День грифов
Дон Пендлтон


Палач #37






Мак Болан продолжает свой стремительный шестидневный рейд по Соединенным Штатам, нанося сокрушительные удары по мафии. Его мечта — окончательное уничтожение преступного синдиката — начинает приобретать все более реальные формы. В пятницу его тяжелую руку почувствовали на себе мафиози Балтимора...






Дон Пендлтон

День грифов





Пролог


Над Глендбарни, одним из предместий Балтимора, занималось раннее утро. В серых предрассветных сумерках по дороге на Аннаполис медленно следовал «караван». Машина свернула на боковую дорожку и остановилась перед маленьким, плохо освещенным мотелем, который, казалось, был пуст.

Из мотеля вышел человек небольшого роста, подошел к «каравану» и поставил ногу на первую ступеньку подножки. Дверца машины мгновенно распахнулась, и из кабины показался другой человек — высокий, подтянутый, в синих потертых джинсах. Высокий и низкорослый обнялись, словно братья, которые очень долго не виделись. Да они и действительно были как братья. Низкорослого звали Лео Таррин. Он был полицейским агентом и вот уже многие годы делал все, что мог, чтобы уничтожить мафию. Высокого человека звали Мак Болан, по прозвищу «Палач», и он один был столь же опасен, как целая армия. Когда-то Болан поклялся уничтожить мафию, и это ему почти удалось за те тридцать с лишним истребительных рейдов, в которых он сражался с этой «раковой опухолью», разъедающей общество.

«Караван» проследовал мимо стоянки и выехал на государственную дорогу № 2. За рулем машины сидела молодая брюнетка — Роза Эйприл, полицейский агент, приданный Маку Болану Белым домом для технической и официальной поддержки во время его нынешней кровавой кампании, в ходе которой он надеялся окончательно очистить территорию США от мафии.

Увидев в зеркале заднего обзора волнующую встречу двух закадычных друзей, молодая женщина сдержанно улыбнулась и подняла руку, приветствуя их. Болан быстро произнес:

— Роза, познакомьтесь, это — «Скалолаз».

«Скалолаз», видимо, не любил показывать свое лицо даже коллегам по работе. Очень немногие знали о том, кто он такой на самом деле. Вот и сейчас Лео так и остался стоять в темноте за машиной и ограничился лишь тем, что молча кивнул в знак приветствия. Роза открыла кабину и отвернулась. Болан провел друга в небольшой рабочий кабинет, устроенный прямо в машине. Подав две чашки кофе, Мак спросил:

— Похоже, что дела осложняются?

— Пожалуй, да, — уклончиво ответил Лео. — Самое трудное сейчас — оказаться с нужной стороны баррикады.

— Намекаешь на то, что нужная сторона баррикады становится все короче и короче? — криво усмехнувшись, заметил Болан.

— Она не только стала короче, на ней теперь полно ловушек. Слава Богу, что это продлится недолго: если я правильно понял, то мне предстоит сменить работу и заняться еще более важным делом. Кстати, между нами, эта идея мне понравилась. Мне до смерти надоела моя теперешняя жизнь, сержант!

Болан прекрасно понимал своего друга — однажды Эйприл остроумно заметила, что такая жизнь подобна смерти. Кстати, и Ангелина Таррин не возражала против некоторых изменений в их жизни.

— Ну а когда мы с тобой войдем в высокие круги? — спросил Болан.

— Будто ты сам не знаешь! — с хитрой улыбкой ответил Лео. — Слушай, сержант, кончай хитрить со мной. Гарольд рассказал мне все: ты возвращаешься на службу. Ну а в том, что касается моего участия в деле, так я тебе не просто отвечаю «да», а «да и с радостью».

Гарольд Броньола возглавлял федеральную полицию и именно через него Белый дом сделал Маку Болану весьма и весьма лестное предложение. Болан долго колебался, но наконец согласился с предложением Президента возглавить сверхсекретную группу, занимающуюся вопросами безопасности, но на двух условиях. Во-первых, Мак настаивал на том, чтобы ему вначале дали время закончить свою личную войну с преступным миром Америки. А во-вторых, он сам хотел отобрать сотрудников для этой новой службы. Разумеется, самым первым его новобранцем стал Лео Таррин.

— Знаешь, Лео, — мягко произнес Болан, — пожалуй, не стоит строить особых иллюзий: можно ведь попасть из огня да в полымя.

— Меня это совсем не пугает, — спокойно ответил его собеседник. — Гарольд сказал, что тебя похоронят как национального героя. Арлингтонское кладбище тебе подходит?

— Абсолютно нет, — ответил Болан, вдруг помрачнев. — Ты ведь знаешь, что у меня уже есть надгробие... И даже с надписью. Моя надгробная плита — в Питтсфилде, там меня и похоронят среди близких. Ведь ты прекрасно знаешь, Лео, — именно там меня один раз уже убили.

— Да, да, — взволнованно пробормотал секретный агент. — Знаешь, сержант, трагедия твоей семьи до сих пор не дает мне покоя. Твоя сестра была замечательной девушкой! Она в чем-то была похожа на тебя. Кстати, а как дела у Джонни?

Джонни был младшим братом Болана, единственным, кто остался в живых после гибели его семьи.

— Джонни становится вполне самостоятельным, — с гордостью ответил Болан. — Знаешь, если мы оставим для них мир свободным и чистым, то молодежь никогда не перестанет нас удивлять.

— Ты часто с ним видишься?

— Скажем так, что я вижу его довольно редко. Да и вообще стараюсь не вмешиваться. Не хочу, чтобы моя жизнь хоть как-то влияла на него. Надо дать ему шанс жить полной, нормальной жизнью.

— Не городи чепухи! — воскликнул Лео.

— Почему?

— Слушай, сержант, парень всегда считал тебя образцом для подражания. Он без ума от тебя и только о тебе и говорит! Скоро ему предстоит сделать свой выбор, и на твоем месте я бы серьезно об этом подумал.

— Не беспокойся, я об этом достаточно много думаю, — мрачно сказал Болан. — В общем, посмотрим, что нам даст изменение в нашей жизни. Возможно, именно тебе придется повлиять на выбор Джонни.

Таррин прямо сиял от гордости:

— Ну а нашу новую жизнь мы начнем, наверное, с воскресенья?

— Да, если доживем до этого дня.

— Ты в этом сомневаешься?

— Ну, как ты знаешь, — усмехнувшись, произнес Болан, — мои сомнения начались уже давно: тогда, когда мы убрали старого Серджио. С тех пор они возрастают в геометрической прогрессии, и ты сам понимаешь почему.

— Да уж догадываюсь, — пробормотал Лео, сделал большой глоток кофе и тихо продолжил: — Господи, как давно это было! Мы прошли такой длинный путь... Иногда я просыпаюсь в холодном поту и думаю, что стало бы со страной, если бы ты не вернулся из Вьетнама! А уж когда я думаю о проклятой мафии... Эти мерзавцы держат в своих руках все силы нации! А мы, полицейские, упрямо пытаемся законным — и только законным! — путем посадить за решетку хотя бы одного или двух из них. И пока мы тянем резину, дела у этих подонков идут все лучше и лучше, они поглощают все и угрожают всем. Теперь уже даже сам Президент отнюдь не застрахован от их мести. А ведь раньше это казалось просто немыслимым!

— Знаешь, Лео, — быстро перебил его Болан, — пока еще рано говорить о победе. Они-то пока еще живы. Кстати, как настроение у их людей в Нью-Йорке?

— Не могу сказать, что им весело, особенно с начала этой недели, — ответил Лео.

Он прикурил две сигареты и протянул одну из них Болану.

— Нужно сказать, что ты прекрасно выбрал слабые места, прежде чем нанести свои последние удары. Даже их денежные резервы и те подходят к концу, особенно после заварухи в Теннесси. Словом, каждый день им достается все больше и больше. Не знаю, надолго ли их хватит, но замечу, что с ними всегда нужно быть настороже. Ты убираешь одного, а на его месте возникает дюжина. Правда, сейчас, когда ты взялся за их деньги, многое может измениться... Знаешь, в Нью-Йорке с незнакомыми вообще не разговаривают, а если перешептываются, так только со своими.

По лицу Мака скользнула едва уловимая улыбка, и он заметил:

— Насколько я понимаю, ты бы не хотел сейчас поговорить с Марко Минотти.

— С кем угодно, но только не с ним! — ухмыльнулся Таррин.

— Что с ним произошло после среды?

— Он попал в довольно трудную ситуацию. Имея мексиканские деньга, он мог стать главой всех капо. Но теперь он вернулся с поджатым хвостом, затаился и хочет узнать, откуда дует ветер. Должен тебе сказать, что когда я часа три тому назад улетал из Нью-Йорка, Марко понемногу начал приходить в себя.

— Это из-за того, что случилось во Флориде?

— Правильно. Когда ты прижал Марко в Уайт Сэндсе, Том Сантелли сразу взял бразды правления в свои руки, и все признали его главенство... И вдруг, не давая ему даже перевести дух, ты взрываешь его золотую шахту во Флориде! Теперь ты понимаешь, что, когда я расставался с ними, настроение резко изменилось и все занялись подсчетом убытков.

— Если я правильно понял, в Нью-Йорке царят печаль и уныние.

— Это точно, вот потому-то я здесь. Я должен передать Сантелли послание.

— Да? И какое же оно?

— Убей или сдохни сам!

— Что это означает?

— Убей Болана в Балтиморе.

Палач выпустил облачко дыма.

— Значит, они знают, что я был во Флориде?

— Разумеется.

— А ведь я сделал все, чтобы остаться в тени!

— Сам прекрасно знаешь, что, когда под угрозой деньги Организации, нюх у них резко обостряется. К тому же они не совсем дураки и потому догадались, что ты в Балтиморе.

— Как они додумались до этого?

— Есть там светлые головы, есть! — хмыкнул Таррин. — В их святая святых на стене висит большая карта, где черными флажками отмечены места, куда ты нанес удары с начала недели. Этой ночью, когда я еще был там, они прикололи маленький черный флажок к Балтимору. Говорят, сегодня «пятница мести» — день грифов.

— Почему грифов?

— А есть одна такая местная легенда, в которой говорится о празднике грифов. Это страшная история о единственном выжившем на земле человеке, который собирает кости своих жертв и складывает из них костер, чтобы отпраздновать свою победу. Короче, они называют этот день днем грифов.

— Значит, они убеждены, что я убью Сантелли?

— Конечно. Во всяком случае, я так думаю, потому что мне не сказали ничего определенного. К тому же я и не должен был знать о том, что случилось во Флориде. Ты ведь и сам понимаешь, что для них это совершенно секретно и, кроме Высшего совета, об этом никто даже не заикается. Однако события во Флориде оцениваются как очень крутая операция, она задела сразу всех боссов. Говорят, что с тех пор, как Сантелли занялся этим делом, в швейцарских банках стоят длиннющие очереди. Теперь ты понимаешь, как они сейчас задергались! Этой ночью, еще до моего отлета, они собрались на внеочередную встречу и, думаю, до сих пор не разошлись. Правда, насколько я понял, с потерей объекта Сантелли для них еще не все кончено. Короче, хотя они и понесли значительные убытки во Флориде, но все же рассчитывают поправить свои дела в другом месте.

— В таком случае это...

— Да, Балтимор.

— Лео, это дело как-нибудь связано с делом в Теннесси?

— Мне кажется, что да. Сантелли контролирует все дела в Нью-Джерси. Я уверен, что он проворачивает большие дела и в Атланте. Правда, после твоего рейда в Кентукки он кое-что потерял. Ты вообще начал подкоп под его империю еще до Флориды, а если судить по тому, что мне удалось узнать, то у него приличный бизнес и в Теннесси.

— Есть ли оттуда какие-нибудь новости от нашего друга? — тихо спросил Болан.

— А вот этого я не знаю! — живо ответит Лео Таррин. — К тому же, чем меньше мне об этом будет известно, тем лучше для меня же.

— Понимаю, — вздохнул Болан, — а что произойдет после того, когда ты передашь послание Сантелли? Опять вернешься в их штаб?

— Промазал! — с улыбкой сказал Таррин. — Друг мой, ты забыл, что для этих джентльменов я эксперт по всему, что касается Мака Болана. Вот почему я остаюсь в Балтиморе.

— А вот это уже не очень приятная новость, — нахмурив брови, сказал Болан. — Боюсь, как бы твое присутствие не навредило мне.

— Ну, это как посмотреть, — невозмутимо сказал Лео. — Я-то считаю, что вдвоем нам будет проще выпутаться из этого дела.

— Если хочешь знать мое мнение, то я предпочел бы, чтобы ты смылся отсюда. Исчезни и подожди до воскресенья. Кстати, как поживают Анжи и дети?

— У них все прекрасно, во всяком случае, так было три дня тому назад. Я не могу связываться с ними каждый день. Ты сам знаешь, сержант, у меня тоже полно работы.

Болан затушил окурок и тут же закурил новую сигарету.

— О'кей, — с видимой усталостью произнес он, — попытаемся выбраться из дерьма сообща.

Таррин спокойно объяснил:

— Боссы направили Сантелли подкрепление. Я не знаю деталей, но отовсюду к нему съезжаются люди. Видимо, девиз «убей или сдохни сам» для них очень серьезный. Моя официальная миссия — это миссия советника при проведении антиболановской акции.

Значит, мне предстоит почти все время быть рядом с Сантелли.

— Из тебя получится великолепный советник, — буркнул Болан.

— Допустим, — рассмеялся Лео, — когда мы с тобой будем вращаться в правительственных кругах, мне будет не хватать ситуаций такого рода. Мне так нравится дурачить этих сволочей, рассказывая им сказки! И чем значительней эти мерзавцы, тем больше меня веселит тот цирк, который я им закатываю!

Лео замолчал и взглянул на часы.

— Как быстро летит время, — вздохнул он, — мне пора уходить.

Лео сунул голову в дверь, заглянул в кабину и крикнул, обращаясь к Розе:

— Любовь моя, высадите меня на следующем перекрестке.

Потом он повернулся к Болану и сказал:

— Не пытайся связаться со мной, сержант. Эти мерзавцы очень нервничают, прямо как маньяки. Дай мне время и побольше свободы, и я сам найду тебя, как только получу первые инструкции. Думаю, что первая цель — это крепость на берегу залива.

— Ты имеешь в виду старый дом Арни «Фермера»?

— Именно. Знаешь дорогу туда?

Разумеется, Мак знал ее. Выпустив облачко дыма, Болан с отсутствующим видом заметил:

— Так ты сказал, что это день грифов?

— Да.

Палач медленно выпустил струйку дыма и прошептал:

— Пусть будут грифы, почему бы и нет?

Правда, а почему бы и нет?




Глава 1


Лео Таррин уже собирался выйти из машины, как вдруг в переговорном устройстве раздался взволнованный голос их водителя, очаровательной Розы:

— Похоже, что за нами хвост!

— Нельзя ли поточнее? — сухо произнес Болан.

— В восьмистах метрах позади нас идет большой автомобиль с двумя пассажирами. Они следуют за нами вот уже около трех километром.

— А кто это? — насторожился Болан.

— Я не могу установить с ними контакт — они не отвечают на мои вызовы.

— Черт побери! — выругался Лео. — Должно быть, они тащатся за мной. А я был так уверен, что не привел за собой хвост! Только этого не хватало!

— Может, это местная полиция? — высказал предположение Болан. — Попробуем связаться с ними по радио.

Он включил радиоаппаратуру боевого отсека «каравана», и на пульте управления сразу же вспыхнули экраны двух сканеров.

— Попробуй оторваться от них, Роза, — сказал он в микрофон.

Тяжелая машина резко свернула вправо и, набрав скорость, покатила по неосвещенной дороге.

— Что там у вас происходит? — произнес в микрофон Болан, обращаясь к Розе.

— Цель замедлила движение, ее с трудом видно... Прекрасно, она опять появилась. Цель увеличила скорость. Дистанция полтора километра, но расстояние быстро уменьшается.

Радиосканеры, настроенные на диапазон частот, на которых работают полицейские, ничего не показывали. Спустя несколько секунд Роза уточнила:

— Цель следует за нами на расстоянии пятисот метров, преследователи идут на такой же скорости, словно приклеились.

— Я же тебе сказал, что они очень нервничают, — воскликнул Лео. — Должно быть, за мной следили, начиная с аэропорта, и теперь мы в западне.

— Пока еще не совсем, — пробурчал Болан и дал несколько точных инструкций Розе. Потом, повернувшись к агенту ФБР, сказал: — Останься с нею, Лео. Если наша прогулка плохо кончится, ты знаешь, что нужно делать.

Не дожидаясь ответа, Болан подошел к задней двери машины. Как только машина, резко свернув налево, остановилась, он открыл дверь и словно растворился в предутреннем тумане.

С трудом скрывая охватившее его волнение, Таррин пошел в кабину к Розе. Молодая женщина остановила машину у обочины и внимательно смотрела на светящийся экран, расположенный рядом с приборной доской.

— Как мне надоела эта игра в кошки-мышки, — прошептала она, не сводя глаз с экрана. — Они сбрасывают скорость... Теперь останавливаются. Великолепно! Сейчас Мак узнает, кто же это такие!

Холодное профессиональное отношение к делу этой красивой молодой женщины поразило Лео. Сам Таррин очень нервничал, считая, что именно он виноват в появлении преследователей. Правда, и он, и Болан, оба давно привыкли к опасностям. Порой они работали в столь трудных условиях, которые даже трудно было себе представить. Кроме того, Лео прекрасно знал, что любой его контакт с Боланом всегда был чреват неприятностями. Правда, значимость этих встреч с лихвой покрывала любой риск. Так было и сегодня...

Болан и Лео Таррин познакомились очень давно. И если до встречи с Палачом секретный агент жил двойной жизнью, то теперь, если, конечно, так можно выразиться, эта жизнь стала упорядоченной...

Таррин был племянником покойного Серджио Френчи, одного из создателей «Коза Ностры». С раннего детства его убеждали в том что он со временем станет одним из боссов мафии. Однако, вернувшись домой после военной службы во Вьетнаме, Лео решил посвятить себя борьбе с организованной преступностью, которая разлагала и разрушала все эшелоны власти в стране. Разумеется, люди, возглавляющие полицию, были просто счастливы, когда к ним присоединился человек, который без особого риска мог попасть в лагерь их врагов. Так у Таррина появилось серьезное прикрытие. Ему немедленно присвоили кличку «Скалолаз», которая прекрасно к нему подходила — ведь Лео должен был как можно выше подняться по иерархической лестнице мафии. Ему предстояло регулярно поставлять правительству всю ту информацию, которую ему удавалось собрать благодаря своему положению. Шло время, Таррину стала понемногу надоедать его двойная жизнь... И вдруг появился Болан.

В ту пору Лео был «лейтенантом», или, как говорили в его кругах, капореджиме своего дяди Серджио, главы большой преступной семьи, контролировавшей весь преступный бизнес на западе от Массачусетса, и в частности в Питтсфилде — городе, где родился Болан. Лео даже сыграл какую-то, правда, незначительную, роль в трагедии, которая случилась с семьей Мака...

Именно с этого момента жизнь Лео Таррина стала действительно очень сложной: в самом начале своей деятельности Болан поставил себе цель — убить Таррина. Тогда-то секретному федеральному агенту и пришлось, спасая свою жизнь, открыть Палачу свою настоящую роль в Организации. Потом им вдвоем пришлось работать рука об руку, и у Лео Таррина начались настоящие трудности.

Мафия очень хотела избавиться от Болана. Ну а все полицейские страны, включая начальников Таррина, мечтали засадить Палача за решетку, потому что считали его сверхопасной личностью. Обе стороны начали считать Таррина «экспертом по вопросам Болана», что чрезвычайно осложняло ему жизнь...

Но Лео давно сделал свой выбор и больше не испытывал сомнений. С нечеловеческой ловкостью он пытался достичь определенного равновесия, работая как на мафию, так и на своих шефов в полиции, но всегда следуя рука об руку с Боланом. Отношения этих двух людей являли собой пример своеобразного симбиоза: один уважительно относился к другому и принимал его методы работы.

Недавно Вашингтон простил и полностью реабилитировал эту «сверхопасную личность — Болана». Тем не менее, не было, пожалуй, ни одного закона из гражданского и уголовного кодексов, которые бы он не нарушал, да еще и с рецидивами, если говорить на юридическом языке. Правительство наконец поняло то, что Лео Таррин знал всегда, с момента его первой встречи с Боланом: Палач был совершенно особым человеком, отличавшимся от всех других, человеком, каких уже не осталось со времен рыцарства. Отнюдь не месть руководила действиями этого бойца, смелость и мужество которого поражали воображение. У Болана был слишком высокий идеал, чтобы обращать внимание на свою личную жизнь. Трагедия его собственной семьи явилась тем толчком, который вывел его на истинный путь. А Болан был таким человеком, который уже никогда не отступал от истины, если она ему открылась. И если он и нарушал закон, то вовсе не потому, что презирал его. Совсем напротив, этот человек очень любил свободу и прекрасно понимая, что единственный способ сохранить закон для тех, кого он должен охранять, — это в некоторых случаях нарушать его. Мафия заняла верхние эшелоны власти и каждый день все выше поднимала голову, нагло подминая под себя все, что хочет и когда хочет. А если так, то, считан Болан, закон страны бессилен против этих подонков.

В глазах Палача империя зла представляла собой государство в государстве и была врагом номер один, который, действуя изнутри, разрушает самые благородные идеалы Америки. Для того чтобы добиться своих целей, его враги легко меняли законы в свою пользу и почти всегда и везде выигрывали. С этим надо было бороться, и Палач начал действовать. Разумеется, он не пользовался методами Лео Таррина или полиции, ведь Мак Болан был солдатом. Поэтому он и отреагировал как хороший солдат, которому сказали, что его родина в опасности, — он вышел на тропу войны. Его война была очень опасной, но благородной... И он почти выиграл ее!

Разумеется, если...

Роза Эйприл нагнулась над пультом и включила лазерную систему инфракрасного обнаружения. Система работала великолепно! На экране появилось слегка расплывчатое черно-красное изображение, похожее на негатив, освещенный светом красной лампы. Были видны контуры автомобиля и два сидящих в нем человека, которые повернули головы направо, словно для того, чтобы поговорить с кем-то через окно...

Вдруг две ослепительные молнии перечеркнули экран и впились в головы, которые... исчезли!

Помимо своей воли, Роза вздрогнула и тихо вздохнула. Таррин мягко положил ей руку на плечо и прошептал:

— Успокойтесь, пожалуйста. Надо крепко стоять на ногах.

Он вышел из машины и почти сразу же столкнулся с Маком.

— Я очень расстроился, сержант, — пробормотал Лео.

— Надеюсь, не так сильно, как эти два мерзавца, — совершенно спокойно ответил Болан.

Разговаривая с Лео, он снимал со ствола своей «беретты» глушитель необычной формы, который сделал сам.

— Кто это такие?

— Айк и Майк Балдасерра. Чем они занимались в последнее время?

Таррин присвистнул от удивления, прежде чем ответить:

— Это загадка. Последний раз, когда я слышал что-то об этих подонках, они работали в Атланте.

— Ты не мог бы узнать, кто их послал сюда и почему они следили за тобой от самого Нью-Йорка?

— Ты думаешь, еще оттуда?

— Я уверен. У Майка в кармане билет на рейс Нью-Йорк — Балтимор, а машину они взяли напрокат в аэропорту.

Таррин кивнул головой:

— Тогда это предупреждение свыше. Если только...

— Ты должен подумать, что тебе теперь делать, — поддразнил его Болан.

— Считаешь, что я засветился?

— Возможно, — сказал Мак. — Во всяком случае, я тебе советую все проверить. И как можно быстрее.

— Но это невозможно! — пробормотал Таррин.

— Ты и вправду упрям!

— Ну кто из нас упрямее, надо еще посмотреть, — пробурчал Таррин. — Опять ты втянул меня в мокрое дело. Так что придется повертеться.

— О'кей, — сухо сказал Болан. — Постарайся быть осторожным, дружище.

— И ты тоже.

— Тебе помочь избавиться от этого мяса?

— Сам справлюсь, сержант. Прошу тебя, не торопись, а лучше подожди, пока я свяжусь с тобой.

— Попробуй, — коротко ответил Болан. — Правда, сейчас это не очень просто, — и он оглянулся на машину с трупами.

— К сожалению, да, — тяжело вздохнул Лео Таррин и двинулся к машине.

Подойдя к ее распахнутой кабине, Лео долго смотрел на изуродованные трупы, а потом, отвернувшись, сказал:

— Да, иногда события опережают нас. А зря...




Глава 2


— Прекрасно сработано, — тихо шепнул Болан Розе, садясь рядом с ней.

Молодая женщина спокойно выслушала его комплимент и, запустив мотор, поехала по направлению к главной дороге. На экране было видно, как удаляется машина с двумя трупами, которую вел Лео Таррин. Когда они подъехали к перекрестку, Болан буркнул:

— Едем на север.

После поворота машина Лео исчезла с экрана контроля.

— Мы проводим его или пусть выпутывается сам? — вполголоса спросила Роза.

— Сам выпутается, — сказал Болан.

Выключая экран электронного слежения за целью, Роза не смогла сдержать усталый вздох. Болан молчал. В такие моменты он был загадочен, словно сфинкс, а Роза старалась понять его молчание и не нарушать его, хотя и знала, что подобные минуты иногда очень осложняют дело.

Спустя несколько минут, которые показались ей вечностью, она, стараясь подражать командному тону Болана, спросила:

— Ну и как вам видится ситуация, сержант?

Болан настороженно взглянул на нее.

— Если говорить честно, то не очень ясно.

— Тогда давайте попробуем проанализировать все данные вместе. Для начала, кто были эти два типа, которых вы пристрелили?

Мак закурил сигарету и, выпустив к потолку струйку дыма, ответил:

— Двое наемных убийц из Бруклина — братья Балдасерра, специалисты по изощренным пыткам.

— Фу! — невольно вырвалось у Розы, а ее лицо перекосила гримаса брезгливости.

— Раньше они работали для семьи Мавнарола. Я уже встречался с таким отребьем этого семейства, как Оджи Маринелло и Фредди Гамбелла. Но вот несколько лет тому назад братья попытались открыть собственное дело. Я думаю, они хотели застолбить хоть какую-то часть рынка Нью-Йорка. Это было еще до того, как я начал бороться с мафией. Ну а когда я появился в первый раз в Нью-Йорке, полиция арестовала их и посадила за решетку, предъявив им какие-то мелкие обвинения. Таким образом, до сегодняшнего дня я с ними ни разу не встречался.

Удивительная память Болана всегда поражала Розу.

— Вы никогда не забываете ни одной мелочи! — задумчиво прошептала она. — Говорите, что никогда до этого их не видели, а ведь было так темно... Вы уверены, что?.. В общем, я думаю, что «волшебная шкатулка» с ее сокровищами в таких случаях должна работать прекрасно.

Молодая женщина намекала на архивы с микрофильмами, которые хранились в памяти их компьютера. В ней содержался полный перечень нравов и характеров той отвратительной части человечества, на которую можно было бы повесить ярлык «плотоядные мафиози».

— Я прекрасно знаю все, что содержит в себе то, что вы назвали моей «волшебной шкатулкой», — спокойно проговорил Болан. — Я действительно знаю почти всех этих людей и, если вы хотите, могу даже сказать, что они любят на завтрак. Поэтому вам должно быть ясно, что я могу узнать любого из них даже в темноте.

Роза невольно вздрогнула, а потом более спокойным тоном спросила:

— Вам не кажется, что мы засветились?

— Не думаю. Два этих мерзавца взяли машину напрокат, но у них не было рации, значит, они не успели никому ничего сообщить. Ведь если бы успели, то они прекратили бы слежку. Значит, на некоторое время нас оставили в покое, а вот положение «Скалолаза» несколько осложняется.

— Но он сам сказал, что привел их на хвосте.

— Верно. И это значит, что кто-то уже начал следить за ним.

Роза секунду колебалась, но все же задала вопрос, который ее очень интересовал:

— "Скалолаз" и Леопольд Таррин — это ведь одно и то же лицо?

— Зачем вам это? — мягко спросил Болан. — И вообще... Я удивляюсь!

Молодая женщина медленно покачала головой.

— Я ведь тоже иногда просматриваю микрофильмы из нашего архива. А на этот раз у меня была четкая цель: я узнала, что в свое время Леопольд Таррин был царем и богом в Питтсфилде.

Болан поморщился и ответил:

— Он не только был там царем и богом. У него в руках даже были ключи от врат рая.

— Ну и что он сделал с этими ключами?

— Моя вина в том, что я сломал замок.

— Понятно.

Помолчав минуту, она продолжила:

— Удивительно, как вы его еще тогда не убили? Вы что, предпочли убедить его стать на вашу сторону?.. Но все равно это очень странно!

Она на секунду задумалась.

— В последние дни я узнала много интересных вещей. Я... Теперь я узнаю, кто такая Синди, — она грустно взглянула на Болана. — Это та самая девушка, которая отправила вам во Вьетнам томик «Дон Кихота» с аннотациями и надписью: «Твоя навеки». Сначала я очень ревновала вас к ней, а потом мистер Броньола объяснил мне, что Синди — это ваша сестра, и рассказал, как она погибла. Вот почему ваши отношения с Леопольдом Таррином меня очень удивляют! Ведь, в конце концов, именно он виноват в той трагедии! Как же тогда объяснить вашу дружбу? Я действительно этого не понимаю, и она меня даже немного шокирует!

Болан очень спокойно ответил:

— Вы не знаете всех фактов, Роза. Начнем хотя бы с того, что я ни в чем не переубеждал Лео. Свое кодовое имя «Скалолаз» он получил задолго до того, как я начал борьбу. Лео никогда не был ответственным за резню в Питтсфилде; он, напротив, сделал все возможное, чтобы избежать ее, подвергая себя огромному риску. Но я, к сожалению, ничего этого не знал. Тогда я мечтал лишь об одном — убить его! И однажды мне это чуть было не удалось!

Болан на секунду замолчал, собрался с мыслями и продолжил:

— Итак, Роза, Лео мой лучший друг, и он, без сомнения, самый исключительный человек из всех, кого я только знаю. Поверьте мне: я охотно и без всякого сожаления отдам свою жизнь за него. Вот почему меня очень беспокоит то, что сейчас происходит.

— Так объясните мне! Я ничего не понимаю!

— Я же вам сказал, что мне и самому пока еще не все ясно.

— Ну так давайте подумаем вместе.

Болан рассказал ей все, что сообщил Лео о положении дел в Нью-Йорке, и закончил:

— Вот и все, что я знаю: И поэтому даже не могу себе представить, какие опасности подстерегают Лео. Но самое худшее то, что он и сам этого не знает.

— Да, но ведь он — человек опытный, — пытаясь успокоить его, сказала Роза.

— Как знать! — устало вздохнул Болан. — Видите ли, вся проблема в том, что, когда говоришь о мафиози, нельзя пользоваться обычной логикой.

— Тогда какая же логика нужна?

— Логика сумасшедших, — тихо прошептал он.

— Вы хотите сказать, что они все ненормальные?

— Да. А вы разве в этом сомневаетесь?

— Вы были бы изумительным свидетелем защиты на их процессе, — саркастическим тоном произнесла Роза, но Мак не принял ее игру и тихо, вполголоса спросил:

— А кто, по-вашему, хотел бы их судить?

— Ладно, ладно, — пробормотала молодая женщина, — я все время забываю, что вы и судья, и присяжные заседатели одновременно.

— Я никогда не считал себя ни тем, ни другим, — глухим голосом возразил Болан.

— Тогда кто же вы?

— Я привожу приговор в исполнение, — тихо ответил он.

Эта маленькая поправка расставляла все на свои места: Болан никогда не осуждал своих врагов. Они сами осуждали себя, свои грязные дела и сами выносили себе приговор. Мак Болан только исполнял его.

— Как-нибудь вы мне подробно объясните, что вы под этим понимаете, — прошептала Роза. — А теперь вернемся к логике сумасшедших.

Болан нахмурил брови:

— Да ведь для них эта логика совершенно нормальна. Когда у людей в голове смещены все понятия о нормах морали, они создают такой мир, в котором тоже все сдвинуто. Ум превращается в глупость, а добро оборачивается злом.

— Так что же, по-вашему, будет происходить в Балтиморе?

— Нью-йоркские заправилы, возможно, решили избавиться от некоторых продажных капо, принеся Лео в жертву. Это вполне допустимый вариант. В их искаженном мире одна западня сменяется другой, и эти ребята вполне могли продумать такую комбинацию: допустим, они отправляют своего эмиссара, чтобы усыпить подозрения того, кого собираются убрать. Но жертву убивают еще до приезда посланника, который, ничего не ведая, является на место преступления... и автоматически становится убийцей!

— Вы думаете, что они за тем и послали братьев Балдасерра?

— Возможно. Если мои предположения верны, то эти скоты из Нью-Йорка наняли братьев Балдасерра и отправили их следить за Лео совсем не потому, что они его в чем-то подозревают. Просто его миссия довольно деликатна, а в такой сложной двойной игре нельзя допустить ни малейшего промаха.

— Это ваша единственная гипотеза?

— К сожалению, нет. Боссы Организации могли решить все совсем по-другому. Допустим, они хотят поставить своего человека в Балтиморе — в таком случае Лео вполне подходит для этой роли.

— А когда в игру должны были вступить Айк и Майк?

— Здесь тоже есть два варианта, — терпеливо объяснял Болан. — Либо кто-то в Нью-Йорке уже предположил, что Сантелли не вечен и в любой момент может умереть, либо Лео попытался сунуть нос туда, куда не следовало. В первом случае Лео прислали сюда, чтобы он точно выяснил, чем занимается Сантелли и его окружение. Во втором случае Лео бросают приманку и смотрят, как он отреагирует.

— Все это выглядит довольно мрачно, — заметила Роза.

— Да, оба варианта одинаково опасны для Лео.

— А что произойдет, когда в Нью-Йорке узнают, что братья Балдасерра больше не следят за Лео? Боссы ведь могут предположить, что...

— Лео превосходно умеет решать такие задачи, — уверенно сказал Болан. — Трупы этих парней обнаружат не скоро; я даже думаю, что их вообще никогда не найдут. Боссы в Нью-Йорке, может быть, заинтересуются, что с ними стало, но не станут их искать... Знаете, в мире сумасшедших исчезновение двух мерзавцев вроде Балдасерра не очень-то привлекает внимание.

— Ну а теперь скажите, что нам делать после всего того, что вы мне рассказали?

— Могу только гарантировать, что предстоящий день в Балтиморе будет длинным и трудным, — вздохнул Болан. — Его называют «пятницей мести», или днем грифов. Так что чего-то подобного и следует ожидать.




Глава 3


Часовой стоял так близко, что до него можно было дотронуться рукой. Он чуть слышно мурлыкал себе под нос какую-то песенку и, казалось, о чем-то мечтал. Его винтовка была прислонена к каменной стене, окружавшей усадьбу. Из окон дома на втором этаже лился слабый свет, с моря дул легкий бриз и едва шевелил листья на деревьях парка.

Часовой был совсем молодой парень, почти ребенок. А что мог знать мальчишка, выросший в городе, о тишине ночных постов и о том, как опасно мечтать, стоя на часах? Он, наверное, даже и не подозревал об этом. Двое других часовых, которые стояли дальше, должно быть, знали все, что им положено... А этот парень, он действительно был слишком юным, чтобы...

Болан задумчиво покрутил в руке нейлоновую удавку и решительно сунул ее в карман. Он вытащил сигарету, зажал ее в углу рта и, резко щелкнув зажигалкой, ткнул ее под нос мальчишки.

— Бах! Ты убит! — шепнул он ему на ухо.

Мальчишка чуть было не упал, когда попытался дотянуться до винтовки, и зашептал глухим голосом:

— Господи, как ты меня напугал!

— Не хнычь, малыш, ведь я мог тебя не только напугать! — грубо сказал Болан. — Стоя на посту, не надо мечтать и глядеть на звезды.

Мальчишке захотелось оправдаться:

— Да нет, мне послышался какой-то шум в той стороне, вот я туда и смотрел...

— Перестань болтать! — оборвал его Болан. — Ведь этого никто, кроме тебя и меня, не видел, правда?

— Да, — сказал юноша и облегченно вздохнул, потому что поведение незнакомца было почти дружеским.

Он никак не мог рассмотреть его лицо и продолжил:

— Если уж говорить честно, так я сам не знаю, что тут делаю. Ведь я действительно ничего не видел и не слышал за всю ночь.

Произнося это, он пытался рассмотреть Болана, и Мак решил доставить ему такое удовольствие: он протянул свою сигарету молодому человеку, а сам прикурил еще одну для себя, специально долго освещая свое лицо пламенем зажигалки. После этого он произнес:

— Но ведь тебя сюда поставили совсем не для того, чтобы ты думал?

— Да, мистер, я...

— Зови меня Фрэнки.

— Ладно. Спасибо за сигарету, мистер.

Мальчишка оказался довольно симпатичным. Во всяком случае, в этих обстоятельствах, потому что в других...

— Я же тебе сказал, что меня зовут Фрэнки.

Парнишка чувствовал себя словно не в своей тарелке:

— О'кей, Фрэнки.

— А как тебя зовут?

— Сонни.

— Похоже, что тебе не очень нравится твое имя?

— Конечно, мистер. Меня зовут Сонни с тех пор, как я родился на свет, а мне уже пора приобрести настоящее имя.

Болан сурово глянул на него.

— С этой минуты ты будешь «Землемер».

— Как-как, мистер?

— Ты хотел получить кличку? Теперь она у тебя есть.

— А почему «Землемер»?

— Потому что, когда я тебя увидел в первый раз, ты должен был мерить землю шагами, а не мечтать. Вот я и нашел тебе кличку, которая тебе подходит, и теперь ты будешь «Землемером».

На сопляка все это произвело огромное впечатление: получить имя в среде мафиози считалось таким же значительным событием, как обряд крещения у христиан. Неважно, что значило имя, важно было иметь его. Только капо могли дать кличку своему человеку, и хотя мальчишка был еще совсем зеленым, он знал это.

Часовой неуверенно пробормотал:

— Мне очень жаль, я не узнал вас... Столько народу сейчас здесь ходит... что я... я хочу сказать...

Болан знаком руки заставил его замолчать и сурово спросил:

— Сколько времени тебя не меняли?

— С двух часов ночи.

— Черт возьми, но уже утро! И тебя так никто и не сменил!

— Нет, мистер.

— Теперь мне ясно, почему ты едва не заснул! — прорычал Болан. — Кто твой босс?

— Марио, — с трудом выдавил из себя мальчишка.

— Марио Куба? — переспросил Болан, не сомневаясь в том, что попал в точку.

— Да, мистер.

— Ладно, немного пройдись и отдохни, — приказал Болан. — Но прежде найди Марио и скажи ему, что я хочу его видеть самое позднее через десять минут и ни секундой позже. Понятно?

Теперь парень вообще не знал, как ему вести себя.

— О'кей, мистер Фрэнки! — пробормотал он. — Я понял: через десять минут. Не беспокойтесь, я все сделаю.

Он взял свою винтовку и пошел к заднему входу в дом.

Болан двинулся в другую сторону: ему предстояло заняться последним часовым, который охранял противоположную сторону усадьбы. Остановившись в нескольких шагах от часового, Мак спокойно спросил:

— Как тебя зовут?

Голос взрослого мужчины ответил ему:

— Джимми Джени. А вы кто?

— Подонок Мак Болан!

— Неплохая шутка. Каким ветром его сюда занесло?

— Уже светает; ты не заметил ничего подозрительного? — спросил Болан.

— Скажешь тоже! — хмыкнул часовой. — За два часа я успел поиметь трех страстных блондинок, очаровательную китаяночку и упитанную итальянку. Ну а как у тебя дела?

Болан тихо рассмеялся, прежде чем ответить:

— Ну и способный же ты парень! Мечтай только с раскрытыми глазами, сам понимаешь почему.

— Понимаю... Ты не знаешь, куда делся Марио?

— Как раз хотел тебя об этом спросить. Когда ты его видел? Как только я его найду, он получит от меня пинка под зад. Сонни сказал мне, что его не меняли с двух часов!

Теперь и этот часовой растерялся не меньше мальчишки.

— Это не совсем верно, — пробормотал он. — Марио два или три раза обошел нас за эту ночь.

С этими словами он шагнул ближе к Болану, которого скрывала темнота.

— Если ты увидишь Марио, передай ему, что его ищет Фрэнки.

Часовой остановился как вкопанный, и Болан почувствовал, как он пытается разглядеть его лицо.

— Вы Фрэнки из Нью-Йорка? — уважительно спросил он.

— Да, я Фрэнки из Нью-Йорка, — тихо ответил Болан.

— Господи, — приглушенно воскликнул его собеседник, — ни за что бы в это не поверил! Я часто слышал о вас, Фрэнки. Мой кузен когда-то работал на братьев Талиферо.

— А как его звали?

— Чарли «Кудесник».

Болан действительно знал Чарли «Кудесника» в ту пору, когда занимался братьями Талиферо.

— Жаль, что твоему кузену Чарли так не повезло, — искренне грустно заметил Болан. — Когда-то он умел проворачивать неплохие дела.

— Действительно, мистер, он прекрасно знал свое дело.

— Мне искренне жаль и этих двух храбрецов Талиферо.

— Да, то, что с ними произошло, очень неприятно, мистер. Что делать, такова жизнь!

Он принялся еще и философствовать! И в то же время часовой делат все возможное, чтобы лучше рассмотреть лицо «Фрэнки — самого меткого стрелка на западе от Миссисипи...».

Но Болан сухо приказал:

— Оставайся на месте, пока я тебя не сниму.

— О'кей, мистер. Я здесь с двух часов, сменят меня только в шесть.

— Ошибаешься, Джимми. Ты будешь стоять здесь до тех пор, пока Фрэнки не прикажет тебе уйти. Ясно?

— Понятно, Фрэнки.

— Ну а если ты случайно увидишь Марио, передай ему, что я его ищу.

Болан уже отошел на несколько шагов, когда часовой вновь окликнул его:

— Фрэнки, так что же здесь происходит?

— Да то, что тебе и знать не положено! — рявкнул в ответ Болан. — Оставайся на посту. Понятно?

— Черт бы вас всех подрал! Ну, разумеется, останусь, — уже совсем неуверенно ответил часовой.

Болан прекрасно знал, что Сонни «Землемер» и Джимми Джени не помешают ему войти во вражескую крепость. Пожалуй, поэтому он их и не тронул. Правда, при ближайшем рассмотрении оказывалось, что шансов остаться в живых у них ничуть не больше, чем и у самого Болана. Ведь была пятница, приближался праздник, а Палачу совсем не хотелось видеть, как грифы разрывают труп Лео Таррина. «Пятница мести» не за горами: Мак решительно шел в атаку. Грифам действительно будет чем поживиться!




Глава 4


Эта старая халупа была построена еще в начале века. Ее задумали как замок: с трех сторон ее окружал высохший ров, а фасад выходил на залив. Во время сухого закона здесь был тайный склад контрабандного алкоголя, ну а потом его перестроили в довольно фешенебельное здание, которое тут же совершенно естественно попало в руки Арни Кастильоне, прозванного «Фермером». Но едва Арни обосновался на этой территории, как началась мировая война.

С очаровательным «патриотизмом» Арни перестроил здание и сделал из нее центр реабилитации и отдыха для американских моряков, сражавшихся в Атлантике. Ну а потом как-то само собой получилось, что эта старая развалина превратилась в центр по проведению сомнительных операций на черном рынке всего восточного побережья. К концу войны, когда в черном рынке отпала необходимость, замок еще раз обновили и перестроили, задумывая его уже как крепость Кастильоне, который хотел прибрать к рукам все восточное побережье страны.

Эти стены знали и слышали многое: пытки, крики агонии...

Болан никогда серьезно не занимался этим районом страны: во время своей битвы в Вашингтоне он действовал стремительными рейдами. Даже Арни «Фермера» он прикончил не здесь — Арни умер на территории другого замка, такого же мрачного, но расположенного далеко отсюда. Однако Болан уже был здесь, знал историю этого места и все ловушки, которые его подстерегали. Он всегда действовал целенаправленно, но на сей раз ему совсем не нужна была разведка. Он шел прямо к цели — сонной артерии врага и знал, что она проходит именно в этом месте.

Репутация Фрэнки была известна всем: часовой, стоящий у задней двери, как две капли воды похожий на Сонни «Землемера», только чуть постарше, смотрел на него огромными глазами. Присутствие столь значительной личности так стесняло его, что у него дрожали руки и он не знал, куда их девать.

— Я не знал, что вы приедете, сэр, извините меня.

— А тебе, приятель, такого знать и не положено, — ухмыльнулся Болан. — Так чего ты извиняешься?

Руки юноши задрожали еще сильнее.

— Если бы я знал! Я хочу сказать...

— Ну да, ты постелил бы ковровую дорожку, — широко улыбнувшись, сказал Болан. — Смотри не обмочись, приятель. Лучше скажи мне, где остальные? Они все еще дрыхнут?

Парень прокашлялся и ответил:

— Ларри «Торгаш» только что приехал с... Ну, в общем, я думаю, что они там, наверху. А мистер Сантелли несколько часов тому назад лег спать. Я не знаю, сможете ли...

— Кто с ним?

— С кем? С Ларри «Торгашом»? Я не очень-то расслышал, как его зовут. Он из... А вы, случайно, не вместе с ним приехали?

— Да нет, придурок! Я спрашиваю о Сантелли!

— С ним мистер Дамон и мистер Ла Карпа. Они приехали примерно в час ночи.

— Со своими людьми?

— Конечно. Их бригады в полном составе. Парней разместили в комнатах над гаражом.

— Вы их покормили?

— Да, сэр. Они получили все, что хотели.

— Я надеюсь, без спиртного? — сухо спросил Болан.

Часовой даже возмутился.

— Ну конечно, никакой поддачи! — почти воскликнул он. — Особенно теперь.

— Кто здесь ведает кухней и размещением?

— Кармен Реди, сэр.

— Ну и чем он собирается заниматься теперь?

— Не понял, сэр?

— Как он собирается крутиться весь этот день, придурок? Реди знает, что ему нужно будет принять дополнительно еще, пожалуй, сотню людей? У него есть все необходимое?

— Не знаю, сэр.

— Ну так пойди и скажи ему об этом! Передай, чтобы он нашел меня, если у него возникнут какие-то трудности.

— Иду, сэр, — ответил охранник, смотря на него с открытым ртом.

— Давай побыстрее! — резко приказал Болан.

Испуганный парень наконец нашел, куда ему спрятать свои дрожащие руки: он сунул их в карманы и быстро вошел в дом, ни о чем больше не расспрашивая грозного гостя.

Болану больше нечего было опасаться, и он решил пройти дальше. В свое время здание действительно было грандиозным, но теперь им почти не пользовались, потому что для его достойного содержания потребовалась бы кругленькая сумма. К тому же здесь селились только временно, да и сам Сантелли практически здесь не жил. Вот никто и не следил за порядком. В основном замок использовали как укрепленный пункт, где при случае можно было отсидеться. В левом крыле первого этажа вообще нельзя было жить, все окна там были заколочены, а в комнатах отсутствовала какая бы то ни была мебель. Да и та часть дома, в которой жили, тоже выглядела не очень-то весело: на окнах висели старые, изъеденные молью занавески, на полу лежали протертые до дыр ковровые дорожки, обшарпанную мебель привезли вообще неизвестно откуда, а на некоторые стулья и вовсе было опасно садиться. В этом всеобщем запустении было лишь два исключения — кухня и библиотека. Кухня, оборудованная по последнему слову техники, содержалась в изумительной чистоте и была битком забита продуктами. Что же касается библиотеки, то ее украшала изумительная люстра, а в одном углу стоял овальный рабочий стол размером с концертный рояль. В центре размещался длинный стол для совещания из красного дерева, вокруг которого стояли такие же стулья. В глубине библиотеки можно было увидеть массажный стол и несколько гимнастических тренажеров. В одну из стен был встроен огромный телевизионный экран, а перед ним стояли три прекрасных кожаных дивана. Вся мебель стояла на пышном ковре, в длинный ворс которого нога проваливалась буквально по щиколотку.

Болан сразу же понял, что это и есть резиденция подпольной империи Томаса Сантелли. При первом же взгляде на эту комнату становилось понятно, почему в остальной части дома царит такое запустение: Сантелли никогда там не бывал. Зато в библиотеку специально для него был оборудован вход прямо из сада, в котором виднелись гаражи и открытая автостоянка. Из широких окон библиотеки виделся залив с причалом. Короче, если бы все здание, кроме этой части, развалилось, Сантелли этого даже не заметил бы.

Хотя, по правде говоря, теперь это уже неважно — бывший хозяин Балтимора валялся в луже свежей крови, которой был запачкан его великолепный овальный стол. Горло капо, одетого в роскошный шелковый халат, было перерезано от уха до уха. За ним, в глубине комнаты, повернувшись спиной к двери, стоял какой-то человек невысокого роста и сосредоточенно рылся во встроенном в стену сейфе.

Болан мгновенно выхватил «беретту», но тут же осознал, что человек, стоящий к нему спиной, — не кто иной, как Лео Таррин — в безукоризненном костюме, с красиво уложенными волосами.

Лео холодно посмотрел на того, кто помешал ему работать, потом взглянул на черный ствол с длинным глушителем и тихо, с грустью в голосе произнес:

— Что, нельзя было подождать, а?

Разумеется, нельзя было!

Сразу стало ясно, что кто-то нашел сонную артерию врага и перерезал ее еще до появления Мака Болана.




Глава 5


Смерть наступила совсем недавно, минут пять назад. Раскрытый сейф оказался пуст, а все содержимое ящиков письменного стола неизвестный убийца вывернул на пол. Папка с материалами, лежавшая перед капо, потихоньку пропитывалась кровью. Если судить по позе Сантелли, то его, казалось, специально усадили так, чтобы потом было легче перерезать горло. Первой в голову приходила мысль, что Сантелли усадили за стол под угрозой ножа. Сейф он, должно быть, открыл сам, потому что следов борьбы не было видно.

— Лео, исчезни отсюда! И побыстрее, — буркнул Болан. — Тебе нужно где-нибудь спрятаться.

Таррин вздохнул:

— Значит, это не твоя работа?

— Нет, ты же видишь: такая грязная работа не в моем стиле. Кто-то прикончил Томми до меня.

— Ну а как ты догадался, что это не я?

— Ты тоже это делаешь иначе, — лаконично ответил Болан. — А теперь сматывайся.

— А давай лучше так, — сказал Лео. — Ты уйдешь, пока еще дорога свободна, а я займусь всем остальным. В любую минуту здесь может стать жарко. Дом кишит мальчиками Тонни, и как только они узнают об этой новости, то никому мало не покажется.

— Ну, об этом я догадываюсь. Ла Карпа и Дамон тоже здесь. Ты их видел?

Таррин покачал головой:

— Я не видел никого, кроме парня, который охраняет вход, и Ларри «Торгаша». Он-то и привез меня сюда.

— А где он сейчас?

— У него отдельные апартаменты на втором этаже. Как только мы приехали, он сказал, что ему нужно срочно позвонить, и под этим предлогом смылся. По его словам, он хотел сообщить что-то срочное другим «лейтенантам» Сантелли, а мне он сказал, чтобы я сварил себе кофе на кухне и подождал босса в его рабочем кабинете. Тут из кухни есть дверь в кабинет, но мне не очень-то хотелось кофе...

— Так говоришь, что тебя сюда отправил Ларри «Торгаш»?

— Ну да. Все это странно, правда?

— Еще бы, — прошептал Болан. — Ну а кто занимает первое место в списке претендентов на место Сантелли?

— Во всяком случае, не Ларри. Томми сделал из него своего советника, а больше ни к чему не допускал. Ларри получил образование юриста и финансиста, его настоящая фамилия Вайнтрауб. Теперь ты сам понимаешь, что у него не было никаких шансов занять место Сантелли.

Болан действительно хорошо знал Ларри «Торгаша». Все кругом говорили, что он делает всю paботу за Сантелли и у него есть надежные связи в самых разных кругах, особенно среди швейцарских банкиров.

— Мне кажется, — продолжат Лео, — что вакантное место будут оспаривать Дамон и Ла Карпа. Они опытнее других и уже давно работают. Правда, если у Дамона великолепная голова, то у Ла Карпа нет ничего, кроме накачанных мышц. Все шавки помельче лижут им пятки и только к ним обращаются за помощью в управлении своими территориями. Если бы мне пришлось давать прогноз, то я бы сказал, что место Сантелли займет кто-то из них.

— Сейчас иди к остальным, Лео. Люди размещены в комнатах над гаражами. Сделай вид, что ты ни о чем не знаешь — ты просто приехал, тебе скучно и ты ищешь кого-нибудь, с кем можно поговорить. Говори всем, что Сантелли еще спит, а его советник чем-то занят. Пусть они сами обнаружат труп.

По губам Лео скользнула хитрая улыбка, и он сказал:

— Хорошая мысль. Как по-твоему, что за всем этим кроется? Кто-то хочет поставить мне подножку?

— Возможно. У режиссера этого спектакля должны быть довольно длинные руки.

— Такое действительно вполне вероятно: сценарий в данном случае почти классический.

— Может быть, — буркнул Болан, — но он может реализоваться, если мы оба будем торчать здесь и болтать попусту.

— Понятно, — небрежно бросил Лео. — Ну а ты что будешь делать? Уедешь или останешься?

— Останусь. Во всяком случае, еще на некоторое время.

Таррин окинул взглядом своего друга с головы до ног и заметил, что на нем надет безукоризненный костюм, а на шее повязан шелковый платок.

— Ну, глядя на тебя, можно сразу догадаться, что ты пришел сюда надолго, — заметил он. — Кстати, как ты представляешься здешней публике?

— Я не собирался здесь задерживаться, но... в принципе, это возможно. А для всех остальных я — Фрэнки.

— Фрэнки «Победитель», это уж точно, — пробормотал Лео, выходя из комнаты.

Может, и «Победитель», однако наперед загадывать не стоило...

Фрэнки в кругах мафиози был почти легендарной фигурой. Он имел репутацию человека, наделенного безграничной властью и облеченного полным доверием «Коммиссионе». Он был так называемым Черным Тузом, иначе говоря, одним из членов секретной службы безопасности «Коммиссионе». Ходили слухи, будто Черные Тузы могут сместить любого капо и даже кое-кого из боссов, если у них на то появятся достаточно веские основания.

И действительно, было время, когда Тузы могли действовать подобным образом. Они представляли собой сверхсекретные отборные силы, действующие от имени всей организации «Коза Ностра», а не от какой-нибудь одной семьи. На них возлагались функции контроля за безоговорочным исполнением решений «Коммиссионе» — Высшего совета боссов мафии, — то есть они действовали как своего рода гестапо, разбирая ссоры между семьями и поддерживая равновесие между территориями, которыми они управляли, а таким образом и стабильность всей Организации в целом. В то время, по крайней мере теоретически, один капо или одна семья не могли сами вести дела без одобрения «Коммиссионе». Все были заинтересованы в проведении единой политики, а Тузы занимались тем, что следили, чтобы никто не вел двойную игру. Свою работу они выполняли мастерски, тем более, что в лицо их не знал никто, даже сами боссы.

В это почти невозможно поверить, но, тем не менее, такое положение дел легко вписывается в систему сумасшедшей логики мафии. Сначала, разумеется, Тузов тщательным образом отбирали и утверждали на Высшем совете, но потом от этой традиции отказались, потому что часть старых капо умерла и в Совете их заменили более молодые. Потом и они в свою очередь стали исчезать, а без них было трудно принять решение. Требовалось только одно — обеспечить преемственность власти. Без этого Организация не могла бы жить и действовать.

Эти аргументы, политические трюки и взятки привели к тому, что связь между Высшим советом Организации и командой Тузов, которые становились все самостоятельнее и сильнее, стал осуществлять лишь один человек.

Ну а потом, когда ушел из жизни последний из капо — учредителей команды Тузов, автономность их семейства была признана официально.

Каждый Туз имел особый кодовый номер, который довольно часто менялся. Тузы могли менять и свою внешность. Поговаривали даже, что некоторые из них так часто делали пластические операции, что сами уже не могли вспомнить, как поначалу выглядели их лица. Естественно, это была только шутка, но в ней, как в каждой шутке, имелась доля правды.

В качестве опознавательного знака все Тузы имели некое подобие визитных карточек. Они напоминали игральные карты и запаивались в твердый пластик. На карточках гравировали кодовый номер, имя, а цвет карточки обозначал ранг ее владельца. Черные Тузы имели при себе карточки с изображением значка трефы или пики, а Красные — бубны или червы. Красные Тузы не имели права самостоятельно принимать решения по проблемам, возникающим внутри какой-нибудь семьи, без предварительного совещания с ее главой. Только Черные Тузы могли опротестовать и приостановить деятельность любой семьи, а при необходимости даже физически устранить любого капо, в том числе и члена «Коммиссионе».

В диком и бессовестном мире мафии действовал такой же дикий этический кодекс, чем-то напоминающий тот природный инстинкт, которому подчиняются животные. В таком кодексе некоторые сигналы являются обязательными, и благодаря их исполнению обеспечивается некое подобие порядка, способствующего в целом выживанию Организации. В кругах мафии эти сигналы сформировали своеобразный устав, который уважали и выполняли все без исключения. Ведь только таким образом и могло выжить и процветать общество патологических негодяев и мерзавцев. Нужно сказать, что творец «Коза Ностры» извлек немало полезных уроков, анализируя историю организованной преступности в Европе и особенно на побережье Средиземного моря.

Как бы там ни было, мафия до сих пор управляется определенным этическим кодексом, включающим в себя ритуальные и протокольные церемонии, которые свято соблюдаются и исполняются, хотя любому здравомыслящему человеку они показались бы невероятным анахронизмом. Однако именно эта этика обеспечила Тузам существование и их привилегированное место. Благодаря ей же Мак Болан смог нанести мафии несколько тяжелых ударов, от которых она с трудом оправилась.

Мафией управляют три основных закона: принцип неразглашения тайн, абсолютное уважение авторитета и неограниченная власть в любой форме для достижения общих интересов. Если эти три закона привели мафию к успеху, значит, только с их помощью можно добиться обратного эффекта — уничтожить ее.

Тузы, и в частности Черные Тузы, были действительно людьми значительными, что в немалой степени способствовало появлению о них самых невероятных легенд. Их выбирали с учетом ума, физической силы, выносливости, упорства и проницательности. Именно эти качества и составляли их славу.

Фрэнки, разумеется, был Черным Тузом. Такой человек когда-то реально существовал, но потом появился Мак Болан, убрал Фрэнки и занял его место. Эта роль прекрасно подходила Палачу, и он играл ее совершенно естественно, тем более, что такой маскарад, как правило, длился не очень долго. Со временем Мак даже добавил несколько славных эпизодов к легенде о настоящем Фрэнки, жизнь которого знал не хуже своей собственной, а имя не раз выручало его в самых безнадежных передрягах.

Болан сам лично положил конец власти Тузов в мафии. Однажды грустным дождливым нью-йоркским днем он похоронил миф о них, и это, пожалуй, было одним из самых страшных ударов, которые Палач нанес Организации. Вот почему теперь он мог надеяться на то, что «Коза Ностра» не сможет долго существовать.

После его кровавого рейда и ударов, нанесенных им в самое сердце мафии, секретная служба потеряла всякую автономию и Тузы исчезли. Выжившие превратились в освистанных героев, которых ненавидит поколение, идущее им на смену. Бывшие уже больше не решались вступать в большую игру и, в основном, проживали на территории Нью-Йорка.

Так было со всеми, за исключением Фрэнки. Он был единственным из Тузов, о котором еще продолжали рассказывать легенды.

Его репутация осталась незапятнанной.

Он попытался спасти то, что мог, и никогда не изменял своим товарищам.

Ну а как Фрэнки выпутается на этот раз в Балтиморе? У него на руках труп босса, а ему самому угрожает возмущенная толпа гангстеров! Как? Об этом Мак Болан узнает незамедлительно!

Не прошло и тридцати секунд после того, как Лео вышел из комнаты, как «лейтенант» Сантелли, безжалостный Марио Куба, заглянул в приоткрытую дверь. Его маленькие поросячьи глазки с вызовом уставились на Болана.

— Привет, Фрэнки, — хмыкнул он, — мне сказали, что вы меня ищете?

Марио никогда в жизни не видел Фрэнки, однако неписаный закон, по крайней мере на этот раз, сработал четко.

— Привет. Марио, — холодно ответил Болан. — Чего ты стоишь за дверью? Входи и устраивайся поудобнее. Тебя ждет сюрприз.




Глава 6


Больше всего Марио Куба был похож на матерого самца гориллы. Ростом он был на голову ниже Болана, но зато весил на несколько десятков килограммов больше. Его лысая голова сверкала, как начищенная медяшка, а мышцы шеи и плеч были так сильно развиты, что когда Марио хотел посмотреть в сторону, то ему приходилось поворачиваться всем корпусом. Наверное, поэтому его взгляд был очень подвижен: маленькие глазки этого человека постоянно вращались, что позволяло ему, не поворачивая головы, видеть довольно много.

Когда этот гигант увидел труп своего хозяина, у него опустились плечи, а руки судорожно вцепились в стол: то ли Марио искал себе опору, то ли просто пытался прийти в себя. Болан на секунду подумал, что он сейчас поднимет огромный стол со всем, что лежит на нем, и запустит им в стену... но тут огромные лапищи Марио вдруг как-то странно задрожали и исчезли за поясом спортивных брюк.

Бегающий взгляд «лейтенанта» дважды останавливался на Болане, а потом Марио закатил глаза к потолку и, помолчав некоторое время, спросил:

— Кто это сделал?

— Сначала нужно понять почему, — спокойно произнес Мак. — А уж потом мы найдем кто.

— Что почему? — прорычал горилла, еще быстрее завращав глазами.

— Почему понадобилось убивать Томми, — терпеливо объяснил Болан, словно он обращался к пятилетнему ребенку. — Кто хотел убрать его, Марио?

Гигант с отсутствующим видом подошел к стене рядом с сейфом и наотмашь ударил по ней кулаками. Казалось, вся мебель задрожала, даже люстра на потолке и та начала покачиваться из стороны в сторону. Марио на секунду повернулся на своих коротких ножках, чтобы еще раз взглянуть на Болана, а потом опять принялся лупить по стене, словно сумасшедший.

— Давай дальше, если тебе от этого легче, — жестко произнес Болан, — но я не думаю, чтобы Томми это было приятно.

После этих слов Куба повернулся, и в первый раз с тех пор, как он вошел в комнату, его глаза перестали бегать.

— Какого черта вы здесь делаете? — довольно спокойно спросил он.

— Меня послали, чтобы присмотреть за игрой. Но, похоже, я опоздал на поезд.

— Может быть, да, а может быть, и нет, — сказал Марио, который заметно начал выходить из себя. — Вы когда приехали?

— Пошел к черту, Марио, — холодно ответил Болан. — Уж не сошел ли ты с ума? Не пытайся пришить мне этот труп.

Болан должен был опасаться этой огромной обезьяны, потому что Марио, когда он того хотел, двигался с поразительной быстротой. Вот и сейчас он неожиданно бросился на Болана, вытянув руки вперед, и попытался схватить его за горло. Палач предвидел этот бросок: его пальцы глубоко вошли в орбиты глаз Марио и одновременно Мак ударил его коленом в низ живота.

У выносливости есть свои пределы — глаза и низ живота очень болезненные места, кому бы вы ни нанесли удар. Гора мышц тут же рухнула на пол, сначала взвыв, потом зарычав и наконец тяжело вздохнув. Только после этого он успокоился.

Болан привел в порядок свой пятисотдолларовый костюм, поправил тонкий шелковый платок, повязанный вокруг шеи, и буркнул:

— Говнюк несчастный!

Выйдя за дверь, Мак позвал на помощь. Сонни «Землемер» и тот парень, который охранял входную дверь, появились одновременно, словно они стояли рядом и ждали приказа.

— Уберите это свинство! — прорычал Болан. — А когда здесь все засияет, зайдите за мной. Я буду у Ларри «Торгаша».

И, не дожидаясь реакции охранников, Мак быстро пошел по лестнице на второй этаж.

Апартаменты были закрыты на ключ. Болан достал небольшую отмычку, секунду повозился с замком и бесшумно открыл дверь.

В комнате Ларри все существенно отличалось от запустения, царившего в доме. Здесь стояла дорогая кожаная мебель, вдоль стен тянулись полки, уставленные книгами, а модные светильники располагались именно там, где им и положено было быть. Двери в боковых стенах позволяли предположить, что существует еще по комнате с обеих сторон.

Ларри «Торгаш» развалился в огромном кожаном кресле с откидной спинкой, придвинутом к окну. Он разговаривал по телефону. Услышав шаги, Ларри резким движением приподнял спинку своего кресла, увидел вошедшего и, выронив телефонный аппарат из рук, тут же вскочил на ноги.

Болан приоткрыл полу пиджака, показав, что он вооружен, и иронично произнес:

— Ну, ну...

Вайнтрауб застыл в странной позе на полусогнутых ногах.

— Что вы предпочитаете? — промямлил он.

— Право выбора я оставляю вам, — с сочувствием произнес Болан.

Не сводя акульих глаз с Мака, «Торгаш» упал в кресло.

Не случайно он давно приобрел репутацию лучшего специалиста по деловым переговорам: умело обращая законы в свою пользу, он практически разорял свои жертвы. Да, Ларри был личностью значительной и внешне довольно приятной. Подтянутый, сухой, жилистый, он выглядел лет на сорок, и в нем чувствовалась большая скрытая энергия, которая особенно проявлялась в движениях его небольших хитрых глаз.

— Кто вы такой? — спросил он достаточно жестко.

Болан подошел к нему и молча протянул свою карточку. Человек-акула бросил на нее быстрый взгляд, поднял с пола телефонную трубку и бросил в нее:

— Я вам перезвоню.

Повесив трубку, он внимательно уставился на Мака, словно пытаясь оценить его, а потом начал медленно набирать номер.

— Вы не очень рассердитесь, если я позвоню, чтобы проверить вашу личность? — спросил он, внимательно рассматривая пластиковую карточку.

— Да, да, пожалуйста, — любезно произнес Болан. — Это вполне разумная предосторожность.

Ларри хмыкнул и положил трубку.

— Будем считать, что это уже сделано! Я должен был догадаться о том, кто вы такой по тому, как вы вошли ко мне. У вас, без сомнения, железные нервы.

— Почему железные? — поддерживая светскую беседу, спросил Мак Болан.

— Надо быть очень храбрым, когда действуешь на чужой территории, Фрэнки, — мирно объяснил «Торгаш». — Если бы я был на вашем месте, то мне нужно было бы очень много заплатить... И то я бы не согласился сунуться сюда.

— Нервы здесь совершенно ни при чем, — заметил Болан. — Я выполняю только свой долг. Верните мне мою карточку.

Ларри протянул ему карточку, и Мак аккуратно спрятал ее в портмоне.

— А о каком долге вы говорите? — ухмыльнулся Ларри. — Я не могу заставить себя относиться к вам серьезно. Да, да, к вам, освистанным героям. Вами больше не восхищаются и никто вас не боится. Так чего вам не сидится дома? Мы прекрасно обходимся и без вас.

Вайнтрауб, как можно было предположить, не был кровным членом братства, поэтому этика и протокол, регламентирующие поведение мафиози в таких случаях, не являлись для него обязательными. Значит, Болану не оставалось ничего, кроме как по-другому заставить его уважать себя.

— Мы работаем вовсе не для того, чтобы нами восхищались, «Торгаш». Мы никогда ничего не делаем из сочувствия. Сегодня меня послали сюда, и вот я здесь. Ну а сейчас измените-ка выражение лица, пока я сам не сделал этого.

Юрист побледнел, но не сдвинулся с места, а потом медленно встал и потянулся за сигаретой.

— О Господи, да зачем все это? — пробурчал он, прикуривая. — Давайте не будем делать глупости!

— Согласен с вами. Особенно, если учесть, что труп вашего хозяина валяется на столе в его рабочем кабинете как раз под вашей комнатой.

Рука Ларри, держащая сигарету, внезапно словно окаменела. Болан заметил, что ему вообще была свойственна манера резко прерывать движения. Такие слегка театральные манеры, должно быть, здорово помогали ему, когда он работал защитником в суде.

— Повторите, что вы сказали, — тихо выдохнул Ларри.

— Не более десяти минут тому назад кто-то перерезал Томми глотку. Сейчас с ним Марио, но ваш хозяин мертвее мертвого, «Торгаш».

На секунду в рыбьем взгляде Ларри промелькнуло какое-то человеческое чувство, но он быстро взял себя в руки, глубоко затянулся сигаретой и произнес:

— Одну секундочку, Фрэнки!

Ларри подошел к рабочему столу, нажал на кнопку внутреннего переговорного устройства и спокойным тоном приказал, чтобы кто-нибудь поднялся к нему как можно скорее.

Трудно судить, было ли то совпадением, но именно в этот момент Кармен Редди постучал в дверь и вошел в комнату.

Редди отвечал за снабжение замка продуктами и его безопасность. Он был больше похож на метрдотеля из итальянского ресторана, чем на гангстера: высокий, худой, в безукоризненном темном костюме с черным галстуком и в белой рубашке. Кармен был настолько полон достоинства, что казался почти высокомерным. Редди пристально взглянул в глаза Болану и смотрел на него до тех пор, пока Мак не отвел взгляд. Только после этого Редди повернулся к «Торгашу».

— Господин советник... я надеюсь, что вы уже знаете...

Его голос полностью соответствовал его виду.

Вайнтрауб ответил тихо и грустно:

— Да, Кармен, я знаю, мне только что сообщили.

Потом он сделал свойственный ему театральный жест, словно просил извинение, и продолжил:

— Извините, мне нужно отлучиться на секунду, чтобы прийти в себя. Я спущусь вниз через пять минут. Пусть никто там ничего не трогает.

— Слишком поздно, — ответил Редди, подозрительно взглянув на Болана. — Он приказал все убрать и привести в порядок.

— Почему? — воскликнул Ларри, неприязненно посмотрев на Мака.

— Да потому, что все это выглядело весьма неприятно, — мирно ответил Болан. — К тому же с этой самой минуты распоряжения здесь отдаю я. Томми был капо, значит, это наши дела. — Он повернулся к Редди: — Кажется, вы хотите возразить, Кармен?

Редди вздрогнул, словно его ударили по больному месту, однако, когда он заговорил, его голос зазвучал совершенно спокойно:

— Куда убрать тело, Фрэнки?

Интендант не возражал, Фрэнки действительно имел право отдавать распоряжения.

— Обмойте его и приоденьте, а потом положите куда-нибудь в холодное место. Нет ли у вас здесь случайно...

Редди слегка наклонил голову:

— Сейчас сделаем, Фрэнки. Для этого придется освободить один из морозильников. Скажите... в общем, я послал за врачом для Марио... Надеюсь, что я поступил правильно.

— А почему бы и нет?! Если, конечно, ваш врач умеет держать язык за зубами, — согласился Мак.

— У нас всегда есть под руками парочка скромных врачей, — заверил его Редди.

— Как он сейчас себя чувствует?

— О чем вы говорите? — прервал их Ларри. — Что произошло с Марио?

Редди авторитетно заявил:

— Трудно сказать. У него идет кровь из глаз, и вообще он очень плохо себя чувствует. — Редди повернулся к Фрэнки-Болану и продолжил: — Он просил меня передать вам свои извинения. Он несколько погорячился и не понимал, что делает. Это, мне кажется, простительно, ведь он обожал Томми.

Болан согласно кивнул и взглядом отпустил Редди, который тут же бесшумно вышел из комнаты.

— Черт возьми! — вдруг закричал Вайнтрауб. — Уж не думаете ли вы, что это сделал Марио?

— Пока никто ничего подобного не предполагает, — сухо ответил Болан.

Ситуация начала походить на сцену из водевиля: едва Редди вышел в одну дверь, как тут же открылась другая, и в комнату вошла обнаженная очаровательная молодая особа — наверное, только из душа. На ее длинных светлых волосах блестели капельки воды; девушка на ходу продолжала вытираться большим полотенцем-простыней. Она успела выйти на середину комнаты, прежде чем увидела Болана. Она бросила на него взгляд затравленного зверя, постаралась как можно лучше укрыться полотенцем и бегом бросилась обратно.

— Что означает сие видение? — спросил Мак после того, как дверь за девушкой захлопнулась.

Ларри, казалось, не слышал вопрос, его голова была занята другим:

— Так что же случилось с Марио? Он что, ранен?

— Он просто потерял голову и не знал, что делает.

— Согласен, но что у него с глазами? Что нам тут наговорил Кармен?

— Марио попытался атаковать меня, — совершенно естественно объяснил Болан. — Он, видимо, был вне себя от горя. С такими типами, как Марио, трудно договориться, вот мне и пришлось применить силу.

— И вы его нокаутировали! — вскрикнул адвокат, поднимая глаза к небу. — Нокаутировать Марио! Теперь я теряю голову. Честно говоря, — все более возбуждаясь, продолжал он, — я отказываюсь этому верить до тех пор, пока сам не увижу Томми.

Ларри театрально рухнул в кресло, на секунду обхватил голову руками, словно пытаясь прийти в себя, а потом встал, потянулся к бару и вытащил бутылку водки «Эристофф».

— Мы можем с вами поговорить как мужчина с мужчиной? — вдруг совершенно спокойным голосом спросил он, наливая себе полстакана.

Болан подвинул стул поближе к его креслу, тоже налил себе водку и ответил:

— Надеюсь, что можем. Я вообще не люблю сопляков, Ларри.

— Вы должны знать одну вещь: когда парни узнают о смерти Томми, то не надо надеяться на то, что кто-то будет жалеть о случившемся.

— Почему?

— Сантелли не из тех боссов, которых обожают.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы ведь здесь для то: о, чтобы провести официальное расследование?

— Разумеется, господин советник.

— Тогда позвольте мне дать один маленький совет. Попробуйте переговорить с Дамоном и Ла Карпа. У Томми было одно прекрасное качество — он умел управлять людьми куда более умными и могущественными, нежели он сам, и даже подчинять их своей во...

— Вы говорите о личностях вроде вас?

— Да, я тому разительный пример. Видите ли, мистер Талиферо, я...

— Я не Талиферо, — любезно перебил его Болан.

— Ну разумеется! Я просто говорю в переносном смысле. Поверьте мне, я полагаю, что отпустил вам комплимент: ведь Талиферо были весьма надежными людьми.

— Благодарю вас, — любезно кивнул Болан, — но мне не хотелось бы, чтобы меня путали с ними. Эти парни были порядочной дрянью, они никого не любили и ничего не уважали.

— Ну а вы? Что же любите вы? — вкрадчиво спросил Вайнтрауб, пристально глядя на своего собеседника.

— Я люблю делать то, что я делаю, — ответил Болан.

— Я вижу, вы ничуть не изменились. Иногда мне кажется, что вы последние романтики, принадлежащие ушедшей эпохе. Вы что, не понимаете, что у вас больше нет ни дел, ни ролей, что вы уже мертвы?

— Я буду верен своей миссии, пока я жив, — спокойно ответил Черный Туз. — А вот Сантелли уже мертв, и его ничем не воскресишь. И это единственная вещь, которая меня сейчас интересует.

— "Король умер — да здравствует король!" — так, что ли? — ухмыльнулся Ларри.

— Примерно так.

— Ладно, пойду взгляну на труп. Забудьте о том, что я вам здесь сказал, все не так уж плохо. Просто слишком неожиданной оказалась эта новость. Во всяком случае, я счастлив, что вы здесь, а то мне самому пришлось бы все брать в свои руки. Ну а теперь это ваша забота.

Поднимаясь, Ларри произнес:

— Я спущусь...

— Кто эта молодая женщина? — сухо спросил Болан.

Ларри раздраженно взглянул на дверь в ванную:

— Прошу вас, не впутывайте ее в это дело.

— Я вынужден всех в него впутать, — холодно возразил Болан.

— Послушайте, Фрэнки, это моя личная просьба. Вы же сами видели ее: это просто телка.

— Тем не менее, она здесь, в доме Томми, — спокойно заметил Болан.

— Томми был не против...

— Да, но теперь он мертв.

— Правильно. Но, черт вас возьми, она не имеет к этому никакого отношения! Я же вам сказал, что это просто баба, которая хорошо сложена. Она танцует и поет, и это, безусловно, лучшая женщина из тех, которых я знал в последние годы. Но она здесь совершенно ни при чем, потому что у нее вполовину меньше мозгов, чем у курицы! Если вы хотите поговорить с достойными собеседниками, то поищите Дамона и Ла Карпа. На вашем месте я бы именно с них и начал.

— Могу ли я им это передать? — иронически спросил Болан.

— Нет, этого не надо! — воскликнул адвокат, быстро выходя из комнаты.

Болан вовсе не собирался отказываться от разговора с женщиной. Ведь это была не кто иная, как Тоби Ранджер, агент одного из секретных подразделений федеральной полиции! В последний раз Болан встречался с ней в Нэшвилле, где она расследовала историю о ввозе наркотиков.

Болан быстро вошел в соседнюю комнату и плотно притворил за собой дверь. Тоби бросилась к нему на грудь, едва лишь он обернулся к ней.

— Господи, как я рада видеть вас! — прошептала она. — А что, мне действительно здорово удался этот фокус?

Но разве могло у нее не получиться то, что удавалось ей до этого тысячу раз?! Тоби была изумительным агентом и всегда выполняла самые трудные поручения...

— У вас осталась кровь на волосах, — довольно грубо заметил Болан. — Еще раз примите душ. И не спешите, времени вполне достаточно.

Действительно, день еще только начинался, и до праздника грифов было еще далеко.




Глава 7


Тоби Ранджер и Мак Болан были знакомы давно. В первый раз они встретились в Лас-Вегасе во время девятого наступления Болана на мафию. В то время Тоби возглавляла группу певиц мюзик-холла, «девушек Ранджер» — настоящих красавиц, которых на самом деле совсем не интересовала возможность прославиться в городе, где царили бесчестье и любовь к деньгам. Впрочем, они вполне могли бы сделать блестящую карьеру в шоу-бизнесе, но на самом деле девушек интересовали совсем другие проблемы. Четыре «девушки Ранджер» — Тоби Ранджер, Жоржетта Шебле, Смайли Даблин и Салли Палмер — были федеральными агентами, которые в рамках одной из сверхсекретных программ пытались выяснить, насколько глубоко мафия пустила корни в индустрию шоу-бизнеса.

Тогда они работали вместе с гениальным комиком Томми Андерсом, урожденным Андрозепитоне, который до нервных коликов смешил публику своими злыми скетчами, высмеивающими мафию. Впрочем, после своих выступлений на сцене он включался и в другую, более активную борьбу с мафией, так что в тот раз они впятером проделали в Лас-Вегасе огромную работу. После этого их направили в другое место для решения более деликатных задач, и они вместе со старым знакомым Болана — полицейским из Лос-Анджелеса Карлом Лайонсом — вошли в состав секретной оперативной группы, которой поручалось выполнение самых сложных заданий. Эта группа включалась в работу всякий раз, когда возникала угроза национальной безопасности, и занималась уже не только проблемами организованной преступности. Нужно признать, что власть мафии распространилась на многие сферы деятельности и уже начала угрожать жизнедеятельности государства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Болану довольно часто приходилось встречаться с членами оперативной группы, когда он наносил смертельные удары по преступному синдикату. Таким образом, их охотничьи тропы пересекались не раз.

После совместной работы в Лас-Вегасе Болану частенько приходилось сотрудничать с группой секретных федеральных агентов. В последний раз они объединили свои усилия в Нэшвилле и нанесли смертельный удар Нику Копу, некоронованному королю героина. Из всех людей Копа в живых остался один Карл Лайонс, да и то лишь потому, что сам был членом секретной группы федеральной полиции, внедрившейся в семейство Ника Копа, чтобы подорвать его изнутри.

Нынешняя ситуация была довольно интересной: ведь Болану предложили сформировать сверхсекретную службу, которой предстояло заменить прежнюю, а значит, если все пойдет хорошо, то через два дня он станет непосредственным начальником Тоби Ранджер... Из четырех «девушек Ранджер» в живых остались только две — Тоби и Смайли. Но учитывая, что их задания отличались особым риском, Болан, как бы больно ему не было мириться с гибелью друзей, по-армейски считал такой процент потерь вполне допустимым.

Однако и на сей раз, если чутье не подводило Болана, одна из девушек подвергалась смертельной опасности. Тоби приехала в Балтимор, чтобы проследить путь денег, которые прибывали из Нэшвилла.

Члены группы догадывались, что деньги, заработанные организацией Копа от продажи наркотиков, направлялись прямиком Томми Сантелли. Такое предположение совсем не удивляло Болана, потому что он и сам давно уже пытался понять, откуда же это к Сантелли идут — и регулярно! — такие крупные суммы. Тут, надо признаться, было над чем подумать!

И вот наконец Тоби проследила путь денег от самого Нэшвилла. Она приехала в Балтимор несколько дней тому назад и довольно быстро нашла путь к сердцу Ларри «Торгаша». Сантелли в это время был во Флориде, и в Балтиморе царило спокойствие. Однако удары, нанесенные Боланом во Флориде, вызвали ответную реакцию в Балтиморе: взад и вперед закурсировали машины, суда и даже вертолеты. Тоби сообщила, что в четверг вечером в замке побывали почти все боссы мафии с восточного побережья. Сантелли еще не вернулся из Флориды, но о его поражении там уже всем стало известно. Ларри «Торгаш» решал какие-то срочные проблемы и одного за другим принимал посетителей, на время совсем забыв о Тоби.

Сантелли вернулся после полуночи и сразу же более чем на два часа заперся в своем рабочем кабинете, где он о чем-то шумно спорил со своим советником. Около четырех часов утра Ларри «Торгаш» уехал в город поискать Лео Таррина. В половине пятого Сантелли все еще продолжал в одиночку работать в своем кабинете, перебирая какие-то бумаги.

Тоби не помнила точно, когда ей вдруг пришла в голову мысль покопаться в столе у Ларри, но когда она вошла к нему, то кабинет был пуст, горела только маленькая настольная лампа.

— Я знала, что где-то в этой комнате он хранит важные документы, — объяснила она Болану. — Каждый день Ларри, как он сам говорил, тратил несколько часов для того, чтобы привести в порядок свои «расчетные книги». Вот мне и захотелось взглянуть на эти знаменитые книги. И потом, мне показалось, что в общей суете, царившей кругом, мне будет легче работать.

Когда я вошла в комнату, то увидела, что сейф открыт и совершенно пуст. Я стояла возле стола, когда вдруг — хлоп! — панно на стене отодвинулось в сторону, и я очутилась нос к носу с самим Сантелли! Оказывается, у этого мерзавца там была спальня, скрытая за фальшивым панно. Но я-то этого тогда не знала!

Ну и видок же был у меня! Этот тип смотрит на меня огромными глазами, а я, как дура, стою там почти голая. На мне был прозрачный пеньюар, который кончается как раз там, где надо. Скажу вам честно, нет лучше одежды для ночной охоты. Может быть, это и не оригинально, но зато всегда позволяет выиграть время. Да и потом, не так уж много на свете мужчин, которые остаются безразличными, когда молодая привлекательная особа заявляет, что не может перед ними устоять.

Я вам все это так подробно рассказываю для того, чтобы вы поняли — ситуация для меня была не такая уж неожиданная. Я знала, что мне делать, к тому же у меня не было другого выбора. В общем, я распахнула халатик, приняла весьма пикантную позу и спросила Сантелли, не хочет ли он меня поиметь, к тому же я еще намекнула, что пришла по поручению Ларри.

Я думаю, что в историю с Ларри он не очень-то поверил, однако мое предложение его так увлекло, что он даже не заметил открытый сейф. Правда, в комнате было довольно темно, а настольная лампа светила слабо, почти как ночник. Тогда...

Тут Болан перебил ее:

— А мог ли находиться в комнате кто-нибудь третий, но вы, Тоби, его не заметили?

— Разумеется, — воскликнула она, тряхнув своей красивой белокурой головой. — Этот человек был там с самого начата, однако позвольте мне продолжить. Сантелли ничего не заметил и, как бык, кинулся на меня. Он так быстро навалился на меня, что я не успела даже перевести дух. Вот уж действительно жалкий мужик, если вы понимаете, о чем я говорю: вульгарный, противный и ничтожный. Впрочем, хватит об этом. Мне трудно объяснить то, что произошло дальше. Я лежала поперек стола с ногами на ширине плеч, а этот паршивый скот захотел взобраться на меня еще раз. Я его довольно вежливо спросила, не могли бы мы найти какое-нибудь более удобное место, надеясь, что он предложит мне войти в его спальню и не заметит открытый сейф. Однако эта свинья и слышать ничего не хотела; Сантелли даже заявил, что вид голой женщины, лежащей на его рабочем столе, действует на него особенно возбуждающе. Короче, что тут было делать?! Я чувствовала себя абсолютно беззащитной и уже согласна была на второй круг, совершая этот подвиг во имя нашей святой Матери Справедливости.

— Вы совсем не сопротивлялись?

— Господи, да зачем? Ведь у меня не было никакой надежды, к тому же я сама его спровоцировала — я хотела спасти свою жизнь, а не свою честь.

— Я прекрасно понимаю вас, — с милой улыбкой согласился Болан. — Просто я хотел бы представить себе эту сцену.

— Это совсем нетрудно: представьте бедную маленькую Тоби совершенно голой, лежащей на холодном столе и храбро встречающую удары судьбы, а хозяин кабинета...

— Как он был одет?

— Не стоит и говорить об этом, — сказала она, наморщив свой очаровательный носик. — Это самое страшное — мне даже показалось, что я участвую в съемках какого-то гадкого порнографического фильма. Представьте себе — он был одет в задрипанный шелковый халат и носки. Понимаете, на нем были носки! Надо быть совершенно сумасшедшим, чтобы дойти до такого! Вот вы когда-нибудь занимались любовью в носках?

Болан сделал вид, что не расслышал вопрос, и спросил:

— Он не снимал халат?

— Конечно, нет. А почему вы об этом спрашиваете?

— Опять для того, чтобы лучше все себе представить. Но вернемся к вашему порнографическому фильму: бедная маленькая Тоби лежит на столе, а хозяин кабинета...

— Хозяин кабинета стоит на коленях между ее бедер и ласкает ее. Потом...

— Так значит он стоял на коленях?

— Да. Я думаю, что именно так называется состояние, когда вы наклоняетесь вперед, а вся тяжесть тела приходится на коленные чашечки. Это ведь называется стоять на коленях?

— Извините, что я перебил вас. Продолжайте.

— Таким образом, этот господин надолго застрял у меня между бедер. Не знаю, сколько прошло времени. Думаю, что он все пытался вызвать у себя вторую эрекцию. Вдруг я почувствовала, что он смотрит не на меня, а уставился на этот чертов распахнутый сейф. Тут я уж совсем растерялась. Но как-то надо было выкручиваться: я подергала немножко ногами, но, похоже, Сантелли вообще забыл о моем существовании. Он повернул голову в сторону и стал что-то высматривать в глубине комнаты. Представляете себе эту сцену?

— Да, продолжайте.

— Потом вдруг лампа погасла. Я говорю о настольной лампе.

— Сама погасла?

— Во всяком случае, Сантелли не мог ее выключить, так как держал меня обеими руками за бедра! Итак, лампа погасла. Я даже подумала, что у нее есть выключатель где-нибудь на стене, но проверять свои догадки мне было некогда.

— Ну а что случилось дальше?

— Куда вы спешите? Дайте мне возможность удивить вас! Должна прямо сказать, что с этого момента ситуация становится крайне неясной и запутанной. Знаю только, что я по-прежнему лежу на столе, а Сантелли стоит на коленях между моих ног и обеими руками держит меня за бедра. Свет гаснет, и что-то горячее начинает течь мне на живот. Хочу сказать, что не прошло и трех секунд после того, как погасла лампа, а я уже почувствовала, как что-то потекло по мне. Сантелли издал глубокий вздох и мешком свалился на меня. Только тогда я поняла, что липкая жидкость, которая течет по мне, — это кровь. Я даже почувствовала ее запах... А Сантелли внезапно стад страшно тяжелым! Сначала я испугалась, но потом мне удалось повернуться на бок и выбраться из-под него. Я была вся залита кровью. В темноте мне удалось найти мой халатик и хоть как-то обтереться им, а потом я побежала принимать душ.

— Что вы сделали с халатом?

— Разорвала его на мелкие кусочки и спустила в унитаз.

— Неплохо задумано.

— Спасибо за комплимент.

— А вы уверены, что все происходило именно так, как вы рассказали?

— Во всяком случае, ничего другого я припомнить не могу. Знаете, сержант, даже для ко всему привычного человека это довольно тяжелое испытание.

— Согласен, — пробормотал Болан. — Если хотите, не будем больше говорить об этом.

— Я не ребенок, сержант. Если у вас есть еще вопросы, задавайте. Я уже пришла в себя.

Болан вздохнул, на секунду задумался и спросил:

— Что вы обо всем этом думаете?

— По-моему, кто-то давно хотел избавиться от Сантелли, а тут подвернулся прекрасный случай, чтобы сделать это и подставить совершенно другого человека.

— То есть вас.

— Разумеется. Признайтесь, соблазн был слишком велик — подставить безмозглую проститутку. Ну скажите, как мне было защищаться?

— Да, если бы все удалось, то вы должны были бы кричать и выть, как сумасшедшая. Прибежали бы люди и увидели вас в крови, рядом с трупом Томми. Все ясно, как дважды два.

— Примерно так же и я представила себе развитие событий.

— Так, хорошо. Теперь поговорим о вскрытом сейфе. Кто-то действительно хотел убрать Сантелли, но одновременно он искал и что-то другое.

— Признаюсь, что на эту загадку у меня еще нет удовлетворительного ответа, — вздохнула Тоби.

— Что касается орудия убийства, — произнес Болан, — это очень важная вещь, однако я не нашел его, хотя тщательно осмотрел весь кабинет.

— Полагаю, что, если бы я хоть немного задержалась в кабинете, его бы просто-напросто вложили мне в руку.

— Ну а как все-таки быть с сейфом?

— Этому тоже можно найти объяснение. Однако к чему нам неразрешимые вопросы, сержант? Уж не подозреваете ли вы меня? Зачем мне вам врать? Ведь вы сами явились сюда, чтобы убить Сантелли, а мне это совсем ни к чему.

Болан кивнул головой.

— Я действительно хотел убить его, — спокойно сказал он, — однако не таким образом и не столь быстро. К тому же меня интересует не столько он, сколько то, чем он занимается. Вот почему преждевременная смерть Томми значительно осложняет ситуацию.

— Возможно, однако я здесь ни при чем.

— Разумеется, — мягко ответил он. — Мне просто нужно найти хоть какую-то отправную точку.

— Понимаю, — сказала Тоби, делая вид, что все еще сердится. — А что вы об этом думаете?

— У меня есть три или четыре небольшие зацепки, — с улыбкой сказал Мак.

— Надеюсь, что вы не кинетесь в драку сейчас же? — тут же спросила она.

— Сейчас не время и не место для драки.

— Вот так мы и живем, «капитан осторожность».

— Да, и об этом остается лишь сожалеть.

— Вы считаете меня дрянью?

— Разумеется, но ведь и я не лучше.

Она рассмеялась:

— Некоторые люди не могут спокойно воспринимать то, что я делаю.

— Тем хуже для них. Вот я воспринимаю все совершенно нормально и если бы мог, то создал бы вам такой же ореол славы, как у Жанны д'Арк.

— Бросьте, — прошептала она, отвернувшись. — Вы говорите слишком серьезно.

— Я всегда был серьезен, Тоби, и вы это прекрасно знаете. В случае необходимости я на своих плечах пронес бы вас через ад.

— Вы неправы, — робко опустив глаза, сказала она. — Вы сделали бы гораздо лучше, если бы оставили меня гореть в аду. Ведь если он существует, то мое место именно там.

Вот тебе раз! Во всех спорах всегда приходишь к одному и тому же. Так случилось сегодня с Тоби, так было и со всеми другими, кто встречался Болану с тех пор, как он пустился в крестовый поход против мафии. Традиционные понятия добра и зла настолько глубоко укоренились в буржуазной морали, что они иногда не дают индивидууму самому рассуждать о том, что он считает добром и необходимостью. Если ему приходится действовать вопреки идеям, внушенным всеобщей моралью, то он сам начинает себя ненавидеть!..

Мак Болан с нежностью смотрел на молодую женщину.

— Тоби, почему в вашей головке поселились такие мрачные мысли? Вы же знаете, что ад нужен нам всем.

— Объясните вашу мысль, «капитан осторожность».

— Каждый из нас строит свой собственный рай, но на базе ада. Давным-давно я читал одну книжку, где было написано: «Когда вы будете стоять у врат рая, Господь не будет пересчитывать ваши медали и дипломы. Он будет считать лишь ваши раны. Это они откроют вам двери его царства».

Тоби молчала, она лишь поудобнее завернулась в огромное полотенце и села, по-турецки поджав под себя ноги.

— Прекрасно, — вздохнула она, — давайте не будем больше говорить о бедной Тоби. Мне очень жаль, что я вообще позволила себе коснуться этого вопроса. Итак, на чем мы остановились?

— Я хотел найти хоть какой-нибудь след, — напомнил ей Болан. — Признаться, я надеялся на то, что вы мне в этом сможете помочь.

— Я очень сожалею, но... Понимаю, это может показаться смешным, но я чувствую свою некомпетентность. На моих глазах убивают человека, который занимается со мной любовью, а я не могу ничего сделать, я даже не видела ту скотину, которая это сделала. Если говорить честно, то должна признаться, что я тогда очень испугалась, мне стало страшно, что и меня сейчас зарежут, как барана, вот я и убежала, забыв обо всем на свете.

— Когда вы выходили из комнаты, там по-прежнему было темно?

— Да, в этом я абсолютно уверена.

— И вы прямым ходом пошли сюда?

— Да, и так быстро, как только могла.

— Значит, чтобы добраться, сюда вам понадобилось меньше минуты?

Она кивнула:

— Вполне возможно, что я управилась даже быстрее.

— Вайнтрауб был здесь?

— Нет, он пришел сразу же после меня.

— Насколько позже?

— Он вошел в комнату самое позднее через минуту после меня. Я твердо знаю это, потому что стояла под душем, когда услышала, что он вошел.

— Значит, когда убили Сантелли, он уже был в доме?

— Да, но, по-моему, он не мог этого сделать.

— Почему?

— Уж очень страшна была смерть Сантелли, а Ларри не переносит вида крови. Вчера я порезала себе палец, и когда он увидел, что из него течет кровь, то его чуть не вырвало.

Болан вздохнул:

— Да, возможно, но иногда голод заставляет даже волков выходить из леса. Кстати, расскажите мне о нем. Что вы еще знаете, кроме того, что он не переносит вида крови?

— Это человек без всякой совести, — тут же сказала она. — Он запросто может убить, но при условии, что сделает это издали. Он даже убил бы тысячу человек сразу, если бы для этого нужно было только нажать какую-нибудь кнопку, но я никак не могу себе представить Ларри, который собственными руками перерезает кому-нибудь горло.

— Прекрасно, Тоби, спасибо.

Мак подошел к двери, взялся за ручку и, обернувшись, сказал:

— Соберите свои вещи, я хочу отправить вас подальше отсюда.

— Отлично, — обиженно сказала она, — меня это устраивает, потому что с тех пор, как я появилась здесь, все идет вкривь и вкось.

— Вы искали что-нибудь конкретное?

— Колесо фортуны.

— Ну так вы его нашли!

— Правда?

— Скажите вашему шефу, что Сантелли был ступицей этого колеса и что махинация, начатая им, затрагивает значительное количество людей. Это не просто мелкая история с наркоманами, Тоби, а огромное, поистине гигантское дело!

— О чем?

— Я бы и сам очень хотел это узнать.

— Не беспокойтесь, вы все скоро узнаете.

— Спасибо, вы придаете мне мужество, а оно мне сейчас очень нужно.

— А вот мне сейчас нужна другая вещь.

— Какая же?

— Мне бы очень хотелось, чтобы настоящий мужчина заключил меня в объятия. Ненадолго, хотя бы на одну секунду.

— Может, я могу вам помочь?

— Об этом я могла только мечтать!

Болан прекрасно понимал состояние Тоби. Не испытывая никаких угрызений совести по отношению к Розе или к кому-нибудь другому, он подошел к прекрасной обнаженной молодой женщине, нежно обнял ее и принялся ласкать. Потом он прилег рядом с ней на кровать и сделал все, что мог, чтобы зарубцевались раны ее сердца — те раны, благодаря которым она однажды умчится на Небеса...

Он мягко отстранился от нее и тихо вышел, приняв окончательное решение полностью разобраться в том, что творилось в доме Томаса Сантелли.




Глава 8


С того момента, как был обнаружен труп Сантелли, прошло более двадцати минут. Времени более чем достаточно для того, чтобы эта мрачная весть, передаваемая из уст в уста, дошла до Балтимора и вернулась обратно. Произошло неординарное событие, все уже знали о нем, а поведение обитателей замка почти не изменилось.

Обычно смерть короля встречается или радостью, или плачем, а здесь все были на удивление спокойны.

На первом этаже горел свет, а в холле сидели человек двенадцать, которые вполголоса переговаривались. Здесь собрались Лео, Дамон, Тони Ла Карпа и человек со страшным лицом и очень злыми глазами, которого Болан сразу не узнал. Этот человек держал за плечо Сонни «Землемера». Мальчишка был страшно напуган: его, видимо, подвергли строгому допросу. Там же сидел и Ларри «Торгаш», рядом с которым неотлучно находился Кармен Редди. На старом прогнутом диване у входной двери лежал Марио Куба. Лицо его приобрело зеленоватый оттенок, а правый глаз почти скрылся под огромным компрессом. Двое рослых часовых охраняли наружную дверь, а еще двое стояли у входа в святая святых Сантелли.

Через весь первый этаж дома проходил длинный коридор, который с обоих сторон вначале расширялся, образуя холлы, а затем незначительно сужался к центру, где начиналась лестница на второй этаж. Холл, окна которого выходили на фасад здания, представлял собой большое помещение, где стояли два дивана, несколько кресел, низкие журнальные столики, вешалки и тому подобное. Через раздвижные двери, расположенные напротив лестницы, можно было пройти в рабочий кабинет Сантелли. Холл, находящийся в глубине дома, имел меньшую площадь, потому что половину его зала занимал лестничный пролет. Дверь из этого холла вела на кухню. Когда Болан показался на лестнице, взгляды всех присутствующих устремились на него. Мак спустился еще на три ступеньки и остановился, прекрасно сознавая, с каким напряжением встречают его появление здесь.

Атмосфера в доме была чрезвычайно напряженной.

Болан решил немного поиграть на нервах присутствующих: он прикурил сигарету, тщательно спрятал пачку и зажигалку во внутренний карман костюма и, глядя прямо в глаза Дамону, сказал с суровостью, вполне соответствующей обстоятельствам:

— Ну и дела у вас здесь творятся, Бобби! Понимаю, что вы сейчас испытываете, и, поверьте мне, разделяю ваши чувства. Надеюсь, вы догадываетесь, почему мне пришлось взять дело в свои руки.

Дамон также церемонно ответил ему:

— Конечно, Фрэнки. Мы очень ценим, что вы среди нас, особенно сейчас, в столь трудное время. Но все присутствующие здесь задают себе один и тот же вопрос: «Зачем вы приехали?»

Ла Карпа был гораздо менее склонен к дипломатии и поэтому даже не пытался скрывать переполнявшее его раздражение:

— Действительно, Фрэнки, мы все спрашиваем себя, а не прислали ли вас для того, чтобы именно вы сделали это грязное дело?!

Болан медленно вложил в рот сигарету, сжал фильтр губами... И вдруг — было совершенно непонятно, как это случилось, — в его руках появилась «беретта». Один из охранников у двери едва успел поднять голову, а все сидящие в холле — те даже не шелохнулись. Болан смотрел прямо в глаза Ла Карпа, и наступившая при этом тишина была такой невыносимо тяжелой и липкой, что ее можно бы заливать в бутылки и продавать в часовнях по случаю похорон... Итак, никто не шелохнулся, в холле стояла мертвая тишина. Тогда Болан медленно опустил ствол «беретты» к полу, потом рассчитанными скупыми движениями вложил два патрона в обойму, сошел еще на три ступеньки и, протянув пистолет Ла Карпа, холодно сказал:

— Теперь не время задавать вопросы.

Тони Ла Карпа быстро взглянул на Дамона, а в глубине холла кто-то громко и облегченно вздохнул.

Казалось, что повеяло новым ветром, и атмосфера в доме наконец стала нормальной. Лицо Ла Карпа просветлело, и возвращая Болану оружие, он почти любезно пробурчал:

— Будем считать, что вопросы кончились.

Они пожали друг другу руки, и Болану даже на секунду показалось, что этот негодяй готов обнять его.

Затем и Дамон обменялся рукопожатием с новым «хозяином», и атмосфера окончательно разрядилась. Кто-то, не выдержав, вскрикнул:

— Ну и парень этот Фрэнки!

Ему ответил другой голос:

— Классно же он это проделал!

Да, Болан показал им высший класс — это признали все. Напряженность исчезла, и в старом замке, казалось, повеяло жизнью.

Болан сказал, обращаясь к интенданту:

— Кармен, мы устроимся в кабинете Томми. Принесите нам вино, хлеб и сыр. Ну а для тех, кто желает, сделайте кофе. Я бы хотел видеть на совещании всех старших: нам предстоит обсудить очень серьезные вопросы.

Дамон и Ла Карпа прекрасно поняли его.

— Все идет так, как надо, — заметил Дамон. — Наконец появился человек, который не боится принимать решения.

— Да, сейчас самое время заняться делом, — согласился Ла Карпа.

Воспользовавшись общим оживлением, Лео Таррин подошел к Болану словно бы для того, чтобы пожать ему руку, и спросил:

— Я тоже буду присутствовать на собрании? Да, Фрэнки? — Он говорил достаточно громко, так, чтобы его услышали все присутствующие.

— Ведь как вы догадываетесь, я вовсе не по своей воле приехал сюда.

Болан дружески положил ему руку на плечо и ответил:

— Разумеется, Лео, я не смогу обойтись без тебя. Я знаю о твоем задании. В Нью-Йорке мне объяснили, что ты здесь делаешь и почему. Так что не волнуйся, мы будем работать вместе.

— Да, это будет правильно, — сказал Ла Карпа. — Лео рассказал нам все, и теперь мы знаем, что произошло.

— Пойдемте попробуем рассмотреть сложившуюся ситуацию вместе, — совершенно спокойно произнес Болан. — Мне кажется, сейчас самое время. — Он поискал глазами Кармена Редди: — Как там дела, Кармен?

— Еще минут десять, не больше. Вы пока рассаживайтесь, а мы займемся кухней.

— Прекрасно, — сказал Болан, повернувшись к двум заместителям Сантелли — Дамону и Ла Карпа.

Несколько секунд спустя он добавил: — Идите рассаживайтесь, а я тут еще немного задержусь.

Взгляд Вайнтрауба на секунду встретился со взглядом Болана, и адвокат пошел вместе со всеми. Наконец Болан узнал мужчину со злыми глазами, который все еще держал Сонни за плечо. Картотека, хранившаяся у Мака в памяти, подсказала ему, что это Билли Гарант, один из старых телохранителей Кастильоне — мерзавец, отличавшийся особой жестокостью.

Билли мог за самую малейшую провинность забить любого из своих людей до полусмерти. Сонни «Землемер» не зря боялся его.

Болан подошел к ним, когда Билли и Сонни уже выходили во двор.

— Привет, Билли! Сколько лет, сколько зим! Билли был рад это слышать и улыбнулся:

— Привет, Фрэнки, и я рад видеть вас здесь. Вот только я... я не помню, где мы с вами...

— Тем лучше для тебя! — ледяным тоном перебил его Болан. — Тебе и не надо вспоминать. Мы виделись у Арни незадолго до того, как он покинул нас.

Информация была очень расплывчатой и ни о чем не говорила.

— Наверное, тогда вы выглядели иначе, — ничуть не смущаясь, заметил мафиози.

— Как и многие из нас, — вздохнул Болан.

Мак взглянул на Сонни «Землемера» и продолжил:

— Мне нужно сказать тебе два слова, малыш. А с тобой мы еще встретимся, Билли.

Билли прекрасно понял, что от него хотят избавиться, и весьма неохотно убрал руку с плеча молодого человека. Билли уже почти вышел из комнаты, когда Болан словно вдруг что-то вспомнил и поспешно окликнул его:

— Эй, подожди секунду!

В холле, кроме них, оставался один лишь Марио Куба, который по-прежнему сидел на дряхлом диване. Болан положил руку на плечо Гаранта и сказал, обращаясь к сидящей «горилле»:

— Ты чувствуешь себя уже лучше, Марио?

— Спасибо, Фрэнки, со мной все в порядке, — дрожащим голосом проговорил начальник охраны.

— Ты уверен в этом?

— Да.

Левый глаз Марио опух и из него медленно вытекала на щеку какая-то беловатая жидкость. Правый глаз, скрытый компрессом, должно быть, выглядел еще хуже.

— Кармен хотел послать за доктором, но я сказал, что это ни к чему, — продолжил Марио. — Я не привык иметь дело с врачами, просто мне очень неудобно, Фрэнки, и это меня мучает.

Марио принадлежал к старой школе гангстеров, и Болан прекрасно понимал, что не давало ему покоя: его попытка напасть на Болана была нарушением неписаных законов, хотя и спровоцировал ее сам Фрэнки.

— Слушай, Марио, — примирительно сказал Болан, — прекрати мучиться, тебя все понимают, а я так в первую очередь. Во всяком случае, я хочу, чтобы ты отдохнул пару дней и не перенапрягался.

— Согласен, Фрэнки, — с грустной улыбкой проговорил громила. — Но я действительно чувствую себя почти нормально.

— И хорошо, я рад. Ну а пока ты окончательно поправишься, Билли Гарант тебя заменит.

— Да нет, не надо, я сам...

— Это приказ! — сказал Болан и сделал жест, призывающий Марио замолчать. — Я, скажем так, делаю это для того, чтобы хоть как-то извиниться перед тобой. Ты согласен?

— Конечно, Фрэнки, — пробормотала груда мышц, с трудом поднимаясь на ноги. — Я думаю, вы правы — я действительно пока еще слаб.

Он взглянул заплывшим глазом на Гаранта:

— Если у тебя будут вопросы, заходи ко мне, я буду рад помочь.

— Да, да, Марио, обязательно! — сказал Гарант слишком поспешно, чтобы обмануть кого-либо.

Мерзавец уже понял важность того, что ему поручили, и гордился этим, надуваясь, как глупый индюк.

Тогда Марио, который чувствовал себя не в своей тарелке, робко спросил:

— Может быть, мне тоже стоит поприсутствовать на совещании?

— Вне всяких сомнений, — ответил Фрэнки-Болан. — Я настаиваю, чтобы там был ты, Марио, и ты тоже, Билли. Заходите, заходите!

И гангстеры послушно двинулись к двери в кабинет Сантелли, причем Марио слегка покачивался и опирался на плечо Билли Гаранта.

Сонни «Землемер» терпеливо ждал свою очередь или, что будет точнее, свое счастье. Болан решил дать ему хоть один шанс, ведь мальчишке было примерно столько же лет, сколько Джонни, младшему брату Болана. Фрэнки положил ему руку на плечо и подвел к лестнице. Там он вытащил из кармана пачку стодолларовых банкнот, отделил от нее три купюры и протянул их удивленному юноше.

— У меня к тебе есть важное дело, — тоном заговорщика сказал он. — Я очень на тебя рассчитываю. У тебя есть права?

Малыш широко раскрытыми глазами посмотрел на деньги и неуверенным тоном ответил:

— Конечно, я вожу машину.

— Там, наверху, у Ларри «Торгаша», сидит одна... э-э... молодая особа. Так вот, я хочу, чтобы ты немедленно увез ее отсюда! Довези ее до города и высади в каком-нибудь спокойном месте. Деньги отдашь ей и скажешь, что это от меня на расходы. Ты все понял?

— Конечно, сэр, я все прекрасно понял.

— И вот еще что: пусть говорит, что она ничего не помнит. У нее амнезия. Знаешь, что это такое? Одним словом, она не знает, где была, и ничего не помнит, что произошло за последние два дня. Для нее это вопрос жизни и смерти. Ты понял?

— Разумеется. Я даю ей бабки, а она должна все забыть.

— О'кей. Ты мне нравишься, «Землемер», только не пытайся обмануть меня, а то тебе недолго останется жить.

— Не беспокойтесь, сэр, я все прекрасно понимаю.

Юноша уже начал спускаться по лестнице, когда Болан остановил его и протянул еще одну стодолларовую бумажку.

— Держи, это для тебя. Когда ты высадишь даму, не спеши возвращаться сюда. У тебя есть право на отдых, не так ли? Сходи в кино, найди себе какую-нибудь девицу, покувыркайся с ней на травке... Одним словом, отдохни!

— Да нет, сэр, не надо! Я только хочу...

— Слушай, «Землемер», я тебе делаю подарок, от которого не следует отказываться. К тому же я ведь не спрашиваю, согласен ты или нет. Я тебе приказываю отдохнуть денек. Усек?

— О'кей, сэр, — с широкой улыбкой ответил мальчишка. — Если уж говорить честно, то мне действительно нужно немножко отдохнуть. Я всю ночь стоял на часах, а вчера они заставили меня работать, как осла, и у меня болит все тело. Спасибо, Фрэнки, Не сердитесь на меня, но я должен вам сказать, что вы классный мужик. И это не только мое мнение.

— Отчего ж ты так устал вчера?

— Что вы сказали?

— Ты сказал, что работал вчера, как осел. Так чем же ты занимался?

— Надо было доставить груз.

— Какой груз? Видишь ли, «Землемер», я только что приехал, поэтому не знаю всех подробностей. Вот и объясни мне, что это за история с грузом.

— Да я и сам не знаю, что находилось в тех ящиках, Фрэнки. Только поверьте мне, они были страшно тяжелые и их было около пятидесяти. Мы возили их на тележке до причала вчетвером, иначе ящики невозможно было поднять. Мы страшно устали. Потом с причала мы перегружали их на чертову баржу, что было еще труднее. В общем, у меня так болит спина, словно по ней проехался дорожный каток.

— Ничего не понимаю. Ну а баржа, куда она должна была отвезти груз?

— Думаю, что на какое-нибудь судно. У нас прошел слух, что эти ящики отправляют за границу.

— А ты не знаешь, что в них было?

— Нет, могу только вам сказать, что они оказались страшно тяжелые. А если хотите узнать, что там, спросите у Ларри. Он сам укладывал груз в ящики. Он даже настоял на том, чтобы никто ему не мешал, и отказался от помощи.

— Что за сказки ты рассказываешь? Чтобы советник работал сам?!

— Клянусь вам, это правда! Он не хотел, чтобы до них кто-нибудь дотрагивался. Груз хранился в подвале, и до вчерашнего дня никто не имел права спускаться туда.

— О'кей, — сказал Болан. — Теперь пойди и найди женщину, о которой мы говорили. Выведешь ее через черный ход и, пожалуйста, поаккуратней. Я бы не хотел, чтобы советника что-нибудь стесняло, понимаешь? Да, совсем забыл: будь вежлив с ней, она нормальная женщина, а не шлюха.

Сонни «Землемер» широко улыбнулся:

— Не беспокойтесь, Фрэнки, все будет в порядке. Человека, более вежливого, чем я, ей не придется встретить до конца жизни.

И он быстро побежал по лестнице.

Болан подумал, что одно хорошее дело он сегодня уже сделал. И к тому же успел получить любопытные сведения. Информация о погрузке таинственных ящиков представляла большой интерес, и с ней предстояло разобраться. Однако всему свое время. Сначала нужно похоронить капо, но еще до похорон следует выработать стратегию обороны семьи Сантелли, чтобы противостоять возможному штурму, который мог предпринять его смертельный враг.

В такой игре всегда играют на крапленых картах, а в мире мафии самыми страшными врагами, как правило, оказываются самые близкие друзья и родственники.




Глава 9


Стол для заседаний был передвинут и поставлен так, что он примыкал к овальному рабочему столу и образовывал вместе с ним букву Т. Час назад этот стол был залит драгоценной кровью хозяина. Слава Богу, комнату начисто выдраили, и сейчас в ней пахло свежесрезанными розами благодаря тому, что воздух освежили дезодорантом. Кармен Редди прекрасно справился со своей работой.

Рабочий стол покойного капо был предоставлен в полное распоряжение Фрэнки, по крайней мере, на время собрания. За столом сидели десять человек, по пять с каждой стороны, согласно тщательно соблюдаемому протоколу: сначала Дамон и Ла Карпа — один напротив другого, затем Лео и Ларри «Торгаш», потом еще две пары «лейтенантов», которые работали под руководством Дамона и Ла Карпа, и наконец в самом конце стола сидели начальник охраны и его заместитель Гарант.

Кармен, как обычно изысканно одетый, стоял в глубине комнаты и наблюдал за работой двоих краснолицых верзил, которые суетились возле столика на колесах, уставленного закусками и бутылками водки «Эристофф» — любимого напитка покойного. Оба верзилы были не слугами, а скорее убийцами, но их преклонный возраст уже не позволял им с прежним блеском работать по контрактам, и потому в последнее время им все чаще поручали мелкие заботы по хозяйству...

Начальник охраны и интендант имели особый статус, на какого бы босса они ни работали. Интендант отвечал за дом, независимо от того, что он собой представлял — замок, усадьбу, убежище или укрепление. Прежде всего он должен был следить за поддержанием чистоты, питанием, внутренним распорядком и безопасностью обитателей. Обычно интенданты подчинялись только хозяину.

Начальником охраны назначался капитан, который находился в непосредственном подчинении своего хозяина, но только по военной части. Капитан отвечал за проблемы общей безопасности и все силовые акции, которые планировал босс, — точнее, он руководил теми ударными силами, которые его хозяин использовал для защиты, нападения или каких-нибудь других операций. Так же, как и интендант, он никогда не работал на себя, а всегда находился на службе у своего босса.

Такое разделение функций никогда и нигде не было расписано, но каждый прекрасно знал свои обязанности, которые традиционно передавались и поддерживались из поколения в поколение. Между интендантом и начальником охраны почти никогда не возникало трений, несмотря на то, что в ряде случаев сферы их деятельности соприкасались. Просто каждый уважительно относился друг к другу и использовал свою власть только в области своей профессиональной деятельности. Конкуренции между ними возникнуть не могло, поскольку никто их этих людей не поднимался выше той должности, которую занимал. Никому из них не светило стать капо, да они и не мечтали об этом. В их обязанности входили технические, а не руководящие вопросы, их уважали все члены семьи, которой они служили, и никто из них не рисковал остаться без работы.

Положение Редди и Куба на этом совещании казалось довольно странным: их хозяин был мертв, так кому же они теперь служат? Правда, перед тупым Марио такой вопрос не возникал, он просто испытывал адские муки и от перенесенного унижения чувствовал себя не в своей тарелке. Он ни от кого не получал никаких распоряжений с того самого момента, как погиб его хозяин. А вот для Редди все было иначе, потому что интендант, безусловно, прекрасно сознавал двусмысленность своего положения. В конце концов, успокаивал он себя, служат не дому и не его обитателям — служат хозяину дома. Правда, у этой развалины уже нет хозяина...

Проблема осложнялась еще и тем, что один из присутствующих здесь должен стать преемником Сантелли, превратиться в главу семьи. Вот только кто? Разумеется, не Фрэнки, потому что он работает не на себя, а на своего босса, то есть непосредственно на «Коммиссионе». Однако совет капо, заседающий в Нью-Йорке, разумеется, мог сказать свое веское слово еще до того, как среди присутствующих будет выбран будущий член «Коммиссионе». Дамон и Ла Карпа были не единственными заместителями в семье Сантелли. Они присутствовали на совещании лишь потому, что жили здесь. Но ведь сфера влияния Сантелли не ограничивалась Балтимором. Для того чтобы управлять всей территорией, у покойного Томми были «лейтенанты» почти в каждом городе. Значит, «Коммиссионе» могла выбрать любого из них, не ограничиваясь кандидатурами Дамона и Ла Карпа. А Черный Туз — Фрэнки — как раз и представлял «Коммиссионе» на этом собрании. Так что, вне всяких сомнений, в рабочем кабинете покойного Сантелли собравшимся предстояло принять весьма серьезные решения. Кармен Редди прекрасно это понимал. И нервничал... А потому решил с самого начала спровоцировать серьезный конфликт прямо на собрании — там, где всегда так уважали и соблюдали вопросы протокола. Тело Томми Сантелли еще не успело остыть, и следовательно, никто не имел пока права занять его место за столом — по крайней мере, до того, как его бренные останки не будут надлежащим образом погребены, а преемника не изберут согласно ритуалу...

Но несмотря на это, Кармен оставил кресло своего хозяина на обычном месте, и у Болана не оставалось другого выбора, как сесть на место покойного капо...

Возможно, Редди сделал это нарочно, чтобы поставить Фрэнки в неудобное положение и посмотреть, как он выпутается из него...

Однако Болан был далеко не новичком в делах подобного рода и не клюнул на такую дешевую приманку. Он отодвинул кресло Сантелли в сторону и внимательно посмотрел на интенданта.

Редди мгновенно понял, чего от него хотят, принес другой стул и поставил его справа от того места, где обычно сидел его преждевременно ушедший из жизни хозяин. Кивком головы Болан поблагодарил интенданта и сел в молчаливом ожидании ритуального «вина, хлеба и сыра».

Не дожидаясь просьбы, Редди принес бутылку, покрытую салфеткой, и большую рюмку, куда он налил немного вина. Это «причастие» он почтительно подал Болану.

— Великолепно, — прошептал Фрэнки-Болан, едва прикоснувшись к вину, и вернул рюмку интенданту.

Также молча Мак жестом показал Редди, чтобы он подал вино каждому из сидящих за столом. Кармен кивнул головой — было видно, что он по достоинству оценил этот традиционный жест. Несомненно, Фрэнки умел создавать нужную атмосферу.

Теперь пора было переходить к делу.

Но вдруг случилась непредвиденная заминка — зазвонил один из телефонов, стоящих на столе. Редди стремительно бросился к аппарату, чтобы ответить, но внезапно остановился: звонил «чистый» телефон. Такой аппарат обычно подключался к одной из частных линий и благодаря ей обеспечивал связь со всей страной. Засекречивающее устройство не позволяет определить ни абонента, ни того, кто поднимает трубку. «Чистым» телефоном пользовался только хозяин дома.

Пока Кармен раздумывал, как ему поступить, Болан решил проблему — сам снял трубку аппарата.

— Слушаю, — сухо произнес он.

Система ЗАС действовала безукоризненно, она изменяла голос практически до неузнаваемости.

— Простите, — произнес неизвестный на другом конце провода, — но мне необходимо с вами поговорить.

— Я слушаю, — произнес Болан.

— Слава Богу! Мне просто повезло, я даже боялся... Одним словом, извините меня, но мне пришлось скрываться всю ночь, пока я наконец не нашел себе подходящее убежище. Надеюсь, вы не будете очень сердиться за то, что я использую эту линию, но мое дело очень важное...

— Сначала представься, приятель! — перебил его Болан.

— Я тот, по вине которого произошло вчерашнее несчастье. Но я звоню совсем не для того, чтобы извиниться. Просто у меня слишком серьезная информация, и я спешу предупредить вас.

Болан понял, что звонивший полагал, будто разговаривает с Томми Сантелли. На самом же деле он беседовал как раз с тем, по чьей вине и случилось вчерашнее несчастье и кто сейчас сидел на месте покойного Томми, что придавало разговору особую пикантность.

— Назови свое имя, потом говори, — приказал Болан. — Ну, что молчишь? Я жду!

— Вам звонит Бижу.

Болан почувствовал, как его сердце забилось чуть сильнее. «Лейтенант» Карло Паприелло, по кличке «Бижу», командовал охраной на острове — как раз там, где Болан побывал вчера, в четверг. Покидая это проклятое место накануне вечером, Палач был уверен, что Бижу либо мертв, либо попал в руки полиции.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Я рад, что ты не погиб, Бижу. Объясни мне, каким ветром и куда тебя занесло?

— Я надеюсь, вы знаете того засранца, который устроил нам вчерашнюю неприятность.

— Ты говоришь об этом задрипанном солдатике? Это мы уже и сами поняли, Бижу.

— Тогда все о'кей. Я думал, что у вас есть какие-то сомнения, и решил... В общем, это еще не все, об остальном трудно говорить, потому что мне очень стыдно, но я думаю, что лучше сказать правду. Когда вы все узнаете, то сами поймете и, может быть, позволите мне смыть позор...

— Бижу, рожай побыстрее, у нас много работы.

— Извините меня, хозяин...

— Ну?

— Этот скот сумел обмануть меня. Вы понимаете, о ком я говорю? Он болтается здесь и выдает себя за некоего Фрэнки, Черного Туза. Теперь вам понятно, почему я попался, как настоящий дурак? Ах, хозяин, если в вы знали, как мне стыдно! Он сместил Гвидо и поставил меня на его место. А я ни в чем не сомневался, думал, это вы его послали. В общем, разрази меня гром, я виноват в том, что здесь случилось, и, поверьте мне, согласен понести суровое наказание, но мне бы очень хотелось, чтобы вы знали все как есть.

— Ты хорошо сделал, что позвонил, Бижу, — ответил Болан. — Этой проблемой мы займемся немного позже. А пока я хочу, чтоб ты исчез — найди себе глубокую нору и отсидись в ней тихонько. То, что ты мне сказал, может здесь вызвать настоящий обвал. А тут и без того достаточно серьезное положение. Так что держи язык за зубами и не высовывайся, ясно?

— Ясно, сэр, просто мне так неудобно...

— Да наплюй ты на все! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты перестал извиняться?! Да, кстати. Ты еще с кем-нибудь делился своей информацией?

— Я сейчас в Лодердейле. Вы помните, где это? Тут никого нет, кроме двух моих парней. Вот им я все и рассказал.

— Оставайся в Лодердейле, только вели им забыть о том, что они слышали. Я рассчитываю на тебя. Отвези своих парней куда-нибудь подальше, прогуляйтесь по островам или еще где-нибудь, мне наплевать. Ну а сейчас я занят.

Болан положил трубку и отодвинул телефон в сторону.

— Отключи его, — сказал он Редди, — я не хочу, чтобы нас беспокоили.

— Сейчас сделаю, Фрэнки! Э-э-э... Все в порядке?

— Вы все слышали — звонил «Бижу» Паприелло. Ему удалось выкрутиться, и бедняга всю ночь болтался по островам, а сейчас позвонил, чтобы сообщить то, что мы уже и так знаем.

— Он хотел сообщить о?..

— Точно. Ну а сейчас займемся делами. Нам нужно похоронить Томми и решить самые срочные проблемы.

— Я подам вино и хлеб, Фрэнки.

— Валяй, — согласно кивнул Фрэнки-Болан.

Черт его возьми, пусть подает да побыстрее! А не то замок на берегу залива может обрушиться на голову Мака Болана и похоронить его под собой рядом с такой дрянью, как Томми Сантелли. В «пятницу мести» начинают играть на крапленых картах. Правда, на праздник, к которому все так старательно готовились, вполне может явиться и незваный гость...




Глава 10


Боевая машина Болана стояла на высотке, с которой открывался прекрасный вид на залив. Она совсем не привлекала внимание, потому что представляла собой точную копию туристического «каравана». Таких домов на колесах в Америке довольно много, они особенно нравятся тем, кто склонен к свободной бродячей жизни. А для Палача «караван» был не только домом, но и базой, с которой он начинал свои атаки, боевым кораблем, лабораторией, центром ведения электронной разведки и еще многим, многим другим. Машина представляла собой настоящее чудо современной техники и не переставала удивлять даже таких специалистов, как Гарольд Броньола.

Но самым невероятным было то, что машину безвозмездно задумали и создали ведущие эксперты страны по аэронавтике и космическим исследованиям. Для создания этого шедевра технологии XX века понадобилось всего несколько недель. Если бы нечто подобное осуществлялось в рамках официальной программы, то только на разработку чертежей ушло бы не менее пяти-шести месяцев, а потом пришлось бы ждать еще несколько лет, пока замысел конструкторов воплотился бы в металл. Болан очень гордился своим «караваном», потому что для него эта машина символизировала гораздо большее, нежели решимость одного человека избавить мир от заразы. В машину были вложены надежды и чаяния тех, кто поддерживал Мака в его крестовом походе. Ведь все инженеры и техники, которые в большей или в меньшей степени приняли участие в изготовлении машины, рисковали, потому что их легко могли арестовать, обвинив в государственной измене. Кое-какое электронное оборудование, которым они оснастили машину, действительно являлось государственной тайной и имелось в единственном экземпляре в лабораториях НАСА.

Наконец машина Мака Болана являла собой символ стремления цивилизованных народов к свободе и одновременно отражала неукротимое желание своего хозяина освободить общество от чумы мафии. Сам Болан говорил об этом так:

— Если вы покажете варвару, что сильнее его, то он охотно согласится жить на той территории, которую вы ему отведете.

Кроме уничтожения мафии, Болан поставил перед собой еще одну цель: сделать мир надежным и счастливым для всех цивилизованных людей. Однажды, когда ему захотелось пофилософствовать, он сказал Броньоле:

— Нормальные люди никогда не согласятся жить в мире, населенном варварами, значит, им нужно помочь освободиться от них. А помочь им сможет только тот, кто окажется еще большим варваром, чем его противники, то есть человек, который будет сражаться с варварами по еще более варварским законам. Если этого не случится, то Аттила опять завоюет весь мир, и нам придется распрощаться с нашей цивилизацией.

Болану не было ровным счетом никакого дела до того, что те, ради кого он начал свой кровавый крестовый поход, не одобряют его методов ведения войны.

— Мне наплевать, любят они меня или нет, — заявил он однажды Броньоле, — и мне совсем не нужно их уважение. Пусть только не суются в мой ад. У них есть свой собственный ежедневный ад, и этого им вполне достаточно.

Болан был удивительным, необыкновенным человеком, а миссия, за которую он взялся, — поистине благородной. Очень жаль, что ему так долго не удавалось получить официальную поддержку. Сам Броньола был бы счастлив рука об руку с Боланом вести борьбу с мафией, поддерживая его не скрытно, а явно. Правда, теперь, если Палач примет предложение, сделанное ему правительством, все может измениться.

Пока Мак настоял на том, чтобы подобного рода помощь носила ограниченный характер. Он не хотел, чтобы официальные представители администрации испортили себе репутацию — ведь поддерживая его, они тем самым нарушали законы страны.

— Когда закон нарушаю я, это не так страшно, — обычно говорил Болан.

Он явно не хотел, чтобы те, кому поручено поддерживать спокойствие и порядок в стране, хотя бы на мгновение стали варварами, пусть даже их подталкивали к этому самые благородные побуждения.

Входя в «караван», Броньола тяжело вздохнул, увидев Розу Эйприл сидящей перед целой системой контрольных экранов: заметив, что Гарольд подходит к машине, она сразу включила электронную систему, управляющую блокировкой двери, что позволило Броньоле открыть кабину.

— Господи, я так рада, что вы приехали! — воскликнула она, обращаясь к своему начальнику.

— Я сразу поспешил сюда, едва лишь получил ваше сообщение. Что тут у вас происходит?

Молодая женщина сняла наушники с магнитофона и протянула их Гарольду.

— Вы все узнаете, прослушав пленку. Мак все время держал микрофон включенным, и качество записи очень хорошее, даже слишком хорошее для микропередатчика такой малой мощности, так что у ваших техников не будет никаких проблем с анализом данных. Запись отлично воспроизводит даже малейшие изменения в интонациях голосов. На этой кассете записано все, что произошло в течение первого часа. На втором записывающем устройстве стоит еще одна кассета, и с ней тоже полный порядок.

Броньола нахмурил брови и спросил:

— Надеюсь, что вы мне позвонили совсем не для того, чтобы я приехал похвалить качество сделанных вами записей. Как я понимаю, у вас возникли какие-то осложнения.

Роза Эйприл сняла наушники, потемневшими глазами взглянула на шефа и сказала:

— Видите ли... Когда Мак уезжал, то собирался только провести небольшую разведку, но по дороге его планы совершенно изменились. Ему довольно легко удалось проникнуть в замок, и вот теперь он уже больше часа играет роль Фрэнки Ламбретта.

— Господи, как мне не нравится эта игра! — обеспокоенно пробурчал Броньола. — Это же чрезвычайно опасно: один неверный шаг, один косой взгляд могут выдать его, и тогда вся свора набросится на Болана!

Но глаза Розы блестели от восхищения, когда она прервала своего начальника:

— Позвольте заметить, что он великолепно играет свою роль! Его Фрэнки даже естественнее, чем настоящий, а другие просто пресмыкаются перед ним и выполняют его приказы. Короче, это что-то невероятное!

В ее взгляде промелькнула едва заметная тень беспокойства, и она продолжила:

— И все-таки я опасаюсь, как бы сейчас у него не начались неприятности. Вот почему я послала вам экстренный вызов.

— Да объясните же мне, что произошло!

— Кто-то позвонил из форта Лодердейл. Звонили по линии, защищенной от прослушивания. Наш друг поднял трубку и выдал себя, как я полагаю, за Томаса Сантелли. Мы записали весь разговор, но помехи на линии не позволили достаточно точно понять, кто звонил. Может быть, ваши техники сумеют это сделать точнее. Мне кажется, что это мог быть Паприелло. Он хотел предупредить Сантелли о том, что Мак Болан и Фрэнки Ламбретта — одно и то же лицо.

— Черт бы вас всех побрал! — воскликнул Броньола, ударив себя кулаком по колену. — Под него подведена настоящая бомба! Надо немедленно вытаскивать оттуда Мака.

— Только не нужно забывать, что Болан сам отвечал по телефону, — мягко прервала его Роза. — А раз так, то еще не все потеряно.

— А где в это время был Сантелли?

— К тому моменту его уже не было в живых.

— Вот это новость! Спасибо, что вы хоть теперь сообщили об этом! Вы что, берегли такое известие как рождественский подарок?

Молодая женщина не обратила внимание на саркастический тон своего босса и лишь ограничилась ответом:

— Все подробности записаны на пленке. Прослушав ее, вы узнаете все детали и хронологию событий. Кстати, кто такая Тоби?

Броньола на секунду задумался.

— А что вы хотите узнать о Тоби?

— Она тоже была в замке, правда, сейчас ее там уже нет. Вы что, об этом не знали?

— Еще один сюрприз, — пробормотал начальник федеральной полиции. — Нет, к сожалению, мне ничего не известно.

— Прослушайте запись и вы будете в курсе, — слегка раздраженно перебила его Роза. — Там есть все, включая самые пикантные интимные подробности. По правде сказать, таких женщин, как она, я совсем не понимаю и никогда бы не смогла вести себя подобным образом. Мистер Броньола, ответьте мне на один вопрос. Не считаете ли вы, что все девицы в мире готовы воспылать страстью к нашему другу? Сколько еще Тоби имеется в вашей подпольной организации?

— К сожалению, очень немного, — тихо прошептал Броньола. — Вы так ничего и не поняли, Роза. Когда два таких профессионала, как они, встречаются при выполнении одного и того же задания и занимаются любовью, то они словно поют гимн жизни: они чудесным образом спаслись в тот момент, когда их корабль шел ко дну. Прекратите злиться и ревновать, как обманутая школьница, достаньте-ка лучше бутылочку водки. Я считаю, что вам нужно немного расслабиться.

— А что, разве по мне так заметно? — живо спросила Роза, открывая маленький бар, расположенный под приборной панелью.

— Это так же заметно, как неоновая вывеска на деревенском магазине, — с ухмылкой ответил Броньола.

Выпив водку, он облегченно вздохнул и, словно придя в себя, распорядился:

— Соедините меня с какой-нибудь телефонной линией. Я хочу отправить своих людей за Паприелло. Вы сказали, что он в Форт Лодердейле?

— Да, у меня сложилось впечатление, что он звонил из какого-то места, принадлежащего Сантелли. Он сказал: «Я сейчас в Лодердейле. Вы знаете, где».

— Этого, пожалуй, достаточно, — заметил Броньола.

Он надел наушники и уселся перед великолепным пультом управления связью.

Помехи на линии вовсе не гарантируют безопасность, надо еще уметь заметать следы. Но, похоже, не все грифы знают об этом...




Глава 11


Самым странным для Мака Болана было то, что никого из собравшихся, казалось, совершенно не беспокоил столь преждевременный и страшный конец главы семьи. Разве что напряжение, царившее в холле, несколько отравляло атмосферу в доме, было вызвано скорее взаимной подозрительностью, нежели болью утраты...

Ситуация действительно выглядела весьма запутанной и непонятной.

Правда, по обычаю все обитатели дома подняли бокалы и выпили за упокой души убитого капо. Этот тост как бы символизировал начало отсчета новой жизни, и вот тогда Болан решил рискнуть. Не обращаясь ни к кому конкретно, он вдруг задал вопрос:

— Кто вызвал сюда братьев Балдасерра?

В воздухе повисла тяжелая тишина.

Тогда, глядя прямо в глаза Ла Карпа, Болан переспросил уже в более дипломатичной манере:

— Тони, когда ты в последний раз видел этих двух придурков?

Даже не вынув сигарету изо рта, Ла Карпа с совершенно безразличным видом пробормотал:

— Да я их не видел с тех пор, как... Я вообще давно о них забыл. А что, они где-то здесь рядом?

— Они были здесь, — не сообщая других подробностей, поправил его Болан.

Мак посмотрел на Дамона.

— Ну а ты, Бобби, знал об этом?

Дамон ведал политическими вопросами в империи Сантелли. Он решительно покачал головой:

— Даже если бы я их видел, то все равно не узнал бы. Я знаком с ними только заочно, так же, как и с вами. Я о вас знал, хотя мы никогда прежде не виделись. И потому в лицо...

— Не в этом дело, — перебил его Болан. — Меня направили сюда официально, а братьев Балдасерра кто-то пригласил в дом тайно, что, между нами, большая разница!

Он пристально обвел колючим взглядом сидящих за столом, и его серо-стальные глаза остановились на Марио Куба.

— Ну а ты, Марио, что скажешь?

— Не понял, что вы сказали?

— Это ты пригласил сюда Айка и Майка?

— Черт побери! Конечно же, нет! И вообще, почему вы говорите, что они болтаются где-то рядом? Будь они здесь, я бы давно заметил их!

— Ну а меня? Когда ты увидел меня в первый раз?

Марио стыдливо опустил свой подбитый, заплывший глаз и начал рисовать зубцом вилки круги на столе.

— Может быть, я их и не заметил — это правда, — мрачно проворчал он. — Я вернулся в дом минут десять, максимум четверть часа тому назад — не больше. Но когда я говорю, что я бы их заметил, я думаю о моих ребятах — они мои глаза и уши повсюду, где меня нет. Уж они-то ничего не упустят.

— Сколько у тебя часовых стоит снаружи?

— Двое у входа, двое у причала и двое с внутренней стороны ограды, один перед домом и еще один — сзади.

— Ты в этом уверен?

— Что?

— А то! Как часто ты проверяешь посты?

— Не реже, чем...

Начальник охраны напряженно взглянул на своего новоиспеченного заместителя.

— Билли, когда ты в последний раз обходил посты?

— Как раз перед... ну тогда, когда случилось это дерьмо! Я выходил из дома и встретил Минни Пало. Он сказал, что Фрэнки хочет встретиться с начальником охраны. Я начал орать на него, потому что он ушел со своего поста, а ты, Марио, как раз в это время вышел из комнаты. Потом я вышел во двор и переговорил с Джимми Джени. Тут как раз и началась суета, потому что в доме обнаружили труп. Но я думаю... В общем, я думаю, кроме Сонни, которого я взял с собой, чтобы поговорить, все остальные...

Билли говорил, обращаясь только к Марио Куба, но Болан сухо перебил его:

— Если я правильно понял, ты сам ни в чем не уверен.

— Да, я действительно не видел своими глазами...

— Ты ничего не видел с тех пор, как мы нашли беднягу Томми с перерезанным горлом. Так?

Билли смертельно побледнел.

— Может, я еще раз схожу и проверю посты? — пробормотал он.

— Да, так, пожалуй, будет лучше, — холодно согласился Фрэнки.

Марио Куба тоже попытался встать, буркнув:

— Я пойду с ним.

Но Болан жестом приказал ему оставаться на месте:

— Сиди спокойно, Марио! Сейчас у Болана зрение лучше, чем у тебя.

Марио опустил голову и остался сидеть за столом.

Присутствующие на совещании почувствовали, как атмосфера постепенно накаляется. Одни, отодвинув от стола стулья, раскачивались на них, другие катали шарики из хлебных крошек, оставшихся на скатерти. Только Лео Таррин не сводил взгляда с человека, сидящего за столом покойного Томаса Сантелли и державшего себя так уверенно, что мог сбить с толку кого угодно.

Болан неторопливо закурил сигарету и в полной тишине подождал, пока Гарант выйдет из комнаты, после чего шумно вздохнул и, четко выговаривая слова, произнес:

— Здесь были братья Балдасерра. Я видел, как они уезжали.

Затем Болан холодно посмотрел на Ларри и продолжил:

— Возможно, что и вы их видели, Ларри. Они уезжали как раз в тот момент, когда вы подъехали к дому.

— Вы видели, как мы подъехали? — холодно переспросил адвокат и повернулся к Лео Таррину. — А вы, Лео, никого не заметили?

Таррин отрицательно покачал головой и, продолжая глядеть на Черного Туза Фрэнки, ответил:

— Должен признаться, я ни на что не обращал внимание. Я всю ночь провел на ногах и так вымотался, что даже задремал в машине. Нет, я точно ничего не видел.

Роберт Дамон громко откашлялся, прочищая горло:

— Если я правильно понял, вы намекаете, будто кто-то из нас пригласил сюда братьев Балдасерра и они убрали Томми.

— Я ни на что не намекаю, — возразил Болан голосом, лишенным всяких интонаций. — Я ограничиваюсь перечислением фактов, чтобы каждый из вас мог сделать выводы и по-своему оценить создавшуюся ситуацию.

Дамон сжал зубами сигару и возразил:

— Это игра. Давайте поговорим о фактах. Первое: Томми убрали. Второе: кто-то просто-напросто перерезал ему глотку от уха до уха. Третье: вы сами нашли его тело. Четвертое: вас и Лео сюда прислали из Нью-Йорка, чтобы помочь нам выйти из кризиса, спровоцированного засранцем Боланом. Пятое: вы утверждаете, будто лично видели братьев Балдасерра еще до того, как обнаружили труп Томми. Кажется, я изложил все?

— Нет, — любезно ответил Болан. — Есть еще и другие: братья Балдасерра ни на кого не работают, они зарабатывают деньги для себя. И наконец... — он на секунду остановился, чтобы раздавить окурок в пепельнице, — я могу констатировать, что Томми убит, а никого из присутствующих здесь это не волнует.

В комнате вновь наступила мертвая тишина.

Болан поднял бокал и отхлебнул вино.

Наконец Ларри «Торгаш» тяжело вздохнул и заговорил:

— Есть одна вещь, которой вы не знаете, Фрэнки. Я уверен, что никто из присутствующих не будет оспаривать мои слова, а это значит, что я выступаю от их имени и утверждаю, что все мы чрезвычайно довольны тем обстоятельством, что Томми умер.

— Я бы не торопился делать такие выводы, советник, — буркнул с другого конца стола Марио Куба.

Вайнтрауб снисходительно улыбнулся, прежде чем продолжить:

— Согласен, мы все, кроме вас, Марио. Но вы ведь прекрасно знаете, как Томми относился к нам и ко всей семье.

— Объясните, что вы хотите этим сказать, — произнес Фрэнки.

— Он нас обманывал и бессовестно грабил.

— Каким образом?

— Спросите об этом ваших боссов в Нью-Йорке, они в курсе всего.

— Может быть, я так и сделаю, когда вернусь, но сейчас, Ларри, я жду ответ от вас.

— Хотите взглянуть на наши бухгалтерские книги?

— Мне это будет весьма любопытно. Их вели, кажется, вы?

— Да, — невозмутимо ответил советник. — Но, если вы посмотрите на них, вам станет очень смешно!

— Вполне возможно, — спокойно ответил Фрэнки-Болан. — Видите ли, Ларри, когда я вошел в эту комнату и обнаружил здесь труп Томми, стенной сейф был открыт и совершенно пуст. Вот почему я спрашиваю, на месте ли ваши бухгалтерские книги?

Вайнтрауб со своей неизменной снисходительной улыбкой произнес:

— Нажмите кнопку рядом с правым ящиком стола Томми.

Болан не спеша закурил новую сигарету, провел пальцем вдоль ящиков и, найдя небольшую потайную кнопку, нажал ее. Часть стены в глубине комнаты бесшумно распахнулась, открыв взглядам собравшихся небольшую спальню.

— Вот настоящая берлога Томми, — раздался торжествующий голос Ларри «Торгаша». — Заметьте, что здесь нет ни решеток, ни вентиляционных отверстий. Вся комната обшита изнутри листами легированной стали — стены, пол, потолок, — а ее замок достоин Джеймса Бонда. Именно здесь он хранил свои книги, а все, что вокруг вас, это бутафория, такая же, как и эта комната, где мы сидим, просто вывеска, призванная заставить уважать себя. Ты ведь прекрасно знал это, Бобби?!

Дамон, продолжая осматривать маленькую потайную комнату, согласно кивнул, а Ларри «Торгаш» продолжал:

— Именно в этом сейфе он хранил то, чем дорожил больше всего на свете: свою личную бухгалтерскую книгу. Томми всегда хотел, чтобы она была у него под рукой; и поэтому, если кто-то вскрыл его сейф и перерыл ящики стола, он все равно ничего не нашел. Подлинное сокровище было скрыто именно здесь, за стальными стенами.

Болан нагнулся и внимательно осмотрел кнопку управления, а потом выпрямился и, не скрывая насмешки, сказал адвокату:

— Уж больно проста система блокировки.

— Это как посмотреть, — живо перебил его Ларри. — Есть код доступа, который, если угодно, можно отменить. Сейчас он отключен, а отключил его я.

— Для чего?

Адвокат гордо поднял голову:

— Мне нужно было войти в берлогу Томми, чтобы проверить, все ли там на месте.

— Ну и как? Все на месте?

— Абсолютно все.

По губам Черного Туза скользнула улыбка:

— Прекрасно, господин советник, я полагаю, у нас будет время обсудить все эти вопросы в более тесном кругу. В конце концов, меня направили сюда для того, чтобы я проверил, как вы распоряжаетесь вложениями. И я обязательно сделаю это прежде, чем уеду.

— Задница это, а не вложения, — грубо вмешался в их разговор Ла Карпа. — Самое смешное это то, что мы никогда не видели тех денег, потому что Томми не хотел ничего нам давать. Это была его персональная золотая жила. Мы лишь знаем, что он брал наши общие деньги и вкладывал их в свои дела. Он не только плевал на дела всей семьи, но и нас обдирал, как липку. Например, за этот год я получил только десять процентов того, что вложил. А моя доля составляет тридцать пять! И пока меня здесь обирали, Томми порхал, как мотылек: сегодня — в Швейцарию, завтра — в Германию или Голландию, во Флориду или в Калифорнию. А в это время мы тянули лямку за гроши. И это всем начало надоедать!

— А работа у нас — не сахар, — вмешался Дамон. — С каждым днем становится все сложнее и сложнее выжимать лимон. Нас иногда принимали за дураков — и совершенно справедливо! А все из-за того, что дела семьи совершенно не интересовали Томми; он был занят только собственным благополучием.

И правда, чудесная семейка! Теперь они перетряхивают свое грязное белье на людях...

В этот момент, размахивая руками и брюзжа слюной, в комнату ворвался Билли Гарант. Он подлетел к Марио Куба и прорычал:

— Кто-то прикончил двух наших парней!

— Где? — заревел гигант.

— У причала. Ника и Вилли удавили нейлоновыми петлями. Бедняги! Они уже успели остыть.

— Придурки чертовы! — заревел Ла Карпа, вскакивая со стула.

Он, без сомнения, намекал на историю с братьями Балдасерра.

Огромный Марио Куба с трудом пытался встать на ноги.

— Приготовь нам пару машин, Билли! — заорал он, обезумев от ярости. — Мы еще покажем этим мартышкам!

Ну вот наконец все становилось на свои места. Варвары сразу стали подвижными и динамичными, обезумев от гнева только потому, что кто-то вторгся на их территорию. Теперь им нужно было срочно нанести ответный удар, а все остальное могло подождать!

Но Болан вовсе не был заинтересован в том, чтобы они покинули замок.

— Спокойно, Марио! — резко сказал он. — Сядь на место. Пока ты никуда не поедешь.

— Послушайте, сэр, я...

— Заткнись! Я сказал: успокойся!

Марио сел на место, а его ужасное лицо покраснело от гнева.

— Что ты бросаешься, очертя голову, как безмозглый придурок? — рявкнул Болан. — Если ты и дальше будешь вести себя так, то мы все пожалеем об этом! А теперь послушайте меня внимательно. Сядьте на места и успокойтесь. Лео должен поговорить с вами, и вам придется его выслушать. Если кто-нибудь, из вас будет заниматься ерундой, то я могу обещать ему крупные неприятности, понятно?

Сказав это, Болан поднялся и посмотрел на Ларри «Торгаша»:

— К вам, советник, это не относится. Пойдемте со мной. И ты, Кармен, тоже. Нам надо поговорить.

Втроем они поднялись по лестнице прямо в апартаменты Вайнтрауба. Фрэнки-Болан велел адвокату и Кармену сесть, а сам, скрестив руки на груди, стал у двери.

— Хватит ломать комедию, — без всяких прелюдий заявил он. — Раз уж мы все здесь, я жду от вас правды.

— Что вы хотите сказать? — спросил, заметно нервничая, Ларри.

— Я хочу сказать, что это я убрал братьев Балдасерра. Они никогда не входили в этот задрипанный домишко, и их совсем не интересовал Томми Сантелли.

— Тогда для чего же вы...

— Вот мы как раз к этому и подходим. Каждый из присутствующих здесь прекрасно понимает, что убийца Томми был своим человеком в доме. Убийца мог свободно ходить повсюду, включая и рабочий кабинет хозяина. Именно поэтому он смог без труда воткнуть Сантелли нож в горло. Одним словом, убийца тот, кто прекрасно осведомлен обо всем, что делается в доме. Он знал, когда и куда ему идти. Я считаю, что это дело ваших рук, джентльмены. Но, если хотите, я с интересом выслушаю ваши возражения.

Кармен Редди опустил голову и уставился на кончики своих туфлей. Советник, напротив, поудобнее устроился в кресле и скрестил руки на груди. Наконец он вздохнул и спросил:

— Почему вы не стали выяснять это внизу при всех?

Болан, казалось, не услышал вопрос — он пристально смотрел на Редди.

— Итак, Кармен, что ты скажешь о моих выводах?

Кармен, как и Марио, не поднимая глаз, смущенно пробормотал:

— Да, это я ударил его ножом.

— Вы, советник, подтверждаете слова Кармена?

Вайнтрауб вздохнул так тяжело, словно вот-вот собирался отдать Богу душу:

— Да, все верно, мы оба сговорились убрать его. Надо сказать, что этот мерзавец Томми уже давно бесил нас, обращаясь с нами, как с собаками. К тому же он переводил все деньги на свой собственный счет. Вчера вечером после того, что случилось во Флориде, мы посовещались и решили избавиться от него. Если бы вы знали всю правду, вы бы...

— Мне совершенно наплевать на ваши рассуждения, — холодно прервал его Болан. — Это семейные дела. Скажите мне только, удалось ли вам договориться вчера вечером?

Оба заговорщика быстро переглянулись.

— Не совсем, — ответил Ларри. — Но мы уже давно говорили о таком исходе и знали, что когда-нибудь кому-то из нас придется взять на себя это грязное дело. В этом смысле мы действительно договорились.

— В таком случае вы неплохо провернули дельце, Ларри, — согласился Фрэнки.

— Тогда почему же вы захотели поговорить только с нами двумя?

Болан пожал плечами:

— Вы видели реакцию Марио? Вот я и подумал: а где уверенность в том, что и другие не последуют его примеру? Вы же прекрасно знаете, советник: меня послали сюда совсем не для того, чтобы спасать вашего капо, и уж вовсе не для того, чтобы я занимался его людьми. Меня направили сюда, чтобы спасти капитал. Готовы ли вы выслушать мой вывод?

— О чем вы говорите?

— О выводе, к которому я пришел, если вы, советник, предпочитаете такую формулировку.

Вайнтрауб вздохнул, криво взглянул на своего напарника и тихо сказал:

— Я думаю, что уже знаю его.

— Вот и прекрасно. А теперь принесите-ка мне бухгалтерские книги.

Фрэнки по классу своей работы значительно превосходил любого Черного Туза, который действовал от имени и во имя всемогущей «Коммиссионе».

Сейчас он взорвет этот дом изнутри, выдавая свои действия за «спасение капитала»!




Глава 12


Расчетные книги походили на сказку! Просто изумительные книги, в которых к радости Мака Болана перечислялись поступления денег в течение нескольких последних месяцев. Всего в них было взято на учет не меньше сорока миллионов долларов, причем деньги систематически переводились в слитки золота и серебра. В общем, так, пустячок!

Большинство денег поступило от различных организаций мафии, разбросанных по всей стране, но добрая четверть от сорока миллионов поступила, казалось, из вполне легальных источников доходов.

Болану не следовало проявлять слишком большую заинтересованность, поэтому он ограничился лишь тем, что буркнул, обращаясь к Вайнтраубу:

— То, что здесь записано, соответствует действительности или все это липа?

— Это не только соответствует действительности, но еще и вполне законно, по крайней мере, на бумаге.

— Ну а как насчет суммы, которую Сантелли положил себе в карман?

Адвокат пожал плечами:

— Понадобится целая бригада опытнейших экспертов и месяцы работы, чтобы вскрыть фальсификацию счетов. В общем, я считаю, что около десяти процентов...

— Это намек на то, что вы хотите сказать, что подозреваете вашего покойного хозяина в том, что он снимал сливки с этой суммы?

— Я не подозреваю, я просто уверен. Подлог этот тщательно замаскирован, и вам ничего не удастся обнаружить в этих книгах. Свои деньги он передавал липовым биржевым маклерам и постоянно играл на колебаниях курса. К тому же в делах подобного рода утаить десять процентов — сущий пустяк.

— И, надо полагать, он вкладывал их в дело в виде инвестиции?

— Разумеется, ведь речь идет о его личных средствах.

— Вы совершенно уверены, что в учетных книгах Сантелли не удастся обнаружить мошенничества?

— Абсолютно убежден! Даже я здесь ничего не найду, хотя и был в курсе реальных доходов Томми. Просто случилось так, что мне известны подлинные цифры, которые совсем не соответствуют тем колоссальным вложениям, которые он делал якобы из «своего кармана».

— Вы имели доступ к его текущему счету?

— К официальным текущим счетам — да, но к тем, которые он утаивал, — нет. Они попадали ко мне в руки только тогда, когда нужно было составить месячный отчет для наших «акционеров».

— И тогда вы видели подлинные счета?

Вайнтрауб криво усмехнулся:

— Слава Богу, да. Иначе я бы слишком рисковал, работая для него. Такие дела слишком опасны, и мне совсем не улыбалась перспектива стать трупом. Я всегда предпочитал, чтобы такая участь досталась ему.

— Я вижу, вы очень добры к покойному.

Адвокат внезапно посерьезнел и, поразмыслив секунду, ответил:

— Знаете, было время, когда мы прекрасно понимали друг друга. Я говорю не только о себе, потому что тогда и все остальные ценили Томми. Ну а потом его новое дело нам все испортило: он увидел слишком много денег, и у него закружилась голова. Все дело в том, что эти сорок миллионов долларов представляют собой инвестированный капитал, но они должны принести раз в сто больше. Вот это-то окончательно лишило его разума.

— Мне вовсе не нужны такие детали, я и знать-то их не должен, — мирно заметил Болан, — просто...

— Я прекрасно это знаю и потому никак не возьму в толк, зачем вы задаете подобные вопросы.

— Желательно, чтобы я знал всю подноготную этого дела. Вот почему мы с вами так мило беседуем.

Вайнтрауб встал, подошел к окну и долго смотрел на залив. Неожиданно он спросил:

— Что вы сделали с моей милой дамой?

— Я отправил ее подальше отсюда, — ответил Болан, совершенно не показывая своего удивления такой резкой переменой темы разговора.

— Зачем?

— Спросите-ка об этом у Кармена.

Вайнтрауб перевел свой взгляд на интенданта:

— Кармен, объясни, что это значит?

Редди протянул вперед руки, словно прося извинение:

— Она была там и все видела, — признался он.

— Где она была? — взвизгнул Ларри.

— С Томми. Знаете, советник, я бы никогда этого при ней не сделал, но у меня не было другого выхода. Она свалилась мне на голову, когда я уже выпотрошил сейф и перевернул содержимое ящиков стола. Все шло так, как мы задумали. И когда я уж совсем собрался подступиться к Томми — я думал, что он крепко спит, — вдруг появилась девчонка. Мне пришлось спрятаться. Потом Томми вышел из своей комнаты и начал трахать ее. Вообще-то, должен сказать вам, что она меня спасла. Ведь мы думали, что в это время он будет спать, и ошиблись. Так что мне оставалось делать? Как только Томми заметил беспорядок, мне пришлось убрать его, несмотря на всю пикантность ситуации.

— Да, все это крайне неприятно, — грустным тоном заметил Вайнтрауб. — После всего того, что...

— Я с вами согласен. Но как еще я мог поступить? — развел руками интендант. — Кроме того, милая дама путалась у меня под ногами, и я уже подумывал, а не убрать ли и ее, но хотел предварительно согласовать этот вопрос. Правда, она, как угорь, выскользнула у меня из рук. Бежать за ней я не хотел, потому что весь был залит кровью Томми. Я подумал, что ею мы сможем заняться чуть позже, и пошел умыться и переодеться... Ну а потом все пошло вкривь и вкось, и у меня не было никакой возможности сообщить вам все эти печальные подробности.

Адвокат пристально посмотрел на Болана:

— Что же она вам рассказала?

Болан чуть наклонил голову.

— Она призналась, что видела все, — солгал он.

— Ну тогда куда и почему вы ее спрятали от нас?

— Вы прекрасно понимаете, что этого я вам не скажу, — патетическим тоном произнес Болан, — до тех пор, пока моя миссия не закончится и я не доложу о случившемся людям, которые послали меня сюда. Что же касается вопроса, зачем или для чего я это сделал, то ответ на него мне кажется совершенно ясным.

— Вы постоянно намекаете на вашу особую миссию здесь, не так ли?

— Да.

— А это значит, что...

— А это значит, что и они там, наверху, тоже хотят познакомиться с книгами учета Сантелли. Представьте себе, мой дорогой советник, что не вы один восхищаетесь тем, с какой ловкостью Томми умел манипулировать цифрами.

— Ну и ловкач же вы! — вырвалось из уст адвоката.

— Благодарю за комплимент.

— Значит, вы все знали уже тогда, когда пришли к нам в холл? К тому же, теперь у вас есть свидетель... Ну и хитрая же вы бестия!

— Я вовсе не хитрый, советник. Просто наш мир устроен так, что для выживания мне приходится всегда быть на высоте.

По мере того, как Вайнтрауб понимал, сколь глупо он попался, в нем закипало бешенство:

— Могу ли я быть уверенным в том, что бухгалтерские книги прибудут к месту назначения целыми и невредимыми?

— Знаете, меня совершенно не интересуют деньги, — спокойно ответил Болан.

— Ах да, — ухмыльнулся его собеседник, — я чуть было не забыл. Вами руководит чувство долга, не так ли?

— Совершенно верно. А что движет вами?

— У меня свои соображения, — зло ответил Ларри.

— Действуйте дальше в том же духе! Я здесь совсем не для того, чтобы мешать вам. Мне только необходимо узнать, что на самом деле скрывает документация, которую я привезу «Коммиссионе». Во что вложены деньги, зарегистрированные в бухгалтерских книгах Сантелли.

— В тот волшебный сок, который приводит в движение все в этом мире, — резко ответил адвокат. — Знаете, есть такая штука, которая питает все на свете и без которой даже заводские трубы перестали бы дымить и загрязнять нашу и без того загаженную окружающую среду.

— Так бы и сказали, что это нефть. Высказывайтесь проще, как все нормальные люди, — буркнул Болан.

— Как бы вы ее ни назвали, но она дороже золота, и с этим нужно считаться. К тому же в наши дни ее становится все меньше и меньше.

— Да, но нельзя торговать тем, чего нет, — заметил Болан. — И какое отношение к нефти имеют ваши сорок миллионов долларов?

— Вы рассуждаете, как человек, лишенный всякого воображения, — ухмыльнулся Вайнтрауб. — Вот почему такие люди, как вы, весьма ценны: дай им приказ, и они четко выполнят его, не задавая вопросы, зачем и для чего это нужно. А вот дайте им пакет акций, и они быстрее, чем через неделю, разорятся!

— Тогда постарайтесь объяснить так, чтобы даже такой ограниченный человек, как я, смог вас понять. А то у нас могут возникнуть серьезные неприятности.

— Вы знаете настоящий смысл термина «сухой закон»? Так вот, именно на этом деле и выросла современная мафия. А слова «карточная система» и «нехватка» вам о чем-нибудь говорят? Ведь на этом мафия сделала себе солидный капитал во время той войны, которую все называют Второй мировой. Ну и, надеюсь, вы, конечно же, слышали о крупных махинациях, о большом куске пирога и о людях, которые возбуждались, как пчелиный рой, когда у них появлялась перспектива максимально увеличить свой капитал за минимальное время? Вот так мы и пережили послевоенный подъем и период экспансии. Теперь вы все прекрасно знаете, что такое «травка», гашиш или любой другой наркотик. Благодаря этому магическому средству мы поднялись на небывалые вершины. Послушайте, Фрэнки, не надо витать в облаках — мафия, конечно, серьезное предприятие, но не больше того. Забудьте ваше чертово «чувство долга», трескучие клятвы и все остальное. Это чушь, которую выдумали, чтобы держать в узде мелких людишек. Мы управляем весьма солидным предприятием. Мы продаем услуги, и в этом наша сила. Мы поддерживаем нашу силу, поставляя нашим «клиентам» все, что они хотят, все, что им нужно, что они обожают больше всего на свете. Мы помогаем прийти к власти продажным политикам, мы позволяем промышленникам довольно быстро обогащаться, мы делаем счастливыми пьяниц и наркоманов, мы поставляем женщин туда, где мужчины больше всего тоскуют без них. Короче говоря, мы предлагаем каждому то, чего он не может сам себе достать. Это теперь далеко не та патриархальная «Коза Ностра», мой дорогой друг, ныне мафия — это Организация, которая предоставляет различные услуги, и на этом строит свое могущество.

— Но все же вернемся к вопросу о нефти, — сказал, сдержанно улыбаясь, Болан. — Передохните, заправьте ваш автомобиль и проверьте давление в шинах! Но, тем не менее, смысл вашей махинации совсем не в этом.

— То, что вы сказали, очень смешно. Смешнее, чем вы можете себе представить. Кстати, что происходит, когда человек на заправке говорит вам: «Сожалею, но у меня кончилось горючее, давление в ваших паршивых шинах проверяйте сами, а я иду на рыбалку». Что вы отвечаете в подобном случае? Либо: «О'кей, мне придется пойти пешком», либо вы ищите другого заправщика, который способен обслужить вас так, как вы того хотите.

Но Болан вовсе не был расположен шутить:

— Сейчас меня интересует только сорок миллионов долларов, советник.

— Мой бедный друг, да ведь это же капля в море! Это просто-напросто скромное начало. Мы, скажем так, только просунули кончик носа в приоткрытую дверь, и не больше. А ведь настанет день, когда в этой стране горючее опять будут распределять по карточкам, как, впрочем, и во всем мире. О том, сколько будет тогда стоить горючее, лучше не думать! И то, что случится тогда, будет похлеще, чем крах Уолл-стрит в 1929 году. Вот тогда-то мы с вами увидим многокилометровые очереди у тех редких заправочных станций, которые, несмотря на кризис, будут по-прежнему продавать бензин. Так вот, поверьте мне, уж если людям совершенно наплевать, сколько придется платить за литр бензина, то за обогрев своих домов в зимний период они согласятся заплатить еще больше. И знаете почему?

Болан пожал плечами:

— Успокойтесь, энергетические кризисы — проблема далеко не новая.

— Ну вот! — с триумфом воскликнул Ларри «Торгаш», хлопая в ладоши. — Вы попались, как и все остальные. Разумеется, все знают, что нет-нет да и случаются энергетические кризисы. Однако послушайте меня и хорошенько подумайте! Дело в том, что мнимая нехватка нефти является самой большой химерой, которую еще Гитлер рассказывал немцам, чтобы они избрани его канцлером. Нехватка нефти — это чушь, и каждый дурак может сам понять это. Подземные запасы нефти остаются по-прежнему значительными, и каждый год геологи открывают все новые и новые месторождения. В мире не хватит нефти? Да это же просто чушь! Попробуйте хоть на секунду взглянуть на мир шире. Организация стран-экспортеров нефти и заправилы нефтеперерабатывающей промышленности давно заткнули за пояс вашу задрипанную «Коза Ностру»! Нет никакой нехватки нефти! Любой сукин сын в любом месте земного шара всегда с удовольствием продаст вам горючее, разумеется, при условии, что вы ему хорошо заплатите. Вот в этом-то и смысл наших комбинаций, друг мой. Все просто, но это нужно было придумать.

Болан усмехнулся:

— Вы хотите купить себе один из Арабских Эмиратов?

— Зачем? Вот это уж совсем ни к чему: во-первых, слишком дорого, а потом, этой дрянью трудно управлять. Все гораздо проще. Вы когда-нибудь слышали о свободном рынке?

Болан взглянул на часы и ответил:

— В случае, если мой ответ на ваш вопрос будет отрицательным, объясните мне, в чем дело.

Адвокат не на шутку разошелся; он плюхнулся в кресло и пробурчал:

— Сходите и запишитесь на вечерние курсы, тогда вы узнаете, что доходы, в сто раз превышающие капиталовложения, вовсе не сказка для маленьких детей. Разумеется, это будет не завтра, но довольно скоро, поверьте мне. Я в этом деле не участвую, хотя именно я его придумал и довел до конца — просто я не член семьи. Я хочу, чтобы в Нью-Йорке вы сказали пославшим вас господам, что... В общем, скажите им, что Том Сантелли, как мог, дурачил их.

— А сами вы на это не решитесь?

— Разумеется. Когда я делаю хорошую работу, я хочу, чтобы мне за нее нормально платили, так что вы можете сказать там, что Лоуренс Вайнтрауб — мозговой центр всей операции. Томми, конечно же, присвоил всю славу себе, но основную работу сделал я. К тому же контакты за границей — мои контакты. Пусть они учтут и это, когда...

— Я обязательно проинформирую их об всем, советник.

— Пожалуйста, сделайте это. Ну а что вы им расскажете по поводу смерти Томми?

Болан тяжело вздохнул и ответил:

— Мне придется сказать им, что Томми безжалостно обирал свою собственную семью, и она восстала против него. Ничего другого им и не надо знать, да это им будет и не интересно, особенно после того, как они просмотрят книги учета.

Адвокат, казалось, полностью пришел в себя. У него заблестели глаза, и он уже спокойно произнес:

— А что они сделают с деньгами, лежащими на личном счету Томми?

— Я могу лишь посоветовать им передать его в руки семьи, за вычетом десяти процентов, принадлежащих «Коммиссионе».

Услышав ответ, Ларри очень обрадовался:

— Меня это очень устраивает, потому что я уже договорился с наследниками Томми.

— Будь я на вашем месте, — заметил Фрэнки, — я бы не стал о случившемся рассказывать каждому встречному. Лучше просто сказать, что Ларри «Торгаш» был бы счастлив продолжить свою работу в Организации в качестве управляющего, ответственного за проект свободного рынка... Особенно теперь, когда он знает, что новая дирекция будет справедливо платить ему за услуги.

Услышав это, адвокат почувствовал себя на седьмом небе.

— Послушайте, Фрэнки, я не знаю, как... В общем, забудьте, Бога ради, все гадости, которые я вам наговорил. Вы действительно великолепный мужик! Просто я очень нервничал и не думал о том, что несу.

— Я все прекрасно понял, — улыбнувшись, сказал Болан.

Он сделал шаг вперед, пожал руку адвокату и повернулся к Кармену Редди:

— Не волнуйся за книги, они в надежных руках.

Он был уже у самой двери, как вдруг резко повернулся, словно еще какая-то мысль пришла ему в голову.

— Кстати, совершенно забыл спросить: вы уже отправили груз?

— Да, в нужное время, как и было предусмотрено, — сказал совершенно счастливый Ларри.

— Если я об этом говорю, то только потому, что боссы в Нью-Йорке, возможно, захотят проверить его, особенно теперь, после истории с Томми, — предположил Болан.

— Ну так пусть поторопятся, — произнес адвокат, посмотрев на часы, — судно выходит в море на рассвете.

Болан кивнул и вышел из комнаты, но потом, просунув голову в открытую дверь, спросил:

— А как оно называется?

— "Виль де Танжер", — тут же уточнил человек, который был мозговым центром всей операции.

— Верно! — воскликнул Болан. — Не знаю почему, но это вылетело у меня из головы.

С этими словами он закрыл за собой дверь.

Сорок миллионов долларов в золотых и серебряных слитках! Вот уж действительно пустячок! Видимо, праздник грифов не продлится очень долго, а «пятница мести» может окончиться еще до заката...

А что касается Фрэнки, то Черному Тузу необходимо как можно скорее покинуть дом на берегу залива.




Глава 13


Болан вошел в рабочий кабинет, чтобы забрать оттуда Лео Таррина, и тут же понял, что за время его отсутствия произошло нечто непредвиденное. И теперь все разбились на немногочисленные группки, толпившиеся вокруг старших. Появились и новые люди — возможно, начальники команд. Все говорили с явным раздражением, на повышенных тонах, и потому в любой момент мог последовать взрыв негодования.

Лео стоял у широкого окна и рассеянно смотрел на залив, а вся семья, которая уже давно раскололась на фракции, серьезно обсуждала стратегию, которую предстояло проводить в жизнь, чтобы свести к минимуму последствия вмешательства Болана. Чувствовалось, что среди начальников произошел раскол: каждый из них надеялся получить то, что оставил после себя покойный Томми, а такие притязания, как правило, приводят к перестрелкам.

Роль Лео в этой темной истории была довольно неопределенной. Боссы из «Коммиссионе» уже не пользовались тем авторитетом, который у них был раньше — еще один несомненный признак того, что Организация в целом начинает разваливаться. Теперь посланцам «Коммиссионе», вроде Лео Таррина, нужно было быть особенно осторожными.

Болан подошел к Лео так, что практически никто не заметил его появление в комнате, и тихо спросил:

— Готов ли ты смыться из этой чертовой дыры?

Повернувшись к нему, Лео широко улыбнулся:

— Разумеется, но сначала нужно найти хороший предлог. Эти парни совсем спятили, и если так пойдет и дальше, то скоро начнется перестрелка, а нам с тобой это совсем ни к чему.

— Да, ну и положеньице... — протянул Болан.

— Я постарался задержать их здесь, чтобы ты поговорил со всеми вместе. Я подумал, что так будет проще. Должен сказать, что мне пришлось трудно: как только им стало известно про Болана, то они все словно с ума посходили. Сама мысль о том, что «этот подонок», как они говорят, выбрал самый неподходящий момент, чтобы появиться на их территории, приводит их в бешенство. Не знаю, сколько времени мне удастся сдерживать их. Мне почему-то кажется, что они вот-вот разбегутся, как тараканы, и постараются переждать грозу где-нибудь в укромных щелях. На их месте я бы, не задумываясь, сделал то же самое. Ведь если они останутся торчать здесь и дальше, то ровным счетом ничего не выиграют. Но они даже не могут договориться о плане дальнейших совместных действий. По-моему, единственный храбрый мужик здесь — Ла Карпа, но его люди хотят сбежать от него. Он собрал их в глубине комнаты и напрасно пытается в чем-то убедить. Однако там уже пахнет порохом, потому что эти придурки хотят следовать за Дамоном.

— Ну а что предлагает Дамон?

— Дамон вовсю кричит, что Ямайка — прекрасное место, особенно в эту пору года. Но если парни из Нью-Йорка горят желанием шлепнуть Болана, то пусть сами приезжают и ищут его, причем желательно не здесь, в Балтиморе, а где-нибудь в другом месте. Теперь ты сам видишь, какая здесь обстановка — в семейке собрались трусливые ребята.

— Ты не ошибся, Лео, я действительно рад, что вижу их вместе. Я совсем не заинтересован, чтобы они разбежались, а потом начали размножаться, как клетки, пораженные раком. Я хочу всех их сунуть в один мешок, который мы потом тихонько столкнем в воду.

— Не знаю, как тебе удастся это сделать. Я старался изо всех сил и говорил с ними столько, сколько мог, но если бы я сказал еще одно слово, то меня могли бы подвесить за ноги к этой проклятой люстре!

Болан вынул из-под мышки тяжелые бухгалтерские книги.

— С их помощью я наведу порядок, — негромко сказал он.

— Что это?

— Ключ к их варварскому королевству. Видишь ли, эти книги весят меньше двух килограммов, но стоят больше сорока миллионов долларов.

— Выходит, они из чистого золота?

— Точно, не больше и не меньше. К тому же большую часть этих денег заработали и собрали они, однако, как ты догадываешься, они не получат из них ни цента.

— Теперь понятно, почему они так нервничают.

— Еще бы! Но сейчас я дам им то, что успокоит их нервы: солидный кусок пирога, за который нужно будет подраться, если только они не сожрут из-за него друг друга.

— Боюсь, они выберут второе, — заметно нервничая, сказал Таррин.

— Тем хуже для них и тем лучше для нас.

— Понимаю, о чем ты думаешь. Ну, тогда вперед! Можешь рассчитывать на меня.

Все давно заметили, что Черный Туз вошел в комнату, и Дамон с Ла Карпа уже несколько минут перебрасывались обеспокоенными взглядами. Что касается новоприбывших, то они с нескрываемым любопытством рассматривали Фрэнки-Болана.

Мак приказал Лео:

— О'кей, старик! Стой слева от меня и далеко не отходи.

Затем он быстро подошел к столу покойного Сантелли и положил на него расчетные книги. Все взгляды устремились на Болана, и в комнате вновь воцарилась мертвая тишина. Тогда Фрэнки громко крикнул, обращаясь к Лео Таррину:

— А ну-ка, подай мне это вшивое кресло!

Лео мгновенно понял, куда он клонит, и пнул ногой кресло, на котором обычно сидел покойный Сантелли.

Черный Туз схватил «вшивое кресло», занес его у себя над головой и с силой врезал им по столу. Кресло разлетелось на множество мелких обломков, которые густо усеяли пол и весь стол для собраний. Все просто онемели от подобного кощунства. Тогда Болан, собрав куски кресла, лежащие перед ним на столе, грубо швырнул их к ногам Марио Куба.

В комнате по-прежнему царила гнетущая тишина.

Мак взял расчетные книги, поднял их и с размаху грохнул ими о стол.

— Сорок миллионов долларов! — в бешенстве крикнул он. — Вы не в курсе? Я сказал: сорок миллионов! Это самая большая куча дерьма, какую я вижу с самого начала моей карьеры, — вот почему я разбил кресло того паршивого сукина сына, который самым бессовестным образом обворовал вас. Ну а сейчас, если здесь есть хоть один, кто не согласен со мной, пусть он выйдет вперед и честно скажет об этом. Ну а я... я перед Богом и перед вами заявляю, что не было ни этого кресла, ни того, кто сидел на нем! Если у вас есть возражения, не стесняйтесь, я с удовольствием их выслушаю.

Говоря это, Болан пристально смотрел на Марио Куба: гигант склонил голову и в ответ не произнес ни слова.

— А ты, Тони, ты согласен со мной или нет? — спросил Болан.

Стояла такая тишина, что можно было услышать полет мухи.

— Ну а что остальные? Есть ли у кого-нибудь возражения?

Все удрученно молчали.

— Сегодня пятница. В понедельник утром в Нью-Йорке будет рассматриваться вопрос об украденных сорока миллионах. Большая часть этой суммы, должен сказать прямо, принадлежит вашей территории. Однако вам это придется доказать, отстаивая свой кусок пирога. Вы должны понять одну вещь: вашей семьи больше нет. Ее не стало, я думаю, сразу же после смерти первого крестного отца, Арни «Фермера». Все, что потом творилось здесь, не заслуживает никакого внимания. Я жирной чертой навсегда вычеркиваю это прошлое.

И, как бы завершая свою мысль, Болан еще раз врезал бухгалтерскими книгами по столу.

Роберт Дамон даже подскочил от резкого звука, похожего на револьверный выстрел, но Болан не обратил на него внимание и так же резко продолжил:

— Если кому-то из вас есть что сказать, то добро пожаловать в Нью-Йорк в понедельник ровно в восемь утра. А до тех пор вашей сраной семьи больше не существует!

— Фрэнки, подождите хоть минутку! — слабо запротестовал Дамон.

— В вашем распоряжении было достаточно времени, — ухмыльнулся Черный Туз, который, казалось, потихоньку успокаивался. — Никак не могу поверить, что вы, ребята, сидели сложа руки все то время, пока эта свинья безжалостно обирала вас, смотря при этом вам прямо в глаза. Черт подери, куда девалось ваше самолюбие? Для вас что, Организация больше ничего не значит? Вы не имели права молчать и забиваться по углам. Организация на то и существует, чтобы помогать вам восстанавливать справедливость и порядок. Вы что, так и не поняли этого, жалкая банда ублюдков?

Голос Роберта Дамона звучал все так же неуверенно, когда он спросил:

— Вы говорили про какую-то встречу утром в понедельник...

— Да, в восемь ноль-ноль, — спокойно подтвердил Болан. — Если вы хотите, чтобы вас выслушали, то вам вдвоем с Тони необходимо быть там. В конце концов, по логике вещей, вы наследники. Однако вам еще придется доказать это и убедить всех, что даже такую прогнившую семью еще можно спасти.

— Я не очень хорошо понимаю...

— Расспроси Ларри «Торгаша». Я думаю, уже наступило то время, когда ты должен знать обо всем, что происходит на территории, за которую ты отвечаешь. Разумеется, если ты хочешь обладать такой территорией.

Его собеседник, казалось, не уловил сарказма в тоне Болана и лишь обеспокоенно посмотрел на Ла Карпа.

— Я хочу дать вам добрый совет, — продолжил Мак. — Сядьте-ка вы оба где-нибудь в уединении и напрягите ваши мозги. Постарайтесь договориться, кто возглавит семью, напишите примерный устав, программу, обозначьте границы, в каких вы собираетесь действовать, а в понедельник утром явитесь в Нью-Йорк и представите все это на обсуждение «Коммиссионе». И не волнуйтесь — там ни на кого из вас не держат зла. Напротив, наверху хотели бы быть уверены, что бразды правления попали в надежные руки и еще не все потеряно. А иначе никто не станет бросать лакомый кусок в сорок миллионов банде кретинов, которые никак не могут разобраться в делах своей собственной семьи. Вбейте это себе в головы. Но прежде всего постарайтесь защитить себя от Мака Болана. Так действуйте же, пусть вам улыбнется счастье!

Мак взял книги под мышку, сделал Лео Таррину знак, чтобы тот следовал за ним, и широким шагом вышел из комнаты.

Как только они оказались в коридоре, Лео восторженно прошептал:

— Господи, какое совершенство! Если ты будешь продолжать в том же духе, они изберут тебя боссом всех боссов!

Болан не смог сдержать улыбки. До понедельника, если ему хоть немного повезет, все капо должны будут исчезнуть, и в «Коммиссионе» останутся одни вакантные места — если не навсегда, то, по крайней мере, на некоторое время.

Царство дьявола было обречено на гибель, и даже Фрэнки Черный Туз не смог бы остановить этот необратимый процесс.




Глава 14


— Ну и напугал же ты меня, когда в этой компании заявил о братьях Балдасерра, — произнес Лео. — Правда, теперь я понимаю, зачем ты это сделал: когда поблизости валяются два трупа, надо как-то объяснить случившееся. Кстати, кто же, по-твоему, убрал Томми?

Болан остановился посредине холла, закурил сигарету и спокойно ответил:

— Кармен Редди.

Лео даже не пытался скрыть свое возмущение:

— Быть такого не может! И это интендант, отвечающий за порядок и покой в доме?! Стыд какой! До чего докатились...

— Да, — грустно вздохнул Болан, — должен признаться, что эта семья прогнила насквозь.

— Еще бы!

— Ну так давай побыстрее сматываться отсюда, — с тонкой улыбкой на губах сказал Мак.

— С превеликим удовольствием, дружище. Что у тебя, танк?

— Не волнуйся, мы подыщем что-нибудь подходящее.

Именно в этот момент открылась дверь, и на пороге показался запыхавшийся Джимми Джени.

— Ваша «ласточка» как раз прилетела, Фрэнки!

Болан взглянул на часы и спокойно ответил:

— Прекрасно, как раз вовремя.

Джимми Джени относился к парням, которые, казалось, совсем не старели. Лео всегда казалось, что для Джимми время словно остановилось, а ведь он его встречал довольно часто то там, то здесь... Джимми вообще был парнем без комплексов и принимал жизнь такой, какой она являлась на самом деле. Вот почему он и выглядел так, будто годы не властны над ним: он, как и много лет назад, по-прежнему был бодр и молод.

Встреча с Черным Тузом Фрэнки, произвела на него неизгладимое впечатление!

— Если вы не возражаете, Фрэнки, я пойду отдохну. Вот уже целый час, как я болтаю с моим сменщиком.

Болан улыбнулся ему:

— Если бы все наши парни были такими, как ты, ими можно было бы гордиться!

Джени покраснел от удовольствия.

— Я всегда старался делать свою работу как можно лучше, — скромно сказал он. — Если вы хотите, чтобы я остался, только скажите: я к вашим услугам. Надеюсь, вы не сочтете меня слишком фамильярным, но я чертовски рад, что познакомился с вами. Хотелось бы верить, что мы скоро увидимся снова.

Болан посмотрел на него очень серьезно, почти торжественно и вдруг, положив ему руку на плечо, вполголоса сказал:

— Хочешь ли ты, чтобы такой стреляный воробей, как я, дал тебе добрый совет?

— Конечно. И я, разумеется, последую ему.

— Тогда смывайся отсюда.

— Как-как?

— У тех парней, которые сидят в кабинете, сейчас крыша поедет. Если у тебя есть приятель, которому ты доверяешь, то найди его и вместе сматывайтесь отсюда да побыстрее. Не завтра, не сегодня вечером, а сейчас же, как можно быстрее. Дуйте куда-нибудь на юг, чем дальше, тем лучше, и не оборачивайтесь.

— Господи, Фрэнки, я...

— Ты слышал, что я сказал?

— Да, я отлично понял! Огромное спасибо за все. Я сделаю так, как вы сказали.

— Смывайтесь потихонечку, так, чтобы вас никто не видел, ясно?

Джимми с видом заговорщика тихо сказал:

— Не беспокойтесь, я умею это делать.

Болан и Таррин вышли из дома, а Джимми Джени так и остался стоять, размышляя о превратностях судьбы того, чья жизнь связана с мафией.

Как только они вышли за дверь, Лео Таррин спросил:

— Что это за «ласточка» прилетела?

— Понятия не имею, — небрежно ответил Болан. — Сейчас увидим.

— Ты меня все время поражаешь... Ну и что ты хотел сказать той речью, которую произнес перед Джимми?

Палач пожал плечами:

— Ты что, сам не слышат? Что он представляет собой? Он просто ничего не значащая пешка на шахматной доске, где главными фигурами являются эти мерзавцы, которые делят сейчас добычу. Я совсем не хочу проливать его кровь, от этого никому не будет пользы. Я уничтожу этот дом, разрушу его до основания. Те, кто захочет вовремя удрать, могут сделать это, а вот все остальные будут погребены под руинами.

Лео даже вздрогнул.

— А я-то грешным делом подумал, что в тебе проснулась повышенная чувствительность, — пробормотал он. — Значит, я ошибся.

Болан дружески взял его под руку.

— Давай не будем говорить о нежности, — заявил он, — но у меня всегда были слабые места. Некоторые из этих ребят... в общем...

— Что?

— Я хочу сказать тебе одну вещь: иногда я думаю, что вполне мог бы смириться с существованием «Коза Ностры», если бы в ее основе лежали правильные этические принципы. Ну, скажем, если бы они были похожи на солдатскую дружбу, в самом хорошем смысле этого слова. Я никогда не верил в то, что люди могут жить только для себя. По-моему, в этом заключается самая главная опасность для демократии. Как только люди теряют дух дружбы и взаимопонимания, демократия превращается в анархию. А анархия — это беспорядок. Ну а беспорядок всегда противоречит жизни. Значит...

— Что ты понимаешь под противоречием жизни? — буркнул Таррин.

Болан пожал плечами.

— Любой, даже мельчайший организм для того, чтобы выжить, зависит от очень сложной организационной структуры. Как только в структуре начинается беспорядок, организм начинает деградировать, а такое явление, как энтропия, возрастает. А ты знаешь, что хаос несовместим с порядком.

— Понятно в общих чертах, — натянуто улыбнувшись, сказал Лео.

Когда он разговаривал с такой необыкновенной личностью, как Болан, то иногда чувствовал себя круглым идиотом. Когда-нибудь, если им суждено выбраться из сегодняшней передряги, он постарается разобраться, почему Палач рассуждает так, а не иначе, а пока ему было просто приятно видеть Болана рядом с собой.

«Ласточка» представляла собой обычный гражданский вертолет, способный поднять трех-четырех человек. Когда до него оставалось метров двадцать, пилот запустил двигатель, и винт начал вращаться, создавая такой поток воздуха, что двум часовым, охранявшим машину, пришлось пригнуться.

Болан первым забрался в кабину и, протянув руку, помог Лео подняться следом за собой.

Лицо пилота показалось Таррину знакомым — парень, должно быть, принадлежал к местной мафии, но, слава Богу, кроме него, в кабине больше никого не было.

Потом вдруг до Лео дошло, что вертолет принадлежит Болану, и он сразу же успокоился. Пилот дружески похлопал его по плечу, а винтокрылая машина тем временем уже набирала высоту над заливом.

Рев турбин делал любой разговор практически невозможным. Лео поудобнее устроился на заднем сиденье и в первый раз за сутки постарался расслабиться.

Болан сел рядом с пилотом: они легко понимали друг друга, оживленно жестикулировали и не пытались перекричать рев двигателя.

Удивительный парень этот Болан! Наверное, он смог бы остановить и носорога, вздумай тот броситься на него. Казалось, достаточно одного его взгляда, чтобы атака могучего разъяренного животного превратилась в грациозный бег. Неудивительно, что мафии так трудно приходится с Боланом: повсюду, где он наносит свои удары, наступает полный развал. Мак мог понравиться любому мерзавцу, просто одарив его улыбкой, и привязать к себе любого разочарованного жизнью человека, перебросившись с ним парой слов.

Да, он действительно необыкновенный человек. Болан воплощал в себе все то, о чем мог мечтать любой мужчина. Таррин иногда очень смущался, когда думал о своей привязанности к Маку. Он никогда не испытывал чувство любви к мужчинам. У него не было такого чувства даже к своему отцу. А вот с этим парнем он явно чувствовал нечто подобное. Наплевать, что могли об этом подумать окружающие. Любовь это или преданность, но чувства его были настолько глубокими, что, если бы Мак Болан узнал о них, это, несомненно, смутило бы его.

Сидя в вертолете, Таррин размышлял о том, сколько раз сегодня Болан и он были на волосок от гибели, пока находились в проклятом доме Сантелли. Лео прекрасно это понимал, и Болан, без сомнения, тоже...

Но никто и никогда этого не узнает! Мак обладал редким даром делать все самые сложные и страшные вещи легкими и простыми. И тем не менее, в замке они сидели на бочке с порохом. Эти скоты из Балтимора далеко не простые овечки — они прекрасно умеют работать и потому-то держали в страхе все побережье от Атлантик-Сити до Майами. И все-таки Мак Болан в очередной раз обманул их! Сейчас они, должно быть, с присущей им свирепостью крошат один другого, а Болан как ни в чем не бывало о чем-то беседует со своим пилотом...

Лео наконец-то узнал его — это был Джек Гримальди, который когда-то работал на мафию, а потом встретился с Боланом где-то между Лас-Вегасом и Сан-Хуаном, и, как для многих других, с того дня мир для бывшего мафиози полностью изменился.

И, черт возьми, как это ни банально звучит, Джек тоже попал под влияние Болана, и в этом не было ничего дурного. Мак правильно сказал: «Только такая любовь способна противостоять энтропии. Ведь это жизнь. Большая и красивая жизнь для двух людей, которые знают, что мир стал намного лучше просто потому, что они идут по нему рука об руку...»

Ну а что касается тех скотов, которые остались в доме над заливом, так они воплощали не жизнь, а смерть. И в этом сержант был прав, как никогда.




Глава 15


На мысе, возвышающемся над заливом, теперь негде было повернуться: здесь стояли три автобуса с туристами, которые пристроились рядом с «караваном», а кавалерия Броньолы — подразделение из тридцати пяти агентов федеральной полиции — разместилась вокруг так, чтобы не допустить на мыс посторонних людей.

Броньола пошел вперед, чтобы встретить пассажиров вертолета. Первым на землю спрыгнул Лео Таррин, и глава федеральной полиции неловко обнял его и прижал к себе, пробурчав, как ворчливый дед: — Хорошая работа, «Скалолаз»! Просто великолепная работа.

Вторым показался Болан. Броньола обнял и его.

Положив друг другу руки на плечи, они топтались втроем на одном месте, как маленькие дети, которые танцевали какой-то непонятный, но очень смешной и веселый танец.

Их встреча действительно была очень волнующей, и никто из присутствующих не мог понять, кто же из них радуется ей больше.

Роза вышла из кабины «каравана» и подбежала к трем друзьям. Увидев ее уже совсем рядом, Болан стремительно шагнул к девушке, и Роза вдруг почувствовала, как земля ушла у нее из-под ног, мир пошел колесом все быстрее и быстрее, а Мак осыпает ее поцелуями.

Да, поистине жизнь прекрасна!

Джек Гримальди вышел из вертолета, держа перед собой бухгалтерские книги Сантелли. Броньола обернулся к Джеку и со счастливым выражением на лице взял у него этот «клад». Подчиненные сурового начальника ФБР никогда еще не видели своего босса таким возбужденным и довольным.

Наконец Болан опустил Розу на землю и тихонечко прошептал ей в самое ухо:

— Подожди немного.

Затем он повернулся к Броньоле.

— Гарольд, ты успел прослушать все записи?

— Разумеется! Я наслаждался ими, пока ты отсутствовал. Мы уже следим за судном, которое сейчас направляется к мысу Генри, и даже получили копию их таможенной декларации: согласно ей это корыто перевозит станки в разобранном виде до Амстердама. У нас есть также список всех пассажиров, среди которых один финансист из Цюриха, два коммерческих агента, которые в последнее время купили довольно много цистерн для транспортировки и хранения горючего в Европе. Они оба фигурируют в картотеке ЦРУ. Кроме них, на судне еще восемнадцать пассажиров — все иностранцы. У них довольно угрюмый вид, и я думаю, что это охрана, которой поручено проследить за доставкой товара. Теперь ты сам видишь, что мы не ошиблись — дичь пытается улететь.

— Можно ли перевозить таким образом золото и серебро?

— Нет. Так, как они это делают, нельзя.

— Значит, надо предупредить соответствующие органы, пусть они остановят судно и обыщут его.

— К сожалению, все не так просто, — вздохнул Броньола.

— Это еще почему? — поднял брови Болан.

— Судно ходит под алжирским флагом. Некоторое время тому назад Министерство иностранных дел издало приказ: как можно деликатнее относиться ко всему, что имеет хоть какое-нибудь отношение к Алжиру. Другими словами, это означает запрет на проведение подобных операций.

— Но ведь могут быть исключения?

— Конечно. К тому же, как правило, такие исключительные меры не очень продолжительны. Речь идет о небольшом кризисе в дипломатических отношениях между нашей администрацией и правительством Алжира по поводу некоторых аспектов деятельности секретных служб в Африке.

Болан мрачно взглянул на Розу.

— Гарольд, уж не хочешь ли ты сказать, что мы из чисто дипломатических соображений позволим этому дерьму выскользнуть из наших рук?

— Успокойся, уж больно ты быстрый! Мы вплотную занимаемся этой проблемой. Нам понадобится день или два, но...

— Об этом не может быть и речи!

— Да ведь ты прекрасно знаешь, что можно остановить и обыскать судно в любом месте, в том числе и в Амстердаме.

— Да нет же! Чем дальше уйдет это судно, тем труднее будет захватить его. Груз ни в коем случае нельзя выпускать за пределы наших территориальных вод!

Броньола и сам начал нервничать.

— Не хочешь ли ты, чтобы мы объявили войну Алжиру?

— Разумеется, нет, — терпеливо ответил Болан.

— Послушай, Мак...

— Гарольд, тебе нужно только сделать вид, что ты ничего не видишь и не слышишь.

— Я не могу! Да это и не нужно: ведь мы можем наблюдать за судном на протяжении всего рейса, разумеется, если появится такая необходимость. Мы можем рассчитывать на полное сотрудничество с...

— Весьма сожалею, но этого недостаточно.

— Так что, атаковать его? Но в эхом случае на тебя набросится вся береговая охрана и морская полиция! Послушай меня, Мак, завтра суббота, потерпи еще один день, и ты получишь полную свободу действий! Ведь ты не хочешь испортить с таким трудом налаженные отношения из-за....

— Так-так, из-за чего же? — холодно перебил его Болан. — Мне нужна полная и окончательная победа. И поверь, мне совершенно наплевать на дипломатические тонкости, когда нужно раздавить гадину! Ведь они подняли алжирский флаг только для того, чтобы беспрепятственно выйти из наших территориальных вод, и ты знаешь это не хуже меня. И если алжирское правительство наплевательски относится к тому, какие суда плавают под его флагом, тем хуже для него! В конце концов, этот флаг представляет собой просто кусок тряпки, и Министерство иностранных дел это прекрасно знает. Кому на самом деле принадлежит судно?

Броньола опустил глаза:

— Одному солидному консорциуму, штаб-квартира которого расположена в Роттердаме.

— Чем занимается этот консорциум на самом деле?

— Холдинговой и финансовой деятельностью.

— И эта холдинговая компания, видимо, финансирует свободный рынок?

— Возможно.

— Прекрасно, тогда ты спокойно можешь делать вид, что ничего не видишь и не слышишь, а я беру на себя все остальное.

Взяв Розу за руку, Болан в упор посмотрел на Гримальди:

— Ну а ты, приятель, поможешь мне?

Летчик широко улыбнулся, пожал плечами и ответил:

— А почему бы и нет?!

Броньола даже скрипнул зубами от досады.

— О'кей, — мрачно произнес он. — Я сделаю все, чтобы прикрыть вас. Как только вы нанесете удар, судно подаст сигнал бедствия. В этот момент я вступлю в игру и попытаюсь немного успокоить береговую охрану. Только ради всего святого, не делайте глупости!

И, увлекая за собой Лео Таррина, глава федеральной полиции пошел к своему передвижному пункту управления.

Болан с улыбкой посмотрел ему вслед и чуть слышно пробормотал:

— Бедняга Гарольд!

Затем он решительным шагом направился к своему «каравану». Розе и Гримальди не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Как только они вошли в салон «каравана», Мак сразу же обернулся к пилоту:

— Джек, займись погрузкой оружия. Возьми осветительные ракеты, базуку и побольше боеприпасов.

— Почему бы нам не взять несколько бомб, раз уж ты так серьезно взялся за дело? — усмехнулся Гримальди.

Губы Болана тронула легкая улыбка:

— Я сделаю несколько бомбочек на скорую руку.

— Ты серьезно?

— Разумеется. Отправляйся грузить боеприпасы в вертолет. А мне нужно шепнуть несколько слов Розе.

Стараясь сохранить серьезное выражение лица, Гримальди прошел в отсек машины, где хранились боеприпасы.

Болан снял пиджак, покопался в его рукаве и очень осторожно вытащил из-под подкладки маленький микрофон размером не больше десятицентовой монетки.

— Как он работал? — спросил Мак.

Роза почувствовала себя несколько неловко.

— Великолепно, — неуверенно прошептала она. — Мы все время слышали вас. А куда вы установили ретранслятор?

Болан с улыбкой сообщил:

— На самую верхушку флагштока.

— Правда? — воскликнула она, немного расслабившись. — Как вам это удалось?

— Я просто привязал его к канату и поднял наверх.

— Вы иногда делаете совершенно немыслимые вещи, сержант, — немного смущенно прошептала она.

Болан мгновенно понял, что означали ее колебания, и, засмеявшись, мягко сказал ей:

— Знаете, в некоторые моменты я мог бы отключить микрофон, да и вы могли бы сделать то же самое.

— Да, но это противоречит инструкции, — живо возразила Роза. — Послушайте, Мак, я хочу, чтобы между нами было все ясно. Я много думала и... в общем... послушайте, сержант, я люблю вас таким, какой вы есть на самом деле — человек, создающий вокруг себя комфорт и уют.

— Тоби — это особый человек... — мягко начал объяснять Болан.

— Я знаю. И вы тоже особый человек. Знаете, иногда я ощущаю себя страшно одинокой или, если хотите, чувствую, что я не совсем на высоте.

Болан пристально посмотрел на нее:

— Роза, — наконец произнес он, — ведь это вы делаете такими Тоби и меня. Я не хочу, чтобы вы хоть когда-нибудь почувствовали себя одинокой. С этого дня вы больше не увидите ада — вы увидели его призрак, и этого достаточно. Роза, для таких, как вы, уготовано место в раю.

Молодая женщина почувствовала, что ее глаза наполнились слезами — ей стало обидно за свою слабость, и она, как могла, старалась скрыть слезы. К тому же Болан обнял ее и начат нежно поглаживать по спине.

Роза резко высвободилась, чтобы не потерять контроль над собой, и с грустной улыбкой спросила:

— Мак, иногда вы бываете просто неподражаемы. Взять, к примеру, историю о Небесах и аде... Вы так красиво рассказывали ее Тоби. О Мак, я так люблю вас!

По ее щекам потекли слезы, Болан снова привлек ее к себе и прошептал:

— Раз уж вам обязательно хочется, чтобы я промок насквозь, то самый лучший выход — затащить меня под душ.

— Это что, предложение? — сквозь слезы проговорила она.

Как раз в этот момент, сгибаясь под тяжестью боеприпасов, показался Гримальди.

— У меня работы минут на пять, не больше, — с заговорщицким видом сказал он, обращаясь к Болану.

Болан начал раздеваться, но по причинам вполне профессиональным.

— Мне понадобится черный комбинезон.

Роза, как механическая кукла, подошла к шкафу и достала оттуда боевой комбинезон Мака. Когда она обернулась, Болана уже не было, а его аккуратно сложенная одежда лежала на одном из кресел. В этот момент Роза услышала шум льющейся из душа воды. Она взглянула в окно и увидела Гримальди, присевшего рядом с вертолетом.

Долго не раздумывая, она закрыла входную дверь «каравана», заблокировала электронный замок и, быстро скинув одежду, подбежала к душу.

— Тук, тук, тук, — сказала она, подойдя к занавеске.

Из-за нее появилась сильная рука и затянула ее под душ.

— Господи, как вы прекрасны! — вздохнула она.

К черту ад! Сейчас Роза была в раю и намеревалась провести там несколько чудесных, божественных мгновений.




Глава 16


Они заметили судно, когда оно проходило одно из наиболее широких мест этого нескончаемого залива длиной около трехсот километров. В этом месте от одного берега до другого было примерно километров тридцать.

Старая посудина представляла собой дряхлый грузовой пароход, построенный еще во времена второй мировой войны, водоизмещением около пяти тысяч тонн, но сегодня, если судить по ватерлинии, в трюмах его было практически пусто.

Гримальди облетел судно, чтобы точнее опознать его, снизился почти до верхушек мачт и пару раз пролетел над палубой туда и обратно.

В одном из окон рулевой рубки появился какой-то человек, который начал рассматривать их вертолет в бинокль.

— Это наше судно, ошибки быть не может, — закричал Гримальди.

— Оно идет со скоростью примерно узлов десять?

— Да, около того. Каков план атаки?

— Опустись ниже и постарайся удержать машину рядом с рулевой рубкой.

— Открываем огонь или сначала поговорим?

— Сначала попробуем договориться, — крикнул Болан, чтобы перекрыть вой турбины.

Он достал мегафон и сказал пилоту:

— Давай, капитан!

Гримальди уже был готов выполнить намеченный маневр. Не прошло и минуты, как Болан очутился почти нос к носу с человеком в капитанской фуражке, который с недовольным видом смотрел на него. Болан поднес ко рту мегафон:

— У вас есть две минуты, чтобы покинуть судно. Заглушите двигатель, бросьте якорь и сматывайтесь. Я сказал: две минуты. После этого я потоплю вашу посудину.

Капитан судна зло посмотрел, но Маку стадо ясно, что он все понял. На мостике появились двое в штатском, к ним присоединился еще один с пистолетом в руке и начал что-то торопливо объяснять им.

— Я не хочу понапрасну проливать кровь, — снова закричат Болан в мегафон.

Через раскрытую дверь кабины вертолета он бросил на мостик значок снайпера. Человек, стоящий в рубке, отреагировал так, словно в него полетела фаната: он бросился лицом вниз за переборку.

— Мне нужен только ваш груз, — продолжал Болан, — и вам придется проявить благоразумие. Тот, кто останется на борту, немедленно поплатится за это. Я дал вам две минуты, понятно? Начинаю отсчет времени.

Гримальди ничего не нужно было говорить: как настоящий военный летчик, он тут же дал газ, и маленький вертолет взмыл в небо, отлетев от судна на безопасное расстояние.

— Думаете, они клюнут на это? — прокричал Гримальди.

Болан пожал плечами и начал готовить оружие к бою.

— Поживем — увидим, — был его ответ.

На самом деле его очень беспокоила судьба экипажа — ведь моряки не имели никакого отношения к делам мафии. Правда, капитану и его офицерам следовало быть поосмотрительнее, потому что настоящие пассажиры редко появляются на палубе с оружием в руках...

Как бы там ни было, Болан стремился сделать все возможное, чтобы экипаж судна не пострадал. Но если моряки захотят остаться, значит, они просто не понимают, что им не удастся спасти свою чертову лоханку, и погибнут вместе с ней в мутных водах залива.

— Смотри-ка! — воскликнул Гримальди. — Они спускают шлюпку!

Действительно, предупреждение было воспринято всерьез, и на воду спустили уже не одну, а две шлюпки, которые весело заплясали на волнах, удерживаемые длинными канатами. Несколько человек стояли у борта, готовясь перелезть через леерное ограждение. Их выбор был абсолютно ясен, и они сделали его, значит, их судьбу оплакивать не придется.

— Прошла минута и тридцать секунд, — прокричал пилот, указывая на часы.

Болан зарядил базуку и положил рядом с собой у раскрытой дверцы вертолета. Потом из сумки, лежащей у его ног, он достал заряд пластиковой взрывчатки в форме большого яйца и очень аккуратно вставил в него детонатор.

У Гримальди от ужаса округлились глаза, и у него непроизвольно вырвалось:

— Так вы серьезно насчет бомбы?

— Я всегда серьезен, — ответил Болан. — Следи за машиной: с такими игрушками не следует шутить. Это сверхмощная взрывчатка, поэтому в момент взрыва нам нужно быть подальше от цели.

— Понял. Вы мне скажете время.

Болан взглянул на часы и сделал знак рукой:

— Сначала пройдем над ними пересекающимся курсом. Стреляем очередями.

И снова Мак незамедлительно перешел от слов к делу.

Гримальди резко бросил вертолет в крутой вираж, выводя его почти под прямым углом поперек курса судна. Стрелка альтиметра подрагивала на цифре 30 метров.

С левой стороны к борту вертолета крепился кронштейн, на котором Гримальди установил легкий пулемет. Болан зацепился ногой за один из шпангоутов пола кабины и высунулся из раскрытой дверцы, сжимая в руках автоматическую винтовку М-16.

Точно выведя вертолет на боевой курс, Джек повел машину поперек судна. Он открыл огонь по команде Болана, и град пуль застучал по деревянной палубе, вырывая из настила крупные щепки. Ни Болан, ни Гримальди не стремились попасть в кого-либо. Их маневр был рассчитан скорее на психологический эффект.

Гримальди закончил атаку крутым разворотом с одновременным набором высоты.

Вертолет завис метрах в пятидесяти над судном, и его экипаж смог рассмотреть результаты своей работы.

Канаты, связывавшие лодки с судном, были перебиты. На палубе поднялась паника, и люди поспешно прыгали за борт.

Однако не все на проклятом судне реагировали одинаково: с разных мест палубы раздались выстрелы. На левом борту судна появились два человека с автоматами в руках и открыли огонь по вертолету.

Гримальди незамедлительно отвел вертолет на безопасное расстояние и развернулся для повторной атаки.

Тем временем суета на палубе улеглась. Люди с оружием в руках ждали второй атаки.

Болан подумал, что большего для экипажа судна ему уже не сделать. Сверху отлично были видны матросы, которые вплавь старались добраться до шлюпок. А что касается остальных... Что ж, тем хуже для них!

— Сейчас вы мне за все заплатите, — пробормотал Палач и крикнул, обращаясь к Гримальди.

— Готовься! Я бросаю взрывчатку!

— Понял, — отозвался пилот, и маленький вертолет тут же нырнул вниз.

Когда они оказались примерно метрах в тридцати над палубой судна, вертолет на несколько секунд завис в воздухе. Болан снова высунулся из кабины наружу, держа в руках самодельную бомбу. Как только нос парохода оказался под вертолетом, Мак выпустил ее из рук и крикнул:

— Сматываемся!

Гримальди так стремительно рванул вверх, что Болан потерял равновесие, и его швырнуло на стену кабины. Казалось, огромная невидимая рука схватила их маленький вертолет и, словно камень, швырнула его в небо. Но все было сделано верно, потому что взрыв оказался таким мощным, что вертолет тряхнуло даже на большой высоте. Бомба взорвалась где-то посередине бака, не дотянув немного до рубки. Взрывом разворотило часть настила палубы, и горящие обломки досок усыпали всю подстройку.

Вертолет снова завис примерно в пятидесяти метрах над судном со стороны его правого борта. Болан удовлетворенно разглядывал результаты импровизированной бомбардировки.

Остекление рулевой рубки вынесло напрочь, а сам рулевой бросил штурвал и удрал с мостика. Судно рыскало носом и постепенно забирало левее по отношению к своему прежнему курсу и линий бакенов, обозначавших фарватер залива. Судовая машина продолжала работать на полном ходу, а из трубы валил густой черный дым.

Нос судна охватил пожар, и на палубе началась беспорядочная беготня.

Гримальди выполнил боевой разворот и еще раз зашел на цель. Болан хотел сбросить свою последнюю бомбу, чтобы на сей раз покончить с судном. Однако он слишком недооценил противника — вооруженные люди на палубе горевшего корабля умели метко стрелять. По тонкой обшивке вертолета защелкали пули, пробивая дюраль насквозь, словно лист картона. У Гримальди выбора не оставалось — слишком уж велик был риск. Он начал уходить в сторону с набором высоты, и вторая бомба не попала в цель — она упала на ют вместо того, чтобы снести рулевую рубку, как того хотел Болан. Теперь пламя заполыхало и на корме.

— Похоже, им там несладко, — наклонившись к Палачу, прокричал пилот, как только отвел вертолет на безопасное расстояние. — Кажется, мы свое дело сделали. Что вы об этом думаете?

— Я хочу быть уверенным, что это так, — ответил ему Болан. — Мне нужно попасть в рулевую рубку.

— Прекрасно! Но каким образом?

— Из базуки.

— Этого я боялся больше всего! Чтобы стрелять из базуки, нужна хорошая платформа. А стрелять из кабины нельзя — пламя от выстрела может поджечь вертолет.

— Выведи машину на прямой выстрел, — предложил Болан.

— Очень трудно, потому что судно уже неуправляемо. Смотрите, они идут то одним галсом, то другим.

— Джек, зайди спереди судна и зависни над самой палубой — высота метра полтора, не больше, — крикнул Болан. — Зависни метра на полтора над палубой, не выше, и замри. Я хочу выстрелить вертикально.

— Это очень низко, мы врежемся в надстройку. У судна довольно высокая труба, я не успею набрать высоту.

— Тогда держи машину на уровне палубы, у левого борта. Как только я выстрелю, тяни наверх.

— Да они собьют нас, как уток! — завопил Гримальди. — Зачем так рисковать?

— Я могу рискнуть, но не могу заставить тебя сделать то же самое.

— Ладно, попробую. Есть только один способ поближе подобраться к этой чертовой посудине. Вы хорошо меня слышите?

— Отлично! Выкладывай!

— Мне придется спикировать на нос корабля, при этом вертолет примет почти вертикальное положение. Таким образом, я получаю хороший сектор обстрела для пулемета и смогу прикрыть вас. Но для стрельбы из базуки вам придется выйти из кабины вертолета. Понятно, о чем я говорю? Вам предстоит выйти наружу, чтобы пламя из базуки не подожгло вертолет. И в этом случае вы станете великолепной мишенью даже для посредственных стрелков. Понятно?

Разумеется, Болан все понял. Значит, ему придется зацепиться за одну из посадочных опор, выбраться на нее с базукой на плече и выжидать удобного момента для стрельбы. Все это время он будет представлять собой прекрасную мишень, попасть в которую дело совсем не хитрое. И все-таки...

— Рискнем! — крикнул он.

Судно все время забирало вправо, и теперь его нос был направлен на виднеющийся вдалеке западный берег. Гримальди вел вертолет на перехват судна, а Болан, стоя у открытых дверей кабины, просчитывал каждое свое движение, прежде чем начать спускаться на одну из посадочных опор.

Гримальди точно высчитал курс корабля, и вертолет завис в воздухе как раз в полутора метрах от точки пересечения. Мак к тому времени уже оседлал одну из опор и, упершись спиной в корпус вертолета, пытался сохранить равновесие. Когда он наконец нашел удобное положение, то вытащил из кабины длинную трубу базуки и положил ее на правое плечо.

На судне уже изготовились к стрельбе. Пароход шел с прежней скоростью — около десяти узлов. Вдруг с палубы раздался выстрел. Гримальди мгновенно ответил, стреляя длинными очередями во все, что еще двигалось на этом проклятом судне, рассеивая стрелков и заставляя их прятаться.

Все это время Болан выжидал своего момента, боясь лишний раз не только шелохнуться, но и вздохнуть.

Дуэль между Гримальди и стрелками, была в самом разгаре. Болан наблюдал за ней через прицел базуки. Позиция для стрельбы была пока еще неудобной, а Палач не хотел зря переводить боеприпасы и совершать акробатические номера, перезаряжая базуку в воздухе — это отнимало слишком много времени.

Судно приближалось. Теперь Болан прекрасно видел людей на палубе и даже мог различить их лица. Но среди них не было ни одного знакомого ему по картотеке, и Мак с недоумением подумал, каким ветром их занесло на посудину, зафрахтованную мафией. А кто тот человек в капитанской фуражке, который так и не покинул горящую рубку и все пытался выправить курс?

Внезапно Болан понял, что он просто не сможет выстрелить, не сможет уничтожить рубку полуразбитого судна: ведь бедняга, стоявший у штурвала, несомненно, был одним из служащих пароходной компании. Он подчинялся приказам и делал все, чтобы спасти от гибели вверенное ему судно. А люди, находившиеся на палубе, не относились ни к мафиози, ни к полицейским, и те боевые действия, которые сейчас вел Мак Болан, практически противоречили тому, что он понимал под этим термином.

Черт возьми! В море произошел несчастный случай... и теперь было совершенно невозможно отличить правых от невиноватых.

Болан немного опустил прицел и нажал ладонью на длинную спусковую скобу. Реактивный снаряд, оставляя за собой светящийся хвост, с головокружительной скоростью понесся к цели. Ударив в нос судна, он взорвался, разбрасывая во все стороны клочья рваного металла, обломки пылающего дерева...

Проявив чудеса ловкости, Болан перезарядил базуку и опять прицелился, на сей раз в переднюю мачту. Теперь он прекрасно видел лицо человека в рубке. Он схватился за ручки машинного телеграфа, и по их положению Болан понял, какой сигнал он он отправлял в машинное отделение: «Стоп машины».

Палач забросил базуку в кабину и, подтянувшись на руках, забрался в нее сам. Вертолет тут же пошел вверх. Гримальди крикнул, оглянувшись назад:

— Что случилось, Мак?

— С них достаточно, — ответил пилоту Болан и, надев наушники, вызвал на связь Броньолу: — Ну, как там береговая охрана?

— Они на подходе, Страйкер! Побыстрее сматывайтесь оттуда.

— Уносим ноги, Джек, — передал Болан пилоту. — Береговая охрана на подходе, и сейчас им представится случай спасти сорок миллионов долларов, принадлежащих Америке.




Глава 17


Невозможно поверить, но несмотря на массу событий, которые произошли с начала «пятницы мести», стрелки часов показывали одиннадцать часов утра. Болану же казалось, что этот день длится уже больше суток, а начало всей недели и вовсе затерялось в глубине веков.

Атакованное судно медленно погружалось в воды залива Чизаник Бей. Теперь на его борту хозяйничали пограничники из береговой охраны, а экипажи пожарных катеров пытались потушить пожар. В первом официальном докладе не упоминалось ни об атаке, ни о пострадавших на борту парохода. И, конечно же, в нем не было ни слова о золотых и серебряных слитках на сорок миллионов долларов. В докладе сообщалось, что на борту судна по неизвестной причине произошел взрыв, вспыхнувший пожар серьезно повредил судно, но все члены экипажа спасены. В докладе Броньолы содержались более интересные факты: деньги мафии были обнаружены и перегружены на борт полицейского катера.

Разумеется, этот случай должен был неизбежно повлечь за собой судебное разбирательство. Казначейству и Министерству юстиции, конечно же, захочется поближе познакомиться с хозяином такой суммы неучтенных денег. Но уже само существование этих сорока миллионов весьма существенно испортит кровь многим деловым людям Америки, прямо или косвенно замешанным в этом скандале.

Болана такая перспектива вполне устраивала, и он был убежден, что нанес сокрушительный удар по финансам мафии. А если принять во внимание все потери мафиози за последнюю неделю, то этот удар вообще представлялся Маку смертельным и давал все основания думать, что Организация уже не сможет стать на ноги.

Действительно, Ларри «Торгаш» очень убедительно объяснил, что мощь мафии основывалась на тех услугах, которые она оказывала всем желающим. Однако требовалось чертовски много денег, чтобы поддерживать в хорошем состоянии прогнившие механизмы махинаций и политических афер, питающих коррумпированную власть... Раз нет денег, нет и услуг, а без услуг нет и власти... Так ведь, советник Ларри?

Битва, намеченная на пятницу, была в основном выиграна, но день не закончился, и Болану предстояло отметить еще один «праздник». И он очень ждал его.

Банкетный стол давно был накрыт, однако не все еще собрались на торжество, да и сам Мак Болан — почетный гость — лишь призраком появился там и почти сразу исчез. Почетные гости так себя не ведут. И потому он возвращался в гнездо грифов, в старый ветхий дом, возвышавшийся на берегу залива Чизапик Бей.

Роза сидела за пультом управления «каравана», который она остановила не очень далеко от цели, чтобы ракеты могли безошибочно поразить ее, а система контроля и наблюдения работала с максимальной отдачей.

Гримальди посадил вертолет недалеко от дома и в любую минуту был готов вмешаться в операцию, если вдруг возникнет необходимость в его помощи.

Болан поддерживал постоянную радиосвязь с Розой и Гримальди через крохотный передатчик, вшитый в рукав его боевого комбинезона.

На сей раз Мак нес на себе внушительную «артиллерию»: кроме обычного оружия, с которым он никогда не расставался, у него на груди висел грозный гибрид М-16/203 — автоматическая винтовка, совмещенная с гранатометом; карманы широкой охотничьей куртки были набиты различными боеприпасами: солидным запасом гранат калибра 40 миллиметров для М-203, патронами для М-16 и, конечно, для любимой «беретты» с глушителем. В мешке, который висел у него на шее, лежали четыре осколочные гранаты и две дымовые шашки. В специальный карман на спине куртки Мак уложил несколько зарядов пластиковой взрывчатки с заранее установленными радиоуправляемыми детонаторами. Случись что-либо непредвиденное, и арсенал Болана взорвется, тело Палача перестанет существовать, превратится в пыль, в ничто...

На самом деле нужно было разорвать в клочья других да так, чтобы навеки уничтожить символ зла, пожиравшего Америку и весь цивилизованный мир. Этой акцией предстояло поставить последнюю победную точку в сражении в Балтиморе.

Палач поднял руку и тихо спросил:

— Вы меня видите?

В наушниках немедленно раздался чуть взволнованный голос Розы:

— Да, прекрасно вижу.

— Великолепно, начнем с наших «птичек». Первую ракету отправьте в слуховое окно чердака, а вторую — в стену на шестьдесят градусов в сторону от того места, где я нахожусь.

— К стрельбе готова, — спустя несколько секунд доложила Роза.

— Начинайте! Огонь!

Тут же в небо взлетела первая огненная птица с сияющим хвостом и, прочертив в нем дымный след, с головокружительной скоростью влетела в окно чердака проклятого замка Арни «Фермера». Вслед за ней последовала вторая и со страшным грохотом ударила в каменную стену. Обе ракеты несли смерть и разрушение: первая снесла крышу здания, а вторая разметала в стороны куски камня, бетона и арматуры, оставив на месте стены огромное зияющее отверстие, в котором сразу же с гудением забилось пламя.

После взрыва первой ракеты Болан бросился к дому. Мягкий голос тихо прозвучал в наушниках:

— Будьте осторожны, Мак.

Как раз в этот момент Болан вбежал в облако дыма, который, как он надеялся, скроет его от посторонних глаз.

У взорванной стены лежал труп, наполовину засыпанный битым кирпичом. Болан перешагнул через него и, не останавливаясь, побежал дальше, выстрелив гранатой в одно из окон над гаражами и поливая другое длинной очередью пуль калибра 5,56.

Обитатели дома в панике метались из угла в угол, перекрикивая друг друга истеричными воплями. Болан без колебаний выстрелил гранатой со слезоточивым газом в разбитое окно, чтобы добавить панику в этот ад.

Из-за стены ошалело озираясь, выскочил один из мафиози с обрезом двустволки в руках. Без всяких на то причин он вдруг опустил его и выстрелит из обоих стволов в землю, а после с воем свалился — заряд картечи начисто оторвал ему ступню. Болан, не задумываясь, короткой очередью в грудь положил конец его страданиям и сразу же резко развернулся, чтобы встретить новую опасность: в дыму слева от него появились чьи-то тени.

Человек, в котором Мак мгновенно узнал одного из «лейтенантов» Ла Карпа, и четверо его «солдат» бежали из холла, привлеченные грохотом взрыва, заранее предвидя, что случилось нечто ужасное.

Ну что ж, они не будут разочарованы...

Болан опустился на колено и открыл огонь из М-16/203. Наткнувшись грудью на длинную очередь, «лейтенант» замер на бегу, открыл рот и конвульсивно вскинул руки, словно стараясь предупредить тех, кто бежал за ним, о страшном чудовище, поджидавшем их впереди. Увы, слишком поздно! Мафиози, не в силах остановиться, попадали под пули и падали один на другого, а Болан продолжат стрелять, будто хотел превратить их в бесформенную груду кровоточащего мяса. Мак без передышки повернулся в другую сторону и швырнул в окно первого этажа одну из осколочных гранат и после того, как прогремел взрыв, бросился внутрь дома.

Выстрелом из гранатомета Мак разнес вдребезги входную дверь и ворвался в коридор.

Если снаружи поле боя походило на один из дантовых кругов ада, то и внутри дома дело обстояло не лучше: там царила паника и животный ужас. Первым, кого увидел Болан, был Роберт Дамон. Он лежал за остатками входной двери, у него не было половины лица, и тело его дергалось в предсмертной агонии. Рядом с ним валялся еще чей-то труп, превращенный буквально в решето. В большом салоне на втором этаже свирепствовал пожар и как раз в тот момент, когда Мак вбегал в холл, оттуда рухнуло чье-то охваченное огнем тело.

Ла Карпа сломя голову мчался к черному ходу в сопровождении двух человек из его охраны, надеясь скрыться от возмездия, которое олицетворяла фигура высокого широкоплечего человека, одетого в черное.

Один из охранников на бегу обернулся и дважды выстрелил из револьвера в сторону Болана, но его пули пролетели далеко от цели. Мак немедленно ответил длинной очередью из М-16 и тем прервал спасительный бег троицы. Под ударами пуль их тела пролетели по инерции вперед и, как снопы, попадали на пол, корчась в лужах собственной крови.

На верхнюю площадку лестницы из коридора выскочил человек с автоматом и суматошно начал поливать свинцом стену напротив, словно хотел уничтожить только ему одному видимый призрак.

Болан пригнулся и, спрятавшись под лестницей, бросил наверх гранату. Не дожидаясь взрыва, он вбежал в рабочий кабинет Томми Сантелли.

На полу в луже крови с длинным ножом в груди лежал Марио Куба.

Его убили уже давно. Трупы Билли Гаранта и двух человек из охраны Ла Карпа лежали рядом с ним и уже успели окоченеть.

Да, как и предполагал Болан, грифы начали с того, что стали выклевывать друг другу глаза.

Потайной ход в берлогу Сантелли был открыт, и на пороге стоял Кармен Редди. Он не увидел, а скорее почувствовал, как Болан вошел в комнату, и резко обернулся ему навстречу. Лицо Редди было разбито, плечи опустились, и интендант потерял весь свой великосветский лоск. Его прежде безукоризненный костюм представлял собой окровавленные лохмотья, на лбу красовалась большая рваная рана, а верхняя губа распухла и сочилась кровью. Судя по всему, борьба с Марио оказалась нелегкой, но даже звериная сила начальника охраны не устояла перед жестокостью в сочетании с хитростью.

Теперь в интенданте не осталось ни грамма жестокости, ни капли хитрости: его остекленевшие от ужаса глаза остановились на до зубов вооруженном человеке в черном комбинезоне.

Черный Туз Фрэнки бросил к его ногам значок снайпера. До смерти перепуганный Кармен открыл рот:

— А-а... а...

Больше он ничего не успел сказать. Очередь из М-16 прошила Редди наискосок от бедра до плеча. Отброшенный ударами пуль, он упал спиной к стене у края раздвижного панно и бессмысленным взглядом уставился на значок, лежавший у его ног.

— Итак, советник, чем я могу быть вам полезен? — любезно осведомился Черный Туз Фрэнки у Ларри «Торгаша», находившегося в комнате покойного Сантелли.

— Ах, черт возьми, это вы, Фрэнки!

— Вы ошибаетесь, я не Фрэнки, попробуйте угадать еще раз.

— Да, мы в курсе. Кто-то в Лодердейле...

Советник опустил голову, потому что не мог смотреть в глаза человеку, стоящему перед ним. Видимо, вид великана, увешанного оружием, привел его в панический ужас. Внезапно угловатым, механическим движением Ларри протянул Болану книги, которые держал в руках.

— Возьмите, — задыхаясь, пролепетал он. — Вот бухгалтерские книги.

— Вы мне их уже давали.

— Это мои личные.

— Вы полностью признаете себя виновным, советник?

— Думайте что хотите, в конце концов, это неважно... Как бы там ни было, это настоящие книги, и речь идет не о сорока, а о пятидесяти миллионах. Да, пятьдесят миллионов были погружены на судно!

— Если я правильно понимаю, то на этой махинации вы очень неслабо поднялись?

— Естественно, а разве вы поступили бы иначе?

Советник, казалось, начал приходить в себя — он стал говорить увереннее, и весь его прежний апломб начал постепенно возвращаться к нему.

— Будьте же благоразумны, — снова заговорил он. — Такие деньги! С ними мы можем купить весь мир, понимаете? Весь этот чертов мир.

— Кто это — мы?

— Вы и я, конечно. Почему бы и нет? Ведь никто ничего не знает. Даже был бы жив Сантелли, и то он не смог бы нам помешать. Он вообще был законченным дебилом, неспособным разобраться в своем текущем банковском счете. Но теперь, Фрэнки, перед нами открываются грандиозные перспективы!

— Можете называть меня настоящим именем. Надеюсь, оно не обожжет вам губ. Выходит, жульничал не Сантелли?

Ларри «Торгаш» истерически рассмеялся:

— Томми никогда не смог бы никого обмануть! Он не был на это способен. Я же вам говорю, что он был совершенным придурком и непоколебимо верил в эту свою золотую яму во Флориде. Какой абсурд! Это просто смешно.

— И даже романтично, если угодно, — холодно подсказал ему Болан.

— Да, да, точно, до сумасшествия романтично. Господи, просто дыра в земле. Зачем она понадобилась ему? Подземные галереи никуда не вели. Какой уж тут романтизм! Просто этот парень поставил не на ту лошадь. Только одному придурку из тысячи нужны наркотики, а это слишком мало! Зато все без исключения, готовы на что угодно, лишь бы иметь горючее. И тот, кто может его предложить, имеет власть. Нефть — вот источник власти.

— Вы ошибаетесь, — невозмутимо возразил Болан.

— Нет, я не ошибаюсь, это...

— Эта мысль тоже очень романтична.

— Что?

— Мечта, вот источник власти. Мечта, вера, этика, советник.

— Чушь! Лучше взгляните сюда!

И Ларри попытался вручить Болану бухгалтерские книги, словно ключи от своего продажного царства.

Но, увы, он ошибся адресом.

Вместо Болана Ларри ответила автоматическая винтовка М-16. Она дала единственно возможный ответ, и Болан выпустил почти весь рожок в эти проклятые книги, которые являлись для него символом несправедливости и варварства.

Тело советника выгнулось дугой, задергалось, словно в каком-то дьявольском танце, и, отброшенное пулями, улетело в глубь берлоги Сантелли. Болан шагнул за ним следом, продолжая стрелять, и остановился только тогда, когда опустел магазин и раздался сухой щелчок ударника. Палач бросил рядом с трупом Вайнтрауба значок снайпера и процедил сквозь зубы:

— Да здравствует король!

Ведь и в самом деле король — настоящий король — умер только сейчас.




Эпилог


Охваченные пламенем, стены старого здания дрогнули и рассыпались в прах. Случилось это после взрыва зарядов взрывчатки заложенных в его подвале.

Болан отключил систему наблюдения, и его «караван» медленно покатил прочь.

Молодая женщина, сидевшая рядом, обняла Мака за шею и прижалась лицом к его щеке, еще пахнущей дымом, пороховой гарью и кровью.

— Я хочу всегда видеть вас на экране видео, — нежно прошептала она. — Я больше не могу обойтись без того, чтобы не видеть вас, не слышать вашего голоса. Я хочу видеть вас во время боя, но особенно тогда, когда вы разыгрываете свои скверные шутки с мафиози.

— А разве они уж такие скверные?

— Сквернее не бывает, особенно, когда вы хитростью проникаете в их ряды. Я еще никогда не встречала человека, который бы так ловко вешал им лапшу на уши. Кстати, у меня есть видеозапись, которая может вас очень заинтересовать. «Скалолаз» узнал человека на записи, он утверждает, что это один из нью-йоркских боссов, некто Марко Минотти.

— А где вы откопали Марко?

— Здесь, разумеется, и совсем недавно. Однако едва он увидел фейерверк, как тут же дал деру, поджав хвост. Он приехал сюда целой колонной на трех машинах — все здоровенные лимузины с нью-йоркскими номерами.

— Ну вот, этим и объясняется появление здесь братьев Балдасерра, — заметил Болан.

— Лео думает так же.

— Лео?

— Ах да, «Скололаз», если вам так больше нравится. А впрочем, кончайте играть со мной в эти детские игры!

Болан внезапно остановил «караван» на обочине дороги и обнял молодую женщину:

— Я знаю и другие игры, которых вы себе даже не представляете!

— Так покажите их мне!

— Вы действительно того хотите?

— Да, очень хочу, просто мечтаю об этом.

Что ж, он покажет ей эти игры. Теперь торопиться было некуда: пятница мести продлилась недолго, будто время внезапно сжалось, как шагреневая кожа.

Завтра наступит суббота. Придет другой день, который, несомненно продлиться дольше.

— Сегодня пятница? — спросил Болан у Розы.

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Да потому, что это праздничный день.

— Великолепно! И что у нас входит в праздничное меню?

Черт возьми, эта девчонка готова на все! Ну, что ж, он устроит ей настоящий праздник, и она получит то, чего так желает... Рай, который, по крайней мере на несколько мгновений, покажется им вечностью.