Контрабас
Андрей Юрьевич Иванов

Дмитрий Рубин


Новые приключения ментов #4






Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.






Андрей Иванов, Дмитрий Рубин

Контрабас





1


Стояла оттепель. Декабрьское питерское утро входило на сырые улицы города. Улица была еще пустынна. Пробиваясь сквозь отверстия в люках, в небо вырывался пар. Из-за аварии, произошедшей ночью, струя горячей воды хлестала под землей.

Когда уже совсем рассвело, на улицу приехала аварийная машина «Водоканала». Ее вызвал один из жителей соседнего дома. Это был хозяин собаки, вышедший на прогулку со своим питомцем и заметивший пар, пробивавшийся из люков. Из подъехавшей машины вышли рабочие. Они поставили ограждения вокруг люка и открыли его. Один из рабочих включил фонарик и заглянул внутрь. Луч фонаря проскользил по сырой скользкой поверхности подземелья. Вдруг он замер. Рабочий, державший в руках фонарь, склонился ниже, не веря своим глазам. Внизу лежал окровавленный человек.

Рабочий вскочил, потушил фонарь и жестом позвал напарника.

—  Витя,— сказал он, когда напарник подошел к нему,— смотри, какая тут авария!

Витя взял фонарь и заглянул в люк.

—  Вот что,— сказал он,— надо сообщить диспетчеру, сказать, чтобы прислал «скорую» и милицию.

Рабочие направились к машине...

Спустя час на улице, где случилась авария, был уже много народу. В основном — пенсионеры, жи вущие в соседних домах. Они толпились у люка, рядом с которым были видны следы крови. Неподалеку стояла машина ПМГ. Прохожие останавливались и подходили к толпе, которая то редела, то вновь набухала.

Возле машины ПМГ стоял старший лейтенант Волков. Он курил, поджидая приезда своих коллег. Волков первым приехал на место преступления и уже был в курсе того, что произошло. Вскоре на улице показались знакомые милицейские «Жигули». Машина подъехала к толпе. Из нее вышли майор Соловец, капитан Ларин и старший лейтенант Дукалис. Заметив Волкова, они подошли к нему.

—  Здорово. Дай закурить,— начал разговор Соловец.

Волков вынул из кармана мятую пачку, выковырял из нее сигарету, протянул Соловцу.

—  Ну, что? Где труп? — спросил Дукалис.

—  Труп отвезли на «скорой» в реанимацию,— ответил Волков.

— А, так он живой...— вздохнул Дукалис.

Соловец глубоко затянулся.

—  Рассказывай, что здесь случилось,— сказал он.

—  Ремонтники прибыли на аварию,— начал Волков,— открыли люк, обнаружили там парня. Думали, труп. Но когда приехала «скорая», выяснилось, что дышит. Три ножевых ранения.

Дукалис почесал затылок.

—  Повезло парню с аварией,— сказал он,— мог в люке до весны проваляться.

— Выяснили, кто потерпевший? — спросил Волкова Соловец.

Волков достал из кармана паспорт найденного в люке человека. Он открыл его, начал читать:

— Левитин Виктор Павлович, шестьдесят восьмого года рождения. Женат. Прописан в этом доме, в квартире двадцать семь. Я поднимался к нему. Дома никого нет.

—  А где жена? — спросил Соловец.

—  Жена уехала вместе с ним в больницу.

В разговор вступил Ларин.

—  Хорошо,— сказал он.— Где ремонтники?

—  Вон они,— показал рукой Волков.—Я попросил их подождать.

Ремонтники стояли метрах в десяти от милиционеров и курили.

—  Ходил по квартирам? — спросил Ларин Волкова.

—  Еще не успел.

— Тогда так,— подытожил Соловец,— вы с Андреем идите по квартирам, а мы с Толяном побеседуем с ремонтниками.

Толяном коллеги называли старшего лейтенанта Анатолия Дукалиса. Полный и слегка неуклюжий, старший лейтенант мог со стороны показаться увальнем. Однако друзья знали, что в минуту опасности Дукалис был стремительнее и решительнее многих. А быстроте его реакции можно было позавидовать. Если нужно, он мог мгновенно выхватить пистолет и точно выстрелить.

Соловец продолжал давать указания своим подчиненным.

—  Поговорите с собачниками,— сказал он Ларину и Волкову,— они могли что-нибудь видеть.

Оперативники разошлись. Ларин и Волков направились в соседний дом, чтобы пройтись по квартирам. В доме было два подъезда. Ларин зашел в первый, Волков — во второй. Соловец и Дукалис подошли к ремонтникам.

Зайдя в подъезд дома, Ларин направился к двери первой квартиры на первом этаже. Он позвонил. Через полминуты из-за двери раздался голос.

—  Кто там? — спросила женщина.

Ларин показал в глазок удостоверение.

—  Капитан Ларин,— сказал он.— Уголовный розыск.

Открылась дверь на цепочке. В образовавшемся проеме показалась женщина лет тридцати-трид цати пяти. Она была в халате. Ларин подумал, что женщина недавно встала с постели. В свою очередь, женщина с интересом рассматривала капитана милиции, неожиданно появившегося у ее дверей.

—  Здравствуйте,— сказал Ларин.

—  Добрый день,— ответила женщина.

Голос ее заметно изменился. Он стал мягким и даже, как показалось Ларину, бархатистым.

—  Скажите,— продолжил Ларин,— вы слышали ночью или утром какой-нибудь шум во дворе или на улице?

—  Нет, не слышала.

—  Вы знакомы с соседями из двадцать седьмой квартиры?

—  Близко не знакома. Знаю, что там живет молодая пара. А что случилось?

—  На вашего соседа было совершено нападение.

—  Какой кошмар!

Ларин вынул из кармана визитную карточку, протянул ее женщине.

—  Если вам станет что-нибудь известно, позвоните, пожалуйста,— сказал он.

Женщина взглянула на визитку.

—  Может, зайдете чаю выпить, Андрей Васильевич? — спросила она.

Ларин улыбнулся.

—  Спасибо,— отказался он,— в другой раз...

Следующая квартира, к которой подошел Ларин, находилась по-соседству. Оперативник позвонил После недолгой паузы из-за двери раздался мужской голос:

—  Вам кого?

—  Капитан Ларин, Уголовный розыск,— представился милиционер.

Дверь открылась. На пороге стоял пенсионер. На нем были помятые пижамные брюки и майка с вытянутыми лямками.

—  Ну, наконец-то! — сказал хозяин квартиры. Я вас уже жду, не дождусь. Долго же вы мой сигнал разбирали. Ну, теперь они не отвертятся!

Ларин не ожидал услышать ничего подобного.

—  Постойте,— сказал он,— давайте по-порядку.

—  Ну, я же вам все подробно в заявлении изложил,— продолжил пенсионер.— Морозовы из двенадцатой квартиры, что надо мной, выпускают свою кошку, и она у меня под дверью гадит. Газеты у меня воруют. А теперь посмотрите, что с моим потолком на кухне сделали... Залили!

Ларин начал понимать, в чем дело.

—  Подождите,— сказал он,— я не по этому вопросу.

—  А по какому же?

— Вы слышали ночью какой-нибудь шум на улице или в подъезде?

—  Я, молодой человек, ночью сплю, чего и вам желаю.

—  Ну, извините за беспокойство,— поспешил закончить разговор Ларин.— До свидания.

— А как же с Морозовыми? — не унимался пенсионер.

—  Разберемся в другой раз,— сказал Ларин и поспешил вверх по лестнице на второй этаж.

Там капитан безуспешно позвонил в две квартиры, но на его звонки никто не отреагировал. Он поднялся на третий. Вновь звонок в дверь. На сей раз  Ларину ответили. Голос оказался старушечий.

—  Кто там? — спросили у Ларина.

—  Капитан Ларин, Уголовный розыск,— устало отозвался оперативник.

Дверь открыла старушка лет семидесяти или больше.

—  Вы, наверное, по поводу драки? — спросила она.

—  Совершенно верно,— ответил Ларин,— расскажите, пожалуйста, все, что вы знаете.

—  Да вы зайдите,— сказала старушка, широко, открывая дверь.

Ларин зашел в квартиру. Старушка провела оперативника на кухню. Чувствовалось, что ей не терпелось поговорить с Лариным. Она редко общалась с незнакомыми молодыми людьми.

—  Такого у нас раньше никогда не было! — начала старушка.— Сначала страну развалили, потом цены подняли, а теперь на улицу не выйти!

Ларин понял, что словесный поток пожилой женщины следует направить в нужное русло.

—  Что же все-таки случилось ночью? — спросил он.

—  Меня, знаете ли, бессонница мучила,— продолжила старушка,— я вышла на кухню пустырнику выпить. И вдруг смотрю в окно: двое на одного набрасываются, тот падает, а они его и руками, и ногами. А потом уволокли по дорожке за угол!

—  Где это происходило?

—  Вон там, возле дерева,— показала рукой пожилая женщина.

Ларин внимательно посмотрел в окно. С кухни старушки хорошо просматривались двор и дорожка, заворачивающая за угол. Он начал понимать, что случилось в этом дворе минувшей ночью. Кто-то напал на Виктора Левитина, тяжело ранил его, оттащил и бросил в люк.

—  Вы рассмотрели нападавших? — спросил Ларин.

—  Как тут рассмотришь? Фонари не горят! На всем экономят!

Капитан почувствовал, что старушка вновь готова разразиться монологом о том, что творится вокруг.

—  Пострадавший Виктор Левитин,— прервал ее Ларин,— проживает в двадцать седьмой квартире. Вы знакомы с ним?

—  Витька! — всплеснула руками старушка.— Так это его избили! Я Витьку с детства знаю. Мы с мужем в пятьдесят четвертом квартиру получили. Еще помню, как его родители поженились. Потом...

—  Хорошо, хорошо,— вновь остановил старушку Ларин.— В котором часу случилась драка?

—  Точно не скажу. Где-то между часом и двумя.

—  Спасибо. Если еще что-нибудь вспомните, позвоните, пожалуйста,— подытожил разговор капитан милиции.

Он протянул пожилой женщине свою визитную карточку.




2


 Рабочий день был на исходе. В кабинете отделения милиции оперативники подводили первые итоги проделанной работы. Дукалис сидел на подоконнике и курил, пуская струйки дыма в форточку. Курить в кабинете было запрещено. Подполковник Петренко, сам не курящий, не раз напоминал своим подчиненным, что капля никотина убивает лошадь. Оперативники с симпатией относились к своему начальнику, но за глаза не упускали случая пошутить над его солдафонскими оборотами речи и привычкой время от времени ссылаться на Устав и Уголовный кодекс. Между собой милиционеры называли подполковника Мухомором...

Итак, Мухомор строго-настрого запретил подчиненным курение в кабинетах. Поэтому Дукалис, сидя на подоконнике, пускал струйки дыма прямо в форточку. В этом же кабинете за столами сидели Ларин, Волков и Соловец. Капитан Казанцев, которого коллеги называли Казановой за особое внимание к слабому полу, сидел на диване в углу. Он только что вернулся из Военно-медицинской академии. Казанцев ездил туда, чтобы встретиться с Виктором Левитиным, которого отвезла в больницу машина «скорой помощи».

— Что у нас с потерпевшим? — обратился Соловец к Казанцеву.

— Допросить не удалось, он без сознания,— начал рассказывать Казанова.— Как только сможет говорить, нам позвонят. Да, кстати, встретил там его жену.

—  Поговорил? — спросил Ларин.

—  Врачи напичкали ее таблетками, сейчас разговаривать с ней бессмысленно. Между прочим, симпатичная барышня...

—  Охрану поставили? — прервал его Соловец.

—  Что за вопрос, Георгич! Конечно, поставили.

—  Что еще удалось выяснить, господа офицеры? — обратился Соловец к коллегам.

Сидящий за столом напротив Волков подвинул к себе лист бумаги с записями.

—  Левитин Виктор Павлович, образование высшее, в девяносто втором закончил Финансово-экономический институт. В девяносто пятом организовал фирму «Тартус» по продаже подержанных автомобилей. Перегонял машины из Германии. Сейчас у него два автосалона. Один на набережной Робеспьера, другой на проспекте Славы.

— А что говорят соседи?

Разговор продолжил Ларин.

—  Левитин живет с женой,— сказал он,— детей нет. Жена не работает. Три года назад умерла мать, отец не живет с ними лет пятнадцать, но с сыном регулярно общается.

—  Кем работает отец?

—  Он музыкант, играет по вечерам в джаз-клубах. Кстати, сегодня этот джазмен музицирует в клубе «Джи Эф Си», что на Шпалерной. Это рядом с тобой, Георгич.

Соловец действительно жил недалеко от этого клуба. Несколько раз он даже собирался туда заглянуть, но как-то не было повода.

—  Зайду, пожалуй, поговорю с ним,— сказал Соловец,— заодно джаз послушаю.

Поняв, что разговор о делах закончен, оперативники стали собираться по домам. Казанова открыл ящик одного из столов и, обнаружив, что он пуст, стал осматривать другие столы, один за другим открывая все ящики подряд.

—  Ты что ищешь, Володя? — спросил Соловец.

— Здесь видеокассета моя лежала,— сказал Казанова, продолжая оглядывать кабинет.

—  «Ромео и Джульетта»?

— Да.

—  Мухомор заходил и забрал. Сказал, жена хочет посмотреть.

— Давно это было?

—  Минут сорок назад. А в чем дело?

—  Черт! — Казанова вскрикнул, как ужаленный.

Он схватил свой черный плащ, шляпу, красный шарф и пулей вылетел из кабинета. Оказавшись в коридоре, Казанова помчался в сторону кабинета Мухо-мора, рассчитывая еще застать его на месте. Дело в том, что фильм «Ромео и Джульетта», записанный на кассете, не имел никакого отношения к Шекспиру. Это была добротно сделанная немецкая порнуха, которую Казанова намеревался посмотреть в обществе одной подруги сегодня вечером. Представить себе реакцию Мухомора, если он увидит этот фильм, было нетрудно.

В это время в кабинете Ларин снял свою старую видавшую виды кожаную куртку, открыл шкаф, достал оттуда пиджак и галстук. Повесив куртку в шкаф, он одел пиджак и встал перед зеркалом. Капитан начал завязывать галстук. Оперативники с удивлением смотрели на коллегу. Последний раз Ларина в галстуке видели на его свадьбе. С тех пор прошло уже немало времени.

—  У меня сегодня тоже культпоход,— объяснил Ларин коллегам свое переодевание,— меня Мариванна в театр ведет. В Большой драматический на «Коварство и любовь».

—  Говорят, там буфет хороший,— съязвил Дукалис.

—  Вот и проверю,— улыбнулся Ларин.

Он взглянул на часы, торопливо одел пальто и, сказав: «Счастливо!», вышел из кабинета.

На улице стоял мягкий декабрьский вечер. Шел снег. В такие вечера начинаешь думать о том, что Новогодние праздники уже не за горами, и звон бокалов с шампанским начинает звучать в воздухе где-то совсем рядом. Капитан Ларин ехал в трамвае, сидя у окна, глядя на пейзаж, плывущий мимо. Трамвай переехал Троицкий мост и, миновав площадь, стал огибать Марсово поле. На остановке в вагон вошли двое парней спортивного вида. Это были контролеры. Они часто ловили «зайцев» на этом участке маршрута. Велик соблазн доехать пару остановок до Невского, не заплатив за билет.

На следующей остановке горожане, ожидающие трамвая, и просто прохожие увидели необычную картину. Двое спортивных парней под руки вывели из вагона высокого интеллигентного вида мужчину, который уверял, что он сам имеет отношение к органам УВД.

—  Так, мужик,— сказал один из контролеров, обращаясь к Ларину,— либо плати штраф, либо сейчас отведем в милицию.

—  Ребята, я сам мент,— попытался вразумить контролеров Ларин.

—  У нас таких ментов — полтрамвая! — отрезал второй парень,— Привыкли на халяву ездить.

Ларин не сразу потерял надежду уладить дело миром.

— Я же вам говорю,— объяснял он,— я в отделении переоделся и в куртке оставил бумажник, а там документы и деньги.

Аргументы оперативника не подействовали на контролеров.

—  Мужик, ты сегодня сорок пятый, кто нам эту историю вкручивает.

—  Ребята, меня жена у театра ждет,— взмолился Ларин.

Это было последней каплей. Контролеры перестали спорить с Лариным и под конвоем доставили его в ближайшее отделение милиции. Дежурный был немало удивлен, увидев спортивных парней и конвоируемого ими Ларина. Дело в том, что в тот день контролеры уже успели доставить в милицию несколько нарушителей, не пожелавших платить штраф. Все они, впрочем, после составления протокола были отпущены. И вот, словно подтверждая истину, что свято место пусто не бывает, в отделение был доставлен очередной правонарушитель.

—  Что, еще «зайца» взяли? — с одобрением сказал дежурный.— Ну, вы, ребята, волки!

—  Мало того, что без билета ехал,— объяснил один из контролеров,— так еще и нецензурно выражался.

Ларин едва сдержал себя.

— Я капитан милиции!

Такое заявление явно пришлось не по вкусу дежурному.

— Ладно, капитан,— сказал он,— посиди в КПЗ. Там один генерал уже есть. Найдете общий язык.

Ларин отметил про себя, что дежурный отделения не лишен чувства юмора. Капитана отвели в камеру предварительного заключения. Войдя в нее, Ларин увидел на нарах лежащего лицом к стене бомжа. Оперативник сел напротив, тупо уставившись в его спину. Вдруг спина зашевелилась, перевернулась, и Ларин с удивлением узнал своего старого знакомого Померанцева. Померанцев был нередким гостем в отделении Ларина. Он часто за небольшую плату поставлял оперативную информацию с улицы, а иногда просто просился переночевать.

—  О, Андрей Васильич, здравствуй! — удивленно сказал бомж.

—  Здравствуй, Померанцев,— ответил Ларин.

—  Тебя, капитан, за взятку или за превышение служебных полномочий?

—  За халатное отношение к документам.

—  А...— с пониманием протянул Померанцев.— Тогда это надолго. Меня-то завтра отпустят, а с тобой мы теперь не скоро увидимся. Если вообще увидимся. Ты тюремные правила знаешь, ментов тут не любят.

—  Ну, спасибо,— усмехнулся Ларин,— утешил.

Больше всего в сложившейся ситуации Ларина огорчило то, что он безнадежно опоздал на встречу с женой, которая должна была состояться у входа в театр. Он представил себе Машу, мерзнущую и ругающую его на чем свет стоит. И главное,— Ларин не знал, как объяснить жене, что его, офицера милиции, задержали и бросили в камеру предварительного заключения!




3


 Это была одна из самых пустынных линий Васильевского острова. Редкие машины проезжали по ней вечерами. Редкие прохожие скользили вдоль серых зданий. Шестиэтажный дом с потемневшими от времени стенами и ржавыми водосточными трубами нависал над улицей огромной мрачной тенью. Немного окон горело в доме в этот вечер.

Квартира Льва Векслера находилась на третьем этаже. Хронический холостяцкий беспорядок царил здесь во всем. В одной из комнат было накурено. Векслер, мужчина лет тридцати пяти-сорока, сидел в кресле перед журнальным столиком. Движения его были ленивые и как будто заторможенные, вид довольно помятый. Впрочем, в манере одеваться Векслера чувствовалось желание казаться моложавым И элегантным.

Напротив Векслера сидел Сергей Бондаренко. Он был чуть не наголову ниже Векслера. В его облике и поведении читалось что-то суетливое и мелкое. О таких говорят, что они похожи на беспородных дворняжек. Суетливость Бондаренко контрастировала с заторможенностью Векслера, они представляли из себя довольно гармоничную пару.

На тумбочке перед журнальным столиком стоял включенный телевизор. Звук был приглушен. Векслер и Бондаренко пили коньяк. На столике стояла наполовину опустошенная бутылка, в тарелках лежали порезанные сыр и лимон. Была открыта коробка с шоколадными конфетами. У подельников было хорошее настроение, которое повышалось с каждой выпитой рюмкой. После очередной они закурили. Векслер с наслаждением затянулся, и тут его рука потянулась к пульту телевизора. Он увидел на экране заставку криминальных новостей. Векслер прибавил звук. Зазвучали позывные. Появившийся на экране диктор начал передачу:

— Здравствуйте, уважаемые телезрители, в эфире — «Телевизионная служба безопасности»...

После сюжета о конфискации партии пиратских компакт-дисков с компьютерными программами, на экране возникла хроника сегодняшнего утра. Появились улица, машина «скорой помощи», толпа людей.

— Прошедшей ночью,— читал текст диктор,— в Петербурге во дворе дома номер сорок восемь по Малому проспекту Васильевского острова было совершено нападение на бизнесмена. К счастью, потерпевший Левитин Виктор Павлович остался жив. С тремя ножевыми ранениями он доставлен в больницу. По факту нападения ведется следствие.

Как только начался этот сюжет, Векслер и Бондаренко впились глазами в экран. Уже когда диктор перешел к другой теме, они все еще смотрели в телевизор, словно ждали, что он добавит что-нибудь к уже сказанному. Наконец Векслер выдохнул и резко повернулся к Бондаренко. В глазах его растерянность сменилась злобой.

—  Надо было ему горло перерезать! — сказал Векслер.

—  Сам бы и резал,— ответил Бондаренко.

Векслер затушил сигарету и налил коньяк только в свою рюмку.

—  Что же будем делать? — спросил он задумчиво.

—  Может, наведаться в больницу и добить? — предложил Бондаренко.

Он тоже наполнил рюмку и нервно отломил от ломтика сыра маленький кусочек.

Векслер с презрением взглянул на непонятливого партнера.

—  Там уже наверняка полно ментов,— процедил он сквозь зубы.— Сиди и не рыпайся.

Затем Векслер залпом выпил рюмку. Это помогло ему немного успокоиться. Он закурил.

— Ладно,— проговорил Векслер задумчиво,— алиби у нас стопроцентное. А лиц наших он не видел: даже если выживет, сказать ничего не сможет.

В этот момент зазвонил телефон. Векслер протянул руку и снял трубку.

— Да,— сказал он.

—  Лева, это Костя,— раздалось в трубке.— Ты новости смотрел?

—  Смотрел,— вздохнул Векслер.

—  Что скажешь?

—  Осечка вышла.

—  Нужно встретиться, поговорить.

Голос в трубке был жестким. Векслер напрягся и нервно затушил сигарету.

—  Приходите завтра,— продолжал голос.

—  Хорошо,— ответил Векслер,— будем завтра в полдень.

В трубке раздались короткие гудки. Положив ее, хозяин квартиры вновь взялся за бутылку. На сей раз он наполнил обе рюмки...

В это время в джаз-клубе «Джи Эф Си» вечер был в самом разгаре. Ансамбль на сцене играл традиционную джазовую музыку. Публика в небольшом зале потягивала пиво. Многие притопывали ногами в ритм. Клубы табачного дыма плыли над потолком.

Майор Соловец вошел в зал и, увидев свободное место возле стойки, направился туда. Затем он обратился к подошедшему к нему бармену.

—  Вы не подскажете,— спросил Соловец,— где я могу найти Павла Левитина?

—  Он на сцене,— ответил бармен,— на контрабасе играет.

Соловец посмотрел на.сцену. В глубине ее стоял немолодой мужчина с контрабасом. Из-за полумрака, царившего в зале, рассмотреть музыканта было непросто.

—  А когда они заканчивают? — спросил Соловец.

—  Минут через пятнадцать,— ответил бармен.

Соловец заказал чашку кофе, закурил и стал слушать музыку. Неожиданно он стал получать удовольствие от игры музыкантов, хотя раньше никогда не ходил на джазовые концерты, не покупал пластинок и вообще не интересовался джазом.

Однако у Соловца было немного времени для расслабления. Когда ансамбль закончил играть, музыканты спустились со сцены в зал. Павел Левитин подошел к стойке и попросил стакан сока. Соловец подошел к нему и сел рядом.

—  Здравствуйте, Павел Александрович,— сказал оперативник,— меня зовут Соловец Олег Георгиевич, я из Уголовного розыска.

Сказав это, Соловец вынул из кармана удостоверение и протянул его Левитину. Музыкант внимательно прочитал.

—  Майор...— сказал он многозначительно и оценивающе взглянул на Соловца.

Молодцеватый, подтянутый Соловец в гражданской одежде не очень был похож на майора милиции.

—  И зачем же я понадобился Уголовному розыску? — неторопливо спросил Левитин.

—  У меня для вас печальное известие,— сказал Соловец, стараясь быть как можно более корректным.— Сегодня было совершено нападение на вашего сына. Он тяжело ранен, находится в больнице.

—  Как это случилось? — тихо произнес Левитин.

—  Когда Виктор возвращался домой, на него напали двое неизвестных. Сейчас он находится без сознания.

—  Что говорят врачи? — спросил Левитин.

— Врачи надеются на благоприятный исход. Разрешите задать вам несколько вопросов?

—  Спрашивайте.

—  Вы часто общаетесь с сыном?

—  Пятнадцать лет назад я разошелся с его матерью,— сказал Левитин.

Он задумался. Соловец видел, что эти воспоминания тяжелы для его собеседника.

—  К сожалению,— продолжил Левитин,— с сыном мы стали общаться только после ее смерти. До развода я часто отсутствовал, а когда мы разошлись, она не поощряла моих встреч с ним.

—  Вы были в курсе его дел?

—  Нет. У нас не было принято обсуждать дела друг друга.

—  Он не рассказывал, угрожал ли ему кто-нибудь в последнее время?

Левитин отрицательно покачал головой.

—  Можно его увидеть? — спросил он.

— Я направляюсь в больницу, можете поехать со мной.

—  Хорошо, но мне нужно минут десять, чтобы собраться.

—  Я подожду вас в машине.

Соловец вышел на улицу, подошел к машине, сел в нее. Левитин произвел на майора приятное впечатление. В нем чувствовалась какая-то скрытая сила. Казалось, в музыканте есть до предела сжатая пружина, которая может в любой момент разжаться и вынести наружу сгусток энергии... Такие мысли промелькнули в голове Соловца, пока он сидел один в машине. Вскоре, однако, музыкант вышел из дверей клуба. Соловец посигналил ему фарами. Левитин сел на переднее сиденье. Машина тронулась.

По дороге Соловец и Левитин не разговаривали. Минут через десять они уже входили в двери Военно-медицинской академии. После джаз-клуба атмосфера больницы с ее запахами показалась майору угнетающей. В сопровождении врача Левитин и Соловец молча прошли по коридорам и оказались перед дверью палаты, где находился сын Левитина. Возле двери на стуле сидел милиционер. Он встал, приветствуя Соловца. Майор вместе с Левитиным зашли в палату.

Сын Левитина Виктор лежал без сознания. Голова его была перебинтована, на лице — темные кровоподтеки. Рядом с Виктором на стуле сидела его жена Лена. Увидев Павла Левитина, Лена встала и подошла к нему. Тот обнял ее за плечо. После паузы, длившейся с минуту, Соловец обратился к Лене.

—  Простите, Лена,— сказал он негромко,— можно с вами поговорить?

Лена кивнула и вышла в коридор вместе с Соловцом. Павел Левитин остался в палате наедине с сыном. Он сел на стул, на котором до него сидела Лена. Долго и молча старший Левитин смотрел на лицо лежащего без сознания Виктора.

В это время Соловец беседовал в больничном коридоре с Леной.

—  Я понимаю ваше состояние, Лена,— сказал Соловец, стараясь быть как можно деликатнее,— но постарайтесь все же ответить на мои вопросы.

—  Спрашивайте.

—  Вы давно замужем?

—  Мы поженились два года назад. Но знакомы еще с института. Я училась на параллельном курсе. В институте мы почти не общались. Но спустя два года после окончания столкнулись на одной вечеринке, стали встречаться, а потом и поженились.

—  Обсуждали вы с Виктором его дела?

—  Нет, не обсуждали. Видите ли, у нас с самого начала сложилось, что я занимаюсь домом, а он зарабатывает деньги.

—  Может быть, ему кто-то угрожал?

—  Не знаю... Правда, последний месяц я обратила внимание, что Виктор чувствовал себя как будто не в своей тарелке. Его что-то беспокоило.

—  Он не говорил, что?

—  Нет, а если я о чем-то спрашивала, всегда отшучивался. Несколько раз мы даже поссорились из-за этого.

— А сами вы как думаете, что могло быть причиной его беспокойства?

— Думаю, это как-то связано с работой. Попробуйте поговорить с Витиным заместителем Костей Боровиковым. Он, может быть, в курсе.

— Дайте мне его телефон, пожалуйста.

Лена вынула из кармана визитку Виктора.

— Вот,— сказала она,— это Витина визитка, здесь телефон салона, надо попросить Константина Боровикова.




4


Было уже за полночь, когда Ларин вернулся домой. Выглядел он изрядно помятым. В КПЗ его продержали больше двух часов. Сидя в камере вместе с Померанцевым, он ухитрился изрядно в чем-то перепачкаться. Наконец капитану дали возможность позвонить. Ларин дозвонился до своего отделения, связался с дежурным, и общими усилиями инцидент был исчерпан. Но перед тем, как проститься с Лариным, милиционеры из отделения, в котором его держали, предложили в качестве примирения выпить по двадцать капель. Капель в конце концов оказалось значительно больше, и капитан вернулся домой изрядно навеселе.

Его жена Маша уже успела одна сходить в театр и вернуться. Она сидела перед телевизором и демонстративно молчала. Ларин нетвердой походкой вошел в комнату.

—  Машенька, милая, извини... — начал он.

Маша сидела, стиснув зубы.

— Ну, что ты мне сегодня расскажешь? — спросила она, стараясь оставаться спокойной.

— Ты не представляешь себе, что со мной случилось! — стал рассказывать Ларин.— Меня забрали, и я три часа просидел в КПЗ.

— Так, с меня хватит! — взорвалась Маша.

Она резко встала и вышла в коридор. Там Маша начала одеваться. Ларин, однако, не терял надежды уладить дело миром.

—  Меня в трамвае по дороге в театр тормознули контролеры и отвели в Пятое отделение.

—  А удостоверение свое ты, конечно, не стал им показывать,— огрызнулась Маша,— чтобы соблюдать конспирацию!

—  Понимаешь, я в куртке в «конторе» документы и деньги забыл. Машенька, я же не нарочно!

—  У тебя все не нарочно! Сколько можно это терпеть! По твоей милости я все время сижу дома одна. В прошлый раз мы должны были идти к Никитиным на день рождения, мне пришлось идти одной, потому что ты был занят.

—  Да, у меня было задержание.

—  У тебя всегда — то задержание, то совещание, то дежурство, то следственный эксперимент. А я должна проводить вечера вдвоем с телевизором!

Тут настало время взорваться Ларину.

— Такая работа, Маша! — чуть не закричал он.— Я же мент!

— Вот именно — мент! У тебя работа превыше всего.

— Не надо было выходить за меня,— с горечью резюмировал Ларин.

— Действительно, не надо было! Теперь я эта поняла. Но еще не поздно исправить ошибку.

С этими словами Маша, застегнув последнюю пуговицу, направилась к двери. Ларин решил предпринять последнюю попытку.

—  Машенька,— воскликнул он,— ну, сходим мы в другой раз в этот театр!

— Другого раза не будет! — отрезала Маша.

Она с треском захлопнула за собой дверь. Ларин глубоко вздохнул, затем махнул рукой и пошел в комнату. Там он прилег на диван и стал листать вчерашнюю газету...

Утром Ларин чувствовал легкое головокружение и шершавую сухость во рту. Он выпил стакан воды из-под крана, а затем чашку чая с лимоном. Очертания вокруг стали более отчетливыми. Можно было идти на работу.

Толчея в городском транспорте показалась Ларину в это утро особенно невыносимой. В конце концов он добрался до отделения, где встретил Соловца, который попросил Ларина зайти к нему.

—  Как вчерашний спектакль? — поинтересовался Соловец, когда они вдвоем с Лариным уже сидели в кабинете.

—  Спектакль удался,— вздохнул Ларин,— первый акт был в КПЗ с Померанцевым.

—  Не понял...

—  Когда переодевался, в куртке документы забыл. Контролеры в трамвае задержали, а у меня ни денег, ни удостоверения. Волки позорные!

—  Сам виноват. С документами аккуратнее нужно. Ну, а где состоялся второй акт?

—  Второй мне дома Мариванна устроила.

—  И что она тебе сказала?

—  Ушла, хлопнув дверью.

—  Ничего, вернется,— усмехнулся Соловец,— от меня три раза уходила. Вечером помиритесь.

—  Ох, не знаю...— грустно ответил Ларин.

—  Ладно,— сказал Соловец, подводя черту под разговором на личные темы. Он вынул из кармана визитку Виктора Левитина, данную ему вчера Леной.— Вот тебе телефон и адрес Левитинского магазина. Договорись и встреться с замом Левитина неким Боровиковым.

Ларин взял визитку.

— Заодно и развеешься,— съязвил Соловец, видя состояние Ларина...

Автосалон Левитина был расположен на набережной Невы. Часть расстояния Ларину пришлось пройти пешком. Впрочем, зимний день был мягким, и капитан был рад прогуляться по свежему воздуху. По дороге он заглянул в небольшое кафе в подвале и выпил маленькую кружку пива. Настроение его сразу приподнялось, краски вокруг стали ярче.

Наконец Ларин дошел до салона, который выглядел весьма внушительно. Капитан зашел внутрь. Он стал прогуливаться вдоль ряда импортных автомобилей, вытянувшихся вдоль помещения и глядящих фарами сквозь витрину в сторону Невы.

В зал из подсобного помещения вышел полный мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Волосы его были зачесаны назад, движения — мягкие, кошачьи.

— Могу я вам помочь? — вежливо спросил мужчина.

—  Если вы Константин Боровиков, то можете,— ответил Ларин.

—  Это вы звонили мне?

—  Да, я Андрей Ларин,— капитан показал свое удостоверение.

Боровиков пожал руку Ларину. Затем он перевел взгляд на машину, которую Ларин рассматривал до его появления.

—  Нравится? Хотите купить?

—  Боюсь, придется подождать повышения службе,— возразил Ларин.

—  Мы вам сделаем скидку.

—  Хорошо, обсудим как-нибудь потом. Сейчас я хотел бы поговорить о Викторе Левитине.

Лицо Боровикова стало мрачным.

—  Ужасная история, — вздохнул он,— я уже был в больнице, но меня не пустили.

—  Он все равно без сознания.

— Пройдемте ко мне,— предложил Боровиков.

Они прошли в кабинет Боровикова. Тот предложил Ларину кофе и сигареты. После пива кофе не хотелось, но закурить Ларин не отказался.

—  Вы давно работаете с Левитиным? — спросил Ларин, затянувшись.

—  Мы знакомы несколько лет, вместе гоняли машины из Германии. Потом Виктор провел несколько удачных операций и открыл магазин. Сначала в Купчино, потом еще вот этот. Он один везде не успевал и предложил мне работать вместе с ним.

—  Ну, и как бизнес?

—  Вы знаете, последнее время не очень хорошо. Пошлины на машины поднялись, а доходы у всех упали. Так что, крутимся, как можем.

—  А кто, на ваш взгляд, мог быть причастен к нападению на Виктора?

—  Даже не могу себе представить. Думаю, какой-нибудь шпане на бутылку не хватало.

—  А угрозы, давление?

—  Никогда.

— Долги?

—  У любого бизнесмена есть текущие долги, но из-за них не убивают.

— Сам он мог дать кому-нибудь в долг?

—  Вряд ли. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.

—  Понятно. А где вы находились в ночь нападения?

—  Возвращался из Москвы в Петербург. Кстати, билет на поезд отдал в бухгалтерию для отчетности.

—  Были в командировке?

—  Да. На вокзале меня провожали представители фирмы «Автомир». Вот их визитки.

Боровиков открыл ящик стола и достал из него визитки москвичей.

— Я бы хотел поговорить с вашими бухгалтером и секретаршей,— сказал Ларин, туша окурок.

— Бухгалтерия — вторая дверь налево,— показал рукой Боровиков,— а секретарша два дня назад ушла в отпуск. Вот ее домашний телефон.

Боровиков записал телефон секретарши на фирменном бланке салона, протянул его Ларину.

—  Как ее зовут? — спросил Ларин.

— Таня.




5


Когда Ларин вернулся в отделение, его уже поджидал Дукалис с материалами, полученными из картотеки.

— Вот, Андрей,— сказал Дукалис,— ответ на наш запрос. Левитин Виктор Павлович в нашей картотеке отсутствует. Боровиков Константин Петрович в 1991 году привлекался к уголовной ответственности за угон машины. Получил два года условно. Вместе с ним по делу проходил Векслер Лев Борисович.

—  Надо бы поднять материалы на этого Векслера,— сказал Ларин.

—  Я уже это сделал. Тут все о нем.

Дукалис протянул Ларину папку. Раскрыв ее, Ларин увидел фотографию Векслера девяносто первого года. Ларин внимательно рассмотрел ее.

—  Красавец...— сказал он.— Спасибо, Толян, отличная работа.

—  «Спасибо» в стакане не булькает,— хмыкнул Дукалис, выходя из кабинета.

Ларин достал из кармана листок с телефоном секретарши Левитина, снял трубку и набрал номер.

— Да,— раздался женский голос в трубке.

—  Здравствуйте,— сказал Ларин,— могу я поговорить с Таней?

—  Я вас слушаю.

—  Капитан Ларин, Уголовный розыск. Я расследую нападение на вашего начальника. Мы можем сегодня встретиться?

—  Хорошо. Я живу напротив Зоопарка. Давайте встретимся у входа.

—  В два часа вас устроит?

— Да.

—  Как вас узнать?

— Я буду в бежевом пальто.

—  Тогда до встречи.

Ларин повесил трубку. Часы показывали начало второго. Если не спеша ехать к Зоопарку, то в запасе останется еще минут пятнадцать. Ларин подумал о том, что где-нибудь на Кронверкском можно будет еще выпить маленькую пива. Эта мысль придала ему уверенности, и он начал собираться...

Капитан без труда узнал Таню по бежевому пальто. Она стояла у самого входа в Зоопарк. Мимо нее проходили родители с детьми. Неподалеку стояли пони, на которых можно было покататься и сфотографироваться. Веяло чем-то далеким, детским. Впрочем, Ларину было не до приятных воспоминаний. Он предложил Тане прогуляться по парку. Они пошли в сторону Невы.

— Таня, у меня к вам несколько вопросов,— сказал Ларин.

—  Да, пожалуйста.

—  Давно вы работаете в автосалоне Виктора Левитина?

—  Я устроилась в салон три месяца назад. Раньше там работала моя подруга. Но у нее родилась дочь, она уволилась.

—  Что входит в ваши обязанности?

—  Обычная секретарская работа. Отвечать на звонки, печатать и отправлять документы, приносить кофе. Я, вообще-то, не стараюсь вникать в тонкости работы магазина. Мне нужно доработать до лета, потом я поступаю на Юридический.

— А почему выбрали Юридический? — удивился Ларин.

— Люблю смотреть криминальные сериалы.

Ларин улыбнулся.

—  Значит, будем коллегами... Скажите, вы случайно не знаете о том, угрожал ли кто-нибудь вашему шефу?

—  Нет, не припомню... Хотя... Один раз в конце рабочего дня, уходя, я столкнулась в дверях с двумя людьми. Они пришли к Виктору Палычу. На остановке я вспомнила, что забыла зонтик в столе и вернулась. Я услышала часть разговора. Дверь была закрыта, но они так громко говорили, что было слышно в приемной. Виктор Палыч говорил, что не будет с ними работать, а они отвечали, что он нарывается на неприятности.

—  Что еще было в разговоре?

—  Не знаю, я забрала зонтик и сразу ушла.

— А как вы вышли и вышли из магазина?

— У меня свой ключ.

—  Вы бы смогли узнать тех двоих?

—  Думаю, смогла бы.

Ларин достав фотографию Векслера и протянул ее Тане.

—  Посмотрите, пожалуйста,— сказал он.

—  Да,— сказала Таня, внимательно посмотрев на фотографию, — это один из них.

Благодаря шестому чувству, выработанному годами работы, Ларин понял, что он на верном пути.

—  Большое спасибо, Таня,— сказал он, улыбаясь.— Когда закончите Юридический, приходите к нам. У нас с кадрами туго.

— Хорошо,— ответила Таня,— я подумаю.

Простившись с Таней, Ларин еще немного прогулялся по набережной. В общих чертах он начал понимать картину преступления. Капитан не ожидал, что это случится так быстро. Что же, тем лучше. Будет о чем доложить Мухомору на совещании. Ларин взглянул на часы. До начала совещания оставался час с лишним. Он двинулся в сторону отделения.

Совещания всегда проходили в кабинете Мухомора. Подполковник старался придать им строгий вид. Пытался не допускать никаких нарушений субординации. Однако сам он был человеком эмоциональным, и порой его, как говорится заносило. Он мог накричать на своих подчиненных, даже нецензурно обругать их. И наоборот,— иногда хвалил, а в порыве благодарности готов был обнять оперативников.

Но сегодня Мухомор пришел в кабинет не просто рассерженный, а можно сказать, разгневанный. На это было две причины. Во-первых, как и предполагал Казанова, взятая Мухомором накануне кассета с фильмом «Ромео и Джульетта», вызвала у него гнев. Сам он ничего против этого фильма не имел, но беда в том, что кассета попала в руки его жены, а она была женщиной старомодных взглядов.

Во-вторых, сегодня утром Мухомору позвонили из Управления и рассказали о вчерашнем задержании Ларина и содержании его в КПЗ. Совокупность этих фактов, наложившись на плохое настроение, дала гремучую смесь.

Совещание должно было начаться в четыре часа. Соловец, Ларин, Казанцев, Дукалис и Волков уже сидели в кабинете Петренко. Подполковник задерживался. Наконец дверь в кабинет открылась, и Мухомор быстрым шагом прошел на свое место во главе стола. По походке и резким движениям начальника оперативники поняли, что он не в духе.

—  Здравствуйте, товарищи офицеры,— сурово сказал Мухомор и сразу стал рыться в своем портфеле.

Он вынул видеокассету с фильмом «Ромео и Джульетта» и положил ее на стол.

—  Это чья кассета? — спросил Мухомор.

—  Моя, товарищ подполковник,— сказал Казанова, стараясь казаться уверенным.— Это по делу о левых кассетах...

— Ты сам ее видел? — продолжил допрос Мухомор.

—  Никак нет.

—  Ну-ка, поставь этого Шекспира!

Казанова взял кассету, вставил ее в видеодвойку, стоявшую в углу кабинета. Оперативники с интересом уставились в экран. Мухомор нажал на кнопку пульта... Не стоит подробно описывать то, что на нем появилось и какими звуками это сопровождалось. Секунд через пятнадцать Мухомор выключил видеодвойку и ударил ладонью по столу.

—  Все! — крикнул он,— Хватит Шекспира этого!

В кабинете воцарилась грозная тишина.

—  Черт знает что творится! — продолжил Мухомор, выдержав паузу.— С утра звонят из Управления, что мои офицеры, как бомжи, в КПЗ сидят. Скоро весь город над нами смеяться будет!

—  Он оставил в отделении документы, товарищ подполковник,— вступился за коллегу Соловец,— с каждым это может случиться.

— Со мной за двадцать лет службы,— запальчиво возразил Мухомор,— такого никогда не случалось. Документы он забыл! Помнишь, как Глеб Жеглов говорил: «Иной документ в твоем кармане для преступника поважней пистолета будет!».

—  Он про бумажку на столе говорил, товарищ подполковник,— вежливо поправил шефа Соловец.

—  Неважно, бумажка или на столе! — взорвался Мухомор.— Хватит бардака! С сегодняшнего дня у нас все будет по Уставу! Кто сегодня дежурный?

—  Старший лейтенант Волков,— доложил Соловец.

— Чтобы ни одного постороннего окурка в помещениях! — подвел черту Мухомор.

Выплеснув гнев на подчиненных, он успокоился и готов был обсуждать текущие дела.

—  Что по вчерашнему покушению? — спросил Мухомор.

— Потерпевший — Виктор Павлович Левитин,— начал докладывать Соловец,— владелец двух автосалонов. Жена Лена — домохозяйка, отец Левитин Павел Александрович — музыкант, играет в джаз-клубах.

—  Нам также удалось выяснить,— продолжил Ларин,— что заместитель Левитина Константин Боровиков в прошлом привлекался к уголовной ответственности за угон машины. По делу вместе с ним проходил Лев Векслер. Секретарша Левитина опознала его фотографию. По ее словам, Векслер заходил в магазин, между ним и Левитиным был спор. Векслер ему угрожал.

—  Хорошо,— сказал Мухомор,— развивайте линию Векслера.

Что-то явно задело Мухомора в словах Соловца.

— Как ты говоришь, зовут отца потерпевшего? — спросил Мухомор.

— Левитин Павел Александрович,— ответил Соловец.

—  Знал я одного Левитина Павла Александровича,— задумчиво сказал подполковник,— в семидесятые годы он был одним из лучших «медвежатников» в стране. Кличка Контрабас. За восемь лет — около тридцати сейфов! Работал по заводам в день зарплаты. Хитрый был. Взять его удалось только в семьдесят восьмом году. Я тогда был стажером на его деле. Слышал, что после последней отсидки Контрабас завязал.

—  С чего бы ему завязывать? — удивился Дукалис.

—  Умерла профессия «медвежатников»,— внес ясность Соловец.— Научно-технический прогресс.

—  Конечно,— вставил реплику Казанцев,— зачем вскрывать сейф, если можно «пушку» ко лбу приставить, тебе и так все отдадут.

—  Проверить, тот ли это Контрабас? — спросил Соловец Мухомора.

— Я сам проверю,— сказал подполковник.— Ну, за работу!

Соловец понял, что Мухомор сменил гнев на милость, и поэтому решил напоследок пошутить.

—  Юрий Саныч,— сказал он,— может, кассету досмотрим...

—  Давайте, Юрий Саныч! — подхватили другие оперативники.

—  Идите, идите, работайте,— махнул рукой Мухомор.

Голос Подполковника звучал уже добродушно. Когда офицеры вышли из кабинета, рука Мухомора потянулась к пульту, и на экране вновь возник фильм «Ромео и Джульетта»...




6


Кафе «Соната» находилось в самом центре города. Днем там было безлюдно. Когда Павел Левитин вошел туда, он оказался единственным посетителем. Музыкант подошел к бармену.

—  Могу я видеть Михаила Семеныча? — спросил Левитин.

— Как вас представить? — поинтересовался бармен.

—  Контрабас.

Бармен скрылся за кулисами бара. Контрабас давно знал Михаила Семеныча. Когда-то они были близкими друзьями, но не виделись уже много лет. Михаил Семеныч занимался очень редким ремеслом. В преступном мире его знали, как торговца информацией. Он знал все, что творилось в городе, а если не знал, то мог через своих осведомителей навести любые справки. Когда Михаил Семеныч начинал в далекие шестидесятые, не существовало ни компьютеров, ни мобильной связи, ни современных прослушивающих устройств. Картотека его напоминала тогда архив провинциальной библиотеки. Теперь сборщик информации имел самую современную технику, а сведения хранил на дискетах.

Жизнь развела Контрабаса и Михаила Семеныча. Петренко был прав, когда сказал, что Контрабас завязал после последней отсидки. Из-за исчезновения из обихода сейфов с механическими замками, Контрабас остался не удел. Против электронных замков он был бессилен. Его хобби, игра на контрабасе, постепенно превратилось в профессию. Однако Контрабас был уверен, что прежний друг его не забыл, и решил вновь с ним повидаться.

Бармен появился спустя пару минут и попросил пройти вслед за ним. Они проследовали в отдельный небольшой зал. Там стоял бильярдный стол, над которым с кием склонился пожилой человек с большим животом и окладистой бородой. Контрабас сразу узнал Михаила Семеныча, хотя тот изрядно постарел. Они обнялись.

—  Привет, Паша,— сказал Михаил Семеныч.— Не думал, что увидимся.

— Да, давненько не встречались,— ответил Контрабас.

Михаил Семеныч отложил кий и жестом пригласил Контрабаса присесть за стол. Он также подал жест бармену, чтобы тот принес пару бокалов пива.

—  Знаю, Паша,— сказал он,— о том, что случилось с твоим сыном. Сочувствую, в наше время такого не было. Ты, наверное, ко мне из-за этого пришел.

—  Да. Ты знаешь, чья это работа?

—  Не знаю, Паша, но могу выяснить.

—  Сколько тебе понадобится времени?

—  Пара дней. Хочешь сам с ними разобраться? Смотри, Паша, опасно это.

—  Мне уже бояться нечего. Сколько это будет стоить?

—  Для тебя, Паша, бесплатно. Ты же знаешь, я убийц не люблю.

Контрабас отхлебнул пива. Он подумал о том, что его друг постарел, но внутри не изменился.

—  Как вообще дела? — спросил Контрабас.

—  Мое дело не знает кризисов. Информация нужна всем и всегда. Ты же знаешь, кто владеет информацией, тот владеет миром. Позвони мне послезавтра.

Михаил Семеныч дал Контрабасу визитку.

—  Спасибо, Миша,— сказал Контрабас,— до встречи.

Они обнялись. Когда Контрабас ушел, Михаил Семеныч снял трубку телефона и набрал номер.

—  Петя,— сказал он в трубку,— зайди ко мне, пожалуйста.




7


В этот вечер у всех наших героев было полно забот. Казанова подловил в коридоре отделения Дукалиса.

—  Толян, выручай! — налетел на него Казанова.

—  Что случилось?

—  Я вчера познакомился с девушкой. Знаешь, такая скромная, застенчивая студентка. Договорились сегодня вечером встретиться.

—  Ну, и в чем проблема?

—  Она боится одна идти ко мне в гости. Говорит, что возьмет подругу. Составишь компанию?

—  Когда вы встречаетесь?

—  В семь часов.

—  Эх, я до восьми дежурю... Ладно, начинайте без меня, я позже подойду.

—  Хорошо. Только я им сказал, что мы оба бизнесмены. Смотри, не проколись.

—  Не боись. Не впервой.

—  Тогда до вечера. Не задерживайся...

В это время в Парке Победы на скамейке сидели Соловец и милицейский осведомитель Петрович, который часто помогал оперативникам в сборе информации. За это милиционеры закрывали глаза на его собственные небезобидные делишки. Накануне Соловец попросил Петровича кое-что разузнать для него, и сегодня тот назначил встречу.

— Ну, рассказывай,— сказал Соловец.— Что удалось узнать?

— Левитин торгует как новыми, так и подержанными машинами,— начал Петрович,— год назад открыл второй салон.

—  Это мы знаем.

—  Так вот, все шло хорошо, но недавно начались неприятности.

—  А что случилось?

—  Какие-то угонщики хотели продавать машины через его салоны. Он отказался, на него стали давить. Кстати, мне сегодня уже задавали вопросы по поводу Левитинского магазина.

—  Кто задавал?

—  А черт его знает, какие-то ребята, я их раньше не видел. По виду не бандиты, но платят хорошо.

— Ладно,— подытожил Соловец,— еще будут новости, звони...

Пока происходил этот разговор, в квартире Казановы уже сидели две скромные студентки. Играла негромкая музыка. На столе стояла полупустая бутылка шампанского. В вазе — цветы.

Казанова ухаживал за своими новыми знакомыми, одну из которых звали Наташа, а другую — Катя.

—  Ну что, девочки, в выходные на шашлыки на залив?

—  Мне нужно все выходные дома сидеть,— возразила Наташа,— курсовик писать.

— А меня мама за город одну не пускает,— поддержала подругу Катя.

—  Ну, с мамой я договорюсь, а курсовик мы вместе напишем! — воскликнул Казанова.— Какая тема?

—  Средневековая японская поэзия.

—  Так это же моя любимая эпоха в японской поэзии! — не унимался Казанова.— Читал в подлиннике... Давайте выпьем, и я вам что-нибудь процитирую.

Казанова разлил шампанское, встал в театральную позу и начал декламировать:



		Сакэ согревает душу теплом.



		Глаза твои вижу перед собой.



		Кажется мне,— я влюбляюсь.











В этот момент раздался звонок в дверь.

— Это пришел Толя, мой коллега, сейчас я вас познакомлю,— сказал возбужденный Казанова и вышел в коридор.

Он открыл дверь Дукалису, который по случаю вечеринки надел красный пиджак, купил цветы и сухое вино. Казанова был разгорячен.

—  Толян,— шепотом сказал он,— там одна девушка — Наташа, она специально для тебя. Ты понял?

—  Не волнуйся, Вовчик,— успокоил друга Дукалис.

Они вошли в комнату. Казанова шел первым.

—  Знакомьтесь,— торжественно сказал он,— Наташа, Катя, Анатолий!

В комнату с цветами и вином вошел сияющий Дукалис. Однако, когда он увидел девушек, улыбка медленно сползла с его лица. Из круглого оно превратилось в продолговатое...

На следующий день в отделении и в отсутствии Казановы Дукалис рассказывал Соловцу, Ларину и Волкову о вчерашнем вечере.

—  И вот вхожу я в комнату,— описывал он,— а там Люська Даниленко и Ирка Герцвольф, клофелинщицы. На них клеймо ставить некуда, а они под студенток косят! Пока Казанова дверь открывал, они в шампанское нам такую дозу подмешали, слона можно свалить. Предыдущий раз я их месяц назад брал.

—  Наверное, они по тебе соскучились,— предположил Ларин.

— Теперь мы долго не увидимся,— махнул рукой Дукалис.

Внезапно раздался телефонный звонок. Волков снял трубку.

—  Твоя звонит,— сказал он Ларину, протягивая ему трубку.

—  Привет,— произнес Ларин.— Ну, где ты?

—  Давай встретимся в семь на нашем месте,— услышал он голос Маши,— вещи я забрала, хочу отдать тебе свой ключ.

—  Хорошо, давай.

Ларин положил трубку.

— Что, помирились наконец? — спросил Волков

—  Какой там помирились! — вздохнул Ларин. Она хочет встретиться, чтобы свой ключ мне отдать. Вещи уже забрала.

— Дела...— подивился Дукалис.

В этот момент в кабинет зашел Мухомор. Оперативники встали, приветствуя шефа. Тот махнул рукой.

—  Сидите,— сказал он.— Вот что, узнал я информацию по старшему Левитину. Действительно, это тот самый Контрабас, которого я тогда брал. Интересно взглянуть на него.

Сказал это подполковник задумчиво. Он вспомнил годы, когда сам, будучи молодым бойцом, принимал участие в задержании матерого преступника.

Но Ларину в этот день было не до преступников. Предстояла встреча с Машей, на которой нужно было произносить какие-то покаянные слова, дарить цве-ы, одним словом, ломать комедию, на которую не было ни времени, ни сил.

В семь часов Ларин с цветами стоял возле одной из скульптур в Александровском парке. Маша почти не опоздала. Это было плохим признаком.

—  Машенька,— начал Ларин,— давай мириться.

—  А мы и не ссорились,— возразила Маша.— Меня принципиально не устраивает такая жизнь.

—  Маша, ты же знаешь мою работу...

—  Ну, и работай, я тебе больше мешать не буду.

—  Ты мне и раньше не мешала. Давай серьезно поговорим.

—  Извини, Андрей, у меня нет времени. Вот твой ключ. А цветы давай.

Маша забрала цветы у оторопевшего Ларина и быстро ушла. Ларин долго смотрел ей вслед, пытаясь понять, что произошло.




8


Майор Соловец вновь пришел в джаз-клуб, где выступал Контрабас. Дождавшись перерыва, он попросил Контрабаса присесть за его столик. Они пили кофе и разговаривали.

—  Павел Александрович,— обратился к Контрабасу Соловец,— нет ли у вас чего-нибудь нового для нас? Может быть, вы что-то вспомнили?

—  Олег Георгиевич, все, что мог, я вам уже рассказал.

—  Может быть, ваши старые друзья вам что-нибудь сообщили?

—  Ознакомились с моим досье... Ну, если вы его внимательно читали, то должны были понять, что я давно уже отошел от дел.

—  Да, я знаю, что вы завязали. Но сейчас, мне кажется, вы собираетесь совершить какой-то необдуманный поступок. Я знаю, что кто-то пытается выйти на людей, напавших на вашего сына.

—  А при чем тут я?

—  Может быть, и не при чем... Видите ли, Павел Александрович, цивилизованное общество тем и отличается от общества дикого, что в нем карательные функции берут на себя правоохранительные органы. Если вы сами захотите вершить суд над кем-то, я вынужден буду вас арестовать и посадить.

—  Вы, Олег Георгиевич, говорите о цивилизованном обществе. Мне бы хотелось там побывать и пожить, но давайте взглянем правде в глаза — сколько заказных убийств было раскрыто за последние годы? Я не припомню ни одного.

—  Так помогите нам, если можете.

—  Я ничем, к сожалению, помочь не могу. Но если бы я мог и хотел что-то сделать, я действовал бы один.

— И все-таки, Павел Александрович, подумайте,— подводя итог разговору, сказал Соловец...

После ухода майора Контрабас отыграл последнее отделение вечера, но домой сразу не пошел. Он засиделся в клубе до глубокой ночи. Уже когда в зале не осталось никого, Контрабас вышел на сцену, взял в руки инструмент и сел на высокий барный стул, стоявший рядом. Он долго сидел так, перебирая струны контрабаса.

На следующий день музыкант вновь встретился с Михаилом Семенычем. На сей раз они решили сыграть партию в бильярд, хотя оба не были мастерами в этом деле.

—  Что удалось узнать, Миша? — спросил Контрабас, безуспешно пытаясь загнать шар в лузу.

—  Эти ребята занимаются угонами машин,— ответил Михаил Семеныч после такого же неудачного удара.— Витькин зам когда-то работал с ними, а сейчас решил пропускать левые «тачки» через магазин. Твой, был против. Тогда его решили убрать, чтобы делами занимался зам.

—  Как их достать?

—  Ребята эти постоянно пасутся на авторынке. Найти их можно в семнадцатом боксе. Спросить Леву или Серегу.

—  Что им сказать: кто на них вывел?

—  Ты Глухаря хромого помнишь?

—  Помню.

—  Скажи, что от него. Он сейчас в авторитете, а достать его сложно.

—  Спасибо, Миша, но у меня к тебе будет еще одна просьба.

—  Говори.

—  Выясни, пожалуйста, не будет ли кто в ближайшее время наркоту перекидывать.

—  А какие размеры тебя интересуют?

—  Чтобы за это голову могли оторвать.

—  Хорошо,— усмехнулся в густую бороду Михаил Семеныч,— узнаю...

В тот же день Контрабас позвонил в отделение милиции, где служили наши герои. Он попросил к телефону Соловца.

— Здравствуйте, Олег Георгиевич,— сказал Контрабас,— это Павел Левитин.

—  Здравствуйте, Павел Александрович,— ответил Соловец.

—  Я бы хотел срочно поговорить с вами. Не по телефону и не в отделении.

—  Хорошо. Могу подъехать к вам в клуб. В два часа вас устроит?

—  Устроит. Буду ждать...

В этот день после рабочего дня Ларин и Соловец решили выпить по кружке пива в недорогом кафе, находящимся неподалеку от отделения. Когда они зашли внутрь, там уже было много народу, и клубы дыма висели над головами. Однако они нашли пару мест возле стены и устроились там, взяв пиво. Разговор опять вернул их к работе.

—  Я поспрошал кой-кого о Векслере,— сказал Ларин.— Говорят, до сих пор занимается угонами. Но с поличным его взять ни разу не удалось. Он держит автостоянку в Купчино. Думаю, там у него стоят угнанные «тачки». Может, свяжемся с налоговой и тряхнем эту стоянку?

—  А что это нам даст? — возразил Соловец.— Ну, возьмем мы у него угнанные машины. Оформлены они наверняка на других людей. А по покушению на Левитина у него, скорее всего, алиби. Кто-нибудь подтвердит, что всю ночь мылся с ним в бане. .

—  Так...— задумался Ларин.— Какие у нас еще есть варианты?

—  Я сегодня днем встречался с Контрабасом,— ответил Соловец,— у нас возник один план. Сейчас возьмем еще пива, и расскажу тебе...

Когда происходил этот разговор, Контрабас шел по территории авторынка по направлению к семнадцатому боксу. Возле бокса он спросил у одного из продавцов, где можно найти Леву или Серегу. Ему показали на Бондаренко, который в этот момент выглянул из подсобки. Контрабас направился к нему.

—  Чем могу помочь, уважаемый? — поинтересовался Бондаренко.

—  Есть разговор,— сказал Контрабас.

—  Зайдем.

Они зашли в подсобное помещение, где за компьютером сидел Векслер. Контрабас сразу понял расстановку сил и представился Векслеру.

—  Павел,— сказал он, протянув руку.

—  Лев,— ответил Векслер.— В чем проблема?

—  Я от Глухаря. Он сказал, что вам можно сделать заказ на машину.

—  Какая тебе нужна? У нас сейчас с десяток машин висит. Кризис.

—  Нет, мне нужна конкретная.

Векслер с Бондаренко переглянулись.

— За работу пятьсот и треть от рыночной цены,— сообщил условия Векслер.— А что за машина?

— «Девятка».

—  У нас две «девятки» стоят. Уже с документами и перепотрошенные. Можем хоть сейчас посмотреть.

—  Нет, ребята, мне нужна та, на которую я вам укажу. И вот еще что — деньги за угон я заплачу, но машина эта вам останется.

—  Что-то я тебя не пойму...— оторопел Бондаренко.

— С чего это благотворительность такая? — криво улыбнулся Векслер.

—  Акт милосердия,— усмехнулся Контрабас— Юмор в чем: я три года жил с бабой, кучу «бабок» на нее грохнул. А тут месяц назад прихожу домой, куколки нет, и только записка: «Прости-прощай, ухожу к другому». А другой — мой бывший друган. Я же его с ней и познакомил! Теперь они в свадебное путешествие собрались. В Финляндию.

—  И ты хочешь у него «тачку» угнать? — резюмировал Векслер.

—  А не проще ему морду набить? — предположил Бондаренко.

—  Для него «тачка» важнее морды.

—  Где он машину держит? — Векслер перешел к деталям наметившейся операции.

—  Ночью на платной стоянке у дома,— начал объяснять Контрабас,— днем на другой стоянке — возле работы. Но завтра в три часа у них с моей прощальный обед перед отъездом. Столик заказан в ресторане «Три сосны» на Пятой Советской. В это время машина будет без присмотра. Хочу, чтобы они вышли из ресторана и дальше пешком пошли. Ну что, беретесь за работу?

Пока Контрабас говорил, Векслер, как человек, обладающий чувством юмора, начал понимать комичность ситуации. В конце концов он не выдержал и засмеялся.

— В свадебное — пешком! — сказал он сквозь смех. Затем протянул руку Контрабасу: — По рукам!




9


 Ларин, Казанцев, Дукалис и Волков сидели в машине на Пятой Советской напротив ресторана «Три сосны».

Ровно в три к ресторану подъехала белая «девятка». Из нее вышел человек и вошел в здание. В зале он подошел к столику, за которым сидел мужчина, у ног которого стоял кожаный дипломат. Мужчина за столиком привстал, поздоровался с вошедшим. Они вместе сели за стол.

— Белая «девятка» у входа,— сказал вошедший, кладя на стол ключи и документы на машину.

Сидящий за столиком подвинул к вошедшему кожаный дипломат.

В этот момент к ресторану уже подъехали Векслер и Бондаренко. Дукалис сообщил об этом патрульной группе. Угонщики мгновенно и профессионально вскрыли «девятку» и уехали на ней. Впрочем, далеко скрыться им не удалось. На соседней улице дорогу им перекрыла машина ПМГ. Ошарашенных Векслера и Бондаренко выволокли из машины на снег и надели на них наручники...

В тот же день в отделении милиции Соловец допросил Векслера. Тот был опытным преступником и прекрасно знал, что по закону угон машины является легким преступлением, которое, кроме всего прочего, непросто доказать, даже если ты пойман с поличным. Поэтому он был спокоен и изложил Соловцу свою версию происшедшего.

— Сереге плохо с сердцем стало,— начал свой рассказ Векслер,— а у нас, как назло, машина заглохла. Стали ловить «тачку». Я поперек дороги встал, а чувак выскочил из машины и бежать. Что мы могли сделать, не догонять же его, когда Серега умирает!

—  Что-то быстро ваш Серега выздоровел,— удивился Соловец.

—  У него бывает... Сердце прихватит, а потом отпустит. У вас никогда такого не было?

Соловец молча вынул и положил на стол набор инструментов, используемых при угоне машин.

—  Это ваши предметы? — спросил он.

—  Нет. А что это?

—  Это инструменты, с помощью которых была угнана «девятка» и на которых мы обнаружили отпечатки ваших пальцев.

—  Ах, вот как это выглядит... Они на сиденье лежали, я их на пол сбросил, чтобы Сереге место освободить. Значит, человек, который побежал, угнал эту «девятку», поэтому он нас и испугался. Он принял нас за вас! Эх, если бы вы пораньше приехали... От вас бы он не ушел. Мы бы вместе его поймали!

—  А героин вы вместо валидола принимаете?

—  Какой героин? — искренне удивился Векслер.

—  Вот акт осмотра машины. Во время осмотра автомобиля ВАЗ-2109 государственный номерной знак Я 81-11 ЛД белого цвета в аптечке был обнаружен пакет весом один килограмм с порошком белого цвета. Проведенная экспертиза показала, что порошок является героином.

Такого поворота Векслер никак не ожидал. Он попросил разрешения закурить, чтобы взять небольшую паузу.

—  Откуда мне знать, что в этой машине? — сказал он, выдохнув дым.— Я же говорю, машина не моя. А на мужика того я могу фоторобот составить. Он чем-то на вас похож. Только с усами. Сам я никогда наркотики не принимал, даже не знаю, как они выглядят. Я и водку не пью. Только пиво безалкогольное.

— Хорошо. Вы знакомы с Виктором Левитиным?

— Левитин... Левитин... Нет, не припомню. |

—  Владелец двух автосалонов.

—  Может, и общались. Я часто захожу в автомобильные магазины. Люблю машины.

— Любите машины... Вчера мы с налоговой инспекцией провели проверку вашей автостоянки в Купчино и обнаружили там семь угнанных автомобилей! Виктор Левитин отказался продавать их через свои магазины. Но в одном из них работает ваш бывший подельник Константин Боровиков. И у вас с ним возник план. Вы хотели, чтобы реальное руководство магазином взял на себя Боровиков. А Левитина вы решили убить.

—  Убить кого-то! — воскликнул Векслер.— Да меня при виде крови тошнит. А насчет угнанных машин... Мы же не обязаны проверять, какие машины ставят к нам на стоянку. Люди поставили машины на долгий срок, место оплатили, в журнале расписались...

— Хорошо,— прервал его Соловец,— продолжим нашу беседу завтра.

Он вызвал охрану, и Векслера увели. Оставшись один в кабинете, Соловец снял трубку и набрал номер Контрабаса.

—  Здравствуйте, Павел Александрович,— сказал Соловец, когда Контрабас снял трубку,— это Соловец.

—  Здравствуйте, Олег Георгиевич.

—  Я допросил Векслера. Крепкий орешек. На угон мы его расколем, но покушение на вашего сына, боюсь, доказать не удастся.

—  Знаете что, Олег Георгиевич, я вам советую Векслера и второго отпустить.

—  То есть, как?

—  Давайте встретимся, и я вам все объясню...

Договорившись о новой встрече с Контрабасом, Соловец оделся и вышел в коридор. Там он встретил Ларина.

—  Ты чего так поздно тут делаешь? — спросил Соловец.

— А куда мне спешить? Я теперь холостяк.

—  Ну, до завтра,— простился с Лариным Соловец.

Ларин, в свою очередь, не спеша дошел до кабинета, одел пальто. Он вышел на улицу, сел в автобус. Перед тем, как идти домой, зашел в близлежащий магазин, купил там бутылку водки и пачку пельменей.

Дома он бросил в кипящую воду пельмени и открыл бутылку. Усталость, накопившаяся за эти дни, давала себя знать. За окном шел снег. Было одиноко.

Ларин наполнил рюмку, но в этот момент раздался звонок в дверь. Он подошел к двери, открыл ее. На пороге стояла Маша. Она принюхалась, улавливая запах варившихся на кухне пельменей.

—  Портишь желудок холостяцкой пищей? — улыбнулась Маша.

— А что остается делать?

—  Я принесла витамины.

—  Спасибо, Машенька, я уже стал забывать, какие они на вкус.

Ларин обнял жену, и ему показалось, что усталость и грусть улетают куда-то в снежную ночь.




10


Огромная квартира Кирилла Олегова была обставлена дорого и со вкусом. Олегов в халате прогуливался туда-сюда перед журнальным столиком и двумя креслами, в которых сидели двое мужчин. Один из них — Иван, владелец угнанной «девятки»,— нервно барабанил пальцами о ручку кресла. Второй — Андрей — был спокоен и молчалив, но во всем облике его чувствовалась какая-то мрачная сила.

Олегов был крупным наркодельцом, чей товар накануне Иван должен был продать, получив за него крупную сумму. То, что случилось, не укладывалось ни в одну из предполагаемых схем, и эта непонятность беспокоила Олегова.

—  Так,— сказал он,— давайте разберемся. Что, все-таки там произошло? Объясни мне, Иван.

—  В момент передачи денег машину с товаром угнали,— начал Иван,— но на соседней улице налетели менты и всех повязали.

— Кого же пасли менты? — недоумевал Олегов.— Их или нас?

—  А может, менты их случайно задержали?

—  Ну, так или иначе, ребят надо наказать. Займись этим, Андрей.

Андрей едва заметно кивнул головой. В этот момент раздался телефонный звонок. Олегов снял трубку. На другом конце провода был Контрабас.

—  Пацанов, которые пытались взять ваш товар, завтра в час выпустят под подписку о невыезде из Двенадцатого отделения.

—  Кто это говорит? — спросил Олегов.

—  Доброжелатель,— раздалось в трубке. Затем последовали короткие гудки.

Олегов положил трубку и пару минут молча оценивал услышанное.

—  Интересно...— проговорил он.

На следующий день без пятнадцати час в кабинет Соловца, где кроме майора находился Ларин, ввели Векслера и Бондаренко.

—  Мы внимательно изучили ваши показания,— сказал Соловец,— и нашли их убедительными.

Услышав это, угонщики удивленно переглянулись.

—  Благодарим вас за помощь следствию,— продолжил Соловец,— приносим извинения за доставленные неудобства.

—  Ну, что вы, мы прекрасно понимаем! — стараясь не фальшивить, пропел Векслер.— Я знал, что справедливость восторжествует.

—  Всегда рады помочь нашей милиции,— поддержал его Бондаренко.

—  До окончания следствия,— продолжил Соловец,— вы можете понадобиться, как свидетели.

—  Фоторобот составить,— дополнил Ларин.

—  Поэтому,— закончил Соловец,— вы отпускаетесь под подписку о невыезде. Распишитесь, пожалуйста.

Векслер и Бондаренко с готовностью расписались в бумагах.

Спустя десять минут они, радостно улыбаясь, вышли на улицу. Однако улыбки на их лицах сразу же исчезли без следа. Угонщики увидели на другой стороне улице три джипа, рядом с которыми стояла группа людей с каменными лицами. Среди них был подчиненный Олегова Андрей.

Векслер сразу вспомнил найденный в угнанной им машине героин, и ему стало все ясно.

—  Я, кажется, забыл свои сигареты,— сказал он, поворачивая обратно в отделение.

—  А я — зажигалку,— подхватил Бондаренко, который уже тоже все понял.

Угонщики вбежали обратно в отделение. Дежурный Чердынцев попытался их остановить.

—  Вы что здесь шляетесь! — прикрикнул он.— Это не проходной двор!

—  Нам к товарищу Соловцу,— стал объяснять Векслер.

—  Нет его! — отрезал дежурный.

— Да мы только что от него вышли,— взмолился Бондаренко.

В это время в коридоре появился сам Соловец.

—  Олег Георгиевич,— позвал его Векслер,— нас к вам не пускают!

—  А что вы тут делаете? — удивился Соловец.— Я же вас отпустил. Идите домой.

—  Мы хотим сделать заявление,— сказал Векслер.

—  Ну, пойдемте,— ответил Соловец.

Вновь вся компания оказалась в кабинете Соловца.

— Слушаю вас,— сказал он.

—  Гражданин следователь,— решился после паузы Векслер,— мы берем на себя угон.

—  Хорошо, явку с повинной мы оформим,— отреагировал Соловец,— но причин для вашего ареста я не вижу. Вы сознались добровольно, поэтому мне достаточно взятой с вас подписки о невыезде.

—  Что же может послужить поводом для нашего ареста? — стал допытываться Векслер.

— Вы должны оформить явку с повинной не только на угон машины, но и на покушение на убийство Виктора Левитина. Вы согласны?

Векслер глубоко вздохнул.

—  Давайте бумагу,— сказал он.




11


В тот же день Ларин пришел в автосалон на набережной и зашел в кабинет Боровикова.

—  Здравствуйте,— сказал Ларин.

—  А, товарищ капитан, здравствуйте! — Боровиков встал из-за стола и шагнул навстречу Ларину.— Надумали приобрести что-нибудь?

—  Да, надумал, но мне нужен будет ваш совет.

—  Пойдемте в зал.

Они прошли в зал и стали прогуливаться вдоль длинного ряда машин.

—  Вам подешевле или подороже? — спросил Боровиков.

—  Вот эта подойдет. Прокатимся?

— С удовольствием.

Ларин сел за руль новенькой машины, и они с Боровиковым покатили по улицам города. Вскоре машина оказалась на Васильевском острове возле Двенадцатого отделения милиции.

—  Ну, как машина, нравится? — улыбнулся Боровиков.

—  Хорошая машина,— кивнул Ларин.

—  Составим акт купли-продажи в магазине?

— Да, составим акт,— согласился Ларин.— Только другой акт и в другом месте.

С этими словами Ларин вынул из кармана наручники...

Через несколько дней Соловец, Ларин, Казанцев, Дукалис, Волков и даже Петренко дружно отправились в клуб «Джи Эф Си», где в этот вечер играл старший Левитин-Контрабас. Во время перерыва музыкант подсел за столик, где оперативники пили пиво.

— Как ваш сын, что говорят врачи? — спросил Соловец Контрабаса.

—  Врачи говорят, что через две недели будет на ногах,— ответил Левитин.

—  Поздравляю,— сказал Соловей.— А что же вы нам сразу же ничего не сказали про наркотики в машине? Мы бы и курьеров взяли.

—  Олег Георгиевич, мы с вами играем в разных оркестрах,— улыбнулся Контрабас— Кстати, мне пора на сцену...

Вскоре в джаз-клубе вновь зазвучала музыка.