Прививка против приключений
Дмитрий Скирюк


Кто не мечтал о странствиях и приключениях! Но что будет, если шестеро парней возьмут и в самом деле отправятся в кругосветку? Сегодня, сейчас, просто так, на спор, без подготовки? Да ничего хорошего! (Это если говорить о его участниках.) Иное дело, — читатель: вот его как раз ждет масса интересного. Для новой книги Дмитрия Скирюка трудно подобрать определение, пожалуй, только Джером и Жюль Верн могли бы написать подобное, хотя история литературы не упомнит такого соавторства. Будьте осторожны, не ждите привычного, — в этой книге всего через край! Многих ждет смеховой передоз: прививка прививкой, но эта «вакцина» или вылечит вас, или окончательно прикончит (если не взорвется в момент употребления). Так что держитесь от этой книги подальше, не подносите ее к открытому огню, не раскрывайте, не давайте детям, и вообще, немедленно поставьте на место! Но если вы все-таки рискнете ее прочесть, то помните: — ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛИ!


Дмитрий Скирюк

Прививка против приключений


Собратьям во грехе — слагателю историй Роберту Льюису Стивенсону и достославному Карлу Фридриху Иерониму фон Мюнхгаузену посвящается.


Пролог


В котором старые друзья встречаются вновь.


Думаю, начать следует с того, кто я такой. Я не хочу писать «в гору бегом, с горы кувырком», я человек простой и высшему литературному пилотажу не обучен. Так пусть мой рассказ начнется буднично и тихо, хотя события, о которых будет поведано ниже, обыденными не назовешь, как ни смотри.

Зовут меня Дмитрий. В тот год, о котором я намереваюсь написать, мне исполнилось двадцать. Если и дальше говорить о себе, то человек я получаюсь самый средний: во мне метр семьдесят пять росту, у меня серые глаза и вьющиеся волосы, а вешу я, по трезвом размышлении, семьдесят четыре килограмма до обеда и семьдесят пять после. Ну и хватит об этом.

После школы я поступил в университет на биофак и, как всякий провинциал, не имеющий богатых родственников, поселился в общежитии. Соседом же моим по комнате оказался некий Паша с занимательной фамилией Дурманов. Сам по себе неплохой человек, он обладал несколькими крупными, на мой взгляд, недостатками. Так, он обожал культуризм и, заселившись в комнату, первым делом увешал все стены портретами, рисунками и фотографиями с изображением Арнольда Шварценеггера, рядом с которым Гребенщиков на моем плакате выглядел болезненным и худосочным молодым человеком. Я даже протестовать не решился. Будучи ревностным последователем здорового образа жизни, Паша не пил спиртного, не курил, зато налегал на мясо, пакетами трескал белковые смеси и все свободное время проводил в спортзале. Временами он любил, оголив торс, стоять перед зеркалом, изредка бросая в мою сторону торжествующие взгляды. И еще одна черта отличала его от других. Неизвестно, кто и когда привил Паше тягу ко всевозможным крепким выражениям, но ругался он виртуозно. Не подумайте, однако, что он был столь испорченным юношей! Отнюдь. Его отличало добродушие и терпимость, ругался он беззлобно и порой даже ласково. Но вот ходить вместе с ним в столовую или буфет было сущим мучением. Добродушие мигом исчезало, и передо мной представал суровый воин, грудью пробивающий себе дорогу к кассе, этакий Конан-варвар. Все бы ничего, но по пути он успевал продегустировать все блюда и набить карманы кондитерскими изделиями. Естественно, он не показывал их кассиру и, ничуть не смущаясь, уносил трофеи домой. Моя совесть восставала против подобных методов, и случалось, что я, не выдержав, подходил к кассе, что-то смущенно лепетал про «вчерашний долг» и платил за своего друга. В общем, это был всесторонне развитый и очень неглупый парень, а недостатки есть у всех.

Теперь о соседях.

Самой интересной и загадочной была комната № 400. Жили там четверо. Троих из них — студентов старших курсов, звали Витя, Коля и Олег. Все являли собой полную противоположность друг дружке. Если Витька Новокшонов представлял из себя двухметровую каланчу с длинным «лошадиным» лицом, глазами навыкате и руками как лопаты, то Олег Ким в противовес ему был миниатюрный, плотно сбитый кореец, великолепно разбиравшийся в восточных, как однажды выразился Паша, «одноборствах». Единственным, что их роднило, были ужасающие шрамы на животе и груди, оставшиеся после перитонита. Третий, Николай Паньков, являл собою «золотую середину» — жизнерадостный, по-деревенски основательный (в хорошем смысле слова), ухватистый сибиряк с усами щеточкой и удивленным выражением лица. Вместе они прекрасно дополняли друг дружку. Они любили поспорить, с полуслова подхватывали любую тему и все время затевали разные проказы и розыгрыши. Часто, скопом и поодиночке, все трое бывали в гостях в нашей комнате и рассказывали массу историй о своих путешествиях и исследованиях. Мы, конечно, им не очень-то верили, но слушать было интересно.

Четвертого, самого таинственного обитателя комнаты № 400 звали Игорь. Про него ходили самые невероятные слухи. Говорили, что он — подпольный миллионер, работающий для конспирации обыкновенным фельдшером, что он бывалый путешественник и несколько лет назад даже открыл Америку. На его столе, на почетном месте и правда находились истертый глобус Луны и наручный компас в медной позеленевшей оправе размером с хороший будильник, с витиеватой гравировкой: «Бригъ „Командоръ“, 1789 годъ». Кожаный ремешок был вытертым и побелевшим от морской соли. Коля как-то по секрету рассказал нам с Пашей, что компас этот подарил Игорю не то Крузенштерн, не то Беллинсгаузен, не то сам Нансен. Игорь слухи не опровергал, но и не подтверждал, а если докучали просьбами, закуривал трубку и погружался в молчаливые воспоминания и облака медового дыма. Преподаватели относились к нему с уважением и величали по имени-отчеству — Игорь Иванович, а друзья звали Предводитель или, более сурово, Командор. Был он с Украины и, возможно, оттуда унаследовал свою домовитость, веселость и умение дивно готовить борщ. Правда, временами на него накатывали приступы скопидомства, но это скоро проходило. Лет ему было около тридцати, а фамилия — Гурей.

Нас влекла эта украшенная фотографиями комната, где на полках, вперемешку с книгами, лежали морские звезды, раковины, окаменелости и другая экзотика. Мы частенько сиживали у них вечерами, ведя долгие беседы, и жизнь наша текла спокойно и размеренно, раз в полгода прерываясь регулярным катаклизмом сессии, пока однажды не произошли события, круто изменившие всю нашу жизнь.

Мне запомнился один вечер, когда речь зашла о том, как скучно мы живем.

— Приключение, друзья мои, — сказал тогда Игорь, — это когда за каждым поворотом вас встречает нечто неожиданное и удивительное, а зачастую и опасное. Вот я в молодые годы попадал в такие приключения, какие вам и не снились. Э, да что там…

Сказавши так, Хозяин с головой ушел в воспоминания, и лишь мерно вспыхивающий через равные промежутки времени огонек его трубки давал понять, что он не спит.

Олег вежливо кашлянул и выразил сомнение, что Игорю случалось попадать в серьезную переделку. Разве что в колхозе, когда они пытались унести с поля во время хозработ мешок картошки, им довелось испытать нечто похожее на приключение, поскольку попавшаяся навстречу машина председателя колхоза оказалась для них ну просто полной неожиданностью.

Игорь будто рассердился, но вскоре остыл, долго молчал, потом вдруг вскинулся и дал нам клятву, будто пригрозил.

— Вы меня еще не знаете! — заявил он. — Да я в свое время треть земного шара исколесил! Зарубите себе на носу: при первом же удобном случае я устрою вам такое приключение, что век меня после этого добром поминать будете. Я своих слов на ветер не бросаю!

С этими словами он повалился на жалобно заскрипевшую кровать, и через минуту комнатку сотряс его раскатистый храп.

О, если бы мы тогда уделили чуть больше внимания его словам! Пару лет спустя мы на собственном опыте убедились, что Игорь в самом деле слов на ветер не бросает. Мы действительно попутешествовали по миру, все вместе и по отдельности, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз. Научные записки были изданы, нас даже показали в «Клубе путешественников», а Игорь долго и плодотворно писал статьи в журнал «Вокруг света».

В последний год нашей учебы выдалось жаркое и солнечное лето. Мы с Пашей собирали материал для дипломных работ и виделись нечасто — его мало что интересовало, кроме насекомых, я же увлекся гидробиологией. Однако старые друзья время от времени давали о себе знать. О судьбе каждого стоит рассказать отдельно.

Единственный холостяк среди них — Олег Ким ныне преподавал биологию в одной из провинциальных школ, изредка наездами появляясь в нашем общежитии. Он мало изменился, лишь в своем стремлении познать восточные боевые искусства перешел с изучения на преподавание оных. Впрочем, я считаю, для него это был вопрос, скорее, чести, чем необходимости, ибо для корейца черный пояс так же важен, как для русского мужика умение косить траву.

Виктор поступил в аспирантуру, женился и вскоре стал отцом. Дочка уродилась вся в папу — четыре с половиной кило, и вид имела столь суровый, что приехавший «на кашку» Игорь, оттеснив счастливых родителей от коляски, показал ребенку «козу» и ласково проворковал: «Ось який гарный хлопчик растэ! Зкильки нам рокив, а?» То, что «хлопчик» оказался «дивчиной», притом всего лишь, месячного возраста, ничуть Командора не смутило, и все торжество он председательствовал за столом. К полутора годам девчушка уже вовсю разгуливала на природе, подбирая по дороге все камни, чем приводила папу-палеонтолога в совершеннейшее умиление.

Коля с супругой своей Наташей удалился на Дальний Восток, где занялся научными изысканиями. Последнее письмо от него пришло не то с Курильских, не то с Командорских островов два месяца тому назад. Как писал в нем Коля, почтовые вертолеты залетали к ним нечасто.

Что касается самого Командора, то он вел весьма скромную жизнь, хоть и получил повышение — теперь он был заведующим медпунктом. Выходные дни Игорь проводил на даче, где у него был маленький мичуринский садик, разборный финский домик и погребок с набором домашних вин. Он был все таким же добродушным здоровяком, и Паша частенько подшучивал, что прозвище «Игорь-в-квадрате», как за глаза называли его сослуживцы за характерный силуэт, вскоре сменится более кратким и точным «Игорь-в-кубе». За эти годы Хозяин тоже обзавелся семьей и в приключениях, похоже, участвовать больше не хотел. Ничего такого с ним не происходило, если только не считать случая, когда он вместе с Виктором упал в лифте, где лопнул трос. Произошло это, правда, на высоте второго этажа, и оба отделались легким испугом. Три раза в год, в дни рождения (свой, жены и дочери) Игорь созывал нас к себе. Мы разделывались с праздничным угощением, рассаживались в креслах и на диване, пили чай и слушали Хозяина, который вспоминал свои давние путешествия, всякий раз прибавляя новые подробности, и вздыхал о старых временах.

В тот июнь Игорь тоже собрал нас у себя на даче. Коля, по причине ненадежности вертолетного транспорта, приехать не смог, лишь прислал поздравительную открытку. Сперва мы решили, что именно из-за этого за столом царит такая напряженность, но когда подали малину с молоком, а Командор остался таким же угрюмым, стало понятно, что надвигается гроза. Виновник торжества молчал и ни к чему не притрагивался, только выпил пару бокалов вина. Соответственно, и мы не особо веселились, только Паша опорожнял блюдо за блюдом, провозглашал тосты и пил на брудершафт, остерегаясь, впрочем, подъезжать с этим предложением к Командору.

В глазах Игоря сквозила смертная тоска. Устало подперев голову рукой, он сидел и тяжело вздыхал, и я, не выдержав, спросил у него, что стряслось.

Игоря вяло махнул рукой:

— Да так, хлопчики, ничего особенного… Просто все кончилось. Все кончилось, ребята…

Воцарилось молчание. Паша втихомолку уписывал малиновое варенье, преданно глядя Командору в глаза. По щеке Игоря прокатилась одинокая слезинка. Смахнув ее ладонью, он потряс головой и, тяжело встав, скрылся в доме.

Мы опешили.

— Не иначе как беда стряслась, ребята, — прошептал Витя. — В жизни не видел, чтобы Игорь так страдал!

В эту секунду на крыльце показался Хозяин, тащивший в охапке ворох каких-то бумаг, газет и журналов. Мы переглянулись — обычно он перебирал их, когда вспоминал о прошлых походах, демонстрируя письма поклонников и хвалебные статьи, но сейчас он был мрачнее тучи. Грохнув кипу макулатуры на стол, он уселся, вытащил один листок и, обведя нас взглядом, начал читать.

«Уважаемый мистер Гурей, — читал Игорь. — Прочтя заметки о Вашем так называемом „Кругосветном“ путешествии, я очень смеялся. Кого Вы хотите обмануть? Любой здравомыслящий человек сразу поймет, что все это — ложь от первого до последнего слова…»

Спазм сдавил хозяйское горло. Он осекся, глотнул молока и взял второе письмо.

«Господин Гурей, — гласило оно. — Смею Вас заверить, что я в восторге от всех нелепостей и неточностей Вашего „путешествия“. Это ясно доказывает, что Вы его не совершали. А Ваши „доказательства“ не стоят и выеденного яйца!»

Не дочитав до конца, Игорь снова отшвырнул письмо и потянул из кучи следующее.

«Герр Гурей и вся ваша компания, — писал третий адресат. — Прошу прощения за грубый тон, но всему есть предел! Все Ваши похождения — это нагло украденные записки моего друга Фридриха Борхерда. Именно он, а не Вы пять лет тому назад совершил это путешествие, а Вас надо судить за плагиат…»

— Хватит или продолжать? — хмуро осведомился Командор, потрясая бумажным листком. — И так уже год. Мешками, каждый день. Критикуют мои находки, смеются над фотографиями! Рисуют карикатуры в «Панче»! Каково, а?!

— Что все это значит? — ледяным голосом осведомился Паша.

— Это значит, — тихо сказал Командор, — что жизнь повернулась к нам спиной. Да, хлопчики, нам перестали верить, мы теперь — посмешище для всего мира…

— Но почему? — изумился Витя. — Им мало доказательств? А фотографии, зарисовки?

— Подделаны, — холодно возразил Игорь.

— А сувениры? Коллекции, наконец!

— Тоже подделка.

— Но свидетельства очевидцев?

— Подкуп.

Мы молчали.

— Но… Но что же теперь делать? — тихо спросил Олег.

— Есть только один способ смыть позор, — медленно, с расстановкой ответил Игорь.

— Кровь!!! — рявкнул Паша так неожиданно и громко, что мы вздрогнули. — Имена, Игорь! Как там этого… Борхера?

Игорь поморщился.

— Я не это имел в виду, — он встал и выпрямился. — Мы вместе должны совершить новое путешествие, и уж теперь-то мы не упустим доказательств! Мы снимем фильм о нем!

Хозяин говорил так вдохновенно и заразительно, что на какое-то время увлек и нас. Я почувствовал, как во мне просыпается азарт старого бродяги, и посмотрел на своих товарищей. Глаза у всех лихорадочно блестели.

— Если уж в поход, тогда по морю! — сказал я, как истый гидробиолог.

— Лучше по суше! — вскричал Пашка. — Сперва в Австралию, а потом…

— По морю, — возразил я.

Паша сжал кулаки, встал и горой навис надо мной.

— По суше! — крикнул он и, не найдя других аргументов, заехал кулаком по столу.

Жалобно звякнула посуда. Вазочка с вареньем опрокинулась мне на брюки, а любимая голубая чашка Командора, упав, покатилась на край стола. В отчаянном броске вратаря Игорь поймал ее и тяжело грохнулся на землю.

— Ну, вот что, — сказал он, вставая и тяжело дыша. — Пашу, пожалуй, мы с собой не возьмем.

— Как «не возьмем»? — растерялся тот. — Почему «не возьмем»?

— Потому! — сурово отрезал Командор. — Никогда не знаешь, чего от тебя можно ожидать. Ну, а что скажете вы? — он повернулся к нам.

К этому времени все немного поостыли.

— Все это, конечно, здорово, но я не поеду, — сказал Витя. — Сам посуди: я ведь учусь, да еще семья. Ну куда я от них? Пусть они пишут что хотят — мне все равно.

— Я, пожалуй, тоже останусь, — подал голос Олег. — Надо мной и после прошлого путешествия ученики полгода смеялись. Я же преподаватель, Игорь, мне нельзя вот так запросто авторитет терять…

Я некоторое время колебался, затем тоже высказался против:

— И я не могу. Диплом, понимаешь… Может, позже, а?

Паша угрюмо молчал. Чувствовалось, что он готов отправляться в дорогу хоть сейчас, налегке и натощак, можно даже босиком, но — увы…

— Понятно… — печально изрек Игорь. Мы виновато потупились. — А я так надеялся. Ну, да бог с ним.

Он сгреб бумажки в охапку, зашвырнул их в мусорный ящик, поплотнее утрамбовал и с посветлевшим лицом повернулся к нам.

— Вот и славно. Пропади они пропадом! — объявил он. — Забудем об этом.

Мы тоже заулыбались, а Паша на радостях послал авторов писем куда подальше. Мы наполнили бокалы и снова пришли в хорошее настроение.

— Вы куда в отпуск собираетесь этим летом, хлопцы? — спросил неожиданно Игорь, раскуривая трубочку.

Выяснилось, что об этом никто из нас еще не думал.

— Предлагаю отдохнуть на Камчатке! Все за мой счет, — прибавил он, перехватив наши изумленные взгляды. — Природа, воздух, океан, прогулки на судне, долина гейзеров и прочее. Вспомним молодость, а? Опять же — Колю повидаем.

Предложение Игоря оказалось настолько неожиданным, что мы растерялись.

— А что… — неуверенно начал я.

— Ничего! — поддержал Олег. — Я согласен.

— Поехали, — резюмировал Виктор.

Игорь просиял.

— Решено! — воскликнул он. — Отъезжаем через неделю. Я так и думал, что вы не откажетесь. Но наш с тобой уговор, Паша, остается в силе. Ты с нами не поедешь.

Паша поник головой.

— Зачем же так сурово… — укорил его Олег, но Игорь был непреклонен.

На том, как мы думали, все и закончилось. Мы посидели еще часок, затем разошлись, предвкушая отпуск на берегу океана и даже не предполагая, что все только начинается.


Часть первая

ОКЕАНСКИЙ ТАЙФУН


Глава 1


Повествующая о нашем суматошном отъезде, а также о Паше, старом письме и пассажире купе № 6.


Не могу сказать, что предложение Игоря было столь уж неожиданным — все мы уже давно привыкли к его странностям и чудачествам. Но… если он пригласил нас съездить на Камчатку, то почему бы и нет?

Уладив все свои дела, я приступил к дорожным сборам.

Паша расстроился, и мы его понимали — если не считать Командора, он был единственным из нашей компании, кто мог претендовать на звание Великого Путешественника, тем более что недельный отдых — совсем не кругосветное путешествие, и Хозяин вполне мог бы сменить гнев на милость.

— Ладно, Ладно, — проворчал Игорь, когда мы его об этом попросили. — В другой раз. Я, конечно, уважаю Пашку, но доверять ему не могу. Он вообще, если хотите знать мое мнение, в своем роде феномен. Другого такого еще поискать надо! И не просите — не возьму.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Пашка удалился в спортзал, словно монах в монастырь, и в комнате почти не показывался. Но и там его поджидали неприятности — работая «на износ», он сломал два тренажера, а потом случайно уронил себе на ногу увесистый гриф от штанги, отделавшись сильным ушибом. Паша окончательно пал духом и даже не ругался от горя; был он молчалив и угрюм, а в конце недели и вовсе пропал из виду — должно быть, уехал домой.

Шли дни.

Упаковывая вещи, я ненароком обрушил с антресолей ворох старых бумаг и, разбирая их, наткнулся на стянутый резинкой пакет старых писем. Сдув пыль, я вытащил прошлогоднее письмо от Андре Куртуа.

Читая исписанные острым почерком бельгийца страницы, я мысленно перенесся на пять лет назад, когда мы вместе плыли по Индийскому океану, когда чуть не подорвались трюмы с динамитом и когда судьба снова свела нас с дельфином Яшей. Перед глазами мелькали лазурные волны, слышались крики чаек и шум прибоя. Я настолько погрузился в воспоминания, что даже закачался, будто снова очутился на палубе корабля. Андре писал, что по-прежнему плавает помощником капитана на сухогрузе «Вальтер Скотт» вместе с Алексом и Энди, а кот Томми совсем разжирел, став всеобщим любимцем. Том постарел, но все так же отважно бьется с крысами в глубинах корабельного трюма, неизменно одерживая победу. Еще он спрашивал, как мы живем, писал, что собирается выходить на пенсию, и передавал привет от Яши, которого они снова встретили в Тихом океане. Кажется, именно в этом письме он прислал мне великолепные марки Гватемалы с изображениями тамошних зверей.

Я так расчувствовался, что готов был сию минуту снова отправиться в путешествие, пусть даже только вдвоем с Командором. Эх, если бы не остальные… Больше часа я просидел на полу среди кучи бумаг, а перед глазами проплывали видения дальних стран.

Наконец, наступил день отъезда.

Игорь явно что-то замышлял — всю эту неделю он безвылазно просидел дома в обществе жены, дочери и кошек, которыми заполонил всю квартиру, изредка удостаивая нас телефонными звонками. За шесть часов до отхода поезда мы явились к нему помочь нести его багаж и были потрясены обилием вещей, сваленных в кучу у подъезда.

— А, хлопчики! — на пороге показался Игорь с огромным станковым рюкзаком за плечами. — Славно, что вы пришли. Хватайте каждый по два пакетика и — айда на вокзал!

Мы, конечно, тоже взяли с собой немало вещей, но Игорь экипировался так, словно хотел переждать четвертый ледниковый период. Особенно меня потряс торчащий из одного чемодана овчинный тулуп. В автобус нас, естественно, не пустили.

Сгибаясь под тяжестью двухпудовых «пакетиков» (каждый из них представлял собою обшитый полотном чемодан), мы шли по липкому асфальту, обливаясь потом под лучами безжалостного солнца. Олег как бы между прочим заметил, что павший жертвой командорских репрессий Паша был бы сейчас весьма кстати, а Виктор предложил вызвать грузовое такси, не надеясь, впрочем, на успех — зачем такси, если есть мы?

До вокзала было километров шесть. Мы спотыкались, роняли хозяйские тюки, сразу вываливающие на тротуар кучу вещей, и подоспели на перрон за десять минут до отхода поезда.

— Полундра, хлопцы! — вскричал Предводитель, завидев циферблат больших вокзальных часов, и рысью припустил вдоль состава. — Скорее за мной, у нас восьмой вагон!

Поймав у вокзала носильщика, мы свалили все свое барахло на его тележку и покатили ее вслед за Предводителем.

— Пять, шесть, — считал вагоны Олег, — семь… э… Девять?!

В недоумении он остановился. Замерли и мы. За седьмым вагоном был прицеплен сразу девятый.

— Как это так? — изумился Витя, заглянул под поезд и зачем-то посмотрел в небо.

Бросив окончательно раздавленную нами тележку, мы заметались по перрону в поисках Хозяина, который, как всегда в критическую минуту, внезапно пропал. Виктор рванулся к проводнику седьмого вагона и схватил его за грудки.

— Что вам нужно?! — в ужасе вскричал тот, болтая в воздухе ногами и придерживая фуражку.

— Где вагон?! — рявкнул Витя.

— Негу! — извиваясь, выкрикивал проводник, — отменили! Завтра будет!

Из дверей вокзала в ворохе вещей вывалился Игорь. Был он красен как клюква и сжимал в зубах веер железнодорожных билетов. Расталкивая испуганных пассажиров, он рванулся к нам.

Объявили отправление.

— Фкорее! — прокричал Игорь, пробегая мимо и обдавая нас волной горячего воздуха. — Фкорее ф фяфнаффатый фагон! Я ферекомфофтирофал филеты!

Зашвырнув бесполезного проводника обратно в тамбур, мы опрометью кинулись в хвост состава, катя по земле и волоча за собой багаж.

— Мама, смотри! — крикнул какой-то пацаненок, дергая мать за рукав. — Цыганский табор переселяется!

От бесконечного перебрасывания вещей у меня трещала спина и подкашивались ноги. Следом за нами по перрону, размахивая дубинками, бежали два милиционера. Пару минут мы потеряли, доказывая им, что мы не уголовники и хулиганы, а научная экспедиция.

В раскрытом окне пятнадцатого вагона показался Командор.

— Сюда! — крикнул он на весь вокзал. — Бросайте все сюда!

Через миг большой чемодан, пущенный Витькиной рукой, сбил его с ног.

Вокруг нас собралась толпа, кто-то даже заключал пари — успеют «цыгане» погрузиться до отхода поезда или нет. Когда на перроне оставалось еще шесть чемоданов, донесся гудок и поезд тронулся. Почти сразу же раздался скрежет тормозов, грохот сталкивающихся вагонов и звон битого стекла — Игорь дернул стоп-кран. В окне соседнего купе мелькнуло бородатое лицо в темных очках и тут же исчезло в глубине вагона. Подхватив оставшиеся вещи, мы залезли внутрь и направились к пятому купе.

Сдвижная дверь, обитая пластиком «под дерево», почему-то не хотела открываться. Поплевав на ладони, Виктор рванул за ручку что было сил и тут же пал жертвой вещевой пирамиды, сложенной Игорем у входа изнутри. Баулы, чемоданы, ящики, узлы потоком хлынули наружу и в мгновение ока погребли его. Каким-то чудом распихав все это под полки и в багажную нишу, мы уселись поудобнее и, наконец, поехали.

— Уф! — Игорь вытер потное лицо. — Кажется, успели… Дима!

— Что? — еле выдохнул я.

— Пойди узнай, когда чай подадут.

Проводника в коридоре и в купе почему-то не оказалось, но бак-титан был горячим. На всякий случай для полной уверенности я постучался в шестое купе.

Дверь открылась, и на пороге возник плечистый гражданин в сером твидовом костюме-тройке, лаковых штиблетах и в шляпе. Незнакомец носил черную окладистую бороду, глаза его скрывались за темными стеклами круглых очков. Вдобавок ко всему странный пассажир опирался на трость. Машинально я вспомнил, что уже видел его с перрона, в окне.

— Чего надо? — глухо послышалось откуда-то из бороды.

— Прошу прощенья, — сказал я. Купе за спиною незнакомца было абсолютно пустым, а сам он имел вид более чем загадочный. — Я хотел спросить, не знаете ли Вы, когда подадут чай?

— Чай? — тот переступил с ноги на ногу и смерил меня взглядом. — Это, как его… Ходит тут проводник, так что это… скоро.

Дверь купе скользнула на место и с треском захлопнулась. Дважды щелкнул замок. Пожав плечами, я удалился к своим.

В купе Игорь уже распаковал свою огромную хозяйственную сумку, доверху набитую домашними пирожками, ватрушками, пончиками, сваренными вкрутую яйцами, жареными курами и прочей дорожной снедью. Проводник и в самом деле вскоре объявился, принес чай, и я, набросившись на еду, на время позабыл о таинственном пассажире шестого купе.

— Хорошо путешествовать вчетвером! — растянувшись на полке, мечтательно произнес Командор. — В аккурат на одно купе.

— Тесновато, — подал голос Олег откуда-то из-за чемоданов.

— Не без этого, — снисходительно согласился Игорь.

Близилась ночь. После сытной еды и горячего чая всем захотелось спать. Проводник принес постельное белье, мы погасили свет и улеглись на полки.

— Кстати, насчет тесноты, — свесив голову сверху, сказал я. — Представляете, в шестом купе какой-то тип едет совершенно один.

— Да? — равнодушно отозвался Игорь и через минуту захрапел.

Под мерный стук колес наша компания погрузилась в сон.


Глава 2


В которой путешествие продолжается, и постепенно мы добираемся до Камчатки, где Виктор теряет ботинки и находит нечто странное им на замену.


За вагонным окном пролетали леса, деревни и города. Не прошло и четырех дней с начала нашей поездки, а нами уже начала овладевать дорожная скука. Карты и шахматы были заброшены уже на второй день, а вчера опустела казавшаяся бездонной продуктовая сумка Командора. Все больше времени мы проводили во сне или просто валялись на полках, листая журналы, глядя в окошко и зевая.

От нечего делать я строил разнообразные догадки касаемо одинокого обитателя соседнего купе. Видели мы его крайне редко. Он постоянно запирался у себя, не отвечая на стук, при встрече с кем-нибудь из пассажиров стремился незаметно уйти, да и в тамбуре мы его тоже никогда не встречали.

— Кто он такой? — спросил я однажды у проводника.

— А шут его знает, — пожал плечами тот. — Как сел в вагон в Перми, так с тех пор я почти не вижу его. По виду — чистой воды шпион, да еще и едет один. Не иначе все места в купе скупил… Куда только милиция смотрит?

Мы только усмехнулись в ответ на это. Поведение незнакомца было странным, но не более. Разные бывают привычки у людей.

Прошли еще одни сутки, и Капитан решил отметить середину пути ужином в вагоне-ресторане. Нам осточертели разные булки, покупаемые в привокзальных буфетах, и жутко хотелось похлебать горяченького. Мы вывалились из купе и, хлопая дверями тамбуров, словно тараканы, поползли по темным вагонам на запах еды. Поезд был скорым, и до ресторана мы добрались совершенно оглушенные грохотом колес и лязгом буферов.

Ярко освещенный вагон-ресторан был пуст. Почти, потому что за столиком в углу сидел не кто иной, как наш странный попутчик. Решительно, судьба не хотела нас разлучать.

Стол перед «Черным Резидентом», как мы уже успели окрестить незнакомца, ломился от всевозможных блюд, которые тот, завидев нас, стал поглощать с лихорадочной поспешностью, заглатывая пищу кусками, как питон. Нелепо размахивая бородой, которая то и дело попадала в тарелку, он сгрузил три салата в одну миску и в минуту съел. За этим последовали три порции рисовой каши, с которыми он расправился точно так же. Придерживая бороду, он запихнул в рот громадное пирожное, еле-еле проглотил его, запил чаем, после чего жестом подозвал официанта и расплатился.

Где-то я уже видел подобную сцену… Но вот где?

Закончив трапезу, «резидент» нацепил черные очки и, прошествовав мимо буфета, стянул мимоходом с прилавка шоколадку и отработанным движением спрятал ее в карман.

Опираясь на трость и что-то бурча про себя, он проковылял мимо нашего столика, буркнул угрюмое «Здрассьте» в ответ на наши приветствия и вышел из вагона.

— Нет, каков фрукт! — обернулся к нам Командор, едва лишь тот скрылся за дверью. — Странно. Не могу отделаться от ощущения, что он мне кого-то напоминает…

— И мне, — кивнул я.

— И мне тоже, — отозвался Витя.

— На Пашку похож, — прихлебывая чай, высказался Олег. — Они бы быстро подружились. А ты, Игорь, еще говорил тогда, что наш Паша — феномен! Вон, пожал'те — еще один такой же. «Щедра талантами земля русская».

Олег попал, что называется, в десятку. Сравнение с нашим оставшимся в Перми другом было исключительно метким. Решив понаблюдать в дальнейшем за «Резидентом», мы закончили ужин, расплатились и ушли к себе.

Шли дни. Хорошая погода сменилась дождливой, леса вдоль дороги становились все темнее и гуще, а мы все ехали и ехали, изредка останавливаясь на крупных станциях.

Странного вида пассажира шестого купе мы видели после этого еще пару раз в вокзальных буфетах, когда он отважно влезал в разъяренную очередь, безжалостно тыкал вилкой во все блюда, а затем, размахивая тростью, пробивал себе путь к кассе и удалялся, крепко прижимая к груди пакет с едой.

— Во дает! — изумлялся Виктор.

Я помотал головой, до того напомнила мне эта сцена университетскую столовую в большую перемену. Игорь явно проиграл пари — долго искать «второго такого» не пришлось.

Поезд, теплоход… Вопреки ожиданиям добрались мы до Усть-Камчатска сравнительно быстро и вскоре уже недоумевающе оглядывались, стоя на центральной площади города.

— Ну, вот и Камчатка, хлопцы, — Игорь остановился и вытер пот со лба.

— Ты же говорил, что мы едем в город… — растерянно пролепетал Олег, глядя на двухэтажные домики и незаасфальтированные тротуары.

— Тут только один город, — назидательно сказал Игорь, — Петропавловск-Камчатский. Остальные четырнадцать — поселки городского типа. Ну, двинулись.

— В гостиницу? — с надеждой спросил я.

— Нет, — Игорь покачал головой, вынул трубку и стал ее набивать. — Сейчас мы идем к морю. Тут живет один мой хороший знакомый, у него мы и остановимся.

Мы обреченно взвалили на себя поклажу и устало поплелись вслед за Капитаном.

На центральной площади, у сверкающего свежей краской здания горсовета десяток рабочих в оранжевых жилетах укладывали асфальт. Массивный каток прессовал черную дымящуюся ленту, концы которой терялись в проемах улицы. Обойти ее не было никакой возможности, и Игорь, оставляя цепочку следов, недолго думая, пересек ее по прямой. Солнце пригревало вовсю, асфальт был свежий, а мы — тяжело нагружены, но, несмотря на протесты рабочих, тоже перебрались на другую сторону. Водитель катка яростно сплюнул и тронул машину задним ходом — заравнивать следы.

— Стойте! — неожиданно воскликнул Олег. — Витька где?

Огромный Виктор, навьюченный тяжелее всех, намертво влип в размякший гудрон и теперь безуспешно пытался выбраться. Многотонная громада катка двигалась прямо на него.

— Стой!!! — загремел Командор. — Назад! Витька, бросай чемоданы!

Рабочий на катке оглянулся и в ужасе схватился за рычаги. Витя швырнул нам свою поклажу, но отклеиться все равно не смог, лишь безуспешно дрыгал ногами.

Каток шел по инерции, и Витя, не найдя другого выхода, выскочил из ботинок, одним огромным прыжком преодолел разделяющее нас расстояние и упал на четвереньки. Стальной барабан медленно, как в дурном сне, проехался по финским штиблетам Виктора, впрессовал их в асфальт и лишь после этого остановился. Водитель соскочил с катка и подбежал к нам.

Все события не заняли и пяти секунд. Виктор был бледен как полотно и, вытаращив глаза, неотрывно пялился на свои ноги в полосатых нитяных носках.

— Эй! — осторожно потрепав за плечо, окликнул его дорожник. — Все в порядке?

— Б-ботинки… — наконец выдавил тот.

— Черт с ними! — нетерпеливо перебил его Командор. — Ты-то как?

Кто-то раскурил сигарету и протянул ее Виктору. Руки у того тряслись. Рабочие, изумленно присвистывая, рассматривали два плоских как блин башмака и чесали в затылках.

Витя наконец пришел в себя. Теперь он шел налегке, громко охая всякий раз, когда наступал на острый камень. Однако не прошли мы и квартала, как позади послышались крики и брань. Оглянувшись, я увидел следующую картину. Рабочие хором ругали вляпавшегося в асфальт человека в черном, в котором я сразу признал нашего попутчика — «Резидента». Судя по реакции дорожников, он отвечал им в том же духе. Выбравшись на твердую почву, он погрозил им тростью, покрутил пальцем у виска и повернулся к нам. Заметив, что я смотрю в его сторону, «черный» быстро спрятался за ближайшее дерево и долго провожал нас взглядом, хищно сверкая оттуда стеклами очков.

«Надо будет Игорю сказать, что он за нами увязался», — напомнил я себе и ускорил шаги, догоняя своих.

Мы вышли на берег моря, усыпанный крупной галькой и песком, и почти час шли куда-то по направлению к порту. Вдоль литорали — мокрой полосы прилива, на приколе стояли разнообразные лодки, шлюпки и баркасы, старые вагончики-балки на стертых донельзя полозьях… Да много там еще чего валялось. У старого пирса, от времени изогнувшегося словно «американские горки», был ошвартован деревянный сейнер, давно уже списанный по причине ветхости. Мы миновали пару сараев, неведомо как оказавшийся здесь огромный заржавленный копер и, поднявшись по крутому береговому откосу, очутились у крыльца избушки деда Василия. Небо к этому времени затянули тучи, и когда мы постучались в ворота, было уже довольно темно. Лязгнули засовы, и на пороге появился бородатый старик в тельняшке и старых форменных брюках. Подслеповато щурясь, он оглядел нас и посветил фонарем.

— Хто такие? — хрипло осведомился он, не разглядев под грудами вещей наши физиономии.

— Привет, Егорыч, — весело окликнул его Командор. — Али не признал?

— А-а, Игорь Иванович! — голос старика потеплел. — Приехал, стало быть… Ну, заходи — гостем будешь. И вы, ребята, тож.

Загромоздив просторные бревенчатые сени своими чемоданами, мы, не в силах разогнуться, в скрюченном состоянии поднялись по лестнице и очутились в просторной чистой горнице. Слева возвышалась громадная русская печь, справа — застеленный чистой скатертью стол. На стене мирно стучали ходики.

— Хозяйка! — неожиданно зычно гаркнул хлипкий на вид старичок. — Гости у нас! Давай все, что есть — на стол.

На скатерти появились шанежки, балык, картошка, огурцы и прочая снедь. Дед слазил в погреб, Игорь — в чемодан, и к угощению прибавились четверть хлебного вина и бутыль морошковой наливки. Мы не заставили дважды себя упрашивать и тут же набросились на еду. Я и Олег от спиртного отказались, и Виктор с Игорем и дедом Василием охотно «раздавили» оба сосуда, после чего завязалась беседа.

Глаза мои слипались — несмотря на долгий путь, столь большое смещение часовых поясов давало о себе знать. Я задремал и мало что понял из долгого разговора.

— Да, чуть не забыл! — встрепенулся Игорь. — Егорыч, тут такое дело — чеботы хлопец потерял. У тебя нет чего-нибудь в запасе?

Виктор смущенно потупился и подобрал ноги под себя. Носки его были разодраны и кое-где окрасились кровью. Дед почесал в бороде, крякнул и задумался.

— Н-да… — только и смог сказать он.

Еще бы! Даже сидя Витя лишь чуток не доставал до притолоки, а в его ботинке человек нормального сложения при известной сноровке мог бы форсировать реку средней ширины. Было над чем подумать. Виктор заметно приуныл, но тут дед Василий встал, вышел в сени и, погремев там какими-то железками, вернулся с парой огромных лаковых галош, к тому же — обжигающе малиновых внутри. Витя примерил их, прошелся по комнате и расплылся в улыбке.

— В самый раз! — радостно сказал он. — Это кто же у вас тут такой размер носит?

— Эва… — усмехнулся в бороду дед. — Да ведь мы, мил человек, энти галоши зимой поверх валенок надеваем!

Спать хотелось безумно. Добравшись до постели, я повалился на одеяло и почти сразу уснул. Также быстро улеглись и Витя, и Олег, а Командор еще долго беседовал с дедом Василием при слабом свете настольной лампы.


Глава 3


В которой Командор держит речь, мы становимся командой корабля, а «Черный Резидент» по-прежнему не дает нам покоя.


Проснулся я довольно поздно. Комнату заливал неяркий утренний свет, настенные ходики показывали восемь часов. Во дворе будто бы кто-то гвозди забивал. «Так! Так! Так!» — через равные промежутки слышалось оттуда. За шторкой, на кухне гремела кастрюлями хозяйка. Я сел на кровати и огляделся.

Вити и Олега в избе не было. Примостившийся на старом кожаном диване Командор сладко похрапывал, придерживая рукою лежащую у него на груди раскрытую книгу «Столярные работы в сельском доме». Очевидно, сон сморил Предводителя в самый разгар чтения.

Сунув ноги в сандалии, я прихватил мыло и полотенце и направился умываться.

Деда Василия я тоже не нашел, зато сразу выяснилась природа странных звуков — Олег, как всегда по утрам, занимался гимнастикой. Вот и сейчас он с размеренностью метронома наносил удары по огромному бревну, которое выбрал в качестве макивары. Все бревно было в зарубках и заусеницах, а земля вокруг усыпана щепками. На другом конце двора, склонившись над большим ушатом, плескался, умываясь, Виктор. Недолго думая, я составил ему компанию, и в этот момент на крыльце появился Командор.

— Умываться быстрее! — скомандовал он. — Завтрак на столе. Олег, прекрати ломать чужой дом.

Умывшись, позавтракав и приведя себя в порядок, мы снова отправились на берег. Старый пес, лежащий в конуре, гавкнул было пару раз, но, признав Игоря, дружелюбно завертел хвостом.

Погода была чудесная. Ни одна волна не нарушала гладкую, как стекло, поверхность бухты, лишь с берега дул легкий теплый ветерок.

— Полюбила вас Камчатка, хлопцы! — весело заявил Игорь, шагая вперед. — Глазам своим не верю — обычно здесь сплошные дожди, а сейчас прямо курорт какой-то. Сухуми! Сочи!

— А куда мы направляемся? — спросил Олег.

— Сейчас увидите.

Далеко в море выдавался старый пирс, который мы приметили еще вчера. Идя вслед за уверенно шагающим Предводителем, мы свернули на причал и остановились у сейнера.

Посудина находилась на последней стадии разрушения и на плаву держалась каким-то чудом. Старые доски палубного настила почернели и местами даже провалились, все металлические надстройки покрывали бурые потеки застарелой ржавчины, а иллюминаторов бедный корабль лишился, должно быть, еще до революции, неважно даже, какой именно. Названия сейнер не имел, лишь на носу несвежей белой краской коряво был выведен номер — «383». Зачем Игорь привел нас сюда, оставалось загадкой.

В недрах древнего корыта что-то загремело, и на палубе показался дед Василий, тряпкой вытирающий замасленные руки.

— А вот и мы! — жизнерадостно приветствовал его Игорь. — Ну, как дела?

— Порядок! — прокряхтел тот. — Добрый корабль! Хоть сейчас в море.

— В море?! — воскликнули мы хором. — Что значит: «В море»?!

— Спокойствие, хлопцы! — Игорь прямо-таки на глазах раздувался от важности. Похоже было, что он снова входил в роль капитана корабля. — Сигайте за мной.

Осторожно, стараясь ничего не сломать, мы спустились на палубу. Игорь, переговорив о чем-то со стариком, повернулся к нам.

— Значит, так, — многообещающе начал он. — Поскольку отдыхать мы решили на воде, я арендовал этот корабль для наших экскурсий. Через полчаса начинаем погрузку, а еще через два — выходим в море. Баки залиты по самую горловину, движок смазан, Рубикон перейден, мосты сожжены. Вопросы есть?

Мы ошарашенно переглянулись — вот так новость!

— Послушай-ка, Игорь, — неуверенно начал Витька, — я, конечно, поддерживаю, но… Гм… Не кажется ли тебе, что корабль слишком ветхий?

Строгим взглядом заставив смутьяна замолчать, Игорь оставил вопрос без ответа и повернулся к остальным.

— Это все претензии? — сухо спросил он. — Кто еще хочет высказаться?

«Высказываться» никто больше не захотел. Все молчали. Оставалась надежда, что море будет спокойным, иначе мы закончим нашу прогулку посещением морских глубин и аудиенцией у Нептуна.

— За работу! — скомандовал Игорь.

Сейчас мне это кажется странным, но в тот момент никто из нас почему-то не счел нужным спросить, куда собрался плыть Предводитель. Перетаскав мешки и чемоданы на палубу, мы свалили их в кладовой и осмотрели корабль.

Внутри сейнер выглядел не так уж плохо и казался даже обитаемым (впоследствии выяснилось, что так оно и было — дед использовал старую посудину в качестве этакой своеобразной дачи на плаву). Двигатель был старый, но, в общем-то, еще рабочий. Кают было три — на шесть человек — стандартный экипаж малого сейнера. Мы провели генеральную уборку (Игорь называл ее — «гениальная уборка»), отдраили палубу, смазали лебедку трала, кран и проветрили трюм, который за много десятилетий навсегда пропитался запахом прогорклой рыбы. Кошельковый трал, старый и дырявый, был завернут в брезент и аккуратно уложен в нише. Мы воспряли духом и даже слегка оживились. В конце концов, если речь шла всего лишь о прогулке, то корабль вполне еще мог нам послужить. Главное — вовремя убраться в порт, если поднимется ветер.

На мостике показался Игорь, нарядившийся в синий капитанский китель и фуражку. Пуговицы, значки, позументы и аксельбанты ярко сверкали на солнце. В руках у Хозяина был рупор.

— Тельняшки у вас в каютах, — заявил он. — Приготовиться к отплытию!

Уверенный тон его заставил меня насторожиться. Все происходило как-то слишком быстро.

— Да, чуть не забыл! — подал неожиданно голос дед Василий. — Тут давеча вечером у ворот моих человек какой-то крутился. Черный такой, с тростью. Ходит, понимаешь, высматриват чего-то. А я возьми, да и спроси, чего мол, надо. Он осклабился и отвечат: «Я есть, — говорит, — американец, Пол Гутбоди меня звать. Организуем мы тут предприятие сувместное, кораблем вашим антересуюсь». — «А чего ж, — говорю, — Пол Гутбоди, ты у моих ворот так поздно шляешься? пришел бы днем, как все нормальные люди приходят». — «А я, — отвечат, — гостей ваших увидал. Уж больно подозрительные они». Да… Ну, спустил я на него собаку, чтоб не шастал где попало по ночам. Я энтих иносранцев за версту чую. Ишь, моду завели… Шпыён, как есть шпыён.

— Он с бородой был? — поинтересовался Олег.

— Ага, с бородой, — дед раскурил самокрутку. — Здоровушша така борода, черная… Ну, робяты, счастливого плавания, семь футов под килем! Эх, кабы моложе был, и сам бы поплыл, а сейчас и моря не про нас… Охо-хо…

Дед снял с кнехта причальный канат, бросил его нам и, пока сейнер выходил из бухты, стоял на пирсе, провожая.

— Кстати, — сказал я. — Я давно сказать хотел. Этот тип с бородой, что в вагоне с нами ехал, потом мне здесь, на улице встретился. Непонятно это все…

— Ну и леший с ним, — отмахнулся Игорь. — Становись к штурвалу. Полный вперед!

— Так куда же мы все-таки направляемся? — спросил Олег.

— На Командоры, — был ответ.


Глава 4


Содержит небольшой экскурс в историю и географию, а также описание странного происшествия, в результате которого на корабле появляется новый пассажир.


Командоры!

Сколько раз я мечтал о том, чтобы побывать на этих островах! Да-да, тех самых островах, названных якобы в честь нашего Игоря. Стоя за штурвалом сейнера, я вдыхал соленый морской воздух и вспоминал все, что знал об этой земле.

Командорский архипелаг состоит из двух больших островов — Беринга и Медного, и двух маленьких — Арьева острова и Острова топорков. Соответственно и населяют эти последние два острова птицы — похожие на маленьких пингвинов кайры (по-местному — арьи), и пестрые как попугаи топорки. На больших островах есть крупные лежбища морских котиков, водятся каланы — морские выдры, сивучи, а также белый и голубой песец. Все это делает Командоры сущим раем для зоологов, а местные пологие каменистые отмели-литорали с массой всяческой живности способны вскружить голову любому гидробиологу, даже такому дураку, как я. Лишь теперь я оценил по достоинству хозяйскую затею и с нетерпением ждал, когда мы прибудем на место.

Путь занял без малого сутки, и лишь утром следующего дня мы увидели на горизонте оба главных острова.

Мы долго раздумывали, к какому из двух островов Игорь направит наше судно. Командор выбрал остров Беринга и под прикрытием легкого утреннего тумана провел сейнер в маленькую пустынную бухточку, где и приказал бросать якорь.

— Для чего такая конспирация? — шепотом спросил меня Олег. — Кто нас тут увидит? Ты не в курсе, Дим, что Игорь затеял?

— Бог его знает… — хмыкнул я. — Чужая душа — потемки. Поживем — увидим.

Мокрые камни литорали плавно переходили в отлогий галечный берег. Вода была холодной. Тут и там на камнях валялись бурые комки засыхающих водорослей, волнами выброшенных на берег. Почти отвесная, красновато-коричневая скала с белыми слоистыми прожилками преграждала путь в глубь острова. Растительности было мало, лишь пробивались меж камней чахлые заросли кислички, да выше, у подножия скалы, густой зеленой чащей разросся борщевик. Откуда-то справа ветер доносил гнусавый многоголосый гомон. Олег предположил, что там раскинулось лежбище котиков. Спорить с ним никто не стал.

Несмотря на необжитость берегов, все они были завалены принесенными морем вещами — разломанными ящиками с разноцветными иероглифами, банками из-под пива и лимонада, старой обувью, круглыми буйками от рыболовных сетей, жирными черными кусками битума и деревяшками самого разного происхождения. Витька вознамерился было найти себе что-нибудь взамен осточертевших уже галош, но надежды его не оправдались — он выловил только старый баскет «Reebok» на левую ногу. Весь изодранный, тот хоть и был подходящим по размеру, но пары к нему мы не нашли, сколько ни искали.

После разминки на суше Игорь собрал всех и заявил, что на сутки намерен оставить корабль. За старшего остался Виктор. Капитан строго-настрого наказал нам никуда не отлучаться и ждать его в этой бухточке, что бы ни случилось, после чего вытащил насос-лягушку, накачал резиновую лодку и отчалил. Некоторое время сквозь туман еще слышался плеск весел, пару раз донеслось: «Собачий нос!», и все стихло.

Мы разошлись по каютам. Виктор наладил удочку и примостился на корме. Я улегся на койку и попытался заснуть. Это мне почти удалось, но тут вдруг прибежал Олег.

— Когда Игорь обещал вернуться? — взволнованно спросил он, теребя в руках исчерканный тетрадный листок.

— Завтра, наверное… — пожал плечами Витя. — А что?

— Завтра?! — вскричал тот. — Ах, черт!

— Да что случилось-то?!

— Я только что поймал по радио волну Петропавловска, — хмуро сказал Олег. — Вы хоть знаете, что в мире-то творится? Сюда тайфун идет!

— Какой тайфун? — Витя побледнел.

— Тайфунистый тайфун! — закричал Олег. — «Пабло» называется! Он уже отбушевал на Филиппинах, в Японии, задел Сахалин и будет здесь меньше чем через сутки! Прогноз погоды самый скверный: метеорологи дают штормовое предупреждение на район восточного побережья Камчатки, Командорские и Алеутские острова, и все такое прочее…

— Боже… — ахнул Витя. — А Игорь вернется только завтра!

— И застанет здесь одни щепки, — закончил я. — Здешние скалы нас не защитят, надо срочно идти обратно!

— А Игорь?

Я пожал плечами:

— Пересидит где-нибудь…

На некоторое время все умолкли.

— Что делать будем? — спросил наконец Витя.

— Ты старший на судне, тебе и решать.

— Тогда сделаем так: ждем Игоря десять часов, после чего снимаемся с якоря и идем в Усть-Камчатск. Игорь на острове переждет непогоду, в крайнем случае — остановится в поселке, а вот сейнер… В общем, всем пока отдыхать.

Солнце село. Всю ночь я не мог заснуть, а под утро разглядел на горизонте легкий слой перистых облаков — страшный знак приближающейся бури.

С подветренной стороны послышался плеск. Подумав, что возвращается Капитан, я метнулся туда, но это оказалась всего лишь крупная каланиха с детенышем. Положив малыша, словно в колыбель, на плавучие водоросли, она с аппетитом уплетала морских ежей, разгрызая панцири и каким-то очень человеческим движением отбрасывая колючие скорлупки. Время от времени она ловко переворачивалась в воде, причем ежи, лежащие у нее на груди, чудным образом не сваливались, и все походило на ловкий фокус. Оглянувшись на детеныша, который сладко посапывал, каланиха нырнула и через минуту вновь устроилась на волнах с новым запасом ежей. Тут ее что-то отвлекло, и она, встав в воде столбиком, нервно заоглядывалась по сторонам, отчего ее сходство с человечком усилилось до комичности. Метнувшись к малышу, она прижала его к груди, проплыла пару-тройку метров и нырнула без всплеска и брызг. Из воды она показалась теперь аж метров через тридцать. Проделав это еще два раза, она наконец успокоилась и, насколько я мог разглядеть, принялась за прежнее занятие.

Сцена была настолько смешной, что я, несмотря на одолевавшие меня тяжелые мысли, рассмеялся, а потом и закашлялся.

— Бронхолитин надо пить, — наставительно сказал кто-то сзади.

— Да, конечно… — согласился я и осекся на полуслове.

Голос принадлежал Командору!

— Игорь! — я обернулся.

Так вот кто спугнул калана!

Улыбаясь, как чеширский кот, Хозяин стоял у входа в рубку. У ног его лежал свернутый в трубку ковер, из которого торчала какая-то палка. Присмотревшись, я признал в ней сачок, весьма поломанный, правда.

На крик прибежали мои спутники.

— Где ты пропадал? — спросил Олег.

— Всему свое время, — Игорь неторопливо набил трубку и раскурил ее.

— Тайфун идет!

— Знаю, — Предводитель кивнул и загасил спичку. — Поднимайте якорь, выходим немедленно. Курс на Усть-Камчатск.

Затарахтел брашпиль, вытягивая мокрую якорную цепь. Олег запустил дизель, и мы, миновав скалы у входа в бухту, вышли в открытое море. Когда острова скрылись за горизонтом, Капитан удовлетворенно хмыкнул и развернул ковер.

К нашим ногам вывалился взъерошенный и промокший до нитки человек в штормовке, джинсах и высоких болотных сапогах. Вид у него был растерянный до крайности.

— Коля! — в один голос воскликнули мы.

— Он самый! — подтвердил Игорь. Он разве что только не светился, довольный произведенным эффектом.

— Господи, да ведь это же Игорь! — ахнул Коля, едва лишь глаза его привыкли к свету. — И Олег… И Витька! Как, и Дима тоже тут?! Вы что тут делаете?

— Ну, хлопцы, — голос у Игоря был довольный и ласковый. — Теперь-то уж ничто не мешает нам начать новое кругосветное путешествие!

— П-путешествие?! — хрипло крикнул Коля, заикаясь от волнения. — К-кругосветное?! Я н-не хочу в п-путешествие! Идиотская з-затея… Да м-меня и жена не п-пустит!

— На этот счет не беспокойся, — Игорь погладил его по мокрой голове. — Я все-все уладил. — Он повернулся к нам. — Но вы-то, я думаю, согласны?

— Нет, — хмуро сказал Витя. — И вообще — с меня хватит всевозможных сюрпризов! Даже если бы мы согласились, все равно к походу мы не готовы. У нас даже теплой одежды нет.

— Выдержим, и потом — мы же в тропиках поплывем, — пообещал Игорь.

— Мы оружия не взяли.

— Я взял.

— У нас судно дырявое!

— Починим.

— Мы даже родных не предупредили! — вскричал я.

— Я предупредил, — заявил Командор. — Всем родичам по письму послал, вот! Ну чего вы упрямитесь, неужели мы упустим такой шанс отомстить всем этим письмострочителям? Я же знаю — вы этого хотите. Нас пятеро, продуктов — завались, кинокамера есть. Заснимем фильм, утрем им нос. Ну же, решайтесь!

— Но, Игорь, — Олег предпринял последнюю попытку возразить. — Ведь тайфун идет. Тайфун!

— Да ну, ерунда какая, — отмахнулся тот. — Пересидим в Усть-Камчатске у Егорыча, переночуем как белые люди, а после — сразу в путь. В общем, я вижу, что вы согласны.

И прежде, чем мы успели хоть что-то сказать, он развернулся и ушел к себе.

Ветер свежел, на небольших пока что волнах уже запрыгали белопенные «барашки». По всем признакам тайфун был уже близко. До бухты Усть-Камчатска было еще часов семь пути, делать было нечего, и мы попросили Колю рассказать нам, где и каким образом Игорь его изловил.

— Долгая история, — задумался тот, печально глядя куда-то за горизонт. Глотнул из кружки горячего чаю. — Я спервоначалу аж испугался по-настоящему. Не поверите, прямо мистика какая-то…

А дело было так.

В этот день у Коли было отличное настроение. Вместе со своим приятелем — Андреем Грищенковым, который изучал на Командорах морских мшанок (это такие любопытные животные, но о них я расскажу как-нибудь потом), они собрались предпринять длительную экскурсию к лежбищу морских котиков, между прочим, уже пятую или шестую по счету.

Оба они уже третий месяц жили здесь, обосновавшись в лабораторном домике близ села Никольского, что-то собирали, разбирали пробы и слушали байки местных старожилов. Коля и сам попробовал было рассказать что-нибудь из нашего прошлого путешествия, но во взглядах слушателей сквозило такое недоверие, что он прекратил эти попытки. С гораздо большим вниманием они слушали Андрея, который им поведал о своей поездке к Черному морю в раннем детстве. Впрочем, ему тоже не очень-то верили, особенно когда он заявил, что температура воды в море может достигать аж двадцати градусов тепла.

— Рассказывай! — смеялись мужики и мерзостно воняли самокрутками.

Но вернемся к «экскурсии».

По пути Коля заскочил на почту, где ему вручили срочную телеграмму от жены: «НИ ЗА ЧТО НЕ СОГЛАШАЙСЯ ЗПТ НЕ СМЕЙ ГУЛЯТЬ ОДИН ТЧК ОБИЖУСЬ ВСКЛ НАТАША ТЧК»

Перечитав загадочное послание раз десять и решительно ничего в нем не поняв (тем более что прежние телеграммы Натальи были совершенно противоположными по содержанию), Коля пожал плечами и отправился догонять Андрея.

В тот день им везло — низменная прибрежная полоса была усыпана отдыхающими котиками. Осторожно, боясь их спугнуть, приятели схоронились за камнями и приготовились фотографировать.

Среди стада выделялся котик-секач огромных размеров, вольготно развалившийся среди сородичей. Именно он первым заметил опасность, заревел, и стадо обратилось в бегство. Животные, вздымая фонтаны воды, с шумом посыпались в воду.

Фотосъемка была сорвана.

Секач дождался, когда берег опустеет, и неуклюже сполз следом за остальными. Отфыркиваясь и стряхивая капельки с усов, он отплыл совсем недалеко и живописно разлегся на мелководье. Бурное отчаяние обоих естествоиспытателей мгновенно улетучилось — кадр был потрясающий, просто мечта зоолога. Коля остался в укрытии, а Андрей, поминутно замирая на месте, подкрался почти вплотную к безмятежно отдыхающему гиганту и приготовился снимать.

И тут случилось нечто необъяснимое.

Пружинистым броском животное вскочило на задние ласты, ударило носом ошеломленного фотографа и… вприпрыжку побежало прямо к Коле!

Тот настолько растерялся при виде этого, что даже не сопротивлялся, когда оборотень замотал его во что-то мягкое и мокрое, взвалил на плечо и торжествующе загоготал. Андрей же, как выяснилось впоследствии, не вынес такого зрелища, упал в обморок и очнулся уже под вечер, без Коли, без сачка и без пленки в своем стареньком «Зените-TTL».

Теперь нам все было ясно. Хитрость Командора не знала пределов! Приглядевшись, мы поняли, что «ковер», в котором Коля прибыл на борт «383-го», — вовсе не ковер, а выделанная котиковая шкура с застежкой на пуговицах наподобие пальто. Игорь одолжил ее у деда Василия, а потом, чтобы Коля ничего не заподозрил, влез в нее и целый день тренировался вести себя естественно среди котиков. Потом он рассказывал нам, как внедрился в стадо, где занял далеко не последнее место, и настолько вошел в роль, что для конспирации стал ухаживать за симпатичной самочкой («Вот такая девка!» — Игорь обрисовал руками габариты) и даже подрался из-за нее со многими матерыми секачами, в результате чего чуть было не стал вожаком. Дальнейшее вам уже известно.

Игорь появился на палубе лишь тогда, когда на горизонте показался Камчатский берег. Корабль уже ощутимо покачивало, но вскоре мы подошли к пирсу и причалили. Как ни странно, дед Василий был уже там.

— Слава богу, успели! — облегченно сказал он, принимая канат. — Я уж думал, захватит вас тайфун.

— Ну, Петрович, обижаешь, — беспечно бросил Игорь, сходя по трапу. — Стоило беспокоиться!.. Ты же меня не первый год знаешь.

— А этот-то вас догнал? — прищурившись, спросил дед.

— Кто? — мы недоумевающе переглянулись.

— Ну, псих энтот, с бородой. Он ведь сегодня опять прибег. «Где, — кричит, — Гурей?!» Как узнал, что вы в море вышли, жутко осерчал, словами нехорошими ругался. Я остановить его думал, да куды там! — дед пощупал синяк под глазом. — Пока я в милицию звонил, он на побережье спустился. Ялик у меня там стоял, четырехвесельный, так энтот бугай цепь порвал, весла — в уключины, и ну грести! «Я, — это орет, значить, он, — все равно их догоню! Никуда не денутся, возьмут с собой!» Я кричу, мол, стой, придурок, тайфун ведь идет, а он только рукой махнул… Я думал, он вас нашел. А разве нет?

Не на шутку встревоженные, мы переглянулись.

— А ведь мы, ребята, — тихо сказал Олег, — никогда в лицо тому человеку не всматривались…


Глава 5


Мы идем по свежему следу. Погоня за тенью. Необыкновенный улов. Унесенные ветром. Две бессонные ночи. Оседлавшие шторм. Далекий берег.


Некоторое время мы молчали, переваривая информацию.

— Слышь, дед, — осторожно спросил Коля. — А ты, часом, нас не разыгрываешь?

От неожиданности тот поперхнулся дымом и закашлялся.

— Истинный крест!

— И давно он уплыл? — спросил Олег.

— Дык ведь я ж говорю — утром. Часов в девять, стало быть. Прямо на восток.

На северо-востоке горизонт был чернее туши. В бухте пока еще было спокойно, но из-за мола уже слышался рев прибоя. С жалобными стонами скользили над волнами чайки, с трудом сопротивляясь резкому, порывистому ветру.

— Все-таки увязался за нами… — нахмурившись, произнес Командор.

Без пояснений было ясно, кого он имеет в виду, — сейчас, когда все части головоломки встали на свои места, мы не могли не понять очевидного.

Это был Паша. Собственной персоной.

Игорь послюнил палец, «пощупал» ветер. Загасил трубку.

— Значит, так, — сказал он. — Сейчас пять часов, и Пашка давно уже в море. Его тезка-ураган будет здесь часа через четыре. Максимум — через пять. Примерно столько же или чуть больше времени потребуется, чтобы его отыскать. Что скажешь, Вить?

— Можно попытаться, — задумчиво произнес тот.

— Нельзя его бросать, — согласился я. — Нехорошо получится.

— Итак, решено! — Игорь встал. — Мы выходим немедленно, дорога каждая минута!

Дед Василий, у которого от изумления даже погасла самокрутка, таращился на нас пятерых.

— Да вы что, очумели?! — охнул он наконец. — Это ж верная смерть!

Лишь молчание было ему ответом.

Задержаться все ж таки пришлось — как мы ни спешили, сейнер нуждался в дозаправке. На складе обнаружилось двадцать бочек дизельного топлива и несколько банок тавота. Мы взяли все, прихватили еще бухту каната и два запасных аккумулятора и отчалили. Дизель еще не остыл, когда мы снова его запускали. Рассекая свинцово-серые волны, сейнер направился к выходу из бухты. Одинокая фигурка деда Василия маячила на берегу, провожая нас в последний рейс.

Коля спустился вниз к моторам, возле которых он был более полезен, чем Олег. Я встал у руля, а Виктор и Олег под руководством Капитана закрепляли все, что могло упасть.

Честно говоря, поначалу я не верил, что черный незнакомец — это Пашка, но когда сейнер миновал пляшущий на волнах бакен, я понял, что был не прав — корявая надпись на нем: «Здесь был Паша» в комментариях не нуждалась. Все сомнения рассеялись.

Лишь только мы вышли в открытое море, началась сильная качка, но старый сейнер держался молодцом, как бы говоря: «Пять баллов — подумаешь, шторм!» Впрочем, кажется, и до пяти баллов было еще далеко…

Брызги воды захлестывали ветровые стекла и ручейками сбегали вниз. Я включил дворники. Игорь, подняв капюшон реглана, взобрался на мостик и не отрывал бинокля от глаз.

— Полный вперед! — спокойно скомандовал он, и корабль прибавил хода. Витя и Олег, для страховки обвязанные леерами, примостились у кран-балки на носу. Надо ли говорить, что и я до боли в глазах всматривался в горизонт?

Прошел час. Земля скрылась из виду, со всех сторон нас окружала вода. Отряхивая брызги, в рубку вошел Игорь и развернул карту.

— За это время Пашка не мог далеко уйти, — заявил он и очертил карандашом неровный прерывистый круг. — Район поисков у нас будет примерно такой. Чтобы действовать наверняка, проложим курс буквой «зигзю».

— Какой, какой буквой? — переспросил я, лихорадочно перетряхивая в голове все известные мне алфавиты.

— Вот такой! — карандаш изобразил неровную «Z». — Сможешь?

Я кивнул, и в этот момент снаружи донесся крик Виктора: «Слева по борту плавучий предмет! Похоже, что шлюпка!»

— Лево руля, — коротко скомандовал Игорь. — Так держать!

Темное пятнышко приближалось.

— Нет, это не шлюпка, — оторвавшись наконец от бинокля, задумчиво произнес Капитан. — Слишком уж большое… Но что же это?

Теперь волны били в борт, раскачивая сейнер, словно куклу-неваляшку. Вскоре мы подошли так близко, что даже без бинокля странный предмет можно было разглядеть во всех подробностях.

Это был не ялик и даже не шлюпка. Это была касатка — кит-убийца, правда, судя по всему, изрядно оглушенная: волны переваливали ее черно-белую тушу с боку на бок, а та лишь вяло шевелила хвостом и отфыркивалась.

— Черт меня побери, если я хоть что-нибудь понимаю! — Игорь попытался было закурить, но отсыревший табак не хотел загораться. — Обо что она стукнулась?

— Даже гадать нечего, — я проводил взглядом остающуюся позади касатку. — Все корабли сейчас в бухтах, и ударить ее мог только…

— Пашка! — удовлетворенно кивнул Предводитель. — Ты прав: его рук дело… Мы на верном пути, хлопцы, глядите в оба!

Через полчаса хода Виктор, изловчившись, подцепил багром за бортом какую-то тряпку и помахал ею в воздухе. Это был пиджак.

— Узнаете? — спросил Витя, принеся находку в рубку.

Не было сомнений — мы все прекрасно помнили этот серый твидовый пиджак, принадлежащий «Черному Резиденту».

Ветер крепчал, к тому же становилось темнее. Я хотел было включить сирену, но та оказалась неисправна. Поскрипывая расшатанными скрепами, «383-й» упрямо шел вперед. Еще можно было вернуться, можно было укрыться в спасительной тишине бухты, но, судя по всем признакам, Пашка был где-то рядом. Не доверяя глазам, мы несколько раз останавливались и вслушивались в завывания ветра, но ничего не слышали.

Прошел еще час. Положение становилось критическим — или мы находим Пашку сейчас, или не находим его вовсе.

Неожиданно в рубку вбежал Олег.

— Поворачивай назад! — с порога выкрикнул он. — Мы ищем не там!

— Почему?

— Да скорее же! Потом объясню…

Развернувшись, сейнер лег на обратный курс, Олег же вкратце изложил свою гипотезу.

— Пашка шел в море прямым курсом, так? Так! А меж тем уже два часа прошло и — ничего. Он не мог так далеко заплыть! Человек он неопытный, первое время, пока берег еще был виден, Пашка плыл по прямой, а потом, когда вышел в открытое море…

— Понял! — ахнул я. — Правая рука загребает сильнее левой, и Паша плавает по кругу! Так?

Олег кивнул.

— Сомнительно… — Игорь потер подбородок. — Хотя и логично. Глуши мотор! — скомандовал он. — Тишина на борту!

Двигатель смолк, и вдруг все расслышали перекрывающий вой ветра скрип уключин и обрывки отборных выражений, столь характерных для нашего друга.

— Живой! — обрадовался Игорь. — Где он? Где?

Откуда-то с юга, с ветром донеслось разухабистое: «Из-за оо-острова на стррре-еженнь!», и смолкло на полуслове. Мы переглянулись — Пашка явно не падал духом.

— Прожектор, быстро! — распорядился Хозяин. — Черт побери, куда запропастился мой рупор?!

Пока я отыскивал рупор, Олег включил носовой прожектор, и сноп света пронзил сгустившуюся тьму.

И почти сразу мы увидели Пашку.

Старая весельная лодка легко взлетала на гребень волны и плавно скатывалась вниз, чтобы через мгновение снова подпрыгнуть на упругой зеленой воде. Сверху утлое плавсредство было накрыто брезентовым пологом, из складок которого торчал голый торс. Весла так и мелькали в свете прожектора — Пашка греб так, что трещали борта старого ялика. Сбившаяся на одну сторону всклокоченная борода развевалась на ветру, словно вымпел. Когда лодка оказывалась наверху, голова в нахлобученной на оттопыренные уши зюйдвестке озабоченно озиралась по сторонам, посылая очередное проклятие погоде, ветру, соленой воде или кому-нибудь еще. Пашка настолько был поглощен борьбой с волнами, что не сразу обратил внимание на прожекторный луч.

Рупор, наконец, отыскался, и Игорь крикнул первое, что пришло на ум:

— Весельный ял 512, немедленно остановитесь!

Увы, ветер дул в нашу сторону, и если мы отлично слышали Пашу, то наши крики, даже усиленные рупором, его ушей не достигали. Но свет он таки заметил.

— А-а!!! — вскричал он, вскакивая на ноги и размахивая веслом. — Пограничнички! Даже в шторм от вас покоя нету! У-уу!

Казалось, у Пашки помутился рассудок. Игорь непрерывно что-то кричал, просил его успокоиться, говорил, что это мы, его друзья, но тот тоже не умолкал, причем, как уже говорилось выше, мы его слышали, а он нас — нет. Накладная борода хлестала его по голым плечам, он периодически падал, путаясь в брезенте, вставал, сломал об колено оба весла и швырнул обломки в нашу сторону вместе с сорванной бородой.

— Господи! — простонал Командор. — Он совсем рехнулся! Дима! Обойди его с подветренной стороны!

— Сделано! — крикнул я в ответ.

Но Паша не хотел ждать. Погрозив нам кулаком, он показал язык, крикнул: «Я умираю ради науки!», прыгнул за борт и исчез в волнах. Через секунду его голова показалась на поверхности и стала быстро удаляться.

— Псих! Ненормальный! — Игорь в ярости сорвал с головы фуражку, швырнул ее на палубу и стал топтать ногами. — Что делать?! Что делать?!

Неожиданно Витя встрепенулся.

— Трал! — вскричал он, бросившись на корму. — Ребята, у нас же есть трал!

Пока Игорь что-то кричал в свой рупор, Олег и Витя в два счета развернули и сбросили в воду старый трал, а я провел сейнер по кругу, замкнув в кольцо белые поплавки сети. Теперь Пашка не мог ускользнуть.

— Тяни! — скомандовал я.

Старые тросы вибрировали как натянутые струны и в любую секунду могли лопнуть. Сейнер бросало из стороны в сторону. Витя включил лебедку, шестерни заскрежетали, и сеть медленно поползла из воды.

— Что-то туго идет! — крикнул Олег.

— Да, тяжел стал наш Пашка! — отозвался Витя.

Игорь развернул прожектор, осветил показавшуюся из воды сеть, и от неожиданности я выпустил из рук штурвал.

— Ничего себе… — только и смог сказать Олег.

Зрелище было не для слабонервных.

Над нашими головами, на стреле крана завис огромный мешок трала, набитый шевелящейся массой серебристых рыбьих тел — трал зацепил косяк селедки центнера на три-четыре, и теперь все это угрожающе раскачивалось прямо у нас над головами. Внутри, навроде легендарного морского дьявола, средь рыбы бился кто-то большой и темный. К сетке приникло искаженное ужасом лицо с вытаращенными глазами.

— Выпустите меня! — душераздирающе выкрикнул Паша. — Сдаюсь, но не погибаю! Не надо больше рыбы!

Палуба подпрыгнула у нас под ногами, и мы покатились к борту, сбитые с ног большой волной — тайфун показал зубы, и усмешка эта была ужасна. Первый порыв ураганного ветра буквально положил корабль набок; набитый рыбой трал на миг погрузился снова, затем вдруг со всего размаха ударился о палубу, лопнул и рассыпался сверкающими каскадами селедки. Скользя и оступаясь на трепещущей рыбе, мы еле пробрались обратно к рубке, пока сейнер метался меж водяных гор. Что же касается Пашки, то его так при этом шарахнуло, что он лишился чувств. Чтобы не путался под ногами, мы втащили его в рубку, где привязали к койке.

Буря была страшной. Капитан самолично поднялся в рубку, где уже не осталось ни одного целого стекла, а мы проползли вдоль борта к трюму. Корабль швыряло как щепку в стиральной машине, винт то и дело показывался из воды и бешено вращался в воздухе. Дважды дизель глох, и дважды Коля запускал его, спасая наши жизни.

В трюме открылась течь сразу в трех местах — доски обшивки разошлись, и в щели струями била вода. Помпа не работала, и нам пришлось выкачивать воду вручную — ведрами. Этот сизифов труд длился почти сутки — не выходя из трюма, мы втроем черпали воду, а уровень ее все повышался. Осевший ниже ватерлинии сейнер уже не прыгал по волнам, — волны его захлестывали с верхом. Вода обрушивалась на палубу, частично сливалась обратно через шпигаты, а основная ее масса потоками низвергалась в сорванные люки. Удвоив усилия, мы продержались еще часа два-три, пока шторм, наконец, не начал стихать.

Когда мы выползли на палубу, лишь легкая зыбь нарушала еще недавно такую яростную поверхность океана. Всходило солнце. В наступившей тишине мерно стучал дизель — Коля продержался на вахте до конца. Где-то в небе громко кричала чайка.

Усталые и продрогшие, мы разлеглись на палубных досках, не в силах подняться. Никогда в жизни я не чувствовал себя столь разбитым — руки были изодраны в кровь, ногти сломаны, все тело покрывали ссадины и синяки. В тот миг я думал, что никогда больше не шевельнусь, что нет слов, которые заставили бы меня встать, но тут Игорь произнес очень сиплым, но спокойным голосом:

— Земля.


Глава 6


Пашкины похождения. Остров или материк? Капитанские хлопоты. Разведка на местности. Молоко.


Стоя на носу корабля, мы с волнением разглядывали встающие на горизонте острые пики скал, пенную полосу прибоя и узкий, серый от устилавшего его щебня пляж без всяких признаков жизни. Пейзаж напоминал Командорские острова, но выглядел гораздо мрачнее и суровее.

— Странное место, — задумчиво произнес Олег. — Куда нас занесло?

Я пожал плечами — во время шторма что-то не возникало особой охоты глядеть на компас, хотя я с уверенностью мог бы сказать, что путь урагана лежал на северо-восток. Что за земля раскинулась перед нами, оставалось только гадать.

В разбитом окне рубки показался измятый рупор Командора.

— Вы живы? — гнусаво поинтересовался рупор. Витя помахал рукой, давая знать, что все в порядке. — Отлично! — прогудел тот. — Но радоваться рано! Надо еще часок повыкачивать воду, иначе мы до дна доберемся раньше, чем до берега. Так что, хлопчики, ведра в руки и — вперед, а я вам сейчас помощника пришлю…

Игорь был прав. Какой бы стране ни принадлежал этот берег, до него еще надо было добраться, — несмотря на надрывное гудение дизеля, сейнер двигался еле-еле. Зализывая разбитые костяшки пальцев, мы снова спустились в трюм, где воды было уже по горло, и принялись за работу. О том, что сейчас творится в затопленных каютах, мы и думать боялись.

— Привет, братва! — послышалось сверху, и в трюм, прихрамывая, спустился пришедший в себя Пашка. — Как дела?

— Помаленьку, — хмуро буркнул в ответ Витя. — Ну, что, добился своего? Чай, теперь твоя душенька довольна?

— Еще бы! — просиял тот. — А все-таки я вас нагнал. А вот не поверите, но я заранее знал, что вы все равно в поход отправитесь.

Кто кого догнал — об этом еще можно было поспорить, но надо воздать должное Пашкиному упорству, с которым он преследовал нас от Перми аж до Командоров. Черпая ведрами воду, мы засыпали его вопросами. Отвечал он охотно, и минут через пятнадцать мы уже в деталях знали все о его похождениях.

Как я уже описывал ранее, наш друг здорово расстроился, когда Игорь отказался взять его с собой, и тогда у Пашки в голове созрел «гениальный» план. Разжившись в театре у знакомых актеров необходимым реквизитом, он купил билет на поезд, намереваясь прибыть к месту отправления нашей экспедиции инкогнито. Но незамеченным остаться не удалось — из-за недоразумения с билетами мы отправились в путь в соседних купе.

— Я все предусмотрел, — сетовал он, подавая наверх ведра. — Вот только с отплытием не угадал…

Прибыв в Усть-Камчатск и пронаблюдав, как мы ремонтируем дряхлый сейнер, Пашка решил любой ценой последовать за нами, а из расспросов удалось выяснить, что отплытие назначено дня через четыре. После инцидента с собакой Паша больше не рисковал приближаться к жилищу деда Василия и потому направился в местный клуб ДОСААФ, где почти сразу же получил место тренера по бодибилдингу, а вместе с ним — связку ключей от спортзала. Там он и ночевал все это время, шлифуя в уме план прорыва на борт «383-го». Утром третьего дня он направился на берег, прихватив с собою пару бутербродов, фляжку с водой и двухпудовую гирю («Чтобы не потерять форму в пути», — пояснил он). В извинительной записке, приколотой к дверям спортзала, он написал, что слагает с себя тренерские обязанности, поскольку срочно отозван в США Арнольдом Шварценеггером на конференцию по вопросам тяжелой атлетики. Ключи он оставил под ковриком.

О том, что произошло на берегу и в море, не стоит и рассказывать — все это уже известно.

Паша тараторил без умолку, — он был уверен, что мелкие неприятности не могут омрачить наше путешествие.

По днищу скребнуло раз, другой, затем пронзительно заскрипел песок, и от сильного толчка мы все повалились в воду. Поработав еще несколько секунд, дизель заглох, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом прибоя. Отфыркиваясь, мы подплыли к трапу и выбрались на палубу.

Снаружи было холодно и сыро. Резкий порывистый ветер гнал по низкому небу серые клочья облаков. Солнца видно не было, а вскоре, вдобавок ко всему, стал накрапывать мелкий моросящий дождик.

Корабль сел на мель метров за пятнадцать — двадцать до берега, в маленькой бухточке у подножия серых скал. С близкого расстояния они казались вовсе не такими высокими, как со стороны моря.

Игорь и Коля были уже на палубе. Игорь скомандовал построение, прошелся туда-сюда, посмотрел на небо и повернулся к нам.

— Друзья мои! — взволнованно сказал он. — Мы оказались в тяжелом положении. Но не надо отчаиваться. Мы опасались, что наш сейнер пойдет ко дну даже при тихой погоде, а он выдержал все двенадцать баллов, и если его подлатать, то выдержит и обратный путь. Я не знаю, куда мы попали, но надеюсь, что рано или поздно солнце выйдет из-за туч, и мы определим наше местоположение. А сейчас предлагаю всем разойтись по каютам и отдыхать: мы выстояли тяжелую вахту и имеем право отложить все работы на завтра. У меня все. На вахте останется Паша.

— Есть остаться на вахте! — весело гаркнул тот.

Одеяла и простыни в каютах были промокшими насквозь, равно как и наша одежда. Поскольку смены белья мы с собой не захватили, то всю ночь страдали от холода. Сбившись все вместе в одной каюте, мы запалили командорский примус и кое-как дождались утра, время от времени впадая в легкую дремоту.

Почти у всех остановились часы — в механизм попала вода. У массивного хронометра, который Игорь носил в жилетном кармане, разбилось стекло и напрочь отвалились обе стрелки. Самое интересное заключалось в том, что механизм все равно продолжал громко и раздражающе тикать, хотя определить по нему время не было никакой возможности. Тем не менее Игорь продолжал регулярно его заводить — в силу привычки, наверное.

Когда занялся рассвет, мы уже были на ногах и сразу полезли наружу. Паша встретил нас жизнеутверждающим храпом — пожалуй, он единственный из нас выспался в эту ночь с полным комфортом, завернувшись в сдутую резиновую лодку. Из вороха зеленой резины торчали только голые пятки — Пашка спал крепко и сладко, забыв обо всех своих обязанностях.

Макнув вахтенного вместе с лодкой в забортную воду (+4° по Цельсию — я потом специально проверял), мы приступили к уборке. За ночь сейнер развернуло к берегу боком. Отлив обнажил пологое дно почти что до самого корабля, который теперь лежал, сильно накренившись на один борт. Изо всех щелей обшивки медленно сочилась вода.

— Н-да… — хмуро протянул Игорь, грызя мундштук трубки. — Работы не на один день…

— Да и досок негде взять, — в тон Командору посетовал Олег, — разве что — на берегу поискать.

В бесчисленных тюках, коробках и чемоданах Командора отыскались две ижевские двустволки. Отправив Колю и Витю на разведку, Игорь дал им одно ружье на двоих и, когда наши друзья скрылись за ближайшим утесом, приказал приступать к ремонту судна.

Согласно морской традиции утро решили начать с подъема флага. Игорь вытащил из рюкзака традиционное знамя нашей экспедиции — красный краб в синем круге на белом поле — и уже привязал его к линю флагштока, когда вдруг с удивлением обнаружил, что на макушке мачты уже висит что-то лохматое и развевающееся.

— Собачий нос! — удивленно воскликнул он, рассматривая странный предмет в мощный морской бинокль.

— Скорее, не нос, а хвост, — резонно заметил я. — Может, водоросли прицепились?

— Не исключено…

Олежка потянул за веревку, и непонятный стяг медленно поехал вниз, постепенно приобретая все более знакомые очертания. Неожиданно Олег громко рассмеялся и некоторое время не мог вымолвить ни слова.

— В чем дело? — нахмурился Игорь.

— Борода! — хохотнул тот. — Это борода!

— Смотри-ка ты! — изумился Пашка, рассматривая находку. — А я уж думал, что потерял ее…

Волосья фальшивой бороды так плотно переплелись с леерами флагштока, что не хотели отрываться. Игорь злился и дергал ее все сильнее и сильнее. Мачта угрожающе трещала и гнулась.

— Да оставь ты ее, Игорь, — примирительно сказал Олег. — Привяжи флаг рядом, и делу конец. Издалека сойдет за гюйс…

Так и поступили, хотя Игорь потом долго бросал на «такую срамоту», как он говорил, яростные взгляды.

В трудах и заботах незаметно прошел весь этот день. Мы привели в порядок камбуз и каюты, вымели из рубки стеклянное крошево и заколотили фанерой выбитые иллюминаторы. Дизель до прихода Коли решили не трогать, но заправить опустевшие топливные баки из взятых с собою бочек нам было вполне по силам.

В это время из-за туч показалось солнце, и Игорь вскарабкался на крышу рубки — замерить широту. Я возился с мотором лебедки, когда из люка машинного отделения вдруг выглянул Олег.

— Дим! — заговорщическим шепотом позвал он. — Мы тут горючее заливали; так там только в девятнадцати бочках солярка…

— А в двадцатой? — встревоженно спросил я.

Олег протянул ладонь, забрызганную белыми каплями:

— Сгущенное молоко!

Это было как нельзя более кстати — еды мы с собой взяли немного, и сто с лишним литров такого деликатесного продукта, как сгущенка, были для нас сущим кладом.

— Великолепно! — воскликнул я. — Это первая хорошая новость за эти две недели. Закатите ее куда-нибудь в угол, чтобы Игорь не нашел.

Признаться, я до сих пор не могу понять, почему мы спрятали эту бочку от Командора. Наверное, сработала интуиция, а может быть — тривиальная жадность. Что бы то ни было, впоследствии это спасло нам жизнь.

Следом за Олегом показался перемазанный молоком от уха до уха Паша.

— Видал, какую мы хреновину нашли, а? — самодовольно сказал он и, зачерпнув ведром забортной воды, принялся шумно умываться.

По трапу спустился Командор и, пуская колечки синего дыма из своей трубки, направился к нам. В руке его поблескивал секстан.

— Может быть, я и ошибаюсь, — осторожно начал он, — но результаты измерений говорят за то, что это — Аляска.

— Аляска?! — изумленно воскликнули мы и переглянулись. — Не может быть!

Игорь только развел руками в ответ. Пришлось признать, что ураган был необычайной силы.

— Влопались, — мрачно констатировал Паша. — Как теперь выбираться будем, а?! Вот засечет нас береговая охрана, тогда попрыгаем. Чем вы только думали, когда отплывали…

— А ты? — опешил Олег.

— А чего я-то? — заоправдывался тот. — Я, может, вообще не думал… Некогда было думать!

Полчаса спустя вернулись наши разведчики.

— Нехорошее место, — Витя присел на камень и вытер лицо платком. — Мы обшарили побережье километров на десять в обе стороны. На юге в океан река впадает, мы немного поднялись по течению, покуда не стемнело… Там, еще выше, лес начинается, а неподалеку от леса строения какие-то.

— Поселок, что ли? — не понял Игорь.

— Если и поселок, то давно заброшенный, — пожал плечами Коля. — Людей мы не видели, а близко не подходили. Решили — завтра сходим, а то чего в темноте бродить…

— Ладно… — нахмурился Игорь. — Будь по-вашему. А сейчас всем спать. На вахте останется…

Вспомнив о спрятанной в машинном отделении сгущенке, Олег, Паша и я разом шагнули вперед.

— Ну-ну, — Командор одобрительно потрепал каждого по плечу. — Хвалю за рвение. Отдыхайте, хлопцы, я сам постою.


Глава 7


Экспедиция за досками. Заброшенный прииск. Шесть крестов. Старая тетрадь. Исповедь Джона Сполдинга. Неожиданное исчезновение.


Ночь была лунная и светлая. Отраженные от водной поверхности серебристые блики плясали на потолке каюты, где мы, как и в прошлую ночь, собрались вместе. Сверху доносились размеренные шаги Предводителя да тихий плеск волн. Высохшие за день одеяла теперь грели отменно, но все равно никто не мог уснуть, не выслушав рассказа друзей.

— А чего рассказывать? — зевая во весь рот, отозвался Коля. — Ничего особенного. Сплошь одна тундра вокруг, а до леса мы так и не дошли. Людей не видели, зверей — тоже…

— А деревня? — нетерпеливо спросил Паша.

— Да нет там никакой деревни, — отмахнулся Витя. — Так, сараи какие-то… И вообще, давайте спать, в конце концов!

На следующее утро, подняв вместе с бородой флаг, мы позавтракали и двинулись в путь. К юго-западу скалы постепенно понижались, и вскоре мы вышли к дельте небольшой реки. Видимо, ее течением и развернуло ночью наш сейнер. Взобравшись по крутому уступу, мы очутились на поросшей мхом чахлой равнине, вдаль по которой уходила синяя лента реки. Вдалеке, у самого леса, где река изгибалась широкой излучиной, виднелись приземистые почерневшие коробки каких-то строений. Путь к ним занял добрых полтора часа, и вскоре мы остановились в глубокой мрачной котловине, со всех сторон окруженной черными зубцами скал.

Подгнивший от времени частокол покосился и расшатался. Сломанные створки тяжелых ворот были приоткрыты. С реки доносился мерный шум воды на перекатах.

— Эй! Есть тут кто-нибудь?! — крикнул Игорь, «…кто-нибудь… кто-нибудь…», — отозвалось эхо. Два сарая и потемневшая от времени бревенчатая изба остались тихими и темными.

— Мне здесь не нравится! — шепнул мне на ухо Витя. Я кивнул, соглашаясь. Игорь меж тем уверенно прошел во двор и огляделся.

Оба сарая были пусты, и лишь в одном из них, в углу лежали полуистлевшие тюки. В самом центре двора темнели камни давнего кострища. Под навесом у крыльца стояли две заржавленные кирки и заступ, а рядом, сложенные стопкой, лежали четыре странных предмета, похожих отдаленно на совки для мусора. Подобрав один из них, я поскреб ногтем его темную, покрытую ржавчиной и окалиной поверхность и положил на место, так ничего и не поняв.

— Игорь! Мужики! — донеслось из-за избы. — Идите сюда!

Поспешив на зов, мы увидели Пашу, который стоял на небольшом участке земли, покрытом холмиками и крестами. Виктор, присев перед одним из них, потер рукой растрескавшуюся древесину, и проступили выжженные буквы:


John Frederic Delgano

1832–1871


Всего крестов было шесть, и на всех датой смерти значился 1871 год.

— Странно, — пробормотал Игорь. — Очень странно… Давайте-ка дом осмотрим.

Массивная неструганая дверь была заперта на огромный висячий замок. Командор сбил его прикладом, распахнул дверь и вошел.

Обстановка единственной комнаты была проста и аскетична: стол, две лавки, лежанка и ларь для продуктов. В углу темнела массивная каменная печь дикого камня. На столе стоял замысловатой формы механизм, на поверку оказавшийся весами. Пол в избе был настелен из толстых сосновых досок и очень неплохо сохранился. Маленькое окно было забрано пластинками слюды и почти не пропускало свет. Никаких других вещей в доме больше не было, лишь за печкой Олег обнаружил два кожаных кошеля с завязками. Один оказался пуст, а из второго на стол выпала старая толстая тетрадь в синем клеенчатом переплете. Выйдя наружу, мы уселись на крыльце, раскрыли ее, и взглядам нашим предстали исписанные неровным почерком нелинованные страницы.

— Первых страниц не хватает… — заметил Олег. — Должно быть, вырвали на растопку. Гм… Английский. Похоже на дневник.

Слово за словом разбирая скупые заметки, мы просидели так часа два, и постепенно перед нами встала вся картина разыгравшейся здесь сто лет тому назад трагедии.

Рукопись начиналась с полуслова:


…ться идти. Девяносто миль по рыхлому снегу никакая собака не выдержит. Морозы стоят страшные. Дик говорит, что до зимовья еще миль десять. Хорошо, если так. Слышали волков, к утру недосчитались двух собак — глупые животные перегрызли постромки и убежали в лес. У Барни сильный кашель, я всерьез опасаюсь за его жизнь.

25 декабря.

Собаки устали и не хотят идти дальше. Пришлось сделать еще один привал. Проклятый холод! Кашель у Барни усилился, хуже того — парень харкает кровью.


Следующие страницы были написаны более ровным почерком, очевидно — в тепле натопленной избы. Мы пропустили описание лагеря и вскоре наткнулись на весьма любопытную запись:


8 января.

Никогда бы не поверил, если 6 рассказали, но глаза не лгут. Тайник полон золота! Хорошо, что Чарли догадался застолбить участок. Теперь только бы дождаться теплых дней, и тогда… Что-то я развеселился не ко времени. Есть проблемы. У Фреда обморожена нога. Барни вроде бы получше, но и он плох.

12 января.

Метет пурга, мы почти не выходим из дома. Постоянно воют волки. Ума не приложу, чем они питаются в этих местах? Может, рыбой? Не нравится мне все это…

18 января.

Коренник второй упряжки — Ангри, как видно, сбежал к волкам — даже шкуры не нашли, только несколько костей. Какой был пес! Завтра же привяжу собак покрепче. Барни стало хуже. Бедный парень… Если бы только док был жив!

23 января.

Мыши попортили мешок с мукой, пришлось пересыпать. Провозился весь день. Франсуа ходил за водой и провалился под лед, один бог знает, как он добрался до избы. Морозы не ослабевают. А вот с провизией повезло — Кристофер и кривой Барретт ходили на охоту и подстрелили лося. Сколько смогли унесли, остальное бросили волкам.

30 января.

Тяжелый день. Умер Барни. Никогда не прощу себе, что взял его с собой. Земля промерзла, пришлось рвать ее динамитом. Как будто бы этой смерти было мало — две собаки взбесились, и мы вынуждены были их пристрелить. Представления не имею, как мы пойдем в обратный путь.


Вновь мы пролистнули несколько страниц сразу.


7 июня.

У Фреда плохо с ногой — не дай бог гангрена! Снег уже тает — здесь, у моря теплее. До сих пор не знаю, как называется эта речушка. Эдди весь день прокаливал над костром лотки, клянется, что жила где-то рядом. Будем искать.

11 июня.

С ума сойти! За одни лишь сутки мы намыли полжестянки из-под кофе! За второй излучиной урожай особенно богатый. Коль так пойдет и далее, то мы — богачи!

15 июня.

Судьба посмеялась над нами. Пока мы промывали пробы, кривой Грег Барретт в наше отсутствие взялся почистить ружья. Видимо, кто-то забыл в стволе патрон. Мы услышали выстрел, но прибежали слишком поздно. Это уже второй погибший. Не к добру это.


Без особых событий прошел весь июль и часть августа. Старатели мыли золото и, судя по записям неизвестного хрониста, стремительно богатели — золотоносная жила оказалась очень мощной. Однако вскоре их потряс новый удар. Беда пришла оттуда, откуда ее ждали меньше всего.


18 августа.

Бог свидетель, я не хотел этого, но кто мог ожидать от Криса такой подлости? Забрав почти половину намытого золота, часть продуктов и упряжку, Боулинг ночью ушел. Парни разозлились и бросились в погоню. В перестрелке ранили Франсуа и Теда. Криса ухлопали наповал (я настоял, чтобы его похоронили вместе с Грегори и Барни), у Теда прострелено легкое, Франсуа ранен в живот. Это смешало все карты. Проклятие!

22 августа.

Все без изменений. Продуктов мало, патронов — тоже. Ходили ловить рыбу — надо же как-то жить! И вообще: надо что-то делать. Только вот что?

2 сентября.

Умер Тед. Теперь уже не до золота — надо скорее двигаться в путь, пока не грянули морозы. Беспокоит Франсуа — у него началась горячка, но может, еще выкарабкается. Золота намыли — фунтов семьдесят. Это огромное состояние!

14 сентября.

Ник ушел на охоту, да вот все еще не вернулся. Уж не случилось ли чего? Надеюсь, он просто решил заночевать в лесу.

16 сентября.

Накаркал, старый пень! — так и есть — оказывается, Ник сломал ногу. Нашли его в трех милях от прииска, без памяти. Я как мог наложил лубок из старых лыж.

26 сентября.

Умер Франсуа. Фред выглядит мрачнее тучи и хромает все сильнее — гангрены, слава богу, нет, но нога почему-то болит.

1 октября.

Будь проклято это золото! Мы уходим. Вчера Фред отправился на речку, поскользнулся, не устоял на больной ноге и упал. Течение здесь довольно сильное, он ударился головой и захлебнулся. Скоро ляжет первый снег, а пока море спасает нас от холода. Нога у Ника так себе, придется тащить его на нартах. Золото решили взять с собой — слишком дорогой ценой оно нам досталось. За всю свою жизнь я не видывал такого богатого участка (хотя, видит бог, я много повидал!). Может быть, другим повезет больше. А мы уходим, чтобы никогда не возвращаться. Надеюсь, что дойдем, хотя мы и так сильно задержались. Я оставляю эту тетрадь, как и много других, ненужных теперь вещей. Бог да простит нас всех.

Прощайте.

Джекоб Алан Сполдинг Нью-Йорк.


— Экспедиция неудачников, — заявил Игорь, захлопнув тетрадь.

Мы промолчали.

Дошли ли эти трое оставшихся до дома, а если и дошли, как сложилась их дальнейшая судьба? Кто знает…

Отодрав от пола дюжины две досок покрепче, мы отправились в обратный путь. В тюках мы нашли пару-тройку ветхих одеял, разные другие полуистлевшие тряпки, котелки, сковородки и четыре магазинных винтовки системы «Винчестер», правда все без патронов. Их мы тоже взяли с собой.

Коля встретил нас сообщением, что все в порядке. Игорь скомандовал отбой, мы перекусили и завалились спать. Командор, как и в прошлую ночь, самолично остался нести вахту.

Пока все складывалось неплохо, но в эту ночь мне почему-то не спалось, а когда я все-таки уснул, мне приснился Джекоб Сполдинг и его спутники.

— Спят? — тихо пробормотал он. — От це гарно! Пущай соби спят… Так… Куда это я поклал… Ага!

Даже во сне я подивился тому, что Сполдинг говорит с таким сильным украинским акцентом.

— Вторая излучина… — бормотал тот. — Найду, найду! Эх, жаль — продуктов маловато! Земьдесьять фунтов — это зкильки же в пудах будэ?

Наконец, когда голос смолк, я неожиданно понял, что уже не сплю.

— Игорь? — позвал я. По палубе прошелестели осторожные шаги, плеснула вода, и все стихло. Я сел на кровати и прислушался.

— Игорь!

Завернувшись в одеяло, я обшарил все закоулки старого корабля, никого не нашел и принялся будить друзей.

— Что? Кто? — встрепенулся Паша.

— Тише! — сказал я и, подождав, пока не проснутся остальные, добавил: — Командор пропал.


Глава 8


Без вести пропавший. Под угрозой голода. Дым над водой. Призрак заброшенного прииска.


Взбудораженные внезапным исчезновением Командора, мы; утра не сомкнули глаз. Взошло солнце, а Игорь все еще не воротился.

За завтраком нас подстерегал еще один удар — в нашей кладовой, и до этого не ломившейся от продуктов, теперь обнаружились лишь дюжина сухих кексов, пустая бутыль из-под пшеничной водки и мешочек с грецкими орехами, которые Игорь называл «греческими», — сухой паек на черный день. В довершение всего пропал оба ружья и все патроны.

— Раздери меня акула, если Хозяин что-то не замышляет! — воскликнул Паша, заглядывая в бутылку. — Прошляпили Капитана! Надо немедленно организовать поиски.

— Какие поиски, ты что, спятил? — обернулся к нему Коля. — У нас сейнер вот-вот ко дну пойдет. Игорь наверняка сам вернете денька через три. Займемся-ка лучше ремонтом.

Коля был прав — не стоило раньше времени поднимать панику Вытащив доски, мы вооружились топорами и приступили к починке корабля. К вечеру мы подлатали обшивку, смазали дизель, подтянули тросовые полиспасты рулевого управления, сняли при помощи брашпиля сейнер с мели и провели ходовые испытания.

— Гм! — недоумевал Коля. — Задерживается что-то наш Командор.

Экскурсия Игоря действительно подзатянулась, и вечером третьего дня Паша, Витя и я вооружились дубинками и отправились на поиски.

Поскольку тетрадь Джека Сполдинга исчезла с уходом Предводителя, искать Игоря решили вдоль реки. Осторожно пробравшие к пологой скале, мы вскарабкались на ее вершину и огляделись по сторонам.

— Смотрите! — Пашка протянул руку. — Дым!

Клочья белесого дыма окутывали старую избушку и стлались вниз по реке. По причине теплой погоды тяга была никудышная, 1 все же на заброшенном прииске кто-то топил печь.

— Как-то он подозрительно изменился… — бормотал Витя, рассматривая постройки в бинокль. — Что-то не так…

— Ну-ка, дай мне, — потребовал я, поднес бинокль к глазам и беззвучно ахнул. И было от чего!

Прииск окружал новый частокол, ровный и прочный. Затесанные на конус верхушки столбов пламенели в свете заката. Подновленные ворота были заперты, в окне горел огонек, и вообще прииск теперь производил впечатление какой-то обжитости и уюта.

— Пошли посмотрим? — предложил Паша.

— Только, чур, глядеть в оба! — нахмурился Витя. — Может статься, это вовсе и не Игорь.

Уже темнело, когда мы наконец добрались до ворот и постучались. Никто не отозвался. Пашка попробовал было перелезть частокол, но лишь порвал штаны и грохнулся обратно. Виктор нахмурился и забарабанил кулаком. Послышались осторожные шаги, и в щели между досками заблестел чей-то глаз.

— Откройте! — потребовал Витя. — Мы хотим видеть Игоря!

— А… Э-ээ… — замешкались за воротами. — Никого нет дома!

— То есть как это? — изумился Паша.

— Игорь! — внезапно осенило меня, — а это, случайно, не ты?

— Нет. Не я, — поспешно отозвался голос. — Все ушли.

— Когда?

— Когда, когда… Давно! В прошлом году! И вообще — у меня выходной!

Глаз исчез, и послышались удаляющиеся шаги.

— А ведь по-русски говорил… — озадаченно пробормотал Витя и полез на ворота. — Постойте! — крикнул он. Вы не можете просто так уйти! Вы…

Лицо нашего друга исказила гримаса ужаса. Ни слова не говоря, он спрыгнул вниз, одним ударом повалил нас с Пашей на землю и сам распластался рядом:

— Ложись!!!

В ту же секунду грохнул выстрел, и нас засыпало щепками. Приметив заранее место отступления, мы по-пластунски поползли к темневшему неподалеку оврагу. Вслед нам непрерывно гремели ружья. Плюхнувшись в липкую холодную жижу, мы набросились на Витю, требуя объяснений.

Сам ничего не пойму! — отнекивался тот. — Вроде бы Игорь. Весь ободранный, с ружьем… У избы мешки какие-то стоят. Больше ничего не заметил.

Вот как? Гм… — Паша осторожно выглянул из укрытия. Пуля просвистела над нами, и он опасливо втянул голову в плечи.

ПРОКЛЯТЫЕ КРАСНОКОЖИЕ! — усиленное рупором, донеслось с прииска. — НЕ ВИДАТЬ ВАМ МОИХ ЗАПАСОВ! Я УСИХ ВАС…

Грохнул выстрел, и мы дружно упали в грязь лицом.

Почти два часа кинжальный огонь с прииска не давал нам поднять головы. Когда наступило затишье, мы под покровом темноты проползли к частоколу с тылу и залегли у широкой щели меж вкопанными бревнами.

В окошке, слабо светящемся изнутри, виднелась тень качающихся весов. Доносилось слабое позвякивание. Вскоре показался силуэт Игоря, тащившего в руках какой-то шарообразный предмет. Вразвалку проковыляв к весам, он положил его на чашку и вытер пот.

Гиря! — ахнул Пашка, толкая меня локтем. — Это ж моя гиря! А я ее искал, искал…

Ш-шш! — Витя предостерегающе поднял руку. Мы затаили дыхание.

Скрипнула дверь, и на пороге показался закутанный в одеяло Хозяин. На голове его красовалась старая войлочная шляпа, что была в одном из тюков. Постояв с минуту неподвижно, он обошел дом и замер, остановившись у маленького кладбища. Некоторое время он молчал, затем заговорил, и мы напрягли слух.

— Фредди… — бормотал Командор, — Грег… Барни, сынок! Франсуа, Тед. Дик, дружище… Спите спокойно — я отомстил за вас! Краснокожим не видать наших сокровищ.

Разразившись этой гневной тирадой, он обессиленно смолк. Луна освещала его понурую фигуру, устало опирающуюся на карабин. Паша, повернувшись к нам, красноречиво повертел пальцем у виска.

— Кто?! Кто здесь?! — всполошился Командор. Мы замерли. — Ветер… — успокоился тот и, бабахнув для острастки из ружья в воздух, скрылся в избе.

На сейнер мы возвращались молча, подавленные случившимся. Дрожа от холода, мы спустились в каюту, переоделись в сухое и рассказали друзьям, что произошло.

— Не может быть! — заявил Коля. — Признавайтесь, что пошутили!

Паша лишь устало отмахнулся.

— А вот мы сами сейчас пойдем и проверим! — с ноткой отчаяния в голосе воскликнул Олег. — Верно, Коля?

— Верно! — обрадовался тот, и оба, не слушая наших уговоров, спрыгнули на берег и направились к реке.

— Если что, так там справа от прииска овраг есть! — напоследок крикнул в темноту Виктор.

— Ла-адно! — донеслось в ответ.

— Пошли, — устало сказал Витя. — Приготовим для ребят сухую одежду. Сдается мне, что она им скоро понадобится.

Он оказался прав.

Теперь все мы уверились, что Капитан немного свихнулся на почве внезапного обогащения; в том, что Игорь намывает именно золото, у нас не было никаких сомнений.

— Что же еще он может взвешивать двухпудовой гирей? — резонно заметил по этому поводу Паша.

Игорь теперь был начеку. Днем он промывал пробы в реке неподалеку от прииска, а ночью патрулировал окрестности, отгоняя нас выстрелами. Когда и где он спал, оставалось загадкой.

Как мы ни исхитрялись, застать его врасплох нам не удалось. Паша с Колей ночью подобрались к избе и просунули под дверь микрофон от рации. Обнаружив это, Игорь забросал их камнями, обратив обоих в паническое бегство, а микрофон растоптал и выбросил за ворота.

Поскольку разведка не удалась, мы решили подыграть спятившему Предводителю и, нарядившись соответствующим образом, с белым флагом направились к прииску. Шли мы открыто, но осторожно, всем своим видом давая понять, что безоружны.

— Ни с места! — наконец донеслось из-за забора. — Еще шаг, и я стреляю! Кто вы такие?

— Мы парламентеры, не швыряйте в нас тяжелыми предметами! — прокричал я, размахивая привязанной к палке наволочкой.

— Так я вам и поверил… — пробурчал голос. — Ваши имена?

— Большое Перо и Легкая Нога, — вовремя нашелся Витя, в волосах которого действительно торчало гигантское перо альбатроса. — А это, — он вытолкнул вперед Пашу, — великий вождь Вырви Глаз.

Прикрывая свежую ссадину, физиономию Пашки пересекала неряшливая черная повязка.

— Собачий нос… — озадаченно ругнулся Игорь. — Сиваши! Ваше племя ушло много лун тому назад. Чего же хочет вождь?

— Э… — озадаченно замялся Паша, — это, как его…

— Молчи, дурак! — яростно зашипел на него Витя. — Молчи, а то он тебя сразу узнает! Я сам скажу… — он повернулся к прииску — Великий Белый Отец обещал отдать нам землю синих скал. Мы хозяева этих мест. Ты должен уйти.

— Ну да, еще чего! — возмутились за забором. — Чихал я на вас и на вашего белого папу. Я первый сюда пришел, ясно?

Витя сокрушенно покачал головой:

— Воистину верно сказано, что у бледнолицего два сердца и два языка. Сколько у вас людей?

— Достаточно для выполнения боевого задания!

— А кто ваш командир?

— Его Превосходительство бригадный генерал Гурей! — горделиво донеслось в ответ. — Этот форт неприступен, так что — сдавайтесь, тогда и поговорим.

Мысленно я застонал — теперь он еще и генерал!

— Вы не имеете права мыть наше золото! — крикнул Пашка и все испортил. Игорь рассмеялся хриплым каркающим смехом.

— Уходите! — рявкнул он. — Я и так сказал вам слишком много. Прочь!!!

В вечерней тишине глухо лязгнул затвор. Стараясь не раздражать Хозяина резкими движениями, мы медленно удалились.

Шли дни. Кексы и орехи кончились, и если бы не наша «секретная» сгущенка, мы бы страдали сейчас от голода. Все шло по-прежнему, не считая того, что припасы у Игоря тоже должны были подходить к концу. Однако ни на какие приманки, даже на кастрюлю со сгущенным молоком он не клюнул.

И вот в один из вечеров Колю осенило.

— Я, кажется, придумал… — заявил он за ужином. — Есть способ вытащить Игоря из норы.

— Какой? — мы подались вперед.

— Клин клином вышибают, — сказал тот. — Подумайте сами. Что держит Игоря на прииске?

— Золото? — предположил Паша.

— Оно самое, — кивнул Коля. — Вот и давайте попробуем вытащить его оттуда тем же золотом.

— Не мели чепухи, у нас нет никакого золота!

— Неважно. Слушайте…


Глава 9


Золотая лихорадка. Фальшивый груз. Наблюдатель. Ловушка корабельного трюма. Мы выходим в открытое море.


План Коли был прост, как и все гениальное.

Наутро мы, подражая улюлюканью индейцев, разбрелись по всей равнине, пока не нашли место, где эхо было таким сильным, что стоило там даже вполголоса сказать что-нибудь, как фраза повторялась девятикратно — своего рода рекорд. К тому же выбранный участок располагался неподалеку от якорной стоянки и отлично просматривался с прииска.

Прихватив с корабля лопаты и мешки, мы к середине дня выкопали большую яму и плескались в реке, пока не посинели от холода. Наконец Коля решил, что первая часть задуманного прошла прекрасно, и, выбравшись из ямы, сложил ладони рупором и закричал что было сил:

— Золото!!!

— Урра-аа!! — хором взревели мы в соответствии с планом.

Могучее эхо стократно усилило наши вопли, и на всей равнине не было уголка, куда бы они не долетели.

Теперь мы были уверены, что Игорь не успокоится, пока не выяснит причины столь громкого ликования. С радостными возгласами бегая от ямы к реке и обратно, мы нагружали мешок за мешком и тащили их к морю, где с триумфом высыпали в трюм.

— Насыпай, насыпай! — вполголоса командовал Коля, затем, повернувшись к прииску, кричал:

— Двадцать мешков!

— Ура-а! — исправно отзывались мы.

— Есть первые сто пудов!

— Ура-а!

— Бледнолицему в деревянном вигваме ничего не достанется!

— Ура-а!

Под вечер мы все охрипли от этих воплей и совершенно выбились из сил, но результат был налицо — в узкой расселине меж двух скал, как раз на полпути между прииском и бухтой, исправно сопровождая наши прогулки с мешками, поблескивали стекла командорского бинокля — Игорь занял наблюдательный пост.

— Глядит? — не оборачиваясь, шепотом спрашивал Коля.

— Глядит, — подтверждал я, с натугой вскидывая на плечи очередной мешок. Олег на дне огромной ямы вытер пот и снова взялся за лопату.

— Хорошо, что глядит… — удовлетворенно ответил Коля и тут же взорвался очередным криком: «Есть двести пудов!»

— Ура… Ой! — хрипло откликнулся я, споткнулся, выронил мешок и покатился под откос. Позади слышались крики моих товарищей. Склон был неровный и каменистый, набив не меньше дюжины синяков и шишек, я финишировал у самой кромки обрыва, а через секунду сверху упал мой мешок и с всплеском исчез в волнах.

С горы огромными прыжками сбежал Витя.

— С ума сошел! — прошипел он, схватив меня за шиворот и ощутимо встряхнув. — А если бы мешок лопнул?!

Я похолодел. Если бы это случилось, все наши труды пропали бы даром. Скрепя сердце, я засучил рукава и полез в холодную воду.

Вдумчивый читатель наверняка уже догадался, что никакого золота не было и в помине, а в мешки мы грузили самый что ни на есть обыкновенный речной кварцевый песок. Но Игорь-то об этом не знал! Сбрендивший Хозяин даже не задавался вопросом, что находится в мешках — если «индейцы» кричат, что там золото, значит, золото и есть!

На это мы и рассчитывали.

Выудив тяжелый намокший мешок, я вскарабкался на сейнер, отвернулся, чтобы Командор не увидел содержимое, и вывалил песок в разверстый трюм. Обернувшись, я заметил, как закатное солнце играет на стеклах бинокля меж скал, и расплылся в злорадной ухмылке, которая, наверное, стоила Игорю года жизни.

— Что, бледнолицый, съел? — крикнул я. — Мы выкопали все. Иди, плескайся в своей грязной луже — может, найдешь что-нибудь!

Отблеск дрогнул и пропал — такого оскорбления Игорь вынести не мог.

У ямы, вконец обессилевшие, лежали четверо «старателей».

— Все еще глядит? — еле ворочая языком, простонал Олег.

— Уже нет, — ответил я. — Я, наверное, малость переборщил, но зато теперь уж он точно не оставит нас в покое!

— Пошли на сейнер, — резюмировал Коля.

В эту ночь было новолуние, а значит, выражаясь Пашкиным языком, не видно было ни хрена. Оставив трюм незапертым, мы попрятались кто куда. Олег и Витя накрылись брезентовым чехлом от лебедки и прикинулись запасным брашпилем. Я вскарабкался на мачту. Коля заперся в рубке, а Пашка, не придумав ничего лучшего, залег на палубе, завернувшись в оболочку резиновой лодки. Погас последний луч солнца, и на землю опустилась тьма. Тихо бились волны о борта сейнера. Отражаясь в прозрачной воде, над головой ярко сверкали звезды. Легкий ночной бриз трепал висящий на мачте флаг и привязанную рядом бороду.

Прошло три часа. Потихоньку я начал засыпать, рискуя свалиться вниз, как вдруг на берегу что-то шевельнулось. Я пригляделся. Ошибки не было — большая бесформенная тень тихо пробиралась вдоль скал. Удостоверившись, что это — не мираж, я спустился пониже.

— Идет! — еле слышно сказал я.

— Видим! — так же тихо донеслось из-под брезента.

Послышался шорох шагов. Ночной гость прошлепал по воде к кораблю и по трапу вскарабкался на палубу. В неверном свете звезд можно было различить отягощенную мешками фигуру Предводителя. Доски палубы жалобно скрипели при каждом его шаге — все намытое золото Хозяин притащил с собою.

Лодка, в недрах которой скрывался незадачливый Паша, находилась как раз между Игорем и входом в трюм. Кто-нибудь другой попросту обошел бы груду резины, но только не Командор! — тень вразвалку направилась к трюму, по пути дважды всей тяжестью наступив на лодку. Лодка беспокойно зашевелилась и отозвалась каскадом приглушенных крепких выражений.

— Кто тут? — неуверенно спросил Игорь.

— Нет никого! — сказала лодка.

Успокоившись, Игорь открыл двери трюма и скрылся внутри. Заранее смазанные петли не издали ни звука. Подождав, пока он спустится по трапу, мы выбрались из укрытий и столпились у двери.

— Замок! — потребовал Коля.

Стеная и охая, Пашка вытащил из кармана здоровенный крендель висячего замка и подергал дверь за ручку. На лице его отразилось недоумение:

— Он заперся изнутри!

— Все равно — закрывай! — приказал Витя и обернулся ко мне: — Сможешь вывести сейнер в море?

— Что, прямо сейчас? — слегка опешил я.

— Чем скорее, тем лучше.

— Попробую… — я направился в рубку. — Коля, заводи!

— Есть! — отозвался тот, и через минуту застучал дизель.

Осторожно работая штурвалом, я провел сейнер мимо подводных камней, и перед нами раскинулась ровная гладь ночного океана. Рассекая черные как смоль волны, корабль медленно направился к выходу из гавани, унося в трюме спятившего Предводителя вместе с его золотом и полторы тонны речного песка в виде балласта.


Глава 10


Огневая точка. К далекому острову. Спятивший Капитан и спятивший корабль. Тайны запертого трюма.


Забрезжил рассвет.

Примерно через час после выхода в открытый океан Витя сменил меня у штурвала. Нацедив из бочки сгущенного молока, я направился на палубу, где на страже у трюмных дверей мирно подремывал Паша.

— Ну, как он там? — спросил я.

— Молчит… — зевая, ответил тот. — Заснул, наверное…

— Может быть, — согласился я и сел рядом.

Холодный западный ветер трепал одежду и шевелил волосы. Натянув одеяло на плечи, я устроился поудобнее, отхлебнул сгущенки и задумался.

Чертовски не хотелось возвращаться домой. За это время я успел свыкнуться с тем, что мы снова отправились в кругосветное путешествие, и не сомневался, что большинство моих спутников разделяет мои мысли, исключая, может быть, Колю.

С другой стороны, возить с собой в трюме по всему свету спятившего Предводителя — занятие не из приятных, да и продуктов у нас было маловато. Как ни крути, оставался только один путь — идти обратно на Камчатку, но, представив, как мы вернемся в порт, я поежился. Нет, пока Командор находится в невменяемом состоянии, это — не выход. Но и способа вырвать Капитана из тисков золотой лихорадки я не видел.

Чайки, не желающие улетать далеко от земли, постепенно отстали, и мы продолжили свой путь в полном одиночестве. Отстоявший свою вахту, Коля с размеренностью автомата забрасывал в воду планктонную сеть системы Нансена, найденную в кладовой — видимо, решил хотя бы сейчас наверстать упущенное.

— Что у тебя там? — Пашка с голодным любопытством заглянул в мою чашку и скорчил гримасу. — Опять молоко! Этак и свихнуться недолго. У меня от него внутри уже все слиплось… Эх, сейчас бы картошечки!

— Эй, вы, там! — хрипло прогремело из-за двери. — Есть тут кто-нибудь?

От неожиданности я выронил из рук чашку, и она, упав на палубу, разбилась вдребезги.

— Наконец-то! — воскликнул Паша и со всех ног бросился на мостик. — Эй, мужики! Все сюда!

Заглушив мотор, мы столпились у двери и стали ждать, что будет дальше. Минуту-другую все было тихо, затем послышалось напряженное дыхание, и в замочной скважине знакомо заблестел синий хозяйский глаз.

— Ага! — удовлетворенно донеслось из-за двери. — Ага… Где-то я уже видел эти рожи… Ну, чего уставились? А-аа… Зна-аю! Убивать меня будете, да? Не выйдет! Это мое золото, а не ваше! Руки коротки!

— Осторожно! — воскликнул Витя. — У него ружье!

Ясно было, что просветление так и не снизошло на бедного Капитана. Надо было срочно что-то предпринять, но в этот момент грохнул выстрел. Выбив из двери порядочный кусок, пуля просвистела в воздухе и улетела в океан. Ничком упав на палубу, я проворно отполз за брашпиль и затаился, боясь шевельнуться.

— Эй, краснокожие! — донеслось из трюма. — Вы где? Если еще раз сунетесь — пристрелю. Убью, слышите, да?

Хоронясь за бухтами канатов и скользя в лужах пролитого молока, я по-пластунски прополз к рубке, где уже собрались все наши.

— …Ну, предположим, что до дому мы его довезем, — говорил Коля. — Но что скажем его жене?

— Скажем, какой ни есть, зато — Командор! — вставил Паша.

— Вот ты и скажешь, когда приплывем, — хмуро буркнул Витя. — Кстати, когда это произойдет?

— Если ты скажешь, куда надо плыть, я скажу, когда мы прибудем на место, — ответил я, — а сейчас нас сносит к югу, и снесло уже порядочно. Я ведь даже не знаю, откуда именно мы отплыли.

— Так посмотри расчеты на столе у Капитана! Что ты как маленький…

— Какие будут предложения? — после недолгого молчания спросил Олег.

— Остров, — сказал Витя.

Мы обернулись к нему.

— Что?

— Я говорю, нам нужен остров. Небольшой, с мягким климатом и лучше, если необитаемый. Оттуда Игорь не сбежит, а там, глядишь, и поправится.

— Сперва надо выманить его из трюма, — возразил Коля.

— Да-а?.. — тоном обиженного первоклассника добавил Паша. — А он стреляется!

— Возможно, эта проблема разрешится сама собой… — Витя неуверенно потер небритый подбородок. — Надо пока хоть покормить его, что ли…

Однако едва мы попытались позвать Игоря, как снова прогремел выстрел, и мы оставили его в покое. Олег запустил дизель, и сейнер направился дальше в океан.

Предложение Виктора мы одобрили, но где найти такой остров? Порывшись в памяти, мы остановились на Галапагосах. Далековато, конечно, но горючего должно было хватить, а там — посмотрим.

Прошел день.

Сменяя друг друга у руля и у машин, мы по-прежнему вели корабль курсом на юг. Игорь молчал и на все попытки установить с ним контакт салютовал нам ружейным огнем. Пробитая пулями дверь с каждым днем все больше походила на дуршлаг.

Общими усилиями мы починили лопнувший трал и попытались порыбачить. На большие косяки мы так и не наткнулись, но за пять-шесть забросов в сетях запуталось килограммов сорок разной рыбы. В улове преобладала треска, и мы впервые за последние недели поужинали с аппетитом и набили трясучий камбузный холодильник до отказа. Теперь за завтрашний день мы были спокойны.

Океан был тих и пустынен. Коля по-прежнему возился со своей сеткой, пополняя свои коллекции и общий холодильник креветками-крилем. Паша, соорудив из подручных средств штангу, «качался» на корме корабля. Витя откровенно скучал и, наверное, поэтому первым заметил начавшиеся странности.

— Смотри, — указал он как-то раз мне на кренометр. — Или он не выверен, или сейнер дает крен на левый борт.

— Давно ты это заметил? — я щелкнул по прибору. Стрелка качнулась и вернулась в прежнее положение.

— Вчера было пять градусов. А сегодня уже восемь.

— Да, странно…

Пашка, присутствующий при разговоре, счел нужным вмешаться.

— Да ну, ерунда какая! — воскликнул он. — Ищете проблемы там, где их нет. Дался вам этот хренометр. Удивительно, что на этом сейнере вообще хоть что-то работает.

Посмеявшись, мы разошлись, и вскоре я забыл об этом инциденте. Но, как оказалось, не надолго.

К ночи крен достиг двенадцати градусов, а утром, проснувшись, я с удивлением обнаружил, что лежу на кровати вверх ногами — за ночь корабль почти что лег на борт, и койки приняли вертикальное положение!

Весь экипаж собрался на палубе, по которой теперь можно было передвигаться только ползком.

— Потонем на хрен, — хмуро сказал Паша.

— Наверное, течь в трюме, — неуверенно предположил я. — Надо бы проверить, да Игорь не пустит.

— А не его ли это проделки? — высказался Олег.

Мысль показалась нам здравой.

Заглушив двигатель, мы разлеглись прямо над трюмом, прижавшись ухом к палубе (Паша вдобавок приволок из машинного отделения большую воронку для заливки масла. «Это чтобы лучше слышать», — пояснил он, словно волк из сказки). Поначалу все заглушал плеск воды, затем сквозь толщу переборок донеслось какое-то бормотание, скрежет и позвякивание. Разумеется, это ничего не прояснило, но появилась уверенность, что виновником происходящего является все-таки Командор. Один раз все отчетливо услышали громко произнесенное: «Двадцать шесть», но что это могло означать, оставалось загадкой.

Обеспокоенные, мы продолжили свой путь. К вечеру, однако, мы заметили, что крен уменьшается. К полуночи он исчез совершенно, и спать мы легли весьма и весьма озадаченные.

Утром всех перебудил Коля. На этот раз я проснулся в стоячем положении — корабль снова накренился, но уже на правый борт!

— Что за чертовщина? — изумился Олег.

Мы снова попытались проникнуть в трюм и едва успели спрятаться, прежде чем Командор пальнул из ружья.

В течение всего утра крен постепенно уменьшался, и к полудню судно приняло нормальное положение, но затем почти сразу стало крениться на другой борт! Достигнув максимального наклона к шести часам, в полночь сейнер снова выпрямился.

— Да что там происходит, в конце-то концов?! — не выдержал теперь и Пашка.

Изумлению нашему не было границ. Естественно, управлять судном, с которым происходят такие метаморфозы, было весьма затруднительно — то сейнер не слушался руля, то винт выскакивал из воды. На камбузе вечно что-то падало, разбивалось, и даже сварить ставшую нашим обычным блюдом уху удавалось теперь только в полдень и в полночь. Соответственно на эти часы и приходились наши трапезы.

Утром следующего дня все опять проснулись вверх тормашками. С некоторым страхом я подумал, что было бы, застань нас шторм в таком вот, наклонном положении.

— Игорь, ты жив? — опасливо подкравшись к трюму, спросил Паша и, получив в ответ традиционный утренний выстрел, спокойно направился по своим делам. Из трюма по-прежнему доносилось лишь оханье и ворчанье Капитана да перезвон железа.

Постепенно мы привыкли к ежедневным колебаниям нашего корабля и даже стали сверять по ним распорядок дня, а спать перешли в гамаки. В наш лексикон прочно вошел термин «равнополье», означавший краткий момент времени, когда палуба принимала горизонтальное положение. В час дневного равнополья мы торжественно поднимали на флагштоке бороду (флаг куда-то запропастился, впоследствии выяснилось, что Паша случайно вымыл им пол и предпочел об этом не распространяться) и шли завтракать, в ночное равнополье — опускали ее и ужинали. Так продолжалось примерно с неделю, а если быть точным — то шесть дней, потому что на седьмой день сейнер не встал на ровный киль к полудню.

— Гм! — Витя прикрыл глаза ладонью и посмотрел на солнце. — Запаздываем что-то сегодня!

С грехом пополам корабль выпрямился лишь к вечеру. Следующего равнополья пришлось ждать почти сутки. В загадочном механизме, качающем сейнер, появились не менее загадочные сбои, и если о причине первого мы еще строили какие-то предположения, то по поводу второго зашли в совершенный тупик.

Утром следующего дня палуба выпрямилась в последний раз, после чего сейнер медленно, рывками лег на борт и больше не поднялся. Борода на мачте уныло болталась над самой водой, изредка задевая отдельные высокие волны.

Посовещавшись, мы решили попробовать-таки проникнуть в трюм, подползли к дверям и прислушались. Изнутри не доносилось ни звука.

— Игорь!

Молчание.

— Игорь!

Нет ответа.

— Открывай, — скомандовал Витя.

Монтировкой выломав запертый изнутри замок, мы осторожно приоткрыли дверь.

— Подождите, — остановил нас Паша и, оглядевшись, потянул к себе швабру.

Свою зюйдвестку Пашка потерял где-то в море, и теперь на его макушке красовался найденный в тюках на прииске засаленный котелок-дерби. Стащив его с головы, он нацепил котелок на рукоять швабры и поднес ее ко входу. Мы замерли, ожидая выстрела, но, кроме гулкого стука собственных сердец, так ничего и не услышали.

— Пронесло! — облегченно вздохнул Паша, нахлобучил шляпу на голову и первым ступил на трап.

Из темного прямоугольника входа тянуло сыростью и холодом склепа. В ноздри бил застарелый запах испортившейся рыбы и пороховой гари. Запалив керосиновый фонарь, мы спустились вниз и остановились, лишь когда ощутили под ногами песок.

— Вот он! — хрипло произнес Олег и посветил фонарем.

Игорь лежал, уткнувшись лицом в песок и развернувшись головой к двери. Правая рука сжимала приклад винтовки, левая бессильно лежала на песке. Рядом валялись весы.

— Прибавьте света! — распорядился Витя. — Дим, открой люки, сделай же что-нибудь!

— А нас не захлестнет? — забеспокоился я.

— Открывай, не время рассуждать!

Лебедкой раскрыв грузовой люк, я развернул кран-балку и опустил трос в темное чрево корабля. Через минуту показался опутанный веревками Командор.

Весь песок в трюме был пересыпан на правый борт, слева все было чисто — ни песчинки на старом темном дереве обшивки. Картина была ясна, как день. Оказавшись в полной темноте, Игорь так и не понял, что в трюм засыпан обыкновенный речной песок, и по этой причине спрыгнул с ума еще на одну ступеньку и стал взвешивать его принесенными с собою весами, чтобы узнать размеры своего богатства. Как выяснилось впоследствии, свое, лично намытое золото он ссыпал туда же. Гиря у него была одна, а песок на чашку весов он насыпал рупором, используя его то как совок, то как воронку. Не в силах остановиться и боясь ограбления, он взвешивал и перевешивал содержимое трюма все эти дни, перетаскивая песок от борта к борту, что и вызывало пресловутый крен.

Обо всем этом мы догадались потом, а сейчас только перенесли Командора в каюту, раздели и, уложив на кровать, закутали в одеяло.

— Пи-ить… — простонал Игорь.

Мы развели в воде немного молока и поднесли кружку к его губам. Пил он долго и жадно, гулко глотая и проливая воду на одеяло. Иссохшиеся губы его потрескались, язык распух и почернел. Выпив три кружки, он тут же погрузился в сон.

— Дела-а… — только и смог сказать Витя.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Пашка.

— Вы тут? — безумно вращая глазами, выпалил он. — А там этот, как его… шторм начинается!


Глава 11


Последние часы. «Оставить корабль!» Охота на Командора. Капитан приходит в себя.


В каюте сразу стало тихо.

— Надо люк задраить, — хмуро сказал я. — И песок разровнять. Вить, подмени меня у штурвала, я — в трюм.

— Я с тобой! — отозвался Олежка.

— А я? — растерялся Паша.

— Сиди здесь и ничего не трогай, — распорядился Витя. — Присмотри за Игорем.

— А что с ним?

— Голодный обморок. Ну, все по местам!

На палубе было холодно. Резкий ветер швырял в лицо клочья морской пены. Тяжелые волны бились о борта и захлестывали наклонную палубу. Задраив грузовой люк, мы с Олегом вооружились лопатами и спустились в трюм.

В слабом свете керосинки длинное низкое помещение выглядело мрачно и угрюмо. Сейнер ощутимо покачивало. За тонкой переборкой глухо стучали дизеля. Песок под ногами был сырым и тяжелым. Кое-как мы перекидали большую часть песка, совершенно выбились из сил и присели отдохнуть. Только теперь я по-настоящему понял, какую титаническую работу проделывал ежедневно Командор, и поразился его выносливости.

— Почему он такой сырой? — неожиданно спросил Олег, подбрасывая горсть песку на ладони.

— Какое там сырой — мокрущий! А действительно, почему?.. — поразился я, поднес лампу к борту и похолодел: из разошедшихся швов медленно, но неотвратимо сочилась вода.

Мы переглянулись. Сейнер был в опасности.

А шторм крепчал. С глухим «А-ах!» волны, как в бочку, били в борт корабля, и мы едва удерживали равновесие. Ноги все глубже проваливались в рыхлый песок. Лампа опрокинулась и погасла — запахло керосином. Очередной удар швырнул меня к борту, и я почувствовал, как в спину бьют тугие струи воды.

— Надо убираться отсюда! — прохрипел я, барахтаясь в песке. — Скоро здесь все затопит!

На четвереньках мы добрались до трапа, выбрались на палубу и пробрались к рубке.

Крен корабля почти исчез. Штормовой фронт оказался узким, и на западе уже виднелось чистое небо.

— Нас заливает! — с порога крикнул я.

— Заливает? — обернулся Витя — Сильно? В смысле — сколько еще продержимся?

Я неопределенно пожал плечами.

Проверив трюм еще разок (там был уже не песок, а какой-то адский кисель), я запер его на висячий замок и направился в каюту проведать Капитана.

Пашка, с трудом удерживая на коленях таз с водой, сосредоточенно выжимал полотенце для компресса.

— Ну, как он?

— Бредит, — угрюмо отозвался тот.

В этот момент Хозяин заворочался на кровати и хрипло произнес: «Земля имеет форму чемодана».

— Слыхал? — многозначительно кивнул Паша. — Одно утешение — кажется, это уже не обморок, а простой сон. Приготовьте ему чего поесть, он скоро очнется.

— Но у нас только сгущенка…

При упоминании о сгущенном молоке Пашка схватился за живот и свирепо посмотрел на меня.

— Ладно, — поморщился он. — Тащи хоть ее, что ли…

К вечеру океан успокоился. Витя, стоя у штурвала, без колебаний вел корабль на юг. Хотелось надеяться, что до островов мы дотянем, но сейнер то и дело зарывался носом в воду, а вскоре Олег, слазав в трюм, доложил, что вода подступила к самому люку.

— Но это еще не все, — добавил он. — Смотрите.

На ладони его извивалось серое червеобразное существо сантиметров пятнадцать в длину, да еще и с малюсенькой раковинкой на макушке.

Коля присвистнул и почесал в затылке.

— Все, братцы, — тихо сказал он, — приплыли. Теперь нашему кораблю одна дорога — на дно.

— А кто это?

— Teredo navalis, — ответил он и тут же перевел: — Корабельный червь.

— А, точильщик! — понимающе закивал Витя. — Так вот откуда в трюме столько воды! За две недели можно было источить днище вдоль и поперек…

— До Галапагосов дотянем? — спросил я.

— Должны бы, — несколько неуверенно ответил Витя.

— Отставить треп, оболтусы соленые! — громыхнуло у нас за спиной. — Стоит Капитану свалиться в лихорадке, и вы уже ничего сами не можете! Угробили корабль, остолопы!

Ошеломленные, мы обернулись и замерли кто где стоял — драпируясь в одеяло и сжимая в зубах неизменную трубку, в дверном проеме показался Командор. За его спиной маячила бледная Пашкина физиономия, украшенная свежим синяком под глазом.

— Я говорил ему, что нельзя вставать, — виновато развел руками Паша, — так разве его уговоришь…

Пошатываясь, Игорь подошел к нам и сгреб карту в охапку.

— Курс! — коротко потребовал он.

— Зюйд-зюйд-ост, — ответил я.

— Местонахождение!

Витя показал пальцем на карте.

— Галапагос? — на испанский манер спросил Командор и нахмурился. — Не помню, чтобы я отдавал такой приказ… Что мы там забыли? Почему сейнер в аварийном состоянии?

— Трюмы затоплены, — простодушно пояснил Паша.

— Что?! — Игорь резко повернулся к нему. Глаза его вспыхнули знакомым блеском. — Там кто-нибудь есть?

— Это, как его… эк! — начал было Пашка, но я поспешно толкнул его локтем, и тот прикусил язык.

— Никак нет, Капитан! — не моргнув глазом, сказал я. — Трюмы заперты!

— Молодцы! — просиял Хозяин и, протянув руку, потребовал: — Ключи!

Порывшись в карманах, я вытащил ключ. Игорь жадно схватил его и расплылся в улыбке.

— Без моего приказа никого к трюму не подпускать, — распорядился он. — За сохранность груза отвечаете головой. А сейчас посмотрим, что можно сделать для спасения судна.

Едва лишь за Игорем закрылась дверь, все набросились на меня.

— Что ты наделал!

— Он же сейчас снова спятит, когда песок увидит!

— Спокойно! — я поднял руки. — Это от камбуза ключ.

Витька одобрительно поднял бровь и усмехнулся:

— Неплохо проделано. Хитрый ты, Дим, как сто китайцев… Странная, однако, у него амнезия — про золото он похоже, помнит.

Дизель неожиданно начал давать сбои, чихнул пару раз и заглох. Из люка машинного отделения показался перепачканный маслом и мазутом Коля.

— Горючего больше нет, — хрипло доложил наш механик. — В ходовом отсеке воды по пояс. Я… Игорь?!

— Острова! — крикнул Витя. — Впереди острова!

На горизонте проступили несколько маленьких темных пятнышек. Это были Галапагосы.

Столпившись у трапа, мы угрюмо стояли и смотрели, как вода потихоньку подступает к палубе. Сейнер медленно уходил в пучину.

По трапу кубарем скатился Командор.

— Что вы стоите?! — гаркнул он. — Шлюпку на воду! Быстрее, если жить хотите! Грузите вещи, а я сейчас…

— У нас нет шлюпки, — пробормотал Паша. — Только резиновая лодка…

— Какая разница! — взревел Игорь и, схватив его за грудки, крикнул в лицо: — Надувай!!!

Опрометью бросившись в кладовку, мы вытащили все наиболее ценное, что подвернулось под руку, и поднялись на корму, где Паша, путаясь в складках резиновой лодки, пытался ее накачать. С носа корабля доносились гулкие удары — ключ, разумеется, не подошел, и Хозяин, разыскав кувалду, сбивал замок. Палуба уже полностью скрылась под водой, и Командор работал на ощупь, то и дело попадая по пальцам.

— Или убьется, или покалечится, — высказался Коля. — Отдай ты ему ключ, Димка!

— Тогда он утонет, — возразил я.

Спорить со мной никто не стал.

Сейнер погружался. Теперь над водой возвышалась только рубка, на крыше которой мы и примостились.

— Долго возишься! — крикнул Командор Пашке, карабкаясь к нам. — Скорее! О дьявол, куда подевался лом?

Пашка, растерянно повертев в руках лопнувший от чрезмерной нагрузки насос, отшвырнул его в сторону и, схватив шланг зубами, стал надувать лодку самолично. Щеки его напоминали два огромных переспелых помидора.

— Дуй, дуй, — посоветовал Коля, срезая с мачты бороду. — Бицепсы в спортзалах накачивал, а о щеках забыл?

Пашка перевел дыхание и сплюнул тальк.

— Жанимайтешь швоим делом! — огрызнулся он. — Не лежьте под руку!

С носа корабля по-прежнему доносились выкрики Командора.

— Золото! О, мое золото! — вопил он в рупор, бегая по палубе.

— Готово! — Пашка кончил дуть и заткнул отверстие пробкой.

— Перекачал, — невозмутимо заметил Витя, пощупав тугую резиновую поверхность. — Лопнет сейчас.

— А ну вас всех! — разозлился Пашка и, столкнув лодку на воду, в считанные секунды завалил ее вещами.

— Хватит! — кричали мы, не зная, куда все складывать. — Довольно!

— Погодите! — донесся Пашкин крик, и вскоре показался он сам, с натугой тащивший на плечах бочку со сгущенкой. — Провиянт забыли!

— Эй, ты чего? — ахнул Олег. — Не делай этого! Я плавать не умею!

Ржавая железная бочка перевалилась через борт и рухнула вниз, придавив нас своей тяжестью. Олег совершенно скрылся под водой и лишь болтал ногами и пускал пузыри. Пока мы его вытаскивали, сверху спрыгнул Пашка, и лодка снова чуть не перевернулась.

— Ну ты, водолаз чертов! — вскипел я, — добился своего? Позор на весь Тихий океан — единственная в мире надувная подводная лодка!

Пока мы ругались, мимо нас, с кувалдой в руках проплыл Командор и, игнорируя наши протянутые руки, подплыл к трюмному люку и нырнул. Как по волшебству спор тут же утих.

— Опять рехнулся! — прошептал Олег.

Под водой размеренно били по железу. Суматошно размахивая веслами, мы подгребли к месту исчезновения Командора и замерли в нерешительности.

Заскрипела открываемая дверь, и тут же с глухим хлопком из трюма вырвались последние кубометры воздуха. В фонтане брызг на поверхность выбросило Капитана и закружило в воронке. Качнув на прощание мачтой, сейнер клюнул носом и быстро стал погружаться. Гневно отпихнув протянутое ему весло, Игорь раздулся как барабан и снова ушел на глубину.

Поплавком выскакивая из воды, он показывался то тут, то там, но всякий раз ускользал от наших рук. Наконец Пашка не выдержал и предложил жахнуть Капитана веслом и только потом уж вылавливать.

— Этак мы до ночи провозимся!

Олег обвязался веревкой и приготовился прыгать в воду, а мы замерли с веслами наготове. Ничего не подозревающий горе-кладоискатель вынырнул как раз у кормы нашей лодки.

— Вот он! — закричал Паша и, отпихнув Колю, кинулся туда. — Дай я его стукну!

Пока Коля падал за борт, Пашка примерился и тут же понял, что если огреть Капитана по макушке, тот «солдатиком» уйдет вниз и достигнет дна даже раньше бедняги-сейнера.

Пашкино весло взметнулось и со свистом пошло по горизонтали.

Первый, самый мощный удар достался Вите, и тот ракетой врезался в воду в добром десятке метров от лодки. Не успел я понять, что происходит, как получил веслом в живот и стартовал следом.

Описав полукруг, весло обрушилось на квадратный капитанский затылок, с треском переломилось пополам, и потерявший равновесие Пашка неуклюже бултыхнулся в воду рядом с Игорем.

— Эй, вы куда? — вскричал Олег. — Это я! я должен был прыгать!

Вернувшись к лодке, мы вскарабкались на кучу вещей и осмотрелись. Метрах в десяти от нас вода бурлила и клокотала.

Мужики! — донесся Пашкин голос, тут же сменившийся сдавленным криком и бульканьем пузырей. — Скорее сю… ап…

— Акула, наверное… — предположил Олег и, подавшись вперед, закричал: — За жабры ее, за жабры!

— Какие жабры, — осадил его Виктор, — это Игорь!

Стальной хваткой Пашка сжимал ногу отчаянно отбивающегося Командора, который все еще пытался нырнуть. Заарканив обоих веревкой, мы подтянули их ближе, втащили на борт лодки и с трудом разжали Пашкины пальцы.

— Уф! — тот вытер лоб и снял с шеи веревку. — Скользкий, черт… Пришлось его опять стукнуть.

На голове Предводителя набухала шишка размером с куриное яйцо. Я похлопал его по небритым щекам, и он открыл глаза.

— Сейнер… — простонал он, приподымаясь на локтях. — Только не надо лгать — лучше самая горькая правда, чем неизвестность. Он… утонул?

Я кивнул.

Какая неприятность! — вздохнул тот. — Впрочем, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

С волнением вслушиваясь в слова Капитана, мы поняли, что безумие дало последний рецидив, прежде чем отступить окончательно. Игорь совершенно успокоился и, приказав описать траурный круг по периметру нефтяного пятна, направил полузатопленную лодку к темнеющему на горизонте острову. Закутавшись в мокрые одеяла, мы налегли на весла.

— Какие у тебя красные щеки! — восхитился Игорь цветущим Пашкиным видом. — Ты, наверное, хорошо питался в последнее время?

— Нет, — угрюмо огрызнулся тот, — лодку надувал!


Глава 12


В дрейфе. Ревизия. Зачарованные острова. В поисках пропитания. Сокровища капитана Флинта. Чей птенец? Как надо искать клады. Великий археолог. Пришелец ниоткуда.


— Гм…

Игорь с весьма многозначительным видом рассматривал карту Галапагосских островов, каждые пять минут произнося загадочное «гм». В его рюкзаке — ветеране нашей первой экспедиции — обнаружился толстый справочник полуторавековой давности, мокрый как губка, но вполне читабельный. Взгромоздившись на бочку со сгущенкой, Игорь раскрыл его и изучал последние полтора часа, не отрываясь.

Течение было настолько сильным, что первый остров остался далеко в стороне. Усиленно работая веслами, мы старались теперь не проскочить мимо второго, иначе под покровом темноты мы могли миновать весь архипелаг и уйти в открытый океан на верную смерть. Время шло, а Игорь все восседал на бочке словно Бахус, раз за разом выдавая неизменное «гм».

Очень хотелось есть, но пока мы не достигли островов, все мысли о еде пришлось отложить, а о сгущенке никто и вспоминать не хотел. Вдобавок только сейчас мы почувствовали, как сильно мы замерзли — в спешке об одежде совершенно забыли и бежали с корабля чуть ли не нагишом.

— Санта-Круз, — наконец пробормотал Командор. — Ага… Ага. Течение… Все ясно! — окатив нас брызгами воды, он захлопнул книгу и указал на остров, к которому мы приближались. — Это Сан-Сальвадор, хлопцы. Правьте прямо на него — высадимся в бухте, а я пока проведу инвентаризацию, посмотрю, чего вы тут накидали.

Примостившись у подножия вещевой горы, он стал вытаскивать из нее один предмет за другим и тут же распределять их между нами.

— Нож складной, одна штука. Ничей… Беру себе! Тулуп овчинный, почти новый, один. Возьми, Коля, прикройся, а то сидишь в трусах, как беспризорник, — перед людьми неудобно. И шапку-ушанку на вот, тоже носи. Палатка шестиместная. Вить! Это тебе. Потеряешь, пеняй на себя… А это что? Кастрюля? — Игорь со скрежетом выдернул из-под бочки смятый жестяной предмет с приклепанной сбоку ручкой и повертел его в руках. Вещь была достойна кисти Пикассо и вид имела совершенно невероятный. Хозяин озадаченно почесал в затылке.

— Черт те что и сбоку бантик, — хмыкнул Витя.

— Наверное, это мышеловка, — предположил Пята.

— А дверца где?

— Отвалилась…

— Да это же рупор! — опознал вдруг странный предмет Олежка. — Только помятый здорово…

— Да? Гм, действительно… — Хозяин ухватился за ручку и, поднеся рупор ко рту, что-то крикнул.

…Опомнился я уже в воде. Оставляя за собою пенный бурун, меня обошел Витя и стремительно понесся к горизонту техничным элегантным баттерфляем. Рядом, суматошно размахивая руками, барахтались Коля с Олегом, а далеко впереди белела Пашкина рубашка.

— Что это б-было? — заикаясь, пробулькал Олег.

— Н-не знаю… — честно сознался я и оглянулся. Игорь, шлепая веслом по воде, пытался подгрести к нам, но лодка лишь беспомощно кружилась на месте.

— Куда вы, — крикнул он. — Остановитесь, безумцы!

Опасливо покружив около, мы забрались обратно. Один лишь Паша наотрез отказался возвращаться, пока Командор не отдаст ужасную трубу кому-нибудь другому.

— Сильная штука! — уважительно сказал Игорь и сунул рупор Олегу в руки. — Держи. Но от меня — ни на шаг!

Видоизменившийся рупор приобрел странные свойства, и звуки, который Игорь из него извлекал, напоминали вопли раненого слона и на неподготовленного человека действовали сногсшибательно.

На самом дне лодки обнаружился ржавый пожарный лом, который кто-то из нас в угаре поспешных сборов туда зашвырнул. Мы снова взялись за весла и, прежде чем солнце скрылось за горизонтом, уже вошли в бухту и причалили к берегу острова Джемс у русла высохшей речушки. Когда-то, в незапамятные времена вулканические взрывы разворотили крутые склоны горы, и средь зеленых холмов там и сям чернели застывшие потоки старой лавы. Несмотря на это, местность была исключительно живописной: на севере бухты, в воде, уходя ко дну решеткой сплетенных корней, в изобилии произрастали мангры. В прибрежном иле выискивали добычу совершенно непуганые розовые фламинго. Западная же часть острова густо поросла лесом.

Пашка вытащил лом и изъявил желание угробить десяток-другой, как он выразился, «фламингов», поскольку у всех у нас от голода сводило животы, но Игорь воспротивился такому варварству. Отправив Олега к скалам поискать птичьих гнезд, а Витю — за дровами, он приказал мне разводить костер, а сам скрылся в неизвестном направлении.

Выбрав поросшую травой сухую ровную площадку у самого леса, мы разбили лагерь, выпустили воздух из лодки и развели костер. Пашка, заслышав в отдалении блеянье диких коз, рискнул-таки нарушить хозяйский запрет и вскоре вернулся с тушей козленка на плечах. Это было весьма кстати, так как Олег по возвращении доложил, что все яйца уже превратились в цыплят и на омлет не годятся. В доказательство он принес какого-то облезлого птенца. Последний повел себя весьма развязно, бодро разгуливал по всему лагерю и с удовольствием склевал предложенные ему кусочки сырого мяса.

Пашка, наловив по пути каких-то жуков, нанизал их на иголки и утыкал ими всю палатку, непрерывно хвастаясь, что скоро в его коллекции будут все 618 видов насекомых, здесь обитающих.

— Ах, ах! Жуки, жуки! — то и дело доносились из кустов его восторженные крики.

Когда к костру вышел взволнованный Командор, было уже темно.

— Друзья! — глаза его светились торжеством. — Небывалая находка! Смотрите!

Вывернув рубашку, он высыпал из-за пазухи груду битых черепков, какие-то железки и побуревший человеческий череп с пулевым отверстием во лбу. Из пустых глазниц и трещины посыпался песок.

Олег невозмутимо подобрал парочку обломков и рассмотрел их при свете костра.

— Красная неглазированная глина, — определил он. — Примерно из такой вот делали посуду в Европе семнадцатого или восемнадцатого века. А вот это уже интереснее — похоже на индейские горшки доколумбовой Америки…

Олег — ходячая энциклопедия. Один бог знает, как у него в голове умещается такая уйма всякой всячины. Еще в бытность его студентом на факультете бытовала поговорка: «Если уж Коля не знает, спроси у Олега». Олег, как правило, знал. Слушать его было одно удовольствие, если только его не заносило в сторону Востока — тогда любые сведения тонули в море философии, цитат из Лао Цзы и Книги Перемен. Для нашей экспедиции он был почти незаменим, и если как-то раз Игорь отослал его самолетом одного со всеми нашими вещами, то только потому, что никто другой из нашей компании с подобным заданием не справился бы.

— Где ты это нашел?

— Тс-с! Игорь поспешно прижал палец к губам и воровато оглянулся. — На поляне, в лесу. Там этих черепков — завались!

— Ну и что? — настороженно спросил Коля.

— Как «что»?! — вскричал тот. — Ведь это же все объясняет!

Уминая за обе щеки подгоревшее дымное мясо, Игорь поведал нам, что бухта эта с незапамятных времен служила убежищем пиратам. Здесь они запасались провизией — знаменитыми галапагосскими черепахами, ремонтировали суда и делили добычу. При последних словах Командор вскочил и произнес зажигательную речь, основной смысл которой заключался в кратком пересказе «Острова сокровищ» Стивенсона с несколько видоизмененным финалом — клад Флинта якобы никто не нашел, поскольку не там искали, а ему, Игорю, доподлинно известно, что деньги зарыты тут, и надо быть круглыми идиотами, чтобы не заняться раскопками.

Мы не решались спорить, опасаясь, что вдохновение Капитана вызвано недавней болезнью, и только Паша, чьим любимым книжным персонажем был капитан Влад, подпрыгивал, шлепал себя по коленкам и восклицал: «Ух ты!», «Вот это да!» и «С ума сойти!»

В течение своей речи Предводитель вертел череп в руках, пока из трещины вместе с песком не вывалились несколько желтых кружочков. Мы опешили.

— Золото… — ахнул Паша.

— Пиастры!!! — взвизгнул Командор и чуть не сорвал голос.

Тень капитана Флинта, казалось, незримо подсела к костру.

Я похолодел. Командора, однако, меньше всего волновали подобные соображения. Прежде чем мы успели что-нибудь сказать, Игорь и Пашка, прихватив один лом на двоих, опрометью кинулись в лес на поиски сокровищ. В двух шагах от костра было темно хоть глаз выколи, и через несколько метров оба с грохотом столкнулись с громадным деревом и расквасили себе носы.

Чуток поостыв, кладоискатели вернулись к костру, решив отложить поиски на завтра. Пашка, вытащив из принесенной Игорем кучи хлама сломанный курок от кремневого пистолета, яростно тер его о штанину в надежде увидеть золотой блеск.

— Совсем забыл! — неожиданно воскликнул Игорь. — Мы тут сырое мясо жуем, а у меня такие деликатесы припрятаны. По случаю находки можно и побаловать команду!

Он вытащил из палатки плоский фанерный ящик и со скрежетом оторвал крышку. Взорам нашим предстали блестящие донышки консервных банок. Я схватил одну и недоумевающе уставился на этикетку, гласившую:


ЭМАЛЬ БЕЛАЯ

ВЫСШИЙ СОРТ

БЕРЕЧЬ ОТ ОГНЯ


— Что за шутки?!

— Маскировка! — ухмыльнулся Хозяин, оглядев наши изумленные лица. Вытащив вторую банку, он ловко пробил ножом две дыры и, к немалому нашему ужасу, опрокинул ее над головой и сделал несколько больших глотков.

— Это только написано, что эмаль, — пояснил он. А на самом деле внутри — сгущенное молоко. Угощайтесь!

Пашка, зажав рот ладонью, бросился в кусты и с треском исчез в зарослях.

Спать мы легли взбудораженные и уставшие одновременно, от чего сон приходил урывками. Ворочался и брыкался Паша, непрерывно стонал Витя и оглушительно храпел Командор. Временами, поворачиваясь с боку на бок, он громко вскрикивал: «Пиастры! Пиастры!» — видимо, во сне его обогащение шло стремительными темпами.

Утром меня растолкал Олег. Было тихо. В мягких сумерках над землей стлался легкий туман. Все спали.

Дим, настороженно сказал он. — Поклянись, что не будешь смеяться.

— Разумеется… — спросонья пробормотал я. — Клянусь. А в чем дело?

Олег вытащил меня из палатки и указал на море.

— Наверное, я сошел с ума, — хмуро сказал он. — Смотри!

Остатки сна вылетели из меня, как пробка из бутылки с шампанским. Плеснув в лицо водой, я лихорадочно протер глаза и снова уставился на море. Видение не исчезло.

Корабль… только и смог сказать я, глядя на высокие мачты, закрытые пушечные порты и носовые украшения большой бригантины, медленно входившей в бухту.


Глава 13


Странные пришельцы. Эхо прошлого. Подслушанный план. По принципу внезапности. Вой. Вой-2. «Вертолетчик» Пашка. О Командоре и о пробоинах.


Проснувшийся Командор пребывал в состоянии эйфории и в компании с Пашей, возведенным в ранг ординарца, готовился возглавить поход за кладом, однако странный корабль спутал все планы.

— Ось хлопцы, дывытеся, яка шаланда приплыла! — с легким удивлением сказал Предводитель, из-под ладони оглядывая бухту.

Было от чего удивиться — по всем приметам это была классическая бригантина семнадцатого века, и появиться здесь в конце двадцатого столетия ей было ну совершенно неоткуда.

— Хотел бы я знать, чего им надо, — пробормотал Коля.

— А чего тут думать? — хмуро отозвался Паша. — Пираты это! Клад наш хотят украсть.

— И сейнер тоже! — истерически выкрикнул Хозяин, подпрыгнув не месте. — А ну, все ко мне!

Настроение у них было — хуже некуда. Мало того, что раскопки теперь откладывались, так еще и вчерашний птенец ухитрился досадить обоим — во-первых, склевал за ночь всех Пашкиных жуков, а во-вторых, принял эстафету у Командора — нахохлившись, взобрался на ветку, откуда свирепо покрикивал: «Пиастры! Пиастры!» Теперь, когда найденыш обсох, стало ясно, что Олег приволок галчонка.

Построив нас в шеренгу и прохаживаясь перед нею, Игорь заявил, что в связи с прибытием неизвестного корабля вплоть до выяснения намерений пришельцев на острове вводится военное положение.

— И комендантский час! — подумав, добавил Паша.

Игорь пришел в восторг от этого предложения и тут же произвел отличившегося в адъютанты. Мы заволновались было, что к Хозяину теперь придется обращаться не «Командор», а «Командарм», но, к счастью, этого не произошло. Распорядившись приступить к эвакуации лагеря, Капитан и Адъютант Его Превосходительства скрылись в лесу.

— Пакуйте скарб, — сказал он, уходя, — а мы с Пашей пока проведем рекогносцировку.

— Что они проведут? — спросил Витя.

— Разведку на местности, — пояснил Олег.

Пока мы сворачивали палатку, гасили костер и заметали следы, красавец корабль уже стал на якорь посреди бухты, и можно было разглядеть его во всех подробностях.

Я не ошибся при первом впечатлении — это действительно был небольшой бриг водоизмещением тонн этак на триста и длиной метров тридцать. Судно несло две мачты с прямыми парусами на первой и косыми «латинскими» на второй, а сосчитав квадраты пушечных портов, я пришел к выводу, что на палубе установлены двадцать небольших пушек или карронад. Честно говоря, я с трудом себе представлял, чем различаются пушки и эти самые карронады, а отвлекать Олега не хотелось — он и так не отрывался от бинокля.

— И флага нет! — отметил между тем Олег. — Может, это какой-нибудь учебный парусник? «Крузенштерн», «Седов» или, там, «Товарищ»?

В этот миг от борта отделилось облачко дыма, и оглушительно грохнула пушка. Мы ничком попадали на землю, но разрыва не последовало — выстрел был холостым.

— «Товарищ»! — сердито буркнул Витя, вставая и отряхиваясь. — Тамбовский волк ему товарищ! Веселенькие у них учения — а ну, как шутки ради бомбой шарахнут? Костей не соберем!

Хозяин тем временем развернул бурную разведывательную деятельность в прибрежной полосе — то тут, то там оглушительно трещали деревья, в тени скал поблескивал бинокль, с гомоном взлетали стаи вспугнутых птиц, а один раз даже сорвался и упал в воду огромный валун. Свернув вещи в несколько объемистых тюков, мы лежали, спрятавшись за большим поваленным деревом. Внезапно от ближних кустов отделился один — самый развесистый и медленно двинулся в нашу сторону. Мы забеспокоились. Если до сих пор нас упорно не хотели замечать, то теперь это вполне могло случиться.

Галчонок на дереве при виде куста вскарабкался еще выше и разразился оглушительным «Пиастрры!!!».

— Тихо, бисовы диты! — прошелестел куст. — Цапайте вещи и — быстро за мной!

По мере приближения стало видно, что это ползущий по-пластунски Командор, который нацепил на голову огромный плюмаж из зеленых веток.

Ползти за Игорем было удобно — все, за что мы могли бы зацепиться, было смято и раздавлено, вот только из-за зеленой поросли на макушке Хозяин плохо ориентировался на местности. Извилистым маршрутом спустившись на берег, он замер в задумчивости, после чего решительно двинулся вдоль кромки воды. Наверное, самоходный куст выглядел несколько неуместно среди песка и камней, но нашу процессию опять-таки не заметили.

— Не отставать! — пропыхтел Предводитель. — Нутром чую — не зря они тут ошвартовались. Та голова от мертвяка — их рук дело…

Миновав пересохшее русло реки, мы вскарабкались наверх и очутились на вершине холма, откуда отлично просматривалась и бухта, и место нашей старой стоянки. Слышался стук: Пашка, обливаясь потом, усердно долбил ломом каменистую землю, сооружая редуты.

Спрыгнув в траншею, мы избавились от поклажи и пронаблюдали в капитанский бинокль, как с борта корабля спустились и направились к берегу две шлюпки. В каждой находилось по восемь человек плюс гора каких-то ящиков. Торчащие тут и там сабли и мушкеты говорили сами за себя.

Тем временем взошло солнце, и на корме корабля золотом блеснули буквы названия.

— «Hound Dog», — прочел Олег и тут же перевел: — «Гончая»! Почти одновременно на мачтах взвилось сразу два флага — красный, безо всяких рисунков, и черный, с ухмыляющимся черепом.

— Во! Глядите! — взволнованно заерзал Паша. — Я же говорил — пираты!

— А красный-то флаг зачем? — полюбопытствовал Витя. Это что, советские флибустьеры?

— Нет, что ты! — рассмеялся Олег. — Пираты часто плавали под красным флагом, и даже название «Веселый Роджер», и то происходит от французского «руж» — «красный». А череп и черный флаг — традиция.

— И откуда ты только все это знаешь? — подозрительно прищурился Игорь.

— Читал, — уклончиво ответил тот.

Не торопясь, разбойники высадились на берег, сгрузили ящики и развели огонь, после чего шлюпки направились на второй заход. Взволнованный Командор предположил, что у пиратов здесь, наверное, с давних пор привычная стоянка. Рано или поздно они совершат вылазку и перестреляют нас, как куропаток, если обнаружат.

— Мне нужны двое добровольцев для разведки, заявил он. Кто хочет идти?

Все разом шагнули вперед. Игорь забраковал Пашу, Колю и Виктора, заявив по поводу последнего, что из-за высокого роста ему будет трудно прятаться за деревьями. Мы захихикали, поскольку для Игоря это было вообще делом невозможным подходящий для него баобаб рос только в Африке.

— Разговорчики! — прикрикнул Хозяин. Какой такой бабаб? Не хотите идти, так сразу и скажите…

Мы поспешно заверили его, что готовы выполнить любое задание, и вскоре уже углубились в чащу леса.

Обнаружить стоянку пиратов не составило особого труда вели они себя шумно, словно хозяева острова. Да и сказать по правде, кого им было опасаться? Никаких военных баз здесь не было, научные экспедиции их вряд ли испугали бы, а с нами им пока что встретиться не довелось. Затаившись, мы подползли почти что вплотную к костру и навострили уши.

— Говорят, что надо бы прочесать остров, — шепотом переводил Олег. Что-то про карту. Клад! Они говорят про клад! А теперь про какого-то Билли, который в прошлом бою подавился пушечным ядром…

Пираты заржали, приветствуя удачную шутку, выбили пробку из бочонка с ромом, промочили глотки и принялись горланить какую-то песню.

Игорь беспокойно завозился.

— А это кто такие? — указал он на пятерых изможденных связанных человек, сидевших на песке в сторонке.

— Пленники, очевидно, — пожал плечами Олег.

От костра отделился высокий горбоносый пират в богато расшитом камзоле и, приблизившись к ним, пихнул одного ногою.

— Требует встать, — шептал Олег. — Ругается. Это я не понимаю, тут Пашка нужен… Спрашивает про клад.

Несчастный что-то прохрипел в ответ. Пираты у костра оживились и радостно загомонили.

— Он согласен показать!

— Черт побери! — прошипел Командор. — Отступаем немедленно!

Так же тихо, как и пришли, мы уползли в заросли и вскоре вернулись на наш наблюдательный пункт.

Коля мрачно сообщил, что, пока мы где-то ползали, шлюпки сделали второй рейс, доставив на берег вторую дюжину корсаров. Дело принимало серьезный оборот.

— Соотечественники! — сказал Командор. — Друзья! Наша жизнь в опасности, и опасность эта исходит вон от тех людей. Кто бы мог предположить, что до наших дней сохранились настоящие пираты, но, как видите, это факт!

Их много, — продолжал он, — и они вооружены, а нас только шестеро, и потому открытая схватка невозможна. Однако промедление смерти подобно! В полдень они отправятся на разведку, и я предлагаю напасть на них прямо в лесу. Наш козырь — внезапность! Или — или, пар или пропан. Надо рискнуть.

— А получится? — засомневался Коля. — Тут хитростью надо. Дерево, к примеру, повалить.

— Не годится, — покачал головой Витя. — Одного-двух придавит, зато остальные обо всем догадаются. Лучше яму выкопать.

— Времени нет ямы копать, — хмуро возразил Пашка.

— То есть как это нет? — вскочил Командор. — Вернее, копать вообще не надо — у нас есть яма. Вчера, когда я нашел череп…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что она вместит всех пиратов? — спросил я.

— Всех, не всех — какая разница! — вспылил Игорь. — Человек пятнадцать войдет, если утрамбовать. Вот только как их туда завлечь? О, придумал! Слушайте.

Солнце неспешно подбиралось к зениту, когда мы, прихвативши лом и большой тюк, направились к «поляне сокровищ».

Яма действительно оказалась знатная — слона можно было поймать при нашем желании и его наличии. Основательно потрудившись, мы спрятали горы вывороченной земли в окрестных кустах, нарубили веток и замаскировали широкий провал. Испытав ловушку на Олеге (самом легком из нас), мы забрались на деревья и растянули над поляной трал, неизвестно зачем взятый Пашкой с тонущего корабля.

Наконец все приготовления были завершены. Со стороны стоянки слышались выстрелы и хохот — от нечего делать пираты развлекались стрельбой по треуголкам.

— К делу, — Хозяин повернулся к нам. — Кто из вас громче всех кричит?

Выяснилось, что Пашка в детстве неплохо изображал крик Тарзана. Игорь извлек из рюкзака измятый рупор и вручил его нашему горластому другу.

— Когда пираты появятся, — объяснял он, — выскакивай на тропу и кричи что есть мочи. Они, разумеется, бегут, проваливаются в яму, мы накрываем их сетью — и дело в шляпе! Ясно?

— Ясно! — откозырял тот и с опаской повертел в руках жестяную воронку, которую Коля, помнится, однажды обозвал «шайтан-труба». — А как же вы?

— За нас не беспокойся! — Игорь потрепал лазутчика по плечу и вскарабкался на дерево. Мы последовали за ним.

Не прошло и получаса, как на тропе появились пираты. Шли они, ничего не подозревая и оживленно беседуя. Низкий, начавшийся почти на уровне инфразвука вой был для них полнейшей неожиданностью. Звук приближался, нарастая с каждой секундой, и пираты забеспокоились.

— Ну же! Ну! — нетерпеливо бормотал Командор, сжимая и разжимая кулаки.

На поляну вывалился орущий во всю глотку Паша. Единственное, что он забыл сделать это воспользоваться рупором, но и без того впечатление производил сильное. Не переставая орать, он вскочил и с кулаками бросился на бандитов, недоумевая, очевидно, почему они не убегают.

— Боже мой! — ахнул Командор и, подавшись вперед, закричал: — Рупор, идиот, в рупор кричи!

Пираты вскинули ружья, но в этот миг Пашка сообразил, что к чему, и схватился за «шайтан-трубу».

В следующий момент мы мешками попадали с деревьев и, не в силах выдержать подобной пытки, бросились бежать. С топотом, гулом и криками нас нагнали пираты, и неожиданно я понял, что бегу в толпе потных запыхавшихся, объятых ужасом людей, а впереди, сметая все на своем пути, мчится Командор.

Непрерывное «У-ууу!» сверлило уши и гнало вперед. На всех парусах мы вылетели на поляну и сразу повалились на дно хозяйского котлована. Послышался треск и сверху упала сеть.

Дьявольский вой приближался, и пираты, вконец обезумев, в бессилии лезли на стены. Впрочем, что — пираты, мы и сами занимались преимущественно этим, и когда раструб Пашкиного рупора завис над краем ямы, уже обессиленные лежали на дне, совершенно запутавшись в сети и ничего не соображая.

— Прекрати орать! — потрясая кулаками, вскричал Игорь. — Не видишь, что ли? Это мы!

Звуки смолкли, и рупор уступил место сияющей от сознания выполненного долга Пашкиной физиономии.

— Разрешите доложить! — отрапортовал он. — Задание выполнено! Какие будут распоряжения?

— Развяжи нас, — буркнул Игорь.

Подавленные случившимся, пираты даже не сопротивлялись. Разоружив и раздев пленников, мы связали их, заткнули им рты и оставили на дне ямы — приходить в себя, а сами вернулись на вершину холма.

Галчонок встретил нас радостным «Пиастры!», и мы, перекусив ненавистной уже сгущенкой, стали готовиться к нападению на пиратский лагерь. Стреляя по шляпам, те, похоже, даже не слышали возни в лесу.

— От це добра фузея! — Игорь с удовлетворением взвесил на руке трофейный мушкет. — Тяжелая! Переодевайтесь, хлопцы!

Поскольку мы были почти что голые, уговаривать нас не пришлось. Через пару минут мы стояли разодетые, как на маскарад, и вооруженные до зубов и слушали наставления Командора, который, разрывая по шву, напялил синий суконный камзол, бархатные короткие штаны, высоченные ботфорты и обшитую золотым галуном треуголку. Рваная ткань клочьями свисала с него.

— Хлопцы! — заговорил он. — По моей команде мы соколами кинемся на врагов и сметем их с лица земли! От вашей смелости зависит жизнь и свобода несчастных пленников! — Игорь картинно повел рукой в сторону костра и заложил ее за отворот мундира. Сам он напоминал не сокола, а какую-то дикую на вид помесь стервятника с Бонапартом.

— Пленных не брать — пущай разбегаются! Вперед! Бей! Коли! Ур-ра!!!

С этими словами Игорь бегом рванулся вниз по склону, но почти сразу споткнулся и кубарем покатился прямо на врагов.

Большой шарообразный предмет с развевающимися кусками разноцветной ткани вызвал переполох в стане пиратов. Громыхая амуницией и подпрыгивая на ухабах, Хозяин, набирая скорость, летел прямо в огонь.

Мы выскочили из укрытия следом за ним, но безнадежно отстали. Как ни странно, несколько человек на опушке леса выглядели очень довольными. Хлопая галошами, меня обогнал Витя и дикими прыжками устремился вниз. С криком «Эх, как бывало на фронте!» Пашка схватил свой мушкет за ствол и, с гулом вращая его над головой, понесся на врагов, словно небольшой вертолет.

Командор со всего маху выкатился на площадку и грохнулся в костер. Взметнулись клубы пепла и дыма, и громыхнула взорвавшаяся пищаль. Пуля размером чуть меньше грецкого ореха сбила шляпу, служившую пиратам мишенью, и повалила небольшое дерево. В следующий миг мы вбежали в дымовое облако и потеряли друг друга из виду. Размахивая ружьем, я пару раз попал в кого-то и сам получил по голове. Где-то справа слышался гул — там орудовал Пашка. Командор, растопырив руки, на ощупь отлавливал пиратов и ударом кулака отправлял их в нокаут. По нелепой случайности к числу им оглушенных вскорости присоединился и Коля, а Паша едва не угробил меня — столкновения с его мушкетом удалось избежать лишь чудом.

— Батальон, к шлюпкам!!! — голос Игоря перекрыл шум сражения. С мушкетами наперевес мы подбежали к берегу, залпом продырявили одну шлюпку, погрузились во вторую и схватились за весла.

— Где Пашка? — прорычал Игорь.

— Добивает оставшихся, — отозвался Олег. — Может быть…

Басовитое гудение Пашкиного «вертолета» послышалось в опасной близи. «Ложись!» — вскричал Витя, и мы еле успели пригнуться, прежде чем увесистая дубина сбила с нас шляпы.

— Прекрати вертеть эту гадость! — взревел Командор. — Садись сюда и греби!

Через минуту мы выплыли из дымовой завесы. Пашка греб изо всех сил, мы тоже не отставали, и лодка летела вперед, словно заправский глиссер. Корабль быстро приближался.

— Наддай! Наддай! — кричал Предводитель, размахивая огромной саблей и распространяя запах жженой тряпки.

Мы сделали еще дюжину-другую гребков, и лодка с ужасающим треском врезалась в борт бригантины.


Глава 14


Захваченная «Гончая». Остатки сопротивления. Вызволение Командора. Безбилетный пассажир.


С корнем вывернув весла из уключин, Пашка повалился на дно шлюпки, сбил меня с ног и сломал скамейку. Командор же с диким криком «На абордаж!!!» проделал головокружительное сальто и, пробив головой иллюминатор, застрял в таком положении.

Лодка быстро наполнялась водой. Мы попытались выдернуть Предводителя, но тот лишь размахивал саблей и отбрыкивался — голова закупорила пробоину, как пробка бутылку. Изнутри доносились какие-то крики, и мы, используя Командора в качестве ступеньки, вскарабкались на палубу и осмотрелись.

— Никого… — озадаченно проговорил Олег.

— Возможно, это западня! — заявил Витя. — В каюты, ребята!

Но не успели мы сделать и двух шагов, как из глубины трюмных помещений прямо на нас выскочил взъерошенный перепуганный человек в шортах цвета хаки и сандалиях на босу ногу.

— Это вы! — с явным облегчением воскликнул он по-английски. — Слава богу! Скорее за мной! Там, внизу…

Осекшись на полуслове, незнакомец озадаченно уставился на четыре сабельных клинка и медленно попятился.

— Что там, Билл? — послышалось снизу, и из люка показалась голова второго вахтенного — рыжего верзилы лет двадцати пяти. Он медленно повернулся к нам и замер в изумлении. — Какого черта… Кто вы такие?!

Витя выхватил саблю и ураганом понесся на врага. Рыжий поспешил спрятаться обратно, и Витя с сухим треском вогнал саблю в стену аж до половины клинка. Пашка, оглядевшись, метнулся к сложенной у пушек горке ядер и с уханьем стал швырять их, словно снежки. Чугунный град заставил пиратов отступить, и мы, воспрянув духом, перешли в наступление. Передо мной словно из-под земли возник корабельный кок, вооруженный огромным камбузным ножом. В два приема выбив его оружие, я загнал его на корму и заставил прыгнуть в воду. Витя все еще силился вытащить застрявшую в щели между досками саблю. В конце концов эфес с легким щелчком отломился, и Виктор, отшвырнув бесполезный эспадрон, бросился на врагов с голыми руками. Верзила-матрос, уступая натиску наседавших на него Коли и Олега, прокричал проклятие и тоже сиганул в воду. Мгновением позже на корме показался Витя, сжимающий в охапке извивающегося Билла, и, подойдя к борту, швырнул его вниз и отряхнул ладони.

— Все, — сказал он.

Стало тихо, лишь за бортом слышалось удаляющееся пофыркивание и брань поверженных пиратов.

— «И за борт его бросает в набежавшую волну!» — прокомментировал Пашка, слез с пушечного лафета и захромал к нам.

— Ты что, ранен? — взволнованно спросил Коля.

— А то как же! — горделиво подтвердил тот и направился к трюму, припадая то на правую, то на левую ногу.

Витя, поднатужившись, выдернул сломанный клинок и озадаченно пощупал его пальцем.

— Тупой… Как странно…

Не теряя бдительности, мы разбрелись по кораблю, но больше никого не нашли. Заглянув в кубрик и кают-компанию, я нашел, что пираты отличались неплохим вкусом и необычной для корсаров аккуратностью, после чего вышел в коридор. Однако до складов мне дойти не удалось.

— Димка! Пашка! Ну где вы там ходите? — донеслось снаружи. — Поднимитесь на палубу!

Из дверей камбуза, мимо которых я проходил, вылез Пашка с хрустящим пакетом в руках, уже успевший набить рот печеньем.

— Хто тахое? — озадаченно спросил он. Я лишь пожал плечами, и мы полезли по трапу наверх.

Кричал Виктор. Вместе с Колей и Олегом он стоял перед маленькой дверью, ведущей в кормовую надстройку, поджидая нас.

— Кажется, капитанская каюта, — не очень уверенно сказал Коля, завидя нас. — Войдем?

— Что за вопрос! — воскликнул Паша, отшвырнул опустевший пакет и, открыв дверь, замер на пороге.

— Ух ты!

Похоже было, что здесь пираты хранили все свои трофеи.

Привинченные к полу, вдоль стен стояли шкафы с книгами, одеждой, фарфором и серебром. Босые ноги приятно щекотал мягкий ворс большого ковра, покрывавшего пол. Два стола — письменный и большой обеденный выделялись роскошью отделки и чистотой. Стены были украшены гобеленами, старинными ружьями, пистолетами и саблями вперемешку с многочисленными чучелами зверей и птиц. Самые крупные животные были представлены длинным рядом развешанных на стене голов.

— Смотрите! Смотрите! — вскричал Олег, указывая на них. — Игорь!

Лишь присмотревшись повнимательнее, мы обнаружили нашего Капитана, голова которого торчала между мордами дикого кабана и нильского крокодила. Под глазом у Хозяина расцвел синяк размером с кофейное блюдце, а ветвистые оленьи рога, оказавшиеся по иронии судьбы точно над его головой, помогли создать совершенно фантастический гибрид. Все это напоминало иллюстрацию в учебнике зоологии, причем Игорь в этой галерее занимал примерно серединное положение, весьма далекое от венца эволюции.

Некоторое время мы молчали, рассматривая друг друга.

— Ну, чего уставились? — наконец недовольно сказала командорская голова. — Никогда не видели, да? Ну-ка помогите мне слезть.

— Куда? Внутрь? — озадаченно спросил Олег.

Игорь лишь обиженно фыркнул и покосился на нас здоровым глазом.

— Может, за ноги тебя дернуть?

— Лучше пилу принесите, — посоветовал Капитан. — Тут рама иллюминатора узкая. Да побыстрее, меня ведь и акулы объесть могут!

Пашка умчался за пилой, а мы пока расспросили Хозяина, что с ним произошло.

— Да ничего особенного, — кряхтя, пояснил он. — Я как влетел сюда, вижу — стоит передо мной кто-то, глаза вылупил, что твоя лягушка, ничего понять не может. Я ему и говорю: плесни, мол, рому стаканчик — в горле пересохло, а он как подпрыгнет, да наутек. Псих какой-то…

Вернулся Паша с топором и молотком.

— Пилы нет! — доложил он. — Какие будут распоряжения?

— Ладно, руби так…

— Голову, что ли? — недоумевающе спросил тот, заходя сбоку и примериваясь.

— Э! Э! — Игорь обеспокоенно завертел головой, взглядом отыскивая Пашу. — С ума сошел? Стенку ломайте, стенку… А, черт!

Что-то щелкнуло, медная рама со звоном упала на пол. Снаружи донесся громкий всплеск, и в иллюминатор хлынул яркий дневной свет. Поспешив на палубу, мы с трудом втащили Командора на борт и вытянулись во фрунт, ожидая распоряжений. Отфыркиваясь, Игорь прошлепал на корму, покрутил туда-сюда штурвал и со знанием дела оглядел оснастку брига.

— Славная посудина! — весело сказал он. — Надеюсь, пираты запаслись продуктами до прихода спасательного корабля. А теперь — приготовиться к отплытию!

Мы забегали по палубе, вытащили якорь из воды и подняли кливера. Бригантина медленно двинулась к выходу из гавани.

— Так держать! — приказал Игорь, передавая мне штурвал.

По вантам грот-мачты, путаясь в веревках и чертыхаясь, спустился Витя. Заправив выбившуюся из брюк тельняшку, он прошел на мостик и заявил, что с этими парусами мы еще ох как намаемся.

— Не боги горшки разбивают, — невозмутимо ответил Капитан. — Научимся.

— Эй, друзья! — донесся из трюма изумленный и восторженный одновременно голос Коли. — Да у них тут дизель! И горючего целая цистерна. Лихие ребята эти пираты!

— Еще бы! — ухмыльнулся Игорь. — Даром они, что ли, до двадцатого века доплавались? Я бы удивился, если бы, наоборот, не было мотора.

По днищу скребнуло. Мы замерли, ожидая удара, но бригантина, счастливо миновав рифы у входа в бухту, вышла в открытый океан.

— Ура! — вскричали мы.

Игорь, набив трубку сухим табаком, уже чиркнул спичкой, как вдруг замер, ошеломленный: горделиво нахохлившись, из жерла крайней пушки вывалился перепачканный сажей давешний птенец и неторопливо прошествовал к Хозяину.

— Каррамба!!! — крикнул он, отряхиваясь. — Кварртеррдек захвачен!

Спичка догорела и обожгла Командору палец.

— Тысяча чертей! — вскричал Игорь. — Как он сюда попал?!

Витя виновато потупился.

— Я принес… Не бросать же его, верно?

— Ладно, так и быть, — смягчился неожиданно Командор и, подставив галчонку ладонь, посадил его себе на плечо. — Поплывет с нами. Назовем его — Капитан Флинт! А ну, скажи что-нибудь. Что нас ждет впереди?

— Пиастрры! — радостно каркнул тот.

— Да… — по лицу Капитана скользнула тень легкой задумчивости. — Пиастры… Ты прав, дружок. Там, на горизонте — новые приключения и веселые доллары! В конце концов, тот сейнер с золотом не последняя добыча в нашей жизни. Так держать, хлопцы!

И бриг, подгоняемый попутным ветром, понесся на восток.

На грот-мачте растрепанным, но не побежденным флагом развевалась фальшивая Пашкина борода.


КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ


Часть вторая

ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ


Глава 1


Почти целиком посвященная объездке трофейного корабля и знакомству с его устройством, а также — уборке, ужину и бродячей посуде.


Управлять бригантиной оказалось не так-то просто — из-за обилия парусов и сложного такелажа мы путались и всякий раз поднимали или опускали что-нибудь не то. Вдобавок ко всему ветер, и до этого-то не попутный, вновь переменился, и мы окончательно сбились с курса. Поскольку весь наш опыт хождения под парусом ограничивался одномачтовыми яхтами и плотами, лавировать при боковом ветре на таком большом корабле мы могли с превеликим трудом. Оба кливера при каждом повороте оглушительно хлопали, натягивая канаты так, что трещал бушприт.

Я стоял у штурвала. Четверо наших «матросов» беспомощно возились с парусами где-то на верхушках мачт. Для начала они объединенными усилиями расчехлили и отвязали грот, конечно, не смогли его удержать и благополучно уронили в воду и утопили. Потом кто-то из них отвязал крепления «вороньего гнезда» — громадной бочки на грот-мачте, которое с грохотом рухнуло на палубу; и в довершение всех бед Пашка, распутывая клубок веревок, чуть не повесился на нок-рее во время очередного поворота корабля.

Игорь бушевал. Он краснел, бледнел, временами даже синел, потрясал кулаками, обзывал нас обезьянами, дохлыми каракатицами, морскими ежами и сухопутными крысами, но ничего не помогало — бригантина продолжала рыскать из стороны в сторону, зарываясь носом в воду и хлопая парусами. Раза два мы чуть было не перевернулись, и мне, как рулевому, тоже досталась пара нелестных эпитетов.

— Так дело не пойдет, — сказал я наконец. — Надо запускать мотор.

— Будь я проклят, если не заставлю эту пресноводную мыльницу плыть куда надо! — рассердился Командор.

В конце концов моим друзьям удалось поднять и закрепить верхний марсель на грот-мачте, и они, утирая пот, спустились на палубу. Судно перестало метаться и пошло более-менее ровным курсом.

Построив нас в шеренгу, Игорь объявил всем благодарность, приказал Вите сменить меня у штурвала, а сам направился осматривать захваченную бригантину. Мы последовали за ним.

Спустившись вниз и пройдя по коридору, мы наткнулись на массивную дубовую дверь, за которой оказалось низкое темное помещение, уставленное какими-то бочками. Хозяин пошуршал коробком, зажег спичку и огляделся.

— Винный погреб, должно быть, — авторитетно заметил он, нагибаясь и рассматривая кучки черного порошка, рассыпанного на полу тут и там.

— Да? — хмыкнул Паша. — А это что? Консервные ножи? — он указал на ворох сабель, палашей и кинжалов в углу. У стены в ряд выстроились мушкеты и мушкетоны, а чуть поодаль горками бугрились ядра, похожие в темноте на чью-то, чудовищных размеров икру. Смутная догадка забрезжила в моей голове, и я похолодел.

Видимо, остальные тоже смекнули, в чем дело, и попятились.

Огонек тем временем погас, и снова зашуршали спички.

— Не зажигай, — вскричал Олег, — а то всем крышка!

Вспыхнувшая спичка выхватила из мрака нахмуренное лицо Капитана.

— В чем дело? — он медленно повернулся к нам. Коля, тактично задув огонек, разъяснил, что это, конечно же, погреб, вот только не винный, а пороховой.

— Так бы сразу и сказал, — облегченно вздохнул Предводитель. — Я уж думал — случилось чего… Ну, ладно, айда дальше.

Открыв следующую дверь, мы наткнулись на кухонный склад, полки которого ломились под тяжестью всевозможных банок, ящиков, коробок и мешков. Игорь заметно повеселел.

— Вот это другое дело! — восхитился он. — Коля! Бегом в мою каюту. Накрой стол на шестерых, а я позабочусь об ужине. А ну, хлопцы, за работу!

Смутно догадываясь, что под своей каютой Игорь имеет в виду капитанскую, мы принялись распаковывать продукты и перетаскивать их на камбуз. Тут была тушенка пяти или шести сортов, макароны, запасы сушеного картофеля и моркови, лук, консервированные ананасы и ветчина, банки с соком и соусами, какие-то фрукты и овощи, пряности, майонезы и огромный картонный ящик, вскрыв который мы испытали приступ дурноты — сверкающие донышки банок со сгущенкой выглядели издевательски. Задвинув его подальше, мы завалили этот угол мешками с сухарями и тут же забыли о нем.

Отобрав достаточный, по его мнению, запас продуктов, Хозяин запер погреб на огромный амбарный замок и, оставив при себе в качестве поваренка Пашу, отослал нас наверх — драить палубу.

— Нечего вам тут бездельничать, — вжикая ножами друг о дружку, заявил он. — Закончите — доложите, ясно? Приступайте к исполнению.

Сказавши это, Командор повернулся к плите и потерял к нам всякий интерес. Мы хотели было напомнить ему, что неплохо бы обновить наш гардероб, так как в драке от нашей одежды остались лишь грязные обгорелые тряпки, но Игорь выставил нас в коридор и захлопнул дверь.

Выбравшись на палубу, я, недолго думая, сорвал и швырнул за борт опротивевшие лохмотья и остался в одних трусах, чему не замедлили последовать мои спутники. Витя — так тот вообще ограничился треуголкой, галошами и Капитаном Флинтом на левом плече. Галчонок задумчиво смотрел вдаль.

Разобрав в подсобке швабры и ведра, мы приступили к уборке и провозились до самого заката. Все это время умопомрачительные запахи, доносившиеся с камбуза, приводили нас в исступление. Наконец, сжимая в руках огромный поднос, на палубу выбрался Паша и проследовал в капитанскую каюту. Сразу же за ним показался Игорь и скомандовал строиться на ужин.

Нас не нужно было подгонять, и мы все вшестером быстренько расселись по местам. Игорь, обосновавшись во главе стола, торжественно откупорил бутылку красного вина из пиратских запасов, разлил его по стаканам и сказал речь.

— Друзья! — начал он. — Вопреки всем мыслимым и немыслимым препятствиям наше новое путешествие продолжается! У нас теперь превосходный корабль и много еды. Кроме того, — он важно поднял палец. — Кроме того, я обнаружил на судне три видеокамеры, несколько десятков кассет и генератор, а стало быть, нам предоставляется возможность запечатлеть-таки наши похождения, что мы, конечно же, и сделаем. И тогда уже никто не посмеет бросить нам в лицо обвинение во лжи! Что же касается пиратов, то… — Игорь нахмурился. — Я обещаю вам, что первый же встреченный нами корабль будет послан предупредить полицию. Его же и попросим передать домой нашу почту.

— А как же клад? — не утерпев, встрял-таки Паша.

— Клянусь моей треуголкой, им никогда не найти моего золота, а уж сейнер — тем более!

С этими словами Игорь осушил свой бокал и приступил к трапезе.

На первое был подан знаменитый командорский борщ, за которым последовали макароны с сыром, яичница с беконом и сколько угодно душистого цейлонского чаю с печеньем. Галчонок по-хозяйски прогуливался меж тарелок, отщипывая кусочек от каждого блюда и повторяя понравившиеся слова.

За окном стемнело, и тарелки наши опустели. Снаружи доносился мерный скрип снастей. Выбитый в утренней схватке иллюминатор был накрест забит досками.

Пашка потянулся было за добавкой, но Игорь шлепнул его ложкой по рукам и нахмурился.

— Хватит тебе. На камбузе не наелся, что ли?

— А я что? Я — ничего, — заерзал тот на стуле. — Нельзя, что ли?

— Много вредно.

— Мало — тоже! — возразил Пашка и снова потянулся за яичницей, но, к своему глубокому разочарованию, обнаружил под колпаком только последний ломтик бекона и перепачканного желтком Капитана Флинта.

Неожиданно Игорь встрепенулся.

— Кто у руля? — тревожно огляделся он. — Кто у руля, я спрашиваю?!

— А… Витя… — я завертел головой. — То есть Паша. То есть Коля. То есть… э-ээ…

— Тысяча кашалотов нам в корму!!! — взревел Предводитель и бросился к двери, но было поздно: паруса в очередной раз оглушительно хлопнули, и бригантина резко легла на борт. Игорь мячиком прокатился по наклонному полу и врезался в шкаф с книгами. Опрокидывая стулья и увлекая за собой скатерть с посудой, мы тоже повалились на ковер. Фарфор, хрусталь и серебро последовали за нами, звеня и разбиваясь.

— Свистать всех наверх! — взвопил Игорь, барахтаясь в куче книг. — Немедленно!

Ползком выбравшись наружу, мы добрались до штурвала и выровняли «Гончую». Как только корабль встал на ровный киль, в освещенном дверном проеме показался Командор.

— За халатность объявляю всем по два наряда вне очереди, — заявил он и, оглядев наши одеяния, укоризненно добавил: — Ну и видок у вас… Напомните мне завтра, чтоб я занялся вашим гардеробом, а сейчас — отбой. Дима, Витя! Останьтесь тут и приберите.

— А как же… — начал было Паша.

— У штурвала встану я сам! — отрезал Игорь. — Вам доверять, я вижу, пока что рано.

Наши товарищи отправились спать, а мы с Виктором, вооружившись тряпками и вениками, принялись наводить порядок. Я рассовал столовые приборы по ящикам, выбрал из груды битых тарелок уцелевшие и направился было к лежащей у стола перевернутой супнице, как вдруг остановился в изумлении. Холодок пробежал у меня по спине.

СУПНИЦА ДВИГАЛАСЬ!

— Вить, — еле слышно позвал я, — смотри: полтергейст…

Супница дернулась раз, другой и медленно поползла к дверям.

Вытащив из висящих на стене ножен две сабли, мы окружили самоходную супницу и, подсунув клинки под края, отбросили ее в сторону, после чего изумленно уставились на мокрого и взъерошенного Капитана Флинта.

— А я что? Я — ничего! — со знакомыми интонациями выкрикнул тот и, смущенно потупившись, добавил:

— Нельзя, что ли?


Глава 2


Нервная ночь. Проблема экипировки. Заведующий складом. Трюмные привидения. Тайна захваченной бригантины.


Утром я проснулся довольно поздно, да никто меня и не будил — Игорь решил устроить выходной. После всех злоключений, выпавших на нашу долю — золотой лихорадки, кораблекрушения, короткой робинзонады и схватки с пиратами было так приятно отдохнуть. Помнится, Витя когда-то говорил, что самое приятное в жизни — это безделье, но только если тебя сейчас ждут дела. Пожалуй, теперь я его понимал.

Спал я этой ночью плохо — за дверью все время кто-то ходил, слышался шорох, скрежет и перезвон, словно там таскали какие-то громоздкие предметы. Было еще довольное, но неразборчивое бормотание, цокот маленьких коготков и хлопанье крыльев, но сейчас я уже не был уверен, что это мне не приснилось.

В иллюминатор кубрика ярко светило солнце. Чувствуя себя невыспавшимся, я встал, застелил кровать рыжим верблюжьим одеялом, поприседал для разминки и выглянул в коридор.

Прямо у порога стояло эмалированное ведро, в котором в такт качке плескалась вода. Доски палубы были влажными и блестели, словно бы натертые воском. В конце коридора, что-то напевая под нос, орудовал шваброй Паша.

— А, привет! — обернулся он на скрип двери. — Ну ты здоров спать. Иди умойся, потом к Игорю загляни — он тебе одежду выдаст. Во, гляди, какую я себе отхватил! — он повернулся кругом, демонстрируя широкие атласные шаровары небесного цвета, подпоясанные малиновым кушаком с кисточками. На голой мускулистой груди его красовалась серебристая цепочка с начищенной до блеска медной боцманской дудкой. — Похож, правда?

— На кого? — удивился я.

— Ну… — Пашка смущенно покраснел. — На него…

— А-а! — дошло, наконец, до меня. — На Шварценеггера? Конечно.

— Еще рубашка есть и сапоги! — похвастался тот. — В тумбочке лежат.

— А фески нет?

— Чего-о? Зачем она мне? Если что, у меня еще котелок цел…

По нагретым солнцем ступеням я вскарабкался наверх, поплескался у медного начищенного рукомойника и вернулся в живительную прохладу трюмных помещений. Поддерживая сваливающиеся штаны и бормоча проклятия, я минут десять бродил по коридорам, разыскивая Игоря. До сих пор мы не знали, как ориентироваться внутри корабля. Небольшая на первый взгляд бригантина кроме трюма и капитанской каюты имела массу всевозможных комнатушек и закоулков, служащих бог знает для чего. Вчера, раскопав в архиве капитана подробный план корабля, мы битый час вертели его так и сяк и под конец бросили эту затею.

— Это не корабль, это лабиринт какой-то! — недовольно пробурчал Витя и запихнул кипу измятых листов обратно в ящик стола.

Похоже, что он был прав — на этот раз я заблудился не на шутку. В длинном узком коридоре было тесно и темно. Без особой надежды я медленно брел вперед, как вдруг замер и протер глаза — кто-то большой и черный, словно летучая мышь, метнулся в световом круге иллюминатора и исчез. Ни шороха, ни звука — был и пропал. Осторожно подкравшись к иллюминатору, я огляделся, но никого не заметил.

«Поблазнило!» — подумал я. Однако… если мне уже привидения мерещатся, значит — плохи дела. Это, братцы, лихорадкой пахнет.

Откуда-то справа доносился приглушенный ритмичный стук. Свернув туда, я вскоре остановился у двери со свежеприбитой табличкой, где корявыми буквами было нацарапано следующее:


СКЛАД

Зав. — Гурей И. И.

Часы работы: с 9 до 11

Выходные дни: суббота, воскресенье.

Отв. за пож. без-сть — Паньков Н. Н.


— Ну, дела… — Я почесал в затылке, затем, вспомнив, что сегодня вроде бы понедельник, робко постучался.

— У нас учет! — незамедлительно отозвались изнутри.

— Игорь, это я, Дима…

Щелкнул замок, и дверь со скрипом отворилась.

— Ходят, ходят… Покоя от вас нет, — ворчал Игорь, впуская меня на склад. — Ладно, заходи, коль пришел.

На большом ящике стояли весы. Вдоль стен тянулись полки, заставленные пузатыми тюками, ящиками и картонными коробками. Рядом с Игорем, кутаясь в неизменный свой тулуп, сидел Коля и пересчитывал простыни. Справа, у стола стоял Витя.

— Мне бы это, — смущенно пробормотал я, — одеться…

— Одеться, стало быть, одеться… — закивал Игорь. Поверх камзола на нем был холщовый фартук и мышиного цвета бухгалтерские нарукавники.

— Подожди немного — Виктора вот обслужу, а там и до тебя очередь дойдет.

Он вытащил из ящика какой-то пакет, выложил на прилавок брюки и стал их нахваливать.

— А вот эти примерьте, в полосочку. Очень элегантно. Скажу вам по секрету: только что от Кардена. Париж! И не дорого.

Витя повертел пакет в руках. Брюки были безнадежно малы.

— Мне бы побольше…

— Не хотите эти, возьмите вот эти, — Хозяин нырнул под прилавок и извлек хрустящий целлофановый пакет с надписью «Super Indian». Внутри оказались странного покроя брюки песочного цвета, обшитые по краям бахромой и бисером. В комплекте к ним оказались еще мокасины и кожаная тесемочка с половинкой собачьей челюсти — очевидно, для ношения на шее.

— Отдам со скидкой!

— Может быть, в кредит? — с плохо скрываемым раздражением спросил Витя.

— О чем речь! — Игорь так и просиял и, раскрыв инвентарный гроссбух, вписал туда его фамилию. Брюки, равно как и мокасины, оказались Виктору впору, вот только выглядел он в этом наряде по меньшей мере странно.

— Что-нибудь еще будете брать? — Игорь был сама любезность.

— Спасибо, я лучше пойду…

Дверь за ним закрылась. Игорь повернулся ко мне.

— Ну, а вам чего?

Я огляделся по сторонам и протянул руку:

— Дайте мне вот это.

В коридоре меня уже поджидал Пашка.

— Бедновато… — бросил он, сравнив свой костюм с моим. — Пожмотились вы с Витькой.

— Так ведь он, — я кивнул на дверь, — в долг…

— Да ну, брось, — отмахнулся тот. — Что ты, Игоря не знаешь, что ли? Он просто ошалел от такого обилия вещей. Завтра все придет в норму.

— Ты так думаешь? — я почесал в затылке. — Хорошо бы… Хотя какая уж тут норма. Я тоже себя неважно чувствую. Всякая гадость мерещится. Привидение вот недавно видел…

— Черное или белое? — с беспокойством спросил Паша.

— Черное.

Он облегченно рассмеялся.

— Ну, так это Олег. Он тут в оружейном погребе меч откопал японский. «Я, говорит, всю жизнь о таком мечтал». Выпросил у Хозяина черный балахон, как у ниндзя, и сейчас коридоры прочесывает. Ты его еще увидишь… если он захочет, конечно. Вот если бы белое, тогда — да-а…

Едва я выбрался на палубу, как натолкнулся на Виктора. Тот ошеломленно уставился на мой наряд — лубяной мохнатый пояс поверх трусов и зеленые бусы на шее. Зачерненная шевелюра и серьга в ухе довершали общую картину.

— Чего уставился? — недовольно спросил я.

— Ну, ты даешь! — сказал тот. — Если уж меня Пашка жмотом обозвал, то кто же тогда ты?

— А мне так привычнее. Да и хлопот меньше. И Игорь, кстати, был доволен — я ведь самый дешевый комплект забрал. Это вообще, по-моему, бывшая мочалка… Между нами говоря, он тут стенгазету выпускать собрался, «Пиратский Вестник» будет называться. Или «Голос Флибустьера».

— Тогда уж — «Рупор Командора», — хмыкнул Витька.

— А что, это идея! Подкинь ему. Игорь и девиз уже придумал — «Копейка рубль бережет». Так первый фельетон про Пашу… Что это у тебя на брюках?

— А? Где? Это? Карманы для ножей.

— А сами ножи где? Непорядок. Мало ли что случиться может. Игорь требовал, чтоб все было по форме. Пошли в оружейную, только осторожнее — где-то там сейчас Олег прячется.

Уже вдвоем мы снова углубились в лабиринт корабельных переходов, когда истошный крик «Каррамба!!!» заставил мое сердце бухнуться в пятки. В следующий миг раздалось хлопанье крыльев, и на плече у Витьки примостился Капитан Флинт.

Придя в себя, мы еле добрались до крюйт-камеры, где среди бочек с порохом застали Пашку, примеривающегося к огромному гарпуну с широким зазубренным лезвием.

— Дима, ты? — обернулся он. — Смотрите, какая эта, как ее… острога! Как думаете, мне подойдет?

— Вполне, — заверил его Витя. — Терминатор!

— Скажешь тоже… — Пашка смущенно залился краской. — Ну, я пошел.

Прицепив к поясу громадную саблю, с которой он совершенно не умел обращаться, Пашка взял гарпун и вышел в коридор.

Порывшись в груде оружия, я откопал массивное копье с широким наконечником, а Витя, к немалому своему удивлению, отыскал с полдюжины узких метательных ножей, два из которых уютно примостились в кожаных спецкарманах, и индейский томагавк с резной рукоятью, для которого на его штанах тоже нашлась подходящая петля.

— Ну и ну… — он почесал в затылке и направился наружу.

Было над чем задуматься. Что за странные пираты плавали на этом корабле? Более чем загадочный гардероб, затупленное оружие и вполне настоящие деньги в сейфе, современный дизель и при том — ни одного пистолета или пушки образца двадцатого века. Непонятно, что и говорить…

Что-то свистнуло у меня над ухом, сопровождаемое коротким «Ки-йя!». Обернувшись, я чуть не столкнулся с глазами, казалось, самостоятельно висевшими в полутора метрах над полом. Блеснула молния меча, и я разглядел абрис пригнувшейся темной фигуры.

— Ну, как? — спросил призрак. — Правда здорово?

— Слишком здорово, — я покачал головой. — По-моему, у нас не все дома.

— Да брось ты, — беспечно донеслось из-под черного капюшона. — Это все ерунда. Зато интересно как! Слушай, Дим, — «ниндзя» оглянулся, — тебе в трюме, случайно, привидения не встречались?

— Черные или белые? — спросил я.

— Издеваешься? Белые, конечно!

— Нет, не видал.

Меч мелькнул в воздухе и с легким шелестом ушел в ножны у Олега за спиной.

— А мне встречались, — задумчиво сказал он. — И главное — я их поймать не смог. Ну, ладно, пошли наверх…

На палубе Пашка, путаясь в сабельной перевязи, осматривал одну из пушек. Рядом лежали ядро и картуш с пороховым зарядом. Снизу послышались тяжелые шаги, и к нам вышел Командор. Стан его облегал роскошный камзол и такой же кафтан зеленого бархата с богатым шитьем по обшлагам и отворотам. Пышное жабо и манжеты белели пенными кружевами. Шелковые синие штаны до колен, полосатые вязаные чулки, начищенные башмаки с пряжками и шляпа-треуголка дополняли его наряд. Из кармана выглядывала позеленевшая медная подзорная труба, а за поясом примостилась целая батарея пистолетов. В ногах путалась длиннющая шпага.

Мы вытянулись во фрунт.

— Здравствуйте, товарищи пираты! — выпучив от напряжения глаза, гаркнул Предводитель.

— Здрай желай т'рищ к'тан! — рявкнули мы в ответ.

— Поздравляю вас с успешным захватом «Гончей»!

— Ура! Ура! Ура-а!

— Видал? — шепнул мне Паша. — Вот это Капитан! С таким не пропадем. Я же говорил: все будет в порядке. Виват Капитану Гурею! — вскричал он.

— Виват! — подхватили мы. — Виват!

— Но, но, без подхалимства! — благодушно осадил нас Игорь и прошел на мостик. — Главная наша задача сейчас — встретить какое ни то судно и потребовать от его капитана, чтобы он сплавал на Сан-Сальвадор за пиратами.

Следом за Игорем, потирая небритый подбородок, выбрался Коля. Из-под тулупа виднелись голые волосатые ноги.

— Мне бы побриться, а? — попросил он.

— Бриться? Что за роскошь! Отращивай бороду, — порекомендовал Игорь и добавил, многозначительно понизив голос: — Так надо.

— Ладно… — вздохнул тот. — Только она у меня разноцветная какая-то растет — местами черная, местами рыжая. Сойдет?

— Сойдет, — снисходительно согласился Капитан. — Кстати, почему ты не вооружен?

Машинально я отметил, что слишком уж быстро мы стали превращаться в пиратскую команду. Слишком быстро… для нормальных людей.

— А нет ничаво. Мне б топор, — немилосердно окая, ответил Коля. — И ручка штоб была этакая… поухватистее, — он изобразил руками, какая у топора должна быть ручка. — Можно и кистень на худой конец…

Паша хихикнул.

— Пошто смеёшша? — оборотился к нему новоявленный ушкуйник. — Кистень — оно тоже сподручно…

— Ну, что ж, — резюмировал Игорь, — найдем мы тебе кистень. А пока — плаванье продолжается. Вперед, друзья! И глядеть в оба.


Глава 3


Научное безделье и ненаучное раздолье. Пашкины метаморфозы. «Звездная» метель. Неожиданный погром. Наша первая «добыча».


Что и говорить, три последующих дня мы плыли вперед и глядели в оба, но — безрезультатно. Океан был пуст.

— Дьявольщина! — нервничал Командор. — Где же корабли?! Дорого бы я дал сейчас за возможность узнать, чем промышляли пираты в прошлом. Захватить судно любой дурак сможет, но вот где его найти…

— Кого? Дурака? — простодушно спросил Пашка.

— Если бы! — криво усмехнулся Хозяин. — Этого добра у нас полный кубрик. Я про корабли говорю.

— А-а… И что же теперь делать?

— Сухари сушить! — огрызнулся Игорь. — Готовиться, конечно! Первый, кто увидит судно, получит премию — банку сгущенки!

От неожиданности Пашка поперхнулся.

Мы стояли вахты, чистили пушки и, конечно же, ели. После месяца голодовки мы никак не могли насытиться, съедали огромные порции, а в промежутках между завтраком, обедом и ужином несколько раз закусывали. Чаще всех на камбузе кашеварил Игорь, если только не был занят текущими делами, в остальное время каждый занимался чем хотел. Я и Витя большую часть дня валялись с книжками на палубе и загорали, причем по странному совпадению я превращался в негра, а он почему-то — в краснокожего, что не могло не вызвать насмешек со стороны Пашки. Сам Пашка оборудовал на корме спортплощадочку, где в свободное время «качался» с маленькими бочонками вместо штанги, а потом, шелестя шароварами, демонстративно прохаживался мимо нас, напружинив мускулы. Коля, пользуясь случаем, продолжил научные изыскания. Утром он забрасывал планктонную сеть, разбирал улов и располагался под пальмой, что росла у нас в кадке на полубаке. После обеда он вычерчивал графики и таблицы, а вечером, прижимая к тулупу охапку мятых бумаг, ходил за кем-нибудь из нас и бубнил обо всяких закономерностях прироста биомассы и распределения жизненных сообществ по горизонтали и, как он говорил, «веритикали». Всклокоченная его борода топорщилась, словно пакля, от чего вид у него был совершенно невероятный. Обычно перед очередным приступом Колиного занудства мы прятались кто куда, а Пашка, который вечером обычно стоял вахту у руля и чаще других становился объектом Колиных нападок, клятвенно пообещал утопить ненавистный «нансенский сачок». Хозяин, выслушав Колю пару раз, в дальнейшем предпочел под различными предлогами уклоняться от этого.

— Цифры, абсциссы, раки ракушковые… — ворчал он после. — Не гидро-, а хитробиология какая-то. Дурью мается хлопец.

Обросшие водорослями и морскими уточками борта бригантины привлекали внимание множества мелких рыбешек. Стая хищных дорад тоже не заставила себя долго ждать, и законченный вид наш караван приобрел с появлением двух акул, одна из которых слопала-таки эту злосчастную сеть, после чего все успокоились.

Олег окончательно вошел в роль ниндзя, днем отсыпался, а по ночам бесшумно раскачивался на мачтах или выслеживал в темных трюмах привидений.

А вот Пашка совершенно неожиданно для себя лишился шевелюры. Собираясь мыть голову, он обнаружил, что всегдашний его шампунь (Пашка предпочитал двойной «Джонсон рН-5,5») куда-то запропастился и, недолго думая, стащил из каюты Командора какой-то тюбик, которым и воспользовался. Когда Паша, нащупывая дорогу, выбрался на палубу, все просто остолбенели, настолько ирреально выглядела его прическа — этакий ядерный гриб.

— Мужики! — хрипло позвал он, размазывая по лицу потеки желтоватой, остро пахнущей жидкости. — Есть тут кто? Эй!

— В чем дело? — Игорь оторвался от глобуса, по которому прокладывал курс, и прищурился. — А! так вот куда подевался мой клей!

— Я это, как его… Прилип, — пропыхтел Паша.

Коснувшись его волос, Витя недоуменно посмотрел на потянувшиеся за ладонью тонкие нити и хмыкнул.

— Допрыгался, — удовлетворенно констатировал Предводитель. — Впредь тебе наука. Коля! не в службу, а в дружбу, сходи на склад, принеси растворитель.

Однако растворитель не помог. Бессильны перед клеем оказались и ножницы, и бритва. Засыхая, клей легко отставал от кожи, но слипшиеся в колтун волосы приобрели твердость камня. Все наши усилия привели к тому, что Пашка стал похож на древнего викинга в рогатом черном шлеме. Любой панк отдал бы полжизни за такую прическу, но Пашка был расстроен.

— Что же теперь делать?

— Сухари сушить, — мрачно отозвался Игорь. — Зачем ты его вообще взял?

Откуда же мне было знать? Там написано — «Геркулес», ну, я и подумал…

Давай-ка я попробую, — Олег шагнул вперед. — Сможешь голову прямо удержать?

— Спрашиваешь!

— Отлично, — быстрым движением Олег извлек меч. — Придержи уши, а то зацеплю ненароком. И глаза закрой.

Меч свистнул раз, другой, и срезанные пучки волос со стуком посыпались на доски. Через несколько секунд лишь короткий жесткий ежик напоминал о буйной поросли, а мгновение спустя исчез и он.

— Уже? — опасливо открывая один глаз, спросил Паша.

— Уже, уже, — подтвердил Олег, сдул прилипшие к лезвию волоски и вернул оружие в ножны. Паша изумленно осматривал себя в зеркало, ощупывая гладкий затылок и торчащие, словно локаторы, уши.

— А… брови… где?

— Зацепил одну случайно, — небрежно пояснил Олежка. — Пришлось и вторую срезать для симметрии.

Надо сказать, новая прическа, а вернее — ее отсутствие было весьма к лицу Пашке. Теперь он смахивал на какого-то громилу-боцмана из приключенческого фильма.

— Кошмар какой…

— А мне нравится, — высказался Витя. — Ты, Паша, теперь усы отращивай.

— Да ну тебя…

Игорь, у которого даже трубка от изумления погасла, пришел наконец в себя.

— Молодца-а… — он одобрительно потрепал «ниндзя» по плечу. — Будешь моим заместителем по части обороны. Завтра займись оружием. А тебе, — он повернулся к Пашке, — объявляю два наряда вне очереди.

Поглаживая сидящего у него на плече Капитана Флинта, Игорь вернулся к своим вычислениям, а мы отправились спать.

На следующее утро, отстояв свою вахту, я передал штурвал Витьке, а сам направился на камбуз, где Игорь готовил завтрак. Сообщив, что все в порядке, я послонялся без дела и вскоре добрался до мастерской в конце коридора, откуда доносилось повизгивание напильника. Олег что-то полировал, склонившись над верстаком.

— Привет, — окликнул я его. — Чем это ты занят?

— А, заходи, — обернулся тот и вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. — Вот — вооружаюсь.

В тисках поблескивала стальная пластинка с неровными лучами навроде шестиконечной звезды. Шесть уже готовых, заточенных и отполированных звездочек лежали рядом, стопкой нанизанные на штырек. Я взял одну и повертел в руках.

— Елочные игрушки?

— Древнее оружие ниндзя! — благоговейно сказал наш «военрук» и тоже взял со стола шипастую пластинку. — Это называется «сюрикен». Я еще не совсем ими овладел, надо потренироваться. Тут главное — точность. Вот, смотри.

Изгибом кисти, почти без замаха Олег метнул сюрикен в коридор. С коротким «Вжжиу-у!» звездочка улетела за угол, и почти сразу же послышался звон битого стекла и громкий крик Предводителя.

— Карамба!!! — вопил он. — Собачий нос, это еще что такое?!

Мы растерянно переглянулись и попятились. На пороге показался Командор с ложкой в одной руке и злополучной звездочкой в другой. На штанах его, чуть пониже спины зияла широкая прореха с лохматыми краями.

— А, так это ваша работа! — Игорь побагровел. — И кто же балуется такими штуками, а?

— Э-ээ… мы тут испытывали… — Олег покосился на меня, ища поддержки.

— Что испытывали? Мое терпение?!

— Мы же не нарочно!

— Вот… сюрикены…

— Не нарочно! — бурлил Командор. — Тысяча чертей, ну и команда мне досталась. Профессор, три бездельника и последний ниндзя на деревне! Оружейники, так-перетак! Обоим по два… — Игорь пощупал прореху. — Нет, по три наряда вне очереди. И чтоб в мастерской духу вашего…

Гневную эту тираду прервал ужасающий треск, грохот и звон битой посуды. Командор замер с раскрытым ртом, затем галопом помчался на камбуз. Обгоняя друг друга, мы поспешили за ним.

Мы не ошиблись — шум явно доносился отсюда. Шкафы, полки с посудой и продуктами, кастрюля с борщом — все это валялось на полу вперемешку с черепками и разнообразной утварью. Ножки перевернутой табуретки беспомощно торчали кверху, а на единственном уцелевшем шкафу сидел и чистил перышки Капитан Флинт.

— Кто… кто посмел? — прошептал Командор. — Не Флинт же тут все перевернул!

Галчонок молчал и лишь косился на нас черным глазом.

Все на палубу, хрипло сказал Командор. В коридоре мы почти сразу столкнулись с Колей, тоже спешившим на шум.

— Что стряслось? — спросил он. — Все целы?

— Где остальные? — осведомился Капитан.

— Наверху… Витька у руля, Пашка на мачте… Да что случилось, в конце концов?!

Мы переглянулись.

— Это мог сделать только человек, — задумчиво сказал Игорь. — Или…

— Что — сделать? — спросил Коля.

Оставив вопрос без ответа, Хозяин направился к трапу.

— Не что, а кто, поправил Колю за его спиной Олежка.

Ребята, Коля выглядел слегка смущенным. — Вот что. Вам тут, в трюме, привидения не встречались?

— Черные или белые? — вздрогнув, спросил Олег.

— Разные. И те, и эти. Так встречались или нет?

— Как сказать… замялся я. — Встречались. Только Игорю не говори, а то он нас всех в психушку упрячет… по возвращении.

— Как бы его самого не упрятали, — угрюмо буркнул тот.

Коля облегченно вздохнул, и в этот миг сверху донесся Пашкин крик.

— Корабль! — кричал боцман. — Полундра, впереди по курсу судно!


Глава 4


В которой мы на собственном опыте познаем нелегкое искусство пиратства и случайно находим новое применение кухонным специям. Переговоры и их неожиданные последствия.


Неизвестный корабль быстро приближался, и вскоре в подзорную трубу уже можно было разглядеть название — «Фортуна». Это был небольшой океанский сухогруз водоизмещением тонн на двести, белый, как мороженое, и наверняка безоружный.

— А-а, наконец-то! — радостно воскликнул Предводитель, тут же позабыв про разгром на камбузе. — Коля! Запускай мотор! Паша, Дима! Приготовьтесь к встрече.

— Есть! — откозырял Пашка и, откатив пушку от борта, принялся запихивать в жерло мешочки с порохом.

Игорь опешил:

— Отставить! Мы же не собираемся их топить. Передадим капитану наши письма, попросим сообщить куда следует о пиратах и двинем дальше. Стрелять-то зачем?

— А? — встрепенулся тот. — Дык я это… на всякий случай. А может, все-таки пальнем? У меня и картечь есть. Во! — он поднял увесистый мешочек.

— Ну, ладно, — сдался Игорь. — Заряжай. Но помни: без команды не стрелять. Пойду пакет принесу…

Выхлопная труба чихнула, выплюнула струйку сизого дыма, и в глубине бригантины застучал дизель. Подпустив сухогруз поближе, мы поравнялись с ним и пошли параллельными курсами. Расстояние между кораблями было метров шесть-семь, и борт «Фортуны» был метра на два выше, чем у нашей «Гончей».

— Эй, на корабле! — крикнул Пашка, опираясь на свой гарпун. — Есть кто живой?

Хлопнула дверь, и к борту подошел офицер в шортах и белой рубашке с нашивками старшего помощника.

— В чем дело? — недружелюбно спросил он по-английски.

— Мы хотим говорить с капитаном!

— Чего только не встретишь в океане… — оглядев бригантину, пробормотал тот. — Капитан занят! И вообще, кто вы такие?

— Не твоего ума дело! — задрав голову, прокричал Пашка. — Зови капитана, говорю. Дело есть.

— Что там такое, Джефф? — послышалось из рубки. Происходящее, видимо, начало сильно веселить офицера.

— Кэп, взгляните, — позвал он, — это любопытно. Я люблю комедии, но не знал, что их уже доставляют на дом… Эй, друзья, у вас что, мальчишник?

Через пару минут на палубу вышел высокий, коротко подстриженный офицер в рубашке с коротким рукавом, шортах и форменной фуражке.

— Я капитан Ларри Эдвардс, — сухо представился он. — С кем имею честь?

— Вот это другое дело! — оживился Пашка. — Че далыне-то… А, да! Слушай, кэп! Ты, я вижу, мужик что надо. Такое дело. Тут наш Капитан тебе бандерольку хочет передать, так что это, как его…

— Это я хотел с вами говорить! — послышалось позади нас. Мы обернулись.

На палубе стоял Командор. Увешанный оружием, словно новогодняя елка игрушками, он еле передвигался. Вразвалочку подойдя к борту, он ухватился за балюстраду и остановился. Вид у него был ослепительный — порванные штаны он сменил на новые, синяк под глазом скрылся под аккуратной черной повязкой, а на плече его, нахохлившись, восседал Капитан Флинт. У борта «Фортуны» к тому времени столпился, наверное, весь свободный от вахты экипаж. Корабли постепенно сближались — теперь их разделяло от силы метра два. При виде появившегося монстра толпа разразилась хохотом и рукоплесканиями. Капитан Эдвардс выжидательно молчал.

— Сэр! — прохрипел Игорь. — У нас к вам дело исключительной важности. Речь идет о спасении людей. Я предлагаю вам немедленно направить корабль в указанное мною место, а также передать этот вот пакет начальнику ближайшего порта, здесь все инструкции и письма.

— В жизни так не смеялся! — утирая слезы, простонал какой-то матрос. Это же надо — целая баржа с психами, и без охраны!

Пашка, невозмутимо потыкав гарпуном в белоснежный борт корабля, осведомился у Игоря: пора пускать ко дну эту лохань, или он уже опоздал со своим вопросом, но Хозяин, побагровев, оттолкнул его и схватил рупор.

— Вот что, вы! — крикнул он. — Я не намерен вести переговоры! Из двух один — или вы возьметесь доставить пакет, или я за себя не ручаюсь!

— Вы с ума сошли, любезнейший! — наконец подал голос капитан сухогруза. — Мало того, что вы отвлекли меня от дел, так еще и угрожаете мне. Мне надоели эти бредни, — он повернулся к экипажу и коротко скомандовал: — По местам стоять! Полный вперед!

За кормой теплохода забурлила вода, и он, набирая скорость, стал отваливать от нашей бригантины.

— Пока, придурки! — крикнул напоследок старпом. — Счастливого плавания!

Такого Командор стерпеть не мог.

— Куда?! Стой! Стой! — затопав ногами, он выхватил один из своих пистолетов и выпалил вслед уходящему кораблю. Догнать! Задержать! Что вы уставились на меня? — обернулся он к нам. За ним, скорее! Он же ничего не понял!

Сдвинув повязку, чтобы не мешала смотреть, Хозяин столкнул меня с мостика и схватился за штурвал. Крутанув его с такой силой, что спицы слились в сплошной круг, он развернул корабль, винт взрыл воду, и «Гончая» рванулась вперед.

— К оружию, хлопцы! — вопил Командор. — Клянусь омаром и кальмаром, мы догоним его! Я заставлю себя уважать или потоплю этого наглеца!

Погоня длилась почти час, пока наконец легкий парусник не поравнялся с «Фортуной». Пашка, поигрывая бицепсами, потрясал огромной саблей и рассыпал самые страшные угрозы, какие только знал. Если бы Пашка в самом деле смог сделать все, что на словах пообещал сотворить с экипажем и их родственниками, «Фортуне» лучше было бы сразу пойти ко дну.

— Последний раз требую остановиться! — прорычал в рупор Хозяин, но корабль не сбавил скорость. — Правый борт пли! — скомандовал он.

Оглушительно громыхнула пушка, и мы застыли, разинув рты — настолько эффект превзошел все наши ожидания.

«Фортуна» исчезла в густом облаке мелкой серой пыли. Странная туча быстро росла и через несколько секунд достигла и нашего корабля. В следующий миг мы уже катались по палубе, кашляя и задыхаясь.

— Кха! Кха-кого черта… Ап-чхи! — надсадно кашляя и вытирая слезящиеся глаза, прокричал Командор. — Что это… пчхи! Что это такое?!

— Не зна… ап-чхи! Не знаю! — отнекивался Паша. — Сильная шту… пчхи! Штука!

С «Фортуны» доносились какие-то взрывы — похоже, вся команда теплохода чихала хором. О бегстве не могло быть и речи, суда остановились и легли в дрейф.

— Это перец! — вопил Олег, чей капюшон ниндзя сыграл роль респиратора. — Молотый перец! Скорее промойте глаза!

Облако постепенно рассеялось, и мы разглядели над бортом «Фортуны» развевающееся белое полотнище.

Начихавшись всласть и промыв глаза, Игорь снова схватился за рупор.

— Сдавайтесь, пока я… ап-чхи! Добрый. Считаю до трех! Раз!

— Не стреляйте! — из рубки показался капитан. — Я сдаю корабль. О боже, что же это…

— Вот так-то лучше. Я жду вас у себя на борту через двадцать минут. Можете взять с собой двух человек. Безопасность гарантирую.

— Один вопрос! — капитан потер слезящиеся глаза.

— Чихать я хотел на… ап-чхи! на ваши вопросы!

— И все же, кто вы?

— Капитан Гурей! — свысока бросил Хозяин и, хлопнув дверью, удалился в каюту.

— Капитан Гурей… — прошептал Эдвардс. — Капитан Гурей… Не помню.

Шлюпка с «Фортуны» причалила к борту «Гончей» ровно через двадцать минут. Приказав нам зачем-то прибраться на камбузе, Игорь затащил всех троих посланцев к себе в каюту и закрылся изнутри. Как выяснилось впоследствии, Хозяин, пустив в ход все свое красноречие и последние запасы вина, уладил недоразумение и, договорившись насчет почты, пригласил капитана Эдвардса отобедать у нас на борту. Тот сперва отнекивался, затем-таки сдался и отправился на «Фортуну» переодеваться.

— А ну, хлопцы, за дело! — засуетился Командор. Ты, Паша, беги на камбуз и займись горячим. Димка, Витька, сервируйте стол! Коля! Вот тебе ключи, пошукай по сусекам чего-нибудь на закуску — икорка, там, балычок… Олег! Бери фартук, будешь мне помогать. И живо!

На банкет прибыли капитан и три старших офицера, привезя в дар к общему столу ящик французского вина. Накрытый на палубе стол ломился от яств, в посеребренных шандалах горели свечи. Пригласив всех за стол, Игорь протиснулся вперед и, усевшись сразу на два стула, принялся раскупоривать напитки.

После первого тоста, который, как водится, был поднят за знакомство, Игорь разошелся.

— А вот штрафную! Штрафную! — приговаривал он, наливая всем по кругу огромный стакан (перед этим он выбросил из него букет засохших цветов, так что, скорее всего, это была ваза). Хмельной ковш обошел второй круг, и беседа стала оживленнее. Игорь подкладывал гостям на тарелки разные салаты, подливал вино и нес при этом всяческую околесицу.

— Не, нет… — отнекивался он. — В тот раз капитаном был Энгланд! Мы втроем — ну — я, он и Тэйлор, тогда целый английский флот разогнали. Славные были деньки. Верно, Капитан Флинт?

— Веррно!!! — охотно включился в разговор сидевший у него на плече галчонок.

— Это мой напугай, — пояснил Игорь. — Славная п-птица! — он погладил его и неожиданно стукнул кулаком по столу. — А вообще говоря, все они предатели! Кто сказал, что Морган был великий пират? Ха! Морган всегда боялся Флинта! А меня боялся сам Флинт! Мы вместе, помню, брали манильский галион со всей выручкой испанских колоний, а он, подлец этакий, удрал со всей добычей. Вот кто он после этого? А вы мне — Морган, Морган…

К тому времени я уже мало что соображал — все было как в тумане. Наверное, я даже засыпал время от времени прямо за столом, ибо куски беседы, что мне запомнились, слишком уж различались.

— Так говорите, вы — капитан Гурей? — заплетающимся языком спрашивал Эдвардс.

— Д-да! — Игорь гордо напыжился и попытался встать. — Вот, ребятки не дадут соврать, верно?

— В-верно, — подал голос Паша. — Он самый и есть. Ура капитану Гурею!

— Ура-а! — нестройно крикнули мы. Олег уже мирно спал, уткнувшись лицом в стол и сжимая в руках обнаженный меч.

Фигура Игоря как-то странно преобразилась, и когда я понял, что тому причиной, меня разобрал безудержный смех. Перед обедом Игорь непременно хотел подвязать себе салфетку, чтобы не запачкать роскошный камзол, и за неимением таковой воспользовался наволочкой. Изрядно захмелев, он то и дело обронял с вилки то котлету, то огурчик, лез под стол искать их и, к величайшему своему изумлению, не находил. Виной тому была «салфетка» — каждый кусок, падая, неизбежно попадал в наволочку, которая вскоре разбухла как мешок у пеликана и пригибала Командора все ниже и ниже.

— А вот пельменей не желаете? — подвинул он капитану Эдвардсу дымящий таз. — Со сметаной! Перцу хотите? А нету! — он развел руками и указал на Пашу. — Вот этот сегодня весь запас выстрелил…

Осушив стаканчик вина, Командор крякнул и похвалил напиток:

— Где ж такую наливку брали?

— Н-нравится? — осведомился Эдвардс. — Французское!

— М-мм? И много его у тебя?

— А сколько надо? Хочешь, ящик п-подарю? Для друга ничего не жалко. Джефф, распорядись насчет вина.

— Нет! Нет! — Игорь замахал руками и уронил в наволочку очередной шницель. — Я так не возьму. Паша! — он подтолкнул локтем задремавшего боцмана. — У меня там, в кладовке ящик сыру, швейцарского. Тащи его сюда.

— Сыр! — воскликнул Эдвардс. — Швейцарский! Да я… Да за такое… Джефф! два ящика вина сюда!

— Паша! два ящика сыру для моего друга!

Видимо, я уснул во время обмена любезностями, так как проснулся от сильного толчка. Игорь опять что-то объяснял. Я прислушался.

— Эт-тот… — говорил он, тыкая в меня пальцем. — Эт-то Балатум-Бонга. Великий вождь с этих, как их… островов, во! Под его командованием было пятьсот копейщиков. Так я их всех… в капусту! А его с собой пригласил — славный хлопец. Только больно уж горяч. Если вы откажетесь с ним выпить, он вас зарежет.

— Бамбарбия, — с пьяной откровенностью подтвердил я и сгреб со стола стакан. — Киргуду!

— А вот ентот, — Игорь приподнял за шиворот спящего Колю, — один русский разбойник с Камы — это река такая… Мы его на Сахалине подобрали, он там на каторге сидел. Помните: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье»? Это про него. Опасный человек, ух, опасный!

Как бы подтверждая его слова, из-за пазухи у Коли вывалился здоровенный кистень, сделанный из пушечного ядра, и грохнулся Хозяину на ногу. Игорь взвыл и, схватившись за нее, запрыгал по палубе.

— Так вот и плаваем по свету, — закончил он, успокоившись. Промышляем, чем бог пошлет…

— А что посылает? — поинтересовался уже совсем ничего не соображающий Эдвардс.

— Тс-с! — Игорь приложил палец к губам, огляделся и расплылся в улыбке. — А что у меня е-есть! Цельный траулер с золотом! В надежном месте затоплен, вот только не скажу, у какого острова. И ребятки не скажут, что у Сан-Сальвадора, верно, хлопцы?

К этому времени палуба почему-то опустела. С трудом держась на ногах, я вылез из-за стола и направился спать.

В кубрике Паша показывал новым друзьям разные фокусы сломал кулаком дубовый стол, гнул через шею железные ножки кроватей и на пари предлагал пробить головой платяной шкаф. Шкафу, без сомнения, грозила ужасная смерть, но я подоспел раньше, чем Пашка изуродовал всю мебель. Три офицера с «Фортуны» опасливо прижались к стене, не решаясь остановить распоясавшегося громилу. Пообещав «почтеннейшей публике» вернуться завтра с утра пораньше, Паша вывалился в коридор, затем вернулся, чтобы сказать, как он их уважает, облобызал всех троих и лишь после этого исчез окончательно.

— Ваш боцман — большой оригинал! — заявил, утирая пот, помощник капитана. — Мы не смогли понять больше половины слов из его речи!

— А-а… — я смутился. — Это, гм… специфические термины парусного флота, наверное.

Выпроводив офицеров в коридор, я повалился на кровать и попытался уснуть. Вскоре пришли Коля, Витя и Олег. Всю ночь мы просыпались от каких-то взрывов, криков «Попарим барина!», громких всплесков, всевозможных ахов и охов и лишь под утро забылись тяжелым сном.


Глава 5


Где расследуются таинственные события прошедшей ночи, из-за которых команда «Гончей» на время становится совершенно недееспособной.


Утро было холодное и туманное. Тяжелая, словно бы налитая свинцом, голова кружилась. Во рту был горький привкус желчи. Стараясь не делать резких движений, я сел и попытался вспомнить, что произошло вчера, но перед глазами лишь мелькали расплывчатые тени. Кажется, был обед, переходящий в ужин, а может быть, и в завтрак, поскольку ни Игоря, ни Пашки в кубрике не наблюдалось.

Один за другим просыпались мои товарищи. Лучше всех выглядел Олег. Коля был бледен как мел, а Вите кто-то умудрился посадить огромный синяк под глаз. Немного придя в себя, мы полезли наружу.

В коридоре царил хаос. На полу плескалась вода, в которой плавали какие-то доски, кастрюли и ветки с листьями. Большинство дверей были безжалостно сорваны с петель и изрублены в щепки.

Прошлепав по воде на камбуз, мы окончательно перестали что-либо понимать — камбуз был разгромлен полностью. Столы исчезли, а вся кухонная утварь валялась в коридоре. Иллюминатор был распахнут настежь, на газовой плите с оторванной дверцей лежала груда ядер, потрескавшихся и покрытых окалиной. В самой же плите, похоже, жгли костер. Так ничего толком и не выяснив, мы выбрались на палубу и осмотрелись.

Над ровной гладью воды стлался густой туман. «Фортуна» исчезла. Подгоняемая легким бризом, «Гончая» с двумя стакселями, поставленными «на бабочку», медленно дрейфовала. Где-то на корме заунывно поскрипывал какой-то блок. Сломанные и разбитые столы вперемешку с обломками посуды валялись у грот-мачты. От борта к борту перекатывались пушечные ядра, множество пустых бутылок и командорская подзорная труба. Ни Пашки, ни Игоря на палубе не было.

— Мистика какая-то… — покачал головой Коля. — Где же они?

Заглянув по пути в капитанскую каюту и никого там не обнаружив, мы прошли на корму и остановились на мостике — посовещаться. Надоедливый скрип удивительным образом что-то мне напоминал, но вот что — я никак не мог сообразить.

Внезапно с кормы донесся шорох, и кто-то позвал:

— Па-аша-а… ох… Паша-а! Рому, Паша…

— Нету, — хмуро отозвался знакомый голос. — Ничего нету…

Приглядевшись, мы увидели странную картину.

На развернутых в сторону океана шлюп-балках висел еле различимый в тумане баркас. Кто-то сидел на скамейке и работал веслами, усиленно загребая воздух.

— Что они делают? — шепотом спросил Олег.

— По-моему, гребут, — почему-то тоже шепотом отозвался я и растерянно умолк — над бортом шлюпки показалась вторая голова в треуголке, по которой мы сразу опознали Командора.

— Где мы? — спросила голова.

— Мужайтесь, Капитан, — сдавленно сказал Паша. — Нас бросили.

— И давно ты гребешь?

— Часа два. Туман, однако…

Поддерживая сваливающиеся штаны, Хозяин осторожно встал во весь рост, вынул из футляра от подзорной трубы пустую бутылку и, сосредоточенно свинтив пробку, стал обозревать через горлышко горизонт. Весла с характерным постукиванием скрипели в уключинах. Туман помаленьку рассеивался.

— Ни черта не видно! — Игорь опустил «трубу» и вытаращился на нас. — Не может быть!

— Что? — встрепенулся Паша.

— Еще не все потеряно! — воскликнул Игорь, передавая бутылку Паше. — Смотри, — он указал на нас. — Там люди!

Учитывая то, что нас разделяло от силы метра три, заявление Предводителя выглядело несколько запоздалым.

— Э-эй! — Хозяин отчаянно замахал треуголкой. — Мы ту-ут!

— Спаси-ите! — вторил ему боцман. На голой Пашкиной спине зеленели присохшие банные листья.

Багром подтянув баркас к борту корабля, мы втащили «потерпевших крушение» на палубу. Пашка сразу полез обниматься, Игорь жал всем руки и говорил, что мы спасли их от неминуемой гибели. Препроводив обоих в каюту, мы уложили их спать, а сами вернулись на палубу. Коля и Олег отыскали пару кастрюль и взялись готовить завтрак, а мы с Виктором принялись за уборку.

— Как они забрались в этот баркас? — недоумевал мой друг.

Надо сказать, сколько мы потом ни расспрашивали Игоря и Пашку, выяснить это так и не удалось. Зачем они туда залезли, тоже осталось неизвестным.

Не успели мы прибраться, как из трюма показался Коля.

— Вода, — хрипло сказал он.

— Что «вода»?

— Пресной воды нет! Ни капли. Все бочки пустые. И продуктов тоже нет, только соли мешок, сухари и сгущенки ящик. Куда они все подевали?!

Командор и Пашка пришли в себя только к середине дня. Со слов боцмана дело было так. После нашего ухода оба капитана, Пашка и офицеры с «Фортуны» еще долго сидели за столом, после чего капитан Эдвардс заявил, что ему пора возвращаться на корабль — принять сауну и спать. «Сауна?! — вскричал Хозяин. — К дьяволу сауну! Пашка! приготовь баню гостям, да пожарче!»

Объединенными усилиями изрубив двери на дрова, они вышвырнули из камбуза всю мебель и при помощи пороха разожгли там громадный костер, лишь чудом не взлетев при этом на воздух. Раскалив на огне ядра, они затащили туда упирающихся иностранцев и долго, с наслаждением парились, изведя при этом всю пресную воду. Сбросив за борт штормтрап, они раскрыли иллюминатор и прямо из парилки, с пушечным всплеском прыгали в воду, насмерть перепугав всех акул в радиусе нескольких миль, взбирались обратно и парились снова.

Утолив жажду после бани несколькими бутылками вина, Эдвардс расчувствовался и презентовал Игорю еще десяток ящиков. Вы не поверите, но они выпили все! Все вино, сколько-то там бутылок джина и бренди, доставшиеся нам в наследство от пиратов, бутылку водки, припрятанную Командором на черный день, и даже спирт из компаса! Нактоуз стоял пустой, картушка в нем опустилась на дно и лежала неподвижно, сиротливо отсвечивая раскрашенной поверхностью с обозначенными на ней румбами и галсами. Радушный Хозяин не остался в долгу и долго отдаривался продуктами, пока все они не перекочевали в кладовые «Фортуны», а сорок пять ящиков красного вина — в наши погреба. После этого они в обнимку прошествовали к баркасу; Эдвардс — в узких модных плавках, Командор — в разбухшей и обвисшей треуголке и белоснежных кальсонах с волочащимися следом завязками. Они долго прощались, обещая навещать друг друга время от времени, и затем Игорь еще минут десять махал шляпой вслед уходящему кораблю. Последнее, что помнил Паша — как он вместе с Игорем крутил брашпиль, поднимая якоря. Все остальное, включая историю с баркасом, было покрыто мраком неизвестности. Вероятно, увидев воду в коридоре, они решили, что мы тонем.

Так закончилась наша первая пиратская вылазка. Мы лишились всех продуктов и пресной воды, а также почти всей посуды и мебели, приобретя лишь головную боль и девятьсот бутылок настоящего «Божоле» с французских виноградников. Вдобавок Капитан Флинт или приказал долго жить, или исчез в неизвестном направлении.

Игорь и без того был наказан — когда мы сказали ему, что он своими руками сгрузил с корабля все продовольствие, он впал в глубокую депрессию. Целый день он ни с кем не разговаривал, однако через два дня его природная жизнерадостность взяла свое. С утра переодевшись во все новое, он сжал в зубах заброшенную было трубку и, собрав экипаж на палубе, сказал речь.

— Кушать нечего, други мои. Еда не падает с неба. Во что бы то ни стало нам надо достичь земли, а потому — надо использовать те блага, которые дает нам океан.

— Так ведь не клюет же рыба, я пробовал… — возразил Пашка.

— Я не о том! — отмахнулся Игорь. — Я предлагаю изымать излишки продуктов со встречных кораблей. Экспроприация экспроприаторов. Грабь награбленное! К дьяволу шелка и пряности нам нужна вода и еда! Так чего же мы ждем? Вперед! Ура пиратам!

— Да здравствуем мы! — вскричал Паша. — Ура!

В затуманенных алкоголем мозгах будущее расцвело радужными красками, и мы, поставив все паруса, какие смогли, двинулись вперед.


Глава 6


Продолжение плавания. Винные флотоводцы. Привидение в полоску. Десантная операция. Вторая камбузная диверсия.


Нельзя сказать, что мы скучали или сидели сложа руки одна только ликвидация последствий капитанской оргии заняла без малого двое суток. Мы без конца что-то скоблили и чистили, выметали горы мусора отовсюду и чинили такелаж. Не обошлось и без сюрпризов — в одной из кают мы обнаружили хозяйскую наволочку, игравшую некогда роль салфетки; доверху набитая всевозможными котлетами, пирожками и пельменями, она сослужила нам добрую службу — мы целый день питались этим с неба упавшим провиантом и потом не раз с грустью вспоминали это последнее пиршество.

Дни стояли жаркие. Говорю об этом, лишь намекая на то, в каких неимоверных количествах экипаж поглощал трофейное вино. Счет выпитого за день шел на ящики, и к исходу вторых суток я почувствовал, что уже насквозь пропитался чистым соком виноградной лозы. Хоть Командор и уверял, что это всего лишь слабое десертное вино и что французы пьют его за завтраком вместо минералки, верилось в это с трудом: насчет французов ничего не могу сказать, а вот мы постепенно наспиртовались так, что любого из нас можно было использовать в качестве светильника, снабдив предварительно фитилем. Сам же Игорь, неожиданно для всех и самого себя, проникся особой любовью к «настойке на компасе», о которой у него сохранились самые приятные воспоминания. Подкрашенный какой-то синей гадостью, слабо разбавленный спирт с добавкой пищевого глицерина пился удивительно легко, не вызывал похмелья и к тому же, по утверждениям Предводителя, заметно улучшал пространственную ориентировку. Теперь Хозяина часто можно было встретить по ночам на корме; он стоял там, оборотившись к северу лицом, держал в руке рюмку, наполненную чернильно-синей жидкостью (Игорь называл ее — «компасовка»), курил и задумчиво смотрел на Полярную звезду.

Поскольку все продукты улетучились вместе с «Фортуной», наше меню страдало некоторым однообразием — завтрак, обед и ужин отличались друг от друга всего-навсего количеством съеденных сухарей и выпитого сгущенного молока, один лишь вид которого вскоре стал приводить нас в бешенство. Последствия такой диеты не замедлили сказаться на нашем состоянии. Если даже такой трезвенник, как Паша, утолив жажду, продвигался на мостик столь извилистым маршрутом, словно был десятибалльный шторм, то что уж говорить об остальных. О постановке парусов никто и не помышлял, а отважившийся на такой подвиг Олег сорвался с мачты и упал на палубу, отделавшись растяжением мениска. Дизель запускали нерегулярно и бессистемно, то и дело кто-нибудь засыпал за штурвалом, и корабль шел противолодочным зигзагом, выписывая на водной глади самые невероятные геометрические фигуры.

Однако шло время, и постепенно положение стало меняться. Во-первых, некоторое количество воды мы получали в виде сгущенного молока. Перед едой Игорь педантично прочитывал этикетку на банке, сообщая нам затем, что оный продукт «вырабатывается из свежего молока с добавлением сахара и содержит 26,5 % воды». Во вторых, организм постепенно адаптировался к ежедневной дозе спиртного, вернулись координация и ясность мышления, и мы решили, что все пришло в норму. В конце концов здраво, как нам казалось, рассуждал Командор — полагалась же зачем-то матросам русского флота ежедневная чарка к обеду! С пути наша бригантина больше не сбивалась, а некоторое замедление реакции не стало большой помехой.

Но и эта идиллия продлилась недолго, и уже на третий день начались неприятности.

В то утро я стоял вахту у штурвала. Экипаж постепенно пробуждался ото сна. «Гончая» быстро скользила по волнам навстречу восходу. Океан был тих и спокоен. Игорь же, напротив, был мрачен и угрюм. Несколько раз в сутки он самолично взбирался на мачту, обозревал горизонт в подзорную трубу и, ничего не обнаружив, спускался и запирался в своей каюте. Вот и сегодня, поднявшись на мостик, он снова начал свои наблюдения за морем. Коля и Олег, наполнив умывальник забортной водой, совершали туалет, как вдруг хрупкую тишину раннего утра сотряс душераздирающий вопль, донесшийся откуда-то из глубин корабля. От неожиданности я чуть не выпустил штурвал из рук. Не успели мы обернуться на крик, как из трюма, словно чертик из коробочки, выскочил Витька. Суматошно размахивая руками, он побежал к нам, споткнулся, упал, и так, не вставая, на четвереньках добрался до бухты каната, за которой и спрятался.

Первое оцепенение прошло, и мы бросились на помощь другу.

— В чем дело? — сердито осведомился Командор, на всякий случай вытаскивая пистолет, с которым он в последнее время не расставался.

— Т-там… — прохрипел Витя, дрожащей рукой указывая на темное отверстие трюма. — П-привидение!

— Кто? — брови Игоря удивленно поползли вверх. — Вы что, помешались на своих привидениях?

— Белое или черное? — поспешно спросил Олег.

— П-полосатое!

Коля с сомнением потрепал себя за бороду. Игорь и Олег переглянулись.

— Не верите? — спросил Витя и вдруг, насторожившись, вытянул руку. — Вот оно! Слышите?

По ступеням трапа кто-то поднимался. Хозяин взвел курок.

— Где это произошло? — спросил Олег.

— На камбузе. Это п-просто кошмар какой-то… Вот буквально только что я видел там т-такую у-ужасную рожу…

— Это был я, идиот! — глухо донеслось из трюма, и на палубе показался Пашка.

— Ты? — опешил Коля. — Что ты там делал в пять утра?

— Что, что… — огрызнулся тот, — сгущенку варил! Хотел сюрприз к завтраку сделать. Банка под плиту закатилась, я доставать полез, слышу — вошел кто-то. Я только выглянул, а он как закричит и — бежать…

Все облегченно вздохнули. Лично я, например, прекрасно понимал, что пережил Витя — нетрудно представить, какие чувства испытываешь, когда из-под плиты неожиданно появляется этакая выбритая наголо чумазая голова и, шевеля усами, пытается что-то сказать. Что касается полос, тут тоже все ясно — в камбузном полумраке тельняшка действительно выглядит несколько необычно.

Я с интересом вслушивался в сей занимательный разговор, когда краем глаза вдруг заметил справа по борту какое-то движение.

— Корабль! — чисто машинально вскричал я. — Игорь! Корабль!

Командор, на ходу раздвигая зрительную трубу, бросился к борту и с изменившимся лицом повернулся к нам.

— К оружию! — рявкнул он. — Голландский купец сам идет к нам в руки. Через полчаса наедимся до отвала. Вперед!

Мы забегали по палубе, готовясь к штурму. Коля с Олегом выволокли из трюма канаты с абордажными крючьями, а Пашка суматошно набивал пушки пороховыми зарядами и ядрами. Покончив с приготовлениями, мы вооружились кто во что горазд и замерли в ожидании. Витя, который стоял у руля, ограничился томагавком. Я приволок дюжину дротиков, а Коля удовольствовался неизменными своими кистенем и топором. Что же касается Пашки, то он помимо сабли и остроги-переростка вооружился огромным мушкетоном со стволом в виде оркестровой трубы. Кружкой насыпав внутрь, пороху, он оторвал от своей шляпы изрядный кусок, использовал его в качестве пыжа, засыпал в ствол пригоршню дроби и взвалил свою бомбарду на плечо.

Корабль тем временем заметно приблизился, и я подумал, что Игорь явно поспешил со своими обещаниями.

Сухогруз был огромен. Не знаю, был он голландский или нет, но что гигантский — это точно. Запустив мотор, мы поравнялись с ним, покружили вокруг, словно муха над арбузом, и пристроились сбоку. Хозяин вытащил рупор, откашлялся и направил раструб трубы к кораблю.

— Экипаж корабля! — прокричал он. — Сдавайтесь! К вам обращается самый могучий пират Тихого океана, капитан Гурей! Во избежание кровопролития приказываю немедленно застопорить моторы и лечь в дрейф! Повторяю: Экипаж корабля…

Называя себя самым могучим пиратом, Игорь нисколько не преувеличивал — вряд ли в Тихом океане нашлось бы еще одно пиратское судно. Корабль, однако, продолжал с прежней скоростью идти вперед.

Командор растерялся. Он ожидал всего, чего угодно, но только не молчания. Еще раз прокричав свой ультиматум, он приказал идти на сближение.

Пашка все никак не мог пристроить свою базуку — из-за огромных размеров она не помещалась на палубе ни вдоль, ни поперек. Он все время кого-нибудь ею задевал.

— На абордаж! — скомандовал Хозяин, и Паша спустил курок.

Грохнуло так, будто мы налетели на рифы. Картечь, проделав громадную дыру в парусе, с визгом ударила в борт сухогруза и рикошетом посыпалась в воду. Паша от отдачи повалился на палубу вверх тормашками.

— Орудийный огонь не открывать! — закричал Игорь. — Брать живьем!

Коля и Олег несколько раз бросили канаты, но ни один из них не долетел до борта сухогруза. Игорь раскрыл было рот, чтобы отдать новую команду, как вдруг с кормы «Гончей» донесся грохот взрыва, затем еще и еще.

— Измена!!! — вскричал Командор, выхватывая саблю и бегом бросаясь туда. — Нас предали! За мно-ой!

С этими словами он прыгнул в люк, откуда донесся четвертый взрыв. За ним, с гарпуном наперевес бросился Пашка, а уж следом все остальные, включая и меня.

Примерно на полпути мы натолкнулись на Игоря и остановились.

— Тише! — скомандовал он.

И в этот момент оглушительно грохнул пятый взрыв.

— Враг на камбузе! — возопил Хозяин и припустил по коридору. Бежавший впереди меня Пашка зацепился гарпуном за дверную ручку, длинное древко заклинило поперек коридора, и боцман растянулся на полу. Следом, не разобрав, что к чему, горохом посыпались остальные, и в коридоре мгновенно образовалась куча-мала. Слышались проклятия.

Достигший камбуза Игорь распахнул дверь и с криком: «Руки вверх!» скрылся внутри.

И тут меня осенило.

— Паша! — крикнул я в темноту, — сколько банок сгущенки ты поставил варить?

— Шесть! — полузадушенно прохрипел тот откуда-то снизу. — А что?

— Игорь, назад! — вскричал я.

Но было поздно. Громыхнул шестой взрыв, дверь с треском распахнулась, в коридор вылетело что-то тяжелое, и наступила тишина.

Хозяин был в нокауте. Пошарив в кладовой, Коля притащил бутылку вина и привел его в чувство. Отнеся перемазанного сгущенкой Капитана в его каюту, мы вернулись на камбуз.

Как я и предполагал, забытое Пашкой на плите молоко вело себя спокойно только до тех пор, пока не выкипела вся вода из кастрюли. Как только это произошло, банки начали взрываться, что и было воспринято нами как вражеская диверсия. С потолка и со стен свешивались огромные кремовые сталактиты, вся плита была заляпана желтыми кляксами. Покрытая белыми разводами соли кастрюля валялась в углу (Пашка воспользовался морской водой). Пахло на камбузе сладко и вкусно.

— Ну, знаешь… — развел руками Олег.

— Я все уберу, — хмуро отозвался Паша.

— Зачем? — пожал плечами Коля, провел рукою по стене и слизал с пальцев крем. — У нас и так продуктов нет. Будем есть прямо со стен… А знаешь, вкусно получилось.

— Спасибо… — вздохнул боцман.

Вооружившись ложками, мы расчистили часть стены и, запив трапезу несколькими бутылками вина, вернулись на палубу. Игорь еще не оправился от контузии, лежал на кровати и пустыми глазами смотрел в потолок. Под глазом его набухал новый синяк, размером аккурат с баночное донышко. «Гончая», брошенная нами на волю волн, лениво дрейфовала. На палубе валялись спутанные абордажные канаты, пустые бутылки и Пашин мушкетон. Что же касается неизвестного сухогруза, то его и след простыл. Как там отнеслись к нашему «нападению», остается только гадать. Скорее всего, они нас вообще не заметили.


Глава 7


Привидение приходит и уходит. Следы на сгущенке. Дознание капитана Гурея. Следствие заходит в тупик. Неожиданный приступ. Банки и Паша.


Я страшно устал за последние три дня и потому несколько раз засыпал ночью, стоя за штурвалом. Просыпаясь, я освежался глотком вина, направлял «Гончую» на прежний курс, но через несколько минут снова начинал клевать носом. Ночь была тихая и лунная, а под утро и вовсе наступил полный штиль. С восходом солнца вахту принял Витя, и новый день ознаменовался новыми происшествиями.

Проснувшийся Игорь первым делом влепил Пашке два наряда вне очереди за срыв десантной операции.

— Мало того, что проклятая голландская галоша оставила нас в дураках, так еще и сгущенки сколько пропало! — возмущался он. Раздвинув трубу, Игорь удалился на корму корабля. Где-то внизу, сервируя стол, звенел посудой Коля.

— И чего он раскипятился? — орудуя шваброй, втихомолку ворчал Пашка. — Орет на меня, красный весь… Подумаешь, сгущенка! Я, например, видеть ее уже не могу. И не пропала она вовсе…

Я усмехнулся — видеть ее он, может, и не мог, но это не мешало ему есть за троих. Не проходило и часа, чтобы кто-нибудь из нас не спускался вниз закусить молочным кремом — все же какое-то разнообразие. Вот и сейчас Паша, выплеснув за борт грязную воду, извлек из-за голенища серебряную ложку, украденную из капитанского сервиза, и отправился на камбуз завтракать.

— Дима! — окликнул он меня, прежде чем скрыться в люке. — Если Игорь будет меня искать, скажи, что я в пошел в гальюн или… А-а!!!

Адский крик сотряс палубу, перешел в протяжный вой и смолк на самой высокой ноте. Несмотря на тридцатиградусную жару, я похолодел от ужаса и, бросив штурвал, поспешил на помощь.

В коридорах было темно. Пару раз споткнувшись и набив шишку о потолочную балку, я ввалился на камбуз и чуть не упал на Пашу. Прислонившись спиною к плите, он сидел на полу и ложкой, зажатой в кулаке, указывал на стену. Из расцарапанной его щеки каплями сочилась кровь, а в глазах был такой страх, что будь у Пашки волосы, они встали бы дыбом.

С грохотом и топотом по трапу скатился Командор и, на бегу вытаскивая пистолеты, помчался ко мне. Следом спешили остальные.

— Что?! — вскричал он, завидев меня. — Какого дьявола! Опять ты со своими призраками?!

— Это не я, — я кивнул на Пашу. — Вот…

— С-смотрите… — еле слышно пролепетал тот.

— Что смотреть? Куда смотреть? Зачем смот… — Игорь повернулся к стене и неожиданно умолк.

Сперва я тоже не заметил ничего особенного — всего лишь густо заляпанная кремом стена, но присмотревшись, изумленно присвистнул — и было от чего! — на высоте примерно метра от пола, на мягкой желтой массе вареной сгущенки виднелся отчетливый след маленькой пятипалой ладони. Игорь, внимательно рассмотрев странный отпечаток, озадаченно хмыкнул — след был совсем свежий.

— Вот это да… — растерянно протянул Витя.

— Кто это был? — спросил Олег.

— Привидение! — Пашка коснулся царапин на щеке и скривился от боли. — Оно б-бросилось на м-меня…

— Белое или черное?

— Зеленое! — рявкнул неожиданно Командор, подбоченился и хмуро оглядел всю нашу компанию. — Ну, вот что: мне надоели ваши розыгрыши! Признавайтесь, кто из вас дурачит остальных? Я вас выведу на чистую воду!

— Игорь, да разве ж мы… — начал было Коля.

— Молча-ать! — вскричал тот. — Значит, не хотите признаваться, да? Дознаюсь сам — хуже будет! А ну, подойди сюда!

Командорский палец указывал на Олега. Пожав плечами, тот положил меч на стол и приблизился к Предводителю. Осененный своей догадкой, Игорь так и сиял, предвкушая разоблачение антихозяйского заговора.

— Протяни руку!

Олег повиновался, и на стене появился второй отпечаток. Командор досадливо крякнул — Олежкина ладонь была как минимум вдвое больше, чем у незнакомца.

— Следующий! — скомандовал Игорь, указывая на меня.

Тщательно сравнив мой отпечаток с «эталонным», Игорь дал мне знак удалиться и пальцем поманил Колю, а затем Пашку. Когда подошла очередь Вити, Хозяин лишь досадливо махнул рукой — Витькина лапища заняла бы сразу полстены. Смущенно потоптавшись, Игорь покосился на нас, оттиснул на стене свою пятерню и, немного отступив, осмотрел свое творение.

Ничья рука не могла оставить загадочный отпечаток. О подделке не могло быть и речи — оттиск маленькой ладошки был так отчетлив, что можно было различить папиллярные узоры на пальцах.

— Гм… да… — пробормотал Игорь. — Странно. Ну, ладно, потом разберемся. Все наверх. Дима!

— А? — обернулся я.

— Не «А?», а «Я»! Два наряда вне очереди за брошенный штурвал.

Мне оставалось только взять под козырек.

Пашка был бледен как простыня и с трудом переставлял ноги. Опираясь на Колино плечо, он еле выбрался на палубу и обессиленно опустился на канатный ящик у грот-мачты.

— Худо мне… — поежился он. — Холодно. Знобит.

— Знобит? — изумился я и невольно посмотрел на небо. Солнце жарило вовсю, и я обливался потом.

— Э, да он горячий, как печка! — нахмурился Коля, пощупав Пашкин лоб. — Игорь! Подойди сюда.

— Н-не обращайте в-внимания… — лязгая зубами, бормотал Паша. — Сейчас п-пройдет…

Осмотрев больного, Игорь приказал отнести Пашку в свою каюту, после чего решительно выставил нас вон и закрылся изнутри.

— Как ты думаешь, что с ним? — спросил меня Коля. — Испуг? Солнечный удар?

— Белая горячка, — буркнул я.

— Вы оба не правы, хлопцы, — дверь распахнулась, и на пороге показался Командор. — Похоже, это лихорадка.

— Лихорадка?! — хором воскликнули мы.

— Тропическая лихорадка, — подтвердил Игорь, подходя к умывальнику и ополаскивая руки. — Видно, где-нибудь на островах мы накусались комарами. Я дал ему хинин, надеюсь, к вечеру ему полегчает. А сейчас займитесь уборкой. Да! Коля, смени Диму у штурвала. И чтоб все блестело!

Вечер прошел без осложнений. Мы с хлоркой отдраили палубу, залатали пробитый картечью парус, прибрались в оружейном погребе и лишь за ужином снова сошлись все вместе.

— Вот что, друзья, — сказал Капитан, когда сгущенка была съедена и ложки облизаны. — Сегодня вечером вам обязательно надо побывать у Пашки. Будете присутствовать при процедурах — практика никому не помешает.

Мы переглянулись, недоумевая, однако возражать не посмели и после ужина, умывшись и причесавшись, направились в каюту Командора.

Игорь был уже там. Одетый поверх камзола белый халат и докторская шапочка, явно сделанная на скорую руку из вафельного полотенца при помощи булавок, придавали ему солидный профессорский вид. В руках он держал папку серого картона с историей болезни. Глаза его вдохновенно блестели. Каюта, усилиями Капитана превращенная в больничную палату, сияла чистотой и благоухала карболкой — похоже, изголодавшийся по пациентам Хозяин надумал отыграться на Пашке. Сам пациент сидел на кровати, с аппетитом хлебал из банки сгущенное молоко, запивал его вином и выглядел абсолютно здоровым. Завидя нас, он настороженно покосился на Командора и прекратил жевать.

— Это вы… чего? — настороженно пробормотал он. Спинку кровати украшала табличка с надписью: «СОСТОЯНИЕ БОЛЬНОГО» и графиком температуры, формой напоминающей рождественскую елку, как её рисуют дети. Игорь жестом подозвал нас подойти поближе, извлек из папки листок бумаги и откашлялся.

— Ну-с, начнем! — он самодовольно потер ладони. — Больной Дурманов, поступил в больницу в тяжелом состоянии двадцать седьмого июля. Госпитализирован. Диагноз — перемежающая лихорадка. Назначен курс лечения — препараты хинина, ацетилсалициловая кислота, антибиотики фенил-карбоксиаминной группы. — Игорь захлопнул папку. — Ну, посмотрим, что тут у нас. Да-с… Скверно, батенька, скверно…

Пашка, с ногами взобравшись на кровать, затравленно озирался по сторонам. В руках он по-прежнему сжимал банку с недоеденной сгущенкой, и вся картина напомнила мне экскурсию в зоопарк, где гид сообщает посетителям: «А вот африканский павиан Бобби. Отловлен в лесах на склонах Маунт Кения. Самец, возраст — четыре года. Ест только фрукты, молоко и хлеб. Кормить и гладить строго воспрещается».

— Итак, — Игорь, хищно пошевеливая пальцами, медленно приближался к кровати. — Как видим, больной чувствует себя неважно. Обращает на себя внимание бледность кожных покровов. График температуры… Угу… Думаю, здесь уместно применение кровососных банок. Как считаете, коллеги? — Игорь обернулся к нам. Мы поспешно закивали, соглашаясь.

— Чего?! — опешил больной. — Каких еще засосных банок?!

— Где же банки? — как бы про себя спросил Игорь, затем неожиданно просиял, полез куда-то под шкаф и вытащил три литровых банки из-под вишневого компота.

— О!

Мы почувствовали неладное. «Профессор» развел огромный факел — чуть не спалил всю каюту — и снова двинулся в наступление.

— Не подходи!!! — с ноткой истерики взвизгнул Паша, с размаху швырнул банку в Командора и попытался забаррикадироваться одеялом.

— Подержи, — Игорь сунул факел мне в руки, ловко уклонился от летящей жестянки и прыгнул на кровать. Натужно лязгнули пружины. Одеяло и матрас полетели на пол. Игорь заломил Пашке руки, но тот, изловчившись, укусил его за ногу, вывернулся, после чего попытался улизнуть.

— Держите его! — ухватив пациента под мышки, Игорь подножкой швырнул его обратно на кровать и навалился сверху.

— Пус-сти! — извивался тот, пока мы прикручивали его полотенцами к кровати. — Предатели! Иуды! Сколько заплатил вам этот кровосос?!

— Типичный случай параноидального бреда, — невозмутимо прокомментировал Хозяин, погрузил факел в банку и пристроил ее на Пашкиной спине.

— Ох! — вздрогнул тот. — Ну, дайте только вырваться! Уж я вам покажу!

Вторая банка притулилась чуть пониже первой. Для третьей на спине места не хватило, и Игорь почесал в затылке.

— Может, на голову поставить? — растерянно пробормотал он. — Или… гм… Или ниже?

— Изверг, — буркнул Паша. — Айболит несчастный!

Из-за огромных банок на спине он напоминал двугорбого верблюда. Факел шипел. Банки звякали. «Будешь дергаться, — пригрозил ему Игорь, — я тебе снотворное вколю, ясно?» По прошествии десяти минут Предводитель с чмоканьем оторвал обе банки, и освобожденный Пашка, нахохлившись, забрался под одеяло. Командор стал что-то записывать в историю болезни, а мы предпочли незаметно удалиться.

Ночью мне не спалось. Было жарко. Снилась какая-то гадость. В середине ночи меня растолкал Коля, который стоял на вахте.

— Вставай, — хмуро сказал он. — У Командора жар.


Глава 8


Бредовая эпопея. Зачумленный корабль. Откровение капитану Гурею. Пророк. Поклонение канатному ящику.


— Что?! — Путаясь в одеяле, я вскочил с кровати и торопливо оделся. — Только этого не хватало! Когда это случилось?

— Сейчас. Игорь просил разбудить его в три часа ночи — сверить курс. Я пришел, а он… Короче — сам увидишь.

Всю ночь до самого рассвета мы провели у изголовья метавшегося в горячке Игоря. В аптечке обнаружился хинин. Мы растворили несколько желтоватых гранул в чашке с вином и дали выпить Предводителю. Это было все, что мы могли для него сделать, но тем не менее приступ прошел. Укрыв Игоря одеялом, мы разбудили друзей и сообщили им неприятную новость.

— Скверно… — нахмурился Витя. — И что вы предлагаете?

Я неопределенно пожал плечами.

— Понятно, — кивнул тот. — Тогда я пошел на кухню — приготовлю что-нибудь.

— Подогрей вина! — крикнул я ему вслед. — Олег, встань у руля, а ты, Коля, иди отдыхать.

— Но я…

— Не спорь, — устало отмахнулся я, — ты стоял вахту, а не я. А я пока за больными пригляжу.

В голове гудело. После бессонной ночи глаза слипались. Притащив с помощью Виктора три кровати из кубрика, я установил их в капитанской каюте и расположился там. Разбуженный моей возней, Пашка высунул голову из-под одеяла и огляделся. После перенесенного ночью второго приступа он был бледен, под глазами набрякли синяки.

— Чего это ты тут? — хмуро осведомился он.

— Да так, прибираюсь… — буркнул я в ответ. — Ты лежи, не вставай.

— А… — Пашка сел на кровати, зябко поежился и, набросив на плечи одеяло, кивнул в сторону командорской кровати. — А это кто?

— Игорь.

— Игорь?! Ну-у? Заболел, что ли? Ха-ха, вот здорово!

Драпируясь в одеяло на манер плаща, он встал и, пошатываясь, двинулся к Хозяину.

— Смотри-ка! Действительно — Игорь! — изумился он, приподняв одеяло.

— Не надо его беспокоить. И вообще — ложись.

— Хо-хо-хо! — Пашкой овладело безудержное веселье. — Капитан свалился! — подпрыгивая, восклицал он. — Так ему и надо! А завтрак скоро подадут?

— Скоро, — я растворил новую порцию хинина, напоил Командора и протянул вторую чашку Паше.

— Лечишь? — с любопытством спросил он, прихлебывая вино. Неожиданно он резко изменился в лице, взобрался на кровать и, приняв горделивую позу, визгливо крикнул: — Банки ему! Банки!!! Будет знать, как меня к кровати привязывать! Дай, я сам…

— Перестань! — я попытался унять его. Вряд ли бы мне это удалось, не подоспей в этот момент Витя со сгущенкой, сухарями и вином. Вдвоем мы уложили буйного пациента обратно в кровать и укрыли одеялом. Бурные эмоции вызвали новый приступ лихорадки, и вскоре Паша затих.

— Как Игорь? — вытирая потный лоб, спросил Витя.

— Спит. Ума не приложу, что с ними делать.

— Что, что… — хмыкнул тот. — Лечить, разумеется. Иди отдохни, а я пока тут посижу.

Спустившись в кубрик, я сбросил ботинки и без сил повалился на кровать, как вдруг что-то заставило меня насторожиться. Через миг я понял, что слышу… стук зубов.

— Коля! — позвал я и, не получив ответа, отбросил одеяло. Сомнения рассеялись окончательно — обливаясь потом, Коля трясся в приступе лихорадки. — Ч-черт… — я почесал в затылке. — Еще один!

Перенеся больного к первым двум, мы уложили его на «дежурную» кровать, заставили проглотить ударную дозу хинина и вернулись на палубу.

— Итак, — заключил Олег, — нас осталось трое. Что теперь?

— Кровати надо из кубрика принести, — мрачно сказал Витя. Я кивнул, соглашаясь: в капитанской каюте аптечка, умывальник, да и штурвал рядом.

— Сколько? — спросил Олег. Витя недоумевающе посмотрел на него.

— Три, разумеется. И продукты не забудьте, а я пока полы вымою.

Больные бредили. Мы поили их вином, кормили сгущенкой и меняли компрессы. Притащив кровати, мы на всякий случай свернули паруса, и «Гончая» остановилась.

Опустился вечер. В углу капитанской каюты уже возвышалась изрядная горка консервных банок, коробка с сухарями и несколько ящиков с вином. Неожиданно я вспомнил, что мы забыли об оружии, и без промедления направился в погреб.

Было темно. Фонарик светил тусклым желтым светом — батарейки в нем уже основательно подсели. Я спустился по трапу и медленно побрел по коридору. Голова кружилась, ноги подкашивались.

Мысли свинцовыми чушками ворочались в голове. «Почему так холодно? Мы что, на полюсе? Нет, вроде в тропиках… Но почему же… так холодно?» В глазах двоилось. Неожиданно передо мной появилась маленькая пепельно-серая двуногая фигурка. Странно, но в тот момент я нисколько не удивился появлению привидения, лишь доверчиво протянул к нему руки и опустился на колени. «Призрак! — безразлично подумал я. — Белый… Нет, не призрак… Это Витя! Но почему он такой маленький? И почему так холодно? Зовут… меня? Или не меня? Я иду… Я сейчас иду…»

Глухо, как сквозь вату, донесся топот ног. Меня подхватили и куда-то понесли, потом кто-то заботливо укутал меня одеялом, поднес ко рту чашку, и я ощутил на губах горький привкус хинина.

— С-спасиб-бо… — еле слышно прошептал я и, уже проваливаясь во тьму беспамятства, услышал, как кто-то громко, встревоженно и тщетно зовет: «Олег! Скорее сюда! Олежка! Олег!!! Оле-ег!»

Было больно, холодно и жарко. Время утратило всякое значение. В коротких промежутках между приступами я дотягивался до предусмотрительно поставленных в изголовье кровати бутылей, где к вину была подмешана изрядная доля хинина, делал несколько глотков и без сил валился обратно на подушку. На соседних койках метались в жару и ознобе Витя и Олежка. Иногда в иллюминатор светило солнце, чаще — виднелось звездное небо. Сколько дней я провел в бреду, не берусь вспомнить. Наверное, дня три или чуть больше, и, проснувшись однажды утром, я с удивлением почувствовал себя вполне сносно.

Я лежал, не открывая глаз, наслаждаясь забытой уже ясностью мыслей и вслушиваясь в доносившиеся снаружи звуки, меня разбудившие.

— О великий Кру-Кру, властитель и ловец человеческих душ, — бормотал знакомый голос, — к твоим стопам припадаю я в момент тревоги и несчастья. Яви же нам свою милость, лишь на тебя уповаем мы в горести своей!

«Вот те раз! — подумал я. — Похоже, бред еще не кончился!»

Медленно я сел на кровати и потянулся за бутылкой.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Командор.

— Вставайте, дети мои! — торжественно изрек он, завидев меня. — Всевышний явил свою милость. Демон оставил ваши тела!

— А? — проснувшийся Витя недоуменно помотал головой и прикрыл глаза ладонью. — Это кто? — спросил он.

Игоря и в самом деле было трудно узнать — задрапированный в простыню, обшитую золотым галуном, босой, в совершенно потерявшей форму треуголке, он не был похож на себя. На груди его, на волосяной веревочке висела деревянная рогулька — навроде рогатки без резинки.

— Что все это значит? — Олег покосился на пустую командорскую кровать, затем — на Пашку, застывшего в благоговейном экстазе, глотнул вина и потряс головой. — Зачем ты нарядился в эти тряпки?

— Друзья! — Игорь сиял, как полная луна. — Раскройте свои души и следуйте за мной, ибо увидите вы свет божественный. Выходите на палубу!

Съев по банке сгущенки, мы выбрались из каюты и в недоумении остановились перед грот-мачтой. Игорь опустился на колени перед канатным ящиком, несколько раз поклонился, встал и, повернувшись к нам, воздел руки к небесам.

— Десять долгих дней лихорадка пожирала мой мозг, и не было мне покою ни светлым днем, ни темною ночью, — сказал он. — И настал день десятый, и взмолился я, и было мне знамение. И услышав глас божий, вышел я на палубу и познал Высшее Знание. И понял я, как заблуждались мы все эти годы, ибо — вот он, Хранитель истинной веры! В этом ларце обитает Тот, Кто Дает Исцеление — Несущий Высший Дух, Великий Господь Кру-Кру! И поклялся я служить ему, дети мои, и получил исцеление. И увидел я, что это хорошо.

В канатном ящике что-то зашуршало, и глухой хриплый голос произнес: «Еды мне! Еды!» Игорь бухнулся на колени и, на четвереньках подобравшись к ящику, умоляюще воздел руки:

— Слышу тебя, о великий Кру-Кру, слышу и повинуюсь! — и, обернувшись к нам, добавил: — Господь требует жертв! Быстро сюда хлеба и вина!

Размочив в миске пару сухарей, Хозяин пропихнул их в щель по крышкой ящика. Послышался хруст.

— Кру-Кру принял дары! — возвестил Хозяин и величавой походкой удалился в опустевшую каюту.

Мы не знали, что и подумать.

— Ни фига себе! — растерянно пробормотал Коля. — Во дела! Давайте откроем!

— Ни в коем разе! — запротестовал неожиданно Пашка. — Мало ли кто там, внутри! И вообще…

— Что «вообще»? — переспросил я.

— Так… — замялся тот. — Вообще! — и, гордо подняв голову, направился на камбуз.

Весь день мы отъедались и отсыпались, а под вечер Игорь вытащил нас из кубрика на молитву и лишь после этого скомандовал отбой.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил меня Витя перед тем, как лечь спать.

— Ничего, — хмуро буркнул я и, повалившись на койку, почти мгновенно уснул.


Глава 9


Теологические хлопоты. Кру-Кру требует жертв. Витькин жребий. Откровение за откровение. Раскольники. Святой джихад и крестовый поход.


Первым адептом новой религии стал Пашка, и я почувствовал беспокойство — худшие мои опасения подтвердились. При каждом богослужении неофит приходил в религиозный экстаз и неизменно пускал слезу, чем заслужил у Первосвященника — Командора сан Послушника и получил дозволение прислуживать при свершении обряда.

Сперва Пашка прислуживал с голым торсом, но Игорь запретил — два багровых круга от банок на его спине выглядели ужасно и, по мнению Командора, могли разгневать канатный ящик, в котором обитал загадочный Кру-Кру. Пашка заново выбрил голову и, порывшись в гардеробе, откопал какой-то чудовищный апельсиновый пиджак и впредь облачался в него при каждом богослужении. Надо сказать, зрелище это было не для слабонервных.

Получив «Откровение Свыше», Хозяин приложил все силы, чтобы обратить и нас в истинную веру. Сначала мы только посмеивались втихомолку, но вскоре поняли, что дело зашло слишком далеко.

В шесть часов утра Игорь забирался на мачту, и над океаном разносился его протяжный крик: «Собира-айтесь на моли-итву, правоверные! Собира-айтесь на моли-итву-у!!!»

Раз или два мы попробовали было проигнорировать это требование, и тогда Хозяин натравил на нас Пашку — своим гарпуном тот выгонял нас на палубу, где сразу начиналась заутреня. Все остальное оружие Игорь предусмотрительно запер в пороховом погребе, и нам пришлось покориться.

Игорь отпустил бороду, Пашка — усы. Облачившись в свои попугайские одеяния, они сперва отбивали земные поклоны канатному ящику, кормили Кру-Кру сухарями с вином и лишь после этого переходили собственно к службе. Игорь, с сизым от обильных возлияний носом, распевал псалмы, а Пашка квачом окроплял нас из кастрюли сгущенным молоком. По непонятной нам до сих пор причине тексты своих духовных гимнов Предводитель заимствовал с этикетки от консервной банки и, заставляя нас подпевать, протодиаконовским басом вдохновенно выводил:

— Великому Господу нашему, ниспославшему нам молока, сла-ава!

Хор в нашем лице нестройно подхватывал: «Сла-ава-а!»

— Вырабатывается из свежего молока путем сгущения с добавлением саха-ара-а! — продолжал он. — Влаги не более двадцатишестисполовинойпроце-енто-ов!

Мы подпевали.

— Сахарозы не менее сорокатрехсполовиноо-оой! — басил он. — Сухих веществ не менее двадцативосьмисполови-ино-ой! Калорийность стодвадцатькало-ори-ий!

Чтоб мне лопнуть, но мы подпевали!!!

В этом месте Пашка начинал плакать, и Игорь заканчивал:

— При употреблении добавлять в кипяченуюводукакаокофеи-личаа-ай!

Причастив «прихожан» сухарями и вином (благо, и того, и другого было в избытке), Игорь отправлял нас по делам, чтобы снова собрать перед обедом и ужином.

— Совсем сдурел, язычник проклятый! — кипятился Витя.

— Оставь его, — отмахнулся я. — Не видишь разве — они опять спятили. Теперь уже вдвоем.

Что касается загадочного обитателя канатного ящика, то он действительно заводил нас в тупик. На страже теперь постоянно бдел Пашка с гарпуном на плече, и мы никак не могли заглянуть внутрь. А между тем это было очень необычное явление — из ящика доносились шорохи, хруст, кто-то произносил странные слова, ел сухари… В общем, феномен.

— О Великий Кру-Кру! — обращался к нему «жрец». — Что нам теперь делать?

— Сухари сушить, — мрачно отвечал ящик.

— Пора кончать этот балаган! — шепнул мне однажды во время мессы Витя. — Встречаемся сегодня ночью в коридоре, у плаката.

Я кивнул и сделал вид, что внимательно слушаю Игоря.

Весь день я не находил себе места, а ночью, дождавшись, когда Хозяин заснет, выбрался из кровати и прокрался к большому плакату «ПРИ ПОЖАРЕ ЗВОНИТЕ 01», который Игорь еще в начале плавания повесил возле склада.

Коля, Витя и Олег были уже там.

— Так не может больше продолжаться! — открыл тайное заседание Коля. — Надо что-то делать. Какие будут предложения?

— Открыть проклятый сундук и посмотреть! — заявил Олег. — Все сразу и прояснится. А Игоря потом вылечим… Ох, чуяло мое сердце — не пройдет даром эта лихорадка!

— Тише! — Коля оглянулся. — Тут силой не возьмешь. С голыми руками на гарпун бросаться?

— У меня есть план, — неожиданно подал голос Витя, — но, боюсь, он не выполним. Надо зубы Игорю заговорить. Может, ты, Дима, попробуешь?

— Я?! — изумился я. — Не знаю… А что ты предлагаешь?

— Слушайте, — прошептал Витя, и мы придвинулись поближе.

«Гончая» была неподвижна. О борта корабля еле слышно плескалась легкая волна. Где-то наверху нес караул Пашка, да в каюте оглушительно храпел Командор.

— А что, — Коля потеребил себя за бороду, — может сработать.

— Давай, действуй! — Олег ободряюще хлопнул меня по спине. — Если что — мы поддержим.

Я поднял голову и оглядел своих спутников.

— Хорошо, я попробую…

— И пусть нам повезет! — закончил Коля. — А теперь — по койкам и спать.

Нам уже было ясно, что лихорадка прошла вовсе не «по велению Кру-Кру», как утверждал Игорь, — просто наш организм сам одолел болезнь. И, приняв это за рабочую гипотезу, мы легли спать.

Проснувшись утром от надоевшего уже «На моли-итвуу!», я плеснул в лицо водой и поплелся на палубу, пока не прибежал Пашка со своим гарпуном.

— Опаздываешь! — укоризненно покачал головой Хозяин и приготовился начать службу.

Вполуха слушая сгущено-молочную проповедь, я рассеянно подпевал и ждал подходящего момента. Когда Хозяин стал воспевать достоинства этого продукта, я понял: сейчас или никогда! Витя, покосившись на меня, предостерегающе кивнул.

— Стойте! — вскричал я, изобразив на лице благоговение. — Остановитесь, ибо слышу я голос с небес, и ящик вторит ему!

Воцарилась тишина.

— Свершилось! — торжественно изрек Игорь. — Просветление снисходит на вас!

Пашка, опустившись на колени, молитвенно сложил руки.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей пророк его!

Игорь милостиво кивал.

— Аминь! — вздохнул я. Начало было положено, теперь надо было выкручиваться дальше. — Нет бога, коме Кру-Кру, и капит… Чу! Что это?

— В чем дело? — Игорь нахмурился.

— Тише! — я поднял руку и замер. — О! Я слышу тебя, о Кру-Кру! Слышите, что он говорит? Он просит выпустить его! Он велит открыть крышку канатного ящика!

В воздухе повисло гнетущее молчание.

— Кощунство… — прошептал Игорь. — Кощунство! Он еретик! Ящик нельзя открывать — мы навлечем на себя гнев Господа нашего! Вон с палубы!

— Что?! — взвизгнул я. — Как ты смеешь, недостойный!

По сценарию именно в этот момент меня должны были поддержать мои друзья. Пашка обалдело вертел головой, не зная, к чьим стопам припадать — моим или Хозяйским.

— Изменник! — клокотал Игорь. — Лжец! О, Кру-Кру, обрушь на нечестивца свой гнев! Пашка! Коля! Бейте его!

— Кого бить? За что? — удивленно сказал Витя. — По-моему, он прав. А вот ты — обманщик!

— Да, вот! — выставив бороду вперед, заявил Коля и подтолкнул заснувшего было Олега.

— Почем опиум для народа?! — поспешно встрепенулся тот.

Игорь чуть не задохнулся.

— Изыди, сатана! — вскричал он, беспомощно оглядываясь. — Проклятый открыванец!

На несколько секунд опять воцарилась тишина, и вдруг из глубин канатного ящика отчетливо донесся шорох.

— Знамение!!! — вскричал я, прежде чем Игорь успел истолковать его в свою пользу.

— Ах, так! Раскол?! — Игорь выставил перед собой рогульку. — Я изничтожу вас! Пашка, вперед!

Но было поздно — быстро отступив к грот-мачте, мы вчетвером скрылись в трюме и захлопнули крышку. Когда Командор и Пашка сумели ее открыть, найти нас в лабиринте корабельных переходов было почти невозможно. Отступая, мы прикололи к стене заранее заготовленную записку. «Кровь за кровь! — гласила она. — Не мы начали это. Святой ларец находится в руках неверных! Мы выступаем в поход за освобождение Канатного Ящика, и десятки рыцарей встанут под наши знамена. Ларец Господень будет открыт! Трепещите!» Записка была приколота к стене сюрикеном — остро отточенной метательной звездочкой ниндзя из запаса, спрятанного Олегом в укромном уголке. Это должно было произвести на Игоря впечатление.

— Ты был неподражаем! — сказал Олег, пожимая мне руку.

— По-моему, я только усложнил все дело, — засомневался я. — Что теперь?

— Уйдем в подполье, — предложил Витя.

— В трюм, что ли? — я поднял бровь. Витя кивнул: — Мне это не нравится, но придется. Ну, Командор, держись!

Слышался стук — жрец с послушником тараном вышибали крышку люка. Развернувшись, мы скрылись в темноте.

— Насчет десятков рыцарей, мы, пожалуй, приврали, — задумчиво сказал Коля, — но численное превосходство у нас. Жаль, что оружия нет.

— Доверьтесь мне, — Олег подпрыгнул и ловко вытащил откуда-то из-за стены свой меч. — С холодным оружием проблем не будет — у меня тут тайников полно. Опасайтесь пистолетов.

Пройдя мимо бесчисленных дверей и окончательно запутав следы, мы достигли одной давно примеченной нами комнатки с тремя выходами, где и устроили свою базу.

— Партизанские действия начнем завтра, — зевая, сказал Витя. — А сейчас отдыхайте — ночь будет трудной.

Оставив на страже Колю, мы расположились на пыльных матрасах и вскоре заснули.

Противостояние началось.


Глава 10


Военные действия продолжаются. Лагерь повстанцев. Миссионеры Кру-Круиты. Сражение в ночи.


Корабельные орудия грохотали больше часа, бомбардируя кормовую надстройку. Ядра так и сыпались на нее, вышибая двери, пробивая стены и сокрушая резные золоченые украшения. Красивое, исполненное изящества помещение на глазах превращалось в груду дымящихся обломков. Кое-где трепетали язычки пламени, с кормы тянуло гарью и затхлым пороховым дымом.

— Во дают! — полувосхищенно сказал Олег, — и не лень им?

Спрятавшись за ворохом брошенных канатов, мы из засады наблюдали, как Пашка с Игорем, выстроив в ряд все двенадцать пушек, вели непрерывный артобстрел кормовых помещений. Паша заряжал орудия и наводил их на цель, а Игорь поджигал фитили. То и дело они промахивались, и ядра, миновав рубку, со свистом уносились в океан.

— Опять мимо! — потрясая кулаками, набрасывался на Пашку Командор. — Какой идиот учил тебя стрелять?

— Я самоучка! — с гордостью отвечал боцман.

— Оно и видно…

Ирония судьбы заключалась в том, что воинствующие священнослужители уже битый час как бомбили пустую каюту — немногим раньше мы с Олегом попытались открыть канатный ящик, потерпели неудачу и скрылись на корме, а уже оттуда по коридорам пробрались на нос корабля. Командор же, полагая нас пойманными в ловушку, возжелал одним ударом покончить с мятежниками и изрядно в этом преуспел, в щепки разгромив все, что было на корме, исключая нас.

Олег лежал, машинально поглаживая рукоять пальцами меча, торчавшую над правым плечом. За поясом его черного балахона был короткий кинжал, а на бедре примостилась сумка со всякими хитроумными приспособлениями из арсенала ниндзя. Мое вооружение было не в пример скромнее — копье да нож, да и теми я не собирался пользоваться.

Неожиданно канонада смолкла. Осторожно выглянув из своего укрытия, мы разглядели сквозь клубы порохового дыма, как Капитан взбирается на пушку. В руке он сжимал рупор.

— Сдавайтесь, ироды, безбожники, Кру-Крупродавцы!!! — закричал он и, не получив ответа, подозвал Пашку, благословил его и отправил на разведку. Опасливо выставив вперед гарпун, тот скрылся за дверью и появился через пару минут, чумазый и растерянный.

— Никого нет, Ваше Преосвященство! — доложил он.

— Опять удрали! — Игорь потряс кулаками. — Ну, ничего. Карающий меч Кру-Кру рано или поздно падет на головы нечестивцев! Идем, сын мой, пора служить обедню.

Откатив пушки обратно к бортам, два верных апостола Кру-Круизма удалились к грот-мачте, откуда вскоре донеслись заунывные распевы молочной проповеди.

— Ну, и нам пора, — еле слышно сказал Олег и, пробравшись к люку, скрылся внутри. Я последовал за ним.

Уже целую неделю мы вели партизанскую войну за обладание канатным ящиком, скрываясь в темноте корабельных переходов. Игорь и Пашка попробовали было выследить нас, но рухнувшая сверху потолочная балка отбила у них всякую охоту осматривать трюмные территории. Но и на палубу они нас не пустили — вооруженные мушкетами, они обрушивали на нас шквал огня, едва мы высовывали нос наружу, а вот теперь пустили в ход и пушки… Наша попытка проникнуть к ящику была пятая и, как выяснилось в скором времени, последняя.

— Кто идет? — тихо послышалось впереди. — Пароль!

— Материализм и эмпириокритицизм! — отозвался Олег.

Эту фразу мы выбрали отнюдь не случайно: ни Игорь, ни Пашка никогда не смогли бы ее выговорить, даже если бы и подслушали.

Из мрака пустых комнат показалась долговязая фигура, устало опирающаяся на копье.

— Ну, как? — спросила фигура. Олег покачал головой. — Понятно… Ну, залезайте. Там на столе сухари, вино и сгущенка.

Освободившись от своего снаряжения, мы перекусили и повалились на матрасы.

— Ночью надо будет еще раз «прогуляться», — задумчиво сказал Олег. — Скоро Коля придет, тогда все и обсудим.

Я задумался и незаметно уснул, лежа в темноте и тишине. Ни того, ни другого я уже давно не боялся, а в запутанных лабиринтах корабельных переходов чувствовал себя как дома. Жить в трюме было можно. Единственное, о чем мы молились денно и нощно, это чтобы не разразился шторм — вдвоем с таким кораблем не справиться.

Проснулся я уже глубокой ночью, когда надо было выходить на разведку. За столом заканчивали ужин мои спутники. Недолго думая, я присоединился к ним, а затем, прихватив копье, углубился во тьму коридоров.

Было тихо. В редкие иллюминаторы лился желтый лунный свет, рисуя на полу тусклые круги. Впереди, обходя замаскированные ловушки, мягко и бесшумно скользил Олег. На вылазку решили идти все вчетвером — ночью Игоря и Пашку в трюмы никаким калачом заманить было невозможно, для этого требовался, как минимум, мясной рулет. Поскольку его у нас не было, охрану не выставили. Мы разбились на пары. Витя и Коля отправились на склад воровать сгущенку (хоть Командор и запирал его, у Коли были запасные ключи, а поменять замки Игорь не догадался), а мы с Олегом пробрались на палубу. Как всегда в последние недели, «Гончая» ночью лежала в дрейфе. Нашей целью было машинное отделение, проникнув в которое мы могли бы диктовать Хозяину любые условия. Однако и сейчас у грот-мачты, на шкафуте, сидели два человека и беседовали вполголоса. Незаметно пройти на корму было невозможно.

— Когда же они спят?! — изумился Олег.

Подобравшись ближе, мы затаились, вслушиваясь в неторопливый разговор. Игорь заканчивал свою мысль:

— …и потому мы обязаны возносить молитвы Господу нашему, дабы заслужить милость его, а милость его поистине безгранична.

— А скажите, Святой Отец, — неуверенно начал Пашка, — почему на свете столько религий, и только наша — истинная? И если Господь Кру-Кру спасет только избранных — ну, то есть нас, — то не слишком ли это мало?

Игорь тихо рассмеялся.

— Ты сомневаешься, сын мой, твоя вера еще не окрепла. Но с другой стороны, сомнения — первый шаг к вере! Почему Истина была открыта именно нам? Не знаю. Быть может, мы наиболее достойны ее… — Хозяин задумчиво погладил свой живот и вздохнул. — На нас возложена великая миссия — стать первыми апостолами новой веры, нести свет Истины заблудшим во мраке. Нас мало, но имеющий уши — да услышит, имеющий ноги — да придет. Остальные будут прокляты и сгинут. Господь Кру-Кру велик и милостив. Просите — и воздастся вам, трясите — и обрушится. Судный день грядет! Когда мы достигнем суши, мы найдем своих последователей… — он помолчал, подумал и добавил: — И один из вас предаст меня, говорю я вам.

Фонарь слабо освещал восторженный, одухотворенный лик Предводителя и хмурую, синюю от недоедания физиономию Паши. Не спавший несколько ночей, постоянно голодный, он, кажется, начинал понимать истинный смысл хозяйской религии.

— Этак они всю ночь просидят, — прошептал я на ухо Олегу. — Может, рискнем?

— Сегодня не пройдем, — покачал головой Олег. — Придется возвращаться. Главное сейчас — чтобы Витька и Коля успели.

— Эх ты, а еще ниндзя! Ну сделай хоть что-нибудь!

Олег покосился на макушки мачт и вдруг, оживившись, принялся рыться в своей сумке.

— Вот что мы сделаем, — сказал он, натягивая страшноватого вида перчатки с шипами. — Я пролезу поверху, а ты сиди тихо. Если что — уходи.

Легкой тенью Олег растворился в ночи, и вскоре лишь еле заметное шевеление канатов выдавало его продвижение. Лежа за большой бочкой, я не находил себе места. Наш план имел все шансы на успех, как вдруг случилось неожиданное.

Карабкаясь наверх, Олег забыл застегнуть сумку!

Маленькая стальная звездочка-сюрикен серебристо сверкнула в свете луны и глубоко вонзилась в доски палубы прямо перед Командором. От неожиданности тот поперхнулся и умолк.

— О! — оживился тем временем Паша. — Звезда упала! Загадывайте желание!

— Звезда?! — взвизгнул Игорь. — Ты идиот или кто?! Это же этот, как его… скирюкен!

Я фыркнул и, не сдержавшись, расхохотался. Пашка подскочил к рынде и бешено задергал за веревку, наполнив ночь грохотом и звоном, затем схватил гарпун и вихрем понесся к трюму.

— Неверные! — вопил он. — Бей неверных!

Прежде чем я успел что-либо предпринять, он уже прыгнул в люк, где сразу столкнулся с Виктором и Колей. Завязался бой. Игорь же, обнажив тяжелый ритуальный меч, суматошно заметался по палубе, пока не наткнулся на меня.

— Ага, нечистая сила! Вот тебе! — торжествующе вскричал он и с размаху обрушил мне на голову свое оружие. Головой своей я, знаете ли, дорожу — запасной у меня нет, и потому я поспешил пригнуться. Без сомнения, такой удар разрубил бы меня от макушки до пяток. Собственно говоря, именно это и произошло, только не со мной, а с бочонком, за которым я укрывался. Ободья с треском лопнули, и во все стороны брызнули дубовые клепки. Прежде чем Игорь выхватил пистолет, я прыгнул к трюму.

Обрезав фал, сверху спикировал Олег и сбил Игоря с ног. Грохнул запоздалый выстрел. Через секунду Олег догнал меня, спрыгнул следом и еле успел закрыть дверь на засов, прежде чем что-то большое и тяжелое с разгону ударило в нее с той стороны.

— Скорее на склад! — прохрипел он, — там Пашка!

Но мы опоздали. Коля встретился нам на полдороги. Полушубок его был разодран на плече, у шапки-ушанки не хватало одного уха. Мешок для провизии был пуст.

— Ты ранен? — спросил я.

— Нет, — отмахнулся тот. — Витька у них!

На минуту воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком сердец.

— Та-ак, — тихо протянул Олег. — Это уже серьезно. Что теперь?

Я пожал плечами.

— Будем ждать дня. Главное — узнать, что они намерены делать. Эх, пистолет бы мне! Хоть какой, хоть бутафорский!

— Бутафорский пистолет я могу достать, — кивнул Олег.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Тогда пошли, — решительно сказал я, — Я, кажется, знаю, кто может предать Игоря.


Глава 11


Муляжи. Ренегат Пашка. Великий Инквизитор. Бунтовщики. Последний день безумия. Кто скрывался в канатном ящике.


Руины на корме корабля еще дымились. Кое-где зловещими красными глазками тлели угольки. Под ногами хрустело битое стекло. Осторожно ступая, мы перелезли через остатки стены и остановились.

— Эти штуки должны быть где-то здесь, — прошептал Олег, опустился на колени и принялся разгребать остывшие головни. Помогите мне.

Стараясь не шуметь, мы отодвинули несколько прогоревших балок. В темном воздухе облаком заклубилась мелкая угольная пыль.

— Вот!

В ладонь мне ткнулась шершавая пистолетная рукоять. Дерево обуглилось и раскрошилось, но массивный граненый ствол уцелел — это был большущий кремневый пистолет, один из развешанных некогда по стенам капитанской каюты. Коля наклонился и выдернул что-то из-под бревна. Стер пыль.

— Вот еще один, — сказал он. — Пороха, правда, нет. Пуль тоже.

— Мне они не понадобятся, — заверил я друзей. — Запоминайте: что бы я ни делал, вмешаться вы можете лишь в самом крайнем случае. Сидите тихо, я сам позову, если припечет. А теперь подождем.

Не прошло и десяти минут, как внизу гулко хлопнула дверь. По скрипучим ступеням трапа на палубу поднялся Паша и поплелся к канатному ящику. Постояв возле него в молчаливом раздумье, он тяжело вздохнул, уселся на палубу, вынул из кармана широких шаровар банку сгущенки и, вскрыв ее саблей, заработал ложкой.

В ящике зашуршало, и полусонный голос пробубнил: «Еды мне, тысяча чертей… Еды!» Пашка спешно извлек из кармана сухарь и прошипел, яростно запихивая его в щель под крышкой:

— На, жри! Чтоб ты подавился…

Кру-Кру зашевелился, захрустел и через минуту успокоился.

Привет, Пашка, — дружелюбно сказал я, демонстрируя ему два круглых отверстия своих пистолетов. — Не спится? Только не надо кричать — Командора разбудишь. Что это ты тут делаешь?

А? Паша гулко глотнул и растерянно покосился на зажатую в кулаке ложку. — Это вот, как его… ем…

— Ты сиди, не вставай, — невозмутимо продолжил я, усаживаясь рядом. — Я не помешаю?

— Нет…

— Все караулишь, стало быть?

Пашка угрюмо потупился.

— Ага… охраняю.

— И не надоело тебе?

Пашка помолчал, затем неохотно заговорил.

— Надоело. Ужас как надоело! Словом перекинуться не с кем, а Игорь все об одном — Кру-Кру да Кру-Кру… — Паша огляделся — не притаился ли где поблизости Командор? — и быстро зашептал. — Знаешь, что скажу? Чтоб он сдох, этот Кру-Кру! Я уж сколько раз хотел убежать, а поговорю с Командором и — раздумываю. Временами мысли в голову лезут. Сам посуди — а вдруг ТАМ и впрямь кто-нибудь есть? Вреда ведь это не принесет, так зачем с НИМ портить отношения? Вот такое вот… Слушай, ты убери пистолеты, а?

— Не уберу, — ответил я, пока не скажешь, что с Витькой.

— Да жив он, жив! — замахал руками боцман. — В каюте заперт. Игорь от него — ни на шаг. Уж не знаю, чего он задумал… — пошарив рукою, Пашка достал откуда-то из-за спины полупустую бутылку вина и зубами выдернул пробку. Посмотрел мне в глаза.

— Будешь?

Подумав, я заткнул пистолеты за пояс.

После второй бутылки Паша расчувствовался.

— Обрыдло все, — всхлипывал он, — домой хочу. Я две недели не ругался ни с кем — на хрена мне такое плавание! Я в спортзал хочу! — воскликнул он, бия себя в грудь. — Веришь ли, Димка, я же в-всю ж-жи-изнь ни одной тренировки не пропускал!

Порывшись в кармане, Паша извлек огромный клетчатый платок, звучно высморкался и вытер слезы.

— Да и Хозяин хорош — як нему всей душой, а он меня банками… А я — человек! Я звучу гордо! Слушай, — неожиданно встрепенулся он, — а давай откроем этот ящик, а? Вот просто так — возьмем и откроем!

— Постой! — удержал я его. — Только не сейчас.

— Почему?

— Это надо сделать завтра, при Командоре.

— При Командо-оре? — Пашка сразу протрезвел и вдруг с каким-то суеверным страхом спросил: — Слышь, Дим, а ты, случаем, не знаешь… ну, это… кто там, внутри? Кто он, этот Кру-Кру?

— Знаю.

— Правда?

— Правда. Так я пойду. До завтра. И запомни — ты обещал!

— Я постараюсь…

Из темноты появились Коля и Олег.

— В каюту! — скомандовал я и первым полез в трюм.

В коридоре царила тьма, лишь в щель под дверью просачивалась полоска света. Осторожно заглянувши внутрь, мы увидели следующее. Треть картины занимала широкая спина Командора, развалившегося на стуле перед кроватью. Прикрученный веревками, на ней был распластан Виктор. На маленькой тумбочке разместились початая бутыль с вином, два бокала, расталкивающая мрак по углам самодельная коптилка и пистолет.

Хозяин изо всех сил пытался обратить пленника в свою веру.

— Сам подумай, — настойчиво убеждал он, — ведь это так просто! Скажи только: «Нэмаэ господа, окромя Кру-Кру, и Гетьман Гурей пророк його», и все! Все! Главным причетником будешь. Пашку тебе в подчинение передам. Сгущенки — ешь-не-хочу, вина хоть залейся! А твоих дружков бывших все равно отловим. Бросили они тебя, как пить дать — бросили! Ну!

Мы замерли, ожидая ответа.

— Ни за что! — твердо сказал Витя.

Игорь яростно потряс кулаками, осушил бокал вина и закатил глаза.

— О Кру-Кру, прости меня, грешного — я сделал все, что мог! Пеняй на себя, неразумный!

Дверь с треском распахнулась от мощного пинка, и мы, словно блохи, прыснули в стороны. Икая и пошатываясь, Предводитель вывалился в коридор и запер дверь на висячий замок. Подозрительно оглядевшись, он пальнул для профилактики из пистолета в темноту и двинулся на палубу.

— Кошмар, — сказал Коля, вставая. — Он совсем спятил!

— Он просто пьян! — сказал я, — пьян не первую неделю, как и все мы! Пора кончать с этим. Витька, ты тут?

— Дима? — донеслось из-за дверей. — А где остальные?

— Все тут, — отозвался Олег. — Ты как там? цел?

— Пока — да. Они хотят меня сжечь, — пожаловался пленник. Лежу вот и думаю: может, согласиться? перейти в эти… как их… Кру-Круиты?

— Ни в коем случае! У нас есть идея получше. Сжечь тебя мы не дадим, не бойся, зато разделаемся с треклятым ящиком. Завтра мы все время будем рядом, ясно?

— Ясно, — вздохнул тот. — Спокойной ночи…

В опасной близи послышались заплетающиеся Игоревы шаги, и мы поспешили скрыться в трюме. Всю ночь мы не смыкали глаз, а перед рассветом, через потайной люк на корме выбрались наружу и спрятались неподалеку от канатного ящика.

Взошло солнце. Игорь и Паша отслужили молебен, затем вытащили на палубу Виктора, обмотанного веревками, на манер почтовой бандероли, и положили его под мачтой.

— Следи за Пашкой, — одними губами сказал я Олегу и пополз вперед.

— Еды мне! — послышалось из ящика. — Есть хочу!

— Не гневайся, о Кру-Кру! — Игорь умоляюще воздел руки. — Дай нам еще немного времени!

Подтащив пленника на заранее приготовленную кучу дров, собранных на развалинах каюты, Игорь обратился к нему с последним напутствием:

— Еще раз спрашиваю: отрекаешься ли ты от своей гнусной ереси?

Витя помотал головой и промолчал.

— Молился ли ты на ночь, Новокшонов?

Снова молчание в ответ.

— Поджигай! — скомандовал Игорь.

— Остановитесь!

Взгляды присутствующих обратились ко мне. Начищенные пистолеты зловеще поблескивали. Сцена грозила затянуться, когда Игорь вдруг спохватился, выхватил свою пушку и навел ее на меня.

— Вон отсюда! — рявкнул он и обернулся к Пашке. — Чего ты возишься?!

— Спички отсырели, — соврал тот. Витя, удобно устроившись на куче головешек, нагло ухмылялся.

— Слушай меня внимательно, Игорь, — спокойно начал я, надеясь, что у него хватит ума не выстрелить. — Долго мы терпели твои выходки, но всему есть предел. Сейчас мы еще можем закончить все тихо-мирно. И поосторожнее с пистолетом — попадешь ты или нет — это еще неизвестно, а вот я уж точно не промахнусь у меня их два. К тому же со мной друзья.

Хозяин растерянно оглянулся. Рука его тряслась.

— Пашка! — воззвал я. — Вспомни наш вчерашний разговор!

Тот облизал пересохшие губы и покосился на ящик.

— Я… я не могу… — прохрипел он. — Рука не подымается!

— Ты же обещал!

Поколебавшись мгновение, Пашка шагнул вперед.

— Не смей! — рванулся к нему Игорь. — Отлучу от церкви!

Я повел пистолетами, и Капитан сел на место. Неожиданно в ящике зашуршало, и Паша обернулся ко мне.

— Кто там?! — вскричал он, сжав кулаки. — Скажи, кто там?! Кто?!

— Ах, кто? — усмехнулся я, и громко произнес: — Золото!

На краткий миг воцарилась тишина, и меня пронзил озноб, но тут из ящика раздался хриплый крик:

— Пиастрры!!!

— Что-о?! — глаза у Пашки полезли на лоб. — Не может быть!

Подскочив к ящику, он одним движением опрокинул его набок и сорвал крышку.

Царапая когтями палубные доски, щурясь и пошатываясь, из темного чрева ящика вылезло растрепанное черное существо и задумчиво остановилось перед потрясенным Командором.

— Т-ты?.. — только и смог сказать тот, трясущимся пальцем указывая на птенца. Пистолет выскользнул из его руки и со стуком упал на палубу.

— Привет, Капитан Флинт, — устало сказал я. — Ну и задал же ты нам хлопот!

— А я что? Я — ничего! — привычно отозвался тот. — Нельзя, что ли?

— Кру-Кру… — растерянно пролепетал Пашка и, опустившись на ящик, расхохотался. — Кру-Кру! Ой, держите меня!

— Боже… — простонал Командор, — какой я идиот…

Я с грустью посмотрел на разгромленную каюту, на рваные, потрепанные паруса, на замусоренную палубу и тяжело вздохнул.

Подошли Коля и Олег.

— Как ты догадался?

— Не знаю… — я пожал плечами. — Интуиция. Уж слишком все сходилось — и пропажа галчонка, и Кру-Кру этот, да и реплики были знакомые…

Паша дохохотался до икоты и теперь только слабо всхлипывал.

— В конце концов, кто-нибудь развяжет меня или нет?! — послышалось с места несостоявшегося аутодафе — про Виктора мы совершенно забыли.

— Ну, что ж, — резюмировал Коля, — «Гончая» снова наша, так что займемся работой. Пошли, что ли.

Он спустился в машинное отделение и загремел какими-то железками, а мы занялись парусами и рулевым управлением. Подгоняемая свежим ветром, бригантина развернулась и легла на прежний курс.

У канатного ящика, размазывая по щекам слезы, плакал Командор.


Глава 12


Мы прощаем Командора. Истощение припасов. Пашкино хобби. Новая добыча. Секретный план. Троянский Паша. Первый провал.


Две недели религиозного угара превратили «Гончую» в полную развалину. Казалось, судно только что выдержало сражение с целым флотом. Вернуть кораблю прежний облик было явно невозможно, и мы ограничились тем, что расчистили корму и подлатали паруса. Теперь, без надстройки на корме наш корабль напоминал не бригантину, а большой парусный шлюп. Впрочем, это не особенно помешало нам продолжить наше путешествие. Зато сами мы чувствовали себя неважно. Изможденные лихорадкой, винопитием и многодневной трюмной жизнью, мы были бледными и слабыми, а Паша вдобавок жаловался, что временами у него мерзнет голова.

Но сильней всех страдал, конечно, Командор. Шок был так силен, что Игорь впал в суицидное настроение, заперся в своей каюте и наотрез отказался ее покидать.

— Я был нетрезв! — бормотал он в ответ на наши увещевания. — Я недостоин звания капитана! Боже, какой позор, какой позор…

Всеми силами мы старались вернуть его к нормальной жизни, внушая мысль, что давно уже простили все его прегрешения, но тот упорно стоял на своем. Лишь через четыре дня его мрачное настроение начало рассеиваться, он снова стал следить за своей внешностью — подровнял бороду, подобрал в гардеробе новые кафтан, камзол и башмаки и постепенно стал проявлять интерес к текущим делам. В одно прекрасное утро он появился-таки на палубе, и мы без проволочек объявили, что желаем видеть его на капитанском мостике.

— Сам посуди, — говорил Витя, — ну кто мы такие без капитана? Да никто из нас и часа не выдержит на таком посту!

— О чем вопрос! — воскликнул Паша. — Окорока в капитаны, братцы, а кто не согласен — будет иметь дело со мной.

Ушибленная ядром во время артобстрела Игорева нога была в бинтах, так что сильверовское прозвище пришлось как нельзя более кстати. Игорь зарделся, но мы видели, что он с трудом сдерживает радость.

— Игоря! — подхватили мы, — Игоря в капитаны!

— Я рад, что вы мне верите, — смущенно признался он. — Клянусь, друзья, я никогда больше не подниму оружие на человека. Если бы вы знали, как я рад, что вы у меня есть!

Однако неприятности на этом не кончились. Галчонок Флинт, и ранее питавший к Игорю симпатии, теперь ходил за ним как привязанный и время от времени хрипло заявлял:

— Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гурей пророк его!

— Прочь, мерзкая тварь! — кричал Игорь и швырял в него чем-нибудь тяжелым. Галчонок в панике удирал, но через некоторое время возвращался и снова начинал: «Нет бога, кроме Кру-Кру…»

— Проклятие! — стонал Игорь. — За что мне такое наказание?!

То тут, то там целыми днями слышалось гнусавое бормотание Флинта, грохот падающих предметов и рыдания Командора. Однажды Олег предложил снова запереть птенца в канатный ящик. Игорь схватился за сердце:

— Ты что, смерти моей хочешь? Ни за что! Он меня сразу с ума сведет.

На следующие сутки нас подстерегал еще один жестокий удар — запасы провизии подходили к концу. Как ни надоела нам сгущенка, кончилась и она. Коля было подбил нас делать сачки из кусков парусины и гоняться по палубе за летучими рыбками, но затея эта с треском провалилась: верткие до невозможности, они буквально ускользали из рук. Положение становилось все более критическим.

Вдобавок и погода в эти дни стояла какая-то странная — с самого раннего утра солнце жарило как ненормальное — за весь день мы не видели ни единого облачка, зато ночью их грязноватые клочья как по волшебству затягивали все небо от и до. Было душно и влажно, как в парнике.

— Тропики… — философски хмыкнул Паша, когда я поделился с ним этими своими наблюдениями.

От скуки Паша придумал себе новое развлечение. За время плавания на палубе скопилась уйма пустых бутылок. Собрав их в кучу, он разжился у Командора химическим карандашом и сургучом, и теперь, устроившись на полубаке, старательно выводил печатными буквами на клочках бумаги:


КТО ПОЙМАЛ — ТОТ ДУРАК

ПАША


Поставив в уголке записки порядковый номер, Пашка сворачивал лист трубочкой, запечатывал его в бутылку, после чего вверял морским волнам. Стеклотары у нас было — завались, а Паша по натуре человек упрямый, и впоследствии эта затея получила довольно-таки неожиданное продолжение. Цепочка бутылок вдоль нашего маршрута была подхвачена океанскими течениями и за короткий срок рассеялась по всей Земле. Вскоре послания стали вылавливать, а поскольку было их более семисот, происходило это часто. Бутылки с записками, ставшие известными в мире коллекционеров как «Дурак Паша», быстро подскочили в цене, и за ними началась настоящая охота. Особенно ценились экземпляры из первой десятки — удалось выловить только бутылки № 5 и № 8. Кое-где стали появляться поддельные бутылки, но коллекционеры быстро раскусили фальшивки. Немногим позже одна Пашкина бутылка, где он сделал ошибку (вместо «поймал» написал «пымал»), была продана на аукционе «Кристи» за три тысячи фунтов стерлингов. Но, как оказалось, и это не предел — через год бутылка с другой запиской, где Пашка (видимо, спросонья) ухитрился накарябать: «поимел», ушла с аукциона за четыре с половиной тысячи. Но все это произошло потом, а сейчас мы с усмешкой обсуждали новое Пашкино хобби и старались не обращать внимания на его чудачества.

В одну из таких душных ночей меня разбудил топот и гул голосов. Когда я вылез на палубу, все были уже там.

— Что случилось?

— Корабль! — взволнованно ответил Витя. — Видишь прямо по курсу габаритные огни?

— Это я его первым увидел, — похвастался Паша.

Красный и зеленый огоньки находились на одной линии. Как назло, я начисто забыл, с какого борта какой из них положено зажигать, и теперь мы не могли понять, приближается неизвестное судно или же наоборот — мы его догоняем, но через полчаса уже отчетливо различили шум турбин. Одно было ясно: мы шли на сближение. На «Гончей» не горело ни одного огонька, корабль тихо покачивался на волнах, урча моторами на холостом ходу.

— Пока есть время, приготовьтесь! — распорядился Командор. — И завяжите клюв этому придурку Флинту!

Сделать последнее оказалось отнюдь не просто — Капитан Флинт уже полностью оперился и свободно порхал с мачты на мачту. Изловив его, мы заперли галчонка в каюте и отправились на палубу.

Пашка сбегал на склад и вернулся с шестью комплектами ложек и вилок, раздал их всем и сказал, что эти приборы нам вскорости понадобятся. Из оружия при нем был один лишь гарпун.

— Я вообще сразу на камбуз побегу, — сообщил он нам. — Наемся, а там видно будет.

Игорь нервно курил, ладонью прикрывая трубку от ночного ветерка и поглядывая на звезды. Когда шум стал совсем отчетливым, он загасил ее и повернулся к нам.

— Ну, хлопцы, сегодня или грудь в кустах, или голова в крестах. Упускать его нельзя. Я бы, наверное, мамонта сейчас съел, а через пару дней и вовсе от голода загнемся. Вперед!

Молчаливые и собранные, мы поспешили следом, однако наша решительность растаяла, как дым при виде открывшегося зрелища: прямо на нашу скорлупку надвигалась черная тень ужасающих размеров. Почему-то мне запомнился Коля с открытым от волнения ртом, судорожно вращающий штурвал в попытке уклониться от столкновения. Дальше все произошло как в замедленном кино — нос супертанкера завис над «Гончей», и мы замерли от ужаса. Паша с бранью метнул в надвигающегося колосса свой гарпун и заметался по палубе, затем тоже схватился за руль. Наверное, это нас и спасло — вдвоем им удалось развернуть бригантину, и удар пришелся вскользь. Я всегда говорил, что наша «Гончая» — славная посудина. От толчка она лишь подпрыгнула на волнах и с шумом плюхнулась обратно рядом с бортом гиганта.

— Ишь ты! — только теперь удивился Коля. — Танкер. Да какой!

— Собачий нос! — срывающимся голосом выругался Хозяин. — «Титаник», да и только! Это вам не какой-нибудь завалящий испанский галиончик… Подойдем-ка к нему поближе. — Он еле разжал Колины пальцы (тот намертво вцепился в штурвал) и отправил его в машинное отделение.

— Запускай мотор, паруса тут бесполезны.

— А не услышат нас? — забеспокоился тот.

— Вряд ли: этот утюг размером с пирамиду Хеопса и сам гудит на весь океан. Запускай, не бойся.

Пашка с саблей в зубах полез вверх по вантам.

— Ты куда? — окликнул его Витя.

— Жалежу на мащту и фроверуфь на фалуву!

— Зацепись там за что-нибудь! — крикнул ему вдогон Командор.

Некоторое время Паша пытался проковырять в борту танкера дыру, затем беспомощно развел руками:

— Не могу! Борта гладкие, как стол. Обойдите его кругом!

Не меньше часа мы потратили на то, чтобы обоплыть вокруг танкера. Паша добросовестно ощупал всю наружную поверхность, но зацепки не нашел и вынужден был спуститься, наподдав со злости напоследок в борт ногой.

— Бесполезно! — изломав свою вилку, он уселся на палубе и обхватил голову руками.

Прошел час, другой. Оставив Колю у штурвала, мы перебрались в капитанскую каюту, где при свете фонаря устроили военный совет. Игорь развернул грубо нарисованный план танкера в разрезе и расстелил его на столе. Утомленный Паша клевал носом и вскоре захрапел, уронив голову на стол. Игорь не стал его будить.

— Итак, — сказал Хозяин, — начнем. Мой план таков — на борт танкера должен проникнуть лазутник. Поскольку это неосуществимо нашими силами, надо сделать так, чтобы они сами его подобрали. Значит, так: сколачиваем плот, вырываемся вперед и, спустив его на воду, уходим.

— Они его не заметят, — сказал я.

— Заметят. Мы ему ракетницу дадим, а может, и пушку. На роль «потерпевшего кораблекрушение» предлагаю Пашку — человек он простой, подозрений особых не вызовет, да и кричать горазд… в общем, со всех сторон подходит. Предлагаю прямо сейчас, пока он спит, погрузить его на плот и отчалить.

— Так ведь он решит, что мы его бросили!

— А… — растерялся Игорь, — а мы ему записку оставим, что и как.

— Не прочтет в темноте.

Игорь поразмыслил и, не найдя другого выхода, растолкал Пашку, чтобы лично объяснить ему суть своего плана.

— Сразу, как только танкер приблизится, стреляй ракетами и кричи.

— Что кричать? — Паша вынул блокнот и приготовился записывать.

— Да что хочешь! — рассердился Командор. — «Караул!», «Помогите!» Хоть «Мама!» кричи, лишь бы подобрали.

— А если не подберут, тогда что?

— Мы тебя подберем.

— А если и вы меня потом не найдете?

— Ну… по течению доплывешь. Во-от сюда, — Игорь раскрутил глобус и ткнул пальцем в остров Пасхи. — Ну, и мы туда же подкатим…

Я прикинул в уме — получалось, что Пашка примерно месяц должен будет дрейфовать без пищи и воды, да и то был риск проскочить мимо, и поспешил вмешаться.

— Погодите, погодите! Не будем спешить. Давайте еще подумаем. Я видел в трюме ящик с инструментом…

Дверь приоткрылась, и в каюту просунулась Флинтова голова. «Нет бога, кроме Кру-Кру…» — начал он. Игорь поспешно схватил со стола глиняную кружку и с размаху запустил ею в галчонка.

— Пшел вон!!!

Кружка разлетелась на осколки, и дверь захлопнулась.

— Так вот, — сказал я, возвращаясь к разговору, — возьмем дрель и для начала попробуем просверлить борт. Интересно, что там, внутри? Может, там и не нефть вовсе.

— А что тогда?

— Ну… молоко, например!

— Конечно молоко! — азартно вскричал Паша. — Целое море молока! Давайте сюда дрель, я хочу сверлить!

Идея Игорю понравилась.

— Итак, — сказал он, что-то записывая в тетрадь, — план «А» — сверлим дыру и далее действуем по обстоятельствам. План «Б» — высаживаем лазутчика и далее… э-ээ… действуем по обстоятельствам. Начнем с плана «А».

— Это который со сверлом? — встрепенулся Паша. — Я сейчас, мигом! Идите пока на палубу.

Один за другим мы торопливо полезли наверх.


Глава 13


Глубинное бурение. Месторождение на плаву. Диверсионный рейд. Ночные коридоры. Грабеж средь темной ночи.


В тишине тропической ночи надрывно повизгивало сверло — Пашка, примостившись на широких командорских плечах, бешено вращал рукоятку дрели. Бригантину нещадно качало на волнах, палуба под ногами ходила ходуном, и стоявшему с кружкой наготове Игорю приходилось все время приседать и выпрямляться. И сверло, и сама дрель, и даже борт танкера раскалились и светились красным. Время от времени Паша вытаскивал сверло, выдувал стружки и одним глазом заглядывал в отверстие.

— Далеко еще? — нетерпеливо спрашивал Командор.

— Нет, — угрюмо отвечал тот и снова принимался сверлить. Работа продвигалась медленно. Сразу же после совещания, едва были принесены инструменты, мы облюбовали участок борта танкера и вот уже полчаса не могли добраться до его содержимого. Пашка никому не желал уступать должность главного бурильщика, и все маялись от безделья.

Сверло пронзило борт неожиданно. Что-то щелкнуло, и пенная струя какой-то жидкости с шумом хлынула на палубу «Гончей», окатив по пути Пашку. Боцман, потеряв равновесие, свалился с командорской шеи и выронил дрель. В воздухе разлился резкий, пряный и странно знакомый аромат. Игорь, не растерявшись, быстро подставил свою каску, опасливо отхлебнул глоток и замер в изумлении.

— Пиво… — пробормотал он. — Хлопцы, да это же пиво! Бочку сюда, скорее!

Измученные многодневной жаждой, мы не заставили себя долго упрашивать. Одна из многочисленных пустых бочек была споро подставлена под густую пенную струю, и экипаж столпился вокруг нее плотным кольцом, вооружившись предварительно кружками, стаканами и ковшами. Это действительно был темный крепкий портер, и казалось, запасы его неиссякаемы. Бочка быстро наполнилась до краев, и мы подкатили вторую. Коля уже приготовил затычку на случай, если емкостей не хватит, но, наполнив третью бочку до половины, пивной источник иссяк.

— Вот это да! — восхищенно сказал Командор. — Ай да танкер! Это, братцы, я вам скажу — всем танкерам танкер! Кто бы мог подумать?

В животах у всех булькало. Крепкое пиво ударило в голову, команда расползлась по углам и ничего не хотела делать. Вогнав в просверленную дыру огромный ржавый болт, мы прицепили к нему канат, и словно рыба-прилипала за акулой, поплыли на буксире. Палуба мягко покачивалась, тяжелая голова клонилась все ниже и ниже, и постепенно я погрузился в сон.

Проснулся я только на рассвете от сосущего чувства голода. Океан на востоке заметно посветлел. Хотелось пить. Добравшись до бочки, я зачерпнул ковшом пивка и, утолив жажду, направился к Игорю, который стоял у борта бригантины и обозревал необъятный борт танкера в зрительную трубу.

— А, это ты… — обернулся он, заслышав шаги. — А я вот все думаю. Ведь уму нерастяжимо — такая громадина, и до самых краев накачана пивом. Куда они его везут?

Постепенно просыпались остальные. К буксировочному тросу прикрепили заметный красный буек, после чего отцепились и отошли подальше — чтобы на танкере чего не заподозрили. Мы подъели оставшуюся провизию и наполовину опустошили одну из бочек. Пашка попробовал снова забросить удочки, но из-за отсутствия наживки рыба не клевала. Весь день солнце палило вовсю, и к вечеру мы заметили тревожные признаки: портер прокисал, постепенно приобретая противный приторный привкус, и стало ясно, что продукты он нам не заменит. Игорь немедленно собрал второе экстренное совещание и объявил о своем намерении запустить план «Б».

— Настал твой час! — торжественно сказал он Паше. — На тебя вся надежда. Но я пересмотрел свое решение — один ты не поплывешь. Твоим напарником будет… — Игорь задумчиво оглядел наши лица. — Дима!

— Что?! — я аж подпрыгнул. — Я?! Зачем?!

— Чтоб не скучать, если что, — простодушно пояснил Командор. — К тому же одному с пушкой не управиться, да и действовать нужно быстрее — нам много продуктов надо! Так что — готовьтесь, а мы пока займемся плотом.

План наш был прост. Плот предполагалось прицепить канатом к болту, после чего «Гончая» должна была отойти на некоторое расстояние. Вечером следующего дня Игорь собирался подогнать бригантину к левому борту корабля, откуда мы должны были сбросить захваченную провизию. Признаться, чувствовал я себя неважно — новость оказалась ошеломляющей. Зато Пашка был на седьмом небе и буквально раздувался от гордости.

Вечерело. Сколоченный из бочек и бревен утлый плот был осторожно спущен на воду и привязан канатом. С превеликим трудом мы погрузили на него пушку, под тяжестью которой тот чуть не утонул, маленький бочонок с пивом и пару фитилей, завернутых в промасленную бумагу, после чего разместились сами.

— Ни пуха! — пожелал нам напоследок Капитан. — И помните — левый борт! — С этими словами он обрубил канат, бригантина прибавила оборотов и растворилась во мраке. Мы остались одни.

— Располагайся, — гостеприимно кивнул Паша, устраиваясь на пушке. Чтобы не промок ее единственный заряд, орудие было закрыто промасленным чехлом. Нам предстояло прождать всю ночь. Борта танкера дышали теплом. Маленький плот, взбивая пенный бурун, несся вперед. То и дело его захлестывало водой, и вскоре на нас не осталось сухого места. Наконец настало утро, и мы расчехлили пушку. Щелкнув зажигалкой, я поджег фитиль и поднес его к запальному отверстию.

Последствия были ужасны. Оглушительно грохнул выстрел, и пушка от отдачи покатилась назад. Шаткое равновесие нарушилось, и не успели мы ахнуть, как плотик перевернулся. Свались мы с него — все для нас было бы кончено — догнать танкер вплавь было не под силу даже Пашке. Почти наверняка нас затянуло бы в кильватерную струю и изрубило винтом. Тяжелое орудие мгновенно отправилось на дно, а мы, фыркая и отдуваясь, вскарабкались на перевернутый плот. Но результат был налицо — высоко над нами, над бортом танкера виднелись головы матросов.

— Э-эй! — завопили мы. — Эй! Спасите! Тонем!

Вниз опустили беседку и подняли нас на палубу. Экипаж танкера с любопытством разглядывал двух исхудавших, изможденных мореплавателей — отправляя нас на задание, Игорь позаботился, чтобы мы выглядели как можно более оборванными и несчастными, а выстрел из пушки и вынужденная ванна довершили работу. Я уверен, что ни до, ни после команда танкера таких доходяг не видывала.

Пашка расплылся в улыбке.

— Хайло, братва! — он помахал рукой. — Где у вас тут камбуз?

Сквозь толпу протиснулся кругленький человечек в белоснежных шортах, рубашке и с чемоданчиком в руках.

— Итак, друзья, — объявил он по-английски, — рад приветствовать вас на борту нашего «Атласа»! Капитан занят, но вы можете всецело доверять мне. О, не надо ничего рассказывать — все потом, а сейчас вам нужен покой и только покой. Ребята! — он обернулся к матросам, — помогите им добраться до лазарета, а я пока распоряжусь насчет еды.

При слове «еда» Пашка встрепенулся и украдкой подмигнул мне. Я также незаметно показал большой палец — все шло как по маслу.

— Можете называть меня доктор Паркер, или просто Стэнли, — сообщил человечек, пока нас под руки вели в каюту. Со всех сторон нас окружали добродушные, улыбчивые лица моряков. Сорвав с нас грязные лохмотья, нас затащили под горячий душ, после чего препроводили в медицинский отсек, где оставили в одиночестве.

— Я скоро вернусь, — сообщил доктор, прежде чем исчезнуть.

Белые крахмальные простыни приятно холодили тело. Где-то под потолком сухо шелестели вентиляторы.

— Видал? — гордо сказал Паша, усаживаясь на кровати. — Хорошие ребята, даже жалко грабить… Но ничего! Поживем денек-другой, отъедимся хорошенько и — прямиком обратно.

— Неплохо бы, — одобрил я. — Только договориться надо, что мы им наплетем, если будут расспрашивать, кто, мол, и откуда.

Минут двадцать мы разрабатывали свою «легенду». Решено было остаться русскими и сохранить прежние имена во избежание путаницы. Фамилии решили сменить. Я назвался Соболевым («Дмитрий Соболев» — звучит, а? Хоть сейчас теплоход называй…), а Пашка, почему-то — Тергейстом. Из каких глубин памяти он выкопал такую диковинную фамилию, ума не приложу. Оба решили выдавать себя за моряков с русского сухогруза «Адмирал Леонтий Магницкий» (если такого судна и нет в регистровом реестре, можно было сказать, что оно недавно построено или вообще засекречено). Скрепив соглашение рукопожатием, мы залезли под покрывала и затихли — в коридоре послышались шаги.

Дверь распахнулась, и на пороге показался доктор Паркер с большим подносом в руках. Пашка жадно схватил дымящую чашку, но тут же разочарованно покосился на меня — это был густой мясной бульон, в котором плавали редкие гренки. Рядом лежала ложка.

— Вот, подкрепитесь, — жизнерадостно сказал Стэнли и поставил на тумбочку два высоких запотевших бокала с пивом. — Еле выпросил на камбузе специально для вас. Билли божится, что пива почти не осталось и что он понятия не имеет, куда оно делось, — доктор весело усмехнулся, — но я-то знаю, кто в этом повинен!

— Да? — встревоженно спросил Пашка, переставая жевать. — И кто же?

— Матросы, разумеется! Нечего выдавать порцию по первому требованию каждому члену экипажа. Мало ли что жарко!

Я задумчиво хмыкнул — теперь стало ясно, что по счастливой случайности мы продырявили кухонный бак с портером для экипажа!

Пашка прикончил бульон, разделался с пивом и растянулся на кровати. Я последовал его примеру.

— Ну, а теперь, — сказал доктор, потирая руки точь-в-точь, как это делает Командор, — расскажите-ка, друзья, откуда вы свалились на нашу голову.

Почти полчаса мы плели околесицу, добросовестно навешивая лапшу на уши доверчивому доктору. В основном рассказывал я, а Пашка все больше кивал и поддакивал.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается, — Стэнли хлопнул себя по коленкам, встал и направился к двери. — А теперь — спать. Спать, друзья, и — никаких возражений! До завтра.

Он погасил свет и закрыл за собою дверь. Поспать нам и впрямь не мешало — глаза слипались сами собой. Я повернулся на бок и вскоре погрузился в сон. Снилась мне какая-то чушь, будто мы плывем на малюсеньком танкере и собираемся атаковать огромную бригантину. Неожиданно с бригантины выдвинулось чудовищных размеров сверло и в считанные секунды проделало в борту танкера пробоину. Весь наш запас пива вылился наружу, а судно мгновенно затонуло. С парусника послышался злорадный смех, и в следующий миг он растворился в тумане, а я проснулся в холодном поту.

— Вставай! — Пашка тряс меня за плечо. — Уже три часа ночи, если не четыре… Пора на разведку!

— Слушай, что мне снилось! — сказал я, слезая с кровати, — представляешь…

— Плевать на то, что тебе снилось, — бесцеремонно оборвал он меня. — Пошли!

Поскольку одежда наша перекочевала в мусорный ящик, мы завернулись в простыни и так и вылезли в коридор, навроде двух привидений. В длинном проходе царил полумрак. Редкие лампы дежурного освещения испускали слабый фиолетовый свет. Шлепая босыми ногами по полу, мы добрались до развилки и остановились. Пашка потер живот.

— Есть хочется! — объявил он. — Этот булён только аппетит разжег… Ну скажи, не мерзавцы ли они — люди с голоду помирают, а их булёном дразнят!

— Да уж… — угрюмо поддакнул я. — Куда теперь? Есть у тебя какой-нибудь план?

— Есть ли у меня план? Хо-хо! На камбуз, разумеется!

— А… А где он?

— Не боись, — Паша покровительственно похлопал меня по плечу. — Со мной не пропадешь! Я, Димка, такие места за версту чую. Айда за мной.

Драпируясь в простыню, словно древний римлянин в тогу, Пашка на минутку задержался у большого зеркала, вмонтированного в стену, и уверенно двинулся дальше.

Метров через пятьдесят коридор закончился тупиком.

— Ну? — выжидательно спросил я. — Теперь куда? Заблудился, Сусанин?

— Чепуха! — отмахнулся тот. — Вернемся обратно и свернем направо — другого пути просто нет. Сам посуди — это ж дедукция. Камбуз где-то рядом — булён, который доктор принес, еще горячий был…

— Ну ладно, убедил! — я подтолкнул его в спину. — Пошли, Шерлок Холмс несчастный…

Снова покрасовавшись перед зеркалом на обратном пути, Пашка свернул направо и через минуту снова наткнулся на стену.

— Теперь остается только один путь! — радостно заявил он, снова останавливаясь перед зеркалом. — Боже, как я исхудал! Дим, ты только посмотри — кожа да кости. Что скажет папа, когда я вернусь…

Камбуза мы и здесь не нашли, зато обнаружили туалет, которым не замедлили воспользоваться, после чего двинулись по коридору в обратном направлении.

— Э, гляди-ка! — Паша остановился у большой блестящей двери с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». — Интересно, что там такое?

— Понятия не имею, — пожал плечами я. — Что, если еда?

У дверей мгновенно образовалась свалка — столкнувшись лбами, мы ввалились внутрь и растянулись на полу. Судя по количеству всевозможных приборов, это была радиорубка. На столе, в пепельнице еще дымилась оставленная сигарета — радист, видимо, вышел на минутку. Жестом показав Паше, чтобы он молчал, я встал и выбрался обратно. Пашка прикрыл дверь, после чего продемонстрировал мне надкусанный сэндвич с сыром:

— Смотри! Вещь! Держи половину…

Сжевав всухомятку трофейный бутерброд, мы прошли вперед, поднялись по трапу и остановились. Пашка принюхался и торжествующе покосился на меня — пахло борщом. Камбуз оказался в самом конце коридора, и дверь была не заперта. Едва соображая, что делаем, мы залезли внутрь и осмотрелись. Обширное помещение было уставлено привинченными к полу большими котлами, способными выдержать любой шторм. Вдоль стен тянулись полки и шкафы, уставленные продуктами и специями, на столе примостились массивная электромясорубка и кухонный комбайн, а маленькая дверь справа вела в кладовую и в холодильник. Поваров на камбузе не было. Приоткрыв герметичную крышку, я заглянул в бак и закачался — от вкусного запаха закружилась голова. Пашка, икая и морщась, суетливо заглатывал булочки с корицей, обнаруженные им на огромном противне в духовом шкафу. Я поспешил к нему на помощь, и вдвоем мы за считанные секунды съели все без остатка.

Паша открыл иллюминатор и по пояс высунулся наружу.

— О-го-го! — прогудел он. — Наша-то лохань совсем рядом!

Бригантина действительно старалась держаться «пивной» дыры и не отплывала далеко от борта. Игорь на палубе скоро нас заметил и подогнал судно поближе. Мы принялись за работу.

На палубу «Гончей» вперемешку летели картошка, окорока, колбасы и лимоны, кеги с пивом, банки с какими-то консервами, мешки с крупой, спагетти в пачках, замороженная пицца, а Пашка умудрился зачерпнуть из бака огромную кастрюлю борща и сбросил ее вниз. С бригантины донесся крик и яростные проклятия Командора.

— Вы что там, очумели?! — прошипел он, размахивая дымящейся треуголкой. — Консервы давайте, консервы!

Однако не успели мы нанести серьезный ущерб корабельной кладовой, как позади послышался изумленный возглас:

— Эй, ребята, вы кто такие?

Пашка, до этого невозмутимо пропихивавший в иллюминатор огромный окорок, закрыл его спиной и расплылся в улыбке.

— Добрый вечер, — сказал я, прожевавшись.

— Скорее уж — добрая ночь, — сердито отозвался толстяк в белом переднике и поварском колпаке. — Что вам тут надо?

— Моя твоя не понимай, понял? — набычившись, заявил Паша, пинком посылая окорок в полет. — Мы тут мала-мала едим.

— А, утопленнички! — шеф-повар подошел поближе. — Тогда ладно… Э, постойте-ка! Сдается мне, я вас где-то уже видел! Док сегодня рассказывал про ваши похождения, так они мне что-то напомнили…

Паша, упаковав оставшиеся булочки в снятую в себя простыню, протолкнул узел в иллюминатор и попытался пролезть следом, но безнадежно застрял и вынужден был спуститься обратно.

— Вспомнил! — неожиданно ахнул повар. — Опять вы! Шесть лет тому назад, в Тихом океане… Ах, мерзавцы!

Тут и я припомнил, где я его видел, и, признаться, не на шутку струхнул: этот кок когда-то кашеварил на авианосце, подобравшем нас в море на плоту во время прошлого нашего путешествия. Через некоторое время по чистой случайности его атаковали на планере Командор сотоварищи, и вот теперь нас угораздило нос к носу столкнуться с демобилизованным поваром!

— Проклятие! — пробормотал я. — Пашка! Надо уходить!

— А? — обернулся тот. — Сейчас, сейчас…

Оставшийся в одних лишь изодранных плавках, Паша вытащил из мусорного ящика огромную берцовую кость неизвестного происхождения и, поигрывая бицепсами, направился к повару, переваливаясь, словно шкаф.

— Ты иметь претензии? — на ломаном английском хмуро осведомился он. — Моя — убивать!

Но и кок был не лыком шит. Хорошо понимая, что вдвоем мы его одолеем, а через иллюминатор нам не выбраться, он опрометью метнулся в коридор, спасаясь от разъяренного «питекантропа», прогрохотал по трапу и скрылся за углом.

— Ну, Паша, кажется, мы влипли! — вкратце я разъяснил ему суть дела. — Что скажешь?

— Это, как его… — задумался тот. — Бежать надо!

— Ну так бежим!

В коридоре слышались возбужденные голоса: «Вы с ума сошли, Свенсон! — говорил кто-то рассерженный. — Что за чушь вы несете!» — «Кэп, уверяю вас, никакие это не путешественники!» — «А кто тогда?» — «Пираты, Кэп!» — «Кто-о?! Выпейте валерьянки». — «Я серьезно!» — «Да неужто?» — «Да! Это у них обычная тактика — сперва эти двое на плоту, а где-то рядом их дружки с толстым предводителем! Говорю вам, этот Пол Тергейст на камбузе мне знаком!» — «Полтергейст, говорите?» — «Да! То есть нет! Я уверен, их корыто где-то рядом! И пиво тоже они выкачали!» — «Ах, значит, и пиво? Та-ак…»

Дожидаться окончания разговора мы не стали и бегом бросились на палубу. Позади послышались голоса преследователей, и стало ясно, что пора удирать. На палубе было тихо и темно. Горели только габаритные огни да дежурное освещение.

— Ты уверен, что нам удастся уйти незамеченными? — спросил Пашка.

— Я уже ни в чем не уверен, — растерянно отозвался я. — Не мог ты сдержаться, что ли?

— А чего он пристал? Тоже мне, Стивен Сигал выискался… Подумаешь, окорок взяли!

Прижимаясь к стенам и прячась в укромных уголках, мы прокрались мимо рубки и затаились у большого красного ящика.

— Что у нас тут? — Пашка сорвал пломбу и откинул крышку. Внутри, аккуратно свернутые, лежали спасательные жилеты. Я натянул свой поверх простыни, словно короткую куртку-безрукавку.

— Без паники! — Пашка с визгом застегнул на голой груди короткую «молнию». — Все идет по плану. Теперь осталось только найти Игоря.

— Вот они! — неожиданно послышалось с левого борта. Мы замерли, готовые дать стрекача, но, как оказалось, речь шла не о нас.

— Смотрите! — кричал кок. — А что я вам говорил!

— И впрямь…

— Прожектор сюда, скорее!

— Что делают, что делают!

Незаметно пробравшись туда, мы перегнулись через борт и тоже посмотрели вниз. Картина и впрямь была впечатляющая: далеко внизу, ярко освещенная прожектором танкера, стремительно неслась наша бригантина. Было видно, как Коля и Олег под руководством Игоря торопливо вращают рукоятки брашпиля, наматывая на него длинную гирлянду сосисок, конец которой исчезал в камбузном иллюминаторе «Атласа». Смутно я припомнил, что хвост этой цепочки Пашка успел сбросить на «Гончую» перед самым бегством. Как выяснилось впоследствии, наши друзья успели намотать чуть ли не километр, прежде чем разъяренный кок обрубил ее ножом.

— Прыгнем? — бесшабашно предложил Паша.

— Высоковато… — я поежился. — Спустимся пониже.

Миновав рубку, мы спустились по трапу и оказались в длинной крытой галерее. Здесь-то мы и столкнулись с разъяренной командой танкера и бросились наутек. Сперва я обогнал Пашку, но вскоре сквозь шум погони послышался скрип, и он поравнялся со мною на каком-то старом велосипеде.

— Где ты его взял?!

— Там, у стены стоял. Прыгай на багажник!

Видимо, из-за огромных размеров танкера экипаж частенько пользовался велосипедами. Мы неслись мимо каких-то дверей, переходов, шлюпок, крытых мостиков, массивных кран-балок и редких фонарей. Ни жилетов, ни спасательных кругов нам больше не попадалось, и постепенно нами начало овладевать отчаяние.

Круто уходящий книзу трап возник из темноты совершенно неожиданно, и, прежде чем Пашка успел затормозить, велосипед уже грохотал по ступенькам. Паша попытался ухватиться за перила, не совладал с управлением, и мы кувырком полетели вниз. Оглушенные падением и придавленные тяжестью велосипеда, мы уже ничего не соображали, когда нас окружили матросы. Пашка неистово вырывался из рук держащих его матросов и кричал, что требует адвоката.

— А ну, признавайся, — угрожающе надвинулся на него кок Свенсон. — Ты оттуда?

— Откуда? — Пашка сделал круглые глаза. — С бригантины?

— Да!

— Первый раз ее вижу!

— А зачем ты окорока за борт бросал?!

— Ничего я не бросал! Сквозняк был! Я это… окно затыкал!

Шум перекрыл чей-то высокий голос: «А ну, вяжите обоих! В порту разберемся!»

— Убери щупальца! — рявкнул Паша. — Я сам! Сам! А-а!

Вырвавшись из рук матросов, он подскочил к борту и с криком «Я умираю ради науки!» прыгнул вниз. Вся команда в едином порыве метнулась на левый борт. Далеко внизу послышался всплеск.

— Готов…

— А не утонет?

— Туда ему и дорога!

— А с этим что делать?

Взоры присутствующих обратились ко мне. Воцарилась тишина. Полукруг мрачных лиц медленно смыкался. Я оглянулся — за спиной была пустота.

— Простите, это, случайно, не левый борт? — спросил я, медленно отступая.

— Он самый, приятель, — угрюмо ответил кто-то.

— Спасибо! — вскрикнул я и одним быстрым движением перемахнул через балюстраду. Послышались крики, но было поздно — я летел вниз.

Высота была такая, что вместо жилета мне больше пригодился бы парашют. Припомнив прыжки с вышки в детстве, я сгруппировался и, отбив пятки, глубоко ушел в воду. В следующее мгновение жилет автоматически надулся газом, и я пробкой выскочил на поверхность.

Светало. Танкер с надрывным гулом удалялся, и вскоре я остался один.

— Э-эй! — закричал я. — Пашка-а!

— О-го-го! — раздалось откуда-то слева, и вскоре я различил его оранжевый жилет. — Я тут! — Паша подплыл ближе и ухмыльнулся. — Придется вернуться — я забыл зубную щетку!

«Гончая» появилась только с восходом солнца. Сперва мы услышали громкое чавканье, и лишь потом в серых сумерках замаячил неясный силуэт парусника. С борта сбросили штормтрап, и вскоре мы уже взбирались на палубу.

Хозяин с бутылкой вина в одной руке и куском ветчины в другой самолично встретил нас, объявил благодарность и разрешил отдыхать. Добравшись до кубрика, мы повалились на кровати и заснули как убитые.


Глава 14


Остров Пасхи. Первые приключения. Аку-Аку. Дезинформация. Мы становимся местной достопримечательностью. Как обманули Предводителя.


Утром к нашему пробуждению на палубе был накрыт праздничный стол. Мы с Пашкой рассказали о своих похождениях, после чего приступили к еде.

— Игорь, — спросил Паша, — можно я еще одну сосиску возьму?

— Бери, бери, — радушно отозвался тот, — и вторую бери, и третью, я ведь не считаю… А у меня для вас сюрприз.

— Какой?

— Видите во-он то пятнышко на горизонте? Это остров Пасхи, хлопцы! Так что — готовьтесь к высадке.

Соскучившиеся по твердой земле, мы столпились на носу корабля и жадно всматривались в очертания незнакомого острова, которые по мере приближения становились все более отчетливыми. Солнце уже давно миновало полдень, и нам следовало поспешить.

— Это и есть остров Пасхи? — удивился Паша. — Такой мелкий?

— Он самый, можешь не сомневаться! — ухмыльнулся Игорь. — Выше голову, друзья, скоро отдохнем.

Игорь притащил подзорную трубу, и мы, передавая прибор друг другу, рассмотрели остров во всех подробностях, в то время как Олег рассказывал нам его историю.

— Остров Пасхи, или, как его еще называют туземцы, Рапа-Нуи или Вай-Гу, был открыт для остального мира голландцем Роггвеном в 1722 году. Произошло это пятого апреля, как раз на Пасху, поэтому в честь праздника остров и получил свое название. С 1888 года им владеет Чили.

Как видите, — с видом старожила продолжал он, указывая на три выступающие горные вершины, — остров имеет треугольную форму, а по углам высятся вулканы, правда потухшие. Вот этот, высокий, — Рано-Арои, тот, что справа, — Катики, а самый дальний — Рано-Као. Общая площадь острова — сто шестьдесят пять с половиной квадратных километров.

— Не нравится мне это место, — хмуро заметил Капитан, опуская трубу. — Сплошные скалы, высадиться негде… Там есть вода?

— В смысле — пресная, что ли? — спросил Олег и кивнул. — Конечно! Иначе как бы там жили островитяне?

— Там и люди есть? — поразился Игорь. — Дикари, наверное?

Олег рассмеялся.

— Конечно нет! Вполне цивилизованные люди. Население его — около двух тысяч человек, из них лишь процентов сорок — коренные жители. Я думаю, ничего не помешает нам запастись там продуктами и пресной водой.

Фарватера на подступах к острову мы, разумеется, не знали, и неподалеку от берега с грохотом посадили корабль на мель. Бочки, мешки и пустые бутылки лавиной покатились к левому борту, срывая такелаж и сбивая нас с ног. Откуда-то сверху шлепнулся Капитан Флинт и запетлял, уворачиваясь от катящихся бутылок. Корабль замер, слегка накренившись, паруса безжизненно повисли. Сквозь прозрачную толщу воды пестрым ковром проглядывали тропические водоросли. «Гончая» застряла, как кит на мелководье.

— Славно треснулись, — буркнул Игорь, выбираясь из-под груды мешков. — Надеюсь, днище не пробито. Кто стоял у руля?

— Я! — отозвался из трюма многострадальный Паша.

— Два наряда вне очереди! Стоп машина! Полный назад!

За кормой взлетел фонтан брызг, палуба судорожно затряслась, но судно не сдвинулось ни на сантиметр. Игорь разжег трубку и некоторое время молчал, задумчиво грызя мундштук.

— Н-да, — наконец сказал он. — Ничего не поделаешь. Будем ждать прилива, а пока предлагаю высадиться на остров. Опускайте шлюпку, а я пока деньги захвачу.

В кассе пиратского корабля мы обнаружили довольно большую сумму денег как в долларах, так и золотыми монетами. Последних было мало, но золото ценится везде, так что должно было хватить.

Идею Командора встретили шумным одобрением. Все привели в порядок свою одежду, а Игорь вновь сменил костюм, запас которых у него был, по-видимому, неиссякаем.

— Смотри в оба! — посоветовал Витя Коле. — Остаешься за хозяина.

— Да, за меня остаешься, — вмешался Игорь. — На судно никого не пускать и самому тоже не отлучаться. Мы вернемся завтра днем. Если что — стреляй из пушки, мы сразу приплывем.

— Понятно, — кивнул тот. — Только вот что: вы горючего привезите. Баки у нас совсем сухие.

— Ладно. Какого тебе?

— Ну… — Коля задумчиво поскреб бороду. — Дизельного топлива. Литров этак четыреста. Масла тоже неплохо бы…

Захватив с собой средних размеров бочонок для воды, мы впятером погрузились в шлюпку и налегли на весла. В последний момент с «Гончей» спикировал Флинт и примостился на носу шлюпки. Игорь нахмурился, но ничего не сказал, наверное, втайне надеясь, что провокатор-галчонок потеряется на острове.

Погода была солнечной, волнение — несильным, а вскоре нашлось и подходящее место для швартовки. Мы вытащили шлюпку на берег, поднялись по крутой каменной осыпи и сразу наткнулись на грунтовую дорогу, идущую вдоль возделанного поля. С непривычки всех немного пошатывало. Игорь нагнулся и стал разглядывать следы колес на песке.

— Куда пойдем? — спросил Витя.

— Направо, — сказал Олег. — Там поселок будет.

— Направо, так направо, — согласился Игорь. — А какой тут у них язык? Чилийский?

— Рапануйский! — предположил Паша.

Все расхохотались, и лишь Олег остался серьезным. Выяснилось, что Пашка прав! Узнав об этом, тот надулся от гордости и поглядывал на остальных свысока. Помахав оставшемуся на корабле Коле, мы навьючили бочонок на Пашу и двинулись вправо по дороге. Минут через десять — пятнадцать нас нагнал старенький «Форд»-пикап, некогда зеленый, а теперь совершенно потерявший всякий цвет. Игорь поспешил воспользоваться этим, и после недолгих переговоров, подкрепленных мятой кредиткой, мы забрались в кузов и затряслись по разбитой дороге. Зеленеющие поля, редкие рощицы эвкалиптов и банановые плантации вперемешку с лугами — таким мне запомнился пейзаж острова Пасхи. Старый грузовичок неторопливо пылил по дороге, а мы глазели по сторонам.

— О, глядите! — Игорь указал на несколько странной формы скал, торчащих посреди ровного луга. — Совсем как статуи!

— А это и есть статуи, — подтвердил Олег. — Это моаи — главная достопримечательность острова Пасхи. Их еще называют Аку-Аку. Некоторым из них несколько тысяч лет…

— А кого они изображают? — осведомился Командор.

— Путешественников! — сказал Паша, прежде чем Олег успел ответить. Повернувшись к нам, боцман лукаво подмигнул и невозмутимо продолжил: — Всех знаменитых мореплавателей, которые сюда приплывают, аборигены эта… как его… вырубают из камня. Вот.

— Зачем?! — изумился Игорь, на сей раз с нескрываемым удивлением рассматривая приближающуюся статую — остроносую, с вытянутой головой и длинными мочками ушей.

— На память, — с простодушной миной на лице пояснил Паша. — Это вот Роггвен. Это — Магеллан. А это — Тур Хейердал.

— Да-а? — Игорь критически прищурился. — Похож… Только нос великоват, а так — вылитый старина Тур!

Мы еле сдерживали смех. Пашка врал беззастенчиво, легко и вдохновенно, а удивление Игоря ясно давало понять, что о статуях острова Рапа-Нуи он слышит впервые. Морская скука постепенно покидала нас.

Наконец машина остановилась на окраине большого поселка, и мы вылезли из кузова. Как выяснилось вскоре, городишко назывался Хангароа и оказался, к немалому нашему изумлению, столицей Рапа-Нуи. Застроенный одноэтажными домами, городок производил весьма приятное впечатление. Кругом произрастали в изобилии акации, мимозы, олеандры. Зеленый, тихий, девственно-провинциальный, городок был удивительно красивый, но очень пыльный. Асфальта не было, только возле церкви оказалась серая нашлепка, так и не застывшая под местным солнцем и уже почти совсем сползшая к океану. Люди здесь все больше ездили на лошадях, из машин попадались одни джипы. Правда, вскоре мы увидели на углу нашу отечественную «Ниву» и таращились на нее минут примерно десять, как на редкую диковину. Ладья на радиаторе была для нас как привет с далекой Родины. Редкие прохожие с любопытством косились на нас.

Отыскав первым делом водоразборную колонку, мы вволю напились, а затем с превеликим трудом задвинули под кран бочонок, наполнили его и заткнули пробкой. Тут же возникла проблема — куда его девать. В конце концов мы оставили его под какой-то пальмой, а сами двинулись вниз по улице. Капитан Флинт ехал на Витькином плече и время от времени принимался чистить перышки.

Улочка оказалась проспектом имени Поликарпо Тодо. Как объяснил Олег, именно этот тип присоединил остров к Чили сто лет тому назад. Слух о нашем прибытии распространялся со скоростью пожара, и, пройдя десятка два шагов, мы с удивлением обнаружили, что нас сопровождает человек двадцать местных жителей и дюжина туристов с континента; а когда мы прошли мимо школы, к ним присоединилась еще стайка босоногой ребятни.

— Чего это они? — выпучил глаза Пашка.

— На тебя пришли посмотреть, — усмехнулся я. — Ради такого зрелища сейчас весь город сбежится.

— Сам ты… зрелище, — обиделся тот. — Папуас несчастный!

— Считай, что я — местный житель, — примирительно сказал я.

Пашка фыркнул и умолк: на местных я не походил.

В окнах домов то и дело мелькали любопытные лица жильцов. Мы шли мимо каких-то лавчонок, сувенирных магазинчиков, салонов — нам попался даже банк! — и всю дорогу нас сопровождала восторженно перешептывающаяся толпа. Наконец из дверей подвальчика, мимо которого мы проходили, неожиданно послышался какой-то подозрительный звон. Пашка мгновенно насторожился, словно борзая, услышавшая охотничий рог, и завертел головой.

— Интересно, что там, а? — как бы между прочим пробормотал он, останавливаясь. — Давайте заглянем?

— Некогда, — проворчал Игорь. — Нам еще горючее достать надо и продуктами запастись.

Посредине этой тирады дверь подвала распахнулась, и мы увидели, что именно там находится.

— Спортзал!!! — дико вскричал Пашка и галопом устремился к заветной двери.

Нет сомнения, что, попади он в это царство гирь и тренажеров, он остался бы там навсегда. Изловчившись, Хозяин ухватил беглеца за шиворот и, подождав, пока тот не перестанет трепыхаться, продемонстрировал ему свой кулачище.

— Нашел время! — рявкнул он. — Нас Коля на «Гончей» ждет не дождется, а ты… Марш в строй! Р-распустились!

Пашка уныло пристроился в хвосте процессии, и мы двинулись дальше.

— Кит пузатый! — втихомолку ругался он. — Ну, погоди! Уж я тебе устрою… отпуск за свой счет!

Народ восторженно загудел, обсуждая происшедшее. Наконец мы не выдержали и спросили у прохожего, где тут можно пообедать. Вскоре, сопровождаемые толпой человек в сто, мы уже ввалились в небольшой кабачок и направились к стойке бара. Игорь тотчас принялся стучать кулаком, а когда показался заспанный бармен, потребовал пять порций рома, пять бифштексов с двойным картофелем сразу и один на вынос, и пива.

— И каши, каши рисовой! — взволнованно пролез было Паша, но Игорь локтем оттолкнул его назад и небрежно бросил бармену монетку — золотой испанский дублон.

— Пиастрры! — лихо каркнул Капитан Флинт и уставился на меня одним глазом. — Р-рому! Кру-кружку!

Бармен спросил, какой ром мы предпочитаем, нацедил нам три стакана белого и два — черного, после чего куснул монетку и сделал круглые глаза:

— Настоящая!

— А то ж! — ухмыльнулся Игорь и одним глотком осушил свой бокал.

Разговоры в зале постепенно смолкли — все смотрели в нашу сторону. Никто не решался первым заговорить. Наконец какой-то турист, видимо, немец, приблизился и на ломаном английском изъявил желание сфотографироваться с нами.

— А вам зачем? — полюбопытствовал Игорь.

— О! — заулыбался тот. — Это ше так интересно! Ви есть пираты?

— Самые настоящие! — важно кивнул Игорь.

Все-рассмеялись, захлопали в ладоши. Игорь расплылся в улыбке, стал раскланиваться, как вдруг неожиданно понял, что над нами просто смеются, принимая за актеров. Он покраснел, влез на стол, вытащил из-за пояса пистолет и бабахнул в воздух. Шум смолк.

— Молча-ать! — крикнул он. — Я капитан Гурей, гроза и ужас Тихого океана, и я не позволю издеваться надо мной, иначе пушки моего корвета сметут с лица земли ваш городишко!

Из-за ножки стола опасливо выглянул Капитан Флинт.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей про… Ай!

Игорь взмахнул саблей, одним махом перерубил злосчастную ножку и вместе со столом рухнул на пол. Галчонок в ужасе вскарабкался Вите на плечо и умолк. Игорь поднялся и с обнаженной саблей подскочил к ошеломленному туристу.

— Дуэль! — крикнул он. — Мы будем биться любым оружием! Сегодня! Сейчас! Олег, готовься, будешь этим, как его… секундомером!

— Игорь, а может, не надо? — пробормотал тот.

Спас положение немец, который, похоже, ничего не понял из нашей беседы, к тому же был навеселе.

— Хо-хо! — вскричал он. — Желаю знакомиться! Это ошень карашо! Бармен! Пять ромов к моим друзьям унд шнапс для меня!

Игорь быстро остывал. После второй порции черного «Баккарди» он признал, что в сущности все мы — славные ребята, и он рад, что у него столько друзей. Вокруг все шумели и переговаривались. Монеты и банкноты сыпались на прилавок, стаканы наполнялись, и вскоре мы пришли в веселое настроение. Паша имел бешеный успех у женской половины и, взобравшись на стол, демонстрировал мускулатуру. Игорь фотографировался со всеми подряд, произносил тосты и окончательно забыл все обиды. Смущенный Флинт покорил всех своим лексиконом, всякий раз испуганно прячась за Витьку, когда зрители аплодировали…

Лишь под утро мы пришли в себя. Ресторан был пуст, только в углу сидели Игорь и какой-то незнакомец. Между ними была початая бутылка, крабовый салат и пачка долларовых банкнот, обандероленная банковской бумажкой.

— Очнулись? — добродушно спросил Командор. — Вот и хорошо. Выходите наружу — я тут насчет топлива договорился.

На улице было прохладно. Проветрившись, мы добрались до бензоколонки на окраине городка, где зафрахтовали большой бензовоз, после чего Игорь выделил Паше энную сумму денег и длинный список продуктов, которые предстояло закупить.

— Ничего! — подмигнул Пашка, уходя. — Я тут тоже кое с кем договорился. Только Игорю ни слова!

— О чем это он? — спросил я.

— Не знаю, — пожал плечами Витя.

Пашки не было довольно долго. Мы отдыхали, лежа в тени, когда к нам подошли несколько туземцев в национальных костюмах и что-то спросили у Хозяина. Игорь растерялся.

— Чего они хотят?

— Разрешения просят, — пояснил Олег. — Говорят, надо высечь статую великого капитана Гурея.

— Но мне некогда! — запротестовал Игорь. — Мне на корабль надо!

Туземцы что-то залопотали.

— Они говорят, что это ненадолго, а отказом ты их обидишь.

— Да? — Игорь заколебался. — Ну, раз ненадолго… Тогда пошли.

Было видно, что он польщен и раздосадован одновременно. На берегу высилась небольшая скала, по которой уже ползали каменотесы с молотками и долотами. Игоря с почестями препроводили к скале, раздели до трусов, попросили сложить руки на животе и деловито затюкали по камню.

Кусты у нас за спиной громко затрещали, и на поляну выбрался взъерошенный Пашка.

— Ну, как вам моя идея? — спросил он.

— Какая идея?

— Что значит: «какая»? Эта! — Паша указал на Командора. — Это я их подговорил Игоря разыграть.

— Ты?! — у Витьки отвисла челюсть.

Только теперь до меня дошел весь смысл происходящего, и я затрясся от смеха.

— Ну ты даешь!

— А я что? Я ничего! Будет знать теперь, как меня принародно позорить!

— Но так нельзя! — запротестовал Олег. — Надо сказать ему об этом!.

— Ты что? — замахал руками Паша. — Ты думай, что говоришь! Знаешь, сколько денег я на это ухлопал? Ты же себе харакири сделаешь, если я сумму назову! Ну, я пошел.

— Куда?

— В спортзал!

Наблюдая за Командором, мы не могли удержаться от смеха — Игорь стоял на самом солнцепеке и обливался потом — «скульпторы» не позволили ему даже шляпу надеть. Все они вели себя страшно озабоченно, то и дело измеряли талию Предводителя рулеткой и, незаметно сменяя друг друга, делали вид, что долбят скалу. Солнце палило нещадно. Нос у Игоря уже облупился, но он стойко терпел.

— Ну, Пашка, ну, голова! — восхищался Витя. — Надо же, чего придумал! И где он только деньги достал, сукин сын?

Пока Игорь позировал, мы отвезли горючее на берег, с помощью лебедки стащили «Гончую» с мели, подвели ее поближе и закачали топливо в баки. Вскоре прибыла машина с продовольствием, а вслед за этим пожаловали толпы любопытствующих туристов.

Пашка выскочил на палубу, как чертик из коробочки.

— Соблюдайте очередь! — кричал он, сдерживая напиравшую толпу. — Старинная бригантина пирата Гурея! Кто хочет посетить старинный парусник? Эта, как ее… романтика! Десять долларов, господа, всего десять долларов!

Мы залезли в шлюпку и занялись перевозкой пассажиров. Колю посадили на кассу; и теперь с кормы то и дело слышались его крики: «Куды лезете, басурманы, без билетов?!» Пашка тоже не терял времени даром и установил твердую таксу: спуститься в трюм — три доллара, влезть на мачту — шесть долларов, выстрелить из пушки холостым — двадцать пять долларов. Дороже всего стоило сфотографироваться с Пашей — тридцать долларов. Нас же можно было свободно запечатлеть за пятнадцать. От желающих не было отбоя. Часть выручки пошла на уплату труда каменотесов, остальное мы беззастенчиво клали себе в карман. Шли дни. Игорь с утра до позднего вечера торчал на берегу, ничего не зная о нашей афере, а мы считали деньги и бездельничали. Пашка целыми днями пропадал в спортзале, появляясь на бригантине лишь к обеду и к ужину. Каким образом он собирался выкручиваться из сложившейся ситуации, оставалось загадкой.

Ничего не подозревающий Хозяин был доволен.

— Какие люди! — восхищался он, натирая бока кремом для загара. — Нет, какие люди! Памятник! Мне! И все бесплатно. Однако они меня совсем уморили…

Прошла неделя, и скульпторы, науськиваемые Пашей, закрыли «статую» полотном и заявили, что работа окончена, осталась только отделка.

В эту ночь, пока Командор крепко спал, из города тихо выехали грузовик и автокран, и с потушенными фарами направились в старинные каменоломни. Выбрав из торчащих там статуй которую поменьше, мы опутали ее веревками и привезли на берег, где установили рядом со скалой. Пашка расплатился с водителями, обошел статую кругом, попинал носком башмака и отряхнул ладони.

— Пошли спать, — сказал он. — Надо еще палубу отмыть после туристов.

Утром, при большом скоплении народа состоялось торжественное открытие «памятника». Покрывало поползло вниз, и нашим глазам предстал каменный истукан, задумчиво глядящий вдаль. Из всех островных изваяний это имело самый кошмарный облик. Пашка потом признался, что специально заранее разыскал именно такое.

Игорь был немного шокирован, но быстро пришел в себя.

— Я тронут… — бормотал он, пожимая руки присутствующим и не спуская глаз с монумента. — Я тронут… Очень рад…

Толпа рассосалась, и мы остались одни.

Игорь несколько раз обошел вокруг статуи и повернулся к нам.

— Похоже, конечно… — задумчиво сказал он. — Однако кто бы мог подумать, что эти туземцы — такие абстракционисты!


Глава 15


В которой повествуется об отплытии «Гончей» и о необыкновенной истории, произошедшей с Игорем и с Пашей.


Близился день нашего отплытия.

За время, проведенное на острове Пасхи, мы отдохнули, прибавили в весе, а также — изрядно разбогатели. Последнее, впрочем, касалось только нас пятерых — Хозяин об этих деньгах не знал. Как говорил Пашка: «Это нам на конфеты»; сам Пашка был чертовски доволен собой и на прощанье разжился штангой и тяжеленной бронзовой статуей какого-то атлета. На круглом ее постаменте красовалась надпись: «Mens sana in coprore sano».[1 - В здоровом теле здоровый дух (лат.).] А вот Игоря постигло разочарование — несмотря на все его просьбы, островитяне наотрез отказались продать ему каменного идола. Конечно, они были правы — если раздавать моаи всем желающим, остров скоро лишится главной своей достопримечательности, поэтому Капитану пришлось удовлетвориться фотографиями и сувенирами, которых он набрал неимоверное количество.

Пополнив запасы топлива, провизии и воды, мы подлатали нашу бригантину и в один прекрасный день приготовились отправиться в путь. «Гончая» держалась молодцом — шторма ее миновали, а черви тередо не тронули обшитое медью днище. Инцидент с мелью тоже не причинил ей особого вреда, и мы со спокойной душой вывели бригантину на рейд.

Под утро все побережье было заполнено народом. Взрослые и дети, туристы и местные жители, мужчины и женщины — всем хотелось посмотреть на отплытие пиратской бригантины. Игорь расчувствовался, толкнул прощальную речь, встреченную аплодисментами, и полез в поджидавшую его шлюпку.

— Потоштите! — вдруг послышалось сзади. — Айн момент!

Обернувшись, мы увидели давешнего немецкого туриста. Сжимая в руках охапку газет, он проталкивался сквозь толпу и что-то кричал. Волосы его растрепались, маленькая тирольская шляпа с пером сбилась на затылок.

— В чем дело? — нахмурился Игорь. — Что вам, любезнейший?

— Потоштите… уф… — маленький немец совсем запыхался. — Ви… ви действительно пираты?

— Разумеется! — несколько раздраженно подтвердил Игорь.

— О-о! Герр Готт! — турист всплеснул руками. Очки на его носу подпрыгнули. — Я не знать про это! Так это есть прафда! Я приносить извинения!

Забросив газеты в шлюпку, он пожимал нам руки и улыбался.

— О! — кричал он. — Неушель ви есть капитан Гурей? Я хотеть с вами на память сфотографироваться! Ви есть улибаться, я есть улибаться вместе с вами! Айн момент! Сейчас отсюда вылетит птиц!

Полыхнул блиц, и фотоаппарат запечатлел семь ухмыляющихся физиономий. Даже не семь, а восемь — Капитан Флинт не упустил возможности влезть в кадр, и черт меня раздери, если он не улыбался! Лишь после этого мы залезли в шлюпку и под прощальные крики островитян отчалили. Добравшись до «Гончей», мы подняли паруса, развернулись и полным ходом направились в открытый океан, держа курс на северо-восток. Гостеприимный остров Пасхи становился все меньше и меньше и вскоре совсем исчез из вида.

— Славно отдохнули! — сказал Игорь, мечтательно закатив глаза. — Жалко только, что статую взять не удалось…

Погода была чудесная, и бригантина, подгоняемая свежим бризом, играючи бежала по волнам. Игорь удалился на камбуз готовить обед. Олег, расположившись у канатного ящика, увлеченно шелестел оставленными немцем газетами, как вдруг что-то привлекло его внимание.

— Друзья, поглядите-ка! — изумился он. — Это же про нас!

— Что «про нас»? — не понял Витя.

— Да статья же! Вот эта — «Необыкновенная встреча в Тихом океане».

Мы заинтересованно столпились вокруг него, даже я отпустил на время штурвал. Это была недельной давности «Дейли телеграф», а статья содержала откровения Ларри Эдвардса-младшего — капитана «Фортуны». В ней он красочно описывал встречу с пиратским кораблем, причем нельзя было понять, доволен он этим обстоятельством или наоборот. Заканчивалась статья утверждением, что это было незабываемо.

— Могу себе представить, сколько ему заплатили, — хмыкнул я. — А что в других газетах?

Почти везде сообщалось о наших подвигах. В наиболее давних выпусках это печатали петитом на последней странице, потом — все ближе к середине газеты, с оттенком юмора, и в заключение — вполне серьезно на первых полосах. «ЗАГАДКА ВЕКА!» — кричали аршинные заголовки, «СЕНСАЦИЯ ТИХОГО ОКЕАНА!» Журналисты всех стран (газет было штук сорок — турист, видимо, читал на нескольких языках сразу) стремились перещеголять друг дружку в придумывании громких заголовков — вот далеко не полный их перечень: «ОДИССЕЯ КАПИТАНА ГУРЕЯ», «ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАПИТАНА ГУРЕЯ» (были там также «Новые…» и «Дальнейшие приключения»), «ХРОНИКА КАПИТАНА ГУРЕЯ», «ПРОКЛЯТИЕ КАПИТАНА ГУРЕЯ», «ТАЙНА КАПИТАНА ГУРЕЯ», а какой-то падкий на сенсацию французский репортер разродился заголовком «СЕМЬ СМЕРТЕЙ КАПИТАНА ГУРЕЯ». Сам Эдвардс «всплыл» еще в нескольких, помимо первой, статьях, в том числе в «СОКРОВИЩЕ КАПИТАНА ГУРЕЯ» и в «ВОСПОМИНАНИЯХ КАПИТАНА ГУРЕЯ». Половина статей сопровождалась не очень качественными фотографиями, где мы имели удовольствие лицезреть собственные физиономии.

Эксперты-историки и ученые довольно сдержанно комментировали эти сообщения и избегали прямолинейных высказываний. Большинство склонялось к мнению, что все это — не более чем утка. Кто-то предположил, что «Гончая» и мы — последние представители пиратского братства Карибских островов. Другие говорили, что капитан Гурей — потомок таинственного Черного Корсара, воспетого Эмилио Сальгари. Слава этого пирата в свое время могла поспорить со славой Моргана и Флинта. Какой-то ненормальный журнал высказал мысль, что «Гончая» — это не что иное, как вынырнувший из небытия «Летучий Голландец», а Гурей — сам Ван Страатен, взявший себе псевдоним, чтобы обмануть судьбу. Другой такой же бульварный листок, пошарив в архивах, заявил, что Гурей — это Джон Сильвер, но тут же встал вопрос, как у него выросла вторая нога, и в следующем номере статью разгромили в пух и прах.

Интереснее всего было читать объемистое исследование одного немца, выдвинувшего весьма любопытную гипотезу. По его мнению, Игорь принадлежал к старинному знатному роду и был выходцем из запорожских казаков. В архивах отыскался даже некий Тарас Гурей — бесстрашный атаман и лихой рубака, прославившийся в сражениях с польской шляхтой и бесследно сгинувший в самом зените славы. Ходили слухи, что его убрали люди Хмельницкого, но теперь-то ясно, утверждал автор статьи, что тот просто покинул Украину и вместе с сыном добрался до Средиземного моря, где примкнул к корсарам и пал в одной из стычек. Сын же его якобы стал капитаном и увел свою бригантину в Атлантику, где стал промышлять разбоем в районе… Бермудского треугольника, пока отдаленный потомок его не решился «выйти из подполья», избрав ареной своих действий Тихий океан.

Ларри Эдвардс — ни дна ему, ни покрышки — придерживался как раз гипотезы «Летучего Голландца», из-за чего наши письма так и не дошли по назначению — их попросту приколотили к мачте корабля во избежание неприятностей. Что поделать — моряки очень суеверный народ.

Мы не могли нахохотаться, читая эти статьи. Надо еще учесть, что фамилию Предводителя всякий раз нещадно коверкали — то «Гирей», то «Гарвей», а то и вовсе — «Герой». Пара-тройка наиболее догадливых исследователей вытащила на свет скупые заметки в прессе о нашем прошлом путешествии, но слабый голос истины потонул в лавине сплетен.

— Ну и ну… — поразился Коля. — Надо Игорю показать.

Лишь только помянули Предводителя, с камбуза послышались его яростные проклятия.

— Где Пашка?! — вопил он. — Где этот остолоп?! Тысяча чертей и две зеленых мухи!

Флинт в ужасе забился в канатный ящик, откуда время от времени выглядывал, блестя глазами. Наконец, люк трюма распахнулся, и на палубу вылетел разъяренный Командор. Завидев Пашку, он выхватил из-за пояса увесистый черпак и погнался за боцманом.

— Ты что, очумел?! — кричал тот, петляя и уворачиваясь.

— Я тебе покажу, где раки зимуют!

— Да что случилось-то?!

Места зимовки раков из бурного обмена любезностями узнать не удалось, зато мы узнали, что рассеянный Пашка, закупая по списку продовольствие, допустил досадную оплошность — спутал бататы с бананами и приобрел ящик сладкого картофеля и три центнера бананов, вместо того, чтобы сделать наоборот. И вот теперь, как утверждал Игорь, мы снова остались практически без еды.

— Неужели совсем ничего нет?

Кроме вышеперечисленных продуктов на складе был мешок сухарей, такой же мешок овсянки, ящик сгущенного молока и две огромные — в обхват величиной — банки малосольной салаки.

— Сгущенку-то зачем взял? — спросил Олег.

— Да не было больше ничего! — оправдывался тот. — В кашу добавлять будем… И вообще — чего вы кипятитесь? Бананы — тоже вещь. Вон, папуасы круглый год их едят, и ничего, довольны… Правда, Дим?

— Ну в самом деле, не стоит так расстраиваться, — вмешался я, растаскивая спорящих. — Не возвращаться же из-за этого. Доплывем до островов, а там видно будет.

Игорь мрачно посмотрел на меня и потряс половником.

— Конечно, доплывем! — буркнул он. — Но что, скажи мне, что мы сможем найти там, кроме бананов?

Возразить на это мне было нечего, и Хозяин, хлопнув дверью, удалился на камбуз.

— А что будет на обед? — запоздало крикнул вслед Коля.

— Овсянка, сэр! — издевательски послышалось из-за дверей.


Глава 16


Тайна банановых очисток. Флинт получает травму. Абордаж на дне рождения. «Кинозвезда» Пашка.


Три дня мы шли под парусами, экономя горючее и используя попутный ветер. Экипаж отдыхал. Игорь ввел обязательный тихий час, хотя, признаться честно, мы и так не очень-то перетруждались. Направляемая твердой рукой Командора, бригантина на всех парусах летела к Австралии. После бурных событий прошедших недель Игорь снова вернулся к идее снять фильм о наших путешествиях. К отснятым прежде материалам добавились кадры с острова Пасхи и несколько красивейших морских зарисовок. А теперь вот Командору позарез понадобилась пустыня, которую он хотел пересечь на машине.

Мы загорали, ели овсянку с молоком и не особенно задумывались над завтрашним днем. Но прошло совсем немного времени, и наши надежды на спокойное плавание рассыпались в пыль. А началось все исподволь, с совершенно безобидных событий.

Однажды утром Паша, кряхтя, слез с кровати, несколько минут с хрустом разминал отлежанные за ночь члены, а затем, что-то бурча себе под нос, взобрался по трапу на палубу.

— Эге, глядите-ка, мужики, — неожиданно позвал он, — Флинт кому-то хвост подарил!

Галчонок стыдливо пятился, пряча свой тыл, где вместо хвоста красовалось два-три истрепанных пера. Я всегда хорошо относился к нему, а потому расстроился.

— Ну сколько можно над птицей издеваться… Кто это так глупо шутит?

— Игорь, неверное, швырнул в него чем-нибудь, — предположил Олег, и тут же окликнул его: — Игорь! Кто Флинта побил, не знаешь?

— Вот вы у него самого и спросите… — глухо донеслось из каюты.

— А это мысль! — обрадовался Паша. — Эй, капитан, кто тебя так отделал?

— Каррамба! — огрызнулся тот. — Работать идите, собачий нос!

— Это тебя бог наказал, — назидательным тоном заявил Пашка.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — незамедлительно отозвался галчонок. — Ночью ищите! — он клюнул какую-то муху и резво умчался за канатный ящик.

— Болван, — сказал Пашка.

— Сам такой, — отозвался ящик.

Некоторое время все молчали.

— Похоже, кроме нас, на корабле еще кто-то есть, — медленно произнес Олег. — Хотя, если подумать, привидение — это «кто-то» или все-таки «что-то»?

— Да ну вас! — беспечно бросил Паша и направился к умывальнику, распевая по пути тут же придуманную песенку:
		Есть на свете мнение,


		Мол, бродят привидения.


		Только я их не боюсь,


		Если встречу, то… то…


— Гм… Что же я с ними сделаю? — задумался он. — Это… Нет их и точка! Я… А, дьявол! — нелепо взмахнув руками, Пашка поскользнулся и с грохотом рухнул в раскрытый люк трюма. Через секунду оттуда показалась его разозленная физиономия.

— Опять эти огрызки! — он отодрал от подошвы банановую кожуру, с отвращением швырнул скользкий комок за борт и вытер ладони о штаны. — Сколько раз говорил — не разбрасывайте мусор где попало! Кто это тут намусорил?

Олег криво усмехнулся:

— Вот и я думаю — кто? Я не бросал, ребята не бросали, ты — тоже, об Игоре я вообще не говорю. Флинт бананов не ест, а очистки каждое утро появляются в разных местах… Что скажете?

Меня пробрала дрожь. Действительно, что-то тут было не так. У нас половина склада была завалена бананами, которые мы едва успевали подъедать по мере созревания, но я мог поручиться, что все отходы выбрасывались за борт.

— Значит, бананы ест кто-то другой, — глубокомысленно заметил Виктор.

— Ты это… знаешь, не пугай! — встревоженно заявил Паша. Подумаешь, огрызки! от них и вреда-то никакого, пускай себе… — он поежился и огляделся. — А Игорь что говорит?

— А ничего не говорит, — вмешался Коля. — Распустились, дескать, на берегу, неслухи. Тебе самому во время ночных вахт ничего не кажется?

— Креститься надо, если кажется! — быстро нашелся Паша. — Знаете, что скажу? Давайте-ка вечерком прочешем трюм и посмотрим.

— Наивный ты человек, Пашка, — укоризненно покачал головой Олег. — Мы там две недели жили, и то всего не знаем, а ты за один вечер все хочешь осмотреть. Вместе пойдем. Кто еще хочет?

— Я, — вызвался я. — Вить, пойдешь?

— Вот только вахту достою…

Однако планам этим не суждено было свершиться — ближе к вечеру Игорь заприметил на горизонте новый корабль и тут же загорелся идеей запастись продуктами.

— Ну, все, — разочарованно сказал Пашка, когда мы шли с совещания у Капитана. — Накрылись наши поиски. У Игоря очередной блицкриг. Надеюсь, хоть сейчас все мирно обойдется…

Когда мы вышли на палубу, в двух кабельтовых справа по борту параллельным курсом шла большая — в половину нашей бригантины — прогулочная яхта. Не прошло и пяти минут, как нас заметили и подплыли поближе. «Sailor Moon» — можно было различить на носу.

— Лакомый кусочек! — Игорь в восторге потирал вспотевшие ладони. — Сейчас подойдем поближе, и я высажусь на борт. Дима! Паша! Пойдете со мной. Коля, Витя, Олег — останетесь на «Гончей». Если что, я дам сигнал: услышите мой выстрел — сразу открывайте огонь.

С яхты на нас глазела разношерстная публика, восхищенно разглядывая гордый контур бригантины, резные украшения и оснастку. Паша не удержался и принялся в одиночку ворочать по палубе пушки, изредка подмигивая симпатичной блондиночке в мини-юбке, которая стояла на носу яхты.

Из дверей своей каюты выглянул Предводитель.

— Скоро начнем, — театральным шепотом объявил он. — Паша, будь готов!

— Всегда готов! — повинуясь многолетней привычке, Пашкина рука отработанным движением взлетела над головой в пионерском салюте.

Заскрипела дверь. Неожиданное, как в сказке, появление на палубе Командора вызвало шквал аплодисментов. Бряцая оружием и опираясь на костыль, он медленно и важно похромал на капитанский мостик, подул в рупор и объявил, что все их имущество, судно и груз переходят к капитану Гурею. Толпа на яхте просто взорвалась от удовольствия, и Игорь растерялся.

— Не верите, да? — крикнул он и, обернувшись к нам, махнул рукой. — Взять их!

Взметнулись и впились в борта яхты абордажные крючья, и мы потянули что было сил. Сам Флинт не смог бы лучше провести абордаж. Прежде чем туристы стали что-то понимать, наша троица уже спрыгнула на яхту. Особенно устрашающий вид был у Пашки. Одетый в свои заплатанные турецкие шаровары и туфли с загнутыми носами, он размахивал кривой саблей и выкрикивал угрозы. За время плавания он постоянно отрывал от своей шляпы куски фетра для пыжей, и теперь на бритой его голове было нечто вроде фески. Воевать с ним почему-то никто не захотел, наоборот — все одобрительно хлопали его по плечу и тянули к столу, а светловолосая девушка в платьице-матроске с широкоэкранным декольте глядела на него ну прямо-таки влюбленными глазами в пол-лица — не девочка, а какая-то японская мультяшка.

— Ты… эта… че смотришь-то? — Пашка смущенно потупился и поскреб гладкий затылок.

— Ах, до чего же здорово! — воскликнула красавица и совсем по-детски запрыгала и захлопала в ладоши. — Я и не знала, что папа подготовил мне ко дню рождения такой сюрприз! Это лучшая морская прогулка в моей жизни! Идемте, идемте же к столу!

Игорь хотел было что-то сказать, но толпа подхватила нас под руки и с почетом усадила за стол, уставленный всевозможными деликатесам. Пашка, рядом с которым устроилась пленительная именинница, торопливо подтянул к себе копченого угря и принялся разливать вино.

— Ах, ах! — щебетала девушка, не сводя с него своих огромных голубых глазищ. — Скажите, а вы, случайно, не Арнольд Шварценеггер?

Паша поперхнулся угрем, с трудом проглотил застрявший в горле кусок и покосился на нас. Игорь показал ему кулак.

— Не-е… — смущенно протянул наш друг. — Я Паша. В этой… в Перми живу. Слыхали, наверное?

— Ну, не надо скромничать! — девушка игриво придвинулась к нему и запорхала ресницами. — А я вас в кино видела. Как две капли воды, только с волосами. Это ведь был парик, да?

— Не, я это… не того… Поесть бы чего, а?

Со всех сторон к нам тянулись руки — пощупать, поздороваться, взять автограф. Что-то спрашивали, я отвечал наобум, мимоходом набивая карманы котлетами. Игорь, изрядно захмелев, подтолкнул меня локтем.

— Вкусно кормят, — сказал он. — Может, не будем их грабить?

Паша тем временем разошелся вовсю: он вооружился специальными щипцами и теперь с треском крушил омаров в майонезе. Во все стороны летели липкие брызги и огненно-красные осколки панцирей.

— А скажите, Дурман-паша, — не отставала незнакомка, — ведь вы тут кино снимаете, да?

— Ну, это… и кино тоже! — кивнул тот, вытирая углом скатерти замасленные руки. — Да я вообще во многих фильмах снимался — «Хищник», «Терминатор», «Москва слезам не верит»… Я с самим Спилбергом на короткой ноге. Бывало, спросишь его: «Ну что, брат Спилберг, как дела?», а он и отвечает: «Да так все, это, как его…» Большой оригинал!

Как и следовало ожидать, в духе гоголевской городничихи в разговор вступила подружка именинницы:

— Ах, Мэри, дорогая, ведь в «Хищнике» Шварценеггер снимался!

На миг в воздухе повисло гнетущее молчание, но через секунду Пашка нашелся.

— Ах, да! — он хлопнул себя по лбу. — Конечно, Шварценеггер. Но вот есть еще «Хищник-2», так там — я!

— Ну, так я, должно быть, ваш смотрела! — облегченно рассмеялась белокурая Мэри, окончательно завершив цитату.

Тем временем Игорь взобрался на стол с фужером в одной руке и бутербродом в другой и призывно помахал рукой.

— Дамы и господа! — провозгласил он. — Прошу тишины — сейчас будет тост. Друзья! В этот знаменательный день мы рады присутствовать на торжестве в честь именин нашей дорогой… э-ээ…

— Мэри, — подсказал Паша.

— Да! Так вот. Я, капитан Гурей, заявляю, что настоящее пиратство — это искусство, а истинное искусство всегда бессмертно! И я хочу пожелать…

Неожиданно в раскрытом иллюминаторе салона возник растрепанный Капитан Флинт, повращал глазами и разинул клюв.

— Нет бога! — крикнул он, — кроме Кру-Кру, и капи…

Игорь выхватил из-за пояса пистолет и, почти не целясь, пальнул в иллюминатор. Маленькое помещение заволокло едким пороховым дымом. Все чихали и кашляли.

— Попал? — вполголоса спросил Игорь. Я пожал плечами — дым рассеялся, и стало видно огромную дыру рядом с иллюминатором. Галчонок исчез. Гости были немного напуганы, но Хозяин не растерялся и, подняв бокал, воскликнул:

— Да здравствуют пираты!

И в этот момент снаружи громыхнул пушечный залп!

— Что это?! — взвизгнула виновница торжества.

— Салют! — крикнул Паша. — Салют в твою честь, дорогая!

Игорь, мельком глянув на часы, резво подбежал к нам.

— Кончай свой брачный танец! — прошипел он. — Тоже мне, Жан Клод Как Дам… Пора сматываться — это наши палят. Если мы их не остановим — они всю яхту в щепки разнесут.

Все были уже снаружи. Игорь, деловито свернув скатерть со всем содержимым в громадный узел, взвалил его на плечо и, подбадривая Пашу тычками, вывалился на палубу.

— Куда?! — кричал тот. — Я не хочу!

Завидев нас, стрельбу на «Гончей» прекратили. Игорь откланялся, и мы, перебравшись на борт бригантины, обрубили абордажные канаты, и «Гончая» словно призрак растворилась во тьме.

Игорь развернул скатерть и теперь расставлял на ней трофейные тарелки. В большой корзинке горкой лежали миндальные пирожные.

— Чур, мне пять штук! — воскликнул Игорь, завидя их. — Я пока еще Капитан!

Быстро разделавшись со всеми блюдами, мы распили в честь удачно проведенной операции бутылочку вина и расположились на отдых.

— Надеюсь, они на нас не обидятся, — заметил я. — Хоть будет что потом дома вспомнить. Не часто в наше время встретишь пиратов.

— Все это хорошо, — заметил Витя. — Но что дальше? Так и будем промышлять мелким каперством?

Все замолчали — вопрос был далеко не праздный. По меткому выражению Командора, экипаж имел обыкновение есть три раза в сутки, и теперь встал перед дилеммой — грабить или не грабить. Игорь задумчиво отправил в рот последнее пирожное и стряхнул крошки.

— Что-нибудь придумаем, — примирительно сказал он. — А пока что поплывем к островам.

— А я свой адрес оставил! — похвастался Паша. — Этой… которая на яхте. Как думаете, она напишет? Мэри обещала…

— Заладил: «Мэри! Мэри!» — осадил его Предводитель. — И чего ты в ней нашел? Ни кожи, ни рожи, ни спереди, ни сзади… одни глаза на лице. У нее, между прочим, волосы крашеные и зубы вставные.

— Волосы… зубы… крашеные… — растерянно пробормотал Паша и умолк.

— Дима, заступишь на вахту, — приказал меж тем Игорь. — Остальным — отбой.

Я встал к штурвалу. Все огни были потушены, лишь в нактоузе светилось круглое желтое окошко компаса. Снасти корабля тихонько поскрипывали.

— Да! чуть не забыл, — Игорь в ночной рубашке и колпаке выглянул из дверей каюты. — Увидишь корабль — немедленно буди меня. Ясно?

— Ясно… — вздохнул я. — Спокойной ночи.


Глава 17


Новое украшение бригантины. Командор и его лекция. Снова призрак. Охотники за привидениями. Последний удар.


Миновала неделя. Жара ушла, сменившись облачной прохладой и свежим ветром, под напором которого бригантина летела как на крыльях. Мы занимались обычными своими делами — поддерживали порядок на судне и вели наблюдение за морем. Паша всерьез готовился к экспедиции в корабельный трюм, но почему-то всякий раз ее откладывал. И ладно, если бы дело было в нас — мы вовсе не отказывались сопровождать его, — просто боцман сам под разными благовидными предлогами уклонялся от похода.

— Завтра, — отбояривался он, — у меня дел сегодня куча.

Сегодня Пашке опять было не до рейда — после недельного пребывания статуи в кубрике он загорелся идеей приспособить ее в качестве носового украшения бригантины и теперь торопливо отпиливал постамент. С кормы слышался скрежет ножовки и проклятия в адрес очередного сломанного полотна. Опилки сыпались на вспотевшего Пашку, и вскоре его самого стало трудно отличить от статуи. Стоящий рядом Капитан Флинт с интересом наблюдал за ходом работ.

— Зря ты это затеял, — хмуро сказал Виктор. — Первый же шторм сорвет такую тяжесть.

— Что ты понимаешь! — пропыхтел Паша, не переставая орудовать ножовкой. — Мы ее проволокой прикрутим…

— Хоть гвоздями прибей — все равно сорвет.

— Не сорвет.

— Сорвет.

— Не сорвет. Красиво будет! А, ч-черт…

Что-то щелкнуло, Паша покосился на сломанное полотно, отложил ножовку и вручную отломил статую от постамента, благо, пилить оставалось — всего ничего.

— Помоги.

Подхватив бронзового атлета, они с пыхтением отбуксировали его на нос и прикрутили к бушприту. Рука изваяния была занесена над головой, как бы для замаха, и вид у нашей посудины был теперь совершенно невообразимый. Паша подмел палубу, поплескался у рукомойника и покатил бронзовый цилиндр к борту, намереваясь столкнуть его в воду.

— Подожди, — остановил его Игорь. — В хозяйстве пригодится.

— Для чего? — опешил боцман.

— Я из него гнет для огурцов сделаю.

Паша пожал плечами, но перечить не стал и под руководством Капитана уволок тумбу к нему в каюту. «Ставь сюда», — распорядился тот. Послышался грохот и душераздирающий вопль, затем из люка показался Паша с задумчивой миной на лице.

— Кто кричал? — спросил Олег.

— Где? А… Флинта зашибли… Слушай, Олег, где Игорь хочет разжиться огурцами?

— Понятия не имею. В Австралии, наверное.

— Может быть… — поправив на затылке свою тюбетейку, Пашка спустился на камбуз и загремел сковородками — сегодня была его очередь дежурить, и он собирался приготовить жареные бананы с селедкой.

Из трюма, прихрамывая, выбрался Флинт.

— Нет бога… — горько посетовал он. — И Паша… чтоб ему!

Обед накрыли на полубаке. Несмотря на экзотический привкус, Пашкина стряпня оказалась вполне съедобной.

— Ты что, влюбился? — спросил Игорь, поморщившись. Паша поперхнулся и сделал круглые глаза.

— Откуда ты знаешь?

— Пересолил.

— А-а… — с облегчением сказал тот. — Это не я, это от селедки. Вина принести?

— Да уж как-нибудь сам уж… — Хозяин грузно выбрался из-за стола и направился на камбуз.

— Ничем ему не угодишь! — прокомментировал Паша. — То не так, это — не этак…

Вернувшись, Игорь разлил вино по стаканам и вновь принялся за еду. Из-за канатного ящика, припадая на одну ногу, выбрался Капитан Флинт и короткими перебежками пробрался к столу, ожидая подачки. Витя не выдержал и отправил под стол кусок селедки.

Командорская ложка с грохотом обрушилась на стол:

— Не сметь разбазаривать продукты! Избаловали животное!

Закончив трапезу, Игорь удовлетворенно погладил живот и водрузил среди грязной посуды большой капитанский глобус. Мы заинтересованно подались вперед.

— К делу! — бодро сказал Командор, встал и оперся кулаками на стол. — Известно ли вам, други мои, что мы приближаемся к обширному архипелагу островов Тихого океана? — палец Игоря ткнулся в глобус и очертил окружность.

— Знамо дело — приближаемся, — Коля кивнул и отхлебнул чаю. — А что?

— А известно ли вам, что оные острова населены дикарями, коих нам следует опасаться?

Все угрюмо покосились в мою сторону, и я почувствовал, как вокруг меня образовалось пустое пространство.

— Ты считаешь, это опасно? — спросил я.

— Конечно, опасно! — подхалимски выкрикнул Паша.

— Я против островов. Эти туземцы… голые совсем, черные…

— И размножаются, откладывая яйца! — хмуро закончил Хозяин.

— Ка… какие яйца? — ошеломленно спросил я. — В смысле… свои? В песок?

Паша захихикал.

— И попрошу посерьезнее! — Игорь с неудовольствием покосился на боцмана. — Вот что, хлопцы, я тут недавно книжку одну прочитал — ужас, что творится. Тут, если хотите знать, вовсе и не люди живут!

Я окончательно растерялся. Пашку еще можно было понять, но Игоря…

— Что за чушь ты несешь?!

Игорь многозначительным жестом бросил на стол пухлый том в синем переплете и раскрыл его на заложенной странице.

— На, прочти, если не веришь!

Я протянул было руку, но Олег опередил меня и, схватив книгу, вслух принялся читать:

— «Эти острова находятся на самом краю света; там живут безобразные низкорослые люди с кривыми ногами и огромными животами. Во лбу у них третий глаз, а кроме того, словно птицы, они несут яйца…» Бред какой-то! Что это за книга? — Олег захлопнул ее и, перевернув, рассмеялся.

— Чего смеешься? — недовольно спросил Капитан. Олег повернул том, и с обложки блеснуло золотом оттиснутое название — «Синдбад-мореход». Я не выдержал и расхохотался тоже. За мной — все остальные.

— Чего ржете?! — Игорь медленно багровел. — Вам мало этого, да? — порывшись за пазухой, он извлек потрепанную книжицу в яркой обложке и торжествующе помахал ею у меня перед носом. Я успел лишь заметить слова: «История открытия…» — Вот здесь написано, как опасны здешние места. Тут, между прочим, уже одного капитана съели — не то Чук его звали, не то Гек… не помню.

— Кук, может быть? — подсказал Виктор.

— Точно! — воскликнул Игорь и подозрительно посмотрел на него. — А ты откуда знаешь? Ну и команда мне досталась — ничего нельзя в тайне сохранить. Почему мне не доложил, а?

— Так ведь это давно было! Двести лет назад!

— Давно, говоришь?! — взревел Предводитель. — А книга-то совсем новая!

Спорить было бесполезно.

— Какой хоть он был из себя, Кук этот?

— Худой такой, длинный… — начал вспоминать Паша.

— Да? — Игорь озабоченно осмотрел свой живот. — За что ж они его… И много там дикарей?

— Тысячи три-четыре.

— Черт! — выругался Предводитель. — Многовато. А ну как они и впрямь людоеды?

— Не думаю, — степенно высказался Коля. — Да и что они нам могут сделать?

— Вам-то, конечно, ничего не сделают! — рассердился Игорь. — А вдруг у них по старой памяти ежегодно в каждый праздник капитана съедать полагается?!

— Двести лет — немалый срок. Не думаешь же ты, что они съели уже двести капитанов?

— Гм… — задумался Игорь. — Пожалуй, что и так. А вообще-то если осторожно, то такие кадры можно отснять… Вот что, он встал и вразвалочку прошелся вокруг стола. — Олег — бегом на мачту и глядеть в оба! Коля — к моторам! Дима — за руль! Витя! на камбуз, мыть посуду. При обнаружении острова все переговоры беру на себя.

— А мне что делать? — спросил Паша.

— Отдыхай, — милостиво разрешил Предводитель. — Тебе в моем плане отведена главная роль.

Паша, бросив в нашу сторону торжествующий взгляд, отправился на корму и развалился в тени — переваривать обед. Игорь удалился в каюту разрабатывать план, а Олег вскарабкался на мачту. Дизель был запущен, и форштевень бригантины с шелестом резал легкую волну. Миновал полдень, когда с мачты раздалось громкое: «Земля!» В минуту на палубу высыпал весь экипаж. Хозяин, растолкав остальных, пролез на нос с подзорной трубой и набросился на нас с Олегом.

— Где ваши глаза, олухи? Это ж голый булыжник! Нам с людями остров нужен, с людями! Обоим по наряду вне очереди.

Пашка, в спешке набивший себе шишку о мачту, обозвал нас нехорошими людьми и отправился досыпать.

Через десять минут Олег заметил второй остров.

Архипелаг оказался ничего себе — не прошло и часа, а мы с Олегом уже имели по шесть нарядов на брата — как назло, все эти острова были пустынны. К вечеру мы совершенно выбились из сил, а Хозяин вдобавок охрип и вновь подвернул свою многострадальную ногу.

— Черт с ними… — устало махнул он рукой под вечер. — Отбой.

Я остался на вахте. Пашка, выспавшийся на несколько ночей вперед, теперь уныло слонялся по палубе, поддавая ногами пустые бутылки и поругиваясь втихомолку. Капитан Флинт, походкой, очень похожей на Пашкину, хвостом таскался за ним, старательно, со вкусом повторяя наиболее понравившиеся слова и выражения. Колоритная эта парочка ползала по палубе до двух часов ночи, потом Пашка угомонился, осушил на сон грядущий шкалик вина, после чего спустился в кубрик.

Игорю не спалось — иллюминаторы капитанской каюты светились. Дул легкий ночной бриз, и «Гончая» уверенно шла под малыми парусами. К трем часам ночи Коля сменил меня у штурвала.

В кубрике тоже не спали. Лежащие без сна под одеялами мои спутники шепотом что-то обсуждали.

— …белое совсем и подкрадывается бесшумно, — замогильным голосом рассказывал Витя. — И петли дверные по ночам скрипят.

— А отпечаток помните? на камбузе? — вмешался Олег.

— Еще бы не помнить!

— Ну что вы как пионеры в лагере, ей-богу! — усмехнулся я, плюхаясь на койку и стягивая башмаки. — Опять про привидение?

— А ты не смейся, — нахмурился Олег. — Я сам не раз его видел. Странное существо. Ходит, понимаешь, по кораблю ночами…

— И… что делает? — ахнул Паша и зажал рот рукой.

— Всем крышка!!! — хрипло крикнул кто-то из-под кровати. Все подпрыгнули и испуганно переглянулись.

— Это Флинт, — успокаивающе сказал Витя, сунул руку под кровать и извлек наружу трепыхающегося галчонка.

Далее события развивались стремительно и сверхъестественно. Из каюты Капитана вдруг раздался дикий крик — так кричат терзаемые львом антилопы. Через секунду еще один такой же крик донесся с палубы.

— Началось! — истерически крикнул Паша, метнулся к двери, задвинул засов и рыбкой нырнул под кровать. Мы замерли кто где сидел — в коридоре послышались тяжелые размеренные шаги, а через несколько секунд на дверь обрушились мощные удары.

— Не открывайте!!! — в ужасе заорал Паша из-под кровати. — Это оно!

Надо сказать, что я испугался едва ли меньше Пашки. Олег, бестолково шаря в темноте по кровати, пытался нащупать свой меч. Дверь трещала и сотрясалась до последнего болтика, пока, наконец, не слетела с петель и не рухнула на пол. Воцарилась тишина. Опасливо выглянув из-за подушки, я увидел что-то огромное и белое, заполнившее весь дверной проем. В руке это нечто держало массивный шандал с тремя свечами, одна из которых еще горела.

Это был Командор. Глаза Игоря вылезли из орбит, на лице застыла гримаса ужаса. Ночной колпак сбился на ухо, белая рубаха была распахнута на груди. Мне стало плохо — показалось, что сейчас он выкрикнет: «Пестрая лента!» и рухнет замертво, цепляя пальцами дверной косяк.

В руке Хозяин судорожно сжимал какую-то книжицу.

— Игорь! Друг! Как ты нас напугал!!! — возбужденно-радостно закричал Пашка, но из-под кровати не вылез.

— Игорь, т-ты кто? — заикаясь, спросил Виктор из-за шкафа.

— Кто? — сердито переспросил тот. — Тень отца Гамлета! А ну, вылазьте, — он беспокойно заоглядывался. — Вылазьте, вылазьте. Все целы? Крик слышали?

— С-слышали, — выдавил я. — А ты?

— Еще б не слышать! Это я кричал.

— А второй раз?

— Коля. Наверное, он тоже увидел ЕГО.

— Кого? — Пашка все же выглянул наружу, как улитка из раковины, даже, кажется, глаза у него сделались на стебельках.

— Не время рассуждать! — Игорь осмотрелся в поисках оружия и с лязгом вытянул из висящих на стене ножен саблю. — Скорее наверх! Может, мы еще успеем.

Похватав свое снаряжение, мы вывалились в коридор и бегом направились к выходу. Впереди, выставив перед собою руку с отточенным клинком, семенил Командор, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Кроме звяканья перекатывающихся бутылок, ничего не было слышно.

Палуба была залита призрачным лунным светом. Брошенный штурвал зловеще поворачивался. Нашего друга видно не было.

— Коля! — позвал Игорь. — Откликнись! Эх, опоздал я… — В этот миг на корме кто-то застонал. Пашу удалось остановить раньше, чем он метнул туда гарпун, и вскоре Игорь уже совал Коле под нос склянку с нашатырем, приводя того в чувство. Старпом чихнул и открыл глаза.

— Это вы! Слава богу…

— Живой! — обрадовались мы. — Что стряслось?

Ответил за него Игорь.

— Дело так было, хлопцы. Я Библию перед сном решил почитать, а то пишут кругом про нее, а я и не читал никогда. Лежу. Читаю. Тишина, благодать, свечи ровно так горят. Я уж до Апокаляпсуса дошел, как вдруг слышу — словно кто скребется в окошко. Думаю: Витька покурить вышел, спички ищет. Беру коробок, оборачиваюсь — батюшки светы! — там, в проеме — лицо! Только не человека лицо…

— Не человека… — повторил Олег.

— Дьявола! — прошептал Коля. — Белого дьявола! Оно улыбалось…

— Ухмылялось! — подхватил Хозяин.

— Скалило зубы!

— Оно пожирало банан!!! — взревел Предводитель.

— А потом прыгнуло на меня, — устало закончил Коля. — Вот и все.

Мы многозначительно переглянулись — дело приобретало зловещий оттенок.

— Надо поймать его! — вскричал Игорь. — Поймать во что бы то ни стало!

— Конечно, конечно! — закивал Паша. — Я давно хотел предложить…

Что он хотел предложить, осталось загадкой. Корабль сотряс жестокий удар, и мы повалились на палубу. Пушки, бочки, ящики с грохотом повалились за борт и в трюм — «Гончая» медленно валилась на правый борт.

— Это рифы!!! — вскричал Хозяин. — Спасайтесь!

Трещали доски обшивки, один за другим лопались канаты такелажа. Медленно, как в дурном сне, верхушка мачты обломилась и рухнула на палубу. Не успели мы ахнуть, как нас накрыло парусом и мы потеряли всякую ориентацию. Корабль еще пару раз судорожно дернулся, скребя днищем о камни, и замер. «Гончая» села на мель.

В наступившей тишине слышались пыхтение и ругательства. Чиркнула спичка, осветив растерянные физиономии моих спутников на фоне тяжелых складок парусины. Хозяин обзавелся свежим синяком под глазом, а Коле отдавило ногу бочонком, но серьезно, похоже, никто не пострадал.

До самого утра мы не могли уснуть, а когда рассвело, стало ясно, что Командор ошибся.

Это были не рифы.

Это был остров.


Глава 18


Terra incognita. Необходимый ремонт. Проблема туземцев. Торговая авантюра Предводителя. Как Пашка снова чуть не стал кинозвездой.


Над зеркально гладкой поверхностью океана стлался легкий туман. В тусклом свете раннего утра «Гончая» с серыми потрепанными парусами и облупившейся краской теперь и впрямь напоминала «Летучего Голландца». Было тихо, лишь волны с легким шелестом накатывали на пологий песчаный пляж.

— Да, дела… — протянул Хозяин, извлекая из кармана трубку. — Похоже, на сей раз мы здорово застряли.

Мы с Игорем стояли на широкой песчаной полосе, опоясывающей остров по периметру. Рядом покачивалась шлюпка. Я кивнул, соглашаясь, и оглянулся на плотную стену растительности у нас за спиной. Влажный, полный шорохов и птичьих голосов тропический лес тянулся до самого центра острова, где виднелась макушка невысокой горы — потухшего в древние времена и уже частично обрушившегося вулкана.

Итак, первое желание Капитана исполнилось, хотя и не совсем так, как хотелось бы… Очередь была за туземцами.

Было видно, как по палубе «Гончей» снуют наши друзья. Бригантина основательно села днищем на один из прибрежных коралловых рифов, кольцом окружающих остров. За все время нашего путешествия корабль не получил столько повреждений, сколько выпало на его долю в эту тихую, почти безветренную ночь. Канаты такелажа спутались и порвались. Две пушки провалились в трюм, наглухо забаррикадировав проход. Бочонок с водой лопнул и рассыпался, успев перед этим сокрушить трап и канатный ящик. В довершение всех бед бушприт, не выдержав тяжести привязанной к нему статуи, обломился и пошел на дно, прихватив с собой верхушку мачты. Сквозь кристально-прозрачную толщу воды было видно злосчастную скульптуру, которая, лежа на спине, казалось, грозила нам кулаком. Помимо этого на судне была еще масса всяческих поломок, а из разошедшихся при ударе швов хлестала вода.

Взошло солнце. Игорь выколотил трубку о каблук и полез в шлюпку.

— Поплыли обратно, — распорядился он. — Островом потом займемся. Эх, угораздило же нас!

На корабле кипела работа. Трое наших друзей при помощи блока вытаскивали из трюма пушки. Коля руководил, сидя в кресле и вытянув забинтованную ногу. Мы с Игорем занялись пробоинами и работали весь день, не покладая рук, но не исправили и половины всех повреждений. Бушприт со дна достали, но вот приладить на место кусок мачты не удалось. Швы законопатили, просмолили и забили медными листами и теперь сидели на палубе в ожидании прилива. Командор удалился в каюту, сказав, что соснет часика два. Пашка хотел было последовать его примеру, но передумал и отправился готовить ужин.

— Странный корабль, — заметил Витя, распрямляя усталую спину. — Все время что-то отваливается. Такое впечатление, что его строили на один раз… Эй, смотрите! — он вскочил, указывая на залив. — К нам гости!

Шесть узких долбленых челнов неторопливо подгребали к нам. Не утруждая себя подсчетом сил противника, я вскочил и бросился к каюте Предводителя.

— Подъем! Тревога!

— А? Что? Пожар? — Игорь выскочил на палубу в одних трусах, охнул и заметался: — Пашка! Пашка!

— Я здесь, Капитан! — показалась из трюма бритая боцманская голова.

— Скорее ботфорты! треуголку! парадный мундир! Эх, не вовремя, как не вовремя… Дим, готовься переводить. Олег, скорее к пушкам! Да шевелитесь же, черт вас дери!

Первая группа дикарей проворно взобралась по якорным канатам и направилась к мостику. Почти все были безоружны. Столпившись на палубе, они с любопытством трогали снасти и переговаривались. Диалект их оказался знакомым — и я, и Олег прекрасно их понимали. Рослый туземец, разукрашенный замысловатой татуировкой, шагнул вперед.

— Перво-наперво, — сказал Предводитель, — надо войти к ним в доверие. Закупим продуктов, а об остальном договоримся позже. Ну-с, начнем.

— Табак. Виски. — Вдруг на чистейшем английском сказал туземец. Мы опешили.

— Чего-о?

— Табак, виски, — широко улыбаясь, повторил тот. — Хотим купить.

Стоявшие за его спиной островитяне одобрительно залопотали. Из беседы выяснилось, что в лексиконе вождя насчитывается от силы три десятка английских слов. Туземцы давненько уже не видели кораблей, и все «блага» цивилизации, заключавшиеся для них в основном в спиртном и табаке, были сейчас дефицитом. Стоит ли говорить, с какой охотой они согласились торговать с нами! Игорь в восторге бегал по палубе и потирал руки. С берега прибыла пирога, груженная кокосовыми орехами, после чего туземцы, получив коробку прессованного табака, отплыли обратно, а Игорь, прихватив с собою Колю, заперся на складе, готовясь к завтрашней торговле.

Всю ночь Хозяин не спал — из трюма доносился грохот передвигаемых ящиков, шелест оберточной бумаги и щелканье костяшек счетов, а утром, едва лишь рассвело, Предводитель высадился на остров и принялся за дело.

Первым делом, неподалеку от побережья, из парусины и пальмовых стволов был сооружен внушительных размеров торговый ларек, на прилавке которого Хозяин красиво разложил приготовленные товары — куски ситца и бумазеи, табак, вино и разнообразную бижутерию. Все это было привезено на берег в шлюпке, и мы непрестанно подвозили новые товары и образцы — ножи и кинжалы, сласти, безделушки и всевозможную одежду из пиратского гардероба. Пашка, весь перемазанный синей краской, доканчивал малевать яркую вывеску, гласившую:


ТОРГОВЫЙ дом «ГУРЕЙ И СЫНОВЬЯ»

галантерея

готовое платье

вино, табаки

Перерыв с 14 до 15 часов


В девять утра появились первые покупатели, а к десяти у прилавка уже вовсю толпился народ. Попавший в родную стихию Хозяин совершенно забыл о каких-то там киносъемках. Он метался по лавке, успевая отвешивать подзатыльники Коле, исполнявшему обязанности приказчика, пилил сахар, принимал плату, отпускал товар, отрезал, насыпал, взвешивал, заворачивал и непрерывно говорил.

— Новейшие изделия! Па-аследний крик моды! С пылу, с жару, хватай сразу пару! С пальцем — пятнадцать, с огурцом — двадцать! Налетай — подешевело, халява плиз… Что вам, дамочка? Сахарку для ребеночка? Сей секунд! Получите-с. С вас три банана. Где ребеночек-то ваш, покажите хоть… Господи!!! Уберите скорее! Следующий! Ах, вас трое… Понятно. Завернуть или прямо тут разопьете? Прошу. С вас три десятка бататов. Нет, стакана не дам. Не дам, и не просите. Ага. Сам такой… Следующий!

За задней стенкой ларька я, Виктор и Олег споро упаковывали в мешки выторгованные продукты. К обеду мы уже еле держались на ногах. Игорь же, казалось, нисколько не устал.

— А вот эти брюки примерьте, в клеточку, — суетился он вокруг очередного покупателя. — Зеркало вон там, за шторкой. Что вам? Нет, пустые бутылки не принимаем. Ну, а вам, мадам, конечно, бижутерию? Осмелюсь предложить вот это колечко в нос, оно вам очень к лицу. Всего один орех. Мерси, мадам… Мужик, я же тебе русским голосом сказал — посуду не принимаем! Ах да, ты по-русски не понимаешь… Вон там, видишь — Паша стоит, предложи ему бутылку, он их собирает, заодно и объяснит тебе, что к чему. Следующий!

В хвосте очереди лоснящимся на солнце бильярдным шаром то и дело мелькала бритая Пашкина голова.

— Что дают? — весело кричал он, вытягивая шею и создавая нездоровый ажиотаж. Чувствовалось, что он тоже попал в родную стихию — при виде очереди в нем проснулся стародавний инстинкт, и Паша, вооружившись зонтиком, полез в толпу. Толкаясь и раздавая тумаки направо и налево, он добрался до прилавка, где сразу стал прицениваться к пиджакам, дегустировать продукты и пробовать ткани на прочность. То и дело слышались его выкрики: «А еще в шляпе!», «Вы здесь не стояли!», «Две штуки в одни руки!» и: «Товарищи, товарищи! Сахару всем не хватит — очередь не занимать!»

Капитану Флинту тоже не сиделось на месте. В конце концов алчный Командор чуть было не продал и его тоже, но Витька вовремя вытащил галчонка из лавки.

В четыре часа Игорь захлопнул окошко и вытер пот.

— Фу-у, ну и денек! — довольно сказал он. — Айда на корабль.

Продукты упаковали и перенесли в шлюпку, после чего мы сели на весла и отвалили от берега. На судне Игорь распаковал видеокамеру, вставил кассету и уложил все в сумку.

— Думаю, на сегодня хватит торговли, — сказал он. — Солнце еще высоко, так что пару дублей успеем отснять.

Перекусив на скорую руку, мы вернулись на берег. Игорь повесил на ставни ларька табличку «РЕВИЗИЯ», после чего двинулся к туземцам, кружком расположившимся неподалеку. Из рук в руки переходила бутылка.

— Что он собрался снимать? — спросил я.

— Не все ли равно? — беззаботно отозвался Пашка, устраиваясь под пальмой. — Пусть делает, что хочет, а мы пока отдохнем.

Довольно скоро Игорю понадобилась помощь, я подошел поближе и принялся переводить. Хозяин был зол и красен как редиска.

— Объясни ты им, наконец, — раздраженно сказал он, — что я хочу, чтобы они пробежали по берегу за Пашкой так, будто хотят его изловить.

Собравшиеся туземцы все как на подбор были рослые, мускулистые парни, все при оружии и все под мухой. Рядом, полузасыпанные песком, валялись пустые бутылки. Островитяне посовещались минут пять, после чего один из них вышел вперед.

— Как я понял, — начал он, — большой белый вождь хочет, чтобы мы пробежали по берегу, преследуя гологолового человека, который сейчас спит под деревом, и за это получим по бутылке вина и коробке табаку, так?

— Правильно, — кивнул я.

Дикари еще посовещались, и мой собеседник продолжил:

— Если белый вождь добавит еще две бутылки, мы можем поймать гологолового и сварить его. Вождь согласен?

Игорь некоторое время боролся с соблазном, затем покачал головой.

— Не надо варить, — сказал я.

— Тогда зачем гоняться? — резонно удивился туземец. Я застонал.

— Чего ты возишься? — раздраженно спросил Командор. — Не можешь перевести, так и скажи!

— Видишь ли, Игорь, в их языке нет такого понятия — «как будто». Может, будет лучше, если перевести: «Догонять, но не догнать»?

Игорь фыркнул:

— Какое мне дело до ваших языкастых тонкостей! Переводи, как хочешь, лишь бы побежали! Я добавлю им две бутылки — черт с ними, пущай подавятся…

Туземцы покивали и отошли в сторонку — подготовиться.

Игорь раздвинул штатив и засуетился над видеокамерой. Приготовив все для съемки, он препоручил аппарат Виктору, а сам разложил складное кресло, расположился в нем с рупором в руках и приготовился руководить.

Парни-туземцы возвратились в полной боевой раскраске, волоча за собой здоровенный медный котел, и теперь ожидали в стороне. На рейде белели паруса нашей бригантины — рассчитывая управиться впятером, мы оставили Колю на судне, а тот в свою очередь решил опробовать судно на ходу (во время прилива «Гончую» с мели сняли).

— Начали! — скомандовал Игорь.

Олег подошел к мирно спящему Пашке и потрепал его за плечо.

— Паша, — позвал он, указывая на четверых парней с копьями, державших за ручки котел. — К тебе пришли!

— А? — встрепенулся тот, садясь и протирая глаза. Олег благоразумно отошел в сторонку. Зажужжала видеокамера. Паша зевнул и недоумевающе уставился на дикарей.

— Ребята, вам чего?

Ни слова не говоря, те выставили копья и двинулись в наступление. Пашка испугался уже по-настоящему и беспокойно заоглядывался.

— Эй, вы чего? Вы это… че надо-то?! Ребята, я же поел! Я же подкачался! Я не могу бороться сейчас!

Кто-то замахнулся копьем. Пашка схватил с земли здоровенный сук и стал медленно отступать вдоль берега, отмахиваясь от противника.

— Стоп! Стоп! — Игорь вскочил и вприпрыжку побежал следом за ними. — Что вы делаете! Я же сказал — никаких дубинок! Так, хлопцы, на исходную, и все сначала, все сначала!

Пашка облегченно бросился к Командору.

— Игорь! — вскричал он. — Чего им надо?

— Все в порядке! — Хозяин похлопал его по плечу и, плюхнувшись в кресло, поднес ко рту рупор. — Начали!

Дикари вскинули копья и всей толпой — человек в двадцать — понеслись на Пашу, который уже совсем перестал что-либо понимать. Решив, очевидно, что коварный Командор решил избавиться от него, он вскрикнул и запетлял по песку, уворачиваясь от летящих копий.

— Сто-оп! — снова вскричал Командор и задумался. — Как-то это все неестественно… Вот если бы его окружили… Да иди же сюда, идиот! Эй вы, там, приведите его!

Упирающегося Пашку под микитки притащили к Командору.

— Я не хочу! — извиваясь, кричал тот. — Изверги! Сатрапы! Палачи!

— Прекрати, — поморщился «режиссер». — Ничего тебе не угрожает. Короче, так: сейчас тебя окружат, а ты попытайся бежать, ясно? Отлично. Мотор!

— Мотор?! Какой мотор? — Пашка наконец разглядел Виктора. — О! Ведимокамера! Так мы чего, кино снимаем?! — он поплевал на ладони, пригладил усы и, напружинив мускулы, заулыбался, глядя в объектив. — Че говорить-то?

Подошел один из туземцев и сердито поинтересовался, долго ли им еще тут бегать и где обещанное вино. Я попросил его немного подождать.

— Начали! — крикнул в рупор Командор.

Теперь Пашка удирал «артистически» — вприпрыжку, не забывая останавливаться и демонстрировать мускулатуру. Улыбаясь во все тридцать два зуба, он грозил дикарям кулаком, обзывал их страшными словами и швырялся песком.

— Эй, погодите! — неожиданно вскричал Витя. — Сто-оп!

— В чем дело?! — разгневанный Хозяин вылез из кресла. — Что там у тебя?

— Кассета кончилась!

Игорь в бессилии швырнул рупор на песок и, уперев руки в боки, повернулся к дикарям.

— Перерыв, ребята, — устало сказал он. — У нас маленькая техническая неисправность. Еще пару дублей, и… Эй, чего это вы?

Острия копий были направлены в нашу сторону. Фаланга размалеванных туземцев медленно и молча надвигалась на нас.

— Э-э… короче, так…

— Бей их! — крикнул кто-то, и ощетинившаяся копьями толпа с ревом понеслась вперед.

— Бежим! — крикнул Игорь и зайцем припустил вдоль берега. Недолго думая, Витька бросил камеру и драпанул следом. Последними бежали мы с Олегом, затылком ощущая дыхание преследователей. Пашки я нигде не видел, сколько ни оглядывался. Копья и камни свистели вокруг нас, падая в песок и путаясь под ногами. Увязая в песке и шлепая по мелководью, мы обежали остров по окружности и вскоре вернулись к месту киносъемки. И тут неожиданно подоспела подмога. Бригантина, совершавшая сложные манипуляции неподалеку от берега, вдруг замерла на мгновенье, расцвела белыми бутонами пороховых дымков, и воздух сотряс грохот бортового залпа. Послышался нарастающий свист, и на берег, глубоко зарываясь в песок, дождем посыпались ядра. Надо отдать Коле должное — вынужденный одновременно управлять бригантиной и вести огонь, он не растерялся и, как потом выяснилось, наловчился бегать с мостика на батарейную палубу и обратно, успевая перезаряжать орудия и наводить корабль на цель. Во всяком случае, никого из нас не задело. Ничком рухнув на песок, мы прикрыли головы руками, а когда поднялись, дикарей уже и след простыл.

Далеко в море на волнах покачивалась наша шлюпка. Кто-то, в ней находившийся, усиленно работал веслами.

—‘Это Пашка! Удирает, ренегат!

Недолго думая, мы побежали вдоль берега, пока дикари не опомнились, но тут произошло непредвиденное. Наверное, с такого расстояния Коле действительно было трудно различить, кто есть кто — корабль развернулся другим бортом, и снова ахнул залп. Стреляли в нас.

— Не стреляй! — Игорь вскочил и замахал треуголкой. — Это мы! А, черт!!!

Снова грохнуло, и снова вокруг засвистели ядра.

Вскочив, мы не раздумывая устремились в лес. Вслед нам непрерывно гремели пушки, ломая деревья и выбивая искры из скал. Бомбардировка острова, ставшая совершенно беспорядочной, возымела определенный успех — дикари разбежались и попрятались в лесу, и мы беспрепятственно достигли горы, возвышавшейся в центре острова. Одно из ядер попало в горный склон в месте, где была лакуна — тонкая стенка обрушилась, открыв темный провал входа в пещеру. Выбора у нас не было, и мы, забравшись туда, завалили вход камнями и только после этого смогли отдышаться.

— Вот и верь после этого людям! — разозленно сказал Предводитель, выжимая мокрую от пота треуголку. — Боже мой! Мой магазин… Они все разграбят!

— Тише! — Олег, лежавший у входа, предостерегающе поднял руку. Мы осторожно пробрались к нему и приникли к узкой щели, оставшейся от лаза. Из чащи леса показалась группа туземцев, в которых мы признали наших преследователей. Число их поубавилось, многие хромали, но отряд наиболее упорных шел по нашему следу, приближаясь к горе.

— Проклятие! — Игорь с силой опустил кулак на камень и лизнул разбитые костяшки пальцев. — Как они нас нашли?

Выяснилось это довольно скоро. Кисета Игорь не имел и хранил табак прямо в кармане кафтана — набить трубку можно было одним движением большого пальца. В суматохе погони карман порвался, и тоненькая желтая стежка табака тянулась за ним до самого входа. Дикари шли молча и уверенно. Лица их горели жаждой мести.

Убаюканные миролюбием туземцев, мы не взяли с собой оружия, лишь у Игоря была сабля и у Олега — меч, да я еще наспех выломал дубину, пробегая через лес. Хозяин с лязгом вытащил клинок из ножен и, отвалив камень от входа, вылез наружу и взмахнул рукой.

— Сынки мои! — вскричал он. — Не допустим, чтобы взяли нас голыми руками! Покажем дикарям, где раки зимуют! Мертвые сраму не имут, за мной, друзья!

— Сейчас нас будут бить, — хладнокровно сказал Олег. — Гроба с музыкой не обещаю, но что будет жарко — это точно…

Я горько усмехнулся.

— Наверх! — крикнул Витя. — Там они нас не достанут!

— Трое на одного! — хохотнул Игорь, — не так уж и много. Эх, будь у меня пулемет…

Взгляд его упал на большой валун, лежавший поблизости. Хозяин поддел его ногой, и тот с грохотом покатился вниз по склону.

— Делай, как я!

На время удалось задержать нападавших, швыряя в них булыжники, но вскоре их запас иссяк. Осмелевшие дикари снова двинулись вперед, как вдруг что-то их отвлекло. Из кустов, окаймлявших поляну, вывалился широкоплечий, голый по пояс человек с корабельной пушкой на плече. Из-за спины его длинным зазубренным шестом торчал гарпун.

— Елки-моталки! — ахнул Игорь. — Это же Пашка!

Завидев нас, наш друг помахал рукой, сбросил оружие наземь и подпер ствол трухлявым бревном. Дикари замешкались, с удивлением наблюдая, как Паша, похлопав себя по карманам, извлек коробок спичек, поджег фитиль и, отвернувшись, заткнул уши пальцами.

— Ложись!!! — завопил Игорь и первым рухнул на камни.

Оглушительно бабахнул выстрел, и над поляной с визгом пронесся шквал поваренной соли — Пашка в поисках снарядов решил, видимо, перебрать все корабельные специи.

Эффект был силен. Туземцы, побитые и ободранные, обратились в бегство и в мгновение ока скрылись в лесу. Мы бросились вниз.

— Пашка! — вскричал Командор, с разбегу обнимая боцмана, — как ты нас нашел?

— Да это… — смутился тот, — шел, шел и нашел. Мне Флинт подсказал. Давайте скорее к шлюпкам, пока эти не опомнились.

По дороге к побережью Паша рассказал о своих похождениях. Как оказалось, поисками занимался только этот отряд подвыпивших юнцов — участников киносъемки. Остальные тут же разграбили хозяйский ларек и напились до бесчувствия. Путь до самой горы был свободен, а выстрел из пушки довершил оставшееся.

От командорского «супермаркета» остались лишь обгорелые обломки и гора пустых бутылок. Чуть поодаль, полузасыпанная песком, валялась видеокамера.

— От бисовы диты! — Игорь подобрал ее и вытащил кассету. Больше из нашего имущества спасать было нечего. Погрузившись в шлюпку, мы отчалили и навалились на весла. Островок быстро удалялся.

Едва мы взобрались на палубу, Коля бросился к нам:

— Ну где вы пропадали? Я чуть с ума не сошел! Все целы?

— Скорее отчаливай! — засуетился Игорь. — Поднять шлюпку! Поднять якорь! Поднять паруса! Полный вперед!

«Гончая» распустила белые лепестки парусов и быстро стала набирать скорость, оставляя за кормой негостеприимный остров. Все вздохнули с облегчением, когда он скрылся за горизонтом.

— Да, хлопцы, — вздохнул Игорь, устраиваясь в кресле-качалке на мостике, — вот так повеселились… Хорошо хоть, что все обошлось, правда, Паша?

— Ага… — кивнул тот. — Жаль только фильм доснять так и не удалось.


Глава 19


Затруднения с пропитанием. Безветрие. Чем и как ловят рыбу. Драга. Игорь как классификатор. Неожиданная находка.


— Какое сегодня число? — спросил я, не открывая глаз.

— Тринадцатое с утра было, — лениво отозвался Витя.

— А день?

— Пятница.

Снизу, из помещения кладовой, слышались недовольные голоса. Минуту спустя на палубе появились Игорь и Коля. Лица у обоих были весьма удрученные.

— М-да… — покачал головой Предводитель. — Маловато продуктов. Опять же пресной воды не взяли. А убытков… Торговали веселились, подсчитали — прослезились. Хоть в петлю лезь, так ведь и мыла нет!

Шампунь подойдет? — не разобрав, о чем идет речь, встрял Пашка.

— А? — обернулся Игорь и досадливо отмахнулся. — Ну тебя… Что же делать?

Пашка, насвистывая ламбаду, сидел с удочкой на корме корабля и тщетно пытался выудить хоть что-нибудь. Рядом прохаживался Капитан Флинт в надежде урвать кусочек, если кто-то клюнет. Сидели они там с утра, скорее по привычке, чем ради пропитания.

— Может, снова торговать попробуем? — робко предложил Коля.

Ну уж нет! — вспылил Предводитель. — От этой торговли никакой пользы, кроме вреда!

Миновали сутки с тех пор, как мы оставили остров Пьяных Дикарей, как предложил именовать его Витя. Дул легкий попутный ветерок, хилый и худосочный, неспособный даже как следует развернуть флаг на мачте. «Гончая» еле плелась вперед, время от времени останавливаясь, как бы раздумывая — двигаться ей дальше или затонуть прямо тут.

— Клюет? — поинтересовался Игорь у Паши.

— Не-а, — покрутил головой тот. — Ничего нет.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — незамедлительно подтвердил Капитан Флинт и ловко увернулся от командорской затрещины.

— Сетей у нас тоже нет, — вслух размышлял Предводитель. — Может, глушить? так пороху мало осталось… Куда ни кинь — кругом клин! Коля! Чем там еще рыбу ловят?

— Рыбу — не знаю, — забубнил тот, задумчиво теребя бороду, — а вот гидробиологический материал — сачками, батометрами, грунточерпателями… А то еще драгой.

— Драга! — Игорь хлопнул себя по лбу. — Как же я сразу не подумал! Олег! Там на горизонте есть что-нибудь?

— Виднеется островок, — зевая, отозвался тот. — Мы уж раз десять такие видели — самый заурядный атолл — кораллы да песок… А что?

— Правь туда, — распорядился Капитан и повернулся к Коле: — Драгу сможешь соорудить?

— Запросто, — заокал тот. — Мешок надобен поболее, да грузил фунтов двадцать. Да канат ишо…

Я раздосадованно крякнул — в своем стремлении вжиться в роль Коля переходил всякие границы. Пашка — так тот вообще в последнее время перестал его понимать.

— Ну, этого добра у нас хватает, — просиял Игорь. — Сейчас же приступай к работе, а мы пока поближе подойдем.

Как и предполагал Олег, остров оказался маленьким и необитаемым. Заросшее чахлыми пальмами коралловое кольцо поднималось над поверхностью воды от силы метра на полтора. К тому времени, когда мы вышли на мелководье, драга уже была готова. Это был внушительных размеров агрегат, отдаленно напоминающий совок с приделанным к нему мешком (впоследствии Коля смущенно признался, что именно эти два предмета он и использовал как основу). Два ядра служили балластом. Паша, которому поручили раздобыть трос, не особенно раздумывая, смотал с брашпиля якорный канат, и вскоре драга скрылась под водой.

Запустив мотор, мы прошлись туда-сюда над обширной отмелью и в нетерпении потянули за веревку. Взорам нашим предстал разбухший от добычи джутовый мешок, из многочисленных прорех которого струйками стекала вода. На палубе расстелили запасной парус и, вывалив прямо на него шевелящуюся кучу, заинтересованно столпились вокруг.

— Так-так… — довольно потирая руки, Командор принялся разгребать улов. — Посмотрим, чего мы тут нацепляли.

Основную массу улова составляли, конечно же, водоросли и камни всех размеров. Руки Хозяина проворно вытаскивали оттуда все живое и бросали в заранее подставленное ведро. Разборка улова дополнялась специфическими хозяйскими комментариями.

— Ага! — бормотал он. — Морские звезды! Одна, еще одна. Краб. Маловат, правда… А это кто? — он провел пальцем по иглам морского ежа и ухмыльнулся: — Колючее… Ежик, наверное, подводный! Ишь, свернулся как!

За ежом последовала великолепная алая офиура с завитыми лучами, которую Игорь ухитрился обозвать «офигурой» и все просил нас обратить внимание на то, какие у нее «офигуры».

— Офигенные офигуры! — охотно поддакнул Пашка, который вообще классифицировал всех животных на съедобных, несъедобных и жуков-стафилинов. Игорь же снова полез в глубь шевелящейся кучи и с торжествующим воплем выудил оттуда небольшого тихоокеанского кальмара.

Хо-хо! — вскричал Капитан. — Кальмаркс! Это хорошо… Помнится, ел я их как-то раз — очень даже ничего на вкус, только глаза страшные. Вы поосторожнее, хлопцы — у него тут где-то бомба черновая…

Чернильная бомба головоногого не замедлила разрядиться прямо в Пашкину физиономию. Пока перемазанный сепией Паша плескался у рукомойника, Игорь успел попробовать и забраковать морские огурцы («Недосолено!» — поморщился он), вытащил из кучи еще парочку кальмаров и теперь с задумчивым видом разглядывал рака-отшельника, гадая, чьи же это ноги торчат из раковины. Наконец его осенило:

— Взгляните, друзья! Вот брюхоногий моллюск. Брюхоногие моллюски, — он важно поднял палец, — самые брюхоногие из всех моллюсков!

— Это рак-отшельник! — еле сдерживая смех, простонал Коля.

— Рак-мошенник?! — Игорь выпучил глаза. — Гм! Действительно. Ракушка-то и впрямь не его… А эго что такое? — он отбросил рака, которым немедленно занялся Капитан Флинт, и вытащил на свет несколько двустворчатых моллюсков.

— Ага! Двудверные ракушки! — бормотал Игорь, просовывая в щель между створками острие ножа. — Сейчас мы посмотрим, что в них съесть интересненького…

Раковина с треском раскрылась и на доски палубы выкатился гладкий, блестящий перламутром шарик.

Все замерли. Игорь торопливо схватил его, поднес к самому носу и, ошеломленный, повернулся к нам.

— Хлопцы… — севшим от волнения голосом пролепетал он. — Это ведь жемчужина…


Глава 20


Жемчужные отмели. Новая потеря. Сейф капитана Гурея. Немного истории. Как Пашка ремонтировал часы. Ящик с рисом.


— Жемчуг! — потирая ладонью лоб, лихорадочно повторял Игорь. — Жемчуг, боже мой!

Оглядевшись, Хозяин остановил свой взгляд на Пашке.

— Вот ты, — сказал он, указывая на боцмана пальцем, — что ты знаешь о жемчуге?

— Э-э… Он вам нравится, Капитан! — не растерялся тот.

— И это все?! — опешил Игорь. — Да ведь у нас в руках богатство! Дело за малым — надо вытащить его из воды. Коля! Как добывают этих моллюсков? Драгой?

— Можно и драгой, — снисходительно согласился тот. — Но обычно их собирают вручную, с лодки.

— Вручную? Отлично! Становимся на стоянку. Глуши мотор. Пашка, бросай якорь!

— Что, прямо так и бросать? — неуверенно переспросил тот.

— А что?

— Жалко…

— Ну ты даешь! — усмехнулся Игорь. — В первый раз, что ли? Бросай!

Паша почесал в затылке, хотел что-то сказать, но передумал и прошел на нос корабля. Вскоре оттуда донеслось приглушенное «Бух-х!» упавшего в воду якоря.

Перегнувшись через борт, Игорь в бинокль рассматривал яркий ковер всяческой подводной живности, устилавший морское дно.

— Надо бы сдвинуться маленько… — посетовал он. — Паша! Вытрави канат.

— Канат? — из-за паруса показалась усатая Пашкина физиономия. — Какой канат?

— Что значит: «Какой канат»? Якорный, разумеется!

Паша вытаращил глаза.

— Разве он не у вас? Я же им драгу привязывал.

— А как же…

Не договорив, Игорь бросился на нос корабля. Через секунду оттуда раздались проклятия.

— Якорь! — вопил Капитан. — Наш лучший якорь! Ты утопил его!

— А я что? — оправдывался Пашка. — Я же спрашивал!

— А ты чем думал? Мозгов у тебя нет!

Послышался гнусавый говорок Капитана Флинта, не упустившего такой момент: «Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гу… а-аа!»

Из-за помещения кубрика выкатилось что-то черное, в перьях. Размахивая саблями, за ним гнались Пашка и Игорь. Флинт с разбегу нырнул в трюм, Капитан последовал за ним. Послышался грохот и звон битой посуды.

— Так, друзья, — хмуро констатировал Олег. — Кажется, мы потеряли якорь. Что теперь?

Бригантина медленно дрейфовала по ветру.

— У нас еще один есть, — вспомнил Витя. — Маленький, береговой. Может, сгодится пока?

— Тащи его сюда.

Канат вернули на место, привязали к нему запасной якорь и бросили его за борт. Трос натянулся, якорь поволокло, затем лапы вошли в грунт, и «Гончая» остановилась.

Злые и раскрасневшиеся, на палубе появились Командор со своим адъютантом. Я уже решил, что они зарубили несчастного Флинта, но тот тоже не заставил себя долго ждать. Игорь одобрил наши действия, успокоился и скомандовал построение. Провозгласив добычу жемчуга задачей первостепенной важности, Капитан поделился с нами своими планами ловли раковин с лодок на мелководье и приказал готовить снаряжение, после чего объявил Пашке два наряда вне очереди.

Лодок у нас было две — большой баркас с «Гончей» и надувная резиновая «Уфимка», оставшаяся еще от дальневосточного сейнера. Пока мы приводили их в порядок, Игорь вытащил на палубу личный капитанский сейф, шифр замка которого держал от нас в секрете.

— Всем отвернуться! — скомандовал он. Послышались щелчки набора кода и бормотание Командора: «Один… девять… Не подглядывать! Так. Шесть… ноль…» Дверца несгораемого шкафчика открылась со щелчком. Внутри лежали несколько пачек долларовых банкнот, кучка золотых монет и всякая мелочь. Присовокупив к ним найденную жемчужину, Хозяин захлопнул дверь и расстроил набранную на диске комбинацию цифр. Сейф был маленький, в форме кирпича высотой сантиметров сорок, и Игорь взял его с собою в шлюпку. На резиновой надувашке предстояло плыть Коле. Олега оставили на борту в качестве вахтенного.

Вода была прозрачная и теплая. Выбрав на глазок подходящее место, Игорь запихал сейф под скамейку и приказал начать поиски. Глубина была метров пять-шесть. Солнечные лучи просвечивали до самого дна, буквально усеянного ракушками-жемчужницами. Моллюски так крепко приросли к камням, что даже с кинжалом за один раз не удавалось набрать больше семи штук. Поднятые раковины Хозяин складировал в ящик. Витька и я ныряли со шлюпки, Коля и Пашка — с резиновой надувашки. Гора ракушек быстро росла, и вскоре Игорь объявил перерыв на обед и приказал править к берегу. Расстелив брезент, мы высыпали моллюсков томиться на солнце, а сами уселись в сторонке с намерением перекусить.

— Жемчуг, — рассказывал между тем Коля, — это один из красивейших даров моря. Образуется он в складках мантийной полости некоторых двустворчатых моллюсков, когда туда попадает инородное тело, чаще всего — песчинка. Слой за слоем моллюск обволакивает его перламутром — так рождается этот, единственный в своем роде, «живой» драгоценный камень. Насколько мне известно, японцы даже выращивают жемчужины искусственно.

Насчет «единственного в своем роде» можно было и поспорить. Декоративные кораллы тоже ценятся в ювелирном деле и тоже растут в море, да и янтарь был некогда смолой, прежде чем стать мертвым камнем. Но Колю уже, как говорится «понесло», и я не стал его перебивать.

— Есть такая практика, — меж тем подтвердил Олег.

— А какой величины они бывают? — живо поинтересовался Игорь.

— Японцы?!

— Жемчужины.

— Точно не скажу, — засомневался Коля, — но очень крупные экземпляры находят в раковинах тихоокеанской тридакны по шесть с лишним килограммов.

— Быть не может! — Пашка даже перестал жевать. — А она, тридакна эта, тут водится?

— Должна водиться.

— Ух ты! — глаза у боцмана вдохновенно заблестели. — Вот бы поймать!

Коля рассмеялся:

— Брось, Пашка. Даже если и найдешь ее, разбогатеть тебе не удастся — жемчуг у тридакны матовый и серый, как мел или цемент. Да и какое ухо выдержит сережку в полпуда весом?

Жемчуг окружен множеством легенд и суеверий, — продолжал Коля. — Например, это — единственный камень, который стареет и… поддается лечению. Помнится, рецепты советовали подсунуть жемчужины петуху…

— «Навозну кучу разрывая…» — напомнил Витя.

— Вот-вот. Верхний слой растворялся в птичьем желудке, и камень вновь становился гладким и блестящим. А то еще бытовало мнение, что если несколько жемчужин положить в ящик с рисом, то по прошествии, кажется, месяца весь рис переродится в жемчуг. Да, друзья, верили и в такое!

К вечеру ракушки раскрыли створки и начали гнить, распространяя удушливый запах. Кашляя и брезгливо морщась, Игорь торопливо вскрывал их ножом и вытряхивал на брезент содержимое. За день работы мы нашли шестьсот сорок три раковины. Далеко не во всех находился вожделенный радужный шарик, но девяносто семь жемчужин с лихвой вознаградили нас за труды. Среди них было штук пятнадцать дивного розового оттенка и безупречной формы и две очень редкие жемчужины — черная и грушевидная. Их Игорь сунул в карман, остальные запер в сейф и скомандовал к возвращению.

Ужин прошел в радостном возбуждении. Все строили планы, как распорядятся своей долей сокровищ. Особенно усердствовал Паша, мечтавший приобрести комплекс тренажеров и по возвращении домой открыть платный спортзал. Спать мы легли далеко за полночь, да и то не без приключений.

В кают-кампании я застал Пашу, который с интересом разглядывал большие — в человеческий рост — часы эбенового дерева, стоявшие в углу. Стрелки на циферблате почему-то показывали без трех минут пять и судорожно дергались, хотя вчера я собственноручно устанавливал на них точное время.

— А, это ты, Дим, — обернулся Паша, заслышав шаги. — Не спится?

— Да вот, завернул на огонек. А ты что тут делаешь?

Пашка задумчиво подкрутил ус и нахмурился.

— Понимаешь, — начал он, — решил я вчера часы отремонтировать. Полез внутрь, отломил там какую-то хреновнику, так теперь вот остановить не могу… Спешат к тому же. Может, чего присоветуешь?

— Ну-ну, — усмехнулся я. — Мало отломил, наверное.

— Ты думаешь? — заинтересованно спросил тот. — А что, очень даже может быть…

Открыв дверцу, он снова полез в часы.

Внутри лакированного деревянного ящика что-то заскрежетало, шестерни пришли в движение, и не успел Пашка опомниться, как ему защемило ус.

— Ай! Пусти! — завертелся он. — Пусти, кому говорю! На помощь!

Ущемлением усов дело не кончилось — часы начали бить. Бить в прямом смысле слова — тяжелый молоток медленно поднимался и раз за разом с силой рушился на бритый купол Пашкиной головы, волею случая оказавшейся у него на пути.

— Ай-яй-яй! О, черт! — вопил незадачливый часовщик. — Мать, мать! Спасите! Больно же!

Стряхнув оцепенение, я метнулся к письменному столу и лихорадочно зашарил в ворохе бумаг, разыскивая ножницы. Ножницы, как всегда в таких случаях, оказались в самом низу. Пока я до них добирался, пока вытащил, пока добежал до Пашки, все было уже кончено, и вернувшись в холл, я застал там следующую картину: около распахнутого настежь ящика часов, на полу, раскинув руки, лежал Паша. Один его ус был заметно короче другого, а на голове от затылка ко лбу выстроились в ряд четыре здоровенные шишки. Там, где должна была располагаться пятая, был глаз, и ее заменял огромный зелено-лиловый синяк квадратной формы. Часы злорадно тикали. Мысленно я поздравил Пашку, что он не полез чинить их в полночь — двенадцати ударов его череп, пожалуй, не выдержал бы. Сбегав за водой, я привел боцмана в чувство и отправился спать, но в коридоре почти сразу столкнулся с Командором.

— Эй, Дима! — окликнул он меня. — Не знаешь, кто на складе мешок с мукой разодрал?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — А что?

— Да так, ничего.

В охапке Игорь тащил здоровенный фанерный ящик. В тесноте корабельного коридора еле удалось разминуться. «White Indian Rice» — успел прочесть я на ящике, прежде чем Хозяин скрылся за поворотом.

Олег при моем появлении поднял голову с подушки.

— Не нравится мне эта жемчужная лихорадка, — заявил он в сонном недовольстве. — Какое сегодня число?

— Тринадцатое, — ответил я и, подумав, добавил. — Пятница.

— Вот как? — Олег поднял бровь. — Плохо.

— Я не суеверен.

— Я тоже, — нахмурился он, — но с Игорем ни в чем нельзя быть уверенным. Кстати, ты не находишь, что часы сегодня били как-то странно?

— Нахожу. Хотя, впрочем, ничего особенного — просто Пашка их почистил.


Глава 21


Второй день жемчужной ловли. «Остров сокровищ». Пашкина робинзонада и ее последствия. Скорость убегания корабля. Последняя воля Командора.


Следующий день выдался ясный и солнечный. Дул легкий, ровный юго-западный ветер. Проснувшись пораньше, мы спустили на воду шлюпку и без долгих проволочек отправились на промысел. Хмурый и невыспавшийся Пашка в этот раз остался на корабле нести вахту.

Добыча в этот день, казалось, сама шла в руки. До полудня мы уже надрали с полтысячи раковин, и Капитан счел возможным объявить перерыв. Высыпав драгоценных моллюсков на солнцепек, мы не торопясь поели и, вздремнув часок-другой под сенью пальм, снова вышли в лагуну. Но лишь только я собрался нырнуть, Витя похлопал меня по плечу:

— Смотри.

— Что? — обернулся я.

Надо сказать, что в окрестностях острова тут и там торчали из воды многочисленные верхушки коралловых рифов — отчасти из-за этого мы не смогли подойти к острову вплотную. Сейчас Витька указывал на один такой островок, где примостилась согбенная человеческая фигура. Посовещавшись, позвали Игоря. Тот был всецело поглощен подсчетом сегодняшней добычи и, когда мы его окликнули, попытался захлопнуть дверцу сейфа и одновременно — запихнуть в него жемчуг. После нескольких неудачных попыток это ему удалось, и он повернулся к нам, дуя на отбитые пальцы.

— Чего вам?

Человек на скале его заинтересовал, и мы подгребли поближе. С каждым гребком островок приближался, и вскоре таинственного «водяного» уже можно было разглядеть во всех подробностях.

Это был Паша.

Промокший до нитки, он восседал на макушке камня, обхватив колени руками в позе Аленушки с картины Васнецова. Рядом торчали из воды какие-то железяки.

— Гм! — изумился Игорь, рассматривая его в бинокль. — Ты как сюда попал, горе луковое?

— Да я это… как его… — замялся «Робинзон» и покосился на груду чугуна подле своих ног. — Вот, якорь нашел.

— Якорь? — переспросил Игорь. — Отлично! Где и как?

Как вскоре выяснилось, едва мы отчалили, Пашка позавтракал, прибрал на корабле и вскоре уже мучился бездельем. Кроме того, его снедало чувство вины за содеянное. Решив обозреть горизонт, он влез на мачту и оттуда, с высоты птичьего полета вдруг увидел наш якорь. Стремясь сделать нам сюрприз, он прихватил бухту троса и прыгнул за борт. Зацепив находку, Паша отплыл на ближайший риф, вытянул якорь туда же и теперь дожидался нас.

— Молодец, — просиял Командор и огляделся. — А где корабль?

Наш друг горестно вздохнул и мотнул головой в сторону моря.

— Видите точку вон там, на горизонте? Он не…

— Ну, вижу, — нетерпеливо перебил его Хозяин. — А корабль-то где? Или ты вопрос не понял?

— Что тут непонятного! — вздохнул Паша. — Это наша бригантина. Ее унесло с отливом. Я… Я ничего не мог сделать…

Мы умолкли, потрясенные. Корабль без якоря — это еще можно было как-то пережить. Но якорь без корабля — это уже не лезло ни в какие ворота!

Командор побледнел, затем пошел всеми оттенками красного цвета — от розового до малинового. Потом на него вдруг напала неудержимая икота. Дрожащей рукой нашарив под лавкой флягу с водой, он сделал несколько торопливых глотков и лишь после этого обрел дар речи.

— Идиот! — вскричал он. — Как ты мог прошляпить корабль?! Ведь это же талант нужен! А ну, выкладывай начистоту, как дело было!

Как мы поняли из путанных Пашкиных объяснений, необходимо было вытравить якорный канат, что не было проделано. Малый береговой якорь не смог удержать тяжелое судно, и «Гончая», увлекаемая ветром и отливом, с отданными якорями ушла в открытый океан. Догонять ее на веслах было делом безнадежным.

— Ладно, — сказал Командор. — Чего уж теперь — после драки кулаками не машут… Давай забирайся сюда. Якорь смотри не забудь!

Он взял в руки сейф, собираясь задвинуть его обратно под лавку, но тут Пашка прыгнул в лодку. Игорь от толчка потерял равновесие, и мы ахнуть не успели, как он бултыхнулся в воду и камнем пошел ко дну под тяжестью своей ноши.

— Веревку! — засуетился Виктор. — Да скорее же! вон она, на носу!

Сквозь прозрачную толщу воды было видно, как Игорь достиг дна и некоторое время безуспешно пытался всплыть. О том, чтобы бросить сейф, он и помыслить не мог; цепко ухватившись за железный ящик, Хозяин беспомощно болтал ногами и пускал пузыри, затем вдруг изловчился, согнулся и, упершись ногами в грунт, взвалил сейф на плечо и медленно двинулся к берегу… пешком!

Пашка схватился за голову, погрузил лицо в воду и попытался кричать, но захлебнулся и, отфыркиваясь, выскочил обратно. Шлюпку быстро снесло течением, и мы потеряли Командора из вида.

— Проклятие! — вскричал Витя. — Если он не бросит чертов сундук, ему крышка!

— Кому? — спросил Паша, — сундуку?

— Всем крышка!!! — крикнул Капитан Флинт. Галчонка тут же чуть не убили. Витя поморщился.

— Командору! — пояснил он и, сложив ладони рупором, закричал: — Эй, на лодке! Коля, Олежка! Не видно Игоря?

Те лишь развели руками в ответ.

До темноты мы избороздили бухточку вдоль и поперек, но никаких следов Капитана не нашли; видимо, его отнесло отливом вслед за «Гончей». Мы совсем перестали соображать от горя и лишь медленно плавали туда-сюда. По небритым Пашкиным щекам катились слезы, остальные тоже то и дело вытирали глаза.

— Надо якорь забрать с острова, — сказал Паша.

— Да пошел ты со своим якорем…

— Но так нельзя! — запротестовал тот. — Это была последняя воля Игоря!

Все сразу притихли и погребли к островку. Якорь, освещенный предзакатным солнцем, казался причудливым творением скульптора-абстракциониста. Ухватившись за его массивные, обросшие тиной и ракушками лапы, мы погрузили его в шлюпку и уселись на весла.

— Когда это он успел так обрасти? — недоумевая, почесал в затылке Витя. — Мы же только вчера его утопили!

Вынув кинжал, он соскреб склизкий зеленый налет, и проступили рельефные витиеватые латинские буквы: «1786, INDEVOR».

— Вот черт! — озадаченно выругался Паша. — Якорь-то не наш!

— Теперь-то какая разница? — устало возразил Коля. — Поплыли к берегу…

Остров был тихим и пустынным. Причалив, мы вытащили шлюпку на песок, выпустили воздух из резиновой лодки и, набрав сухого плавника, развели костер.

Наступила ночь. Мы сидели молча, не глядя друг на друга, и лишь время от времени подбрасывали дров в костер. Спать никто не мог. Вскоре, когда запас топлива иссяк, я встал и пошел вдоль берега — собрать еще. Позади послышались шаги, я обернулся: меня догонял Витя. Некоторое время мы шли рядом, глядя под ноги и молча подбирая сухие деревяшки.

— Просто не могу поверить, — грустно сказал он. — Так глупо погибнуть… Если бы он только бросил сейф!

Я кивнул и ничего не ответил. Остров был невелик, и вскоре огонек костра скрылся за береговым изгибом. Вокруг нас была лишь темнота и звезды — звезды в небе и в море. В другое время я был бы просто очарован этим зрелищем, но не здесь и не сейчас — до звезд ли теперь? Гораздо больше меня заинтересовало длинное бревно, черневшее впереди. Я с облегчением подумал, что его нам хватит на всю ночь, ускорил шаги и первым подошел к находке.

— Что там? — спросил Витя, подходя ко мне. Мы остановились и переглянулись.

Странный предмет не был бревном.

Это был Командор.

— Вот, значит, как… — сдавленно сказал мой друг, опускаясь на колени. — Вот куда его выбросили волны…

Похоже было, что мы опоздали.

— Отнесем его в лагерь, — сказал я. — Нельзя оставлять его тут — приливом унесет обратно в море. Берись за ноги.

Тот кивнул. Я нагнулся за телом Предводителя, как вдруг Витя жестом остановил меня: «Погоди!», расстегнул камзол и приник ухом к широкой командорской груди.

— Может, он еще…

Мой друг умолк на полуслове. В темноте я не видел его лица, но инстинктивно понял, что произошло что-то важное. В горле у меня сразу пересохло.

— Что? — шепотом спросил я, — что там слышно?

— Что слышно? — переспросил Витька, казалось, с трудом сдерживая ликование. — А вот послушай-ка сам!

Я тоже опустился на колени, и мне даже не пришлось прикладывать ухо к телу Капитана, чтобы услышать размеренные звуки, природа которых не вызывала сомнений.

Это был храп!

Командор спал, удобно устроившись на нагретом песке!

Я почувствовал, как Виктор, нащупав в темноте мою руку, крепко ее сжал, и понял, что наше путешествие еще не окончено.


КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ


Часть третья

ПЕХОТНЫЙ КАПИТАН


Глава 1


Как искали сейф. Игорь в роли дантиста. Необитаемый атолл. Пашкино пари и его последствия. Кунсткамера якорного искусства. Забытый код.


Кровь молотом стучала в виски. В глазах рябило. Грудь распирало желание сделать вдох. Очертания окружающих предметов были смутными и расплывчатыми. В последний раз оглядевшись в зеленоватых сумерках и ничего не обнаружив, я выпустил камень и, оттолкнувшись от дна, поплавком устремился к поверхности.

Вспыхнул яркий свет солнечного дня, и в легкие ворвался свежий морской ветер. Неподалеку покачивалась на волнах наша резиновая лодка. Отдышавшись, я подплыл к ней и перевалился через борт.

— Нашел? — с надеждой спросил Паша. Я отрицательно покачал головой. Горестно вздохнув, тот взялся за веревку и потянул из воды балласт — здоровенный камень, с которым мы ныряли.

Поиски командорского сейфа продолжались уже шестые сутки и до сих пор не увенчались успехом. Теоретически нам было известно, что он затоплен где-то между берегом и барьером коралловых рифов — но и только. Точных координат Командор не знал: как выяснилось, он тащил свою поклажу по дну, пока не потерял сознание, а всплыв, очнулся уже на берегу. Во время отлива мы обошли обнажившийся берег, но сейфа не обнаружили. В океан такую тяжесть унести не могло, и мы, ныряя с лодок, начали поиски на глубине. Чуть ближе к берегу под руководством Хозяина ныряли Коля и Витя. Олег со вчерашнего дня был освобожден от подводных работ — от многочисленных погружений у него вылетела пломба и разболелся зуб.

— Ух какое дупло! — искренне восхитился Командор, тыкая в зуб английской булавкой. — Эй, хлопцы! Хотите посмотреть на Олежкину дырку? Гм… Так больно?

— Ага… — кивнул бедняга.

— Интересно, интересно… А так?

— Ага…

— Гм! — Игорь нахмурился и развел руками. — Тут дрель-машина нужна. Без нее ничего поделать не могу. Полощи пока что морской водой, а там видно будет.

Пашка втихомолку ворчал, что Олег попросту симулирует, но я склонен был верить ему — во всяком разе стонал он во сне вполне натурально. Сегодня он, прихватив с собою Капитана Флинта, отправился к коралловой отмели на западную оконечность острова, где собирался надрать устриц к ужину. Проблема еды стояла перед нами как никогда более остро. Взятый с «Гончей» запас продуктов состоял из мешка сладкого картофеля, внушительной грозди бананов и дюжины банок сгущенного молока. Приходилось промышлять рыболовством и собирательством, чтобы запастись продуктами для плавания к Большой земле. Источника на острове не было (возможно, именно поэтому он и был необитаем); на наше счастье, на четвертый день разразилась гроза, и мы при помощи резиновой лодки собрали литров семь-восемь пресной воды.

В самом начале поисков Паша поспорил с Колей, что он первым обнаружит сейф. Коля высмеял его, и теперь оба, то и дело натыкаясь под водой на какие-то предметы, крепили к ним канат и вытаскивали их на берег. Это были всевозможные камни, кораллы, куски рангоута разбитых кораблей и, как ни странно, огромное количество якорей. Особенно везло на них Пашке — за эти дни он отыскал девять штук, в том числе и наш собственный. Груда предметов на берегу быстро увеличивалась.

— Да что они тут, растут, что ли?! — изумлялся Командор, помогая вытаскивать очередной антикварный якорь. — Хоть музей открывай!

Якоря были самые разные, всех форм и размеров. После двадцатого «экспоната» Коля предложил назвать остров «Островом Затонувших Якорей», и пятью голосами против одного название было принято. Против голосовал, конечно, Паша.

Смеркалось. Пашка что-то уж очень долго не показывался. Устроившись на тугом резиновом борту «надувашки», я посмотрел на солнце и окунул голову в воду. Шли минуты. Я уж было забеспокоился, когда из воды выскочила усатая Пашкина голова.

— Зацепил! — радостно сообщил он, переваливаясь через борт.

— Что там? Очередной якорь?

— Посмотрим, — уклончиво ответил тот.

Груз был тяжел. Орудовать в лодке вдвоем было тесно, я спрыгнул в воду, готовый подхватить находку, и вскоре на поверхности показался массивный металлический ящик.

— Сейф! — ахнул Паша. — Я так и знал!

Изловчившись, он подхватил находку на руки и поднял ее над головой. Я протер глаза — с лодкой творилось что-то непонятное: не выдержав такой тяжести, резиновое дно провисло, и Паша оказался как бы в яме.

— Ха-ха! Я выиграл пари… а-аа!!!

С громким всплеском сейф упал в воду и пошел ко дну. В следующий миг раздался гулкий хлопок, и лодка распрямилась. Подброшенный, как на батуте, Пашка, кувыркаясь, взлетел в воздух и шлепнулся в воду метрах в двадцати от меня. Я невольно разинул рот — ни в одном цирке не смогли бы повторить подобный трюк!

Привлеченные криками и воздушной акробатикой, подплыли на шлюпке наши друзья. Отфыркиваясь, Пашка вынырнул и поплыл к нам.

— Проспорил бутылку, Колька! — крикнул он. — Сейф-то я нашел! Честно, честно! Вот и веревка где-то тут была… а, вот она!

Вскоре мы уже подняли сейф на борт и направились к берегу, где Олег уже развел костер и дожидался нас. Причалив, мы вытащили лодки на песок и направились к огню.

— Как твой зуб? — спросил Витя.

— Нормально, — кивнул тот, — а вы, я вижу, сейф нашли?

— Это я, я нашел! — хвастливо объявил Паша.

— Наконец-то, — щелкнув ножом, Олег отправил в рот очередную устрицу. У ног его уже высилась внушительная горка ракушек и морских ежей. Не дожидаясь приглашения, мы присоединились к трапезе; Игорь же оттащил сейф в сторонку и суетливо защелкал цифровым диском.

— Один… — бормотал он. — Девять… Шесть и… гм! Что за черт! Восемь? («Щелк!») Нет, не то… Гм! — Аннулировав набранный номер, он начал сначала: — Один, девять, шесть… гм! Что же дальше? Девять, Шесть…

— Ноль! — не выдержав, подсказал Паша.

— Спасибо, — машинально кивнул Командор и тут же замер, словно его ударили, и медленно повернулся к нам. Мы поспешно защелкали ракушками. Подозрительно покосившись на Пашу, Игорь с сомнением почесал в затылке, крякнул, поднял сейф и удалился на другой берег острова. Через минуту до нас донеслось приглушенное: «Один, девять…», и вскоре Игорь вернулся к костру веселый и жизнерадостный.

— Все, друзья! — объявил он. — Хватит нам киснуть на этом коралловом обломке. Завтра — большая рыбная ловля, а послезавтра выходим в море.

— И куда поплывем? — осведомился я.

— Курс на Австралию, — ответил Капитан. — А сейчас передай-ка мне вон те ракушки…


Глава 2


Рыбная ловля. Необыкновенный трофей. Паника на корабле. Гибель резиновой лодки. Пляска со смертью. Завершающий удар.


Утром следующего дня Командор проснулся ни свет ни заря и, в одиночку проведя ревизию продуктов, распорядился приготовиться к ловле, а сам отправился к лодкам.

Надо сказать, что для Игоря не существовало понятия «Много продуктов» — он всегда говорил: «Мало» или — «Достаточно», а то и просто — «С голоду не помрем», даже если запасов была целая гора. А поскольку нам предстояло дальнее плавание, продуктов было «очень мало».

В сумерках раннего утра была какая-то бодрящая свежесть, недоступная нам ни жарким днем, ни душной ночью. Горизонт на востоке уже светлел, и утренний океан был чистым и гладким, как стекло. Коля, Витя и Олег сладко похрапывали, растянувшись у погасшего костра. Мы с Пашкой, разбуженные Командором в силу многочисленных нарядов, поплескались в теплой воде лагуны и, позавтракав устрицами, присоединились к Игорю.

Отправляясь на ловлю жемчуга, предусмотрительный Олег уложил в сумку рыболовные принадлежности. Надо ли говорить, что мы все прекрасно умели с ними обращаться? Три прутика стали удилищами, дюжина отловленных сачком мелких рыбешек — приманкой, а пара свинцовых пуль — отличными грузилами. Тяжелая неповоротливая шлюпка нам не подходила, а резиновая надувашка, несмотря на тупой нос и такую же корму, была маневренной и быстроходной, хотя и тесной. Мы смотали свои снасти, погрузились в резиновую лодку и отчалили, облюбовав симпатичную отмель неподалеку от берега, где стали на якорь и забросили удочки.

Взошло солнце, и вскоре появились первые признаки поклевки. Мы сидели бок о бок, сонно глядя на поплавки и зевая, пока, наконец, не начался жор. Поначалу рыбалка шла неплохо — прошло всего полчаса, а на дне лодки уже возвышалась изрядная горка рыбы. А вот потом начались неприятности. Игорь, чьи габариты не позволяли ему делать резких движений (он просто утопил бы лодку), просто выуживал рыбу, снимал ее с крючка и забрасывал снасть заново. А вот Пашкой овладел азарт. Громоздкий и неуклюжий, словно слон в посудной лавке, он подпрыгивал, вертелся, размахивал руками словно мельница, вытягивая лесу, утопил два крючка и чудом не свалился за борт. Каждый трофей сопровождался им бурными комментариями на повышенных децибелах. Сперва я удивлялся, как это он не распугал всех рыб в округе, но, поразмыслив, пришел к выводу, что наоборот — рыба сплывается сюда косяками посмотреть, кто тут буянит. Вероятно, так оно и было, поскольку даже у меня, до сих пор ничего не поймавшего, вдруг клюнуло. Я подсек и почувствовал, как на лесе повисла громадная тяжесть. С одной стороны горой возвышался Хозяин, с другой то и дело мелькали Пашкины кулачищи. Зажатый в узком пространстве, я терпеливо вытягивал свою добычу, пока не подвел рыбу к самому борту.

Меня ожидало разочарование. После множества якорей, крепежных скоб, гвоздей и прочих железяк я не удивился, увидев на крючке нечто круглое, с длинной ручкой. Друзья, привлеченные моими стараниями, на время оставили свои снасти и тоже всматривались в глубину.

— Сковородку поймали, — констатировал Игорь. Я кивнул и вдруг замер в изумлении.

СКОВОРОДКА ИЗВИВАЛАСЬ.

— Ну, чего стоишь? — в нетерпении заерзал Паша. — Тащи!

— А… она живая!

— Живая? — расхохотался Предводитель. — Чушь! Давай ее сюда, в хозяйстве пригодится.

В два-три движения я вытянул свой улов и удивленно уставился на него. Игорь и Паша умолкли. Молчал и я.

Существо было плоским и совершенно круглым, если не считать длинного голого хвоста и двух плавничков у его основания. Спина его была кирпично-красной, сплошь покрытой фиолетовыми пятнами, обведенными вдобавок желтой каемкой. Белесое брюхо пересекалось двумя рядами жаберных щелей, а ближе к голове размещался рот. Существо извивалось, болтаясь на крючке, и остервенело размахивало хвостом.

— Мама родная… — пролепетал Паша. — Кто это?

Я пожал плечами, бросил странную добычу на дно лодки и наступил на нее ногой.

Чудовищный удар заставил меня взвиться в воздух, и я словно со стороны вдруг услышал свой крик. Зеленые волны сомкнулись над моей головой, и я, пуская пузыри, пошел ко дну.

Электрический разряд!

Ума не приложу, как я сумел выплыть. Наверное, просто повезло. Не помню, во всяком случае, что было под водой, но, вынырнув, я застал следующую картину.

Лодка билась в конвульсиях. Резина не проводит ток, но Игорь и Пашка сами в панике метались от борта к борту, не рискуя переступить загадочный диск — лежал он как раз между ними.

— Пашка! — возопил Командор, — убери его!

— Есть! — откозырял тот и тут же отшатнулся. — Ай! Оно шевелится! Кто это такой?

— Электрический скат!

— Сматываемся!!!

Игорь плюхнулся на скамейку и вразнобой замахал веслами. Воодушевленный его примером, Пашка тоже схватился за весла и заработал ими что было сил. Гребли они, разумеется, прочь от ската — каждый в свою сторону и даже якорь поднять позабыли.

Я медленно приходил в себя. Вот оно что… Увлекшись, мы выудили опаснейшего обитателя тропических вод — электрического ската Torpedo — придонного хищника, вооруженного разрядом в несколько сотен вольт! Прикасаться к этому чудовищу можно было разве что в резиновых перчатках.

На берегу появилась долговязая фигура Виктора и приветливо помахала нам рукой. Вскоре послышалось хлопанье крыльев, и в небе над нами закружил Капитан Флинт.

— Прривет! — прокричал он, пытаясь приземлиться мне на голову. — Как ррыбалка?

— Уйди ради бога! — отмахиваясь, закричал я.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — наставительно сказал тот, сужая круги. — А вон там, в лодке — капитан Гурей, пророк его…

Я застонал.

Весла пенили воду. Слышалось тяжелое дыхание гребцов. Пот градом катился с них. Наверное, даже экипаж «Арго», удирая от Сциллы и Харибды, не прилагал таких усилий, однако поскольку гребли они в разные стороны, результат получился совершенно невероятный. Сперва я с удивлением заметил, что лодка стала как бы длиннее и, кажется, даже продолжает увеличиваться. Упругая резина бортов растягивалась все сильнее, и не успел я крикнуть, как все закончилось. Раздался треск лопнувшей резины, хлопок выходящего воздуха и два громких шлепка — лодка, порвавшись напополам, с силой засветила обоим гребцам по физиономиям, после чего все они скрылись под водой.

Флинт шлепнулся в воду, как подбитый самолет. Мокрый и взъерошенный, он еле вскарабкался мне на макушку и изумленно разинул клюв:

— Каррамба! Вот это ударр!

На поверхность всплыл Хозяин, а через пару секунд вынырнул и забултыхался, словно брошенный в воду самовар, Пашка. Лица у обоих были красные и распухшие.

— Собачий нос! — выругался Игорь. — Кажется, отбились. Димка, ты жив? А это на берегу кто? Витька?

На песчаном берегу Витя выделывал умопомрачительные антраша и прыгал выше головы, крича при этом что-то неразборчивое.

— Во дает! — восхитился Паша. — А где этот… круглый?

— Ты ската имеешь в виду?

— А? Ну да, этого… скота электронного. Где он?

— Утонул, наверное, — глубокомысленно изрек Предводитель, складывая руки на животе и покачиваясь на легкой волне. Пашка суматошно заоглядывался, нырнул пару раз, разыскивая пропажу, и, всплыв, помотал головой:

— Не видать. Лодки нашей обрывки лежат на дне, а его нет. Страшный Он ушел от меня.

Доставать лодку было бесполезно, и мы вплавь направились к берегу, волоча на веревке садок. Флинт на моей голове ужасно мешал, но, пока перья галчонка не обсохли, лететь он не мог, и мне не оставалось ничего другого, кроме как везти его на себе.

Обессилевший Витя лежал на берегу и тяжело дышал. Неподалеку от него валялся на песке злополучный скат.

— Ну и шуточки у вас, — заплетающимся языком произнес Виктор, едва лишь мы подгребли поближе. — Вы там что, совсем с ума сошли?!

Как выяснилось из рассказа нашего друга, скат в момент разрыва лодки был подброшен в воздух и, пролетев метров тридцать, упал прямо к его ногам. Песок был сырым, Виктор по случаю хорошей погоды вышел на берег босиком, а скат, совершенно ополоумевший от полета и удара о землю, стал выдавать разряд за разрядом. Дикий кордебалет в Витькином исполнении был вызван именно этим. Сейчас оба они окончательно выдохлись и лежали без движения.

— Ага! — воскликнул Пашка, подбежавши к скату. — Попался!

Он ткнул его пальцем и тут же, издав дикий вопль, упал и потерял сознание — на этот раз под ногами его не было надежного резинового днища лодки. Мы бросились с палками добить ската, но это оказалось излишним — израсходовав все силы в последнем ударе, чудище испустило дух. При помощи Коли и Олега мы перенесли пострадавших в лагерь и занялись обедом.

Ската жарили два часа. Без хвоста он идеально поместился на круглой хозяйской сковородке; мясо его оказалось жестким как подошва, но зато, как у всех хрящевых рыб, отсутствовали кости.

— Славно ты его, Витька, оттоптал! — восхищался Игорь. — Ни одной косточки не осталось!

Вечером он как обычно проверил сейф и скомандовал отбой. Утомленные дневными событиями, мои друзья повалились спать, а я еще долгое время сидел без сна, глядя на звездное небо и на бренные останки электрического ската, лежащие у костра.


Глава 3


Дрейфуя по течению. О музыкальном таланте Паши. Подоспевшее письмо. Неожиданные попутчики. Однофамильцы. Друзья познаются в еде. На гребне волны.


Был полный штиль. Кургузый парус, наспех сшитый из обрывков резиновой лодки, свисал с мачты как тряпка. Скрипели уключины — четыре пары изможденных рук налегали на весла. Жесткое шершавое дерево натирало ладони. Было жарко. Хотелось пить.

— Взгляните на этот бескрайний простор!

Игорь был преувеличенно бодр. Сложив карту Тихого океана, он подсчитал что-то на логарифмической линейке и снова взялся за румпель.

— Не зря этот океан называют Великим! — продолжил он. — Ведь нам, друзья, предстоит одолеть всего лишь малый отрезок пути при тихой, спокойной погоде. И совсем неважно, на чем мы плывем — на пиратской бригантине или…

— Или на шлюпке с пиратской бригантины, — хмуро закончил за него Олег.

— Ага, на ней, — нисколько не смутившись, согласился Командор.

Уже вторые сутки наша шлюпка продвигалась на запад при полном безветрии. Сменяя друг друга на веслах, мы совершенно выбились из сил и даже спали урывками.

— Еще пара дней, — буркнул Витя, разглядывая кровавую мозоль на ладони, — и можно будет просить о пенсии по инвалидности…

— Сдурел? — усмехнулся Олег. — Какая еще пенсия рабам на галере!

Зачерпнув горсть воды, он сполоснул ноющий зуб и снова взялся за весло. На носу Пашка гремел сковородками, пытаясь приготовить что-нибудь съедобное из сушеных кальмаров, сгущенного молока и свежих устриц, большая сетка которых волочилась за кормой на веревке. Пашка единственный среди нас чувствовал себя хорошо, исключая, конечно, Командора. За смелость и мужество, проявленные в борьбе с «электроскатом», Игорь присвоил ему внеочередное звание мичмана с сохранением обязанностей адъютанта, каковым обстоятельством Пашка был весьма польщен. Он загорел, а на бритой его голове уже проклюнулась молодая щетина. Греб он, правда, наравне со всеми.

За отсутствием компаса приходилось ориентироваться по солнцу и звездам. Время от времени по методу старика Ноя в воздух забрасывали Флинта, привязанного веревочкой за лапку, чтобы не улетел далеко, и смотрели, в какую сторону он направляется. Сейчас галчонок горделиво восседал на макушке мачты, то и дело покрикивая:

— Прраво рруля! Полный вперред! Каррамба!

Потрепанная шлюпка с «Гончей» напоминала плавучий склад — все вещи, что ранее размещались в двух лодках, свалили в одну, присовокупив к ним запас провизии и пресной воды, а также — один из найденных якорей, взятый с собою на память. Что и говорить — плавание это не доставляло нам особого удовольствия.

Из-за паруса раздались гулкие удары — это Пашка колотил черпаком о сковородку.

— Обедать! — крикнул он. — Стоп-машина!

— Суши весла! — скомандовал Игорь, подвязывая салфетку.

Прикончив устриц с кальмарами и запив все это сгущенкой, мы разлеглись на груде вещей отдохнуть — солнце стояло в зените, был самый жаркий час дня. Коля, Витя и Олег почти сразу уснули. Пашка лениво мыл посуду, что-то напевая себе под нос.

Не обладая от природы ни красивым голосом, ни музыкальным слухом, ни чувством ритма, Паша был щедро наделен желанием петь. За время путешествия мы не особенно страдали от этого, но сейчас, когда все в буквальном смысле были в одной лодке, это раздражало чрезвычайно. Ни одной песни Пашка не знал до конца, из-за чего его репертуар выглядел каким-то однобоким. Вдобавок по старой привычке он тут и там вворачивал разные пикантные выражения. Стараясь не замечать его вокальных упражнений, я повернулся на другой бок и попытался заснуть, как вдруг песня прервалась.

— Гляди-ка! — послышалось вместо этого, — что-то плывет!

— Где? Где? — засуетились мы, выхватывая друг у друга подзорную трубу и оглядывая горизонт, но Пашка вместо этого перегнулся через борт и выудил пузатую бутыль, наглухо запечатанную пробкой.

— Интересно… — бормотал он, выковыривая сургуч. — Что там, внутри?

На ладонь ему выпал свернутый в трубку листок бумаги. Торопливо развернув его, Пашка замер с весьма озадаченным видом. Записка гласила:


КТО ПОЙМАЛ ТОТ ДУРАК

ПАША


В уголке листа был проставлен номер — 298.

— Пляши — тебе письмо, — ехидно сказал Капитан. — По крайней мере, хоть одна твоя цидуля дошла по назначению.

Глянув на часы, Игорь приказал трогаться дальше. Медленно и неохотно опустив весла на воду, мы начали грести. Олег ушел на нос спать, а Пашка занял его место.

— Говорила мне мама, — бурчал он, налегая на весло, — не рой другому яму! Дурацкая бутылка! Идиотская записка! Ч-черт…

Пашка еще минут сорок распространялся на тему стеклопосуды и ее родственников, громогласно высказал свое мнение о погоде, об океане, о Вселенной и ее создателе, об испорченном настроении — короче, обо всем, кроме себя самого. Закончилось это совершенно неожиданным образом. Громкие Пашкины стенания заглушило какое-то бульканье, свист и плеск воды. Рядом со шлюпкой скользнуло в воде глянцевитое черное тело, и вокруг нас закружил треугольный плавник. Позабыв о веслах, мы с удивлением наблюдали за приплывшим дельфином. Описав с дюжину кругов, он подплыл ближе и, высунув морду из воды, уставился на нас. Мы молчали. Флинт слетел с мачты, чтобы рассмотреть гостя получше.

— Вы — Паша, если не ошибаюсь? — высоким тонким голосом неожиданно просвистел дельфин.

— А?! — опешил тот, оглянулся на нас, поскреб в затылке и икнул. — Гм… Это, как его… Да. А что, нельзя, что ли?

— Наслышан, — многозначительно произнес наш странный собеседник и, слегка повернувшись, покосился на меня. — А вы, часом, не Командор?

— Дима я. Вот Командор, — я указал на Игоря.

— Очень приятно, — отозвался дельфин.

— А я — Кру-Кру, пророк его! — поспешил объявить Капитан Флинт и тут же схлопотал затрещину от Хозяина.

— Ну надо же! — пропищал дельфин. — Вот так встреча! Старые легенды оживают…

— Гм… Яша, а это, случайно, не ты? — неожиданно осенило меня.

— Нет, — последовал ответ, — Паша меня зовут. Павел Яковлевич.

— Тезка! — обрадованно вскричал Пашка. — Так стало быть, Яшка — твой отец?

— Естественно, — пробулькал тот.

— Собачий нос! — усмехнулся Командор, сворачивая парус, — может, у тебя еще и фамилия есть?

— Как не быть, — самодовольно отозвался дельфин. — Гурей!

От неожиданности Игорь поскользнулся и плюхнулся за борт.

Пока мы втаскивали Хозяин обратно, к дельфину Паше присоединился еще один.

— О! гляди! — Пашка подтолкнул Игоря локтем. — Еще один твой родственничек!

— Это Дима, — представил вновь прибывшего первый дельфин.

Настала моя очередь купаться — Витька едва успел ухватить меня за руку, а то бы я непременно упал.

— Очень приятно… — пролепетал я, глядючи на своего «крестника». — И много вас у Яши?

— Шестеро, — весело отозвался Дима-Н. — Папка у нас молодец.

Дельфин Паша развернулся и в весьма крепких выражениях отчитал брата за непочтительность к старшим. Наш Пашка, и до этого уже растроганный, совсем растаял.

— Надо же… — всхлипнул он. — Весь в меня!

— Есть проблемы? — осведомились братья, плавая вокруг шлюпки.

— Э-ээ… Ну, как сказать… — замялся Командор.

— Продукты кончились? — посочувствовал Дима-П.

— Откуда ты знаешь? — поперхнулся Игорь.

— Папа рассказывал, — плескаясь в воде, объяснил тот, — что у вас на яхте все время еды не хватало.

Мы переглянулись и расхохотались самым неприличным образом. Игорь покраснел, затем пожелтел и в заключение даже позеленел, от чего стал похож на светофор. Паша так и покатился:

— Ой, не могу!

— Ну, вот что, — резюмировал Паша-Н. — Димка, собирай наших, поищите чего-нибудь, а я пока отца разыщу. Мы скоро! — сообщил он нам, и оба, развернувшись, исчезли из вида.

— Ущипните меня, — сонно пробормотал Олег. — По-моему, я еще не проснулся.

— Все может быть, — с сомнением сказал Коля. — Поживем — увидим…

Минут через сорок стали появляться дельфины. Каждый приносил и бросал в шлюпку трепещущую рыбину. Игорь был в восторге. Рыбу чистили, потрошили, часть сварили сразу же, часть развесили сушиться на солнце. Галчонок отяжелел от сытной еды и теперь ходил вперевалочку.

Теперь мы были надолго обеспечены едой. Примерно через час к шлюпке прибыл Яша собственной персоной, сопровождаемый многочисленными друзьями и родственниками.

— Собачий нос! — восхищенно просвистел он, — и в самом деле вы! А я уж думал, что больше не свидимся… Куда путь держите?

— Да так… — потупился Командор. — В Австралию.

— Да-а? — удивился тот, — я думал, что вы там уже были… А я вот все плаваю. Как у вас дела-то? Семья, дети?

— Дочь у меня растет, — Игорь покосился на многочисленную Яшкину челядь и покраснел.

— Да… — задумчиво протянул Яша, — стареем, стареем… А это вот мои, — обернулся он. — Шестеро сыновей, оболтусов. Молодежь нынче пошла — ничего не понимают.

— И не говори! — охотно согласился Командор, всегда готовый посудачить о старых временах. — Вот раньше, помню…

Мы меж тем знакомились с молодым поколением. Витя-II — оказался громадным дельфином — чуть ли не больше отца. Коля-II — был средней величины меланхоличным подростком, а самый младший в семье — Олег-II — постоянно резвился возле лодки, бодая старших в бока. Сыновей почему-то было только пятеро — шестой, носивший имя Игорь, уже давно жил своей семьей.

— Слушай, Яша, — говорил Командор, — мы, понимаешь, ползем, как дохлая черепаха, да еще постоянно с пути сбиваемся. Помоги, а?

— О чем речь! — удивился тот. — Запросто. Австралия, говоришь? Так, так… — он огляделся. — Ага! Давайте веревку.

На упряжь пошли пластиковые ремни от рюкзаков — надо было сделать так, чтобы она не соскользнула, но и не натирала дельфинам бока. Мы сделали две сбруи, и вскоре наша лодка уже неслась по волнам, буксируемая дельфинами. Остальная стая безо всяких усилий скользила следом. Мы сразу воспряли духом.

— Ага, со свиданьицем! — послышалось вдруг с правого борта. — Так, значит, вы и есть тот самый капитан Гурей? Ага… От це гарно. Ну что ж, будем знакомы!

Оглянувшись, мы увидели еще одного дельфина — матерого и солидного. Степенно, не торопясь, он плыл за нами, время от времени обгоняя шлюпку. Сдерживаться больше не было сил, и мы снова расхохотались. Комментарии были излишни — приплыл Игорь-II.

Весь день Командор молчал, с хрустом потирая небритый подбородок и изредка косясь на резвившихся вокруг «родственничков». Чувствовал он себя, по-видимому, весьма неуютно, и лишь под вечер мы поняли причину этого.

Игорь впервые в жизни посмотрел на себя со стороны.


Глава 4


Совсем не смешная глава, в которой путешественники выдерживают новое испытание и, чудом оставшись в живых, наконец достигают Австралии.


Миновала ночь, и новый день принес с собой непредвиденные осложнения. Начались они, как всегда, буднично и незаметно. Наша лодка, сопровождаемая дельфиньим семейством, с каждым часом все больше приближаясь к австралийским берегам, и легкий попутный ветер, всколыхнувший наш парус ранним утром, был как нельзя более кстати. Наша скорость, и без того неплохая, возросла вдвое, и лишь Витя был обеспокоен.

— Восточный ветер после трех дней затишья, — хмуро сказал он, когда я спросил о причинах его тревоги. — Жди беды! Да и восход сегодня ясный был… Боюсь, Димка, туго нам придется часа через три.

Его опасения не замедлил подтвердить и Яша.

— Командор! — крикнул он, на ходу выскакивая из воды. — Ребята! Подъем! Шторм идет!

Игорь спросонья не сразу понял, что происходит, и потому первым делом схватился за сейф. Убедившись, что с ним ничего не случилось, он огляделся и только теперь увидел полоску темных облаков на горизонте.

— Собачий нос! — ахнул он. — Полундра, хлопцы! Все по местам!

Паша скорчил презрительную гримасу и отмахнулся.

— Подумаешь, шторм! — пренебрежительно бросил он. — Впервой нам, что ли?

— Ты забыл, на чем мы плывем, — холодно пояснил Коля, разрезая бухту веревки на куски по три метра длиной. — Наше корыто не продержится и двух часов при такой волне. На вот лучше, привяжись.

Олег на носу лодки спешно распутывал дельфинью упряжь, отпуская животных на свободу. Лодку к этому времени уже ощутимо покачивало, и нам стоило больших усилий удержаться на ногах. Справа по борту всплыл Яша и сочувственно посмотрел на нас.

— Мне очень жаль, — грустно сказал он, — но я больше ничем не могу помочь. Надеюсь, все обойдется.

— Долго продлится эта заварушка? — прокричал Игорь. Дельфин не ответил — то ли не знал, то ли щадил наши нервы. Помолчав, Командор обреченно махнул рукой. — Ладно… Спасибо за все. А теперь уходи. Уходи в океан, дальше от берега! Скорее!

Яша выпрыгнул из воды, прощаясь, и растворился в свинцово-серых волнах. Мы остались одни.

— Два часа… — пробормотал Игорь, с трудом расправляя на коленях мокрую карту. — Должно хватить, чтобы достигнуть берега, если, конечно, мои расчеты верны…

— А если не верны? — с любопытством спросил неугомонный Паша, — что тогда?

— Тогда, — разозлился Игорь, — ты пожалеешь, что бросал в море свои идиотские записки, а не завещания! понял? За дело, хлопцы!

На мачту набросили пару дополнительных канатов и укрепили парус. Лишние весла накрепко привязали поперек шлюпки и сами привязались к ним. Хозяин, опутав веревками свой драгоценный сейф, запихнул его под кормовую банку и покрепче ухватился за румпель. Флинта Витька сунул за пазуху, и оттуда, сквозь свист ветра то и дело слышались его раздраженные выражения.

Ураганный порыв ветра швырнул лодку вперед, и мы взлетели на гребень первой большой волны.

— Весла!! — крикнул Игорь, отчаянно работая рулем. За ревом урагана его почти не было слышно, но каждый из нас и так знал, что надо делать.

Небо и вода смешались в чудовищный коктейль, роль вишенки в котором досталась нашему суденышку. Шлюпка, подгоняемая ветром и усилиями гребцов, некоторое время удерживалась на гребне волны, затем стремительно заскользила вниз по склону. У всех перехватило дыхание. Огромная волна, тускло-зеленая, как бутылка, горой надвинулась на нас и поглотила шлюпку. Весло вырвалось из рук и с силой ударило меня в грудь. Распластанный потоком воды, я упал со скамейки и непременно вылетел бы прочь, не удержи меня веревка. Я уже начал задыхаться, когда шлюпка вынырнула на поверхность и через секунду взлетела на следующий гребень.

— Наддай!!! — взмахнул рукой Командор. Поймав пляшущую передо мной в воздухе рукоять весла, я всей тяжестью налег на нее, и лодка снова замерла в неустойчивом равновесии. Передо мной бугрилась вздутыми мышцами Пашкина спина, а на корме, стальной хваткой сжимая румпель, восседал Командор. Ремешок его треуголки был завязан у подбородка, и с нее потоками стекала вода. Я оглянулся. Длиннорукий Витька тоже греб изо всех сил. Грудь его вздымалась и опадала, однако причину этого я истолковал не совсем верно — из прорехи в его тельняшке показалась взъерошенная Флинтова голова и, ошалело повращав глазами, хрипло прокричала:

— Кар-рамба! Тысяча чер-ртей, ну и ночка! Сколько р-раз… А-аа!!!

Шлюпка клюнула носом и стремительно понеслась вниз. Стена воды ударила мне в лицо, и у меня снова захватило дух. Треща всеми скрепами, наше суденышко летело вперед. Я совершенно потерял чувство времени. Казалось, я всю жизнь сидел здесь и боролся со стихией. Волна шла за волной, свистел ветер, что-то кричал Командор, непослушное весло вырывалось из рук и норовило стукнуть по носу. Поглощенный этой борьбой, я не сразу обратил внимание на какой-то гул, перекрывавший рев бури. Прислушавшись, я вспомнил, где я слышал подобные звуки, и сердце мое наполнилось страхом — именно так, вал за валом бьется о берег разъяренный прибой.

— Мы же почти у берега! — прокричал я, едва шевеля распухшими губами, и оглянулся. Сейчас, когда мы снова были на волне, прямо по курсу можно было различить светлую полоску песка. О высадке на берег в такую погоду мы как-то не подумали.

Мой спутники тоже распознали этот грохот. Пашка вскочил с места:

— Земля, капитан! Земля!

— Чему радуешься, Колумб хренов?! — взревел Предводитель. — Убьемся… Табань!

Плюхнувшись на скамейку, Пашка схватился за весла и замахал ими, как стрекоза крыльями. Нас несло на песчаный берег со скоростью курьерского поезда. Парус давно уже сорвало ветром, шлюпка была полна воды, а все наши усилия лишь на минуту отсрочили столкновение. Оседланная нами волна неслась все быстрее, гребень ее запенился барашками и стал закругляться, падая на берег.

— Вправо, Игорь! — вскричал я. — Рули в трубу!!!

Когда-то мы вместе смотрели по телевизору соревнования по серфингу, и Игорь понял меня с полуслова. Прежде чем остальные успели все понять, он направил шлюпку туда, где гребень волны, загибаясь, сливался с ее основанием, образуя «трубу». В грохоте и тряске мы понеслись вдоль волны, в узком туннеле, тут же смыкавшемся у нас за спиной. Невероятный маневр удался — мы теряли скорость!

— Держитесь! — крикнул Хозяин, и шлюпку сотряс удар — волна обрушилась на берег.

Шпангоуты с треском лопнули, и в воздух взлетели обломки весел. Лодка развалилась пополам, и это тоже в какой-то мере смягчило удар. Веревки выдержали, но скамейки, к которым мы привязались, разлетелись в щепки, и волна, отступая, потащила назад в море всех, кроме Командора с его сейфом. Рот мой был набит песком. Кашляя, отплевываясь и увязая в песке по колено, я пополз к берегу. Дважды волны пытались утащить нас, и лишь метров через двести я наконец ощутил под руками траву. Конечности мои подломились, я без сил повалился на землю и закрыл глаза.

Лежали мы долго. Мало-помалу буря пошла на убыль, и вскоре все начали приходить в себя.

Первым из чувств вернулось осязание, и почти сразу же пришла боль. Осторожно ощупав себя, я с удивлением обнаружил, что все кости целы. Кряхтя и охая, я с трудом сел, но тут же взвыл и повалился на бок — кое-что я себе все-таки отбил… Повернулся на живот и огляделся.

Я находился на обширной травяной лужайке, отлого спускавшейся к берегу моря и незаметно переходившей в песчаный пляж. Было темно и пасмурно — прилив еще только набирал силу, и широкая песчаная полоса тянулась метров на двести. У самой кромки воды, полузасыпанные песком, торчали какие-то деревяшки. В море неподалеку от берега высились массивные, причудливой формы каменные утесы — лишь счастливый случай позволил нам избежать столкновения с ними. Океан был ровным и спокойным, и если бы не боль от ушибов и ссадин, можно было бы подумать, что все это мне приснилось… Неужели мы пролежали тут всю ночь? Рядом на траве лежали мои спутники. Поспешно пересчитав их, я успокоился — нас по-прежнему было шестеро, и, похоже, все были живы. Витя, Коля, Паша и Олег скорее всего были без сознания. Игорь же спал, подложив под голову опутанный веревками несгораемый шкафчик. С трудом поднявшись на четвереньки, я проковылял к воде, зачерпнул воды в башмак и привел всех в чувство.

Разноголосые ахи, охи и стоны наполнили тишину воскресного утра. Расшиблись мы знатно — даже падение с пятого этажа не принесло бы таких результатов. Каждый что-нибудь себе растянул или отбил, и почти у всех были в кровь изодраны ладони и колени. Пашка через силу сгибал и разгибал конечности и ругался на нескольких языках.

— Черт побери!!! — кряхтел он, потирая ушибленные бока. — Теперь я знаю, что чувствует жевательная резинка!

Под глазом его набух синяк, а бритую макушку украшали многочисленные шишки. Кривясь от боли, он снял с шеи платок-бандану и повязал его на голову.

Немного придя в себя, мы двинулись к морю — посмотреть, нельзя ли чего спасти из нашего имущества.

Все наше оружие пошло ко дну. От шлюпки остались только торчащие ребра шпангоутов и обломки обшивки, да и те не унесло в море лишь из-за якоря, который мы везли с собою.

— Видите? — просиял Паша, — я был прав: он нам все-таки пригодился!

Крепко привязанные мешки с сушеной рыбой тоже уцелели, а когда их извлекли из воды, внизу обнаружился наш старенький котелок. Не считая сейфа, это было все, чем мы теперь располагали.

У Игоря было такое выражение лица, словно его ограбили.

— Видно, судьба у нас такая — всякий раз приплывать в Австралию голышом… — грустно сказал он, потирая небритый подбородок. — Ну что ж, ничего не поделаешь. Главное — сейф спасли. С ним не пропадем.

Карта Предводителя была цела. Высушив ее на солнце, мы столпились вокруг.

— Определенно, мы на материке, — заметил Игорь, — только вот куда нас вышвырнуло? — он повернулся к нам. — Какие будут предложения?

— Какие, какие… — буркнул Паша. — Идти, конечно!

— Куда?

— Куда глаза глядят.

Мы переглянулись — как нелепо ни выглядел этот диалог, ничего другого нам не оставалось.

— Ну что ж, — вздохнул Игорь. — Пойдем в глубь материка. Иного пути у нас нет.

— Нет бога, кроме Кру-Кру… — послышался из кустов чей-то сонный голос, и на лужайку выбрался взъерошенный Капитан Флинт.

— Живой! — обрадовался Витя.

— Ага, живой… — проворчал Хозяин. — К сожалению.

Все складывалось не так уж плохо — мы были живы, обеспечены на первое время продуктами и спасли все деньги и драгоценности. Хорошенько отдохнув, мы выстирали в ручье свою одежду и под вечер, перекусив вяленой рыбой, двинулись в путь.

На пустынном побережье песок медленно поглощал бренные останки нашей шлюпки. Дольше всего держался якорь, но, когда я оглянулся в третий раз, исчез и он. Теперь уже ничего не связывало нас с морем. Я поправил мешок за спиной и ускорил шаги, догоняя друзей.


Глава 5


Ранним утром в Лисморе. Великолепная шестерка. Искусство пугать ювелиров. Похищение колокольчика. В гостинице. Пашкины приобретения.


Ранним утром на улицах австралийского города Лисмора появилась необычного вида процессия. Прохожие с любопытством косились на шестерых изможденных людей в потрепанной одежде и старались держаться от них подальше, а многие и вовсе переходили на другую сторону улицы. Некоторое время определенный интерес к ним проявлял полисмен, шедший следом два квартала, но шестеро прохожих были трезвыми, не дебоширили и к прохожим не приставали, и вскоре представитель порядка вернулся к своим заботам, решив, видимо, что местная община хиппи устроила демонстрацию против гонки вооружений.

Возглавлял шествие дородный субъект, одетый в нечто бесформенное, напоминающее плащ, у которого оторвали воротник и оба рукава. Из многочисленных прорех торчали грязные клочья батистовой рубашки. Спутанная грива рыжих волос ниспадала на шею и плечи, на подбородке топорщилась такая же рыжая недельная щетина. Его короткие, некогда бархатные штаны протерлись и залоснились. Левая нога была обута в кожаный сапог без каблука, правая была босая. Предводитель отряда сгибался под тяжестью маленького, но, по-видимому, увесистого железного ящика. Покрытый облупившейся краской, тот был обмотан пеньковым тросом и приторочен у незнакомца за спиной на манер рюкзака.

Следом за ним, с преувеличенно веселым видом вышагивал обнаженный по пояс молодой человек, вся одежда которого состояла из широченных, некогда голубых, а теперь — неопределенного серого цвета шаровар и турецких туфель без задников, шлепавших по асфальту, словно ласты. Голова его была на пиратский манер обвязана веселеньким красным платком с черепушками, что в сочетании с длинными торчащими усами придавало ему вид заправского Бармалея. Туалет его завершал полосатый нитяной носок, который молодой джентльмен, в зависимости от настроения, надевал по утрам то на правую, то на левую ногу.

Следуя законам арифметической прогрессии, на третьем участнике должно было быть еще меньше одежды. Именно так и было — смуглый и загорелый парень с серьгой в ухе предпочитал простоту — кроме трусов, на нем не было ничего. Если бы кто-нибудь спросил его о причинах такого минимализма, он объяснил бы, что его костюм разлетелся по соломинкам во время шторма, оставив лишь воспоминания в виде этих цветастых гавайских трусов и вышеупомянутой серьги.

Далее прогрессия стала возрастать — на четвертом в этой компании человеке — верзиле под два метра ростом — вновь были надеты брюки, отороченные по швам бахромой. Впрочем, из-за многочисленных прорех казалось, что брюк как таковых нет вообще, а есть одна лишь бахрома, зато в большом количестве. На ногах его красовались индейские мокасины, а в волосы было вплетено петушиное перо, позаимствованное на ближайшей птицеферме. Этот рослый малый нес вещевой мешок, пропахший вяленой рыбой, а на плече его восседал галчонок.

Следом за ним, кутаясь в какое-то подобие сари из черной материи, все время с него спадавшее, крадущейся походкой шел невысокий сухощавый человек с восточными чертами лица, отдаленно похожий на Брюса Ли. Он был бос и подпоясан все тем же огрызком пеньковой веревки. Время от времени он протягивал руку за плечо, словно хотел там что-то нащупать, ничего не находил и криво усмехался при этом.

Замыкал шествие среднего роста, крепко сбитый бородач, облаченный в долгополый, крытый синим сукном тулуп. В разгар лета этот наряд был, видимо, не очень удобен — детина то и дело почесывался, распространяя запах кислой овчины, и ругался в бороду, которая, кстати, тоже была весьма примечательна, поскольку словно бы состояла из пучков разного цвета — рыжих, черных и белых. Прямые волосы его были расчесаны на пробор. Волосатые ноги — обнажены. По виду это был типичный архангельский плотник семнадцатого века, и для завершения картины не хватало только топора и лаптей.

В остальном же ничего странного в них не было, и большого внимания горожан они не привлекли.

Я думаю, не стоит объяснять читателю, кто были эти люди.

Прошествовав по тихим улочкам городских окраин, мы постепенно добрались до деловых кварталов и остановились у притулившегося на углу ювелирного магазина. Игорь сбросил с плеч несгораемый шкаф и посмотрел на большой циферблат висящих на столбе часов. Было семь утра. Почесав в затылке, Хозяин приказал нам отвернуться и защелкал цифровым замком.

— Один… — бормотал он, — девять, шесть… тьфу ты, черт… А, ноль!

Пачка долларов перекочевала в карман камзола, после чего Игорь отобрал два десятка жемчужин средней величины и, захлопнув дверцу сейфа, разрешил нам повернуться обратно.

— Паша! — окликнул он.

— Я!

Сходи в магазин, поищи чего-нибудь съестного. Как найдешь, сразу зови нас.

— Есть! — откозырял тот, плюнул мимо урны и закосолапил вдоль по улице, что-то бурча про себя. Прохожие в ужасе шарахались от него.

— Эй, ты куда? — позвал Игорь. — А деньги?

— Зачем? — простодушно удивился Паша.

Но, но! — осадил его Игорь. — Обнаглел, пират несчастный? На вот тебе — полсотни баксов, и чтобы без фокусов!

Наконец открылся магазин. Владелец — пожилой лысый человечек во фланелевом жилете, завидя нас, лихорадочно стал нащупывать кнопку сигнализации и попытался выдавить жалкую улыбку.

— Ч-чем могу с-служить? — спросил он.

Без лишних слов Игорь высыпал на прилавок жемчуг и пододвинул его к продавцу.

— У нас денежные затруднения, — сказал он. — Сколько вы можете дать нам вот за это?

О, конечно, конечно! — Антиквар облегченно вздохнул, снял очки и принялся их протирать. Водрузив очки обратно на нос, он склонился над прилавком. — М-м! Неплохая коллекция! Должно быть, фамильные драгоценности?

— Угу, — кивнул Предводитель. — Бабушкины.

Старичок задумчиво покатал жемчужины на ладони.

— Видите ли, друзья мои, жемчуг нынче не в моде… — с сомнением начал он.

— Сколько? — без обиняков спросил Командор.

— Полторы тысячи.

— Полторы тысячи?! — ахнул Витя.

Две! — алчно вцепившись в прилавок, выкрикнул Игорь. Ювелир заколебался. Чувствовалось, что ему хочется заполучить этот жемчуг, но боязно переплатить.

— Тысяча семьсот, — предложил он.

— Тысяча восемьсот!

По рукам, — сдался тот. — Выписать чек или предпочитаете наличными? Все сразу или зайдете потом?

— Лучше наличными, чем чек, и лучше сразу, чем потом, — заявил Игорь. Антиквар кивнул и выложил на прилавок три толстенькие пачки. Командор сгреб их в карман и собрался уходить, когда вдруг снова звякнул дверной колокольчик. В магазин просунулась растрепанная Пашкина голова. Подбородок его ритмично двигался, что-то пережевывая.

— Хахое хохохехое, — с набитым ртом попытался сказать боцман.

— Что-что?

— Я говорю: классное у них тут мороженое, — прожевавшись, пояснил Пашка и продемонстрировал нам полупустой стаканчик. — Крем-бруле… Давненько такого не ел. Ой, что это? — он подергал за дверной колокольчик и довольно ухмыльнулся. — Здорово, мать его…

Невозмутимо оборвав шнурок, Пашка снял колокольчик и запихал его в карман.

— Верни рынду, дубина! — прошипел Игорь. — Чай, не грабить сюда пришел!

— А я что? — покраснел тот. — Я же это, как его… сувенир на память. Нельзя, что ли?

Горестно вздохнув, он привязал колокольчик к дверной ручке и даже потер его о штанину. Распрощавшись с хозяином магазина, мы вышли на улицу и замерли в раздумье. Столовой, как выяснилось, Пашка не нашел.

— Идем на окраину, — решил наконец Командор. — Но сперва надо одеться.

В магазинчике под странной вывеской «Секундная стрелка» мы восстановили утраченные предметы одежды и теперь выглядели более-менее сносно.

— Во буржуи, — ругался Игорь, напяливая подозрительно истертые джинсы, — мода, что ли, у них такая носить вещи «под старье»? Ладно, пошли.

На углу он купил сумку, куда спрятал несгораемый шкаф, после чего мы перекусили в кафе, разыскали автобусную остановку и в тот же день уехали из города.

— Не нравится мне этот дед, — хмуро сказал Игорь. Как бы он в полицию на нас не настучал — не дай бог, прицепятся, кто, мол, да откуда, да где жемчуг взяли…

Кресла были мягкие, с высокой спинкой и откидывались назад, как в самолете. Автобус без остановок ехал по бетонированной ленте шоссе. За окном то простирались бескрайние равнины, на которых паслись стада овец, то взгляду вдруг открывались большие копи металлорудных разработок, то тянулись массивы сухих эвкалиптовых лесов, перемежающиеся редкими фермерскими хозяйствами. Вскоре стемнело. Незаметно мы задремали и проснулись, когда автобус уже въезжал в пригороды другого австралийского города, носившего неудобопроизносимое название Диррабанди. Отель «Савоя» неподалеку от центра города оказался нам вполне по карману. Игорь снял три двухместных номера на несколько суток вперед, и мы наконец-то приняли душ, впервые за последние три месяца почувствовав себя цивилизованными людьми. Дальнейший маршрут нашей экспедиции, видимо, еще не был продуман Командором. Игорь посетил окрестные магазины, прицениваясь к туристическому снаряжению, купил недорогую корейскую видеокамеру с набором кассет и большой станковый рюкзак. На все наши расспросы Командор отвечал молчанием. Так прошел день. Мы отдыхали, закусывали, смотрели телевизор. От денег, полученных в Лисморе за жемчуг, у нас осталось от силы долларов пятьсот. Неожиданно расщедрившийся Капитан выдал нам энную сумму на карманные расходы, и мы тоже прогулялись по городу, осматривая местные достопримечательности. Город был не очень велик, а на улицах оказалось много колоритных домов старой постройки. Я купил кодаковский фотоаппарат-«мыльницу», пару компакт-дисков, путеводитель по Австралии и зубную щетку. Олег нанес визит к дантисту, где ему наконец запломбировали злосчастный зуб.

Перед сном Предводитель пришел узнать, как мы потратили деньги, раскритиковал купленные Виктором для жены серьги и с неодобрением оглядел мои покупки.

— Фотоаппарат — это понятно, — снисходительно сказал он. — Это пригодится. Но пластинки-то зачем? Ты что, с собой их повезешь?

— Но, Игорь, — растерялся я, — это же «Celibat Rifles» — я их три года искал! И потом, две «лазерки» не займут много места…

— Ну, раз три года… тогда — ладно, — смягчился Командор и, выключив свет, отправился инспектировать номер, где обосновались Паша и Олег и откуда весь день доносилось звяканье каких-то железяк.

Через минуту сквозь тонкую стенку послышались хозяйские вопли.

— Ты что, по миру меня пустить хочешь?! — громыхал Командор. — Как мы потащим все это?

— А что, как-нибудь… — виновато оправдывался Паша. — Ты же сам сказал: «Покупайте, что хотите»…

— Нельзя же понимать все так буквально! — вскричал Хозяин. — Чтобы завтра же отнес все обратно!

Выглянув в коридор, мы увидели, как из раскрытых дверей соседнего номера вывалился разъяренный Предводитель, хлопнул дверью и исчез в комнате напротив, где он поселился вместе с хозяйственным по жизни Колей, с которым всегда находил общий язык.

— А я что, я — ничего… — расстроенно бубнил за стенкой Пашкин голос. — Ну подумаешь, штангу купил, ну что тут такого? Так нет — он опять в крик! Нет справедливости на свете…

Слышалось позвякивание чугунных «блинов», которые незадачливый атлет укладывал в сумку, потом все стихло.

Флинт, обосновавшийся на платяном шкафу, заворочался, сунул голову под крыло и снова заснул. Пожелав друг другу спокойной ночи, я и Витя залезли в кровати и последовали его примеру. Простыни и мягкие матрасы после стольких дней, проведенных в море на досках палубы или просто на песке, показались нам неземной роскошью, и уснули мы практически мгновенно.

За окном непривычно шумел ночной город.


Глава 6


На распутье. Заметка в газете. Неожиданная находка. Старая загадка. Командор снова в пути.


Закусочная Билла Стюарта славилась своими горячими бутербродами, яичницей с ветчиной и низкими ценами. Сидя за столиком в углу, мы не спеша закусывали и вполголоса обсуждали наши дальнейшие планы. В другом углу бара монотонно бормотал телевизор — показывали новости. Посетителей было мало.

Мы заказали завтрак на шестерых и теперь с ним расправлялись. Пашка залил свое блюдо таким устрашающим количеством кетчупа, что было непонятно, что же именно он ест. Боцман был полон энергии и настойчиво предлагал двигаться дальше.

— Австралия — интереснейшая страна! — с набитым ртом уверял он. — Вот увидите, мы не пожалеем, если осмотрим ее получше. Решайтесь!

— Я против, — объявил Олег.

— Я тоже, — поддержал его Витя. — В прошлый раз нам еле удалось унести отсюда ноги, лично я не хочу второй раз рисковать. А ты, Дим, как считаешь?

— А? — встрепенулся я. — Что?

— Каково твое мнение?

В руках у меня была свежая «Канберра таймс», которую я неторопливо просматривал. Рядом на стуле лежали еще несколько газет, ожидавших своей очереди. Я поставил чашку на стол и сложил газету. Надо было что-то ответить. С одной стороны, прав был, конечно, Олег — не следовало лишний раз искушать судьбу. Но и Пашкина идея была чертовски заманчивой.

— Я — за дальнейший путь, — сказал я.

Игорь кивнул и повернулся к Коле:

— Слово за тобой.

Коля поставил блюдечко, с которого тянул кофе, на стол, заложил большие пальцы рук за кушак тулупа и нахмурился.

— Я против, — наконец высказался он, — но не в этом дело. Мое личное мнение ничего не изменит.

— Тогда в чем проблема? — спросил Игорь. — В деньгах? Я говорил с местным ювелиром — он согласен купить жемчуг.

— В транспорте, — пояснил Коля. — Даже если купить машину, ехать мы не сможем.

— Это еще почему? — спросил Витя, невозмутимо скармливая Капитану Флинту кусок пирожного.

— Да потому, — сказал Коля, загибая пальцы, — что: во-первых, у нас нет ни паспортов, ни водительских прав, во-вторых, мы не знаем, куда нам ехать, а в-третьих… Впрочем, хватит с нас и двух. Еще вопросы будут?

Коля запахнул полушубок, взял со стола блюдечко и принялся дуть на поверхность кофе так, что брызги полетели во все стороны. Все молчали. Бармен за стойкой — рыжий веснушчатый детина — невозмутимо протирал стаканы. Над нашим столиком повисло неловкое молчание. Некоторое время я с немалым интересом наблюдал за тем, как Пашка, разинув рот и выпучив глаза, словно «яичная» змея неторопливо наползает на громадный гамбургер, затем и это зрелище мне наскучило, и я снова взялся за газету.

— Еще хочу! — громогласно объявил Капитан Флинт.

— У, проглот… — ласково ругнулся Витя, отламывая новый кусок.

— Н-да, положеньице… — Игорь побарабанил пальцами по столу, вынул трубку, набил ее, утрамбовал табак и закурил.

В этот миг среди заметок на последней странице одна привлекла мое внимание. Я вчитался в мелкие строчки и вдруг похолодел. Чашка выпала из моих пальцев, и кофе лужей растекся по газетному листу.

— Эй, Дим, ты чего? — всполошился Игорь. — Тебе плохо?

— Н-нет… — пробормотал я, не отрывая взгляда от газеты, — просто…

— Да что там такое, в конце концов? — Игорь встал и склонился надо мной, — объявление о распродаже, что ли?

Я поднял голову и посмотрел на друзей.

— Слушайте внимательно, — сказал я, — сейчас я вам кое-что зачитаю. Держитесь за стулья.

Заметка гласила:


«ПРИЗРАКИ МОРЯ

Сентябрьским утром сего года с английского сухогруза „Тандербёрд“, находившегося в восьмистах милях к северо-востоку от Австралии, заметили двухмачтовый парусный бриг, следовавший в неизвестном направлении. Подойдя ближе, экипаж корабля с удивлением обнаружил, что палуба парусника пуста и судном никто не управляет. Полустертая надпись на носу позволила установить название корабля — „Гончая“…»


— Что?! — разом вскричали все мои спутники, вскакивая и опрокидывая стулья.


«На борт бригантины, — продолжил я, — поднялись моряки с „Тандербёрда“, и глазам их предстала удивительная картина. На палубе не было ни души. Единственный парус на фок-мачте был потрепан и изодран. С носа корабля свисали обрывки якорных канатов, сами же якоря отсутствовали. Когда люди спустились вниз, они обнаружили, что на камбузной плите кипит кофе, в салоне расставлены тарелки и приготовлены салфетки…»


— Ну, верно! — кивнул Паша. — А чего б ему не кипеть, раз плита горит? Это я завтрак готовил. Это что ж, получается, ее поймали сразу после того, как она от нас уплыла?

— Не перебивай! — зашикали на него все остальные, и я продолжил:


«Но единственным живым существом на борту…»


— Что-о?! — изумленно вскричал Игорь. — П-повтори!


«…но единственным живым существом на борту оказалась… разжиревшая и вконец обнаглевшая обезьяна-макака, пировавшая на продуктовом складе по меньшей мере недели две — вся палуба была буквально завалена банановой кожурой».


— Обнаглевшая… кто? — спросил Паша.

— Какая макака? — спросил Коля.

И оба ошалело уставились друг на друга.

— Вот оно, привидение! — торжествующе воскликнул Олег. — Я же говорил! Я же говорил! Наверное, она с пиратами плавала, а когда мы корабль захватили, в трюме спряталась.

— Невероятно! — воскликнул Паша. — Просто невероятно! Так вот кто бананы ел и в окошки заглядывал!

— Муку тоже, наверное, она рассыпала…

— Это еще не все, — сказал я. — Читать дальше?

Пять голов торопливо закивали.


«Как удалось выяснить, история этого судна сама по себе весьма загадочна. Возникшее неизвестно откуда три месяца тому назад, „Гончая“ с экипажем под водительством капитана Хоррея неоднократно была замечена в тихоокеанских водах. Предполагается, что экипаж ее занимался пиратством, однако подтверждения этим сведениям не получено. Возможно, эта тайна никогда не будет раскрыта, и исчезновение экипажа поставило мрачную точку в истории этого странного корабля. Капитан „Тандербёрда“ Гленн Шерман отправил на борт „Гончей“ аварийную партию, после чего эта новая „Мария Селеста“ была отбуксирована в порт Дарвин, что на северной оконечности Австралии. Муниципалитет города планирует поставить судно в порту на вечную стоянку и организовать на его борту музей пиратства Тихого океана».


— Вот теперь все, — сказал я и свернул газету.

— Фамилию исказили, — недовольно проворчал Игорь.

— Может быть, это даже к лучшему, — заметил Коля.

— Может быть, — кивнул Игорь и затянулся. — На вечную стоянку, — стало быть… Ишь чего придумали! Да… В Ленинграде, помнится, тоже какой-то корабль стоит — не то «Горгона», не то «Венера»…

— «Аврора»? — предположил Витя.

— Ага, она, — кивнул Хозяин. — Музей, значит.

— А где это — порт Дарвин? — спросил Пашка.

За столом воцарилась тишина. Все смотрели друг на друга. Затем Игорь встал и с хрустом сдавил в руке пластиковый стаканчик.

— Ну, вот что, — объявил он, — мы едем в порт Дарвин!


Глава 7


Приготовления к походу. Приключения Паши и Вити. Сбежавшее молоко. С места в карьер. Как Паша попал в переплет.


Номер, занимаемый Капитаном в отеле «Савоя», был завален до потолка всевозможными пакетами, рюкзаками, коробками и веревками. Мы с Олегом упаковывали все это, а Хозяин, сидючи за столом, в сотый раз проверял длинный список всего, что надо было взять в дорогу. Витя и Паша, снабженные изрядной суммой денег, с утра были отправлены на поиски автомобиля, а Коля — в поход по магазинам. Сам же Командор закупил туристическое снаряжение.

— Манильский трос, сорок метров, — говорил Игорь.

— Здесь! — Олег приподнял бухту веревки.

— Рюкзаки станковые, шесть штук.

— Вот они.

— Пустынный рацион, три ящика.

— Здесь.

— Одеяла, шесть штук.

— Тут.

— Полиэтиленовая пленка, десять метров.

— Вот она.

Зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал знакомый окающий говор Коли:

— Дима? Тут сыр прОдают, гОлландский. Очень дешевО. СпрОси у Игоря — пОкупать или нет?

— Сыр покупать? — спросил я.

— Пусть берет, — распорядился Командор.

— Покупай, — сказал я.

— Сколько? — спросил Коля.

— Сколько?

— А ну, дай сюда… — Игорь взял у меня телефон, пошевелив губами, что-то подсчитал, заявил: «Два кубометра» и повесил трубку.

— Палатки трехместные, — продолжил он.

— Есть.

— Макароны, двадцать пачек.

— Есть.

Было жарко. Вода в большом графине быстро убывала, Игорь потел и отдувался, поглощая стакан за стаканом. Судя по всему, следующие дни обещали быть такими же жаркими, но Командор больше не хотел ждать. Прогноз погоды его не интересовал.

Где-то через час в комнату ввалился Коля, с ног до головы увешанный большими желтыми сырными кругами, словно рождественская елка — игрушками. Бородатый, в тулупе, он напоминал Деда Мороза.

— Игорь! — позвал он. — Заплати за такси, там, внизу. А вы двое дуйте за оставшимся грузом — мне все не унести.

— Чего так долго? — мимоходом поинтересовался я.

— Не ворчи, — огрызнулся тот. — Долго… А каково мне было пересчитывать эти дурацкие круги на кубометры, ты подумал?

— Квадратура круга… — вздохнул Олег.

Снова затрезвонил телефон, и я снял трубку.

— Это, как его… Алло! — раздался чей-то голос. — Кто это?

— Я, Паша, я. Как у вас дела?

— Слушай, что было! — затараторила трубка. — Это было так интересно! Давай сюда Игоря скорее.

Игорь долго переговаривался с ним, отчитывал его за растрату, но выглядел довольным. Наконец он повесил трубку и повернулся к нам.

— По коням, хлопцы! — сказал он, широко улыбаясь. — Машина заказана. Они купили ее на окраине города и ждут нас.

— Почему бы им не подъехать сюда? — резонно спросил Коля.

— Никто из них не умеет водить машину, — пояснил Игорь. — Они где-то у карьера, неподалеку от Аш-стрит. Такси еще внизу? Отлично! На нем и поедем.

Умывшись и закусив напоследок, мы рассчитались с администрацией отеля и еле втиснули в машину снаряжение и припасы, а также вещи Вити и Паши. В большой Пашкиной сумке что-то звякало.

— Что у него там, кирпичи, что ли? — ворчал Коля, еле запихивая ее в багажник.

— Кирпичи не звякают.

— Тогда чего?

— Грузи, грузи…

Ехали долго. У карьера нас встретил Паша, и они с Виктором, недолго думая, принялись перегружать вещи в купленную машину, а мы склонились над картой, расстеленной Игорем на камнях.

— Примерный маршрут у нас будет такой, — говорил Командор, показывая пальцем, — сперва поедем вот сюда, в Хангерфорд, вдоль границы Квинслэнда и Нового Южного Уэльса. Потом повернем на северо-запад, в пустыню. Главное — достичь вот этой автомагистрали, что ведет от Уднадатты на север, а там видно будет… Уф! Ну и жара!

— Готово, Капитан! — подошел Паша, вытирая платком замасленные руки. — Молока хотите?

— Давай! — Игорь, обожавший молоко, жадно схватил запотевший бидон, сделал несколько глотков и вытер губы тыльной стороной ладони. — Ух-х… Малость полегчало… Кстати, где ты взял этот бидон? У меня такое чувство, что я его уже где-то видел.

— Бидон-то? — переспросил Паша. — А там, в отеле стоял, перед дверью, на втором этаже. Наверное, потерял кто-то. Чего он там один скучать будет? Ну я и взял… А что, нельзя, что ли?

Пашка, незнакомый с обслуживанием в западных отелях, непонимающе смотрел на нас честными голубыми глазами. Кража бидона с молоком нисколько его не обескуражила. Игорь побледнел, приподнял бидон и взглянул снизу на донышко. По окружности красным суриком пламенела яркая надпись:


«УКРАДЕНО В ОТЕЛЕ „САВОЯ“»


— Ну, знаешь! — Игорь медленно багровел. — Последний раз прощаю! Хорошо, что никто не заметил.

— А надпись зачем? — непонимающе хмыкнул Олег.

— Чтобы продать нельзя было, — отрезал Командор, залезая в машину. — Все по местам!

Витя и Паша купили старенький, но еще неплохо выглядевший «Landrover Discovery». Стекла были сильно поцарапаны, из разодранных сидений торчала набивка. В воздухе в салоне витала пыль.

— Не очень новая, — смущенно сказал Витя, — зато дешево.

— Знаю, знаю, — нетерпеливо бросил Игорь, устраиваясь в водительском кресле. — Бензин залили?

— Так точно! — отрапортовал Паша, забираясь к нам на заднее сиденье. — Я, правда, не специалист, но, по-моему, машина классная. Карбюратор, понимаешь, перевернутого типа, привод на четыре колеса… Коробка передач с шестью скоростями.

— Ага, — поддакнул Витя. — Этот… курбератор. Барабанные тормоза, независимая подвеска, два багажника…

Игорь повернул ключ и нажал на стартер. Послышался легкий скрежет, но и только. Двигатель не хотел заводиться.

— Гм… — озадаченно бормотал Игорь. — Аккумулятор заряжен, масло в норме, бензин — тоже…

— Застоялась, — предположил Коля.

Машина находилась неподалеку от края огромного карьера, где велись открытые разработки не то титана, не то никеля. Дорога вела вниз и желтой пыльной лентой уходила вдаль.

— Ну-ка, Паша, подтолкни, — попросил Командор.

— А? — встрепенулся тот. — Завсегда пожалуйста!

Игорь отпустил тормоза, Паша навалился сзади, и джип медленно, как бы нехотя, стронулся с места и покатился. Пашка догнал машину и, на ходу запрыгнув, захлопнул дверь.

— Поехали!

Машина набирала скорость. Игорь сосредоточенно давил на стартер и хмурился:

— Ничего не понимаю…

Стрелка спидометра миновала двадцать миль в час и поползла к тридцати. Дорога шла под уклон. Мимо проносились какие-то сараи, старые железки, бульдозер, телеграфные столбы, экскаваторы с полуразобранными кабинами, короче — всякий хлам. Сверху, заливая все вокруг своими лучами, жарило солнце. Машину уже ощутимо потряхивало.

— Одно из двух, — задумчиво сказал Предводитель. — Или наш движок так бесшумно работает, или он просто никак не хочет заводиться… Однако здорово мы несемся!

— Притормози, — посоветовал Коля.

Игорь надавил на педаль и чертыхнулся, поскольку это не возымело никакого эффекта. Тормоза не работали.

— Ух, хорошо! — довольно хлопнул себя по коленкам Паша. — Люблю скорость! Дай глотнуть…

Он выхватил у Олега из рук бидон с молоком и жадно приник к краю. Его длинные бармалейские усы задвигались.

И в этот момент раздался крик Коли:

— Берегись! Держитесь, братцы!!!

Машина понеслась вниз. Дорога, и до этого шедшая под уклон, теперь стала чуть ли не отвесной. Игорь лихорадочно давил на педаль и дергал рычаг стояночного тормоза, но джип и не думал останавливаться. В ужасе мы вцепились в сиденья. Скорость росла.

Все произошло в доли секунды — пропустив крутой поворот, Игорь не довернул баранку, и джип, завалившись на бок, кубарем покатился по каменистому склону карьера. Брызнули осколки ветрового стекла. Нас било и подбрасывало. Кувыркаясь, машина докатилась до нижней террасы и, встав на четыре колеса, замерла.

Воцарилась тишина. Затем справа от меня вдруг послышались какие-то странные звуки. Я взглянул туда и оторопел: вместо головы у Пашки был алюминиевый цилиндр с яркой надписью «УКРАДЕНО В ОТЕЛЕ „САВОЯ“» на макушке. По плечам его струились потоки молока. Неожиданно я понял, что это не что иное, как злосчастный бидон, и на меня напал истерический смех. Изнутри бидона доносились гулкие глотки — Пашкина голова оказалась затопленной, и он, чтобы не задохнуться, вынужден был выпить все залпом. Пять литров молока постепенно исчезали в его желудке.

— Чего ржешь, дурак?!. — набросился на меня Командор, завидел Пашку и осекся.

Бульканье смолкло, сменившись шумным пыхтением, затем из недр бидона послышались гулкие ругательства. Пашка ощупал бидон руками и попытался снять его, но горловина здорово помялась при падении, и сделать это не удалось.

— Эй! — крикнул он. — Помогите мне!

— Какого черта… — к Игорю наконец вернулся дар речи. — Зачем ты надел эту банку?! — взревел он.

— Я не виноват! — взвизгнул Паша, тщетно пытаясь разогнуть толстую алюминиевую стенку. — Он сам! Ну помогите же кто-нибудь!

Однако бидон был сделан на совесть и, сколько мы ни тянули, слезать с Пашкиной головы не желал.

Что касается мотора, то он так и не завелся.

— Ну, — обернулся Игорь к Вите, — что ты скажешь теперь?

— М-может быть, тормозной барабан…

— Ты сам — тормозной барабан! — рявкнул Игорь. — Молчать, когда я спрашиваю! Где неисправность?!

— Я… Я не знаю… — оторопело пролепетал тот. — Те двое… Хорошая машина… Я ведь в них не разбираюсь! Курбератор с четырьмя скоростями… Колеса перевернутого типа… Два багажника…

— Два багажника!!! — взревел бидон. — Какой я идиот! Ну конечно — один впереди, другой сзади!

Игорь непонимающе переводил взгляд с одного на другого.

— Ну вы, олухи царя небесного, — засучивая рукава, медленно произнес он, — уж не хотите ли вы сказать, что купили машину без мотора?!

Витька, поспешно открыв дверцу, мешком вывалился наружу, еле увернувшись от хозяйского удара. Следующая затрещина пришлась прямо по бидону, Игорь охнул и схватился за ушибленную руку. Пашка упал.

— Проклятие! — возопил Предводитель. — Все пальцы отбил об твой бидон! Размахивает тут своим бидоном! — он повернулся ко мне. — А ты пошто?

— Это ты… мне? — непонимающе спросил я.

— Тебе, чтоб мне лопнуть!

Командорский кулак описал широкую дугу, и белый свет взорвался у меня перед глазами яркими звездочками. С гудящей головой я повалился на пол и даже не пытался встать. Пашка осторожно ощупывал бидон где-то в районе нижней челюсти. Коля и Олег забились в угол машины и сидели там тише воды, ниже травы.

Игорь выскочил наружу, в два прыжка нагнал Витю и, повалив его на землю, принялся дубасить. Отлупив его должным образом, он откинул крышку капота, обнаружив там полное отсутствие мотора, и с яростными криками стал выбрасывать оттуда коробки и тюки.

— Болваны! — кричал он. — Ослы! А я-то не мог понять, как это все наши вещи влезли в одну машину?! Позор на мои седины!

На дне моторного отсека отыскался старый стартер и коробка аккумулятора. Игорь обошел машину кругом и вынул все из заднего отделения, но двигатель не отыскался и там. Хозяин без сил опустился на песок и закрыл глаза.

Пашка, ощупью нашаривая дорогу, осторожно выбирался из машины. Бидон засверкал полированным алюминием в ярком солнечном свете.

— Игорь! — расстроенно прогудел он. — А мне-то как быть?

— Уйди ради бога! — простонал тот.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — немедленно выдал Капитан Флинт, — и капитан Гурей…

— Убью, зараза!!! — вскричал Игорь, замахиваясь гаечным ключом. Галчонок еле успел унести ноги, прежде чем ключ разгрохал фару.

Прошло полчаса. Игорь молча сидел в тени машины, что-то рисуя пальцем на песке. Витька, нацедив воды из фляги, прикладывал компресс к огромному синяку под глазом. Поглядевшись в зеркальце заднего вида, я вздохнул и молча стал сооружать второй компресс уже для себя. Пашка, чертыхаясь, рылся в ящике с инструментами, то и дело пытаясь поддеть край бидона какой-нибудь железкой. Работать приходилось на ощупь. Наконец, нашарив в отделении для перчаток консервный нож, он вооружился молотком и, положив голову на камень, принялся пробивать в бидоне дыру.

— Убьется ведь, — сочувственно заметил Коля, глядя на него.

— Черт с ним! — буркнул Предводитель.

Паша никак не мог попасть по рукоятке ножа, ударяя то по пальцам, то по бидону. Со стороны камня доносились то звонкие удары, то приглушенные бидоном витиеватые ругательства. Зрелище было не для слабонервных.

— Давай помогу, — подошел к нему Витя. Вдвоем они долго пробивали отверстие, а когда это удалось, лезвие ножа с коротким щелчком сломалось.

— Эй! — обеспокоенно окликнул Витю Олег, — ты его там, случайно, не зарезал?

На стук Пашкин голос из недр бидона популярно объяснил, кто мы есть такие и куда должны идти, и все вздохнули с облегчением.

— Живой, — констатировал Коля.

Витя порылся в рюкзаке, извлек второй консервный нож и повернулся к Игорю:

— Капитан! Сколько дыр пробивать?

— Две, — буркнул тот, — и только для глаз!

Первым делом Витя прорезал смотровую щель напротив глаз и отогнул получившийся прямоугольник кверху на манер козырька. Из глубины бидона выглянули растерянные Пашкины глаза.

— Уф-ф! — пропыхтел он, — теперь хоть дышать нормально можно!

Алюминий поддавался тяжело. Витька пыхтел, отдувался, кусал губы, но дело все равно продвигалось медленно. Горловину бидона, усиленную наружным ободом и изрядно помятую, вообще не удалось даже надрезать, удалось только ручку оторвать. Молотком мы пробили еще одну дыру — напротив рта, прорезали немного верх и, пройдя поперек, стали резать вниз. И тут лезвие снова не выдержало.

— Игорь! — позвал я. — Еще нож нужен.

— Ну уж нет! — вспылил тот. — Последний нож ломать — ишь чего удумали! Чем потом консервы открывать будем? Прорезали дыру? Ну и ладно, с голоду не помрет. Доберемся до селения, найдем какой-нибудь напильник…

Треугольный кусок алюминия отогнули вниз и отломили с немалым трудом. Пашка стал жаловаться, что в бидоне слишком жарко, и мы, разыскав в инструментальном ящике длинный гвоздь, пробили в днище десятка два мелких дыр. Каждый раз, когда острие выходило с той стороны, Пашка идиотски хихикал и говорил, что ему щекотно.

— Ну, хватит паясничать, — Игорь встал и подошел к нам. — Идем-ка наверх — есть кое-какая идея… Олег! Останешься тут, будешь охранять снаряжение, остальные — за мной!


Глава 8


Безлошадники. Кладбище сломанной техники. Горючее горючее. Потерянная искра. Снова в пути.


— Да, дела… — угрюмо ворчал Игорь, на четвереньках карабкаясь по крутому каменистому склону карьера. — Тех двоих прохиндеев, что продали вам негодную машину, мы уже не найдем — если они не дураки, их давно уже нет в городе. В полицию заявлять бесполезно, и денег на новый мотор тоже не хватит. Да, дела…

Мы еле поспевали за ним. Пашка, чертыхаясь, то и дело оступался и, звякая бидоном, скатывался вниз — в прорезанную дыру почти ничего не было видно. Сухая, бесплодная земля раскалилась на солнце и обжигала ноги даже сквозь подошвы ботинок. Потные и запыхавшиеся, мы поднялись на верхнюю террасу, прошли немного по дороге и остановились у площадки, заставленной старой техникой.

— Хм! — задумчиво сказал Хозяин, склонив голову набок. — Кажется, это то, что нам нужно. Коля!

— Я! — откликнулся тот.

— Как считаешь, можно сдвинуть с места этот металлолом?

— Что? — недоуменно прогудел Пашка. — Ты собираешься ехать вот на ЭТОМ?

— Иди пешком, если хочешь! — огрызнулся Командор. — Ну, Коля, что скажешь?

— Поглядеть надобно… — почесал в затылке тот.

На площадке стояли два старых проржавевших экскаватора, три насквозь пропыленных тележки с разбитыми бортами и большой гусеничный бульдозер «Caterpillar».

Экскаваторы Коля забраковал сразу:

— Тяжелые они и неповоротливые зело.

— Да тут, по-моему, половины деталей нет! — объявил Пашка, выбираясь из кабины. Был он весь в паутине и в пыли, а чистую до этого поверхность бидона украшал масляный отпечаток пятерни на затылке.

— У них у всех чего-нибудь не хватает, — резонно возразил Витя. — Вот разве что…

Взоры наши обратились к бульдозеру. Приземистый и тяжеловесный, он чем-то походил на нашего Командора. Было между ними какое-то неуловимое сходство, какая-то добротная основательность; казалось, если они и не братья, то уж во всяком случае — дальние родственники.

Игорь сразу проникся к древнему механизму симпатией.

— Хороша машина, а? — он хлопнул ладонью по капоту и обернулся к нам. — Такая не подведет! Коля, проверь-ка мотор.

Помятая кабина без ветровых стекол была полузасыпана песком, однако обе гусеницы, хотя и ржавые, были на месте. Поднятый над кабиной нож выглядел угрожающе. Когда-то это была мощная, по-своему красивая машина. Возможно, она и сейчас исправно несла свою службу на руднике, но… ехать на таком через пустыню — этого я никак не мог себе представить.

Коля закрыл капот и спрыгнул на землю, вытирая руки.

— Радиатор течет и пускателя нет, а так — хорошая машина. Пахать бы на ней! Паша, помоги трубу разогнуть.

— Значит, говоришь, радиатор и пускатель? — Игорь поскреб в бороде. — А ну, хлопцы, айда на экскаваторы!

Через полчаса у нас уже было и то и другое. Коля вооружился гаечным ключом и с головой залез в недра трактора; из-под капота торчали только две его мохнатые ноги, издалека похожие на поеденные молью валенки. Игорь сосредоточенно пересчитывал наличность.

— На пару бочек хватит… — как бы про себя отметил он и, подозвав Пашу с Витей, отправил их на автозаправочную станцию.

— Может, хоть с этим вы справитесь, — проворчал он. — Не дай бог, если вас снова обманут!

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — хрипло крикнул Капитан Флинт, горделиво восседая на тракторной трубе, которая благодаря Пашкиным усилиям приобрела совершенно фантастические очертания.

Наконец все недостающие детали были установлены на место, и осталось только провести ходовые испытания. Однако оба наших «дозаправщика» что-то задерживались.

— Странно… — бормотал Игорь, поглядывая на часы. — Где их черти носят?

Неожиданно со стороны бензоколонки донесся мощный взрыв, а через секунду показались бегущие по склону во весь опор Витька с Пашкой. Их преследовало что-то вроде кометы, с грохотом катившейся по камням.

— Полундра!!! — прокричал Пашка, пробегая мимо. — Тикайте, сейчас как шарахнет!

Поспешно спрятавшись за надежной громадой бульдозера, мы пронаблюдали, как странный предмет огненным колесом прокатился по площадке и рухнул вниз. Громыхнул второй взрыв, и в воздухе заклубилось удушливое черное облако.

— Что это было? — спросил я, переведя дух.

— Б-бочка! — сдавлено ответил Паша.

— Что?! — вскричал Игорь. — Бочка?! Какая бочка?

— С горючим, — простодушно пояснил Витя. — Мы две штуки купили, как ты велел. Покатили вниз. Слышим — булькает. Пашка и говорит: «Наверно, Витька, надули нас с тобой, мало бензину налили. Давай посмотрим!» — «Давай, — говорю, — а как?» Ну, он пробку — долой, а там темно, как у негра в ухе. «Вить, — говорит, — посвети». Ну, я и посветил…

— Чем?

— Спичкой…

— Ну и как? — угрюмо спросил Коля.

— Чего «как»? — Пашка по-тараканьи пошевелил подгоревшими усами. — Это, как его… бензин оказался… Много…

— А второй-то раз что взорвалось?

— Так две же бочки было! — разъяснил Паша.

— Кретины! — взревел Предводитель. — На кой черт вы закупили бензин?!

— Ты же сам велел… — оторопело пролепетал Витя.

— Я велел?! У нас трактор, понимаете? Трактор! Ему солярка нужна!

Пашка вконец растерялся.

— А я что? — заоправдывался он. — Я — ничего! Ну, пришли мы на эту бензоколонку, говорим: «Налейте две бочки горючего». — «Для чего, — спрашивают, — вам горючее?»

— И что ты ответил?

— Для мотора…

Игорь застонал, сел на песок, набрал его в пригоршню и стал пересыпать из ладони в ладонь. Все молчали.

— Может, в сарае посмотрим? — робко предложил Паша.

— Так он же заперт…

— Ну, раз уж мы трактор взяли, чего остальное-то бросать?

Пашка сорвал замок. Внутри обнаружились три бочки дизельного топлива, дюжина пустых таких же бочек и куча проржавевших железяк. В углу стоял компрессор, который мы тоже прихватили с собой. Мы залили топливо в бак и принялись запускать мотор. Витя с полчаса дергал веревку пускателя, но тот молчал.

— Искра, наверное, в землю уходит, — глубокомысленно изрек Паша и, нагнувшись, на четвереньках полез под трактор. — Ты, Вить, дергай, а я посмотрю…

Паша осекся на полуслове, послышались хриплые крики, хлопанье крыльев и звяканье бидона.

— Поймал! Поймал! — торжествующе вскричал он, выползая наружу. В руках его трепыхался Капитан Флинт.

— Отпусти птицу, — недовольно поморщился Игорь. — Яка така, к лешему, искра — то ж дызельный двыгун!

— А-а… — протянул Паша. — А в чем тогда дело?

— Компрессии нет, — пояснил Коля. — Отойди, не мешай.

Что-то бурча про себя, Пашка направился к сараям, а мы снова занялись трактором. Коля что-то без конца подкручивал, прочищал, продувал, то и дело сгоняя Флинта с трубы, Витя и я по очереди дергали шнур пускателя, пока тот, наконец, не завелся. Дизель чихнул, плюнул из трубы густым черным дымом и затарахтел.

— Ура! — вскричали мы. — Наконец-то!

— Так, хлопцы, живо все в тележку, и едем вниз! — прокричал Игорь. — Только осторожно! Где Пашка? Пашка где?

Боцман пропал. Посланный на его поиски, я взобрался наверх, вышел на шоссе и обнаружил его у обочины: сжимая в руке закопченное ведро, Паша пытался остановить проезжающие машины. Большинство водителей, завидев его, лишь прибавляли скорость, но кое-кто останавливался. Как раз при моем появлении это произошло.

— Это, как его… — Пашка просунул бидон в окошко притормозившего «Форд-метеора». — Камрад, камрад! Плесни ми плиз уан ведро компрессии, о'кей?

Водитель покрутил пальцем у виска и нажал на газ. Чуть не свернув себе шею, Пашка растянулся за дороге, посылая проклятия ему вослед. Впрочем, водителю я мог только посочувствовать — подобную языковую смесь навряд ли понял даже Командор. А может быть, как раз только Командор и понял бы.

«Уан ведро», видимо, следовало отнести к эсперанто.

— Пошли, — сказал я, помогая ему подняться, — Игорь зовет — ехать пора.

— Как ехать? — опешил тот. — А компрессия?

— Обошлись без нее, — успокоил я его, не вдаваясь в подробности.

Бульдозер нетерпеливо урчал на холостом ходу. Коля и Командор уже прицепили к нему тележку и теперь поджидали нас. Полустертая надпись на ее борту гласила: «Перевозка людей запрещена». Коля отжал сцепление, добавил газу, и трактор, лязгая гусеницами, неторопливо пополз вниз по дороге.

Олег, охранявший разбитую машину, чуть не дал стрекача при виде нашего нового «лимузина», но, разглядев в кузове блестящий Пашкин бидон, успокоился. Мы подъехали ближе и остановились.

В тележку полетели многочисленные тюки, рюкзаки и ящики. Когда все было перегружено, Игорь вытащил из машины сиденья, слил из баков бензин и, выдернув напоследок из гнезда в приборной панели радиоприемник, приказал трогаться в путь. Оставляя позади брошенный джип, мы выехали на пустынную грунтовую дорогу и взяли курс на запад.

— Ну, — Игорь откинулся на подушки сиденья и добродушно оглядел нашу компанию, — как самочувствие?

— Голова чешется, — угрюмо буркнул Паша.

— Ничего, — отмахнулся Игорь, — пройдет.


Глава 9


Через Австралию. Выбор направления. Компас-озорник. Командор ищет железо. Говорящие консервы. Кто работает и кто ест.


Солнце пекло немилосердно. Оставляя две широкие рубчатые колеи, бульдозер с тележкой неторопливо продвигался на запад. На двадцатом километре мы съехали с бетонного шоссе и теперь пылили по проселку. Был полдень. От раскалившейся на солнце кабины трактора струилось тяжелое марево. Мы, ехавшие в тележке, еще могли как-то терпеть — налетавший ветерок создавал иллюзию прохлады, а вот Коле, сидевшему за рычагами, приходилось несладко.

— Хорошо идем! — со знанием дела заметил Командор, перегнувшись через борт тележки и разглядывая в бинокль быстро вращающиеся колеса. — Сейчас посмотрим, куда мы направляемся…

Порывшись в своих бездонных карманах, Игорь извлек большой корабельный компас в позеленевшей медной оправе и некоторое время задумчиво смотрел на стрелку.

— Гм! — наконец сказал он. — Странно. Вроде бы туда, а вроде и не туда. Ну-ка, Паша, посмотри ты, а то мне соринка в глаз попала… Где тут север?

— Бегает, Капитан! — отрапортовал тот, поглядев на стрелку. — Наверное, дорога петляет.

Игорь снова вытащил купленный в Диррабанди бинокль и озадаченно посмотрел на прямую, уходящую за горизонт дорогу.

— Не похоже… — нахмурился он и снова постучал по компасу> — ничего не понимаю! Отсырел он, что ли?

— Скорее, пересох, — язвительно проговорил Олег. — Как он будет нормально работать, когда вы весь спирт оттуда выпили?

— Я думаю, — глубокомысленно сказал Паша, — что где-то рядом большие запасы железа.

— Да? — Игорь встал во весь рост и, с трудом балансируя на шатком полу, обозрел в бинокль окрестности, задержавшись напоследок на Пашкином бидоне.

— Ага! — он понимающе ухмыльнулся. — Вот оно, железо!

— Где? — Паша завертел головой. — Бидон, что ли? Дык он же дюралевый, немагнитный.

— Сам вижу! — огрызнулся Командор, яростно встряхивая компас.

— Кажется, я знаю, — вмешался Виктор и указал на трактор. — Это он виноват.

— Коля?! — опешил Игорь, который как всегда за деревьями не видел леса. — Каким образом?!

— А таким, — рассердился тот, — что он сидит в бульдозере!

— А бульдозер-то тут при чем?! — вспылил Игорь. — Ты мне не увиливай! Выкладывай начистоту, что вы тут…

Осекшись на полуслове, Игорь повернулся к нам. На лице его медленно проступило понимание.

— Железный трактор?! — вскричал он, — гм! вот оно что! Боюсь, теперь компас для нас бесполезен… Будем ориентироваться по солнцу. Коля! — он постучал по кабине трактора. — Солнце видишь?

— Ну, вижу, — слегка удивленно согласился тот. — А что?

— Следуй за ним! — наставительно сказал Хозяин и, усевшись на пол, полез в карман за трубкой. — Уф! ну и жара!

Видно было, как Коля пожал плечами и налег на рычаги. Дизель взревел, и бульдозер, лязгая гусеницами, свернул с проторенной дороги и углубился в заросли акации, густой стеной росшие на обочине. Тень от поднятого над кабиной ножа упала на Командора, и тот блаженно потянулся.

— Вот теперь хорошо! — удовлетворенно сказал он. — Неплохо бы и закусить… Что скажете, хлопцы?

Мы лишь вяло кивнули. Безразличные ко всему, мы лежали на горячих кожаных сиденьях и наблюдали, как Игорь распаковывает поклажу. Запустив волосатую руку в недра рюкзака, Командор скрупулезно перебирал лежащие там продукты, прикидывая, что и в каком количестве приготовить нам на обед. С лица его не сходила счастливая улыбка, вспыхивающая с новой силой всякий раз, когда он натыкался на очередную банку сгущенки или тушенки.

— Кар-рамба!!! — вдруг послышалось из рюкзака. — Наконец-то вы пр-роголодались! Долго же я ждал!

— Ад и буря! — воскликнул Командор, испуганно отдернув руку. — Там кто-то ЕСТ!

Рюкзак зашевелился, и из горловины выбрался Капитан Флинт. Отыскав взглядом Пашу, он прохрипел: «Дур-рак!», вытащил из рюкзака большой сухарь и принялся его долбить.

Игорь гневно повернулся к боцману.

— Это ты его туда засадил?!

— А чего он дразнится! — запротестовал тот.

— И что же он тебе сказал? — поинтересовался я.

— Спросил, голова у меня на плечах или что…

— Не так глупо, как можно было ожидать, — усмехнулся Витя.

— Сам виноват, — наставительно заметил Игорь, разрезая вдоль на две половинки длинный «французский» батон. — Нечего было по бидонам лазать!

Раздав каждому по огурцу, Игорь нарезал сыр, соорудил два громадных бутерброда и протянул один из них Коле в кабину. Другой бутерброд он разделил на пять частей и раздал каждому по кусочку, затем нацедил себе «компасовки» в колпачок от фляжки, с чувством ее выпил и принялся за еду.

— Коля за рулем, — пояснил он, вгрызаясь в свою порцию, — ему необходимо усиленное питание.

Пашка, с трудом запихав в амбразуру бидона хлеб и сыр, мигом их проглотил и теперь резал огурец тонкими ломтиками, после чего с каким-то даже слегка неприличным, «поцелуйным» звуком втягивал их через узкую щель в рот. Расправившись таким манером со своим обедом, он печально вздохнул и покосился на Колю, который еще не съел и половины.

— А если я сяду за руль, я тоже буду получать усиленный паек? — вдруг спросил он.

— Сперва научись, — добродушно усмехнулся Командор, — а там посмотрим.

Глотнув воды из бочонка, Игорь снял кафтан, подложил его под голову и сразу же захрапел. Укладываясь спать, я вдруг заметил, как Паша, подобравшись ближе к кабине трактора, вытянул шею и стал наблюдать за Колиными действиями, старательно повторяя все движения.

Стемнело. Коля зажег фары, опустил нож, чтобы не объезжать кусты, и теперь ломился напрямик. Тележка тяжело подпрыгивала на поваленных стволах. Когда я уже начал дремать, Паша оторвался от окошка и, увидев, что я еще не сплю, горделиво сообщил:

— Знаешь, Димка, а оно проще, чем я думал. Классная машина! Даже руля нет… Ну, спокойной ночи.

Он завернулся в одеяло и затих, а через минуту заснул и я.


Глава 10


Заблудшие. Тракторалли. Стажер. Шторм на суше. Хрупкая машина.


Проснувшись утром, я первым делом с удовлетворением отметил, что бесконечная тряска наконец-то прекратилась и тележка катится, ровно и мягко покачиваясь. Командор еще спал, мирно посапывая погасшей во сне трубкой. Небо было ослепительно ярким, хотя солнце еще не взошло. Коля, сидя за рычагами трактора, то и дело клевал носом, от чего машина постоянно рыскала из стороны в сторону.

«Коле явно необходим сменщик», — подумал я, вставая. Разминая затекшие конечности, я огляделся и в изумлении присвистнул. Вокруг, куда ни глянь, до самого горизонта простиралась бескрайняя равнина, усыпанная красным песком. Кое-где торчали чахлые кустики какой-то колючки. На востоке, где светлел горизонт, возвышалась голая уступчатая скала. Ветер, ударивший мне в лицо, был сухим и обжигающим.

— Ничего себе местечко… — только и смог сказать я. — Это куда же нас занесло-то нынче ночью?!

— А? — проснулся Паша. — Уже утро? Игорь спит?

— Спит.

— Пускай спит, — радостно хихикнул тот, — а я пока… Ой, где это мы?

— Похоже, пустыня…

— И впрямь! — Пашка в недоумении завертел бидоном, подошел к кабине трактора и постучал кулаком по крыше. — Коля! Ты спишь?

— Нет! — вскинулся тот и мутными глазами посмотрел на дорогу.

— Можешь отдохнуть, — небрежно бросил Паша. — Я тебя сменю.

— А Игорь разрешит? — засомневался Коля.

— Об чем речь! — воскликнул Паша. — Он меня сам вчера об этом просил. «Ты, говорит, Паша, единственный, на кого я могу положиться». Так что — давай вылезай.

Трактор остановился. Открыв дверцу, Коля спрыгнул на гладкую гусеницу и с трудом залез в тележку. Пашка, кряхтя, взгромоздился в водительское кресло и восторженно огляделся.

— А ты справишься?

— Само собой! — отмахнулся тот. — Что тут сложного? Это, как его… вон, рычаги. Даже руля нет. О! педали!

— Ну, смотри, — пробормотал Коля, уже засыпая. — Главное — про сцепление не забывай… сцепление… И правь на солнце…

Я с некоторым удивлением пронаблюдал, как Пашка зажег фары, опустил нож и до упора вдавил обе педали сразу. Дизель взревел, из-под гусениц взлетели фонтаны песка, и тележку рвануло так, что я упал с ног.

Командор перекатился от борта к борту и с размаху ударился о доски.

— Ух!!! — выдохнул он, открывая глаза. — Собачий нос! Штормит, баллов семь! — он послюнил палец и осторожно выставил его над бортом тележки. — Свистать всех наверх — крышу сорвало! Ой, где это мы?

Пашка в кабине двигал все рычаги сразу и поочередно давил на педали. Из выхлопной трубы вырывались жирные черные клубы дыма и хлопьями сажи оседали на наших рюкзаках. Бульдозер лихими виражами несся по пустыне, заваливаясь то на правый, то на левый бок. Олег, раскрыв рот, в изумлении наблюдал за проносящимся мимо ландшафтом. Игорь спешно надувал спасательный круг. Перепуганный Флинт вывалился из тележки и теперь догонял трактор своим ходом, а вернее сказать — лётом.

— Каррамба! — кричал он. — Кру-Крушение!

Коля растерянно метался между нами.

— Остановите же его! — кричал он. — Он нас всех угробит!

— Коля? — Игорь вытаращил глаза, — ты тоже здесь? А кто у штурвала?

— Я, Капитан! — донеслось из кабины сквозь рев мотора. — Обед скоро?

— Тормози!

— Зачем? — откликнулся Паша. — Поедим на ходу!

Игорь, пунцовый от ярости, набросился на нас:

— Кто пустил его в кабину?!

— Никто! Он сам! — прокричал Коля. — Он сказал, что ты ему разрешил…

— Я?! — опешил Командор. — Вранье! Разве не видно, что он за рулем впервые в жизни сидит?

В кабине бульдозера что-то оглушительно треснуло, послышался скрежет, и дизель заглох. Прокатившись по инерции еще метров двадцать, трактор сгреб ножом огромную кучу песка, после чего остановился. Из кабины послышались проклятия. Дверца распахнулась, отвалилась и упала на песок. Осторожно ступая, изнутри выбрался наш автогонщик и озадаченно уставился на зажатые в кулаке два отломанных рычага.

— Надо же… — пробормотал он, — какая хрупкая машина!

— Паша! — изобразив на лице улыбку, позвал Командор, — поди-ка сюда!

— А? — обернулся тот, — уже обед?


Глава 11


В которой очень коротко описывается, как нам попало от Командора.


— Н-да… Вот.


Глава 12


Где мы чуть не улетаем на Марс, Игорь считает макароны, а потом назначает встречу у старых ворот, которая вскоре и происходит.


По окончании экзекуции Игорь счел нужным провести экстренное совещание.

— Прежде всего, — сказал он, — необходимо выяснить, что это за местность.

— По-моему, мы на Марсе, — поспешил высказаться Паша.

Игорь побледнел.

— А вам, боцман, рекомендую заткнуться! — рявкнул он. — Мало того что по вашей милости нас занесло на Марс, так вы при этом еще и трактор умудрились поломать!

Пашка, на бидоне которого прибавилось несколько новых вмятин, поспешил исполнить приказание — если Игорь обращался к кому-нибудь из нас на «вы», ничего хорошего от этого ожидать не приходилось. Тем временем Игорь достал бинокль, огляделся окрест, зачем-то посмотрел на небо и удовлетворенно хмыкнул.

— Марс исключается, — объявил он. — Примем за рабочую гипотенузу, что мы на Земле и все еще в Австралии.

— Тогда это пустыня Симпсон, — сказал Олег.

— Пустыня! — восторженно вскричал Предводитель. — Да-да-да-да-да! Как же я сразу не догадался!

Метнувшись в угол тележки, где горой высились наши рюкзаки, он вытащил кофр с видеокамерой и поспешил запечатлеть окружавший нас пейзаж.

— Ну-ка, хлопчики, — командовал он, — сдвиньтесь левее — сниму вас на фоне горы. Так… То, что надо! Паша, повернись-ка лицом ко мне. Ах, это и есть лицо… Хе-хе… ничего себе! Никак не могу привыкнуть.

— Я тоже, — прогудел бидон.

Отсняв целую кассету, Командор успокоился.

— Ну вот, — сказал он и довольно похлопал ладонью по камере, — пустыня теперь у нас есть.

— Как выбираться будем? — угрюмо спросил Коля, безуспешно пытаясь приладить на место оторванные Пашей рычаги.

— А что это за железки?

— Рычаги поворота.

— Значит, если я правильно понял, — задумчиво сказал Витя, — трактор может ехать дальше, но не может поворачивать?

— Ну, да! — кивнул Коля. — Все остальное исправно.

— Так чего же мы ждем? — воскликнул Игорь. — Развернем трактор куда надо вручную и поедем по прямой!

— А ну как врежемся куда-нибудь? — засомневался Олег.

— Чудак-человек! — рассмеялся Командор. — Это же бульдозер! За работу. Прежде всего доберемся вон до той возвышенности — она как раз на западе.

Пыхтя и обливаясь потом, мы ухитрились кое-как развернуть бульдозер по направлению к одинокой красной горе и, забравшись в тележку, двинулись в дальнейший путь. Нож бульдозера подняли, кучу песка объехали и покатили дальше.

Коля ошибся, когда сказал, что трактор исправен — за время своего «автопробега» Пашка основательно потрепал коробку передач, оба фрикциона, не говоря уж о рычагах и педалях. Пострадали также тормоза и сцепка, сгорела уйма топлива, а в радиаторе закипела вода.

— Это ж талант нужен, чтобы так машину изувечить! — кипятился Игорь. — Сегодня останешься без обеда!

Пашка угрюмо молчал, сознавая свою вину, даже и не пытаясь оправдываться. Впрочем, потом он признался, что в душе был даже доволен, ибо теперь управлять трактором стало не в пример проще, нежели раньше.

— А ну, не расслабляться! — бодро произнес Командор. — Чего приуныли? Выше нос! Оглянитесь вокруг — какая красота!

Красота… Знал бы Игорь, что скрывается за этой красотой! Лучше бы мы и впрямь попали на Марс — шансов выбраться оттуда было бы больше. Мы заблудились в самом гиблом месте на Земле — красной пустыне Симпсон. Со времени открытия материка капитаном Куком здесь пропал без следа не один десяток экспедиций, не говоря уж об отдельных исследователях. Бескрайние просторы, усыпанные красным песком, где на много сотен миль не встретишь ни речки, ни озерца, где почти нет растительности и совсем нет животных, где дождь испаряется, не долетая до земли, — вот куда мы попали.

Хозяин решил тем временем провести ревизию продуктов, и теперь, банку за банкой, извлекал из рюкзаков консервы и концентраты. Он передвигал блестящие банки с места на место, что-то записывал в громадный блокнот и бурчал про себя. Тарахтел дизель, порывами завывал горячий ветер, и до нас доносилось лишь нечто вроде: «Бу-бу-бу, сгущенка, бу-бу-бу, тушенка…» Тележка то и дело подпрыгивала на ухабах, банки и пакеты с грохотом рушились обратно, и Игорь начинал все сначала. В конце концов нам стало казаться, что груз целиком состоит из сгущенки и тушенки, хотя было их самое большее штук двадцать. Среди них виднелись тугие кольца копченых колбас, пакеты с сухарями, желтые сырные круги и нечто длинное, завернутое в серебристую фольгу. Что касается нашего запаса воды, то весь он помещался в дубовом бочонке емкостью в шестьдесят литров.

Гора меж тем приближалась. Вблизи она представляла собой великолепное зрелище, и на несколько минут мы позабыли и о жаре, и о пустыне. Пологие уступы красного песчаника вздымались шестью террасами на высоту сорока — пятидесяти метров. Склоны горы, постоянно подвергающиеся воздействию жары и холода, выглядели старыми и растрескавшимися — гора эта стояла здесь задолго до появления на Земле человека и будет стоять еще много тысяч лет после того, как он исчезнет. У подножия крутого северного склона, где нагромождения валунов образовали нечто вроде навеса, произрастало несколько чахлых деревьев, окружавших неглубокую выемку, когда-то, вероятно, заполненную водой, а теперь сухую, как порох.

— Самый жаркий месяц, — утирая пот, пояснил Олежка. — Наверное, в более прохладное время здесь пробивается источник, а сейчас вся вода под землей.

— Нам-то от этого не легче! — буркнул Паша, пытаясь повязать поверх бидона свой пиратский платок. Несмотря на блестящую поверхность, дюралевый сосуд основательно раскалился на солнце, а кровавая надпись «УКРАДЕНО В ОТЕЛЕ „САВОЯ“» буквально горела огнем. После нескольких неудачных попыток это ему удалось, и он блаженно растянулся в тени вдоль борта.

— Глядите! — неожиданно позвал Витя. — Что это?

Там, куда он указывал, кругами валялись какие-то обломки. В массе своей это были иссушенные солнцем, полузасыпанные куски дерева, и лишь в одном месте мы разглядели столбы и навешенные на них створки.

— Ворота, — хрипло сказал Олег. — Это ворота. Возможно, тут когда-то был лагерь или даже поселок. Пустыня наступает, и лет триста тому назад здесь еще вполне можно было жить. Оазис давал воду, а изгородь защищала от набегов.

— Чьих набегов? — спросил Коля. — Страусов, что ли?

— Каторжников. Австралия ведь когда-то была английской колонией, сюда преступников ссылали.

Мы молча смотрели, как развалины остаются позади. Ворота были сделаны на совесть из прочных дубовых досок, и в сухом жарком климате коррозия почти не тронула ни их, ни массивных бронзовых петель.

Из всех нас, казалось, только Командор остался равнодушен к этим немым свидетелям истории южного континента.

— Бу-бу, сгущенка, бу-бу-бу, тушенка… — бормотал он, позвякивая консервными банками. Я посмотрел на солнце — похоже было, что уже перевалило за полдень. Трактор остановился.

— Игорь! — позвал Коля, высунувшись из кабины.

— Бу-бу, крупа… чего тебе?

— Надо бульдозер развернуть.

— Зачем?

— Зачем?! — растерялся Коля. — Гору объехать…

— Опять разворачивать… — разочарованно протянул Пашка, чьи надежды на отдых улетучились, как дым. — Такую кучу железа… Сколько можно! Подумаешь, гора… Стоит себе, от нее и вреда-то никакого! Это, как его… Напрямик давай!

— Что скажешь, Игорь? — спросил Коля.

— Валяй, — беспечно бросил тот. — Только на спуске притормози.

Пожав плечами, Коля скрылся в кабине и нажал на газ. Дизель взревел, и трактор медленно, но уверенно стал карабкаться вверх по склону. Вниз сыпались мелкие камни.

— Кр-расота! — восторженно заявил Капитан Флинт, восседая у Витьки на макушке. — Кру-кругозор!

Поначалу мы немного нервничали, гадая, под силу ли трактору одолеть такую крутизну; но вот бульдозер миновал одну террасу, вторую, и мы понемногу успокоились.

— Классная машина! — сказал Паша. — Я это еще вчера заметил. Хрупкая, правда, и это, как его… без руля, но ничего!

Третья терраса осталась позади. Игорь в углу тележки озадаченно молчал над грудой макарон, вероятно, задавался вопросом — пересчитывать ли их по одной или мерить пригоршнями. Остановившись на последнем, он тяжело вздохнул, велел мне держать рюкзак и стал пересыпать их туда из большой картонной коробки, лопнувшей вдоль и поперек. Перед четвертым, самым крутым подъемом Коля притормозил на секунду, включил первую передачу, и тяжелая машина рывком тронулась с места. Между трактором и тележкой что-то с металлическим звоном лопнуло, и тележка резво покатилась, но почему-то — в обратную сторону. Трактор быстро удалялся.

— Что, уже спуск? — спросил Командор, вынимая очередную порцию вермишели.

— Очень может быть, — с сомнением произнес Паша, ухватившись за борт и глядя вниз из-под ладони.

— Так напомни Коле, чтобы он притормозил! — раздраженно сказал Игорь.

Пашка схватил рупор:

— Коля! Притормози! А, черт!!!

Подпрыгнув, тележка миновала первый обрыв и, с грохотом приземлившись, понеслась дальше. Дно тележки ходило ходуном, ветер завывал в ушах. Прыгать было уже поздно. Командор, оценив ситуацию, спешно завязал горловину рюкзака и, усевшись на него, ухватился за борта.

— Держитесь крепче! — вскричал он. — Сейчас ка-ак…

Тележка снова подпрыгнула и, чудом не перевернувшись, миновала второй трамплин. Зубы Командора лязгнули. Скорость росла. Подножие горы стремительно приближалось.

— Полундр-ра!!! — вопил Флинт, тщетно пытаясь выбраться из-под навалившегося сверху рюкзака. — Пр-ридавило!!!

— Эй! — крикнул Командор, — если разбросает, встречаемся вон у тех ворот!

— Мать моя женщина! — вскричал Пашка, сидящий впереди. — Так мы ж туда и летим!!!

— Тем лучше! — кивнул Игорь. — Меньше идти!

Это было последнее, что он успел сказать. Третий трамплин остался позади. Тележку сотряс страшный удар, что-то со свистом пронеслось у меня над головой, а в следующий миг я и сам оказался в воздухе.

Время словно бы замедлилось. С легким удивлением я отметил, насколько точно Игорь рассчитал место встречи — мы летели прямехонько в ворота!

Сверкая бидоном, словно крылатая ракета — боеголовкой, первым в них врезался Паша. Брызнули щепки, прогремело проклятие, и передо мной возникла большая неровная дыра. «Вот повезло!» обрадовался я и через секунду, слегка оцарапавшись о ее края, грохнулся в песок неподалеку от боцмана. Взметнув в воздух тучу песка, между нами рухнул долговязый Витька, и почти одновременно с ним с неба свалился Олег.

Последним летел Командор. Сжимая в руках два рюкзака и вращаясь, словно пропеллер, он с сокрушительной силой обрушился на ворота и с треском их повалил — трухлявые столбы не выдержали и сломались.

Осела пыль. Из бесформенной груды досок, еще недавно бывших воротами, торчали волосатые командорские ноги. Оглушенные и разбитые, мы помогли друг другу встать и, прихрамывая, направились к ним.

С неба с легким шелестом опадали макароны.

— Ноги, — хрипло сказал Паша, потирая бидон. — Видимо, там Игорь.

Доски зашевелились, и одна нога почесала другую.

— Собачий нос… — глухо послышалось оттуда. — Говорил же я: «Притормози на спуске!»

Кашляя и отплевываясь, Командор, пятясь, выбрался наружу и потянул за собой рюкзаки.

— Чего стоите? Помогайте!

Сообща взявшись за дело, мы отбросили несколько досок и извлекли оба мешка. Следом выбрался растрепанный Капитан Флинт.

— Пиастр-ры! — ошеломленно вращая глазами, каркнул он. — Сгущенка! Тушенка! Кру-крупа!

Подоспел запыхавшийся Коля.

— Вы живы! — вскричал он. — Как я рад!

— Где трактор? — ледяным голосом спросил Игорь.

Коля обернулся и побледнел — склон был пуст. Бульдозер, как раз в этот момент достигший вершины, блеснул на прощанье задним ветровым стеклом и скрылся из вида.

— Класс! — одобрил Паша. — А кто в кабине?

— Никого… — упавшим голосом ответил Коля.


Глава 13


Следопыты. Путь на север. Снова среди людей. Рассказ фермера. Бульдозер-призрак. В лапах толпы. Застрявшие.


— Что значит «Никого?» — нахмурился Командор. — Там призрак, что ли, за рулем? Кто же тогда завел мотор?

— А я и не глушил его, — простодушно объяснил Коля. — Только передачу выключил. Торопился. Видели бы вы свой полет! А распределительная коробка старая — возьми и включись… Кто ж мог знать!

— Догнать! — вскочил было Паша и тут же скривился от боли. — Ох! Догонишь его, как же… Все бока отбил.

— Спокойно, — взял себя в руки Капитан. — Без паники. Куда он денется? Пойдем по следу. Коля, много там горючего?

— Полный бак… утром заливал…

Командор крякнул и вскинул на плечи рюкзак:

— Разбирайте поклажу. Путь неблизкий.

Поклажи была целая тележка, и забрать все мы были просто не в состоянии. Собирать рассыпанные по песку макароны и крупу мы тоже не стали и, навьючив на себя остатки провизии и воды, полезли вверх по склону.

Пашка, ко всеобщему удивлению, выбрал два самых тяжелых рюкзака, в одном из которых помещался бочонок с водой, а про содержимое другого я уже ничего и не помнил. Кажется, этот рюкзак Паша снаряжал самолично.

Первым шел Игорь. Понемногу мы стали отставать и растянулись длинной цепочкой, в хвосте которой плелся Паша. Капитан Флинт, сидючи на командорском рюкзаке, непрерывно подгонял нас бодрыми выкриками.

— Эй, вы! — орал он. — Чайники! Чего отстали? Бер-рите пример-р с меня! А ну, подтянись! — замолкнув на секунду, он прислушался и вдруг знакомым хозяйским тоном прибавил: — Проклятый сейф… Совсем распустились! Ну, я им устрою. Отстанут больше чем на сто метров — оставлю без обеда!

Послышалось торопливое позвякивание — Пашка спешно догонял процессию. Мы приободрились и ускорили шаг.

Добравшись до вершины, Игорь вытащил бинокль и огляделся окрест. Потные и запыхавшиеся, мы поравнялись с ним и остановились.

— Ну, что видать? — вальяжно развалившись на рюкзаке, спросил Капитан Флинт.

— Вот он! — Игорь указал на север. — Далеко ушел…

Впереди по песку ползла маленькая черная точка. Трактор шел уверенно, явно не собираясь останавливаться.

— Классная машина… — пропыхтел только что подошедший Паша.

— Без руля, — мрачно пошутил я.

— Ага, — кивнул тот. — И это… без водителя.

Что у нас на севере? — спросил Игорь, топчась вокруг компаса.

— Северный полюс! — быстро сообразил Коля.

— Уже? — испуганно ахнул Командор. — И что, близко?

— Ну, не так чтоб очень…

Времени нет! — сурово оборвал его Игорь. — Скорее в погоню! Может быть, мы еще успеем…

Проигнорировав наши изумленные взгляды, он поправил рюкзак и торопливо затрусил по тракторному следу.

Следующие два дня были похожими, как пятаки. Догоняя трактор, мы подъели все наши продукты и выпили всю воду. Все теперь шли налегке, кроме Пашки и Игоря — Хозяин ни на минуту не расставался с сейфом, а его адъютант — с рюкзаком, содержимое которого по-прежнему оставалось тайной для всех остальных. Во всяком случае, продуктов там не было, иначе Игорь бы об этом непременно проведал. На все вопросы Паша уклончиво отвечал, что там хранятся какие-то семейные реликвии, которые дороги ему как память. Он шел, обливаясь потом и ругаясь втихомолку, а по ночам оглушительно храпел бидон, как выяснилось, оказался превосходным резонатором.

Вечером третьего дня след привел нас на окраину маленького городка, раскинувшегося почти на краю пустыни.

— Слава богу, кажется, выбрались, — набивая трубку, облегченно сказал Командор. — Он где-то здесь.

— Нет бога, кроме Кру-Кру… — успел добавить Флинт, прежде чем Игорь накрыл его котелком.

— …бу бу-бу-бу бу-бу бу-бу бу-бу, — закончил свою мысль котелок.

Пашка со скрипом потер ладонью бидон и покосился на Игоря.

— Я, пожалуй, схожу на разведку, — сказал он и быстрым шагом направился вдоль по улице. — Ждите здесь! — донеслось до нас. — И присмотрите за моим рюкзаком!

— Куда? Стой! — всполошился Командор. — Ну-ка, хлопцы, давайте-ка за ним, а то, не дай бог, дорвется до кабины!

— Бу-бу-бу! — при слове «бог» напомнил о себе Флинт, и котелок медленно пополз на голос Хозяина.

Вдвоем подхватив за ремни Пашкин рюкзак, мы поволокли его за собой. Темнело. На улице зажглись фонари. Редкие прохожие с угрюмым интересом разглядывали нас и после что-то горячо доказывали друг другу. Тут и там валялись поваленные столбы, искалеченные заборы и даже один раздавленный в лепешку мотоцикл «Харлей-Дэвидсон» модели, как я разглядел, «Электра-глайд». Его искореженные до неузнаваемости хромированные и лакированные потроха торчали из земли сразу во все стороны.

— Шторм, — попыхивая трубкой, со знанием дела отметил Командор. — Странно, что мы его не заметили. У меня как-то раз на Камчатке тоже цунам мотороллер повалил…

О мотороллерах Игорь мог бы рассуждать долго, все эти истории были нам хорошо знакомы. Достаточно хотя бы вспомнить, как он однажды пообещал назойливым соседским ребятишкам покатать их на своем грузовом «Муравье» и попросил подтолкнуть (аккумулятор мотороллера и так уже дышал на ладан). Излишне говорить, что мальчишки «укатались» до седьмого пота, а зловредная машина так и не изволила завестись. С тех пор соседская детвора обходила Игореву дачу стороной.

Тем временем мы вышли на площадь и сразу же увидели наш бульдозер, стоявший почти вертикально на развалинах большого двухэтажного особняка. Зрелище было что надо, как в фильмах ужасов.

Некоторое время мы молчали.

— Впечатляет… — задумчиво произнес Игорь и окликнул проходившего мимо пожилого фермера. — Любезнейший, не скажете ли, что у вас тут стряслось?

— А то сами не видите? — угрюмо буркнул тот.

— Видеть-то видим, — вежливо ответил Витя, — но мы не здешние — только сегодня приехали.

— А, приезжие! — смягчился тот, вынул кисет и, набив трубку, опустился на чудом уцелевшую скамейку возле дома. Вас бы сюда позавчера — ну и ночка была, доложу я вам! Я вообще-то давно здесь живу. Лет сорок, почитай. Но такого не видал. Сижу я позавчера вот так же вот, покуриваю, на небо гляжу — бессонница у меня, да ревматизм еще, да племянник по вечерам громко на музыке играет, а здесь тихо, спокойно — дом-то продается — хозяева в Европу уехали… то есть, конечно, не продается, а продавался. Так вот. Сижу это я, курю, вдруг слышу — тарахтит что-то. Потом как затрещит! Кричать начали. Думаю, что такое? Оборачиваюсь — бог ты мой! — прет на меня вот этот вот бульдозер, да так быстро, что я еле отскочить успел. «Стой, — кричу, — куда тебя несет!», а он будто и не слышит. Забор, как картонку — в лепешку, да со всего разгона — в дом! Так и застрял… Народу прибежало — почитай, весь город собрался. Мэгги только беременная не пришла — Билла Гаррисона жена. Полезли в кабину — да куда там! — тракториста и след простыл. Ну да ничего — рано или поздно объявится… Тут тысяч на сорок убытку, а то и на все сто. Хорошо, хоть люди не пострадали, да и то у Рода Макферсона курей подавило… А вы кто будете?

— Туристы мы, — пояснил Игорь. — Путешествуем вот…

— Пешком? — с подозрением спросил тот.

— Зачем же — пешком? Автобусом. Ну, нам пора, спасибо за рассказ. Всего доброго.

Бросив последний взгляд на развалины дома, мы свернули на ближайшую улицу.

— Теперь главное — Пашку найти, — рассуждал Игорь, поглядывая по сторонам. — Только бы он не… Черт!

Не договорив, он остановился. «Это, как его… — донеслось из-за угла. — Здрассьте. А че это у вас тут заборы валяются? Кстати, к вам трактор не заезжал? Зеленый такой, без руля…»

Из переулка показался Паша, сопровождаемый настороженно молчавшей толпой человек примерно в сорок. В серебристом свете полной луны Пашка с бидоном на голове походил на космонавта, только что совершившего посадку. Видимо, из-за этого его не стали бить сразу, опасаясь подвоха.

— Говорю тебе, это он! — уверял кого-то краснолицый толстяк, шедший с краю. Переломив двустволку, он спешно вложил туда патроны и, вскинув ее на плечо, стал проталкиваться к Паше. Тот был настолько увлечен разговором, что не сразу заметил нас, а когда заметил, в изумлении остановился и тут же оказался в кольце.

Вместе с нами.

— О, Игорь! — прогудел он. — Иди сюда. Кажется, они знают, где бульдозер!

Шагнув вперед, краснолицый поднял двустволку и с лязгом приставил ее к Пашкиному бидону.

— Не двигаться! — скомандовал он. — Признавайтесь — это ваш трактор?

Пашка обернулся, невольно заглянув во глубину ружейных дул, и почувствовал себя неуютно. Игорь всячески пытался показать ему знаками, чтобы он молчал.

— Трактор-то? — переспросил Паша, беспокойно оглядываясь. — Какой трактор? Ах, этот трактор… Нет, не мой.

— Это, наверное, их трактор! — выкрикнула какая-то женщина, указывая на нас. — И этот, в каске, не зря отпирается…

Кольцо вокруг нас смыкалось.

— Не слушайте его! — побледнев, обратился к толпе Командор. — У него вместо головы протез!

— Так это все-таки ваш человек?

Игорь замялся. С одной стороны, признав, что Пашка заодно с нами, мы рисковали навлечь на себя гнев всего городка. С другой же — бросать друга в беде тоже не в наших принципах. И тут Витьку осенило.

— Наш он, наш! — заявил он. — Только перепугался здорово, когда нашу машину трактором раздавило. Целый день ходим, ищем его, а он вон где — отстал, бедняга…

— Ага! — не растерялся Паша. — А я что говорю! Конечно, это не мой трактор. Да если б я поймал этого лихача, я бы его — ого-го!

И он потряс в воздухе каким-то предметом, при ближайшем рассмотрении оказавшимся лопатой.

— А ее-то он откуда взял? — изумился Коля.

Толпа, как ни была возбуждена, тоже обратила на нее внимание.

— Э, да ведь это Биллова лопата! — изумленно сказал кто-то. — Не иначе как этот тип спер ее!

— Я никогда ничего не краду! — гордо подбоченившись, заявил Пашка. В свете фонаря на бидоне ярко блеснула надпись: «УКРАДЕНО В ОТЕЛЕ „САВОЯ“», но на нее, по счастью, никто не обратил внимания.

Обстановка накалялась. Бить нас еще не решались, но рукава уже засучивали. То и дело из толпы слышалось: «Да все они заодно! Сдадим их в полицию и — дело с концом!», «Нет, лучше прямо тут побьем — будут знать, как на бульдозерах по домам ездить», «Да не брал я лопату! На улице нашел. Иду, вижу — лежит лопата. Чего она там лежать будет?»

Помощь подоспела совершенно неожиданно.

— Ну-ка, дайте пройти… — послышалось сзади, и к нам протолкался давешний фермер. — Эти? — подслеповато щурясь, спросил он. — Нет, что вы… Эти только вот на автобусе приехали, я им весь вечер про позавчерашнее рассказывал… А это с вами парнишка, с горшком-то? Вишь, как его контузило, болезного… двух слов связать не может… Нет, не они это. Не они.

Оправдываться мы не стали, да и не потребовалось — то ли появление наше нечаянно совпало с автобусным расписанием, а может, просто старик имел в поселке большой авторитет; так или иначе, но подозревать нас перестали. Недовольно ворча, люди стали расходиться. Почесав в затылке, краснолицый сплюнул, пробормотал: «А все же надо бы сдать их в полицию…» и тоже направился восвояси. Улица опустела.

— Ну что, пошли, — после минутного молчания сказал Игорь. — Надо как-то выбираться отсюда.

— Пешком? — удивился Паша. — А бульдозер разве не берем?

Игорь торопливо огляделся.

— Вот выйдем из города, и я тебе все объясню! — прошипел он. — Популярно и доходчиво!

— Странный сегодня Командор, — обернулся ко мне Паша, — устал, наверное…

Я промолчал.


Глава 14


Спасительная идея. Тайна Пашкиного рюкзака. Супертандем. Два типа австралийских водителей. На вираже.


Проснувшись утром следующего дня, мы, не теряя времени, отправились на разведку. Вторично лезть в пустыню никто не хотел, а продукты были на исходе. Немногим севернее поселка проходило широкое шоссе. Разжившись в магазинчике туристической картой Австралии, мы пришли к выводу, что оно ведет в центр материка, к озеру Эри, откуда без особого груда можно было добраться до порта Дарвин. Проблема оставалась одна — отсутствие денег.

— Одно из двух, — резюмировал Игорь, — или ехать зайцами, или идти пешком… Трактор, во всяком случае, потерян для нас навсегда. Что скажете, друзья?

Все приуныли. Пашка, просунув в отверстие бидона прутик, сосредоточенно почесывал макушку — подросшие за время путешествия волосы его торчали из многочисленных пробитых в бидоне дыр.

Из темноты вынырнул Витька с большим бумажным пакетом в руках — Хозяин посылал его в магазин.

— Чего сидим? — весело осведомился он. — Хоть бы костер развели — я чай принес, сухари, консервы… Да что случилось-то?

— Ехать надо, — пояснил Олег, — а не на чем. Подкинь идейку.

— Охотно, — согласился тот. — Может, арендуем какую-нибудь дешевую машину?

— Вздор, — оборвал его Паша. — Наших денег не хватит даже на велосипед.

— Что ты сказал? — встрепенулся Игорь.

— А я что? — Пашка на всякий случай отодвинулся подальше. — Нельзя сказать, что ли? Даже если хватит.

— Велосипед! — Командор просиял и прищелкнул пальцами. — Как же я раньше не подумал! Пашка, ты гений!

Наш друг скромно потупил бидон и ковырнул ногой песок.

— На шесть велосипедов денег все равно не хватит, — сказал Коля.

— Зато хватит на один! — Предводитель спешно распаковал рюкзак и вытащил сейф. — А ну, отвернитесь.

— Но мы не уместимся на одном велосипеде!

— Один… Девять… А? — Игорь обернулся и досадливо поморщился. — Вечно ты, Коля, со своим пессимизмом!.. Головой работать надо. Увидите. Верно, Капитан Флинт?

— Вер-рно! — восторженно каркнул тот.

Постройка громадного шестиколесного велосипеда заняла даже меньше времени, чем ожидалось. Командор посетил ближайшую автомастерскую, где за небольшую плату арендовал сварочный аппарат, набор гаечных ключей и большущий ящик с разным железным хламом. К вечеру из двух старых велосипедов, одного нового и пары отдельных, подобранных на свалке велорам мы ухитрились собрать агрегат, отдаленно напоминающий катамаран на колесах. Сверху укрепили пять велосипедных седел и большое кожаное кресло, которое Паша тайком свистнул с бульдозера. Между рамами установили проволочную сетку от старой кровати, призванную играть роль багажника. По замыслу Главного Конструктора педали одновременно должны были крутить лишь двое из нас, остальные в это время могли отдыхать. Сам Командор в число первых не попал, сказав, что ему следует посвятить себя изучению маршрута и наблюдению за дорогой.

Пашка при появлении слесарных инструментов проявил к ним живейший интерес.

— А нет ли здесь чего-нибудь, — спросил он, — чтобы снять мой бидон?

— Только сварочный аппарат, — предложил Игорь. — Вообще-то, алюминий не варят, но если ты хочешь, я могу попробовать.

— Нет, нет, спасибо, — поспешил отказаться тот. — Я, пожалуй, потерплю…

Предводитель закупился в магазинчике продуктами, а на оставшиеся деньги приобрел огромный термос емкостью в два галлона, который в ближайшем же ресторанчике заполнил крепким сладким кофе. Рассовав продовольствие по мешкам, мы навьючили их на багажники и стали ждать Пашу, который все никак не мог пристроить на раме свой рюкзак.

— Да что у тебя там? — в конце концов не выдержал Игорь. — А ну, открой!

Признаться, нам тоже было интересно узнать, что находится в Пашкином мешке. Игорь вывернул рюкзак, и на асфальт со звоном вывалились чугунные диски.

Пашка взял с собой свою любимую штангу!

— Твоя жестяная репа совсем свихнулась! — рассвирепел Командор. — И ты всю дорогу тащил на себе вот это?! Лучше бы консервов лишних взял!

— Дык ведь качаться будем в дороге, хорошо будет…

— Ну да, еще чего! Сколько весит, небось, килограммов сорок? Что-о?! «Всего» шестьдесят?! Выбрось на помойку, а нет — так сам тут оставайся вместе с ней!

Пашка еще попытался возражать, но успеха не возымел и, горестно вздохнув, взвалил штангу на плечо, буркнул, что скоро придет, и тяжело затопал вниз по улице. Отсутствовал он около получаса, а когда пришел, уже темнело. Игорь, нетерпеливо ерзая в кресле, приказал трогаться. Пашка еще какое-то время повозился у своего сиденья, отогнал вертевшегося под ногами Флинта и изъявил желание первым крутить педали. Игорь не стал этому препятствовать, а в пару к Паше попал Коля.

— А знаете, что общего у нашего велосипеда и у уральских окон? — неожиданно спросил последний, оборачиваясь к нам.

— Понятия не имеем, — за всех ответил Командор.

— У них двойные рамы.

Воцарилась тишина. Игорь напряженно думал.

— Смешно, — наконец признал он и сделал знак рукой: — Давай, крути педали, не отлынивай.

И те налегли.

Сперва дело пошло не ахти как, и я даже подумал, что Хозяин пережадничал, закупив столько продуктов, но потом ребята разогрелись, и колеса закрутились веселей. Что и говорить — конструкция получилась неповоротливой и малость перетяжеленной, но ехать на велокатамаране (особенно под горку) было очень даже можно. Огни городка вскоре остались позади. Шоссе было ровное и пустое, и вскоре я задремал, уткнувшись щекою в большой и мягкий тюк багажа. Сквозь сон я слышал, как Игорь переругивался с водителями обгонявших нас легковушек; но, во-первых, попадались они редко, а во-вторых, сами начинали свару. Обмен любезностями проходил примерно так: из открытого окошка «Форда», там, или «Тойоты» выглядывала сердитая физиономия и нагло спрашивала, совсем мы чокнутые или только притворяемся таковыми, после чего все они, независимо от пола и возраста, спешно давили на газ и уносились вперед, а Командор грозил им вслед кулаком, обещая догнать и разделаться с ними как следует, затем вытаскивал блокнот и тщательно записывал туда их номера. Пашка по каким-то неясным причинам молчал, хотя чувствовалось, что ему тоже очень хочется высказать свое мнение. От встречных водителей оскорблений не поступало, и мне подумалось, что, наверное, Австралия разделена на две части — Западную, где живут воспитанные люди, и Восточную, где обосновались хамы. Впрочем, «западники» тоже все, как на подбор, были «с приветом» и, отъехав метров на пятьдесят, начинали дико сигналить и метаться по дороге, визжа тормозами.

В полночь я сменил Пашу, а на Колино место уселся Витя. Мы крутили педали и болтали, и вахта пролетела быстро. Правда, я не мог отделаться от ощущения, что следом за нами идет бульдозер — всю дорогу оттуда слышался непонятный гул и лязг. Но скорее всего, то была остаточная галлюцинация, навеянная трехдневным путешествием в тряской тракторной тележке. В четыре утра мы отправились спать, уступив место Олегу и опять-таки Пашке. По пути назад я не удержался от соблазна пощекотать Командора по носу.

Игорь, развалившись в кресле, дуэтом с Капитаном Флинтом выкрикивал во сне неразборчивые команды и ругательства.

Утром похолодало. Сырой липкий туман укутал нас сплошной белесой пеленой, хоть ножом ее режь. Дорога превратилась в узкий серпантин — слева высились отвесные каменные уступы, поросшие мхом и жухлой травой, а справа, огражденный легким, чуть ли не декоративным барьерчиком, тянулся такой же отвесный обрыв, о глубине которого я не имел ни малейшего представления. Предводитель, отставив мизинец, с блаженным видом потягивал из чашечки горячий кофе, листая между делом купленный накануне толстенный сельскохозяйственный альманах.

— А, уже отдохнул? — осведомился он со счастливой улыбкой. — Хорошо идем! Миль шестьдесят отмахали, дай бог, чтобы и дальше так.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — хрипло возвестил проснувшийся Капитан Флинт, нахохлился и щелкнул клювом. — Др-робо-дан! — объявил он и полез греться к Витьке за пазуху.

— Кофе хочешь?

Горячий напиток оказался весьма кстати — я основательно продрог в своей легкой рубашке. Я с завистью покосился на Колю, который сладко посапывал, завернувшись в тулуп и выставив вперед по ходу движения босые пятки. Вскоре дорога пошла под уклон, и Пашка, перестав крутить педали, облегченно потянулся. Тут я снова обратил внимание на странный гул, преследовавший меня всю ночь. Если раньше его было едва слышно, то теперь он стал каким-то слишком уж реальным для галлюцинации.

Игорь насторожился и беспокойно заерзал.

— Что за черт… Прямо за нами идет!

— Танки, быть может? — неуверенно предположил Коля.

— Не мели чепухи! Милитарист несчастный…

— А чего? Учения… АНЗЮС, там, НАТО… АСЕАН…

— Сам ты анзюс! Нахватался всякой дряни в армии, понимаешь… Нет, но кого же там несет? — Командор торопливо допил кофе и закрутил крышку термоса. — Дорожный каток, что ли? Не ровен час — не разглядят в тумане… Ну-ка, Паша, притормози.

Однако боцман, повертев бидоном, вздрогнул и что было сил налег на педали. Уклон стал круче, но источник шума и не думал отставать и даже приблизился. Лязг и грохот нарастали, и вскоре я разглядел темный силуэт, на огромной скорости выскочивший из-за поворота.

«Странно, — подумал я. — Померещится же такое!»

— Убью! — взвыл неожиданно Игорь и сделал попытку дотянуться до Пашкиного горла. — Так вот почему все с нами ругались! Ну, погоди же!..

— Глядите! Глядите! — закричал Витя. — Штанга!

Значит, глаза мои не лгали — это и впрямь была знакомая нам штанга, от которой к Пашкиному седлу (теперь это было видно) тянулась прочная стальная проволока; как последние идиоты, мы всю ночь тащили ее на буксире. В темноте штанга была незаметна и почти неощутима, но теперь она чудовищно разогналась под уклон и неотвратимо нас нагоняла.

— Шестьдесят кило помножить на скорость пополам… — бормотал проснувшийся Коля. — На скорость пополам… Боже, сколько же это?!

Пашка давил на педали что было сил, но штанга настигала. Велосипед метался по дороге. Я попытался было распутать узел на его седле, но без кусачек сделать это было невозможно. Когда же расстояние между нами и спортивным снарядом сократилось до двух метров, нервы Игоря не выдержали.

— Спасайся, кто может! Братки! Делай, как я! — вскричал он и, обхвативши сейф, с кастрюльным грохотом вывалился на дорогу. Недолго думая, я сиганул следом.

Велосипед встал на дыбы. Кувыркаясь по асфальту, я видел то Пашку, безуспешно пытающегося выдернуть защемленную в цепи штанину, то моих друзей, все еще парящих в воздухе, потом я врезался в Игоря и остановился. Было слышно, как штанга со скрежетом настигла велосипед, и оба они, проломив заграждение, загрохотали вниз по камням.

Воцарилась тишина.

Игорь спешно нас собрал, выстукивая всех своим кулачищем на предмет выявления переломов. Таковых не оказалось, как не оказалось среди спасшихся и виновника катастрофы. Кто-то вспомнил, как он, падая в пропасть, силился выскочить из штанов, а Командор даже слышал крик при падении. Подобрав с асфальта чудом уцелевшую половинку некогда целого бинокля, Игорь подошел к краю пропасти и посмотрел вниз, где вперемешку валялись останки велосипеда, штанги и, по-видимому, Пашки. Весь путь падения был усеян банками, пакетами и прочим скарбом. Из-под горкой рассыпавшихся «блинов» синели Пашкины шаровары. Над местом крушения уже кружил вестник смерти — черный ворон.

— Кыш! Кыш! — Игорь затопал ногами и бросил в птицу биноклем. Окуляр ударился о камень и взорвался миллионами стеклянных брызг, искрами блеснувших в солнечных лучах.

— Кар-рамба! — на все ущелье громыхнул «ворон». — Сдур-рел, Командор-р?!

— Э, да это Флинт летает! — Коля оттащил Игоря от края обрыва.

— А где Пашка?

— Там он, хлопцы, внизу, — всхлипнул Игорь. — Вдребезги, понимаешь, в лепешку… А все штанга проклятая! Говорил я ему… Помните, у Высоцкого: «…И примешь ты смерть от коня своего!» Не послушал он меня, убился… Только крикнуть и успел…

— Может, это не он кричал? — робко предположил Олег.

— Скажешь тоже! не он… — обиделся Игорь. — Да ты хоть знаешь, ЧТО он крикнул? То-то! А ты — «не он»… Эх, Паша, Паша…

— Надо спуститься, посмотреть, — предложил Коля.

— Спустимся…

Неожиданно за моей спиной послышался громкий всхлип.

— Крепитесь, друзья! — Игорь вытер слезу рукавом. — Я и сам… плачу… Хороший он был, а? Ох, хороший! И спорт любил, и это… погулять был не дурак. Спи спокойно, Паша, Родина тебя не забудет…

— Жа-алко… — подтвердил все тот же голос у меня за спиной.

Обернувшись, я остолбенел. И было от чего! Там стоял не кто иной, как Пашка, правда, без штанов, но в остальном вполне невредимый, разве что вмятин на бидоне прибавилось. Все, кроме Игоря, замерли, разинув рты, — Хозяин все еще глядел вниз и машинально бормотал: «И Пашку жалко, да и вообще…» Олег подергал Игоря за рукав, тот обернулся и вытаращился на «погибшего». Паша был в одних трусах и бидоне, а потому под взглядом Предводителя почувствовал себя неуютно.

— Та-а-ак! — изменившимся, не сулившим ничего хорошего тоном протянул Игорь. — А тебе чего жалко?

— Себя жалко, — всхлипнул тот. — Сколько слов красивых… Я и не знал, что я такой хороший. А представляете, вдруг я и в самом деле упал бы? — Паша вздохнул и покосился на обрыв.

— Нашел кого жалеть! — задохнулся Командор. — Мы же по твоей милости по миру пойдем! Ты же нас без куска хлеба оставил! Ты же… Ты… — Игорь мучительно подыскивал подходящие слова, не находил и от этого лишь приходил в еще большую ярость и раздувался, словно рыба-еж. Мы еле успокоили его, пообещав собрать все до крошки.

Пока мы спускались вниз, Пашка рассказал нам, что с ним произошло. Оказывается, перед падением он ухватился за дорожный столбик, и просторные шаровары слетели с боцмана вместе с башмаками и велосипедом. Отползя в сторонку, он некоторое время отлеживался, а услыхав, что кто-то там разбился, подошел к обрыву и присоединился к плачущим, пока не понял, что хоронят его самого, и тут уж зарыдал в три ручья.

— Что ж ты кричал тогда? — Олег с подозрением покосился на Пашу.

— Я кричал? — удивился тот. — Я не кричал.

— А я что, я ничего! — каркнул вертевшийся под ногами галчонок. — Я спал, упал, пр-роснулся — никого… А что, нельзя, что ли?


Глава 15


Налегке. Дорога на северо-запад. Брошенная повозка. Среди стада. Дьявол во плоти. Тягловая сила. Вперед и с песней.


Велосипед расплющило в лепешку.

Спасенные вещи легко уместились в одном рюкзаке. Он, правда, тоже был в плачевном состоянии — из многочисленных прорех то и дело сыпались мятые конфеты, сухари, плавленые сырки и крошки печенья. Рад этому был один лишь Флинт. Зато сейф оказался в полной сохранности — дверцу заклинило, но и только. Игоря это даже устраивало — меньше приходилось опасаться за содержимое.

Был полдень, когда мы наконец тронулись дальше. Шоссе километра через три круто свернуло направо, и мы продолжили свой путь по грунтовке, двумя колеями уходившей на северо-запад. Было немного пыльно, но довольно весело — Паша, например, тотчас бухнулся на четвереньки и принялся ползать в высокой траве, собирая земляных блох и жуков-стафилинов. Несколько раз, встречая змей, он высоко подпрыгивал и уползал в сторону, пока не исчез наконец в зарослях акации, откуда доносилось мирное журчание ручья.

Олег, совершенно очарованный местными красотами, практически без умолку цитировал различных поэтов-классиков: Су Ши, Басё, Ли Бо, какого-то не то Бусона, не то Босуна и почему-то — Пушкина, А. С. Впрочем, в такой компании мы его не сразу опознали, Игорь, помнится, даже спросил у Олега: «Пуш Кин… китаец, что ли?» Командор шествовал впереди и что-то бубнил под нос — то ли напевал песню, то ли подсчитывал убытки. Ближе к вечеру рыскающий по окрестным кустам Пашка обнаружил брошенный у дороги фургон, в котором и решили заночевать. Рядом валялись обломки деревянных ящиков, а чуть поодаль высилась копна душистого клевера. Через несколько минут перед фургоном уже пылал жаркий костер, а в котелке кипела вода. Дно повозки завалили сеном и, подкрепившись чаем с печеньем, полезли спать. Далекие звезды заглядывали внутрь сквозь дыры в пологе, обещая хорошую погоду на завтра.

Ранним утром я проснулся от сильного толчка. Кто-то большой и тяжеловесный терся об угол фургона так, что ветхое сооружение ходило ходуном. «Не иначе, Игорь проснулся!» — подумал я, но тут же изменил свое мнение, поскольку внутрь просунулась широченная морда с влажным носом и грустными карими глазами.

— Ба! — вскричал, проснувшись, Коля. — Корова! Неужто мы на пастбище заночевали?

Он выбрал наиболее аппетитный клок сена, скормил его животному и полез наружу, торопливо позвякивая котелком.

Постепенно просыпались остальные.

— Что это там за шаги такие, на улице? — гулко зевнув, осведомился Паша.

Не успел я ответить, как внутрь, разрывая ветхий полог, ввалился Коля, а еще через мгновение фургон потряс чудовищной силы удар, от которого повозка аж прокатилась несколько метров.

— Б-бык!!! — еле выдохнул Коля, забившись предварительно в самый дальний угол фургона.

Выглянув наружу, я воочию убедился, что ночью на место нашей стоянки приплелось большое стадо коров во главе с матерым рыжим быком, который как раз в этот момент разбегался для повторной атаки — я еле успел нырнуть обратно, прежде чем фургон подпрыгнул вторично. Пашка не устоял на ногах и, звякая бидоном, повалился на четвереньки.

— Во вляпались! — охнул он. — Что ж теперь-то, а?!

Игорь, покосившись на Колю, предложил, чтобы кто-нибудь из нас, имеющий опыт общения с крупным рогатым скотом, вышел и отвлек быка, пока мы не отбежим на безопасное расстояние. Коля побледнел и тут же замогильным голосом поведал несколько леденящих душу историй про быков и их жертвы, после чего заявил, что ни тореадором, ни камикадзе он становиться не собирается. К тому же, добавил он, при укрощении быка никакое расстояние не является безопасным.

— Это очень свирепый бык, возможно, даже симментал, — сказал он нам. — Точней породу затруднить определяюсь.

Бык в это время с многообещающим видом бродил вокруг фургона, выбирая, откуда нас сподручнее всего встряхнуть. Наметив место для удара, он снова разбежался и боднул повозку.

— Полундр-ра!!! — возопил, хлопая крыльями, проснувшийся Флинт. — А вот рогами вас, р-рогами!

— Молчи, гадина пернатая! — прошипел Игорь. — Удушу!

Возведенный Командором в сан Кецалькоатля, Флинт растерялся и притих.

Мерзкое животное упорно продолжало домогаться нашей повозки. У меня мелькнула дурацкая мысль, что примерно так же чувствует себя рыба в консервах, когда вскрывают банку; тем паче что один рог у быка был загнут крючком, другой по-боевому торчал вверх, от чего его башка и в самом деле смахивала издали на консервный нож. Сидя в постепенно разваливающемся под натиском быка фургончике, мы провели кошмарных полчаса, пока не приехали пастух и хозяин стада — пожилой фермер. Отогнав кнутом нашего мучителя, они долго извинялись, как бы невзначай заметив при этом, что нам необыкновенно повезло, поскольку Дьяболо (весьма подходящее для этого исчадия имечко!) только в этом лишь году забодал два джипа с туристами и сильно повредил колесный трактор.

— Надо бы прирезать его, — вздохнул фермер, — да уж больно производитель хороший! Племенной он, не чета тем полукровкам.

— А не продадите ли нам парочку? — оживился Командор.

— Отчего нет? Пожалуйста, — радушно кивнул фермер.

Обернувшись, мы поняли, что речь идет о холостых мясных бычках, мирно пасшихся неподалеку. С превеликим трудом раскупорив сейф (тот при этом гулко хлопнул, ни дать ни взять — банка с детским питанием), Игорь отсчитал несколько стодолларовых банкнот, и сделка состоялась. Коля тут же стал упрашивать Игоря купить еще и коровку в придачу, соблазняя Предводителя красочными картинами молочных рек и тучных стад. «Коровенку бы не худо, коровенку!» — немилосердно окая, бубнил он, по пятам таскаясь за Командором. Тот чуть было не согласился по инерции, но вовремя одумался.

— Я т-те дам корову! — рявкнул он. — Ты где стадо разводить собрался, на корабле? И так, понимаешь, не протолкнуться — быки, галчонок, обезьяна — Ноев ковчег какой-то! И думать не моги!

Быков мы запрягли в фургон и залезли внутрь. Паша неизвестно откуда раздобыл длинный кнут и теперь, вскарабкавшись на козлы, осторожно им размахивал, всякий раз неизменно попадая по себе.

В знак окончательного примирения фермер подарил нам свое старое, потемневшее от времени банджо, сказав, что сей инструмент заметно скрасит наше путешествие.

— Мне его прислал двоюродный брат из Техаса, — сказал он на прощанье. — Счастливого пути!

— Н-но, залетные! — крикнул Паша и в очередной раз хлестнул себя по бидону.


Глава 16


Юное дарование. Бесконечная песня. Непредвиденная остановка. Глобальное надувательство. Как надо останавливать поезда. Два фонаря. Пришельцы.


Дорога оказалась не утомительной, но уж очень однообразной. Ездили здесь редко, и никто нам по пути не встретился. Быки плелись, лениво отмахиваясь хвостами от надоедливых мух, фургон скрипел, горячий ветер гнал по дороге маленькие пыльные смерчики. Палило солнце. Осоловевший от жары капитан Флинт, разинув клюв, глядел в одну точку и на обращения в его адрес не реагировал.

После обеда Пашка упросил Олега показать ему несколько простеньких аккордов и теперь, помимо управления упряжкой, развлекал нас на редкость неблагозвучным треньканьем на расстроенном банджо, изредка прерываясь, чтобы глотнуть воды (капитанский термос окончил свои дни где-то на дне пропасти, но, на наше счастье, в фургоне отыскался помятый жестяной чайник литров на пять. Пашка сразу же нашел, что он несравнимо удобнее прочих сосудов — узкий носик чайника без помех пролезал в щель бидона, и боцман теперь мог пить, не проливая воду на себя). Репертуар Паши состоял преимущественно из чужих песен в его собственной, как он говорил, «интертрепации», и поэтому в скором времени иссяк. Пашка все чаще стал извиняться, что он, дескать, не Мадонна и не Джордж Майкл Джексон, и вообще пел до этого случая от случая к случаю, однако, поскольку благосклонная судьба послала ему музыкальный инструмент, он намерен после недолгих тренировок (он так и сказал — тренировок) выйти на большую эстраду, выступая с атлетическими номерами, перемежаемыми песнями собственного сочинения. После этой тирады бренчание и гулкие завывания возобновлялись с новой силой, и мы не знали, куда нам от этого спрятаться. Наконец Коля сообразил подбросить новоявленной поп-звезде извечную «калмыцкую» тему — что вижу, о том и пою. Паша радостно ухватился за эту идею и самозабвенно запел что-то о солнышке, о птичках и ясном небе с облаками. Успокоившись, мы помаленьку задремали.

Было слышно, как Паша, закончив воспевать росшие при дороге кусты акации, перешел на «Степь да степь кругом», потом вдруг мы ощутили толчок, фургон остановился, и Пашка закончил песню следующим куплетом:
		Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы,


		Поезд едет запоздалый.


		Щас как трахнет — и хана,


		И не будет ни хрена…


Если бы не резкий гудок, раздавшийся почти сразу после этого, мы бы еще долгое время ничего не заподозрили (да и то, признаться честно, поначалу я решил, что это никакой не гудок, а просто Паша взял высокую ноту).

— Кто это так кричит? — насторожился проснувшийся Предводитель. Протерев слипшиеся после сна глаза, он широко зевнул и высунул голову в одну из прорех, коих множество было в тенте фургона. В следующий миг повозку сотряс громкий крик Предводителя.

— Полундра!!! — вопил он, тщетно барахтаясь в складках брезента. — Все наружу! Мы застряли на рельсах, нас сейчас поездом убьет!

Не сразу сообразив, в чем дело, все тем не менее поняли, что нам грозит опасность. Горохом высыпавшись из фургона, мы обнаружили, что стоим на железнодорожном полотне, а прямо на нас, грохоча и завывая, несется товарняк и даже не пытается затормозить. Как назло, фургон засел насмерть. Все попытки сдвинуть его с места успеха не возымели.

— Режь ремни, спасай животных! — кричал Игорь, выбрасывая из фургона рюкзаки. Голова у него так и застряла в брезенте, и вырванный из тента кусок висел на шее, словно манишка.

Пашка, бросив кнут, суматошно бегал вокруг.

— Ай-яй-яй! — вопил он, в отчаянии хватаясь за бидон. — Дык как же это я оплошал? Ну откуда тут взялся поезд? Австралия, и вдруг поезд!

— Оттуда! — рявкнул Капитан, выкатывая бочонок с водой. — Если есть рельсы, должен быть и паровоз, понятно?! Мог бы и сам догадаться, дубина стоеросовая!

Мы только и успели, что отвязать быков и отбежать на достаточное расстояние, как локомотив с ходу врезался в нашу повозку, разметал ее по доскам и как ни в чем не бывало покатил дальше. Мимо нас, подпрыгивая на ухабах, прокатились фургонные колеса и исчезли в кустах. Так получилось, что трое из нас оказались по одну сторону путей, трое — по другую, и, когда состав унесся вдаль, мы ошалело уставились друг на друга. Перед глазами у меня все еще стояло злобное лицо машиниста, казалось, говорившего — «Так вам и надо, олухи!»

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь пеньем птиц и стрекотанием кузнечиков. Быки убежали, да и вряд ли они теперь были полезны для нас — не верхом же на них ехать. Убедившись, что от фургона ничего не осталось, мы посовещались и решили любой ценой сесть на следующий поезд — тащиться пешком не хотелось никому.

— Раз уж нас занесло на железную дорогу, воспользуемся этим, — сказал Игорь, вертя в руках полуразломанный компас. — Если я не ошибаюсь, эта дорога как раз ведет на север. Будем ждать.

— А нас туда пустят? — скептически спросил Коля.

— Куда? В паровоз? Придумаем что-нибудь. А пока надо на месте прикинуться.

— Кем прикинуться? — простодушно спросил Паша.

— Карту будем смотреть, дурак! — разозлился Игорь. — Где карта?

— Откуда ей взяться-то? — перебил его Коля. — Скажешь тоже — карта… Потеряли, еще тогда, у обрыва.

— Это… — подал голос Пашка, выуживая из кармана рубахи какую-то скомканную тряпочку. — Кажется, я могу помочь.

Он поднес тряпочку ко рту и сделал глубокий выдох. Бесформенный комок вдруг ожил и приобрел форму шарика. По синему фону на нем были намалеваны желтые пятна, вскоре принявшие очертания материков и океанов, и нашим взорам предстал маленький глобус.

— Во! — сказал Пашка, и заткнул отверстие пробкой. — Земля надувная! В этом, как его… «Детском мире» укр… э-ээ… купил.

— Так это же как раз то, что нам нужно! — вскричал Командор. — А ну, дай сюда. Дай, говорю, а то ты плохо надуваешь… Надо же — глобус карманный! Так… где тут мы? — Повертев мячик в руках, он расплылся в улыбке. — Вот! Все, что надо, на месте. Жаль, масштаб мелковат, подробностей не видно… А ну, поберегись!

Игорь набрал побольше воздуху, дунул пару раз как следует, и глобус раздулся примерно вдвое. Австралия — тоже.

— Здорово! — одобрил Игорь. — Хитрая штука, не каждый догадается. Ай да я! Раз-раз — и готово! Эх, компрессор бы сюда!..

С этими словами он поднес глобус к губам и снова начал дуть.

Шар был резиновым и поначалу раздувался неплохо, затем дело пошло медленнее. Игорь покраснел и натужно покряхтывал. Круглые бока глобуса глянцевито блестели и потрескивали — шелушилась и осыпалась краска. Подробностей на карте что-то не возникало. Сама же Австралия чудовищно разрослась и, кажется, поменялась местами с Гренландией. Игоря уже не было видно из-за шара, когда показалось его потное лицо.

— Ого! — обрадованно заявил он. — Отлично! Еще чуть-чуть — и нас будет видно!

И он снова поднес шланг ко рту.

Не скажу, что последовавший вслед за этим взрыв был для меня неожиданностью, наоборот, я даже в какой-то мере предвидел его и потому заранее заткнул уши. Коля, Витя и Олег последовали моему примеру, но все равно никто не удержался на ногах.

Флинт был контужен.

— Р-рвануло! — хрипло крикнул он. — Лопнул кру-круглый!

Сзади послышался гулкий хохот — смеялся Паша.

— Здорово бабахнуло! — сообщил он, завидев наши взгляды, — галчонок аж голос потерял!

Через несколько секунд стало ясно, что не галчонок потерял голос, а Пашка — слух. Злосчастный бидон не позволил ему зажать уши, и на какое-то время наш боцман совершенно оглох.

Игорь встал и, невозмутимо отряхнувшись, протянул к Пашке руку.

— Давай второй!!! — прокричал он.

— А?!

— Второй, говорю, давай! — Игорь нетерпеливо пошевелил пальцами. — Я ведь знаю, что у тебя еще есть — разве тебе одного хватит…

Игорь оказался прав — после нескольких минут объяснения на пальцах Пашка извлек из кармана второй шарик. Запихав в уши вату, Игорь надул его до критической величины, привязал шнурком к большому валуну и, потирая живот, обошел кругом.

— Теперь не заблудимся! — весело сказал он. — Ось, як усе гарно бачить — тут мы, там — полюс северный… А вот не поверите, но я давно знал, что внизу материк должен быть — иначе мы бы давно вверх ногами перевернулись. Антарктидой называется. Туда и поплывем потом, к белым ведмидям и к этим… пингвинам императорским. Должно быть, страсть какие вкусные, их, видно, одни императоры раньше ели…

— Нет там медведей, — хмуро сказал Коля. — На севере они.

— Эх ты, деревня! — рассмеялся Игорь. — Там тоже север, только южный!

— Ладно, хватит спорить, — вмешался я. — Темнеет уже. У тебя есть план, как нам сесть на поезд?

— Конечно, — кивнул Предводитель, — даже два. Один, правда, не годится.

— Почему?

— Взрывчатки нет.

— Поезд! Поезд идет! — закричал Паша, подбегая. — Пошли скорее — опоздаем!

Порывшись в рюкзаке, Игорь извлек два электрических фонарика — для Коли и для себя.

— Значит, так, — объяснял он. — Включаем фонари и идем вдоль рельсов навстречу поезду, понятно? Не уходить ни в коем случае — отскочить всегда успеем. Ну, начали.

Взяв фонари, Игорь и Коля вышли на пути. Поначалу я не сообразил, чем же этот трюк может нам помочь, но постепенно стал понимать. В темноте, при взгляде из кабины машиниста возникала полная иллюзия идущего навстречу транспорта с зажженными фарами. Разумеется, требовалось остановиться, что он и сделал. Как только это произошло, Игорь забрал у Коли фонарик и, погасив, уложил обратно в рюкзак. Представляю, как у машиниста глаза на лоб полезли при виде этого!

Паровоз подкатил, пыхтя и отдуваясь, и замер. Черная громада локомотива дышала теплом. С легким шипением и свистом стравливался пар. В высоко расположенную кабину вели две узкие металлические лесенки с поручнями; Пашка немедленно облюбовал одну из них и стал карабкаться наверх. В окошке показалось перепачканное сажей лицо машиниста.

— Хайло! — закричал Пашка, завидев его. — Вам этот, как его… помощник паровоза нужен? Дык я могу! Давайте, показывайте на что давить…

Вы легко можете себе представить эту картину: ночь, австралийская степь. Остановившийся поезд. По лестнице ползет странного вида существо в трусах, рубашке и с бидоном на голове. Вряд ли это зрелище способно пробудить в ком бы то ни было дружеские чувства. Немудрено, что машинист, выхватив кочергу, с размаху обрушил ее прямо на надпись «УКРАДЕНО В ОТЕЛЕ „САВОЯ“».

— Ты че, обалдел?! — Пашка выхватил у него оружие и поясняюще постучал им по бидону. — Бить-то зачем? Она ж дюралевая. Видал, тундра?

Перебравшись через тендер локомотива, я оказался позади кабины и единственный из нас мог наблюдать разыгравшееся там действо. Внутри горела одна тусклая лампа, да и та — керосиновая. В ее зыбком, неверном свете Пашка выглядел совершенно нереально.

— Дик! — взревел машинист, испуганно отшатнувшись от ночного гостя. — Дик, где ты?!

— Надо бежать! — прокричал в ответ кочегар. — Это робот, Сэм! Он нас всех укокошит!

— Что крутить-то? — суетился Паша, наседая на них обоих. — Где руль?

Лихорадочно пыхтя, машинист и помощник попытались спуститься по второй лесенке, и почти сразу наткнулись на Командора — тот стоял внизу и плотно прижимал к животу стальную коробку сейфа. Голова его высовывалась из-за ящика и оживленно подмигивала — он был уверен, что переговоры увенчались успехом.

— Черт побери! — прохрипел кочегар. — Еще один… Голова человечья, а кишки бронированные!

— А у того, первого, наоборот было! — истерически взвизгнул Дик. — Это пришельцы! А вон и тарелка!!!

Недоумевая, я покосился в сторону, куда указывал узловатый палец машиниста, и разглядел в темноте круглый силуэт нашего глобуса. В свете звезд поверхность его жирно блестела и переливалась, от чего все это и впрямь смахивало на космический аппарат. Да и размеры были — не то чтобы большие, но подходящие.

Все эти события не заняли и двух минут. С воплями отчаяния оба железнодорожника прыгнули в темноту и, повалив Командора, бросились наутек. Флинт некоторое время летел следом, выкрикивая угрозы, затем примостился на макушке глобуса и не придумал ничего лучшего, как долбануть клювом по тугой резиновой поверхности. Грохот взрыва заставил обоих бежать еще быстрее.

— Собачий нос… — озадаченно выругался Предводитель, поднимаясь и отряхиваясь. — Однако… И глобуса нет! Что же делать? Может, они еще вернутся… Подождем? — он повернулся к нам, испрашивая совета.

— Думаю, не стоит, — справедливо заметил Олег. — Они теперь остановятся только в ближайшем полицейском участке.

— Но… — Игорь был в растерянности. — Но нам надо ехать!

— Дык поехали! — бесшабашно крикнул Паша, уже напяливший на бидон форменную фуражку. — Чего тут сложного? Сами это… запустим. Вы мне только порулить дайте. Тут где-то ручка должна быть, ее дернешь, и — ту-ту! Я в кино видел…

Поразмышляв минуты две, Игорь приказал забираться в кабину.

— Витя, разводи пары, — приказал он. — Паша, Дима! Живо за лопаты — займетесь топкой.

«Есть!», «Есть, Капитан!» — откозыряли мы. Угли полетели в разверстую печь, и вскоре пламя забушевало с новой силой. Игорь в задумчивости остановился перед большим манометром и постучал пальцем по приборному стеклу.

— Надеюсь, не взорвемся… — пробормотал он и повернулся к нам. — Ну, как там у вас?

— Все готово, — сказал Паша. — Гудок давать?

— Давай!

— Ну, с богом! — Пашка поплевал на ладони и рванул веревку инжектора. В тишине австралийской степи раздался протяжный мелодичный гудок. Едва лишь он стих, позади послышалось вежливое покашливание. Обернувшись, мы встретились взглядом с Капитаном Флинтом, восседавшим на рычаге тормоза.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей — пророк его.

Рычаг под тяжестью галчонка медленно пополз вниз, и состав, лязгая буферами, рванул с места. Все попадали на пол.

— Ну, Флинт! — Игорь сжал кулаки. — Ну, погоди!


Глава 17


Наш паровоз вперед летит. Старым курсом. Два кочегара. Станция заправки. Проблема топлива. Роковая ошибка. Провокатор Флинт. Бегство.


Оставляя позади луга, перелески, стада и длинную вереницу телеграфных столбов, наш паровоз несся вперед. Светало. Теперь, когда солнце взошло, мы смогли разглядеть, что состав нам достался небольшой, состоящий в основном из наглухо закрытых металлических вагонов и пары цистерн. Сменяя друг друга, мы не переставая подбрасывали уголек в гудящую топку, опасаясь, впрочем, наполнять ее доверху. Единственным из нас, кто хоть что-то понимал в паровозах, оказался Витя, у которого в детстве была игрушечная железная дорога. Приказом Командора новый машинист был немедленно приставлен к управлению локомотивом, и все успокоились.

Тесная и закопченная кабина не вмещала шестерых путешественников. Бросив на кучу угля большой кусок полиэтилена, мы расположились на нем и попытались заснуть. Лежать было неудобно — угловатые куски угля впивались в бока и спину, Пашка долго ворочался, потом не выдержал и отправился в путешествие по крышам вагонов в надежде отыскать себе местечко получше.

Отдуваясь и размазывая по лицу копоть, в бункер ввалился Капитан.

— Ну и духотища! — заявил он, располагаясь радом со мной. Некоторое время он молчал, сосредоточенно листая какую-то тетрадь в зеленой клеенчатой обложке, затем повернулся ко мне.

— Взгляни. Похоже на путевые листы.

— Где ты это взял?

— Там, в ящичке лежала… — он раскрыл первую страницу. — Накладные, подорожные… О! Вот: «Состав литер 316, 28-го августа сформирован для следования рейсом до порта Дарвин с грузом мороженой баранины. Машинист — Самюэль Клеменс, помощник — Ричард У. Сэнд». Гм, гм… Нам, положительно, везет! Так… «Следовать маршрутом: Элис-Спрингс — Эйлерон — Теннант-Крик — Пайн-Крик — Аделейд-Ривер — порт Дарвин».

— А где мы сейчас? — спросил я.

Пожав плечами, Игорь пролистал тетрадь дальше, но никакой полезной информации больше не нашел — везде были какие-то графики, отметки, сопоставления с расписанием, расписки в загрузке углем и водой и прочая мешанина цифр и значков. Отбросив журнал в сторону, Игорь улегся на спину, задумчиво глядя в светлеющее небо.

— Что меня беспокоит, так это рельсы, — неожиданно сказал он. — Вдруг они кончатся? Железная дорога — это вам не шоссе, тут все по расписанию. Надо быть осторожными.

С крыши первого вагона в бункер спрыгнул Паша и попытался вытереть о полиэтилен испачканные руки.

— Все заперто, — разочарованно сказал он. — Лом нужен.

— Отставить! — поспешно скомандовал Капитан. — Нам только груз испортить не хватало! Займись-ка лучше собой — вон, какие вихры торчат!

— А что я могу? — сказал тот, потирая бидон. — Они же снаружи, а голова внутри.

— Вот и подстриги… то, что снаружи, — сурово приказал Предводитель. — Там в кабине ножницы есть, спроси у Коли — он знает где.

Через некоторое время Пашка вернулся в своем прежнем обличии — жуткие пучки волос, торчащие из вентиляционных отверстий бидона, исчезли.

— Вот теперь совсем другое дело, — похвалил Игорь. — Можешь спать.

Однако поспать нам не удалось. Пути стали двоиться, троиться, колеса все чаще дробно постукивали на стрелках, и вскоре мы поняли, что приближаемся к станции. Так или иначе, но следовало сделать остановку — запастись топливом и водой.

— Что за станция такая? — перекрикивая пыхтение локомотива, обратился Игорь к обходчику.

— Пайн-Крик! — отозвался тот. — Вы — «Триста шестнадцатый»?

— Да…

— Опаздываете! Через десять минут идите на второй путь — там колонка. Нагоните в пути, а я пока начальнику станции сообщу.

Через десять минут мы подогнали локомотив к водозаборной колонке, через длинный Г-образный рычаг наполнили котел свежей водой и, отметившись у начальника станции, отправились дальше.

— Что-то я вас никак не припомню, — сказал тот, принимая документы. — Вы, случайно, не Брюс Уэллер с Мельнбурнской линии?

— Нет, — замялся Игорь. — Гурей я.

— А где Клеменс?

— Это… Спятил он. И Дик тоже. Переутомились, наверное. Все про каких-то иноприлетян кричали, вот и сменили их.

Как ни странно, но впоследствии мы узнали, что Игорь был прав — едва лишь перепуганные железнодорожники заявились в полицию, их тут же отправили к психиатру. Наверное, именно этим объясняется то, что нас не задержали сразу.

Оставив позади узловую станцию Пайн-Крик, мы развели пары и полным ходом отправились дальше на север. Игорь, устроившись на балкончике перед локомотивом, из-под ладони оглядывал окрестности. Слышно было, как Паша вполголоса напевает: «Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать…»

— Эх, жалко — глобус пропал! — сокрушенно сказал Предводитель. Я не сразу понял, о чем он — слово «глобус» Игорь произносил с ударением на «у» — «глобус». — Как считаешь, Дим, далеко еще до моря?

— Думаю, не очень, — уклончиво ответил я. Свежий ветер с налету бил в лицо, развевая мои отросшие волосы и пузырем надувая рубаху. Поезд ехал по бескрайней зеленой равнине, застроенной аккуратными маленькими фермами, около которых паслись стада овец. Вслед за нами тянулся шлейф густого черного дыма, медленно таявшего на ветру. Дав гудок, состав миновал мост, и вскоре дорога пошла мимо вспаханных полей.

Цепляясь за перила, к нам на балкончик пролез Паша:

— Вы тут? А у нас этот, как его… уголь кончился.

— Как кончился?! — подпрыгнул Игорь. — Не может быть!

Как оказалось — может. Неопытные, как и все новички, мы неэкономно сожгли весь запас топлива. Того, что еще оставалось, должно было хватить часа на полтора-два, после чего состав неминуемо должен был остановиться.

— Хлопцы! — взволнованный Предводитель нервно расхаживал по кабине. Железный клепаный пол гулко звенел под его подошвами. — Надо что-то делать — если завязнем на полдороге, не видать нам моря, как своих ушей без зеркала. Пешком идти придется!

— Ну и что? — простодушно спросил Олег.

— А то, — рассердился Игорь, — что не дойдем — продуктов не хватит! Думайте!

Повисло напряженное молчание. Экипаж паровоза задумчиво провожал взглядами проносившийся за окнами пейзаж.

— Кхм! — вежливо кашлянул Олег, и взоры присутствующих тут же обратились к нему. — Если нет угля, то надо его чем-нибудь заменить. Дровами, например.

— Эврика! — просиял Игорь. — Дрова!

Согнав Флинта с манометра, он постучал пальцем по стеклу и нахмурился. Обернулся к нам. Мы замерли по стойке «смирно».

— Экипаж, слушай мою команду! Всем смотреть в оба, при обнаружении крупных запасов древесины немедленно доложить мне. По местам!

Но как назло, все рощицы и перелески остались позади — мы слишком поздно спохватились. Теперь лишь редкие строения фермерских хозяйств попадались по пути.

— Может, столбов напилить? — неуверенно предложил Паша, задумчиво косясь на провода.

Уголь подходил к концу, когда близ насыпи показался большой двухэтажный особняк с обширным двором. В стороне высилась гора нерасколотых чурбаков. Командор немедленно приказал остановиться и откомандировал Пашу с Олегом для переговоров о продаже дров. На стук долго не открывали. Наконец усилия наших товарищей увенчались успехом, и на пороге дома показался заспанный субъект в потертом джинсовом комбинезоне на голое тело и соломенной шляпе. Мимоходом я подумал, что вторгаться к нему в пять утра было все-таки не очень-то вежливо.

— Это… здравствуйте, — напрямик начал Паша. — Вам дрова нужны?

— Дрова? — искренне удивился тот. — Конечно, нет!

Подождав, пока закроется дверь, мы погрузили в бункер локомотива все дрова, что нашли во дворе и пристройках, и двинулись в дальнейший путь. На станцию мы прибыли вовремя.

Первым неладное заметил Олег.

— Как считаешь, Дим, — повернулся он ко мне, — местным железнодорожникам полагается по штату носить оружие?

— В смысле? — не понял я.

— В прямом. Дубинки, пистолеты, там, наручники…

— Смеешься?

— Тогда это полиция.

Похолодев, я бросился к окну и тут же отшатнулся — все сомнения рассеялись окончательно — в сосредоточенном молчании к нам приближался отряд полиции человек примерно в двадцать.

— Тысяча чертей! — крикнул Игорь и топнул ногой. — Вот не было заботы, так подай! Надо уходить…

Мы притаились, и не знаю, как бы развивались события дальше, если бы не Флинт.

— Всем кры-крышка! — вдруг раздался торжествующий вопль — глупый галчонок снова взобрался на свой любимый манометр и во всеуслышанье выразил свою оценку сложившейся ситуации.

— Безмозглая тварь! — вскипел Предводитель. — В супе сварю! В котел тебя! В кипяток!

Он попытался поймать Флинта, но тот оказался проворнее и вылетел в окно, а Игорь, метнувшись за ним, нос к носу столкнулся с представителями порядка.

— Э-ээ… — опешил он. — Здравствуйте…

Те тоже замерли при виде разыгравшейся сцены.

— А, так это вы! — наконец сказал один из них.

— Что? — Игорь лихорадочно заоглядывался. — Паша!

— Чего? — спросил тот, подходя к окошку.

— Вот тут товарищи интересуются, мы это или не мы.

— Это, как его… не мы!

— Чего «не вы»? — раздраженно спросил сержант.

— Всё — не мы!

Диалог явно затягивался. Пока Игорь и Пашка переругивались с полицией, Витя торопливо подкрутил какой-то вентиль, а затем тихо окликнул нас:

— Уходим через левую дверь! На счет три, приготовились. Раз, два… три!

Он рванул рычаг. Послышался нарастающий свист, и в следующую секунду все скрыли облака горячего пара. Кто-то тяжелый чуть не сбил меня с ног. Опомнившись, я бегом метнулся к лесенке, кубарем скатился на землю и, стукнув в тумане кого-то по голове, бросился наутек. Спотыкаясь на рельсах и пролезая под вагонами, мы опрометью неслись к окраине станции. Краем глаза я заметил, что нас все еще шестеро и что буквально по пятам за нами мчится полиция. Впереди возник длиннющий состав, под который мы, недолго думая, полезли. Когда все, кроме меня, уже были на той стороне, раздался пронзительный свисток, грохнули буфера и тяжелые колеса начали свое неторопливое вращение. Я остановился в нерешительности.

— Димка, скорее! — крикнул Коля, заглядывая под вагоны и подпрыгивая от нетерпения на месте.

В голове вертелась дурацкая, но уж очень здесь уместная фраза: «Одно колесо пудов десять будет, трамвайное, по ноге — хрусть! — и пополам!»

Поезд набирал скорость. Собравшись с духом, я метнулся вперед, на четвереньках пробежал пару метров по ходу поезда и, перевалившись через гладкий звенящий рельс, скатился по насыпи с той стороны.

— Чего разлегся?! — набросился на меня Командор. — Бежим!

Слышно было, как беснуется с той стороны состава полиция. Перебравшись через высокий бетонный забор, мы очутились в лабиринте узких улочек и в скором времени затерялись в толпе. Игорь, пыхтя, бежал впереди, время от времени перекладывая сейф с одного плеча на другое и сердито расталкивая прохожих. Мелькнула вывеска с названием станции — «ADELAIDE RIVER». Олег грустно вздохнул:

— Следующей станцией был бы порт Дарвин…

Игорь опустил свою ношу на асфальт и некоторое время молча разглядывал вывеску, затем обернулся к нам.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал он, — ведь «ривер» по-английски означает «река»? — Мы закивали, соглашаясь. — Так чего же мы ждем?! — оживился Командор. — Вперед, к реке!

И мы заспешили вниз по улице.


Глава 18


Пресноводные пираты. Странное происшествие с Пашкой. Установление личности. Методы расследования Игоря. Новый план.


Байдарка с туристами миновала излучину и медленно заскользила дальше по течению. Следом показались еще две, а через пару секунд к ним добавилась четвертая и последняя, груженная скарбом и припасами.

— Вперед! — скомандовал вполголоса Игорь, и мы налегли на шесты. Тяжелый плот грузно вывалился из-под завесы густых ивовых ветвей и закачался на чистой воде. Налетевший ветерок развернул привязанное к мачте черное полотнище. Командор откашлялся, прочищая горло, и поднес ко рту самодельный картонный рупор.

— Внимание всем кораблям! — прокричал он. «Блям-блям…» — эхом отозвалось в камышах. — Все ваше имущество переходит в собственность капитана Гурея. Приказываю вам немедленно лечь в дрейф и предъявить груз к осмотру. В противном случае мой дредноут пустит ко дну ваши скорлупки! Даю вам на размышление минуту. Время пошло!

Группа туристов, отправившихся в поход вниз по реке на байдарках, была озадачена, если не сказать большего. Неприятельские корабли шли на сближение в полном молчании, затем Витька взмахнул шестом и разразился торжествующим индейским кличем. Байдарочники ринулись в бой.

Плот вертелся, как заведенный. Шесты пенили воду. Две байдарки попытались обойти нас с тыла, но были опрокинуты шестами и захвачены со всем содержимым. Паша упал в воду, а вскоре и меня спихнули туда же. Одной байдарке удалось-таки удрать, остальные выкинули белый флаг.

— Вот так-то лучше, — смягчился Игорь. Перевернутые байдарки совместными усилиями были поставлены на ровный киль, и после взятия с них продуктовой контрибуции, отпущены восвояси. Плот двинулся к берегу, волоча за собой на веревке полуоторванное бревно.

— Не так уж плохо, — подвел итоги Командор, осматривая добычу — шесть банок консервированной колбасы, две буханки хлеба и пакет с яблоками. Игорь вытащил одно, потер его о бархатную грудь и с хрустом надкусил. — Правь к берегу, Коля, — с набитым ртом распорядился он, — теперь можно и отдохнуть.

Пятый день мы стояли лагерем на берегу одного из притоков Аделейд Ривер, отмывая пустынную грязь и отмачивая сбитые в пути ноги. Вначале Игорь был настроен весьма воинственно, однако все ограничилось мелкими набегами на проходящие лодки по примеру шайки Тома Сойера. Правда, мы действительно поколотили и пустили ко дну компанию каких-то пьяных сопляков, швырявшихся пустыми бутылками, оравших песни и ругавшихся нехорошими словами. Проплывая мимо нашего шалаша, они осыпали нас градом насмешек и издевательств. Как и следовало ожидать, Пашка вступил с ними в словесную дуэль один против десятерых и заткнул за пояс их всех. Пьяная шантрапа высадилась на берег с твердым намерением навешать нам кренделей, но и мы в совершенстве владели не только одним лишь великим и могучим русским языком — стычка закончилась пятью разгромленными лодками и постыдным бегством горе-туристов. Все их имущество досталось нам, а Пашка напоследок в качестве трофея содрал с одного из нападавших джинсовые шорты a-la grunge, отпустив малолетнего негодяя в одних трусах.

Пиратствовать нам понравилось.

В последующие дни по реке проплыло только несколько байдарок с туристами. Мы опрокинули бы и их, но те в ответ на командорский ультиматум лишь смеялись и сами отдаривались продуктами, желая на прощанье нам приятного аппетита. Впрочем, некоторых приходилось подбадривать, вот как сейчас, например.

Бревно прикрепили на место и уже хотели вытащить плот на мелководье, как вдруг из-за поворота показались несколько новых байдарок. Игорь тут же приказал атаковать.

— А ну, хлопцы, наддай! — скомандовал он, вытащил рупор и уже начал было говорить своеобычное «внимание всем кораблям…», как вдруг осекся на полуслове и заметался по плоту.

— Тпрру-у!!! — крикнул он. — Табань! Ч-черт! Это же дети! Назад, кому говорю!

Тяжелая махина плота все никак не могла остановиться. Пашка глубоко вонзил шест в придонный ил и напрягся. Мышцы на его спине вздулись неровными буграми, шест сломался, и боцман вниз бидоном рухнул в воду. Из-за поворота показалось еще несколько отставших судов. Сидевшая в них ребятня неумело размахивала веслами. По мере того, как расстояние между нами сокращалось, на лицах мальчишек и девчонок стали проглядывать улыбки.

— Отступаем! — решил Игорь.

Но было поздно.

— Бей пиратов! — звонко, весело вдруг крикнул кто-то, лодки столкнулись, и детвора с хохотом и визгом полезла на плот.

— Эй, эй! Поосторожнее! — отмахивался Витя. — Ай! Не надо кусаться, девочка! Что ты де…

В фонтане брызг Витьку столкнули за борт. Все промокли до нитки. Отпихиваясь локтями и сбрасывая превосходящего противника с плота, я отступил на корму, но тут кто-то предательски дернул меня за ноги, и я тоже бухнулся в воду. Дюжина ребячьих тел навалилась сверху, сопя и хохоча, утопила меня с головой и принялась щекотать. Фыркая и пуская пузыри, я еле вырвался от них и вплавь устремился к берегу. Где-то в стороне слышалось знакомое Колино «Пошто толкаешша?!», а чуть правее с криками «Мочи Сильвера!» топили Командора. Над всем этим бедламом кругами летал перепуганный Флинт и хрипло ругался. Наконец обе воюющие стороны, потрепанные, но не сдавшиеся, причалили к берегу и расположились у костра обсохнуть.

— Класс! — весело сказал высокий загорелый парень, плывший в головной байдарке — видимо, вожатый. — Давненько мы так не веселились. Вы кто? Постойте, не надо говорить! М-м… Бродячие артисты! Я угадал, да?

— Ну… — замялся Витя.

— Спасибо, друзья, это было здорово!

— Да ладно уж, — смущенно зарделся Игорь. — Не стоит благодарности… А что, правда понравилось?

«Еще как!» — вскричали хором все и загалдели наперебой:

— А вы что, пираты, что ли?

— А птица разговаривает?

— А с какого века плаваете?

— А флаг настоящий?

— Флаг — подлинник, мы настоящие, а птица разговаривает, — важно подтвердил Игорь. «Пиастр-ры!» — не замедлил добавить Флинт.

— Сколько мы вам должны за представление? — осведомился вожатый.

— Э-ээ… что? — опешил Игорь, но быстро понял, что к чему. — Сколько не жалко, — сказал он. — Мы люди не жадные. Можно и продуктами, если что…

Щедро одарив нашу компанию печеньем, конфетами и консервами, скауты стали собираться в дальнейший путь.

— Кстати, — напоследок спросил Командор, — не подскажете, как нам до моря добраться?

— Проще простого, — был ответ. — Надо пройти чуть ниже по течению — там пристань будет, «Гринфилдс» называется. Через день сверху по течению пройдет экскурсионный пароход «Граф Монте-Кристо». Он тут каждую неделю проплывает, сперва вверх по реке, а потом — вниз, до порта Дарвин. На нем и доедете. Пока!

Байдарки отчалили и вскоре скрылись за очередным поворотом реки.

— А что, друзья, — обернулся Олег. — Это мысль!

Пашка пожал плечами, вытащил из рюкзака кусок мыла и в который раз за день отправился к реке умываться. Бидон на голове здорово ему досаждал, и вымыть волосы не было никакой возможности. Задерживая дыхание, Паша с бульканьем погружал его в воду, а затем веточкой, просунутой в пробитые отверстия, долго и с наслаждением чесал затылок.

— Не цените вы того, что имеете… — ворчал он, пытаясь просунуть пятерню в смотровую щель бидона. — Дорого бы я дал сейчас за возможность вымыть шею… («Буль-буль-буль… Фр-р!») Дураки вы все… Где бы напильник достать?

На Пашкином бидоне было столько дыр и вмятин, что непонятно было, как внутри помещается его голова. Коля, помнится, однажды предположил, что ее там вообще уже и нет.

— Эх ты, железная маска, — снисходительно усмехнулся Игорь. — Нечего на зеркало пинать. Сам виноват! Страдалец… Какого черта ты полез в бидон? — он встал и потянулся. — Пойду-ка я пройдусь.

Сердитое бульканье было ему ответом.

Неожиданно меня осенило.

— Паша! — окликнул я. Бульканье смолкло.

— Ну, чего еще? — послышался раздраженный голос.

— Если хочешь вымыть шею — разверни бидон задом наперед, и все дела!

— Гениально! — воскликнул Паша, развернул бидон отверстием назад и принялся намыливать затылок.

Далее произошло нечто совершенно неожиданное. Пашка наклонился смыть мыльную пену, бидон соскользнул с его головы и плюхнулся в воду. Все опешили. Пашка, не сразу сообразивший, что происходит, ощупью стал отлавливать бидон, а поймав — напяливать обратно на голову, и только тут до него дошло, что он делает что-то не то. Протерев глаза (для чего ему снова потребовалось развернуть бидон), он повторил эксперимент, и нашим взорам предстала его до крайности удивленная физиономия.

— Работает! — пробормотал он, впервые за последний месяц разглядывая злосчастный бидон со стороны. — Это, как его… Надо же…

К костру возвратился Игорь.

— Это что, — спросил он, завидев Пашку, — еще один турист?

— Это Паша, — мягко сказал Витя.

— Ну да, еще чего скажешь! — рассмеялся Игорь. — Что я, Пашку, что ли, не признаю? У него на голове би… — он замер, завидев в руках у пришельца помятую жестянку, и медленно налился багрянцем. — Какого черта!!! — взревел он. — Где твой бидон, болван?!

Испуганный Паша поспешно напялил бидон обратно на голову и на всякий случай отступил на пару шагов.

— А я что? — заоправдывался он. — Я ничего… Я это… шею намыливал, а он… а я…

Вконец запутавшись, Пашка умолк. Глаза в глубине бидона растерянно мигали. Игорь стоял, задумчиво созерцая боцмана, и о чем-то размышлял. Казалось, в звенящей вечерней тишине слышится скрип шестеренок в его голове. Наконец он шумно вздохнул и покосился на нас.

— Вроде похож… — с сомнением сказал он. — А ну, сними бидон… Нет, не похож.

Пашка резво надел бидон обратно.

— Гм! — сказал Игорь. — Гм… Неужели он?

За время нашего пешего перехода Паша под бидоном основательно зарос, как волосами, так и бородой, и признать в нем прежнего Пашку можно было далеко не сразу.

— Надо бы его проверить, — сказал Игорь. — Эй, ты, как там тебя… Скажи, какое сегодня число?

— Это, как его… двенадцатое, — не моргнув глазом, ответил тот.

— Он! — вскричал Игорь. — Ей-богу, он!

Только Паша мог так сложно ответить на такой простой вопрос!

— Снимай свою жестянку и ложись спать. И вы тоже ложитесь. Завтра выходим рано.

— Куда пойдем-то? — спросил Коля.

— «Графа Монте-Кристо» воевать, — был ответ.


Глава 19


Последний рейс «Графа Монте-Кристо». Два кочегара-2. «Полнее полного!» На всех парах. Фальшивый капитан. Полицейский катер. Резервный вентиль.


«Граф» оказался хорошо отреставрированным старинным двухпалубным колесным пароходом. Такие, должно быть, плавали по австралийским рекам века полтора тому назад. Между двух блестящих черным лаком труб висела позолоченная эмблема с названием корабля. Пароходик имел малую речную осадку, столь же малое водоизмещение и, как пелось в песне из популярной комедии, «ужасно тихий ход». Пристань, как уже упоминалось выше, называлась «Гринфилдс» — «Зеленые Поля». И действительно, места здесь были красивейшие. Узкая протока, в которой мы промышляли, впадала в основное русло, глубокое и вполне судоходное. Спрятавшись в прибрежных зарослях, мы пронаблюдали, как «Граф Монте-Кристо», после долгих маневров, сопровождаемых звонками и командами с мостика, причалил, и на берег высадилась толпа пестро одетых туристов, тут же куда-то отправившихся. Команда корабля — несколько матросов, пара механиков и кочегаров, а вскоре — и сам капитан с помощником и лоцманом тоже решили воспользоваться остановкой и сошли на берег. На пустынной палубе остался одинокий вахтенный, тут же задремавший в кресле с газетой на голове.

Воцарилась тишина.

— Мне нравится этот плавучий амбар, — задумчиво сказал Командор, поворачиваясь на бок. — Если он не утонул под тяжестью стольких многих пассажиров, то наверняка выдержит еще шестерых. Какие у кого идеи?

— Какие тут еще идеи! — пробурчал Пашка. — Захватить — и делу конец!

Избавившийся от бидона, Пашка вид имел довольно экстравагантный — он отпустил бороду, а волосы его, будучи подстриженными снаружи, приняли соответствующую форму — казалось, что бидон по-прежнему у него на голове, только почему-то почернел. Витька время от времени отпускал шуточки в его адрес — что, мол, бывает стрижка «под горшок», а вот у Пашки — «под бидон», и прочил ему победу на конкурсе парикмахеров. Вдобавок ко всему солнечные лучи долгое время имели доступ лишь к малой части Пашкиной физиономии, куда и лег загар, наподобие карнавальной полумаски.

— Захватить, оно, конечно, дело, — кивнул Командор. — Но напролом тут не пойдешь, здесь в обход надо…

Столкнув плот на воду, мы подгребли к корме парохода, где замерло в неподвижности гребное колесо, вскарабкались на палубу и направились к носу корабля.

— Топки еще не остыли, — сказал Игорь, когда мы добрались до мостика. — Дима, Паша, быстро вниз. Разводите пары. Надеюсь, вы еще не позабыли, как это делается? Приступайте.

Мы взяли под козырек.

В кочегарке было тепло, даже жарко. Посвистывал пар в колосниках. Скорее всего, остановка была кратковременной. Скинув рубашки, мы взялись за лопаты, и через несколько минут давление в цилиндрах поднялось до рабочего.

— У нас все готово, — доложил я в переговорную трубу. Эта штука с раструбами на концах пронзала обе палубы насквозь, соединяя мостик и машинное отделение.

— Отлично! — глухо донеслось сверху. — Отчаливаем.

Открыв вентиль подачи пара, мы убрали стопор, и поршни пришли в движение. Пароход мелко задрожал, отваливая от пристани. Зашлепали плицы гребного колеса. Едва «Граф Монте-Кристо» вырулил на середину реки, на берегу поднялся переполох. В иллюминатор было видно, как вся команда с капитаном во главе бежит за нами следом вдоль по берегу. Игорь прокричал им в рупор, что имущество им будет возвращено, но это почему-то их не успокоило.

— Нервные они какие-то… — пробормотал негромко он и крикнул в разговорную трубу: — Полный вперед!

Проснувшийся вахтенный попытался протестовать, но его столкнули в воду, бросив вслед ему спасательный круг, и чуть не убили его случайно этим самым кругом, ибо попали. Я как раз поднялся наверх за дальнейшими распоряжениями и успел застать окончание этой сцены.

Из-за поворота реки выскочил небольшой белый катерок и устремился вслед за нами. Моторы у него были мощнее паровой машины «Графа», и через пару минут уже можно было разглядеть надпись на его борту — «Police».

Нервное напряжение передалось всей команде. Витя и Коля вооружились баграми, Олег — футштоком, а Хозяин зачем-то сорвал с пожарного щита огнетушитель. Капитан Флинт суматошно бегал по палубе и возникал в разных местах, выкрикивая ругательства. Преследуемый по пятам полицейским катером, наш старенький задыхающийся пароход мчался вниз по течению. Колесо пенило воду, шлепки его теперь сливались в сплошной гул и грохот.

В машинном отделении царила жара. В воздухе витала угольная пыль. Цепляя лопатами непослушные куски угля, мы с Пашкой швыряли их в топку, не успевая даже как следует вытереть потные лица. Пламя с гудением устремлялось вверх, и дыму было тесно в узких трубах. Доблестный «Граф Монте-Кристо» бил все рекорды скорости для колесных пароходов, но, видимо, и этого было мало — помятый раструб переговорной трубы ожил, откашлялся и голосом Командора прохрипел:

— Тысяча чертей! Машинное отделение, вы что там, уснули? Полный вперед!

— Есть «полный вперед»! — отозвался Паша и, нагрузив с верхом лопату, отправил уголь в разверстую печь. Вентиль паровой магистрали открыли еще на два оборота.

Рупор доносил до нас обрывки переговоров с мостика. Слышались проклятия, споры — в какую сторону сворачивать, а черти уже измерялись десятками тысяч. Дважды «Граф» с разгону вылетал на мель, но скорость, машина и везение всякий раз нас выручали. Однако преследователи не отставали, и Игорь наверху снова схватился за трубу.

— Кочегарка!!! — взвопил он. — Самый полный!!!

— Есть «самый полный»! — крикнул я и до упора отвернул вентиль.

— Самый полный-полный! — рявкнул рупор.

— Есть «самый полный-полный»!

— Еще полней!

— Что они там, с ума посходили? — изумился Паша, подпирая полешком предохранительный клапан, из-под колпачка которого уже сочились со змеиным шипением белесые струйки пара. Куда уж полнее-то?

— Наддай! — бесновался на мостике Капитан. — Полный ход! Да скорее же! Скорее!

Пароход вышел на редан, словно глиссер. Похоже, что единственной его деталью, оставшейся в воде, было гребное колесо, да, может, еще руль. Пар гудел в трубах. Грохотали поршни. Завывало пламя в тесной топке.

— Что-то тут не то! — нахмурился Паша, когда сверху поступил еще один приказ поддать пару. — Сходи-ка, Дим, разведай, что там происходит, а я пока один тут пошурую.

— Ладно, — кивнул я. — Только не забудь открыть второй вентиль — бак с водой почти что пуст, будем переходить на резерв.

— Заметано! — прокричал он мне вслед. — Поторопись!

От холодного наружного воздуха перехватило дыхание. Пробравшись по узким трапам, я влез на мостик и замер, словно громом пораженный. И было от чего!

Штурвал, заклиненный ломиком, был неподвижен. Ближе к корме Игорь, Коля, Витя и Олег баграми отталкивали полицейский катер, который пытался взять нас на абордаж. Перевес пока что был на нашей стороне — полгода пиратского плавания не прошли даром. Впереди виднелась необъятная ширь океанских просторов — корабль проходил дельту реки. А на мостике…

На мостике, крепко ухватившись за переговорную трубу, восседал Капитан Флинт и со свирепой энергией выкрикивал прямо в раструб:

— Полный вперед! Самый полный! Полнее не бывает! Нет полнее! Нет бога, кроме Кру-Кру! Кар-рамба!

В какой-то момент лоцман на катере утратил бдительность, и наши преследователи въехали на мель. Пока они давали задний ход и снова разгонялись, мы оторвались от них метров на триста. Игорь, утирая пот, вернулся на мостик. Следом шли остальные. Тем временем берега расступились, и корабль ворвался в бухту порта Дарвин.

— Эй! — послышалось из люка машинного отделения. — Что, черт возьми, у вас тут происходит?!

Ну разумеется, это был Пашка, которому изрядно надоели Флинтовы выкрики.

— Ты открыл кран резерва? — прокричал я.

— А? Черт! Забыл! Я сейчас!

— Стой! — крикнул я, бросаясь следом, но тот уже скрылся в люке.

Меня прошиб холодный пот. Судя по всему, вода выкипела минут пять тому назад. Если в сухой раскаленный котел пустить воду… Мама родная, только не это!!!

— Пашка! Не трогай вентиль!!! Паш…

— В чем дело? — недовольно начал было Командор, и замер где стоял с раскрытым ртом. — А… А-а…

Из корабельных недр донесся нарастающий гул. Палуба под ногами заходила ходуном. На миг в круглом отверстии люка показалась почти такая же круглая изумленная Пашкина физия.

— Там это!!! — прокричал он, надрываясь. — Я крантик отвернул, а она… Оно…

Дальнейшие события напоминали старт «Шаттла» с мыса Канаверал. Из трубных жерл плеснуло пламя, затем вдруг с ревом повалил пар. Корабль выгнулся дугой, оба палубных перекрытия лопнули и разлетелись в щепки с адским грохотом, и что-то огромное, серое и бесформенное со свистом устремилось в небеса на струях пара. Описав огромную дугу, неопознанный летающий объект грохнулся в воду посередине бухты и камнем пошел на дно.

Это был котел.

Вода залива в месте погружения бурлила и клокотала. Доносились приглушенные взрывы, на поверхность вырывались облака пара. По счастливой случайности никто из нас не устоял на палубе во время взрыва — всех швырнуло в воду и почти никто не обжегся. Ни до этого случая, ни после я не видел ничего подобного даже в кино. «Граф Монте-Кристо» уходил на дно, зверски разгромленный, но не побежденный. Море вокруг было усеяно обломками. Всплывала вареная рыба. Неподалеку медленно качалось на высокой волне оторванное начисто гребное колесо. Пароход погружался без крена, ровно и торжественно — взрыв котла просто вышиб днище, как вышибают крышку у бочки. Полицейский катер замер у берега залива в ошеломлении и растерянности.

Наконец первое оцепенение прошло, и я понял, что держусь за какой-то большой плоский предмет с дурацкой буквой «М» на голубой стеклянистой табличке, а рядом, фыркая и ругаясь, барахтается Пашка.

— Все! — констатировал он, взбираясь на плавучий предмет. Кранты «Графу»!

В руках он держал две совковые лопаты, вероятно, прихваченные в кочегарке. Под глазом его красовался изрядных размеров фингал, очень похожий формою на вентиль, но бодрости духа Пашка, как всегда, не утратил, и, прежде чем останки «Графа Монте-Кристо» скрылись под водой, мы с ним уже отправились на поиски остальных членов нашего экипажа.


Глава 20


Среди обломков. За закрытой дверью. «Кто там?» Мы достигаем суши. Сувенирная «Гончая». Командор учиняет скандал. Безработные.


Я еще не успел прийти в себя после захвата «Графа Монте-Кристо», а Пашка уже учинил что-то новое. Как вскоре выяснилось, плотом нам послужила вырванная вместе с косяком большая дверь от мужского туалета. Лопаты приспособили вместо весел. Вскоре обнаружились Витька и Командор, и мы направились дальше — туда, где виднелись головы Коли и Олега — друзья держались на воде вместе и махали руками, призывая на помощь. Наконец подобрали всех. Дым и туман помаленьку рассеялись, и стал виден большой порт. Олег и Коля забрались к нам, мы равномернее разместились на двери и огляделись. Ближе к устью реки белел силуэт полицейского катера, экипаж которого до сих пор ничего не предпринял.

— Смотрите! — воскликнул вдруг Коля, указывая в сторону набережной. — Вон там, у маяка!

— Что? — не поняли мы.

— Да корабль же! «Гончая»!

Теперь и мы разглядели стройные очертания ошвартованной у причала бригантины. Корпус судна перекрасили, такелаж заменили на новый, паруса были убраны и зачехлены, но все равно это была наша «Гончая», вне всякого сомнения, поставленная на вечную стоянку.

— Туда! — засуетился Игорь. — Скорее! Дай мне, — он вырвал из Пашкиных рук лопату и принялся грести. Олег беспокойно заоглядывался.

— Ребята, — окликнул он. — Полиция!

На миг мы растерялись — давешний катерок уже вертелся у места кораблекрушения, и спрятаться было негде. Игорь первым пришел в себя.

— В воду, быстро! — скомандовал он и первым плюхнулся за борт. — Ныряйте под дверь!

Внизу было достаточно воздуха, чтобы продержаться некоторое время. Слышалось пыхтение Предводителя — изредка приоткрывая дверь, он потихоньку выгребал к маяку. Послышался рокот мотора — катер подошел поближе и, толкнув дверь, остановился. Кто-то потянул за ручку, и дверь стала открываться.

— Занято! — крикнул Паша, всей тяжестью повиснув на ней.

— I'm sorry… — пробормотали снаружи, отпуская. Игорь показал Паше кулак, поспешно заглотнул порцию воздуха и скрылся под водой. Мы не замедлили последовать его примеру. Погрузившись метров на пять, я взглянул вверх, на светлый прямоугольник в черной рамке — дверь таки открыли, сообразив, что дело здесь нечисто. Проплыв под днищем катера, я вынырнул с другого борта и прислушался.

— Черт побери! — горячился кто-то. — Готов поклясться, что мне ответили!

— Не мели чепухи, Джерри, — отозвался другой голос. — Видишь же — пусто. Таких обломков тут сотни, разве мог кто-нибудь уцелеть? Давай, двигаем дальше.

— Да говорю же я вам, здесь кто-то был!

— Ну конечно, когда-то был.

Послышались шаги, и на голову мне высыпалось целое ведро картофельных очистков. Не дожидаясь окончания разговора, я поспешил нырнуть. Катер уплыл. Вновь собравшись вместе, мы ухватились за дверь и осторожно двинулись вперед. Плыть было тяжело, и лишь через полтора часа мы достигли берега. Измученные, ободранные и обгоревшие, мы разложили одежду сушиться на солнышке, а сами растянулись на сыром песке.

Вечерело.

— Хватит загорать, — распорядился Игорь, устраиваясь на ночлег под кустом. — Ночи здесь теплые, как-нибудь дотерпим до утра, а там — видно будет. Всем спать.

И первым подав пример, он повернулся на бок и захрапел.

Утром следующего дня, едва забрезжил рассвет, мы привели себя в порядок и двинулись по направлению к порту. Поначалу мы опасались, что нас могут заподозрить или опознать, но затем успокоились — вокруг было столько рабочих в спецодежде, всяких докеров, грузчиков, мотористов, что нас практически невозможно было различить в этой толпе. Мы миновали несколько причалов, дюжину складов и вскоре вышли в более цивилизованную часть порта, туда, где швартуются пассажирские суда и круизные лайнеры и все отведено для отдыха и приятного времяпрепровождения. Мы шли быстро, и через несколько минут показались верхушки мачт нашего парусника. Поворот, еще один, и вскоре мы остановились прямо перед сходнями.

— Вот она, моя «Гоночная»! — удовлетворенно произнес Предводитель.

Мы стояли молча.

Бригантина заметно изменилась. Борта сверкали свежей краской, сломанные мачты были любовно восстановлены, а недостающие пушки заменили очень похожими муляжами. Была заново отстроена вся корма, разрушенная Игорем во время двухнедельной войны за обладание канатным ящиком. У трапа стоял рослый билетер в роскошной униформе, а чуть поодаль разместился крытый киоск, торгующий всевозможными сувенирами — маленькими модельками нашей бригантины, стеклянными шарами с бригантиной и снежинками внутри, игрушечными штурвалами с часами и зажигалками, пепельницами, вымпелами и эстампами, украшенными изображением «Гончей» и медальным профилем Хозяина.

— Черт побери! — изумился Игорь. — Ведь это я! Где они раздобыли мое фото?!

— С острова Пасхи, должно быть, — заметил Коля. — Откуда ж еще? Мы все там фотографировались.

Большой красочный плакат, установленный рядом, зазывал посетить музей истории пиратства на борту корабля, отобедать в ресторане (там же) или просто — осмотреть бригантину. Мелким шрифтом чуть пониже излагалась краткая история странствования «Гончей» и ее поимки, а также гипотезы о судьбе ее пропавшего экипажа.

— Потрясающе! — восхитился Паша. — Надо же — вошли в историю!

— Если бы! — криво усмехнулся Олег. — Мы в нее влипли.

— Это почему это?

— А потому, что мы здесь без гроша в кармане, а вход туда платный. Вдобавок в таком ободранном виде нас туда не пустят даже с деньгами.

— Что значит «не пустят»? — возмутился Игорь. — Меня, на мой корабль, и вдруг — не пустят? Это мы еще посмотрим!

Подвернув вовнутрь изодранные манжеты и пригладив взъерошенную шевелюру, он направился к сходням и попытался проникнуть на борт бригантины. Блистающий позументами швейцар немедленно шагнул навстречу, потребовав билет.

— Какой билет?! — побагровел Игорь. — Я — Капитан!

— Да хоть маршал! — ухмыльнулся тот в ответ и, оглядев потрепанный командорский камзол, добавил: — К тому же без галстука в ресторан нельзя.

Игорь медленно закипал, как пятиведерный самовар.

— Какой еще галстук, дьявол тебя задери!!! — взревел он, хватая швейцара за грудки. — Прочь с дороги, золоченая горилла!

Перепуганный билетер вырвался из командорского захвата, выхватил свисток и пронзительно засвистел. Мы кинулись к Командору и повисли на нем, оттаскивая назад.

— Значит, без галстука нельзя, да?! — бушевал Хозяин, вырываясь и засучивая рукава. — Ишь чего придумали! Вот я тебе сейчас самому повяжу галстук… пеньковый!

На свист явился полисмен.

— Немедленно прекратите дебош! — приказал он, многозначительно поигрывая воронеными наручниками. — И очистите причал, а не то я вызову «броневик».

— Да хоть бронепоезд! — взорвался Предводитель. — Вы посмотрите, что творится! Превратили корабль в питейное заведение!

— А вы, простите, кто будете? — полюбопытствовал сержант.

Одернув на себе полинялый камзол, Игорь с достоинством поклонился:

— Я — Капитан.

— Так вот, мистер капитан, — с расстановкой произнес полицейский. — Могу вам сказать, что парусник поставлен здесь с ведома муниципалитета города, а плату взимают, собирая средства на ремонт и реставрацию, понятно вам? Так что шли бы вы на свой корабль.

— Но… — начал было Игорь, видимо, желая сказать, что «Гончая» и есть его корабль, но вовремя передумал и умолк.

— Желаю вам всего хорошего, — сержант взял под козырек и с достоинством удалился. Мы немедленно поспешили скрыться в противоположном направлении.

— Н-да… — задумчиво сказал Витя, когда «Гончая» скрылась за углом. — Близок локоть, да не укусишь.

Некоторое время все молчали.

— А что такое му… муцинипалитет? — неожиданно спросил Пашка, еле выговорив непонятное слово.

— Горисполком, — угрюмо пояснил Олег.

— А-а…

— Так или иначе, — проговорил Коля, — но на «Гончую» нам надо попасть во что бы то ни стало.

— Но как? — поразился Паша. — У нас же — во — пусто… — он демонстративно вывернул дырявые карманы своих шортов и покраснел, словно сделал что-то неприличное.

— Ну, хватит болтать, — отрезал Игорь. — Ничего вы без меня не можете… Раз бесплатно не пускают, пройдем за деньги. А поскольку денег нет, будем… что делать? ра?..

— Разбойничать? — с надеждой предположил Паша.

— Боцман, молчать! — рявкнул Хозяин, наливаясь кровью. — Работать будем! А ну, все за мной!

И Игорь, не теряя времени, направился к возвышающемуся неподалеку зданию отеля «Ритц».


Глава 21


Мы устраиваемся на работу. Негабаритный груз. Немного об устройстве лифтовых кабин. Западня для Пашки. Новый способ выколачивания денег. Снова в пути.


Второй день вся наша компания под руководством Капитана занималась переноской тяжестей. Платили мало. Помимо расходов на еду приходилось еще снимать комнату в этом же отеле, и скопить нужную сумму мы рассчитывали недели через две. Нам повезло с самого начала — наступил курортный сезон, и администрация отеля ожидала наплыва туристов. Шел набор разнорабочих для хозяйственных нужд, и Игорь без особого труда оформил всех пятерых грузчиками. Сам Хозяин ничего не таскал — он осуществлял общее руководство и непрерывно обдумывал план дальнейших действий.

Полчаса тому назад в шикарнейший люкс пятизвездного отеля вселилась какая-то певица (похоже — оперная), и сейчас мы разгружали ее багаж, прибывший из аэропорта на грузовике. Бесчисленные картонки, чемоданы и баулы были уже наверху, и в глубине автофургона теперь только отсвечивал белой полировкой концертный рояль фирмы «Блютнер». Нести его никому не хотелось.

— Да… — Паша задумчиво почесал в затылке. — В лифт этот гроб не влезет, придется тащить по лестнице… Где, говоришь, поселилась эта тетка?

— На двенадцатом, — угрюмо буркнул Коля. Паша присвистнул:

— Ничего себе! Не могла пониже комнату выбрать, дура.

— А все люксы там.

— Предлагаю вот что: подождем всех наших и кинем жребий. Ждите тут, я сейчас вернусь.

Он направился к противоположной стене холла, где скрылся за дверью туалета.

Показались Витька с Олегом.

— Есть проблемы? — спросил Олег.

— Взгляни сам.

— Ого, какая роялина! — сказал тот, заглянув в фургон. — Гм. Да. Вдвоем не унести…

— А вчетвером на лестнице не развернешься, — задумчиво прибавил Витя.

— Втроем надо.

— Надорвемся.

— А кто понесет?

— Сейчас Пашка придет, и решим.

Послышался звук сливаемой воды, и в холл вывалился Паша, неспешно запихивающий в карман маленький полотняный мешочек.

— Что это у тебя? — полюбопытствовал я.

— А? — обернулся тот. — Это? Черт его знает, там, на стенке висел… Должно быть, забыл кто-то. Чего он там висеть будет? Ну, давайте решать насчет рояля.

Достали спички. Нести рояль выпало Коле, Олегу и мне. Раздобыв багажные ремни, мы опутали его и осторожно потащили вверх по крутым ступенькам. Уже входя в здание отеля, я услышал, как подъехала еще одна машина. Хлопнула дверца, и мужской голос с сильным немецким акцентом удовлетворенно произнес:

— О, прекрасно! Дас ист ганц рихьтихь… Ви есть носилщик? Битте, комм цу мир. Я есть художник, понимать, да? Гут, гут, йа, йа. Вот эти ящики ви нести в двести тридцать шестой комнатт, понимать? Йа, одер найн?

— Я, я, — пробурчал Паша. Он был явно недоволен тем, что ему испортили перекур. — Головка от патефона… Ну-ка, отойди…

Что-то грохнуло и обрушилось на асфальт. Зазвенело бьющееся стекло, и тут же длинно и замысловато выругался Паша.

— О, найн! — взвизгнул немец. — Ви разбивайт майн лючший банка с голландский сажа! Герр Готт! Я буду жаловаться директор «Ритц»! Аккуратнее, герр носилщик!

Рояль был тяжел. Причитания несчастного немца слышались еще этажа три, после чего умолкли. С завистью прислушиваясь к тихому гудению грузового лифта, мы осторожно тащили драгоценный инструмент. Худо-бедно, останавливаясь на каждой лестничной площадке, мы добрались до двенадцатого этажа, установили чертов рояль посреди огромной комнаты люкса и, вытирая потные лица, направились к лифту, опутанные веревками, словно Лаокоон и его сыновья. Олег нажал кнопку вызова кабины, подождал с минуту, снова нажал и с удивленным выражением лица повернулся к нам:

— Не работает.

— Быть не может! — поразился Коля. — Дай-кось я… Гм!

— Опять пешком тащиться… — я с грустью посмотрел на закрытую дверь и в который раз поразился ее старомодности: то ли отдавая дань традиции, то ли просто не желая тратить деньги на реконструкцию, владельцы отеля оставили старую сетчатую кабину, отделенную от лестничных площадок такими же решетчатыми дверцами. То есть, конечно, пассажирские лифты были отделаны пластиком и зеркалами, но я-то имею в виду грузовой.

— Айда пешком, — Коля подобрал свисающие до пола аксельбанты веревок. — Не ждать же его.

Мелькали мраморные ступени, крытые малиновой ковровой дорожкой. Блестели прижимающие ее бронзовые штыри. Змеились палисандровые перила.

Грузовой лифт застрял у лестничной площадки второго этажа. Внутри сетчатой клетки находилось странного вида существо, в котором мы с трудом признали Пашку. В углу кабины стоял большой фанерный ящик и два этюдника. Растрепанные Пашкины волосы пучками торчали во все стороны. Топорщилась угольно-черная борода. Он был обнажен по пояс и с ног до головы облит черной краской — наверное, той самой голландской сажей, потерю которой так горько оплакивал немецкий художник.

— Гляди-ка! — изумился я. — Паша, ты ли это? Ты что тут делаешь?

— Это… застрял! — сердито пояснил тот. Редкие проплешины розовой кожи, не задетые краской, стремительно краснели. — Ехал вот наверх и застрял… Вы Витьку не видали?

— Нет… Да что случилось-то?

Пашка был зол на весь мир. Из разговора выяснилось следующее. Разгружая поклажу немца, два друга уронили ящик с красками. Пашке залило всю рубаху. Недолго думая, боцман бросил ее в мусоропровод, взвалил груз на плечо и направился к лифту. Следом Витя тащил все остальное. Рассерженный собственной неуклюжестью, Пашка первым забрался в лифт и потянулся к кнопке. «Подожди меня!» — крикнул Виктор, но Паша не внял его просьбе; он захлопнул дверь и, показав Вите нос, поехал наверх.

Мстительный Витя немедленно составил план возмездия. Он добрался до щита в подсобке, выключил ток, и лифт остановился. Пашка застрял между вторым и третьим этажом, а хитрый Витька скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собою все предохранители.

Оказавшийся взаперти Паша рассказывал об этом с таким негодованием, что мы чуть не лопнули со смеху.

— Чего эта… ржете?! — разозлился тот, прижимаясь к решетке лицом. Блестели белки глаз. Пашка напоминал какого-то диковинного зверя в зоопарке. — Нет, чтоб помочь!

— Да чем тебе поможешь, дурья голова?! — простонал Коля. — Сетку, что ль, разрезать?

— Ладно… — с трудом переводя дыхание, сказал я. — Не обижайся. Коля, беги наверх, разыщи Игоря. Олег — давай вниз, найди Витьку. Я пока тут побуду.

Все ушли, но не успел я перекинуться с Пашкой и двумя словами, как уловил вдруг краем глаза какое-то движение. Я обернулся и замер, увидев симпатичную молодую девушку в голубых шортах и желтой тенниске с улыбающимся Микки Маусом на груди. Уши Великого Мыша заметно выпирали. Светлые волосы ее были подстрижены коротким каре, а кожу покрывал изумительный загар. В горле у меня мгновенно пересохло. Склонив набок свою прелестную головку, девушка с интересом разглядывала внезапно притихшего Пашку. Паша застенчиво мигал.

Одернув на себе рубашку, я придвинулся поближе и откашлялся.

— Прекрасный день, — нейтрально начал я. — Интересуетесь?

Незнакомка кокетливо стрельнула глазами и продемонстрировала прекрасную улыбку в тридцать два зуба. Пашка в лифте поплевал на ладони и попытался пригладить торчащие вихры, от чего стал смахивать на обезьяну.

— Да, очень! — ответила она. — Весьма забавно. Кто это?

Глубокое контральто! Моя слабость. Я чуть не схватился за сердце — так оно вдруг запрыгало. Мысли мои понеслись вскачь. Приняв небрежную позу, я взглянул на экспонат в лифте с видом знатока.

— Это? — переспросил я, кивнув на Пашку. — Это, знаете ли… гм… Снежный человек. Недавно вот поймали и содержим для показа. Самец… Вы близко не подходите, а то еще укусит… Как вы сказали, вас зовут?

— Джессика, — улыбнулась девушка. — Для друзей — Джесси. А вас?

— Дмитрий, — представился я, церемонно раскланявшись. — Для вас — Дима.

— О! Редкое имя! Вы откуда? Из России?

— Ну, в общем, да.

Внутри у меня все пело.

Пашка заметался в клетке, от ярости даже утратив дар речи.

— Че?! — вскричал он. — Это… Как?! Уф! Это… пых… Ахр! Меня!? Да я… — Бросившись вперед, он ухватился за прутья кабины и принялся их яростно трясти.

— Давайте отойдем, — предложил я. — А то — вон видите, как он разбушевался…

— Ах, как интересно! — прощебетала Джесси. Глаза ее восторженно блестели.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Скажите, — вдруг послышался рядом скрипучий старческий голос. — Скажите, молодой человек, а чем его кормят?

Вывернув шею, я с неудовольствием оглядел накрашенную старушку в бежевом плаще и с блокнотом в руках.

— Мясом! — наобум бухнул я. — Больше ничего не жрет — совсем дикий. Штаны вот на него с трудом надели, а рубашку не можем — рвет, понимаете, в клочья.

— Ахрр! — бушевал Паша, сотрясая стенки кабины. Забывшись, он перешел на русский язык и выкрикивал угрозы, обещая мне попозже сделать шах и мат. Оглядевшись, я с изумлением обнаружил, что вокруг уже собралась целая толпа, заинтересованно внимающая моим объяснениям, и понял, что влип. Однако рядом была Джесси, и выставлять себя перед нею дураком мне очень не хотелось. Я растерянно улыбнулся.

Из толпы посыпались вопросы.

— И давно его поймали?

— А кто поймал?

— Сколько ему лет?

— Эй, мистер, а ему не тесно здесь?

— Привык, — буркнул я, прикидывая, как бы половчей удрать отсюда, и желательно — вдвоем. Маленький мальчик в красных трусиках и бейсболке что-то шепнул на ухо маме и застенчиво шагнул вперед.

— Тжазыте, мистел, — не вынимая пальца изо рта, пролепетал он. — А этот снезный дяденька кусает конфеты?

— Ко… конфеты?! — опешил я. — Гм! Кормить и гладить строго воспре… Ай!!!

Это Пашка, просунув сквозь прутья «клетки» волосатую руку, ухватил меня за щиколотку. Толпа, ахнув, шарахнулась назад.

— Ч-черт!

— Дима! — Джесси ухватила меня за руку, и я, рванувшись, освободился и рухнул на пол.

— Уф… Вот видели? — обратился я к толпе. Все закивали.

— Пойду приведу жену и дочурку, — сказал загорелый парень, протискиваясь сквозь толпу. — На это и впрямь стоит посмотреть.

Сзади напирали все новые зрители. Пашка вспотел и покрылся разводами потекшей краски. Вдобавок из кабины вдруг потянуло чем-то затхлым, словно он не мылся там недели этак три. «Что за черт!» — растерянно подумал я, и тут послышался голос, который я уж совершенно не хотел услышать.

— Что тут происходит? — недоумевал Игорь, плечом рассекая толпу. — В чем дело? Пропустите администрацию! А ну… Димка?!

Пашка, притихнув, растерянно моргал и тыкал пальцем в мою сторону.

— В чем дело?!

— А… — я сглотнул. — Вот… Паша в лифте.

— Ну, вижу, — снисходительно согласился Предводитель. — Паша в лифте — эка невидаль! — он огляделся по сторонам. — А эти-то чего тут делают?

— Э… Смотрят…

— Смо-отрят?! — поразился Игорь. — На Пашку, что ли?

— Ну… как бы это сказать… В общем, да. Я им сказал, что это снежный человек.

Я смолк и замер, ожидая экзекуции.

— Бесплатно?! — чуть не задохнулся Хозяин. — Ты с ума сошел! Немедленно прекратить! С каждого взимать плату — по доллару, не меньше! Товарищи! — обернулся он к толпе. — Снежного человека показываем за деньги!

— Что?! — опешил Паша.

Я совершенно перестал соображать.

— Два доллара, господа, — суетился Игорь, перегораживая лестницу невесть откуда взявшимся малиновым шнурком. — Дети и женщины — один доллар. Приобретайте билеты!

Джесси куда-то исчезла. Привлеченные столпотворением, снизу поднимались все новые туристы. Пашка буйствовал вовсю.

— Дима! — окликнул меня Олег. — Витька там, внизу. Позвать его?

— Ни в коем случае! — перепугался я. — Выпустим Пашку — костей не соберем!

— И все-таки надо позвать, — с сомнением пробормотал Олег и убежал. Игорь тем временем разошелся не на шутку:

— Четыре доллара, господа, четыре доллара… Прошу вас, мадам… Осторожнее с ребенком, папаша… Стой! Куда?! Ваш билет!

— Игорь, это же я… — растерянно пролепетал Витя, протискиваясь сквозь толпу. — Что здесь происходит?!

— Ах, да… Пашку показываем. Отойди, не мешай.

Паша рванулся вперед.

— Витька! — взревел он. — Включи лифт, я все прощу!

— Он тут все разнесет, если включим, — сказал Коля. — Может не надо?

— Не разнесу-уу! — взвыл пленник.

Витя почесал в затылке и затравленно огляделся:

— Шутка зашла слишком далеко… Я сейчас! — Он вытащил из кармана предохранители и исчез в толпе. Волны одуряющего запаха, исходившего из кабины, заставляли публику держаться от Пашки подальше.

— Что за чертовщина! — поморщился Командор. — Откуда это так разит?

Я пожал плечами и неуверенно покосился на Пашку. Послышался щелчок, глухо загудели электромоторы, и лифт поехал вверх. Вскоре с верхнего этажа послышались крики немецкого туриста.

— Доннерветтер! — вопил он. — Есть это зер шлехьте отель! Во ист майне краски унд кисточки? Я ждаль третий час, а ви где-то бродиль?! Пфуй, какой мерзкий запах… Швайнерайн!

— Знакомый голос! — Олег наморщил лоб. — Кто это?

— Художник немец, — пояснил Витя. — Это его ящики в лифте застряли.

Толпа медленно рассасывалась. Игорь пересчитал выручку и аккуратно запихнул толстенькую пачку банкнот в карман.

Запахло гнилью, и на лестнице показался Пашка. Принюхавшись, все поморщились.

— Адсорбент! — вдруг воскликнул Витя. — Выброси его!

— Как… ты… меня назвал?! — Пашка медленно побагровел.

— Ну, тот мешочек! — Витя досадливо потряс головой. — Я сразу хотел сказать, да немец этот со своими банками… Все из головы вылетело! Помнишь, ты мешочек в туалете нашел? Это поглотитель запахов, его восстанавливают нагреванием. Ясно? Выбрасывай.

Злополучный мешочек был немедленно брошен в ближайшую урну, после чего мы направились к себе.

— Четыреста двенадцать долларов, как одна копейка! — подвел итог Капитан. — Не так уж плохо. А всего-то делов — пару часов в лифте посидел. Молодец, Пашка! Можете отдыхать, а я пока с администрацией поговорю…

Номер у нас был простенький, обставленный скромной мебелью и без излишеств. Предназначался он для троих, но мы жили тут вшестером. Пока мы жевали бутерброды и запивали их «Кока-колой», Витя с Пашкой безуспешно пытались смыть в ванной «лючший голландский сажа». Они плескались там вплоть до прихода Хозяина. Сияющий и довольный, тот пулей влетел в номер и принялся упаковывать купленный накануне саквояж.

Из приоткрывшейся двери ванной высунулась мокрая Витькина голова:

— Что за спешка?

— Все в порядке — я взял расчет! — объявил Игорь. — Одевайтесь. Выходим немедленно.

— Куда?!

— В море!


Глава 22


Назад на «Гончую». Горе-экскурсовод. Гурей и его команда. Плавучий ресторан. Музейный экспонат. Снова в море.


День был чудесный. Отблески солнечных лучей весело плясали на невысокой волне. Огромный уличный термометр показывал +27° по Цельсию. Маленькие кафе, бистро и ресторанчики «МакДональд'с» вынесли столы на улицу, под полотняные зонтики и навесы. В глазах рябило от стаканчиков с разноцветным содержимым — отдыхающие литрами поглощали пиво, соки, лимонады и разнообразные «колы». Асфальт размяк и неприятно проседал под подошвами. Прокатившись в душном переполненном трамвае, мы вывалились на улицу неподалеку от набережной, где почти сразу почувствовали свежее дыхание морского бриза.

— Ф-фу… Вот так-то лучше! — Игорь вытер пот и воспрянул духом. Ноздри его жадно раздувались. — Вперед!

«Гончая» поблескивала свежеокрашенными бортами и выглядела великолепно. Паруса были убраны, и я невольно пожалел, что не увижу нашу старушку-бригантину на крейсерском ходу. Власти города могли бы грести деньги лопатой, катая на «Гончей» пассажиров, но до этого, видимо, никто не додумался.

Предводитель раскошелился на билеты и направился к трапу.

Солнечным июльским полднем, выстояв длинную очередь, пропавший экипаж «Гончей» в гробовом молчании ступил на палубу своей бригантины.

— Однако… — только и смог сказать Коля. Ему было жарко в тулупе, он потел и неистово чесался.

«Гончая» здорово изменилась. Все, что раньше было строго функциональным и практичным, теперь играло на публику. На мачтах трепетали дурацкие цветастые флажки, совершенно неуместные на пиратском судне, деревянные лафеты пушек были раскрашены во все цвета радуги, на полубаке разместился буфет с закусками и напитками, а возле грот-мачты примостилась новенькая телефонная будка. Растерянные, мы как лунатики бродили по палубе, то и дело останавливаясь и переглядываясь. Паша втихомолку ругался. Игорь, кряхтя, выковыривал из пушечного жерла засунутые туда туристами фантики и окурки, выбрасывал их за борт и брезгливо вытирал руки носовым платком. Олег, стиснув зубы, пытался передвинуть обратно к мачте заново отстроенный канатный ящик, который почему-то стоял у борта, загораживая сливной шпигат. Я поспешил на помощь, и вдвоем мы, под удивленными взглядами туристов, перенесли тяжеленную коробку на место.

В этот момент ожил висящий над нашими головами репродуктор, и хриплый голос сообщил, что нашему вниманию предлагается широкий выбор вин, закусок и обедов в ресторане корабля. Тем же, кто не голоден, советовали совершить экскурсию по пиратской бригантине в сопровождении гида, для чего следовало пройти на корму. Подошел Игорь.

— Идемте, разберемся, что там за экскурсия такая… — сказал он. — Собирайте наших!

Колю и Витю мы нашли на шлюпочной палубе, а Пашка обнаружился у стойки буфета с кружкой пива в одной руке и двумя бутербродами в другой. Карманы его заметно оттопыривались. Вскоре все шестеро собрались на корме, полные решимости расставить все по своим местам.

Гидом оказался развязный чернокожий парень метра два на полтора, настоящий шкаф, одетый соответственно погоде в цветастую гавайскую рубашку, хип-хоповские шорты и почему-то — в пиратскую шляпу с пером. Туалет его дополняли темные очки, сандалии и мегафон. Паша многозначительно подмигнул и украдкой покрутил пальцем у виска. Я кивнул, соглашаясь, и стал ждать, что будет дальше. Завидев нас, экскурсовод лихо заломил треуголку набекрень и расплылся в улыбке.

— Добро пожаловать, друзья! — воскликнул он, сверкая белыми зубами. — Зовите меня Стив. Нет лучшего отдыха, чем осмотреть пиратскую бригантину. Романтика дальних странствий, первых открытий и приключений! Вы узнаете, как жили кровожадные испанские пираты, увидите обстановку их кубриков и кают и почувствуете себя настоящими моряками!

— Испанские? — недоуменно пробормотал Витя. — Почему испанские?

Вопрос остался без ответа. Кроме нас совершить путешествие по корабельным трюмам изъявили желание две смешливые девчонки-старшеклассницы, исподтишка поглядывающие в сторону Паши и всякий раз заливающиеся краской, когда тот оборачивался. Еще через пару минут к нам присоединились супружеская чета средних лет и длинноволосый парень-скандинав с маленьким рюкзаком за спиной, с меланхоличным спокойствием верблюда жевавший резинку. Сразу после этого наш гид счел группу укомплектованной и сделал приглашающий жест:

— Прошу за мной.

Коридор, знакомый нам до боли, привел нас к дверям, за которыми раньше находились наши каюты, камбуз, впоследствии переделанный в баню, и несколько складских помещений. Что было там теперь, нам еще только предстояло узнать.

— Обратите внимание на эти узкие коридоры! — комментировал Стив, не останавливаясь. — Здесь вы видите несколько кают пиратских главарей. Остальной экипаж размещался в кубрике, куда мы еще заглянем.

Дверь со скрипом отворилась, и мы столпились у входа.

Вообще-то это была Пашкина каюта, но теперь она совершенно преобразилась. Сам же бывший ее обитатель растерянно переводил взгляд с книжных шкафов на заваленный картами письменный стол и обратно, лихорадочно соображая, что все это может значить.

— Шкафы поставили… — пробормотал он. — Странно. А штанга где? Я же помню, была штанга…

Поперек двери был натянут толстый бархатный шнурок, намекающий, что входить в каюту нельзя, и мы не смогли осмотреть ее целиком. Экскурсовод тем временем заливался соловьем.

— Перед вами — капитанская каюта! — объявил он. Игорь икнул и выругался. — Вы видите, — невозмутимо продолжал Стив, — что, несмотря на свое кровавое занятие, пиратам тоже требовалось поддерживать определенный уровень знаний. Эти книги, глобусы и навигационные приборы помогали им ориентироваться в открытом море…

— Слыхал? — Паша горделиво ткнул себя пальцем в грудь. — Он сказал, что я — капитан!

Игорь был мрачнее тучи. Мы промолчали. Стив с неудовольствием покосился на Пашу, но тоже ничего не сказал. Девчонки же только изумленно хлопали густо накрашенными ресницами и таращили глаза. Парень жевал резинку.

— Здесь кухня, — сказал гид, проходя дальше.

— Камбуз, дурак! — вполголоса пробормотал Командор.

— Э-ээ, кухня, — продолжал Стив. — Питание пиратов не отличалось разнообразием. На дровяной плите готовилась неизменная бобовая похлебка с солониной или рыба, к которым подавались сухари и, по возможности, какие-нибудь фрукты или овощи, ну и, разумеется, ром или вино. Пираты не любили готовить и дежурили на кухне как придется.

— Гм! — Игорь извлек трубку и закурил. — Тут он, пожалуй, не так уж и не прав!

— Пороховой склад! — объявил гид, останавливаясь перед обитой медными листами дверью.

— Крюйт-камера, болван! — раздраженно заметил Игорь. — И чему вас только в школе учат!

— Попрошу поосторожнее с огнем! — обернулся Стив к Хозяину. — Видите ли, многие помещения оставлены нами, как они есть, мы не стали ничего убирать, лишь привели судно в порядок…

— Ничего себе, порядок! — насмешливо бросил Игорь. — Вы же все с ног на голову поставили!

— Пройдемте дальше, — поспешил сменить тему разговора гид. Девчонки восхищенно перешептывались и хихикали о чем-то своем. Парень с рюкзаком жевал резинку. Стив во все двери проходил преимущественно боком.

Путь наш лежал наверх, туда, где раньше помещалась каюта Игоря. Мы прошли мимо склада и на минутку задержались у стеклянных дверей, ведущих в трюм. То есть это раньше здесь был трюм, а теперь за ними блистало стеклянно-хрустальное великолепие ресторанного зала. Горели массивные люстры, стилизованные под факела. Вместо столов стояли распиленные поперек бочонки на ножках; такие же, только поменьше и с мягкой кожаной обивкой, заменяли стулья. На каждом столике стояла закапанная воском пузатая бутыль из-под рома, из горлышка которой торчала зажженная свеча. Царили прохлада и полумрак. Сновали туда-сюда официанты. С кухни тянуло фантастическими ароматами. В углу помещалась стойка бара с целой батареей разноцветных бутылок, бармен ловкими движениями сбивал коктейль — шейкер так и летал из ладони в ладонь. В оборудованном посередь зала восьмигранном аквариуме с подсветкой резвились золотые рыбки. По стенкам были развешаны канаты, спасательные круги, штурвал и шесть портретов с нашими рожами в медных позеленевших рамах. Мы переглянулись. Чувствовалось, что Игорь потрясен. Некоторое время он молчал, посвистывая погасшей трубкой, затем, издав многозначительное «Гм! Так, так…», двинулся дальше по коридору.

Посетителей в ресторане было немного, и супружеская чета оставила нас, уединившись за угловым столиком. Они что-то сказали друг другу, после чего женщина покосилась на портреты и, побледнев, посмотрела нам вслед. Я не удержался и показал им язык, прежде чем скрыться за углом, и догнал своих только у кормы корабля.

— Помещения наверху занимали пиратские главари, — говорил Стив. — Вы находитесь в кают-компании корабля, где пираты устраивали оргии и делили добычу.

Игорь, весьма расстроенный после инцидента с Пашкиной каютой, заметно воспрянул духом, узнав, что единолично занимал помещение, предназначенное для двадцати человек. Мы вошли и огляделись. Девчонки что-то горячо доказывали друг дружке. Парень жевал резинку.

Вдоль стен тянулись стеклянные стенды и витрины. В одном углу стояла небольшая вертлюжная пушка с горкой ядер рядом, в другом — окованный медными полосами огромный сундук. На вешалке в гардеробе висели кафтаны, камзолы и женские платья, которых раньше не было; все было сшито по испанской моде семнадцатого века. На стене, прямо над большим кожаным диваном висел поясной портрет, изображавший Игоря. Предводитель был в испанском одеянии, кирасе и конкистадорском шлеме, с трубкой в зубах и подзорной трубою в руке. Левая рука возлежала на эфесе шпаги. Выражение лица у него было самое свирепое. Рядом стояло большое чучело, а вернее сказать — восковая фигура, в которой мы с немалым удивлением признали Пашкиного двойника. Поскольку оригинал сейчас носил бороду и шевелюру, сходство не было столь заметным, как у Игоря с портретом.

У входа примостился ухмыляющийся пластмассовый скелет в натуральную величину, укрепленный на подставке с колесиками. Гид и трое оставшихся туристов прошли к портрету, где Стив затараторил о том, как и где поймали «Гончую» и что стало с экипажем, путаясь в датах и мешая в кучу истину, слухи, непроверенные сведения и газетные сплетни. Девчонки восторженно ахали. Парень с рюкзаком жевал резинку. Пашка опять куда-то запропастился.

— Роскошный скелет! — заметил Игорь, обходя его кругом. — И как это мы раньше не догадались раздобыть такой же… Как вы считаете, друзья, кому из нас он мог бы принадлежать?

Я почувствовал себя неуютно.

— Во всяком случае, не мне! — торопливо сказал Витя. — Он мне мал.

— А мне велик, — поспешил вставить Олег.

— Тогда — кому-то из вас двоих, — Игорь повернулся к нам.

— Никому он не мог бы принадлежать, — хмуро сказал Коля. — Это женский скелет.

Почему-то всеми нами сразу овладело смущение.

— А… гм! Да. Ага… — произнеся эту странную серию междометий, Игорь поспешил вослед экскурсоводу, заложил руки за спину и с интересом стал разглядывать свой портрет.

Снаружи вдруг послышался какой-то шум, дверь распахнулась от мощного пинка, и на пороге возник Пашка, обнаженный по пояс и с клеткой в руках. Школьницы восхищенно взвизгнули. Парень с рюкзаком от неожиданности проглотил резинку.

— Эй, вы тут? Смотрите, что я это… нашел! — Паша подошел ближе и вытаращился на манекен. — Елки зеленые! — воскликнул он. — Чтоб мне провалиться! Я! Народ, это же — я!

— Каррамба! — громыхнуло из клетки на всю каюту. — Коман-дорр! Наконец-то!

Смущенно помаргивая, в клетке сидел Флинт. Честно говоря, все мы думали, что галчонок погиб при взрыве «Графа Монте-Кристо», совсем забыв, что он все-таки тварь крылатая. Будучи птицей по-своему неглупой, Флинт мгновенно распознал знакомый силуэт «Гончей» и сразу полетел туда. Пару дней он обитал на мачтах, а потом в поисках пропитания угодил в расставленный силок. Поразив всех своим словарным запасом, галчонок был посажен в клетку и показывался туристам, как редкая диковина.

Терпение экскурсовода лопнуло.

— А что это вы все время ко всему придираетесь, мешаете мне, а? — сердито спросил он, как гора надвигаясь на Игоря. — Вы что, бывали здесь раньше, мистер Всезнайка?

Лицо Игоря полыхнуло красным.

— Бывал… — с трудом сдерживая гнев, сквозь зубы процедил он. Сунув в уголок рта трубку, Игорь покосился на портрет, и в этот момент стал удивительно на него похож. — Бывал! — повторил он. — И хотел бы знать, что ВЫ делаете на МОЕМ корабле, мистер Сухопутная Крыса!

Экскурсовод побледнел (вернее — посерел), мельком взглянул на портрет и отшатнулся. Улыбка сошла с его лица.

— Боже… — пролепетал он. — Нет… Не может быть!

— Напрасно сомневаешься! — Пашка шагнул вперед и снял с него треуголку. — Она тебе не идет, головастик. Болтун ты знатный, но пират из тебя не получится. Иди домой.

С галчонком на плече Пашка, поигрывая бицепсами, направился к школьницам.

— Спрячьтесь за моей спиной, мадемуазель, и ничего не бойтесь, — церемонно раскланялся он, проявив неожиданную для него галантность. — Я провожу вас до выхода. Э-ээ… Что вы делаете сегодня вечером?

Экскурсовод рванул с места, пробежал к двери и выскочил на палубу.

Послышался звон разбитой витрины, и вскоре показался увешанный оружием Предводитель. На плечах его красовался содранный с манекена испанский камзол, на голове — конкистадорская каска. На расшитой перевязи покоилась длинная тяжелая шпага. Сходство с портретом стало просто пугающим.

— Переодеваться! Быстро! — скомандовал он. — Пора очистить этот плавучий трактир! Дима, держи! — он бросил мне пистолет и тотчас извлек из-за пояса другой. — Возьмешь на себя пороховой погреб. И чтоб ни одна мышь не проползла! За мной!

Обеих девчонок Игорь вежливо, но решительно выпроводил вон, шлепнув напоследок каждую пониже спины.

— Нашел время крутить шашни! — сердито сказал он Паше. Тот с грустью посмотрел им вслед и вздохнул.

Парень с рюкзаком испарился без посторонней помощи. Опустошив гардероб, мы тоже переоделись на испанский манер. Долговязый Витька набросил на плечи алый рыцарский плащ, я напялил камзол, Олег — короткий, шитый золотом колет, а Пашка предпочел остаться с голым торсом, ограничившись штанами-буфами и большим плоеным воротником диаметром с колесо от грузовика, надетым на голую шею. Задержавшись на секунду перед зеркалом, мы вооружились музейными саблями и пистолетами и вышли в коридор.

Первый визит Игорь решил нанести в ресторан. Как только мы вошли, взоры посетителей остановились на нас. Стало тихо. Свет бутафорских ламп-факелов отражался в бассейне и блестящих кирасах двух полных рыцарских доспехов, что стояли у входа.

— Внимание! — объявил Игорь. — Я — капитан Гурей, гроза и ужас Тихого океана! Я пришел забрать «Гончую» обратно и закрываю эту столовую навсегда. Попрошу очистить помещение! Считаю до трех. Раз… Два…

Публика бросилась к выходу.

— Отлично! — Игорь усмехнулся. — Теперь — наверх!

На палубе царил переполох. Кто-то смеялся, растрепанный Стив пытался что-то втолковать солидному субъекту в шляпе. Многие спешили сойти на берег. Одна из знакомых нам школьниц, вертевшихся поблизости, несмело улыбаясь, подошла к Игорю.

— Чего вам, барышня? — нахмурился тот.

— Если можно — автограф… — пролепетала та и, заливаясь краской, протянула красочный буклет с нашими фотографиями на обложке. Смущенно покряхтев, Игорь взял фломастер и расписался. Мы все просто последовали его примеру, и лишь Паша не утерпел и приписал сбоку: «Регине от Паши с приветом».

Обнаружив валяющийся на мостике мегафон, Игорь схватил его и подошел к балюстраде.

— Раз… раз… — начал он, — проверка… проверка… Кхм! Дамы и господа! Все имущество переходит в руки капитана Гурея. Вы достаточно позабавились с моим кораблем и превратили его в пресноводное корыто. Хватит! — Игорь затопал ногами. — Не потерплю! Разорю! — он обернулся к нам. — Поднять якорь!

— Есть поднять якорь! — Паша суетливо затопал вокруг брашпиля.

— Поднять паруса!

— Есть! Есть, Капитан! — на глазах у изумленной толпы мы метнулись вверх по вантам, и вскоре паруса затрепетали на ветру.

— Хорошо! — довольно крякнул Командор. — Отдать концы! Просьба провожающим очистить палубу! — он подумал и добавил: — Капитан корабля и экипаж прощаются с вами!

Бригантина стала медленно отваливать от причала. Сломался и рухнул в воду трап. Последние двое экскурсантов, оставшихся на палубе, заметались в растерянности и прыгнули на набережную.

— Герр Гурей! — послышалось в общем гвалте. — Герр Гурей, я здесь! Здесь! Я ошень рад, ви слышите? Ви помните остров Пасхи, йа? Ви помнить меня?

— Димка! — ахнул Паша. — Это же тот самый немец со своей сажей! Как же это я его сразу не признал…

— Герр Гурей! — вопил тем временем тот, размахивая своей тирольской шляпой. — Я сделать о вас новый статья! О, это колоссаль! Я обязательно сделать ее! Ауф видерзеен, герр Гурей!

Удерживающие бригантину многочисленные тросы береговых коммуникаций с громким треском лопнули. Фейерверком брызнули искры короткого замыкания. Полилась вода из разорванных труб. Свился змеиными кольцами телефонный кабель. Паруса надулись ветром, и бригантина вышла на рейд. Кричали чайки. Пахло смолой и морской солью.

— Ура! — закричал Паша и подбросил в воздух свой воротник. — Вперед, к новым приключениям!

— К черту приключения! — сердито оборвал его Командор. — Пора бы вам уже понять, что приключение — это что-то очень интересное, но происходящее где-то далеко от вас. А пока — так держать!

— Есть так держать! — весело крикнул я.

Ребята добавили парусов, и «Гончая» устремилась в открытый океан.


КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ


Часть четвертая

ВЕЛИКИЙ ФЛИБУСТЬЕР


Глава 1


В которой мы приводим «Гончую» в порядок и пытаемся отучить Пашку от его застарелой привычки.


Дни проходили в трудах и заботах.

Командор все время что-то переставлял, перетаскивал мебель из одного помещения в другое и обратно, и все никак не мог решить, где ему обосноваться — в холле, который он занимал до этого, или в каюте, которую сочли капитанской австралийские реставраторы. В конце концов старые привычки взяли верх, и Игорь выбрал холл. Каюта осталась за Пашкой. Вышвырнув из музея стенды и витрины, Хозяин заново приколотил на стену найденные в трюме запылившиеся звериные головы, и переставил по-своему мебель, оставив на месте только портрет (портрет, надо сказать, ему нравился ужасно). Манекен Пашка утащил к себе в каюту, а скелет после долгих совещаний запихали в шкаф на камбузе.

Кроме звериных голов в кладовке нашлось еще много наших вещей, которые устроители музея выставить на экспозицию не захотели, но и выбрасывать — тоже. Там были какие-то шланги, стоптанные капитанские ботфорты, Олежкина сумка с сюрикенами, разломанная мебель и еще много всякой всячины. Пашка пришел в буйный восторг, раскопав среди них свои гантели, гири и разобранную штангу.

Коля тоже получил собственное помещение, смежное с каютой Капитана. Игорь присвоил ему звание Старшего Помощника и выделил в его распоряжение письменный стол и бюро. Пашка, вновь разжалованный в боцманы, расстроился.

— Да, Коля… — с оттенком зависти бормотал он, по долгу службы бывая в его «кабинете». — Большим человеком сделался! Это… стол собственный заимел… Хорошо тебе!

Все больше замыкаясь в себе, наш друг, как обычно в таких случаях, удалялся на корму корабля «качаться».

Наибольший интерес Игорь проявил к ресторану. Ознакомившись с содержимым огромного восьмисекционного холодильника, он остался доволен, но длинная, идущая вдоль стены грядка с шампиньонами ему не понравилась.

— Поганки убрать! — распорядился он, тыкая пальцем в белесые шляпки. — Огород засадим картошкой. Олег! Неси лопаты.

На семена пустили запасы клубней из ресторанной кладовой. Игорь самолично вскопал грядку, выкорчевал шампиньонные заросли и при помощи Коли засадил ее картофелем. Пашка, тяжело переживающий понижение в должности, вертелся рядом и подавал советы.

— Ты глубоко не закапывай, — наставительно говорил он. — А то потом не найдем!

Помимо прочего, в ресторане отыскался магнитофон с усилителем, акустической системой и большим количеством кассет, и, пока аккумуляторы не разрядились, мы могли наслаждаться музыкой.

Район океана был на редкость оживленный, однако нас это отнюдь не радовало. По утрам тут был такой густой туман, что «Гончая», не оборудованная гудком, несколько раз лишь чудом избежала столкновения. Экипажи встречных кораблей громогласно высказывали свое мнение о нас в весьма нелестных выражениях. Для Пашки это было как красная тряпка для быка — отвечая им, он вполне заменял нам сирену. Дошло до того, что он сам стал набрасываться на каждый встречный корабль в любое время дня и ночи, по поводу и без него. Прошло несколько дней, и нам это изрядно надоело.

— Пора отучать его от крепких выражений! — заметил однажды Витя. — Эдак он скоро все остальные слова позабудет!

— Отучишь его, как же… — посетовал Олег. — Вот если бы его кто-нибудь перещеголял!

Все сразу приуныли. Возможно, в мире нашлось бы двое-трое морских волков, способных заткнуть Пашку за пояс по части словесной брани, но у нас не было ни времени, ни желания их искать.

Неожиданно мне в голову пришла одна мысль.

— Ребята! — позвал я. — Есть идея…

Раздобыв в своем электрохозяйстве моток провода, я проложил необходимые коммуникации и, подключив аппаратуру, стал ждать завтрашнего утра.

Как всегда, первым на палубу выбрался Паша. Шаркая подошвами шлепанцев, он прошел на корму, где принялся ворочать свои железяки. Стоя за штурвалом, я исподтишка наблюдал за ним.

— Утро-о туманное, утро-о седо-ое… — напевал он себе под нос, приседая со штангой. На очереди были гири. «Пора!» — подумал я и включил магнитофон.

— Ты че, мужик! — Пашкиным голосом рявкнул замаскированный на носу «Гончей» динамик. — Куда прешь?!

Общеизвестен тот факт, что со стороны свой голос чрезвычайно трудно узнать; на этом и основывался мой план. Пашку должен был превзойти сам Пашка!

Навострив уши, тот отложил штангу и, уперев руки в боки, развернулся в сторону носа корабля. Я поспешно переключил магнитофон на запись.

— Ты сам «че мужик»! — закричал Пашка. — А куда я плыву — это не твое собачье дело! Я тебе пасть порву. Купи себе очки, если слепой! Вали отседова со своей лоханью, пока цел!

Однако так просто сдаваться я не собирался — на пленке был записан фрагмент вчерашней Пашкиной «беседы» с капитаном большого сухогруза, шедшего с Ямайки. Украдкой я снова включил магнитофон, и динамик выдал такой набор «комплиментов», что Пашка одобрительно хмыкнул, оценив мастерство соперника.

Вызов был принят. Осушив ковшик воды для смягчения горла, Пашка минут пятнадцать метал в туман громы и молнии, разбирая по косточкам капитана неизвестного судна, его команду, родственников капитана и родственников команды, после чего остановился передохнуть.

Некоторое время было тихо.

— Чего эта… молчишь? — неуверенно крикнул боцман. — Сдрейфил? Так тебе и надо!

«Хороший день!» — подумал Паша.

На самом деле все обстояло более прозаично — я перематывал кассету. Когда пленка кончилась, я переключил вход на выход и запустил сегодняшнюю запись через бортовой динамик.

— Эй, козел! — окликнул Пашку его же голос. — Где ты там? Сдрейфил?

Поперхнувшись, боцман уронил ковшик обратно в бочонок и завертел головой.

— Ах, так! — вскричал он. — Вас двое! Ну, я вам сейчас задам!!!

Распаляясь все больше и больше, он свирепствовал почти полчаса, пока окончательно не охрип. Я вздохнул и включил третий динамик — с другого борта. На Пашкином лице отразилось недоумение — это снова был тот же голос!

— Близнецы! — ошарашенно прохрипел он, схватил мегафон и снова бросился в бой. Три динамика надрывались вовсю. Из-за спины доносилось хихиканье остальных членов экипажа, наблюдавших за этой сценой через приоткрытую дверь. Я еле успевал переворачивать кассеты.

Когда голос сел настолько, что не помогал даже мегафон, Пашка перешел к рукоприкладству. Ругаясь шепотом, он вытащил на палубу ящик с ядрами и стал запускать их в сторону противника.

— Черт! Опять промах! — шипел он, всякий раз слыша плеск воды. Туман помаленьку рассеивался. К тому времени, когда выглянуло солнце, сраженный усталостью боцман пластом лежал у правого борта, сжимая в руках ядро.

— Передайте Капитану, — еле шевеля губами, произнес он, завидев наши лица, — что я руга… э-ээ… сражался до последнего… Я умираю, но это ради науки.

— Несите его в каюту, — распорядился Игорь. — Надеюсь, это научит его хорошим манерам.

Подошел к концу еще один день. Перебравшись в кубрик, мы располагались ко сну. Незадолго перед отплытием из Австралии я приобрел несколько книг и сейчас решил их просмотреть. Электричество мы старались экономить, я засветил свечу, поискал, куда бы ее поставить, и пристроил на ковер.

Некоторое время я читал, пока не почувствовал, что строчки расплываются перед глазами. «Гончая» шла на малом ходу, легонько покачиваясь. Пламя свечи гипнотически трепетало. Усталость постепенно взяла свое, глаза мои слипались, и вскоре я уснул.


Глава 2


В которой происходят события более чем странные и экипаж «Гончей» спасается просто чудом.


Неяркий свет сквозь полуприкрытые веки.

Горьковатый привкус на губах.

Что-то мягкое под одной рукой.

Что-то жесткое под другой.

Тишина.

Открыв глаза, я непонимающе огляделся. Куда ни глянь, во все стороны простиралась клочковатая неровная поверхность, похожая на огромный ком ваты. Справа от меня лежал Паша, слева — Игорь. Прямо передо мной сидели Витя и Коля и изумленно таращились друг на друга.

— Где я? — невольно вырвалось у меня.

— Это у тебя надо спросить, — хмуро буркнул Витя.

Понять, что происходит, действительно было нелегко. На всех моих спутниках, да и на мне самом были свободные белые рубахи, доходящие до колен. У каждого под рукой лежала пальмовая ветвь и какой-то предмет, отдаленно похожий на лиру. На голове ощущалось что-то жесткое и кольцеобразное. Ухватиться за него было трудно, но мне это удалось. Странный предмет напоминал светящийся обод из гибкой пластмассы; он пружинил, вырывался из рук, и когда я отпустил его, тут же снова пристроился на затылке, словно притянутый невидимым магнитом.

— Ничего не понимаю. Что все это значит?!

— М-может быть… — начал было Коля, но в этот момент очнулись Игорь и Пашка.

— Якорь мне в селезенку! — Паша торопливо огляделся. — Как мы сюда попали? А главное — куда попали?

Он встал, попробовал ткань рубашки на прочность, затем попытался ее снять, но что-то ему помешало. Паша повернулся, и мы ахнули: за спиной у боцмана топорщились два растрепанных белых крыла.

Паша, поймав наши изумленные взгляды, вывернул шею и попытался заглянуть себе за спину. Это удалось ему не сразу, так как едва лишь повернулась верхняя часть туловища, оборот сделала и нижняя. Покружившись на месте туда-сюда, он неуклюже подвигал крыльями и вытаращился на нас.

— Там это… Ой! Э… — бормотал он, тыкая в них пальцем.

Затем наступила очередь нимба (а это, кажется, был именно нимб) — стащив его с головы, Паша пожал плечами, отшвырнул в сторону и получил весьма ощутимый удар по затылку, когда тот бумерангом вернулся обратно. После этого его внимание привлекла арфа.

— Ой! — изумился он. — Это… Рога со струнами!

Схватив лиру, Пашка извлек несколько душераздирающих созвучий, играя на ней, как на гитаре, и уже совсем было собрался запеть, когда Игорь отобрал у него инструмент и объявил экстренный совет. Помятые капитанские крылья топорщились, как у курицы. Оглядевшись, я заметил точно такие же у себя, у Вити и у Коли и только теперь понял, почему мне было так неудобно лежать.

— Ну, — хмуро сказал Игорь, — что скажете?

— Мы явно не на земле… — задумчиво произнес Коля.

— Но что же тогда могло произойти?

Взгляды всех присутствующих остановились на мне, и я почувствовал себя неуютно. В глазах Хозяина зажглась искра подозрения.

— Дима!

— А?

— Ты опять перед сном читал? — спросил он.

— Ну, читал, — согласился я. — А что, нельзя, что ли?

— Свечку потушил?

— Ка… Кажется, нет… — пролепетал я.

— Так я и знал! — взвыл Игорь. — Вот ты нас всех и угробил!

Некоторое время все молчали.

— Ты что хоть читал-то? — спросил Витя.

— Б-библию…

— Ладно, хоть не Коран…

Паша потрясенно переводил взгляд с одного на другого. Наконец дар речи вернулся и к нему.

— Ты… Ты че сделал, болван?! — вскричал он, набросившись на меня. — У меня же тренировка завтра! Мне нельзя пропускать — я же форму потеряю!

— Стоп-стоп! — разнял нас Коля. — Тут что-то не так. Почему нас пятеро?

— А чем ты недоволен?

— Где Олег?

— Он же на вахте стоял, у руля…

— Но где мы в таком случае?!

— А ты еще не догадался? — Пашка косолапо прошелся по белой равнине и оглянулся. — На облаке!

Ахнув, Игорь бухнулся на колени и стал торопливо раздвигать руками ватную поверхность. Через пару минут он уже скрылся с головой, и вскоре снизу донесся его торжествующий вопль: «Вот она, „Гончая“, прямо под нами!» Спустившись в проделанную им дыру, мы разглядели далеко внизу лазурную поверхность утреннего океана и маленький силуэт нашей бригантины. Из окна кормовой надстройки тянулся длинный шлейф черного дыма. Коля растерянно почесал под нимбом:

— Бред какой-то… Пожар… Там пожар!

— За мной! — скомандовал Игорь и, суматошно захлопав крыльями, ринулся вниз.

Однако все наши попытки опуститься ниже уровня облачного покрова успеха не возымели — новоприобретенные крылья слушались плохо, и нас словно бы выталкивало обратно. Игорь напоминал упавший в воду мячик, который тщетно пытается погрузиться. Но на этом неприятности не закончились — поднялся ветер, разметавший тучу по отдельным облачкам, и нас куда-то понесло на одном из них.

— Без паники! — Игорь одернул на себе рубаху и поправил нимб. — Далеко не унесет. Коля!

— Я!

— Назначаешься моим Старшим Помощником. И глядите в оба!

Ветер крепчал. Облако быстро неслось вперед. Пашка, поругиваясь, обрывал с пальмовой ветви листочки и с интересом наблюдал за их падением. Игорь пытался опробовать свои крылья и то и дело взлетал, всякий раз шлепаясь обратно. Остальные пребывали в тяжелом замешательстве — происходящее казалось странным и нереальным. Один лишь Витька хорохорился, пытался шутить, но всякий раз смущенно умолкал. Наконец впереди показался огромный облачный массив. Наша тучка, покружив несколько минут у его подножия, уверенно подошла поближе и состыковалась с ним.

— Капитан, докладываю! — Пашка с зажатой под мышкой арфой приложил ладонь к нимбу. — Мы куда-то причалили!

Игорь опасливо пощупал ногой клубящуюся белесую поверхность, сошел на «берег» и остановился в нерешительности. Мы поспешили вслед за ним и после недолгих поисков обнаружили установленный неподалеку от края тучи указатель:


<— РАЙ АД —>


— Ого!

Интересно… — пробормотал Игорь. — Очень интересно…

Он повернулся и ни слова не говоря направился в сторону рая. Мы затрусили следом. Вдруг Игорь обернулся к Паше:

— А ты куда? Тебе направо!

— Это почему это направо? — опешил боцман и показал пальцем: — Я тоже хочу туда!

— Тебя туда не пустят.

Это еще как сказать! А вдруг у них сегодня день открытых дверей…

— Не мели чепухи!

Они пререкались всю оставшуюся дорогу, пока вдруг перед нами не возникла из ничего высокая белая стена с большими воротами.

— Кажется, пришли, — сказал Игорь, подошел поближе и постучал. Не дождавшись ответа, он постучал еще раз и, не выдержав, забарабанил кулаком.

— Постой! — осадил его Витя. — Тут, по-моему, звонок есть.

— Что? — опешил Хозяин. — Где? Гм, действительно… — он смущенно огляделся и надавил кнопку звонка. Послышались шаркающие шаги.

— О-хо-хо… — закряхтел кто-то, звякая засовами. В сплошной створке ворот открылся маленький квадратик глазка. — Никакого покоя! Чего надо-то?

— То есть как это? — Игорь потрясенно отступил. — Войти, разумеется!

— Войти… Читать умеете? — осведомился голос. — Не принимаем сегодня. Выходной. Завтра приходите.

— Завтра?!

— Завтра.

И окошко с треском захлопнулось.

Почесав под нимбом, Игорь повернулся к нам.

— Какой сегодня день?

— Воскресенье… — растерянно ответил я.

— Н-да… — Командор потоптался перед воротами, где была прибита табличка следующего содержания:


РАЙ

(Православный отдел)

Прием посетителей круглосуточно.

Технический перерыв — с 14 до 15 часов.

Выходной день: воскресенье.


Пашка заглянул через забор и спрыгнул вниз.

— Целый день ждать, — разочарованно сказал он. — Эта, как его… волокита! Да и скукота там изрядная — яблоков много, а подкачаться негде. Пойду поищу чего-нибудь…

— Где? — скептически спросил Коля, делая неопределенный жест крылом. — Одни облака кругом.

— Я быстро, — успокоил его Пашка. — Только до ада сбегаю и вернусь. Ждите тут.

— Нет, погоди! — засуетился Игорь. — Мы с тобой.

Догнав Пашку, мы некоторое время шли по еле заметной тропинке в сторону Преисподней, пока не остановились около другой стены, старой и потрескавшейся. Пахло жженой серой.

— Посмотрим, что у них тут есть тяжеленького… — пробормотал Паша и, бесшабашно распахнув скрипучую, с тугой пружиной дверь, скрылся внутри.

Полыхнуло жаром.

— Все назад! — отшатнулся Игорь, едва мы сделали шаг. — Я пока еще Капитан! Кто ослушается — спишу на берег!

За стеной раздался грохот, звон битой посуды и чей-то крик. Затем послышался Пашкин голос: «Это… Ты че делаешь, дурак! Больно ведь!», вслед за этим послышался звук удара, и снова что-то рухнуло. Дверь с треском распахнулась, и мимо нас пронеслись два чертенка, связанные хвостами, — оба мчались, не разбирая дороги, скуля и жалобно повизгивая.

— Я всегда говорил, что если наша шестерка провалится в ад, то хуже от этого станет только чертям, — задумчиво сказал Витя, глядя им вослед. — Но чтобы так…

Между тем Пашкин дебош набирал обороты.

— Ах, ты бодаться?! — кричал Паша. — Н-на тебе!!! А хочешь по пятачку?! Ну, чего встали? Подходи по одному, щас всем рога посшибаю!!!

— Кто пустил сюда этого садиста?! — хрипло закричали за стеной. — Он тут все разломает! Да отберите же у него кочергу!

Взвились облака пара — кто-то опрокинул котел с водой на горячие уголья. Дверь раскрылась, выплюнув к нашим ногам взмокшего Пашку. В руках наш друг сжимал здоровенную кочергу, раскаленное жало которой еще дымилось.

— Ты жив! — мы бросились к нему. — Ну, как там? Рассказывай! Что произошло?

— Это… — Паша сел и поправил изрядно ощипанные крылья. — Отчислили… За плохое поведение…

Хмурые и расстроенные, мы направились обратно. Пашка тащил кочергу за собой, морщился и полосами размазывал по лицу копоть.

— Даже в аду нет покоя! — ворчал он, спотыкаясь. — О, черт! Что это?

Тонкая ткань облачного покрова под нашими ногами быстро расползалась. Перепрыгивая с одного плотного участка на другой, мы попытались было вернуться к сияющим райским кущам, но вскоре совсем потеряли опору и камнем полетели вниз.

— Что происходит?! — вопил Витя, суматошно хлопая крыльями. — Мы теряем высоту!

Пашка падал гораздо стремительнее других, да еще и винтом, увлекаемый тяжестью своей кочерги. Во все стороны от него летели перья, будто кто-то вспорол подушку. Кувыркаясь, я разглядел внизу силуэт нашей бригантины, стремительно увеличивающийся в размерах. Уже можно было различить мостик, палубные надстройки и распростертые возле грот-мачты пять неподвижных тел, над которыми суетился Олежка.

— Приготовиться к посадке! — вскричал Игорь и первым устремился на корабль.

Палуба приближалась. Заложив головокружительный вираж, я пролетел сквозь несколько мачт с трепетавшей на ветру парусиной и врезался в шлюпочную палубу. Перед глазами заплясали радужные круги, и окружающий мир померк.

Очнулся я от обжигающего привкуса крепкого виски на губах. Я закашлялся, сел и только теперь почувствовал, как болит голова.

Испуганный взгляд полукруглых Олежкиных глаз сменился неподдельной радостью.

— Вы живы! Какое счастье — я все-таки успел! Успел!

Один за другим мои друзья с кряхтеньем поднимались на ноги. Рядом с Пашей валялась массивная гнутая кочерга и дымящийся ковер с большой дырой посередине.

— Я был на вахте, — объяснял Олег, — вдруг чувствую — дымом пахнет. Я вниз, а там уже все горит! Еле вытащил кочергой этот чертов ковер, да вас вот откачал… Хорошо, хоть искусственное дыхание делать умею. Как вы себя чувствуете?

— Нор… ох! Нормально, — Игорь разогнул спину и поморщился. Взгляд его упал на ковер. — Твоя работа? — обернулся он ко мне. Я кивнул. — Десять нарядов вне очереди! Паша!

— Я здесь, Капитан!

— Отнеси кочергу на место. Остальным — прибраться тут.

— На место? — Паша вытаращил глаза и посмотрел на небо, затянутое редкими облаками. — Я, пожалуй, не доброшу…

Игорь рассвирепел.

— И тебе десять нарядов вне очереди! И вам, — он обернулся к Коле и Вите, — тоже! Ясно? И благодарите небо, что сегодня воскресенье!


Глава 3


Потерянные координаты. Трагедия на камбузе. Пир во время чумы. Единственный выход. Калории строгого режима. Диетическое пытание. Новая идея Командора.


Огромный письменный стол в капитанской каюте был завален картами, карандашами, навигационными приборами и разными посторонними бумагами. Справа на нем помещался громадный, истертый от частого вращения глобус, слева — кружка с остывающим кофе, пятая или шестая по счету — Командору было не до сна; пользуясь картой Индийского океана, глобусом и наспех набросанной на тетрадном листе таблицей умножения, он вычислял наше местоположение. Витя стоял вахту. Коля пропадал где-то в трюмах вместе с Олегом, а мы с Пашей ассистировали Капитану. К расчетам он нас, естественно, не допустил, так что делать было нечего, разве что кофе заваривать. Пашка выуживал из корзины исписанные листы, складывал из них бумажные самолетики и, высунувшись в иллюминатор, запускал их и долго провожал мечтательным взглядом.

Послышался треск — разозленный Игорь сломал очередной карандаш.

— Ничего не понимаю! — он швырнул обломки на пол, вытянул из карандашницы другой и снова углубился в расчеты. — Мы что, уже не на Земле, что ли?

— Конечно нет! — нашелся Паша. — На воде.

— Я не это имел в виду! — рявкнул Хозяин. — Не бывает таких координат, понятно?

— Понятно, — поспешил согласиться тот.

— А мне — нет, — нахмурился Игорь. — Где-то ошибка. Но где?

Послышался осторожный стук в дверь.

— Разрешите? — в каюту просунулась Колина борода. — Капитан, у нас неприятности.

— Какие еще неприятности могут быть хуже того, что мы заблудились? — пожал плечами Игорь. — Что там?

— Холодильник сломался.

Хрустнул карандаш.

— Что-о?! — Игорь вскочил, опрокинув стул. — Как? Когда?

— Только что. Мы в ресторане прибирались, а он и отключился.

Не дослушав, Игорь сорвал с гвоздя свою конкистадорскую каску и умчался на камбуз. Коля и Паша поспешили вслед за ним, а я задержался на пару минут и бегло просмотрел капитанские расчеты. Координаты, вычисленные Игорем, действительно были астрономические — одна только широта исчислялась пятьюстами градусами.

Поиски ошибки не заняли много времени и изрядно меня повеселили. Оказывается Игорь, вспоминая таблицу умножения, попал в семантическую петлю. Выглядело это так:


5 х 5 = 25

6 х 6 = 36

7 x 7 = 47

8 х 8 = 58

9 х 9 = 69

10 х 10 =?


До «шестью шесть» все было верно, а дальше начинался кавардак. Игорь так и не вспомнил, сколько будет десятью десять, и после «равно» на бумаге примостился злой, жирный вопросительный знак. Быстренько исправив все ошибки, я стер неправильные цифры и побежал в ресторан. Когда я спустился вниз, все, кроме Вити, были уже там.

Увы! Наши опасения были не напрасны: белый многокамерный холодильный шкаф был мертв. Аккумуляторы сели.

— Проклятие! — Игорь бессильно потрясал кулаками, метаясь от секции к секции и хлопая дверцами. — Все пропало! Все пропало! Два дня — и мы останемся без еды! Что делать, ума не приложу…

— Нельзя ли запустить генератор? — полюбопытствовал Олег.

— Рады бы, — развел руками Коля. — Но австралийцы не заправили баки.

Все заботы о вычислении курса вылетели из командорской головы. Сыграв тревогу, он собрал всех на мостике и распорядился приступить, как он выразился, к «спасанию» продуктов. Решение, им принятое, оказалось простым до гениальности — раз припасы нельзя сохранить, значит, надо их… съесть. Вообще-то все мы недавно завтракали, но приказы Капитана не подлежат обсуждению, и мы, вооружившись ложками, принялись за работу. Не учли мы, пожалуй, только одного — кладовая ресторана была рассчитана гораздо более, чем на шесть едоков.

Кухня на корабле была превосходная — все готовили только из натуральных свежезамороженных продуктов. Конечно, кое-что можно было хранить и при обычной температуре. В сторону были сразу отложены коробка спагетти, ящик со сгущенным молоком, такой же ящик копченых сардин, красной и черной икры, пакеты с изюмом и мешок с мукой. Остальное ждать не могло. Начали мы с самого скоропортящегося — мороженого и ливерных колбас. Ели без хлеба, чтобы больше влезло. На судне убрали паруса, и вскоре Витька-рулевой тоже присоединился к нашему пиршеству.

— Так-так, ребятки! — подбадривал нас Игорь, вытаскивая из холодильника еще одну связку колбас. — Кому добавки? Кто хорошо ест, тот хорошо работает. Держите!

В жизни не думал, что способен столько съесть! Талое мороженое приходилось уже пить. Колбаса раскисла — стоило только вспороть оболочку, и на тарелку вываливался серый, как мокрый картон, ливерный фарш. Давясь, мы через силу заглатывали еду и тяжко отдувались.

— Ну что ж! — Игорь удовлетворенно осмотрел опустевшую полку в одной из секций. — Все не так уж плохо, как могло бы быть. Всем спать, а на вахте я подежурю сам. Отбой!

Ночью не спалось. Мучили кошмары от переедания. Под Пашкой порвался гамак, и наш боцман с грохотом рухнул на пол. Набитые желудки урчали. Я лежал, с тревогой прислушиваясь к собственным ощущениям, и со страхом ожидал рассвета.

— Клубничное, земляничное… — бормотал Олежка в полусонном бреду. — Кофейное, ванильное, ореховое, шоколадное… Крем-брюле. Ох, господи, крем-брюле…

Утром, позабросив все дела, Игорь поволок нас на камбуз, и мы содрогнулись. Тропическая жара сделала свое черное дело: с полок капало, на полу растекались лужи — холодильник не спасала даже мощная изоляция. Игорь торопливо хлопал дверцами, вытаскивая продукты. Мы уселись было за стол, но к середине дня поняли, что не в силах больше проглотить ни кусочка.

На хозяйском лице отразился ужас.

— Хорошая еда ведь пропадает! — сокрушался он. — Вот это беда, так беда… Ну, ребятки, ну еще кусочек! Ну, Паша, ради меня!

Пашка через силу заглотнул еще одну порцию клубничного пломбира и в изнеможении откинулся на спинку стула.

— Ох…

— Н-да…

— Угу.

Воцарилось молчание. Еле добравшись до своих кроватей, мы повалились на них и почти сразу уснули, проспав оставшуюся часть дня. А вечером в кубрик спустился нагруженный продуктами Командор, долго шуршал всевозможными пакетами, затем стал тормошить нас, тыча нам под нос ложки с разнообразным содержимым.

— Коленька, вставай… — слышалось из угла. — Смотри, что я тебе принес… А что у нас е-есть! Вот что у нас есть…

Донеслось недовольное мычание Коли, сменившееся недоуменным «А-ам…» и жеванием.

— Вот и отлично, вот и славно! — заквохтал Предводитель, направляясь к моей постели. Я поскорее закутался в одеяло с головой и притих.

— Дима, ты тут? — край одеяла отогнулся. — Открой рот — дядя Капитан даст тебе что-то вкусное.

— М-мм!

— Ну, ну, не упрямься…

— Да не мо… — начал было я и тут же против воли проглотил изрядную порцию мороженого. Похлопав меня по спине, неумолимый Хозяин отправился дальше.

— Паша! — позвал он. Зашелестело отбрасываемое одеяло. — Стыдно, Паша. А ну, вылезай из-под кровати. Вылезай, кому говорю! Вот так. Молодец, хороший мальчик. Иди сюда. Вот отличный кусочек, специально для тебя берег… вот так, вот так… за папу, за маму… за Гагарина… за Титова… за Арнольда Шварценеггера… Ешь, кому говорят!!!

Паша от испуга чуть не проглотил все вместе с ложкой.

Кругами продвигаясь по кубрику, Игорь пичкал нас всевозможной снедью, как настоящий садист. Под утро я совершенно перестал соображать и лишь механически разевал рот, когда в губы тыкалась холодная ложка. Я раздулся как барабан и впал в дремотное состояние.

— Вот и отлично, вот и славно, — Игорь собрал в кучу пустые судки и направился к двери. — Умывайтесь, а я пока завтрак приготовлю.

Хлопнула дверь и воцарилась тишина.

— Что он сказал? — с ужасом прохрипел Паша.

— Еще один день! — Витька содрогнулся. — Я больше не выдержу. Сколько можно есть! Я же не резиновый!

— Нам крышка, — еле ворочая языком, пролепетал я. — Выхода нет…

Со шкафа шлепнулся обожравшийся Капитан Флинт.

— Бога нет! — простонал он, безуспешно силясь встать. — А капитан Гурей… Ох, батюшки…

— Ребята, идея! — послышалось с Колиной кровати. — Почему все должны есть именно мы?

— А кто ж еще?

— Да кто угодно! — Коля сел. — Захватим чей-нибудь корабль.

— Ну и?..

— Ну и скормим им все…

Витя покачал головой.

— Не пойдет, — поддакнул Паша. — Игорь и нас-то не всегда подкармливает, а уж посторонних… В общем, не пойдет.

— Пойдет, еще как пойдет! — не унимался Коля. — Пускай он устроит банкет, как тогда, с «Фортуной». Чтобы все запомнили!

Без особой надежды на успех мы выползли на палубу и поделились этой мыслью с Капитаном. К великому нашему изумлению, затея с банкетом Игорю понравилась!

— И как это я раньше не догадался! — расцвел он. — Все увидят, какой я добрый пират! А может, поменяем чего-нибудь на что-нибудь… Ну? Чего вы стоите? Поднять паруса! Полный вперед!

Изрядно отяжелевшая команда бросилась вверх по вантам. «Гончая» развернулась и взяла курс на юго-запад. Игорь извлек из шкафа несколько пересыпанных нафталином пиратских нарядов, хорошенько отхлопал их выбивалкой для ковров и теперь вертелся перед зеркалом, то сдвигая каску на затылок, то нахлобучивая ее на самые брови.

— Корабль! — закричал с мачты Паша. — Справа по борту корабль!

— Отлично! — Игорь положил руку на эфес шпаги. — Курс на сближение. И приготовьте пушки.

— Пушки-то зачем? — опешил Олег.

— На всякий пожарный.

И бригантина медленно развернулась навстречу новому кораблю.


Глава 4


Фуршет на плаву. Флотилия иждивенцев. Непредвиденные осложнения. Речи Игоря. Арестованные.


Круизный теплоход «Лунная бабочка» был невелик, каковому обстоятельству мы весьма обрадовались — большие суда нам что-то разонравились. «Гончая» подошла поближе, и Игорь объявил высыпавшим на палубу туристам, что ресторан пиратского корабля приглашает их на банкет в честь капитана Гурея. Толпа одобрительно загудела. Кто-то предложил устроиться прямо на палубе «Бабочки», Игорь хотел было возразить, но тут вмешался Паша.

— Нам же лучше! — горячо зашептал он Игорю на ухо. — Меньше прибираться, да и посуду мыть не надо!

Больше всего на свете Пашка не любил мыть посуду. Тем не менее довод показался Игорю логичным, и на теплоходе начали сдвигать столы. Машины застопорили, и корабли легли в дрейф. Передав на борт «Лунной бабочки» несколько заранее приготовленных кастрюль с едой плюс пару ящиков вина, Хозяин приготовился нанести им личный визит. Идти с ним выпало мне и Паше.

Наше появление встретили криками восторга. Многие из путешествующих на борту теплохода туристов уже бывали на «Гончей» и попросту решили, что теперь музей работает на плаву. Задрав носы, мы направились к столу, где и уселись на почетные места.

Игорь разоделся в пух и прах. Скрипели начищенные ботфорты. Развевалось страусиное перо на шлеме. Длинная шпага с инкрустированным золотом эфесом, такая же роскошная перевязь и пара пистолетов за поясом составляли его вооружение. Ради пущего эффекта Хозяин облачился в найденную в музее кирасу и теперь напоминал самовар, неожиданно обретший способность передвигаться самостоятельно. Тут и там на его доспехах позвякивали многочисленные медали, накрепко привинченные болтами. Плащ и перчатки с отворотами завершали его туалет.

Пашка, облаченный лишь в штаны и круглый воротник, тащил за Предводителем пьедестал от статуи с надписью: «В здоровом теле — здоровый дух», который Игорь предполагал использовать в качестве трибуны. С собой у Паши была стеклянная банка-морилка, на дне которой, поджав лапки, сиротливо валялся одинокий таракан, пойманный им, помнится, еще на Галапагосах. Подвыпив, Паша обычно вдруг вспоминал, что он — будущий великий ученый, вытаскивал ее откуда-нибудь из-под кровати, любовно сдувал пыль и вешал себе на шею. Из всех банок он предпочитал трехлитровые, всякий раз лелея надежду изловить невиданно крупный экземпляр, который бы увековечил его имя. Флинт, кстати говоря, уже давно точил зубы на этого таракана, но Пашка был неумолим, как трезвый, так и не очень.

Кстати, самого Флинта Игорь с Пашкой перед высадкой на «Бабочку» поймали и старательно раскрасили гуашью на манер попугая.

Шествие замыкал я, гордо воздев над головой наспех намалеванный транспарант:


ГУРЕЙ — ЧЕРНЫЙ МСТИТЕЛЬ ИСПАНСКИХ МОРЕЙ


Усевшись за стол, Игорь провозгласил торжество начавшимся и первым откупорил бутыль шампанского. Сами мы почти не ели, лишь выпили для приличия несколько бокалов вина. По молчаливому знаку Хозяина Паша с грохотом водрузил посреди стола пьедестал, на который, кряхтя и охая, взгромоздился новоявленный великий флибустьер.

— Друзья! — воскликнул он, сжимая в руках рюмку «Смирновской» и соленый огурец. — Друзья! Я безумно рад, что сегодняшняя наша встреча это, как ее… состоялась! Надеюсь, вы на собственном опыте убедились, какими добрыми могут быть пираты! Я, капитан Гурей, заявляю, что искусство пиратства еще возродится. Мы не какие-нибудь там контрабасы…

— Контрабандисты, — машинально поправил его я.

— Да, контры-бандиты, — снисходительно кивнул Игорь и поднял выше свой бокал. — Больше пиратов, хороших и разных! Вперед! Догоним и перегоним! Перегоним и подождем!

Паша бешено зааплодировал. Вокруг все кричали и обнимались. В голове у меня шумело. Послышался гулкий басовитый гудок, и рядом с «Бабочкой» ошвартовалось еще одно судно — «Дельфин», туристы с которого, уяснив, что к чему, тоже спешно стали выносить на палубу столы.

— Друзья… — Игорь расплылся в улыбке. — Мы идем к вам, друзья! Готовьте посуду!

Затребовав с бригантины еще несколько подносов с едой, мы перебрались на соседний корабль, где нас сразу посадили за очередной стол. Осушив пару бокалов вина, Игорь, путаясь в перевязи, вскарабкался на пьедестал, повторил свою речь, сжевал огурец и, поддерживаемый Пашей, спустился под восторженные крики толпы.

Стемнело. Оказалось, что нас ожидают еще несколько кораблей, подошедших в последний час. Остановиться мы уже не могли. Расфуфыренного Предводителя теперь просто передавали с корабля на корабль. Волоча за собой пьедестал и транспарант, мы переползали вслед за ним.

После третьего или четвертого корабля перед глазами у меня замелькали розовые слоны. Краска с Флинта облезла. Помню, как Игорь, выпив фужер шампанского, влез на пьедестал, и оттуда, пошатываясь, уговаривал всех записываться в пираты. Паша бегал вокруг стола и поддерживал Хозяина то с одной, то с другой стороны.

— Слуш-шайте… — Игорь грозил пальцем и злорадно улыбался. — Истинно говорю я вам — грядет ренессанс пиратства в Индийском океане! Запасайтесь гробами!

— Зачем? — простодушно спросил кто-то в толпе.

Игорь состроил серьезную мину.

— Скоро гроба подорожают! — возвестил он и с адским грохотом рухнул на палубу. Конкистадорская каска слетела у него с головы и укатилась под стол, звеня и подпрыгивая.

Игорь проголодался. Растерзав на каком-то корабле жареного цыпленка, он вытер ладони о кирасу и пришел в благодушное настроение. Теперь, взбираясь на пьедестал (когда это ему удавалось), он ограничивался одной лишь фразой:

— Ура пиратам!

На кораблях зажглись гирлянды разноцветных лампочек. Толпы отдыхающих сливались в сплошное цветастое месиво. Голова моя гудела. Хотелось спать.

Очередное судно было ниже остальных и не такое шумное. Я обрадовался, что хотя бы здесь смогу наконец отдохнуть, но Игорь не хотел униматься. Установив на палубе постамент, капитан и боцман влезли на него и дуэтом принялись вопить «Ура пиратам», пока вдруг не заметили, что люди, стоявшие вокруг, неподвижны и молчаливы.

— В чем дело? — Игорь поднял бровь.

— Слезайте, мистер Гурей, — произнес в темноте чей-то голос. — Вы арестованы.

Паша непонимающе оглядывался. Три пары рук стащили Капитана и его ординарца на палубу, где они и остались стоять, с трудом сохраняя равновесие. Я лишь таращился в темноту, опираясь на свой дурацкий транспарант.

— Кончайте маскарад, — продолжал тот же голос. — Вам предъявляются следующие обвинения. Шесть лет тому назад вы и ваш экипаж атаковали авианосец и, повредив его, скрылись в неизвестном направлении. Тогда же вы совершили нападение на полицейский участок. Несколькими месяцами позже вас видели на ракетной базе в Гренландии близ Туле…

Игорь стремительно трезвел.

— Как они про это пронюхали? — опешил Паша.

— …Вы же взорвали шлюпку с «Челленджера», вы же повредили железнодорожное полотно в штате Мадхья-Прадеш в Индии и вы же напали на пост дорожной полиции. Дальнейший список обвинений будет зачитан вам на суде. В общей сумме вам полагается сто восемьдесят лет тюрьмы.

— На троих? — с затаенной надеждой спросил я.

— Каждому! — был ответ.

Пашка бухнулся на колени.

— Я не виноват! — взвизгнул он. — Меня заставили! Это он! Он! — Паша ткнул пальцем в Командора и вдруг метнулся к борту, схватил пьедестал и швырнул его в полицейских. Доски настила треснули, и бронзовый кругляк провалился вниз.

— Бегите! — крикнул Паша. — Я их задержу!

Игорь выхватил шпагу.

— А ну, попробуйте, возьмите меня живым! — рявкнул он.

Я вскинул транспарант и с размаху обрушил его на голову ближайшему полисмену. Тот упал. Игорь и Пашка бросились на оставшихся двоих и в считанные секунды скрутили их по рукам и ногам, после чего остановились и прислушались.

— Никого? — спросил Игорь.

— Тихо, Капитан! — доложил Паша, поднял с палубы большой фонарь и раздул фитиль.

Трепещущий язычок пламени высветил три бледные физиономии. Это были Коля, Витя и Олег.

— А, так это вы! — вскричал разъяренный Предводитель. — Какого черта вы устроили этот спектакль?! Вам что, делать больше нечего?

— Ну… надо же было как-то вас остановить, — прокряхтел Витя. — Да и продукты кончились…

Шпага выпала из командорской руки.

— Как… кончились? — только и смог вымолвить он.

Молчание было ему ответом.

«Гончая» медленно дрейфовала, уходя от расцвеченных иллюминацией кораблей. Пашка почесал в затылке.

— Погуляли… — грустно сказал он и тоже умолк.


Глава 5


Суета вокруг скелета. Новые заботы. Возвращение в Австралию. Снова в порту. Незапланированные покупки.


— Дьявол задери этот постамент!!!

Было двенадцать часов дня. Сидя на корточках в полуразрушенном камбузе, мы с Пашей собирали рассыпавшийся на части скелет.

Тяжеленный пьедестал, которым Пашка отбивался от врагов, провалился в камбуз, вдребезги расколотив шкаф, в котором и находился злополучный костяк. Узнав об этом, Игорь рассвирепел. Мы схлопотали еще несколько нарядов вне очереди и получили задание смонтировать заново музейный экспонат.

— Не управитесь до ужина — пеняйте на себя! — пригрозил Командор. — Кто-нибудь из вас займет его место!

Скелет был разборным. Разложив кости на полу, Пашка, чертыхаясь, ползал вокруг них на четвереньках, хватая то одну деталь, то другую и примеряя их к себе. Камбуз напоминал лавку мясника. Вредина Флинт вертелся тут же, утаскивая у нас из-под носа позвонки и ребра. Дверь в коридор закрывалась неплотно, и нам то и дело приходилось ловить его и отнимать украденное. На полочке для специй примостился щербатый череп — это была единственная деталь, которую мы сразу опознали.

— Из наряда в наряд… — бурчал Паша. — Никакого терпения не хватит. Если так будет продолжаться, то последние вахты будем нести уже на списанном корабле… Черт… Что это за дурацкий позвонок такой, с зубчиком?! Откуда он?

— Это атлас. Дай сюда.

— На. И вот так всегда — тарарам поднимаем все вместе, а шишки валятся на нас двоих!

Утром Игорь сделал заявление, в котором сказал, что «Гончая» должна лечь на обратный курс к австралийским берегам. Поскольку туристы слопали все наши припасы, а картофельные посадки Командор настрого запретил трогать, нам опять угрожала голодная смерть. Порт Дарвин, разумеется, был теперь для нас закрыт, но в Австралии ведь были и другие гавани. «Гончая» развернулась и взяла курс на восток, а мы с Пашей потели на камбузе. Дверь там, кстати говоря, тоже пострадала — от сотрясения с нее сорвалась и разбилась табличка. Большую ее часть удалось приладить на место, но выглядела она теперь по меньшей мере странно: «АМБУЗ».

Укрепив на подставке опорную стойку, мы с грехом пополам нанизали на нее позвонки и ребра и взялись за конечности. В целом скелет был меньше и, я бы сказал, грациознее Паши, но поскольку именно боцман руководил сборкой, процесс зашел куда-то не туда. Руки у скелета получились длинные и доставали до пола, а для ног костей не нашлось вообще. Пошарив под столами, мы извлекли несколько закатившихся туда частей, но стало еще хуже — коротконогий, рукастый, скелет теперь напоминал обезьяний.

Пашка встал, вытер руки и критически осмотрел свое творение.

— Редкостная гадина получилась, надо признать, — констатировал он и повернулся ко мне. — Ты не находишь?

— Пожалуй, есть какая-то неувязка, — согласился я. — Хотя какая разница? — Игорь все равно ничего не заметит.

— Думаешь? Гм… Ну ладно, давай голову.

Череп водрузили на место и отбуксировали скелет в угол.

— Бедный Юрик, я знал тебя! — продекламировал Паша, отправляя в печь обломки шкафа. — Пошли, доложим Игорю.

Игорь с утра пребывал в благодушном настроении — все расчеты курса вдруг сошлись, ветер был попутным и ровным, а вдалеке уже показался неясный австралийский берег.

— Закончили? — кратко осведомился он. — Отлично! Готовьтесь. Скоро прибываем. Паша!

— Я, Капитан!

— Как только причалим — бегом в город за покупками. Идем к Коле, получишь список и деньги, потом можешь отдыхать. Дима! Становись за руль.

Получив инструкции, Паша уселся в тени канатного ящика и в скором времени захрапел, утомленный жарой. Капитан Флинт тут же нашел применение его круглому воротнику, а именно — прохаживался вокруг Пашкиной головы, пользуясь тем, что боцман спит. Благо, воротник был размером с небольшой стол, и Пашке это, видимо, нисколько не мешало.

Порт показался примерно часов в шесть. Не останавливаясь и не просемафорив свои позывные, «Гончая» подошла к свободному причалу, на берег перебросили трап, Пашка умчался в город, а мы принялись за дело, пока администрация порта не спохватилась. Опустошив музейную кассу, Игорь приказал нам срочно закупить продуктов и, по возможности, подешевле, что мы и сделали. Ящики, мешки и коробки подвозили к кораблю и сгружали в трюм.

Шло время. Игорь нервно расхаживал по палубе, изредка с неудовольствием поглядывая на столпившихся у причала зевак. Стрелки часов показывали половину двенадцатого.

— Что-то Пашка запаздывает… — бормотал он. Подошел Олежка с газетой в руке. — Чего тебе? — раздраженно спросил Игорь.

— «Канберра таймс», Капитан, — доложил тот.

— Ну и что?

— Там статья… — Олег развернул газету, и в глаза бросился набранный крупным шрифтом заголовок: «КАПИТАН ГУРЕЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ». Немец сдержал слово, хотя его об этом никто не просил — статья была написана и опубликована и в подробностях сообщала обо всем, что произошло в порту Дарвин. Прочитав ее, Игорь скомкал газетный лист и швырнул его за борт.

— Проклятие! — он сжал кулаки. — Удружил, называется… Теперь нас уже никуда не пустят… Ну где же Пашка?!

Из-за угла с фырчанием выскочил старый грузовик и, подкативши к бригантине, взвизгнул тормозами. Хлопнула дверца, и по трапу взбежал Пашка.

— Все готово, Капитан! — отрапортовал он. — Можно грузить!

Грузовик был полон. Мы откинули стенку фургона и остолбенели. И было от чего! Центральную часть кузова занимал большой ящик, в котором, судя по надписи, находились аэросани «Snow Queen 6» в полном комплекте. Рядом стояли три зеленые бочки с горючим. Оставшееся место было завалено пакетами, палатками, армейскими спальными мешками в пятнах рыжего пустынного камуфляжа, примусами, какими-то консервами в банках с пестрыми наклейками и другими предметами снаряжения. Чуть поодаль, упакованные в тюки, лежали шапки, парки и унты.

— Пошевеливайтесь! — торопил нас Игорь. — Надо отплыть засветло… А вам что нужно, сэр?

— Таможня, — представился незнакомец. — Кто вы такой и кто разрешил вам войти в порт?

— Плевал я на вас и ваши разрешения. Убирайтесь вон, пока я не приказал бросить вас за борт.

— Если не ошибаюсь, это — «Гончая», а вы — некий капитан Гурей, так?

— Допустим, «Гончая» и, допустим, Гурей. Дальше.

— То, что вы делаете — противозаконно.

— Это мой корабль, и законы здесь устанавливаю тоже я.

— Но корабль-то не ваш!

— Нет, мой!

— Нет, не ваш!

— Мой, я сказал! Паша! Поговори с таможней!

Из-за мостика донесся шум борьбы, потом в воду бултыхнулось что-то тяжелое. Спор почему-то сразу утих.

— Капитан! — окликнул Паша. — Таможня дает «добро»!

Мы погрузили все и теперь с изумлением рассматривали поставленные в ряд несколько длинных узких ящиков, гадая, грузить их на борт или нет.

— Это еще что такое? — опешил Игорь.

— Гробы, — простодушно пояснил Паша.

— Гробы?! — Хозяин растерялся. — Где ты их взял? На кой черт они нам сдались?

— Ну… — Паша смутился. — Ты же сам сказал: «Запасайтесь гробами». Ну, я и подумал…

— Я сказал?!

— Ты…

Игорь постепенно багровел.

— Это тебе сейчас понадобится гроб!!! — рявкнул он. — Немедленно отвези эти дрова обратно!

— Зачем же отвозить? — боцман пожал плечами. — Хорошая вещь. В хозяйстве пригодится… рано или поздно, — закончил он.

— Боже мой, боже мой! — Игорь схватился за голову и забегал по палубе. — Ну почему, почему я такой несчастный? Набрал себе в экипаж одних кретинов! Думал, хоть Пашка что-то соображает, так и тот, прости меня, господи, дурак дураком! Марш вниз! Впрочем, нет, погоди. Тащи сюда, раз уж купил… Да не в трюм, идиот! Ставь на палубу. Коля! Дима! Рубите канаты! Все, отчаливаем!

Приказ был как нельзя более своевременен — на причале уже появились полицейские и, расталкивая толпу, устремились к кораблю. Брошенный ими трос заарканил шлюпку, висящую на корме, и мощный тягач потянул нас обратно. Игорь попытался обрубить трос, но тот не поддался лезвию.

— Что ж, — философски рассудил Капитан, — придется пожертвовать шлюпкой.

Двумя быстрыми взмахами сабли он перерубил канаты шлюп-балок, и освобожденная «Гончая» устремилась к выходу из бухты.

— Вот так-то лучше, — Игорь поправил каску на голове и, раздвинув подзорную трубу, осмотрел горизонт. — Погони нет… Так держать! Коля, запускай дизель. Идем на юг!

Он споткнулся о гроб и рухнул на палубу, чуть не придавив Флинта, как всегда отиравшегося поблизости.

— Боцман! — рявкнул Игорь. — Два наряда вне очереди!

Я прыснул от смеха. Командор оглянулся:

— И тебе тоже два наряда!

— Да мне-то за что? — обиделся я.

— И еще два за пререкания с начальством! А сейчас — отбой!


Глава 6


Бесконечные наряды. Проблемы командорской трубки. Привидение возвращается. Дедуктивный метод. Нервная ночь. Противостояние.


Тянулись утомительные вахты, перемежаемые коротким сном, не приносящим отдыха. Друзья жалели нас, но помочь ничем не могли: приказ капитана — закон на корабле. Командор, поостыв, сменил гнев на милость, но взять назад свои слова не решился, опасаясь подорвать свой авторитет, и лишь изредка самолично подменял нас у штурвала, хмуро приказывая идти отдыхать. Вдобавок с ним произошла досадная случайность — упав, Игорь сломал свою любимую и единственную вересковую трубку и теперь был вынужден обходиться самокрутками. Сворачивание их требовало времени, а горели они недолго; Хозяину то и дело приходилось отрываться от штурвала, и бригантина сбивалась с курса. Наконец, устав от бесконечной возни с табаком и бумагой, он свернул громадную «козью ножку» метра полтора длиной, долго ее раскочегаривал и теперь стоял на мостике, попыхивая ею. Настроение у него было препаршивое.

Я направлялся в кубрик, намереваясь поспать в свободную минутку, когда возле кладовой мне встретился Олег.

— А, привет! — окликнул он меня. — Там Игорь еще ничего не поджег, на мостике? — Я помотал головой. Олег оглянулся и понизил голос: — Слушай, Дим, тебе, случайно… Ну, в общем, ты ничего такого странного не видел?

— Что ты имеешь в виду?

— Я и сам не знаю, — пожал плечами тот. — А только Витька говорит, что опять привидение видел.

— Я два раза на один анекдот не смеюсь, — криво усмехнулся я. — Придумайте что-нибудь новенькое.

— Нет, я серьезно! — обиделся Олег. — Витька, конечно, тот еще шутник, но видел бы ты его лицо! И вот еще что. Скелет из камбуза пропал.

— Скелет?! — опешил я. На секунду мне представился крадущийся по корабельным коридорам костяк, и я содрогнулся. — Да ну тебя! Вечно у вас мертвые с косами стоят… и тишина. Пошутил, наверное, кто-то. Знаешь, я устал как черт. Ты Пашку не видел?

— Нет.

— Увидишь, так скажи ему, что я ушел спать. Пусть он Игоря сменит.

Добравшись до кубрика, я повалился на кровать и тут же заснул как убитый. Проснулся я уже вечером. Поужинав макаронами с тушеным мясом, я поднялся наверх, где сразу столкнулся с Витькой, который что-то рассказывал остальным.

— Честное слово! — он ударил себя в грудь. — Стою вчера на вахте, вдруг слышу — скрипит что-то. Огляделся — никого. Вдруг вижу — мама родная! — крышка у гроба приподымается! Я так и сел. Все, думаю, доучился. А Он вылез… белый весь… И ко мне пошел! Ну, тут-то я сознание и потерял.

— Гробы-то хоть проверил потом, когда очнулся?

— Нет. Страшно стало… Еле вахту достоял.

Игорь повернулся ко мне.

— Ну, а ты что скажешь?

— Я спал, — сердито буркнул я и направился к умывальнику. Когда я проходил мимо телефонной будки, что-то привлекло мое внимание. Я оглянулся и вздрогнул — ухватившись рукой за телефонную трубку, в будке стоял Пашкин манекен.

— Вот черт!!!

— Что там стряслось? — окликнул Паша, который стоял за штурвалом. Остальные уже столпились возле меня.

— Пока ничего, — ответил ему Игорь.

Осмотрев гробы, мы убедились, что они пусты.

— Так… — Игорь был мрачнее тучи. — Не нравится мне это. Чья очередь сегодня вахту стоять?

— Моя, — сказал Паша, — с десяти до трех. А дальше — Димкина. Да чушь все это. Не беспокойтесь, я не побегу — меня бабушкиными сказками не запугать.

— Ну-ну, — покивал Игорь, — посмотрим. Эй, хлопцы, хватайте чучело и тащите ко мне в каюту от греха подальше, чтоб не мешало тут.

Легли спать. Погасли огни в капитанской каюте, и воцарилась тишина. Друзья спали, сладко посапывая. Флинт темным клубком скорчился на шкафу. Я повернулся на один бок, на другой, потом сел и отбросил одеяло. Что-то тут было не так. Известные события, происшедшие с нами во время плавания, изрядно подорвали мою веру в реальность привидений. И все-же Виктор не врал. Встав, я налил из чайника воды и со стаканом в руке снова уселся на кровать. Итак, подумаем. Началась вся эта кутерьма примерно сутки тому назад. Ну, для верности возьмем еще две вахты и начнем с моей. Что получается? Я стоял до полудня, затем меня сменил Пашка. Пашу — Игорь, Игоря — я. Гм… Пока все нормально. Идем дальше.

Меня опять сменил Паша. Пашу — Витя. Витю — Олег. Олега — я. Далее цикл повторялся. Но ведь где-то же есть зацепка!

Осушив стакан, я поставил его на тумбочку и протер глаза — спать хотелось неимоверно — бесконечные вахты изматывали до предела. Раньше я стоял днем, и…

Днем! А что если… Итак, с начала:

Я — Паша — Игорь — Я — Паша — Витя — Олег — Я.

Вот оно! Дважды Пашку сменял Витя, и дважды Витя видел привидение. Игорь, правда, никаких привидений не видал, но это еще ничего не значило, а если поразмыслить, то даже добавляло весу моей догадке. Сегодня Виктора от вахты освободили, и я занял его место. Что ж, посмотрим!

Прихватив фонарь, я вышел в коридор и поднялся на мостик. Пашка не обернулся при моем появлении. Ночь была ветреная, и, видимо, поэтому мой друг надел камзол и широкополую шляпу с пером. Светила полная луна. Гробы на палубе отбрасывали длинные тени, медная отделка призрачно серебрилась.

— Пашка! — позвал я. Ответа не было. Темный корабль скользил по волнам, словно призрак, и только свет от моего фонаря разгонял темноту. — Паша!

Подойдя ближе, я положил руку ему на плечо и отшатнулся — на меня уставилось белое лицо черепа.

— Ого! — я отступил. Черт побери, это всего лишь скелет! Ффу-у… Вот это номер…

Штурвал был заклинен большим напильником, который я частенько видел в руках у боцмана. Спустившись на палубу, я прицепил фонарь на мачту и принялся за дело.

Как я и предполагал, Пашка дрых в одном из гробов, валяющихся на палубе. Едва свет фонаря упал на его лицо, Паша сел, зевая во весь рот и потягиваясь, и уставился на меня.

— Что, уже три часа? — хмуро осведомился он.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Сплю!

Он почесал в затылке, задрапировался в простыню и прошлепал босыми ногами на мостик. Сверившись с компасом, он удовлетворенно кивнул и спустился обратно.

— Спать охота, — объявил он. — Я уже на ходу засыпаю! Куда «Гончая» денется ночью-то? А тут тепло, тихо…

— А если Игорь проснется?

— Он только в окошко выглядывает, — усмехнулся Паша. — Посмотрит, увидит, что я, ну, в смысле — скелет, за рулем, и все. Я раньше манекен ставил, да вот сегодня ты все испортил.

— А ты знаешь, что ты Витьку до полусмерти напугал? Теперь Игорь уж точно забеспокоится.

— Витька сам виноват со своими суевериями, — Паша зевнул до хруста в челюстях, зябко поежился и двинулся вдоль цепочки гробов, останавливаясь перед каждым.

— Вот этот, — говорил он, — очень уж короткий. А этот в плечах жмет. Здесь в дырки сквозит, все тепло выдувает… А этот — ничего, в самый раз.

— Ну знаешь… — я развел руками, — может, тебе и обед сюда подавать? Что скажет капитан?

— Капита-ан… — презрительно протянул Паша. — Знаешь, Дим, между нами говоря — никудышный он капитан. Всю работу делаем я да Коля, а Игорь только продукты переводит… Вот если бы я был капитаном…

— Размечтался.

— А что!

— Ладно. Сворачивай свою ночлежку, а я пока…

Мы вздрогнули — в ночной тиши заскрипела открываемая дверь. Приложив палец к губам, я прикрыл фонарь, и мы с Пашкой бросились к канатному ящику. На палубе показался Командор. Бросив беглый взгляд на мостик, он спустился на палубу и извлек из-за пояса два пистолета.

— Эй ты! — крикнул он. — Выходи, а не то — худо будет!

Пашка уже поднял руки, но я поспешно дернул его за простыню и усадил обратно.

— Тише. Это он гробам.

— Гробам?! — опешил тот. Я кивнул.

— Ах, ты так?! — поколебавшись, Игорь прострелил крышку гроба, после чего открыл его. — Гм! Никого. А ну, этот…

Грохнул второй выстрел. Крышка отлетела в сторону.

Отшвырнув разряженные пистолеты, Капитан вынул еще четыре штуки и взвел курки. Прогремели три выстрела, после чего наступила тишина.

— Так вот ты где! — Игорь стоял перед последним, шестым гробом. — Гром и молния! От меня так просто не уйдешь! Получай!

Пуля с сухим треском ударила в дерево. Стукнула отбрасываемая крышка.

Пашка рядом со мной сидел ни жив ни мертв. Его била дрожь.

— Однако… — хмыкнул Игорь и направился на мостик. — Пашка! — позвал он. — Пашка, чтоб тебе лопнуть! Опять спишь за рулем?!

— Это… — пролепетал Паша. — Там же скелет!

Вопль ужаса и грохот костей возвестили нам, что Игорь это уже обнаружил. Послышался топот — проснувшаяся команда спешила на помощь.

— Держи чепчик, Паша, — сказал я. — Сейчас Игорь будет бушевать.

— Где Пашка?! — бесновался Хозяин. — Где этот гробовщик?! Сгною в нарядах! Разжалую в матросы! В юнги, черт меня дери!

Паша побагровел и сжал кулаки.

— Ну, все, — сказал он, вставая. — Вот теперь он разозлил меня по-настоящему. Эй, Капитан! Я здесь!

Лицо Игоря цветом напоминало баклажан. Не исключено, что счетчик Гейгера зашкалило бы рядом с ним.

— Что означает весь этот карнавал?! — рявкнул он.

— А вам какое дело? — с вызовом ответил Паша.

— Вопросы здесь задаю я! Я здесь капитан!

— Это еще не факт!

Соперники буравили друг друга взглядами. Игорь потянул из ножен саблю. Пашка проделал то же самое. Выйдя наполовину, клинки с лязгом вернулись обратно в ножны.

— Мы еще поговорим об этом завтра! — процедил сквозь зубы Игорь.

— К вашим услугам! — бросил Паша.

Мы ошеломленно стояли чуть поодаль.

— Отбой! — буркнул Хозяин и направился в каюту.

— Можете спать, — разрешил Паша и, гордо подняв голову, ушел к себе.

Мы переглянулись.

— Что все это означает? — спросил Витя.

— Только одно, — сказал я. — Нас ожидают неприятности.


Глава 7


Вызов брошен. Джентльменское соглашение. Предвыборная кампания. Неожиданный поворот событий.


Проснувшись утром следующего дня, Игорь отправился инспектировать помещения. Закрыв дверь, он полюбовался привинченной к ней табличкой, после чего прошел на мостик. На табличке было написано:


И. И. ГУРЕЙ

КАПИТАН


Игорь миновал склад, камбуз, кают-компанию и, приблизившись к Пашкиной каюте, вдруг остановился как вкопанный: косо пришпиленная к дверям табличка гласила:


П. В. ДУРМАНОВ

КАПИТАН


— Собачий нос… — Игорь протер глаза и нахмурился: табличка не хотела исчезать. — Это что еще за шутки!

Пока он приходил в себя, дверь открылась, и в коридор вывалился Паша собственной персоной. В руке он сжимал жестяную мыльницу, а на плече его висело полотенце. Паша совершал утренний туалет.

— Доброе утро, Игорь Иванович, — невозмутимо поздоровался он. — Как спалось?

— Что… Кто… — Хозяин совершенно растерялся. — Что за самоуправство, боцман? Кто вам позволил повесить на дверь ЭТО?!

Паша пожал плечами и направился к трапу.

— По правде говоря, я лишь конспектировал факт, — бросил он через плечо. — Это, как его… Завтрак не пропустите.

— Ну, нет! — вскипел Игорь. Бросившись за Пашей, он ухватил его за плечо и развернул лицом к себе. — Вы — самозванец!

Паша брезгливо стряхнул капитанскую ладонь.

— Ну, если уж на то пошло, — заявил он, — то вас капитаном тоже никто не выбирал.

— Меня?! — опешил Предводитель. — Ах ты… Да я тебя…

Размахнувшись, Игорь влепил Паше затрещину, после чего оба капитана, сцепившись, покатились по палубе.

Сидя в шезлонге и наблюдая эту сцену, я не знал, что предпринять. Конечно, первым моим побуждением было разнять дерущихся, но, сравнив весовые категории, я решил, что меня растерзают прежде, чем я успею это сделать. Убегать было тоже как-то неудобно, и я остался сидеть, пока на шум не прибежали остальные члены команды. Противников растащили в стороны. Оба размахивали кулаками и рвались в бой. Физиономии Игоря и Пашки украшали свежие синяки.

— Пустите меня! — кричал Игорь. — Я сейчас прибью этого самозванца!

— Сам самозванец! Диктатор! Сатрап!

— А ну, убери свои руки — я победил!

— Сам дурак. Димка! — Паша обернулся ко мне. — Ты же видел, что победа была за мной. Я победил, мне и быть капитаном.

— Врешь! — Игорь аж подпрыгнул. — Врешь! Дима! Я знаю, что ты прекрасно видел, что победил я — я повалил его на лопатки!

— ДИМА!!! — уже хором взревели все остальные. — Что здесь произошло?!

— Э-э… Гм… — растерянно пролепетал я. — Привет, друзья. А разве что-то случилось?

На палубе воцарилось молчание.

— Ничего не понимаю, — медленно произнес Олег. — Ты что, ничего-таки не слышал?

— Ну, был, помнится, какой-то шум. Вообще-то я книжку читал, — я вытащил из кармана потрепанный томик фантастики и помахал им в воздухе для убедительности. — Вот…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что вообще ничего не заметил?!

— Ну, это очень интересная книга…

Витя вежливо откашлялся.

— Тогда, может быть, вы сами объясните, что задумали? — он обернулся к Игорю и Пашке.

— Ничего я не задумал! — возмутился Паша. — Все правильно. Вы все знаете, что Игорь не справляется со своими обязанностями — даже курс не может рассчитать. Ему давно пора на пенсию. Это… Нам нужен новый капитан. Думаю, никто не будет против, если я…

— Вранье! — взвыл Командор. — Это тебе пора на берег! Господи, какую змею я пригрел на своей груди! — Игорь приложил руки куда-то в район живота. — И это чучело было моим заместителем!

— Но… не драться же из-за этого… — сказал Коля.

— Правильно! — обрадовался Паша. — А я что говорю! Никто его не выбирал, значит, он самозванец!

— Но ведь и тебя никто не выбирал!

Пашка растерянно умолк, затем вдруг просиял:

— Значит, надо выбрать! Пусть будут выборы!

— Выборы! Выборы! — Игорь захлопал в ладоши. — Конечно, выборы! Я не сомневаюсь, друзья, что вы все проголосуете за меня. Вместе мы поставим самозванца на место!

Витя повернулся ко мне и покрутил пальцем у виска. Я лишь пожал плечами в ответ: «А что я мог сделать?» В конце концов, я давал им шанс замять все это дело без шума.

Прекратив взаимные оскорбления, соперники оживились и принялись обсуждать условия голосования.

— Значит, закрытое? — предлагал Игорь.

— Че? Закрытое? В смысле… А, понятно. Рафинандум, что ли?

— Референдум, болван, это подтверждение доверия кому-нибудь, а у нас выборы. На альтернативно-демократической основе. И должна быть предвыборная кампания.

— А Капитану Флинту тоже надо голосовать?

Началась предвыборная лихорадка. Оба кандидата забегали по палубе с охапками досок, гвоздей и кумача. Пашка, раскопав все свои фотографии, какие смог найти, расклеил по всему кораблю предвыборные афиши, приписав внизу:


Голосуйте

за независимого кандидата

на пост капитана корабля,

Дурманова

ОН НЕ ОБМАНЫВАЛ

И НЕ ОБМАНЕТ!


Командор, не желая отставать, развесил рядом плакатики с собственным изображением, призывая отдать свои голоса ему.

Поздно ночью оба они вооружились фломастерами и тайком друг от друга пробрались на палубу. Пашка дорисовал на хозяйских портретах рога и очки, а Игорь замазал все «НЕ» на Пашкиных объявлениях, вплоть до слова «независимого».

На следующий день Игорь устроил большой банкет с раздачей воздушных шариков с надписью «Гурея — в капитаны!» на каждом. Пашка же заперся в радиорубке, захватил магнитофон и целый день транслировал оттуда концерт Майкла Джексона, в паузах между песнями объявляя: «Эту программу предоставил Павел Дурманов, который уже много лет претендует на пост капитана „Гончей“! Все хотят быть похожим на него!»

На вечерней пресс-конференции Паша обвинил Командора в коррупции, взяточничестве и протекционизме, еле выговорив по бумажке все эти слова. Игорь же приписал Паше бездарность, завистливость и хроническое дуракаваляние, а напоследок сказал, что из Пашки получится такой же капитан, как из него, Игоря, балерина. Пашка заявил, что Игорь всегда охотно пляшет под чужую дудку, и заржал, восхищенный собственным остроумием. Игорь показал ему язык. Паша послал Игорю черную метку. Игорь приволок проектор и прокрутил кадры, запечатлевшие Пашу с бидоном на голове, после чего спросил, не этого ли урода мы собираемся выбрать капитаном. Паша в ответ принес Капитана Флинта, который тут же громогласно объявил, кто чей пророк, после чего враждующие стороны незамедлительно передрались.

Хозяин вывесил свою предвыборную программу, над которой усердно трудился целую ночь. В ней он превозносил здоровый образ жизни, полноценное и сбалансированное питание, увеличение пайков и смягчение взысканий, а также высокие должности для всех, кроме Паши.

Пашка же в своей программе обещал смягчение взысканий, увеличение пайков, сбалансированное и полноценное питание, здоровый образ жизни и высокие должности для всех, кроме Игоря.

Здесь оба зашли в тупик и попытались сократить документы в объеме, на что угробили еще одни сутки. Пашкина программа оказалась не в пример проще и утрамбовалась в три силлогических лозунга следующего содержания:


ГУРЕЙ — ДИКТАТОР

А НА КОЙ НАМ ДИКТАТОР?

ДОЛОЙ ГУРЕЯ — ДИКТАТОРА!


Наконец настал день выборов. Витя вытащил шесть бюллетеней и раздал их каждому. Написав имя своего кандидата, мы по очереди входили в каюту и бросали бумажки в урну. Когда все шесть листочков оказались внутри, Пашка с Игорем выволокли ее на палубу и, вытряхнув содержимое, принялись подсчитывать голоса.

На первой же бумажке значилось выведенное жирными буквами: «ПАША». Пашка издал торжествующее «Йо-гу-у!» и прошелся колесом по палубе.

— Поздравьте меня, я капитан! — крикнул он.

— Одна бумажка еще ничего не значит! — окрысился Игорь.

— У вас и одной-то нет, — возразил тот. Игорь поправил свою каску и, развернув вторую записку, озадаченно умолк.

Надпись гласила: «ВОЗД».

— Гм! Странно… — он перевернул бумажку, посмотрел ее на свет и обернулся к нам. — Есть среди нас кто-нибудь с таким именем?

— Никого нет! — поспешил вставить Паша. — Это сокращение. Должно быть, означает «Все Остальные За Дурманова».

Игорь набычился и налился пурпуром, и я поспешил вмешаться:

— Оба вы не правы. Это значит, что я… Гм! Что избиратель воздержался и не отдал свой голос никому.

Пашка озадаченно молчал. Чувствовалось, что записку с его именем бросил он сам.

«ВОЗД» было и в третьей записке, и в четвертой тоже. Пятая отдавала предпочтение Игорю. В напряженном молчании мы извлекли шестую записку и долго ее разворачивали.

Сердце у меня упало. В записке стояло злосчастное «ВОЗД».

— Итак, — после непродолжительного молчания сказал Коля, — вы набрали равное число голосов. Я думаю, перевыборы вряд ли что изменят.

— И что же теперь? — растерянно спросил Паша.

— Разве не ясно? — я поднял бровь. — У нас отныне два капитана!

— Э-ээ… Да? — недоуменно произнес Игорь и почесал в затылке. Он явно не ожидал такого поворота дела.

Оставив обоих капитанов переваривать эту новость, мы спустились в кубрик и в скором времени уснули. Перед сном я долго ворочался в кровати, гадая, чем все это кончится, и уснул, так и не придя ни к какому выводу.

Дело зашло слишком далеко. Оставалось надеяться, что амбиции двух капитанов не превзойдут наших возможностей.


Глава 8


Двоевластие. Раздел имущества. Разрушители. Вынужденная остановка. Экспедиция за водой. Новое назначение.


Они их превзошли!

Перемирие между конкурирующими капитанами кончилось к обеду следующего дня. Повод для ссоры был на первый взгляд незначительный, но затрагивающий честь обоих.

Игорь и Паша делили корабль.

Придя к выводу, что управлять «Гончей» вдвоем — задача невыполнимая, они сперва установили посменное «капитанство», а после и вовсе принялись делить сферы влияния.

Началось все с подъема флага. Игорь первым добрался до грот-мачты, но краб на ней не провисел и часа — Паша сорвал его и порвал в клочки, а взамен поднял свое знамя с перевернутой гирей и двумя скрещенными гантелями под ней, наподобие «Веселого Роджера». Но и гире не суждено было там обосноваться. Война за грот-мачту разгорелась не на шутку — скрипели фалы, флаги стремительно ездили вверх-вниз, пока веревка не оборвалась.

Вскоре после этого Паша объявил, что желает отделиться, и, апеллируя к старой дружбе, стал перетягивать меня на свою сторону. Поразмыслив, я предпочел не спорить.

Не помню, кто первый подал идею поделить все имущество пополам, но это явно был кто-то из капитанов. А поскольку множество предметов на корабле были в единичном экземпляре, капитаны раздобыли ножовку и принялись их пилить. Обустраивая свои каюты, они распилили стол, шкаф, холодильник и глобус, сделали из одной широкой кровати две узкие и, в азарте будучи не в силах остановиться, набросились на спасательные круги, в короткий срок удвоив их количество — они пилили их вдоль по окружности и развешивали по стенам.

Плотницкие работы на бригантине приняли масштабы эпидемии, и, проснувшись однажды ночью от странного звука, я со страхом понял, что капитаны распиливают бригантину пополам, причем Паша пилил поперек, а более основательный Игорь — вдоль. Каждый был всецело поглощен этим занятием и не замечал, что делает его соперник. Нами овладела паника, но вскоре выяснилось, что серьезной опасности нет — Игорь выдохся, не дойдя и до половины, а жадина Паша всякий раз начинал пилить в новом месте, отхватывая себе кусок побольше. Серия распилов тянулась вдоль борта, и надо было только вовремя их заколачивать.

Напуганные капитанскими ссорами, мы потеряли сон. Курс никто не сверял, куда шла «Гончая» — никого не интересовало, и мы не особенно удивились, когда однажды утром бригантина села на мель неподалеку от берега.

— Ох, как я рад! — Олег подошел к борту. — Теперь хоть не утонем!

Хозяин и Паша, заключив перемирие, приняли решение высадиться и запастись пресной водой, запасы которой подходили к концу. И тут встал вопрос, кому из них двоих оставаться на судне.

— Полагаю, что вы, как более молодой и энергичный, успешнее справитесь на берегу, — заявил Игорь.

— Но ваш опыт — более надежная тому гарантия! — возражал ему Паша. — Значит, вам и плыть!

— Ну да, еще чего! — возмущался тот. — Я высажусь, а вы тем временем узурпируете власть!

— Сеньор Гурей! — Паша осуждающе замахал руками. — Как вы могли обо мне такое подумать! Вы же меня не первый год знаете…

— Именно поэтому и не доверяю! Раз так, поплывем оба, и каждый возьмет с собой кого-нибудь еще для гарантии.

Наша шлюпка осталась в Австралии, но капитаны недолго ломали головы над этим вопросом. Выбрав из шести гробов две штуки поцелее, они спустили их на воду в качестве каноэ и отчалили.

С Игорем поплыл Коля. С Пашей — Олег.

Едва стих плеск весел, Витя и я поднялись на мостик и расположились в креслах у борта.

— Ну и влипли же мы, — начал он. — Что будем делать?

Я пожал плечами:

— Нелепо пытаться примирить их сейчас.

— А может, все-таки попробуешь? Ты ведь с Пашей вроде как на дружеской ноге. Он голосует за отделение? Отлично! Отделись вместе с ним. А мы с Игорем останемся. Если что, так хотя бы до войны не дойдет.

— Так-то так, — задумался я. — Вот только…

— Что?

— Да так, ничего. Все думаю, чем может кончиться этот спор. Идея-то хороша, но ведь это — раскол!

— Все равно рано или поздно это произойдет. А так — по крайней мере, у нас будет «свой человек в Гаване».

— Ну, да! Еще чего предложишь? Лучше уж парламент сформировать!

— Тогда точно подеремся… — Он остановился и прислушался. С правого борта вдруг послышался крик.

— Ого-го! — вопил Паша. — Эй, на корабле! Смотрите, что у меня есть!

К бригантине полным ходом приближался белый одномачтовый парусник, слишком большой для прогулочной яхты, но слишком маленький для нормального корабля. Зарифив паруса, суденышко обогнуло бригантину по дуге, и в окошке рубки возникла сияющая Пашкина физиономия.

— Где ты его раздобыл? — прокричал я.

— Нравится? — Пашка расплылся в улыбке. — Там, у берега валялся. Чего он там один лежать будет? Там еще несколько человек хотели его забрать, но я первый нашел. Как же, отдам я им корабль! Он мне и самому пригодится. Дим! Айда ко мне.

— А где Олег?

— Там, скоро приплывет.

Мы и раньше знали, что Паша отличается редким умением находить вещи еще до того, как другие люди их потеряют, но такого не ожидал никто. Суденышко пришвартовалось с правого борта, и Пашка вскарабкался на палубу.

— Вот и решение! — сказал, повернувшись ко мне, Витя. — Теперь у нас два корабля и два капитана.

Я покачал головой:

— Нужен очень веский аргумент, чтобы Игорь согласился отделиться.

Пашку так и распирало от гордости, того и гляди — тельняшка треснет.

— Во какой теперь у меня корабль! Я назову его «Арнольд». Там все на автоматике, мы с Димкой вдвоем запросто управимся, а Хозяин пускай на «Гончей» остается…

Через полчаса прибыл гроб с Командором и Колей, как это нелепо ни звучит. Игорь заинтересовался трофеем, но восторга по поводу отделения, как я и предполагал, не проявил.

— Отделяться? — хмыкнул он. — Еще чего! Зачем?

И тут выяснилось, что у Паши есть тот самый веский аргумент, о котором я говорил.

— Как это «зачем»? — удивленно переспросил он. — Ты же сразу станешь адмиралом!

Игорь озадаченно умолк, затем вдруг расплылся в недоверчивой улыбке.

— Адмиралом? — он подошел к зеркалу, поправил каску и сунул руку за отворот мундира. — Гм! А что! Из меня бы получился хороший адмирал!

— Значит, по рукам? — обрадовался Паша.

— По рукам!

Витя повернулся ко мне, заговорщически улыбаясь.

— Вот видишь, все просто, — с облегчением сказал он. — И овцы сыты и волки целы! Я же говорил… Да что с тобой? На тебе лица нет!

— Ты, я вижу, так ничего и не понял, — хмуро ответил я. — Все стало еще хуже.

— Почему? Игорь теперь адмирал, и ничего не мешает Паше быть капитаном…

— Пашка не капитан! — почти вскричал я в ответ. — Он теперь контр-адмирал. Понятно?

— Так, значит… — с запоздалым пониманием ахнул Витя, — все сначала?!

Под ярким солнцем тропического дня величественно крейсировал строптивый «Арнольд», и я почувствовал, что настоящие беды еще только начинаются.


Глава 9


Два адмирала. «Арнольд» вступает в игру. Совражество. Пиратская флотилия. Благородные сеньоры. Дружеский ужин. Последняя ссора.


Свои старые камзолы, кафтаны и короткие штаны Игорь никогда не выбрасывал, они всегда лежали пыльной грудой в каком-нибудь укромном уголке корабля, и свое повышение в чине Паша отметил тем, что утащил пару штук, выбрав те, что покрасивее. Один камзол предназначался для меня, другой — для новоиспеченного контр-адмирала. Я, кстати говоря, тоже автоматически получил повышение, став капитаном «Арнольда».

Эффект от переодевания был, мягко говоря, не очень — кафтан у Пашки треснул в плечах, зато в талии свешивался свободными складками (если фигура Игоря походила на грушу, то Пашка смахивал на перевернутую грушу). После нескольких неудачных попыток пришить рукава на место. Паша в сердцах оторвал их совсем, соорудив себе долгополый адмиральский камзол. Что касается меня, то я изрядно попотел, ушивая обнову, но и только.

Все последующие дни Пашка занимался обустройством нового корабля. Надпись «Доротея» (настоящее название яхты) закрасили, после чего Паша витиеватыми готическими буквами вывел на корме корабля хвастливое «АРНОЛЬД». На носу установили спаренную турельную установку из двух пушек, позаимствованных с «Гончей». В качестве орудийной башни использовали старый бочонок, а вращать ее во время боя должен был непосредственно сам стрелок.

В одной из кают (всего их было три) Паша оборудовал кабинет, поставив туда письменный стол с южной половинкой глобуса и повесив на стену портрет Арнольда Шварценеггера. Помнится, шутки ради я прицепил на стол плакатик, по стилю чем-то напоминающий, как потом сказал Олег, классические японские хокку:
		Вот, стол собственный заимел


		Большим человеком сделался


		Хорошо мне!


Плакат Паша сорвал и долго еще потом пытался выяснить, кто его повесил, так, впрочем, и не догадавшись.

Я же выполнял на судне всю остальную работу — был капитаном, мотористом, боцманом и поваром, а также, по совместительству, — старшим помощником, рулевым и всеми матросами сразу. Паша осуществлял общее руководство, а во время боя непосредственно вел огонь. На корме оборудовали спортплощадку, такую большую, что там смог бы сесть средних размеров вертолет.

Эскадра, состоящая теперь из крейсера «Гончая» и канонерской лодки «Арнольд», удалилась от австралийских берегов и взяла курс на южные широты. Аппетиты обоих адмиралов при этом нисколько не уменьшились. Сначала впереди шла «Гончая», затем Пашка под покровом ночи вывел «Арнольда» вперед. Днем «крейсер» снова обогнал его, и в конце концов суда пошли бок о бок, рискуя столкнуться.

Игорь настолько вжился в образ испанского капитана, что решил и фамилию сменить на более, по его мнению, благозвучную. Перебрав с дюжину вариантов, он объявил, что отныне его нужно величать не иначе как «Адмирал дон Гурильо». Паша от этой идеи пришел в дикий восторг и тут же обозвался доном Пабло Дурильо де Кальвадос, позаимствовав титул с этикетки от бутылки с ромом. Не желая отставать, Предводитель всю ночь придумывал себе подходящее имя и под утро состряпал длиннейшую цепочку слов, выглядевшую так: «Рамон Фелипе Сан Хуан Марио Луис Альберто Хозе-и-Альварец Игорро Гурильо». Нам же, впрочем, милостиво дозволялось именовать сеньора адмирала просто — дон Гурильо.

Почему-то сразу после этого последовало бурное примирение обоих корсаров. Игорь и Паша (то есть, извиняюсь, дон Гурильо и дон Дурильо) распили бутылку лучшего вина, после чего заключили союз и на следующий день атаковали прогулочный теплоход «Радуга», попавшийся под горячую руку. Игорь вооружился рупором и объявил, что туристы имеют честь быть захваченными адмиралом Игорро Гурильо, победителем «Фортуны», «Атласа» и еще двадцати других кораблей, и его доблестным спутником — доном Пабло Дурильо. Пашка тем временем залез в орудийную бочку на «Арнольде», откуда палил дуплетом из обеих пушек, переругиваясь сам с собою.

— Прицел двадцать два, осколочным — огонь! — командовал он и сам же отзывался:

— Есть прицел двадцать два, осколочным!

Звучал выстрел, ядра плюхались в воду, после чего в башне вспыхивала перепалка:

— Промазал, дурак!

— Сам дурак!

— Попрошу мне не тыкать! Я контр-адмирал!

— Я тоже контр-адмирал!

Все это здорово попахивало тяжелой шизофренией.

Игорь самолично возглавил десант на «Радугу», реквизировал все продукты, после чего оба корабля отправились дальше. Дело принимало неприятный оборот — разохотившись, пиратский тандем нападал на все встречные суда. Долго продолжаться это не могло, и первая искра раздора проскочила между доном Гурильо и доном Дурильо при дележе добычи. Игорь обсчитал Пашу.

— Раз мой корабль больше, то и добыча больше!

— Ха! Дудки! Скажете тоже! — надулся дон Дурильо. — Я его окружил, значит, большая часть моя. А ну, отдайте!

— Еще чего!

Оба чуть не подрались, но все же пришли к соглашению. В знак примирения дон Гурильо пригласил контр-адмирала отобедать на борту «Гончей». Предложение было принято, и вечером этого дня оба пирата заперлись в капитанской каюте, допуская к себе только Колю, который подавал им блюда. Застольная беседа отличалась необыкновенной учтивостью, в чем мы лично могли убедиться, подслушав у двери обрывки разговора.

— Попробуйте вот этих омаров, дон Дурильо! Ей же ей, весьма недурны.

— М-да, пожалуй… А вы гурман, дон Гурильо.

Ну, право же, вы преувеличиваете, дон Дурильо. Еще вина?

— Спасибо, это… как его… не откажусь!

Послышалось бульканье, затем Игорь выжидательно спросил:

— Ну? Как?

— Н-ничего… — осторожно ответил Паша.

— Двадцать лет выдержки, дон Дурильо!

— Неужели?

— Да-да! Видите, какой на ней слой пыли? — Игорь постучал по бутылке. — Хотите еще?

— Держу пари, дон Гурильо, что эта бутылка просто неделю простояла у вас под кроватью… А впрочем, налейте.

Из-за двери донесся грохот падения человеческого тела.

— Боже мой! — озабоченно воскликнул Игорь. — Вам дурно, дон Дурильо?

— А… Э… Немного. Эт-та вино…

— Ну, не будем ссориться, дон Дурильо! Однако вечер сегодня довольно скучный. Чем бы нам заняться?

— А не сыграть ли нам, дон Гурильо?

— Превосходная идея, дон Дурильо! А во что?

— Ба! Глупый вопрос. Да хотя бы в карты.

По грязному столу зашлепали карты, после чего сеньор адмирал потребовал еще вина, и мы сочли за благо удалиться к себе — в бывший ресторанный зал, где Олег накрыл ужин на четверых.

— Не знаю, чем все это кончится, но мне не нравится начало, — сказал Коля, подвязывая салфетку. — Может, запереть их?

— Думаю, нам все же удастся их примирить, — сказал я.

Коля ничего не ответил.

В молчании мы съели все, что было на столе, и теперь сидели, потягивая вино из высоких бокалов. Неожиданно с палубы донесся какой-то шум, что-то кубарем скатилось по ступенькам, и в кают-компанию ввалился Паша. Мы невольно вскрикнули — рубашка контр-адмирала была окровавлена, одного рукава не хватало. В руке он сжимал шпагу с тяжелым эфесом и выглядел изрядно накачавшимся.

Что с вами, дон э… Дурильо? — осторожно спросил Олег.

— Адмирал здесь? — не отвечая на вопрос, выпалил тот. Мы отрицательно замотали головами.

— Хорошо! — Паша захихикал, спрятал шпагу в ножны и довольно потер ладони. — Просто прекрасно! А то б я его… ух!

— Вы ранены? — спросил я.

— Где? А, это… Это вишневое варенье.

Где-то наверху хлопнула дверь.

— Где он?! — яростно проревел дон Гурильо, то бишь Игорь. — Эй, вы! Выходите, черт вас дери!

Пашка заметался по ресторану, попробовал залезть в стоящие у входа рыцарские доспехи, с грохотом их развалил, успев напялить только шлем с огромным плюмажем, и спрятался под стол, прикрывшись длинной скатертью.

— Ой-ей! — Пашка неуклюже ворочался под столом, устраиваясь поудобнее. — Спрячьте меня, а то он меня убьет!

От мощного пинка дверь слетела с петель, и на пороге показался Предводитель. Его роскошный адмиральский мундир с эполетами и аксельбантами был перепачкан вареньем, в руке тусклой сталью блестела обнаженная шпага. Икая и пошатываясь, он торопливо оглядел помещение, после чего немного успокоился.

— Прошу меня простить, благородные сеньоры, что прерываю вашу трапезу, — раскланиваясь с пьяной галантностью, пробормотал Игорь, — но ответьте мне на один вопрос. Не пробегал ли здесь презренный негодяй дон Дурильо?

Пашка умоляюще задергал меня за полу камзола.

— Э-э… Нет, не пробегал, — соврал я. — А в чем дело, дон Гурильо? Он вам что-нибудь должен?

— Нет, этот мерзавец мне ничего не должен! — с третьей или четвертой попытки Игорь попал клинком в ножны и потряс кулаком. — Это я ему кое-что должен! Несколько хороших ударов шпагой! Вы позволите, сеньоры, угоститься у вас бокалом вина? У меня совсем в горле пересохло. Вдобавок этот подлец Дурильо опрокинул на меня вазу с вареньем.

Усевшись за стол, адмирал нацедил из графина рубиново-красный напиток и с наслаждением осушил бокал до дна. В это время Паша, не дожидаясь Игорева ухода, на четвереньках стал пробираться к выходу со столом на загривке, и когда дон Гурильо вознамерился поставить бокал обратно, то с удивлением обнаружил, что стол куда-то исчез.

— Карамба! — вскричал он. — Готов поклясться, он только что был тут и спер всю еду! За ним!

С лязгом выхватив шпагу, он выскочил в коридор и скрылся в темноте. Мы поспешили за ним.

Стойте! — скомандовал Олег, предостерегающе подняв руку. — Слышите? Что это?

Из коридора доносился ритмичный тихий скрип. Навстречу нам что-то двигалось. Приглядевшись, мы различили высокую фигуру в плаще и рыцарском шлеме, а когда она приблизилась, стало видно, что это Паша, передвигаясь на четвереньках, толкает перед собой скелет на колесиках, надеясь обмануть адмирала. Для пущего камуфляжа он набросил на плечи скелета скатерть и надел на него шлем. Посторонившись, мы уступили дорогу, причем Паша нас даже не заметил. Едва он скрылся за углом, послышался торжествующий крик Командора, меч обрушился на шлем, и по палубе загрохотали кости. Пашка вихрем пронесся мимо нас и скрылся в капитанской каюте.

Попался, голубчик! — Игорь засучил рукава и отважно распахнул дверь.

Мы опасливо заглянули туда и увидели следующую картину.

Склонившись над какими-то бумагами, в кресле сидел Паша, повернувшись к нам спиной. Игорь подхватил тяжелый табурет и на цыпочках стал подкрадываться к нему. Прежде чем мы успели ахнуть, табурет со стуком рухнул на бритый Пашкин затылок, и контр-адмирал мешком повалился на пол.

Готово! — Игорь отбросил табуретку, склонился над Пашей и вдруг отшатнулся.

Это был манекен.

Откуда-то сверху неожиданно упала вторая табуретка и звонко стукнула Хозяина по каске. Игорь закатил глаза и пластом рухнул на пол.

Ага! — Пашка спрыгнул и торжествующе заплясал вокруг поверженного адмирала, с грохотом пиная бесчувственное тело в бронированные бока. — Вот тебе! Вот тебе!

Свалив серебро и позолоченные безделушки на пол, дон Дурильо завернул их в скатерть, бросил все это в гроб с «Арнольда», отправил туда же манекен и спрыгнул сам.

— Димка! — позвал он. — В шлюпку!

Я обернулся к друзьям и виновато развел руками:

— Мне пора. Попробую что-нибудь сделать. Но и вы как-то сдерживайте Игоря, что ли…

И я шагнул за борт.


Глава 10


Новые осложнения. Провокация. Обоюдное ограбление. Неожиданная стычка. Последние приготовления. Мина.


Мы вернулись на «Арнольд» в три часа ночи. Пашка был весь перепачкан вареньем и ободран, но не скрывал радости. Мы причалили с правого борта, забросили узел и восковую фигуру на корабль и вскарабкались следом.

— Дим, представляешь, я тебя проиграл! — выпалил Паша.

— Э-ээ… Что? — не понял я. — Поясни!

Оказалось, Пашка продулся в дым. Он проиграл Командору свою долю сокровищ, весь свой корабль от киля до клотика и меня в придачу. Выплачивать проигрыш он, естественно, не захотел, и адмиралы поссорились.

Прошествовав в кабинет, Пашка стянул ботфорты и, погрузившись в кресло, принял мечтательную позу.

— Эх, вот это жизнь! — сказал он. — Теперь заведу себе попугая и наконец-то стану настоящим пиратом. Но к делу! Перво-наперво принеси-ка мне магнитофон…

Потянулись дни утомительного противостояния двух адмиралов. Оба корабля держались неподалеку друг от друга, не обращая на соперника внимания. Однако это не значило, что борьба не велась вообще — она попросту приняла скрытую форму.

Паша, например, каждый день занимался силовым троеборьем на своей спортплощадке — он записал голос комментатора на магнитофон, выполнял несколько подходов к снарядам, после чего взбирался на специально сколоченный для этой цели пьедестал (на первое место, разумеется), и над океаном разносилось бодрое: «Итак, чемпионом соревнований в девятый раз становится дон Пабло Дурильо де Кальвадос!» Укрепив на палубе большой плакат, Пашка всякий раз выводил на нем соответствующую надпись:


д. ДУРИЛЬО

Советский Союз


В мои обязанности входило включать каждое утро этот дурацкий магнитофон, на который Паша с вечера наговаривал выпуск новостей. Благодаря установленному на палубе репродуктору экипаж «Гончей» тоже мог нас слушать.

Происходило все это примерно так. В полдень Паша просыпался, пил в постели кофе со сливками и, как бы невзначай, замечал:

— Что-то новости сегодня запаздывают…

Я включал магнитофон, и Пашка с интересом выслушивал всю программу.

«Это… Что, уже включил, что ли? Гм… Э… Здравствуйте, товарищи! — объявлял гнусавый Пашкин голос. — В эфире последние известия. Вчера в Индийском океане произошло трагическое событие. В шесть часов вечера лопнул за обеденным столом капитан пиратского корабля „Гончая“ — дон Гурильо. Команда корабля потрясена случившимся. По последним данным, новым капитаном „Гончей“ должен стать дон Пабло Дурильо, как наиболее достойный кандидат».

Бедный дон Гурильо! — восклицал Паша. — Кто бы мог подумать — так нелепо погиб! Да, жадность до добра не доведет… А ведь я знал его…

Иногда фантазия подсказывала Паше иные способы избавления от Хозяина, и тогда в утренней передаче сообщалось, что дон Гурильо «скатился ночью с кровати и сотряс себе весь мозг», или: «упал за борт и вскоре утонул», но суть от этого не менялась. Продолжала передачу обычно спортивная хроника:

«С корабля „Арнольд“ сообщают. Адмирал дон Пабло Дурильо сегодня стал десятижды чемпионом корабля по силовому троеборью. Мы поздравляем рекордсмена и желаем ему дальнейших успехов».

«И о погоде. В районе Индийского океана сегодня ясно. Ветер северо-восточный, умеренный, местами до сильного. Температура воздуха +27°, температура воды +19°. С кораблем „Гончая“ тоже все ясно; их ожидают в ближайшие сутки сильная облачность, ветер южный, порывистый, местами — ураганной силы. Возможны извержения вулканов, цунами, землетрясения и сель. Под бестолковым командованием дона Гурильо судно подвергается опасности, рекомендуем заменить его более достойным капитаном».

«И в заключение нашей передачи по единодушной просьбе экипажа канонерской лодки „Арнольд“ передаем любимую песню дона Дурильо!»

Над океаном разносились первые дребезжащие аккорды, и бодрый голос выводил:
		Закаляйся,


		Если хочешь быть здоров!


		Постарайся


		Позабыть про докторов!


		Водой холо-о-одной обливайся,


		Ес-ли хо-чешь


		быть здо-ров!


Пел сам Паша, аккомпанируя себе на старом банджо. При словах «позабыть про докторов» Игорь, до этого выслушивающий всю передачу, возмущенно фыркал, захлопывал иллюминатор и заводил у себя в каюте японский граммофон довоенного выпуска, заглушая провокационную станцию.

— Эй, на «Гончей»! — окликал я друзей, когда корабли сближались. — Витька, привет! Последние известия слышал?

— Ага. Пашка что, уже тринадцатижды чемпион корабля?

— Обижаешь! Он уже пятнадцатижды чемпион!

После завтрака оба адмирала выходили на палубу и тщательно осматривали горизонт в бинокли, усиленно делая вид, что не замечают друг друга.

— Никого нет! — громко говорил Паша, в упор глядя на «Гончую».

— У вас тоже никого нет! — мстительно вторил ему Игорь.

Пашка, притворяясь, будто только что его увидел, изображал удивление.

— Ба! — восклицал он, — дон Гурильо! Вы живы! Мои соболезнования. Вы не поверите, дон Гурильо, как я был расстроен, узнав, что с вами вчера случилось!

— Конечно не поверю! — разозленно парировал Игорь. — А кстати, что вы тут делаете?

— Вы что, ослепли, дон Гурильо? — вежливо спрашивал Паша. — Я здесь плаваю.

— Немедленно убирайтесь! Вы не имеете права — из двух пиратов должен остаться один, самый лучший!

— Ну, вы, безусловно, самый лучший пират на всем Индийском океане, дон Гурильо. После одного человека, разумеется.

— Да? И кто же этот человек? Уж не вы ли, дон Дурильо?

— Именно я!

— Ха-ха! — кричал Игорь. — Вы меня уморили! А если я прикажу накрыть вас бортовым залпом?

— Попробуйте. Вам не попасть даже в остров. А я тем временем вздремну часок другой.

— Вы проснетесь на дне!

— Это мы еще посмотрим!

Закончив обмен любезностями, Паша выволакивал на палубу свой манекен, усаживал его в шезлонг, после чего прятался в рубке и наблюдал за «Гончей». Один из таких дней он счел подходящим для вылазки и, спустив на воду гроб, отплыл к бригантине за очередной порцией сокровищ, уверенный, что Игорь думает, будто Паша спит на палубе.

К несчастью оказалось, что Игорь именно так и думал!

Не прошло и получаса, как к «Арнольду» пришвартовался другой гроб, с Хозяином на борту. Отведя меня в сторонку — подальше от «Паши», Игорь стал взывать к моей совести и присяге, которую я не давал, после чего загрузил гроб украденными с «Гончей» ценностями и тоже отчалил.

На обратном пути обе «шлюпки», перевозящие награбленное, столкнулись лоб в лоб.

— Так вот чем вы занимаетесь, дон Гурильо! — донесся оттуда возмущенный Пашкин голос. — Кто бы мог подумать!

— Нет, вы только поглядите! — вскипел Игорь. — А я-то думаю, кто это плывет! Так это вы таскаете мое золото!

— Ну, можно сказать, я. Только не ваше, дон Гурильо, а мое!

— Так это вы спите сейчас там, на «Арнольде»!

— И это тоже я, — скромно признался Паша.

— А вы, оказывается, вор! Вот эта чашечка, например, — Игорь потянул к себе золоченый кубок со стеклянными камнями-стразами. — Еще вчера она стояла на моем столе!

— Да, но позавчера она стояла на МОЕМ столе! — Пашка тоже вцепился в чашку, не желая с нею расставаться. — Отпустите, дон Гурильо!

— Ни за что! Сдавайтесь, дон Дурильо, — мои ребята держат вас на мушке!

— Нашли дурака! Ваши ребята спят без задних ног — я проверял. А вот мой капитан готов разнести вас на куски. Вы, я вижу, уже обзавелись гробом? Весьма предусмотрительно, дон Гурильо!

— Этот гроб я прихватил для вас! — пропыхтел Игорь. Чашка уже приняла овальную форму и все больше растягивалась. Отдайте чашку!

— Не отдам!

— Еще как отдадите!

— Еще как не отдам!

Игорь попытался пнуть контр-адмирала, шаткое равновесие нарушилось, и гробы, перевернувшись, вывалили в воду все свое содержимое. Золото сразу пошло ко дну, а незадачливые пираты, отфыркиваясь, поплыли каждый к своему кораблю.

Игорь первым добрался до «Гончей» и, погрозив нам кулаком, скрылся в каюте. Паша показал ему язык и повернулся ко мне.

— Ну, теперь мы им покажем! — заявил он. — У нас преимущество в скорости и маневре.

— Но у них шестнадцать пушек… Может, не надо?

— Надо, Дима. Надо, — сурово сказал Паша, выжимая мокрую тельняшку. — У нас есть в запасе электромотор и аккумулятор?

— Были где-то…

Разыскав в машинном отделении запасной соединительный вал, Паша просверлил в гробу дыру и смонтировал двигательную установку. Снизу приколотили два треугольных руля, вырезанных из большого куска жести. Сперва я подумал, что Пашка хочет соорудить легкий скутер для партизанских набегов на «Гончую», но когда на сцене появились два бочонка с порохом, замысел его стал ясен как день.

Пашка мастерил брандер!

Бочки запихали внутрь и, выведя наружу фитиль, забили крышку гвоздями.

— Готово! — дон Дурильо вытер пот. — Завтра как запустим, и — ба-бах! Айда спать — ночью они не сунутся.

На палубе «Гончей» царило оживление. Мелькали огни — похоже, экипаж ее тоже готовился к бою. Мысли мои были в беспорядке. Столкновение казалось неизбежным, но ведь должна же быть какая-то возможность предотвратить его!

Так ничего и не придумав, я погрузился в сон.


Глава 11


Где Пашка начинает и почти выигрывает, а погоня заканчивается не совсем так, как планировалось.


В шесть часов утра, напялив спасательный жилет, я прыгнул за борт и поплыл к «Гончей». Дорвавшийся до свободы Паша вставал теперь не раньше одиннадцати, и я рассчитывал вернуться до его пробуждения.

Было тихо. Корабли разделяло от силы метров сто, и вскоре я уже взбирался на палубу бригантины, где меня ждали Витя и Олег.

— Что скажешь? — спросил Виктор.

— Ничего хорошего, — хмуро ответил я. — Пашка собирается вас взорвать. Если смогу — помешаю. А как дела у вас?

— Еще хуже, — поморщился Олег. — Игорь совсем взбеленился. Сегодня собирается атаковать. «Арнольд» со своими двумя пушчонками не продержится и часа. Мы попробуем что-нибудь сделать, но за результат не ручаюсь. Обстрела, во всяком случае, можете не опасаться.

— Спасибо и на этом… — хмыкнул я и огляделся. Палуба «Гончей» была завалена свежими пороховыми картузами, охапками мушкетов, абордажных сабель, ядрами, канатами с крючьями и баррикадами из мешков с гречневой крупой. Витя сказал, что Игорь просидел всю ночь в каюте, подсчитывая убытки от утонувших сокровищ и мрачнея с каждым часом, а утром объявил, что Пашкино звание контр-адмирала незаконно, но если уж он так себя именует, быть посему. Сам же себе Игорь торжественно присвоил звание Адмиралиссимуса и, взобравшись на пьедестал, произнес речь для поднятия боевого духа команды.

— Я думаю, тебе лучше всего будет спрятаться, — сказал Олег, с тревогой глядя на часы. — Игорь появится с минуты на минуту… А, вот и он!

Я пробежал на нос корабля, где засел за брашпилем и приготовился подсматривать.

После вчерашнего столкновения Игорь выглядел несколько пришибленно. Построив экипаж вдоль борта, он внимательно рассмотрел «Арнольда» в бинокль, после чего развернулся лицом к команде.

— Друзья мои! — начал он. — Вон там, справа по борту — вражеская канонерка! Подлый пират дон Дурильо вконец обнаглел.

Надо его хорошенько проучить! Мы раздавим это змеиное гнездо! По местам! Поднять бом-брамсели! Приготовиться к маневру!

Прервав капитанские команды, над орудийной башней «Арнольда» взвилось облачко дыма, и прогремел выстрел. Игорь озадаченно умолк, я же забеспокоился — похоже, Пашка сегодня встал раньше обычного. Послышался нарастающий свист, над «Гончей» что-то с грохотом взорвалось, и на палубу посыпались обгорелые бумажки.

— Тысяча чертей! — Игорь встал, отряхиваясь, и снял с треуголки застрявший там листок. — Что все это значит?!

Пробежав глазами текст, он скомкал прокламацию и швырнул ее за борт. Лицо его исказилось в гримасе ярости.

— Мусор убрать! — распорядился он и скрылся в каюте. Один листок приземлился близ моей руки. Я подобрал его. Отпечатанный на машинке текст гласил:


Ево бандитскому превосходительству, Рамону Фелипе Сан Хуану Марио Луису Альберто Хозе-и-Альварец Игорро Гурильо, и всем ево приспешникам, от Адмирала дона Пабло Дурильо де Кальвадос

УЛЬТЕМАТОМ


Значит, вот как, значит, подлые выласки и набеги на мирные карабли Вас уже не удовлетворяют — Вы попытались ограбить меня! Этаво я не вытерплю. Предлогаю Вам немедлено покинуть акваторию Индейского океана, предварительно вернув все, что Вы успели у мене награбить. Даю Вам на это двацать четыре часа. Может быть после этаво я Вас прощу. В случае атказа я отправлю Вашу галошу ко дну.

Дон Пабло Дурило,

пират-джентельмент.

P.S. Я веть могу и разозлитца!


Пашка был не силен в грамматике. Чувствовалось, что автором послания был именно он — слово «Ультиматум» было написано аж с двумя ошибками (впрочем, весьма возможно, что преднамеренными), а тексту явно не хватало кое-где многозначительных «Это, как его…». Я усмехнулся — так вот почему в Пашкиной каюте всю ночь стучала пишущая машинка!

Олег мрачно сложил листок вчетверо и разорвал:

— Начитался Сабатини!

— Скорее уж — Гайдара, — хмыкнул Коля.

Я тихонько спустился за борт и поплыл к «Арнольду». Когда я взобрался на палубу, Пашка был уже там, облаченный в махровый купальный халат и шлепанцы. В одной руке он сжимал батончик «Snickers'a», в другой — чашечку с кофе.

— Ты где пропадал? — спросил Пашка.

— Купался, — ответил я.

Сосредоточенно рассматривая бригантину, Пашка рукой выудил из пустой чашки лимон, сжевал его и, облизав пальцы, поставил чашечку на крышу орудийной башни, достал оттуда ложечку и чисто машинально сунул в карман.

— Пора переходить к решительным действиям! — заявил он. — Запускай мотор, а я пока пойду переоденусь.

Сменив халат на свой камзол-жилет, Паша отдал приказ обойти «Гончую» с тылу, а сам занялся настройкой механизмов торпеды. Заметив наши манипуляции, «Гончая» зашевелилась. По вантам поползли черные фигурки матросов, засверкали поднятые паруса, и бригантина стала медленно разворачиваться к нам правым бортом.

— Полный вперед! — скомандовал Паша. — Берегись бортовых пушек — с заду заходи, с заду!

— Паш, а может, как-нибудь потом? А ну, как под залп угодим?

— Ничего, мы тоже не подарок. Сейчас мы их пощекочем.

Поплевав на ладони, он забрался в бочку и, развернув орудия в сторону «Гончей», пальнул для пробы. Ядро описало пологую дугу и плюхнулось далеко позади корабля (я ночью сбил прицел).

— Перелет!

Однако Игорь оказался тоже не лыком шит — едва лишь мы попали под прицел, прогремел бортовой залп восьми пушек. Ребята стреляли отменно — почти все снаряды накрыли цель, но я не напрасно верил в друзей — тайком от Игоря они стреляли не ядрами, а украденными со склада капустными кочанами.

— Эх ты… — пробормотал Паша, выглянув из башни. — Не рассчитал малость. А ну, Дим, давай вперед. Идем на сближение!

Еще вчера мы сколотили из запасных досок длинный и высокий фальшборт для защиты от пуль. Все надежды Паша возлагал на брандер, и поэтому надо было подойти поближе и бить наверняка — больше взрывчатки у нас не было. Пашка спрятался за щитом, и лишь изредка из-за досок высовывалась его голова. Палуба «Арнольда» была усыпана капустными ошметками.

У «Арнольда» был мотор. В этом да, пожалуй, еще в малых размерах и заключалось все наше преимущество. Я это понял, когда второй залп разнес все стекла в рубке. Капустный кочан сорок пятого калибра с хрястом ударил Пашку по голове, которая как раз в этот момент показалась из укрытия. Череп его сразу раскололся, словно яичная скорлупа. Я ахнул и отшатнулся, а через секунду вообще перестал что-либо понимать: Пашкина голова вновь показалась наверху, целая и невредимая, и разразилась потоком отборнейших ругательств.

— Идиоты! — вопил Пашка. — Чтоб вас разорвало! Такую голову испортили!

В бинокль было видно, как Игорь разинул рот от изумления. Вся команда подбежала посмотреть на воскресшего Пашку, и судно повело юзом. Из-за баррикады показался Паша, тащивший за ногу манекен. Голова восковой куклы волочилась следом, подпрыгивая на ступеньках.

— Придурки! — Паша с сожалением пихнул манекен ногой и поскреб эспаньолку. — Эдак и ушибить могут! Ты, Дим, отплыви пока подальше, а я сейчас вернусь.

Выжимая из мотора все, что можно, я вывел «Арнольда» из-под обстрела и бросился наутек. Спохватившийся Командор ринулся в погоню. Пашка, погремев на камбузе какими-то железяками, вернулся с большой кастрюлей на голове. Ручки ее торчали словно рога на шлеме у викингов. Для амортизации под кастрюлей был намотан тюрбан из махрового полотенца.

— Бидона не нашел? — съязвил я. Пашка бросил на меня испепеляющий взгляд, но ничего не ответил.

«Гончая» прочно висела на хвосте, время от времени обстреливая нас из носовых орудий. Паша развернул башню и бессильно выругался — рубка «Арнольда» не позволяла вести обстрел. Положение стало угрожающим: нападая на «Гончую», Пашка даже не предполагал, что придется бежать. Бригантина могла разнести нас в щепки, а мы не имели возможность ответить!

— Эй, на «Арнольде»! — вопил в рупор распалившийся Адмиралиссимус. — Дурило гороховое! Контра недобитая! Сдавайся, последний раз говорю!

Капустные кочаны так и сыпались нам на палубу. Рубка была разрушена. Наконец Пашка не выдержал и метнулся к штурвалу.

— Хватит драпать! — выкрикнул он. — Идем на таран!

— Какой таран, ты спятил! — я попытался сопротивляться, но был отброшен в сторону.

— Наддай! Наддай! — Пашка как безумный прыгал у штурвала, пока тот не отломился. — Не обстреляем, так хоть подзорвем!

Неожиданно со стороны «Гончей» донесся ужасающий треск, словно корабль вдруг раскололся пополам. Фок-мачта, надломленная штормами, не выдержала погони и рухнула на палубу. «Гончая» медленно заваливалась на бок, но вскоре ванты оборвались и корабль выпрямился.

— Ура! Наша победила! — Пашка суматошно запрыгал по палубе, размахивая кастрюлей. «Арнольд» остановился. — Дим! Торпеду! Скорее!

Он подтащил гроб к борту и столкнул его в воду.

Я обещал сделать для ребят все возможное. Бросившись к Паше, я помог навести брандер на цель и, мысленно прося у него прошения, согнул незаметно один из рулей.

Адмирал дон Дурильо поджег фитиль и запустил электромотор. Брандер устремился к бригантине и вскоре исчез из вида.

— Свершилось! — Пашка важно прошествовал к орудийной башне, взобрался на нее и принял горделивую позу. — Теперь я самый могучий пират Индийского океана!

Прошло несколько минут. Паша обеспокоенно обшаривал взглядом водную поверхность.

— Гм! Чего это он не взрывается?

Будучи натурой импульсивной, Пашка привык сперва делать, а потом думать, и зачастую добивался впечатляющих результатов. Возможно, он сейчас сожалел о содеянном, тем паче что торпеда куда-то пропала. Я тоже встревоженно огляделся и похолодел: белый бурун стремительно приближался к «Арнольду» с правого борта.

Силы небесные!

Сгибая рулевую пластину, я хотел всего лишь отвести мину в сторону, но уж никак не направить ее на нас!

Брандер описал круг!

Я метнулся в рубку и, запустив стартер, стал лихорадочно отжимать сцепление. Разрядившиеся аккумуляторы почти не давали энергии — стартер бессильно шелестел где-то в глубине корабля.

— Эй, Дим, что стряслось? — окликнул меня Паша. — На тебе лица нет.

Гроб с разгону глухо стукнулся о борт «Арнольда» и стал тыкаться в него носом, словно китенок в брюхо матери, бессильно буравя воду винтом.

— Т-там… — только и смог сказать я, указывая на него.

— А? — Пашка подбежал к борту и, перегнувшись, вытаращился на брандер. Бегущий по шнуру огонек нырнул в запальное отверстие. Пашка гулко втянул воздух и отшатнулся.

— Спасайся кто может! — вскричал он. — Сейчас это, как его… Полыхнувший взрыв не дал ему договорить, и мощный удар швырнул меня в темноту.


КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ


Часть пятая

ПРИВИВКА ПРОТИВ ПРИКЛЮЧЕНИЙ


Глава 1


Где Виктор вынужден взяться за перо. Останки «Арнольда». Путь без друзей. Последнее пристанище сокровищ. Остров мертвых. Командорские похождения.


Это я. Виктор.

Сейчас, сидя в Димкиной каюте, я не знаю, с чего начать. Передо мной стоит пишущая машинка — старый «Континенталь», который Димка сам перепаял на русский шрифт. В столе — пухлая кипа бумажных листов. Оказывается, мой друг записывал все, что с нами происходило… Я не знал. Мог бы догадаться, конечно, но не догадался.

Я не знаю, почему взорвался треклятый «Арнольд», да это теперь уже и неважно. Наверняка наши друзья погибли, и мне кажется, что я перед ними в долгу. Мне кажется, я должен закончить эти записи.

Если смогу.

* * *


Итак, «Арнольд» взорвался.

Дрожащими руками теребя мохнатую треуголку, Игорь растерянно оглядывал качающиеся на волнах обломки. Самый крупный из них был размером со шляпу — «Арнольда» разнесло в щепки. Я плакал, не скрывая слез. Коля нервно теребил полу тулупа и время от времени судорожно глотал застрявший в горле ком. Олег молчал, крепко сжав кулаки.

— Какой ужас… — Командор промокнул платком слезящиеся глаза. — Видит бог, я не хотел этого! Ну зачем, зачем было ругаться, когда все шло так хорошо?! Дурень я, дурень, старый дурень. Простите меня, хлопцы, — я виноват…

— Мы все виноваты, — глухо сказал Коля. Олег кивнул и отвернулся. Я лишь пожал плечами.

Коля предложил отсалютовать погибшим друзьям залпом из пушек. Предложение поддержали. Перед этим «Гончая» еще некоторое время рыскала туда-сюда в поисках спасшихся, но не было таковых. Однажды, правда, мы наткнулись на чье-то тело, и пламя надежды вспыхнуло в наших сердцах, но это оказался всего лишь злосчастный манекен с расколотой башкой, уже ничем теперь не напоминавший Пашку.

Игорь приволок с камбуза большущий мешок со специями и сплел лавровый венок, который под пушечный залп сбросили в воду, после чего корабль взял курс на юг. Раскрыв журнал, Игорь написал на чистой странице:


Сего дня, 13-го ноября 199… года, в неравном бою геройски сражался и трагически погиб экипаж канонерской лодки «Арнольд» под водительством контр-адмирала Павла Дурманова и капитана I ранга Дм. Скирюка. Родина не забудет их подвига. 35°11′26″ южной широты, борт корабля «Гончая», 15.35 по Гринвичу

Адмирал И. И. Гурей

Ст. помощник Н. Паньков

Штурман О. Ким

Матрос В. Новокшонов


Захлопнув тетрадь, Игорь непонимающе уставился на надпись на обложке — «СУПОВОЙ ЖУРНАЛ», после чего разразился рыданиями.

Здесь, я думаю, будет уместным сделать небольшое отступление и немного рассказать о происхождении этой надписи.

Однажды боцман был зван пред светлые очи Капитана для выполнения особо важного задания.

— Печатными буквами писать умеешь? — спросил Командор.

— Не, — помотал головой Пашка, — только непечатными.

— Неважно! — Игорь поморщился и вынул из ящичка стола толстую тетрадь в зеленом переплете. — Напиши вот здесь: «Судовой журнал», понятно?

— Сделаем! — бесшабашно кивнул тот и унес тетрадь к себе. Жизнь порой ничему не учит некоторых людей. Игорь постоянно давал боцману такие задания, хотя частенько уже обжигался на этом. У Пашки вообще-то красивый почерк, что называется — каллиграфический, да и рисует он неплохо, но вот с грамматикой… М-да, с грамматикой у Пашки, прямо скажем, нелады. Свидетельством тому были аккуратные надписи: «Миндальний орех», «Честнок», «Аджига», «Дрожи» и «Кастрюдля молока» на камбузе, или — «Перегись водорода» и «Ёд» в аптечке. Я уж не говорю про спасательный плот с надписью, которая начиналась так: «Для привидения в действие…» Но тут Пашка превзошел сам себя.

«Суповой журнал»!

Игорь рвал и метал. Пашка схлопотал два наряда вне очереди и новое срочное задание — переписать заглавие в новой тетради. Так на корабле появилось два журнала — предприимчивый Командор не стал выбрасывать первую тетрадь, приспособив ее не то под сборник кулинарных рецептов, не то под книгу жалоб и предложений.

Все бы ничего, но тетради эти были настолько схожи, что даже сам Игорь частенько путал их, и записи в журналах выглядели, мягко говоря, несколько необычно. Например:


12 июля. Сильный туман и нулевая видимость. Как бы не врезаться куда-нибудь… Курс — Норд-Ост, скорость 5 узлов. Происшествий нет.

Репа, фаршированная собою. Взять 3–4 репки средних размеров, вырезать сердцевину, размолоть ее в кашицу, смешать с сахаром и специями, вложить готовый фарш обратно и готовить в духовке 10–15 минут.

Завтрак удался. Особенно были хороши борщ (впрочем, как всегда) и кофе. Где это Пашка мог навостриться так здорово жарить зерна? Надо будет выяснить, почему у меня не получается. Может, масла мало добавляю?

13 июля. Перелистывая книгу, наткнулся на интересную вещь, не иначе — какой-то старинный пиратский кулинарный рецепт: «На один сундук мертвеца пятнадцать человек, йо-хо-хо и бутылка рому». Не написано, как и сколько времени готовить и как подавать, написано лишь, как употреблять — «Пей, и дьявол тебя доведет до конца». Должно быть, страсть какая забористая штука!

Интересно, что такое «йо-хо-хо»?

14 июля. Сильное волнение. Обед подгорел, но братки съели все — не пропадать же добру. Корабль, попавшийся по пути, был весьма нехорош, так как экипаж оказался довольно большой, и пришлось драться. В следующий раз надо будет приготовить омлет.


Ну, и далее в таком вот духе.

Хочешь не хочешь, а нам надо было плыть дальше. После небольшого собрания было решено продолжить наше путешествие, хотя бы в память о потерянных друзьях. Нас ждали Антарктика и высокие широты.

Сломанную мачту извлекли из воды, но приладить ее на место было пока что делом невозможным. Судно изрядно потеряло в скорости и маневре. Рулевое управление удалось наладить едва ли наполовину, к тому же корабль дал течь. Короче говоря, «Гончей» требовался ремонт — в таком виде она не продержалась бы и до первого шторма, а вынести их нам предстояло немало. Подняв паруса и поймав попутный ветер, мы двинулись в дальнейший путь. Игорь уединился в каюте и углубился в расчеты, Олег остался у руля, а мы с Колей отправились разбирать вещи погибших друзей. Коле досталась Пашкина каюта, мне — Димкина.

Последние недели, до того, как между капитанами начался разлад, дежурили на камбузе в основном Димка с Пашей, отрабатывающие многочисленные наряды. Теперь же все заботы о кухне легли на наши плечи. Сегодня дежурить должны были как раз мы с Колей. Макароны, консервы и многое другое, что могло долго храниться, решили приберечь на будущее, и потому взялись готовить тушеную картошку. Я уже давно не держал ножа в руках и потому изрядно намучился, прежде чем обед был готов. Картошка, закупленная в Австралии, почему-то была на редкость грязной — казалось, что в корыте мыли сапоги. Пожалуй, теперь я начал понимать, почему взбунтовались двое друзей…

На третий день, считая от катастрофы «Арнольда», нам весьма кстати подвернулся средних размеров островок. Извилистый берег образовывал кое-где довольно удобные бухточки, одна из которых вполне подходила для нашей бригантины. Заякорившись, мы дождались отлива и приступили к ремонту.

Игорь, задумчиво грызя мундштук трубки, долго всматривался в густые заросли на берегу и наконец окликнул Олега:

— Ты не мог бы сказать, что это за земля?

— Понятия не имею, — после недолгого раздумья ответил тот. — Кергелен далеко в стороне, о Тринидаде и Тобаго я вообще и не говорю… может, на более подробных картах указано?

Однако и на более точных картах этого острова не было. Довольно большой и даже местами поросший лесом, он тем не менее казался необитаемым. После того, как все швы корабля были забиты и законопачены, Игорь вместе со мной и с Колей высадился на берег.

— Я назову его «Землей Погибших Друзей», — заявил Командор. — И вот еще что: я принял решение спрятать все сокровища здесь… не отговаривайте меня! — он протестующе поднял руку, — это мое последнее слово. Но вы должны мне помочь.

Коля, поразмыслив, предложил поставить обелиск в память о Димке и Пашке. Все согласились с этой мыслью, после чего залезли в палатку и уснули.

Следующий день начался с поисков подходящего для обелиска дерева. Игорь нашел выброшенный штормом далеко на берег массивный ствол кипариса, и мы остановили наши поиски на нем. Бревно обтесали в виде четырехугольной иглы и, сделав наверху соответствующую надпись, установили неподалеку от побережья. А под вечер Командор в несколько приемов перевез на остров все наши ценности, сколотил из одного гроба тачку и, погрузив золото на нее, углубился в лес. Сопровождать его выпало мне, да и то не до конца пути — Хозяин требовал, чтобы место, где будет закопан клад, было известно лишь ему одному.

Путь был труден, колеса то и дело застревали в высокой и влажной траве. Я толкал тележку, временами поглядывая на торчащие из гроба заступ и ноги скелета, которого Игорь для чего-то прихватил с собой. Смеркалось. Птичьи голоса постепенно смолкли, и в звенящей вечерней тишине раздавался только скрип колес да отдаленный шум прибоя. Игорь пыхтел и отдувался, продираясь сквозь заросли колючих кустов. Где-то вдалеке противно заухала сова, и мы, невольно вздрогнув, остановились. Воцарилась тишина. В траве с шуршанием шныряли мыши и насекомые. Взошла луна, озарив окрестности серебристым тусклым светом.

— Уф, ну и темень! — пробормотал Командор, вытирая потный лоб. — Начнем отсюда, пожалуй.

— Не нравится мне все это, — сам того не ожидая, сказал я. Голос мой прозвучал достаточно громко, чтобы Игорь обернулся ко мне. Глаза его лихорадочно блестели.

— Хватит ныть, — сказал он. — Я от своего не отступлюсь. Вытаскивай эту скелетину.

Пластмассовый костяк вынули из тачки. Потоптавшись, Игорь утрамбовал небольшую площадочку, сориентировался на местности и аккуратно уложил скелет на землю, вытянув его в струнку и подняв ему руки. Теперь казалось, что скелет указывает куда-то. Смутно это мне что-то напомнило…

Я уже привык к темноте и тишине, а потому чуть не подавился собственным языком, когда поблизости раздался громкий крик.

— Димка! — хрипло вопил неизвестный. — Димка! Эге-гей! Иди сюда!

Мы переглянулись, но не успел Игорь и рта раскрыть, как крик повторился:

— Ого-го! Ну где ты там? Глянь, чего тут эта… стоит!

Стало тихо. Игорь пошатнулся и схватился за сердце.

— Клянусь преисподней, это голос Пашки Дурманова! — прохрипел он, облизывая сухие губы. — Чтоб мне лопнуть, если это не он!

— Эти сокровища… — неуверенно начал я, — что, если дух Пашки пришел за ними?

Игорь отрицательно покачал головой. По лицу его разлилась смертельная бледность. Равнодушная луна медленно совершала свой путь по небосклону, и в призрачном ее свете казалось, что мы попали в дурной сон. Снова ухнула сова, и снова где-то неподалеку закричали. Второй крикун оказался еще горластее первого.

— Пашка!!! — вопил он. — Ты где? Эй!

— Это не Паша! — прошептал я. — Это Дима!

— Какая разница! — раздраженно перебил меня Командор. — Пашка покойник, и Димка тоже покойник!

— А если… они… нам… — заикаясь, еле выдавил я и умолк под суровым взглядом Игоря.

— Пусть все черти с Сатаной во главе встанут на моем пути, меня они не остановят! — пылко воскликнул он, затем добавил уже менее уверенно: — А тем более какие-то там Пашка и Димка. Оставайся тут и жди меня. Я скоро вернусь.

Поправив треуголку, он налег на рукоятки тачки и под скрип колеса скрылся в зарослях. Я в изнеможении опустился на траву. Ноги меня уже не держали. Честно говоря, в тот миг я был уверен, что вижу нашего Капитана в последний раз. Вздрагивая при каждом шорохе, я просидел у скелета не менее двух часов, прежде чем вернулся Игорь. Никакие крики нас больше не беспокоили. Предводитель слегка развернул скелет, после чего мы возвратились обратно в лагерь, где Коля чуть не сошел с ума в наше отсутствие.

— Вы слышали?! — было его первой фразой. Мы мрачно кивнули, еще раз удостоверившись, что крики нам не померещились. — Кто это был? На миг мне показалось…

— Все может быть, — сурово сказал Игорь. — Сегодня заночуем здесь, а завтра с утра — на корабль. Я останусь на карауле. Спите.

Толком уснуть нам все равно не удалось, и, приплыв следующим утром на корабль, мы первым делом откупорили пару бутылок рома и приняли порядочную дозу для успокоения нервов. После обеда процедуру повторили для профилактики, а потом, обменявшись впечатлениями, просидели за столом до поздней ночи, прикончив с полдюжины пузатых бутылок благословенного напитка.

В три часа ночи я вывалился в коридор и заплетающейся походкой двинулся по направлению к своей каюте, изредка хватаясь за стены — почему-то мне казалось, что палуба под ногами шатается. Впрочем, учитывая количество выпитого, объяснить это не составляло для меня особого труда — ром «Старый Капитан» сделал свое дело. Я уже остановился и стал подумывать, не вернуться ли мне в кают-компанию, где я мог бы поделиться этой теорией с друзьями и логически ее завершить, как вдруг мне показалось, что в коридоре есть еще кто-то, помимо меня.

Тусклое пятно в свете фонаря, висевшего под потолком, не рассеивало тьму, и тени в углах гипнотически шевелились. Одна из них, прижимаясь к стене, вдруг стала приближаться, постепенно приняв очертания человека.

— Олег?.. — неуверенно позвал я, а вернее — хотел позвать, ибо язык отказался мне повиноваться, и я произнес только жалкое: «О…» Призрак подобрался ко мне вплотную, ухмыльнулся, и я с ужасом узнал Пашкино лицо. Подняв руку, я попятился и растянулся на полу, треснувшись затылком. В глазах заплясали звездочки, и я потерял сознание.


Глава 2


По-прежнему Витя. Похмельное пробуждение. Миражи вчерашнего дня. Изгоняющий дьявола. Друзья всегда возвращаются.


— Витька! Витька-а! Да проснись же, идиот! Вставай!

— М-мм…

— Витька, черт тебя дери! Вставай, говорю!

Знакомый голос Командора настойчиво звал меня из похмельного небытия в мир холодного утреннего ветра, изжоги и раскалывающейся головы.

— Рота, подъем! — потеряв всякое терпение, рявкнул мне в ухо Игорь. — Опоздаешь к первой паре!!!

— Я… знаю… почему в Средней Азии такая высокая детская смертность, — неожиданно для самого себя объявил я и повернулся на другой бок.

Игорь озадаченно умолк, переваривая это высказывание, и на некоторое время оставил меня в покое. Затем снова принялся тормошить.

— Да вставай же! Как мы тут очутились? Ты что-нибудь помнишь? А?

— Я? Конечно помню… — проснувшись окончательно, я сел и продрал глаза. — А… где это мы?

— На складе, разрази меня гром! И дверь заперта!

В иллюминатор лился серый утренний свет. Рядом со мной, разлегшись цугом на мешках с мукой, сладко похрапывали Коля с Олегом. Я торопливо ощупал себя и поморщился, обнаружив громадную шишку на затылке. Тотчас же в мозгу молнией блеснуло воспоминание о вчерашнем.

Пашка!!!

Я ошалело уставился на Игоря.

— Я вчера… — запинаясь, начал я, — в трюме…

Игорь удовлетворенно кивнул:

— Вспомнил, стало быть… Значит, я еще не совсем сошел с ума. Ты тоже ИХ видел?

— Кого? — на всякий случай притворяясь дурачком, хитро спросил я.

— Не притворяйся дурачком, — сердито буркнул Игорь и покосился на запертую дверь. — Разумеется, Димку и Пашку.

Мы вздрогнули — из коридора вдруг послышались шаги.

— Эй, вы живы там? — спросил знакомый Пашкин голос.

— Чур меня! — подпрыгнул Игорь и повернулся ко мне. — Демоны! Ты помнишь какую-нибудь молитву?

— Какую-нибудь… чего? — опешил я.

— Ну молитву же! Отче наш, иже еси на этом… как его…

— Би-би-си, — подсказал я и еле увернулся от командорского подзатыльника. Тем не менее подсказка сработала.

— О! Небеси! — вскричал Игорь. — Да святится имя твое, да приедет царствие твое… Гм! Да приедет… как там дальше?

— Да пребудет с нами хлеб наш насущный, — брякнул я.

— …хлеб насущный… — эхом подхватил Командор (а надо вам сказать, что Хозяин еще во время учебы отличался умением удивительно точно и быстро реагировать на подсказки).

— Dum spiritus sanktos deus est! — с разгону выдал я. Я уже давно все понял, и теперь шутки ради перешел на католическую латынь, благо, дипломированному биологу просто грех ее не знать. Пашка за дверью удивленно умолк. Вдохновленный этим обстоятельством, Игорь мгновенно подхватил молитву вслед за мной. Я же ликовал в душе — живы! Они живы!

— …деус…

— Santa Claro, ora pro nobis. Mea culpa.

—..кульпа моя… — соловьем заливался Игорь.

Мною овладело вдохновение.

— Uam profundus est imus maximus oceanus indicus! — запел я.

— …индикус…

— Нетус богус, кроме Кру-Крус…

— …Кру-Крус… — машинально повторил Хозяин.

— И капитанус Гуреус — пророкус. Его-с, — закончил я.

— …и капитанус Гуреус… Что?! — Игорь наконец понял, что его дурачат, и рассвирепел. — Вы что, сговорились, что ли? Что все это значит?!

С хохотом обороняясь, я оказался загнанным в угол, и неизвестно еще, чем бы все это кончилось, не распахнись в этот момент дверь и не возникни на пороге Пашка, живой и невредимый. Игорь в сопровождении Коли и Олега спешно отступил назад.

— Это, как его… — сказал боцман. — Доброе утро, Капитан. Ждем вас на палубе.

— Жив, чертяка! — завопил я, бросился к Пашке, обхватил его и оторвал от пола. — А Димка где?

— Э! Поосторожнее! — забеспокоился тот. — Я же поел! Я же под… А!

Споткнувшись, я потерял равновесие, и мы оба, взметнув мучное облако, рухнули на груду мешков.

— Уф! — Пашка встал и отряхнулся. — Дурак ты, Витька, и шутки у тебя дурацкие.

— Так ты живой! — воскликнул Игорь и рванулся пощупать.

— Да живой, живой, — поспешно отстранился тот. — Если бы вы вчера не напились до поросячьего визга, то вообще все хорошо было бы… Пошли наверх, а то мы с парусами не справляемся.

— С какими парусами? — не понял Игорь.

— С парусными парусами! Мы уже сутки как в пути. Шторм идет, Капитан.

— Ах вот как… — Игорь помрачнел и вдруг встрепенулся. — Что? Капитан? Так, значит, вражде конец?

— Об чем речь!

Игорь растрогался чуть ли не до слез.

— Друзья… Хлопцы! Да я… Для вас… такой борщ сварю — языки оближете! А ну, все на палубу!

Корабль ощутимо покачивало — волны уже достигли полутораметровой высоты. Ветер крепчал, и снасти покрылись корочкой льда. Ощутимо похолодало. Дима, облаченный в свитер, ватные штаны, оленью парку и тяжелый дождевик, приветливо помахал рукой из-за штурвала.

— Я уж думал, Пашка вас не добудится, — с облегчением сказал он. — Жду ваших распоряжений, Капитан!

Игорь огляделся.

— Где мы? — спросил он.

— Сорок шестая параллель, Капитан!

— Ого! Гм… Курс?

— Зюйд, Капитан!

Игорь потряс головой.

— Боже, неужели это не сон? Все живы, здоровы и снова в пути? Это не может быть реальностью! Ущипните меня… Ай!!!

Кажется, я перестарался.

— Так какие будут распоряжения? — повторил Дима.

— Он еще спрашивает! — притворно рассердился Игорь. — Конечно же — так держать! И — полный вперед! Паша! Пошли на камбуз. А вечером расскажете, что с вами приключилось.

— Есть, Капитан! — весело гаркнул тот, и оба скрылись в трюме.


Глава 3


Здесь и далее — Дмитрий рассказывает о героическом дрейфе, сражении с огромной рыбой и высадке на необитаемый остров, а также — о многом, многом другом, что было дальше.


— Есть хочу!

Обхватив себя руками, Пашка восседал на краю бочки и уныло смотрел на воду. Холодный южный ветер шевелил волосы и пытался распахнуть его кафтан. Бочка плясала на волнах. Изредка вода заливалась внутрь, и приходилось ее вычерпывать. К счастью, кастрюля каким-то чудом не утонула. Пятерка пушечных ядер со стуком перекатывалась по днищу бочки, то и дело ударяя нас по ногам, — выбросить их мы не решались — балласт, как-никак.

Было холодно. Сорванная взрывом с палубы «Арнольда» орудийная башня медленно дрейфовала на юг, приближаясь к «Ревущим Сороковым» — полосе штормов в высоких южных широтах. Ничего хорошего от этого ожидать не приходилось.

— Ты уже ел сегодня, — хмуро заметил я в ответ на Пашкину тираду.

— Что? — не понял тот.

— Ну, эту… шоколадку.

— А, «Сникерс»! — Пашка криво усмехнулся. — Скажешь тоже… Разве это еда? Баловство одно. Орехи только по зубам позастревали, и все. Эх, картошечки бы сейчас, борща… — он встал и, чуть не упав в воду, оглядел горизонт. Судя по выражению лица, ничего путного он там не увидел.

— Пусто, — сокрушенно подтвердил он мою догадку. — Ну сколько можно! Должно же это когда-нибудь кончиться. Что, так и будем плыть в бочке, как князь Гвидон?

— Сам ты… князь Бидон! — огрызнулся я, поплотнее запахивая рубашку. — Ты же первый напал!

— А я, что ли, руль сломал, я, да?

— По-твоему лучше, если бы ребята взорвались?

Пашка потупился.

— Я не хотел этой войны.

— Да уж! Ты хотел совсем другой!

Некоторое время мы молчали. Полуразломаный бочонок, медленно вращаясь, все плыл и плыл вперед.

От взрыва сдетонировал весь наш порох, запас которого помещался под орудийной башней. Подобно ракете, бочка свечой стартовала в небо и плюхнулась в воду далеко в стороне. По счастливой случайности нас сбросило за борт почти невредимыми, если не считать легкой контузии, а вскоре мы наткнулись на бочонок. «Гончая» осталась далеко в стороне, и, сколько мы ни кричали и ни размахивали руками, экипаж нас не заметил. Покружив над местом взрыва, корабль дал прощальный залп из всех орудий, перепугав нас с Пашкой до одури, и, развернувшись, быстро скрылся за горизонтом.

Теперь нам оставалось только ждать, чем все это закончится.

Выглянуло солнце, и мы помаленьку согрелись. Рыболовная снасть из согнутой булавки и бечевки осталась нетронутой — да и могло ли быть иначе — ведь наживка отсутствовала.

— С голоду подохнем, — мрачно константировал Пашка, вторично забрасывая удочку. — Хоть бы пескарик какой-нибудь клюнул.

— Нет тут пескарей! — раздраженно оборвал его я и замер, осененный внезапно пришедшей идеей. — Вот что! Выворачивай карманы.

В нашем распоряжении оказались два носовых платка, ключ, слипшаяся жевательная резинка, авторучка, серебряная чайная ложечка, расческа и нож.

— Дай-ка мне ядро.

Положив ложечку на одно из ядер, я взял в руки второе и прицельными ударами стал расплющивать ее в тонкую пластинку.

— Блесна, да? — догадался Пашка. Я кивнул, проковырял в овальной пластине дыру, согнул ее корытцем, завернул ручку петлей и протянул снасть Паше.

— Отполируй.

— Чем? — опешил тот. — У меня только камзол.

— У меня и его нет, — резонно заметил я.

После получаса упорной работы блесна приняла подобающий вид. Полы Пашкиного камзола залоснились. Булавку прицепили к отверстию и забросили блесну в воду.

Пашка удрученно расматривал прорехи на ткани и тяжело вздыхал.

— Эх, блин, такой камзол пропал…

Я устало махнул рукой:

— Снявши голову, по волосам не плачут.

— Н-да… Веселенькое положеньице.

Пашка был прав. Голова работала плохо, мысли заплетались, как у пьяницы. Во рту пересохло. Воды вокруг было сколько угодно, но — увы — соленой! Танталовы муки!

Тем временем Паша вытащил из кармана старую газету, расправил ее на коленях и углубился в чтение — занятие не хуже других в нашем положении. Газетный лист сухо шелестел на ветру, и мой приятель прилагал массу усилий, чтобы его удержать.

— Вот черт! — неожиданно выругался он.

— Что там такое? — безразлично поинтересовался я.

— Да вот, футбол сегодня по телевизору. Спартак-Москва и Бенфика. Жаль, пропустим…

Я лишь усмехнулся в ответ. Вряд ли мы вообще увидим когда-нибудь снова телевизор.

— Бог с ним, с футболом. Лучше почитал бы вслух, что в мире творится.

— Вслух? Хм… Ага… Вот — ученые раскопали скелет динозавра, самый большой из всех, доселе найденных. Самое интересное, что кости его… хм… пустотелые. Ничего себе! Вот здорово! — Пашка свернул газету. — Нам бы так. Представляешь, Дим, как было бы классно — упал в воду и не тонешь.

— Ну, в этом ты от динозавров недалеко ушел, — ехидно сказал я. — Башка у тебя точно пустая.

Пашка обиженно надулся.

— Ты эта… выбирай выражения. Я все-таки адмирал.

— И чем же вы командуете, вашблагородь? Бочкой из-под капусты? Хорош кривляться, Пашка. Ведь ясно же было всем, что эти игры к добру не приведут.

— Да знаю я, знаю… — неожиданно сник тот. — Дурь все это. Зря я свару затеял. Выборы-перевыборы… Дурак был. Ну какой из меня, к лешему, капитан?

Неожиданно бочка вздрогнула, словно бы о доски поскребся кто-то большой и тяжелый. Затем она качнулась от увесистого толчка, и вдруг последовал такой резкий рывок, что наша посудинка едва не опрокинулась.

— Клюнуло!!! — взревел Пашка.

Бочка скакала по волнам, увлекаемая неведомым буксировщиком. Выглянув наружу, я увидел скользящий в воде стремительный силуэт.

— Акула! — Паша схватил ядро и с размаху запустил им рыбе в голову. — Бей ее!

— Не надо! — я перехватил Пашкину руку со вторым ядром. — Мы опрокинемся!

Рыба на мгновение всплыла на поверхность, и мы разглядели острый длинный нос, серповидный хвостовой плавник и обтекаемое тело огромного марлина.

— Меч-рыба! — ахнул Паша. — Ух ты! Сколько мяса!

Казалось, рыба не знает устали. Бочка стрелой летела на юг, а мы были бессильны что-либо сделать. Внезапно на горизонте замаячила полоска земли. По мере приближения можно было различить солидных размеров остров. Я схватил Пашку за плечи.

— Это наш единственный шанс! Мы должны высадиться!

— Как, без рыбы? — опешил тот. — Ты с ума сошел!

Я выхватил нож и примерился к веревке. Пашка отшвырнул меня назад.

— Дурак! — разозлился он. — Упустим, потом не поймаем! Эх, была не была!

И прежде чем я успел его остановить, Пашка схватил в каждую руку по ядру и прыгнул в воду. Мелькнуло торпедообразное тело. В брызгах бился мощный хвост. Пашка с яростью голодного людоеда молотил ядрами по рыбьей голове, потом вцепился в нее обеими руками и вместе с добычей скрылся под водой. Поводок оборвался. Я ждал, и наконец рыба всплыла на поверхность. Взметнулась Пашкина рука с зажатым в ней мечом. Мокрый костистый вырост блеснул на солнце и вонзился рыбе в глаз, после чего оба снова исчезли из виду. В третий раз Пашка вынырнул один. Фыркая и отдуваясь, он подплыл к бочке и, перевалившись внутрь, горделиво ухмыльнулся.

— Видал? — сказал он. — Во! Меч от рыбы отломил!

— Прекрасно! — вспылил я. — А где рыба, которую ты отломил от этого меча?!

Пашка развел руками.

— Рыба? Уж извини, упустил. Брыкалась здорово, понимаешь. А чего ты хочешь? Я же тоже человек.

— Тогда какого черта ты купался?

— Ну, не скажи! Глянь, какой меч!

Возразить на это было нечего, и мы, вооружившись обломками досок, стали грести к берегу. На наше счастье, течение делало здесь петлю, и мы попали в полосу спокойной воды, а потому добрались до суши довольно быстро. Бочку выкатили на берег и осмотрелись.

Остров оказался ничего себе. Усыпанный неровными серыми камнями берег выгибался широкой излучиной, а ближе к западу в море выдавалась длинная пологая отмель. К юго-востоку местность повышалась, и другая оконечность острова была не видна, а на западе зеленел довольно солидный лес. Посовещавшись, решили пока не расходиться и вдвоем направились к деревьям. Пашка с любопытством оглядывался по сторонам, изредка поддавая ногой небольшие камешки. Берег был пустым и безжизненным. Холодный ветер бил в лицо, мокрая одежда противно липла к телу. Не дойдя до леса, мы свернули на отмель и просто любопытства ради прошлись по ней, оскальзываясь на мокрых камнях. Очевидно, во время прилива эта коса полностью скрывалась под водой. Примерно на середине пути нас ожидал сюрприз — растянувшись во весь рост, там лежала выброшенная волнами меч-рыба, вернее, теперь уже просто — рыба, без меча. Этакая, я бы сказал, безмеч-рыба.

— Вот повезло! — Пашка тут же опустился перед нею на колени и принялся вырезать лучшие куски. — Теперь на первое время еды нам хватит… Что делать будем, а?

Я вздохнул и огляделся по сторонам.

— Обживаться.


Глава 4


Стела. Неожиданная встреча. Клад капитана Гурея. Возвращение на борт. Великое потрясение Игоря.


Не имея ни пилы, ни топора, глупо было мечтать о постройке хорошего жилища. Мы располагали только Пашкиным ножом, да и тот больше годился для стола, чем для работы. Однако сдаваться просто так мы не собирались.

Пока я занимался постройкой шалаша, Пашка всевозможными способами пытался развести костер. Дров вокруг было в избытке, но добыть огонь удалось лишь вдвоем при помощи веревки, палочки и двух сухих кусочков дерева.

— Живем! — обрадовался Паша, нанизывая на прутик филейную часть «безмеч-рыбы» и поворачивая ее над огнем. — Так или иначе, дом мы все равно построим, а там, глядишь, и корабль какой-нибудь подойдет…

Погода стояла на удивление теплая, дождя не было. Переночевав под крышей, мы выбрались утром наружу и отправились осматривать наши новые владения. Рисуя карту углем на куске коры, мы решили разойтись и встретиться на другой оконечности острова. Углубившись в лес, я шел примерно полчаса, не замечая ничего подозрительного. Пару раз из-под ног выпархивали птицы, но крупные животные не попадались на глаза. С одной стороны, это было неплохо, поскольку нам никто не угрожал, но с другой стороны, должны же мы что-то есть! Миновав две весьма привлекательные полянки, я услышал впереди легкий шум прибоя и решил, что уже вышел к месту предполагаемой встречи с Пашей. Разумеется, назначить какое-то определенное место мы не могли, но выход нашелся быстро.

— Димка! — послышалось справа. — Димка! Эге-гей! Иди сюда!

— Ого-го! — сложив ладони рупором, прокричал я в ответ. Пашка, ты где?!

Мой друг, видимо, что-то нашел, и я поспешил на его зов. Продираясь сквозь плотную стену растительности и время от времени окликая Пашку, я вскоре оказался на маленькой поляне, посреди которой возвышалось что-то похожее на телеграфный столб. Сходство было столь сильным, что я невольно задрал голову, ожидая увидеть белые катушки изоляторов, но их, конечно, не было.

Вместо этого там был прибит какой-то подозрительно знакомый штурвал. Сердце у меня дрогнуло. Я подошел поближе. Так и есть! Штурвал был с нашего «Арнольда».

Примерно на высоте моего роста стела была украшена нижеследующей надписью:


Сей шпиль былъ установлънъ на этомъ островъ въ память о погибшъмъ въ бою контръ-адмирале П. Дурмановъ. Ноября 13-го, 199.. года.


Из-за столба выглянула ухмыляющаяся физиономия Паши, и я вздрогнул.

Видал? — хвастливо сказал он. — Интересно, откуда это тут взялось? Кстати, я и не знал раньше, что ты капитан.

А с чего ты взял, что я — капитан? — искренне удивился я.

— А ты знаешь, кто здесь похоронен?

— Знаю! — рассмеялся я. — Ты.

— А вот и нет. Это тебе памятник. Иди сюда.

Обойдя обелиск, я недоумевающе воззрился на вырезанную с другой стороны надпись, очень похожую на первую, только вместо Пашки в ней упоминался «Капитанъ перваго ранга Дм. Скирюкъ».

Меня пробрал холодок.

— Ну, дела… — Паша почесал в затылке. — Слушай, Дим, а может, мы и впрямь… того, а? — он сделал похоронный жест и присвистнул. Я покачал головой, да и сам Пашка, разумеется, в это не верил. — Тогда я вообще ничего не понимаю… Может, это Игорь?

— Может быть…

Хоронясь за кустами, мы двинулись вдоль берега и вскоре наткнулись на небольшую бухточку, в которой ошвартовался странного вида парусник. Все сомнения отпали — это была наша «Гончая».

— Пошли к ним, — скомандовал я.

Ты что! — Паша ухватил меня за штаны и втянул обратно под укрытие деревьев. — Забыл, как они с нами расстались? Игорь нас пристрелит!

Я остановился. «Гончая» ошвартовалась соблазнительно близко, но доводы Пашки звучали здраво. Тем не менее нам во что бы то ни стало требовалось пробраться на борт — это был наш единственный шанс выбраться отсюда.

— Ты прав, — сдался наконец я. — Что ты предложишь?

— Произведем разведку.

Разделившись, мы осмотрели окрестности и вскоре обнаружили стоянку. Кто-то, судя по тулупу — Коля, готовил на костре ужин. Прочесав окрестные кусты, мы наткнулись на весьма любопытную поляну. Трава здесь была примята и истоптана, а на середине возвышалась гора свежевырытой земли, слегка присыпанная сломанными ветвями. Две глубокие колеи вели к ней и обрывались у ее подножия. Чуть поодаль был вкопан массивный столб с прибитой к нему табличкой:


КАБЕЛЬ, 3 м. НЕ КОПАТЬ


Вооружившись ветками, мы разбросали завал и принялись копать. Земля была рыхлая, утрамбованная лишь поверху, и поддавалась легко. Через пятнадцать — двадцать минут палка в руках у Пашки глухо стукнула о дерево. Вытащив тяжеленный ящик наружу, мы вскрыли его, и нашим взорам предстала груда награбленных Игорем «сокровищ». Паша поворошил позолоченные безделушки рукой и посмотрел на меня.

— Зарыл, — константировал он.

— Отнесем обратно? — предложил я.

— Куда это «обратно»? — нахмурился тот. В глазах его зажегся нехороший огонек, и я почувствовал неладное. Пашкой вновь овладевал демон жадности.

— Ну, вот что! — я захлопнул гробовую крышку, едва не оттяпав Пашкины пальцы. — Или мы возвращаемся на корабль, или нет. Решай сам.

Пашка молчал.

— Счастливо оставаться, — сказал я и направился к морю.

— Стой! Погоди! — Паша догнал меня и загородил дорогу. Так нечестно. Ведь это и наше золото тоже.

— А хоть бы и так, — я пожал плечами. — Мне до него с самого начала не было никакого дела. Оставайся, если хочешь, я скажу Игорю, что спасся один. Тебя никто не потревожит.

Пашу терзали сомнения. Некоторое время он стоял, глядя то на сундук (вообще-то это был гроб), то на «Гончую».

— Ну… Ну тогда давай хоть закопаем их обратно, что ли…

Было темно, когда мы, перепачканные землей по самые уши, вышли к костру. Три темные фигуры сидели поблизости, что-то передавая друг другу и оживленно жестикулируя. Пробравшись на берег под покровом темноты, мы вплавь двинулись к бригантине, силуэт которой чернел на фоне вечерней зари. Взобравшись на борт по якорной цепи, Пашка сбросил мне канат, и мы направились в трюм.

— Кто тут? — осторожно выглянув из каюты, спросил потревоженный шумом Олег. Мы замерли. Повторив свой вопрос, вахтенный еще несколько секунд настороженно вслушивался в тишину, затем успокоился. Вскоре послышался плеск весел. Шлюпка с глухим ударом врезалась в борт корабля, после чего веревки шторм-трапа задергались — кто-то карабкался на палубу. Судя по доносившимся снизу приглушенным ругательствам, это был Командор, к тому же изрядно выпимши. Последнее не замедлило подтвердить то обстоятельство, что верхолаз сорвался на полпути и с шумом упал в воду. Вылавливая его, шлюпка отошла на довольно значительное расстояние, после чего двинулась на второй заход. Подъем на палубу всех троих занял примерно полчаса, да и то не без помощи Олега. Окружив его с трех сторон, Витя, Коля и Хозяин наперебой стали что-то ему втолковывать, затем все четверо удалились в кают-компанию.

Пашка на цыпочках подбежал к окну и заглянул внутрь.

— Пьют! — сообщил он. — Что делать будем?

— То, что собирались, — буркнул я.

Подняв кливера и лисели, мы поймали холодный ночной ветер и, осторожно выйдя в открытое море, взяли курс на юг. Я встал к штурвалу, а Пашка отправился на камбуз поискать чего-нибудь съестного.

Пару часов спустя дверь кают-компании с треском распахнулась, и на палубу вывалился распаренный и взъерошенный Командор. Широко расставляя ноги и хватаясь за протянутые леера, он добрался до мостика и направился ко мне. В руке у него была бутылка.

— Каррамба! — выкрикнул он в мой адрес. — Свистать всех! Наверх всех! Вы слышите, вы?! Тр-русы! Негодяи! Я сказал, что мне плевать на покойников, и даже сам ад мне нипочем! Я…

Корабль качнуло, и луч света из нактоуза упал на мое лицо.

Игорь отшатнулся. Медленно повернув голову, я вперил в него немигающий взгляд, рассчитывая произвести должный эффект.

— Что… а… — Игорь гулко сглотнул и попытался заслониться пятерней. Глаза его вылезли из орбит, в зрачках блуждал огонек безумия. Бутылка выпала из руки и покатилась по палубе. Пахучий кубинский ром с бульканьем растекся по доскам. — Разве т-ты… — пробормотал Хозяин. — Не может быть…

В ночи послышалось хлопанье крыльев, в темноте мелькнуло что-то еще более темное, и на плече у меня примостился Капитан Флинт.

— Всем кр-рышка!!! — каркнул он, ошалело вращая глазами.

Издав короткий мучительный стон, Игорь пошатнулся и рухнул на палубу, лишившись чувств.

Из люка высунулась Пашкина голова.

— О, Игорь! — оживился боцман. — А я это… Витьку нашел.

— Отнеси их на склад и хорошенько запри дверь, — сказал я. — Пускай протрезвятся. И принеси, наконец, мне поесть я же умираю с голоду!

Паша закивал и, ухватив Хозяина под мышки, скрылся в трюмном люке.

— Кар-рамба! — крикнул Флинт. — Кр-репкий ветер-р!

— Ты прав, приятель, — хрипло сказал я и стиснул рукоятки штурвала. — Ветер что надо…

Вот так мы снова вернулись на «Гончую», а остальное вы уже знаете.


Глава 5


В высокие широты. Огородная зараза. Камбузные похождения. Заплыв Капитана Флинта. Вершки и корешки.


Шли дни.

Студеное дыхание Антарктики ощущалось все сильнее. Парки, отлично защищая от холода, совсем не защищали от сырости, тяжелые клеенчатые плащи оказывали обратное действие, а натянуть одно поверх другого оказалось задачей почти невыполнимой. Брызги соленой воды, оседая на палубе «Гончей», почти сразу замерзали, образуя наледь и кривые от качки сосульки. Последние, впрочем, держались недолго — ветра в этом районе океана дули сильнейшие. Корабль пересекал Ревущие Сороковые, и название свое эти широты оправдывали на все сто — не было ни одного дня затишья. Настроение экипажа падало вместе со стрелкой барометра.

— Ну и погодка! — ворчал Командор, уминая пальцем в трубке отсыревший табак. — Антарктика Антарктикой, но надо же и совесть иметь!

Чиркнув спичкой, он поднес огонек к чашечке, прикурил и покосился на затянутое тучами небо. Солнца мы не видели уже недели две, если не больше.

— Держи по ветру, — распорядился он, — а я пока схожу посмотрю, как там наши посадки.

Извечная забота Командора — продукты — снова напомнила о себе. Но были и хорошие новости — картофель в ресторане дал обильные всходы, отцвел, и теперь Игорь с нетерпением ждал урожая.

Вздохнув, я сверился с компасом, слегка подправил курс и снова замер. «Гончая» шла под малыми парусами при попутном ветре, так что делать нам было нечего. Минут через десять — пятнадцать на палубу должен был подняться Олег и сменить меня у штурвала. Пашка как всегда околачивался где-то внизу, по боцманской части, а вот где были Витя и Коля, оставалось только гадать. Вскоре меня сменили, и я отправился в кают-компанию отдохнуть и подкрепиться горячим кофе.

Пашка, конечно, был уже там, опустошая второй кофейник и запуская зубы в пирог.

— Привет! — с набитым ртом промычал он. — Как погодка?

— Хуже не бывает, — я стянул с головы клеенчатую зюйдвестку и стряхнул с нее намерзшие льдинки. — Видал?

— Чего мне эта… видать? — угрюмо усмехнулся тот. — Я сразу предупреждал, что холодно будет. Вот погоди, доберемся до пятидесятых — взвоем… Нет, я все-таки был прав — у Игоря не все дома. Начитался этих… как его…

— Чего?

— Книжек!

Пашка сгреб в ладонь крошки со стола и отправил их вслед за пирогом.

— Ты не заводись, — примирительно сказал я. — Мы же вместе решали, куда дальше плыть.

— Да я что, я — ничего, — погрустнел тот. — Холодно вот только, сыро, и есть скоро нечего будет.

— А картошка?

— А что — картошка? — пожал плечами тот. — Ты грядки видел?

— Нет.

— Так сходи и посмотри. Треть урожая гибнет на корню.

— От чего? — опешил я.

— Кто его знает… — боцман выцедил из кофейника последние капли и вздохнул. — Ну, мне пора. Там, на полке, кажется, еще пироги остались. Пока!

Отогревшись, я решил прогуляться в ресторанный зал. Игорь был там. Ползая на коленях вдоль картофельных грядок, он что-то измерял рулеткой, расправлял нежные зеленые листочки и тяжело вздыхал. Причину его волнений я увидел сразу — картофельные кустики на двух последних грядках выглядели чахлыми и худосочными, в то время как на остальных четырех все было в порядке.

— Димка, ты? — не оборачиваясь, спросил Игорь. — Иди сюда. Глянь, чего творится. Как думаешь, почему?

Я подошел ближе, сел рядом с Игорем и размял в руке ком земли.

— Понятия не имею, — признался я. — Я же не ботаник… Может, удобрений маловато?

— Нет, я везде поровну наклал, — Хозяин распрямился и потер ноющую поясницу. — Загадка… Чего ж им еще надо-то, а?

Распахнулась наружная дверь, впуская внутрь холодный соленый ветер. Выламывая сосульки из бороды, в ресторан протиснулся Коля.

— Плохи дела, Капитан, — хмуро сказал он. — На складе продуктов осталось — с гулькин нос.

— Это что еще за мера такая — «гулькин нос»? — рассердился тот. — Опись сделали?

— Так точно, — Коля протянул ему сложенный вчетверо листок. Игорь развернул список и зашевелил губами, бормоча что-то вроде: «Солонина — одна бочка, селедка — восемь банок, макароны — пять коробок отсырели… гм! Ничего себе…», а мы, оставив Игоря наедине с бытовыми проблемами, вылезли на палубу и, поразмыслив, направились на камбуз запастись сухим пайком.

Пашка и тут нас опередил. Склонившись над кастрюлей с борщом, он на пару с Капитаном Флинтом вылавливал оттуда большую мозговую кость. Капитан Флинт был закутан в толстый зеленый шарф и возбужденно каркал, бегая по краю кастрюли.

— Да что же он все время ест-то? — вполголоса возмутился Коля и громко позвал: — Паша!

Скользкая, с мохрами мяса кость и Капитан Флинт дуэтом плюхнулись в кастрюлю. Первая сразу пошла на дно, второй же суматошно забарахтался в теплом вареве, криками выражая свое негодование.

Пашка обиженно надулся.

— Вы это… Че орете-то? Дел других, что ли, нет, кроме как на камбузе орать? Это самое… суп вон испортили…

Брезгливо выудив из кастрюли шарф, в котором запутался Флинт, Паша поставил мокрый комок на пол. Тот мгновенно отрастил ноги и попытался удрать, оставляя жирные следы, но был пойман и совместными усилиями втиснут в мойку для посуды. Включили горячую воду. Флинт хлопал крыльями и трепыхался. Во все стороны летели капустные ошметки.

Борщ погиб. Выловив оттуда мясо и выплеснув остатки в иллюминатор, мы залили в кастрюлю свежей воды, настругали солонины и поставили все это на огонь. Коля уже и сам был не рад случившемуся.

— Как закипит, убавьте огонь, — смущенно сказал он. — А я пока схожу, Витьку проведаю. Он там, бедняга, курс прокладывает, если не заснул еще.

Выстирав Флинта и шарф, Паша отправил обоих сушиться на шкаф, а сам принялся нарезать ломтями копченую колбасу.

— С борщом придется подождать до ужина, — философски заметил он. — Удовлетворимся колбаской.

— Надо ребятам отнести, — сказал я, принимая громадный многоэтажный бутерброд. Паша кивнул, нарезал побольше хлеба и колбасы и рассовал их по карманам.

— Пошли.

Олег стоял у штурвала, Витя и Коля корпели над картой в капитанской каюте, а сам Капитан, по-видимому, был на складе. Большинством голосов (двое против никого) было решено идти на палубу. Путь наш лежал мимо каких-то кладовок, запертых дверей и забитых иллюминаторов. Ходили здесь редко, а последние две недели не появлялись вовсе: пробираться в темноте по загроможденным коридорам никому не хотелось. Продвигаясь на ощупь, я вдруг почувствовал, как что-то холодное коснулось моей щеки, испуганно шарахнулся в сторону и чуть не повалил пирамиду каких-то ящиков.

— Ты чего? — Паша поспешно чиркнул спичкой, осветил потолок и тоже ойкнул: там обнаружились свисающие сверху белесые нити и корешки, проросшие сквозь неплотно пригнанные доски. Кое-где на них висели вполне созревшие картофелины, а штук пять или шесть уже упали и теперь валялись под ногами.

— Картофельный сад!

Мы переглянулись.

— Во дела! — ошарашенно сказал Паша. — Ты видел когда-нибудь что-то подобное, а? Гм… Над нами, случайно, не ресторан?

— Конечно, ресторан, — подтвердил я. — А что?

— Да так, ничего, — Паша огляделся по сторонам. — Тут ведь еще пороховой погреб, каюты, кладовая… Понял! — он вдруг прищелкнул пальцами. — Понял, черт возьми! Игорь у себя на складе обрезает эти самые корешки — там картошка и вянет…

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, затем одновременно расхохотались.

Неожиданно Пашка умолк, состроил серьезную мину и принюхался. В следующий миг он схватился за голову и опрометью припустил назад по коридору.

— Эй, ты куда? — только и успел крикнуть я.

— Мамочка родная! — вопил тот. — Там же мясо! Мясо пригорает!

К вечеру мы с Пашей получили в качестве приза еще по два наряда вне очереди.


Глава 6


Полуночные страдания. Паша, как зеркало русского культуризма. Холод и ветер. Хозяин склада и склад Хозяина. Последний отрезок пути.


— Мандарины… Мандарины… О! Эта… Сколько за килограмм?

Повернувшись на другой бок, я натянул одеяло на макушку и попытался не обращать внимания на эти возгласы.

— Мандарины…

Ну и ночка!

Отбросив одеяло, я сел на кровати и развернул будильник циферблатом к себе. Было три часа пополуночи. Паша бредил мандаринами. Уже не первый день в нашем рационе сменяли друг друга макароны и картошка. И то и другое уже успело нам изрядно надоесть. Возможно, что у Игоря в кладовой и были припрятаны какие-нибудь деликатесы, но раскошелить прижимистого Командора на нормальный обед нам никак не удавалось. Что касается Паши, то он совсем пал духом.

— Хлеб с хлебом едим… — ворчал он. — Этак мы совсем загнемся! Хоть бы мясо было, что ли…

— Мясо вредно, — невозмутимо отвечал на это Олег, отправляя в рот огромную порцию макарон под соусом.

— Да ну, брось! — отмахивался Паша. — Все культуристы мясо едят, а они знаешь, какие здоровые! Во! Культуристы, они че попало жрать не будут. А мясо едят. И сыр едят, и молоко… и салаты там разные… А я мандарины люблю.

Обычно диспут заканчивался тем, что Виктор с грохотом обрушивал на стол свою кружку с киселем и грозился вышвырнуть доморощенного лакомку вон из камбуза, а то и вовсе — с корабля.

— Тебе, Паша, надо бы сменить фамилию «Дурманов» на «Гурманов», — поспешно разнимал их Коля, — и тогда все сразу встанет на свои места.

— Иди ты… — обиженно фыркал Паша и умолкал, но ночью мандариновые бредни вспыхивали с новой силой.

Сон ушел окончательно и бесповоротно. Посидев с минуту, я натянул штаны и парку и полез на палубу. Снаружи было холодно и сыро. Корабль ощутимо покачивало. Мы уже прошли через два шторма и считали, что нам несказанно повезло — корабль был цел, если не считать мелких повреждений, и уверенно шел вперед.

— Не спится? — окликнул меня Коля.

— Уснешь тут с вами, как же…

В капитанской каюте горел свет. Наверняка Игорь в очередной раз бдел над продуктами. Дело было в том, что на хозяйском складе, откуда ни возьмись, вдруг объявился постоялец — громадная, просто небывалых размеров крыса, которая чувствовала себя там как дома. Когда Игорь туда приходил, она смотрела на него с не меньшим удивлением, чем он — на нее. В глазах у обоих читался вопрос: «Какого лешего он (она) тут делает?» Крыса с завидным аппетитом трескала и сухари, и макароны, а изловить ее не удалось при всем старании. Яда у нас не было, а в капкан попался только Пашка. Кончилось все тем, что Игорь перетащил почти все продукты к себе в каюту, окончательно ее загромоздив, а лишнюю мебель уволок оттуда на склад, в результате чего разница между складом и каютой исчезла совершенно — оба помещения превратились в захламленные тесные комнаты, где Игорь, как скупой рыцарь, спал, работал и хранил пропитание.

Крыса, кстати, тоже.

Колючие холодные точки звезд равнодушно рассматривали нашу «Гончую». Океан слабо искрился. Ледяной ветер пронизывал оленью парку, словно рубашку. Поежившись, я потянул за шнурок — меховой капюшон мягко охватил лицо. Я стоял на носу бригантины рядом с Олегом — тот смотрел вперед и давал сигналы рулевому. На палубе лежал багор — отталкивать льдины.

— Интересно, где мы сейчас, — вслух подумал я.

— В высоких широтах, — ответил Олег и добавил, подумав: — В очень высоких. Ума не приложу, что Игорь намерен делать дальше…

— Идти пешком? — предположил я.

— Все может быть…

Постояв на носу еще минут пять, я прошел на корму, где хранилось снаряжение, и чуть не упал, споткнувшись о кучу Пашкиного спортинвентаря. Массивная штанга, гантели и две гири-двухпудовки сиротливо притулились возле пушек. Паша, и без того измученный макаронной диетой, совсем забросил свои занятия. Гири покрылись корочкой льда и напоминали орудия пыток. Заниматься атлетизмом в шубе было неудобно, а раздевшись, Пашка быстро замерзал на ветру. Синий и пупырчатый, словно ощипанный бройлер, он вскоре бросал свои снаряды и бежал греться в кубрик. Один раз он приволок свои железяки туда, надумав «подкачаться» в тепле, но разгневанный Хозяин вышвырнул их на улицу вместе с Пашей.

— Совсем чокнулся! — злился он. — Еще тут греметь будет!

— Но как же так? — обиженно оправдывался Паша. — Где же мне тогда заниматься бодибилдингом?

— Чихал я на твои занятия! У меня твой дебилдинг уже во где сидит! — Игорь показывал Пашке кулак и с треском захлопывал дверь каюты. Отчаявшись, Пашка махнул на все рукой и позабросил спорт до лучших времен.

Снаряжение наше хранилось в шести больших ящиках на корме. В трюме, правда, была еще дюжина, поменьше. Проверив, надежно ли закреплен груз, я уже совсем было собрался идти в кубрик, как вдруг с юта донесся крик Олега:

— Коля, льдина! Право руля… нет! лево ру… Стоп! Стоп! Айсберги! Ребята, льды! льды впереди! Свистать всех наверх!

Зазвенел тревожно корабельный колокол. Витька с Пашей выскочили на палубу в штанах, на ходу напяливая шубы и путаясь в рукавах. В следующий миг они уже карабкались вверх по вантам — убирать паруса. Я был уже наверху, когда стало ясно, что столкновения не избежать — с натужным скрежетом «Гончая» обломила внешнюю кромку льда, продвинулась по инерции еще на несколько метров, после чего замерла и стала медленно заваливаться на бок. От рывка я чуть не сорвался — меховой сапог соскользнул с обледенелой ступеньки, и я повис на руках, качаясь над пропастью. Далеко внизу простиралось сплошное ледовое поле — не очень подходящее место для приземления. Я сглотнул и посмотрел наверх. Паруса под напором ветра продолжали увлекать застрявшее судно вперед. Мачты угрожающе гнулись и трещали. Каким-то чудом лед еще раз подломился, и бригантина выправилась, правда, лишь для того, чтобы снова начать падать.

Веревки под моими пальцами оттаяли и окрасились кровью. «Гончая» судорожно дрогнула, и в следующий миг узел под тяжестью моего веса развязался. Веревка описала широкую дугу, я ударился о мачту и повис, запутавшись, на вантах. Левая рука сразу онемела. Прямо перед моим носом был последний узел, скользкий как масло и твердый как камень. Ругаясь и ломая ногти, я попытался развязать его. С таким же успехом я мог бы порвать якорную цепь.

— Отойди! — вдруг послышалось сзади. Обернувшись, я увидел Командора. Из всей одежды на нем были только волосатые штаны и майка. Разгоряченный и потный, Игорь тяжело дышал, сжимая в руках топор.

— Убери руки! — снова крикнул он.

— Куда?! — взвыл я, болтая в воздухе ногами в поисках опоры.

— Отцепись от веревки, идиот! — рявкнул Игорь и занес топор.

С испуга я, как обезьяна на лианах, проделал какой-то совершенно немыслимый цирковой трюк, перепрыгнув на соседнюю веревку. Как только это произошло, отливающее синевой лезвие обрушилось на узел, в мгновение ока разрубив все, что там было. Послышался треск, над головою хлопнуло жесткое полотнище паруса, и я почувствовал, что падаю.

Метра четыре мы с Игорем летели вдвоем. Затем нас догнал и перегнал тяжелый брус нок-рея. С ужасным грохотом он рухнул на палубу, растянув перед нами серый парусиновый батут. Хлопнувшись на его шершавую поверхность, мы скатились вниз и врезались в кучу обломков, ранее бывших канатным ящиком. Все это произошло так быстро, что я даже не успел перевести дыхания.

Послышался нарастающий свист, и неподалеку от нас, глубоко вонзившись в палубные доски, грохнулся командорский топор.

Воцарилась тишина.

Краски медленно возвращались на хозяйское лицо. Я взглянул наверх. Паруса исчезли — мачты были чисты. Бригантина встала на ровный киль.

Скользнув по канату, на палубу пружинисто спрыгнул Паша и, на ходу стягивая рукавицы, кинулся к нам.

— Как вам это удалось?! — вскричал он, потрясенно вращая глазами. — Это же высший пилотаж!

Подошедший Витя помог нам подняться и, поднатужившись, вырвал из палубы застрявший там топор, правда, вырвал вместе с доской.

— Гм… — Игорь задумчиво поскреб подбородок и зябко поежился в своей тонкой майке. — Где мы?

Впереди, насколько видел глаз, расстилалась бескрайняя ледяная пустыня замерзшего океана.

Дальше пути не было. Это была Антарктика.


Глава 7


Ария полярных льдов. Островок тепла. В ледовых тисках. Хозяйские придумки. Что нам стоит дом построить. Спецзадание.


Ветер бился в мутное, заиндевелое стекло иллюминатора, швырялся снежным крошевом и завывал на разные голоса. Казалось, заблудившийся кот просится домой. Слышалось звяканье корабельного колокола, но почему-то не мелодичный звон начищенной бронзы, а какой-то противный чугунный стук обледенелого утюга о сковородку.

Вставать не хотелось. Лежа под тремя толстыми войлочными одеялами, я высунул нос наружу и огляделся. В сумрачном свете бесконечного полярного дня кубрик казался серым и бесцветным. Паши и Игоря не было, остальные продолжали спать, завернувшись, как и я, в несколько одеял. В центре кубрика, багрово сияя раскаленными боками, гудела печь-буржуйка, наспех переделанная из старой бензиновой бочки. Сизая коленчатая труба утыкалась в потолок и исчезала в пробитом там отверстии. На плешивой печной макушке разогревались большущий жестяной чайник и кастрюля со вчерашними щами — именно их аппетитный запах и разбудил меня.

Кряхтя и охая, я вылез наружу целиком и пару раз присел, разминая затекшие ноги. Чайник словно бы тоже проснулся и тоненько запел в тон ветру за окном. Завывания снаружи казались какими-то уж очень знакомыми — слышались голоса, крики… То и дело налетавший порыв ветра деловито гугукал в печную трубу, выметая из поддувала пепельную муку и бряцая заслонкой.

Послышались шаги. Дверь кубрика со скрипом распахнулась, пропустив клубы морозного воздуха и огромный самодвижущийся снежный сугроб. Клубы растаяли, сугроб же потоптался у порога, обивая снег с валенок, и потянулся за веником.

— Зима! — многозначительно сказал сугроб голосом Предводителя, подумал немного и так же лаконично добавил: — Метет.

Я кивнул в знак согласия, нашарил на столе коробок спичек и запалил свечу. Игорь теперь постоянно следил за тем, чтоб она была именно на столе, а то два дня тому назад Олег по забывчивости оставил ее в жестяной банке, на печке, и наша лучшая свеча белого стеарина прекратила свое существование, а мы лишь чудом потушили вспыхнувший пожар.

Шла вторая неделя нашей зимовки. Впрочем, как вскоре выяснилось, зимовать-то как раз никто и не собирался, просто Командору приспичило отснять несколько «снежных» эпизодов для нашего будущего фильма, но поскольку корабль затерло во льдах, рассудил Хозяин, то почему бы и нам не вписать свое имя в летопись исследований южного континента? Иного выхода все равно не было — ни ломы, ни лопаты, ни даже динамит не в силах оказались высвободить «Гончую» из ледового плена.

— Сходи за водой, — Игорь повесил шубу на гвоздь и подсел к печке. — Да оденься — холодно снаружи.

— Угу, — пробормотал я, нахлобучивая шапку, и поежился. — Ишь завывает… Сильный ветер сегодня?

— Это не ветер.

— Что «не ветер»? — не понял я.

— Не ветер завывает, — хмуро пояснил Игорь. — Это Паша поет.

Ошеломленный, я прислушался и вынужден был признать, что в песне ветра действительно присутствовали Пашкины модуляции. Удивительно, как я не заметил этого сразу. Застегнувшись, я распахнул дверь и выбрался на палубу.

На корме восседала заснеженная груда мехов. Пение исходило оттуда.

У Паши, судя по всему, был прилив вдохновения. Свесив ноги наружу, он сидел у самого борта, держа в руках два железных «блина» от штанги, и время от времени приводил их в соприкосновение друг с другом. Именно эти вот диски и производили тот сковородный стук, который я спросонья принял за бряканье корабельного колокола. Ностальгически глядя вдаль, боцман мерно раскачивался, как кришнаит на медитации, и вдохновенно выводил: «Вечерний звон-н… бом-м, бом-м… Ве-ече-рний звон-н, бом… бом… Как много дум… бум-м, бум-м… на-во-дит о-он…» С присущей ему бесцеремонностью Паша исполнял сразу обе партии — ведущую тенора и баса на подпевках. С ритма он сбивался, да и мелодия изрядно хромала. При каждом «бом» или «бум» чугунные диски раздражающе брякали.

— Кончай свой полонез Огиньского, — сказал я, положив ладонь ему на плечо. — Пошли завтракать.

Паша грустно посмотрел мне в глаза.

— Спортил песню, дурак… — вздохнул он. — Что там у нас?

— Щи.

— Хорошо, хоть не макароны…

К тому времени, когда я разбил в бочке лед и зачерпнул воды, мои друзья уже проснулись и уселись за стол. С ведерной кастрюлей щей было покончено в десять минут, и Игорь, свалив в угол грязную посуду, подбросил в печку дров и уселся во главе стола. Мы переглянулись — судя по всему, Командор хотел сказать нам что-то важное.

Так оно и оказалось.

— Итак, друзья, — потирая руки, начал он, — вот мы и в Антарктике. Настало время заняться обустройством — нельзя же жить все время на корабле.

— А это самое… — поспешил высказаться Паша. — Почему? Нам вроде как и тут неплохо…

Игорь замялся. Чувствовалось, что он и сам не знает, почему, но полярники обычно на кораблях не живут. Полярники живут на льду, под снежным куполом, или, на худой конец, в палатке, но, опять-таки — на льдине. Оставив без ответа боцманский вопрос, он извлек из кармана потрепанный том воспоминаний летчика Водопьянова, откуда вынул сложенный вчетверо листок бумаги и расправил его на столе. Склонившись, мы разглядели в свете свечи грубый карандашный чертеж какого-то куполообразного сооружения со множеством пристроек и даже с подземными, а вернее сказать — подледными помещениями.

— Вот! — Круглое лицо Хозяина горделиво сияло.

— Это что, станция метро? — полюбопытствовал Коля. — «Ледник Росса» — «Мирный» — «Восток»?

— Шутки, я думаю, здесь неуместны, — желчно ответил Хозяин. — Это дом. Ледяной дом.

— Зачем он нам?

Игорь сердито запыхтел.

— «Зачем, зачем»! — передразнил он старшего помощника. — Затем! Мы будем снимать зимовку или нет?!

— Будем, будем… — нестройным хором согласились все присутствующие, кивая головами. Хозяин успокоился.

— Тогда споры излишни, — заявил он и ткнул пальцем в чертеж. — Вот это вот — сам дом: тут комнаты, прихожая…

Неторопливо, со вкусом и хозяйской основательностью Игорь в деталях описал нам наше будущее жилище, где помимо комнат и прихожей оказались еще и кухня, склады, кладовки и кладовочки, гараж для аэросаней («Жаль, нет собачьих упряжек», — мимоходом посетовал Командор), медицинский кабинет с изолятором для тяжелобольных, столовая и туалет. Хозяин чуть только не светился, восхищенный перспективой постройки такого грандиозного жилища, да еще практически даром. На первый взгляд командорский дом напоминал не дом, а, скорее, небольшой хутор.

Мало-помалу идея захватила и нас. Все возбужденно задвигались, заговорили.

— А спортзал? Спортзал забыли! — с паническим выражением на лице воскликнул Паша.

— Спортзал сам будешь строить, — сурово ответил на это Предводитель. Паша торопливо закивал.

— А это что за… э-ээ… строение? — Олег ткнул пальцем в одинокий купол, откуда в «главный корпус» шел подледный коридор.

— Баня.

Витькин кулак с грохотом обрушился на стол. Свеча подпрыгнула, упала и погасла. Все ошеломленно уставились на него.

— Вы что, спятили? — осведомился он. — Какой дом на восемь комнат? Какой спортзал? Какая, к лешему, баня?! Кто все это строить будет?

— Мы! — Пашка горделиво ткнул себя в грудь. Витя смерил его презрительным взглядом.

— «Мы»… — повторил он. — Тоже мне, «Мы — Павел Шестой»… Это ж на полгода работы. Кто-нибудь строить умеет? Лично я — нет.

— Вечно ты, Витька, панику наводишь раньше времени, — поморщился Игорь. — Научимся. Глаза болят, а руки делают. Ты не забывай, что все это из снега. Материала — завались, так что если что и рухнет, новое построим.

— Да я-то помню, — отмахнулся тот. — Это вы вот со своей баней провалитесь под лед.

— Ну, это вряд ли случится, — поспешил вмешаться я. — Я прорубь бил вчера, дошел до полутора метров и выдохся.

— Одну комнату можно убрать, — примирительно сказал Паша. — Твою, например.

Виктор оглядел нас всех по очереди и махнул рукой.

— А, ладно… Будь по-вашему. Одного только я не пойму — чем вам не нравится корабль?

— Именно тем, что он — корабль, — терпеливо, словно учитель тупому ученику, разъяснил Хозяин и собрал чертежи. — Если в фильме не будет ледяного дома, нам никто не поверит. Итак, хватайте лопаты и — за работу. А вы, — он повернулся к нам с Колей, — отправляйтесь-ка в трюм и начинайте собирать мотосани. Вопросы?

Вопросов не оказалось, один лишь Витька озабоченно оглядывался вокруг.

— Потерял что-нибудь? — осведомился Олег.

— Да вот, Флинт куда-то запропастился, — с легким беспокойством ответил тот.

— А у него эта… как ее… зимняя спячка! — сострил Паша, хохотнул и, взвалив лопату на плечо, промаршировал на палубу, напевая на ходу: «В лесу родилась эта, как ее… елочка, в лесу она э-ээ… росла…» Дверь за ним захлопнулась.

— Ну что, пошли? — подал голос Коля, когда все разошлись.

— Ты когда-нибудь раньше собирал аэросани? — спросил я вместо ответа.

— Не-а. Только комбайны. А что?

— Ничего, — хмуро сказал я, вставая из-за стола. — Ни-че-го.


Глава 8


Снежный городок. Первый камень. Странные речи Капитана Флинта. Пашкин спортзал. Экспедиция.


Мне не нравился этот дом. Мне не нравилось то, что придется оставить корабль. Мне вообще ничего не нравилось.

А больше всего — собирать аэросани.

Пока мы с Колей ворочали по палубе тяжеленные ящики, трое наших «метростроевцев» с Игорем во главе тоже принялись за дело. Над бескрайней снежной равниной вихрилась поземка. Снег был плотный, слежавшийся; кирпичи из него получались — загляденье. Пашка, скинув шубу, азартно размахивал лопатой, нарезая снежные блоки. Остро заточенное лезвие ее сверкало.

Пятясь, Игорь очертил на снегу большую неровную окружность и воткнул лопату в самый ее центр.

— Ну, хлопцы, начали! — скомандовал он.

Наиболее ответственную работу — возведение стен — Витька с Игорем взяли на себя. Нельзя сказать, что строить они вообще уж не умели — Игорь на досуге любил возиться на своем дачном участке, сколачивая разнообразные сарайчики и погребки, да и в Гренландии, помнится, мы сооружали два раза иглу — снежное жилище эскимосов (два раза потому, что первый дом попросту рухнул нам на головы, едва не похоронив всю компанию заживо), так что кое-какой строительный опыт у них имелся. Казалось бы, чего проще — складывай себе снежные кирпичи по спирали, куполом, и все. Так ведь нет же! — все время круглая стена норовила обвалиться. Промучившись часика полтора-два, наши друзья додумались углубиться в снег почти что на метр, поставили под купольный свод опорную балку и к ужину смастерили-таки шикарный шестиместный купол метров восьми в диаметре. Возведение остальных построек они решили отложить на завтра, после чего вернулись на «Гончую», усталые и замерзшие. Мы с Колей явились к середине ужина. Сани собирались плохо. Перемазанные до ушей машинным маслом и злые как черти, мы приняли «на грудь» положенные двести, наскоро проглотили густой кулеш и снова полезли в трюм, где провозились до поздней ночи. Поскольку корабль теперь стоял на приколе, вахту нести не стали и сразу же завалились спать. А перед тем как потушили свет, откуда ни возьмись вдруг появился Капитан Флинт. Выглядел он и впрямь как будто после зимней спячки — весь какой-то растрепанный и помятый. Проскользнув в щель между дверью и косяком, он подошел к Витькиной кровати и залез к нему под одеяло греться.

— Флинт! — радостно изумился Витька. — Ты где пропадал?

— Летал, — хмуро заявил галчонок. — Кру-кругом. Нельзя, что ли?

— Ну и как там?

— Мр-рак! — высказался тот и умолк.

Разговорить его на нечто большее не удалось. До самого утра меня мучили кошмары — снились всякие дурацкие инструкции типа «Вставьте деталь А в отверстие Б», и встал я совершенно разбитым.

Продрав глаза, все повалили на палубу, не сразу обратив внимание на отсутствие Пашки. Поняли мы это, лишь когда уже выбрались наружу. Глазам нашим предстало в высшей степени странное видение.

— Гм! — прочистил горло Хозяин. — У меня двоится в глазах после вчерашнего или мы взаправду построили вчера два купола?

Рядом с возведенным вчера снежным домом возвышалось чудовищных размеров строение — этакий крытый стадион. Сооружение было неправильной овальной формы и в самом узком месте насчитывало метров пятнадцать. Наш домик по сравнению с ним казался собачьей будкой.

В узком снежном лазе, ведущем внутрь «спорткомплекса», показалась усатая боцманская физиономия. Игорь бросил мимолетный взгляд на корму корабля, где раньше лежали штанга, гири и гантели, а теперь гулял вольный ветер, и нахмурился.

Паша вылез целиком, воткнул лопату в снег и отряхнул колени, после чего расплылся в улыбке.

— Спортзал? — спросил Игорь. Паша быстро-быстро закивал — слов от радости у него уже не было. Судя по всему, Игорь представлял себе спортзал в виде этакой клетушки два на три, и решительно не мог взять в толк, зачем боцману такое огромное помещение. Легким движением руки отстранив Пашу, Хозяин с кряхтением опустился на четвереньки и исчез в отверстии. Главный архитектор смущенно топтался чуть поодаль, ожидая вердикта приемной комиссии в лице Командора.

Игорь шуршал внутри минут десять, бубнил что-то неразборчиво, выстукивал стены и гремел чугунными дисками. Наконец он выбрался наружу.

— Значит, так, — сказал он. — Половину помещения отведем под склад…

— Но…

— Подожди! — предостерегающе поднял руку Игорь. — Сам посуди — зачем тебе зрительный зал? Понаставил скамеек, понимаешь… За скамейки мне потом, напомни, письменно отчитаешься. Так вот. Вторую половину можешь использовать как хочешь, разрешаю. А за самоуправство и украденные доски объявляю вам, боцман, два наряда вне очереди.

— Есть два наряда вне очереди! — радостно гаркнул Пашка и взял под козырек. Все облегченно вздохнули — гроза миновала.

Дальнейшее строительство продвигалось быстро — сказался накопленный опыт. Когда заканчивали возведение бани, мы с Колей наконец-то собрали аэросани, спустили их на тросах вниз и завели мотор. Подпрыгивая на ухабах и гудя пропеллером, дюралевая лодка на лыжах описала круг около снежного городка и затормозила у входа в Пашкин спорткомплекс, на стене которого боцман уже успел намалевать аэрозольным спреем пять олимпийских колец. Сдвинув стекло кабины, я высунулся наружу.

— Игорь, мы закончили! — позвал я. — Какие будут распоряжения?

Из снежного купола выбрался Паша, сжимая в руках банку со свинцовым суриком и кисть — Командор еще вчера велел ему написать на кокпите саней, когда мы их смонтируем: «Снежная королева». С плохо скрываемой завистью боцман заглянул к нам в кабину, подвигал туда-сюда рычаги и вздохнул.

— Классная тачка… — восхищенно сказал он. — И это, как его…

— Без руля, — съехидничал я.

— Ну, это… Да. — Он обмакнул кисть в краску и принялся за работу. Игорь же, нахмурившись, сосредоточенно о чем-то размышлял.

— Забыли, — наконец сказал он.

— Что забыли? — не понял я.

— Гараж для саней забыли построить. Вы вот что, хлопцы, поездите пока вокруг, осмотритесь, заодно и сани испытаете. Только долго не задерживайтесь, ясно?

— Ясно, — кивнул я и повернулся к Коле. — Заводи!

— Контакт!

— Есть контакт!

— От винта!

— Есть от винта!

Я протер ветровое стекло рукавом.

— Поехали!


Глава 9


Блуждающие тени. Днем с огнем. По старому следу. Возвращение на базу. Великое открытие. Витька и электромотор.


— Ничего не понимаю! — Коля сдвинул на лоб заиндевевшие очки-консервы и протер слезящиеся глаза. Борода и усы его серебрились белым инеем, и вообще он напоминал Деда Мороза.

Медленно остывающий мотор потрескивал. Аэросани замерли неподвижно посреди бескрайней белой равнины, и ветер уже успел намести возле лыж маленькие сугробчики. Три санных следа постепенно исчезали. Раскрыв люк на крыше кабины, Коля недоумевающе вертел и тряс в руках черную коробочку компаса и время от времени чесал в затылке. Устроившись в кресле поудобнее, я положил ладони на штурвал и сидел, ожидая указаний.

— Ты видел когда-нибудь что-то подобное? — наверное, уже в сотый раз спросил меня Коля, протягивая компас. Стрелка рассеянно колебалась под треснувшим стеклышком, никак не реагируя на тряску и вращение.

— Размагнитилась? — предположил я.

— Как? Когда? Почему? Чертовщина какая-то… Ладно, заводи.

Стартер сухо зашелестел. Винт судорожно провернулся несколько раз, законтачил, рванул и расплылся в неясный дымчатый диск, наполнив кабину мелкой дрожью. Дизель работал ровно и надежно, но топлива у нас оставалось от силы на час.

Настроение было препаршивое.

— Куда ехать? — обернулся я как заправский таксист.

— Разворачивай и — вперед.

Лыжи сухо хрустнули, ломая намерзшие льдинки. «Снежная королева» развернулась и резво помчалась назад, по старым следам. Впрочем, назад — не то слово. Уже часа три мы колесили, а вернее сказать — скользили где-то в окрестностях лагеря и никак не могли его обнаружить. Причина была в следующем: выехав, мы почти сразу угодили в зону «белой тьмы». Явление это встречается в приполярье не так уж редко, а заключается в том, что исчезают все тени. Небо на горизонте сливается с равниной, и разглядеть свои следы просто невозможно — хоть руками их нащупывай. Представляете, да? Я раньше не верил, что такое бывает, а вот поди ж ты — нарвались. Н-да. Ну ладно бы одна белая тьма, черт с ней, с белой тьмой — мы с нею бы шутя справились, не сойди с ума наш компас!

Мы зажгли фары и теперь пытались найти обратный путь. Запасы топлива стремительно сгорали. В молчании мы проехали километров двадцать, то теряя «лыжню», то снова находя ее, петляя, сдваивая и страивая следы, пока окончательно не заблудились.

— Кажется, туда, — неуверенно сказал Коля, указывая влево. — Там что-то вроде как виднеется…

— Туда, так туда… — пожал плечами я, послушно разворачивая сани.

Как он ухитрился разглядеть хоть что-то в этом белесом молоке, я понятия не имею, но вскоре сани и впрямь запрыгали на каких-то ухабах, и, прежде чем мы поняли, что происходит, лодка с грохотом врезалась в снежную стену, разметав ее по кирпичикам. Раздался громкий треск, стойка передней лыжи сломалась, и сани, резко клюнув носом, заскользили на брюхе. Нас по инерции бросило на стекла кабины; ума не приложу, как нам удалось сохранить в целости и стекла, и головы. Крыша прогнулась под тяжестью рухнувших блоков, пропеллер захлебнулся в снежной каше, и воцарилась тишина.

— Приехали… — пробормотал я, шевельнулся и охнул, когда лодыжку пронзила острая боль. — Коля, ты где?

— Ты на мне сидишь, идиот! — полузадушенно прохрипел тот откуда-то снизу. Чиркнула спичка, озарив бледным желтым светом спутанный колобок заиндевевших волос с очками-консервами где-то в районе экватора. — Слазь сейчас же!

— Я… ой-ёй! Я, кажется, не могу.

Сани лежали на боку, придавленные рухнувшей стеной. В кабине, казалось, подрались два носорога — все было перевернуто и поломано. Большой инструментальный ящик (пуда полтора, прикинул я), упал мне на ногу и мешал двигаться. Чертыхаясь, Коля еле дотянулся до него и столкнул прочь.

Ступня выглядела неестественно искривленной. Жгучая, пульсирующая боль проворно поползла вверх по ноге, и я стиснул зубы, чтоб не застонать. Коля осторожно приподнял мою ногу и ощупал ее.

— Так больно?

— Да…

— А так?

— М-мм!

— Плохо дело… — он поскреб в затылке. — Неужели перелом?

— Только не это!

Коля снял тулуп, оставшись в свитере, и попытался открыть дверь. Успеха это не возымело. Люк на крыше, которая теперь стала стеной, тоже открываться не захотел, и Коля бессильно опустился на пол.

— Может, стекло выбьем? — предложил я.

— Подождем, — буркнул тот. — Слышишь? Нас уже ищут.

Снаружи, сквозь толстую снежную шубу доносилось какое-то шарканье, постукиванье и скрип. Затем отчетливо послышалось: «Это как его…», в окнах кабины замаячил серый свет, мелькнула распаренная Витькина физиономия, дверь заскрипела, открываясь, и чьи-то сильные руки вытащили нас наружу пред светлые очи Командора.

— Так, — многозначительно сказал он, осматривая нас. — Не потрудитесь ли вы объяснить, господа хорошие, где вас всю ночь носило? И за каким, извиняюсь, чертом вы разломали гараж?!

— Видишь ли, Игорь, — неуверенно начал Коля. — Мы тут блудили… мгм… плутили… Э-ээ… В общем, вот, — он протянул Хозяину компас.

— Чего «вот»? — спросил Хозяин, — ничего я тут особенного вовсе даже и не вижу… Куда это он указывает? Гм…

Игорь растерянно покрутился на месте, прошелся туда-сюда, зачем-то приказал Пашке уйти, после чего с изменившимся лицом повернулся к нам.

— Вы догадываетесь, что это значит? — воскликнул он. Мы дружно помотали головами. — Это означает, — объявил Игорь, раздуваясь от гордости, — что мы только что открыли Южный полюс!

— Но ведь его… уже открывали, — робко возразил Олег и тут же умолк под суровым взглядом Предводителя.

— Ну и что, что открывали! — поспешил вмешаться Пашка, — может, они эта… как его… не то открыли. Они, может, ошиблись. Ура капитану Гурею! — вскричал он.

Игорь сиял от счастья и потому не сразу обратил внимание на мое бедственное положение.

— Что это с тобой? — наконец спросил он, когда восторг и ликованье малость поутихли, ощупал мою ступню и нахмурился. — Вывих! И ты молчал?!

— Но я…

— Тоже мне, герой… Вот что, хлопцы, тащите Димку в дом, а ты, Пашка, начинай пока сани откапывать. Олег тебе поможет.

Поддерживаемый Виктором и Олегом, я пропрыгал на одной ноге к высокому снежному куполу, прополз сквозь узкий тоннель и вскоре уже лежал в кровати.

— Ну-ка, держите его! — скомандовал Игорь, засучивая рукава. Два «санитара» схватили меня за руки. В горле у меня мгновенно пересохло.

— Значит, так, — Игорь протер руки спиртом и нацедил его в кружку. — Анестезии нет, так что — на, прими сто грамм.

В кружке было все двести.

— Но…

— Пей, пей, — требовательно сказал Хозяин. — Он у меня слабенький, градусов двадцать.

Я выдохнул воздух, залпом опрокинул кружку и замер с разинутым ртом. Показалось, что меня ударили в живот. Спирт был — крепче некуда.

— Воды… — хрипло выдохнул я. Коля спешно наполнил кружку из бочонка, и вскоре я снова смог дышать. В голове зашумело.

— Ты же говорил, — пробормотал я, — что в нем градусов двадцать…

— Ну, да, — кивнул Хозяин, — двадцать. Я сам мерил.

— Чем… мерил?

— А вон, градусник на стене видишь? Им и мерил.

Меня разобрал смех.

— Так разве ж градусником крепость измеряют…

— Так градусник-то спиртовой, — рассудительно сказал Игорь. Вцепившись, как клещ, в мою ногу, Предводитель каким-то хитрым движением повернул ступню раз, другой и вдруг рванул так, что у меня потемнело в глазах. Я дернулся и взвыл.

— Терпи, казак, атаманом будешь… Держите крепче, остолопы!

— Оу-у! Ай!!!

Громко щелкнув, кости встали на место, и я облегченно откинулся на подушки.

— Ну вот и все, — сказал Игорь. — Полежи пока, а мы к празднику подготовимся. Полюс открыли, как-никак! Хоть и Южный.

— Димка, — спросил Витя, когда все ушли. — Ты же знаешь, что это не полюс. Что происходит?

— Да ничего не происходит, — сквозь пьяную дрему пробормотал я. — Географию учить надо было… Самый обычный полюс.

— Южный?!

— Южный. М-магнитный. Он как раз где-то тут должен быть. Под водой…

Витькино лицо медленно преобразилось. В глазах вспыхнули лукавые искорки.

— Слу-ушай! — он наклонился ко мне. — У тебя в хозяйстве есть лишний электродвигатель?

— Ну есть… — слегка обеспокоенно сказал я. — А что?

— Какой?

— Немецкий… «Дессау».

— Тяжелый?

— Ты его с места не сдвинешь.

— Отлично! — Витька потер ладони. — Прекрасно! Просто замечательно! Ну, отдыхай, не буду тебе мешать.

Он вышел, и я уж начал было засыпать, убаюканный теплом и тишиной, как вдруг снаружи донесся какой-то шум и после — взрывы гомерического хохота. Превозмогая сон, я выглянул в окно и увидел там следующую картину.

Накренившись на один борт, возле развалин гаража стояли изрядно помятые аэросани — их, похоже, только что откопали. Вокруг корчились и приседали от смеха все мои спутники, все, кроме Паши — боцман стоял чуть в стороне, красный, как вареный рак, и молчал.

А на борту саней пламенела яркая надпись: «СНЕЖНАЯ КОРОВА».


Глава 10


Тоскливая неделя. Спортивная лихорадка. Путешественники во времени. Новая затея Командора.


В году триста шестьдесят пять дней. В високосном, говорят, даже триста шестьдесят шесть.

В полярном году — всего один. Но зато какой!

Надо бы добавить, что и ночь там — тоже одна, но на самом деле это не так, просто зимой там рано темнеет и поздно светает. Важно другое, то, что и день и ночь в Антарктике отличаются крайним однообразием. Меняется влажность, температура, количество осадков, но сплошной ледовый щит остается неподвижным и монолитным.

Такой же монолитной и неподвижной была скука, овладевшая экипажем затертой во льдах бригантины.

Шел второй месяц нашей вынужденной зимовки. Делать было нечего. «Гончая» окончательно скрылась под покровом снега и льда. Над палубой натянули тент, сохраняя ее от повреждений и снежных наносов, но возвращались на корабль только за какими-нибудь забытыми вещами, да и тех становилось все меньше и меньше. Теперь стало ясно, что Игорь был прав, когда ратовал за возведение снежного дома. Живи мы сейчас на корабле, непременно пришлось бы отапливать помещение — морозы стояли лютые. Дров же у нас не было, а рубить корабль что-то не хотелось. В снежных хижинах для обогрева хватало тепла наших тел, нескольких свечей и маленького примуса, на котором раз в день готовили горячую пищу и два раза ее потом подогревали. Наружу выходили редко и ненадолго.

Время тянулось медленно и нудно, вязкое и густое, словно мед или сгущенное молоко, ставшее теперь нашей обычной пищей. Картошка в ресторане померзла, запасы продуктов на камбузе подходили к концу, хотя голодная смерть нам пока не угрожала. Пашка теперь за обе щеки уплетал и хлеб, и макароны, и сухой картофель, который еще месяц тому назад так яростно ругал. Об остальных членах экипажа и говорить нечего. Кстати, Паша нашел наконец себе занятие по душе, грохоча железками в своем ледовом спортзале. Возвращался он оттуда потный и красный, на пару с Игорем растирался снегом и чувствовал себя вполне счастливым. Неугомонный Витька оборудовал поблизости метеостанцию и два раза в сутки, как заправский полярник, бегал проверять количество осадков, влажность и температуру, пока однажды не лопнул градусник. Коля рыбачил, причем, чтобы не утруждать себя бурением лунки, занимался этим в туалете, словно псих из известного анекдота советских времен, очень смущался, когда его там заставали за этим делом и старался незаметно спрятать удочку. В чем-то он был прав — узнай Хозяин, где наш Коля ловит рыбу, он бы его, наверное, убил. Но Коля тоже был не дурак, чтоб выдавать кому попало рыбные места.

А с Игорем, кстати, произошла разительная перемена. Он вдруг увлекся спортом и по утрам «наматывал круги» вокруг лагеря, бегая трусцой. Выражение лица у него при этом было самое загадочное.

— Ну и дела! — заметил как-то вслух Олег. — Не узнать Хозяина! Изменился — здоровее стал, похудел. Помолодел даже как будто.

Как раз в этот момент Игорь вернулся с очередной пробежки, уловив краем уха конец фразы.

— Что, — спросил он, — правда помолодел?

— Ну… — смутился Олег. — Это я так, образно… Но выглядишь ты хорошо.

— Игорь, — вмешался Витя, — я тебя не узнаю. Ты же терпеть не мог физкультуру!

— Вы думаете, я просто так бегаю, а? — спросил тот, растираясь большим махровым полотенцем. — Э, нет! Слушайте. Предположим, — начал он, — человек совершает кругосветное путешествие, двигаясь против вращения Земли. Достигнув исходного пункта, он теряет один день. Все прожили тридцать дней, а он — двадцать девять. Я понятно говорю?

— Не очень, — признался Паша.

— Жуль Верну читать надо! Так вот, о чем это я… А! Да. Если за это время он совершит его, ну, в смысле — путешествие, дважды, трижды, он выиграет два дня. Три. Пять. Десять. Сто, черт возьми!

— Ну и что?

— А то, други мои, что я, обегая окрест полюса, всякий раз совершаю такое путешествие, и вот результат — время пошло вспять. Вы сами только что признали, что я помолодел.

Все притихли, переваривая полученную информацию. Пашка ошеломленно таращился на Предводителя, затем вскочил и, схватив его руку, стал бешено ее трясти.

— Поздравляю, Капитан! — вскричал он. — Это великое открытие! Я — с вами! Будем вместе бегать!

Мы только переглянулись. Олег красноречиво покрутил пальцем у виска и оглянулся — не заметил ли Игорь. Тот не заметил.

Несколько дней мы с любопытством наблюдали, как двое экспериментаторов штурмовали время. Они отыскали при помощи компаса наиболее точное расположение полюса, воткнули там в снег пожарный лом и часами бегали вокруг него, отсчитывая столетия.

— Теперь мы наверняка достигли средних веков! — удовлетворенно говорил Игорь за вечерним чаем.

— Какие возможности! — ликовал Паша, потрясая банкой с галапагосским тараканом. — Энтомология еще не существует! Я стану первым!

— А что потом? — осторожно спросил я.

— А потом, — в Пашкиных глазах вспыхнул алчный огонек. — Потом мы отправимся еще глубже в прошлое! В силур! В ордовик!

— В мел! — подхватил Игорь. — В триас!

— Лучше — в Пермь, — буркнул Олег.

— Можно и в пермь, — не заметив подвоха, кивнул тот. Олежка повернулся ко мне.

— Не знаю, как насчет всего остального, но ума у них явно поубавилось.

— Естественно, — хмыкнул я, — они же молодеют!

На следующий день, в трескучий мороз, оба всерьез собрались посетить не то юрский, не то меловой период. Они приступили к делу ранним утром, закончили поздно вечером и к ночи слегли, сраженные чудовищной ангиной, на чем их темпоральные эксперименты и закончились. В нашем маленьком зимовье вновь воцарились покой и тишина.

И скука.

Мы слонялись из купола в купол, изредка копали новые туннели, никуда, как правило, не ведущие, и бездельничали. Не верьте никому, кто скажет вам, что безделье — это сплошное наслажденье! Бездельничать приятно лишь тогда, когда на вас свалилась срочная работа, а само по себе, так сказать, в чистом, не разбавленном работой виде — это просто пытка. Игорь раздобыл топор и рубанок и столярничал в уголочке. Витька и Коля сутки напролет резались в шахматы «на щелбаны», лбы у обоих были красные и распухшие. Олег занялся починкой одежды, а Пашка, лишенный из-за болезни возможности качать железо, то и дело лепил на улице снеговиков. Я читал. Нога моя почти что зажила, и лишь легкая хромота напоминала о ранении. Иногда все вместе выбирались на прогулку, грузились на «Снежную корову» и где-нибудь с полчасика носились вокруг лагеря, гудя пропеллером, по-махновски стреляя в воздух, свистя и улюлюкая, но поскольку смотреть на нас было некому, морального удовлетворения это не приносило и вскоре тоже надоело. Капитан Флинт беспрестанно исследовал снежные туннели, являясь только к завтраку, обеду и ужину. Ночевал он, как и обычно, у Витьки под одеялом. Разговорчивость галчонка заметно поубавилась.

Так продолжалось до тех пор, пока Игорь в поисках развлечений не добрался до корабельной библиотеки.

— Паша, — спросил он как-то раз за ужином. — Как ты относишься к театру?

— В каком смысле? — Пашка даже перестал жевать.

— В актерском.

Мы заинтригованно переглянулись — разговор становился интересным. Пашка отложил вилку.

— О, я играл в театре! — заявил он. — В школьном. Мне было шесть лет, я переоделся зайчиком…

— Это баловство, — нетерпеливо перебил его Игорь. — А вот если взять серьезную вещь. Шекспира, например. Смог бы сыграть?

Боцман почесал в затылке.

— Хрен его знает… Никогда не пробовал, но думаю, что смогу. А в чем дело? Ты что, хочешь спектакль поставить?

— Угадал! — просиял тот. — Идите сюда, хлопцы, — позвал он нас. — Думаю, это нас развлечет, иначе мы совсем спятим от безделья. Спектакль — это как раз то, что нам нужно! Сцену оборудуем в спортзале — там и места навалом, и акустика хорошая. А я буду режиссером.

— Я не умею играть, — заявил поспешно Виктор. — Да и не хочу.

— Это еще почему?

— Я стесняюсь.

— Ну да, еще чего! — возмутился Игорь. — Не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Не выдумывай.

Грохнув на стол пухлый том Шекспира, Игорь пробежал взглядом содержание и расплылся в улыбке.

— Вот! — воскликнул он. — Думаю, это подойдет. «Ромео и Джульетта».

— Ты с ума сошел! — вскричал, вскакивая, Виктор. Наверное, именно так Меркуццио кричал «Чума на оба ваши дома!» перед смертью. — Там действующих лиц — человек тридцать! А смотреть кто будет? Капитан Флинт?

— Спокойствие! — усмирил его Игорь. — Смотреть будем по очереди. Вовсе незачем ставить всю пьесу, — он пошуршал страницами. — Вот! Акт второй, сцена вторая. Всего двое.

— Но там женская роль! — запротестовал Олег.

Ну и что? В древней Греции в театре все женские роли играли мужчины. Чем мы хуже каких-то древних греков? Это же театр! Ты спокойно можешь нацепить юбку и выйти на сцену.

— Я-то могу, — продолжал упорствовать Олег, — вот только как это воспримут другие?!

— Воспримут как надо. У нас, кстати, и видеокамера есть, — не слушая, меж тем вспомнил Предводитель. — Запишем спектакль на ленту.

— А кто будет играть Джульетту? — осведомился я.


Глава 11


Вкратце описывает подготовку к спектаклю, Джульетту, Ромео и многое, многое другое.


— Не уверен, что это хорошая идея, — с сомнением сказал я, рассматривая в зеркале свое отражение.

Длинное белое платье, позаимствованное из корабельного гардероба, висело на мне, как на вешалке. Из тонкого кружевного воротника торчала худая небритая шея, увенчанная вихрастой головой.

— Как эта штука застегивается?

— Там шнуровка такая специальная, сзади, — пояснил Коля.

— Да? — зашуршав юбками, я развернулся и оглядел себя с тылу. — Гм, действительно… Выходит, что без помощника не одеться?

— Выходит, что так. Ничего удивительного — они всегда в те времена с помощниками одевались.

— Кто? — опешил я.

— Ну эти… — Коля сделал неопределенный жест руками и пояснил: — Женщины.

Послышались шаги. Пыхтя и отдуваясь, в «гримерную» ввалился Командор. В руках у него был длинный блондинистый парик, а карманы камзола подозрительно оттопыривались.

— Ну, как у нас дела? — осведомился он. — А поворотись-ка, сынку… Н-да, сам вижу: не фонтан. Плоский ты какой-то!

— Слушай, — разозлился я, — тебе шашечки или ехать?! Уж какой есть! Нечего было предлагать.

— А впрочем, — невозмутимо продолжал Капитан, — не так уж и плохо. Если подложить здесь… и вот здесь…

Я почувствовал, что краснею.

Вывернув карманы, Игорь вывалил на стол груду ветоши, предназначенной для запихивания… гм… ну, сами понимаете, куда, нахлобучил мне на голову парик, после чего отошел и, склонив голову набок, полюбовался своим творением.

— Ну вот, так гораздо лучше, — заключил он. — Не сутулься, ты же девушка на выданье… Нагреем воды, помоешься, побреешься, и из тебя получится хорошая Джульетта.

— Иди ты к черту! — вскипел я, сорвал парик и швырнул его на стол. — Хватит делать из меня дурака! Почему Джульетту должен играть именно я?

— А кто? — спросил резонно Игорь. — Я?

Возразить на это было нечего, я умолк и опустился на стул.

На роль Ромео претендовали двое — Витька и Пашка. Первый имел хорошую память, но панически боялся сцены, второй — наоборот, держался уверенно, но постоянно забывал слова, заполняя возникающие паузы довольно странными междометиями. Поразмыслив, предпочтение отдали Пашке, а Олега назначили на должность суфлера. Роль Джульетты автоматически выпала мне — Игорь был слишком грузный, Виктор — слишком высокий, Олег — слишком низкий, а Коля наотрез отказался сбривать свою роскошную патриаршую бороду, мотивируя это тем, что, де, отращивал ее полгода.

Порывшись в гардеробе, мы нашли белые трикотажные рейтузы, короткий испанский камзол и шапочку с пером для Ромео и белое шелковое платье в стиле семнадцатого века для Джульетты.

— Мне нельзя играть Джульетту, — запротестовал я, когда жребий пал на меня. — У меня загар слишком сильный. Давайте лучше «Отелло» поставим.

Игорь поднял бровь.

— Ты хочешь играть Дездемону?

Я судорожно сглотнул, представив Пашкины пальцы на своем горле, и поспешно замотал головой.

— Все итальянки смуглые, — невозмутимо продолжал Игорь, вновь пристраивая парик на моей голове. — Уверяю тебя, дорогая, выглядишь ты на все сто.

— Но я…

Наш спор был прерван появлением Пашки.

Разодетый в пух и прах, выглядел он впечатляюще — темный завитой парик и старинный костюм совершенно его преобразили. Камзол, правда, оказался узковат и лопнул на спине по шву, но Пашка прикрыл все это безобразие плащом и повесил за спину свое старое банджо, которое намеревался выдать за мандолину. Прямой узкий меч, висевший у него на поясе, довершал картину.

Я сразу понял, что ничего хорошего сейчас не произойдет.

— Ба! — завопил тот с порога. — Жульетта! Ха-ха-ха! Вот это да, вот это я понимаю, так ее разэтак! Какой стан! Какая грудь! Ого! Что вы делаете сегодня вечером?

Мне захотелось его убить.

— Перестань ржать, идиот! — вскричал я, сорвал парик и швырнул его на стол. — Тебя бы на мое место!

— Да уж куда мне, со свинорылом в калашный ряд! — покатывался Паша. — Ой, не могу! Ой, держите меня! Памела Андерсон!

Парик общими усилиями водрузили на место, после чего принесли горячей воды, я навострил бритву и принялся соскабливать с лица недельную щетину. Игорь тем временем придирчиво осмотрел Пашкин костюм, поморщился при виде прорехи на спине и наконец добрался до банджо.

— А балалайка зачем?

Паша смутился и в нескольких словах недвусмысленно намекнул, что хотел бы спеть серенаду, дабы блеснуть своими вокальными данными.

Я чуть не перерезал себе горло.

— Что?! — вскричал я. — Ну уж нет!

— Чего «нет»? — спросил Игорь.

— Я не выйду на сцену, когда этот дурак будет тренькать на своей бандуре! Если хочет, пусть орет под пустым балконом!

Я топнул ногой и сломал каблук.

Игорь меж тем задумался.

— Вообще-то, идея неплоха, — наконец высказался он. — Свежо, оригинально. В этом что-то есть. А что будешь петь?

Паша извлек из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги.

— Вот. Сам написал!

— Ну хватит! — я сорвал парик и швырнул его на стол, после чего глубоко вздохнул и развернулся. — Вот мое условие: если Паша будет еще и петь, я этого не выдержу. Ищите каскадера!

— Для него? — осторожно спросил Коля.

— Для меня!!!

Прихрамывая, я вышел, хлопнув дверью, добрался до своей комнаты и лишь там обнаружил, что так и не снял треклятое платье. После нескольких безуспешных попыток дотянуться до шнуровки на спине я плюнул на это дело, скинул туфли, повалился на кровать в чем был и уставился в потолок, пытаясь успокоиться.

Минут через десять в дверь осторожно постучали.

— Войдите! — раздраженно крикнул я.

На пороге показался Командор. Выглядел он слегка смущенным. В руках у него был парик.

— Можно? — спросил он.

Черт побери! — я сел на кровати. — С каких это пор тебе требуется разрешение?! Чего тебе?

В общем, так, — Игорь присел на краешек кровати и сунул мне в руки парик. — Мы обо всем договорились. Паша будет петь в самом начале, когда Джульетта еще ничего не говорит, и Виктор согласился тебя подменить.

— Витька?! — я вытаращил глаза. — Быть того не может!

— Ну, так как? Согласен играть? Отснимем начало с Виктором, а потом ты его заменишь. Без тебя, сам понимаешь, нам не справиться.

Я молчал. Надо же — Витька! «И ты, Брут!» Вздохнув, я повертел в руках парик и напялил его на голову. Игорь просиял.

Ну, вот и славно, вот и отлично! — засуетился он. — Как только будешь готов, сообщи.

Он ушел, оставив меня одного, и унес для починки мои туфли.

Из-за стены донеслись немелодичные завывания — Паша разучивал свою серенаду. Я раскрыл том Шекспира, заложил уши ватой и принялся вживаться в роль.


Глава 12


Театральная опупея. Пашкина серенада. Критика и самокритика. Четыре Джульетты. «Нет повести печальнее на свете…»


Ноги брить я отказался.

А вот Витьке пришлось, как он ни упирался — платье было ему коротко. Сошли бы и чулки, но вот как раз чулок-то на судне и не было, а закупиться ими заранее мы не догадались — на кой? Пашка ухохотался до полусмерти, комментируя эту процедуру, в результате чего был атакован разгневанной Джульеттой и сильно побит. Ничего подобного этой драке я не видел ни до, ни после. Пашкин камзол порвали на две неравные половинки, у платья (тьфу ты! — чуть было не написал: «у моего платья»…) тоже оторвали подол. Унеся и то, и другое к себе, Олег застрекотал машинкой и вскоре привел все в порядок, а Пашка получил два наряда вне очереди.

Хуже всего было то, что Игорь так и не удосужился прочитать шекспировскую пьесу, а Пашка больше репетировал свою серенаду, чем оригинальный текст, и по-прежнему безбожно перевирал слова. Основная роль, таким образом, выпадала мне.

День премьеры приближался. На месте помоста в спортзале возвели сцену. Задник сделали из нескольких простыней, сшитых вместе, и Паша, вооружившись кисточкой, аляповато и неумело изобразил на нем пейзаж летних южных сумерек. Из снега сложили стену с балконом и повесили бумажный плющ. Деревья вырезали из фанеры и раскрасили краской, а под будку суфлера приспособили большой картонный ящик из-под киви. Если не особо присматриваться, то надпись на ней — Kiwi издалека читалась очень похоже на «Ким». К немалому моему удивлению, в полумраке зрительного зала все это смотрелось не так уж и плохо, как могло бы. Вокруг сцены понатыкали свечей и назначили представление на следующий день.

Среди кучи всяческого барахла в недрах «Гончей» отыскалось несколько совершенно роскошных театральных коробочек с гримом. Косметика потребовалась не только мне и Витьке, но и Пашке тоже — запудривать многочисленные синяки. Чувствуя себя полным идиотом, я накрасил губы, приклеил ресницы и пронаблюдал, как Витька проделал то же самое. По счастью, на этот раз у Пашки хватило ума промолчать.

— Давай парик, — буркнул Витя, надел его, по-солдатски одернул на себе платье, поморгал метровыми ресницами, как гимназистка, и, сверкая голыми коленками, полез по лестнице на балкон. Я направился в зрительный зал.

Игорь и Коля были уже там. Олег выглядывал из суфлерской будки, ожидая начала.

— Занавес! — в рупор скомандовал Игорь. Коля потянул за веревку, и два зеленых полотнища разъехались в стороны, открыв пустую сцену. Загудела видеокамера.

Придерживая меч и вышагивая, словно циркуль, показался Паша. По пути он зацепил плащом одно из деревьев и чуть его не повалил. Покачавшись, оно замерло неподвижно, а Ромео проследовал на середину сцены.

— Над шрамом шутит тот, кто не был ранен! — откашлявшись, хрипло объявил он.

Зашуршали занавески, и на балконе показалась высоченная Джульетта. Платье доходило ей до колен, парик еле прикрывал длинное, как у коня, Витькино лицо. Туфли оказались Виктору безнадежно малы, и на ногах у Джульетты были высокие US-армейские башмаки со шнуровкой, с железными вставками, в камуфляжной раскраске.

Пашка испуганно попятился, наткнулся на дерево и с грохотом рухнул на пол, запутавшись в плаще. Банджо почему-то уцелело в этом катаклизме, и Пашка, встав, вспомнил о своей роли.

Джульетта-переросток молчала, хмуро оглядывая Пашку из-под насупленных бровей. Балкон, как и вся стена, был тоже сделан изо льда, в тепле слегка подтаял, и я знал, как трудно на нем удержаться, не поскользнувшись. Немудрено поэтому, что Витя старался не делать лишних движений. Ромео приободрился и начал свой монолог:
		Но тише! Что за свет блеснул в окне?


		О, там восток! Джульетта — это солнце.


		Встань… это, как его… Убей луну —


		Завистницу: она и так — того,


		Бледна совсем, больна совсем, и это…


		И это самое… А! Ты ее прекрасней!


		Вот. Служанкою ревнивой ей не будь!


Игорь милостиво кивал. Я же схватился за голову, заслышав, что сотворил наш Пашка с бессмертными стихами Шекспира. Единственная фраза Джульетты — «О горе мне!» — прозвучала бы после этого монолога очень даже к месту, тем более что Паша-Ромео потянул из-за спины банджо. Подстроив разбитый инструмент, он встал в позу, элегантным жестом отбросил за спину плащ, ударил по струнам и хрипло запел:
		Билл Шекспир — веселый малый,


		Зря бумаги не марал,


		Не давал проходу юбкам,


		Громко песенки орал!


Пашка заливался как дюжина мартовских котов, Витька на балконе откровенно страдал, а я в сотый раз порадовался тому, что меня нет сейчас на сцене.

Завершив серенаду каким-то уродливым балетным па, Ромео откланялся, а через миг послышался грохот — это Джульетта, не удержавшись на скользких ступеньках, сорвалась-таки с балкона.

Игорь остановил камеру, а я поспешил за кулисы. Содрав с Витьки платье, я облачился в него и взгромоздился на балкон, в самый последний момент вспомнив о парике.

Балкон находился пугающе высоко. Я оглянулся. Игорь махнул рукой, приказывая начинать, первая фраза далась мне очень легко.

— О горе мне! — воскликнул я, заламывая руки.

— Она сказала что-то! — тотчас откликнулся снизу Ромео.
		О, говори, мой светофорный ангел!


		Ты надо мной сияешь в мраке ночи,


		Как шестикрылый посланник небес


		Пред заземленными глазами смертных…


Какой шестикрылый?! Какими глазами?! Олег изо всех сил пытался подсказать Пашке нужные слова, но тот не слушал и продолжал гнать отсебятину. Волей-неволей наш диалог продолжался.
		Джульетта


		Мой слух еще и сотни слов твоих


		Не уловил, а я узнала голос:


		Ведь ты Ромео? Правда? Ты Монтекки?


		Ромео


		А вот и нет — ни то и ни другое,


		Святая, коль не нравятся они тебе.


		Джульетта


		Как ты попал сюда? Скажи, зачем?


		Ведь стены высоки и неприступны.


		Смерть ждет тебя, когда хоть кто-нибудь


		Тебя здесь встретит из моих родных.


		Ромео


		Я это самое… Я на крылах любви


		Слетел, и это… каменные стены


		Ей не преграда, вот. Любовь — она


		На все дерзает, и родные


		Твои мне это, как его… совсем


		Мне не помеха, вот. Совсем.


		Джульетта


		Но встретив здесь, они тебя убьют…


		Ромео


		В твоих глазах, а не в мечах мне это…


		Опасность эта самая страшней.


		Взгляни лишь нежно, и я…


		Вот черт, слова забыл…


Стоп! Стоп!!! — на сцену выбрался Олег с суфлерской будкой на голове и суматошно замахал руками. — Остановите камеру! Это бред какой-то. У Шекспира все не так! Пашка не может играть. Спел — и хватит с него.

Как это не могу играть! — обиделся Ромео. — Все нормально!

— Раздевайся, — поразмыслив, приказал ему Игорь. — Олежка прав. Витя! Пойдешь вместо Пашки.

— Ни за что! — наотрез отказался тот. — Я сразу сказал, что не буду играть… Да я и слов-то не знаю!

Игорь озадаченно умолк.

— Дима! — окликнул меня Олег. — Ты хорошо знаешь роль Ромео?

— Ну, не так чтоб очень… — замялся я.

— Слезай оттуда. Я буду Джульеттой. Я роль не помню, но там, на балконе, книгу можно незаметно положить.

— Исключено! — запротестовал Игорь. — Ты для Джульетты ростом не вышел.

— Я подрежу платье… или встану на ходули, — заявил Олег. — В любом случае я не намерен терпеть это безобразие. Начинайте!

— Будку хоть с башки сними…

Чудом не гробанувшись с лестницы, я спустился и переоделся в костюм Ромео. Пашка в трусах и в валенках расположился в зрительном зале.

Показалась Джульетта. Олег откопал где-то высоченные японские тапки-гэта на двух каблуках, но все равно постоянно наступал себе на подол. Джульетта-3 была на целую голову ниже Джульетты-2, о первой же говорить и вовсе не приходилось. Пристроив книжку на балконных перилах, Олег кивнул Игорю, и сцена продолжилась с прежнего места, только теперь я был уже внизу.

И тут произошло непредвиденное. В самый разгар любовных объяснений книга стала падать, Олег попытался ее подхватить, проломил — балконное ограждение и свалился вниз. Я едва успел увернуться, иначе он непременно зашиб бы меня насмерть, да и самого его спасли лишь многолетние тренировки ниндзя.

Пашка схватился за бока и захохотал как сумасшедший. Хозяин, вишневый от злости, остановил камеру.

— Идиоты! — взревел он. Олег виновато отряхивал платье. — Тоже мне, актеры! На ногах устоять не могут! Олег! А ну, иди сюда. Садись за камеру. Я сам буду играть!

Вытряхнув Олега из платья, Игорь барским жестом скинул шубу на руки Пашке и удалился за кулисы.

Заскрипела лестница. На балконе показалась огромная, невероятно толстая Джульетта с томом Шекспира под мышкой. Глаза ее метали молнии. Белое атласное платье трещало по всем швам. Потоптавшись, Джульетта-4 пристроила книгу на остатках балюстрады и откашлялась.

— Мое лицо под маской ночи скрыто! — хриплым басом объявила она, исподтишка косясь на страницу. — Но все оно пылает от стыда за то, что ты подслушал нынче ночью!

Я стоял, разинув рот. Видимо, бедный Ромео нынче ночью совершил уж вовсе что-то непотребное. Зрелище было невероятное, но, как оказалось, это были еще цветочки. Не успел я ответить, как за кулисами что-то хрустнуло, и хрупкие декорации зашатались. Джульетта вцепилась в балконные перила и вытаращила глаза. Сооружение медленно заваливалось прямо на меня. Развернувшись, я припустил во все лопатки, спотыкаясь и сшибая бутафорские деревья, и потому не видел, как вся стена вместе с остатками балкона, дверями, подарочным изданием Шекспира и плющом рухнула под тяжестью Командора.

Когда осела пыль, нашим глазам предстала бесформенная груда снега вперемешку с досками. Из самой сердцевины ее торчали волосатые командорские ноги в меховых унтах, в обрамлении белого шелка. Игоря спас балконный проем — не будь его, Хозяин оказался бы в самом низу снежной пирамиды. Когда мы его оттуда вытащили, он не мог произнести ни слова, только мычал и как-то странно двигал головой.

Так потерпела фиаско наша первая и последняя попытка поставить настоящий спектакль. С тех пор я как-то по-иному стал вое-принимать великую трагедию Шекспира, хотя по-прежнему люблю ее перечитывать. А финальные строки пьесы всегда меня потрясают:
		Нет повести печальнее на свете,


		Чем повесть о Ромео и Джульетте.


Великий драматург был прав.

Да, чуть не забыл! Пашка представлением остался доволен.


Глава 13


Ледовый склад. Раскол. Пропавшая провизия. О том, как не сбылось одно древнее поверье. Монтерская премудрость.


Вы когда-нибудь видели, как кипит ртуть? Если видели, тогда сможете себе представить Командора в ярости — это нечто очень похожее. Зрелище потрясающее, но очень опасное для наблюдателя.

Наблюдателями были мы, а причина для гнева была более чем уважительная — мы потеряли все продукты, причем проделали это с большой изобретательностью. Судите сами. Вы, может, еще помните, что Командор намеревался заснять на видеокассету находку продуктового склада. Разумеется, никакого склада в окрестностях лагеря не было и быть не могло, но Игоря подобные трудности нисколько не пугали. Рассуждал он просто: если склада нет, значит, надо его создать!

Два дня мы создавали склад. Игорь выгнал команду на улицу, заставил выкопать в отдалении огромную яму, стаскал туда всю провизию и забросал снегом. Работу закончили поздно вечером, и съемки раскопок назначили на завтра. А ночью разразилась пурга, и бушевала трое суток кряду, и когда мы выбрались наружу, никаких следов склада не было. То есть — вообще никаких. Вспомнить, где он находился, тоже никто не смог. Оттепель, которой мы с таким нетерпением ожидали, принесла с собой только новые осложнения — шторм разбил ледовые тиски, и полоса чистой воды неотвратимо приближалась к «Гончей». Разбив снежное поле на квадраты, мы вооружились ломами и приступили к поискам, теперь уже — на самом деле. Игорь нетерпеливо перебегал от одного археолога к другому в надежде, что склад уже обнаружен, но всякий раз его ждало разочарование.

Меховая куртка валялась в снегу. Было жарко. Ковыряя липкий тяжелый снег, я углубился почти на полметра, когда лезвие лопаты звонко щелкнуло о металл.

— Н-нашел! — неуверенно крикнул я, и мои спутники, побросав инструменты, в один миг сбежались ко мне. Еще два-три взмаха лопаты, и моя находка предстала перед нами во всей своей красе.

Это был не склад. Я, признаться, и сам не сразу понял, что это такое, и поначалу даже стал грешить на пришельцев, но массивный металлический цилиндр, поставленный «на попа», выглядел пугающе знакомо, и через пару секунд я опознал его. Сердце у меня екнуло: из снега торчал громадный электродвигатель фирмы «Дессау». Машинально я покосился на Витьку, но тот ухитрился ничем себя не выдать и стоял с самым что ни на есть удивленным выражением лица.

Игорь спрыгнул в яму и осторожно стряхнул с двигателя снег.

— Ишь ты! — сказал он. — Мотор… Зачем он тут?

Пашка стоял, задумчиво опираясь на лопату; был он голый по пояс, и от него валил пар — прямо не Паша, а облако в штанах.

— Кажется, я догадываюсь, — сказал он. — Мотор, он это… как его… на полюсе, в общем. Ну и того… этого…

Игорь хлопнул себя по лбу.

— Господи! — воскликнул он. — Как же я сразу не догадался! А я-то думал, отчего Земля вертится! — Он еще раз придирчиво осмотрел злосчастный двигатель и с изменившимся лицом повернулся ко мне. — Так я и знал, — заявил он. — Ты его испортил.

— С чего ты взял, что он вообще работал? — огрызнулся я и отшвырнул лопату.

— С чего, с чего! — не сдавался Предводитель. — С того! Наверное, теперь из-за этого вся Земля остановится… Братцы! — вдруг спохватился он и побледнел, — а ведь и верно! Ночи-то теперь вон какие длинные!

Пашка занервничал.

— Надо сматываться отсюда, — заявил он. — Не ровен час, приедет кто-нибудь узнать, что случилось, а мотора-то и нету. Так нам еще и платить придется за ремонт…

— Всем крышка! — поспешил подвести итог оттаявший Флинт.

Давайте сворачивать лагерь, — подытожил Командор. Олег и Коля были мрачнее тучи. Столкнувшись со мною, они оттеснили меня в уголок и приступили к допросу.

— Признавайся, твоя работа?

— Ив мыслях не было! — поспешно открестился я.

— Может, скажешь, что и мотор — не твой? — ехидно спросил Олег.

— Нет, мотор, конечно, мой. Но это Витька позабавился!

— Как нарочно, в поле зрения появился Виктор.

— Зачем ты это сделал? — насели оба на него.

— А я что? — заоправдывался тот. — Я — ничего. Я пошутить… Нельзя, что ли?

— Нашел время для шуток! Игорь теперь о продуктах и думать забудет!

Однако тут они были не правы: перетаскав на борт бригантины все пожитки, Игорь возобновил поиски провизии с энергией обреченного. Тут и там на снежном поле темнели разнокалиберные ямы, словно парочка слонов играла в чехарду. Я совсем выбился из сил, когда вдруг послышался треск, и тишину полярного вечера разорвал истошный Витькин крик:

— На корабль! Все на корабль!!! Льдина треснула!

Расшатанный прибоем и штормовым ветром, лед не выдержал: огромный кусок откололся вдоль цепочки ям, и наш лагерь вместе с бригантиной стал медленно удаляться в океан. Игорь, волею случая оказавшийся на другой стороне, заметался в поисках моста, затем разбежался и прыгнул, не долетев до края льдины каких-нибудь полметра, плюхнулся в ледяную воду и суматошно забарахтался. Шуба его надулась пузырем — он не тонул, но и плыть нормально тоже не мог.

Сорвав ремень, Олег бросился на помощь, но тут же запутался в съехавших штанах, споткнулся и бухнулся в воду вслед за Предводителем. Теперь мы вылавливали уже двоих. Умнее всех поступил Коля. Пока мы втроем выуживали наших доморощенных «моржей», он раздобыл веревку, привязал ее к двигателю и бросил другой конец в воду. Вскоре штурман и Капитан уже были на льдине. Оба непрерывно кашляли и тряслись.

— Смотрите! Смотрите! — неожиданно закричал Коля, указуя на другой «берег». Я оглянулся и ахнул. Теперь стало ясно, почему треснул лед. Ямы лишь отчасти были тому причиной, ибо метров на пять вдоль сине-зеленой полосы разлома тянулось большое углубление. Трещина прошла через наш склад!

Игорь при виде этого чуть не прыгнул в воду вторично.

— Полундра! — возопил он, бессильно потрясая кулаками. Свистать всех наверх! Поднять паруса, полный назад!

Какие там паруса! — корабль затерло во льдах, как изюминку в пирожном. Свернутые паруса, покрытые ледяной броней, пришлось отбивать топорами, а когда удалось развернуть бом-кливер, мы уже окончательно потеряли из виду и склад, и разлом, и развалины снежных куполов.

Вот теперь Игорь разбушевался по-настоящему. Закутанный в банную махровую простыню, он так бегал по палубе с биноклем, что даже слепому стало бы ясно, что у Игоря большое горе. Угомонился он лишь к началу следующего дня. Хмурый и невыспавшийся, он вышел из каюты с секстаном в руках и попытался замерить широту, впрочем, безуспешно.

Экипаж страдал. Шесть пустых желудков хором урчали от голода. Мимо то и дело проплывали большие льдины с целыми стаями пингвинов на них. То были не большие и важные императорские пингвины, о которых когда-то упоминал Игорь, но маленькие и грациозные пингвины Адели. Они облепили снежные торосы, галдели, закусывали рыбой и с любопытством наблюдали за нами. Чувствовали они себя в море, как дома, но близко не подпускали как видно, многочисленные полярники успели нагнать страху на доверчивых когда-то птиц.

Такая прорва мяса у нас под боком не могла не вызвать у нас раздражения, особенно у Паши. Он вооружился ружьем и теперь выцеливал пару пингвинчиков нам на ужин. Грохнул выстрел.

— Попал? — спросил Паша, когда рассеялся дым. Коля пожал плечами.

— Не знаю. Плохо видно.

Паша крякнул, перезарядил ружье и пальнул вторично, с тем же результатом.

— Ерундой занимаемся, — пробурчал он, вставая. Тут взгляд его упал на пушку. — О! Идея! Дим, тащи ядро.

— Из пушки по воробьям… — покачал головой Олег.

— По пингвинам! — Паша ободряюще похлопал его по плечу. — Не дрейфь, прорвемся.

Он забил в пушку двойной заряд пороху и поднес к запальному отверстию фитиль. Громыхнуло. Ядро описало в воздухе дугу, упало в самый центр льдины и с громом разорвалось.

— Ну, а теперь попал? — спросил Паша.

— Теперь попал, — грустно заметил Коля, развернулся и ушел.

Пингвины столпились на середине льдины, с любопытством рассматривая оставленную взрывом воронку. Похоже, никто из них не пострадал. Пашка сел на бочонок и бессильно опустил руки.

Есть хотелось неимоверно.

— Вот незадача, — рассеянно пробормотал Витя. — Хоть бы хлеба корочку…

— Блинов… — мечтательно пробормотал Олег.

— Кашки бы рисовой, — облизнулся Паша, — с маслом да с молоком…

Смутная мысль забрезжила в моей голове. Через пару секунд она оформилась полностью, и я вскочил.

— Игорь!

— Да? — обернулся тот.

— Там, на островах, когда мы жемчуг искали… Помнишь ящик?

Мои друзья насторожились. Игорь слегка растерялся.

— Какой ящик?

С рисом! Я тогда шел на камбуз, а Паша чинил часы…

— Боги! Рис! — Хозяин подскочил и хлопнул себя по лбу. — Я о нем совсем забыл!

— Стоп, стоп! — вмешался Коля. — Вы о чем это, друзья?

Игорь натянуто рассмеялся и покраснел.

— Видите ли, — сказал он, — я проверял одну теорию. В общем, та история про жемчуг. Мол, если его положить в ящик с рисом, то скоро весь рис переродится в жемчуг…

— Где он?! — крикнули все хором.

— В моей каюте. Я…

Договорить он не успел. Промчавшись по коридору, мы ворвались в капитанскую каюту, выволокли из-под кровати здоровенный фанерный ящик и сорвали крышку.

— Слава богу! — воскликнул Витя, заглянув внутрь.

— Что, жемчуг переродился? — спросил Пашка, подпрыгивая и пытаясь заглянуть через головы впереди стоящих.

— Нет, рис остался!

Хвала древним заблуждениям! В этот вечер мы сидели за столом, уписывая рисовую кашу, правда, без молока и без масла, зато в большом количестве. Иногда в тарелках попадались маленькие шарики жемчужин и хрустели на зубах, но это было уже несущественно. Наконец тарелки опустели. Игорь откинулся на спинку стула и закурил трубочку.

— Одного я не пойму, — сказал он, выпустив облачко сизого дыма. — Сегодня я измерял широту, и вот какая странность — Земля-то снова крутится! Мотора теперь нет, а темнеет вон как быстро…

— Ха! — усмехнулся Паша. — Проще простого. Полюсов-то два!

Игорь поперхнулся дымом и, вытаращив глаза, уставился на Пашу. Боцман скромно молчал.

— Гениально! — воскликнул Капитан. — Запасной двигатель на Северном полюсе! Как же я раньше не догадался!

Тем временем совсем стемнело. Игорь достал свечу, чиркнул спичкой, чертыхнулся, когда та сломалась, полез за новой и уронил весь коробок. С сухим шорохом спички рассыпались по полу.

— Дима! — вскипел Игорь. — Сколько раз повторять: почини ты свет! Сидим в потемках, как эти самые…

— Какой еще свет, — я махнул рукой. — У меня еще месяц назад предохранители кончились.

— Ну сделай что-нибудь! «Жучка» поставь, что ли… Чтоб через пять минут свет горел. Приказ ясен?

Рассерженный, я вылез из-за стола, добрался до электрощита и, покопавшись там, вернулся в ярко освещенную столовую.

— Вот это совсем другое дело, — Игорь одобрительно похлопал меня по плечу. — Хвалю. Молодец. Талант! Самородок! Золотые руки! — он повернулся к остальным членам экипажа. — Учитесь, олухи. Так-то…

Он выколотил трубку о каблук, спрятал ее в карман и, пожелав нам всем спокойной ночи, удалился к себе в каюту. Кинув жребий, мы выяснили, кому первому стоять вахту, и тоже отправились спать.

— Слушай, Дим, — позвал Коля, убирая со стола грязные тарелки. — Если не секрет, как тебе удалось свет наладить? Я пробовал вчера — не получилось…

— Элементарно, Ватсон, — усмехнулся я. — Там два предохранительных гнезда и всего один предохранитель. Одно гнездо подает энергию на склад и к Игорю в каюту, а второе — в кубрик, ресторан и кают-компанию.

— Ну.

— Баранки гну… Я предохранитель переставил.

Коля замер со стопкой тарелок в руках и уставился на меня.

— Но ведь это значит… — пролепетал он, и в этот миг из капитанской каюты донесся яростный вопль Предводителя:

— Димка! Чтоб тебя! Димка!!!

— Это значит — еще два наряда вне очереди, — ответил я, вздохнул и с грохотом свалил тарелки в мойку.


Глава 14


Курс на запад. Рисовая диета. Пашка на Парнасе. Капитанские хлопоты. «Страшный Карл» и другие рассказы.


Огромная, пышущая жаром русская печь наполняла избу теплом и уютом. Блестели чисто выскобленные полы. Массивный, накрытый белой скатертью стол приятно проседал под тяжестью всевозможных кушаний и напитков. Горками бугрились золотистые шаньги и пузатые пирожки с рыбой, с капустой и с грибами. Толстый важный каравай хлеба только и ждал, чтобы его нарезали. Зеленые пупырчатые огурчики высовывали из глиняной миски свои любопытные носики, косясь на большой чугунок с вареной картошкой. Мелко наструганная редька, что примостилась рядом с хреном, гигантский жбан с квасом, моченая брусника, соленые рыжики и царственно сияющий медальными боками самовар дополняли это великолепие.

Дверь заскрипела, открываясь, и в горницу вошел дед Василий. Поддернув свои поношенные клеши, он лукаво подмигнул нам, натянул рукавицы, сдвинул печную заслонку, вооружился хлебной лопатой и с головой залез в устье печки. Показалось дымящееся блюдо. Крякнув с натуги, дед приподнял его и одним махом водрузил посередь стола.

Воцарилась тишина. Обложенный огурчиками, хреном, петрушкой и печеными яблоками, Паша возлегал на блюде, зажаренный целиком, покрытый румяной корочкой и с яблоком во рту.

Сразу несколько вилок и ножей потянулись к нему, но тут вдруг он открыл глаза, выплюнул яблоко и внятно, громко произнес: «Но-но! Только без рук!»

Вскрикнув, я взмахнул руками, тщетно пытаясь заслониться, и, грохнувшись с кровати, проснулся. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Холодный липкий пот пропитал всю рубашку. Я посмотрел на будильник. Было раннее утро.

— Тьфу ты, пропасть…

Я пригладил растрепанные волосы. Приснится же такое…

Из-под одеяла на соседней койке выглянул Олег.

— Опять кошмары?

— Не то слово, — поежился я. — Витька где?

— На вахте. Да ты ложись, чего вскочил. Нам еще всю ночь у руля стоять.

— А… — я вяло отмахнулся и принялся заправлять постель. — Разве после такого уснешь!

Споткнувшись об Олегов меч, стоящий в ножнах наискось в проходе между койками, я чертыхнулся, поставил его на место, вышел в коридор и направился на палубу.

В корабельных трюмах царил полумрак. Спустившись по трапу, я чуть не наступил на большую крысу, окопавшуюся на хозяйском складе. Зверек гневно пискнул, метнулся в угол, блеснул оттуда бусинками глаз и скрылся в темноте, высоко неся голый розовый хвост. Послышался мягкий дробный топоток, и все стихло.

Снаружи всходило солнце. Свежий утренний ветер бил в паруса, и «Гончая» с удвоенной скоростью шла на северо-запад. Витя стоял у штурвала, Игорь вычерчивал какие-то загогулины на карте, а Коля, весь перемазанный машинным маслом, замер в задумчивости над грудой каких-то железяк, которые пытался собрать в единое целое. Грязные и всклокоченные волосы и борода его топорщились во все стороны, отчего казалось, что вместо головы на плечах у Коли сидит большой и весьма неряшливый дикобраз. Последние три дня Коля безуспешно пытался наладить дизель.

Шли пятые сутки свободного плавания. День за днем бригантина шла вперед, покидая высокие широты и помаленьку приближаясь к тропикам. Температура росла. Льдина у нас была плоская и массивная, волны не могли ни перевернуть ее, ни даже как следует раскачать. Бригантина же, затертая во льдах, лишилась из-за нее всякого маневра, и в один из таких дней Игоря осенила новая идея. Раздав экипажу топоры и пилы, он выгнал всех на льдину и объявил:

Вы вот что, хлопцы: тока у нас нет, и холодильник не работает. Продукты портятся, в то время как мы тащим с собой такую прорву снега. Это безобразие!

Вскоре нам стало ясно, к чему он клонит, и мы приступили к снегозадержанию. Лед пилили большими угловатыми брусками, насыпали вместе с колкой ледяной крошкой в корзины и при помощи талей поднимали на палубу. Большинство трюмных помещений пустовало, и Командор решил оборудовать в них ледник. Мы успели заполнить их почти наполовину, когда волненье и температура сделали свое дело — обгрызенная льдина заметно уменьшилась в размерах, края ее истончились и покрылись фестонами снежных кружев, и в один прекрасный день большая трещина расколола ее на три части. Бригантина закачалась на чистой воде, и мы, поставив паруса, взяли курс на Африку. В корабельных коридорах гуляли промозглые и стылые сквозняки. Бригантина превратилась в рефрижератор, не было только продуктов, которые она могла бы перевозить. Впрочем, Игорь был намерен запастись ими на Мадагаскаре. Все предпочитали находиться на палубе, а кубрик перед сном обогревали, протапливая печку.

— Чего не спишь? — хмуро спросил Витя.

— Что-то не хочется, — я снова поежился, частично от утренней прохлады, частично — от воспоминаний о своем сне. — Завтрак скоро?

— Спроси у Игоря.

Рисовый плов с редкими добавками рыбы уже успел всем порядочно надоесть, однако отказываться от своей порции никто пока что не спешил. Настроение у экипажа было подавленное. Игорь рассчитывал через неделю достигнуть южной оконечности Африканского континента; он день и ночь корпел над картой, сверяя курс. Что же касается Пашки…

Я огляделся вокруг.

— Кстати говоря, а где Паша?

— В своей каюте, — Виктор сделал неопределенный жест плечом.

— И что он там делает? — спросил я, уже заранее зная ответ.

— Творит.

О самом главном событии я, как всегда, забыл упомянуть. Пашу посетила муза. Произошло это как-то резко, в одночасье, хотя, если присмотреться, признаки приближающегося озаренья можно было заметить уже давно. Началось это, пожалуй, вскоре после нашего спектакля; Паша сделался какой-то рассеянный, не от мира сего, то и дело забывал о данных ему поручениях, постоянно записывал что-то в тетрадь, опаздывал к обеду и даже перестал ругаться, что было уж совсем тревожным симптомом. Дома, на суше, эту столь не характерную для нашего друга мечтательность можно было бы объяснить тем, что парень попросту влюбился. В условиях же долгого плавания нам очень хотелось бы верить, что это не так. Игорь предположил, что Пашка болен, но и этот слух был вскорости развенчан, и лишь когда наш незадачливый боцман попросил у меня пишущую машинку, я наконец смекнул, что происходит.

Сказать, что эта новость потрясла моих спутников, значит — ничего не сказать. Олег, помнится, даже подавился рисом, когда я сообщил об этом за ужином. Сам Пашка есть, конечно, не пришел.

— Что ты сказал?! — Витя выглядел таким растерянным, как будто я сказал, что Паша забеременел или, по меньшей мере, умер. — Повтори!

— Чего тут повторять, — пожал плечами я. — Роман он пишет.

Игорь сказал: «Гм!» и сунул в зубы трубку чашечкой вниз, просыпав на бархат жилета горячий пепел. Отложив ложку, он задумчиво побарабанил пальцами по столу, встал и прошелся по палубе туда-сюда, сосредоточенный и озадаченный. Коля молчал, попеременно глядя то на меня, то на Капитана.

— Что же теперь делать? — изрек он наконец.

— Вот те на!

— Вот не было заботы, так подай..

— Это надо же…

— А если…

Все загалдели разом, перекрикивая друг друга.

— Тихо! — разнесся над палубой зычный голос Командора. Тихо, — еще раз повторил он и повернулся ко мне. — Ну, а ты что скажешь?

— Ничего. Не можем же мы запретить ему! Если хочет пускай пишет.

Да… — Игорь попытался затянуться, обнаружил, что трубка пуста, и полез в карман за табаком. — Не трогайте Пашку, — с необычным участием в голосе распорядился он, — и не мешайте ему. Кто знает, вдруг у него талант!

На том наш разговор закончился.

Муза посетила Пашу или кто другой, судить не берусь, но с этого дня наш боцман каждую свободную минуту уединялся в своей каюте и прилежно — страницу за страницей — отстукивал на машинке свое произведение. Печатал он не ахти как, и дело продвигалось медленно, но среди экипажа «Гончей» ходил слух, что первые страницы романа уже готовы. А еще через пару дней стало известно, что Пашка пишет детектив. Выяснилось это совершенно случайно Витька, прибираясь в Пашкиной каюте (сам Паша приказом Хозяина был от этого освобожден), выудил из мусорной корзины кипу бракованных титульных листов. Как оказалось, название романа оказалось для Пашки первым камнем преткновения — на каждом листке оно было разное. Вариантов было около сорока, если не больше. Вот лишь некоторые из них (орфография сохранена):


«КРОКОВЯК»

«УЖАС ГАРЛЕМА»

«УЖАСТНЫЙ ШКАП»

«МОРТИРА И СВЕЧА»

«ВАМПИРЫ НЕ ШУТЯТ»

«УБИТЫЙ НАСМЕРТЬ»

«СМЕРТЕЛЬНЫЙ ПУТЬ»

«ГЛИЦЕРИНОВЫЙ ОТЕЦ»

«ВОЗВРАЩЕНИЕ КРОВОЖАДИНЫ»

«СМЕРТЬ ПРОСИЛА ПОДОЖДАТЬ»

«НИКАКИХ ОРХИДЕЙ ДЛЯ МИССИС БЛЭНДИШ»

«НАСЛЕДСТВО ПЛЕМЯННИЦЫ ИЛИ БЛАГОДАРНЫЙ ДЕД»


Раз от разу название становилось все длиннее и чудовищнее, и окончательный вариант выглядел так: «СТРАШНЫЙ КАРЛ, ГРОЗА КИТАЙСКОГО КВАРТАЛА В НЬЮ-ЙОРКЕ». На этом непризнанный гений успокоился и взялся непосредственно за роман.

Сейчас я был свободен от вахты, делать мне было нечего, и я решил проведать Пашку, пока Капитан не нашел мне какое-нибудь занятие.

Из-за двери доносился редкий и неритмичный перестук кривых молоточков — Паша, что называется, «давил клопов» — подолгу отыскивал нужную клавишу, частенько промахивался, но бил зато уж от души, в полную силу, пробивая оба экземпляра насквозь и калеча каретку. Я всерьез опасался за свою машинку.

Постучавшись, я вошел. В каюте царил полумрак. Пашка сидел за столом, заваленным картами и книгами. По левую руку от него стоял капитанский глобус, весь испещренный красными пометками, по правую руку — чашка с чаем. На макушке высокой, замысловатой формы книжной пирамиды восседал Капитан Флинт и с любопытством заглядывал автору через плечо — видимо, выискивал ошибки.

— А, привет, Дим! — Пашка расплылся в улыбке, вскочил, смахнул со стула ворох исписанных черновиков и жестом пригласил меня садиться. — Хорошо, что зашел. А я тут, видишь, это, как его… пишу, — он потупился и смущенно покраснел.

За эти дни наш Пашка здорово изменился. Он основательно зарос и побледнел, однако с лица его не сходило счастливое выражение. Похоже, сочинять романы Пашке понравилось. Был он теперь освобожден от всех обязанностей, кроме несения вахт. Дошло до того, что даже завтрак, обед и ужин носили к нему в каюту.

— Чего не спишь?

— Да сны тут, понимаешь.

— А, кошмары, — Пашка закивал. — Мне тоже, представляешь, недавно сон приснился — будто вышел я на улицу, а там вокруг одни лишь буратины. Много-много буратинов, прикидываешь? Во! Вот это кошмар, так кошмар… Чего пришел-то?

— Можно посмотреть? — я потянулся к исписанным листам.

— Э-ээ… нет, — замялся Паша, поспешно пододвигая рукопись к себе.

— Но, Паша, ты уже пятый день пишешь! Вся команда от любопытства сгорает. Или ты сперва Игорю покажешь?

— Ну… э-ээ… скорее, наоборот — сперва вам. Вы вот что, Паша оглянулся и заговорщически зашептал. — Сегодня вечером заходите. Только чтобы Игорь не узнал, ладно?

Снаружи заскрипел трап под чьими-то тяжелыми шагами. Дверь распахнулась, и на пороге показался Командор.

— Привет, Паша, — окликнул он. — Когда книга будет? А ты чего тут делаешь?

Последний вопрос был адресован мне, и, прежде чем я успел ответить, Игорь уже выставил меня в коридор, посоветовав не мешать и вообще — идти на камбуз помогать готовить завтрак, и мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.


Глава 15


Месторождение провизии. Командорские камзолы. Крыса выходит на след. Пашкин опус при ближайшем рассмотрении.


— Давай сюда… Осторожнее.

— Сбоку, сбоку придерживай.

— Ух, тяжелый…

— Разворачивай. Да не так, идиот! Осторожнее! А-аа!!!

— Берегись!!!

Тяжелый, обитый железными полосами ящик выскользнул у меня из рук, пребольно стукнул по плечу и с грохотом рухнул на ступеньки трапа. Жесть лопнула, фанерная крышка с треском отлетела, и консервные банки стальным градом посыпались вниз. Олег еле успел отскочить.

Грохот стих, и в отверстии люка показалась кудлатая Витькина голова.

— Все-таки уронили, — хмуро констатировал он, после чего голова исчезла и появились босые коричневые ступни чудовищного размера. Еще мгновение, и Витька спрыгнул вниз, впотьмах едва не севши мне на шею.

Одна из банок, проржавевшая сильнее остальных, лопнула, и по палубе растеклась бледно-желтая лужа сгущенного молока. Витька ступил в нее ногой и выругался, поскользнувшись. Я поспешно подобрал банку и поставил, чтобы молоко не вытекало зря.

— Олег, ты жив? — окликнул Витя.

— В порядке, — отозвался тот. — Что там внутри?

— Сгущенка.

Кое-как запихав банки обратно в ящик, мы ухватились за него и вновь потащили наверх. Поиск провизии приносил свои плоды. Пожалуй, стоит рассказать о том, как все это началось.

Камбуз, куда, как вы помните, сослал меня Предводитель, уже был занят Виктором. Вдвоем мы соорудили незамысловатое блюдо из риса, рыбы и каких-то специй, поставили его тушиться на огонь и сели отдохнуть. Как-то незаметно разговор перешел на еду.

— Черт-те что творится, — потирая небритый подбородок, сетовал мой долговязый напарник. — Рис! Один только рис! На завтрак, на обед, на ужин. Рыба с рисом, креветки с рисом, рис с рисом! Так и помереть недолго.

— Да ну, брось. Японцы вон всю жизнь рис едят, да еще и живут, говорят, подольше нас. Не веришь — у Олега спроси.

— У японцев рост — метр с кепкой, а мне полноценное питание нужно.

— Ну что ж… пока ничего нет — будем есть рис.

— А крыса?

— И кры… какая крыса?

Витя посмотрел на меня со странным выражением в глазах.

— Хозяйская крыса. Здоровый такой крысюк, с хвостом. Шныряет туда-сюда, ни черта не боится. Он-то чем питается?

— А, этот! Тем же, что и… гм… Об этом я как-то не думал.

Единственный ящик с рисом находился на камбузе, и добраться крысюку до него не было никакой возможности. Со склада Игорь его выжил, картошка в ресторане тоже давно уже иссякла. Где же он подъедается? Теперь уже я поскреб подбородок, снял и скомкал фартук и повернулся к Виктору.

— Вставай, пошли.

— Куда? К Капитану?

— К Капитану. Пока крысюк все не съел.

Игорь оживился, но к предложению обыскать корабль отнесся с изрядной долей скепсиса.

— Забытые продукты? — переспросил он. — Глупости какие. Если бы и было что, то я бы об этом знал. А впрочем, ищите — вреда от этого не будет.

Несколько часов упорных поисков выявили запрятанные в разных местах бог знает кем два мешка заплесневелых сухарей, мешок сушеного картофеля, большущий ящик сухофруктов и двенадцать суповых брикетов, а под ворохом старых пробковых поясов на складе обнаружился ящик со сгущенкой, который мы сейчас как раз вот и вытаскивали. Запрятали мы его туда в самом начале плавания, после чего благополучно о нем забыли. Однако наибольший сюрприз преподнес нам капитанский гардероб — порванные, испачканные или прожженные костюмы Игорь вешал в шкаф и больше не трогал. Меж тем в каждом были объемистые карманы и, смею вас заверить, не пустые. В одном из наиболее «урожайных» камзолов, помнится, нашлись шесть сухарей, одиннадцать пакетиков сухого кофе с молоком, затвердевших до крепости кирпича, две банки сардин и початая плоская бутылка коньяку. Сгущенку, коньяк и прочие предметы роскоши Игорь запихал в сундук с намерением выдавать по праздникам. Одну банку отнесли Пашке. При этом я вспомнил о его приглашении.

Поздним вечером, в обстановке строжайшей конспирации Виктор, Коля и я прокрались в Пашкину каюту. Олег стоял на вахте и прийти не смог.

— А, проходите, проходите! — Паша засуетился, задвигал стулья, рассаживая нас поудобнее. Рукопись разобрали по листочкам. С трудом дождавшись своей очереди, я схватил первую страницу и углубился в чтение.

Вот что там было:


«Февральским пасмурным утром января 1839 года на улицах Нью-Йорка царила ужастная жара. Прохожих было мало, все попрятались по домам, и одинокая фигура, шедшая по тротуару, привлекала всеобщее внимание. Джек Макферсон неторопливо шагал сквозь сумрачный свет телеграфных столбов, одетый во всегдашнее свое серое и драповое пальто с зонтиком невероятной величины, крытым синей метерией и с ручкой, толстой, как дубина. Его широкие плечи, уверенный шаг и круглое загорелое лицо, окаймленное черной бородой, наводили мысли, что он хорошо питается и много времени проводит в спортзале. Пройдя квартала два, он подошел к газетчику купить газету, и, развернув, почти что сразу же уткнулся носом в странное объявление, напечатанное сзаду жирными черными буквами.

— Лопни мои глаза! — воскликнул Макферсон. — Старый Чеппель все таки отбросил коньки!

Газетчик изумленно поднял глаза. Макферсон обернулся и успел увидеть, как за угол повернул автомобиль „Лорен-Дитрих“, на заднем диванчике каторого сидела девушка с пожилым мужчиной в розовом платье и собачкой на коленях.

— Якорь мне в корму, каков мерзавец! — пробормотал сквозь зубы Джек, глядя ему в след. — Это же старый развратник Бен Уилсон собственной персоной. Не иначе, как он что-то замышляет!

Джек Макферсон, частый детектив, нащупал револьвер за пазухой, расплатился с газетчиком, засунул подмышку газету и отправился следом. Продавец остался сидеть, сложив руки на животе и подперев руками свою тяжелую, сонную голову».


Второй лист Пашкиной писанины был еще хуже. К третьему он, видимо, совершенно выбился из сил, и все строчки заполонил тривиальный мордобой с однообразными выражениями, типа «Это был такой мерзавец, и он давно хотел дать ему в морду, и он ему дал, потому что он был такой мерзавец». Всего страниц было восемь.

Я смог дочитать до четвертой.

— Ну, как? — ерзая от нетерпения на стуле, спросил Паша. Коля отложил последнюю страницу и уставился в потолок, пряча улыбку в бороде.

— Если на камбузе найдется лавровый венок, — сказал он, — то думаю, стоит послать за ним кого-нибудь.

— Ты на что намекаешь? — подозрительно спросил Паша.

— Я хочу сказать…

— Ерунда какая-то, — перебил его Витя. — Кто тебе это диктовал? Капитан Флинт? Что это за штука такая — пальто с зонтиком? Или, где это… Ага, вот: «лицо, окаймленное черной бородой», — вслух прочитал он и взглядом обвел наши лица. — Это как, по кругу, что ли?

Коля не выдержал и расхохотался самым неприличным образом. Пашка медленно побагровел, затем апеллировал ко мне:

— Ну, а ты что скажешь?

Несколько секунд я колебался, потом махнул рукой:

— Плохо. Что-то в этом, конечно, есть, но в целом — плохо. Еще работать и работать. Хотя вот тут… — я пошуршал страницами. — Скажи, ты здесь сознательно использовал прием ономатопоэйи?

— Автомато… чего?! — опешил тот и, помолчав с минуту, вдруг взорвался, словно бомба.

— Плохо, да?! — взъярился он. — Что вы понимаете! Это же детектив, де-тек-тив, понятно? Я… А вы… Шли бы вы на свой камбуз, там вам самое место… кулинары хреновы!

Отобрав у нас рукопись, он вытолкал всех в коридор и захлопнул дверь. Воцарилась тишина.

— Чувствительный автор, — невозмутимо заметил Виктор. — Как болезненно к критике относится! Чуть воротник мне не оторвал…

Коля предпочел промолчать, возможно потому, что воротник его тулупа как раз и был оторван Пашкиными стараниями.

Тем не менее (и надо отдать Пашке должное) весь следующий день он безвылазно просидел в каюте, остервенело стуча машинкой, и к вечеру вновь пригласил нас ознакомиться с очередным своим творением, ибо других читателей на корабле не было; Командора же начинающий литератор по-прежнему стеснялся. На первом листе красовалось название: «ПИРАТЫ МЛЕЧНОГО ПУТИ». Убедившись, что детектив «не идет», Пашка взял за образец фантастику, причем не что-нибудь, а «космическую оперу» самого низкого полета, напичканную лазерными перестрелками (плохо дело, подумал я), межзвездными пиратами, кражами кислородных запасов и блондинками в скафандрах. Главным героем и тут был какой-то мускулистый супермен, лишенный, как и следовало ожидать, всяких признаком мозгов, зато владеющий всеми видами оружия и весьма… гм… любвеобильный. Герой нашего времени, в общем.

— Ну? Ну? — подпрыгивая, как кукуруза на горячей сковородке, спрашивал Пашка, заглядывая нам через плечо. — Ну, так как?

Коля, не дочитав Пашкину писанину, сложил листки аккуратной стопочкой, поскреб в затылке, встал и направился к двери.

— Ты куда? — опешил Паша.

— На камбуз! — едко сказал тот и вышел, хлопнув дверью.


Глава 16


Гений проявляет себя. Как надо работать. Гигант мысли. Командорская библиотека. Последний роман Пашки Дурманова.


На третий день Олег, у которого выдалось свободное время, посетил наши вечерние чтения и тоже получил от Пашки комсомольскую путевку на камбуз, что, впрочем, неожиданностью не было. Сюрпризом стало другое — фантастика Паше тоже разонравилась.

Теперь он писал любовный роман!!!

Разумеется, его мы тоже забраковали; даже как-то неудобно стало перед Пашей. И все же он не сдался. Нас теперь он не пригласил, зато после трех дней напряженной работы поволок свое творение прямиком к Капитану.

Через некоторое время Игорь вышел на палубу и, завидев нас, подошел поближе. Глаза его восторженно блестели.

— Пашка-то, а? — заметил он, попыхивая трубкой. — Голова! Да… Кто бы мог подумать. Ишь ты…

— Неужели понравилось? — осторожно спросил Олег.

— Еще как! — воскликнул Игорь. — Вот дочитаю до конца и обязательно подкину вам прочесть — закачаетесь. Экая история! А Пашка молодец — не только напечатал, но и переплел, чтобы читать удобней было. Красота!

Оставив нас в полном недоумении и растерянности, Хозяин нахлобучил поплотнее треуголку и удалился, видимо, дочитывать. Скорого его возвращения ждать не стоило — Игорь читал книги медленно, со вкусом и обычно перед сном. Да что греха таить, скажем прямо — читать Игорь не любил. Тем более казалось подозрительным, что Пашкина стряпня так его увлекла.

— Он что, и в самом деле стал писать лучше? — спросил Олег.

— Хуже уже некуда, — мрачно заметил Витя и посмотрел на меня.

Молчание затягивалось.

— Что вы на меня так смотрите? — наконец не выдержал я. Можно подумать, что я чуть не погубил в зародыше вашего непризнанного гения. Ну?

— Молодому автору, — Витя многозначительно поднял палец, — нужна поддержка. А мы ругались только! Сам подумай, ты же у нас самый умный!

— Зато ты, как видно, дурак!

Олег растерянно переводил взгляд с меня на Витю и обратно.

— Может быть, не стоило… — неуверенно начал он.

— Хватит! — вскричал я. — Довольно! Можете считать меня идиотом, ослом, критиканом — кем угодно, но я все равно повторю — Пашка писал полную белиберду! Да! Пашка мог бы достичь успеха и сделать что-то путное… года через полтора! Но он не мог, слышите, не мог создать шедевр за три дня, тем более после такого старта, если это вообще можно назвать стартом. Это, скорее, фальстарт, да не один, а…

— Ладно, угомонись, — Витя покровительственно похлопал меня по плечу, от чего я слегка присел. — Обидно, когда тебя обходят другие, я понимаю. Молодым — дорога, старикам — почет, верно?

— Что?! — мой голос сорвался на фальцет. — Что ты сказал? Ты что, намекаешь, что мне пора на пенсию?!

Замахав кулаками, я ринулся защищать честь своего мундира, нанес Витьке несколько чувствительных ударов, получил оглушительный хук справа и с гудящей головой сел на палубу. Витька виновато пожал плечами.

— Извини. Я не хотел.

— А… э… — я пошарил вкруг себя в поисках опоры, ухватился за фальшборт и медленно встал. Удар отрезвил меня, и, поразмыслив, я пришел к выводу, что позволил себе лишнее. Я перевел дух и повернулся к Виктору.

— Извини, погорячился, — признал я. — Но все же ты не прав.

— Как знать…

Олег поспешил встать между нами.

— Хватит ссориться, — примирительно сказал он. — В конце концов, ничего ведь не ясно. Подождем, пока Игорь дочитает.

На том и порешили.

Пашка поразил всех, включая и меня — пока Игорь силился одолеть первый его роман, он уже засел за второй! Машинка трещала, как пулемет, не умолкая даже ночью. Пришлось признать, что Пашка, начавши с азов, в рекордно короткие сроки достиг мастерства. Через три дня второй роман был напечатан, переплетен и представлен на суд Предводителя. Отказать в гениальности Пашке было невозможно. Теперь, пока Игорь дочитывал старый его роман и начинал новый, весь экипаж был занят тем, что обслуживал Пашу, создавая ему условия для творчества. Запасы продуктов постепенно таяли.

Третий роман Пашка закончил за два дня. С четвертым управился за день, равно как и с пятым, а затем производительность его стала просто пугающей — он стал выдавать «на гора» по два романа в сутки! Богатая библиотека в капитанской каюте день ото дня пополнялась Пашкиными творениями, которые со временем заняли целую полку. Это уже ни в какие ворота не лезло, и даже Витя заподозрил неладное. Игорь же, в своем стремлении объять необъятное, хватал то один роман, то другой, то третий и в результате не дал нам ни одного. Лишь изредка из его каюты доносилось приглушенное: «Голова! Ну, голова!» Разговоры между ними происходили примерно такие.

— Вот, Капитан, — заливаясь стеснительным румянцем, протягивал Паша очередную свою книгу, — роман написал! Не сочтите за труд прочесть.

— Прочту, голубчик, обязательно прочту, — ласково приговаривал Хозяин, запихивая книгу на полку. — А это что, на титуле?

— Дык, дарственная надпись.

— Неужели? — восхищался Игорь.

— Дык, как всегда. Вы же знаете, как я ценю ваше мнение!

Теперь уже Игорь смущался.

— А знаешь, Паша, — говорил он, — я ведь не любил раньше читать, до того, как твои вещи прочел. А теперь и сам вот вижу: литература — это искусство! Да… Гм, кстати! Тут вот у меня, кажется, книжечка стояла. Синенькая такая… Странно. Куда это она могла деваться?

— Э-ээ, — мялся Паша. — Это я взял почитать. Только вот неинтересная она оказалась. Скучная и это… как его… примитивная. Так что я ее того… за борт.

— Правильно, правильно! — одобрительно кивал Игорь и косился на меня. — Иным только туда и дорога. Развелось графоманов, житья от них нет. Ну ладно, иди работай. Ужин тебе подадут.

После этого собеседники расходились.

— Ну? — хмуро спрашивал я друзей. — Теперь-то убедились? Тут явно что-то нечисто!

Коля задумчиво чесал в бороде, лопатой ниспадавшей на широкую грудь, и переглядывался с Олегом.

— Оно, конечно, так, — кивал он. — Да хорошо бы проверить.

Этим же вечером, приготовив кашу из остатков риса, мы заморили червячка и расположились на палубе близ каюты Капитана. Шло время. Солнце миновало зенит и стало неторопливо опускаться к горизонту, когда треск пишущей машинки смолк. А еще через полчаса показался Паша, пунцовый от переполнявшей его радости. В руках у него была толстенькая книжка в синем коленкоровом переплете. Уверенно миновав мачту, он обогнул канатный ящик и широкими шагами направлялся к дверям командорской каюты, когда дорогу ему загородила долговязая Витькина фигура.

— Вечер добрый, — Витя был сама любезность. — Как дела?

— Э-э… — смутился было Паша, но быстро взял себя в руки. — Спасибо, хорошо. Книжку вот… написал, — он помахал синим томиком.

— Неужели? — восхитился Витя. — Командору, небось, несешь?

— Ага… ему, — почуяв неладное, наш беллетрист нервно заоглядывался, ища путей к отступлению, но со всех четырех сторон дорога была перекрыта.

— А мне можно посмотреть? — Виктор протянул свою широкую лапищу. Пашка попятился, прижимая книгу к груди. Виктор шагнул вперед, и с лица его в один миг исчезло все радушие. Теперь он был хмур и серьезен.

— Дай книгу! — жестко потребовал он. — Ну!

— Еще чего! — возмутился Паша, и в следующий миг столкнулся с Колей. — Это… Здравствуй! — нашелся он.

— Виделись, — невозмутимо заметил Коля и тоже потянул руки к книге. С затравленным криком Пашка пригнул голову и бросился вперед в надежде прорваться, но на полпути стукнулся головой об огромный Витькин кулак и рикошетом отлетел к фальшборту.

— Ах вы вот, значит, как?! — вскричал он, сунул книгу за пазуху и засучил рукава тельняшки. — А ну, подходи!

Сладить с Пашкой и в мирное-то время было непросто, загнанный же в угол, он сопротивлялся до последнего. В пылу сражения меня отбросили прочь, и я увидел, как Паша, выхватив книгу, обрушил ее на коротко стриженный Олежкин затылок и размахнулся, явно намереваясь бросить ее в океан.

— Так… не доставайся ж… никому! — пропыхтел он.

В отчаянном броске преодолев разделяющие нас несколько метров, я вцепился в синий коленкор и вместе с книгой рухнул на палубу. Сам черт не смог бы теперь ее у меня отнять! Мои спутники мгновенно потеряли к Паше интерес и столпились вкруг меня. Я сел, потирая ушибленный бок, расправил помятые в драке страницы и, закрыв книгу, тупо уставился на аккуратно написанное заглавие, после чего разразился хохотом.

Естественно, в руках у меня была вовсе не Пашкина халтура — я с самого начала подозревал подвох, да и Командор наш далеко не глуп, чтоб восхищаться страшным Карлом или млечными пиратами. Но тут необходимо сделать небольшое отступление. Поскольку нашему боцману полюбилось бездельничать, он вскорости нашел простой и элегантный выход из положения, а именно: незаметно крал у Игоря из шкафа книги, перепечатывал их и выдавал за свои, пользуясь тем, что Командор неважно там ориентируется. После двух книг, «написанных» таким вот способом, его осенила еще более гениальная идея — записав стрекот машинки на магнитофон, он гонял эту запись сутки напролет, а сам ограничивался тем, что заклеивал имя настоящего автора и менял титульный лист.

Хитрости Паши не было предела. Начав с произведений довольно малоизвестных, он постепенно добрался до классики и бестселлеров. Книжные полки, как мы впоследствии убедились, пестрели самыми разными названиями, как то:


П. Дурманов «ТРИ МУШКЕТЕРА»

П. Дурманов «ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН»

П. Дурманов «ПРИНЦ И НИЩИЙ»

П. Дурманов «АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС»

П. Дурманов «ВОЙНА И МИР»

П. Дурманов «ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ»

П. Дурманов «СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ»


Ну, и так далее. Мировая литература полна шедевров, и хотя Пашка постеснялся прикарманить все, а может, просто времени не хватило, чувствовалось, что он уже вконец обнаглел. Когда-то, интереса ради, я выяснил, что есть один роман, который прочитали к своему совершеннолетию почти все, кто умеет читать, и который есть наверняка в любой библиотеке. Теперь же выяснилось, что Игорь его не читал, чем Пашка не замедлил воспользоваться.

Хотите знать, что он тащил Командору в этот раз?

«Робинзона Крузо»!


Глава 17


Последняя трапеза. Капитанский приз. Ранним утром на вершине мачты. Роковой выстрел.


Пашка готов был провалиться от стыда сквозь землю и вылететь в Китае. Не знаю, почему этого не произошло — я бы на его месте непременно провалился хотя бы сквозь палубу для приличия. Пашке повезло, что мы все в должной мере обладали чувством юмора и смогли оценить весь комизм ситуации. Вдобавок не следовало забывать и о том, что его затея имела и положительные стороны — Командор незаметно для себя пристрастился к чтению и, похоже, надолго.

— Ну, гений, что еще напишешь? — спросил ехидно Коля.

— Я это… больше не буду… — стыдливо потупившись, пообещал несостоявшийся литератор. — Вы только Игорю не говорите!

— А никто и не собирается, — сказал в ответ Олег и, подумав, растерянно проговорил: — Но что нам делать с теми книгами, что ты подарил? Украсть?

— Может, пожар устроим? — нерешительно предложил Коля.

— Зачем? — удивился я. — Пускай читает! Хорошие ведь книги.

Витя молчал, рассеянно потирая небритый подбородок, затем повернулся ко мне.

— Ты, Димка, извини меня, я был не прав, — сказал он. — Но кто же мог подумать, что Паша пойдет на такое!

— Я должен был подумать, — вздохнул я. — В какой-то мере прав-то ты был: Пашу надо было поддержать в тот момент… Ну, ладно, закончим на этом. И ты, Паша, прекрати пичкать Игоря шедеврами — их у него и так два шкафа.

— Да я… ребята, да вы… — Пашка прямо-таки засиял. — Честное слово, больше никогда! Я… я сейчас на вахту заступлю, вот!

Все разошлись, на палубе остались только я и Пашка.

— Какой курс? — спросил он.

— Держи на запад.

— Там, у меня в каюте машинка твоя стоит, печатная, — глядя в сторону, пробормотал Паша. — Зайди, как время будет, забери.

— Не надо, — отмахнулся я. — Пускай стоит. Может быть, пригодится. В конце концов, беды в этом нет.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — поспешил напомнить подоспевший к финальной сцене Капитан Флинт и забрался к Пашке на плечо.

Утром я тебя сменю, — пообещал я и удалился в кубрик, где и проспал до самого рассвета. Утром следующего дня Капитан провел очередные вычисления, сверил курс и обнаружил, что «Гончая», наконец, достигла Южного Тропика, и если не идет по самой его середине, то уж точно задевает каким-нибудь бортом.

Столь знаменательное событие следовало отметить. Игорь самолично приготовил праздничный обед из остатков продуктов и облачился в роскошный бархатный камзол с кафтаном красного цвета и такие же революционные красные штаны. В этом наряде грузный Предводитель был похож на большой перезревший помидор, и травяного цвета треуголка лишь усиливала сходство, навевая мысли о зеленом хвостике.

С обедом мы расправились быстро, даже как-то слишком быстро, и до вечера все с унылым видом слонялись по палубе, пытались ловить рыбу или, спустившись вниз, ностальгически рассматривали пустой ресторанный холодильник и вздыхали. Несколько банок сгущенного молока и жалкий пакетик сухарей — этим наши припасы и исчерпывались.

Игорь объявил о награде тому, кто первый увидит землю. Наградой были, разумеется, банка сгущенки и сухарь. Сперва мы лишь усмехались при мысли об этом и подзуживали друг дружку, кто, мол, среди нас Мальчиш-Плохиш, так что вскоре я уже избегал появляться на палубе корабля или взбираться на мачту, дабы не услышать в свой адрес ехидное: «Что, Димыч, молочка захотелось?» Но шли дни, и голод все чаще давал о себе знать, и, проснувшись однажды утром, я рассудил, что ради сгущенки можно выдержать хоть лавину насмешек, и полез на палубу смотреть.

Утро было теплое и туманное. Зыбкая белесая пелена клубилась над водой и была такой плотной, что до восхода солнца не было видно не то что горизонта, но даже — носа корабля. К тому же стоял полный штиль, и «Гончая» медленно дрейфовала по течению со свернутыми парусами. Мостик был пуст, штурвал — зачехлен. Насколько я мог видеть, на палубе вообще никого не было. Глупо было думать, что отсюда можно что-то разглядеть, и я, резонно рассудив, что чем выше заберусь, тем больше я увижу, выбрал грот-мачту. Через несколько минут я уже добрался до самой вершины, где уселся на рее, потный и запыхавшийся. Внизу еле просматривались размытые контуры палубных надстроек, а вокруг, куда ни глянь, укутанный серым утренним туманом, расстилался океан. Я перевел дух и стал устраиваться поудобнее, заранее предвкушая момент, когда я увижу берег.

— Доброе утро… — зевнул кто-то рядом.

От неожиданности я чуть не свалился вниз.

— Кто… кто здесь?! — срывающимся голосом крикнул я, лихорадочно пытаясь придумать оправдание для своего утреннего восхождения.

— Это я, — из тумана выступила невысокая и темная фигура Олега. — Ты что тут делаешь?

Не одного меня осенила «гениальная» идея взобраться на мачту! Стоявший на вахте Олежка уже проделал это.

— А ты? — не очень вежливо, вопросом на вопрос ответил я. На языке плясало злосчастное «Молочка захотелось?».

Атака в лоб возымела успех: Олег растерялся.

— Я? — переспросил он. — Да вот, гуляю… — он картинно заложил руки за спину и с невозмутимой грацией ниндзя прошелся по узкому рею туда-сюда. — Воздухом свежим дышу.

— А, ну-ну… Ты не против, если я тоже тут э-ээ… подышу?

— Конечно, не против! — закивал тот.

Некоторое время мы сидели молча. Олег начал было что-то насвистывать, но быстро умолк. Я покачал ногой и вздохнул.

— Не спится? — участливо спросил Олег.

— Ага, — согласился я. — Туман.

— Ничего не видно, — согласился Олег.

— И давно ты тут… дышишь?

— Минут двадцать.

Снизу донесся какой-то шорох, и вскоре из тумана вынырнула заспанная Витькина физиономия. Тупо хлопая ресницами, Витя посмотрел сначала на меня, потом на Олега и откашлялся, прочищая горло.

— Привет, — я помахал рукой.

— Чего это вы тут сидите? — растерянно спросил он.

— Гуляем, — язвительно сказал Олег. — А ты чего?

— Да вот, вышел умыться, слышу — голоса; дай, думаю, взгляну, вдруг воры залезли… — Витька оседлал рей и ухватился за веревки такелажа. Обозрел из-под ладони горизонт.

— Туман? — спросил я.

— Туман, — согласился он. — А что, нельзя, что ли?

— Да так, — я пожал плечами. — Просто интересно, кто следующим будет.

— Думаешь, и остальные полезут? — спросил Олег.

— А как же! Полезут, еще как полезут! Готов спорить, что это будет Коля — Пашка обычно последним встает.

— Ха! — воскликнул Олег. — Пашка и есть всегда больше всех хочет! Ставлю на Пашку.

— Эй, эй! — забеспокоился Витя, — мы так не договаривались! Я тоже хочу. Только вот думаю, сообразит ли Паша на мачту влезть?

— Может, и сообразит.

— Не, не сообразит…

— Сообразит, еще как сообразит!

— А, была не была!

В тумане зашуршали переходящие из рук в руки банкноты, после чего все уставились вниз, с нетерпением ожидая следующего верхолаза. Вскоре хлопнула дверь каюты, кто-то поплескался у рукомойника, побродил зачем-то по мостику, затем подошел к вантам и решительно полез наверх.

— Борода! — захихикал я. — У него борода! Это Коля. Что, друзья, продули десятку?

Коля подоспел в самый разгар спора — мы никак не могли вспомнить, на кого поставил Виктор. Он уверял, что как раз — на Колю.

— Как так не помнишь? — наскакивал на него Олежка. — Ты же сказал: «Была не была»! Сказал или нет?

— Ну, сказал, — упорствовал тот. — Но ведь я еще сказал, что не уверен…

Коля, наконец, добрался до верха и вытаращился на нас.

— Это вы… чего? — с опаской спросил он. — С утра пораньше, и на мачту?

— А ты? — резонно спросил Витя, — ты-то зачем влез?

— Ну… посмотреть, не оборвалось ли чего…

— Ха!

— Рассказывай!

— Знаем, чего уж…

— Ладно, давай залезай.

Вчетвером сидеть было веселее. Оказалось вдруг, что Коля знает уйму анекдотов про Петьку и Чапаева, компанию которым иногда составляли комиссар Фурманов, Анка-пулеметчица и — почему-то — Чингачгук Большой Змей. Отсмеявшись после очередной истории, мы услышали какой-то шорох, и вскоре внизу сквозь туман тревожным огоньком замаячил томатный камзол Предводителя — Игорь, по-медвежьи обхватив мачту, медленно, но верно приближался к нам. Мы переглянулись.

— Хозяин лезет, — прокомментировал Коля. — И этот туда же!

А ты как думал! — заметил Витя. — Игорь, он ведь тоже не дурак, чтобы сгущенку отдавать.

Игорь осилил последние метры и теперь с некоторым изумлением рассматривал нас. В руках у него была большая корзинка для пикника.

— Хм… — с явным неодобрением произнес он. — А я думал, что вы все еще спите. А кто тогда там, на постелях, а?

Я поспешил отвести взгляд. Мне казалось, что один лишь я догадался перед уходом оставить на кровати свернутое валиком одеяло (старый пионерский трюк). О награде никто не рискнул заикнуться.

Игорь меж тем смягчился.

— Ну, раз так, — сказал он, устанавливая корзинку перед собою, — давайте завтракать. Я тут принес кое-чего…

Распаковав сухари, сгущенку и коньяк, мы уселись поудобнее и совсем было собрались приступить к трапезе, когда Игорь вдруг предостерегающе поднял руку.

— А ну, тише! — сказал он. — Что это?

В наступившей тишине раннего утра все отчетливо расслышали негромкий храп и разом посмотрели в сторону «вороньего гнезда», в которое никто из нас почему-то не догадался заглянуть. Кто ползком, кто на четвереньках, мы подобрались к большой деревянной бочке, в которой уютно угнездился Паша. У ног его лежала небольшая пушка, которую один бог знает, как он умудрился притащить с собой, а из-за пазухи торчала черная Флинтова голова. Галчонок тоже спал.

— Во как! — Командор почесал в затылке. — Он что же, всю ночь тут просидел?

Я пожал плечами. В последнее время Игорь и без того был удручен тем, что Паша зарыл свой талант в землю (он считал, что тот мог бы еще много чего написать), боцман же теперь работал за троих и к машинке почти не прикасался.

— Отойдем, — шепотом сказад Игорь. — Пускай спит, мы ему оставим баночку…

— Какой туман! — заметил Коля, когда мы вернулись к «столу». — Прямо как в Бермудском треугольнике. Помните, тогда?

С Бермуд разговор перешел на полтергейст, и я припомнил, как удачно Паша обманул повара на танкере. Кто-то помянул домового Барабашку и летающие тарелки. Витька рассмеялся и сказал, что когда подходит Пашкина очередь дежурить на камбузе, там все тарелки летающие, а если разозлить его как следует, то можно увидеть летающие чашки, ложки и даже летающий поднос. Затем Олега осенило, что поскольку Пашка опередил нас всех, спор выиграл не я, а он, Олег, после чего потребовал вернуть и деньги и выигрыш. Витя тут же заявил, что он с самого начала ставил на Пашу, хотя еще десять минут назад утверждал обратное. Олег от неожиданности лишился дара речи, затем принялся что-то доказывать ему.

Завтрак был испорчен.

— А ну вас всех! — рассердился Игорь. — Даже поесть спокойно не дадут! Тарелки бермудские! Барабашки треугольные! Тьфу!

Вдруг со стороны «вороньего гнезда» раздался радостный Пашкин крик.

— Земля! — вопил он. — Земля! Ура!

Прежде чем мы разглядели узкую полоску земли на горизонте, Пашка, который даже не подозревал о нашем присутствии, схватил тлеющий фитиль и поднес его к пушке. Оглушительно бабахнул выстрел, почти сразу же раздался жуткий треск, мачта зашаталась, и я почувствовал, что мы падаем.

— Держись! — вскричал Олег и вцепился в веревки такелажа.

Мачта стремительно повалилась набок, запуталась в вантах и резко замерла, стряхнувши нас, как с ветки стряхивает ветром капельки воды. Кто-то упал в воду, кто-то — на палубу. Олег удержался-таки на мачте.

Пока мы приходили в себя, вылавливали из воды Колю и выпутывали из веревок Командора, подул легкий ветерок, окончательно разогнавший туман, и теперь уже с палубы ясно виднелся берег.

Из-под складок упавшего паруса показалась Пашкина голова.

— О! — обрадовался он, — вы уже тут! Капитан, докладываю: на горизонте земля! Как насчет обещанной сгущенки?

Игорь, подхватив бинокль, опрометью бросился на нос корабля, откуда вернулся радостный и сияющий.

— Ура! — вскричал он. — Наконец-то! Это Мадагаскар. Вперед, друзья, время не ждет. Скоро наедимся. Поднять паруса!

Нахлобучив поплотнее треуголку, Игорь стал за штурвал, и «Гончая» двинулась к берегу, волоча на буксире рухнувшую грот-мачту.


Глава 18


Которая содержит краткие сведения из истории Мадагаскара, а также рассказ о развед-рейде и о нашем новом приюте.


Тропический лес тянулся вдоль побережья бесконечной зеленой полосой. Игорь напряженно всматривался в эти плотные заросли в надежде увидеть подходящее место для якорной стоянки.

— Джунгли чертовы! — рявкнул он наконец. — Ни одного просвета! Я-то считал, что Мадагаскар — это саванна!

— Саванна тут тоже есть, — поспешил успокоить его Олег, — но только покрывает она западное побережье Мадагаскара, а мы, как ты догадываешься, у восточного.

Игорь набил трубку и нервно прикурил. Загасил спичку. Затянулся.

— Стало быть, не с той стороны подплыли, — не очень удачно сострил Пашка и замолк, перехватив испепеляющий взгляд Командора.

Некоторое время все молчали.

— А рек здесь тоже нет? — спросил у Олега Коля.

— На этом побережье — нет. — «Нет бога, кроме Кру-Кру…» — заикнулся было Флинт и тоже замолчал. Олег невозмутимо продолжил: — Площадь острова Мадагаскар — 587 тысяч квадратных километров. Это четвертый по величине остров после Гренландии, Новой Гвинеи и Калимантана…

— А Лабрадор? — поспешил блеснуть эрудицией Пашка.

— Лабрадор меньше! — фыркнул Игорь, смерив боцмана презрительным взглядом. Витя не выдержал и счел нужным вмешаться:

— Лабрадор — полуостров, — сказал он.

— Все-то вы знаете! Подумаешь, Эйнштейны выискались! — рассердился Игорь и так запыхтел трубкой, что совершенно скрылся в густых сизых облаках. Олег деликатно откашлялся, помахал ладонью, разгоняя дым, и продолжил свой рассказ.

— Гор здесь тоже нет, высоких, по крайней мере. Зато есть пустыни, саванны и, как видите, тропические дождевые леса. Местные жители…

— А кстати, интересно, — перебил его Паша, — как они себя называют? Мадагаскарцы? Мадагаскары?

— Мадагаскариты, — буркнул Коля.

— Мальгаши, — хмуро сказал Олег, — или малагасийцы. Мне рассказывать дальше или нет?

— Погоди-ка, погоди… — Игорь предостерегающе поднял руку, вынул трубку изо рта и указал чубуком в сторону земли. — Что это там такое? Вон та проплешина… Поляна! Чтоб мне лопнуть, поляна! Бросайте якорь!

В сплошной стене растительности неожиданно открылось обширное пустое пространство, заросшее травой и низкорослым кустарником. Чуть поодаль угадывались контуры приземистого темного строения. Паруса немедленно были убраны, «Гончая» стала на якорь, экипаж погрузился в две «гробошлюпки» и отправился на разведку.

Я первый спрыгнул на берег. Игорь недовольно поморщился, но ничего не сказал и сразу направился к загадочному дому. К сожалению, дом оказался старым и уже начал помаленьку разрушаться. Игорь подошел к нему вплотную и встал, задумчиво попыхивая чубуком.

Расчищенное пространство оказалось даже больше, чем показалось нам вначале. Под буйным ковром зеленой травы угадывались ряды правильных параллельных борозд. Олег поковырял землю носком башмака, присел и сорвал несколько колосков.

— Подсечное земледелие, — сказал он. — Похоже, что когда-то тут выращивали просо, может быть, ямс — я не силен в ботанике. А когда почва истощилась, люди ушли.

— Когда примерно это произошло?

Олег пожал плечами.

— Кто знает…

Подошел Пашка и встал рядом с Игорем.

— Странная домина, — сказал он. Игорь молча кивнул. Глаза его возбужденно блестели. — Низкая, — продолжил между тем Паша, — но в два этажа. Окна узкие, стены толстенные…

— Это не дом, — Игорь наконец нарушил свое молчание. — Это форт. Блокгауз, черт возьми! Хлопцы! Якорь мне в селезенку, если мы не приплыли именно туда, куда надо!

— Эй! — Коля помахал рукой с края поляны. Мы обернулись. Наш друг приподнял и теперь поддерживал высокий заостренный деревянный кол, весь почерневший от времени, но еще довольно крепкий. — Их тут много!

— Ребятки, за работу! — засуетился Игорь и, потирая ладони, забегал по поляне. — Перво-наперво разделимся. Ты и ты, — он указал на Пашу и Колю, — пойдете дальше по берегу. Вы, — он обернулся к Вите и Олегу, — осмотрите внутренность острова. Собирать все съедобное, бдительности не терять! При малейших признаках опасности немедленно возвращайтесь! Задание ясно? Приступайте к исполнению!

Кусты скрыли наших друзей, и Игорь повернулся ко мне.

— А мы, сказал он весело, — займемся жильем. За мной!

В несколько приемов мы перевезли на берег плотницкий инструмент, охапку досок и предметы обстановки, затем вооружились топорами и очистили блокгауз от плотной сети вьюнков и лиан. По крыше раскатали дюжину рулонов рубероида, пробили в ней дыру и вывели наружу жестяное колено печной трубы, после чего полезли внутрь.

Деревянный пол прогнил и предательски трещал под ногами. Мы застелили его фанерой и закрыли ковром. Плесень со стен соскоблили, а посередине помещения поставили большой стол и скамейки. На второй этаж решили сделать приставную лестницу. Особенно тяжело нам пришлось, когда мы занялись многочисленными насекомыми, которые прочно обосновались в старом доме. Больше всего тут было громадных тараканов рода громфадорин. Каждый из них был размером с пачку сигарет и возмущенно шипел, когда Игорь гонял его метлой.

— Экие твари! — ругался Хозяин. — Того гляди и нас самих утащат, пока мы спим… Надо будет окна застеклить.

Игоря было не узнать — он так и лучился энергией. Дом мы подлатали и перетащили ко входу все колья от ограды, что смогли разыскать их множество было разбросано по поляне. А часа через четыре вернулись Витя с Олегом, навьюченные мешками, запыхавшиеся и мокрые до нитки — с деревьев то и дело обрушивались потоки теплой, отвратительно пахнущей воды. Разведчики принесли всего понемножку — дикого ямса и тамаринда, листьев марсиллеи и стенохены, горьковатых розеток равеналы — «дерева путешественников» и очень вкусную сердцевину какой-то пальмы, название которой Олег так и не смог вспомнить, сколько ни пытался. Обратно они пошли другим путем, наткнулись на бананы и насобирали их целый мешок.

— Отлично! — одобрил Предводитель. — Хвалю! Однако где же эти обормоты, Коля с Пашкой?

«Обормоты» заявились еще примерно через час, уставшие, побитые и ободранные. Коля совсем запарился в своем нагольном тулупе. Мешки их были подозрительно тощими.

— Эк вас потрепало… — сочувственно сказал Олег. — А мы вон сколько провизии насобирали!

— Мы тоже могли бы, — стал оправдываться Коля, — да только этот, — он кивнул на Пашу, — все испортил.

— А чего я-то?! — обиженно вскричал он. — Я иду себе спокойно, никого не трогаю, а он меня собаками…

— Ага, идешь! — насупился Коля. — По чужому огороду! Какого лешего ты туда полез?

— Стоп! Стоп! — вскричал Игорь, растаскивая спорящих.

В чем дело? Какой еще огород?

— Какой, какой… — потупился Паша. — Мы деревню нашли.


Глава 19


Немного о рельсах и о головах. Новое назначение. Продуктовый рейд. Великий Ампансакаб. Семена раздора.


Перед ужином Игорю приспичило забраться на крышу и поднять на флагштоке «Веселого Роджера». Столь ответственное дело он не решился доверить никому из нас, поэтому выволок из дома приставную лестницу и вскоре гулко затопал у нас над головами.

Стемнело. Рассевшись вокруг очага, где на огне попыхивал котелок с гречневой кашей, мы обсуждали события минувшего дня. Пашка то и дело ерзал на скамейке и досадливо морщился.

— Что, Паша, старые раны беспокоят? — ехидно спросил Коля.

— Кабы я знал! — в сердцах воскликнул тот, — я б этих собак… В следующий раз возьму с собой рельс. Или швеллер.

— Возьмешь… и что? — полюбопытствовал Олежка.

— А то! — загорелся Паша. — Берешь швеллер, он показал, как надо брать швеллер, и замахнулся: — Р-раз! И нет собаки!

— Эх ты, рельсометатель, — снисходительно усмехнулся Витя, — так тебе и позволят…

Наверху что-то загрохотало, катясь по прогнившим балкам, и грохнулось на землю, произведя маленькое землетрясение. Все посмотрели на крышу.

Неужто Командор упал? — высказал общую мысль Олег. — Надо бы выйти, посмотреть…

— …так тебе и позволят охаживать собак швеллерами, — закончил фразу Витя. — А ну, как хозяин выйдет, что тогда?

Олег еще не добрался до двери, когда та распахнулась, и на пороге показался Игорь.

— А что, сказал с улыбкой Коля, — это же проще простого. Берешь швеллер, бац! — и нет хозяина. Так, Паша?

Пашка покраснел, как клюква, и потупился.

— Нет хозяина, говоришь? — подозрительно спросил Игорь. Все умолкли. — Ладно, — сказал он, — садитесь за стол.

Котелок сняли с огня, открыли бутылку вина. Было как-то невесело. Предводитель разлил янтарную жидкость по кружкам и встал. На голове его набухла средних размеров шишка, видимая даже невооруженным глазом.

— Ну, вот что, сурово сказал он. — Вы эти разговоры бросьте! Мне слишком дорога моя голова, чтобы я позволил вам плющить ее швеллерами. Я вам не мальчишка какой-нибудь…

— Но мы… — робко попытался объяснить Коля.

— Молчать! — рявкнул Игорь и грохнул кружкой об стол. Вино брызнуло во все стороны. — Распустились, да? Я вам покажу швеллер! Я вам дам! Я вам задам! Ишь чего удумали — рельсом по котелку!

— Мы же не нарочно! — вскричал Паша. — Я… это…

— А с вами, боцман, я потом поговорю! — в голосе Командора зазвенели стальные нотки. — А сейчас перейдем к делу. Кто, по-вашему, стоит перед вами?

Все озадаченно притихли. Капитан Флинт разинул было клюв, но Витя поспешно накрыл галчонка корзиной, и тот умолк. Насладившись паузой, Игорь сам ответил на свой вопрос.

— Вы думаете, что перед вами капитан Гурей? Э, нет! Перед вами… Он горделиво надулся и объявил: — Губернатор острова Мадагаскар!

Кто-то опрокинул чашку. Сгущенное молоко тяжелыми каплями зашлепало по доскам.

— Но зачем? — растерянно спросил Витя.

— Без губернатора нельзя! — наставительно произнес Командор. — Непорядок!

Игорь осушил бокал, крякнул, сел и принялся за еду.

Все последовали его примеру. Пашка, поковырявшись в тарелке, бросил ложку.

— Не могу я это есть, — хмуро заявил он. Экая гадость, право… Виктор, друг мой, будьте так любезны, передайте мне вино. Благодарю.

Кусок застрял у меня в горле, ложки моих сотрапезников тоже замерли на полпути. Десять вытаращенных глаз в изумлении уставились на Пашку, который, выпив вина, вытер губы салфеткой, пробормотал негромко: «Данке шён» и вышел из-за стола.

Игорь громко откашлялся и почесал вилкой за ухом.

— Собачий нос! — озадаченно сказал он, глядя боцману вослед. — Он что, с ума сошел? Эй, Паша, ты часом не заболел?

Вопрос остался без ответа. Мы переглянулись, в полном молчании закончили свой ужин и улеглись спать.

— Идиотизм какой-то… — буркнул Олег. Мало нам хозяйских выкрутасов, так еще и этот туда же!

— Свались-ка с крыши, посмотрим, как запоешь, — ответил я.

— Да, крыша… — Олег заворочался на кровати. — Крыша поехала… А с Пашкой что? Он-то откуда упал? Слушайте! — Олежка сел и отшвырнул одеяло. — А может, у него бешенство? Собаки все-таки…

— Какое, к черту, бешенство, — вмешался Витя. Мы сами виноваты. Заладили как попугаи: «Рельсы! Швеллеры!» Тьфу…

— Что же теперь делать?

— Да спите вы! — взорвался Коля. — Даже ночью от вас покоя нет. Только и слышишь: «Что делать, что делать»!

— Сухари сушить! — подал голос Капитан Флинт. Все зашикали на него и притихли.

— Ладно, — вздохнул Олег, — завтра разберемся. А сейчас давайте спать.

Однако назавтра стало еще хуже. Первым делом Игорь послал Пашку в деревню — осчастливить местных жителей известием, что у них теперь есть губернатор, и собрать с них продналог. Пашка поворчал, но все же пошел. Вернулся он вечером, изрядно побитый и злой как черт: первая попытка капитально подхарчиться провалилась.

— Не дали? — сочувствующе спросил Коля. Паша вяло отмахнулся:

— Ах, отстаньте… Провизию вам подавай! Идите и берите. Что я, городовой, что ли?

Взъерошенный, с торчащими усами, Пашка и в самом деле напоминал если не городового, то квартального. Этакий Держиморда.

Игорь проехался по Пашке, как ледник по Европе.

— Вы найдете продукты, боцман! — вопил он. — Или я найду себе более расторопного боцмана! Не можете раздобыть их в деревне — ищите в лесу!

Реакция Пашки была совершенно неожиданной.

— Не сметь на меня орать! — кометой взвился он, хватая шпагу за эфес. — Вы есть ничтожество!

— Да-а? — Командорская физиономия налилась царственным пурпуром. — Вот как? Кто же тогда вы, позвольте спросить?

Его противник на секунду замешкался, затем принял горделивую позу и свысока посмотрел на Предводителя.

— Я есть, — рявкнул он, — верховный Ампансакаб и наследный принц острова Мадагаскар! И вы, пустые башки, говорить мне «вы»!

Все замерли кто где стоял. Назревал большой скандал.

— Кто?!?! — Игорь вытаращил глаза. — Амбар… собак последний?

— Да! Верховный Ампансакаб! И ты, жалький пигмей, не сметь кричайт на меня! — в Пашкиной речи появился какой-то странный иноземный акцент, которого я раньше за ним не замечал. — Я есть единственный, самый лючший и шестный кандидат на престол!

— Что ж нам, в Красную книгу тебя занести, если ты такой редкий?! — рявкнул Игорь. — Перестань кривляться, иначе я посажу тебя под замок и будешь сидеть, пока не одумаешься!

Пашка так и покатился со смеху.

— Ха-ха-ха, какой глюпост! Ви есть больван, а не губернатор! Йа, йа! Ви хотит запирайт меня? Гут. Но посмотрите вокруг! ШтОп запирайт шеловек, нужен тюрма. Шеловек есть — дас ист я. Но где тюрма?

Насколько мне было известно, у Пашки по жизни, и в школе, и в университете, был по немецкому до жути устойчивый «трояк», и я решительно не представлял, где он мог набраться таких колоритных выражений. Впрочем, кажется, за месяц до всех этих событий у меня из рундука пропал без вести большой немецко-русский разговорник, что навело меня на определенные размышления.

Хозяин встал и, медленно засучивая рукава, двинулся к Паше. Олег наклонился ко мне.

— Надо их остановить! — зашептал он. — Нельзя же так!

Я махнул рукой:

— Надоело. Пускай разбираются сами. По мне хоть принц, хоть губернатор — все едино…

Игорь и Пашка уже дрались, колотя посуду и сокрушая мебель. Вскоре Хозяин загнал противника в угол, повалил и связал полотенцами.

— Это есть нешестно! — кричал поверженный «ампансакаб». — Ви за это отфечайт! Ви есть звиня, капитан!

— Полежи пока, — отдуваясь, сказал «губернатор». — Я сейчас.

Командор раскатал штабель кольев, выбрал десяток попрочнее и вколотил их в землю в виде клетки. Опутанного веревками Пашу поместили внутрь, после чего веревки разрезали.

— Когда одумаешься, позови, — сказал Игорь, запихивая шпагу в ножны.

Пашка плюнул в ответ, но не попал.


Глава 20


Переговоры в деревне. Странное поведение Командора. Новый план. Исчезновения провизии. «Кто же это?»


Первым караулить Пашку выпало мне. Игорь выдал ружье, пригрозил оторвать мне голову, если пленник сбежит, и отправился спать. Еще несколько минут Форт-Командор светил в ночи желтоватым квадратом окна, затем погасло и оно. Взошла луна. На темном тропическом небе высыпали звезды. Джунгли пробудились тут и там слышались какие-то шорохи, чавканье и визгливые выкрики. Паша в клетке откровенно страдал, время от времени яростно почесываясь — москиты к ночи совершенно озверели. Я сам то и дело шлепал себя ладонью по шее и стряхивал на землю зловредных насекомых.

— Дим, ты? — изнутри к прутьям прижалось распухшее Пашкино лицо. — Совсем комары заели.

— Меня тоже, — посетовал я. — Кстати, о еде. У меня тут бананы — Игорь на ночь оставил. Хочешь?

— Давай, — между кольев просунулась рука, цапнула банан. Послышалось чавканье. Акцент у Пашки пропал так же быстро, как и появился. Галантность, впрочем, тоже.

— Еще есть? — полюбопытствовал боцман.

— Есть, есть, — я похлопал по увесистой желтой грозди и отломил еще один банан. — Держи.

Некоторое время Пашкина рука искала банан, нащупала и скрылась в темноте.

— Слушай, Пашка, — не выдержал я. — Зачем ты все это затеял?

— Фто зафеял? — с набитым ртом спросил тот.

— Ну, это… Принца и прочее.

Ты еще спрашиваешь! — усмехнулся он. — Сколько можно ишачить на дядю? Позавчера он капитан, вчера — адмирал, а сегодня — здрассьте! — он уже губернатор! Надоело. Вот я и подумал: разыграю его, авось он и образумится.

— И долго ты собираешься его… разыгрывать?

Пашка пожал плечами, звонко шлепнул себя по затылку и ничего не ответил. Мы сжевали всю гроздь, после чего боцман завернулся в одеяло и попытался заснуть. Я еще покараулил с полчасика и тоже отправился спать. Сменил меня Коля.

Следующим утром Игорь проснулся ни свет ни заря и, разбудив остальных, приказал завтракать и собираться в поход. Вчера он весь вечер просидел за столом, шурша какими-то бумажками и скрипя пером, и спать лег далеко за полночь. Опухший от бессонницы, он вышел во двор, попивая кофе из крохотной чашки, которая казалась еще меньше в его громадных ладонях, и направился инспектировать арестованного.

Пашка тоже выглядел не ахти как — вчерашние тумаки, подобно цветной фотографии, проявились под утро разноцветными синяками и ссадинами. Вдобавок он тоже изрядно распух от укусов комаров и москитов. При появлении Игоря он оживился и немедленно прижался лицом к решетке.

— Желаю принимать питание! — объявил он.

— Заткнись, придурок, — брезгливо бросил Хозяин, поставил чашечку на пенек, потер глаза и с хрустом потянулся, разминая затекшие суставы.

Пашка обиженно надулся.

— Это есть кайне ортнунг, — объявил он. — Всякий арестованный пищу дольжен полущайт. Во ист майне фрюштук?

Игорь неторопливо сложил известную фигуру из трех пальцев и продемонстрировал ее заключенному.

— Видал? — рявкнул он. — Вот тебе фриштык! Ты продукты приносил? Вот то-то! Сиди и не рыпайся. — Он посмотрел на часы и нахмурился. — Стройся!

Через десять секунд все четверо уже стояли перед ним навытяжку.

— Здравствуйте, товарищи пираты! — подобрав живот, молодцевато гаркнул Предводитель.

— Здрай-желай-т'рищ-к'тан! — нестройным хором отозвались мы. Флинт, как всегда, не прочь был уточнить, какой именно капитан и чей он пророк, но Витя предусмотрительно стянул ему клюв аптечной резинкой.

— Вольно! — Игорь поправил треуголку и прошелся перед строем. — Значит, так. Поскольку кое-кто не смог добыть продуктов, я принял решение идти в деревню самолично. Ты, ты, ты и ты — пойдете со мной. Боцман останется на гауптвахте. Всем все ясно? Вопросы есть? — Олег поднял руку. — Чего вам, штурман?

— Пашку кормить будем? — спросил тот.

Кровь ударила Игорю в лицо, и оно мгновенно слилось с камзолом. Олег опасливо отступил назад.

— Кормить?! — вскричал Хозяин. — Еще чего! Ни воды, ни хлеба подлецу! И не сметь при мне упоминать его имя! Держать под стражей, никуда не выпускать!

— Протестую! — выкрикнул из клетки Паша. — Подлый обжористый короф! Вам мало того, что мне не дают кушайт, ви также хотите меня шпацирен не пускать! Дас ист произвол! Кто будет убирать в моей клетка?

Поразмыслив, Игорь счел доводы арестованного логичными и приказал выдать ему саперную лопатку, дабы тот мог отправлять естественные потребности, не выходя из клетки. Лопату выдали, после чего все отправились в деревню. Впереди шел Предводитель, помахивая лаковой тросточкой и насвистывая «Як пiд вишнею, пiд черешнею». На нем был привычный уже пожарный камзол, синие бархатные штаны, канареечный жилет, зеленая треуголка и начищенные до блеска черные ботфорты с квадратными носами и шпорами-колесиками. Шпоры звякали и цеплялись за лианы. Свежий синяк, оставшийся после вчерашней потасовки, прикрывала черная повязка, у бедра покачивалась абордажная сабля, а за поясом торчали рукоятки двух кремневых пистолетов. Зрелище было — что надо. Сразу за Командором шел я, держа над ним большой зонт от солнца, а следом за мной Олег и Коля тащили корзину, предназначенную для продуктовых трофеев. Замыкал шествие Витя, сгибающийся под тяжестью двух огромных мушкетов. В таком виде наша процессия и вступила в деревню.

Местные жители с изумлением таращились на нас. Некоторые даже бросали свои дела и шли следом. Позади, вздымая клубы пыли, с веселым гиканьем бежала стайка ребятишек.

Игорь прямиком прошествовал к местному полицейскому участку, поскольку ни сельсовета, ни сельпо поблизости не наблюдалось, и постучался. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге показался невысокий худощавый мужчина в форменной рубашке с короткими рукавами, шортах цвета хаки и пистолетом в кобуре у пояса. Сказать, что он удивился, завидев нас, значит ничего не сказать он просто замер, словно громом пораженный, затем профессиональные рефлексы взяли верх.

— Младший сержант Уолтер Де Билл-младший, — представился он. — С кем имею честь?

Игорь, слегка озадаченный столь странным, «закольцованным» званием/именем, втянул живот, вздернул подбородок и щелкнул каблуками.

— Адмирал Рамон Фелипе Сан Хуан Марио Луис Альберто Хозе-и-Альварец Игорро Гурильо, капитан «Гончей» и губернатор острова Мадагаскар, — отрекомендовался он. — Могу я видеть ваше начальство?

— Э-ээ… — теперь уже полицейский был озадачен. — Губернатор? Извините, но это просто смешно. А начальник здесь я. Что вам угодно?

Игорь обернулся к нам.

— Все в порядке, это участковый, — сказал он и снова обратился к сержанту: — Любезнейший, наше плавание затянулось, а наши запасы провизии порядком истощились, — Игорь помахал толстым бумажным свитком. — Вот список продуктов, которые нам желательно получить.

— На каком основании?

Игорь побагровел.

— Послушайте, Дебил-младший, какие вам еще нужны основания? Говорят же вам — я губернатор!

— А я — кардинал Ришелье, — парировал тот. — Шутки в сторону, мистер Альварец или как-вас-там-еще. Законную власть здесь представляю я. Спасибо за представление и — до свидания.

Дверь заскрипела, закрываясь.

— Нет, постойте! — Игорь просунул в щель меж дверью и косяком носок сапога. — Вы не можете так просто уйти. Значит, вы отказываетесь снабдить нас продуктами.

— Отказываюсь. Здесь не склад и не бакалейная лавка. Обратитесь в магазин.

— Его хозяин отказывается принимать в уплату жемчуг.

— Это ваши проблемы.

— Вы пожалеете об этом!

— Это угроза?

— Я не угрожаю, но вы сами принесете нам все на блюдечке.

Уолтер пожал плечами.

— Дерзайте. Но предупреждаю, если вы нарушите закон, будете отвечать… Да, кстати, это не ваш парень вчера пытался ограбить огород?

— Он уже под арестом, — сухо ответил Командор. — Ну что ж, позвольте откланяться. А это, — он протянул сержанту свой папирус, — все же оставьте себе. Пригодится.

Весь обратный путь Игорь молча дымил трубкой. Шагал он широко, с остервенением разрывая шпорами ползучие стебли тропических лиан. Остальная команда робкой стайкой трусила следом.

— Что… что он собирается делать? — пропыхтел на бегу Коля.

— Надеюсь, воевать не придется, — сказал Виктор. Я пожал плечами.

В лагере царила подозрительная тишина. Пашка похрапывал, уютно свернувшись калачиком в углу клетки, — был день, и москиты на время оставили пленника в покое. Мы разбрелись по двору, Игорь же направился в дом. Через секунду оттуда донеслись его крики.

— Кто съел нашу кашу?! — возопил Хозяин, словно Три Медведя сразу. — Кто?!

Дверь с треском распахнулась, и наружу вырвалась бомба в человеческом обличье с пустым котелком в руках. Игорь набросился на клетку и стал ее трясти.

— Подъем! — кричал он. — А ну, вставай, спляча красуня!

Клетка оказалась на удивление прочной и командорскому натиску не поддалась. Игоря это слегка отрезвило — если уж он не смог ее разломать, то Пашка — тем более. Пленник тем временем заворочался, широко, со вкусом зевнул и открыл глаза.

— О! — воскликнул он, — при… э-э… Гутен морген. Это что у фас, котелок?

— Молчать! — рявкнул Хозяин. — Отвечай, где каша? И изволь говорить мне «сеньор», болван!

— Карашо, сеньор болван, — невозмутимо кивнул Паша. — Так что ви хотит мне сказать, сеньор болван?

— Молчать! Где каша? Я тебе покажу болвана!

— Ви его уже показаль… Зо. Не будем спорить. Что ви так кричайт, будто я украль у фас крекеры и замениль их пиленой фанерой?

— Каша где?!

— Зо фантастикь! — удивился Паша, заглянул в опустевший котелок и развел руками. — Я не мог выходить! Мне ошень обидно, что ви опять ходиль цум дорфен бить рабочих унд крестьянов, но я ничем вам помешайт не мог.

Игорь задумался и счел Пашкины доводы логичными.

— Но может, ты видел кого?

— Я спаль!

Гм… — Игорь погремел пустым котелком и заглянул туда, словно ожидая, что он вдруг наполнится кашей заново. — Ну, ладно. Разберемся.

Остыв так же быстро, как и распалился, Игорь развернулся и направился в блокгауз — готовить ужин заново.

В доме царили приятная прохлада и полумрак. Игорь наполнил котел свежей водой и теперь священнодействовал над ним, периодически гоняя нас то за спичками, то за солью, то за крупой. Пока ужин готовился, мы приступили к фортификационным работам. Перво-наперво Игорь потребовал восстановить частокол. Это оказалось делом непростым — кольев было слишком мало для полно-; ценной ограды, и Хозяин, поразмыслив, приказал вбивать их вокруг форта на расстоянии полуметра друг от друга, а пространство между ними завалить ветками. Мы трудились до самого вечера, и когда стемнело, блокгауз окружал высокий и неряшливый плетень, зеленеющий свежими листьями и лианами.

Командор был доволен.

— От це добре, хлопцы! — похвалил он. — А теперь — все на ужин!

Сняв с углей еще теплый котелок, Игорь разложил кашу по тарелкам и откупорил последнюю бутылку вина. Это был «Мартини», который мы берегли на черный день, а потому нельзя сказать, что все обрадовались этому событию.

Вино оказалось удручающе теплым.

— В цивилизованных странах это вино подают со льдом, поморщившись, сказал Олег. Он не любил вино вообще и вермут в особенности.

— Где же мы тебе в тропиках лед достанем? — усмехнулся Витя.

— Да лед — не проблема, — отмахнулся тот. — Вон, его у нас полный трюм. Вот только плыть за ним не хочется.

Игорь, прервав движение руки на полпути, поставил бокал на стол и, подперев голову рукой, задумался о чем-то, отрешенно глядя в пустоту.

— Лед… — пробормотал он.

— Что?

— Я говорю: «Лед», — повторил он. — Вот черт, как же я раньше о нем не подумал! — он вскочил и взволнованно забегал по комнате. — Лед! Лед!

— Что это с ним? — удивленно спросил Коля. Я пожал плечами, запустил руку в бумажный пакет с крекерами, нашарил их целую горсть и высыпал на стол.

Воцарилась напряженная тишина. Я изумленно смотрел на свою добычу.

Это была пиленая квадратиками фанера.


Глава 21


Взгляд с орбиты. Белое пятно на карте. Триумфальное нашествие. Соглашение и контрибуция. АО «Безумие». Ночная пирушка и ее последствия.


Наверняка орбита какого-нибудь метеоспутника проходила над Мадагаскаром, и тогда с него можно было наблюдать странное явление — «дальнобойные» объективы с чуткой просветленной оптикой засекли в тот день загадочное белое пятно на юго-восточном побережье острова. Не символическое «белое пятно» на карте, конечно, а самое настоящее белое пятно на всех фотоснимках, сделанных в этот день. Пятно это имело правильную круглую форму и медленно, но верно увеличивалось с каждым часом. Один бог знает, сколько метеорологов в тот день заработало мигрень, пытаясь разгадать сей феномен. Кругляк на Мадагаскаре блестел и переливался в солнечных лучах, но исчезать не собирался. Возможно, спутником можно было управлять, и тогда после коррекции орбиты внизу обнаружились бы вещи, от которых ученые всего мира если и не сошли с ума, то уж точно впали в истерику.

На Мадагаскаре шел снег!!!

Странный снегопад захватывал небольшой локальный участок территории, в центре которого расположилась маленькая деревушка мальгашей. Тяжелые, крупные и мокрые хлопья снега неслышно валились с неба, укутывая улицы и дома холодным белым покрывалом. Изредка гремел гром. Теплый морской бриз гнал снег по поселку, наметая сугробы, и мчался дальше уже остывшим, промозглым сквозняком. Тростниковые крыши с тонкими стропилами не выдерживали и ломались одна за другой. «Что за чертовщина! — бормотал какой-нибудь бородатый метеоролог, лихорадочно крутя верньеры настройки. — Откуда тут снег? Это же Мадагаскар, а не Гренландия!»

Возможно, ему повезло, и он сумел разглядеть самое главное, но не обратил на это внимания. Неподалеку от заснеженного тропического поселка, в уютной маленькой бухточке бросила якорь потрепанная двухмачтовая бригантина конца семнадцатого века, которая вела массированный артобстрел острова. На носу корабля поблескивали стекла командорского бинокля — Игорь, облаченный в оленью доху, рукавицы, шапку-ушанку и валенки с галошами, вел наблюдение за канонадой и одобрительно крякал при каждом удачном выстреле. Витя, Олег и я корзинами таскали из трюма колотый лед и засыпали его в пушечные жерла, плотно утрамбовывая. Коля вел огонь. Снежные бомбы со свистом перелетали через широкую полосу тропической растительности, рассыпались в воздухе на мелкие снежинки и уже в виде бурана накрывали цель. Деревушка постепенно скрывалась под слоем снежных наносов.

— Пожалуй, хватит, — наконец удовлетворенно сказал Предводитель, опуская бинокль, — а то они там все перемерзнут, так потом хлопот не оберешься… Прекратить огонь! Шлюпки на воду!

В воду плюхнулись латаные-перелатанные гробы, на которых Командора доставили на берег, где, замаскированные в кустах, его поджидали личные аэросани.

Аэросани — это была Игорева идея, с их помощью он хотел произвести впечатление на местных жителей, и надо сказать, что цели своей он добился. Все впятером мы втиснулись в кабину, и «Снежная Корова», подпрыгивая на кочках, заскользила по заснеженному тракту мимо белеющих пальм и лиан. Морозный ветер бил в лицо и мешал дышать.

В поселок Игорь въехал триумфатором, не хватало только императорской треуголки и конного эскорта. Жители, замотанные в пестрые шали, тряпки и шарфы, с опаской выглядывали в окна. Везде царили холод и запустение. Едва мы вошли в магазин, появился Уолтер Де Билл. Был он в тонких форменных брюках, рубашке с коротким рукавом и все время дышал на озябшие ладони.

Важный и надутый, Командор вылез из саней. Он походил на Шаляпина со знаменитого портрета кисти Кустодиева — распахнутая на груди роскошная шуба, меховая шапка и трость в руке.

— А, добрый день, милейший! — приветствовал он Де Билла. — Прекрасная погода, не правда ли? Вы, надеюсь, не потеряли мой список?

— Ч-что в-вы хотите? — угрюмо буркнул тот. Зубы его стучали.

— Всего лишь продуктов, — простодушно заявил Командор. Уверяю вас, снегопад тут же прекратится.

— Гарантии?

Игорь пожал плечами.

— Боюсь, Дебил-младший, что вам придется поверить мне на слово.

— А деньги?

— Денег мы не признаем, — высокомерно заявил Игорь. — Вот, если хотите, — и он небрежно бросил на прилавок увесистый мешочек с жемчугом.

Тот устало махнул рукой:

— Ладно, можете взять, что хотите, но предупреждаю, я этого так не оставлю. Забирайте свои харчи и уматывайте отсюда!

Магазин представлял собою маленький дощатый ларек, стоявший в центре деревни. Мы подогнали «Снежную Корову» поближе и загрузили в багажник бочонок солонины, большущую бутыль оливкового масла, три ящика вина, два мешка муки и ящик превосходного рома. Напоследок Игорь оставил изумленному продавцу несколько жемчужин.

— Это вам на чай, — сказал он. — Сдачи не надо.

Последний ящик загрузили в мотосани, Игорь взгромоздился сверху, и вскоре заснеженная деревня осталась позади. К вечеру большая часть снега растаяла, оставшись в памяти мальгашей кошмарным воспоминанием, и лишь ребятишки с гиканьем катались с большой горы за амбаром, куда не доставали солнечные лучи. На следующий день растаяла и она, и загадочный белый круг на поверхности Мадагаскара исчез так же внезапно, как и появился, подкинув метеорологам еще одну загадку. Мы же прямиком направились в блокгауз, где Хозяин намеревался отпраздновать событие. Форт, кстати говоря, тоже попал под снегопад, и Пашка в клетке изрядно померз. Игорь на радостях выделил ему миску каши и початую бутыль рома на ужин, после чего устроил крупный кутеж, который как-то незаметно перешел в загул и продолжался всю ночь. Хозяин напился пьян, вытащил на свет свой старый скрипучий граммофон, завел его и заставлял нас плясать под музыку, подбадривая нерадивых выстрелами в воздух.

— Совc… сем Хозяин cду… сдурел! — пропыхтел Олег, пока Игорь менял пластинку. — Надо что-то делать!

— Что предложишь? — спросил я.

Вопрос остался без ответа.

Меж тем безумства Игоря принимали устрашающие размеры.

— А ну, разойдись! Дай дорогу Капитану! — вскричал он и сам пустился вприсядку, вздымая пыль своими сапожищами. — Эх! Эх! Эх! Эх! — выкрикивал он, выписывая кренделя вокруг клетки. — Покатаюся, поваляюся, Пашкиного мяса поевши!

Здесь его шпоры сцепились, и Игорь повалился на песок. Закутанный в кучу тряпья, Пашка в углу клетки даже не пошевелился. Витя украдкой показал мне спрятанную за спиной веревку и жестами изобразил, что надо бы повязать распоясавшегося адмирал-губернатора, пока он кого-нибудь не прихлопнул всерьез и надолго. Игорь заметил его жест, но, по счастью, истолковал его как-то иначе.

— Гуляем, братва! — крикнул он. Хакая и перекосившись, он до упора закрутил ручку граммофона, опустил иглу на пластинку, выхватил пистолет и пальнул в воздух. — Танцуют все! — объявил он. — Я хо…

Большой медный таз для варенья блеснул в свете костра и с колокольным звоном обрушился на капитанскую макушку. Игоря не спасла даже конкистадорская каска; он выронил пистолет, закатил глаза и пластом рухнул на траву колесиками в небо. Воцарилась тишина, лишь потрескивали угли костра да граммофон с хрипотцой и шипением выводил:
		У самовара я и моя Маша,


		А на дворе совсем уже темно…


Из темноты выступила обнаженная мускулистая фигура с тазом в руках.

— Ну? Чего эта… уставились? — угрюмо спросила она.

— Пашка… — оторопело прошептал Коля. — Пашка, это ты?

— Нет, утенок Дональд!

Мы виновато потупились — Пашка сделал то, что мы никак не решались предпринять. Возможно, он выбрал не совсем правильный метод, изображая наследного принца, но все равно — пытался хоть что-то сделать, тогда как мы позволили Игорю слишком уж многое.

— Как ты выбрался?

— Лопатой ход прорыл… Что делать будем?

— Что делать! Бежать, конечно! Давайте носилки.

Мы торопливо упаковали пожитки, уложили на носилки так и не пришедшего в себя Командора и приготовились выступить в путь, к запрятанной в укромном месте бригантине. Игорь пошевелился и невнятно произнес: «Я требую продолжения банкета!»

— Вот видите! — укоризненно сказал нам Паша. — До чего человека довели! Скорей уходим, пока он не очнулся.

Завал в частоколе разобрали, но не успели мы сделать и сотни шагов, как что-то щелкнуло, и в лицо нам ударил ослепительно-яркий луч прожектора.

— Атас!!! — вскричал Пашка, выпуская из рук носилки. — Фараоны!

Командор с тяжелым шлепком вывалился на землю.

— Все назад!

Но было поздно — путь обратно к форту был отрезан. Через секунду нас атаковали два десятка полисменов, вооруженных резиновыми дубинками и круглыми прозрачными щитами.

— Сдавайтесь! — прогремел усиленный мегафоном голос Де Билла. — Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Я предлагаю вам…

— Агр-р!!! — взревел Пашка, выхватил из-за пояса зазубренную саперную лопатку и бросился в самую гущу врагов, прикрываясь медным тазом. — Братва, не дрейфь, прорвемся!

Полицейские рванулись было взять его в кольцо, но отлетели в стороны как кегли. Лопата звучно шлепала по мягким местам. Трещал пластик щитов. Несколько дубинок обрушились на таз, не причинив Пашке особого вреда, и прежде чем полицейские успели опомниться, я схватил свою дубинку и бросился вслед за боцманом в образовавшуюся брешь. Со всех сторон наседали полисмены, мелькали дубинки. Удары сыпались градом. Какой-то псих додумался взорвать в самой гуще драки гранату со слезоточивым газом — теперь все кашляли и чихали. Споткнувшись о распростертого на земле Командора, упал и в тот же миг был повязан Витька. Луч прожектора метался в гуще боя. Один мой глаз заплыл, но вторым я видел, как Коля, засучив рукава тулупа, еще с минуту отбивался кулаками. Дольше всех продержался Олежка, но в конце концов повалили и его, не помогло никакое карате. Отпихнув последнего стоящего на пути противника, я рванулся бежать что было сил и остановился, лишь когда спасительный занавес тропических растений сомкнулся за моей спиной.

Было поздно что-либо предпринимать. Помочь друзьям было невозможно. Не помню, долго ли я так лежал, дыша как загнанная лошадь. Очнулся я от мягкого касанья чьих-то пальцев в темноте, и чуть не закричал, но чья-то сильная рука поспешно зажала мне рот.

— Тише, идиот! Это я.

— Пашка! — выдохнул я.

— Я, я… — почти по-немецки отозвался тот.

— Ребята… как? — спросил я с тайною надеждой, что хоть кто-то еще убежал.

— Всех повязали, — был ответ.


Глава 22


Где Виктор описывает коллекцию наших увечий и пленников старого замка. Нам предъявляют обвинение. Послание от друзей.


Распухший Колин нос украшали две полоски пластыря, классически наклеенные крест-накрест. Точно такие же две полоски красовались на лбу у Олега, только напоминали они не крест, а, скорее, неровный латинский икс. Я же мог похвастаться одной лишь полоской пластыря, прикрывающей длинную царапину на щеке, и роскошным синяком под левым глазом. Что же касается Командора, то его голова совершенно преобразилась под ворохом бинтов, ваты и марлевых салфеток — так силен был нанесенный Пашкой удар. Таз, помнится, даже слегка прогнулся. Игорь раздраженно мерил шагами тесную обшарпанную камеру, изредка останавливаясь, чтобы простукать стены или выругаться. Как ни странно, но безумие Капитана (если, конечно, это было безумие, а не пустая блажь) улетучилось так же внезапно, как и возникло, — возможно, удар его вызвал, удар же его и излечил, а впрочем, я не силен в медицине. Что же касается самого Предводителя, то он, похоже, не находил в этом ничего удивительного.

— Ужас, — в который раз за день повторил Командор и поморщился от боли. — Надо же, как глупо попались! Проклятие!

Фургончик после полутора часов тряски и кружения по улочкам доставил нас к какому-то не то замку, не то караван-сараю, где помещалась местная тюрьма. Где мы теперь находились — понять было невозможно: дорогу мы не запомнили, а беглый взгляд, брошенный по пути из фургона в камеру, позволил заметить лишь узкую пыльную улочку с глинобитными хижинами и чахлые пальмы возле крепостной стены. Гадкая картина, как ни посмотри. Если бы не шум прибоя, доносившийся откуда-то снизу, было бы совсем тоскливо. Похоже было, что замок помещался на обрыве возле моря. Сооружению этому было, наверное, века три, а может, и четыре. После оказания первой помощи и краткого допроса нас препроводили в камеру и заперли. В окно был виден только квадратный внутренний двор, мощенный старым, выщербленным камнем.

— Бред какой-то, — Игорь остановился и поморщился от боли. — У кого-нибудь есть идеи, как отсюда выбраться?

Идей не было. Подавленные случившимся, мы лежали на жестких дощатых койках и молчали. Матрасы были слишком тонкие, чтобы быть удобными. Вскоре нам принесли обед — какой-то суп, кашу и большую миску фруктов. Настроение наше слегка улучшилось, но только слегка. А еще через некоторое время нас навестил адвокат. Звали его — Гарри Перри Милленкемп.

— Право, не знаю, что мне с вами делать, — сказал он, садясь на край кровати и извлекая из кармана портсигар. — Курите? Нет? Ну тогда — к делу. Так вот. Непонятно, кто вы такие, это раз. Непонятно, как вы сюда попали, это два. Правда, жемчуг ваш оказался настоящим и весьма высокого качества; он не только покрыл стоимость взятого товара, но и ущерб от снегопада. Кстати, о снегопаде. Де Билл утверждает, что это ваших рук дело.

— У вас что, жар? — буркнул Игорь и поморщился от боли. — По-вашему, я способен вызвать снег?

— Нет, не вы, но… гм. Дело осложняется, — адвокат потер подбородок и что-то пометил в своей записной книжке. — Значит, сам факт искусственного происхождения снежных осадков оказывается под вопросом, однако это не снимает с вас обвинения в разбое. Что вы на это скажете?

— Я должен подумать, — сказал Игорь и поморщился от боли.

— Резонно, — кивнул адвокат. — А пока советую молчать. До завтра. Кстати, вы не хотите нам назвать свое настоящее имя, мистер Гурей?

— Не имею ни малейшего желания.

Дверь за адвокатом захлопнулась. Некоторое время в душном вечернем воздухе висела напряженная тишина.

— Не нравится мне этот Мильёнкент, — хмуро сказал Игорь. — Была нужда ему нас защищать! Хороший адвокат ого-го каких денег стоит! А этот… Тьфу… Дать бы знать Пашке с Димкой, чтобы заплатили.

— Бежать надо, — сказал Витя.

— Как? — саркастически пожал плечами Олежка. Мы переглянулись и вздохнули, соглашаясь. Тюрьма, хоть и казалась старой и ветхой, была еще крепкой.

— Корабль жалко, — высказался Коля. — Даже если сбежим, куда потом идти? Уф, ну и жарища…

— Духота, — подтвердил Виктор. — Дома так не бывает. Там такого солнца нет…

Внезапно за окном послышался легкий шум, и знакомый гнусавый голосок скороговоркой произнес: «Нет бога, кроме Кру-Кру, и Капитан Гурей…»

— Флинт!!! — в голос вскричали мы и вскочили с нар.

Галчонок неторопливо пролез меж прутьев решетки и уселся на узком щербатом подоконнике. К ноге его веревочкой был привязан свернутый трубкой лист бумаги. Коля поспешно изловил галчонка и развернул послание. Мы сгрудились вокруг него, приплясывая от нетерпения. Угловатые Пашкины каракули гласили:


Друзья, без паники! «Гончую» мы угнали и спрятали — обвинить вас будет трудно. Тяните резину в долгий ящик, а мы с Димкой что-нибудь придумаем. Посылаем к вам Флинта с приветом пишите ответ.

До скорого!

Паша.


Мы переглянулись и облегченно вздохнули. Надежда, кажется, нас не оставила. Оставалось только ждать.


Глава 23


Библиотекари побега. Теория и практика. Сто двадцать танков. Бредоносные планы. Спасительная идея. Мы едем к адвокату. Старый знакомый.


— Не то, не то! Все это не то!

Пашка с шумом захлопнул толстый том, который просматривал, и запустил им через всю каюту. Шелестя веером белых страниц, книжка шлепнулась на кучу других таких же книг и сползла на пол. Вздохнув, Паша с грустью оглядел полупустую полку и потянул к себе очередной корешок.

Я с неодобрением покачал головой.

— Это не выход, только книги зря портишь.

— Знаю, — хмуро сообщил тот, сосредоточенно листая страницу за страницей. — А что делать? Что?

Я криво усмехнулся.

— Думать!

«Гончая» притулилась в устье маленькой речушки — этакой уютной природной гавани, скрытой от ненужных взглядов тропическими зарослями. Справа и слева двумя шершавыми стенами громоздились невысокие скалистые берега, а сверху нависал плотный зеленый ковер. Выход к морю мы замаскировали, и теперь методом мозгового штурма пытались найти способ вызволить наших друзей из тюрьмы. Несколько раз ночью мы плавали в гробу разведать подступы к тюрьме на обрывистом океанском берегу, и всякий раз возвращались еще более расстроенные, чем уплывали. Идей не было. А вчера вечером Пашку почему-то вдруг осенило, что решение можно найти где-нибудь в детективной литературе; он сварил себе побольше кофе и всю ночь напролет просматривал капитанскую библиотеку. Я же предпочел положиться на свою память. Разницы пока что не было никакой, с таким же успехом задачу мог бы решать Капитан Флинт. Флинт, кстати говоря, сделал для освобождения пленников больше нас обоих, вместе взятых, — он уже неоднократно доставлял в крепость наши послания и ответные записки Командора. Сейчас галчонок восседал на шкафу, наслаждаясь заслуженным отдыхом, в то время как мы с Пашей трудились в поте лица.

— Ну, хватит, — наконец сказал я и встал. — Есть предложение поесть.

— Поддерживаю, — не отрываясь от книги, кивнул боцман. — Посмотри там на камбузе чего-нибудь — видишь, я занят.

Пока я собирал на стол, Пашка перелистал последний том полного собрания сочинений господина Джеймса Чейза и отправил его вслед за остальными его книгами в мусорную корзину (по правде говоря, я всегда в душе считал, что там им самое и место).

— Ничего не получается, — пожаловался он, набивая рот сухарями и консервированной ветчиной. — Везде одни убийства, ограбления, шантаж и детокрадство, а из тюрьмы никто не сбегает. Может, ты что-нибудь вспомнил?

— Нет.

— Но может, в какой-нибудь книге?..

— Разве что «Граф Монте-Кристо», — пожал плечами я.

— М-м! — Паша отложил вилку. — А это мысль!

Повернувшись на стуле, боцман подцепил пальцем толстый том с надписью «П. Дурманов, „Граф Монте-Кристо“» на обложке и углубился в чтение, хрустя бутербродом и роняя крошки.

— Зря стараешься, — заметил я. — Они там подкоп рыли год или полтора — я точно не помню сколько.

— Погоди, погоди, — Паша повел бутербродом, — убежал-то Дантес в мешке вместо аббата Фариа. Во мужик! Как он их, а? Интересно…

— Ты что, собираешься сбросить вниз сразу четверых?!

— Зачем же четверых? — удивился Пашка. — Пусть сбежит один, а остальных потом вызволим… Крепость-то у моря.

— Ну, не совсем у моря… Придется метров пятьдесят лететь, а внизу скалы. Это только атмосферные помехи и останутся. Да и кто тебе сказал, что они хоронят трупы в море?

— Да… — Паша отложил книгу и вздохнул. — Не подходит.

За эти полторы недели Пашка предложил около двадцати способов побега, начиная от тривиального артобстрела с моря и кончая уж совершенно фантастичными. Так, например, он хотел испечь пирог с напильником и веревочной лестницей внутри, по примеру трех мушкетеров (или мамаши Гавс, если брать пример из современности), но возникла проблема, кто передаст его узникам. Такая трогательная забота (если ты, конечно, не мать Тереза) поневоле вызовет подозрение даже у самого тупого охранника, и передачу наверняка тщательно проверят, а там и до ареста недалеко. В другой раз он хотел купить двадцать игрушечных танков с радиоуправлением, начинить их динамитом, подогнать поближе к стенам тюрьмы и взорвать ее. Однако беглый осмотр крепости показал, что стены ее так толсты, что потребовалось бы не двадцать танков, а все сто двадцать. Такое их количество непременно привлекло бы внимание охранников. Проще было купить один настоящий, но его можно было раздобыть только в какой-нибудь банановой республике в соседней Африке, а как через пролив переправлять? Также заранее были обречены на провал попытки выкрасть заключенных при помощи автокрана, опоив предварительно вином всех сторожей (японский кран «Като» Пашка уже присмотрел на какой-то стройке), проникнуть в замок через канализацию, перебраться через стену на ходулях, перелететь внутрь крепости на воздушном шаре… Когда же Пашка предложил, замаскировавшись предварительно под миллионеров-филантропов, подарить замку пару полных рыцарских доспехов, а самим залезть внутрь этих самых доспехов, я понял: еще неделя таких попыток, и мы на пару с Пашей тронемся умом. Мы попытались выкрасть ключ у охранника с помощью Капитана Флинта, но галчонок оказался настолько туп, что не смог понять, чего от него требуют. Он тащил из крепости кольца, медальоны, брелоки, зеркальца и запонки, оставляя ключи без внимания. Позднее мы узнали, что связка их была такой тяжелой, что Флинт при всем желании не смог бы ее поднять. Игорь в своих посланиях с точностью до минуты сообщил, когда сменяются часовые, когда подают завтрак, обед и ужин и по каким дням меняют постельное белье. Посторонних в замок пускали редко, и проникнуть туда под видом сантехника или врача тоже не представлялось возможным. Мы как могли старались подбодрить попавших в беду друзей, но выхода из создавшегося положения пока что не видели.

— Ума не приложу, что делать, — пожаловался Пашка. — Силой внутрь не пробиться — охрана очень надежная. Подкоп вести тоже не имеет смысла — там скала. Разве что тайком проникнуть.

— А потом что? — подытожил я. Паша задумчиво покивал, выудил из ящика новую банку ветчины, отломил припаянный к донышку ключик и скрутил полоску жести с края банки.

— Надо спешить, — сказал он, сооружая новый бутерброд. — Скоро суд. Надо же, как глупо все-таки попались! Из-за каких-то продуктов. Да заплати мы за них, никто бы ничего и не заметил!

— Постой, постой, — я вскочил и метнулся к полке и вытащил толстенный том «Энциклопедии пиратства» Фридриха фон Мейера. Лихорадочно листая страницы, я едва успевал читать заглавия статей. Бригантина… буканьеры… Не то! Каперство — это уже ближе… Еще пара страниц… Либерталия.

Вот оно! Я закрыл глаза и прислонился к стеллажу. Неужели в конце туннеля таки забрезжил свет? Я захлопнул книгу и повернулся к Паше.

— Собирайся. Едем в город.

Через два с половиной часа мы уже ехали по узким пыльным улочкам, разыскивая И-стрит. Машину — старенький, но еще прилично выглядевший «Опель Аскона» мы взяли напрокат. Улицы вскоре стали шире, чище и зеленее, и я остановил наш «Опель» около небольшого особняка с зеленой крышей, сверился с написанным на бумажке адресом и вылез из машины.

— Это здесь.

Паша проследовал за мной. Пройдя по узкой, усыпанной хрустящим красным гравием дорожке, мы поднялись по лестнице и постучали в дверь. Нам открыл невысокий, спортивного вида молодой человек, одетый в джинсовые шорты и рубашку с коротким рукавом.

— Что вам угодно?

— Здравствуйте, — начал я. — Вы адвокат Милленкемп?

— Это мое имя. С кем имею честь?

— Вы хотели бы выиграть дело капитана Гурея?

Милленкемп слегка изменился в лице. Взгляд его стал холодным и недоверчивым.

— Кто вы такие? — сухо спросил он.

— У нас есть что сказать вам, — ответил я. — Думаю, что это вас заинтересует. Но может быть, вы все же пустите нас в дом?

Поколебавшись, адвокат Милленкемп открыл дверь и отступил в глубь коридора.

— Проходите, — сказал он. — Сегодня мне везет на посетителей. Сдается мне, что вы и впрямь знаете, чем можно мне помочь.

— Везет на посетителей? — Пашка поднял бровь. — Что вы этим хотели сказать?

Как раз в это мгновение он перешагнул порог гостиной и остановился, пораженный:

— Якорь мне в корму!

— Герр Готт! — послышался в ответ чей-то изумленный возглас. — Это нефероятно! Неушель это ви?

Мы с Пашей переглянулись.

Сюрпризы продолжались.

Это был тот самый немецкий турист, встреченный нами на острове Пасхи и затем — в Австралии!


Глава 24


Свидетели и судьи. Виновны или нет? Ошеломительная новость. Деньги или жемчуга. Специалист по пиратам. Немного истории. Страна Свободы. Губернатор острова Мадагаскар. Вердикт.


— Встать! Суд идет!

Задвигались стулья. Обитая красной кожей дверь открылась, пропуская дородного судью в темной мантии. Разместившись в высоком кресле, он поправил очки на носу и обвел зал внимательным взглядом серых глаз.

— Прошу садиться, — сказал он. — Слушается дело…

И Пашка, и я были в зале — Милленкемп позаботился об этом. Я так разволновался, что большую часть речи пропустил мимо ушей и взял себя в руки, только когда дело дошло непосредственно до слушания.

Игорь, Коля, Витя и Олег сидели рядком за невысоким ограждением для подсудимых. Справа и слева стояли два полисмена. Обвинение представлял плотно сбитый лысоватый субъект в светлом костюме-тройке и в очках. Было ему лет сорок — сорок пять, и звали его Абрахам Фостер.

Защита опаздывала. Нервничая, я взглянул на часы. Прошло минут, наверное, пять, прежде чем дверь распахнулась и вошел Гарри Милленкемп.

— Адвокат Милленкемп прибыл, — объявил судья. — Есть какие-нибудь препятствия, которые мешают нам приступить к разбирательству?

— Нет, ваша честь, — покачал головой адвокат.

— Слово предоставляется обвинителю, — сказал судья.

Фостер встал из-за стола, одернул на себе пиджак, вышел и повернулся лицом к залу. Присяжные и зрители затихли.

— Я утверждаю, — сказал он, — что господин, называющий себя «капитан Гурей», и трое его сообщников в четверг, двадцатого февраля сего года попытались угрозами и вымогательством добиться от инспектора полиции Уолтера Де Билла права бесплатно брать продукты в местной лавке, а когда им ответили отказом, искусственно вызвали снегопад и, забрав продукты, удалились, после чего совершили еще одно преступление, оказав сопротивление полицейским, которые прибыли, чтобы задержать их.

— Что говорит на это ответчик?

— Они невиновны, — безапелляционно заявил Милленкемп.

Зал возбужденно загудел, и судья дважды стукнул молотком, призывая к порядку.

— Прошу господина Фостера продолжать.

Прокурор сложил руки за спиной и стал ходить взад-вперед.

— С чисто юридической точки зрения, — начал он, — мы имеем дело с простым случаем хулиганства и вымогательства, если бы не одно «но»…

— Минуточку, — Милленкемп поднял руку. — Вопрос, ваша честь. Когда выносилось постановление о взятии под стражу, ни я, ни другой адвокат при этом не присутствовали. Господину Гурею говорилось тогда, что он имеет право на защиту?

— Он сказал, что это не имеет значения, — отпарировал Фостер.

— Прошу занести в протокол мой протест, что взятие под стражу было незаконным, — удовлетворенно закончил Милленкемп.

— Принято, — кивнул судья и повернулся к Фостеру. — Продолжайте.

— Итак, давайте же разберемся, что произошло двадцатого февраля и почему…

Изложение дела заняло без малого пятнадцать минут. Милленкемп перебил прокурора только дважды — первый раз, когда Фостер заявил, что за продукты не было заплачено (он напомнил о жемчуге), и второй раз, когда Игоря и всех нас обозвали спятившими самозванцами.

Фостер признал, что при задержании не были соблюдены некоторые юридические формальности, но подчеркнул, что технически это не играло никакой роли. Все начали посматривать на часы, но, видимо, прокурор не любил перерывов и поспешил вызвать своего первого свидетеля — младшего сержанта Уолтера Де Билла. Допрос продолжался недолго и в основном подтвердил все вышесказанное.

— Когда вы поняли, что речь идет о вымогательстве? — спросил судья.

Де Билл задумался.

— Пожалуй, когда они явились после снегопада. До этого я был склонен расценивать все происходящее как неудачную шутку.

— И вы разрешили им взять продукты?

— Ситуация была критическая — мела метель… Еще немного, и люди могли бы замерзнуть.

— Есть вопросы у защиты?

Милленкемп поднял голову.

— Мистер Де Билл, — сказал он. — Можете ли вы сказать, что обвиняемый применил силу или оружие, чтобы угрожать вашей жизни или здоровью с целью добыть продукты?

— Нет.

— Был ли он груб? Нахален?

Свидетель покачал головой.

— Скорее, наоборот: он был подчеркнуто вежлив и корректен. Но сказал при этом, что я пожалею о своих словах.

— Что же заставило вас отказать ему?

— Это не в моей компетенции, — развел руками тот. — Если кто-то хочет что-то купить, он идет в магазин, а не в полицейский участок, и уж тем более не выдает себя за губернатора.

— Вопросов больше не имею, — кивнул Милленкемп и записал что-то в свой блокнот.

— Плохо дело, — шепнул мне на ухо Паша.

— Не гони коней, — шепнул я в ответ. — Еще не вечер.

Фостер пригласил следующего свидетеля. Им оказался продавец из магазина, где Игорь взял провизию, некий Дерек Шульман.

— Вы встречались раньше с обвиняемым? — спросил прокурор.

— Никогда, — заявил тот. — Деревня-то у нас маленькая, все наперечет. Может, где в других местах и виделись, да разве же все упомнишь…

— Это они приходили в магазин двадцатого февраля?

— Были, как же, — кивнул тот. — Продукты требовали. Только я не дал — денег у них не было. Лавка у меня маленькая, я сам и продавец, и хозяин, чего уж. Жена-то моя, значит, в город уехала к сестре, так вот, и говорит, значит, никому, мол, в долг ни-ни!

— Это не имеет отношения к делу, — перебил его судья. — После снегопада вы дали им продуктов?

— Ну, э-ээ, да. Мистер Де Билл позвонил и попросил дать. Что делать — не замерзать же.

— Вопросов больше не имею, — закончил Фостер.

Милленкемп поднял руку.

— Есть вопросы у защиты?

— Да, ваша честь… Скажите, обвиняемый предложил вам что-нибудь в обмен на товары вместо денег?

— Ну, насыпал горстку каких-то шариков. Жемчуг, сказал. А я откуда знаю, жемчуг там оно или горох — я академиев не кончал. Нет, говорю, не продам. Поди потом проверь.

— Но после снегопада вы таки взяли жемчуг?

— Взял, а что делать? Он все равно их там оставил.

Милленкемп встал, вынул из папки какой-то листок бумаги и передал его судье.

— Вот заключение ювелира, который с разрешения мистера Шульмана провел экспертизу. Он подтвердил, что в уплату было передано тридцать жемчужин хорошего и превосходного качества без отделки и оправы, номинальной стоимости около тысячи двухсот долларов США за всю партию.

Зал возбужденно зашумел. И было от чего! На эти деньги глупый лавочник мог купить себе новый магазин, а на остаток жить безбедно.

— Принято, — кивнул судья. — Подшейте к делу.

Настала очередь третьего свидетеля обвинения.

— Господин Ральф Уинстон МакХауэлл, представитель кино-компании «Вернер Пикчерз Продакшн», — объявил судья.

— А этот-то каким боком? — изумился Паша. Я пожал плечами.

Ральф МакХауэлл оказался загорелым сухощавым субъектом с ослепительно рыжими волосами и такими же усами.

— Господин МакХауэлл, — начал Фостер. — Соблаговолите рассказать, что вы делали на острове Джемс архипелага Галапагос в июле месяце этого года.

У Игоря отвисла челюсть. Признаться, я тоже был ошарашен. Паша втихомолку замысловато выругался и навострил уши.

— Я был ассистентом кинооператора на съемках натурных сцен для фильма «Петля» господина Стивена Сильверберга. Действие фильма происходит в семнадцатом веке, и для съемок был построен полнометражный макет бригантины тех лет, экипированный по возможности точно так же, как снаряжались суда того времени. Господин Сильверберг решил проводить натурные съемки в океане близ Галапагосского архипелага, для чего корабль снабдили дизелем и добрались туда своим ходом. Второго июля мы стали на якорь близ острова Джемс и высадились на берег для проведения съемок…

Далее последовал пространный рассказ о том, как мы увели их бригантину, после чего лишь подошедшее три дня спустя резервное судно сняло киношников с острова. Фильм пришлось доснимать в павильоне. Особого ущерба это, правда, не причинило, но творческий замысел режиссера был основательно подорван.

— Итак, — заключил обвинитель, — мы видим, что на самом деле перед нами самые обыкновенные хулиганы, захватившие бутафорский корабль. После этого они несколько раз появлялись то тут, то там, в доказательство чего позволю себе предъявить статьи известного историка Фридриха фон Мейера, опубликованные в разных периодических и научных изданиях в период с августа по февраль сего года. Я думаю, корректность, компетентность, глубокая эрудиция и высочайший профессионализм этого ученого ни у кого не вызывает сомнений.

Судья просмотрел кипу вырезок, кивнул и передал секретарю.

— Подшейте к делу. Слово защите!

Милленкемп встал.

— Прошу пригласить свидетеля защиты.

Дверь открылась, пропустив невысокого пожилого человека с сединой в волосах, одетого, несмотря на жару, в черный деловой костюм и шляпу. Провожаемый настороженными взглядами публики, он проследовал к свидетельскому месту, где снял шляпу и остановился.

— Назовите ваше имя, — сказал судья.

— Профессор Фридрих фон Мейер, токтор исторических наук, — с сильным немецким акцентом сказал тот. — Претставляю сдесь Берлинский институт морской истории и торговли.

Зал возбужденно загудел. Полыхнула пара-тройка блицев. Профессор (а это был тот самый немецкий турист) оставался спокоен.

— Что вы имеете сказать следствию? — спросил его Милленкемп.

— Фот уше много лет я изучать историю пиратства семнатцатого века, начал он, — и, клянусь, не было в ней большей загатки, чем знаменитая Либерталия — Страна Свободы острова Мадагаскар…

Мы слушали, затаив дыхание, историю возникновения, расцвета и гибели этого, пожалуй, самого странного государства в истории человечества — пиратской республики Свободы.

— …И вот спустя почти три века наследники Либерталии вернулись на север Мадагаскара, — закончил фон Мейер. — Как вы думаете, кто построил этот город? Эту крепость, где теперь располагается тюрьма?

— Если это так, — возразил прокурор, — зачем же было угонять корабль, предназначенный — смешно сказать! — для съемок фильма?

— А вы никогда не задумывались, как они вообще попали на Галапагосы? Их корабль затонул неподалеку от острова, и они просто взяли с боем ваше судно в трофей. А как бы вы поступили на их месте, завидев такую картину? Кто мог знать, что там снимается кино? Налицо обычное недоразумение. Я думаю, это отдельный вопрос, и к делу он не относится. Тем более что компания не имеет особых претензий к обвиняемым, если те вернут им корабль.

— Вопросов больше не имею, — сухо сказал Фостер.

— Защита вопросов не имеет, — сказал Милленкемп. Игорь фыркнул и презрительно отвернулся.

— Готов ли адвокат Гарри Перри Милленкемп произнести заключительную речь защиты? — спросил судья.

— Да, ваша честь. — Милленкемп встал, прошелся несколько раз перед судом и присяжными и заговорил. — Как уже сказал обвинитель, — начал он, — вся эта шумиха возникла всего лишь из-за того, что обвиняемые взяли продукты в местном магазине, расплатившись за них не деньгами, но жемчугом, причем собственноручно пойманным и на сумму, много превышающую стоимость взятого товара. Многочисленные документы, приведенные как мной, так и обвинением, свидетельствуют, что эти люди, являющиеся по сути своей гражданами Мадагаскара, лишь возвратились к себе домой и попытались восстановить разрушенное. Да, они не имели на это юридических прав, но кто сказал им об этих правах? Никто. Они признавали только одно право — право наследственной собственности. Свидетельство такого авторитетного лица, как господин Фридрих фон Мейер, ясно дает нам понять, что мы имеем дело с интереснейшим феноменом, своего рода историческим реликтом — остатками знаменитейшего некогда флота республики Либерталии. Мы не имеем никаких свидетельств преступных действий капитана Гурея и его команды. Есть сведения, что корабль их подобрали и присвоили австралийские власти. Давайте в таком случае судить и их тоже! Так? Ведь нет! Итак, что мы имеем по нашему делу? Первое — мелкое хулиганство без злого умысла, а именно — снежная метель. Так ли уж она была опасна, как рассказывает сержант Де Билл? Насколько мне известно, никто не заболел — разве что рухнула пара крыш. Второе — в лавке было взято некоторое количество продуктов и оплачено жемчугом. Да, они опять же не имели юридического права обосновываться здесь. Но нужно ли их судить так строго? Подумайте над этим. Каждый имеет право жить, где хочет (соблюдя, конечно, все необходимые формальности), но в конце концов, капитан Гурей действительно ГУБЕРНАТОР ОСТРОВА МАДАГАСКАР! У меня все. Предоставим оценивать историческую значимость этого открытия специалистам и давайте рассматривать все это дело как простое недоразумение.

Суд совещался больше получаса, затем было зачитано постановление.

Игорь, Олег, Витя и Коля были оправданы с освобождением из-под стражи и депортацией из страны в десятидневный срок. Корабль подлежал конфискации в пользу киностудии. Обвинение, однако, сняли не полностью — пятеро присяжных голосовали за оправдание, двое — против.

Милленкемп выиграл дело!

Поздним вечером этого же дня мы сидели на берегу океана, глядя на багровый закат и бросая камешки в набегавшие на песок волны. Нам разрешили взять с корабля все, что мы пожелаем, за исключением оружия и самой бригантины. Мы забрали все отснятые нами кинопленки и видеокассеты — их оказалось громадное количество, одежду, что была на нас, весь жемчуг, кое-какие сувениры и мелкие вещи и, конечно же, Капитана Флинта.

— Спасибо, друзья мои, — благодарно произнес Игорь. — А все же жаль, что так получилось. Я ведь хотел до самого дома на ней доплыть, по Каме. Поставили бы ее на стоянку у речного вокзала, музей бы там открыли… Эх… И как только мы не догадались, что эти там кино снимали?

Да, пожалуй, об этом можно было догадаться. Какая-то театральность была в этом корабле. И все же «Гончая» нас не подвела, выдержав весь трудный путь через два океана. Право, ее стоило установить на вечную стоянку.

— И форт жалко, — вздохнул Игорь. — Надо бы установить на нем минеральную доску — дескать, здесь был капитан Гурей сотоварищи… Куда же мы теперь?

— До Перми далеко, — сказал Витя, — может, в Москву? Аэропорт там есть, Внуково.

— Может, Дедово? — вмешался Паша.

— Детдомово, — вмешался Игорь. — И вообще, какая разница! Главное — летим домой!

Все снова погрузились в грустное неловкое молчание. Бригантина стройным темным силуэтом выделялась на фоне пламенеющего заката. Глядя на нее, каждый переживал заново все, с нами происшедшее.

— А все-таки здорово было, — полузакрыв глаза, мечтательно сказал Паша. — Помните Камчатку? А Аляску?

— Ага, как мы золото мыли…

— А Галапагосы? Как мы их, а?

— А помните, как Паша в Австралии трактор поломал?

— А бидон помните?

Все заговорили разом, загомонили, засмеялись, вспоминая все приключения, выпавшие на нашу долю. Игорь то и дело самодовольно косился на кучу коробок с видеокассетами.

— А сейнер?

— Тс-с! — Игорь торопливо огляделся. — Про сейнер — молчок! Не дай бог, кто услышит и опередит!

— Дим, — обратился ко мне Олег. — Ты обязательно должен все это записать. Фильм фильмом, но книга — это же совсем другое дело.

— Ты думаешь? — хмыкнул я.

— Конечно!

Остальные торопливо закивали.

— Что ж… Может быть.

— Ну, вот и хорошо, — Игорь встал и потянулся. — А теперь — давайте спать.

Разумеется, уснуть никто не смог. А на следующий день белоснежный «Ил-62» унес нас в Москву.


Глава 25


Последняя.


В Пермь мы прибыли поздно вечером. Холодный мартовский ветер пронизывал насквозь. Предусмотрительно надев свои полярные шубы и валенки, мы шагали по темным улицам, ломая подошвами хрусткий весенний лед. Расставаться не хотелось. Многочисленные друзья и родственники, измученные безвестием и скупыми телеграммами из разных концов света, встретили нас бурным ликованием, и только Коле, который зарос, как Карабас-Барабас, досталось от супруги на орехи. Около недели мы кочевали из одного дома в другой всей компанией, побывав по очереди у Игоря, у Коли, у Паши, у Олега, у Виктора, у меня и снова — у Игоря. Дед Василий прислал с Камчатки длинное письмо, когда узнал, что мы вернулись целыми и невредимыми.

Однако время шло, и Игорь взялся за дело, ради которого все это путешествие, собственно, и затевалось. Отписав язвительное письмо всем скептикам, он, не жалея средств и сбережений, развернул бурную рекламную кампанию, привлек продюсеров и специалистов с местной киностудии и меньше чем за полтора месяца смонтировал из привезенных материалов большой фильм. Еще месяц потратили на озвучивание ленты, после чего копии ее были показаны в передаче «Клуб путешественников».

А вот потом начались неприятности.

Критики разнесли ленту в пух и прах, не оставив от нее камня на камне. Особенно издевались они над (цитирую) «скверными павильонными съемками» и «картонным кораблем». «Бригантина эта такова, — изголялся некий А. Эвтаназин, — что утонула бы и в ванне. Нам же говорят, будто бы на ней совершили кругосветное путешествие! Мы можем только посетовать, что в общем-то толковые ребята взялись за столь непосильное дело. Хотя, если посмотреть спектакль, поставленный якобы в Антарктике, а на деле, скорее всего, где-нибудь в Суксуне, можно признать, что мы потеряли в их лице весьма талантливых комедиантов. Попробуйте себя в этом жанре, капитан Гурей!»

Но то, как оказалось, были еще цветочки. Очередная безголосая, но очень модная певичка записала хит с названием «Капитан Гурей, приходи скорей» (Игоря, помнится, чуть инфаркт не хватил), и ее день и ночь крутило радио с ТВ. Смысл песенки заключался в том, что, мол, даже если Гурей и врет, он все равно ей нравится, хоть и врет. Нравится, но — врет. Журналисты развернули бурную травлю всех участников, нам писали ехидные письма, над нами издевались в газетах, нас склоняли по телевидению. В довершение всего у Игоря с позором отобрали золотую медаль, которую ему вручили после первого нашего путешествия, а у нас — серебряные.

Провал был полный. Игорь был в ярости, но ничего поделать не мог. Сил терпеть все это у нас больше не было, и в один прекрасный день мы погрузились в электричку и уехали к Игорю на дачу.

Стоял теплый вечер раннего уральского лета. Только-только распустилась листва. Чернели вскопанные грядки. Толстые и важные грачи неторопливо прохаживались по хозяйскому огороду, деловито переворачивали комки земли и вытягивали оттуда червяков. Флинт наблюдал за ними с мрачной меланхолией. Под заметно выросшей за эти полгода березкой был накрыт стол, за которым сидели все шестеро мореплавателей. Первое и второе было уже съедено, и все пили чай. Сахару никто не захватил — забыли в спешке; этот белый порошок лишь совсем недавно перестал быть дефицитом, и все уже как-то привыкли обходиться без него. Порывшись в кладовой, Игорь извлек тщательно припрятанную банку сгущенного молока и водрузил ее посреди стола. Все поморщились, но возражать не стали. Один лишь Паша не смолчал.

— Да ну ее на фиг, — сказал он. — Наелись на всю жизнь.

— Что ж, — вздохнул Коля, — теперь нам уж точно никто не поверит. Зря старались.

Игорь встрепенулся.

— Это почему это — зря? Ишь чего удумали! Зря! Пускай не верят — от этого ничего не изменится, ведь так? Путешествие-то мы все равно совершили! Да еще какое!

Лица присутствующих медленно светлели.

— А ведь верно! — воскликнул Паша. — Разве такое забывается? Братва, да мы же почти что вокруг света проплыли! Это вам не фунт изюму. Знаете, за это стоит… того… поднять!

— Кстати, — неожиданно улыбнулся молчавший доселе Олег, — насчет «поднять». Есть ведь еще один повод.

— Какой?

— У Игоря сегодня день рождения.

— Ах, черт! — Пашка выронил ложку. — Дык как же это я… А и верно. Как это мы забыли?

— Не «мы забыли», а «ты забыл», — подмигнул Витя, доставая из рюкзака бутылку крымского муската. — Бокалы сюда, хлопцы!

— Друзья… — Игорь совсем расчувствовался. — Друзья… Как же с вами хорошо! Спасибо вам…

Все нахмурились и с укоризной покачали головами.

— Ну, Игорь! — сержантским тоном рявкнул Витя. — Не раскисать! Капитан ты или нет?! Очнись, сколько можно?

— Э… Да. Да! Вы правы, друзья, — Игорь встал, вытащил из сундука капитанскую фуражку, оставшуюся еще от нашего первого путешествия, нахлобучил ее на голову и встал.

— Встать! — гаркнул он. — Смир-на! Р-равнение направо!

Все вскочили с бокалами в руках и вытянулись во фрунт. Игорь прошелся перед строем, остановился и расплылся в улыбке.

— Здравствуйте, товарищи пираты! — рявкнул он.

— Здрай-жлай т'рищ к'тан! — единым духом выпалили мы.

— Поздравляю вас с моим днем рождения!

— Ура! Ура! Ура-а! — вскричали мы. — Ура капитану Гурею! Послышалось хлопанье крыльев, и на плечо Виктору уселся взъерошенный Капитан Флинт.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гурей — пророк его! — объявил он.

Все замерли. Я чуть не застонал — проклятый галчонок опять все испортил! Игорь помолчал и вдруг… рассмеялся.

— Что ж, — воскликнул он, — вот теперь я точно знаю, что мне все это не приснилось!

Командор осушил свой бокал, крякнул и повернулся к нам.

— Ну, а теперь — прошу к столу!


КОНЕЦ

1992–1993, Пермь — Чекарда — Усолье;

1996, Пермь.


Необходимое преди-послесловие


Наверное, то, что написано на этой странице, можно и не читать, но все же я, как автор этого романа, считаю нужным сделать некоторые пояснения.

Вся эта история началась в 1987 году. Началась скорее как шутка, чем как нечто серьезное. Я был тогда студентом, биологом-первокурсником, и вышло так, что судьба свела меня с Виктором Новокшоновым. В те годы это был нескладный, высоченный, страшноватого вида молодой человек на удивление веселого нрава и при том — с удивительно светлой головой. Но вот как мы с ним начали писать вместе — это загадка даже для меня самого. Виктор, помнится, любил такие юморные рассказики печатать в стенгазете «БИОЛОГ» — длиннющем ватманском полотнище (редактировал ее Олег Магазов), и однажды, как бы между прочим, объявил, что начинает писать большой роман-кругосветку и поместил там первую главу. Я думаю, что он тогда просто пошутить хотел, но я воспринял все всерьез и, прибежав к нему (а жили мы тогда в одной «общаге»), предложил работать вместе. Написал одну главу. Виктор пришел в восторг — в те годы он вообще был легок на подъем — и участие как-то неожиданно превратилось в соавторство. Сюжет романа был взят из жизни, да и героев не пришлось долго искать. Живя в общежитии и учась на биофаке, мы накопили такой запас житейских и студенческих историй, что его хватило бы романа на три или на четыре (забегая вперед, скажу, что хватило на два). Мы успели написать шесть глав, а дальше все полетело кувырком — меня призвали в армию, Витька ушел в науку, и роман заглох. Когда я вернулся, о романе уже никто не помнил, включая и меня.

Зато я к тому моменту уже довольно ясно представлял, чего хочу от этой жизни.

Я хотел творить. Я, как и все начинающие авторы, был абсолютно уверен в своей гениальности, и не счесть, сколько я в те годы написал рассказов, повестей и всякого иного прочего (лишь малая часть из этого не заставляет меня сегодня краснеть за содеянное). Олег Магазов к тому времени отошел от дел. Стенгазета судорожно разродилась двумя последними номерами, которые редактировал загадочный «В. Злопадурский», и приказала долго жить. (Псевдоним, кстати говоря, расшифровывался просто — «ЗЛОдеев, ПАДУков, ДУРманов, СКИрюк» — все мы вчетвером жили в одной комнате общежития. Вот почему «В.», до сих пор не знаю.)

Пыльную и пожелтевшую папку со вторыми копиями шести первых глав романа я нашел случайно где-то у Магазова на полке. До сих пор не знаю, что заставило его хранить все эти черновики. Я прочитал их и вдруг решил перепечатать все это в двух экземплярах, сброшюровать и сохранить как память. Виктор «подключился», а дальше началась совершенно мистическая история. В общем, из тех шести дурацких глав вырос живой такой, веселый роман на триста страниц — «Дети Капитана Гурея». Чем он навеян? Я не знаю. Я переписывал его два раза, и до сих пор не знаю, к какому жанру его отнести. Фантастика? Приключения? Юмор? Студенческий капустник?

Все — то, и все — не то.

Да и какая, в общем, разница?

Шли годы. Я писал — рассказы, повести. Но материала было так много, что непонятно, как, но начался второй роман на ту же тему. Я назвал его — «Прививка против приключений». Я, потому что Виктор к тому времени уже взялся за диссертацию, уж года два как женился, и год как стал отцом. «Прививку…» я писал один, лишь иногда советуясь с Виктором по поводу тех или иных событий. Хотя, правды ради следует сказать, что он там тоже кой-чего понаписал весьма хорошего. Ну, а дальше — все по тексту.

С тех пор прошло больше десяти лет. Не все, случившееся в эти годы, было хорошим. Были события просто ужасные. Так, нет больше с нами Виктора — моего друга и когда-то соавтора: этот, в сущности, еще молодой человек и уже известный ученый скоропостижно скончался в январе 2003 года от кровоизлияния в мозг. Былые мои друзья разъехались. А сам я… Сам я, наверное, стал умней (во всяком случае, не поглупел, это точно). Прибавилось опыта, писательской сноровки, я строже стал относиться к своим произведениям. Я написал вещи, много лучшие, но эти два романа… они навсегда останутся для меня самым дорогим воспоминанием о той поре, что метко названа кем-то из классиков «порой меж волком и собакой». И нет никакой беды, если вы не прочитали первый мой роман (да простит меня Витя за слово «мой») — можно начинать и со второго. Я называю их «романы для друзей», но друзья все чаще говорят, что их друзья — мои друзья. Ну что ж, раз так… Бог с вами. Читайте. Буду рад, если вам понравится.

Искренне ваш,

Дмитрий СКИРЮК.

Пермь, 2003 г.


notes


Примечания


1


В здоровом теле здоровый дух (лат.).