А как лучше сказать?
Дитмар Эльяшевич Розенталь








В книге в популярной форме изложены важнейшие вопросы речевой культуры, связанные с нормативностью речи, ее благозвучием, выразительностью, а также словоупотреблением и оптимальным выбором конструкций.

Книга поможет школьникам в усвоении лексических, грамматических, орфоэпических и стилистических норм русского языка.






Дитмар Эльяшевич Розенталь

А как лучше сказать?

Кн. для внеклассного чтения. (VIII–X кл.)





К читателю


На вопрос, который поставлен в названии этой книги, вы, юные читатели, получите ответ, прочитав ее. Книга поможет вам повысить речевую культуру и грамотность в широком смысле этого слова.

В нашу эпоху расцвета социалистической культуры подлинной грамотностью следует считать не только умение читать и писать без орфографических и пунктуационных ошибок, но и умение правильно выражать свои мысли в устной и письменной форме. Сегодняшний и завтрашний строитель коммунистического общества должен быть культурным во всех отношениях, должен стремиться овладеть духовными народными богатствами, в том числе богатствами национального языка, культурой национальной речи.

Что понимать под культурой речи? Культурной можно считать такую речь, которая отличается смысловой точностью, богатством и разносторонностью словаря, грамматической правильностью, логической стройностью, выразительностью. Культурная речь в своей устной форме должна отвечать существующим в настоящее время нормам произношения, в письменной форме – нормам орфографии и пунктуации.

Что понимать под языковой нормой? Нормы бывают двоякого рода. Одни из них строго обязательны и не допускают никакого нарушения, как, например, грамматические или орфографические нормы. Такие нормы применяются, когда решается вопрос: как надо говорить или писать? Другие представляют собой наиболее распространенные, предпочтительные языковые (речевые) варианты из закрепившихся в практике использования, варианты, наилучшим образом выполняющие свою функцию. Именно с этими вторыми нормами (вариантами норм) мы сталкиваемся в стилистике, когда решается вопрос «А как лучше сказать?».

Напрасной была бы попытка ответить на этот вопрос однозначно, стремление дать своего рода рецепты на все случаи речевой практики. Дело в том, что, несмотря на известную свою устойчивость (иначе перед нами будет что-то преходящее в языке, а не прочный образец), норма изменяется в результате развития самого языка. Эта подвижность нормы нередко приводит к тому, что для одного и того же языкового явления имеется в данный период не один-единственный способ выражения, а больше: прежняя норма еще не утрачена, но наряду с ней возникает уже новая. Сравните сочетания типа много народу – много народа, чашка чаю – чашка чая, в которых формы на – у(-ю) свойственны прежнему употреблению, а формы на– а(-я) – современному. Другой пример: произношение суффикса – ся (в возвратных формах глагола) с твердым [с] – прежняя норма, с мягким [с'] – теперешняя. В обоих случаях прежнее и теперешнее сосуществуют, между ними возможен выбор, перед нами варианты нормы в хронологическом плане, т. е. в их временной последовательности.

Другой путь появления вариантов нормы связан с тем, что в языке, в зависимости от выполняемой им функции (служить посредником при общении, или способом передачи мыслей и чувств, или средством воздействия на других членов данного языкового коллектива), в зависимости от конкретных условий его использования, возникают особые разновидности – стили, характеризующиеся каждый своими признаками (преимущественным использованием определенных лексических и фразеологических средств, синтаксических конструкций и т. д.): Среди стилей выделяются две большие группы: стили книжные (чаще в письменной форме) и разговорный (чаще в устной форме), которые обычно располагают своими вариантами норм. Сравните формы именительного падежа множественного числа договоры – договора, слесари – слесаря, из которых одни (с окончанием – ы или – и) являются книжными, а другие (с окончанием – а или – я) – разговорными. Другой пример: формы предложного падежа единственного числа в отпуске, в цехе (с окончанием – е) – книжные, а формы в отпуску, в цеху (с окончанием – у) – разговорные.

Таким образом, наряду с вариантами нормы, возникающими в хронологическом плане (старые и новые варианты), сосуществуют варианты, обязанные своим появлением выделению в языке различных стилей (книжные и разговорные варианты). Остается добавить, что, как правило, старые варианты совпадают с книжными, а новые – с разговорными.

Наличие вариантов нормы, наличие двояких форм для выражения одного и того же языкового явления обогащает язык, создает возможности более точного и более тонкого оформления высказывания. Но при этом выбор в каждом конкретном случае должен быть обоснован, должен быть стилистически оправдан. Уместно вспомнить слова А. С. Пушкина: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».

Вернемся к заглавию предлагаемой книги: «А как лучше сказать?» Сама формулировка вопроса говорит о том, что имеются возможности улучшать качество нашей речи, совершенствовать ее. Какие же требования предъявляются к хорошей речи? Какие признаки ее характеризуют?

Правильность речи, т. е. соответствие принятым в определенную эпоху литературно-языковым нормам. «Неправильное употребление слов ведет за собой ошибки в области мысли и потом в практике жизни». (Д. И. Писарев.)

Точность речи, т. е. соответствие мыслям говорящего или пишущего. «Точность слова является не только требованием здорового вкуса, но прежде всего – требованием смысла». (К. Федин.)

Ясность речи, т. е. доступность пониманию слушающего или читающего. «Говори так, чтобы тебя нельзя было не понять», – писал еще в античные времена римский учитель красноречия Квинтилиан.

Логичность речи, т. е. соответствие законам логики. Небрежность языка обусловливается нечеткостью мышления. «Что неясно представляешь, то неясно и выскажешь; неточность и запутанность выражений свидетельствует только о запутанности мыслей». (Н. Г. Чернышевский.)

Простота речи, т. е. безыскусственность, естественность, отсутствие вычурности, «красивостей» слога. «Под напыщенностью и неестественностью фразы скрывается пустота содержания». (Л. Н. Толстой.)

Богатство речи, т. е. разнообразие используемых языковых средств. «Задачи, которые вы ставите перед собой, неизбежно и настоятельно требуют большего богатства слов, большего обилия и разнообразия их». (М. Горький.)

Сжатость речи, т. е. отсутствие лишних слов, ненужных повторений. «Если пишет многословно, – это тоже значит, что он сам плохо понимает то, о чем говорит». (М. Горький.)

Чистота речи, т. е. устранение из нее слов нелитературных, диалектных, жаргонных, просторечных, вульгарных, а также слов иноязычного происхождения, употребляемых без надобности. «Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус», (В. Г. Белинский.)

Живость речи, т. е. отсутствие шаблонов, выразительность, образность, эмоциональность. «Язык должен быть живым». (А. Н. Толстой.)

Благозвучие речи, т. е. соответствие требованиям приятного для слуха звучания, подбор слов с учетом их звуковой стороны. «Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их». (А. П.Чехов.)

В какой мере указанные выше требования соблюдаются вами, мои юные читатели? К сожалению, нередко в вашей речевой практике встречаются значительные отклонения от литературной нормы. Возьмем на выбор письменные работы ваших сверстников – старшеклассников и абитуриентов – лиц, поступающих в вузы. Ознакомимся с отдельными выдержками из этих работ, и, может быть, некоторые примеры вызовут у вас улыбку.

«Салтыков-Щедрин изобразил тяжелое положение крестьянства в лице лошади»; «Базаров – молодой человек с захудалым лицом»; «Катерина и Кулигин – лучшие представители „темного царства“. (Авторы приведенных курьезов слабо разбираются в значении слов, не учитывают способности слов соединяться друг с другом по смыслу.) „Сатин первый раскусывает Луку“; „Манилов умеет только трепать языком“. (Ошибочно употреблены просторечные слова.) «Иудушка отличается от своих братьев подхалимством и дурманными методами». (Автор занимается неоправданным словотворчеством.) «Партизан спрятался в закуте»; «При этом известии у них сполох произошел». (Ненужная в сочинении диалектная лексика.) «Роман „Что делать?“ сыграл большое значение в литературе и обществе». (Искажение устойчивых оборотов.)

Таков далеко не полный перечень характерных для старшеклассников лексических ошибок. Работе над их устранением посвящен первый раздел этой книги.

А как обстоит дело с использованием форм частей речи, с построением предложений? Все ли здесь благополучно? Не будем забегать вперед, подождем до рассмотрения материалов второго раздела, посвященного вопросам грамматической стилистики.

В последующих двух разделах книги мы обратим внимание на использование изобразительно-выразительных средств языка, его стилистических возможностей, оживляющих речь, создающих ее выразительность, на нормативное произношение и ударение.

Как же все-таки правильно писать и говорить? Как лучше выразить мысль при наличии допустимых языковых вариантов? Как придать высказыванию выразительность? Как пользоваться правилами литературного произношения и ударения?

Для получения ответов на поставленные вопросы нам с вами придется проделать небольшое путешествие в разные области языка – его лексику, грамматику, стилистику, орфоэпию.

Итак, в добрый путь!




Вначале было слово


Начнем наше путешествие с лексики, т. е. области, в которой сосредоточено основное богатство языка – его словарный состав. Если язык в целом является первоэлементом литературы, то первоэлементом языка является слово.










«Слово – одежда всех фактов, всех мыслей»

Этими словами М. Горький подчеркивал неразрывную связь между содержанием и формой высказывания: эту одежду необходимо подбирать «по мерке» и «со вкусом». В первую очередь важно учитывать присущее каждому слову значение.

Возьмем такой пример: «На образе Павла Корчагина мы видим, как закалялись и мужали наши современники в годы борьбы за Советскую власть». Ученик, написавший эту фразу, не учел, что современник – «тот, кто живет в одно и то же время с, кем-либо». Очевидно, вместо «наши современники» следовало написать наши сверстники.

Другой пример из сочинения: «Образ Базарова был подмечен Тургеневым верно». Но подметить значит «наблюдая, заметить, обнаружить». Получилось, что И. С. Тургенев был не создателем образа Базарова, а только тонким наблюдателем со стороны.

Попутно укажем, что термин «образ», часто встречающийся в ваших работах, многими из вас понимается нечетко. Например: «Героем романа М. Горького „Мать“ является образ Павла Власова». Но ведь герой (главное действующее лицо) в этом произведении – сам Павел Власов, а не его образ (художественное изображение человека в литературе). Аналогичная ошибка, связанная с неверным толкованием понятия «образ»: «В романе „Евгений Онегин“ представителем лучшей части дворянской интеллигенции является образ Евгения Онегина». И здесь слово образ излишне: представителем дворянской интеллигенции в романе был сам Евгений Онегин, а не его образ. Если взять еще одну фразу из ученического сочинения: «Образ Печорина крайне противоречив в романе», то получается, что М. Ю. Лермонтов был слабым писателем, не сумевшим создать цельный, законченный образ. На самом деле, не образ Печорина противоречив, а противоречив его характер.

Говоря о литературоведческих (и лингвистических) терминах, встречающихся в ваших работах, нельзя не упомянуть и о таких, как «язык» и «стиль». Если язык – это совокупность лексико-фразеологических и грамматических средств, используемых его носителями для целей общения, воздействия, то стиль – приемы, способы, манера их использования. Неразличение этих понятий приводит к такого рода ошибкам: «В стиле романа „Отцы и дети“ простые предложения чередуются со сложными, используются разные эпитеты, имеется много метафор, сравнений и т. д.» (вместо В языке романа…); «Для языка ранних произведений М. Горького характерна романтическая приподнятость» (вместо Для стиля…).

Для правильной речи важно учитывать не только значение отдельно взятого слова, но и его связь с другими словами, так называемую лексическую сочетаемость, т. е. способность одного слова образовать по смыслу сочетание с другим словом. Возьмем для примера такое предложение: «Наш народ сумел завоевать революцию и перейти к новой, счастливой жизни». Ученик, написавший эту фразу, не учел, что революцию не завоевывают, а совершают (завоевывают власть). С этой точки зрения вы сами можете оценить «достоинства» таких предложений из школьных письменных работ: «Однажды Павел предупредил мать, что к нему придут запрещенные люди» (подумайте, сочетается ли слово запрещенный с названиями одушевленных предметов); «В конце романа Павел Власов – это уже закоренелый революционер» (подходит ли прилагательное закоренелый со своими значениями «застарелый, неисправимый» как определение к слову революционер?); «Молодогвардейцы верили в неминуемую победу советского народа в Великой Отечественной войне» (сравните: неминуемая беда, неминуемая гибель, и решите, удачно ли сочетание «'неминуемая победа», укажите, каким подходящим словом можно заменить в этом сочетании прилагательное неминуемый); «Добролюбов под Катериной видел луч света, а под Кабанихой – темное царство» (удачно ли использован глагол видеть?); «Ученик подробно рассказал автобиографию писателя А. А. Фадеева» (вместо биографию; автобиография – это описание своей жизни).

С лексической сочетаемостью соединена логическая связь слов в предложении, которая тоже нередко нарушается в речи. Рассмотрим такое предложение: «Сложный и оригинальный внутренний облик Катерины нашел свое отражение в ее языке, самом ярком среди действующих лиц „Грозы“ (язык оказался „действующим лицом“).

А теперь сами найдите аналогичные ошибки, основанные на неправильном сопоставлении: 1) «Самым бедным из этой группы действующих лиц является язык Варвары». 2) «Подобно многим другим его произведениям идея этой повести вынашивалась писателем в течение ряда лет». Как вы исправили эти предложения?

Попытки расширить лексические связи, не считаясь с логикой высказывания, приводят иногда к курьезным результатам. Например: «Комсомольцы и молодежь совхоза решили полностью взять в свои руки откорм свиней и уже в этом году добиться, чтобы две трети молока, производимого в совхозе, были молодежными».

* * *








«Верней клади ступень ноги»

Приведя эту фразу как пример неправильного употребления слов, смешения смысла, М. Горький иронически указывал, что автор «не замечает некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы». Случаи подобного смешения близких по звучанию, но далеких по значению или расходящихся в своих значениях слов (языковеды называют такие слова паронимами) встречаются в практике речи довольно часто.

Так, в школьном сочинении читаем: «Помещики жестоко обращались со своими придворными». Очевидно, автор этой фразы не различает значений слов придворный – «тот, кто входил в число лиц, приближенных к царю», и дворовый – «крепостной крестьянин, взятый на барский двор для обслуживания помещика».

В другом примере из работы ученика «Судьба крепостников всецело зависела от власти помещиков» смешаны слова крепостник – «помещик» и крепостной – «крестьянин, принадлежавший помещику на основе крепостного права».

Классическим стал пример смешения глаголов одевать и надевать. Приходилось ли вам слышать предложения типа «Он одел пальто и шляпу и вышел на улицу»? Вероятно, да, потому что глагол одеть (одевать) значительно активнее своего собрата. Однако в подобных примерах литературная норма не станет защищать такое употребление. Дело в том, что глагол одевать обозначает действие, обращенное на другой предмет (в грамматическом значении этого слова, то есть им может быть и человек, и животное, и неодушевленный предмет), например: одевать ребенка, одевать коня попоной, одевать куклу. Если же действие обращено на его производителя, то употребляется глагол надеть (надевать), например: надеть пальто, надеть шляпу, туфли, калоши, перчатки, очки, коньки, кольцо и т. д. Однако в конструкциях с предлогом на глагол надеть (надевать) обозначает действие, производимое по отношению к другому лицу или предмету, например: надеть шубу на ребенка, надеть чехол на кресло.

Смешение близких по звучанию слов находим в предложении «Он полный невежа в вопросах искусства» (вместо невежда – «малосведущий, малообразованный человек»; а невежа – это «грубый, невоспитанный человек»).

Какой глагол из заключенных в скобки должен был бы выбрать председательствующий на собрании: Слово (предоставляется – представляется) такому-то? Запомним: здесь выбор должен быть сделан в пользу предоставляется (предоставить значит «дать возможность, право что-либо сделать»). А значения глагола представить вы можете сами определить по словосочетаниям 1) представить доказательства, 2) представить своего знакомого, 3) представить к награде, 4) представить себе все трудности путешествия, 5) представить дело в смешном виде. И теперь выбирайте: 1) Ему была (предоставлена – представлена) возможность поехать на юг. 2) Ему (предоставилась – представилась) возможность поехать на юг. Если в первом случае вы выбрали первое слово из заключенных в скобки, а во втором – второе, то вы не ошиблись.

Возможно, вы слышали, как водитель трамвая (автобуса, троллейбуса), обращаясь к пассажирам, говорит: «Вошедшие граждане, оплатите за проезд». Правильно ли он употребил словосочетание «оплатить за проезд»? Нет, нужно говорить: уплатить за проезд (с предлогом за) или оплатить проезд (без предлога).

Сможете ли вы построить предложения с паронимами: абонемент – абонент, адресант – адресат, бережливый – бережный, болотистый – болотный, глинистый – глиняный, земельный – земляной, искусный – искусственный, мелкий – мелочный, обидный – обидчивый, практический – практичный, скрытный – скрытый, соседний – соседский?

А в заключение попробуем совместно решить, какой из заключенных в скобки паронимов уместно использовать в приводимых предложениях. Смысл этой небольшой работы сводится к следующему: вы знаете, что в принципе одинаково возможны словосочетания высокий дом и высотный дом, близкие холмы и ближние холмы и т. д., но в условиях конкретного контекста один из вариантов становится предпочтительным, и тем самым решается вопрос: а как лучше сказать? Итак, попрошу вас сделать надлежащий выбор.






1. Самые… дома находятся в новых кварталах города (высокие – высотные). 2. Вкусный и… обед прибавил нам силы (сытый – сытный). 3. Любой… заслуживает осуждения (поступок – проступок). 4. Молодой рабочий быстро… профессию токаря (усвоил – освоил). 5. С… удовлетворением учитель отметил успехи слабого ученика (особенным – особым), б. Все вокруг привлекательно: и… озера, и дальние холмы (близкие – ближние). 7. Мы с братом живем в одном доме, но па… этажах (различных – разных). 8. На вопросы мальчик отвечал с каким-то… видом (виноватым – виновным). 9. Было жарко, и пешеходы шли по… стороне улицы (теневой – тенистой). 10. В квартире нужно было… ремонт (провести – произвести). 11. Мы живем в… эпоху завоевания человеком космоса (геройскую – героическую).





А теперь проверьте себя: 1. Высокие. 2. Сытный. 3. Проступок. 4. Освоил. 5. Особым. 6. Ближние. 7. Разных. 8. Виноватым. 9. Теневой. 10. Произвести. 11. Героическую.

* * *


Старый, давний, старинный, ветхий, древний

Приведя этот ряд синонимов-прилагательных, писатель Д. И. Фонвизин так объяснял смысловое различив между ними: «Старо то, что давно было ново; старинным называется то, что ведется издавна. Давно то, чему много времени прошло. В настоящем употреблении ветхим называется то, что от старости истлело или обвалилось. Древне то, что происходило в отдаленнейших веках». Для иллюстрации этих значений Д. И. Фонвизин дает такое продолжение: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдешь много ветхого. Сих примеров столько ныне, сколько бывало и в древние времена».

Итак, включенные в синонимический ряд слова обозначают примерно одно и то же и одновременно не одно и то же: в них заключен общий для них смысл, но разные его оттенки. Именно последние при употреблении синонимов играют главную роль: они напоминают оттенки краток у художника, нюансы звуков у музыканта. Общность значения улавливается сразу: любой пятиклассник скажет, что в сочетаниях смелый боец, храбрый боец, отважный боец, мужественный боец, бесстрашный боец, неустрашимый боец имеются синонимы, характеризующие человека, не поддающегося чувству страха, умеющего преодолеть его; однако не только школьник, но и вполне образованный взрослый человек может затрудниться в выяснении тонких различий между приведенными выше прилагательными. А это различие действительно существует: если носителем общего значения является слово смелый, то храбрый – «активно смелый, не боящийся опасности, идущий навстречу ей»; отважный – «очень смелый, готовый совершить поступок, требующий бесстрашия»; мужественный – «не теряющий присутствия духа перед лицом опасности»; бесстрашный – «чрезвычайно смелый, не знающий страха»; неустрашимый – «такой, которого ничто не устрашит».

Другой пример. Говоря об одаренном ученом, мы можем сказать: большой ученый (дается объективная характеристика), известный ученый (отмечается его популярность), знаменитый ученый (то же, но подчеркивается превосходная степень качества), выдающийся ученый (в сопоставлении с другими), замечательный ученый (говорится об особом интересе, который он вызывает своей деятельностью).

Выбрать наиболее подходящий синоним для данного конкретного случая – это, между прочим, значит приблизиться к решению интересующей нас задачи: а как лучше сказать? Здесь, как и в других случаях, помогают нам различные словари (словарь синонимов, толковый словарь), а также писатели. Например, мы не сомневаемся в том, что глаголы хотеть, желать, стремиться, жаждать синонимичны: их объединяет общее значение «ощущать потребность в чем-либо». Но установить оттенки различия между ними для правильного выбора синонима не так-то просто, хотя они, несомненно, имеются: если слово хотеть является носителем указанного значения в его чистом виде и не осложнено добавочными смысловыми оттенками, то желать значит «иметь внутреннее стремление к осуществлению чего-либо», стремиться – «настойчиво добиваться желаемого», жаждать – «испытывать сильное желание» (с оттенком возвышенности). Сравните в художественной литературе: Желал ты славы и добился, хотел влюбиться – и влюбился (А.С. Пушкин); Всей душой она желала помочь этому человеку (В. Кочетов); Говорят, всякий воспитатель стремится сделать из своего питомца свое подобие (В. Г. Короленко); Мира жаждет все человечество, и за мир оно будет бороться твердо, решительно, непоколебимо в любой точке земного шара (П. Павленко).

Умение пользоваться синонимами – важнейшее условие обогащения речи, придания ей разнообразия и выразительности. Богатая синонимика русского языка позволяет избежать назойливого повторения одних и тех же слов в тексте, что нередко наблюдается, например, при употреблении глаголов речи (сказать, спросить, ответить, сообщить и т. д.). К сожалению, в ученических работах приведенный перечень является почти исчерпывающим. А между тем писатели умело используют подобные глаголы не только для устранения лексического однообразия, но и для более выразительной передачи смысловых и изобразительных оттенков, характеризующих ситуацию высказывания. Так, у М. Горького в романе «Мать» использовано для этой цели свыше 30 глаголов-синонимов. В сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина слово говорил (проговорил) тоже имеет более 30 синонимов, среди них брякнул, буркнул, бухнул, воскликнул, выдавил из себя, загвоздил, заикнулся, залаял, заметил, икал, калякал, курлыкал, обратился, повествовал, подхватил, пустил шип по-змеиному, ржал, рассуждал, рявкнул, сболтнул, стонал, хлопнул и др. Многие из них стали синонимами только в условиях данного контекста. Например: Он [новоглуповец] в одну минуту налает столько, сколько не успели налаять его достославные предки. Или: Даже жены чиновников не ссорятся, но единомышленно подвывают: – Ах, какой циркуляр!

Образцом мастерства этого рода может служить следующий отрывок из «Мертвых душ»:






О чем бы разговор ни был, он [Чичиков] всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, он и здесь сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, он показывал, что ему не безызвестны и судебные проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре – и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами па глазах; об выделке горячего вина – и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках – и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.

    

(Н. В. Гоголь.)







Синонимы могут различаться дополнительными оттенками, характеризующими человека, обстановку и т. д. и придающими высказыванию, к примеру, характер торжественности, грубоватости, или, иначе, стилистической окраской (слова нейтральные, книжные, разговорные, просторечные): растратить (нейтр.) – растранжирить (разг.), признаки (нейтр.) – симптомы (книжн.), похитить (книжн.) – украсть (нейтр.) – спереть (простор.). Подобные пометы даются в толковых словарях.

Могут различаться синонимы также экспрессивной окраской: родина (нейтр.) – отчизна (высок.), наказание (нейтр.) – возмездие (высок.), лицо (нейтр.) – харя (грубое). Сравните у В. Маяковского: Конь – изысканно, лошадь – буднично.

В синонимическом ряду слова могут располагаться или по признаку усиления признака, или, наоборот, по признаку его ослабления. Сравните: а) несчастье, беда, бедствие, катастрофа; б) смятение, тревога, волнение, беспокойство.

А теперь, вспомнив то, что вы знаете о синонимах, попытайтесь проникнуть в творческую лабораторию писателей и «угадать», какое из заключенных в скобки слов было ими использовано (решение этой задачи вы найдете на следующей странице).






1. Владимир встал и пошел искать дороги домой, но еще долго (блуждал – бродил) по незнакомому лесу, пока не попал на тропинку, которая и привела его прямо к воротам дома. (А. С. Пушки н.) 2. Горные (верхушки – вершины) спят во тьме ночной. (М. Ю.Лермонтов.) 3. В гостиной сидела старушка с добреньким и худеньким лицом, робким и печальным (взглядом – взором). (И. С. Тургенев.) 4. Дипломат говорил спокойно и величаво, развивая какую-то (идею – мысль). (Ф. М. Достоевский.) 5. Белинский (владел – обладал) необыкновенной проницательностью и удивительно светлым взглядом на вещи. (Н. А. Добролюбов.) 6. Даша взяла горсть камешков и не спеша (бросала – кидала) их в воду. (А. Н. Толстой.) 7. Характерные черты (внешности – наружности) Тополева – высокий рост, сутуловатость, усы – послужили благодарным материалом для художника. (В. Ажаев.)





У писателей в приведенных предложениях использованы следующие слова: 1. Блуждал. 2. Вершины. 3. Взглядом. 4. Идею. 5. Обладал. 6. Кидала. 7. Внешности.

* * *


Раздевалки, читалки, курилки

Эти слова действительно существуют в русском языке, но сфера их использования ограничена областью просторечия и обиходно-разговорной речи. Употребляя подобные слова в разговоре друг с другом, остерегайтесь вносить их в такие жанры, как письменное сочинение или устный доклад. Не украшают работы такие предложения: «Ноздрев – большой забияка, его знают все собаки в городе»; «По дороге Чичиков заезжает к Коробочке. Это торговка и бескультурная женщина»; «Всей общественной жизнью заправляли кулаки».

И совсем исключите из вашего лексикона вульгарно-просторечные слова и выражения, или вульгаризмы, против проникновения которых в литературный язык так резко выступал М. Горький. В статье «О языке» он писал: «Борьба за очищение книг от „неудачных фраз“ так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно – в общем – восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, „мура“, „буза“, „волынить“, „шамать“, „дай пять“, „на большой палец с присыпкой“, „на ять“ и т. д. и т. п.».

Этот перечень можно было бы дополнить «модными» словечками и выражениями, бытующими в ученическом и студенческом жаргоне: блеск! сила! порядок! железно! законно! колоссально! потрясно! клево! мирово! (все эти слова образуют синонимический ряд со значением весьма положительной оценки); дико интересно – «очень интересно»; предки – «родители»; спихнуть экзамен (вместо сдать); выковырять из зубов – «взять с потолка»; тянуть резину – «долго и нудно говорить»; оторвать туфли с модерными каблуками – «купить, приобрести»; забросить кости – «зайти»; прошвырнуться, прохилять – «прогуляться» и другие вульгаризмы (грубо-просторечные слова).

Используя подобные «изобразительно-выразительные средства», автор опубликованной в «Литературной газете» пародии М. Розовский создал такое повествование на сюжет «Красной Шапочки»:












Всю дорогу, со страшной силой хиляя по лесу, Серый Волк подклеивался к колоссальной чувихе в потрясной Красной Шапочке. Та сразу усекла, что Серый Волк – слабак и задохлик, и стала толкать ему про больную бабушку. «Слушай, детка, прими таблетку, – сказал Серый Волк. – Это все не фонтан, пшено и не в жилу». «Отпад, – сказала Красная Шапочка. – Будь здоровчик».

И т. д.





Комментарии, как говорится, излишни. Любой из вас, мои читатели, сумеет оценить «красоты» подобного стиля.

К сожалению, и в работах некоторых современных писателей встречаются использованные без стилистической надобности просторечные и вульгарные выражения типа «железно благодарен», «будь спок» и т. п. (правда, в речи персонажей).

Как видите, далеко не все, что встречается в художественной прозе, достойно подражания.

* * *


«Провинциональные» нравы и «упаднические» вкусы

Источником засорения литературного языка является также неоправданное индивидуальное «словотворчество». Рассматривая наш заголовок (словосочетания взяты из школьного сочинения), укажем, что в русском языке есть слово провинциальный, но не существует слова «провинциональный»; имеются слова упадочнический (например, упадочническая литература) и упадочный (например, упадочные настроения), но нет слова «упаднический», образованного как гибрид первых двух слов.

Сравните другие примеры из ученических сочинений: «Беспринципиалъностъ – черта характера Обломова» («гибрид» из существительного принципиальность и прилагательного беспринципный): «Молодогвардейцы проявляли чудеса героичества (соединены существительное геройство и прилагательное героический).

Неоправданное словотворчество встречается и у писателей. М. Горький, рассматривая язык романа Ильенкова «Ведущая ось», писал, что такие слова, как «взбрыкнул», «трушились», «встопорщил», «грякнул», «буруздил» и тому подобные «плохо выдуманные словечки» – «все это – даже не мякина, не солома, а вредный сорняк, и есть опасность, что семена его дадут обильные всходы, засорят наш богатый, сочный, крепкий литературный язык».

Не подражайте, мои читатели, и в этом отношении некоторым писателям.

* * *


«Ходоки сильно похудали»

Ученик, написавший эту фразу и другие подобные (например, «При этом известии у них сполох произошел»), использовал диалектное слово. Очевидно, в окружающей его языковой среде такое явление не редко, хотя и идет на убыль. Но возникают сомнения в уместности употребления подобных слов в речи школьника или абитуриента, поскольку диалектная лексика находится за пределами литературного языка.

Даже применительно к языку художественной литературы не так просто решается вопрос об использовании диалектизмов. С одной стороны, нельзя забывать, что с их помощью создается тот местный колорит, без которого литературное произведение может оказаться вне времени и пространства. Велика роль диалектизмов как средства художественной изобразительности, речевой характеристики персонажей в произведениях И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, М. Шолохова, Ф. Гладкова, Ф. Панферова, Г. Николаевой, С. Бабаевского, С. Антонова, В. Тендрякова и других писателей. Однако некоторые молодые писатели пишут как бы для «своих», местных читателей, и тогда забываются слова М. Горького: «Если в Дмитровском уезде употребляется слово „хрындуги“, так ведь необязательно, чтобы население остальных восьмисот уездов понимало, что значит это слово… У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои „говора“, свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски».

* * *


Еще один – изм

Имя ему – канцеляризм. На первый взгляд может показаться, что кому-кому, а уж во всяком случае вам, столь далеким от проявления бюрократизма в какой-либо области жизни, канцелярские словечки и выражения никак не присущи. Не достаточно ли указанных выше – измов: вульгаризмов, жаргонизмов (их называют и арготизмами, т. е. словами, используемыми в пределах узкой социальной группы), неоправданных индивидуальных неологизмов (новых слов), диалектизмов – для характеристики источников засорения литературного языка вообще и вашей речи в частности? Нужен ли еще разговор о канцеляризмах (словах, характерных для стиля деловых бумаг)? Оказывается, нужен.

Писатели и журналисты привлекают канцелярские обороты для создания комического эффекта или с сатирической целью. Например, в фельетонах: Как обстоит насчет вставления зубов моей матери? (М. Кольцов); Только в этом году моя бывшая супруга произвела два расхода без согласования со мной… Я понимаю, у молодой женщины может появиться потребность в сладком. Так пусть она поставит об этом в известность мужа, и муж удовлетворит ее потребность организованным порядком (С. Нариньяни).

Таким же средством создания комического эффекта служит включение терминологической лексики в чуждый по стилю контекст, например: Через несколько дней молодой медик гулял с девушкой по сильно пересеченной местности на берегу моря (И. Ильф и Е. Петров).

Оправданно также использование профессиональных слов и оборотов в художественных произведениях для создания нужной стилистической окраски, например: Я встретился с молодой женщиной… Подкатываю к ней с правого траверза и барабаню по-матросски: – Позвольте покрейсировать вместе с вами (Н.Новиков-Прибой).

Все это так, скажете вы, но при чем здесь мы, ученики и абитуриенты? Разве мы пользуемся канцеляризмами в нашей речи? К сожалению, да. Можете сами оценить стиль приводимых ниже предложений, взятых из письменных работ ваших сверстников: «После отъезда Онегина Татьяна бросает все силы на то, чтобы разобраться в его характере»; «Исходя из создавшегося положения, молодогвардейцы решили по одному переходить линию фронта».

Оказывается, незаметно для себя вы становитесь жертвами словоупотребления, еще встречающегося в наших газетах. В них вы можете прочитать: «Работа заведующей детским садом в части вывоза детей на дачу проделана чрезвычайно большая»; «На заводе проводится большая воспитательная работа как по линии профорганизации, так и по линии комсомола»; «Имеет место отставание в силу слабости культмассовой работы».

Канцеляризмы лишают речь необходимой простоты, живости, эмоциональности, придают ей «казенный» характер. Писатель К. Чуковский по этому поводу писал: «Как можно, например, поверить, что мы восхищаемся художественным стилем Некрасова, если об этом самом Некрасове мы пишем вот такие слова: „Творческая обработка образа дворового идет по линии усиления показа трагизма его судьбы“. Отсюда, по выражению писателя, возникает „департаментский, стандартные жаргон“, а с ним появляется болезнь языка – „канцелярит“.

Такой же диковинный стилистический строй находим в тех случаях, когда вместо простой разговорной речи создается какая-то тарабарщина – результат включения в повседневный разговор сугубо книжных, подчас мудреных выражений. Образец такой речи был приведен в «Литературной газете» в форме диалога мальчика и его отца. Приводим начало текста:












– Папа, можно мне не есть на завтрак овсяную кашу?

– Нет, нельзя. Как уже указывалось мамой, ввиду снижения температуры воздуха тебе надлежит есть овсянку, ибо это вызовет повышение температуры твоего тела. Кроме того, учитывая вышеприведенные температурные условия, следует надеть связанные бабушкой перчатки и куртку на шерстяной подкладке.

– Можно посыпать овсянку сахаром?

– Отсутствие сахара в данном сосуде ранее констатировалось папой. Однако это вещество уже доставлено мамой из соответствующей емкости, находящейся в кухне.




* * *


«Следует отметить следующие факты»

Подобные сочетания встречаются довольно часто в разных текстах, дополняя собой примеры стилистически неполноценных предложений. Их недостаток, не всегда замечаемый пишущим или говорящим, заключается в так называемой тавтологии – повторении одних и тех же или однокоренных слов.

Примеры из ученических работ: «Изображаемый образ наглядно показывает…»; «В борьбе против фашистских оккупантов население объединилось воедино»; «В поэме „Мертвые души“ Гоголь запечатлел свои впечатления…»; «Все мысли и стремления Павла Власова устремлены на революцию»; «В романе „Молодая гвардия“ показаны черты характеров, характерные для врагов»; «Ясность цели позволяет Павлу Корчагину целеустремленно добиваться намеченного».

По этому поводу М. Горький писал: «Надо избегать частого повторения однообразных слов в близком соседстве одного от другого… Частое повторение одного и того же слова, как бы оно ни было приятно лично вам – читателю должно наскучить».

Вместе с тем повторение одних и тех же или однокоренных слов нередко используется писателями как особый стилистический прием для подчеркивания каких-либо деталей в описании, для создания выразительности и т. д. Так, у Л. Н. Толстого в романе «Воскресение» читаем: Прекрасный, чистый, учтивый извозчик повез его [Нехлюдова] мимо прекрасных, учтивых, чистых городовых, по прекрасной, чисто политой мостовой, мимо прекрасных, чистых домов к тому дому на канаве, в котором жила Mariette.

Можно привести и такой пример:
		Сила силе доказала!



		Сила силе – не ровня.



		Есть металл прочней металла,



		Есть огонь страшней огня.








    

(А. Твардовский.)


* * *


…плюс экономия

Языковые средства следует расходовать экономно. Если «краткость – сестра таланта» (А. П. Чехов), то многословие – враг ясности.

Нередко встречаются сочетания слов, настолько близких по выражаемому ими понятию, что некоторые из данных слов становятся совершенно лишними. Например, «впервые знакомиться» (знакомиться «во второй раз» уже нельзя; оборот возник, вероятно, под влиянием словосочетания впервые встретиться); «мы дорожим каждой минутой времени» (лишнее слово времени; допустимы сочетания каждая минута рабочего времени, каждая минута учебного времени и т. п.); «вернуться в апреле месяце» (лишнее слово месяце); «десять рублей денег» (лишнее слово денег); «написал свою автобиографию» (в слове автобиография уже заключено понятие своя); «отступить назад на два шага» (лишнее слово назад, так как вперед не отступают) и т. п. Языковеды называют такое явление плеоназмом (излишеством).










М. Горький в советах начинающим писателям неоднократно приводил примеры того, как можно одну и ту же мысль выразить короче, экономнее. Так, рассматривая предложение «Не суй своего носа, куда не следует», он на полях рукописи замечает: «А разве можно совать чужой нос?» В сочетаниях «своя родная семья», «молча, без слов», «слизывая капельки с волос усов» М. Горький отмечает удвоение понятия: своя – это и есть «родная»; молча – значит «без слов»; усы – это «волосы на верхней губе». Исправляя присланную ему рукопись, М. Горький заключает лишние слова в скобки: «Пролетали (мимо) дни, недели…»; «Все было продумано до (самых) мельчайших подробностей». «Если пишет многословно, – это тоже значит, что он сам плохо понимает то, о чем говорит», – утверждал Горький.

Многословие легко переходит в пустословие. Возьмем такой пример: «Наш командир еще за 15 минут до своей смерти был жив» (предложение взято из шуточной песни французских солдат начала XVI в.). Подобные примеры характеризуются не только комической нелепостью и выражением самоочевидной истины, но и присущим им многословием: ведь ясно, что человек жив до своей (а не чужой) смерти.

Сравните другие такие же «глубокомысленные» фразы: «Для приготовления яичницы нужно иметь по крайней мере одно яйцо»; «Он скончался в среду; проживи он еще один день, то умер бы в четверг». О творцах подобных истин А. С. Пушкин писал: «Наши критики говорят обыкновенно: это хорошо, потому что прекрасно; а это дурно, потому что скверно».

Итак, побольше мыслей, поменьше слов. «Искусство писать – это искусство сокращать», – говорил А. П. Чехов.

Лишние слова свидетельствуют не только о стилистической небрежности, они указывают также па нечеткость представлений автора о предмете высказывания.

* * *








Так вот, значит, так сказать…

Здесь речь идет о словах-сорняках, словах-паразитах. К приведенным выше можно добавить и такие, как ну, вообще, того и др. В устной речи такие слова, возможно, используются для того, чтобы сделать мыслительную паузу, передышку, выиграть время для дальнейшего формулирования мысли. И все же их употребление неоправданно: они засоряют речь, как и другие внелитературные элементы. Если вы страдаете этим недостатком, старайтесь избавиться от него. О том, что это возможно, говорит писатель Л. Успенский в книге «Культура речи». В одиннадцатилетнем возрасте он «через два слова на третье вставлял в разговоре словцо „стал-быть“ (стало быть). Когда новый учитель обратил внимание на этот недостаток речи, мальчик в довольно короткий срок совершенно избавился от него.

Некоторые из слов-сорняков относятся к вводным словам, но, в излишестве или не к месту употребленные, они теряют свое значение, лишаются прежней смысловой нагрузки. Эту особенность нелитературной речи удачно использовали писатели для речевой характеристики персонажей своих произведений. Возьмем для примера отрывок из «Повести о капитане Копейкине» в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя (I том), из рассказа малокультурного почтмейстера:






Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире. Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой-нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения – словом, Семирамида, судырь, да и полно!





Сравните также одну из реплик Епиходова в пьесе Л. П. Чехова «Вишневый сад»: Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим…

* * *


«Нельзя неглижировать своими обязанностями»

Нетрудно видеть неуместность употребления в этом предложении слова неглижировать: дело не только в устарелом его характере, но и в неоправданном использовании иноязычного по происхождению слова вместо вполне подходящего по условиям данного контекста русского слова пренебрегать.

Иногда наша молодежь щеголяет употреблением подобных слов, показывая свою «ученость». Например: «Идентичное решение было принято учащимися параллельного класса»; «Девушка конфиденциально признавалась подругам, что переменила имя Катя на Кармен, потому что последнее импонирует ее внешности»; «Среди собравшихся превалировали представители молодежи»; «На последних состязаниях наша футбольная команда потерпела полное фиаско»; «Новый сезон открывает большие возможности для дальнейшей эволюции отдельных видов спорта».

Встречается злоупотребление иноязычными словами и в языке печати, например: «Общее внимание привлекал новый анонс, вывешенный на входной двери учреждения»; «Кардинальный пункт расхождения между участниками дискуссии путем компромисса был сведен на нет»; «Никакие резоны не действовали на упрямого спорщика, и никакие аргументы не могли его переубедить»; «Оратор говорил весьма напыщенно, что произвело на аудиторию негативный эффект».

Стремление придать больше «весомости» тексту введением в него иноязычных слов приводит иногда к курьезам. Автор газетной статьи «Заполярное солнце» пишет, что, попав в Норильск, он смотрел «на город, на плеяду его шахт, рудников и заводов». Но ведь плеяда – это «группа выдающихся деятелей на каком-либо поприще в одну эпоху», и как бы ни значительны были в промышленном отношении шахты, рудники и заводы Норильска, в труп пу выдающихся деятелей они все же не попадут.

В приведенных выше примерах налицо засорение русского языка чужими словами, против чего резко выступал В. И. Ленин. В заметке «Об очистке русского языка» он писал: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить „дефекты“, когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы?… Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?» (Полн. собр. соч., т. 40. с. 49.)

Показательны в этом отношении исправления, которые вносил в свои произведения при их переиздании М. Горький.

Примером авторской правки, связанной с заменой иноязычных слов русскими или более употребительными и понятными иностранными, могут служить отдельные предложения из рассказа «Челкаш».

Издание рассказа 1895 г.







1…Все эти звуки сливаются в оглушительную симфонию трудового дня.

2. Лодка помчалась спова, бесшумно и легко лавируя среди судов. Вдруг она выбралась из их лабиринта.




Издание рассказа 1935 г.







Все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня.

Лодка помчалась снова, бесшумно и легко вертясь среди судов. Вдруг она вырвалась из их толпы.





Аналогичную работу по очищению текста от иноязычных слов проводил А. П. Чехов. Например, в ранних его рассказах находим такие замены: вместо что-то специфическое – что-то особенное; вместо ничего экстраординарного – ничего особенного; вместо индифферентно – равнодушно; вместо для баланса – для равновесия; вместо симулировать – разыгрывать; вместо игнорировать – не замечать; вместо ординарный – обыкновенный и другие подобные.

Из указания В. И. Ленина и из практики его редакторской работы вытекает, что не следует употреблять слова иноязычного происхождения без надобности, но это отнюдь не значит избегать подобных слов вообще. В. Г. Белинский справедливо писал: «В русский язык по необходимости вошло множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей. Подобное явление не ново… Изобретать свои термины для выражения чужих понятий очень трудно, и вообще этот труд редко удается. Поэтому с новым понятием, которое один берет у другого, он берет и самое слово, выражающее это понятие». В. Г. Белинский писал также, что «неудачно придуманное русское слово для выражения понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова». Например, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даль придумал слова (широколица, колоземица» (атмосфера), «ловкосилие» (гимнастика), «небозем, глазоем» (горизонт), «рожекорча» (гримаса), «самотник, себятник» (эгоист) и подобные, но они не закрепились в русском языке, не вошли в его словарный состав.

* * *


«Какая река так широка, как Ока?»

Это предложение показывает, что непродуманный подбор слов, в данном случае – слов с неудачным соседством одинаковых звуков, может сделать речь неблагозвучной.

Сравните также «Имеется стоянка машин и у аэропорта» (скопление гласных, так называемое зияние); «Нельзя проводить все время в веселии и играх» (то же самое); «Построенное здесь здание не сдано еще в эксплуатацию» (скопление одних и тех же сочетаний согласных); «Данко был горд и смел, он звал в бой их всех» (неблагозвучие вызвано обилием в предложении односложных слов, большей частью находящихся под ударением).

М. Горький уделял большое внимание благозвучию речи. В письме одному рабкору он писал: «Русский язык достаточно богат. Но у него есть свои недостатки, и один из них – шипящие звукосочетания: – вши, – вша, – вшу, – ща, -щей. На первой странице вашего рассказа вши ползают в большом количестве: «прибывшую», «проработавший», «говоривших». Вполне можно обойтись и без насекомых».

Этого принципа М. Горький придерживался при работе над языком собственных произведений. Можно привести такой пример авторской правки, связанной с устранением из текста рассказа «Челкаш» лишних причастных форм:

Первая редакция







Это было такое смутное, независимо от воли назревшее, досадливое чувство, копошившееся где-то глубоко и мешавшее ему сосредоточиться и обдумать все то, что нужно было совершить в эту ночь.




Окончательная редакция







Смутное, медленно назревавшее, досадливое чувство копошилось где-то глубоко и мешало ему сосредоточиться и обдумать то, что нужно было сделать в эту ночь.





Горький указывал также на необходимость избегать звукового совпадения конечного слога одного слова с одинаковым начальным слогом следующего слова, например: «Ночлежка – каменный череп» (подчеркнуты два ка); «Лезет пыль за глаза, за воротник, в рот» (подчеркнуты два рядом стоящие за); «Работаю как каторжник» (о соседстве двух последних слов Горький писал, что «это скверно»).

В том же духе высказывался и А. П. Чехов: «Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их».

Требования к звуковой стороне речи приложимы не только по отношению к художественной литературе, но и к текстам других стилей. Известен пример насмешливого замечания В. И. Ленина на комиссионный проект программы Российской социал-демократической рабочей партии. В § 13 проекта говорилось: «В России рядом с капитализмом, быстро распространяющим область своего господства и становящимся все более и более преобладающим способом производства, на каждом шагу встречаются еще остатки нашего старого, докапиталистического общественного порядка…» По поводу этого параграфа В. И. Ленин сделал замечание: «Кланяюсь и благодарю за малюсенький шажок ко мне. Но «становящимся, преобладающим»… щи… щи – фи, фи!» (т. 6, с. 250).

Хотя мы с вами, мои читатели, не ведем диалога, но я предвижу с вашей стороны вопрос-возражение: а как же скопление причастий у поэтов? И тут же пример из Н. А. Некрасова:
		От ликующих, праздно болтающих,



		Обагряющих руки в крови,



		Уведи меня в стан погибающих



		За великое дело любви.








Могу к этому примеру, чтобы усилить вашу аргументацию, добавить и другой – из А. Твардовского:
		Вспомним с нами отступавших,



		Воевавших год иль час,



		Павших, без вести пропавших,



		С кем видались мы хоть раз,



		Провожавших, вновь встречавших,



		Нам попить воды подавших,



		Помолившихся за нас.








Нетрудно видеть, что в последнем отрывке из «Василия Теркина» причастия, перешедшие в существительные, как книжные формы, своим скоплением усиливают патетическую торжественность речи, что их включение в стихи – результат сознательного применения особого стилистического приема. Когда же речь идет о какофонии (неблагозвучии, сочетании звуков, режущем слух), то имеется в виду повторение одних и тех же звуков, в частности шипящих в причастиях, по недосмотру, не связанное со стилистическим заданием. Такие случаи остроумно использовал для создания пародии писатель-сатирик В. Ардов в фельетоне «Суконный язык»:






Лица, ходящие по траве, вырастающей за отделяющей решеткой, ломающейся и вырывающейся граблями, а также толкающиеся, пристающие к гуляющим, бросающиеся в пользующихся произрастающими растениями, подставляющие ноги посещающим, плюющие на проходящих и сидящих, пугающие имеющихся детей, ездящие на велосипедах, заводящие животных, загрязняющих и кусающихся, вырывающие цветы и засоряющие, являются штрафующимися.





С другой стороны, повторение одних и тех же звуков используется для так называемой звукописи (звуковой оркестровки), сущность которой заключается в соответствии фонетического состава фразы изображаемой жизненной ситуации. Например, повтор звуков ш, п и н у А. С. Пушкина: Шипенье пенистых бокалов и пунша пламень голубой. Сравните также в «Сказках об Италии» М. Горького: шелковый шорох моря, звенят веселые зеленые волны, течет вино в желтую чашу, течет и звучит и т. п.

* * *








«Бежит сломав голову»

Видное место в нашей речи занимают фразеологические обороты – цельные по смыслу, устойчивые словосочетания, обычно образно передающие заключенное в них значение. Их преимущество перед отдельными словами или свободными сочетаниями слов состоит в том, что они легко воспроизводятся в виде готовых речевых формул, позволяют экономить время и усилия, облегчают процесс общения, придают речи образность и выразительность. Например: держать камень за пазухой – «иметь скрытно злые намерения по отношению к кому-нибудь», днем с огнем не сыщешь – «трудно найти», из мухи делать слона – «преувеличивать», из огня да в полымя – «попасть из одной беды в другую, худшую», ломаного гроша не стоит – «не имеет ценности». Сюда же относятся такие образные выражения, как стреляный воробей, травленый волк, канцелярская крыса, медвежья услуга, поджигатели войны, холодная война, последняя спица в колеснице и многие другие.

Используя фразеологические, обороты, следует воспроизводить их точно, в том виде, в каком они закрепились в языке. Это требование нарушено в приведенном выше заголовке, где вместо принятого сломя голову употреблено неправильное «сломав голову». Нет, очевидно, необходимости напоминать, что этот фразеологизм, как и другие, не следует толковать буквально.

В речи фразеологические обороты нередко встречаются в искаженном виде. Например: «В произведениях Тургенева пейзаж играет большое значение» (вместо играет большую роль или имеет большое значение; из двух выражений играть роль и иметь значение неправомерно образовано третье, в котором глагол взят из одного сочетания, а имя существительное – из другого); «Красной линией в романе «Молодая гвардия» проходит мысль о руководящей роли партии в Великой Отечественной войне» (вместо красной нитью); «В буржуазных литературах партийность и народность – две большие разницы» (двух разниц не бывает); «Пьеса „На дне“ была переведена на многие языки и произвела большой резонанс на читателей» (из двух сочетаний: произвести впечатление и получить резонанс); «Человек умный, незаурядный, Печорин никак не может найти применение рукам своим» (вместо применение своим силам).

Искажение фразеологизмов, к сожалению, встречается и в печати, например: «Он взял себе львиную часть» (вместо львиную долю); «Все единодушно потребовали приподнять занавес над этой странной историей» (вместо приподнять завесу); «Хороший руководитель должен во всем показывать образец своим подчиненным» (вместо служить образцом или показывать пример).

Встречающееся у писателей переразложение фразеологических оборотов может носить характер особого стилистического приема, цель которого – обновление используемого выражения. Например, у М. Е. Салтыкова-Щедрина: Цензура привыкла совать свой смрадный нос в самое святилище мысли писателя (вставлено слово смрадный); у А. П. Чехова: Взглянул на мир с высоты своей подлости (вместо с высоты своего величия); Первый данный блин вышел, кажется, комом (вставлено слово данный); у В. Маяковского: За нее дрожу, как за зеницу глаза (вместо за зеницу ока); Изо всех щенячьих сил… (вставлено слово щенячьих).

* * *


Друг мой, Аркадий Николаевич, не говори красиво

Эти слова Базарова из романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», ставшие крылатыми, напоминают о необходимости соблюдать чувство меры в использовании образных средств языка, не лишать речь естественности и простоты. Почти во всех стилях используются эпитеты, сравнения, метафоры и т. д., однако не следует забывать, что их назначение – не просто служить внешним украшением, а помогать глубже и ярче передавать содержание высказывания.

О простоте языка как его достоинстве говорили А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой, А. П. Чехов и М. Горький. Желание писать или говорить «красиво» нередко приводит к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывает автор: читатель обнаруживает искусственность, нарочитость в словах автора и теряет интерес к содержанию написанного или сказанного.

М. Горький говорил: «Не надо писать так „красиво“. Это не к месту. И, вообще, когда так красиво, то читать смешно».

Банальная «красивость», напыщенность стиля встречается иногда в печати, например: «Молодой дояркой овладело неугасимое желание еще больше увеличить надой молока от своей черноокой красавицы буренки»; «Ромео и Джульетта» – первая ласточка в серии художественных кинобалетов, и она сделала весну: сейчас намечаются съемки новых художественных кинобалетов». Нередко такие «неугасимые желания», «долго вынашиваемые чаяния», «заветные мечты», «высокие думы» и т. п., выпадая из стиля текста, создают впечатление искусственности и натянутости, а то и просто производят комический эффект.










Ложный пафос «красоты» стиля не чужд и авторам школьных сочинений; например: «Катерина – чистое, небесное создание, хрупкий цветок, выросший в могильном холоде дома Кабанихи»; «Павел Власов – орел с могучим размахом крыльев, принесший факел счастья людям, открывший им глаза на окружающий мир».




Что скажет грамматика?









Наше путешествие по стране, которую называют Лексика, пришло к концу. Как вы могли заметить, мои читатели, нас больше интересовали не широкие дороги, бескрайние просторы (область лексики действительно безбрежна), а узкие тропинки, порой весьма запутанные, когда встает вопрос: а как выбраться отсюда, какой путь лучший и кратчайший?

С тем же стремлением найти для себя точные ориентиры, подобрать верный компас мы отправляемся дальше – в страну Грамматики. Нам придется сначала пробираться через лабиринты Частей Речи, где нас ждет немало коварных опасностей сбиться с пути, прежде чем мы выйдем на широкие просторы Синтаксиса, где имеются свои подъемы и спуски, где нас подстерегают подводные камни, которые нужно умело обходить.

Во многих случаях таким компасом может служить наше собственное языковое чутье, но не всегда, и тогда на помощь мы призовем справедливые правила грамматики.




Немного о существительных


«Подайте мне мое стуло!»

Так, конечно, никто не скажет: все знают, к какому грамматическому роду принадлежит имя существительное cmул. Но, вероятно, немногим из вас известно, что еще в прошлом веке была в употреблении форма зало в значении «зал». Устарела не только эта форма, но и другая примерно в том же значении – слово зала.

Речь, таким образом, идет о колебаниях в роде некоторых существительных. Что считать правильным, какую форму предпочесть: вольер или вольера, жираф или жирафа, скирд или скирда, ставень или ставня? Если, по данным современных словарей, обе формы в каждой паре равноправны, то в других случаях такого равноправия в литературном языке нет.

Устарели формы женского рода георгина, желатина, погона, рельса, санатория, вместо них в литературном языке используются формы мужского рода георгин, желатин, погон, рельс (поэтому правильно: Поезд сошел с рельсов, а не «с рельс»), санаторий.

Чаще всего формы женского рода заменялись формами мужского рода, как более экономными (выигрыш целого слога – окончания). В других случаях сказался закон аналогии – «равнение на большинство». Голову моют шампунем (а не «шампунью»), крышу кроют толем (а не «толью»), но лицо было покрыто вуалью (не «вуалем» – победила форма женского рода). Обычно в этих случаях проявляется историческая изменчивость нормы: была одна норма, стала другая.

А теперь снова понадобятся имеющиеся у вас сведения о стилях языка. Как вы, по-видимому, помните, языковые стили – это разновидности языка, связанные с различными сферами деятельности людей, различными условиями человеческого общения. Они характеризуются наличием особых лексических и фразеологических средств, особых грамматических форм и конструкций, используемых преимущественно в каждом из них.

Вспомните, как вы пользуетесь языком, с одной стороны, у себя дома, среди родных и знакомых, а с другой – при выступлении с докладом на уроке или на заседании какого-либо кружка. В первом случае ваша речь характеризуется отсутствием предварительного обдумывания мыслей и заранее сделанного отбора языкового материала, непринужденностью беседы, широким использованием обиходно-бытовой лексики, употреблением грамматических форм и построений, нередко нарушающих литературные нормы: это разговорная речь. Во втором случае вы чувствуете себя немного скованными, более внимательно подбираете слова и выражения, строите предложения по образцам, которые вам знакомы из чтения художественных и публицистических произведений, из учебной литературы, строже следите за соблюдением правильного произношения и ударения: это книжная речь. Получаются как бы два языка в пределах одного национального языка, хотя, конечно, до разрыва между разговорной и книжной речью дело не доходит, тем более что между книжными и разговорными элементами находится значительный нейтральный слой.

Со всем этим мы сталкиваемся не только при отборе лексических средств (книжные, нейтральные, разговорные слова), но и грамматических форм и конструкций. Применительно к рассматриваемому сейчас вопросу – о колебаниях и изменениях в грамматическом роде имен существительных это выглядит так: наряду с формами книжными или нейтральными имеются формы разговорные, просторечные, профессиональные.

Приведем ряд примеров. Если нескольким людям предложить образовать единственное число от формы туфли, то, по всей вероятности, мы услышим два ответа: «туфель» и туфля. И хотя в обувном магазине чаще говорят «Разрешите примерить правый туфель», все же нормативной считается форма туфля. Это можно показать при помощи несложной «алгебраической» задачи:

земля – земель (родительный падеж множественного числа)

х – туфель („„)










Чему равен я? Очевидно, это форма туфля. А форма «туфель» разговорная и, добавим, весьма активная. Один остряк предложил решить вопрос таким образом: если это мужская обувь, то «туфель», если женская, то туфля. Ему возразили, указав, что при таком подходе мозоль у мужчины – мужского рода, а у женщины – женского рода.

Как, по-вашему, правильно: клавиша или клавиш, манжета или манжет, заусеница или заусенец? Оказывается, обе формы в каждой паре правильны, но используются в разных условиях: музыкант скажет клавиша, а техник – клавиш – «наконечник рычажка в разного рода механизмах – пишущей машинке, кассовом аппарате и т. п.»; мы с вами говорим манжета – «обшлаг рукава, блузки», а техник предпочтет манжет – «кольцо для скрепления концов труб»; мы привыкли к форме заусеница – «задравшаяся кожица у основания ногтя», а в просторечии – заусенец; то же и в технике, но в значении «шероховатость, острый выступ на поверхности металла».

В парах просек – просека, расценок – расценка, плацкарт – плацкарта современными литературными формами считаются вторые (что не мешает, например, проводнику железнодорожного вагона говорить «билет с плацкартом», используя профессионально-просторечную форму).

На первый взгляд никаких затруднений не должно вам доставить определение грамматического рода такого обиходного слова, как кофе. Ведь существует простое правило: несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду (бюро, депо, пальто, кафе, пенсне, шоссе, такси и др.), но слово кофе составляет одно из немногих исключений и относится к мужскому роду (вероятно, по связи со словами кофей, кофий, бытовавшими ранее). Стало быть, нужно говорить и писать черный кофе, а не «черное кофе». Однако практика разговорной речи не всегда считается с теоретическими положениями и склонна выравнивать аналогичные формы, поэтому нередко мы слышим в разговоре и читаем в печати сочетание «черное кофе», которое стало уже допустимым вариантом устной речи.

* * *





Одна из сестер – библиотекарша, другая – врачиха

Вероятно, вы почувствуете некоторую неловкость при чтении этого заголовка: уж очень выпадает из литературного языка форма «врачиха». Не вызывают никаких возражений подобные формы с суффиксом – их(а), давно существующие в языке: портниха, ткачиха и некоторые другие (также спортивный термин пловчиха). Но такое образование, как «врачиха», не приобрело прав гражданства в литературном языке (возможно, что сказываются нежелательные ассоциации с названиями животных: зайчиха, слониха и т. п.).

Что касается форм с суффиксом – ш(а), то они имеют более широкое распространение в разговорной речи: библиотекарша, кассирша, кондукторша, секретарша и др. Однако и здесь наблюдается ограничение, связанное не только со сниженным стилистическим оттенком, но и с возможной неясностью из-за присущей некоторым словам этого типа двузначности: такие слова, как бригадирша, докторша, инженерша (также дворничиха, сторожиха), могут быть поняты и как название действующего лица, и как название жены по профессии, роду занятий мужа.

Иногда парные формы женского рода носят искусственный характер, и их образование связано со специальным стилистическим заданием. Сравните шутливый оттенок соответствующих слов в предложении: «Особого, теплого слова заслуживают наши женщины-писательницы – прозаички, драматургички, поэтессы, критикессы и редактрисы» («Литературная газета»).

Возвращаясь к паре врач – врачиха, попробуем выяснить, какой из трех возможных вариантов уместнее в такой ситуации: вернувшись с работы домой, муж спрашивает у жены, навестил ли врач (фамилия, имя, отчество этой женщины-врача неизвестны) их заболевшего ребенка.

1) Женщина-врач приходила?

2) Врач приходил?

3) Врач приходила?

Первый вариант в разговорной речи звучит слишком «по-ученому». Второй представляется искусственным, так как оба собеседника знают, что речь идет о женщине. Наиболее приемлем третий вариант, в котором слово врач приобретает грамматические свойства общего рода и сказуемое согласуется с подлежащим по смыслу.

Аналогичные вопросы возникают и в других случаях. Какую пару образовать к словам индеец, кореец? Если исходить из модели европеец – европейка, испанец – испанка, то получится «индейка», «корейка». Но эти места уже заняты словами с другими значениями (первое – название птицы, второе – свиная или телячья грудинка), поэтому было создано особое суффиксальное образование: индианка, кореянка. Для образования пары к слову овчар «неудобным» оказалось бы «овчарка», и слово не получило формы женского рода. В слове толстовка совместились два значения: 1) последовательница учения Л. Н. Толстого (соответствие к толстовец) и 2) блуза, фасон которой придумал великий писатель.










Иногда появляются трудности, когда возникает потребность в обратном образовании, т. е. нужно подобрать соответствующую форму мужского рода к названию лица женского пола. Какое будет соответствие к слову машинистка? Напрашивается: машинист, но это слово имеет другое значение, и для названия лица мужского пола, избравшего эту профессию, используется описательное выражение переписчик на машинке. Для обозначения соответствия к слову балерина в шутку иногда употребляют «балерун», а если по-серьезному, то артист балета. Без всяких трудностей были образованы пары доярка – дояр, свинарка – свинарь.

* * *


«Вы не знаете падежов»

Конечно, такое выражение может быть употреблено только в шутку (хотя встречаются отнюдь не шуточные просторечные «местное нет», «у меня много делов»). Однако имеется немало случаев, когда выбор правильной формы падежа имен существительных доставляет нам хлопоты.

Как склонять слова типа домишко? Изменяется ли при склонении первая часть таких особого типа сложных слов, как вагон-ресторан? На Москва-реке или на Москве-реке? К пятому апреля или к пятому апрелю? Уничтожать микробы или уничтожать микробов? Романы Жюль Верна или романы Жюля Верна?

При решении подобных вопросов мы неизбежно встречаемся с нашими «старыми знакомыми»: исторической изменчивостью нормы и расслоением языка на разные стили, главным образом книжные и разговорный. Мы сталкиваемся не только с грамматикой, но и со стилистикой. Чтобы не усложнять определение последней, воспользуемся словами одного ученого: «Стилистика начинается там, где имеется возможность выбора». Иначе говоря, там, где нет выбора синонимов (лексических или грамматических), там есть нормативная лексика, грамматика, но нет стилистики. С учетом этих замечаний попробуем дать ответы на поставленные выше вопросы.

Когда-то употреблялась начальная форма домишка (сравните у Н. А. Некрасова: Артикул ружьем выкидывал, так, что весь домишка вздрагивал) и при склонении использовались окончания существительных женского рода, т. е. говорили и писали: нет домишки, подойти к домишке, приобрести домишку, пользоваться домишкой. В наше время нормативной является начальная форма домишко и слово склоняется по образцу существительных среднего рода (домишко, домишка, домишку, домишко, домишком, о домишке). Однако в разговорной речи преобладают формы по образцу «женского» склонения («нет домишки» и т. д., см. выше), кроме винительного падежа: приобрести домишко.

Слова типа вагон-ресторан допускают двоякие падежные формы в зависимости от стиля и формы речи: в книжной речи склоняются обе части (в вагоне-ресторане), в разговорной, склонной к экономии языковых средств, – только вторая часть (в вагон-ресторане). Также на матче-турнире, в разгаре бала-маскарада (книжные формы) – на матч-турнире, в разгаре бал-маскарада (разговорные формы). Но при тесном смысловом слиянии обеих частей склоняется только вторая часть: укрыться плащ-палаткой, позавтракать в автомат-закусочной, прочитать в «Роман-газете» (в последних примерах речь идет об одном предмете, а не о предмете и его признаке).

Двоякие формы наблюдаются и для сочетания Москва-река: в книжной речи склоняются обе части (на Москве-реке, за Москвой-рекой), в разговорной речи первая часть при склонении не изменяется (на Москва-реке, за Москва-рекой).

При склонении таких сочетании, как пятое апреля (было образовано от сочетания пятое число месяца апреля), изменяется только первая часть: к пятому апреля (не «к пятому апрелю», так как получилось бы, что в году имеется «пять апрелей»).

В форме винительного падежа названий некоторых микроорганизмов (бактерии, бациллы, микробы, также зародыши, личинки, эмбрионы и т. п.) наблюдаются колебания: в современном языке эти слова склоняются как существительные неодушевленные (изучать бактерии, уничтожать микробы), а в более архаичном употреблении или в специальной литературе как существительные одушевленные (изучать бактерий, уничтожать микробов).

Иностранные имена, оканчивающиеся на согласный звук, склоняются также при наличии фамилии или нескольких имен подряд, например: романы Жюля Верна, рассказы Марка Твена, сказки Ганса Христиана Андерсена. В устной речи встречается отступление от этого правила («романы Жюль Верна», «рассказы Марк Твена»), что можно объяснить влиянием обычной для устной речи несклоняемостью имени при наличии отчества («у Иван Иваныча», «к Сергей Петровичу»).

* * *


Выпил чашку чаю или чашку чая?

При выборе формы родительного падежа единственного числа существительных мужского рода типа много (народу – народа), килограмм (сахару – сахара), чашка (чаю – чая) говорящие и пишущие в прежнее время исходили из того, что формы на – у(-ю) у вещественных и некоторых других существительных имели количественное значение, обозначали часть целого, а потому предпочитались в подобных сочетаниях (сравните сочетания история народа, белизна сахара, вкус чая – без количественного значения). В настоящее время формы на – у(-ю) убывают, происходит выравнивание по основной модели, не связанной с определенным значением, и наряду с формой чашка чаю вполне допустима (а многими даже предпочитается) чашка чая. Последняя явно преобладает, если при существительном имеется определение: чашка крепкого чая, пачка душистого табака.

Формы на – у(-ю) обычно сохраняются, если существительное зависит от глагола: выпить квасу, поесть супу, достать мелу, прикупить тесу, добавить сахару (особенно при ударяемом окончании: выпить чайку, поесть медку и т. п.).

То же у существительных с отвлеченным значением, если имеется указанный оттенок количественного значения (нагнать страху, наговорить вздору), а также во фразеологических сочетаниях (без году неделя, с глазу на глаз, задать перцу, добиться толку, без роду и племени, прибавить шагу, что есть духу и т. д.). Сравните также предложные сочетания: упустить из виду, беситься с жиру, нужно до зарезу, говорить без умолку, двадцать лет от роду и т. п.

* * *


– Вы сейчас в отпуске?

– Да, я в отпуску

Чем объяснить различие в форме выделенных слов? Ведь в обоих случаях перед нами предложный падеж единственного числа одного и того же существительного отпуск. Различие это носит стилистический характер: первая форма книжная, вторая разговорная. Каждая из них имеет право на существование в условиях определенной речевой ситуации. Так, в приказе по учреждению мы встречаем: «Полагать П. И. Сергеева в отпуске с… по…». А сам Сергеев о себе, вероятно, скажет: «Я сейчас в отпуску».

Другие примеры с тем же стилистическим различием (книжный характер формы на – е и разговорный, профессиональный, просторечный характер формы на – у): в аэропорте – в аэропорту, на грунте – на грунту, в спирте – в спирту, на холоде – на холоду, в цехе – в цеху, в чае – в чаю и т. п.

Сравните параллельные формы в других случаях: работа на дому (наречное значение) – номер на доме; задыхаться в дыму – в дыме пожарищ; весь в жиру – плавать в жире; в кругу друзей – в круге подобных представлений; расположиться на мысу реки – на мысе Доброй Надежды; весь в поту – трудиться в поте лица; у него в роду – в роде Толстых; в третьем ряду – в ряде случаев; стоять в углу – в угле треугольника; сад в цвету – во цвете лет и т. п.

Часто различие между рассматриваемыми формами выражается в том, что форме на – у присуще обстоятельственное значение, а форме на – е – объектное: растет в лесу (обстоятельство) – знает толк в лесе (дополнение); держаться на весу – выгадывать на весе; находиться в строю – ошибки в строе простого предложения; грибы в лесу – роль Несчастливцева в «Лесе» А. Н. Островского; родился в 1918 году – события, описанные в «Восемнадцатом годе» А. Н. Толстого; деревья в вишневом саду – декорации в «Вишневом саде»; машина на ходу – на ходе дела не отразилось и т. п.

При наличии определения вместо формы на – у(-ю) встречается форма на – е, например: на ветру – на сквозном ветре; на краю – на переднем крае (устойчивое сочетание); в снегу – в пушистом снеге и т. п.

* * *








«– Есть у вас в продаже свежие торта?»

Такой вопрос приходится иногда слышать в кондитерской. Прежде чем дать оценку форме «торта» и ей подобным, поставим такой вопрос: как лучше сказать – тракторы или трактора? Ответ: и то и другое – в зависимости от условий общения (письменная или устная форма речи), от характера текста (его принадлежности к книжному или разговорному стилю) и т. д. Неуместно было бы в технической книге, в статистическом обзоре, в статье на экономическую тему написать: «Новые трактора характеризуются такими-то техническими показателями». Но вполне допустимо употребить эту форму в другой ситуации – в живой беседе, в очерке на «весеннюю» тему: Началась посевная кампания. Трактора уже вышли в поле.

Книжным формам (с окончанием – ы или – и) противопоставлены формы разговорные (договóры – договорá, инстрУкторы – инструкторá, цехú – цехá), профессиональные (крéйсеры – крейсерá, прожéкторы – прожекторá, редáкторы – редакторá, сéкторы – секторá), просторечные (инженéры – инженерá, лéкторы – лекторá, шофёры – шоферá).

Равноправными стали формы инспéкторы – инспекторá, коррéкторы – корректорá, пéкари – пекарЯ, слéсари – слесарЯ, тóкари – токарЯ и др.

Некоторые формы разграничиваются в зависимости от присущего им значения: кондукторá – «работники транспорта» – кондУкторы – «приспособления в технике», лагерЯ (военные, пионерские, туристские) – лáгери – «политические группировки». Сравните также боровá – «дымоходы» – бóровы – «кабаны», корпусá – «здания, войсковые соединения» – кóрпусы – «туловища», образá – «иконы» – óбразы (художественно-литературные), поводá – «поводья» – пóводы – «побуждения», пропускá – «документы» – прóпуски – «недосмотры», токá – «место молотьбы» – тóки (электрические), тонá – «переливы цвета» – тóны (звуковые), тормозá – «приборы» – тóрмозы – «препятствия», учителЯ – «преподаватели» – учителú – «идейные руководители», хлебá (на корню) – хлéбы (печеные), цветá – «окраски» – цветЫ – «растения».










К подобным же случаям относятся формы (некоторые из них употребляются только во множественном числе) мехá – «выделанные шкуры» – мехи (кузнечные и т. п.), соболЯ – «меха» – сóболи – «животные», счетá – «документы» – счёты – «прибор, взаимные отношения», сынЫ (родины) – сыновья (у родителей) и др. Неправильно поэтому: «Влить старое вино в новые меха» (вместо мехú); «В Советы народных депутатов избираются лучшие сыновья и дочери народа» (вместо сынЫ).

История рассматриваемых форм показывает неуклонный рост количества слов с окончанием – а(-я) на протяжении последних двух столетий. В середине XVIII века М. В. Ломоносов отметил только три слова, употреблявшиеся в именительном падеже множественного числа с окончанием – а без параллельной формы на – ы(-и): бока, глаза, рога (восходящие к форме двойственного числа при названиях парных предметов), а также немногие слова с параллельными формами. В середине XIX века таких слов было уже много десятков, а в наши дни их насчитывается свыше шестисот.

Естественно встает вопрос: при такой активности форм на – а(-я) не захлестнет ли нашу речь их стихийный рост, не восторжествуют ли сочетания типа «опытные бухгалтера», «волжские парохода», «свежие торта»! Нет, эта опасность литературному языку не угрожает, потому что он находится под воздействием факторов, регулирующих нормативное формообразование.

Так, в защиту форм инженеры, шофёры можно привести такое положение: слова эти пришли из французского языка, в котором ударение всегда падает на конечный слог слова (в данном случае на – ер и – ёр), и с таким ударением данные слова вошли в русский язык, причем ударение при склонении сохраняется на этом слоге. Попробуем просклонять слово инженер: в единственном числе – инженера, инженеру, инженером, об инженере; во множественном числе сохраняется то же ударение, а это исключает форму на – а (она сама требует ударения, и мы потеряем его на слоге – ер). Проделайте ту же операцию со словом шофёр, и вы убедитесь, что нормативной является форма шофёры (просторечная форма «шофера» восходит к просторечной же форме «шофер»: ошибка в ударения повлекла за собой ошибку в формообразовании). Поставьте это слово в один ряд со словами актёры, гастролёры, гримёры, режиссёры, и вы убедитесь, что правильная форма – шофёры. Разумеется, вы не обязаны знать точное происхождение того или иного слова, но вы можете легко запомнить правило: заимствованные слова на – ёр, – ёр с ударением на этом слоге образуют форму именительного падежа множественного числа с окончанием – ы (не – а).

Сложнее обстоит дело с такими словами, как доктор, инспектор, трактор и т. п., т. е. словами на – ор, восходящими к латинскому языку: для них нет единого правила образования рассматриваемой формы, но можно руководствоваться некоторыми общими указаниями.

Слова на – ор, обозначающие неодушевленные предметы, образуют, как правило, форму на – ы (такие слова принадлежат к книжной лексике и используются в функции терминов): детекторы, индукторы, конденсаторы, рефлекторы, рефрижераторы и т. п. Об отдельных дублетных формах (прожекторы – прожектора, тракторы – трактора) было сказано раньше (второй вариант имеет профессиональный или разговорный характер).

Слова на – ор, обозначающие одушевленные предметы, имеют в одних случаях окончание – а, в других – ы, а именно: слова, получившие широкое распространение и утратившие книжный характер, обычно имеют окончание – а: директора, доктора, профессоре и др.; слова же, сохраняющие книжный оттенок, употребляются с окончанием – ы: авторы, конструкторы, лекторы, новаторы, ораторы и др.

Возвращаясь к заголовку данного отрывка, скажем решительно: никаких «торта», «супа», «почерка», «раза», «аптекаря», «библиотекаря», «бухгалтера» и т. п. в литературном русском языке нет.

* * *


Пять килограммов четыреста граммов помидоров

Почему-то это сочетание, произнесенное вслух, у некоторых людей вызывает улыбку. А между тем оно составлено «по всем правилам грамматического искусства». Так в чем же дело? По-видимому, в том, что оно звучит несколько искусственно.

Действительно, мы скорее скажем 400 грамм масла, чем 400 граммов масла, килограмм помидор, чем килограмм помидоров и т. п. Здесь действует своеобразная тенденция к экономии языковых средств: из двух вариантов – более длинного и более короткого – в живой речи, как правило, употребляется более короткий.

В одних случаях окончание – ов родительного падежа множественного числа существительных мужского рода перестало использоваться не только в устной речи, но я на письме: победил вариант с нулевым окончанием. Taк, существовавшие когда-то сочетания «отряд солдатов», «группа партизанов», «пара сапогов» заменены более экономными отряд солдат, группа партизан, пара сапог.

Сравните также прежние сочетания с названиями некоторых национальностей с основой н и р (среди грузиков, лезгинов, осетинов, туркменов, башкиров) и теперешние (без окончания – ов). То же в названиях единиц измерения: раньше было «100 амперов, ваттов, вольтов» и т. п., сейчас – без – ов.

В других случаях окончание – ов сохраняется в письменной речи, но отпадает в речи устной, в которой мы употребляем формы 400 грамм, тонна помидор, апельсин, 


мандарин, баклажан и т. п. Однако неоправданно написание в ученическом сочинении: «Древний Рим погиб от нашествия варвар».

Для подтверждения тенденции к победе более коротких форм приведем еще и такой факт: в первой половине XIX в. слова афиша, буря, кастрюля, пустыня, роща, сплетня и некоторые другие имели в родительном падеже множественного числа не нулевое окончание, как сейчас, а окончание – ей: афишей, бурей, кастрюлей, пустыней, рощей, сплетней.

А теперь ряд маленьких задач.

Если у вас есть несколько знакомых девушек или подруг по имени Оля, то как вы скажете: Подарки для наших… (у А. П. Чехова: Оль).

Раскройте скобки и заключенное в них слово поставьте в нужной форме: Купить несколько (простыня). Ответ: простынь (не «простынь» и не «простынёй», сравните: баня – бань, дыня – дынь, яблоня – яблонь). В углу стояло несколько (кочерга). Чтобы себя не мучить, сопоставьте: серьга – серег (с беглым е), стало быть: кочерга – кочерег.

* * *








Все присутствующие обнажили голов…

Разве здесь может возникнуть вопрос о форме числа? Ведь у каждого из присутствующих, надо полагать, была своя голова, а не одна, общая для всех. И если не всегда верна поговорка «Сколько голов, столько умов», то не по причинам физического характера. И все-таки правильнее сказать …обнажили голову. При указании на то, что одинаковые предметы принадлежат каждому лицу из всей группы или находятся в одинаковом отношении к ним, форма единственного числа употребляется в значении множественного. Например: Все повернули голову в сторону двери; Носильщики несли на голове корзины с овощами. У А. С. Пушкина: Солдаты стояли с опущенной головой; Повелено брить им бороду. У В. Г. Короленко: …Какое горе лежало на сердце чужих людей.

Другие примеры: Изучается форма уха, носа, глаз (не «формы»); У моих и твоих часов сломалась пружина (не «пружины», так как речь идет об одной и той же детали у каждого предмета); На совещании присутствовали заведующие учебной частью ряда школ района (не «учебными частями»); Пять воинов были награждены орденом Славы 1 степени (не «орденами»); Девушки закрыли лицо передником (не «лица передниками»); Ребята ковыряли вилкой остывшую картошку (не «вилками»).

* * *


«Пьем грузинские вина и чешские пива»

Если мои читатели запротестуют против второго из приведенных в заголовке сочетаний, указывая на то, что с грамматической точки зрения неправильно образование множественного числа от вещественного существительного пиво, то я сошлюсь на авторитет одного из виднейших русских грамматистов – А. А. Шахматова, приводившего эту форму среди других подобных.

Грамматика не станет здесь возражать, потому что его самой установлено правило: имена существительные с вещественным значением употребляются в форме множественного числа для обозначения различных сортов или видов вещества. Мы давно уже привыкли к сочетаниям нержавеющие стали, красные и белые глины, дорогие табаки, смазочные масла, спирты из недефицитного сырья и т. п. Сравните в специальном употреблении: бензины, граниты, каучуки, цементы, эфиры, сахара, чаи, культурные луки. То же для обозначения изделий из материала (бронзы, фарфоры, хрустали) или названий злаков, посевы которых занимают большую площадь (ячмени, озими). Например, у М. Шолохова: Вдоль дороги дымились в росе вызревшие овсы.

Отсюда, казалось бы, простой вывод: если есть грузинские вина, то почему не могут быть «чешские пива», тем более что в природе они действительно существуют? И все-таки вы были бы правы в своего возражении: одно дело – теоретическая возможность, а другое – практическое использование («чешские или другие пива» – так не говорят).

Оказывается, приведенное выше правило не является универсальным. Не образуют формы множественного числа такие вещественные существительные, как молоко, просо, рис и др., а также названия элементов (золото, серебро, азот, кислород, калий, натрий и т. д.).

А теперь посмотрим, как обращаются с формами числа школьники и абитуриенты. В одном сочинении читаем: «Партизанские движения сыграли большую роль в победе». Автор не учел, что слово движение употребляется в форме множественного числа, если обозначает конкретное действие (движения рук и ног), и не употребляется, если, как в данном примере, имеет отвлеченное значение деятельности, направленной на достижение какой-либо цели (партизанское движение, революционное движение).

Другой ученик пишет: «Он говорил об их отношениях к науке». Ошибка та же: слово отношение употребляется в форме множественного числа в значении «связь между кем-либо, образующаяся из общения на какой-нибудь почве» (семейные отношения, товарищеские отношения) и не употребляется, если имеет значение «взгляд на что-либо, понимание чего-либо» (отношение к искусству, отношение к жизни),




Поговорим о прилагательных


– Эта книга интересная?

– Да, весьма интересна

Нетрудно видеть, что и в вопросе, и в ответе речь идет об одном и том же: представляет ли данная книга интерес? Однако формы прилагательного, использованные в функции сказуемого, не совпадают: в одном случае выступает полная форма, в другом – краткая. Сравните аналогичные сочетания: вопрос неясный – вопрос неясен, положение опасное – положение опасно, советы полезные – советы полезны и т. п.

Так в чем же различие между левой и правой частью каждой пары (а оно должно быть, потому что абсолютных синонимов, лексических или грамматических, т. е. синонимов, не различающихся ни по значению, ни по стилистической окраске, как правило, не существует)?

Подойдем к решению вопроса издалека. Сначала возьмем более простой случай, например: река спокойная – река спокойна. Первое сочетание (с полным прилагательным в роли сказуемого) указывает на постоянный признак предмета (в отличие от бурного горного потока это спокойная река), а второе сочетание (с кратким прилагательным в той же роли сказуемого) указывает на временный признак (в данный момент река спокойна, а в другое время это бывает и не так). Сравните также: девочка больная – девочка больна, характер у него спокойный – лицо его спокойно и т. п. Такое различие, однако, неприменимо к нашему примеру, приведенному в заголовке отрывка: нельзя считать, что книга интересная всегда, а книга интересна сию минуту.










Попробуем взять другой пример: дверь низкая – дверь низка. Здесь тоже не приходится говорить о постоянном и временном признаке предмета: размеры, как правило, неизменны. Но можно говорить о признаке абсолютном и признаке относительном: дверь низкая – безотносительно к другим предметам, а дверь низка, например, когда встает вопрос о том, чтобы внести в комнату высокую мебель (т. е. чересчур низка). Сравните также: ноша тяжелая (независимо от того, кто ее будет нести) – ноша тяжела (может быть, для ребенка). Аналогичные сочетания: сапоги велики, куртка мала, проход узок – с выражением излишка или недостатка размера.

Вот теперь мы приблизились к решению интересующего нас вопроса: книга интересная – безотносительно к тому, кто будет ее читателем, а книга интересна допускает продолжение: для детей, для юношества, для специалистов или для определенной цели, в тех или иных условиях и т. д.

Мы установили смысловое различие между обеими формами качественных прилагательных в роли сказуемого, но есть еще различие стилистическое. Оно заключается в книжном характере краткой формы и нейтральном, иногда разговорном полной формы: Его философские построения и выводы ясны и точны. – Ответы ученика ясные и точные. Поэтому в разговоре об обыденных вещах, например о погоде, мы употребляем конструкции с полными прилагательными: День был теплый, безветренный, небо ясное, безоблачное.

Кроме того, краткой форме присущ оттенок категоричности, а полной – оттенок смягченного выражения. Сравните три однородные реплики из пьесы А. П. Чехова «Три сестры»: Ты, Машка, злая; Ты, Маша, глупая; О, глупая ты, Оля, произнесенные по-родственному, по-дружески, и другой вариант, предложенный одним языковедом в порядке лингвистического эксперимента: ты зла, ты глупа (звучит резко, оскорбительно).

* * *


Такой вопрос вполне естествен или естественен?

Как видно из этой фразы, имена прилагательные на – енный допускают два варианта при образовании краткой формы: на – ен и на – енен. Например: величествен – величественен, воинствен – воинственен, медлен – медленен, могуществен – могущественен, ответствен – ответственен, родствен – родственен, свойствен – свойственен, торжествен – торжественен и т. п.

В настоящее время чаще используется первая форма, как более экономная. Победил краткий вариант в словах: бездействен, безнравствен, беспочвен, бессмыслен, бесчислен, бесчувствен, двусмыслен, искусствен, легкомыслен, многочислен, мужествен, невежествен, посредствен и др. Например, у писателей встречаем: Он был нам родствен по духу, по всему складу своего мышления (Э. Казакевич); Этот вскрик отвращения был вполне естествен (Ю. Нагибин).

* * *


«Приведите более лучший пример»

Такая форма сравнительной степени нарушает грамматическую норму: ведь лучший уже указывает на сравнительную степень (простую), и добавление слова более (с помощью которого образуется составная сравнительная степень) излишне: получается сравнительная степень «в квадрате».

Изредка сочетания «более лучший» и «более худший» встречаются в разговорной речи. Например: У меня вышло шероховато, но если Билибин возьмет на себя труд перефразировать, то получится нечто более лучшее (из письма А. П. Чехова); Я думаю, что столь милую моему сердцу библиотеку переселили в гораздо более худшее помещение (из письма А. А. Фадеева).

В литературном языке приняты такие формы сравнительной степени прилагательных: бойче, звонче, ловче, слаще, хлёстче (а не «бойчее, звончее, ловчее, слаже, хлеще»).

Раз уж речь зашла о степенях сравнения имен прилагательных, то попробуем разобраться в стилистических различиях между простыми и составными их формами.

Сопоставляя предложения Этот дом выше соседнего. – Показатели успеваемости по русскому языку в нашем классе в этом году более высокие, чем в прошлом, – мы можем отметить, что простая форма имеет нейтральный характер (употребляется в разных языковых стилях), тогда как составная форма в основном свойственна книжной речи.

По-другому обстоит дело с обеими формами превосходной степени: простая форма носит книжный характер, а составная является нейтральной, межстилевой, т. е. не связанной с определенным стилем. Сравните: глубочайшие мысли – самые глубокие колодцы в этой местности, строжайшая диета – самая строгая учительница в школе. Не следует при этом «создавать» не существующие в литературном языке формы, как это получилось в одной ученической работе: «В чертах характера Ноздрева ясно чувствуется самоуверенность и вместе с тем явнейшая глупость».

* * *








С обезьяньей ловкостью?

Нет, с ловкостью обезьяны

Опять мы стоим перед выбором одной из двух синонимических конструкций: как первая (состоящая из прилагательного и существительного, т. е. согласованного определения и определяемого слова), так и вторая (имеющая в своем составе два существительных, т. е. определяемое слово и несогласованное определение) обозначают предмет (в грамматическом значении) и его признак. Поэтому в смысловом отношении они равноценны. Но, как и в других случаях синонимии, есть и различие между обоими сочетаниями.

Это различие выражается в том, что сочетание ловкость обезьяны более образно, более конкретно: мы представляем себе животное с характерной для него внешней чертой. Зато сочетание обезьянья ловкость имеет более общее значение: подобной ловкостью может обладать не только обезьяна. Также братская помощь (не только со стороны брата) – помощь брата, детский смех (не только у ребенка) – смех детей, материнская ласка (не обязательно ласка родной матери) – ласка матери и т. п.

В других случаях параллельные обороты расходятся в своих значениях. Так, создан новый городской центр (в сельской местности возник новый город) не то же, что создан новый центр города (в существующем городе появилась новая центральная часть); поставить рабочий стол; а не стол для работы (таким может быть любой стол), взяться за дверную ручку (ручка прикреплена к двери) – взять ручку от двери (предметы отделены один от другого).

Стилистическое различие проявляется в таких парах, как рассказы Толстого – толстовские рассказы (второй вариант имеет разговорный характер); книга сестры – сестрина книга (второму сочетанию присущ оттенок устарелости для наших дней).




Коварная часть речи – имя числительное


«Триста шагами дальше»

Вы, вероятно, так не скажете, поэтому что знаете правило: числительные согласуются в косвенных падежах, кроме винительного, с существительными; стало быть, нужно: тремястами шагами дальше.

И все же в разговорной речи, а тем более в просторечии подобные обороты встречаются. А если взять сочетания с составными числительными, то нарушения литературной нормы наблюдаются в устно-разговорной речи еще чаще. Например, сочетание альбом с 678 иллюстрациями многие прочитают скорее так:…с шестьсот семьдесят восьмью иллюстрациями (склоняя только последнее слово), чем…с шестьюстами семьюдесятью восьмью (или восемью – более старая форма) иллюстрациями, хотя по правилу в составном количественном числительном должны склоняться все образующие его части.

Книжному варианту с тремястами рублями (числительное согласуется с существительным) противостоит разговорный вариант с тремястами рублей (числительное управляет существительным, как это имеет место в форме именительно-винительного падежа триста рублей).

Слово тысяча может выступать как в функции числительного, так и в функции счетного существительного (сравните формы творительного падежа единственного числа тысячью и тысячей), поэтому оно или согласуется с существительным (с тысячью рублями), или управляет им (с одной тысячей рублей). В форме множественного числа оно управляет существительным: с тремя тысячами рублей.

Это же слово имеет разные формы винительного падежа в составе количественных и в составе порядковых числительных: груз весом в тысячу пятьсот тонн (не «в тысяча пятьсот тонн») – в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году (не «в тысячу девятьсот семьдесят седьмом году»).

А теперь решите, какую из заключенных в скобки форм лучше использовать в предложении Наша библиотека пополнилась двумя тысячами (книг – книгами).

* * *


Поход продолжался 22 суток

Как прочитать выделенное сочетание числительного с существительным? Все обстоит благополучно, пока перед нами сочетания 20 (двадцать) суток, 21 (двадцать одни) сутки, но стоит добавить еще одни сутки, и мы окажемся в трудном положении: нельзя сказать ни «двадцать два сутки», ни «двадцать две сутки», и остается, как «жест отчаяния», – «двадцать двое суток», но это не соответствует литературной норме. Дело в том, что такие слова, как сутки, т. е. существительные, имеющие форму только множественного числа, сочетаются не с количественными числительными два, три, четыре, а с собирательными двое, трое, четверо, однако эти последние не могут входить в составное числительное: оно должно быть образовано из одних количественных числительных. Не соответствуют поэтому литературной норме встречающиеся в печати сочетания: «Первый искусственный спутник Земли просуществовал как космическое тело 92 суток»; «Затем снова включаются двигатели для торможения, которое продолжается 123 суток».

В нормативной речи эту грамматическую несочетаемость числительных 22, 23, 24 и т. п. с существительными, не имеющими формы единственного числа, мы преодолеваем или заменой таких слов (поход продолжался 22 дня), или изменением конструкции (поход продолжался в течение двадцати двух суток).

При существительных ножницы, сани, часы, щипцы и т. п. в аналогичных случаях в деловой речи используется вставка слова штука: двадцать две штуки ножниц; купили сани в количестве двадцати двух (штук).

А как правильно построить предложение с заключенными в скобки словами: На складе колхоза имеются 23 (вилы) и 34 (грабли)?

* * *








Жили-были трое девчат

Легко образуются синонимические конструкции типа два ученика – двое учеников, а можно ли образовать пару «три девушки – трое девчат»? Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним, в каких случаях употребляются собирательные числительные двое, трое… семеро (практически выше этого числа собирательными числительными мы не пользуемся). Случаи эти следующие:

1) с существительными мужского и общего рода, называющими лиц мужского пола: двое друзей, трое сирот;

2) с существительными, имеющими формы только множественного числа: двое суток, трое саней (начиная с пятеро обычно используются количественные числительные: пять суток);

3) с существительными дети, люди, ребята, лицо (в значении «человек»): двое детей, трое молодых людей, четверо ребят, пятеро незнакомых лиц;

4) с личными местоимениями: нас двое, вас трое, их было пятеро;

5) с субстантивированными числительными (т. е. числительными, употребляющимися в роли существительных): вошли двое, трое в серых шинелях.

Как видно из сказанного, собирательные числительные не сочетаются с существительными мужского рода, называющими животных (нельзя сказать: «двое волков»). В разговорной речи возможно употребление собирательных числительных при названиях молодых животных (двое медвежат, трое щенят).

Не сочетаются собирательные числительные также с существительными, обозначающими лиц женского пола (нельзя сказать: «трое портних», «четверо преподавательниц»). Но по аналогии с сочетанием трое ребят в разговорной речи встречается также трое девчат (при нейтральной форме три девушки).

* * *


«Деревья росли по обоим сторонам улицы»

Если вы услышите, как кто-то произнес такую фразу, не торопитесь отнести этого человека к числу неграмотных, не различающих сочетаний у обоих братьев – у обеих сестер: он, конечно, знает, что начальная форма – обе стороны, а не «оба стороны». Однако разговорная речь расширяет в этом случае выбор и наряду с нормативным сочетанием по обеим сторонам (которого и вы, мои читатели, должны придерживаться) допускает ненормативный вариант «по обоим сторонам».

О «терпимости» разговорной речи свидетельствует и такой случай: мы встречаем в ней сочетание «у обоих ворот», явно не отвечающее грамматической норме, так как эта форма косвенного падежа образована от несуществующей начальной формы (нет формы именительного падежа «оба ворота» или «обе ворота»: существительные этого типа не имеют категории рода). Правильное сочетание: у тех и у других ворот.

* * *


«Я беседовал с полутора десятком учеников»

Правильно ли построено это предложение? Нет. Из двух встречающихся в практике речи вариантов в полутора десятке случаев – в полутора десятках случаев, с полутора сотней слов – с полутора сотнями слов (различие заключается в грамматическом числе существительного, вступающего в сочетание с числительным полтора – полторы) – норме современного русского литературного языка отвечает второй, т. е. во всех падежах, кроме именительно – винительного, существительное при названных числительных ставится во множественном числе. Стало быть: Я беседовал с полутора десятками учеников. Неправильно поэтому в газетном тексте: «В демонстрации участвовало свыше полутора миллиона человек» (нужно: …свыше полутора миллионов человек).

* * *


Учитель проэкзаменовал 22 ученик…

Предлагаю вам самим дописать окончание в последнем слове заголовка и прочитать все предложение. Что у вас получилось? Вероятно, у одних: «…двадцать два ученика», у других: «…двадцать двух учеников». Второй вариант кажется таким «убедительным»: ведь речь идет о существительных одушевленных, а их грамматический признак – совпадение формы винительного падежа с формой родительного. И все же в данном случае это не так: по правилу в сочетаниях составных числительных, оканчивающихся на два, три, четыре, существительные, независимо от категории одушевленности-неодушевленности, в винительном падеже сохраняют форму именительного; стало быть: …проэкзаменовал двадцать два ученика. Однако другая форма («…проэкзаменовал двадцать двух учеников») встречается довольно часто не только в устной речи, но и в печати, например: «Самолет доставил 72 пассажиров»; «Наши охотники за один сезон уничтожили 54 волков». Даже у писателей: Утро застало в живых только двадцать двух человек (К. Паустовский).

Такой же случай ослабления категории одушевленности находим в сочетаниях существительных женского рода, обозначающих животных, птиц, рыб, с числительными два, три, четыре, когда речь идет об общем счете, о купле-продаже: наряду с книжными формами купить двух коров, подстрелить трех уток, поймать четырех рыб широкое распространение получили разговорные формы купить две коровы, подстрелить три утки, поймать четыре рыбы. Сравните у писателей: На них он выменял борзые три собаки (А. С. Грибоедов); Платил прогоны за две лошади (А. С. Пушкин).

* * *


Каждому ученику дали по 5 тетрадей

Как вы прочитали это предложение: …по пяти тетрадей или …по пять тетрадей? Ошибки не будет ни в том, ни в другом варианте: предлог по в так называемом распределительном значении управляет числительными пять, шесть… десять… пятнадцать… двадцать… тридцать, сорок, пятьдесят… или в дательном падеже (книжный вариант), или в винительном падеже (разговорный вариант): по десяти карандашей – по десять карандашей, по двадцати рублей – по двадцать рублей, по сорока копеек – по сорок копеек, по семидесяти мест – по семьдесят мест. В практике речи преобладают вторые варианты, в первых чувствуется оттенок устарелости.

То же самое при составных числительных, например: по двадцати пяти рублей – по двадцать пять рублей, по сорока семи копеек – по сорок семь копеек (чаще используются вторые конструкции). Если же в составном числительном имеются слова два, три, четыре, двести, триста, четыреста, то все сочетание ставится в форме именительно-винительного падежа: по тридцать четыре копейки, по двести шестьдесят пять рублей.

Два варианта имеются и в таких сочетаниях: по нескольку человек – по несколько человек, по многу дней – по много дней (первый вариант книжный, второй – разговорный).

* * *


Рост успеваемости на 12,5 %

Здесь возникает вопрос о форме слова процент: на. двенадцать и пять десятых процента или …процентов? По правилу при смешанном числе существительным управляет дробь, а не целое число, стало быть …процента. Сравните также: 6,3 (шесть и три десятых) метра; 8 и 


/


(восемь и одна пятая) центнера и т. п. Но пять с половиной процентов (при наличии сочетания «с половиной», «с четвертью» существительным управляет целое число).

Как видите, имя числительное, будучи замкнутой категорией (новые слова в этой части речи не появляются, а все существующие в ней слова не превышают четырех десятков: один… десять, одиннадцать… девятнадцать, двадцать… сто, двести… девятьсот, тысяча, миллион…) 


доставляет нам в практике речи немало хлопот. Но… без математики прожить трудно.




Осторожно: местоимение!








«Эту селедку передала мне продавщица Люба, ввиду жаркой погоды она уже припахивала»

Предложение не страдает неясностью или двузначностью: не вызывает сомнений отнесенность местоимения она к существительному селедка. И все же при чтении невольно возникает впечатление курьезности. Объясняется это тем, что личное местоимение обычно заменяет ближайшее предшествующее существительное в форме того же рода и числа, и эта формальная связь появляется в сознании читателя еще до того, как устанавливается связь смысловая.

Отсюда не следует, что тексты, в которых это формальное положение не соблюдено, стилистически неполноценны.

Так, не вызывают возражений предложения Главный инженер сейчас в токарном цехе, он дает указания мастеру; Учительница задержалась в школе, она проверяет тетради учеников. Нет оснований сомневаться в том, что в первом предложении местоимение он относится к сочетанию главный инженер, а не токарный цех и что во втором предложении она связана по смыслу со словом учительница, а не школа. Поэтому у писателей не всегда выдерживается указанное выше формальное требование. Например, у И. А. Гончарова: Если бы не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет. Стилисты считают, что было бы проявлением придирчивости поставить вопрос: на постели или на трубке?

Однако нередко в подобных случаях возникает неясность или создаются курьезы, например: «Сестра поступила в артистическую труппу, она вскоре уезжает на гастроли». Кто уезжает: сестра или труппа? Исправленные варианты: 1) Сестра поступила в артистическую труппу и вскоре уезжает на гастроли. 2) Сестра поступила в артистическую труппу, которая вскоре уезжает на гастроли.

Другие примеры не очень удачного построения предложений с личными местоимениями 3-го лица: «В комнате, возле печки, стояла девушка; она была жарко натоплена»; «Вчера перед школьниками гостеприимно раскрылись двери школы; окрепшие за лето, они снова сели за парты и с новыми силами взялись за учебу»; «Идеологи буржуазии, пытаясь заставить литературу и искусство служить своим классовым интересам, насаждают в них шовинизм». Подобный пример приводит М. Горький в статье «О начинающих писателях»: «Отец умер, когда ему было девять лет» (смысл предложения, конечно, ясен, никто не подумает о «девятилетнем отце», но из-за отсутствия в предложении другого существительного, с которым связано личное местоимение, создается курьезное впечатление). Пример из ученической работы: «Боясь грозы, старуха спрятала голову под подушку и держала ее там до тех пор, пока она не кончилась». И Создание двусмысленности из-за неясной связи личных местоимений может быть использовано как особый стилистический прием: умышленно затемняется соотнесенность местоимения с лицом или предметом. Например, y A. П. Чехова в рассказе-сценке «Ты и вы»: – А он схватил его, подмял и оземъ… Тогда тот сел на него верхом и давай в спину барабанить… Мы его из-под него за ноги вытащили. – Кого его? – Известно кого… на ком верхом сидел… – Кто? – Да этот самый


 про кого сказываю.

Изложенное выше распространяется и на употребление местоимения который, выступающего в функции союзного слова в придаточном предложении: здесь тоже обычна связь местоимения с ближайшим предшествующим существительным в форме того же рода и числа, поэтому при неясности связи возникает двузначность, например: «Мы беседовали с ведущим актером столичного театра, который приехал на гастроли в наш город» (приехал актер или театр?).

Теперь из другой области местоимений. Как сказать: внутри их или внутри них? – Оба варианта равноправны. Хотя после предлогов, управляющих родительным падежом, к личным местоимениям 3-го лица полагается добавление начального звука н (для него, к ней, над ними и т. д.), в отдельных случаях допустимы обе формы, например: у всех их – у всех них, над всеми ими – над всеми ними и т. п. (более современны конструкции с начальным н). Сравните у писателей: Видишь разницу между нами и ими (М. Горький). – …Нет между нами и ними никакой средней линии (А. Гайдар).

Однако в следующих предложениях нарушена рассматриваемая норма (местоимения употреблены без начального н): «Дети страшно испугались, когда мимо их пронеслась огромная злая собака»; «Впереди по узкой дороге ехал нагруженный вещами грузовик, а сзади его шла легковая машина». С другой стороны, ошибка допущена в предложении «На склонах этих гор растет дуб, а выше него сосна»: после сравнительной степени прилагательных и наречий местоимения 3-го лица употребляются без начального н.

Присмотримся к предложению: «Молодежь осталась довольна концертом, они просили почаще устраивать такие встречи с артистами». Здесь нарушена соотнесенность в числе между местоимением они и вуществитель-ным молодежь (следовало сказать: она). Однако при такой формальной замене сохранилась бы какая-то стилистическая неловкость («она просила…»). В подобных случаях прибегают к лексической замене: Молодые люди просили… То же самое в тексте: «Крестьянство на протяжении столетий боролось против крепостного права; они неоднократно восставали против своих угнетателей». И здесь употребление местоимения оно (крестьянство) было бы стилистически неудачно («оно восставало»), поэтому целесообразно в первой части предложения вместо крестьянство употребить слово крестьяне.

Встречающиеся в художественной литературе аналогичные случаи связаны с особенностями индивидуального стиля автора, с желанием придать повествованию разговорный характер, например: На террасе собралось все женское общество. Они и вообще любили сидеть там после обеда, но нынче было еще и дело (Л. Н. Толстой) (невозможно было бы сказать: Юно и вообще любило сидеть там…»); Публика смотрит эти страсти молча и серьезно. Может быть, они думают… (М. Горький).

* * *








Комендант велел дворнику отнести вещи жильца к себе

Кто получит вещи? Возвратное местоимение себя [себе и т. д.) может относиться к любому из трех грамматических лиц, поэтому при наличии в предложении двух или нескольких существительных себя может соотноситься с разными словами. Например, предложение «Мать велела дочери налить себе воды» может означать, что воду следует налить для матери или же для дочери. То же в предложении «Он не разрешает мне производить опыты над собой» (над кем: над ним или надо мной?). Сравните: 1) Он не разрешает, чтобы я производил опыты над ним; 2)… над собой.

По правилу возвратное местоимение себя следует относить к слову, называющему производителя соответствующего действия. Так, в приведенном выше предложении «Мать велела дочери налить себе воды» налицо два деятеля, из которых каждый совершает разное действие: действие матери выражается в том, что она велела (простое глагольное сказуемое), а действие дочери – в том, что она будет наливать, и это действие направлено в ее пользу. Поэтому предложение следует понимать так, что дочь нальет воды для себя. Однако в той редакции, в какой дано это предложение, содержится двузначность, и исключить ее можно при исправлении предложения, выбрав один из ясных вариантов: 1) Мать велела, чтобы дочь налила ей воды. 2) Мать велела, чтобы дочь налила себе воды.

Так же решается вопрос и с приведенным в заголовке предложением. Возможные варианты: 1) Комендант велел, чтобы дворник отнес к нему вещи жильца. 2) Комендант велел, чтобы дворник отнес к себе вещи жильца. 3) Комендант велел дворнику отнести жильцу его вещи.

Аналогичное положение распространяется на употребление возвратно-притяжательного местоимения свой, которое тоже может относиться ко всем трем грамматическим лицам. Так, двузначно предложение: «Директор застал помощника в своем кабинете» (в чьем кабинете: директора или помощника?). Возможные варианты правки: 1) Директор застал у себя в кабинете своего помощника. 2) Директор застал своего помощника в его кабинете.




Знаете ли вы глаголы?








– Что ты чудишь?

– Я вовсе не чу…

Какие буквы вы напишете вместо точек в последнем слове ответной реплики? И как вы поступите, если вам придется поставить в той же форме 1-го лица единственного числа глагол победить? Вы, очевидно, чувствуете, что в первом случае не подходит ни «чужу», ни «чудю», так же как во втором не подходит «побежу», «побежду», «победю».

Дело в том, что некоторые глаголы ограничены в образовании или употреблении личных форм (их поэтому называют недостаточными глаголами). Сюда относятся, во-первых, глаголы, которые обозначают процессы, совершающиеся в животном или растительном мире, в неживой природе и не присущие человеку, например: ржаветь, сквозить, телиться, течь и др.; такие глаголы не употребляются в 1-м и 2-м лице единственного и множественного числа (нельзя ведь сказать: «я теку», «мы ржавеем» и т. п.).

Во-вторых, некоторые глаголы не образуют формы 1-го лица единственного числа настоящего или будущего простого времени по фонетическим причинам: такие глаголы, как победить, чудить, убедить, очутиться, ощутить и некоторые другие, образовали бы названную форму с непривычными для нашего слуха сочетаниями звуков: «убежу», «убежду», «убедю», «очучусь», «ощущу» и т. п. Редко употребляется форма «прегражу» (от преградить). А глаголы бузить, дерзить, тузить не образуют теоретически возможных форм «бужу», «держу»


 «тужу», потому что «место уже занято»: эти формы существуют от чаще употребляющихся глаголов будить, держать, тужить.

Как же все-таки поступать в случаях, подобных приведенному в заголовке? Выход заключается в использовании описательных оборотов и не думаю чудить, сумею победить, хочу убедить, могу очутиться, попытаюсь ощутить и т. п.

* * *


– Не махай руками.

– А я и не машу

В обеих репликах употреблен один и тот же глагол махать, но образованные от него личные формы отличаются не только своими значениями (повелительное наклонение и изъявительное наклонение), но и стилистической окраской: форма махай разговорная (литературная форма – маши), форма машу литературная (разговорная форма – махаю).

Двоякие формы настоящего времени и повелительного наклонения встречаются у ряда глаголов (их поэтому называют изобилующими глаголами): колышет – колыхает, кудахчет – кудахтает, мурлычет – мурлыкает, плещет – плескает, полощет – полоскает, рыщет – рыскает и др. (в каждой паре на первом месте стоит книжная форма, на втором – разговорная). На речке бабы сидят, белье полоскают (Л. Н. Толстой); …Как утки полощутся в пруде (И. А. Гончаров).

В отдельных случаях наблюдается не стилистическое, а смысловое различие. Так, форма брызгает имеет значение «спрыскивает, окропляет (брызгает водой, брызгает белье), а параллельная форма брызжет означает (разлетается каплями, разбрасывает капли, сыплет брызгами» (фонтан брызжет, больной брызжет слюной, искры брызжут). Форма двигает обозначает «перемещает, толкая или таща что-нибудь» (двигает стол к окну), а форма движет употребляется чаще в переносном значении «побуждает, руководит» (им движет чувство сострадания) или в значении «приводить в движение» (пружина движет часовой механизм); поезд двигается значит «приходит в движение», а поезд движется значит «находится в движении». Форма капает имеет значение «падает каплями, льет по капле» (пот капает с лица, врач капает лекарство в рюмку), а форма каплет значит «протекает» (крыша каплет). Из дедовых глаз, испуганно моргавших, капают на его, Леньки, лоб маленькие мутные слезы. (М. Горький.) – Яд каплет сквозь его кору. (А. С. Пушкин.) От глаголов брызгать, двигать, капать в повелительном наклонении употребляются формы брызгай, двигай, капай, в деепричастии – брызгая, двигая, капая. От глагола махать деепричастие обычно употребляется в форме махая, а повелительное наклонение – в форме маши.

Встречаются также двоякие формы инфинитива: видеть – видать, слышать – слыхать (вторые в каждой паре носят разговорный характер и употребляются, как правило, только в инфинитиве и в прошедшем времени). Сравните также: свистеть – свистать, лазить – лазать, мерить – мерять с тем же стилистическим различием.

* * *


В конце урока преподаватель обычно подыт…живает все сказанное

Какая буква пропущена в глаголе: о или а? Право выбора остается за вами, но учтите, что одна из форм в паре подытоживает – подытаживает книжная, другая – разговорная. Решить, что к чему, мы сможем, если учтем особенности образования несовершенного вида глаголов этого типа при помощи суффиксов – ыва-, -ива-; в одних случаях происходит чередование гласных в корне (о – а), в других корневой гласный о сохраняется.

Различаются следующие группы этих глаголов!

1) глаголы с безударным корневым о, которое при образовании формы несовершенного вида обязательно переходит в ударяемое а: приколоть – прикалывать, разбросать – разбрасывать;

2) глаголы с ударяемым корневым о, которое тоже переходит в ударяемое а: застроить – застраивать, затронуть – затрагивать, усвоить – усваивать;

3) глаголы, в которых ударяемое о сохраняется: обеспокоить – обеспокоивать, приурочить – приурочивать


узаконить – узаконивать;

4) глаголы, допускающие две формы (книжную с о, разговорную с а): заподозривать – заподазривать, обусловливать – обуславливать, подытоживать – подытаживатъ (глагол, который нас интересует), сосредоточивать – сосредотачивать, уполномочивать – уполномачивать.

Формы с а, получившие широкое распространение на протяжении развития русского литературного языка XIX–XX вв., в наши дни встречаются в практике речи все чаще и чаще.

А теперь еще раз прочитайте написанное выше об этих формах и по аналогии решите, как лучше сказать: оспоривать или оспаривать чужое мнение, удостоиватъся или удостаиваться награды, условливаться или уславливаться о встрече. Свои ответы проверьте по какому-либо словарю.

* * *


Чах-чах, да так и не поправился. —

С тех пор хирел и чахнул

Какая из двух форм прошедшего времени от глагола чахнуть правильна? Не ломайте себе голову над решением этого вопроса: обе формы правильны, но различаются степенью употребительности: в современном русском литературном языке глаголы виснуть, вязнуть, вянуть, гаснуть, глохнуть, зябнуть, липнуть, мокнуть, слепнуть, сохнуть, хрипнуть, чахнуть и т. п. образуют форму прошедшего времени обычно без суффикса – ну-(«побеждает» более короткая форма). Однако в причастиях прошедшего времени от тех же глаголов указанный суффикс часто сохраняется: глохнувший липнувший, мокнувший, слепнувший и т. д.

* * *


Простерев руки и замерши на месте…

А можно ли сказать: «Простёрши руки и замерев на месте…»? Можно, так как некоторые глаголы образуют двоякие формы деепричастия: замерев – замерши, заперев – заперши, затерев – затёрши, простерев – простёрши и некоторые другие. Различие между ними выражается в том, что вторая форма в каждой паре имеет или разговорный, или устаревший характер. Современные и устаревшие формы находим также в следующих случаях: приведя – приведши, привезя – привёзши, принеся – принёсши (на первом месте указаны современные формы).




Всегда ли «простое предложение» – простое?


«Единственно нужное размещение единственно нужных слов»

В этом высказывании Л. Н. Толстого одновременно подчеркивается роль лексики и роль синтаксиса для литературной речи. Существенное значение для правильного построения предложения имеет порядок слов в нем.

В русском предложении порядок слов (точнее, порядок членов предложения) относительно свободный. Это значит, что не существует строго закрепленного места в предложении за тем или иным его членом. Поэтому, например, предложение, состоящее из пяти знаменательных слов (Я завтра утром пойду гулять), допускает 120 вариантов в зависимости от их перестановки (можете сами в этом убедиться, если у вас хватит терпения и найдется свободное время). Это, однако, не означает, что такая перестановка не влечет за собой никаких изменений – смысловых и экспрессивных. Верным будет обратное утверждение: всякая перестановка связана с большим или меньшим изменением смысла или стилистических оттенков, присущих предложению. В этом легко убедиться, если в приведенном выше примере поставить первое слово (подлежащее я) на последнее место: Завтра утром пойду гулять я.

Другой пример. Переставим частицу даже (не член предложения) в разные места фразы:

а) Даже эта работа трудна для него (имеется в виду нетрудная работа, но слабый исполнитель).

б) Эта работа даже трудна для него (подчеркивается неожиданность трудности).

в) Эта работа трудна даже для него (речь идет о сильном исполнителе).

Легко воспринимается и не содержит добавочных смысловых или экспрессивных оттенков предложение, в котором его члены стоят на своих «обычных» местах (так называемый прямой порядок). Рассматривая предложение Новый ученик быстро усвоил правила грамматики, мы находим следующее расположение слов в отдельных сочетаниях, образующих это предложение: подлежащее предшествует сказуемому (ученик усвоил); согласованное определение стоит перед определяемым словом (новый ученик); несогласованное определение стоит после определяемого слова (правила грамматики); дополнение стоит после управляющего слова – сказуемого (усвоил правила); обстоятельство образа действия стоит перед глаголом-сказуемым (быстро усвоил).

Однако использование только прямого порядка слов привело бы к чрезмерному однообразию текста, поэтому для смыслового или стилистического выделения отдельных членов предложения прямой порядок слов часто сознательно нарушается пишущим или говорящими заменяется так называемым обратным порядком (инверсией). Например: А хорошая сторона – Сибирь! (М. Горький) – подлежащее стоит после сказуемого. Руку мне подал на прощание (А. П. Чехов) – дополнение стоит перед глаголом-сказуемым. Он смотрел вокруг себя с волнением неописанным (А. С. Пушкин) – согласованное определение стоит после определяемого слова. Судьбы свершился приговор (М. Ю. Лермонтов) – несогласованное определение предшествует определяемому существительному. Да, мы дружны были очень (Л. Н. Толстой) – обстоятельство меры и степени стоит после сказуемого.

Следует добавить, что всякий обратный порядок слов должен быть стилистически оправдан: неуместная инверсия, неудачная расстановка слов в предложении является источником стилистических ошибок, приводит к искажению смысла фразы или к двусмысленности, как это будет показано в дальнейшем изложении.

* * *


Бабушка восьми лет отвезла внука на Кавказ

Никто, конечно, не подумает, что речь идет о восьмилетней бабушке, но предложение воспринимается как комическое из-за неудачного порядка слов: несогласованное определение восьми лет оторвано от определяемого существительного внука. Подобное нарушение нормального порядка слов встречается не только в нелитературной речи, по и в текстах книг, газет, в печатных объявлениях, инструкциях и т. д. Приведем примеры.

«Группа студентов пришла слушать факультативный курс лекций по сварке доцента Юрьева» (вам не жаль бедного доцента?).










«Протопопица Марковна стучала в пол рогами ухвата с потным лицом, красным и злым» (А. П. Чапыгин). Мы понимаем, что не ухват был «с потным лицом», но отрыв последних слов от определяемого сочетания нежелателен.

«Столяр сделал эту этажерку из дуба с четырьмя ножками» (как вы исправите это предложение?).

«Организовано общежитие для мужчин и женщин с железными койками на сетках» (в чем ошибка?).

«Обязать райторг вне очереди снабжать продуктами питания лиц, выезжающих на тушение пожара, согласно утвержденным нормам» (интересно было бы знать нормы, утвержденные для пожаров).

«Хорошо выполнила учебную практику вторая группа IV курса биофака, где старостой тов. Петрова, которая в этом году по указанию главка министерства значительно увеличилась в своем объеме по сравнению с прошлым годом» (пошло ли это на пользу тов. Петровой?)…

«Перед включением должны быть сняты все плакаты с надписью „Не включать – работают люди“, повешенные перед началом работ» (пунктуационное оформление этого текста правильно, но серьезный тон технической инструкции явно пострадал).

Примеры из ученических сочинений:

«После ссоры друзей произошел быстрый отъезд с именин Онегина» (все-таки это были именины Татьяны, а не Онегина).

«Мы широко готовились отметить семидесятилетие со дня рождения М. А. Шолохова» (вместо «готовились широко отметить»).

Нередко создается двусмысленность при таком порядке слов, когда какой-либо член предложения может быть отнесен как к предшествующим, так и к последующим словам. Например: «Вам нельзя рассказывать об этом» (как понять это предложение: вы не должны рассказывать об этом или кто-то другой не должен рассказывать вам?); «Мы знаем ее лучше тебя» (знаем лучше, чем ты, или лучше, чем тебя?); «Приказали им доставить книги» (они получили приказ или в результате приказа им доставят книги?). В устной речи нужное понимание таких предложений достигается при помощи интонации: делается пауза или перед соответствующим словом, или после него. Сравните: 1) Приказали им // доставить книги, 2) Приказали // им доставить книги.

В предложениях типа Мать любит дочь подлежащим, как правило, является первое существительное (именительный падеж), а прямым дополнением – второе (винительный падеж). Однако в некоторых случаях все же возникает неясность. Так, предложение «Что порождает снижение дисциплины в классе?» допускает двоякое толкование: 1) Какая причина порождает снижение дисциплины? 2) Каковы последствия снижения дисциплины?

В других случаях перестановка местами подлежащего и прямого дополнения хотя и не препятствует правильному пониманию смысла предложения (он раскрывается по логике вещей), но создает ненужную заминку. Например: «Солнце закрыло облако»; «Велосипед разбил грузовик»; «Глаза его прикрывали темные очки».

Не всегда свободно место в предложении и таких слов, которые не являются членами предложения (вводные слова, служебные слова). Так, не следует ставить вводное слово между предлогом и тем словом, которым предлог управляет: «Он попал в, казалось бы, хорошие условия» (вместо …попал, казалось бы, в хорошие условия или …попал в хорошие, казалось бы, условия). Не следует ставить рядом два предлога, например: «Страшно было смотреть на со всех сторон надвигавшиеся тучи» (вместо …на тучи, надвигавшиеся со всех сторон).

* * *


«Манилов, он был представителем провинциального дворянства»

В этом предложении, взятом из ученического сочинения, в роли одного и того же подлежащего выступает сначала имя существительное Манилов, а затем местоимение 3-го лица он. Никаких оснований для такого построения данного предложения не было. Сравните также: «Чиновники в комедии „Ревизор“, они типичны для бюрократической среды тогдашней России». И в этом случае допущена стилистическая ошибка – избыточное повторение подлежащего.

Однако подобное построение предложения (дублирование подлежащего) может быть использовано как особый стилистический прием: сначала называется лицо или предмет, чтобы привлечь к нему внимание, а последующий текст содержит высказывание об этом лице или предмете. Такое построение встречается, с одной стороны, в торжественном стиле, в ораторской речи, в поэтическом языке, например: Твой милый образ, незабвенный, он предо мной везде, всегда… (Ф. И. Тютчев); Весь облик Грузии любимой, он стал другим в сознанъи жить (Н. Тихонов); Слезы унижения, они были едки (К. Федин); с другой стороны, в разговорном языке и в просторечии, например: Дьявол – он самый хвастун (Л. Н. Толстой); А отец – он Якова больше любит (М. Горький); Девочки – они аккуратно носят вещи (А. Коптяева). В последних примерах эти построения использованы для речевой характеристики персонажей.

Использование в устной речи можно объяснить тем, что говорящий хочет выиграть время и, делая паузу, пусть даже очень небольшую, заполняет ее вставкой личного, местоимения и в это мгновение подбирает слова для продолжения речи.

* * *


«Ее сестра звалась Татьяна…» -

«Итак, она звалась Татьяной»

В соседних строфах из «Евгения Онегина» при глаголе-сказуемом звалась именная часть употреблена то в именительном, то в творительном падеже. Такие конструкции равноправны: Его звали… Григорием Александровичем Печориным. (М. Ю. Лермонтов.) – Звали ее Феня. (А. Гайдар.)

Обе указанные формы встречаются также при глаголе-связке быть. Например: И в семье его Савелъич был свой человек. (П. И. Мельников-Печерский.) – У Ивашкиных он был своим человеком (А. П. Чехов). При этом часто именительный падеж присвязочной части составного сказуемого обозначает устойчивый признак, постоянно присущую ему качественную характеристику, а творительный падеж обычно указывает на временный признак. Например, мы скажем: Печорин был офицер (таким мы его видим на протяжении всего романа «Герой нашего времени»); о человеке же, который раньше служил в армии, а потом демобилизовался, мы говорим: Он был офицером.

Сравните у А. С. Пушкина: Германн был сын обрусевшего немца (постоянный признак). – Бояре в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом (временный признак).

Впрочем, следует сказать, что начиная с конца XIX в. употребление именительного падежа в составном сказуемом идет на убыль, и в наши дни обычны конструкции типа Он всегда был моим другом (хотя речь идет, очевидно, о длительном признаке).




Как согласовать между собой члены предложения?


Большинство учеников класса хорошо сдал…, все экзамены

При дописывании окончания в глаголе-сказуемом в этой фразе наблюдаются колебания: одни пишут сдало, другие – сдали. Обе формы имеют право на существование: первая отвечает грамматической норме (большинство сдало), вторая связана с так называемым согласованием по смыслу, при котором сказуемое ставится во множественном числе в тех случаях, когда действие приписывается собирательному лицу, т. е. имеется в виду не один производитель действия, а несколько (в составе подлежащего находятся слова большинство, меньшинство, ряд, часть и т. п.). Здесь возможны три случая:

1) сказуемое выражается формой единственного числа, если собирательное существительное не имеет при себе управляемых слов, например: Большинство поддержало старосту класса;

2) сказуемое ставится также в форме единственного числа, если собирательное существительное имеет при себе зависимое слово в родительном падеже единственного числа, например: Большинство населения города не пострадало от наводнения;

3) сказуемое употребляется как в форме единственного, так и в форме множественного числа, если собирательное существительное имеет при себе управляемое слово в родительном падеже множественного числа, например: Большинство учеников вполне справилось с трудным заданием. – Большинство учеников вполне справились с трудным заданием.

В последнее время согласование по смыслу, т. е. постановка сказуемого в форме множественного числа, все чаще встречается не только в разговорной речи, что объясняется желанием говорящего подчеркнуть смысловую сторону высказывания, но и в разных книжных стилях, например: Большинство этих слов теперь вошли в систему литературного языка (из языковедческой работы); Большинство игроков сборной Аргентины уже раньше выступали в Москве (из газеты); Целый ряд сцен в пьесе правдивы и интересны (из театральной рецензии).

Это, однако, не означает, что грамматическое согласование (постановка сказуемого в единственном числе) теперь уже «не в моде»: опираясь на грамматику, вы стоите на твердой почве языковых правил, и трудно сбить вас с ваших позиций. Но речь идет о предпочтительности или о частотности употребления одной из двух допустимых форм, о стилистической целесообразности ее использования. Обычно в самом предложении имеются условия для обоснованного выбора формы согласования сказуемого с подлежащим.

Так, форма множественного числа предпочтительна, если главные члены предложения отделены один от другого второстепенными членами, придаточным предложением и т. д., например: Ряд специалистов-педагогов после детального ознакомления с новыми учебниками и после экспериментальной их проверки дали им положительную оценку. Или: Большинство лиц, которые давно уже знали молодого человека, хорошо отзывались о нем.

Множественное число сказуемого чаще используется, если подлежащее обозначает одушевленный предмет, а сказуемое – активное его действие. Наоборот, при подлежащем – неодушевленном предмете и сказуемом – пассивном состоянии сохраняется грамматическое согласование (постановка сказуемого в единственном число): Большинство учеников класса приняли участие в туристском походе. – Большинство этих книг издано недавно.

Не следует смешивать приведенные выше случаи с теми, когда подлежащее выражено собирательным существительным без количественного значения (словами крестьянство, студенчество, молодежь и т. п.): в этих случаях обязательным является строго грамматическое согласование. Неправильно поэтому построено предложение «Молодежь охотно едут на освоение целинных земель».

При грамматическом согласовании нужно учитывать необходимость согласования в роде. Так, допущена ошибка в предложении: «Ряд столов стояло посередине класса» (вместо стоял).

Аналогично решается вопрос о согласовании сказуемого с подлежащим, в составе которого имеются слова, обозначающие количество (имена числительные, слово несколько и др.), т. е. сказуемое может стоять как в форме единственного, так и в форме множественного числа. Например: Шесть новых школ построено за этот год в нашем городе. – Шесть выпускников нашей школы получили медали; Несколько тетрадей лежало на столе. – Несколько человек вошли в комнату. У писателей: Заговорили сначала несколько человек туманно и нетвердо (А. Фадеев) – активное действие лиц; Несколько человек умерло от ран (С.Сергеев-Ценский) – пассивное состояние субъекта.

Единственное число сказуемого может указывать на совместность действия, а множественное – на раздельное его совершение. Пять солдат отправилось в разведку (группой). – Пять солдат отправились в разведку (каждый со своим заданием).

Если в состав подлежащего входят слова много, мало, немного, немало, сколько, столько, то сказуемое чаще ставится в форме единственного числа, например: Уже много карет проехало по этой дороге (М. Ю. Лермонтов); Сколько еще сказок и воспоминаний осталось в ее памяти? (М. Горький). Однако и в этом случае возможно согласование по смыслу, например: Много огней и раньше и позже манили не одного меня своей близостью (В. Г. Короленко); Много глаз смотрели в широкое, приплюснутое лицо длинной линии солдат з холодным молчаливым любопытством, с презрением, гадливостью (М. Горький).

Могу предложить вам небольшое задание. Как, по-вашему, лучше сказать: У них было (или были) два сына; Установлено (или установлены) три новых всесоюзных рекорда по тяжелой атлетике; Двадцать один ученик нашего класса сдал (или сдали) все экзамены на «хорошо» и «отлично»; В ту зиму много детей больны были (или больно было) гриппом? Объясните свой выбор.

* * *








Кафе-столовая закрыт… на ремонт

Какое окончание вы допишете вместо многоточия? Речь идет, как видите, о согласовании сказуемого с подлежащим, выраженным особым сложным существительным (такие существительные часто образуют сложносоставные термины), части которого принадлежат к разному грамматическому роду. По правилу сказуемое согласуется с той частью сложного наименования, которая выражает более широкое или более конкретное понятие.

В приведенном выше примере таким словом является столовая (упрощенно говоря, в ней набор блюд богаче, чем в кафе), поэтому скажем: Кафе-столовая закрыта на ремонт. Точно так же: Автомат-закусочная отремонтирована (носителем конкретного значения выступает слово закусочная). Или: Кресло-кровать стояло в углу (мыслится один из видов кресла, вторая часть сложного слова выступает в функции уточняющей); Плащ-палатка лежала в свернутом виде (палатка в виде плаща, а не плащ в виде палатки: таково назначение этого предмета). Другие примеры: Концерт-загадка был интересен; Завод-лаборатория выполнил срочный заказ; Театр-студия воспитал немало талантливых актеров; Внимание экскурсантов привлекала таблица-плакат; Автомобиль-игрушка понравился детям; Песня-романс стала весьма популярной; Витрина-стенд помещена в коридоре; Книга-справочник переиздана с дополнениями; Письмо-открытка доставлено адресату; Машина-канавокопатель проложила широкую борозду; Самолет-амфибия пошел на посадку; Платье-халат висело на вешалке; Открыта выставка-просмотр картин молодых художников; Библиотека-музей приобрела неизданные рукописи писателя; Музей-квартира пополнился новыми экспонатами; Полка-прилавок завалена книгами; Клуб-читальня открыт ежедневно; Рассказ-сценка очень оригинален; Урок-лекция продолжался два часа; Ящик-тумбочка заполнен туалетными принадлежностями; Торт-мороженое разрезан на равные части; Окошечко-касса освещено; Часы-браслет куплены для подарка.

Как показывают примеры, обычно в этих случаях на первом месте стоит ведущее слово, с которым и согласуется сказуемое. Если же на первом месте стоит не ведущее слово, то опознать его можно по такому признаку: как правило, оно не изменяется при склонении всего сочетания, и сказуемое согласуется не с ним.

Так, в наименовании «Роман-газета» первая часть не склоняется (сравните: в «Роман-газете», а не в «Романе-газете»), поэтому скажем «Роман-газета» вышла большим тиражом. Другой пример! Укрыться плащ-палаткой (не «плащом-палаткой»), поэтому, как было приведено выше: Плащ-палатка лежала в свернутом виде.

* * *








Жена с мужем пошл… в театр

Если бы мы переставили первые два существительных в этом предложении, то вопрос о согласовании сказуемого с подлежащим решался бы просто: Муж с женой пошли в театр (форма множественного числа глагола-сказуемого пошли указывает на синтаксическое равноправие существительных, входящих в Состав подлежащего муж с женой).

В предложении Мать с ребенком пошла в консультацию форма единственного числа глагола-сказуемого пошла указывает на синтаксическое неравноправие существительных в сочетании мать с ребенком, что отражает реальное положение вещей, поскольку производителем действия мыслится только мать.

Как же быть с примером в заголовке, в котором глагол-сказуемое мы оставили без окончания, поставив вместо него многоточие? Жена с мужем пошли или пошла? С точки зрения логики форма множественного числа так же приемлема, как и в перевернутом сочетании муж с женой пошли…, и все же предпочтительней сочетание Жена с мужем пошла в театр. Этим отнюдь не подчеркивается зависимое положение мужа в семье, а учитывается необычная для подобных сочетаний постановка существительного женского рода на первом месте: как правило, на первое место ставится существительное мужского рода (брат с сестрой, отец с матерью, дед с бабкой и т. п.). Объясняется это тем, что в грамматическом отношении мужской род сильнее, например: Мальчик и девочка шли по улице. Оба они…, (не «обе они…»).

* * *


Кто из сестер вам об этом сказа…?

Первым вашим побуждением, возможно, будет: «…сказала» (ведь речь идет о лице женского пола). И все же это не так: по правилу глагол-сказуемое при подлежащем, в состав которого входит вопросительное местоимение кто, ставится в форме единственного числа, а в прошедшем времени – в мужском роде, даже если речь идет о нескольких лицах или о лице женского пола. Поэтому в данном случае: …сказал. Сравните: Кто из женщин председательствовал на собрании? Или: Кто из учениц записался в литературный кружок?

Если же мы все-таки говорим Кто из лыжниц пришла первой? то это объясняется особыми условиями контекста: неудобно сказать ни «пришел первым» (о лыжнице), ни «пришел первой» (получается разрыв в форме грамматического рода между глаголом-связкой и именной частью составного сказуемого).

В соответствии с общим правилом мы говорим также Никто из учениц не мог лучше ответить (не «не могла») – в предложении, в котором в состав подлежащего входит отрицательное местоимение. Правда, в разговорной речи можем услышать: Никто из девушек, даже Зоя, не нашлась что сказать. Здесь дает себя знать наличие присоединительно-уточнительной конструкции даже Зоя, со словом женского рода.

То же в сочетаниях с неопределенным местоимением. По правилу мы говорим: Кто-то (кое-кто) из учениц отсутствовал на последнем уроке. Однако при наличии пояснительной конструкции с ведущим словом в форме женского рода скажем: Некто в черном, по-видимому иностранка, вошла в ложу театра.

При сочетании не кто иной, как на согласование сказуемого в числе и роде может оказать влияние порядок слов. Сравните: 1) Это сделал не кто иной, как дети; Это сделал не кто иной, как Оля. – 2) Не кто иной, как дети, сделали это; Не кто иной, как Оля, сделала это (вторые варианты, отражающие согласование по смыслу, встречаются в разговорной речи).

* * *








В комнату вошл… молодая женщина и маленький мальчик

Какое бы окончание из двух возможных (-а или – и) вы ни написали, вы не ошибетесь: при однородных подлежащих сказуемое может ставиться как в форме множественного, так и в форме единственного числа. Правда, имеются предпочтительные случаи, а именно:

1) при прямом порядке слов (сказуемое стоит после однородных подлежащих, соединенных союзом и) обычно употребляется форма множественного числа сказуемого, например: Жара и засуха стояли более трех недель (Л. Н. Толстой); Гул орудий и грохот расплескались широко по осенней земле (М. Бубеннов);

2) при обратном порядке слов (сказуемое предшествует однородным подлежащим) обычно употребляется форма единственного числа сказуемого, например: По земле, истомленной в зное, разливалась свежесть, прохлада и неизъяснимая легкость (В. Солоухин).

Чем же объяснить возможность двух вариантов? Тем, что приведенные положения не носят характера категорического предписания: как уже указывалось выше, речь идет о предпочтительности, о большей частотности, а не о строгой обязательности. Поэтому мы встречаем, с одной стороны, постановку сказуемого в форме единственного числа при прямом порядке слов, например: В лесу ночной порой и дикий зверь, и лютый человек, и леший бродит (А. С. Пушкин); Неточность и запутанность выражений свидетельствует только о запутанности мыслей (Н. Г. Чернышевский). Часто подобное согласование наблюдается при так называемой градации (расположении слов с нарастанием их значения); обычно в этом случае однородным подлежащим предшествуют повторяющиеся слова каждый, всякий, весь, никакой, ни один, например: Все разнообразие, вся прелесть, вся красота жизни слагается из света и тени (Л. Н. Толстой); Каждая встреча, каждая беседа вносила все большее отчуждение и глухую неприязнь в их отношения (Н. Островский); Вся Европа, вся Северная Америка смотрела советскую телепередачу о встрече в Москве первого на земле космонавта (Н. Грибачев).

С другой стороны, не так уж редки случаи постановки сказуемого в форме множественного числа при обратном порядке главных членов предложения, например: В постель ее уложили ревность и слезы (А. П. Чехов); За телегой шли старуха, опираясь на вилы, и молодая женщина (А. Н. Толстой).

Играет роль и лексическое значение глагола-сказуемого: если оно обозначает активное действие, то обычно в интересующем нас случае ставится во множественном числе, если же это глагол со значением бытия, состояния, то скорее употребим форму единственного числа. Сравните: А вечером ко мне нагрянули и Черемницкий, и новый городничий Порохонцев (Н. Лесков); Кроме нее, в комнате находился ее муж да еще некто Увар Иванович Стахов (И. С. Тургенев).

* * *


«Война и мир» написана Л. Н. Толстым

Согласование сказуемого с подлежащим – названием литературного произведения имеет свои особенности. Мы говорим: «Накануне» написано Тургеневым (наречие накануне субстантивируется и приобретает форму среднего рода); «Без вины виноватые» возобновлены в репертуаре театра (согласуем с ведущим словом в названии); «Живые и мертвые» К. Симонова экранизированы (согласуем так, как это делается при однородных подлежащих).

Но вот мы сказали: «Война и мир» написана Л. Н. Толстым, т. е. согласовали сказуемое не с «однородными подлежащими», имеющимися в названии, а с первым словом, хотя второе относится к иному грамматическому роду. Можем ли мы следовать этому образцу и сказать: «Руслан и Людмила» написан Пушкиным»? Если нет, то как сказать: …написана?…написаны? То же самое в сочетании «Ромео и Джульетта» написан… Шекспиром (какое окончание добавить?). Как видите, вопрос нелегкий: ни один из теоретически возможных трех вариантов (мужской род, женский род, множественное число) неприемлем. В подобных случаях следует добавлять родовое наименование (слово поэма, драма, пьеса, опера и т. д.) и согласовывать сказуемое с ним. Этим мы избавим себя от затруднений или курьезных сочетаний типа «Волки и овцы» распроданы»; «Двенадцать апостолов» стояли на рейде» (речь идет о фрегате с этим названием).

Этот же прием добавления родового наименования рекомендуется для таких названий, как «Не в свои сани не садись», состоящих из группы слов, в которой не выделяется ведущее слово, пригодное для согласования с ним сказуемого: встречающиеся иногда выражения типа «Не в свои сани не садись» идут в Москве в Малом театре» нельзя рассматривать как предложение с согласованным сказуемым (ведь слово сани стоит в винительном падеже, за который говорящий «ухватился», не найдя другого выхода).

Иногда нерасчленимая группа слов, образующих название, воспринимается как субстантивированное целое, и сказуемое ставится в форме единственного числа среднего рода, например: «Не брани меня, родная» исполнялось вторично.

* * *


Занимает две больш… комнаты

Прошу извинения у своих юных читателей за то, что так часто ставлю перед ними ту или иную грамматико-стилистическую задачу, и вместе с тем прошу верить, что я пе придумываю этих задач: они существуют в языке, в живой речи.

В самом деле, какую букву дописать в окончании прилагательного-определения в приведенном выше заголовке? Вероятно, вами будет предложено два варианта: две большие комнаты (определение стоит в именительном падеже) и две больших комнаты (определение стоит в родительном падеже). Наблюдения показывают, что в наше время более употребительна первая конструкция. Говорящие и пишущие исходят из такого положения: два (три, четыре) больших дома (при существительных мужского рода), два (три, четыре) больших окна (при существительных среднего рода), но две (три, четыре) большие комнаты (при существительных женского рода).

Однако если в родительном падеже единственного числа существительного женского рода ударение падает на окончание (гора – горы, сестра – сестры), а в именительном падеже множественного числа – на основу (горы, сестры), то определение в рассматриваемой конструкции обычно ставится в форме не именительного, а родительного падежа множественного числа: три высоких горы, две младших сестры.

В приведенных примерах определение стоит между числительным два (три, четыре) и последующим существительным. Если же в подобных сочетаниях оно предшествует числительному, то ставится в форме именительного падежа независимо от грамматического рода существительного, например: последние два месяца, первые две недели, верхние два окна. В отдельных случаях, например прилагательные целый, полный, добрый, также в этом положении употребляются в форме родительного падежа: целых два стакана, целых две тарелки, целых два ведра


полных три месяца, добрых трое суток.

Наконец, возможна и третья позиция: определение стоит после сочетания числительного два (три, четыре) и существительного и, как правило, обособляется; в этом положении оно употребляется в форме именительного падежа, например: Направо от двери были два окна, завешенные платками (Л. Н. Толстой); Последние два письма, писанные карандашом, меня испугала (А. П. Чехов).

* * *


Владеет немецким и французским язык.»

Какое окончание не дописано в существительном, при котором имеются два определения, перечисляющие разные предметы? Для подобных случаев в целом нет единого решения: в одних существительное ставится в единственном числе, в других – во множественном. Дополнительные указания следующие:

1) единственное число подчеркивает внутреннюю связь определяемых предметов, их смысловую или терминологическую близость, например: головной и спинной мозг, брюшной и сыпной тиф, в правой и левой руке, глаголы несовершенного и совершенного вида, существительные мужского и женского рода, местоимения первого и второго лица, оперное и балетное искусство, учащиеся среднего и старшего школьного возраста, промышленный и аграрный переворот и т. п.; обычно единственное число употребляется, если определения выражены порядковыми числительными или местоименными прилагательными, например: рабочие первой и второй смены, между пятым и шестым ребром, у моего и твоего отца, в том и другом случае, у этой и у той команды и т. п.;

2) множественное число подчеркивает наличие нескольких предметов, например: биологический и химический методы, болгарская и польская команды, золотая и серебряная медали, соляная и серная кислоты, токарный и фрезерный станки, овечья и телячья шкуры, широкоэкранный и обычный варианты кинофильма, академическое и массовое издания книги, империалистическая и гражданская войны, партийная и комсомольская организации, Орловская и Курская области и т. п.

На этом основании приведенный в заголовке пример напишем так: владеет немецким и французским языками.

А какое, по-вашему, число лучше выбрать для заключенного в скобки слова в следующих словосочетаниях: глаголы действительного и страдательного (залог), в правой и левой (рука), в западной и восточной (часть) страны, оперное и балетное (искусство), местоимения первого, второго и третьего (лицо), марганцевая и хромовая (руда), война Алой и Белой (роза), разрыв между первым и последним (гонщик)? Как вы объясните свой выбор?

* * *


Я давно не видал моих брата и сестру

Приведя этот пример, один известный языковед добавил: «Это не по-русски и режет слух» (т. е. имелось в виду, что правильный вариант – …моего брата и сестру). Речь идет, таким образом, о грамматическом явлении, представляющем собой как бы противоположность тому, о чем говорилось в предыдущем отрывке: там выяснялся вопрос, в каком числе ставится имя существительное, имеющее при себе два определения (немецкий и французский языки), а здесь – в каком числе ставится определение, относящееся к двум или нескольким существительным – однородным членам (у моего брата и сестры).

Вопрос решается так: если по смыслу сочетания ясно, что определение относится не только к ближайшему существительному, но и к последующему, то оно ставится в форме единственного числа, например: Дикий гусь и утка прилетели первыми (И. С. Тургенев) – речь не могла идти о диком гусе и домашней утке. Поэтому обычны такие сочетания: летний жар и зной, морской прилив и отлив, уличный шум и грохот, школьная успеваемость и дисциплина, советское радио и телевидение, наша техника и наука, каждый завод и фабрика, написать свой адрес, фамилию, имя, отчество и т. д. Сравните: необыкновенный шум и говор (А. С. Пушкин); общий веселый говор и хохот (Л. Н. Толстой).

Однако в тех случаях, когда может возникнуть неясность относительно того, связано ли определение только с ближайшим существительным или со всем рядом однородных членов» это определение ставится в форме множественного числа, например: способные ученик и ученица, мелко нарезанные зелень и мясо, передовые колхоз и совхоз, коричневые шкаф и комод, талантливо исполненные пьеса для виолончели и концерт для скрипки с оркестром и т. п. В деловой речи, где важна ясность и точность, используются конструкции второго типа, например: Построить каменные дом и гараж (формулировка каменный дом и гараж давала бы повод думать, что дом будет каменный, а гараж, возможно, деревянный). Сравните: молодые рожь и пшеница (А. П. Чехов).

* * *


Это случилось в пустыне Сахар… или на острове Сицили…

Сомнения в грамматическом построении подобных предложений связаны с тем, что географические названия (собственные имена), выступающие в роли приложений, в одних случаях согласуются в косвенных падежах с определяемым словом – родовым географическим названием (нарицательным именем типа город, река, озеро, осmрoв, полуостров, пустыня и т. д.), а в других – не согласуются. В результате недостаточно четкого разграничения подобных согласуемых и несогласуемых приложений наблюдаются колебания в выборе соответствующих форм и нередко один и тот же или аналогичный случай находит в практике речи различное выражение.

Так, в газетах читаем: в городе Кемерове – в городе Кемерово, на берегах реки Нила – на полноводной реке Нил, на острове Сицилии – на острове Сицилия, на полуострове Камчатке – у побережья полуострова Камчатка, на озере Байкал – у озера Медянки, в Республике Италии – в Республике Сингапур, в порт Александрию – в порту Находка, в безводную пустыню Сахару – в пустыне Сахара и т. п. Обобщение относящегося сюда материала позволяет сделать некоторые практические рекомендации.

1. Названия городов, как правило, согласуются в падеже с определяемыми словами: в городе Москве, под городом Смоленском, недалеко от города Алма-Аты. Часто не согласуются:

а) названия в специальной литературе, в официальных сообщениях и документах: Туркменская республика со столицей – городом Ашхабад; 400-летие города Чебоксары;

б) составные названия: в городе Советская Гавань, у города Минеральные Воды;

в) малоизвестные, редко встречающиеся названия, чтобы читатель мог увидеть на письме начальную форму: в городе Ниш (при сочетании «в городе Нише» начальная форма могла бы быть воспринята и как Ниш и как Ниша);

г) названия на – о среднего рода, чтобы их можно было отличать от сходных названий мужского рода; сравните: в городе Кирове (областной центр Киров) – в городе Кирово (районный центр).

2. Названия рек, как правило, тоже согласуются в падеже с определяемыми словами: на реке Днепре, между реками Обью и Енисеем, за рекой Москвой (поэтому: за Москвой-рекой, хотя в разговорной, речи часто встречается за Москва-рекой). Согласование может отсутствовать в тех же случаях, что и при названиях городов: у реки Северный Донец, на несудоходной реке Ловать.

3. Часто согласуются названия сел и деревень: родился в селе Горюхине (А. С. Пушкин), в деревню Дюевку (А. П. Чехов). Но если грамматический род или число подобных названий (собственных имен) ив совпадает с родом или числом слов село, деревня, то обычно эти названия не согласуются: в селе Погребец, у деревни Берестечко (М. Шолохов), в деревне Березники, в селе Малые Мытищи.

Постарайтесь запомнить эти случаи, особенно первые два, т. е. случаи согласования названий городов и рек. Тогда остальные случаи (а их десятки: названия озер, гор, горных хребтов, заливов, проливов, островов, полуостровов, мысов, бухт и т. д.) вы будете решать методом исключения, рассуждая примерно так: если данное наименование не является названием города или реки (также, хотя и реже, названием села или деревни), то собственное имя не согласуется с родовым обозначением, например: на озере Байкал, у горы Казбек, над хребтом Пирин, в заливе Аляска, у пролива Босфор, на острове Kunp


 на полуострове Таймыр, у мыса Сердце-Камень, в бухте Золотой Рог, в пустыне Сахара, у оазиса Шарабад


над вулканом Этна и т. п. Хотя, как было указано выше, встречаются и случаи согласования (на острове Сицилии, в пустыне Сахаре), они не являются обязательными, и ваше право – руководствоваться более общими положениями.

Остается добавить, что согласуются названия, имеющие форму полного прилагательного: на Ладожском озере, в Ботническом заливе, у горы Магнитной. Не согласуются названия станций и портов: на станции Орел, в порту Одесса. Не согласуются названия зарубежных административно-территориальных единиц: в штате Техас, в провинции Лигурия, в княжестве Лихтенштейн, в департаменте Верхние Альпы, в графстве Суссекс и т. п.

Названия станций и портов сохраняют начальную форму при родовых наименованиях: поезд подошел к станции Орел, на станции Луга, от станции Боярка, регулярные рейсы между портами Одесса и Новороссийск, в портах Суета и Танжер, из польского порта Гдыня.

Названия зарубежных республик обычно согласуются, если имеют форму женского рода (т. е. совпадают с грамматическим родом слова республика), и не согласуются, если имеют форму мужского рода: а) в Республике Боливии, правительство Республики Колумбии; б) в Республике Кипр, границы Республики Эквадор. Впрочем, есть отступления: в Республике Куба, на территории Народной Республики Ангола и некоторые другие (оканчивающиеся не на – ия, а на – а).

Названия улиц обычно подчиняются тому же принципу, т. е. согласуются или не согласуются в зависимости от своего грамматического рода: а) на улице Петровке, на углу улицы Сретенки; б) на улице Арбат, на улице Земляной вал.

Не согласуются астрономические названия: орбита планеты Марс, мягкая посадка на планету Венера.




Что означает связь управления?


– Эти разговоры вы слышали в кухне?

– Да, на кухне

Чем объяснить, что в вопросе и ответе использованы разные предлоги (в – на) в одном и том же пространственном значении? Казалось бы, их различение достаточно простое: предлог в обозначает направление внутрь чего-либо (с винительным падежом) или нахождение внутри чего-либо (с предложным падежом), а предлог на – соответственно направление на поверхность или нахождение на поверхности чего-либо (с теми же падежами). И вполне четко различаются сочетания: в столе – на столе – из стола – со стола (предлоги из – с являются соответственными антонимами пары в – на). Поэтому в разном словесном окружении предлоги в – на (из – с) не выступают в роли синонимов.

Если речь идет о какой-нибудь территории, которая представляется ограниченным пространством, замкнутым участком, то мы употребляем предлог в: работать в поле; если же мысль о пространственном ограничении отсутствует, то употребляется предлог на: находиться на поле. Машины стоят во дворе (окруженное забором или домами пространство). – На дворе еще не убран строительный мусор (открытое пространство); На дворе сегодня холодно (т. е. вне дома).

Сравните также: в Крыму (частично ограниченное горами степное пространство) – на Кавказе (горная местность без резко очерченных границ); в Альпах (в горах, среди гор) – на Карпатах (на поверхности гор). Несоответствие предлогов в сочетаниях в Белоруссии – на Украине объясняется тем, что второе из них возникло под влиянием украинского языка (сравните: на Полтавщине, на Черниговщине) и поддерживается выражением на окраине.

На выбор предлога влияет семантика управляющего слова и значение всего сочетания, например: поехал на вокзал – вошел в вокзал (сказывается соответствие приставки в-(во-) и предлога в).

Иногда исходим из установившейся традиции: в деревне, но на хуторе; в селе, но первый на селе работник; в учреждении, но на предприятии; в комбинате бытового обслуживания, но на мясокомбинате; в спортивных играх, но на Олимпийских играх. В профессиональном употреблении встречаются сочетания! «работает на театре», «служит на флоте».

Не всегда четко разграничиваются рассматриваемые предлоги, например: слезы в глазах – слезы на глазах, работать в огороде – работать на огороде, корабли в море – корабли на море, в лодке стоял рыбак – на лодке стоял рыбак и т. п. К этим случаям относится и наш заголовок: в кухне – на кухне. Сравните: Я побежал в кухню рассказать бабушке все, что видел и слышал. (М. Горький.) – Нянька приходила на кухню ужинать (В. Г. Короленко) (второй вариант под влиянием народной речи).










В синонимическом значении употребляются предлоги в – на также в сочетании с существительными, называющими средства транспорта: ехать в поезде, в автобусе, в трамвае – ехать на поезде, на автобусе, на трамвае (не торопитесь делать вывод, что в первом случае вы сидите внутри вагона, а во втором – на его крыше).

Существует еще и третий синонимический вариант – употребление творительного падежа без предлога: ехать поездом, автобусом, трамваем и т. д. В этом случае имеются в виду только средства механического транспорта (вряд ли кто-нибудь согласится, чтобы о нем сказали, что он «приехал сюда ослом или верблюдом»).

Как было уже сказано раньше, предлоги в – на имеют свои антонимы: первому соответствует из, второму – с. Сравните: в Крыму – из Крыма, на Кавказе – с Кавказа. Учитывая это, вы, очевидно, не скажете «Пришли ученики с разных классов», а скажете Пришли ученики из разных классов, так как антонимическую пару образуют: пойти в класс – прийти из класса (не говорят же: «пойти на класс»). А как, по-вашему, правильно: Съехались представители (из всех – со всех) уголков нашей страны?

* * *


– Ввиду прошедших дождей…

– Нет, вследствие предстоящих заморозков

Удачен ли в этих предложениях выбор предлогов? Ведь ввиду предполагает что-то предстоящее, а вследствие – что-то уже случившееся. Так, мы скажем ввиду предполагаемого отъезда, а не «вследствие предполагаемого отъезда» (отъезд еще не состоялся и никаких «последствий» пока не имеет). С другой стороны, точнее выражена мысль в сочетании предоставить отпуск вследствие болезни, чем в сочетании «предоставить отпуск ввиду болезни» (получилось бы, что болезнь, ставшая уже фактом, как бы «планируется» наперед). У писателей: Пишу к вам из деревни, куда заехал вследствие печальных обстоятельств (А. С. Пушкин); Ввиду предстоящего наступления объявляю заседание закрытым (Э Казакевич).

Правда, это положение не всегда выдерживается и предлог ввиду нередко употребляется не только для указания причины, ожидаемой в будущем, но и для обозначения связей настоящих, постоянных, даже отнесенных к прошлому, например: Ввиду недостатка в продовольствии, сокращение в пути теперь было особенно важно (В. К. Арсеньев); Катер пошел со специальным заданием, и ввиду бурной погоды за него беспокоились (К. Симонов). И все же, по крайней мере в деловой роли, лучше придерживаться указанного выше разграничения.

* * *


«Ученик не пришел в школу благодаря смерти матери»

Согласитесь, что предложение звучит нелепо из-за включения в него предлога благодаря, не потерявшего еще синего первоначального лексического значения (по связи с глаголом благодарить). Логично употреблять его в тех случаях, когда речь идет о причинах, вызывающих желательный результат, например: поправился благодаря заботам матери, спасся благодаря своей находчивости и т. п. Степан Аркадьевич в школе учился хорошо, благодаря своим хорошим способностям. (Л. Н. Толстой.)

Однако в печати нередко встречаются такие предложения: «Благодаря снежным заносам движение прервано», «Поезд потерпел крушение благодаря небрежности стрелочника» и т. п., нарушающие указанное выше положение («не за что благодарить»). Здесь отмечается употребление предлога благодаря для указания причины вообще, а не только такой, которая «заслуживает благодарности»: эта причина может быть нейтральной и даже вызывающей отрицательные последствия. Например, у писателей: Связь с людьми потеряна благодаря последним арестам (М. Горький); С войны он вернулся почти оглохший, благодаря осколку гранаты, с больной ногой (А. И. Куприн). И все же невозможность предложений типа нашего заголовка («Ученик не пришел в школу благодаря смерти матери») свидетельствует о том, что в предлоге благодаря в какой-то мере сохраняется его исконное значение.

Как же лучше сказать? – …не пришел в школу вследствие (по причине, из-за) смерти матери.

* * *


Что в лоб, что по лбу

Если эту поговорку толковать буквально, то никакой разницы между содержанием левой и правой ее половины мы не усматриваем. И все же небольшая разница есть.

Для проверки нашего утверждения сопоставим такие словосочетания: глядеть в небо – глядеть на небо. При всей близости их значения находим и оттенок различия: глядеть в небо значит «смотреть в одну точку», а глядеть на небо – «смотреть на всю поверхность пространства». По аналогии скажем: в лоб значит «в одну точку» (ударил пальцем в лоб), а по лбу значит «по всей поверхности» (ударил себя рукой по лбу).

Оттенки различия находим и в других близких по общему значению предложных словосочетаниях. Приведем некоторые примеры: Гулять в лесу – гулять по лесу различаются тем, что первое сочетание обозначает действие ограниченное – «гулять на определенном участке леса», а второе – действие разбросанное – в пределах названного пространства.

Сочетание ездить в города указывает на направление действия, а синонимическое сочетание ездить по городам имеет распределительное значение (действие распределяется на объекты последовательно один за другим).

В сочетании идти по берегу указывается место движения, а в сочетании идти вдоль берега – направление движения на пространстве, вытянутом в линию.

Сочетание картины развешаны на стенах указывает только на место, а сочетание картины развешаны по стенам имеет добавочное значение распространения действия по всей поверхности предмета.

В сочетании туман поднимался от земли указывается только направление движения (туман мог не касаться земли), а в сочетании туман поднимался с земли – место, откуда началось движение.

Спускаться с лестницы значит «двигаться от верхней до нижней ступеньки», а спускаться по лестнице значит «двигаться по поверхности предмета» (может быть, с середины лестничного пролета).

В сочетаниях в последнее время – за последнее время первое обозначает определенный момент, а второе – какой-то отрезок времени: В последнее время он чувствует себя лучше. – За последнее время его здоровье улучшилось.

Сочетание положение изменилось со смертью отца указывает на непосредственные последствия (сразу же за этим событием), а сочетание положение изменилось после смерти отца может указывать и на более отдаленные последствия (спустя некоторое время).

В сочетаниях навещали в праздники – навещали по праздникам второе содержит дополнительный оттенок значения, указывая на регулярность повторения действия в определенные сроки.

* * *








– Пойду в магазин за цветами.

– А я в лес по грибы.

Различие между синонимическими предложными сочетаниями может носить не смысловой, а стилистический характер.

Так, выражения идти по воду, идти по грибы присущи просторечию (сравните нейтральные: идти за водой, идти за грибами). Они могут использоваться в художественной литературе со стилистическим гаданием, например: Весной ходят, девушки в рощу по ландыши, летом – по ягоды. (В. Панова.)

В сочетаниях по окончании спектакля – после окончания спектакля, по приезде в город – после приезда в город первые варианты в каждой паре имеют книжный характер.

Сочетания прошел с километр – прошел около километра, на выполнение работы понадобится с месяц – на выполнение работы понадобится около месяца различаются тем, что первый вариант в каждой паре (в котором предлог с использован для приблизительного указания отрезка пространства или времени) имеет разговорный характер.

В сочетаниях чуть не умер с голоду – чуть не умер от голода первый вариант употребляется в разговорной речи.

Сочетание детей набралось около сотни стилистически нейтрально, а синонимическое ему сочетание детей набралось до сотни имеет разговорный оттенок.

В сочетаниях стал болеть к старости – стал болеть под старость первый вариант нейтральный, а второй – разговорный. В сочетаниях эта роль для меня – эта роль по мне, для чего тебе эти вещи – на что тебе эти вещи первый вариант в каждой паре нейтральный, второй – разговорный.

Оттенок официальности присущ сочетанию за подписью и печатью (сравните нейтральное с подписью и печатью).

Канцелярский характер придает высказыванию широко распространенное в настоящее время употребление предлога по вместо других предлогов, например: «отклик по этому произведению» (вместо …на это произведение), «ответы по интересующим вопросам» (вместо …на интересующие вопросы), «соревнование по лучшей встрече» (вместо…на лучшую встречу) и т. п.

* * *








Ax, уж эти предлоги!

Казалось бы, эти маленькие служебные словечки, не относящиеся к словам знаменательных частей речи, не должны доставлять нам особых хлопот. Однако это не так: при употреблении предлогов возникает ряд вопросов, связанных с их значением, стилистической окраской, вносимой ими в сочетания с существительными (о чем вы читали выше), повторяемостью или неповторяемостыо при однородных членах предложения (об этом будет сказано дальше) и т. д.

Прежде всего не следует думать, что служебная роль предлогов означает отсутствие у них самостоятельного значения. Это не так: предлоги не лишены значения. Если ребенку-дошкольнику показать два таких предмета, как мяч и стол, и медленно перечислять: «на… под… за… перед… у…» и т. д., он жестами покажет, что значение, вносимое этими словами-малютками, ему понятно. Он, правда, со свойственным детям конкретным мышлением, связывает их значение с определенными предметами, которые он видит, и не может, естественно, отвлечься от этих предметов. А вот вы уже вышли из этого возраста и способны понимать абстрактное значение предлогов, которое можно обнаружить, например, при переводе предлогов на иностранный язык.

С течением времени, с развитием языка менялось значение предлогов, их роль: если первичной функцией большинства их было выражение пространственных отношений (сравните значение непроизводных предлогов: в, до, за, из, к, на, над, от, перед, по, под, при, у и др.), то в дальнейшем появляются значения временное, причинное, изъяснительное и др. Происходит частичное их смешение, появляются новые предлоги наречного и отыменного образования, возникают синонимические отношения между ними, создается возможность более целесообразного их выбора в речи.

Возьмем такие сочетания: наблюдения за звездами – наблюдения над подопытными животными. В первом случае мы являемся пассивными наблюдателями, во втором – активными экспериментаторами, вмешивающимися в проводимые опыты. Не следует думать, что указанные оттенки значения строго закреплены за приведенными предлогами; сравните: контроль за качеством работы – контроль над производством, где речь идет уже об их равноправии. А в сочетании наблюдения за поведением детей сливаются оба оттенка значения – изучение и активное воздействие. Поэтому правомернее говорить не о застывшей норме, а о более или менее установившемся гибком словоупотреблении.

В сочетаниях с помощью – при помощи второй вариант обычно связывается с представлением о действующем лице: ускорить производство с помощью техники – добиться успеха при помощи друзей.

Сочетания с целью – в целях различаются в основном сочетаемостью с разными грамматическими формами: первый вариант чаще употребляется при неопределенной форме глагола, второй – при отглагольном существительном, преимущественно в деловой речи: с целью выяснить – в целях выяснения.

Различие между сочетаниями охотиться на кого – охотиться за кем заключается в том, что первое имеет значение «добывать путем истребления, убивать» (охотиться на волков, на диких уток, на пушного зверя), а второе – «добывать путем ловли» (охотиться за певчими птицами, за черепахами).

В волнении (полный охват чувством) – с волнением (частичный охват). Сравните также: лицо в веснушках (все покрыто ими) – лицо с веснушками (видны отдельные веснушки).

В сочетаниях пробираться сквозь кусты – пробираться через кусты небольшое различие выражается в том, что в первом варианте содержится значение большего усилия.

В некоторых случаях сказывается установившееся словоупотребление, например: покатиться со смеху – покатиться от хохота, находиться на службе – находиться в услужении.

Стилистически окрашены широко используемые в настоящее время так называемые новые предлоги, образованные из сочетания простого предлога с косвенным падежом существительного, имеющего отвлеченное значение: в деле, в области, за счет, по линии, в части и др. Нередко их употребление приводит к созданию речевых штампов, отнюдь не украшающих текст. Например: «Достигнуты успехи по линии изучения учебного материала»; «Имеются жалобы в части слабого поддержания школьной дисциплины»; «Улучшил усвоение ряда предметов главным образом за счет хорошей памяти»; «По-прежнему отстает в области грамматических правил».

В отдельных случаях в ходе развития языка менялось предложное управление. Так, устарели, хотя изредка и встречаются, сочетания «согласно приказа», «согласно распоряжения» (сравните современные согласно приказу, согласно распоряжению – с дательным, а не родительным падежом).

Устарелый характер имеют сочетания типа «тосковать по муже», «скучать по сыне» (с предложным падежом вместо современного употребления с дательным падежом: тосковать по мужу, скучать по сыну).

Несколько устарелый или разговорный оттенок присущ сочетанию «говорит за то» (вместо нормативного говорит о том), например: «Все это говорит за то, что несмотря на сильный состав зарубежных участников стокгольмского шахматного турнира, наши молодые мастера смогут с честью бороться с ними».

Такой же оттенок отмечаем в сочетании «представляет из себя» (вместо представляет собой), например: «Книга представляет из себя результат исследований автора».

Встречается в устной и письменной речи неправильный выбор предлога или неуместное его использование, например: «Об этом уже не раз указывалось в решениях комсомольского бюро» (вместо на это указывалось…); «В нем росло убеждение о необходимости начать жить по-новому» (вместо убеждение в необходимости…); «Докладчик настаивал о том, что приведенные им данные соответствуют действительности» (вместо настаивал на том…); «Ребята постановили о том, чтобы собрать средства на проведение вечеринки» (лишнее о том). Другие примеры из ученических работ: «Гоголь описывает о похождениях Чичикова» (вместо описывает похождения Чичикова); «Они гордились за свое высокое звание» (вместо …своим высоким званием); «Павел Петрович Кирсанов преклонялся английским порядкам» (вместо …перед английскими порядками); «Давыдов рассказал цель своего приезда» (вместо рассказал о цели…); «Царское правительство устроило гонение за передовыми людьми» (вместо …гонение на передовых людей); «Мать вкладывали все свои силы на воспитание сына» (вместо …в воспитание сына).

С наличием или отсутствием предлога в одних и тех же сочетаниях связано смысловое различие. Так, в сочетаниях говорить что, знать что, напомнить что, сообщить что имеется в виду объект в полном объеме, проникновение в сущность, раскрытие содержания, а в параллельных сочетаниях говорить о чем, знать о чем, напомнить о чем, сообщить о чем объект берется в какой-то части или в общем виде: говорить разные вещи – говорить о разных вещах, знать эти факты – знать об этих фактах, напомнить сказанное – напомнить о сказанном, сообщить полученные результаты – сообщить о полученных результатах.

Сочетания заниматься вечерами – заниматься по вечерам различаются тем, что первый вариант указывает только на совершение действия в одни и те же отрезки времени, а второй содержит дополнительное указание на регулярное повторение действия и его распределение на ряд временных отрезков. Сравните: На этой неделе он не сможет прийти к нам, так как работает теперь вечерами. – Он всегда работает по вечерам.

Между сочетаниями идти полем – идти по полю различие выражается в том, что первое из них указывает на направленность линейного движения, а второе обозначает движение в пределах названного пространства. Сравните: Туда мы шли полем, оттуда лесом. – Мы шли по полю, по лесу.

Просторечный характер носит предложение: «Днями непременно зайду к тебе» (вместо нормативного на днях).

* * *








Мы стреляли по противнику, а противник стрелял по на…

Какую букву нужно написать вместо многоточия в последнем слове, иначе говоря, в каком падеже следует поставить местоимение, управляемое сочетанием стрелять по? Казалось бы, никакой проблемы здесь быть не может: раз мы говорим стрелять по противнику (дательный падеж), то конструкция с тем же падежом должна звучать: «стрелять по нам». И все же это не так.

Оказывается, в сочетаниях предлога по с глаголами, выражающими чувство, внутреннее переживание: горевать, скучать, соскучиться, тосковать, тужить и т. п. (о них шла речь раньше в другой связи: «тосковать по муже» – тосковать по мужу), а также с такими глаголами, как стрелять, ударять и др., имеется разное предложное управление в зависимости от принадлежности управляемого слова к той или иной части речи: 1) управляемое существительное ставится в дательном падеже (стрелять по бронепоезду, горевать по сыну); 2) личные местоимения 1-го и 2-го лица употребляются в форме предложного падежа (стреляли по вас, скучали по нас); 3) местоимение 3-го лица – в форме дательного падежа, как и существительное (стреляли по ним, соскучились по нему). Стало быть, в нашем заголовке: …стрелял по нас.

* * *


Только старшую сестру он еще слушается

Своеобразие этого предложения заключается в том, что оно построено в нарушение элементарного грамматического правила: винительный падеж без предлога может употребляться только при переходных глаголах (в этом заключается их особенность в любом языке), но этого как раз и нет в данном случае, поскольку глагол с суффиксом – ся является непереходным.

То же самое находим в предложениях: Дети боялись строгую мать; Все дожидались Анну Ивановну, в которых вместо родительного падежа употреблен винительный после непереходного глагола. И тем не менее такие предложения узаконены в разговорной речи, имеющей свои нормы, часто не совпадающие с нормами речи книжной. Сравните у писателей: Дядю боялись все (Н. С. Лесков); Вы ведь Гришу дожидаетесь? (Ф. М. Достоевский); Павлик называет Мирониху мамой, он любит и слушается и Валю. А Лору не слушается (В. Осеева).

* * *


«Я не могу вам позволить начать писать… стихов»

На невозможность употребления последнего слова в форме родительного падежа, хотя в предложении имеется отрицание не, указывал Пушкин, добавляя: «Неужто электрическая сила отрицательной частицы должна пройти сквозь всю эту цепь глаголов и отозваться на существительном? Не думаю».

Как же на самом деле происходит выбор падежа дополнения, зависящего от глагола, при котором имеется отрицание? Всегда ли винительный падеж (при глаголе без отрицания) заменяется родительным (при глаголе с отрицанием)? Далеко не всегда. Можно обобщенно сказать следующее: в одних случаях действительно преобладает употребление родительного падежа, в других – по преимуществу сохраняется винительный падеж, в третьих – наблюдается факультативное использование обоих падежей, т. е. свободный выбор между ними.

Родительный падеж обычно употребляется:

1) при усиленном отрицании, которое выражается частицей ни или отрицательным местоимением либо наречием с той же частицей-приставкой ни, например: Да мы не имеем ни малейшего понятия о том, что делается с этими несчастными (Л. H. Tолстой); До вас никто еще этого браслета не надевал (А. И. Куприн);

2) при разделительно-количественном значении дополнения, например: За обедом оказалось, что он не пьет вина и не ест мяса (М. Горький); Не купил к чаю баранок (К. Федин);

3) при выражении дополнения отвлеченным существительным, например: не дает оснований, не теряет надежды, не испытывает желания, не принимает участия, не имеет представления, не скрывает радости, не упускает случая, не делает уступок и т. п.: Утро не принесло радости (Л. Леонов); Веселья я не ищу (В. Кетлинская);

4) при деепричастиях и причастиях, в связи с книжным характером этих форм, например: Не получив ответа, старик идет на станцию (А. П. Чехов);

5) в безличных предложениях, в которых подчеркивается категорический характер отрицания, например: Не нагнать тебе бешеной тройки (H. A. Hекрасов).

Некоторые из этих положений нарушены в приводимых ниже предложениях из ученических работ! «Только отдельные ученики не приняли участие в школьных соревнованиях по зимним видам спорта» (вместо …не приняли участия); «Он хорошо отвечал, но не приводил примеры на правила» (вместо …не приводил примеров); «Наши достижения не должны заслонять недостатки, которые еще имеются» (вместо …не должны заслонять недостатков).

Винительный падеж, ослабляющий значение отрицания, обычно употребляется в следующих случаях:

1) при указании на конкретный объект («именно этот предмет, а не вообще какой-то»), например: не проверил работу, которую ему прислали; не выпила молоко, которое ей оставила мать; сравните: Он не отвергнул тогда эти сто рублей (Ф. М. Достоевский); Я не люблю луну (М. Горький);

2) при выражении дополнения одушевленным существительным, в частности собственным именем лица, например: Ты не любишь мать (Л. Н. Толстой); Он давно не видел Ольгу (М. Горький);

3) нередко при постановке дополнения перед глаголом-сказуемым, поскольку еще не чувствуется влияния отрицания, например: Журнал я этот не люблю (И. С. Тургенев); Землю не отнимут у них (М. Шолохов);

4) при двойном отрицании (т. е. при усиленном утверждении), например: Не могу не сказать несколько слов об охоте (И. С. Тургенев); Женщина не может не понять музыку (М. Горький);

5) при наличии в предложении слов с ограничительным значением (едва, чуть и т. п.), например: едва не уронил чашку, чуть не пропустил урок; Раз он даже шикал, за что чуть было не потерял место (А. П. Чехов);

6) обычно в конструкции «не + вспомогательный глагол + неопределенная форма переходного глагола + дополнение» (т. е. при отнесении дополнения не непосредственно к глаголу с отрицанием, а к неопределенной форме глагола, зависящей от глагола с отрицанием, что ослабляет влияние самого отрицания), например: Не стану описывать Оренбургскую осаду (А. С. Пушкин); Я не успел сшить форму (М. Горький). К последнему случаю (в еще более усложненном виде) относится наш пример в заголовке данного этюда.

Факультативное употребление обоих падежей встречается в тех случаях, когда налицо нет указанных выше условий, явно склоняющих нас к выбору одного из двух падежей, например: Я не читал вчерашней газеты. – Я не читал вчерашнюю газету. Такое употребление обычно связано со стилистическим различием: конструкции с родительным падежом характерны для книжной речи, конструкции с винительным падежом – для речи разговорной. Сравните: Я не намерен умалять чьих-либо заслуг. (М. Горький.) – Так и умрешь, не выговорив это слово (М. Горький).

Добавим, что после глаголов с приставкой недо-, не имеющей значения отрицания, а указывающей на выполнение действия ниже нормы, дополнение обычно ставится в винительном падеже, например: недогрузить тонну угля, недодать почту, недолить стакан, недооценить силу противника, недовыполнить план, недоварить суп, недоглядеть ошибку в тексте, недобрать одно очко и т. п.

* * *








«Дом племянника жены кучера брата доктора»

Согласитесь, что не сразу мы здесь найдем владельца дома. Недостатком этого предложения является нагромождение (нанизывание, расположение цепочкой) одних и тех же падежных форм. Чаще всего происходит нанизывание родительных падежей в связи с большой распространенностью родительного приименного: строго говоря, нет случая, когда при имени существительном нельзя было бы употребить другое существительное в форме родительного падежа.

Вот и появляются предложения вроде следующих: «В целях дальнейшего улучшения дела постановки качества воспитания подрастающего поколения…»; «Для решения задачи ускорения подъема уровня сельского хозяйства…»; «Для выполнения требования устранения отставания производства канцелярских принадлежностей…» и т. п. И совсем плохо, когда подобные предложения встречаются в пособиях для школы: «Творческая обработка образа дворового идет по линии усиления показа трагизма его судьбы» (пример приведен К. Чуковским).

Такие предложения стилистически неприемлемы: от них не только за километр отдает канцелярским душком, но они просто маловразумительны. А ведь исправить их совсем не трудно: достаточно в каком-нибудь месте «разбить» цепочку родительных падежей, чтобы облегчилось восприятие текста. Первый из примеров можно было бы исправить так: Чтобы повысить качество воспитания подрастающего поколения… Соответственно в других примерах: Чтобы ускорить подъем сельского хозяйства…; Чтобы устранить отставание производства канцелярских принадлежностей…

Реже встречается стечение других одинаковых падежей, но и оно возможно, особенно нанизывание форм творительного падежа, например: «Дети любовались освещенной луной поляной»; «Дрессировщик был поднят слоном хоботом»; «Речь была встречена присутствующими шумными аплодисментами»; «Вы недовольны чем-то мною»; «Мы заинтересовались написанным мелким почерком письмом»; «Для овладения учениками навыками устной и письменной речи нужны специальные тренировочные упражнения»; «Он встал из-за стола с налитым гневом злобным лицом»; «Лечили больных туберкулезом хирургическим методом» и т. п. Как исправить такие предложения? Дети любовались поляной, освещенной луной; Слон поднял дрессировщика хоботом; Присутствующие встретили речь шумными аплодисментами; Вы чем-то недовольны мной и т. д. Исправьте самостоятельно остальные предложения.

Встречается и нанизывание других падежей (дательных, предложных), например: «Приступили к подготовке к соревнованию» (вместо Начали готовиться к соревнованию); «Обсуждался вопрос о соглашении о взаимной помощи» (вместо Обсуждалось предварительно соглашение о взаимной помощи); «К любви к людям у него примешивалось чувство сострадания к ним» (вместо Любовь к людям у него сочеталась с чувством сострадания к ним); «Говорили также о воспоминаниях о детстве» (возможный вариант правки: Темой разговора были также воспоминания о детстве).

Следует также избегать скопления падежных форм с одинаковыми предлогами, например: «Обращение к стремящейся к знаниям молодежи» (вместо …к молодежи, стремящейся к знаниям); «Беседа с педагогом с большим стажем» (вместо… с педагогом, имеющим большой стаж).

* * *


«Характеристика Добролюбова „темного царства“

Добавим еще и такие примеры: «Поиски Пушкина новых средств и приемов художественной выразительности»; «Повесть „Степь“ – это итог сложных исканий Чехова своей творческой манеры»; «Талантливые зарисовки героических будней нашего народа таких писателей, как…».

Возможно, вы сами обратили внимание на общий для приведенных предложений стилистический недостаток: рядом или почти рядом стоят два родительных падежа с разными значениями («Поиски Пушкина… средств и приемов…»; «…искания Чехова… творческой манеры»; «…зарисовки будней… талантливых писателей…»). Первый из этих падежей – это родительный субъекта (обозначает производителя действия), второй – родительный объекта (называет предмет, на который обращено действие). Такое соседство обоих падежей затрудняет восприятие содержания предложения, вы невольно «спотыкаетесь» при чтении. А вот наш заголовок в такой редакции: Характеристика Добролюбовым «темного царства» (с заменой родительного субъекта творительным падежом), – и вы уже почувствуете некоторое облегчение. А еще лучше: Характеристика, данная Добролюбовым «темному царству».

А теперь попробуйте самостоятельно проделать подобную операцию с предложениями: «Принцип активности и сознательности усвоения знаний учащихся»; «Метод систематического и последовательного изложения учителя учебного материала» (примеры приведены М. Шагинян).

В отдельных случаях может возникнуть неясность или двусмысленность при использовании даже одного родительного падежа, например в назывных предложениях: Возвращение сына (он сам вернулся или его вернули?). Или в таком предложении: «Проверка комсомольского бюро показала…» (бюро проверяло или его проверяли?). Исправление подобных предложений заключается в замене родительного субъекта или родительного объекта другой конструкцией: 1) Проверка, проведенная комсомольским бюро, показала… 2) Проверка работы комсомольского бюро показала…

* * *


«Организовал и руководит работой…»

Нередко в предложении при двух управляющих словах имеется общее дополнение. Такое построение вполне правильно, если управляющие слова требуют одинакового падежа и предлога (так называемое двойное управление), например: читать и конспектировать книгу; подбирать и выписывать цитаты; перечитывать и исправлять написанное; желать и добиваться осуществления планов; надеяться и рассчитывать на успех и т. п. Но уже в сочетании «любить и наслаждаться природой» указанное требование нарушено: любить что, наслаждаться чем. И вы не скажете: «смотреть и любоваться картиной» (смотреть на что, любоваться чем).

Этим недостатком страдает наш заголовок: организовал что, руководит чем. Страдают им и некоторые ученические работы, например: «Комсомол должен идейно влиять и вести за собой всю молодежь» (вместо …идейно влиять на всю молодежь, вести ее за собой); «Ученики нашей школы оказывают соседнему колхозу большую помощь в уходе, выращивании и уборке урожая» (вместо …помощь в выращивании зерновых (овощных) культур, в уборке урожая).

Мы уже показали некоторые приемы исправления подобных сочетаний. Самый простой способ: при первом управляющем слове сохраняется зависимое существительное, а при втором используется местоимение, занимающие это существительное. Например: любить природу и наслаждаться ею; смотреть на картину и любоваться ею; организовал работу и руководит ею. Другие примеры: вместо «подбор и наблюдения над фактами» скажем – подбор фактов и наблюдения над ними; вместо «в соответствии и на основе утвержденного плана» – в соответствии с утвержденным планом и на его основе.

Иногда возможна лексическая замена, устраняющая стилистическую погрешность, например: «За больным установлен хороший уход и содержание» (можно: Больному обеспечены хороший уход и содержание).

Изредка неточные конструкции с двойным управлением встречаются у писателей, как дань разговорной речи, например: жмурил и хлопал глазами (Н. В. Гоголь); чувствуя и пугаясь приближения дня (М. Ю. Лермонтов); ловя и избегая вопросительно устремленный на него взор Кати (И. С. Тургенев); не только не любил, но был возмущен против штабных (Л. Н. Толстой); препятствует или затягивает достижение соглашения (И. Э р е н б у р г); поняли и смирились с переменами в своем быту (А. Караваева). Предложенный выше прием правки устранил бы формальное нарушение грамматического правила, но внес бы в предложения известную «тяжеловесность», нежелательную для языка художественной литературы (в деловой речи мы ее не замечаем).




Однородные члены предложения: как правильно ими пользоваться?








«Шел дождь и два студента; один в университет, другой в калошах»

Курьезность этой фразы, носящей явно выраженный шутливый характер, основана на том, что в ней в качестве однородных членов предложения выступают слова, выражающие вещественно неоднородные понятия (что общего между дождем и студентами? Или между университетом и калошами, хотя они включены в разные части сложного предложения?). И вряд ли вы скажете «изучать математику и сорта грибов»; «проявлять интерес к истории средних веков и к футболу» и т. п. На использовании этого приема строятся каламбуры типа «пить чай с лимоном и с удовольствием».

Такие построения встречаются в художественной литературе как особый стилистический прием для создания комического эффекта. Например: Не только кто имеет двадцать шесть лет от роду, прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук… (Н. В. Гоголь); В толпе два молодых купчика усердно жестикулируют руками и ненавидят друг друга (А. П. Чехов); Лев Саввич Турманов, дюжинный обыватель, имеющий капиталец, молодую жену и солидную плешь… (он же). Часто встречаемся с этим приемом в произведениях М. Горького: Переживаемый нами сезон есть сезон всяческих собраний и… рубки капусты; А посему – рекомендую дамам не выходить без мужа или без дубины (это не всегда одно и то же); Приходили пьяные дядья, били стекла и физиономии деда и бабки.

* * *


…С пожеланиями избавления от болезней и долголетней жизни

Эти слова взяты из биографического очерка, посвященного Н. А. Некрасову, где, в частности, говорится о письмах и телеграммах, выражавших глубокое сочувствие «поэту народной скорби» в связи с его болезнью. Ясно, что речь идет о двух пожеланиях (избавиться от болезни и прожить долгую жизнь), но автор не учел двусмысленности, связанной с тем, что управляемые слова долголетней жизни формально могут быть отнесены в разные ряды однородных членов: с пожеланиями долголетней жизни (что, очевидно, и имелось в виду) и избавления… от долголетней жизни (влияет ближестоящее сочетание от болезней).

Подобные же случаи находим в предложениях: «Жильцы требовали ликвидации неполадок и ремонта» (конечно, требовали и ликвидации неполадок, и проведения ремонта, а не ликвидации… ремонта); «Подготовка охотников для истребления волков и лиц, ответственных за проведение этого мероприятия» (неудачное соседство слов «для истребления волков и лиц…»).

Если в этих небольших по объему предложениях можно сравнительно легко разобраться, то в других случаях возникает запутанность связей между однородными членами и создается громоздкость самого предложения. Тогда рекомендуется для большей доходчивости текста разбить одно предложение на несколько самостоятельных предложений по принципу логической связи между отдельными однородными членами. Пример переработки предложения с однородными членами находим у А. Фадеева, сопоставляя две редакции романа «Молодая гвардия».

Издание 1947 г.







И этот мужчина, и женщина, и все дети, из которых младший даже протягивает ручонки, улыбаются навстречу идущей к ним с белым эмалированным ведром в руке девушке в ярком сарафане, в белом кружевном переднике, в таком же чепчике и в изящных красных туфельках – полной, с сильно вздернутым носом, неестественно румяной и тоже улыбающейся так, что все ее крупные белые зубы наружу.




Издание 1952 г.







И этот мужчина, и женщина, и все дети, из которых младший даже протягивает ручонки, улыбаются навстречу идущей к ним девушке с белым эмалированным ведром в руке. Девушка в ярком сарафане, в белом кружевном переднике, в таком же чепчике и в изящных красных туфельках – полная, с сильно вздернутым носом, неестественно румяная. Она тоже улыбается, так что все ее крупные белые зубы наружу.




* * *








«Газета обратилась с призывом к молодежи и к девушкам города Пензы»

Из этого текста вытекает, что молодежь – это не девушки, и наоборот: девушки не входят в состав молодежи. Логико-стилистическая ошибка возникла в результате того, что в перечисление однородных членов попали понятия, частично совпадающие по своему логическому объему. Такие понятия называются скрещивающимися, например: «писатели и москвичи» (некоторые писатели являются москвичами, а некоторые москвичи – писателями); «женщины и врачи» (часть женщин занимается врачебной деятельностью, а часть врачей – принадлежит к женскому полу).

Исключение составляют немногие закрепившиеся в практике речи сочетания: комсомольцы и молодежь, пионеры и школьники, фестиваль молодежи и студентов. Напомним все же, что без специального стилистического задания использование сочетаний со скрещивающимися понятиями нарушает стилистическую норму.

* * *








«…Господин Голядкин спросил чаю, умываться и бриться»

Однородные члены не обязательно должны быть выражены словами одной и той же части речи, например: Вошел мужчина высокого роста, лет тридцати, в очках, с палкой в руке. Однако полной свободы сочетания здесь нет, т. е. не всегда слова разных частей речи могут образовать ряд однородных членов. Так, не сочетаются имя существительное и неопределенная форма глагола, поэтому нельзя сказать: «Я люблю игру на скрипке и петь». Однако аналогичная ошибка встречается иногда при рубрикации, например: «Приняли на себя обязательства: 1) снижение себестоимости; 2) повышать производительность труда; 3) улучшать качество продукции» (из газеты).

Что касается предложения, приведенного в заголовке и принадлежащего перу Ф. М. Достоевского, то оно носит явно выраженный характер нарочитой стилизации под разговорно-просторечную речь.

В ученических работах встречаются и другого рода ошибки в построении предложений с однородными членами. Приведем некоторые примеры.

«За последний год я прочитал несколько романов, художественных произведений, повестей и рассказов, напечатанных в разных журналах» (нарушено правило, согласно которому не должны включаться в общий ряд однородных членов видовые и родовые понятия: широкое понятие «художественные произведения» включает в себя более узкие понятия «романы, повести, рассказы»).

«Много практических замечаний и ценных предложений было внесено на последнем нашем комсомольском собрании» (не все однородные члены лексически сочетаются со словом, с которым они связаны по смыслу: практические замечания делают, а не вносят).

«В майские дни толпы людей можно было видеть повсюду: на улицах, площадях, бульварах, скверах» (повторение предлога при однородных членах необязательно, но при условии, что они требуют одного и того же предлога; разные же предлоги не должны опускаться, что не учтено в данном примере: так как нельзя сказать «на скверах», то перед последним однородным членом следовало вставить предлог е).

«Сведений о Дубровском не было и на второй и третий день» (при повторяющихся союзах должен повторяться также предлог, т. е. нужно было сказать и на второй и на третий день).

«Дополнительный материал для доклада я брал из газет и брошюр, книг и журналов» (при попарном соединении однородных членов они обычно подбираются по принципу смысловой близости, тем самым избегается создание случайных пар; следовало сказать …из газет и журналов, книг и брошюр).

«Записки охотника» Тургенева интересны тем, что в этом произведении не только фигурируют в качестве действующих лиц представители поместного дворянства, но и столь непохожие один на другого крепостные крестьяне» (части двойного сопоставительного союза не только… но и должны быть расставлены симметрично, т. е. стоять каждая перед однородным членом, поэтому следовало сказать …фигурируют не только представители поместного дворянства, но и… крепостные крестьяне).

«В „Ревизоре“, поставленном на сцене драматического театра, хорошо играли как исполнители главных ролей, а также все остальные участники спектакля» (образована неправильная пара союзов «как… а также»; можно было опустить союз как или использовать правильную пару как… так и).

«Жизнь крестьян изображена в произведениях многих русских писателей-классиков: Гоголь, Тургенев, Л. То.! стой, Чехов» (ошибкой является отсутствие согласования в падеже однородных членов с обобщающим словосочетанием; нужно: …писателей-классиков: Гоголя, Тургенева, Л. Толстого, Чехова).

«В качестве материала для романа „Война и мир“ Л. Н. Толстой использовал семейные архивы, мемуары, литературные источники и другие официальные документы» (перечисленные материалы не являются официальными документами, поэтому лишним оказалось слово другие).




Не запутаемся ли мы в «сложном предложении»?








«Квартира, которую я занимаю во втором этаже дома, в котором вы предположили произвести некоторые перестройки…»

Недостаток этого предложения, как не трудно видеть, заключается в повторении одного и того же союзного слова который в придаточных предложениях при так называемом последовательном подчинении (одно придаточное зависит от другого). В данном случае И. А. Гончаров использовал стилистически неудачную конструкцию для речевой характеристики персонажа – автора этой фразы Обломова, пишущего письмо управляющему домом. Не случайно в следующем предложении текста повторяется аналогичная ошибка: Известясъ через крепостного моего человека, Захара Трофимова, что вы приказали сообщить мне, что занимаемая мною квартира… Автор письма, страдающий леностью мысли, сам признал его «нескладным», так как «тут два раза сряду что, а там два раза который». Другой пример: «Врачи считают, что болезнь настолько серьезна, что приходится опасаться за жизнь больного» (вместо возможного Врачи считают болезнь настолько серьезной, что…).

Нередко подобные предложения встречаются в ученических работах, например: «Добролюбов говорил, что многие молодые люди, вступающие в жизнь, задают себе эти вопросы, что то, что ты сейчас делаешь, это не то, что есть что-то лучшее, что-то необыкновенное, то, к чему ты должен стремиться».

Однако подобные построения, нарушающие нормы письменной речи, нередко используются писателями для речевой характеристики действующих лиц (см. выше примеры из «Обломова») или для того, чтобы придать повествованию разговорный оттенок, приблизить авторскую речь к речи персонажей. Например, у Н. В. Гоголя: Собакевич так сказал утвердительно, что у него [Чичикова] есть деньги, что он вынул еще бумажку; у Л. Н. Толстого: Он не знал, что Левин чувствовал, что у него выросли крылья; Тихая, уединенная жизнь в нашей деревенской глуши с возможностью делать добро людям, которым так легко делать добро, к которому они не привыкли; Все в батарее считали его капиталистом, потому что он имел рублей двадцать пять, которыми охотно ссужал солдата, который действительно нуждался. Ф. М. Достоевский вкладывает в уста отрицательного персонажа Ставрогина (из романа «Бесы») фразу, которая должна подчеркнуть нарочито неотделанный, отталкивающе неприглядный слог: Я так был низок, что у меня дрогнуло сердце от радости, что выдержал характер и дождался, что она вышла первая.

* * *








«Мчались лошади казаков, которые были покрыты пеной»

Порядок слов в этом сложном предложении такой, что относительное местоимение который формально может быть отнесено к ближайшему предшествующему существительному казаков, и нужна приложить некоторое усилие для правильного понимания текста, освободиться, так сказать, от первоначального его восприятия. Следует иметь в виду, что при чтении, а тем более при слушании подобных предложений первоначальное понимание как бы напрашивается само собой, но оно может быть ошибочным: ведь в нашем примере пеной были покрыты не казаки, а лошади. Исправление этого предложения не вызывает затруднений: достаточно заменить придаточное определительное предложение причастным оборотом (…лошади казаков, покрытые пеной).

Сравните также: «Газета называет эти мероприятия горькой пилюлей для сторонников „холодной войны“, которая должна быть проглочена» (при этом порядке слов получается, что должна быть проглочена «холодная война»); «Повесть о школе, в центре которой стоит образ воспитателя-учителя, пионервожатого» (пример С. Маршака, приведенный им как образец безграмотно составленной фразы).

Правда, у писателей встречаются предложения, в которых соотнесенность придаточного определительного и определяемого существительного основана на реальном их значении или на предшествующем контексте, а не на формальном порядке слов, например: Порфирий положил щенка на пол, который, растянувшись на все четыре лапы, нюхал землю (Н. В. Гоголь) (ясно, что растянулся на все четыре лапы щенок, а не пол); Тут был армянин-богач, покровительствуемый доктором Андреевским, который держал на откупе водку и теперь хлопотал о возобновлении контракта (Л. Н. Толстой) (держал на откупе водку, конечно, армянин-богач, а не доктор Андреевский).

В некоторых случаях возникает двузначность, например: «Неизменным успехом пользуются книги писателей, которые отражают нашу современность» (книги или писатели отражают современность?). И здесь на помощь может прийти причастный оборот: 1) …отражающие нашу современность; 2) …отражающих нашу современность.

* * *


«Просим, чтобы вы пришли бы»

Недостаток этого предложения заключается в том, что в нем дважды использована частица бы для выражения пожелания: чтобы… бы. Такое повторение частицы бы в придаточных предложениях, в которых сказуемое выражено условно-сослагательным наклонением, чаще встречается в устно-разговорной речи, например: «Если бы ты сразу написал бы мне об этом, я мог бы помочь тебе»; «Вероятно, нужно, чтобы ты спросил бы брата». Однако они наблюдаются и в письменной речи, что нарушает литературную норму, например: «Необходимо, чтобы знания и навыки, которые приобретают учащиеся в средней школе, могли бы быть впоследствии применены ими в жизни».

Подобное построение сложного предложения можно встретить и в произведениях художественной литературы, где оно используется для придания высказыванию разговорного оттенка, например: Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому, чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели (Н. В. Гоголь). Чаще частица бы встречается при втором сказуемом, более удаленном от союза чтобы или если бы, когда несколько ослабляется выражение пожелания или условия, например: Она послала Витю второй раз, чтобы он с точностью узнал адрес Ознобишина и прямо из конторы пошел бы по этому адресу (К. Федин); Не хочу я, чтоб ты притворялася и к улыбке себя принуждала бы (А. К. Толстой). Без специального задания такие построения не отвечают литературной норме.

* * *


«Читаю книгу, талантливо написанную и которую многие хвалят»

Нарушение литературной нормы в этом предложении выражается в соединении члена предложения (талантливо написанную) и придаточного предложения (которую многие хвалят) в качестве однородных синтаксических конструкций. Сближает их одно и то же определительное значение, но однородными могут быть только единицы одинакового синтаксического уровня: или члены предложения, или придаточные предложения. Неравноправные в этом отношении элементы следует «привести к одному знаменателю», т. е. использовать либо два причастных оборота, либо два придаточных предложения. Например, вместо «Повесть о герое, совершившем беспримерный подвиг и который заслуживает благодарность потомков» скажем: 1) …совершившем… и заслуживающем…; 2) …который совершил подвиг и заслуживает…

Нарушение синтаксической однородности (член предложения и придаточное предложение синтаксически неравноправны) наблюдается и в других случаях, например: Я думал уж о форме плана и как героя назову (А. С. Пушкин) – союзом и соединены дополнение и придаточное изъяснительное; Вспомнил вашу фамилию и что были в Москве (А. И. Герцен) – то же самое. Такие конструкции носят разговорный характер.

Примеры из ученических работ, нарушающие норму, так как с ними не связано специальное стилистическое задание: «Арестованный беспокоился о семье, взятой под надзор полиции и которую он оставил без всяких средств к существованию» (вместо …взятой под надзор… и оставленной им…); «Старое поколение обвиняло Тургенева в нигилизме и что он солидарен с Базаровым» (возможные варианты: 1) …обвиняло в нигилизме и в солидарности…; 2) …обвиняло в нигилизме и в том, что он солидарен…); «Плюшкин жил в доме, имевшем запущенный вид и у которого почти все окна были забиты досками или закрыты ставнями» (вместо …который имел… и у которого…).

* * *


«Ученик сказал, что я еще не подготовился к ответу»

Подобные предложения нередко встречаются в разговорной речи. Нетрудно видеть источник ошибки: смешение прямой речи с косвенной. Сравните: 1) Ученик сказал: «Я еще не подготовился к ответу»; 2) Ученик сказал, что он еще не подготовился к ответу. Из прямой речи взято личное местоимение я, из косвенной – изъяснительный союз что.

Другие примеры смешения прямой речи с косвенной: «Начальник станции объявил ожидавшим поезда пассажирам, что я лишен возможности обеспечить всех билетами»; «Товарищ познакомил меня со своей невестой и сказал, что я вскоре на ней женюсь» (получается, что я собираюсь жениться на чужой невесте).

В письменной речи встречается, правда, соединение в одну конструкцию прямого и косвенного вопросов, например: Мы даже подозреваем, что не были ль эти семнадцать счастливых стихов поводом к присоединению к ним всей поэмы… (В. Г. Белинский); На охоту с ружьем я не смел уже и попроситься, хотя думал, что почему бы и мне с Суркой не поохотиться? (С. Т. Аксаков). В деловой прозе союз что в обоих случаях был бы излишен.

Используя сложные предложения, не следует забывать, что они нередко становятся громоздкими, трудно воспринимаемыми не только на слух, но и при чтении. Уместно напомнить, что в образцовой прозе А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. П. Чехова значительное место занимают простые предложения или прозрачные по своей структуре, сравнительно небольшие по объему сложные предложения. Приведем примеры.






Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Все покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону и наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал…

    

(А. С. Пушкин.)












Навстречу солнцу ползет темная, свинцовая громада. На ней то там, то сям красными зигзагами мелькает молния. Слышны далекие раскаты грома. Теплый ветер гуляет по траве, гнет деревья и поднимает пыль. Сейчас брызнет майский дождь и начнется настоящая гроза.

    

(А. П. Чехов.)







Чтобы мои читатели не подумали, что в художественной литературе и в произведениях других стилей письменной речи решительно преобладают простые предложения и только они могут быть рекомендованы для речевой практики, напомним, что в блестящей прозе И. С. Тургенева широко используются развернутые синтаксические конструкции для создания цельной картины из отдельных деталей. Приведем пример.






Цвет небосклона, легкий, бледно-лиловый, не изменяется во весь день и кругом одинаков; нигде не темнеет, не густеет гроза; разве кой-где протянутся сверху вниз голубоватые полосы; то сеется едва заметный дождь. К вечеру эти облака исчезают; последние из них, черноватые и неопределенные, как дым, ложатся розоватыми клубами напротив заходящего солнца; на месте, где оно закатилось так же спокойно, как спокойно взошло на небо, алое сиянье стоит недолгое время над потемневшей землей, и, тихо мигая, как бережно несомая свечка, затеплится на нем вечерняя звезда.

    

(И. С. Тургенев.)







Так в чем же дело? Каков «короткий смысл сей длинной речи»? Чем заканчивается «поединок» между простыми и сложными предложениями? А поединка вовсе нет: в языке, как и в других общественных явлениях, для всего найдется подобающее место. Речь идет не об «изгнании» сложных предложений из практики речи (как обойтись без них в таких стилях, как научный, публицистический, деловой, стиль художественной литературы), а об умелом их построении, с соблюдением разумной экономии, без неоправданных излишеств. Девиз «Краткость – сестра таланта» (А. П. Ч е х о в) и здесь должен найти свое воплощение.




Обособление – это не только знаки препинания


Приобретший или приобрётший?

Значительную роль в нашей речи играют обособленные конструкции, в частности причастные обороты. При этом может возникнуть вопрос о выборе формы причастия.

Обе приведенные в заголовке формы образованы от одного и того же глагола приобрести и имеют право на существование: первая употребляется в книжной речи, вторая в разговорной. Здесь есть, правда, свое маленькое «но»: ведь причастия в целом, независимо от формы их образования, являются достоянием книжной речи, так что в данном случае можно говорить только о степени книжности.

На книжный характер причастий и их роль в языке указывал еще М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» – первом научном описании грамматического строя русского языка: «Весьма не надлежит производить причастий от тех глаголов, которые… только в простых разговорах употребительны, ибо причастия имеют в себе некоторую высокость, и для того очень пристойно их употреблять в высоком роде стихов».

Об этом же писал и А. С. Пушкин: «Может ли письменный язык быть совершенно подобным разговорному? Нет, так же, как разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному. Не одни местоимения сей и оный, но и причастия вообще и множество слов необходимых обыкновенно избегаются в разговоре. Мы не говорим: карета, скачущая по мосту; слуга, метущий комнату; мы говорим: которая скачет, который метет и пр., – заменяя выразительную краткость причастия вялым оборотом. Из того еще не следует, что в русском языке причастие должно быть уничтожено. Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя. Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков».

Возвращаясь к нашему заголовку, можем добавить, что многие причастия, не отмеченные оттенком книжности, свободно проникают в разговорную речь образованных людей.

Встречаются и другие пары, в которые входят устарелые или разговорные формы причастий, например: спеленатый – спеленанный (ребенок), промокший – промокнувший (под дождем), обгрызенный – обгрызанный (мышами) и т. п. (на первом месте в каждой паре стоит современная литературная форма).

Употребляя причастия и причастные обороты, вспомним сказанное ранее о присущем некоторым из них недостатке – неблагозвучии из-за скопления шипящих звуков. В этом отношении вряд ли отвечает литературной норме предложение: «Посетители выставки, находящейся во Дворце культуры, поднимаются по лестнице, ведущей в залы, сверкающие бесчисленными огнями, отражающимися в зеркалах и переливающимися всеми цветами радуги в хрустальных люстрах».

* * *


«Приведенные факты в книге свидетельствуют об успехах советского спорта»

Если к этому примеру добавить словосочетания «исправленные ошибки учеником», «прочитанная лекция для старшеклассников» и т. п., то вы сами найдете грамматико-стилистическую ошибку в них: нарушен порядок слов в причастном обороте. По правилу весь оборот должен находиться или после определяемого существительного (факты, приведенные в книге; ошибки, исправленные учеником; лекция, прочитанная для старшеклассников), или перед ним (приведенные в книге факты; исправленные учеником ошибки; прочитанная для старшеклассников лекция), но не должен включать в себя определяемое существительное, как это имеет место в заголовке.

Само причастие может занимать различное место в составе обособленного оборота: может находиться в начале его, в середине и в конце. Например, у А. С. Пушкина: 1) У ворот его стояла кибитка, запряженная тройкою татарских лошадей; 2) С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савелъичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки; 3) Между нами находился офицер, недавно к нам переведенный. Последний вариант (с причастием на последнем месте) носит устарелый характер.

* * *


«Вошедшие граждане, не забудьте взять билеты»

Наверно, и вы слышали подобное обращение водителя трамвая (автобуса, троллейбуса) к пассажирам, только что вошедшим в один из названных видов городского транспорта, не обслуживаемого кондуктором. Вы могли слышать и такие предложения: «Взятые книги нужно срочно вернуть», «Нарушившие должны платить штраф» и т. п. С точки зрения смысловой не все они являются ущербными: недостающие слова, зависящие от причастия, восполняются «контекстом ситуации», т. е. подсказываются обстановкой (обращением водителя трамвая, объявлением в библиотеке, требованием милиционера и т. д.). Но по правилам грамматики причастия в подобных случаях должны иметь при себе пояснительные слова: вошедшие в вагон граждане; взятые из библиотеки книги; нарушившие правила уличного движения.

****


«Коровы, отправляющиеся на убой»










Причастие, использованное в этом заголовке, имеет страдательное значение: очевидно, речь идет о коровах, которых отправляют на убой. Но автор не учел, что суффикс – ся может придавать глаголу (стало быть, и причастию) другое, не страдательное значение, а значение активного действия. При таком значении получилось бы, что коровы сами шагают на убой (сравните: Завтра мы отправляемся в поход). Неудачны поэтому и личные формы глаголов с таким двойным значением, например: «Поросята вскоре после появления на свет моются холодной водой и вытираются сухим полотенцем». Подобная двузначность устраняется заменой причастия на ~ся формой страдательного причастия на – мый: коровы, отправляемые на убой.

Другие примеры: вместо «девочка, воспитывающаяся бабушкой» скажем девочка, воспитываемая бабушкой; вместо «письменные работы, выполняющиеся учеником» скажем письменные работы, выполняемые учеником.

Если в этих предложениях не было учтено залоговое значение причастий, то в других случаях ошибка проистекает из неправильного употребления форм времени, например: «Существовавшее до сих пор положение в области снабжения книгами школьных библиотек не удовлетворяет уже возросшие требования» (вместо «существовавшее» нужно было написать существующее, так как оно сохраняется еще и сейчас).

* * *


«Ученик, сделающий уроки…»

По существующим правилам причастия могут иметь только две формы времени – настоящего и прошедшего, будущего же времени у них нет. Поэтому от глаголов совершенного вида причастные формы на – щий (со значением будущего времени) не образуются и нарушается литературная норма в сочетаниях «вздумающий написать», «попытающийся бежать», «сумеющий доказать» и т. п.

Подобные образования, заимствованные из канцелярского языка, в единичных случаях встречались у писателей XIX в., например: «Буде окажется в их губернии человек, не предъявший никаких свидетельств и пашпортов, то задержать его немедленно» (Н. В. Гоголь); «…Настенька, обреченная жить в глуши и во всю жизнь, может быть, не увидящая ни балов, ни театров» (Л. Ф. Писемский).

В наше время в этих случаях используются придаточные определительные предложения (который не предъявит никаких свидетельств…., которая обречена жить в глуши… и не увидит…).

* * *


«Событие, вызвавшее бы громоподобное впечатление»

Не отвечают также литературной норме причастия на – ший, – вший с частицей бы, так как от глаголов в форме условного (сослагательного) наклонения причастия не образуются, например: «каждый пожелавший бы выступить», «планы, нашедшие бы поддержку» и т. п. Такие формы находим у писателей прошлого: Спит ум, может быть, обретший бы внезапный родник великих средств (Н. В. Гоголь); изредка встречаются они и сейчас, например: Не были введены положительные рыболовы-любители в пропорции, удовлетворившей бы самые придирчивые требования (С. Михалков).

Такие конструкции следует заменять придаточными предложениями.

* * *


«Этот журнал я взял у подруги моей сестры, недавно уехавшей на целинные земли»

Кто недавно уехал: сестра или ее подруга? Замена причастного оборота придаточным определительным не устраняет двусмысленности («…у подруги моей сестры, которая недавно уехала на целинные земли»), о чем говорилось уже раньше. Предложение нужно перестроить, например: 1) Этот журнал мне дала подруга моей сестры, недавно уехавшая на целинные земли; 2) …подруга моей сестры, недавно уехавшей на целинные земли.

Иногда в подобных случаях нужный смысл подсказывается лексическим составом предложения, например: «Докладчик рассказал о том большом подъеме, с которым прошел фестиваль в Гаване, о чувстве единения среди молодежи, об отважных юношах и девушках из других стран, пробиравшихся на фестиваль в Гавану вопреки желанию своих правительств» (ясно, конечно, что пробирались не другие страны, и все же лучше причастный оборот пробиравшихся на фестиваль в Гавану поставить после слов юношах и девушках).

Точно так же в предложении «В связи с 150-летием со дня рождения Л. Н. Толстого было намечено провести ряд лекций в клубах, посвященных творчеству великого классика русской литературы» лучше переставить слова: …провести в клубах ряд лекций, посвященных…

* * *








«Подъезжая к сией станции… у меня слетела шляпа»

Эта фраза-пародия (из юмористического рассказа А. П. Чехова) страдает не только орфографической неграмотностью («сией» вместо сей), но и стилистической беспомощностью: в ней нарушено правило, чтобы обозначаемое деепричастием действие относилось к подлежащему. В приведенном примере речь идет о действиях двух предметов в грамматическом значении этого слова: обо мне (я подъезжал к станции) и о шляпе (она слетела). В неправильном построении этого предложения легко убедиться, если переставить деепричастный оборот, обычно свободно располагающийся во фразе: «Шляпа, подъезжая к сей станции, у меня слетела».

Сравните также неправильное употребление деепричастия в предложениях: «Прощаясь с друзьями, одип из них сказал мне…»; «Возвращаясь домой, меня застиг дождь». Примеры из ученических работ: «Живя и вращаясь в аристократическом обществе, у Онегина создались присущие этому обществу навыки, привычки и взгляды»; «Читая эти строки из романа „Как закалялась сталь“, создается впечатление, что автор выражает наши мысли и чувства» и т. п. В подобных случаях деепричастные o6j-роты следует заменять придаточными предложениями обстоятельственными.

Встречающиеся у писателей-классиков отступления от литературной нормы представляют собой либо галлицизмы (обороты, возникшие под воздействием французского языка, где такие конструкции допустимы), либо результат влияния народной речи. Например: …Имея право выбирать оружие, жизнь его была в моих руках (А.С. Пушкин); Проезжая на возвратном пути в первый раз весной знакомую березовую рощу, у меня голова закружилась и забилось сердце от смутного сладкого ожидания (И. С. Тургенев).

Не используются деепричастные обороты в безличных предложениях типа «Подходя к лесу, мне стало холодно» (в этом предложении имеется логическое подлежащее мне, но нет грамматического подлежащего, которому можно было бы приписать действие, выраженное деепричастием). Поэтому устарелыми представляются предложения, подобные следующим: …Убедившись, что понять этого он не сможет, ему стало скучно (Л.Н.Толстой); Прочитав внимательно рассказ, мне думается, что редакторских поправок в нем нет (М. Горький).

Возможно употребление деепричастного оборота в безличном предложении при неопределенной форме глагола, например: Выполняя это упражнение, нужно руководствоваться указаниями, приведенными в задании.

* * *








«Умерщвление произошло по причине утонутия»

Эта фраза, принадлежащая перу А. П. Чехова, пародирует канцелярский стиль с его пристрастием к использованию отглагольных существительных, нередко искусственно образуемых. Сравните также предложения: «Бывали с ним и раньше случаи выпития лишнего»; «Разутие ноги оказалось делом нелегким»; «Мальчик добился пересиления чувства страха» (вместо пересилил страх).

Писатели использовали подобные конструкции для стилизации или пародии, например: …без какового соглашения оная свинья никоим бы образом не могла быть допущенною к утащению бумаги (Н. В. Гоголь); Равным образом воспрещается выколотив глаза, откушение носа… отнятие головы (М. Е. Салтыков-Щедрин); Губернское правление, получив этот рапорт, вошло в такого рода рассуждение: так как влетение и разбитие стекол вороною показывает явную небрежность со стороны лиц, смотрению которых непосредственно подлежат присутственные места, то израсходованную сумму возложить на виновных… (А. Ф. Писемский).

Сравните также отрывки из современной пародии на неудачную литературоведческую статью, в которой приемы и средства канцелярского стиля были использованы применительно к чуждому этому стилю материалу:






Показ Пушкиным поимки рыбаком золотой рыбки, обещавшей при условии ее отпуска в море значительный откуп, не использованный вначале стариком, имеет важное значение. Не менее важна и реакция старухи на сообщение ей старика о неиспользовании им откупа рыбки, употребление старухой ряда вульгаризмов, направленных в адрес старика и понудивших его к повторной встрече с рыбкой, посвященной вопросу о старом корыте.

    

 (Пример приведен К. Чуковским.)







Вряд ли мы сочтем удачно составленной такую инструкцию одного из ЖЭКов (жилищно-эксплуатационных контор): «Жильцам запрещается содержание в квартире домашних птиц и животных, за исключением собак и кошек, содержание которых разрешается с общего согласия жильцов квартиры, при условии недопущения владельцами загрязнения собаками и кошками квартиры и лестничной клетки и невхождения их в места общего пользования».

Деловой тон инструкции явно пострадал от изрядной примеси канцеляризмов.




Не правильностью единой…





Части речи? – Не так уж скучно


Поговорка гласит – «На ошибках учатся». И мы широко пользовались вложенным в нее смыслом в предшествующем изложении нашего материала. Мы старались показать, какие ошибки – лексические, грамматические, стилистические – чаще всего встречаются в печати, в устных выступлениях, в работах учащихся и абитуриентов. Анализ этих ошибок подводил нас к понятию языковой нормы, без соблюдения которой речь не может считаться правильной. Но, как указывал В. Г. Белинский, «говорить правильно и говорить хорошо – совсем не одно и то же… Иной семинарист говорит и пишет как олицетворенная грамматика, его нельзя ни слушать, ни читать».

Когда мы неоднократно ставили вопрос: «А как лучше сказать?», – мы действительно в первую очередь имели в виду такие качества речи, как правильность, точность, ясность, простота, краткость, чистота, благозвучие. Но этим не исчерпывается понятие хорошей речи. Обращаясь к молодым писателям, М. Горький указывал: «Задачи, которые вы ставите перед собой, неизбежно и настоятельно требуют большего богатства слов, большего обилия и разнообразия их». Речь, таким образом, идет о богатстве языка, которым мы пользуемся.

Можно полагать, что далеко не все вы, мои юные читатели, станете литераторами. Но с полной уверенностью можно сказать, что в любой области, будь то вузовское обучение или практическая работа в той или иной сфере общественной деятельности после окончания школы, умение говорить выразительно, живо, убедительно сослужит вам хорошую службу.

«Великий, могучий, правдивый и свободный русский язык» содержит в себе неисчерпаемые стилистические богатства, овладеть которыми в большей или меньшей степени посильно каждому из вас. В этом вам поможет внимательное чтение произведений разных стилей и жанров, изучение языка образцовых писателей, общественных деятелей, ученых. Если мы определим стилистику как учение об изобразительно-выразительных возможностях языка, то мы будем близки к истине.

В одной из первых главок нашей работы мы говорили о богатстве синонимов русского языка. Поставьте в один ряд существительные оплошность, ошибка, погрешность, промах; прилагательные большой, гигантский, громадный, исполинский, колоссальный, огромный (применительно, например, к слову успех); глаголы бояться, опасаться, пугаться, робеть, страшиться, трепетать, трусить; наречия быстро, вмиг, в мгновение ока, в минуту, мгновенно, моментально (в сочетании, например, с глаголом исчезнуть), – и вы сами убедитесь в том, какие возможности выразить тончайшие оттенки мысли заключены в лексической синонимии.

Своего рода спутниками синонимов выступают антонимы. Вспомните знакомые вам стихи: Они сошлись. Волу а и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различии меж собой (А. С. Пушкин); Мне грустно потому, что весело тебе (М. Ю. Лермонтов); Черный вечер. Белый снег (А. Блок), – и вы оцените выразительные возможности антонимов. Добавьте к этому не менее знакомые вам названия произведений художественной литературы: «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Толстый и тонкий» А. П. Чехова, «Дни и ночи» или «Живые и мертвые» К. Симонова, «Что такое хорошо и что такое плохо?» В. Маяковского, – и стилистическая роль антонимов станет для вас еще яснее.

Мы не станем здесь останавливаться на широком и оправданном использовании в языке художественной литературы различных пластов лексики – устаревших слов (архаизмов и историзмов), неологизмов, диалектизмов, не задержимся и на экспрессивной функции фразеологии в разных стилях речи и перейдем к стилистическим ресурсам грамматики. Строго говоря, нет ни одной грамматической категории, которая не могла бы быть использована в стилистическом плане.

Начнем «танцевать от печки» – от имени существительного, которое открывает собой учение о частях речи. Умелый подбор предметных названий позволяет выпукло представить действительность то в динамике, то в статике. Например, перечисление мелькающих перед глазами предметов дает возможность нарисовать картину как бы в движении, напоминающую быстро сменяющие друг друга кинокадры.
		…Уже столпы заставы



		Белеют; вот уж по Тверской



		Возок несется чрез ухабы.



		Мелькают мимо будки, бабы,



		Мальчишки, лавки, фонари,



		Дворцы, сады, монастыри,



		Бухарцы, сани, огороды,



		Купцы, лачужки, мужики,



		Бульвары, башни, казаки,



		Аптеки, магазины моды,



		Балконы, львы на воротах



		И стаи галок на крестах.








    

(А. С. Пушкин.)



С другой стороны, такое перечисление предметов позволяет нарисовать статическую картину, на которой тщательно выписываются детали единого целого.






На бюро, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины: куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два пера, запачканные чернилами, высохшие как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов.

    

(Н. В. Гоголь.)







Стилистические функции имен прилагательных как сильного средства художественной изобразительности можно показать, сравнив два отрывка. Первый из них:






Был июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С утра небо ясно; заря не пылает пожаром, она разливается румянцем. Солнце мирно выплывает из-под тучки; свежо просияет и погрузится в ее туман. Край облачка засверкает змейками; блеск их подобен блеску серебра.





А теперь приведем этот же текст в том виде, в каком он дан у И. С. Тургенева (начало рассказа «Бежин луг»):






Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем. Солнце – не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное – мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится в лиловый ее туман. Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает змейками; блеск их подобен блеску кованого серебра.





Нетрудно видеть, насколько усиливается образность изложения благодаря введению в текст прилагательных-определений, насколько он становится выразительнее, а само описание – конкретнее и точнее, насколько в целом возрастает сила эмоционального воздействия отрывка. Прилагательные сами по себе, без других средств образности, способны создавать художественную выразительность, чем широко пользуются писатели и публицисты.

Весьма выразительны глаголы с присущим им значением действия-процесса: цепочка глаголов создает впечатление динамичности и напряженности речи, например: Бросившись к Сабурову, Масленников схватил его, приподнял с места, обнял, расцеловал, схватил за руки, отодвинул от себя, посмотрел, опять придвинул к себе, поцеловал и посадил обратно – все в одну минуту (К. Симонов).

В этом отрывке использованы глаголы в форме совершенного вида с присущим ей значением законченности действия, что создает впечатление быстрой смены последовательных действий.

А в следующем отрывке формы прошедшего временя несовершенного вида служат для плавного рассказа, для списания и характеристики (М.Горький в повести «Детство» характеризует свою бабушку):






Говорила она, как-то особенно выпевая слова, и они легко укреплялись в памяти моей, похожие на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные. Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала белые, крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин на темной коже щек, все лицо казалось молодым и светлым… Вся она темная, но светилась изнутри – через глаза – неугасимым, веселым и теплым светом.





Добавим к этому, что стилистическое использование глагола значительно расширяется благодаря возможности употреблять одни формы времени в значении других. Так, настоящее время употребляется в значении прошедшего для оживления рассказа, придания ему большей изобразительности (так называемое настоящее историческое), например: Из шатра, толпой любимцев окруженный, выходит Петр (А. С. Пушкин). Настоящее время употребляется также вместо будущего для изображения фактов, которые представляются возможными или неизбежными в ближайшем будущем, например: Мы завтра деремся (И. С. Тургенев). Иногда факты только воображаемые описываются как бы происходящими уже в момент речи, например: …То я воображаю себя уже на свободе, вне нашего дома. Я поступаю в гусары и иду на войну. Со всех сторон на меня несутся враги, я размахиваю саблей и убиваю одного, другой взмах – убиваю другого, третьего (Л. Н. Толстой).

Прошедшее время может употребляться вместо будущего для изображения фактов, которые вскоре должны произойти, например: Я поехала с вещами, а ты приберешь квартиру (А. Гайдар).

Наконец, будущее время употребляется вместо настоящего для обозначения обычного результата действия, например: Решетом воды не наносишь (поговорка); или для выражения повторяющихся однократных действий, например: Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя; то, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя, то по кровле обветшалой вдруг соломой зашумит, то, как путник запоздалый, к нам в окошко застучит (А. С. Пушкин).

Будущее время употребляется также вместо прошедшего для обозначения внезапного наступления действия, например: Герасим глядел, глядел, да как засмеется вдруг (И. С. Тургенев); или для указания на повторяющиеся действия, например: Мать бегло просмотрит отметки, увидит двойку за рисование или чистописание и недовольно покачает головой (А. Гайдар).

Попробуйте, мои юные читатели, во всех приведенных выше примерах заменить глагольные формы, употребленные писателями, другими формами, соответствующими реальному значению выражаемого ими времени, и вы сами легко ответите на вопрос «А как лучше?».

Обратим также внимание на возможности синонимического употребления одного наклонения вместо другого. Так, повелительное наклонение употребляется вместо условного в разговорной речи, например: Знай я ремесло – жил бы в городе (М. Горький). Наоборот, форма условного наклонения употребляется вместо повелительного для смягченного выражения пожелания, совета, например: Ты бы ложилась, нянечка (А. П. Чехов).




Синтаксис – душа предложения








Взятые сами по себе, слова не выражают мысли, они составляют достояние словаря, являются строительным материалом для предложения. А вот включенные в предложение, приобретая нужную форму, расставленные в надлежащем порядке, они отвечают своему назначению – выражать мысли, чувства, волю. И далеко не безразлично, какое здание строится из этого материала – стандартный блочный дом или произведение тонкой архитектуры.

Сопоставим три варианта примерно одного и того же текста:

Кто такие комсомольцы двадцатых годов?

Кто они, комсомольцы двадцатых годов?

Комсомольцы двадцатых годов. Кто они?

Думаю, мы все согласимся с тем, что наиболее выразителен последний вариант. Если в первых двух содержится как бы нейтральный вопрос (содержание второго усиливается введением личного местоимения, значение которого раскрывается последующим приложением), то третий вариант стилистически окрашен благодаря тому, что текст разделен на две части: в первой привлекается внимание к предмету мысли, он выдвигается на передний план, и только потом задается тот же вопрос, в результате чего и создается большая выразительность. Не случайно подобные «раздвоенные» конструкции все чаще встречаются в современной художественной прозе и в публицистических произведениях, например в заголовках газет: Пятилетка: проблемы, суждения; Телевидение и книга: им рядом жить; Безнадзорность: что это такое; Куба: путь к победе революции.

Эти конструкции чем-то напоминают знакомые вам назывные предложения: и в том и в другом случае центр тяжести падает на именительный падеж, вызывающий у нас представление о предмете или называющий тему дальнейшего высказывания. Например: Земля. На ней никто не тронет… Лишь крепче прижимайся к ней (К. Симонов); Часы – и те здесь были палубные (Э. Казакевич). Сравните выразительность «чистых» назывных предложений: Шепот, робкое дыханье, трели соловья… (А. А. Фет); Ночь, улица, фонарь, аптека. Бессмысленный и тусклый свет (А. Блок).

«Разрыв» предложения на части, подачу их отдельными «порциями» находим и в так называемых присоединительных конструкциях, например: В комнате грянул марш. Походный марш. Такой бодрый, веселый. С такими форшлагами, трелями. Из-за той же неподвижной шторки (К. Федин); Когда мы говорим о слезах радости, с которыми встречает Красную Армию население освобожденных городов, это может показаться формулой. Но доктор Коровина плакала от радости. И Бабкин. И старый священник Говоров. И комсомолка Зоя. И тысячи, тысячи людей (И. Эренбург).

Продолжим наши наблюдения над стилистическим синтаксисом.

Можно было бы сказать: «Все проклинали станционных смотрителей, все с ними бранились». А у А. С. Пушкина эта мысль получила такое выражение: Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? По сравнению с этим вопросительным предложением, содержащим в себе к тому же отрицательную частицу не, повествовательное утвердительное предложение (первый вариант) явно проигрывает.

Другой пример. Вместо маловыразительного повествовательного предложения: «Мне нельзя плясать, людей буду смешить» – у М. Горького находим: Куда уж мне плясать! Людей смешить только. Разговорные интонации этого текста значительно экспрессивнее нейтрального тона первого варианта.

Экспрессивность характерна для разговорной речи в целом – и в лексике, и в синтаксисе. Так, отрицательный ответ на вопрос: «Успеем?» – чаще всего выражается такими вариантами: Где там успеем!; Куда там успеем!; Так тебе и успеем!; Какое там успеем!; Прямо – успели!; Уж и успели!; Хорошенькое дело – успеем! и т. п., и весьма редко слышится «интеллигентный» ответ: Нет, не успеем.

Когда выше отмечались стилистические функции отдельных частей речи, приводились примеры с перечислением имен существительных, имен прилагательных, глаголов, вы, вероятно, обратили внимание именно на перечисление, своеобразную концентрацию слов той или иной части речи. С точки зрения синтаксической это были предложения с однородными членами, и стилистический эффект, который вы могли обнаружить, был результатом соединения, синтеза морфологических и синтаксических категорий. Для вас такая связь морфологии и синтаксиса не новость: вы уже привыкли к тому, что имя существительное обычно выступает в роли подлежащего или дополнения, имя прилагательное – в роли определения, глагол – в роли сказуемого (имеются в виду преобладающие случаи, наряду с которыми выступают другие, расширяющие эту схему).

Итак, возвращаемся, теперь в плане синтаксическом, к перечислению слов отдельных частей речи – к стилистической функции однородных членов. В качестве примера приведем известное стихотворение А. А. Фета:
		Это утро, радость эта,



		Эта мощь и дня и света,



		Этот синий свод,



		Этот крик и вереницы,



		Эти стаи, эти птицы,



		Этот говор вод,



		Эти ивы и березы,



		Эти капли – эти слезы,



		Этот пух – не лист,



		Эти горы, эти долы,



		Эти мошки, эти пчелы,



		Этот зык и свист,



		Эти зори без затменья,



		Этот вздох ночной селенья,



		Эта ночь без сна,



		Эта мгла и жар постели,



		Эта дробь и эти трели,



		Это все – весна.








Нетрудно видеть, что все стихотворение, состоящее из одних однородных членов, образует благодаря этому единое целое, создает общую картину, обладающую большой живописностью и экспрессивностью.

Весьма выразительны однородные определения, как согласованные, так и несогласованные, образующие ряды эпитетов, позволяющих создать целую гамму красок, звуков, запахов, например: Она действительно походила на молодую, белую, стройную, гибкую березу (Б. Полевой); Каждому, кто знает книги Грина и знает Севастополь, ясно, что легендарный Зурбаган – это почти точное описание Севастополя, города прозрачных бухт, дряхлых лодочников, солнечных отсветов, военных кораблей, запахов свежей рыбы, акации и кремнистой земли и торжественных закатов, вздымающих к небу весь блеск и свет отраженной черноморской воды (К. Паустовский).

Встречаются особые приемы употребления однородных членов. Так, у А. П. Чехова часто можно найти троекратное их повторение, создающее своеобразный ритмический рисунок фразы, мелодичность и музыкальность речи, например: Она, высокая, красивая, стройная, казалась теперь рядом с ним очень здоровой и нарядной; В каждую минуту она готова убежать, зарыдать, броситься в окно.

О глаголах – однородных членах, создающих впечатление динамики и напряженности действия, было уже сказано раньше. Приведем еще один пример: Перед глазами ходил океан, и колыхался, и гремел, и сверкал, и угасал, и светился, и уходил куда-то в бесконечность (В. Г. Короленко).

Богатый выбор предоставляют нам разные типы сложного предложения. Сопоставим такие варианты:

Приближалась ночь, и пришлось возвращаться домой.

Приближалась ночь, поэтому пришлось возвращаться домой.

Приближалась ночь – пришлось возвращаться домой.

Пришлось возвращаться домой, так как приближалась ночь.

Пришлось возвращаться домой: приближалась ночь.

Перед нами знакомые вам типы сложных предложений: сложносочиненное, сложноподчиненное и бессоювные. Не подлежит сомнению их синонимичность, т. е. близость выражаемого ими содержания и наличие причинно-следственных отношений между частями каждого предложения. Вместе с тем нельзя не видеть, что каждому из приведенных предложений присущи свои смысловые и грамматические особенности, обусловленные наличием или отсутствием союза, значением этого союза, порядком следования частей сложного предложения, интонацией (на письме она отражается пунктуацией).

Не ставьте перед собой задачу установить, какое из предложений «лучше». Не торопитесь сделать свой выбор в пользу одного из них: такой выбор может быть сделан только в условиях конкретной ситуации, с учетом контекста, стиля, жанра произведения. Обобщенно можно лишь сказать, что более простые конструкции – с союзами, они являются межстилевыми, т. е. используются как в книжных стилях, так и в разговорном, тогда как приведенные бессоюзные предложения ближе к книжному стилю. Как видите, подтверждается положение, что стилистика – учение о наиболее удачном конкретном выборе языковых средств и начинается она там, где имеется возможность выбора.

Продолжим наши наблюдения над «выбором». Сопоставим сочетания (закончить каждое из них вы можете по своему усмотрению):

Юноша, который окончил среднюю школу…

Юноша, окончивший среднюю школу…

Юноша, окончив среднюю школу…

Юноша, после того как окончил среднюю школу…

Юноша после окончания (по окончании) средней школы…

Налицо так называемые параллельные конструкции, которым присуща общность значения и возможность взаимозамены. Их можно разбить на две группы: в одну входят два первых сочетания с определительным значением (придаточное определительное и причастный оборот), в другую – остальные сочетания с обстоятельственным значением (придаточное обстоятельственное, деепричастный оборот и обстоятельство времени).

Весьма разнообразны грамматические значения, позволяющие сопоставить простое предложение со сложным и создающие возможность их взаимозамены. Сюда относятся:

1) объектные отношения, например: Газеты сообщают о запуске нового искусственного спутника Земли. – Газеты сообщают, что запущен новый искусственный спутник Земли;

2) определительные отношения, например: Книга, изданная недавно, уже распродана. – Книга, которая была издана недавно, уже распродана;

3) причинные отношения, например: Ученик отсутствовал на уроках по болезни. – Ученик отсутствовал на уроках, так как был болен;

4) целевые отношения, например: Создана комиссия для выяснения причин аварии. – Создана комиссия, для того чтобы выяснить причины аварии;

5) условные отношения, например: Экскурсия не состоится в случае плохой погоды. – Экскурсия не состоится, если будет плохая погода;

6) временные отношения, например: Дышите полной грудью во время прогулки в лесу. – Дышите полной грудью, когда гуляете в лесу;

7) уступительные отношения, например: Он выполнил задание вовремя, несмотря на занятость другими делами. – Он выполнил задание вовремя, хотя был занят другими делами.

Между параллельными конструкциями имеется смысловое и стилистическое различие. Первое выражается в том, что придаточные предложения обладают большей смысловой нагрузкой, чем соответствующие члены простого предложения: сказывается роль глагола в личной форме, который выступает в функции сказуемого придаточного предложения. Что касается стилистических различий, то они связаны с использованием параллельных конструкций в разных стилях речи. Так, придаточные предложения имеют межстилевой характер, а причастные и деепричастные обороты, как указывалось выше, являются принадлежностью по преимуществу книжной речи; книжный также, иногда канцелярский характер придает высказыванию употребление отглагольных существительных (для выяснения обстоятельств дела; по окончании переговоров; при появлении первых симптомов болезни; после установления дипломатических отношений; вследствие закрытия поликлиники на ремонт и т. п.).

Можно отметить еще одно различие: большую краткость и сжатость обособленных оборотов по сравнению с соответствующими придаточными предложениями: После того как собака почуяла зверя, она бросилась бежать по его следу. – Почуяв зверя, собака бросилась 'бежать по его следу. Благодаря своему лаконизму и динамичности деепричастия и деепричастные обороты приобретают важную для языка художественной литературы выразительность. Эту их особенность можно показать на таком примере. Писатель Д. В. Григорович, рассказывая о своих литературных начинаниях, вспоминает, что его очерк «Петербургские шарманщики» заслужил одобрение Ф. М. Достоевского, но одно место в главе «Публика шарманщика» последнему не понравилось. «У меня, – пишет Григорович, – было написано так: Когда шарманка перестает играть, чиновник из окна бросает пятак, который падает к ногам шарманщика. «Не то, не то, – раздраженно заговорил вдруг Достоевский, – совсем не то! У тебя выходит слишком сухо: пятак упал к ногам… Надо было сказать: пятак упал на мостовую, звеня и подпрыгивая…» Замечание это – помню очень хорошо – было для меня целым откровением. Да, действительно, звеня и подпрыгивая – выходит гораздо живописнее, дорисовывает движение…»

Выше рассматривались стилистические особенности отдельных синтаксических конструкций – простых и сложных предложений, однородных членов, обособленных оборотов и т. д. Но в изолированном виде они не образуют законченного высказывания, они составляют лишь слагаемые более крупной единицы – связного текста. Под последним понимается соединение предложений в строгой логической последовательности, закрепленной грамматическими средствами. Поэтому независимо от вида и характера текста (описание, повествование, рассуждение) он должен представлять собой стройное целое, сцементированное содержанием и формой, а не случайное соседство плохо пригнанных друг к другу деталей. Это требование не всегда выдерживается учениками. Приведем пример:

«Общие условия крепостного права определили жизнь действующих лиц в поэме „Мертвые души“. Малокультурные, порой неграмотные помещики, тупые или хитрые бюрократы-чиновники, крестьяне угнетены и забиты. Жизнь однообразная, полна застоя. Некоторое оживление вносит деятельность ловкача Чичикова, в котором чувствуется будущий хищник-предприниматель».

Текст явно неудачен: в нем соединены разнотипные по структуре предложения, образующие «рассыпчатую» смесь, а не единое целое.




Эпитеты, сравнения, метафоры…


На первый взгляд может показаться, что, приводя эти термины, мы вторгаемся в специальную область – язык художественной литературы. Но это не так.

Во-первых, нет строгого разграничения языкового понятия метафоры (берем именно ее как пример весьма распространенного в речи выразительного средства) н того же понятия в литературоведческом плане: перед нами явно языковое явление (ведь метафора – один из видов многозначности, переносного употребления значения слова) и его использование в художественной литературе. Различен только характер метафоры: в одних случаях – это образное средство, находка автора (метафоры стиля), в других – слова со стертой образностью, привычные в употреблении, типа часы идут, ножка стола, нос корабля и т. п. (метафоры языка, «мертвые» метафоры).










Во-вторых, и это еще важнее, эпитеты, сравнения, метафоры и т. д. отнюдь не являются монополией языка художественных произведений. Проследите за своей речью, и вы увидите, как часто сами их употребляете. Кто из вас практически не знаком с использованием десятков устойчивых выражений, фразеологических оборотов, построенных на сравнении (правда уже побледневшем), например: белый как снег, биться как рыба об лед, бояться как огня, везет как утопленнику, вертеться как белка в колесе, здоров как бык, знать как свои пять пальцев, летит как стрела, мечется как угорелый, острый как бритва, похожи как две капли воды, пристал как банный лист, работает как вол, свалился как снег на голову, спал как убитый, стоит как истукан, труслив как заяц, упрям как осел, устал как собака и мн. др.? И не так уж мало в вашей повседневной речи образных определений-эпитетов, метафор и т. д., только не всегда вы их замечаете, потому что в значительной мере наша речь автоматизирована, построена на применении готовых выражений, извлекаемых из памяти.

Но это не все. Изобразительно-выразительные языковые средства широко используются в публицистических жанрах, нередко в научной речи, когда необходима живость изложения, образность высказывания, эмоциональная яркость. Эти средства усиливают действенность слова благодаря тому, что к чисто логическому содержанию добавляются различные эмоционально-экспрессивные оттенки. Доказательств этого много в произведениях различных стилей.

Многочисленные примеры использования образно-выразительных средств языка встречаются в работах В. И. Ленина. Ленинские определения-эпитеты всегда ярки, эмоциональны, например, в статье «Советская власть и изложение женщины»: «…гнусную ложь!», «…зверски-грубыми законами…», «…слащавыми, лицемерными, напыщенными фразами о свободе…» (т. 39, с. 286–288) и т. п.

Так же выразительны метафоры у В. И. Ленина, например, в той же статье: «Советская республика… смела эти законы…»; «…правда, которую мы бросили в лицо миру капитала…», «…сорвали маску этого лицемерия…» (т. 39, с. 287–288).

Вспомните гневное «Письмо к Гоголю» В. Г. Белинского, которое является образцом яркого публицистического слова, прочитайте его критические статьи, а также статьи Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева, и вы убедитесь, как свободно используются изобразительно-выразительные средства языка в публицистических жанрах.

О языке ученых нередко говорят, что он отличается «сухостью», лишен элементов образности и эмоциональности. Однако это не так: часто в научных работах используются все те же эмоционально-экспрессивные и изобразительно-выразительные средства языка, которые, будучи дополнительным приемом к чисто научному изложению, заметно выделяются на его фоне и придают научной прозе добавочную убедительность. Приведем два примера. Известный хирург середины прошлого века Н. И. Пирогов в одной из своих научных работ писал:






Подобно каллиграфу, который разрисовывает по бумаге сложные фигуры одним и тем же росчерком пера, умелый оператор может придать разрезу самую различную форму, величину и глубину одним и тем же взмахом ножа… Как скоро вы привели этот лоскут в плотное соприкосновение с окровавленными краями кожи, жизнь его изменяется, он, подобно растению, пересаженному на чужую почву, вместе с новыми питательными соками получает и новые свойства. Он, как чужеядное растение, начинает жить за счет другого, на котором прозябает: он, как новопривитая ветка, требует, чтобы его холили и тщательно сберегали, пока он не породнится с тем местом, которое хирург назначает ему на всегдашнее пребывание.





Современный ученый-радиофизик В. И. Сифоров приводит такое образное сравнение:






Мощность отраженного сигнала при радиолокации планет ничтожно мала. Представьте себе, что чайник кипятку вылили в океан, а где-нибудь за тысячи километров вычерпнули из моря стакан виды. По идее вылитый кипяток «немного» нагрел мировой океан. Так вот, избыточная тепловая энергия в произвольно вычерпнутом стакане морской воды того же порядка, что и энергия сигнала, отраженного от Венеры.





Уж на что, казалось бы, «сух» язык официально-деловых документов. Этот стиль выделяется своей замкнутостью, устойчивостью, консерватизмом, наличием многочисленных речевых стандартов-клише. Однако, в отличие от канцелярски-бюрократического стиля государственных документов дореволюционной эпохи, уже первые документы Советской власти были отмечены иной стилистической окраской – приподнятостью тона, метафорическим словоупотреблением, образной фразеологией. Приведем два примepa.






Справедливым или демократическим миром, которого жаждет подавляющее большинство истощенных, измученных и истерзанных войной рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран, – миром, которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, – таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий (т. е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций.

    

(Из Декрета Второго Всероссийского съезда Советов о мире. 26 октября (8 ноября) 1917 года). Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 13.)












Товарищи! Братья!

Великие события происходят в России. Близится конец кровавой войне, начатой из-за дележа чужих стран. Падает господство хищников, поработивших народы мира. Под ударами русской революции трещит старое здание кабалы и рабства. Мир произвола и угнетения доживает последние дни. Рождается новый мир, мир трудящихся и освобождающихся. Во главе этой революции стоит Рабочее и Крестьянское правительство России, Совет Народных Комиссаров…

Рушится царство капиталистического грабежа и насилия. Горит почва под ногами хищников империализма.

Перед лицом этих великих событий мы обращаемся к вам, трудящиеся и обездоленные мусульмане России и Востока…

    

(Из Обращения к трудящимся мусульманам Россия и Востока. 20 ноября (3 декабря) 1917 года)







Во втором документе бросается в глаза лаконичность фразы (см. предложения первого абзаца), частое использование образных средств и насыщенность текста революционно-цублицистической фразеологией (падает господство хищников, удары революции, трещит здание кабали и рабства, мир произвола и угнетения, рождается новый мир, рушится царство грабежа и насилия, горит почва под ногами хищников империализма).

Изобразительно-выразительные средства языка можно разделить на знакомые вам две группы: на тропы и стилистические фигуры. Вспомним, что представляют собой те и другие.

Тропы выполняют функцию красочного изображения предметов и явлений действительности и ассоциативно связаны с теми ощущениями, которые мы получаем при помощи наших чувств (зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса). Эти средства можно называть изобразительными.

Стилистические (или риторические) фигуры призваны усиливать выразительность высказывания особой организацией языкового материала, в первую очередь специальными синтаксическими построениями. Эти средства можно назвать выразительными.

Следует, однако, заметить, что строгого разграничения тропов и фигур, изобразительных и выразительных средств языка нет: в ряде случаев они тесно связаны между собой, переплетаются друг с другом. Но для упорядочения материала будем рассматривать их в указанной последовательности. Итак, тропы.

Тропы – это обороты речи, в которых слово или выражение употреблено в переносном значении. В основе тропа лежит сопоставление двух понятий, которые представляются нам близкими в каком-либо отношении. Рассмотрим стилистические функции наиболее распространенных видов тропов.

Эпитет – слово, образно определяющее предмет, явление или действие и подчеркивающее в них какое-либо характерное свойство, качество. Например, в предложении быстро мелькают золотые дни беспечного, веселого детства (Д. В. Григорович) прилагательные служат средством художественной изобразительности и выступают в роли эпитетов. Такую же роль играет наречие гордо в предложении Между тучами и морем гордо реет Буревестник (М. Горький) или существительное волшебница в предложении И вот сама идет волшебница зима (А. С. Пушкин). Чаще всего в функции эпитетов употребляются имена прилагательные и наречия благодаря присущей им многозначности и смысловому богатству.

Но не торопитесь сделать отсюда вывод, что в ваших описаниях и повествованиях должно быть как можно больше эпитетов. Полезно вспомнить совет А. П. Чехова: «Вычеркивайте, где можно, определения существительных и глаголов… Понятно, когда я пишу: „Человек сел на траву“; это понятно, потому что ясно и не задерживает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тяжеловато для мозгов, если я пишу: „Высокий, узкогрудый, среднего роста человек с рыжей бородкой сел на зеленую, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь“.

Сравнение – сопоставление двух предметов, явлений с целью пояснить одни из них при помощи других. «Сравнение – одно из естественнейших и действительнейших средств для описания», – указывал Л. Н. Толстой. Стилистическая функция сравнения проявляется в художественной образности, которую оно создает в тексте. Например, в предложении Могучий дуб стоит 


 как боец, подле красивой липы (И. С. Тургенев) сопоставляются дерево и живое существо и создается художественный образ, чему, в частности, способствует форма мужского рода слова дуб и форма женского рода слова липа. Другой пример: в предложении Как выжженная палами степь 


черна стала жизнь Григория (М. Шолохов) образное представление мрачной, выжженной степи переносится на внутреннее состояние персонажа романа.

Сравнения выражаются различными способами:

1) оборотами с союзами как, словно, будто, точно и др., например: Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка (М, Ю. Лермонтов); Он бежал быстрее, чем лошадь (А. С. Пушкин);

2) формой сравнительной степени прилагательного или наречия, например: Ленин и теперь живее всех живых (В. Маяковский);

3) существительным в творительном падеже, например: В груди ее птицею пела радость (М. Горький);

4) лексически (при помощи слов подобный, похожий и др.), например: Ее любовь к сыну была подобна безумию (М. Горький); На глаза осторожной кошки похожи твои глаза (А. Ахматова).

Наряду с простыми сравнениями, в которых два явления сближаются по какому-то общему у них признаку, используются сравнения развернутые, в которых сопоставляются многие схожие черты, например:






Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу с тем, чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то, и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, не платок ли, но платок в кармане, не деньги ли, но деньги тоже в кармане; все, кажется, при нем, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то.

    

(Н. В. Гоголь.)







Метафора – слово или выражение, которое употребляется в переносном смысле для обозначения какого-либо предмета или явления на основе сходства его в каком-нибудь отношении с другим предметом или явлением. Например, в предложении Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни! (А. С. Пушкин) слово весны метафорически употреблено в значении «юности». Метафора – один из наиболее распространенных тропов, так как сходство между предметами или явлениями может быть основано на самых различных чертах (сравните привычные выражения в обиходной речи, уже не воспринимаемые как метафора: встает солнце, идет дождь, пришла зима и т. д.).

Подобно сравнению, метафора может быть не только простой, но и развернутой, построенной на различных ассоциациях по сходству, например: Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаха в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады (М. Горький).

Можно было бы привести множество других примеров метафор, усиливающих образность речи, служащих сильным средством художественной выразительности. Но не следует забывать, что, создавая живописную наглядность и эмоциональность, неуместно или в изобилии употребленные метафоры могут привести к неоправданной «цветистости» речи, делая ее трудной для понимания. А. С. Пушкин в статье «О прозе» высмеивал некоторых современных ему писателей, «которые, почитая за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные, думают оживить детскую прозу дополнениями и вялыми метафорами». В статье иронически комментируется такой пример: «Должно бы сказать: рано поутру, а они пишут: Едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба – ах, как это все ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее».

Метонимия – слово или выражение, которое употребляется в переносном значении не на основе сходства предметов, как метафора, а на основе разного рода связей между двумя предметами или явлениями. Так, в стихах Серые шлемы с красной звездой белой ораве крикнули: – Стой! (В. Маяковский) название головного убора (серые шлемы с красной звездой) употреблено вместо названия носителей этого убора (красноармейцы).

Упомянутая связь может быть:

1) между содержимым и содержащим, например: Я три тарелки съел (И. А. Крылов) (т. е. «три тарелки ухи»);

2) между автором и его произведением, например: Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал (А. С. Пушкин) (т. е. «произведения этих писателей»);

3) между действием или его результатом и орудием этого действия, например: Их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам (А. С. Пушкин) (т. е. «разорению, уничтожению»); Перо его местию дышит (А. К. Толстой) (т. е. «письмо, написанное этим пером»);

4) между предметом и материалом, из которого предмет сделан, например: Янтарь в устах его дымился (А. С. Пушкин) (т. е. «янтарная трубка для курения»);

5) между местом действия и людьми, находящимися на этом месте, например: Ложи блещут; партер и кресла – все кипит (А. С. Пушкин) (т. е. «зрители, сидящие в партере и в креслах»).

Синекдоха – разновидность метонимии, основанная на перенесении значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними. Обычно в синекдохе употребляется:

1) единственное число вместо множественного, например: И слышно было до рассвета, как ликовал француз (М. 10. Лермонтов) (т. е. «французы»);

2) множественное число вместо единственного, например: Мы все глядим в Наполеоны (А. С. Пушкин) (т. е. «хотим быть похожими на Наполеона»);

3) часть вместо целого, например: – Имеете ли вы в чем-нибудь нужду? – В крыше для моего семейства (А. И. Герцен) (т. е. «в доме под крышей»);

4) родовое название вместо видового, например: Ну что ж, садись, светило (В. Mаяковский) (т. е. «солнце»);

5) видовое название вместо родового, например: Пуще всего береги копейку (Н. В. Гоголь) (т. е. «деньги»).

Разнообразие значений, присущих метонимии и синекдохе, позволяет широко использовать эти тропы в разных стилях, главным образом в художественных произведениях и в публицистике, где наряду с метафорой они способствуют живописности и экспрессивности речи. Вы сами, мои читатели, можете в этом легко убедиться, взяв, скажем, такие примеры из современной прозы и поэзии: Детство бегало босиком (В. Солоухин); Шутила зрелость, пела юность (А. Твардовский). Здесь метонимии (детство в значении «дети, детвора», зрелость – «взрослые люди», юность – «юноши»), конечно, выразительнее, чем заменяемые ими слова в прямом значении.

Вспомним также удачные синекдохи у В. Маяковского. Говоря о том, кто вышел встречать В. И. Ленина после его возвращения из эмиграции весной 1917 года, поэт пишет: Литейный залили блузы и кепки (т. е. Литейный проспект в Петрограде заполнили рабочие). Не менее ярко при помощи синекдохи показан социальный состав участников штурма Зимнего дворца в октябре 1917 года в поэме «Хорошо!»: А в двери бушлаты, шинели, тулупы (т. е. матросы и солдаты).

Далее, если мы отметим хорошо известные из спортивной литературы словосочетания, построенные на синекдохе, типа первая перчатка страны, первая ракетка и т. п. (т. е. лучший боксер, лучший теннисист), то лишний раз убедимся в широких стилистических возможностях рассматриваемых тропов.

Гипербола – образное выражение, содержащее непомерное преувеличение размера, силы, значения и т. д. какого-либо предмета или явления, например: Редкая птица долетит до середины Днепра (Н. В. Гоголь); В сто сорок солнц закат пылал (В. Майковский).

Литота – выражение, содержащее, в противоположность гиперболе, непомерное преуменьшение размера, силы, значения какого-либо предмета или явления, например: Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более наперстка (А. С. Грибоедов).

Приведем пример одновременного использования гиперболы и литоты: Дивно устроен наш свет… Тот имеет отличного повара но, к сожалению, такой маленький рот, что больше двух кусочков никак не может пропустить; другой имеет рот величиною в арку главного штаба, ко, увы, должен довольствоваться каким-нибудь немецким обедом из картофеля (Н. В. Гоголь).

Ирония – троп, состоящий в употреблении слова или выражения в смысле, обратном буквальному, настоящему, что создает тонкую насмешку, например: Отколе, умная, бредешь ты, голова (И. А. Крылов) (в обращении к ослу).

Высшей степенью иронии является сарказм, злая насмешка, например:
		За все, за все тебя благодарю я:



		За тайные мучения страстей,



		За горечь слез, отраву поцелуя,



		За месть врагов и клевету друзей,



		За жар души, растраченный в пустыне,



		За все, чем я обманут в жизни был…








    

(М. Ю. Лермонтов.)



Сделаем с вами, мои читатели, небольшую передышку в дальнейшем изложении материала о тропах. Известно, что молодежь склонна к разного рода преувеличениям, к ироническому восприятию тех или иных явлений действительности. И умелое использование таких выразительных средств, как гипербола и ирония, оживляет речь, в частности устно-разговорное высказывание. Но не впадайте, пожалуйста, в крайность, не преувеличивайте ничего ни в самой жизни, ни в словесном ее отображении, не поддавайтесь соблазну иронизировать над серьезными вещами. А пользуясь гиперболой или литотой, не забывайте, что их нельзя понимать буквально и что ирония – это тонкая насмешка, а не грубое издевательство.

Аллегория (иносказание) – троп, заключающийся в иносказательном изображении отвлеченного понятия при помощи конкретного жизненного образа. Аллегория часто используется в баснях и сказках, где носителями свойств людей выступают животные, предметы, явления природы. Например: хитрость показывается в образе лисы, жадность – в образе волка, коварство – в виде змеи и т. д. Сравните принятые графические аллегории: аллегория правосудия – женщина с завязанными глазами, аллегория надежды – якорь, аллегория свободы – разорванные цепи, аллегория мира – белый голубь, аллегория медицины – змея и чаша и т. д.

Олицетворение – троп, состоящий в перенесении свойств человека на неодушевленные предметы или отвлеченные понятия, например: Утешится безмолвная печаль, и резвая задумается радость (А. С. Пушкин); К ней прилегла в опочивальне ее сиделка – тишина (А. Блок). Подобно аллегории, олицетворение широко используется в баснях, сказках, а также в других жанрах художественной литературы.

Перифраза (перифраз) – оборот, состоящий в замене названия лица, предмета или явления описанием их существенных признаков или указанием на их характерные черты, например: Ты знаешь край, где все обильем дышит, где реки льются чище серебра… (А. К. Толстой) (вместо Италия); автор «Героя нашего времени» (вместо М. Ю. Лермонтов); царь зверей (вместо лев); царица цветов (вместо роза); Страна восходящего солнца (вместо Япония); Страна кленовых листьев (вместо Канада). У А. С. Пушкина: творец Макбета (Шекспир), певец Гяура и Жуана (Байрон), певец Литвы (Мицкевич).

Мы привели большой перечень тропов, убеждающий нас в наличии широких возможностей использования выразительных средств русского языка. Но отсюда не следует, что применение этих средств должно стать самоцелью, что речь наша должна быть ими насыщена. Скорее наоборот: речь украшают не обилие тропов, не излишняя цветистость, а простота и естественность. В названной выше статье «О прозе» А. С. Пушкин подчеркивал: «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат. Стихи дело другое».




И еще кое-что…


Это «кое-что» – особые синтаксические построения, так называемые стилистические (риторические) фигуры.

Выше уже отмечалось, что большие выразительные возможности заключены в синтаксисе. Богатая синонимия словосочетаний и отдельных типов простого предложения, гибкий порядок слов в предложении, варианты согласования и управления, параллельные синтаксические конструкции – все это создает благоприятные условия для широкого стилистического выбора языковых средств. Но помимо них для усиления образно-выразительной стороны речи используются еще и стилистические фигуры.

Анафора (единоначатие) – повторение слов или оборотов (иногда звуков) в начале отдельных частей высказывания. Примером лексической анафоры могут служить стихи:
		Жди меня, и я вернусь.



		Только очень жди…



		Жди, когда наводят грусть



		Желтые дожди,



		Жди, когда снега метут,



		Жди, когда жара,



		Жди, когда других не ждут,



		Позабыв вчера.



		Жди, когда из дальних мест



		Писем не придет…








    

(К. Симонов.)



Повторяться могут однотипные синтаксические конструкции (синтаксическая анафора), например:
		Я стою у высоких дверей,



		Я слежу за работой твоей.








    

(М. Светлов.)



Эпифора (концовка) – повторение слов или выражений в конце смежных отрывков (предложений), например:
		Милый друг, и в этом тихом доме



		Лихорадка бьет меня.



		Не найти мне места в тихом доме



		Возле мирного огня!








    

(А. Блок.)


		Я не знаю, где граница



		Между Севером и Югом,



		Я не знаю, где граница



		Меж товарищем и другом…



		…Я не знаю, где граница



		Между пламенем и дымом,



		Я не знаю, где граница



		Меж подругой и любимой.








    

(М. Светлов.)



В последнем примере совмещаются анафора, эпифора и параллелизм.

Параллелизм – одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи, например: Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет (В.Лебедев-Кумач). Примером параллелизма может служить известное стихотворение М. Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива».

Как показывают примеры, названные выше стилистические фигуры используются преимущественно в стихотворной речи, реже в речи прозаической. Это объясняется своеобразием стихотворного текста – членением на строфы, на отдельные строчки. Приводимые дальше приме pu стилистических фигур присущи не только речи поэтической, но и прозаической. Часто поэтому мы встречаем их в текстах художественной литературы и публицистики, где важную роль играет эмоциональность и экспрессивность речи. В частности, для ораторского стиля характерно использование таких фигур, как умолчание, риторическое обращение, риторический вопрос.

Антитеза – оборот, в котором для усиления выразительности речи резко противопоставляются понятия (антонимы), явления, предметы, например: Богатый и в будни пирует, а бедный и в праздник горюет (Пословица).

Градация – расположение слов в предложении в порядке возрастающего (реже – убывающего) значения. Примеры возрастающей градации:
		Не жалею, не зову, не плачу,



		Все пройдет, как с белых яблонь дым.








    

(С. Есенин.)


		Не вздумай бежать!



		Это я



		вызвал.



		Найду.



		Загоню.



		Доконаю.



		Замучу!








    

(В. Маяковский.)



Пример нисходящей градации:
		Присягаю ленинградским ранам,



		Первым разоренным очагам:



		Не сломлюсь, не дрогну, не устану,



		Ни крупицы не прощу врагам.








    

(О. Берггольц.)



Инверсия – расположение членов предложения в особом порядке, нарушающем обычный, так называемый прямой порядок, с целью усилить выразительность речи, например: Изумительный наш народ (И. Эренбург); Душа к высокому тянется (В. Панова).

Эллипсис – пропуск какого-либо подразумеваемого члена предложения с целью придать высказыванию динамичность, интонацию живой речи, художественную выразительность, например! Мужики – за топора (А. Н.Толстой); Офицер – из пистолета, Теркин – в мягкое штыком (А. Твардовский).

Умолчание – оборот речи, заключающийся в том, что автор намеренно не до корца выражает месяц предоставляя читателю или слушателю самому догадываться о невысказанном, например:
		Нет, я хотел… быть может, вы… я думал,



		Что уж барону время умереть.








    

(А. С. Пушкин.)



Риторическое обращение – стилистическая фигура, состоящая в подчеркнутом обращении к кому-либо или чему-либо не столько для называния адресата речи, сколько для того, чтобы выразить отношение к тому или иному лицу либо предмету, дать его характеристику, усилить выразительность речи, например: Шуми, шуми, послушное ветрило, волнуйся подо мной, угрюмый океан (А. С. Пушкин); Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер (В. Маяковский).

Риторический вопрос – стилистическая фигура, состоящая в том, что вопрос ставится не с целью получить на него ответ, а чтобы привлечь внимание читателя или слушателя к предмету речи, например: Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! (Н. В. Гоголь).
		Советская Россия,



		Родная наша мать!



		Каким высоким словом



		Мне подвиг твой назвать?



		Какой великой славой



		Венчать твои дела?



		Какой измерить мерой —



		Что ты перенесла?…








    

(М. Исаковский.)



Многосоюзие – такое построение речи, при котором намеренно повторяются союзы между членами простого предложения или между частями сложного предложения для логического и интонационного их подчеркивания, показа единства перечисляемого, например: Нам тошен был и мрак темницы, и сквозь решетки свет денницы, и стражи клик, и звон цепей, и легкий шум залетной птицы (А. С. Пушкин); По ночам горели дома, и дул ветер, и от ветра качались черные тела на виселицах, и над ними кричали вороны (А. И. Куприн).

Бессоюзие – такое построение речи, при котором намеренно пропускаются союзы между членами предложения или между предложениями с целью придать высказыванию стремительность, насыщенность впечатлениями в пределах общей картины, например: Швед, русский – колет, рубит, режет, бой барабанный, клики, скрежет, ером пушек, топот, ржанье, стон… (А. С. Пушкин).

Выразителен текст, в котором одновременно используется и бессоюзие и многосоюзие. Например, у А. С. Пушкина в стихотворении «К А. П. Керн» почти рядом имеются такие строфы:
		В глуши, во мраке заточенья



		Тянулись тихо дни мои



		Без божества, без вдохновенья,



		Без слез, без жизни, без любви.



		……………………



		И сердце бьется в упоенье,



		И для него воскресли вновь



		И божество, и вдохновенье,



		И жизнь, и слезы, и любовь.








Приведенные выше примеры стилистических фигур взяты из произведений художественной литературы, с которой органически связана выразительность языка и в которой слово прежде всего выступает в своей эстетической функции. Но не следует думать, что эти же стилистические ресурсы не используются в других языковых стилях: подобно тропам стилистические фигуры находят широкое применение, например, в таком стиле, как публицистический.

Можно привести многочисленные примеры использования стилистических фигур в работах В. И. Ленина. Так, примером антитезы может служить фраза из статьи «О национальной гордости великороссов»: «Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы»… В этой же работе находим выразительный пример градации: «И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию крепостническом принципе привилегий» (т. 26, с. 108). Сочетание анафоры с параллелизмом и антитезой находим в статье «Советская власть и положение женщины»:






Не может быть, нет и не будет «равенства» угнетенных с угнетателями, эксплуатируемых с эксплуататорами. Не может быть, нет и не будет настоящей «свободы», пока нет свободы для женщины от привилегий по закону в пользу мужчины, свободы для рабочего от ига капитала, свободы для трудящегося крестьянина от ига капиталиста, помещика, купца (т. 39, с. 286).





Читая этот раздел нашей работы, вы, мои юные друзья, имели возможность еще и еще раз убедиться в богатстве и разнообразии стилистических ресурсов русского языка, его образных средств. Но, как гласит французская поговорка, нередко получаются «хлопоты от богатства», т. е. неумение разумно пользоваться им. В печати не так уж редко встречается такое использование изобразительно-выразительных средств языка, которое приводит к результатам, прямо противоположным тем, которых ожидает автор: вместо образности, призванной усилить выразительность текста, создается впечатление искусственности, нарочитости, неправдоподобия.

В одной газетной статье было напечатано: «Но как бы ни злобствовали офашистившиеся вояки за рубежом, как бы ни бряцали они атомными и водородными бомбами, – дело мира победит». Не говоря уже о сомнительном неологизме «офашистившиеся», следует указать на неуместность употребления в данном контексте выражения «бряцать атомными и водородными бомбами»: ведь бряцать в прямом смысле обозначает «издавать металлические звуки ударами твердых предметов»; в переносном смысле сочетание бряцать оружием обозначает «грозить войной». Автор, очевидно, имел в виду это второе значение, но не учел, что атомные и водородные бомбы мало пригодны для того, чтобы ими «бряцали».

Другой пример: «Хищные акулы империализма и колониализма охватили своими лапами многие страны, которые они пытаются удержать в колониальном рабстве». Все, казалось бы, на месте, но суть в том, что у акул никаких лап нет, и метафора получилась неудачная.

Учитывая подобные случаи, нелишне вспомнить совет А. П. Чехова не злоупотреблять эпитетами-прилагательными и распространить этот совет на использование изобразительно-выразительных средств языка вообще: не увлекайтесь ими, а тот их запас, которым вы владеете, расходуйте экономно и разумно.

На этом можно было бы поставить точку, порекомендовав вам, мои читатели, больше внимания уделять литературному оформлению своих работ, и тогда в них все реже будут встречаться выведенные рукой преподавателя подчеркивания не только одной или двумя прямыми чертами – символ орфографического и пунктуационного неблагополучия, но и линиями волнистыми, указывающие на стилистические (речевые) ошибки. Но… есть еще одна область, миновать которую мы не можем: это область устно-разговорной речи.

Было бы попыткой с негодными средствами желание дать на этих страницах описание всех особенностей разговорной речи, представляющей собой своеобразную систему, существующую параллельно с книжной речью в пределах общенационального языка. Один французский ученый, по-видимому, справедливо заявлял, что «мы никогда не говорим так, как пишем, и редко пишем так, как говорим». А известный английский писатель Б. Шоу утверждал, что «есть пятьдесят способов сказать „да“ и пятьсот способов сказать „нет“ и только один способ это написать». Так или иначе, но противопоставление двух форм языка, устной и письменной, имеет достаточные основания.

Однако нет необходимости останавливаться на особенностях повседневно-обиходной речи: вы ею, надо полагать, свободно владеете. Разговор может идти о другом – о нормах литературного ударения и произношения, без соблюдения которых не приходится говорить о речи грамотной в полном смысле этого слова.




По всем правилам орфоэпического искусства



Не пугайтесь этого не знакомого вам термина: орфоэпией называют учение о нормативном произношении звуков данного языка, совокупность правил устной речи, устанавливающих единообразие литературного произношения. Включают сюда и вопросы ударения и интонации, имеющие важное значение для устной речи.




«Репортаж с петлей на шее»


Не правда ли, этот заголовок выглядит здесь по меньшей мере странно: при чем тут замечательное произведение чешского писателя-антифашиста Юлиуса Фучика? Это верно, но нам понадобилось лишь его заглавие, чтобы проверить, как вы произнесете выделенное слово. Вопрос этот может затруднить не только вас, и согласованного ответа на него мы не получим: одни произнесут пéтлей (что считается нормой, закрепленной в большинстве словарей), другие – петлёй (что, по данным анкетного опроса, преобладает).










Таких случаев немало; сравните: кéта – кетá, фóльга – фольгá, творóг – твóрог (на первом месте в этих парах стоит книжный, традиционный, вариант, на втором – разговорный). Чаще всего колебания в ударении объясняются именно наличием этих двух произносительных вариантов.

Трудности русского ударения связаны, как известно, с двумя его особенностями; во-первых, оно разноместно, т. е. не связано с определенным слогом в слове, как в некоторых других языках; во-вторых, оно подвижно, т. е. может переходить с одного слога на другой при изменении (склонении или спряжении) слова. Вряд ли нужно доказывать необходимость уметь преодолевать эти трудности: навыки правильно ставить ударение являются существенным элементом речевой культуры.

Весь вопрос в том, как их преодолевать. Правда, мы не так уж беспомощны: если ударение в начальной форме многих и многих слов приходится запоминать (или проверять, почаще заглядывая в словари-справочники), то для ударения в производных формах слов тех или иных грамматических разрядов существуют свои правила, хотя применение их не столь простое. Например, какими правилами руководствоваться, чтобы установить нормативное ударение в форме родительного падежа единственного числа от слова гусь (гуся или гуся), в форме винительного падежа от слова река (реку или реку) и т. д.? Все же для многих подобных случаев имеются определенные правила, часть которых мы и приведем.

Так, многие односложные имена существительные мужского рода имеют в родительном падеже единственного числа ударение на окончании: бинт – бинтá, блин – блинá, боб – бобá, бобр – бобрá, винт – винтá, вред – вредá, герб – гербá, горб – горбá, гриб – грибá, груздь – груздЯ, жгут – жгутá, жезл – жезлá, зонт – зонтá, кит – китá, клок – клокá, клык – клыкá, ковш – ковшá, крот – кротá, крюк – крюкá, куль – кулЯ, линь – линЯ, пласт – пластá, плод – плодá, пруд – прудá, серп – серпá, сиг – сигá, скирд – скирдá, след – следá, хорь – хорЯ, цеп – цепá, челн – челнá, шест – шестá. Правильным, однако, является произношение гуся (гуся не соответствует литературной норме).

Существительные женского рода в форме винительного падежа единственного числа имеют частично ударение на окончании, частично на основе, например:

1) бедУ, ботвУ, бронЮ (защитная обшивка), вдовУ, веснУ, графУ, деснУ, длинУ, дырУ, змеЮ, золУ, избУ, киркУ, козу, норУ, овцУ, ольхУ, пилУ, плитУ, полУ, росУ, скалУ, слюнУ, смолУ, совУ, сохУ, стопУ, странУ, строфУ, струнУ, травУ; произношение рекУ в настоящее время столь же распространено, как рéку;

2) бóроду, бóрону, гóру, дóску, зéмлю, зúму, пóру, спúну, стéну, цéну, щёку.

С ударением на окончании произносятся некоторые односложные имена существительные женского рода 3-го склонения при употреблении с предлогами в и на в обстоятельственном значении: в горстú, на грудú, на дверú, в клетú, в костú, в кровú, в ночú, на печú, в связú, в сенú, в степú, в тенú, на цепú, в честú.

Существительные 3-го склонения в родительном падеже множественного числа частично произносятся с ударением на основе, частично – с ударением на окончании:

1) возвЫшенностей, глУпостей, дéрзостей, мéстностей, óтраслей, пáстей, пóчестей, прúбылей, прóповедей, прЯдей, прóрубей, рáдостей, шáлостей;

2) ведомостéй, ветвéй, горстéй, должностéй, жердéй, кистéй, крепостéй, лопастéй, мастéй, мелочéй, новостéй, областéй, очередéй, плетéй, плоскостéй, площадéй, повестéй, ролéй, сетéй, скатертéй, скоростéй, степенéй, стерлядéй, тенéй


 тростéй, четвертéй, щелéй.

Иногда предлоги принимают на себя ударение, и тогда следующее за ними существительное (или числительное) оказывается безударным. Чаще всего ударение перетягивают на себя предлоги на, за, по, под, из, без, например:

на: нá воду, нá ногу, нá гору, нá руку, нá спину, нá зиму, нá душу, нá стену, нá голову, нá сторону; нá берег, нá год, нá дом, нá нос, нá угол, нá ухо, нá день, нá ночь, зуб нá зуб; нá двá, нá три, нá шесть, нá десять, нá сто;

за: зá воду, зá ногу, зá голову, гá волосы, зá руку, зá спину, зá зиму, зá душу; зá нос, зá год, зá город, зá ухо, зá уши, зá ночь; зá двá, зá три, зá шесть, зá десять, зá сорок, зá сто;

по: пó морю, пó полю, пó лесу, пó полу, пó носу, пó уху; пó два, пó три, пó сто, пó двое, пó трое;

под: пóд ноги, пóд руки, пóд гору, пóд нос, пóд вечер;

из: úз дому, úз лесу, úз виду, úз носу;

без: бéз вести, бéз толку, бéз четверти, бéз году неделя.

Также с другими предлогами: час óт часу, год óт году; дó ночи, дó полу и т. п.

Многие краткие прилагательные (без суффиксов в основе или с суффиксами – к-, -л-, -н-, -ок-) имеют ударение на первом слоге основы во всех формах, кроме единственного числа женского рода, где оно переходит на окончание, например: бледен, бледна, бледно, бледны; близок, близка, близко, близки; боек, бойка, бойко, бойки; весел, весела, весело, веселы; вреден, вредна, вредно, вредны; глуп, глупа, глупо, глупы; глух, глуха, глухо, глухи; голоден, голодна, голодно, голодны; горд, горда, гордо, горды; горек, горька, горько, горьки; груб, груба, грубо, грубы; густ, густа, густо, густы; дёшев, дешева, дёшево, дёшевы; долог, долга, долго, долги; дорог, дорога, дорого, дороги; дружен, дружна, дружно, дружны; жалок, жалка, жалко, жалки; жив, жива, живо, живы; зелен, зелена, зелено, зелены; крепок, крепка, крепко, крепки; кроток, кротка, кротко, кротки; молод, молода, молодо, молоды; прав, права, право, правы; пуст


 пуста


 пусто


 пусты; редок, редка, редко, редки; светел, светла, светло, светлы; сыт, сыта


 сыто


 сыты; тесен, тесна, тесно, тесны; туп, тупа, тупо, тупы; холоден, холодна, холодно, холодны. Некоторые из этих прилагательных имеют во множественном числе допустимую параллельную форму с ударением на окончании: бледны, близка вредны, горды, густы, дружны. Затруднения вызывает постановка ударения у ряда глаголов в форме прошедшего времени. Здесь можно выделить три группы:

1) глаголы с ударением на основе во всех формах: бить – бил, била, било, били; брить – брил, брила, брило, брили; дуть – дул, дула, дуло, дули; жать – жал, жала, жало, жали; класть – клал, клала, клало, клали; красть – крал, крала, крало, крали; крыть – крыл, крыла, крыло, крыли; мыть – мыл, мша, мыло, мыли; мять – мял, мяла, мяло, мяли; пасть – пал, пала, пало, пали; ржать – ржал, ржала, ржало, ржали; шить – шил, шила, шило, шили;

2) глаголы с ударением на основе во всех формах, кроме формы женского рода, в которой оно переходит на окончание: брать – брал, брала, брало, брали; быть – был, была, было, били; взять – взял, взяла, взяло, взяли; вить – вил, вила, вило, вили; внять – внял, вняла, вняло, вняли; врать – врал, врала, врало, врали; гнать – гнал, гнала, гнало, гнали; дать – дал, дала, дало, дали; драть – драл, драла, драло, драли; жить – жил, жила, жило, жили; звать – звал, звала, звало, звали; лить – лил, лила, лило, лили; Пить – пил, пила, пило, пили; плыть – плыл, плыла, пльио, пль'ти; рвать – рвал, рвала, рвало, рвали; снять – снял


 сняла, сняло, сняли; спать – спал, спала, спало, спали;

3) глаголы с ударением на приставке во всех формах прошедшего времени, кроме формы женского рода, в которой оно переходит на окончание: дожить – дожил, дожила, дожило, дожили; донять – донял, доняла, доняло, доняли; допить – допил, допила, допило, допили; задать – задал, задала, задало, задали; замереть – замер, замерла, замерло, замерли; занять – занял, заняла, заняло, заняли; запереть – запер, заперла, заперло, заперли; нажить – нажил, нажила, нажило, нажили; нанять – нанял, наняла, наняло, наняли; начать – начал, начала 


начало, начали; отбыть – отбыл, отбыла, отбыло, отбыли; отнять – отнял, отняла, отняло, отняли; отпить-отпил, отпила, отпило, отпили; подать – подал, подала, подало, подали; поднять – поднял, подняла, подняло, подняли; понять – понял, поняла, поняло, поняли; прибыть – прибыл, прибыла, прибыло, прибыли; придать – придал, придала, придало, придали; принять-принял, приняла, приняло, приняли; продать – продал 


продала, продало, продали; прожить – прожил, прожила^ прожило, прожили; проклясть – проклял, прокляла, прокляло, прокляли; пролить – пролил, пролила, пролило 


пролили; раздать – роздал, раздала, роздало, роздали; убыть – убыл, убыла, убыло, убыли; умереть – умер, умерла, умерло, умерли. Некоторые из этих глаголов допускают параллельную разговорную форму с ударением на корне: дожил, допил, задал, нажил, отбыл, отнял, отпил, подал, поднял, продал, прожил, пролил, раздал.

Аналогичное явление наблюдается у некоторых страдательных причастий прошедшего времени: в форме женского рода в одних случаях ударение падает на окончание, в других – на приставку:

1) взятый – взят, взята, взято, взяты; витый – вит, вита, вито, виты; доданный – додан, додана, додано, доданы; изжитый – изжит, изжита, изжито, изжиты; начатый – начат, начата, начато, начаты; отданный – отдан, отдана, отдано, отданы; приданный – придан, придана, придано, приданы; принятый – принят, принята, принято, приняты; проданный – продан, продана, продано, проданы; прожитый – прожит, прожита, прожито, прожиты; розданный – роздан, разданá, рóздано, розданы; созданный – создан, создана, создано, сведаны;

2) вобранный – вобран, вобрана, вобрано, вобраны; добранный – добран, добрана, добрано, добраны; забранный – забран, забрана, забрано, забраны; задранный – задран, задрана, задрано, задраны; зазванный – зазван, зазвана, зазвано, зазваны; запроданный – запродан, запродана, запродано, запроданы; избранный – избран, избрана, избрано, избраны; изодранный – изодран, изодрана, изодрано, изодраны; набранный – набран, набрана, набрано, набраны; названный – назван, названа, названо, названы; отобранный – отобран, отобрана, отобрано, отобраны; отодранный – отодран, отодрана, отодрано, отодраны; отозванный – отозван, отозвана, отозвано, отозваны; подобранный – подобран, подобрана, подобрано, подобраны; позванный – позван, позвана, позвано, позваны; прерванный – прерван, прервана, прервано, прерваны; прибранный – прибран, прибрана, прибрано, прибраны; призванный – призван, призвана, призвано, призваны; прозванный – прозван, прозвана, прозвано, прозваны; собранный – собран, собрана, собрано, собраны; созванный – созван, созвана, созвано, созваны.

В глаголах на – ироватъ выделяются две группы: с ударением на и и с ударением на а (первые составляют большинство):

1) баллотúровать, бальзамировать, блокировать, газировать, гарантировать, дебатировать, дирижировать, дисквалифицировать, дискредитировать, дискутировать, диспутировать, дистиллировать, дисциплинировать, дифференцировать, запланировать, иллюстрировать, инсценировать, информировать, квалифицировать, компрометировать, конкурировать, констатировать, копировать, ликвидировать, маневрировать, манкировать, минировать, оперировать, парировать, ратифицировать, рафинировать, реабилитировать, регистрировать, резюмировать, скальпировать, суммировать, телеграфúровать, телефонировать, третировать, транспортировать, утрировать, формулировать, форсировать, фотографировать, цитировать, шокировать, эвакуировать и др.;

2) бомбардировать, гофрировать, гравировать, гримировать, группировать, драпировать, запломбировать, лакировать, маршировать, маскировать, меблировать, нормировать, пломбировать, премировать, формировать и др.

Аналогичные группы выделяются среди страдательных причастий прошедшего времени, образованных от указанных глаголов: форме на – úровать соответствует форма на – úрованный, форме на – úровать – форма на – ирбванный, например:

1) блокировать – блокированный, запланировать – запланированный, иллюстрировать – иллюстрированный, инсценировать – инсценированный, утрировать – утрированный и т. д.;

2) бомбардировать – бомбардированный, лакировать – лакированный, пломбировать – пломбированный, премировать – премированный, формировать – формированный и т. д. Исключения типа газировать – газированный, дистиллировать – дистиллированный носят единичный характер.

В заключение, чтобы вам не приходилось слишком часто обращаться за справкой к другим источникам, приведем в алфавитном порядке слова, в которых ударение вызывает трудности.

А: áвгустовский, автóбус, автóграф, агéнт, агéнтство, агóния, агронóмия, алкогóль, алфавúт, анáтом, анонúм, апартамéнты, апострóф, арбУз (арбУза, арбУзы), аргумéнт, арéст, аристокрáтия, асбéст, астронóм, áтлас – «собрание географических карт», атлáс (ткань), атлéт, áтомный, афéра (не «афёра»).

Б: балóванный, баловáть, бáржа, безУдержный, без Умолку, библиотéка, боЯзнь, братáние, братáться, бредовóй, брóня – «закрепление чего-нибудь за кем-нибудь», бронЯ – «защитная облицовка из стали», буржуазúя, бытиé (не «бытиё»), бюрокрáтия.

В: валовóй (не «вáловый»), ваЯние, ваЯтель, вéрба, вероисповéдание, взрывнóй, волшебствó, вор (вóра, вóры), ворота, временщик, вторгнуться.

Г: гастронóмия, гегемóния, гектáр, гéнезис, герб (гербá, гербЫ), глиссер, госпитальный, гравёр, гренадер (не «гренадёр»), гренки, гУсеница.

Д: давнúшний, двоЮродный, демокрáтия, департáмент, дéспот, дефúс, децимéтр, дéятельность, диáгноз, диалóг, диспансéр, добЫча, договóр (договóры), договорённость, дозвонúться (дозвонúшься), докумéнт, дóллар, донéльзя, доскá (мн. ч. дóски, досóк, доскáм), драматургúя, дремóта.

Е: египтЯнин, едúнство, еретúк.

Ж: железá (мн. ч. жéлезы, желёз, жéлезам), жéмчуг, жестóко.

З: забронúровать – «закрепить что-нибудь за кем-нибудь», забронировáть – «покрыть бронёй», завúдно, завсегдáтай, зáговор, заговóрщик, заголóвок, задóлго, заём (не «займ»), зазвонúть (зазвонúшь), заúндеветь, закУпорить, занятóй (человек), зáнятый (дом), заржáветь, зáсуха, звонúть (звонúшь), здрáвница, зимóвщик, злóба, знáчимость, зубчáтый.

И: иерóглиф, избалóванный, избаловáть, избрáнник, изваЯние, изгнáнник, úздавна, изобретéние, úзредка, úмпульс, индустрúя (также индУстрия), инструмéнт, инцидéнт (не «инциндент»), úскра, úскриться (также искрúться), úсподволь, истéкший (не «истёкший»), истерúя, исчéрпать.

К: кáмбала, камфарá, камфáрный, каталóг, катастрóфа, каучУк, квартáл – «часть города; четверть года», кедрóвый, кéта, кéтовый, киломéтр, кинематогрáфия, кúрзовый, китóвый (ус), кичúться, клáдбище, кладовáя, кожУх, коклЮш, коллéдж, колóсс, комбáйнер, кóмпас, кóмплекс, компрометúровать (не «компроментировать»), красúвее, кремéнь, кулинáрия, кУхонный.

Л: лассó, легкоатлéт, ленúться, летаргúя, литогрáфия, ломóть.

М: магазúн, манёвры (не «манéвры»), мастерскú, мастерствó, медикамéнты, мéльком, металлУргия (также металлургúя), метеорóлог, мизéрный, молодёжь, монолóг, монумéнт, моркóвь, мУскулистый, муштрá, мЫкаться, мытáрство.

Н: нáбело, навéрное, навéрх, нáговор, нáголо (остричь), наголó (держать шашки), надоУмить, нáискось, наковáльня, налóговый, намéрение, наóтмашь, недоúмка, некролóг, нéнависть, неподалёку, непревзойдённый, нефтЯник, новорождённый, нормировáть.

О: обезУметь, обеспéчение, обесцéнить, обетовáнный, облегчúть, обменённый, одóбрить, обострúть, обЫденный, огУлом, одолжúть (одолжúшь), озлóбленный, окнó (мн. ч. óкна, окóн), олигáрхия, опéка (не «опёка»), оперúться, оптóвый, освéдомить, осведомлённый, острогá, откУпорить, отчáсти.

П: паралúч, партéр, пáсквиль, пáхота, пепелúще, переведённый, пéристые (облака), пéтля, планёр, плéсневеть, побасёнка, побелённый, побудúть, повáренная (соль), погрУженный (на платформу), погружённый (в воду; в мысли), подарúть (подáришь), подзаголóвок, подметённый, поедóм, поúмка, пóристый, портфéль, пóручни, постамéнт, поутрУ, пóхороны (на похоронáх), предмéт, премировáние, претендéнт, прецедéнт (не «прецендент»), приблúженный (к чему-нибудь), приближённый – «близкий», приговóр, придáное, призЫв, призывнúк, призывнóй (пункт, возраст), призЫвный – «зовущий», принорóвленный, принУдить, прúнцип, приобрéтение, прóклятый – «подвергшийся проклятию», проклЯтый – «ненавистный», прóсека, процéнт, псевдонúм.

Р: развитóй (развитой ребенок, развитая промышленность), рáзвитый (развитые в докладе положения), развúтый (развитые локоны), ракУшка, рассердúться (рассердúлся), револьвéр, ремéнь, ржáветь, ромáн, руднúк, руководúть (руководишь); рУсло, рысúстый.

С: сáжень (также сажéнь), салютовáть (салютУют), санитарúя, сантимéтр, свёкла, сечь (секлá, секлó, секлú) – «рубить», силён, сúлос, симметрúя, сиротá (мн. ч. сироты), сложённый (слóженные вещи), сложённый (о фигуре), слУчай, смéтливый, соболéзнование, совершéнный – «достигший совершенства», совершённый – «сделанный», совремéнный (не «совремённый»), созЫв, сосредотóчение, срéдство (мн. ч. срéдства), стабúльный, стáтус, статУт, стáтуя, стеногрáфия, столЯр, сУдно, счастлúвый (счáстлив).

Т: тамóжня, танцóвщица, творóг (также твóрог), телеграфúя, тéплиться, террóр, тéфтели, тигрóвый тиранúя, топлúвный, трéнер, трúер, тЯжба.

У: Угольный (oт уголь), угóльный (от угол), умéрший, упрóчение, усугУбить, утúль (утилЯ), утолщённый, уценённый.

Ф: факсúмиле, фарфóр, фейервéрк, фенóмен, филантропия, филателия, форум, фундамент.

X: ханжествó (также ханжество), хаóс (в древнегреческой мифологии), хáос – «беспорядок», хирургúя, хлóпок – «растение», хлопóк – «удар», хлóпковый, ходáтайствовать, хозЯева, хóленый, хребéт (не «хребет»), христианúн, хронóграф, хронóметр.

Ц: цемéнт, цúтрусовые, цыгáн.

Ч: чабáн (чабанá), чéрпать.

Ш: швеЯ, шофёр, штабЫ.

Щ: щавéль, щеголúха, щегольскú, щелочнóй, щепóтка.

Э: Экскурс, экспéрт, экспéртный, Экспорт, эпúграф, эпилóг.

Ю: юрóдивый, Юрта.

Я: языковóй – «относящийся к словесному выражению мыслей», языкóвый – «относящийся к органу в полости рта» (сравните: языковáя система, языковóе чутье языкóвая колбаса), ячмéнный.




Будем равняться на радио и телевидение


Разумеется, речь идет не об информации, которую мы повседневно получаем благодаря радиовещанию и телевидению, не об использовании разнообразных жанров, которыми располагают эти средства массовой информации и пропаганды, – имеется в виду другое: образцовое литературное произношение мастеров дикторского искусства.










Вряд ли есть необходимость останавливаться на вопросе о том, какую огромную роль в процессе общения людей играет нормативное произношение. Всякое отступление от нормы в этой области отвлекает слушателя от содержания высказывания, мешает правильному его восприятию, вызывает чувство недовольства, создавая впечатление своего рода неряшливости. Литературное произношение и ударение – важнейшие слагаемые звучащей речи.

Правила произношения безударных гласных, звонких и глухих согласных, отдельных звукосочетаний и грамматических форм вы изучали в разделах фонетики и грамматики, и нет необходимости возвращаться к ним. Ваше внимание, вероятно, привлекалось также к особенностям фонетического строя русского языка, создающим благозвучие речи, ее музыкальность.

Большую роль в нашем языке играют носовые согласные (м, н) и плавные (л, р), с которых начинается значительная часть слов языка; эти согласные обладают большой звучностью и музыкальностью.

В русском языке имеется большое количество мягких звуков, которые часто встречаются в речи благодаря такой фонетической особенности, как смягчение согласных, стоящих перед гласными переднего ряда (и, е).

В русских словах почти отсутствуют трудно произносимые сочетания звуков, вследствие чего речь приобретает такие ценные качества, как легкость и плавность.

Большое значение имеет подвижное разноместное ударение, благодаря чему в сочетании с интонационным разнообразием создается ритмичность, музыкальность, выразительность речи.

Несколько слов о путях развития русского литературного произношения. Исторической его основой являются важнейшие черты разговорного языка города Москвы, которые сложились еще в первой половине XVII в. К указанному времени московское произношение лишилось узко диалектных черт, объединило в себе особенности произношения и северного и южного наречий русского языка. Приобретая обобщенный характер, московское произношение стало типичным выражением общенародного языка. М. В. Ломоносов считал основой литературного произношения московское «наречие»: «Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для всей своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается…»

С развитием и укреплением национального языка московское произношение приобрело характер и значение национальных произносительных норм. Выработавшаяся таким образом орфоэпическая система сохранилась и в настоящее время в своих основных чертах в качестве устойчивых произносительных норм литературного языка.

Однако нельзя не учитывать того, что в советскую эпоху произошли коренные изменения во всех областях жизни нашего народа, в том числе в области культуры, что литературный язык стал достоянием многомиллионных народных масс и тем самым значительно расширился состав носителей литературного языка. Существенно изменился в последние десятилетия, особенно после Великой Отечественной войны, состав населения самой Москвы, – короче говоря, создались условия для расшатывания некоторых прежних орфоэпических норм и для появления новых произносительных вариантов, сосуществование которых со старыми характерно для наших дней.

Следует учитывать также то обстоятельство, что стили литературного языка отличаются друг от друга не только в отношении лексики и грамматики: различия между ними распространяются и на область произношения. Так, можно говорить о двух разновидностях произносительного стиля – стиле книжном (высоком), который находит свое выражение в публичных выступлениях, лекциях, докладах и т. д., и стиле разговорном, проявляющемся в обычной повседневной речи, в бытовом общении. Эти стили естественно связаны один с книжной лексикой, другой – с разговорной, а между ними находится нейтральный произносительный стиль (как в лексическом, так и в произносительном отношении).

Если отвлечься от лексики и брать только фонетическую сторону речи, то выделяются два стиля: полный, отличающийся четким произношением звуков, медленным темпом речи, и неполный, характеризующийся меньшей тщательностью произношения звуков, более быстрым темпом речи.

Что может интересовать нас в области произношения? В первую очередь те случаи, которые подчиняются литературной норме и поэтому требуют внимания для предупреждения возможных ошибок. Затем такие случаи, когда допустимы произносительные варианты, из которых один все же предпочтительнее и может быть рекомендован: имеется в виду выбор между старым и новым вариантом или между книжным и разговорным вариантом, короче говоря, решается все тот же вопрос: «А как лучше сказать?»

В этой связи еще немного о развитии русского литературного произношения. Если говорить об основной тенденции в этой области, то таковой является сближение произношения с написанием. Объяснение этого следует усматривать прежде всего в таких социально-культурных факторах, как всеобщая грамотность населения, широкое распространение газет и журналов, тяга к книге и т. д. Овладение литературным языком (включая и нормативное произношение) идет в основном через школу, и перед глазами детей, с первых дней их обучения грамоте, все время стоит графический образ печатного слова, который при цепкой детской памяти прочно запоминается и накладывает свой отпечаток на произношение. Приведем конкретный пример.

Может быть, вы обратили внимание на двоякое произношение суффикса – ся (-съ) – с мягким и твердым с? Прежняя московская норма рекомендовала твердое произношение (оно в какой-то мере сохраняется на театральной сцене, в передачах по радио и телевидению): боял[са], стремим[са], бою[с], надею[с]. В настоящее время преобладает иное произношение – с мягким [с']. Объяснить это изменение нетрудно. Еще в школе дети усваивают, что в буквосочетаниях ся и съ гласная буква и мягкий знак указывают на мягкость произношения предшествующего согласного, это иллюстрируется примерами: [c'a]дь, вe[с']. Откуда же школьник может знать, что для глагольных форм это простое положение не применяется и что в них – ся звучит как [ca], а – съ – как [c'] Гораздо проще запомнить общее правило, и вы смело можете пользоваться новой нормой – мягким произношением указанных суффиксов.

Другой пример. По прежней норме (окончательно еще не утраченной) прилагательные на – гий, – кий, – хий (строгий, далекий, тихий) и глаголы на – гиватъ, – кивать, – хиватъ (протягивать, отталкивать, замахиваться) произносились без смягчения заднеязычных (г, к, х) и с редукцией (ослаблением) последующего гласного (на мосте и произносился звук, средний между а и ы). Но школьник знает, что в словах [г'и]бкостъ, [к'и]ватъ, [х'и]трый эти согласные по законам русского произношения звучат мягко, и нет надобности сообщать ему, что в особых грамматических формах это правило не выдерживается, поэтому общее положение он распространяет на частные случаи. В этом случае также можете смело пользоваться новой нормой.

Можно указать и другие изменения в произношении, объясняемые той же причиной – влиянием написания. Так, буквосочетание жж по прежней норме произносилось как [ж'] долгое мягкое. Но ведь шипящий [ж] по природе твердый, и неудивительно, что в таких словах, как вожжи, жужжать и т. п., в настоящее время все чаще встречается произношение с твердым долгим [ж].

Под влиянием написания изменилось произношение буквосочетания чн. Раньше это сочетание в книжных словах произносилось в соответствии с написанием (бесконечный, вечный, точный и т. д.), но в обиходно-бытовых словах – как шн (сравните сохранившееся и в наши дни такое произношение в словах: конечно, скучно, прачечная, пустячный, горчичник, скворечник, яичница и немногие другие), но вряд ли вы встретите бытовавшее ранее произношение: кори[шн]евый, сливо[шн]ый и т. п., т. е. количество слов этого рода значительно сократилось.

Остановимся еще на двух случаях, представляющих интерес для. литературного произношения: на двойных согласных и на словах иноязычного происхождения.

Сопоставляя слова гамма – грамматика, масса – массаж, мы замечаем, что двойные согласные в положении между гласными произносятся как долгий звук, если ударение предшествует двойным согласным: это находим в словах гамма, масса. Если же ударяемый слог находится после двойных согласных, то они произносятся как простой (не долгий) звук: это мы отмечаем для слов грамматика, массаж. Отсюда различие в произношении:

1) с долгим согласным в корне: ванна, гамма


 группа, капелла, касса, масса, программа, тонна, труппа и т. п.;

2) с простым (не долгим) согласным в корне: аннулировать, ассистент, гриппозный, группировать, корреспондент, суббота, терраса, террор, тоннель и т. п.

Долгий согласный произносится также в начале слова перед гласным (ссора, ссуда) и на стыке морфем: приставки и корня (беззаботный, рассадить) или корня и суффикса (глубинный, конный).

Произношение слов иноязычного происхождения интересует нас в двух случаях; первый из них – произношение безударного o, второй – произношение согласных перед гласным е.

По правилам русской фонетики на месте буквы о в первом предударном слоге произносится а; сравните литературное (не диалектное) произношение слов вода, нога, пора и т. п. Но в некоторых словах иноязычного происхождения литературная норма рекомендует сохранять произношение в соответствии с написанием, т. е. произносить в указанном положении о, например: боа, бордо, колье, отель, фойе, шоссе. В отдельных словах наблюдается колебание, т. е. наряду с произношением о (книжный вариант) встречается произношение а (разговорный вариант), например: поэт, сонет, фонетика и др.

Второй случай касается смягченного или твердого произношения согласных перед гласным е. Как известно, в русских словах (а также в заимствованных, но давно вошедших в русский язык) согласный в этом положении произносится мягко, например: белый, верить, день, лето, мена, нет, первый, серый и т. д. (произносим [б'], [в'], [д'], [л'], [м'], [н'], [п'], [с']). Однако в словах иноязычного происхождения, недостаточно освоенных русским языком и воспринимаемых как заимствованные, согласный в этом положении не смягчается, например: айсберг, антенна, дельта, кафе, кашне, купе, резюме, тире, шимпанзе, шоссе (согласные б, т, д, ф, н, щ, м, р, з, с произносятся твердо).




Небольшое заключение


В своем изложении мы воспользовались образом путешествия, которое нам с вами предстояло совершить в разные области языка и в разные разделы науки о языке. Прием не новый и не оригинальный, но удобный, когда приходится иметь дело с разнообразным материалом, который привлекается не для глубокого систематического изучения, а для создания беглых, подчас разрозненных впечатлений от того или иного отрезка пройденного пути.

Какова была цель нашего путешествия? На что предлагалось обратить внимание? Что представляло наибольший интерес?

Прежде всего важно было наметить правильный маршрут, а таким в данном случае являются нормы литературного языка – языка художественной литературы, науки, общественно-публицистических произведений, газеты, радио, телевидения. Знакомство с нормами литературного языка – лексическими, грамматическими, фонетическими, необходимое каждому образованному человеку, это только средство, целью же является свободное владение этими нормами, для чего требуются немалые усилия, как вы сами могли убедиться за время нашего «путешествия».

Мы не ограничились этим основным маршрутом. Поставив своей задачей выяснить, «как лучше сказать», мы заглядывали в такие живописные места нашего пути, где искали ответа не только на вопрос, как должно использовать средства языка, но и на вопрос, как можно пользоваться его богатствами.

Язык – действенное орудие коммунистического воспитания, орудие культурного строительства, и каждому, кто принимает участие в этом гигантском созидательном труде(а с каждым вашим дальнейшим шагом на жизненном пути это все больше и больше будет непосредственно касаться и вас), следует умело пользоваться этим орудием, стремиться к лучшему овладению им.

В открытом письме А. Серафимовичу М. Горький писал: «Нам нужно вспомнить, как относился к языку Владимир Ленин. Необходима беспощадная борьба, за очищение литературы от словесного хлама, борьба за чистоту и ясность нашего языка, за честную технику, без которой невозможна честная идеология».

Кончается ли на этом ваше путешествие в мир языка? Наше совместное – да, но перед каждым из вас открыты широкие возможности продолжать его самостоятельно: нет пределов изучению родного языка.

Уместно напомнить высказывание знаменитого французского философа и писателя-просветителя Вольтера: «Выучить несколько языков – дело одного или двух лет; а чтобы научиться говорить на своем языке как следует, надо полжизни».










Литература для дальнейшего чтения


Вартаньян Э. А. Из жизни слов. М., 1963.

Головин Б. Н. Как говорить правильно? Горький, 1966.

Тимофеев Б. Н. Правильно ли мы говорим? 2-е изд., перераб и доп. Л., 1963.

Чуковский К. И. Живой как жизнь. M., 1963.

Язовицкий Е. В. Говорите правильно. 2-е изд. доп. Л., 1969.




Литература для справок


Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. Изд. 5-е, перераб. и доп. М., 1972.

Правильность русской речи. Словарь-справочник / Сост. Л. П. Крысин и Л. И. Скворцов. Под ред. С. И. Ожегова. 2-е изд., испр. и доп. М., 1965.

Розенталь Д. Э. Практическая стилистика русского языка. 4-е изд., испр. М., 1977.