Любовь по завещанию
Долли Грей


Дуэт #1


Размеренную жизнь Гленды Фэншоу, работающей в библиотеке маленького английского городка, внезапно нарушает известие о том, что она принадлежит к старинной аристократической фамилии. Заинтригованная девушка соглашается встретиться с новыми родственниками. Но больше всего ее волнует предстоящее знакомство с ослепительно красивым кузеном Ричардом, фотографию которого ей показали.

Какие еще сюрпризы приготовила судьба юной провинциалке? Куда приведут ее романтические мечтания? Сможет ли сказка о Золушке повториться наяву?..


Долли Грей

Любовь по завещанию


Пролог


– Благодарю вас, Генри, за то, что вы так скоро откликнулись на мое приглашение.

Голос принадлежал пожилой леди, уютно устроившейся в глубоком кресле возле камина. Весь ее облик от белоснежно-седых волос, уложенных в высокую прическу, до кружевных манжет старомодного платья казался срисованным с тех благообразных старушек, каких можно встретить лишь в сказках Андерсена.

Если бы Генри Хоссельмеер, вот уже около тридцати лет являющийся поверенным семьи Стоунбери, не знал, какой реальной властью обладает собеседница, то, возможно, и поддался бы ее очарованию. Сейчас же он лишь подчеркнуто склонил голову, давая понять, что весь само внимание. Спустя мгновение его мозг прирожденного юриста работал с четкостью часового механизма, анализируя то, что говорила графиня.

Леди Виктория волновалась не зря. Ровно через месяц ее единственному внуку и наследнику многомиллионного состояния семьи Стоунбери предстояло вступить в законный брак. В противном случае он терял права как на наследный капитал, так и на титул.

Дело было вовсе не в том, что темноволосый красавец Ричард в свои тридцать пять лет упорно не желал расставаться с холостяцкой жизнью. Уж с этим-то она как раз справится. Графиню больше всего волновал третий пункт знаменитого «Завещания Стоунбери», согласно которому:

Каждый представитель мужеского пола, принадлежащий к вышеупомянутому семейству и наследующий графский титул, обязан, прежде чем ему исполнится тридцать пять лет со дня рождения, обзавестись супругой: англичанкой, находящейся в родстве со Стоунбери и исповедующей католическую веру.

Конечно, графиня понимала своего предка, Сесила Стоунбери, который, собственно, и являлся автором упомянутого завещания. Возвысившийся в период правления Марии Тюдор, он тяжело переживал приверженность к протестантизму ее преемницы Елизаветы. Стремясь спасти родовое имя от еретического влияния, граф Стоунбери не придумал ничего лучше, как составить текст того самого завещания, над которым спустя несколько столетий приходилось ломать голову его праправнучке.

Обо всей этой истории с завещанием Генри, как юридический представитель данного аристократического семейства, был осведомлен, возможно, даже лучше рассказчицы. Но его лицо сохраняло учтивую непроницаемость до той самой минуты, когда графиня, неожиданно прервав монолог, обратилась к нему с вопросом:

– Что мне делать Генри, скажите? Ведь среди нынешних отпрысков Стоунбери практически невозможно отыскать ту, что была бы достойна занять место рядом с моим внуком. Большая часть из них – протестанты, а остальные… – Графиня взмахнула рукой, словно отгоняя назойливых мух. – Даже говорить о них не стоит!

– Но, позвольте, – вкрадчиво напомнил поверенный, – есть еще мисс Каролина?

– Ха! Каролина – эгоистичная, расчетливая шлюха. Она сумела запудрить мозги всем, но я еще не настолько выжила из ума, чтобы устелить ей путь к желанной цели розами.

Леди Стоунбери резко поднялась с кресла и, уже не обращая внимания на Хоссельмеера, принялась расхаживать по комнате, рассуждая вслух:

– С другой стороны, если Ричард не предъявит жену до означенного срока, то право на титул перейдет к моему кузену Хьюго. Эта старая лиса уже одной ногой стоит в могиле, а все не оставляет мысли урвать кусок семейного пирога. Что ж, видит Бог, у меня нет иного выхода.

Графиня остановилась и выразительно посмотрела на собеседника.

– Генри, мы с вами знакомы много лет. Надеюсь, вам можно доверять. Потому как в данном случае действовать придется вам, причем предельно осторожно…


1


Гленда потянулась за толстым томом геральдической энциклопедии, вцепилась в него мертвой хваткой и, прижав к груди, осторожно спустилась по лестнице. Ощутив под ногами устойчивую поверхность, она с облегчением вздохнула и, смахнув непослушную пепельную прядь со лба, обратилась к посетителю:

– К сожалению, это все, что мне удалось сейчас найти. Но если вы оставите заказ на завтра, то уверена, что смогу подобрать для вас остальные книги.

– О, это было бы очень кстати, мисс…

– Гленда. Гленда Фэншоу.

– Генри Хоссельмеер.

Посетитель приветливо улыбнулся и уже от двери попрощался:

– До завтра, мисс Гленда.

Какой милый старикан, подумала девушка, вновь возвращаясь к работе. А сделать ей предстояло немало.

Городская библиотека, в которой она работала, должна была закрыться через два часа. За это время ей надо было расставить по местам книги, возвращенные читателями, привести в порядок каталог, и… Господи! Как у нее только могло вылететь из головы!

Сегодня мать ее жениха устраивает прием, и Марвин должен был заехать за Глендой к окончанию рабочего дня.

Девушка окинула взглядом кипу книг, громоздящуюся на столе рядом с конторкой, и издала жалобный стон. Нет, ей ни за что не успеть домой переодеться! Придется появиться на приеме в обычном сером костюме, который был на ней.

Представив, что скажут по этому поводу родственники Марвина, девушка закусила губу, и в ее изумрудных глазах предательски блеснули слезы. Но в последний момент она сумела взять себя в руки и твердо произнесла:

– Ну же, Глен, не смей раскисать. Подумай, что по этому поводу сказала бы мама, которая всегда утверждала, что в человеке главное внутреннее содержание, а не внешний вид.

Но образ матери, возникший перед мысленным взором девушки, только острее заставил ее почувствовать боль утраты. Хотя прошел уже достаточно большой срок с момента гибели родителей в автокатастрофе, Гленде все еще не хватало духу принять это как должное и смириться. Именно поэтому часто в мыслях она беседовала с ними и спрашивала совета.

Если бы отец был жив, уж он-то запросто помог бы ей разобраться в чувствах к Марвину.

Подумав о женихе, Гленда тяжело вздохнула. Почему, почему она не может спокойно предаваться своему счастью? Любая девушка в городе мечтает оказаться на ее месте. Ведь Марвин Грант – это воплощенное олицетворение жизненного успеха. Красивый, галантный, принадлежащий к одному из самых влиятельных семейств города, которое насчитывает трех мэров, одного члена палаты общин и еще дюжину разных знаменитостей. И вот когда это совершенство предлагает ей руку и сердце с частотой не менее двух раз в неделю, она еще колеблется!

Гленда помнила, как в одну из последних встреч с отцом он, словно предчувствуя гибель, сказал ей:

– Девочка моя, когда придет пора избрать себе спутника жизни, прислушайся к сердцу, только оно, и ничто другое, сможет дать тебе верный совет. Если ты это уяснишь для себя, то будешь счастлива.

Гленда восприняла его слова как истину, потому что на протяжении многих лет была свидетелем того, с какой нежностью относились друг к другу ее родители.

Бывая вместе с Марвином в обществе и наедине, она постоянно обращалась к своему сердцу, но оно молчало…

– Здравствуй, дорогая.

Голос Марвина вернул ее к действительности. Гленда обернулась к стоящему в дверях молодому человеку и улыбнулась.

– Что, ты уже здесь? Сколько времени?

– Ну, я вижу, ты совсем заработалась. Надеюсь, ты не забыла, что сегодня мы приглашены к моей матери?

– Конечно нет, – солгала девушка. – Дай мне еще несколько минут, и я буду готова.

– Хорошо, я подожду в машине.

Как только он скрылся за дверьми, Гленда бросилась к маленькому зеркалу, которое висело над умывальником в служебной комнате, чтобы привести себя в порядок. То, что она узрела, оптимизма ей не прибавило.

Сколько раз в мыслях ей представлялось, как она, изящная и очаровательная, знакомится с родителями Марвина и приводит их в полное восхищение. И вот теперь, когда мечты должны стать явью, на нее из зеркала смотрит очкастая особа со вздернутым носом и пучком волос на манер причесок старых дев.

– Что ж, попробуем что-нибудь поправить, – пробормотала Гленда и, вооружившись расческой, приступила к решительным действиям…

Когда спустя некоторое время машина, в которой ехали Гленда и Марвин, свернула в ворота усадьбы Грантов и влилась в вереницу автомобилей, направляющихся к особняку, девушка уже внутренне настроилась на великосветское общение.

Уверенности в себе ей прибавили некоторые изменения, которые она произвела со своей внешностью. Прежде всего сняла очки: они мешали видеть глаза, которые Гленда по праву считала одним из своих главных достоинств. Затем распустила волосы – второй предмет ее гордости. Густые, пепельные, они мягкой волной спускались на плечи, подчеркивая изящную посадку головы.

Чтобы унять легкое волнение, охватившее ее, девушка стала смотреть по сторонам. Хотя Марвин многое рассказывал о родительском гнезде, такого великолепия она не предполагала.

Расположенные по краям подъездной аллеи фонари, разрывая сумеречную дымку, открывали взору ухоженные лужайки с разбросанными по ним в соответствии с дизайнерским замыслом деревьями-скульптурами.

Завидев особняк, расцвеченный иллюминацией, как рождественская елка, Гленда сжала руку своего спутника.

– Обещай, что ты все время будешь рядом и не оставишь меня наедине со всеми этими людьми.

– Глупышка, – поспешил успокоить ее Марвин. – Чего ты боишься? Ты им обязательно понравишься, да и они тебе, надеюсь, тоже.

Когда их автомобиль остановился у парадного входа и швейцар поспешил открыть дверцу, Гленда судорожно вздохнула и, ослепительно улыбнувшись, вышла наружу.

– Привет, Чарли, а где мама? – обратился к швейцару Марвин.

– Миссис Элеонора встречает гостей в голубом зале, – ответил тот. – Она уже справлялась о вас.

– Пойдем. – Молодой человек взял девушку за руку и повел в дом.

Элеонора Грант в свои пятьдесят пять лет была все еще хороша. Так что прибывающие гости сыпали комплиментами в ее адрес вполне заслуженно. Впрочем, она слушала их не слишком внимательно, поглощенная созерцанием двери. Марвин опаздывал, хотя давно должен был находиться подле нее.

О, она нисколько не сомневалась, что для объяснения этого у него найдется важная причина. Но ей-то было точно известно, что все дело в молоденькой девушке из городской библиотеки.

Миссис Грант лично навела справки о новом увлечении сына и была потрясена. Оказалось, что избранница Марвина не только не имеет приличного приданого, но ко всему прочему является романской католичкой! Для Элеоноры Грант, чьи предки придерживались англиканства, подобный факт был сродни преступлению.

Что он в ней только нашел? Разве о такой жене для своего сына она мечтает? Ну почему ему приспичило влюбиться в этого книжного червя, а не в Бланш Уинтроп? Вот была бы блестящая партия.

Взгляд миссис Грант скользнул по блондинке в розовом муаре и перешел на ее рыжеволосого собеседника. Не может быть, неужели это Кайл Сазерленд? Похоже, что скандальные истории, сопровождающие его повсюду, идут ему только на пользу.

Внезапно в ее голове возник гениальный по своей простоте план. Теперь она точно знала, как отделаться от выскочки, которую сын прочит ей в невестки.

Элеонора Грант, светская львица со стажем, включила все свое обаяние и направилась к намеченной цели.

– Кайл, мальчик мой, рада видеть тебя. Ты не мог бы уделить мне чуточку своего внимания…


Гленда не могла пожаловаться на прием, оказанный ей матерью Марвина. Миссис Грант была с ней мила и приветлива, пожалуй даже слишком. Девушка постоянно чувствовала на себе ее цепкий взгляд, пока сопровождала жениха, приветствовавшего друзей и знакомых. Так что, когда стало возможным смешаться с толпой гостей и перевести дух, Гленда сделала это с удовольствием.

Марвин куда-то пропал, очевидно выполняя очередное поручение матери. Девушка взяла предложенный официантом бокал вина и опустилась в кресло, стоящее в одной из ниш, расположенных по восточной стене. Это место привлекло ее тем, что отсюда прекрасно обозревалось все пространство зала, позволяя самому наблюдателю быть в достаточной мере укрытым от любопытных взглядов.

– Простите, что нарушаю ваше уединение, но ваш жених просит вас подняться в библиотеку.

Неожиданно услышав рядом с собой мужской голос, Гленда вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял, приветливо улыбаясь, импозантный рыжеволосый мужчина.

– Что?

– Вы ведь мисс Гленда. – Незнакомец скорее утверждал, чем спрашивал. – Марвин ожидает вас в библиотеке и попросил меня указать вам дорогу.

Не дав ей опомниться, он направился к одной из дверей. Гленда торопливо последовала за ним, ломая голову над тем, что задумал ее жених.

У выхода из зала посланец замешкался, пропуская ее вперед. Поэтому девушка не могла видеть, как незнакомец, обернувшись в дверях и встретившись взглядом с хозяйкой дома, едва заметно кивнул, получив в ответ одобряющую улыбку.

Пройдя через холл и поднявшись по лестнице на второй этаж, Гленда и ее спутник очутились в полутемной комнате, которая, судя по всему, и являлась библиотекой. Оглядевшись и не заметив даже намека на присутствие жениха, девушка вопросительно посмотрела на мужчину.

– А где Марвин?

– Милочка, зачем он вам, когда рядом я. Поверьте, я во многих смыслах… – с этими словами он запер дверь и, положив ключ в карман, направился к Гленде с плотоядной улыбочкой на губах, – даже лучше вашего так называемого жениха.

Девушка похолодела и затравленно оглянулась вокруг, еще не веря в реальность происходящего. Она попробовала позвать на помощь, но из горла вырвались лишь глухие звуки. Неожиданно за дверью послышались шаги.

Слава Богу! – подумала Гленда. Я спасена! От внезапного чувства облегчения, сменившего напряжение, она обессиленно опустилась на край стола. Незнакомец, не долго думая, бросился к ней и заключил в объятия как раз в тот миг, когда дверь с треском распахнулась и на пороге возникла толпа гостей под предводительством Марвина и миссис Грант.

Гленда вырвалась из противных ей объятий и, растерянно улыбаясь, направилась к жениху.

– О, милый, я так…

– Надеюсь, мой сын не настолько глуп, чтобы поверить вашим словам, мисс Фэншоу, больше, нежели собственным глазам, – высокомерно перебила ее хозяйка дома.

– Гленда, мама права, мне не требуется объяснений, я достаточно увидел. – Марвин саркастически усмехнулся. – Думаю, наиболее разумным в данной ситуации будет разрыв наших отношений.

Затем он обратился к незнакомцу:

– Мистер Сазерленд, пожалуйста, проводите вашу… гмм… подругу к выходу. С этой минуты она не является желанным гостем в доме, где еще существуют понятия о чести и приличиях.

И в сопровождении невольных свидетелей разыгравшейся драмы Марвин вышел из комнаты.

Гленда, еще не до конца осознав происшедшее, оцепенело стояла посреди библиотеки, не сводя глаз с уже опустевшего дверного проема. У нее был настолько растерянный вид, что Кайл Сазерленд даже испытал к ней некое подобие жалости. Подойдя к девушке, он предложил проводить ее, на что она, вздрогнув, посмотрела на него взглядом, исполненным ужаса и отвращения, и стремительно выбежала вон.

Гленда не помнила, как ей удалось добраться до дому. Не осознавая, что делает, она машинально смыла макияж, собрала в хвост волосы и переоделась в халат, после чего опустилась в старое отцовское кресло. Оно было единственным предметом обстановки родительского дома, с которым, несмотря на многочисленные переезды, ей не хватило духу расстаться.

Сейчас, когда она сидела в нем, привычно подобрав под себя ноги, ей казалось, что отец, как в детстве, придет, чтобы защитить и утешить ее. Острая тоска по родительской ласке захлестнула Гленду, смешавшись с болью от недавней обиды и оскорбления, и она затряслась в беззвучных рыданиях…

Резкий звонок, ворвавшись в сон, разбудил Гленду. И она, открыв глаза, долго соображала, почему находится в кресле, а не в кровати, затем ее взгляд упал на часы.

– О нет! Я опоздала на работу!

Звонок повторился. Настойчивый, достаточно долгий, чтобы не счесть его частью сна. Звонили в дверь.

Гадая, кто бы это мог быть, Гленда выбралась из кресла, оправила халат и, подойдя к двери, распахнула ее, впуская утреннего гостя.

Когда же она разглядела его, то не смогла скрыть удивления.

– Мистер Хоссельмеер? Что вы здесь делаете… – поняв, что ее слова не совсем корректны, она добавила: – в такую рань?

– Мисс Фэншоу, понимаю, что мои визит несколько необычен, но дело в том, что мне необходимо с вами переговорить без свидетелей.

– Да уж, – вспомнив прошедший вечер, Гленда печально усмехнулась, – порой они некстати. Если вы насчет тех книг, заказ на которые оставили вчера, то я еще не успела…

– Забудьте о книгах. Меня привело к вам дело несколько личного характера. Могу я присесть? В мои годы уже нелегко вести разговор стоя.

Заинтригованная его словами Гленда извинилась за беспорядок в квартире и пригласила гостя пройти в комнату. Вспомнив о приличиях, предложила чашку чаю, от которой он, впрочем, отказался.

Когда она наконец села, мистер Хоссельмеер продолжил:

– Мисс Гленда, дело в том, что я являюсь поверенным одной из старейших аристократических фамилий Англии. Настолько старой, что ее корни уходят во времена нормандского завоевания. Через месяц в Гринбуш-холле, родовом владении семьи Стоунбери, должно состояться торжество по случаю подтверждения права на титул очередным графом. Юридические формальности требуют присутствия на церемонии всех ныне здравствующих членов вышеозначенной фамилии. И я прибыл сюда, чтобы передать вам лично приглашение от вдовствующей графини Стоунбери.

Гленда секунду сидела молча, затем оглушительно расхохоталась.

– Нет, ну вы просто чудо! Приходите ко мне с утра, рассказываете невероятную историю, по которой я принадлежу к сливкам высшего общества, и считаете, что я вам поверю?

– Отнюдь, – возразил Генри Хоссельмеер. – Я предвидел подобную реакцию с вашей стороны. Именно поэтому я попрошу вас уделить мне некоторое время и выслушать еще более невероятную историю.

– Знаете что, мистер Хоссельмеер? – Гленда широко улыбнулась. – Может, вы и псих, но мне нравится общаться с вами. Прежде чем вы продолжите свой рассказ, я настаиваю, чтобы вы выпили чаю. И обещаю, что уделю вам столько времени, сколько понадобится. Надо только позвонить на работу и предупредить, что я взяла выходной.

Пока девушка заваривала чай и звонила по телефону, Генри достал из портфеля папку с бумагами и разложил их на столе.

– У меня все готово, – сообщила Гленда, появляясь в комнате с подносом, на котором помимо чашек с чаем возвышалась горка гренков и сливовый джем в изящной вазочке.

Она успела переодеться и привести себя в порядок. Теперь на ней была просторная блузка из дымчатого шелка и брюки из тонкого кашемира. Волосы она предпочла заплести в две косички, что делало ее удивительно похожей на школьницу, сбежавшую с уроков.

– У меня тоже. – Генри, улыбнувшись, показал рукой на приготовленные бумаги. – Но прежде позвольте провести для вас небольшой экскурс в историю рода Стоунбери. Немаловажную роль в том, что я сейчас беседую с ними, сыграло так называемое «Завещание Сесила Стоунбери». Оно принадлежало перу первого представителя знаменитой фамилии, который обосновался в Гринбуш-холле. Если быть кратким, то суть его сводится к тому, что граф Стоунбери может считаться таковым, если подтвердит свое право на титул. Для этого он должен до своего тридцатипятилетия вступить в брак. Среди требований, которые предъявляются к избраннице будущего графа, одним из важнейших является ее принадлежность к католической церкви.

Не буду рассказывать, сколько любовных трагедий пришлось пережить его потомкам из-за этого обязательного условия. Но как бы то ни было, на протяжении нескольких столетий – титул графа, а с ним и родовые владения передавались по прямой линии, пока дело не коснулось лорда Энтони, старшего брата ныне здравствующей графини Виктории.

Надо сказать, лорд Энтони был не очень счастлив в браке, который заключил по приказу своего отца в возрасте тридцати пяти лет. Поэтому, когда после двадцати лет супружеской жизни его жена скончалась, он не особо горевал. Единственное, что его заботило, так это судьба сына, которого он искренне любил. Юному Гарольду как раз исполнилось девятнадцать, когда отец, собрав все семейство, торжественно отрекся от титула. Свой отказ он мотивировал тем, что личное счастье сына и его собственное важнее соблюдения условий завещания сумасбродного предка. Затем, пожелав родственникам счастливо оставаться, он исчез из поля их зрения на долгие годы.

В разгоревшейся после этого борьбе за титул никто не заметил исчезновения семнадцатилетней мисс Глории, сироты, которая находилась на попечении богатых родственников. Когда о ней вспомнили, она уже была замужем за Гарольдом, который по иронии судьбы все же выполнил главное условие рокового завещания и женился на католичке из рода Стоунбери.

Меж тем в Гринбуш-холле бушевали невероятные страсти. По установленным правилам титул мог наследовать лишь представитель мужского пола. Поэтому приемником лорда Энтони являлся его кузен по матери, Хьюго. Младшая сестра Энтони Виктория, обладающая не менее решительным характером, чем ее брат, и не желающая смириться с потерей главенствующей роли своей генеалогической ветви – по официальной версии, – неожиданно вышла замуж за одного из своих родственников, сделав его идеальной кандидатурой на получение графского титула.

Хотя в семье поговаривали, что вечная бунтарка Виктория, известная своими экстравагантными выходками, с самого детства не выносит Хьюго и просто решила не упускать случая сделать ему очередную пакость. Как бы то ни было, но она стала графиней Стоунбери, закрепив за собой это право рождением сына.

Окончив рассказ, Генри отпил из своей чашки чаю и откинулся на спинку кресла, выжидательно глядя на девушку. Та сидела притихшая, устремив взгляд в пространство.

– Скажите, мистер Хоссельмеер, – Гленда повернулась к собеседнику, – а что стало с Гарольдом и Глорией?

– Об этом вам наверняка известно лучше меня. По последним сведениям, что я получил, они взяли девичью фамилию Глории Фэншоу и родили дочь, которую назвали Глендой.

– Мама и папа… – Гленда встала и подошла к окну, чтобы скрыть слезы, которые бежали по ее щекам. – Теперь я понимаю, почему на все мои просьбы рассказать об их детстве они неизменно отшучивались, утверждая, что ничего интересного с ними не происходило.

Пытаясь перевести разговор в более оптимистическое русло, Генри предложил:

– Если вам будет любопытно, то я привез кое-какие фотографии из семейного архива. Их отбирала лично графиня Виктория.

Гленда стремительно повернулась к нему и воскликнула:

– Конечно! Вы еще спрашиваете! Я думала, что после гибели родителей осталась одна на всем белом свете, а тут как снег на голову сваливается целое семейство, да еще с такой умопомрачительной историей! – Она счастливо засмеялась. – Знаете что, Генри? Можно я буду называть вас по имени? Видите ли, рядом с вами мне так же хорошо и уютно, как бывало только с отцом… – Получив утвердительный кивок, Гленда продолжила: – Так вот, пока вы мне не расскажете все до мельчайшей подробности о моих новообретенных родственниках, я вас ни за что не отпущу. Хотите еще чаю?

Генри Хоссельмеер, шестидесятидвухлетний глава известной юридической фирмы и личный поверенный семьи Стоунбери, более известный в профессиональных кругах как Стальной Генри, растаял точно сливочное мороженое в летний день.

– Хорошо, моя девочка. Садись-ка поближе, дядюшка Генри может поведать тебе многое из того, что известно далеко не каждому Стоунбери.


Когда Гленда прощалась со своим гостем, было глубоко за полночь. Уже в дверях Генри положил свою испещренную морщинами руку на ее плечо и, заглянув в глаза, в последний раз спросил:

– Так ты точно решила отклонить приглашение графини?

– Да, Генри. Не думаю, что в моем присутствии на семейном торжестве возникла такая уж необходимость. Во всяком случае, поблагодарите леди Викторию от моего имени, ведь именно ей я обязана тем, что познакомилась с вами.

– Что ж, решение твое. Мой поезд уходит завтра… – Он посмотрел на часы и поправился: – Точнее, уже сегодня, в полдень. Если вдруг понадобится помощь, только сообщи мне.

– Спасибо за все, Генри. Счастливого пути.

Закрыв дверь, Гленда вернулась в комнату, которая показалась ей холодной и неуютной – наверное, оттого, что с милым стариком Генри исчезла та волшебная сказка, которая всего на день украсила ее тусклую жизнь. Уже собираясь погасить свет, она обратила внимание на бумажный уголок, торчащий из-под подушки на кресле, в котором сидел гость. Гленда потянула за него и, к своему удивлению, вытащила фотографию, на которой был изображен молодой темноволосый мужчина.

Очевидно, Генри обронил ее, когда рассказывал о родственниках. Насколько она запомнила, этот незнакомец ей тоже кем-то приходился, то ли кузеном, то ли племянником. Впрочем, неважно.

Выключив свет, девушка легла в кровать. Но, как ни старалась, сон к ней не шел.

– Я даже помню, что его зовут Ричард, – пробормотала она и подумала, что от мужчины с фотографии не так-то легко избавиться. Недовольно ворча, Гленда выбралась из кровати, зажгла свет и стала пристально изучать фотографию того, кто упорно мешал ей заснуть. Мужественный овал лица с маленькой ямочкой на волевом подбородке, карие глаза, с вызовом глядящие из-под черных бровей, упрямо сжатые губы. Девушка не могла не признать, что у этого Ричарда довольно интересная внешность.

Спустя три минуты она решила, что он красив. А еще через пять была влюблена в него без памяти.

– Ну хорошо, сегодня, так и быть, я позволю вам спать в моей кровати, – заявила она родственнику с фотографии и, прижав ее к сердцу, сладко зевнула. После чего во второй раз погасила свет и залезла в постель. Вскоре Гленда оказалась во власти удивительно приятного сновидения, в котором мужчина с карими глазами занимал главное место. И несколько раз за ночь ее губы нежно прошептали: «Ричард».


С самого утра Гленда неутомимо прыгала от одного книжного стеллажа к другому, стараясь выполнить заявки, накопившиеся за время ее отсутствия на работе. Ее повышенное рвение объяснялось еще и тем, что она надеялась пораньше освободиться, чтобы успеть на вокзал проводить Генри.

Склонившись над каталогом и перебирая карточки в поисках очередного заказа, Гленда вдруг почувствовала присутствие в комнате постороннего. Обернувшись, она увидела Марвина, который стоял в дверях, явно не решаясь войти.

Заметив, что обнаружен, молодой человек шагнул по направлению к девушке, смотревшей на него без каких-либо особых эмоций.

– Гленда, я пришел… Я хочу, чтобы ты… Я и ты… В общем, Кайл мне все рассказал, – запинаясь, произнес Марвин, одновременно стараясь уловить в лице бывшей невесты хоть какую-то перемену.

Увидев, что она все так же безучастно взирает на него, он продолжил:

– Это все моя мать. Ты же знаешь, она не хотела ничего дурного, просто она слишком сильно любит меня. Прости ее. Я приехал специально, чтобы сказать тебе, что между нами все может быть как прежде.

Приняв молчание за согласие, Марвин уже увереннее сообщил:

– Сегодня вечером мама приглашает тебя на ужин.

Гленда смотрела на человека, которого, как ей казалось, она любила, и не находила в своей душе ни малейшего отклика на его слова. За те несколько минут, что он разглагольствовал, вся жизнь предстала перед ее мысленным взором во всей ее серости и обыденности. И она вдруг ясно поняла, что должна сделать…

– Глен, ты меня слышишь? Что мне сказать маме? – Голос Марвина прервал ее размышления.

Гленда посмотрела на него пренебрежительным взглядом, под которым молодой человек невольно съежился, и впервые в жизни, не стесняясь выражений, указала путь, по которому он может отправляться прямо сейчас, не забыв прихватить с собой маму и всю свою родню. После столь гневной отповеди Гленда, оставив несостоявшегося жениха в ошеломлении, вышла, хлопнув дверью, и решительным шагом направилась к управляющему.


Генри Хоссельмеер задумчиво смотрел в окно своего купе на привокзальную площадь. Поезд должен был отправиться с минуты на минуту.

Молоденький стюард, заглянувший в дверь, поинтересовался, не желает ли господин чего-нибудь. Господин ответил, что нет.

После того как юноша исчез, Генри вновь вернулся к своим мыслям. Он думал о той удивительной девушке, с которой познакомился два дня назад. Лучшей кандидатуры на роль жены Ричарда и быть не могло.

К сожалению, ему придется разочаровать старую графиню. Вчера, когда он показывал семейные фотографии, Гленда не то чтобы не обратила внимания на молодого человека, просто он не вызвал у нее каких-либо особых эмоций.

И на что только надеялась леди Виктория, отправляя его в эту поездку?

– Мисс, я все же настаиваю, чтобы вы показали мне свой билет! – донесся из-за двери раздраженный голос стюарда.

– Но вы же видите, что у меня обе руки заняты! – возразил ему молодой женский голос.

При звуках этого голоса Генри широко улыбнулся, а в его глазах заиграли лукавые искорки. Он встал и открыл дверь купе.

– В чем дело?

– Видите ли, сэр, эта мисс утверждает, что едет вместе с вами, но упорно отказывается предъявить билет, – возмущенно объяснил ему стюард.

– Генри, скажите же этому болвану, чтобы он пропустил меня! Я уже устала стоять здесь с вещами.

– Все в порядке, эта молодая леди действительно едет со мною, – сказал он служащему, подкрепив свои слова купюрой, которая моментально исчезла вместе со своим новым хозяином. Затем протянул руку, принимая у девушки багаж.

– Рад видеть тебя, Гленда.


2


Ричард проснулся оттого, что его любимчик, доберман Дьюи, которому от роду было полгода, вылизывал его лицо, выказывая этим преданность своему хозяину.

– Отстань, Дьюи! Ну же, пошел прочь!

С огромным трудом он сел в постели и попытался открыть глаза, которые тут же сомкнул от ударившего в них солнечного света. Голова буквально разрывалась на части, во рту было противно и сухо.

С мучительным усилием Ричард все же заставил себя встать и пройти в ванную, где тотчас залез под спасительный освежающий душ. Когда вместе со стекающей по его телу водой вялость и головная боль исчезли, он попытался собраться с мыслями и вспомнить, где же его вчера так угораздило нализаться. Но все его усилия были тщетны. Единственное, что ему удалось, так это вызвать в памяти образ некоей белокурой малышки… Как бишь ее звали: Лайза, или Джинни, или… А впрочем, неважно.

Когда спустя минут двадцать Ричард, чисто выбритый и в халате, появился на пороге спальни, там уже царил идеальный порядок.

Двери на террасу были распахнуты, позволяя видеть накрытый для завтрака стол.

Подойдя ближе, Ричард обнаружил на нем еще пачку утренних газет и коротенькую записку от камердинера Хэдли. В ней он оповещал хозяина о том, что утром звонила вдовствующая графиня и настоятельно просила внука посетить ее сегодня вечером.

Внимательно прочитав записку еще раз, молодой человек мысленно выругался. В этом был весь Хэдли: только факты и ни намека на то, зачем он понадобился леди Виктории. Впрочем, как слуга и друг, Хэдли был просто незаменим.

Ричард подумал о предстоящем свидании с бабушкой. Настоятельная просьба приравнивалась к прямому приказу явиться пред ее очи, и о том, чтобы ослушаться, не могло быть и речи. Вдовствующая графиня крепко держала в своих маленьких кулачках всю семью.

Надо сказать, именно за твердый характер, так похожий на его собственный, Ричард ценил и обожал бабушку. Он с удовольствием навещал ее в Гринбуш-холле, предпочитая беседы с ней общению с многочисленными приятелями. Но предстоящий разговор с леди Викторией обещал быть за рамками милой беседы, он это знал, поэтому попытался припомнить все свои последние прегрешения, чтобы заранее продумать линию защиты.

Ричард налил в высокий стакан апельсинового соку, бросил туда пару кубиков льда и развернул газету.

– Что за…

На первой странице привлекал внимание огромный заголовок «Поверженный плейбой». Под ним были помещены фотография, на которой он обнимал кузину Каролину, и статья. Суть ее сводилась к тому, что известный ловелас Ричард Стоунбери, не зря прозванный «ледяное сердце», был замечен прошлой ночью выходящим из ресторана в обнимку со светской красавицей Каролиной, приходящейся ему родственницей. Неимоверно счастливые, они уверяли, что скоро состоится их свадьба. Статья завершалась вопросом: «Означает ли это, что ледяное сердце растаяло?».

Теперь Ричард нисколько не сомневался, по какому поводу его вызывает графиня. Достаточно было взглянуть на остальные газеты, чтобы убедиться: новость о его предстоящей свадьбе является главной на сегодняшний день.

Прочитав очередную записку Хэдли, в которой сообщалось, что звонила мисс Каролина и просила о встрече, Ричард задумчиво потер подбородок. Интересно, связан ли звонок кузины с новостями в утренних газетах? В любом случае, ему придется увидеть ее, чтобы иметь достоверную информацию, прежде чем отправляться в Гринбуш-холл.

Еще раз пробежав глазами злополучную статью, Ричард горько улыбнулся и покачал головой: ледяное сердце! Неважно, что, будучи пьян, он наболтал лишнего Каролине. Неважно, что леди Виктории пришлось не по нраву прочитанное. Много хуже то, что все это пробудило в нем боль, о которой он почти забыл. Сейчас она возвращалась, безжалостно терзая его сердце, как тогда, десять лет назад.


Когда он познакомился с Амандой, ей уже исполнилось тридцать четыре года и она являлась супругой известного политика.

Это был один из тех благотворительных приемов, ежегодно устраиваемых представителями консервативной партии, на которые Ричард обязательно сопровождал графиню Стоунбери. С возрастом леди Виктория увлеклась политикой.

Когда тебе двадцать пять лет, то такие мероприятия кажутся скучнее некуда. Поэтому, перепоручив бабушку другу семьи, молодой человек уже собирался тихонечко улизнуть, чтобы провести время в более веселом месте, когда увидел ее.

Она стояла на самом верху лестницы. Белоснежное, расшитое множеством жемчужин платье облегало ее стройную фигуру, оставляя открытыми смуглые плечи и руки. Золотистые волосы каскадом струились по спине, переливаясь при каждом движении головы. Облокотившись на перила, она ленивым и безразличным взглядом окидывала зал, когда их глаза встретились. Ричард буквально утонул в их чарующей синеве, а когда выплыл, то был уже безнадежно влюблен.

Оставшуюся часть вечера он провел как во сне, никого не замечая вокруг, кроме нее. Не решаясь подойти, он издали следил за ней.

Смотрел, как она смеется, изображая веселье, хотя ей было совсем не смешно, Ричард это чувствовал.

Еще он заметил, что она часто и много пьет. Так пьют, пытаясь заглушить боль, так пила его мать, когда умер отец.

Он уже узнал, что ее зовут Аманда и что она замужем. Глядя на окружающих ее мужчин, отпускающих банальные комплименты, ему отчаянно хотелось растолкать их, закрыть ее собой и потребовать, чтобы ее оставили в покое.

Прием подошел к концу, и гости стали расходиться. Ричард отправился искать бабушку. Но ему сказали, что графиня уехала еще час назад. Тогда молодой человек вышел и направился к своей машине, которую по привычке не доверил швейцару, а оставил в стороне от подъездной аллеи. Он не любил, когда его вещей касаются чужие.

Подойдя к «ягуару», Ричард вдруг услышал, как его негромко окликнули. Обернувшись, он увидел перед собой Аманду.

– Что?

Ничего лучше, чем задать этот идиотский вопрос, он не придумал.

– Вы ведь Ричард, внук леди Виктории?

Она говорила с легким акцентом, выдающим в ней уроженку Дартмура и усилившимся из-за опьянения. Понимая это, женщина чувствовала себя неловко, – что было заметно.

– Дело в том, что я… Если вас не затруднит, не могли бы вы отвезти меня домой?

Ее неловкость передалась молодому человеку. Он лишь согласно кивнул и помог ей сесть в машину. Когда они проезжали мимо побережья, Аманда вдруг попросила его заехать на один из пляжей.

– Это не надолго, прошу вас.

Ее голос звучал умоляюще, и Ричард не смог отказать. Свернув в ближайшие дюны, он остановил машину.

Аманда распахнула дверцу и, сбросив туфли, побежала по песку к морю.

Оставив на сиденье смокинг, молодой человек развязал галстук и, последовав ее примеру, вышел из машины. Для удобства ему пришлось снять обувь и закатать штанины. Теплый песок ласково щекотал ступни, когда Ричард направился к женской фигурке, одиноко белеющей на фоне моря.

Споткнувшись об изящную туфлю, он поднял ее и поразился тому, какая она маленькая – настолько, что, казалось, могла поместиться в его ладони. Это открытие омыло волной нежности его душу так же, как теплый морской бриз ласкал тело Аманды.

Она сидела на песке, обняв колени руками… и плакала. Ричард не слышал всхлипов, но догадался об этом, видя, как вздрагивают ее плечи.

Он осторожно опустился рядом с ней и обнял. Так обнимают ребенка, пытаясь утешить, так обнимают любимую, чтобы сказать ей, что она отныне не одинока.

Аманда подняла на него заплаканное лицо и еле слышно прошептала:

– Поцелуй меня, пожалуйста.

Ричард коснулся губами ее волос, в которые ветер успел вплести неведомый аромат. Нежно поцеловал полуприкрытые глаза. И наконец ощутил ртом солоноватый вкус ее губ…

Спустя мгновение Аманда отстранилась и долго смотрела на него, гладя ладонью его лицо, затем серьезно спросила:

– Я тебе нравлюсь, скажи? Ну хоть капельку?

Вместо ответа он уткнулся лицом в ее колени. Тогда она легла на песок, увлекая его за собой. Ричард ответил на ее призыв, накрыв своим телом, словно хищник, оберегающий сокровище и готовый растерзать каждого, кто посмеет приблизиться. Сладостная дрожь пронзила Аманду под тяжестью сильного молодого тела.

Сорвав с нее платье, он стал покрывать поцелуями тонкие руки, округлый живот, по-девичьи упругую грудь, лицо женщины, разжигая внутри нее пожар страсти, заставляя стонать от удовольствия.

Наконец Ричард оторвался от ее губ и привстал над ней для того, чтобы, передохнув, вновь устремиться к зовущему его наслаждению. Он избавился от неожиданно ставшей тесной одежды, представ перед Амандой во всей своей мужской красоте. Лунный свет серебрил его тело, делая похожим на древнее божество.

Почувствовав его твердую плоть, женщина раскрылась, как раскрывается раковина перед умелым ловцом жемчуга. Он снизошел в нее подобно морской волне, обрушивающейся с высоты, откатывающейся назад и вновь рвущейся вперед. Как искусный лоцман, он вел корабль любви, безошибочно используя все его возможности…

Крик вырвался из их уст одновременно. Крик, в котором были и радость взлета, и сладость падения. Им вторили волны, мелкими брызгами рассыпающиеся у берега…

Они лежали на песке. Вернее, лежала Аманда, забросив руки за голову и устремив счастливые глаза в звездное небо. А, Ричард, расположившись рядом, ласкал ее, нашептывая нежные слова…

Он отвез ее домой, когда уже совсем рассвело. Она в последний раз поцеловала его. Затем, перед тем как выйти из машины, резко обернулась и спросила:

– Малыш, ты простишь меня? – Затем быстро, словно боясь, что ее перебьют, сама ответила на вопрос: – Знаю, что простишь.

И, стремительно взбежав по ступенькам, скрылась из виду.

Вернувшись домой, Ричард заперся в своей комнате и не выходил из нее весь день, опасаясь, что кто-нибудь из домашних заметит перемену, произошедшую с ним, и станет расспрашивать. Ему не хотелось никого допускать к своей тайне.

С трудом дождавшись вечера, он позвонил Аманде домой. Горничная сообщила, что хозяйки нет дома. Тогда он спросил, а не знает ли она, куда отправилась хозяйка. Конечно, ответила та и назвала адрес.

Ему повезло. Это оказался дом одной из многочисленных приятельниц леди Виктории, в котором он довольно часто бывал, поэтому был уверен, что его внезапному появлению никто не удивится. Ричард быстро привел себя в порядок и отправился по указанному адресу.

Он увидел Аманду сразу же, как вошел в гостиную. Она стояла в окружении нескольких гостей и беседовала с хозяйкой дома. Ричард подошел и поздоровался с ними.

Миссис Стейнбок радостно приветствовала его. Затем обратилась к своей собеседнице:

– Аманда, дорогая, разреши представить тебе нашего милого Ричарда.

– Рада познакомиться, – ответила молодая женщина, приветливо кивнула молодому человеку и тут же заговорила с гостьей в зеленом шифоне.

Ричард еле сдержался, чтобы не выдать своего отчаяния. Дурак, а чего я, собственно, ожидал? Что она, замужняя женщина, кинется при всех мне на шею? – мысленно ругал он себя, отойдя в сторону.

Больше Ричард не делал попыток приблизиться к ней, лишь наблюдал издали, мечтая, чтобы она осталась одна. Как назло, вокруг нее постоянно вился кто-нибудь из гостей, а потом за ней заехал муж и увез домой.

Следующие две недели Ричард провел словно в горячке, преследуя Аманду везде, где она бывала: в гостях, в магазинах, на пляже. Но ему долго не везло: она, словно догадываясь о его намерениях, избегала оставаться в одиночестве. А когда возможность поговорить с ней наедине ему вдруг представилась, Ричард неожиданно растерялся.

По пятницам Аманда посещала приют, патронессой которого являлась. Она не любила афишировать свою благотворительную деятельность, поэтому предпочитала ездить туда одна. В этот раз она также не стала изменять привычке.

Выйдя из машины, женщина уже подходила к двери, как вдруг услышала свое имя. Обернувшись, Аманда увидела Ричарда. Он смотрел на нее из автомобиля, припаркованного неподалеку.

Убедившись, что поблизости никого нет, она быстро подошла к нему и села в машину. Некоторое время оба молчали, глядя перед собой. Наконец Ричард повернул к ней измученное бессонными ночами лицо и сказал:

– Я не могу без тебя. Я пытался тебя забыть, но не могу. Если тебя не будет рядом, мне незачем жить.

– Я очень несчастлива и боюсь, что сделаю несчастным и тебя. – Голос Аманды звучал тихо и трагично. – Ты же ведь ничего обо мне не знаешь, – произнесла она с горькой улыбкой.

– Напротив, мне известно о тебе все! – горячо возразил Ричард.

И тут она заговорила – хлестко, зло. Аманда негодовала на себя за то, что вытаскивает на свет все, в чем раньше боялась признаться даже себе, но остановиться уже не могла.

– Да-а?! А тебе известно, что я алкоголичка? Тебе известно, что я ненавижу своего мужа? Ненавижу с тех самых пор, как отец заставил меня согласиться на этот брак. Тебе известно, что я бесплодна, потому что мой муж ненавидит детей и вынудил меня сделать операцию? Ну что, может, ты и теперь скажешь, что любишь меня? – По ее щекам бежали слезы.

Она в упор посмотрела на Ричарда, ожидая увидеть презрение на его лице, но встретила взгляд, полный любви и понимания. Ричард притянул ее к себе и нежно поцеловал.

– Бедная моя, сколько же тебе пришлось выстрадать в этой жизни! Но теперь я с тобой и никому не позволю причинить тебе боль.

В его тоне звучала такая решимость, что Аманда впервые в жизни поверила, что так и будет. Слезы продолжали бежать из ее прекрасных глаз, но теперь это были слезы облегчения. Облегчения, которое она искала долгие годы и наконец нашла.

Обретя счастье, Ричард не мог в это поверить. Близились очередные выборы, и муж Аманды постоянно находился в разъездах. У влюбленных появилось больше времени для свиданий.

Они сняли небольшой, уютный коттедж на побережье залива Тор-Бей неподалеку от Бриксема и практически жили в нем. Домик выгодно утопал в прибрежной растительности, охраняющей его постояльцев от случайных взглядов…


Ричард лежал в шезлонге и наблюдал за майками, кружащимися над бирюзовой морской гладью, когда ему пришло в голову, что скоро время ланча. Он бросил взгляд на часы: так и есть. Аманде уже надо было бы и вернуться.

Ему удалось убедить ее посещать собрания анонимных алкоголиков. И она каждое утро уезжала в город, а затем возвращалась, значительно окрепшая духом и уверенная в себе. Правда, ей еще не приходилось так долго задерживаться.

Ричард уже начал заметно волноваться, когда до его слуха донеслось фырчанье моторчика. По его звуку он узнал старенький «мини-купер», который они купили в близлежащей деревушке у рыбака, снабжающего их провизией.

Спустя несколько минут на дорожке, ведущей к дому, показалась Аманда. Загорелая, с вызолоченными солнцем волосами, она была удивительно хороша в белых льняных брюках и тонкой французской блузке. Ричард невольно залюбовался ею.

– Боже, как я устала! – Молодая женщина сбросила с ног сандалии и упала в объятия любимого. – А еще я жутко соскучилась.

Ричард прикоснулся губами к ее щеке.

– Ты задержалась, я уже начал волноваться.

– Мне пришла в голову замечательная мысль устроить небольшой пикник, поэтому я заехала в деревню и купила все необходимое.

Аманда чмокнула любимого и взъерошила его волосы.

– Пойдем, поможешь принести пакеты из машины.

Вечером, лежа на песке у костра и наблюдая за тлеющими угольками, она сказала:

– Мне так хорошо с тобой, что даже становится страшно.

– От чего?

– Я боюсь, что все это окажется сном, боюсь проснуться. – Аманда порывисто сжала руку Ричарда. – Обещай мне, что никогда не обманешь меня.

– Ты же знаешь…

– Нет, обещай. Потому что, если это случится, я не переживу. Я и сейчас живу лишь твоей любовью. Ты спас меня, когда я уже отчаялась, ты дал мне надежду.

Он серьезно посмотрел в ее глаза, так похожие сейчас на звезды, упавшие с неба специально для того, чтобы стать свидетелями его счастья.

– Я никогда и никого не любил так, как тебя. И если я предам тебя, то прокляну себя первый.

Они замолчали, задумавшись каждый о своем. Он – о том, что должен найти способ освободить ее от тягостного брака. Она – о том, что когда-нибудь он захочет уйти от нее… Нет, об этом ей было страшно даже думать.

Ричард встал, отряхнул песок и протянул ей руку.

– Пойдем в дом.

– Завтра приезжает мой муж, – сказала Аманда. – Я должна буду вернуться домой. Господи, как хочется, чтобы эта ночь длилась вечно!

Но назавтра она уехала, оставив после себя легкий аромат духов и записку, в которой написала, что любит его и при первой возможности навестит…

Дни, как назло, тянулись медленно. В ожидании любимой Ричард старался скоротать время как мог: бродил по окрестностям, читал, валялся на пляже.

В один из таких дней, когда разморенный полуденным зноем он нежился на песке, над ним неожиданно раздался знакомый голос:

– Ричард! Вот не думала, что встречу тебя здесь!

Молодой человек открыл глаза и увидел склонившиеся над ним девичьи фигурки. Солнце, бившее в глаза, мешало рассмотреть говорящую. Спустя секунду он уже был на ногах и обнимал одну из девушек.

– Каролина! Ты здесь! Каким ветром?

– Мы с подругами снимаем коттедж неподалеку отсюда.

Маленькая брюнетка с карими миндалевидными глазами, в которых плясали чертенята, весело рассмеялась и обратилась к своим спутницам:

– Дамы, разрешите представить вам моего красавца кузена. Лорд Ричард Стоунбери собственной персоной.

«Дамы» покраснели под пристальным взглядом молодого человека и смущенно захихикали. Не обращая на них внимания, Каролина отвела Ричарда в сторону.

– Как замечательно, что я тебя встретила. Дело в том, что у нас сегодня устраивается вечеринка, поэтому было бы здорово, если бы ты пришел. Ты ведь не откажешь мне в такой малю-ю-юсенькой просьбе? – Стараясь говорить так тихо, чтобы ее не услышали подруги, она добавила: – Дики, ну пожалуйста, иначе я умру со скуки.

– Хорошо, но ты должна пообещать, что никому из домашних не проболтаешься о том, что встретила меня.

– Клянусь! – торжественно произнесла девушка, затем звонко рассмеялась и, подхватив спутниц, умчалась словно вихрь, успев на прощание крикнуть: – До вечера!

Вечеринка была в разгаре, когда Ричард появился на ней. Вообще-то ему не очень хотелось сейчас кого-либо видеть, тем более веселиться в шумной компании, но он обещал Каролине.

Он всегда выделял ее из числа своих родственников, восхищаясь энергией и жизнелюбием, которые просто переполняли девушку. Хотя леди Виктория почему-то недолюбливала ее.

Заметив кузена, Каролина кинулась ему на шею.

– Дики, я так рада тебя видеть! Нет, честное слово! Пойдем потанцуем!

Раскрасневшаяся от веселья девушка выглядела восхитительно. Свои длинные волосы она собрала в конский хвост. Короткая красная юбочка плотно облегала бедра, а маленький черный топ с трудом вмещал в себя грудь, чрезвычайно развитую для ее возраста. Впрочем, Ричард всерьез полагал, что его кузина специально носит вещи на размер меньше.

Поймав себя на мысли, что думает о Каролине совсем не как брат, он усмехнулся и позволил увлечь себя в центр комнаты, где в бешеном ритме уже извивались несколько пар.


Когда зазвонил телефон, было еще темно. Ричард, не открывая глаз, взял трубку.

– Слушаю…

Голос говорящего был еле слышен и постоянно терялся в помехах. Все же молодой человек определил, что это тот самый рыбак, который продал им автомобиль. Несмотря на изрядный треск в трубке, Ричард понял, что речь идет как раз об этой машине.

– Ну так что же случилось? – Ничего не понимающий, он начинал раздражаться, к тому же ему ужасно хотелось спать.

– Видите ли… – На другом конце провода возникла заминка. – Мне сейчас сообщили из полиции, что моя, то есть теперь уже ваша, машина разбилась по дороге в город. Та женщина, блондинка… Помните, вы с ней приезжали ко мне? Так вот она была за рулем… и погибла. Я подумал, что должен сообщить об этом вам. Вот…

Машинально поблагодарив рыбака, Ричард положил трубку.

– Чушь какая-то!

Он вылез из постели, натянул джинсы и включил свет. Известие было слишком ужасным, чтобы оказаться правдой. Поэтому молодой человек, желая удостовериться в том, что ночной звонок просто глупый розыгрыш, позвонил в полицию.


Аманда, крепко сжимая руль, неслась по ночной дороге по направлению к коттеджу. И вовсе не потому, что какая-то незнакомая девушка позвонила ей и, не представившись, сообщила, что Ричард в ее отсутствие развлекается с другой.

Нет, она, естественно, не поверила в это. Она ехала, чтобы удивить возлюбленного внезапным сюрпризом. Представив, как он будет смеяться, когда узнает о нелепом звонке, женщина улыбнулась.

Не доезжая до подъездной аллеи, Аманда остановилась и, выйдя из машины, направилась к задней двери коттеджа. Она тихонько прокрадется в дом, нырнет к Ричарду в постель, нежно поцелует, а потом…

Дверь, как и обычно, была открыта, позволяя свежему ночному ветру наполнять дом прохладой. Аманда зажгла маленькую лампу в гостиной и, открыв дверь в спальню… застыла на пороге.

Ричард, как всегда, спал обнаженным, широко раскинувшись на кровати, а рядом… Нет, этого не может быть! Это наверняка помешательство, которое скоро пройдет! Нет! Нет! Нет! Рядом с Ричардом, положив голову ему на грудь, лежала молодая девушка. Аманда не видела ее лица, лишь длинные черные пряди густых волос, что подобно змеям расползались по белоснежной простыне.

Оторвав от них взгляд, Аманда нашла в себе силы закрыть дверь и вернуться в гостиную. Мысли, которые появлялись и исчезали в ее голове с немыслимой скоростью, были настолько ужасны, что она постаралась прогнать их прочь. Ей не хотелось думать.

Дрожа как в лихорадке, она оглянулась в поиске спасения, затем подошла к бару и достала бутылку с джином…


Переговорив с полицией, Ричард потерянно опустился в кресло. Больше сомнений не было: Аманда погибла.

Отчаяние, смешавшись с внезапным чувством одиночества, жгло ему сердце. Множество вопросов выплывали из туманной пелены, которой был окутан его мозг. Почему она оказалась на трассе ночью? Как получилось, что ее машина ехала по направлению в город, резонней было бы наоборот?

В полиции сказали, что женщина была пьяна. Почему? Увы, этого он уже никогда не узнает. Как и не увидит больше ее огромных доверчивых глаз. Как не сможет, зарывшись лицом в ее золотистые волосы, с наслаждением вдыхать их аромат. Как не почувствует вкуса ее губ на рассвете. Она умерла, забрав с собой тот дар, что предназначался лишь ей, – его сердце.

Ричард смотрел на пустынный пляж, уходивший вдаль на сколько хватало глаз. Все вещи уже были собраны и лежали на полу в спальне: пара чемоданов, принадлежащих ему, и дорожная сумка Аманды. Он не знал, что делать с ее вещами, поэтому забирал с собой. Такси должно было прибыть минут через двадцать.

Молодой человек окинул последним взглядом место, подарившее ему невероятное счастье и отнявшее его. Больше он сюда никогда не приедет, как и не позволит своему сердцу любить другую женщину. Потому что другой Аманды в его жизни уже не будет никогда.

Подъехавший автомобиль просигналил у входа. И Ричард, подхватив вещи, с грустью подумал, что уезжает отсюда зрелым мужчиной, оставляя свои мечты наивному юноше, которым когда-то был.

Машина тронулась, осторожно огибая дюны, чтобы не завязнуть в песке. Ричард, обернувшись назад, прошептал «прощай». Когда заметивший это таксист спросил, не остался ли в доме еще кто-то, он ответил:

– Мое сердце.


3


– Старый скряга!

Каролина, поглядывая на дверь ванной, за которой скрылся ее любовник, обшаривала ящики старинного бюро.

Да, похоже, наличных она сегодня не получит. Наверняка он заметил предыдущую пропажу и принял соответствующие меры. Господи, как же она его ненавидит! Если бы не ее глупая гусыня-мать, промотавшая и без того скудное состояние, ей не пришлось бы спать с этим стариком.

Убедившись в безрезультатности своих поисков, молодая женщина вновь забралась в громадных размеров кровать под бархатным балдахином и, заранее приняв соблазнительную позу, осмотрелась.

В комнате, где она находилась, кроме бюро и кровати было полно антикварных вещей. «Антикварных» на ее языке означало дорогих, стоящих денег. К сожалению, она не видела способа незаметно вынести их отсюда. Разве что каминные часы дрезденского фарфора. Хотя, даже если их засунуть под юбку, все равно будет заметно. Жаль, что ей приходится жить не в восемнадцатом веке, тогда она без особого труда смогла бы вынести под кринолином даже стул.

Увы, время нежных чувств сменилось голым прагматизмом, и выжить теперь мог лишь человек практического склада ума. У Каролины, по счастью, нужное качество присутствовало. Поэтому, к тому времени, когда сэр Хьюго вышел из ванной, в ее очаровательной головке уже созрел подходящий план.

Сэр Хьюго Фокскрофт приходился Каролине дальним родственником, если быть точнее, троюродным дедом по матери. Будучи вдовцом и не имея детей, он развлекался игрой на бирже. Причем весьма успешно. В свободное от дел время он предавался излюбленному хобби: коллекционированию антиквариата и красивых женщин.

Впервые Каролина познакомилась с ним на празднике, который устроила графиня Виктория в честь совершеннолетия своего внука. Не будучи сильно избалована деньгами, юная Каролина снисходительно отнеслась к пожилому родственнику, который не убирал руку с ее колена все то время, что они сидели за столом. Благодарность за подобное понимание мужской слабости не заставила себя ждать. Через день в гардеробе юной красавицы появилась норковая шубка.

Спустя неделю, при «случайной» встрече на одном из приемов, сэр Хьюго сделал ей недвусмысленное предложение. В результате он получил желаемое, а Каролина – квартиру в одном из фешенебельных районов города. Она вела себя настолько осторожно, что ни у кого из родственников не возникло за все эти годы ни единого подозрения по поводу внезапного появления у милой крошки довольно дорогих вещей, из которых бриллиантовое колье и спортивный автомобиль были попросту мелочами.

Но жизнь дорожала, а старый Хьюго, похоже, начал охладевать к своей пассии. Да и сама Каролина, перешагнув тридцатилетний рубеж, стала подумывать о создании семейного гнездышка, в котором смогла бы обосноваться, когда ее красота перейдет в зрелый период.

Вполне естественно, что для такой шикарной женщины, как она, и «гнездо» должно быть соответствующим.

Конечно, милый кузен Ричард был бы идеальной кандидатурой в мужья, если бы не его вечно сующая во все свой нос бабка. Каролина знала, что бросить вызов старой графине, это все равно что подписать себе смертный приговор. Нет, следовало поискать какой-нибудь другой способ обеспечить себе безбедное существование. И кажется, она нашла такой.

Каролина окинула долгим, оценивающим взглядом худощавое жилистое тело Хьюго и, уловив интерес в его глазах, призывно легла на спину.

– Дорогой… – она демонстративно облизнула маленьким острым язычком коралловые губы, – иди ко мне.

– Детка, да ты просто ненасытная тигрица. – Хьюго удивленно вскинул брови, но ее желание выполнил. Он гордился тем, что в свои годы еще является активным мужчиной, и не упускал случая доказать это.

Каролина по-кошачьи перекатилась на бок, ускользая от него. Он, приняв подобные действия за очередную любовную игру, последовал за ней, но неожиданно был остановлен словами:

– Кстати, ты не забыл, что ровно через месяц истекает срок выполнения Ричардом основного условия «Завещания Стоунбери»?

Сэр Хьюго чертыхнулся и сел на кровати.

– Каролина, я не понимаю, что за сомнительное удовольствие портить мне настроение в самый неподходящий момент? Ты же прекрасно знаешь, какую мучительную боль мне приносит одна мысль о том, что этот молокосос подтвердит свое право на владение всеми богатствами семьи. Самое обидное это то, что я ничем не могу помешать этому.

– Зато я могу.

– Что?! – Мужчина от неожиданности даже подскочил на месте. – Но что ты можешь сделать? – В его голосе проскользнули нотки недоверия.

– Я могу устранить маленькое препятствие, мешающее тебе получить графский титул.

Каролина говорила почти шепотом, но сэр Хьюго чутко внимал каждому ее слову.

План Каролины был прост. Известно, что из всех молодых женщин, носящих имя Стоунбери, она самая подходящая кандидатура на роль жены Ричарда. Поэтому ей не представит особого труда убедить в этом остальных членов семейства, включая самого Ричарда. Тем более что вчера, сопровождая ее в ресторан, он открыто заявил журналистом о скорой помолвке. И в качестве избранницы назвал ее.

О том, что Ричард был изрядно пьян, Каролина предусмотрительно умолчала.

– Но мне-то что с того? – воскликнул Хьюго, заметно раздражаясь.

– А то, что милый Ричард может лишь накануне свадьбы, которую я, естественно, оттяну до последнего срока, узнать, что его избранница уже замужем за другим, с которым тайно обвенчалась. Правда, возникнет небольшой скандал, ну да это мелочи.

Хьюго с благоговейным восхищением взирал на свою собеседницу.

– О, Каролина! Твой план гениален. Но позволь поинтересоваться, кто же тот счастливчик, за которого ты выйдешь замуж?

– Мужчины, как же вы не догадливы! Конечно же это будешь ты, дорогой. Вот мое главное условие.

Она сладко потянулась, испытующе глядя на своего партнера, который минуту-другую обдумывал услышанное.

– Что ж, будем считать, что мы заключили обоюдовыгодную сделку. В конце концов, я тебя научил этому.

Хьюго поднялся с кровати и набросил на плечи халат.

– Венчание в пятницу тебя устроит?

– Разумеется. И еще одно… – Каролина сделала красноречивый жест пальцами. – Мне может понадобиться некоторая сумма. Ну, на платье и все такое. Ты меня понимаешь?

– Иногда мне кажется, слишком хорошо.

Сэр Хьюго с легким вздохом вытащил чековую книжку и, заполнив чек, молча положил его возле женщины, затем вышел из спальни.

Сгорая от нетерпения, Каролина еле дождалась, пока его шаги смолкнут за дверью. Удостоверившись, что никто за ней не наблюдает, она схватила чек и, убедившись, что выписанная сумма оправдала ее ожидания, закружилась по комнате.

Итак, Хьюго попался! Выйдя за него замуж, она выгадает в любом случае. Если трюк с Ричардом удастся, то она станет законной графиней. В противном случае придется удовольствоваться деньгами Хьюго. Он достаточно стар, и, если удача будет на ее стороне, лет через семь она останется молодой вдовой с приличным капиталом.

Дело осталось за малым: убедить Ричарда в том, что его вчерашнее решение насчет помолвки является самым правильным поступком, совершенным им за последнее время. Для этого они должны встретится, и лучше в какой-нибудь неофициальной обстановке, где им никто не помешает. Может, заказать столик у «Фрэнка», там такие уютные кабинеты? Пожалуй, она так и сделает.

Взглянув на часы, Каролина удовлетворенно отметила, что до вечера у нее еще много времени, так что она вполне может воспользоваться услугами своей косметички.

Одевшись, молодая женщина взяла с туалетного столика ключи от своей машины, впрочем также купленной на деньги Хьюго, и бросила последний взгляд на спальню. Обстановка немного старомодна. Но ничего, когда она станет здесь хозяйкой, то сможет внести изменения по своему вкусу, просто не надо торопиться.


Каролина нервно посмотрела на элегантные золотые часики, тонким браслетом охватывающие кисть. Ричард опаздывал уже на десять минут. Чтобы сократить ожидание, она посмотрела в зеркальную стену кабинета.

Кажется, она предусмотрела все; распустила волосы, накрасилась и оделась неброско, но со вкусом. Все, как любит Ричард. Уж за все те годы, что они знакомы, она изучила его привычки. Еще бы, ведь когда-то она всерьез собиралась за него замуж.

Повзрослев, ей пришлось признать, что мужчина такого типа, как ее кузен, хорош как любовник, но не более. Им нельзя управлять, а при ее властолюбии это стало бы серьезной помехой…

Появление Ричарда прервало ход ее размышлений. Он, как всегда безупречно одетый, склонившись, поцеловал ее в щеку.

– Извини, что опоздал, на дорогах ужасные пробки.

– Пустяки. Я сама только приехала, – солгала женщина. – Отлично выглядишь. Впрочем, ты и вчера замечательно смотрелся.

– Кстати, по поводу вчерашнего. Видела заголовки в утренних газетах? Дело в том, что я абсолютно не помню, что было, поэтому, надеюсь, ты просветишь меня.

– Я так и думала. – Каролина закурила тонкую сигарету, выпустила струйку дыма и продолжила: – Надо сказать, вчера ты поставил меня в несколько неловкое положение, когда начал выкрикивать журналистам о нашей скорой свадьбе. Естественно, мне пришлось это подтвердить. Не могла же я им рассказать, что мой родственник делает предложения руки и сердца всегда, когда напьется, а наутро не помнит об этом.

– Боже! Каролина, прости меня. – Ричард схватился за голову. – Сам не знаю, почему это происходит.

– Ладно, обо мне можешь не беспокоиться. За те годы, что мы знакомы, я уже привыкла к твоим штучкам. Лучше объясни, что мы будем делать теперь, когда о нашей помолвке уже объявлено. Именно поэтому я и хотела тебя увидеть. Весь день мне звонят подруги и родня, чтобы поинтересоваться, правду ли написали газеты. Я не знаю, что им отвечать.

– Каролина… – Ричард замолчал, словно обдумывая что-то. – Ты знаешь, что я обязан жениться по истечении тридцати пяти лет, чтобы сохранить за собой графский титул. Не буду скрывать, что не испытываю интереса к семейной жизни, но долг обязывает. Из всех возможных кандидатур на роль жены ты единственная, мысль о ком не навевает на меня смертельную скуку.

– Неужели ты делаешь мне предложение?! – Каролина, откинувшись на спинку кресла, залилась смехом. – Прости, но это просто невероятно! Я всегда восхищалась твоей прямолинейностью…

– Означает ли это «да»? – перебил ее Ричард и, вопросительно глядя, подался вперед.

– Тебе известно, что меня считают в семье чуточку сумасбродной. Может, поэтому я отвечу на твой вопрос утвердительно. Единственным моим условием будет то, что свадьба должна быть назначена на конец месяца. Мне необходимо время, чтобы должным образом подготовиться к семейной жизни.

– Значит, договорились. Сегодня я сообщу о нашем решении леди Виктории. Думаю, она устроит по такому случаю прием. Пока же предлагаю отметить это событие шампанским.

Расставшись с Ричардом, Каролина отправилась к Хьюго. Устроившись на заднем сиденье лимузина, она, еще раз прокрутив в уме прошедшую встречу, поздравила себя с победой. Пока все шло согласно ее плану и серьезных препятствий в достижении желаемой цели не предвиделось.

Интересно, как воспримет известие о свадьбе старуха графиня? Зная, что в упрямстве она не уступает внуку, Каролина могла предположить, что того ожидает серьезный разговор. Все же она была уверена, что Ричард сможет настоять на своем. А это значит, что ей представится возможность обменять хорошую новость на солидный чек, который ей наверняка выпишет сэр Хьюго.


Сказать, что графиня была зла, мало. Она неистовствовала, заставляя слуг передвигаться по особняку почти бесшумно. Генри Хоссельмеер, уютно устроившись в глубоком кресле, вот уже два часа наблюдал, как она нервно расхаживает по кабинету.

– Генри, я просто не знаю, что случилось с моим внуком! Мне стольких усилий стоило разыскать и привезти сюда эту милую девочку, Гленду… – Тут Генри постарался спрятать улыбку, для чего вытащил из кармана носовой платок. – Но эта новость в газетах меня просто убила. Уверена, что шумиха – дело рук Каролины. Если она считает, что может крутить Ричардом, – это ее право, но делать из меня дуру я ей не позволю. Слышите, Генри. Не по-зво-лю!

– Графиня, прошу вас, не изводите себя попусту. Сегодня, когда приедет Ричард, мы сможем узнать подлинное положение дел. Вполне возможно, что шум, поднятый газетами, всего лишь очередная утка. Лучше скажите, как вам показалась Гленда?

– О, Генри! Девочка удивительно прелестна! – На лице графини вспыхнула нежная улыбка. – Кроме того, насколько я смогла заметить, у нее есть ум и характер. Она так напоминает мне Энтони!

– Что ж, дело за малым. Необходимо, чтобы и Ричард заметил ее очарование.

– Ричард потеряет голову, когда познакомится с ней, – или я совсем не знаю своего внука.

– Хотелось бы верить в то, что вы не ошибаетесь.

– Генри, после стольких лет, что мы знакомы, вы все еще допускаете, что я могу ошибаться?


Открыв глаза, Гленда долго соображала, где она находится. Солнечные зайчики, врываясь в окно, весело бегали по комнате, перескакивая со стен на лепной потолок, с потолка на широкую старинную кровать, в которой лежала девушка.

Значит, это не сон, подумала Гленда, и, сладко потянувшись, спустила ноги на толстый персидский ковер, покрывающий почти весь пол.

Вчера, уставшая от долгой дороги, после приветствия графини девушка еле нашла в себе силы добрести до кровати, не говоря о том, чтобы осмотреть особняк и его окрестности. Именно этим, если ей будет позволено, она и собиралась заняться сейчас. Но сначала необходимо было привести себя в порядок. Поискав глазами багаж и не найдя его, Гленда подошла к огромному платяному шкафу мореного дуба, стоящему в углу комнаты. Ее догадка оказалась верна: все вещи благодаря чьей-то заботливой руке были распакованы и аккуратно развешаны.

Немного подумав, Гленда остановила свой выбор на брючном костюме из джерси изумрудного цвета, который так шел к ее глазам. Волосы она заплела во французскую косу, решив, что так будет практичнее и удобнее. Слегка коснулась тушью и без того длинных густых ресниц, после чего отправилась осматривать особняк.

Гринбуш-холл, возведенный в пятнадцатом веке по приказу Сесила Стоунбери, отнюдь не случайно именовался дворцом. Построенный из красного кирпича, с островерхими крышами и множеством каминных труб, он поражал причудливостью своего архитектурного облика, в котором позднеготическая строительная традиция органично соединилась с декоративными принципами Ренессанса.

В дальнейшем потомки властного графа придерживались стиля, выбранного предком, позволяя себе вносить в обустройство дворца лишь некоторые усовершенствования: провели отопление и канализацию, установили телефон и телевизионную антенну, пристроили зимний сад и оранжерею. На верхнем этаже по прихоти одного из владельцев была даже устроена обсерватория.

Но Гринбуш-холл был знаменит не только тем, что являлся признанным архитектурным шедевром и памятником старины. Известность ему составили библиотека, которая благодаря стараниям владельцев на протяжении нескольких столетий исправно пополнялась редчайшими изданиями, привозимыми со всего света, и могла в некотором смысле составить конкуренцию даже знаменитой Бодлианской библиотеке, и галерея фамильных портретов, насчитывающая более сотни полотен.

По заведенному обычаю каждый член семьи, достигший совершеннолетия, удостаивался чести быть изображенным на холсте, дабы таким образом присоединиться к сонму своих предков. Не стоит говорить, что среди художников, приглашаемых для подобной цели, нередко встречались те, чьи имена вошли в историю мирового искусства. Так Гленда с удивлением обнаружила, что портрет дамы в красном бархате, значащийся как «Леди Анабелл Стоунбери», принадлежит кисти великого Томаса Гейнсборо.

Девушка с благоговейным любопытством проходила мимо многочисленных родственников, взиравших на нее с полотен, среди которых было и несколько современных. К ним относился портрет вдовствующей графини Виктории, на котором она была изображена на пике своей красоты. Впрочем, если судить по вчерашней встрече, взгляд пожилой женщины по-прежнему светится той же неуемной энергией, что и на портрете.

Гленда обратила внимание, что два полотна висят несколько особняком, словно нынешняя владелица дворца отправила их в изгнание. На одном был изображен седовласый мужчина с тонкими, по-змеиному изогнутыми губами и острыми глазками, пронзающими, казалось, насквозь. Невольно поежившись под его взглядом, девушка, наклонившись к раме, прочла: «Сэр Хьюго Фокскрофт». С другого надменно взирала невероятно красивая молодая женщина с густой гривой иссиня-черных волос. Завороженная демонической внешностью незнакомки Гленда с удивлением обнаружила, что табличка с ее именем отсутствует. Очевидно, портрет был написан недавно, поэтому его оформление еще не закончилось.

– Это Каролина. Право, дитя мое, она вовсе не заслуживает твоего внимания.

Голос старой графини раздался так неожиданно, что Гленда, испуганно ойкнув, обернулась.

– Простите, я не знала, что вы здесь… – извиняющимся тоном начала она, но леди Виктория успокаивающе коснулась ее руки.

– Все в порядке, дорогая. Я искала тебя, и то, что обнаружила именно здесь, лишний раз подтверждает, что ты – истинная Стоунбери. Я сама часто захожу сюда, поболтать с предками. Порой это помогает привести мысли в порядок, так как ты ощущаешь то вековое величие, что стоит за твоей спиной.

Графиня замолчала, словно и впрямь услышала голоса из прошлого.

– Впрочем, я искала тебя вовсе не затем, чтобы утомлять старческими бреднями. Мне хочется показать тебе еще кое-что.

Она взяла девушку за руку и, проведя через ряд галерей, толкнула дубовую дверь, которая с легким скрипом отворилась, пропуская женщин в небольшую комнату. Тяжелые бархатные портьеры на окнах были плотно задернуты. В камине весело потрескивал огонь, освещая помещение ровно настолько, чтобы чувствовать себя уютно. Перед камином стоял кофейный столик, накрытый на две персоны, и два чиппендейловских кресла. Но графиня прошла дальше, к стене.

Последовав за ней, Гленда обнаружила еще четыре полотна, наподобие тех, которые видела в портретной галерее. Судя по надписи, на первом был изображен ее дед, лорд Энтони. Когда же она перевела взгляд на следующие два, к ее горлу подкатил ком, а глаза предательски защипало.

– Да, деточка, ты не ошиблась. Это твои родители: Гарольд и Глория. В этой комнате я храню портреты самых дорогих мне людей.

В эту минуту леди Виктория перестала быть величественной графиней, а превратилась в добрую старушку родственницу, и Гленда, так истосковавшаяся по материнской ласке, припав к ее груди, дала волю слезам. Когда же, испытав заметное облегчение, девушка успокоилась, то ее взгляд обратился к последнему портрету.

Сомнений быть не могло: на нее смотрел мужчина, с фотографией которого она не расставалась с того самого дня, как обнаружила ее в своей комнате. Правда, здесь он был облачен в черную фрачную пару и у его ног лежал огромный дог. Графиня, проследив за взглядом Гленды, с гордостью сообщила:

– Это мой внук Ричард. Не правда ли он красив?

Девушка сдержалась, чтобы не сказать новообретенной родственнице, что на фотографии он выглядит куда сексуальнее. Еще не хватало прослыть легкомысленной особой!

За то время, что она провела с графиней за кофейным столиком, Гленда узнала много интересного. Особенно ее привлекало все, что было связано с молодым графом. Она пыталась сопоставить реального человека с тем образом, который создала в своем воображении.

Надо сказать, разочарование не постигло ее. И прекрасный родственник все больше занимал мысли девушки. Поэтому она даже обрадовалась, когда старая графиня простилась с ней, сославшись на усталость, и удалилась в свои покои, предоставив гостью самой себе.

Оставшись одна, Гленда спустилась по старинной винтовой лестнице на первый этаж и, пройдя через полутемный холл, вышла в парк. Полуденное солнце ласково согревало зеленую листву деревьев, сплетая из их теней причудливые узоры на дорожках аллей.

По замыслу владельцев весь парк делился на две части. Первая, примыкающая непосредственно к дворцовым стенам, являла собой безукоризненный образчик садоводческого искусства. Ухоженные клумбы пестрели искусно подобранными цветами, всем деревьям были преданы формы строгих геометрических фигур.

Гленда, предпочитающая природу в ее естественном виде, для прогулки избрала более удаленную часть парка, представляющую собой не менее изысканный пример ландшафтного искусства – столь любимый англичанами пейзажный парк. Именно там, под сенью вековых дубов и лиственниц, в тени буйно разросшихся кустов и вьющихся среди травы тропинок, девушка ощутила, как в ее сердце зарождается любовь к Гринбуш-холлу.

Связь с прошлым ощущалась настолько остро, что Гленде казалось, что вот-вот мелькнет за деревьями грациозный силуэт в кринолине и послышится нежный шепот слов любви из уст галантного кавалера.

Целиком поглощенная созерцанием окружающей ее волшебной сказки, она все больше углублялась в заросли, пока перед ней не возникла залитая до нереальности ослепительным солнечным светом поляна. Зрелище было настолько фантастическое, что Гленда зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, то поняла причину этого. Посреди поляны возвышался стеклянный павильон. Подойдя ближе, девушка обнаружила, что, хотя его конструкция несколько обветшала, в целом строение прекрасно сохранилось.

Движимая любопытством, Гленда попробовала открыть резную дверь. И когда ей это удалось, вошла внутрь. В центре выложенного белым мрамором помещения стоял рояль. А в углу составленные в ряд и закрытые от пыли холщовыми чехлами находились венские стулья.

Поддавшись внезапному порыву, девушка вытащила один из них и, сев за рояль, осторожно коснулась клавиш рукой. В детстве, живя в родительском доме, она часто музицировала. Ей нравилось уноситься мыслями вслед за мелодией в удивительные миры, порожденные фантазией композитора. Именно через музыку она познавала окружающую ее действительность.

Позже, скитаясь по квартирам, Гленда часто жалела, что не имеет возможности заниматься любимым делом. Теперь же ее руки, подобно истосковавшемуся путнику, наконец вернувшемуся домой, запорхали по клавишам, наполняя сердце радостью от новой встречи со своем прошлым. Она играла самозабвенно, вкладывая в каждую ноту всю свою душу, и ветер, подхватывая мелодию, разносил ее далеко вокруг…


Перед тем как встретиться с бабушкой, Ричард решил немного прогуляться по парку. Оставив машину возле домика привратника, он свернул на одну из боковых аллей. Было удивительно приятно услышать щебет лесных пичуг после городского шума.

Неожиданно до его слуха донеслись иные звуки, в которых одновременно слышались и радость от долгожданной встречи, и боль тяжелой утраты. Это было так близко к тому, что он постоянно носил в своем сердце и не знал, как выразить!

Ричард остановился, пытаясь определить, откуда доносится удивительная мелодия. Наконец в его памяти всплыло воспоминание, и он направился туда, откуда, теперь он был в этом уверен, лилась музыка.

В детстве, будучи, как большинство мальчишек его возраста, не в меру любопытен, он в поисках приключений обшарил каждый закоулок Гринбуш-холла, мечтая обнаружить хоть какое-нибудь мало-мальски ужасное привидение или же на худой конец камеру пыток. Убедившись в тщетности своих поисков, юный Ричард переключил свое внимание на самую удаленную часть парка.

Однажды, когда он занимался поисками лесных гномов, разразился страшный ливень. Застигнутый ненастьем врасплох мальчик попытался найти укрытие. Радость охватила его, когда он увидел заброшенный музыкальный павильон, ставший с тех пор надежным убежищем от чересчур назойливых гувернанток.

Став подростком, Ричард не раз уединялся в его тиши с томиком Гёте, предаваясь мечтаниям, так свойственным романтичным натурам.

Пришло время поступать в колледж, и Ричард уехал из Гринбуш-холла, постепенно забыв за заботами повседневной жизни свое пристанище. Теперь же воспоминания путеводной нитью вели его туда, где он некогда был счастлив.

Вот и знакомая поляна. Через распахнутые двери павильона лилась та мелодия, что пробудила в нем давно дремавшие чувства. Осторожно, чтобы не спугнуть играющего, Ричард заглянул внутрь и замер, боясь разрушить очарование представшей перед ним картины.

Освещенная солнечным светом, за роялем сидела девушка. Устремив взгляд на что-то видимое лишь ей, она самозабвенно играла, не замечая упавшей на глаза пепельной пряди волос.

Ричард как завороженный следил за каждым движением ее изящных тонких рук, не в силах отвести глаз. И чувствовал, как в нем просыпается чувство, которое он считал ушедшим из своей жизни давным-давно, вместе с Амандой. Это напоминало пробуждение после долгого сна. Впервые после многих лет Ричард вновь ощутил себя счастливым.


4


Гленда окончила играть и, с тоской убрав руки с клавиш, вернулась в реальность. Внезапно она почувствовала чье-то присутствие и обернулась.

В дверном проеме, небрежно прислонясь к косяку, стоял… Он. В рубашке, обтягивающей мускулистую грудь, и джинсах, подчеркивающих узкие бедра. Точь-в-точь как на фото. Проказник-ветер прошелся по его волосам, и они теперь задорно топорщились на макушке. Молодой человек пристально смотрел на нее.

Гленда вдруг почувствовала, как краска заливает ее лицо, и нервно сглотнула. Хотя от взгляда его карих глаз по телу пробегала приятная волнующая дрожь, она предпочла бы сейчас оказаться как можно дальше от него.

Уловив смятение незнакомки и словно боясь, что она может бесследно раствориться в воздухе, Ричард шагнул вперед.

– Простите за причиненное беспокойство, но, услышав игру на рояле, я не смог перебороть искушение насладиться вашим талантом.

– Право, вы слишком снисходительны к моим жалким потугам. – Гленда не могла поверить в то, что спокойно разговаривает с Ним. – Я случайно набрела на этот павильон, не подозревая, что мое присутствие здесь может быть кем-то обнаружено.

– Вы интересуетесь старинными усадьбами? Тогда я могу быть вам полезен. – Ричард почувствовал, что не может позволить удивительной незнакомке исчезнуть. – Да, я не представился…

– Я вас знаю, вы – Ричард Стоунбери.

Наконец девушка получила преимущество, заметив, как смутился собеседник, совсем не ожидавший, что его имя ей известно.

– Что ж, я просто сражен вашей осведомленностью. Но позвольте тогда узнать и ваше имя.

– Гленда.

– Однако вы о себе не любите распространяться, мисс Гленда. – Явно заинтригованный ее немногословностью Ричард не отступал. – Надеюсь, я не нарушу ничьей тайны, если поинтересуюсь вашей профессией… Нет-нет, не отвечайте. Я сам попробую угадать. Вы, наверное, искусствовед, раз вас так интересуют старинные постройки. Хотя более вероятно, что вы художница. Да, вне сомнения, так оно и есть! Живопись для такой утонченной натуры, как ваша, самое подходящее занятие.

– Увы, ни одна из ваших догадок не верна. – Гленда, которую забавляла легкая интрига, рассмеялась. – Я библиотекарь.

– Ну да, конечно же, как я раньше не понял! – Ричард, осененный внезапной мыслью, хлопнул себя по лбу. – Наверняка вас пригласила леди Виктория, чтобы вы разобрались в нашей библиотеке. Честно говоря, я всегда считал это безнадежным делом. Примите мое сочувствие.

– Что вы! Меня это совсем не утруждает.

Подыграв ему, девушка невольно обрадовалась. Ей было несколько неловко оттого, что, находясь в гостях у старой графини, она будет бездельничать, поэтому идея, высказанная собеседником, пришлась ей по вкусу.

– Я очень люблю мою работу, тем более что ваша библиотека произвела на меня неизгладимое впечатление.

– В таком случае мне придется стать вашим учеником. Надеюсь, вы не откажетесь просветить меня в некоторых вопросах?

– Как вам будет угодно.

Бросив взгляд на вытянувшиеся тени деревьев, Гленда решила, что пора вернуться во дворец, о чем и сообщила собеседнику. Ричард тут же предложил ей себя в качестве провожатого. По дороге он развлекал спутницу историями о предыдущих хозяевах Гринбуш-хол-ла, проявляя редкий дар рассказчика.

Когда молодые люди уже подходили к дворцу, им навстречу вышел Генри Хоссельмеер. Поприветствовав Ричарда, он улыбнулся его спутнице.

– Мисс Гленда, графиня уже несколько раз спрашивала о вас. Она сейчас в Бирюзовом кабинете.

Покончив с данным ему поручением, поверенный повернулся к Ричарду.

– Как вижу, ты уже познакомился с кузиной. – На правах человека, с коленей которого Ричард практически не слезал в детстве, Генри обращался к нему на «ты».

– Кузиной?

В голосе молодого человека послышалось неприкрытое удивление, и он вопросительно посмотрел на Гленду.

Чувствуя возникшее напряжение, она предпочла ретироваться, поспешно сказав:

– Благодарю вас за приятную прогулку, но мне не следует заставлять ждать вашу бабушку.

Увидимся, Генри! – крикнула она уже со ступеней.

В ответ Генри помахал ей рукой и переключил все свое внимание на остолбеневшего от изумления Ричарда.

– Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты увидел привидение.

– Скажите, Генри. – Оправившись от неожиданной новости, Ричард решил учинить поверенному допрос. – Если я не ослышался, вы назвали эту молодую леди моей кузиной?

– Совершенно верно… Только не говори, что прогуливался с очаровательной девушкой, не зная ее имени!

– Как раз только имя она и назвала: Гленда.

– Ну да, Гленда Фэншоу. Она приходится внучатой племянницей леди Виктории.

– Она еще мне сказала, что работает библиотекарем.

– И это сущая правда. Не понимаю, что тебя удивляет? Вполне приличная профессия.

– Но почему я ничего не знал о ее существовании?

– Что ж… – Генри вытащил из кармана жилета массивные серебряные часы на толстой цепочке и, бросив взгляд на циферблат, хлопнул крышкой. – Пожалуй, есть еще время, до того как нас пригласят к столу, поэтому я могу рассказать тебе эту удивительную историю. Все началось, когда лорд Энтони решил отказаться от титула…


Оставив ошеломленного Ричарда вместе с Генри, Гленда, скрывшись во дворце, наконец-то смогла перевести дух. Видит Бог, ей стоило немалых усилий не потерять самообладания в присутствии красавца кузена. В жизни он оказался намного притягательнее, чем на имеющейся у нее фотографии.

Она до сих пор не верила, что так спокойно разговаривала с ним. Наверное, это объяснялось ее удивительной способностью мобилизовывать свои силы в невероятных ситуациях.

Однако теперь, когда никто не мог стать свидетелем ее слабости, Гленда вдруг ощутила непривычную дрожь в коленях и невероятную теплоту, разлившуюся по всему телу. Девушка прижала ладони к щекам: они пылали. Поэтому, прежде чем отправиться к графине, ей пришлось подняться в свою комнату и привести себя в порядок.

Вдовствующая графиня Стоунбери отошла от окна весьма довольная собой. Похоже, ее хлопоты не пропали даром и Ричард уже обратил на Гленду внимание. Следовательно, все шло согласно ее планам. Следующее, что необходимо было сделать, это положить конец всяческим разговорам о помолвке Ричарда и Каролины…

Размышления леди Виктории были прерваны стуком в дверь. И в комнату вошла Гленда. Она уже переоделась. И теперь ее внешность приобрела более романтический облик, нежели утром. Простого покроя платье из розового шелка стягивал в талии тонкий пояс, позволяя образовавшимся складкам подчеркивать линию бедер. Волосы свободно ниспадали на плечи.

Окинув взглядом юную родственницу, графиня одобрительно кивнула.

– У тебя отменный вкус, дитя мое. Все изысканно и просто, как и полагается девушке, принадлежащей к старинному аристократическому роду.

– Благодарю вас, леди Виктория. Мистер Хоссельмеер сказал, что вы меня искали. Я не смогла устоять перед очарованием этого места и отправилась осматривать парк. А потом встретила вашего внука, и мы вместе вернулись во дворец.

– Так ты познакомилась с Ричардом? Ну и как он тебе показался?

Заметив смятение на лице девушки, графиня мысленно отругала себя за чрезмерную поспешность и, пытаясь исправить ситуацию, сменила тему разговора:

– Впрочем, я совсем не за тем желала тебя видеть. Дело в том, что мне пришла в голову мысль устроить в твою честь прием.

Гленда, для которой последние несколько дней изобиловали необыкновенными событиями, запротестовала:

– Право, я совсем не стою ваших хлопот!..

– Глупости! – прервала ее пожилая дама. – Во-первых, ты относишься к главной ветви нашего рода. Во-вторых, я не вижу лучшего способа представить тебя всем членам нашего семейства сразу. И в-третьих, в Гринбуш-холле давно уже не устраивалось праздников. Твое присутствие здесь просто подарок Небес.

– Что ж, в таком случае мне нечего возразить. Только я боюсь, что не смогу вести себя соответствующим образом. Мое воспитание было далеко от великосветского.

– Пустяки, – успокоила ее графиня. – Улыбайся всем, шути, не проявляй особого ума, и тебя сочтут на редкость очаровательной. Кроме того, ты приходишься мне внучатой племянницей, а этого уже достаточно.

Закончив на столь оптимистической ноте разговор, графиня и ее родственница прошли в столовую. Стены здесь были обшиты дубовыми панелями и украшены рогами различных животных.

В углу под аккомпанемент весело потрескивающего камина Генри неторопливо объяснял Ричарду преимущество акций, недавно появившихся на биржевом рынке. При виде вошедших женщин мужчины прекратили беседу и поспешили им навстречу.

– Бабушка! Хэдли передал мне твое приглашение, и вот я здесь. Позволь сказать, что ты замечательно выглядишь. – Он, не церемонясь, заключил старую даму в объятия и нежно поцеловал.

– Льстец! Ты прекрасно знаешь, по какому поводу я тебя вызвала, поэтому и подлизываешься, – проворчала графиня, однако ее тон мало кого обманул. Она была искренне рада внуку. – Лучше предложи руку своей кузине. А вы, Генри, проводите меня к столу.

Ричард с лукавой улыбкой обратился к стоящей поодаль девушке:

– Ну-с, кузина Глен… вы разрешите вас так называть на правах брата? Позвольте предложить вам руку.

По всему было видно, что он желает смутить ее и тем самым поквитаться за недавний розыгрыш, жертвой которого стал.

Решив ни за что не доставлять ему подобного удовольствия, девушка с невозмутимым видом ответила:

– Что вы, кузен Ричард, я почту это за честь.

– А вы – крепкий орешек. – В голосе молодого человека явно слышалось одобрение.

– Я всего лишь стараюсь следовать вашему примеру. – Убедившись, что в обществе столь приятного собеседника вполне способна сохранять над собой контроль, Гленда почувствовала себя увереннее. И, воспользовавшись тем, что графиня и Генри усаживаются за стол и не могут ее услышать, съязвила: – Тем более что вы старше меня, а мама с детства привила мне уважение к возрасту.

Ответить на столь ехидный выпад Ричард не успел, так как Гленда уже села на предложенный слугой стул. Он удовольствовался тем, что занял место напротив нее в надежде сравнять счет. Эта неожиданно объявившаяся родственница вызывала в нем самые противоречивые чувства. Ему хотелось задать ей хорошую трепку и научить правилам хорошего тона. В то же время он готов был убить каждого, кто посмеет причинить ей боль. Судя по истории, что ему поведал Генри, жизнь не баловала девушку праздниками…

– Что ты думаешь по этому поводу, Ричард?

Голос графини неожиданно вторгся в его мысли, возвращая к действительности..

– Что?

– Я говорю, что решила устроить в честь Гленды прием и хотела бы узнать твое мнение, – терпеливо объяснила леди Виктория.

– Думаю, это чудесная идея. Но… – Ричард бросил хитрый взгляд на девушку, – мне кажется, кузина Глен столь юна, что официальный прием может показаться ей скучным. Почему бы не устроить костюмированный бал?

– Замечательно! – Предложение явно пришлось графине по вкусу. – У нас на чердаке полно шкафов со старинной одеждой, которую можно использовать.

Ее энтузиазм оказался столь заразителен, что даже Гленда, сначала уязвленная замечанием Ричарда о ее юности, вскоре уже самозабвенно спорила, доказывая преимущество освещения зала свечами перед электрическим. В итоге было решено, что пригласительными билетами и меню займется графиня Виктория, организацией фейерверка – Генри, а на долю молодых людей выпадет руководить украшением дворца.

Уже лежа в постели, Гленда думала о том, какой замечательный провела день. Ей вспомнилось, как, прощаясь, Ричард пристально посмотрел на нее и, задержав ее руку в своей, пожелал: «Спокойной ночи, моя маленькая кузина».

Девушка закрыла глаза, но мысли о кузене не давали ей заснуть. Проворочавшись в кровати еще некоторое время, она, отбросив одеяло, встала и посмотрела на часы. Было поздно, и все слуги уже наверняка спали.

Гленда набросила кашемировую шаль поверх длинной старомодной ночной рубашки, которую в первый же вечер ей выдала экономка, объяснив, что ночами во дворце бывает прохладно, и, стараясь не скрипеть массивной дверью, вышла в коридор. Она решила спуститься вниз, в кухню, и выпить теплого молока. Мама всегда считала это лучшим средством, способствующим здоровому сну. Еще находясь на лестнице, Гленда услышала шум, доносящийся из библиотеки.

Осторожно ступая по натертому воском паркету, она подкралась к двери, решив, что если это воры, тут же поднять тревогу. В качестве оружия Гленда избрала тяжеленный канделябр, стоявший в соседней нише.

Дверь в библиотеку была приоткрыта, позволяя расслышать голоса спорящих, поэтому уже через мгновение Гленда успокоенно вздохнула. Голоса принадлежали графине и ее внуку. Девушка уже собиралась продолжить первоначальный путь, как неожиданно услышала свое имя…

Ричард нервно расхаживал по комнате под пристальным взглядом леди Виктории, которая взирала на внука из глубокого кресла. Наконец он остановился и обратился к ней:

– Как ты не понимаешь, что я вообще не хочу жениться! И уж коли у меня нет иного выбора, я предпочитаю, чтобы моей женой стала именно Каролина. Ну почему она тебе не нравится? Она из нашей семьи – это раз. – В подтверждение своих слов он начал загибать пальцы на руке. – Я знаю ее с детства – это два. И три – она просто красивая женщина.

– А еще шлюха и лицемерка. – Голос старой графини был спокоен и бесстрастен. – Не удивлюсь, если узнаю, что количество мужчин, побывавших в ее постели, в несколько раз превышает количество прожитых ею лет.

– Ты что же, считаешь, что она должна была хранить девственность до тридцати лет?

– Во-первых, ей не тридцать, а тридцать один. Я-то знаю, в каком году она родилась, сама присутствовала при родах. А во-вторых, ты мог бы найти себе кого-нибудь и помоложе, учитывая, что должен произвести на свет здорового наследника.

– Но мне неизвестны в нашем семействе другие мало-мальски подходящие на роль моей жены девицы. – Ричард отбивался весьма слабо, очевидно устав от долгой перепалки и уже готовый на союз даже с самим чертом, если это успокоит его бабушку.

– А Гленда? – Судя по тону пожилой дамы, она наконец выложила козырь, который долго скрывала.

– Боже! Да она сущий ребенок! К тому же в ней нет ни капли того шика, которым обладает Каролина.

Ричард с удивлением смотрел на леди Викторию, не понимающую столь очевидных для него вещей.

– Каролину я не приму в качестве невестки, – упрямо возразила графиня, чувствуя, куда клонит внук, и намереваясь твердо стоять на своем.

Дальнейшее Гленда не стала слушать, решив, что с нее вполне достаточно. Наконец-то разрозненные части головоломки стали складываться в ясную картину. Теперь понятно, почему родственники вспомнили о ее существовании, понятно их желание устроить бал в ее честь, понятно, почему старая графиня так обошлась с портретом Каролины. Они что же, считают ее, Гленду, простушкой? Ну нет, она не пойдет у них на поводу!

Девушка твердо решила, что до праздника будет соблюдать все приличия. Несмотря ни на что, Гленде не хотелось обижать пожилую родственницу, которая ей явно симпатизировала, пусть это и было вызвано определенными причинами. Зато, после того как прием окончится, можно будет спокойно распрощаться с беспокойным семейством, и особенно с кузеном.

Скрипя зубами от досады, Гленда не могла не признать, что явное пренебрежение, высказанное молодым человеком в ее адрес, задело ее. Да как он смеет так говорить о ней!..

Впрочем, она сама не согласилась бы на подобный брак. Дед Энтони перевернулся бы в гробу, если бы его внучка не руководствовалась в выборе супруга своими чувствами. Пусть уж лучше самонадеянный кузен женится на Каролине. Судя по тому, что о ней сказала графиня, эти двое вполне достойны друг друга. Размышляя так, девушка добрела до кухни и, отыскав в холодильнике молоко, принялась его греть на плите. Легкий аромат кипяченого молока поплыл в воздухе, и Гленда, вдохнув его, окончательно успокоилась. Наполнив горячим напитком высокий стакан, она поставила его на поднос, прибавив заодно два обнаруженных ею круассана, и собралась уже вернуться в свою комнату, как вдруг за ее спиной раздался голос.

– Так-так-так, пока весь дом спит, моя маленькая кузина совершает набег на кухню!

Ричард, окончив не давший желаемого результата разговор с бабушкой, заметил свет в кухне и решил проверить, в чем дело. К своему удовольствию, он обнаружил там юную родственницу, самозабвенно хлопочущую у плиты.

Застигнутая врасплох, Гленда попыталась оправдаться.

– Мне не спалось, вот я и решила согреть себе молока. – С этими словами она взяла в руки поднос, намереваясь избежать дальнейшего общения с родственником, но он намеренно загородил ей дорогу.

– Как видите, бессонницей страдаете не только вы. Поэтому будет честно, если вы поделитесь божественным эликсиром, который пытаетесь утащить в свою комнату.

Произнеся это, Ричард взял стакан и приник к нему губами. Глядя на двигающийся в такт глоткам кадык, Гленда невольно сглотнула. И пока Ричард пил, ее взгляд невольно скользил по мускулистой груди молодого человека, виднеющейся в полурасстегнутой рубашке.

Девушка была так близка от него, что ощущала аромат его тела, смешанный с запахом чего-то легкого, похожего на лаванду.

– Благодарю вас за то, что позволили мне утолить жажду.

Шутливо поклонившись, кузен вернул ей наполовину опустевший стакан. И Гленда, пробормотав что-то невнятное, выскочила из кухни.

Она пришла в себя, только оказавшись в спальне. Забравшись в кровать, девушка взяла стакан с молоком и, заметив на нем следы, оставшиеся от губ Ричарда, коснулась их своими губами, словно пытаясь почувствовать его тепло… С ужасом поймав себя на мысли, что безумно желает прикосновений кузена, Гленда отставила недопитое молоко и, погасив свет, накрылась одеялом, искренне желая, чтобы сон пришел как можно быстрее.

Ей казалось, что прошло минут пять, не больше. Но когда она открыла глаза, солнечный свет заливал комнату. Гленда сладко потянулась… и, испуганно ойкнув, вновь забилась под одеяло, обнаружив, что на ее кровати сидит Ричард собственной персоной.

Несмотря на то что на нем были простые брюки и рубашка в синюю клетку, выглядел он, как всегда, элегантно. Что было просто непостижимо.

– Прошу прощения, если напугал вас, кузина Глен, – произнес он, хотя тон, каким это было сказано, был далек от извиняющегося. – Я только желал напомнить вам, что в связи с предстоящим балом нас ждет множество дел, и некоторые из них не терпят отлагательства. Поэтому у вас есть двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. И пожалуйста, оденьтесь попроще, нежели вчера, нам предстоит пыльная работа.

Сказав это, Ричард удалился. Что было весьма своевременно, ибо, едва дверь за ним закрылась, как об нее с глухим стуком ударилась подушка, запущенная девушкой.

Гленда спустилась в гостиную, где ее ожидал кузен, одетая в джинсовый комбинезон и майку, которую специально подобрала в тон рубашки Ричарда. Сделав вид, что не замечает его одобрительного взгляда, девушка нарочито небрежно спросила:

– Ну и чем мы займемся?

– Полезем на чердак. Думаю, вам там понравится.

Из того, что сегодня он вел себя дружелюбнее, Гленда сделала вывод о его хорошем настроении и решилась на временное перемирие.

Осторожно поднявшись вслед за Ричардом по крутой лестнице, она вступила в чердачное помещение. На огромной площади, занимающей все пространство под крышей, практически не было свободного места от многочисленных сундуков, шкафов и прочих предметов домашнего обихода, убранных сюда за ненадобностью.

Прекрасно ориентируясь, Ричард провел ее в дальний угол, где особняком стоял старинный гардероб орехового дерева.

– Попробуйте выбрать себе наряд. Если хорошо покопаться, можно найти довольно интересные вещи. А я пока поищу гирлянды для иллюминации. Если мне не изменяет память, они должны быть где-то среди диванов.

Оставшись одна, Гленда с любопытством, присущим каждой женщине, распахнула дверцы шкафа и обомлела. На толстых перекладинах висели платья. Часть из них была заботливо помещена в холщовые мешки, очевидно в качестве защиты от моли. Именно они-то в первую очередь и привлекли внимание Гленды.

Нельзя сказать, чтобы одежда была для нее предметом поклонения, но она всегда считала, что от красивой вещи вреда не будет. Платья, представшие ее взору, были не просто красивы. Принадлежащие разным эпохам, они словно обладали качествами своих владелиц, каждое – это целый мир.

Под одним из чехлов Гленда обнаружила то самое платье красного бархата, в котором была изображена на портрете леди Анабелл Стоунбери. Обнаружив в лифе толстые ватные прокладки, Гленда весело хихикнула. Оказывается, пышногрудая Анабелл имела свою маленькую тайну.

Увидев, что на некоторых чехлах стоят имена владелиц платьев, девушка стала внимательно читать их, одновременно восстанавливая в памяти лицо той или иной родственницы. Это занятие настолько увлекло ее, что она и не заметила, как перебрала почти все платья за исключением одного, висящего у самой стенки гардероба.

Гленда подтянула его ближе и бросила взгляд на надпись. Неожиданно любопытство на ее лице сменилось совсем иным чувством, ибо на маленьком клочке ткани, пришитом поверх чехла, значилось «Мисс Глория Фэншоу». Сомнений быть не могло – платье принадлежало ее матери.

Это было изящное произведение портновского искусства, стилизованное под готику. Яркого изумрудного цвета, с высоким лифом, многочисленными, свободно ниспадающими складками и длинными рукавами, искусно отделанными серебряной вышивкой. К платью прилагалась пара бальных туфель.

Решив, что наденет на бал именно этот наряд – как-никак фигурой она пошла в мать, – Гленда захотела поскорее отнести его в свою комнату. Она опасалась любопытного кузена, который наверняка поинтересуется ее выбором, а ей хотелось, чтобы ее появление на балу произвело должное впечатление. Осторожно, чтобы не привлечь внимания Ричарда, Гленда выскользнула за дверь и поспешила вниз.


Каролина как раз примеряла перед зеркалом в спальне новое бриллиантовое колье, когда, вне себя от негодования, в комнату ворвался Хьюго.

– Только не говори, что тебе ничего неизвестно!

Судя по его виду, произошло нечто из ряда вон выходящее, поэтому молодая женщина, оторвав взгляд от своего отражения в зеркале, повернулась к мужу и спросила:

– Что ты имеешь в виду?

После того как вчера в присутствии доверенных лиц она официально стала женой престарелого аристократа, у нее прибавилось уверенности.

– А то, драгоценная моя, что мне сейчас позвонил мой человек из Гринбуш-холла и сообщил потрясающую новость. Оказывается, у Виктории гостит некая молодая особа, к которой графиня весьма расположена. Больше того, она даже готовится устроить в ее честь бал.

– Не вижу повода для беспокойства. Твоя сестрица всегда слыла эксцентричной особой.

– Да, но я еще не сообщил тебе главного. – Старик добавил ехидства в голос. – Эта молодая особа имеет самое прямое отношение к нашему семейству. Кроме того, Ричард сейчас тоже находится в Гринбуш-холле. И только очаровательная Каролина все еще торчит в городе. – Последнюю фразу он произнес с особым раздражением.

Лицо его новоиспеченной супруги приняло задумчивый вид, отчего несколько морщин пересекло высокий лоб, но уже спустя мгновение вновь сияло безмятежностью. Каролина вызвала служанку и приказала упаковать чемоданы.

Сэр Хьюго, наблюдавший за ее действиями, не смог удержаться от вопроса:

– Что ты делаешь?

– Как что? – Каролина резко повернулась и надменно посмотрела на мужа. – Еду навестить старую графиню.


Когда Гленда, оставив платье в своей комнате, вернулась на чердак, Ричарда там уже не было. Отправившись на его поиски, девушка поспешила по направлению к холлу, откуда доносились веселые голоса.

Там, отдавая приказания слугам, вносившим в дом многочисленный багаж, стоял Ричард, а рядом, изящно прислонившись к его плечу, потрясающая брюнетка, в которой Гленда сразу же узнала Каролину. Заметив подошедшую родственницу, молодой человек представил ее своей собеседнице.

– Дорогая, познакомься с нашей маленькой кузиной. Гленда, это Каролина, моя невеста.

– О, надеюсь, мы станем подругами. – Брюнетка, наклонившись, поцеловала ее в щеку. И Гленде пришло на ум сравнение со змеиным укусом.

Судя по всему, от нее ожидался ответный жест, но, как назло, на ум ничего не приходило. Положение спасла вдовствующая графиня, неожиданно появившаяся в дверях.

– Неужели это Каролина?! Чему мы обязаны подобной честью? – Пожилая дама даже не сочла нужным скрыть недовольство, вызванное неожиданным визитом гостьи.

– Я очень соскучилась по вас, тетушка. И, будучи проездом, просто решила навестить. – Каролина делала вид, что не замечает досады хозяйки дома, и была само очарование.

– Насколько мне известно, ты никогда ничего не делаешь «просто». Ну да ладно, коли приехала. Места всем хватит. Да и лишние руки в подготовке праздника пригодятся. Займешься составлением букетов. Признаю, в этом тебе нет равных.

После этого графиня удалилась в свои покои, предварительно наказав мажордому, чтобы прислал к ней Генри Хоссельмеера, как только тот приедет.

Дождавшись, когда старая дама скроется из виду, Каролина сбросила с плеч длинную норковую шубку на руки одного из слуг и продемонстрировала присутствующим свое платье.

– Ричард, как тебе нравится моя последняя обновка от «Унгаро»? Не правда ли, мне идет?

В каждом ее жесте было столько слащавости и жеманства, что Гленда ощутила приступ тошноты. Кроме того, она вполне осознавала, сколь неприглядно смотрится ее комбинезон в сравнении с нарядом холеной красавицы.

Ричарда развеселило поведение невесты. Однако, отвечая ей, он не удержался от ехидства:

– «Унгаро», как всегда, великолепен! Правда, я не очень-то разобрал, что собой представляет сие творение: укороченное платье или удлиненную блузу? Хотя, возможно, именно эта модель вдохновит тебя на создание праздничных букетов.

– Не будь злым! Похоже, в этом доме мне не слишком рады.

Демоническая красотка решила избрать иную тактику и теперь стремилась разжалобить окружающих. Усилия Каролины не пропали даром. Ричард нежно обнял ее за талию и предложил проводить до комнаты. От чего она, естественно, отказываться не стала.

На прощание Каролина адресовала Гленде победную улыбку.

– Увидимся за ужином, милочка.

Проводив взглядом поднимающуюся по лестнице парочку, девушка мысленно пообещала себе, что к ужину подготовится основательно.

Зачесывая волосы кверху и укладывая их в замысловатую прическу, Гленда рассуждала вслух:

– Нет, леди Виктория абсолютно права: Каролина просто не имеет никакого права обладать Ричардом. Несмотря на красоту, она насквозь фальшива и лицемерна.

Девушка попробовала изобразить перед зеркалом недавнюю знакомую: «Дорогой, как тебе мое платье?» Получилось настолько похоже, что Гленда не выдержала и рассмеялась.

– Все же я не могу понять, почему меня так волнуют отношения, что связывают Ричарда с этой женщиной? Неужели я влюбилась в него?.. А хоть бы и так. Я, между прочим, тоже имею право на счастье. – Сделав подобный вывод, она нисколько не удивилась своему открытию. – Эта вампирическая брюнетка, которая, очевидно, считает себя центром вселенной, просто заслуживает того, чтобы ее кто-нибудь проучил. И этим человеком стану я!

Ощутив боевой дух, девушка с особой тщательностью занялась выбором наряда, в котором намеревалась отправиться на ужин:

Экономка графини, обнаружив, что наряды, которые привезла с собой Гленда, не отличаются особым изобилием, провела поиски в дворцовых кладовых. Результат этих стараний сейчас был разложен на кровати в виде десятка всевозможных платьев и накидок.

Девушка помянула добрым словом как заботливую женщину, так и моду, имеющую свойство возвращаться к уже забытым формам, благодаря чему одно из платьев, относящееся к тридцатым годам, было на пике актуальности. Длиной до колен, оно имело тот редкий цвет, который некогда пленял воображение модниц и именовался «пепел розы». По лифу и подолу шла бахрома, спускающаяся серебряным дождем до пола. К туалету прилагалась шаль в восточном стиле, которую при желании можно было превратить в тюрбан, что Гленда не преминула сделать.

Когда она в таком виде спустилась в столовую, все уже заняли свои места. Завидев юную родственницу, Ричард, вскочив, услужливо пододвинул ей стул. При этом лицо Каролины нервно передернулось, а графиня Виктория удовлетворенно сверкнула глазами на Генри, сидящего напротив.

Отметив все это, Гленда мысленно записала очко на свой счет и обратилась к присутствующим:

– Простите, что я задержалась…

– Чепуха! – перебила ее хозяйка дома. – Нет нужды извиняться, когда кругом все свои. Мы как раз обсуждали приготовления к празднику, дитя мое. Честно говоря, я не думала, что мы успеем так быстро все организовать. Определенно можно сказать, что твое появление в свете явится гвоздем сезона. Из двухсот приглашений, разосланных мной, я не получила ни одного отказа.

Графиня многозначительно оглядела присутствующих и, выдержав паузу, торжественно продолжила:

– Час назад мне позвонили из резиденции Тримплтонов. Сэр Гораций лично посетит наш бал.

– Ничего удивительного, если учесть, что его мать долгие годы являлась твоей ближайшей подругой. – Казалось, Ричарда позабавило восторженное отношение леди Виктории к ожидаемому гостю.

– Боже! На приеме будет сэр Гораций, а мне совершенно нечего надеть! Пожалуй, я съезжу завтра с утра в город. – Возглас Каролины остался никем не замеченным.

– Могут возникнуть сложности с представителями прессы, – резонно заметил Генри.

Одна лишь Гленда воздержалась от каких бы то ни было комментариев. Она целиком погрузилась в размышления об удивительном свойстве жизни преподносить ей самые невероятные сюрпризы.

Еще несколько дней назад, работая в библиотеке маленького городка, она сетовала на монотонность своего существования. А сейчас, как представительнице древнего аристократического рода, ей предстояло знакомство с самим лордом Тримплтоном, и не где-нибудь, а в одном из прекраснейших дворцов Англии. Все происходящее казалось ей дивным сном. Упоминание ее имени вернуло Гленду к действительности.

– Что?

– Я спрашиваю, ты уже выбрала костюм для бала? – Каролина проявляла явную заинтересованность, очевидно опасаясь конкуренции.

– Я еще над этим думаю. – Гленду порадовало то, что эта яркая брюнетка, кажется, начинала воспринимать ее всерьез.

Час спустя, когда все разошлись по своим комнатам, планируя дела на будущий предпраздничный день, кто-то тихо постучал в комнату Гленды.

Девушка с явным недовольством вылезла из кровати и, набросив на плечи шаль, открыла дверь, полагая, что это кто-то из прислуги. Каково же было ее удивление, когда на пороге она увидела кузена. В руках он держал поднос, на котором стояли два стакана молока. Лицо молодого человека было таким сосредоточенным, что Гленда не смогла удержаться от улыбки.

Продолжая разыгрывать роль, Ричард обратился к ней чопорным тоном:

– Кузина, памятуя, что вас, как и меня, мучает бессонница, я взял на себя смелость предложить вам стакан теплого молока. Кроме того, я надеялся, что мы сможем обсудить наши совместные действия на завтра.

– Пожалуй, я уделю вам частичку моего драгоценного времени, кузен Ричард. Проходите.

Сделав приглашающий жест рукой, девушка вернулась в кровать со стаканом теплого молока. Молодой человек, поставив поднос на прикроватный столик, устроился у нее в ногах.

– Так что у нас на завтра? – Сбитая с толку столь поздним визитом, Гленда с преувеличенным вниманием воззрилась на гостя.

– Завтра? – Ричард вопросительно посмотрел на нее.

– Ну да! Вы сами сказали, что желали бы обсудить наши планы на завтрашний день. – Внезапная рассеянность родственника насторожила девушку.

– Ах, планы… Вообще-то я пришел не за этим. Дело в том, кузина Глен, только поймите меня правильно… Словом, моя бабушка…

– Что-то случилось с графиней? – встревожилась Гленда.

– Нет-нет, не волнуйтесь, – поспешил успокоить ее Ричард. – Просто она женщина весьма строгих взглядов. Ну, вы понимаете, что я имею в виду, вы же девушка современная. Так вот, моя невеста, Каролина, здесь, во дворце, и я прошу вас обеспечить мне алиби.

– Алиби?

– Если леди Виктория случайно решит зайти ко мне и не обнаружит в моей комнате, вы могли бы подтвердить, что я был у вас и мы занимались подготовкой к празднику?

Наконец-то до Гленды дошло. Ее кузен собирался провести ночь с Каролиной, а ей отводилась роль прикрытия. Да как он смеет!

От обиды на глаза девушки готовы были навернуться слезы, но она нашла в себе силы удержать их. Нет, она не унизится перед ним. Лучше напустить на себя деланное безразличие.

– Нет проблем, дорогой кузен. А теперь, если у вас все, я желала бы лечь спать.

– Намек понят. – Ричард, благодарно улыбнувшись, направился к двери. – Благодарю вас, кузина, и спокойной вам ночи.

Как только он вышел из комнаты, Гленда уткнулась лицом в подушку и разрыдалась, проклиная тот день, когда познакомилась с ним.

Стоя за дверью, Ричард слушал сдавленные рыдания девушки, и сердце его сжималось от жалости. Пожалуй, Каролине придется провести сегодняшнюю ночь в одиночестве, потому как он явно не настроен на какое бы то ни было общение. Он спустился в библиотеку и, устроившись в кожаном кресле у камина, закутался в плед. Глядя на пламя, хищно облизывающее дрова, Ричард ощущал, как что-то похожее гложет его сердце. И не мог понять, почему он так жесток с Глендой.

То, что она влюбилась в него, он догадался еще тогда, когда увидел ее глаза там, в парке, в музыкальном павильоне. Честно говоря, он и сам испытал по отношению к ней нечто похожее на влечение.

Позже Ричард объяснял это тем, что в ней было что-то от Аманды. Те же трогательные доверчивость и хрупкость. Возможно, именно это привлекало его в девушке и одновременно отпугивало. Он опасался брать на себя ответственность, боялся, что не сможет защитить ее от жестокости жизни, как не смог защитить Аманду.

Именно поэтому Каролина – лучший выбор, который он мог сделать. Уж она-то способна о себе позаботиться в любом случае!

Он вовсе не слеп, как считает леди Виктория, и прекрасно понимает истинную сущность своей избранницы. Но в данный момент он нуждался в такой, как Каролина. Рядом с ней он мог забыть о существовании Гленды…

Так, успокаивая себя, Ричард забылся сном, в котором яркие черты красотки Каролины постепенно уступили место нежному образу Гленды.


Поднявшись засветло, Гленда решила, что после вчерашнего визита кузена к ней в комнату она вовсе не желает накануне праздника проводить день в его обществе. Больше всего на свете ей хотелось, укрывшись от всех, побыть в одиночестве в каком-нибудь укромном уголке.

Девушка вспомнила о стеклянном павильоне в отдаленной части парка. Пожалуй, лучшего места для уединения не найти.

Довольная своим решением, Гленда быстро оделась и поспешила спуститься вниз до того, как по дому начнет суетливо бегать прислуга. Тогда никому не придется объяснять свое раннее пробуждение.

Собираясь прихватить пару книг, чтобы скоротать время, Гленда направилась в библиотеку. Плотно сдвинутые портьеры мешали солнечному свету проникнуть в помещение, что делало его мрачным.

Пройдя к окну, Гленда впустила в комнату первые солнечные лучи, подставляя под их ласковое тепло свое лицо. Затем повернулась к книжным шкафам… и замерла на месте, подавив невольный вскрик.

Напротив, в кресле, закинув руки за голову, спал Ричард. Плед, укрывавший его, почти сполз на пол, обнажая мускулистую грудь, равномерно вздымающуюся в такт дыханию. Приоткрытые губы придавали его лицу некую беззащитность, одновременно порождая страстное желание поцеловать их.

Приложив немалое усилие, Гленда стряхнула с себя оцепенение, охватившее ее при виде спящего кузена, и озадаченно нахмурилась. Означает ли его присутствие в библиотеке то, что он вовсе не провел ночь с Каролиной? Но тогда выходит, что он солгал ей вчера вечером. А зачем? Девушка была заинтригована поведением своего родственника.

Осторожно, стараясь не разбудить, она укрыла его пледом. Молодой человек заворочался, на его лице появилась блаженная улыбка, и он прошептал: «Аманда, я люблю ее, прости…»

Гленда замерла от неожиданности, чувствуя прикосновение к чужой тайне. А спустя мгновение уже выскользнула из библиотеки и, покинув дворец, углубилась в парк.

Солнечное утро, радостно встречаемое разноголосым щебетом птиц, обещало теплый и ясный день. Гленда медленно шла по старинной липовой аллее, улыбаясь встречному ветерку, играющему с прядями ее волос. Как хорошо! Ей не хотелось сейчас думать ни о чем: ни о волнении в связи с предстоящим торжеством, ни о кузине Каролине, которая явно питает к ней неприязнь, ни о Ричарде с его тайнами.

Мысли девушки были сейчас здесь, где нежным венком окружали столетний дуб застенчивые фиалки, где шепот листьев прерывался трелью затерявшейся в их тени пичуги, где утренний туман таял в верхушках сосен. Все эти чудеса природы, незаметные в повседневной суете, живительным потоком вливались в душу Гленды, наполняя ее трогательной радостью. Впорхнув вместе с ветром в залитый светом павильон, девушка откинула крышку рояля, и ее пальцы заскользили по клавишам, словно торопясь жить своей особой жизнью. Звуки чарующей мелодии рождались мгновенно и, не задерживаясь, неслись ввысь, наполняя собой самый воздух.

Гленда играла, позволяя воплощаться в дивных звуках самым заветным мечтам, тем, которые прятала в глубине души. Подобно лесной колдунье, она плела свое чародейство, чтобы сотворить иллюзию счастья. И в тот момент, когда казалось, что все ее помыслы обрели плоть, девушка отняла руки от клавиш… Наступившая внезапно тишина оглушила ее своей реальностью, безжалостно разрушая созданное с такой страстью волшебство. Гленда уронила голову на руки и зарыдала, охваченная тоской, сжимающей железными тисками сердце. Постепенно ее рыдания сменились частым вздрагиванием плеч и горькими всхлипами, в которых чуткое ухо могло услышать: Ричард.


Ричард открыл глаза с заметным облегчением. Ночь, гонимая новым днем, унесла с собой беспокойные сновидения. Он не мог точно вспомнить, что именно ему снилось, но мог дать голову на отсечение, что это были призраки прошлого.

Потянувшись, Ричард прислушался. Доносившиеся из кухни приглушенные звуки свидетельствовали о том, что прислуга уже встала и принялась за свои повседневные обязанности.

Осторожно выглянув в холл и убедившись, что его никто не увидит, Ричард отправился в свою спальню. Никому не нужно знать, что он не ночевал у себя. Проходя мимо комнаты Каролины, молодой человек утроил осторожность. Конечно, ему все равно придется объясняться по поводу того, что он так и не пришел к ней ночью, но лучше сделать это позже. Тем более что она наверняка еще спит.

Увы, его ждало разочарование, поскольку Каролина не только уже проснулась, но и поджидала жениха в его же спальне.

Молодая женщина была вне себя от ярости. Да что он о себе возомнил?! Она, отбросив всякую скромность, пригласила его к себе… и прождала до полуночи как полная идиотка! Затем, решив, что он, вероятно, настолько устал за день, что попросту уснул, сама отправилась в его комнату.

Но, судя по всему, он до своей кровати тоже не дошел. Она, конечно, понимает, что у нее на него нет никаких – пока еще – прав, но он мог бы хотя бы предупредить…

Во время этой тирады Ричард, попытавшийся было сказать что-либо в свое оправдание, но тут же осознавший всю тщетность своих усилий, терпеливо молчал. Наконец, когда Каролина умолкла, чтобы набрать в легкие очередную порцию воздуха, он смог высказаться.

– Прости, – произнес он. – Ты не поверишь, но я действительно настолько устал от всей этой предпраздничной суматохи, что уснул прямо в библиотеке.

– Бедный мой! – Даже если Каролина и не поверила ему, то не подала виду. Ее лицо приняло ласковое выражение. Она по-кошачьи скользнула к нему и обняла. – Ты простишь свою глупую девчонку. Я, наверное, просто сгораю от ревности, поэтому и устроила тебе эту сцену. Ну же, скажи, что не сердишься на меня!

– Ты же знаешь, что я просто не могу на тебя сердиться. – Ричард подхватил ее на руки и направился к кровати, поздравив себя с тем, что, похоже, ему удалось выпутаться из этой ситуации.

– Милый, теперь тебе придется подождать до вечера. – Каролина выскользнула из его объятий и направилась к двери. – Я должна съездить в город и навестить портниху, иначе тебе придется краснеть за меня перед гостями, которые съедутся на праздник.

– По мне, так ты в любом платье выглядишь потрясающе, хотя без него нравишься мне гораздо больше. Но если таково твое желание, то мне ничего не остается, как подчиниться и смиренно ожидать своей очереди…

В глубине души Ричард был рад отъезду своей невесты, поскольку желал побыть в одиночестве, дабы привести мысли в порядок. Тем не менее, как только шум мотора машины Каролины затих вдали, молодой человек поспешил в комнату Гленды. Он чувствовал себя виноватым за то, что так жестоко поступил с ней, и желал объясниться.

Ричард тихонько постучал в дверь и, не дождавшись ответа, заглянул в комнату. Судя по прибранной постели, Гленда встала уже давно. Гадая, где она может быть в такую рань, он уже собрался покинуть спальню, как вдруг заметил выглядывающий из-под подушки уголок фотографии.

Движимый любопытством, он протянул руку и вытащил ее. Это была его фотография, одна из тех, что сделала Аманда в то последнее лето. И вновь Ричард ощутил, как прошлое врывается в его жизнь, но теперь еще безжалостнее благодаря той связи, что установилась в его подсознании между двумя женщинами. Между Амандой и Глендой.


Сняв перчатки, Каролина направилась в спальню. Дворецкий услужливо поспешил сообщить ей, что сэр Хьюго еще не вставал. Каролина мысленно усмехнулась: судя по всему, слуги уже поняли, кто главный в этом доме.

Хьюго действительно находился в постели, но уже не спал, а просматривал биржевые сводки. По его прихоти телевизор был в каждой комнате, что ужасно раздражало Каролину. Она считала, что превращать спальню в кинозал – кощунство.

Заметив вошедшую жену, сэр Хьюго нажал на пульт и выключил звук телевизора.

– Ты слишком быстро вернулась. Только не говори, что твой план провалился. – Несмотря на видимое спокойствие, Каролина уловила в голосе мужа тревожные нотки.

– Разве я сказала об этом? – Женщина нарочно тянула время: беспокойство Хьюго доставляло ей удовольствие. – Нет, мой дорогой.


Ричард с нетерпением ожидает завтрашнего дня, когда сможет при всех объявить о нашей помолвке. Собственно, я вернулась потому, что должна побывать у портнихи.

– Прекрасно! – Несмотря на свой возраст, сэр Хьюго проявил немалую резвость, выскакивая из кровати и дергая шнур звонка для прислуги.

– Что все это значит? – Каролина с любопытством патологоанатома взирала на мужа.

– Это значит, что я еду с тобой. Неужели ты думаешь, что я собираюсь пропустить завтрашнее шоу? В моем возрасте так мало развлечений!

– Хочешь сказать, что графиня прислала тебе приглашение? – В голосе Каролины проскользнуло любопытство.

– Нет! – рявкнул старик, брызнув слюной. – Мне не требуется приглашение Виктории, чтобы приехать в Гринбуш-холл. Я как-никак самый старший представитель нашего рода из ныне живущих!

Надеюсь, не долго, подумала молодая женщина.


5


Небо взрывалось разноцветными огнями праздничного фейерверка, словно приветствуя всех представителей семейства Стоунбери, которые прибывали к центральному входу Гринбуш-холла. Здесь гости покидали «роллс-ройсы» и, ведомые мажордомом, следовали за ним в бальный зал.

Музыканты в искусно скрытой нише наигрывали чарующие мелодии. Слуги в средневековых костюмах разносили легкое угощение, ловко лавируя между танцующими парами. Миловидные цветочницы преподносили искусно составленные букетики присутствующим дамам. Вдовствующая графиня, восседая в кресле на специально сооруженном подиуме, приветствовала всех вновь прибывающих.

Для костюмированного бала леди Виктория выбрала платье из серебряной парчи времен королевы Елизаветы, с роскошным гофрированным воротником. Ослепительная белизна старинных кружев удачно гармонировала с благородной сединой старой дамы, чьи волосы были уложены в высокую прическу, открывающую широкий лоб.

Рядом с бабушкой, приветливо кивая гостям, со многими из которых находился в родстве, стоял Ричард. Он был в костюме адмирала Нельсона того периода, когда английский флотоводец еще не лишился глаза. Вообще-то Ричард предпочел бы костюм флибустьера, но Каролина посчитала это дурным тоном.

Сама она, изображая мадам Рекамье, возлежала на высокой кушетке, в окружении молодых людей. Ричарда поражала та легкость, с которой его невеста играла роль известной куртизанки времен Наполеона. Да, Каролина прекрасно вписалась бы в любую историческую эпоху.

Неожиданно его внимание привлек худощавый старик, с надменным видом расхаживающий среди гостей. Несмотря на всяческое старание подражать королю Георгу, он так и оставался все тем же самонадеянным и чванливым фанфароном, каким был известен в семье.

Ричард искоса взглянул на леди Викторию. Интересно, известно ли ей о присутствии на празднике сэра Хьюго. Впрочем, наверняка она уже в курсе его появления, поскольку умудряется быть в курсе всего, что касается их многочисленного семейства.

Ричард гордился тем, что графиня Виктория его бабка. Он многому научился у нее, и все же порой ему не хватало той ясности рассудка, какой обладала она.

Пронесшийся по залу, подобно легкому ветерку, шепот отвлек его от мыслей и заставил обратить внимание на импозантного кавалера времен ранней Реставрации, в котором все присутствующие без труда узнали лорда Тримплтона. Высокий гость прошел к месту, где на импровизированном троне восседала старая графиня, и галантно поклонился, одаряя окружающих своей знаменитой улыбкой…

Гленда, скрываясь на верхней галерее, прекрасно видела начало торжества и появление сэра Горация. Несмотря на волнение, девушка сгорала от нетерпения поскорее окунуться в праздничное веселье. Однако графиня строго-настрого запретила ей выходить в зал раньше, чем она сочтет это нужным…

– Запомни, мое дитя, – наставляла она внучатую племянницу, – первое впечатление всегда важно. От того, каким образом ты будешь представлена всем этим людям, зависит их дальнейшее отношение к тебе. Никогда не спеши в подобных делах.

Старая графиня с особой тщательностью изучила предполагаемый наряд дебютантки и осталась довольна. Кроме того, уходя, пообещала прислать в дополнение к нему кое-какие фамильные драгоценности.

Оставшись одна, Гленда вздохнула с заметным облегчением. Зная, что именно сегодня Ричард объявит о своей помолвке с Каролиной в присутствии всех членов семьи, она решила покинуть дворец сразу же по окончании праздника.

Собственно, она подумывала даже уехать тайно накануне, но, посчитав, что подобный поступок может быть расценен как бегство, осталась. Пусть красивая сказка, в которой принц находит свою принцессу и не имеет счастливого конца – по крайней мере, для нее, – но она уйдет с гордо поднятой головой. И все же Гленде было немного жаль, что сказочные времена миновали и уже нельзя надеяться на помощь крестной-феи…

Неожиданно шум в зале стих, и вышедший в центр распорядитель бала объявил:

– Дамы и господа! Мисс Гленда Фэншоу!

В тот же миг в воздухе разлилась нежная мелодия. И Гленда, подхватив подол платья, ступила на лестницу…

Большинство присутствующих явились па праздник совсем не за тем, чтобы увидеться с родственниками. Как раз наоборот, некоторые предпочли бы с ними и вовсе не встречаться. Но ими двигало любопытство. Будучи достаточно замкнутым, семейство Стоунбери отличалось от других знатных семей Англии тем, что знало наперечет всех своих представителей. Поэтому появление новичка в столь узком круге становилось поистине из ряда вон выходящим событием, тем более что этот новичок по крови – стопроцентная Стоунбери. Многие, после того как получили приглашение на бал, обратились к семейным архивам и уже успели выяснить, в какой степени родства состоят с виновницей торжества. Когда же на поверхность всплыла давняя романтическая история родителей Гленды, ее появление в свете уже заранее сочли главным событием сезона.

Ричард, не видевший кузину со времени своего ночного визита в ее комнату, вслед за всеми присутствующими обратил взгляд на парадную лестницу.

Нет, то неземное создание, которое спускалось по ступеням, никак не могло быть его «малышкой Глен». Сказать, что девушка была ослепительно хороша, значило ничего не сказать.

В отличие от причесок большинства присутствующих на празднике женщин, ее волосы ниспадали свободной волной, подчеркивая нежный овал лица. Великолепная грудь, заключенная в тугой корсаж, была украшена знаменитыми фамильными изумрудами Стоунбери, хотя в сравнении с блеском зеленых глаз Гленды они и теряли часть своего великолепия. Оттого, что на ней было платье, сшитое по образцу средневековых костюмов, девушка и сама казалась пришелицей из сказочного прошлого. И только легкий румянец, вызванный волнением, свидетельствовал о том, что она не является плодом фантазии.

Ричард почувствовал, как кто-то тронул его за руку, и, обернувшись, увидел графиню.

– Иди помоги кузине сойти с лестницы. – В глазах старой женщины сверкнули озорные искорки. – Если она споткнется, это испортит весь эффект.

В душе Гленды бушевали нешуточные страсти. К волнению, порожденному тем, что она оказалась под прицелом многочисленных внимательных глаз, примешивался восторг от того, что само ее появление вызывает повышенный интерес столь блестящей публики. Но самое главное – она видела, каким взглядом смотрит на нее Ричард. В нем явственно читалась страсть.

Вот он обернулся к сидящей рядом леди Викторий, а затем направился к ней, протянув руку. В тот момент, когда она коснулась своими пальцами его ладони, Гленда услышала, как по залу пронесся легкий вздох восхищения, а одна из присутствующих дам прошептала:

– Какая прекрасная пара…

Еще Гленда успела отметить выражение растерянности и паники на лице Каролины.

Королева! Да, черт возьми! Она чувствовала себя королевой в окружении вассалов. Внезапно все страхи показались Гленде мелкими в сравнении с той необыкновенной легкостью, которая наполнила ее сердце.

Она ощутила свою связь со всеми дебютантками, что на протяжении нескольких столетий ступали на дубовый паркет этого зала, в числе которых была и ее мать. И пускай она выросла в маленьком городе, где ее самым большим успехом было выступление в школьном театре, гены предков сделали свое дело. Ведомая кузеном, она прошла через весь зал, непринужденно общаясь и знакомясь с присутствующими родственниками. Профессиональная память позволила ей без особого труда запомнить невероятное количество имен всевозможных тетушек, дядюшек и прочей родни.

Представляя девушку очередному члену семьи, Ричард выказал явную к нему неприязнь, что заставило Гленду обратить особое внимание на стоящего перед ней старика. Кривая улыбочка на высокомерном лице показалась ей знакомой, и через секунду перед мысленным взором девушки встал один из «опальных» портретов в семейной галерее…

– Кузина, позвольте представить вам сэра Хьюго Фокскрофта, нашего троюродного деда. Ричард лишь подтвердил ее догадку. Кроме того, от девушки не укрылось то, что он намеренно акцентировал слово «троюродный», и то, что старик зло сощурился, готовясь дать отпор. Положение спасла вездесущая графиня Виктория, которая, взяв юную родственницу за руку, подвела ее к лорду Тримплтону, известному своей близостью к королевскому дому.

– Мисс Гленда, я давно знаю вашу семью, но я не предполагал, что в ее недрах скрывается такая дивная роза. – Судя по тону, каким это было сказано, сэр Гораций говорил искренне.

– О, сэр, для меня большая честь быть представленной вам.

Очевидно, девушка ответила именно так, как и должно по этикету, потому что графиня одобрительно подмигнула ей и обратилась к почетному гостю:

– Сэр, раньше существовал обычай, по которой каждая дебютантка, принадлежащая к роду Стоунбери, открывала бал в паре с особой королевской крови. И с вашей стороны было бы весьма любезно, если бы вы согласились стать партнером моей внучатой племянницы в ее первом танце.

Несмотря на просительный тон, графиня отнюдь не рассчитывала на отказ. И оказалась права.

– Мисс Фэншоу, для меня большая радость составить вам пару, – ответил лорд Тримплтон.

Словно повинуясь палочке невидимого волшебника, в центре зала образовалось свободное пространство и музыканты заиграли вальс. Следя за тем, как высокий гость ведет в танце ее молодую родственницу, леди Виктория решила, что, пожалуй, триумф Гленды стал ее маленькой местью этой мерзавке Каролине.

Виновница торжества танцевала без отдыха, сменив уже добрую дюжину партнеров. Завершив один танец, она принимала руку очередного кавалера и вновь погружалась в праздничный водоворот.

– Так-так-так. Вижу, моя маленькая кузина пустилась во все тяжкие.

Знакомый голос вывел ее из сладостного забытья. И Гленда с удивлением обнаружила, что ее партнером в этом танце является Ричард.

– О, кузен! Я даже не заметила, что танцую с вами. Как же вы могли оставить вашу невесту в одиночестве? – Ее встревоженный тон не обманул чуткое ухо молодого человека.

– Уверяю вас, дражайшая кузина, что Каролина не страдает от недостатка внимания.

– Вы так спокойно об этом говорите? О Небо! Да вы просто законченный эгоист! И знаете что? Мне расхотелось танцевать, пожалуй, я выйду на террасу, здесь несколько душновато.

– Охотно составлю вам компанию. – Заметив, что девушка собирается ему возразить, Ричард торопливо добавил: – Вижу, сэр Хьюго уже наметил вас в качестве своей жертвы.

– Даже не знаю, кто лучше: вы или этот злой старик, что следит за мной весь вечер.

– Конечно, я! У меня, по крайней мере, есть невеста, а вот он совершенно свободен.

– Ладно, ваша взяла. Пойдемте скорей, а то он уже направляется в нашу сторону.

Полутемная терраса встретила их тихим шелестом листьев дикого плюща, что покрывал дворцовые стены. Из сада доносился усиленный ночной прохладой цветочный аромат. Гленда подбежала к перилам и подняла лицо к звездному небу. Ричард невольно залюбовался ее гибкой фигуркой.

Вот она обернулась, и ее глаза, сверкнув в сумраке зеленым пламенем, обожгли его сердце, порождая сладостный жар, охватывающий все тело. Не отдавая себе отчета, он шагнул ей навстречу… Их губы встретились и слились в беззвучном поцелуе, который длился лишь миг, но за этот миг Ричард успел забыть обо всем на свете. Во всей вселенной для него существовала только одна она. Она и была вселенной…

Гленда отстранилась и посмотрела ему в глаза. В ее взгляде не читалось ни возмущения, ни удивления. Лишь странная тоска и вопрос: «А что будет дальше?»

– Прости… – произнес Ричард, и его голос сорвался на хрип.

– За что? – Гленда всматривалась в его лицо, силилась разглядеть что-то ведомое одной ей. – За то, что я получила то, о чем мечтала долгими одинокими годами, то, ради чего стоит жить? Нет, мне не за что прощать тебя.

– Господи, Глен, – Ричард зашептал страстно и торопливо, будто опасался, что его могут прервать, – и это тебя я мучил?! Тебя, вновь пробудившую во мне чувства, которые я давно считал погребенными временем. Какой же я глупец! Я не достоин тебя!

– Не говори так. Ты самый умный, честный и благородный мужчина из всех, с кем сводила меня жизнь. Рядом с тобой так надежно и спокойно, что просто не верится в реальность твоего существования!

– Нет, я не слишком умен, раз чуть было не совершил самую большую ошибку в своей жизни. Но теперь я точно знаю, что делать. Я не отдам тебя никому!

– А как же Каролина? Что ты ей скажешь?

– Она поймет меня. Думаю, для нее будет только облегчением услышать это. К тому же о нашей с ней помолвке официально объявлено еще не было.

– Все слишком легко и просто, чтобы быть правдой. Я боюсь.

Гленда всем телом прижалась к Ричарду, который успокаивающе обнял ее.

– Бедная моя маленькая Глен. Ты боишься ночных призраков, забывая, что с рассветом они исчезают бесследно.


Вот уже около десяти минут сэр Хьюго делал Каролине какие-то знаки. Однако она не спешила расстаться с окружающими ее молодыми мужчинами, превозносящими до небес каждый дюйм ее тела. Когда же она наконец соизволила подойти к мужу, тот с невероятной для своего возраста силой сжал ее руку, причинив немалую боль, и зло зашипел:

– Пока ты здесь красуешься перед этими молокососами, твой нареченный испарился куда-то вместе с девчонкой.

– Если ты явился на прием лишь для того, чтобы контролировать мои действия, то сделал это совершенно напрасно. – Каролина брезгливо сморщила носик. – Я спокойна насчет Ричарда. В отличие от тебя он держит слово.

– Ты даже слишком спокойна! А ведь о вашей помолвке еще не было официально объявлено.

– Если тебя волнует подобная мелочь, то это просто исправить.

С этими словами молодая женщина прошла в центр зала и попросила распорядителя обеспечить ей внимание всех присутствующих.

В этот момент появился Ричард. Издали улыбнувшись ему, Каролина громко объявила о помолвке. Тотчас оба были окружены поздравляющими. Ричард, понимая, что свершилось нечто непоправимое, растерянно жал всем руки и искал глазами Гленду, но не находил…

Она бежала длинными дворцовыми переходами в поисках хоть какого-нибудь укромного места, где могла бы, не стесняясь, дать волю слезам. В ее ушах все еще стоял маслянистый голос Каролины: «Дамы и господа! Имею честь сообщить вам о помолвке между мной и графом Ричардом Стоунбери».

Захлопнув за собой дверь одной из комнат, Гленда обессиленно упала на пол, и слезы полились по ее щекам.

– Господи! Как он мог… как он мог принимать все эти поздравления, вместо того чтобы с возмущением опровергнуть все сказанное этой лживой тварью? Она ведь не любит его так, как я. Нет, я больше ни минуты не останусь в этом доме… в его доме!

Гленда решительно поднялась, тыльной стороной ладони вытерла слезы и огляделась. Комната, в которой она оказалась, была кабинетом старой графини. Тем самым, на стенах которого висели портреты ее родителей, деда и того, кто причинил ей боль. Именно к нему она медленно подошла, провела рукой по чуть шершавому холсту и, не оглядываясь, стремительно вышла.


Когда двери Гринбуш-холла закрылись за последним гостем, Ричард с облегчением вздохнул: свои обязанности хозяина он выполнил. Молодой человек взглянул на часы. Леди Виктория, сославшаяся на возраст и удалившаяся с бала намного раньше, уже наверняка спала. Каролина, взяв предварительно с него обещание, что он обязательно заглянет к ней, перед тем как идти к себе, тоже отдыхала. Ричард решительно направился в комнату Гленды.

Он обязательно должен объясниться с ней сказать, что не мог опровергнуть заявление Каролины прилюдно, но собирается сделать это спустя некоторое время. И что им надо только немного подождать.

Постучав, он открыл дверь в комнату кузины. Тишина и полумрак, царившие в ней, насторожили его. Осмотревшись, он, к своему удивлению, не обнаружил присутствия девушки. Уже собираясь покинуть комнату, Ричард заметил конверт на бюро. Конверт был адресован леди Виктории и не запечатан. Не долго думая, Ричард прочел его содержимое.


Уважаемая графиня! Обстоятельства, внезапно ставшие мне известными, вынуждают меня покинуть Ваш гостеприимный дом так скоро. Но, помня Вашу доброту и заботу, я не могу не проститься с Вами. Поэтому и оставляю это послание в надежде, что Вы сможете понять и простить свою родственницу. Обещаю в скором времени написать Вам.

Искренне Ваша, Гленда Фэншоу.


Сжимая письмо в руке, Ричард бессильно опустился на кровать. Все рухнуло в один миг. Он сам все испортил, предложив Каролине стать его женой. Но ведь он не мог знать, что судьба готовит ему встречу с Глендой, с этим искренним и нежным созданием, которое сможет вернуть ему любовь, казалось утраченную навсегда.


Ночной экспресс стремительно мчался мимо спящих городов, нарушая царящую вокруг тишину перестуком колес.

Гленда сидела, забравшись с ногами на мягкий диванчик купе, и неотрывно смотрела в темноту окна. «На круги своя…» Когда-то вычитанная фраза всплыла в памяти, неожиданно обретая понятный смысл. Она возвращалась домой.


6


Каролина прошла через холл к маленькому кабинету, где ее уже давно ожидал сэр Хьюго.

– Ну как? – прерывающимся от волнения голосом спросил он, с нервной озлобленностью наблюдая, как она сбрасывает на толстый персидский ковер туфли и разминает уставшие ступни, явно не торопясь просветить его относительно их дела.

Наконец молодая женщина обратила на мужа свой взгляд, словно только что обнаружив его присутствие в комнате, при этом на ее лице появилось выражение легкой досады.

– Знаешь, а наш малыш Ричард, похоже, всерьез влюбился. – Каролина с явным удовольствием отметила, как по лицу сэра Хьюго разливается болезненная бледность.

– Уж не хочешь ли ты сообщить, что после исчезновения этой девчонки он решил разорвать вашу помолвку? – Сэр Хьюго сквозь зубы цедил каждое слово, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться на собеседницу с кулаками.

– Наоборот, он сейчас как никогда нуждается в моей поддержке и понимании, которые я ему с «радостью» предоставляю. Можешь расслабиться: мышка уже в мышеловке.


Хлопнув дверью в бессильной злости, Гленда в очередной раз оказалась на улице. Определенно миссис Грант поработала в ее отсутствие на славу, потому как ни один работодатель в этом чертовом городе не желал принять ее услуги.

– Похоже, мне придется поискать себе место работы в другом городе, – пробормотала девушка, выбрасывая газету объявлений в урну.

– Боже мой, неужели эта легкомысленная девица вернулась? А я-то надеялась, что мне уже никогда не придется ее увидеть.

Презрительный тон, каким была брошена эта фраза, заставил Гленду в ярости обернуться, чтобы иметь возможность дать достойный отпор обидчику.

Неподалеку от нее в окружении местных матрон за столиком уличного кафе подобно судье, вершащему судьбы людей, восседала та, о ком только что думала девушка. И с неподдельным возмущением разглядывала Гленду в упор, словно та не имела права даже находиться в поле ее зрения.

Ну нет, подумала девушка, отвернувшись и шагая прочь. Я не унижусь до уличной потасовки. Нет, моя месть будет изысканной и безжалостной. Я обязательно что-нибудь придумаю.

Но долго утруждать себя раздумьями на сей раз ей не пришлось. Буквально секунду спустя на глаза Гленде попался яркий плакат с изображением лидеров консервативной партии. Текст его гласил, что в связи с предстоящей предвыборной кампанией при поддержке женского комитета в здании мэрии будет устроен благотворительный вечер, средства от которого пойдут партии «тори».

– Что ж, это заметно упрощает дело.

Гленда торжествующе улыбнулась и погрозила кулачком воображаемой миссис Грант, после чего отправилась домой, где, вооружившись записной книжкой и телефонным аппаратом, приступила к осуществлению своего плана мести.

Гленда постаралась затеряться в толпе приглашенных, чтобы не обнаружить раньше времени своего присутствия. Убедившись, что ее недруги уже прибыли, она отправилась в бар, где присоединилась к числу тех, кто предпочитал коротать время в ожидании почетных гостей за коктейлем или кофе.

Девушка вспомнила, как удивился и обрадовался ее звонку Генри Хоссельмеер. Он рассказал, что ее исчезновение было замечено только утром следующего дня. Старая графиня, хотя и расстроилась таким внезапным отъездом юной родственницы, умело скрыла свои чувства и даже взяла на себя труд придумать более или менее правдоподобное объяснение для особо любопытных гостей. Еще Генри сообщил, что Ричард не стал затягивать свое пребывание в Гринбуш-холле и вскоре вернулся в свой городской дом.

Когда Гленда попросила мистера Хоссельмеера достать ей приглашение на интересующий ее прием, он несколько удивился, но пообещал все устроить, используя свои связи в политических кругах. После чего они еще некоторое время по-приятельски поболтали, и Генри еще раз напомнил, что Гленда может рассчитывать на его помощь в любое время.

Именно благодаря его стараниям девушка смогла попасть на этот прием для избранных. Впрочем, любой из присутствующих, глядя, как она уверенно передвигается по залу в элегантном платье, не смог бы отказать ей в праве находиться здесь. Действительно, в бархатном туалете темно-бордового цвета, настолько же закрытом спереди, насколько обнажающем спину, с высоко зачесанными волосами, уложенными в искусную прическу, при полном отсутствии драгоценностей, она являла собой типичную представительницу высшей аристократии.

Небольшая суматоха, возникшая в дверях зала, возвестила о долгожданном появлении лидеров «тори» и вернула Гленду к действительности. Среди вошедших она без труда узнала мистера Уитби, которого на балу в Гринбуш-холле ей представила леди Виктория, охарактеризовав голубоглазого мужчину как надежду консервативной партии.

Стараясь сохранить самообладание, Гленда не спеша направилась туда, где в окружении собравшихся, в числе которых были Марвин и его мать, стояли почетные гости. Она не стала смешиваться с теми, кто наперебой стремился привлечь внимание мистера Уитби, а остановилась поодаль так, чтобы оказаться в поле его зрения. Когда же мистер Уитби рассеянным взглядом скользнул по ней, она слегка наклонила голову в безмолвном приветствии.

В глазах мужчины вспыхнуло узнавание. А спустя мгновение он уже с сияющей улыбкой поспешил подойти к ней.

– Мисс Фэншоу! Какая честь для меня и моей партии, что вы решили украсить своим присутствием этот вечер. – Галантно поклонившись, он пожал протянутую ему руку.

Краем глаза Гленда отметила изумление, возникшее на лицах тех, кто ее недавно оскорбил. Она сдержанно улыбнулась и ответила, что не могла пропустить встречу с человеком, общение с которым доставило ей немалое удовольствие в недавнем прошлом.

Продолжая сжимать ее руку в своей, мистер Уитби обратился к подошедшей к ним миссис Грант:

– Элеонора, почему вы не предупредили меня о том, что наш скромный вечер посетит мисс Фэншоу?

– Право, мистер Уитби, не стоит, – поспешила вмешаться в разговор Гленда. – Миссис… простите, я не запомнила вашего имени, – девушка вволю насладилась яростью, мелькнувшей на лице «старой выдры», – могла не знать о моем намерении появиться здесь. Я редко общаюсь за рамками своего круга.

Сделав акцент на слове «своего», она одарила снисходительным взглядом онемевшую от подобного заявления Элеонору Грант. Впрочем, та быстро оправилась от потрясения и поспешила взять инициативу в свои руки.

– Мистер Уитби, я не знала, что вы знакомы с этой юной леди.

– О, я имел честь быть представленным нашей молодой гостье, когда посещал старинную усадьбу, принадлежащую ее семье, надо сказать одной из самых известных в стране. Прием, устроенный в честь мисс Фэншоу ее двоюродной бабушкой, вдовствующей графиней Стоунбери, стал подлинным событием сезона.

– Вы мне льстите. Позволю себе заметить, что тот скромный прием получил столь высокую оценку исключительно благодаря присутствию на нем лорда Тримплтона. – Гленда скромно потупилась, мысленно поздравив себя с победой над снобами, некогда подвергшими ее остракизму.

– Мистер Уитби, – Элеонора Грант отчаянно пыталась сохранить остатки своей репутации в глазах окружающих, – позвольте заметить, что многие из присутствующих здесь также желали бы засвидетельствовать вам свое почтение. Поэтому, если мисс Фэншоу не возражает, я хотела бы проводить вас к ним.

Гленда посмотрела на нее, как на досадную помеху в разговоре, и обратила вопросительный взгляд на собеседника, который незамедлительно заявил:

– Ах, Элеонора, ну почему я не могу насладиться беседой с очаровательной девушкой… Впрочем, – он лукаво улыбнулся пришедшей ему на ум мысли, – если долг повелевает мне поступить так, как вы сказали, может быть, тогда мисс Фэншоу согласится сопровождать меня?

– Не вижу причин отказываться от столь заманчивого предложения, – ответила Гленда с очаровательной улыбкой.

Элеонора Грант не ожидала подобного поворота событий. Под устремленными на нее взглядами окружающих она покрылась испариной и пролепетала:

– Но…

– Решение принято, – жестко пресек ее попытку возразить почетный гость вечера и, повернувшись к девушке, предложил ей руку. – Как поживает ваш кузен, дорогая?

Неоднократно вспоминая этот прием впоследствии, Гленда всякий раз не могла удержаться от смеха, когда представляла оставшуюся в одиночестве посреди огромного зала миссис Грант…


Не успела Гленда проснуться следующим утром в своей квартирке, как консьерж сообщил ей, что добрая половина городской знати прислали ей свои визитные карточки с изъявлением «глубочайшего почтения». И следующие полчаса девушка немало повеселилась, читая и сортируя послания от тех, кто еще совсем недавно не желал знать о ее существовании, а теперь надеялся «получить удовольствие от общения…», «иметь честь принять в своем доме…» и т. д.

С устройством на работу проблем тоже не возникло. Хотя на прежнем месте, в городской библиотеке, ее теперь готовы были принять с распростертыми объятиями, Гленда предпочла пресс-службу мэрии. Она могла поклясться, что в тот момент, когда мэр услышал о ее согласии, он был просто на седьмом небе от счастья…

Будни и праздники потекли, плавно сменяя друг друга. Гленда, которую теперь буквально заваливали приглашениями на всевозможные приемы и вечеринки, о которых раньше она не смела и мечтать, вдруг нашла необычайную прелесть в одиночестве.

Как только у нее выкраивался свободный часок, она, прихватив томик стихов Августа Стоунбери, довольно известного некогда поэта, отправлялась в городской парк, где под сенью столетних лип и дубов предавалась размышлениям. Кроме того, в ее жизни появился мужчина…

В тот день она уютно расположилась под развесистым деревом, одиноко стоящим на солнечной лужайке, и настолько увлеклась чтением, что незаметно для себя процитировала вслух один из сонетов:

Любви счастливой не бывает,

Кто любит тот всегда страдает,

Но даже в сильных муках он,

Уж счастлив тем, что был влюблен.

– Как верно подмечено, – раздался над ее ухом приятный мужской голос, и девушка, застигнутая врасплох, обернулась.

Первое, что она увидела, – это искрящиеся смехом золотисто-карие глаза незнакомца, нарушившего ее уединение. Затем обратила внимание на его спортивные шорты, майку и кроссовки.

Поборов минутное замешательство, Гленда приветливо улыбнулась.

– Простите, но я не думала, что меня может кто-то услышать. В этом уголке парка всегда безлюдно.

– Вам вовсе не за что извиняться. Когда я решил немного передохнуть от бега, то я также не подозревал, что с обратной стороны этого дерева кто-то есть. И мне очень жаль, если я помешал вам.

Ей понравилась ненавязчивая манера общения незнакомца. И она, протянув руку, представилась:

– Гленда… Гленда Фэншоу.

– Стивен Стоппард к вашим услугам, мисс. – Он отвесил ей несколько церемонный поклон и с молчаливого согласия девушки сел рядом.

– Позвольте полюбопытствовать, чем вы занимаетесь, мистер Стоппард… кроме бега, разумеется.

– Пожалуйста, называйте меня Стивеном, поскольку «мистер Стоппард» здесь, среди этой безмятежной природы, – он обвел рукой вокруг, – звучит несколько напыщенно.

– Хорошо, Стивен. – Гленда поймала себя на мысли, что новый знакомый ей определенно нравится. – И все же, кто вы по профессии?

– Я корреспондент местной газеты.

– Я работаю в пресс-службе мэрии, но ваше имя мне незнакомо.

– Не удивлен. Во-первых, я еще не такая знаменитость, чтобы меня узнавали. А во-вторых, я совсем недавно в вашем городе. Можно сказать, что вы моя первая знакомая.

Гленда бросила взгляд на миниатюрные наручные часики и торопливо поднялась.

– Что ж, Стивен, была рада познакомиться с вами, но, к сожалению, мне пора идти.

– Постойте! – В голосе мужчины звучала мольба. – Не сочтите это за навязчивость, но, может быть, вы согласитесь сегодня поужинать со мной?

Гленде пришлась по душе искренность и импульсивность собеседника.

– Не вижу причин для отказа, – улыбнулась она. – Ждите меня у здания мэрии после работы.

Он пришел примерно на час раньше. И терпеливо высидел все это время на лестнице, рядом с мраморным изваянием льва.

Именно тогда Гленда, наблюдавшая за ним из окна кабинета, решила, что Стивен может стать тем человеком, который изгладит из ее памяти все связанное с Ричардом.

Она дала себе слово, что больше не будет думать о том, кто разбил ей сердце. Не будет вспоминать карие глаза, в которых отражались звезды, ощущать сладостную настойчивость его губ… Господи! Ну почему же ей так сложно изгнать его образ из мыслей? Почему?!

Завидев Гленду, Стивен радостно поспешил ей навстречу. Он с первой же минуты был пленен этой очаровательной девушкой. Он еще не знал, что именно привлекает его в новой знакомой, но чувствовал, как радостно начинает биться сердце при ее легкой улыбке.

– Здравствуйте, Стивен. – Гленда протянула ему руку. – Вы уже решили, куда мы пойдем?

– Откровенно говоря, нет. Я совсем не знаю города. – Он растерянно развел руками. – Правда, в редакции мне порекомендовали несколько мест…

– В таком случае, – решительно перебила его девушка, – я буду вашим гидом.

Она привела своего спутника к старинному зданию, над дверями которого красовался белый пони.

Ресторан «Белый пони» вот уже много лет слыл излюбленным местом встреч городской элиты. От других заведений подобного типа он отличался своим безудержным снобизмом. Вы могли иметь миллионный счет в банке, но, если ваши предки были не благородных кровей, вас просто не замечали.

После недавних событий на приеме, устроенном в честь лидеров консервативной партии, где она произвела подлинный фурор, Гленда стала почетной гостьей хозяина ресторана, тучного мистера Домби. Впрочем, ее привлекало не собирающееся здесь общество, а возможность вкусно и недорого поесть.

Вот и сейчас, решив, что вряд ли Стивен является миллионером, она сочла уместным воспользоваться своим положением.

Как только они вошли в небольшой зал, владелец заведения, проявив необыкновенную для столь упитанного человека прыть, опередил метрдотеля и обратился к девушке:

– Мисс Фэншоу, я рад, что вы посетили мой скромный ресторан.

– Мистер Домби, я только что говорила моему другу, мистеру Стоппарду, что не знаю более гостеприимного заведения, чем «Белый пони».

От подобного комплимента щеки мистера Домби еще больше порозовели. И он самолично провел гостей к лучшему столику. Как только был сделан заказ и хозяин, извинившись, удалился, Стивен, с изумлением наблюдавший за происходящим, воскликнул:

– Гленда, да он от вас без ума!

– О нет. – Мысль о том, что мистер Домби испытывает к ней глубокие чувства, рассмешила девушку. – Он без ума не от меня, а от моего… – Гленда хотела сказать «положение в обществе», но слова застряли у нее в горле, когда она увидела вновь вошедших.

Марвин Грант в сопровождении яркой блондинки, в которой девушка без труда узнала Бланш Уинтроп, разговаривал с метрдотелем, когда к ним присоединился хозяин заведения. Мистер Домби, как и большинство жителей городка, знал о разрыве отношений между мистером Грантом и мисс Фэншоу, поэтому поспешил отказать новым посетителям под предлогом отсутствия свободных мест.

Выслушав его, Марвин окинул взглядом зал… и увидел Гленду. Девушка заметила, как сощурились его глаза, как заходили желваки на скулах. Оттолкнув хозяина, он направился к их столику.

Глядя на его нетвердую походку, Гленда поняла, что он пьян.

– Кого я вижу?! Мисс Фэншоу! – Губы Марвина скривились в издевательской ухмылке. – Вы решили снизойти до нас, простых смертных, и осчастливить своим присутствием?

– Марвин, прошу тебя… – Гленда сделала попытку успокоить его.

– Про-о-осишъ?! А мне казалось, что ты теперь только приказываешь, – грубо перебил он ее.

– Кто это? – Стивен вопросительно посмотрел на Гленду.

– Ах, прости, ты здесь не одна? – не унимался Марвин. – Это кто? Твой новый любовник? Ну и каков он в постели?

Гленда готова была провалиться от стыда сквозь землю. Она опустила голову. Ее лицо горело от унижения. А Марвин продолжал оскорблять ее, выкрикивая все новые гадости. Неожиданно он осекся на полуслове.

Девушка несмело подняла глаза от салфетки, которую мяла в руках, и увидела, как Стивен, взяв ее обидчика, словно котенка, за шиворот, тащит по залу и вышвыривает за дверь, после чего невозмутимо возвращается на место.

– Итак, вы говорили, что мистер Домби без ума от вашего… – Стивен как ни в чем не бывало продолжил прерванную беседу.

– Спасибо, – тихо промолвила Гленда. – Если бы не вы… Почему вы вступились за меня?

– Не люблю, когда обижают женщин.

Этот простой и искренний ответ заставил ее по-новому взглянуть на собеседника.

Гленда не привыкла к тому, что за нее заступаются. На протяжении всей своей жизни она была вынуждена сама давать отпор обидчикам. И новое чувство защищенности, возникшее от близости Стивена, было ей непривычно. Прекрасный рассказчик, он постепенно заставил девушку забыть о неприятном инциденте, повествуя о своем детстве, проведенном в небольшом городке Хейуорт, родных местах сестер Бронте.

Подростком Гленда, читавшая «Грозовой перевал», была влюблена в Хитклифа и часто мечтала быть похищенной им. О чем и не замедлила сообщить Стивену.

– Так вам, мисс Гленда, нравятся демонические натуры? Увы мне, увы! Значит, у меня нет ни единого шанса завоевать ваше сердце! – воскликнул он в притворном отчаянии.

– Что вы, я уже выросла из подобных фантазий. Теперь я мечтаю о мужчине, которому можно верить.

Признание, вырвавшееся из уст девушки, смутило как ее саму, так и собеседника. Возникла неловкая пауза, первой нарушить которую рискнула Гленда.

– Знаете что, Стивен, мы с вами знакомы почти сутки, а до сих пор обращаемся друг к другу на «вы». Мне кажется, между друзьями формальности излишни. Согласны?


– Согласен, Гленда, – сказал Стивен и улыбнулся.


Каролина, удовлетворенно хмыкнув, приняла чек из рук сэра Хьюго, как всегда недовольного ее огромными тратами.

– И нечего хмуриться так, словно ты даешь деньги не собственной жене, а благотворительному фонду.

– Думаю, благотворительный фонд обошелся бы мне гораздо дешевле, – проскрипел ее престарелый муж.

– Вполне возможно. Но титул, на который ты претендуешь, стоит гораздо больше, чем те жалкие крохи, которые ты мне выдаешь. Кроме того, деньги я трачу и для твоей пользы тоже, ведь о муже судят прежде всего по тому, какова его жена.

– Слава Богу, так считают не все, иначе я давно бы потерял авторитет у моих партнеров по бизнесу. Кстати, через два дня истекает срок выполнения условия завещания. Интересно, как ты сообщишь Ричарду о своем уже состоявшемся замужестве? Думаешь, он воспримет это известие спокойно?

– Мне лестно, что ты так беспокоишься обо мне. Но я не настолько глупа, чтобы сообщать ему об этом лично. Он узнает все из завтрашних газет, а я в это время буду достаточно далеко, чтобы его месть не коснулась меня. Если кому и придется давать ему объяснения, так это тебе, дорогой. – Каролина чмокнула мужа в лоб и вышла из комнаты.

Сэр Хьюго посмотрел ей вслед с заметным уважением.

– Нет, ну какая бестия! Пожалуй, я несколько недооценил ее. Придется в будущем быть с ней поосторожнее.


Гленда встречалась со Стивеном уже несколько дней, но только сегодня решила пригласить его к себе. Ей нравились его ум, спокойная рассудительность и вместе с тем некая романтичность. С ним все казалось простым и ясным, и ей не надо было притворяться кем-то другим, кем она в действительности не является.

Возможно, именно Стивен сможет дать ей счастье, что не дал Ричард.

Кузен Ричард… Как она ни старалась, ей не удалось изгнать его образ из своего сердца. Он навсегда останется там, кровоточащей раной напоминая о себе время от времени. Несмотря на боль, которую он причинил ей, она не держала на него зла и искренне желала счастья… потому что любила.

Но Ричард – это уже прошлое. А Стивен… Стивен – настоящее.

Мелодичная трель звонка сообщила ей о приходе гостя. Гленда распахнула дверь, приглашая Стивена войти. Судя по всему, он тоже волновался в ожидании этой встречи.

Одетый в темные джинсы и белый пуловер ручной вязки, он напоминал студента колледжа. Впечатление усиливали его по-мальчишески взлохмаченные волосы, не поддающиеся даже умелой руке парикмахера.

Гленда нервно улыбнулась. Они впервые остались наедине в ее квартире. До сих пор их встречи проходили на нейтральной территории и в людных местах: в ресторанах, театре, кино. Сегодняшний же вечер свидетельство-нал о том, что в их отношениях наступил момент, когда им предстояло определиться со своим будущим. Оба это прекрасно осознавали, поэтому и чувствовали себя несколько скованно.

Первым нарушил неловкое молчание Стивен. Пробормотав: «Это тебе», – он протянул девушке букет. Гленда засуетилась в поисках вазы, попутно рассыпаясь в благодарностях и опрокидывая множество вещей на своем пути, которые молодой мужчина успешно ловил и водворял на место.

Неожиданно они столкнулись. И тогда Стивен решительно обнял девушку и, склонив свое лицо навстречу ее доверчиво поднятому, осторожно поцеловал в губы. Всего на мгновение страсть соединила их, путая мысли, выбивая почву из-под ног…

Неожиданно Гленда резко отстранилась.

– Извини, – смутился Стивен. – Я слишком поторопился… Мне не следовало… Право, я такой неловкий.

– Дело вовсе не в тебе, – печально улыбнулась девушка. – Дело во мне.

Она бессильно опустилась в кресло.

– Расскажи, я пойму. – Стивен сел на пол у ее ног, внимательно глядя ей в глаза.

И Гленда начала говорить, сначала робко, ища у него поддержки для каждого слова, а потом быстро, не прерываясь, словно от этого зависела ее жизнь. Она рассказала ему о своем детстве, об отце, о том, как тяжело переживала гибель родителей, о предательстве Марвина, о встрече с Генри Хоссельмеером… и о Ричарде. Все, от начала и до конца.

Стивен был благодарным слушателем, и даже более того. Казалось, он все пережил вместе с ней. Когда же Гленда окончила говорить, он поднялся и прижал ее к своей груди.

– Бедная моя девочка, сколько же тебе пришлось выстрадать. Но теперь все будет хорошо, верь мне.

И она поверила, потому что чувствовала себя защищенной в объятиях человека, который любил ее. Об этом ей поведали его глаза. Впервые в тот день она заснула без мыслей о Ричарде, спокойно и безмятежно.

Когда Гленда проснулась, Стивена уже не было. Сердце девушки захлестнула волна нежности по отношению к этому человеку, который всю ночь согревал ее в целомудренных объятиях, помогая избавиться от призраков прошлого.

Сладко потянувшись, она встала и прошла в кухню, где на столе обнаружила заботливо приготовленный завтрак и записку. В ней Стивен сообщал, что вынужден уехать на пару дней по делам редакции, но обещает звонить всякий раз, как представится возможность. Далее следовало признание в любви на полстраницы, содержащее весьма интимные подробности. Пробежав его глазами, Гленда счастливо засмеялась и, прижав послание к сердцу, закружилась по комнате.

Решив отправиться на работу пешком, она вышла из дому пораньше и тут же на перекрестке купила у цветочницы букетик полевых цветов. Пряча счастливую улыбку в цветах, Гленда извилистыми улочками мимо аккуратно подстриженных лужаек перед домами направилась к центральной площади.

По улицам проносились в своих фургонах запоздавшие молочники, суетливые домохозяйки спешили в ближайшую бакалею, мальчишки с веселыми криками гоняли мяч на игровой площадке. Гленда разглядывала витрины, перед некоторыми ненадолго останавливалась, восхитившись той или иной вещью. С удовольствием принимала комплименты от уличных разносчиков, то и дело предлагающих свой нехитрый товар.

Завидев издали островерхую крышу мэрии, означавшую окончание приятной прогулки, Гленда со вздохом сожаления завернула напоследок в книжный магазинчик за свежими утренними газетами. Быть в курсе последних новостей входило в ее обязанности. Пробежав взглядом по стенду, где размещалась пресса, она внезапно побледнела.

С первой страницы практически каждого издания на нее смотрел Ричард, вернее его фотография, сопровождаемая кричащими заголовками: «Граф без титула», «Несбывшиеся надежды Стоунбери», «Бегство из-под венца», «Просчет плейбоя» и т. п.

Понимая, что произошло нечто из ряда вон выходящее, иначе газеты не подняли бы такую шумиху, Гленда купила по экземпляру каждого издания и торопливо направилась в свой офис. Она не помнила, как, не в силах дождаться лифта, взлетела по крутой лестнице на пятый этаж, пробежала по длинному коридору и очутилась в своем кабинете. Не раздеваясь, она плюхнулась на стул и с жадностью стала читать привлекшие ее внимание статьи.

Авторы каждой из них выдвигали свою версию происшедшего. Но были единодушны в одном: «… известная светская красавица Каролина неожиданно разорвала помолвку с Ричардом Стоунбери и отдала свои руку и сердце престарелому сэру Хьюго Фокскрофту, приходящемуся троюродным дедом вышеупомянутому Ричарду, тем самым лишив последнего возможности закрепить за собой право на графский титул». Далее приводились выдержки из знаменитого «Завещания Стоунбери», о котором Гленда знала гораздо больше, чем все газеты.

Недолго думая, девушка схватила телефон и набрала номер Генри Хоссельмеера, который, будучи старшим поверенным семьи Стоунбери, наверняка обладал наиболее достоверной информацией и мог дать ей самый исчерпывающий ответ на интересующие вопросы. По счастью, трубку поднял сам Генри, а не одна из его многочисленных секретарш, как опасалась девушка.

Несмотря на усталость, явственно слышимую в голосе и, очевидно, явившуюся следствием последних событий, он искренне обрадовался, услышав ее. То, что он рассказал Гленде, было не под силу придумать даже самому изощренному автору телесериалов.

Оказывается, еще до официального объявления помолвки Каролина вступила в преступный сговор с сэром Хьюго и тайно обвенчалась с ним, имея своей целью помешать Ричарду вступить в наследные права. Поэтому в настоящее время вдовствующая графиня Виктория на чем свет стоит клянет «паршивку» Каролину, которая исчезла из поля зрения семьи, наверняка затаившись на одном из модных курортов.

Ричард, потрясенный предательством невесты, заперся в своем городском доме и, по сведениям его камердинера, пьет. А старый сэр Хьюго потирает руки в предвкушении сказочного куша, который достанется ему завтра в полдень.

Гленда слушала Генри, и ее сердце сжималось от боли за Ричарда, несмотря на то что он сам некогда предал ее. А возможно, именно поэтому она и сочувствовала ему, поскольку прекрасно представляла всю трагедию обманутой любви. В той же мере, в какой она переживала за кузена, девушка пылала праведным гневом против Каролины. Нет, она не позволит ей одержать победу!

В голове Гленды возникла идея, как восстановить справедливость.

– Генри, – вкрадчиво начала она, – а что будет, если к полудню завтрашнего дня Ричард будет уже женатым человеком?

– Ничего! Потому что спасти его может только брак с истинной Стоунбери, католичкой и англичанкой в одном лице. А таких, насколько я знаю, нет в наличии.

– Так уж и нет? – Гленда постаралась, чтобы ее голос звучал наивно, как у сельской прихожанки, пришедшей на исповедь к своему священнику.

– Ты хочешь сказать, что… – Похоже, Генри начинал понимать, к чему она ведет.

– Да! Именно это!

– Скажу честно: я удивлен. Мне казалось, что ты покинула Гринбуш-холл потому, что… гмм… была несколько обижена на своего кузена.

– Все верно. Но я не желаю упускать возможности насолить этой стерве Каролине.

– Тогда решено! – Вежливый собеседник уступил в лице Генри место ловкому поверенному с многолетним опытом. – Автомобиль приедет за тобой через два часа и отвезет на аэродром. Я высылаю за тобой частный самолет. Позвоню графине, чтобы она подготовила все к свадебной церемонии.

– Что ж, тогда я прерываюсь, чтобы следовать вашим указаниям, мистер Хоссельмеер, – в шутливом тоне подвела итог разговора Гленда и положила трубку.

На другом конце провода Генри восхищенно пробормотал:

– Настоящая Стоунбери. – И вызвал секретаршу.

Генри оказался превосходным организатором. Благодаря чему спустя три часа Гленда уже сидела, прильнув к иллюминатору, в салоне небольшого самолета. Правда, ее мало волновали прекрасные пейзажи, проплывающие внизу, подобно картинкам старинного синематографа, для этого она была слишком погружена в собственные мысли. Ее волновало, согласится ли Ричард на этот брак. Что ж, думается, она сможет убедить его в необходимости подобного шага.

А как же Стивен? Добрый, милый Стивен, готовый прийти на помощь в трудную минуту? Она оставила письмо, в котором постаралась все ему объяснить. Он поймет… должен понять.

Она всегда будет испытывать по отношению к нему благодарность, но любит она Ричарда. И теперь, когда он в беде, ей необходимо быть рядом с ним.

Гленда неожиданно ощутила острую потребность коснуться его волос, заглянуть ему в глаза, почувствовать его неповторимый аромат. Если бы это было возможно, она рванулась бы к нему быстрее, чем самолет, который, как ей казалось, застыл на месте.


Хэдли тихонько постучал в спальню хозяина и, не получив ответа, с тяжелым вздохом отправился прочь.

Ричард лежал на кровати, закинув руки за голову, и бесцельно глядел в потолок, на котором в причудливый узор сплетались тени. Почему, думал он, ну почему я разрушаю все прекрасное вокруг себя? Гибель Аманды, бегство Гленды…

Нет, предательство Каролины вовсе не трагедия, это справедливое возмездие за все ошибки, совершенные им раньше. «Время собирать камни» – вспомнилась где-то вычитанная фраза. Наверное, оно наступило…

Тихий, но настойчивый стук в дверь вернул его к действительности, принеся глухое раздражение: почему его не хотят оставить в покое? Стук не прекращался. Тогда Ричард приподнялся на локте и рявкнул:

– Хэдли, если ты не уберешься, я тебя уволю!

– Это не Хэдли, Это я, Гленда… Я хочу поговорить с тобой. Открой дверь, пожалуйста.

Лоб Ричарда покрылся испариной. Господи, неужели у него начался бред? Что означают эти слуховые галлюцинации? Сумасшествие?

Стук меж тем повторился.

– Ричард, открой мне. Слышишь?

И он, поверив в невероятное, кинулся к двери и распахнул ее настежь. Неестественно бледная от волнения, Гленда протянула ему руки, и Ричард, целуя их, упал перед ней на колени.

– Ты вернулась, – шептал он сухими губами. – Вернулась…

Она склонилась к нему, зарываясь лицом в его волосы.

– Я вернулась.

Гленда опустилась рядом с ним и осторожно провела ладонью по шершавой от щетины щеке, с любовью заглянула в глаза, ярко горевшие на осунувшемся лице, и еще раз повторила:

– Я вернулась…


7


В маленькой замковой часовне было торжественно тихо, когда Гленда шла по узкому проходу к алтарю, у которого ее ожидали священник и Ричард. На ней было кружевное платье, в котором выходили замуж все женщины ее семьи в последнее столетие.

Медленно двигаясь по проходу, Гленда ощущала некую причастность ко всем тем, кто взирал за нее из глубины веков. Два маленьких сына кухарки, одетые в старинные камзолы пажей, несли за ней длинный шлейф под приглушенные восторги замковой челяди. Кроме слуг в часовне находилась старая графиня. Она стояла, опираясь на руку верного Генри Хоссенмеера.

Венчание проходило в полночь, что давало возможность не приглашать на церемонию многочисленную родню и тем самым избежать ненужных расспросов.

Ричард с любовью смотрел, как приближается к нему та, которую он мечтал назвать своей в самых смелых грезах.

– Ричард Август Сесил Стоунбери, – голос старенького священника, дрожащий от волнения, торжественно прозвучал под старинными сводами, – согласен ли ты взять в жены присутствующую здесь девицу Гленду Маргарет Фэншоу в жены?

– Согласен! – Ричард с гордостью взглянул на стоящую рядом с ним девушку.

– Клянешься ли ты, – продолжал священник, – любить ее, быть с нею в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности до тех пор, пока смерть не разлучит вас?

– Клянусь!

– А ты, Гленда Маргарет Фэншоу, – священник перевел взгляд на невесту, – согласна ли ты…

Гленда словно во сне отвечала на вопросы, обязательные для свадебной церемонии, но до самой последней минуты не осознавала реальности происходящего. Лишь когда священник провозгласил их мужем и женой, графиня Виктория растроганно всхлипнула, а губы Ричарда коснулись ее губ, она поверила в то, что сказки сбываются наяву… и разрыдалась от счастья…


Гленда не помнила, как они оказались в спальне. Время для нее остановилось, действительность замкнулась на одном-единственном человеке, которого она любила, ради которого дышала и которому готова была отдать всю себя. Маленькая искорка, что она бережно хранила в своем сердце, не позволяя ей погаснуть, сейчас дала жизнь жаркому пламени чувств. Подобно одержимой она срывала одежду с любимого, покрывая поцелуями его лицо, плечи, руки и ощущая ответные ласки.

Оставшись без одежды, Ричард отстранился от Гленды.

– Не торопись, у нас будет много времени познать друг друга.

Не стесняясь своей наготы, он подошел к кровати, лег на спину и сказал:

– Как видишь, я готов. Теперь твоя очередь.

Глядя на его напрягшееся мужское естество, окруженное жесткими, отсвечивающими черным волосками, тянущимися узкой полоской по животу и рассыпающимися по мускулистой груди, Гленда облизнула пересохшие от вожделения губы.

– Что ж, ты сам этого хотел. Теперь держись.

Она стала медленно раздеваться, двигаясь в одном лишь ей слышимом ритме – ритме томления и страсти. Вот еле заметно тронула пояс. И тотчас широкая юбка с тихим шелестом, подняв всплеск воланов, упала на пол, открыв взору следящего за ней мужчины красивые бедра и стройные ноги в белоснежных чулках с ажурными подвязками. В следующее мгновение к юбке присоединился корсаж, обнажая полную, упругую грудь.

Ричард глухо застонал и, схватившись руками за спинку кровати над головой, сжал ее с такой силой, что рельефно напряглись мышцы его торса. Пока Гленда намеренно не спеша рассталась с оставшейся частью одежды, он, не в силах сдерживаться, уловил ритм ее движений и вторил ему, приподнимая и опуская бедра.

– Боже! – наконец сдавленно взмолился Ричард. – Я больше не выдержу.

Тогда, сжалившись над любимым, Гленда опустилась на брачное ложе рядом с ним. Обняв, он накрыл ее своим телом. Гленда, сгорая от возбуждения, подалась ему навстречу, готовая принять его в себя. Но Ричард, очевидно желая поквитаться с ней за свое томление, не стал торопиться.

Приподнявшись на сильных руках и изредка давая почувствовать жар своих чресл, он начал с легкого поддразнивания ее затвердевшего соска, умело покусывая и лаская языком ареолу вокруг него.

Охваченная желанием Гленда запросила пощады, умоляя даровать ей облегчение, прекратив эту пытку наслаждением. Но Ричард был неумолимым. Тогда она раскрылась и, обхватив его ногами за бедра, заставила войти в ее жаждущее лоно.

Подчинившись ей, Ричард, чутко руководя возлюбленной, начал восхождение к вершине блаженства. Гленду потрясло выражение лица Ричарда в этот момент: с подернутыми туманной дымкой глазами, полуприкрытыми густыми ресницами, искаженным в сладкой муке ртом, с закушенной нижней губой, заглушающей рвущиеся из груди стоны.

Это ее мужчина! Волна гордости захлестнула ее, а в следующий миг она прерывисто всхлипнула, теснее прижимаясь к мощному телу любимого, и тот ответил ей хищным, гортанным рыком удовлетворенного желания…

Позже, когда Ричард, подобно могучему животному, растянувшись рядом с ней на белоснежных простынях нежными поцелуями покрывал ее тело, Гленда поймала себя на мысли, что испытывает по отношению к Каролине если не дружеские чувства, то некую признательность. Ведь именно благодаря ей она смогла обрести свою любовь.

– О чем ты задумалась? – спросил Ричард и потерся щекой о ее соблазнительный живот.

Гленда хихикнула и ущипнула его за тугую ягодицу.

– Я думаю о том, что теперь ты целиком в моей власти, и еще о том, что я могу сделать с тобой.

– Великий Боже, – деланно ужаснулся он, – я женился на скромной девушке, а она оказалась ненасытной маньячкой!

– Хватит ныть, слабое создание. Бог создал тебя мужчиной, чтобы ты мог выполнять свои обязанности, и, если ты будешь отлынивать от них, он тебя покарает.

Ричард изобразил на лице панический страх.

– Мне кажется, он меня уже покарал, наградив подобной женой.


Сэр Хьюго с самого утра не находил себе места. Он уже отрепетировал перед зеркалом речь, которую собирался сказать слугам после вступления в права наследства. Впрочем, он все равно их уволит. Ему не нужны в доме прихвостни Виктории, как и она сама. При мысли о кузине он злорадно оскалился.

– Ну что, старая ведьма, теперь мой черед торжествовать! А ты убирайся в богадельню!

Конечно, Хьюго знал, что даже без фамильного наследства у вдовствующей графини достаточно средств для более чем безбедной жизни. Но сама мысль о подобном ее унижении доставляла ему безмерную радость.

Каролина с легкой усмешкой наблюдала за действиями мужа, лениво листая модный журнал. Ее мысли были заняты совсем другим. Несколько дней назад она почувствовала легкое недомогание и решила пройти обследование в одной частной клинике. Вчера пришли результаты, свидетельствующие о ее беременности.

Каролина пришла в ужас. Во-первых, от того, что отцом ребенка, вне всякого сомнения, был сэр Хьюго – это она определила, высчитав день зачатия. Во-вторых, от опасения, что может пострадать ее прекрасная фигура. Поэтому в данный момент она решала, стоит ли делать аборт или лучше родить ребенка…


С трудом дождавшись назначенного времени, сэр Хьюго в сопровождении жены отправился к нотариусу, где, к своему удовольствию, обнаружил прибывших ранее леди Викторию с внуком. Небрежно кивнув им, он прошел вперед и уселся прямо перед столом нотариуса с видом хозяина положения. Каролина не отважилась на столь явную демонстрацию превосходства. Она боялась, что старая графиня может устроить ей прилюдную выволочку, поэтому села на один из стульев у двери.

Как только вновь прибывшие разместились, нотариус, маленький, лысоватый человечек, поправил громадные очки на носу и произнес:

– Ну-с, пожалуй, можно начинать.

– Да-да, мы внимательно вас слушаем. – Сэр Хьюго, чуть подавшись вперед, снисходительно улыбнулся, как бы говоря, что ему все равно уже известно то, что будет сказано, но, уважая закон, он готов соблюсти необходимые формальности.

Нотариус взял в руки бумагу, лежащую перед ним, и начал зачитывать ее официальным тоном:

– Согласно ряду условий, указанных в завещании о праве наследования майората семьи Стоунбери, а также учитывая порядок наследования между лицами данного семейства, настоящим документом в присутствии всех заинтересованных лиц подтверждается право обладания всем движимым и недвижимым имуществом, принадлежащим фамилии Стоунбери, кроме того графским титулом и правом родового первенства…

Неожиданно нотариус закашлял и вынужден был на мгновение прерваться.

Сэр Хьюго вежливо предложил ему свой платок, проявив тем самым не присущую ему щедрость, .

– … и правом родового первенства, – повторил нотариус последние произнесенные им слова и торжественно закончил: – Ричарда Августа Сесила Стоунбери.

– Что?! – Ожидавший услышать собственное имя сэр Хьюго от неожиданности подскочил на месте, а Каролина подавила нервный смешок. – Что все это значит? Ричард не может претендовать на титул, так как не выполнил главного условия наследования, а именно: он не женат на «урожденной Стоунбери». На ней женат я. Вы слышите, я! – Брызгая от ярости слюной, Хьюго навис над юристом, готовясь, подобно скале, обрушиться и смять его.

В этот момент дверь отворилась. И вошедшая Гленда подошла к мужу, который в свою очередь обратился к престарелому родичу:

– Сэр Хьюго, разрешите представить вам мою жену. Гленда, дорогая, поздоровайся с дедушкой.

При этих словах старик побагровел, стал хватать ртом воздух, а спустя мгновение осел в кресло. Тотчас, проявляя демонстративную заботу, к нему подбежала Каролина.

Ричард нежно взял жену за руку.

– Пойдем, дорогая, старый мошенник получил по заслугам.

Молодые люди покинули кабинет. Следующая за ними графиня Виктория, будучи уже в дверях, обернулась и обратилась к кузену:

– Бедный Хьюго, тебе так и не суждено завладеть семейным достоянием. Но, если желаешь, я позволю похоронить тебя в родовом склепе.


Проводив врача, Каролина вернулась и поправила подушку под головой мужа, который следил за каждым ее движением ненавидящим взглядом.

– Это все ты! – В голосе сэра Хьюго звучали истерические нотки. Каролина вопросительно вскинула брови, и тогда ее муж визгливо продолжил: – Ты виновата в том, что я стал посмешищем, ввязавшись в эту аферу. Это был твой план! Я разведусь с тобой и ты не получишь от меня ни пенни! Можешь убираться ко всем чертям!

– Не говори глупостей, нас могут услышать слуги. – Каролина посмотрела на мужа со всем сочувствием, на которое только была способна.

– А мне наплевать! Я говорю тебе: убирайся вон!

– Что ж, пожалуй, мне придется тебе кое-что рассказать. – Молодая женщина жестко посмотрела на мужа, от чего тот невольно съежился. – Во-первых, я беременна. Если ты думаешь, что ребенок не твой, то ошибаешься. Я не такая дура, чтобы при возможностях современной медэкспертизы «залететь» от кого-либо другого. Во-вторых, ты должен привыкнуть к тому, что всем в этом доме заправляю я. И только мне решать, буду ли я здесь жить или нет. Или будешь ли жить ты… – зловеще закончила она и многозначительно улыбнулась, заставив сэра Хьюго пережить ужасные мгновения.

После чего, пожелав онемевшему от услышанного мужу спокойного сна, Каролина вышла из комнаты.

Сэр Хьюго долго лежал в темноте, пытаясь понять, когда он допустил просчет в отношении Каролины. Скрепя сердце он был вынужден признать правоту кузины Виктории, всегда уверявшей, что Каролина – это исчадие ада. Устремив ненавидящий взгляд в пространство и заливаясь слезами от собственного бессилия, он прошептал:

– Будьте вы все прокляты…


Сидя утром за завтраком на залитой солнечным светом замковой террасе, Гленда обратила внимание мужа и старой графини, по обыкновению составляющей им компанию, на небольшую заметку в утренней газете. В ней говорилось о том, что «известный бизнесмен сэр Хьюго Фокскрофт в результате перенесенного накануне инсульта оказался полностью парализован. По настоянию молодой супруги, проявившей в столь драматических обстоятельствах подлинное мужество, он был помещен в медицинский центр под наблюдение медиков. Прогнозы в отношении дальнейшего состояния пациента весьма неопределенны».

– Бедный Хьюго! – Ричард искренне посочувствовал родственнику.

– Ха! – фыркнула леди Виктория. – Бедным он будет, когда Каролина доберется до его банковского счета!


– Пожалуй, я возьму эти изумруды и тот небольшой сапфировый гарнитур. – Каролина очаровательно улыбнулась продавцу ювелирного салона «Ван Клиф» и достала чековую книжку. – Сколько?

Бросив покупки на соседнее сиденье, она вырулила со стоянки и уверенно повела свой ярко-красный «лотус» по направлению из города туда, где среди песчаных пляжей расположились уютные коттеджи, туда, где она не была много лет. Ей необходимо было убедиться в том, что там ничего не изменилось, прежде чем начать действовать.

Каролина так и не смогла простить Ричарду, что он предпочел ей какую-то девчонку из провинции. Ее самолюбие было задето, а значит, это давало ей право на месть. Нет, она не успокоится до тех пор, пока не разлучит их.


Гленда почувствовала неладное, когда после обеда ее буквально вывернуло наизнанку. Не долго думая, она предупредила запиской леди Викторию, что вернется поздно, и попросила шофера отвезти ее в город, решив, что обратно приедет с Ричардом. Он с самого утра уехал повидаться с Генри, чтобы обсудить некоторые дела. По дороге она дозвонилась до частной клиники, адрес которой обнаружила у старой графини, и записалась на прием к врачу.

Врачом оказалась миловидная женщина средних лет. Она прекрасно знала леди Викторию, которая являлась одной из ее пациенток, поэтому с большим вниманием отнеслась к жене ее внука. Благодаря чему уже через полчаса она сообщила молодой женщине то, на что Гленда втайне надеялась. Тест на беременность дал положительный результат.

Окрыленная радостной новостью молодая женщина решила пока ничего не говорить мужу. Она мечтала сделать из этого сюрприз на годовщину свадьбы, до которой оставалось каких-то два месяца.


Каролина блаженно растянулась на кровати. Наконец-то искусная паутина, которую она начала плести несколько месяцев назад, завершена. Осталось только расставить фигуры по местам, и можно будет в полной мере наслаждаться муками врагов.

Она считала, что само Провидение на ее стороне, поскольку оказалось, что врач, наблюдающая ее беременность, одновременно пользует и Гленду. Именно благодаря этому Каролина узнала, что девчонка тоже беременна. Неожиданное открытие и явилось тем звеном, которого так не хватало в тщательно разрабатываемом ею плане.

Да, Каролина проделала огромную работу, и притом настолько кропотливую, что узнала даже о некоем Стивене Стоппарде… Молодая женщина захихикала в предвкушении интересной игры.

В последнее время она пребывала в весьма приподнятом настроении, которое не омрачалось даже животом, с каждым днем все заметнее округлявшим ее фигуру.

Бедняга Хьюго, после того как медики оказались бессильны ему помочь и Каролина забрала его домой, находился в подавленном состоянии. Ничего, вскоре она порадует мужа известием о том, что в семье его родственничков не все гладко. А пока не позвонить ли к «Картье»?..

Сэр Хьюго влачил жалкое существование калеки, которое ухудшалось еще и тем, что он целиком и полностью зависел от Каролины. Некогда могущественный, он превратился в объект постоянных издевательств для своей жены.

Она решала, когда он должен есть, спать и даже ходить в туалет. Единственное, что он мог себе позволить, так это представлять в своем воображении, как истязает жену, причиняя ей немыслимую боль. В такие минуты его взгляд приобретал стеклянную неподвижность, а из уголка рта сочилась слюна. И только в эти минуты сэр Хьюго вспоминал, что такое счастье.


И вот настал день, когда Каролина приступила к осуществлению своего дьявольского плана. День рождения Аманды.

Ричард осторожно, чтобы не разбудить жену, встал с кровати и, одевшись, спустился в сад. Ему хотелось нарвать цветов к пробуждению Гленды. В холле он увидел утреннюю почту и привычно рассортировал ее на стопки писем для леди Виктории, счета и собственно послания, адресованные ему.

Обычно это были деловые письма от партнеров по бизнесу и прошения от благотворительных фондов, которые он поддерживал время от времени. На сей раз к ним прилагался небольшой пакет без обратного адреса. Будучи заинтригован, Ричард торопливо разорвал плотную бумагу и вытряхнул содержимое на конторку в холле.

То, что он обнаружил, привело его в смятение. Ключи от коттеджа с почти забытым номером, локон золотых волос и пожелтевшая фотография, с которой на него, счастливо улыбаясь, смотрела та, любовь к которой еще теплилась в тайниках его сердца: Аманда…


Когда Гленда спустилась к завтраку, Ричард уже уехал. Об этом ей сообщила молоденькая горничная, одновременно передав записку, в которой муж извинялся перед женой за то, что не дождался, когда она проснется, чтобы поцеловать ее, и обещал по возвращении обязательно исправиться.

Послание от любимого растрогало Гленду до слез. Она съела все, что ей подали к завтраку, чем искренне порадовала леди Викторию, считающую хороший аппетит залогом здоровья.

Когда трапеза подходила к завершению, появившийся дворецкий сообщил, что молодую графиню, как теперь именовалась Гленда, просит к телефону женщина, не пожелавшая назваться. Оставив леди Викторию в столовой, она прошла в библиотеку и сняла трубку.

– Алло! Я вас слушаю.

– Привет, Гленда! – Голос говорившей был странно знакомым. – Ты, наверное, удивлена моим звонком?

Теперь она поняла, кто ее собеседница, и действительно немало удивилась, хотя постаралась не показать виду.

– Не буду говорить, что рада тебя слышать, Каролина.

– Еще бы! – Женщина на другом конце провода многозначительно хмыкнула. – Я ведь твоя соперница.

– Не думаю. – Гленда еле сдерживалась, чтобы не наговорить ей гадостей.

– А зря! – ехидно протянула Каролина.

– Послушай, – терпению Гленды пришел конец, – если ты звонишь, чтобы потешить свое больное самолюбие, то это твое дело. Мне же есть чем заняться.

– Вот и хорошо! – Голос в трубке зазвучал веселее. – Потому что я тоже собираюсь кое-чем заняться… с твоим мужем.

– Что?! – От подобного заявления Гленда чуть не лишилась дара речи.

– Бьюсь об заклад, что его сейчас нет дома, – продолжала Каролина. – А знаешь почему? Потому что он едет на встречу со мной. Впрочем, как всегда, когда он говорит тебе, что отправляется по делам.

– Ты лжешь! – Гленда была вне себя от ярости.

– Не веришь? Приезжай и убедись сама.

– Что ж, диктуй адрес.

Гленда решила проверить слова Каролины вовсе не потому, что не доверяла мужу. Ей не терпелось добраться до мерзавки, чтобы устроить той хорошую взбучку.


Машина Ричарда на полной скорости неслась к рыбацкой деревушке. Кем бы ни был приславший пакет, он вынужден будет дать ему объяснения.

Ричард был уверен, что ключ к разгадке находится там, откуда он уехал много лет назад, дав себе обещание не возвращаться. И вот теперь он нарушал его, но лишь потому, что кто-то позвал его от имени Аманды. Тот, кто сделал это, знал о дне ее рождения, так как прислал пакет именно сегодня. А может, это случайное совпадение?..

Свернув с дороги в песчаные дюны, Ричард проехал еще немного, а затем, оставив машину, направился пешком туда, где среди буйных зарослей виднелся одинокий коттедж. Ключи от него он крепко, до боли, сжимал в руке.

Все выглядело точно так же, как тогда, словно время здесь остановилось. Ричард долго стоял перед дверью, не решаясь войти. Вдруг какое-то смутное воспоминание осторожно коснулось его сознания. Повинуясь ему, он, подобно ребенку, спешащему проверить свою догадку, обогнул дом и остановился, пораженный тем, что оказался прав.

Задняя дверь была открыта настежь, позволяя морскому ветру беспрепятственно проникать внутрь дома. Ричард, поборов смятение, уже готовое охватить его, переступил порог и тихо позвал:

– Манди…

Тишина была ему ответом. Он вошел и, распахнув ставни, позволил солнцу осветить унылое чрево дома, словно надеясь заодно обнаружить призрак той, которую некогда любил здесь. Заметив что-то светлое, зацепившееся за ножку стула, он, наклонившись, поднял легкий шарф. Это была любимая вещь Аманды. Она часто повязывала им свои роскошные волосы, когда они, как дети, резвились, догоняя друг друга на пляже. Ричард помнил, как расстроилась Аманда, обнаружив его пропажу.

Он поднес кусок легкой ткани к лицу и вдохнул еле уловимый аромат: запах ее волос, ее духов. И вдруг почувствовал, что ему стало трудно дышать, наверное из-за комка, что встал в горле. Влажная капля неизвестно откуда упала на его ладонь. Ричард попробовал ее на вкус, она оказалась солоноватой. Вскоре к ней присоединилась другая, и он почувствовал, как слезы прокладывают себе дорожки по его лицу.

Пытаясь избавиться от странного наваждения, Ричард огляделся и, обнаружив на тумбочке в спальне бутылку виски, припал к ней губами и долго пил, сотрясаясь от нервной дрожи, что охватила его тело. Спустя несколько минут он уже забылся крепким сном.

Дверь, тихонько скрипнув, отворилась. Легко ступая по некрашеному дощатому полу босыми ногами, Каролина подошла к кровати и, высвободив из рук спящего полупустую бутылку, убрала ее в шкаф. Снотворное, которое было растворено в ее содержимом, сработало.

Итак, Каролина могла себя поздравить с успешным завершением первой части своего плана. Теперь следовало ожидать появления на сцене Гленды. Но сначала необходимо было снять с Ричарда одежду. Трюк, который однажды оправдал себя, мог принести пользу и сейчас. Каролина взялась за ремень на брюках спящего.


Гленда сверялась с картой до тех пор, пока не заметила в стороне от дороги, по которой ехала, машину мужа. Тревожное предчувствие охватило молодую женщину. Словно кто-то невидимый холодными клешнями начал сжимать ее сердце медленно, но верно.

Припарковавшись у обочины, она вышла из машины и, осмотревшись, пошла по направлению к расположенному неподалеку коттеджу, который, судя по всему, и являлся конечной целью ее поисков. Прибрежный песок набился в туфли уже через несколько шагов, поэтому Гленда, остановившись на мгновение, сбросила обувь, ощутив приятную прохладу утреннего пляжа.

Так, с туфлями в руках, она и дошла до самого дома, который выглядел безжизненным, будучи окутан ничем не нарушаемой тишиной. Постучав, а затем несколько раз дернув за ручку двери, она обнаружила ее запертой. Тогда Гленда обошла дом и нашла еще одну дверь, широко открытую, словно приглашающую войти внутрь.

Гленда тихонько позвала мужа, обращаясь в сумрачную глубину дома. Не дождавшись ответа, она уже хотела уйти и поискать Ричарда на пляже, как ее ухо уловило какие-то неясные звуки. Ведомая ими, молодая женщина прошла маленьким коридором и заглянула в комнату, из которой звуки, привлекшие ее внимание, доносились уже отчетливее.

Перед взором Гленды предстала широкая кровать, на которой в скупых лучах солнца, проникающих сквозь полуприкрытые ставни, светлело обнаженное тело Ричарда, сжимающего в объятиях сладострастно стонущую женщину. В какой-то момент она откинула прядь волос, скрывающую лицо, и Гленда с ужасом узнала Каролину.

Не в силах более выносить подобное зрелище, молодая женщина выскочила наружу, испытывая внезапный приступ тошноты. Жадно глотнув несколько раз морской воздух, подобно рыбе, вытащенной на берег, она немного пришла в себя и уже собралась было вернуться к своей машине, как заметила Каролину. Стоя в дверях дома в наброшенном поверх обнаженного тела пляжном халате, она наблюдала за соперницей с интересом естествоиспытателя.

– Почему? – Гленда еле нашла в себе силы задать волнующий ее вопрос. – Он же тебя ненавидит!

– Нет, – Каролина улыбнулась победной улыбкой, – он меня любит!

Тут Гленда заметила явно округлившийся живот молодой женщины. Проследив за ее взглядом, та удовлетворенно хмыкнула:

– Да, ты не ошиблась, я беременна. Думаю, тебе не надо говорить, кто отец ребенка. Теперь ты понимаешь, что нас связывает! – Каролина вызывающе вскинула голову. – А теперь уходи! Тебе здесь нет места. Это мой мир!

Гленда молча, как побитая собака, побрела прочь, чувствуя спиной презрительный взгляд Каролины, преследующий ее до самой машины. Только отъехав на порядочное расстояние от места своего унижения, она смогла дать волю душившим ее слезам.

Убедившись, что Гленда уехала, Каролина вернулась в дом. Следовало навести порядок и исчезнуть, прежде чем Ричард проснется. А после останется только ждать, когда придет время нанести последний удар.


Вот уже несколько дней подряд сэр Хьюго с невиданным упорством пытался заставить свое тело двигаться. Пока что никаких изменений в его состоянии не наблюдалось, но это не приносило ему разочарования. Подпитываемый мыслью о мести Каролине, он повторял свои попытки снова и снова, с фанатизмом веря в то, что наступит день, когда она ответит ему за все.


Очнувшись в доме на пляже, Ричард обнаружил себя совершенно голым, с пустой бутылкой из-под виски в руке. В мыслях мелькали обрывки воспоминаний: распахнутая задняя дверь, шарф Аманды… и больше ничего, сплошная пелена… Никакого шарфа он не нашел, не говоря уже о том, что задняя дверь выглядела так, будто ею не пользовались много лет.

Приписав все действию алкоголя и жаре, он оделся и, заперев дверь, покинул коттедж. Голова просто раскалывалась от боли, поэтому Ричард, не решившись в подобном состоянии вести машину, отправился в сторону песчаного пляжа в надежде, что свежий морской ветер ослабит давящую на виски боль.

Опустившись на песок у самой кромки воды, он устремил задумчивый взгляд на линию горизонта. Солнце, прошедшее свой дневной путь, уже коснулось своим огненным краем моря, опаляя его, порождая иллюзию кровавой раны. Ричарду казалось, что эта рана подобна той, которую он чувствует в своем сердце. Рана, причиненная утратой Аманды.

Налетевший легкий бриз воскресил в его памяти один из дней прошлого. Того прошлого, центром которого являлась Аманда…

– Сегодня мне исполнилось тридцать пять лет, – веселым тоном сообщила Аманда возлюбленному, нежившемуся на золотистом песке пляжа.

Ричард схватился за голову.

– Почему ты мне не сказала об этом заранее? У меня ведь даже нет для тебя подарка!

– Малыш, женщины моего возраста предпочитают не пугать подобными цифрами своих молодых любовников. Кроме того, для меня не может быть лучшего подарка, чем провести этот день с тобой.

– Но нельзя же без подарков, и без праздничного пирога, и без свечей! – Ричард с возмущением посмотрел на любимую, так небрежно относящуюся к собственному дню рождения.

Аманда загадочно улыбнулась. И молодой человек заметил в ее глазах озорные искорки.

– Разве я сказала, что праздника не будет? Если ты поторопишься, то мы успеем к началу. Я буду ждать тебя в машине.

Сказав это, она ушла, предоставив Ричарду ломать голову над ее словами.

Всю дорогу, пока они ехали к месту назначения, он пытался узнать, что же Аманда задумала. Но она лишь отшучивалась.

– Малыш, сколько я себя помню, мне всегда хотелось встретить свой день рождения просто и в то же время необычно. Чтобы не было рядом друзей, лицемерно расточающих комплименты, чтобы можно было дурачиться, не опасаясь порицания общества. Мне тридцать пять лет. Рядом человек, которого я люблю, и нас ожидает удивительное зрелище! Больше я тебе ничего не скажу. Впрочем, нет, еще кое-что: я счастлива!

Заметив на дорожном указателе надпись «Порткурно», Аманда свернула к морю и через некоторое время остановила машину.

– Мы успели!

Взяв Ричарда за руку, она повела его туда, где располагался театр «Майнэк». Построенный наподобие древнегреческих театров, открытый морским ветрам «Майнэк», основанный в тысяча девятьсот тридцать втором году, стал прибежищем для тонких ценителей актерского искусства.

В тот день труппа театра играла шекспировскую «Бурю». Разместившись на каменных ступенях, публика с восторгом следила за действием, приобретающим в лучах заходящего солнца оттенок мистичности.

Ричард смотрел не столько на сцену, сколько на Аманду, на то, как она сопереживает героям, и сердце его тревожно сжималось от мысли, что существуют люди, способные причинять боль этому хрупкому созданию. Именно тогда он дат себе клятву оберегать ее от жестокости и равнодушия окружающего мира. Как он был наивен!


В Гринбуш-холл Ричард вернулся поздно вечером. Поднявшись по лестнице в спальню, он к своему удивлению, не обнаружил там жены. Странно, обычно она в это время уже была в постели.

Тогда, зная о пристрастии Гленды к чтению он спустился вниз, решив поискать ее в библиотеке. Но полутемная комната также была пуста.

Теряясь в догадках о местонахождении жены, Ричард вызвал дворецкого. Тот сообщил ему, что молодая графиня покинула дворец еще днем, при ней был небольшой багаж, и она была явно чем-то расстроена. Уходя, она велела передать его сиятельству письмо. Вот оно.

С недобрым предчувствием Ричард развернул его и прочел:


Сегодня я поняла, какую страшную ошибку совершила, став твоей женой. Потому что мне никогда не удастся жить рядом с тобой, скрывая то, что я знаю. Вряд ли я смогу смириться с тем, что из-за меня ребенок лишится своего отца. Я покидаю Гринбуш-холл и тебя, искренне желая тебе счастья.

Гленда Фэншоу.


Ничего не поняв из прочитанного, Ричард поинтересовался у стоящего рядом дворецкого:

– Скажи, моя жена встречалась сегодня с кем-либо?

– Никак нет, ваше сиятельство. Молодая графиня не принимала сегодня посетителей.

– Хотя… – дворецкий задумался, словно припоминая что-то, – утром ей звонила женщина, не пожелавшая назвать своего имени. Мне показалась, что это была миссис Фокскрофт.

– Черт! – выругался Ричард и бросился вон из дому.


Когда служанка доложила Каролине о визите графа Стоунбери, она приняла его, лежа на кушетке в гостиной. На ней был длинный персидский халат с золотыми кистями, шею украшало недавно приобретенное рубиновое колье.

Появившись в дверях, Ричард, не тратя слов на приветствие, спросил:

– Где Гленда? – И предупредил: – Не вздумай отпираться, мне известно о твоем утреннем звонке. Что ты ей наговорила?

– А что, собственно, случилось? – Каролина мастерски изобразила полнейшее недоумение.

– Прочти это. – И Ричард протянул ей записку.

Каролина пробежала ее глазами, при этом весьма искусно скрыв удовлетворение, после чего вопросительно посмотрела на собеседника.

– Чего же ты хочешь узнать от меня?

– Меня интересует, о каком еще ребенке идет речь в письме и как это связано с твоим звонком?

– Что ж, хоть я и обещала Гленде молчать, думаю, ты имеешь право знать правду. – Каролина сделала долгую паузу, наслаждаясь ситуацией.

– Ради Бога, что все это значит?! – Ричард явно терял терпение.

– Это значит, мой милый Дики, что твоя жена ждет ребенка от другого мужчины. Этим и объясняется ее желание расстаться с тобой. Она жаждет воссоединения с отцом своего дитя.

– Ты лжешь! – Ричард взревел подобно раненому животному, еле удерживаясь от того, чтобы не ударить ее.

– Если ты мне не веришь, – обиженно протянула молодая женщина, ничуть не испугавшись, – то позвони врачу твоей бабки, которая может подтвердить факт беременности Гленды.

Каролина, зевнув, лениво посмотрела на Ричарда.

– Что же касается другого мужчины, то поинтересуйся у некоей миссис Грант, проживающей в том же городке, откуда родом твоя жена, о Стивене Стоппарде.

Давая понять, что их беседа окончена, она вызвала слугу, чтобы тот проводил гостя к выходу. Оставшись одна, Каролина приказала подать шампанского и отправилась навестить сэра Хьюго.


8


Второй раз возвращалась Гленда в родной город, скрываясь от Ричарда, но в отличие от первого раза, когда была одинока в своем горе, сейчас она носила под сердцем дитя. Молодая женщина поклялась, что подарит ему столько любви, сколько необходимо, чтобы восполнить потерю отца. Даже больше.

Оставив багаж у консьержа, Гленда подумала о том, что поступила разумно, сохранив за собой квартиру, в которой жила до замужества, Затем вышла из дому и направилась так хорошо знакомыми ей узкими улочками к городскому парку.

Она медленно брела среди столетних дубов, изредка останавливаясь, чтобы послушать пение невидимой в изумрудной листве птицы. Еще никогда ей не было так грустно.

Гленда вышла к поляне, в центре которой росло развесистое дерево, и опустилась под ним на траву. Ей нравилось это место, потому что именно здесь она встретила Стивена.

Пытаясь воскресить тот день в памяти, Гленда закрыла глаза и прочла:

Мне казалось: моя любовь вечна,

Я купалась в любви беспечно.

Почему же от моря любви

Мне остались лишь капли одни?

– Ты всегда с помощью стихов приманиваешь проходящих мимо мужчин? Или это только моя привилегия?

Знакомый голос заставил ее с радостным восклицанием вскочить и кинуться на шею говорившему.

– Стивен! Не могу поверить, что это ты! Что ты здесь делаешь? Откуда тебе известно, что я в городе?

Стивен рассмеялся и взъерошил свои и так непослушные волосы.

– Я мог бы сказать, что каждый вечер после того, как обнаружил твое исчезновение, приходил сюда в надежде на случайную встречу. На самом деле мой секрет прост: небольшая купюра твоему консьержу в обмен на обещание сообщить мне сразу же, как только ты появишься. А в том, что это рано или поздно произойдет, я был уверен. Ты же оставила квартиру за собой.

– О, Стивен, – Гленда тяжело вздохнула, – наверное, это мой самый разумный поступок за последнее время.

Она прижалась к широкой груди своего друга, наконец-то почувствовав спокойствие в душе. Он погладил ее по голове.

– Я читал в газетах о твоем скоропалительном замужестве. Похоже, оно не принесло тебе счастья.

Стивен печально улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб. В ответ она еще сильнее прижалась к нему и произнесла:

– Как мне тебя не хватало!

Домой они вернулись вместе. И когда поднимались в квартиру Гленды, консьерж заговорщицки подмигнул Стивену.

Оставшись наедине с любимой женщиной, Стивен, словно боясь отпугнуть неосторожным движением ту, которую считал главной ценностью своей жизни, осторожно провел рукой по ее щеке. Гленда посмотрела в его сияющие любовью глаза и доверчиво прильнула к ней губами. Он подхватил ее на руки и осторожно уложил на пушистый ковер.

Гленда ощутила терпкий, чуть горьковатый запах разгоряченного тела Стивена. В то же мгновение все ее переживания, как и боль, причиненная предательством Ричарда, словно окутались туманной пеленой, отодвигаясь куда-то на задний план. Сейчас ей хотелось лишь одного: чтобы ее любили, защищали и берегли. И рядом находился тот, кому она могла довериться, не опасаясь измены. Стивен!

Она молча наблюдала за тем, как он снял рубашку, позволяя ей насладиться видом его крепкого тела. На мгновение в ее памяти мелькнуло воспоминание о притягательной красоте Ричарда.

Стремясь прогнать смутившее ее видение, Гленда потянулась к Стивену и медленно, словно пробуя на вкус, коснулась губами ямочки на его подбородке. Затем начала спускаться все ниже и ниже, лаская кончиком языка маленький сосок на мускулистой груди, исследуя рельеф упругого живота.

Из груди Стивена вырвался сдавленный стон. И он поспешил взять инициативу в свои руки. Ему было радостно чувствовать ее напрягшиеся соски, говорящие о том, что он не одинок в своем желании, что она также изнемогает от страсти и что причина этой страсти он, Стивен.

Гленда, полуприкрыв глаза, стонала и извивалась под его умелыми ласками, умоляя потушить пожар, все сильнее разгорающийся в ее теле. Вняв мольбам возлюбленной, он ринулся к желанной цели, подобно путнику, долгие дни скитавшемуся по опаленной солнцем пустыне и узревшему наконец благословенный оазис…

После, ослабевшие в сладостной битве, они отдыхали, одаряя друг друга нежными ласками, напоминающими отголоски стихающей на поле брани канонады. Лежа в объятиях Стивена, Гленда рассказала ему о том, что произошло между ней и Ричардом.

– По крайней мере, у меня есть ребенок, а у него – я, – подвела она итог.

– И еще у него есть отец, – Стивен многозначительно погладил живот Гленды, которая подняла на него полные слез глаза.

– Стив, ты вовсе не обязан., . – попыталась возразить она, но он решительно прервал ее:

– Глен, я очень люблю тебя. И мне неважно, кто зачал этого ребенка. Он – твой, и этого вполне достаточно, чтобы дорожить им также, как я дорожу тобой. – Стивен с нежностью погладил ее по щеке. – Завтра я перевезу к тебе свои вещи, и мы начнем новую жизнь, втроем.


Ричард сидел в библиотеке, глядя на медленно догорающее пламя в камине. Перед ним на высоком треножнике стоял портрет Гленды. Он тайком от жены заказал его у известного художника по одной из фотографий, рассчитывая подарить к годовщине их свадьбы. Предполагалось, что его повесят в картинной галерее рядом с его собственным портретом, до этого хранившимся в кабинете старой графини.

На холсте, оправленном в дорогую раму, художник изобразил Гленду весело смеющейся, со свободно струящимися по плечам волосами, в простой одежде. Такой, какой ее впервые встретил Ричард там, у стеклянного павильона, в глубине дворцового парка.

Глядя на портрет, он до сих пор не мог поверить в то, что ему сообщила Каролина, хотя и врач, и Элеонора Грант, до которой он дозвонился с большим трудом, подтвердили ее слова.

– Как ты могла так поступить со мной? – спросил он у безмолвного изображения. – Чем я заслужил такое предательство? – И сам же ответил:. – Знаю, что когда-то я оказался малодушным и не смог отстоять свою любовь, потеряв тебя в первый раз. Но неужели мои страдания ни на йоту не искупили той вины? Неужели необходимо было меня наказывать столь жестоким образом?

Сжав виски руками, он опустил голову. Его сердце разрывалось от горя.

Графиня Виктория, ставшая невольной свидетельницей его переживаний, тихонько подошла к внуку. Старая женщина впервые не знала, как поступить, чтобы облегчить муки своего любимца, поэтому просто положила руку на его плечо. И он, почувствовав в этом жесте некую поддержку, прикоснулся к ней губами.

– Скажи, бабушка, как мне дальше жить без Гленды?

– Прежде ответь мне на один вопрос, – немного подумав, произнесла старая графиня. – Любишь ли ты ее? Не в прошлом, когда она была верна тебе, а сейчас. Ту, которая причинила тебе боль? Не торопись отвечать. Порой разум не лучший советчик. Слушай, что тебе говорит сердце.

– Я люблю ее! Люблю, несмотря ни на что! – с жаром воскликнул молодой человек.

– Тогда борись за нее! Заставь вновь дорожить тем временем, что она провела с тобой! – Голос графини звучал твердо, вселяя уверенность, даруя силы.

Ричард посмотрел на бабушку и решительно произнес:

– Я верну ее! Клянусь!


Сэр Хьюго сидел в кресле в спальне своей жены. Она специально велела перенести его сюда, чтобы иметь возможность издеваться над ним без свидетелей.

Прошло всего полтора месяца после того, как она благополучно разрешилась крепким мальчуганом, которого назвали Джереми. Отдав сына на попечение многочисленным нянькам и кормилицам, Каролина с неистощимой энергией вновь окунулась в круговорот светских удовольствий.

Материнство добавило ярких красок в палитру ее очарования. Ее муж был свидетелем, как она исчезает из дому каждый вечер и приходит лишь под утро, со следами любовных утех на теле, оставленными другими мужчинами.

Зная, насколько болезненны ее измены для Хьюго, она, не стесняясь, рассказывала ему подробности своих вакханалий и прекращала лишь тогда, когда замечала на лице мужа слезы бессильной злобы… Однако Каролина не знала одного.

Однажды, когда ее не было дома, сиделка, сочувственно относящаяся к своему пациенту, показала ему новорожденного. Сэру Хьюго достаточно было одного взгляда на безмятежно спящего Джереми, чтобы вновь обрести смысл жизни. Он обязан защитить это крохотное создание от произвола собственной матери, позаботиться о его будущем!

С этого дня все усилия он прилагал к тому, чтобы вернуть своей руке подвижность. Лишь только становилось возможным, он, не щадя себя, тренировал пальцы, пытаясь сжать ладонь в кулак. И наступил день, когда ему это удалось. Тогда с помощью все той же сердобольной сиделки, оказавшейся намного умнее, чем о ней думала Каролина, сэр Хьюго связался с Генри Хоссельмеером и попросил его приехать. Когда же встреча состоялась, он подписал ряд бумаг, составленных по его просьбе старым поверенным, которые тот забрал с собой. Перед тем как оставить несчастного калеку, Генри пожал ему руку, отдавая дань уважения мужеству давнего противника.

Ночью сэр Хьюго Фокскрофт тихо отошел в мир иной, оставив после себя немалое состояние, молодую вдову с новорожденным сыном и память о себе, как о человеке, привыкшем оставлять последнее слово за собой.

На его похороны собралась вся деловая элита страны. Почтить память покойного приехали и многие из его зарубежных партнеров. Не обошлось и без членов семьи, которые, хотя и недолюбливали сэра Хьюго, все же сочли необходимым проводить в последний путь старейшего из родственников.

Оказавшись в центре всеобщего внимания, Каролина была в творческом ударе, разыгрывая безутешную вдову. Она покрывала поцелуями лицо мужа, даже порывалась броситься в могилу вслед за гробом, в то же время внимательно следя за тем, чтобы ее успели вовремя оттащить от края ямы. Каролина сочла это весьма эффектным приемом.

Глядя на ее насквозь фальшивое изображение скорби, впрочем обманувшее большинство присутствующих, графиня Виктория, прибывшая в сопровождении своего внука, решила, что ее кузен, несмотря ни на что, не заслуживает быть предметом насмешек. Она вышла вперед и, глядя в могилу, произнесла:

– Покойся с миром, старый лис, мне будет тебя не хватать.

После чего, круто повернувшись, зашагала прочь. Она не сомневалась, что, если бы Хьюго слышал ее слова, он бы оценил их.

Когда Каролина влетела на следующий день в офис нотариуса, который должен был огласить завещание Хьюго, ее немного удивило, что там уже находились Ричард, Генри Хоссельмеер и старая графиня. Тем не менее она, улыбнувшись, подмигнула им.

– Надеетесь, что вам тоже перепадет кусочек?

Уж кому-кому, а ей было известно содержимое конверта на столе нотариуса. Сама диктовала мужу.

Нетерпеливо выслушав то, что «настоящим завещанием оставляю все свое движимое и не движимое имущество своей жене», Каролина уже собиралась покончить с формальностями, как в разговор вмешался Генри Хоссельмеер. Молодая вдова слушала его и не верила своим ушам.

Оказывается, накануне смерти Хьюго переписал завещание. На что Каролина ответила, что более абсурдного заявления она никогда не слышала, так как каждый знает, что свои последние дни ее муж провел в полной неподвижности. Генри послал ей улыбку искушенного юриста.

– Миссис Фокскрофт глубоко заблуждается, путая полную неподвижность с частичной. И я, признаться, несколько удивлен. Тот факт, что вдова сэра Хьюго оказалась в неведении относительно состояния здоровья своего супруга, свидетельствует о недоверии к ней последнего. Кроме того, при нашем разговоре с сэром Хьюго присутствовала одна из сиделок, которая может подтвердить мои слова.

– И что же написано в новом завещании?

Понимая, что возмущенными криками в данном случае ничего не решить, Каролина решила получить информацию, а посему ее лицо приняло выражение любезной непроницаемости. В процессе чтения документа менял ся лишь его цвет – от нежно-розового до пепельно-зеленого.

– «Завещаю все свое имущество Джереми Фокскрофту, который вступит в права наследования по достижении двадцати одного года. До этого времени его официальным опекуном является мой родственник, граф Стоунбери. Моей кузине Виктории оставляю коллекцию картин при условии, что она перевесит мой портрет в фамильной галерее из темного угла на более почетное место… – При этих словах старая графиня усмехнулась, согласно кивнув. – Моей сиделке, Анне Смит, скрасившей своим добрым отношением мои последние дни, завещаю дом в Ковентри. Моей жене, Каролине… – молодая вдова нервно сглотнула, – за любовь и заботу оставляю пожизненную ренту в тысячу фунтов при условии, что она будет проявлять подлинный интерес к воспитанию нашего сына». – Далее следовал список слуг, которым следовало выплатить единовременное пособие.

Не проронив ни слова и стараясь не встречаться глазами ни с кем из присутствующих, Каролина вышла из кабинета. Посмотрев ей вслед, нотариус с уважением произнес:

– Сильная женщина!

– Но глупая! – не удержалась от язвительного замечания старая графиня.


Стивен нервными шагами мерил комнату приемного покоя. Молоденькая медсестра, сидевшая за конторкой, спросила:

– Это ваш первый?

– Что? – Мужчина остановился и непонимающе посмотрел на нее.

– Я спрашиваю, это ваш первый ребенок?

– А-а, да. – Он взлохматил свои волосы и нервно взглянул в сторону коридора, куда час назад увезли Гленду.

– Вы не волнуйтесь, все пройдет хорошо, – постаралась успокоить его девушка, подумав при этом, что большинство мужчин сидели бы где-нибудь в баре и ждали сообщений на сотовый, а этот…

Она мечтательно вздохнула, позавидовав той, что сейчас находилась в родильном отделении. А зря…

Гленда стонала, вцепившись в края стола, на котором лежала, однако не забывала правильно дышать, как ее учили на курсах для рожениц, которые она посещала вместе со Стивеном. Ребенок шел тяжело. Временами она кляла себя за то, что отказалась от стимуляторов. Когда боли отпускали, ей казалось, что она уже на небесах, но потом все начиналось заново.

– Тужьтесь, я уже вижу головку, – не позволяя пациентке расслабляться, командовала седая врач. – Ну же, еще разок!

– О Боже! – вскрикнула Гленда от сильной боли.

В ту же минуту, услышав ее крик, в операционную ворвался Стивен. Молоденькая медсестра висела на нем, пытаясь увести за дверь, за ее спиной маячили два рослых санитара.

Бросив на Стивена быстрый взгляд и решив, что от его присутствия вреда не будет, врач буркнула:

– Пусть остается. – И велела ему подойти ближе. – Возьмите вашу жену за руку. Осталось совсем немного.

– Не бойся, дорогая, я с тобой.

Стивен ободряюще взглянул на Гленду, которая неожиданно вцепилась в него и застонала, после чего откинулась на подушки. Последнее, что она услышала, был пронзительный крик младенца, а потом ее сознание окутал туман.

Когда Гленда открыла глаза, она увидела склонившееся над ней радостное лицо Стивена.

– Привет! – Он нежно поцеловал ее. – Наконец-то ты проснулась, потому что тут кое-кто хочет с тобой познакомиться. – С этими словами он положил рядом с ней крохотный сверток. – Наша дочь. – От Гленды не ускользнула гордость в его голосе.

Она взглянула на младенца, и сердце ее сжалось от боли: перед ней была маленькая копия Ричарда.

– Мне кажется, что этой юной леди не терпится узнать свое имя.

Голос Стивена вывел ее из задумчивости. Она с благодарностью сжала его ладонь.

– Обычно, если рождается девочка, имя ей дает отец.

– Тогда пусть ее зовут Августой, в честь твоего предка-поэта. Ведь именно благодаря его сонетам мы познакомились.

– Замечательный выбор! – Гленда улыбнулась дочери. – Пусть счастье сопутствует тебе, Августа.

Пусть каждый день приносит радость,

Даря любви и счастья сладость.

И знай, что только ты сама,

Судьбы сплетаешь кружева.


9


Стоя в тени деревьев, Ричард уже долгое время следил за женщиной, которая была его женой. Он смотрел, как она, смеясь, кружит на руках маленькую девочку. Это могла быть его дочь! Смотрел, как она целуется с другим мужчиной. Это мог быть он! Ричард с ненавистью подумал о незнакомце, который лишил его счастья.

– Будь ты проклят!

Веселая компания, за которой он вел наблюдение, взявшись за руки, направилась к выходу из парка. Ричард следовал за ними на безопасном расстоянии. Он не хотел, чтобы Гленда заметила его прежде, чем он соберет нужную ему информацию. Ричард решил бороться за нее, а для этого необходимо было хорошо подготовиться.

И тем не менее он ловил себя на том, что испытывает чувство неловкости оттого, что намерен столь бесцеремонно вторгнуться в жизнь троих счастливых людей.

Гленда, поджав под себя ноги, сидела в так любимом ею отцовском кресле и наблюдала, как Стивен собирает дорожную сумку. Наконец с плохо скрываемым волнением в голосе она спросила:

– Когда ты вернешься?

– Не знаю, думаю, недели через две. Как только соберу необходимый материал.

– Неужели из всей редакции не нашлось никого другого, кто мог бы поехать в эту командировку?

– Милая, – Стивен присел перед ней на корточки, обняв ее колени, – единственный корреспондент, имеющий опыт работы в боевых действиях, который у них есть, – это я.

– Но там же стреляют!

– Поверь, в ночном Лондоне стреляют не меньше.

– Знаю. Просто я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. – Гленда обняла его за шею и крепко прижалась, как делала всегда, когда испытывала страх. – Береги себя.

– Обещаю.


Склонившись над кроваткой сына, Каролина внимательно всматривалась в лицо Джереми, словно видела впервые.

– Так вот ты кто – мой соперник! Но ничего, уверена, что умом ты пойдешь в меня. А раз так, то сможешь во всем разобраться. Я предчувствую это! – В голосе женщины звучало восхищение. – Все считают меня негодной матерью, но это не так! – Она погрозила невидимым недругам. – Для тебя я буду лучшей матерью на свете. И когда ты вырастешь, то отомстишь за мою искалеченную жизнь всем, кто в этом повинен.

Каролина поцеловала сына и получила в ответ его улыбку.


Вот уже несколько дней Ричард наблюдал, как Гленда гуляет в парке с дочерью, прежде чем решился подойти к ней. Выждав, когда она свернет на безлюдную в этот час аллею, он вышел из-за дерева, за которым скрывался, и заступил ей путь.

– Привет, Глен… – Его голос от волнения сорвался на хрип.

Неожиданно увидев мужа, Гленда побледнела, но нашла в себе силы говорить спокойно:

– Здравствуй, Ричард. Не думала, что когда-либо еще увижу тебя.

Наступило неловкое молчание. Пытаясь его нарушить, мужчина присел перед маленькой Августой, которую Гленда инстинктивно попыталась спрятать за спину.

– Красивая малышка. Правда, не очень похожа на тебя.

При этих словах женщина испуганно подумала: а вдруг он знает правду? Скрывая замешательство, она в свою очередь спросила:

– А как ребенок Каролины?

– Джереми? Он прелестный, смышленый мальчуган. Настоящий Стоунбери.

От Гленды не ускользнула гордость, с какой он говорил о малыше своей любовницы.

То, что он ничуть не смутился, разозлило Гленду, и она довольно резко произнесла:

– Года полтора назад я прочла в газетах о смерти сэра Хьюго. И подумала, что теперь-то тебе ничто не мешает соединить твою жизнь с жизнью матери твоего ребенка.

– Какого ребенка? – не понял Ричард.

– Как какого? Джереми! – Гленда все больше распалялась: он что, считает ее за дуру?!

– Но отцом Джереми является Хьюго, – ответил явно озадаченный ее заявлением Ричард.

– Как же, так я тебе и поверила! Мне сказала об этом сама Каролина! – Гленда с негодованием бросила эти слова ему в лицо. – Тебе не хватает мужества признаться в этом! Трус!

– Постой! Когда она тебе сказала об этом? – В волнении он схватил молодую женщину за локоть и вплотную приблизился к ней. – И ты ей поверила?

– Как я могла не. поверить, когда своими глазами видела ее в постели с тобой. Там, в укромном коттедже, на пляже!

– Боже! – Застонав, Ричард схватился за голову и бессильно опустился на траву. События почти двухлетней давности предстали перед ним в своем истинном, чудовищном свете.

Немного придя в себя от потрясения, он рассказал Гленде все, начиная с получения анонимного пакета и заканчивая визитом к Каролине после того, как обнаружил исчезновение жены. Все это время молодая женщина стояла рядом, почти не дыша, внимая каждому его слову. То, что сейчас рассказывал ей муж, было похоже на правду, но тогда… Какую ошибку она совершила! Что теперь, когда все открылось, будет с ней, с Августой, со Стивеном?

Охваченная ужасом Гленда, подхватив дочь на руки, кинулась прочь, боясь оглянуться. Потому что знала – стоит ей это сделать, и она уже не сможет уйти.


Ворвавшись в спальню, где Каролина, сидя перед зеркалом, расчесывала волосы, Ричард грубо схватил ее и, встряхнув, швырнул на кровать.

– Тварь! Это ведь ты вызвала меня в коттедж на пляже, ты сделала так, чтобы Гленда, приехав туда, обнаружила нас в постели! И ты наврала ей о ребенке!

– Не знаю, от кого ты это узнал, но все сказанное тобой правда. – Она приняла грациозную позу и с вызовом посмотрела на стоящего перед ней разгневанного мужчину.

– Но зачем, зачем тебе это было нужно? – Пораженный тем, что Каролина даже не пытается отрицать свою вину, Ричард шагнул к ней, сжав кулаки.

Слезы навернулись на глаза молодой женщины.

– Потому что я люблю тебя и всегда любила, с самого детства. Ты же не замечал во мне женщину, рассказывая обо всех своих похождениях, словно я была мужчиной.

– Лжешь! – В голосе Ричарда зазвучала сталь. – Ты всегда любила лишь себя. И привыкала получать все, что пожелаешь. Ты и Хьюго предпочла мне, потому что сочла это более выгодным. Я не верю твоим слезам, они насквозь лживы, так же как и ты сама. Ты плохая актриса! – Он направился к двери.

– А вот Гленда так не считала… И Аманда тоже…

Ричард, на миг замерев, резко повернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду? При чем здесь Аманда?

– О, какое у нее было лицо, когда она увидела нас вместе в постели! Жаль, что ты, будучи мертвецки пьяным, не видел этого. Я чуть не умерла со смеху!

– Страдания Гленды тебя так развеселили? Ты больная женщина!

– О нет, я говорю об Аманде. – Каролина мстительно улыбнулась. – Помнишь, ты нализался на моей вечеринке так, что к утру ничего не соображал? Так вот в тот вечер я позвонила Аманде и сказала, что у тебя есть любовница, с которой ты развлекаешься в ее отсутствие. Эта сучка лишь рассмеялась. Она была так уверена в тебе. Но по возвращении ее ждал сюрприз…

Довольная собой Каролина замолчала, предоставляя Ричарду домыслить то, что произошло далее.

Он смотрел на нее с ужасом, словно перед ним неожиданно предстало самое отвратительное создание, какое только под силу вообразить. Поборов в себе желание раздавить, уничтожить ее, Ричард бросил с бесконечным презрением:

– Ты чудовище! – Затем стремительно вышел.

Каролина посмотрела ему вслед и залилась истеричным хохотом, постепенно перешедшим в сдавленные рыдания.


Сжав руль до боли в пальцах, Ричард еще раз прокручивал в голове все, что услышал от Каролины. Тайна смерти Аманды, долгие годы мучившая его, была раскрыта. Слезы текли по его лицу, и он не сдерживал их. Ричард оплакивал Аманду. Нежную, хрупкую… и такую беззащитную. Впервые за долгие годы он мчался на встречу с той, что навсегда осталась для него первой любовью.

Подъехав к воротам кладбища, Ричард оставил машину и углубился в тенистые аллеи последнего человеческого пристанища. Седой смотритель подвел его к аккуратной могиле и оставил в одиночестве.

Ричард опустился рядом с надгробием, на котором было выгравировано имя возлюбленной, коснулся его губами и прошептал:

– Любимая моя, однажды я пообещал тебе, что никогда не предам тебя. Не по моей вине ты разуверилась во мне и решила уйти. Уйти так, как считала единственно верным. – Он на мгновение замолчал, подавив судорожные рыдания, душившие его, и продолжил: – Все эти годы… все эти одинокие годы я пытался отыскать среди множества женщин хоть одну, что напоминала бы тебя. Тщетно! Видит Бог, сколько раз в пьяном угаре мне казалось, что ты вернулась ко мне. Я засыпал, сжимая в объятиях твое тело, покрывая поцелуями твое лицо, выкрикивая в порыве страсти твое имя, но, пробудившись, понимал, что жестоко ошибся. Женщины, делившие со мной постель, дарили мне свою любовь. Мне же нужна была только ты.

Ричард вновь замолчал, собираясь с мыслями. Он решил проститься с прошлым. Навсегда избавиться от преследующих его призраков.

– Когда в моей жизни появилась Гленда, мне показалось, что это ты, вняв моим мольбам, вернулась ко мне. Я потянулся к ней всем сердцем, благодаря Бога за дарованное мне счастье. Но она оказалась другой, непохожей на тебя. Когда я понял это, то с удивлением почувствовал, что моя любовь к ней нисколько не уменьшилась. Я любил Гленду за то, что она Гленда. И вновь человеческая злоба разлучила меня с любимой. Но на этот раз я сделаю все, чтобы вернуть ее! Во имя нашей с тобой любви. Клянусь!

Ричард поднялся с колен, ощущая необыкновенное спокойствие, воцарившееся в душе. Бросив последний взгляд на надгробие, он уверенным шагом направился к выходу с кладбища.


Уложив дочь спать, Гленда устало опустилась в любимое кресло. После разговора с мужем она весь день избегала думать о том, что он сказал, предпочитая занимать себя самыми разными делами. Но теперь, когда ночь зажгла в небе звезды, ничем не сдерживаемые мысли назойливым роем закружились в голове.

Сердце ее разрывалось между Ричардом, невинно пострадавшим из-за происков Каролины, и Стивеном, оказавшим ей поддержку в самое тяжелое время. Гленда не могла, не имела морального права лишать мужа дочери. Но ведь и Стивен в неменьшей степени имел право на любовь Августы. Она в отчаянии думала, что для нее одинаково дороги оба мужчины. И необходимость выбора между ними ставила ее в ужасное положение.

Ее размышления прервал телефонный звонок. Это был Стивен.

– Здравствуй, любимая! Надеюсь, мой звонок не разбудил малышку. Просто у нас здесь временное затишье, и я решил воспользоваться этим. Я так скучаю по тебе!

– О, Стивен, родной! Как ты там? Мне тебя очень не хватает! Когда ты вернешься? – Слезы медленно полились из ее глаз. – Если б ты только знал, как мне тяжело без тебя!

– Я так рад слышать твой голос. – Неожиданно на линии возникли помехи, и, прежде чем их разъединили, Стивен успел сказать: – Поцелуй за меня Августу…

– Стивен, Стивен…

После того как в трубке послышались гудки сбоя, Гленда еще продолжала звать его. Нет, она никогда не сможет сделать ему больно, пусть даже ей придется ради этого скрыть от Ричарда, что Августа его дочь. От того, что приняла окончательное решение, Гленда ощутила легкость на сердце. Не дожидаясь утра, молодая женщина набрала номер мужа…

Ричард уже поднимался в свою спальню, когда дворецкий сообщил ему о звонке молодой графини. Он опрометью бросился к телефону.

– Глен!

– Мне необходимо увидеться с тобой. – Гленда старалась говорить сухо, но, похоже, Ричард этого не замечал, явно обрадованный тем, что она ему позвонила.

– Я могу выехать прямо сейчас! – воскликнул он.

– Нет-нет… – Гленда испугалась. К столь скорой встрече она была еще не готова. – Лучше завтра в полдень у мэрии.

Положив трубку, женщина так и не сомкнула глаз до самого утра.

А утром в ее дверь постучал консьерж. За его спиной Гленда увидела человека, чье лицо ей показалось знакомым. Она вопросительно посмотрела на консьержа. Тот, стараясь не встречаться с ней взглядом, пояснил:

– Это насчет мистера Стоппарда.

Конечно! Теперь женщина узнала в вошедшем одного из коллег Стивена.

– Миссис Стоппард, примите мои соболезнования… – начал он.

Гленда собралась было поправить его, сказав, что она миссис Фэншоу, но тут до нее стал доходить смысл происходящего. Пол под ее ногами закачался, в ушах раздался звон, она нелепо взмахнула руками и упала бы, если бы не двое мужчин, вовремя подхвативших ее. Один заботливо усадил молодую женщину в кресло, другой принес ей из кухни стакан воды.

– Скажите, когда Стивен… когда это произошло, он не сильно страдал? – Гленда не узнавала собственный голос.

– Нет. Они двигались колонной, а у противника был снайпер… Мистер Стоппард умер почти мгновенно.

– Он что-нибудь успел сказать?

– Да, мэм. Человек, который был с ним в его последние минуты, передал, что он прошептал: «Передайте Глен, что она сделала меня счастливым».

– О, Стивен! Даже в смерти ты проявил заботу обо мне. – И Гленда разразилась слезами.

Проводив тех, кто принес ей печальное известие, она уже точно знала, что скажет Ричарду.

Еще издали заприметив хрупкую фигурку жены, Ричард поразился ее измученному виду. Поспешив к ней навстречу, он был исполнен решимости вернуть ее во что бы то ни стало. Когда он наклонился поцеловать ее, она неожиданно отшатнулась от него как от прокаженного.

– Не надо!

– Что с тобой?

Странное поведение жены разозлило его, и он язвительно заметил:

– Я стал тебе противен с тех пор, как ты связалась с этим хлыщем Стоппардом?

– Не смей так говорить о нем! – Гленда ударила мужа по щеке. – Ты недостоин его!

– Да, а как я должен говорить о человеке, укравшем у меня жену? Человеке, от которого у тебя ребенок? Человеке, отнявшем у меня возможность быть счастливым?

– Ты должен с уважением относиться к человеку, любившему твою дочь как собственное дитя! Человеку, который никогда не унизил бы другого!

Ричард был настолько потрясен резкой отповедью Гленды, что смысл сказанного не сразу дошел до его сознания.

– Ты хочешь сказать, что Августа – моя дочь?.. Но почему ты молчала об этом прежде?

– Я считала Джереми твоим ребенком, была зла на тебя. – Гленда устало повела плечами. – А потом… пойми, я не могла так жестоко поступить со Стивеном.

– Почему же ты рассказала мне об этом теперь? Что изменилось?

– Стивен погиб.

– Что?! – Ричард ошеломленно уставился на жену.

– Редакция газеты, в которой он работал, послала его с заданием в зону военных действий куда-то на Восток. Во время перестрелки его убили. – Гленда поймала себя на том, что говорит об этом спокойно. Может, оттого, что ей хотелось объяснить Ричарду, каким замечательным человеком был Стивен. – Знаешь, еще вчера мы говорили с ним по телефону, он шутил, передавал привет Августе… А сегодня его уже нет. И мне трудно привыкнуть к этому, понимаешь?.. – Она замолчала, собираясь с силами.

– Бедная моя! – Ричард осторожно обнял жену. – Мне так жаль. Жаль, что я вел себя как законченный эгоист в то время, когда ты так страдала. Жаль, что я уже не смогу сказать Стивену спасибо за тебя и дочь. – И добавил: – Я хочу, что бы ты взяла Августу и вернулась со мной в Гринбуш-холл.

– Нет, – Гленда мягко отстранилась. – Может, позже, но не сейчас. Если я сделаю так, как ты предлагаешь, это будет предательством по отношению к памяти Стива. Я не могу так поступить, пойми… А теперь прощай.

Ричард смотрел, как она удаляется от него быстрыми шагами. Казалось, вместе с ней из его жизни уходит самое главное: любовь.

Он тяжело вздохнул и прошептал ей вслед:

– Я буду ждать.


Прислонившись к оконному стеклу, Августа с любопытством первооткрывателя следила за пролетающими мимо фермами, периодически сопровождая увиденное восторженными возгласами.

Стюард, заглянув в купе, сообщил, что поезд через двадцать минут прибудет на место. Гленда проверила багаж и, откинувшись на спинку кресла, в который раз прочла письмо, которое два дня назад ей принесли из редакции. Его нашли в бумагах Стивена. Оно было адресовано ей.


Глен, малыш. Если ты читаешь эти строки, значит, случилось так, что меня уже нет в живых. Я пишу тебе, сидя в палатке под проливным дождем, и надеюсь, что в случае чего мое послание передадут тебе. Если же все пройдет хорошо, то мы вместе посмеемся над ним.

Не знаю, смогу ли я еще раз обнять тебя и дочь, но мне хочется, чтобы ты знала: благодаря вам я стал самым счастливым человеком в мире. До нашей встречи в парке я и не подозревал, что мне посчастливится иметь такую замечательную семью. Как здорово быть отцом и мужем! Каждый день просыпаться и ощущать свою необходимость двум самым нежным и прекрасным существам на свете! Быть им защитником и опорой. Если когда-нибудь Всевышний, призвав меня, спросит, согласен ли я променять вечное блаженство на один день, час, мгновение с вами, я отвечу: да.

А теперь о главном. Если все же случится так, что мои опасения оправдаются, я прошу выполнить мою просьбу. Глен, ты знаешь, что я люблю Августу с той самой минуты, как впервые взял ее на руки в родильном отделении. Кроме нее, у меня нет детей. Я всегда считал себя ее отцом и поэтому вправе позаботиться о ней так, как считаю единственно правильным.

Обещай мне, что отвезешь девочку к ее настоящему отцу. Я не знаю его, но почему-то мне кажется, что он не может быть плохим человеком. Иначе ты не полюбила бы его. Просто каждый из вас совершил свои ошибки, и Августа не должна расплачиваться за них своим счастьем.

И еще – времени осталось мало, а я так и не успел ничего написать толком, – когда Августа вырастет, расскажи ей обо мне. Скажи, что я мечтал стать для нее самым лучшим отцом, но не успел…

Прощай, Глен, моя единственная и такая счастливая любовь. Твой Стивен.


Р.S. Эти строки – последнее, что я могу подарить тебе, хотя и не рискую соперничать с твоим талантливым предком:


Последний поцелуй сорву я с губ твоих,

Чтоб сохранить его до новой встречи,

Когда наступит праздник для двоих

И в честь любви зажгутся счастья свечи.

Поезд, дернувшись, остановился. Гленда, смахнув с лица слезы, взяла дочь на руки и поспешила к выходу из вагона следом за стюардом, несущим ее багаж.

Перед отъездом она позвонила старой графине и попросила прислать на станцию шофера. Каковы же были ее удивление и радость; когда ей навстречу поспешил пожилой джентльмен в старомодной шляпе. Опустив дочь на землю, она кинулась ему на шею.

– Генри! Милый добрый Генри! Как я рада снова видеть вас!

– Я тоже рад, что ты не забыла меня. – Генри Хоссельмеер обнял свою любимицу, затем, повернувшись к Августе, церемонно представился, сняв шляпу: – Мисс, Генри Хоссельмеер к вашим услугам.

В ответ Августа смерила его таким оценивающим взглядом, решая, стоит ли завязывать с ним дружбу, что старый поверенный закашлялся от смеха, приговаривая:

– Думаю, графиня Виктория найдет в тебе родственную душу.

Когда автомобиль с путешественниками въезжал в ворота усадьбы, Гленда попросила шофера остановиться и вышла из машины, сказав, что пройдется до замка пешком. Дочь она поручила заботам Генри.

Оставшись в одиночестве, молодая женщина медленно направилась к дому парковыми аллеями. Все вокруг было знакомо. И Гленда вдруг снова ощутила себя той наивной девушкой, которой была, когда впервые очутилась здесь. Счастливой и влюбленной в своего красавца кузена.

Погруженная в воспоминания Гленда не сразу заметила, как к ней со стороны замка стремительно приближается какой-то человек. Она внимательно всмотрелась в него… и вдруг побежала навстречу так быстро, что даже ветер не мог угнаться за ней.

Руки нашли руки, губы встретили губы – Ричард обрел Гленду.


Огромная спальня была освещена множеством свечей, принесенных по настоянию молодой графини. Сама она уютно устроилась в объятиях мужа на кровати под расшитым фамильными гербами балдахином.

– Мне кажется, что леди Виктория решила присвоить себе все права на Августу. После приезда в Гринбуш-холл я видела дочь всего один раз. – Гленда с улыбкой посмотрела на любимого.

– Не волнуйся, просто бабушка считает своим долгом заботиться о «главной ценности Гринбуш-холла».

– Она так сказала? Боже, я потеряла мою малютку! Ее замучит заботами леди Виктория!

– Сдается мне, что наша малютка вовсе не прочь быть замученной. – Ричард нежно поцеловал жену.

Гленда нахмурила лоб, что означало сосредоточенную работу мысли, затем радостно сообщила мужу:

– Если леди Виктория забрала у нас дочь, то единственное, что мы можем сделать, так это завести еще одного ребенка. Нет… лучше двух.

– И когда моя графиня хочет заняться этим?

– Прямо сейчас!


Эпилог


Леди Виктория, вдовствующая графиня Стоунбери, стоя на террасе, мечтательно смотрела вдаль, на огненный шар заходящего солнца, когда явившийся по ее просьбе Генри Хоссельмеер обнаружил свое присутствие легким покашливанием.

– Благодарю вас, Генри, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение. Дело, о котором пойдет речь, не терпит отлагательства. Ситуация такова, что довериться я могу только вам. Мой внук и его жена слишком легкомысленны, чтобы прислушаться к голосу разума. Поглощенные друг другом, они упорно не желают думать о будущем.

– Всегда к вашим услугам. – Генри Хоссельмеер за много лет службы прекрасно изучил характер старой графини и привык выполнять самые деликатные ее просьбы. – Позволю поинтересоваться, о чем идет речь?

– Как о чем?! Конечно же о том, кто станет мужем Августы!