еды у них было маловато. Восточная часть города изобиловала длинными низкими промышленными зданиями с маленькими разбитыми окнами, которые не пропускали достаточно света и воздуха.

Наконец они достигли центра города, который был немного почище предместий, и припарковались. Дальше пошли пешком, лавируя среди мексиканцев и соотечественников-американцев – студентов в футболках с эмблемами разных университетов юго-запада США, которые активно знакомились с текилой; менеджеров среднего звена, бледных и рыхлых под рубашками-поло и шортами цвета хаки; молодых богемного вида путешественников, которые ехали еще южнее: державшихся группами пожилых супружеских пар, которым вообще-то лучше было отправиться в круиз. Они проходили мимо палаток с дешевыми товарами, которые тянулись по обеим сторонам улиц, сужая их и сбивая в кучу пешеходов, жизни и здоровью которых угрожали изредка проносившиеся пыльные и оглушительно гудевшие клаксонами машины. Под вывесками музыкальных магазинов висели целые ряды дешевых гитар низкого качества. Палатки были завалены сомбреро и пластиковыми солнцезащитными очками, бутылками мескаля[27 - Алкогольный напиток из сброженного сока агавы.] и лосьоном для загара, узорчатыми одеялами и футболками всех цветов радуги. На дороге стояли тележки, запряженные маленькими зебрами, которые при ближайшем рассмотрении оказывались осликами с нарисованными на них белыми и черными полосками. Сфотографироваться с ними можно было за доллар, прокатиться на тележке – за два. Желающих не было.

Пол и Бер вышли на площадь. С одной стороны стояла большая, но ветхая церковь, а с другой – какое-то заброшенное правительственное учреждение. Вокруг неработающего фонтана бегали собаки с выгоревшей на солнце шерстью. На скамейках сидели старики. Дородные матроны тащили куда-то упирающихся детишек, а в другой руке у них, как правило, было еще по младенцу. Под большим деревом курили молодые люди в тонких кожаных куртках и стоптанных кроссовках.

Пол даже представить себе не мог, что они с Фрэнком будут делать дальше.

– Есть хочешь? – спросил сыщик.

Пол пожал плечами, и они вышли с площади на боковую улочку, где обнаружили небольшое строение под жестяной крышей, оказавшееся бакалейной лавкой и неким подобием ресторана.


Им подали жесткого цыпленка с желтым рисом, политым огнедышаще-острым соусом, который, как они надеялись, убьет решительно всех микробов, когда в ресторан неожиданно вошел Виктор и направился сразу к ним.

– Еще раз хола![28 - Привет (исп.).] – Он, не спрашивая разрешения, плюхнулся за их стол. Пол вопросительно посмотрел на Бера, который вроде не имел ничего против. – Вы приехали отдохнуть? – поинтересовался мексиканец.

– Ну да, – хмыкнул Фрэнк.

– Закажите мне пива, – попросил Виктор.

Фрэнк кивнул, и Виктор крикнул свой заказ женщине, которая их обслуживала. Вскоре она принесла банку «Текате». Мексиканец отхлебнул пива и улыбнулся, положив на стол острые локти. Он был высокого роста, худощавый, с пушистыми черными усами и невероятно голубыми глазами.

– И что же вам организовать? Тур? Вечеринку? А может, рыбалку? Для вас – все, что угодно. – Бер пожал плечами, явно не заинтересовавшись предложением. – А может, вам нужны женщины? Красивые девушки…

Бер насторожился и сделал вид, что последнее предложение его заинтересовало.

– Да, да, сеньор, на любой вкус! Я сводить вас в хорошее место.

Детектив отодвинул тарелку.

– Звучит неплохо.

Уже выходя из ресторана, он сказал:

– Только клиенты мы разборчивые и ищем особые места. Это так, к сведению. В обычные места, для всех, нас вести не надо.

– Конечно, вам выбирать, – закивал Виктор, и было неясно – понял он или нет.


Днем жара усилилась, воздух стал удушающе вязким. Все и вся двигалось в замедленном темпе. Первый бордель оказался низким глиняным строением, соединенным с трейлером, установленным на кирпичи. Рядом был натянут создававший тень навес, под которым на пластиковых стульях сидели несколько женщин. Одеты они были в топики и свободные юбки. Все пили кока-колу из запотевших бутылок, и когда мужчины к ним подошли, даже не шелохнулись, не говоря уже о демонстрации своих достоинств. Виктор поздоровался, и тотчас из трейлера вышла худая темноволосая женщина со злыми глазами. Виктор назвал ее Мартой, а затем, по всей вероятности, заговорил о своих клиентах, потому что женщина окинула их оценивающим взглядом.

Она решительно направилась к ним, хотя росту в ней было не более полутора метров.

– Как дела? – начала она. – Вам нужны хорошенькие девушки?

Пол и Бер неопределенно пожали плечами, что должно было означать «да». Марта схватила Пола за руку и подтащила поближе к женщинам. Пол явно смутился, и те захохотали. Контингент достаточно однообразный. Одни, правда, повыше, другие пофигуристее, третьи поприятнее лицом, но чем-то особенным никто из них не отличался, все были похожи, как сестры.

– Развлечемся? – предложила девушка помоложе, с жемчужно-белыми зубами и блестящими черными волосами. Она не перекрасилась в блондинку, как сделали некоторые ее товарки, и поэтому выглядела естественнее других.

Марта выжидательно посмотрела на мужчин, и когда стало понятно, что решение пока не принято, обернулась к Виктору.

– Вам понравились эти девушки? – оживился самозваный гид.

– А другие есть?

– Если только попозже, вечером. Но они такие же, как эти, – ответил их добровольный помощник.

– Нам нужны другие. Помоложе. Другие. – Бер сделал ударение на последнем слове.

Виктор и Марта заговорили на испанском с такой скоростью, что понять что-нибудь было просто невозможно. Женщина злобно посмотрела на них и пробурчала:

– Вам что, нужно ранчо с жеребятами?

– Марта, баста! – прервал ее Виктор, а затем они заговорили очень тихо.

Виктор повернулся к ним:

– Она думает, что вы из полиции.

Бер подошел к Марте:

– Нет. Но керемос. – Он отделил от пачки стодолларовую банкноту и протянул женщине.

Она взяла деньги так просто, как будто это была зубочистка. Других женщин отказ, похоже, только позабавил.

– Как хотите, – пробормотала Марта, скрываясь в трейлере.

– Пошли, – сказал Виктор, увлекая их за собой. – Таких мест еще много.

Бер остановился:

– Виктор, такого нам больше не надо. Найди нам что-нибудь более интересное. Понимаешь?

Виктор постарался проявить максимум сообразительности:

– Поинтереснее? Конечно, сеньор.


Следующие несколько часов они ходили из одного провонявшего мочой борделя в другой. Одни располагались в центре города в тесных клетушках многоквартирных домов, другие – поближе к окраинам, в глинобитных хижинах. Они потратили более тысячи долларов на уличных проституток и их мадам, пытаясь купить их расположение и хоть как-то разговорить, и почти столько же пришлось отдать уличным жрицам любви, чтобы те не ходили за ними по всему городу. Через некоторое время им стало казаться, что клиенты, большинство которых составляли американские туристы, виденные ими уже не раз, становятся в каждом новом месте все старше, а девушки, работавшие в борделях и демонстрировавшие им свои прелести, все моложе. Скорее всего так на них подействовало огромное количество доступных молодых тел. Бер и Пол изображали зажиточных американцев, пресыщенных туристов, которые искали развлечений особого рода. Они даже заказывали выпивку и внимательно разглядывали проституток, отказываясь, однако, от их услуг, разговаривали с девушками и мадам, весьма туманно объясняя им, что же они ищут.

Уже смеркалось, когда они попали на секс-шоу. Бер с Полом стояли в конце комнаты, где собралось всего несколько клиентов. В помещении стоял тяжелый зловонный запах кур и крови. Фрэнк вспомнил: так пахло на ферме отца.

– Здесь проводят петушиные бои? – спросил сыщик у Виктора.

Тот обрадованно закивал.

На сцене появился худой как щепка мужчина и начал двигаться под ужасного качества запись мексиканской музыки. Затем к нему присоединилась девушка лет двадцати в прозрачной красной накидке, которую она почти сразу сбросила. Ее тело было темно-коричневого цвета, а на животе выделялись лиловые келоидные шрамы. Волнистые волосы спадали ниже плеч, закрывая простенькие татуировки. Она легла на кровать, а худой без особых прелюдий взгромоздился на нее.

Невидимый ведущий громко комментировал происходящее на испанском языке – к великому удовольствию немногочисленных зрителей, исключая Бера и Пола.

Парочка занималась своим делом уже довольно долго, несколько раз меняя позиции, когда Пол и Фрэнк, переглянувшись, направились к двери. Виктор последовал за ними, кося одним глазом на сцену.

На улице с наступлением вечера воздух стал посвежее или же на них так подействовал уход, но дышать стало явно легче.

– Вам не понравиться? – спросил Виктор, который, похоже, разочаровался в своих клиентах.

– Не очень, – уклончиво ответил Бер.

– Да нормально, – сказал Пол, как будто Виктор был импресарио этого шоу и они не хотели его обидеть.

– Мы пойдем ужинать, – заявил сыщик и пошел по улице.

– Я тоже, – предложил мексиканец. – Есть другие места…

– Нет, – отрезал Бер и дал Виктору сто пятьдесят долларов. – Увидимся позже.

Жаркий и шумный день плохо отразился на его нервах, сыщик ощущал противное чувство неудовлетворенности, и ему нужна была передышка.

Они оставили Виктора посреди улицы – тот кисло улыбался.


В мрачной гостинице им предоставили комнату с двумя двуспальными кроватями и ванной комнатой, где стены покрывала плесень. Там и пришлось смывать с себя грязь и пыль. Рука сыщика постепенно заживала, и ей уже не нужен был лед, только повязка. В противном случае ему бы пришлось туго – в гостинице не было генератора льда. Они здорово устали, но о сне не могло быть и речи. Клерк за стойкой посоветовал им ресторан через дорогу. Весь день они почти не разговаривали. Да и не о чем было.


Они ели из больших тарелок жареное мясо с рисом и бобами, все время отгоняя жирных и назойливых мух.

– Я должен был сюда приехать, – сказал Пол извиняющимся тоном.

– Знаю.

– Мы потеряли время. Да и вообще все потеряли.

– Не думаю.

– Я больше не отец.

– Оттого, что твой сын пропал, ты не перестал быть им. – Бер резко отодвинул тарелку.

– Мы можем уезжать…

– Мы уедем тогда, когда все закончим.

В этот момент они увидели входившего в ресторан Виктора. Пол швырнул на стол несколько банкнот, и они встали. Он последовал примеру сыщика, который прошел мимо мексиканца, как мимо пустого места, и вышел из ресторана. Но настойчивый молодой человек направился вслед за ними, даже когда они вышли из пятна света, отбрасываемого окнами ресторана, и углубились в темноту улицы.

– Эй, подождите!

– Этот парень от нас не отстанет, – сказал Бер Полу и остановился, чтобы Виктор мог их догнать.

– Хотите еще куда-нибудь? – с надеждой в голосе спросил мексиканец.

– Ты уже получил свое.

– Не сердись, парень.

– Ну хорошо, – решительно сказал детектив и вплотную подошел к Виктору. – Отведи нас туда, куда ходят богатые гринго. Туда, где совсем молоденькие. Мальчики.

Виктор внимательно посмотрел на них:

– Вы не похожи на гомиков.

Бер схватил его за грудки и сильно встряхнул. Пол в это время посмотрел по сторонам, но все было чисто.

– Нет, но мы пытаемся узнать, что случилось с одним парнишкой, который нам очень дорог. Он мог попасть сюда. Ну так куда бы ты нас повел, если бы мы искали мальчиков?

– Вы полицейские…

– Нет.

– Да пошли вы…

– Виктор, ты мне нравишься. Ты порядочный человек. Просто ты все время торопишь события. Так ведь?

– Да, да, сеньор.

– Но если ты нам не поможешь, я сейчас что-нибудь тебе сломаю.

– Нет, парень. Не надо.

Бер молниеносно размахнулся и нанес Виктору короткий рубящий удар в область печени. Мексиканец начал судорожно глотать воздух и зашатался, но Бер его поддержал.

– Это только начало, – предупредил сыщик, и Виктор утвердительно затряс головой. Через минуту он уже мог говорить.

– Мой двоюродный брат – палеро.[29 - Продавец птиц (исп.).]

– Это что такое? Куриный ковбой? – уточнил Бер, не очень хорошо знавший испанский.

– Койот. Понимаешь?

– Людей через границу переводит, – покивал головой детектив.

– Си. Тысяча долларов. – Виктор с шумом втянул воздух. – Он помогать с другими вещами.

– А где он?

– Сейчас его нет. Он вернуться завтра вечером. Может, послезавтра.

– Да иди ты… – бросил Бер.

– Правда. Вы тогда с ним встретитесь.

Бер отпустил незадачливого гида, а затем отступил на шаг и пригладил волосы. Виктор осторожно ощупывал свой живот. Пол подошел к нему, протянул две стодолларовые бумажки и похлопал по плечу:

– Когда он вернется, пусть найдет нас. Если он отведет нас куда надо, получишь остальные восемьсот.

– И без глупостей, – предупредил Бер.

Мексиканец, кивнув, пропал в темноте.

– Черт, – выдохнул сыщик, когда они остались одни.

– Пойдем выпьем, – предложил Пол.

– Мм… – простонал Бер с отчаянной безнадежностью. У Пола с энтузиазмом тоже было не очень.

– Мне надо выпить, – отрезал Пол.


Глава 32


Найти где выпить было нетрудно. Они еще плохо ориентировались в Сьюдад-дель-Соль, но все города в чем-то схожи, как неизменна и человеческая природа. Все они представляли собой смешение прекрасного с ужасным. В каждом были как минимум одна церковь и одна тюрьма. Фрэнк и Пол провели в городе достаточно времени, чтобы понять его геометрию, поэтому быстро нашли бар на Калле-Мария-дель-Монте, где в пузатых глиняных кувшинах подавали текилу – прозрачный напиток со свежим вкусом, в котором ощущался привкус соли, лайма и немного глины. Первую порцию они выпили в полном молчании. Пол быстро налил по второй.

– Не нравится мне все это.

– Мне тоже, Фрэнк.

– Знаешь, любому терпению рано или поздно приходит конец.

– Не пойму, о чем ты говоришь – о деле, нашей поездке или жизни в целом.

– Да я и сам не знаю.

Они невесело рассмеялись.

– Слушай, этот Виктор что-то скрывает, – сказал Пол, глядя на сыщика поверх стакана.

– Они все тут что-то знают.

Пол понял, что сейчас ему был преподан урок, основанный на многолетнем опыте. Они еще выпили. Бер сидел с отсутствующим видом.

У стойки толпились мужчины в грязных драных футболках. Длинные нечесаные волосы выбивались из-под бейсболок и соломенных шляп. Под ногтями чернела грязь. Они выпили, поговорили между собой и вышли из бара.

Бер заказал еще один кувшин текилы. Пол, опьяневший от спиртного и усталости, забывший на время о своей несчастной жизни, глубоко вздохнул. Этот вздох показался ему нескончаемым, как будто он задерживал дыхание на год. Затем он полез за бумажником, но не для того, чтобы заплатить. Он достал фото Джейми. Это была одна из последних фотографий сына. Она была сделана на заднем дворе их дома. На Джейми была красная рубашка-поло, он улыбался. Пол уставился на фото. Он постарался представить, каким мог бы быть сейчас Джейми. Насмотревшись вдоволь, он убрал фотографию.

Бер опустошил свой стакан и, поставив на стол, полез за бумажником. Чтобы добраться до фотографии Тима, ему пришлось вынуть несколько кредитных и визитных карточек. Он держал ее подальше. Слишком тяжело было бы видеть ее каждый день. Тим, такой красивый, стоял в синем свитере и голубой рубашке, неестественно опираясь рукой на бутафорскую ограду, как его попросил сделать школьный фотограф. Бер долго смотрел на фотографию, затем протянул ее Полу.

– Это Тим. В первом классе. Я как сейчас помню этот день, хотя времени прошло больше, чем ему было лет. – Бер плеснул себе еще текилы. – В тот день Линда особенно тщательно собирала его в школу, даже прическу сделала. Их класс фотографировали утром, в полдесятого, и это было очень хорошо, потому что уже к обеду его рубашка была бы грязной и торчала из джинсов, свитер смят и давно засунут в рюкзак, а волосы торчали бы во все стороны. Домой он возвращался всегда именно в таком виде, мог и одежду порвать. Линда каждый день наказывала ему вести себя хорошо, но как об стенку горох. А в тот день, когда их фотографировали, она напомнила ему об этом минимум два раза, и, возможно, именно поэтому он здесь так прилично выглядит.

Пол улыбнулся и вернул фото Фрэнку, а тот положил его на стол между ними, решив пока не возвращать своего сына в склеп бумажника.

– Ты никогда не рассказывал, как он погиб, – сказал Пол.

Бер выпрямился и заговорил ровным голосом:

– Я отдежурил в ночную смену и днем отсыпался. Тогда после смены мы пошли в бар «У докера». Все полицейские туда ходили. Они как раз открылись, ну мы и выпили по несколько стаканчиков. Я работал сверхурочно – наверное, это все вместе и сказалось.

Бер знал, что рассказ его звучит так, как будто он выступает свидетелем в суде или же дает показания под присягой, излагая голые факты, но по-другому он не мог.

– В тот день я пришел домой, не чувствуя особой усталости, и сел смотреть спортивные новости, – продолжил сыщик. – Там же, на диване, я и уснул. Проснулся от звука выстрела, и когда добежал до спальни, кровь была уже повсюду. – Фрэнк помолчал – воспоминания воткнулись ему в сердце, как ржавый нож. С горечью он продолжил: – Однажды я спрятал оружие не так тщательно, как всегда, – сейф был не заперт, и сын видел много раз, как я его открываю, и легко справился с этим. – Бер потянулся за стаканом. Оба заметили, как дрожит его рука, и сыщик поспешно убрал ее под стол. – Три недели он был в коме, а потом умер. Три проклятые недели.

Он задыхался, вспоминая ужасные картины.

– С этим все было бы быстро. – Он положил на стол руку, которая больше не дрожала. Под ней виднелся темный силуэт револьвера, «бульдога» сорок четвертого калибра. – Если придется применить его против кого-то или самого себя – исход только один. Это мой выход. Ну как, глупо? – Бер убрал револьвер. Текила кончилась. Он постучал пальцем по наручным часам «Омега-спидмастер» в корпусе из нержавеющей стали. – Вот он – итог моей семейной жизни. Жена подарила их мне на пятую годовщину свадьбы. Все, что у меня осталось. – Взгляд его стал совершенно безумным, он это чувствовал и понимал, что и Пол это видит.

– Эх, Фрэнк…

– Я здорово напился. – Сыщик встал из-за стола.


Ночь была непроглядной. Уличные фонари в городе либо разбиты, либо давно выключились, улицы темны и пустынны. Пол с Бером шли к отелю на автопилоте: сворачивали на одну улицу, смотрели, куда попали, возвращались назад и сворачивали на другую. На углу они наткнулись на проволочную изгородь, которая ограждала стоянку подержанных автомобилей. Они узнали это место. Неожиданно из темноты на ограду налетел ком черной шерсти с белыми оскаленными зубами. Из недр стоянки появились еще два желтоглазых сторожевых пса, которые издавали тихое горловое рычание и медленно двигались за Полом и Бером. Животные налетали на ограду в полуметре от них, останавливались и бросались опять. Пол инстинктивно отшатнулся, а Бер вдруг остановился и пошел на них. Он вцепился в ограду и зарычал, но его рык был ниже и страшнее, чем у собак. Его руки лежали на ограде, и собаки запросто могли покусать его, но вместо этого они испуганно шарахнулись назад. Собаки перебирали передними лапами и тихонько рычали. Тогда Бер залаял – душевнобольной человеко-мастиф. Пол встал рядом с ним и схватился за ограду. Он тоже начал лаять, но его лай больше напоминал взбесившуюся гиену. Собаки, ошалевшие от неожиданности и страха, заскулили и исчезли в темноте.

Оторвав побелевшие от напряжения пальцы от ограды, Бер захохотал. Затем к нему присоединился и Пол. Смех накатывал на них волнами. Они фыркали и подвывали, согнувшись и схватившись за животы. Постепенно мужчины успокоились и пошли к гостинице, где их ждал черный сон без сновидений.


Глава 33


Дон Рамон Понсетерра обедал один на веранде под черепичной крышей под аккомпанемент тихого журчания маленького фонтана и райское щебетание птиц. Креветки были отборные. Он неспешно отправлял вилкой в рот кусочки манго и печально смотрел на старческие пигментные пятна на своих руках. Осенью ему исполнится семьдесят. Его одногодки давно потолстели, полысели, ведя малоподвижный образ жизни, он же все еще был строен, подтянут, энергичен, с шапкой серебристых волос. И только эти проклятые пятна на руках, которые сливались в сплошной коричневый рисунок, похожий на брюшко речной форели, напоминали ему о возрасте. Их вид раздражал его, вызывал в воображении картины темных лабиринтов небытия, которое ожидает его, если немедленно не примет меры.

Как бизнесмен он завязывал бесчисленные знакомства с землевладельцами, торговцами, промышленниками, скотоводами, и все они считали Понсетерру таким же предпринимателем, как и они. И пока он не разменял пятый десяток, это полностью соответствовало действительности. Он был человеком обеспеченным, безупречно вежливым, всегда безукоризненно одетым. У него подрастали сын и дочери. Понсетерра владел землей, жертвовал церкви и спонсировал местные праздники-фиесты.

Но неожиданно для него самого с ним случилась перемена, наступило его «пробуждение». Оно совпало с его желанием перечитать классику. В трудах Сократа он наткнулся на концепцию «царя-философа». И хотя этот термин был не совсем приемлем для такого скромного человека, как он, дон Рамон осознал его истинность. Он сделал для себя вывод, что отдельно взятый человек может прожить жизнь в соответствии с заповедями высшего порядка, даже если все остальное вырождающееся общество не в состоянии их постичь. И вот теперь мало кто из окружающих знал или хотя бы догадывался о том, как ему удалось столь хорошо сохраниться. Эта тайна направила его размышления к мыслям о рубайо.[30 - Белокурый (исп.).]

За эти годы он повидал немало «жеребят». Сейчас всех этих мальчиков и не вспомнишь. Для большинства из них кратковременность пребывания у Понсетерры и неизбежное ухудшение здоровья делали невозможными длительные отношения. Это удручало. И все же были три мальчика, которые сыграли немаловажную роль в его жизни. Один прожил у него несколько недель, второй – уже месяцы, а третий – годы. Только эти трое могли стать его настоящими последователями. Еще в Древней Греции интеллектуальное общение между учеными мужами и их молодыми учениками и физическая составляющая этих отношений были сильнее любых других уз. И хотя многие мужчины заблуждаются, думая, что женщины, рожая от них детей, прокладывают им путь в бессмертие, у дона Рамона было собственное мнение на этот счет – жизненные силы он черпал у своих воспитанников.

Но, к сожалению, эти трое упустили свой шанс. Один из катамитов[31 - Мальчик, состоящий в половой связи со взрослым мужчиной.] покончил с собой. Даже сейчас дон Рамон видел бледный утренний свет в комнате мальчика, которого он обнаружил повесившимся на простыне. Второго, увы, пришлось наказать за нарушение дисциплины. А третий, о котором он сожалел больше всего, просто исчез, растворился в воздухе, и дон Рамон никогда о нем больше не слышал. Скорее всего, он сгинул где-нибудь в пустыне. Страдания, которые эти события причинили дону Рамону, были слишком велики, чтобы он мог идти и дальше по избранному им пути. Но через некоторое время он почувствовал, что стареет, увидел покрытые паутиной кривые пальцы смерти, протянутые к нему, и понял, что нужно продолжать однажды начатое. Его призвание к развитию, к тому, чтобы стать идеальным человеком, каким он виделся великому Платону, снова дало о себе знать.

Поэтому несколько лет назад он начал скрупулезные поиски нового молодого спутника, который поможет ему навсегда победить смерть. Но, несмотря на создание сложной инфраструктуры (а следует признать, что его талант бизнесмена при этом никуда не делся и даже в таком тонком деле извлечение прибыли имело для него первостепенное значение) и целую сеть «пауков», которые ползали по всему земному шару, прилагая максимум усилий в поисках описанного им индивидуума, он уже почти оставил надежду его найти. До того момента, пока ему не привезли блондинчика.

Дон Рамон сделал глоток риохи. Вино было немного терпковатое. Он не очень любил молодые вина. Он не знал, как зовут рубайо, потому что никогда не интересовался их именами, не знал он и откуда его привезли. Все это нисколько не интересовало дона Района. Он видел – этот светится изнутри. Кто-то может подумать, что престарелого дона очаровали светлые волосы и белая кожа, но это было глупое, поверхностное предположение, которое могли сделать только непосвященные. Он обладал другим, исключительным качеством. Дон Рамон часами сидел с мальчиком в темноте. Общаться с ним, не зная языка, было трудно, но это не имело никакого значения. От него исходила такая аура, что слова были не нужны. Здесь речь шла о вечности. Даже просто находясь в одной комнате и дыша с ним одним воздухом, Понсетерра впитывал исцеляющую юность рубайо. Шанс, впрочем, был невелик, как и всегда. Чтобы не допустить ошибки, дон Рамон был с ним чрезвычайно осторожен, берег его и ждал только признаков молчаливого согласия, которое станет началом не только физического, но и духовного союза, призванного омолодить его. Прошло уже много месяцев, а он все еще терпеливо ждал. Он использовал других, чтобы удовлетворить свои плотские потребности, и, как всегда, после этого чувствовал себя невероятно молодым, энергичным. Но при этом ощущал и отвращение… Он не хотел осквернить этим рубайо. Нет, с ним он хотел только по обоюдному желанию. Если это у него получится, его ожидает вечная жизнь.

Его размышления были прерваны появлением на веранде еще одного человека. Послышалось покашливание – то ли из вежливости, то ли из-за хронического заболевания. Затем по плитке зашаркали ноги, обутые в дешевые туфли на тонкой подошве. Выбор подобной обуви Понсетерра мог объяснить только плохим вкусом, потому что своим служащим он платил достаточно, чтобы хватало на хорошую обувь. Это был Эстебан.

Эстебан Карнера выглянул из-за растения в кадке и, увидев, что хозяин закончил трапезу, подошел к нему.

– Дон Рамон, – начал он скрипучим голосом, звук которого эхом отражался от глинобитных стен двора. Свои дурные манеры Эстебан с лихвой компенсировал собственной полезностью и практичностью. Он был высоким и жилистым, напоминая бойцового петуха, и всегда ходил на цыпочках. Все его лицо изрыли оспины и шрамы, поэтому, когда дело доходило до рукоприкладства, особенно беречь ему было нечего. Со временем дон Рамон понял, какой это плюс.

– Да, Эстебан…

– В городе появились мужчины, они ходят в разные места.

– И?..

– Они ничего не покупают, только смотрят и спрашивают о других вещах.

Понсетерру это особо не беспокоило. Клиенты бывают разные, и ведут они себя тоже по-разному.

– А какие мужчины? Клиенты?

– Нет, дон Роман. Они с Севера.


Глава 34


Еще два дня были потрачены на поиски, а два вечера – на выпивку. Они решили, что Виктора больше не увидят. Весь третий день они валялись на кроватях в своем дрянном номере, пили привезенную с собой воду, запасы которой постепенно заканчивались, подсчитывали тающие деньги и смотрели игры национального чемпионата по футболу, которые часами показывали по их крохотному телевизору. В желудках у них бурчало, но есть совсем не хотелось.

– Этот мескаль здорово бьет по мозгам, – буркнул Пол.

– Прямо как мул, – согласился с ним Бер.

Они выгнали пришедшую прибраться горничную и лениво дремали под крики студентов находившегося по соседству колледжа, которые, судя по всему, развлекались застольными играми – наверное, играли в турбо-четвертаки или в пив-понг.[32 - Игры, популярные в питейных заведениях и на студенческих вечеринках.]

Наконец солнце, пробивавшееся через драные шторы, стало постепенно уходить, и они начали подавать признаки жизни.

– Я в душ, – сказал Пол, вставая с кровати.

– Я за тобой.


Вечером они отправились в кафе, завсегдатаями которого успели стать. Поели, заказали кофе и принялись ждать. Через полчаса на пороге появился Виктор. Если его и обидело то, как с ним обошелся Бер, виду он не показывал. Свистнул им, махнул рукой, и Пол с Бером пошли за ним по улицам, пару раз срезая путь через задние дворы. Молча подошли к старому, заляпанному грязью пикапу «тойота», на капоте которого, сгорбившись, сидел мужчина. При их появлении он выпрямился. Жилистый и гибкий, как солист панк-группы, похожий на лысого орангутанга.

– Это Эрнесто, – представил его Виктор, – мой двоюродный брат.

На носу Эрнесто, несмотря на время суток, сидели очки в серебристой оправе с синими стеклами. Он легко соскользнул с капота и прочно приземлился на обе ноги. Все обменялись рукопожатиями.

– Как дела? – начал Бер. – Вы хотите что-то нам показать? – Эрнесто неопределенно пожал плечами. – Вы можете заработать, не переводя никого через границу.

«Продавец птиц» внимательно посмотрел на них – наверное, думал, что они полицейские, – но ему позарез нужны были деньги.

– Вы ударить моего кузена, – сказал Эрнесто. Бер разозлился, но мексиканец быстро добавил: – Вы не бить меня, иначе проблемы. – Бер сверкнул глазами, но ничего не сказал. – Я отвезу вас. Садитесь. – Он показал на кузов пикапа.

– Мы поедем за вами на своей машине, – сказал Бер, которому все это не нравилось.

– Тогда не ехать.

Эрнесто сел в машину и завел двигатель. Бер с Полом переглянулись и полезли в кузов.


Старый, разбитый асфальт сменился грунтовой дорогой, а воздух, густой и зловонный, со всеми «ароматами» города и окружающих его предприятий, – прохладой и свежестью. На фоне темно-синего ночного неба виднелись силуэты кустов полыни и можжевельника. Они сидели на полу кузова, облокотившись на крылья колес, низко наклонив головы, – в лицо им дул сильный ветер. Машина подпрыгивала на каждой выбоине, а жесткая подвеска услужливо передавала удары их позвоночникам.

Бер заговорил очень тихо, но так, чтобы Пол мог его слышать:

– Этот парень, двоюродный брат, опасен. Он орудует ножом.

– Да?

– Если до этого дойдет, ты даже не успеешь его увидеть. Нож нужно чувствовать. Если почувствуешь, смотри в оба.

– А как ты…

– Когда мы жали друг другу руки, я обратил внимание на мозоль у основания его большого пальца – твердый как камень. Ты когда-нибудь видел руки шеф-повара? У них всегда мозоль на этом месте. А на повара парень не похож.

Пол молча кивнул.


После нескольких миль по грунтовой дороге машина съехала на открытую равнину, и вот тут-то начала прыгать по-настоящему. Бер с Полом хватались за борта и глотали пыль. Спустя несколько минут такой езды машина замедлила ход, потом остановилась, после чего проползла еще несколько метров и наконец замерла на месте. Пол и Бер вылезли из кузова, а Эрнесто заглушил двигатель, но фары выключать не стал, пошел вперед, туда, где в свете фар виднелась небольшая возвышенность.

– Что там? – спросил Пол.

– Не знаю, – ответил сыщик.

– Вы видите? – спросил их Виктор.

– Вы видите? – эхом повторил Эрнесто. – Я покажу вам сейчас что-то очень опасное.

И затем он начал рыть землю носком ботинка. Это продолжалось совсем недолго, он прилично углубился в мягкую почву, затем остановился и отошел в сторону.

Бер с Полом переглянулись и, приблизившись к указанному месту, увидели кости грудной клетки человека под тонким слоем земли. Сыщик копнул ногой соседний холмик и обнаружил под ним нижнюю челюсть с зубами.

– Вот черт! – вырвалось у него.

– Что там? – спросил Пол.

Бер вспомнил то, что видел в парке Игл-Крик:

– Останки подростка.

– Да, – подтвердил Эрнесто.

Казалось, он гордится тем, что им показал.

Пол вышел вперед и бросился разрывать землю. Бер присоединился к нему. Вскоре они откопали бедренные, локтевые и лучевые кости, ключицы и черепа. Это были останки пяти-шести человек. Они не были свежими, но еще не успели сгнить полностью.

– Здесь они сваливают их трупы, – сказал сыщик.

Эрнесто кивнул.

– Я дальше не пойду, – заявил он. – А то нас всех убьют.

Пол понял, что их привезли на криминальное кладбище. Он согнулся пополам, упершись ладонями в колени. Потом встал на колени и опустил голову. Неужели это ответ? Он дышал с трудом, борясь с подступающей тошнотой.

Бер перестал копать. Стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь работающим двигателем и их дыханием.

– Зачем ты привез нас сюда?

– Он думал, что вы будете удовлетворены, – ответил за кузена Виктор. – И вы платить ему.

– Мы не удовлетворены, – отрезал Бер. – Где их держали раньше?

Эрнесто лишь молча покачал головой.

– Вы думаете, что я заплачу вам за кладбище? – рявкнул сыщик.

– Здесь они оказываются в конце, – проговорил Эрнесто. – Я не мочь везти вас туда, где они были раньше.

– Тогда никаких денег, – сказал Бер твердо.

– Вы видеть это место. Я знаю от кузена, вы не клиенты. Я знаю: если приведу вас туда, вы делать неприятности. Затем неприятности найдут меня. Поэтому вы платить мне, а затем уходить. – Эрнесто улыбнулся под ритмичное клацанье ножа-бабочки, летавшего в его руке.

– За это? Нет! – Бер стоял прямо перед Эрнесто, но при этом сместившись в сторону от Виктора так, чтобы его правый бок был прикрыт. – Нам нужно больше. Нам нужны ответы на наши вопросы.

Эрнесто кивнул Виктору, который стоял на самом краю пятна света от фар автомобиля. Предположения Бера оправдались: Виктор дрожащими руками сжимал револьвер «ругер».

Пол при виде оружия замер и подумал, что, наверное, прошел такой длинный путь, чтобы умереть среди этих останков – может быть, и его сына.

Бер опустил руку в карман и нащупал револьвер.

– Не валяй дурака, Виктор, – спокойно сказал сыщик. – Убери эту штуку, пока дров не наломал.

– Вы не платить ему. Вы ударить меня. Нехорошо, – ответил мексиканец.

– Ты не будешь ни в кого стрелять. А я не буду стрелять в тебя. – Бер медленно достал револьвер и опустил его стволом вниз, но в сторону Виктора. – Мы заплатим, и заплатим много, если вы отведете нас туда, где держат живых мальчиков.

– А может, мы убьем вас и заберем все ваши деньги? – предложил Эрнесто. – Это безопаснее, чем вести вас туда.

– Мы из ФБР, – соврал Бер.

– Да ну? – Эрнесто старался не показывать виду, что струхнул.

– В моем бумажнике жетон ФБР.

Эрнесто не проявил никакого желания проверять жетоны или что-либо еще. Вместо этого он резко начал кричать что-то по-испански Виктору. Из потока слов можно было различить лишь «полисиа» и «федерале». Виктор изо всех сил старался держать револьвер ровно. Неприятная ситуация была явно патовой, и Пол боялся, что Бер может в любой момент попытаться разрешить ее стрельбой, поэтому решился.

– У вас есть дети? – спросил он мексиканцев. Краем глаза он увидел, как Виктор взглянул на Эрнесто.

– Моему сыну Кеке два года, – ответил Эрнесто. Голос его звучал теперь гораздо мягче.

– Мой сын Джейми может быть среди них, – показал Пол на кости, лежавшие у их ног. – Сейчас ему было бы четырнадцать. – Слова повисли как пыль в пустынном воздухе. – Мне нужно узнать, что с ним случилось. Посмотреть, где он был, как мог очутиться здесь. Это все, чего я сейчас хочу. – Пол нервно сглотнул. – Я надеюсь, что с Кеке никогда ничего такого не случится. Ты можешь заработать для него много денег прямо сейчас. Это очень просто.

Они смотрели, как Эрнесто переваривает сказанное.

– Я хочу две тысячи. Это больше опасность, чем водить людей через границу, – сказал он наконец.

– Какие там две тысячи! – возмутился Бер.

– Две тысячи, – согласился Пол.

Эрнесто кивнул Виктору, чтобы он опустил оружие. Тот сделал это с явным облегчением. Пол полез в карман за деньгами. После того как он расплатился, денег осталось совсем немного.


Глава 35


Приходит темнота, а с ней и звуки. Звуки подъезжающих машин, мужской смех, звук открываемых и закрываемых дверей, лай собак и изредка музыка, а иногда чей-то одинокий пронзительный крик. Для всего остального мира ночь – время сна и мечтаний, но не для него. Для него ночь – время работы. Кирпичная пыль у его колен медленно собиралась в небольшую кучку, которую он время от времени сдувал. Как-то, уже довольно давно, еда вернулась на кухню нетронутой, без ложки; слава Богу, никто этого не заметил. И вот сейчас ручка ложки горячая от трения, а ее конец отточен, как лезвие ножа. Он согнул закругленную часть ложки, и теперь, после многодневной работы, она лежит в его руке как влитая. Кончик и кромка оружия уже давно остры. Он знает это, потому что проверял на себе, порезавшись при этом до крови. Звук шагов в коридоре заставляет его остановиться. Он прячет свое оружие за спину. Но звук шагов удаляется, и он возвращается к своей работе.


Глава 36


Фары машины осветили местность, которая выглядела как лунный пейзаж. Окаменевшая пустынная почва, высушенная за день солнцем до состояния мелкой пыли, поднимается из-под колес и забивает легкие. Они вернулись в город в кузове машины Эрнесто, внимательно следя за поведением мексиканцев, а затем пересели в машину сыщика и поехали вслед за Эрнесто в темноту ночи. Они тащились долго по полному бездорожью пустыни в направлении, которое определили как юго-западное от «кладбища». Гигантские кактусы стояли как зловещие часовые, иногда в свет фар попадал убегающий заяц. Пикап вдруг замедлил ход. Свет фар погас. Фрэнк сделал то же самое, и еще с километр они ехали очень медленно, буквально нащупывая дорогу. Постепенно глаза привыкли к темноте, и наконец машины остановились в небольшой низине. Впереди, в нескольких сотнях метров, высился холм из песчаника и камня, за которым ничего не было видно. Все четверо вылезли из машин. Помолчали.

– Ну так… – попробовал начать Пол.

– За этой горой. – Эрнесто показал на возвышенность. – Ранчо с «жеребятами».

Где-то Бер это уже слышал.

– Значит, за этой горой? Там? – спросил он. – Отведите нас туда.

– Вы приехали и уехали, а нам тут жить. – Эрнесто сплюнул и сел в машину.

Виктор замешкался. Было видно, что он не может вот так просто взять и уехать.

– Я сожалеть, – сказал он, сконфуженно глядя на носки своих ботинок, – о пистолете. Я не знал, зачем вы здесь. Я не знал о вашем сыне. Я думал…

Эрнесто опустил стекло:

– Заткнись, – сказал он с отвращением. – Ну ты и придурок.

Виктор замолчал.

– Ничего, – успокоил его Пол. – Не переживай.

Виктор обреченно направился к машине, а затем остановился:

– Если вы попробуете пойти туда, не идите без слова.

– Какого слова? – спросил Бер.

Виктор подумал немного:

– Слова-пропуска. Если вы пойдете без этого слова, вас застрелят у ворот.

– Что за слово? – поинтересовался сыщик.

– Замолчи, осел, – крикнул Эрнесто.

Виктор вздрогнул.

– Нет. – Виктор глубоко вздохнул и сел в пикап Эрнесто.


«Тойота» резко взяла с места, подняв облако пыли, и стала удаляться от них. Когда улеглась пыль и воцарилась ночная тишина, Бер поставил машину туда, где недавно стоял пикап Эрнесто. Остаток пути они прошли пешком, затем взобрались на гору, которая оказалась довольно крутой – метров двадцать в высоту. Ноги скользили в мягком песке, вызывая при каждом шаге маленькие лавины.

– Думаешь, за этой горой что-то есть? – спросил Пол, хватаясь на подъеме за корни и камни.

– В любом случае мы больше не увидим ни этих парней, ни своих денег, – ответил Бер.

– Думаю, сейчас не самое удачное время для разбора полетов.

– Ты прав.


Они преодолели последние метры подъема, двигаясь с предельной осторожностью, чтобы их не заметили на фоне ночного неба. Спрятавшись за кустами полыни, в предрассветной дымке они увидели внизу, в лощине, примерно в полукилометре, группу низких строений из шлакоблоков и стекловолокна. Вокруг пустыня. Территория освещалась прожекторами, установленными на трехметровых столбах.

Строения были прочными, но в целом комплекс имел какой-то временный вид, словно армейский лагерь. Единственным признаком стабильности была темная, похожая на крепостной ров, полоса растительности, специально высаженной вокруг внешних стен зданий. По периметру – проволочная сетка, поверх нее – колючая проволока. К строениям вела единственная грунтовая дорога, а у крепких на вид ворот стоял, облокотившись на них, мужчина. Недалеко от группы зданий они разглядели большой газовый резервуар и маленький сарайчик, из которого доносился тихий стук генератора и время от времени слышалась испанская речь.

Бер достал полевой бинокль и внимательно осмотрел местность.

– Полностью автономный лагерь, – отметил сыщик, затем перевел бинокль на человека у ворот. – Этот парень – охранник. У него пистолет в кобуре на поясе.

Бер обратил внимание Пола на то, что темная полоса вокруг строений – это очень близко посаженные друг к другу эхинокактусы-тексенсек, «калечащие лошадей», которые затрудняют свободное перемещение между зданиями.

На стоянке четыре машины: запыленный «форд-бронко», блестящий внедорожник «ниссан-армада», старый седан «форд» и какая-то японская машина – похоже, «хонда-сивик». За зданием виднелись и другие машины, но ни модели, ни номерные знаки различить было невозможно. Бер достал записную книжку, снял зубами колпачок ручки и переписал номера машин.

Пол же надеялся, что сыщик своим наметанным глазом определит слабые места этого комплекса, потому что ему это не под силу.

Дверь главного здания открылась, и на улицу вышел полный мужчина с двумя большими собаками, которые буквально рвались с поводков.

– Ротвейлеры? – спросил Пол, напряженно вглядываясь в темноту.

– Хуже, – ответил Бер, который сразу определил их породу. – Это преса-канарио – португальские бойцовые собаки.

Животные присели у кактусов, сделали свои дела, и мужчина увел их в дом. На улице они больше не появились.


Бер передал бинокль Полу, и тот надолго припал к окулярам. Звук открывающейся двери заставил его перенести обзор на главное здание, из которого как раз выходили двое мужчин. Белые, судя по всему, американцы, лет под пятьдесят, в повседневной одежде, слегка покачиваются – явно подшофе. Они молча прошли к «ниссану», завели мотор и поехали. Охранник открыл ворота и поднял руку, прощаясь с отъезжающими. Машина скрылась в ночи, ворота закрылись, и все вроде стихло, пока из главного здания не появились еще двое мужчин, правда, сложением помельче, чем охранник и собачник. Между ними шел довольно высокий, но худой темноволосый смуглый мальчик лет шестнадцати в спортивном костюме. Мужчины вели мальчика, который не проявлял никаких признаков сопротивления, к длинному зданию типа трейлера. Затем они остановились. Один из мужчин закурил, и они с мальчиком ждали второго, который мочился на кактусы. Он закончил, все пересекли внутреннюю площадку и один за другим исчезли в длинном «трейлере». Когда они заходили, через открытую дверь донеслись звуки латинской музыки. За следующие сорок пять минут из комплекса поодиночке уехали несколько мужчин. Наступила тишина. Пол устал смотреть и опустил бинокль:

– Здесь творится черт знает что.

– Да, – выдохнул Бер.

Становилось холодно. Они лежали, коченея, на твердой и пыльной земле.


Глава 37


Понсетерра лежал рядом с женой на большой деревянной инкрустированной кровати, которая служила его семье уже несколько поколений. И хотя воздух был прохладным, постель мягкой и он чувствовал поддержку всех своих предков, которые отдыхали на этой кровати, сон к нему не шел. Он думал об отце – суровом человеке, который определил весь его жизненный путь, большей частью в этой самой кровати. Иногда по вечерам мать уезжала в город, и тогда сеньор Понсетерра звал юного Района в темную комнату. «Есть много вещей, которые ты, малыш, должен испытать, чтобы стать мужчиной», – говорил он, стаскивая грубыми руками ночную рубашку с мальчика. Так Понсетерра стал мужчиной, а потом построил вокруг себя целый мир для настоящих мужчин.

Он получил еще несколько тревожных сообщений и сегодня вечером проверил их через свои источники в городе. Его люди навели справки в нескольких борделях и узнали, что к ним действительно приходили двое с Севера, которые не походили на обычных клиентов. Они тратили деньги, смотрели девушек, но не покупали их, по крайней мере он об этом пока не слышал. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, но все же немного тревожило. Он узнал также, что они расплачивались наличными, в гостинице тоже. Похоже, они оттуда съехали, но точно этого никто не знал. Кроме этой, другой информации добыть не удалось. Еще их видели в компании молодого местного жителя, Виктора Колона. Он попросил Эстебана, чтобы попробовал найти Виктора и узнать, не захочет ли тот что-нибудь ему рассказать. Пока Эстебану не удалось его найти. Но это дело времени. Он еще никогда не подводил Понсетерру. Эта мысль его успокоила. Он прислушался к равномерному дыханию жены, тревоги дня начали покидать его, и он уснул.


Глава 38


Прошло почти полночи, когда Бер сказал:

– У нас есть два варианта, и я хочу их тебе изложить.

– Давай.

– Мы можем вернуться, рассказать все властям США, и все на этом. Дальше они сами решат, что делать. Все просто и ясно, вариант беспроигрышный, мы сделали все, что могли.

– Да, – согласился Пол, – но ведь на это уйдет время. – Ему казалось, что стоит им уйти с этого места или даже просто оторвать взгляд от построек, и они исчезнут как мираж, поэтому рисковать не хотелось.

– Мы можем вернуться в город и обратиться в местную полицию, – продолжал Бер, – но что мы им скажем? Мы видели останки, но это было в другом месте. Думаю, здесь крутятся большие деньги. Так что нас скорее всего арестуют или убьют, а потом приедут сюда, всех перестреляют, а строения сожгут дотла. – Его слова повисли в ночном воздухе, который с наступлением утра из пурпурного становился серым. – Мне кажется, сейчас самое время отступить и обратиться за помощью.

– К другим детективам?

– Да, к частным сыщикам, охранным агентствам. У меня есть связи, но на это тоже нужно время.

– У меня деньги закончились.

Они продолжали смотреть вниз.

– Еще есть варианты? – поинтересовался Пол.

Бер довольно долго не мог заставить себя ответить ему на этот вопрос. Он чувствовал, что совершает большую ошибку. Одной такой ошибки в жизни вполне достаточно, чтобы уничтожить человека, а у него их была уже целая череда. Первая отняла у него сына, вторая – лишила карьеры. Были и другие, и вот эта, последняя, которую он собирался совершить, может стоить жизни его клиенту, да и ему самому. Но когда Фрэнк смотрел вниз, то понимал, что там творятся чудовищные вещи, что, пока он не взялся за это дело, и сам жил в чудовищном мире – и уже никогда не сможет спокойно жить, не попытавшись сам, лично его изменить.

– Можно попытаться проникнуть туда, – сказал Бер. – Мы видели четырех охранников. Собак. Чтобы попасть в комплекс, нужно пересечь открытую местность. Значит, придется подъехать прямо к воротам. Правда, шансов у нас мало.

Бер замолчал.

Пол не знал, что сказать. Его охватила паника, его бросало то в жар, то в холод. От страха скрутило живот. Он боялся того, что может случиться с ним там, внизу, что он может никогда не вернуться домой. Пол видел, что и Бер тоже чувствует себя не в своей тарелке. Пол перевернулся на спину, ему не хватало воздуха, он глотал его так, будто хотел выпить ночное небо. Он вспомнил последний завтрак дома, последнюю ночь с Кэрол и надежду, которая поселилась в сердце. Надежду на возвращение домой, с ответом или без ответа.

Пол почувствовал, что Бер смотрит на него, но детектив ничего не сказал и вновь стал вглядываться вниз. Пол чувствовал себя чужим в этой пустыне. Вся его жизнь была далека от того, над чем он сейчас размышлял, к чему готовился. Когда-то он представлял свое существование в виде аккуратной коробочки. Затем эта коробочка взорвалась. Теперь он знал, что жизнь никогда не бывает такой чистой, как ему казалось, просто он видел ее исключительно такой. Он узнал, что в жизни полно ужасных вещей, причем, когда они происходят, оказывается, что есть и похуже. Но когда высшая сила, которая управляет мирозданием, в какой бы форме она ни была, решила перевернуть всю его жизнь, она простерлась и дотронулась до него, она избрала его, и он это понял. И еще: даже если теперь его существование покороблено и изуродовано, это все равно жизнь и надо жить дальше. Теперь он точно знал, что в жизни возможно все. Даже то, что он может спуститься вниз и остаться в живых.

– В ФБР обратиться нужно, тут ты прав… – сказал Пол в темноту. – Но после. Если там, в пустыне, гниют кости моего сына, я не могу уйти отсюда, пока не узнаю это наверняка. Я должен пойти туда. Я просто обязан. Но я не могу просить тебя пойти со мной. Не могу.

– Значит, пойдем вместе, – отреагировал сыщик не задумываясь. – Оставайся здесь и наблюдай. А я спущусь, постараюсь узнать пароль. – И он поднялся с земли.


Около трех ночи прожектора комплекса погасли, и вся низина погрузилась в темноту, густую и непроницаемую. Спустя несколько мгновений перестал работать генератор, и к темноте присоединилась тишина – жутковатый молчаливый дуэт. Пол на открытой всем ветрам вершине холма не имел ни малейшего представления о том, где находится. Он бы ни за что не нашел это место на карте. Его единственное связующее звено с цивилизаций – Бер, но нет никакой гарантии, что он вернется. Пол слышал, как бухает его сердце, признак того, что он еще жив. Страх, каким он привык его ощущать, отступил. Он уже ничего не боялся. Теперь он остался один на один с собой и своим горем. И лишь логика подсказывала ему, что утро все-таки наступит.


Бер смотрел через покрытое грязью ветровое стекло на девушек, которые небольшими группками выходили из строения-трейлера. Часть из них сели в разбитый пикап, который тут же уехал. Несколько девушек пошли по дороге в темноту; наверное, к автобусной остановке, подумал сыщик. Постепенно в здании погасли огни, свет остался лишь в одном окне. Там кухня, решил Бер, зная примерное расположение помещений в таких строениях. Открылась проволочная дверь, и на улицу с сигаретой вышла невысокая худая женщина. В этот момент Бер вышел из машины.

Марта. Та самая, которая ляпнула тогда что-то о ранчо с «жеребятами». Когда сыщик вышел из темноты в круг слабого света от трейлера, она испуганно дернулась, но профессионально быстро овладела собой.

– Привет, – поздоровался он.

– Мы уже закрылись. Девушки ушли домой.

Если она и вспомнила его, то не подала виду. Но Бер был проницателен. В ее черных глазах читался твердый ум – он заметил это во время визита сюда, и это вселило в него надежду. Вот он и решил вернуться.

– Я пришел не за этим, Марта.

– Говорить не…

– Будешь.

– Уже поздно. Я ложусь спать.

– Подожди. Докури сначала.

Она посмотрела на него со злобой.

Сыщик подумал, что сейчас для нее он просто мужчина, для которого она в молодые годы была товаром, как и девушки, работающие теперь на нее.

– Что тебе надо?

– Мне нужен пароль, чтобы попасть на ранчо.

Теперь она смотрела на него уже с неприкрытой ненавистью. Но Бер видел, что за злостью она пытается спрятать страх.

– Они вас ищут, – сообщила женщина. – Собираются убить.

– Кто «они»?

Женщина цокнула языком, ясно дав понять, что она скорее умрет, чем что-то скажет.

– Тогда скажи пароль.

– Нет.

Они немного помолчали.

– Заходи, – предложила Марта.

– Нет, спасибо, – отклонил приглашение Бер.

Фрэнк не хотел заходить с ней в помещение, где наверняка имелось оружие.

– Они не узнают, что это ты. Другие ведь тоже знают пароль. И таких много.

– Ну и спроси у них.

– А я спрашиваю у тебя.

– Здесь даром ничего не делают. Ты знаешь об этом?

– Да, знаю. – Сыщик начал ковырять землю носком ботинка. – Денег у меня совсем немного, а кредитные карты ты, наверное, не принимаешь.

Женщина приготовилась торговаться. Он посмотрел на нее. Марта отбросила сигарету и скрестила руки на груди. Ее блестящие глаза смотрели прямо на него – темные и холодные как ночь.


Глава 39


Когда темнота отступает и уходит вместе с холодом ночи, а воздух густеет от жары и тишины, как сейчас, ему снится, как он прикасается к маминому лицу. Он уже не знает точно, сколько ему лет. Прошло много времени. И его день рождения тоже. Один – это уж точно, но мамино лицо он помнит хорошо. Тонкую нежную кожу ее щек… круги под глазами… как он прикасался пальцами к ее полным губам… как они стукались лбами. Так он делал, когда был еще ребенком, чтобы выразить свою любовь, считая себя слишком взрослым, чтобы говорить об этом. Это сон о покое, которого у него больше нет. Он снится ему все время. Он преследует его, заставляет бежать. Он, правда, не знает, где находится, но, похоже, это место называется Куандо-Типмо, потому что он слышит эти слова очень часто. И хотя он не представляет, где именно, он понимает, что это где-то очень далеко от дома. Они забрали его обувь. Они всегда так делают. Долгое время он содержался один, но у него ощущение, что скоро все изменится. Охранники стали приходить к нему чаще и более тщательно проверять его состояние. Одно время ему стали давать больше еды, а иногда даже кока-колу, но это было давно. Он смотрит в окно и видит кактусы. Низкие шаровидные растения с пучками колючек, которые блестят на солнце как острые металлические иглы, окружают здание со всех сторон, куда ни кинь глаз. Время от времени он видел других мальчиков, да и то недолго, и знал, что их уже нет в живых. Как и того, кто лежал вместе с ним в нише фургона, в котором их везли с полотняными мешками на головах. Он сказал, что его зовут Крис, назвал и фамилию, но он ее уже забыл. Он только помнит, как этот Крис умер и тяжело давил на него сверху, а запах смерти заполнил все пространство ниши.


Глава 40


Наверное, Пол уснул, потому что, когда поднял голову, небо было уже розовым, а прямо перед его глазами торчали ботинки Фрэнка. Он посмотрел вверх и увидел, что сыщик сидит, прячась за линией хребта, и смотрит вниз на комплекс.

– Пароль добыл? – спросил Пол.

– Добыл.


Короткая свежая прохлада утра исчезала прямо на глазах, и к десяти часам солнце было уже высоко, обжигая их как раскаленная лава.

– Мы не знаем, как тут днем, – задумчиво сказал Бер. – Ночью у нас шансов больше, потому что ночной распорядок мы уже усекли. Но идти туда в темноте мне совсем не хочется. Продолжим наблюдение, а спустимся в сумерки?

Пол кивнул.

– Там нас прикрывать будет некому. Если придется стрелять, сможешь? – спросил Фрэнк.

– Да.

Они замолчали.


Они по очереди ходили к машине, чтобы спрятаться в тени и выпить воды. Заводить двигатель, чтобы можно было включить кондиционер, они опасались, поэтому в салоне было еще жарче, чем на воздухе. Вода была теплой, маслянистой и со вкусом пластмассы, но они все равно ее пили, потому что другой не было. К полудню они съели остатки вяленой говядины, которую купили по пути сюда. По их лицам катился пот, от которого щипало глаза, и хотя они закрывали лица и руки рубашками, все равно сильно обгорели. Глаза болели, головы буквально раскалывались. Рано утром из комплекса уехали несколько человек, и теперь внизу стоял только «форд-бронко». Днем на территорию заехал пикап с каким-то грузом в кузове, который был закрыт брезентом, но машину поставили за одним из зданий и ее не было видно.


Дон Рамон Понсетерра одевался очень тщательно, как всегда, хотя сегодня немного нервничал. Этот день был в высшей степени исключительным, но он не собирался даже из-за этого изменять своим привычкам. Ему позвонил Эстебан и сообщил, что Виктора Колона нашли и что через час-другой для него уже обязательно будет какая-то информация. Дон Рамон решил встретить их на ранчо. Он надел белую льняную рубашку, кремовые брюки, тонкие носки и светло-коричневые замшевые туфли. И наконец, под горло повязал короткий шелковый платок, потому что, хоть на нем и была саржевая охотничья куртка, Понсетерра всегда старался, чтобы его кожа ощущала хотя бы одну шелковую вещь. Как учил Платон, «все физические объекты являются лишь тенями их идеальных форм». Шелк – это исключение. Согласно твердому убеждению Понсетерры, шелк представляет собой апофеоз ткани.

Немного одеколона «Бэй-рам» на гладко выбритые щеки – его цитрусовый запах приятно щекочет ноздри – и он готов. Он вышел наружу, где его уже ждал «кадиллак-эльдорадо». Сегодня он сам поведет машину. Он не очень-то это любит, но сегодня для этого есть причина, потому что Эстебан все равно занят. Он сел в машину, которая содержалась в отличном состоянии. В салоне было прохладно, потому что стояла она в пустующем помещении для экипажей, так что кондиционер можно было включить на малую мощность. Понсетерра выехал из своего поместья и направился к шоссе.


Крики. Они начались после обеда, и казалось, им не будет конца. Кричал, похоже, взрослый мужчина, не мальчик, а временами казалось, что эти звуки издает животное. Что-то там происходит. Что-то новое и необычное. Тягостное ожидание сменилось апатией. Он боится приходов этого Странного. И хотя тот почти не дотрагивается до него – так, похлопает по ноге, шлепнет по спине, потрогает за щеку, – его не покидает чувство, что вот-вот что-то случится, и эта неизвестность мучает его больше всего. Странный носит костюмы, от которых пахнет нафталином, его запах не может скрыть даже цветочный аромат лосьона после бритья.

Крики на время замолкают, и он слышит звук подъехавшей машины. Странно, что сегодня она приехала так рано, да и маленький пикап вернулся сегодня раньше, чем обычно, и встал за дальним краем здания, где он не мог его увидеть. Он подходит и смотрит наружу сквозь виниловую занавеску на окне, слишком маленьком, чтобы он мог выбраться из него. Смотрит вниз, на кактусы, которые они заставили его сажать. «Мы не можем заставить тебя „работать“, – сказали они, – значит, будешь работать по-настоящему». Он рыл ямы и сажал колючие растения целые жаркие дни напролет, ограждая собственную тюрьму; шипы больно впивались в его тело. Он видит, как на территорию въезжает машина – это приехал Странный. Он встает, смотрит в последний раз на машину и идет к шлакоблоку, чтобы закончить заточку своего оружия…


Пол почти целый день смотрел вниз в бинокль, так что наглазники окуляров стали впиваться в лицо, когда он наконец увидел, что к комплексу подъехал «кадиллак» старой модели. Он отвел бинокль в сторону и заметил мелькнувшую в окне тень. Тот, кому она принадлежала, был не мексиканец – белокожий, светловолосый. Узнавание произошло мгновенно и было настолько невероятным, что его горло перехватил спазм. Он понял, кого только что увидел. Не понимая, что делает, он поднялся на одно колено и уже было ринулся вниз по склону, когда Бер молниеносно схватил его за лодыжку и дернул назад, отчего тот шлепнулся в пыль животом.

– Голову, что ли, напекло?

– Фрэнк… – говорить Пол не мог.

– Что такое?

– Он там…

– Что?

– Он там. Джейми.


Глава 41


«Эльдорадо» Понсетерры въехал в ворота в клубах поднятой им пыли. Когда дон Рамон вышел из машины, Пако закрыл за ним ворота. Понсетерра постарался почувствовать общий настрой комплекса. «Изменилось что-то сегодня или нет?» – подумал он.

– Добрый день, хозяин, – поприветствовал его охранник.

Понсетерра не удостоил его своим вниманием и направился к основному зданию. Удалось ли Эстебану добиться своего? И как мальчик? Он строго дозировал свои визиты, чтобы не пугать его и сейчас подумал, стоит ли зайти к нему. Кто знает, может, ожидание и осторожные уговоры наконец подействуют и мальчишка уступит. Затем его мысли обратились к еще одной проблеме – людям с Севера. Все-таки клиенты они или же источник опасности? Его персонал был хорошо проинструктирован о том, каких клиентов следует избегать, и все знали, что несоблюдение правил может привести к очень серьезному наказанию.

Неожиданно дон Рамон остановился. Может, перестраховаться и сменить сегодня пароль? Он обратился к Пако:

– Новый пароль… – И он тихо произнес слово. – Сообщи его в город.

– Да, шеф, – кивнул Пако.


Дон Рамон зашел в главное здание. Свет не горел, все было тихо. Так будет еще часа два. Увидев хозяина, толстяк Мигель вскочил с дивана, уронив журнал.

– Где Эстебан? – спросил Понсетерра.

– В конторе, – ответил Мигель и нагнулся поднять журнал.


Понсетерра распахнул дверь офиса и увидел, что Эстебан вплотную занимается молодым человеком из города. Тот сидел на полу, прислонившись к стене и наклонив голову, а его лицо и волосы были в крови. Эстебан обернулся, на его лице было невозмутимое выражение мясника.

– Ну как? – поинтересовался Понсетерра.

– Минутку.

Четырех охранников на такой комплекс всегда было достаточно. Надзор за малолетними работниками был простым, а клиенты никогда не доставляли беспокойства. Ну и собаки, конечно. Правда, увидев в конторе отнюдь не эстетичную сцену, он ощутил беспокойство.

– Все ли знают… – начал он, собираясь спросить, все ли охранники достаточно бдительны.

– Да, патрон, – коротко ответил Эстебан.

Понсетерра знал, что Эстебан – человек надежный. Полиция не будет вмешиваться, как и договаривались, а если эти люди, которые что-то вынюхивали, случайно наткнутся на ранчо, его охрана готова к их визиту. К тому же он знал, что даже если они и не появятся, Эстебан обязательно выяснит, кто они такие, и выследит их. Эстебан будет идти по их следу по дорогам, рекам и горам, даже по ту сторону границы, и убьет их в собственных постелях, если ему это прикажет дон Рамон. Он кивнул Эстебану, чтобы тот продолжал, и вышел, закрыв за собой дверь. Он подождет, пока Эстебан все выяснит. Понсетерра почувствовал, как его тянет к той комнате, дальше по коридору. «Ладно, зайду на минутку, и мы тихо посидим вместе, – подумал он, – раз уж я здесь».


Крики резко прекратились, и наступившая тишина показалась еще страшнее. Он сжал свое оружие и еще быстрее заскреб клинком по шлакоблоку. Вдруг он услышал шаги, замер. Встал и посмотрел на то, что у него получилось. Похоже, времени больше нет. Придется обойтись тем, что есть.


Глава 42


Они ехали молча. Приближение сумерек обещало прохладу, которая уже начинала проникать через открытые окна машины. Последние часы ожидания стали для них мучительным испытанием, почти на физическом уровне. Они много раз передавали друг другу бинокль: Бер сам хотел увидеть то, что видел Пол, а Пол хотел увидеть это еще раз.

– Ты уверен? – все спрашивал и спрашивал его Бер, пока Полу не надоело ему отвечать.

Он все время боролся с собой, стараясь не броситься туда, вниз, прямо сейчас. Пол решил послушаться Фрэнка, который считал, что сумерки – самое удобное время для их вылазки.

– Если мы заявимся прямо туда в облаке пыли, у нас может ничего не получиться, – сказал ему Бер.

Вначале они ехали, прячась за горой, потом повернули на северо-восток, описывая большую петлю, чтобы их не заметили из комплекса. Проехав таким образом пару километров, повернули налево и стали искать грунтовую дорогу, по которой приезжали на ранчо посетители.

Пока они ехали, мысли Пола путались, а сердце отчаянно билось. Голову распирало от тысячи вопросов, но ни один из них он так и не решился озвучить. Он посмотрел на левую руку сыщика на руле, которой тот слегка корректировал движение, напряженно всматриваясь в ветровое стекло, как опытный моряк в море.

– Фрэнк, – наконец решился Пол, – а как ты узнал пароль?

– Это не важно, – ответил тот.

– Почему? – Пол смотрел на его левое запястье, на котором больше не было часов. Бер заметил его взгляд и сменил руку на руле.

– Не важно, – повторил Бер.

Машина влетела в неглубокую канавку, которая шла вдоль дороги, затем подвеска выбросила машину на поверхность. Она появилась из ниоткуда, эта линия, разделяющая пустошь, которая простиралась во все стороны. Бер повернул руль и сделал левый поворот, как будто сворачивал на дорожку, ведущую к его дому. Они продолжали ехать в никуда так долго, что стало казаться, что это никогда не кончится. Но вот показались верхушки осветительных вышек, которые возносились над поверхностью пустыни как антенны. Пол нервно сглотнул. Рука Бера сжала руль так крепко, как будто он хотел выжать из него живительный эликсир. Потом они увидели мотки колючей проволоки на ограде и, наконец, весь комплекс. Две машины у ворот – пикап и хорошо сохранившийся «кадиллак-эльдорадо». И охранник – такой же громила, как и его ночной коллега.

– Будем надеяться, что он говорит по-английски и мы сможем воспользоваться паролем. Если же нет…

Пол кивнул и посмотрел на заднее сиденье, где под пляжным полотенцем лежало помповое ружье двенадцатого калибра.

– Улыбайся. Мы здесь уже были.

Они растянули губы в широких улыбках, а Бер приветственно махнул рукой.


Понсетерра вошел в комнату, где он держал своего рубайо. Закрывая дверь ногой, начал снимать охотничью куртку. Это помещение было раза в два больше, чем другие, и самым приличным в этом здании. Не используя эту комнату по назначению и трепетно относясь к мальчику, он терял большие деньги, но они обязательно окупятся, позже. Дон Рамон прислушался к лихорадочному биению своих внутренних часов и подумал, на сколько у него еще хватит выдержки. Понсетерра посмотрел на рубайо, который сделал шаг в его сторону. В его груди вспыхнуло пламя надежды, а рот наполнился слюной. Мальчик направлялся к нему. Похоже, терпеливое ожидание начало приносить свои плоды. Наконец-то мальчик открывается ему.


– Как дела? – обратился Бер к охраннику, крупному мужчине с хитро прищуренными глазами.

– Нормально. Здравствуйте, сеньоры, – ответил тот. – Что вам здесь нужно? – Ворота он открыл совсем немного, только чтобы можно было подойти к окну водителя.

– А… – замялся Бер, – я хотел бы проведать… По-английски говорите? – Охранник только пожал плечами. Исчерпав свой испанский лексикон, Бер перешел на английский: – Мы спортсмены. Клиенты. Понимаете? Мы сюда уже приезжали с друзьями.

Бер достал последнюю стодолларовую банкноту. Охранник взял ее и нахмурился. Ворота он им не открыл, а положил руку на пистолет. Стало ясно, что охранник предупрежден насчет незваных гостей.

– А ну выходите из машины! – гаркнул он, а когда Бер замешкался, пнул по двери ногой.

– Спокойно, друг. Не волнуйся, – сказал сыщик, медленно открывая дверь и высовываясь из машины. – Поджарито. В прошлый раз мы говорили это слово. Мне бы сразу сказать… Поджарито. – Бер ждал, когда пароль дойдет до охранника. Но реакция того оказалась совершенно неожиданной. – Что-то не так? – только и успел сказать сыщик, а охранник уже выхватил пистолет.

Пол увидел дубинку, которую Бер, вылезая из машины, прикрывал корпусом. Еще до конца не выпрямившись, он размахнулся и врезал охраннику по лицу. Зубы бедолаги полетели во все стороны, как попкорн. Он машинально попятился, а изо рта у него хлынула кровь, орошая пыльную землю. У его ног валялся пистолет. Неподготовленный человек был бы шокирован и взвыл от боли, охранник же собрался, повернулся к Беру и пошел в наступление.


Цели. Сознание Фрэнка расширилось, воспринимая врага в целом, а не отдельные части его тела. Колени. Пах. Мочевой пузырь. Локтевые кости. Нервные узлы. Охранник приблизился на нужное расстояние, и Бер бросился на него, быстро сокращая дистанцию между ними и не оставляя противнику пространства для маневра. Растопыренными пальцами сыщик ударил его по глазам. Удар был не сильным, но пальцы успели глубоко вдавить глазные яблоки. Руки охранника дернулись к лицу, и Бер нанес ему следующий удар – ногой с разворотом. Он пришелся охраннику прямо в пах. Теперь он отреагировал чисто рефлекторно, и никакие тренировки и опыт тут не помогут. Охранник согнулся, выставив вперед подбородок и ухватив руками то, что между ног. Бер подбородок проигнорировал и нанес последний удар – дубинкой по шее. Удар по блуждающему нерву был глухим. Охранник вырубился и мешком рухнул на землю. Сыщик переступил через него, оттащил тело в сторону, открыл ворота и вернулся к машине, где Пол уже сидел за рулем.


Время пришло. Он ничего не слышал, ни о чем не думал. Он ощущал себя маленьким и слабым. Пусть совсем скоро ему придется умереть – это его уже не беспокоило. Совсем близко от него Странный пролопотал что-то по-испански и улыбнулся. Больше всего на свете ему хотелось стереть с его лица эту улыбку. Он постарался, чтобы ноги и тело двигались как единое целое. Улыбка на лице Странного стала шире, от ужаса. Рука резко взлетела вверх от бедра, где он прятал свое оружие. Он воткнул заостренную ручку ложки в сердце Странного. И нож обязательно бы воткнулся прямо в сердце. Но ручка ложки воткнулась в ребро, пронзив лишь хилые мышцы, покрывавшие жалкое сердце Странного. Он взвизгнул пронзительно и высоко, как женщина, и визг сменился хрипом боли.


Эстебан услышал крик из комнаты и был вынужден прервать свое занятие. Он вытирал окровавленные руки о брюки, пока бежал по коридору. Подергал ручку. Дверь оказалась закрыта изнутри.

– Патрон? – позвал он и постучал. – Патрон?

Он приложил ухо к двери и услышал голос дона Района:

– Все в порядке…

– Что случилось?

– Ничего, – послышалось в ответ.

Эстебан подождал еще немного и, ничего больше не услышав, вернулся к прерванному занятию.


Несколько мгновений Понсетерра постоял на коленях, затем медленно осознал, что нож не убил его, да и не убьет уже – рана поверхностная. Чтобы ее осмотреть, он стащил рубашку, тонкое полотно которой рвалось о застрявший в груди предмет. Он встал и почувствовал, как по его телу прокатилась мощная волна энергии. Вид крови на него так подействовал или же время пришло, но в этот момент он решил, что ожиданию пора положить конец. Обстоятельства привели его сюда именно сегодня. И сегодня все и начнется. Он схватился за шейный платок, лихорадочно пытаясь развязать узел, и понял, что был прав, что он будет жить вечно. «Я БУДУ ЖИТЬ ВЕЧНО». Он услышал, как эти слова эхом отдаются в его голове. Он ощутил триумф и почувствовал желание. Он посмотрел на своего рубайо. Покров исключительности с него спал. Вот как мальчик отплатил ему за доброту и долготерпение. Теперь он стал для Понсетерры просто куском мяса, и наступило время обеда. Он двинулся к нему, бормоча:

– Ты принадлежишь мне, мое сокровище. Ты мое мясо…

И в этот момент раздался грохот.


Прижав ружье к груди, Бер дважды шарахнул ногой по двери, там где ручка. Дверь из стекловолокна прогнулась, но удары выдержала. Сыщик, конечно, выбил бы ее еще пятью-шестью ударами, но времени на это не было. Сзади стояла его машина, а возле нее лежало неподвижное тело охранника. Бер прицелился и выстрелил, выбив ручку вместе с куском косяка и потратив на это патрон. Дверь распахнулась. Он передал ружье Полу.

– Осталось четыре патрона. – Бер с трудом представлял себе обстоятельства, при которых у Пола будет возможность перезарядить оружие. – И не забывай о собаках.

Они вошли. Детектив достал пистолет и пошел вперед, в аляповато обставленную гостиную. Кто-то безуспешно пытался создать в ней атмосферу старой Мексики, но получилась сплошная дешевка и безвкусица. Бер кивнул в сторону коридора с рядом закрытых дверей, и Пол пошел туда, а сам сыщик продолжал осматривать гостиную.

Пол ногой открыл первую дверь и сразу упал на пол. Мужчина с пистолетом в руках дважды выстрелил в спину голому темноволосому подростку, а затем в себя, целясь в висок, еще до того, как Пол успел выскочить и нажать на спусковой крючок.


Бер, услышав выстрелы, выскользнул из пустой гостиной и оказался в большой комнате. Это была общая спальня, с четырьмя двухъярусными кроватями. Сыщик ощутил легкий ветерок и увидел, что окно разбито, а металлическая решетка отогнута. Выглянув наружу, Бер заметил, как пять темноволосых босоногих мальчиков бегут прямо по кактусам, подпрыгивая от боли, к воротам, у которых все еще никого не было. Выскочив на грунтовку, они обогнули кусты полыни и флоуренсии и скрылись из виду.

Покинув спальню, Фрэнк бежал в главное здание, когда услышал сзади звон металлических цепочек и рычание. Обернувшись, он увидел, что его настигают две собаки. Бер остановился. С оскаленными зубами и бешеными черными глазами, псы были олицетворением ярости. Детектив поднял пистолет и выстрелил в пасть первой собаке. Она свалилась: морду разворотило пулей. Бер как сквозь вату услышал крик, в голове у него звенело от выстрела. Краем глаза он увидел, как мужчина, спустивший собак с поводка, развернулся и побежал. Второй пес прыгнул на Бера раньше, чем он успел в него прицелиться. Он поднял руку, и собака вцепилась в нее, как на тренировке, увлекая всем своим весом сыщика на пол. Острые зубы прокусили куртку, рубашку и достали до мышц поврежденной руки – боль пронзила Бера как удар молнии. Извивающийся комок энергии, собака мотала головой из стороны в сторону, грозя вывихнуть сыщику руку. Когда ей это удалось и рука повисла плетью, Бер понял, что сейчас она отпустит руку и вцепится ему в пах или горло, и тогда конец. Он ткнул большим пальцем собаке в глаз, но животное не отреагировало, тогда Бер зашарил по полу правой рукой. До него дошло, что, падая, он выронил пистолет.


Пол проверил еще две комнаты, в каждой из которых были ковры с грубым ворсом, аккуратно заправленные кровати и походные умывальники из стекловолокна, – но ни души. Он распахнул последнюю дверь и столкнулся с пожилым худощавым мужчиной. Он был весь в крови, без рубашки и что-то невнятно завывал по-испански. Из груди у него торчал серебристый металлический предмет. А возле стены стоял… Джейми. Он стал выше, очень похудел, его руки были в крови. Их глаза встретились лишь на мгновение. Пол обрушил на голову воющего старика приклад ружья, когда тот попытался было выбежать из комнаты. В этот удар были вложены четырнадцать месяцев страданий и горя. Голова лопнула, как перезревшая дыня. Старик отлетел в сторону и затих. Потом раздался булькающий слабый звук, и все. Пол на подкашивающихся ногах двинулся к сыну. Медленно, как будто шел по пояс в воде. Он смотрел в родные глаза, поражаясь тому, сколько в них горечи. Пол протянул руки и схватил своего мальчика в объятия. Отпрянул на мгновение, провел по его плечам – худые, но сильные. Живой! Он крепко обнял Джейми.

– Папа, папа, – шептал мальчик, прижимаясь к груди Пола. – Они украли мой велосипед. Папа…

– Джейми, ш-ш-ш… – шепнул Пол, осторожно отпустил сына и развернулся к двери – за ней послышались чьи-то шаги.


«Вставай! – мысленно приказал себе Бер. – Вставай, Фрэнк, черт тебя побери!» Он легко приседал со ставосьмидесятикилограммовой штангой на плечах, но хотя собака весила намного меньше, то, что она висела на его обездвиженной руке, все меняло. Ему удалось перекатиться на колено и ударить животное об стену. Тонкие деревянные панели согнулись и выскочили из пазов, но собака вцепилась в него мертвой хваткой. Бер решил навалиться на нее всем своим весом и попытаться раздавить, но собака корчилась и извивалась, поэтому у него ничего не получилось. Он был уже на ногах, но все время топтался на одном месте. В сознании внезапно всплыл один футбольный маневр. Фрэнк сделал несколько шагов вперед, и вместе с собакой налетел на импровизированный бар. Посыпались бутылки, и Бер почувствовал под ногой отколовшееся горлышко. Свободной рукой он подхватил его и попробовал воткнуть его собаке в живот. Но стекло раскрошилось, оно не смогло проткнуть толстую шкуру. Наконец собака отпустила руку – но тут же попыталась прокусить Фрэнку горло. Бер прижал подбородок к груди, и мощный череп собаки ударился о челюсть сыщика, почти нокаутировав его. Затем пес вцепился сыщику в плечо, а Бер опять навалился на собаку, начиная уже терять всякую надежду на спасение. Они опять упали среди разбитой посуды, только на этот раз рядом оказалась разделочная доска с несколькими лаймами. И еще кривой нож, которым их чистили…


Ружье было прислонено к стене. С таким же успехом оно могло лежать и в машине, потому что на Пола стремительно надвигался жилистый человек в окровавленных брюках. Его лицо и рубашка тоже были забрызганы кровью. Это было все, что Пол успел заметить, – мощные руки, схватив его в охапку, оторвали от пола и швырнули на пол. Он упал на бок, больно ударившись плечом и ребрами, и у него перехватило дыхание. На мгновение в глазах стало темно, а затем он увидел ослепительную вспышку яркого света.

Жилистый прижал его к полу и бил в живот костлявыми коленями. Пол пытался отбиваться и перекатываться с боку на бок, но вес противника не давал ему освободиться. Жилистый слегка приподнялся и с искаженным злобой лицом, отчего оно стало похожим на свиное рыло, нанес ему удар в подбородок. От перелома челюсти Пола спасло только то, что в последний момент он повернул голову в сторону. Он сильно ударился головой об пол, и перед глазами у него все поплыло. Затем он почувствовал, что задыхается: жилистый предплечьем надавил ему на горло. Двигаться он не мог, потому что был прижат к полу. Краем глаза он увидел, как Джейми отчаянно пинает жилистого в бок.

– Джейми, беги… – выдохнул Пол, теряя сознание и понимая, что смерть подошла к нему уже слишком близко.

Ему казалось, что он уже чувствует ее смердящее дыхание. Пол из последних сил дергал ногами и махал руками, удары теперь уже сыпались на него градом. Пол их больше не слышал, только ощущал – сильные сотрясения собственного тела. И вдруг все закончилось. Человек, молотивший его, на секунду замер, потом содрогнулся и обмяк.

Пол сделал глубокий вдох, с большим усилием сбросил с себя жилистого и увидел Виктора. В окровавленных руках, на которых теперь не хватало нескольких пальцев, парень держал ружье.

– Это мне еще понадобится, – сказал мексиканец, обнажив осколки зубов, и помахал ружьем.

Пол кивнул, оперся на Джейми, и они вышли из комнаты. Виктор, который стоял над телом жилистого, захлопнул за ними дверь.


В узком коридоре Пол и Джейми наткнулись на окровавленного Бера, и тот взревел:

– Бог ты мой! – Этого мальчика он тысячу раз видел на фотографиях.

– Уходим отсюда, быстрее! – крикнул Пол. – Джейми, ты как?

– Нормально, – быстро ответил мальчик.

– А ты, Фрэнк?

– Идите за мной, – сказал сыщик, собираясь с силами и поднимая пистолет.

Друг за другом они рванули по коридору, а затем сквозь разгромленный дом. Мебель в комнатах была перевернута и разбита. Пахло порохом и кровью. Были и жертвы. В противоположных концах одной из комнат валялись трупы двух собак. Они наткнулись на последнего оставшегося в живых охранника, который что-то тащил из сейфа. Наверное, это был ночной охранник, хотя Бер и Пол, которые видели его только в бинокль, не были в этом уверены. Сыщик поднял пистолет. Охранник заметил их и поспешно скрылся.


Когда они уже подходили к машине, из дома послышался звук ружейного выстрела, затем еще один. Бер посмотрел на Пола и схватился за пистолет.

– Это Виктор, – сказал Пол.

– Виктор?

Джейми скользнул на заднее сиденье, а Бер – на переднее пассажирское. Пол завел мотор, и машина тронулась с места.

Только бы выстрел какого-нибудь уцелевшего охранника не раскроил кому-нибудь из них троих череп.

– Пригнись! – крикнул он Джейми.

Тот сразу же лег на пол. Бер тоже сполз поглубже, одновременно снимая ботинок и стаскивая носок, чтобы завязать рану. Пол вывел болтающуюся из стороны в сторону машину за ворота, которые стояли нараспашку. Никто больше не стрелял. Пол постарался восстановить дыхание, ему не хватало кислорода, зато адреналина было в избытке. Изо рта капала кровь, и он выплевывал ее в окно, не снимая ноги с педали газа.

По лицу его струились слезы.

– Джейми! Я хочу тебя увидеть.

Невероятно! Его сын появился в зеркале заднего вида! На мгновение Пол испугался, что, наверное, его серьезно ранили и он умирает, а Джейми – его предсмертное видение. Но время шло, машина мчалась, а Джейми никуда не исчезал. Пол подумал о Кэрол, которая ждет дома его – нет, их! – возвращения. Он представил себе, как она будет счастлива, когда увидит сына. Пол протянул руку назад, и Джейми крепко сжал ее в своих ладонях.


Грунтовая дорога сменилась гравием, а затем и асфальтом. Они выехали на шоссе, по которому на север двигался поток легковых машин и больших грузовиков. В открытые окна врывался свежий ночной воздух. Навстречу им промчалась вереница полицейских машин с сиренами и мигалками, нарушая темную тишину. Пол не мог насмотреться на Джейми, который сидел с отсутствующим выражением на возмужавшем лице. Грязными футболками и остатками воды они более-менее привели себя в порядок. Бер обмотал футболкой свою многострадальную руку. Они ехали молча, каждый смотрел в свое окно. Изредка они посматривали друг на друга. Ехать осталось уже недолго. Скоро граница.


notes


Примечания


1


Калифорнийские группы, играющие альтернативный рок.


2


Двухместный спортивный автомобиль с открытым верхом.


3


Баскетбольная команда «Индиана пейсерс».


4


Знаменитый бейсболист из «Сент-Луис кардиналс».


5


Известный баскетболист из «Индиана пейсерс».


6


Легендарный бейсболист из «Балтимор ориолс».


7


Известный бейсболист Дерек Джетер.


8


Игрок в американский футбол из «Индианаполис колтс».


9


Выдающийся профессиональный гольфист.


10


Одно из названий штата Индиана.


11


Американец мексиканского происхождения.


12


Герой детективных романов Рэймонда Чандлера.


13


Средства от изжоги, повышенного газообразования, тяжести в желудке.


14


Калифорнийская глэм-метал-группа.


15


Композиция из одноименного альбома глэм-метал-группы «Уоррант».


16


Композиция группы «Ганз-н-Роузиз» («Мистер Браунстоун» – жаргонное название героина).


17


Команда по американскому футболу.


18


Особая методика прыжковой тренировки.


19


В Детройте расположены штаб-квартиры и головные предприятия «Форд мотор», «Дженерал моторс» и «Крайслер».


20


Герой видеоигры.


21


Донохью, Мерфи, Магуайр – ирландские фамилии.


22


На уголовном жаргоне – насильник малолетних.


23


Напиток – чай со льдом и лимонадом, названный в честь знаменитого гольфиста.


24


Знаменитый бандит.


25


Заросли кустарникового дуба.


26


Неквалифицированные рабочие.


27


Алкогольный напиток из сброженного сока агавы.


28


Привет (исп.).


29


Продавец птиц (исп.).


30


Белокурый (исп.).


31


Мальчик, состоящий в половой связи со взрослым мужчиной.


32


Игры, популярные в питейных заведениях и на студенческих вечеринках.