Сказки серого волка
Донна Кауффман








«Пользуйся ими — и бросай!»

Таково жизненное кредо журналистки Танзи.

Ведь не зря же она учит своих читательниц, что представители сильного пола делятся на ДВЕ КАТЕГОРИИ.

«Агнцы» мечтают о браке, ценят семейные устои, вьют «уютные гнёздышки». СКУЧНО — СИЛ НЕТ!

«Волки» хороши для короткого романа, не приживаются в неволе (в смысле — в браке). С НИМИ ЗАБАВНО — ИНОГДА.

Где же тот крепкий орешек, который НЕ УКЛАДЫВАЕТСЯ ни в одну категорию?

Где НЕ «ВОЛК» и НЕ «АГНЕЦ» — а, простите, мужчина?






Донна Кауффман




Сказки серого волка



Наблюдая за тем, как моя лучшая подруга выходит замуж в третий раз, я не могла отделаться от идиотской мысли: теряет ли свадебный букет магическую силу, если брак оказывается недолговечным? Дело вовсе не в том, что мне самой вдруг захотелось замуж. Ну, разве что на несколько приятных часов, самое большее — на пару дней. Зачем вообще бросать букет? К чему рисковать? Не понимаю!

Я спрашиваю потому, что как раз в, этот момент на меня снизошло озарение, резко изменившее мою жизнь. Пытаясь смешаться с толпой барышень, желающих поймать букет, я неожиданно обнаружила, что смешиваться мне в общем-то не с кем. Более того, повертев головой, я поняла, что единственная из приглашённых — чей возраст уже позволяет голосовать, но ещё не даёт права на получение пенсии — отвечаю требованиям, предъявляемым к участницам родео «Свадебный букет».

Как такое могло случиться? Вот я, Танзи Харрингтон, дожив до двадцати девяти лет, превратилась в последнюю подружку невест из кружка подруг, которых разведёт только смерть.

Тема сегодняшнего дня: действительно ли секс во время медового месяца представляет собой нечто фантастическое? Или же влюблённые просто тешат себя иллюзиями, не осмеливаясь признать очевидный факт: именно такой секс ждёт их до конца дней.




1


Танзи терпеливо ждала, в очередной раз пытаясь понять, каким чудом Сью удалось втянуть их в эту авантюру.

— Ради благого дела, — пробормотала Танзи и снова поразилась лёгкости, с какой выписала чек, чтобы выйти из дурацкого положения.

— Ваш размер? — осведомился смазливый тип за прилавком, когда очередь наконец дошла до неё.

— Шесть с половиной, если на каблуке или танкетке. Семь, если без каблука или для кроссовок.

Тип за прилавком едва скользнул по ней взглядом. Судя по всему, в этом отделе огромного развлекательного комплекса чувство юмора не входило в разряд необходимых персоналу качеств.

— Седьмой, пожалуйста.

Схватив пару тапок — таких уродливых Танзи ещё ни разу не видела, — угрюмый тип бросил их на прилавок, боже, подумала Танзи, и она ещё собирается заплатить ему за то, что наденет на ноги эту дрянь? Мысленно она заранее принесла глубокие извинения собственным ногам.

— А ничего другого у вас не найдётся?

И снова равнодушно-непонимающий взгляд.

— Ладно, это я так.

Танзи осторожно взяла с прилавка пару омерзительных зелёно-жёлтых спортивных тапок на шнурках и посмотрела на пустую дорожку — вдруг уже объявили её имя?

Подумаешь, благотворительное мероприятие! Сью перед ними в неоплатном долгу уже за то, что они согласились прийти сюда, решила Танзи и уселась в нише, отведённой для их команды. С содроганием думая о том, что сейчас сюда нагрянут подруги и ей придётся за свои же кровные катать дурацкие шары, Танзи взглянула на часы. Ещё есть время, пока не поздно, слинять.

Но тут вошла Рина. Нет, не вошла, а вплыла. Рина никогда не ходила по грешной земле, даже чтобы просто размять ноги. Она ступала величаво, как пава.

Танзи поднялась с места и помахала подруге. При этом — как и следовало ожидать — едва не шлёпнулась, наступив на чересчур длинный шнурок. Что ж, Танзи явно не из породы пав.

Рина шагнула в отведённый для них закуток и обняла подругу одной рукой — это некое подобие дружеских объятий позволяло не нанести урона причёске и косметике.

— Я вернулась, — заявила Рина со свойственным ей воодушевлением. — Теперь мир может и дальше спокойно вращаться вокруг своей оси.

Танзи театрально вздохнула: мол, слава Богу, все встало на свои места.

— А то меня уже качало из стороны в сторону.

Она была рада. Рина — самая близкая её подруга, от которой у Танзи нет почти никаких секретов. Не говоря уже о том, что Рина — бесценный источник для её личной газетной колонки, которая появлялась раз в две недели. К счастью для Танзи и читателей, Рина не имела ничего против того, чтобы время от времени засветиться в прессе, например на страницах электронного журнала.

— Господи, это ещё что такое? — спросила Рина, указывая на кожаное уродство цвета детской неожиданности на ногах у подруги.

— Шизофренические тапки. Такие способен выбрать только тот, кто страдает маниакально-депрессивным психозом.

Рина изящно сморщила носик.

— Мне довольно одного их вида, чтобы впасть в депрессию.

— Ну как? Острова, наверное, были потрясающими? — спросила Танзи, чтобы сменить тему. Мало того что пришлось нацепить кошмарные тапки, ещё и обсуждать их! Нет уж, увольте. — У тебя идеальный загар.

Собственно, в Рине всё было идеальным — и загар, и гладкие тёмные волосы, и дорогие тряпки, и фигура фотомодели. Сама Рина воспринимала все это как нечто само собой разумеющееся, словно говоря всем своим видом «а разве у остальных не так?», отчего на неё было просто невозможно сердиться. Несмотря на собственные неуправляемые каштановые кудряшки, веснушки и брови — как ни выщипывай их, правильной линии всё равно не добьёшься, — Танзи не испытывала к подруге ни ревности, ни зависти.

— Ах, Танзи, просто рай, — ответила Рина и хитро улыбнулась. — Ты не поверишь, нам даже разок удалось улизнуть с яхты, чтобы осмотреть этот райский уголок получше!

Третьим мужем Рины стал Гаррисон Уэст, он же Мистер Денежный Мешок. Старше Рины на пятнадцать лет, он, однако, выглядел почти её ровесником. А благодаря неустанным усилиям пластических хирургов и личных тренеров, по всей видимости, ещё долго будет оставаться вечным юношей. По мнению Рины, третий брак — самое то. Танзи оставалось только надеяться, что подруга права. Хотя в случае с Гаррисоном Уэстом «самое то» заключалось в деньгах, кои можно было бросать направо и налево, не опасаясь, что золотая жила когда-нибудь иссякнет. А если учесть, что Рина просто обожала сорить деньгами, то можно смело утверждать, что её третий брак воистину заключён на небесах.

Рина огляделась по сторонам.

— И как только мы в очередной раз позволили себя втянуть в такую авантюру?

— Сама не понимаю, хоть убей. Может, просто оставим им чек вон на той стойке, где сидит судья, а сами пойдём в буфет? Пусть другие, если им нравится, строят из себя идиотов, а мы тем временем лучше набьём животики.

— Ты же знаешь, как я отношусь к жирной пище. Хотя… — С этими словами Рина посмотрела на тапки подруги и содрогнулась. — У меня такое чувство, что ты замышляешь что-то недоброе.

Танзи рассмеялась:

— Благодари судьбу, что не попала на то сборище на прошлой неделе, куда нас затащила Мэриел.

Танзи содрогнулась.

— Только не говори, что она привела вас в «Карусель». Танзи сделала серьёзное лицо и кивнула. «Карусель» была последним писком моды, куда молодые родители водили избалованных чад. Помимо всего прочего, здесь имелись кабинки, сделанные из настоящих карусельных лошадок, и звучал цирковой органчик.

— Именно. А поскольку тебя не было, некому было меня спасать. Я потом целую неделю мучилась кошмарами на тему цирка.

— О Боже! — с наигранным ужасом прошептала Рина. — Надеюсь, ты не занималась сексом с клоуном?

Танзи мотнула головой:

— Мы со Сью единственные, кто выдержал эту пытку. Не знаю, что стало со Слоан. Вот кого нигде не найти, как сквозь землю провалилась.

Рина дотронулась до её руки своими холёными пальцами.

— Я постараюсь все исправить. Более того, я планирую устроить небольшой обед, и тогда…

К счастью, Танзи так и не услышала, что последует потом, ибо в кадре появились Мэриел и Сью.

Мэриел — ещё одна новобрачная в их компании; она вышла замуж семь месяцев назад. Кроме того, она была на восьмом месяце беременности, и грядущее материнство превратилось для неё в своего рода религию.

— Будем надеяться, что сегодня она не станет наставлять неверующих на путь истинный, — пробормотала Танзи, обращаясь к Рине, после чего поднялась навстречу подругам, предварительно нацепив на лицо широкую, хотя и довольно неестественную улыбку. — Привет, девчонки! Сью, нам надо поговорить.

— Танзи, ты ведь обещала.

Мэриел не обратила ни малейшего внимания на их небольшую пьесу для двоих, потому что самозабвенно размахивала какими-то бумажками.

— Хотите посмотреть на картинки УЗИ?

Танзи с Риной переглянулись и что-то негромко проворчали.

— Замечательно, — наконец произнесла Рина, после чего обернулась к Сью. Та, судя по виду, пришла с теннисной тренировки. — Тебе осталось нацепить только тапки для кегельбана, и спортивный прикид будет полным.

— Ха-ха. Ладно вам, девчонки, вот увидите, будет весело.

Все посмотрели на Сью, в том числе и Мэриел. Она бросила взгляд на дорожки, потом на ноги Танзи и теперь на всякий случай прикрывала руками живот. То ли затем, чтобы оградить будущего младенца от царившего в помещении грохота, когда падали кегли, то ли от ужаса перед тапками цвета детской неожиданности.

— Как прошло занятие? — наконец спросила Мэриел у Сью.

Она слыла самой воспитанной.

Сью улыбнулась своей знаменитой белозубой улыбкой, от которой в уголках глаз собирались симпатичные мелкие морщинки, придававшие ей дополнительный шарм. Солнышко-Сью — так неизменно называла про себя подругу Танзи. И муженёк ей под стать, Образцово-показательный Пол. До противности счастливая пара, своего рода Барби и Кен престижного района Пресидио-Хайтс.

— Скажем, в ближайшее время в мои планы не входит выступать в международных соревнованиях, — рассмеялась Сью. — Зато я разнесла в пух и прах сестру Пола. Как говорится, мелочь, но приятно.

Да, нашей Барби палец в рот не клади, подумала Танзи. С другой стороны, именно по этой причине она не полезла в петлю, обнаружив, что её поселили в Беркли в одной комнате с Солнышком-Сью.

Танзи хлопнула в ладоши.

— Ну что, давайте выпишем чеки для благотворительной акции нашей Сью, а сами пойдём ударим по жирной жареной картошке, глядя, как другие в дурацкой обувке будут катать шары.

Они гуськом потянулись к одной из кабинок и кое-как протиснулись на свои сиденья. Труднее всего пришлось Мэриел, но она даже не стала жаловаться. Танзи догадывалась, что все до единого в их компании не в восторге от заведения, где они, по предложению будущей восторженной мамаши, встречались на прошлой неделе.

— Интересно, куда запропастилась Слоан? — спросила Мэриел.

— Не иначе как вновь занимается организацией какой-нибудь гигантской распродажи, — ответила Сью. — С её талантами Слоан продаст скульптуру даже бомжу.

— А может, она просто дома, капает на мозги своему дражайшему Вольфу, — добавила Рина с невинной улыбкой. — Я слышала от неё, что Вольфганг искренне раскаивается и теперь изо всех сил норовит ей угодить. Кажется, я догадываюсь, что означает это «изо всех сил».

Сью шлёпнула подругу по руке.

— Эх вы, молодожёны, у вас на уме только секс, секс, секс.

— А у вас с Полом разве нет? — удивилась Рина.

— Сейчас уже не так, — вздохнула Сью и расплылась в улыбке. — Но я не жалуюсь. После пяти лет никаких фейерверков.

Танзи ужаснулась. Никаких фейерверков? Всего после нескольких лет супружества? Она, конечно же, не такая неисправимая оптимистка, как Сью, и все равно ей казалось, что подруга должна хотя бы немножко переживать.

Однако в этот момент показалась Слоан. Её тонкая постмодерновая фигурка была облачена в чёрный облегающий постмодерновый прикид, а короткая стрижка служила отличной рамкой для раскрасневшихся щёк. Танзи подумала, что Слоан, наверное, единственная в их компании, кому к лицу даже дурацкие тапки.

— Дзынь-дзынь-дзынь, — произнесла Рина, позвякивая ложкой в стакане, и помахала подруге. — Кажется, я знаю, как нам быть. — Она склонилась над столом и понизила голос. — Эх, будь у меня такой внимательный муж, как Вольф, как ты думаешь, имела бы я выбор?

Танзи закатила глаза. Несмотря на имя — Вольфганг, — муж Слоан был далеко не из породы самцов-мачо. По крайней мере, глядя на него, такого никогда не заподозришь. Застенчивый художник, родом из Австрии — высокий, худой, с редеющими светлыми волосами. Самой выразительной чертой его внешности были загадочные голубые глаза. Кстати, Танзи знала, что именно в муже сводило Слоан с ума. Она питала слабость к полуопущенным векам.

Судя по всему, и юные модели, которых Вольф использовал при создании скульптур, тоже, о чём Слоан стало известно лишь совсем недавно. И вот теперь супруги пытались залатать трещину в отношениях. Интересно, задумалась Танзи, примирительный секс лучше обычного секса?

— У тебя же есть твой Гаррисон Уэст-третий, — жалобно заметила Мэриел, обращаясь к Рине, словно если женщина вышла замуж, то другие мужчины перестают для неё существовать. Впрочем, для Мэриел так оно и было. — Состояние, власть, внешность, все при нём. Интересно, что такого ты нашла в Вольфганге?

Рина одарила подругу укоризненным взглядом.

— Дорогая, даже самое огромное семейное состояние в мире — это ещё не все.

Танзи и Сью выразительно посмотрели друг на друга, после чего сочувственно кивнули. У Мэриел же был слегка озадаченный вид.

— Ладно, не бери в голову, — сказала Рина. — И не переживай. Я вполне счастлива с Гаром.

Она поднялась и обняла подошедшую Слоан в своей манере — одной рукой.

— Насколько я понимаю, с тебя хватит одного десерта? Слоан посмотрела так, словно Рина предложила ей съесть лягушку.

— Итак, — произнесла Слоан, обращаясь ко всем сразу, — мы не будем катать шары за доллары.

— Нет, только выпишем чеки и поедим жареной картошки, — поспешила ответить Танзи, мысленно отметив нехарактерный для подруги румянец.

По крайней мере хоть одна из них не может пожаловаться на однообразный семейный секс. Что ж, значит, ещё не всё потеряно.

Танзи познакомилась со Слоан во время своего бунтарского периода в колледже. Та была самой неженственной и самой сексапильной представительницей женского пола, какую только Танзи доводилось встречать. Слоан являла собой образ ретробитника: в тяжёлых ботинках «Доктор Мартинс», вечно в чёрном, с «тифозной» стрижкой, с ног до головы в пирсинге. Пирсингом она обзавелась ещё до того, как железки на теле стали повальным увлечением. И при всём при том от этого на первый взгляд бесполого существа исходили флюиды несомненной сексапильности.

Слоан до сих пор точно такая же, однако, когда она увлеклась Вольфгангом, в ней что-то смягчилось. И хотя Слоан подрастеряла былую бескомпромиссность, любовь сделала её более сложной и загадочной. Надо сказать, Танзи последнее время искренне переживала за подругу. Вот почему ей было так приятно вновь увидеть Слоан весёлой и цветущей.

— В жизни порой полезно испробовать нечто новое, — заметила Слоан и устало вздохнула. — Нечто такое, что вытащит из привычного круга вещей.

— Это точно, твой привычный круг распространяется только на благотворительные мероприятия, куда пускают исключительно в супермодных туфлях, — заметила Сью, и все рассмеялись.

Танзи нередко задумывалась о странной динамике отношений в их небольшой и сплочённой компании. Правда, в последнее время она оставила попытки понять, что, собственно, так тесно их связывает. Значит, так надо, и нечего ломать голову. И слава Богу. Ведь ей просто не прожить без подруг. Более того, в данный момент Танзи больше всего волновала собственная нынешняя роль — роль последней незамужней женщины. На протяжении двух недель, после того как Рина вышла замуж, эта мысль не давала ей покоя ни днём, ни ночью.

Танзи опасалась, что сегодня, когда они вновь соберутся, всё будет уже не так, как раньше. Что среди замужних женщин она будет чувствовать себя не в своей тарелке, немного лишней.

— Как я понимаю, ваши отношения… ну… пошли на лад? — поинтересовалась Рина у Слоан. — И теперь твой драгоценный Вольф держит свои ботинки исключительно под твоей кроватью?

Как это похоже на Рину — задавать вопросы, что называется, в лоб, подумала Танзи. И удивилась, когда вместо того, чтобы расцвести от счастья или, наоборот, рассердиться из-за того, что её брак рассматривают едва ли не под микроскопом, Слоан почему-то слегка покраснела, словно её застукали на чём-то нехорошем.

В следующий момент она взяла себя в руки и, равнодушно пожав худыми плечами, бросила на стол запечатанное в пластик меню.

— Мы стараемся, как можем.

Рина обменялась вопросительным взглядом с Танзи, однако, к счастью, оставила щекотливую тему. И тут подала голос Мэриел, которая терпеть не могла даже намёка на разлад в чьих бы то ни было семейных делах.

— Хотите посмотреть на моё УЗИ? Видите его крошечный пенис?

Танзи в этот момент потягивала сок и едва не подавилась кусочком льда. Зато Рина расхохоталась и выхватила картинку из рук Сью. Та, в свою очередь, лукаво подмигнув, жестом продемонстрировала присутствующим, каких размеров мужским достоинством природа наградила будущего младенца.

Слоан не подняла глаз.

— Увольте. Сегодня я уже насмотрелась на крошечные пенисы.

Все за столом мигом умолкли, даже Мэриел. Слоан наконец подняла глаза и, заметив немой вопрос, застывший на лицах подруг, вздохнула.

— У скульптур. Один из последних проектов Вольфа.

— Надеюсь, это не автопортрет? — спросила Рина. Слоан вновь уставилась в меню.

— Не думаю, — ответила она и хихикнула, чем разрушила возникшее на миг напряжение. Рина взяла стакан с водой.

— Тост. Хочу произнести тост. Все подняли стаканы.

— За что пьём? — поинтересовалась Танзи.

— За крошечные пенисы, за скульптурные пенисы и жаркий секс медового месяца независимо от размеров пениса!

Тост вызвал взрыв хохота. И ничего страшного, что сидящие за соседними столиками обернулись в их сторону.

Когда они вместе, для них существует лишь замкнутый мирок славной компании, и больше ничего.

Подруги сделали заказы. Вскоре им на стол поставили жирную жареную картошку и гамбургеры.

— Господи, неужели мы будем это есть? Понимаю, если бы ещё катали шары, тогда другое дело, но просто так? — прокомментировала Сью.

Слоан укоризненно взглянула на неё.

— Думай о пище как о произведении искусства, а не как о топливе, — заметила она высокомерным тоном завсегдатая выставочных залов, откинулась на спинку стула и улыбнулась. — Лично я, чтобы запить жареную картошку, предпочла бы импрессионистский молочный коктейль. Признаюсь честно, я умираю с голоду.

— Знаю-знаю, после хорошего секса аппетит просто волчий, — рассмеялась Рина и вздохнула, вспоминая. — У нас с Гаром на яхте был личный шеф-повар. Господи, какие чудеса он творил под белым соусом!

Мэриел поморщилась:

— Вот уж не сказала бы, что это романтично, когда во время медового месяца вокруг вас толпится куча народу.

— Лапочка, — обратилась к ней Рина, — по-твоему, яхта движется сама по себе? Поверь мне, прислуга у Гара безупречно вышколена.

— Ещё бы! Легко могу представить, — пробормотала Сью, Танзи со Слоан фыркнули.

Мэриел сочувственно посмотрела в сторону Рины, но та лишь кивнула, понимающе улыбнувшись.

— Всё дело в движении, поверьте мне. Хотя качка не слишком мешала, если признаться честно.

— Секс медового месяца, — задумчиво произнесла Сью. — Я помню каждую нашу с Полом минуту. Даже не верится, что это было пять лет назад.

Танзи не спеша прожевала гамбургер, затем взялась за картошку.

— Можно подумать, у вас с ним до того ничего не было.

— Конечно, было, — призналась Сью, — но после свадьбы, когда вы только что пообещали любить друг друга…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — вклинилась в их разговор Мэриел. — В Париже Чак был просто чудо! — Она хихикнула. — Мы даже толком не осмотрели город.

— Не сомневаюсь, — кивнула Рина, — особенно если учесть, что ты должна родить ровно через девять месяцев после вашей первой ночи.

— Я же объясняла. — Мэриел погладила живот, и её лицо приняло блаженное выражение, какое обычно бывает у новообращённых. — Наверное, судьба распорядилась, чтобы тот презерватив лопнул. В этом непременно должен быть некий высший смысл.

Блажен, кто верует. Никто из присутствующих не стал её переубеждать. Пережив потрясение вначале, теперь Мэриел пребывала на седьмом небе от счастья.

— Чак — просто чудо! — продолжала радостно чирикать будущая мать. — Хотя ему до седьмого пота приходится вкалывать у себя в агентстве, он всё равно находит время позвонить мне, интересуется, как мы с малышом себя чувствуем. Подумаешь, секс уже не тот! Не велика беда. В один прекрасный день все снова будет как раньше.

Несмотря на решительные слова, вид у неё не столь уверенный, подумала про себя Танзи и задалась вопросом: что же Мэриел на самом деле думает по этому поводу? Неужели Чак и впрямь будет устраивать её до конца дней? Если да, то он должен быть очень выносливым. А Рина с её Несметным Гаром? Неужели и Слоан всю жизнь проживёт со своим Глазастым Вольфом? А Солнышко-Сью и её драгоценный Образцово-показательный Пол? Неужели их сексуальная жизнь теперь сведена до одного раза в неделю в миссионерской позе, да время от времени секс Безумного Воскресенья — как назвала этот день сама Сью, когда они перестали ездить на обед к её матери после воскресной церковной службы.

Танзи содрогнулась при мысли, что когда-нибудь и у неё будут особые секс-дни. Подруги, насколько она могла судить, вполне довольны замужеством, и это самое главное. Слава Богу, они не пытаются насильно навязать ей единобрачие, которое, судя по всему, их самих устраивает.

Если у других женщин в этом возрасте порой возникает чувство собственной неполноценности, то её брачные часы ещё даже не начали тикать. Не говоря уже о биологических. Возможно, эти часики вообще никогда не затикают. И хотя на горизонте явственно замаячил рубеж в тридцать лет, Танзи это ничуть не волновало.

Нет, она ужасно рада за подруг, но не завидовала им, не горела желанием поскорее обзавестись мужем. Ей нравилось быть одной. Более того, Танзи обожала своё незамужнее состояние, сжилась с ним и гордо носила на груди, словно некий знак независимости. Лишь в окружении замужних подруг с их многозначительными, понятными только им взглядами, её обожаемая независимость начинала попахивать чем-то таким, что сильно напоминало одиночество. Не случится ли так, что подруги будут и дальше обогащать свой супружеский опыт, а она постепенно окажется за пределами их кружка?

— Чушь, — пробормотала Танзи и подкрепила своё умозаключение глотком шоколадного коктейля.

Нет, вскоре она покинет это кафе, сборище замужних подруг и с новыми силами, с новой уверенностью в себе вернётся в свой мир. Мир независимой незамужней женщины, в котором Танзи радуется, что она одна такая умная, что она одна нашла в себе мужество не жертвовать своей частицей дерзкого и безумного.

Иными словами, она не пожелала остепениться.

Нет, не просто остепениться, а обрести спокойствие и стабильность. Обзавестись «тем единственным», кто также именуется «добытчиком».

Танзи ещё не готова вечно иметь под боком добытчика. Пока с неё достаточно бойфренда на выходные. По словам Рины, Танзи питала слабость к мужчинам, которых её подруга определяла как «нахалов» и «ренегатов». Однако Танзи знала, что в данном случае Рина не права. Нет, они, конечно, нахалы и ренегаты, но и кое-что ещё, что и делает их привлекательными. Мужчин Танзи интересовало происходящее здесь и сейчас, и никаких там пустых мечтаний о будущем.

— Танзи, вернись на землю! — Рина легонько толкнула подругу ногой,

— Не видишь, она задумалась о работе, — пошутила Сью. — Я сразу поняла. В такие минуты у Танзи отсутствующий взгляд, словно окружающий мир для неё не существует. С этими словами Сью помахала у неё перед носом рукой. — Что с её стороны довольно невежливо. Потому что не будь нас, ей было бы нечего делать.

— Точно, тогда бы ей ничего не оставалось, как запустить руку в трастовый фонд, который припасла для неё тётушка Миллисент, — заметила Мэриел. — Танзи, я всё ещё убеждена, что просто глупо отказываться, когда твоя тётушка…

— Ну пожалуйста, — взмолилась Сью, — давайте не будем об этом. Ведь Танзи уже не раз с пеной у рта объясняла нам, почему её хвалёная независимость гораздо важнее денег.

Рина пропустила слова обеих мимо ушей.

— Коль уж речь зашла о несравненной Миллисент, расскажи, как вы с ней отпраздновали День благодарения? — поинтересовалась она, обращаясь к подруге.

Танзи ухватилась за вопрос как за спасательный круг. Мэриел искренне недоумевала, почему Танзи с таким редкостным упорством отказывается следовать традиции, заведённой богатыми предками. Сама Мэриел с радостью прибрала к рукам преуспевающего Чака и начала вить собственное семейное гнёздышко.

— Как обычно, — ответила Танзи. — Тётушка интересовалась, как у меня дела с работой, а потом уговорила отправиться с ней за покупками. Ещё она продемонстрировала мне все современные «фишки», которыми она нашпиговала «Большой Харри». Вот, пожалуй, и все.

— Кстати, о «Большом Харри», — вклинилась в разговор Сью. — У меня есть к тебе разговор. Напомни потом.

Имелся в виду огромных размеров особняк, в котором обитала тётушка Миллисент. Танзи кивнула, зная, о чём пойдёт речь. Сью взяла на себя праздник в честь будущего младенца Мэриел. Она планировала отметить это событие у себя в клубе, однако Рина как-то раз обмолвилась, что неплохо бы устроить его в фамильном особняке Харрингтонов. Сью не хотела вступать в пререкания и была готова поступить так, как пожелают остальные.

Рина сделала несколько глотков кофе и только потом задала новый вопрос:

— Есть что-нибудь новенькое от твоего воздыхателя? Он по-прежнему забрасывает тебя электронными письмами?

— Идиот какой-то, — откликнулась Танзи. — Не знаю даже, зачем я о нём рассказала. Все его послания идут в компьютерную корзину.

— Значит, он не оставляет тебя в покое, — сделала вывод Сью и наклонилась к ней ближе. — Может, тебе стоит пересылать их Мартину?

— С меня достаточно клавиши «удалить». Ктому же это гораздо проще, чем выслушивать очередную лекцию главного редактора о том, какую опасность представляют для знаменитостей навязчивые поклонники.

— Верно. Такая лекция тебе не помешала бы, — заметила Мэриел.

На её лице читалось искреннее беспокойство за подругу.

— Мартину и без того последнее время не давали спокойно работать. Не хватало ему только моих проблем. Кроме того, я уже выслушала одну такую лекцию — от Миллисент. Так что покорнейше благодарю.

— Ты рассказала тётке?! — поразилась Рина. — Представляю, как она надрала тебе уши!

Танзи знала, тётушка уважает её независимость, однако при первой же возможности любит прочитать мораль.

— Я была так измотана вылазкой за покупками, что почти не слышала, как она меня отчитывала. Будь угрозы действительно серьёзными, я и сама бы сразу поняла. И вообще, давайте оставим эту тему.

Рина хитро улыбнулась:

— Хорошо, при одном условии: ты расскажешь, что там у тебя припасено для следующей колонки.

— Ну да, — рассмеялась Сью. — Не иначе как крошечные пенисы и секс во время медового месяца.

Как быть счастливой, когда все твои подруги замужем, подумала Танзи и принуждённо улыбнулась. А вслух сказала:

— Когда сами прочтёте, тогда и узнаете.




Неужели супружеский секс неизменно становится рутиной?

Отчего такое происходит? Оттого, что Прикольный Холостяк — теперь Почтенный Отец Семейства? Не виной ли всему чувство ответственности? Не оно ли убивает яркий, волнующий секс? Или же все гораздо проще? Может, стоит Прикольному Холостяку жениться, как он тут же меняет значок «Волчище» на другой — «Смиренный Агнец»? То есть становится одним из стада. Стадо это зовётся Надёжные Отцы Семейства. А секс со Смиренным Агнцем, как ни посмотри, совсем не то, что секс с Волчищем.




2


— Классная у тебя сегодня получилась колонка, Танзи! Новая тема про волков и агнцев — просто блеск!

Танзи поправила наушники и щёлкнула клавишей «сохранить».

— Спасибо, Мартин. Видимо, на меня снизошло вдохновение.

— Судя по всему, да. Кто знал, что на свободе гуляет ещё столько незамужних подружек невесты.

В десятку! Вот чёрт.

— Точно. Я уже подумываю, не основать ли мне клуб.

С того момента как вышла первая колонка, посвящённая её опыту участия в брачной церемонии, прошло три недели. Оказалось, Танзи далеко не самая последняя незамужняя подружка невесты в этом мире. За прошедшие десять дней она получила уйму посланий от таких же бедолаг. Как выяснилось, им несть числа. Правда, это открытие ничуть не скрасило одиночества.

— Субботнюю колонку я сделаю как можно раньше. Сегодня днём у меня на радио идёт «Санта-холостяк», а завтра утром — запись на телевидении, «Шоу Барбары Брэдли» с моим участием. Кстати, там тоже делают передачу на тему «Совсем одна на Рождество».

Вот дела! Танзи уже представила себя на телеэкране.

— Послушай, а ты не могла бы развить дальше свою новую тему про волков и агнцев? Чует моё сердце, из неё получится целая серия классных материалов. Народу понравится.

— Сразу видно, что в тебе говорит агнец, — пошутила Танзи.

Мартин усмехнулся, однако спорить не стал:

— За мной по крайней мере идёт стадо.

Мартин — исполнительный директор журнала «Мейн-лайн», ведущего электронного издания после «Салона». Именно здесь последние четыре года Танзи печатала свою скандальную и пользующуюся громадным успехом колонку «Танзи говорит то, что думает». Несмотря на то что её шеф, казалось бы, шагал в авангарде издательских технологий, Мартину было уже под пятьдесят. У него имелись жена, с которой они прожили почти четверть века, двое детей-студентов и симпатичный дом в районе Пасифик-Хайтс. В общем, он на полном основании мог написать на табличке у себя в кабинете «Почётный Добытчик Пропитания».

— Верно замечено, Марти, — ты у нас вожак, ведущий за собой стадо.

— Эй, может, я и вправду стадное животное, но это ещё не значит, что у меня порой не возникает желания, как в старые добрые времена, повыть на луну. Я говорил тебе о своей новой тачке?

Танзи сделала глубокий вздох. И что это случилось с немолодыми мужиками и их игрушками?

— Да, Марти. Красная, как адское пламя, внутри все отделано кожей, классные колеса, и под капотом до хрена лошадиных сил.

— Да, тачка классная, — живо откликнулся Марти, и Танзи услышала в его голосе неподдельную гордость за новое средство передвижения.

А может, и не гордость вовсе, а похоть, жажду обладания спортивной машиной.

Кстати, это чувство ей понятно. Хотя по идее гонять сломя голову на бешеной скорости пристало только зелёным юнцам, разве не так? Мартину куда больше подошёл бы солидный седан. Что говорить, в одержимости гоночными машинами есть что-то несуразное. Нет, это просто комично — мужчина с брюшком, лысеющий, в очках. Как Танзи ни старалась, ей не удавалось представить себе, как он с ветерком проносится по хайвею — верх опущен, а Марти за рулём во всё горло распевает «Рождён без тормозов». Господи! С другой стороны, нынче осенью младший отпрыск Мартина поступил в колледж, чем, возможно, все и объясняется. Танзи знала немало историй о том, как опустевшее семейное гнездо толкало людей на самые странные поступки. Одному Богу известно, что думала о новом увлечении мужа миссис Мартин.

— Как только тебе захочется испытать на себе это чудо на колёсах, дай мне знать.

Танзи закатила глаза.

— Непременно. Мы с тобой поговорим, когда я в пятницу закончу запись. Заодно расскажу, как всё прошло.

Она отключилась, уставившись в экран ноутбука. Глаза забегали, перечитывая только что написанные строчки, затем Танзи застучала по клавишам.




Вот почему мы, феминистки, в отличие от остальных представительниц нашего социального круга не желаем довольствоваться ручными барашками. Даже если не брать в расчёт секс — что плохого в том, что мужчина в первую очередь думает о семье, что у него стабильная работа, что отложены средства на образование детям, и он, как и полагается, заранее готовится к выходу на пенсию? Это член добропорядочного, уравновешенного стада, который никогда не отбивается от собратьев.

Солидный, надёжный, Смиренный Агнец.

Но почему меня к таким не тянет?

Всё дело в волчищах. Они отвлекают меня от смирных агнцев.

Волчище. Вечно поджидает новую добычу. Типичный самец-альфа. Не терпящий никаких соперников. Не желающий одомашниваться. Нет, такой не только никогда не нацепит на себя отличительный знак Агнца. Он даже не слыхивал о нём.

Так что же такого в этих мужчинах, от которых сердце начинает бешено биться в груди, чего никогда не происходит при виде агнцев? У меня и в мыслях нет их приручать. Разумеется, я не собираюсь знакомить такого волка с мамой. Боже упаси. Я по натуре самодостаточная, независимая и, чёрт побери, гордая женщина. Мне хочется одного: чтобы Волчище затащил меня к себе в логово и сделал со мной, что ему вздумается. Причём не один раз. Вот и всё, что мне от него надо. Этот дикий напор, это чувство, что тобой обладает кто-то гораздо более сильный, гораздо более дерзкий, чем ты сама.

Вот, пожалуй, и все. Что до остального, то я хозяйка своей жизни — у меня есть дом, работа, свой круг общения. Мне не нужно ни у кого спрашивать разрешения. Я хозяйка своим поступкам и иду на компромиссы, если только сама сочту это нужным. Я делаю что хочу и когда хочу. И мне это нравится. Более того, я ничего не собираюсь менять.

Мне просто время от времени нужен Волчище — вырвать бразды правления у меня из рук и дать мне на какое-то время почувствовать его власть. Давайте посмотрим правде в глаза — Смиренный Агнец на такое не способен. Поэтому пока я не намерена присоединяться к стаду на постоянной основе.

Что в результате имеем? Стоит мне услышать, как где-то поблизости, вынюхивая жертву, бродит матёрый Волчище, я отбиваюсь от стада. И мне от души жалко всех тех, кто боится это сделать.




— Вот вам, любительницы агнцев, — пробормотала Танзи и нажала на кнопку «Сохранить».

Потом вышла в Сеть и, даже не перечитывая, отослала готовый материал Мартину. В конце концов, её рубрика называется «Танзи говорит то, что думает», а не «Танзи говорит кое-что из того, о чём думает». Никаких недоговоренностей, никаких недомолвок, никаких опасений, как бы кого ненароком не обидеть. Её статьи — обнажённая душа незамужней женщины, выставленная на обозрение всему миру. И пусть что хотят, то и думают. Кто-то принимает её взгляды, кто-то отвергает, кто-то спорит чуть не с пеной у рта, помогая ей как автору вознестись к новым высотам славы и гонораров.

Танзи пробежала глазами электронную почту. Обнаружив в ящике целую кучу писем, скептически улыбнулась. Вот она, слава! Так, посмотрим. Приглашения на свидания от поклонников; предложения спасения души от разного рода проповедников; предложения от десятка заботливых мамаш познакомиться с их замечательными сыновьями; желающие помочь замужние матроны предлагают познакомиться с положительным во всех отношениях мужчиной. Обычно подобной мурой её забрасывали утром, до десяти часов.

Иногда приходило послание от Экстремального Поклонника. Кое-кто пытался даже сыпать угрозами, кому-то не терпелось проверить состояние её банковского счёта. Разумеется, когда вы только и делаете, что мелькаете на телевидении, ваш голос постоянно звучит по радио и к вам можно подобраться через Интернет, неудивительно, что вы становитесь мишенью для маргинальных элементов общества. Что поделать, таковы издержки профессии, и Танзи по-философски смотрела на подобные вещи, отказываясь принимать их всерьёз.

— Ага, вот и он, голубчик.

Соул-М8, её последний экстремальный поклонник, прислал очередное послание. Интересно, чем он сегодня её позабавит? Или же расстроит? Этот парень проявлял особую настойчивость, хотя и не был особенно оригинален.

Песня у него в принципе одна и та же: он-де её спаситель, тот, кто будет любить её до скончания века и таким образом освободит от девичьих комплексов.

Танзи усмехнулась, читая одно из его последних уверений в вечной преданности. Казалось, этому типу невдомёк, что она живёт, и притом неплохо живёт, именно за счёт своих девичьих комплексов. Кроме них, никаких других комплексов у неё и нет. Лишь склонность к самокопанию. Публичному самокопанию.

Оставив в покое Соула-М8, Танзи щёлкнула мышкой на послание, озаглавленное «Услышь мой вой». Последняя статья, в которой она кратко изложила теорию деления «всех мужчин на два вида, волков и агнцев» появилась на сайте электронного журнала «Мейнлайн» меньше часа назад.

— Ого, они уже выползли из щелей, — заметила Танзи с довольной улыбкой, а сама тем временем потянулась за очередной банкой кока-колы, третьей за утро. — Денёк обещает быть интересным.

Она с большим удовольствием прочла послание от одного типа, который имел наглость утверждать, что он и есть тот самый волчище. Причём из породы волков-оборотней. Он считал, что её колонка обращена непосредственно к нему, и выражал желание спариться с Танзи в ближайшее полнолуние. Которое — ну надо же, как ей везёт! — выпадало на следующую ночь.

Танзи, не думая, удалила послание и открыла другое, озаглавленное «Бее-бее-бой», когда вдруг зазвонил телефон.

— Дорогая, нам нужно поговорить, — произнёс голос на том конце без всяких преамбул.

Танзи едва не поперхнулась кока-колой.

— Тётушка Миллисент!

Она тотчас поставила на стол банку и стащила с головы наушники, чтобы на старый добрый манер говорить в трубку.

— Какой приятный сюрприз!

— Как мило с твоей стороны, если ты, конечно, не кривишь душой. Я иной раз спрашиваю себя, откуда в тебе эта черта — только не от матери, точно. Атеперь перестань цепляться за телефонную трубку как за спасательный круг. У меня всего пара секунд. Сейчас за мной придёт машина, а нам с тобой надо кое-что обсудить.

— Вот как?

Танзи решила, что в данных обстоятельствах самое мудрое не перечить тётушке и ждать, что она скажет. Тем более что спорить со старушкой бесполезно, нечего даже пытаться. Себе дешевле сделать вид, что она ужасно рада звонку. Кстати, эту черту Танзи действительно унаследовала не от матери. От Пенелопы ей достались разве что зелёные глаза и стойкое отвращение к длительным отношениям.

— Представь себе, милая, судя по всему, Франсис Далримпл, моя старая подруга из Филадельфии, последнее время сильно хворает. Она попросила меня навестить её, и я опасаюсь, как бы мой визит не затянулся. Если помнишь, мы с ней вместе учились в Вассаре.

— М-м… — промычала в ответ Танзи.

Она научилась весьма ловко применять в разговорах с Миллисент это междометие.

— Да, весёлое было время! Молодые женщины, горящие желанием получить высшее образование, в то время встречались редко. Помнится, какой нас переполнял энтузиазм, какая в нас била энергия!

Тётушка Миллисент задумчиво вздохнула.

— Да, истинные идеалисты-мечтатели, — поддакнула Танзи, надеясь, что Миллисент не услышит в её словах подначки.

Потому что она действительно восхищалась своей тётушкой, вернее, двоюродной бабкой. Более того, Миллисент была той силой, что помогла Танзи сформироваться как личности. Правда, в эту минуту ей меньше.всего хотелось услышать старую песню на тему «Миллисент Харрингтон. Годы учения в Вассаре». Сей священный гимн Танзи знала наизусть.

— Не сомневаюсь, она будет рада твоему приезду. Ты, наверное, хочешь, чтобы я время от времени наведывалась к тебе. Поливала цветы, забирала почту?

Разумеется, предложение было сделано исключительно из вежливости. Миллисент держала огромный штат прислуги, которая непрестанно заботилась о том, чтобы жизнь в «Большом Харри» текла гладко, без сучка и задоринки. Но Танзи знала: тётушке нравится, когда она изображает заботливую племянницу, вернее, внучку.

Помимо вечно отсутствующей матери Танзи, Миллисент была последней представительницей семейства Харрингтонов. Правда, её трудно представить в роли доброй и заботливой бабули. С другой стороны, Миллисент и не притворялась таковой. Настоящая железная леди, которая мёртвой хваткой держала бразды правления внушительной империей — недвижимостью, банковскими счетами, капиталовложениями и одному Богу известно, чем ещё. В свои восемьдесят два она внушала окружающим даже ещё больший трепет, нежели в молодости.

— В некотором роде мне действительно потребуется твоя помощь, — отвечала тётушка.

— Я не расслышала. — Танзи на мгновение отвлеклась к экрану компьютера, чтобы посмотреть, что ей пришло по электронной почте. — Что ты сказала?

— Праздники не за горами, и я отпустила прислугу навестить родных. А поскольку меня, по всей видимости, не будет в городе до конца каникул, если не дольше, то есть резон, если люди тоже отдохнут подольше. Это мой подарок за их добросовестный труд.

Миллисент вела свои дела, в том числе и домашние, подобно генералу, наблюдающему, как идут манёвры. Что не мешало ей быть щедрой к тем, кого она ценила.

— Как великодушно с твоей стороны, тётя Миллисент Ещё никто не осмеливался назвать её тётей Милли, если и находился такой смельчак, то ему это удавалось всего один-единственный раз.

— Но разве тебе не понадобится хотя бы минимум помощников, которые вели бы твои дела?

Надо сказать, Танзи задала этот вопрос едва ли не с дрожью в голосе. Будучи единственной наследницей Миллисент — Пенелопу тётушка уже давно вычеркнула из списков любимчиков за поведение, — Танзи думала, что в принципе лучше быть в курсе того, что, собственно, ей светит, когда тётушка решит облагодетельствовать внучку наследством. Если же учесть, что она ни разу не запускала свои розовые пальчики в дела семейства Харрингтонов и имела весьма смутное представление о том, что являет собой громадная финансовая империя тётушки, то легко представить себе, какая головная боль ожидает её в будущем.

Однако Миллисент никогда не заговаривала с ней на эту тему, и Танзи была даже довольна, что её оставили в покое. Она надеялась, что судьба рано или поздно улыбнётся ей, и когда настанет нужный момент, большая часть наследства со всей вытекающей ответственностью отойдёт в распоряжение благотворительных фондов, которых у тётушки было несколько десятков.

Миллисент усмехнулась:

— По правде говоря, я оставила одного человека следить за тем, как идут дела. Мне, конечно, пришлось извиниться, что я не смогу присутствовать на благотворительных акциях. Но что касается пожертвований, о них я уже позаботилась. Я буду благодарна, если ты уберёшь кухню после того, как тебе вдруг захочется что-нибудь приготовить. И ещё, к сожалению, тебе придётся самой разбираться со своим грязным бельём и прочими вещами. Однако не сомневаюсь, что поскольку ты живёшь одна, то это для тебя не проблема.

— Грязное бельё? Кухня? — Танзи отказывалась верить собственным ушам. — Но ведь я, кажется, собиралась лишь время от времени наведываться, чтобы полить цветы и проверить почту. Зачем мне готовить и стирать, если я…

— Извини, дорогая, я, наверное, неясно выразилась. Поскольку в доме, кроме Райли, никого нет, мне будет спокойнее, если там останется кто-то ещё, на кого я могу положиться. Кому я доверяю.

— Ты ведь всё время разъезжаешь!

— Да, но не больше чем на неделю-другую. На сей раз моё отсутствие затянется как минимум до декабря и почти на весь январь, если не дольше. Кроме того, если учесть, какая на Восточном побережье в это время погода, то на авиакомпании полагаться тоже нельзя.

Танзи открыла рот, однако не нашла что сказать.

— Понимаю, с моей стороны не слишком хорошо обременять тебя. Но ведь я не требую, чтобы ты безвылазно сидела дома. Ты у меня современная женщина, у которой своих дел невпроворот. Так что захвати с собой всё, что тебе нужно. Я уже позаботилась, чтобы для тебя подготовили спальню и рабочий кабинет, сможешь спокойно писать свои газетные статьи. Обещаю, Райли мешать не будет. Я дала ему наставления приложить максимум стараний, чтобы ты не испытывала неудобств, пока будешь жить здесь.

— Райли? А почему не Маргарет?

Маргарет долгие годы работала личным секретарём тётушки, а также хранительницей её тайн, что Миллисент ценила особенно высоко.

— А, ты ещё с ним не встречалась. На него можно положиться. И всё-таки мне будет спокойнее знать, что ты тоже живёшь под моей крышей. Что касается Маргарет, то она скоро станет прабабушкой, и я дала ей длительный отпуск. До начала будущего года она будет гостить у своего сына в Огайо.

— Просто замечательно! И всё-таки кто такой этот Райли и когда ты…

— Ой, уже подали машину, моя милая. Мне надо бежать.

— Тётя Миллисент! Я…

— Танзи, девочка моя, у меня нет времени объяснять тебе, как много это для меня значит. Я позвоню тебе, как только прилечу в Филадельфию и устроюсь. Понятия не имею, где Франсис хотела меня поселить, она мне ничего об этом не сообщила. Но нравится ей это или нет, я всё равно, как обычно, остановлюсь в «Бельвью». Если у тебя что-то случится, ты можешь просто позвонить мне туда и оставить сообщение. Кстати, если возникнут вопросы, смело обращайся к Райли. Он ждёт тебя сегодня вечером к ужину. Если тебе неудобно, сообщи ему заранее. Спасибо, дорогая.

Танзи тупо уставилась на телефонную трубку, откуда раздавались гудки отбоя.

— Спасибо, старая задница, — пробормотала она в сердцах и бросила трубку, понимая, что припёрта к стенке. — Что называется, удружила! Чертовка ловко рассчитала, когда звонить, — теперь её уже не поймаешь.

Танзи подумала, а не звякнуть ли ей этому самому Райли, чтобы сказать, чтобы он её не ждал, причём не только к ужину?

Кстати, кто он вообще такой? Миллисент обычно подбирала прислугу весьма придирчиво и на первых порах была не склонна доверять новым людям. Танзи не помнила, чтобы раньше в разговорах с тётушкой упоминалось это имя. Однако, если говорить честно, стоило тётке завести разговор о своих деловых интересах, как Танзи с отсутствующим видом мысленно уносилась в эмпиреи. Не исключено, что чёртов Райли работает на тётушку вот уже сотню лет.

Танзи вздохнула и тупо уставилась на экран компьютера. Не в привычках тётушки просить об одолжении. Собственно говоря, если не считать их ежегодного совместного ужина на День благодарения, Миллисент никогда её ни о чём не просила. Что наводит на ещё большие размышления. К тому же тётушка пока ещё не сдаёт свои позиции. Но факт остаётся фактом: Миллисент обратилась к ней с просьбой, значит, так нужно. И Танзи, несмотря на всё своё раздражение, понимала, что многим обязана тётке и потому не имеет права отказать ей.

Итак, мысленно пролистав свой график на следующую неделю, она подняла трубку, чтобы набрать номер «Большого Харри».




Рождественская головоломка.

Вы записываете радиопередачу с участием Санта-Клауса и вдруг понимаете, усевшись в шутку ему на колени, что Северный полюс — это не просто точка на карте, откуда торчит земная ось, а… в общем, какие глубины преисподней ждут вас, если вы затащите его к себе в постель! С одной стороны, он сказал, что я была умницей, что приятно. С другой — что уже не очень, — такое случается лишь раз в году.




3


— Эй, есть кто-нибудь дома?

Голос Танзи отозвался гулким эхом от стен просторной прихожей и массивной деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. Танзи переступила порог Харрингтон-Хауса, старинного особняка в стиле эпохи королевы Анны, украшенного всевозможными башнями и башенками и прочими архитектурными излишествами, что были столь популярны в конце девятнадцатого века.

Миллисент гордилась своим домом. И не зря, поскольку «Большой Харри» оказался в числе немногих, что выдержали землетрясение и последовавший за ним пожар, едва не стёршие Сан-Франциско с лица земли в начале двадцатого века. Домище под стать тётушке, подумала Танзи с улыбкой. Ведь Миллисент, столп их семейства, стойкий и несгибаемый, являла собой этакий бронзовый монумент. И смотрела в лицо новому тысячелетию, непоколебимая в своих принципах и убеждениях.

Танзи быстро нажала цифры секретного кода, отключая сигнализацию. Миллисент буквально тряслась над фамильным гнездом. Несмотря на почтенный возраст, старушенция была помешана на всяческих технических новшествах и обожала оснащать ими дом. Танзи со вздохом нащупала последнее такое приобретение — светочувствительную панель, о которой тётушка прожужжала ей уши на День благодарения.

— Эй, привет!

Но в ответ услышала лишь отражённый от стен собственный голос. И куда подевался ваш хвалёный Райли? Более того, на телефонный звонок, который, как велела Миллисент, она сделала, прежде чем ехать сюда, тоже никто не ответил. Танзи пришлось приехать в тётушкин дом часам к шести, надеясь, что её будет ждать обещанный ужин. Правда, сейчас уже скоро семь, но это потому, что утренняя радиовстреча с Санта-Клаусом затянулась за полдень, только уже не на радио. И хотя Рождество Танзи встречает незамужней, это ещё не значит, что в рождественские колокольцы она будет звонить одна.

Танзи принюхалась: да, из кухни не тянулось никаких щекочущих ноздри ароматов. Судя по всему, на ужин она опоздала.

Облокотившись на полированное дерево перил, Танзи вдруг вспомнила, как маленькой девочкой, словно с горки, съезжала по их гладкой поверхности. Её до сих пор подмывало сделать то же самое, стоило переступить порог старинного дома. Сейчас, конечно, это слегка неуместно, особенно если учесть, что лестницу украшала гирлянда из сосновых веток, в которую вплетены какие-то ягоды и прочие штучки. Декабрь только наступил, а дом Миллисент благодаря заботам хозяйки уже в рождественском убранстве. Обычно тётушка приглашала команду декораторов на следующий день после Дня благодарения. Сама она вставала пораньше, чтобы встретить целый конвой грузовиков и фургонов, что выстраивались у её дома.

Как всегда, декораторы постарались на славу, отметила Танзи и наконец нащупала выключатель. В гостиной, наполнив комнату мягким светом, тотчас вспыхнули светильники, стилизованные под старинные газовые рожки. Танзи решила, что вещи наверх можно отнести и позже, а пока она полюбуется пышным рождественским убранством.

Напевая вполголоса песенку «Колокольчики звенят», она прошлась по комнате. Каждый год тётушка пыталась переплюнуть самое себя. И всякий раз Танзи сомневалась, что такое возможно. Однако, как ни странно, старушке удавалось. Уму непостижимо! Но такова уж тётушка Миллисент — никогда не отступит, пока не добьётся своего.

Танзи набрала на сотовом телефоне номер ресторанчика «Хьюнан-палас», а сама тем временем стала разглядывать на серванте причудливую икебану из белых ирисов. В любой комнате, включая ванные, можно найти своё украшение, гирлянду или букет, гармонирующие с цветом стен, плюс ёлку в полном рождественском убранстве.

Судя по всему, нынче гостиная на первом этаже являла собой голубиный апофеоз или нечто в этом роде — среди ветвей стройной ели притаилась целая стая белых птичек. Сам зал был выдержан в белом, хотя, с другой стороны, что лучше всего соответствует духу зимнего праздника, как не ослепительная, режущая глаз белизна? Даже ковёр и обивка мебели были белыми — их, видимо, заменили. Мил-лисент не была бы Миллисент, если бы упустила хотя бы крохотную деталь.

— «Хьюнан-палас»? Примите заказ. — Танзи осторожно потрогала пальцами пушистого голубка. — Жареный цыплёнок, если можно, погорячее, две булочки и побольше риса. С доставкой на дом.

Она продиктовала адрес, отключилась и вдруг, посмотрев на потолок, застыла в благоговейном восторге. Люстру было не узнать. Вместо обычных хрустальных подвесок — Господи, сколько же на это понадобилось трудов! — огромный светильник украшали тысячи причудливых хрустальных снежинок.

— Ух ты! Ну, ты даёшь, тётя Милли! — воскликнула Танзи.

— Мне казалось, вашу тётушку все зовут не иначе как Миллисент, — раздался у неё за спиной бархатный мужской голос. — Кроме тех случаев, когда люди обращаются к ней «мадам Харрингтон».

Танзи резко развернулась и увидела довольно высокого худощавого мужчину. Нет, не худощавого, подумала она, а скорее поджарого. Это слово, пожалуй, лучше к нему подходит. Хотя нет, оно плохо сочетается с остальной внешностью. «Поджарый» предполагает некую резкость. Этот же человек какой-то… безликий. Безликий тёмно-серый костюм из какой-то невыразительной ткани, незатейливого покроя, не то чтобы плохо сидит, но и не сказать, что сшит по фигуре. На ногах неплохие чёрные кожаные ботинки, довольно массивные и добротные, вместе с тем мужественного вида. У Танзи имелась даже своя теория на тот счёт, что мужественность владельца башмаков легко определить по толщине подошвы. Чем тоньше подошва, тем ненадёжнее характер. И наоборот.

В данном случае подошва была средней толщины, однако скорее толстая, чем тонкая. Интересненько. Безликие волосы подстрижены в безликой парикмахерской — ни волнистые, ни прямые, чуть длиннее, чем сейчас модно. Правда, в данном случае причёска придавала незнакомцу вид скорее консервативный, чем залихватский. Хотя, возможно, это впечатление производят очки с толстыми стёклами в металлической оправе. В целом же неплохо, очень даже неплохо. Для агнца.

Если не считать голоса. Вот где весьма отчётливо слышатся волчьи нотки. Наверное, парню стоит попробовать себя на радио. Или в сексе по телефону.

Танзи вновь задрала голову, чтобы он не увидел, что ей смешно.

— Меня зовут Танзи, я внучатая племянница Миллисент и называю её Милли только в тех случаях, когда точно знаю, что она от меня за три тысячи километров.

Танзи обернулась и, к своему удивлению, обнаружила, что гость уже успел сократить расстояние между ними. Коэффициент крадучести выше среднего, приближается к высокому, подумала она. Что ж, следует запомнить.

— Не думаю, чтобы мы встречались. — Она протянула ему руку. — Если не ошибаюсь, вас зовут Райли.

Он никак не отреагировал на её приветливый тон, ответив дежурным рукопожатием, едва-едва сжав пальцы. Нет, с такой хваткой женщину в постель никак не затащить. Ну да ладно.

— Райли Парриш, — произнёс он. — Приношу извинения, что не смог встретить вас сразу, как только вы вошли.

Никаких оправданий не последовало, но Танзи их и не ждала. Ей вообще никто не нужен — ни цербер, ни компаньон, ни заботливый и услужливый хозяин дома. Правда, судя по всему, Райли не стремился быть ни первым, ни вторым, ни третьим. Отлично. Значит, они поладят.

— Я не была уверена, что меня ждёт ужин, и заказала еду в китайском ресторане. Если хотите, присоединяйтесь. — Танзи умолкла и улыбнулась не совсем невинной полуулыбкой. — То есть если вы не возражаете против чересчур горячего угощения.

В ответ на откровенный намёк даже ни искры тестостерона.

— Хелен, прежде чем уйти, приготовила ужин, — ответил Райли. — Наверное, я пропустил ваш звонок.

— Я не звонила. Он кивнул.

— Я подумал, не стоит накрывать ужин, пока вы не приедете.

Танзи ужасно хотелось заглянуть ему в глаза, но в стёклах очков плясали отражения хрустальных снежинок, и невозможно было разглядеть, что там, за толстыми стёклами.

— Не беспокойтесь. Меня вполне устроит то, что принесут из ресторана. К тому же сегодня днём я выбилась из графика, и если вы отказываетесь поужинать вместе со мной, я пойду к себе наверх и поработаю за едой.

Прежде чем ответить, он некоторое время рассматривал её из-за непробиваемого щита хрустальных снежинок, и если только Танзи не ошиблась, между ними вкралось еле заметное напряжение.

Райли слегка наклонил голову.

— Как хотите. У меня хватает своих дел.

С этими словами он повернулся, лишив Танзи возможности и дальше разглядывать его персону.

— Я оставлю в кухне свет — вдруг вам позже что-то понадобится. Если же вам буду нужен я, нажмите семёрку на телефоне внутренней связи. А пока, если не возражаете, я желаю вам спокойной ночи.

Спокойной ночи? Кто вообще сейчас говорит подобные вещи? Нет, этот парень не просто агнец, а самый что ни на есть агнец божий — тот, кто учит других овец в стаде любить свою смирную бессловесную сущность. На вид ему лет тридцать — тридцать пять, не больше. Эх, тётя Милли, неужели ты не могла приберечь для меня к Рождеству что-нибудь весёленькое? Потому как этот тип такой истукан, что даже не возникает желания его соблазнить.

— И вам тоже, Райли, — крикнула она ему в спину. Пиджак тёмно-серого безликого костюма оказался довольно свободного покроя, не рассмотреть, какие у хвалёного Райли ягодицы. — Завтра рано утром мне надо будет уехать. Постараюсь сама открыть себе дверь.

Райли на мгновение застыл в проходе под аркой.

— Рано утром?

Господи, и как только человек, наделённый таким голосом, имеет столь безжизненную интонацию? Нет, энергия у него на нуле.

— Мне надо записать материал для шоу Барбары Брэдли. Они там снова напортачили с графиком, вот и приходится ехать в студию рано утром. После у меня ещё кое-какие дела, однако к ужину я вернусь. Так что, если вам нетрудно, разогрейте что-нибудь из того, что приготовила перед отъездом Хелен.

Танзи сама не понимала, зачем ей понадобилась последняя фраза. С другой стороны, Миллисент попросила её лишь пожить в доме. Так что расшаркиваться перед Райли не входит в круг её обязанностей.

— Ничуть. Буду ждать вас к шести.

— В шесть так в шесть.

Райли кивнул и вышел.

— Господи, и зачем мне здесь этот истукан? — спросила Танзи голубков, что белели среди ёлочных ветвей, словно обсыпанные сахарной пудрой леденцы. Голубки молча смотрели на неё, не проронив ни слова в ответ. — Придётся привыкать, ничего не поделаешь, — вздохнула Танзи.

Судя по всему, в ближайшие две недели ей придётся видеть за обеденным столом только эту каменную физиономию с толстыми стёклами очков.




Райли Парриш стоял под колючими струями душа, пытаясь объективно оценить свой дебют в новой для себя роли. Когда Миллисент наняла его для выполнения этого странного задания, она весьма расплывчато предупредила, чтобы он, не дай Бог, не попал под чары её внучатой племянницы. Судя по всему, мужчины слетались к этой особе как пчелы на раскрытый цветок. Или как эльфы к Санта-Клаусу, подумал Райли с кислой улыбкой. Однако Миллисент недвусмысленно дала понять, чтобы он неизменно оставался начеку, поддерживая при этом некоторую дистанцию.

Тогда Райли не думал, что возникнут какие-нибудь проблемы. Ведь прежде всего он профессионал. Тем не менее Миллисент гнула свою линию. Старушенция заявила, что если электронный поклонник окончательно обнаглеет и станет откровенно давить на Танзи, ему нет необходимости мучиться угрызениями совести. Пусть поступает, как сочтёт нужным. Райли выполнял свою новую миссию чуть меньше недели, однако не был уверен, что ситуация не выдумана. Он уже устал объяснять тётушке, что несколько посланий, присланных по электронной почте, вряд ли можно считать реальной угрозой. С другой стороны, Миллисент авансом оплатила ему дорогу, проживание и прочие расходы.

Итак, выступая в роли личного охранника и одновременно частного детектива, Райли собрал небольшое досье на Танзаниту Харрингтон — Господи, где только откопали такое имечко? Выяснилось, что у этой особы хорошее образование, она сама зарабатывает себе на жизнь, у неё крепкая деловая хватка, а самооценка просто зашкаливает. А ещё она напориста, как в профессиональном, так и в личном плане, теле и радиознаменитость, пусть и не общенационального масштаба, и, судя по всему, хищница и пожирательница мужчин. Что-то вроде цветка росянки в человеческом обличье — хлоп, и слопала муху, вернее, мужика, со всеми потрохами. Ему-то самому бояться нечего. Любопытство — другое дело.

Сегодня утром, сидя в дальнем конце коридора на девятом этаже отеля «Времена года», Райли прочёл последнюю статейку сей дамочки. То есть убивал время, пока сама она вела жизнь, не лишённую приятности, выпуская накопившуюся энергию. Райли поймал себя на том, что с первых дней задания, знакомясь с архивом старых материалов объекта, он постепенно вошёл во вкус этих страстных речей в защиту холостяцкой жизни, выходивших два раза в неделю. По его мнению, автору не занимать смелости, а её манера открыто, без экивоков, говорить всё, что думает, приятно подкупала искренностью. Райли вообще нравились люди прямолинейные, не считающие нужным извиняться, прежде чем высказать своё мнение. Даже если он сам с ними не соглашался.

Именно во время чтения статьи, где Танзи развивала теорию о волчищах и барашках, Парришу неожиданно в голову пришло решение, которое, с одной стороны, успокоит Миллисент, а с другой облегчит его собственную работу. Или по крайней мере сделает её более приятной. А Райли, надо сказать, привык получать удовольствие от работы.

Финниан Парриш, его отец и деловой партнёр, а также сущая заноза в заднице, наверняка бы сказал, что у сына поехала крыша. Что ж, именно потому он и не спешил ни с кем делиться. Райли обеспечил им работу? Обеспечил. А как он её выполняет, это уже его личное дело. К тому же Финн никогда ничего не узнает. Он сейчас на задании в Санта-Розе. Райли надеялся, что доведёт дело до конца прежде, чем отец вернётся в Сан-Франциско.

И вообще, как лучше и незаметнее для подобной дамочки делать своё дело, если не притворившись агнцем? Например, в первый вечер он приложил все усилия к тому, чтобы мало чем отличаться от обоев на стенке. Неприметный, вечно в тени, этакий белый шум в человеческом обличье. Затем появляется она, одаривает его взглядом своих знаменитых зелёных глаз — и ему ничего не остаётся, как проблеять смиренное «желаю спокойной ночи». Чтобы просто прикольнуть её. Кстати, на кассетах с записью телепередач с её участием, каковых Райли, готовясь к своей миссии, успел пересмотреть немало, глаза объекта частично теряли свой магический блеск.

Райли выключил воду и мысленно представил себе разочарованное выражение на лице дамочки, когда он вяло пожал ей кончики пальцев. Ага, киска, в твоих глазах мне недостаёт волчьей сущности? Райли с довольной улыбкой схватил полотенце и энергично вытерся. Что ж, судя по всему, задание окажется захватывающим, хотя, с другой стороны, и недолгим. По крайней мере оно будет длиться до тех пор, пока он не убедит Миллисент, что её внучатой племяннице ничто не угрожает. Так почему бы не провести это короткое время приятно?

Не говоря о том, что работёнка поможет вновь потуже набить денежный сундук их семейства, а заодно немного расшевелить папашу. Впрочем, кого он пытается обмануть?

Финн Парриш давно сидит на его шее — с тех пор как Райли еше учился в школе.

Слегка прихрамывая, Райли пошёл в небольшой кабинет, который являлся частью его личных апартаментов в «Большом Харри». Да, работа имеет свою приятную сторону. С другой стороны, на носу Рождество, и он заслужил право немного себя побаловать, разве нет? Райли открыл ноутбук. В это время года в Сан-Франциско дождливо и сыро, и больное колено то и дело напоминало о себе, тем более что последнее время ему пришлось много ходить пешком. В такие моменты Райли думал, что, может, отец и прав, что перенёс свою деятельность на юг, в тёплые солнечные края. Правда, Райли упорно отказывался признавать правоту отцовского решения.

Райли вложил почти всё, что имел, чтобы только вытащить из болота отцовское дело, и потому считал, что имеет полное право поступать, как ему заблагорассудится. А поскольку эта работа привалила сразу после их предыдущего задания, то они с отцом, можно сказать, постепенно выкарабкивались из трясины неудач. Если повезёт, Миллисент не поскупится и снабдит его хорошими рекомендациями.

Колено продолжало болеть. Райли тут же вспомнил, что должен проверить в Интернете турнирные таблицы. «Пионеры» в нынешнем сезоне резко вырвались вперёд, хотя, по мнению Райли, у тренера Шиллинга не иначе как не все в порядке с головой, если он рискнул пригласить в команду Харрисона, когда тот болтался без дела. С другой стороны, разве он сам не бывший игрок, и ему ли судить о таких вещах? Райли ушёл из спорта после того, как разнёс вдребезги коленную чашечку, проведя в профессиональной лиге всего четыре года. Этого, увы, оказалось недостаточно, чтобы рассчитывать на приличную компенсацию или же получить работу спортивного комментатора, не говоря о том, чтобы самому стать тренером. Разве что в каком-нибудь захолустном колледже. Но потом он понадобился отцу и вот теперь он здесь.

Экран ноутбука высветился сразу несколькими картинками — Райли мог видеть изображения, передаваемые с камер внутреннего наблюдения, а сам тем временем переключил внимание на другие вещи. Миллисент не стала спорить, с готовностью согласившись с его рекомендациями. Впрочем, так или иначе она должна была это сделать независимо от того, поселится внучатая племянница в её доме или нет. Кстати, Райли был приятно удивлён, когда увидел, что дом буквально нашпигован электронными системами защиты, причём по последнему слову техники.

Райли улыбнулся и покачал головой, словно отказывался верить привалившему счастью. Кто знал, что, посидев какое-то время на хвосте у жены Уотерстона, он получит рекомендацию для теперешнего задания. Этот самый Уотерстон был частым гостем Монка Уильямса, которому принадлежали «Пионеры». Уотерстон почему-то считал себя страстным поклонником американского футбола, хотя сам ни разу не играл. Райли всегда считал его хвастливым болтуном, однако не стал возражать, когда Уотерстон предложил ему следить за женой. Работа есть работа, какой бы она ни была.

Тогда Райли удалось получить несколько отличных снимков Митци Уотерстон и её инструктора по теннису. Последний прилагал немалые усилия к тому, чтобы улучшить её подачу, и не только. Увы, не его вина, что Митци наняла собственного детектива и застукала своего муженька в похожей «тренировочной» ситуации. Райли не судья и не присяжный заседатель, его всего лишь наняли, чтобы он делал своё дело. К счастью, Говард был с этим согласен. Благодаря его стараниям Митци Уотерстон не посмела отсудить у бабника-мужа несметные капиталы. Супруги уладили денежный вопрос, хотя кое-что все равно просочилось в газеты. Можно сказать, что в тот день средства массовой информации играли на своём поле.

Но главное, что ему, Райли, тоже кое-что перепало. А ещё он разжился рекомендацией. В целом неплохо, очень даже неплохо, за пару-то дней.

Более того, он вошёл во вкус — ему понравилось работать на толстосумов. Наплевать, что все они с бзиками, мнят о себе бог весть что и вечно донимают придирками. Ему уже довелось работать на родного отца, и тот был ничуть не лучше этой братии. К тому же богатые не только платили хорошие деньги, но, что самое главное, платили вовремя, без проволочек. Хотя, если быть до конца честным, Райли взялся за дело ещё и потому, что нанимательница ему понравилась, а не только ради того, чтобы в очередной раз вытащить семейное предприятие «Парриш секьюритиз» из финансового болота.

Райли вспомнил изумление на лице Танзи, когда та обнаружила в гостиной украшенную снежинками люстру. Выходит, внучатая племянница плохо знает свою тётушку. Что ж, очко в пользу старушенции, подумал Райли, пробегая глазами по экрану — в доме царил полный порядок как изнутри, так и снаружи.

Оставаясь в чём мать родила, Райли уселся за стол. Потёр коленку и включил ещё один, меньшего размера ноутбук, свой собственный. Он быстро ввёл пароль и открыл ящик электронной почты.

— Давай, Эрни, есть для меня что-нибудь?

Ещё пара щелчков, и Райли негромко присвистнул, глядя на экран.

— Ну, приятель, я тебе обязан.

Эрни был для Райли одним из каналов информации, которые он приобрёл, пока играл в Сакраменто с «Пионерами». Порой диву даёшься, чем люди зарабатывают себе на жизнь, уйдя из футбола. Собственно говоря, Эрни, бывший агент ФБР, был отцом одного игрока и специализировался на компьютерных махинациях, а теперь занимался частным консультированием. И Райли постоянно пользовался его информацией.

— Посмотрим, — сказал он, выделяя последнее сообщение, — о чём на сей раз скулит этот самый Соул-М8.

Райли прочёл послание, после чего поместил в специально созданную папку. Письма начали приходить примерно недели за две до Дня благодарения и с тех пор появлялись в ящике регулярно — по одному после каждой новой колонки. Вернее, так было до сегодняшнего дня, потому что сегодня Соул-М8 прислал сразу два. Однако несмотря на это новшество — что тоже само по себе немаловажно, — поклонник Танзи не сказал ничего нового. Кстати, тон тоже отнюдь не угрожающий, разве что развязный.

Большинству знаменитостей рано или поздно приходится иметь дело с такими неприятными издержками славы, как навязчивые поклонники. Миллисент вышла на этого дебила лишь потому, что её внучатая племянница как-то в разговоре случайно обмолвилась о его существовании. Судя по всему, Танзи обычно предпочитала не делиться с тётушкой подобными вещами. Интересно, что сказала бы тётя Миллисент, прочти она куда более откровенные послания «Бее-бее-боя», подумал с ухмылкой Райли.

Впрочем, и на это у него имелось объяснение. Миллисент Харрингтон призналась, что у неё было «предчувствие». Нет, Райли ни в чём не винил старушенцию. Танзи была единственным для неё родным человеком, и неудивительно, что тётушка считала себя вправе постоянно держать внучатую племянницу в поле зрения. Хотя, с другой стороны, разрази его Господь, если его собственный отец когда-либо вобьёт себе в голову ту же самую мысль.

Если в какой-то момент что-то новое появится в самих посланиях, а не в том, с какой регулярностью они приходят, тогда Райли не раздумывая поместит их в специальную папку и отправит кому надо для анализа. Эрни сейчас пытался проследить отправителя, поскольку тот постоянно менял почтовый ящик, причём всегда с ложной информацией. Они с Райли сходились в одном: скорее всего этот тип работал на какого-то провайдера, что давало ем больше возможностей. Всё равно как если бы в пожарную часть приняли на работу пироманьяка.

Райли устало зевнул, решив, что нет смысла забиват себе голову игрой своей старой команды, и вышел из сети. Потом вновь пробежал глазами коридор до апартаменте Танзи. Темно, ни лучика света из-под двойной двери. Отлично. Ещё разок пройтись по первому этажу, убедиться что все в порядке, и можно спокойно отправляться на боковую. В постель, сотворённую по заказу ангелов, подумал Райли и блаженно вздохнул. Эх, почаще бы выпадала работёнка вроде этой!

Никаких тебе бдений в два часа ночи, да ещё зимой дожидаясь, когда наконец какой-то кретин выйдет от своей любовницы, которая, между прочим, обитает не где-нибудь, а в недурственном особнячке, а тот, разумеется, оплачен не из собственного кармана, а деньгами фирмы. И все потому, что один козёл уверовал, будто его супруга — последняя дурочка и потому не почувствует запаха чужих духов на его побывавших в химчистке рубашках. Никакого тебе сидения под дверями дорогущего номера в шикарном отеле, за которыми весёлая компания, в том числе местная знаменитость от шоу-бизнеса, предаётся радостям группового секса, а он сам тем временем вынужден довольствоваться холодным кофе, доставленным коридорным из ресторана.

Хватит, он готов распрощаться с такой жизнью раз и навсегда, и без всякого сожаления. Разумеется, работать на представителей сливок общества ещё не значит всегда работать на клиентов типа Миллисент Харрингтон или Уотерстона, если уж на то пошло. Но чёрт возьми, сколько можно пробавляться тем, что Бог пошлёт?

Разумеется, если бы старик настоял на своём, сидеть бы им сейчас обоим в Скоттслейле в Аризоне, скорее всего где-нибудь по соседству с лужайкой для игры в гольф. «Да, — подумал Райли, натягивая свитер, — и мне пришлось бы отдуваться за нас обоих, а старикан тем временем оттачивал бы свой удар клюшкой». Райли отмахнулся от угрызений совести, которые неизменно поднимали голову, стоило ему вспомнить о золотом времечке для его отца. Парриш-старший наслаждался заслуженным отдыхом, но только не за счёт своих собственных сбережений, а за счёт тех денег, что заработал его сын, пока довольно долго и не без успеха играл в профессиональный футбол.

Что говорить, старина Финн привык жить за чужой счёт, напомнил себе Райли как минимум в сотый раз. Но и как минимум в сотый раз ему не стало от этого легче.

Райли нацепил очки и натянул фланелевый халат, который приобрёл как часть «маскарадного костюма». Для пущей убедительности следовало бы обзавестись домашними тапочками, подумал он, чувствуя, как на холодном мраморном полу прихожей коченеют на ногах пальцы.

Он проверил комнаты первого этажа и в очередной раз поразился — хотя бывал здесь по нескольку раз на день — изобретательности и красоте рождественского убранства. Да что там, у него самого в туалете и то стоит наряжённая ёлка.

Райли как раз выключил свет, когда на лестнице послышалось шарканье домашних тапочек. Нет, ему, конечно, ничего не стоило нагнуться и выйти из-под арки, чтобы заявить о своём присутствии. Наверное, так и следовало бы поступить. С другой стороны, недолго и напугать человека. Хотя, опять-таки, к чему ему прятаться? И всё-таки Райли затаился. В конце концов, он и без того ходил за ней хвостом весь день, за что ему, собственно, и платят. Главное, делать то, что от тебя требуется.

Райли неслышно шагнул в тень лестницы, заметив, как Танзи направилась вдоль по коридору к кухне в дальней части дома. Он уже подумал, не отправиться ли ему вслед за ней. В конце концов ничего не стоит объяснить своё появление в кухне в столь поздний час тем, что он-де пришёл подогреть себе стакан молока, — ведь что, как не молоко пьют на ночь смиренные агнцы? Однако Райли тотчас oтказался от этой затеи, подумав, что тем самым нарушил 6ы указание Миллисент «поддерживать дистанцию», и потому остался стоять в темноте неосвещённого холла.

Танзи подошла к огромному холодильнику, который стал предметом вожделения Райли с первой же минуты, ког да тот увидел его. Свет, который лился из нутра гиганта холодильной индустрии, высвечивал её силуэт в футбола сан-францисских «Фоти-найнерс». Райли негромко фыркнул. После того как из команды ушёл Монтана, эти парни вообще разучились играть. И теперь если на что и годны так это греть своими задницами скамью запасных.

Танзи, разумеется, не могла услышать его речей — хотя бы потому, что в данный момент задумчиво рассматривала содержимое полок модернового холодильника, а содержимое это, надо сказать, впечатляло. Райли размышлял о том, почему у него самого нет точно такой зверь-машины, которая умела буквально все, разве что не выдавала струю холодного пива из дверной ручки — кстати, в последнем Райли не был уверен, а вдруг всё-таки выдаёт? С другой стороны — а чем бы он его загрузил? Поставил бы полупустую коробку со жратвой из китайского ресторанчика и пару бутылок пива? А если всё-таки в нём есть пивной кран? Впрочем, не один ли черт?!

В данный момент, однако, внимание Райли было сосредоточено не на том, что внутри холодильника, а на той, что стояла перед ним. Пока он занимался своими изысканиями, пока вёл наблюдение за ней, ему довелось видеть Танзи в самых разных одеяниях — от экстравагантных тряпок, в каких она щеголяла в телепередачах, до изысканных вечерних туалетов, в которых полагалось появляться представительнице её круга, особенно богатой наследнице. Так какого чёрта она напялила на себя старую дурацкую футболку? Это было выше его, Райли, пониманияю Как и то, почему сей факт так подействовал ему на нервы. Кстати, дело даже не в самой команде. Просто это единственный вид одежды, марку которой он различал с первого взгляда. Высокая мода от НФЛ.

Танзи закрыла дверь холодильника, так ничего и не взяв оттуда, и направилась обратно по коридору. Райли притаился в тёмном углу. Чтобы не выдать своего присутствия, он даже затаил дыхание, когда Танзи прошла буквально в полуметре от него. Что ж, его секретная миссия всё-таки принесла свои, пусть и скромные, результаты, подумал он и негромко выдохнул воздух, как только Танзи дошла до лестницы.

Результат номер один: теперь он знает, что она привередлива и не ест на ночь что попало.

Результат номер два: от неё чертовски приятно пахнет.

Результат номер три: он был готов поклясться, что и на вкус она гораздо аппетитнее, чем та снедь, которой набит холодильник.

Райли все ещё пытался выбросить из головы этот последний результат, когда остановился рядом с её дверью. Один быстрый поворот ручки, и, возможно, ему удастся выманить её из этой дурацкой футболки, а заодно продемонстрировать ей свою потаённую волчью сущность.

— Будь агнцем, — пробормотал он и направился к себе, где тотчас лёг в постель.

Негромко простонал, погрузившись в облако, которое почему-то имело обличье перины, и ещё раз задумался о том, что новое задание сулит ему неслыханное богатство. Даже если наступит долгожданное золотое времечко, когда он отойдёт от дел, счастливым человеком его можно будет назвать, лишь когда у него появится такая же поистине королевская постель и холодильник вроде того, что стоит на первом этаже.

Однако стоило Райли закрыть глаза, как во сне его стали преследовать отнюдь не пуховые перины и не пиво из дверной ручки. «Бе-е-е. Притворщик».




Почему замужние подруги, которые никогда не вмешивались в вашу жизнь до того, как связали себя брачными узами, вдруг ни с того ни с сего начинают испытывать патологическое желание выдать вас замуж? Или это своего рода заговор? Нет, срочно требуется закон, запрещающий специальные обеды. Раз и навсегда.




4


— Честное слово, Рина, я не могу.

Танзи задвинула на лоб солнечные очки и прищурилась от ослепительного зимнего солнца, что нещадно било в глаза сквозь ветровое стекло. Утро для неё и без того порядком затянулось. Началось оно буквально ни свет ни заря, когда ей надо было ехать на телевидение, записывать очередную серию шоу Барбары Брэдли, а закончилось звонком по мобильнику, вернее, воплем от Санта-Клауса. Судя по всему, его подружка была отнюдь не в восторге от того, что Танзи в своей колонке раскрыла секрет их тайного любовного гнёздышка. Что ж, ещё одна оборотная сторона медали под названием «Танзи говорит то, что думает». Мужчины были перепуганы. Перепуганы до потери пульса.

Она улыбнулась. А если учесть, что Санта в принципе почти ничем не наполнил её рождественский чулок, его подружке стоит поискать себе подарки под какой-нибудь другой ёлкой. И всё же Танзи заключила сама с собой молчаливый пакт. Никаких свиданий в дневное время. Тем более что это не в её стиле. Будем считать встречу с Санта-Клаусом исключением из правил, поступком заблудшей овечки, отбившейся от стада. Хотя, с другой стороны, была вынуждена признать Танзи, есть в этом и нечто прикольное — надо же, снять номер в отеле «Времена года», чтобы резвиться всю вторую половину дня в обществе Санты!

— Да ладно тебе! — не унималась Рина. — Вот увидишь, будет здорово.

Танзи поправила на голове наушники мобильного телефона, а затем вырулила в обгон ещё одной тачки, которая пыталась протиснуться между рядами и без того забитой, что называется, под самую завязку, дороги. Танзи, как и все простые смертные, обожала делать покупки, но только не тогда, когда едва ли не все население города, включая младенцев и иностранцев в машинах с дипломатическими номерами, устремлялось в магазины. По её глубокому убеждению, делать покупки хорошо только в том случае, когда повинуешься некоему внутреннему импульсу. Особенно если это распродажа дамских сумочек. А вот насильственный праздничный шопинг пора объявить вне закона.

Набрав полную грудь воздуха, Танзи вернулась к разговору:

— Рина, не тебе это говорить. Ты же меня знаешь.

— Но, дорогая, ведь мне ты не сможешь отказать. И вообще, разве я когда-нибудь советовала тебе плохое?

— Извини, ты замужем всего месяц. Господи, что стало с моей лучшей подругой? Признайся честно, наверное, у тебя на пальце вместо обручального — волшебное кольцо. И оно постоянно внедряет тебе в сознание мысли вроде «Устраивай специальные обеды» или «Постарайся спихнуть замуж свою последнюю незамужнюю подругу».

Рина рассмеялась:

— Нет, моё кольцо нашёптывает совсем другие вещи, типа: «Ну и что, что он вечно разбрасывает носки? Зато у него куча денег; не ной, а лучше найми горничную!»

Теперь рассмеялась Танзи:

— Ладно, только, прошу, не экспериментируй на мне. Не то я притворюсь, что не слышала твоего звонка.

— Господи, ты даже не выслушала, кого я тебе присмотрела! Можно подумать, мне неизвестны твои запросы — тебе ведь подавай настоящего самца-мачо! Кстати, я просто тащилась от твоей колонки про подружку невесты, хотя мне неловко, что в эту категорию ты попала по моей вине.

— Охотно верю. Даже слышу нотки раскаяния в твоём голосе. И всё-таки прошу: избавь меня от своей помощи. Я счастлива, мне ничего не нужно. Или ты не дочитала колонку до конца?

Подруга даже ухом не повела, как, впрочем, Танзи и предполагала. Ведь Рина поставила перед собой цель и следовала ей неотступно.

— Кстати, — поинтересовалась она, — а Марти нравится?

— Ещё как нравится! Особенно когда он торчит на работе, а не носится сломя голову на своей новой спортивной тачке.

— Какая муха его укусила? Давно он заделался любителем спортивных автомобилей?

— Понятия не имею, — пожала плечами Танзи. — Может, у него сейчас кризис среднего возраста и он пытается обнаружить в себе волка?

— Думаешь, обнаружит?

Обе расхохотались.

— Как мне кажется, твоя теория про волков и агнцев всё ещё продолжает будоражить умы, — сказала Рина.

— Меня завалили письмами, — призналась Танзи и тотчас подумала об одном таком конкретном послании.

Оно пришло накануне вечером, когда она поглощала холодную пиццу, которую заказала предыдущим вечером, лишь бы только не встречаться за ужином с Райли. Танзи уже целую неделю обитала под крышей «Большого Харри», и до сих пор ей удавалось избегать его общества за обеденным столом. Хотя, сказать по правде, Райли не слишком-то стремился навязать ей своё общество.

Накануне вечером Танзи пробежала глазами писульку от Миллисент. Тётушка сообщала ей, что поселилась в «Бельвью», в другом номере. Танзи невольно улыбнулась, читая ту часть послания, где Миллисент «выражала надежду, что Райли не слишком сует нос в график её работы». Ну, тётушка, сказанула! Этот тип даст кому угодно сто очков вперёд по части несования носа. Уж если кто и привык совать нос куда не попадя, так это сама Миллисент, с её наставлениями, как следить за домом. Вскоре Танзи услышала, как в душе льётся вода, и на минуту отвлеклась, пытаясь представить себе Райли нагишом. Ничего подобного, её страж предстал перед её мысленным взором намыливающим голову в строгом деловом костюме.

Танзи пропустила, не обратив на него никакого внимания, предыдущее послание тётушки и тотчас наткнулась на очередную эпистолу от Соула-М8. И, сама того не замечая, принялась читать.

«Я тот, кто тебе нужен. Твои слова о том, что ты мечтаешь о волке, который бродит среди стада овец, не обманули меня, моя единственная. Я стану тем самым человеком, кто научит тебя, убедит, что нет смысла остепеняться. То, что будет между нами, выше всяких слов. Волк, агнец — обычные ярлыки. Взгляни глубже, и ты поймёшь: я тот, кто сделает тебя своей».

Танзи тогда передёрнуло. Передёрнуло её и сейчас. И дело не в том, что она больше не могла отмахнуться от этих посланий. Скорее всего виной тому кумулятивный эффект — вот она одна сидит поздней ночью посреди огромного особняка. Нет, не одна, конечно, где-то под одной с ней крышей обитает Райли. Но он наверняка давно в постели и спит сном праведника — не иначе как в немнущейся пижаме. И факт его присутствия не способствовал избавлению от страхов.

— Значит, так, — тем временем продолжала Рина, — завтра, где-то в восьмом часу вечера. Я на тебя рассчитываю. Поверь, ты не пожалеешь.

— А как же Райли?

Нет, конечно, страж из него никакой — кстати, зачем вообще её кому-то охранять? — однако кто знает, вдруг и он пригодится.

— А при чём тут он? Не ты ли сама говорила мне, что он этакий бука? Вот увидишь, он даже не заметит твоего-отсутствия.

— Все так, но, с другой стороны, я тоже не прикладывала особых усилий, чтобы нам познакомиться ближе. — Да, предлог явно неубедительный, и Рина наверняка это поняла. Но других у Танзи не нашлось. — Мне следовало хотя бы разок поужинать с ним вместе. Ради тётушки.

— Твой Райли подождёт. У меня для тебя, детка, угощение покруче — стопроцентный мачо в собственном соку.

— И я слышу это от замужней женщины! — хихикнула Танзи. — Где твоя совесть?

— На месте. Там, где полагается. Именно потому я и предлагаю тебе лакомый кусок по имени Брок Маршалл. Я буду с замиранием сердца слушать рассказы о твоих приключениях. Взамен тебе придётся выслушать причитания моей экономки о том, что сейчас-де невозможно нанять приличную прислугу.

— Брок Маршалл? Что-то имя больно знакомое. Погоди! Это не тот тип с телевидения? Он ещё ведёт программу «Не пропусти своё счастье». Мне казалось, сам он своё уже давно нашёл.

— Оказалось, у его подружки роман с кем-то из телеоператоров. Так что свадьба отменяется.

— Отлично. Как раз по моей части — мужик, которого продинамили, можно сказать, на глазах у телезрителей.

— А по-твоему, лучше таскаться по торговым центрам в надежде подцепить Санта-Клауса, чтобы потом на полдня уединиться с ним в номере отеля?

— Не смешно. Напомни мне, чтобы я об этом не слишком распространялась.

— Ну да, передо мной и миллионами твоих читателей.

— Эх, по идее мне полагается быть наследницей и распоряжаться каким-нибудь респектабельным благотворительным фондом, — вздохнула Танзи. — И с чего это меня потянуло в журналистику?

— Ты и так наследница. А Миллисент и сейчас распоряжается респектабельным благотворительным фондом, и не одним, а всеми, что есть. А ты не журналистка, ты ведущая колонки.

— Да-да. И ещё я не собираюсь на твой обед. — Танзи даже показала мобильному телефону язык.

— Это я уже слышала.

— С меня хватит, я и так выдержала не одну такую пытку. Так что я объявляю мораторий на специальные обеды начиная прямо с настоящего момента. Передай это дальше. — Рина попыталась возразить, но Танзи ей не позволила. — Довольно уже того, что Сью пробовала подсунуть мне тренера по теннису.

— Лично мне Виктор показался очень даже симпатичным.

— Откуда ты его знаешь?

— С тех пор как Сью припёрла меня к стенке, чтобы я играла с ней в паре. Так что тебя в нём не устроило? Или он играет в паре только на корте?

— Не знаю и не хочу знать.

Виктор был высоченным, шести с половиной футов росту, наглядным примером того, почему некоторые мужчины обречены на одиночество, хотя, казалось бы, природа щедро одарила их мужскими достоинствами.

— Рина, лапочка, ему уже тридцать три, а он явился в точно такой жe футболке, что и его обожаемая мамочка.

— Да…

— Вот именно. Сью уверяла, что он просто душка. Это она в точку попала. Пай-мальчик, ничего не скажешь, если мамочка до сих пор решает за него, в чём ему показываться на людях.

— Не думаю, что мать Брока указывала ему, что носить, а что нет.

— И на том спасибо. Кстати, ты помнишь её по шестой серии?

— Ну ладно, ладно, — попыталась ублажить подругу Рина. — У тебя ведь не с ней свидание. Кстати, не ты ли говорила мне, что от его передачи исходит какой-то животный магнетизм? Как знать, вдруг ты станешь его укротительницей?

— Предлагаешь мне взять в руки хлыст?

— Танзи!

— Нет, ты меня не поняла. Я не собираюсь никого приручать. Лично мне куда больше нравятся дикие особи. Боюсь, всё остальное мне просто неинтересно. Наверное, это заложено в генах.

— Пустые слова. А вот Слоан как-то раз сказала мне…

— Прошу тебя, только не надо о Слоан. У тебя был медовый месяц, и ты не попала на ту дурацкую вечеринку, поэтому понятия не имеешь.

— Но она сказала, что Алек — стопроцентный мачо.

— Да уж, мачо, — вздохнула Танзи. — Неандерталец, вот кто он такой. Видела бы ты этого типа! Да на нём волос больше, чем на Кинг-Конге!

— Ты излишне привередлива.

— Я? Попробовала бы ты отличить, где у него голова, а где кое-что другое. Из-за густой шерсти сразу и не поймёшь.

Рина рассмеялась и в то же время поморщилась от отвращения.

— Ну ладно, ладно, сдаюсь.

— Спасибо. Давай закругляться.

— Не забудь поговорить со Сью о приданом младенцу Мэриел.

Танзи пообещала и, нажав кнопку отбоя, скинула наушники на пассажирское сиденье.

Ну наконец-то, вздохнула она с неподдельным облегчением. Никаких больше специальных обедов. Никаких совместных ужинов, никаких свиданий в дневное время. Нет, конечно, она сбросила с себя тяжкий груз, но ничуть не приблизилась к разрешению своей дилеммы.

Искать себе партнёра в барах — нет уж, увольте. Даже когда Танзи было всего двадцать с хвостиком, она ни разу не опускалась до того, чтобы таскаться по барам в надежде снять кого-нибудь, тем более что непонятно, кто кого снимал.

Остаются вечеринки. Их компания наверняка ещё побывает не на одном таком мероприятии, только теперь все по-другому. Вместо того чтобы всей их женской тусовкой завалиться на какое-нибудь благотворительное сборище, они появятся там каждая со своей половиной. И лишь она явится одна. Боже, какая жалость! Нет, Танзи ничуть не тяготилась своим одиночеством, хотя случались моменты, когда коллеги — и в особенности холостые мужчины — оказывались очень даже кстати.

Кто-то вырулил прямо перед ней, однако вместо того чтобы выругаться себе под нос или показать нахалу неприличный жест, Танзи спокойно направила свой спортивный автомобильчик на высвободившееся у тротуара место, довольно улыбнулась и, не испытывая ни малейших угрызений совести, зашагала к ближайшему магазину. Даже самый заядлый любитель шопинга порой нуждается для поднятия духа в небольших приятных подарках самому себе.

И если таким небольшим приятным подарком для неё станет то, к чему прилагается пара алкалиновых батареек, то неплохо бы для полного счастья обзавестись ещё отпадной сумочкой от Прады. Ведь она этого достойна.




Райли тихо застонал и свернул на Юнион-сквер. Черт, зачем ей понадобилось снова таскаться по магазинам? Он уже успел изучить содержимое платяного шкафа Танзи — в целях обеспечения её же собственной безопасности, разумеется. Для человека, временно поселившегося в доме, она привезла с собой целый гардероб дорогой одежды, причём каждая вещь висела на отдельных плечиках. И так ровными рядами по всей длине обширного стенного шкафа.

Райли был вынужден признать, что футболка НФЛ завела его фантазии немного не туда, куда надо. Со всей очевидностью он это понял после того, как увидел красные туфельки на шпильках, небрежно брошенные в угол. Что ж, у них ещё может что-то выйти. И честно говоря, кому какое дело, если выйдет?

Не успел Райли свернуть на Мейденлейн и припарковаться во втором ряду, как зазвонил телефон. Он тотчас схватил трубку, радуясь тому, что может хотя бы на пару минут выбросить Танзи из головы. Правда, судя по высветившему номеру, звонил отец, что уже хуже.

— Привет, пап! Как дела?

— Мне придётся проторчать в Санта-Розе ещё пару дней. Мистер Шекфилд хочет, чтобы я позанимался этим делом чуть дольше.

— Ты вроде уже доказал ему, что за миссис Шекфилд не водится никаких прегрешений.

Райли представил себе, как лицо отца собралось хитрыми морщинами.

— Глупо было отказываться. Эта парочка платит мне неплохие бабки.

— Парочка? — нахмурился Райли.

Отец вместо ответа лишь многозначительно откашлялся. Райли нахмурился ещё сильнее.

— Ну а как там дела у богатых и знаменитых? — поинтересовался отец, прежде чем сын успел задать ему новый вопрос.

— Теперь я как свои пять пальцев знаю каждый обувной магазин, каждый отдел нижнего белья во всём Сан-Франциско. А в остальном нормально.

— От Эрни ничего не поступало на того извращенца?

— Мы почти уверены, что этот тип работает на провайдера, через которого идут письма. Однако выяснить что-то конкретное пока не удалось. Точно известно одно — наверняка это кто-то из местных. Так что я надеюсь, что мы покончим с делом, как только мисс Харрингтон найдёт себе для колонки новую тему.

— Судя по тому, что она там пишет, ждать нам ещё долго, — усмехнулся Парриш-старший. Слова отца неприятно поразили Райли.

— Она не такая.

Финн презрительно хмыкнул, и Райли счёл нужным добавить:

— Из того, что я о ней читал, можно подумать, что ей палец в рот не клади. А если судить по тому, что я видел своими глазами, она смела лишь на словах.

— А как же Санта-Клаус? Это, по-твоему, что такое? Финн вновь хохотнул.

— Пап, честное слово…

— Черт, я бы с удовольствием сам взялся вместо тебя за этот случай. Лучшие из дел, что мне приходилось расследовать, так или иначе…

— Знаю, знаю. Только давай не будем об этом.

— Уговорил, — ответил Парриш-старший тоном, в котором слышалось все, кроме согласия с сыном. — Однако сдаётся мне, ты не пользуешься кое-какими преимуществами данного дела.

Райли с трудом сдержался, чтобы не нагрубить в ответ. В любом случае отца не прошибёшь.

— Уверяю тебя, я пользуюсь всем, чем можно. Сплю на пуховой перине, о которой наша дорогая матушка могла бы только мечтать, да и то во сне. Ем, как профессиональный боксёр.

— Вот это молодец! Как думаешь, сумеешь к Рождеству разделаться с заданием?

— Хотелось бы надеяться. Сегодня вечером я должен по телефону отчитаться перед мисс Харрингтон.

— Отлично, отлично. Если что-то понадобится, мой телефон ты знаешь.

Где-то на заднем фоне раздался грудной женский смех, а затем какой-то шорох. Райли вздохнул.

— Послушай, — неожиданно заторопился отец. — Мне пора, дела не ждут.

— Как тебе будет угодно. Только подозреваю, что эти неотложные дела зовут миссис Шекфилд.

— Одумайся, Райли Джеймс Парриш, я…

— Ты, как всегда, в своём репертуаре, вот и все.

Отец ничего не сказал в ответ, и Райли снова вздохнул, скорее устало, нежели искренне возмущаясь отцовскими проделками.

— Главное, не вляпайся в неприятности.

Финн попытался что-то возразить, но Райли перебил его:

— Послушай, предупреждаю, в случае чего я не намерен вытаскивать твою задницу из тюрьмы. Или, что ещё хуже, из больницы. Я не собираюсь ставить под удар мою работу, за которую мне, между прочим, платят неплохие деньги.

И он нажал кнопку отбоя прежде, чем Парриш-старший успел что-то сказать в своё оправдание. Впрочем, какая разница.

Райли потёр подбородок и сделал последний глоток остывшего кофе. Черт, с каких это пор он стал играть роль родителя, наставляя родного папашу на путь истинный? Собственно говоря, он точно помнил с каких. День же был и без того долгий, чтобы ещё тратить драгоценное время на воспоминания о малоприятных вещах.

Но тут его выручила Танзи — в этот момент она вынырнула из магазина.

— Чёрт возьми! — пробормотал он, увидев в руках у неё не один, а сразу три пакета. Что ж, спасибо любимой тётушке, которая, когда дело касалось внучатой племянницы, была готова предоставить в её распоряжение свои бездонные карманы. Впрочем, в данный момент Райли больше интересовало другое: удовлетворила ли эта особа на сегодняшний день свой ненасытный аппетит на покупки, или же ему таскаться за ней по городу и дальше?

Кажется, удовлетворила. Райли молча поблагодарил судьбу, богов или любого, кем бы ни был тот, в чьих руках его жизнь. Танзи направила свою мышеловку на колёсах в сторону Пресидио-Хайтс. Теперь ему оставалось разве что не упустить её из виду и раньше неё добраться до дома.

Да, что касается «раньше неё», то здесь лучше не загадывать наперёд. Недолго и пролететь.




Не оттого ли волки ищут одиночества, что им страшно делать подарки? Оттого, что они боятся, что так и не найдут правильный подарок, который как бы говорит: «Мне хочется лишь немного порезвиться, и не надо раньше времени заглядываться на семейные „мини-вэны“. Что ж, дорогие волки, так и быть, окажу вам одну услугу.

Нам с вами хочется простой вещи: не остаться в одиночестве, когда все вокруг радуются праздникам. И не потому, что одиночество отрицательно сказывается на нашей самооценке. Просто потому, что хуже специальных обедов могут быть только специальные праздничные мероприятия.

И если у вас возникает настоятельная потребность сделать кому-то подарок, то достаточно будет бутылки дорогого шампанского. Или же — для любителей делать широкие жесты — горнолыжный уик-энд в Таосе. Кстати, там вы можете пощеголять в симпатичном, но с сексуальной точки зрения совершенно безобидном пуловере с толстым начёсом, который мы приготовили специально для вас.




5


— Добрый вечер, детка.

Танзи приложила мобильник к другому уху, а сама тем временем продолжила немое сражение с ручками пакетов с покупками. Это уже её вторая крупная вылазка за неделю. Рождественская беготня по магазинам — просто сущий кошмар, но ведь должен же кто-то взять на себя столь малоприятное дело.

— Привет, тётя Миллисент, — откликнулась она, толкая бедром входную дверь в «Большой Харри». — Как там Франсис?

Не успела она ввалиться в прихожую, как ей навстречу тотчас материализовался Райли — точно так же, как и в прошлый раз. Он услужливо взял у неё из рук пакеты. Танзи улыбнулась и одними губами произнесла «Спасибо». Какой, однако, вышколенный агнец! Да, тётушка знает толк в прислуге. Интересно, задалась про себя вопросом Танзи, а не поручить ли ему делать вместо неё покупки? В конце концов, на то они и агнцы, чтобы покорно идти на заклание.

— Не слишком хорошо, моя милая, — отвечала ей тем временем Миллисент. — Собственно говоря, потому я и звоню.

Танзи опустилась на нижнюю ступеньку лестницы.

— Искренне сочувствую. — Нет, она не кривила душой. — Я могу тебе хоть чем-то помочь?

— Представь себе, что да. Перед тем как улететь в Филадельфию, я отменила все свои мероприятия, кроме одного. Я договорилась с Уолтером Синклером, чтобы он вместо меня провёл одну презентацию, но он…

— Презентацию? — Танзи обернулась к Райли. Бессловесный помощник был занят тем, что выстраивал в ряд пакеты с покупками перед небольшим лифтом позади лестницы. Райли бросил на неё вопрошающий взгляд, но Танзи лишь кивнула и помахала рукой. — Какую ещё презентацию?

— На благотворительном Хрустальном балу. Я каждый год присуждаю там стипендии, — сказала Миллисент и вздохнула. — Господи, терпеть не могу это слово — благотворительный! Бедные дети и без того настрадались в жизни, чтобы на них ещё вешать ярлык благотворительности.

Танзи молча кивнула. Миллисент тем временем продолжала свою страстную песнь о том, что надо всячески поддерживать одарённую молодёжь. Нет, конечно, тётушке следует отдать должное — она как никто другой помогала бедному населению Сан-Франциско, но Танзи слышала эту речь бессчётное количество раз. То была вариация старой как мир повести о том, как «я ходила в школу за пять миль, проваливаясь по колено в снег, пока брела в гору». И каждое поколение считало своим долгом передать это предание в назидание потомству.

Интересно, подумала Танзи, а что скажет своим детям и внукам она? Да и будут ли они вообще, дети и внуки? Однако она отмахнулась от этих мыслей и рассеянно посмотрела на Райли. Теперь её голова была занята другим — как найти замену старому доброму Уолтеру Синклеру. Синклер был соучредителем одного из бесчисленных благотворительных фондов её тётушки. Она отлично понимала, во что могут вылиться поиски.

— Я отдаю себе отчёт в том, что у тебя все расписано на несколько месяцев вперёд, но этот бал для меня очень важен. Так что я была бы премного тебе благодарна, если бы ты выступила там от моего имени.

Танзи почувствовала, что краснеет. Господи, этого только не хватало! Она и без того уже отменила ряд мероприятий на следующей неделе — хотя бы потому, что не могла появиться там без сопровождения кавалера. Нет, дело не в том, что она стеснялась прийти одна. Могла — но не при таких обстоятельствах. Последний разговор с Риной — тот самый, на тему специальных обедов — оставил у неё в душе неприятный осадок. Лучшая подруга сменила тактику — взялась приглашать её на специальные праздничные мероприятия в надежде, что теперь Танзи не отвертится. Такое впечатление, отметила Танзи, будто все вокруг танцуют «Весну священную». Только стоит ли на людях признаваться в том, что и ей тоже в срочном порядке требуется партнёр по спариванию?

Обычно в подобных случаях она звала на помощь Кармина. Вот у кого безукоризненные манеры и сшитый на заказ смокинг. И вообще он самый шикарный мужик из всех её знакомых. Одно «но» — Кармин был голубой, хотя и сидел в глубоком подполье, то есть всячески скрывал свои истинные пристрастия. Впрочем, судя по всему, «Весна священная» подействовала и на него. Недавно до Танзи дошло, что Кармин положил глаз на некоего парня по имени Брюс, и у них все очень серьёзно. Можно поспорить, подумала Танзи, к Валентинову дню, если не раньше, Кармин наконец вылезет из подполья.

Значит, рассчитывать ей не на кого. Нет, на презентации появиться надо, но мужиков свободных нет, и никакого веселья ей не светит. И тут её взгляд в очередной раз рассеянно остановился на Райли.

— Я факсом пришлю речь, которую приготовила для Уолтера. Если хочешь, дорогая, можешь в ней кое-что исправить. Ты ведь у нас профессионал. Я уверена, ты скажешь даже лучше меня.

Танзи открыла рот, чтобы предложить трёх или четырёх кандидатов на эту роль, однако в конце концов произнесла следующее:

— Сочту за честь, тётя Миллисент.

— Если у тебя нет подходящего кавалера, я уверена, что Райли с удовольствием составит тебе компанию.

Танзи сжала телефон, словно надеялась обрести в нём опору. Господи, неужели дело уже дошло до того, что её собственная тётушка пытается поймать её в ловушку? Танзи почему-то была уверена, что со стороны тётушки подобные пакости ей не грозят и, учитывая печальный опыт Миллисент в тонком деле заключения браков, ей нечего опасаться.

Миллисент так и не простила себе, что именно по её инициативе Пенелопа начала встречаться с молодым человеком по имени Фрэнк Деланж. Фрэнк происходил из приличной семьи и имел весьма приличные перспективы — в отличие от шумной компании прожигателей жизни, в которой Пенелопа вращалась под зорким оком её брата.

Миллисент поставила себе целью насильно затащить мать Танзи в мир респектабельности. А дело кончилось тем, что Пенелопа осталась одна, и к тому же беременная. Бесценный же тётушкин Фрэнк слинял в Европу — якобы завершить образование. Однако в конечном итоге нашёл себе француженку, богатую наследницу, на которой и женился. Танзи как-то раз видела этого самого Фрэнка, которого Пенелопа называла не иначе, как «донор спермы». Этого одного раза оказалось достаточно. Кстати, то был едва ли не единственный случай, когда Танзи полностью разделяла мнение матери.

— Я что-нибудь придумаю, — заверила она Миллисент. — Ты, главное, пришли мне свою речь, и я всё улажу. Кстати, когда бал?

— В воскресенье, дорогая.

Танзи растерянно отрыла рот. Выходит, всего через три дня?

— Я послала к тебе Клариссу, чтобы ты посмотрела на её платья. Может, тебе что-нибудь приглянется. Считай, это мой тебе рождественский подарок.

— Как предусмотрительно с твоей стороны, но, честно говоря, нет ровно никакой необходимости…

Господи, этого только не хватало!

— Есть, и не пытайся убедить меня в обратном. И пожалуйста, успокойся. Я знаю твой вкус и не собираюсь наряжать тебя в старомодные тряпки. Вот увидишь, Кларисса шьёт настоящий авангард. К тому же мы с тобой женщины и знаем, что лишних нарядов просто не бывает Так что прими мой подарок, дорогая, и желаю тебе отлично провести время. Кстати, я сказала Клариссе, чтобы она захватила кое-что и для Райли.

— Тётя Миллисент, но зачем? К тому же я его почти не знаю.

— Да, но ведь не помешало же тебе отсутствие близкого знакомства в случае с Санта-Клаусом? Почему же оно мешает тебе сейчас?

И Миллисент положила трубку.

Танзи же осталась стоять, открыв рот. Слов не было. Боже, сколько ей ещё терпеть наказаний за одну невинную проделку?

— Я полагаю, с мисс Харрингтон все в порядке? Танзи тотчас закрыла рот и сунула мобильник обратно в сумочку.

— О, с ней все в порядке! — Она стояла, разглаживая невидимые глазу морщинки на своих замшевых брюках. — Эта женщина переживёт нас всех, вместе взятых. Её здоровью можно только позавидовать.

Брови Райли поползли вверх над толстыми стёклами очков.

— Я отправил ваши сумки наверх, — произнёс он, кивнув. — Кстати, вы уже обедали?

— Спасибо, нет, но мне не хочется. К тому же мне ещё надо ответить на кое-какие вопросы для интервью и сделать пару звонков.

За сегодняшний день, пока её не было дома, Мартин звонил ей уже трижды. Что, кстати, совсем на него не похоже, подумала Танзи, а вслух сказала, покачав при этом головой:

— Похоже, мой редактор решил удочерить меня. Наверное, ему скучно после того, как он отправил младшего ребёнка в колледж.

Райли оставил этот гамбит без ответа, и Танзи была вынуждена продолжить.

— Наверное, я просто разогрею кое-что из того, что приготовила Хелен, — со вздохом произнесла она. — Если вы не возражаете, я отнесу тарелку к себе наверх.

Кстати, сказанное было истинной правдой. Сидеть с Райли за ужином за одним столом — нет уж, увольте. Ей до сих пор удавалось избегать столь неловкой ситуации, хотя она и пообещала Рине ещё на прошлой неделе, что как-нибудь поужинает с ним.

Кстати, Танзи сама не могла объяснить, почему увиливает. В принципе Райли вполне приятный мужик. Может, это происходит потому, что до сих пор им удавалось уживаться вполне мирно, держась друг от друга на почтительном расстоянии, что устраивало обоих. По крайней мере Танзи пыталась убедить себя в этом.

— Надеюсь, тем самым я не помешаю вашим планам, — поспешила добавить она, хотя сильно в этом сомневалась.

Райли не производил впечатления человека, загруженного работой. Но с другой стороны, что ей о нём известно? На его лице всегда одно-единственное выражение. Каменное.

— Нет-нет, ничуть, — спокойно заверил он, отчего Танзи ещё больше укрепилась в своём мнении. — Если я вам понадоблюсь, я у себя.

Танзи так и подмывало сказать ему, мол, чего ради он может ей понадобиться, однако вовремя прикусила язык. Но с другой стороны, как ни поприкалываться над таким сухарём? Соблазн велик. Полегче, Танзи, приструнила она себя. Будь паинькой. Но ей ужасно хотелось проверить, сумеет ли она его смутить или нет. Хотя, с другой стороны, ещё неизвестно, поймёт ли он юмор. Нет, такого сухаря, такого каменного истукана она видит впервые.

— Так вы сегодня вечером никуда не собираетесь? В таком случае я уже сейчас запру на ночь дом.

Танзи хотела спросить его, в каком веке он родился. Однако была вынуждена признать, что посреди предпраздничной нервотрёпки, бесконечной беготни по магазинам и суеты его спокойные, пусть даже слегка старомодные манеры — тем более в доме, который также являл собой удивительное сочетание старого и нового, — привносили в общую атмосферу ноту гармонии.

— По правде сказать, чуть позже я ожидаю гостя. Миллисент прислала модельершу с платьями. Я должна на них посмотреть и выбрать то, какое понравится. Но не волнуйтесь, я вполне справлюсь одна. Как только она уедет, я сама замкну ворота нашего замка.

Танзи показалось, что Райли задержал на ней взгляд на какую-то долю секунды дольше обычного. Она тотчас напряглась, пусть немного, совсем чуть-чуть. Нет, скорее всего это обман зрения. Наверное, во всём виноваты блики на толстых стёклах очков, они ввели её в заблуждение.

— Что ж, отлично, — произнёс Райли своим обычным невыразительным тоном. — Не буду вам мешать. Желаю приятно провести вечер.

С этими словами он направился по коридору в кухню. Танзи посмотрела ему вслед и покачала головой. Что-то в Райли не давало ей покоя. Только вот что? Этого она пока не могла точно сказать. Ей даже захотелось пойти за ним и слегка поддразнить — вот и все. Ничего сексуального. Так, дружеское подначивание. Но затем Танзи вспомнилось его вялое рукопожатие, отчего в голове тотчас возникли картины не менее вялые. И интерес моментально пропал. Ладно, наверное, в желании поддразнить его было нечто подростковое. Не иначе как это последствия свиданий с Санта-Клаусом. По-видимому, её взбудоражил его голос. Вот и все.

Танзи хищно улыбнулась и начала подниматься по лестнице. И всё время её неотвязно преследовала мысль о том, что будет, если чуть позже нажать кнопку внутреннего номера Райли и попытаться втянуть его в горячий секс по телефону.

— Вот-вот, чтобы он проблеял что-то вроде «желаю вам счастливо кончить» или что-то в равной степени дурацкое, — пробормотала Танзи себе под нос, затем решительно тряхнула головой: уж очень странное направление приняли её мысли о нём в последнее время.

До приезда Клариссы оставалось где-то около часа. То есть у неё ещё довольно времени, чтобы завершить свои дела и, главное, найти кого-нибудь, кто согласился бы пойти вместе с ней на этот чёртов бал.




Райли одним долгим глотком допил пиво. «Может, ещё баночку? — подумал он. — А может, сразу все шесть?» Вместо этого он захлопнул дверцу гигантского холодильника и прислонился к ней спиной. Да, Танзи Харрингтон штучка ещё та! Он уже на последнем издыхании, таскается, высунув язык, за ней по всему городу. Ну кто бы сказал, что рождественские покупки могут быть таким изматывающим видом спорта?

Правда, у неё на редкость взыскательный вкус. Чего стоят только эти её замшевые брючки. Сидят как влитые, словно она в них родилась. Чтобы остудить пыл, Райли даже покатал по лбу холодную бутылку.

— Кажется, парень, ты положил на неё глаз, — пробормотал он.

Нет, не на неё, а на её замшевые брючки. На облегающие шёлковые кофточки, на отпадные шпильки типа «трахни меня». Правда, неизвестно, кто кого просит трахнуть. Так что же такого в этих шпильках — или всё-таки в ножках? — отчего нормальный, здоровый мужик был согласен, чтобы его связали и отходили кнутом, причём исключительно удовольствия ради.

— Господи! — пробормотал Райли, отталкиваясь от прохладных стальных дверей холодильника.

Одно только упоминание о том, что сейчас приедет модельерша, чтобы облачить её бог знает в какое модное творение, потребовало от него перегруппировки. Причём мгновенной. Танзи — натура серьёзная. Господи, будь она богатой, избалованной эгоисткой, чьи мысли вечно вращаются вокруг одного и того же вопроса: «Что мне надо и где я могу это получить?» — ему было бы гораздо легче. Однако Райли уже почти убедился в том, что Танзи Харрингтон другой породы.

Нет, конечно, она богата. Вне всякого сомнения. И главное, как выяснилось, живёт на собственные заработки. В принципе ей не нужны тётушкины миллионы, чтобы позволить себе бесконечные вылазки по магазинам — вещь, как Райли успел убедиться, столь же необходимая для её организма, как вода. Нет-нет, возможно, она всё-таки немного избалована. Привыкла по первому требованию получать то, что хочет, получать так, как ей нужно, и, что самое главное, чаще всего ей это удавалось. И именно эта черта больше всего привлекала в ней. Райли был хорошо знаком этот напор, этот чувственный голод. Именно он привёл его в НФЛ. А ещё та же самая дисциплина, если, конечно, не самый что ни на есть прозаический голод, заставляла его браться то за одно, то за другое дело вместе с отцом.

Кем Танзи не была, так это эгоисткой. Как раз наоборот. Более того, ничто не ускользало от её глаз. Может, именно потому было так интересно читать её материалы. У неё зоркий взгляд на вещи, она умеет тонко подметить и выделить, казалось бы, малозначимые детали. Плюс свойственное Танзи чувство юмора, столь резкое и жёсткое, что, казалось, стоит очутиться с ней рядом, как можно ненароком пораниться и скончаться от потери крови.

Разумеется, было и многое другое, что будоражило его в ней. Всего на какое-то мгновение, там, в прихожей, Райли мог поклясться, что почувствовал, как она буравит взглядом его спину. То был голодный, хищный взгляд, в котором, казалось, застыл вопрос: «Интересно, смогла бы я его заполучить, если бы очень захотела?» Райли даже испытал лёгкое разочарование, когда понял, что она всё-таки предпочла направить свои стопы к лестнице. Не это ли разочарование пригнало его сюда, к исполинскому холодильнику, чтобы выпить банку пива. Или три банки.

Он вновь открыл дверцу, однако на этот раз достал банку кока-колы из запасов Танзи и сделал сандвич с жареной говядиной. После чего направился к себе наверх, где, как надеялся Райли, он ещё успеет посмотреть игру «Лейкерс», после чего возьмётся за работу и позвонит Миллисент. Эрни по его просьбе должен был пройтись по спискам работников провайдера. Его приятель надеялся, что там наверняка что-то проклюнется.

Райли так глубоко задумался, что не заметил Танзи, едва не столкнувшись с ней на лестничной площадке третьего этажа. Она застыла на месте, словно тоже не ожидала его здесь увидеть.

— Привет! — пролепетала она спустя мгновение.

— Добрый вечер, — ответил он, успев вовремя натянуть овечью личину.

И поспешил шагнуть в сторону, пропуская даму вперёд. При этом Райли от души поблагодарил Всевышнего, что на нём довольно свободные брюки, скрывающие его истинную, возбуждённую волчью натуру. Нет, замшевые брючки надо объявить вне закона, подумал он, изо всех сил стараясь не смотреть в ту сторону. Они представляют угрозу для некоторых видов животных.

Это точно, подумал Райли, и в первую очередь мужчин И продолжил подниматься по лестнице. Но в следующее мгновение Танзи откашлялась и спросила:

— Райли, у вас не найдётся свободная минутка?

Он обернулся, но предпочёл оставить вопрос без ответа Прошла секунда, другая…

— Я… в общем…

А это уже интересно, подумал Райли, с трудом сдерживая улыбку. Интересно, с каких это пор бойкая на язычок журналистка стала вдруг заикаться? И главное, какое это имеет отношение к его особе? Почему-то ему тотчас расхотелось улыбаться.

— У вас проблемы?

— В общем-то да.

Танзи улыбнулась, издав скептический смешок. Черт, можно подумать, ему непонятно, отчего мужики добровольно бросаются под эти её отпадные шпильки.

— Миллисент попросила меня, чтобы я вместо неё посетила одно мероприятие. Один из её благотворительных фондов ежегодно присуждает стипендии. Но на сей раз тётушка в отъезде и не может сделать этого сама. Она попросила меня. Скажите, вы бы не согласились стать моим официальным сопровождающим? Встреча назначена на вечер воскресенья. Я понимаю, просьба для вас несколько неожиданная. Но тётушка сказала мне об этом в самую последнюю минуту.

И все, кому она названивала на протяжении последних пятнадцати минут, наверняка отказались, подумал Райли, ощутив, что слегка задет тем, что она обратилась к нему в последнюю очередь. Но разве не на это он рассчитывал?

Да он радоваться должен, что она вынуждена его просить. Ведь в любом случае пришлось бы отправиться туда за ней следом. Так что предложение Танзи значительно облегчает ему задачу.

— Что ж, наверное, смогу.

Как ни странно, Танзи улыбнулась, причём с явным облегчением.

— Спасибо, если бы вы знали, как я вам благодарна, — произнесла она со всей искренностью. — Я о вас почти ничего не знаю, но не могу же я, тем более в праздники, появиться там одна. Кстати, вам не кажется, что в этом времени года есть что-то особенное? Наверное, из-за омелы.

Танзи умолкла, пристально глядя на него. И на какое-то мгновение Райли показалось, будто она задумала заняться поисками ветки омелы, чтобы затем устроить ему под этой самой веткой экзамен на выносливость.

Однако не успело его либидо набрать обороты, как Танзи заговорила дальше:

— Подождите минутку. Вы ведь не женаты? Я хочу сказать, не похоже, чтобы вы были женаты, потому что Миллисент говорила, что вам придётся…

Чушь. Ей просто не с кем пойти. И хотя для обоих лучшего предлога не придумать, Райли в душе уже начал злиться на себя за то, что выбрал в качестве прикрытия дурацкую личину смиренного агнца.

— Нет-нет, все нормально.

Она наклонила голову, будто спрашивая: хорошо, а что дальше? — ведь в конце концов то, что он ей сказал, это не ответ, — но потом только пожала плечами и одарила Райли очередной довольной улыбкой. Интересно, где она им научилась? Скорее всего это результат длительных упражнений. И все равно Райли сконфуженно переминался с ноги на ногу. Заодно он покосился вниз, на свои брюки, моля Бога, чтобы и Танзи не посмотрела туда же.

— Если вам нечего надеть, не волнуйтесь, — поспешила добавить она, неправильно истолковав озабоченное выражение его лица. — Модельерша, которая едет сюда по просьбе Миллисент, позаботится и о вас. — Не успела она договорить, как на лестнице раздался режущий уши удар гонга. — Ага, вот и она. — Танзи скользнула мимо него вниз по ступеням. — Я звякну вам, как только наступит ваша очередь. Спасибо, Райли.

Он остался стоять один, тупо устремив взгляд на ступеньки лестницы. «Звякну вам»? Это надо же! Наверное, наследственное. Выходит, не одна только Миллисент привыкла решать все на бегу. Негромко выругавшись, Райли отправился к себе.

* * *


«Лейкерс» отыграли к шести часам, а он ещё даже не включил компьютер. В следующее мгновение его привёл в сознание телефонный звонок.

— Отлично!

Райли почти позабыл о том, какое увлекательное приключение ожидает его сегодня вечером. Почти из той же оперы, что и визит к зубному врачу. На третий звонок он поднял трубку.

— Райли? Мы готовы.

Что, впрочем, не самое главное. Готов ли он? Вот в чём вопрос.

— Камера пыток в одной из гостевых комнат на втором этаже, — сухо добавила Танзи, словно угадав его мысли. — Сами увидите, как только до неё дойдёте.

И хотя в данный момент Райли был готов оказаться где угодно, он всё-таки положил трубку с улыбкой.

Однако стоило ему оказаться в этой самой камере пыток, как не прошло и пяти минут, как он понял, что одной деликатной проблемы не избежать. Вряд ли ему удастся убедить Танзи в своей овечьей сущности, как только разденется перед модельершей для снятия мерки.

На его счастье, проблема разрешилась сама собой, потому что, как только Райли вошёл, Кларисса выставила Танзи из примерочной. Он с удовлетворением отметил, что по лицу модельерши скользнуло лёгкое удивление, однако тотчас позабыл о нём, стоило мадам Клариссе взяться за дело.

Это была подтянутая особа, чей рост даже на каблуках едва достигал пяти футов. Светло-пепельные волосы обрамляли ухоженное — так и хотелось сказать «наманикюренное» — лицо. Мадам Клариссе можно было дать от сорока пяти до шестидесяти. По-видимому, это было не совсем то лицо, с которым она появилась на свет, однако, будучи наделена средствами, а может, тщеславием, или тем и другим, она могла позволить себе замедлить разрушительное действие времени, не превратившись при этом в карикатуру на самое себя. По национальности мадам Кларисса была француженкой. Правда, несмотря на тщательно культивируемый акцент, Райли сильно сомневался, что она с детства говорила по-французски. А ещё она была напрочь лишена такого качества, как скромность.

Райли поморщился, стараясь не вздрогнуть, когда ловким движением Кларисса сантиметровой лентой измерила паховый шов. Кстати, она размахивала этим своим орудием труда примерно так же, как укротитель хищников — хлыстом. Нет, уж лучше быть львом.

— Ваши брюки. — Она негромко цокнула языком, вешая сантиметр себе на шею, и выпрямилась. — Как я понимаю, вы их купили в отделе готового платья? — Кларисса сделала рукой плавный жест. — Ваша фигура отлично подходит для двубортного пиджака. И все равно я попросила бы вас раздеться, чтобы снять мерку. Ноги у вас длинные и стройные, — продолжала щебетать мадам Кларисса, — Вам вполне подошла бы одна складка плюс карманы в швах, чтобы не портить силуэт. — Она ещё раз окинула его с ног до головы критическим взглядом и покачала головой. — И зачем вы только носите такие костюмы? Думаю, мадам Харрингтон платит вам прилично, так что вы могли бы позволить себе одеваться по мерке.

Эти слова вновь вернули Райли назад к его проблеме. Насколько позволительно откровенничать с Клариссой? Наверное, следовало сначала связаться с Миллисент и обсудить эту деликатную ситуацию. Правда, откуда ему было знать, что всё обернётся вот таким образом? К тому же Райли в разговорах с Миллисент ни разу не обмолвился о своей затее. Хотя, наверное, старушенция не имела бы ничего против. Но как все это объяснить вот этой драконше с измерительной лентой на шее?

Может, заявить, что, мол, у него неизлечимое кожное заболевание, которое не позволяет носить костюмы в облипку? А может, зря он это? Может, довольно дурацкой причёски и очков с толстыми стёклами? — И всё равно, какой из него сердцеед в смокинге? Ладно, хватит прибедняться, можно подумать, будто он последний урод. И разве не сидит в нём хищник, который был бы только рад завалиться на их бал в стопроцентном волчьем прикиде. Вот где у Танзи наверняка отвисла бы челюсть! Эх, посмотреть бы на неё в эту минуту!

Хотя с другой стороны, кто поручится, что так оно и будет? Вдруг она даже глазом не моргнёт?

— Я предпочитаю свободный покрой, — сказал он в конце концов в своё оправдание.

— Свободный? Это до какой же степени?

— До такой, чтобы одежда не стесняла движений. Мадам Кларисса спустила очки на кончик носа и посмотрела — именно туда, куда он больше всего опасался.

— Что ж, вы по-своему правы.

До сих пор Райли пребывал в уверенности, что молодые тридцатидвухлетние мужчины не краснеют. Но с другой стороны, оставь любого из них в раздевалке на пять минут наедине с этой Клариссой, ещё неизвестно, чем кончится дело.

— Я учту ваше пожелание. Райли покачал головой:

— Я не хотел быть грубым. Я ничуть не сомневаюсь, что вы сошьёте мне смокинг не хуже, чем от Армани.

В ответ Кларисса только фыркнула, и Райли поспешил добавить:

— Да нет, куда там Армани! Но у меня есть и другие… особенности. Так что вы займитесь лучше платьем для Танзи, а я тем временем подыщу, что надеть мне.

Модельерша покачала головой:

— Нет, иначе мадам Харрингтон рассердится.

Брови Райли полезли на лоб — так он удивился. Значит, Миллисент в курсе и хочет, чтобы он сопровождал на бал её внучатую племянницу? Райли удовлетворённо сглотнул, представив отчаяние Танзи, когда все потенциальные кавалеры получили отставку и ей пришлось согласиться на предложение Миллисент. Что ж, не первый раз.

— Скажите, что вам нужно, и мы посмотрим, можно ли что-нибудь сделать, — предложила Кларисса.

— Надеюсь, вы умеете хранить секреты? Кларисса явно оскорбилась этому вопросу, и Райли слегка расслабился. Глазами он указал на закрытую дверь и распахнул полу пиджака.

— О Боже!

— Вы не могли бы скроить смокинг так, чтобы не было заметно?

Кларисса посмотрела на кобуру так, как будто перед ней была ядовитая змея, однако профессионал в ней тут же взял верх, и к Клариссе вернулось самообладание. Нет, конечно, у неё к нему имелась добрая сотня вопросов, Райли видел по её глазам. Однако она не задала ни одного, а лишь продолжала деловито снимать мерку с рукавов и спины.

Райли позволил себе полностью расслабиться. Ну, если не полностью, то в той максимальной степени, какая только возможна в присутствии подобной дамы. Нет, он должен был предвидеть, что Миллисент и тут скажет своё веское слово, как и во всём остальном.

— В этом месте смокинг придётся сделать не таким облегающим. — Модельерша быстро провела пальцами ему по лопаткам. — Но ничего, плечи у вас широкие, так что сидеть будет неплохо. — И она вновь покачала головой. — Жаль, что приходится прятать такую фигуру.

Она встала напротив Райли и, взяв за подбородок, принялась вертеть его голову и так, и эдак.

— Жаль, жаль, — повторила она и недовольно фыркнула. После чего отвернулась и принялась делать какие-то пометки в небольшом блокноте.

Райли остался стоять, где и стоял, однако мадам Кларисса словно забыла о его существовании. Наконец она обернулась к нему и словно удивилась, увидев, что он всё ещё здесь.

— Костюм вам доставят в воскресенье, к полудню. Райли натянул пиджак.

— Вам помочь с этим?

Он указал на узкий кронштейн, на котором в пластиковых пакетах болталось несколько платьев.

— Если вам нетрудно, откатите его к лифту, — командирским тоном произнесла мадам Кларисса.

Райли захотелось отсалютовать ей, однако он сдержался и ответил учтивым кивком. Выкатил кронштейн в коридор, затем закатил в лифт и в конце концов сквозь входную дверь на улицу, где в машине маялся бездельем шофёр. Сначала он решил, что машину тоже прислала Миллисент. Однако по тому, с какой ловкостью водитель разобрал кронштейн и аккуратно сложил пакеты с платьями, понял, что это личный транспорт модельерши.

Спустя секунду из дома решительным шагом вышла сама Кларисса. Райли решил, что модельерша промчится мимо него, даже не удостоив взглядом, однако в последнее мгновение она замедлила шаг и посмотрела в его сторону.

— А вы отлично справляетесь со своими обязанностями, — негромко заметила она.

— Приходится постоянно быть в полной боевой готовности.

Она пристально посмотрела на него, затем кивнула.

— Не хотелось бы, чтобы с этими людьми что-то случилось.

— Согласен. — Райли снял очки и расплылся в хитрющей улыбке — той самой, какую ему приходилось тщательно прятать с той самой минуты, как он переступил порог «Большого Харри». — Можно запросто с треском вылететь с работы.

Кларисса широко открыла глаза, затем прищурилась, глядя на него в упор. Её улыбка была не менее хитрой.

— Вам это не грозит, — сказала она без малейшего намёка на французский акцент, после чего села в автомобиль и исчезла за тонированными стёклами.

Райли вернул на место очки, отдал ей честь и пронаблюдал, как машина трогается с места. После чего — сам не зная зачем — поднял взгляд вверх, туда, где в боковой башенке светилось окно Танзи.

И увидел её. Силуэт вырисовывался на фоне освещённого окна. Она не помахала ему и не сдвинулась с места, просто смотрела вниз, на него. Райли выдержал на себе её взгляд на пару секунд дольше, чем требовалось, и побрёл в дом.

Когда он прошёл мимо по коридору, дверь в её апартаменты была закрыта. Райли вошёл в свою комнату и включил компьютер. После чего напомнил себе, что деньги ему платят именно за то, чтобы только смотреть.

Но не трогать руками.




С каких пор бальные танцы перестали быть формой ухаживания? Даже вальс, этот простейший танец с его вечным раз-два-три, раз-два-три, если его танцевать с тем, с кем нужно, способен возбуждать сильнее, чем самая что ни на есть жаркая ламбада. А если не с тем? Трудно представить себе что-то более омерзительное.




6


Танзи остановилась на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Райли уже ждал внизу. Нет, до Кармина ему далеко, но, с другой стороны, в смокинге он смотрится неплохо, очень даже неплохо. Скажем так, похож на Кларка Кента.

— Машина уже ждёт? — поинтересовалась Танзи, спускаясь по ступенькам.

Как она и ожидала, Райли поднял глаза. Не показывая при этом вида, она попыталась определить, какое впечатление произвёл на него её наряд. Что ж, Миллисент не ошиблась, поручив столь тонкое дело Клариссе. Облегающее платье без бретелек — именно в таких обычно красуются на публике голливудские дивы. Нет, конечно, у неё и в мыслях нет тягаться с кинозвёздами, но если платье красит женщину, то сегодня она ходячее воплощение Джулии Робертс. Черт, в принципе с неё было бы довольно Джулии Эндрюс.

Райли же… как бы это помягче выразиться… Перед ней был скорее Хью Грант, нежели Хью Джекмен, — тут бессильны даже таланты Клариссы. Но с другой стороны, такие, как он, тоже бывают нужны. Как, например, сегодня.

Тем не менее, если огненно-красное платье, облегавшее её будто вторая кожа, и произвело на Райли впечатление, он даже не подал виду. Танзи улыбнулась, но сидевшую внутри её Джулию Робертс его безразличный взгляд задел за живое.

«Танзи, честное слово, разве ты ожидала что-то другое? Неужели думала, что он сорвёт с носа эти дурацкие очки, сбросит с себя, точно змея кожу, свой смокинг и трахнет тебя прямо здесь, на лестнице?»

И вообще, с чего она взяла, что ей это нужно?

Нет, на груди у Райли, конечно, не вышито огромными буквами «Агнец Божий», однако, с другой стороны, он ведь истинный джентльмен. Более того, не следует забывать, что как истинный джентльмен он пошёл ей навстречу, согласившись сопровождать на бал. Нет, в срочном порядке нужно избавляться от навязчивых мыслей и не пытаться произвести на него впечатление.

Танзи повернулась, выгнув спину и заодно продемонстрировав эффектный разрез, — чтобы Райли накинул ей на плечи мантилью.

— Надеюсь, Миллисент не слишком утомила вас своими просьбами? — спросила она, причём искренне.

Райли накинул ей на плечи подбитую шёлком мантилью. Танзи обратила внимание, что при этом он исхитрился ни разу — даже совсем легонько, даже кончиками пальцев — не прикоснуться к ней. Она тотчас ощутила разочарование, а заодно поняла, с каким нетерпением ждала момента, когда он дотронется до неё.

Ты вспомни-ка вялое рукопожатие, напомнила она себе, все ещё досадуя, что ей больше не с чем сравнивать его действия.

— Я это говорю потому, чтобы вы знали, как я признательна вам, что вы согласились пойти сегодня со мной на бал, тем более в самую последнюю минуту.

— Никаких проблем, — ответил Райли, ничем не выдав своих истинных чувств.

Танзи едва не-топнула ногой с досады. Ну как может молодой мужчина быть таким… ни рыба ни мясо.

Райли придержал для неё дверь, пропуская впереди себя. Ни запаха лосьона после бритья, ни одеколона, отметила Танзи. И всё равно, несмотря на внутренний диалог с собой, ей пришлось приложить усилие, чтобы не броситься ему на шею, прижаться к нему, растормошить. Хотя бы для того, чтобы проверить, что за этим последует. Что бы то ни было.

Черт, не иначе как сказывается роль подружки невесты. А ещё праздники, специальные обеды и идиотские послания по электронной почте и необходимость сторожить тётушкин дом. Неудивительно, что она никак не может угомониться. В любое другое время Танзи не имела бы ничего против того, чтобы безмолвный и неприметный Райли держался на заднем плане, почти ничем не отличаясь от стен. Тем более что, судя по всему, его самого это вполне устраивает. И никаких проблем. Никакой головной боли.

Танзи не относила себя к тем женщинам, которым требуется внимание первого попавшегося мужчины. Более того, она сама предпочитала держаться на заднем плане. В конце концов, кто она, как не наблюдатель, следящий за изощрёнными па древнего как мир брачного танца, в котором вечно кружатся жизни людей. Мимолётные озарения, что доставляют невинное удовольствие и тотчас забываются либо ими можно воспользоваться, и в конечном итоге получится нечто такое, что западёт в память. Танзи нравилось следить за этим танцем ничуть не меньше, чем самой участвовать в нём.

Начиная с невинных заигрываний с парнем на автозаправке и кончая такими же невинными мимолётными фантазиями на тему, что было бы, если застрять в одном лифте с мужчиной. Господи, с кем такого не бывало? Дело в другом: обращать на это внимание или нет, а если обращать, то что с этим делать?

Чаще всего она об этом писала. Помимо прочих вещей. А может, Райли — нечто из той же оперы? Потенциальный материал для очередной колонки?

Все тотчас встало на свои места. Так оно и есть, именно потому она так им заинтригована. Райли — не что иное, как отличная возможность во всей полноте развить её теорию Агнца, глубже исследовать этот вид. Обнаружить в подобных мужчинах то, что настолько привлекает к ним женщин, что те готовы пожертвовать своей свободой ради избитых фраз типа «пока смерть не разлучит вас», ради утех медового месяца и картинок УЗИ, на которых можно разглядеть крошечный пенис. Ведь когда ещё ей представится шанс пристально изучить предмет исследования, причём со столь близкого расстояния?

Окрылённая этим судьбоносным открытием, Танзи проскользнула на сиденье лимузина. Райли последовал её примеру, сев по диагонали. Вылитый Кларк Кент, вновь отметила про себя Танзи. Кстати, лучшего сравнения, наверное, не придумаешь. Интересно, задумалась она, как он поведёт себя при ближайшем рассмотрении? Разумеется, Кларк Кент в конечном итоге оказался волком в овечьей шкуре. Может, и с Райли будет то же самое. Не улавливает ли её радар в нём нечто такое, что даёт основание на это надеяться? Хм…

Результат наблюдений номер один, мысленно отметила Танзи. Оказывается, у него длинные ноги. Почему-то раньше она этого не замечала. Наверное, из-за свободного покроя его одежды. Сейчас же Райли сидит, вытянув их перед собой, буквально с ней рядом, так что сей факт невозможно игнорировать. Кстати, проверим, как обстоят дела с подошвами ботинок. Хм-м-м. Интересно. Что-то среднее между не слишком тонкими и толстыми. Тут Райли поменял положение ног, и Танзи моментально подняла глаза, встретившись с ним взглядом. Она поспешила улыбнуться — слегка неестественная улыбка, лишь бы не быть пойманной на откровенном разглядывании своего спутника. Но он отвернулся к окну.

Результат наблюдений номер два. У него неплохой профиль. Сильный подбородок. Прямой нос. Красивый высокий лоб. Никаких залысин. Райли явно не мешало бы побывать у хорошего парикмахера. Пробор ему не совсем к лицу. Чтобы подчеркнуть красивые скулы, ему скорее подошла бы стрижка короткая, более естественная. Ага, а теперь подумаем, что делать с очками. Интересно, а как он выглядит, если снять эти толстенные стекла? И вообще, что мешает ему носить контактные линзы? Или сделать лазерную операцию на хрусталике?

Тут Танзи снова вспомнилось вялое рукопожатие. Наверное, ему ничего не нужно, тут не поможет ни лазерная хирургия, ни визит к парикмахеру. Потому что внутри не сидит никакого Супермена, нечего даже надеяться. Даже в смокинге это самый обыкновенный Агнец. И любые уловки бессильны.

— Вам раньше доводилось бывать на подобных мероприятиях? — поинтересовалась Танзи, несколько расширяя поле своего не совсем научного исследования от физических характеристик до личностных.

Если учесть, как редко они встречались под крышей «Большого Харри», то можно сказать, что о нём ей было мало что известно.

Райли бросил в её сторону быстрый взгляд, чтобы не показаться совсем уж неучтивым.

— Что-то в этом роде.

Танзи кивнула, улыбнулась, однако про себя вздохнула. Господи, такой неразговорчивый тип встретился ей впервые. Интересно, это он от робости или просто не хочет с ней говорить?

— По большей части там приходится кивать и пожимать людям руки. Кстати, я не спросила у вас — вы умеете танцевать? Дело в том, что поскольку Миллисент — ключевая фигура этого бала, а я её представляю на нём, то должна вам сказать, что нам с вами необходимо хотя бы раз выйти на середину зала. Мне, наверное, следовало предупредить вас заранее.

Боже, что с ней такое? Что она несёт? И почему? Вроде бы нервы тут ни при чём. Райли ведь умеет держаться на людях. Что до неё самой — то у неё больше шансов умереть сегодня вечером от тоски, чем когда-либо ещё.

Райли вновь встретился с ней взглядом, и Танзи мгновенно ощутила, как участился её пульс — полная для неё неожиданность. Наверное, всё дело в смокинге. Воистину Кларисса способна творить чудеса.

— Ничего страшного, — ровным тоном, едва ли не рассеянно, отозвался Райли, однако глаз не отвёл.

Нет, застенчивостью здесь даже не пахнет.

И вновь Танзи показалось, что она готова совершить какую-нибудь глупость. Например, схватить его и хорошенько встряхнуть, чтобы сбросил с себя эту маску непробиваемости. А-может, она все придумала, в том числе и его пресловутую загадочность? Не сыграл ли с ней злую шутку её нынешний статус одиночки? Не оттого ли неотвязное желание пощекотать себе нервы?

И потом ещё момент тем вечером, когда Райли посмотрел на её окно, после того как проводил Клариссу. Было слишком темно, и она не рассмотрела его глаз. Однако, как ни смешно это звучит, Танзи была готова поклясться, что в тот момент между ними словно промелькнула молния. Ах да, подумала она, ревность, что же ещё. Она наблюдала, как он свободно и раскованно держится с Клариссой, как они оба склонили головы, этот его салют вслед отъезжающему автомобилю. А вот между ним и ею ни разу не было ничего подобного. Вернее сказать, вообще ничего не было. И тогда Райли посмотрел на её окно. С тех пор Танзи не могла выбросить его из головы.

Лимузин плавно вырулил к тротуару напротив купола здания мэрии в Муниципальном центре, а в следующий момент дверь автомобиля распахнулась.

Танзи подождала в надежде, что Райли выйдет первым и подаст ей руку. Не может быть, чтобы ему не были знакомы галантные манеры. Однако вместо него руку ей подал Уэйнрайт, шофёр тётушки. Райли лишь кивнул и убрал свои длинные ноги, чтобы она за них не зацепилась.

Пока они шли по величественному мраморному вестибюлю, пока поднимались по широкой лестнице, Танзи все ждала, что он положит ей на спину руку — совсем легонько, как и подобает галантному кавалеру. Однако Райли предпочитал поддерживать дистанцию гораздо более заметную, чем диктовали правила хорошего тона. «Господи, это же надо быть таким!» — раздражённо подумала Танзи.

Она кивнула нескольким знакомым Миллисент из тех, кого знала довольно близко, и, к своему удивлению, была вынуждена сказать «Привет!» Мартину и его жене, с которой Танзи ни разу не встречалась раньше. Жизель. Ну и ну! Вот уж никогда бы не подумала, что у дражайшей половины её шефа такое экзотическое имечко. Танзи почему-то казалось, что жену Мартина должны звать Бетти или Барбара. С причёской, как у Джун Кливер, и улыбкой Дорис Дэй. Однако Жизель оказалась совсем не такой. Более того, она была явно не в восторге от того, что оказалась на этом сборище. У Танзи же совершенно вылетело из головы, что её редактор — один из активных жертвователей тётушкиного фонда. Они с Мартином вежливо представили друг другу свою пару. Было видно, что шеф слегка ошарашен тем, кого она выбрала себе в спутники. Что лишний раз доказывало одну простую вещь: не иначе как у неё поехала крыша, коль она решила, что этот Райли — нечто большее, чем он есть на самом деле. Стопроцентный агнец с первого взгляда узнал себе подобного.

Мистер и миссис Марти — так Танзи называла про себя эту парочку — отошли от них, и Танзи с Райли направились в переполненный зал. На мгновение застыв в дверях, Танзи по своей незамужней привычке быстро окинула глазами зал. Великолепный мраморный пол и колонны отражали яркий свет, повсюду переливы шуршащего шелка и сверкание бриллиантов. Но Танзи ничего этого не заметила. Её глаз привык выхватывать из толпы высокие, стройные фигуры в смокингах. Кто знает, может, ей повезёт, и сегодня среди гостей окажется волк. Может, он бродит здесь в ожидании жертвы. Да, жаль, что сегодня с ней нет Кармина. Он бы ей помог — так же, как и она ему. Вместо этого придётся исполнять роль Леди в Красном для того, кто даже не способен оценить её по достоинству. И при том, как собака на сене, не даст сделать это никому другому.

Результат наблюдения номер три: приличные молодые люди только все портят.




Господи, от таких, как она, вспотеют даже пятки. И как его только угораздило согласиться? Нет, конечно, статус официального кавалера Танзи значительно облегчал ему задачу. Но почему его никто не предупредил, что она отправится на этот бал, нарядившись в костюм одалиски из личного гарема Санта-Клауса? Что ж, если ей нравится секс с Санта-Клаусом, он с радостью нарядился бы для неё в костюм рождественского деда. Даже нацепил бы бороду.

Райли с такой силой сжимал кулаки, что у него заболели пальцы. Что делать? Как иначе побороть желание схватить её и утащить назад в лимузин? Чтобы там проверить, действительно ли её кожа такая же нежная и соблазнительная, как это обалденное шёлковое платье. До сих пор ему удавалось держаться на расстоянии, изображая непробиваемого болвана. Наверняка Танзи думает, что он — полный кретин, если, конечно, вообще думает о нём. Иначе с какой стати она так и стреляет глазами по всему залу, а на него ноль внимания. Черт, можно подумать, ему это нравится. Но чем больше она его игнорировала, чем чаще смотрела в другую сторону, тем ему почему-то сильнее хотелось ей помешать. В высшей степени непрофессиональное поведение. Но что поделать.

Наверное, всё дело в генах. И все равно думать об этом — сущая пытка. Хотя он скорее готов влезть на дыбу, нежели признаться, что постоянно о ней думает. Себе ли самому, отцу, кому угодно.

Кстати, она что-то там говорила про танцы. Модная тусовка, на такой наверняка партнёры касаются друг друга. Райли мысленно поблагодарил своего тренера из колледжа — тот требовал, чтобы его питомцы целый семестр брали уроки танцев. Якобы помогает разработать ноги. Правда, это было около десятка лет назад. Райли оставалось лишь уповать на то, что это сродни умению ездить на велосипеде. Или сексу. Раз научившись, уже никогда не разучишься.

Пока они шли к столику, Райли наблюдал, как Танзи обменивается с гостями рукопожатиями, как дарит направо и налево улыбки. Нет, даже не к столику, а к главному столу. Господи, что он здесь забыл? Каким ветром его сюда занесло? Ведь он соврал, говоря, что бывал на подобных сборищах. Нет, конечно, вместе с товарищами по команде Райли приходилось участвовать в мероприятиях по сбору пожертвований. Как-то раз для владельца команды они даже приняли участие в тусовке вроде этой. Но в том-то и разница, что тогда они были всей командой. Как неуклюжие подростки, толпились кучей, глупо улыбались, вертя головами по сторонам, и страшно опасались, как бы их не пригласили на танец. Обычно в такие моменты Райли бывал ужасно рад, что он не суперзвезда и мало кто знает его в лицо.

И всё-таки сколько лет он не облачался в смокинг!

Он старался не подавать виду — кивал, когда его представляли, пытался делать заинтересованное лицо, когда все вокруг радостно щебетали, как, мол, это замечательно, что Танзи заняла место Миллисент, и, если требовалось, цеплял на лицо слащавую улыбку. А ещё всё время вертел головой в отчаянии и надежде, что где-то разносят не шампанское, а что-то другое. Черт, ну почему на модных тусовках нельзя подавать холодное пиво? Кто ему объяснит?

Нет, всё-таки следовало прийти сюда одному. Сборище представляло собой настоящий шведский стол, только вместо блюд здесь были богатые и очень богатые. Может, ему повезёт, и он до того, как все закончится, сумеет очаровать десяток-другой потенциальных клиентов и таким образом обеспечит себе контракты на будущее. Плохо то, что приходится держаться этаким агнцем — что ж, сам виноват, никто не заставлял, — что мешало ему быть на короткой ноге с гостями.

Да и с ней тоже.

Что, кстати, тотчас заставило Райли вспомнить про отца — то, чем Парриш-старший занимался в Санта-Розе последние две недели. И главное — с кем. Когда Райли согласился работать в паре с отцом, он дал тому однозначно понять, что если Финн желает заработать себе на спокойную старость, то на первом месте для него должен быть профессионализм. Только это качество позволит вывести их семейное предприятие — «Парриш секьюритиз» — в солидные игроки на поле детективных услуг. Увы, отец зарекомендовал себя игроком совершенно иного толка. И дело не в том, что Финн отлынивал от своих непосредственных обязанностей, пока эти обязанности давали ему возможность приятно проводить время. Что ж, оно прекрасно, только для Финна на первом месте стояли удовольствия, а не работа. И он упорно отказывался взять в толк, что, собственно, в том плохого.

Подали угощения, последовал обед из четырёх блюд, и на какое-то время все занялись поглощением пищи. Потом Райли с удовольствием наблюдал, как Танзи, стоя на возвышении, раздавала стипендии. Кстати, удовлетворённо отметил он, хвалёное самообладание её подвело, и она слегка раскраснелась. Неудивительно, если учесть, что вы стоите перед огромной аудиторией и на вас устремлены тысячи глаз. А чего стоили счастливые лица тех, кто удостоился наград!

Ему ли не знать, что стоит получить возможность высшего образования! Правда, своим дипломом Райли был обязан собственным успехам на футбольном поле. Ему никогда бы не попасть в колледж, если бы он полагался только на финансовую помощь со стороны отца, хотя, надо отдать Финну должное, тот всячески поддерживал сына морально. Конечно, и диплом у него всего лишь по физическому воспитанию. Но с другой стороны — вот он, неплохой специалист по частным расследованиям. Надо ли говорить, что ему, как, пожалуй, никому из гостей, были понятны мечтательные улыбки и горящие глаза молодых людей, что пришли сегодня сюда за благотворительными подношениями.

Что, впрочем, не мешало Райли одновременно размышлять на тему сложной и обманчивой натуры Танзи Харрингтон. Роковая женщина для мужчин, сильная героиня-одиночка для читателей, остроумная собеседница для ведущих радио — и телепрограмм, прекрасно владеющая собой на телевидении, острая на язычок на радио и вместе с тем совершенно не привыкшая находиться в центре всеобщего внимания!

Когда Танзи вновь села рядом с ним, слегка запыхавшаяся и раскрасневшаяся, в глазах её было то же мечтательное выражение, что и у тех, кого она только что облагодетельствовала.

— Теперь мне понятно, почему Миллисент спихнула с себя эту обязанность, — произнесла она, пытаясь подражать самой себе в сухом, резковатом остроумии. Однако Райли услышал в её голосе неподдельное волнение, прочитал его по её лицу. — Пока я там стояла, то ощущала себя чем-то вроде самозванки, — продолжала тем временем Танзи. — И хотя я ношу то же имя, что и фонд, я не имею к нему ни малейшего отношения. Это все заслуга Миллисент. Между прочим, тяжкий труд, если судить по тому, что я сегодня слышу со всех сторон.

— А что мешает и вам принять в нём участие?

Вопрос, заданный тихо и спокойно, застиг Танзи врасплох, и она умолкла. Кстати, у Райли и в мыслях не было его задавать. Тем самым он словно пересёк невидимую границу, отделявшую профессиональное от личного. Но не успел он пожалеть о сказанном, как Танзи уже ответила, причём ответила искренне, если судить по её лицу.

— Наверное, всё-таки приму. Раньше мне никогда не хотелось. Скажу честно, я только и делала, что увиливала, чтобы иметь как можно меньшее отношение ко всему, что касается выполнения семейного долга. — Она посмотрела на Райли и вновь улыбнулась своей слегка лукавой, понимающей улыбкой. Нет, что ни говори, она чувствовала себя здесь как рыба в воде. — Уж лучше я займусь созданием своего собственного наследства, если можно так выразиться. Меньше ответственности.

— Как мне кажется, вы сегодня были на высоте. Ваша тётушка может вами гордиться.

— О, я совсем не уверена, — ответила Танзи со свойственной ей откровенностью. — Думаю, она будет довольна моим успехом. Хотя мне доподлинно известно, что я доставила бы ей ещё большую радость, если бы активнее участвовала в семейных делах.

Райли постарался сдержать инстинктивную улыбку. Увы, придержать язык он не смог.

— Как сказать. Мне кажется, независимость у вас в крови. Это тоже семейная черта. Я сильно сомневаюсь, чтобы Миллисент пришла в восторг, обнаружив, что на кухне, если так можно выразиться, объявилась вторая кухарка.

Черт, а ведь он поклялся, что будет держать себя в ежовых рукавицах. Увы, сопротивляться её естественному обаянию было невозможно. Это всё равно как если бы насильно заставлять себя не дышать. Райли уже начинал сочувствовать всем тем несчастным хлюпикам, о которых Танзи писала в своей колонке. Наверное, следовало серьёзнее отнестись к наставлениям Миллисент, когда та предупреждала его о том, какой эффект производит её внучатая племянница на представителей противоположного пола.

— Мне можно доверять. Я умею держать язык за зубами, — произнёс он, в срочном порядке собирая воедино осколки былой овечьей личины.

Её губы растянулись в хитрой улыбке. Ему же захотелось повыть на луну. После того как он наконец изведает их вкус. И к чёртовой матери гены и опасность.

— Охотно верю. В противном случае тётушка просто не взяла бы вас на работу, — заметила Танзи. — Кстати, давно вы на неё работаете? Я, конечно, не могу всего удержать в голове, ведь у неё такой огромный штат. Но все равно я что-то вас не припомню.

Как раз те слова, какие ему меньше всего хотелось бы от неё услышать. Похоже, он чересчур осмелел, самое время опять прикинуться Агнцем.

— Я работаю на неё не так давно.

— А до того?

Райли посмотрел на неё.

— В другом месте.

Танзи удивлённо округлила глаза.

— Что за конспирация, особенно для личного помощника?

— Большинство моих работодателей предпочитают, чтобы я не слишком распространялся.

Райли надеялся, что сказанное прозвучит как отговорка, но получилось со всем не так… с намёком. Он тут же отметил про себя, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя превращать притворство в этакое развлекательное пополнение к работе.

Танзи поставила локти на стол и оперлась на руки подбородком, вопросительно глядя на него.

— В чём дело? — Райли был не в состоянии выдержать этот изучающий взгляд. Танзи покачала головой и выпрямилась на стуле.

— За последние десять минут вы произнесли больше слов, чем за те две недели, что мы живём под одной крышей. Это что, тоже потому, что вы предпочитаете не распространяться?

— Потому что мы не часто видимся.

— Что ж, это исправимо. Если постараться, что-нибудь можно придумать.

Райли никогда не думал, что несказанно обрадуется, услышав, как оркестр заиграл первые такты. Он был даже готов расцеловать всех до одного музыкантов. Однако уже в следующее мгновение понял, что танец может оказаться ещё большей пыткой.

Все другие участники благотворительного фонда поднялись со своих мест и выжидающе посмотрели в их сторону. Райли сжал челюсти и тоже встал. Учтивым кивком он указал в сторону зала.

Танзи позволила ему помочь ей выйти из-за стола. Однако стоило ей подняться с места, как она заговорщически подмигнула и шепнула, проходя мимо:

— Ничего не могу поделать.

Судя по всему, и по его лицу нетрудно прочитать чувства. Что ж, следует учесть.

Народу посреди зала становилось всё больше и больше. Райли ничего не оставалось, как положить Танзи на спину руку, направляя её сквозь гущу гостей. Кстати, какая она красивая и соблазнительно открытая, эта спина. Наконец Танзи обнаружила свободный пятачок и грациозно повернулась к нему Её рука плавным движением легла ему на плечо. Вторую он взял в свою собственную.

Главное, будь вялым, напомнил он себе. Имея в виду не только руки.

На их счастье, переполненный зал исключал какие-либо движения. Всё, что они могли себе позволить в такой давке, — это переминаться под музыку с ноги на ногу. С другой стороны, толпа толкала их друг на друга. Причём не раз. После каждого такого столкновения Райли старался тотчас восстановить дистанцию, всякий раз бросая на Танзи виноватый взгляд. Хотя обычно смотрел куда-то ей через плечо.

Он знал, что держится отстраненно, почти неучтиво, особенно после разговора за столиком. Райли понимал, что от Танзи это не скрылось — судя хотя бы по тому, что в уголках её рта обозначились обиженные складки, пусть она и пыталась всё время улыбаться. Улыбка, которая, как он знал, была ей необходима для того, чтобы раздавать учтивые кивки, когда их то и дело толкали то справа, то слева. Что ж, с другой стороны, это его устраивало. Если она считает его хмурым, зажатым типом, то наверняка вскоре утратит к нему интерес, который он, сам того не желая, в ней разжёг. Нет, наверное, он покривил душой, притворившись, что «сам того не желает». Или просто утратил бдительность.

Оркестр продолжал играть. Райли невольно задумался о том, что держит в своей руке её нежную кисть, а его ладонь лежит на её узкой талии. Он прислушивался к шороху её платья, ловил плавные движения её тела, когда оно двигалось в ритм его телу. И хотя Райли никогда не считал себя классным танцором, более того, ему ещё ни разу в жизни не приходилось использовать танец в качестве орудия соблазнения, он позволил себе небольшие фантазии на тему, что было бы, не будь у него нужды притворяться. Он представлял, как открыто улыбается ей, как честно и прямо смотрит в глаза, как их тела ритмично двигаются под музыку, представил, что во всём мире только они одни и больше нет никого и ничего. Вернее, только она в его объятиях, он ведёт её за собой по залу… и уводит.

И в следующий момент поймал себя на том, что смотрит на Танзи в упор, а она… явно это замечает!

— В чём дело? — услышал он её вопрос.

Вернее, поскольку оркестр играл громко и слова было трудно разобрать, понял по губам. О, эти накрашенные алой помадой губы, это алое платье, эта песня сирен, коварное творение Клариссы — для Райли они стали чем-то вроде орудия пытки. В следующее мгновение он наклонился ниже, почти вплотную приблизившись к губам, вкус которых ему страстно хотелось узнать. На какое-то мгновение их тела замерли на месте, а его губы застыли всего в нескольких миллиметрах от её.

Увы, всего на какие-то доли секунды, потому что затем Райли скорее почувствовал, нежели услышал, как она носом втянула воздух. Он тотчас наклонился ближе к её уху и прошептал первое, что пришло в голову:

— Мои ноги уже просят пощады.

Танзи остановилась и посмотрела на него — скажем так, с лёгким недоумением. После чего отстранилась, вновь нацепила на лицо эту, черт её подери, притворную улыбку и деланно усмехнулась:

— Мне казалось, это моя реплика.

Райли ничего не ответил, с одной стороны, ругая себя в душе, что остановился, с другой — радуясь тому, что сумел вовремя взять себя в руки. Они продолжили танец, но он постарался увести Танзи на край зала и всё это время вновь упорно таращился куда-то вдаль, на размытую картинку толпы. Через её плечо — такое гладкое, такое нежное, такое восхитительно обнажённое.

И всякий раз, когда на их пути попадались другие танцующие, она сталкивалась с ним. И всякий раз Райли осторожно отстранялся от неё и с тем же упорством избегал смотреть ей в глаза. Поскорее бы добраться до конца зала, где можно будет наконец убрать руки, твердил он про себя.

До их столика было уже, что называется, рукой подать, и одновременно — многие мили, потому что путь преграждали танцующие пары. Танзи снова и снова оказывалась прижатой к его груди, её колени тёрлись о его колени, её дыхание обдавало ему шею. Райли стоило адских усилий, чтобы не послать приличия к чёртовой бабушке и, ухватив её в объятия, привлечь к своему стонущему от возбуждения телу. Пусть усвоит раз и навсегда, что танцевала отнюдь не со Смиренным Агнцем.

Но в тот момент, когда его пальцы сильнее сдавили её талию, когда он заглянул ей в глаза — не мог не заглянуть, не в силах преодолеть соблазн, не в силах превозмочь самого себя, оркестр достиг мощного крещендо и умолк.

Его губы неуклонно приближались к её губам, — подумаешь, что музыка отгремела и танцующие начали расходиться, — как вдруг она отвела глаза, с поразительной лёгкостью отступила в сторону, ускользая из его объятий, и, как и все остальные в зале, принялась аплодировать оркестру. Райли ничего не оставалось, как по её примеру тоже захлопать в ладоши. А потом он и вообще сжал руки в кулаки, чтобы только не потянуться к ней снова.

В эти минуты ему хотелось одного — поскорее уйти с ней из зала, пока оркестр не заиграл новую мелодию. Он обернулся и моментально столкнулся лицом к лицу с новой проблемой, которую даже не предвидел.

— Эй, минуточку, — довольно бесцеремонно обратился к нему дородный джентльмен в смокинге, протягивая руку и улыбаясь.

Было в этом человеке что-то знакомое, отчего мозги Райли были вынуждены в срочном порядке исполнить своё собственное танго.

— Вы, случайно, не…

Райли быстро обернулся к Танзи и несколько резко подтолкнул её к столику, от которого их отделяло всего несколько шагов. Затем, оставив её стоять в растерянности, снова повернулся к джентльмену и сделал шаг тому навстречу. Таким образом, и он, и незнакомец смешались с краем толпы.

Упаси Господь от футбольных фанатиков! Имя Райли было хорошо известно заядлым болельщикам «Пионеров» — в отличие от лица. И тем не менее время от времени из каких-то щелей вылезал какой-нибудь фанат, который не ограничивался чтением турнирной таблицы на сайте команды.

— Привет, — произнёс Райли, протягивая незнакомцу руку.

— Парриш! — с явным восторгом произнёс тот, радуясь неожиданной встрече. — Я видел, как вы играли против «Сейнтс». Да, вы тогда утёрли им нос. Жаль, что дело кончилось коленной травмой. Искренне сочувствую.

Райли улыбнулся, моля Бога, чтобы Танзи оставалась сидеть за столиком. В НФЛ не занимаются разведением агнцев.

— Спасибо за сочувствие.

— А что вы сегодня делаете здесь? Я видел, что вы сидите за главным столиком. Наверное, решили подарить своё имя фонду?

Райли едва не расхохотался такому глупому вопросу. Господи, с чего это люди думают, будто все футболисты непременно миллионеры?

— Нет, я просто сопровождаю мисс Харрингтон. Взгляд его собеседника тотчас сделался хитрым, и незнакомец панибратски подтолкнул его локтем.

— Что ж, красивый будет гол, если всё получится. Райли стоило немалых усилий не послать навязчивого типа к чёрту. Вместо этого он изобразил учтивую улыбку. Ведь кто он такой, чтобы грубить людям? И вообще, не пора ли вспомнить, зачем он здесь, и делать своё дело.

— Прошу меня извинить.

— Передайте ей привет от Сэма Дюпри. Мои дочери читают её колонку. Готов поспорить, с этой дамочкой не соскучишься, — добавил мужчина и вновь многозначительно подмигнул. — Да, вам, спортсменам, вечно достаются самые сливки.

Райли заставил себя кивнуть и поскорее отвязаться от назойливого типа, чтобы, не дай Бог, не ляпнуть что-то такое, о чём впоследствии пожалеет. Несмотря на годы, посвящённые в высшей степени жестокому спорту, в котором ценятся прежде всего сила и выносливость, вне поля его редко тянуло применить физическую силу. Но случались и исключения из правил.

Райли направился к их столику, размышляя, как часто Танзи приходится сталкиваться с чем-то подобным. И хотя в течение нескольких недель он пытался разобраться с навязчивыми поклонниками её творчества, всё-таки ни разу не задумывался о той социальной среде, в которой Танзи приходилось вращаться постоянно.

Райли улыбнулся, размышляя о том, что у неё, наверное, получается гораздо лучше, чем у него. Остроумная реплика, скептическая улыбка и те, кому всё это предназначалось, потом часами пускали слюни либо корили себя за то, что попались ей на крючок, выдав как на ладони всю свою мелкую, недалёкую сущность.

Увы, улыбки его как не бывало, стоило ему увидеть, что она сидит, бледная и напряжённая, глядя на записку, которую только что развернула. Все другие, кто сидел за их столиком, ушли танцевать, и Танзи осталась одна. Чёрт побери, выругался себе под нос Райли, в два шага преодолев разделявшее их расстояние. Стоит на минуту оставить её одну… Он тотчас заставил себя прервать весьма непродуктивный ход мыслей и поспешил сесть рядом с Танзи. И лишь в самую последнюю секунду вспомнил про свою роль.

За последний час он, похоже, совершенно расслабился. И вот теперь пришлось собирать в кулак последние крохи самообладания, которые он ещё не успел растерять.

— Что-то случилось?

Она быстро и довольно неловко сложила бумажку. Казалось, пальцы не слушались её. И хотя улыбка её была приветливой, глаза — когда Танзи повернулась к нему — горели неестественно ярко.

— Ничего. Просто записка от почитателя.

Райли мгновенно напрягся. Пальцы его с силой вонзились в бедро, борясь с соблазном вырвать записку у неё из рук.

— Подозреваю, стоит вам появиться на публике, как почитатели начинают донимать вас своим вниманием.

Осторожно, стараясь ничем не выдать себя, он опустился на свой стул и, поднеся ко рту стакан с водой, окинул глазами зал. Соул-М8, ты, мерзкий извращенец, где ты прячешься? Буквально каждый волос у него на затылке, — а надо сказать, волосы — у Райли сейчас едва ли не встали дыбом, — подсказывал ему: автор записки — Соул-М8.

— Случается, — ответила Танзи и тоже сделала глоток. Однако в отличие от него не воды, а шампанского. Пузырьки в её бокале почти не были заметны. Райли отдал Танзи должное — самообладание вернулось к ней с поразительной быстротой. А ещё он был доволен тем, что записка — каково бы ни было её содержание — всё-таки выбила её из привычной колеи. Миллисент предупреждала его, что Танзи — натура упрямая, особенно в тех случаях, когда речь заходит об обратной, малоприятной стороне её все возрастающей славы. Неудивительно, что тётушка озабочена тем, что племянница до сих пор довольно легкомысленно воспринимала поступающие в её адрес угрозы.

Когда же Танзи упомянула поклонника по имени, Миллисент переполошилась, решив, что это не просто слова, а нечто более серьёзное. Она поговорила с Танзи, но разговор её ничуть не успокоил. Тогда Миллисент решила с глазу на глаз переговорить с редактором, который, как выяснилось, впервые от неё услышал о существовании Экстремального Поклонника. Миллисент не стала настаивать, чтобы редактор поговорил по душам с её внучатой племянницей. Тётушка опасалась, что Танзи просто заткнёт уши и не станет слушать, пребывая в полной уверенности, что её жизни ничто не грозит. Вместо этого Миллисент взяла дело в свои руки.

Ознакомившись со всеми имеющимися уликами, Райли поначалу решил, что Танзи права. Корреспондент под именем Соул-М8 в целом вёл себя так, как порой ведут себя некоторые поклонники — навязчивый, но безвредный безумец.

Но вот теперь назойливый почитатель пошёл на личный контакт.

И все моментально изменилось.




Верность и надёжность — такие качества мы обычно ценим в собаке, а не в любовнике. Но вдруг всё меняется, окружающий мир теряет смысл, и неожиданно то, что было раньше просто надёжным, становится чертовски привлекательным.




7


Она прикасалась к нему и всё равно не могла представить его без одежды.

Но в следующий момент все мысли о том, что под этой, казалось бы, безобидной оболочкой агнца, под двубортным смокингом таится хищник, волк, обнажённый или нет, всё равно — испарились. А им на смену пришло всего несколько простеньких слов.

Ты прекрасна. И скоро, совсем скоро ты будешь моей. И ничьей больше.

Господи, как может десяток слов вселить в человеческое сердце страх? Танзи заставила себя сделать глоток шампанского, чтобы только не показать, что совершенно выбита из колеи. Где он? Все ещё в этом переполненном зале? Она с трудом удержалась от того, чтобы не вглядываться в каждое лицо. В любом случае это было бы бессмысленно.

Другое дело — поскорее уйти отсюда.

С предельной осторожностью она поставила на стол бокал на тонкой ножке и опустила руки на колени. Поверх сложенной записки, которая ждала её всё время, пока они с Райли танцевали. Боже, как ей не терпелось как следует проанализировать этот танец — ещё до того, как закончилась мелодия. Вот только теперь она почти ничего не помнит. Теперь перед глазами совсем другое — лишь эти чёрные каракули на фоне белого листка бумаги. Казалось бы, такие безобидные и вместе с тем такие пугающие.

Совсем скоро. Танзи вздрогнула. Черт, что всё это значит? Нет, это не слова помешанного поклонника, готового покорно сносить тот факт, что его электронное послание моментально, даже не прочитанным, летит в корзину. Нет, то были слова, от которых вся её глупая теория о волках и агнцах, этот танец, все её фантазии о Райли и даже её колонка моментально приобретали иные масштабы.

Соул-М8 уже не просто назойливый поклонник. Он преследует её.

— Гм… — произнесла Танзи и, облизнув губы, постаралась взять себя в руки. С весёлой — оставалось только надеяться, что не наигранно-весёлой, — улыбкой она наклонилась над столом и сказала: — Завтра с утра мне надо на радио, записывать передачу. Думаю, свой долг на сегодня я выполнила. Так что если вы не против, я хотела бы попрощаться и поехать домой.

Райли кивнул — было заметно, что он несказанно рад слышать это, — тотчас встал с места и подошёл отодвинуть Танзи стул. В любой другой момент она наверняка испытала бы по этому поводу смешанные чувства, что случалось с ней всегда, когда Райли был где-то поблизости. Была бы заинтригована, даже польщена этой безукоризненной галантностью. И одновременно злилась бы на то, что в этом тихом и спокойном омуте не прячется черт, вернее, волк. В какой-то момент Райли мог казаться совершенно безучастным и неинтересным. Но уже в следующий — Танзи могла поклясться, что так оно и есть, — между ними словно проскальзывала искра. Сексуальная искра. И стоило немалых усилий побороть в себе желание протянуть руку и сорвать с его носа эти очки, заглянуть в тёмные глаза и проверить — раз и навсегда, — есть ли там что-то под этой обманчивой поверхностью или нет.

Впрочем, в данный момент Танзи хотелось совсем другого — как можно скорее и как можно незаметнее уйти.

Райли помог ей подняться с места, придержав стул. Танзи кивнула остальным гостям, которые постепенно возвращались за их стол. Она даже сумела красиво попрощаться с организаторами вечера и несколькими членами попечительского совета (ей удалось обнаружить их в непосредственной близости), после чего наконец направилась к ближайшей двери. Танзи надеялась, что Райли поспевает за ней, потому что замедлять шаг она не собиралась.

Затем Танзи почувствовала, как его рука легла ей на спину, и они вместе принялись прокладывать себе дорогу через переполненный зал. Его грудь, широкая и надёжная, словно щит прикрывала её сзади. Дыхание согревало шею. Будь у неё минута-другая, стоило бы поразмыслить над тем, отчего это вдруг в его обществе ей не так страшно? Разве это не свидетельство того, что рядом настоящий мачо? С другой стороны, любое тёплое тело за спиной — кому бы оно ни принадлежало — наверняка вселило бы в Танзи ощущение безопасности.

И всё же, даже зная, что Райли здесь, рядом, следует за ней по пятам, Танзи чувствовала, как у неё колотится сердце. Господи, твердила она про себя, поскорее бы нырнуть вместе с ним в тёплое брюхо лимузина, где темно, уютно и, главное, где будут они вдвоём. Тем не менее на ходу Танзи исподтишка разглядывала всех, мимо кого они проходили. Не улыбается ли вон тот тип слишком развязно? А этот официант, случаем, не психопат, уж очень горят у него глаза? С чего это швейцар так уставился на неё? Танзи отчаянно пыталась найти в толпе знакомое лицо. И куда подевался Марти, как раз когда он нужен? Хотя, с другой стороны, что изменилось бы, если бы он вдруг, как по мановению волшебной палочки, прикрыл её спереди? Ведь он здесь для того, чтобы приятно провести время. Даже если его жене здесь не нравится. К чему портить ему остаток вечера.

Кроме того, Танзи меньше всего хотелось выслушивать лекцию о том, какие опасности подстерегают знаменитость на каждом шагу и как оградить себя от них. Марти и без того постоянно твердит ей об этом, особенно в последнее время, когда её колонка начала пользоваться все возрастающим успехом. Скорее всего она паникует зря. И справится с этим сама. Главное, поскорее выбраться отсюда и уехать подальше, чтобы никакие поклонники — кто бы они там ни были на самом деле — не подбрасывали ей на стол записки.

Наконец они вышли на широкую парадную лестницу, и Танзи с радостью глотнула свежего воздуха. У тротуара выстроилась вереница лимузинов, и она была готова вскочить в первый попавшийся.

Однако Райли нежным и в то же время решительным движением направил её дальше, и тут наконец появился долгожданный спаситель — личный шофёр Миллисент.

— Уэйнрайт! — запыхавшись, воскликнула Танзи и тотчас мысленно одёрнула себя, велев успокоиться. — Надеюсь, ты сумеешь вырулить отсюда без особых проблем.

Она всё ещё говорила скороговоркой, нервно прижимая к себе сумочку. Уэйнрайт кивнул и распахнул перед ней дверцу.

Наконец они оба были внутри, дверца захлопнулась и опасность, если таковая существовала, осталась где-то снаружи. Танзи с облегчением вздохнула.

— Вам не плохо?

— Нет-нет, все в порядке, — сказала она, чувствуя, однако, как горит лицо, так что её слова могли обмануть только слепого.

Однако теперь они ехали домой, и Танзи начала понемногу раскаиваться в своём поспешном — и таком глупом — бегстве. Господи, или она вообразила, что снимается в фильме про Джеймса Бонда? Наверное, просто выпила чересчур много шампанского и почти не попробовала холодной, липкой курицы и резиноподобных бобов, вот и все объяснение. Подумаешь, записка, скорее всего от какого-то безобидного прыщавого шестнадцатилетнего юнца, а у неё уже поехала крыша от страха.

— Я не большая любительница подобных мероприятий.

— А сразу и не скажешь.

Она посмотрела на Райли, сбитая с толку таким сугубо личным, совсем на него непохожим замечанием. Но с другой стороны, он весь вечер напролёт преподносил Танзи сюрпризы. Она бросила в сторону Райли пристальный взгляд, но он, как назло, отвернулся к окну, рассматривая городские огни. Он упорно не желал смотреть в её сторону. Ах, этот двуликий Райли, прямо-таки Инь и Ян. Такой внимательный и одновременно отстранённый. С ума можно сойти.

— Спасибо, — сказала Танзи, по-прежнему не сводя с него взгляда. — Мне показалось, вы сами были рады уйти с этого сборища.

Райли повернулся к ней; на губах его играла лёгкая улыбка.

— Я тоже не большой любитель подобных мероприятий.

— Сразу и не скажешь, — парировала Танзи его же словами, причём столь же искренне. — И все равно большое спасибо, что согласились пойти со мной. Я ведь знаю, что это не входит в ваши прямые обязанности.

— Ничего страшного.

Её спутник вновь уставился в окно, и Танзи поймала себя на том, что злится.

Ещё пару минут они ехали молча. Вскоре пальцы Танзи начали выстукивать по сумочке нервную дробь, а мысли вернулись к тому, что лежало внутри. Подумаешь, чья-то неумная шутка, пыталась убедить она себя. Дурацкий розыгрыш. Просто этому человеку больше нечем заняться, вот он и строчит записки. Наверное, этот некто от души посмеялся, увидев, как она побледнела и сдрейфила. Кто знает, вдруг он сейчас клацает по клавишам компьютера, тюкая послание для электронной доски объявлений, и усмехается себе под нос. Танзи была согласна отдать все на свете, чтобы так оно и было.

Она прокручивала в голове события, которые предшествовали неприятной находке. Вспомнила, что у Райли был такой вид, будто он вот-вот поцелует её, вспомнила, как он — кстати, не впервые за вечер — совсем низко склонился к её лицу. Танзи тогда стоило немалых усилий сделать шаг в сторону, оборвав свою собственную фантазию, прежде чем Райли вылил на неё ушат холодной воды, шепнув на ухо какую-то откровенную чушь, чем тотчас испортил ей настроение. «Мои ноги уже просят пощады». Надо же! Или она настолько увлеклась своими фантазиями с его участием, что неправильно интерпретировала поступающие сигналы? Причём дважды?

Тогда они пошли к их столику. Судя по тому, как Райли едва ли не толкнул её на стул, Танзи решила, что он не соврал — его ноги действительно просили пощады. Затем она обернулась, чтобы сказать что-то в высшей степени остроумное и язвительное, но его и след простыл. Она заметила только, как Райли растворился в толпе, потом видела, как он пожимал руку какому-то пожилому коротышке. Не сводя с него взгляда, Танзи рассеянно потянулась за шампанским и тут-то и обнаружила записку. Кто-то прислонил сложенный в несколько раз листок к ножке бокала. Она тотчас забыла про Райли, про их танец и про его невесть откуда взявшегося знакомого.

И вот теперь, мысленно восстанавливая в памяти цепочку событий, Танзи подумала, а не нарочно ли тот толстяк увёл Райли от неё в сторону. Может, он имеет какое-то отношение к этому розыгрышу? Конечно, наверняка розыгрышу — злому, нехорошему и совершенно не смешному. Однако кое-кто любит подобные шутки, и это вовсе не значит, что такие люди опасны.

Почти убедив себя в этом, Танзи спросила:

— Вы, кажется, встретили кого-то из знакомых? Судя по всему, Райли не понял вопроса, и она поспешила добавить:

— Я видела, как вы беседовали с каким-то человеком.

— Ах да.

— И кто это?

— Да так. Просто он знал меня по моей предыдущей работе.

— А… — протянула Танзи, чувствуя, как отлегло от сердца.

Значит, этот знакомый не имеет к записке никакого отношения. Что ж, и на этом спасибо.

— Он просил передать вам привет.

Танзи вся напряглась, а её мысли мгновенно разбежались в разные стороны. Она даже не заметила, что Райли пристально на неё смотрит.

— Как мило с его стороны. И как его зовут?

— Сэм Дюпри. Сказал, что его дочери регулярно читают вашу колонку. — Взгляд сделался ещё пристальнее. — Вы его знаете?

— Нет, первый раз о нём слышу. — Кажется, теперь настала её очередь смотреть в окно. Наконец-то Райли весь внимание, только теперь ей это меньше всего нужно. — Скорее всего ещё один из тех, кто воображает, что если он читает мою колонку, то уже знаком со мной лично.

— То есть примерно такой, как и тот, кто подбросил вам записку?

Она надеялась, что Райли не заметил, как она сжалась. Если это розыгрыш, то, чёрт возьми, чересчур ловкий, поскольку тот, кто подсунул ей эту записку, достиг своей цели. Разумеется, этому шутнику вряд ли что-то известно про электронные послания, про Соула-М8. Просто ему повезло.

— Что ж, бывает и такое.

— И часто?

Танзи покачала головой. Это единственное, что она могла сделать, чтобы не выдать своё душевное состояние. А оно со все возрастающей быстротой приближалось к сценарию фильма про Джеймса Бонда. Потому что такие вещи случаются нечасто. То есть практически никогда. Нет, конечно, люди подчас вели себя с Танзи так, словно они знакомы с пелёнок. Наверное, такое чувство возникало у них потому, что они дважды в неделю привыкли читать её откровения. Но эти люди, хотя и бывали назойливы и ужасно действовали на нервы, были безвредны. То есть до сих пор были безвредны.

— И что по этому поводу думает ваш редактор? Вам когда-нибудь предлагали телохранителя, когда вы бываете в городе одна?

— О, дай Мартину волю, он бы лично сопровождал меня на каждую запись, на каждую передачу. Потому-то я и не рассказываю ему о таких вещах. Будем считать, что это просто невинная записка от поклонника. Не вижу особой необходимости поднимать из-за неё шум, тем более ставить в известность Мартина.

— Могу я поинтересоваться, что, собственно, в ней говорится?

Танзи бросила на Райли колючий взгляд. Неожиданно на неё нахлынули сомнения. С какой стати вдруг такая повышенная заинтересованность? Довольно странно для человека, который до сих пор демонстративно сохранял дистанцию, не проявляя к ней ни малейшего интереса.

— А почему вы спрашиваете?

— Просто так, — пожал плечами Райли. — Наверное, я всё ещё под впечатлением вечера. Не каждый день встречаешь сразу столько знаменитостей.

— Это точно, — усмехнулась Танзи. — Только что-то не верится, что вы под впечатлением.

Райли слегка оскорбился. По крайней мере Танзи так показалось. Из-за этих чёртовых очков толком не разберёшь. А если учесть, что внутри лимузина стоял полумрак, то может привидеться что угодно.

— Вы находите это странным? — негромко спросил он.

Боже, не человек, а ходячая тайна. О, мы такие вежливые, такие учтивые, такие воспитанные. И вместе с тем время от времени проскальзывало что-то ещё.

— В принципе нет, — ответила Танзи, хотя, наверное, и покривила душой, — Хотя, сказать по правде, вы не производите впечатление человека, которого,интересуют подобные вещи.

— Это почему же вы так решили?

Хороший вопрос, подумала Танзи. Она положила сумочку на сиденье рядом с собой, мысленно поблагодарив обстоятельства, что от записки её отделяет некоторое расстояние — в буквальном и переносном смысле.

— Вы, вы такой… сдержанный.

Казалось, Райли сначала задумался над её словами, затем кивнул:

— Что ж, справедливое замечание. Однако это ещё не делает меня невосприимчивым к странным вещам.

Танзи улыбнулась. Ей стало гораздо легче оттого, что Райли отвечает на её вопросы. Она не имела ничего против флирта, даже если плохо понимала того, с кем флиртует И всё же…

— Вы хотите сказать, что я не такая, как все? Даже не знаю, как это воспринимать — как комплимент или нет.

И вновь на его губах заиграла улыбка. Настоящая мужская улыбка, подумала Танзи, агнцы так не улыбаются. А ещё этот голос. Как он подходит к поездке в лимузине поздним вечером. Даже если закрыть глаза и слушать, в голову тотчас полезут картины одна жарче другой.

— Вы не слишком похожи на женщину, которая переживает, когда ей не делают комплиментов.

От неожиданности Танзи широко раскрыла глаза, так и не успев представить даже самую первую сцену. Черт, какой облом.

— Интересно, что вы хотите этим сказать? Да, я знаменита, но прежде всего я человек. И как любая другая женщина, люблю, когда мне делают комплименты. По крайней мере когда это делается искренне, от души.

— А разве я сказал, что нет? Я ведь сказал другое: вы не похожи на женщину, для которой комплименты — самое главное в жизни.

— То есть?

— То есть вы не определяете себя через восприятие вас другими людьми. Это ясно даже из вашей колонки.

— Значит, вы её читаете? — улыбнулась Танзи. Может, её подвело освещение — Танзи не была в том уверена, но ей показалось, что Райли слегка покраснел.

— Думаю, я не единственный представитель моего пола, кому забавно бывает читать, что вы там пишете.

— Значит, всё-таки читаете!

Танзи закинула ногу на ногу и с довольным видом сложила руки на груди. Со стороны могло показаться, что она только что убедилась в чём-то для себя важном. Итак, он читает её колонку. Даже если ему интересны её слова, а не она сама. Всё равно. Разве её слова не часть её самой? Наверное, самая важная часть. Или по крайней мере самая красноречивая.

— Тогда скажите мне, что вы о ней думаете. Только честно. Я не обижусь.

Райли ответил не сразу. Он даже не посмотрел в её сторону. У Танзи на языке уже вертелась колючая реплика, но затем он посмотрел на неё… и сквозь толстые стекла очков едва не пригвоздил этим своим взглядом к сиденью.

— Честно? Думаю, вы или невероятно храбрая, или невероятно глупая. Или то и другое вместе.

На какое-то мгновение Танзи онемела. За её пусть даже и не столь долгую карьеру Танзи и превозносили, и поносили не раз, так что не в этом дело. Просто одной короткой фразой он попал, что называется, в самую точку.

— Пожалуй, вы правы, — сказала она, причём абсолютно откровенно. — Наверное, и то, и другое вместе. — И она рассмеялась. — Храбрая дурочка.

Райли несколько удивлённо улыбнулся её реакции. Если, конечно, эту сдержанную гримасу можно было назвать улыбкой.

Но особенное внимание Танзи привлекла к себе его нижняя губа — чётко очерченная, не слишком тонкая и вместе с тем не капризно-пухлая. Что, если она сейчас наклонится вперёд и, легонько зажав между зубами, потянет за неё? А если прижаться губами к его губам? Если проникнуть языком к нему в рот? Что, если…

— Приехали, — неожиданно объявил Райли.

Вот и конец её буйной маленькой фантазии. И конечно же, на самом интересном месте.

Райли вышел первым и, не дожидаясь Уэйнрайта, наклонился и протянул Танзи руку.

Танзи на мгновение замешкалась, но потом всё-таки приняла его помощь. Ведь она уже несколько часов подряд ожидала такой возможности. За это время они успели потанцевать, поговорить, посмеяться. По крайней мере лично она смеялась. Что касается Райли, то в этом отношении ему ещё надо потренироваться. Моментально забыв о сумочке и лежащей в ней записке, Танзи взяла протянутую руку. И хотя нельзя сказать, что Райли в буквальном смысле вытащил её из машины, его рука была какой угодно, но только не вялой.

Танзи выскользнула из лимузина и, не выпуская своей руки из его, шагнула на тротуар и выпрямилась. Так близко к Райли она ещё ни разу не была, если не считать тех мгновений, когда их объединял танец. Только теперь они не танцевали.

Взгляд Райли был пристальным и вместе с тем мягким, скорее внимательным, нежели агрессивным. Тогда почему мышцы её живота предательски напряглись, почему ей вдруг захотелось плотно сжать ноги, потому что где-то в глубине её естества зародилось, затрепетало плотское желание. Нет, бессмыслица какая-то. Нечего даже рассчитывать, что под личиной Агнца скрывается Волк — это с такими-то манерами, с такой учтивой галантностью?

Но как оказалось, ей уже всё равно. Мир Танзи, ещё недавно такой упорядоченный и приятный, неожиданно утратил чёткие очертания. Круг её подруг, хотя Танзи и любила их всей душой, и знала, что они её тоже любят, превратился в некое подобие клуба, в который она больше не вхожа по причине отсутствия членского билета и, главное, не горит особым желанием подать заявление на пожизненное членство. Её тётушка и её работа неожиданно разбудили в душе Танзи нечто такое, о чём она раньше и не догадывалась и что непременно нужно исследовать.

Внезапно Танзи в срочном порядке потребовалось решить для себя, хочет ли она копнуть глубже или нет, плюс другие семейные проблемы, которые непременно возникнут, ответь она положительно на этот вопрос. И вот теперь её работа, её авторская колонка — самое надёжное, что было в жизни; то, что принадлежало в первую очередь только ей; то, над чем она привыкла считать себя полновластной хозяйкой; то, что помогало разобраться в вопросах, перед которыми её то и дело ставила жизнь, — нарушила её размеренное существование, столкнув едва ли не лоб в лоб с назойливым поклонником, который — кто даст гарантию, что это не так? — возможно, опасен.

А ещё у неё был Райли. Этакое забавное дополнение, материал для её колонки и вообще что-то новенькое. До сих пор Танзи думала о нём как об экземпляре, достойном анализа. И только теперь поняла, что Райли олицетворял собой тихую гавань посреди бушующего шторма. Верный. Надёжный Райли.

— Мисс? — вернул её к действительности негромкий голос Уэйнрайта.

Шофёр держал её сумочку, однако Танзи тотчас посмотрела на Райли, обдумывая своё открытие.

Она продолжала стоять, глядя на него, и Райли был вынужден взять у шофёра сумочку.

— Спасибо, Уэйнрайт. Я отнесу её в дом.

— В таком случае желаю вам хорошо провести остаток вечера, — кивнул шофёр.

Танзи ответила рассеянным кивком. Ей ничего не стоило поднять руку, однако взгляд её был словно прикован к Райли. Надёжному, верному, таинственному Райли.

— Что-то не так?

Танзи покачала головой — мол, все хорошо. Более того, глядя в эти задумчивые, спрятанные за толстыми стёклами очков глаза, она начала кое-что понимать.

— Может, в этом все и дело.

— Простите, я вас плохо понял.

— «Фактор привлекательности агнцев». Райли едва заметно улыбнулся.

— Вы нечто большее, чем закладная на дом и секс по воскресным дням, — продолжала Танзи. — Вы из той породы, что способна разглядеть смысл в чём угодно, даже когда все вокруг утратило смысл.

И тогда это произошло. Райли улыбнулся. Настоящей, широкой, белозубой улыбкой, как и полагается. Танзи при этом почувствовала себя так, словно совершила прыжок с двенадцатиметровой вышки. Без лишних размышлений она потянулась и сняла с его носа очки.

Улыбка тотчас поблекла, но Танзи не пожалела о своём опрометчивом жесте. Райли замер на месте, и в какойто момент Танзи подумала, что он сейчас вырвет очки у неё из рук или отвернётся.

— У вас красивые глаза.

Так оно и было, но дело даже не в этом, а в том, что Танзи увидела в этих глазах. Нечто такое, что запало ей в душу. Насторожённость, желание, досада. Глаза Райли, казалось, хранили в своей глубине целый клад самых разнообразных чувств. И это тот, кто на вид казался совершенно непробиваемым!

Танзи подняла руку. Ей так хотелось потрогать его, погладить по щеке, да что угодно. Но в следующий миг Райли отступил назад. Выражение его глаз вновь сделалось непроницаемым.

Танзи вздохнула, не в силах побороть разочарование. Однако Райли тотчас удивил её — он поймал её руку и слегка приподнял. И вновь Танзи поразила нежность его прикосновения. Нет, не вялость, а именно нежность. Разница стала ей понятна моментально. По-прежнему глядя Танзи в глаза, Райли наклонился над её рукой и запечатлел на ней поцелуй. Его губы были тёплыми и мягкими. Нет, как может нечто по определению сексуальное быть таким успокаивающим или даже в высшей степени учтивым? И все равно сердце у Танзи бешено забилось в груди… а между ног шевельнулось предательское желание, и она была вынуждена покрепче сжать их.

— Спасибо, что пригласили меня, — негромко произнёс Райли и отпустил её руку.

После чего вернул на нос очки и указал в сторону дома, мол, прошу вас идти первой, а я за вами.

Танзи на мгновение замерла, ломая голову, что сказать в ответ, но впервые в жизни дар речи подвёл её.

Растерянная и взбудораженная, она направилась к входной двери.

— Спокойной ночи, — прошептала она, проходя мимо Райли в дом, и, не задерживаясь в холле, тотчас поднялась к себе наверх.

Танзи была настолько погружена в свои мысли, пытаясь понять, что же произошло там внизу, перед дверью, что не удосужилась даже обернуться и не почувствовала на себе его взгляд. Поэтому откуда ей было знать, что Райли снял очки и не сводил с Танзи глаз, пока она на своих высоких шпильках, в облегающем огненно-красном платье, покачивая бёдрами, поднималась по лестнице.

Она не видела, как в конце концов Райли отвернулся и… вытащив из сумочки записку, развернул её и пробежал глазами.




Что-то с трудом верится, что мужчины и женщины сильно отличаются друг от друга в том, что касается сексуальных потребностей. Почему для мужчины считается нормальным активно искать себе партнёршу для секса, получать от секса удовольствие, причём при первом же удобном случае, и никто его за это не осуждает? Но стоит только тем же самым заняться женщине, как она тотчас удостаивается клички хищницы, если не хуже. Я хочу сказать лишь одно: давайте искать партнёров для секса на равных условиях. И пусть наградой победителю будет оргазм.




8


«Ты прекрасна. И скоро, совсем скоро ты с лшешь моей. Только моей».

Райли почувствовал, как внутри его словно сжался тугой узел. Он с трудом удержался, чтобы не смять в кулаке проклятую бумажку. Сумочку вместе с запиской он взял в свою комнату, лишь на мгновение задержавшись возле двери Танзи. Черт, о чём только он думал сегодня вечером?

Одно дело размышлять о том, что он вернётся к ней, когда все закончится. И совсем другое — осознание того, что он уже сделал это. Да что там говорить! Райли мучительна была сама мысль о том, что придётся заново пережить напряжение, что нарастало между ними с того самого момента, когда судьба свела их вместе под сенью хрустальных снежинок в гостиной. И вместе с тем эта мысль неотвязно преследовала его.

Райли пытался представить, что он скажет Танзи, как объяснит, кто он такой на самом деле. Пытался представить потрясение на её лице, на смену которому наверняка придёт улыбка, когда она поймёт, что наконец нашла своего Волка, собрата по духу и партнёра по любовным забавам.

О, страсти у них хватит с избытком. В этом Райли ничуть не сомневался. Достаточно лишь ощутить губами вкус её кожи, и он уже охвачен жаром. Вдвоём они будут гореть всю ночь или же целый месяц ночей, прежде чем пламя этой страсти начнёт угасать, но оно стоит того, чтобы получить ожоги.

Сегодня вечером Танзи была такая привлекательная, такая красивая и уверенная в себе. А ещё такая ранимая, беззащитная, до боли честная, ничуть не стесняющаяся своего желания взглянуть на вещи по-новому. В том числе и на него, пресловутого Агнца, что обитает с ней под одной крышей.

Несмотря на досаду и напряжение, Райли улыбнулся. И это все она! Танзи забавляла его и действовала на нервы — причём одновременно. Чего только стоит этот её «Фактор привлекательности агнцев»!

— Эх, знала бы она! — пробормотал Райли, открывая дверь к себе в комнату.

Его тело все ещё ныло после того, как он ощутил вкус её кожи, зная, что за этим ничего не последует. Но лучше не задумываться, особенно сейчас, когда где-то рядом затаилась безымянная угроза. Замерла в ожидании. Нет, сейчас он просто не имеет права поощрять внезапно пробудившуюся в Танзи симпатию к агнцам. Тем более что сам он далеко не агнец. И его добыча — отнюдь не она.

Райли натянул резиновые перчатки и осторожно развернул записку. Затем вынул небольшой футлярчик, расстегнул на нём застёжку-молнию и разложил перед собой. После чего взялся за работу. Снять отпечатки пальцев — пара пустяков, если не обращать внимания на сопутствующие этому процессу трудности. Райли знал: рано или поздно Танзи хватится сумочки. Он же пока не готов признаться ей, кем является на самом деле. Хотя после сегодняшнего вечера ничуть не сомневался, что будет вынужден это сделать, причём по целому ряду причин. Но не сейчас. Чуть позже.

Танзи и без того на него злится. Так что сейчас Райли мог сделать только одно: дать ей инструкции, как себя вести, если она не хочет навлечь на свою голову большие неприятности. Если, конечно, Танзи не успеет нажаловаться тётушке и та не поддаст коленкой под его якобы овечий зад.

Чертыхаясь под нос, Райли приступил к малоприятному процессу, надеясь обнаружить на листке бумаги не только отпечатки их с Танзи пальцев. Интересно, догадался ли Соул-М8 предпринять меры безопасности? Такое впечатление, что этот тип не боится разоблачения, если рискнул подбросить записку прямо на стол. Или он попросил кого-то сделать это вместо него? Ясно одно: кто бы он ни был, Соул-М8 явно не догадывается, что Райли не просто кавалер, сопровождающий даму на бал. С другой стороны, записка была подброшена в тот — кстати, единственный за весь вечер — момент, когда он на пару минут оставил Танзи одну. Значит, за ними наблюдали. Если не сам Соул-М8, то кто-то из тех, кто помогает ему.

Однако Райли мог поклясться, что этот самый Соул-М8 действует один, без помощника. Такие, как он, предпочитают действовать в одиночку.

Райли презрительно фыркнул, недовольный собой. Сколько нотаций он прочитал собственному отцу, а сам? Что он сам наделал? Все то, против чего с пеной у рта предостерегал отца. Нет, не все, возразил Райли самому себе и вновь мысленно унёсся к тому моменту, когда во время танца ему страстно захотелось поцеловать Танзи. Слава Богу, хватило благоразумия остановиться, прежде чем он успел натворить глупостей. Хотя он всё равно прикоснулся к ней губами, разве не так? И ничего, что то была лишь мягкая кожа тыльной стороны ладони. Скажи это своему члену — он не почувствовал особой разницы.

В углу бумажки проявился, хотя и неполный, третий отпечаток. Райли моментально схватил телефон и быстро набрал телефонный номер на Восточном побережье. Там у него были кое-какие связи с агентом ФБР, чей брат когда-то играл с ним в одной команде. И если повезёт — учитывая разницу во времени, — то он ещё сможет застать Парнелла на работе.

— Эй, привет! — почти крикнул Райли в трубку, когда на том конце провода ответили. — Это Парриш. Послушай, ты не мог бы проверить для меня пару отпечатков? Частичные, но зато довольно чёткие. Да, по всей стране. Хотя я готов поспорить, что они местные, калифорнийские. — Он хитро улыбнулся, слыша, как Парнелл что-то недовольно буркнул, и поспешил добавить: — Понимаю, можешь записать это на мой счёт.

Он положил трубку, запустил ноутбук и подключил портативный сканер. Ещё пара минут — и он уже перегонял по электронной почте изображения на компьютер в кабинете Парнелла. Оставалось только надеяться, что ответ будет готов к утру, пока не кончилась ночная смена. Им с Парнеллом уже и раньше доводилось работать вместе, так что Райли был спокоен — его напарник знает своё дело, причём, что называется, от и до.

А пока он решил проверить входящую почту — вдруг Эрни прислал ему что-нибудь новенькое. После чего проверил почтовый ящик Танзи — кстати, спасибо все тому же Эрни, именно он помог в этом деле. Консультанты по компьютерным афёрам одновременно и лучшие в мире хакеры. Неплохо взглянуть, не прислал ли что Соул-М8 после личной встречи, как говорится, по горячим следам.

Спустя час Райли уже потирал усталые глаза, пытаясь решить, что ему нужно в первую очередь — хороший душ или чашка крепкого кофе. Электронное послание Эрни пролило на дело совершенно новый свет. Известие, что электронный журнал «Мейнлайн» пользовался услугами провайдера «Фишнет» как для своих работников, так и для деловой переписки и доступа в Интернет, само по себе мало о чём говорило. Если не считать того, что список пользователей был просто огромен, едва ли не самый большой в такой начинающей компании, как «Фишнет». Не иначе как «Мейнлайн» получил карт-бланш в том, что касалось количества электронных почтовых ящиков, выделяемых в пользование сотрудникам. А распределял эти ящики не кто иной, как Мартин, он же редактор журнала и непосредственный шеф Танзи.

Мартин — о нём как-то раз обмолвилась Танзи. Кажется, этот самый чувак переживал сейчас нечто вроде кризиса среднего возраста, что часто бывает, когда дети вырастают. Вёл себя как мальчишка. Довольно косо поглядывал на друзей Танзи, в чём Райли имел возможность сегодня вечером лично убедиться. И потом слова о том, что в последнее время Мартин якобы слишком пристально следит за всем, что она себе позволяет. Танзи обозначила это внимание как родительское. Но что, если Мартин смотрит на неё отнюдь не родительским взором? Что, если все его помыслы, его чувства к молодой и — чёрт побери! — такой привлекательной подчинённой отнюдь не отеческие?

Райли бросил взгляд на часы. Кажется, есть смысл отложить дальнейший анализ этого нового направления мыслей до утра. Сейчас же он слишком устал, чтобы рассуждать трезво и чётко. Кстати, Танзи не обманывала его, когда сказала, что рано утром ей ехать записываться на радио. А значит, у него всего два с половиной часа до того. Прощай, наблюдение с почтительного расстояния. Отныне он вместе с ней в одном лимузине, куда бы она ни поехала.

Райли разделся до трусов — смокинг уже давно был сброшен за ненадобностью — и забрался в постель, поставив будильник на четыре утра. Получаса хватит,чтобы принять душ и проверить, не прислал ли Парнелл по электронной почте результаты. Если от полученных им отпечатков не потянется ниточка ни к кому с преступным прошлым, тогда придётся как-то раздобыть пальчики главного редактора и провести сравнение. Вот это будет интересно.

Хотя вечер оказался изматывающим как в личном, так и в профессиональном отношении, Райли тотчас погрузился в сон. На губах его играла лёгкая улыбка — интересно, как Танзи отреагирует, когда утром увидит, что он ждёт её рядом с машиной?




Танзи пыталась сосредоточиться на ведущих и микрофоне и, главное, выбросить из головы Райли, который стоял по другую сторону стеклянной перегородки, отделявшей дикторскую кабину от инженеров, и смотрел на неё в упор. Правда, смотреть особо было не на что.

Танзи уже и раньше получала приглашения на эту радиопередачу, что-то вроде словесной дуэли в прямом эфире. То её доставали расспросами ведущие, то она пыталась на них отыграться, после чего следовали звонки в студию и ответы на вопросы. Приходилось постоянно быть начеку в ожидании каверзных вопросов, но аудитория была просто огромная, и «Мейнлайн» здорово наживался на её участии, потому что благодаря Танзи в карман журналу текли неплохие деньги.

Увы, сегодня её ответы были не столь колкие и остроумные, как ей бы самой хотелось, что означало, что Билли Мак и Йойо быстро взяли инициативу в свои руки. Что не предвещало ничего хорошего. Рассеянность Танзи частично объяснялась полученной накануне запиской, частично — присутствием в студии Райли. Господи, как можно одновременно быть таким отстранённым и таким назойливым?

Танзи до сих пор не могла прийти в себя от того, что ни свет ни заря он уже стоял перед домом на тротуаре и дружески беседовал с шофёром лимузина, присланного студией. Она даже не успела выпить свою первую за день банку кока-колы! И тем не менее ей ничего не оставалось, как позволить Райли сесть рядом с собой в машину, а потом и проследовать вместе с ней в студию. Он ещё сказал, что ему-де всегда было интересно посмотреть, как делаются радиопередачи. Утром, спросонья, Танзи не нашла в этом желании ничего странного. Кроме того, подумалось ей тогда, в какие неприятности способен вляпаться такой, как он?

Тогда ей даже не пришло в голову, что в неприятности вляпалась она сама.

— Танзи, эта твоя теория про волков и агнцев поставила на уши весь Сан-Франциско. Народ только о ней и говорит, — произнёс Билли Мак и расплылся в улыбке, которая никогда не предвещала ничего хорошего.

Танзи моментально напряглась и сделала глоток кока-колы. Уже третья банка за утро, а ведь ещё нет и восьми. И главное, напиток не помогал.

— Это лишь одно из того, Билли, чем мы обязаны моей колонке, а именно диалог между представителями разных полов.

Билли повернулся к своему партнёру по передаче — или, вернее, в данном случае партнёрам — и усмехнулся. Смешок этот наверняка гулким эхом прокатился по стоянкам дальнобойщиков и студенческим общежитиям всего города. Если бы Танзи как следует присмотрелась, то наверняка заметила бы на губах у обоих ведущих пену. Нет, у обоих были классные голоса — словно специально для радио, зато внешность у того и у другого явно подкачала, оба недотягивали до стандартов шоу-бизнеса. Билли Мак скорее напоминал оголтелого болельщика из тех, что раскрашивают себе животы в цвета любимой команды и выкрикивают непристойности в адрес судей. Что до Йойо, то представьте себе Денниса Родмана в женских тряпках, но только без мускулов.

Танзи предпочитала не смотреть на сию сладкую парочку. А ещё ей оставалось разве что тихо скрипеть зубами из-за того, что этим ребятам платили раза в три больше, чем ей.

— Итак, — подал голос Йойо, поправляя микрофон, — ты готова взять на себя ответственность за так называемый диалог, который представительницы прекрасного пола вели со своими овечьими половинами в последние две недели? Все эти женщины читают твою колонку. И вот теперь они подняли глаза, посмотрели на своих мужей и подумали: «Черт, а не поискать ли мне себе Волка?»

Танзи понимала, что должна дать подобным измышлениям хорошую отповедь, но сегодня её реакция была замедленной. Ещё и потому, что она на долю секунды задержала взгляд на собственном Агнце. Увы, это мгновение стало для неё роковым.

Билли Мак, которому проворства было не занимать, успел нажать свою кнопку, и эфир тотчас наполнился оглушительным скрежетом.

— Это, друзья, был звук семейных разногласий, которые сегодня с утра сотрясают наш город, — добавил он язвительный комментарий.

Танзи открыла рот, но так ничего и не произнесла, потому что Йойо тоже нажал кнопку и эфир наполнился не менее жутким волчьим воем.

— А это, друзья мои, условный сигнал для всех волков, которые ещё раздумывают, как им поступить.

Танзи хотелось зарыться лицом в рукава. Или вернуться домой, забраться в постель и накрыться с головой. Ещё ни разу ей не доводилось так позорно выпустить инициативу из рук. У Мартина наверняка случился припадок бешенства.

— Тебе не хочется ничего сказать тем женщинам, которым ты запудрила мозги, а, Танзи? — подколол её Билли Мак.

— Или же волкам, что рыщут под их дверью? — ехидно добавил Йойо.

Это было сродни тому, как наблюдать крушение поезда. Или же пытаться бежать по зыбучему песку. И главное, Танзи была не в силах что-либо сделать, язык её не слушался. Всё, что она могла, — это сидеть и тупо смотреть перед собой. На Райли. Верного, надёжного Райли.

Господи, неужели он не поможет ей?

В следующее мгновение, к ужасу Танзи, Билли Мак сообразил, куда направлен её взгляд.

— Или, может, ты хочешь рассказать нам о красавчике, которого сегодня притащила вместе с собой в студию? — Он прижал микрофон к самому рту и, опустив голос на октаву ниже, добавил: — И это, обратите внимание, что называется, с утра пораньше.

У Танзи глаза полезли на лоб. Нет, только не это.

— Кто он такой, Танзи? Любопытные умы и одинокие женщины сгорают от нетерпения. Или же он уже забыт?

— Он не производит впечатления помощника Санта-Клауса, — вставил противный Йойо.

Он уже сделал знак, чтобы дверь, ведущую в студию, открыли и впустили Райли. Танзи бросила в его сторону виноватый взгляд, а потом нахмурилась. Что происходит? С чего это вдруг на его губах играет улыбка? На тех самых губах, о которых она мечтала едва ли не всю ночь напролёт.

— Если не ошибаюсь, ты впервые привела с собой гостя? — поинтересовался Билли.

— Наверное, когда ей надо было с утра пораньше ехать к нам на запись, он ещё не успел довыть до конца, — подпустил шпильку Йойо и подмигнул.

И тут — слава Богу! — Танзи вновь обрела голос.

— Он работает на мою тётушку. Я прихватила его с собой просто так, прокатиться. Вот и все, — поспешила добавить она и отругала себя за то, что дала этим двум змеям новый повод прицепиться.

Но поздно. Йойо снова выпустил в эфир очередную порцию волчьего воя, а кто-то уже совал Райли под нос микрофон. Нет, это не крушение поезда, это настоящая экологическая катастрофа.

— Итак, ваше имя? — спросил Йойо.

И в этот момент Райли словно окаменел.

Не окажись Танзи в столь плачевном положении, ей наверняка было бы забавно взглянуть на весь этот цирк. Ещё как забавно! И не вина Райли в том, что его затащили в радиостудию. Разумеется, он вряд ли станет махать кулаками, чтобы отбиться от назойливых ведущих. С другой стороны, произнеси он хотя бы пару-тройку слов, и это наверняка помогло бы разрядить обстановку. — Боюсь, что я вам этого не скажу, — наконец произнёс он.

— Вот это да! — воскликнул Йойо. — Ну и голосок у тебя, парниша!

Райли как-то совершенно по-новому посмотрел на радиоведущего.

Теперь настала очередь Танзи улыбнуться. Она молча бросила в сторону Райли взгляд, исполненный благодарности за то, что на некоторое время он отвлёк внимание от её персоны, чем помог ей снова собраться с мыслями. В конце концов он и впрямь её спаситель. Её герой.

— Спасибо за комплимент, — произнёс Райли. — Это наследственное. Я уже привык.

— Ну почему ты отказываешь мне в праве высказать своё мнение? — проворковал Йойо. — А потом, золотко, мы ещё поговорим про эти джинсы.

Судя по всему, Райли не слушал шоу Билли Мака и Йойо — тогда он знал бы, что имеет дело со звёздами утреннего эфира.

— То есть вы просто друзья? Я правильно понял? — тем временем гнул свою линию Билли Мак. Его голос взорвал на мгновение возникшую тишину. — Тогда скажи, каково твоё мнение об этой последней теории нашей Танзи? Прежде всего к какой категории ты бы лично себя отнёс — волков или агнцев?

Райли вопросительно посмотрел на Танзи. И она тотчас задалась вопросом — каков же он будет, его ответ? Что, кстати, просто смехотворно. Поскольку ответ очевиден для всех, за исключением разве что Йойо. Или?…

Танзи поспешно отвела взгляд. И хотя она была не против бросить Райли на растерзание этим двум радиоволкам, самое главное — сохранить трезвую голову. Нажав кнопку микрофона, она произнесла:

— Не думаю, ребята, что ему захочется открывать свою ориентацию по отношению к стаду, если он уже отказался назвать своё имя. Зато я могу сказать вам по секрету, что ко мне уже обращалось немало стопроцентных агнцев, чтобы высказать неудовольствие по поводу моей теории.

Радиоведущие тотчас навострили уши и посмотрели в её сторону. По крайней мере Билли Мак, потому что Йойо все ещё посылал в сторону Райли томные взгляды.

— То есть ты согласна с тем, что твоя теория стала причиной семейных разногласий? — поинтересовался Билли.

— Ну, не совсем в том смысле, как ты думаешь. Дело не в том, что мужчины, к своему изумлению, узнали, что их жены тоже иногда мечтают о том, чтобы сходить на сторону, как это делают они сами. Более того, я сильно сомневаюсь, что мужчины стремятся сделать из этого проблему. Ведь жены обычно смотрят на их мелкие прегрешения сквозь пальцы.

Танзи выразительно посмотрела на Билли Мака.

— Это точно, — последовал ответ и смешок.

— По крайней мере большинство, — уточнила Танзи. — Однако признайся честно, неужели, по-вашему, женщины зациклены только на таких вещах, как стирка и кухня? Неужели они только тем и заняты, что ломают голову, какой стиральный порошок им купить или что можно приготовить из остатков вчерашнего ужина? Неужели, по-вашему, мы в упор не видим мужских достоинств, причём не только у мужа? Неужели, по-вашему, мы начисто лишены воображения и не можем время от времени позволить себе предаться маленьким фантазиям?

Танзи мило улыбнулась, видя, что Билли Мак сидит, словно язык проглотил.

— Нет, в отличие от мужчин мы, конечно, не думаем о сексе каждые две и три десятых секунды, но хотя бы раз в день — это точно.

Билли Мак пришёл в себя.

— Эй, друзья мои, учтите, это она говорит только о замужних женщинах! — поспешил он вставить свой комментарий и обернулся к Танзи. — А как насчёт тех, что не замужем? Неужели ты хочешь сказать, что стоит им увидеть свободного мужика, как они не прочь быстренько заняться с ним этим дельцем? Неужели женщинам и правда нравятся парни, которым от них нужно одно: раз-два, перепихнулись и адью? Или же они мечтают о жарких постельных сценах? После чего им хочется приручить мужика, привести его в божеский вид, приодеть, причесать и представить мамочке?

— Думаю, есть женщины, которым достаточно удовлетворить свои сексуальные аппетиты, не связывая себя при этом серьёзными отношениями — как обычно предпочитают мужчины.

Танзи помахала рукой, прежде чем Йойо успел встрять со своим комментарием.

— Знаю-знаю, вы спросите, а как же безопасный секс? — сказала она и наклонилась пониже к микрофону. — Повторяю, я не пропагандирую опасный, беспорядочный, безответственный секс без средств защиты.

Танзи улыбнулась и пристально посмотрела Райли в глаза, ощутив, что настроилась наконец на нужную волну, чего у неё не получалось все утро. Если это срабатывало, то за словом в карман лезть уже не надо было. Теперь присутствие в студии Райли уже не отвлекало Танзи. Наоборот, вдохновляло, окрыляло, подпитывало энергией. В эти минуты она не спрашивала себя почему. Когда катишься с горы, то останавливаться поздно, да и незачем. А потери можно подсчитать позднее.

— Я просто хочу сказать, что женщины, если они пользуются всеми необходимыми средствами защиты, могут получить от занятия сексом не меньшее удовольствие, чем мужчины, — продолжала Танзи. — Причём где и когда им захочется. И при этом на них, как и на мужчин, не ляжет клеймо общественного порицания. Ведь мужчины испокон веку пользовались этой своей привилегией и не намерены с ней расставаться.

— То есть ты хочешь сказать, что волки бывают обоего пола? — поинтересовался Йойо. Танзи бросила в его сторону удивлённый взгляд.

— И ты дошёл до такого своим умом? Признаюсь честно, я как-то об этом даже не подумала. Но ты прав. Выходить на охоту — нет, это право не принадлежит исключительно мужчинам.

Руководитель студии начал делать им знаки — мол, пора закругляться. Ещё разок запустив в эфир волчий вой и поблагодарив Танзи, что согласилась заглянуть к ним в студию, Билли включил запись радиорекламы.

— Как обычно, не без сюрприза, — обратился он к Танзи. — Спасибо, что дала нам возможность развлечься. — Он покосился на Райли. — Надеюсь, парень, ты на нас не в обиде?

Тот лишь покачал головой и позволил одному из техников снять с себя микрофон.

— Хочешь ещё немного посидеть в студии? — спросил у Танзи Билли Мак. — У нас нет специального времени для телефонных звонков, так что коммутатор уже раскалился и светится, как рождественская ёлка.

Танзи была ужасно рада, что сумела выкрутиться из щекотливого положения, и теперь ей хотелось одного — поскорее слинять отсюда. А ещё хотелось получить на радио очередное приглашение, тем более что Мартин наверняка на это рассчитывает. И всё же…

— Вы забыли, что у вас на утро назначена ещё одна встреча? — негромко напомнил ей Райли.

Собственно говоря, она планировала позвонить Рине и Сьюзен, чтобы в каком-нибудь ресторанчике обсудить приданое для младенца Мэриел, но Райли об этом не было известно Танзи поймала на себе его выразительный взгляд, и ей тотчас стало понятно, что он намекает пора уносить отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше Спасибо, просигналила она ему быстрым кивком, после чего с широкой улыбкой повернулась к радиоведущим.

— Он прав. У меня совершенно вылетело из головы. Кстати, спасибо, что ты согласился приехать со мной сюда, — добавила она, обращаясь к Райли. — Похоже, мне пора обзавестись личным помощником.

— Я тоже давно об этом подумывал, киска, — мечтательно вставил Йойо, и Танзи, а вместе с ней и Билли Мак расхохотались.

— Да, это было бы забавно, — согласилась Танзи, но про себя подумала: «Только не в этой жизни».

С неё довольно этих двоих. Тем более что Танзи прекрасно отдавала себе отчёт в том, что сегодня утром ей, ещё можно сказать, крупно повезло, так как не пришлось отвечать на звонки слушателей. В прямом эфире это вещь коварная — никогда не знаешь, кто там, на другом конце телефонного провода. В таких случаях бессильна даже кнопка отключения микрофона.

Не говоря уж о том, что есть кое-кто, кому она меньше всего хотела бы предоставить такую возможность.

Танзи постаралась выбросить из головы или, на худой конец, задвинуть куда-то на задворки сознания мысли о полученной записке и Соуле-М8. Взяв сумочку, она с довольной ухмылкой нахально достала из небольшого холодильника банку «Доктора Пеппера», после чего вслед за Райли вышла из студии.

Снаружи уже собралась небольшая толпа, но это обычное дело для утренних передач. Стояло яркое, солнечное декабрьское утро, но будь оно даже сырым и промозглым, Танзи вряд ли бы это заметила. Люди возле здания радиостудии — подумаешь, эка невидаль! В основном здесь были студенты из близлежащего кампуса, кто-то приехал специально, кто-то просто случайно оказался рядом. Большинство надеялись, что Билли Мак и Йойо пришлют кого-нибудь на улицу с микрофоном, и тогда их ждут пятнадцать секунд славы. Можно будет либо задать вопрос, либо выпалить первое, что придёт в голову.

Обычно Танзи воспринимала это спокойно. В зависимости от настроения толпы она могла себе позволить отреагировать на чью-нибудь реплику и даже, в случае хорошего настроения, дать пару-тройку автографов. Но сегодня ей хотелось одного: поскорее юркнуть в машину и вернуться домой. Нет, по идее она должна радоваться. Шоу прошло не так уж плохо, это был отнюдь не провал, и, главное, её пригласили снова появиться в передаче. Мартин, конечно, будет на седьмом небе от счастья, не говоря уже об отделе рекламы. Тогда почему же так паршиво на душе?

Потому что было в этой безымянной толпе что-то настораживающее, опасное. Танзи, сама того не желая, смотрела на всех с подозрением, ненавидя при этом самое себя.

Из толпы протиснулись две женщины, и Танзи вздрогнула.Райли моментально привлёк её к себе. Он уже почти загородил Танзи своим телом, но обе женщины расплылись в улыбках.

— Молодец, Танзи! Так им, гадам, и надо! — радостно выкрикнули они.

Танзи, не зная, что её больше вывело из себя — моментальная реакция Райли на воображаемую угрозу её жизни или эти две дамочки, заставила себя кивнуть и, показав большие пальцы, двинулась дальше к машине. Рука Райли крепко лежала у неё на спине, он твёрдо направлял её к лимузину. Однако когда Танзи решилась посмотреть на него, лицо Райли оставалось все той же спокойной, невозмутимой маской. Да, хладнокровия нам не занимать, подумала Танзи.

Кто-то из толпы, видимо, какой-нибудь студентик, с воем бросился ей навстречу. Его завывания тотчас подхватили ещё с десяток обитателей кампуса. Затем к ним присоединились несколько женщин — наверное, чтобы продемонстрировать, что волчья натура не чужда иди.

Райли наклонился к самому её уху и прошептал, по-прежнему подталкивая Танзи вперёд:

— Вот видите, что вы наделали.

От его голоса Танзи тотчас ощутила лёгкий любовный зуд, однако смогла перебороть себя. Ведь сейчас куда важнее добраться до машины и юркнуть внутрь. Ощущение было такое, будто в кромешной тьме на ощупь поднимаешься по склизкой лестнице из тёмного подвала. В любой другой момент Танзи была бы только рада этому лёгкому зуду, постаралась бы задействовать его на всю катушку — например, состроила бы Райли глазки, улыбнулась бы многозначительной улыбкой, отпустила какую-нибудь двусмысленность. Но только не сейчас. Сейчас ей больше всего на свете хотелось превратиться в безликую офисную крысу, которой бы и в голову никогда не пришло делиться своими безумными идеями со всем миром.

Но тут кто-то выкрикнул:

— А что это за чувак с тобой? Скажи, как его зовут? Толпа принялась забрасывать её вопросами.

— Он что, твой очередной Волк? — поинтересовался кто-то.

И студенты вновь разразились дружным воем.

Танзи слышала, как кто-то хохотнул совсем рядом, буквально у неё за спиной, однако не осмелилась оглянуться. До лимузина осталось рукой подать.

— И что, всегда так бывает? — поинтересовался Райли, загораживая её собой, потому что толпа подступала все ближе и ближе.

— Бывает! — выкрикнула Танзи в ответ.

— И обычно ты справляешься со всем одна? Так, может, твой редактор всё-таки прав, когда говорит, что тебе нужно выделить охрану, раз ты выступаешь на радио или ТВ?

— При необходимости меня всегда может выручить шофёр. Или вместе со мной выходит кто-нибудь из студии. Как правило, ничего страшного не происходит. Ведь это просто безобидные фаны.

Господи, как же избавиться от ощущения, что в один прекрасный день, может, даже сейчас, в толпе её будет подстерегать один далеко не безобидный фан.

Лимузин был прямо перед ними, и шофёр уже открывал дверь, когда над головами собравшихся что-то пролетело.

— Осторожно! — раздался чей-то голос.

В следующее мгновение Танзи почувствовала, как чья-то рука пригнула ей голову, и её буквально затолкнули на заднее сиденье лимузина. Когда она выпрямилась, водитель успел сесть за руль, а Райли как раз захлопнул за собой дверцу.

— Едем! — рявкнул он тоном, какого она от него ни разу не слышала.

Машина тотчас отъехала от тротуара и едва не врезалась в толпу, которая к этому моменту успела заметно увеличиться. Ладно, водителю за это деньги платят, подумала Танзи, глядя, как ротозеи поспешно отпрянули в разные стороны. Её шофёру доводилось возить и не таких знаменитостей, и сквозь куда большие толпы. К счастью, они быстро удалялись с места происшествия. Но Райли ещё долго смотрел в ту сторону, и лишь когда здание радиостанции с толпой фанов окончательно исчезли из виду, он обернулся к Танзи.

Та смотрела на него совершенно иными глазами, как будто видела впервые в жизни. Наверное, так оно и было.

— Что там произошло?

— Не знаю, но вряд ли бы вам захотелось остаться и выяснить.

— Это был бумажный самолётик, — сообщил им водитель. — Ничего страшного.

— Спасибо, — поблагодарил его Райли и лишь затем развалился на сиденье, словно ничего и не произошло.

Танзи продолжала таращиться на него, пока Райли наконец не был вынужден вновь посмотреть в её сторону.

— Что-нибудь не так?

«Все не так!» — захотелось крикнуть ей.

— Вы не ответили на мой вопрос. Что происходило за нашими спинами?

— Кажется, водитель уже все объяснил.

— Я не об этом, и, пожалуйста, не надо притворяться, будто вам непонятен мой вопрос.

Несколько секунд он молча смотрел на неё.

— Отвечайте, Райли. И снимите с носа эти чёртовы очки!

В ответ на такое заявление он изумлённо выгнул брови, и все. Очки остались там, где и были. Танзи сложила на груди руки и демонстративно уставилась на Райли.

— Просто мне хотелось убедиться, что вам ничего не грозит. Прошу меня извинить, если при этом я позволил себе некоторую грубость.

— В том-то все и дело. Вы никогда не позволяете себе никаких грубостей. Никогда. И не рявкаете, когда отдаёте распоряжения. Это на вас не похоже. По крайней мере до сих пор я за вами такого не замечала.

Райли просто посмотрел на неё и своим привычным, до отвращения ровным и тихим голосом произнёс:

— Но в таком случае получается, что вы меня совершенно не знаете, не так ли?

— Выходит, что нет, — спокойно согласилась Танзи, хотя в душе у неё все кипело. — Вы правы. Я вас не знаю.

«Но, погоди, ещё узнаю».




Друзья знают вас лучше, чем кто-то другой.

Что порой ужасно раздражает. Особенно если они указывают вам на то, что вы и без них знаете и вам приходится притворяться, будто вы впервые об этом слышите.




9


— Говорю тебе, Рина, я даже не знаю, что и думать. Танзи убрала от лица волосы и наклонилась к стакану с молочным коктейлем.

— Как ты только можешь такое пить? — спросила Рина, потягивая охлаждённый манговый сок.

— Молоко полезно для здоровья.

— Только без мороженого и шоколада.

— Без тебя знаю. — Танзи сделала долгий глоток и умиротворённо вздохнула. — Что же тогда любить?

Ринудаже передёрнуло.

— Только не это. Лично мне из молочных продуктов нравится только цвет моего лица.

Она наклонилась над столом и посмотрела в сторону входных дверей, после чего покосилась на Танзи.

— И что же, по-твоему, он от тебя скрывает? Кстати, где он?

— В кабинете Миллисент на втором этаже, его срочно вызвали на какое-то совещание.

Танзи поковыряла салат из цыплёнка с зеленью, который Рина принесла на обед.

— Тебе, по всей видимости, подавай жареную картошку с гамбургером, — заметила Рина, хрустя грецким орехом.

— А что, по-твоему, уважающие себя люди берут к молочному коктейлю?

— Я принесла еду. Ты могла бы хоть из вежливости попробовать мой манговый сок.

— Можешь меня пристрелить, — предложила Танзи. — И вообще, что мне теперь делать, если я умею готовить только молочный коктейль? Кроме того, у Миллисент не блендер, а настоящий зверь, и поэтому…

Рина рассмеялась и примирительно подняла руку.

— Прошу тебя, уволь меня от подробностей. Одного не могу понять — как тебе удаётся сохранить фигуру?

— Очень просто. Главное, не думать о ней, других забот хватает, — пошутила Танзи, шлёпнув себя по бедру.

— Слышу.

Танзи лишь фыркнула.

— Конечно, если каждый день есть такой салат, жизнь превращается в бесконечную борьбу.

— Кстати, у Гаррисона есть персональный тренер, Род. Вот кто умеет творить чудеса. Если тебе интересно, я могу одолжить его тебе на время.

— Его зовут Род? Интересно, и какие же тренировки он проводит? — спросила Танзи и подмигнула.

— Не те, какие ты думаешь, Мисс На-Уме-Только-Секс.

— А у тебя разве нет? Скажи, разве не ты неделю назад раскатала губу на Вольфганга? Кстати, хоть убей, не могу понять, что вы все в нём находите? Вот уж в чью сторону я бы даже не посмотрела. А если бы посмотрела, то наверняка бы подумала: «О таком не скажешь, что женщины валяются у его ног».

— А ты вспомни его глаза, — мечтательно произнесла Рина.

— Как же, помню. Кстати, тебя не раздражает, что он работает исключительно с голозадыми девицами?

— Ничуть. Мне всегда было интересно узнать, что это такое — позировать перед художником, — задумчиво ответила Рина. — О, эти глаза под тяжёлыми веками, которые смотрят на тебя, пока рука наносит на холст твой образ. И каждый такой мазок сродни прикосновению к твоему телу…

— Довольно. Ты уже меня завела. И все равно ваш Вольф мне до лампочки.

— Секс — это здорово, независимо от того, занимаешься им или только о нём говоришь, — рассмеялась Рина. — Но ведь мы с тобой знаем, что жизнь к нему не сводится.

— Я довольна своей жизнью. И секс — её приятный компонент.

— А как же любовь? Или ты хочешь состариться одна?

— Разве такое можно планировать заранее? Да и вообще, жить всю жизнь под одной крышей, спать под одним одеялом с одним и тем же мужчиной… — Танзи покачала головой. — Не могу даже представить этого. По крайней мере пока.

Рина поставила локти на стол и окинула подругу пристальным взглядом.

— Ты уже живёшь под одной крышей с мужчиной. Что мешает тебе спать с ним под одним одеялом?

— Райли? — Танзи презрительно фыркнула, однако смешок получился какой-то неубедительный, вынужденный. Она сама это заметила. — Нет уж, увольте. Я ещё не готова остановить свой выбор на Агнце.

— Но разве не ты сама только что рассказывала мне, какую волчью выходку он отмочил сегодня утром?

Танзи в задумчивости пожевала конец соломинки.

— Было дело.

— Ага! Значит, ты уже подумываешь о том, не пора ли переключиться на бээ-бээ-барашков?

— Прекрати! — простонала Танзи. — С меня хватает электронных посланий на ту же тему. Я уже начинаю жалеть, что завела речь про это. Или по крайней мере следовало в качестве примеров выбрать других животных. С меня довольно того, что Мартин целый день отпускает в мой адрес шуточки на тему смиренных агнцев.

— Он всё ещё достаёт тебя?

— Ещё как! Раньше я почему-то думала, что только женщины скатываются с катушек, когда последнее чадо выпархивает из семейного гнезда. Но чтобы Мартин… Ладно, будем надеяться, что это пройдёт.

— Он что, вечно грузит тебя своими разговорами? А ты не думала, что у него могут быть нелады дома?

— Я привыкла руководствоваться правилом «ни о чём не расспрашивай и сама ничего не рассказывай» и не смешивать информацию личного характера с тем, что делаю на работе.

— Что нелегко, учитывая, что у тебя информация личного характера непосредственно связана с тем, что ты делаешь на работе.

— Что ж, ещё один повод не обсуждать её с боссом. — Танзи вздохнула, чувствуя на себе буравящий взгляд подруги. — Мартин — человек замечательный. Он сделал для меня больше, чем кто-то ещё. Его нельзя не любить. Но общаться с ним слишком близко — извини, это мне ни к чему. И вообще, скажу тебе честно, не хотелось бы иметь даже отдалённое отношение к его личностному кризису и всему, что происходит у них с женой. Ему с ней и разбираться. Иначе для чего жена? Проблемы не мои, а её. Пусть она их и решает, эта Бетти Барбара.

— Бетти Барбара? Но мне казалось, её зовут… Танзи помахала рукой.

— Как-то на французский манер. Она вообще не такая, какой я её представляла. Невысокого роста, хорошая фигура и эта галльская гримаска, будто ей все до смерти наскучило. Я случайно наткнулась на них на благотворительном балу.

— И ты называешь её Бетти Барбара, потому что…

— Не важно. Главное, что она существует. И если Мартину нужна помощь, пусть обращается к ней. У меня ведь не колонка психоаналитика. Его личная жизнь — это его личная жизнь, и этим всё сказано. А что касается моей личной жизни, то… — Танзи запнулась и совершила грубую ошибку, бросив взгляд в сторону прихожей. Однако, заметив торжествующий взгляд Рины, с вызовом в голосе добавила: — То это моё личное дело. Так что прошу прощения.

— Кстати, о личной жизни. Когда я с ним наконец познакомлюсь? Я уже умираю от любопытства. — Рина многозначительно посмотрела на Танзи. Когда же подруга в деланном возмущении закатила глаза, Рина улыбнулась и добавила: — Нет-нет, не волнуйся, я на него не претендую. Это твоё приобретение. Но ты, надеюсь, не будешь возражать, если я взгляну на него хотя бы одним глазком?

Танзи рассмеялась.

— Ну почему я не подумала об этом сегодня утром? Ведь были все возможности. Хотя, наверное, и сейчас ещё не поздно.

Рина благодарно кивнула.

— Можете наведаться ко мне в гости. Кстати, о гостях. Сегодня должны нагрянуть несколько человек. Нет-нет, не перебивай, выслушай меня до конца, — поспешила добавить она, видя, как Танзи открыла рот, чтобы возразить ей. — Он — врач.

— Рина, ты же знаешь, я не клюю на такие штучки.

— Если у него есть учёная степень и годовой доход с пятью нулями, это ещё не значит, что в нём не сидит волк. Насколько мне известно, хирурги — настоящие мачо.

— Наглый — это ещё не мачо. Вспомни Вольфганга. Вот тебе пример.

По лицу подруги пробежала тень.

— В чём дело? Нет, конечно, он перетрахал не один десяток своих моделей. Но ведь у этих девиц общий коэффициент умственного развития не больше, чем у моего пупка. Откуда им знать разницу между альфой и бетой, настоящим мужиком и нет, это при их-то отощавших телах. Но я хочу сказать другое: ваш Вольф трахает эти ходячие безмозглые скелеты прямо у себя в студии. В своём собственном доме. А вот это уже наглость. Если, по-твоему, он настоящий мужик, то принадлежит к тому виду волков, без которого я как-нибудь обойдусь. Покорнейше благодарю.

— Я не о том, — со вздохом проговорила Рина. — Помнишь, как Слоан заявилась в кегельбан, вся такая раскрасневшаяся. Мы тогда ещё решили, что они с Вольфом помирились. Теперь… теперь я в этом не совсем уверена.

— То есть?

— Помнишь, она тогда ещё как-то уклончиво отвечала на вопросы.

— Я помню только, как она набросилась на чизбургер. Ужасно на неё не похоже.

— Она вообще в тот день была не похожа на себя.

— Наверное, ей сейчас приходится нелегко, — пожала плечами Танзи. — Не суди её слишком строго.

— Собственно говоря, я об этом как-то даже не задумывалась после той нашей встречи. До того дня.

Тут уже нахмурилась Танзи.

— Что произошло? В чём дело?

Рина не удостоила её ответом, и Танзи укоризненно посмотрела на подругу.

— Ты первая завела разговор, так что давай, выкладывай.

— Ну ладно, ладно. Уговорила, — сдалась-таки Рина. — Вчера днём я договорилась встретиться с Гаррисоном в отеле «Хантингтон». У него там была назначена встреча с одним из его клиентов. Так вот, я видела, как Слоан выходила из лифта.

— Ну, наверное, у неё имелся на то как минимум десяток причин.

— Ага, и одна из них была блондином под два метра ростом, с фигурой Адониса.

Танзи открыла рот, да так широко, что оттуда выскользнула соломинка, через которую она потягивала коктейль.

— Не может быть!

— Ещё как может!

— Но ведь… — Танзи даже заморгала, пытаясь представить себе Слоан в гостиничном номере. Нет, такое не укладывается к голове. — Мне казалось, они с Вольфом помирились.

— Я тоже так думала.

Им помешал резкий звук гонга — в дверь кто-то звонил.

— Наверное, Сью. — Танзи встала из-за стола, но затем остановилась. — Послушай, а кто-нибудь ещё знает?

Рина покачала головой:

— Только не от меня. Я даже сомневалась, стоит ли говорить тебе. Вдруг тут что-то невинное? Просто я…как тебе сказать, немного волнуюсь за Слоан.

— Да уж, — согласилась Танзи, направляясь к входной двери. — Мы ещё поговорим об этом позже. — Она остановилась рядом с лестницей. — Будем надеяться, здесь не то, что ты подумала. Думаю, их брак не выдержит ещё одной измены, даже если на сей раз это она, а не он.

Рина улыбнулась, но как-то грустно.

— Если дело зайдёт далеко, боюсь, в твоём незамужнем полку прибудет.

Танзи выразительно посмотрела на подругу, но тут удар гонга раздался вновь.

— Я открою! — крикнула она.

— Чертовка, — пробормотала Рина, бросив взгляд на лестницу.

— Это вы со Сью здесь для того, чтобы убедиться, готов ли дом к вечеринке в честь будущего младенца. Вы, а не личный помощник моей тётушки. Давайте не будем отвлекаться.

— Похоже, отвлекаешься ты, а не мы, — заметила Рина.

Тут в холл на всех парах влетела Сью — через руки переброшены отрезы ткани, а сама она увешана сумками, набитыми одному Богу известно чем. Танзи снова открыла рот и потому не сумела подпустить Рине ответную шпильку. Если, конечно, эта шпилька у неё имелась. Потому что, чёрт возьми, Рина права. Голова у неё действительно забита непонятно чем. И фурор, который произвела её последняя колонка, плюс дурацкая история с Соулом-М8, — лишь малая часть всего.

— Эй, что это? — спросила она, когда Сью в буквальном смысле едва не похоронила Рину под горой пакетов.

— «Свотчи». На все случаи жизни.

— Как это понимать? У нас вроде бы не модная презентация.

Сью и Рина выразительно посмотрели на подругу и дружно покачали головами — мол, что взять с этой Танзи?

— Что? — Танзи переложила свёртки в другую руку. — Миллисент и без того украсила дом так, что места свободного не осталось. Что, по-вашему, мы ещё можем сделать?

— Но ведь это праздник в честь будущего младенца, а не рождественская вечеринка, — заметила Сью таким тоном, словно приходится объяснять очевидное.

— Отлично, но неужели недостаточно того, что уже есть? Украшений даже больше, чем нужно, они такие красивые. Не понимаю, зачем что-то ещё?

— Когда это будет праздник в честь твоего будущего младенца, тогда поймёшь.

Рина и Сью в очередной раз переглянулись и опять покачали головами.

— Хорошо, хорошо, как хотите, — примирительно замахала руками Танзи.

— Можно подумать, ты не знаешь, что Мэриел это будет приятно.

Ну что на такое возразишь? Один только свадебный торт Мэриел был наглядным свидетельством того, что, обладая фантазией, можно соорудить из муки, молока и сахарной глазури.

— Итак, с чего начнём? Ладно, я ничего не знаю и знать не хочу. — Она направилась в гостиную на первом этаже.

Но тут дорогу преградила Сью и одарила Танзи приторной улыбкой. Что само по себе было подозрительно.

— Я надеялась, ты выделишь нам парадную гостиную. Там такая потрясающая стена, увешанная ангелочками. А ещё там расписной потолок и…

— Ты думаешь, Миллисент станет возражать? — вставила словцо Рина, чувствуя, что подруга уже по горло сыта предстоящей вечеринкой.

— Ещё как! — Танзи пропустила подруг назад в холл, а сама бросила быстрый цепкий взгляд на лестницу, что вела на второй этаж. Господи, ну почему она сейчас не сидит у себя в рабочем кабинете — пишет, размышляет — да что угодно! Главное, одна.

Впрочем, когда Танзи посмотрела на лестницу, её мысленному взорупредстал отнюдь нерабочий кабинет. И представила она себя вовсе не в одиночестве. А первая мысль о том, как она проведёт остаток дня, не имела ничего общего с необходимостью тюкать по клавишам компьютера или что-то сочинять.

— Бэ-э-э… — проблеяла Рина прямо ей на ухо.

— Не смешно, — пробормотала Танзи.

Сью обернулась и вопросительно посмотрела на неё.

— Что там у вас происходит?

— Ничего, — ответила Танзи, а сама многозначительно посмотрела на Рину — мол, только попробуй проболтаться.

Но та — не иначе как на неё подействовал манговый сок — и не думала слушаться.

— Наша Танзи по уши втрескалась в тётушкиного секретаря.

Сью вытаращила глаза, а Танзи застонала.

— Ты серьёзно? Кстати, как там его, Рэнди? Какое на редкость удачное имечко, — хихикнула Сью.

— Райли. К тому же он личный помощник, а не секретарь. И вообще, послушайте, может, нам всё-таки стоит заняться делом?

Но Сью словно забыла, зачем она здесь.

— Мне казалось, что по твоим словам он — типичный агнец. Совершенно не в твоём духе.

— Это было до того, как сегодня он спас ей жизнь, — многозначительно добавила Рина.

— Что? — поразилась Сью и посмотрела на Танзи. Танзи, понимая, что заговорщический взгляд уже не поможет, сделала Рине знак: мол, погоди, допрыгаешься, я тебе сверну шею.

— Ничего особенного, — сказала она, пытаясь оспорить утверждение подруги. — Просто он слишком серьёзно среагировал на толпу, вот и все. Наверное, не привык иметь дело с такими вещами.

— Да, только вот откуда ему известно, как заталкивать людей в лимузин? — не унималась Сью и тоже в задумчивости бросила взгляд на парадную лестницу. — И ты говоришь, он пытался загородить тебя, когда из толпы выскочили две женщины? — Сью посмотрела на Рину и хитро улыбнулась. — Поступок настоящего мужчины.

С этим не поспоришь, призналась себе Танзи и именно потому попыталась оттеснить подруг в дальний коней холла, а оттуда в гостиную.

Сью освободила руки от кусков ткани, свёртков и бог знает чего ещё, но мысли её, судя по всему, по-прежнему были заняты Райли и тем, что произошло возле здания радиостанции.

— Если я правильно поняла, ты распсиховалась, потому что кто-то запустил в тебя бумажным самолётиком?

— Я не психовала. Даже не думала. Кстати, о том, что это был бумажный самолётик, мы узнали позднее. Просто после передачи я было немного взвинчена.

— А с чего это вдруг Райли вообще поехал с тобой? — не унималась Сью.

— Не знаю, честно говоря. Он уже ждал меня на улице, когда подали машину. Просто спросил, нельзя ли заодно и ему? Когда накануне вечером мы с ним были на благотворительном балу…

— Ага! Погоди-погоди. Хочешь сказать, что Райли сопровождал тебя на Хрустальный бал? — удивилась Рина. — Ты мне ничего про это не говорила. Кстати, почему ты об этом умолчала? А как же Кармин?

— Кармин был занят. И возможно, надолго.

— Вот кто, как мне кажется, стал бы со временем примерным мужем, — вздохнула Рина. — Какая жалость.

Танзи и Сью расхохотались, однако кивнули.

— Спасибо Райли, что он согласился прийти мне на выручку, — пояснила Танзи. — По-видимому, счёл это своим долгом из-за Миллисент, хотя я сказала ему, что если он не хочет, то…

— Какже, какже, — вклинилась Сью, — кто на его месте отказался бы? Вы с ним танцевали? И тогда-то всё и началось?

— Да, мы с ним танцевали, но, сказать по правде, ничего особенного не случилось.

Длинным наманикюренным ногтем Рина приподняла Танзи подбородок и заглянула в глаза.

— Лжёшь. Что-то случилось.

Танзи хотела сказать что угодно, лишь бы сменить тему. Она уже корила себя за то, что затеяла разговор. Последние часов двадцать с небольшим стоили ей немало нервов. Выпустив из рук пакеты и свёртки, Танзи со вздохом опустилась на кушетку.

— Ну хорошо, я думала, что он меня поцелует. Но ошиблась. Наверное, это музыка виновата или шампанское. У меня просто голова пошла кругом, и я вообразила, будто…

— То есть тебе захотелось, чтобы он тебя поцеловал? — Вопрос Рины прозвучал скорее как утверждение. — И что тогда?

— Что ты имеешь в виду под «тогда»? Ничего. Он наклонился ко мне, и я подумала, я подумала, что он… Но вместо того чтобы меня поцеловать, он наклонился к самому моему уху и сказал, что его ноги просят пощады.

Сью фыркнула от смеха и поспешила прикрыть рукой рот.

— Извини меня, дорогуша, но должна признаться честно — вот это хохма! А потом что?

— Ничего.

— Врёшь! — вновь заявила Рина. — Что-нибудь да произошло. Что-то такое, отчего до сих пор этот танец не даёт тебе покоя. И почти что поцелуй тоже.

— Хорош поцелуй, нечего сказать.

— Неправда. Не мне тебя учить. Ты ведь уже не девочка и заранее знаешь, что у мужчины на уме.

— Спасибо за участие, — буркнула Танзи и покосилась в сторону. — Но мне действительно нечего вам рассказать. И эти его чёртовы очки, из-за них совершенно не видно глаз. Хотя глаза у него…

Она умолкла, но, увы, было поздно. Рина и Сью уже улыбались хитрющими улыбками.

— Итак, как я понимаю, — произнесла Сью, взвешивая каждое слово, — ты видела его глаза. Интересно, что ещё ты видела у этого своего Райли?

Танзи с вызывающим видом сложила на груди руки.

— Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы по той простой причине, что от вас двоих можно свихнуться.

— Ага! — радостно воскликнула Сью. — Что тогда? Что произошло, когда вы ехали домой в одной машине? Готова спорить, что вас обоих так и подмывало броситься друг другу на шею.

Наверное, было что-то такое в выражении её лица, что выдало её с головой. Танзи даже захотелось как следует лягнуть саму себя. Ну ладно, она ещё лягнёт, попозже, и не один раз.

— По глазам вижу, что-то произошло. Признайся честно, — сказала Рина, на сей раз совершенно серьёзно. — Что-то такое, что не имеет отношения к Райли.

Танзи отчаянно пыталась придумать, как выкрутиться из щекотливого положения, но в конце концов сдалась. И была вынуждена признаться себе, что тотчас стало легче — будто гора с плеч свалилась. Наверное, давно уже следовало опереться на чьё-то плечо.

— Я получила очередное послание.

— Что? — произнесли обе её подруги испуганным шёпотом.

Первой пришла в себя Рина.

— Погоди, — сказала она. — Мне казалось, эти дурацкие письма приходят тебе по электронной почте. Неужели ты хочешь сказать, что…

Танзи кивнула, и Рина в ужасе ахнула.

— Он там был, — подтвердила Танзи. — Во время бала.

— Кто он? — не поняла Сью.

— Соул-М8, — пояснила Рина, и Танзи кивнула. Теперь уже в ужасе ахнула Сью. Раскидав в стороны свёртки и горы ткани, она села напротив подруги.

— Твой виртуальный поклонник? То есть теперь он пошёл на личный контакт?

Рина тоже опустилась на кушетку рядом с ними и взяла руку Танзи в свои гладкие, прохладные ладони.

— Но почему ты нам ничего не сказала? Ведь это уже не шутка. Ты уверена, что это был он?

— Кто же ещё может признаваться мне в вечной любви, причём дважды в неделю? Если, конечно, все, какие только есть в этом городе, психи не повылезали из своих щелей, — сказала Танзи и передёрнулась. — Но я почти уверена, что это он. Стиль тот же. По крайней мере мне так показалось.

— Что ты имеешь в виду? — потребовала ответа Сью. Танзи неуверенно пожала плечами.

— Ну, например, — начала она и поспешила отвернуться, чтобы не видеть перепуганные глаза подруг. — На сей раз он высказался более… определённо.

Теперь уже вздрогнула Сью.

— Ой, Танзи, какой ужас! Ты поставила в известность эхрану?

Танзи только покачала головой:

— Нет, мы просто ушли оттуда.

— Нечего удивляться, что Райли тоже переполошился. Кстати, что он сказал по этому поводу? — спросила Рина. — Я имею в виду записку.

— Он её даже в глаза не видел. Я сказала ему, что это просто послание от поклонника.

— Что? И он тебе поверил?

Танзи ответила не сразу. Тогда ей показалось, что да.

— Мы с ним немного поговорили о том, что такое быть знаменитостью, и Райли сказал мне, что хорошо понимает поклонников. Именно поэтому ему сегодня утром и захотелось съездить со мной на радиостанцию. Ему было интересно собственными глазами заглянуть за кулисы славы.

Сью с шумом втянула воздух. Рина с Танзи одновременно уставились на неё.

— В чём дело? — спросила Танзи.

— Ты только что сказала, что он хорошо понимает поклонников, после чего ему захотелось съездить с тобой на радиостанцию. Не кажется ли тебе, что он?…

Рина и Танзи одновременно покачали головами.

— Зачем ему вся эта канитель — записки, письма по электронной почте? — справедливо заметила Рина. — Ведь он и без того живёт с ней под одной крышей.

Все три дружно вздрогнули.

— Нет, это не Райли, — заявила Танзи. — Кроме того, когда мне на стол подкинули записку, мы с ним танцевали.

— Кстати, а что в ней говорится? Дословно.

Танзи посмотрела на подруг. Ей меньше всего хотелось вспоминать, что говорилось в послании. Тем более что большую часть ночи она провела, пытаясь уверить себя в том, что ничего страшного не произошло и она зря пугает себя. Но затем чья-то дурацкая выходка возле радиостанции начисто лишила её душевного равновесия. Нет, просто смешно.

— Честно говоря, мне бы не хотелось втягивать вас в эту историю. С вас довольно того, что вы…

— Танзи, — негромко перебила её Рина, — что в ней говорилось?

Танзи подняла глаза на свою лучшую подругу и вздохнула.

— Ну ладно. В ней говорилось: «Ты прекрасна. И скоро, совсем скоро ты станешь моей. И только моей».

— В любое другое время я была бы на седьмом месте от счастья, получив такую записку, — заметила Сью, массируя руки. — Надеюсь, ты уже сообщила в полицию? С этим ожно что-то сделать? Что-то такое, что в их власти?

— Я не звонила в полицию, — тихо проговорила Танзи и, увидев, как подруги придвинулись к ней, подняла руку. — Что они могут сделать? Ничего. Ведь тот, кто писал это, не сделал ничего противозаконного. Подумаешь, отправил мне несколько писем по электронной почте и оставил во время благотворительного мероприятия записку на столе. Более того, я не нахожу в его словах никакой угрозы. Содержание записки можно интерпретировать тысячью самых разных способов.

— Не уверена. Похоже на то, что он что-то задумал, — сказала Рина. — Я бы на твоём месте хотя бы предупредила полицию о том, что тебя преследует какой-то назойливый поклонник.

Подобные мысли уже давно вертелись у неё в голове, но сейчас, когда Рина произнесла их вслух, ей стало раз в десять страшнее. Танзи согласно кивнула, чувствуя, что реальность в конце концов вторглась в её жизнь.

— Вы правы. Надо сообщить в полицию.

— Надеюсь, ты хотя бы Мартина поставила в известность? — спросила Сью. — Он предложил тебе охрану?

— Нет. Но я ему обязательно скажу, — поспешила добавить Танзи, поймав на себе недоуменные взгляды подруг. — Завтра мне сдавать очередную колонку. Я пошлю её утром, а потом, когда мы с Мартином будем говорить по телефону, все расскажу. Только не хотелось бы одного: давать ему повод трястись надо мной. Он и так уже доконал меня своим вниманием.

— Может, оно тебе только на пользу? — заметила Рина.

— Кто знает. Но ты ведь в курсе, что с ним творится последнее время. Если ему рассказать, он вообразит бог знает что и такое придумает, что невольно взвоешь.

Например, приставит ей круглосуточного телохранителя.

— По крайней мере ты сейчас живёшь здесь, у тётушки, — сказала Сью. — Надеюсь, тут все нашпиговано электроникой.

Танзи кивнула:

— Точно, все по последнему слову техники.

Это была первая фраза за весь разговор, от которой ей почему-то стало легче на душе.

— Погоди, — сказала Сью, словно ей в голову пришла какая-то ценная мысль. — Ты подумала, что этот твой назойливый поклонник мог оказаться в толпе возле радиостанции? Райли к тому моменту уже было известно о нём. Неудивительно, что он держался настороже. Может, именно поэтому он и поехал с тобой на радио? Потому что беспокоился за твою безопасность?

Танзи осталась сидеть в растерянности. Подруга только что, как говорится, попала в самую точку, озвучив то, что не давало ей покоя все утро.

— Ну как я сама не додумалась! Я ведь ему ничего не говорила!

И вновь подруги обменялись недоуменными взглядами.

— Нет-нет, я понимаю! Мне самой странно такое от себя слышать. Но вы не будете против, если сейчас мы займёмся подготовкой к празднику в честь будущего младенца?

Танзи ожидала услышать слова протеста, однако подруги понимающе закивали. Хотя и без особой радости. Танзи понимала, что разговор рано или поздно возникнет снова.

Хотя в принципе какая разница? Теперь, после того как Сью сделала своё предположение, Танзи знала: она не сможет думать ни о чём другом, пока не разгадает этой загадки.

Наконец Сью, бросив на Танзи задумчивый взгляд и вздохнув, вновь заставила себя улыбнуться своей знаменитой улыбкой и переключила внимание на разбросанные у её ног сумки и свёртки. Порывшись в одной из сумок, она извлекла оттуда жёлтый зонтик, украшенный рюшками, и мягкую игрушку — птичку.

— Итак, приступим к делу. Предлагайте ваши идеи, дамы. Аисты, ангелочки или что-то другое?




— Я чувствую себя просто кошмарно. Ни в коем случае не следовало просить её выступить вместо меня, — вздохнула Миллисент. — Ну кто бы мог подумать, что этот тип обнаглеет настолько, что посмеет подойти к ней на благотворительном балу!

— Откуда вам было это знать? — мягко возразил Райли, стараясь успокоить собеседницу. — Даже я и то не сумел предвидеть, что он пойдёт на личный контакт. Я уже объяснял, что самые навязчивые поклонники…

— Чушь! Давайте называть вещи своими именами. Никакой он не поклонник! Неизвестно, что у него в голове.

— Что ж, пожалуй, так, — вынужден был согласиться Райли. — По всей видимости, этот тип преследует её не с самыми благовидными целями.

— О Боже! — воскликнула Миллисент голосом человека, прожившего не один десяток лет, — редкий для неё случай. — Не знаю, может, я совершила большую ошибку, стараясь держать вашу миссию в секрете. Но теперь, как мне кажется, пришло время Танзи точно узнать, что происходит. Хотя должна предупредить заранее, вряд ли она придёт от этого в восторг.

— Да уж, — пробормотал Райли.

— Вы что-то сказали? Райли откашлялся.

— Видите ли, сначала я должен вам кое-что объяснить. Дело в том, что я…

— Говорите громче, мистер Парриш. Я вас потому и наняла, что вы не производите впечатление человека, готового растаять при виде моей внучатой племянницы. Воздыхатели и обожатели мне не нужны.

— Безусловно, мэм, — поддакнул Райли. — Просто вы сами велели мне поддерживать дистанцию, сохранять в секрете, кто я такой. Поэтому когда я прочёл колонку вашей внучатой племянницы — а мне это понадобилось для дальнейшей работы, то подумал, что будет целесообразно придерживаться такой линии поведения, какая бы соответствовала моей должности вашего личного помощника.

— Поясните. Райли вздохнул.

— Вы читаете её колонку, мэм?

— Да, когда есть время.

— Тогда вы должны быть знакомы с её последней теорией.

— Вы имеете в виду рассуждения насчёт волков и всё такое прочее? Ну разумеется! Только, если не ошибаюсь, я уже объяснила вам, что её личная…

— Я знаю. И отлично понимаю необходимость мер предосторожности. — «Мне да не понимать!» — добавил он про себя. — И я подумал, что с моей стороны будет разумно играть по отношению к Танзи роль, скажем так, совершенно лишённую волчьих качеств.

На противоположном конце провода воцарилось молчание, и Райли решил, что получить остаток своего гонорара ему уже не светит.

— Тогда мне показалось, что это единственно правильная линия поведения, и… — Райли не договорил, потому что на том конце линии Миллисент разразилась хохотом. — Мэм?

Но потом на мгновение старушенция успокоилась — не иначе как от смеха у неё перехватило дыхание.

— Ну и ну! Ничего комичнее не слышала за всю свою жизнь! — Она снова расхохоталась. — А вы, я смотрю, большой выдумщик!

— Боюсь, теперь моей выдумке грош цена, раз нужно раскрыть перед ней мои карты.

Но Миллисент лишь снова фыркнула:

— Не сомневаюсь, у вас всё получится.

— Боюсь, как бы она не позвонила мне минут через десять с требованием, чтобы я принёс ей на блюдечке собственную голову.

— Это похоже на Танзи, хотя должна вам сразу сказать: я сильно сомневаюсь, что ей захочется в первую очередь лишить вас головы. Боюсь, она потребует что-то другое.

Райли поёжился и машинально прикрыл ладонью мошонку.

— Но на работу взяла вас не она, а я, — заявила Миллисент. — И пока что нареканий по поводу того, как вы выполняете свои обязанности, у меня нет.

Райли подумал, что бы сказала старушенция, знай она о тех отнюдь не типичных для агнца чувствах, которые в последнее время он испытывал к её внучатой племяннице.

— Я планировал собрать дополнительную информацию и лишь потом поставить её перед фактом. Мне было бы гораздо легче работать, если бы я смог уточнить курс дальнейших действий, особенно принимая во внимание это последнее послание.

— Вы уже получили результаты по отпечаткам пальцев?

— Да. В картотеке ФБР таких нет.

— Значит, тот, кто эту записку подбросил, к судебной ответственности не привлекался. Верно я поняла?

Вернее, ему до сих пор удавалось непойманным разгуливать на свободе, подумал Райли, но оставил эту мысль при себе.

— Да, мэм.

— Что ж, и на том спасибо. Из чего можно сделать вывод, что вряд ли в его намерения входит причинить ей зло. Я правильно мыслю?

— В принципе да, но…

— И все равно я требую, чтобы этого негодяя поймали с поличным. Угрожает он ей или нет, я не потерплю, чтобы моей внучатой племяннице кто-то отравлял жизнь.

Райли был согласен на все сто процентов. Он выждал момент, прежде чем задать следующий вопрос. Ведь он работал на Миллисент, и ей полагается знать, куда может завести это дело.

— Могу я вас о чём-то спросить, мисс Харрингтон? Что вам известно о редакторе Танзи, Мартине Стентоне?

— Простите? О редакто… скажите на милость, а он зачем вам понадобился? Хорошо, скажу: помимо того, что ему хватило проницательности без лишних раздумий пригласить Танзи в свой журнал прямо из студенческой газеты, в которой она в то время сотрудничала, я уже имела с ним разговор на эту тему. Ещё до того, как наняла вас.

— Вы мне говорили. Но если не ошибаюсь, вы только спросили у Стентона, известны ли ему случаи, когда Танзи кто-то угрожал.

— Что он целиком и полностью отрицал.

— Наверное, он не знал, что вы имеете в виду послания от Соула-М8? А если их шлёт он сам, то наверняка считает, что тем самым льстит ей. Что-то вроде тайного воздыхателя.

— Это женщине, которая ему годится в дочери? Своей непосредственной подчинённой? Тому, кого он считает своей протеже?

— Но ведь вы сами предупредили меня, что вашей внучатой племяннице ничего не стоит вскружить мужчине голову, — заметил Райли, хотя ему меньше всего хотелось распространяться на эту тему.

— Да, но я не имела в виду, что… — Миллисент осеклась и театрально вздохнула. — Будьте добры, объясните мне, какие обстоятельства заставили вас заподозрить его?

— Возможно, это нас никуда не приведёт, однако есть кое-какие вещи, которые сами по себе могут показаться совершенно безобидными, однако если их сложить вместе, то получается совершенно иная картина. Я отдаю себе отчёт в том, какой резонанс может получить эта история, если загадочным тайным поклонником действительно окажется её босс.

— Что ничего хорошего не сулит, — согласилась Миллисент, и Райли тотчас по её тону понял, что дальше эту тему лучше не развивать.

— Тем не менее, — рискнул он продолжить мысль, — мне платят за то, чтобы я не упустил из виду даже самую малозначительную мелочь. Очень часто мы не склонны подозревать того, кто на виду.

— Что ж, — произнесла Миллисент, сдаваясь. — Я ценю вашу основательность и дотошность. Однако, как мне кажется, вы лаете не на то дерево.

— Разве Танзи не рассказывала вам о его странностях? О проблемах с женой? О его рассуждениях на тему, что, мол, хотелось бы изменить жизнь?

— Боже милостивый, разумеется, нет. Но с другой стороны, мы не часто располагаем временем для подобных бесед. К тому же, мистер Парриш, я не любительница досужей болтовни.

Райли с трудом подавил улыбку. Он был готов поставить последние деньги, что за свою жизнь эта дама перемыла косточки стольким людям, что и представить невозможно. Просто делала она это не столь откровенно, как другие.

— Вы должны его поймать, — заявила Миллисент, что называется, в лоб. — И я бы хотела, чтобы вы не тратили драгоценное время, гоняясь за стареющими редакторами.

— Заверяю вас, я этим не занимаюсь. Но мы хотим проследить за всеми нитями, тянущимися к служащим компании «Фишнет». У нас предчувствие, что там наверняка что-то обнаружится. Просто я хочу быть уверенным, что ничего не упустил. Думаю, вы бы не хотели, чтобы вашей внучатой племяннице угрожала опасность и…

— Вы действительно считаете, что это он, что это его рук дело? — спросила Миллисент, и в её голосе впервые послышалось сомнение.

— Пока я не могу ответить на ваш вопрос. Я занят сбором улик. Именно потому я и задаю вам все эти вопросы.

Миллисент вздохнула:

— Знаю. И прошу меня извинить за то, что я, не подумав, встала на его защиту. Просто с трудом укладывается в голове, что человек, который так близок к ней…

Миллисент, не договорив, умолкла.

Райли было не по себе оттого, что из-за него в сердце пожилой женщины закралась тревога. Но с другой стороны, что хорошего в том, чтобы наподобие страуса засунуть голову в песок, лишь бы не замечать явного. Миллисент же не из тех, кто привык закрывать глаза на очевидное.

— Если это он, вы понимаете, что вся история может оказаться вполне невинной? Вдруг он просто считает, будто она воспринимает его послания как письма тайного поклонника? Для него же самого это что-то вроде маленького удовольствия, своего рода игра. Нечто такое, что позволяет ему вновь почувствовать себя молодым и привлекательным, и что самое главное — он остаётся анонимным и ему не грозит быть отвергнутым или осмеянным.

Миллисент какое-то время молчала, затем тяжело вздохнула:

— Понимаю, что вы хотите сказать. Но мы должны действовать предельно осторожно. Нельзя же просто так взять и бросить человеку в лицо наши подозрения. Иначе мы навредим репутации Танзи, и на её дальнейшей карьере можно будет поставить крест.

— Конечно.

— Вы позвоните мне, как только достанете новые сведения?

— Да, мэм,

— Мне нужны лишь убедительные доказательства и имя. Дальнейшие шаги оставьте мне.

Райли нахмурился.

— Мисс Харрингтон, мы могли бы связаться с…

— Да-да, но у меня свои собственные контакты. Деньги и влияние способны сделать больше, чем благотворительные акции. Значит, договорились — вы сообщаете мне имя, а остальное я беру на себя.

— Мисс Харрингтон, должен вас предостеречь…

— Мне восемьдесят два. Когда доживёте до моего возраста, то поймёте, что предостережения подчас становятся излишними.

— Да, мэм, — согласился Райли.

В трубке на несколько секунд воцарилось молчание. Затем Миллисент сказала:

— Кстати, можете не волноваться, если вдруг обнаружится, что моя внучатая племянница вскружила вам голову.

Не успел Райли как-то среагировать на её замечание, как Миллисент повесила трубку. Он задумчиво потёр подбородок и вновь взялся за телефон. Набрал номер «Фишнет» — провайдера, услугами которого пользовался загадочный Соул-М8, а возможно, там же и работал. Если фирма снимала отпечатки пальцев своих служащих, то, вполне возможно, уже в ближайшее время он узнает имя и тем самым положит конец малоприятным домыслам насчёт Мартина Стентона.

Райли решил в срочном порядке спуститься вниз и во всём признаться.

Не было печали.




10


Ну почему нам кажется, будто мы буквально со всем способны справиться в одиночку?

С мужчинами все понятно: причиной тому страх расписаться в собственной слабости. Но женщины? Кого мы, скажите на милость, пытаемся обмануть? Ведь у нас вроде бы как есть друзья или родные, на которых можно опереться в трудную минуту. Так почему же это даётся нам так нелегко?

Или я одна такая?




Танзи несколько секунд пристально смотрела на экран монитора, после чего нажала клавишу «сохранить». Интересно, не посылает ли она тем самым опасное сообщение для Соула-М8? Ведь она откровенно призналась, что для неё наступила та самая «трудная минута». Правда, Танзи тотчас мысленно возразила самой себе, что это может означать всё, что угодно, и не стала переигрывать принятого решения.

Откинувшись на спинку стула, она пожевала соломинку своего второго шоколадного коктейля за день — непозволительный грех, чтобы такой потрясающий блендер простаивал в бездействии — и позволила мыслям воспарить к заоблачным высям. Нет, ей, конечно, повезло. Пусть у неё нет семьи в привычном смысле слова, зато есть подруги. И пусть сама она не замужем, подруги в некотором роде и есть её семья. Более того, Танзи не сомневалась, что так будет продолжаться и дальше.

Подумаешь, что их разговоры все чаще сбиваются на темы, где ей совершенно нечего сказать. Наверное, Мэриел будет испытывать примерно то же самое, когда станет единственной в их компании матерью.

Безусловно, недалёк день, когда все изменится. Вот и Сью со своим Полом уже примерно год подумывают о том, чтобы обзавестись потомством. Стоит лишь послушать, как Сью распространяется насчёт того, какой цвет лучше подобрать для детской — только не традиционный голубой для мальчика или розовый для девочки, — как тотчас становится ясно, что процесс этот начнётся сию же минуту, если уже не идёт полным ходом.

Правда, Танзи, хоть убей, не могла представить в роли матери Рину, как, впрочем, если на то пошло, и Слоан. Однако, как известно, в мире подчас творятся поистине странные вещи. Танзи попыталась представить себе детскую Вольфи-младшего, но потом решила, что лучше не стоит, чтобы потом не мучиться кошмарами. Бедняжка Вольфи-младший. В свете того, что рассказала Рина, крайне маловероятно, что он вообще когда-нибудь появится на свет.

Танзи вздохнула. Ей вспомнилось, как Слоан впервые обнаружила, что её драгоценный Вольфганг активно занимается побочным родом деятельности. А ведь даже этот недалёкий, самовлюблённый идиот заикнулся было о том, а не обзавестись ли им детьми — ради дела сохранения их шаткого брачного союза. Вот-вот, усмехнулась Танзи, не хватает только вечно орущего младенца, чтобы вернуть их отношениям со Слоан первоначальную романтику.

И в тысячный раз задумалась, что, собственно, чёрт возьми, делала Слоан в отеле со своим блондином Адонисом. Разумеется, из них двоих не один только Вольфганг живёт в первую очередь собственными интересами. Слоан тоже целиком, без остатка, отдаёт себя своей художественной галерее. Однако, насколько Танзи было известно, до сих пор только Вольфи позволял себе любовные приключения на стороне.

Танзи мысленно напомнила себе, что утром должна позвонить Слоан и не мытьём, так катаньем уговорить подругу посидеть с ней где-нибудь за кофе. Даже если ради этого придётся ловить Слоан прямо в её галерее. Но ведь на то и существуют подруги, не правда ли? Готовы в любую минуту подставить плечо, даже если их об этом никто не просил. Более того, даже если это плечо никому и не нужно.

Последнее вновь навело Танзи на мысли о том, что такое дружба и как сегодня Рина и Сью искренне переполошились из-за неё. В планы Танзи отнюдь не входило заводить разговор, однако то, как отреагировали подруги, однозначно свидетельствовало: в одиночку ей никак не справиться с ситуацией. Требовалось принимать меры, и чем скорее, тем лучше. Любые.

Танзи вошла в Сеть, чтобы переслать готовый материал Мартину. Придётся рассказать шефу все прямо сейчас, рассказать обо всём — об электронных посланиях от навязчивого поклонника, о записке, ничего не утаивая. И она непременно расскажет. Завтра, когда Мартин позвонит, чтобы обсудить присланный ею материал. Затем, судя по всему, придётся поставить в известность власти. Танзи ввела команду «отправить почту», пытаясь представить себе, как заведёт этот разговор со своим редактором. Она, конечно, попытается все приуменьшить, постарается заверить Мартина, что не иначе как все это ложная тревога. Остаётся только надеться, что шеф поверит.

Танзи открыла входящую почту и крутанула колёсико мыши, пробегая глазами имена отправителей. В животе тотчас возникло неприятное ощущение, словно внутренности сжала чья-то железная рука. Одной мысли о том, что её поджидает очередное послание от Соула-М8, было довольно, чтобы Танзи тотчас сделалось муторно. Нет, всё равно рано или поздно придётся признаться Мартину, что здесь что-то не так, что ей страшно. И ей срочно требуется помощь.

А это как раз то, чего Танзи терпеть не могла.

Ведь она привыкла к тому, что она — что-то вроде якоря. Танзи было не в новинку исполнять роль того самого пресловутого плеча, на которое спешили опереться все её подруги. В конце концов, ведь у Танзи, Которая Говорит То, Что Думает, найдётся ответ на любой вопрос, разве не так?

— Если бы! — буркнула Танзи, хватая свой шоколадный коктейль.

Ага, значит, всё-таки тебе сейчас не хватает мозгов! Так что нечего задирать нос.

Но у кого повернётся язык её в чём-то обвинить? Просто вещи утратили всякий смысл, вот и все. Рина махнула рукой на любовь и решила выйти замуж за деньги, как за более надёжное основание брачного союза. И пусть она говорит что хочет. Мэриел вышла замуж по любви, однако Танзи была отнюдь не уверена в том, что это была за любовь — любовь к Чаку или любовь к материнству. А Слоан, судя по всему, решила, что если не может одолеть волков, то лучше присоединиться к их стае.

Правда, оставались ещё Сью и Пол, которые почему-то, несмотря ни на что, быстро превращались в ответственную, уравновешенную супружескую пару. Не успеешь и глазом моргнуть, как они начнут проводить время с себе подобными, навсегда покинув подруг-невротичек с их вечными проблемами.

— Господи, Танзи, мало тебе вина. Так нет же, тебе подавай к нему ещё и сыр.

Нет, напыщенные фразы не в её духе, однако, с другой стороны, Танзи не привыкла к тому, чтобы ей в затылок дышала опасность. Нестабильное, странное детство закалило её дух, научило полагаться только на себя — спасибо и на том. И неудивительно, что, оказавшись впервые в жизни, в возрасте двадцати девяти лет в роли той, кому в срочном порядке требуется чьё-то плечо, Танзи растерялась.

И тут она поняла, на чьё плечо ей хотелось бы опереться в первую очередь.

На плечо Райли.

И не потому, что он сильный, высокий и молчаливый. У неё вошло в привычку искать поддержку у мужчин, но эта поддержка, как правило, была физической, а не эмоциональной. И хотя становилось всё сложнее не обращать внимания на тот факт, что от Райли ей прежде всего требуется поддержка физическая, однако его имя всплыло в голове Танзи отнюдь не по этой причине.

Танзи ловила себя на том, что думает о Райли, мечтая о том, как здорово было бы всё время иметь его с собой рядом, такого спокойного, уравновешенного, надёжного. Ещё пару секунд она сидела, задумавшись о том, способен ли мужчина быть другом, и рассмеялась.

— А почему, собственно, нет?

Но только не для неё. Черт, ведь этот Райли — типичный агнец, и все равно ей ужасно его хочется. Не иначе как природа обделила её геном платонической любви. И даже если попробовать завести с Райли дружбу, непременно настанет момент, когда она уступит требованиям сидящей в ней волчицы и попытается затащить его к себе в постель, а может, соблазнит его тут же, прямо наполу, возле стенки… да где угодно.

От этих мыслей у неё по спине пробежала приятная дрожь. Танзи представила себе, как Райли кладёт на неё руки — кладёт уверенно и твёрдо, как тогда, когда он затолкал её в лимузин, как он овладевает ею тут же, в лимузине.

Скептически улыбнувшись, Танзи покачала головой и вернулась к печальной действительности. Нет, всё будет совершенно не так — никакой страсти, никаких потных тел и сладостных стонов. С Райли это будет чем-то нежным и трепетным, возможно, даже по-своему прекрасным. Как нечто новое в её жизни, такой секс может даже ей понравиться — всего разок, ради разнообразия. Но все равно ей будет этого недостаточно. Потому что ей нужно нечто большее. Сила, напор, страсть. То есть то, чего Райли начисто лишён.

А потом она станет корить себя, что лучше бы он оставался для неё просто другом, и в конечном итоге все для себя окончательно испортит.

Увы, ничто это, однако, не могло изменить того факта, что сейчас ей хотелось поговорить с ним. Ведь Райли -единственный, с кем Танзи могла обсудить свою проблему, зная при этом, что он не запаникует, не распсихуется, а спокойно все взвесит и в конечном итоге выдаст трезвое, продуманное решение. И главное, его мнению можно доверять. Рядом с ним она будет чувствовать себя в безопасности.

Эге, куда её занесло — от смехотворных идей к безумным. Ведь ей лучше, чем кому-либо, известно, что глупо полагаться на таких, как Райли. Вообще на кого-то, кроме себя, если на то пошло. Достаточно вспомнить печальный опыт матери. Где та сейчас и почему? Мечется по белу свету в поисках очередного крепкого мужского плеча.

Злясь на себя за то, что позволила крамольным мыслям поднять голову, Танзи допила водянистый коктейль и выключила компьютер. Нет, сегодня она не станет читать электронную почту. Лучше принять тёплый душ и забраться в постель, можно даже почитать какую-нибудь книжку или полистать журнал.

А вот чего она не станет делать — так это выходить в коридор, чтобы проверить, выбивается ли свет из-под двери Райли.

Потому что, если выбивается, она тотчас постучит. И тогда какой Райли откроет ей дверь? Райли-друг или Райли — потенциальный любовник?

— Ни тот ни другой, — сурово одёрнула она себя. — Наёмный работник. Вот кто он такой. И таковым останется. Именно в таком качестве он присутствует в твоей жизни.

Танзи сделала для себя мысленную заметку никогда больше не соглашаться с предложениями Миллисент. Ведь у себя в квартире на Рашн-Хилл было бы куда легче справиться с возникшей ситуацией.

По крайней мере можно не сомневаться в одном. Дома ей бы в голову не лезли мысли про Райли. Уж наверняка она не думала бы о том, нужен он ей или нет. Как в физическом, так и в эмоциональном смысле. Например, она точно не думала бы о его губах, о том, как она желает его — желает мучительно, рисуя в голове безумные картины того, как он овладеет ею. Как она жаждет прикосновений его рук. Как она…

В дверь спальни постучали. Танзи даже подпрыгнула от испуга. В следующее мгновение за дверью раздался знакомый голос, и её словно окатило горячей волной.

— Танзи?

Танзи разозлилась на себя за то, что ей сделалось стыдно — с какой стати ей чего-то стыдиться? Ведь она не пошла к нему, не стала стучать в дверь его комнаты. Ничего не оставалось, как уставиться на потолок.

«Что это, проверка?» — удивилась она про себя, глядя на упитанных херувимов, хитро посматривающих на неё с потолка, и добавила вслух:

— Очень смешно.

Стук раздался снова.

— Танзи, это я, Райли.

— Интересно, а кто же ещё? — проворчала она тихо.

Но почему звук его голоса, произносящий её имя, отозвался в позвоночнике приятной щекоткой? Разве Райли впервые обратился к ней по имени?

Танзи задумалась и засомневалась — может, и не обращался. Хм… Но почему именно сейчас? С чего это вдруг ему приспичило поговорить с ней? Ведь уже — Танзи глянула на часы — почти полночь. Раньше он никогда не приходил к ней в комнату. Да что там, она его практически не видела. За последние двадцать четыре часа они провели вместе больше времени, чем за предшествующие две недели. А начиная с прошлого вечера почти всё время были вместе. А ещё прошлым вечером он поцеловал ей руку. И вот теперь Райли стоит под её дверью. В полночь.

Друг или потенциальный любовник?

— Помни, ещё есть дверь номер три, — напомнила себе Танзи, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Наёмный работник.

Она вышла из рабочего кабинета и направилась к двери спальни.

— В чём дело? — спросила она, но открывать не стала. Хотя бы потому, что была в своём обычном одеянии, в котором она работала по ночам: футболка спортивного клуба, на ногах старые домашние тапки, никакой косметики, волосы всклокочены в стиле «постельная фантазия». Кэмерон Диас такое наверняка сошло бы с рук, но только не Танзи Харрингтон. Такой «причёсок» не спасут даже стильные творения Дольче и Габбаны.

Танзи не решилась открыть дверь не только потому, что ей было страшно предстать перед Райли в таком затрапезном виде. Нет, дверь осталась закрытой ещё и потому, что ей ужасно хотелось её открыть. И сделать то, что она поклялась себе никогда не делать. Преодолеть возникшее между ними напряжение, которое с каждой минутой приобретало все больший сексуальный характер.

— Что вам нужно? — спросила она, в нерешительности сжав ручку двери.

— Мне нужно с вами поговорить.

Танзи застыла на месте. Нет, тон его оставался спокойным, только вот голос принадлежал другому Райли, не тому, которого она знала. Но не в этом дело.

Разве он не обмолвился сам, когда они с ним разговаривали утром, что на самом деле она ничего про него не знает.

Что ж, это дело поправимое, достаточно открыть дверь.

— Уже поздно, — проговорила она, то сжимая ручку двери, то вновь разжимая пальцы. «Я уже почти готова открыть и втянуть тебя внутрь за лацканы твоей безукоризненно отглаженной пижамы».

Она услышала, как Райли кашлянул.

Что бы это значило? Неужели нервничает? Может, именно поэтому его совершенно обалденный голос, от которого мурашки бегают по коже, звучит сегодня как-то неуверенно. Это совсем на него не похоже, но она едва держала себя в руках, стоя тут, возле двери. От него её отделяют всего несколько дюймов, он стоит сейчас там, за дверью, и ему хочется того же самого, что и ей.

Иначе что привело его к ней в столь поздний час?

Танзи уже было повернула ручку двери, когда ей в голову пришли веские аргументы на тот счёт, что, наоборот, она должна замкнуть дверь на ключ и никого не впускать. И тут Райли добавил:

— Если вам не трудно, давайте встретимся внизу.

Танзи осталась стоять, как громом поражённая, и только её рука тотчас соскользнула с дверной ручки. Или она неправильно его поняла? Сначала его ноги просили пощады, а теперь ему вздумалось поговорить с ней на кухне. Не иначе как за стаканом тёплого молока.

— Значит, всё-таки дверь номер три, — пробормотала она себе под нос, а потом спросила, обращаясь к нему: — Неужели это так важно?

Наверное, прозвучало довольно невежливо, но какая разница? Вдруг ему нужно всего лишь поговоритьс ней, а она со своими сексуальными фантазиями вообразила бог знает что.

— Разве нельзя подождать до утра? Я как раз собралась лечь в постель.

Одна, чёрт возьми, одна.

— Хорошо, давайте отложим до утра.

Танзи показалось, будто она уловила нотки раздражения в его голосе, и задумалась. С какой стати ему на неё сердиться?

— Спокойной ночи, — произнёс Райли, как ей показалось, слегка обиженно, если не зло.

— Эй! — крикнула она из-за двери. — Я, кажется, не просила вас ломиться ко мне посреди ночи! — С этими словами Танзи распахнула дверь и шагнула — нет, вылетела в коридор. — Так какого дьявола вам на меня дуться?

Райли остановился, обернулся, но ничего не сказал. Промолчала и она. Как можно было что-то сказать, если язык в буквальном смысле прилип у неё к небу?

Потому что в коридоре перед дверью стоял не Райли — по крайней мере не тот Райли. Этот Райли явно перенёсся сюда откуда-то из её сексуальных фантазий.

Танзи удивилась. Что ещё ей оставалось? Не иначе как у неё галлюцинация. Например, откуда у него взялась лёгкая небритость? Кстати, эффект получился просто потрясающий. А причёска? Куда подевался дурацкий косой пробор и прилизанные волосы? Сегодня они какие-то взъерошенные. Волнистые, привлекательные, ну прямо-таки вылитый… волк. Но что больше всего бросалось в глаза — нет, не щетина и новая причёска, хотя и они сделали своё дело. Этот Райли был без очков!

Чёрт возьми, а ведь перед ней ужасно симпатичный мужчина!

Или всё-таки это галлюцинация?

До Танзи дошло, что он смотрит на неё не менее пристально, нежели она на него. Она была под таким впечатлением от его чудесного преображения, что совершенно забыла о том, какую жуткую картину являет в эти минуты сама. Потому что, если бы не забыла, наверняка пришла бы в ужас. Но ведь перед ней была её фантазия, так что кому какое дело до её внешнего вида?

Райли пробежал рукой по волосам и негромко чертыхнулся.

— Ну хорошо, извините. Поговорим утром.

Это был такой растерянный, совершенно несвойственный ему жест, что Танзи моментально стряхнула с себя оцепенение и шагнула ему навстречу:

— Одну минутку.

Райли остановился, но оборачиваться не стал. И тогда до Танзи дошло, что на нём спортивный костюм. Вернее, штаны от спортивного костюма. Это на Райли-то! Нет, просто в голове не укладывается! Всё равно что представить его голым в душе.

А главное, ведь как ему идёт! А ещё выцветшая футболка, а под ней — красивая мускулистая грудь, которую до сих пор он прятал от неё под мешковатыми пиджаками. А плечи! А бицепсы! Танзи была неравнодушна к красивым рукам, а эти были так хороши, что даже будь она пай-девочкой, и то не устояла бы перед соблазном потрогать языком эти прекрасные мускулы, эти…

— Вы что-то сказали?

Танзи растерянно заморгала, натужно пытаясь вспомнить, что она только что произнесла. Черт, такое впечатление, будто она угодила в ловко подставленную ловушку. Интересно, он всегда одевается так в свободное от работы время?

— Видите ли…

Ей стоило немалых трудов остаться на месте. Обычно, если напряжение нарастало так, как сейчас, — кстати, а нарастало ли оно когда-нибудь так, как сейчас? — Танзи пыталась усилить свою позицию за счёт вторжения в чужое личное пространство. В принципе ничто не мешало ей сделать это и сейчас. Ведь именно так поступают хищники.

Танзи ухватилась рукой за дверной косяк.

— Что-то срочное? — спросила она.

А про себя добавила: «Ты сюда затем пожаловал, чтобы я несколько раз кончила и умерла неудовлетворённой?»

— Нет, — сказал Райли после долгой паузы, которая показалась ей вечностью.

Голос у него был такой же колючий и небритый, как и подбородок. Этот голос царапал все её чувства, словно щетина — обнажённую кожу шеи. Или живота. Или бедра, особенно с внутренней стороны…

Танзи стиснула зубы, чтобы откуда-то из глубин её горла не вырвался стон. И поплотнее сжала ноги. Господи, живо отправляйся к себе в комнату и закрой за собой дверь. То, что происходит, это какое-то ночное наваждение. Она никогда не простит себе, что поддалась минутному порыву, от которого, стоит только хорошо выспаться, останутся одни воспоминания.

Райли почти обернулся к ней.

— Я хотел поговорить о записке от вашего поклонника.

Ах вот оно что. Мышцы, которые только что напряглись в сладком предвкушении, тотчас обмякли. А дыхание, которое она все пыталась сдержать, с громким «уф!» вырвалось на свободу, но не от радости, а от разочарования и досады. Не на него, на себя. Ну или почти только на себя.

— И на том спасибо. А то я боялась снова услышать, что ваши ноги просят пощады.

— Что-что?

— Да так, ничего.

Вот именно, ничего — ничего между ними не будет. Ни-че-го. А главное, у неё самой прибавится к себе уважения, если она попытается довести эту нехитрую мысль до его тупых, затуманенных гормонами мозгов. Кстати, к тому времени ей наверняка его расхочется, так что одной головной болью меньше.

— Нам надо поговорить, — повторил Райли, слегка нахмурясь.

— Зачем вам забивать голову какими-то записками? Это вроде бы как не ваше дело, — резко ответила Танзи, а может, и не резко даже, а грубо.

Словно не она только что подумывала обсудить с Райли этот деликатный вопрос. Нет, наверное, тогда ей в этом виделось нечто вроде первого шага к его совращению. Но увы, этому никогда не бывать. Ни-ког-да. Ведь неизвестно, что бы такое самоуничижительное он проблеял в ответ. Она себя перестанет уважать, если предоставит ему вторую такую возможность.

— Дело в том, — с вызовом произнёс Райли, чем немало удивил её, — что нам надо об этом поговорить, и чем скорее, тем лучше. Согласен, не сегодня. Извините, что побеспокоил вас. Спокойной ночи.

С этими словами он повернулся к Танзи спиной и зашагал по коридору к своей двери.

И тогда в ней словно что-то взорвалось. Не успев толком осознать, что она делает, Танзи кинулась ему вдогонку. Её рука легла Райли на плечо, требуя, чтобы он остановился, чтобы повернулся к ней. В тот момент ей было всё равно, правильно ли она поступает или же совершает непростительную глупость.

— Извини, ты кто, по-твоему, такой? — бросила она и тотчас поняла, что уже давно мечтала получить ответ на этот вопрос.

Тем более что Райли прав, ещё как прав! Она понятия не имеет, кто он на самом деле такой.

Райли нарочито медленным движением убрал её руку, словно боялся сделать ей больно. Танзи перевела глаза с руки на его лицо. Зубы стиснуты, на виске бьётся жилка.

— И об этом мы тоже поговорим, — спокойно произнёс он. Правда, это деланное спокойствие не имело ничего общего с его традиционным невозмутимо-сдержанным тоном.

— Только мы обсудим это не здесь и не сейчас, — добавил Райли и сделал шаг, словно отгородившись от неё стеной. — Прошу меня извинить, что побеспокоил вас так поздно. Наш разговор подождёт до утра. — И хотя эти слова были произнесены в хорошо знакомой ей отстранённой манере, перед Танзи стоял другой, незнакомый ей Райли.

Он повернулся, чтобы уйти, но Танзи встала у него на пути.

— Неужели вы рассчитываете, что я послушно вернусь к себе комнату и как примерная девочка лягу в постельку? После… после этого маскарада? — Она помахала рукой, указывая на его волосы и одежду. — Даже не думайте!

И тогда Райли сделал то, чего она от него никак не ожидала. Он решительно шагнул ей навстречу, вторгаясь в её личное пространство. Теперь он стоял так близко, что Танзи пришлось закинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

Господи, неужели он всегда такой высокий? Или это потому, что сегодня она в домашних шлёпанцах?

— Мы взрослые люди и понимаем, что хорошо для нас, а что нет, — ровным тоном произнёс он. — И поэтому мы сейчас же разойдёмся по своим комнатам. И останемся там до утра. Ведь нам обоим известно, что вы далеко не примерная девочка. — Он отступил назад. — Кстати, вы можете мне не поверить, но и я никогда не был примерным мальчиком.

Ещё несколько секунд, и дверь в его комнату закрылась. Было слышно, как щёлкнул замок. Танзи в полной растерянности осталась стоять в коридоре. Черт, что же ей теперь делать?




Интересно было бы проверить, существует ли в природе такое чудо, как гибрид Волка и Агнца? Или же есть только волки в овечьей шкуре? И может ли Агнец поменять свою мягкую шёрстку на жёсткую волчью шкуру? Пусть всего на какое-то время? На самом деле я вот что хочу спросить — может ли в душе Агнца сидеть настоящий Волк? И с таким стоит держаться настороже?




11


Райли перевернул бекон и сгрёб с массивного стального противня яичницу. В любое другое время дня он бы поразился размерам этой гигантской, площадью почти в три квадратных фута, сковородки.

Но сейчас ему было не до неё. Потому что сейчас наступило утро. То есть утро после того, как он… После того как он, можно сказать, профукал редкостный шанс вытащить их с отцом детективное агентство из вечных долгов, превратить его в солидное предприятие — о чём, кстати, он сам уже давно твердил Финну.

Правда, судя по всему, его родителю до лампочки, процветают они или нет. Райли вздохнул и соскрёб остатки яичницы. Чёрт возьми, задумался он, в какой момент все словно утратило смысл?

Ему всегда казалось, что это произошло в то мгновение, когда его колено ударилось о шлем Джона Рокингема, поставив крест на всём, что значило для него в жизни с того самого дня, когда Райли семилетним мальчишкой впервые взял в руки мяч. Тогда ему ничего не оставалось, как вернуться домой, объединить усилия с отцом и убедить себя, что ничто в этом мире не происходит просто так. Кто знает, вдруг, создав семейное предприятие, они наконец обретут удовлетворение как в профессиональном, так и личном плане. Нет, конечно, Райли всей душой любил отца, что, однако, не мешало ему видеть: Пар-риш-старший был совершенно не заинтересован в укреплении семейного дела — главное, чтобы в карман что-то капало.

— Ты сам ничем не лучше, — пробормотал себе под нос Райли, переворачивая бекон.

На руку брызнули капли горячего жира, и он негромко выругался. Нет, какая муха укусила его вчера ночью, что он пришёл под дверь Танзи? Тогда он рассудил, что в конце длинного, изматывающего дня она скорее будет готова выслушать его. Она ведь наверняка должна была устать после всей этой суеты по поводу вечеринки, переживать из-за записки, из-за того, что произошло на радиостанции. Райли почему-то убедил себя, что будет лучше поговорить начистоту прямо сейчас, не откладывая разговор в долгий ящик.

А потом она открыла дверь. И что, чёрт возьми, было такого в этой старой выцветшей футболке и этих дурацких, с кроличьими ушами, домашних тапках? Умом он не мог понять, зато тело среагировало моментально. Оно тотчас отсалютовало этому странному ансамблю. Хотя, если признаться честно, некая его часть взяла на изготовку ещё до того, как он вышел из своей комнаты. Ещё одно подтверждение тому, что разумнее всего соблюдать дистанцию и не нарушать её под любым предлогом.

— Чем-то вкусно пахнет!

Райли стоило немалых усилий не посмотреть в её сторону. Правда, ещё больших усилий стоило в очередной раз не разразиться проклятиями, когда чёртов жир снова обжёг руку.

— Угощайтесь, если хотите, здесь на двоих хватит. Черт, он говорит совсем как законченный агнец-Райли, даже когда не думает об этом. Не иначе как сработал какой-то внутренний защитный механизм.

Райли услышал, как Танзи движется у него за спиной, и у него внутри всё сжалось. Черт, приди ему в эту минуту на подмогу все бывшие товарищи по команде, с таким противником ему тягаться явно не под силу.

— Похоже, что хватит, — сказала Танзи, глядя на гору яичницы и необъятный кус шкворчашего бекона.

Наверное, всё-таки гигантская сковорода произвела на него впечатление. Хотя, с другой стороны, лучше увлечься сковородкой, яичницей и беконом, чем этой особой.

— Если вы, конечно, не ждёте к себе в гости футбольную команду, — добавила Танзи с ехидцей.

Футбольную команду? Ага, а вот и крохотная зацепка, которой грешно не воспользоваться. Но тут она протянула руку и схватила кусок бекона. Райли моментально попытался пресечь это её движение.

— Осторожнее! Слишком горячо.

Но Танзи только улыбнулась, засунула кусок в рот и принялась со смаком работать челюстями. Глаза её при этом горели дьявольским огоньком, и Райли подумал, не пора ли ему поменять тактику, перейдя в наступление.

— Если не ошибаюсь, — произнесла она с усмешкой в нахальных зелёных глазах, — вы как-то заметили, что, по вашему мнению, я не испытываю страха перед горячим, по крайней мере внешне.

— Я такого не говорил, — возразил Райли.

Кому, как не ему, знать. Ведь он провёл бессонную ночь, пытаясь выбросить из головы все глупости, какие он наговорил.

Танзи пропустила замечание мимо ушей.

— Вы также высказались на тот счёт, что и вы сами порой уступаете напору своего собственного темперамента. Ну если не сказали, то намекнули.

С этими словами она отправила себе в рот очередной кусок бекона.

Райли же переключил внимание на сковородку, решив, что пока будет разумнее не вступать с этой особой в спор. Сегодня утром она в своей редкой форме, к чему Райли пока ещё не был готов. Совершенно не готов. Он надеялся, что спокойно и плотно позавтракает, примет контрастный душ, побреется, а там, глядишь, случится чудо, и он придумает, что ему делать дальше. Пока же он даже не взялся за плотный завтрак.

Что ж, пока что ничья. Значит, для победы нужен отвлекающий манёвр.

— Я думал, по вторникам вы спите долго.

— Вот как? А откуда вам это известно?

Райли задумался, выключил плиту и аккуратно положил лопатку на стол. Чересчур уж удобное оружие. И, сложив руки, повернулся к собеседнице.

— Знаете, я попробую подойти к этой ситуации спокойно, взвешенно, тонко и с шармом, — произнёс он нарочито невыразительно.

— Что ж, это нетрудно предвидеть, — сказала она, — разве что за исключением шарма.

— Очень смешно.

— Благодарю, но я попытаюсь вас рассмешить. Тем не менее вам придётся признать, что вы вывели самообладание и спокойствие на новый уровень, — заметила Танзи и изучающе посмотрела на него. От этого взгляда Райли стало немного не по себе. — По крайней мере так было до прошлой ночи.

— Если не ошибаюсь, я принёс извинения. Танзи всплеснула руками.

— Ну ладно, сдаюсь. Так что вы за человек? Спокойный, владеющий собой профессионал или же крутой чувак в спортивных штанах, который смотрел на меня так, будто хотел проглотить заодно с яичницей не бекон, а меня?

Райли уставился на неё, не веря собственным ушам. Что ж, удачный вопрос. Ему казалось, что он неплохо исполнял свою роль. Но в какой-то момент Райли-агнец и реальный Райли пересеклись, и в конечном итоге он сам уже не понимал, где кончается один и начинается другой.

Вместо ответа он пожал плечами и подумал: а не попробовать ли забросить мяч в середину поля? Глядя Танзи прямо в глаза, он произнёс:

— Наверное, и то и другое одновременно.

Чем на какой-то момент лишил её дара речи. Что ж, отлично. Это дало ему преимущество, пусть всего в долю секунды, вновь собраться с мыслями и продумать свой следующий ход.

Увы, проворная особа уже перехватила инициативу.

— То есть я должна понимать это так, что вы приходили прошлой ночью ко мне под дверь не только для разговора?

— Да, то есть нет, чёрт возьми!

Райли ущипнул себя за переносицу, засомневавшись, в чьих руках сейчас мяч. «Всякий раз, когда эта киска в нескольких шагах от тебя…» Ну да Бог с ним. Чтобы как-то успокоиться, он набрал полную грудь воздуха.

— Я хотел с вами поговорить. Я знал, что не усну до тех пор, пока не объясню всего. Наверное, я поторопился.

Теперь руки на груди сложила уже она.

— Чего «всего», хотелось бы знать? Райли стиснул зубы.

— Если вы предоставите мне хотя бы половинку шанса, я скажу.

Танзи мотнула головой в сторону сковородки.

— Положите-ка лучше каждому из нас по полной тарелке, а я пока приготовлю попить, а потом вы скажете мне всё, что хотели.

— Отлично.

Едва сдерживая рвущуюся наружу злость, — и куда только подевался смиренный Агнец? — Райли схватил из буфета ещё одну тарелку и с громким стуком поставил её на стол, что-то раздражённо бормоча себе под нос. Было слышно, как Танзи открыла дверь гигантского холодильника.

— Только попытаешься что-то людям объяснить, как тебе не дают, а потом сами же дуются, что ты им ничего не объяснил.

— Я слышала, — откликнулась Танзи.

Ничего, ещё и не то услышит, это он ей обещает. Райли положил яичницу и добавил в каждую тарелку по нескольку ломтей бекона, ругая себя за то, что ему не хватает ловкости.

— Кстати, ни на кого я не дулась, — продолжала тем временем Танзи, стараясь перекричать скрежет автомата по резке льда в дверце суперхолодильника. — По-моему, если хорошенько задуматься, я даже очень покладистая. Если бы вы на самом деле хорошо меня знали — как вы, наверное, думаете, — вам было бы известно, что я чего только не делаю, лишь бы служить воплощением этой самой покладистости, прежде чем приму свою первую порцию газированного кофеина.

За этим заявлением последовало характерное шипение открываемой бутылки с колой, вернее, двух. Райли обернулся — так и есть. Танзи разливала кока-колу по стаканам, предварительно наполнив их льдом.

— Что вы делаете? — спросил он, застыв с двумя тяжёлыми тарелками.

— Как что? Готовлю нам попить.

— Я слышал, как вы бросили в стакан лёд, и решил, что это апельсиновый сок. Ну или хотя бы томатный.

— Эй, я уже еле на ногах держусь. Не знаю, как вам, а мне нужен кофеин.

— Тогда чем вас не устраивает кофе? Танзи потянула носом воздух.

— Я не пью кофе. — Её даже передёрнуло. — А если вы уже заметили, что по вторникам я отсыпаюсь — между прочим, потому, да будет вам известно, что накануне поздно вечером сдаю свою авторскую колонку, — то вы уже давно бы догадались, какой у меня любимый утренний напиток. Кстати, хочу добавить, что и дневной, и ночной тоже.

— Мне казалось, вы просто не успеваете сделать себе кофе.

— Нет, отчего же, я бы вам с удовольствием немного налила, но мой нос не учуял, чтобы его варили, и поэтому я решила…

— Что я стану пить кока-колу с яичницей?

— Надо же откуда-то получать кофеин, а это, — Танзи гордо подняла знаменитую красно-белую баночку, — один из основных его источников.

С этими словами она с вызовом воззрилась на Райли. Тот поморщился.

— Я думала, вы не будете иметь ничего против. Нет ничего лучше газировки, если нужно в срочном порядке проснуться.

Райли никак не отреагировал на её заявление, а лишь смотрел на Танзи так, словно она говорит на каком-то тарабарском наречии. Она вздохнула.

— Ну ладно, в холодильнике есть сок.

— А вы не хотите для себя тоже чего-нибудь более полезного?

— Например, бекона? — съязвила она с ангельской улыбкой.

И вновь ему ничего не оставалось, как только негромко выругаться себе под нос.

— Кстати, к вашему сведению, у меня тонкий слух. Следствие того, что постоянно приходится подслушивать чужие разговоры.

И она ещё надеется, что он по достоинству оценит такую откровенность?

— Как, неужели вы ещё не поняли, что материал для моей газетной колонки я черпаю из личного опыта?

Райли поставил обе тарелки на стол и, перед тем как сесть, налил себе стакан воды.

— Как я понимаю, уже пятый за утро.

Райли, не говоря ни слова, взял в руки вилку и мотнул головой в сторону её тарелки.

— Садитесь. Иначе ваша яичница остынет. Она посмотрела на него и молча села. Оба проглотили примерно по половине порции, когда Танзи наконец не выдержала:

— Я совсем не уверена, что этот нынешний Райли мне нравится больше, чем прежний.

— Сочувствую, — откликнулся он, досадуя, что не может уткнуться носом в газету. Или, на худой конец, в упаковку с кукурузными хлопьями. Да куда угодно, лишь бы только не смотреть на неё через весь стол.

— И в чём, по-вашему, заключается объяснение этому удивительному раздвоению личности?

— Доедайте вашу яичницу, а потом поговорим. Танзи удивилась:

— А вы, я смотрю, привыкли повелевать.

«Я не повелеваю, а всего лишь экономлю ваш собственный бекон», — хотел было подпустить Райли ответную шпильку, но передумал. И без того утро не задалось. Уж лучше держать рот на замке, пока они не закончат завтракать и не выйдут из кухни. Близость Танзи почему-то тяготила его здесь, что просто смешно, учитывая гигантские размеры помещения. Наверное, всё дело в том, что они едят вместе, за одним столом. Слишком уж идиллическая, домашняя сцена, даже не верится. Нет, лучшую шутку невозможно себе представить. Потому что Танзи не из породы ручных, одомашненных существ. Во всех смыслах слова.

И все равно ему было бы куда легче, если бы они перешли куда-нибудь в другую комнату, более располагающую к серьёзному разговору. Может, тогда, чёрт возьми, он вновь почувствует себя всего лишь наёмным работником.

И потому не имеет права сидеть с ней за одним столом ни в каком ином качестве.

Танзи схватила ещё одну кока-колу, подождала, пока Райли, прежде чем положить тарелки в мойку, счистит с тарелок остатки пищи. Всё это время она не могла избавиться от ощущения, что рядом с ней совершенно другой, незнакомый человек.

— Погодите! — Танзи даже прищёлкнула пальцами. — Признайтесь, наверное, вы близнец Райли? — Она огляделась по сторонам. — Меня, случайно, не снимают скрытой камерой? Это не Марти вас надоумил?

Райли лишь бросил в её сторону хмурый взгляд и попытался пройти мимо.

Сердитый, небритый, с утра не в духе, вставший не с той ноги и ужасно симпатичный Райли. Ну кто бы мог подумать?

— Что ж, я должна понимать это как «нет».

Танзи сделала еле заметный шаг в сторону, уступая ему дорогу. Выйдя из кухни, Райли зашагал по коридору по направлению к гостиной. Интересно, а как бы он поступил, задумалась Танзи, сделай она в самую последнюю секунду шаг навстречу, чтобы он налетел на неё?

А может, на самом деле ей интересно, как поступила бы она сама? Ведь, сказать по правде, этот вопрос не давал ей покоя стой самой минуты, когда Райли прошлой ночью оставил её стоять в коридоре, открыв от удивления рот. Нет, наверное, всё началось раньше, когда они возвращались с бала. Но чёрт возьми, что, собственно, явилось всему толчком?

Танзи ничего не оставалось, как последовать за ним по коридору, скользя дурацкими домашними тапками с кроличьими ушами по навощённому дубовому полу. За все утро Райли почти не удостоил её взглядом. Более того, он всем своим видом показывал, что она для него просто не существует. И хотя со стороны могло показаться, что, выйдя к завтраку в спортивных штанах и первой попавшейся под руку футболке, Танзи хотела подчеркнуть, что «черт-возьми-мне-наплевать-как-я-выгляжу», на самом деле у неё в спальне на кровати был свален огромный ворох одежды — неоспоримое свидетельство того, что ей отнюдь не безразлично впечатление, которое она произведёт.

И разумеется, от Танзи не скрылись даже самые мелкие детали в его внешности. Райли стоял возле плиты, а она не могла оторвать от него взгляда. Наверное, всё дело в тёмно-синих спортивных брюках, небрежно спущенных на бёдра. Или в серо-голубой футболке с эмблемой «Пионеров», плотно облегающей литые трицепсы и крепкие, широкие плечи. Кстати, отчего они у него такие крепкие и широкие? А его обычный мешковатый костюм, он что, плохого покроя, что скрывает такую фигуру, или же так задумано? А если задумано, то почему?

Танзи задумчиво смотрела в спину Райли, пока он шагал по коридору. Она, как ни билась, не могла разгадать секрета этого перевоплощения. Господи, даже походка сегодня и та не такая!

Правда, один вывод она всё-таки сделала, отчего ей стало как-то легче. То есть поняла, на что, собственно, реагируют её гормоны. Судя по всему, они пытались унюхать под маской агнца стопроцентного волка. Ведь, если признаться честно, она меньше всего мечтала о том, чтобы её обнял тот самый спокойный, непробиваемый Райли. Другое дело — человек, который сейчас шагал по коридору впереди неё. Вот кто вполне мог претендовать на эту роль. И все равно Танзи одолевали сомнения.

Даже сейчас, в свете нового дня, она не могла до конца избавиться от разочарования. Потому что хотя она, казалось бы, и приобрела себе достойного противника по постельной борьбе, одновременно Танзи словно чего-то лишилась. Уж не плеча ли, на котором можно выплакаться? Где теперь та тихая гавань, в которой можно укрыться во время шторма?

Танзи все ещё предавалась размышлениям на эту тему, когда наконец, шаркая домашними тапками по скользкому полу, добрела до гостиной. Райли был уже там, нервно расхаживая из угла в угол под шикарной хрустальной люстрой. Танзи подошла и встала рядом с ним под этим чудом света.

— Давно ли мы стояли здесь с вами? — задумчиво произнесла она. — Я хочу сказать, что тогда вы были совершенно другим человеком. Но за последние несколько дней всё так изменилось, что теперь мне кажется, я тоже была другой. — Танзи опустила руку с зажатой в ней банкой, словно расставаясь с дерзостью и сарказмом. — Что происходит?

Райли остановился, посмотрел на неё, глубоко вздохнул и махнул рукой в сторону мягкого дивана у неё за спиной.

— Вам лучше сесть.

Танзи вопросительно выгнула бровь.

— Звучит как-то зловеще.

— Верно. Так и есть… в некотором роде.

Он дал ей время осознать сказанное.

— Хорошо, — прошептала Танзи, решив, что лучше останется стоять, что бы сейчас ни стало достоянием её слуха.

Разве она из тех женщин, что привыкли сдаваться с первого раза? Но, заглянув в глаза Райли — такие тёмные и загадочные, без привычных толстых стёкол, искажающих взгляд, — Танзи почувствовала, что колени у неё неожиданно стали ватными, и в следующее мгновение её пятая точка ощутила под собой упругую цветастую поверхность ближайшей кушетки.

— Черт!

Райли перешёл к камину и встал, облокотившись на полку.

— Меня наняла ваша тётушка.

— Это я уже слышала.

Он выразительно посмотрел на неё.

— Но не в качестве личного помощника.

Ах вот как. Что ж, нечто новенькое. Нельзя, конечно, сказать, что известие застало её врасплох.

— И в каком же качестве, позвольте спросить, она наняла вас?

— Она обратилась ко мне за одной услугой — услугой, какую оказывает моя фирма. — Райли следовало отдать должное: говоря, он смотрел ей прямо в глаза. — «Парриш секьюритиз».

— То есть тётушка Миллисент наняла… — Танзи не договорила, переваривая услышанное. — Извините, вам придётся пояснить. Это что-то вроде адвокатской конторы? Или же…

— Частное детективное агентство. Ваша тётушка наняла меня, чтобы я не спускал с вас глаз, а заодно изучил получаемую вами корреспонденцию, поскольку в ваш адрес начали поступать угрозы.

Наверное, скажи ей Райли, что на самом деле он Мартовский заяц из книжки Льюиса Кэрролла, она бы ничуть не удивилась. Потребовалось несколько мгновений, чтобы известие окончательно отложилось в её сознании. Однако, придя в себя, Танзи проанализировала события последних нескольких дней, и неожиданно все встало на свои места. Она сидела, как громом поражённая, не зная, как отнестись к тому, что только что услышала. Разозлиться? Почувствовать, что её предали? Или же вздохнуть с облегчением? И первое, и второе, и третье, и ещё целый букет чувств.

Но в первую очередь, наверное, следует взять себя в руки.

— Так в чём конкретно заключались ваши обязанности? — спросила Танзи, вновь поднося к губам баночку с колой.

Райли остался стоять возле камина, поддерживая дистанцию. А он парень с головой.

— Какое-то время у меня ушло на то, чтобы собрать материал о вас — ваше прошлое, ваша нынешняя работа.

Миллисент, конечно, помогла мне, но я также использовал и собственные источники. Я внимательно отслеживал все ваши контакты, пытаясь оценить, откуда исходит угроза.

В голове у Танзи всё смешалось, отчего она предпочла сосредоточиться на чём-то одном, конкретном. А всё остальное подождёт, хотя наверняка ей будет неприятно слышать оставшиеся откровения.

— Но ведь я получаю корреспонденцию по электронной почте. Как вы могли читать мои письма?

Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять — читал, ещё как читал. Все до единого.

— Меня интересовали исключительно послания от Соула-М8, — сказал Райли.

— Благодарю. Значит, мне ещё оставлено право наличную жизнь.

Танзи тотчас вспомнила ещё об одном послании от таинственного Соула-М8.0 записке, подброшенной на стол, когда они с Райли танцевали.

— Так это Миллисент велела вам сопровождать меня на благотворительный бал? В качестве телохранителя?

И после записки он сопровождал Танзи всякий раз, когда она выходила из дома. Например, на радиостанцию. Все тотчас стало понятно: и его реакция на бумажный самолётик, на толпу перед зданием, и то, как Райли профессионально затолкал её в машину.

— О Господи!

Райли сделал шаг, но прежде чем он успел опуститься рядом с Танзи на диван, она уже вскочила на ноги, лишь бы только быть от него как можно дальше.

Стремительно пройдя через всю гостиную, она резко обернулась.

— И как давно вы меня пасёте?

— Чуть больше двух недель. Танзи замерла на месте.

— Но ведь вы ходите за мной как тень только с воскресного вечера. Скажите на милость, каким образом вы осуществляли свою миссию до этого?

— За вами велось наблюдение, даже когда вы уезжали из дома.

Наблюдение?

— Значит, вы следили за мной?

Танзи мысленно попыталась вспомнить, где бывала с того момента, как перебралась под крышу тётушкиного дома. Почему-то вспомнилось только одно место. Отель «Времена года». Нет, только не это! Она тотчас залилась краской.

Райли кивнул. Танзи могла поклясться, что в уголках его рта играет хитрая улыбка.

— Я действовал в соответствии с инструкциями. Танзи подошла к дивану и бессильно опустилась на мягкое сиденье.

— Если вам от этого легче, то признаюсь честно: лучше просидеть пару часов в холле на девятом этаже отеля, чем носиться за вами хвостом по всему городу, пока вы заняты рождественскими покупками. Это всё равно что соревноваться с вами за звание олимпийского чемпиона по бегу.

Танзи бросила на него испепеляющий взгляд, но Райли лишь пожал плечами.

— Что ещё? — спросила она, отчаянно стараясь собраться с мыслями. Но пока в голове был сплошной туман. — Я хочу знать все начиная с первого дня.

— Я сопровождал вас повсюду по требованию вашей тётушки, поскольку Миллисент считала, что в этом существует необходимость. Я не подслушивал ваших разговоров. Не подглядывал, что вы делаете. В мои обязанности входило лишь одно: следить за тем, чтобы к вам не приблизился никто подозрительный.

Почему-то от этого признания Танзи стало ничуть не легче.

— А ваше расследование? Я только раз рассказала Миллисент про электронные письма, но ни разу не показала ей ни одного. Каким образом вы прочитали их?

Райли повернулся, чтобы сесть к ней лицом, и положил руки на колени.

— А вот тут в игру вступают мои контакты. Но это профессиональный секрет. Я уже сказал вам, что не совал нос в другую корреспонденцию.

Танзи презрительно фыркнула.

— Чудесно. И что же вы сделали после того, как прочитали эти письма?

— Пришлось попросить моих знакомых, чтобы они помогли мне узнать, с какого компьютера ушли послания. Я надеялся выйти на отправителя. Скажу больше, я даже снял отпечатки пальцев с его записки. Мы пропустили их через картотеку…

— Одну минутку. Каким образом записка попала к вам в руки?

И тут Танзи вспомнила. Тогда в лимузине её внимание приковали к себе неожиданно открывшиеся новые грани его личности. Только теперь стало ясно: причина в том, что Соул-М8 попытался установить с ней личный контакт едва ли не у Райли на глазах. Помнится, она оставила сумочку в машине. Но на следующее утро сумочка ждала её на первом этаже у нижней ступеньки лестницы. Тогда Танзи не узрела в этом ничего странного, и все потому, что мысли её были заняты странной запиской.

— …но опознать отпечатки не удалось. Значит, с полицией этот человек дел не имел. И теперь мы пытаемся выяснить, держит ли его работодатель отпечатки пальцев своих сотрудников. Если да, его имя будет известно уже в ближайшие дни.

— Работодатель? Вам известно, на кого он работает?

— Похоже на то, что да. Это тот же Интернет-провайдер, которым пользуетесь и вы сами, — «Фишнет». Именно потому было так сложно отследить его послания. Он использует одно и то же имя, но информация ящика постоянно меняется. Обычно когда вы закрываете ящик, то какое-то время, примерно полгода, старое имя нельзя использовать. Но этот корреспондент почему-то открывал новые ящики у одного и того же провайдера, пользуясь одним и тем же именем. Из чего мы сделали вывод, что это работник, а не клиент со стороны.

— Кто «мы»?

— Я работаю на пару с отцом, но у нас есть контакты в других сферах, и время от времени мы прибегаем к их пб-мощи.

Танзи откинулась на спинку. Куда только испарилась её злость на Райли, равно как и желание провалиться от стыда сквозь землю. Этот разговор, серьёзный разговор, разговор о Соуле-М8 и вся та невидимая глазу работа, какая протекала у неё за спиной для её же блага, почему-то опустошили Танзи, лишили всяких эмоций.

— У нас есть одна зацепка.

В голосе Райли Танзи послышалось нечто такое, что заставило её встрепенуться. — Кто?

— Позвольте мне сначала кое-что прояснить. Должен сказать, что ваша тётушка наотрез отказалась поверить в такую версию, но улики есть улики. Даже если все эти факты — не более чем совпадение, я…

— Ради Бога, хватит ходить вокруг да около — назовите имя!

— Мартин Стентон.

Стентон? У Танзи отвисла челюсть. А потом её пробрал хохот. Однако Райли хмуро смотрел на неё, иона была вынуждена угомониться.

— Вы серьёзно? — спросила она и недоверчиво тряхнула головой. Увы, выражение лица Райли однозначно свидетельствовало, что ему не до шуток. — И что он такого натворил, что вы его заподозрили?

Райли объяснил ей про электронный адрес. Кроме того, Мартин присутствовал на благотворительном балу, не говоря уже о том, что в его поведении последнее время имели место странные перемены.

— Что вам об этом известно? — спросила Танзи.

— То немногое, что удалось узнать из ваших же собственных слов. Как я уже сказал, взятые по отдельности, все эти вещи мало что значат, но вместе… — Райли пожал плечами. — Волей-неволей приходится подозревать всех и каждого.

— То есть вы хотите сказать, что перебрали всех моих друзей и знакомых?

Райли кивнул. Танзи от ужаса побледнела.

— Могу вас успокоить, — поднял он руку в примирительном жесте, — я старался проявить при этом максимум такта. Никто ничего не заметил. Но я согласен с вашей тётушкой: наибольшую предосторожность следует проявлять в отношении Мартина. Мне бы не хотелось ставить под удар вашу карьеру.

Танзи сидела, не зная, что и думать. Райли был абсолютно серьёзен.

— То есть вы склонны считать, что меня терроризирует человек, который лучше всех меня знает? Но почему? С какой целью? Чего он хочет добиться? Зачем ему это понадобилось?

— Наверное, по ряду причин. Например, вы сами говорили, что в последнее время Стентон переживает нечто роде кризиса среднего возраста. Так что со своей стороны н вполне может считать, что тем самым льстит вам. Этакий анонимный воздыхатель. Он ведь намного старше вас, потому, забрасывая вас письмами, находит выход своим антазиям, не боясь при этом, что вы отвергнете его знаки нимания.

— И вы серьёзно считаете, что он рассчитывает мне польстить? Неужели он и впрямь думает, что я стану воспринимать эти письма как послания анонимного покло ника и едва ли не визжать от восторга?

— Кто знает. Как я уже сказал, это лишь одна из возможных версий. Но вы должны о ней знать. Неплохо бы получить отпечатки его пальцев, мы тотчас узнали ответ. Достаточно было бы сравнить их с теми, которые снял с записки, — совпадут или нет.

— А если не совпадут? Вы перестанете его подозревать? Райли лишь посмотрел на неё. Танзи встретила его взгляд глаза в глаза.

— Вижу, вы не шутили, говоря, что я совершенно не знаю вас, — сказала она после нескольких секунд молчания. Сказала задумчиво, словно размышляя вслух и не рассчитывая получить ответ. Каково же было её удивление когда на щеках Райли выступил лёгкий румянец.

— Да, что-то в этом роде.

Танзи села чуть ровнее, радуясь тому, что разговор перешёл на другую тему. Сколько можно перемывать косточки автору этих дурацких записок, кто бы он ни был. Mapтин? Чушь собачья. Она, хоть убей, никогда и ни за что в это не поверит.

— Как вас понимать?

— Нечто вроде раздвоения личности.

Танзи была до того ошарашена услышанным до этого что новое признание застало её врасплох.

— Мне казалось, вы просто держите профессиональную дистанцию.

— До некоторой степени да. Однако несколько большую, чем та, что требует от меня работа.

Райли умолк, сел поудобнее, меняя позу. Танзи не то чтобы улыбнулась, но неожиданно у неё отлегло от сердца. Видимо, не только она в этой комнате чувствует себя не в своей тарелке.

—  — А точнее?

Райли вздохнул, а возможно, даже негромко выругался себе под нос. А Танзи тотчас вспомнилось, как он держал себя в коридоре накануне ночью и даже сегодня утром, когда они завтракали. Перед ней был настоящий Райли. Всё остальное — лишь маска. На балу, когда они танцевали, в машине… да везде! Тихой гавани во время шторма просто не существует. А если даже и существует, то не такая, какой она себе её представляла.

Но вместо того чтобы вновь разозлиться, Танзи ощутила в груди некую болезненную, ноющую пустоту. Словно она только что потеряла друга. Она посмотрела на Райли. Вот он, друг, которого у неё никогда не было.

— Но почему?

Райли пристально посмотрел ей в глаза. И Танзи стало ясно: он понял её вопрос.

— Видите ли, — негромко начал он, — прежде всего мне в вас нравятся прямота и откровенность, то, что вы не боитесь высказать собственное мнение. Более того, вы честны как по отношению к самой себе, так и по отношению к другим людям. — Райли выпрямился, по-прежнему глядя ей в глаза. — Я восхищаюсь вами уже за одно это. Когда Миллисент наняла меня, я изучил всю имевшуюся на тот момент информацию и пришёл к выводу, что никакой реальной угрозы вашей безопасности не существует. Так я и сказал вашей тётушке — что за вашу жизнь опасаться не стоит. Признаюсь честно, пока мы с вами не съездили на бал, я пребывал в этой уверенности. Нет, я, конечно, делал все для того, чтобы выяснить имя этого человека и затем представить полиции веские доказательства. Но мне казалось, что мы просто сообщим властям о том, что у нас, мол, существуют опасения на его счёт, и этим дело ограничится. Можно сказать, приятная работёнка на праздники — не пыльно и денежно.

— Продолжайте.

— Как часть моего расследования я регулярно читал вашу колонку. И скажу честно, мне было интересно. В вас столько остроумия, вы умеете подмечать смешное. И ваши шутки, на первый взгляд они кажутся просто прикольными, но на самом деле заставляют людей по-новому взглянуть на привычные вещи. И пусть лично я не всегда согласен с вашими выводами, но я уважаю ваш подход к тому, что вы пишете.

Танзи лишь молча кивнула, в очередной раз ошарашенная его искренностью.

— А тем временем, — продолжал Райли, вновь смущённо поёрзав на диване, — ваша тётушка недвусмысленным образом распорядилась, что я должен делать дальше. Она понимала: если только до вас каким-то образом дойдёт, что это она приставила меня к вам, как вы тотчас, задрав хвост трубой, сбежите.

— Одну минуточку, — перебила его Танзи. До неё плохо дошёл смысл последней его фразы, но она не сомневалась, что ещё немного — и дойдёт. — Вы хотите сказать, что Миллисент нарочно попросила пожить меня в её доме? Вместе с вами?

Райли кивнул.

— Так было легче держать вас в поле зрения, пока не прояснится ситуация. Только не сердитесь на Миллисент, она…

И тут Танзи расхохоталась. Правда, смех получится какой-то недобрый.

— Вот это да! В этом вся тётушка — её хлебом не корми, дай покомандовать людьми!

Танзи вздохнула, и улыбки на её лице как не бывало.

— Признаюсь честно, лично я от этой её затеи не в восторге. Но с другой стороны, она сделала это ради меня, потому что опасалась за мою безопасность.

— И не только это.

— Не только? Райли кивнул.

— Она предостерегла меня, чтобы я держался от вас подальше.

На этот раз Танзи расхохоталась от всей души.

— А я-то волновалась, что она вечно вмешивается в мою личную жизнь! До сих пор она платила мужчинам, чтобы те приглашали меня на свидания! А теперь у неё, оказывается, новая стратегия!

Но Райли не рассмеялся её шутке. Даже не улыбнулся.

— Она опасалась, как бы я не увлёкся вами. Опасалась, что тем самым я могу поставить под удар объективность и непредвзятость моего расследования.

Танзи тотчас расхотелось смеяться. Это странное выражение его лица… этот взгляд… Ей вновь вспомнился и танец, тот момент, когда Райли — черт, она была готова поклясться! — едва не поцеловал её. А прошлая ночь, когда в коридоре… он явно хотел её, он пришёл к ней под дверь, чтобы сказать ей об этом. Как он посмотрел на неё, прежде чем закрыть дверь.

— Я полагал, что это будет короткое задание, — продолжал тем временем Райли. — Поэтому когда прочёл вашу колонку про волков и агнцев… — Он не закончил фразы, а лишь виновато пожал плечами. — Мне тогда эта идея показалась забавной. И я не рассматривал её как личное оскорбление или что-то в этом роде, но…

Танзи вновь открыла рот — ей было ясно, к чему он клонит. И тогда она расхохоталась.

— Что смешного? — резко спросил Райли, очевидно, поняв, что, открывшись перед ней, он лишь выставил себя в её глазах круглым идиотом. Что ж, поделом.

— Ничего. Просто, если бы ситуация поменялась с точностью до наоборот и на вашем месте оказалась я, то, наверное, я поступила бы точно так же. — Она снова фыркнула. — Я ведь тоже вас изучала.

— Что?

Было видно, что он растерян. Отлично. По крайней мере будет над чем от души посмеяться.

— Вы были предметом моего исследования в рамках проекта по изучению агнцев. Вот я совсем одна, все мои подруги замужем, а кое-кто даже собирается обзавестись потомством. Я же пытаюсь выяснить, каким должен быть избранник, чтобы его не было стыдно представить маме. Неужели женщина выходит замуж лишь потому, что вроде бы как пора? Или потому, что надеется, что избранник станет ей в жизни опорой и верным другом? Или же за этим стоит что-то ещё? — сказала Танзи и выразительно посмотрела на своего собеседника. — Ведь меня к вам тянет, — добавила она и усмехнулась. — Вот я и решила выяснить почему.

Райли изменился в лице, и Танзи тотчас поняла, что, по всей видимости, сболтнула лишнее. И теперь преимущество вновь на его стороне.

— И теперь я знаю почему, — поспешила она вновь взять инициативу в свои руки. — На самом деле вы — волк в овечьей шкуре. Именно поэтому в каком-то смысле я ощутила к вам влечение.

Райли поднялся с дивана, и Танзи заговорила быстрее, однако неожиданно почувствовала, будто в горле у неё застрял комок.

— Никакой вы не агнец, вы не из тех, кому нужны семья и спокойная, размеренная жизнь. Вы из той же породы, что и я. Волк, который рыщет в поисках жертвы.

Райли прошёлся по гостиной, а затем вновь направился в её сторону.

Танзи продолжала что-то говорить, хотя комок в горле ужасно мешал и каждое слово давалось с трудом.

— Нет, вы не надёжный, степенный и спокойный. Вы не тихая гавань во время бури. На ваше плечо нельзя опереться, вы не друг, что придёт на помощь в трудную минуту, не тот, к кому можно обратиться за…

Она почувствовала, как Райли приподнял её с дивана. И, к великому своему ужасу, поняла, что плачет.

— Успокойтесь.

— Райли, не смейте… Вы не можете… не имеете права…

— Верно, не имею, — негромко произнёс он, обнимая её.

Нет, он её не поцеловал. Хотя это бы она поняла, знала бы, что с этим делать. Вместо этого Райли привлёк её к себе и прижал к груди, и Танзи чувствовала, как где-то под её мокрой от слёз щекой бьётся его сердце. Сильное и надёжное.

Вот она, в тихой гавани его рук, посреди бушующей бури.

Растерянная, сбитая с толку.

Она почувствовала прикосновение его губ на своих волосах, услышала, как он произнёс:

— Нет, я не такой. Но ради тебя мне точно захочется таким стать, чёрт возьми.




На самом деле все они — волки той или иной формы или вида. Возможно, это как раз то, что я проглядела. Ведь даже стадные животные и те имеют своих альфа-самцов, не так ли? Значит, проблема в том, что некоторые волки — просто волки. Не думаю, чтобы многим из них захотелось признать, что внутри их сидит безобидный агнец. Разве что на короткое время. А ещё возможно, что я сама такая. Потому что, честно говоря, я до сих пор мечтаю повыть на луну в одной компании с Волком, чем блеять заодно с примерным парнем.




12


Какая она приятная. Нет, не просто приятная, а чертовски приятная. И он обнимает её. Его объятия — но разве здесь им место? Конечно, а где же ещё, подумал Райли.

Он обнял её ещё сильнее и тотчас почувствовал, как Танзи тоже прижалась к нему. Его сердце не билось, а ухало в груди. Возможно, даже разок сбилось с ритма, когда её пальцы впились ему в волосы и до него донёсся сдавленный всхлип.

«Нет, я не такой. Но ради тебя мне точно захочется таким стать, чёрт возьми!»

Вот-вот, именно чёрт возьми, что всё это значит? Откуда взялись эти слова? Ведь ему надо одно — трахнуть её. Разве не о том мечтал он все бессонные ночи? Не из-за этого ли залезал под ледяной душ? В общем, ему только то и нужно, до чего всегда были охочи мужчины в их роду. А именно здоровый — подумаешь, что потный, зато такой, что пружины скрипят, голова ударяется о спинку кровати, а сама эта кровать ходит ходуном — секс. Ни больше ни меньше.

Насчёт того, что ни меньше, — это точно. А вот насчёт «ни больше» Райли сильно сомневался.

Возможно, во всём виноваты её слезы. Вот он и поступил так, как поступил бы любой мужчина на его месте — то есть был готов сказать что угодно, лишь бы она прекратила хлюпать носом. Хотя всего несколько мгновений назад он был совсем не уверен в том, кто из них пришёл в больший ужас, глядя другому в глаза. И вообще Танзи не производила впечатление любительницы закатывать истерики. Даже сейчас это были беззвучные слезы, если, конечно, она всё ещё плакала.

Есть только один способ выяснить, подсказал ему внутренний голос. Надо лишь дотронуться до её лица и вновь заглянуть в глаза. А это идея! Сделать ещё шаг к краю пропасти.

И всё же его рука решила рискнуть. Он осторожно взял Танзи за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. И то, что он в них увидел, было сродни удару в солнечное сплетение.

Огромные затуманенные глаза принадлежали не Танзи, а кому-то ещё. И в следующее мгновение Райли уже не просто был на краю пропасти, а летел вниз в свободном падении.

— Простите, — произнёс он хрипловатым, полным раскаяния голосом. — За все. Я не хотел делать вам больно.

Но она лишь продолжала смотреть на него, плотно сжав губы, как будто опасалась сказать что-то не то.

Райли откашлялся. Он тоже отчаянно пытался взять себя в руки, вернее, обрести под ногами твёрдую почву. Но чёрт побери, как он хотел прикоснуться к этим губам. Он был готов на что угодно, лишь бы им обоим было хорошо.

Например, ещё сильнее прижать её к себе, припасть к её губам и взять то, чем он бредил с той минуты, когда Танзи впервые оказалась в его объятиях. Райли мысленно одёрнул себя — ему вспомнились нотации, которые он лично читал своему отцу. И тотчас ослабил объятия. До него дошёл, пусть частично, довод отца, звучавший в их постоянных спорах. Что порой оставаться только профессионалом — гиблое дело.

Он скользнул руками по её рукам и замер, не зная, что делать дальше. Кто знает, будет ли у него ещё возможность прикоснуться к ней?

— Клянусь вам, я сделаю все для того, чтобы выяснить, кто этот человек! — торжественно пообещал он.

Танзи только фыркнула, а затем икнула, отчего лицо её тотчас озарилось улыбкой, хотя и немного слезливой. И вновь «ик»! Однако вместо того чтобы смутиться, Танзи расхохоталась.

— Отлично — ик! — рада слышать!

Райли тоже не смог сдержать улыбки. Ему всегда нравилась присущая ей открытость, но неизменное чувство юмора, особенно когда мишенью язвительных замечаний становилась она сама, подкупало ещё больше.

— Если я скажу, что вам идёт, когда вы икаете, вы не залепите мне пощёчину?

— Нет… — Снова «ик!». — Однако я усомнилась бы, в своём ли вы уме.

Размазав тыльной стороной ладони по щеке слезы и несколько раз глубоко вздохнув, Танзи осторожно высвободилась из его объятий и сделала шаг назад.

Райли тотчас вспомнил, каким виделся ему в его фантазиях этот момент: сейчас он скажет ей, кто он такой на самом деле, после чего они, объятые страстью, набросятся друг на друга. И решил, что ему крупно повезло, что он вовремя одумался.

К Танзи тем временем возвращалось самообладание, и она существенно увеличила дистанцию между ними. Затем сделала ещё несколько глубоких вздохов, стараясь при этом подольше задержать дыхание, чтобы побороть икоту. Приём сработал, однако она не стала подходить ближе, а осталась стоять в другом конце комнаты.

Выходит, замысел провалился, вздохнул Райли.

Остаётся один-единственный выход — уйти с работы. Тогда он будет волен добиваться её, не мучаясь при этом угрызениями совести. Чего, разумеется, Райли никогда не сделает. Как по профессиональным соображениям, так и по личным. Разве он может взять и уйти, так и не доведя до конца своё расследование, не поймав за руку этого Соула-М8, кем бы тот ни был. Кроме того, порвав профессиональные отношения с Танзи, может ли он надеяться сохранить при этом какие-либо ещё? Как все это, однако, и грустно, и смешно — довольствоваться тем, что доступно, вместо того чтобы взять то, что хочется. Но увы, третьего не дано. А разве не тем же самым он занимался с того момента, когда колено, если можно так выразиться, подставило ему подножку в спортивной карьере?

— Можно хотя бы что-то сделать? — спросила Танзи слегка охрипшим голосом. — Знаете, после того как я получила записку, я подумывала о том, а не поставить ли в известность власти. То есть не я, а мои друзья. Они посоветовали мне незамедлительно сообщить в полицию.

В следующее мгновение — слава Богу! — Райли снова был весь внимание.

— Вы рассказали о записке своим подругам?

Его резкий тон оказался для неё полной неожиданностью. Танзи вскинула голову.

— Извините, — сказала она, видя, что он ждёт продолжения. — Я не привыкла к этому вашему второму «я». Вы только и делаете, что меняете маски с одной на другую. Это сбивает с толку.

— Моё второе «я»? — Райли негромко выругался себе под нос. Снова она со своей дурацкой теорией! Лучше о ней ничего не знать, не говоря уже о том, чтобы ей соответствовать. — Не обращайте внимания. Скажите лучше, что, собственно, вы им поведали.

— Так, в общих чертах. Сказать по правде, мы говорили о вас.

Райли не стал уточнять, что, собственно, они говорили, хотя и заметил, что в её зелёных глазах вновь заплясали лукавые искорки. Судя по всему, Танзи решила, что будет разумно сменить тему, сдвинув акцент с её проблем на его.

Танзи осталась стоять, однако под её взглядом пространство между ними словно сжалось.

— Вы не хотите узнать, почему я рассказала подругам о помощнике моей тётушки? Знаете, как я охарактеризовала наше свидание?

— Это было не свидание.

Её улыбка слегка поблекла, отчего ему тотчас сделалось неприятно, однако, как и Миллисент, её внучатая племянница была достойным соперником. Казалось, нет такой пропасти, на краю которой она не мечтала бы оказаться.

— Ах да, я забыла, — съязвила Танзи. — Для вас это было наблюдение. Думаю, я значительно облегчила вам работу, когда вынудила вас поехать на бал вместе со мной. Это куда удобней, чем втихаря подглядывать из-за колонны в фойе. Я права?

Вопрос был по существу.

— Я с удовольствием выручил вас.

Танзи озадаченно фыркнула, но Райли лишь пожал плечами.

— Согласен, вы существенно облегчили мне задачу, но я все равно отправился бы вслед за вами и не выпускал бы из поля зрения.

«Отлично, давай подтолкни её чуть ближе к краю пропасти.»

В ответ на его реплику Танзи лишь скептически улыбнулась:

— Благодарю. Ваша преданность делу поистине впечатляет.

Райли так и подмывало возразить ей, что преданность делу не имеет к этому никакого отношения — зато самое прямое отношение имело желание прикоснуться к её телу, пока на ней было потрясающее платье, которое Кларисса выбрала с той единственной целью, чтобы помучить его. Однако ему хватило ума не навлекать лишних бед на свою голову.

— Что ж, раз уж вы вытянули из меня признание, — сказала Танзи, опускаясь на диван.

«Интересно, у неё действительно ноги растут от шеи, или мне только кажется?» — задал себе вопрос Райли, глядя, как она скрестила эти самые ноги в комичных шлёпанцах с кроличьими ушами. Даже в таком наряде, напоминающем скорее незастеленную постель, она действовала на Райли так, что его то и дело бросало в пот.

— Собственно говоря, я рассказала им, как вы взяли под свой контроль ситуацию возле радиостанции и как это было не похоже на вас, на того Райли, которого я до этого знала, — призналась Танзи и рассмеялась, хотя как-то невесело. — Черт, выходит, вы не шутили, говоря, что я вас совсем не знаю.

Райли только вздохнул и негромко выругался.

— Что же это было?

Он окинул её пристальным взглядом.

— Дурацкая затея, вам не кажется? Весь этот «закос» под агнца. Но если вам станет легче, готов признаться: мне было ничуть не проще строить из себя агнца, чем вам — постоянно иметь дело с приторно-вежливым до противности типом, из которого лишнего слова не вытянешь.

— Не чуть не проще, чем что? — Она с вызовом сложила на груди руки. — Какой же вы тогда на самом деле, хотела бы я знать.

Нет, с ней лопнет даже железное терпение. Райли вскинул руки.

— Вот такой. — Он мотнул головой, указывая на свои спортивные брюки и футболку. — Конечно, обычно я одеваюсь получше, но и по этой одежде ясно, кто я такой.

Бывший футболист, вынужденный уйти из спорта из-за травмы, который из кожи вон лезет, чтобы старое семейное дело приносило маломальский доход, чтобы потом они с отцом могли заняться тем, к чему у них действительно лежит душа.

Эта мысль заставила Райли остановиться и задуматься. Неужели он и вправду ждёт не дождётся, когда сбросит с себя этот хомут? Ведь он был вынужден взвалить на себя эту ношу ради отца, чтобы тот мог спокойно отойти от дел и на склоне дней понаслаждаться жизнью.

Райли с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Спокойно уйти на покой? Можно подумать, Финн привык вкалывать до седьмого пота! Насколько помнится, им всегда едва хватало на жизнь. Но это все, на что его отец был способен. И ещё увиваться за женщинами.

А сам он? Знает ли он сам, что ему нужно, что ему делать со своей собственной жизнью? Черт, сейчас не тот момент, чтобы задумываться об этом, хотя бы потому, что, если уж на то пошло, выбор он уже сделал. Сначала играл в профессиональной футбольной команде, а теперь вот это. Иначе ради чего он сейчас здесь, в этом доме?

— Райли?

Он моментально поднял глаза.

— Поймите, Танзи, я делаю всё, что в моих силах. Ваша тётушка хотела, чтобы я по возможности старался держаться в тени, не привлекая к себе внимания. А всё остальное… всё остальное под мою полную ответственность.

Он вздохнул и безвольно опустил руки.

— Наверное, нам стоит все ненужное выкинуть из головы и сосредоточиться на том, что действительно важно.

Бросив в её сторону очередной пристальный взгляд, он, к своему великому прискорбию, был вынужден сказать «прощай» всем своим фантазиям, что ещё ждали своего часа, затаившись по закоулкам его души.

— Вы рассказали своим подругам про записку. А кому-нибудь ещё? Например, тому же Мартину?

Танзи молча уставилась на Райли, отчего ему стало слегка не по себе. Почему-то он мгновенно ощутил страшную неловкость, что всегда бывало в её присутствии и, наверное, всегда будет. И он подумал про себя, что, продлись её взгляд секундой дольше, он за себя не ручается. Нет, он точно бы не выдержал, подскочил к ней, стащил с дивана, сорвал с неё одежду и трахнул прямо на полу. Разумеется, он рисковал получить при этом удар коленом в яйца, но кто не рискует, тот не… Так, может, всё-таки стоит рискнуть?

Но тут Танзи вздохнула и перевела взгляд на свои руки, зажатые между колен. Райли подозревал, что, вполне возможно, её одолевают те же самые желания, что и его, и она вынуждена бороться с ними. Или же её мысли заняты запиской? Да, кажется, пора перестать отчитывать отца за то, что тот вечно увивается за женщинами. Только сейчас Райли стало понятно, что он пилил Финна не ради дела, а из зависти.

— Нет, Мартину я пока ничего не говорила. Думала сделать это сегодня.

— Мой вам совет, лучше не нужно. По крайней мере не сейчас. Кстати, а вы не могли бы под каким-нибудь предлогом встретиться с ним лично?

— То есть вы считаете, что это он, и хотите, чтобы я пригласила его на чай?

Нет, это не подколка. Она говорила вполне серьёзно.

— Понимаете, вполне возможно, что он забрасывает вас странными посланиями, но это ещё не доказывает, что он опасен. Просто…

— Слегка не в себе? — Танзи презрительно фыркнула. — Прекратите. Я отлично помню, что вы мне говорили, хотя и с трудом верится. Нет, это не он.

— В таком случае все равно пригласите его на чай, чтобы я мог получить отпечатки пальцев с его чашки или стакана. Я всё это время буду поблизости, так что вам нечего за себя опасаться.

— Разве не вы сами говорили, что, по-вашему, для Мартина это что-то вроде романтической игры? — Вопрос был задан скорее в воздух, и Танзи покачала головой. — Можете на меня обижаться, но я не способна в это поверить.

— Отлично. В таком случае помогите мне получить его отпечатки пальцев и тем самым вычеркнуть его из нашего списка подозреваемых. Он даже не узнает, что значится в нём под номером один.

— Я его ни в чём не подозреваю.

Танзи поспешила встать на защиту шефа.

— Дело ваше. Но не мешайте подозревать мне. Танзи никак не прореагировала на его резкость, а лишь увела разговор в сторону.

— Подруги советовали мне обратиться в полицию. Но по-моему, это ничего не изменит. К тому же этот человек не сделал ничего противозаконного, не угрожал мне, не пытался запугать — ничего. Что может сделать полиция в таком случае?

— Почти ничего. Я объяснил это Миллисент, когда та поручила мне разобраться с этим делом. Однако она считала, а теперь и я тоже, что важно по крайней мере выяснить, кто он такой. Кем бы он ни был, — добавил Райли после небольшой паузы.

— Но если это не Мартин — а так оно и будет, — то что это нам даст?

— Зная имя того, кто преследует вас, мы попробуем копнуть глубже, узнаем, что это за человек, а значит, нам будет виднее, что делать дальше. Вдруг окажется, что он уже когда-то занимался подобными вещами и раньше любил скрываться за вымышленными именами и всё такое прочее. Мы можем следить за его действиями, держать его под контролем.

— То есть шпионить за ним?

— Это лишь один способ. Есть и другие.

Танзи вопросительно посмотрела на него, однако, по всей видимости, решила, что лучше не знать, что это значит.

— И как долго? Пока он не переключится на кого-то ещё?

— Столько, сколько нужно.

Танзи откинулась к спинке дивана, сложив на груди руки.

— Или пока Миллисент платит вам за это?

— Танзи!

Но она лишь покачала головой.

— Простите. Я понимаю, тётушка хотела сделать как лучше. Просто неприятно, когда у вас за спиной кто-то плетёт свои интриги, — сказала Танзи и грустно усмехнулась. — Хотя чему удивляться, можно подумать, я её не знаю.

— Вы бы послушались её? Танзи подняла на него глаза.

— Не в том дело. Я не видела в этих письмах ничего страшного. И зачем я только рассказала про них тётушке! Нет, не следовало этого делать, зачем зря тревожить старушку.

— Она же хотела быть уверенной в том, что вам ничего не грозит. Ведь она вас так любит!

Танзи вздохнула, а Райли вновь поймал себя на том, что пытается разгадать, какие мысли вертятся в её голове. Он точно знал, Миллисент без ума от своей внучатой племянницы, и вот теперь, глядя на Танзи, понял, что эта привязанность наверняка взаимна. Ведь пока что он только докопался до её университетских лет, главным образом с той целью, чтобы выяснить, откуда у Танзи этот её нынешний круг друзей и знакомых. Зная, кто они такие, можно было установить, имеет ли кто-то из них отношение к истории с письмами или нет.

Вот и все. Зато что, собственно, ему известно о более ранней её биографии? Райли даже пожалел, что не копнул глубже. Другое дело, что это было отнюдь не профессиональное любопытство. Нет, в общих чертах её биография ему известна — например, что мать Танзи вечно отсутствовала, колеся по свету, а дочь сплавляла то в один интернат, то в другой. Райли был слегка удивлён тем, что Миллисент терпела преступное безразличие Пенелопы к своему единственному ребёнку. Но с другой стороны, кто он такой, чтобы вытаскивать на свет божий скелеты из чужих чуланов.

— Придётся ей позвонить. — Танзи обращалась скорее к самой себе, нежели к нему. — Скажите, Франсис действительно больна? И если на то пошло, Миллисент действительно улетела в Филадельфию?

— О её знакомой ничего определённого сказать не могу. Знаю только, что мисс Харрингтон отправилась её навестить.

Танзи вздохнула и провела рукой по волосам.

— Ладно. — Она встала с дивана, подошла к нему и протянула руку.

Райли тоже поднялся.

— Не надо быть таким подозрительным, — сказала Танзи и, когда он на неё посмотрел, кисло улыбнулась. — А то ещё вобьёте себе в голову, будто я что-то замышляю. Просто мне хотелось поблагодарить вас.

На что Райли едва не ответил, что с него довольно тех мгновений, когда он прижимал её к себе. Уже это для него награда. К счастью, он вовремя придержал язык. Ради разнообразия.

— Поблагодарите вашу тётушку, — сказал он, пожимая протянутую руку, — за то, что она заботится о вас.

— Всенепременно.

Это было произнесено таким тоном, что брови Райли полезли на лоб.

— Поймите, она ведь действительно хотела вас защитить.

— Я знаю.

С этими словами Танзи внезапно отвернулась и подошла к двери.

— Куда вы?

Она посмотрела на него так, будто его вопрос несказанно её удивил. Словно то было не его ума дело. Сказать по правде, ощущение было не из приятных. Но в том-то и беда, что в Райли отреагировал отнюдь не профессионал.

— Пойду собирать вещи.

— Это ещё зачем?

— Я весьма признательна тётушке за её заботу. Но не вижу ни малейшей необходимости в том, чтобы находиться здесь и дальше. Как я понимаю, вас наняла моя тётушка, так что ей решать, увольнять вас или нет. Но где мне жить — решаю я сама.

— Вам есть смысл остаться здесь, — спокойно возразил Райли. Он никак не ожидал такого поворота событий. — Система наблюдения первоклассная. Всё под контролем.

Танзи пропустила реплику Райли мимо ушей и вновь направилась к двери.

— Что ж, я это ценю, однако… — Она неожиданно остановилась и повернулась к нему. — Скажите честно, что вы подразумевали под этим «все»?

Райли пристально посмотрел на неё. Что ж, на её месте любой бы задался подобным вопросом.

— Не волнуйтесь, я не извращенец и ни за кем не подглядываю. К тому же в вашей комнате никаких камер и «жучков» нет.

— И на том спасибо, — сухо ответила она.

— В отличие от почти всего остального дома, — продолжал он, не сводя с неё взгляда. — Входы, выходы, снаружи, внутри, и всё такое прочее. Вряд ли у вас дома есть нечто даже отдалённо похожее, так что…

— К себе домой я вас не пущу. Я поговорю с Миллисент, чтобы она сохранила за вами деньги на текущие расходы. Мне будет гораздо спокойнее, когда я узнаю, кто этот тип — хотя бы для того, чтобы окончательно удостовериться, что это не Мартин. Но расходы по расследованию я должна взять на себя, так будет справедливо. Тем не менее должна вам сказать — я не нуждаюсь в сторожевом псе.

— Простите, но, кажется, вы забыли о записке.

— Ничуть. Однако ваше присутствие никак не повлияло на планы того, кто мне её подбросил.

Райли от злости лишь стиснул зубы.

— Откуда нам было знать, что он пойдёт на контакт. Кстати, это немаловажно. До тех пор пока мы не узнаем, кто он такой, я бы рекомендовал вам придерживаться вашей договорённости с Миллисент. Конечно, здесь тоже имеются свои слабые места, но это куда лучше, чем превратиться в доступную мишень.

От Райли не укрылось, что Танзи вздрогнула. Нет, ей хотелось бы это скрыть, но не получилось. С другой стороны, скрытность — её не самая сильная сторона. Ещё одна причина, почему он должен постоянно держать её в поле зрения.

Райли стоило немалых трудов не простонать — в голову ему полезли совершенно ненужные мысли.

— Вот вы всё время говорите «мы». Это потому, что у вас общее дело с отцом? Должна ли я понимать, что он уже что-то раскопал? — В глазах Танзи вспыхнул огонёк надежды. — Он, случайно, не тот пожилой человек, что подходил к вам на балу?

— Нет.

— Понятно. Но всё равно, кто это был такой? Ещё один клиент?

— Мой отец сейчас выполняет другое поручение, — уклончиво ответил Райли, решив, что и без того раскрыл уже почти все карты. Если её интересует его прошлое, пусть попробует покопаться в нём сама. — Что же касается слова «мы», — упорно гнул он свою линию, — я уже сказал вам, что у меня есть контакты на стороне.

— И откуда они у вас?

— Как и у любого бизнесмена — через знакомства и связи с другими бизнесменами.

И не важно, что в данном случае этим бизнесом был футбол. Спортивные состязания служили, помимо всего прочего, ареной для установления разного рода деловых контактов. А если его контакты обязаны своим существованием не плошадке для игры в гольф, а футбольному полю, то какая разница? — задала себе вопрос Танзи. — А как на вас вышла моя тетешка?

Райли встал, упёршись руками в бока.

— Интересно, откуда у вас такое низкое мнение обо мне? Я ведь, кажется, уже объяснил вам и про танец, и про записку.

— Не в этом дело. Просто обычно моя тётушка предпочитает старые, солидные фирмы, а не какую-то там самодеятельность, частную семейную лавочку в духе «я и мой папаша». Как, например, в вашем случае.

— Что ж, приятно было узнать ваше мнение о мелком и среднем бизнесе. Признаюсь честно, я польщён.

— У меня и в мыслях не было унизить вас. Посмотрев ему в лицо, Танзи поняла, что Райли думает по этому поводу.

— Мы получили рекомендацию от одного её знакомого, чьё поручение выполняли несколько месяцев назад. Мистер Уотерстон, если это имя вам что-то говорит.

Танзи поразилась:

— Тот самый, который прошёл через скандальный развод? Газеты тогда пестрели аршинными заголовками. Отличная работа!

Танзи не могла не улыбнуться. Райли одарил её колючим взглядом.

— Вы не знаете всех подробностей. Впрочем, я не намерен вас с ними знакомить.

Танзи развела руками и улыбнулась ещё шире.

— Вы говорите совсем как тот чопорный Райли, с которым я познакомилась в самом начале.

— Чопорный? — растерянно выпалил Райли. — Да не чопорный вовсе, а…

— Ну, тогда педантичный. Сентенциозный.

— Нет-нет, в следующий раз предупредите меня, чтобы я не вступал в препирательства с писательницей. Простоя пытался держаться в тени. Слиться со стенкой, не высовываться, не бросаться в глаза.

— Просто чтобы не попасться мне в лапы. — Танзи рассмеялась, но смех получился какой-то невесёлый. — Приятно слышать, что родная тётушка имеет обо мне столь же высокое мнение, как и средства массовой информации.

Танзи приподняла руку, словно желая предупредить возможные возражения с его стороны. Райли же по-прежнему надеялся, что не ляпнет ничего такого, что помешает ему узнать, что, собственно, она думает про «того чопорного Райли».

— Я знаю, о чём вы думаете. Могу себе представить, чего вы начитались обо мне, пока проводили это своё, с позволения сказать, — для пущей убедительности Танзи изобразила пальцами кавычки, — расследование.

— Танзи…

— Не спорю, — перебила она его, — я снимаю мужиков. Наверное, чаще, чем другие. — Она в упор посмотрела ему в глаза. — Но я не сплю с первым встречным. Конечно мужчины имеют своё применение и…

Это было уже слишком. Райли закатил глаза. Танзи тотчас вцепилась в это как в повод.

— Что? Или только вам, мужчинам, можно отпускать в адрес женщин унизительные замечания?

— Вы когда-нибудь слышали от меня, чтобы я унизительно отозвался о женщине?

— Мы с вами не слишком давно знакомы, так что у меня ещё не было возможности услышать ваше мнение о женщинах. Кроме того, я говорю в общем.

— О, это я уже заметил.

— Часть моей профессии. Кстати, если не ошибаюсь, вы признались, что читаете мою колонку. В таком случае вам должно быть известно, что мы такие же поверхностные и так же одержимы сексом, как и вы.

Райли улыбнулся этой её реплике.

— Что ж, уважаю ваше мнение, хотя и не согласен с ним.

— Что и требовалось доказать.

— Согласен, у нас только секс на уме, но нам почему-то кажется, что вы, женщины, нуждаетесь в нас не только по этой причине.

— Это по какой же ещё? Весьма сомнительно.

Райли выгнул бровь. Черт, а она хорошенькая. И главное, никаких комплексов — вон как разносит его пол, сидя в дурацких домашних тапках с кроличьими ушами.

Черт, дались ему эти тапки с кроличьими ушами, с каких это пор он стал обращать на них внимание? Наверное, с того самого момента, когда впервые её в них увидел.

— Значит, вы всё-таки признаете, — произнёс Райли, — что мы способны быть остроумными товарищами, хорошими добытчиками пропитания, а также защитниками дома и очага?

— Наверное, и это тоже, — пожала плечами Танзи. — Я думала о самом главном.

— И что же это такое?

— Блистательный триумвират мужских способностей: раздавить клопа, поменять автомобильную шину и передвинуть мебель.

Райли не мог не расхохотаться. Нет, откуда ему было знать, что эта особа будет раздражать его и одновременно возбуждать. Но она только этим и занималась, причём с завидной лёгкостью.

— Однако вернёмся к моей первоначальной мысли. Я лишь хотела сказать, что не заслуживаю ярлыка, который вы навесили на меня.

Райли посмотрел на Танзи, явно не понимая, что она имеет в виду.

— Вы обозвали меня хищницей.

— Я не говорил ничего подобного.

— Разумеется, за вас это делают другие, — заявила Танзи и подняла руку, предупреждая дальнейшие возражения. — В принципе я на вас не в обиде. Я воспринимаю это как часть моей профессии. В конце концов, я только тем и занимаюсь, что рассказываю доброй сотне тысяч моих читателей о своих личных проблемах. Но что касается Миллисент, вот уж никак не думала, что и она того же мнения.

— Похоже, что да. Хотя, с другой стороны, воспринимайте это как комплимент. Значит, ваша тётушка высокого мнения о вашей способности привлекать к себе представителей противоположного пола, раз она предупредила меня.

Танзи фыркнула.

— Уверяю вас, она переоценила мои данные.

— Я было с ней согласился. Но лишь поначалу. Танзи от удивления открыла рот, и Райли усмехнулся. И всё-таки надо отдать ей должное: получив щелчок по носу, она не стала дуться, а, несмотря ни на что, улыбнулась и даже театрально закатила глаза.

— Значит, я не так уж и плоха.

— Я же сказал — поначалу.

И тогда в её глазах вспыхнул огонь, тот самый хищный огонь, о котором Райли мечтал. На всякий случай ему даже пришлось сделать мысленный шаг назад.

— И что же заставило вас изменить ваше первоначальное мнение? Мой острый ум? Или же — поскольку вы мужчина — чудеса, которые Кларисса творит при помощи нитки с иголкой?

— Мне признаться честно? — спросил Райли, сам не зная почему.

Она дразнила его — в расчёте, что он скажет какую-нибудь глупость. Но, судя по всему, её игра «признайтесь-честно-что-увас-на-уме» оказалась заразительной.

— Скажем так: в большей степени первое, но не в последнюю очередь и второе. Но вы привлекли моё внимание ещё раньше.

— Вот как? — Танзи попыталась придать голосу равнодушный тон, но весь вид её говорил о другом. — Не хотите ли уточнить? Женщинам интересны подобные вещи. Чтобы в будущем знать, как реагировать.

Нет, она исполнила этот трюк просто блестяще, однако Райли продолжал улыбаться, зная, что сумел-таки уязвить её самолюбие, пусть даже на какое-то мгновение. Глядя Танзи в глаза — чему он был несказанно горд — и, главное, не заботясь о последствиях, он заявил:

— Первый раз, когда я увидел вас вот в них, — и он указал на тапки с кроличьими ушами, — и ещё в футболке «Найнерз».

— Первый раз? Что вы имеете в виду? — Ага, грешно не воспользоваться преимуществом, пока оно ещё в твоих руках. — В этой футболке вы видели меня только один раз — прошлой ночью. — Танзи изумлённо округлила глаза, видя, как у него на щеках выступил лёгкий румянец. — Вы же мне сами сказали, что не в ваших привычках подсматривать в замочную скважину.

— Я сказал другое: я не извращенец. А что касается подглядывания, то думаю, что любой нормальный мужчина хотя бы раз вжизни подглядывал за женщиной. Обычно мы представляем себе, как она раздевается. Это у нас в крови.

Танзи покачала головой и невольно улыбнулась:

— Чем ближе я вас узнаю, тем больше поражаюсь, каким чудом вам удалось поначалу выставить себя в моих глазах этаким агнцем.

Райли так и не понял, задели его её слова или нет.

— Я не так уж и плох.

Танзи лишьпосмотрела на него, воздержавшись от комментария.

— Чтобы окончательно переубедить вас относительно моей персоны, смею вас заверить, что на самом деле я никогда не подглядывал за тем, как вы раздеваетесь.

— А только мысленно представляли это себе.

В ответ Райли лишь пожал плечами и легкомысленно улыбнулся.

— Я ведь сказал, что у нас…

— В крови, — закончила за него Танзи и покачала головой. — Да-да, продолжайте.

— Отлично. Хотя признаваться мне в принципе не в чём. Просто в самую первую ночь я был внизу, на первом этаже, когда вы спустились в кухню. Я как раз закрывал дверь и видел, как вы прошли по коридору. Кстати, откуда они у вас?

Райли указал на розовые кроличьи уши, что подметали собой пол.

— Подарила Сью. У неё весьма странное чувство юмора. Зато они ужасно удобные.

— Оно и видно.

Танзи прищурилась и расплылась в приторно-сладкой улыбке.

— Если хотите, я скажу ей. Она и вам подарит точно такие же.

— Спасибо, увольте.

— Итак, почему же вы ничего не сказали? — продолжала Танзи гнуть своё. — Я имею в виду, той ночью. Почему вы вместо того, чтобы окликнуть меня, таращились на мои домашние тапки?

— Просто хотел понаблюдать за вами, не привлекая к себе внимания. Кстати, обожаю это делать в те минуты, когда я не педантичный и не сентенциозный.

И тогда Танзи не выдержала и весело улыбнулась.

— Должна ли я понимать, что тем самым вы демонстрируете остроумную сторону вашей натуры?

— Я не хочу сказать, будто я вылитый Кэри Грант, однако хотя бы изредка, но всё-таки стараюсь подавить в себе троглодита.

Танзи даже присвистнула.

— Ой, можно я использую эту фразу в моей колонке?

— А вы ещё не использовали?

Райли, конечно, дразнил её, и все равно лёгкий румянец, выступивший на щеках Танзи, показался ему подозрительным. Интересно, подумал он про себя, в какой степени Райли-агнец повлиял на содержание последних размышлений в её пресловутой колонке?

— Знаете, я как-то об этом не подумала.

Танзи с улыбкой посмотрела ему в глаза, словно о чём-то задумавшись, затем резко повернулась и направилась к выходу. В дверях она вновь остановилась. Улыбки на лице уже не было, и лишь в глазах по-прежнему плясали искорки.

— Я искренне благодарна вам за ваши усилия, Райли. Я знаю, Миллисент умеет добиваться того, чтобы все делалось так, как она хочет. Что касается моего мнения о вас как о профессионале, уже тот факт, что она наняла вас и даже доверила жить под одной крышей со мной, говорит о многом, в том числе и о вашей репутации.

— Как частной семейной лавочки?

Но Танзи лишь состроила рожицу, и Райли не мог не улыбнуться.

— Частной, не частной — какая разница. Я бы просила вас, как только вы что-то выясните, тотчас доложить мне о результатах.

— По идее я должен в первую очередь докладывать Миллисент.

— Я это помню. Но мне бы хотелось услышать о результатах — что бы вы там ни раскопали — непосредственно от вас, а не через тётушку. Я обговорю с ней ваш гонорар. Как я уже сказала, учитывая, что вы всё-таки пытаетесь спасти мою задницу, а не чью-то ещё, то за ваши труды я должна платить из собственного кармана. Ну или хотя бы частично, если она согласится. Может, нам стоит вместе с вами обсудить этот вопрос?

В этот момент Райли пожалел, что ему платят. Ему хотелось сказать Танзи, что он готов помогать просто как друг. И хотя в разговоре у него вырвалось, что ради неё он согласен стать всем тем, что она перечислила, умом Райли понимал: всё это было сказано в стрессовой ситуации. Он же просто подвернулся ей под руку, оказался удобнйм поводом выплеснуть всё, что накопилось в душе. Сейчас же оба прекрасно владели собой и знали, где пролегает черта, за которую нельзя переступать. Нет, только идиот мог вообразить, что может стать для неё чем-то большим.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал Райли.

Он не стал добавлять, что, даже если Танзи оплатит часть его гонорара из собственного кармана, все равно она попросит его — тем более что ему так или иначе отчитываться перед Миллисент, — чтобы он продолжал охранять её. Просто теперь делать своё дело станет намного труднее. Коротать ночи придётся в машине, вместо того чтобы спать в удобной постели в королевской спальне. При одной только мысли об этом колено предательски заныло.

— Кстати, вы не забыли про отпечатки пальцев? Я бы не хотл, чтобы вы встречались с Мартином без моего ведома и в моё отсутствие.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — бросила в ответ Танзи.

Райли вздохнул. Можно подумать, ему неизвестно, что такое работать на толстосумов. И тут у него на боку звякнул пейджер. Он вытащил его и посмотрел на номер. Звонил Эрни.

— Не буду мешать, — сказала Танзи и, прежде чем Райли успел остановить её, выскользнула в коридор.

— Мы ещё поговорим, — сердито пробормотал он и пошёл искать телефон.




Интересно, «любовь» — это приличное слово? Оно, конечно, подлиннее, чем короткое слово «секс». Но если секс без любви ещё можно понять, а порой он даже предпочтителен, то почему некоторым хотелось бы, чтобы было наоборот? Как мне кажется, я должна быть благодарна за то, что «секс» — такое короткое слово.




13


Он опять торчит под окном. Сторожит её.

Танзи вздохнула и опустила занавеску. Откинулась на спинку кресла и постаралась сосредоточиться на колонке, сочинением которой она сейчас якобы была занята.

Однако настроиться на рабочий лад никак не удавалось.

Ну как тут соберёшься с мыслями, если он дежурит под окнами?

Танзи обвела глазами рабочий кабинет в своей уютной квартирке на Рашн-Хилл. Типичное писательское гнёздышко. Господи, как хорошо вновь оказаться дома. В своём собственней жизненном пространстве. Сидеть на своём, пусть даже слегка продавленном стуле, видеть любимые репродукции на стенах. А её собственный мини-холодильник до отказа забит тем, чем жив писатель: банками кока-колы и «сникерсами».

Да, но было и кое-что новенькое. И дело не в том, что Танзи не нравились крошечные феи, которых Миллисент выбрала в качестве рождественских украшений для её комнаты в «Большом Харри». Просто в последнее время она всей душой привязалась к фигуркам овец и барашков, чьё постоянно увеличивающееся в размерах стадо разместилось на книжных полках по соседству с её компьютером.

Это читатели, которые не иначе как заболели предпраздничной подарочной лихорадкой, присылали их ей на адрес редакции. Всё началось с мягкой игрушки, которую прислал представитель мужской половины стада. К плюшевому барашку прилагалась записка: «Вступай в наши ряды, у нас травка слаще!» Танзи ещё пошутила по этому поводу, когда принимала участие в шоу Барбары Брэдли, и тогда её аудиторию словно прорвало — читатели и почитатели прямо-таки завалили её овечками и барашками всех форм и размеров. Одни фигурки были стеклянными, другие керамическими, третьи гипсовыми, но все до единой — ужасно смешными. Одна такая овечка даже щеголяла в свадебном платье — не иначе как это и была самая последняя подружка невесты.

Однако любимцем Танзи был игрушечный койот, подаренный ей Мартином. Шеф попросил, чтобы она поставила его в середину стада. Разумеется, койот — это ещё не волк, но всякий раз, когда её взгляд задерживался на нём, Танзи улыбалась. Вернее, это раньше она улыбалась. Теперь же, глядя на миниатюрную волчью фигурку, Танзи хмурилась, и в голову лезли неприятные мысли.

Нет, не может быть, что Соул-М8 и Мартин — одно и то же лицо. И всё же Танзи была вынуждена признаться себе: после рассказа Райли она не стала обсуждать материал своей очередной колонки по телефону, а предпочла воспользоваться для этих целей электронной почтой. Мартин удивился её нежеланию говорить по телефону, но Танзи сослалась на то, что совершенно измотана предпраздничной лихорадкой. Мартин проявил понимание и посочувствовал ей. Хм-м. Тоже подозрительно. Откуда у него это понимание? И сочувствие?

Мартин анализировал её колонку, Танзи же анализировала каждое напечатанное им слово, пытаясь обнаружить в том, что он писал, некий глубинный смысл. К её великому облегчению, таковой там не обнаружился. И почему же тогда, если она так уверена в себе, почему же она не решилась встретиться с Мартином лично, как просил её Райли. Танзи вновь бросила взгляд на койота и нахмурилась. И в следующий момент села, выпрямив спину. Ведь наверняка Мартин брал в руки эту фигурку, не мог не брать, иначе как бы он её ей подарил? Так, может, стоит передать её Райли, вот тогда все окончательно и выяснится.

На душе тотчас стало легче. Теперь она может успокоиться и не считать себя последней поганкой за то, что подозревает своего наставника и шефа. Танзи вновь переключила внимание на компьютер, и тут зазвонил телефон. Танзи застыла на месте, но затем всё-таки постаралась стряхнуть оцепенение. Вряд ли это Соул-М8. С того самого вечера на балу от него не поступило ни единого послания. Кто знает, может, он наконец отстал от неё? Увлёкся кем-то ещё. В общем, ей повезло, подумала Танзи. Тем не менее она нажала кнопку определителя номера и сняла трубку.

— Эй, привет! Тебе не кажется, что пора отвечать на мои звонки?

— Знаю-знаю, — раздался в ответ голос Слоан, правда, какой-то невесёлый. — Я тут совсем замоталась с новой выставкой. Так что после праздников мне наверняка понадобится хороший отдых — от праздников.

— Ну, я бы не хотела так долго ждать. Может, как-нибудь пообедаем вместе? Нам обеим нужен отдых от этой безумной гонки. Рина со Сью совсем свихнулись. Такое впечатление, будто они не приданое младенцу готовят, а выполняют какую-то божественную миссию. А Мэриел тем временем лепит в фотоальбом снимки его крошечного пениса. Так что, кроме тебя, на данный момент у меня никого нет.

«А ещё я переживаю за тебя», — хотела добавить она, но не стала. Хотя Танзи и была в их компании жилеткой, в которую все другие могли время от времени поплакаться, Слоан редко пользовалась причитающейся ей порцией.

— С удовольствием, — откликнулась Слоан, судя по голосу, искренне. — Кстати, несмотря ни на что, я всё-таки постараюсь присутствовать на вашем празднике.

Танзи закусила губу, не зная, как поступить дальше. Ведь, кто знает, может, этот звонок — её единственная возможность.

— Послушай, а вообще как ваши дела? Я имею в виду тебя с Вольфгангом. Все нормально?

Молчание, затем Слоан всё-таки ответила:

— Да-да. Все нормально.

Не хочет откровенничать. Даже в разговоре с подругой, что обидно. «Подумаешь, что они с мужем не ладят, — рассердилась про себя Танзи, — все равно я вытащу из неё правду».

— Мне казалось, между нами нет секретов. И вновь молчание.

— Нет, конечно, — раздалось какое-то время спустя в ответ. — Просто сейчас я не настроена обсуждать эту тему. Как-нибудь в другой раз.

По крайней мере она не пытается увильнуть, подумала Танзи.

— Хорошо. Я всё время у себя. Ты уже говорила с Риной и Сью?

Кто знает, может, тем удалось выудить из Слоан чуть больше?

— Ну да, чтобы выслушать очередную лекцию на тему, что я должна уделять больше времени другим, и всё такое прочее. Нет уж, увольте.

— Черт. Наверное, я должна чувствовать себя польщённой, раз уж ты позвонила мне.

Слоан усмехнулась в трубку.

— Наверное. Ты всегда знаешь, когда можно, а когда лучше не давить на больное место.

— Спасибо за комплимент. Пожалуй, ты права.

— Послушай, мне надо бежать. Ты передай остальным, что я принимаю официальное приглашение на ваш праздник. Кстати, а ты придёшь ко мне на открытие выставки?

У Слоан намечалось открытие выставки какого-то молодого гения, и она надеялась, что охваченные предпраздничной подарочной лихорадкой посетители приобретут кое-что из его работ. Если кто и умел привлечь внимание народа к произведениям искусства накануне Рождества, так именно Слоан. В этом ей не было равных.

— Да-да, постараюсь.

Танзи даже самой себе не хотелось признаваться, что она вынуждена свести к минимуму свои выходы в свет до тех пор, пока не прояснится ситуация с Соулом-М8.

— Кстати, можешь захватить с собой этого парня, которого ты приволокла на благотворительный бал.

— Помнится, ты упоминала, будто не разговаривала с Риной и Сью?

— Нет, конечно. Но Рина ежедневно пишет мне по электронке. Она утверждает, что, не держи она меня постоянно в курсе событий, я бы уже давно отстала от жизни.

Интересно, подумала Танзи, заикнулась ли Рина о записке? Не похоже, иначе Слоан наверняка позвонила бы раньше. Ведь даже если она и занята по горло, то все равно подруга. Рина наверняка весьма мудро рассудила, что у Слоан хватает собственных забот.

— Да-да, она такая. Если бы не Рина, откуда бы я знала, где сейчас распродажи обуви.

— Значит, ты приведёшь его?

— По крайней мере постараюсь. Большего не обещаю, — сказала Танзи и попыталась сменить тему. — А Вольфганг там будет?

Она знала, что муженёк наверняка надуется на Слоан, когда та представит ему новый талант. Такое в крови у всех людей искусства. Лично её такая неуёмная жажда славы свела бы с ума. Что касается Слоан, эта жажда уже привела подругу в объятия другого мужчины.

— Не знаю, — грустно усмехнулась Слоан. — В принципе я не особо жажду его там видеть.

— Ого. Может, всё-таки обсудим это? Слоан вздохнула:

— Да не слишком забивай себе этим голову. Можно подумать, ты его не знаешь. Впрочем, я от своих слов не отказываюсь. Хотя у нас с Вольфи все не так уж и безнадёжно. Мы с ним пытаемся найти общий язык, в двух словах не объяснить.

— Тем более незамужним вроде меня?

— Частично.

Танзи поморщилась, но, с другой стороны, каков вопрос, таков и ответ.

— Ну ладно, ладно, поговори лучше с Риной или Сью.

— Покорнейше благодарю. Мне только их лекций не хватало.

— Ну, вряд ли Рина станет промывать тебе мозги на тему семейной жизни, зато может выслушать. А такую светлую голову, как Сью, ещё надо поискать.

— Ах да, Солнышко-Сью и её образцово-показательный Пол. — Слоан даже фыркнула. — Нет-нет, благодарю покорно. И не предлагай мне поплакаться в жилетку Мэриел. Уж как-нибудь проживу без жизненной мудрости будущей мамочки.

Танзи расхохоталась.

— В таком случае у тебя никого не осталось, кроме меня, непросвещённой и непосвящённой. Ну, не отказывайся, встретимся где-нибудь в кафе, поговорим. Ведь даже если я приду на выставку, ты сможешь разве что помахать мне ручкой, и то сильно сомневаюсь. Обещаю, я не стану выносить суждений.

— Ну, если только ты мне дашь письменную расписку. Послушай, а может, нам лучше встретиться после праздников, когда всё уляжется? Я тебе обещаю.

— С глазу на глаз. Чтобы ты мне все как на духу выложила. Ты же меня знаешь.

— А по-твоему, почему я тебе звоню? Кстати, если ты собралась вытрясти из меня душу, то, боюсь, одним коктейлем не обойтись. В общем, я выбираю место, ты платишь по счёту.

— Что ж, идёт.

— Ну и отлично. Могу поставить галочку, что одно дело сделано.

Танзи решила, что подруга сейчас положит трубку, но та неожиданно выпалила:

— Танзи, Танзи, спасибо тебе. Все так сложно, хорошо, что мы созвонились. Но ты только не волнуйся. Все и вправду нормально. По крайней мере у меня. Послушай, когда будешь звонить Рине — ты ведь наверняка ей позвонишь, как только я положу трубку, — передай, чтобы и другие тоже не брали в голову. У меня все прекрасно, честное слово.

Голос Слоан звучал намного теплее. Озабоченность тотчас сменило любопытство, и Танзи моментально навострила уши.

— Нет-нет, и вправду прекрасно, как никогда, — добавила для убедительности Слоан. — Ну, пока, мне надо бежать.

Не успела Танзи спросить, по какой это вдруг причине и не имеет ли к этому отношение блондин Адонис, как Слоан уже повесила трубку. Танзи так и подмывало набрать номер подруги и потребовать ответа. Или сию же минуту отправиться к ней в галерею. Черт, прижать бы нахалку к стенке! Но от Слоан, когда та занята, никогда ничего не добиться. С другой стороны, бывает ли у Слоан когда-либо свободное время или же её жизнь — сплошная работа?

Кстати, следовало оскорбиться, когда Слоан сказала, что Танзи наверняка проболтается об их разговоре Рине. Впрочем, к чему обижаться, именно это она и намеревалась сделать. Танзи нажала кнопку ускоренного набора. Когда Рина подняла трубку, Танзи даже не поздоровалась.

— Я только что говорила со Слоан. По-моему, ты права.

— Это насчёт того, что у неё роман?

— Да, голос у неё был какой-то усталый. Хотя я более чем уверена, что виной тому не только переутомление. Когда я поинтересовалась у неё насчёт Вольфганга, Слоан попыталась уйти от ответа, промямлила что-то невнятное. Но в конце концов её прорвало и она призналась, что лично у неё все прекрасно. Как никогда, — добавила Танзи, пытаясь передать интонацию, с какой подруга произнесла эти слова.

— Что ж, я рада за неё, хотя, подозреваю, Вольфганг тут ни при чём.

Танзи только фыркнула.

— Не знаю точно, в чём там у них проблемы, но в любом случае, как мне кажется, поделом ему. Судя по её голосу, Слоан не обделена мужскими ласками и у неё кто-то явно есть на стороне. Мы с тобой обе знаем, что Вольфгангу не до того, он по уши увяз в своём искусстве. И вообще Слоан не слишком часто бывает дома.

— Хочешь сказать, что на это есть гостиничные номера? — сардонически усмехнулась Рина. — Кстати, о доме. У тебя самой как дела? Райли до сих пор пасёт каждый твой шаг?

Танзи подалась вперёд и отвела в сторону занавеску, глядя вниз с высоты второго этажа на другую сторону улицы, где был припаркован джип Райли, внутри которого сидел он сам. И сторожил её.

Танзи улыбнулась и помахала рукой. Райли не ответил на приветствие. Хотя, может, и ответил. Сквозь тёмные стекла почти ничего не видно. Но в одном Танзи была на сто процентов уверена: уж точно он ей не улыбнулся.

—  — Угу.

— Ты, кажется, говорила, что платишь ему только за то, чтобы он занимался расследованием.

— Так оно и есть. Но видно, у Миллисент своё мнение на сей счёт. Мне показалось подозрительным, что тётушка с такой лёгкостью согласилась с тем, что я буду оплачивать его детективные услуги из собственного кармана.

— Как я понимаю, это длится уже третий день? И он по-прежнему торчит у тебя под окнами в своей машине?

— Ну, это не машина, а настоящий танк размером с небольшой дом. Внутри все отделано кожей. И все эти современные примочки.

— А откуда ты знаешь?

— Он не единственный, кто умеет шпионить. Рина расхохоталась.

— Вы два сапога пара. Можешь говорить что угодно, но я удивляюсь, почему ты в следующую же секунду не затащила его к себе в постель, когда узнала, кто он такой на самом деле.

Что ж, такая идея возникала. И не раз.

— Знаешь, мне надоело слышать, когда обо мне говорят как о какой-то хищнице, готовой проглотить с потрохами первого попавшегося мужика. Нет-нет, я понимаю, прочитав мою колонку, наивный человек вообразит чёрт знает что. Но неужели мужчины такие идиоты, что не поймут, что к чему?

Рина многозначительно промолчала в ответ.

— Эй, что молчишь? Что-то мне припоминается, будто одна из нас последние годы только тем и занималась, что как перчатки меняла яхты и их владельцев.

— Верно, до тех пор пока не нашла то, что меня устраивало, — усмехнулась Рина. — Кстати, от вас, миледи, я тогда наслышалась немало шуточек по этому поводу. Но уж поверь, это не столько удовольствие, сколько тяжкий труд.

— Да ладно, будет тебе, — успокоила подругу Танзи. — Ведь и я не меняю дружков раз неделю, по принципу «надоел и проваливай».

— Ну, раз в неделю, может, и нет, но раз в год — это точно.

Танзи ответила не сразу. Она мысленно произвела кое-какие расчёты, после чего с видимым отвращением вздохнула.

— Согласна, только это означает совсем другое — что я сплю с мужчиной всего двенадцать раз за весь год. Если задуматься, то становится скорее грустно, чем смешно. Ведь я права?

— То есть ты засчитываешь секс-марафон по выходным как один раз, я правильно поняла?

— Ой, как смешно. Хотела бы я, чтобы секс-марафон был явью, а не вымыслом. Увы, сдаётся мне, что это городской фольклор.

— Ладно, давай не будем спорить, что лучше, количество или качество. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Танзи застонала.

— Я так и слышу, что за этим последует «но». Рина, лучше не надо, прошу тебя.

Танзи понимала, раз уж зашёл разговор на эту тему, сопротивляться бесполезно. Придётся выслушать очередную нотацию. В сотый раз.

— Но, — произнесла Рина, как Танзи и предполагала, — как самая близкая подруга я считаю за честь указать тебе, что, если ты и дальше будешь заводить себе дружков одноразового употребления, тебе никогда не найти своего Единственного. Ведь ты даже не успеваешь толком присмотреться к нему, понять, что за человек рядом с тобой.

— С меня довольно того, что я вижу, — проворчала Танзи. — К тому же мне не нужен этот твой Единственный На Всю Жизнь, — добавила она и поймала себя на том, что отвела в сторону жалюзи и теперь смотрела на Райли. — Меня вполне устраивает Мистер Субботняя Ночь. Или Мистер Понедельник После Обеда. — Она усмехнулась, услышав, как Рина фыркнула от возмущения. — Согласна, наверное, я поверхностный человек, зато у меня гибкий график. Что меня лично вполне устраивает.

— Это мы уже слышали, — с усмешкой прокомментировала Рина.

— Ну да, ха-ха-ха, — довольно произнесла Танзи. — Разрешаю тебе погрузить мои слова на яхту и отправиться в путешествие.

— И ты ещё называешь себе писательницей? С таким-то стилем? Если надеешься своим, как тебе кажется, в высшей степени остроумным юмором увести меня от темы, то ты заблуждаешься.

— Послушай, откуда в тебе это неожиданное желание непременно заковать меня в цепи? — Танзи снова раздвинула жалюзи. И вновь поймала себя на том, что смотрит на Райли. — У меня самые простые запросы. — Она вернула полоски жалюзи на место. — А моя самая сложная проблема состоит в том, покупать ли туфли сейчас или же дождаться распродажи, чтобы потом не терзаться, зачем я выбросила такие огромные деньги за пару шпилек, которые надену от силы пару раз в году. А в остальном моя жизнь меня устраивает. Замуж я не собираюсь. Мужчины — это, конечно, здорово, но лично для меня куда важнее шпильки.

— Что ж, понимаю, замужество исключается, — сухо отреагировала Рина. — Только не надо по этому поводу слишком переживать. Чтобы выйти замуж, нужно для начала обзавестись воздыхателем. — Танзи хотела возразить, но Рина не дала ей вставить даже слово. — Нет-нет, я не призываю тебя выскочить замуж, я хочу сказать другое: может, тебе для начала найти кого-то постоянного. Я даже предлагаю нечто совершенно неслыханное — почему бы тебе не узнать его как можно лучше, прежде чем прыгнуть к нему в постель? Или заняться любовью прямо на ковре в гостиной. Это уж как тебе самой нравится.

— Я тебя поняла, хотя и считаю это напрасной потерей времени. Уж лучше заняться чем-то более приятным, но менее обязывающим. Кстати, все парни, с какими я встречалась, солидарны со мной. По крайней мере никто ещё не вступал со мной в препирательства по этому поводу.

— Вот именно. Ты даже не удосуживаешься их как следует узнать. Тут не до выяснения отношений.

— Вот именно. Зачем выяснять отношения, если можно хорошенько оттянуться в постели?

— А вот узнай ты его получше, и у вас наверняка бы возникли разногласия на тот счёт, какие любовные вкусности слаще. А потом, глядишь, ты проникнешься к нему настоящими чувствами. Нет-нет, этим только все испортишь. Потому что ему ещё приспичит употребить слово на букву «л», после чего от него уже так легко не отделаться. Я права?

Танзи устало откинулась на спинку кресла.

— О Господи!

Рина виновато вздохнула.

— Извини, наверное, я наговорила лишнего. Но ведь я тебя знаю лучше, чем остальные. Поверь, настанет момент, когда тебе захочется впустить кого-то в свои мысли, а может, даже и в сердце, а не только в…

— Можешь не продолжать, — прервала её Танзи.

— Знаешь, ты настолько привыкла держать свои чувства при себе, что уже не знаешь, как открыться кому-то.

Взгляд Танзи вновь скользнул к окну. Поймав себя на этой предательской слабости, она резко развернула кресло, чтобы сидеть лицом к двери. А потом поступила так, как всегда поступала, когда ощущала угрызения совести. А именно — перешла в наступление.

— Кто бы говорил! Вспомни сама, куда завели тебя твои чувства? Ну разве только к разводу.

— Ладно, допустим, что это так. Можно подумать, мне не известно, что ты считаешь, будто я вышла за Гаррисона исключительно ради денег, что противоречит твоим принципам. В твоих глазах я запятнала себя несмываемым позором. Кстати, тебе, как первой волчице в нашей небольшой стае, следовало меня похвалить. Уж если кто по идее и должен был одобрить такой хищный шаг с моей стороны, так именно ты. Разве не твоё правило: делаю что хочу, и наплевать, что скажут другие.

— Господи, Рина, неужели ты и впрямь такого низкого мнения обо мне? — Танзи отнюдь не была уверена, что ей хочется получить ответ, поэтому она продолжила свою страстную речь: — Я не делаю людям больно, я не обращаюсь с ними как с неодушевлёнными предметами. Надеюсь, глядя на меня, трудно заподозрить дурное. Если же тебе кажется, будто я о тебе низкого мнения, то, уверяю тебя, ты ошибаешься.

— Однако ты не одобряешь моего замужества, — возразила Рина и усмехнулась. — По-твоему, люди женятся и выходят замуж только по любви Ну кто бы мог подумать, что из всех нас ты окажешься самой сентиментальной? Знал бы кто об этом! Нет, конечно, если я решила не мучить себя поисками родственной души, это ещё не значит, что тебе не стоит этого делать. Честное слово, я до сих пор верю в брак по любви ничуть не меньше, чем ты.

— Стой разницей, что когда дело дошло до замужества, ты предпочла сделать вид, будто напрочь об этом забыла. А мои причины ты знаешь. Видимо, в моих генах не заложено мечтать об уютном гнёздышке, домишке за белым штакетником.

— Как мне кажется, в твоём возрасте уже пора перестать прикрываться выбором, который когда-то сделала твоя мать и этот её донор спермы. Можно подумать, ты не знаешь, что жить надо собственным умом, самой выбирать, когда дело касается любви и замужества. Ну и мужчин, если на то пошло.

— А я и так все выбираю сама, в особенности мужчин. Меня в первую очередь интересует приятная сторона отношений. Что же касается менее приятной — то пусть с ней разбираются другие, кому такое нравится. Кстати, Миллисент тоже никогда не была замужем. И как мне кажется, моё незамужнее состояние её вполне устраивает. Не исключено, что я беру пример именно с неё.

— Ну все, убедила, сдаюсь. Наверное, ты права. Не мне поучать тебя, когда у самой за плечами два распавшихся брака. Правда, могу сказать одно: зато сейчас я счастлива. Нет, не просто счастлива, а счастлива, как никогда. Тебе кажется, будто я остепенилась? Наверное, я просто перестала мечтать о несбыточном. Вот уж в чём действительно нет ничего хорошего. Одни только слезы, когда твои мечты рушатся. И пусть мы с Гаррисоном в постели уже не сгораем от страсти, но он мне по-настоящему дорог. Именно он. А не его счёт в банке. И что важно, он любит меня. И что ещё важнее, он нежен со мной. Он уважает меня. Смешит меня. Как я уже сказала, жизнь не сводится только к сексу. Я сама лишь недавно начала открывать для себя, что, кроме секса, в ней есть самые разные вещи. У каждого из нас свои собственные желания. Хочешь верь, а хочешь нет, но Гаррисон тонко чувствует, чего мне хочется, и готов выполнить едва ли не любое из них, — мечтательно произнесла Рина. — Я искренне желаю, чтобы и у тебя был кто-то, готовый выполнять твои желания не раз и не два в день, а всю жизнь.

Второй раз за утро Танзи была вынуждена слушать в трубке отбой. Какое-то время она сидела, перебирая в уме сказанное Риной и с каждой секундой чувствуя, как внутри нарастает дискомфорт. Нет, такое самокопание ещё позволительно, когда из него на потеху читателям на свет появится материал для очередной колонки. Когда же мысли лезут в голову исключительно ради тебя самой — нет уж, увольте.

Танзи нахмурилась и, резко развернув кресло, вновь села лицом к письменному столу.

— Можно подумать, она в этом что-то смыслит! — воскликнула она, обращаясь к шеренге барашков, выстроившихся на книжной полке. Те лишь молча уставились на неё. — Ну да, вам легко меня осуждать! Ведь вы у меня стадо ласковых агнцев!

Танзи вновь повернулась к экрану компьютера. Черт, хоть и не хочется себе в этом признаваться, но, похоже, Рина права и наверняка намеревалась дать ей дельный совет. Эх, и почему ей не хватило терпения выслушать подругу до конца!

Танзи вздохнула и велела себе выбросить из головы ненужные мысли. Она наклонилась вперёд и решительно положила пальцы на клавиатуру компьютера. За работу. Ей ещё предстоит сочинить колонку.

Не лучший способпозабыть обо всём, но на данный момент и он сойдёт.

Сейчас можно заглянуть правде в глаза, задуматься, почему все происходит именно так, а не иначе. Если, конечно, ей это нужно. Обычно этим Танзи и занималась. И главное, у неё здорово получалось. Другое дело, что в настоящий момент ей меньше всего хотелось копаться в жизни подруг, не говоря уж о своей собственной. Танзи года три не получала никаких вестей от матери. Короткий телефонный звонок по случаю дня рождения с яхты у греческих островов. Помнится, в трубке тогда слышались чьи-то громкие голоса и смех, и Танзи едва разобрала, что говорит мать. Единственное, что она поняла, — это приглашение. Хотя они с матерью даже по телефону общались крайне редко, Пенелопа — не иначе как мучимая угрызениями совести — неизменно приглашала дочь погостить.

Танзи клюнула на эту удочку лишь однажды и совершила ошибку. Ей тогда было всего двадцать два, в руках свеженький университетский диплом, и Танзи не терпелось ринуться в бой, чтобы начать крушить устаревшие идеалы. Вернее, один из них — отношения с матерью.

Её хватило ровно на сорок восемь часов. Как выяснилось — хотя, собственно, чему было удивляться? — матери требовалась подружка, а не дочь. Когда Танзи наотрез отказалась называть её по имени, чем оскорбила мать в самых её лучших, хотя и по-юношески сумасбродных чувствах, Пенелопа обиделась и наговорила ей неприятных слов. Затем мать попыталась помириться с ней, она даже представила своего тогдашнего любовника, а потом, поссорившись с ним, вообще предложила его дочери. Но Танзи была сыта по горло выходками матери и первым же рейсом вернулась домой.

Танзи вздохнула. Неужели и её ждёт точно такая судьба? Может, она потому и избегала матери, что в глубине души понимала, что видит в ней себя? Неужели и ей самой уготовано подобное никчёмное будущее? Нет, в одном Танзи была уверена точно — она никогда не станет измерять успех в жизни тем, есть ли рядом с ней мужчина или нет. Молодой ли, старый, все равно.

Танзи привыкла гордиться силой своего характера, своей самостоятельностью и самодостаточностью. Ей не нужен никто, чтобы почувствовать себя личностью. Нет, конечно, есть ещё драгоценная тётушка, которая привыкла брать на себя заботу о семейных проблемах. И конечно, время от времени в её жизни случались мужчины. Нет, честно, что плохого в таком устройстве вещей?

Хорошо, а когда она станет старше? Что ж, когда станет, тогда и задумается на эту тему. Но она никогда не последует примеру матери, которая тащит к себе в постель мужчин все моложе и моложе, словно пытается доказать что-то себе и миру.

Танзи устало обмякла в кресле. Черт, понадобилось же Рине разворошить все это прямо сейчас! Вот уж спасибо, можно подумать, не хватает других проблем. Конечно, если как следует задуматься, то Рина здесь совершенно ни при чём. Так что нет причин винить лучшую подругу в том, что на неё вдруг ни с того ни с сего накатили сомнения и внутренняя неудовлетворённость. Уж если и возлагать на кого-то вину, так на того, кто в этом действительно виноват.

А именно — на широкие плечи Райли Парриша.

Ведь с него всё и началось. Замужество Рины, в результате которого Танзи осталась последней незамужней дамой в компании, тоже сыграло свою роль. Заронило в душу сомнение. Нет, она нашла в себе силы не отчаиваться, сумела превратить сей факт в нечто позитивное — в первую очередь благодаря своей авторской колонке. И тут на горизонте нарисовался Райли. И сделал то, за что ему нет прощения. Вместо того чтобы попытаться затащить Танзи в постель, он пробрался к ней в душу.

И хотя Танзи попыталась переложить ответственность за случившееся, за пережитый ею в последнее время стресс, в конечном счёте всё сводится к одной простой истине: она не может без Райли. В постели или где-то ещё.

Ну вот. Она себе во всём призналась.

Ей нужен мужчина. Причём не только для секса.

«Смотри, ни до чего хорошего это тебя не доведёт, особенно если учесть, что Райли теперь вынужден часами томиться под противной холодной моросью».

И надо же, чтобы именно в эти минуты Танзи мечтала о том, чтобы он оказался в её постели. Райли же, наверное, — отчаянно пытается придумать, как бы ему поскорее спихнуть с себя это задание.

Нет, конечно, в принципе она могла бы перебраться назад к Миллисент. Или же пригласить Райли в дом. Кстати, Танзи сама не могла бы сказать, что её смущает больше. Как только Миллисент узнала о её выходке, она тотчас вернулась домой. И хотя она обожала тётушку, провести в обществе Миллисент больше, чем несколько праздничных дней, было свыше её сил. Кроме того, вряд ли там хватит места ещё и для Райли. Ведь у неё всего одна кровать. И вообще, кто сказал, будто она спит и видит его в одной постели с собой?

А вот это уже откровенная ложь. Конечно же, она спит и видит его в одной постели с собой. А какие это сны — страстные, с горячей испариной! Кстати, нашлось в них место негородской сказочке про любовь до гроба. Танзи поёрзала на стуле. Стоит только вспомнить об этих снах, как тотчас кое-где начинается зуд. Однако даже если закрыть глаза на все её нескончаемые сексуальные фантазии, впервые за столько лет Танзи захотелось оказаться в одной постели с человеком, который только усложнит ей жизнь, вместо того чтобы сделать её приятнее и легче.

«Но почему?» — не унимался внутренний голос.

Танзи проигнорировала наглеца. И не потому что опасалась, что он вновь заявит о себе. Хотя, если события будут продолжаться дальше в том же духе, она за себя не поручится.

Возможно, впервые в жизни ей не хотелось перескочить самую главную часть. А это значит, что Рина не так уж и заблуждается. Может, действительно стоит попробовать установить с Райли отношения, основанные не на сексе? Ведь вполне возможно, если она без лишних церемоний затащит его в постель, все сразу закончится, не успев толком начаться. Собственно, как раз к такому она и привыкла. Потому что затянувшиеся постельные отношения чреваты разного рода осложнениями. Например, начинает хотеться чего-то большего.

К тому же в таких случаях назад дороги нет — нельзя же притворяться, будто вы не спали друг с другом. Вот почему, если Райли нужен ей в первую очередь как друг, то в постель его лучше не пускать.

Правда, если учесть, что Райли привык откровенно заявлять, что ему нужно, то можно легко себе представить, что за этим последует. Не пройдёт и десяти минут, как они будут готовы перегрызть друг другу глотки. Так стоит ли вообще загружать себе мозги, заставляя их отбивать бесконечную умственную чечётку, если ещё не известно, сумеет ли она вообще затащить его к себе в постель, даже если очень захочет? Увы, это откровение не принесло Танзи заветного душевного успокоения, а жаль.

Но ведь он хочет её! Уж в чём-чем, а в этом не было никаких сомнений. Ну если и не всегда, то в отдельные моменты. Причём моменты весьма странные. Танзи вспомнились обескураживающие откровения Райли на тот счёт, какие физические мучения ему доставлял её домашний наряд — футболка с эмблемой клуба и домашние тапки с кроличьими ушами.

И вот она сидит дома, в рабочем кабинете, и пытается делать своё дело. А Райли тем временем в машине пытается делать своё.

Танзи сердито фыркнула, наклонилась вперёд, пробежала пальцами по клавишам и деловито уставилась в пустой экран монитора. Что делать с Райли? Нет, такой материал подождёт. Пока в срочном порядке нужно дописать сегодняшнюю порцию.

— Спасибо тебе Господи, — прошептала она и с облегчением вздохнула.




Друзья и дружки. Казалось, что может быть понятнее и проще, и все равно я до сих пор плохо понимаю, что значат эти слова. По крайней мере применительно к одному человеку. Хотя, если признаться честно, я и не пыталась понять. Друзья у меня есть. Время от времени бывают и дружки. Смешивать одних с другими — значит навлекать на себя лишние неприятности. Куда разумнее держать две эти категории порознь. По крайней мере тогда каждый из них понимает, чего от него ждут. Никаких обид, никаких проблем. И главное, знаешь, кого в какой момент звать.




14


— Ну как, ты уже разобрался сэтим делом? — раздался в трубке ворчливый голос Финна.

— Нет, пап, пока ещё работаю.

— Мой тебе совет, тяни как можно дольше. Иначе когда ещё тебе подвернётся возможность, не перетруждая себя, заколачивать приличные бабки.

Райли смотрел, как капли дождя стекают по стёклам джипа.

— Это точно.

Он не стал рассказывать отцу про недавние перемены в его работе. Не стал, потому что не счёл нужным. В принципе отцу до лампочки, в чём, собственно, заключается его расследование, главное, чтобы чек за оказанные услуги поступал регулярно.

— А как ты? Наверное, уже все?

— Потому и звоню, — прозвучало в трубке. — Может, мне стоит приехать к тебе и чем-то помочь. Как ты на это смотришь? — добавил Парриш-старший, немного помолчав.

Райли лишь устало покачал головой:

— Нет, у меня тут все схвачено. Как я понимаю, ты сейчас в Санта-Розе и планируешь ещё немного задержаться?

— Может, недельку-другую, я пока ещё не решил. Лучше придержать язык за зубами, подумал Райли, но не сумел.

— Пап, послушай, а стоит ли вообще это делать? Я хочу сказать, от тебя ведь требовалось, чтобы ты…

— Мне лучше знать, что делать, а что нет. Не хватало, чтобы родной сын читал мне нотации. У тебя свои проблемы, у меня свои.

Райли с трудом удержался, чтобы не напомнить отцу, что именно упрямое желание самому решать свои проблемы едва не поставило их семейный бизнес на грань полного краха. И до сих пор оставалось главным препятствием на пути к процветанию. Такому человеку, как его отец, следовало бы появиться на свет, имея солидный счёт в банке. Вместо этого Парриш-старший поставил всё, что у него было, на профессиональную карьеру сына. Однако бесполезно требовать от отца ответственности, когда речь идёт о финансовой стороне дела. Наверное, пора привыкнуть к тому, что это целиком и полностью его, Райли, прерогатива. Хочет он того или нет.

— Ты прислал пакет по делу Гордона? Силвермен уже звонил, спрашивал, как там у вас движутся дела.

— Все отлично, можешь не волноваться. Ты получше-ка смотри за тем, как идут дела у тебя самого. Кстати, раз уж про это зашла речь, как она там? — спросил Финн. Куда только подевалась его ершистость — совершенно неожиданно ей на смену в мгновение ока пришёл хитроватый ирландский шарм, который не раз выручал отца в самых невероятных ситуациях. — Есть какие-нибудь подвижки?

В иной ситуации Райли только возмущённо затряс бы головой, отметая сальные отцовские намёки. Но сегодня вместо возмущения по спине у него прокатилась волна жара. Нет, конечно, откуда отцу знать, какие битвы с самим собой он вёл последнее время. Ну и что, если отец ни о чём не догадывается, ему самому от этого ничуть не легче. Тем не менее Райли ответил так, как отвечал всякий раз — то есть притворился, будто речь идёт строго о деле.

— Мы надеялись получить результаты по отпечатку, но работодатель подозреваемого не держит отпечатков пальцев своих сотрудников. Правда, у них есть личные дела с фотографиями. Я снял для себя копии вместе с полным списком сотрудников. Теперь у нас по крайней мере есть за что зацепиться. У нас даже появился второй подозреваемый. Это её непосредственный работодатель, начальник. Сейчас я думаю над тем, как получить его отпечатки. Может, что-то и найдётся.

— Отлично, отлично, — отозвался Финн, хотя Райли мог руку дать на отсечение — то, что он ему рассказал, папаше до лампочки. Ведь это, в конце концов, не его задание. — Ну а сама юбка-то как? — продолжал гнуть свою линию Финн. — Ты хотя бы краем глаза успел взглянуть, что там под ней?

Теперь Райли не было надобности изображать возмущение. Пусть он сам не без греха, пусть ему и приходится вести вечную борьбу с самим собой в отношении клиентки, однако то, что отец сводит все к низменным плотским интрижкам, каким он сам предавался всю жизнь, — нет, это уж слишком. На такое можно и обидеться.

С другой стороны, Райли неожиданно с предельной ясностью стало ясно, насколько разные они с отцом в том, что касается женщин, да и не только. Настолько разные, что между ними не оставалось почти ничего общего. Правда, Райли не стал благодарить Парриша-старшего за то, что тот, сам того не подозревая, раскрыл ему глаза на столь важные вещи.

— Послушай, пап, мне сейчас должны звонить. Ты мне звякни, как только вернёшься в Сан-Франциско.

Финн вздохнул, явно расстроенный.

— Тебя послушать, так нет страшней греха, чем немного предаваться тому, ради чего Господь поселил нас на этой весёлой планете. Неужели мы тяжким трудом не заслужили маленьких радостей? Так что, пожалуйста, не заносись слишком высоко, не строй из себя безгрешного ангела. Потому что, если оступишься сам, будет больно, помяни моё слово. — Финн усмехнулся своей мудрости, хотя в трубке ответом ему было гробовое молчание. — Да, с тобой всегда было нелегко. Ты весь в мать, упокой Господь её душу.

Не в первый раз Райли задался вопросом, остепенился бы его отец, превратился бы с годами в достойного семьянина, проживи Мери Тереза Парриш дольше, вместо того чтобы уйти на тот свет, когда её сын был ещё школьником. Сам он тогда похоронил своё горе под ярко-зелёным дёрном футбольного поля. Отец же хоронил своё между ног других женщин. Интересно, какой предлог привёл бы сейчас он в своё оправдание? Хотя, с другой стороны, наверное, лучше не знать.

— Хорошо, я позвоню, когда вернусь, — продолжал тем временем Финн. — Только жди меня не раньше праздников.

Финн нажал отбой, и Райли, как обычно после их разговоров, остался сидеть в растерянности.

— Что ж, счастливого Рождества тебе, пап, — произнёс он задумчиво.

Наверное, в миллионный раз он пожалел, что слишком близко принимает к сердцу то, что отец до сих пор видит в нём ребёнка. И хотя сам Райли уже взрослый человек и видит отца насквозь со всеми его недостатками, хотя вы-бранный им жизненный путь куда лучше отцовского, все равно Финн до сих пор умеет осадить его точно несмышлёного мальчонку. Более того, ему ничего не стоит это сделать.

Райли с трудом поборол в себе желание разбить о стенку первое, что попадётся ему под руку, однако, слегка поостыв, вместо этого набрал на мобильнике номер.

— Привет, Джей-Би! — поздоровался он, когда ему ответил молодой мужчина.

— Тренер, давненько мы не виделись. Или после того как мы с треском профукали нынешний сезон, ты не желаешь с нами больше знаться?

Райли весело ухмыльнулся:

— Да нет, просто был занят. Слышал, слышал, что вы, ребята, вылетели из лиги в конце сезона. Не берите в голову. Нерастраченной энергии у вас море, хватит на то, чтобы заняться чем-то стоящим, заработать себе к празднику деньжат.

Райли поддерживал контакт кое с кем из игроков местных клубов, которые иногда помогали ему с выполнением поручений. С некоторыми он был знаком ещё с тех пор, когда сам выходил на поле, с другими сошёлся позже, и так как все они, как один, мечтали сделать себе имя в большом спорте, им льстило знакомство с человеком, который достиг предела их мечтаний, а именно — выбился в профессионалы. Казалось, они в упор не замечали того, кем стал Райли спустя всего каких-то несколько лет — почти что инвалид с больным коленом, едва сводящий концы с концами. Главное, он играл в профессиональной лиге. И если им самим привалит такая удача, уж они-то вцепятся в неё зубами и не отпустят, покуда хватит сил.

Что касается самого Райли, ему тоже нравилось знакомство с ними, в душе ему импонировали их юношеская жажда славы, их напор, их энергия. Они словно делились с ним своим оптимизмом, подпитывали его, заставляли чаще вспоминать то, чего он достиг, нежели то, что потеряно. По крайней мере ему самому так казалось.

— Что-то тебя вот уже две недели не видно в спортивном зале. Или такое дело, что нельзя расслабиться ни на минуту? Наверное, какую-нибудь знаменитость охраняешь?

Райли улыбнулся. Когда вам двадцать, все представляется гораздо ярче и масштабнее.

— Думаю, вернусь к вам после праздников. Как раз успею всыпать вам по вашим ленивым задницам за то, что профукали конец сезона. Вновь будете у меня в лучшей форме.

— Ну ты, приятель, смотрю, собрался на нас серьёзно наехать, — отозвался Джей-Би, однако в голосе его слышались дружеские нотки.

— Да нет, просто заранее предупреждаю. Чтобы вы не считали, что если играете за колледж, то уже крутые парни. Вы ещё в этой жизни ничего не видели, — сказал Райли и тотчас представил, как Джей-Би закатил глаза. Ещё одна типичная черта, когда вам всего двадцать: кажется, будто вы знаете все на свете, хотя на самом деле не знаете ни хрена. Райли поймал себя на том, что улыбается. Ему самому уже тридцать два, а он по-прежнему ни фига не знает, что это за штука — жизнь. Что ж, выходит, он сам ещё не очень стар. — Послушай, ты не мог бы забрать и принести мне один пакет? — Он подробно объяснил своему собеседнику, откуда тот должен забрать пакет, после чего назвал адрес на ближайшем углу от того места, где сейчас сидел в машине. — Буду тебе благодарен, если подбросишь его мне примерно через час.

— Все понял, тренер. Будет сделано.

Райли нажал кнопку отбоя и покачал головой. Похоже, кличка прилипла к нему намертво, хотя поначалу это было не более чем шутливое прозвище. Но по мере того как все больше и больше начинающих игроков смотрели на Райли как на своего наставника, по крайней мере в качалке или во время тренировочных игр, она закрепилась за ним окончательно. Райли с довольной ухмылкой потянулся, но колено тотчас дало о себе знать. Поморщившись от резкой боли, Райли негромко выругался.

— Это точно, когда тебе тридцать два, начинаешь ощущать себя человеком.

Он перевёл взгляд на окно Танзи. Слава Богу, что в данный момент та не выглядывала из-за занавески, не пыталась заигрывать с ним. Сидя под холодным дождём, чувствуя, как ноет больное колено, Райли был не в настроении отвечать на эти знаки внимания. В эти минуты ему хотелось одного: выйти из машины и с наглым видом завалиться в дом. Нет, Танзи, конечно, не приглашала его, однако чутьё подсказывало Райли, что она не выставила бы его за порог.

А впустила бы она его к себе по той же причине, по какой он сам сейчас сидит в машине.

Райли бросил ещё один взгляд на окно и посмотрел на часы, рассчитывая, сколько ему ещё здесь торчать, прежде чем на горизонте появится Джей-Би с пакетом.

Повернувшись так, чтобы дом оставался в поле зрения, Райли присоединил компьютер к мобильнику, чтобы проверить электронную почту. Черт, было бы гораздо удобнее, если бы в «Фишнет» хранили файлы с фотографиями сотрудников. Тогда ничего не стоило бы получить их по электронной почте. Или можно было бы попросить Эрни, чтобы тот втихаря влез к ним в сеть. Куда проще, чем посылать запросы фишнетовским боссам, вот уж с кем не хотелось бы иметь дела. Стоило Райли только подумать об этом, как его передёрнуло.

Фишнетовскую начальницу звали Лори Сак, и эта дамочка, судя по всему, привыкла к тому, что перед ней все ходят на задних лапках. Райли поначалу не понял, с чего это вдруг она стала западать на него, но вскоре сообразил, что, наверное, виной всему его Y-хромосома.

Райли надеялся, что ему удастся обходить сию особу стороной. По крайней мере до сих пор ему это удавалось. Эрни старался держаться в тени и не высовываться, чтобы добывать нужную информацию, не привлекая лишнего внимания. Ведь если Соул-М8 и вправду работает на «Фишнет», совсем ни к чему, чтобы этот гад догадался, что за ним следят. Уже тот факт, что чёртов извращенец постоянно менял информацию о себе, пользовался фальшивым именем и адресами, наводил на мысль о том, что перед ними либо параноик, либо, наоборот, тип хитрый и изворотливый. Соул-М8 наверняка предвидел, что Танзи вряд ли клюнет на его пылкие заверения в любви и наймёт кого-нибудь расследовать дело.

Им с Эрни удалось, не привлекая к себе внимания, разработать тактику относительно отпечатков пальцев — они решили, что в данном случае лучше всего обратиться непосредственно в отдел кадров этой «Фишнет». Райли сделал несколько анонимных звонков, притворившись, будто его интересует процедура трудоустройства и найма в компанию, например, принято ли у них снимать отпечатки пальцев сотрудников или проверять тех на предмет наркотической зависимости. Последнее интересовало его меньше всего, однако вопрос этот он задал специально, чтобы отвлечь внимание менеджера от того, что ему действительно интересно, а именно: есть ли в «Фишнет» картотека отпечатков пальцев сотрудников?

Как они с Эрни и предполагали, начальница отдела кадров решила, что он из тех типов, что ищут себе работу, где от сотрудников не требуется сдавать отпечатки пальцев. Оскорблённая в лучших чувствах, она возмущённо заявила, что их компания заводит подробные дела на всех потенциальных сотрудников. В таком личном деле при необходимости отражается даже криминальное прошлое, и если такой кандидат выдерживает проверку, необходимость в отпечатках пальцев отпадает сама собой.

Что ж, если с отпечатками пальцев они обломились, оставался запасной вариант, а именно список сотрудников, возможно даже с фотографиями. Беда лишь в том, что Эрни не мог извлечь то, чего там нет. И дело не в том, что в «Фишнет» не хранили подобную информацию на главном сервере. Многие фирмы, особенно те, что напрямую связаны с предоставлением услуг через Интернет, прилагают все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сделать свою информацию недоступной для хакеров. Райли грустно покачал головой. Мол, скачивайте, сколько угодно, информацию наших клиентов — какое нам до этого дело? — но, Боже упаси, даже не пытайтесь совать нос в наши файлы, где хранится информация о сотрудниках и нашей деятельности.

Так что ничего другого не оставалось, как позвонить мисс Сак. Пришлось поделиться с этой особой своими подозрениями, а заодно попросить её о сотрудничестве, чтобы тем самым избежать участия в деле полиции. Обычно одного упоминания о легавых бывает достаточно, чтобы народ добровольно соглашался оказать содействие. Ну кому хочется на свою голову лишних неприятностей, тем более если без них можно обойтись? Впрочем, мисс Сак эти неприятности почему-то ничуть не испугали. Более того, она потребовала от Райли ответа, с какой это стати он занимается расследованием сам, вместо того чтобы обратиться в полицию. По её мнению, если полиция не стала заниматься этим случаем, значит, ничего серьёзного нет. Так что с какой стати ей осложнять себе жизнь?

Райли терпеливо растолковал упрямой особе, чем чревато внимание навязчивого поклонника и что по закону полиция практически бессильна найти на такого человека управу. Райли несколько раз подчеркнул, что женщина имеет право защитить себя доступными ей способами — кстати, судя по тону мисс Сак, эта тема ей была далеко не безразлична. Райли несколько раз недвусмысленно дал понять, что, если с его клиенткой что-то произойдёт, он будет только рад указать полиции на то, что компания «Фишнет» в лице мисс Сакс — как закоренелой феминистки-мужененавистницы — наотрез отказалась от сотрудничества. Нет, конечно, он облёк свою мысль в более мягкие выражения, но и их было достаточно, чтобы пробить броню её высокомерия.

В общем, Сакс скрепя сердце согласилась предоставить список сотрудников, хотя Райли продолжал настаивать на фотографиях, домашнем адресе и номере телефона. Последнее, правда, было излишним. Одного имени уже довольно, чтобы Эрни предоставил ему о человеке всю необходимую информацию. А вот фотографии требовались позарез. На счастье, Эрни на всякий случай раскопал кое-что интересное про саму Лори Сак. В своё время эта информация показалась ему совершенно ненужной. Но сейчас, когда он столкнулся с её откровенной ненавистью к противоположному полу, вряд ли дамочке захочется, чтобы её имя засветилось в связи с тем, что однажды она подавала заявку на участие в конкурсе, проводимом журналом «Холостяк». Эта особа ещё полагала, что у неё есть какие-то шансы. Райли специально посмотрел сё портрет на корпоративном сайте «Фишнет». С такими внешними данными если куда и пытаться попасть, так разве что в фильм ужасов. Вот где можно заработать как минимум миллион. За одно только участие. Но чтобы лезть в конкурс красоты!

Райли пока не решил для себя, что делать с такой пикантной информацией. Сейчас Сакс нашла себе непыльную и хорошо оплачиваемую работёнку в новой, перспективной компании, якшается с теми, у кого куча денег, так что вряд ли ей захочется, чтобы кто-то узнал, как она пыталась выбиться в люди, участвуя в каком-то сомнительном конкурсе. Правда, она всё-таки выдала гневную тираду на тему угнетённого положения женщины в мире, где правят тираны-мужчины. Райли почему-то заподозрил, что в душе Сакс именно об этом и мечтает, причём чтобы вдобавок ко всему прилагался проклепанный железом кожаный костюмчик и стек. Но и того, что она наговорила, уже было достаточно.

Да, денёк выдался далеко не лучший. Зато кое-что сделано. Конечно, дальше давить в этом направлении не стоит. Так что придётся довольствоваться тем немногим, что они сумели раскопать на сегодняшний день. Это единственное имеющееся у них доказательство, что Соул-М8 каким-то образом связан с «Фишнет». А значит, ничего другого не остаётся, как заняться Мартином, чьи отпечатки пальцев Танзи обещала ему передать, но так и не передала.

А пока сам Райли разрабатывал альтернативный план получения отпечатков, не прибегая к помощи Танзи. Правда, последнее время его голова была занята другим, а именно дополнительной информацией, которую раскопал Эрни. Миллисент снабдила их списком приглашённых на благотворительный бал. Эрни тем временем взял на себя задание выяснить состав персонала — швейцаров и официантов, которые в тот вечер обслуживали гостей. Так что если им повезёт и там обнаружится имечко, совпадающее с именем из списка фишнетовского персонала, то задачка, можно сказать, решена. Оставалось только надеяться, что Соул-М8 ничего не заподозрит. Райли очень на это рассчитывал.

Пока компьютер устанавливал связь, Райли бросил взгляд на окна Танзи. Каково же было его удивление, когда буквально в следующее мгновение он увидел, как она выскочила из дверей и устремилась к его машине. Обежав джип сзади, Танзи постучала по стеклу пассажирского окошка. Пытаясь удержать в руках две банки кока-колы, пару сандвичей и пластиковый пакет, в котором виднелась фигурка койота из мультфильма, она сделала знак, чтобы он открыл дверь.

Райли пару секунд раздумывал над тем, стоит ли делать это. А может, в отместку продержать её лишнюю пару секунд под проливным дождём? Ведь в конце концов, если бы не её ослиное упрямство, они бы сейчас не перебивались сухомяткой, а обедали за настоящим столом в просторной кухне Миллисент.

Лукавую улыбку Танзи сменило то, что для себя Райли определял как «это самое выражение». Кстати, это самое выражение ей чертовски хорошо удавалось, что, правда, отнюдь не объясняет, почему он сам от него так заводился. Изо всех сил стараясь не улыбнуться в ответ, Райли отомкнул замок.

Танзи скользнула в джип и закрыла за собой дверцу.

— Я подумала, что вам будет приятно составить мне компанию за обедом.

Можно подумать, кто-то другой, а не она сама виновата в том, что ему приходится обедать одному. Да ещё в машине.

Словно не замечая его сердитого вида, Танзи помахала пластиковым пакетиком.

— А ещё я, как и обещала, принесла вам образец отпечатков пальцев.

— Чьих? Койота?

— Нет, это подарок Мартина.

Райли нахмурился и взял у неё пакетик.

— И давно?

— Что давно? А, когда он мне его подарил? Вскоре после той публикации про волков и агнцев. Читатели тогда меня просто завалили фигурками барашков. Мартин же решил осчастливить меня волком, но, к сожалению, сумел купить только койота, — пояснила Танзи и сердито посмотрела на собеседника. — Я понимаю, что вы думаете. Нет-нет, никакой это не скрытый намёк на его внезапно проснувшуюся ко мне страсть. Просто дружеский жест, образец дурацкого, хотя и доброго чувства юмора.

Райли оставил эту фразу без комментария, а сам тем временем через прозрачный пакет внимательно рассмотрел фигурку.

— Кто ещё прикасался к нему? С него вытирали пыль?

— Я думала, это по вашей части.

— Я имею в виду обычную, домашнюю пыль, которую время от времени вытирают.

— В руках его держала только я. Пыль не вытирала. Райли задумчиво рассматривал пластмассовую фигурку.

— Поверхность неровная. На чёткие отпечатки рассчитывать не приходится. Вы не могли бы всё-таки встретиться с ним?

— Ну вот, — вздохнула Танзи, — стоит пойти кому-то навстречу, как вместо благодарности начинаешь выслушивать жалобы.

— То есть в принципе могли бы, но не хотите. Танзи развернула сандвичи.

— С ветчиной, сыром или тунцом? — предложила она и положила их на приборную доску между собой и Райли, после чего принялась открывать банки с кока-колой. — Лично я предпочитаю с тунцом, если это поможет вам в принятии решения.

— Танзи, послушайте, нам необходимо поговорить.

— Нет, это вы послушайте. Я спустилась к вам, принесла вам отпечатки пальцев и еду. Потому что уже устала видеть, как вы часами под проливным дождём торчите под моим окном. Вы даже не отвечаете, когда я машу вам рукой.

Райли выразительно посмотрел на неё.

— Я на работе.

— Да ладно вам, Райли. Ну хорошо, Миллисент вбила себе в голову, что мне грозит опасность, но ведь вы делаете своё дело.

— Да, ваша тётушка обеспокоена. И хотела бы, чтобы мы с вами вместе вновь поселились под её крышей.

— Я уже говорила вам, что это исключено. Жить с Миллисент — нет, увольте. Кроме того, я говорила вам — да и ей тоже, — что не вижу смысла в том, чтобы вы все двадцать четыре часа в сутки не сводили с меня глаз. Надеюсь, вы ещё не точите на меня зуб за то, что вам приходится часами торчать под окнами в машине? Уверяю, ей нет никакой необходимости тратить деньги на то, чтобы вы…

— Эту часть моей работы ваша тётушка не оплачивает. Эти слова моментально лишили её дара речи. По крайней мере на какой-то момент.

— Между вами возникло непонимание?

— Да нет, просто вы заявили, что берете расходы на себя, и она согласилась.

— Но я ведь однозначно дала понять, что не нуждаюсь в телохранителе.

— Знаю. — Райли нахмурился. А ведь он надеялся, что сумеет избежать обсуждения этой темы. — Давайте условимся, услугу вы не оплачиваете.

Танзи откинулась на сиденье и посмотрела на Райли так, будто не поверила собственным ушам.

— Но почему? — спросила она, когда пришла в себя. Райли не стал притворяться, будто не понял вопроса.

— Потому что у меня такая привычка: стоит мне что-то начать, как я привык доводить дело до конца. — Будь то спортивная карьера, латание дыр в предприятии отца или детективное расследование, добавил он мысленно. — Что ж, пусть вам кажется, будто вы не нуждаетесь в круглосуточной охране, я позволю себе не согласиться с вашим мнением. Так что пока я работаю над расследованием этого случая, только мне решать, что, как и сколько делать. И я намерен держать вас в поле зрения ровно столько, сколько сочту нужным.

Услышав подобное заявление, Танзи на несколько мгновений лишилась дара речи.

Увидев её реакцию, Райли невольно улыбнулся.

— Что вам известно? Ведь всё можно сделать быстро, и мне не придётся сидеть здесь, рискуя отморозить себе задницу.

И вновь изумлённый взгляд. У Райли даже сделалось легче на душе.

— Сами видите, у меня нет слов, — холодно произнесла Танзи, но в следующее мгновение на губах её заиграла лукавая улыбка. А ещё спустя секунду она со вздохом откинулась на спинку сиденья и уставилась на струйки дождя, что стекали по стёклам. — Я ценю то, что вы для меня делаете, — произнесла она и посмотрела на своего собеседника. — Честное слово. Но этот Соул-М8, кто бы он ни был, — многозначительно добавила она, — не напоминал о себе вот уже пару недель. С того самого бала. С тех пор у меня вышли две колонки, но я не получила от него очередного послания ни после первой, ни после второй. Кстати, в течение всей нашей с ним переписки Мартин не написал ничего, что хотя бы отдалённо могло показаться подозрительным.

— Знаю.

Танзи лишь ограничилась взглядом в его сторону.

— Великолепно. Огромное спасибо. Раз уж вы все знаете, ответьте на такой вопрос — почему вам не приходило в голову, что, возможно, всё кончено, что этот самый Соул-М8 нашёл себе другой объект для своего извращённого обожания? Я к чему это говорю — просто хотелось бы знать, где во всей истории нужно поставить точку?

— Не похоже, чтобы он бросил своё занятие. Ведь ситуация не изменилась, скорее наоборот. Ваша колонка по-прежнему пользуется бешеной популярностью, по её поводу столько разговоров, столько споров. Вспомните, буквально на днях о вас писали субботние газеты, на следующую неделю у вас запланировано участие в телешоу.

— Так, может, в этом все и дело, ему просто не хочется засвечиваться. А может, он вычислил вас. Ведь вы же не станете утверждать, будто пытались сохранить инкогнито. — Танзи вытащила из пакета сандвич с тунцом и развернула обёртку. — Ведь что получается? Допустим, я иду в магазин за продуктами и — надо же! — в отделе замороженных продуктов натыкаюсь на вас. Или, допустим, мы со Сью договорились посидеть в кафе, как вы уже там, через пару столиков от нас. Или я сажусь в машину, и вы всю дорогу висите у меня на хвосте. Нет, бред какой-то.

— По крайней мере я знаю, что вам ничего не грозит. Танзи замерла на месте, не донеся до рта сандвич.

— То есть вы по-прежнему считаете, что он собирается подобраться ко мне? Помнится, вы ещё говорили, что у таких людей, как правило, занижена самооценка. Они потому предпочитают держаться на расстоянии, чтобы ненароком не разрушить хрупкий мир своих иллюзий. Ведь стоит пойти на прямой контакт, как существует риск быть отвергнутым, и тогда весь мир их призрачных мечтаний лопнет, как мыльный пузырь.

— Именно. По крайней мере так гласит статистика. Но после записки, подброшенной на балу, я бы не хотел рисковать. Да и вам не советовал бы.

Танзи уставилось в забрызганное дождём окно, сандвич с тунцом был напрочь забыт.

— Значит, вы по-прежнему считаете, что это Мартин? — спросила она наконец, прерывая затянувшееся молчание, которое нарушал лишь стук дождевых капель по стеклу. — Мне почему-то кажется, у него имеется немало других способов признаться мне в своих чувствах. — Танзи зябко потёрла руки. — Можете на меня обижаться, но я отказываюсь в это верить.

— Я не говорил, что подозреваю именно его. Это просто одна из версий. Мы до сих пор пытаемся доказать, что вам пишет кто-то из работников «Фишнет».

Танзи ответила не сразу.

— Всякий раз, когда я открываю свой почтовый ящик, меня охватывает жуткое предчувствие, — произнесла она еле слышно. — Мне страшно думать, что он способен подобраться ко мне, пусть даже таким способом. Мне, конечно, было бы неприятно, окажись он кем-то из тех, кого я знаю. Но ещё страшнее, если это кто-то незнакомый, лицо, которое мне ни за что не узнать в толпе, и он, пользуясь этим, постоянно следит за мной. Как мне хотелось бы верить, что он отказался от своей затеи, позабыл обо мне. Честное слово.

Танзи машинально, сама того не замечая, раскрошила корку сандвича на мелкие кусочки.

— Охотно верю, — негромко отозвался Райли — Кто знает, может, так оно и есть.

— Но вы так не считаете, — сказала Танзи и пристально посмотрела на него.

Райли покачал головой. Как ему хотелось сказать ей, что она ошибается.

— И когда же настанет конец? Сколько ещё это будет тянуться, если он перестанет забрасывать меня письмами?

— До тех пор, пока в наших руках не будет его фото или, на худой конец, имя. Пока же он неопознанный бродит на свободе, зная, кто вы такая. При этом только ему известны подробности вашей жизни. Вам же самой — лишь то, что в один не совсем удобный момент он вдруг воспылал к вам страстью. И все. Больше вы о нём ничего не знаете и потому даже не представляете, откуда исходит угроза. — С этими словами Райли захлопнул ноутбук и обернулся к Танзи. Он словно забыл, что собирался получить электронную почту. — Информация — сила, и пока этот тип держит в своих руках большую её часть, это мне совершенно не нравится. Да и вам вряд ли, исходя из того, что вы только что рассказали. Вот вам и ответ на вопрос.

— Хорошо. Но каковы, на ваш взгляд, шансы, что он превратится в реальную угрозу? — спросила Танзи и добавила: — Меня интересует ваш ответ как профессионала.

Интересно, заметила ли она, каких нечеловеческих усилий ему стоило оставаться именно таким, объективным и хладнокровным профессионалом?

— Не знаю. Сейчас по моей просьбе готовят психологический портрет вашего поклонника, с учётом его последнего послания. Я получу его ближе к вечеру. А пока попробую снять отпечатки с этой вашей фигурки, если, конечно, получится. Даже частичные отпечатки способны вывести нас на верный след. И повторяю: пока нам не известно имя, вы будете у меня, что называется, под колпаком.

На лице Танзи вновь промелькнула скептическая улыбка.

— Независимо от того, нравится мне это или нет?

— Ну, может, вам захочется нанять кого-то другого, кто согласится играть по вашим правилам.

— Исключено, — сказала она и покачала головой.

Райли попытался внушить себе, что у него потому отлегло от души, что неплохие деньги, которые он получал, остались при нём. Однако тотчас понял, что лжёт самому себе. Потому что платит она ему или нет — он всё равно доведёт дело до конца.

— Я уверена, вы знаете, что делаете. Просто… просто мне неприятно признаваться самой себе, как остро я нуждаюсь в вашей помощи.

Райли отдал бы все на свете, лишь бы не видеть растерянного выражения её лица — Танзи словно расписалась в собственном поражении. Ведь больше всего в ней его восхищала именно независимость, гордость, упрямое нежелание покориться обстоятельствам. Райли так и подмывало протянуть руку, погладить её по щеке, по упрямому подбородку, повернуть к себе и…

— Думаю, нам с вами необходимо обсудить текущую ситуацию.

Текущая ситуация — едва не сорвалось у него с языка — заключалась в том, что ему чертовски хочется её прямо здесь, в машине. Нет, Райли мог сколько угодно уверять себя, что его профессионализм при этом ничуть не пострадал, хотя на самом деле в данный момент он сидел будто в густом и липком тумане и не смог бы поддержать осмысленный разговор даже на самую простую тему.

Танзи вздохнула. Нет, она явно не заметила, как он сжал руку в кулак — да так, что пальцы больно впились в ладонь, — лишь бы только не обнять её. В эти мгновения Танзи казалась ему какой-то миниатюрной, а ведь раньше, наоборот, он сам словно сжимался в её присутствии. И эта её беззащитность почему-то ужасно действовала Райли на нервы. Нет, он бы предпочёл, чтобы она распсиховалась, вышла из себя, накричала на него за то, что он посмел пудрить ей мозги своими подозрениями.

— Что ж, согласна, нужно хотя бы выяснить имя. Чтобы не думалось. И хотя мне стыдно в этом признаться, — Танзи вновь попыталась изобразить подобие своей знаменитой скептической улыбки, — но мне спится намного спокойнее, когда я знаю, что вы дежурите под окнами. Только ведь это не может продолжаться бесконечно. Я имею в виду, чтобы вы и дальше ночами сидели в машине. Ведь до Рождества остаётся всего неделя. Я ощущаю себя этаким бессердечным Скруджем.

— То есть вам страшно, что я, словно привидение, наведаюсь в ваши сны?

Танзи рассмеялась шутке, и Райли было приятно видеть, что она снова стала почти что прежней.

— Поверьте, с меня и без вас хватает привидений. Нет-нет, дело совсем в другом.

— В чём же?

Вопрос был задан со всей серьёзностью, и Танзи мгновенно обернулась к нему. С её языка была готова вот-вот сорваться язвительная реплика — Райли прочитал это по её глазам. Но вдруг выражение её лица стало абсолютно серьёзным:

— Потому что вы мне нравитесь.

И тут Райли, сам того не желая, расхохотался.

— Неужели это нечто такое, в чём стыдно признаться? Вы, наверное, до сих пор злитесь на меня за то, как я…

— Не в том дело, — перебила она его. — Нет, если быть, честной, дело в том, что я знаю не так-то много мужчин, которых готова записать к себе в друзья. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — А вы мне нравитесь. Мне приятно, что с вами можно поговорить. И хотя я то и дело говорю глупости, все равно мне приятно, что я могу обсуждать с вами всё, что касается вашего расследования. — Танзи подняла руку, как бы предупреждая любое возражение с его стороны. — Знаю, вы наверняка думаете, что только строили из себя овечку, но скажу вам, Райли, в вас гораздо больше от агнца, чем вы думаете.

— Вы серьёзно?

— Только не надо обижаться.

Он ничуть не обиделся. Более того, в некотором роде Танзи, сама того не подозревая, отпустила ему комплимент.

— Продолжайте.

— Мне почему-то кажется, что будь у меня нечто такое, что не давало бы мне покоя, вы бы меня выслушали. То есть, я хочу сказать, по-настоящему выслушали, а не стали бы впадать в панику, как бывает с моими подругами. Вы бы просто все обдумали и дали спокойный, взвешенный совет. Это и есть ваш внутренний агнец, — сказала Танзи и сложила на груди руки. — А теперь, пожалуйста, смейтесь надо мной, сколько вам захочется.

Но Райли было не до смеха — слова Танзи озадачили его.

— Хоть убей не пойму, почему этот якобы сидящий во мне агнец и моё умение выслушать человека представляют для вас проблему?

— Потому. Я не могу жить у Миллисент. Пару дней — ещё куда ни шло. Вы понятия не имеете, каково оно на самом деле. Но неделя, а то и больше — нет, такого мне просто не выдержать, крыша поедет. Не успеешь оглянуться, как придётся бегать по благотворительным мероприятиям, произносить дурацкие речи и раздавать улыбки направо и налево.

— Неужели это так трудно?

В ответ Танзи лишь одарила его сердитым взглядом.

— Я не могу жить под одной крышей с Миллисент, следовательно, живу под своей собственной. Но я также не могу видеть, как вы днюете и ночуете в своём джипе. Следовательно…

Она кивнула в сторону дома.

— Следовательно, вы предлагаете мне крышу над головой. В своём доме?

— А что, по-вашему, — номер в дешёвом отельчике по соседству?

Райли откинулся на спинку сиденья. Вот оно что. Оказывается, не он один всё это время мучился по ночам бессонницей. Чего никак не мог учесть Соул-М8, кем бы тот ни был.

— Что ж, ценю ваше предложение. С вашей стороны благородно впустить меня к себе в дом. Только всё равно, в чём проблема?

Танзи негромко выругалась, и Райли тотчас почувствовал, как один предательский орган его тела ещё больше налился кровью. Райли сам не взялся бы объяснить, почему эта упрямица действует на него таким образом.

— Что ж, по-видимому, мне придётся принести в жертву последние остатки моего эго, — ответила Танзи и повернулась к Райли лицом, подтянув одну коленку почти под самый подбородок. — Потому что вы мне нравитесь. А ещё я вас хочу. Но даже не считая того, что нехорошо смешивать деловые отношения с постельными, признаюсь честно, я не привыкла, чтобы мужчины задерживались рядом со мной подолгу, после того как я… я…

— После того как вы получите от них что хотели.

— Так вы не имеете ничего против?

— Нет, давайте-ка проясним кое-что. Хотя нехорошо смешивать деловые отношения и постельные, вам бы хотелось, чтобы мы остались друзьями, и при этом получить от меня всё, что вам нужно.

— Сколько ещё мне терпеть подобных унижений? — Райли бросил в её сторону удивлённый и в то же время пристальный взгляд, отчего Танзи захотелось выругаться. — Ну ладно, согласна, может, ничего другого я и не заслуживаю. По крайней мере создаётся впечатление, что мои подруги именно такого мнения. — Она тоже пристально посмотрела ему в глаза. — Ну как? Теперь вы довольны? Но что гораздо важнее, я действительно хочу, чтобы мы были друзьями. Хочу быть уверенной, что всегда могу положиться на вас. И вовсе не потому, что я вам за это плачу.

— Что ж, я не против, — ответил Райли неожиданно серьёзным тоном. — Наоборот, всегда готов.

— Я… — Танзи недоговорила, сражённая наповал серьёзностью его клятвы. — Спасибо вам… я… — И, вновь не договорив, усмехнулась. — Господи, вот уж чего я не ожидала от вас. Но и я, я тоже хотела бы, если понадобится, всегда быть готовой прийти вам на помощь. Если, конечно, вам будет нужна моя помощь. Мы ведь с вами толком ничего не знаем друг о друге, но…

— Не вижу, в чём проблема, Танзи.

— Если вы поселитесь со мной под одной крышей, — я хочу сказать, в профессиональном смысле, — то мне будет трудно, если можно так выразиться, чтобы вы оставались для меня только другом.

— То есть вы считаете, что я не смогу устоять перед соблазном? — Райли явно дразнил её, ожидая, что Танзи ответит ему какой-нибудь дерзостью. Чего он не ожидал, так это обиженного выражения, промелькнувшего в её глазах. И в этот момент всякое желание дразнить и прикалываться, все сомнения по поводу унаследованных грехов и необходимости поддерживать профессиональное расстояние, как говорится, взяли и упорхнули в окно. — Я за себя не поручился бы, — произнёс он и, протянув руку, нежно провёл пальцами по её лицу. Оба вздрогнули. — Но с другой стороны, неужели это было бы так плохо?

Танзи подняла на него глаза.

— Я по собственному опыту знаю, — дрогнувшим голосом произнесла она, в то время как Райли продолжал поглаживать ей лицо и волосы, — что хотя секс — это классная штука, он способен многое разрушить.

— Я не вступаю в сексуальные отношений с клиентками, — ответил Райли и нагнулся к ней ближе, досадуя про себя, что сейчас они сидят в тесном джипе.

— В таком случае… — ответила Танзи со вздохом и закрыла глаза. — В таком случае, как мне кажется, проблема разрешилась сама собой.

— Тогда, — прошептал он, — можешь меня завести.

— Ты и без того заведён.

— Слава Богу. — Он взъерошил ей волосы. — И я никому не позволю, чтобы кто-то посмел тронуть тебя даже пальцем.

Райли легко прикоснулся к её губам, и этого оказалось достаточно, чтобы самообладание изменило ему. Он притянул Танзи к себе и обнял, не замечая, как всё, что находилось в этот момент между ними, — включая компьютер, сандвичи, банки с колой, — полетело на пол. Чёрт с ними, пусть себе летят.

— Кроме меня, — прошептал он и жадно припал к её губам.




Вы можете подарить ваше сердце семье.

Вы можете подарить ваше сердце друзьям. И если вы так поступаете, что в принципе несложно, то потому, что они это заслужили, потому, что они испытывают к вам те же чувства, или хотя бы потому, что вам так хочется. И хотя мы постоянно рискуем, что этот наш дар окажется им не нужен, что он может быть отвергнут или выброшен за ненадобностью, мы все равно дарим его, несмотря ни на что. Более того, мы даже гордимся своей способностью поступать, как нам хочется, дарить другим людям свою любовь, свою дружбу.

Так почему же в таком случае нам так страшно подарить своё сердце тому, кого мы любим?




15


Поцелуй был потрясающий. Ну кто бы мог подумать, что под обличьем агнца скрывается такой классный, матёрый волк?

Танзи отказывалась поверить, что всё произошло именно так — что Райли притянул её к себе и взял всё, что ему нужно, и к чёртовой бабушке последствия. А последствий, судя по всему, не избежать, потому что за все хорошее в жизни надо платить.

Но сейчас об этом лучше не думать. Его губы впились в её, язык упорно пытался проникнуть ей в рот, отчего по телу Танзи пробегала сладостная дрожь, от которой было одновременно и восхитительно, и больно. То был жадный, требовательный поцелуй, как жадными и требовательными были все его прикосновения. Не спрашивая согласия или разрешения, он брал от неё всё, что хотел.

Вот именно, всё, что хотел. И главное, ей самой это нравилось. Ещё как!

«Никто не посмеет тронуть тебя даже пальцем. Кроме меня».

От этих его грубоватых слов внутри её все растаяло. А этот голос, он словно бархат. А сила, которая чувствовалась в нём! Танзи мечтала, чтобы руки Райли сжимали её с той же силой, с какой его губы впивались в её.

Господи, как здесь тесно, повторяла она мысленно, ну почему здесь так тесно? Им в срочном порядке требовалось дополнительное пространство — чтобы было где развернуться, чтобы не быть стеснёнными в движениях, чтобы брать и дарить, потому что обоих терзал ненасытный голод. Танзи провела руками по крепким, жилистым плечам, по шее, где был напряжён каждый мускул. Волосы Райли, густые и тёплые, скользнули между её пальцев. Она легонько впилась ногтями ему в кожу, и в следующий момент из его горла вырвался сдавленный стон, отозвавшийся во всём её теле приятной дрожью. Как ей хотелось прикоснуться к каждой клетке его тела, ласкать и гладить, заставляя его вот так стонать ещё несколько часов подряд. Она ничуть не сомневалась, что со своей стороны он бы сторицей вознаградил её старания.

Чего Танзи не хотелось, так это чтобы поцелуй когда-нибудь кончился. Даже для того чтобы перейти в её спальню, до которой рукой подать. Или если не в спальню, то в гостиную, не велика разница. Черт, в данный момент её устроила бы любая горизонтальная поверхность.

Наконец Райли оторвался от её губ и спустился ниже, проведя языком по изгибу шеи. Теперь настала очередь Танзи испустить стон.

— Уже лучше, — прошептал он и легонько укусил, ей мочку уха. — Несравненно лучше.

Его хриплый шёпот вызвал во всём её теле горячую волну желания, и она негромко выругалась.

— А что потом? — задыхаясь, спросила Танзи и безвольно откинулась на спинку сиденья, когда Райли наконец поднял голову.

Господи, его губы были влажными, кожа сухой и горячей, а голубые глаза горели огнём. Ей стоило громадных усилий не обхватить его руками за шею и снова не притянуть к себе. Причём Танзи не бралась бы утверждать, к какой части своего тела она притянула бы его в первую очередь.

— Потом что угодно, — ответил Райли, стараясь отдышаться. — Танзи, мне так давно хотелось попробовать тебя на вкус. Такое впечатление, будто я ждал этого момента всю жизнь.

Как всё-таки хорошо, что сейчас они сидят в тесноте его джипа, иначе она уже давно бы сползла на пол, превратившись в сгусток желания.

— Господи, что ты говоришь! — вырвалось у неё. Ответом была улыбка, вернее, даже не улыбка, а оскал хищника, от которого её соски тотчас затвердели, как горошины.

— Думаю, ничего из того, чего тебе не доводилось слышать раньше.

Его слова подействовали на Танзи так, словно её разгорячённое тело окатили холодной водой. Нет, в данный момент одного раза было явно недостаточно.

— Ты бы удивился, если бы знал правду.

— Танзи, я такой, как все. Это всё, что я пытаюсь тебе сказать.

Танзи машинально потянулась и погладила его по лицу. Она не стала бы утверждать, кого из них двоих это прикосновение удивило больше.

— Ну нет, каждый из нас единственный в своём роде. Она не вкладывала в эти слова какой-то глубокий смысл и тем не менее заметила, что Райли воспринял их, даже не моргнув. Интересно, подумала она в очередной раз, какие страсти кипят под спокойной, равнодушной маской? Кто он, этот человек, поклявшийся защищать её до последнего?

— Я хочу тебя, — произнёс Райли с такой подкупающей прямотой, что Танзи в очередной раз на мгновение лишилась дара речи. Его слова прожгли её насквозь, наполнив трепетом даже там, где Танзи этого никак не ожидала. — Более того, я не первый, кто испытывает к тебе нечто подобное. Так что я боюсь тебя разочаровать.

— Уж об этом ты мог бы не беспокоиться! — рассмеялась она.

— Тс-с! — произнёс Райли серьёзно и для убедительности прижал к губам палец. — Я не имею в виду постель. И я не хотел сказать, что я первый, кому хочется твоего тела. В этом отношении мы, мужики, все одинаковые.

— Именно это я говорю уже долгие годы, — усмехнулась Танзи.

— А я говорю о тех немногих, чьи самые безумные мечты ты бываешь согласна осуществить. Сколько из них задержались возле тебя хотя бы на год? Да нет, хотя бы на месяц?

Как он, однако, по-джентльменски комментирует её любовное прошлое! И в то же время Танзи тотчас захотелось встать на свою защиту.

— Тебе нужны точные цифры? Или достаточно будет грубых прикидок?

И он ещё улыбается, чёрт возьми!

— Я же тебе сказал, это не более чем статистика, но мне не хотелось бы её пополнять.

— Если ты опасаешься, что я начну препарировать наши отношения в своей колонке…

— Ты не посмеешь.

Райли говорил ровно — в его голосе Танзи не услышала ни страха, ни угрозы. Чем ещё больше напугал её. Ведь эти его слова — очередное доказательство того, как хорошо он успел изучить её. Но как ему удалось, ведь сам он по-прежнему оставался для неё загадкой. А разве не она умеет подмечать, казалось бы, самую незаметную деталь, каждый нюанс.

— Ты прав, — сказала Танзи. — Не посмею. По крайней мере не прямо.

То, что было между ними, между ними и останется. Что опять-таки для неё в новинку. Впервые в жизни Танзи хотелось, чтобы её личная жизнь оставалась её личной жизнью.

— Но большего я тебе не обещаю.

Райли попытался что-то сказать, но она прижала к его губам палец, а потом не удержалась и очертила их соблазнительный контур. От её прикосновения в глазах Райли вспыхнул хищный блеск.

— Черт, как только это тебе удаётся? — Танзи даже вздохнула.

— Что удаётся?

— Бэ-э-э, — проблеяла она в ответ.

— Что, неужели такая огромная разница?

— Порой просто невероятная. Кстати, ты так до конца и не объяснил мне, почему относишь себя к типу чувствительных мужчин?

— Ну, до такого я вряд ли бы дошёл. Но я действительно не совсем…

Она вновь не позволила ему договорить. Пусть даже это был всего лишь предлог, позволявший ей беспрепятственно прикасаться к его губам. Черт, какие они мягкие, его губы. Хотя ей прекрасно известно, какими твёрдыми они становятся, когда приникают к её губам. Как они будут прикасаться к ней, ласкать, доводить до экстаза…

И тогда Райли наклонился к ней, взял её лицо в ладони и впился в губы с такой силой, что сердце её едва не выскочило из груди. Однако в следующее мгновение он столь же неожиданно отпустил её и негромко выругался.

Танзи смущённо рассмеялась.

— Что такое?

Райли покачал головой, однако на его хмуром лице появилась улыбка.

— Ты всё время меня подначиваешь, и по какой-то непостижимой причине я от этого хочу тебя ещё больше. Я уже сбился со счёта, сколько раз мне приходилось едва ли не в кровь расцарапывать себе ногтями ладони, чтобы только не обнять тебя.

— Что-то я раньше не замечала, что своими подначками способна в ком-то разжечь желание, — криво усмехнулась Танзи. — Между прочим, сейчас я даже не произнесла ни слова.

Райли покачал головой.

— Знаю. Иногда достаточно того, как ты на меня смотришь, словно тебе хочется…

Он замолчал и уставился в окно. Танзи рассмеялась, заинтригованная.

— Прекрати, ты говоришь с такой невероятной откровенностью, что мне даже не по себе. Так что прошу тебя, не надо вновь прятаться в броню непробиваемого спокойствия. Это мы уже проходили.

Райли обернулся и посмотрел на неё, и у Танзи пересохло в горле. А вот всё остальное тотчас сделалось влажным.

— У тебя такой вид, словно ты готова проглотить меня со всеми потрохами. Просто невероятно… — произнёс Райли с усмешкой. — Ты сводишь меня с ума, чего я за собой вообще не помню. Только на сей раз я не намерен сидеть без дела.

— Кстати, раз уж зашла речь — что мы с тобой будем со всем этим делать?

— С чем конкретно? Ты ведь только что меня уволила.

— Ну, это я ещё не скоро забуду! — усмехнулась Танзи. Ещё бы! Разве забудет она звук его голоса, когда он поклялся защищать её? Даже смешно, что ощутила она в это мгновение — она, женщина, которая поклялась, что способна всегда и во всём постоять за себя сама.

И вот сейчас Танзи посмотрела на него и ощутила… нет, не слабость. Но вместе с тем и не силу. Страшно было даже подумать, что он нужен ей только как партнёр по постельным забавам. Но ещё страшнее: а вдруг и она нужна ему примерно для того же? Ачто, если она не удовлетворит его?

Райли дотронулся до её виска, затем провёл кончиком пальца вдоль линии волос.

— Ну-ка признавайся, что у тебя творится вот здесь? — произнёс он и улыбнулся, причём с такой хитринкой во взгляде, что Танзи невольно улыбнулась в ответ, хотя в душе у неё творилась полная сумятица.

— А если не признаюсь?

— Тогда я сам силой вытащу из тебя правду. Танзи улыбнулась ещё шире.

— Ты не представляешь, как хорошо я умею держать язык за зубами.

— Но у меня ты заговоришь, обещаю.

Танзи в изумлении молчала, чем Райли не преминул воспользоваться. Его губы прильнули к её губам, язык скользнул в её рот, одновременно лаская и дразня. Пальцы его заскользили по выпуклости её груди все ниже и ниже, мимо набухшего соска, который, точно малый ребёнок, капризно требовал к себе внимания. Из груди Танзи вырвался мучительный стон, но ей было уже все равно.

Надо отдать Райли должное — когда он оторвал от неё губы, в его облике не было ничего самодовольного.

— Хорошо, кое-что я тебе расскажу, — произнесла Танзи, удивившись, что её голос ни с того ни с сего прозвучал сдавленно и хрипло.

— Я на это и рассчитывал.

Танзи не выдержала и рассмеялась. Ей нравился этот слегка нагловатый тон, то, как Райли дразнил её, ничуть не сомневаясь, что выйдет из словесного поединка победителем. Нравилось, что он слегка раздражён, в то время как глаза, казалось, кричали: «Прекрати заводить меня! Я за себя не ручаюсь!» Этот эмоциональный поединок оказался для Танзи куда более тяжким испытанием, чем она подозревала.

Райли приподнял её подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Да, шестерёнки в твоей голове вращаются с бешеной быстротой! Даже странно, что у тебя из ушей ещё дым не повалил.

Танзи одарила его дерзкой улыбкой.

— Можешь не волноваться, я пока ещё не начала обдумывать свою следующую колонку.

— Знаю-знаю, ты не работала.

Танзи стало слегка не по себе. Ей ещё ни разу не приходилось становиться объектом чьего-то столь пристального внимания.

— А ты, я смотрю, уверен в себе.

— Нет, просто когда ты работаешь, выражение лица у тебя совсем другое, его ни с чем не спутаешь.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь ни разу не видел меня за работой. И сам говорил, что в моих комнатах в доме Миллисент не было никакой шпионской аппаратуры.

Райли немного покраснел, или ей только показалось?

— Ты ведь работаешь не только у себя в комнате, — пробормотал он.

— Так, значит, ты за мной наблюдал?

Танзи уставилась на него, горя, вернее, пытаясь воспылать праведным гневом, только это у неё почему-то плохо получалось. Наоборот, при мысли о том, что Райли следил за ней, желание распалилось в ней ещё больше. Танзи усмехнулась — и над ним, и над собой.

— Черт, выходит, ты за мной подглядывал! И ещё утверждаешь, что выполняешь скучное поручение.

— Бывали случаи и похуже.

— Полагаю, это подразумевает, что бывали и лучше. Такие, где тебе не приходилось строить из себя бог знает кого.

Почему-то Райли не улыбнулся её словам, не бросил в ответ какую-нибудь резкость, а лишь нахмурился. «Интересно, — подумала Танзи, — научусь ли я когда-нибудь видеть его насквозь, как он меня?» И поняла, что злится оттого, что это не так. «Танзи, — мысленно одёрнула она себя, — незачем усложнять себе жизнь!»

— Мне доводилось выполнять самые разные задания, но таким я не занимаюсь, — ответил он спокойно. — И я хочу, чтобы ты это знала.

— Каким таким?

— Мне ещё ни разу не встречалась женщина, ради которой я был бы готов пожертвовать своей профессиональной честью… — Райли не договорил и негромко выругался. — Можешь спросить моего отца. Вот уж кто не видит ничего дурного в том, чтобы смешивать личную жизнь с работой.

— Райли, прошу тебя, только не надо самобичевания Поверь, мне тоже не по себе от того, что между нами все так получилось.

— Разве я сказал, что злюсь на себя? Просто хотел, чтобы ты знала И я ничуть не раскаиваюсь. Что произошло, то произошло, и я не собираюсь переживать по этому поводу.

— Если ты хочешь, чтобы я поговорила с твоим отцом, то объясни…

На лице Райли отразился такой неподдельный ужас, что Танзи не знала, что ей делать — расхохотаться или же начать утешать.

— Неужели все так плохо?

— Дело не в этом. Просто Финн… он у меня парень ещё тот, всегда был таким, сколько его помню. Проходимец и дамский угодник одновременно, по крайней мере в глазах женщин. Черт, это надо же, ведь я, сколько себя помню, постоянно читал ему морали.

— А теперь сам решил приударить за мной? Райли пристально посмотрел на неё.

— Мы оба увлеклись друг другом. А с отцом я сам разберусь.

— Послушай, если ты не знаешь, как сказать ему, не переживай. Я всё равно не собираюсь нанимать никого вместо тебя. Так что можешь и дальше заниматься своим делом.

— А я так и планировал, — спокойно отозвался Райли.

— В таком случае ты будешь получать вознаграждение за конкретные услуги, — заявила Танзи таким же спокойным тоном. Когда же Райли бросил на неё вопрошающий взгляд, от её самообладания остались одни воспоминания. — Будь добр, скажи, что ты обо мне не такого уж низкого мнения и не думал, будто я собиралась включить в их перечень секс.

— Будь я о тебе низкого мнения, разве сидели ли бы мы сейчас с тобой в моей машине, под дождём, обсуждая всякую всячину. Что до остального, скажу тебе честно: я не намерен выполнять свои обязанности за какое-либо вознаграждение. Я вообще больше не рассматриваю это как работу. Просто я должен быть уверен в том, что тебе ничто не угрожает, и сделаю всё, что в моих силах. В отличие от отца я не вступаю в интимные отношения с клиентками. И не намерен делать этого и впредь. Даже если мы не найдём с тобой общего языка, я не лишусь работы как таковой.

Танзи не поверила ушам. Нет, её даже привела в восторг эта его страстная тирада, равно как и лёгкий ирландский акцент, который тотчас дал о себе знать, стоило Райли разговориться.

— Финн из первого поколения, или ты тоже родился там же?

— Где — там же?

— В Ирландии. Ты родился здесь или там?

— Здесь. Но мои предки — там, за океаном. Они приехали в Штаты ещё детьми. Познакомились на церковной вечеринке.

— Родились в Ирландии, а познакомились совсем на другом континенте, — воздохнула Танзи. — Как поэтично!

Теперь настала очередь Райли в недоумении уставиться на неё.

— Вот уж не знал, что ты в душе романтик! Танзи прищурилась.

— Не понимаю, почему это вечно удивляет людей! Я уже начинаю подозревать, что публичные откровения совершенно исказили мой имидж, — сказала Танзи и хитро улыбнулась. — Ума не приложу, почему так происходит.

И тогда Райли вновь наклонился к ней и поцеловал. Только на сей раз он не отпустил её сразу. Этот поцелуй был нежнее, чем тот, первый, но и таил в себе куда большую опасность.

— Танзи, что ты со мной делаешь? — прошептал он заглядывая ей в глаза.

Танзи мгновенно почувствовала, что её охватывает желание. И при этом она была совершенно сбита с толку. Нет, она не имела ничего против первого, но что касается второго — это как раз то, чего она поклялась никогда не допускать. Черт, ведь она тем и зарабатывает на жизнь, что умеет объяснить, разложить по полочкам любую мысль, любую реакцию. Так почему же в данный момент она начисто лишилась этой способности?

Танзи вновь заглянула Райли в глаза, глаза, в которые, как ей казалось, она никогда не насмотрится, и поняла почему. Потому что голову она уже потеряла.

— Возможно, весь остальной мир и имеет о тебе искажённое представление, но мне плевать, — произнёс Райли. — Ты мне нравишься такая, какая ты есть, и моё уважение к тебе даже больше, чем желание тобой обладать. — Он притянул её ещё ближе к себе. — Ты даже не представляешь, как это здорово, особенно сейчас, в данный момент.

Танзи почувствовала, как он возбуждён.

— Я… — Она не договорила, чтобы облизнуть пересохшие губы. — Мне кажется, я кое-что придумала.

— Что ты говоришь? Ты отдаёшь себе отчёт, с какими трудностями это связано? Я такими вещами не занимаюсь. Если хочешь знать правду, мы с тобой ужасно похожи, ты и я. Меня устраивает моя жизнь, у меня есть друзья, иногда, когда мне того хочется, я могу немного развлечься. Но я никогда не позволяю затянуть себя в серьёзные отношения. Тем более с клиентками. Так намного проще. Поэтому я никогда ни разу не оступился. Особенно так позорно, как сейчас. — Последние слова Райли произнёс скорее для самого себя и даже покачал головой, словно пытаясь до конца осознать, что же с ним происходит.

Танзи могла бы ему сказать, что и это у них тоже общее. И сказала бы, если бы не застрявший в горле комок.

— Наверное, я тебя напугал? — усмехнулся Райли. — да я и сам себя уже боюсь.

Танзи кивнула.

— Но ведь у нас с тобой серьёзные отношения, не так ли? — продолжал он. — Ведь я не думаю ни о ком другом, не встречаюсь ни с кем другим.

— И я тоже, — сказала Танзи и удивилась, с какой искренностью прозвучали её слова. И главное, это не имело никакого отношения к тому, что она привыкла к своему одинокому существованию. — Даже тогда, когда считала тебя агнцем.

Райли вздохнул:

— А тебе не кажется, что в нас обоих есть что-то и от волка, и от агнца? И в тебе, и во мне?

— Я никогда не вкладывала в это слово оскорбительный смысл. Просто… — Она, недоговорив, вздохнула. Черт, как бы это поточнее выразиться? Но ведь он только что выложил перед ней все как на духу. И теперь, судя по всему, её очередь. — Просто мне так удобней, когда я развожу вещи в разные стороны.

— Чтобы не испытывать никаких чувств?

Слегла задетая, Танзи отодвинулась от него, однако руки Райли тотчас сомкнулись вокруг неё, удерживая рядом. Танзи уже сделала один вывод — Райли терпеть не мог отступать. И как ни старалась она на него разозлиться, одновременно Танзи прониклась к нему восхищением. И теперь сама ни за что не желала отступать.

— А кто сам только что сказал, что не позволяет втянуть себя в серьёзные отношения, потому что так проще? Но ведь это ещё не означает, что я совершенно бездушный тип женщины, настоящий сухарь. Готова спорить, и ты не таков. Я испытываю самые разные чувства, причём очень даже глубокие, в отношении самых разных людей.

— Только не в отношении мужчин?

— Мужчин в смысле любовников? — спросила Танзи, но отстраняться от него не стала. — Что ж, наверное, ты прав. Что касается данной категории, то куда разумнее держать сердце застёгнутым на все пуговицы.

— Потому что тебе однажды сделали больно?

— В некотором роде ты прав. Я же предпочитаю думать об этом как об умении учиться на ошибках других людей.

— Другие, кто они?

— Мои родители, хотя они вряд ли заслужили это определение. Оно для них чересчур высокопарное.

Танзи не знала, какой реакции ожидать на это заявление, однако меньше всего была готова к молчанию, что последовало за её словами. Ей хотелось проникнуть в каждую его мысль, понять, почему он считает так, а не иначе, до конца понять, кто такой Райли и почему её так влечёт к нему. Хотелось, чтобы он стал частью её жизни.

— Я тебя понимаю, — наконец произнёс Райли. И Танзи ему поверила, поверила, не требуя никаких дальнейших объяснений. — Наверное, даже больше, чем готов в том признаться.

— Не думаю, что мы лишь порождение тех, кто дал нам жизнь, — произнесла Танзи со всей серьёзностью. — Мь все каждое мгновение делаем выбор, ведь никому, кроме нас, не дано решать, как нам жить.

— Я всегда так считал, — признал Райли. — И тем не менее вот он я, живу жизнью, которую выбрал не я сам.

Танзи с удивлением прищурилась.

— А какую бы жизнь ты для себя выбрал?

— Почему я?

— Что?

— Вот что. Мы с тобой двое, которые не любят обременять себя обязательствами, не позволяют втягивать себя в серьёзные отношения. Почему именно я? Ведь, как я понял, в данном случае все сводится не только к сексу.

— Нет, конечно, но и без него не обойдётся, — улыбнулась Танзи.

Райли улыбнулся в ответ, но улыбка тотчас померкла, как только он провёл пальцем по её щеке.

— Согласен, но на самом деле всё будет гораздо серьёзнее. Если, конечно, ты не против.

— Да нет, я как раз за, — сказала Танзи и удивилась, то у неё предательски задрожал голос.

— И всё-таки, почему я? — повторил Райли свой вопрос.

Как она могла на него ответить?

— Обычно я прекрасно обхожусь одна, — начала Танзи. — Однако когда мне нужна помощь, обращаюсь к людям. Но на сей раз, сама не знаю почему, меня тянет к тебе. Наверное, меня привлекло ощущение спокойной уверенности, которая исходит от тебя. Ты внимательно слушаешь, взвешиваешь все в уме и лишь потом действуешь. И мне кажется, что постепенно я прониклась к тебе доверием, — сказала Танзи и, усмехнувшись, покачала головой. — Даже в том дурацком костюме, когда ты строил из себя очкарика, я просто заводилась от одного только твоего голоса.

Рдйли усмехнулся и слегка покраснел. Черт, подумать только, несмотря на всё своё завидное самообладание, он способен смутиться, пусть даже всего на мгновение.

— А теперь твоя очередь. — Она глубоко вздохнула, словно набираясь смелости. — Почему именно я?

Райли ответил тотчас же:

— Потому что кто, кроме тебя, рискнул бы выйти ко мне в мокрых, хоть выжми, домашних тапках с кроличьими ушами, глядя на которые мне ещё больше тебя хочется?

Сказать, что Танзи удивилась, значит, ничего не сказать — она перевела взгляд на ноги, словно желая убедиться, что тапки на месте. Черт, неужели она и вправду была в этих пресловутых тапках, когда ей вдруг надоело притворяться, будто она не видит, как Райли одиноко сидит под дождём в своём джипе, и она выскочила из дома с сандвичами и колой.

— Эх, зачем я только тратила деньги, покупая себе дорогущие туфли от Джимми Чу! Ну кто знал, что самое верное средство покорить сердце мужчины — это появиться перед ним в мокрых домашних тапках с кроличьими ушами!

— Давай ко мне поближе, — сказал Райли и, ещё крепче прижав её к себе, прошептал, касаясь губами её губ: — Не будем упускать момент.

Танзи улыбнулась, чувствуя, как сердце скачет в груди, и решилась сделать последний, отчаянный шаг ему навстречу.

— Что ж, пока на мне мои милые старые крольчата, думаю, нам ничто не грозит, — сказала она.

Райли улыбнулся и поцеловал её, затем заглянул в глаза.

— Я скажу, почему именно ты. Потому что, глядя на тебя, никогда не подумаешь, будто тебя надо спасать. И в то же время стоит мне на тебя посмотреть, как мне тотчас хочется броситься грудью на твою защиту.

— А разве меня надо спасать? Вот уж никогда не думала. Райли с улыбкой кивнул:

— Знаю. Но другого объяснения у меня не получается. И я ничего не могу с собой поделать. Наверное, с моей стороны ужасная самонадеянность считать себя тем, кто в состоянии тебя спасти, прийти, если понадобится, тебе на помощь. Но одновременно мне страшно подумать, а вдруг я совсем не тот человек?

— О Райли…

Он покачал головой:

— И вот здесь начинается самая коварная часть. Мне и в голову не могло прийти, что меня самого когда-то надо будет спасать. — Он снова прикоснулся к её губам. — Так что, будь добра, объясни мне, почему, когда я смотрю на тебя, когда ты целуешь меня, у меня возникает такое чувство, будто я спасён?

С этими словами он поцеловал её снова, и снова, и снова, и Танзи сдалась, прекратив бесполезную борьбу с собственными желаниями. Ведь кому, как не ей, понимать его слова? И все равно Райли поразил её, лишил способности трезво воспринимать услышанное, анализировать, расклдывать по полочкам.

Танзи заёрзала на сиденье, стараясь прижаться как можно теснее. Каково же было её удивление, когда Райл вдруг отпрянул от неё.

Потому что с её стороны за окошком джипа стоял высокий чернокожий парень и улыбался широкой блаженной улыбкой, делавшей его похожим на огромного чёрного херувима.




16


Обязательства.

Что, собственно, мы должны тем, кого любим? Должны ли мы им тот труд, который в ином случае никогда не взяли бы на себя? В конце концов, если они нас любят, они не вправе требовать от нас то, что нам не хотелось бы делать.

И что они почувствуют? Ощутят ли, что наш труд пошёл им на пользу? А мы сами, станет ли нам лучше? А если так, то кто мы такие на самом деле? И для чего делаем это? Ради блага семьи? Ради самоудовлетворения? Может, ради того и другого вместе, так, наверное, неплохо. Насколько было бы легче жить, сумей мы убрать из всей гаммы ощущений чувство вины. Потому что именно это чувство порой размывает разницу между тем, что просто делается само по себе, и тем, что следует делать.




Райли негромко выругался. Танзи кое-как выпрямилась.

— Все нормально, — поспешил он заверить её, а сам нащупал кнопку открывания окон.

— Ты его знаешь? — спросила она, побледнев от страха.

Не иначе как она решила, подумал Райли, что Джей-Би и есть тот самый загадочный Соул-М8. Ведь даже если в голове у человека любовь, это ещё не значит, что у него отшибло способность трезво мыслить. С другой стороны, разве они не сидят сейчас в машине точно влюблённые подростки, на виду у всех?

— Да, — ответил он, нажимая кнопку. — Это мой знакомый.

— Боже милостивый, человек-гора! — прошептала Танзи. — Ты уверен, что он не опасен?

— Когда сидит на скамье запасных. — Стекло заскользило вниз, и Райли обернулся к парню. — За каким дьяволом тебя сюда принесло?

Улыбка на лице чернокожего гиганта слегка поблекла. Джей-Би помахал перед носом Райли толстым конвертом.

— Специальная доставка, тренер.

Танзи тотчас навострила уши. Кровь вновь прилила к её щекам, а вместе с ней подняло голову и неугомонное любопытство.

— Тренер?

— Я ждал за углом, — продолжал тем временем Джей-Би. — Но ты так и не пришёл. И тогда я увидел твой джип и подумал… — Чернокожий парень наклонился, чтобы помахать Танзи рукой. — Прошу прощения, что помешал.

Райли выхватил у него из рук конверт и потянулся в карман брюк за бумажником. Отсчитав несколько купюр, протянул их великану.

— Спасибо за содействие.

Как и следовало ожидать, тот намёка не понял. И вовсе не потому, что был тупоголовым спортсменом. Просто он ещё не был готов уйти. А поскольку Джей-Би возвышался над землёй на шесть с половиной футов, то не привык, чтобы им командовали. Правда, имелись и исключения. И Райли был из их числа.

— У тебя сегодня разве нет занятий?

— Если надо, добегу, тренер.

— Тренер? — переспросила Танзи. — Ты тренируешь этого парня? Но в чём?

Джей-Би снова наклонился пониже и широко улыбнулся Танзи.

— Ты не знаешь, кто рядом с тобой? — спросил он.

Судя по всему, этот парень решил, что женщина, которая всего несколько мгновений назад сидела в машине в весьма пикантной позе в объятиях мужчины, должна наверняка знать, с кем проводит время.

Танзи покачала головой и покосилась на Райли, после чего вновь уставилась на чернокожего.

— Выходит, не знаю. Может, просветишь меня? Райли лишь простонал.

Джей-Би просиял:

— Когда-то в старые добрые времена наш Райли… Райли сердито посмотрел на него, и Джей-Би поспешил сменить тон.

— Тренер Парриш когда-то играл полузащитником в «Пионерах». Известен как двадцать первый номер. Тогда у него ещё было прозвище Ракетный Двигатель, — произнёс Джей-Би с гордой улыбкой. — Такого, как он, надо поискать.

Танзи в немом изумлении повернулась к Райли.

— Ну кто бы мог подумать!

Райли отметил, что улыбка задержалась на лице Танзи на пять лишних секунд — видимо, пока до неё доходил смысл сказанного. Что ж, никто не обвинит Танзи Харрингтон в том, что она тугодумка.

— Послушай, тот мужчина, что подошёл к тебе на балу, якобы знакомый по другой работе… он узнал тебя, я правильно поняла?

Райли со вздохом кивнул.

Мысли в голове Танзи проносились с головокружительной скоростью.

— Так вот почему тогда, на радио, ты отказался назвать своё имя? Не хотел, чтобы тебя узнали, ведь тогда разразилась бы настоящая шумиха? — Танзи покачала головой и вздохнула. — А я-то думала, что ты у нас такой скромняга!

— Эй, послушай, я такой же скромняга, как и ты, — огрызнулся Райли, задетый за живое.

Джей-Би прыснул, однако, как только Райли обернулся к нему, поспешил сделать серьёзное лицо.

— Совершенный скромняга, — подтвердил великан.

— Итак, Мистер Ракетный Двигатель, как велика была ваша слава? — спросила Танзи.

— Это было давно и длилось недолго. Меня уже никто не помнит. А теперь, если ты не против…

— Он повредил себе коленку, — счёл нужным пояснить Джей-Би и покачал головой. — Да, чёрный был денёк для НФЛ. С тех пор «Пионеры» болтаются в хвосте таблицы.

— Кстати, Джей-Би, если мне не изменяет память, я не был квотербеком, — сказал Райли.

Улыбка великана стала ещё шире.

— Да где там до тебя Дэррилу Грину или Дейону Сандерсу! Ты им всем запросто утёр бы нос.

Поняв, что спорить бесполезно, Райли нажал кнопку, и стекло поехало вверх. Танзи нажала кнопку на своей стороне и вновь опустила стекло до отказа.

— А как ты познакомился с Райли, Джей-Би? Ведь он играл раньше тебя?

Видя, что Райли насупился, она одарила его весёлой улыбкой.

— Он когда-то учился в здешнем университете, — ответил Джей-Би. — Вот и помогает нам время от времени.

Неожиданно, словно вспомнив о хороших манерах, он протянул руку.

— Джамал Браун. Народ называет меня просто Джей-Би.

Теперь уже Танзи потянулась к нему, чтобы пожать руку. Её ладошка утонула в огромной чёрной лапище.

Райли нахмурил брови. Пора кончать этот разговор, а то он чересчур затянулся.

— Танзи Харрингтон, — сказала она. — Народ называет меня просто…

— Мисс Харрингтон, — перебил её Райли. Танзи поморщилась.

— Можно подумать, я старая как мир гранд-дама.

— Тебе не кажется, что ты родилась раньше, чем он? — поддразнил её Райли.

Танзи только рассмеялась его шутке. Зато Джей-Би растерянно выпалил:

— Та самая Танзи Харрингтон? У которой своя колонка? В Интернете?

Танзи никак не ожидала такой осведомлённости. Она привыкла считать, что её читательская аудитория всё-таки старше по возрасту и состоит в основном из женщин.

— Да, — тем не менее кивнула она. — Ты читаешь мою колонку?

Джей-Би покачал головой:

— Нет, я слышал, как вы выступали в радиошоу. Ну вы даёте!

Судя по всему, последняя фраза подразумевала нечто вроде «для бабёнки вашего возраста».

— Надеюсь, я должна воспринимать это как комплимент? — пробормотала Танзи, обращаясь к Райли.

— Разумеется, — успокоил её Райли. — Полный отпад. Джей-Би, казалось, ничего не замечал.

— Моя старшая сестра читает вашу колонку. Она вечно промывает мне мозги на тот счёт, как обращаться с женщинами. — Парень радостно улыбнулся, и Райли в очередной раз отметил, как потрясающе молодо и невинно выглядит эта чёрная трехсотфунтовая гора мускулов. — Что будет, когда я расскажу ей, что видел вас…

Райли положил руку ему на плечо.

— Вряд ли мисс Харрингтон понравится, если ты начнёшь вдаваться в детали.

Джей-Би покачал головой. Он явно расстроился.

— Я не о том, тренер. Уж что-что, а язык держать за зубами я умею.

— Ладно, верю, только смотри случайно не сболтни лишнего, а то ведь всяко бывает. Начнёшь распространяться о том, что да как, и сам не заметишь, как проговоришься. Врубился?

Танзи стоило немалых усилий, чтобы не прыснуть со смеху. К счастью, Райли не смотрел на неё, иначе тоже расхохотался бы. И тогда прощай его репутация у подопечных спортсменов!

— Дурной пример заразителен, — пробормотал он краем рта, покосившись на неё.

— Вот-вот, тебе не мешало бы об этом помнить, — тотчас возразила Танзи.

Джей-Би покачал головой и тоже рассмеялся.

— Ну ты сказанул, тренер! Врубился? — повторил он и расхохотался.

— Он просто душка, — сказала Танзи.

— Хорош душка, скорее детёныш носорога, — ответил Райли, вновь нажимая кнопку. — Нам пора закругляться, Джей-Би. Спасибо за помощь.

— Какие вопросы, шеф! — отозвался Джей-Би и смачно хлопнул огромной чёрной лапищей по крыше джипа.

Райли поморщился. Ручищи Джей-Би выглядят угрожающе. Неудивительно, что крыша чуть не прогнулась.

— Кстати, тренер, какие у тебя планы на будущее? — прогудел Джей-Би. — Что ты собираешься сделать с этим пакетом? Передашь его в какое-нибудь агентство? Я вот слышал, в «Эскаладе» ребята умеют работать.

— Можно подумать, мы хуже, — отозвался Райли и сердито посмотрел на Джей-Би. — Шутка. Я в курсе. А теперь тебе пора.

Иногда так и хочется заехать этому болвану по голове, чтобы понял. Или зажать пальцы в окне. Главное, чтобы сработало.

Джей-Би вздохнул:

— Вот ты всегда так. Да ладно, главное, деньги капают, и неплохие.

С этими словами Джей-Би похлопал себя по карманам, после чего нагнулся и на прощание ещё разок посмотрел на Танзи. И вновь его лицо озарила улыбка, сделав похожим на чёрного херувима-переростка.

— Был рад с вами познакомиться, мисс Харрингтон, — на редкость учтиво произнёс он и даже кивнул. Правда, потом тотчас с ухмылкой повернулся к Райли. — Вот видите? А вы ещё говорите, мол, я то да сё.

И, все ещё улыбаясь, зашагал прочь.

— Да, он явно не то да сё, — усмехнулась Танзи. — Какое счастье, что не мне его кормить. Наверняка пришлось бы просить специальное пособие.

Райли невольно улыбнулся. И хотя в данный момент он скорее был зол, раздражён, но рядом с Танзи ему хотелось улыбаться.

— Вот где пригодился бы холодильник тётушки Миллисент. Правда, для Джей-Би он скорее сошёл бы за мини-бар.

Танзи кивнула, глядя вслед удаляющемуся гиганту. Тот вскоре скрылся за углом.

— И сколько у тебя ещё таких, как он? Я имею в виду тех, кого ты выручаешь?

Райли пожал плечами:

— Ещё пара человек. Они тоже выручают меня. Так что все честно, услуга за услугу.

— Не уверена, — возразила Танзи. Выражение её лица изменилось.

— Только не надо!

— Не надо чего? — удивилась она.

Райли не клюнул на её нарочито невинный тон.

— Сама знаешь. Не надо пытаться меня анализировать, раскладывать по полочкам. Уж поверь.

— Ну, это мы знаем. А что касается анализа, то это было бы вполне справедливо. Ты ведь сам, если не ошибаюсь, уже проанализировал меня.

Райли фыркнул.

— Даже прожив с тобой лет эдак сорок, я не уверен, что смог бы разложить всю тебя по полочкам. Максимум — процентов на пятьдесят, не больше.

— Намекаешь на то, что я женщина?

— Нет. Неужели ты сама о себе такого низкого мнения?

— Хм-м. — Танзи, сложив руки на груди, откинулась на спинку сиденья и в довольной улыбке скривила губы. — Нет, я привыкла думать, что я смелая и загадочная.

Райли не удержался и вновь потянулся к ней. Это было совершенно машинальное движение — естественное, как дыхание. Он сам удивился, как легко поддался порыву и каким естественным был сам порыв. Внезапно Танзи показалась ему далёкой, а его собственные руки — пустыми. Раньше с ним ничего подобного не случалось.

— Даже не думай, я больше не намерена переезжать на заднице приборную доску, — предупредила она его, отодвигаясь назад. — Это только первый раз могло показаться соблазнительным.

— А что, было соблазнительно? — рассмеялся Райли, почему-то обрадованный тем, что ей в голову пришла такая мысль. — А мне показалось, это скорее сродни действиям слона в посудной лавке, как то обычно за мной водится. Правда, в тот момент я не задумывался, как всё выглядит со стороны.

— Кстати, и я тоже, — улыбнулась Танзи и, положив обутые в домашние тапки ноги на сиденье, повернулась к Райли и громко чмокнула его в щеку. — Ты такой соблазнительный слон!

Райли фыркнул:

— Я знаком с тобой меньше месяца, а уже перебывал в шкуре половины животного царства. Думаю, зверьё на меня уже зуб точит.

Танзи с хохотом откинулась на спинку сиденья и кивнула в сторону конверта, который он по-прежнему держал в руках.

— Интересно, что в нём? Это как-то связано с моим делом?

Черт, он совершенно позабыл о конверте. Точно также, как позабыл обо всём на свете, стоило Танзи оказаться в его объятиях, в том числе и о том, что где-то поблизости бродит таинственный некто, который отравляет ей жизнь. Да, ему начисто отшибло мозги, он утратил связь с реальностью. То есть произошло как раз то, за что Райли постоянно отчитывал отца.

— Видишь ли, наверное, придётся привлечь к расследованию кое-кого ещё. Я знаю людей…

Танзи решительно покачала головой.

— Только ты.

Райли попытался было возразить, но затем решил не спорить, а поступить, как считает нужным. Например, кое-кому позвонить. О чём не знаешь, о том и спорить не станешь, верно?

— Будет видно, — произнёс он в ответ и вытянул ноги. Колено тотчас щёлкнуло, напомнив о себе резкой болью. Райли машинально выругался, но тотчас опомнился. — Извини, — проворчал он, потирая колено.

— Все в порядке, не бери в голову. Можно я позаимствую кое-что из твоих выражений, когда в следующий раз стукнусь ногой о ножку кровати? Если ты, конечно, не против. — Танзи посмотрела на его колено и протянула руку, словно хотела погладить, снять боль, но затем всё-таки убрала её. — Твоя коленка когда-нибудь перестанет окончательно болеть?

От этих слов Райли весь напрягся, представив её прикосновение. Ведь Танзи, словно угадав его мысли, потянулась к нему. Он, конечно же, мог сказать ей, что никакие ласки, никакое, даже самое нежное, прикосновение не снимет боль, но если она всё-таки погладит больную коленку, то он пусть на мгновение, но забудет о боли.

Райли тряхнул головой.

— Нет, окончательно никогда. Можно сказать, это сувенир от НФЛ на всю оставшуюся жизнь. Обычно боль терпимая. Но в дождь может чертовски разболеться.

Или если днями торчать в кабине джипа, добавил он про себя.

— Итак, — негромко произнесла Танзи, — когда ты сказал, что занимаешься не тем, чем хотел бы, это был намёк на то, что ты предпочёл бы выбрать карьеру футболиста?

— Да. Я делал все для достижения этой цели с той самой минуты, когда впервые в жизни взял в руки мяч. Но тут как подфартит. Мы все знаем это, когда начинаем играть. Мне ещё повезло, я сумел пробиться в профессиональную лигу. — Он поднял руку, словно предупреждая тысячу возможных вопросов, готовых вот-вот сорваться с её языка. — Ты не против, если мы всё-таки перейдём в дом? Мне нужно поработать с пакетом. А ещё необходимо обсудить, что нам делать дальше.

— Ты имеешь в виду расследование? — Он не ответил, и она спросила: — Неужели нас с тобой?

Он на мгновение задержал на ней взгляд и коротко ответил:

— Да.




Танзи открыла дверь своего трёхэтажного дома, зажатого в ряду подобных ему строений, и помахала рукой, приглашая Райли войти. Затем кивнула в сторону небольшой гостиной сбоку от крошечной прихожей. В гостиной имелось огромное пузатое окно-фонарь, отчего даже в такой пасмурный, дождливый день комната казалась просторной и светлой.

В целом гостиная было скорее уютной, нежели модно обставленной. Чёрный плетёный матрац-футон, огромных размеров красное кресло и такая же оттоманка, в которой так удобно свернуться калачиком с ноутбуком, если надоест сидеть за компьютером в кабинете. И на кресле, и на диванчике горы подушек самых разных размеров и расцветок, такие же пёстрые половички на полу. Довольно громоздкий кофейный столик завален журналами, счетами и книгами. Весь этот книжно-журнальный беспорядок имел и свою положительную сторону, скрывая кольца от банок из-под кока-колы. Танзи уже давно собиралась купить комнатные растения, но, как говорится, руки так и не дошли. К счастью, Слоан подарила ей кое-что из картин, чтобы прикрыть голые стены, а в одном из углов красовался шедевр Вольфганга. Танзи не давал покоя вопрос — трахнул скульптор свою модель или нет?

— Садись, где тебе удобней. А я пока принесу льда и таблетку.

— В этом нет никакой…

— Только не строй из себя героя. Я не Джей-Би. Даже не пытайся произвести на меня впечатление своей редкостной стойкостью.

— Отличная мысль, — усмехнулся Райли.

Танзи машинально поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Ты для меня всегда останешься образцом настоящего мужчины.

Райли вопросительно посмотрел на неё. Танзи почему-то стало весело, и она снова помахала рукой в сторону гостиной. Райли возвышался над ней, хотя до этого она не относила его к разряду высоких мужчин — не то что Джей-Би, вот уж кто настоящий гигант. Но сейчас Райли, казалось, заполнил собой всю её крошечную прихожую. А может, виновато напряжение, которое возникло, как только они оказались в тесном пространстве? Что бы это ни было, Танзи ощутила, что вот-вот задохнётся.

Было видно, что Райли больно. Танзи даже устыдилась, что не пригласила его в дом раньше. К тому же им действительно есть что обсудить.

Танзи уже было отвернулась, но Райли взял её за руку, удерживая рядом с собой. Потом развернул к себе лицом. Повернул её руку ладонью вверх и поцеловал.

— Спасибо.

Теперь уже Танзи непонимающе уставилась на него. Кстати, с чего это вдруг у неё обмякли колени, уж не от его ли взгляда?

— За что?

— За поцелуй. За то, что ты ко мне прикасаешься. Если бы ты знала, как мне хорошо. Честное слово. Так что не надо стесняться. Трогай, сколько тебе захочется.

Танзи попыталась что-то сказать в ответ, но в горле у неё пересохло, и она ограничилась кивком. Правда, в следующее мгновение лицо её озарилось лукавой улыбкой, и она потянулась и поцеловала Райли ещё раз, теперь уже в губы.

Он завёл ей за спину руку, всем телом прижимая к себе, и, полузакрыв глаза, наклонил голову. Стоило Танзи коснуться губами его губ, как из его груди вырвался стон. Как приятно прижиматься к его груди, такой твёрдой и надёжной. Её рука скользнула вверх по его руке, такой сильной и мускулистой, обвила его шею, а сама она ещё плотнее прижалась к нему. Райли со стоном привалился к стене, увлекая её за собой. Он отпустил её запястье и теперь обнимал обеими руками.

Черт, как с ним хорошо! Ей нравилось, как плотно их тела прилегают друг к другу, как щедро губы дарят поцелуи. Между ними всё было взаимно, не было берущих и дающих. Боже, так она ещё не целовалась ни с кем! Когда Танзи гладила волосы Райли, он немного подвинулся, чтобы ей было удобнее и его колено не выдержало и подвернулось, отчего они вдвоём едва не рухнули на пол.

Райли выругался, Танзи поморщилась, они посмотрели друг на друга и рассмеялись, немного огорчённые тем, что все так быстро закончилось. Танзи помогла ему проковылять в гостиную и сесть на толстый японский матрац-футон. Сгребла в кучу газеты и журналы на кофейном столике, чтобы Райли мог вытянуть больную ногу.

Сделав дело, она выпрямилась и встала, скрестив руки на груди.

— Надо сказать, мы с тобой ведём себя не слишком осмотрительно, — произнесла она с напускной серьёзностью. — Что бы сказали Джей-Би и другие ребята, узнай они, что их тренер…

— Подумаешь! Джей-Би и без того насмотрелся на нас с тобой в джипе, так что можешь не переживать.

С этими словами Райли слегка поменял положение, и Танзи отчётливо расслышала, как щёлкнуло его колено.

— Не волнуйся. Вообще-то, когда такое случается, бывает чертовски больно, но потом начинает отходить. — Райли вздохнул и откинулся на футон. — К тому же никакой я им не тренер.

— Как мне кажется, у них другое мнение на сей счёт. Кстати, ты когда-нибудь об этом задумывался? Чтобы стать профессиональным тренером?

Райли отвернулся, уходя от ответа на её вопрос. Затем перевёл взгляд на ногу, потом на колено, заскользил глазами куда-то ещё, лишь бы не смотреть на неё. Хм…

— Было дело. Но потом-я понадобился отцу, — наконец сказал Райли и пожал плечами. — Впрочем, отец, несмотря на все его слабости и недостатки, знает своё дело. Мы с ним на пару работаем очень неплохо.

Райли не стал добавлять «когда тот не поступает по-своему», но Танзи все поняла и так. Райли поднял на неё глаза.

— Он здорово меня натаскал. Я, правда, кое-чему выучился и сам. У меня собственная лицензия.

Танзи прислонилась к дверному проёму.

— Как я понимаю, ты не слишком доволен своей работой.

Это был не вопрос.

Райли лишь пожал плечами.

— В отличие от большинства людей я хотя бы частично достиг, чего хотел. Другое дело, что всё закончилось совсем не так, как я планировал. И ещё я никогда не предполагал, что мне придётся выручать отца. Но раз так произошло, я делаю всё, что в моих силах. А что ещё остаётся?

Танзи призадумалась. Долг перед семьёй, как хорошо ей это знакомо. Нет, она подумала отнюдь не о матери. Если Танзи когда-то и испытывала по отношению к Пенелопе нечто вроде дочернего долга, то от этих чувств уже давно ничего не осталось. Чего никак не скажешь про Миллисент. Именно тётушка позаботилась о любимой племяннице, как только узнала, что подбирается какой-то невесть откуда взявшийся поклонник — пусть даже сама Танзи и не просила её об этой услуге. Уже за одну эту заботу она любила Миллисент, как никого другого на свете.

— Пожалуй, ты прав. Но твой отец в курсе, что, будь у тебя право выбора, ты бы занялся чем-то другим? Или ты с ним об этом не разговаривал?

И вновь Райли чуть приподнялся на локте и принялся массировать колено.

— Он рассчитывал на меня.

— Все понятно. Он рассчитывал, что ты станешь профессиональным спортсменом и потом будешь кормить его всю оставшуюся жизнь? — возмутилась Танзи.

Райли одарил её колючим взглядом.

— Разумеется. Ведь он посвятил мне и моей матери годы жизни. Мама умерла от рака, когда я был ещё школьником. Отец видел, что из меня получится профессионал. И я сам это знал. Да что там, все знали — такое видно сразу. Я хотел пробиться в профессиональный спорт. И да, представь себе, я готов был кормить его до конца дней. Что-что, а я его должник. Ведь он мой отец. Никого другого у меня нет.

Танзи уважала любовь и восхищалась преданностью, но вот в чём она была не до конца уверена, так в том, что кто-то кому-то чем-то обязан. Отец Райли принял собственное, единоличное решение, поставив будущее — своё и сына — на карту НФЛ, и прогорел. Что отнюдь не означает, что теперь Райли до конца своих дней должен гнуть на него спину. Танзи едва не ознакомила его со своим мнением по этому поводу. По крайней мере в иных обстоятельствах она наверняка бы высказала начистоту то, что думала. Если говорить, то только правду. Ей тотчас пришло в голову, что Райли играет в её жизни роль, какую не играл ещё никто до него. Но в таком случае Рина права. Раньше Танзи просто никого не впускала в свою жизнь.

И всё-таки вот он, Райли. Уже вошёл, и вошёл прочно — достаточно посмотреть, как он расположился на её футоне, словно у себя дома. С гримасой боли на лице. Наверное, именно поэтому Танзи не стала донимать его рассуждениями об отце и чувстве долга, а вместо этого пошла за льдом и болеутоляющей таблеткой.

Впрочем, если кому и требуется серьёзный разговор о чувстве долга, так это ей самой, подумала Танзи, направляясь по коридору в крошечную туалетную комнату. Время от времени она давала себе обещание заехать как-нибудь к тётушке, чтобы обсудить с Миллисент, какую роль она могла бы взять на себя в семейных благотворительных начинаниях. Нет, она ни за что не взяла бы на себя руководство благотворительным фондом, но что касается остального… Хватит притворяться — пора возвращать тётушке долг, ведь кто, как не Миллисент, с самого детства заботилась о Танзи, когда родная мать пропадала неизвестно где. И то, что Миллисент в отличие от отца Райли никогда не напоминала ей про этот долг, разжигало в Танзи желание отплатить добром за тётушкину заботу.

Взяв из аптечки таблетку, Танзи захватила из кухни две банки содовой. Она подумала, а не стоит ли выскочить под дождь, чтобы добежать до джипа. Ведь там, кажется, остались её сандвичи, если, конечно, они с Райли не раздавили их. Если сандвичи целы, их ещё можно будет пожевать, пока они займутся изучением содержимого конверта.

Держа в одной руке банки с газировкой, Танзи подняла с пола прихожей конверт, который они обронили во время страстных объятий. Она даже вздохнула, подумав, сколько времени потребуется на то, чтобы проверить, что в нём. Что ж, сначала поработаем, а потом можно будет и развлечься. Замечательный план. По крайней мере на первый взгляд.

Увы, судя по всему, с его осуществлением придётся повременить, поняла Танзи, застыв в дверях, ведущих в гостиную.

Голова Райли была откинута назад, глаза закрыты. Танзи тотчас ощутила укол совести — ведь это из-за неё он был вынужден несколько дней ночевать под окнами в джипе. А если вспомнить, что на улице проливной дождь и нещадно ноет больное колено, то радости в этом мало. Схватив связанное крючком покрывало, которое ей подарила Мэриел — это случилось в самом начале беременности, когда в подруге вдруг проснулась страсть к рукоделию, — Танзи набросила его на Райли.

— Ну ну, отсыпайся, дружок, — прошептала она и, на клонившись к нему, легонько поцеловала Раили улыбнулся во сне. Черт, а он симпатичный, подумала Танзи.

Она села в огромное кресло и сбросила промокшие под дождём тапки Устроившись с ногами в кресле, принялась вытирать запотевшую баночку с содовой, не сводя глаз со спящего Райли Интересно, что у них получится, если он останется у неё? То были глупые, но приятные грёзы, и Танзи даже посмеялась над собой Оставалось только на деяться, что всё не закончится эмоциональным пресыщением и разочарованием. Зато такой исход больше всего похож на реальность.

Кстати, о реальности Танзи открыла баночку колы и взялась за конверт.




Независимость Самодостаточность.

Ими можно только гордиться Потому что эти качества делают вас сильнее, дарят уверенность в собственных силах Не говоря уже о том, что они идут на пользу вашему общему состоянию духа.

Но не может ли самодостаточность завести нас слишком далеко? Я начинаю подозревать, что да, потому что в какой-то момент независимость начинает все меньше походить на свободу и все больше на изоляцию Нет, я отнюдь не призываю к полной зависимости, и даже к частичной. Боже упаси! Я о другом, о том, чтобы объединиться с кем-то Объединить усилия, стать одной командой. Потому что вы понимаете в одиночку вам не справиться. И не надо бояться попросить кого-то о маленькой помощи. Согласна, тотчас возникает проблема доверия. А также страх потерять свою драгоценную независимость Но что дурного в том, чтобы хотя бы изредка положиться на кого-то? Нельзя же всё время стремиться к лидерству! И что важнее, наверное, всё-таки нет смысла укорять себя, терзаться сомнениями по поводу того, правильно ли вы поступили, позволив другому человеку решить непосильную для вас проблему. Достаточно просто испытать облегчение и благодарность. Это нормально.




17


— Черт!

Райли быстро просматривал страницы. Он даже не удосужился взглянуть на фотографии. Мало того что он провалялся на её кровати целых четыре часа, а теперь вот и это. Хотя он вынужден был признаться себе, что так хорошо не спал уже несколько дней.

Райли быстро просмотрел список служащих компании «Фишнет», и настроение его радикально пошло вниз. Черт, он ведь искренне надеялся, что эта зацепка что-то даст. Ему и вправду меньше всего хотелось, чтобы автором писем оказался Мартин.

— Одни женщины, — со вздохом произнёс Райли и устало потёр лицо. — Как я сам не догадался!

Танзи взяла со стола пачку фотографий.

— Интернет-компания, в которой работают только женщины. — Она принялась перетасовывать фотографии, на мгновение задерживая взгляд на каждом снимке. — Теперь понятно, почему они назвали свою фирму «Фишнет». Не иначе как в честь сетчатых дамских чулок!

Райли представил себе Лори Сак в таких чулках, и его передёрнуло.

— Похоже на то, — согласился он.

— Интересная идейка, — задумчиво произнесла Танзи. — Хотя, честно говоря, я не до конца понимаю, что они хотят этим сказать. Наверное: «И среди нас, женшин, тоже встречаются чокнутые компьютерщики». — Танзи аккуратно сложила стопку фотографий, которую Райли швырнул на стол, и принялась изучать имена и даты приёма на работу. — Но это ещё не означает, что он каким-то образом с ними не связан. Кто знает, может, одна из них его подружка и по его просьбе подтасовывает для него данные? Райли покачал головой:

—  — Не похоже. Думаю, с подружкой такой номер не прошёл бы.

—  — А если сестра? Ну или другая родственница? Райли вздохнул и пробежал пальцами по волосам.

—  — Нет, тоже маловероятно. Обычно такие типы не имеют нормальных отношений с женщинами. Будь то семья или что-то другое. А если имеют, то только в мире своих фантазий.

—  — Но это значит, что Мартин вне подозрений? Ведь у него нормальные отношения с женщинами.

—  — Что касается Мартина, тут дела обстоят немного иначе. Он всю свою взрослую жизнь прожил с одной женщиной. Мы не знаем, насколько они близки друг другу, но если делать выводы на основании того, что мы видели на благотворительном балу, можно предположить, что сейчас, когда дети наконец выпорхнули из семейного гнезда, супруги обнаружили, что их, собственно, больше ничего не связывает. Мартин не любитель шумных мероприятий. Впрочем, таким он был и в школе, и в колледже.

—  — Ты собирал на него досье? — удивилась Танзи. Райли пристально посмотрел на неё.

—  — Такая уж у меня работа. Чем твой Мартин лучше остальных? Мы же теперь имеем его полный портрет, — поспешил добавить он. — А сейчас он переживает нечто вроде кризиса среднего возраста. Например, покупает крутые спортивные тачки. Так что мешает ему вдруг воспылать любовью к своей протеже? Начать засыпать её электронными посланиями? Согласись, Мартин скорее всего не случайно работает в области электронных СМИ. Потому что предпочитает письменное общение устному. Так ему легче и безопасней. Это спасает его от необходимости сталкиваться лицом к лицу с другими людьми.

—  — Танзи в течение нескольких секунд пристально смотрела на Райли, затем вновь упрямо перевела взгляд на стопку фотографий.

—  — Черт, ни одного знакомого лица. Имена тоже все какие-то неизвестные.

—  — Было видно, что она не намерена обсуждать кандидатуру Мартина. Что в принципе устраивало Райли. По крайней мере в данный момент. Ведь ему ещё предстояло разобраться с фигуркой койота. Оставалось только надеяться, что это расставит все по своим местам. Так или иначе.

—  — Танзи положила обе стопки на стол.

— -Я знаю, ты мне уже объяснял, но всё равно, разве не может быть так, что этот тип просто вламывается к ним в сеть и фальсифицирует данные? Чокнутый компьютерщик из меня не вышел, так что будь добр, просвети меня.

—  — Эрни уже проверил. По крайней мере сделал всё, что в его силах. Так вот, он выяснил, что у этих девиц такая система, что вломиться в неё практически невозможно, а если и получится, тебя сразу застукают. Другое дело, если это делает кто-то свой — в таком случае ему гораздо легче замести следы. Кроме того, если он такой непревзойдённый компьютерный гений, что мешает ему использовать другого провайдера? Какой смысл пользоваться одним и тем же, рискуя собственной шкурой? А вот у «Фишнет» защита на высоте. Кроме того, они не держат служебную информацию в режиме электронного доступа. Все важное они хранят где-то в другом месте, а не в сети. — Райли вздохнул. — Понимаю, тебе неприятно это слышать, но такова одна из причин, почему Мартин до сих пор остаётся в чёрном списке. Пока у «Мейнлайна» объём выделенного трафика такой, как сейчас, Мартин, можно сказать, имеет карт-бланш в том, что касается новых ящиков электронной почты. Мы попытались их все отследить, но там вечно открывают новые ящики для разного рода торговцев и им подобных. Так что Мартин, судя по всему, неплохо разбирается в компьютерах.

—  — Лучше, чем твой приятель Эрни?

—  — По крайней мере не хуже, — ответил Райли. — Хотя, признаюсь честно, до сих пор я пребывал в уверенности, что Соул-М8 обнаружится среди служащих «Фишнет». Мне почему-то казалось, что эта версия самая обнадёживающая.

—  — А ещё он всем сердцем надеялся, что она окажется единственно верной.

—  — Какое-то время Танзи сидела молча, и Райли не представлял, о чём она задумалась. Однако когда она наконец заговорила, речь вновь зашла о «Фишнет».

—  — Может, всё-таки стоит проверить их на предмет родственных связей. Вдруг отыщется какая-нибудь родственница или знакомая, которая похожа на кого-то из них? — Танзи кивнула в сторону пачки фотографий и сухо добавила: — Хотя не думаю, что описание существенно сузит поиск.

—  — Увы, так и есть, печально подумал Райли.

—  — Что ж, возможно. Мне, например, не даёт покоя тот факт, что Лори Сак, когда я звонил ей, даже словом не обмолвилась о том, что они предпочитают брать к себе на работу только женщин.

—  — Возможно, она полагала, что тебе это известно.

—  — У меня такое чувство, что она сидит где-нибудь сейчас, прямо в эту минуту, и знай себе посмеивается над тем, как мы тут ломаем себе голо.

—  — Танзи кинула в его сторону игривый взгляд.

—  — Интернет-феминистки: одно очко. Тупые мужики с их самомнением: ноль очков.

— -Эй, думай, что говоришь. — Райли принял оскорблённый вид. — Я не тупой.

—  — Танзи от души рассмеялась.

—  — Будет тебе. Лучше скажи, что нам делать. Какие ещё версии в запасе?

—  — Однако Райли решил, что на сегодня хватит, он уже достаточно загрузил Танзи информацией. Кроме того, ему тоже неприятно было думать о том, что, возможно, за всем стоит тот, кому она безгранично доверяет.

— -Я сейчас пытаюсь составить список всех, кто присутствовал на благотворительном балу или был в числе обслуживающего персонала. Мой план состоит в следующем — сравнить оба списка — вдруг окажется, что чьё-то имя есть и в том, и в другом. Даже если ничего не обнаружится, все равно это нужно сделать, хотя бы для очистки совести. Не надо забывать, у нас ведь ещё имеется теория насчёт сестры или родственницы, так что, может, какие-то имена и совпадут.

—  — А если нет?

—  — Танзи была настроена скептически.

—  — Райли вздохнул и пристально посмотрел на неё. Оба прекрасно понимали, какую версию ему придётся разрабатывать.

—  — Будем продолжать поиски. Ведь у нас ещё остаются возможные варианты. Другое дело, что для того, чтобы довести все до ума, потребуется дополнительное время. Эрни сейчас работает над вирусом…

—  — Ты хочешь сказать, он занят его созданием? Неужели такое возможно? Законным образом?

—  — Эрни сейчас работает над вирусом, — вновь начал Райли, словно не слышал вопроса. — Затем мы запустим его в твой компьютер, где он автоматически будет цепляться ко всей твоей исходящей электронной почте.

—  — И как это должно сработать?

—  — Такой вирус называется «Троян». Он будет автоматически рассылаться по всем адресам твоей адресной книги. И если адресат откроет письмо, вирус начнёт действовать как червь. То есть, проникнув в компьютер, он обоснуется там. Мы же благодаря ему получим возможность доступа во все файлы и папки, хранящиеся в тон машине.

—  — Ух ты! Я слышала о подобном, но мне всегда казалось, что такие истории попахивают паранойей. Неужели это и впрямь возможно? Не хотелось бы заразить всех, с кем я переписываюсь. — Танзи весело улыбнулась. — Хотя кое-кого не помешало бы.

—  — Заметив сердитый взгляд Райли, она поджала губы и поспешила сделать серьёзное лицо.

—  — Мы больше никого не заразим. На твоём ноутбуке мы создадим ещё один почтовый ящик, в адресной книге которого будет значиться всего одно имя.

—  — Понятно. Но всё равно, чтобы запустить вирус, адресат должен открыть вложение. Правильно я поняла?

—  — Если принять во внимание, что это будет первое твоё послание в его адрес, думаю, он вряд ли устоит перед соблазном.

—  — Танзи почему-то всю передёрнуло.

—  — Наверное, ты прав. Но что будет в письме? И не спровоцируем ли мы его тем самым на дальнейшие действия?

—  — Стандартная рекламная рассылка. Мы придумаем что-то такое, чтобы на первый взгляд могло показаться, будто ты делаешь это по поручению своего журнала. Например, вложенный файл может содержать календарь твоих выступлений на радио или ТВ.

—  — Но разве это не даст ему повод…

—  — В этом-то и вся фишка. Мы как раз на то и рассчитываем, что он клюнет на наживку и объявится. Конечно, туже самую информацию можно получить и на твоём Интернет-сайте, но только не в виде календаря. Там объявления появляются лишь накануне передачи. Так что твоё послание он воспримет как личное приглашение. В любом случае ты ведь ему пока ещё ничего не посылала. Вот увидишь, он клюнет.

—  — Танзи зябко потёрла руки.

—  — Наживка, говоришь? Что-то мне это совсем не нравится.

— Я попрошу кое-кого помочь. На твоём предстоящем ток-шоу мы будем держать аудиторию под контролем, а заодно следить за всеми, кто толпится перед входом на радиостанцию, и так далее. Заснимем на скрытую камеру лица всех присутствующих, а потом сравним записи. Кто знает, вдруг там обнаружится одно и то же лицо?

— Тогда почему мы до сих пор этого не сделали? То есть, если вирус не сработает, надо ли нам посылать ещё одно письмо, чтобы подталкивать его к каким-то действиям? Может лучше подождать, пока он первым не даст о себе знать?

— Нет, ждать никак нельзя. Кстати, мы уже начали вести запись скрытой камерой.

— Это когда же?

— На следующий день после бала.

— Понятно. Потому что до того не воспринимали его серьёзно, — кивнула головой Танзи. Райли хотел что-то сказать, но Танзи подняла руку. — Нет-нет, я тебя ни в чём не виню. Ведь я и сама не воспринимала его серьёзно. К тому же я собственными силами проводила расследование с помощью Интернета. Главное с такими, как он, — следить за тем, чтобы всё оставалось в рамках определённых границ. Я выяснила, что типы вроде Соула-М8 обычно не представляют угрозы, по крайней мере до тех пор, пока в их поведении не нарушается некий заведённый порядок. — Райли, к своему огорчению, заметил в её глазах растерянность. — И вот теперь этот порядок изменился. Сначала записка на балу. Теперь — молчание после выхода очередной моей колонки.

— У меня нет ничего с радиопередачи, зато есть запись твоего участия в шоу Барбары Брэдли. Так что пока сравнивать нечего и несчем. Однако мы попросим телестудию, чтобы нам предоставили записи всех последних передач с твоим участием, независимо от того, сколько зрителей попало в кадр. Даже если там не окажется никого из списка приглашённых или из числа обслуживающего персонала, есть надежда, что мы сумеем выявить нужное лицо.

— Всё ясно, — проговорила Танзи, но Райли понял, что сомнения не оставили её.

Хотя она, казалось бы, сделала всё, чтобы защитить себя, до Танзи постепенно начинало доходить, как призрачна эта её уверенность, что с ней ничего не случится.

Она подняла глаза на Райли, и у того защемило в груди. Усталый, измученный взгляд. Нет, наверное, даже не усталый и измученный, а затравленный.

— Кто бы знал, как мне это надоело! — прошептала она с чувством. И вновь зябко потёрла руки и отвернулась. — Скорее бы всё кончилось!

Райли поднялся, подошёл к ней и обнял.

— Мы поймаем его, Танзи. Вот увидишь, мы узнаем, кто он.

— Я подумала: раз он мне не пишет, значит, просто потерял ко мне всякий интерес, — произнесла она В голосе по-прежнему слышалась усталость. — Но выходит, это лишь смена линии поведения?

Райли пристально посмотрел ей в глаза. Видно было, что на мгновение Танзи позволила страхам взять над собой верх. Однако он уже успел неплохо изучить её и потому знал, что это лишь минутная слабость. Вскоре всё пройдёт, и Танзи возненавидит себя за то, что позволила этому ублюдку запугать себя, пусть даже на короткое мгновение. И вряд ли ей захочется, чтобы он, Райли, сейчас принялся её успокаивать.

— Да, похоже на то, — спокойно согласился он. — Хотя это вовсе не значит, что он намерен что-то предпринять. Как, впрочем, и то, что Соул-М8 наконец оставил тебя в покое. Такие изменения — не более чем сигналы, но из них ещё не следует, будто вот-вот что-то произойдёт. — С этими словами Райли погладил её по лицу, большими пальцами нежно потёр щеки. — Разумеется, с нашей стороны великая глупость пустить все на самотёк. Мы должны быть готовы ко всему, в том числе и…

Танзи прижала палец к его губам.

— He надо… давай сегодня больше не будем об этом думать. О том, что… ну, сам знаешь. Честное слово, я уже от всего устала.

— Хорошо, уговорила, — спокойно ответил Райли. — Только должен тебе сказать, что я не намерен сдаваться до тех пор, пока мы не прижмём мерзавца к стенке.

— Идёт, — отозвалась Танзи, прижимаясь щекой к его груди. — Мне понравилось насчёт того, чтобы прижать его к стенке.

И хотя обстоятельства, казалось, были совершенно неподходящими, Райли подумал о том, как приятно держать её в объятиях. Сильная, независимая женщина — и одновременно такая слабая и беззащитная.

Он как ребёнка поглаживал Танзи по спине, а затем прижал к себе ещё сильнее. Словно чтобы она поняла: рядом с ним она может чувствовать себя в полной безопасности — причём не только в данный момент, а всегда.

Танзи вздохнула.

— Знаешь, что неприятнее всего? — спросила она, уткнувшись носом в его рубашку.

— И что же?

Райли слегка отстранился.

— Если бы не он, мне никогда бы не встретить тебя. Не хочу быть ему за это благодарной. Но я рада, что теперь у меня есть ты.

— Лучше поблагодари свою тётушку и выброси эту проблему из головы.

Он прижался губами к её ладони, затем накрыл её своей рукой. В глазах Танзи тотчас вспыхнула искра. Нет, то не была искра страха и не искра беззащитности, и даже не искра надежды. То был огонь желания.

Райли подумалось, как подчас в самых опасных ситуациях люди начинают делать то, чего при иных обстоятельствах никогда бы не сделали. Он не мог с точностью сказать, чем вызвано его чувство к Танзи, главное, чтобы потом она не пожалела о том, что произошло между ними.

Танзи провела пальцем по его щеке.

— Как я понимаю, ты всё ещё переживаешь по поводу того, что нехорошо смешивать деловые отношения с личными?

Что ж, полезная мысль. Особенно если вспомнить, во что подобная практика обошлась его отцу. Финн наверняка первым покатился бы со смеху, скажи ему Райли, что его чувства совсем не такие — не такие, потому что это Танзи, а то, что он к ней испытывает, отнюдь не животная похоть. Или по крайней мере он постепенно начинает испытывать к ней нечто большее, нечто более сложное и возвышенное, чем просто физическое влечение. Кстати, почему только начинает? И вообще, уже пора сказать об этом вслух.

— Я хочу, чтобы между нами что-то произошло, потому что нам обоим этого хочется, — произнёс он наконец. — А не потому, что мы волею случая оказались вместе в такой неправдоподобной ситуации.

— Ты так считаешь?

Райли покачал головой.

— Кстати, должен тебе сказать одну вещь. Я собираюсь кое-кому позвонить. Привлечь к расследованию одного из моих знакомых. Нам нужны дополнительные глаза и уши.

К его удивлению, Танзи, вместо того чтобы воспротивиться, тотчас согласилась.

— Хорошо. В таком случае пусть он выставит мне счёт. Знаю, ты из-за меня переживаешь, причём не просто потому, что тебе поручено расследование, но я ни за что не соглашусь, чтобы ты платил из своего кармана. Будет честно, если…

Райли не дал ей договорить и поцеловал, а когда наконец поднял голову, то сказал следующее:

— В одиночку мне не справиться. Придётся привлекать кого-то ещё. И честно говоря, у меня будет спокойнее на душе, когда я буду знать, что не я один постоянно держу тебя в поле зрения. — Он нежно взял её лицо в ладони. — Но я не собираюсь выходить из игры.

— Между прочим, я, если не ошибаюсь, не давала на это согласия.

Райли усмехнулся. Какой бы серьёзный разговор они ни вели, в глубине всегда оставалось место шутке, и это ем нравилось. Более того, ему казалось, шутки лишь укрепляли их отношения — если между ними действительно были отношения.

— Правильнее сказать, не давала такого распоряжения, — шутливо поправил он её.

Танзи пожала плечами — мол, какая разница — и обхватила Райли за талию.

— Если ты не исчезнешь с концами, меня в принципе устраивает любое решение, если ты считаешь, что именно так и надо.

Теперь огонь уже разгорался в его теле. Танзи теснее прижалась к его груди, и Райли ощущал её рядом с собой — такую мягкую и тёплую. Что ж, может, он ошибся, полагая, что огонь желания разгорается только в нём одном.

— Обещаю, что буду начеку все двадцать четыре часа в сутки, — сказал Райли слегка охрипшим голосом. Танзи тем временем продолжала нежно гладить его по лицу — её пальцы касались то его щёк, то губ, то подбородка.

Она улыбнулась, и Райли был рад увидеть удовлетворённый блеск в её глазах. Ещё как рад.

— Что ж, не исключено, что это придаст совершенно новый смысл слову «телохранитель».

— Поживём — увидим.

Вот и всё, что он сказал, потому что в следующее мгновение его губы приникли к её губам.

Она ощутила на губах Райли сладость молочного коктейля, который приготовила для него, и ещё какой-то вкус, который принадлежал только ему. Райли не торопился, он целовал её медленно, как целует тот, кому некуда спешить. Танзи позволила себе расслабиться, позабыв о терзавших её страхах и опасениях, и Райли неторопливо продолжил ласки. Что ж, если они и дальше будут заниматься тем же, она не против, чтобы он подольше задержался в её доме.

Руки Райли скользнули вниз по её спине. Танзи никак не ожидала, что Райли будет возбуждён. Хотя бы потому, что мужчина, сгорающий от нетерпения, не может быть таким… медлительным. И хотя руки Райли крепко сжимали бедра Танзи, она ощущала в этом не одну лишь голую похоть, а просто нежную уверенность. Словно он ничуть не сомневался в том, что спешить некуда, что впереди у них целый день — а может, и ночь, и ещё будет видно, куда их занесёт.

В иной ситуации подобная медлительность только бы действовала Танзи на нервы. Однако стоило его губам прильнуть к её губам, стоило им начать своё сладкое неторопливое путешествие по её шее, как Танзи поняла, что раньше она почему-то всегда куда-то спешила, не давая ни себе, ни партнёру даже лишней секунды на то, чтобы ощутить нечто большее, чем просто физическое влечение. Она запрокинула голову, подставляя под поцелуй шею, и с её мягких губ сорвался стон. Господи, чего она всё это время так боялась?

Впрочем, Танзи знала чего. Она провела руками по его спине и, подняв голову, нежно, совсем по-девичьи поцеловала его в губы. Райли тотчас открыл глаза, и Танзи с радостью разглядела в них всю глубину его страсти.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

Райли открыл глаза ещё шире. Теперь в движение пришли его руки — он пробежал пальцами вдоль её спины, поиграл с кудряшками волос.

— За что?

— За то, что ты никуда не спешишь, — улыбнулаеь Танзи. — И не даёшь торопиться мне. Даёшь мне возможность прочувствовать каждое мгновение.

— Я делаю лишь то, что, как мне кажется, будет тебе приятно. Вот и все.

Танзи улыбнулась. Наверное, лучше не скажешь. Она никак не ожидала, что желание будет нарастать в ней так медленно, так постепенно. Хотя будь она до конца честна сама с собой, то призналась бы себе, что дело уже не в физическом влечении, не в животной страсти, а в чём-то ином И обоим пришлось так долго сдерживать себя, не давая выхода чувствам, терпеть постоянное напряжение, что почему-то Танзи прониклась уверенностью, что в один прекрасный день страсть должна прорваться наружу наподобие извержения вулкана. Чего она никак не ожидала, так это нежности.

Правда, какая-та часть её существа хотела бы отстраниться, автоматически предохранить хотя бы небольшую часть себя от этой мучительной близости, но, увы, было уже поздно. Потому что к этому моменту их привела настоящая близость, родство душ, а не только жажда физической близости. Именно оно, желание обладать Райли полностью, и окрасило эти минуты неведомыми ей ранее ощущениями, каких ей не подарил бы самый безумный секс.

— У тебя хорошая интуиция, — произнесла она и, запустив пальцы ему в волосы, впилась поцелуем в губы.




Райли казалось, что сердце вот-вот выскочит у него из груди. Когда всё началось, он не задумывался о том, куда это может их завести. Он понимал, что нужен Танзи, нужен хотя бы потому, чтобы она убедилась, что ей не придётся сражаться в одиночку. Слов, чтобы выразить всё, что он хотел ей сказать, у Райли не нашлось, поэтому ничего другого не оставалось, как целовать её, гладить, ласкать.

Если бы он все предусмотрел заранее, то наверняка бы решил, что Танзи ждёт от него поведения настоящего волка. Кстати, он наверняка удовлетворил бы её в такой роли В этом Райли ничуть не сомневался. Проведи они вместе чуть больше времени, вероятно, так бы оно и было. Или он умер бы, пытаясь соответствовать её представлениям. Но только не сегодня.

Её язык, проникший в его рот, был сладким от мороженого. Интересно, пресытится ли он когда-нибудь ею? Уж точно не сейчас, потому что его терзал неутолимый голод. Райли едва устоял перед соблазном без лишних церемоний взять от неё то, что хочется, взять, не спрашивая её согласия, потому что он терзался желанием и не мог ему противостоять. И тем не менее Райли не спешил, ведь эти медленные, неспешные ласки, каждый стон, каждый вздох, который он исторгал из её груди, хотя и были во сто крат мучительнее, но и во сто крат сладостнее.

— Должен тебе сказать, — хрипло произнёс он, когда Танзи медленно провела губами по его шее, — что я давно уже видел нас с тобой во сне. — При этих его словах по её телу пробежала дрожь, она вся напряглась. — Но только не медленно, как сейчас, а грубо и быстро. Совсем не так, как сейчас.

Танзи опять провела по его шее языком, и теперь уже вздрогнул он. От удовольствия.

— Совершенно не так, — согласилась она, целуя ему мочку уха. — Даже близко не похоже.

И Райли тотчас стало ясно, что и она предавалась фантазиям ничуть не меньше, чем он сам.

Танзи же как будто читала его мысли — более того, Райли с каждым мгновением проникался уверенностью, что так оно и есть. Она посмотрела на него, растянув губы в лукавой усмешке.

— Ты, по-видимому, считаешь, что только мужчины фантазируют о подобных вещах?

— Я ничего не говорю о женщинах в целом, — возразил он и тоже усмехнулся, теребя край её футболки. — Я имею в виду, что ты предавалась фантазиям о нас с тобой. Вот и все.

— И это тебя удивляет? Ты хотя бы сам понимаешь, что о таком, как ты, приятно помечтать? — С этими словами Танзи пробежала руками по его груди и плечам. — Ещё как приятно, — добавила она с хитрой усмешкой. — Но — сейчас я окончательно тебя ужасну — я мечтала вот о чём. — Она приподняла его рубашку и, поглаживая ему ладонями грудь закатала её до плеч. — Мне хотелось посмотреть на тебя, — продолжала она, глядя не в глаза Райли, а на грудь, — а по том сделать вот что. — Она обвела языком сначала вокруг одного соска, затем другого, отчего его тело словно пронзил электрический заряд. — Хотелось даже тогда, когда ты прятался от меня подтем кошмарным бесформенным костюмом и я не подозревала, какая прекрасная грудь спрятана от моего взгляда.

Райли смотрел на неё, и каждая клеточка его тела пела.

— А теперь ты все видишь.

Танзи кивнула и игриво улыбнулась.

— Ну, — сказал он, довольный тем, как она ахнула, когда он потянул вверх её футболку и его взгляду предстала тонкая полоска её живота, — лично я никогда не сомневался в том, какое прекрасное тело прячется под этой одеждой. — Он задрал футболку ещё на пару дюймов и улыбнулся, когда Танзи крепко ухватила его за бицепсы, словно пытаясь сохранить равновесие. — Я в буквальном смысле едва не профукал свою роль смирной овечки той ночью на лестнице, когда ты была в замшевых брючках. Таких облегающих, что мне показалось, будто кожу дубили прямо у тебя на попке.

— Неужели? — изобразила удивление Танзи, однако голос её предательски задрожал, напрочь опровергая вызов, который она попыталась вложить в свою улыбку.

— Представь себе, — произнёс Райли, запуская большие пальцы под край её футболки, который сейчас находился там, где вообще-то полагалось быть бюстгальтеру. Правда, бюстгальтера там не оказалось. Черт, а она умеет выбить его из колеи. Райли погладил ещё, подталкивая ткань чуть повыше, пока наконец из-под края футболки не выглянули округлые холмики грудей. — Когда той ночью я закрыл глаза, знаешь, почему мне захотелось тебя? Нет, мне привиделись не замшевые брючки и не шикарное платье, в котором ты была на балу. А кое-что другое.

От Райли не скрылось, как она напряжённо сглотнула, — впрочем, у него самого тоже слегка пересохло в горле. Пальцы его скользнули под мягкую ткань и обнаружили там ещё нечто более мягкое и нежное. Самую нежную кожу в мире.

— Не надо, — выдавила из себя Танзи, и эти два слова скорее прозвучали как хрип.

Но Райли лишь покачал головой и нагнулся ещё ниже, чтобы поцеловать затвердевший сосок, с которым сейчас играли его пальцы. Боже, как он хотел её, хотел каждую клетку её тела.

— Я… — Он не договорил. Её зрачки расширились. Райли едва не растерял остатки самоконтроля.

— Я представлял себе, — начал он, взяв её грудь в свои ладони и нежно поглаживая затвердевшие соски, — тебя в этой твоей дурацкой футболке.

Простонав, Райли запустил ей руки за спину и стащил футболку через голову. Наконец между их телами не осталось этой последней преграды. Прижав Танзи к себе, он начал осыпать поцелуями её обнажённое тело.

— Я представлял, как срываю её с тебя, как мы с тобой занимаемся любовью, и что на тебе ничего нет, кроме тапочек с кроличьими ушами.

Танзи уже тянулась к нему. Пальцы её путались в его волосах, но в следующий момент до неё дошёл смысл сказанного, она замерла и… И расхохоталась.

Райли тоже глуповато улыбнулся.

— Хороша картина, не правда ли?

— Да, лучше не бывает, — согласилась она и улыбнулась такой чистой, такой светлой улыбкой, что Райли не рискнул бы определить, какие чувства за ней стоят.

— Но…

— Обними меня, Танзи, — повторил он командирским тоном. — Покрепче.

Она послушалась, и он повернулся, чтобы преодолеть последние ступеньки, ведущие на третий этаж.

— Но твоё колено…

— Мелочи по сравнению с тем. что в данный момент болит куда сильнее, — с улыбкой ответил он. — Я бы в принципе мог усадить тебя себе на плечи, хотя это и не так романтично, как нести тебя на руках, преодолевая сразу по две ступеньки, но…

Танзи теснее прижалась к нему.

— Согласись, что такая поза даже имеет свои преимущества.

Надо сказать, здесь она попала в самую точку.

И Райли не мог с этим не согласиться и бросился вверх по лестнице, преодолевая за один шаг по две ступеньки.

И плевать, что после ему придётся пролежать неделю с ледяным компрессом на проклятой коленке.




Давай поиграем в секс.

Кто из нас этим не занимался, причём не раз? И как мне кажется, все мы согласимся (по крайней мере те из нас, кому хватит смелости это сделать), что, пока вы занимаетесь сексом, все прекрасно, но потом… Это можно сравнить с едой в «Макдоналдсе»: быстро, на первый взгляд даже сытно, и всё-таки не то, что заниматься любовью. Кстати, я и выражение употребила другое — заниматься любовью, что совсем не одно и то же, что и секс. Трудно себе представить, какие ещё ожидания закрадываются в ваши отношения, когда в постель (или туда, где вы в тот момент находитесь) допускается это слово на букву «Л». Потому что, когда занимаешься любовью, вас связывает между собой гораздо большее, чем просто секс.

То есть близость возникает на совершенно ином уровне. Что подчас бывает страшно. Зато как восхитительно! Как замечательно, что когда занимаешься любовью, то и секс перерастает в нечто большее.




18


Они рухнули на её кровать. Руки Райли жадно исследовали тело Танзи. Куда подевался тот неспешный, размеренный ритм, который ему удавалось поддерживать внизу, или та мужская самоуверенность, с которой он прижал её к стене на втором этаже. Сейчас от всего этого остались лишь голод и похоть. Голое желание, граничащее с помешательством.

Когда он подмял её под себя, когда помог ей освободиться от остатков одежды — с такой же быстротой, как и она помогла ему сделать то же, Танзи поняла, что безумное желание они делят поровну.

Если бы в тот момент ей хватило ясности ума, чтобы поразмыслить над происходящим, она бы, возможно, тотчас соскочила с кровати и пулей вылетела из спальни. Лишь бы в самый последний момент попытаться сохранить остатки былой своей независимости, укреплению которой Танзи посвятила все сознательные годы своей жизни. Не говоря уж о защите. Потому что моментально поняла бы, что, допустив Райли в своё тело, она уже не в силах сдержать лавину эмоций, которая хлынет следом. И дело не в том, что она с головой отдалась физическим удовольствиям, а в том, что допустила Райли в такие уголки своего существа, что были куда более заповедными и куда более священными.

И всё-таки даже в тот момент, когда ими овладела, казалось бы, чисто животная страсть, между ними сохранялось нечто более интимное, нечто более одухотворённое, нежели просто физическое влечение. Все эти стоны и всхлипы, вопли и крики не мешали им смеяться даже тогда, когда тела обоих пульсировали в безумном ритме.

— Презерватив! — прошептал Райли, когда её руки впервые скользнули вдоль его теперь уже совершенно обнажённого тела, когда ладони легли ему на ягодицы, когда пальцы пробежали по упругим мышцам.

— Только при условии, что ты жутко заразен, — простонала Танзи. — Обойдёмся без него. Я принимаю таблетки.

Райли приподнял голову, — отрываясь от своего занятия в тот момент — а именно эротических игр с её ушной мочкой, — и удивлённо посмотрел на Танзи.

— Заразен?

— А что, ты находишь это слово оскорбительным? Или ты хочешь мне сказать, что являешься полноправным членом Клуба Добропорядочных Зануд, Которые Стесняются Телесных Звуков, поскольку находят их неприличными? «Заразен» — вполне приличное слово.

Райли нахмурился. Ага, отметила Танзи, кажется, удалось застигнуть его врасплох. Верно, потому что в следующее мгновение у него вырвался смешок.

— Вот видишь, — усмехнулась, в свою очередь, она, — что я говорила!

— И всё-таки, — пробормотал он, стараясь сохранить хоть какое-то достоинство, — «заразен» звучит как-то…

— Чересчур прямо? Грубо?

Он пристально посмотрел на неё.

— От этого слова пропадает настроение.

Теперь Райли лежал на ней, и Танзи ощущала его мужскую твёрдость в непосредственной близости от той части своего тела, которой та и предназначалась или она потому и оттягивала минуты нирваны, чтобы ещё немного его подразнить? Ведь это так весело. С Райли вообще ужасно весело.

Она немного приподняла бедра, чтобы он оказался у неё между ног. Райли тотчас застонал.

— Или ты уже не в настроении?

Он подался чуть выше, и теперь уже застонала она. Райли же заметил с хитрой усмешкой:

— Я бы про тебя сказал, что ты… — он подался ещё выше, — сама… заразная.

Танзи рассмеялась, скользя пальцами вдоль его спины, вдоль крепких мускулистых ягодиц, отчего по телу Райли моментально пробежала дрожь.

— Я умею прямо выражаться на самые разные темы.

— Даже сейчас?

В его глазах плясали огненные искры, а тело напряглось так, что мышцы её бёдер, пока он проникал все глубже в неё, уже стонали от удовольствия. И всё равно он продолжал улыбаться. Значит, был не прочь продолжить игру. Даже несмотря на то что обоих испепеляло желание. А может, потому, что им некуда было торопиться.

Потому что в их распоряжении целая вечность.

А ещё некая, хотя и ускользающая, уверенность в будущем. Всего лишь какие-то моменты, но и они, если сложить их вместе, уже что-то значат. Нечто прочное и надёжное. А ещё было в этом нечто мучительное, нечто уму непостижимое, отчего Танзи хотелось ещё больше. А для этого ей было достаточно…

Райли опустился на неё и прошептал на ухо:

— Если ты не прекратишь надо мной издеваться и сама не впустишь меня, я предприму самые радикальные меры.

— Неужели? — Губы Танзи тронула лукавая улыбка. — То есть тебя не интересует моё умение говорить прямо. Скажем, мне захочется объяснить тебе, каким образом я намерена довести тебя до того, что ты будешь кричать от экстаза. В самых мельчайших подробностях?

Его глаза блеснули, зубы обнажились в усмешке. — Зачем нам тратить время на какие-то описания? — И словно для того, чтобы ещё раз подчеркнуть ненужность разговоров, он прижал запястья Танзи к постели рядом её головой, а сам провёл языком по её нижней губе. Лёгкий поцелуй, но прежде чем она успела ответить на него со всей страстью, Райли двинулся дальше. — Кажется, поразаняться делом, — добавил он, и в его глазах мелькнул дьяволь ский огонёк.

Затем он провёл языком ей по подбородку и переместился ниже, к шее. Танзи ничего не оставалось, как выгнуться ему навстречу, подставляя чувствительные участки кожи под влажные прикосновения языка. Райли скользнул ещё чуть ниже, и Танзи простонала, почувствовав, что его твёрдый, как камень, пенис больше не упирается ей между ног.

Райли посмотрел на неё.

— Ты сказала, в самых мельчайших подробностях? Она кое-как исхитрилась кивнуть, правда, не поднимая голову. Неудивительно, потому что в данный момент Райли взял в рот её сосок, и Танзи зажмурилась от удовольствия, моментально выгнувшись дугой.

— Я многое умею в мельчайших подробностях, — прошептал он и переключил внимание на второй сосок. — М-м-м, как вкусно. Просто восхитительно!

Он отпустил её запястья и накрыл ладонями холмики грудей. А сам тем временем скользнул языком ещё ниже.

— Господи!

Конечно, она знаменитость в каком-то смысле, но такое в её жизни было впервые. Услышав, как Райли усмехнулся, Танзи заёрзала под ним, но уже в следующее мгновение рассмеялась так же задорно, как и он.

И в этот момент он устремился языком как раз в то место, которое давно взывало в мольбе, и Танзи вздрогнула и закричала, ощутив, как по телу её, одна за другой, прокатились с бешеной силой и на бешеной скорости волны оргазма.

— Ещё! — прошептала она, жадно хватая ртом воздух и одновременно смеясь. — Ещё! И побольше мельчайших подробностей.

— Ненасытная, — произнёс Райли и двинулся вверх, вдоль её тела.

Танзи надула губы. И в этот миг он одним гладким движением вошёл в неё. Сердитое выражение тотчас исчезло с её лица. Райли вдруг замер, и Танзи тотчас подалась вперёд. Но он только покачал головой и перевёл дыхание.

— Не торопись.

— Но почему? — потребовала она ответа, все ещё сгорая от желания.

Райли с улыбкой поднял голову, и Танзи по глазам поняла, что им ещё многое предстоит.

— Потому что это ещё не все.

Почему-то от этих его слов её глаза наполнились непрошеными слезами. Это были хорошие и плохие слезы одновременно.

— Ещё не все…

Но поздно. Потому что у её тела имелись собственные потребности. Оно конвульсивно сжалось вокруг него, и Райли, не в силах больше сдерживать себя, со сдавленным стоном несколько раз погрузился в неё до упора. Её тело с радостью откликалось на каждое его погружение даже тогда, когда, насытившись сама, она довела до высшей точки его самого.

Испустив долгий, сдавленный стон, Райли зарылся лицом ей в шею. Стон этот был переполнен таким удовлетворением, что Танзи невольно улыбнулась.

— Как никогда, — прошептала она.

Его сердце колотилось с такой силой, что каждый удар эхом отдавался в её груди. Райли подвинулся, чтобы соскользнуть с неё, однако Танзи плотно обвила его руками и ногами, удерживая на месте, лишь бы и дальше ощущать биение его сердца где-то прямо над собой.

— Сказать тебе что-то?

Райли приподнял голову. Вид у него был взъерошенный и опустошённый, Танзи даже невольно вздрогнула. А вот её собственное тело быстро вернулось к жизни, вновь наполняясь желанием, и это несмотря на то что по идее каждая его клетка должна была уже насытиться. И душа тоже. Танзи это моментально почувствовала, встретившись взглядом с Райли. Он смотрел прямо ей в глаза, словно заглядывая в душу, словно пытаясь понять её до конца. Этот взгляд, казалось, проникал в её самые сокровенные уголки, в самую суть её существа. Нет, это не был сытый и довольный, затуманенный взгляд — такой обычно бывает после занятия сексом и в нём читается нечто вроде «Ну вот, теперь можно и домой», такой она привыкла видеть раньше. Кстати, она сама привыкла смотреть точно так же.

— Ты видишь меня насквозь, — прошептала она. Райли расплылся в улыбке. Нет, вид у него, конечно, был сытый и довольный и ужасно симпатичный. И все равно немного хищный.

— Да, самые мельчайшие подробности, — уточнил он. Танзи улыбнулась и устало вздохнула, вытягивая ноги, затем перевернулась на бок и закинула одну ногу на Райли.

— Знаешь, а Джей-Би кое в чём был всё-таки прав. Райли изумлённо выгнул бровь.

— Это в чём же?

Её улыбка стала лукавой.

— Ты действительно вкладываешь всего себя во всё, что делаешь, Мистер Ракетный Двигатель.

Райли простонал и попытался стащить её с кровати.

— Что ты делаешь? Эй, куда это ты собрался? — не поняла Танзи.

Её тело, казалось, превратилось в мягкое тесто, в этакую удовлетворённую, расслабленную макаронину.

— В душ, притом вместе с тобой, куда же ещё? — ответил Райли и потащил её за собой.

Танзи ничего не оставалось, как голой и босиком поплестись вслед за ним.

Бодрость ей вернули его ягодицы. Какая хорошенькая, крепенькая попка, подумала Танзи.

Хотя вряд ли Райли специально выставил эту свою часть ей на обозрение. За что ему дополнительное очко. Что ж, не зря он провёл свои лучшие годы в спортивном зале. Что до неё самой, она вообще не имела ничего против того, чтобы расхаживать дома нагишом. Наоборот, при первом же удобном случае поощряла это занятие. Особенно если рядом он, Райли.

Эх, только представить себе, какие они твёрдые и гладкие, эти стальные булочки, особенно если их намылить…

Райли остановился, оглянулся на неё и, перехватив её взгляд, можно сказать, застукал с поличным.

— Так ты идёшь?

Танзи улыбнулась и вздохнула:

— Ты будешь тереть первым, любитель мельчайших подробностей.




Райли, прихрамывая, спустился вниз и направился в кухню, чтобы принести из холодильника немного льда. Его колено в целом с честью выдержало испытание по подъёму тяжестей, равно как и постельную гимнастику. Зато он довольно дорого поплатился за то, что произошло в душе, когда он овладел Танзи, прижав её спиной к кафельной стене. И вот сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не разразиться проклятиями на каждой ступеньке. Ведь стоило ему сделать шаг, как колено пронзала острая, как кинжал, боль.

Правда, нелегко разразиться убедительными проклятиями, когда с лица не сходит дурацкая блаженная ухмылка, подумал Райли.

Да, такого денька у него не было с тех самых пор, как… Впрочем, какая разница? Главное, что давно. Сейчас же Райли был занят тем, что обдумывал дальнейшую стратегию действий, потому что Танзи — а Райли был готов поклясться, что так оно и будет, — наверняка попытается восстановить дистанцию, как только пройдёт пьянящее ощущение от того, чем они с ней занимались в душе. Господи, он со счёта сбился, сколько раз они там кончили, подумал Райли и ощутил, что ему хочется её снова. И не обязательно в постели. Или в душе, если на то пошло. Вот это был секс! Страшно вспомнить, какие звуки исторгали их глотки — и стоны, и всхлипы, и рычание. Но почему-то первым в голову приходило совсем другое: как они хохотали, как подначивали друг друга.

И это как раз то, что ему страшно не хочется потерять. Не то, что было между ними в постели или в душе. А все промежуточные моменты. Все те мелочи, что и составляли её, Танзи.

Райли почему-то думал, что его будут мучить угрызения совести, что он будет терзаться сомнениями по поводу того, имел ли он право нарушить буквально все до последнего правила, которые для себя же установил, а заодно тщетно пытался добиться, чтобы их соблюдал и его безнадёжный гуляка-отец.

И вот теперь ему почему-то не было стыдно. Или почти не стыдно. Ведь он уже не сомневался, что речь идёт не о минутном увлечении. Пока он понятия не имел, куда все это его приведёт, Но одно знал точно: Танзи вряд ли выставит его за дверь. По крайней мере не сейчас. Независимо от того, будет ли и дальше её преследовать этот самый Со-ул-М8 или нет.

Опуская больную ногу с последней ступеньки, Райли так глубоко задумался, что едва не пропустил тонкий светло-коричневый конверт, что валялся на полу у двери под прорезью для почты. Кстати, не Танзи ли пыталась уверить его, что эта самая прорезь плотно заделана, по крайней мере на некоторое время? Когда же он предложил ей установить внешний детектор движения и систему безопасности, Танзи наотрез отказалась.

И дело не в том, что она не понимала всей серьёзности положения. Понимала, и ещё как! По крайней мере в той степени, в какой на это была способна такая самоуверенная особа, как она. В конце концов, она почему-то уверовала в способность Райли держать ситуацию под контролем. Из-за чего между ними вспыхнула очередная ссора.

После которой Райли ещё больше укрепился в подозрении что прав всё-таки он, а не она, отчего на душе у него остался неприятный осадок.

Не обращая внимания на то, что он практически не одет, Райли отомкнул дверь и проковылял за порог, чтобы окинуть взглядом улицу. Но та оказалась пуста — ни людей, ни машин, лишь дождь нещадно стучал по мостовой. Чертыхнувшись, он поспешил внутрь и замкнул за собой дверь, а затем, насколько позволяло больное колено, нагнулся над посланием. Краем ногтя, чтобы не оставить отпечатков и не испортить те, что уже наверняка там имелись, перевернул запечатанный конверт. На лицевом стороне ни имени, ни адреса, ни почтовой марки. Что неудивительно, потому что Танзи уже давно — как только её газетная колонка начала завоёвывать популярность — перевела всю свою корреспонденцию на абонентский ящик куда теперь поступала вся почта на её имя. Вот откуда её уверенность в том, что прорезь для почты не представляет опасности.

Судя по всему, Соул-М8 имел по этому поводу особое мнение.

На обратной стороне конверта Райли обнаружил знакомые по полученной на балу записке каракули, которыми было нацарапано всего два слова — «Для тебя».

Почему-то при их виде у него по спине поползли мурашки, а руки непроизвольно сжались в кулаки — с такой силой, что казалось, побелевшая от напряжения кожа вот-вот лопнет на костяшках пальцев. И хотя вне футбольного поля его бы никто никогда не назвал агрессивным, в данную минуту он с удовольствием придушил бы этого самого Соула-М8, кем бы тот ни был.

Усилием воли Райли заставил себя выкинуть из голе вы крамольные мысли и сосредоточиться на плане дальнеших действий. Танзи полагается на него — не хватало только, чтобы он позволил злости и раздражению взять над собой верх, утратив способность трезво и взвешенно мыслить. Хотя, если признаться честно, в данный момент он за себя не ручался.

Он обвёл глазами комнату. Не найдётся ли что-то такое, куда можно бы засунуть чёртов конверт? Как назло, ничего. Тогда он вышел в гостиную, взял несколько газет, просунул их под конверт, после чего перенёс всю бумажную кипу на кофейный столик, где до сих пор валялись остальные бумаги. Ему бы сесть, но колено то и дело напоминало о себе нестерпимой болью. Ловким движением Райли перевернул конверт, но никаких слов больше не обнаружил.

Райли не стал открывать конверт, хотя, если признаться честно, его так и подмывало это сделать. Черт, с каким удовольствием он сжёг бы проклятую бумажку! Потому что теперь из-за неё ему придётся вылезти под дождь, чтобы доковылять до джипа и достать комплект для определения отпечатков пальцев — на случай, если всё-таки удастся хоть что-то получить. А потом, если повезёт, сравнить отпечатки с теми, что удалось снять с подброшенной на балу записки. По крайней мере это даст возможность установить, доставил ли Соул-М8 обе записки, или хотя бы одну из них, собственноручно. Или же воспользовался услугами одного и того же посыльного. Хотя, по правде сказать, Райли сильно сомневался в том, что этот тип — кем бы он ни был на самом деле — умеет ладить с людьми. Зато он был готов спорить на что угодно, что мерзавец присутствовал на балу. А ещё Соул-М8 только что побывал перед входной дверью Танзи.

Кстати, Мартин был на балу. И ему известен адрес Танзи.

Райли ощутил приступ изжоги. Нет, не дай Бог, если злоумышленник всё-таки окажется её боссом. А дело, похоже, идёт к тому. Так что хочешь не хочешь, а придётся заняться Мартином вплотную. Эрни уже давно поручено достать образец его почерка, потому что Танзи вела переписку с шефом исключительно в электронном виде. Но пока что Эрни собирает информацию по благотворительному балу, а заодно колдует над созданием вируса. Кстати последний до сих пор так и не готов.

И всё же, всё же… Наверное, он сам до сих пор разрабатывал эту версию не слишком активно, потому что в душе ужасно не хотел, чтобы преступником оказался действительно Мартин, а не какой-то там свихнувшийся поклонник. Не успел Райли подумать, как ему тотчас вспомнилась статуэтка. Он до сих пор так и не снял с неё отпечатки Можно сказать, вообще напрочь забыл о её существовании после того, как немного вздремнул, и они с Танзи вместе прошлись по спискам сотрудниц «Фишнет». Что ж, в принципе ничто не мешает одновременно снять отпечатки и с койота, и с конверта. Но сначала неплохо бы одеться.

Он уже было поднялся, чтобы выйти из гостиной, когда раздался звонок в дверь.

— Я открою! — крикнула Танзи откуда-то из коридора.

По всей видимости, она тоже спустилась вниз, но кричала почему-то в сторону кухни — не иначе как решила, что он там.

Райли моментально вскочил с футона и бросился к двери, в надежде опередить её, но в этот момент в коленной чашечке вновь что-то хрустнуло, и он пошатнулся от боли А вместо предостережения из горла вырвалось лишь сдавленное проклятие. Держась за стену, чтобы сохранить равновесие, Райли на одной ноге проковылял в коридор.

— Тётушка Миллисент! — донёсся до него изумлённый возглас Танзи.

— Не было печали! — пробормотал себе под нос Райли и, возведя очи горе, мысленно добавил: «Ну почему я?», злясь на себя за то, что как назло оказался не в кухне, а здесь, в гостиной. Можно сказать, угодил в капкан, да ещё в таком виде. На нём всего-то замотанное вокруг бёдер полотенце и страдальческая гримаса на физиономии!

Слава Богу, ему хватило ума аккуратно сдвинуть кипу бумаг так, чтобы те закрыли собой конверт. А для большей надёжности поверх этой стопки он взгромоздил огромный альбом по искусству размером с сам кофейный столик. Сейчас Райли меньше всего хотелось говорить им обеим — и Танзи, и её тётушке — про конверт, равно как и вторгаться в личное пространство таинственного Соула-М8 — по крайней мере до тех пор, пока он досконально не исследует записку. Пока же самое разумное — под любым предлогом не пустить дам в гостиную.

— Танзи! — крикнул он. — Я здесь.

Она заглянула в гостиную. Слава Богу, на ней были шорты и футболка.

— Райли? Я думала, ты…

— Ах, Райли, как чудесно! — прощебетала тётушка Миллисент и шагнула в дверь прежде, чем Танзи сумела преградить ей дорогу. — Самое время, чтобы моя племянница выпустила вас из… О Боже!

У Райли тотчас вырвались слова, которые у него и в мыслях не было произносить.

— Сейчас я все объясню! — выпалил он.

От изумления Миллисент выронила небольшой монокль, с которым никогда не расставалась, однако быстро вернула его на место. Пристальным взглядом она окинула его с головы до ног, на долю секунды задержавшись глазами на полотенце, после чего, обернувшись к Танзи, произнесла:

— Как я догадываюсь, Райли попал под дождь?

— Нет, мэм. — Райли сделал шаг ей навстречу, однако колено тотчас напомнило о себе, и он сморщился от боли. — Хотя мне и приятно, что вы так подумали, но всё же будет лучше, если вы узнаете правду.

Поблёскивая моноклем, тётушка с царственным видом вновь обернулась в его сторону.

— Это какую же? — поинтересовалась она.

— Я больше не работаю на вашу племянницу.

— Я его уволила, — наконец обрела дар речи Танзи. Райли посмотрел в её сторону, ожидая увидеть Танзи растерянной и смущённой, однако ошибся. Собственно, этого следовало ожидать. На губах её играла лёгкая улыбка, в глазах плясали озорные огоньки. Судя по всему, происходящее не вызвало у Танзи ни малейшего замешательства. Что ж, не её ведь застукали голой в одном полотенце.

— Что-что? — переспросила Миллисент, глядя то на одного, то на другого. — Что-то произошло?

— Можно сказать и так, — негромко произнесла Танзи, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху. — Причём несколько раз.

Райли захотелось прихлопнуть чертовку на месте.

— Мы его ещё не поймали, но…

— Надеюсь, вы хотя бы вычислили, кто он такой? Танзи театрально закатила глаза.

— В этом вся моя тётушка, великий детектив-теоретик!

Миллисент посмотрела в её сторону взглядом, от которого съёжился бы даже взрослый мужчина. Однако Танзи следует отдать должное — лишь на секунду улыбка на её лице слегка померкла. Да и сам Райли едва сдержался, чтобы не улыбнуться. По крайней мере было понятно, что это неподдельная бравада.

— Возможно, Агата Кристи в свои восемьдесят с лишним лет и обладала острым умом, но и ей далеко до представительниц рода Харрингтон, — заявила Миллисент и, вопросительно выгнув бровь, словно дожидаясь ответа на свой вопрос, повернулась к Райли.

— Я больше не работаю на Танзи, — произнёс тот, — но я работаю вместе с ней. Я попросил кое-кого из моих знакомых выручить меня в качестве частного детектива, работающего по найму, и обещаю вам, что уже в скором времени мы расставим все точки над i.

Не выдержав сурового взгляда Миллисент, Райли осёкся. Уважение к Танзи нарастало в нём с каждой минутой.

— И вы решили отойти на второй план потому, что… Тут вмешалась Танзи.

— Потому что у нас… э… роман, — завершила она тётушкин вопрос, опять-таки с лукавой улыбкой. — Вот уже примерно час или два. Райли же считает, что в таком случае ему нехорошо оставаться в роли наёмной рабочей силы. — Не обращая внимания на его сдавленный стон, она помахала рукой. — Я с ним совершенно не согласна, но, с другой стороны, ничего не поделаешь, приходится идти на компромисс.

— Мисс Харрингтон, прошу вас, — начал было Райли, но договорить ему не дали, вернее, не дала Миллисент.

— Вы больше не работаете на меня, мистер Парриш, поэтому как вы предпочитаете проводить время и с кем, меня не касается. Я имею в виду — в профессиональном плане.

Видя, что Райли открыл рот, чтобы возразить, Миллисент вновь приподняла руку в предупреждающем жесте. Райли тотчас осёкся и сердито посмотрел на Танзи, но та являла собой воплощение безмятежности. «Ага, подставила меня и довольна», — подумал он. Ничего, они ещё поговорят об этом по душам.

— Я восхищена тем, что вы по-прежнему занимаетесь расследованием, заботясь в первую очередь о том, чтобы обеспечить безопасность моей внучатой племянницы. Что до всего остального, я никогда не вмешивалась в её личную жизнь и не намерена этого делать и впредь.

Что ж, благословением это вряд ли назовёшь, однако, сказать по правде, Райли ожидал гораздо худшего. Исполненный неподдельной благодарности, он кивнул:

— Обещаю вам, что приложу все усилия к тому, чтобы обеспечить безопасность вашей племянницы. — Он взглянул на Танзи. — Кстати, коль об этом зашла речь, если память мне не изменяет, мы говорили о том, кому открывать дверь.

— Я увидела тётушку сквозь стекло.

Райли с такой силой стиснул зубы, что даже сам удивился, что те остались целы и на месте.

— И всё-таки, пока тянется эта история, я был бы тебе благодарен, если бы ты поступала согласно моим советам Танзи вызывающе упёрла руки в бока, всем своим видом давая понять, что в состоянии постоять за себя. Каково же было удивление Райли, когда она внезапно вздохнула и согласно кивнула:

— Ладно, убедил.

Правда, Райли не стал бы утверждать, кто удивился больше — он сам или тётушка Миллисент.

— Что ж, в таком случае… — произнесла та, переводя буравящий взгляд с племянницы на Райли. В голосе её слышались задумчивые нотки. Казалось, она размышляла.

Правда, над чем она размышляла, Райли почему-то знать не очень хотелось.

— Кстати, я советовала бы вам привести себя в порядок, и тогда мы все вместе выпьем чаю, — произнесла Миллисент вполне доброжелательно. Если не чересчур доброжелательно.

— О, чудесная мысль! — воскликнула Танзи. — Но Райли нужен лёд на коленку. Он…

Райли бросил в её сторону колючий взгляд. Слава Богу, Танзи замолчала. По крайней мере на минуту-другую. С него довольно унижений. Хватит того, что он предстал перед тётушкой в дурацком виде.

— Старая травма, — перебил он её. — А если на улице дождь, начинает ужасно ныть.

Райли бросил взгляд в окно. Сквозь запотевшее от дождя стекло было видно, как шофёр Миллисент, прислонившись к лимузину, читает газету. Райли немного расслабился. Вряд ли кто осмелится приблизиться к дому, когда перед входной дверью, вытянувшись почти на полквартала, в ожидании застыл лимузин.

— Я пока оставлю вас вдвоём, чтобы вы могли поговорить, — сказал Райли, бочком пробираясь к двери, стараясь не задеть при этом больное колено и придерживая полотенце.

— Ты сам поднимешься наверх или тебе помочь? — спросила Танзи. — Если ты согласен немного потерпеть, я принесу тебе лёд, пока будет завариваться чай.

Райли кивнул, искренне благодарный за поддержку.

— Это было бы просто замечательно. Только для меня чай не заваривайте. Я попозже выпью кофе.

С этими словами он проковылял к двери.

— Одну минутку, — произнесла Миллисент и подняла руку. — Прежде чем вы нас покинете, скажите, вам удалось разузнать что-то новое?

Райли стоило немалых усилий отвести взгляд от стола И кипы бумаг, придавленной альбомом по искусству.

— Мы рассчитываем, что вскоре у нас появятся новые сведения, — произнёс он и подумал, что его слова в принципе не так уж далеки от истины.

Оставалось только надеяться, что в его отсутствие дамы не станут перебирать бумаги на кофейном столике.

Райли уже поставил ногу на первую ступеньку, когда до него донёсся голос Миллисент. Решив, что та намерена отчитать племянницу по поводу её легкомыслия, он обернулся, готовый встать на защиту Танзи.

Но в следующий момент Миллисент произнесла:

— Как жаль, что у него разболелось колено. Будь у меня пистолет, я пристрелила бы Хендрика на месте за то, что во время последнего матча он не обеспечил ему надёжной защиты. У меня в уме не укладывается, как Монк мог позволить Шиллингу нанять на работу такого недалёкого и недальновидного тренера. — Миллисент сокрушённо вздохнула. — Ну почему он не послушал нас, когда мы пытались втолковать ему, что Фабер выполнит порученное ему дело гораздо лучше?

Райли не поверил собственным ушам. От удивления у него едва не отвисла челюсть. Наверняка он негромко крякнул, потому что Миллисент обернулась и увидела, что он застыл в дверном проёме.

— Неужели вы решили, что я приму кого-то на работ руководствуясь исключительно чужими рекомендациям Тем более что этот ваш Говард Уотерстон на самом де недалёк умом. Особенно когда дело касается того, чтобы держать брюки застёгнутыми. Не мне вам объяснять!

Райли почувствовал, что заливается краской. Правдо до него дошло, что тётушка имеет в виду Уотерстона, а его самого лично.

— Да, мэм.

Что ещё он мог сказать в ситуации вроде этой?

— Рекомендация Говарда, конечно, сделала своё дело, но это не единственная причина, почему я наняла вас. На сколько мне известно, вы отлично зарекомендовали себя ещё в колледже. И я искренне вам сочувствую по поводу того, что произошло тогда в Сакраменто.

— Вы видели, как я играл за университетскую команду? — изумлённо спросил Райли.

Такое с трудом укладывалось у него в голове. Миллисент кивнула:

— Конечно. Вот я и подумала, что вы сумеете помочь «Пионерам».

— Первый раз слышу, но все равно спасибо за поддержку. Я понятия не имел, что вы завзятая болельщица.

Танзи фыркнула:

— Ты шутишь? Моя тётушка просто помешана на футболе! Она у нас прямо как Йоги Берра.

— Йоги играл в бейсбол, — поправили её одновременно Райли и Миллисент.

— Подумаешь, невелика разница, — отозвалась Танзи, пожимая плечами. — Мне всё равно. Я смотрю только на форму.

Райли прищурился.

— То есть ты хочешь сказать, что не болеешь за «Напнерс» и носишь эту футболку просто так, смеха ради?

Танзи расправила плечи.

— Я болею за облегающие штаны и щитки на бёдрах. А на ком они — меня не интересует, — сказала она и потрогала футболку. — А эту я в своё время позаимствовала у братаСью, когда гостила у них летом после второго курса. Так и не удосужилась вернуть назад. — Она обняла себя за талию. — В ней ужасно удобно.

— Послушай, давай уж начистоту, — серьёзно произнёс Райли. — Ты вообще никогда не смотришь футбол?

Миллисент вздохнула:

— Да, если сказать по правде, ей всё равно, что нападающий, что защитник. Она ничегошеньки не смыслит в футболе.

Райли резко обернулся к Миллисент. Заметив счастливое выражение его лица, Танзи возвела глаза к потолку.

— Так вы болельщица?

Миллисент фыркнула, вытащила из рукава своего безупречно сшитого платья кружевной носовой платок и протёрла им монокль.

— Эх, как бы мне хотелось сказать, что у «Лейкерс» незаслуженная слава, но факт остаётся фактом: пока за них играют Брайант и ОНил, остальным командам лучше взять передышку на годик-другой, потому что тягаться с ними все равно бесполезно. Пусть уж лучше играют в гольф. — Она вновь фыркнула. — Правда, лично мне этот вид спорта никогда не нравился. Жуткая тягомотина.

Райли присвистнул.

— Моему отцу иногда везёт достать билеты на игры с участием «Лейкерс». У одного его друга.

Райли не стал распространяться о том, кто этот друг, вернее, подруга его отца, она же его бывшая клиентка. Кстати, весьма благодарная клиентка. Причём не только за профессиональные качества.

Танзи презрительно фыркнула:

— Ты шутишь? У неё сезонный билет, место как раз напротив пятидесятиярдовой линии.

Она намеренно проигнорировала, что Райли и Миллисент, покачав головами, понимающе переглянулись и почти в унисон поправили её:

— Центральной.

— Прямо за Джеком Николсоном, — довела Танзи до конца свою мысль и затем довольно улыбнулась. — Уж это я знаю точно.

— Если каждый из нас сумеет выкроить время, то мы как-нибудь вместе сходим на футбол, — предложила Миллисент. При этом Райли мог поклясться, что заметил в её глазах лукавый огонёк. — Однако вы должны дать мне торжественное обещание, что эту особу мы оставим дома.

Она качнула головой в сторону Танзи. Та в примирительном жесте подняла руки — мол, дело ваше.

— Пожалуйста, я не в обиде.

— Я пыталась. Видит Бог, я пыталась, — произнесла Миллисент и устало вздохнула. — Но она безнадёжна.

Райли расплылся в заговорщической улыбке. Ну уж нет, она у него непременно полюбит футбол. Такие, как Танзи — напористые, желающие быть первыми во всём, — просто не могут не любить спорт. Начнём с чего-то попроще и подинамичнее, а потом, глядишь, и она войдёт во вкус. Пусть не сразу, а чуть позже.

— Спасибо, — поблагодарил он Миллисент, причём от всей души. — С удовольствием составлю вам компанию.

И это были не пустые слова, не формальная дань вежливости. Райли действительно был рад возможности наблюдать игру с самых лучших мест на стадионе.

Наконец ему удалось выйти из комнаты. Правда, в последний момент Танзи выглянула в коридор и прошептала:

— Ты это серьёзно или в шутку? Мне показалось, что ты просто решил подзадорить меня, или я ошиблась? И вообще, Мистер Ракетный Двигатель, позвольте сказать вам, что и не такие пытались пристрастить меня к спорту.

И все их затеи с треском провалились. Так что учтите на будущее.

Райли поставил ногу на ступеньку и поморщился от боли. И все равно ему было весело. Он с улыбкой посмотрел на Танзи.

— Согласен, не такие. Потому что, вот увидишь, в отличие от них я добьюсь-таки своего.

Райли стоило немалых усилий не расхохотаться. Танзи тоже хитро улыбалась.

— Это мы ещё посмотрим, красавчик. Это мы ещё посмотрим.




Интересно, почему так происходит, что мы растём, пребывая в уверенности, будто нам известно абсолютно все о наших близких? И вдруг с ужасом для себя узнаем, что и у них тоже есть секреты. Как и у всех нас. Раньше мне почему-то казалось, что жить было бы гораздо легче, если бы к каждой семье прилагалось руководство к действию на все случаи жизни. Но теперь у меня ощущение, что это только все испортило бы. По крайней мере лично для себя я такого бы не хотела. Как мне кажется, мы чему-то учимся в этой жизни, когда возникает необходимость, когда мы можем воспользоваться этим знанием. Или же не воспользоваться.




19


Танзи провожала Райли глазами, пока тот, хромая, поднимался по ступенькам. Тут в прихожую вышла Миллисент. Подняв свой монокль, она проследила, куда устремлён взгляд её внучатой племянницы.

— Какая фигура! Как хорошо смотрится в одном полотенце! Что скажешь, дорогая?

Танзи изумлённо выгнула бровь, но Миллисент лишь состроила гримаску.

— Что ж, корпус немного поизносился, но мотор ещё работает что надо.

Танзи подумала, что это уже из области ИИ. То есть Излишней Информации. Кроме того, в голове у неё тотчас возникла картинка, без которой она прекрасно бы обошлась.

— Пойду принесу ему немного льда и заодно приготовлю чай. Ты же пока располагайся, как тебе нравится, в…

— Вздор! — решительно заявила Миллисент. — Я сама могу приготовить себе чай, а ты пока займись своим молодым человеком.

— Он не мой молодой человек, — возразила Танзи. Миллисент лишь понимающе улыбнулась.

— Это уже твоё дело, моя милая. Танзи упёрлась кулачками в бока.

— Вот уж не ожидала от тебя ничего подобного. Мне всегда казалось, что снисходительное поведение не в твоём духе.

— Не более чем закрывать глаза на правду и пытаться обмануть самое себя — в твоём.

Танзи попыталась было возразить, но не нашлась с ответом и безвольно опустила руки.

— Это какую же правду, хотелось бы знать? Миллисент нежно взяла её за руку и развернула лицом к кухне.

— Об этом мы поговорим после того, как ты позаботишься о…

— Райли, — упрямо произнесла Танзи.

— Именно, моя милая.

Танзи насупилась, однако сочла, что будет куда разумнее не продолжать препирательства. Ничего не говоря, она, перепрыгивая через две ступеньки, понесла на второй этаж лёд. Вообще-то Танзи ожидала, что застанет Райли в постели. Каково же было её удивление, когда она обнаружила его в своём рабочем кабинете, за компьютером. Застыв в дверном проёме, она откашлялась.

Нет, Райли не подпрыгнул от неожиданности и даже не обернулся.

— Надеюсь, ты не против? Мне нужно было кое-что проверить.

Танзи хотелось разозлиться на него за вторжение в её рабочий кабинет, в её святая святых. Однако с влажными волосами, в обмотанном вокруг талии розовом полотенце, Райли был так чертовски хорош, что на него было невозможно сердиться. Зато вновь ужасно захотелось его. Усилием воли Танзи заставила себя переключиться на другую тему. Интересно, подумала она, сколько ещё это продлится? Сколько ещё от одного только его вида у неё будет учащённо биться сердце, словно она пробежала дистанцию даже если на самом деле без движения застыла на месте.

— Какой мне смысл возражать? Ты и без того неделями копаешься в моём компьютере. — С этими словами она шагнула в комнату. Пакет со льдом начинал холодом обжигать ладонь, и она переложила его в другую руку. — Теперь по крайней мере отпала необходимость влезать в него при помощи хакерских уловок. Кстати, я принесла лёд.

— Спасибо.

Однако Райли даже не удосужился посмотреть в её сторону, что здорово задело Танзи. Обычно, когда дело касалось её самой и её компьютера, мужчины были вынуждены терпеливо дожидаться, когда она обратит на них своё внимание, но, чёрт возьми, теперь настала её очередь ждать чьей-то милости. Танзи улыбнулась и, подойдя к Райли сзади, наклонилась, чтобы нежно поцеловать в основание шеи.

— М-м… — пробормотал он. — Как приятно.

— Угу, — отозвалась Танзи, после чего приложила пакет со льдом к тому самому месту, которого только что коснулись её губы,

От неожиданности Райли с воплем вскочил с места.

— Это ещё зачем? — воскликнул он, хватая пакет со льдом.

Танзи улыбнулась невиннейшей улыбкой.

— Раз ты на меня сейчас смотришь, значит, сработало. Райли пристально посмотрел на неё.

— Ты привыкла всегда быть в центре внимания?

Танзи откатила кресло, на котором он сидел, и медленно развернула Райли лицом к себе, после чего бережно положила ему на колено пакет со льдом.

— Нет, только когда ты рядом.

Почувствовав прикосновение льда, Райли сквозь зубы со свистом втянул воздух, однако поспешил прижать её руку своей, чтобы Танзи не убрала ледяной компресс.

— Ничего. Через пару секунд привыкну.

Танзи высвободила руку. Всякое желание дразнить его пропало.

— И вправду так больно? Почему ты ничего мне не сказал? Мы могли бы не…

Райли посмотрел на неё.

— Нет, иначе было нельзя. Кто знает, может, нам опять придётся заняться тем же самым. Чуть позже.

Танзи не смогла сдержать улыбки.

— Думаю, мы сумеем придумать способ, как уберечь при этом твою коленку. Что скажешь на это?

Губы Райли скривились в улыбке. Он потянулся к ней, и Танзи сама не заметила, как Райли схватил её и усадил себе на колени.

— Но твоя коленка!

— Ничего страшного. Тс-с, помолчи! Он крепко запечатал ей рот поцелуем.

Когда же Райли наконец оторвался от её губ, на его собственных играла хитрая усмешка.

— В чём дело? — с опаской поинтересовалась Танзи.

— Люблю, когда вокруг меня ходят на задних лапках. — Это кто? Я?!

Райли поцеловал кончик её носа.

— Ты, конечно, кто же ещё! И у тебя красиво получается.

Танзи в ответ лишь театрально закатила глаза. Однако в душе была польщена комплиментом. Правда, ни за что бы в этом не призналась, тем более вслух.

Райли погладил её щеку, затем волосы, и в его глазах вспыхнул дьявольский огонёк.

— Нам надо поговорить. После того как Миллисент уйдёт.

Танзи нахмурилась:

— Что случилось? Эрни прислал тебе список прислуги на благотворительном балу?

— Да, но я пока что его не перепроверил. Танзи покрылась холодным потом.

— Соул-М8 прислал очередное послание? — спросила она и невольно вздрогнула.

Райли привлёк её к себе и нежно погладил.

— Не совсем. Но очередной контакт был. — Что? Когда?

Райли вздохнул:

— Я сейчас над этим работаю. А ты пока иди к тётушке. Если позвонит телефон или кто-то подойдёт к двери, предоставь мне право делать все самому. Обещай.

Вид у Танзи был такой испуганный, что Райли наклонился к ней и поцеловал. На сей раз поцелуй его был исполнен нежности. И все равно сердце бешено забилось в груди.

— Поверь, пора отнестись к происходящему со всей серьёзностью. Ты меня поняла?

— Поняла, — подтвердила Танзи и, взглянув на него, со вздохом добавила: — Хорошо. Обещаю. Только не ругай меня за то, что я сама открыла дверь, что я то и дело заставляю тебя волноваться. Просто… — Она не договорила и перевела взгляд на его руку, что нежно поглаживала её плечо, и положила сверху свою. — Поверь, нелегко привыкнуть к тому, что кто-то переживает за меня, — сказала она и улыбнулась. — Что кто-то из-за меня суетится.

Райли взял её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Пора привыкнуть. И я обещаю сделать то же самое. Договорились?

Танзи улыбнулась, почему-то даже обрадованная такому слегка командному тону. Конечно, Танзи ничего не стоило солгать, сказать, что ей лишь потому приятно чувствовать рядом с собой чьё-то крепкое, сильное тело, что кто-то безымянный отравлял ей жизнь, угрожал и преследовал.

Нет, все гораздо сложнее. И впервые в жизни Танзи со всей ясностью осознала, что боится. Боится не злосчастного Соула-М8, а того, что произойдёт, как только угрозы больше не будет. Останется ли Райли рядом с ней или же они расстанутся, потому что он получит новую работу у очередного клиента. Или же новая работа будет отнимать у него массу времени, как и та, которую он выполняет по её поручению. Как ей хотелось, чтобы была какая-то гарантия, нечто такое, что вселило бы в неё уверенность в том, что их отношения не кончатся до тех пор, пока она сама не будет готова положить им конец.

Стоит ли удивляться, что в голосе Танзи порой проскакивают холодные, расчётливые нотки? Или она всегда была такой? Нет, вряд ли. Наверное, это лишь потому, что в её жизни никто не задерживался подолгу, отчего у Танзи не возникало необходимости переживать по поводу того, чем все закончится.

Райли подул Танзи в ухо, и она вздрогнула, стряхивая с себя навязчивые мысли.

— Я всего лишь разгонял дым, — пояснил он и легонько постучал пальцем ей по лбу. — Мне показалось, что шестерёнки в твоём мозгу не на шутку перегрелись. — Его улыбка померкла. — Наверное, я зря тебе сказал, надо было подождать, пока Миллисент не уйдёт. Прошу тебя, сделай тётушке приятное, иди к ней, выпей с ней чаю. Насколько я понимаю, она не часто заглядывает к тебе в гости.

Танзи заколебалась. Она ещё не была готова положит к ногам Райли сердце — уж слишком велик риск, что по нему в очередной раз протопают, не разбирая дороги.

— Нет, не часто.

— Рождество уже на носу, возможно, ей хочется обсудить с тобой, как вы с ней будете его праздновать.

— Кажется, ты забыл: я была на сто процентов уверена в том, что тётушки вообще не будет здесь на праздники. И вообще, мы с ней и без того уже провели вместе День благодарения. Это наш с Миллисент традиционный праздник. Рождество она обычно встречает где угодно, только не дома. То у неё друзья, то благотворительные начинания, то какие-то вечеринки в гостях у старых знакомых. Может, мне стоит предложить ей в этом году свою помощь, так сказать, прозондировать почву? — задумчиво произнесла Танзи и вопросительно посмотрела на Райли. — Кстати, а как ты сам? Будешь встречать Рождество вместе с отцом? Или у вас есть другие родственники?

Райли только покачал головой:

— Heт, только он и я. Больше никого. Несколько лет назад мы с ним собирались вместе. Но сейчас его чаще всего где-то носит.

Танзи отметила, что Райли не в первый раз уклоняется от прямого ответа, как только речь заходит о его отце. Кстати, нежелание обсуждать отношения с родителями — тоже общее для них обоих. Хотя бы потому, что эти отношения просто-напросто не сложились.

Танзи поймала на себе его взгляд. Райли смотрел на неё так… в общем, она затруднялась сказать, как он на неё смотрел.

— В чём дело?

— Я хочу тебе что-то сказать.

— Ну так не стесняйся, говори.

— Все не так просто. — Райли вздохнул. — Ну ладно. Уж лучше я тебе сразу все расскажу, а потом тебе самой решать.

Заинтригованная и слегка испуганная — кстати, она сама бы не решилась утверждать почему, — Танзи кивнула:

— Обещаю.

— Лучше без обещаний. Просто постарайся понять. Танзи толкнула его локтем в бок, оба расплылись в улыбке.

— Ладно, давай выкладывай, что там у тебя.

— Что ж, раз никаких планов на завтра у нас нет и не предвидится — не считая тех, что Миллисент припасла для нас в своём цветастом рукаве…

В ответ на столь меткое описание Танзи хихикнула, однако тотчас закрыла рот и приняла серьёзный вид.

— Ну, ты меня насмешил! — процедила она сквозь плотно сжатые губы и вновь едва не прыснула со смеху.

— Что меня по-настоящему пугает, так это то, что от неё и правда всего можно ожидать, — кисло ответил Райли. — Ладно, признаюсь честно: мне ужасно хочется провести Рождество вместе с тобой. И не потому, что тебе кто-то угрожает, хотя, должен признаться, мне гораздо спокойнее на душе, когда я точно знаю, где ты, что ты не одна, что с тобой рядом кто-то есть и зорко следит за тем, чтобы ничего не случилось. Причём кто-то такой, кто умеет это делать.

— Не знаю… Миллисент способна испугать кого угодно своим видом — чего стоят только её монокль и трость.

Райли вздохнул.

— Это не ответ, — заметила Танзи в свою защиту, всеми силами стараясь не расхохотаться. — Я всего лишь встала на защиту приёмов ведения боя моей возлюбленной тётушкой.

Райли попытался было сделать серьёзное лицо, но, увы ничего не получилось. Это сражение, можно сказать, он проиграл.

Танзи похлопала его ладонью по спине.

— Спорю, от одного только её вида у тебя мурашки бегают по коже.

Райли кивнул и вытер глаза.

— Только попробуй сказать ей, что я смеялся. Клянусь, я тебя растерзаю на месте.

Танзи нахмурила брови.

— Уточни, каким образом?

Вместо ответа Райли поцеловал её. Это был жадный, но короткий поцелуй, какого она от него не ожидала. А потом Райли взял её лицо в свои ладони.

— Ладно, оставим эту тему. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя чем-то обязанной лишь потому, что мы провели с тобой вместе последние несколько часов. Как и потому, что я занимаюсь расследованием этого Соула-М8 Или даже потому, что мы с твоей тётушкой питаем общую любовь к спорту. Я не хочу, чтобы ты придавала всему этому особое значение, потому что близятся праздники, — но Танзи не могла ждать ни секунды. Она поцеловала его, но не быстро и жадно. Нет, поцелуй был неторопливый нежный и сладкий. Раньше так она не целовала никого и никогда. А все потому, что такие поцелуи обычно порождают надежды и новые желания. Но Танзи вспомнила об этом слишком поздно. Тем более, что желания у неё уже были. И провести вместе с Райли Рождество — лишь первое из них. Пусть он сказал, что не стоит придавать происшедшему особое значение. Стоило лишь заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что это не так.

— Значит, ответ положительный. Если ты этого до сих пор не понял.

Танзи рассмеялась, счастливая и довольная. Глаза её сияли. Райли же улыбался, и Танзи подумала, что, кажется, влюбилась. Нет, такие моменты не забываются. Их берут с собой в будущее и бережно хранят. На тот случай, когда они пригодятся.

Она решительно шикнула на сомнения, шевельнувшиеся в душе, и чмокнула Райли ещё раз — громко и смачно.

— А теперь мне нужно вниз. Пойду к своей возлюбленной тётушке, она же у нас настоящая Миллисент Соколиный Глаз. Вот уж кто с первого взгляда заметит, что я только что нацеловалась от души и осталась ужасно довольна.

Райли помог ей соскользнуть с колен.

— Уверен, принимая во внимание мой наряд — вернее, почти полное отсутствие такового, когда она сюда заявилась, — тётушка наверняка сообразила, что одними поцелуями здесь дело не обошлось.

Танзи сначала зарделась, а потом рассмеялаг.

— Что верно, то верно. Чего стоит одна эта дурацкая блаженная улыбка, от которой я никак не могу избавиться.

Прежде чем повернуться к компьютеру, Райли хитро ей подмигнул.

— Отлично тебя понимаю.

Танзи казалось, будто она не просто спускается вниз по ступенькам, а парит, точно облако. Ну почему она так долго сопротивлялась, не позволяя себе влюбиться? Неужели любовные похождения матери оставили в её душе кровоточащую рану? Или же во всём виноват опыт неудачного замужества подруг? Этого она не могла сказать с уверенностью. Да и сейчас ей было попросту все равно.

А может, причина в том, что Райли встретился ей только сейчас.

Что тотчас навело Танзи на новую мысль. Непременно нужно будет крепко обнять Миллисент за то, что именно благодаря тётушкиному капризу она познакомилась с Райли. Хотя, сказать по правде, в глубине души Танзи было не совсем приятно осознавать, что, не посели их тогда Миллисент под одной крышей, ничего и не произошло бы.

— Я здесь! — крикнула ей Миллисент из гостиной.

Танзи слегка замедлила шаг, чтобы от радости не влететь в комнату на всех парусах, и постаралась прогнать с губ счастливую, глуповатую улыбку, которая так и грозила растянуть ей рот от уха до уха.

— Я не знала, куда поставить поднос. Думаю, ты не станешь возражать, что я слегка передвинула вещи на кофейном столике.

— Ничего страшного, — ответила Танзи, входя в комнату, и на секунду в ужасе застыла на месте. Миллисент внимательно разглядывала список работников «Фишнет», которым их снабдил Джей-Би.

Миллисент даже не удосужилась поднять глаза, не говоря уже о том, чтобы сделать вид, будто смущена.

— Если я правильно поняла, это список кадров Интернет-провайдера, которым ты пользуешься?

— Да. Как ты сама видишь, там одни женщины. В общем, почти никакого толку, хотя мы так надеялись. Но мы на всякий случай все равно сличим его со списком тех, кто присутствовал на балу или был в числе обслуживающего персонала. Посмотрим, что из этого выйдет.

Миллисент опустила монокль и, положив лист на стопку остальных бумаг, отодвинула в сторону. После чего принялась разливать чай.

— Смотрю, ты ещё не украсила дом к праздникам, — заметила она, словно разговор шёл именно об этом.

— Времени не было, — солгала Танзи. Хотя, по правде сказать, она была не большая любительница увешивать квартирку безвкусной мишурой по поводу грядущего Рождества, да и любого другого праздника. — А вот ты в этом году превзошла саму себя.

— Спасибо за комплимент, дорогая, — ответила Миллисент, не отрываясь от своего занятия. — Знаешь, я бы советовала тебе поставить в этом углу пушистую ёлочку, она так и просится туда. Может, как только у Райли перестанет болеть колено, вы с ним съездите и купите.

— Отличная мысль, — согласилась Танзи, однако тотчас напомнила себе, что тётушка редко наведывается к ней и потому никогда не узнает, последовали они её совету или нет. Танзи не стала говорить генералу в юбке, что даже если они с Райли и купят ёлку, все равно ёлочных украшений у неё нет. — И всё же, что привело тебя сегодня ко мне?

Однако в намерения Миллисент пока ещё не входило отвечать на этот вопрос.

— А он интересный мужчина, этот твой Райли? Танзи молча пожала плечами.

— Ну-ну, — произнесла Миллисент, добавляя в чашку Танзи сахар.

Наверное, рука её при этом слегка дрогнула, потому что было слышно, как чашка скользнула по блюдцу. А вот взгляд тётушки в отличие от руки оставался непоколебим.

— Кстати, я рада, что ты до сих пор пользуешься сервизом твоей матери, — добавила она, когда Танзи взяла чайную пару у неё из рук. — В своё время он принадлежал её матери. Хотя, как мне кажется, нынешнее поколение не слишком жалует чайные сервизы. Вот и этот, по всей видимости, пылится без дела.

Что ж, врать на сей счёт бесполезно.

— Да нет, я пользовалась им раз или два, когда у меня были гости, а в остальное время он служит украшением чайной горки в углу кухни.

— Что-нибудь слышно от Пенелопы?

— Нет, — ответила Танзи, делая первый глоток. Черт, уж лучше бы они продолжили разговор о ёлках и ёлочных украшениях. — Наверное, оно и к лучшему.

Миллисент вздохнула, помешивая чай.

— Пожалуй, ты права.

Танзи застыла, не донеся чашку до рта.

— Мне почему-то всегда казалось, что ты мечтаешь о том дне, когда мы наконец помиримся. Или по крайней мере чтобы я попыталась найти с ней общий язык.

— Что ж, может, и так, только это было уже давно. Ты ведь никогда не рассказывала, что происходило между вами, когда вы с ней встречались. Хотя, как мне кажется, я неплохо представляю себе что. — Миллисент поставила чашку на стол и легонько похлопала Танзи по коленке. — Скажу честно, больше всего на свете я опасалась, как бы ты не последовала её дурному примеру. Боялась, что ты тоже станешь порхать по свету в поисках приключений. Кстати, до сегодняшнего дня мне казалось, что так оно и есть.

— На самом деле все гораздо сложнее, — попыталась было возразить Танзи, но в следующий момент до неё дошёл смысл сказанного тётушкой. — Что касается Райли… Что ж, не стану отрицать, что у меня к нему самые преданные чувства.

Миллисент расплылась в довольной улыбке.

— Да, дорогая. Это совершенно очевидно. И прекрасно. Я уже было отчаялась увидеть на твоём лице такое счастливое выражение.

У Танзи защипало глаза. Господи, опять эти предательские слезы! Сколько раз ей ещё становиться жертвой собственной чувствительности? Ведь она вполне могла обойтись без того, чтобы влюбиться. Танзи вновь поднесла к губам чашку, однако отгородиться столь миниатюрной ширмой ей не удалось. Она начала было что-то говорить, затем остановилась и в конце концов вздохнула.

— В чём дело, милая? Миллисент опустила чашку.

— Как хорошо мне было одной, тётя Миллисент. То есть я хочу сказать, что. мне нравится общество Райли. Я даже могла бы… наверное, это даже больше, чем просто нравится. Но мне было неплохо и до него. И после него тоже будет не хуже. Мне нравится быть с ним вместе даже больше, чем я могла предположить. Но Райли мне нужен не для того, чтобы чувствовать себя счастливой, полноценной личностью. Мне казалось, что уж кто-кто, а ты это непременно поймёшь и не станешь из-за меня переживать. Потому что и ты сама — счастливая, полноценная личность, а между тем никогда не была замужем.

Как ни странно, в ответ на её слова Миллисент покачала головой, чем несказанно её удивила.

— Боюсь, ты ошибаешься, — проговорила она, и на мгновение улыбка её погасла, а из груди вырвался печальный вздох. Она рассеянно принялась помешивать в чашке чай. — Я была замужем. Как-то раз. Совсем недолго. Задолго до твоего рождения.

Такого признания Танзи от тётушки никак не ожидала. Ложечка выпала у неё из рук и громко звякнула о блюдце. Миллисент тепло посмотрела на внучатую племянницу.

— Ну и денёк. Согласись, он словно специально отведён для того, чтобы не оставить камня на камне от наших убеждений. — Миллисент вновь покачала головой. — Наверное, я никогда не рассказывала тебе эту историю, потому что всё было так давно, — добавила она и пожала плечами. — А может, потому что мне до сих пор, как это ни странно, горько вспоминать о том, что произошло.

Миллисент вздохнула и отвернулась. Но Танзи успела заметить, что в глазах тётушки блеснули слезы. Или это ей лишь показалось?

— Он был моей единственной любовью.

— Можешь ничего не рассказывать.

Миллисент подняла руку, затем поставила чашку, вытащила из рукава надушённый кружевной платочек и вытерла глаза.

— Ничего страшного. Знаю, звучит ужасно глупо, но все эти годы, хотя его уже давно нет в живых, стоит только мне вспомнить о нём, как для меня все как будто произошло только вчера.

Миллисент шмыгнула носом и улыбнулась сквозь слёзы.

— Иногда мне в голову приходит совершенно фантастическая мысль. Мне кажется, что в один прекрасный день он снова войдёт в дверь — такой красивый, статный, в военной форме. Скажет, что произошла чудовищная ошибка, что на самом деле он не погиб, что пуля пролетела мимо.

Миллисент вновь промокнула глаза, вздохнула и посмотрела на Танзи.

— Извини, у меня такое чувство, будто я подтолкнула тебя на этот путь, что совсем не входило в мои планы. Наверное, мне следовало давно понять, что…

Танзи подалась вперёд и положила ладони на руки тётушки.

— Прошу тебя, не надо. Каждый в этой жизни решает сам за себя. И я уважаю твой выбор. И спасибо, что ты поделилась со мной, потому что я люблю тебя и мне хорошо при мысли, что и в твоей жизни были сильные чувства. Как здорово, что ты рассказала мне о них.

Миллисент вновь шмыгнула носом и вытерла платочком глаза.

— Что ж, наверное, настал такой момент, когда следовало это сделать. И ты права: хорошо быть счастливой, полноценной личностью, хозяйкой собственной судьбы. Я горжусь тобой, Танзи, горжусь тем, что ты сама прокладываешь себе дорогу в жизни. Но, дорогая моя, пройти жизненный путь вместе с другим человеком, деля с ним все хорошее и плохое, что выпадает нам в этой жизни, причём с любимым человеком… — Миллисент не договорила и вновь вздохнула. — Что ж, ты сама это сказала. Сильные чувства — хорошая вещь Они умножают наши радости в десятки раз, с ними легче переносить удары судьбы.

Теперь уже Танзи легонько шмыгнула носом. Ей стало ужасно жаль Миллисент. Ну почему у тётушки всё сложилось так печально?

— И все эти годы ты так и не вышла замуж? — прошептала она и подняла глаза. — Но ведь твоя фамилия…

Миллисент вытерла глаза и взяла со стола блюдце — внешне снова само спокойствие.

— В душе я по-прежнему миссис Джек Бингэм. Я вернула себе девичью фамилию после того, как умер твой дед. Поскольку осталась единственной, кто мог взять на себя все благотворительные начинания нашего семейства и всё такое прочее. А в те дни, при прежних законах и юридическом крючкотворстве так было проще.

Однако Танзи по глазам тётушки поняла, что та не договаривает. Интересно, чего стоило Миллисент отказаться от имени человека, которого она по-прежнему любила?

— Думаю, он был бы горд за тебя.

— Спасибо, моя дорогая. Мне тоже хотелось бы так думать. Но знаешь, что странно? Ведь вернись он ко мне, я бы не раздумывая бросила все на свете, поселилась бы где-нибудь в маленьком домике, скажем, на какой-нибудь военно-морской базе, и обзавелась бы кучей ребятишек.

В ответ на заявление тётушки Танзи улыбнулась и недоверчиво хмыкнула.

— Не поверю. Даже если бы твой муж остался жив, он наверняка делал бы все не так, чем выводил бы тебя из себя. Согласись, все равно ты бы по горло увязла в благотворительных начинаниях нашего семейства. И сама это прекрасно знаешь.

Миллисент улыбнулась:

— Ты права, так бы оно и было. По всей видимости. Раз уж они зашли так далеко, Танзи решилась задать ещё один вопрос:

— Ты жалеешь о том, что у тебя нет детей? Миллисент тотчас расплылась в довольной улыбке.

— С чего бы это? Не забывай, ведь у меня была ты! Танзи моментально зарделась от гордости.

— Ну конечно, как же я забыла!

И тотчас подумала, догадывается ли тётушка о том, каким подарком судьбы она стала для ребёнка, фактически брошенного родителями на произвол судьбы, и это несмотря на то что Бог наградил этого ребёнка лёгким, общительным характером.

— Но ведь ты общалась со мной, лишь когда я возвращалась домой из интерната на каникулы!

— Зато мне было дорого каждое мгновение, проведённое с тобой.

Танзи вновь расхохоталась.

— У меня почему-то несколько иные воспоминания!

— В этом-то и вся их прелесть! Каждый из нас помнит то, что ему хочется помнить, выбирает воспоминания на своё усмотрение!

Танзи встала и, наклонившись, громко чмокнула тётушку в щеку.

— Что ж, у меня своих уйма! — негромко произнесла она. — Даже не знаю, что бы я без тебя делала. И хотя я обычно предпочитаю не говорить об этом вслух, всё-таки я тебе стольким обязана! Это ты удержала меня от безумия, благодаря тебе я сумела ощутить себя счастливой. Я всегда могла на тебя положиться. Ты — тот человек, что изменил мою жизнь. Причём только в лучшую сторону, — с жаром завершила свою тираду Танзи, чувствуя, как к глазам вновь подступили слезы.

Миллисент тоже шмыгнула носом.

— Что ж, — произнесла она с улыбкой. — Видишь, какая мы с тобой сладкая парочка!

— Это точно, — поддакнула Танзи, широко улыбаясь, и вновь опустилась на диван. — Ещё какая! Ведь как-никак мы обе с тобой Харрингтон — ты и я! Кстати, коль об этом зашла речь, мне давно хотелось обсудить с тобой одну вещь. В частности, благотворительный бал.

— О, я до сих пор не могу себе простить, что вынудила тебя показаться на публике. Я, можно сказать, сама подставила тебя, сделала из тебя лёгкую добычу для…

— Прошу тебя, тётушка Миллисент, не надо. Этот Соул-М8 все равно нашёл бы способ подобраться ко мне, так что, умоляю, не кори себя. Я хотела поговорить с тобой о другом — о том, что я в принципе не против взять на себя часть твоих обязанностей. На первых порах совсем чуть-чуть. Например, я вполне могла бы тебе чем-нибудь помочь в твоих благотворительных начинаниях. Признаюсь, мне даже понравилось вручать стипендии. Я словно прониклась некой фамильной гордостью, участвуя в этом мероприятии. Хотя, с другой стороны, я чувствовала себя немного обманщицей, потому что никогда по-настоящему не принимала участия в твоих делах, — сказала Танзи и усмехнулась. — По крайней мере до сих пор.

Лицо тётушки осветилось улыбкой.

— Буду только рада, если ты мне поможешь, однако при условии, если будешь все делать по-настоящему, с душой. Ведь я никогда не принуждала тебя и не собираюсь делать этого впредь. Просто я чувствую, что старею, и мне хотелось бы, чтобы все мои начинания перешли в надёжные руки. И тебе не надо ни о чём переживать. Ведь все и так перейдёт к тебе, когда я умру, но если мои дела будут для тебя обузой, не стоит себя ими обременять. Тебе ведь не нужны доходы, поэтому основные средства я разместила непосредственно в самих фондах. Разумеется, если ты захочешь, можешь все изменить на своё усмотрение. Мне же хотелось бы одного — чтобы общее руководство осталось в руках той, кто носит имя Харрингтон.

Танзи не знала, что и сказать.

— Спасибо тебе, тётя Миллисент, — проговорила она. — Я тебя не подведу. И мне действительно хотелось бы принимать побольше участия в твоих делах. Может, не сразу, а постепенно, чтобы хорошенько войти в курс дела. — Последнюю фразу она произнесла для того, чтобы немного остудить пыл тётушки — ведь при её словах в глазах у той заплясали счастливые искорки.

— Разумеется, моя дорогая, — согласилась Миллисент Танзи подумала: интересно, сколько благотворительных фондов ляжет ей на плечи через год-другой?

— Кстати, пора обсудить причину, подвигнувшую меня нанести тебе сегодня визит, — продолжала между тем Миллисент. — Я имею в виду праздник в честь будущей мамы, твоей подруги Мэриел.

— Если ты возражаешь против того, чтобы он состоялся в твоём доме, ничего страшного, я не в обиде.

Миллисент лишь помахала усыпанной кольцами рукой.

— Ерунда. Я буду рада, если ваш праздник состоится под крышей «Большого Харри». Думаю, дому пойдёт только на пользу, если в его стенах зазвучат смех и поздравления по поводу новой жизни.

Танзи с облегчением вздохнула. Более того, она никак не ожидала услышать от тётушки столько тёплых слов.

— В чём дело? — поинтересовалась Миллисент, не сводя с неё глаз поверх своей чашки. — Или ты решила, что коль у меня нет своих детей, то я…

— Нет, что ты, тётя Миллисент, — с пылом возразила Танзи, откашлявшись. — Просто откуда тебе известно…

— А! — рассмеялась Миллисент. — вот ты о чём! Или ты не знала, что мне прекрасно известно, каким прозвищем ты наградила наш достопочтенный фамильный особняк. — Тётушка хитро улыбнулась. — Кстати, оно мне даже нравится. Я долгие годы называла его про себя примерно также.

Ну и ну, подумала Танзи, вот уж воистину день откровений!

— Спасибо тебе, что согласилась пустить нас к себе в дом. Но всё-таки, как я понимаю, возникла какая-то проблема?

— Нет-нет, что ты. Я ведь обменивалась письмами со Сью.

— Ты? Со Сью?

— Представь себе. Чего мы только друг другу не слали — и факсы, и электронную почту. Вот и на этой неделе она мне позвонила. Спрашивала о тебе. Как я понимаю, с тех пор как ты вернулась к себе, она не получила от тебя не единого слова. Мы с ней разговорились о том, как лучше украсить дом, — надо сказать, у неё уйма самых разных идей по этому поводу, одна интересней другой. Я тоже предложила кое-что от себя.

— Ты? Не может быть!

— Ещё как может! С тех пор мыс ней как две пчёлки-труженицы. Все жужжим и жужжим, стараясь изо всех сил.

В чём Танзи ничуть не сомневалась. Сью страдала тем же недугом, что и Миллисент, а именно СПСС — Синдромом Патологического Стремления к Совершенству во всём и вся.

— Надеюсь, ты не в обиде. Мы с ней уже расписали весь праздник по пунктам.

Танзи помахала рукой.

— Пожалуйста, продолжайте и дальше в том же духе.

— Ну что ж, на том и порешим. Кстати, если ты не против, я хотела бы на время одолжить у тебя Райли. В это время года одной тяжело, а нанять кого-то в последнюю минуту практически невозможно. Муженёк Сью, её образцово-показательный Пол, тоже присоединится к нам, только чуть позже. До того как приедут декораторы, нам надо передвинуть мебель.

Танзи хотела спросить, для чего понадобилось переделывать убранство целой комнаты ради какой-то там вечеринки, которая продлится пару-тройку часов, однако в последний момент передумала и мудро промолчала.

— Спроси Райли сама. С его больной коленкой…

— Ах да, у меня совершенно вылетело из головы! Я собиралась поговорить с ним, как только приехала к тебе, но его в машине не оказалось, из чего я сделала вывод, что он у тебя, и подумала, что могу заодно обсудить оба вопроса.

Миллисент поставила блюдце и встала, разглаживая юбку.

— И я рада, что именно так и поступила, — произнесла она с теплотой в голосе. — Как хорошо мы с тобой поговорили!

Танзи тоже поднялась с дивана и обошла вокруг столика, чтобы обнять тётушку. Миллисент показалась ей одновременно и хрупкой, и крепкой, и при мысли, что тётушка, как и все люди, увы, не вечна, Танзи в очередной раз почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Почему-то она привыкла думать, что Миллисент будет рядом с ней всегда.

— Спасибо тебе, — прошептала она. — За то, что рассказала мне свою историю, за… в общем, за все.

Миллисент похлопала племянницу по спине и отступила назад.

— И тебе спасибо, — произнесла она, как показалось Танзи, чересчур бодро. — За все, — добавила она и, в очередной раз шмыгнув носом, отвернулась.

Танзи была готова поспорить, что заметила в глазах тётушки знакомый блеск — так могут блестеть только слезы. Миллисент же прошла по коридору и бросила взгляд на лестницу.

— Вряд ли Райли в ближайшее время спустится к нам. Танзи последовала за ней в коридор.

— Я могу сбегать и позвать его. Наверное, он всё ещё спит.

Или же сидит за компьютером, что более вероятно, подумала она про себя. Правда, Танзи меньше всего хотелось, чтобы разговор и дальше продолжался в этом направлении.

— Не стоит. Просто потом передай ему, чтобы он мне позвонил. Если он не станет возражать, мы будем только рады получить в своё распоряжение ещё одну пару крепких мужских рук.

С этими словами Миллисент поднесла к глазу монокль и посмотрела на Танзи.

— Хотя мне почему-то кажется, что с его ногой все наладится… причём очень скоро.

Танзи покраснела, однако вместе с тем была несказанно рада, что перед ней вновь прежняя Миллисент — этакий повергающий всех в страх генерал в юбке.

— Уэйнрайт ждёт на улице, так что провожать меня не надо.

— Погоди. Или ты забыла правило Райли? Танзи вздохнула и бросилась вверх по лестнице.

— Разумеется, дорогая, — произнесла Миллисент, глядя ей вслед. — Просто решила проверить, помнишь ли его ты.

И с довольной улыбкой принялась терпеливо ждать, пока племянница спустится вниз вдвоём с Райли.




20


Иметь рядом с собой близкого человека.

Независимость — это хорошо. Даже более чем. Независимость — как раз то, что мне нужно. А все потому, что я сделала для себя вывод нет ничего лучше, чем проводить время в своём собственном обществе. Однако недавно мне стало понятно и другое: как здорово, когда рядом есть кто-то, кто тебе не безразличен. И тогда все хорошее в жизни становится ещё чудеснее. А плохое? Оказывается, ещё никому не стало хуже от того, что кто-то пытается вас утешить. А если при этом утешение приходит в виде больших, сильных рук, то это даже ещё лучше.




— Ну, разве вот эта не хорошенькая? — Райли вздохнул и устало поплёлся к очередной ёлочке. Честно говоря, ему было глубоко безразлично, какими полагается быть ёлочным иголкам — длинными или короткими. — Знаешь, для человека, у которого никогда не было ёлки, ты чересчур разборчива.

Дождь прекратился, зато подул резкий ветер Танзи откинула со лба волосы.

— Именно поэтому моя первая ёлка и должна быть идеальной во всех отношениях.

Щеки её раскраснелись, глаза сияли, и Райли тотчас почувствовал себя последним мерзавцем. Ему не хотелось никому портить настроение, и в обычных обстоятельствах он принялся бы за дело со всей душой В конце концов разве не он сам попросил Танзи провести с ним выходные? Самое малое, что Райли мог сделать — проникнуться духом наступающего праздника и купить ёлку, будь она неладна. И провалиться ему на месте, если это не так.

Но записка никак не выходила из головы. До сих пор у него не нашлось даже секунды, чтобы взглянуть на проклятый конверт, не говоря уже о том, чтобы сообщить о нём Танзи.

Когда Райли увидел, что фотоальбом и груда бумаг на столе сдвинуты с места, его чуть не хватил удар. Однако ни Танзи, ни её тётушка не сказали ему ни слова, и поэтому Райли пока молчал, намереваясь разобраться с проблемой сразу после того, как проводит Миллисент до машины.

Как назло всё закончилось тем, что они переоделись и уехали одновременно с Миллисент. Старушка едва ли не затолкала их с Танзи в машину Райли, пожелав удачной охоты за ёлками. Он же понятия не имел, что, оказывается, они собирались на эту «охоту». Танзи объяснила, что ничего другого им не остаётся — таково повеление тётушки.

Глядя на Танзи, никто бы на свете не поверил, что она с неохотой выполняет это небольшое поручение. Да она просто сияла от радости! Райли же, напротив, был слишком занят наблюдением за окружающими их людьми, которые бродили между выставленными на продажу ёлочками и сосенками. Он не обратил внимания, какая ёлка понравилась Танзи, не говоря уже о том, чтобы высказывать своё мнение по этому поводу. Более неудобное место трудно себе представить! Вокруг царила ужасная сутолока, и в любой момент из толпы им навстречу мог выскочить Соул-М8. Здесь этому мерзавцу ничто не мешало подобраться к своей жертве незамеченным.

Танзи несколько раз хватала Райли за руку и тянула то к одному, то к другому деревцу, но он всякий раз осторожно высвобождал ладонь, надеясь, что она не заметит. Не то чтобы Райли раздражало, что у неё быстро вошло в привычку прикасаться к нему. Однако ему не хотелось бы своими действиями дразнить невидимого врага. Не дай Бог Соул-М8 решит, будто у него появился соперник. Ведь чтобы у него возникли такие мысли, таинственному преследователю достаточно увидеть Танзи с любым мужчиной.

— Давай возьмём вот эту, — сказал Райли, указывая на ёлку, которую Танзи в тот момент вертела в руках. — Смотри, какая пушистая. — И побыстрее смоемся отсюда к чёртовой матери.

Знай он заранее, с каким размахом Танзи примется за дело, Райли развернул бы свой джип в обратную сторону, как только лимузин Миллисент скрылся из виду. От постоянного напряжения волосы на затылке вставали дыбом, Райли хотелось одного: как можно скорее отвезти Танзи домой и посадить под замок, чтобы она даже носа не смела высунуть на улицу.

Он намеревался ещё раз поговорить с ней об усилении охраны. В любом случае это хорошая идея, независимо от того, рыщет поблизости Соул-М8 или нет. Райли был почти уверен, что на сей раз с её стороны не будет особых пререканий, особенно после того как он покажет ей последнюю записку.

— Эта ёлка с обратной стороны лысовата, — возразила Танзи, поворачивая деревце. — Видишь? Господи, Райли, ты даже не смотришь!

Он был вынужден посмотреть в её сторону, а сам повернулся боком, загораживая Танзи со спины.

— Да-да, знаю. Извини, — сказал он, продолжая оглядываться по сторонам. — Послушай, мне очень не хочется торопить тебя, но я действительно думаю, что нам пора убираться отсюда. Прямо сейчас.

— Что… — Танзи проследила за направлением его взгляда. С её щёк тут же исчез румянец. — Здесь? Ты думаешь, он здесь? Но…

Незаметно для постороннего взгляда Райли пожал ей руку, чтобы как-то успокоить.

— Просто ради меня. Я все объясню, когда сядем в машину.

К счастью, Танзи не стала возражать, и они направились к стоянке.

Как только они выехали на дорогу, Райли с облегчением вздохнул. Теперь ему нужно было следить лишь за идущими позади машинами. Никто не выехал вслед за ними со стоянки — по крайней мере так ему показалось. И все равно рисковать не имело смысла. Соул-М8 мог поджидать их в своём автомобиле, припаркованном где-нибудь возле съезда с главной дороги. А может, он сам чересчур осторожничает? Райли хотел надеяться, что так оно и есть. В любом случае лучше проявить излишнюю предусмотрительность. Как известно, бдительность ещё никому не помешала.

Танзи скрестила на груди руки.

— Что происходит? Что-то случилось? Признайся, ведь что-то случилось, да? До того как мы выехали из дома? Эрни тебе что-то рассказал? Вы что-то обнаружили, или как?

— Прежде всего я хочу перед тобой извиниться. За то, что испортил тебе «охоту за ёлками».

Танзи насмешливо фыркнула:

— Да ладно тебе. Я просто думала порадовать Миллисент. Райли распределял своё внимание между дорогой и зеркалами заднего обзора.

— Может, сначала так и было, но потом тебе вздумалось приобрести ёлку. — Он отвернулся. — И как только я удостоверюсь, что нет никакой опасности, обещаю, мы вернёмся и выберем самую красивую ёлку. Даю слово.

Танзи попробовала было возражать, но Райли лишь бросил на неё предупреждающий взгляд. Она скорчила обиженную мину, и Райли невольно улыбнулся. Они отлично сработались. Интересно, подумал Райли, как долго это продлится?

Всё казалось так легко и естественно — чего никогда не было в прошлом. Может, это потому, что они во многом схожи? Оба — и он, и она — превыше всего ценили свою независимость, оба не торопились обзавестись семьёй, откладывая этот важный шаг на будущее, оба не искали для себя никого, кто сделал бы их счастливыми.

Райли до сих пор не мог понять, как их с Танзи угораздило начать близкие отношения. Но он не сожалел о случившемся, не горел желанием как можно скорее со всем покончить. Было ли ему страшновато? Пожалуй, да. Но ещё страшнее пытаться положить всему конец, а потом размышлять над тем, как все бы сложилось. Райли сам толком не знал, что делает, но уже то, что он остался, знаменовало собой первый, очевидный шаг.

Видимо, покупка ёлки станет вторым шагом. Райли улыбнулся, чувствуя себя до смешного счастливым, несмотря на опасность, которая подстерегала их на каждом шагу. В последний раз он по-настоящему праздновал Рождество ещё ребёнком. Он думал, что уже вышел из этого возраста, и праздничная суматоха была ему безразлична. Выходит, он заблуждался.

— Хорошо, ты прав. Мне нужна ёлка. — Танзи ткнула в него пальцем. — Но тебе придётся принимать участие в процессе выбора. Если мы собираемся праздновать Рождество вместе, это будет праздник равных возможностей. То есть мы вместе переживаем и хорошее, и плохое. А теперь расскажи мне, что происходит. Ведь ты намеревался поговорить со мной именно об этом, разве не так? О Соуле-М8?

— Я собирался рассказать тебе, когда ты спустилась вниз. Но затем нагрянула Миллисент, а при ней я не хотел ничего говорить.

Танзи смягчилась.

— Но это было ещё до того, как ты открыл электронную почту, сразу после того, как мы…

Райли сбавил скорость и подъехал к следующей стоянке. Припарковал свой джип лобовым стеклом к дороге и единственному въезду на парковку, чтобы хорошо просматривались все приезжающие и отъезжающие машины. Райли посмотрел на Танзи и встретился с ней глазами.

— Пока мы были в постели или в душе, кто-то бросил записку в щель для писем в твоей двери.

У Танзи перехватило дыхание, затем она выругалась.

— В мой, чёрт возьми, дом? Он что-то бросил в мой дом?

Райли был даже рад, что она разозлилась, а не ужаснулась известию. Теперь она наверняка насторожится. Райли не стал утруждать себя нудными фразами типа «Ну, что я тебе говорил.». Какой смысл без конца напоминать о мерах безопасности, которые она упрямо отказывается принять? Достаточно увидеть выражение её лица — этим уже всё сказано.

— Я ещё не открывал это послание, но почерк на конверте точь-в-точь такой же, как и на записке, которую подбросили во время бала. Эрни удалось получить список обслуживающего персонала на благотворительном балу. Так что теперь они у нас, можно сказать, в кармане. Список приглашённых лиц у нас тоже есть, и ничто не мешает сравнить оба этих списка со списком персонала «Фишнет». Но мне нужны отпечатки с новой записки. Oн взглянул на Танзи и добавил: — И с фигурки. А ещё нам невероятие повезёт, если мы получим образец почерка Мартина. Теперь у нас хватит улик, чтобы провести сопоставление.

Но Танзи слушала его лишь вполуха. Она растирала руки, и хотя день был довольно промозглый и в воздухе после дождя висела сырость, Райли понимал: ей зябко вовсе не из-за погоды.

— Иди ко мне. — Наплевать, что в эти мгновения кто-то мог наблюдать за ними. Он притянул Танзи к себе, мысленно проклиная громоздкую консоль между сиденьями которая разделяла их, и погладил Танзи по щеке. — Мы сейчас поедем к тебе, заберём списки и карточку. Ты сможешь забрать кое-какие вещи и свой ноутбук. А потом решай сама. Либо мы вернёмся в дом к тётушке, либо поедем ко мне. Как захочешь. И там, и там есть системы внешнего наблюдения.

Танзи в замешательстве уставилась на него: — Ну, я…

— Только, пожалуйста, не спорь со мной. Она посмотрела ему в глаза и кивнула:

— Хорошо. В любом случае сегодня вечером нужно ехать к Миллисент. Кроме того, я не хочу, чтобы ты часами торчал, под дождём в машине.

— Ты не посмеешь меня выставить. Особенно после того, что между нами было. — Произнеся эти слова, Райлн не мог обуздать свою фантазию, мысленно рисуя их с Танзи в постели. — Понимаю, тебе не хочется зря тревожить тётушку. Поэтому предлагаю сначала поехать ко мне, разобраться с карточкой и фигуркой. Ещё мне нужно сделать несколько телефонных звонков. После чего мы поедем в «Большой Харри» и поможем Миллисент передвинуть мебель. Если захочешь остаться там — что ж, отлично. Поскольку идёт подготовка к детскому празднику, мы сможем придумать какой-нибудь предлог, чтобы остаться, не вдаваясь при этом в подробности, отчего это вдруг ты не хочешь ехать домой.

Танзи покачала головой:

— Не хочется обманывать тётушку. — Она вздохнула. — Но ты прав. Не хотелось бы её тревожить. — Танзи провела кончиками пальцев по его щеке и подбородку. Под стать голосу, рука её слегка подрагивала. Райли было не по себе при мысли, что она не на шутку напугана. — И если ты, конечно, не возражаешь, мне бы очень не хотелось сегодня спать одной.

Стоило Танзи произнести эти слова, как внутри его словно проснулось нечто свирепое и первобытное. Обратившись к нему за поддержкой в трудную минуту, Танзи, несомненно, полагалась на его мужскую силу и храбрость. Но на карту было поставлено нечто большее, чем её безопасность. И Райли обнаружил, что ему хочется, чтобы она обращалась к нему и дальше, и по всем вопросам. Он слегка повернул голову и взял губами два её пальца. Затем оставил пальцы и потянулся к губам. Медленно, словно дразня, чтобы она мечтала видеть его в своей постели каждую ночь.

Не в качестве большого сторожевого пса, но просто потому, что не могла представить его где-то ещё.

— Поехали ко мне, Танзи, — пробормотал он, накрывая её губы своими.

Она лишь кивнула, отвечая на поцелуй.

Райли пришлось сделать над собой усилие, чтобы отстраниться от неё. В данной ситуации было бы просто непозволительной глупостью допустить, чтобы желание взяло над ним верх.

— Нужно ехать, — негромко произнёс он. — Да.

Танзи в последний раз запечатлела поцелуй на его губах, затем на подбородке и только потом откинулась на спинку сиденья. Она вздохнула, и когда Райли взглянул на неё, то с радостью увидел, что в глазах её больше нет страха. На смену испуганному, затравленному взгляду пришло желание. Она хотела его.

— А у нас неплохо получается обжиматься в машине, — наконец произнесла Танзи, — но, должна тебе признаться, я чувствую себя немного староватой для этого занятия. Не знаю, как ты, а я бы предпочла уютную мягкую постель.

Райли улыбнулся и вывел машину на дорогу.

— Отлично тебя понимаю. Согласись, чертовски тяжело быть взрослыми.

Он въехал в переулок за её домом и припарковал джип рядом с маленьким спортивным автомобилем Танзи.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, но позволь мне зайти в дом первым.

Нужно отдать ей должное, Танзи не вздрогнула и не замешкалась у двери, а смело последовала за ним. За те несколько минут, что они ехали до дома, она успела полностью взять себя в руки. Райли теперь не сомневался: Танзи и дальше не потеряет головы.

— Хорошо. Пошли.

Они быстро зашли в дом. К счастью, там их не поджидали ни новые записки, ни другие сюрпризы. Танзи с поразительной быстротой собрала вещи. Райли взял бумаги и конверт — статуэтка уже лежала в машине — и положил их в большой коричневый пухлый конверт, который Танзи принесла из кабинета. Через двадцать минут они вернулись в джип и выехали на дорогу.

Райли посмотрел на часы.

— До моего дома езды отсюда минут двадцать пять — тридцать в южном направлении. Так что у нас ещё полно времени, чтобы к восьми успеть к Миллисент. — Он взглянул на Танзи, которая внезапно притихла. — Хочешь есть? Можно остановиться и что-нибудь перекусить по дороге.

Но она отрицательно покачала головой. Не сводя глаз с дороги, Райли потянулся, и взял её за руку.

— Вот увидишь, всё будет хорошо. Рано или поздно вся эта канитель кончится. Может, даже сегодня. Я знаю, что тебе не очень приятно это слышать, но мы просто не имеем права закрывать глаза на очевидные вещи. Мартин имеет доступ к твоей электронной почте, он был на балу, и ему известен твой домашний адрес. Понимаю, у тебя такое чувство, словно за тобой охотятся, и я совсем не исключаю, что охотником может оказаться кто-то из «Фишнет». Поверь, я не стал бы переселять тебя, если бы…

— Честно говоря, я просто в шоке, — дрожащим голосом произнесла Танзи. — Это надо же так обнаглеть — выслеживать меня возле моего же собственного дома! — Она переплела свои пальцы с пальцами Райли. — Признаюсь честно: мне будет страшновато спать здесь, зная, что он рыскал у моей парадной двери. Какой он, чёрт возьми, мерзавец!

Танзи даже негромко выругалась.

Она готова признать, что преследователем может быть и её дражайший наставник. Райли больше ничего не сказал. Сейчас с неё и так достаточно. Он решил, что, может, лучше им поехать живописной дорогой вдоль побережья и срезать путь через город. Затем, как раз в пригороде, ему на глаза попалась небольшая, вручную нарисованная табличка. Райли улыбнулся, снизил скорость и свернул с главной дороги.

— Ты вроде бы говорил, что живёшь к югу от города.

— Да. Но вначале нужно сделать одну остановку.

Танзи ограничилась кивком и посмотрела в окно, но Райли знал, что она погружена в собственные мысли. О Соуле-М8. О Мартине. О том, как эта история может сказаться на её будущем. Райли надеялся, что сумеет все изменить. По крайней мере на некоторое время.

Проехав ещё несколько сот ярдов, он заметил ещё одну такую табличку, после чего свернул на небольшую автостоянку. Вокруг выстроились ряды ёлочек.

Танзи повернулась к нему. Увидев её сияющие глаза, Райли почувствовал себя чуть менее виноватым за то, что втянул её в эту авантюру.

— Тебе не обязательно было это делать.

Если бы Танзи видела своё собственное выражена лица, она поняла бы, что ещё как обязательно.

— Пойдём. Выберем ёлку.

— Но куда мы её поставим? Разве у тебя дома нет ёлки? Райли покачал головой.

— Да, мы с тобой два сапога пара. Он улыбнулся.

— Я уже сам так подумал, и, кажется, ты права.

Он обошёл джип, чтобы открыть ей дверь, но Танзи уже вышла. На сей раз, когда она взяла Райли за руку, он не стал сопротивляться.

Через час, основательно изучив все ёлочки, что выстроились рядом со стоянкой, они уехали, привязав к крыше машины красивую, стройную и пушистую ёлочку.

— Могу поспорить, у тебя нет подставки для ёлки, заметила Танзи. — Не говоря уже о том, что нам абсолютно нечем её украшать.

— Угадала, подставки у меня нет. Но кое-какие украшения найдутся.

— Вот как? — поддразнила она. — Значит, ты когда-то всё-таки ставил ёлку! Значит, что касается праздников, у тебя ещё не все безнадёжно! В отличие от меня.

— Должен ли сказать в своё оправдание, что когда-то я вырезал пару тыкв? А вот ёлки у меня не было уже много лет.

— Это почему же?

Райли вздохнул, но вместо того чтобы смутиться или, хуже того, расстроиться из-за воспоминаний, которые вдруг всплыли из глубин памяти, он улыбнулся, согретый ими. Еше бы! Ведь он разделил их с Танзи.

— Когда умерла мать, отец перестал ставить дома ёлки. Он заявил, что это глупо, потому что мы с ним взрослые мужчины. Тогда я был ещё школьником и все равно понимал, почему он решил больше не ставить ёлку. Рождество было любимым праздником матери. Отец же просто не мог заставить себя возиться с праздничными приготовлениями. Он продал дом сразу после того, как я поступил в колледж, но разрешил мне сохранить всё, что я хотел. Вот я и сохранил их. Ёлочные украшения.

Все до единого. Коробки, полные воспоминаний. Райли задумался. Ну почему он позволил скорби отца, да и своей собственной, взять над собой верх, лишив себя возможности радоваться тому, что когда-то делил с матерью? Теперь, столько лет спустя, всё это показалось ему попросту глупым. Наверное, помогло и то, что теперь он не один. Ведь рядом Танзи.

— Они лежат где-то в сарае.

Райли улыбнулся, вновь почувствовав себя абсолютно счастливым.

— Ты уверен, что хочешь пойти и выудить их на свет божий?

Он взглянул на неё.

— Непременно.




Танзи не знала, чего ей ожидать. Тесную холостяцкую квартирку или что-то вроде этого. Несколько комнат над магазинчиком или офисом.

Каково же было её удивление, когда, проехав через холмы по узкой дороге над морем, они оказались возле небольшого дома, приютившегося у подножия горы. Снаружи он выглядел вполне заурядно, внутри же представлял собой скопление хаотично разбросанных комнат, с длинной террасой, выходящей во двор. И хотя Танзи не слишком хорошо разбиралась в недвижимости, одного взгляда было достаточно, чтобы понять: даже несмотря на довольно отдалённое местоположение и не слишком большие размеры, один только вид на долину и океан могут дать возможность повесить на дом табличку с приличным числом нулей, если возникнет желание продать его. Райли заметил её удивление.

— Неплохое вложение средств. Я купил его ещё в те времена, когда играл в футбол. Дом — единственное, что я себе оставил. Справедливости ради. Ну и, наверное, ради вида из окон.

Танзи взглянула поверх крон деревьев. Райли же повернул на короткую, усыпанную гравием дорогу и припарковал машину перед гаражом и небольшим выступающим строением. Наверное, это и есть тот самый сарай, подумала Танзи. Она вновь перевела взгляд на своего спутника и увидела, что он тоже смотрит поверх деревьев, на долину и океан. Нет, это место не просто выгодное вложение. Оно — часть его души. Это было нетрудно прочесть по глазам Райли, по выражению его лица, по тому, как он держал себя.

— Ты не стал продавать его, потому что это твой дом. — Танзи улыбнулась. — Тебе здесь даже дышится по-другому,

Райли улыбнулся:

— И поэтому тоже.

Он повернул ключ зажигания, но из машины не вышел.

— Твой отец тоже живёт здесь? Райли рассмеялся:

— Ну, ты скажешь! Он его терпеть не может. Не понимает, почему я не продам это моё сокровище и не куплю нам с ним квартирку где-нибудь рядом с площадкой для гольфа.

— Ты играешь в гольф? Райли покачал головой:

— Нет, это пристрастие моего отца. Я же иногда играю с ребятами в баскетбол. Но от него чертовски болит колено.

Он постучал ладонями по рулю, затем вздохнул и вышел из машины.

— Пойдём, я устрою тебе экскурсию по дому. Танзи улыбнулась и вышла из машины. Было видно, что Райли нервничает. Ему явно не всё равно, что она скажет про его дом. Впрочем, она могла бы сказать, что её устроило, даже если бы он жил в сарае. Но Танзи лишь улыбнулась и взяла Райли под руку. Ей хотелось увидеть дом его глазами.

— Здесь особенно не на что смотреть, — предупредил её Райли.

— Знаешь, что меня сразу поразило в твоём доме? — спросила Танзи, пропуская его замечание мимо ушей. Да и вообще, откуда ему знать, что ей понравится? — Здесь спокойно. Тихо. Такое впечатление, будто городской шум, который, когда живёшь в городе, словно поселился в каждой клетке тела, просачивается наружу, вытекает через кожу, — сказала она и рассмеялась.

— Это ты абсолютно верно подметила. Умножь городской шум на тысячи фанатов, что орут во всю глотку с трибун, и тогда поймёшь, почему мне так нравилось приезжать сюда.

Танзи взяла его за руку и зашагала по длинной, узкой веранде, которая начиналась от боковой двери и исчезала за задним углом дома.

— А что теперь, когда орущие толпы на трибунах уже в прошлом?

Райли пожал плечами и боком толкнул дверь.

— Мне по-прежнему нужны тишина и спокойствие. — Ему не понадобился ключ, входная дверь открылась сама. — Кстати, предупреждаю, дом выдержан в холостяцком стиле. А горничной здесь нет уже лет шесть.

Танзи рассмеялась и шагнула вслед за ним в дом. Первое, что она ощутила, — её словно окатило тёплой волной. Комната хотя и была длинной и узкой, с высоким потолком и массивными поперечными балками на потолке, но солнечной. Мягкая мебель, стены тёплых золотистых оттенков, начищенные до блеска деревянные полы и разбросанные по ним тут и там коврики.

— Единственное, чего здесь недостаёт, это большого пса со слюнявым языком. — Танзи улыбнулась, — А в остальном просто замечательно.

Райли удивил её тем, что заключил в объятия и поцеловал, но совсем не так, как раньше. Было в этом поцелуе нечто властное.

Наконец он отпустил её и, подняв голову, усмехнулся.

— Извини.

— За что? Разве это не лучшее приветствие, которое только может желать девушка? Я имею в виду, кроме пса со слюнявым языком, — поддразнила его Танзи.

— Знаешь, мне всегда хотелось завести собаку, — признался Райли. — Но, переехав сюда, я часто бывал в разъездах, да и теперь работа порой бывает столь непредсказуема. Никогда не знаешь, когда вернёшься домой, так что… — Он пожал плечами.

— Да, понимаю. Как-то раз я задумала завести кошку. — Танзи рассмеялась. — Но, наверное, я не кошатница, так что ничего из этой затеи у меня не вышло. Не знаю, почему я до сих пор не завела пса. Видимо, потому что в детстве у меня никогда не было ни кошки, ни собаки, ни попугайчика, и теперь ответственность за живое существо кажется мне непомерной.

Райли привёл её в маленькую кухню в дальней части дома.

— Как я уже сказал, мы два сапога пара.

— Точно. Ой, как красиво! — Танзи даже негромко ахнула, глядя через огромное окно, которое занимало почти всю стену. Отсюда не были видны вершины деревьев, зато открывался потрясающий вид на долину и океан. — Сколько тебе принадлежит земли?

— Не много. Только этот склон. Земля внизу и остальные стороны горы — ничейные. Но я привык делать вид, будто я король горы, пусть даже на самом деле это не так.

Танзи рассмеялась.

— Неплохо быть королём, — согласилась она и, повернувшись к нему, добавила: — Здесь просто замечательно. Теперь понятно, почему тебе здесь так нравится.

Его взгляд изменился.

— Что-то не так?

Танзи подошла ближе и взяла Райли за руки. Это было так естественно — прикасаться к нему, стоять с ним рядом, почти вплотную. Почему же её поразила сама мысль об этом?

— Ну же, расскажи мне.

— Да так, ничего особенного. Просто я…

Райли усмехнулся и покачал головой, но когда он вновь посмотрел мимо неё, на деревья за окном, в его глазах не было веселья. Это было больше похоже на усталость.

Танзи не знала, что и сказать, и сама удивилась, как взбудоражило её его минутное раздражение. Наверное, это тоже имеет отношение к влюблённости. Нет, конечно, она прекрасно понимала, что Райли уже взрослый человек и сам несёт ответственность за своё счастье. И если бы его попросили, не поступил бы иначе. Она понимала, потому что её счастье было таким же. И всё же Танзи обнаружила, что ей хочется что-то сделать — что угодно, лишь бы Райли улыбнулся, лишь бы ему вновь было хорошо. Такое действительно было для неё в новинку.

— В чём же дело? Райли вздохнул:

— Да так, ни в чём. В последнее время я только и делал, что боролся с отцовской идеей купить квартирку где-нибудь по соседству с площадкой для гольфа. Не хочу продавать дом. Мне неприятно даже думать об этом.

— Твой отец, он действительно стал бы счастливее, зная, что тебе пришлось продать дом? — удивлённо спросила Танзи.

— Отец не настолько сентиментален, когда речь идёт о подобных вещах. Если бы я продал дом, он мог бы отойти от дел и провести остаток своих дней, гоняя белый мячик по идеально ухоженному полю. Он слишком многим пожертвовал ради меня. Это благодаря ему я смог поступить в колледж, смог осуществить свою мечту о профессиональном футболе. И я в душе пообещал, что сделаю все для того, чтобы осуществилась его мечта. Мы пытались, с помощью нашего бизнеса, по крайней мере я, но… — Райли умолк и пожал плечами. — Впрочем, зачем я тебе это рассказываю. Всё-таки на носу праздник, зачем портить тебе настроение моими проблемами.

Танзи нежно погладила его по руке.

— Конечно же, отец не может не понимать, что, когда ты получил травму, разбились не только его мечты.

Райли взглянул на неё и грустно улыбнулся. И в этот момент до Танзи неожиданно дошло, что она по уши влюблена в него. Сама не заметила, как это случилось.

— Что ж, звучит весьма убедительно, — произнёс Райли с невесёлой усмешкой. — Кстати, мне ничто не мешало осуществить его мечту. Конечно, это было бы нелегко даже сейчас. Я мудро вложил средства. В любом случае лично мне много не нужно, я ведь один. Но Финн… ну, он у меня большой охотник до женского пола. А вот в бизнесе не слишком силён. По крайней мере в бумажных вопросах. Нет, в своём деле он разбирается хорошо, даже очень хорошо, но… — Райли пожал плечами. — У меня ушло немало средств, чтобы вытащить его из финансовой трясины. Но всё-таки мы сохранили наш бизнес. Что ещё я должен был делать? И я решил, что если смогу заработать приличные деньги, то нам будет на что жить, когда мы отойдём от дел.

— Полагаю, твоего отца не слишком радует такая перспектива?

Райли кивнул:

— Ты права. По-моему, он считает, что, пока я учился в школе, пока заканчивал колледж, ему и без того пришлось чересчур долго ждать, прежде чем я наконец пробился в профессиональный футбол.

— А чего хотелось тебе самому? Помнится, ты что-то говорил о том, что хотел бы стать тренером, например, на уровне колледжа.

— Я думал, что для этого ещё будет время позже, после того как отец уйдёт на пенсию. Если, конечно, к тому моменту у меня самого не пропадёт желание.

Танзи обхватила его руками за талию и притянула к себе.

— То, что ты сделал для своего отца, это… это просто замечательно! И я не поверю, чтобы он — независимо от того, сентиментален он или нет — позволил тебе продать этот дом. Разве его не смущает уже тот факт, что ты вынужден вкалывать ради него, вместо того чтобы заниматься любимым делом? Разве уже это само по себе не жертва?

Райли покачал головой:

— Все намного сложнее. Наша семейная фирма — это всё, что у нас есть. Мне хотелось бы делиться с ним тем, что есть у меня. Я благодарен отцу за то, что он сделал ради меня, ради моей футбольной карьеры. Сам он никогда не занимался спортом. Мне казалось, что, работая с ним вместе, я тем самым как бы нашёл что-то такое, что нас с ним связывает.

— Ну и как, удалось?

Райли рассмеялся, на этот раз заметно повеселев.

— Не уверен. Но мы стараемся, как можем. Должен сказать, до сих пор наши дела в целом шли неплохо. По крайней мере, получив поручение твоей тётушки, я определённо продвинулся в нужном направлении.

— Надеешься заручиться рекомендациями?

— А в чём, по-твоему, заключается мой нынешний бизнес? Только вот отца по-прежнему больше интересуют развлечения, нежели дело. В принципе свою работу он выполняет нормально, но нет в нём задора, огонька. Видно, все это для него осталось в прошлом. По всей видимости, отец надеется, что все за него сделаю я — молодое поколение и всё такое прочее. Но надо отдать ему должное — он неплохо обучил меня. Я хорошо справляюсь с работой. Хотя, наверное, ты несколько иного мнения, судя по тому, как я выполняю нынешнее задание.

Танзи улыбнулась, и её руки соскользнули на его упругие ягодицы.

— О, уверяю тебя, ты справляешься просто отлично. — Да?

Райли несколько раз, словно дразня, поцеловал Танзи. Та вздохнула и прижалась к нему ещё плотнее в предвкушении новых ласк.

— А в экскурсию по дому входит посещение спальни? — пробормотала она.

Ей явно не терпелось сменить тему разговора. Это его дом, как говорится, родные стены, место, где можно укрыться от забот и тревог, от житейских бурь, и Танзи было немного не по себе оттого, что она заставила его вытащить на свет божий старые чувства, которые лучше бы не трогать.

— Честно говоря, я была бы не против осмотреть вместе с тобой, ну, скажем, вот этот миленький диванчик. — Она одарила Райли лукавой улыбкой. — Если, конечно, посередине нет никакой перекладины.

Райли поцеловал её в ответ, и Танзи мгновенно забыла обо всех неудавшихся карьерах и несбывшихся родительских надеждах. Мысли о преследователях и опасности тоже куда-то улетучились.

— Думаю, мы сумеем найти дорогу к постели, — пробормотал Райли, целуя её, и подхватил на руки.

Танзи было попыталась протестовать, но Райли заглушил её протесты очередным поцелуем. Он пронёс её по небольшому коридору и, войдя в спальню, рухнул на широкую кровать, увлекая Танзи за собой. Танзи потянулась к его рубашке, но он пришпилил её руки к кровати.

— Тише. Торопиться некуда, в нашем распоряжении ещё несколько часов. Я люблю, когда все происходит медленно, — произнёс он и в подтверждение своих намерений неторопливо провёл языком по её шее.

Затем расстегнул блузку, которую Танзи надела, отправляясь на «охоту за ёлками», когда они уезжали вместе с Миллисент. Господи, такое впечатление, что это было сто лет назад! Он оттянул в сторону бюстгальтер и долго играл языком с её сосками, заставляя Танзи постанывать от удовольствия.

Его губы переместились ниже. Танзи выгнула спину. Несколько часов? Как ей повезло! Она даже едва не захихикала. О да! Ей и вправду чертовски повезло.

Затем настанет его очередь. О да! Она заставит его забыть о боли в коленке. А если у неё и впрямь хорошо получится, то и о боли душевной.

Нет, Танзи не забыла про конверт, который они так и не вскрыли, про списки, которые им ещё предстоит сравнить. Или про фигурку койота. Но в данный момент все отступило на второй план — главное, что сегодня она проведёт вечер, занимаясь любовью с Райли.

Вот тебе, получай, Соул-М8!




21


Праздники.

Я всегда считала, что они для детей. Полагаю, это была моя субъективная точка зрения незамужней женщины, но я старалась не приписывать им особую значимость. Незачем брать взаймы чью-то печаль, как я обычно говорю.

Как ни странно, я пришла к заключению, что всё-таки была права. Праздники, они и вправду для детей. Но я сделала для себя открытие, или, лучше сказать, один человек помог мне его сделать: загвоздка в том, что нужно обнаружить в себе ребёнка. Даже если вы не подозревали, что этот ребёнок до сих пор сидит внутри вас. Дело непростое, но, должна сказать вам, вполне осуществимое. А потом празднуйте. С тем же самым чувством радости.

Вы сами не заметите, как проникнитесь верой в то, что Санта-Клаус существует на самом деле. (Кстати, если уж на то пошло, он не имеет никакого отношения к свиданиям в отеле «Времена года».)




Они поставили ёлку только на следующий день. Танзи понаблюдала, как Райли возится с коробками ёлочных украшений, затем отправила его на диван и сама взялась за дело.

После вчерашнего вечера, когда им пришлось выносить мебель из гостиной Миллисент, колено у Райли разболелось не на шутку. Впрочем, неудивительно, если вспомнить, чем они занимались после того, когда уже под утро вернулись домой.

Танзи проснулась в пять часов утра в пустой постели. Вообще-то это была постель Райли, и она чувствовала себя не слишком уж одинокой. Побродив по дому, обнаружила владельца кровати в небольшом кабинете, в который вела короткая лестница в другом конце дома. Райли был занят сравнением списков персонала и сканированием отпечатков пальцев, обнаруженных на второй записке. К величайшему разочарованию Танзи, на койоте не оказалось даже мало-мальски чётких отпечатков, с которыми можно было работать.

Танзи лишь тогда осознала, насколько Райли подорвал её непоколебимую веру в невиновность Марти, когда выяснилось, что поверхность статуэтки вся изрыта глубокими желобками, что не позволяет снять даже частичные отпечатки. Почему-то у неё тотчас отлегло от души. Вообще-то она не хотела, чтобы на том все и закончилось. Мартин или не Мартин? Но если это и в самом деле он, все изменится в одночасье. Танзи было неприятно, что, как только речь заходила о её непосредственном начальнике, она не доверяла самой себе.

Танзи оставила Райли за компьютером, а сама вернулась в кухню сварить свежий кофе. В холодильнике для неё нашлась бутылка газировки. Что ж, они неплохо уживутся вместе. Поставив на стол кофе Райли, Танзи устроилась в откидном кресле с газировкой и оставшимися списками.

Записка в конверте была предельно краткой и ясной:

«Я твой. Ты моя. Навеки».

Каждый раз при этой мысли Танзи бросало в дрожь. Навеки. Не «до конца моих дней», а «навеки». То есть даже после того, как она покинет этот мир. Автора записки можно счесть свихнувшимся или даже потенциальным убийцей. Единственное, что не давало Танзи окончательно впасть в отчаяние, — злость. Нет, она действительно всякий раз ужасно злилась, стоило ей подумать о коварном психопате, который пытается подобраться к ней поближе.

Кстати, она уже извинилась перед Райли за то, что так легкомысленно отмахнулась от его предложения принять меры дополнительной безопасности. Отпечатки на обеих записках совпадали. Райли взял с Танзи слово, что она лично встретится со своим шефом и постарается добыть отпечатки его пальцев. А если удастся, то и образец почерка. Танзи пришлось согласиться, что это очень даже разумно. И хотя она была далеко не в восторге от этой затеи, выбора у неё не оставалось.

А затем, после столь непродуктивного утра, примерно в полдень им наконец улыбнулась удача, вознаградив находкой подходящего имени. Некая Маргарет Свиндлер. Эта особа была упомянута в списке обслуживающего персонала Хрустального бала. Обычно во время своих мероприятий фонд обходился меньшим количеством подсобных работников. Свиндлер была в числе временного персонала, нанятого по случаю столь грандиозного события, как благотворительный бал. А ещё эта особа являлась сотрудницей «Фишнет», причём с самого начала деятельности компании года два назад.

Райли связался с Эрни, и они вдвоём принялись за поиски, однако им так и не удалось обнаружить даже отдалённую связь с записками или отпечатками. Если эта Свиндлер и впрямь родственница или подружка Соула-М8, придётся попыхтеть, чтобы доказать сей факт без её помощи. Райли намеревался во второй половине дня наведаться в «Фишнет», когда Маргарет закончит работу. Если они не смогут поговорить с ней там, он собирался приложить все усилия к тому, чтобы выудить из Лори Сак более подробную информацию о её подчинённой. Например, домашний телефон и адрес — им с Эрни казалось, что уж что-что, а это будет несложно добыть, но пока что Эрни так ничего и не выудил. По его мнению, проклятая Сак сделала невозможное. Ей удалось удержать личные данные вне Интернета.

Однако встреча с госпожой Свиндлер состоится не раньше чем часов через пять. Значит, у них с Танзи в распоряжении ещё достаточно времени, чтобы украсить ёлку. Танзи растерянно взглянула на гору потрёпанных коробок, сваленных на пол перед слегка кособокой ёлкой. Её радость по поводу того, что, кроме Мартина, появился ещё один подозреваемый, начала меркнуть.

— У меня такое чувство, будто мне предстоит совершить настоящий подвиг.

Райли поправил на коленке пакет со льдом и, превозмогая боль, наклонился, чтобы поднять верхнюю коробку. Не успела Танзи его остановить, как коробка была уже у него на коленях.

— Я только разверну украшения и сразу передам тебе. А ты уж сама решай, что куда.

— Может, нам ещё повесить лампочки или «дождик»?

— Неплохая идея. Посмотри в одной из тех коробок. Правда, я сильно сомневаюсь, что лампочки окажутся исправными. Насколько я помню, у ёлочных гирлянд ограниченный срок жизни.

— Я все равно понятия не имею, как их вешать. Так что особой красоты не обещаю. — Танзи рассмеялась. — Слава Богу, вероятность того, что Миллисент увидит наше творение, приблизительно равна шансам на исправность самих лампочек.

Райли улыбнулся и откинул крышку первой коробки. Улыбка его тотчас сделалась какой-то кислой, и он с задумчивым видом вытащил неаккуратно завёрнутое украшение. Гофрированная бумага соскользнула на пол, и в руках у Райли остался не очень умело сделанный футбольный мячик.

— «Бульдоги», — побормотал он и перевернул игрушку другим боком. — Р. П. 85.

Танзи молча наблюдала за ним, не зная, что сказать, за что ужасно на себя злилась.

— Ты уверен, что хочешь повесить этого уродца на ёлку? — негромко спросила она.

Райли кивнул и передал ей увесистый комок обожжённой глины.

— Да. Я смастерил эту игрушку для матери на уроках художественного творчества. В тот год мы в последний раз ставили ёлку. Мама тогда ещё не слегла совсем и помогала нам вешать игрушки. — Райли усмехнулся. — Ей наверняка было приятно получить от меня футбольный мяч. Не слишком сентиментально, конечно, но на то он и спорт.

— Готова спорить на что угодно, твой подарок ей ужасно понравился.

Танзи отвернулась. А Райли гораздо сентиментальнее, чем сам готов в том признаться. Она осторожно повесила глиняный мячик на ветку потолще.

Райли же продолжал разворачивать сокровища своего детства. У некоторых игрушек была своя история, у других — никакой. Райли то и дело смешил Танзи своими рассказами, а несколько раз растрогал до слёз.

— И ты ещё называешь меня сентиментальным! — воскликнул он, когда Танзи подозрительно зашмыгала носом, вешая очередное украшение.

— Если я и сентиментальна, то только по твоей вине. — Танзи сделала шаг назад. — Тебе не кажется, что мы навешали на ёлку столько твоего прошлого, что удивительно, как она только его выдерживает.

Танзи обошла деревце, стараясь окинуть творение их рук объективным взглядом. С чисто эстетической точки зрения выглядела их ёлка кошмарно. Но с точки зрения сердца и души, Танзи ещё никогда не видела ничего более красивого.

Райли подошёл и встал у неё за спиной. Танзи не слышала, как он поднялся с дивана. Он потянулся к ней и поцеловал в шею.

— Спасибо тебе, — прошептал он.

И в этих двух словах прозвучало больше чувства, чем она слышала за всю свою жизнь. Танзи обернулась, на её лице появилась хитроватая улыбка.

— Послушай, может, мне следует позвонить матери? Кто знает, вдруг у неё найдутся ёлочные украшения, которые каким-то чудом сохранились с её детства.

По глазам Райли было видно, что его переполняют чувства. Он взял лицо Танзи в свои ладони и поцеловал так нежно и ласково, что на глаза ей вновь навернулись слёзы.

— Прости, — сказал он.

— Это ещё за что? За то, что у меня вдруг глаза оказались на мокром месте?

— У тебя когда-нибудь была ёлка?

— Конечно. Каждый год, в доме тётушки Миллисент.

— Я имею в виду — у тебя дома. — Райли кивком указал на игрушки, криво свисающие с колючих веток — Со всеми этими дурацкими заморочками, которые школьная система навешивает на наших бедных, ничего не подозревающих родителей.

— Я не ходила в государственную школу, как все нормальные дети. И моих родителей не было поблизости, помнишь, я ведь тебе рассказывала?

— А как же Миллисент?

— Я люблю её всей душой, она мой ангел-хранитель, но вряд ли она поддерживала контакт с пятилетним ребёнком на подсознательном уровне. — Танзи рассмеялась, шмыгая носом, и высвободилась из его объятий. — Хватит об этом. Теперь у меня есть ёлка, так ведь? К тому же в мои планы не входит выглядеть сегодня вечером на презентации в галерее Слоан так, словно я рыдала несколько часов подряд.

Райли нахмурился.

— На какой ещё презентации?

— Ой, разве я не рассказывала? — легкомысленно удивилась Танзи, лавируя среди пустых коробок.

Райли схватил её за руку и притянул к себе.

— Нет, если уж на то пошло, ничего ты не рассказывала.

— А не ты ли стоял рядом, когда мы говорили об этом со Сью?

— Что-то не припомню. Ведь я смертельно устал, передвигая мебель. Вещи твоей тётушки весят больше, чем обычный японский импорт.

— Понятно, — отозвалась Танзи и, запечатлев на щеке Райли быстрый поцелуй, высвободилась из его объятий. — В общем, план таков: Сью берётся отвлечь Вольфганга, а я в это время пару минут поговорю со Слоан наедине, чтобы узнать, что у них происходит. Назовём это дружеским вмешательством. Кроме того, нам нужно снять напряжение перед завтрашним праздником.

— Во сколько? И что мне надеть? — спросил Райли. Танзи удивлённо уставилась на него.

— Тебе не нужно туда идти. За мной и так присмотрят. Слоан на таких мероприятиях всегда выставляет охрану. Тем более что вход только по приглашениям. Кстати, я могу дать ей имя и фотографию Маргарет Свиндлер, если тебе так спокойнее. К тому же она знает Мартина, — с упрёком добавила Танзи. — В любом случае его всё равно нет в списке приглашённых.

Райли посмотрел на неё в упор.

— Что мне надеть? — повторил он, словно не слышал её слов.

Танзи начала было упираться, но ей действительно хотелось, чтобы Райли пошёл с ней. И не только из соображений безопасности.

— Что-нибудь-попроще.

— Хорошо. Нам нужно заезжать к тебе, чтобы что-то взять?

Танзи покачала головой:

— Нет. Только подбрось меня до тётушкиного дома. У меня там осталось кое-что из вещей. Ты вообще как планируешь, просто отвезти меня туда, а сам с Эрни тем временем припрёшь к стенке эту Свиндлер? Обещаю тебе не высовывать носа из-за массивных, оснащённых сигнализацией стен.

— Я подумаю. Но вначале нам нужно сделать ещё кое-что.

Танзи обняла его сзади.

—  — Да?

Райли схватил её за руки, прежде чем они соскользнули ниже пояса его брюк.

— Прекрати.

Танзи обиделась, но виду не подала.

— Тогда что? Ты голоден? У Слоан будет куча еды. Правда, главным образом омерзительная французская кухня.

— Напомни мне, чтобы я остановился по дороге и что-нибудь перекусил. Но я сейчас не об этом.

Взяв Танзи за руку, Райли потянул её за собой в кухню. Он не хромал — значит, лёд и болеутоляющая таблетка сделали своё дело.

— Я у тебя в долгу.

Райли бросил на неё через плечо взгляд. — За что?

— Ты согласился посетить выставку в художественной галерее. Тебе хочется выставить себя напоказ перед донельзя претенциозной тусовкой, которая только тем и будет заниматься, что с глубокомысленным видом рассуждать обо всей этой жуткой мазне, заодно поглощая улиток, нашпигованных паштетом или чем-то в той же степени омерзительным. Правда, шампанское, надо отдать должное, там будет только самое дорогое. Может, нам с тобой стащить бутылочку? Приедем домой пораньше и разопьём на двоих.

— И будем следить по телику за игрой, — ответил Райли, улыбаясь.

Танзи уже кивала, радуясь его энтузиазму.

— Обязательно, и следить за… какой игрой?

— Баскетболом. «Лейкерс» играют против «Нетс». Коуб и Кидд. Мы можем начать твоё спортивное образование.

Танзи хотела было надуть губки и придумать подходящий предлог. Например, ей в срочном порядке нужно написать статью. С самого утра она знала, что у Райли есть другие дела и ещё два предложения поработать, до которых у Финна ещё не дошли руки. Впрочем, какая разница?

— Полагаю, такова компромиссная часть взаимоотношений.

Райли с довольным видом кивнул:

— Если тебе от этого станет легче, я приготовлю самый вкусный поп-корн. Вот увидишь, такого ты ещё ни разу в жизни не пробовала. Пальчики оближешь. Ты будешь первой женщиной, которая смотрит баскетбол, потягивая шампанское и похрустывая жареной кукурузой.

— Ну, это я вытерплю, — кивнула Танзи. — Так что же мы будем делать, если не готовить?

Райли подошёл к шкафчику, взял банку с мукой, затем достал несколько других ингредиентов.

— Будем мастерить ёлочные украшения. У меня нет красок, поэтому придётся воспользоваться маркерами, которыми я рисую планы игры для ребят, но…

— Ха-ха-ха! Эта ёлка и так вот-вот завалится под грудом четырёхсот ифушек. Триста девяносто девять из них имеют отношение к футболу. Тебе не кажется, что это уже перебор?

Но Райли покачал головой и достал миску.

— Не вполне уверен, что в результате получится, хотя вряд ли это слишком мудрёная наука, верно? Главное, засунуть наши самоделки в духовку, чтобы как следует затвердели, и тогда их можно будет вешать.

Танзи неохотно вытащила табуретку из-за небольшой стойки.

— Не кажется ли тебе, что мы понапрасну тратим время, которое, между прочим, могли бы провести куда более приятным образом?

Райли повернулся к ней и положил ладони на стол. И тут Танзи поняла, почему, когда тренер Парриш говорил, Джей-Би слушал, глядя ему в рот.

— Ты сказала, что это твоя ёлка, — заявил Райли. — Но ведь на ней пока нет ничего твоего. Можно сказать, ты просто взяла напрокат мою, с готовыми украшениями. Согласись, это не одно и то же.

— А мы не можем просто поехать и прикупить ёлочных игрушек?

На лице Райли появился неподдельный ужас.

— Ты видишь на этой ёлке хотя бы одну покупную игрушку?

— Ты и вправду хочешь, чтобы я ответила на твой вопрос? Он усмехнулся:

— Рядом с блестящими магазинными украшениями любая игрушка на твоей ёлке поблекнет, покажется грубой и некрасивой. И вообще, игрушка будет значить для тебя больше, если её сделать собственными руками.

Танзи издала театральный стон. Когда речь шла о том, что его действительно интересовало, слушать Райли было ужасно забавно.

— Между прочим, я как-то раз собственными руками смастерила Криса Кринглмонстра.

Вместо ответа Райли просто пожал плечами; взгляд его оставался непреклонен. И Танзи пришлось признаться себе: ей доставляет радость делать то, что нравится ему.

— Хорошо. Уговорил. Твоя взяла. Только скажи — это непременно должен быть футбольный мяч? Или всё-таки нечто такое, что имеет значение для меня?

— Всё, что твоя душа пожелает. И что смогут сотворить твои пальцы.

— Думаю, тебе уже хорошо известно, на что способны мои пальцы.

Райли бросил на неё укоризненный взгляд.

— Никаких шуточек. А когда всё будет готово и отправится в духовку, так уж и быть — я позволю тебе помыть нас обоих в душе.

Танзи вздохнула. Такое предложение её вполне устраивало. Дом Райли был обставлен скромно. Единственное сделанное им усовершенствование заключалось в следующем — он убрал находившуюся по соседству с ванной кладовку, превратив высвободившееся пространство в шикарную сауну с джакузи. Для него это подразумевало постоянное движение, для Танзи же — просто блаженство.

— Уговорил.

Через час, переведя изрядное количество муки, Танзи поставила в духовку жуткую пару туфелек на высоком каблуке.

— Будь Джимми Чу уже на том свете, он бы в гробу перевернулся. Или наверняка отбросил коньки, увидев эти страшилища.

Райли уставился на ёлочное украшение через стеклянное окошко духовки.

— Они будут смотреться лучше, когда ты их раскрасишь.

Танзи рассмеялась и, потянув Райли вверх, повернула лицом к себе, чтобы обнять за талию.

— Лжец!

Затем она встала на цыпочки и поцеловала его перепачканное мукой лицо, оставив мокрые следы на щеке и подбородке.

— В любом случае — спасибо.

— За что? — с подозрением осведомился он.

— Разумеется, не за то, что ты не стал мне лишний раз напоминать, что руки у меня точно растут не оттуда.

— У меня такого и в мыслях не было.

— Какой сообразительный! И всё же готова поспорить, тебе приятно осознавать, что и я внесла свой скромный вклад в общее дело.

Райли рассмеялся и смешил её всю дорогу до парилки. Очень скоро их смех сменился вздохами, а также взвизгиваниями и стонами.




К тому времени когда они с Танзи переступили порог художественной галереи Слоан, Райли уже успел забыть об их любовных упражнениях в сауне. Маргарет Свиндлер позвонила на работу, сказавшись больной. И никакие комплименты, никакой шантаж не подействовали. Райли так и не сумел выудить из Лори Сак информацию личного характера о сотрудницах компании. Ах, к ней с допросом нагрянет полиция? Что ж, она над этим подумает. Возможно. Ударение на слове «возможно».

Райли уже подумывал о том, а не обратиться ли ему к местным властям. Увы, всё, чем он располагал на данный момент, — это отпечатки пальцев и простое совпадение. Но внутреннее чувство подсказывало: тут явно что-то не так. Или же Райли просто в душе надеялся, что Мартин Стентон здесь ни при чём?

Как бы то ни было, Райли занял позицию рядом с центральным входом в галерею, между охранниками и небольшим кабинетом, куда несколько минут назад Танзи затащила Слоан. Хорошо хоть сегодня открыты только один вход и только одна дверь в кабинет. Но Райли всё равно не мог избавиться от внутренней тревоги. Инстинкт подсказывал ему, что Соул-М8 замышляет очередное изменение в сценарии. Причём весьма существенное. Ведь коль он уже один раз рискнул пересечь границу личного пространства Танзи, когда подбросил записку прямо в её дом, ждать от него можно было чего угодно. В этом Райли ничуть не сомневался.

С одной стороны, Райли не терпелось поскорее утащить Танзи отсюда обратно домой, где все подходы были под наблюдением. Даже если Соул-М8 повезёт и этот мерзавец проследит за ними, он сможет подобраться к дому не ближе чем на сотню ярдов, потому что об этом тотчас станет известно кому следует.

С другой стороны, Райли не терпелось выманить злодея на открытое место, где можно было бы надрать ему задницу и положить конец этой неприятной истории. Окончательно.

Райли прокручивал в голове сценарии, как все это произойдёт, как вдруг одна из подруг Танзи, улучив момент, подкралась к нему вплотную. Надо отдать ей должное, неплохо у неё это получилось.

— Вы Райли, не так ли? Как хорошо, что вы с Танзи пришли, — произнесла высокая, стройная красавица, подавая ему унизанную кольцами руку. — Я — Рина.

— Да-да, Танзи мне о вас рассказывала, — поспешил пояснить он, видя, что женщина элегантно выгнула бровь.

— Надеюсь, только хорошее?

На лице Райли появилась любезная улыбка.

— Естественно.

— А вы, я смотрю, дамский угодник! — Рина рассмеялась, но в голосе её чувствовалась искренняя теплота, и это помогло снять минутный дискомфорт. — Насколько я понимаю, вас нельзя отнести к завсегдатаям подобных мероприятий.

На сей раз улыбка Райли была более непринуждённой.

— Неужели так заметно?

— Только тому, кто близко знает Танзи. Скажу честно, не будь на карту поставлено благополучие моей лучшей подруги, лично я предпочла бы в данный момент оказаться где-нибудь в другом месте.

— Кажется, у Слоан все в порядке.

Рина огляделась по сторонам, очевидно, гордясь успехом подруги.

— Ещё бы! Вы с ней уже познакомились? А с Вольфом?

— Да, чуть раньше. Прекрасная пара.

Танзи вкратце рассказывала ему про своих подруг, и Райли знал, что Рина не обидится на такие характеристики.

— Это верно. Насколько мне известно, со Сью и Полом вы познакомились ещё вчера вечером. Предполагалось, что и Мэриел будет здесь, но она не слишком хорошо себя чувствует. Ей скоро рожать, и она быстро устаёт. Что неудивительно, если учесть, что выглядит она так, словно у неё в животе тройня. Или же один с кучей приданого, — задорно улыбнулась Рина.

Райли рассмеялся; ему стало понятнее, почему Танзи так нравится Рина.

— Мне самой становится тяжело, когда я вижу, как она поднимается со стула, — сказала Рина. — Хорошо, что мы решили устроить для неё этот праздник до Рождества. Не думаю, что потом ей будет по силам выдержать такой жуткий шум и суету. А вы тоже будете? Я имею в виду — на празднике?

Райли кивнул, не спуская, однако, глаз с центрального входа. Обычно болтливые женщины невероятно раздражали его, особенно когда он на работе. Но Рина оказалась исключением. У неё был хорошо поставленный, почти музыкальный голос — такой успокаивал нервы и убаюкивал.

— Есть какие-нибудь новости о виртуальном преследователе? — поинтересовалась она. — Извините, но я не могла не заметить, что вы сейчас, так сказать, «на боевом посту». Я знаю, Танзи пришла едва ли не в бешенство из-за вмешательства Миллисент, но лично нам всем гораздо спокойнее, зная, что вы охраняете её.

Райли взглянул на Рину более пристально. Черт, ведь он предупреждал Танзи, чтобы та не делилась с подругами подробностями расследования. И чтобы ни в коем случае не говорила им, что подозрение падает и на Мартина. Если в конечном итоге выяснится, что её шеф здесь ни при чём — чем меньше людей будет знать о том, что и он был под подозрением, тем лучше. Особенно для дальнейшей карьеры самой Танзи. И как бы она ни доверяла подругам, всё-таки должна понимать: можно сболтнуть что-то совершенно неуместное в самое неподходящее время.

Не знал Райли и вот чего: в курсе ли Рина и вся остальная компания, что в их с Танзи взаимоотношениях за последние двадцать четыре часа, или около того, произошли существенные перемены? Почему-то он не додумался наложить запрет на разглашение этих сугубо конфиденциальных сведений. Да и вообще, думал ли он об этом? Впрочем, в планы Райли не входило «просвещать» её на сей счёт. На данный момент достаточно того, что его довольно легко приняли в круг близких друзей Танзи.

Конечно же, все они пребывали в уверенности, что он нанят для оказания помощи, но это было только начало.

— Мы кое-что проверяем, — уклончиво произнёс он. Рина зябко потёрла руки, хотя в зале по мере заполнения его людьми стало заметно теплее.

— Знали бы вы, как я переживаю за Танзи! Ничего, будем надеяться, что вы сумеете покончить с этой историей как можно скорее.

— Я тоже надеюсь, — ответил Райли, уверенный в том, что Рина вряд ли почувствует, с каким чувством он произнёс эти слова.

— Что ж, — сказала она, — не буду вас задерживать. Мой муж где-то здесь, покупает бог знает что. — Она пожала ему руку. — Было очень приятно познакомиться. — Затем Рина наклонилась к Райли, и на лице её появилась заговорщическая улыбка. — Главное, пусть её независимость вас не пугает. Вы — самое лучшее, что когда-либо случалось в её жизни.

Райли пристально посмотрел на свою собеседницу: по её глазам было видно, что Рине всё известно.

— Я никуда от неё не собираюсь уходить, — ответил он, и это было чистой правдой. Какие бы чувства ни испытывала к нему Танзи, или по крайней мере какие бы ни начинала испытывать, мнение подруг было ей небезразлично. — Что до всего остального, думаю, то же самое можно сказать и о ней.

Лицо Рины просияло, она радостно хлопнула в ладоши и умчалась прочь.

Райли нахмурился. Тактическая оплошность, но что теперь поделаешь! Его секрет раскрыт, и ничего не попишешь.

Он устало перевёл взгляд на дверь. И как назло, как раз в тот момент, когда в галерею — нет, не вошла, а вплыла ещё одна великосветская особа, вся в мехах и драгоценностях. Из толпы ей подобных сия дама выделялась благодаря мужчине, которого держала под руку.

— Отец?

Мужчина обернулся, и в следующее мгновение лицо его просияло. Финн тотчас немедленно бросился к сыну, таща за собой рыжеволосую красотку. Надо отдать отцу должное, отметил про себя Райли: на сей раз Парриш-старший нашёл себе возлюбленную лет на десять младше себя. Кстати, похоже, Финн отнюдь не удивился, увидев сына. Ага, значит, старый лис здесь неспроста. Интересно, каким образом Финн пронюхал, что Райли сегодня вечером будет в галерее? Но с другой стороны, как он сам заметил в разговоре с Танзи, при желании Финн умеет делать своё дело.

Интересно, что ему здесь нужно, подумал Райли. Пока он был не готов представить отца Танзи. Пока что. Или, вернее, представить Танзи отцу. Ну, может, лет этак через шесть-семь, когда они соберутся завести детей, — вот тогда и поговорим.

Отец сердечно пожал сыну руку и не менее сердечно похлопал его по спине. Райли ответил тем же. Последний раз они виделись почти месяц назад, но в этом весь Финн: ведёт себя так, словно они расстались вчера. Черт, вынужден был признать Райли, всё-таки приятно, что отец всегда держится с ним искренне.

Финн с Райли были чрезвычайно похожи. С той лишь разницей, что волосы отца давно уже поседели.

— Сынок, хочу представить тебе самого дорогого мне человека. Познакомься, это Жаклин Ассанте.

Райли слегка удивился, услышав такое экзотическое имя. Почему-то он пребывал в убеждении, что эта особа — Пэтси Шеклфорд. Впрочем, стоит ли удивляться, что у Финна уже новая дама? Ничего удивительного. Райли изобразил вежливую улыбку, а про себя подумал, что это дорогой человек за номером 126546.

— Искренне рад с вами познакомиться.

— Надеюсь, вы говорите это от всей души, — произнесла женщина.

Она оказалась гораздо проницательнее, нежели Райли ожидал. Он перевёл взгляд с отца на госпожу Ассанте и слегка растерялся. Выражение их лиц было ему хорошо знакомо. Вернее, ещё месяц назад, возможно, и нет, но сейчас ещё как знакомо! Потому что в последнее время Райли каждый день видел его в зеркале, глядя на собственную персону.

— Мы с твоим отцом познакомились давно, много лет назад, — пояснила Жаклин. Она одарила Финна мимолётной, очень личной улыбкой, а затем вновь повернулась к Райли. — Недавно мы с ним встретились вновь, и, должна признаться, благодаря своему обаянию он вернулся в мою жизнь и в моё сердце.

От Райли не скрылось, что Финн сияет широченной улыбкой. Давно он не видел отца таким счастливым. Со стороны могло показаться, будто Финн одновременно выиграл в лотерею и продул последний грош. Такого за ним не водилось уже давно.

— Здесь неподходящее место и время для объяснений, — продолжала Жаклин, — но мы были бы рады, если бы ты согласился поужинать вместе с нами. Может, на Рождество? Если, конечно, у тебя нет других планов.

Райли посмотрел на Жаклин, потом перевёл взгляд на отца. Он не знал, что и сказать. Финн состроил смущённую мину, и Райли сделал вывод, что Жаклин крепко держит отца в своих нежных ручках. В этом не было ни малейших сомнений. А может, подумал он, именно такая женщина и нужна Финну? При этой мысли он искренне улыбнулся, и к нему вернулся дар речи.

— О, сочту за честь. Только, если вы не против, я хотел бы заранее оговорить время.

Финн подошёл ближе, ещё раз от души потряс Райли руку и шепнул на ухо:

— Прости, что застал тебя врасплох, сынок. Райли улыбнулся.

— Да нет, все в порядке, — ответил он и не покривил душой.

Ведь кто, как не он сам, уже давно мечтал о том, как было бы здорово, если бы они с отцом снова стали ближе друг другу! Судя по всему, так и будет. Только теперь это не имеет никакого отношения к их совместной работе, потому что продиктовано сердцем. Их сердцами.

Жаклин потянула Финна назад.

— Мы и так уже слишком долго его отвлекаем. Разве ты не видишь, что он на работе? Пойдём, я обещала поразить тебя своим абсолютным невежеством в области искусства.

Финн лишь улыбнулся и позволил Жаклин утащить себя прочь. Через плечо он на прощание подмигнул сыну.

Райли ничего не мог поделать. Он рассмеялся. Его отец и в самом деле выглядел счастливым. Таким счастливым Финн не был уже много лет. Наверное, причиной тому — сила женской любви, подумал Райли. Кстати, они оба недавно обнаружили эту простую истину, только каждый своим способом.

И тут из кабинета выскочила Танзи. Слоан почему-то не вышла следом. Не иначе как забаррикадировалась от нападения остальных подруг.

— Ну как? — осведомился Райли.

Танзи лишь пожала плечами и покачала головой, словно все ещё пытаясь разобраться, что к чему.

— Очевидно, Слоан и Вольф собираются разводиться, — сказала она со вздохом.

— Какая жалость. Наверное, поэтому его сегодня и не видно.

— Да. Я, конечно, за то, чтобы они помирились, но скажу честно: после разговора со Слоан я за неё рада. У неё, ну, в общем появился кто-то другой.

— Вот как? А я-то думал, что этот ваш Вольф — жуткий бабник и их семейная жизнь трещит по швам по его вине.

— Так оно и есть. Но у Слоан лопнуло терпение, и она заявила Вольфу: или они идут к адвокату, или всё кончено.

— Ну и как, этот паршивец увернулся?

— Если бы! Затащил в постель ту самую адвокатшу, которая занималась их разводом! В постель Слоан!

— Ну надо же!

— Да, так что теперь Вольфу придётся выставлять свои шедевры где-нибудь в другом доме. И в другой галерее. А адвокатшу ждёт разбирательство. Скорее всего её лишат лицензии.

— Что ж, справедливо. Но как же у Слоан начался роман?

— Кажется, она начала ходить в спортзал на шведский массаж.

— Погоди, она ругает своего муженька за интрижку с адвокатшей, а сама…

— Попридержи своё мужское негодование. Они познакомились за пределами спортзала, на каком-то деловом собрании. Правда, я понятия не имею, при каких обстоятельствах. Знаю только, что они пошли выпить. В спортзале она поменяла массажиста, а когда в следующий раз встретилась с Ларсом, это было нечто большее, чем просто флирт.

— С Ларсом? Ну и имечко!

Танзи рассмеялась:

— Знаю. И он лет на шесть её младше. Но клянусь, я никогда ещё не видела её такой счастливой. Она была такая окрылённая. Я и предположить не могла, что большая часть её жизненных неурядиц никак не связана с работой. А это совсем другое дело. Ларс уже уговорил её записаться вместе с ним в школу бального танца. А на следующие выходные они собираются за город, кататься на сноуборде. — Танзи рассмеялась. — Слоан. На сноуборде. Просто в голове не укладывается!

— Похоже, дела налаживаются.

— Это точно. Теперь нам непременно нужно уговорить её привести Ларса сюда и познакомить с нами, а затем рассказать о нём во всех подробностях.

Райли так и подмывало поинтересоваться, а не было ли сделано то же самое в отношении его самого, но он решил не рисковать.

— Когда я вышла, ты улыбался. С кем ты разговаривал?

— Ох, ох… — Изворачиваться не было смысла. — Объявился Финн. С дамой.

— Здесь твой отец? — Танзи оглянулась по сторонам, широко раскрыв от удивления глаза. — Я могу с ним познакомиться?

— Мы приглашены к нему в гости на Рождество. Если ты не будешь возражать. — Возможно, сегодня Финн — не единственный удар грома среди ясного неба. Ведь, несмотря на своё приподнятое настроение, Райли не ждал от отца этого небольшого откровения. Не был к нему морально готов. Что ж, один — ноль в пользу Финна. — Но в данный момент мне бы хотелось одного — поскорее выбраться отсюда. Такое впечатление, что я уже несколько часов делю тебя с другими людьми. Знаешь, постепенно меня начинает одолевать жадность. Танзи улыбнулась ему.

— Забавно, вот и я тоже об этом думала. Ты познакомился ещё с кем-то из моих подруг? Я просила их быть с тобой полюбезнее.

— С Риной. А вот мужа её не видел. Подозреваю, ты не просто попросила её полюбезничать со мной.

Танзи пожала плечами и попыталась сделать невинное лицо. Правда, получилось это не совсем удачно.

— Ты ведь не возражаешь, правда?

Райли покачал головой. Он мог бы сказать ей, что отлично понимает потребность поделиться с кем-то своим счастьем. Самому ему хотелось кричать об этом на весь мир. Чтобы все знали — разве что кроме Финна.

— Если ты уже завершила своё вмешательство, давай свалим отсюда.

— Да, своё дело я уже сделала. — Танзи потянула его за руку и остановилась лишь в дверях. — Чуть не забыла. Меня вдруг осенило. Насчёт отпечатков пальцев и образцов почерка. Я сбросила сообщение на пейджер Мартина, пригласила его на завтрак в «Большой Харри». Сказала, что мне нужно ещё раз прочитать статью и обсудить кое-какие вопросы. Получилось довольно туманно, но вроде бы как серьёзно. Думаю, он клюнет и встретится со мной.

— Во время праздника подарков младенцу?

— По-моему, это самое подходящее время и место. Вокруг будет куча народу, ты будешь держать ситуацию под контролем, да и охрана не будет дремать. Подумай сам — лучшего места, чем тётушкин особняк, нам не найти.

— А Мартин знает о празднике? Во время таких мероприятий мужчины норовят улизнуть куда-нибудь с глаз по-дальше, например, во двор.

Танзи улыбнулась:

— Нет. Я не стала сообщать ему, с какой целью мы встречаемся в доме Миллисент. Пусть Мартин думает, что это деловая встреча. Или что я переехала туда на праздники.

— Ты уже решила, о чём вы будете говорить?

— Пока нет, но что-нибудь придумаю.

Райли улыбнулся, затем пожал ей руку.

— Спасибо тебе. За то, что помогаешь мне. Понимаю, тебе нелегко. Ведь Мартин тебе небезразличен.

Райли наклонился и поцеловал Танзи — в присутствии Рины, Финна и так называемых произведений искусства, хотя скорее всего никто не обратил на это ни малейшего внимания.




Всю дорогу, пока они ехали к нему домой, он не выпускал руку Танзи. Им было легко молчать друг с другом. Райли вёл машину, погрузившись в собственные мысли. На него волной нахлынули воспоминания. Он вновь задумался о том, что рассказывал ей про Финна и как Танзи отнеслась к услышанному. О том, какое выражение лица было сегодня у его отца, и о том, какие последствия этот новый роман мог иметь для их совместного предприятия. Райли сам не заметил, как пустился в размышления о личном счастье и о том, чем он обязан себе и Финну. А может быть, и Танзи.

И где-то между Сан-Франциско и Пасификой ему пришло в голову, что он сам произведёт фурор на ужине в обществе Финна и женщины, которая — у него были на сей счёт сильные подозрения — вот-вот станет его мачехой. Если, конечно, отец не опередит его.




Праздники подарков будущему младенцу.

Неужели крошечному человечку нужна вся эта куча вещей? И тут я подумала, что мы в принципе равнодушны к вещам до тех пор, пока нам не станут впору наши первые туфли на высоких каблуках.




22


Стоило Танзи переступить порог комнаты, которая когда-то была парадной гостиной Миллисент, как она застыла на месте от изумления. Да, следовало внимательнее прислушаться к взбудораженной болтовне Сью в тот вечер, когда пару дней назад они приехали сюда, чтобы передвинуть мебель. Тогда бы восьмифутовая Матушка Гусыня и Старушка, что жила в домике-туфле (действительно в туфле) практически в натуральную величину, не стали бы для неё таким сюрпризом.

Сью взяла Танзи и Райли под руку; глаза её сияли.

— Разве не потрясающе?

— Ещё как, — пробормотала Танзи, осматривая убранство комнаты.

На полке напротив камина танцевали три плюшевые мыши в чёрных солнцезащитных очках, каждая около трёх футов ростом.

— Дай угадаю…

— Три слепые мышки, — возбуждённо протараторила Сью. — Я подумала, что тема сказок Матушки Гусыни — как раз то, что нам надо. Насколько мне известно, Мэриел украшает детскую в таком же стиле. Но твоя тётушка опередила меня. Я говорила ей уже сотню раз, что нет никакой необходимости, но она не переставая твердила, что…

— Для меня это огромное удовольствие, дорогуша, — закончила фразу сама Миллисент, входя в гостиную. — Ах, Райли! — воскликнула она и в знак приветствия похлопала его по руке. — А ты смелый, ступаешь на территорию младенцев, будущих матерей и прочих женских дел.

И она подставила щёку для поцелуя.

Райли улыбнулся и бросил на Танзи быстрый взгляд. Та лишь подмигнула ему, и Райли запечатлел требуемый поцелуй, затем милостиво и в то же время слегка смущённо принял ответный.

— Вообще-то, — произнёс он, — я надеялся на время воспользоваться кабинетом Танзи. — Райли похлопал висящую у него на плече сумку. — Захватил с собой кое-какую работу.

Танзи знала, что ещё Райли принёс оборудование для наблюдения, чтобы вмонтировать в уже поставленные старушкой декорации. Он намеревался держать под своим зорким оком дом с прилегающим к нему участком, а также быть в курсе того, кто из гостей пришёл, а кто вышел. Танзи потребовала, чтобы мероприятие тщательно охранялось и было сверхсекретным. Разве можно допустить, чтобы у Мэриел, которой и без того сейчас несладко, возникли лишние проблемы? С виновницы торжества хватит и собственных.

Все подходы к особняку Миллисент надёжно охранялись, и если всё же произойдёт что-то подозрительное, Райли тотчас увидит это на одном из своих мониторов. К тому же у него имелся список гостей. Сам Райли, если не считать Мартина, был единственным мужчиной в списке, так что вычислить непрошеных визитёров будет не сложно.

Ну а тем временем Эрни изо всех сил старался вычислить домашний адрес Маргарет Свиндлер. Утром, лёжа в постели с Танзи, Райли поклялся, что выяснит это ещё до Нового года. Танзи не имела ничего против. А вот от мысли о предстоящей встрече с Мартином ей становилось не по себе. Правда, Танзи продолжала внушать себе, что это замечательная задумка. Более того, скоро Мартин будет вне подозрений, и они смогут сконцентрировать все внимание на Свиндлер.

— Я иду наверх, — прошептал ей на ухо Райли.

— Хорошо, — ответила Танзи.

Внезапно ей захотелось, чтобы он не уходил, даже на верхний этаж. Почему-то её охватило нечто большее, нежели лёгкое беспокойство, — да и как тут не испугаться если в спину вам дышит двухметровый гусь? Даже не считая встречи с Мартином, ей не давала покоя и мысль, что же будет потом, когда ситуация окончательно прояснится? Что ждёт её впереди? Каково оно, её будущее? Их будущее? Райли пригласил её составить ему компанию на рождественском ужине в гостях у Финна и его приятельницы. Значит, он не прочь продолжить их взаимоотношения.

Танзи встала на цыпочки и поцеловала Райли.

— Я загляну к тебе позже, после того как Мартин придёт и уйдёт. Я принесу тебе все, на чём могут оказаться его отпечатки пальцев. И, если получится, образец почерка.

— Да ты просто молодчина, — произнёс Райли, причём таким вкрадчивым, бархатистым голосом, что Танзи моментально забыла обо всём на свете. — Я в тебе не сомневался.

Танзи улыбнулась. Жаль, что в данный момент она может поблагодарить его за непринуждённый тон и улыбку лишь лёгким поцелуем.

— Спасибо тебе.

Она оглянулась через плечо: холл уже был битком набит приглашёнными дамами. У всех в руках подарки, завёрнутые в пастельных тонов бумагу и перевязанные яркими ленточками.

— Боюсь, через час мне понадобится помощь психиатра, — пробормотала Танзи.

Райли улыбнулся ей и поцеловал в ответ.

— Держись, кузнечик!

Танзи показала ему язык. Райли, посмеиваясь, вышел из комнаты. Танзи оглянулась и увидела Сью — та улыбалась, выжидающе скрестив на груди руки.

— Что такое?

— Вот что. — Сью указала на пространство между Танзи и тем местом, где только что стоял Райли. — Ты с ним подозрительно любезна. Это на тебя не похоже.

Танзи показала подруге язык. Вот ещё, будет она разбалтывать свои секреты перед Матушкой Гусыней!

— Ха-ха. Мы… — Она попыталась было придумать подходящую отговорку. Но речь всё-таки шла о Райли, а Сью — одна из её лучших подруг. И Танзи просто не могла отшутиться. Она сокрушённо вздохнула. — Сейчас не время и не место. В любую минуту сюда хлынет толпа с детскими подарками. Но я тебе вот что скажу, Сью: всё оказалось гораздо серьёзнее, чем я предполагала. Честное слово, мне даже не по себе.

— Ну, не знаю. Лично мне показалось, будто вы по уши влюбились друг в друга.

— То-то и оно. Разве это нормально? Я хочу сказать: вдруг я начну к нему привыкать, как что-нибудь случится, или он передумает, или… — Танзи поморщилась и брезгливо фыркнула. — Послушай, Сью. Может, я рассуждаю как глупая девочка-подросток в школьном туалете во время танцев, которая терзается вопросом, действительно ли она нравится какому-нибудь Джонни. — Она уставилась на Сью широко раскрытыми глазами. — Но скажи честно, ты как думаешь? Он пригласит меня танцевать?

Сью рассмеялась и обняла подругу.

— Знала бы ты, как я рада, что ты наконец-то пополнила ряды стада. Мы все в жутком восторге!

Танзи бросила на подругу сердитый взгляд, хотя в душе и была благодарна.

— Ну да, этого мне только не хватало!

— Кто знает, кто знает! Вдруг мы скоро услышим звон свадебных колоколов?! — Сью всплеснула руками. — Ты только подумай, какой мы с Миллисент закатим в твою честь праздник детских подарков!

— Только через мой труп, — предупредила подругу Танзи. — Если уж все зайдёт так далеко — в чём я лично сомневаюсь, — мы просто сбежим. Я только что решила, что это будет именно так.

— И лишите всех нас удовольствия лицезреть, как Танзи Харринггон, наша вечная одиночка, торопится связать себя брачными узами? Что наконец-то она уразумела то, что остальные знают уже давно?

— И что же?

Сью вновь обняла Танзи за плечи.

— Что любовь — замечательная вещь, моя милая.

— Спасибо, что просветила, — усмехнулась та.

Сью рассмеялась, а затем продолжила пламенную речь:

— Без шуток. Любовь действительно замечательная вещь. Во всех её проявлениях. Легко утверждать, что это не для тебя, когда ты не влюблена, — до тех пор, пока в один прекрасный день ты просыпаешься… и вот она! Прямо у тебя перед носом! И попробуй только сказать, что она тебе не нужна. — Сью улыбнулась. — А ты думала, что ходить на свидания — это приключение. Дорогая моя, да откуда тебе знать, каково оно на самом деле!

— Вот что, не торопи события.

Сью лишь подмигнула ей; к счастью, в этот момент гости начали заполнять холл. Танзи выпила бокал пунша, сильно сожалея о том, что мероприятие назначено на два часа дня. Начнись оно чуть позже, тогда в пунш можно было бы подмешать чего-то покрепче.

Следующей показалась Рина. Она, как и Танзи, чувствовала себя на празднике не в своей тарелке. Танзи подошла к ней поближе, с печеньем в одной руке и бокалом в другой.

— Ты разговаривала со Слоан? — спросила она Рину, в то время как Сью продолжала приветствовать друзей и родственников Мэриел — кстати, многих из них она видела впервые. Надо отдать должное матери Мэриел: та обзвонила практически всю родню, иначе гостей набралась бы всего горстка.

— Она придёт. — Рина бросила на Танзи многозначительный взгляд. — Мы с ней беседовали. В галерее. После того, как ты ушла. — Она покачала головой. — Я всё ещё не могу прийти в себя, но ей, как говорится, виднее. — Танзи подняла бокал с пуншем.

— За то, чтобы у неё всё было хорошо! Рина посмотрела на подругу. Обе захихикали и чокнулись бокалами.

— Ты только взгляни вон на ту дамочку! — воскликнула Рина и кивком указала на особу, которая только что вошла в гостиную. Голову вошедшей венчала широкополая, украшенная розами шляпа. — Жуть какая! Почти как те игрушечные мышки!

Танзи с трудом подавила смех.

— Да ладно тебе! Она наверняка считает, что это писк моды.

— Образца приблизительно тысяча девятьсот тридцать второго года. Интересно, чья это родственница? Надеюсь, что не со стороны Мэриел.

— Увы, родственников мы себе не выбираем. — Танзи скорчила забавную рожицу. — Уж я-то знаю.

Вошла Сью и хлопнула в ладоши.

— Добрый день, а теперь все займите свои места. Только что подъехала машина виновницы торжества.

— Вот кем ей нужно было стать, — сказала Танзи.

— Актрисой? — пробормотала Рина.

— Нет, — вскользь заметила Танзи, когда они присоединились к остальным женщинам. — Гидом в Диснейленде.

— Тише! — шикнула на неё Рина и хихикнула, потому что Сью, услышав перешёптывание, бросила в их сторону укоризненный взгляд.

Рина и Танзи приложили пальцы к губам в знак того, что намерены хранить молчание. Сью отправилась обратно в холл.

— Где Танзи? А Рина и Слоан приедут? — донёсся оттуда голос Мэриел. — Извините, что не смогла вчера вечером прийти в галерею. Кажется, малыш решил поупражняться в музыкальном искусстве ударника, и сегодня мои ребра напоминают ударную установку — ни дать ни взять барабаны, по которым накануне нещадно колотили.

— Миллисент накрыла чайный стол в парадной гостиной, — сказала Сью.

— Спасибо, что вы решили устроить для меня праздник. Ведь вас никто не заставлял. Честное слово, я от души вам благодарна. Мне на самом деле не хочется никакой суеты, поэтому приятно знать, что будет всего четверо…

— Сюрприз!!!

Сью и Мэриел вошли вкомнату. И тут же Мэриел взвизгнула и схватилась за живот. Танзи была уверена, что от неожиданности у виновницы торжества начались схватки. Она бросилась вперёд и попыталась подхватить Мэриел; с другой стороны будущую мать поддерживала Сью.

— Мы хотели устроить для тебя сюрприз, но, клянусь Богом, если ты прямо сейчас родишь, то за это я не несу никакой ответственности, — заявила Танзи.

Мэриел взглянула на неё со слезами радости на глазах.

— О Господи! Поверить не могу, что вы все это устроили!

Танзи и Сью переглянулись. Мэриел всегда любила находиться в центре внимания, так что перестараться было невозможно.

— Ну ты даёшь! — прошептала Танзи на ухо Сью и повернулась к Мэриел: — Скажи спасибо нашей Сью.

— И тётушке Миллисент, — добавила та. — Она взяла на вооружение мои идеи, и вот…

Они отступили назад, пропуская Мэриел во владения Матушки Гусыни.

В первое мгновение у Мэриел перехватило дыхание.

— Это… это просто изумительно! — воскликнула она, придя в себя.

Обняв Мэриел, Рина вместе с Танзи вновь встали возле мышей, глядя, как Сью ведёт Мэриел через толпу подруг и родственниц. Каждая из приглашённых женщин обнимала будущую мать и звонко чмокала в щеку. Мэриел была растрогана до слёз.

Внезапно, откуда ни возьмись, влетела Слоан и, вместо того чтобы поздороваться, отобрала у Танзи бокал с пуншем.

— Я много пропустила? — спросила она, залпом осушив бокал, и лишь потом заметила оформление комнаты. — О Боже!

— И этим всё сказано, — согласилась Танзи. — Нужно взять на заметку: нельзя недооценивать объединённые силы Сью и Миллисент. Не дай Бог, если они будут сотрудничать регулярно.

Слоан продолжала с изумлением рассматривать комнату.

— Ну надо же! — прошептала она. — Они могли бы править миром.

— Тогда по крайней мере в мире будут царить цветовая гармония и определённая тематика, — вставила Рина, и все они рассмеялись.

— Как вы думаете, может, отправить их на Ближний Восток? — добавила Слоан.

Танзи со смехом ткнула Слоан под рёбра.

— А ты сегодня подозрительно весёлая. Щеки румяные, глаза сверкают. Позволь высказать предположение: ты опоздала сюда вовсе не потому, что заключила крупную сделку.

— Скажем так: это было нечто важное.

Танзи наверняка бы подавилась своим пуншем, да вот беда, Слоан уже осушила её стакан.

— Так это же мои слова.

— Должен же кто-то из нас быть последней подружкой невесты! — Слоан улыбнулась и пристальным взглядом окинула Танзи с головы до ног. — Кстати, судя по твоим румяным щекам и сверкающим глазам, сейчас моя очередь.

Рина и Танзи обняли её. Какой бы счастливой ни казалась сегодня Слоан, развод никому ещё не давался легко.

— Мы всегда с тобой, ты же знаешь.

Рина следила за происходящим в гостиной. Сью как раз усадила Мэриел под свисающий с потолка балдахин с оборками размером с пляжный зонтик.

— Может, пусть Миллисент и Сью устроят для тебя вечеринку в честь твоего развода? — предложила Рина.

Танзи бросила на неё сердитый взгляд, однако Слоан лишь рассмеялась.

— Как думаете, если я скажу, что хочу позвать стриптизёров, это их не слишком шокирует?

Рина и Танзи рассмеялись вместе с ней.

— Риск — благородное дело, — заметила Танзи.

Затем кто-то откашлялся у неё за спиной. Танзи обернулась и увидела Мартина. Вид у него был крайне удивлённый. Не иначе как он ещё не пришёл в себя от убранства комнаты.

Рина и Слоан вопросительно уставились на Танзи, но та лишь отмахнулась и быстро повела Мартина в парадную гостиную. Они с Райли заранее договорились о том, что встреча должна состояться именно там.

— Прости, что затащила тебя сюда на выходных. Танзи изо всех сил старалась не выдать дрожи в голосе, и всё же ей пришлось сжать руки, чтобы те не тряслись. Всё это было на самом деле комично. Мартин — её начальник, её друг. И Танзи пришлось пустить вход всю свою силу воли, чтобы не выпалить: «Ты безумно влюблён в меня?» Одна эта мысль была способна вызвать у неё истерический смех. Вот только почему-то ей было совсем не смешно. Наоборот, Танзи чувствовала себя так, словно её сейчас стошнит.

— Даже понятия не имел, — произнёс Мартин улыбаясь. Хотя было заметно, что он слегка нервничает. — Я говорю о празднике. У меня такое чувство, будто я без приглашения бесцеремонно вторгся на чужую территорию.

Мог ли такое сказать человек, который преследует её? Танзи сильно сомневалась. По крайней мере ей не хотелось об этом думать.

— Ничего страшного, здесь царит такая суматоха, что меня не хватятся.

Черт, стоит ли сообщать подобные вещи потенциальным лреследователям?

— Надо же! — воскликнул Мартин, входя в гостиную. — Ну, твоя тётушка даёт! Не поленилась украсить буквально каждый угол.

Остановившись под гигантской люстрой, он принялся рассматривать праздничное убранство комнаты.

Танзи вспомнила о том, как пару недель назад она тоже стояла здесь — в тот момент, когда впервые встретилась с Райли. Кстати, Райли сейчас наблюдает за ними. Танзи откашлялась. Они договорились, что события будут развиваться именно по такому сценарию, но воплотить планы в действительность оказалось намного труднее, чем они предполагали.

— У меня есть кое-какие бумаги, которые я хотела бы тебе показать.

План был таков: показать Мартину письма от Соула-М8, объяснить свои проблемы. При этом не обязательно напрямую спрашивать, не он ли автор этих писем. Она — и Райли — будет следить за его реакцией. И по меньшей мере она получит его отпечатки пальцев на документах.

— Вот как? — Мартин взглянул на неё. Наверняка он что-то заметил во взгляде Танзи, потому что плечи его поникли, и он тяжело вздохнул. — Вот как, — повторил он, словно признавая своё поражение. — Впрочем, мне следовало догадаться.

У Танзи сердце ушло в пятки. Боже праведный, неужели это и вправду он? Наверняка, когда она пригласила его сюда, Мартин заподозрил нечто неладное. Иначе чем объяснить такую нервозность? По идее ей следовало разозлиться на него за это признание, но, заметив несчастное выражение лица Мартина, Танзи ощутила всего лишь грусть. Невероятную грусть.

— Мартин, ты должен был знать, что я…

— Да-да, — перебил он, по-прежнему не глядя н неё. — Я чувствовал, что так случится. Я… я просто отказываюсь в это верить. — Мартин закрыл лицо рукой. — Нет это, конечно, совершенное безумие, потому что это бизнес, а неличные отношения. Но… такое впечатление… мне всегда почему-то казалось, что мы не просто коллеги. Что впереди нас ждёт долгое общее будущее.

— О Мартин!

Танзи хотелось расплакаться. Как это могло произойти? Когда произошло? Но он выглядел таким несчастным, что Танзи не могла позволить себе забросать его вопросами. Да, он её преследовал. Однако теперь ясно, что, с его точки зрения, это были всего лишь безобидные любовные записки. О Мартин… Ну почему это не выяснилось раньше? Они оба избежали бы лишних страданий.

— Послушай, я знаю, это нелегко…

Мартин рассмеялся, но смех его прозвучал отнюдь не весело.

— Так какие ещё новости? — Он вновь вздохнул. — Когда твоя колонка приобрела популярность, признаюсь, меня это немного напугало. Наверное, мне хотелось почувствовать себя нужным. Моя жизнь была… ну, нет нужды рассказывать тебе об этом. Проблема в том, что я позволил эгоистичным потребностям ослепить меня.

— У тебя сейчас трудное время, — сказала ему Танзи. — Многие проходят через такое.

Тут в дверях показалась голова Рины.

— Не хотелось бы перебивать вас, но чаша с пуншем пуста, еда тоже почти закончилась, а Сью чуть ли не по уши увязла в подгузниках и детских одеялах. Ты сказала — никакой прислуги. Так что будь добра, покажи мне, где ещё есть еда и всё прочее.

Танзи посмотрела на Рину, затем на Мартина, но тот помахал рукой:

— Иди, иди. Пожалуйста. Я и без того чувствую себя виноватым. Мы можем закончить наш разговор позже.

— Ты уверен? — Танзи взглянула на Рину — вид у той был ошарашенный — и сказала: — Я буду через минуту, а вы пока подождите меня, договорились?

Она перевела взгляд на Мартина; тот кивнул.

— Договорились, — произнёс он.

— Ну ладно.

Танзи вздохнула, не в силах поверить, что все наконец выяснилось. Причём так просто. Она посмотрела на Мартина. Тот и вправду выглядел несчастным. Нет, всё-таки не так просто. По крайней мере не для него.

— Пока меня не будет, можешь что-нибудь перекусить или, если хочешь, осмотреть дом. Помнится, ты как-то раз говорил, что хотел бы побывать в «Большом Харри». Жаль, что у меня нет времени устроить для тебя экскурсию по дому.

Мартин покачал головой:

— Нет-нет, я все понимаю. И мне хотелось бы поблагодарить тебя. За то, что нашла в себе силы открыто сказать мне. Ты молодчина, Танзи. Всегда такой была.

Танзи улыбнулась. Казалось, она вот-вот расплачется.

— Спасибо. Ты тоже. — Она сделала жест в сторону зала, где собрались гости. — Иди. Попробуй коктейль. Боюсь, его скоро не останется. Миллисент тоже здесь. Она гордится своим домом и никогда не упустит случая им похвастаться, особенно на Рождество.

Танзи оставила Мартина Рине, а сама зашагала по коридору, толкая тележку с чашей для пунша и пустыми тарелками на кухню, чтобы заново наполнить их снедью. От мысли, что преследование наконец закончилось, у неё едва не закружилась голова. А ещё от неё не скрылось, что Мэриел просто в восторге от свалившегося на неё приданого. Рина сказала, что будущую мать особенно растрогал альбом «Наш ребёнок», который Танзи выбирала вместе со Сью. Вполне подходящий подарок от писательницы, подумала она. Выходя из комнаты, Танзи задержала взгляд на Сью — та охала и ахала, обозревая гору детских подарков.

— Она определённо следующая, — пробормотала Танзи, топая по коридору.

Каждый, кто с таким восторгом смотрит на горы подгузников, навеки потерян для общества. По крайней мере Мэриел будет с кем поболтать о детях, не зафлужая при этом остальных.

Кухня напоминала район боевых действий. Миллисент предлагала пригласить целый штат прислуги, но в конечном итоге согласилась заказать угощения и при этом обойтись без обслуживающего персонала. Сделано это было под давлением Танзи. Той было неудобно настаивать на своём, но после благотворительного бала они с Райли оба чувствовали себя спокойно лишь тогда, когда знали: нигде поблизости нет приглашённого со стороны персонала, какой бы проверенной и перепроверенной ни была нанятая по случаю прислуга. Теперь же, когда история с преследованием завершилась, глядя на кухню, Танзи пожалела, что нет никаких помощников.

— Нужна помощь?

Танзи подскочила от неожиданности. Прижав руки к груди, она обернулась. В дверях стоял Райли.

— Боже, ты меня до смерти напугал!

— Прости, я думал, ты меня услышала. — Взяв у неё из рук чашу, Райли поставил её на стол, а сам заключил Танзи в объятия. — С тобой все в порядке?

— Да. Ну как, ты сам все видел и слышал?

— Угу. — Больше он ничего не сказал, лишь крепче прижал Танзи к себе и погладил по спине. — Мне очень жаль.

Танзи же не знала, чего от него ожидать. Ей следовало бы догадаться, что он наверняка посочувствует. И ей, и Мартину.

— Да, и правда грустно. Наверное, Мартин просто очень одинок. Одно цеплялось за другое, и постепенно он выстроил в голове нечто невообразимое. Жаль только, что я не объяснилась с ним раньше.

— Откуда нам было знать? И всё же, как мне кажется, мы правильно делали, что соблюдали осторожность.

Танзи улыбнулась:

— Да, можно сказать, что из-за этой самой осторожности мы с тобой в конечном итоге оказались в одной постели.

— Ну, если так уж вышло… — Райли улыбнулся, затем наклонился и поцеловал её. — Я действительно горжусь тобой. Ты молодчина, как красиво ты справилась с этой проблемой.

Танзи обняла его.

— Спасибо. Я… — Она покачала головой. — Наверное, поначалу нам обоим будет немного неловко. Но думаю, мы провернули это так, что сумели сохранить нормальные деловые отношения.

— Да. — Райли окинул взглядом зону бедствия, коей являлась кухня. — Наверное, тебе будет приятно узнать, что я разрешил Миллисент, как только мероприятие закончится, пригласить мойщиков посуды?

— А ей известно про Мартина?

— Я подумал, что сейчас не самое подходящее время. Кто знает, что она может ему наговорить.

Танзи поёжилась. Она была рада, что они не стали посвящать в свои планы тётушку. Было бы трудно разговаривать с Мартином, зная, что Миллисент подслушивает в холле — а так оно, несомненно, и было бы.

— Верно. Что ты ей сказал?

— Лишь шепнул, что кризис миновал и мы обсудим это позже, когда гости разойдутся. Сейчас она проводит для Мартина экскурсию по дому.

— Хорошо. — Танзи вздохнула. — Просто не верится, что все позади. — Она взглянула на тележку. — Ой, мне пора везти гостям еду, иначе они того и гляди с голоду начнут жевать подгузники. Ну кто бы знал, что горстка женщин способна столько съесть и выпить! Может, это все из-за разговоров о младенцах? Гормоны материнства, необходимость есть за двоих и прочая чепуха. Райли рассмеялся.

— Это не заразно, ты же знаешь.

— Скажи Сью. — Танзи принялась накладывать на пустые тарелки угощения. — Кстати, появилась Слоан.

— Да, я видел.

— Точно. Как я могла забыть! Ты же был наверху, изображая из себя таинственного Райли по прозвищу Ракетный Двигатель. Он же Человек-Загадка.

Райли взглянул на неё.

— Ты комичная. Танзи хитро улыбнулась:

— Стараюсь по мере сил.

Райли поцеловал её, и этот мимолётный поцелуй перешёл в другой, затем в ещё один.

— Ты уверена, что не хочешь уйти немного пораньше? Полагаю, окончание дела нужно отпраздновать. Я задумал кое-что для нас двоих.

— Я не могу уйти, пока не закончится праздник. Иначе Сью ни за что не простит меня. Она и так потребует объяснений, где я пропадала, когда все умилялись подаркам. Думаю, придётся задержаться по меньшей мере ещё на час.

Райли шагнул к ней, чтобы вновь обнять, но Танзи шлёпнула его по руке.

— Прекрати флиртовать с прислугой.

— Погоди, я сейчас продемонстрирую свои мускулы, поставив на тележку полную чашу пунша. Это будет почище, чем штанга в «качалке».

— Если и впрямь хочешь доказать свою мужественность, прикати тележку в гостиную, а я тем временем вынесу отсюда оставшиеся подносы с едой.

Райли это предложение не смутило.

— Никаких проблем.

— Боюсь, ты не совсем правильно меня понял. Ты только представь себе: полная комната женщин. Разглядывают детские вещи. Умилительно вздыхают. Да там прямо-таки океан эстрогена.

Райли подмигнул ей:

— Я же Ракетный Двигатель, или ты забыла? Если вдруг заскучаешь или устанешь от всех этих плетёных колыбелек и прогулочных колясок, ты знаешь, где меня найти.

С этими словами он покатил тележку к двери.

Танзи представила себе, как женщины в комнате обрадуются, увидев Райли. Какой приятный контраст со всеми этими розовенькими и голубенькими бантиками, кружавчиками, игрушечными гусями и мышками.

— Смелее! — крикнула она ему вслед.

— Знала бы ты, с какой защитой мне удавалось справиться, когда я играл в НФЛ. А уж с этим и подавно.

— Ах, вижу, ты нас недооцениваешь, кузнечик. Женщины шестым чувством улавливают слабые места. А у тебя больное колено. — Она прыснула. — Помяни моё слово тебя ничто не спасёт.

— В случае необходимости меня спасёшь ты. Танзи улыбнулась и похлопала его по бедру:

— Моя лазерная пушка с эстрогеном уже наготове. Все ещё улыбаясь, Танзи повернулась к подносам с едой. Внезапно она поймала себя на том, что у неё стало гораздо спокойнее на душе.

Напевая, она принялась расставлять на подносах солонки и перечницы с рисунками на тему сегодняшнего мероприятия. Вскоре она услышала, что Райли вернулся.

— Если ты пришёл сюда, чтобы заманить меня наверх, — начала она, лукаво улыбаясь, — что ж, наверное, у тебя получится. Я подумала, а не стащить ли мне немного этих вишенок, и…

— Наконец-то мы одни. Я так долго ждала этого момента.

Танзи вздрогнула от неожиданности. У неё за спиной стоял не Райли. По всей видимости, это кто-то из приглашённых дам. Что она сказала? Так долго ждала… Через секунду до Танзи дошло. Наверняка одна из женщин узнала её и дождалась возможности остаться с ней наедине, чтобы заполучить автограф.

Танзи изобразила на лице улыбку и обернулась. Сердце тотчас заколотилось в груди. Перед ней была та самая дама в несуразной широкополой шляпе с цветочками. Старомодно одетая родственница Мэриел. Теперь, глядя на неё в упор, Танзи поняла, что видела её раньше. И не в семейном альбоме Мэриел. Её сбили с толку тёмно-каштановые волосы. На фотографии в личном деле они были светлыми.

— Маргарет? Маргарет Свиндлер?

Глаза, спрятанные за толстыми стёклами очков, по сравнению с которыми даже «овечья» оправа Райли выглядела последним писком моды, слегка расширились.

— Так ты знала? Знала, что это я?

Женщина всплеснула руками, и на её лице появилось едва ли не маниакальное выражение восторга. И тогда Танзи поняла.




Ну, кажется, я должна принести извинения. Некто — пусть он останется неназванным — указал мне на то, что, подразделяя мужчин на волков и агнцев, я недооценила представителей и тех, и других. По-моему, тогда я с ним не согласилась. Но теперь, когда я провожу немало времени с мужчиной, который может по праву занимать место и в стаде, и в стае, — полагаю, следует признать, что всё-таки он был прав.




23


Значит, это не Мартин!

Но о чём, чёрт возьми, они тогда беседовали в гостиной?

Ладно, можно выяснить и позже. Потому что сейчас её внимания требовала странная особа — сестра, кузина или кем там она приходилась её преследователю, Соулу-М8.

А если это и впрямь сестра Соула-М8, то вся их семейка явно чокнутая.

— Я даже не мечтала… — начала женщина, очевидно, очень волнуясь. — Я думала… когда я увидела тебя с… — Маргарет Свиндлер умолкла и вытащила из рукава плохо скроенного костюма носовой платок. Приподняв очки, она промокнула уголки глаз. — Теперь мне все понятно. Ты поступила весьма разумно. Это лишь прикрытие, так ведь? Знай я, что ты ждёшь меня, я пришла бы раньше.

Танзи напряглась, стараясь уразуметь, о чём говорит незнакомка. Но после якобы состоявшегося откровения Мартина она никак не могла взять в толк, что, чёрт возьми, происходит. Очевидно, именно Маргарет посылала ей письма, подписанные Соулом-М8, нет никакого сомнения. О Боже!

— Значит, это были вы, — прошептала Танзи. — Письма, записки…

Женщина. Они с Райли и представить себе не могли, пребывая в уверенности, что…

Теперь же, когда все встало на места, появился какой-то зловещий, странный смысл. «Тебе не нужен никакой мужчина. У тебя есть я…»

Танзи перебрала в уме послания Соула-М8 и со всей ясностью поняла: все они, до единого, могли быть написаны женщиной. Почему ни она, ни Райли этого не заметили? С чего они взяли, что если кто-то воспылал к ней фанатичной страстью, то это непременно мужчина?

Танзи стоило немалых усилий не расхохотаться. Танзи Харрингтон, известную пожирательницу мужских сердец, преследует лесбиянка!

Улыбка Маргарет стала какой-то неуверенной.

— Но я думала… ты только что сказала…

— Да… да… — быстро проговорила Танзи, пытаясь устоять на ногах и не утратить ясность мышления. — Просто… просто не могу поверить, что это вы… что мы наконец встретились. Лично.

Казалось, Маргарет немного успокоилась, хотя было трудно сказать наверняка. Танзи не могла отвести взгляд от странного блеска в глазах женщины. Может, она приняла наркотик? Или она просто сумасшедшая?

— Значит, я была права. Он требовался только для виду. Этот мужчина. Как я сразу не поняла?! — Женщина почти бормотала, сжимая и разжимая кулаки, будто злилась на саму себя. — Ну почему я не пришла к тебе раньше! Он ведь не более чем прикрытие! Приманка. Ну как я сразу не догадалась?!

— Да, это просто телохранитель, — подтвердила Танзи, надеясь как можно дольше водить собеседницу за нос, чтобы так называемый телохранитель, вернувшись, застал тут их обеих.

Маргарет бросила на Танзи полный восхищения взгляд.

— Почему ты мне не сказала? Мы бы уже давно были вместе. Всё это время.

На сей раз в голосе Маргарет послышалась злость, и Танзи невольно вздрогнула.

— Мой… Мой менеджер требует, чтобы я, отправляясь на мероприятия, непременно имела при себе телохранителя. Поэтому я не могла сообщить им о… о нас. Ради моей же собственной безопасности. Да и вашей тоже, — добавила она. Ей стоило немалых усилий сохранять спокойствие. — Я послала вам своё расписание. Разве вы его не получили? Я подумала, что вы придёте, и тогда, возможно мне удастся ускользнуть от телохранителя и…

— Лжёшь! — внезапно выкрикнула женщина. — Я видела тебя с ним! Как вы с ним танцевали! Как он обнимал тебя! — Она содрогнулась от отвращения. — Что только ты ему позволяла!

— Это был отвлекающий манёвр! — выпалила Танзи, пятясь назад, но Маргарет решительно шагнула к ней.

Она схватила свою огромную, ужасную сумку. И Танзи шестым чувством ощутила, что внутри спрятано оружие.

— Я была вынуждена притворяться, чтобы остальные не лезли ко мне, — нашлась Танзи. — Но мне казалось, уж вы-то поймёте.

Она уклонилась влево, надеясь оказаться поближе к двери — вдруг удастся убежать?

Маргарет заметила её движение как раз в тот момент, когда наконец расстегнула свой необъятных размеров ридикюль.

Танзи оказалась права в своём предположении относительно оружия. И хотя одна часть её мозга очень рационально решила, что серебристый «дерринджер», который вытащила Маргарет, не так уж и велик, другая часть мозга не менее разумно возразила, что в данной ситуации, что крошечный дамский пистолетик, что гаубица — все едино.

Ничего не стоит уложить её на месте.

— Пожалуйста, позвольте мне объяснить! — взмолилась Танзи, надеясь, что голос не выдаст её страха.

Ей меньше всего хотелось в данный момент походить на человека, в которого вот-вот всадят пулю.

Рука Маргарет дрожала. Черт, не хватало, чтобы эта истеричка ненароком нажала на спусковой крючок.

Танзи глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и медленно вытянула вперёд левую руку. Правой рукой она шарила за спиной, пытаясь найти на столе что-нибудь такое, чем при необходимости можно бы воспользоваться в целях самообороны.

— Прошу тебя, Маргарет, отдай пистолет. Он нам не нужен. — Она призвала на помощь всю свою силу воли. — Я хочу быть с тобой.

Если у Танзи и имелись какие-либо сомнения насчёт того, хочет ли она провести всю оставшуюся жизнь с Райли, то сейчас они окончательно развеялись. Потому что в данную минуту ей ничего не стоило бы сказать ему эти слова. Она любит его.

Танзи Харрингтон влюблена.

Замечательно. Получается, она осознала это лишь за несколько мгновений до своей трагической гибели.

Танзи продолжала смотреть прямо в глаза Маргарет.

— А разве ты не хочешь быть со мной? Маргарет задрожала всем телом.

— Ты даже не представляешь себе, как я о тебе мечтала! — воскликнула она каким-то странным хрипловатым голосом. — О нас с тобой.

Танзи постаралась не вздрогнуть от ужаса.

— Но ведь теперь твои мечты могут осуществиться! Только нужно избавиться вот от этого. — Она кивком указала на пистолет, словно то была какая-то незначительная мелочь, и для убедительности пошевелила пальцами. — Ну давай же, протяни его мне. И начнём строить наши планы.

Маргарет посмотрела на пистолет, затем в глаза Танзи.

— Я думала повременить, пока не удостоверюсь окончательно! — выпалила она. — Я… Но затем ты написала о волках под твоей дверью. И я больше не могла ждать. Тебе была нужна я.

Танзи не имела ни малейшего представления о том, что за бред несёт эта чокнутая. Однако рука Маргарет дрогнула, и дуло пистолета уставилось в пол. Увы, как раз в тот момент, когда Танзи сделала шаг, чтобы отобрать у неё оружие, в кухню шагнул Райли.

— Я остался жив, но лишь…

Он осёкся. Очевидно, Райли никак не ожидал застать Танзи наедине с гостьей. Причём из-за огромной шляпы Маргарет он не заметил нацеленный в Танзи пистолет.

При звуке его голоса Маргарет подскочила и оглянулась. Танзи в этот момент бросилась к пистолету.

— Ты! — взвизгнула Свиндлер.

Райли от неожиданности сначала замер, пригнулся и кинулся вперёд.

— Нет! — закричала Танзи.

Промелькнуло лишь несколько секунд, но ей и их хватило, чтобы представить, как пуля разрывает ему грудь.

— Стоять! — приказала Свиндлер.

Внезапно бросившись к Танзи, она подтащила её к себе.

Прижатое к виску дуло пистолета казалось пушечным жерлом. Маргарет Свиндлер была не только крупной женщиной, но ещё и очень, очень сильной.

А когда она повернула свою жертву к себе, Танзи ожидал ещё больший сюрприз.

Оказалось, Маргарет Свиндлер — вовсе не лесбиянка.

То есть не лесбиянка в анатомическом смысле.

— Он все погубит, — злобно прошептала Маргарет, или как там её/его звали. — Скажи ему, — приказала она Танзи. — Скажи ему, что ты думаешь о мужчинах. Ты называешь их волками, но мы с тобой знаем, что на самом деле они просто мерзкие псы. Думают только о своём удовольствии, набрасываются на нас как животные, а затем убегают.

Он — потому что всё-таки это был он — крепче сжал Танзи горло, перекрывая ей воздух.

— Меня просто тошнит от них. Боже, как все эти годы я ненавидела проклятие, которым «наградила» меня природа! — Он наклонился и прижал рот к уху своей жертвы. — Но для нас с тобой всё будет иначе. Неужели ты не понимаешь? Я создана для тебя. Я давно это знала.

С этими словами он обхватил рукой горло Танзи и дёрнул назад её голову.

— Все. Моё! — произнёс он, гладя безумным взором на Райли.

Райли как вкопанный застыл в дверях. У Танзи перед глазами словно мухи летали, но она сосредоточила внимание на лице Райли, на его глазах.

«Верь мне».

Произнеси он эти слова вслух, она вряд ли бы услышала их более отчётливо.

Танзи сжала кулаки, стараясь глотнуть воздуха, и неожиданно ей вспомнилось, что в тот момент, когда Маргарет, или как её там, набросилась на неё, она, не глядя, схватила со стола первое, что попалось под руку: солонку-перечницу с изображением сладкой парочки, Джека и Джилл.

«Замечательно, — подумала Танзи, — Уж сейчас я этому существу насолю, так насолю».

Танзи не могла пошевелиться, не могла даже кивнуть Райли. Она лишь надеялась, что тот прочитает все по её глазам. Теперь он полностью сосредоточил своё внимание на Маргарет. Поскольку эта особа — мужского ли, женского пола, поди разбери — сжимала смертельное оружие, Танзи это было даже на руку. Жаль, ей никак не сообщить Райли, что Маргарет на самом деле «Майк», но раз в дело пущен пистолет, то пол человека, который сжимает в руке смертельное оружие, наверное, не столь уж и важен.

Пули — великие уравнители.

Танзи вдруг пришло в голову: а не развить ли ей эту тему в одной из следующих своих статей? Название может быть такое: «Равенство полов. Оружие в работе и в игре». Черт, похоже, от страха она сейчас лишится чувств.

— Я просто хотел удостовериться, что она в надёжных руках, — произнёс Райли, медленно выпрямляясь во весь свой шестифутовый рост и принимая спокойный вид. — Вижу, вы вполне способны с ней сладить, — произнёс он нейтральным «овечьим» голосом, которым давно уже не разговаривал.

Он медленно поднял руки, ладонями вперёд, и осторожно отступил прочь; его спина оказалась за дверью.

Мистер Маргарет благосклонно отпустил горло Танзи, но затем неторопливо провёл пистолетом по её щеке Танзи пришлось призвать на помощь последние крупицы мужества, чтобы её не вырвало или чтобы не упасть в обморок. Маргарет со счастливой улыбкой посмотрела на неё.

— Да-да, ещё как!

— Опустите пистолет.

Маргарет и Танзи одновременно уставились на Райли. Тот пересёк кухню и теперь держал в руках пушку, по сравнению с которой оружие Маргарет Свиндлер выглядело детской безделушкой.

Танзи тотчас подумала, что была бы безгранично счастлива провести всю свою жизнь с Райли-агнцем. Потому что в таком случае ей больше никогда не пришлось бы лицезреть его с пистолетом в руках. Или, точнее, в ситуации, когда пистолет — единственный выход.

— Ты не посмеешь, — предупредила Маргарет, нацелив на Райли свой «дерринджер».

И совершила ошибку.

Пора действовать, подумала Танзи. Им обоим ничего не стоило погибнуть под градом пуль, но нацеленный в сердце Райли пистолет переполнил чашу её терпения.

Рука с перечницей непроизвольно взмыла вверх, и Танзи метнула содержимое в глаза Маргарет. Одновременно острым каблуком четырехсотдолларовой туфли она врезала своему обидчику по ненавистным ему мужским гениталиям.

— Вот тебе, получи!

Маргарет взвыла от боли и опустила пистолет. Танзи бросилась прочь, а Свиндлер рухнула на пол, прижимая руки к своим ненужным «фамильным драгоценностям». Танзи ударилась боком о стол, что помогло ей обрести равновесие. Как раз вовремя, ибо в этот момент Райли ногой выбил из рук Маргарет «дерринджер», а саму её уложил лицом вниз на итальянский мраморный пол.

— С тобой все в порядке? — прокричал он.

— Да, — ответила Танзи, задыхаясь и держась за бок. — А ты как?

— Нормально. Набери 911!

— Уже набрала.

В дверях, держась за сердце, стояла Миллисент. Бледная и испуганная, она выглядела на все свои восемьдесят два года. Позади неё маячил Мартин.

— Боже мой, — дрожащим голосом проговорила Миллисент.

Но через мгновение волшебным образом старушка взяла себя в руки и повернулась к толпе гостей, что успела собраться в холле у неё за спиной.

— Возвращайтесь в гостиную. Все в порядке. Мартин, оцепеневший от ужаса, по-прежнему стоял как вкопанный.

— Это был выстрел? — прозвучал вопрос из толпы. Миллисент любезно взяла Мартина под руку и сопроводила его к остальным гостям.

— Пробка от шампанского, — придумала она объяснение. — Мы пьём за здоровье будущей матери! А для тех, кому спиртного нельзя, у нас есть шипучий виноградный сок. — Улыбнувшись, Миллисент жестом пригласила всех пройти в парадную гостиную. — Сейчас я принесу бокалы.

Танзи не знала, что поразило её больше — события последних пятнадцати минут или же потрясающая импровизация Миллисент. Старушка повернулась к ним, и Танзи увидела, что тётушка отнюдь не безмятежна.

— У вас точно ничего не случилось? — Она посмотрела на Райли. — Мне… Мне казалось, вы сказали, что все выяснилось.

— Да-да, — проговорила Танзи. — Я… я думала, что это Мартин.

— Мартин? Но я же говорила Райли, что он никогда…

— Это долгая история, — сказала Танзи и, спотыкаясь, подошла к Райли.

Тот, отрезав от блендера шнур, связывал им руки Маргарет.

Маргарет Свиндлер не корчилась и не стонала. Похоже, она была без сознания.

— Боюсь, я слишком сильно стукнул её головой об пол. — Однако в голосе Райли почему-то не слышалось раскаяния. — Но она будет жить. Придётся купить вам новый блендер, госпожа Харрингтон, — добавил он, обращаясь к Миллисент.

— Чепуха, — ответила старушка, входя в кухню, чтобы обнять его и Танзи. — Вы только что спасли мою девочку.

— Она сама себя спасла, — скромно возразил Райли, впервые за всё это время улыбнувшись. — Я лишь немного ей помог.

— На самом деле, — сказала Танзи, тоже улыбнувшись, и посмотрела на женщину, которая без сознания лежала посреди кухни, — вас ждёт сюрприз, и какой!




Через несколько часов Райли наконец остался наедине с Танзи. Полиция ушла. Оставшихся гостей отпустили. Мартин уехал домой, но только после того, как дождался полного объяснения. Во время допроса Танзи и её подруги столпились в передней. Мэриел каким-то чудом удалось не родить раньше времени, и, несмотря ни на что, она со слезами на глазах благодарила окружающих за замечательный день.

Но теперь все разошлись, и Райли наконец-то мог отвезти Танзи домой. Оставался лишь один вопрос: в чей дом ей хотелось бы вернуться?

— У меня до сих пор не укладывается в голове! Надо же, Мартин вообразил, будто я позвала его сюда специально для того, чтобы сказать о своём уходе из «Мейнлайн» в Национальный газетный синдикат! — Танзи рассмеялась. — Я имею в виду, если подумать о том, что он сказал… — Она покачала головой. — Честное слово, как это я…

Она не договорила.

Когда Танзи рассказала Мартину об их подозрениях, тот заметно покраснел. К счастью, став свидетелем жуткой сцены, что разыгралась в кухне, он понял, какого невероятного напряжения стоили Танзи последние дни, и не стал обижаться на неё за то, что попал в список подозреваемых. Наоборот, когда всё было позади, он даже признался, что слегка польщён. Это же надо! Она решила, что он ещё способен на любовную интрижку! Более того, глядя на Танзи и Райли, он поклялся отправиться прямиком домой и сделать всё возможное, чтобы убедить Жизель пойти с ним к адвокату для обсуждения вопросов развода.

— Думаю, сказать, что сегодня был чертовски неприятный день, — значит ничего не сказать, — произнёс Райли.

Теперь, когда всё было улажено — по крайней мере до тех пор, пока не назначат день суда, — он постепенно начал осознавать, что его работа у Танзи окончена. То есть профессиональная необходимость находиться с ней рядом двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю также подошла к концу.

Требуется в срочном порядке найти убедительный предлог, чтобы остаться с ней рядом.

Миллисент зашла в кабинет на верхнем этаже. Райли уже упаковывал оставшееся оборудование. Старушка протянула руки, и Танзи, вскочив с кресла, бросилась в её объятия.

— Слава Богу, все позади.

— Как жаль, что я принесла сюда неприятности! — воскликнула Танзи, наверное, уже в десятый раз.

И в десятый раз Миллисент шикнула на неё, чтобы та умолкла. Ещё раз обняв племянницу, она отошла на расстояние вытянутой руки.

— Наверное, я должна быть благодарна ещё кое за что в эти праздники.

Знаешь, я никогда не сомневалась, что ты способна сама справляться со своими делами. Я и сейчас так считаю. Но помнится, ты как-то обмолвилась, что не против участия в делах нашего семейства. Мне это будет очень приятно. Кроме того, у меня тоже есть к тебе просьба.

— Да?

— Сегодня всё шло отлично. По крайней мере до тех пор, пока на кухне не разыгралась эта драма. Мне нравятся твои подруги, и мне нравится видеть тебя с ними. Я не знаю, как бы это сказать, чтобы не быть похожей на старуху, которая всем навязывается, но понимаешь, мне бы хотелось, чтобы мы больше времени проводили вместе. Как ты смотришь на то, чтобы я присутствовала на одной из записей твоих передач? Танзи улыбнулась:

— Правда? Ты в самом деле этого хочешь? Лично я была бы только рада.

Миллисент вздохнула, словно у неё гора с плеч свалилась. Можно подумать, кто-то решится ей отказать, подумал про себя Райли.

— Ну хорошо, — произнесла Миллисент, непривычно долго подбирая слова. — Вот и хорошо, правда? — И, что уже в её духе, быстро обрела самообладание. — Знаешь, после всех наших разговоров о семье и прошлом я поняла: наверное, мы с тобой слишком отдалились друг от друга. Нет, не от недостатка любви. Я сделала это из уважения, но…

— О, тётя Милли, — дрожащим голосом произнесла Танзи, вновь обнимая старушку. — Я тоже тебя люблю.

Миллисент была так довольна, что даже не отреагировала на запрещённое прозвище.

— Ладно, — произнесла она, вытирая с глаз подозрительную влагу. — Кажется, мне пора, не буду вам мешать. Увидимся после праздников.

Райли выбрал этот момент, чтобы сделать шаг вперёд. Миллисент уже успела поймать его в углу и донести до его сознания тот факт, что она безмерно благодарна за всё, что он сделал для Танзи. И заверила, что будет рекомендовать его детективное агентство всем своим знакомым. Райли ничего не оставалось, как сообщить о своём недавнем решении навсегда покончить с частным сыском.

Он ещё не сказал об этом Танзи. Правда, если судить по тому, как Миллисент отреагировала на это новое направление в его деятельности, оставалось только надеяться, что Танзи отреагирует примерно тем же образом. Ему не хотелось думать о том, что скажет Финн. Хотя, принимая во внимание Жаклин, у Райли были все основания подозревать, что рабочие дни его отца все равно сочтены. И если ему придётся продать дом, чтобы мечты их обоих осуществились, что ж, будет так.

Дом — это просто дом. Райли посмотрел на Танзи и понял: дом там, где она.

— Отец и его приятельница пригласили меня на рождественский ужин, — сообщил старушке Райли. — Я был бы рад… — Он взял Танзи за руку. — Мы были бы очень рады, если бы вы присоединились к нам.

Удивление на лице Танзи быстро сменилось одобрением.

— Пожалуйста, тётя! — воскликнула она, обращаясь к Миллисент.

Та на секунду удивилась, затем широко улыбнулась.

— С удовольствием. Вы уже выбрали место? Потому что мне было бы очень приятно пригласить…

Танзи и Райли одновременно перебили её:

— Нет, все в порядке.

Они быстро переглянулись, и Танзи поспешила добавить:

— Ты и так слишком много сделала. Этот замечательный праздник для Мэриел. Мы не можем навязываться.

Миллисент, вновь став мудрой и суровой, окинула их взглядом с головы до ног. Ей даже не понадобился монокль. Наконец старушка улыбнулась и скрестила руки на груди.

— Что ж, отлично. Просто позвоните мне и назовите точное время, а я уж примчусь как на крыльях. — В последний раз запечатлев поцелуй на щеках Танзи и Райли, она направилась к двери. — Пойду распоряжусь насчёт уборщиков. Здесь настоящая помойка.

Как только она ушла, Райли немедленно заключил Танзи в объятия. Они долго стояли, прижавшись друг к другу.

Наконец, когда он решил, что может поцеловать Танзи, не проглотив её при этом целиком, Райли наклонился и неторопливо накрыл её губы своими. Когда он поднял голову, Танзи улыбалась.

— Вот что я хотел видеть. — К её щекам начал вновь возвращаться румянец. — Я… — Райли всё ещё было трудно выразить словами чувства, которые вскипели в нём в тот момент, когда он увидел у её виска дуло пистолета. Он крепко прижал Танзи к груди. — Я не хочу, чтобы мы ещё раз прошли через нечто подобное.

— Я тоже, — пробормотала Танзи.

Она высвободилась из объятий и посмотрела ему в глаза.

— Думаю, мне больше нравился мой Агнец. Он был такой ручной, такой смирный.

Райли улыбнулся и толкнул её локтем в бок.

— Лично я испытываю небольшое возбуждение. Её губы дрогнули.

— Могу себе представить.

Улыбка Райли вдруг потускнела.

— Я должен тебе кое-что сказать.

Танзи тоже перестала улыбаться. Лицо её побледнело — Что?

— Ну, я ещё не разговаривал с Финном. Но если начистоту, я уже сообщил Миллисент. У меня не было выбора.

— О чём ты?

— О своей работе. Я с ней завязываю.

Танзи прильнула к нему, с облегчением вздохнув.

— И слава Богу.

— Она тебе не нравилась? — спросил он, едва не рассмеявшись. — Не желаешь спросить, чем я намерен заняться?

— Не в том дело. Хотя, если честно, я буду счастлива всю оставшуюся жизнь, зная, что ты больше не носишь с собой пистолет. Не говоря уже о том, чтобы из него стрелять.

— Всю оставшуюся жизнь, да?

Танзи кивнула, причём серьёзно.

— Если дело не в моей работе, откуда тогда такое облегчение?

— Просто когда ты заявил: «Я должен тебе кое-что сказать», это прозвучало зловеще. И я ломала голову, стараясь придумать повод, как удержать тебя рядом, чтобы ты оставался со мной. — Танзи умолкла и рассмеялась. — Но теперь, если я правильно тебя поняла, ты никуда не уйдёшь? Никаких новых заданий не предвидится?

Райли отрицательно покачал головой. Ему стоило немалых усилий не вскочить и не запрыгать на месте, крича от радости. Выходит, она хочет, чтобы он был с ней?

— После всей этой катавасии мозги у меня работают скверно. Одно я знаю точно. — Танзи обняла его за талию. — Я не хочу, чтобы это закончилось. Ни сейчас. Ни после Рождества. Никогда.

— Значит, у меня отличный повод остаться с тобой.

— Правда?

— Вначале ты должна пройти один очень важный тест.

— О Боже, вопрос из области спорта, да? Не ты ли пообещал мне, что больше не будет никаких вопросов на эту тему? Помнишь, после того, как мы вместе посмотрели по телевизору игру?

— Ты видела не игру, а то, как мускулистые мужики в шортах носятся туда-сюда по полю.

Танзи улыбнулась:

— Это было так заметно, да?

— В общем, да.

Танзи похлопала его по ягодицам.

— Ну, будь ты в обтягивающих футбольных трусах, я бы тоже кричала, чтобы ты забил гол.

Райли лишь вздохнул. Шли всего лишь отборочные игры сезона. К моменту розыгрыша Суперкубка он в принципе мог бы довести её до нужной кондиции. Или, на худой конец, к розыгрышу Суперкубка в следующем году.

— Вопрос спортивный. В некотором роде.

— У «Лейкерс» попки покрасивее. Зато «Нетс» помускулистее.

Райли рассмеялся:

— Нет, я не о том.

— Чёрт побери! — сказала Танзи. — Я и так пустила в ход все свои познания в области спорта.

— Как бы ты, учитывая твою глубокую любовь к футболу, отнеслась к тому, чтобы водиться с парнем, который тренирует университетскую команду?

Танзи взглянула на него широко раскрытыми глазами.

— Правда? Где?

— Здесь, в Сан-Франциско. Это пока ещё не точно. У нас встреча на следующей неделе.

Танзи запрыгала, продолжая держать его за талию.

— Больших денег я не заработаю, но…

Она немедленно остановилась и посмотрела на него в упор.

— Теперь твоя очередь ответить на мой вопрос. Ты и вправду думаешь, что для меня это имеет значение? Я когда-нибудь…

— Нет. Но это означает, что мне, возможно, придётся продать дом.

— Продать дом? Почему?

— По-моему, Финн вот-вот отойдёт отдел. Если учесть, как вчера сверкали бриллианты на руках Жаклин, ему, может, и не понадобится финансовая поддержка, однако…

— Я нехочу, чтобы ты потерял этот дом, Райли. И я не такая уж бедная.

— Мне не нужны твои деньги.

— Скажем так, они прилагаются в придачу ко мне. Согласен?

Они упрямо смотрели друг на друга.

— Почему бы нам не подождать до следующей недели и не обсудить все во время ужина? — предложил Райли.

Танзи со вздохом сдалась.

— Просто я не хочу, чтобы ты что-то терял, — тихо произнесла она и погладила его по щеке. — Ты и так многое потерял в этой жизни.

Райли поцеловал её. В этом поцелуе было столько чувства, что, когда он наконец оторвался от губ Танзи, головы у обоих шли кругом.

— Я нашёл тебя, — хрипло прошептал Райли. — Ты — самое дорогое, что у меня есть. Я люблю тебя, Танзанита Харрингтон. И хочу, чтобы ты навсегда осталась в моей жизни. Или по крайней мере пока тебе самой это не надоест. — На губах Райли появилась задорная улыбка, делавшая его ещё симпатичнее. — Мы потом с тобой распределим, кто за что платит, согласна?

Танзи уставилась на него.

— Повтори-ка!

— Я сказал, что мне всё равно, кто за что платит. Ну, может, за исключением туфель. Я видел твою кладовку.

Танзи от души рассмеялась.

— Может, я и не отличу Майкла Джордана от Тайгера Вудса, но точно знаю, сколько стоят их кроссовки. — Она крепко сжала Райли в своих объятиях. — Впрочем, я не об этом.

— Я люблю тебя.

Танзи только вздохнула и прижалась щекой к его груди.

— Да-да. Совсем другое дело. Вот от чего я никогда не устану.

Райли взял её за подбородок.

— Я тоже.

— Уверен? — поддразнила его Танзи. Теперь вздохнул он.

— Тебе хочется, чтобы я умолял тебя, да?

— Как ты мог такое подумать? Разве я поступлю так низко с человеком, которого люблю? — Глаза Танзи сияли, но в них не было ни капли насмешки. — Я и вправду люблю тебя, Райли Парриш. — Она обхватила его за шею. — Согласна, может, я совершенно не разбираюсь в спортивных делах, однако точно знаю, что мы с тобой отлично сыграемся. Похоже, мне надоело играть в одиночку. Ну, бе— решь меня в команду? Райли рассмеялся:

— Это что — неприличное предложение?

Танзи улыбнулась.

— Нет, брачное предложение.

Она встала на цыпочки и что-то шепнула ему на ухо Райли ещё крепче стиснул её в объятиях и тоже что-то прошептал.

— А вот это, — с довольной улыбкой произнесла она, — было неприличное предложение.

— Верно, — согласился он. — Надо выпить и за то, и за другое.




И они стали жить-поживать и добра наживать.

Сказка? Возможно. Но мы продолжаем искать и находить спутника жизни, изо всех сил стараясь, чтобы наш брак оставался сказкой. Может, на самом деле все предельно просто: род человеческий, как и все живое на земле, должен плодиться и размножаться. А может, я романтическая затворница, вырвавшаяся на волю и осмелившаяся заявить наконец об этом всему миру. Обязательно поразмышляю на эту тему как-нибудь на досуге.

Да, кстати, ни у кого не найдётся «Учебника по футболу для тех, кто не сечёт в спорте»? Поищете, пожалуйста. И ещё — если у вас есть какие-либо предложения насчёт того, как не пускать в спальню трёхлетнего пса весом в две тонны, я их с огромным интересом выслушаю. Он настоящий очаровашка, но истинная угроза моей сексуальной жизни. — Ведь для меня довольно только одного мужчины в постели до конца дней моих.



КОНЕЦ