Роковые кости
Дэвид Бишоф


Магический Полимир – это мир, где вещи и существа – не то, чем (или кем) кажутся. Здесь драконы не имеют привычки питаться прекрасными девами, а злобные тролли питают пристрастия к писанию плохих книг и печению хороших пирогов, коты любят поболтать, а демоны – поразвлечься. Здесь городской дурачек Ян Фартинг поневоле вынужден стать храбрейшим из героев, какие были на свете (и каких не было – тоже). Так уж вышло. Так уж легли Кости в Великой Игре, что ведут на Доске Судьбы Темные и Светлые Маги. Начали – ив кошмарном сне не могли вообразить, что получится...


Дэвид Бишоф

РОКОВЫЕ КОСТИ


Посвящается Марку и Керри, братьям Бишоф 


Пролог

Двойное солнце.


Столетиями пламенные звезды-близнецы слепо таращились в темноту бесчисленных вселенных Полимира.

Но вот назначенное Время пересеклось с предначертанным Пространством, и глаза-звезды подняли веки. Таинственные светила прозрели. Из склеры, клокочущей водородными взрывами, вынырнул зрачок, докрасна раскаленный ненавистью и злобным умыслом. Протуберанцы рванулись с дьявольских роговиц в окрестную тьму; наэлектризованная яростью мысль впилась в переплетения лучей и теней.

С невиданной скоростью, быстрее света и самого времени, эта мысль собрала воедино остальные элементы. И родилось поистине адское созвездие, очертания которого держались не на воображаемых линиях, а на чистой Воле.

Звездные скопления стали ногами этого космического тела, мерцающая звездная пыль – шлепанцами на ногах; перламутровые струи межзвездного газа протянулись руками. То были длинные руки: в два счета могли бы они достать до самых краев галактики.

Белые карлики, красные гиганты, нейтронные звезды со своими планетами-спутниками, хвостатые кометы, серебряные луны и бесплодные астероиды толпились там, где полагалось быть торсу. Фрагменты вакуума искрились и потрескивали разрядами магической энергии, хлынувшей во все стороны неудержимо, словно потоки крови.

Под мантией звездной пыли, поблескивающей тусклым шелком, слились воедино свет и мрак. Мглистый плащ, отороченный цепью квазаров, всколыхнулся, как сумерки над заклятой землей, окутав туманности плеч обетованной тьмой.

Черная дыра стала ненасытным сердцем галактического колосса. Палящий взгляд его прожигал хлипкие завесы между мирами. Он всматривался, пристально и неотступно, обшаривая каждый уголок ближних и дальних вселенных. Он искал…

Искал до тех пор, пока не остановился на увитом плющом, видавшем виды особняке. Взгляд без труда пронзил стену и обнаружил захламленную комнату.

Космическое Существо мгновенно оценило обстановку и взяло себе на заметку: мышь. Мышка бежала, хвостиком махнула…

И если бы звуковая волна могла преодолеть исполинские просторы между галактиками и тонкие, как паутина, перепонки между бытием и небытием, то бесчисленные вселенные Полимира сотряслись бы от раскатов сатанинского хохота.


Глава 1


Начнем, пожалуй, с неполного каталога реквизита, захламлявшего пресловутую комнату в старом особняке: стол тикового дерева – одна штука; графин хрустальный – одна штука; поднос платиновый – одна штука; кружка оловянная (шнапса осталось уже на донышке) – одна штука; маг средних лет (потягивающий упомянутую жидкость с целью хоть немного расслабиться) – опять же одна штука.

Маг понимал, что события ближайшего получаса будут до крайности судьбоносны.

Кстати сказать, этот волшебных дел мастер обладал следующим (также далеко не полным) перечнем достоинств: безукоризненно подбритые бакенбарды, по оттенку и форме напоминающие бараньи котлеты; нос идеальных пропорций, украшенный ямочкой ровно посередине; скулы, не уступающие по высоте могучей глыбе лба, опершегося на брови домиком… Да, чуть не забыли! Глаза! Что за взгляд!…

Любого пригвоздит к месту – и надолго! Дело в том, что из двух этих глубоко посаженных глаз один был коричневым, как шоколадная конфета, а второй – голубым, цвета отчаянно лазурного небосвода.

В перерывах между глотками одетый, как всегда, с иголочки чародей затягивался крепкой французской сигаретой и обдавал клубами дыма люстру, свисавшую с расписанного фресками потолка.

И вот наконец явление первое: молниеносным прыжком из-за левой кулисы на сцену влетает… кто бы вы думали?

Ну конечно же, кот! Великолепный кот, сверкая золотом и серебром пушистой шубки, одним прыжком перемахнул груду чемоданов у стены и вскочил на диван.

Осмотревшись по сторонам, он спрыгнул на пол и, взметая на своем пути облака пыли, понесся дальше под вычурными стульями в стиле рококо и барочными креслами. Пылинки закружились по комнате в тусклых отблесках свечей.

Взгромоздившись на ворох растрепанных книг, кот навострил уши. Он был весь внимание: где-то на полу среди теней таилась незримая добыча. Зеленые в крапинку глаза вспыхнули первобытным восторгом охотника, кошачья морда расплылась в самодовольной улыбке.

– Алебастр! – прикрикнул на него маг, резко повернув голову, разметав свои длинные локоны по отворотам твидового пиджака. – Паршивый котище! Вредное животное! Сколько раз тебе повторять?! Мыши здесь ненастоящие. Это просто фантомы. Иди-ка лучше сюда. Мне нужна моральная поддержка.

В ответ на хозяйский упрек кот только дернул усами. Но услышав, что в его персоне всерьез нуждаются, он изящно соскочил на коврик, от которого поднимался белесый туман, и засеменил под столом к креслу мага. Маг тем временем затолкал окурок в пасть пепельницы-аллигатора и наклонился, чтобы подобрать кота.

Аллигатор сыто облизнулся.

– М-м-м, – промурлыкал маг, укладывая своего увесистого пушного любимца на тощие колени. – Вот так-то. Разве это не приятнее, чем гоняться за какими-то клочками эктоплазмы, а, Алебаструшка? – поинтересовался он, почесывая кота за ухом.

Кот тоже замурлыкал, потягиваясь от блаженства и легонько корябая когтями хозяйскую жилетку. Перед его глазами блеснула серебряная цепочка часов, и Алебастр игриво цапнул ее лапой.

– Верно, мой хороший. Сколько у нас сейчас времени? Спасибо, что напомнил.

А то я что-то совсем замечтался и замедитировался. – Маг вытряс из кармана, как золотую пилюлю из пузырька, часы-луковицу. – Гм-м… Час почти пробил. Без пяти минут пора, Алебастр! Успел поймать кого-нибудь во сне? Просыпайся, я буду бросать кости!

Покачивая галстуком, стянувшим жесткий воротник, маг переложил кота на коврик и рывком поднялся на ноги. Небрежным жестом взял кружку с подноса, задев при этом графин.

Раздался хрустальный звон. Маг подошел к Игровому Столу и поставил кружку на полированную столешницу рядом с Доской Судьбы. Пододвинув к Столу дубовый стул, на который собирался в скором времени воссесть, он направился к своему рабочему столику, дабы собрать все необходимые магические причиндалы.

Вдоль длинного верстака располагались в некоем неподвластном практическому разуму порядке многочисленные инструменты чародейного ремесла. На закопченной стене в несколько рядов висели склянки и пузырьки, помеченные карандашными каракулями; кристаллы, жидкости и коллоиды за стеклами бутылочек переливались всеми красками, словно радуга, побывавшая в когтях вивисектора. Прах паука, кобелиная моча, сушеная кровь висельника, слюна верблюда… Налево и направо в чудовищном беспорядке громоздились горы фолиантов; почти все они были раскрыты, поля пестрели неразборчивыми маргиналиями, страницы, казалось, едва удерживались от того, чтобы не рассыпаться в пыль от древности и обиды на неуважительное обращение.

В колбах, развешанных на стене, мариновались гомункулы – эльфы, феи и гномы. Невидящие глаза их были устремлены вниз, на груды ступок и пестиков, весов и гирь, черных от жара бунзеновских горелок и заляпанных химикатами лабораторных сосудов. Все уголки, закутки и щелочки были до отказа забиты всякой чудодейственной всячиной: волшебными палочками и талисманами, крестами, тау-крестами и анкхами, свастиками и гримуарами, амулетами и жуткими масками языческих богов. Запах, плотным облаком окутывавший это изобилие, напоминал смесь выделений скунса с ароматом французских духов: то был неповторимый букет из благоуханий добра и зловоний зла, сдобренный бесчисленными оттенками всех их сочетаний и вариаций.

Проворные пальцы мага уверенно разгребли верхний слой колдовской утвари и нащупали картотечный ящик из соснового дерева, покрытого черным лаком. Спустя несколько секунд со дна ящика был извлечен на свет пыльный бархатный мешочек, крепко завязанный шнурком. Еще пара мгновений – ив руке мага оказался увесистый латунный канделябр с тремя оплывшими свечами. Вполголоса бормоча заклятия, маг поволок эту драгоценную добычу к Игровому Столу.

Водрузив канделябр на край Стола, он достал из кармана зажигалку в форме человеческого черепа. Чиркнул кремень, и язычки пламени вырвались из глазниц.

Фитили свеч занялись неровным огнем, таинственно мерцая и потрескивая.

Маг развязал мешочек. Внутри, запеленутые бережно, как младенцы, приютились игральные кости: пара кубиков из слоновой кости с эбонитовыми крапинками очков. Маг взял по кубику в каждую руку и склонился над Доской Судьбы, вникая в текущую ситуацию.

Доска представляла собой, по сути, рельефную карту местности, наклеенную на коричневый лист фанеры. В центре карты красовался безупречно ровный круг грязновато-красного цвета. От круга во все стороны отходили пучки лучей, захватывая большую часть изображенного на доске ландшафта. Остальные участки были серыми. Если бы не эта странность, карта ничем не отличалась бы от обычной: на ней были и горы, и озера, и реки, и даже океан – короче, все геологические признаки неведомого фрагмента некоего материка.

Доска в строгом беспорядке была уставлена игральными фишками – крошечными статуэтками, изображавшими замки и башни, артиллерийские орудия и всадников, людей и нелюдей в таком пышном разнообразии, что, казалось, добавь сюда еще пол-столько персонажей – и на карте не останется ни одного свободного местечка.

Фигурки поражали глаз неистовым многоцветием: оникс, мрамор и блестящее полированное золото, сверкающий молочный кварц, резная слоновая кость и красное дерево, усыпанное алмазами… Было среди них и несколько призм, чьи радужные отблески доводили и без того пеструю кашу цветов, оттенков и красок до состояния умопомрачительной неразберихи.

Маг сосредоточенно вглядывался в один из серых секторов игральной доски, примыкавший вплотную к загадочному ржаво-красному кругу. Перед ним лежал лист миллиметровки. Маг принялся за расчеты при помощи рейсшины, компаса и рулетки; угол голубоватого листа быстро заполнялся какими-то иероглифами. От старания высунув кончик языка, маг перепроверил результат и снова бросил взгляд на сектор, где предстояла ответственная работа.

Почти на самой демаркационной линии стояла керамическая статуэтка, покрытая глазурью. Совсем крошечная в сравнении с остальными фигурками, она была одета в плащ цвета меди, длинное белое платье с оборками и бледно-лиловый шарф. Буквально в нескольких дюймах от нее виднелись три фигуры покрупнее: устрашающего вида всадники-нелюди, сжимавшие в руках оловянные мечи.

«Сейчас все решится», – подумал маг. Он поднатужился и сосредоточился еще сильнее. Некоторое время он смотрел не мигая на фигурки, застывшие в самом разгаре исступленной погони. Затем снова взглянул на часы.

Момент близился. Испустив тихий вздох, маг стал готовиться к броску. Он сжал в ладони гладкие игральные кости, дабы проникнуться нужным настроением, немного погремел ими в кулаке и несколько раз повторил про себя традиционную формулу аутотренинга: «В Багдаде все спокойно, в Багдаде все спокойно». Затем, дыша размеренно и ровно, маг устремил пристальный взгляд на кубики и вполголоса произнес соответствующие заклятия, предписанные предварительными расчетами.

Все было готово. Оставалось лишь совершить ход. Маг поднял руку, медленно вращая запястьем. О, как превосходно сейчас он контролировал ситуацию! Какая уверенность переполняла его! Он не сомневался, что сегодняшняя работа, несмотря на все напряжение и утомительные приготовления, разрешится удачным результатом.

Вздохнув и облизнув пересохшие губы, маг занес руку для броска.

Но в этот момент на дальнем конце Стола, незримо для мага, поглощенного работой, показалась белая меховая мордочка с розовыми глазами. Мохнатое существо бесшумно уцепилось коготками за край столешницы, подергивая голым хвостом, нерешительно втянуло воздух носом и стало подползать к карте. Оно было прозрачным и, казалось, перетекало с места на место, словно дымок.

Кот Алебастр с победным мявом взвился на Стол и молниеносным ударом лапы накрыл мышку, но та вырвалась и, побежав вдоль Стола, обогнув доску, наконец-то влетела в поле зрения мага. Кот прыгнул вслед за ней, пронзительно вереща от ярости и разочарования.

– В чем дело?! – Маг оторвал взгляд от игральных костей, лежавших на его раскрытой ладони, досадуя на неуместную помеху. – Алебастр, не смей!…

Мышь, сотканная из эктоплазмы, сделала бестолковый вираж вокруг позеленевшего медного канделябра и спрыгнула со Стола, легко спланировав на пол. Алебастр ринулся за ней, задев в прыжке канделябр. Тот покачнулся, языки пламени задрыгались, и увесистое сооружение из меди, воска и горящих колдовским огнем фитилей опрокинулось прямиком на мага.

Пламя охватило рукав чародея, и не успел он и глазом моргнуть, как огонь белкой взбежал на плечо твидового пиджака, оказавшись в опасной близости от шелковистых локонов – предмета заслуженной гордости нашего щеголеватого мага.

Маг взвизгнул и, как обезумевший, заколотил второй рукой по пылающему рукаву, совершенно позабыв про кубики, которые тем временем преспокойно выпали из ладони и покатились по столу. Пламя не унималось, и маг окончательно утратил свою хваленую рассудительность. Он упал на стол, пытаясь придушить огонь собственным весом. Доска затряслась, и все фигурки перемешались. Канделябр грохнулся на пол. Маг затоптал искры каблуками, спасая коврик.

Хватая воздух ртом и прижимая к груди обожженную руку, маг наклонился над столом и обмер. Отбросив со лба прядь спутанных волос, с ужасом уставился на кавардак, воцарившийся на доске. Кубики! Куда они подевались?

Они обнаружились у самого края доски, в секторе, окрашенном синей краской, – иными словами, в море.

Кубики лежали почти бок о бок. И у каждого посреди верхней белой грани красовалось одно-единственное черное как ночь пятнышко.

Предательские кости уставились на мага глазами змеи. Несколько секунд маг недоверчиво созерцал их. Перед его мысленным взором в одну секунду пронеслись неминуемые последствия этого злосчастного хода. Маг тяжело рухнул на стул и испустил долгий сдавленный стон.

«Merde… – подумал он. – Ну и геморрой теперь начнется!»


Глава 2


Ян Фартинг был дураком. Но вовсе не в том смысле, какой вкладывали в это слово жители Грогшира, насмехавшиеся над его телесными дефектами, косноязычием и беспомощностью. Нет, он был дураком потому, что сам был в этом убежден.

«Дурак!» – раздраженно обругал он себя, споткнувшись о корень лиственницы и летя носом вниз со скалы.

Солнце нахально выглядывало из-за рваных перистых облаков. Сегодня был праздник. День весенних обрядов, но Ян решил уклониться от участия в торжествах. Он предпочел прогуляться к границе Темного Круга, где небо обычно оставалось пасмурным – под стать угрюмому настроению Яна Фартинга.

Праздник был определенно не для него. Грогширские парни напьются до зеленых чертиков и начнут развлекаться за счет своего обожаемого Яна-Грязнорыла, ненаглядного Тупогубика, симпатяги Яйцешея. Пинки да тычки, тычки да пинки. Да и как им удержаться от соблазна при виде такой бесплатной потехи?! Дурак никогда не даст сдачи. А вдобавок он так смешно визжит и дрыгает ногами, как обезглавленный цыпленок, – надо только наподдать ему как следует!

Эх, вот забава так забава! Кое-кто толковал, что родителям дурака не худо бы сдавать его в аренду по таким случаям. Лупите Фартинга за пару фартингов! Не стесняйтесь! Отличная идея…

Потому– то сегодня, прежде чем молодежь в кабаке разошлась всерьез, Ян Фартинг украдкой выскользнул из дому, не сообщив ни старушке маме, ни отцу, что он затевает и куда направляется этим чудным весенним утром.

Тирлим– бомбом-тю-тю! -пускай эти деревенские подонки поищут его хорошенько!

Да– да, господа, ваша колченогая игрушка уковыляла туда, куда вы и носа сунуть не посмеете! В конце концов, хоть один выходной день можно провести в свое удовольствие! И вот Ян Фартинг бодро шагал через поля колышущейся пшеницы и по траве, шелестящей под ветром, через зеленый лесок и пеструю от цветов долину, бормоча себе что-то под нос и от всей души мечтая лишь о том, чтобы земля разверзлась пополам и поглотила писаря Тарди и пекаря Мосса (проклятие на их жирные утробы!), а заодно и всех прочих его обидчиков.

Несмотря на свою косолапость, Ян Фартинг передвигался почти с такой же скоростью, как нормальный человек, благодаря особому ботинку, который изготовил для него отец-сапожник. Три мили пути через лесную чащу и холм он преодолел на удивление быстро, не задержавшись, чтобы послушать щебет малиновок и полюбоваться на беличьи пляски. Ему было некогда впереди лежал Темный Круг (он же Черный Зем, он же Колдуньина Дыра). «Быть может, сегодня у меня даже хватит наглости пересечь границу, – размышлял Ян. – Мятый вереск, болотистые топи и вонючий туман – в самый раз! Вот это я понимаю! Это настоящий праздник для сына сапожника!»

Ур– ра! С древней известняковой скалы открывался превосходный вид на камни и пустоши Темного Круга. Яну не терпелось насладиться этим чернушным пейзажем, и он пустился бегом на вершину. На краю скалы торчали обнаженные эрозией черные корни лиственницы; Ян тысячу раз бывал здесь и всегда смотрел, куда ставить ногу. Но в этот момент он позабыл обо всем на свете, ибо на холме за границей Темного Круга показались кони и всадники.

Впереди мчался к границе одинокий наездник в плаще цвета меди; издали он казался лишь коричневым пятнышком на сером холме. А следом за ним, в сотне ярдов, неслись три грязно-черных пятна.

Вот это да! И в этот момент Ян споткнулся…

… и кубарем полетел с обрыва. Еще у вершины он сильно ударился о склон и остальную часть пути проделал в ступоре, потеряв почти всякое соображение.

Горькая грязь набилась ему в рот. Небо вертелось над головой… ох, болван, что же ты натворил! Гадкий запах известковой пыли заполнил ноздри, во всем теле отдавалась резкая боль от ударов. Камни молотили Яна по спине, впивались в руки и ноги, врезались в живот, в бока… бух! бух! бух! Наконец Ян приземлился, распластавшись на куче грязи, проросшей побегами ядовитого плюща. Он лежал, оглушенный, посреди листьев и стеблей, бессильно растопырив руки и ноги, словно марионетка с перерезанными ниточками. Тяжело дыша, он прислушивался к тупой боли во всем теле. Судя по всему, кости удалось сохранить в целости. «Ладно, полежи минутку, – сказал он себе. – Отдохни».

Но тут послышался топот и сопение, и Ян, открыв глаза, смутно различил нависшее над ним лохматое существо.

Мокрый язык облизнул его лицо. От существа пахнуло псиной.

Пес?!

– Мрак, это ты?!

В глазах у Яна прояснилось, и он разглядел смоляно-черную шерсть, висячие уши и длинный высунутый язык. Коричневые глаза сочувственно, но не без любопытства уставились на Яна. Да, это был Мрак.

– Какого дьявола ты приперся сюда за мной?! – Пес залаял, завилял хвостом, таким развесистым, что его хватило бы на пару метелок. От него несло тухлым мясом и путом. – У-у-у, чумное чистилище! Я хочу побыть один! Я же говорил тебе, гнусная скотина! Что? Ты волновался? Холера тебя разбери, из-за чего тут волноваться?!

Мрак смущенно тявкнул и, пуская слюни, поставил передние лапы на грубую крестьянскую блузу Яна. Сперва он задушевно склонил голову набок, а затем улегся Яну на грудь с покаянным видом. Правда, в его глазах по-прежнему пылала тревога.

– Волновался, что я могу упасть, да? Ты, паршивый волчий огузок! А тебе не кажется, что ты чуток опоздал?

В словах Яна слышалась искренняя привязанность к четверолапому приятелю; но слова эти вылетали из его рта искаженными до неузнаваемости, похожими на мычание, едва внятными скоплениями гласных и согласных. Бедняга имел врожденный дефект верхнего неба, в просторечии именуемый «волчья пасть». Но пес понимал Яна Фартинга – как понимали его почти все животные.

С бессловесными тварями его связывало какое-то странное сродство – правда, сам Ян не всегда мог понять их. Яна утешало, что его понимает хоть кто-то; тем более что животные вроде Мрака относились к нему куда лучше, чем его собратья-люди.

Не считая разве что Хиллари… Мрак принадлежал не Яну, а живодеру, чей дом стоял в Худом переулке, что в Швейных Клетках. Ян нередко забредал к нему на грязный двор, заваленный горшками и котелками, костями и трупами, присаживался и тихонько общался с дворняжкой. Иногда они вдвоем гуляли по окрестностям, гоняясь за вздохами ветра и оглашая вересковые пустоши и болота тявканьем и бормотанием. Но сегодня Яну не хотелось видеть рядом с собой ни единой живой души, поэтому он велел псу оставаться с хозяином, среди навоза и бурлящего в котлах жира, среди шкур, меха и мыла.

– Они еще решат, чего доброго, что я тебя своровал. И быть мне снова битым как пить дать! Твой хозяин отколотит меня бедренной костью дохлой коровы. Ну что мне теперь с тобой делать? Какого дьявола ты ходишь за мной хвостом?!

Но тут Ян умолк, потому что вспомнил невероятную картину, заставившую его зазеваться и потерять бдительность.

– О Боже пресвятой! Мрак, ты только послушай! Знаешь, что я видел оттуда, сверху? К нам из пустошей лезут такие чудища!… Точь-в-точь крылатые какашки из зада Сатаны! – Пес встревоженно вскочил на ноги, опустил голову и зарычал. – Да, дружок, ты совершенно прав. Я буду держаться от них подальше, но надо же рассмотреть их как следует! Они скакали вон оттуда! – Ян указал пальцем на дальнюю кедровую рощицу, заслонявшую обзор. – По-моему, не мешает прогуляться в ту сторону и взглянуть. Идешь со мной, приятель?

Черный пес припал к земле и расстроенно заскулил.

– Ох, Христовы гвозди! Так и знал, что в попутчики ты не годишься! – Ян с кряхтением поднялся на ноги и отряхнул грязь и прелые листья, прилипшие к штанинам. – Да не хочу я искать приключений себе на задницу. Мрак. Просто посмотрю, что там происходит, и все. – Он расправил капюшон и накинул его на голову. – Понимаешь? Мы проползем через те заросли и колючие кусты тихо-тихо, как крысы в шерстяных чулках. И поглядим, что это за гости к нам пожаловали.

Кто его знает, может, мы не найдем ничего, кроме оленьих следов. Хватит дрожать, ты, сучий помет! Пойдем, не бойся.

Ян решительно зашагал к рощице. Когда тебе двадцать три года и шесть с половиной дней в неделю ты корпишь над подметками, гвоздями и кожей за пару монет в месяц, то жизнь кажется такой пресной! Так хочется хоть одним глазком полюбоваться на приключения! А сегодняшнее утро обещало столько интересного, что Ян просто не мог отказаться от соблазна ради какой-то глупой хнычущей собачонки. Ну уж нет, господа!

Ян пробирался сквозь лес, треща валежником и стараясь не цепляться за кусты и ветки. Вскоре Мрак догнал его, хрипло ворча и потряхивая ушами, как самая веселая собака на свете. Ян утер грязь с мягкой светлой растительности на лице-, которую он сам называл бакенбардами, а его отец – пушком на заднице.

– Так-то лучше, Мрак. Пойдем. Мне уже полегчало.

Засаленные белокурые волосы Яна, доходившие до плеч, болтались спутанными лохмами. Сломанный нос крючком нависал над узкогубым ртом, который точно наспех прорезали на лице кинжалом. Насупленные черные брови придавали лицу угрюмое, озабоченное выражение. Но карие глаза Яна противоречили этому мрачному облику: в них то и дело поблескивала ирония. Сгорбленные и перекошенные плечи, на которых покоилась толстая шея, увенчанная головой весьма необычной формы, создавали впечатление, что этого младенца извлекли из материнского чрева при помощи каминных щипцов – не иначе! Позвоночник его был заметно искривлен в нескольких местах, из-за чего живот и ягодицы диковинно выпирали над коренастыми ногами. Пробираясь между кустами, Ян то и дело подергивал пальцами: то был слабый отголосок чудовищных припадков, порой сотрясавших все его тело.

При росте всего в пять футов и три дюйма Ян был значительно ниже большинства людей и не уставал сокрушаться в душе по этому поводу. О, если бы только он был хоть немного выше и сильнее! Он переловил бы в темных переулках всех своих мучителей одного за другим и выколотил бы из них злобу!

Но, увы, Ян не был бойцом по натуре. Он не знал, уродился ли он на свет таким беззлобным, или же агрессию просто успели выбить из него за долгие годы издевательств. Просто он не желал зла ни одному живому существу… а особенно – себе самому.

Тени и густая зелень ветвей скрывали солнце. Юноша и пес продолжали свой путь в полумраке, полном пляшущих бликов. Знакомые шорохи и запах земли заставили обоих расслабиться. Леса и поля давно уже стали любимым убежищем и пристанищем Яна, его настоящим домом. Чего ему бояться здесь, среди деревьев и трав?

Чего бояться?… Эта мысль напомнила Яну, что не худо бы подыскать крепкую дубинку на случай, если придется обороняться. Оружие ему носить не разрешали.

«Это нам как ножом по горлу! – заявил третейский судья. – Кто может поручиться, что во время своего очередного припадка он не бросится на кого-нибудь, как десять лет назад?!»

При этом воспоминании у Яна защемило сердце. Однажды утром он потерял рассудок от ярости и попытался утопить мерзко издевавшегося над ним Тома Горнодыра в лошадиной поилке. То был единственный случай, когда Ян по-настоящему озверел. Барон Ричард объявил, что Ян одержим демоном, и передал его в лапы лекарей. Эти шарлатаны наняли цирюльника, чтобы тот сначала выпустил из одержимого дурную кровь, а затем просверлил в его черепе дырочку – выпустить на волю злого духа. Кровопускание состоялось; от второй же процедуры Ян спасся, каким-то немыслимым образом сбежав в лес, где прятался целый месяц, питаясь кореньями и ягодами. Вернувшись наконец в деревню, он направился прямиком к барону Ричарду и убедил его, что рассудок полностью и целиком вернулся к нему, а демон исчез. Ричард погрозил ему пальцем и предупредил: «Если ты, колченогий карлик, еще хоть раз позволишь себе выходку против честных людей, то дырка в черепе тебе обеспечена».

К счастью, Ян научился владеть собой даже во время припадков, так что больше ни разу не бросался на обидчиков, сколько бы они его ни дразнили.

При мысли о том, что могло бы статься, не обрети он такой контроль над собой, Ян невольно потер макушку. Затем рука его скользнула ниже, к шее, и нащупала шишки, скрытые под густыми волосами. Два нароста, примерно одинаковые по размерам, похожие на гигантские прыщи. Особых неудобств они не причиняли, но вносили свою лепту в и без того длинный перечень уродств. Поэтому Ян Фартинг ненавидел их, но не срезал, поскольку боялся истечь кровью до смерти. Сейчас шишки под его пальцами оказались… горячими. Неестественно горячими. Ян пожал плечами и огляделся в поисках палки.

Прямо поперек тропинки торчала не успевшая сгнить толстая ветка упавшего дерева. Одного прыжка хватило, чтобы отломить ее от ствола. Подобрав ветку, Ян очистил ее от сучков.

– Ну вот, – проговорил он. – Недурная костоломка. Что скажешь. Мрак?

Мрак подпрыгнул и залаял, а затем с подозрением обнюхал новоиспеченное оружие. Ян сгреб собаку в охапку и прижал к груди.

– Ох, Мрак! По-моему, ты слишком высоко занесся в своих мечтах!

Ян игриво ткнулся носом в мокрый холодный нос своего спутника, хихикнул и выпустил пса из рук. Они двинулись дальше через подлесок; теперь Ян раздвигал палкой ветки, преграждавшие путь.

Ура, ура! Вперед! Сквозь листву, сквозь облака лесных ароматов. Вот грибы!

А вот и мох! Жимолость и дикая вишня, красные ягоды, голубые ягоды… Да, этот дом не сравнится с облезлыми стенами и соломенной крышей лачуги, где коротают свой век родители Яна! Вперед, навстречу приключениям!

Лиственный потолок разорвался, и в открывшемся просвете показалось вечно пасмурное небо Темного Круга. Ян Фартинг шепотом велел Мраку не отставать.

Остановившись на опушке, Ян выглянул из-за тиса, ища взглядом всадников.

Никого… Никого и ничего, если не считать болота и угрюмого ландшафта, перерезанного рытвинами и ямами, усеянного черно-бело-серыми пятнами и рвотно-зелеными клочками травы и мха, цеплявшихся за жизнь из последних сил, да неистребимого вереска, цеплявшегося за склон холма. Вдобавок вся эта местность, вплотную примыкавшая к Темному Кругу, была покрыта черными скальными выступами и оврагами, из которых поднимались клубы белесого тумана.

Чуть поодаль расстилался виновник этого запустения – сам Темный Круг, окаймленный клыкообразной цепью гор. Над зазубренными вершинами гор вечно клубились грозовые облака, время от времени сотрясая землю разрядами молний.

Среди туч метались крылатые твари, как хлопья пепла над пожаром. Порывистый ветер доносил оттуда влажно-соленый запах гнили.

Ян заставил себя покинуть гостеприимный лесной кров и двинулся вперед по петляющей тропе между ям и разломов. Споткнувшись о камень, он остановился и обернулся. Пес все еще медлил на опушке.

– Ну же, трусливая душонка! Что, дальше не пойдешь? Неинтересно?

Ладно– ладно, оставайся, но только не приходи ко мне больше выпрашивать остатки от ужина!

Мрак тревожно заскулил и побежал обратно, в гущу деревьев. Ян сплюнул, пожал плечами и поковылял дальше по тропе. Он хотел подняться повыше, туда, где лучше обзор.

Тропа змеилась, неторопливо забирая в гору. Внизу разверзлась трясина, окутанная молочным паром. Ян Фартинг уже почти добрался до очередного изгиба дороги, как вдруг из-за поворота на полном скаку появилась всадница в медном плаще, верхом на гнедой лошади.

Тропа здесь была в ширину два ярда и круто сворачивала. Конь мчался навстречу Яну, дико выкатив налитые кровью, обезумевшие глаза; сквозь оскаленные зубы падали клочья пены. Всадница отчаянно хлестала плетью по бокам скакуна. Она оглянулась, и золотая прядь волос выбилась из-под лилового шарфа.

Прекрасное лицо ее было искажено страхом.

Ян завизжал и прикрыл голову руками. Конь увидел его и попытался обогнуть.

Затем женщина повернулась, тоже заметила Яна и натянула поводья, чтобы избежать столкновения. Конь недоуменно захрипел и поднялся на дыбы, молотя в воздухе передними копытами. Эта внезапная остановка застала всадницу врасплох, и она рухнула на землю с изукрашенного самоцветами седла. Конь заржал и опустил копыта на край обрыва. Но шаткие камни не выдержали и оборвались, увлекая за собой животное вниз головой в трясину. Конь несколько раз дрыгнул задними ногами, и болото бесследно поглотило его. Ошеломленная красавица, запутавшаяся в кружеве юбок, боком подползла к обрыву и в ужасе проводила взглядом злосчастного скакуна.

Ян оторвал руки от головы и уставился на женщину.

– Даже и не знаю, что вам сказать. Надо смотреть, куда скачете.

– О, Крекер! – простонала юная дама, все еще не в силах оторвать глаза от ужасной трясины, ставшей могилой ее коню. – О Боже, теперь они меня схватят! Но руны сказали, что я выберусь! О Господи! – Она яростно взглянула на Яна. – Кто ты такой?

– Ян Фартинг к вашим услугам, миледи, – скромно потупив глаза, ответил тот, наклоняясь, чтобы помочь красавице подняться.

– Что?! Я не понимаю ни слова!

– Прошу прощения, но с произношением у меня неважно. – Ян поднял незнакомку на ноги и неуклюже попытался отряхнуть пыль с ее шелкового платья, усыпанного розовыми и голубыми бантиками, рюшечками и атласными оборочками. На дорожный костюм оно походило меньше всего.

– Все равно ничего не понимаю. Впрочем, у нас нет времени на разговоры.

Поблизости есть какое-нибудь селение? Какой-нибудь замок, где я могла бы найти защиту? Время не ждет. Это ведь Грогшир, я права? – Красавица тяжело дышала. Ее округлые груди высоко вздымались, соблазнительно натягивая шелковую ткань лифа.

Перед Яном стояло воплощение самых смелых мужских фантазий, самых дерзновенных грез. Абсолютное, сказочное совершенство. Ян ни разу в жизни не видел подобного рта: чуть припухлые алые губки, изогнутые в безупречной гримасе недовольства.

Не видывал он и подобного носика, гордо вздернутого в сознании собственной непогрешимости, и подобных глаз столь безмерной глубины.

– Надо бежать! Норхи догоняют! – Красавица потянула Яна за собой. – Наверное, ты и есть тот герой, которого посулили мне руны. Тебя зовут Годфри?

Хотя его звали иначе, Ян крепко стиснул в руке свою боевую палку и припустил вслед за незнакомкой. Должно быть, именно она возглавляла тот отряд, что он наблюдал с вершины холма. А те трое всадников – по-видимому, норхи… кто бы они ни были, эти норхи…

Но кто же эта прекрасная леди?!

Ян постарался выговорить этот вопрос как можно отчетливее.

– Побереги дыхание. Нам еще долго бежать! – вот и все, что услышал он в ответ.

Незнакомка была столь же легка на ногу, сколь прекрасна: во мгновение ока она обогнала пыхтящего Яна на несколько ярдов. Они бежали что было сил вниз по тропе, мимо известняковых скал и залежей гончарной глины, перепрыгивая через валуны, пока наконец не очутились на топкой равнине. Ян перешел на быстрый шаг, гадая, кто же за ними гонится. Что за диковинные создания мчались на лошадях следом за прекрасной беглянкой?

А беглянка в облаке развевающихся юбок и лент уже приближалась к спасительной кромке леса.

Но тут за спиной у Яна загрохотали копыта, словно гром из незаметно сгустившихся на небе туч. Снова рванувшись вперед, он осмелился оглянуться через сгорбленное плечо. Зрелище, открывшееся позади, сковало все его мускулы подобно парализующему яду.

Всего в тридцати ярдах у него за спиной земля разверзла скалистые челюсти в чудовищном зевке, изрыгая фантастические видения адских интерьеров.

Из этого провала один за другим возникли всадники на жеребцах цвета пыли.

Все трое преследователей выглядели одинаково: монструозные раки в человеческих одеждах. Неестественно длинные, серые с блестками плащи этих созданий хлопали на ветру и вздымались волнами, как живые. Серебряные мечи с тяжелыми железными рукоятями, украшенные затейливым орнаментом, рассекали воздух со зловещим свистом. Бочкообразные тела норхов вздувались под кольчугой буграми и шишками.

Ноги казались непропорционально короткими по сравнению с невероятно длинными волосатыми верхними конечностями. Чудовищные мускулы напряглись под темной кожей, словно узловатые корни красного дерева, подернутые налетом грязи. Когда первый всадник приблизился, Ян разглядел тыквообразную лысую голову: большой приплюснутый нос; тусклые, широко расставленные глаза; ротовая щель с клыками, похожими на моржовые бивни. «У трупов лица и то выразительнее!» – с содроганием подумал Ян. Всадники мчались безмолвно, подобно небесным молниям, облеченным всей колдовской властью беспредельно могучей стихии.

– Помоги мне. Бога ради! – вскричала незнакомка, по-прежнему далеко обгонявшая Яна, но не успевшая еще приблизиться к опушке. – Они не должны схватить меня, иначе все потеряно! Останови их! Если человек бросит им вызов, они не могут не принять его!

Внезапно Ян осознал, что все еще сжимает в руке палку. Он вытянул ее перед собой, повернувшись лицом к преследователям и грозно насупившись. Но тут где-то в недрах его утробы ежом заворочался колючий страх, расправляя отравленные иглы.

Топот несущихся галопом скакунов, завывание ветра и свист мечей, яростно рубящих воздух, слились в жуткую мелодию смерти, подобной которой Яну еще не приходилось слышать. Но он прекрасно понял, о чем эта песня. Зловещие твари приближались, и Ян одним прыжком преодолел границу, отделяющую испуг от панического ужаса. Он почувствовал, как по ногам его стекают теплые струйки, и на штанах медленно проступило пятно.

Он обмочился.

Приступ всепоглощающего стыда на мгновение затмил все прочие чувства. Ян ощутил, что тело его немеет, а душа словно воспаряет прочь от всего этого безобразия. Происходившее вокруг утратило смысл. Палка вывалилась из ослабевших пальцев, Ян повернулся и медленно двинулся вбок, уступая дорогу чудовищным всадникам. Над ним возобладал самый глубокий и могучий стимул – инстинкт выживания. Ян ничего не соображал: просто в какой-то момент он понял, что спасается бегством.

И тут его настиг припадок.

Яна в одно мгновение швырнуло обратно в действительность. Боль, куда более страшная, чем от меча, пронзила его тело от паха до самой макушки. Руки его задергались в судорогах, небо закружилось перед глазами и потемнело, уступив место комьям грязи и чахлой траве, когда голова Яна с чавканьем шмякнулась в лужу – прохладную и прекрасную, как мокрый компресс. Некоторое время бедолага лежал в грязи, извиваясь и вздрагивая, хрипло дыша и отплевывая слизь.

Краешком сознания он отметил, что всадники промчались мимо, обдав Яна облаком почти непереносимой вони – смесь гниющего мяса с дешевым одеколоном.

Ян зажал нос, но его все равно вырвало. Только теперь к нему вернулось ощущение действительности. Утерев рот, он зажмурился и попытался вспомнить, где он находится и что творится вокруг. Время от времени, когда Ян сидел дома и ему становилось слишком скучно, он проделывал такую штуку: сначала дышал глубоко и часто, а затем задерживал дыхание. Целью этих развлечений был именно такой беззаботный, воздушно-легкий переход от заигрывания с небытием к пробуждению; при этом все ощущения обязательно сопровождались кратковременной потерей памяти. Точно то же самое Ян испытывал сейчас, лежа в грязи среди жухлой травы.

Внезапно раздался вопль.

Самое ужасное, что этот визг был на удивление мелодичен: в нем звенела такая боль разбитых надежд и всепоглощающего отчаяния, такая запредельная горечь с примесью невыразимого ужаса, что душа Яна вновь попыталась покинуть бренную оболочку, дабы слиться с прекрасной музыкой скорби, встретить смертный час в объятиях этой лебединой песни и кануть в сладкое, нежнейшее забвение.

Черт побери!

Яну невыносимо захотелось повернуть вспять коварное колесо судьбы, снова оказаться на тропе перед чудовищными всадниками и задержать их хотя бы до тех пор, пока прелестная беглянка не скрылась бы в лесу.

Он обманул ее последние надежды. И его самого захлестнула волна досады. Ян давно уже считал себя дураком и даже почти не сокрушался по этому поводу. Но неужели он к тому же еще и отъявленный трус?!

Пошатываясь, Ян поднялся на ноги и направился к тропе. Но не успел он сделать и шагу, как из лесу появились давешние адские твари. Один из всадников сжимал в лапах добычу.

Девушка при этом брыкалась и ругалась, как пират.

Лошади гарцевали, едва не пританцовывая; на их зловещих мордах было написано самодовольство. Норхи, впрочем, сохраняли невозмутимый вид. Тип с девушкой в лапах ехал посередине, двое других прикрывали его с боков.

Картина была столь ужасна, что Ян в очередной раз онемел – и тут же обнаружил, что ноги сами несут его навстречу всадникам. Оставив в покое похитителя, девушка приподняла белокурую головку, чтобы пронзить Яна испепеляющим взглядом.

– Ты! Ты утопил бедного Крекера в этой выгребной яме! А потом, словно так и надо, дал дорогу этим мерзавцам! Всего-то надо было – крикнуть «Стойте!» и чуть-чуть подраться, я бы все успела! Да ты хоть понимаешь, что натворил?! Ты знаешь, кто я такая?!

Ян упал на колени, покаянно склонив голову.

– Что я должен сделать, чтобы заслужить ваше прощение и вернуть вам свободу, прекрасная леди?

– Чего-о? Ды-сды-зысл? Ни черта не понимаю! Ян решил ограничиться одним словом, вложив в него всю возможную членораздельность:

– Сделать?

– Ты? Сделать?! Теперь уж ничего не попишешь, дурачина. Свой звездный час ты упустил. Но если б ты позвал кого-нибудь на помощь, это было бы неплохо.

Предпочтительно – бравых рыцарей на белых конях, ясно? Увальни вроде тебя могут отдыхать. Это главное, запомни! Меня зовут Аландра. Как только Моргшвин заполучит меня снова, считай, вся Паутина Хаоса всего Круга у него в кармане!

Центральный всадник мотнул головой в сторону Яна и медленно вытянул длинный клешнеобразный палец.

– Брат Чернобронх! – Низкие, гулкие звуки каплями гнили сочились из его пасти. – Займись этим!


Глава 3


К смерти Ян Фартинг относился не иначе, чем большинство других смертных: он считал ее событием, которое следует отсрочить любой ценой.

Поэтому, когда один из норхов, повинуясь своему командиру, извлек из ножен меч и вонзил шпоры в бока лошади, Ян в первую очередь подумал о собственной шкуре и, прихрамывая, побежал прочь.

– Чудненько! – саркастически воскликнула пленница, когда двое других всадников повернулись и двинулись в противоположном направлении. – Улет, а не идея!

Каким– то чудом Яну удалось доковылять до опушки леса, прежде чем норх настиг его.

Меч, опускаясь, с замогильным вздохом рассек воздух. Услышав этот грозный свист – завывание бэньши в преддверии смертного мига, – Ян, опять-таки чудом, успел увернуться от удара. Лишь кончик меча разорвал его блузу и оцарапал плечо.

Кожу словно огнем обожгло.

Ян вскрикнул и упал навзничь в жирную грязь. Вонь, которую источало чудище, напрочь отшибла у него всякую способность соображать. Ян просто лежал на спине и, разинув рот в безмолвном вопле, смотрел, как всадник разворачивает коня, готовясь ко второму удару.

Теперь, оказавшись совсем близко от норха, Ян сумел разглядеть его как следует. Морда этой твари, покрытая слизистыми гнойниками, напоминала лицо разлагающегося трупа. Мертвые зрачки едва проглядывали сквозь молочно-белую пленку, покрывающую глаза. Подбородок порос желтоватой щетиной.

В полном молчании, куда более зловещем, чем самый жуткий боевой клич, челюсти монстра приоткрылись, обнажая острые, изъеденные гнилью зубы. Зеленая лапа снова занесла кривой меч, шпоры впились в бока лошади.

Ян заскулил и попытался отползти в сторону. Всадник уже возвышался прямо над ним, изготовясь к последнему удару.

И тут наперерез норху бросился, захлебываясь визгом, черный клубок шерсти.

Щелкая зубами и молотя лапами, он налетел на всадника и сшиб его на землю.

Перепуганный конь бросил наездника на произвол судьбы и помчался обратно, догонять своих товарищей.

Ян поднялся на ноги, чувствуя, как подкашиваются у него коленки. В мешанине рук и ног, клыков и лап он различил своего приятеля, пытающегося добраться до горла отчаянно брыкающегося норха.

– Мрак!!! – завопил Ян уже на бегу. – Брось его! Уходим! Само собой. Мрак не смог бы долго продержаться против такого сильного врага, а безоружный Ян ничем не способен был помочь ему. Спотыкаясь, он мчался к лесу во весь дух.

Вслед ему раздался лай. Добравшись до деревьев, Ян замедлил бег и обернулся, чтобы поторопить пса.

Мрак оторвался от разъяренного норха и уже собрался было припустить вслед за Яном. Но чудище успело сцапать его за хвост, и пес завизжал от боли.

– Нет! – вскрикнул Ян в ужасе, встретившись глазами с обреченным взглядом Мрака. Но меч норха уже опустился, разрубая тело пса пополам. Брызнул фонтан крови. Ян зажмурился: его тоже пронзила боль.

Удовлетворенно заворчав, норх поднялся на ноги. Пустые зрачки заворочались в глазницах, разыскивая Яна.

И снова инстинкт самосохранения взял свое.

Поборов первый приступ скорби, Ян опрометью бросился в гущу леса, через полянки и прогалины. Норх быстро настигал его, с хрустом продираясь через кустарник. Удивительно, что такая тяжелая тварь настолько подвижна! Хрясь!

Хруп! Хрясь! Хруп! – с каждым шагом чудище было все ближе.

Ветер завывал у Яна в ушах, все мышцы его так болели, словно хотели оторваться от костей. Надежды убежать от этого сухопутного бегемота было очень мало. Еще десяток шагов – и ноги окончательно откажутся повиноваться. Ян рухнет без сил, и тварь нашинкует его в ветчину-дохлятину. Но должен же быть какой-то выход!

Ян обогнул очередную группу деревьев и оказался на краю топкой ямы, из которой поднимались вонючие болотные испарения. Остановился он вовремя, поскольку топь поросла травой и была практически незаметна. Подумав о том, что неплохо бы передохнуть, иначе его ноги обязательно раскиснут, как кисель, Ян тут же заметил подходящее для этой цели дерево.

Листва старого кряжистого дуба, отливавшая темной зеленью лета, колыхалась под ветром, неустанно дувшим со стороны Темного Круга. Узловатые корни дерева торчали из земли. Вокруг рос бурьян – впрочем, у самого дерева почва была голая и подозрительно ровная.

В умении лазить по деревьям Ян мог бы потягаться со многими. Поэтому он из последних сил рванулся к спасительному дубу в расчете на то, что из норха верхолаз никудышный.

Оказавшись уже у самого дерева, Ян случайно ступил на этот странно гладкий участок – и нога его не нашла опоры.

Трясина!

К счастью, Яну удалось сохранить равновесие… Он вытащил башмак из смачно чавкнувшего болотца и в прыжке, которому позавидовала бы и кошка, вцепился в нижнюю ветку дуба. Шершавая кора впилась в ладони. Раз-два, взяли! Хей-хоп! – но фокус не удался. Ян продолжал висеть на руках, раскачиваясь, как тряпичная кукла.

Шаги Командора неумолимо приближались. Треск ломающихся веток воодушевил Яна на новое усилие. Он подтянулся на руках, забросил ногу на сук и с удивительным проворством взгромоздился на него.

Меч норха, обагренный кровью несчастного пса, просвистел в воздухе и врезался в кору дерева в нескольких дюймах от болтающейся ноги беглеца.

Ян торопливо переполз на другую ветку, а потом на следующую, повыше.

Оказавшись в двадцати футах над землей, он отважился взглянуть на своего преследователя.

Задранная кверху морда норха по-прежнему не выражала никаких эмоций.

Чудище некоторое время смотрело на Яна, держа меч наготове.

Затем норх внезапно подпрыгнул, как на пружине. Клешнеобразная рука вцепилась в нижнюю ветку дерева… и та с хрустом переломилась под тяжестью норха, как зубочистка.

Норх шмякнулся на землю со звуком, похожим на отрыжку. Из горла его вырвалось нутряное рычание. Он внимательно осмотрел обломок ветки, который все еще сжимал в руке, и отшвырнул его прочь с видимым презрением.

Ян приободрился. Значит, норх не сумеет забраться на дерево! Времени в запасе у этого чудища, должно быть, не так уж много. Что ему остается, кроме как догонять своих приятелей? Какой бы магией он ни владел, здесь все это бесполезно. Ему никак не выманить Яна из укрытия.

Ян вздохнул с некоторым облегчением, но все же продолжал бдительно наблюдать за чудовищем.

И тут монстр выкинул номер. Он подошел к дереву вплотную и обхватил руками ствол.

В чем дело?! Он что, хочет вырвать дуб с корнем? Такой здоровенный дуб!

Веселые дела!

Однако норх не собирался делать ничего подобного.

Он просто навалился на дерево всей своей тушей.

И дерево поддалось.

Оно заскрипело и покачнулось. Ошеломленный Ян едва не свалился со своего насеста, но в последний момент успел ухватиться за ствол. Он перепрыгнул на соседнюю ветку и вцепился в нее что было сил. Дерево то тряслось, то раскачивалось взад-вперед. Ян понял, что, если это безобразие продлится еще немного, он не удержится.

Ему почудилось, что сердце его вот-вот выскочит из груди. Ноги, успевшие занеметь от долгого сидения в скрюченной позе, пронзила тысяча ледяных колючек.

Шишки на затылке задрожали… наверное, от страха. Царапина на плече кровоточила и немилосердно пекла.

Но тут тряска прекратилась.

Ян рискнул бросить взгляд вниз. Норх по-прежнему сжимал дерево в объятиях, но дышал уже тяжело и прерывисто. Может быть, он совсем вымотался? Ян в приливе надежды вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же происходит с его преследователем.

Сердце его екнуло и ушло в пятки.

Ствол дуба – диаметром фута два, не меньше! – дал трещину. Откуда же у этой твари столько сил?! Значит, этот монстр одним напряжением мышц, без всякой помощи, может дубы валить!

Ян сжался в комок и захлюпал носом.

Вот и все. Значит, никакой надежды. Каюк. Даже если монстр провозится с дубом еще какое-то время, тем хуже для Яна. Беспомощно ждать, пока чудище доберется до него и отыграется за все… какой кошмар!

Ян взмолился Богу, которого вообще-то презирал. Он клянчил и клялся, требовал и вымогал. Крепко зажмурил глаза, смутно надеясь отгородиться от реальности. Омерзительное амбре чудовища ударило ему в ноздри. Ян уже почти чувствовал клещи беспощадных пальцев на своем горле, слышал свист оголодавшего меча…

Дерево опять качнулось с жалобным стоном. Яну стало дурно. Тьма сгустилась перед его глазами…

А потом эта чернота, испещренная точками разноцветных искр, внезапно взорвалась ослепительной вспышкой.

Сноп света затрясся, тихонько зашипел и принял вразумительную форму.

Перед Яном стоял незнакомый юноша изумительной красоты. На его широкие мужественные плечи был небрежно наброшен плащ, подбитый соболями и отороченный горностаем. Красавец нахмурился, встряхнув длинными белокурыми локонами.

– Ох, да успокойся же, Ян! Ты ведь знаешь, что остался один-единственный выход, – прошептал голос Яну прямо в ухо. Голос был до боли знакомый!

Да и самого юношу, стройного и высокого, сильного и уверенного в себе, Ян не однажды видел в зеркалах своих сновидений.

Видение померкло и растаяло.

– Стой! Куда?! Вернись! – воскликнул Ян. Дерево затряслось еще сильнее.

Поневоле возвратившись к неприветливой действительности, Ян во все глаза уставился на норха, по-прежнему трудившегося над стволом.

Да. Выход оставался только один. И теперь Ян понимал, что надо сделать.

Лучше сломать себе шею, готовясь к битве, чем покинуть сию юдоль скорбей, пресмыкаясь и визжа от страха.

С некоторым удивлением Ян обнаружил, что в нем проснулась своего рода отвага, а отвага, порожденная отчаянием, все же лучше, чем ничего.

Тщательно прицелившись, Ян испустил пронзительный клич и спрыгнул вниз – вперед ногами.

Охваченный приятным чувством невесомости, Ян летел к земле. Норх, удивленный его неожиданным воплем, задрал морду – и тут же в нее врезалась пара тяжелых башмаков. Нос чудовища хрустнул, хлынула зеленовато-красная кровь. Норх пошатнулся, теряя равновесие, и попятился назад.

Ян, чей полет замедлился благодаря столкновению с врагом, приземлился среди мха и сорняков. Не дожидаясь, пока дыхание полностью восстановится, он старался вскочить на ноги, чтобы снова пуститься наутек.

Подняв голову, он увидел пятящегося норха. Чудище в этот момент ничего вокруг не замечало: глаза его заливала кровь из рассеченного лба. Зато Ян отлично видел, куда направляется его противник.

Прямиком к трясине!

Не тратя времени на раздумья, Ян ринулся навстречу норху. Подпрыгнув, он лягнул чудовище ногами в грудь, покрытую кольчугой. Толчок был несильный, но его хватило, чтобы опрокинуть и так уже нетвердо шагающего монстра в болотце, гостеприимно распахнувшее объятия навстречу такой увесистой поживе. Норх плюхнулся прямо в середину лужи и сразу же погрузился по пояс, изрыгая неразборчивые проклятия.

Ян поднялся и, отойдя на безопасное расстояние, стал наблюдать.

Норх, по– видимому, уже очухался в достаточной степени, чтобы оценить свое положение. Медленно, но неотвратимо его засасывало вглубь. Монстр забарахтался, пытаясь доплыть до берега или хотя бы удержаться на поверхности, но при каждом движении лишь погружался в трясину еще глубже, увлекаемый тяжелыми доспехами.

Наконец он оставил бесплодные усилия и замер, медленно скользя навстречу неизбежной гибели и сверля Яна тяжелым взглядом.

Ян как зачарованный не отрывал от него глаз, впервые за последнее время вздохнув спокойно.

В тот момент, когда трясина подобралась к горлу чудовища, глаза его внезапно вспыхнули каким-то надрывным светом. Похоже, он пережил некое озарение. Раздался хриплый и скорбный голос: «Если бы я только знал… Да я сжег бы мою нынешнюю жизнь дотла… Но раз поздно – принимай мое проклятие…»

Увы, монстр не успел окончить фразу – болотная жижа хлынула ему в пасть.

Рефлекторно задергавшись, норх тем самым лишь приблизил свой последний миг.

Ян, охваченный самыми противоречивыми чувствами, подобрал меч – единственное сохранившееся свидетельство появления норха в этой местности. Меч был кривым и походил скорее на ятаган. Серебряное лезвие его покрывали руны, выгравированные на металле каким-то неведомым Яну способом. Рукоятка была инкрустирована диковинными узорами из драгоценных камней – опалов, изумрудов, сапфиров.

Отдышавшись и собравшись с мыслями, Ян, все еще стоя возле ямы, разразился долгим приступом хохота. Он хихикал, фыркал, взвизгивал и хватался за живот.

Он победил! Первый раз в жизни – победил!

– Ага-а, паршивая харя! – завопил он, наклонившись над трясиной. – Ты уж подумал, что достал меня, да? Ну так знай: ты заслужил эту вонючую могилу за то, что убил Мрака! Ты уж решил, что я – трус, да? Что я побоялся вызвать тебя с твоими дружками на бой? Так знай, что я вызвал бы вас, если бы только не…

И тут из– под ряски, покрывавшей болото, внезапно высунулась скрюченная ручища. Пошевелив пальцами, она вцепилась в выступавший корень.

Едва успев что-то сообразить, Ян занес меч и рубанул. Кисть руки отвалилась. Трясина забурлила и покрылась пузырями. Окровавленная культя снова исчезла в глубине. Отрубленная кисть выползла на твердую почву и забилась в укромный уголок между двумя корнями.

Ян решил, что не стоит больше задерживаться в этом странном месте.


Глава 4


Когда норхи со своей прелестной пленницей пересекли границу, разделявшую Реальность и Сюрреальность, Порядочные Края и Земли Хаоса, провинцию Грогшир и Темный Круг, Аландра Достославная чуть не лопнула от отчаяния.

Она испытывала то же, что переживает человек, увидевший во сне кошмар и внезапно обнаруживший, что этот кошмар стократ реальнее любых ощущений наяву.

Подпрыгивая на спине лошади перед флегматичным норхом, Аландра чувствовала, как встречный ветер буквально липнет к рукам и лицу. Воздух здесь был насквозь пронизан бесхозной энергией и напоминал статическое электричество. Он топорщил волосы, бегал мурашками по спине, пробираясь под платье, и отплясывал сумасшедший танец на растрепанных нервах Аландры.

Да стоит ли удивляться, что она в один прекрасный день умаялась от такой жизни! Да, и сбежала! Можно ли винить ее за побег в надежде обрести более вменяемый способ существования? Моргшвин похитил Аландру из родных краев и убил ее отца, а затем объявил, что любит ее и собирается на ней жениться. И кто бы мог подумать, что на хрупкие плечи этой прекрасной леди ляжет такая непомерная ответственность?!

Позднее, уже заточив Аландру в своей мрачной цитадели, Моргшвин объяснил ей, что она – Ключ. А раз она Ключ, следовательно…

Раздался грохот копыт. Всадников галопом догоняла третья лошадь. Аландра извернулась, приподняла голову и ухитрилась бросить на нее взгляд. Это оказался скакун норха, которого послали покончить с тем косноязычным недомерком, что нарушил все планы Аландры.

Всадника на лошади не было.

Сердце пленницы вновь затрепетало надеждой. Возможно ли, что?…

Норх, державший Аландру поперек седла, поспешно натянул поводья и что-то рявкнул своему спутнику. Девушку обдало зловонное дыхание чудища. Проклятие!

Моргшвин еще поплатится за то, что послал за ней таких вот ублюдков… Аландра отомстит ему – отомстит, пускай изо всех своих слабых женских сил…

Норх окинул лошадь леденящим взглядом и проворчал:

– Этого-то я и боялся.

– Что? – Второй норх ухватил скакуна за гриву. – Ты боялся, брат Гробонос?

Интересно, чего же?

– Того уродца. Он не так-то прост, как кажется. Я узнал в нем… но нет!

Быть не может. Чернобронх еще нагонит нас, брат Грызноклык. Мы должны торопиться. Боевая задача – достичь Врат в рекордно короткий срок.

– Эй! – окликнула их Аландра. – Прошу прощения, но вы, похоже, забыли обо мне! О вашей бедной пленнице…

– Примите наши нижайшие извинения, о королева, – отозвался державший ее норх. – Что вам будет угодно?

– Мне угодно вон ту лошадь. Если с нами больше нет Чернобронха, то почему бы мне не занять его местечко в седле? Это было бы куда удобнее, и осмелюсь предположить, что Моргшвин не намерен лишать меня удобств и маленьких удовольствий. В конце концов я ведь его гордость и радость.

– Наш владыка Моргшвин, да продлится во веки веков его достохвальная тирания в Третьем квадранте Нижне-Нижайшего королевства, распорядился доставить вам как можно больше неудобств, о госпожа. Он более чем огорчен вашим неожиданным отбытием. Более чем огорчен!

– Ох, Гробонос, он ведь переменчив как флюгер. Ты же знаешь! Как только я вновь окажусь в его владениях, он ужаснется тому, как вы со мной обращались, и вкатит вам обоим по неделе нарядов вне очереди.

– Но, госпожа, – возразил Грызноклык, – ведь если мы позволим вам сесть на лошадь, вы наверняка снова попытаетесь убежать.

– Естественно! – с отвращением воскликнула Аландра. – Но мне это не удастся, если вы привяжете меня и будете держать поводья. Неужели у вас нет ни капли фантазии?!

Грызноклык издал хриплый смешок – весьма редкостный звук для норхов.

– О, королева, я подозреваю, что Гробоносу больше нравится держать вас поперек седла.

– Заткнись, неверный! Я не потерплю кощунства! – взревел Гробонос. – Невеста нашего владыки столь же священна, сколь царственные члены его великолепного в своей несокрушимости тела!

– Благодарю за комплимент, – язвительно пробурчала Аландра.

– Ладно, – скрепя сердце сказал норх. – Ваше пожелание будет исполнено.

Он достал из седельной сумки кожаный пояс и веревку и обвязал пленницу вокруг талии. Затем он усадил ее на свободную лошадь и крепко сжал в кулаке поводья.

Маленький отряд двинулся дальше сквозь зыбкий воздух Темного Круга.

Вокруг расстилался зловеще-мрачный ландшафт – край вулканов и скал, земля грозовых туч и молний, страна хаоса и изменчивых форм. Не сказать, чтобы земля эта была вовсе пустынной, но здоровой жизни здесь не наблюдалось. Деревья были все больше какие-то скрюченные, трава – чахлая и жухлая, цветы – помятые. Но все вокруг пропитывала неестественно бодрая аура сверхъестественности. Магия, ядреная, как болотный туман, без всяких там метафор висела в воздухе.

Всадники возвращались почти в точности по тому пути, которым проскакала Аландра, пытаясь выбраться из Темного Круга. Они спускались в долины и взбирались на каменистые холмы, с каждым шагом приближаясь к Вратам, которыми воспользовалась для побега невеста Моргшвина. То была арка, возвышавшаяся на приплюснутом холме неподалеку от внешней границы Круга.

Норхи снова впали в привычное для них угрюмое молчание и сохраняли его до тех пор, пока не подъехали к подножию холма, увенчанного Вратами. Здесь Гробонос проворчал:

– Не по душе мне это. Что скажешь, Грызноклык?

– Я тоже чувствую, как напряглась Ткань Бытия, брат. Что-то здесь не так.

– Мы должны без промедления вернуть ее высочество владыке Моргшвину. Без нее власть его слабеет.

И они галопом помчались к вершине холма.

«Итак, опять в гадкие объятия милого Морги. Опять терпеть его сюсюканья, – размышляла Аландра. – Только теперь он будет знать, что за его королевой нужен глаз да глаз. И все надежды на спасение из этой адской дыры пошли прахом…»

Всадники добрались до вершины. Грызноклык осадил своего скакуна и замер как вкопанный.

Врата, в незапамятные времена высеченные из цельного бриллианта, лежали на земле грудой сверкающей алмазной пыли.

Гробонос медленно склонил голову.

– Неладно что-то, – дрожащим шепотом проговорил он. – Ох как неладно…


Глава 5


Маг неистовствовал вовсю, носясь взад-вперед по очарованным залам своего особняка.

– Алебастр!!! – орал он, бегая между гостиной, кабинетом и спальней. – Кот!!! А ну-ка живо ко мне!

Обожженная рука чародея, бережно закутанная в газовый платок из крылышка феи и подвешенная на перевязи, благоухала ароматными притираниями; слегка пострадавшая в огне шевелюра до сих пор отдавала паленым. Маг сыпал проклятиями и пыхтел, карабкаясь по скрипучей лесенке на чердак, к последнему из возможных убежищ, где мог притаиться хвостатый виновник всех его несчастий. Стены в этой части особняка были оклеены каштановыми обоями с узором из французских лилий и увешаны пейзажами Тернера.

Рамы на полотнах начали угрожающе потрескивать. Маг вздрогнул и застыл на месте.

Так– так. Началась обратная раскрутка. Возмутитель космического спокойствия должен быть изгнан немедленно -и только тогда можно будет приступать к изнурительной штопке прорех на Ткани Монореальности, нити которой держались лишь благодаря узелку под названием «Игра Судьбы». Чародею до смерти претила мысль о том, чтобы избавляться от Алебастра, но отрицательные вибрации, которые вызвал его пушистый приятель, исказив эзотерическую траекторию заветных костей, здесь, в сердце Игры, были просто недопустимы. Устранить неприятные последствия можно было, уничтожив их виновника, но этого маг допустить не мог. Алебастр отправится в изгнание.

Стены уже начали крошиться, из трещин сыпалась удушливая пыль. Ступени лестницы дрожали. Похоже, весь особняк вышел из синхронии с причинно-следственным планом окрестностей, что не лучшим образом сказывалось на желудке его владельца. Маг вцепился в перекосившиеся перила и подождал, пока у лестницы пройдет приступ трясучки, после чего неимоверным усилием воли заставил себя продолжить восхождение.

Прогнившие двери чердака были приоткрыты. Алебастр прятался здесь. Это точно. Маг различил в пыли следы его лап. Он распахнул двери настежь и вошел, слегка пошатываясь от негативных вибраций, которые волнами расходились во все стороны от бедного кота.

– Алебастр, – негромко позвал он. – Я не причиню тебе зла, мой хороший.

Иди ко мне, я тебя приласкаю. Алебас-с-струшка-а-а! Ну же, котик, милый!

Маг поскреб носком ботинка о пол. Обычно кот отзывался на такие звуки, но сейчас он не отреагировал. Чердак был весь завален старым хламом, прикрытым мешковиной. Единственное окно под треугольным потолком занавешивала черная простыня. В затхлом воздухе таились тени. Кот мог прятаться в любом укромном уголке – а весь чердак обшаривать было просто некогда. Придется прибегнуть к заклятию повиновения. Начертив пальцем в воздухе замысловатый узор, маг пробормотал какую-то абракадабру на смеси латинского, греческого, лемурийского и прочих канувших в забвение языков, в паузах между периодами поплевывая на пол.

– Да-да, котик, это тебя напрямую касается, – пояснил он, заметив, что балки снова затряслись, почти соскальзывая с провисших нитей Ткани.

Зажав хвост между задних лап, Алебастр выполз из-под стола, покрытого длинной скатертью.

– Я не виноват. Честно-честно! – прохныкал он, подергивая усами. Алебастр не так уж часто пользовался даром человеческой речи, но этот случай он, судя по всему, счел достаточно крайним. По крайней мере ему следовало бы отнестись к ситуации всерьез. – Я не понимаю, что на меня нашло. Наверняка какая-то магия!

Поверь мне, Кроули Нилрем!

– Не вешай мне лапшу на уши, свинское животное! Ты снова погнался за фантомной мышью, а я сто раз приказывал тебе отучиться от этой мерзкой привычки!

– Клянусь, я не виноват! Эта мышь была не такой, как все. Меня за ней просто потащило! Не могу объяснить… У меня все в голове перепуталось. Стоило мне увидеть эту мышь, как я отключился. А в следующий момент ты уже бушевал над разоренной доской и размахивал дымящимся рукавом. Неужели ты думаешь, что такой преданный друг, такой воспитанный кот, как я, мог бы причинить тебе, моему любимому хозяину, преднамеренное зло? Да если б ты даже выщипал мне усы, выковырял глаза и оторвал детородные органы, я и то остался бы верен тебе, мой великий маг!

И кот возмущенно нахохлился.

Кроули Нилрем погрузился в задумчивость.

Неужели это правда? Неужели это не издевка судьбы, не несчастный случай, а продуманное нападение откуда-то извне, со стороны враждебных сил? Но ведь другие Игромейстеры, разбросанные по другим уровням, никогда бы не опустились до такой низости! Прежде они не пользовались грязными уловками, а теперь что же, начали жульничать? С какой стати? В Игры Судьбы так не играют, и все тут!

Конечно, без мелких пакостей не обходилось, но чтобы катаклизм на уровне Монореальности?! Никогда.

– Прости меня, пожалуйста, милый котик. Я тебе верю. Ошалев от счастья.

Алебастр грациозно вспрыгнул хозяину на руки, замурлыкал и начал тереться об отворот твидового пиджака.

– Но, боюсь, мне все равно придется сделать то, что я задумал, – продолжал маг.

Кот поднял голову и мгновенно умолк – точно выключателем щелкнули.

– Что сделать?!

– Ты все поймешь, Алебастр, – уклончиво ответил маг, поглаживая золотистую шубку своего питомца. – Возможно, все это в конечном счете окажется только к лучшему. Не исключено, что ты сумеешь помочь мне там, куда попадешь, мой бедный друг.

Кот взвизгнул и попытался соскочить на пол.

– Проклятие! Выпусти меня! Я никуда не уйду отсюда! Но маг держал его крепко, и Алебастр понял, что попался.

– Ш-ш-ш, тише, мой хороший. Молчи. Со временем ты сможешь вернуться, когда я восстановлю гармонию. Но сейчас твое присутствие здесь просто гибельно.

Поверь мне, если бы был способ оставить тебя здесь, я воспользовался бы им. Но разве ты сам не чувствуешь, что все уже разваливается на куски? Ты должен исчезнуть из этого континуума.

– Исчезнуть?! Нет!!! – завопил кот, цепляясь когтями за жилетку и рубашку мага. – Выпусти меня! Не трожь!!! – И он судорожно задергался, молотя лапами в воздухе.

Переполненный сочувствием, но не утративший решимости маг стиснул беднягу покрепче, спустился по ступеням, прошел через столовую, затем – вниз по еще одной винтовой лестнице и, наконец, добрался до своего кабинета, где можно было открыть нужные Врата. Все это время он ласково приговаривал слова утешения, уверяя Алебастра, что для него это единственный способ остановить разрастающийся хаос в континууме особняка. Альтернатива одна – казнь. Тем временем со стен осыпалась штукатурка. Люстры, украшенные драгоценными камнями, устрашающе раскачивались под потолком, громоздкая мебель подпрыгивала и скрежетала. Столы накренились, а мелкие предметы – картины, книги, посуда – в беспорядке валились на ковры.

Оказавшись в мастерской, чародей бросился к шкафчику орехового дерева. На рабочем столе царил кавардак. Колбы и пробирки взрывались одна за другой, разбрызгивая содержимое во все стороны. Маг потянул за цинковую ручку шкафа и пробормотал заклинание, которое тут же сработало.

Там, где только что сияла полированная деревянная обшивка стены, заклубился туман; несколько мгновений спустя туман сменился ошеломляющей панорамой космоса. В бархатистой пустоте вспыхивали и мерцали звезды. Тьма казалась безгранично огромной, бездонно глубокой.

Подойдя к люку, ведущему на колдовскую изнанку Монореальности, Кроули Нилрем осторожно выглянул наружу.

Слева внизу находилось как раз то, что он искал. С высоты виднелись лишь бурлящие грозовые тучи, словно сердце гигантского урагана: Мальмстрем, Черный Зем, Темный Круг. Если бы маг швырнул Алебастра во Врата наудачу, то могли бы миновать целые столетия, прежде чем изгнанник вновь обрел бы твердую почву под лапами. Но если бросить его в Мальмстрем, в самое средоточие сил Хаоса, то процесс наверняка ускорится. Кот приземлится в таком месте, где по истечении определенного срока ссылки сможет разыскать Врата, ведущие обратно, на этот ярус.

Маг просунул своего питомца в отверстие и нацелил его на вращающийся внизу сгусток Магсил.

– Милый Алебастр, поверь, мне это еще больнее, чем тебе. Но надейся – мы скоро встретимся. Не успеешь и глазом моргнуть.

– Еще как надеюсь, Нилрем! Жду не дождусь – тогда настанет мой черед спихнуть тебя в эту муть…

Маг грустно улыбнулся и, подавив сострадание, разжал пальцы. Алебастр кувырком полетел вниз, вереща от ярости. Он падал все глубже и глубже, проносясь сквозь черноту, испещренную искрами звезд, сквозь разноцветные слои реальности, мимо нитей, составляющих основу Ткани… Наконец он превратился в золотистую точку, поблескивающую отраженным звездным светом, а несколько секунд спустя окончательно исчез из виду.

Кроули Нилрем глубоко вздохнул, отступил на шаг от люка и нараспев произнес заклинание, рематериализующее шкаф. Покончив с этим, он закрыл дверцу и повернулся, чтобы проверить, восстановилось ли в доме равновесие.

Первым делом необходимо было навести порядок среди фишек на Доске Судьбы.

Волшебная мастерская насквозь пропахла пролитыми эликсирами и снадобьями.

Из разбитых сосудов на рабочем столе клубами валил дым. Но изгнание центра энтропии – бедного, ни в чем не повинного Алебастра, – все-таки помогло. По крайней мере теперь уже ничего не тряслось… хотя это еще не значило, что основная проблема решена. Нилрем подошел к столу, поднял опрокинутый стул и уселся, склонившись над доской. Он собирался воссоздать по памяти предыдущую расстановку фигур.

Но все статуэтки на доске снова стояли! Маг потрясение уставился на игровое поле. Когда он был здесь в последний раз, все до одной фишки валялись в беспорядке! Теперь же они оказались вновь расставлены, причем сразу было видно – совсем не на своих местах. Как это произошло?! Невозможно!

Нилрем внимательно изучил новую расстановку фигур. Он вгляделся в ту часть доски, куда упали кубики и где, следовательно, разрушения должны были быть максимальными. Да, его подозрения оправдались. Фишка королевы Аландры была окружена фишками норхов. Странно… норхов осталось только двое! Но все равно справиться с этим очевидным пленением королевы будет не так-то легко после всех тех усилий, которые отнял ее перенос из цитадели Моргшвина через гиперпространство. На повторный побег сил уйдет гораздо больше. Больше воли, больше концентрации… Не исключено, что понадобится краткосрочный альянс с Трилони Развеселым. Так можно будет сосредоточить количество энергии, достаточное для компенсации этого неожиданного провала…

Но тут размышления мага прервались, поскольку взгляд его, блуждавший по Доске, наткнулся на нечто куда более удивительное.

Невдалеке от норхов и Аландры стояла совершенно новая фигурка.

Видимо, она изображала человека, но сделана была из рук вон плохо. Во все стороны из нее торчали щепки, чертежные кнопки и скрепки для бумаг. Голову заменял жестяной наперсток с грубо намалеванными желтыми точками – глазами, синим пятнышком – носом и кривой до безобразия ярко-красной полоской, по-видимому, означавшей улыбку. Деревянный торс человечка был заметно скособочен, одна нога казалась увечной. Фигурка стояла, нелепо вытянув негнущиеся кукольные руки и повернувшись лицом к квадрату, обозначавшему Грогшир.

В одной руке у этого уродца был норховский меч. Маг наклонился, чтобы рассмотреть его повнимательнее, но тут же отшатнулся в отвращении, сморщив нос.

Фигурка омерзительно воняла, Игральные фишки не должны ничем пахнуть! Что же это творится?! Но прежде чем маг успел обдумать этот вопрос, внимание его привлекла противоположная сторона круга, точнее – квадратик, часть которого находилась в серой области, а часть попадала на черный ландшафт Магического Круга. Квадратик был отмечен фишкой крепости чрезвычайно сложной формы.

Рядом с ним на сером фоне отчетливо выделялась летающая боевая машина, повернутая в сторону окружной дороги, проходящей по краю Темного Круга. А рядом с летающей машиной красовалась зловещая фишка Рупа Пугара.

Кроули Нилрем побелел от ужаса. Во рту у него пересохло, дыхание стало прерывистым и резким. Ирлер Мошкокрыл заточил этого паскудного тирана в его собственном замке давным-давно, много ходов тому назад. Как же ему удалось выбраться, да еще вместе с машиной-летучкой?! Дела оказались куда хуже, чем самые мрачные подозрения Нилрема. Ведь Руп Пугар, этот кровопийца и детоубийца, этот гнусный деспот, мог направляться сейчас только к одной цели, и это грозило повлечь за собой весьма печальные последствия.

Он летел в Грогшир.


Глава 6


Оставшуюся лигу пути до Грогшира Ян Фартинг проделал бегом, время от времени переходя на шаг, чтобы восстановить дыхание, а порой обессилено валясь на траву немного отдохнуть.

Норховский меч он закопал в рощице, отметив место большим камнем, чтобы легче было найти. Ведь если бы дурачок Ян Фартинг вернулся в город с таким клинком в руках, рыцари поверили бы в его безобидность, лишь нашпиговав беднягу стрелами. Такая уж у них была привычка – доверяй, но проверяй.

Когда он бежал, во всем теле пульсировала боль, но лучше уж эти физические страдания, чем мучительные воспоминания, накатывавшие на него в минуты привалов.

Бедный Мрак! Беспечный, веселый песик! Теперь он мертв. И ведь он, как положено преданному другу, предупреждал Яна не ходить на пустоши! Ах, почему он не послушался… Все было бы теперь совсем иначе. Прекрасная беглянка доскакала бы до Грогширского замка и была бы сейчас под надежной защитой. А Мраку не пришлось бы пожертвовать жизнью.

Но сделанного не воротишь. Яну оставалось лишь надеяться на то, что ему удастся уговорить рыцарей отправиться в погоню за норхами и их пленницей. Быть может, красавицу еще спасут.

Но надо поспешить… И Ян снова собрал остаток сил, воодушевляясь сияющим в его памяти образом прекрасной дамы. Вскоре он взобрался на вершину последнего пригорка. Перед ним открылся вид на город, замок и окрестности Грогшира.

Грогширский замок стоял в центре. С четырех углов его горделиво высились башни из красного кирпича, серые каменные стены вздымались в высоту на целых сорок футов. Широкий ров перед замком зарос кувшинками и ряской. Над воротами развевались на шестах разноцветные стяги. Въезд на подъемный мост украшала навесная башня. С одной стороны замка лениво скользило неторопливое течение реки Друидки. По реке сновали лодки и ялики, купеческие суда курсировали между Дирквудом, Лассингтоном и Толлтауэром. Все эти города принадлежали великому королевству Харлей.

За рекой виднелись соломенные кровли крестьянских сараев и хижин, аккуратные ухоженные поля, трудившиеся на полях пахари. Но основная жизнедеятельность грогширцев, как городская, так и сельская, была сосредоточена по эту сторону Друидки. Город казался лишь расползшимся отростком внушительного баронского замка. Сверху, с пригорка, он напоминал пчелиные соты: дороги, отчасти мощеные, но по большей части просто грязные, были стенками этих сот, а дома – ячейками.

Здесь, в этом городе, Ян жил и рос с шестилетнего возраста. Настоящих своих родителей он не знал, его опекали приемные отец и мать. Семнадцать лет тому назад бездетная жена сапожника подобрала его на улице, бездомного, оборванного и голодного. После долгих споров и парочки задушевных оплеух ей удалось убедить своего сварливого муженька, что несчастного сироту надо приютить и воспитать как родного сына. Впрочем, Ян ничего этого не помнил. У него сохранилось лишь одно странное воспоминание: о том, как он проснулся у болот на окраине Темного Круга, одетый в какие-то грязные лохмотья и без малейшего представления о том, где он находится и откуда пришел. Ему было очень холодно, он трясся и стучал зубами. Как ему удалось выжить на продуваемых всеми ветрами болотах и добраться до Грогшира, Ян тоже не помнил.

По правде сказать, Ян узнал, что Соме Фартинг и его благоверная Матильда не приходятся ему родными по крови, лишь десять лет назад, когда отец в очередной раз перебрал эля и попытался поколотить Яна, обозвав его помоечным ублюдком. Поскольку тайна все равно раскрылась, Матильда не стала темнить и объяснила Яну историю его появления в Грогшире. Во всем городе было лишь два человека, не питавшие отвращения к уродливой внешности Яна: его приемная мать да еще Хиллари Булкинс.

Ян любил свою матушку… хотя бы за то, что она относилась к нему тепло.

Впрочем, далеко не только за это. Не будь на свете ее, да Хиллари, да редких, купленных дорогой ценой знаков приязни от пожилого ворчуна-сапожника, жизнь Яна стала бы просто невыносимой.

Время от времени Ян сожалел, что судьба не сделала его сыном простого виллана. Тогда он жил бы в незатейливой крестьянской хижине и возделывал поля, наслаждаясь красотами природы, покоем и уединением. Но взамен этого ему выпала самая худшая доля из возможных для уродливого юноши, которого вдобавок еще считали дурачком. Жестокая борьба за выживание на городских улицах не оставляла калеке никаких надежд на сколь-либо достойное положение в обществе, несмотря на то что Ян стал уже опытным ремесленником и принял на свои горбатые плечи львиную долю отцовских обязанностей.

Грогширские рыцари – военная элита, которая должна была в случае опасности возглавлять ополчение из неопытных в ратном деле крестьян и ремесленников, – обычно сидели за стенами замка. Но сегодня был праздник – День весенних обрядов, торжество По случаю неохотного явления весны на смену суровым зимним дням. Поэтому рыцари кутили и развлекались на улицах и в тавернах. Ян решил, что сейчас разыскивать их надо по пивным, винным погребкам и игорным домам.

Оставалось лишь молиться за то, чтобы жажда приключений в этих разгильдяях перевесила устойчивое мнение об умственных способностях гонца, несущего необычное для этих краев известие. И еще за то, чтобы рыцари поняли его косноязычный рассказ. Яну иногда удавалось справляться с дефектом речи, если он сохранял спокойствие и выговаривал слова медленно и старательно.

Да, надо будет объяснить все так, чтобы они поняли. Ян заставит их понять!

Он обогнул ветряную мельницу. Белые лопасти ветряка взмывали вверх и опускались, ворочая скрытый от глаз прохожих тяжелый жернов. Дальше расстилались три главные пахотные полосы земли, окружающие город. Вся пригодная для посевов территория была разделена на три части, засевавшиеся по кругу. На одном участке выращивали пшеницу, на втором – овес, а третий оставляли под паром. В границах города и за его пределами находились также частные огороды, где растили овощи, горох, бобы и рис. Зимой и ранней весной горожане выпасали на полях скот, чтобы удобрить землю навозом; вот и сейчас то там, то сям виднелись коровы и овцы.

Ян проковылял мимо одного из немногочисленных пахарей, решивших трудиться, невзирая на праздник. Крестьянин шел за деревянным плугом, который тащили четыре телки, белые в черных пятнах. Он недовольно ворчал себе под нос и время от времени прикрикивал на животных, торопясь покончить с обременительной работой и присоединиться к празднеству, звуки которого плыли издалека над сырой пахучей свежевспаханной землей.

Наконец Ян добрался до улицы Каменщиков, которая издавна пользовалась в городе дурной репутацией. Но полуразрушенные лачуги сейчас пустовали, обитатели их все отправились на праздник. Ян спустился по изрезанной колеями дороге и свернул в Полугрошовый переулок, минуя богатые дома с двускатными крышами, свежевыбеленные заборы и ухоженные дворики с газонами и цветочными клумбами.

Направо вел Полосатый проезд, где в разноцветных коттеджах, плотно прижавшихся друг к другу, обитала замковая прислуга.

Рядом с центром города лежала Торговая площадь – яблоневый сад, вокруг которого располагались лавки и магазины. Яну вскоре пришлось замедлить шаг: он угодил в толчею горожан, торопившихся на праздник и устроивших на улицах пробки. Купцы, стоявшие за прилавками и у входов в палатки, выставили на всеобщее обозрение самые разнообразные и соблазнительные приманки – все, от дорогих тканей до редкостных специй, от медных кувшинов и до кожаных ремней.

Восхитительные ароматы разносились по площади на крыльях дымного чада: охрипшие разносчики наперебой расхваливали свой товар – тушеное мясо с острыми приправами, рассыпчатые персиковые пирожки, горячие слойки, каштаны, жаренные на углях. Толпа колыхалась и урчала от восторга. Сегодня все были в праздничных нарядах: женщины – в длинных расшитых платьях, мужчины – в ярких цветных сюртуках. На площади царила мешанина красок, запахов и звуков, локтей и плеч, незлобиво расталкивающих толпу, и стиснутых в давке тел, пробирающихся между палатками торговцев и увеселительными павильонами.

Утомленный донельзя, Ян торопливо проталкивался сквозь гущу горожан.

Главная пивная Грогшира – «Голосистый петушок» – стояла на дальней стороне площади. Откуда-то доносились обрывки музыки; вскоре Ян увидел целую толпу странствующих менестрелей, пощипывающих струны арф, дудящих в свирели и бренчащих на гитарах. Чуть поодаль кружком сидели волынщики; цимбалы, трещотки и бубны наперебой вторили разношерстным мелодиям, слившимся в сплошную какофонию и повисшим в воздухе над площадью, словно густой туман. Жонглеры демонстрировали свое непростое искусство: яркие шары, апельсины, лимоны и цирковые булавы взлетали в воздух и падали вниз – лишь затем, чтобы вновь устремиться к безоблачному небу. Горожане развлекались всевозможными играми – шашками и шахматами, триктраком и жмурками. На каждом углу площади стоял балаган с марионетками, окруженный толпой хохочущих ребятишек в цветных одеждах. Всех охватил и увлек буйный экстаз весеннего праздника. Даже угрюмое сердце Яна не устояло перед таким заразительным весельем. Приемышу сапожника захотелось задержаться на площади и поразвлечься вместе со всеми… но у него было важное дело. Надо было разыскать рыцарей, там, в пивной…

И Ян двинулся дальше по утоптанной траве, пригибаясь под яблоневыми ветвями и перепрыгивая через рытвины и груды мусора. Но почти добравшись до противоположного края площади, он внезапно наткнулся на препятствие посерьезнее. Плотно сбившаяся толпа грогширцев завороженно смотрела на выстроившиеся в ряд большие фургоны. Это был бродячий театр: актеры в каждом фургоне застыли в странных позах, демонстрируя одну из сцен длинного спектакля.

Это был цикл мистерий, объединенных в одну огромную историю.

Поскольку протиснуться через толпу зрителей все равно было невозможно, Ян остановился и за неимением другого выбора остался смотреть.

*** 


Цикл только что начался. Действие разворачивалось на подмостках головного фургона; актеры во всех остальных повозках просто стояли, дожидаясь своей очереди. Декорации первой сцены состояли в основном из воротцев, украшенных сверкающими на солнце перьями. Между воротцами стояли в молитвенных позах люди с крыльями, в ослепительно белых одеяниях – ангелы.

На деревянном помосте над сценой возвышался большой трон, до половины прикрытый сверху шелковой занавеской, колыхавшейся на ветру, из-под которой виднелись ноги в малиновых шароварах и усыпанных фальшивыми самоцветами сандалиях.

Судя по всему, сцена представляла Небеса. А человек на троне, следовательно, был самим Господом Богом.

Ян увидел, как Бог просунул руку сквозь разрез в занавеске и указал на группу сражающихся на краю сцены ангелов.

– Возлюбленный наш Люцифер, хранитель музыки сфер и музыкант Моего сердца!

– прогремел громоподобный голос. – Ты замыслил низвергнуть Меня с Моего небесного престола и захватить власть над миром. Ты весь раздулся от гордыни.

Тебе удалось отвратить взоры множества Моих ангелов от истинного света и обратить их к себе, преисполняющемуся тьмы с каждым вздохом. Но воинство Моих архангелов Гавриила и Михаила сокрушило тебя. И вот ты повержен, вот ты пресмыкаешься предо Мной в ожидании заслуженной кары. Что ты можешь сказать Мне, прежде чем приговор будет оглашен и приведен в исполнение?

Группа ангелов расступилась, образовав полукольцо безмолвных стражей с поникшими крыльями вокруг одинокой темнолицей фигуры в изорванном одеянии.

Обвиняемый повернулся к трону лицом и изобразил непристойный жест, при виде которого зрители разразились хохотом и затопали ногами от восторга.

– Хо-хо! – надменно воскликнул мятежник. – Ты, тупорылый тролль! Ты, трусливый ублюдок! Ты выиграл эту партию, дражайший Иегова, но выиграл только обманом! Ты заставил меня поверить, будто войска, которое я собирал сто вечностей напролет, будет достаточно для победы. Но теперь я познал меру Твоего могущества. Я буду трудиться не покладая рук, пока не сравняюсь с Тобой. Тогда Ты утратишь право оставаться тираном в этом мире. Так что давай, Иегова, придумай мне наказание потяжелее. Ведь рано или поздно я верну Тебе должок.

Вдвойне и с процентами.

И величественный даже в своем унижении Сатана разразился зловещим хохотом.

Внезапно из-за занавески над троном повалил дым. Снова загремел гневными раскатами голос Бога:

– Вот теперь ты окончательно растравил Мою душу, Люцифер. Твоя безумная игра зашла чересчур далеко. Я сотворил на новой планете Земля, в самом центре ее, местечко, которое станет твоей тюрьмой. Там жара и жидкая лава. Это – абсолютная дыра, Люцифер! И когда Я низвергну тебя в это озеро пламени…

– Почему бы не назвать Твое творение сокращенно – А.Д.? – предложил стоящий сбоку от занавески ангел с блестящей медной трубой. – Просто «ад», о милостивейший Иегова? Рифмуется со словом «зад», что, очевидно, весьма близко к действительности…

– Гм-м… Неплохое имечко. Так вот, Люцифер, ты останешься в аду до тех пор, пока не смиришь свою гордыню. – Рука из-за занавески щелкнула пальцами. – Вышвырните его отсюда! И других предателей – следом!

– Лучше властвовать в аду, – взревел Люцифер, – чем голосить в Твою честь идиотские гимны!

И тут на сцену выбежал маленький херувимчик с серебряной лирой в руках.

– Почтенный хормейстер, – пропищал этот симпатичный краснощекий малыш, обращаясь к предводителю мятежных ангелов. – Вы забыли свой любимый инструмент.

Мы с серафимами будем денно и нощно молиться за ваше освобождение и возвращение!

Угрюмые ангелы-стражи сгрудились вокруг Люцифера, вцепились в него и потащили к краю сцены, попутно прихватив и незадачливого херувима.

Сломанная лира с порванными струнами осталась лежать на полу.

Люцифера и его прислужников – трех актеров в истрепанных одеяниях – сбросили со сцены в пыль; перепуганный херувимчик полетел вслед за ними. Спустя несколько секунд падшие ангелы поднялись, с достоинством отряхнулись и направились к следующему фургону. Херувим заплакал:

– Но я не сделал ничего плохого! Почему же меня выгнали вместе с вами?

– Тише! – зашикали на него остальные. – Ты – один из нас, и в этом не может быть сомнений. Бог не ошибается.

Люцифер, возглавлявший эту пеструю компанию, вспрыгнул на сцену второго фургона. Декорации из красного и оранжевого картона и горшочки с огнем, от которых поднимался вонючий дым, живописали адские костры и пытки.

Ян уже успел понять, какую историю разыгрывают актеры: это была легенда о Ласло – херувиме, сброшенном с Небес по ошибке. Увидев его в аду, Люцифер не смог найти ему достойного применения. Он обозвал его «Божьей отрыжкой» и швырнул обратно на Небеса. Но хорошим глазомером Люцифер не отличался, и юный ангел попал на Землю, во времена, уже далеко отстоящие от смерти Адама и Евы.

Ему пришлось скитаться по дорогам, то и дело пытаясь убедить людей и Господа Бога в том, что он действительно ангел и вполне заслуживает законного места в Небесном Доме.

Ян знал и очень любил этот смешной и печальный цикл сказок; но сейчас не было времени досмотреть представление до конца. И когда окончилась сцена в аду, Ян ухитрился протиснуться сквозь толпу зрителей и направился к проходу между фургонами. Вздохнув с некоторым облегчением, он замешкался перед одной из живых картин, и тут на него с разбегу налетел коротышка, игравший Ласло, который как раз переходил к следующей сцене.

– Ух, разрази меня Господь! – взвизгнул карлик. – Смотри, куда идешь, болван! Я на работе!

И коротышка помчался к фургону… уронив в дорожную пыль какой-то маленький блестящий предмет.

Ян подобрал его и крикнул вслед актеру:

– Эй, вы потеряли…

Но коротышка уже не слышал его, поглощенный ролью. Ян пожал плечами и свернул в переулок, что вел к «Голосистому петушку». На ходу он с любопытством рассматривал свою находку. То был недлинный тоненький металлический цилиндрик, судя по виду, сделанный из серебра. На одном конце цилиндра оказалось крошечное отверстие, на другом – металлическая шишечка. Вертя странную вещицу в руках, Ян случайно надавил на шишечку большим пальцем. Шишечка подалась и щелкнула. Из отверстия показался остроконечный стерженек. Ян остановился и в изумлении снова надавил на шишечку. Стерженек исчез – втянулся в отверстие. Невероятно!

Рядом со щелкающей шишечкой, к цилиндру была приделана металлическая полоска, закрепленная только с одного конца. Вспомнив о своей миссии, Ян сунул находку в карман и пошел дальше по извилистой улочке, огибая грязные лужи и сточные ямы.

Над головой у него хлопнул о каменную стену ставень, и раздался хриплый старушечий голос:

– Посторонись!

А в следующую секунду прямо перед носом у Яна на мостовую обрушился водопад помоев.

– Проклятие! – воскликнул Ян, задрав голову. Морщинистые ручки с треснутым ночным горшком уже исчезали в окне. – Смотри, куда льешь!

В ответ на это из окна вылетел мастерски прицельный смачный плевок, угодивший Яну прямо в лоб.

– В следующий раз вылью тебе на голову, ублюдок!

И ставень с грохотом захлопнулся.

Ян утер лицо и побрел дальше по переулку, то и дело бдительно поглядывая вверх, на высокие окна.

Переулок упирался в оживленную проезжую дорогу, которая была лишь немногим шире. Здесь стояло несколько ярмарочных балаганов – обрывки роскоши, царившей на праздничной площади. На другой стороне улицы и находился «Голосистый петушок» – трактир, пользовавшийся дурной репутацией и большой популярностью.

Окна пивной потемнели от чада. В дверях под изящной вывеской с красно-синим петухом, вечно и безмолвно возвещающим рассвет, толпились пьяные. Посетители развалились на ветхих скрипучих скамейках, провожая мутными взглядами проплывающих мимо людей и сжимая в руках железные кружки с такой силой, словно боялись, что те вот-вот отрастят себе ноги и удерут.

Ян с опаской прикинул на глаз ширину улицы и неуверенно приблизился к группе гуляк, которые, судя по украшавшим их туники гербам, были искомыми рыцарями. Они о чем-то оживленно беседовали, то изрыгая проклятия, то затягивая песню, хлопая себя по коленям и награждая сновавших туда-сюда с кувшинами выпивки пажей пинками пониже спины.

После секундного колебания Ян выбрал ближайшего к нему розовощекого рыцаря с заметным брюшком в заляпанной элем пурпурной тунике.

– Прошу прощения, ваша милость, но мне необходима помощь. Там, на пустошах, мне встретилась юная леди, спасающаяся бегством от чудовищных тварей из Темного Круга, и…

Мутный взор рыцаря прояснился самую малость. Карие глаза его взглянули на Яна сверху вниз.

– Что ты сказал, парень? Тебе что, не хватает учтивости обращаться ко мне в более доходчивой манере, если уж набрался наглости вообще заговорить со мной?

Ян дотронулся пальцем до своей верхней губы.

– Видите ли, добрый рыцарь, я не могу говорить отчетливее и…

– Убери-ка руку ото рта! Может, тогда что-нибудь получится.

Рыцарь был изрядно пьян. Об этом красноречиво свидетельствовало его дыхание, пропитанное парами эля. Приподняв увесистую флягу, он с бульканьем отхлебнул большой глоток, оросив густые черные усы обильной пеной и обрызгав Яну лицо, после чего взревел:

– Ты сказал «леди», уродец? Леди? Ты хочешь продать мне свою сестричку? – Брюхо рыцаря затряслось от хохота. – Ребята! Ребят, этот недотепа продает свою сестру!

Его собутыльники как по команде повернули головы к Яну.

– Повтори-ка, как тебя зовут? – спросил толстый рыцарь.

– Ян Фартинг, сэр, бедный сапожник. Но я хотел сказать вам нечто очень важное…

– Фартинг! – обрадованно воскликнул рыцарь. – Всего-то фартинг! Надеюсь, твоя сестричка не такая страхолюдина, как ты! – И он снова зашелся в громоподобном хохоте. Остальные рыцари, навострив уши в предвкушении веселой развязки, поддержали его сдавленными смешками и покашливаниями. Ян в замешательстве обвел взглядом молодые и старые лица рыцарей, рыцарей со шрамами и рыцарей, недосчитывавшихся пальцев, носов и ушей.

– Умоляю вас, сэр! – в отчаянии воскликнул он, чувствуя, как к горлу подступают слезы. – Вы должны меня выслушать! Если вы не согласитесь пойти со мной, я за всю жизнь не искуплю свою ошибку. Бога ради, послушайте!

Ян так переволновался, что вылетавшие из его рта отрывистые звуки и вовсе превратились в неразборчивую кашу. Рыцари снова согнулись пополам от смеха при виде этого раскрасневшегося дурачка, судорожно сцепившего пальцы и не скрывающего слез, градом катящихся по щекам. Эта вспышка веселья еще больше вывела Яна из равновесия.

Но тут какой-то юноша отделился от компании, подошел к Яну и обхватил его рукой за плечи. Вторую руку он вытянул раскрытой ладонью вперед, призывая товарищей к тишине.

– Прошу вас! – с нажимом проговорил он. – Я знаю этого парня и могу поручиться за него. Если вас не затруднит, помолчите минутку.

Юный рыцарь был одет в рыжеватую тунику с гербом на правой стороне груди, изображавшим мечи и хвойные ветки. Поверх туники красовалась синяя накидка, подол которой был разрезан на узкие длинные полоски. Ноги юноши плотно облегали алые рейтузы, обут он был в остроконечные башмаки из коричневой кожи. Богато украшенный самоцветами пояс перетягивал узкие бедра рыцаря, в кожаных ножнах на поясе висел кинжал. Из-под темной войлочной шляпы, заколотой рубиновой брошью, выбивались кудри цвета воронова крыла, изящно обрамлявшие томное аристократическое лицо.

Пьяная компания притихла. Ян с тревожной надеждой взглянул на голубоглазого юношу. Где-то в уголке памяти зашевелилось неприятное воспоминание… но Ян был не в силах сосредоточиться на нем.

– Вот так. Спасибо вам! – продолжал молодой рыцарь. – В самом деле спасибо. А теперь, как вы уже слышали, я могу поручиться за нашего нового приятеля и попытаюсь объяснить, чем вызвано его присутствие среди нас.

– Эта леди… О, прошу вас, дайте мне окончить мой рассказ! – взволнованно выкрикнул Ян. Быть может, ему еще удастся организовать отряд и отправить его на поиски похищенной дамы! – Там, на пустошах!… Они схватили ее и увезли! Эти норхи!… Она, наверное, настоящая принцесса! Красавица! Умоляю, помогите мне спасти ее!

– Да что ты говоришь, мальчик мой! – воскликнул юный рыцарь. – Подумать только! Однако, дружок, я вынужден просить тебя помолчать хотя бы пару минут. – Тонкий палец прижался к тончайшей ниточке губ. – Эти добрые рыцари не совсем понимают, с кем имеют дело. И, признаться честно, я тоже не все разбираю из твоих слов. Итак… – Рыцарь повернулся к своей аудитории и продолжил высокопарно и напыщенно:

– Джентльмены! Позвольте представить вам этого молодого человека, Яна Фартинга! Я имел удовольствие некоторое время общаться с мистером Фартингом, хотя десять лет тому назад неумолимая судьба повела нас разными путями.

«Общаться со мной?… – недоуменно подумал Ян. – Но кто же он…»

– Джентльмены, я смею заверить вас, что перед вами стоит великолепный спортсмен. Настоящий атлет! Сколько наслаждения доставили мне те далекие дни, когда мы с этим юношей и другими молодыми людьми вместе играли то в Суковниках, то в Мокром проулке. В те времена я, желая получить более разностороннее образование, порой общался наравне с простолюдинами. И вот, к моему удивлению и восторгу, Ян оказался здесь, среди нас, дабы умножить нашу радость в этот чудесный праздничный день. Позвольте вас уверить, друзья мои, что Ян совершенно безобиден.

– Но какого дьявола он бормочет эту чепуху? – выкрикнул кто-то.

– А что ему еще делать? – воскликнул юный рыцарь, заломив руки в притворном изумлении. – Что еще делать здесь этой превосходной, одаренной всеми талантами, смердящей куче дерьма?! Эх, господа, да перед вами же первый шут королевства!

«О нет! – в ужасе подумал Ян. – Только не Годфри…»

– Посмеши-ка нас, клоун! – И молодой рыцарь, заливаясь смехом, метко пнул Яна в бок.


Глава 7


Годфри Пинкхэм!

Это имя вспыхнуло в мозгу Яна тысячей злых солнц, пока бедняга, отчаянно размахивая руками, чтобы удержать равновесие, пятился по инерции к двери пивной.

– Прошу любить и жаловать! Проездом из Подхвостья – великолепный танцор в грязи! – объявил сэр Годфри Пинкхэм, добавив Яну еще один удар под дых. От боли мышцы судорожно напряглись, из горла вырвался сдавленный стон. Ян вылетел на улицу, дергаясь всем телом.

В ушах у него зазвенел изумленный и радостный хохот рыцарей.

– Нет, пожалуйста! Вы должны выслушать меня…

– Ты что-то сказал, силач? – Годфри Пинкхэм наклонился над поверженным, приставив ладонь к уху.

– Годфри… не надо, пожалуйста… я должен объяснить…

– Боже мой! – с наигранным драматизмом воскликнул Годфри. – Этот шут так счастлив, что снискал вашу благосклонность! Он просит меня пнуть его еще разок – под зад. Выполнить его просьбу? – Годфри повернулся к аудитории, вопросительно приподняв бровь.

Рыцари застучали по столу кружками и завопили во всю глотку:

– Да! Да!

Дрожа от страха и с трудом переводя дыхание, Ян попытался подняться. Но ему удалось лишь встать на четвереньки и боком, по-крабьи, поползти в сторону.

Все это время он молча корил себя за то, что не предвидел встретить здесь Годфри Пинкхэма. Высокородный Годфри еще в детстве попил из него немало крови, то прикидываясь его другом, то развлекаясь грубыми шуточками на его счет. Время от времени Годфри делал вид, что сочувствует Яну и понимает его несчастья, и извинялся за свои невинные шалости… но спустя некоторое время снова превращался в хулигана и унижал Яна перед уличными мальчишками. Но с тех пор, как а одиннадцать лет Годфри стал пажом, Ян с ним больше не встречался.

– Ох, раны Христовы! – задохнулся от восторга его мучитель. – Вы только посмотрите, как он старается! Сам подставил свою задницу! Милый мой Фарт! Жизнь тебя не испортила!

Ян повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть занесенную ногу и мерзкую ухмылку на лице Годфри. А в следующую секунду острый носок башмака с размаху врезался ему пониже спины. Ян ткнулся лицом в мостовую – и удушливая пыль забила ему ноздри. Он закашлялся, попытался стереть грязь с лица.

– Итак, джентльмены, вы наблюдаете лучший номер лучшего грогширского шута!

– бойко провозгласил Годфри, когда рыцари отсмеялись и перестали топать ногами и стучать кружками о стол. – Обратите внимание на его неповторимую манеру исполнения: ему удается сохранять на лице выражение возвышенной скорби. До чего же забавны все его штучки! Он безмерно усовершенствовал изящество и гибкость движений с тех пор, как я в последний раз наблюдал его сольное выступление! – Рыцарь негромко похлопал в ладоши, изображая восхищение. – Браво! Браво, король шутов! Давай-ка посмотрим, не стал ли твой репертуар разнообразнее? О, да-да, я вижу, как ты доволен, что тебя вываляли в грязи! Дай-ка я тебя умою! – Взгляд Годфри упал на большой кувшин с элем, стоящий на столе. – Ха-ха-ха! Какой чудесный умывальник!

Повизгивая от восторга, рыцарь повернулся и направился к кувшину.

Ян выплюнул грязь изо рта, открыл глаза и тут же осознал намерения Годфри.

О, как он пожалел в ту минуту, что недостаточно силен и не может постоять за себя! По измазанным щекам вновь покатились слезы. О, как бы он отомстил за все унижения, если б мог! Люди стали бы смеяться над его мучителями, а не над их несчастной жертвой! О, что бы он с ними сделал…

Стоп! Минуточку…

Ведь этот утренний норх вовсе не был безобидным бельчонком. Но Ян победил его, несмотря на всю свою неуклюжесть. Возможно, ему просто повезло. Возможно, ему помогло отчаяние. Но ведь по сравнению с норхом Годфри был просто щенок!

И потом, Годфри убивать не обязательно.

Внезапно Яна охватило странное ощущение силы и легкости во всем теле. Он молниеносно вскочил на ноги, хотя полностью выпрямиться так и не смог. Прежде чем зрители успели предостеречь своего приятеля. Ян, сам удивляясь своей быстроте и решительности, уже подскочил к Годфри Пинкхэму со спины.

Когда Ян прыгнул на него, Годфри только-только наклонился к кувшину с элем. Один удар – и голова рыцаря, проскочив в широкое горлышко кувшина, погрузилась в пенистую жидкость.

Толпа замерла в немом изумлении. Ян, сам донельзя ошарашенный, рывком вздернул своего обидчика на ноги. Эль из кувшина струйками побежал по нарядной тунике и панталонам Годфри, через несколько секунд уже основательно промочив их. Застряв головой в пустом кувшине, Годфри глухо рычал и ругался, обеими руками пытаясь стянуть с себя проклятый сосуд и напрочь забыв, что остался совершенно беззащитен.

Едва соображая, что он делает, Ян наподдал рыцарю коленом в пах. Годфри издал сдавленный вопль, бросил сражаться с кувшином, зажал руками ушибленное место и со стоном согнулся пополам.

Ян не преминул воспользоваться преимуществом: он ухватил Годфри за плечи, быстро окинул взглядом улицу и изо всех сил толкнул шлемоносного рыцаря вперед.

Не прекращая стонать, Годфри отчаянно задергал руками. чтобы не упасть, но в конце концов не удержался и рухнул как раз туда, куда рассчитывал уронить его Ян, – на вонючую сырую кучу свежего лошадиного навоза, всю облепленную мухами.

Затем Ян повернулся к притихшей в ужасе публике.

– А теперь, будьте так любезны, выслушайте меня! Один из рыцарей пришел в себя и взревел, тыча пальцем в сторону Яна:

– Смерть паршивому ублюдку!

– Это был честный поединок! – крикнул Ян, но толпа хмельных, истосковавшихся по своему делу вояк уже надвигалась на него, жадно протягивая руки.

Ян пустился наутек как раз в тот момент, когда Годфри Пинкхэму наконец удалось стащить с головы кувшин. Чертыхаясь, рыцарь запустил его вслед Яну, но промахнулся. Пинкхэм запыхтел от злости и неуклюже привалился к дверному косяку. Он бы с радостью возглавил погоню, да только толпа взбешенных рыцарей уже промчалась мимо, снова сбив его с ног. На сей раз Годфри ткнулся в навозную кучу не затылком, а лицом.

Ян тем временем несся по запруженной повозками и людьми улице со всей скоростью, на какую только были способны измученные за день ноги. В сумасшедшей спешке он сшибал на своем пути подпорки ярмарочных палаток, опрокидывал лотки с фруктами, раскидывал во все стороны невинных покупателей и зевак.

Бешеная погоня внесла элемент оживления в степенную толкотню весенней ярмарки. Под ноги покупателям валились клетки с цыплятами; люди отплевывались от пуха и перьев, а куриные дети возмущенно верещали. Яну казалось, что запахи и звуки праздничного города слились в плотное, без единой щелки, неподатливое полотно, сквозь которое приходилось прорываться с боем. Затем исчезло и это чувство: остались лишь судорожная борьба за глоток воздуха, привкус крови в горле да боль в натруженных мышцах. Ян поневоле бежал зигзагами, стараясь не натыкаться на слишком солидные препятствия; ну а незамысловатые помехи он просто перепрыгивал или сбивал на бегу.

Наконец вдалеке показалась цель – узкий проем между двумя приземистыми зданиями. Этот проход выведет Яна в путаницу узких переулочков, где оторваться от погони будет легче. Ян протиснулся в спасительную щель и очертя голову ринулся в прохладную полутьму. Уже на середине прохода он услышал за спиной характерный шум: преследователи заметили лазейку и ломились за ним по пятам.

Если они схватят его сейчас, то переломанные конечности и выбитые зубы – это еще самое меньшее, что ждет его. Ян торопливо шмыгнул в боковой переулок, с шумом расплескивая лужи, и почти сразу же вновь свернул в кромешную тьму улочки, перекрытой на уровне второго этажа сплошным навесом.

Здесь Ян остановился и позволил себе отдышаться. Он сплюнул накопившуюся в горле слизь и строго-настрого приказал своему телу не падать в обморок. Тело нехотя послушалось. Услышав издалека крики погони, он напрягся и уже готов был снова броситься наутек, но тут сверху неожиданно брызнул солнечный луч, ослепивший его ярким сиянием.

Прикрыв рукой глаза, Ян задрал голову с таким видом, словно ожидал увидеть самого Господа Бога, явившегося на помощь несчастному беглецу. Но в проеме на месте одной из досок навеса виднелось всего лишь девичье лицо, полускрытое длинными рыжими кудрями.

– Ян! – окликнул его мягкий, но настойчивый голосок. – Ян Фартинг! Скорее!

Поднимайся сюда! Они рыщут по всему лабиринту! Давай же!

Только одно существо на всем белом свете называло эту сеть переулков лабиринтом.

– Хиллари?!

– Да, да, кто же еще, увалень ты эдакий! Залезай вон на те бочки, поставь ногу на подоконник и хватайся за мою руку!

Да… у стены действительно стояли бочки, деревянные бочки с металлическими обручами. А над ними было окно, и подоконник оказался достаточно широким, чтобы поставить на него ногу. Ян торопливо взобрался на ближайшую к окну бочку, оперся ногой на выступ и потянулся вверх, пытаясь нащупать руку Хиллари, неразличимую в чересчур ярком свете. Наконец ему удалось ухватить ее запястье, Хиллари в свою очередь сжала его запястье, и Ян стал подтягиваться изо всех сил, опираясь ногами на выбоины в каменной стене. Башмак соскользнул, но хватка спасительной руки стала сильнее, а секунду спустя вторая рука вцепилась в его воротник и дернула вверх. Свободной рукой Ян дотянулся до края отверстия в навесе и крепко ухватился за него. Еще несколько усилий – и беглец, тяжело дыша, перевалился через край и плюхнулся на крышу дома.

– Убери свою лапищу! – велела Хиллари Булкинс, приподнимая сдвинутую доску в навесе.

Ян устало повиновался. Девушка водрузила доску на место.

– Я все видела, Ян Фартинг. Не стоило тебе драться с этим рыцарем. Ох, не стоило! Надо было просто дать деру. – Но губы ее против воли сложились в улыбку. – Впрочем, надо признать, у него был тот еще видок с этой плошкой на кумполе!

И Хиллари по-девчоночьи хихикнула.

– Спасибо, Хилли. – Ян с признательностью глядел на нее снизу вверх.

Хиллари Булкинс была единственной во всем городе (не считая, конечно, мамы), кто пытался понять Яна по-настоящему. И, как ни странно, ей это удавалось. Хиллари была худенькой пятнадцатилетней девчушкой с едва развившейся грудью, с узкими бедрами и длинными костлявыми ногами. Но волосы ее были прекрасны: густые, очень длинные, цвета осенней меди, отсвечивающие порой волшебными солнечными бликами. Она всегда носила их распущенными, стараясь скрыть как можно большую часть лица, которое считала ни на что не годным.

– Сдается мне, что тебе просто чертовски повезло. Но пора сматываться.

Надо убраться отсюда подальше, прежде чем им взбредет в голову обшаривать крыши. – Хиллари скорчила гримасу, наморщив нос. – О Боже праведный! От тебя несет, как от нечищеного нужника!

– Да, черт побери! Хотел бы я понюхать, как от тебя бы несло после таких приключений!

Хиллари предостерегающе прижала палец к губам:

– Притухни, а? Ты хочешь, чтобы они нас сцапали?!

– М-м-м… извини.

Стоило Яну пробормотать это, как до него донеслись вопли и топот рыцарей, ошалело носящихся по переулкам и сталкивающихся друг с другом в темноте. Да, Хиллари права: скоро они сообразят, что беглец каким-то образом ухитрился забраться на крышу. Интересно, сколько их там? В пивной Ян не успел их сосчитать.

Хиллари без лишних слов припустила по импровизированному мостику к соседней крыше. Ян последовал за ней, стараясь топать как можно тише.

На крышах грогширских домов под раскидистыми ветвями деревьев разворачивался причудливый ландшафт из дымоходов самых разных форм и конструкций; черный дым клубами валил из труб, колыхаясь на ветру. Вдалеке торчали высокие шпили Грогширского собора. Слева виднелись укрепления и башни Грогширского замка. Ян послушно следовал за Хиллари; казалось, это бегство будет тянуться вечно. Они тщательно избегали соломенных кровель, придерживаясь только прочных деревянных покрытий. Они перепрыгивали через проемы между домами и карабкались по скользким черепичным скатам. Ян, само собой, был хорошо знаком со всеми тайными и диковинными тропами этого уровня города, но сегодня он слишком устал и был погружен в свои мысли, чтобы прокладывать путь. Как правило, тело, при всей своей корявости, не подводило Яна, но в этот раз он дважды едва не загремел вниз.

Наконец беглецы добрались до своего давнишнего надежного убежища. То была секретная ниша под балконом в стене старого дома, занавешенная плющом, густая, листва которого скрывала тайник от посторонних глаз. Именно сюда приходил Ян зализывать раны после унижений и обид, когда ему не хотелось бродить по полям в одиночестве. Правда, на отдых времени у него почти не было, но те жалкие минуты, что удавалось наскрести, Ян высоко ценил и использовал в полной мере.

Хиллари первой проползла в нишу, раздвинув зеленые стебли. Здесь, в тенистой прохладе, вдали от вечно заполняющего улицы городского смрада, воздух был напоен ароматом цветов, выставленных в горшочках на балконе. Ян со вздохом облегчения рухнул на шерстяное одеяло, наконец почувствовав себя в безопасности. Хиллари порылась в старом сундуке, извлекла оттуда какой-то предмет и поставила его на полку, которую Ян смастерил сам еще много лет назад, когда только обнаружил это укрытие. Заросли плюща почти не пропускали солнечный свет, и редкие лучи, пробивающиеся сквозь листву, придавали тайнику особую атмосферу уюта и безмятежности. Яну это было по душе, но Хиллари не любила полумрак.

Она чиркнула огнивом, раздула крошечную искру и поднесла огонек к большой бесформенной свече, слепленной из огарков, которые Ян собирал повсюду, где придется. Фитиль занялся, пламя беспокойно затрепетало, но вскоре разгорелось – ровное, желтовато-красное. Хиллари дунула на огниво и повернулась к Яну. Ее веснушчатое лицо выражало тревогу и озабоченность. Волосы отливали золотом в свете свечи.

– С тобой все в порядке, Ян? Что-то ты неважно выглядишь. По крышам прыгаешь, как одноногая жаба. Что с тобой стряслось? За каким дьяволом тебя занесло в эту гадючью яму? Я за тобой следила весь день. Слава Богу, ты попался мне на глаза у актерского фургона, иначе эти королевские псы до сих пор бы потешались над тобой. Как тебя угораздило задраться с тем слащавым придурком? – Все это Хиллари произнесла на едином выдохе. В словах ее, торопливо натыкавшихся друг на друга, слышались и укор, и насмешка, и забота одновременно. Хиллари была Яну лучшим и, пожалуй, единственным другом… но, Господи, до чего же утомительна она становилась по временам!

– У меня не было настроения идти на праздник, вот папаша и разрешил мне потратить этот день по своему усмотрению. Ему неохота, чтобы я слонялся по его мастерской и отпугивал моей рожей заказчиков. Вот я и решил сходить на пустоши, отдохнуть душой.

– Опять, значит, ходил хныкать над своей тяжелой судьбой!

– Да, черт возьми! А что, она не тяжелая?! Ну скажи, Хилли, разве я не прав? – Ян отвернулся и тупо уставился на кавардак, царивший в тайнике. Они с Хиллари натащили сюда кучу всяких диковинных предметов: кривой стул о трех ногах, рваный гобелен с изображением рыцарского турнира, лоскутки и лохмотья сношенных плащей… – Кроме того, – добавил он уже спокойнее, – терпеть не могу смотреть, как люди веселятся.

– И зачем я только связалась с этим мрачным типом… Ну, так что же случилось на пустошах? – Хиллари старательно переливала воду из кожаного бурдюка в оловянные кружки.

– Во-первых, бедолага Мрак увязался за мной и погиб. Хиллари от неожиданности пролила воду на пол.

– Мрак?! Не может быть! О Господи… Живодер тебя самого на мыло пустит!

Ох, бедный песик…

Ян заставил себя сесть и взял кружку с водой. В горле у него пересохло, и, прежде чем приступить к рассказу, следовало утолить жажду. Напившись от души, он выложил Хиллари свои приключения.

– Так ты думаешь, она была принцесса? Ну эта, Аландра? – перебила его Хиллари. – А как твоя рана? Дай взглянуть.

– Ерунда. Я ее даже не чувствую. Просто царапина. Пока что нестрашно.

– А эта тварь, которая тебя ранила? Ну, та, что в болоте утонула… Ты говоришь, ее зовут норхом?

– Норхом. Это чудище – из Темного Круга. Если б не я, лошадь той леди не свалилась бы со скалы. Она была бы уже здесь, под защитой барона Ричарда. – Ян с размаху хлопнул себя по лбу. – Ох, болван я косноязычный!

– Эта леди… эта принцесса, – робко проговорила Хиллари, – она что, очень красивая, Ян? Ян огорченно вздохнул.

– Да. Очень, Хилли. У нее синие глаза, темно-синие, как небо после заката.

– Синее моих, Ян? – тихо спросила Хиллари.

– Ну еще бы! И благородное лицо, и прелестная фигура, и длинные белокурые волосы, способные опутать сердце любого мужчины. – Ян прикрыл глаза и откинулся на одеяло, пытаясь восстановить в памяти так быстро промелькнувшую мимо него невиданную красоту. – Да, Хилли, я в жизни не видел никого прекраснее. Никогда в жизни!

Хиллари совсем притихла и погрустнела, но Ян ничего не замечал. Все тело его ныло от боли и усталости; но еще сильнее мучили его сожаления об упущенном шансе. Прекрасная леди исчезла навсегда из его жизни – так волшебный сон с исполнением всех желаний сменяется жутким кошмаром. Вынести это было почти выше сил человеческих. Ян чувствовал, что ему нужно хоть чем-нибудь усмирить муки совести.

Он поднялся, подошел к сундуку и достал оттуда прибереженный на черный день бочонок темного эля. Вытащив пробку, он отхлебнул большой глоток и секунду спустя почувствовал, как в желудке разливается блаженное тепло.

– Хочешь глотнуть, Хилли?

Девушка отвернулась и уткнулась лицом в колени. Голос ее дрожал:

– Нет, сейчас не хочу.

Ян опрокинул в себя еще толику пенистого питья, икнул и продолжил свой рассказ.

– Ян, – снова перебила Хиллари, когда он дошел до своего решения попросить помощи у рыцарей. – Бога ради, объясни, почему ты сперва не разыскал меня? Ты же знал, что они тебя не поймут! – На ее раскрасневшихся щеках по обе стороны от носа-пуговки сверкали влажные дорожки слез.

– Ну как ты не понимаешь?! Я решил, что у меня нет времени искать тебя, Хилли. Я подумал, что, если буду держаться спокойно и произносить каждое слово отчетливо, они все поймут.

– Ты просто тупица, Ян! – воскликнула Хиллари, встряхнув головой и снова опустив ее на колени. – Они просто не желают понимать тебя! Чем всякий раз биться головой о стену, пора зарубить себе это на носу!

Ян обиженно стиснул руками бочонок.

– Нет, рано или поздно они научатся меня понимать! Им придется! Неужели они не видят, что я ничем, в сущности, от них не отличаюсь?! Ты же видишь, Хилли! Почему они не могут? Почему они надо мной смеются и издеваются? Что с того, что я нелепо выгляжу и плохо говорю? Ну почему, Хилли? Почему? – Ян снова глотнул из бочонка, пытаясь найти в этом утешение. Жидкость забулькала в горле и ударила в ноздри. – Ну да ладно. Мне на это наплевать. Будь это в моей власти, я бы их развешал на замковой стене кверху ногами.

Девушка молчала, упрямо теребя рукав голубой блузки.

– Ну, – проговорила она наконец, – ты отправился в «Голосистый петушок» к рыцарям и попытался рассказать им свою невероятную историю о шайке вооруженных монстров, которые, видите ли, похитили прекрасную леди и утащили с собой в Темный Круг. Даже если бы они поняли твои слова – неужели ты думаешь, что эта байка похожа на правду?

– Ты что, не веришь мне, Хилли? – Ян поднял глаза на нее, сглотнув комок в горле.

– Конечно же верю, глупенький. У тебя чудесное воображение, но даже тебе не под силу было бы выдумать такую историю. Я просто хотела сказать, что эти баронские нахлебники не поверили бы ни единому твоему слову, даже если бы разобрались, в чем дело. Сам подумай – их ведь от самодовольства так и пучит! И потом, объясни, какого черта ты сцепился с этим хлыщом?

– Не знаю, Хилли. – Ян пожал плечами и почесал зудевшую ягодицу. – По-моему, в тот момент я решил, что если мне удалось справиться с норхом, то уж Годфри мне заведомо будет по зубам. Эта мысль пришла мне в голову, пока я валялся на мостовой и глотал пыль. И прежде чем до меня дошло, что происходит, его башка была уже в кувшине.

– Знаешь, Ян, я никогда не видела, чтобы ты двигался так проворно и ловко!

Ты был… прямо как молния! Великолепен, да и только!

– Серьезно? – польщенно спросил Ян. – Да, пожалуй, ты права. – Он случайно коснулся рукой кармана и нащупал там свою находку – тонкий металлический цилиндр. – Да, Хиллари, я совсем забыл… Смотри, какая штуковина попалась мне на площади. Похоже, ее уронил коротышка, который играл Ласло, Ангела-Бродягу. – Ян вытащил цилиндрик из кармана, еще раз оглядел его и вручил Хиллари.

Девушка поднесла странную вещицу поближе к свече.

– Ну и ну! В жизни таких не видела! – Цилиндрик ярко сверкнул в ее руках.

– Нажми-ка вон тот пупырышек наверху!

Хиллари надавила на шишечку большим пальцем. Раздался щелчок, и из отверстия выскочило короткое острие. Хиллари провела по нему указательным пальцем – и уронила цилиндрик на пол, в ужасе уставившись на свою руку.

– Ян! Оно меня синим пометило! Смотри! – Она показала Яну подушечку пальца. Там действительно отчетливо виднелась тонкая синяя линия.

– Тебе не больно, Хилли?

– Н-ну… нет. Нет, ничуточки.

– Что ты об этом скажешь, Хилли? – серьезным тоном спросил Ян, подбирая цилиндрик с пола. – Как ты думаешь, это… магия?

– Не-а. Магия работает только в Темном Круге.

– Говорят, очень сильная и за его пределами иногда действует, если недалеко от границы. Может, это волшебная палочка? Может, она мне помогла побить Годфри Пинкхэма?

– Ты что же, знаком с этим рыцарем?!

– Когда я был еще маленьким, он приходил к нам и разыгрывал из себя Господа Бога. Мы и в самом деле верили, что он какой-то особенный, не такой, как все. Ну, знаешь, нос все время задирал, и одежки у него были дорогие, один шелк… Короче, он все время измывался надо мной, а все остальные в ладошки хлопали.

– Бедный Ян, – проговорила Хиллари, погладив его по руке. – Ну да ладно.

Сегодня ты с ним рассчитался. Правда, недельку-другую тебе теперь не стоит показываться на глаза этим придуркам. А что до этой штуковины… Не знаю, что и думать. Во всяком случае, вреда от нее пока не видно, так что на твоем месте я бы ее не выкидывала.

– Если это и впрямь волшебная палочка, может быть, я смог бы сам отправиться в погоню и спасти Аландру! Голубые глаза Хиллари озорно вспыхнули.

– Ох, Ян, Ян! Ты у нас в глубине души настоящий романтик!

– Ты с ума сошла! – возмущенно возразил Ян. – Просто я пытаюсь хоть как-то заслужить прощение за свой чудовищный проступок. За свою трусость. Я не романтик. И, черт побери, что бы там ни вытворяло мое калечное тело, я даже и не трус вовсе! Клянусь, я не трус, и докажу это! Всем докажу! Ты что, не понимаешь? Я должен это сделать, иначе я всю жизнь буду себя ненавидеть! Я должен победить самого себя!

– Я знаю, что ты не трус, Ян, – отозвалась Хиллари. – Мне этого доказывать не надо… и тому норху тоже, и Годфри, или как там его звать, и всем его пьяным дружкам. Что же до той девушки… твоей вины в этом нет!

– Ох, если б я только сумел бросить вызов этим тварям, как она меня о том просила! Если б я устоял!… – Ян отхлебнул очередной глоток эля. – Сейчас она была бы уже в безопасности!

– А ты бы сейчас гнил на пустошах, изрубленный в капусту! Судя по твоему рассказу, те чудища разделались бы с тобой в два счета, а потом все равно бы догнали твою принцессу. Припадок просто спас тебя, Ян! Незачем винить себя. Ты остался в живых. А это – самое главное.

– Вот уж нет! – выкрикнул Ян, уже начиная ощущать действие эля. – К чему эта жизнь, если от нее только тоска берет?!

– Я тебя понимаю.

– Нет, не понимаешь. И никто меня понять не может! Никому не понять, каково это – быть несчастным уродливым калекой… да вдобавок еще и слабовольным. Я даже сам себя не мог защитить, Хиллари! Мою жалкую жизнь спасла собака!

– Знаешь, ты лучше никому не говори, что видел сегодня Мрака, Ян. Иначе живодер все на тебя свалит.

– Так мне и надо.

– Опять двадцать пять, – устало вздохнула Хиллари. – Послушай меня, не говори никому. От твоих раскаяний и признаний Мрак не оживет. И еще, Ян, прошу тебя… – Ладошка Хиллари ласково коснулась его плеча. – Не вини себя ни в чем.

Будь на то твоя воля, ты всех бы убедил, что сам виновен в своих несчастьях… что ты наказан за какие-то дурацкие грехи! Но ведь это же не правда! Ты очень хороший человек. И не важно, если об этом никто не догадывается, кроме меня.

Правда от этого не меняется. Кто же виноват, что только мне хватает проницательности?!

Такие слова от нее Ян и прежде слышал не раз. Но сейчас ему не хотелось принимать их близко к сердцу. Угрюмое настроение вполне устраивало его. «Истина познается в действии», – размышлял он между глотками эля. Он должен показать всему миру, чего он стоит, а не хранить свои способности в себе. И он сделает это! Ян поклялся перед собой в этом страшной клятвой. Он еще Хиллари докажет…

Он еще заставит людей увидеть в нем человека. Иногда Яна охватывало ужасное чувство, будто этой девчонке жутко льстит тот факт, что она одна способна по-настоящему общаться с Яном. Временами ему казалось, что для Хиллари он просто развлечение вроде ручной зверушки, которую можно ласкать, утешать и нянчить, несмотря на все ее уродство… тем более что именно благодаря уродству эта игрушка оставалась в ее единоличном распоряжении.

Хиллари Булкинс была дочерью кузнеца с Горшечной улицы. Ян познакомился с ней еще в ту пору, когда Хиллари лежала в колыбели, а самому Яну было девять лет. Пожалуй, именно по этой причине их связала столь крепкая дружба. Ведь у Хиллари не было возможности понять, что Ян чем-то отличается от других людей: поначалу она была для этого слишком мала. Общаться с этой малюткой Яну было интересно: она немедленно привязалась к нему, как котенок. Увидев Яна в первый раз, она изумленно выкатила на него глазенки и вцепилась пухлыми детскими пальчиками в его руку, требуя к себе внимания и одновременно предлагая новому другу разделить все ее небогатые еще впечатления и младенческий восторг перед жизнью. И с тех пор дружба их оставалась счастливой и прочной. Только сейчас Яну, несмотря на все удовольствие от нее, она стала казаться ограничением его свободы.

Хиллари обращалась с ним как с равным. Ян досадовал на то, что она была единственной в этом отношении, и время от времени его недовольство выливалось на голову бедной девочке.

Кроме того, что она может понимать в жизни?! В пятнадцать лет-то!

Ян смерил свою приятельницу остекленевшим пьяным взглядом. Ее кудрявые рыжие волосы спутались и теперь падали лохмами на невысокий лоб, частично скрывая ее детское личико. Она была его подругой, доверенным лицом, сестрой и отличной спутницей в любых затеях. Но Яну хотелось большего… и не от нее.

– Мне бы надо вздремнуть, – проговорил он.

– Ну так вздремни, – отозвалась Хиллари и огляделась по сторонам в поисках одеяла, чтобы укрыть его. – Перед закатом разбужу, а то не успеешь домой к ужину.

Но Ян уже спал и не услышал ее слов.

Хиллари разыскала дырявое одеяло и заботливо укрыла измученного за день друга.

– Кто-то же должен о тебе позаботиться, Ян, – прошептала она, осторожно поглаживая его по жестким вихрам. – Хоть кто-то…

Улыбнувшись своим мыслям, она свернулась калачиком рядом с похрапывающим, дурно пахнущим, искалеченным телом и продолжила свое бдение.

Грач был черен, как самая черная тьма между небесными звездами. Словно клочок первозданной ночи, в поисках укрытия от полуденного солнца он перепархивал под деревьями в тени ветвей. На мгновение он замер, а потом уселся на низкую ветку вяза, высматривая себе пропитание.

Весь его крошечный желудок так и сводило от голода: грач ничего не ел с самого раннего утра, да и те червяки, которых удалось выковырять на рассвете из сырой земли, оказались слишком тощими. Птица склонила голову и вглядывалась сквозь высокую траву подлеска: не зазевается ли какой жучок или мясистый тараканчик?

Внимание ее привлек не столько вид добычи, сколько запах. Запах крови.

Свежей, парной кровушки! Грач отнюдь не брезговал падалью: он питался чем попало, а если мясо и пролежало какое-то время… что ж, чуток подвялиться пище не повредит. Встопорщив перья и нацелившись клювом на источник запаха, птица помедлила на ветке еще немного, размышляя, в какую сторону лететь.

Еда лежала там, под старым, странно покореженным дубом. На траве виднелось алое пятно. Что же это еще, как не кровь? А там, где кровь, – там кости и мясо.

Грач с клекотом снялся с ветки и перелетел на вывороченный корень дуба. Затем он предусмотрительно огляделся по сторонам: не крадется ли к добыче хищник покрупнее?… Не обнаружив ничего угрожающего, грач решился спуститься на землю и оценить обстановку поближе.

Долго искать не пришлось. Обед лежал прямо перед носом, и такой щедрой порции кожи и мяса грачу не доводилось видеть сроду. Птица заклекотала на радостях и вперевалку двинулась к пище. Правда, мясо оказалось зеленоватым, да и кровь тоже. Но что с того?… Все равно вкусно.

Грач нацелился клювом на длинную вену, размышляя о странной форме этого куска мяса: толстое туловище и пять отростков разной длины. Птица мысленно пожала плечами и приступила к обеду.

Отрубленная кисть пошевелилась.

Пару раз по ней прошлась дрожь, и, прежде чем грач успел отскочить или взлететь, рука изогнулась и цепко схватила черную птицу.

Грач почувствовал, как тело его сжимают сильные пальцы. Его глаза застлала красная пелена.

И птица провалилась в небытие.

В середине ладони открылся рот. Останки грача быстро исчезли.

Покончив с мясом, перьями, костями и клювом, рука сыто вздрогнула и поползла прочь на всех пяти пальцах – в поисках новой пищи.


Глава 8


Трудно быть молодым человеком эпохи средневековья, особенно если ты уродлив и косноязычен, да еще обитаешь в таких местах, где превыше всего ставят благородство происхождения.

Грогшир находился прямо по соседству с треклятым колдовским Кругом, а потому буквально кишел всякими легендами. Вынужденный по большей части молчать, Ян научился извлекать преимущества из умения слушать и со временем превратился в ходячую энциклопедию разного рода баек, сказок и слухов. Во многих из этих историй говорилось о других государствах и странах, где была иная, не феодальная форма правления.

Яну нравились такие истории. Он любил мечтать о далеких краях, где нет ни рыцарей, ни крепостных, ни баронов, ни королей. Ведь у него были причины чувствовать себя неуютно в том обществе, в котором жил.

Естественно, во Внешних – они же Расколдованные – королевствах феодализм был чуть ли не религией. Оно и неудивительно: этот строй подходил для здешних мест как нельзя лучше. Народ, по всей видимости, был доволен своей примитивной, беспокойной и, как правило, недолгой жизнью. Но Ян слыхал легенды о других странах, где люди не страдали от голода и грязи, где работа была приятной, а любви хватало на всех. Время от времени, уверяли рассказчики, жители тех краев устраивали средневековые праздники, играли в средневековые игры и складывали предания о славе и красе средневековья. «Что за дураки! – думал Ян Фартинг. – Нет ничего хуже средневековья».

Потому– то, как только у Яна появилась возможность хоть как-нибудь изменить свою жизнь, он решил ухватиться за нее. Однако на сей раз он не собирался глупить. Он больше не пойдет на поклон к грубиянам-рыцарям из «Голосистого петушка». Нет уж, он обратится сразу к высшим властям. Прежде чем Ян отправился домой накануне, он разработал с Хиллари план действий. Сегодня был первый день турниров, где все эти чокнутые рыцари собирались вышибать друг из друга остатки мозгов. И было известно, что такие спектакли очень по нраву барону Ричарду.

Первым препятствием к исполнению этого плана стал приемный отец Яна, Соме Фартинг. На рассвете, когда Ян в сладких сновидениях уже готовился схватить фортуну за загривок, старик ввалился в его комнату.

– Ну-ка, поднимай свою ленивую задницу, ты, мешок с дерьмом! – проорал он, склонившись над постелью приемного сына. – У тебя сегодня работы – на целый день! – От старого сапожника несло перегаром, как… в общем, как от сапожника: он только что вернулся с ночной попойки в одном из бедняцких трактиров. – Твоя мамочка уже сготовила какую-то дрянь на завтрак!

Когда Ян вышел к завтраку. Соме Фартинг уже храпел, уронив голову на стол.

Мать стояла у печки, помешивая варево в горшке.

– Ты должен съесть все до последней ложки, Ян. Это очень питательно, – заявила она. – Вчера-то ты плохо поужинал, хотя мог бы скушать и отцовскую порцию. Ведь его вчера не было дома.

– По-моему, его и до сих пор нет, – проворчал Ян, плюхаясь за стол. От толчка Фартинг-старший встрепенулся на мгновение, но тут же снова тихонько захрапел.

– Ну-ну, сынок, – примирительно проговорила пожилая женщина, накладывая Яну в чашку овсяную кашу, совершенно омерзительную на вид. – Лучше займи свой рот овсянкой, чем болтать глупости про отца. У него нелегкая жизнь, и время от времени он имеет право расслабиться за стаканчиком.

Желудок Яна так и не успокоился после вчерашнего, а потому даже кашу не смог бы переварить, но наш герой принялся самоотверженно жевать, чтобы не обижать мать: он сейчас нуждался в ее помощи.

– Мама, – сказал он, – помоги мне поговорить с отцом. Он плохо понимает меня, а я хочу кое-что ему предложить.

– Ну, если сможешь его растолкать, – ответила мать, вытирая о передник загрубевшие ладони. – Я все ему переведу, сынок, но только при условии, что ты подберешь весь завтрак до крошки. – Женщина уперла руки в бока, показывая сыну, что тверда в своем намерении: овсянка должна перекочевать из чашки в кишки.

Ян, давясь, проглотил еще несколько ложек, хлебнул воды и вылил остаток из кружки отцу на голову.

– Господь свидетель, отец, но иначе нельзя! Фартинг-старший невнятно забурчал, струйки воды побежали по его морщинистым щекам.

– Эх, Ян, сведешь ты меня в гроб своими выходками, – пробормотал он.

Но прежде чем старик снова успел задремать, жена схватила его за воротник и проревела ему прямо в ухо:

– Соме, Ян хочет с тобой поговорить!

– Батюшка, мне в голову пришла отличная идея. Мы сможем заработать на этом кучу денег. Я сегодня, с твоего разрешения, возьму тачку, загружу в нее сапожные инструменты и отправлюсь на ристалище. Турниры сказываются на башмаках не лучшим образом, а между поединками бывают большие перерывы. Я предложу срочный ремонт обуви, и наверняка наберется не один десяток клиентов. Это очень выгодно.

– У тебя дома лежит куча драных башмаков, – проворчал сапожник, выслушав речь Яна в переводе жены.

– Да, но заказчики придут за ними только через несколько дней. Пока не окончатся праздники, никому и в голову не взбредет тащиться в сапожную мастерскую.

– Какого черта тебе шляться одному по турнирам с нашими инструментами?

Обязательно в какую-нибудь историю влипнешь! – заявил старик.

– Батюшка, я договорился с Хиллари, моей приятельницей. Она поможет мне, и всего за пару грошей. Когда выспишься, можешь прийти сам и проверить, как у меня идут дела. Быть может, нам удастся выручить столько денег, что хватит на бочку эля для тебя по праздничным ценам.

Мистер Фартинг рыгнул и с подозрением уставился на приемного сына.

– Что-то ты стал подозрительно охоч до работы. К чему бы это, а?

– Так ведь это проще простого, батюшка! Я смогу выручить лишнюю пару монет и для себя!

– И что в этом плохого? – добавила мать от себя к словам Яна. – По-моему, здорово придумал. Пускай идет. Но пусть возьмет с собой холодной овсянки на обед!

Сапожник почесал сальные бакенбарды и злодейски ухмыльнулся:

– Да, Ян у нас чересчур тощий, и в него не умещается вся чудесная стряпня, которой вы его потчуете, мадам. Так что в интересах всей семьи я соглашаюсь на такую сделку, слышишь, трудяга? Доедай свой завтрак, возьми с собой порцию на обед и поклянись на могиле своей родной матери, что умнешь ее всю до заката солнца. На таких условиях я готов разрешить тебе эту торговую авантюру.

Желудок Яна Фартинга громким урчанием выразил свой протест, но отказаться от соглашения было невозможно.

Это соломоново решение спасло Сомса Фартинга от его собственной порции каши и позволило ему спокойно отправиться на боковую.

С первыми лучами солнца Ян Фартинг, таща за собой нагруженную тачку, уже стучался в двери дома Хиллари Булкинс.

Из окна высунулась рыжая голова.

– Ш-ш-ш! – прошипела Хиллари. – Отец с матерью спят.

– Значит, ты можешь пойти со мной?

– Они мне этого не успели запретить! – бодро заявила Хиллари. – Погоди минутку. Я переоденусь.

Ян присел на порог, поглаживая свой незаслуженно наказанный живот и размышляя, не нарушит ли он своей клятвы, если засунет палец в горло и избавится от гадкой овсянки, застрявшей в желудке комом. От раздумий его оторвал хриплый окрик:

– Эй! Фартинг! Выше нос, сын сапожника, да поберегись!

Ян обернулся и увидел Хэнка Марксона – того самого живодера. Он тоже тащил за собой тачку, полную трупов животных.

– Неплохо я сегодня с утра поживился, и все почти задаром, – пояснил Хэнк, заметив, куда смотрит его собеседник. Он хлопнул по тачке кожаным кнутом, отгоняя мух. – Просто удивительно, сколько зверья по праздникам попадает под колеса! Или под ноги пьяным озорникам. Ходи себе с утреца да собирай, и все дела. Тут, правда, и крысы есть, но больше кошек и собак. Вот бедняги! – Живодер Хэнк гордился, что носит одежду только из дорогой ткани, пускай даже прошедшую через три-четыре пары рук и латаную-перелатаную. Несмотря на все заплаты, он держался королем. Местные остряки не уставали допытываться у Хэнка, какими духами он пользуется, чтобы заглушить запах падали.

Ян отвернулся от тачки с трупами, зажав нос и решив наконец, что завтрак лучше сохранить при себе.

– Привет, Хэнк.

– Кстати о собаках, – произнес живодер, почесывая брюхо. – Не видал ли ты, часом, моего Мрака? Вечно он за тобой бегает. Со вчерашнего утра он как в воду канул. Хорошо хоть, не попал в мой утренний урожай.

Ян покачал головой.

– Говорил же я ему: «Не шляйся ты за этим чудиком Яном, это тебя до добра не доведет», – продолжал Хэнк. – На тебе ведьмина метка, парень. Не знаю, хорошо это или плохо, но хочется держаться от тебя подальше. – Живодер коснулся-пальцем своего красного носа-картошки. – Эти ноздри чуют запах волшебной пыли даже сквозь смрад моей добычи. Мрак – хороший песик, и если я узнаю, что его заколдовали, мне придется поговорить с твоим отцом, Ян Фартинг.

Или вытопить лишний жирок из тебя самого, кривобок!

Ян отвернулся, сдерживая дрожь.

Но в этот момент из двери показалась Хиллари Булкинс с улыбкой на свежеумытом лице.

– Доброе утро и вам, барышня, – проговорил живодер, сдернув с себя шляпу в притворной учтивости. – Нет ли у вас дохлятины, от которой надо избавиться?

Хиллари побледнела при виде груды мертвых животных.

– Нет, сейчас нет, Хэнк.

– Запомни, Фартинг: увидишь моего пса – скажи ему, чтоб бегом бежал ко мне на двор! – И с этими словами живодер двинулся дальше, вниз по Нищебродскому переулку, бдительно приглядывая за своей поклажей, чтобы не потерять ни одной драгоценной крысы.

– О Боже, Ян, – прошептала Хиллари, в ужасе вытаращив голубые глаза. – Ты думаешь, он…

– Пустая болтовня, – перебил ее Ян, пытаясь сам в это поверить. – Откуда этому типу знать, что случилось с Мраком? В жизни не выяснит. – Ян с кряхтением поднялся на ноги. – Вперед, Хиллари, на турнир! – воскликнул он, стараясь, чтобы голос его прозвучал достаточно бодро. – Иди-ка помоги… тачка тяжелая!

– А я-то думала, ты меня подвезешь! – шутливо возмутилась Хиллари, прыгая вокруг тачки и размахивая подолом длинной юбки.

– У нас сегодня трудный день, и я не намерен тратить силы на то, чтобы возить в моей тачке какую-то нахальную капризулю!

– Ладно, Ян Фартинг, хватит болтать. – Хиллари взялась за одну ручку тачки. – Будем надеяться, что барон Ричард вообще принимает просителей.

– Да, Хилли. Мы должны постараться изо всех сил. – Ян похлопал себя по карману куртки. – Я взял на всякий случай ту штуковину. Вдруг она действительно окажется волшебной палочкой и принесет нам удачу!

– С твоей удачей да моим нахальством, Ян Фартинг, – отозвалась Хиллари, когда Ян схватился за вторую ручку, – мы будем непобедимы!

Ян неодобрительно покачал головой, и друзья двинулись за город, к ристалищу.


Глава 9


Леди Аландра, Королева Зари, Трижды Благословенная и Трижды Бесценная Принцесса Радуги, Ключ к Неведомым Вратам и Супруга Моргшвина – могущественнейшего из Властителей Темного Круга, – проснулась тем утром в самом отвратительном настроении.

Рассветные лучи, пробивавшиеся сквозь клочья тумана над горной грядой, лишь подчеркивали унылое однообразие этой хмурой земли. Единственным красочным пятном, хоть как-то оживлявшим пейзаж, было яркое одеяние самой Аландры (да и оно уже порядком истрепалось и перепачкалось).

Как же быть приличной девушке без сменной одежды?! Аландра понимала, что ей следовало прихватить с собой что-нибудь дорожное и удобное, а не это чертово платье. Но кто же мог предвидеть, что ей преподнесут на серебряном блюдечке возможность побега как раз в такой неподходящий момент, как открытие Великого бала астрологов?! Естественно, все эти зодиакальные разборки – сплошная чушь и глупость, но нельзя же лишать придворных звездочетов их ежегодной привилегии – шанса поплясать и порезвиться под выстроившимися в парадный узор безумными созвездиями Темного Круга. Конечно, если бы руны заговорили чуточку раньше, Аландра успела бы по крайней мере поддеть под проклятый бальный наряд блузу и брюки!

Да уж, эти руны!

При этой мысли рука Аландры мгновенно метнулась к кошельку, висевшему на поясе. Слава Богу, ее каменные советчики никуда не делись: они по-прежнему лежали в своем уютном мешочке.

Аландра бросила взгляд на норхов. Гробонос еще спал, Грызноклык стоял на страже, время от времени кося тусклыми глазами в сторону пленницы: не взбредет ли ей в голову сбежать?

Да, ей удастся улучить минутку, чтобы посоветоваться с рунами. Аландра взмолилась всем богам, чтобы норхам не вздумалось отобрать у нее это сокровище.

Наверняка ее похитители решили, что от таких маленьких камешков вреда быть не может; кроме того, им должно быть известно, как дороги ей эти руны. Руны имели непосредственное отношение к ее Ключевой Важности… Хотя один Бог разберет, с чем эту самую Важность едят! Она пыталась добиться ответа от Моргшвина, но тот хитрил и мямлил. Так что Аландра предпочитала считать себя простой рядовой принцессой, обреченной в силу какого-то злосчастного пророчества на несчастный брак с омерзительным Черным Властителем. Будь ее воля, она бы на все плюнула и стала бы просто наслаждаться жизнью. Никому не мешая. Жизнь – она ведь для того и создана, чтобы ею наслаждаться, – а что, не так?

Аландра повернулась к норху спиной, дабы без помех заняться рунами. Она развязала шнурок на черном бархатном мешочке и как следует встряхнула его, чтобы вывести их из спячки.

Из кошелька донеслось возмущенное покряхтывание. Проклятые сони!

Аландра приоткрыла мешочек, поднесла его ко рту и скомандовала:

– Равняйсь! Смир-р-рно! Проснитесь, лежебоки! Вы заварили всю эту кашу, вы и расхлебывайте! Я хочу выбраться отсюда.

Послышались перешептывания и постукивания. Аландра дала им пару секунд, чтобы прийти в себя, а затем опустила в мешочек три пальца.

– Подать сюда первоклассный совет! – приказала она. Один из камешков скользнул к ее пальцам. Аландра извлекла его на свет. Это был плоский кусок песчаника, на одной стороне которого был вырезан символ. Аландра сразу же узнала ее: Плотвичка, руна Ошибок, Глупостей и Неуместностей.

– Ну, так в чем же дело? – требовательным шепотом спросила принцесса и торопливо приложила камешек к уху.

– Ваше высочество, – раздался нервный писклявый голосок, – я прошу у вас прощения от имени всех рун. Мы, жалкие ошметки недостойного камня, умоляем не выбрасывать нас в пучину, где нам придется дожидаться конца времен в сырости и беспросветном мраке. О, прекрасная принцесса… я хотела сказать, великая королева… мы готовы вновь принести вам обет вечного служения, только смилуйтесь над нами и скажите, что даруете свое прощение недостойным осколкам…

– Заткнись и объясни, в чем была ошибка!

– Ах! Значит, вы не намерены лишить нас своего милостивейшего покровительства?

– Конечно, нет, глупышка. Ведь я потратила полдетства, чтобы разыскать вас во время Охоты за Сокровищами! Впрочем, тоже мне, сокровище! – Аландра фыркнула.

– О, это просто чудесно! Остальные будут так рады! Прошу вас, верните меня на место и возьмите другую из нас!

Аландра последовала указаниям Плотвички. На сей раз в руке у нее оказался камешек с перевернутым изображением рта. Ората – руна Объяснений, Речи и Языка.

– Восьмижды десять и семь лет тому назад, – проговорила она и звучно прокашлялась, прочищая свое условное горлышко. – Да-да, именно так. Мне нечего вам обещать, кроме крови, пота и…

– Может, соизволите пояснее, а? Какого черта вы, придурки набитые, устроили весь этот переполох, сорвали меня с места и заставили бежать, если знали наперед, что произойдет такая фигня?!

– Прах и пепел, мадам! – громогласно откликнулась руна. – Мы с моими товарками как раз посовещались по этому вопросу и с радостью приняли бы возможность подумать еще немного и воспользоваться при этом вашей любезной помощью.

– Чем я могу помочь?

– Не надо так сердиться, милочка! И не говорите со мной таким циничным тоном. Возьмите себя в руки! Не забывайте: пепел вернется к пеплу, а прах возвратится в прах, и тернии и колючки – лучше, чем путь в цветах.

– У меня нет времени на всю эту абракадабру, Ората! Я сделаю все, что нужно.

– Отлично, мадам. Мы попросили бы вас сосредоточиться на воспоминаниях о вчерашнем кануне праздника, когда вы приняли столь неудачное решение бежать из-под опеки вашего супруга.

– Я?! Я приняла решение?! Да это же вы посоветовали мне, негодницы! Лично ты и твои подружки-пустозвонки с обезьяньими мозгами сказали мне, что момент как нельзя лучше подходит для побега!

– О да, но не забывайте, о великая королевушка, что мы лишь даем советы.

Вы вовсе не обязаны ими пользоваться. Аландра вздохнула:

– Ладно. Но я слишком расстроена, и мне трудно сосредоточиться.

– Если бы вы просто приложили наш мешочек ко лбу, то мы сумели бы напрячь все наши слабые силы, мадам, и посодействовать вам настроиться на воспоминания как можно четче и' правильнее.

Аландра прижала мешочек с рунами ко лбу, закрыла глаза и начала вспоминать.

– О, мой восхитительный ломтик Небес в нежнейшем облике прелестнейшей из дев! – прогнусил Хырц Моргшвин, протягивая к Аландре длинные пальцы, похожие на змей. – Могу ли я помочь твоему ослепительному телу проскользнуть в это роскошное бальное платье?

Когда на Моргшвина нападало любовное томление, обычная злодейская ухмылка на его крысиной морде всякий раз становилась еще шире и гаже. Аландра, обернутая в купальное полотенце, с трудом подавила дрожь при виде гостя в своей гардеробной.

– Милорд, – проговорила она сквозь зубы, – неужто в обычаи Тусклоземья входит правило, по которому мужу следует вмешиваться в туалет своей супруги?!

Как вам нетрудно заметить и как может подтвердить моя фрейлина, я только что приняла ванну, чтобы подготовиться к астрологическому празднеству, которое вы назначили на сегодняшний вечер.

– Ах ты, моя вишенка в воздушных сливках! Если бы мне только было дозволено вторгаться в твой туалет, я бы с радостью подавал тебе туалетную бумажку! – Костлявый воздыхатель, облаченный в кольчугу, которая напоминала сальную шкуру дряхлого грызуна, схватил руку Аландры и начал неутомимо покрывать ее поцелуями, ухитрившись обслюнявить ее целиком за несколько секунд.

– Ах, какие грудки, какие пышечки! Твой аромат так изыскан, что я просто таю от блаженства! Ну скажи мне, ну пожалуйста, что сегодня, после трех месяцев ожидания, мы наконец сможем с тобой толком добрачеваться!

– Вы имели в виду первую брачную ночь, милорд? По-моему, это так называется, – поправила его королева Аландра. – Сердечко мое, вам же известно: как только мои внутренние неурядицы утрясутся, я с радостью предоставлю себя в распоряжение ваших мужских… э-э-э… притязаний. – Аландра обернулась и подмигнула своей фрейлине Ширли. – Но сколько же раз я должна вам объяснять, что в первый раз время следует выбирать очень тщательно, иначе силы, бушующие во мне, вырвутся на свободу и в самый что ни на есть интимный момент выдернут ваши мужские достоинства прямо с корнем! Или поразят их какой-нибудь чудовищной язвой! Или нашлют на них какое-нибудь древнее заклятие! Не забывайте, король Моргшвин, что я – Ключ, и взять мою девственность не так-то просто.

Моргшвина пробрала дрожь при мысли о возможных последствиях неосторожного поступка.

– О, моя королева! Прости, но ведь тебе не дано понять, какие приливы желания сотрясают мое нутро!

– Терпение, терпение, Хырцушка, любимый мой, не торопись, – отозвалась Аландра, внутренне вздохнув от облегчения. Она снова взяла ситуацию под контроль. – Как только мы справимся с этим маленьким магическим препятствием, я, несомненно, попаду во власть любовных чар и потребую постоянного внимания со стороны вашей мужественности! – Аландра слегка приспустила полотенце, словно в доказательство своего обещания. – О, дорогой, но ты пока не должен видеть меня такой!…

У Моргшвина дернулся кадык от соблазнительного зрелища женских прелестей сей невиннейшей из дев.

– Прости меня еще раз, я совсем забылся! Мне не следовало являться в твою комнату таким распаленным. Мои алхимики просили тебя надеть сегодня золотое платье, дорогая. И я решил, что должен передать тебе эту просьбу лично.

– Ох, как мне все надоело! – вздохнула Аландра, удаляясь за ширму. – Я с ума сойду от этих оборочек и рюшей!

– Ты забываешь, моя сладкая булочка, – возразил Моргшвин, – что сегодня не какой-то заурядный бал, а праздник в честь Магических Очей, провидящих нашу Судьбу. Потому мы с тобой должны подчиниться требованиям ясновидцев и чародеев, которые помогают мне удержать власть и способствуют исполнению моих новых желаний.

– Разве вам недостаточно, что в вашей власти уже львиная доля Темного Круга, мой царственный Хырцик?

– Ты прекрасно знаешь, что этого мало! Иначе я не стал бы претерпевать такие муки и тратить столько жизней и средств, чтобы завоевать тебя, Аландра, – торжественно заявил Моргшвин. – В конце концов ты – Ключ!

– Аландра-Ключ, – задумчиво пробормотала фрейлина. – Быть может, ваши ясновидцы пропустили пару слов в своих предсказаниях? Быть может, они имели в виду, что Аландра заперта на ключ?

– Ваше величество, у палачей, случайно, не найдется лишней минутки? – зловещим тоном спросила Аландра, метнув на Ширли грозный взгляд.

Но Моргшвин был погружен в себя и не расслышал вопроса.

– Какова твоя магическая роль, еще не знает никто, но знамения указывают на то, что владеющий тобой, Аландра, овладеет и путем к Истинной Силе, Истинной Судьбе! И я поклялся бессмертной душой моего отца, что отомщу за его гибель и осуществлю цель, ради которой он жил. Мне нужен полный и абсолютный контроль над этой чертовой магией, что оплела нас своей паутиной и облепила нас всех, как полчище мух, как стая летучих мышей-кровососов! Над всей этой магией, что мучит нас то невыносимой болью, то невиданной красотой! Я поклялся прибрать к рукам эти земли, Аландра, и с твоей помощью и усилиями моих чародеев я погашу пламя другим пламенем, стократ сильнейшим!

– Что ж, хорошо. Пусть будет золотое. – Аландра перебросила полотенце через ширму, хлестнув мужа по лицу. – А теперь, прошу вас, удалитесь, муж мой.

В конце концов женщина иногда нуждается в уединении, особенно если не желает посрамить своего короля на балу!

Моргшвин раболепно поклонился и исчез за дверью.

– Бр-р! – выдохнула Аландра – Ну и гадость! Ширли, ты знаешь, дотрагиваться до этого существа – все равно что брать в руки связку живых угрей!

– Ваше отвращение неудивительно, миледи – отозвалась фрейлина. – Но как долго вам удастся отвергать его близость? Вам известно не хуже, чем мне, что ваша девственность давным-давно приказала долго жить!

– Хм-м. Да, и это было восхитительно. Какая жалость, что милый Роджер погиб, защищая меня!

– Боюсь, ему так или иначе пришлось бы погибнуть, узнай он о тайных любовниках, которых вы принимали в его отсутствие.

Вам повезло, что ваш отец позаботился подкупить летописца Хроник Таинственных Случайностей, прежде чем Моргшвин напал на вашу крепость и провозгласил вас своей добычей.

– Мой покойный отец этого не делал! – озорно воскликнула Аландра. – Все гораздо проще наш распутный летописец помог мне самой переписать Хроники наново. Потому-то Моргшвин и поверил, что я до сих пор невинна и что моя девственность столь опасна для здоровья насильника Я исправила документы собственной рукой! – Аландра выбежала из-за ширмы в светло-серой сорочке и принялась нервно расхаживать взад-вперед по гардеробной.

Выглянув в окно, она увидела лишь привычный туман над болотами, да горные хребты Темного Круга. – Ох, не могу больше ждать! Надо узнать…

– Быть может ваши руны направят вас на верный путь или помогут вам успокоиться, миледи.

– Руны! Ну конечно! – Аландра подошла к туалетному столику достала мешочек и встряхнула его. – Равняйсь! Смир-р-но! – выкрикнула она и вытащила один камешек.

Это оказалась Болванка. – руна Ложных Путей Замешательства и Переустройства.

– Любезная Аландра – сказала руна – мои подруги желают известить вас, что ваши воспоминания пошли по не верной тропе.

– Ой! – испугалась принцесса.

– Прошу вас продвиньтесь вперед на несколько часов к началу бала. К тому моменту, когда мы допустили некоторую э-э-э… опрометчивость.

*** 


Гардеробная растаяла и на ее месте возникла шумная круговерть танцев в королевском дворце. По всему залу неуклюже скакали волшебные волынки, им вторили волнующие пируэты мелодий и гармоний, сливающиеся в танцевальный ритм, в такт которому покачивались костюмированные гости, преисполненные чинного веселья.

Аландра была уже в золотом платье (пока еще чистом и сверкающем блестками). Она беседовала с молодым симпатичным нумерологом о тавмагургических следствиях нулевого расклада. И тут мешочек с рунами принялся настойчиво колотится ей в бок.

– Прошу прощения, я покину вас на минутку, – с обворожительной улыбкой проговорила принцесса. – Мне необходимо удалиться по частному делу.

– Смею надеяться ваше высочество, – с блеском в глазах отозвался ее собеседник, – что мой номер у вас есть.

Аландра торопливо бросилась в укромное местечко, где смогла бы ответить на вызов своих советниц, но Моргшвин перехватил ее по дороге.

– Дорогая, меня забросали восхищенными отзывами о твоем сегодняшнем поведении. Ты – драгоценнейшая жемчужина в моей короне! Но прошу тебя, ты должна побеседовать с новым помощником чародея, которого я пригласил к нам сегодня. Он работает как раз над той загадкой, что заботит тебя больше всего.

– О, с удовольствием милорд – ответила Аландра, не в силах стоять на месте от волнения. – Но я выпила чересчур много вина и естество требует свою дань за излишества.

– Королевский Кабинет Уединения в твоем полном распоряжении, – сказал Моргшвин.

Аландра поморщилась.

– Ох, ваше величество, вы же знаете, что я терпеть не могу этих норхов, которые стоят там на страже. Я предпочла бы воспользоваться обычной уборной.

Хырцик!

– Нет, я настаиваю! – заявил Моргшвин, крепко взяв ее под локоть. Он провел принцессу мимо обычных стражников через зал к личной королевской уборной, которую охраняли два норха – Чернобронх и Гробонос. – Подумать только!

– шутливо воскликнул он, указывая на вход. – Как сказал один покойный поэт:

«Оставь свой след хотя б в моей уборной, не огорчай меня отказом вздорным!»

– Ох, прошу вас! – Аландра раздраженно выдернула руку из цепких пальцев супруга. – Не задерживайте меня.

Она прошла в роскошное фойе королевского туалета, в утешение чмокнув Моргшвина в щеку, и отыскала отдельную кабинку.

– Все, все, прекратите брыкаться! Вы мне наставите синяков! – проворчала она и развязала шнурки, стягивающие кошелек. Ей досталась Ирида – руна Восприятия, Понимания и Осознания.

– Наконец-то! – шепнула Ирида в ухо своей госпоже. – Повторяю еще раз.

Да– да, все правильно! Наш совет таков: немедленно отправляйтесь в королевские конюшни, седлайте своего жеребца и скачите к Вратам. Все так, как надо!

– Тогда где же ошибка? – нетерпеливо спросила принцесса.

– Продвиньтесь еще чуть-чуть вперед. Посмотрим, что скажут ваши воспоминания, – велела руна.

Аландра перенеслась мыслью в ближайшее будущее. Королевские уборные исчезли. Принцесса верхом на Крекере выезжала из конюшен. Затем она галопом пронеслась вдоль полутемной улицы, старательно огибая призраков, которые то и дело выползали из переулков и посверкивали голодными зелеными глазами.

Аландра мчалась вперед, к священной земле, к Кургану Каирнов, где на страже Врат стоял целый взвод норхов.

Появление Крекера застало монстров врасплох. Величественный взмах плаща, удар шпор – и могучий вороной жеребец прыжком перемахнул ограду. Прежде чем стражи сообразили, что происходит, конь и всадница были уже на середине холма.

Руны настойчиво затарахтели.

Сидя верхом на мчащемся жеребце, вытащить руну из мешочка было трудно, особенно если все это происходило лишь в воспоминаниях. Но каким-то чудом Аландре это удалось – как раз в тот момент, когда Крекер нырнул в туман, что клубился под аркой алмазных Врат.

– Вот что мы искали, – наперебой заголосили руны. – Мы чувствуем энергию!

Аландра достала камешек из кошелька, и… время внезапно застыло. По руке ее, сжимающей руну, пробежал мощный поток силы, который мы сравнили бы с банальным электрошоком. Но невзирая на боль, она удержала камешек, пока очертания Врат медленно таяли в молочной мгле воспоминаний.

Словно пробудившись ото сна, Аландра обнаружила, что сидит на походном одеяле и держит в руке камешек… Нет, два камешка!

Две руны каким-то образом ухитрились слипнуться: Угрюмица – Возвестительница Катастроф и Разрушений, самая могущественная из рун, и Нулевая руна – знак Пустоты.

– О-о-о, какое унижение! – басом простонала Угрюмица. – Лежать щека к щеке с этим ничтожеством!

– Ты думаешь, мне это нравится? – парировала руна Пустоты. – Самые счастливые минуты в моей жизни – когда меня отделяет от твоих зловещих пророчеств вся внутренность нашего кошелька!

– Заткнитесь и объясните мне, что случилось и что я должна предпринять! – перебила их Аландра.

– Видите ли, миледи, – пробасила Угрюмица, – все идет из рук вон плохо, и не надейтесь на хэппи-энд!

– Ты думаешь, я этого не знаю, дурища?! Что ты видишь? – гневно спросила Аландра.

На сей раз заговорила руна Пустоты:

– Поскольку я не знаю ничего, то нахожусь ближе к истине, чем большинство моих товарок. По правде говоря, мы пришли к общему заключению, что некто сунул палку в колеса Космической Энтропии.

– Развивая эту жалкую метафору, мадам, – добавила Угрюмица, – добавлю, что парочка спиц уже сломалась!

– А это означает соответственно, – подхватила Нулевая руна, – что наша ошибка не случайность, а составной элемент куда более масштабных событий.

– Ну ладно. Допустим, какой-то волшебник поставил наш мир на уши. Но что это значит для меня лично? Что мне делать?

– Боюсь, именно это пока неясно, – ответила Нулевая руна. – Но поскольку вы играете Ключевую роль, то можно предположить, что ваше высочество в данный момент находится как минимум на ближайшей периферии Самых Важных Событий.

– И это все? – разочарованно протянула Аландра. – Вы больше ни на что не способны?

– Все, что в наших силах, мадам, – это провидеть один-два образа, – отозвалась Угрюмица. – К примеру, образ некоего юноши, который сыграет в вашем будущем чрезвычайно важную роль.

– Это герой? Мой спаситель? – с надеждой спросила Аландра.

– Ну, не совсем так. На вид он какой-то уродец. Похоже, калека. Но от этого образа исходят сильнейшие эманации, и если вы возьмете еще одну руну, то сможете узнать подробнее о том, что представляет собой этот парень.

Аландра разлепила руны и вернула их в мешочек, а взамен взяла еще одну.

Зажав камешек в кулаке, принцесса глубоко вздохнула.

– О, великая королева! – прогремел голос у нее за спиной. Аландра обернулась и увидела, что над ней возвышается Гробонос. – Если вы готовы продолжить путь, мы поделимся с вами толикой сушеных сладких червяков, дабы вы утолили утренний аппетит.

– Как чудесно! – откликнулась Аландра и под бдительным присмотром норха начала собираться в дорогу.

Уже в седле, надежно привязанная за талию к запястью Грызноклыка, Аландра наконец поднесла к уху отложенную руну.

– Башмаки! – заявила руна, носившая имя Дурочка. – Я вижу целую кучу башмаков.


Глава 10


Смотри, сколько ног, Хиллари! – воскликнул Ян, разглядывая толпы, запрудившие поле для турниров, которое расстилалось у замшелых башен Грогширского замка. – Наверняка кое-кто из них нуждается в ремонте! Хиллари высоко подпрыгнула и завопила:

– Спасаем ваши души! Эй, все сюда! Спасаем души! – Она улыбнулась Яну сверху вниз, сидя на груде инструментов и сапожных материалов в тачке. – Чуток религии – только на пользу торговому предприятию!

Ян Фартинг нетерпеливо постучал молотком по земле.

– Но ведь это была всего лишь уловка, чтобы выбраться сюда. Если наберется слишком много работы – худо дело. Ты не видишь барона оттуда, сверху?

Хиллари прикрыла глаза от солнца и всмотрелась туда, где стояла украшенная разноцветными лентами зрительская трибуна для барона и его придворных. Издали доносился лязг оружия, на ветру развевались флаги, но ни малейших признаков появления владетельных особ не наблюдалось, – Нет, Ян, я вижу только, как сверкают доспехи и оружие! Булавы, копья, мечи! А кольчуг столько, что великан бы подавился!

– Интересно, какому великану взбредет в голову жрать кольчуги, Хиллари?

– Это просто образное выражение, Ян.

– Слушай, как только заметишь барона, надо начинать действовать, пока он не увлекся поединками по уши. Чем скорее он выслушает мою просьбу, тем лучше!

– Скажи честно, Ян, на что ты рассчитываешь? Что барон отправит в Темный Круг отряд своих лучших гвардейцев по одному слову какого-то сомнительного простолюдина?

– Ох, Хилли! Неужели ты не понимаешь? Я должен попытаться. – В его голосе звенела неотступная решимость. – Я просто обязан сделать что-нибудь, чтобы исправить свою ошибку.

Хиллари вздохнула:

– Ну ладно. Единственное, что меня радует, – ты у нас не того калибра, чтобы посылать тебя в головоломный поход за какой-то дурацкой принцессой. Ты останешься здесь, в безопасности!

– Я же говорил тебе, что собственноручно справился с норхом! Хиллари вздрогнула:

– Все это чересчур страшно для меня. Нужно срочно успокоиться. Хочу чего-нибудь сладенького! – Она вытащила из кармана пригоршню конфет и запихнула себе в рот. Хиллари была потрясающей сластеной. Если бы Ян целый месяц горбатился над работой, чтобы подарить ей кожаный браслет или ожерелье, Хиллари приняла бы подарок с невозмутимой благодарностью; но стоило вручить ей самый обычный кулек конфет, как она впадала в неописуемый восторг.

– Эй, приятель, поди-ка сюда! – окликнул Яна толстощекий, туповатого вида крестьянин, снимая с ноги сандалию и водружая ее на землю перед переносным рабочим столом сапожника. – Можешь починить ремешок?

Ян поморщился от вони, которая исходила от видавшей виды сандалии.

– Полпенни, – ответил он, и Хиллари перевела.

– Отлично! А то эта хреновина уже неделю ерзает и натирает мне ногу! Моя любимая летняя обувка! Закрепи его хорошенько, идет?

Ян выбрал толстую иглу и суровую нитку и приступил к работе, стараясь не обращать внимания на запах. Крестьянин наклонился над ним, с каждым выдохом извергая пивные пары.

– …а еще я слыхал, что сегодня будут сражаться лучшие рыцари и будет на что посмотреть. Но надо сказать вам, молодые люди, что много лет назад довелось мне видеть такое зрелище, какое больше не увидать никому, и я готов пересказывать эту историю снова и снова, хоть до самой смерти. – Крестьянин почесал бакенбарды со звуком, похожим на скрежет наждачной бумаги по дереву. – Да, так вот. Я вспахивал поле. Уже смеркалось, и я как раз собрался возвращаться домой, к женушке, как вдруг услышал шум и поднял голову. Еще минуту назад небо было чистым, и вдруг – гляди-кась: туча! Грозовая, точь-в-точь летучая коровья лепешка. Совсем рядом – камнем можно было добросить! Да, так-то вот. Я сказал себе: слышь-ка, Джейкоб Пахотник, в этом что-то не так. Что-то здесь того… да. И тут эта туча вспыхнула таким огнем, что едва не ослепила бедного землепашца! А потом раздался гром, словно разом ударили все колокола ада, туча прорвалась, и на землю посыпалась вся эта куча вещей, и среди них было что-то вроде ребенка, и…

Ян, слушавший фермера вполуха, затянул последний стежок и ловко завязал узел. Он вручил сандалию владельцу, прервавшему свой рассказ, и тут их глаза встретились. Взгляд фермера застыл на секунду, а затем в нем вспыхнула искра узнавания. Яну стало не по себе, но тут его дернули за куртку:

– Ян! Ян, барон выходит. Давай укладывать инструменты.

– Полпенни, сэр! – ухитрился отчетливо выговорить Ян, протянув открытую ладонь. Фермер покопался в кармане и заплатил. Он остался стоять на месте, провожая взглядом юную парочку, тащившую тачку к трибуне, на которой уже располагалась свита барона Ричарда.

– Черт меня подери… – пробормотал фермер. – Где-то я эти глаза уже видывал…

Барон Ричард Лисострел был высоким, убеленным сединами мужчиной с постоянно бегающими глазами. Казалось, чего-то он все время боится: то ли подозревает заговор при своем дворе, то ли ожидает, что вот-вот к нему со спины подкрадется убийца и. всадит кинжал между лопатками. Барон славился своей рассеянностью, но, несмотря на это, был хорошим и справедливым правителем, хотя и излишне приверженным традициям. При каждом удобном случае выказывая недовольство кровавыми сторонами всенародных празднеств, на деле он питал непреодолимую склонность к турнирам. Поднявшись на вершину трибуны, барон окинул взглядом рыцарей, готовящихся к поединку, и толпу, предвкушающую спектакль. И тут на глаза ему попались двое ремесленников, которые катили тачку по направлению к трибуне, отчаянно размахивали руками и вообще всячески старались привлечь внимание барона.

Телохранители тотчас же обнажили мечи, но барон жестом остановил их: он узнал парня с тачкой, и в душе его шевельнулось легкое сочувствие.

Предоставлялся случай компенсировать хотя бы часть невзгод, выпавших на долю этому юноше, и барон был рад воспользоваться этим шансом на глазах у своих многочисленных вассалов.

– По-моему, это Фартинг! – безупречно чистым тенором воскликнул барон.

Надежды его пока оправдывались: сотни подданных как по команде повернули головы в сторону юноши. И впрямь великолепная возможность! – Сын сапожника, который честно делит со своим отцом бремя нелегкой трудовой жизни. – Барон повернулся к стражникам:

– Не трогайте парнишку. Я пожалую ему краткую аудиенцию. Это куда интереснее, чем смотреть, как мои доблестные рыцари плющат друг другу головы!

– Благодарю вас, ваша светлость, – сказала Хиллари, дрожа от внезапно охватившего ее волнения. – Прошу прощения за то, что привлекаю ваше драгоценное внимание к своей скромной персоне, но я вынуждена говорить от имени Яна, поскольку почти никто, кроме меня, не понимает его речь.

– Ах да, верно! Этот уродец не умеет говорить как следует!

– Уродец?! – возмущенно повторила Хиллари. – Да никакой он не уродец! Это вы – напыщенный, самодовольный…

– Хиллари! – вмешался Ян. – Мне наплевать, как он меня называет. Все, что мне нужно, – возможность высказаться. Извинись перед ним!

Хиллари снова повернулась к барону:

– Простите меня, сэр. Я забылась. Прошу вас, уделите нам немного внимания, а когда выслушаете, то вынесете свое решение.

– Справедливо, – согласился барон Ричард, доставая серебряную табакерку и закладывая понюшку в ноздрю. – Пардон за анахронизм, добрые люди, – обратился он к толпе зрителей, – но мне только что доставили великолепную партию этого зелья из Темного Круга, и я к нему изрядно пристрастился. Говорят, что его можно еще и курить, но, по мне, это уж чересчур! Итак, на чем мы остановились, барышня? По-моему, на чем-то важном.

– О да, сэр, это очень важно. Настолько важно, что вчера Яну пришлось обратиться за помощью к вашим рыцарям. Но с ним обошлись очень плохо.

Ян пристально вгляделся в группу рыцарей на турнирном поле, но так и не увидел среди них Годфри. Ему чуточку полегчало.

Барон чихнул, подозвал к себе придворного и утер нос его шарфом.

Хиллари изложила ему вчерашние события, случившиеся на окраине Темного Круга. Она так увлеклась собственным рассказом, что даже принялась изображать отдельные эпизоды в лицах. Бурная жестикуляция и энтузиазм буквально приковали к ней внимание слушателей.

– Так что вы должны понять, ваша светлость, что Ян всего лишь хочет исправить ошибку, которую он совершил, и спасти эту прекрасную деву. Он надеется, что несколько рыцарей воспользуются шансом отправиться в поход за освобождение этой царственной особы.

– Милая сказочка, – подытожил барон Ричард. – Но поверить в нее непросто.

С какой стати благородная дама из Темного Круга станет искать убежища в нашем городе, где нет никакой магии? Боюсь, юная барышня, что вы оказались жертвой чересчур буйной фантазии Яна Фартинга. Это, конечно, вполне уместно, чтобы развлечь нас в день праздника, но, боюсь, помочь вам я не смогу. – Барон поднял руки и громко хлопнул в ладоши. – А теперь, если мы покончили с этим делом, с вашего позволения я займусь бумагами. У меня в замке накопилась целая груда срочных документов, с которыми надо разобраться до вечерней пирушки. Вы, простолюдины, быть может, и не поймете этого, но, поверьте, быть средневековым деспотом – тяжкий и неблагодарный труд!

Ян в отчаянии сделал шаг вперед на негнущихся ногах. В его глазах блестели слезы.

– О, барон Ричард, вы должны поверить мне! Должны! Я всю жизнь был лишь жалким червяком и путался у всех под ногами, но теперь я должен хоть чем-то искупить свою вину! Неужели вы не понимаете, как мне тяжело было набраться смелости, чтобы обратиться к вам?

Но изо рта его вырвалось лишь нечленораздельное бормотание.

Барон Ричард щелкнул пальцами. Арбалетчики подняли луки.

– Еще один шаг, звереныш, и ты уже больше никому не доставишь беспокойства! – Барон достал из кармана золотую монету и швырнул ее калеке. – Это – плата за развлечение.

Ян не стал подбирать монету. Он повернулся и, скорбно опустив плечи, двинулся обратно к своей тачке. Но Хиллари хватило здравого смысла подойти и взять золото.

– Возможно, нам удастся нанять помощника. Так что благодарим вас за щедрость, ваша светлость.

Хотя истории Яна никто не поверил, спектакль, разыгранный Хиллари, привлек массу заказчиков на срочный ремонт обуви. Ян угрюмо стучал молотком и ковырял иглой под лязг оружия и крики болельщиков, доносившиеся с турнирного поля.

За последние несколько лет не случалось ни одной стоящей войны, поэтому рыцарям все больше делались по душе подобные события. Это стало для них единственным способом показать свое мастерство и доблесть, покрушить и порубить в свое удовольствие. Армии баронств и графств, расположенных у границ Темного Круга, исполняли двойную функцию. Во-первых (и в-главных), они охраняли свои земли от армий других удельных владений. А во-вторых (что случалось довольно редко), властители из Темного Круга время от времени нанимали их себе на службу. Когда же прилегающие к Кругу провинции настигали неурожай, эпидемия или другие несчастья, общинные склады неожиданно пополнялись припасами, к которым прилагались подробные инструкции ипамяткиоттаинственных покровителей-чародеев с напоминаниями, в чем именно состоят обязанности и права их соседей.

Грогширская турнирная команда была одной из лучших среди команд двадцати провинций, входивших в Лигу Средневекового Кольца. Она регулярно занимала высшую строку в таблице Рыцарских Олимпиад, всякий раз неумолимо прорубая себе путь к этой статистической славе. В Грогшире царил дух местного патриотизма, и горожане всячески подбадривали своих парней в кольчугах бурными возгласами и молитвами за победу.

Неудивительно поэтому, что появление одного из Черных Властителей, случившееся в самый разгар особенно азартного поединка, вызвало всеобщее огорчение.

Барон Ричард еще издалека распознал опознавательную эмблему в виде мертвой головы, красующуюся на борту орнитолета.

– Ох, проклятие! – воскликнул он, взмахнув широким рукавом. – Неужели я забыл внести месячный налог?

– Нет, сэр, – успокоил его один из придворных. – Пугару заплатили за охрану города, причем намного раньше срока. Я получил расписку!

Тем временем летательный аппарат приземлился. Из него вывалилось с полдюжины морских пехотинцев с пулеметами.

– Ох-хо-хо! – вздохнул Ричард. – Будь паинькой, сходи узнай, что им нужно.

Ян Фартинг, трудившийся над очередным башмаком, поднял голову.

– Что там за суматоха, Хиллари?

– О Господи, Ян! На турнирное поле село какое-то чудовище с вертящимися крыльями на голове!

– Надеюсь, оно попало на голову Годфри Пинкхэму! – заявил Ян, вручая готовый башмак заказчику. – Пошли посмотрим, а?

И они двинулись к месту столпотворения, расталкивая прохожих на своем пути.

Из стеклянного пузыря кабины появился сам Черный Властитель Руп Пугар.

Пролезая в двери, он стукнулся головой, но не подал и виду, что ушибся. Пугар был крупным рослым парнем с иссеченным шрамами лицом и горящими глазами. Густая темная шевелюра его развевалась на ветру. Он с небрежным видом извлек из ножен меч – символ своей власти – и вперевалку направился к баронской трибуне.

– Так и есть! Где она?!

– М-м-м… лорд Пугар, вы ко мне обращаетесь? – кротко спросил барон.

– Нет, я говорю сам с собой, дурак! Немедленно отдай ее мне, иначе я продырявлю твои кишки! – Руп Пугар угрожающе замахнулся мечом.

– О ком вы говорите, милорд? Вы уверены, что не ошиблись провинцией? Это Грогшир, поместье, свято хранящее верность владыкам Темного Круга!

– О ком же еще, как не о принцессе Аландре! – рявкнул лорд Пугар. – Мои ясновидцы утверждают, что она прячется за стенами вашего замка, и я прилетел за ней, чтобы оказать услугу моему любезному другу лорду Моргшвину!

– Аландра? Не знаю никакой Аландры! – Барон с надеждой обвел взглядом ряды своих рыцарей. – Кому-нибудь из вас известна женщина по имени Аландра?

Рыцари отрицательно покачали головами, загремев сталью шлемов и кольчуг.

– Ну вот видите! – с облегчением сказал барон. Ему было не по себе от неожиданного визита этого Черного Властителя, о чьих омерзительных злодействах и дурном характере ходили десятки легенд.

Лорд Пугар начал раскачиваться на пятках взад-вперед, все больше надуваясь от злости.

– Ух, Вельзевуловы рога! Она где-то здесь! Мои ясновидцы и мудрецы не лгут! Я своими глазами видел огненное пророчество в горящих кольцах саламандры!

– Он рывком развернулся и приказал своим помощникам:

– Угостите этих подлых вассалов горячим свинцом из Залов Монтесумы, ребята!

Пулеметная очередь хлестнула по толпе. Люди завизжали, падая замертво.

– Ах, лорд Пугар! – Барон Ричард отчаянно замахал на него руками. – Клянусь, в этом вовсе нет нужды! Остановитесь, прошу вас! Я уверен, если королева Аландра здесь, мы сможем найти ее! Одумайтесь! Вы убиваете налогоплательщиков!

– Клянусь задворками рая, вы правы! – согласился лорд Пугар. – Впрочем, эта небольшая демонстрация силы и могущества послужит хорошим уроком на будущее вашим ленивым смердам! А моих ребят хлебом не корми, дай поработать! – В глазах Черного Властителя блеснули злорадные насмешливые искорки. – Я взываю к древнему ритуалу испытания боем за право разнести этот город на клочки в поисках королевы Аландры!

– Умоляю вас, лорд Пугар! – воскликнул барон Ричард, бледнея и дрожа. – В таких крайних мерах нужды нет! Заверяю вас, мы костьми ляжем, чтобы исполнить ваше приказание без лишних…

– Клянусь рылом Сатаны! Заткнись, трусливый поганец! – густым баритоном взревел Черный Властитель. – Я сегодня в хорошей форме и не прочь поразмяться!

И потом, я всегда питал почтение к древним ритуалам. На днях мы с моими приятелями-друидами собрались и поджарили одного колдуна. Великолепный был экземпляр, м-да, пальчики оближешь! – Руп Пугар взмахнул мечом с привычной легкостью мастера боевых искусств или по меньшей мере опытного шеф-повара. – Итак, кто из юных смельчаков первым дерзнет бросить мне вызов?

И как раз в этот момент Яна Фартинга осенило.

– Аландра! Хиллари, да ведь это же имя той прекрасной дамы!

– Ян, не надо… – начала Хиллари, но уже было поздно. Ян прорвался сквозь толпу ошеломленных грогширцев и бросился к Черному Властителю и его прислужникам.

– Ваша светлость! – крикнул он барону, снова упустив из виду, что люди не разбирают его речь. – Эта Аландра и есть та леди, о которой я вам говорил! Это была она! И если бы не я, она была бы сейчас здесь! – Ян повернулся к Черному Властителю. – Норхи поймали ее и утащили по горным тропам!

Лорд Пугар злобно ощерился:

– Ты назвал меня вороньей жопой?! Дайте этому сукиному отродью меч, и я разделаюсь с ним в два счета!

Оруженосец бросился исполнять приказ, и в следующую секунду Ян обнаружил, что сжимает в руке оружие. Он с удивлением воззрился на клинок.

– Защищайся, ты, блевотина! Я хочу развлечься! – проревел Пугар, со зловещей ухмылкой приближаясь к юному сапожнику.

– Нет! – завопила Хиллари и в отчаянии ринулась ему наперерез. – Вы болваны, он же пытается объяснить вам, где это произошло…

– Соблюдайте очередь! – рявкнул Пугар, отшвырнув девушку с дороги. Хиллари упала, издала слабый стон и потеряла сознание.

– Ублюдок! – вскрикнул Ян и, прежде чем здравый смысл успел удержать его, двинулся вперед и замахнулся мечом на Властителя. Меч Пугара молнией взлетел навстречу и остановил удар. От толчка Ян едва не выронил свое оружие. Он опомнился и попятился от противника.

– Клянусь яйцами Юпитера, пора с этим покончить! – воскликнул Пугар, надвигаясь на него. – Интересно, на сколько кусков я успею тебя разрубить за пять секунд?

– Простите меня! – пробормотал Ян, оценив наконец свое положение. – Я вовсе не хотел сражаться. Я просто собирался объяснить барону Ричарду, что прекрасная странница…

– Ты посмел назвать меня крысиной задницей?! Ах ты, паршивец! – взревел окончательно разъяренный лорд Пугар и занес меч жестом опытного бойца.

– Помогите! – заорал Ян. – Спасите меня! – добавил он, в ужасе заслоняясь мечом от удара.

– Псиная мотня?! Это что-то новенькое! – удивленно пробормотал Пугар. – Ты, свинячье дерьмо! За такие слова я вырежу твой язык и съем его!

Мечи снова столкнулись с лязгом и звоном. Поединок продолжался.

Последний удар Пугара оказался таким сильным, что Ян опрокинулся навзничь на траву, едва не испустив дух от ужаса.

Со зловещей ухмылкой, преобразившей его лицо в настоящую маску Сатаны, лорд Пугар приблизился и с размаху опустил меч на поверженного противника.

Ян откатился в сторону, пожертвовав лишь клочком одежды. Взревев, как обезумевший буйвол. Черный Властитель выдернул кончик меча из земли и снова занес его, прицелившись поточнее.

Пока Ян катился по земле, пальцы его случайно коснулись кармана, где до сих пор лежала вчерашняя диковинная находка. И тут цилиндрик словно сам собой оказался в его руке. Ян машинально заслонился руками от нового удара, опускавшегося на него со всей силой, на какую только был способен Черный Лорд.

Меч коснулся цилиндра и раскололся пополам.

Лорд Пугар потерял равновесие, и Ян торопливо увернулся от очередного удара. Он вскочил на ноги, борясь с головокружением. Что произошло?!

Он потрясение уставился на цилиндрик и, не успев осознать, что делает, надавил на серебристую кнопку.

Из отверстия выскочило длинное тонкое лезвие. Металл блеснул на солнце.

– Клянусь вампирами Валтасара! – вскричал лорд Пугар. – Перо, Что Сильнее Шпаги!

Клинок, словно обретя собственную волю, метнулся вперед с невероятной скоростью, увлекая за собой руку Яна. И спустя миг голова лорда Пугара неожиданно рассталась с его шеей. Отрубленная голова шлепнулась на землю и покатилась туда, где все еще лежала без сознания Хиллари. Тело зашаталось. Из шеи на изумленного Яна Фартинга брызнула какая-то липкая жидкость.

В воздухе засвистели стрелы. Моряки, зазевавшиеся на постигшее их командира несчастье, в мгновение ока стали похожи на дикобразов и попадали где стояли. Грогширские лучники довольно ухмылялись.

Конные рыцари окружили орнитолет и забросали его копьями. Вспыхнула искра, машина загорелась и запылала ярким огнем.

– Идиоты! Дураки безмозглые! – завопил барон Ричард. – Ох-хо-хо, сколько же бед на мою седую голову! – Он перевел яростный взгляд с арбалетчиков, готовых снова пустить в ход свое оружие, на Яна Фартинга. – А ты тоже хорош! – Барон обвиняюще ткнул пальцем в сторону сапожника. – Что ты натворил, мерзавец?! И двух недель не пройдет, как Черные Властители перережут мне глотку! Они развесят нас всех кверху пятками и оставят подыхать!

Пока барон Ричард Лисострел разорялся, выплескивая свой гнев, Хиллари Булкинс очнулась и обнаружила у себя под носом отрубленную голову.

Голова открыла глаза и подмигнула:

– Клянусь хвостом Асмодея! Что случилось? Я не могу пошевелиться! Где мое тело? Какой кретин украл мое тело?! Хиллари взвизгнула и бросилась к Яну.

– Я отрубил ему голову, Хиллари! – объяснил Ян, вытирая с лица капли странной жидкости, брызнувшей из тела Пугара. – А ведь это не кровь! Масло вроде бы какое-то!

Тело сделало нерешительный шаг вперед и рухнуло на землю. Судорожно подергавшись несколько секунд, оно окончательно застыло.

И тут разноголосицу ошарашенных зрителей перекрыл мощный рев лорда Пугара:

– Чума на все ваши дома! Значит, засаду на меня устроили?! Ричард Лисострел, а ну-ка подойди ко мне! Иди-иди, разговор есть!

Барон Ричард неуверенно приблизился к голове, глядя на нее так, как смотрят на бойко тикающую бомбу.

– Лорд Пугар… Столь великолепной магии еще никто никогда не видел за пределами Темного Круга!

– Тоже мне магия-шмагия! – проворчал лорд Пугар. – Это всего-навсего механическая копия моего настоящего тела, которое связано заклятием сна. Его наложил на меня лорд Моргшвин, когда в прошлом году разбил мое войско.

– О Господи! Похоже, я совсем отстал от жизни! – ужаснулся барон Ричард. – Но ведь если на вас лежит сонное заклятие…

– Это мысленное управление. Я изобрел механическую копию себя, наделенную моим сознанием и моей волей. Правда, она, сволочь, на соплях держится.

Проклятие! Как ни противно в этом признаться, но мне необходима ваша помощь. Не стоило мне поднимать такую шумиху из-за этой сучки Аландры. Привычка подвела…

– Но как же летательный аппарат?… – недоуменно начал барон Ричард.

– Вчера утром с Тканью Мироздания случилось что-то странное, и я получил шанс вырваться на свободу с несколькими преданными людьми и орнитолетом. Мне чертовски повезло, что эта машина работала в Темном Круге. Знаете же, механизмы там обычно перестают действовать.

– Значит, вы застряли в этой механической голове?

– Увы, да. Боюсь, мое сознание – полностью в вашей власти.

– Больше не будешь выпендриваться? – обнаглев, спросив барон.

– Слушай, парень, я уважаю старые традиции, а они гласят, что всякому лорду следует похваляться своим могуществом!

– Я имею в виду, угроз больше не будет?

– Только обещания, мой добрый Ричард. Помоги мне выбраться отсюда, и я…

– Внезапно голова умолкла, глаза потускнели. -…проблемы со связью… – Раздалось легкое потрескивание. – Возьми эту голову… только не вздумай играть ею в футбол, слышишь!

И тут черты лица застыли, превратившись в неподвижную маску.

Барон Ричард щелкнул пальцами. Придворные гурьбой бросились к нему.

– Возьмите это и положите на подушку в моих апартаментах. – Барон повернулся к Яну и Хиллари. – Пойдемте со мной. Вы должны умыться и поесть. Нам с тобой есть о чем потолковать, Ян Фартинг. Барышня, я надеюсь, вы… э-э-э… переведете его слова. – Барон обернулся к своим подданным и помахал им рукой. – Полагаю, мои добрые грогширцы, сегодня вы с лихвой утолили свою жажду крови?


Глава 11


Путешествие по местам, носившим название Темного Круга, становилось подчас трудным до невозможности. Легким же оно не бывало никогда. К середине дня норхи окончательно выбились из сил, успев защитить Аландру от голодного дракона, стаи гиппогрифов и одного развратного бельфагора, которого ничуточки не волновал мистический смысл мнимой девственности принцессы.

Поэтому неудивительно, что кот Алебастр, свалившись с неба прямо на голову Грызноклыку, ничуточки не обрадовал грубого монстра. Ничтоже сумняшеся норх собирался сначала разорвать нахала на клочки, а уж потом задавать ему вопросы.

Перепуганный донельзя своим полетом через Космический Омнипровод, Алебастр отчаянно впился когтями в макушку Грызноклыка. От воплей кота и рева разъяренного норха у Аландры заложило уши. Звездная пыль, облепившая Алебастра по ходу его стремительного странствия, облаком взвилась над ним и засверкала миллионами искр, мешая Гробоносу прийти на помощь своему товарищу.

– Это всего лишь кот! – крикнула Аландра. – Пожалуйста, не убивайте его!

Он сам напугался, бедняжка!

Грызноклык стряхнул с руки кожаный ремень, которым была привязана Аландра, и принцесса поняла, что ей опять представилась возможность бежать. Но куда?

Кроме того, руны посоветовали своей госпоже некоторое время ничего не предпринимать в интересах ее безопасности и подождать, пока уляжется катавасия в Узоре Мироздания.

Конь Грызноклыка поднялся на дыбы, едва не сбросив наземь грузного седока.

Аландра едва различала силуэты своих спутников, окутанные облаком сверкающей пыли: они напоминали сейчас танец теней на волшебном экране. Грызноклык выхватил меч из ножен и бешено замахал им вслепую, а доведенный до паники Алебастр заметался по его голове и плечам. Все это было бы весело, если б не свирепая ярость и очевидное намерение норха превратить кота в начинку для хот-дога. Гробонос подъехал к своему напарнику почти вплотную, выжидая случая помочь ему.

Внезапно раздался какой-то скрежет и ворчание. Кот вывалился из облака…

…приземлился на все четыре лапы, тут же вспрыгнул на спину лошади, где восседала Аландра, и со скоростью молнии забрался на колени к принцессе. Бедное создание обледенело в полете и дрожало от холода. Оно прижалось к Аландре, ища спасения.

Грызноклык, продолжая размахивать мечом, внезапно покачнулся в седле и без сознания рухнул на землю: пытаясь зарубить кота, он угодил сам себе по голове!

Гробонос спешился и опустился на колени рядом с телом товарища.

– Мертв? – с надеждой спросила Аландра.

– Нет, миледи. Отделается шишкой да синяком, – ответил Гробонос.

– Откуда ты знаешь? – проворчала принцесса, прижимая кота к груди.

Норх поднялся, с угрюмым видом подошел к своей пленной госпоже и протянул руку.

– Дайте мне эту тварь, мадам. Я с ней покончу.

– Ничего подобного! – воскликнула Аландра. – Смотри, он же совершенно безобиден! Если бы твой чокнутый приятель не валял дурака, ничего бы не случилось!

– Этот кот свалился с неба. Дурная примета, мадам! – заявил Гробонос, упрямо протягивая руку к коту.

– Попробуй тронь меня, чертово пугало! – огрызнулся Алебастр. – Зенки выцарапаю!

Норх испуганно сморгнул и отдернул руку.

– Говорящий кот! – На всякий случай он отступил на шаг. – Миледи, с ним надо покончить! Это тот самый кот, который произносит последние слова в Книге Конца Времен! Странная эпоха начинается! – Голос Гробоноса, обычно грому подобный, от ужаса сорвался на писк.

– Если честно и по правде, то я не так уж часто разговариваю, – сказал кот. – Мадам, я проделал чертовски долгий путь, и не хотелось бы мне, пережив такие передряги, погибнуть ни за что ни про что от руки такой уродины!

Аландра еще крепче прижала к себе кота.

– Не бойся, мой хороший! Я не позволю им даже дотронуться до тебя! Как тебя зовут?

– Алебастр, миледи. До самого последнего времени я был простым домашним котом у одного мага, и я вообще не понимаю, что произошло, и заявляю вам честно и откровенно, что я ужасно, чертовски и абсолютно огорчен таким поворотом событий и… – Тут кот не выдержал и с шумом разрыдался. – О Боже мой, как мне плохо! Я самый несчастный кот на свете! Меня вышвырнул собственный любимый хозяин! Какой позор! Какое бесчестье! Да лучше отдайте меня на растерзание этим злобным тварям! Один удар меча – и я покончу счеты с этим жестоким, жестоким Полимиром!

– Нет, Алебастр, ни за что! – возразила Аландра. – Отныне ты будешь моим любимым питомцем. Ты теперь мой, котик, и я позабочусь, чтобы с тобой не случилось ничего ужасного. Мы едем ко мне домой, и там для тебя всегда найдутся полная миска еды и чашка свежего молока, чтобы ты стал совсем толстым и пушистым!

Рыдания Алебастра разом превратились в мурлыканье, и Аландра почесала ему пузико. Морда кота расплылась в улыбке.

Грызноклык со стоном приподнялся и сел.

– Больно! – пожаловался он, потирая уродливую голову. – Обидно! Я требую отмщения! – добавил он, заметив кота на руках у Аландры. Нашарив свой меч, он поднялся на ноги, жутко хрустя всеми суставами. Норхи в ярости ведут себя как бык, увидевший красную тряпку; а Грызноклык, несомненно, был сейчас разъярен. – Смерть наглецу! – проревел он.

– Караул! – взвизгнул Алебастр и обмер в объятиях Аландры.

Аландра заслонила своего нового любимца собственным телом.

– Гробонос, тебе не кажется, что твой приятель немного забылся? – ледяным тоном проговорила она, глядя на ринувшегося в атаку норха.

К счастью, Гробонос не до конца ошалел от всех этих сюрпризов. За секунду до того, как обезумевший от гнева Грызноклык обрушил меч на Алебастра, Аландру и ее лошадь, он встал у него на пути и обеими руками отвел удар, проявив просто удивительное проворство для существа такой комплекции. Он повалил своего напарника на землю и принялся методично бить его головой о камень, пока в глазах Грызноклыка вновь не появилось осмысленное выражение.

Гробонос перевел дух и встал.

– Сейчас у него мозги прочистятся! – прокомментировал он. Грызноклык тоже поднялся, пошатываясь.

– Что случилось? Эта тварь свалилась с неба мне на голову!

– Я этого не хотел, сэр! – заискивающе сказал Алебастр. – Уверяю вас, у меня вовсе не было намерения на вас нападать. Я цеплялся и царапался только потому, что меня вынуждали к этому инстинкты!

– Не смей прикасаться к этому коту! – повелительно воскликнула Аландра. – Это прекрасный и восхитительный дар Небес!

– Ох, не стоило бы вам связываться с этой тварью, моя королева, – укоризненно заметил Гробонос. – Брат вам подтвердит, что я прав. Этот кот – воплощение зла!

– Зла?! Да разве этот миленький котик способен причинить кому-либо вред? – возмутилась Аландра, ласково поглаживая Алебастра по спинке.

– В самом деле, – вполголоса пробормотал Алебастр. – Разве я посмею?! – И он тихонько хихикнул.

– Все, вопрос решен! Алебастр поедет с нами, иначе ваш господин, лорд Моргшвин, обрушит на ваши головы все мыслимые и немыслимые кары, когда мы доберемся до его замка. – Аландра смерила норхов зловещим взглядом. – Вы прекрасно знаете, какое глубокое влияние я имею на моего супруга!

– Что ж, хорошо, миледи, – скрепя сердце проворчал Грызноклык. – Но если эта тварь снова начнет безобразничать, она отведает моего меча!

– Договорились! – сказал Алебастр. – Вы не пожалеете, что приняли столь мудрое решение, сэр! Ведь я умею петь и танцевать, а еще могу рассказывать всяческие чудесные истории, чтобы скрасить впечатление от не совсем удачного знакомства, доставившего вам столько хлопот, и…

– Не смей разговаривать со мной и с моим братом! – рявкнул Гробонос. – Мы на дух не переносим говорящих животных. Один звук – и пеняй на себя!

Алебастр открыл было пасть, чтобы ответить, но тут же захлопнул ее и энергично кивнул в знак согласия.

– Что ж, зато он будет говорить со мной! – заявила Аландра. – Мне это очень и очень нравится.

– Как пожелаете, миледи, – сказал Гробонос, не вполне довольный таким итогом переговоров. Он повернулся к своему напарнику:

– Ладно, пару дней как-нибудь перетерпим. Пора в путь, на поиски замка нашего господина. И помолимся, чтобы он послал нам навстречу других братьев.

Норхи снова взобрались на своих лошадей и двинулись в дорогу сквозь вечные туманы магической страны. Они проехали по берегу реки и углубились в сумрачный лес, полный неясных шорохов и пронзительных вскриков, выдающих близкое присутствие эльфов, фей и острозубых фангаморфов, которые наверняка замышляли какую-то пакость, но не осмеливались Показаться на глаза страшным норхам и побаивались тревожного запаха, исходившего от Алебастра и его новой хозяйки, принцессы Аландры.

Алебастр, интуитивно догадавшийся, в чем дело, заметил:

– Кроули Нилрем сказал бы, что от нас так и разит магией, госпожа. Не обижайтесь, я просто цитирую.

– Ох уж эта мне магия! – вздохнула Аландра. – Как я устала от магии! Как мне надоело колдовство! Как мне опротивела некромантия! Все это чушь и бред и большая куча неприятностей.

– Госпожа, – отозвался кот, – вы буквально читаете мои мысли! Ведь если бы мой предыдущий хозяин, да сгноит Господь его башмаки, не был чародеем, я оставался бы обычным домашним котом, которому только и нужно, что вдоволь еды, теплое местечко, мыши и прочие невинные мелкие развлечения. Но я лишен всего этого по вине колдовских выкрутасов! Как трудно быть котом, когда ты наделен самосознанием и разумом! Меня замучила рефлексия! А теперь вдобавок ко всем прелестям я лишился уютного родного дома и оказался в чужой земле, полной всяких ужасов и диковин! Ох, госпожа, я уже успел горячо полюбить вас, но как же я тоскую по мягким креслам и шерстяным клубкам, по жаркому камину и моим призрачным приятелям!

– Все это ты снова получишь, – пообещала Аландра, – как только слуги моего господина вернут меня во дворец. Вот увидишь, ты снова будешь счастлив!

– Я весь пылаю от злости на моего хозяина, – продолжал кот. – Мое отмщение войдет в легенду! Я на его постели лужу сделаю! Я высыплю свой ящик с песком в его тапочки! Я ему лучший фрак в клочки раздеру!

– Похоже, твой бывший хозяин – такой же тиран, как мой супруг, – заметила Аландра. – Мы с тобой товарищи по несчастью, Алебастр. Значит, мы должны по-настоящему подружиться!

– О, это просто чудесно, госпожа! – воскликнул Алебастр. – Я даже не в силах выразить, до чего же мне приятно, когда меня снова держат на руках и чешут за ушком после стольких ужасных переживаний! Мне показалось, что я летел целую вечность, а мимо без конца пролетали чужие звезды и планеты, кометы и луны. Я чувствовал себя таким ничтожным, таким жалким в этом туннеле ночи! А теперь я снова ощущаю себя настоящим котом! Но скажите, госпожа, что общего у столь восхитительной леди, как вы, с парой таких омерзительных чудищ? Вы упомянули, что находитесь в затруднительном положении. Кто вы и что с вами произошло?

Аландра, никогда не упускавшая шанса драматически изложить историю своей многострадальной жизни, тут же воспользовалась случаем и приступила к рассказу.

Аландра Достославная была дочерью короля Леодегранса Достославного, правителя Первого квадранта Темного Круга и последнего из Светлых Властителей.

Матерью Аландры, согласно всем документам, была ангелица. В буквальном смысле этого слова.

– Мой дорогой папочка утверждал, что однажды ночью ему приснился чудеснейший в жизни сон. К нему явилась самая прекрасная на свете женщина. Она призналась ему в любви и перенесла его на луг, полный ярких цветов. Там прелестные эльфы сочетали их браком, после чего молодожены предались страстной любви, – сказала Аландра, вкратце изложив предысторию этих судьбоносных событий. – Папа пересказывал мне все это со всякими подробностями. Он даже перечислял все сорта цветов, что росли на той поляне, а их было немало! Само собой, в некоторых эпизодах той ночи он был не столь красноречив… Он упомянул лишь, что наутро, несмотря на многократные… э-э-э… ночные излияния, простыни остались сухими! Кроме того, он нашел на постели перья. Длинные белые перья! Но отец был практичным человеком, конструктивным и рациональным. Ведь он был Светлым Властителем и не придавал особого значения снам, вот и решил, что перья просто высыпались из подушки. Он начисто выбросил из головы все это происшествие и занялся делами королевства. Черные Властители тянули руки к нашему сектору Круга – дело нешуточное.

Но в одну прекрасную ночь, приблизительно через девять месяцев, ему приснился еще один сон. Красавица, сочетавшаяся с ним браком, снова явилась ему, и на сей раз у нее были крылья. Короче говоря, она оказалась ангелом во всем сияющем великолепии. В руках она держала сверток, который показался отцу сначала просто грудой одеял, но на поверку внутри оказался младенец. «Это наша с тобой дочь, любимый, – сказала ангелица. – Я оставила бы ее у себя, но меня изгоняют с Небес за мой проступок. Береги ее!»

Проснувшись наутро, отец обнаружил рядом с собой крошечную девочку. То есть меня.

Поскольку подданным было известно, что король холост, отец, естественно, очень смутился таким оборотом дел и немедленно женился. Само собой, от меня он избавиться не мог и не хотел, поскольку полюбил меня с первого взгляда. И кто посмеет винить его за это?!

– Конечно, госпожа! – поддакнул Алебастр, уже усвоивший, как важно вторить своей новой хозяйке во всем. – Первое определение, которое приходит на ум при виде вас, – ангельская красота! Потому-то я и бросился в ваши объятия, ища спасения!

– Меня воспитали как самую настоящую принцессу. Вокруг меня постоянно вертелись придворные волшебники. Их пророчества с самого начала указывали на то, что я исключительно важная персона. В конце концов они сошлись на том, что я – Ключ.

– Ключ, госпожа? – переспросил кот. – Но ведь вы такая нежная и мягкая и совсем непохожи на холодный металл, из которого делают все эти отмычки!

– Ты очень добр. Алебастр, – сказала Аландра, тут же вернувшись к мыслям о том, насколько пострадает ее красота от дорожных тягот. – Но то, что я говорю, соответствует истине. Больше я ничего не знаю. Я не умею колдовать и накладывать заклятия. Правда, у меня есть говорящие руны – подарок отца, который я собрала во время Охоты за Сокровищами, – но они умеют только давать советы, а иногда выводят из себя куда сильнее, чем помогают!

Камешки в кошельке раздраженно затарахтели, заставив Алебастра испуганно подпрыгнуть.

– Заткнитесь, вы, там! – бросила Аландра, шлепнув по кошельку. – Вы просто завидуете, что я нашла мягкое и пушистое существо!

Руны что– то невнятно пробормотали и затихли. Когда солнце клонилось к закату, Аландра все еще продолжала бодро выкладывать разнообразные истории из своего детства и ранней юности. Она тогда не придавала значения политическим, магическим и территориальным проблемам, досаждавшим ее отцу в королевстве Люминос. Давным-давно, много веков тому назад, силы находились в равновесии: двумя квадрантами Круга владели Черные Властители, а другими двумя -Светлые.

Но около ста лет назад дыхание зла коснулось королевства Фосфорос – второго светлого квадранта. Его владыка решил стать Черным Властителем, и трепет ужаса сотряс всю вселенную. А в прошлом году Моргшвин окончательно разгромил и победил короля Леодегранса, захватив его земли и насильно взяв Аландру в жены.

– Пока что Алебастр, мне удается оставаться его супругой лишь номинально, – добавила Аландра, задумчиво поглаживая кота по голове. – Но теперь я не знаю, удастся ли мне отвергнуть его домогательства. Впрочем, нам еще предстоит долгий путь. Быть может, я погибну в дороге, и не стоит раньше времени волноваться о будущем! – оптимистично заявила она. – Лучше расскажи мне про своего мага, который вышвырнул тебя из дому, милый мой Алебастр! Хочется послушать о чем-нибудь таком, что не имеет никакого отношения к моим неприятностям!

– Видите ли, госпожа, – с сомнением проговорил Алебастр, – я не совсем уверен, что это не имеет к ним отношения…


Глава 12


Ян Фартинг прежде никогда не бывал в баронском замке. И не будь он так ошеломлен и измучен событиями этого дня, его наверняка постигло бы сильное разочарование.

Тронный зал был большим, унылым и серым; однообразие стен оживляли лишь несколько гобеленов. Сам трон на поверку оказался высоким деревянным стулом, покрытым резными узорами; перед ним стоял большой письменный стол, заваленный бумагами и книгами. На одном конце стола сидели два старика с бакенбардами – баронские законники. Вид у них был такой, словно их самих наскоро сляпали из пергамента, чернил и клея. В воздухе висел запах отсыревших дров, свечных огарков и остатков былых пирушек: судя по всему, барон пренебрегал услугами уборщиков.

– Да-да-да, положите ее сюда, – велел барон, постучав для ясности по крышке дубового стола. – Только сперва уберите тарелки. Не думаю, что Пугару понравятся объедки моего завтрака!

Придворные унесли тарелки и кубки, после чего водрузили на исцарапанный стол голову Рупа Пугара, покоящуюся на подушке с кистями.

Барон Ричард приказал подать своим низкородным гостям чего-нибудь перекусить и велел им взять стулья и сесть.

– Остается только ждать, пока эта штуковина снова оживет, – сказал он и осторожно постучал тросточкой по макушке Черного Властителя. – Эй! Есть тут кто-нибудь? – спросил он.

Ответа не последовало.

– Итак, любезный Ян Фартинг, займемся тобой. Городской дурачок превратился в героя, – произнес барон Ричард, тоже усаживаясь и с подозрением разглядывая встрепанного и до сих пор ошарашенного юношу. – Как тебе это удалось?

Хиллари, моргая от удивления, тоже повернулась к Яну.

– Да, Ян, как тебе это удалось? Ян вытащил из кармана штуковину, которую Пугар назвал Пером, Что Сильнее Шпаги.

– Понятия не имею.

– В Грогшире магия не действует… по крайней мере такая крупная магия, как у этого прибора! Что-то здесь нечисто! – заявил барон Ричард, с наслаждением отхлебнув большой глоток из кубка с медовухой, поданного слугой. – Держите его от меня подальше, слышите? А то мне захочется его конфисковать!

– О, господин барон, выслушайте меня! Я вовсе не собирался оскорблять вашу светлость! Я не намеревался сражаться с лордом Пугаром. Все это лишь ужасное стечение обстоятельств!

Выслушав перевод Хиллари, барон Ричард сказал:

– Не держи на меня зла, что я не поверил тебе с самого начала. Твоя история звучала совершенно дико, и вся твоя репутация, Ян Фартинг, говорила за то, что это – очередная выдумка. Лорд Пугар, конечно, подтвердил, что ты не лжешь. Но какое это имеет к нам отношение – не пойму, убей Бог!

– Это значит, ваша светлость, – заявила Хиллари Булкинс, – что мы должны немедленно отправиться спасать принцессу, попавшую в беду!

– Хиллари! – перебил ее Ян, у которого в душе уже зародились смутные сомнения. – Я тут немного подумал…

– Хрр-ррумп… гр-рр… алло! – Голова Пугара обрела дар речи, в глазах ее вновь засветилась жизнь. – Были помехи. Вы переместили меня. Что произошло?

– Именно об этом, лорд Пугар, – откликнулся барон Ричард, заметно занервничав при звуке командирского баса Черного Властителя, – мы хотели расспросить вас. – Он заискивающе улыбнулся– И между прочим, добро пожаловать в мой тронный зал.

Черный Властитель оглядел помещение, насколько позволяло неподвижное положение его головы.

– Ни фига себе свинарник! Барон смутился.

– Я не ожидал таких высоких гостей, лорд Пугар!

– Верно, верно, я свалился вам на голову без приглашения. Пока были помехи, я кое-что успел обдумать. У меня есть к вам предложение. Но прежде я хочу изложить вам состояние дел на текущий момент.

Несмотря на то что горло лорда Пугара стало очень коротким, он каким-то образом ухитрился прочистить его. Ян завороженно смотрел на живую голову.

Черному Властителю удавалось говорить с такой чистотой произношения, с такими богатыми интонациями! Ян позавидовал его возможности смаковать каждое слово, как лакомый кусочек, а не пережевывать его с великим трудом, словно мамочкину овсянку.

– По сути, все очень просто, – начал Пугар. – Несколько лет назад я побеседовал с двумя великолепными гипертрифийскими монахами, Вернером и Крепковмазом. Они указали мне на заблуждения Тьмы и мои прежние ошибки и всего за два выходных и за жалкие гроши научили меня чувству ответственности. Я поклялся стать Светлым Властителем и покончить со злодейскими замыслами, выровняв тем самым баланс сил между квадрантами Темного Круга.

Но оказалось, что мои мечты неосуществимы. По крайней мере не сразу. Из политических соображений, а именно ради сохранения столь тягостного союза с лордом Моргшвином, мне пришлось по-прежнему творить злодеяния, чем и объясняются все мои… э-э-э… сомнительные поступки, совершенные после того знаменательного Преображения. Но уверяю вас, добрые друзья мои, что под отвратительной оболочкой Черного Властителя кроется нежное и чувствительное сердце!

– Значит, сегодня вы убивали людей исключительно из притворства? – фыркнула Хиллари.

– Увы, накопившееся во мне зло обладает огромной инерцией и время от времени вновь берет верх над добрыми побуждениями. Но это не имеет отношения к вопросу, который нам предстоит обсудить. С вашего позволения я продолжу?

Барон Ричард метнул на Хиллари свирепый взгляд.

– Так, на чем я остановился? Ах да! Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что лорд Моргшвин меня облапошил. Он разгадал мое намерение вступить в союз с лордом Люминоса, отцом Аландры, и выступить против Моргшвина… Таким образом, напав на Люминос, Моргшвин тем самым напал и на меня. Еще повезло, что мою магию так просто не сломаешь. Так что убить меня он не убил. И все равно положение мое фиговое. Еще раз повезло – Моргшвин не знает о моей способности переносить свои разум а этого двойника… вернее, в то, что от него осталось.

Итак, мое предложение. На основании ваших слов, друзья мои, я заключаю, что Моргшвину удалось вновь схватить королеву Аландру благодаря какому-то странному стечению обстоятельств, не последнюю роль в которых сыграл этот ваш недо-homo sapiens. Земли Темного Круга я знаю как пять своих парализованных пальцев. Соберите отряд рыцарей, и мы все вместе отправимся в поход, спасать прекрасную даму. Если нам удастся вырвать Аландру из когтей Моргшвина, она воссядет на трон своего отца, и в Темном Круге восстановится равновесие и статус-кво. Ну как, правда я хорошо придумал?

– Совершенно согласен и всецело одобряю! – зазвенел на весь тронный зал чей-то бравый тенорок, похожий на звон серебряного колокольчика. – Барон Ричард, – продолжал рыцарь Годфри Пинкхэм, приближаясь к собравшимся у стола, – с вашего позволения я хотел бы возглавить эту экспедицию!

– Пинкхэм, – проворчал барон, – что за дурная привычка вмешиваться в важные переговоры?

Сар Годфри бросил угрюмый взгляд на Яна и снова обратился к барону:

– Простите, милорд, но, пока творилась вся эта неразбериха, я успел посоветоваться со своим астрологом. Выяснилось, что по плану вчера утром я должен был спасти принцессу. И подозреваю, что та женщина, о которой говорят лорд Пугар и о которой толкует своим кретинским языком наш Ян Фартинг, – и есть та самая дама, которой мне суждено предложить свои рыцарские услуги. Поэтому я имею полное право требовать роль предводителя в отряде рыцарей, который отправится в Темный Круг!

– Мы с Яном тоже пойдем! – заявила Хиллари. Ян, с трудом удерживавший на месте содержимое своего желудка, дернул Хиллари за рукав, но, прежде чем он успел шепнуть ей на ухо свои возражения, голова лорда Пугара вновь заговорила.

– Да, и это прекрасно, но помните, что в нашем отряде должны быть только смельчаки. Ибо в пустынных землях Темного Круга встречаются такие опасности, о которых здесь не смеет даже помыслить ни одно здравомыслящее существо… тля буду, если вру! Люди, дерзнувшие углубиться а эти негостеприимные края, редко возвращаются живыми. О, сколько жутких историй я мог бы вам рассказать…

Ян почувствовал, что коленки его начинают неумолимо трястись.

– Ну да нечего зря языком чесать. – перебил сам себя лорд Пугар. – Мы должны поступить так, как велит нам рыцарская честь. А ну, позвольте мне потолковать с юношей, которому принадлежит победившее меня оружие. Где ты нашел этот легендарный клинок, о Ян Фартинг?

– На Торговой площади, сэр! – пропищал Ян непослушным голосом. – Вчера, когда я искал помощи, чтобы спасти Аландру.

– Любопытно. Смею предположить, что твоя находка пригодится нам в путешествии, – сказал Пугар, выслушав перевод Хиллари. – Таким образом, мы с радостью примем в отряд и тебя, и твою маленькую приятельницу, которая умеет толковать твои слова. Чует мое сердце, Ян Фартинг, что ты…

– О, прошу вас, сэр, – проговорил Ян, уже не в силах выносить охвативший его страх. Ему показалось, что на него разом навалились все переживания сегодняшнего дня, не говоря уже о тяготах всей его безрадостной жизни. – Я бы, пожалуй, остался в Грогшире. Жизнь сапожника мне куда больше по душе, чем рыцарские походы.

Хиллари в ужасе обернулась к Яну:

– Но, Ян! Ты должен! Мы обязаны исправить эту чудовищную ошибку! Ты должен заслужить себе славное имя!

– Нет! – воскликнул Ян, вскочив со стула. – Нет, я и так уже сделал все, что только можно ожидать от несчастного калеки, и даже больше! Мне пора домой, иначе отец из меня подошв нарежет!

Он повернулся и со всем доступным ему проворством бросился из зала. Сердце его колотилось в груди как бешеное.

*** 


Юный сапожник ожесточенно работал шилом.

Раз – дырка! Два – дырка!

«На что они рассчитывали? Что они от меня ожидали? – размышлял он, отложив молоток и разглядывая очередной рваный башмак в желтоватом свете оплывшей свечи. – Неужто они надеялись, что городской дурачок внезапно превратится в доморощенного героя? Если ему несколько раз повезло, это еще не значит, что он готов к каждодневным приключениям, тем более в таком дьявольском месте, как Темный Круг! Ну уж нет, господа! Возможно, в глазах грогширской публики я и дурачок, но миссис Фартинг не держит под своей крышей кретинов!»

Ян старался уйти в работу с головой, чтобы и думать забыть обо всей этой чепухе. «Это просто чудовищный кошмар, страшный сон, и от него надо пробудиться», – повторял он про себя, шаря по верстаку в поисках куска кожи для заплаты. У него есть работа – лучший способ вернуться к унылой, но привычной и уютной реальности.

Щелк! Щелк!

«Да, именно так, – думал он, кромсая ножницами кожу и погружаясь в мир знакомых звуков и ощущений своего родного гнездышка, безопасного и мирного. – Такова моя судьба, и я должен покорно следовать ей, иначе придется распрощаться с жизнью, и очень скоро!»

Нет, Ян Фартинг не приспособлен для такого безумия, что творилось в последние два дня! Нет уж, куда лучше прозябать в нищете, грязи и сносить привычные несчастья, чем бросаться очертя голову в опасные авантюры, чем столкнуться со зловещей неизвестностью, поджидающей за границами Темного Круга!

По крайней мере здесь долгая жизнь ему обеспечена, у него в руках ремесло, которое всегда принесет ему верный кусок хлеба! Как все-таки хорошо быть посредственностью! Пускай не так интересно и увлекательно – зато предсказуемо.

Приключений Ян Фартинг нажрался по горло. Сунулся он туда, где его никто не ждал, и сделал все возможное и невозможное? Сунулся. Он исполнил свою задачу, он доказал людям, что кое на что способен, и достаточно убедительно рискнул своей шеей. Какой же он был дурак, когда верил всерьез, что сможет принять участие в спасении Аландры…

Ян отложил иголку с ниткой и вздохнул.

Аландра. Она была так неимоверно прекрасна! Она затронула какие-то потайные и невыразимые струны его души. Ее восхитительный образ до сих пор стоял перед глазами юного сапожника, мелодичный голос по-прежнему звучал у Яна в ушах, проклиная его за тупость и медлительность…

«Ян! – раздался чей-то голос прямо у него в голове. – Ты можешь это сделать. Сам отлично знаешь – можешь!»

– Нет! – вслух выкрикнул сапожник. – Не могу. Я всего лишь дурак и калека!

Я порчу все, к чему бы ни прикоснулся!

И он продолжал лихорадочно трудиться над очередной заплатой. За этим делом и застала его Хиллари Булкинс.

– Идиот ты, Ян Фартинг, и уши у тебя холодные! – заявила она с порога, отбросив с лица прядь длинных рыжих волос и с негодованием уперев кулачки в бока. – Сначала ты примчался ко мне, хныча о какой-то прекрасной принцессе, которую тебе не удалось спасти. Потом благодаря невероятному везению нам удалось убедить барона, что ты не врешь. Ты показал, на что ты способен… о Господи, я жалею, что не увидела своими глазами, как ты снес ему башку! И вот тебе наконец предоставился случай отправиться в поход, еще раз доказать, что ты кой-чего стоишь, и выбраться из этой вонючей дыры. И что же ты делаешь, болван?! Ты улепетываешь, словно какой-то дьяволенок дал тебе пинка под зад! – Хиллари принялась нервно расхаживать взад-вперед по комнате. – Знаешь, мне было не очень-то по себе остаться наедине с бароном и этим пакостным Годфри, не говоря уже о голове, когда ты сверкнул пятками!

Ян даже не поднял головы от работы.

– О чем они потом говорили, Хиллари?

– Да так, болтали о твоей героической персоне и о твоем прежнем слабоумии.

Честно говоря, они не очень-то удивились. Барон Ричард любезно предложил мне перекусить, поэтому мне удалось услышать, что они планируют.

– И что же? – с небрежным видом спросил Ян.

– А тебе какое дело?

Ян хмуро пожал плечами – Просто любопытно.

– Годфри Пинкхэм сегодня наберет в отряд еще шесть рыцарей. Число семь, по-моему, значит в нумерологии что-то хорошее. Завтра утром они выступают в поход. Голова лорда Пугара будет руководить их передвижениями внутри Темного Круга. Они рассчитывают догнать принцессу Аландру и норхов, которые везут ее обратно во дворец Тусклоземья, к супругу Моргшвину. Пугар сказал, что это не так-то просто, поскольку разрыв в Магической Ткани разрушил Врата, через которые бежала Аландра. Поэтому спасательной экспедиции придется долго ехать через земли Темного Круга, сталкиваясь по пути со всевозможными опасностями – Отлично, – подытожил Ян, протягивая руку за горшочком клея – Видишь.

Хиллари? В этом-то все и дело. Я им не нужен. Я буду только мешать. Я не умею ездить верхом. За всю свою жизнь я ни разу не сидел в седле. Не говоря уже о том, чтобы махать мечом… В тот раз мне просто повезло! Я победил этого типа просто от ужаса.

– Ян, Годфри попытался воспользоваться той штуковиной, которую лорд Пугар назвал Пером, Что Сильнее Шпаги. И что ты думаешь? Только пальцы себе чернилами перемазал – Хиллари вздохнула, словно выпуская из себя весь накопившийся гнев и разочарование. Она подошла к Яну, обняла его за плечи и прижалась щекой к его спине – Ох, Ян, ну неужели ты не понимаешь? Всю свою жизнь я чувствовала, что в тебе что-то кроется… что-то чудесное! И вдруг в последние два дня ты начинаешь доказывать другим, что ты не просто дурачок, а некто совершенно особенный! А потом – бац! – и ты опять ведешь себя как прежде!

– Потому что я такой и есть, – упрямо заявил Ян, стряхивая с себя руки Хиллари. – Я хочу быть таким, Хиллари Это… это безопасно! Тебе не понять, каково мне пришлось! Это не увлекательно, это просто страшно! – Ян повернулся и с мольбой заглянул ей в глаза. – Хиллари, мне кажется, будто я стою на пороге, за которым только мрак и пустота… А ты, черт побери, требуешь, чтобы я туда прыгнул! На дне этой бездны нет ничего, кроме трупов, Хиллари! И пускай они зовут меня к себе, но я в самом деле не дурак. По крайней мере не до такой степени дурак.

– Но разве ты не понимаешь, Ян? Это же и есть настоящая жизнь!

– На дне пропасти? Хорошенькая жизнь, нечего сказать!

– Да, Ян, ты прав, и это действительно страшно. Знаешь, моя старая бабушка-цыганка рассказывала мне много мудрых сказок и…

– Да уж, она забила тебе голову всякой чепухой! Довольно с меня сказок!…

– Ты выслушаешь меня или нет, Ян Фартинг? – взбешенно перебила его Хиллари – Сроду не встречала таких упрямцев!

Так вот моя бабушка говорила, что настоящая жизнь всегда проживается заново, что будущее и прошлое – это всего лишь иллюзия, а настоящее, если рассматривать его в правильном свете – это всегда прыжок в ту самую пустоту, о которой ты говоришь. Надо делать то, что мы считаем правильным и этот поступок приведет нас туда, куда мы должны попасть! Ян, нельзя прятаться от возможностей, которые открывает перед нами жизнь! Милый Ян, у тебя сейчас как раз появилась такая возможность!

– Возможность умереть, а то и навсегда расстаться с бессмертной душой! – Ян швырнул недочиненный башмак на стол. – Хиллари, разве ты не слышала рассказов о демонах и чудовищных тварях, которые живут в Темном Круге и только и ждут, чтобы сцапать чью-нибудь душу и предать ее вечному проклятию? Нет уж, Хиллари, я не настолько чокнулся, чтобы по доброй воле отправиться им в лапы! Я предпочитаю прожить свою жизнь в Грогшире, как добрый христианин, выполняя свои скромные обязанности. И за это я получу свою награду на Небесах – а там будет поуютнее и поспокойнее, чем в Темном Круге!

– Ян, это не твои слова! – воскликнула Хиллари. – У настоящего Яна голова всегда полна чудесных фантазий, планов и надежд! Ян, я так в тебя верю' Почему же ты сам не можешь поверить в себя теперь, когда у тебя появился шанс доказать самому себе, каков ты на самом деле?

Ян Фартинг отвернулся, подавляя всхлип.

– Я… ох, Хиллари, я просто не могу. – И он затрясся всем телом.

– Только не прячься за свои припадки, Ян! Хватит! Ты уже достаточно побегал от себя, от настоящего себя!

Хиллари схватила его за голову и развернула лицом к себе.

– Я люблю тебя, Ян Фартинг. В тебе столько всего хорошего и правильного!

Ты можешь стать настоящим героем вроде тех, о которых ходят легенды! Все, о чем я прошу тебя, – поверь в себя, полюби себя, забудь о том, что тебя упорно не желают принимать всерьез, и воспользуйся шансом доказать себе и другим, кто ты на самом деле! Неужели тебе никогда не хотелось узнать, откуда ты пришел в наш город и почему Фартинги нашли тебя здесь? Ян, возможно, тебе удастся это выяснить! Я чувствую это. Там, внутри Темного Круга, лежат ответы на те вопросы, которые ты даже не осмеливался себе задавать! Ян, я люблю тебя.

Пожалуйста, полюби и ты себя, не упускай этот шанс! А вдруг он окажется последним?

Весь дрожа, Ян снова отвернулся, обхватил голову руками и разрыдался.

– Прошу тебя… пожалуйста, оставь меня одного, Хиллари. Уходи. Я этого не вынесу.

– Они выходят в путь на рассвете, Ян, – сказала Хиллари, секунду помолчав.

– Подумай о том, что я тебе сказала, и постарайся понять, чту ты потеряешь, если не сделаешь то, что должен сделать.

И она ушла.

Никогда еще Ян Фартинг не чувствовал себя таким одиноким, опустошенным и затерянным в беспросветности своего унылого, однообразного существования.

– Нет! – воскликнул он наконец, снова берясь за работу. – Пускай она болтает все что вздумается, но я хочу остаться живым, а здесь это – легче всего.

Ян оглядел верстак в поисках только что вырезанной подметки… но ее нигде не было видно.


Глава 13


Ага, вот она! – торжествующе воскликнул Кроули Нилрем, балансируя на верхушке шаткой стремянки. Он протянул руку к объемистому фолианту на верхней полке шкафа – и чихнул, ибо сверху на него посыпался град из мелких фрагментов штукатурки. Задрав голову, Нилрем с досадой отметил, что на потолке появилось целое семейство новых трещин. Его бесценный особняк рушился на глазах. Изгнав Алебастра, чародей не остановил процесс энтропии, а всего лишь чуть-чуть его замедлил. Требовались новые экстренные меры. Потому-то магу и понадобился данный увесистый том, страницы которого густо пестрели золотыми клинописными знаками.

Стремянка угрожающе покачнулась. Нилрем на мгновение поддался панике, но тут же взял себя в руки и восстановил равновесие при помощи заклинания на нижнеэльфийском языке, в приблизительном переводе звучавшем так: «Раз я колдун, то не боюсь, что вверх тормашками свалюсь!»

Осторожно ступая по скрипучим ступенькам, маг спустился на пол и вернулся в Игровую Комнату, где воспользоваться Книгой Ролей можно было с наибольшей эффективностью: там была энергетическая сердцевина Ролевой магии.

Кроули Нилрем никогда еще не решался прибегать к помощи этого зловещего колдовского тома, хранящего страшные, первозданные тайны самых глубинных слоев Бытия. Дело в том, что заклинания из Книги Ролей действовали чертовски непредсказуемо. Другие члены Девятки Магов рассказывали жуткие истории о чародеях, которые опрометчиво воспользовались этой книгой и в результате были разорваны на клочки безымянными демонами из забытых подвалов преисподней.

Обычно Игры Девятки были куда более безопасными. Но кавардак, который учинил Алебастр, никак не прекращался, и Книга Ролей была единственным известным магу средством поправить дела, если не считать Экстренного Собрания Девятки (что было бы весьма постыдно для Нилрема и привело бы к потере очков во Вневременном рейтинге).

– Первобытная магия, черт бы ее задрал… – пробормотал Нилрем вполголоса.

Войдя в Игровую Комнату, он первым делом осмотрел Доску Судьбы. Пугар со своим летательным аппаратом был в Грогшире. Все фигурки вокруг почему-то лежали ничком… Что бы это могло значить? Маг перевел взгляд на фишки, изображавшие норхов и пленную принцессу, и задохнулся от изумления.

К отряду присоединилась новая фигурка – кот.

– Алебастр?! – воскликнул Нилрем, бросаясь к столу. – Ой-ой-ой! Бедного котика наверняка притянула энергия, которую излучает Аландра. Ну да ладно.

Понятия не имею, что бы это могло означать, но по крайней мере им обоим на время обеспечена приятная компания!

Впечатление, которое произвели эти события на Кроули Нилрема, было достаточно смутным, поскольку с момента, когда в особняк хлынула энтропия, маг вообще плохо соображал и ходил какой-то смурной. С интервалом в пятнадцать минут на него накатывало дурацкое чувство, будто он сам тоже рассыпается по кусочкам. Естественно, никаких реальных доказательств не было: руки, ноги и прочие части тела чародея оставались на своих местах. Но в том, что касалось памяти и личностных свойств, основания для беспокойства были. Нилрем всегда гордился своим твердокаменным, подлинно игромейстерским характером, не говоря уже о непревзойденных познаниях в стратегии и логике случайностей и не считая прочих мелких, но порой ценных талантов. Но сейчас, в критический момент, верх взяла его врожденная рассеянность.

По правде говоря, маг превратился в жуткого неряху.

Его безупречная внешность викторианского джентльмена приходила в негодность параллельно разрушению викторианского особняка. Галстук мага развязно съехал набок, волосы и бакенбарды были взъерошены. Некогда сверкающие полуботинки покрылись грязью и царапинами, рубашка выбилась из брюк, а брюки продырявились.

Чародею казалось, что он разваливается на части.

Он плеснул в кружку щедрую порцию бренди и залпом выпил, чтобы успокоить нервы. Затем открыл книгу и чихнул. Пыль облаком взвилась над старинным томом.

Кроули Нилрем достал носовой платок, утер нос и кое-как обмахнул вощеные страницы.

Книга была исполнена в угнетающе-изысканном стиле, который выдумали скучающие монахи далекой весной средневековья: тщательно выведенные чернилами латинские буквы, цветные миниатюры и прочая ерунда. Кроули Нилрем вздохнул, извлек из глубин памяти воспоминания о мертвых языках и начал читать.

Спустя несколько минут и страниц он сообразил, что надо делать.

– Кроули Нилрем, ты теперь алхимик! – подавленно пробормотал он. – Будешь теперь держать философский камень за пазухой! Будешь мусор на золото беречь!

Но, естественно, предстоявший ему алхимический процесс не имел никакого отношения ни к камням, ни к философии, ни даже к золоту. Нужно было всего лишь при помощи ступки и пестика изготовить простенький препарат.

Язык летучей мыши, помет червя, слюна паука и некий продукт жизнедеятельности эльфа… Разумеется, у мага Кроули все это было под рукой, так же как необходимые в любом серьезном деле ртуть и сера. Нашлись и прочие, еще менее аппетитные компоненты для алхимического салатика. Свалив все это в кучу, чародей тщательно истолок в ступке благоухающую на все лады мешанину и подогрел ее на бунзеновской горелке. Получившийся на выходе порошок он при помощи чайной ложечки выложил кучками по периметру Игрового Стола.

Затем Кроули Нилрем еще раз сверился с Книгой Ролей для финального действа и недовольно поморщился.

Нужна была бритва. Но почему обязательно ржавая?! Ладно, на расспросы времени нет.

Маг порылся в ящике с режущими инструментами и извлек настоящую жемчужину среди бритв: некогда деревенский цирюльник применял ее для бритья, стрижки волос, кровопускания и публичных казней. Это поистине многоцелевое орудие труда, разменявшее не один десяток веков, было покрыто превосходнейшей ржавчиной; вдобавок на нем имелась засохшая кровь, за которую продавец содрал неплохую доплату. Естественно, эта варварская штуковина не входила в обычный набор игровых принадлежностей мага. Но сейчас момент был отчаянный: чтобы преуспеть в своем деликатном и ненадежном предприятии, Игромейстеру нельзя было брезговать никакими средствами.

Нилрем расставил вокруг стола еще пять стульев – точно напротив кучек порошка. Наклонившись над первым стулом, он нараспев прочел заклинание:

Роль, сыгранная мною совершенно, 

Восстань еще раз предо мной из тлена. 

Дабы скорей добраться до развязки, 

Явись сюда, моя былая маска! 

Со стоном боли и омерзения маг надрезал себе палец и выдавил немного крови на алхимическую смесь. То же самое он повторил над каждой кучкой, роняя капли крови, словно знаки препинания. Когда напротив каждого стула образовалась положенная порция крови и праха, Нилрем уселся во главе стола и кровью же начертил у себя на лбу пентаграмму.

– Дабы скорей достичь счастливых дней, – произнес он по-латыни, – Сюда явитесь пять моих теней!

Комната затряслась от оглушительного грохота и треска. С губ Нилрема слетело сдавленное ругательство. «Уж больно драматична вся эта первозданная петрушка!» – подумал маг, когда засверкали разряды молний, ударяя в стулья и освещая комнату радужным сиянием.

На мгновение все погрузилось в абсолютную темноту, а затем свет снова зажегся.

Нилрем аж зажмурился от удивления, хотя и знал заранее, чего ожидать.

Все– таки не каждый день встречаешься сам с собой -лицом к лицу!

Точнее, лицом к лицам.

Вокруг стола сидели пять прошлых ролей чародея в Великой Игре. На всех физиономиях явственно читалось изумление. Это были пять основных вариаций существа, именовавшего себя Кроули Нилремом и прошедшего долгий, многотрудный путь наверх, в сословие высших магов.

Кроули Нилрем ошарашенно разглядывал свои отражения. До чего же грубым оказался этот древний метод! Маг осознал, что продвинулся настолько далеко, что начисто утратил вкус к обыденным аспектам Игры, с головой погрузившись в нюансы и тонкости.

Он узнал себя – воина: молодого, тупого, как войлочный сапог диких славян, и чудаковатого до сумасбродства, оснащенного здоровенным мечом, бородой, кинжалом и непревзойденным чванством. Нилрем поморщился. Последним штрихом к портрету мага в юности был некий характерный запашок.

Дальше по кругу сидели: священник, перебирающий заговоренные четки, гном, эльф и, наконец, прямо напротив Нилрема, – монах, лицо которого скрывал большой капюшон.

– Прошу вас, не волнуйтесь, – обратился к своим гостям Кроули Нилрем. – Вы на дружественной территории, и я собираюсь отнять у вас совсем немного времени.

– О-о-о! – вскричал воин, дохнув на мага чесноком. – Приключение!

Пожжем– пограбим! Пасти порвем, моргалы выколем!

– О Небо! Ну почему во всех этих дурацких играх обязательно участвует такая вот, прости Господи, шушера? – жалобно вздохнул священник. – Надеюсь, вы могущественный волшебник и желаете поручить нам миссию, при исполнении которой мы возрастем в силе и святости?

– Не совсем так, друг мой, – ответил Нилрем. – Заверяю вас, что ваше путешествие завершится более чем удачно. Скажем так, я прошу у всех вас помощи в том, что является наиболее важным элементом в джентльменском наборе каждого Игрока. Я говорю не о силе, не о ловкости, не о защите и не об умении противостоять колдовству. Нет, речь идет о силе воли. Вы должны вернуть мне мою силу воли, объединив свои силы в одну упряжко-матрицу.

– Возмутительная банальность! – фыркнул эльф. – Может, лучше отправимся в поход за каким-нибудь заговоренным колечком? Такие приключения мне как-то больше по нраву. Знаете, встречался мне в лесах один профессор филологии.

Игромейстер от Абсолюта, в обоих смыслах слова! Думаю, сейчас он уже дал дуба, но разве какая-то жалкая смерть способна встать на пути между некромантом и трупом? Что ты на это скажешь, о чародей и заклинатель?

– Ты че, не врубился, што это за чувак? – вмешался гном с каким-то чудовищным акцентом. – Держу пари, у него под потолком в сортире – целая связка волшебных колец! Да и вааще… такие походики всегда кончаются в Мордоре. – Гном пронзил мага пристальным взглядом. – Кстати о кольцах, мужик! Ты у нас высоко сидишь, далеко глядишь… Тебе. часом, не попадался на глаза такой типчик… короче, Зигфридом его кличут. А то моему топору чегой-то не терпится с ним потолковать!

– Минутку внимания, друзья! – перебил его маг, сообразив, что в согласии с природой Игры все эти персонажи понятия не имели о том, что он, Кроули Нилрем, выдающийся чародей и Игромейстер, был двойником каждого из них. – В нашем незначительном дельце оружие не понадобится.

– Ладно, а как насчет промочить горло? – требовательно спросил воин. – А то эти чертовы колдуны в последнее время стали жмотничать. Чтоб гостю пинту эля налить, как положено у приличных волшебников, – хрен от них дождешься!

– О, конечно! – спохватился Кроули Нилрем, поднимаясь и водружая на стол поднос с графинами. Он совсем позабыл, что практически все его предыдущие персонажи были не дураки выпить (именно это незавидное свойство постоянно подводило их под монастырь).

– Будь здоров, мужик! – гаркнул гном и влил в себя залпом полграфина шнапсу, даже не побеспокоившись о стакане. – Таков уж я есть: ради доброго глотка всем могу намять бока. – Видимо, под хмельком у него просыпался дар к стихосложению.

– Ладно, колдун, – пробубнил монах из-под капюшона, плеснув себе в стакан кагора. – Скажи нам, как тебя зовут и чего ты от нас хочешь.

– Мое имя – Кроули Нилрем, – ответил маг. – Я хочу с вашей помощью сформировать парадигму, которая отразила бы меня самого, ситуацию, в которой я оказался, и данный континуум. – Он указал на Доску Судьбы. – Перед вами ярус Реальности, находящийся в настоящее время под наблюдением. Именно с этого яруса начались проблемы, которые и продолжаются до сих пор.

– Тор меня раздери! – взревел гном. – Знакомые места! Темный Круг, мать его за ногу! Из-за него я потерял свои законные очки… и уйму крови!

Эльф тоже, по-видимому, был огорчен.

– Темный Круг, эта сточная яма воображения! Да во всей Вселенной не найти такого места, чтобы на крохотном клочке земли сбилось в одну кучу столько разных магий, рас и мифологий! Ноги моей в этой эклектике не будет, хоть озолотите!

– Нет-нет, успокойтесь, – вмешался Кроули Нилрем. – Вы меня не правильно поняли. Входить в Круг в физической оболочке от вас не требуется. Все, о чем я прошу, – помогите мне совершить стартовый ритуал Игры – Обряд Ролей.

– Почему же вы сразу не сказали? – улыбнулся священник. Он отложил четки, запустил руку в карман и высыпал на стол пригоршню разноцветных игральных кубиков, затарахтевших по деревянной столешнице. – С удовольствием приму участие в броске… эй, а где мой большой шестидесятичетырехгранный…

– Не волнуйтесь, друг мой, нам понадобятся только традиционные, шестигранные, – успокоил его Кроули Нилрем.

– Скучно мне, ску-у-учно! – внезапно завыл воин. – Мурня это все! Слушай, дружище, я из детских игр вырос! Давай-ка лучше хватанем еще по стаканчику – ив поход! У-ух, кровь и прах, каких дел мы наворочаем с такой компанией!

– Прошу вас. не отвлекайтесь! – раздраженно воскликнул Кроули Нилрем. – То, что от вас требуется, пойдет на пользу всем нам и займет совсем немного времени.

– Почти уговорил, мужик. Отчего ж не раскинуть костями, коли хозяин просит! – отозвался гном. – Но нам-то што за интерес с этого дельца?

– Да, вот именно! – поддержал его эльф, приобняв за плечи скрюченного волосатого коротышку. – Мой достойный коллега задал совершенно резонный вопрос!

– Убери от меня свои клешни, стрекозел вонючий! – рявкнул гном.

В ту же секунду он почувствовал у себя под подбородком острие кинжала.

– Я всегда говорил, что нельзя допускать к серьезным Играм тупоголовых карликов вроде тебя, сосиска недоделанная! Мой поход за вечной славой начнется с твоей головы!

– Стойте, стойте! – испуганно вскричал Нилрем. – Вы перережете горло самому себе! О боги, похоже, я стал воплощенной мечтой макропсихолога!

Эльф неохотно убрал кинжал, и все принялись выбирать игральные кубики, необходимые для каждой ступени ритуала.

Все – кроме монаха, скрестившего руки на груди и так и не дотронувшегося до стакана с кагором.

– Любезный монах, – обратился к нему Кроули. Нилрем, – вы получили официальный вызов на Игру. Согласно кодексу Игрока, вы должны принять участие в ритуале. Ведь я прошу у вас самую малость! Неужели вы откажете мне в столь ничтожном одолжении?

– Верно, мужик! Покажи нам классный ход! Неча сидеть сложа руки! – подхватил гном. Он выбрал себе кубик из слоновой кости и торжествующе потряс им перед носом у эльфа. – Действуй или сдохни – вот мой девиз!

– Возможно, нашему коллеге мешают религиозные предубеждения? – предположил эльф. – Быть может, молитва поднимет ему настроение?

– У меня есть такая привычка, – проговорил монах, поднося руку к капюшону, – самому за себя молиться.

– Агр-р-р! – прорычал гном. – А то будто вы не знаете: азартные игры – выдумка дьявола.

– Я согласен с воином, – сказал монах. – Все это до крайности скучно. Пора внести толику оживления и кое-что изменить.

И с этими словами монах сдернул с головы капюшон.

Остальные в ужасе разинули рты.

Кроули Нилрем прошептал:

– О боги… А я-то удивлялся…

Вместо головы из-под капюшона показался сверкающий звездный шар. Вокруг него носились по своим орбитам кометы, как электроны вокруг атомного ядра. Все это испускало яростное сияние, при виде которого душа разом проваливалась в пятки. Сквозь пылающую массу смутно проглядывали очертания полузнакомого лица.

– Как известно, беспрестанные перемены – единственная константа в Полимире, – заявило это жуткое существо. – Но отчего бы время от времени не изменять и константу?

– Как тебе удалось вернуться? – спросил Нилрем. – Ведь мы все сделали на совесть!

– Согласен. Вы из кожи вон вылезли. Только вот не учли, что я и соскучиться могу. Что мне чего-нибудь захочется – отомстить, например. А может, я приду исполнить мое предназначение. А может, я сам невинная пешка в руках какого-то драного древнего пророчества. А может, я вообще не тот, за кого ты меня принимаешь! Выбирай, что тебе нравится, Кроули Нилрем!

Нилрем впал в тихую панику:

– Господа! Игра Ролей вышла из-под контроля! Убейте его! Вы получите столько сокровищ, сколько и во сне не видали, и кучу призовых очков в придачу!

Во Вселенной есть такие уровни, о каких вы раньше и мечтать не могли! Убейте эту тварь, и рай вам обеспечен!

– Сейчас мы тебе притушим огоньки, папаша! – прорычал воин. Мускулы его вздулись как канаты, широкое лезвие меча взметнулось и начало опускаться.

– По-моему, на этой звезде случайно написано твое имя, варвар, – невозмутимо заметил лжемонах, выдернув из своей головы светящуюся искру. – Не хочешь взглянуть поближе? – И с этими словами существо метнуло звезду в воина, угодив ему точно между бровей. Воин упал замертво и рассыпался в горстку алхимического праха, из которого незадолго до того восстал. Нилрем дернулся от боли.

– Чистой воды самосожжение, не так ли, любезный Кроули? – насмешливо проговорил «монах». – Если не ошибаюсь, у меня найдутся подарки и для остальных!

В считанные секунды оставшиеся двойники разделили судьбу своего товарища, превратившись в порошок, смешанный с высохшей кровью Нилрема.

При каждом ударе Кроули Нилрем издавал сдавленный стон.

– Развлекаешься! – воскликнул он.

– Можешь считать и так, чародей, – согласился «монах». – Но тебе пора бы уже усвоить, что на все есть своя причина.

– Я должен остановить тебя! – заявил Нилрем, но тут же обнаружил, что не может оторваться от стула.

Звездная голова существа наклонилась к Игровому Столу.

– Ситуация интересная, но слишком традиционная, тебе не кажется? Видишь ли, Кроули, драконы и кентавры, гномы и волшебники, рыцари, варвары и принцессы – все это весьма мило и архетипично. Но без изюминки новизны не обойтись! – Доска Судьба начала плавно подниматься в воздух. – Думаю, недурно было бы самую малость перевернуть этот мир вверх тормашками! – Доска действительно перевернулась, но фишки оставались стоять на своих местах как приклеенные. – И еще чуть-чуть. – Внезапно доска раскололась и вывернулась, после чего части ее вновь соединились – в форме ленты Мебиуса. Она засверкала, переливаясь всеми цветами, словно полярное сияние, сдобренное радугой. Причудливая конструкция задумчиво зависла в воздухе над столом: ее поддерживало какое-то мерцающее силовое поле.

– Пока что, Нилрем, я над тобой сжалюсь, – проговорило звездоголовое существо. – Дело в том, что ты мне нужен. Ступай к Девятке. Если вам дорога жизнь, вы все вместе будете работать на меня. Без меня не расходитесь – я скоро буду. Надеюсь, собравшись вместе, вы сумеете заранее вычислить, что мне от вас понадобится. И я рассчитываю, что к моменту моего возвращения вы предоставите мне это.

Сверкнула ослепительная вспышка, и существо в монашеском облачении исчезло.

Перекореженная Доска Судьбы осталась висеть над столом, медленно вращаясь, словно мобиль, подвешенный к потолку на невидимой ниточке. Игральные кубики, оставшиеся от уничтоженных двойников мага, тоже повисли в воздухе и летали вокруг ленты Мебиуса – луны из кошмарного сна игрока в кости.

Маг почувствовал, как силы понемногу начинают возвращаться к нему.

Он налил себе не глядя чего-то спиртсодержащего, достал из ящика стола старинный телефонный аппарат и набрал девятку.

– Да? – ответили на том конце.

– Мама! – жалобно проговорил Кроули Нилрем, не в состоянии оторвать испуганного взгляда от новой конфигурации Игровой Доски.


Глава 14


Блеснули первые лучи рассвета.

Сразу в нескольких местах горизонта.

Зигзагообразные щупальца зари протянулись от тронутых розовым сиянием верхушек гор туда, где на небосводе еще царила ночная мгла.

– Это событие было достаточно зрелищным и шумным, чтобы Аландра, Алебастр и их охранники (точнее, сторожа) норхи проснулись, как по команде.

– Землетрясение! – взвизгнул Алебастр, почувствовав, как трясется под ними почва.

– Неботрясение! – поправила его Аландра: небо разваливалось на куски прямо у нее на глазах.

– Кишкотрясение! – констатировал Грызноклык, изо всех сил борясь с накатившей на него морской болезнью.

Кот и королева вцепились друг в дружку, подпрыгивая на одеялах от непрестанных толчков.

Гробонос крепко держал лошадей, чтобы они не убежали от страха. Ветры со всех сторон налетали могучими порывами, стремглав проносились по поляне и сгибали пополам деревья в лесу.

Сквозь прорехи в небе сверкали молнии; звезды обезумели и пустились в бешеную пляску, завывая при этом, как души нераскаянных грешников.

Под незримыми гигантскими ножницами разрывы в небе ширились с каждой секундой; дойдя до горизонта, они перекинулись на землю. Трещины побежали по горам и долам, болотам и лугам.

Очередной свирепый толчок – и члены отряда, держащего путь в Тусклоземье, лишились чувств.

Весь Темный Круг охватила сумятица; он рвался на части и выворачивался наизнанку. Облако пыли взметнулось до небес, затмив восходящее солнце и отбрасывая тень зловещих сумерек на охваченную колдовскими чарами землю.

Сэр Годфри Пинкхэм закашлялся от пыли и приказал своим людям спешиться и поискать укрытие.

– Раны Христовы! – прокричал он, привязав перепуганную лошадь к дереву. – А ведь мы только выступили в поход! Даже до границы Темного Круга не дошли!

Земля под ногами рыцаря задрожала. В отчаянии он схватил ларчик орехового дерева, где хранилась голова их провожатого, и распахнул крышку.

– Лорд Пугар! – заверещал Пинкхэм. – Что происходит?

Но глаза Черного Властителя не открывались, губы оставались неподвижными.

А в следующую секунду оглушительный раскат грома заставил рыцаря забыть обо всем на свете. Налетевший шквал подхватил его и швырнул о дерево. Годфри потерял сознание.

Серые сумерки, вытеснив с небосклона едва занявшийся рассвет, стремительным потоком хлынули на город Грогшир, мерцая и переливаясь просочившейся из Темного Круга магией.

Ян Фартинг, закутанный в теплое одеяло и погруженный в тяжелые сновидения, внезапно проснулся: ему почудился какой-то звук. С трудом разлепив глаза, он уставился на прикрытое ставнями окно, но увидел в щели лишь обычную, ничем не примечательную темноту.

Не желая искать новых приключений, Ян Фартинг повернулся на другой бок и снова провалился в сон.

Живодер Хэнк проснулся от шума непогоды. Но в действительности разбудил его не раскат грома, не вспышка молнии и не порыв ветра, а хлопок калитки во дворе и встревоженный лай собаки.

«Слава Богу, – подумал Хэнк. – Похоже, Мрак вернулся».

– О-о-о! – простонал он спросонья, выбираясь из-под одеяла и нашаривая в темноте тапочки. Голова гудела как котел: живодер накануне перебрал с выпивкой.

Снова послышался лай, а за ним – скрежет когтей по дереву.

– Сейчас! – крикнул Хэнк, плюнув на тапочки и направляясь к двери босиком.

– Сейчас иду, старина!

В животе у него заурчало. Живодер рыгнул и немедленно ощутил во рту привкус вчерашней пирушки и попойки.

– Вот только впущу Мрака – и снова на боковую, вздремну еще пару часиков, – пообещал он самому себе. – Я это заслужил, черт возьми!

И лишь выбравшись на двор, Хэнк сообразил, что творится что-то неладное.

– Господи Боже мой! – пробормотал он, задрав голову к небу. – Значит, эти кошмары снились не от эля и не от медовухи!

Небо переливалось всеми цветами радуги и кишело какими-то полупрозрачными тенями. Облака были охвачены огненной каймой, ветер взбивал их в темно-малиновую пену. Солнца почти не было видно за пыльной пеленой.

– Что же это творится?! – растерянно проговорил живодер. В воздухе чувствовался неповторимый и зловещий привкус магии, с которым живодеру Хэнку до сих пор приходилось сталкиваться лишь однажды, на окраине…

– Иисус, Мария и все святые! – прошептал он. – Неужто этот проклятый Круг лопнул ко всем чертям?!

Живодер споткнулся о горшок и едва не свалился в котел с животным жиром, который он приготовил, чтобы сегодня вытопить. Вчерашний богатый урожай собачьих и кошачьих трупов грудой лежал у рабочего стола, терпеливо дожидаясь своей очереди для освежевания. Хэнк удержался на ногах и побрел по тропинке между кучами шкур, бутылок, сковородок и прочих атрибутов живодерского ремесла.

Во дворе что-то было не так. Хэнк чихнул. Куда девался привычный, уютный запах распада, куда исчезли тончайшие ароматы смерти? Или у него что-то с носом?

Снова послышалось царапанье. Сейчас он впустит Мрака, вернется в дом, достанет свою шкатулку с крестами и талисманами, обвесится ими с головы до ног – и под одеяло с головой. Живодер надеялся, что эта чертовщина ненадолго.

Добравшись до калитки, Хэнк взялся за ручку, но на мгновение остановился в нерешительности.

– Мрак? Ты, что ли, бродяга? В ответ опять раздался лай.

– Точно, ты. Щас впущу! – сказал живодер и распахнул калитку. – Здравствуй, песик! И где тебя черти носили…

Перед ним, покачиваясь на двух передних лапах, стояла половина собаки.

– Привет, Хэнк! – сказал Мрак, обнажив в улыбке блестящие зубы.

– Что случилось? Ты научился говорить?!

– По правде сказать, с тобой говорит не твоя собака, а дух, вселившийся в ее останки на некоторое время. Отличный фокус, верно? Животики надорвешь! Будет приятно показать вам, грогширцам, что в мире кое-что изменилось и появилось много нового и интересного. Но пока что я занят инстинктами этого животного, перевариваю его воспоминания. Ой, а сколько там лежит свободных трупиков!… – Хэнк в ужасе уставился на половину собаки, решительно направившуюся к груде мертвых кошек и собак. – Ио-хо-хо! Повеселимся вволю!

– Кто… – выдавил трясущимися губами Хэнк. – Кто… как…

– Хочешь знать правду? Все началось с одного парня, Ян Фартинг его звать.

Это он погубил твоего Мрака. Если же тебя интересует, Хэнк, как простому духу удается проделывать то, что я вытворяю, то я отвечу: элементарно, мой дорогой друг!

Мертвая кошка открыла глаза. Собака скатилась с кучи трупов на землю и зарычала. Один за другим трупы животных возвращались к жизни, как новорожденные зомби.

– Привет, друзья мои, – проговорил дух-кукловод. – Давайте погуляем по улицам нашего славного нового города. Поохотимся от души за мышами и крысами!

Встретим как подобает явление Черной магии на земли Грогшира!

Живодер Хэнк опомнился и пустился наутек.


Глава 15


Аландра! – зазвучал прямо в ухо принцессы тоненький голосок. – Очнитесь, госпожа! О, прошу вас, не умирайте!

Аландра с трудом приподняла голову и почувствовала прикосновение шелковистой шерсти к своей щеке.

– Умереть? Я что, умерла? Ну, это было бы только к лучшему! – Тут она ощутила покалывание жестких усов Алебастра, а в следующий момент вспомнила, что произошла какая-то катастрофа. – Алебастр! Что случилось?

– Госпожа, – проговорил Алебастр, – ученые и волшебники в этой стране считают, что наш мир – круглый. Они заблуждаются. Он совершенно плоский и квадратный. Я точно знаю… Я видел его изображение в надлежащей перспективе.

– Я спрашиваю тебя, что случилось. Алебастр! – перебила его Аландра, оглядываясь вокруг еще не сфокусировавшимися глазами. – Я не прошу читать мне лекцию по географии!

– Видите ли, госпожа, дело в том, что география взбесилась. Похоже, наш мир перестал быть плоским и превратился во что-то такое… ну, короче, соединился концами. Я вижу лучше, чем вы.

– Верю тебе на слово. Алебастр. А где норхи? – спросила она.

– Мы здесь, о королева, – отозвался Гробонос. – Мы успокаиваем лошадей.

– Нам повезло, что мы остались в живых! Это было поистине величайшее колдовство! – заявил Грызноклык. – Горизонт неузнаваемо изменился!

Пыльная пелена на небе слегка рассеялась, и Аландра поняла, что Алебастр и норхи были правы. Подняв голову, она увидела, что земля загибается вверх и поднимается в небо, словно перекрученный потолок. Солнце только-только выглянуло из-за одного края причудливого карниза-горизонта и разогнало сумрак, что висел над той частью земли, где находился отряд.

– Возможно, мне все же не стоило пускаться в этот побег, – кротко заметила Аландра.

– Все пропало, – простонал Грызноклык и бросил на королеву Аландру яростный взгляд. – Брат, мы должны принести жертву, чтобы умилостивить богов!

– Недурная мысль, – ответил Гробонос. – Но ты забываешь, брат, о наших священных клятвах Моргшвину. Нам поручено доставить госпожу к нему – а не ликвидировать.

Грызноклык что-то досадливо пробурчал, но согласился.

– Но каким путем мы отправимся дальше? Ведь теперь между нами и замком господина непроходимая пропасть!

– Нам остается только ехать дальше, брат, и надеяться на удачу. – Уродливое угловатое лицо Гробоноса обратилось к Аландре. – Пора в путь, о королева. Нас ожидают долгие и многотрудные странствия.

– Сперва я должна посоветоваться с рунами! – непреклонно возразила Аландра.

– Советуйтесь с ними по дороге сколько угодно! – грозно проворчал норх. – И не вздумайте больше докучать нам, иначе мы передумаем и принесем вас в жертву!

– У этого парня богатая фантазия, – заметил Алебастр.

– Как ты думаешь, Алебастр, твой бывший хозяин, этот Кроули Нилрем, что вышвырнул тебя из дому, имеет какое-то отношение к этому катаклизму?

– Отследить событие Таких гигантских масштабов он просто обязан… но, сказать по правде, госпожа, он не настолько могуществен, чтобы послужить его причиной. Нет, госпожа, наши похитители совершенно правы: здесь поработала величайшая магия.

– Да, натворить такое не под силу простому чародею, – согласилась Аландра, зачарованно глядя на ужасный новый мир.

*** 


Годфри Пинкхэма никогда не мучили сомнения насчет того, какой жизненный путь уготовила ему судьба. Он был благородного происхождения: его отец приходился кузеном представителю рода Лисострелов, а мать была из числа потомков самого Единовластного Монарха. Этого было вполне достаточно. Детские годы Годфри посвятил двум занятиям: издевательству над своими менее везучими низкородными сверстниками и мечтам о немеркнущей славе, которая ждет его впереди. Размахивая деревянным мечом, он воображал, как пронзает бесчисленных драконов и грифонов и спасает целые толпы прекрасных дам, угодивших в беду.

Став пажом, Годфри постиг более утонченные нюансы рыцарской жизни, перенял от изящных придворных дам учтивые манеры и освоил хитроумнейшие приемы дворцовых интриг. Достигнув юношеского возраста, он сделался оруженосцем и быстро овладел законами борьбы за выживание в среде закаленных боями мужчин. И наконец, в возрасте девятнадцати лет Годфри превратился в сэра Годфри, будучи удостоен самим бароном великолепной церемонии посвящения в рыцари и придя в экстаз, сравнимый с видением Галахада, когда тому предстали толпы серафимов, херувимов и сам Господь Бог.

Прошло еще несколько лет. И ничего не случилось! Ни единой войны, ни одного похода, никаких угодивших в беду прекрасных дам. Только скучные турниры.

Сэр Годфри заскучал.

Он пошел к цыганке погадать на Таро. Та заявила, что доблестному рыцарю действительно предстоит избавить от беды прекрасную даму, причем это будет весьма важная особа, спасение которой принесет Годфри неимоверную славу и популярность.

Поэтому неудивительно, что, услышав о принцессе Аландре, Годфри воспользовался всем доступным ему политическим влиянием, чтобы возглавить спасательный отряд, направившийся в Темный Круг под руководством механической головы лорда Пугара. Неудивительно и то, что рыцарь так огорчился и расстроился из-за катастрофы, разразившейся еще до того, как отряд пересек зловещую границу Круга.

– Проклятие! – было первым его словом, когда Годфри очнулся и увидел, что шестеро его спутников валяются вокруг без сознания. – Что случилось?

Годфри Пинкхэм всегда отличался завидно упорядоченным мировоззрением, поэтому преображение ландшафта потрясло его до глубины души.

– О ужас! – простонал он. – Черная магия! – Рыцарь глубоко вздохнул и зажмурился, чтобы преодолеть головокружение. – Надо срочно спасать принцессу!

Обещанные катаклизмы уже начались!

Годфри обошел своих спутников, привел их в чувство и поставил на ноги.

– Надеюсь, в конце нас ждут груды сокровищ и бессмертная слава! – ворчал сэр Оскар Корноухский, садясь в седло.

Его поддержал целый хор дрожащих от страха голосов. Годфри подозревал, что лишь могучая рыцарственная инерция не дает им поджать хвост и броситься сломя голову домой, к мамочке.

– Вы что, не понимаете? – прикрикнул на них сэр Годфри. – Об этом походе будут сложены высокохудожественные легенды! – Впрочем, несмотря на всю торжественность своих слов, глава отряда был тоже не в силах преодолеть дрожь в голосе.

– Это верно, – согласился сэр Рональд Кроватт. – Но что проку нам в легендах, если мы все погибнем?

– Нас зовет долг, джентльмены, – сказал сэр Годфри. – Наш долг священен.

Поспорить с этим не смог никто из рыцарей: эту идею все они всосали с молоком матери.

– Может быть, этот Пугар объяснит нам что-нибудь или посоветует? – предположил; сэр Мяллори.

– Когда творились все те чудеса, он был в необщительном настроении, – заметил сэр Годфри. – Но я попытаюсь еще раз.

Ореховый ларчик лежал на земле. Сэр Годфри поднял его и откинул крышку.

Глаза головы были широко открыты.

– Какая-то неслабая хрень стряслась! – сообщил лорд Пугар. – Даже сквозь сонное заклятие чую.

– Ваши предчувствия справедливы, лорд Пугар, – отозвался Годфри и поднял говорящую голову так, чтобы она могла окинуть взглядом новый пейзаж. – Вы только взгляните!…

Стеклянные линзы механических глаз оглядели искореженный горизонт; механические брови нахмурились.

– Тля буду, ребята, – заявила голова наконец, – но только ни фига не понимаю. Трансформация, блин, такая, что аж слов нет!

– Нет ли у вас каких-либо предположений о том, что все это может означать и предвещать? – поинтересовался сэр Оскар Корноухский.

– Нет, – после секундного размышления ответил лорд Пугар. – Просто у этой, у структуры мира, шарики за палочки зашли.

– А то мы без вас не заметили! – съязвил сэр Мортимер Щитсон своим гнусавым – хорошо еще, что его густые висячие усы несколько приглушали неблагозвучие тембра, – голосом.

– Ишь какой! Еще пошути у меня, Нептун тебе в ноздрю! – воскликнул лорд Пугар, вновь обретя самомнение.

– Это как-то связано с принцессой Аландрой? – спросил Годфри, указав жестом на преображенный ландшафт.

– Да нет. Мухи отдельно – коньяк отдельно, – проворчал лорд Пугар. – Какая-то новая фигня, типа… вроде… блин, быть не может! Выходит, я тут погряз в мыслях о всяких там Аландрах, о полярности квадрантов и о Моргшвиновых кознях, а о главном позабыл?! Ох, сюда бы астролога толкового с эсхатологическим уклоном!

– О чем вы, лорд Пугар?…

– Не обращайте внимания, сэр Годфри, я об этом… о своем, о девичьем…

– Не значит ли это, что наш поход окончен? – с надеждой спросил сэр Рональд, украдкой поглядывая на ведущую к дому тропку.

– Еще чего, клянусь юбками Юпитера! Наоборот, его важность растет не по дням, а по часам! И если вам хоть сколько-нибудь дорого счастье вашего долбаного клочка земли, продолжайте путь и слушайте мои указания!

– Но, лорд Пугар, – проговорил сэр Оскар, – если все вокруг так изменилось, откуда вы узнаете путь к замку Моргшвина… если тот все еще существует?

– Не бойсь, провожу в лучшем виде. Хочу вас заверить, сэр Фома Неверующий, что мы догоним Аландру задолго до того, как норхи доставят ее в столь ненавистное ей обиталище! Тля буду!

– Вы все слышали, ребята? – рявкнул сэр Годфри, пошатнувшийся было авторитет которого снова восстановился. – По коням и в путь! – Он заглянул в глаза живой голове. – Я пока что подержу вас снаружи. Мы на подходе к границе!

Ваши советы нужны буквально на каждом шагу!

Лорд Пугар согласился с тем, что это великолепная идея. Сэр Годфри вытащил голову из ларца и зажал ее под мышкой.

Граница Темного Круга теперь стала куда менее отчетливой; еще не добравшись до нее, сэр Годфри почувствовал, что в воздухе разлито что-то необычное. Даже деревья выглядели какими-то зловеще скрюченными.

Рыцарь сообщил об этом голове Пугара.

– Угу, колдовство наружу поперло, – подтвердил лорд Пугар, осмотревшись. – Свинство какое! Магия должна знать свое место! Слышь, Годфри, такие перемены говорят о чудовищном смещении этого, как его, баланса Вселенной! А значит, на вас лежит куда большая ответственность, чем сперва казалось, поняли?

Сэр Годфри серьезно кивнул:

– Понимаю. Смею заверить вас, что в отряд вошли лучшие рыцари Грогшира.

– Только зря тут нет того страхолюдика, который мне голову срубил.

– Кто-кто? Ян Фартинг?! Да он ведь наш городской дурачок! Его победа над вами – чистой воды случайность. Кроме того, мы прихватили с собой его волшебное оружие. Какой толк от сопливого кретина, лорд Пугар?

– Ой, не скажите… В этом парне есть что-то такое этакое… сродни ситуации, в которую мы с вами влипли. Кто полезнее дураков в дурацкие времена?

– Вы играете словами, лорд Пугар, – упрекнул его сэр Годфри. – Он не только не был бы полезен, но даже помешал бы нам. Поверьте мне, я давно знаю этого юродивого. Все наши неприятности начались с того, что он не дал королеве Аландре спастись от погони. Эти времена – для героев с великим духом и стальными языками, а не для горбатых карликов!

– Ладно, посмотрим, – проворчал лорд Пугар. – Посмотрим, любезный сэр Годфри.

Рыцари постепенно углублялись в угрюмые земли пограничья в весеннем воздухе повис тягостный дух осеннего тления.

Впервые в жизни сэр Годфри Пинкхэм почувствовал неуверенность. Глядя на вывернутый горизонт, он спрашивал себя: не принесет ли этот поход ему лишь неудачу и гибель вместо чести и славы? За последние двадцать четыре часа произошли события, заставившие юного рыцаря сильно изменить взгляды на мир. Он даже начал подозревать, что его достоинство, доблесть и свершения – вовсе не центр вселенной и не пуп земли.

Но тут сэр Годфри прервал свои упадочнические размышления и приободрился.

Наверняка все это – испытание, посланное самим Господом Богом, пожелавшим проверить, достоин ли Годфри после смерти взойти на самое высокое из Его Небес вместо обычного банального местечка в раю, уготованного заурядным рыцарям без страха и упрека.

«Что ж, выбивайся из сил. Сатана! – торжествующе подумал сэр Годфри. – Я отвечу ударом на каждый твой удар!»

Холмы вокруг сменились зазубренными скалами, дорога сузилась до тесного прохода между двумя отвесными каменными стенами. На дальнем конце долины маячили мрачные признаки магической земли – низкорослые корявые деревца, жесткий вереск и заросли дрока.

Но путь к этим вратам Темного Круга перекрывало самое чудовищное и невероятное существо, какое только доводилось видеть за свою жизнь сэру Годфри Пинкхэму.

Оно было ростом в десять футов. Поначалу сэр Годфри решил, что это всего лишь некий монстр, охраняющий Темный Круг от незваных пришельцев.

Но когда существо выпрямилось в полный рост, расправило щупальца, взревело и уставилось на рыцарей глазами, налитыми кровью и ненавистью, Годфри понял, что перед ним гигантская отрубленная рука.

– Одинов вырвиглаз! – выругался лорд Пугар. – Больно уж буквальный, блин, символ!

Сэр Мяллори радостно гикнул и занес копье для броска.

– Первое препятствие на пути священного похода! – вскричал он и, пришпорив лошадь, понесся навстречу монстру. – С нами Бог! – Эхо разнесло по ущелью грохот копыт.

Два огромных пальца с неожиданным проворством перехватили копье на лету и отшвырнули его в сторону. Чудовищная ладонь накрыла незадачливого рыцаря, жадная пасть разверзлась в ее центре. Не прошло и секунды, как монстр довольно рыгнул, поглотив сэра Мяллори вместе с лошадью.

– Ой, подкачала у нас тактика, – заметила голова Пугара. – Ой, подкачала!


Глава 16


Хотя проделывать это приходилось практически каждое утро, Ян Фартинг до смерти не любил вставать на рассвете и выбираться из уютной постели. Примерно полчаса после пробуждения ему обычно казалось, что его опоили каким-то зловредным зельем, лишающим жизнь всякой надежды и радости. Хоть плачь, хоть стой, хоть падай…

Поэтому Ян с удовольствием хватался за всякую возможность отсрочить момент подъема (а сегодня такая возможность была, поскольку отец с матерью наверняка еще спали после вчерашней скромной, но праздничной пирушки).

Завернувшись в одеяла и вцепившись в свою тощую подушку, Ян размышлял о том, что переживает сейчас подлинное райское блаженство. «Будь я поэтом, – думал он, – наверняка посвятил бы этому состоянию сонный сонет. Я воспел бы скитания по берегам Леты, дремотные и сладостные объятия медлительного потока, тишайший ветерок моего дыхания, мелодичные переливы благословенной рапсодии сопения. Как приятно просто спать и ничего не делать, как чудесно, что этот абсолютный покой очищает сердце от всех мучительных воспоминаний…»

Но тут в счастливую полудрему Яна грубо вторглись какие-то резкие посторонние звуки. Издалека послышался гневный возглас и треск ломающегося дерева.

Ян повернулся на другой бок и плотнее натянул шерстяное одеяло на голову, чтобы не слышать всего этого безобразия. Если кому-то вздумалось колотить в какую-то дверь, это не должно помешать его блаженству.

Но неумолимая рука выдернула его из царства грез.

– Эй, Ян! – донесся до него отцовский голос. – Что ты наделал?

– Наделал?! О чем ты, пап?

Выудив ответ на свой вопрос не столько из слов приемыша, сколько из его голоса, мистер Фартинг указал заскорузлым пальцем куда-то в сторону входной двери.

– Там собралась целая толпа народу. Они хотят с тобой потолковать. На твоем месте я бы перекинулся с ними парой слов из окна нашей спальни. Суровые ребята. Что случилось? Ты что, вчера им всем башмаки испоганил?

Ян выбрался из-под одеял и, пошатываясь, побрел вверх по лестнице в спальню родителей. Мать уже проснулась.

– Что там за шум? – спросила она.

– Какие-то люди пришли поговорить с Яном, – ответил Соме Фартинг. – Так что же все-таки стряслось, сынок? – Сапожник почесал голову так яростно, что перхоть ливнем посыпалась из волос. – Ты что, выдурил у них лишние монеты?

Ян покачал головой, не разжимая губ.

Мистер Фартинг перевесился через подоконник и крикнул вниз:

– Эй, вы там! Кой черт сюда вас принес?

Ян осторожно подкрался к окну, чтобы взглянуть на столпотворение. На полутемной улице собралось не менее дюжины человек. В руках у них были факелы, а на лицах – зловещее выражение. Впереди стоял живодер Хэнк с перекошенной от ужаса и гнева физиономией.

– Ты его от нас не прячь, Фартинг! Мы его все равно выцарапаем! Он – настоящий колдун, мерзостный чародей, лопни его глаза! Вчера весь город видел, как он самому Черному Властителю голову отрезал – не хухры-мухры! А сегодня с самого утра земля трясется, небо растрескалось, черная тьма накрыла наш бедный Грогшир! Погибаем, без вины виноватые!

– Да! – признал Сомс Фартинг, втянув носом прогорклый воздух и окинув взглядом клочки тумана, ползущие к дому из переулков. – Похоже, что-то неладно.

Ян вздрогнул. Он попытался отступить от окна, но ноги не послушались.

Такое обычно бывало перед припадком.

– Ты ему про собаку скажи, Хэнк! – выкрикнул какой-то тип с болезненно-желтоватым лицом. – Скажи ему про беднягу Мрака!

«Мрак? – удивился про себя Ян. – Но ведь Мрака убил тот норх!»

– Сегодня утром, – сказал живодер, – ко мне в калитку стал кто-то царапаться. Я открыл и увидел только половину моего бедного песика…

«О Боже!» – только и смог подумать Ян.

– …одержимую каким-то злым духом! И дух мне говорит, что всю эту жуть на наш город накликал Ян Фартинг – вот кто! Отдай его нам, сапожник! Пускай он наведет порядок в городе, или мы сожжем его! Я всегда чуял, чем от твоего дурачка воняет. Соме Фартинг! Черная магия, вот! А теперь нам, порядочным людям, приходится расплачиваться за то, что ты приютил в своем доме это чудовище!

– Чушь и бред! – откликнулась на это Матильда Фартинг. – Они всегда недолюбливали бедного Яна. Сомс! – вполголоса добавила она, чтобы снаружи никто не услышал. – Задержи их разговором. Поспорь с ними. Главное, чтобы двери не полезли ломать. – Она схватила Яна за руку и потащила его из спальни. – Пойдем, мой мальчик. Тебе нельзя дома оставаться.

– Погоди-ка минутку, Хэнк, – сказал мистер Фартинг, сменив удивление на гнев и решимость. – В свое время ты был мастак придумывать сказки, но теперь превзошел даже самого себя!

Миссис Фартинг тем временем прикрыла за собой дверь и торопливо повела Яна по узкому коридору к лестнице, выходящей на крышу.

– Давай, Ян, вылезай на крышу и бегом к конюшням. Семь бед – один ответ.

Укради чью захочешь лошадь и беги из Грогшира куда глаза глядят.

Ян кивнул. Он лазил по этой лестнице на крышу много раз, но в основном забавы ради. Где находятся конюшни, он знал. Но ведь он никогда еще не ездил верхом на лошади, тем более на краденой. При мысли о том, что ему предстоит, он онемел от ужаса.

– Пошевеливайся, Ян. Еще не хватало, чтобы мой сын попал в лапы таким болванам!

– Я люблю тебя, мамочка, – замирающим голосом пробормотал Ян, когда руки его уже нащупывали перекладины лестницы.

– Заткнись и убирайся, иначе я заставлю тебя прихватить с собой холодной овсянки на дорогу! – со слезами в голосе прошептала Матильда. – Дуй, Ян!

Ян поднялся по лестнице и распахнул крышку люка, ведущего на крышу. Порыв холодного ветра помог ему окончательно проснуться, и тут Ян в очередной раз замер от изумления.

Все вокруг было совсем не таким, как раньше!

Темное небо, расчерченное непрестанными вспышками молний, казалось, висело вверх тормашками; между грозовыми облаками виднелись звезды вперемешку с горами и прочими обрывками ландшафта. Прямо над головой у Яна красовалась изнанка какого-то иного уровня земли, покрытая лесом, с такого расстояния похожим на ковер мха. Смотреть на это слишком долго было небезопасно для рассудка, поэтому Ян опустил глаза.

Но Грогшир был не многим лучше. В этом полумраке, с клочьями туч и едва различимыми переменами в структуре самого воздуха, он напоминал какую-то злобную пародию на привычный средневековый город. Так могло бы выглядеть какое-нибудь невеселое местечко в пригороде ада. Гигантский замок в центре города, и прежде-то не казавшийся особо симпатичным, теперь походил на изваяние из черного льда, греха и порока.

Все изменилось, запахи стали другими, вкус воздуха – тоже.

Новый порыв ветра всколыхнул одежду. «Темный Круг! – внезапно сообразил Ян. – Так пахло только в Темном Круге! Значит, катаклизм, перемешавший землю и небо, каким-то образом спустил магию с цепи, и теперь она хлынула на Грогшир, меняя все вокруг до неузнаваемости».

А те люди на улице думали, что во всем виноват Ян Фартинг. Неудивительно, что они хотят добраться до него!

– Ян! – донесся снизу приглушенный оклик матери. – Что там у тебя еще не слава Богу?

– Все! – прохныкал Ян.

Мать просунула в люк ручку метлы и подтолкнула его.

– Убирайся! Быстро, пока не поздно!

Она была права, но Ян медлил, не в силах рассудить, что лучше – смерть или этот безумный, в одночасье ставший чужим и пугающим мир. Но с другой стороны, еще вопрос, будет ли смерть похожа на сон, на уютное дремотное забытье. «Если со смертью мне повезет, как в жизни везло, – тогда совсем труба», – рассудил Ян. Так что смерти следовало бояться больше, чем всяких дурацких выкрутасов неба и земли.

Ян осторожно добрался до края крыши и перепрыгнул на соседнюю, схватившись за дымоход. Медленно, опасливо он продвигался по корявой смоленой дранке и зыбкой соломе кровель к месту, где находились общинные конюшни Грогшира.

Еще издали он услышал встревоженное ржание лошадей, почуявших в городе что-то необычное. «Может, фиг с ней, с лошадью, – подумал Ян, – лучше спрячусь где-нибудь в укромном местечке, и пускай Хиллари обо мне заботится».

Но он тут же вспомнил, что Хиллари теперь обижена на него. Возможно, она не захочет больше иметь дела с этим жалким полутрупом. Да и толпа скоро разрастется и начнет прочесывать грогширские трущобы. Нет, надо оказаться от них как можно подальше. Мама права. Побег – его единственный шанс на спасение, и вся его надежда – конюшни.

Проникнуть через крышу конюшен внутрь было невозможно, поэтому Ян спрыгнул на землю и заглянул в окно. К счастью, конюхов внутри не оказалось; в полумраке виднелись только силуэты лошадей.

Ян открыл окно, неуклюже перевалился через подоконник и плюхнулся на кучу сена. Поспешно поднявшись и отряхнув солому с одежды, он двинулся к ближайшему стойлу. Там стояла гнедая кобыла с роскошной рыжей гривой; прежде Ян уже встречал ее на улицах. Это животное чем-то привлекало его. Если уж красть, то красть то, что нравится.

Кобыла тоже, по-видимому, узнала Яна, припомнив лакомые кусочки, которыми тот иногда угощал ее. Ян всегда испытывал к животным большую приязнь, и теперь ему впору было благодарить себя за это полезное свойство.

Хотя Яну в жизни не приходилось собственноручно седлать и взнуздывать лошадей, он видел, как другие делают это, и помнил последовательность. Кобыла терпеливо ждала, пока Ян прилаживал ей на спину седло в тусклом свете, слабо сочившемся с улицы через окно.

Ян открыл дверь. С восточной стороны, где стоял его дом, донеслись приближающиеся голоса. Надо было поспешить.

Из– за невысокого роста Яну было трудно взобраться на лошадь. Он подтащил к кобыле лесенку. Но и оказавшись в седле, он чувствовал себя крайне неуверенно: ему казалось, что в любой момент он может свалиться. Все наездники, которых Ян прежде видел, на посторонний взгляд не испытывали никаких затруднений в верховой езде… но для Яна это было не так-то просто!

Он пригнулся и вцепился лошади в гриву, пытаясь направить ее на запад, прочь от голосов толпы и от границы Темного Круга.

– Давай, дружище, – дрожащим голосом прошептал он в ухо лошади. – Поторопись, только не сбрось меня ненароком.

Лошадь громко фыркнула, закатила глаза и поднялась на дыбы, едва не уронив Яна на землю. А в следующую секунду она уже мчалась галопом к востоку, навстречу толпе!

– Нет! – заорал Ян. – Не-е-е-ет!

Он изо всех сил натянул поводья, но безрезультатно: лошадь, по-видимому, твердо решила доставить Яна прямо в лапы его врагов. Перед внутренним взором бедняги пронеслись чудовищные видения своей печальной и скорой на расправу судьбы, и он застонал от гнева и досады.

Кобыла во весь опор неслась по темной улице, прямо туда, где горели факелы.

– Вот он! – крикнул кто-то.

– Вот этот мерзкий колдун!

– Хватай его!

– Смерть колдуну!

– На костер его!

Эти милые возгласы сопровождались жаром огня от факелов и зрелищем протянутых рук и злобно искаженных лиц. Волна чужой ненависти захлестнула Яна.

Это было чистой воды безумие. Яну казалось, что его вот-вот сорвут с седла и потащат на костер или растерзают прямо на месте. Лошадь рвалась вперед, сквозь толпу, расшвыривая в стороны разъяренных горожан. Ян тихо захныкал.

«Неужели это конец? – пронеслось у него в голове. – Неужели эти люди, с трудом терпевшие всю жизнь мое существование, наконец решились дать волю своей злобе?»

Лишь отчаяние и ужас заставляли Яна по-прежнему цепляться за лошадь. Ведь иначе он просто свалился бы под ноги толпе, добровольно принеся себя в жертву…

Да, жертва… Интересно, прекратится ли все это, если он пожертвует собой?

При этой мысли паника в его душе на мгновение улеглась, и в ушах Яна Фартинга внезапно зазвучала прекрасная мелодия, навевающая безмятежное спокойствие…

…А в следующий момент лошадь каким-то чудом прорвалась мимо жадно протянутых рук, прибавила скорость и помчалась по улице, прочь от пылающих факелов, к окраине Грогшира.

– На коней! – крикнул кто-то.

– Нельзя его упускать! – раздался другой вопль. – Не пускайте его в Круг!

Тогда вообще кранты!

Круг! Ну да, конечно! Лошадь неслась галопом прямо к границе Темного Круга!

Вернее, к тому месту, которое было Темным Кругом до наступления всех этих странных и чудовищных перемен.

– Нет! – завопил Ян Фартинг своей кобыле, снова натягивая поводья. Ветер свистел у него в ушах. – Ты не туда скачешь! Там еще опаснее!

– Прости меня, Ян Фартинг, – ответила лошадь, – но там ты сейчас нужнее.


Глава 17


Июньские напевы рун! – прошептал камешек на ухо Аландре. – Увидишь много новых лун!

Алебастр, цепко держащийся за седло, приподнял голову и пригладил лапами усы.

– Ну и что они говорят? – поинтересовался он. Норх, пребывавший в последнее время в сквернейшем настроении, придержал лошадь королевы, со свирепым подозрением и недоверием вглядываясь в изменившийся ландшафт.

– Недолго длится мой напев, – продолжала руна, – об участи прекрасных дев.

Аландра взглянула на кота.

– Это Болванка, руна Путаницы. Они мне ее всегда подсовывают, когда хотят подумать. Впрочем, им есть о чем поразмыслить, и винить их не стоит. – Аландра пожала плечами. – Во всяком случае, эта маленькая негодница забавна.

Они ехали уже целый час, и, несмотря на красочное утро и перемены, произошедшие в окружающем мире, отношения между членами отряда возвращались в привычную колею.

– Верните ее на место и возьмите другую, – посоветовал кот. – Может, они уже что-нибудь надумали. Я дал им всю известную мне информацию о Кроули Нилреме. Сказать по правде, я жалею, что не обращал должного внимания на занятия этого чародея.

– Вся эта белиберда с игрой довольно занимательна, – отозвалась Аландра, – но, честно говоря, мне трудно вообразить себя какой-то там фишкой на гигантской игральной доске. Роль жертвы магических манипуляций мне как-то не импонирует…

Аландра снова передернула плечами. – Ну да ладно. Судя по твоим словам, я по крайней мере очень значительная фишка.

– Ключ, – напомнил ей Алебастр. – Хотя кто его разберет, что это значит. С моей точки зрения вы – вполне нормальная примадонна… я имею в виду, привлекательная и смышленая юная леди, – пояснил Алебастр, поймав себя на анахронизме.

– Ох, Алебастр, но я заслуживаю куда большего! – жалобно воскликнула Аландра. – Я ведь совершенно своеобычная, удивительная личность! Я красивая!

Разве ты не считаешь меня красавицей. Алебастр?

– О, конечно, считаю, госпожа. Кроме того, вы беспредельно скромны.

– Да, я всегда так думала. И еще я очень добрая. Мой отец часто так говорил. Ох, Алебастр, как я скучаю по папочке! Он был самый замечательный на свете человек! Второго такого уже не будет! Вообще-то мужики – грязные свиньи, но отец был другим. Ни один мужчина не добьется моей любви, если хотя бы не попытается сравниться с достоинствами моего отца! Знаешь, котик, эти самые мужские особи не многим лучше того уродливого дурака, который напугал Крекера и помешал мне бежать! Мрак!

– Хм-м-м… Госпожа, позвольте указать вам, что в настоящий момент в Ткани Бытия происходят очередные перемены, – заметил Алебастр. – Даю усы на отсечение. Ведь вам известно, что я сыграл не последнюю роль в этой катастрофе.

– Что-то я никак не могу до конца поверить во все эти россказни насчет игры, – сказала Аландра. – Впрочем, Алебастр, если тебе угодно видеть вещи в таком свете, я не возражаю.

– Каждому – свое, госпожа, – уклончиво ответил кот. – Вы не попробуете еще раз обратиться к рунам?

– О да, как же я могла забыть?!

Аландра вернула испещренную трещинами Болванку к ее подругам и несколько раз встряхнула мешочек, чтобы руны как следует перемешались.

Из мешочка послышались сдавленные возгласы.

– Заткнитесь! – велела Аландра. – Ну, что вы там надумали? – Она запустила пальцы в мешочек и достала руну.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Алебастр, пытаясь заглянуть в ее ладонь.

Аландра была потрясена.

– Это совершенно новая руна! – воскликнула она. – Ничего подобного прежде не случалось!

– Госпожа, сегодня у нас было уже много сюрпризов, – промурлыкал кот с легким смешком.

– Я даже не знаю, как ее зовут!

– Почему бы не спросить?

Рисунок на руне состоял из трех параллельных линий с двумя маленькими крапинками под ними.

– Кто ты? – спросила Аландра, поднося камешек к уху. Ее барабанная перепонка сотряслась от оркестровой музыки.

Аландра потрясла руну в кулаке, и музыка сменилась голосом, бормочущим на незнакомом языке:

– Вы что, ребята? Решили съехать с катушек за компанию со всей Вселенной?

Аландра снова опустила руку в кошелек и достала Орату, говорившую так громко, что прикладывать ее к уху не было нужды. Ее слышал даже Алебастр.

– О великая и славная королева, поистине в этом-то все и дело. С этой точки зрения новая руна совершенно адекватна, хотя мы, признаться, понятия не имеем, откуда она взялась. Она просто оказалась среди нас, вот и все! Мы не имеем представления, каково ее предсказательное значение, но Ай-кью – наша умная, сообразительная подружка, помните? – так вот, Ай-кью утверждает, что Райдио каким-то образом подхватывает звуки, носящиеся в воздухе совершенно беззвучно, и наделяет их голосом. Ай-кью у нас, конечно, не без странностей, но мы вместе учились в Рунной школе, поэтому не можем не доверять ей. Но что касается места всего происходящего в общем плане, мы не можем сказать ничего определенного. Впрочем, как вы верно подметили, творится нечто небывалое.

– Ох, спасибо, ох, удружили! Без вас бы я никак не догадалась! – язвительно фыркнула Аландра. Она повернулась к Алебастру. – Хочешь – верь, хочешь – не верь, но эти тупицы абсолютно ничего не смыслят в обыденных делах.

Впрочем, ладно. Боюсь, я слишком многого от них требую. В наши дни порядочная девушка уже не может положиться…

– Минутку, – прервал ее Алебастр. – Достаньте-ка эту Райдио еще раз!

Возможно, в этих беззвучных звуках окажется что-то интересное. По крайней мере это поможет нам скоротать время.

Аландра пожала плечами.

– Ладно. Почему бы и нет? – Она достала руну. – Вот, слышишь?

Руна, словно по команде, зазвучала громче. Сперва послышалась какая-то диковинная музыка, затем заговорил мужской голос на языке, который Аландра понимала.

– …из бюро духовных поисков сообщают: в районе Эринн потерялось пятнистое привидение, координаты по Сети 46х, 56у, 84г. Лепреконский патруль уже приступил к розыскам. Просим всех сочувствующих присоединяться. Привидение весьма достойное, звать Шеймус, без его флейты в баре «Террариум» – ни сесть ни встать, так что, сиятельные сиды-из-под-Холма, если Шеймус у вас, отпустите его домой! Не то вам же хуже будет!

…А теперь новости из отдела здравообороны. Предлагаем вашему вниманию эксклюзивное интервью с чрезвычайно важной персоной, выступающей от лица дирекции Инфернета. Поступили сведения, что Магическая Сеть поражена новым вирусным заболеванием, услышать о котором не мешает всему сексуальному большинству наших слушателей. Да-да, вы угадали, с вами будет говорить мистер Том Озабоченски из… ох, ребята, ну и имечко у этого мира… из Одногоместа.

Привет, Томми, малыш!

– Не могу поверить, что я здесь.

– Я тоже, Томми. Ну, ты и шутник! Как себя ощущаешь?

– Едва-едва.

– Я уже обратил внимание на твои стиснутые челюсти, Томми. Тебя так выводит из себя эта злосчастная болячка?

– Не просто болячка, а герпес-два.

– Это как, старая сказка на новый лад?

– Ну ты, ваще, нашел повод для шуток, козел! Я ему серьезно…

Аландра сунула руну обратно в мешочек.

– Не думаю, что мне хочется слушать об этом заболевании.

– Аландра, – сказал Алебастр, – у вас, случайно, нет при себе такой травки… котовик кошачий называется?

– Приятно на минутку-другую окаменеть, верно? – заметила Ората, которую Аландра так и оставила лежать у себя на коленях. Принцесса поспешно вернула руну в мешочек.

– Нет, котовика кошачьего нету, Алебастр, – ответила она коту, погладив его по шерстке свободной рукой. – Может, мы найдем его по дороге, в лесу.

Похоже, здесь растут все мыслимые и немыслимые травы.

– Давно хотел посмотреть вблизи на эту травку, – пояснил Алебастр. – Похоже, я попал на правильный уровень, где можно познакомиться с жизнью со всех сторон.

– Ты никогда не гулял в лесу. Алебастр?

– Честно говоря, не припомню. Большинство моих сознательных воспоминаний связано с особняком Кроули Нилрема.

– А ты вспомни, что было раньше. Быть может, тебе удастся обнаружить среди своего опыта что-нибудь, что сможет помочь нам.

Алебастр зажмурился и сосредоточился.

– Нет, – сказал он наконец. – Ничего не помню. Только мурашки по коже.

– Попытайся еще, – подбодрила его Аландра. – Кто его знает, вдруг получится?

Отряд продвигался все дальше среди неузнаваемо преображенного ландшафта, проезжая сквозь сумерки, полуночи и полдни, сменявшие друг друга с невиданной частотой. Аландра выросла в Темном Круге и привыкла к переменчивости его магической природы, к его абсолютной непредсказуемости. Но сейчас, после катаклизма, привычные странности уступили место странностям престранным. Воздух был напоен чувством наслаждения, граничащим с болью, предвкушением новых возможностей, готовых в каждую секунду рухнуть во прах, и благостным добром в ярких перьях злодейства.

Как и положено, первое же существо, попавшееся на пути отряда, оказалось воплощением именно такого сочетания чувств.

– О небо! Это дракон! – с ужасом воскликнула Аландра, когда существо поднялось на задние лапы, загораживая проход. Грызноклык и Гробонос выхватили мечи из ножен.

– Погодите, прошу вас! Поймите меня правильно, – сказало существо, выпрямляя спину и разворачивая широкие кожистые крылья. – Я не дракон. Я – дракун. Видите ли, мой отец был великаном… боюсь, не самым умным представителем своей породы… так что считать меня чистокровным драконом невозможно.

Аландра, оправившись от первого потрясения, поняла, что существо говорит правду. Хотя он обладал всеми признаками драконов – крыльями, хвостом, когтями и тому подобным, – черты его внешности чем-то напоминали человеческие. Морда его была короткой, хвост – не особенно большим, когти почти не отличались от обычных длинных пальцев. На существе были шляпа, рубаха, куртка и брюки, а глаза его, хоть и с бильярдные шары величиной, светились умом и юмором.

– Мне показалось, что вы, ребята, не прочь подраться, – обратился дракун к норхам. – Но можете расслабиться. Ни к чему быть агрессивным, когда ты такой крупный.

– Мы не простые драчуны, – обиженно сказал Грызноклык. – Мы представители благороднейшего отряда норхов – расы, некогда владевшей всем миром. Мы происходим из гордого аристократического рода и никому не спускаем оскорблений, от кого бы они ни исходили.

– Хм-м-м… Тонкие, ранимые натуры, м-да… – заметил их хвостатый собеседник. – Что ж, я не отниму у вас много времени. Видите ли, я как раз вышел прогуляться… мой дом там, на вершине горы… ну вот, я вышел – и бац! – мир перевернулся вверх дном. Все точь-в-точь по Вагнеру. Началась такая тряска, что я рухнул с неба, как камень, и очнулся здесь всего пару минут назад. Вы не подскажете мне, что произошло? Все это положительно действует на нервы. Не сомневаюсь, что мои домочадцы пожелают узнать, кто превратил наш скромный и уютный волшебный мирок в… – дракун огляделся по сторонам, подыскивая подходящее слово, -…в сумасшедший дом?

И тут Аландре пришла в голову отличная идея. Она улыбнулась со всей подвластной ей ослепительностью, ласково взглянула на дракуна своими прекрасными голубыми очами и произнесла голосом, похожим на воркование матери над младенцем:

– Милый, добрый дракун! Вы так прекрасны! В жизни не видела никого красивее! А ты, Алебастр?

– О да, госпожа, мне тоже не доводилось встречать настолько симпатичного молодого человека!

– Готова поспорить. Алебастр, что этого великолепного принца среди дракунов ждет не дождется в его роскошном замке прекраснейшая из девственниц.

Дракун слегка покраснел от удовольствия.

– Ну, мадам, сказать по правде, это не совсем так. Видите ли, я холостяк, и хотя мои домочадцы – довольно разношерстная компания, прекрасных девственниц среди них нет.

– Подумать только! Ни одной девственницы! – возмутилась Аландра. – Как же вы живете, не имея возможности хотя бы время от времени испытать радость девственного поцелуя в вашу прелестную зеленую щечку?

– В общем-то не так уж плохо, хотя идея соблазнительна…

– Прочь с дороги, скотина! – рявкнул Гробонос. – Нам пора в путь! – Норх искоса бросил на Аландру свирепый взгляд. – Да вы со странностями, о королева!

Флиртовать с животным… фи!

– Нет, правда он мне очень понравился! – с лучезарной улыбкой возразила Аландра. – Неужели вы хотите доставить своему повелителю его королеву в полном расстройстве чувств? Если вы не станете мешать мне, я смогу рассказать лорду Моргшвину о том, как мы встретили восхитительного дракуна и поболтали с ним по душам. А скажите мне, любезный дракун…

– Принцерюш, мадам, – учтиво подсказал ей дракун.

– Хорошо, Принцерюш. Какое чудесное имя! Знаете, Принцерюш, вы просто лакомый кусочек, и мне ужасно подумать, что вы проводите унылые дни без поцелуев прекрасных девственниц. Но, к счастью, я девственница и могу исправить эту ошибку судьбы, сделав вас абсолютно довольным жизнью и полноценным дракуном!

– О королева, – проскрежетал Грызноклык, поднимая меч. – Не надо…

Гробонос попытался остановить ее жестом.

– Мы не можем допустить этого, о королева. Подходить близко к такому чудовищу – смертельно опасно. – Он натянул кожаный поводок, напоминая Аландре о том, что она все еще пленница.

– Девственница? – возбужденно переспросил дракун, вытаращив глаза и выпустив из ноздрей облачко пара. – Да еще такая красивая! Красота и девственность – чрезвычайно редкое сочетание, и, признаюсь, мысль о поцелуе такой прекрасной дамы вызывает в моей груди страстное томление. Любезный норх, вы не позволите этой леди…

– Ни с места, негодяй! – грозно прорычал Гробонос. – Мы поклялись защищать эту леди!

– Ох, какая чушь! – воскликнула Аландра. – Ох, как они мне надоели!

Подумать только, передо мной стоит прекраснейший из дракунов, жаждущий моего поцелуя, а у меня нет возможности исполнить свою мечту! – Она вздохнула, вызывающе всколыхнув грудью. – О, сколько раз мне грезилось, как очаровательный дракун несет меня на крыльях в свой замок и осыпает меня с головы до ног старинными сокровищами! Но, увы, в этой скучной действительности нет места для страстных мечтаний и грез!

– Госпожа, что вы делаете? – с ужасом прошептал Алебастр, встопорщив усы.

Крылья дракуна затрепетали от вожделения, по лицу пробежала судорога страсти.

– Какая восхитительная девственница! – проговорил он. Врожденные животные инстинкты заставили его сбросить маску церемонной учтивости. – Какие прелестные ручки и ножки, какой нежный аромат! – При виде обнаженной ножки, которую Аландра провокационно выставила из-под платья, из уголка его рта закапала слюна.

– Королева, – напомнил ей Грызноклык, – нам пора ехать. Прекратите этот позорный спектакль!

Но ухищрения Аландры уже сделали свое дело. Принцерюш алчно фыркнул и возбужденно затрясся.

– Я должен получить свое! – заявил он. – Свой поцелуй! Тысячу поцелуев!

В ответ на это Аландра послала дракуну первый поцелуй – воздушный. Норх свирепо дернул ее за поводок. Дракун снова пыхнул паром – на сей раз грозно и всерьез.

Все произошло так быстро, что Аландра даже удивилась, хотя именно на такой исход была рассчитана ее игра. Дракун подпрыгнул, как кузнечик, и метнулся к Аландре. Одним ударом когтей он разорвал поводок, другим – повалил Гробоноса на землю. Удовлетворенный этим бескровным результатом побоища, он сдернул Аландру с лошади и прижал ее к груди со странной смесью вожделения и нежности.

Алебастр изо всех сил вцепился в платье принцессы.

Грызноклык пытался повернуть свою лошадь, чтобы принять участие в сражении с чудовищем. Но грузный норх оказался слишком неуклюж и медлителен: дракун уже поднялся в воздух, развернув могучие крылья.

Они поднимались все выше и выше. Алебастр верещал от ужаса, да и у Аландры слегка закружилась голова. Внизу, на земле, остались обезумевшие от ярости норхи, бешено размахивающие бесполезными теперь мечами и изрыгая проклятия, которых уже не было слышно в шуме дракуньих крыльев, рассекающих воздух.

– Ох, даже не знаю, как вас благодарить! – радостно обратилась Аландра к своему спасителю. – Эти мерзкие вонючие твари держали меня в плену и везли меня туда, куда мне ехать ужасно не хотелось! А вы показались мне таким храбрецом, мой учтивый и любезный дракун! Я сразу поняла, что вы спасете меня! А теперь не будете ли вы так добры, не отнесете ли вы меня и моего милого Алебастра к границе, где меня ждет мой нареченный спаситель, прекрасный рыцарь сэр Годфри?

Я вознагражу вас самыми чудесными девственными поцелуями, на какие только может надеяться ваше гордое и благородное сердце!

– Ах, моя сладкая ягодка! – отозвался дракун. На голову Аландре упала капля жадной слюны из огромной пасти. – Теперь, когда ты наконец оказалась у меня в руках, я никуда не отпущу тебя. Я отнесу тебя в мою горную твердыню, где ты будешь дарить мне поцелуи без конца, и мы наконец заживем счастливо. Ох, погоди, увидишь, как обрадуется Элисон, когда увидит тебя! Ио-хо-хо! Отныне я не одинок!

– О Боже, – прошептала Аландра. – Мне страшно, Алебастр! Похоже, я немного просчиталась.

Вместо ответа Алебастр тихонько всхлипнул.

*** 


Пока продолжалась головоломная скачка по полям и равнинам Грогшира, Ян Фартинг то и дело пытался вновь заговорить с духом, овладевшим гнедой кобылой, но животное больше не отвечало ему.

Вскоре знакомые места закончились, Яну в лицо ударил колючий холодный ветер, и он всерьез задумался: не спрыгнуть ли ему с седла? Но два соображения остановили его порыв.

С одной стороны, лошадь мчалась невероятно быстро… Ян вообще не видел раньше, чтобы лошади скакали с такой скоростью. Впрочем, раньше он никогда не ездил верхом, поэтому, возможно, его впечатления объяснялись просто сменой точки отсчета. И все же мысль о том, чтобы спрыгнуть с несущейся во весь опор кобылы, показалась ему идиотской. При его-то везучести Ян Фартинг наверняка сломает шею.

Но даже если он останется цел и невредим, существует второе обстоятельство: за ним гонится обезумевшая от злости толпа. Пешком ему не уйти от преследователей и не выбраться из этой незнакомой местности.

Так что единственное, что оставалось, – продолжать цепляться за гриву лошади, куда бы она его ни несла.

Момент едва ли подходил для тщательного обдумывания ситуации, но о словах, которые сказала лошадь, Ян просто не мог не размышлять.

Интересно, где это он нужнее? И кому? От этой странной фразы так и разило неумолимым предопределением. Чушь какая-то… Дело не в том, что он не верил в предопределение… просто он не считал себя настолько важной фигурой в расстановке сил.

Но, с другой стороны, учитывая то дурацкое направление, в котором теперь разворачиваются события, могла произойти очередная ошибка. И дивиться тут нечего.

Яну вдруг представилось, что, когда он окажется перед Господом Богом на Страшном суде, его наверняка отправят в какой-нибудь нижний ярус меж Чистилищем и Раем – чисто по невнимательности. Не такая он важная персона, чтобы устраивать ему тщательную проверку по Книге Судеб, да и вообще чтобы им занимался сам Господь Бог. Скорее всего какой-нибудь заскорузлый чиновник из затхлого кабинета пролистает его жизнь, подсчитает затраты на отправку этого ничтожества в ад – и решит, что нечего зря тратиться. И если Яну Фартингу и впрямь суждено оказаться в раю, то не в порядке воздаяния за добрые дела, а просто потому, что и жителям небес время от времени надо чинить башмаки.

Предпринять Ян не мог ничего. Он мог только держаться в седле изо всех сил и надеяться на лучшее. Иногда Яну казалось, что ему и в самом деле нужно двигаться в том направлении, куда толкает судьба, причем не тупо, а сознательно.

Но, увы, подпрыгивая на трясучей лошадиной спине и мчась во весь опор навстречу верной гибели, Ян Фартинг не мог выбирать. Ему оставалось только смириться.

Если Грогшир превратился в такой кошмар, то что же ждет его внутри Круга?!

Какие монстры выбрались из-под этой магической земли? Вспомнить только, что было в прошлый раз!

Ян уже сам не помнил, сколько он скачет на одержимой черт-те кем лошади.

От всего мира остались лишь запах лошадиного пота, привкус страха во рту и чехарда красок и теней, проносившихся мимо него сплошной лентой.

И вдруг Ян обнаружил, что находится в проходе между двух скал. Лошадь остановилась так внезапно, что лишь цепкие пальцы помогли наезднику удержаться в седле и не полететь кувырком.

Затем Ян услышал голоса. Какие-то люди кричали и спорили. Вокруг кто-то толпился. Но у Яна так кружилась голова, что он не мог ничего понять. Ему казалось, будто Вселенная вертится вокруг него как сумасшедшая.

– Ну и ну! – воскликнул кто-то. – Посмотрите, кто к нам приехал!

– Эг-хм-м… – выдавил из себя Ян Фартинг.

– Ну что, поможем ему спешиться? Наверняка он решил осчастливить нас своей силой и мужеством, но после быстрой скачки выглядит он как-то неважно. Ты очень торопился, Ян Фартинг? Тебе так не терпелось продемонстрировать нам свои таланты?

Ян пытался понять, кто с ним говорит, но перед глазами у него все расплывалось.

Сильные руки подхватили его, сняли с седла и поставили на землю.

– Отлично, Ян Фартинг! Ты действительно отважен и благороден, и остается лишь пожалеть того, кто в этом усомнится. Дружеский хлопок по плечу едва не повалил Яна наземь.

– Дайте ему этот волшебный меч, – произнес другой голос. – Может, хоть это поможет. Он вроде бы умеет с ним обращаться.

«Меч? Зачем?…» – ошеломленно подумал Ян.

– Чудесная идея. Рональд, мальчик мой, похоже, он у тебя в сумке. Да, спасибо, приятель. Вот, Ян, держи!

В руку ему сунули цилиндрик. Ян уже достаточно пришел в себя, чтобы сообразить: это – та самая штуковина, которую он подобрал на ярмарке. Та самая, которую Пугар, перед тем как лишился головы, назвал Пером, Что Сильнее Шпаги.

Ян почувствовал, как две пары рук нетерпеливо подталкивают его в спину.

– Эй, что вы делаете? – крикнул он, все еще не слишком твердо стоя на ногах, чтобы оказать сопротивление. Он с трудом повернул голову. В глазах у него уже прояснилось настолько, чтобы разглядеть одного из толкавших его людей.

Годфри Пинкхэм!

– Годфри! – воскликнул Ян. – Что ты делаешь?

– Вижу, ты рад нашей встрече, Ян Фартинг! Все мы просим тебя, приятель, показать нам хотя бы частицу той доблести, которую ты проявил вчера. А если у тебя больше не осталось ни крошки за пазухой… что ж, ребята, думаю, мы не много потеряем, верно?

За спиной бедняги, угодившего в очередной переплет, раздался хор согласных возгласов.

Ян понял, что наткнулся прямо на спасательный отряд, отправившийся на выручку принцессы Аландры. Но что хотят от него эти рыцари?

Не особенно церемонясь, два рыцаря подтолкнули Яна к скалистому проходу.

Ян споткнулся, упал ничком и закашлялся.

– Поднимайся, Ян Фартинг, иначе тебе придется об этом пожалеть! – прикрикнули на него. – Мы больше не потерпим твоей притворной трусости, простачок ты наш! Арбалет сэра Мортимера стреляет очень точно, и если ты вздумаешь снова прикинуться трусом, он пустит его в ход. Покажи нам, как сражаются настоящие герои, Ян! А мы поглядим, чего ты стоишь на деле!

Ян оглянулся и увидел, что один из рыцарей действительно держит в руках арбалет.

Но зачем они толкают его в эту каменную теснину? Ответом на этот вопрос стал хриплый громкий рев. Услышав его, Ян едва не выпрыгнул из собственных башмаков. Он в ужасе обернулся и увидел отряд рыцарей, торопящих его на бой.

Чудовище было совсем рядом – ярдах в десяти. Оно не приближалось к рыцарям, хотя, судя по всему, ему этого очень хотелось. Похоже, что кто-то обязал его стоять на страже у входа в Круг.

Толстые узловатые отростки-пальцы пульсировали пурпурными венами. Волосы, покрывавшие тело чудовища, были испачканы кровью – голубой, рыцарской. И лишь жалкие красные капли виднелись в тех местах, куда попали стрелы, которыми рыцари пытались сразить этого свирепого часового. Белесые глаза твари, глядевшие из кончиков двух пальцев, горели совершенно осмысленной ненавистью.

Эти глаза узнали Яна Фартинга. А потом Ян Фартинг понял, кто перед ним.

– О Боже мой. Господи! – только и смог простонать он. Это была гигантская волосатая рука – та самая, которую он отрубил у норха, утонувшего в трясине! Но как она смогла выжить? Как ее угораздило вырасти до таких размеров?!

– Ян Фартинг! – проговорила рука при помощи ротового отверстия, даже издали явственно различимого в середине ладони. – Иди сюда! Ужинать охота!!!

Охваченный ужасом, Ян повернулся. Как обычно, инстинкт подсказывал ему бежать без оглядки.

Но первое, что он увидел, – нацеленный на него арбалет.

– Нет-нет, Ян, – остановил его сэр Годфри. – Похоже, ты недопонял. Ты здесь затем, чтобы сражаться, а не поджимать хвост.

Ян взглянул на Перо, дотронулся до пупырышка. Из отверстия выскочило удивительно острое тонкое лезвие. Казалось, оно светилось каким-то собственным, внутренним сиянием.

– Но послушай, Годфри! – запротестовал Ян. – Нападать на эту тварь – чистой воды самоубийство.

– У тебя нет выбора, Ян Фартинг. Если ты хочешь поехать с нами, тебе просто придется очистить путь от этого монстра.

Спорить с Годфри не было смысла: рыцарь все равно не понял бы ни единого слова!

Ян попытался сглотнуть слюну и обнаружил, что не может. Во рту у него пересохло от страха. Он повернулся к чудовищу лицом и подумал: "Что бы я ни сделал, мне предстоит умереть. Наверное, лучше умереть храбрецом, чем трусом.

Хиллари была права. Даже если во мне нет настоящей отваги, зато достаточно пустого места, чтобы заполнить его хотя бы видимостью мужества".

Ян нерешительно шагнул вперед, сжимая в руке меч.

Чудовище заворчало, пальцы его начали гротескно извиваться, словно осьминожьи щупальца.

Ян, весь дрожа, отскочил назад.

Все это было совершенно бессмысленно! Горбатый калека никогда не сможет победить такого монстра, даже если дать ему в руки волшебное оружие!

– Годфри! Прошу тебя, не заставляй меня сражаться с этой тварью! – со слезами в голосе воскликнул Ян. – Должен быть какой-то другой способ с ней разделаться!

– Что ты там бормочешь, Ян Фартинг? – переспросил сэр Годфри Пинкхэм. – Я тебя не понимаю. Хватит дурака валять, покончи с ней – и все! Или ты убьешь ее своим перышком, или она сожрет тебя и отравится!

На мгновение страх в душе Яна уступил место ярости. Сейчас он покажет этому надменному ублюдку, чего он стоит!

Со свирепым воплем Ян бросился к чудовищу, отчаянно прихрамывая и вытянув вперед руку с мечом.

Один из гигантских пальцев качнулся навстречу клинку, слегка дотронулся до него – и Ян кубарем полетел в сторону, ударившись о скалу. Каким-то чудом ему удалось удержать в руке меч, не напоровшись на него.

Он поднялся со стоном, трясясь от мысли, что чудовищная ладонь вот-вот прихлопнет его как муху.

Но тварь не шевелилась. Судя по всему, ее вполне устраивала оборонительная позиция вне досягаемости рыцарских арбалетов.

– Не очень-то умно, Ян Фартинг, – раздался вдруг странно знакомый голос.

Ян рывком обернулся.

– Кто это сказал?

– Я! Ну и дурень же ты!

Казалось, голос идет изнутри его собственной головы – точь-в-точь как во время сражения с норхом.

– Кто ты? – в отчаянии спросил Ян.

– Это ты должен понять сам, друг мой, – ответил внутренний голос. – Пока что предлагаю тебе просто принять мой совет и не пытаться вступать с этим монстром в ближний бой. Для этого ты еще не вышел на нужный уровень. Максимум, на что тебя хватит, – поцарапать этому чудищу палец, прежде чем оно тебя проглотит.

– Великолепно! – возмутился Ян. – Так что же мне делать?

– Ну вот еще! Теперь он говорит сам с собой! – выкрикнул Годфри. – Задай этой скотине трепку, Ян! Аландра все дальше с каждой минутой! Изруби его на клочки, иначе мы ему тебя скормим!

– Магия Пера сильнее здесь, на границе Круга. Возможно, существуют другие способы использовать ее. Попробуй – и увидишь, – продолжал внутренний голос.

Ян еще раз надавил на шишечку. Сверкающее лезвие втянулось обратно.

– Ну а теперь что?

– Не знаю, – признался внутренний голос. – Я же не всезнайка! Попробуй что-нибудь написать.

– Да уж! Ты думаешь, эта тварюга сдохнет, если пририсовать ей усы?

– Нет, писать надо не на ней, а на себе.

– Но что писать?

– Не знаю. Можешь написать у себя на ладони «рука-чудодейка».

– Ты, должно быть, шутишь!

– Послушай, в прошлый раз я ведь тебя не подвел, верно?

Попытайся – хуже не станет.

Ян взял Перо и написал эту нелепицу на левой ладони.

– Отлично! А теперь направь указательный палец на монстра и сожги его магическим лучом! – распорядился внутренний голос. Ян повиновался, направив палец прямо на пасть чудовища.

– Огонь! – скомандовал он. Но ничего не произошло.

– Знаешь, и на меня проруха бывает, – извиняющимся тоном проговорил внутренний голос. – Но в этом Пере наверняка есть что-то особое.

– Слушай, нет у меня времени выяснять это опытным путем! – заявил Ян, чувствуя, что стоит уже на грани паники. – Я попал между молотом и наковальней!

Ответа не последовало. Внутренний голос исчез. Черт возьми, зачем было столько времени говорить с самим собой? Первый признак умопомрачения!

Впрочем, какая разница – умирать в здравом уме или в нездравом?!

От этой мысли голова немного прояснилась. Если умирать все равно придется, можно и поэкспериментировать перед смертью.

Ян снова надавил шишечку Пера, и опять выскочил клинок. – Ну что ж, лапочка, – вполголоса обратился Ян Фартинг к чудовищной руке, сделав шаг вперед. – Посмотрим, как тебе это понравится…

Монстр разинул пасть и взревел.

Ян остановился и что было силы метнул Перо в его раскрытый рот.

Тварь захрипела от боли и попятилась, бешено размахивая всеми пятью пальцами.

– Быстрее! – завопил Ян. – Тащите сюда свои арбалеты!

Дайте мне другой меч! Я ранил эту пакость!

– О Боже! – задохнулся от изумления Годфри Пинкхэм. – Я стал понимать, что говорит этот недоносок! Эй, парни, делайте, что он сказал! У кого есть лишний меч? – Кто-то передал ему оружие. Годфри подбежал и вручил его Яну. – Неплохо, Ян! Я всегда подозревал, что в тебе есть что-то эдакое!

Ян неожиданно для самого себя расплылся в улыбке, увидев, как два арбалетчика бросились мимо него вслед за чудовищем. Он взял предложенный меч и тоже двинулся за раненой ручищей.

Удивительно, но он даже не запыхался. Почему-то он почувствовал себя сильнее.

Очередная стрела со свистом вонзилась в волосатую плоть чудовища. Монстр дико взвыл. Пошатываясь, он неуклонно пятился в сторону открывающейся сразу за ущельем поляны.

Заразившись всеобщим воодушевлением, Ян поднял меч и уже бросился было добивать чудовище, но голос, раздавшийся из центра огромной ладони, заставил его застыть на месте.

– Остановись, Ян Фартинг, – пробулькал монстр, сплевывая кровь. – Не бей меня больше. Ты меня и так уже убил.

Я хочу поговорить с тобой.

– Что ж, отлично, – ответил Ян, но меча не опустил. – Что ты хочешь мне сказать?

– Гончие ада спущены с цепей. Игры Рока зловеще гудят безъязыкими колоколами! На каждую загадку найдется простой ответ. Верь лишь тому, кто вкладывает всю душу в поиски цели, ибо смерть – единственная истинная Судьба.

Силы, вырвавшиеся сегодня на свободу, темнее и страшнее, чем ты можешь предположить.

Гигантская рука согнулась пополам и испустила дух.

– Приятное сообщение, нечего сказать! – заметил Годфри. – Ну что ж, ты хорошо потрудился, Ян Фартинг. И… Господом клянусь, что-то в тебе изменилось.

Как забавно!

«Изменилось? – недоуменно подумал Ян. – Что такое Годфри мелет?»

Но тут его внимание привлек возглас, донесшийся из группы рыцарей:

– Из Грогшира к нам скачет целая толпа всадников! Во весь опор летят!

– Это за мной, – объяснил Ян.

– Проклятие! Я снова перестал тебя понимать. А ведь в какой-то момент мне это удалось, – сказал Годфри, явно смущенный, но тем не менее приободрившийся при виде туши чудовища, от которого наконец удалось избавиться. – Как ты думаешь, зачем эти грогширцы притащились сюда?

– Похоже, мне надо уносить ноги, – пробормотал Ян и попытался это сделать.

– Стой, стой! – воскликнул Годфри, крепкой рукой удерживая его за плечо. – Погоди. Надо сообразить, как нам с тобой общаться, Ян Фартинг. Похоже, ты не так уж глуп, как мне казалось. Ты действительно можешь быть полезен для экспедиции.

– Но эти люди хотят убить меня! – крикнул Ян, однако от волнения речь его, как всегда, стала совсем неразборчивой. Он попытался вырваться из цепких пальцев рыцаря, но обнаружил, что новообретенные силы полностью покинули его.

– Погоди, не спеши, Ян, – сказал Годфри. – Я понимаю, что ты торопишься спасать Аландру, но все-таки можно задержаться на несколько минут и узнать, чего от нас хотят эти горожане.

Горожане с гневными криками приближались к ущелью. Ян попытался спрятаться за спинами рыцарей.

– Чем я могу помочь вам, добрые грогширцы? – громким и властным голосом обратился Годфри к толпе.

Во главе преследователей по-прежнему был живодер Хэнк, изрядно вымотанный бешеной скачкой. Кроме того, он ухитрился подпалить себе волосы факелом, пока садился на лошадь.

– Вот он! Вот этот злой колдун, навлекший несчастье на наши головы! – выкрикнул живодер. – Отдайте его нам! Мы его сожжем!

Годфри удивленно сморгнул.

– Злой колдун?! Кто, этот парень?! Да вы, наверное, шутите! – Но колышущееся на ветру пламя факелов и угрюмый ропот горожан говорили о полной серьезности их намерений. – Да, видимо, не шутите, – признал сэр Годфри. – Но я заверяю вас, что произошло какое-то недоразумение. Охотно с вами соглашусь, что этот молодой человек – не без странностей, но вменять ему в вину то, что произошло, по-моему, не стоит.

– Моя покойная собака сказала мне, что он во всем виноват! – заявил Хэнк.

– Что ж, не исключено. Но неужели эта покойная собака сказала, что если вы сожжете Яна Фартинга, то все встанет на свои места? – возмущенно спросил сэр Годфри.

– Ну… в общем-то нет, но это кажется вполне разумным и…

– Что-то я не вижу в ваших действиях особой разумности, мои добрые грогширцы. Вы просто ищете козла отпущения, чтобы вылить ему на голову свой страх и гнев. Поверьте мне, смерть Яна Фартинга ничего не поправит. Помочь может, пожалуй, только миссия, ради которой мы отправляемся в поход… И учтите, что этот юноша уже оказал нам помощь, уничтожив чудовище, которое загораживало проход. Скажите мне, добрые люди, разве злые колдуны убивают чудовищ?! Вот именно, нет! И я требую, чтобы вы отказались от своих бессмысленных намерений относительно этого парня и оставили его в покое!

Один из всадников спешился. Ян узнал того старого крестьянина, которому накануне чинил сандалию. Старик отстранил Хэнка и двинулся навстречу Яну; на лице его было написано откровенное изумление.

– Ох, пресвятой Боже! Мне еще вчера показалось, что я тебя раньше где-то видел, Ян Фартинг! – проговорил он. – А сегодня твое лицо изменилось и ты стал еще больше походить на него…

– На кого это? – требовательно перебил его сэр Годфри, поднимая меч в знак предостережения.

– На того мальчика, что упал с неба. Много лет назад я удостоился видения.

Правда, горбатым уродцем тот малый не был, но глаза те же самые и на лицо – почти такой же, – сказал Джейкоб Пахотник.

– Вот видите! – воскликнул живодер. – Он послан нам в знак проклятия!

– В том мальчике, что упал на мое поле, не было и следа проклятия! Вылитый ангелочек был! Чистый, как ясный день!

– А что произошло потом? – с любопытством спросил сэр Годфри.

– Не знаю. Я так и обмер, а когда оклемался, у меня голова раскалывалась от боли. Чуть на всю жизнь от той молнии не ослеп. Но видение я запомнил хорошо! – Старик ткнул в Яна дрожащим пальцем. – Да поможет мне Бог! Ты изменился, ты повзрослел и весь скрючился, но ты и есть тот мальчуган, которого я видел много лет назад, Ян Фартинг!

– Я? – недоверчиво переспросил Ян. – Я свалился с неба?! Да это чушь какая-то!

Но крестьянин уже упал на колени перед Яном.

– Ручку поцеловать пожалуйте?

И прежде чем Ян успел возразить или отстраниться, старик уже благоговейно прижимал его руку к губам. – Спасибо, – с чувством сказал он затем. – Теперь, получив ваше благословение, я наконец смогу спокойно умереть.

Пока всеобщее внимание было поглощено откровениями старого землепашца, к толпе присоединился еще один всадник, вернее – всадница, Хиллари Булкинс.

Соскочив с седла, она бросилась к Яну.

– Ох, Ян, Ян! С тобой все в порядке? Что здесь происходит? Годфри сделал было шаг вперед, чтобы защитить его от возможной угрозы, но Ян жестом показал ему, что Хиллари не представляет опасности.

– Мне известно не больше, чем тебе, Хиллари. Просто эти люди подумали, что я во всем виноват, и мне пришлось уносить ноги.

– Ян! Ты так изменился! Что случилось? – спросила Хиллари.

– Не знаю. Я… э-э-э… я просто помог Годфри и этим рыцарям выпутаться из одной передряги, и пока я делал это… я изменился!

– Я же говорила тебе, Ян! Я так и знала, что в тебе есть нечто особое, Ян Фартинг! – радостно воскликнула Хиллари. – Я была в этом уверена! Я знала об этом всю жизнь!

– Прошу прощения, юная леди, – вмешался Годфри, – но, насколько мне известно, вы понимаете речь этого юноши. Не были бы вы столь любезны перевести, что он пожелает сказать этим добрым горожанам, чтобы они отправились по домам и дали нам возможность продолжить наш рыцарский поход?

– Конечно! – согласилась Хиллари. – Ян, что ты хочешь им сказать?

– Я хочу сказать, что я не хочу в поход, Хиллари. Годфри почему-то вбил себе в голову, что я должен участвовать в этом сумасшедшем предприятии, но, сказать по правде, от одной мысли об этом у меня сердце уходит в пятки!

– Ян, неужели ты не понимаешь? – с энтузиазмом воскликнула Хиллари. – Это же вполне естественно! Все боятся. Как ты не понимаешь, что ты должен отправиться в поход? У тебя появилась возможность выяснить, кто ты такой на самом деле! Ты ведь уже изменился, я это вижу своими глазами!

– Он ангел! – упрямо повторил старый крестьянин. – Поверьте мне, юная барышня, он – ангел! Я видел, как он упал с неба!

Ян ожесточенно потряс головой.

– Я не ангел. Я обычный простак и хочу им оставаться. Все, чего я хочу, Хиллари, – по-прежнему работать сапожником. Это все, что мне нужно от жизни.

– Это не правда, Ян Фартинг! Ты говорил мне о своих мечтах! Они с сапожным ремеслом и рядом не лежали! Ты что, намерен это сказать горожанам?! Пойми, им нужно, чтобы их кто-то успокоил, Ян! Они надеются на тебя, и ты можешь им помочь. Сделай это если не ради себя, то ради них! Хотя бы ради моей веры в тебя!

Ян Фартинг закусил губу. Неужели это правда? Неужели он не просто уродливый дурачок, осужденный на вечные насмешки и убожество? Именно об этом твердил ему тот навязчивый внутренний голос, именно на это указывали все происшествия последних нескольких дней.

Яна вновь охватило чувство пустоты и одиночества. Никогда еще за всю свою жизнь он не был так испуган.

Оказывается, он вовсе не тот, кем привык себя считать! В глубине его существа действительно таится некая великая сила. Но как же ужасно осознать, что эта сила – не выдумка, не фантазия, а чистая правда!

Ян обвел взглядом лица горожан и прочел на них такой же страх и растерянность. Нет, они уже не желали его смерти… они желали, чтобы он дал им надежду, уверенность, почву под ногами, наконец.

Взгляды всех вокруг были прикованы к нему, и, сам себе дивясь, Ян заговорил:

– Не думаю, чтобы я чем-то отличался от других людей, – торопливо начал он, и Хиллари тут же принялась переводить, хотя по непонятной причине некоторые слова он стал произносить отчетливее и яснее. – Я не по своей вине оказался в ситуации, которая была для меня нелегкой, но мне удавалось справляться с ней. Я честно играл свою роль, желая при этом не больше, чем всякий человек, – возможности работать и отдыхать, капельку любви и толику надежды на лучшее. Но вот мне представился случай получить от жизни больше, чем дается обычному человеку. Друзья мои, поверьте мне ради Бога, что не я устроил весь этот бедлам. Я не заслуживаю смерти. Мне даже в голову не приходит, что все это может означать… Я вообще больше ни в чем не вижу смысла. В этом новом, изменившемся мире прежние смыслы стали бессмыслицей, и мне придется искать новый. Прошу вас, позвольте мне свести счеты с моей судьбой. И если мои будущие поступки и участие в этом походе в Темный Круг помогут исправить положение дел, то мне ничего больше не нужно будет от жизни.

Горожане глубокомысленно закивали головами. Выражения их лиц изменились.

Послышались приглушенные возгласы: «Да поможет тебе Бог!», «Удачи тебе, Ян!»

Постепенно толпа рассосалась: горожане повернули лошадей обратно, к дому, наводить порядок после постигшей их катастрофы. Хиллари радостно обняла Яна за плечи. – О, Ян, ты был великолепен! Они все тебя слушали! Они поняли, что ты ничем не хуже их! И даже лучше!

– Они поняли, что я точно так же перепуган, – сказал Ян. – И точно так же растерян, как они.

– Что он сказал? – спросил Годфри.

– Он сказал, что готов отправляться в путь, сэр Годфри. Но без меня ему в дороге не обойтись: кто-то же должен переводить его слова!

– Нет, Хиллари! Это слишком опасно! – запротестовал Ян. – Если с тобой что-нибудь случится…

– Что ж, это несложно устроить, – согласился сэр Годфри, и глаза его заблестели. – Женское общество нам не помешает. Благодаря вам, юная леди, мы даже в походе будем продолжать упражняться в рыцарской куртуазности!

– Видишь, Ян? Ты остался в меньшинстве. Ян попытался было возразить, но махнул рукой. Если уж ему суждено отправиться в этот поход, компания Хиллари скрасит его существование. Ян позволил себе проявить каплю эгоизма.

– Надо достать из этой дохлой норховой руки мое Перо, – передал Ян через Хиллари сэру Годфри. – А еще надо прихватить норхов меч, который я закопал здесь, неподалеку. Думаю, он нам пригодится.

– Как прикажете, мастер Ян Фартинг, – ответил сэр Годфри, приятельски обхватывая Яна за плечи. – Кстати, я хочу воспользоваться возможностью приветствовать вас в нашем избранном отряде. Нам предстоит нелегкое путешествие, в конце которого нас ждет прекрасная дама. И я убежден, что на нас лежит некая поистине богоугодная миссия. Я всегда знал, что судьба припасла для меня нечто подобное.

Ян отвернулся и окинул взглядом вывернутый наизнанку горизонт. Какая злобная магия, какие невеселые приключения притаились на его пути, поджидая жертву?

Впрочем, Яну не очень-то хотелось бы узнать ответ на этот вопрос.


ЭПИЛОГ


Маг Кроули Нилрем лихорадочно рылся в чемодане, битком набитом старинными колодами Таро. В нос ему то и дело ударял противный запах нафталиновых шариков.

Рубашки карт были самыми разнообразными – от абиссинских до зороастрийских; на некоторых даже красовались обнаженные прелестницы. Для текущей задачи сгодилась бы любая колода. Ведь в конце концов дело не в картах, а в игроке! Но среди всех этих колод у Кроули Нилрема было несколько любимиц, с которыми он чувствовал себя увереннее и уютнее. Именно такую верную подружку он и намеревался использовать для своего путешествия.

С потрескавшегося потолка мелким осенним дождичком сыпалась штукатурка. Но маг уже не обращал внимания на это заурядное событие. Особняк медленно, но верно превращался в прах, и надо было срочно перебираться к ближайшему из соседей-Игромейстеров, дабы созвать Девятку на совет.

Обычно такие общие совещания выливались в мерзкие свары, поскольку Игромейстеры по традиции презирали друг друга. Но при сложившихся обстоятельствах ничего не оставалось, кроме как выступить против врага единым фронтом.

– Ага! – воскликнул Кроули Нилрем, обнаружив нужную стопку колод. Он торопливо рассовал главную (египетскую, которой было особенно приятно играть в безик) и две запасные пачки карт по объемистым карманам твидового пальто, где уже лежали всякие мелочи, которые могут понадобиться для заклинаний после того, как маг рискнет выйти из сферы своего Непосредственного Влияния.

Дом громыхнул и затрясся мелкой дрожью.

«Надо спешить! Промедление смерти подобно», – подумал Кроули Нилрем. Чтобы запустить в действие Заклятие Стазиса, нужно как можно быстрее достичь периферии.

Маг выбежал из библиотеки, даже не заглянув по пути в Игровую и не проверив расстановку фигур на Доске. Глядеть на искореженные руины былой славы – только зря расстраиваться, а сейчас ему понадобятся все до последней капли магические силы, вся до последней крошки мощь внимания. Пасьянс «Таро-Экспресс»

– дело серьезное.

Хлопая фалдами пальто, маг выбежал из дому через парадный вход, не позаботившись даже прикрыть двери. Погода снаружи представляла собой пасмурную мешанину феерически подсвеченного тумана, чьи хлопья тут же закружились над головой Нилрема в каком-то сбивчивом танце. Маг двинулся по сырой траве прочь от дома, внимательно глядя под ноги. Бог его знает, что теперь тут творится!

Чего доброго, появятся хляби и щели. Угодить в пропасть вдобавок ко всем своим злоключениям Кроули Нилрем не желал.

К счастью, все хляби удалось миновать. Пройдя через кущи заброшенного сада, маг вошел в Сторожевую рощу. Здесь туман кончался, словно натыкаясь на невидимую стену. Кроули Нилрем вышел на звездный, ничем не омраченный свет.

Граница его владений изобиловала зигзагообразными зазубринами: из-под земли, подобно лучам исполинской снежинки, торчали бледные корни деревьев.

Нилрем, конечно, мог бы избавиться от этих не правильностей, но они ему нравились. Маг не знал истории этого острова в Океане Ночи и этого древнего, увенчанного шпилем особняка – и знать не хотел. Он унаследовал его от Игромейстера Шанси Дальнобоя, когда тот отправился на заслуженный отдых, и что творилось здесь прежде, Кроули Нилрему известно не было.

С того места, где стоял сейчас маг, космос выглядел достаточно мирно, невзирая на все недавние катаклизмы. Туманности и галактики по-прежнему изливали ослепительное сияние. Время от времени пролетала комета и проскальзывал случайный метеор.

Планеты в доступных обзору окрестностях не изменили ни формы, ни цвета.

И все же Нилрем помнил: внешность обманчива, а порой и вовсе иллюзорна.

Он не стал тратить время на созерцание звездного неба. Достав из кармана бутылочку, он высыпал на ладонь немного заранее заготовленной смеси и развеял ее в тумане, прокричав нужное заклинание.

Туман тут же перестал вертеться. Крупицы волшебного порошка повисли в воздухе, как намагниченные снежинки. Затем между ними протянулись силовые линии, и вскоре гигантская паутина энергии охватила весь остров.

Довольный результатом, Нилрем приступил к следующей задаче. Он извлек из другого кармана колоду Таро с египетскими пирамидами на рубашках и, не переворачивая лицом, перетасовал карты. Путешествие может оказаться и быстрым, и не очень – в зависимости от того, в какой момент откроется карта цели.

Нилрем нараспев произнес очередное заклинание, снял верхнюю карту и перевернул ее. Восьмерка кубков. Как удачно! Эта карта означала поиск новых путей. Нилрем подбросил ее в воздух. Карта зависла примерно в двух футах от обрыва и в футе над землей.

Кроули Нилрем встал на нее одной ногой, как на ступеньку. Остров погрузился в стазис, исчез, и маг оказался в незнакомой стране, где вовсю бушевала метель. Задрожав от холода, Нилрем открыл и подбросил следующую карту, даже не глядя на рисунок: это можно сделать и позже, когда использованные карты соберутся с обратной стороны колоды. Ветер и снег сменились пустыней; пески и солнце – облачной пеленой; сырость и дождь – многоцветной радугой. Маг шагал из одного мира в другой, словно по ступеням гигантской лестницы.

Наконец открылась нужная карта – Первосвященник.

Маман посоветовала Нилрему обратиться за советом к самому одухотворенному из Девяти Игромейстеров – Язону Остлопу. Собирать совет Девятки лучше всего в поместье Язона – там всегда царила самая спокойная атмосфера.

Нилрем ступил на карту, и вместо цветущего сада его взору предстало обнесенное забором поле перед деревенской усадьбой.

В лесу по соседству весело заливались щебетом невидимые птицы. Пахло свежескошенной травой, веяло прохладой.

Нилрем подобрал Первосвященника и велел использованным картам вернуться в колоду. Затем он по возможности привел себя в порядок, надеясь, что Язон извинит его за встрепанный вид, приняв к сведению нелегкую ситуацию, в которой оказался его коллега.

На входной двери дома висел молоток в виде драконьей головы. Нилрем постучался. Никто не ответил. Тогда маг подергал за ручку. Дверь оказалась незапертой, и Нилрем прошел в прихожую.

Усадьба Остлопа коренным образом отличалась от владений Кроули Нилрема.

Достаточно упомянуть, что просторные комнаты этого дома всегда содержались в порядке. Интерьер был подобран в стиле арт-нуво: колонны с причудливыми завитушками, чучела павлинов, драпировки на стенах, изысканные персидские ковры… Все вокруг было отмечено печатью изящества и хранило безупречную чистоту; в воздухе висел едва уловимый запах воска.

– Але! – крикнул Кроули Нилрем. – Есть кто живой? – Странно… Даже слуг не видно… – Остлоп! Эй, приятель! Ты дома?

Нилрем принялся методично обследовать комнаты. Все было на привычных местах, от диванов до половичков. Нилрем припомнил, что Игровая Комната Язона Остлопа находилась в западном флигеле. Маг отправился разыскивать ее, решив, что с учетом недавних событий Язону там самое место.

Вдоль стен коридора красовались парадные портреты предков Язона и прежних владельцев его особняка. Костюмы на портретах поражали взгляд буйным разнообразием, но на всех лицах было совершенно одинаковое выражение надменной снисходительности к миру, столь характерное для Игромейстеров.

«Какого дьявола я выбрал эту профессию?» – раздраженно подумал Нилрем.

Поначалу, конечно, это было очень забавно. Вся работа сводилась к игре, а игра была самой что ни на есть ответственной работой. Ведь именно игра лежала в основе любого творчества!

Неудивительно поэтому, что структура Полимира в конечном счете зависела от Магии Игр. О чем еще мечтать любому здравомыслящему существу, как не о роли владыки Волшебных Костей – этого неиссякающего источника метких ударов случая в игральных залах Бытия?

Но как бы ни увлекательна была такая роль, каждый Игромейстер всю свою жизнь держит тигра за хвост, и сейчас Кроули Нилрем ощутил на своей шкуре зубы этого тигра. Ага! Вот и вход!

Надпись над дверью гласила: «ОСТАВЬ ОДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ».

Остлоп никогда не упускал случая для удачной остроты. Юмор был профессиональной слабостью многих Игромейстеров – работа такая. Чтобы не зарывать в землю свои юмористические таланты, они развлекались созданием совершенно абсурдных и презабавных вспомогательных капсул, где перед общим запуском по всем уровням отрабатывалась тактика и стратегия очередного тура Игры. Остлоп был настоящим специалистом по строительству этих псевдомиров, годных и для развлечения, и для тренировки. Так называемое Казино до сих пор пользовалось беспрецедентной популярностью среди чародеев из всех известных вселенных; и каждый уик-энд в карманы его создателя текли реки денег. Нилрем постучался в дверь.

– Язон? Эй, приятель, ты там? Не против, если я войду? Язон, это Кроули!

Ну же, впусти меня!

Но ответом на жизнерадостную тираду Нилрема по-прежнему было молчание. Маг подождал несколько секунд и толкнул дверь. Она тоже оказалась незаперта.

Нилрем вошел. Игровая Комната Язона Остлопа во многом напоминала аналогичное святилище в особняке его коллеги, разве что, как и прочие помещения в доме, была значительно чище и упорядоченное.

Игровая Доска, представляющая Темный Круг, тоже, как и в доме Кроули Нилрема, изменила свою форму. Она и здесь висела под потолком в обличье ленты Мебиуса, постыдно изодранной по краям.

А с Игровой Доски свешивался вниз головой сам Язон Остлоп, привязанный за одну ногу веревкой.

Его длинные серебристые волосы, испачканные запекшейся кровью, почти касались изящной резной крышки Игрового Стола. Руки Язона были связаны за спиной.

Поза его весьма напоминала Повешенного из карт Таро.

– Язон!!! – завопил Кроули Нилрем. Он подбежал к своему коллеге и невольному противнику по Играм, оглядываясь по сторонам в поисках ножа. Надо было перерезать веревку. Остлоп открыл глаза. – О-о-о! – простонал Нилрем. – Язон! Что случилось, старина?

Остлоп кое-как остановил на Нилреме блуждающий, мутный взгляд.

– Если бы не… так долго… – пробормотал он. Он немного повернул голову, и Нилрем ахнул от ужаса. Прямо в виске Язона торчала большая четырехгранная игральная кость с острыми шипами на углах. От движения из раны вытекла капелька крови и упала на стол.

– Он вернулся, – молвил Остлоп. – Я его хотел… кристаллом… Возьми его.

– Да, старина. Я знаю, что он вернулся, но сейчас самое главное – снять тебя оттуда и наложить Заклятие Исцеления.

– Нет… слушай меня! Семь четверок подряд на хрустальной игральной кости!

Семь четверок подряд на Танцующей Кости сумеют…

Вздрогнув в последний раз, Язон Остлоп умер. Вернуть его к жизни магическими средствами было невозможно, поскольку его убили магическим предметом – Танцующей Костью. Опечаленный до глубины души, Кроули Нилрем разыскал нож и перерезал веревку, на которой висело тело его коллеги. Он вытащил игральную кость из виска мертвого мага и тщательно протер ее тряпочкой.

Танцующая Кость была из Первозданного Комплекта Роковых Костей. При помощи этих костей была создана Магия Игр, управляющая ныне Полимиром. Каждый Игромейстер владел по меньшей мере одной из них, наделенной теми или иными скрытыми силами. Принадлежащие Нилрему «Глаза Слоновой Кости» сейчас лежали в целости и сохранности в кармане пальто, рядом с колодами карт. Но Танцующая Кость была гораздо сильнее: она входила в ту часть Первозданного Комплекта, которая использовалась для сотворения Свитков Цели. Этот пирамидальный осколок никому не известного вещества не раз лежал на ладони самого Творца… и на чудовищной ладони того. Другого. Танцующей эту Кость прозвали за то, что она имела обыкновение вертеться и кружиться на одном из углов, прежде чем лечь на грань. В отличие от других костей количество очков на ее гранях помечалось цифрами. Это была кость непредсказуемых подводных течений, тайных событий и парадоксальных поворотов судьбы.

Нилрем отложил ее в сторону до поры до времени и достал из кармана колоду Таро.

Все карты, которыми он воспользовался для путешествия, включая и Первосвященника, превратились в Повешенных.

Нилрем заскрежетал зубами. Переведя дыхание, он тщательно выбрал из колоды семь символов остальных Игромейстеров и выложил на Игровом Столе пентакль, помещая карты в точки пересечения воображаемых линий. Свою собственную карту он положил в центр. Это и был ритуал вызова магов на совещание.

Затем Кроули Нилрем снял пальто и засучил рукава. Он бросил скорбный взгляд на тело Язона Остлопа, уже прикрытое простыней. Проклятый мерзавец не просто сбежал из своей тюрьмы: он нарушил священные правила! Одно из правил гласило, что Игромейстеру нельзя причинять никакого вреда.

Кроули Нилрем сел за Игровой Стол и пригладил пятерней растрепанные волосы.

«Ну вот, – грустно подумал он. – До чего все докатилось! После стольких стараний, после таких сложных и мастерских Игр все опять вернулось к Танцующей Кости – кости, которая всегда приносит беду, кости, не желающей считаться с логикой случая, кости, которая, как втайне верят все Игромейстеры, живет какой-то своей, особой и чуждой человеческому разуму жизнью».

Гадая про себя, что же произойдет на этот раз, Кроули Нилрем зажал в ладони хрустальную пирамидку, так и не очистившуюся до конца от крови покойного мага, и начал готовиться к первому ходу.