Нет тебя прекрасней
Диана Холквист








Джош Тоби – самый красивый мужчина в Голливуде. По нему страдают миллионы женщин – от поклонниц до коллег.

Чтобы увидеть его обнаженным не на экране, а наяву, любая представительница прекрасного пола готова отдать полжизни.

А вот Жасмин Бернс – художницу по костюмам мистера Тоби – это восхитительное зрелище поджидает едва ли не каждый день!

Да, он неотразим. И даже очень. Но если влюбляться до безумия в каждого привлекательного парня, ничего хорошего не получится.

Жасмин твердо намерена устоять перед чарами Джоша. Его это раздражает. И скоро он уже готов пойти на все, лишь бы соблазнить неуступчивую особу…






Диана Холквист

Нет тебя прекраснее





Глава 1


– Здравствуйте, я Жасмин Бернс!

Обнаженный мужчина взирал на Жасмин без всякого выражения.

Черт, как-то иначе это должно звучать… В конце концов, она не массовик-затейник и не аниматор, можно ли требовать от себя столь многого? Жасмин откашлялась и поправила очаровательное черное кружевное белье, из которого и состоял весь ее сегодняшний наряд.

– Я очень рада с вами познакомиться! Нет, опять не то!

Жасмин уставилась на свое отражение в зеркале. Зеркало в полный рост висело на дальней стене. Впрочем, понятие «дальний» применительно к ее квартирке весьма условно. Честно сказать, это и вовсе чистая формальность, поскольку ее квартирка под самой крышей дома в Верхнем Уэст-Сайде Манхэттена была крошечная. Некоторое время Жасмин молча разглядывала свое отражение, пытаясь уверить его и себя, что методика, почерпнутая из очередной книжки, работает и упражнение, которое она делает в данный момент, только похоже на помешательство, а на самом деле исполнено глубокого смысла и в самом скором времени даст блестящие практические результаты…

«Кого я обманываю? – расстроено спросила Жасмин свое отражение. – Я веду себя как сумасшедшая и выгляжу соответственно…» Она уставилась на Кена, лежащего на кровати голышом. Дурацкая все же кукла – бедняжка Барби, не повезло ей с бой-френдом.

Жасмин встала и принялась мерить комнату шагами. Семь шагов, поворот. Семь шагов, поворот. Когда она читала упражнение № 12 на 127-й странице в книге с замечательным названием «Прощай, застенчивость!», оно показалось многообещающим, все было изложено просто и логично. «Тренируйтесь проводить собеседование с потенциальным работодателем, – говорилось в упражнении. – Пусть роль вашего собеседника исполнит кукла. Повторите упражнение несколько раз, чтобы паника и страх покинули вас окончательно. Для достижения максимального результата и «работодатель» и вы – потенциальный сотрудник – должны быть обнаженными».

Жасмин долго колебалась, но так и не осмелилась раздеться окончательно. Она решила, что если наденет этот милый комплект черного кружева, то выйдет даже лучше, чем полная нагота. А вот Кен оказался не столь застенчив и совершенно не возражал, пока она снимала с него кукольные одежки.

«Мозг всегда контролирует тело. Позвольте панике пройти сквозь ваше тело, подождите, пока схлынет волна смущения, и продолжайте упражнение. Повторяющееся появление перед объектом вашего страха вскоре притупит эмоции».

Так написано в книге. Так должно быть… но ее собственный страх не подчиняется нормальным законам. Вместо того чтобы утихать и уменьшаться, он растет, с каждой секундой приближая Жасмин к панике и не позволяя ей забыть о том, что до ее собеседования осталось три дня, семь часов и двадцать семь минут.

Жасмин прекрасно понимала: именно личность ее потенциального работодателя является основной причиной ее смятения. Никто не сомневался в том, что Артуро Мастриани – очень сексуальный и привлекательный мужчина, а именно таких мужчин Жасмин боится больше всего. Впрочем, сейчас так никто не говорит. Политкорректность, царящая в обществе, смягчила тона и краски, и теперь в книгах и журналах обычных трусих, подобных ей, называют «социально тревожными индивидуумами». Да, политкорректность – вещь замечательная, но перед собой притворяться смысла нет, и Жасмин обозвала себя дурой, идиоткой и ненормальной за то, как она поступила год назад, впервые встретившись с Артуро на вечеринке. Ее подружка Люси пригласила гостей и устроила премилый вечер, где собралась масса интересных людей. Это была прекрасная возможность познакомиться с человеком, под чьим началом она мечтала трудиться. Но у Жасмин не хватило духа пробраться к входной двери, где хозяйка встречала знаменитого и чертовски привлекательного гостя. Она ускользнула в одну из спален и пряталась там до конца вечеринки. Целых два часа просидела в стенном шкафу! С тех пор при упоминании имени Артуро ей на память приходит запах лавандовых саше, разложенных на полочках в гардеробной Люси.

Жасмин почувствовала себя уставшей и рухнула на кровать. Уставилась на чисто выбеленный потолок. «Я словно лежу в коробке из-под обуви», – думала она. Все-таки это очень маленькая квартирка. Но зато, лежа на просторной кровати, занимающей значительную часть комнаты, можно смотреть в окно напротив. Окно ей досталось шикарное: почти от пола до потолка и широкое. Сквозь него всегда лился свет, оживляя самый хмурый день и делая помещение неповторимым и даже, наверное, роскошным… ну, по-своему, конечно. Как может быть роскошна коробка из-под обуви.

Жасмин мысленно делила свое жилище на спальню и гостиную. В гостиной, то есть возле окна, имелась кое-какая мебель – все белого цвета: кушетка (куплена на блошином рынке), стул (сейчас, правда, не видно, что он белый, столько всего на нем лежит) и еще кофейный столик. Кто-то собирался его выбросить и с этой целью вытащил на тротуар, но Жасмин освежила предмет с помощью белой краски, и он вполне вписался в ее целомудренно-светлый интерьер.

Вздохнув, Жасмин перебралась на кушетку, по пути прихватив обнаженного Кена и кусок черного шерстяного габардина, который она умыкнула вчера со стола с образцами тканей у магазина на Тридцать седьмой улице. Она крутила и мяла ткань, потом разглаживала ее, и постепенно личико Жасмин приобрело спокойное выражение, и она даже принялась покачивать ногой в такт музыке, доносившейся с улицы. На Амстердам-авеню никогда не бывает тихо. Всегда гудят машины и играет музыка, но Жасмин так привыкла к этим шумам большого города, Что практически не замечает их.

Нужно все же как-то справиться со своими неврозами и попытаться получить работу. Не часто в жизни выпадает шанс поработать с самим Артуро Мастриани, знаменитым модельером, который последнее время увлекся дизайном театральных костюмов. Если она сумеет получить эту работу и проявить себя с лучшей стороны, то ее ждет большое будущее. Блестящее будущее. Ведь открытие ею мастерской по пошиву и подгонке одежды на дому было всего лишь случайностью, а вовсе не частью жизненного плана. Хотя, что греха таить, это оказалось весьма выгодным предприятием. Подшить отвороты, заштопать дырку, ушить, выпустить выточки—и вот уже у Жасмин есть определенная известность, и она завалена работой. Ее знают все жители Сто девятой улицы и рекомендуют своим друзьям как истинную кудесницу; никто не может так незаметно зашить дырочку, прожженную сигаретой на шелковой пижаме, или ушить купленный на распродаже костюм.

Что ж, это не самый плохой способ зарабатывать на жизнь. Жасмин при желании днями не выходит из дома, и ей нравятся ее клиенты. Среди них нет ни одного мужчины, но до этого никому не было дела – кто станет отслеживать клиентуру портнихи? Если к ней и обращался мужчина, то Жасмин извинялась и говорила, что сейчас у нее слишком много работы, и она не может принять заказ. Кругом полно других мастеров, заказчик пожимал плечами и шел со своими брюками к другому портному. Вот и все, и никакого стресса.

И вообще, можно было бы брать заказы и у мужчин тоже, поскольку ведь у нее проблемы далеко не со всеми представителями мужского пола. Есть люди, которые боятся змей и пауков, а Жасмин боится привлекательных мужчин. Это совершенно не смертельно, особенно в Нью-Йорке, где не так уж много красавцев. В модельном бизнесе дела обстоят и того лучше – две трети мужчин, работающих на этой ниве, – голубые. А с ними вообще никаких проблем.

Но вот Артуро, с которым ей предстоит встретиться лицом к лицу, представляет собой досадное исключение. Он красив и гетеросексуален, а потому… потому она его до смерти боится.

Господи, необходимо вернуть самообладание и всего лишь поговорить с этим человеком. Она ведь не обязана к нему прикасаться и тем более с ним переспать. Один за другим Жасмин перебирала веские причины и аргументы в пользу встречи с потенциальным работодателем, взывая к своим трясущимся поджилкам и прочим нервным частям организма. Но те оставались совершенно глухи к доводам разума и продолжали себе трястись.

Нужно взять себя в руки. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как она получила свой диплом и степень магистра в Нью-Йоркском университете по специальности «дизайнер театральных костюмов». Все ее однокурсники активно ищут работу или уже ее нашли. Кое-кто устроился в театр, и зарабатывает деньги – приличные деньги. И вот теперь представился редкий шанс найти свое место в мире дизайна, вступить наконец в круг профессионалов, доказать свою состоятельность и заработать.

«А я сижу тут и играю в куклы, – расстраивалась Жасмин. – И Кен у меня голый». Может, в этом все дело? Ну конечно, она же с самого начала чувствовала, что нагота ее потенциального работодателя неестественна. Если Кен воплощает в себе образ известного модельера, то он должен быть облачен в стильный костюм.

Жасмин отнесла Кена на рабочий стол, который стоял у окна. На самом деле это всего лишь белая дверь, положенная на козлы, но зато получилась прекрасная рабочая поверхность – что и требуется. Жасмин улыбнулась, когда солнце блеснуло на металлических деталях ее боевой, то есть швейной, машины – замечательная модель, созданная компанией «Зингер». Она ласково провела ладонью по изгибам корпуса швейной машинки и пообещала, что скоро ей найдется дело. А пока нужно сделать набросок костюма. Жасмин придвинулась к столу и взялась за карандаши. Линии и штрихи ложились на бумагу уверенно, и, стараясь думать в такт движениям рук, чтобы обрести хоть какое-то подобие твердости, она повторяла про себя снова и снова: «Я смогу, я сделаю это. Дизайн одежды и костюмов – то, что я люблю и чем всегда хотела заниматься. Значит, я сумею преодолеть свой страх. Я смогу, мне придется это сделать… мне придется встретиться и поговорить с Артуро. – Вдох, выдох, мысли должны быть столь же ровными, как штрихи. – Я смогу, смогу…»

На листе бумаги возникает набросок шикарного мужского костюма, в котором Кену-Артуро предстоит проводить собеседование со своей новой помощницей: молодым, но чрезвычайно многообещающим талантом Жасмин Бернс.

Жасмин рывком села и затравленно огляделась. Что случилось? Черт, она заснула на диване. Кен тихонько притулился рядом и совсем не мешает… И костюм ему очень идет… почему же она так испугалась? Вновь прозвучал звонок, и Жасмин подпрыгнула от страха. Кто-то долго и решительно нажимал на кнопку звонка внизу у подъезда. И ее домофон трезвонил не переставая. Жасмин взглянула на светящийся циферблат часов – два часа ночи. Может, у Сьюз опять оборка оторвалась или еще что… «А ведь я ее предупреждала: дешевый китайский шелк не слишком пригоден для интенсивной носки, особенно если идешь тусоваться в клуб». Да еще подружка настояла, чтобы платье было таким обтягивающим, что дальше просто некуда.

Качая головой и собираясь как следует поворчать на свою клиентку и лучшую подругу, Жасмин подошла к домофону и нажала кнопку:

– Сьюз?

– Жас, пусти меня в дом! Скорее!

Жасмин вздрогнула, но подавила желание отойти от двери и не открывать. Это Эми, сестра. Она в Нью-Йорке и ломится в дом посреди ночи. В прошлый раз тоже случилось нечто подобное, и, когда Жасмин впустила сестру в дом, оказалось, что за ней гонится парень по имени Руфус, и Эми безвылазно просидела в квартирке Жасмин целых две недели, чтобы сбить преследователя со следа. Им обеим пришлось тогда нелегко. Что же теперь случилось у Эми? Ох, не к добру этот поздний визит.

Жасмин нажала кнопку, отпирая входную дверь, и взволнованно осмотрелась, предчувствуя, что спокойствию и миру в ее доме наступает конец. Она поспешно поправила белый плед на диване и заметила Кена. Его нужно спрятать с глаз долой, а то не избежать сцен и неприятных разговоров. Жасмин однажды уже имела глупость обсудить с сестрой свои личные проблемы. У Эми оказалось весьма оригинальное представление о наилучшем способе борьбы с болезненной застенчивостью сестры. На следующий день она привела домой цыгана по имени Марио. Парень был, чуть ли не с ног до головы покрыт татуировками, а Эми жизнерадостно объявила, что он «самый лучший в плане орального секса по эту сторону Миссисипи». Жасмин решила не проверять это утверждение на собственном опыте, хоть Эми заверяла ее, что после общения с Марио сестра будет «дрожать при виде сексуального мужика; но уже не от страха, а по другой причине».

Жасмин потребовалось сорок пять минут, чтобы выгнать Марио из своего дома. И она до сих пор с содроганием вспоминает тот день и как ей пришлось бегать от него вокруг дивана и… о Господи, лучше не возвращаться в прошлое! Главное, что ей все же удалось избавиться от этого цыганского ловеласа, выпихнуть его из квартиры и выбросить за дверь его кожаные штаны.

Жасмин, опасливо оборачиваясь, торопливо спрятала Кена под подушку. Зашвырнула под кровать книгу с интригующим названием «Десять шагов к смелости». Потом увидела на столе еще две – «Как выжить в обществе застенчивому человеку» и «Пособие по борьбе с застенчивостью», – схватила книги и затолкала в одну из пластиковых коробок. Одинаковые пластиковые контейнеры голубого цвета стояли вдоль стен ее квартирки, заменяя собой полки отсутствующего шкафа. Жасмин хранила там не только личные вещи, но и множество отрезов тканей, фурнитуру, кружева и кучу других совершенно необходимых дизайнеру вещей. Коробка, куда она пристроила книжки, оказалась почти полной, и Жасмин отчаянно сражалась с крышкой, которая никак не желала закрываться. И вдруг она вспомнила, что из одежды на ней только черный кружевной комплект.

Черт, Эми это понравится, но самой Жасмин была неприятна мысль о том, что она предстанет перед сестрой в столь фривольном виде. К тому же черные кружева вызовут множество ненужных вопросов…

В дверь позвонили.

Жасмин принюхалась: это Эми, сомнений нет. Запах ее духов, насыщенный ароматами гвоздики и корицы, проник в комнату прежде сестры. Жасмин заметалась по квартире в поисках халата.

– Секундочку!

– Жас? Почему ты не открываешь? У тебя там мужчина? – Эми уже колотила в дверь.

Можно и так сказать, хмыкнула Жасмин, бросив виноватый взгляд в сторону кровати, где прятался старина Кен. Пениса у него, правда, нет, такая жалость… Куда же подевался чертов халат? Тут и потеряться-то негде, не квартира, а скворечник! «Ну же, где ты, мой халатик?»

– Жас, что ты там делаешь?

– Я иду!

– Куда? Неужели твоя квартира подросла? Помнится, ты могла открыть дверь, даже сидя на унитазе!

– Надо будет как-нибудь попробовать, – пробормотала Жасмин. Халат, наконец, нашелся: она сама положила его, аккуратно свернув, на верхнюю из стопки голубых пластиковых коробок. А что, интересно, в этой коробке? Кажется, фланель… да, точно, она купила остатки прошлогодней коллекции по сниженным ценам.

Жасмин наскоро завернулась в белый махровый халат, туго затянула пояс, отперла все три замка и цепочку и распахнула дверь.

– Сдохнуть можно, пока ты что-нибудь сделаешь! – воскликнула Эми, врываясь в квартиру. Она прошла к окну, отдернула занавески и уставилась на улицу. – Нам надо поговорить, – сказала она не оборачиваясь.

Жасмин подошла к сестре и тоже выглянула в окно. Улицы были совершенно безлюдны в этот час. Жасмин с удовольствием рассматривала золотящиеся в лунном свете листья тополей. Осень только началась, и листва еще не обрела грубоватых бурых и коричневых оттенков; сейчас все цвета нежные и сочные, они прекрасно гармонируют с ее шторами гранатового крепа. Девушка с сожалением задернула шторы и повернулась к сестре. Они не виделись с прошлой весны, когда Жасмин завершила обучение в Нью-Йоркском университете.

– Мне нужны деньги, – заявила Эми.

Вот так всегда. Помнится, той весной они отправились праздновать окончание университета в ресторан. И само собой, Эми не заплатила ни цента. Даже подарочка никакого не припасла, с обидой подумала Жасмин.

– Я, пожалуй, поставлю кофе, – пробормотала она. Вместо ответа Эми вытащила литровую бутыль водки из кармана своего овечьего полушубка. Видя, что бутыль почти пуста, Жасмин пожала плечами и покорно сказала:

– Хорошо, не хочешь кофе – не надо. Вид солидной емкости с крепким спиртным напитком не столько напугал ее, сколько встревожил. Эми не алкоголичка, но за компанию может выпить немало. Однако если сестру потянуло на водку, значит, случилось что-то не слишком приятное. В конце концов, Эми необычный человек. Эми – экстрасенс.

Но не просто экстрасенс, который слышит голоса духов или проводит спиритические сеансы. Дар Эми имел узконаправленную специализацию: стоило ей прикоснуться к человеку, как она слышала голос, который называл имя единственного истинного возлюбленного, дарованного этому человеку судьбой. Имя половинки, предназначенной ему небесами.

Если вы, конечно, верите, что небеса занимаются подобными делами и что у каждого где-то есть своя половинка. Жасмин в это верит, но склонна приписывать сестрице еще один талант – врываться в жизнь людей в самое неподходящее время и всячески эту жизнь осложнять.

Но что делать, если твоя сестра экстрасенс? Приходится принимать ее как данность, как стихию. Жасмин не просто верила в дар Эми, она свято полагалась на судьбу и твердо знала, что среди множества мужчин, которые пугают ее, заставляют мямлить и краснеть, есть один-единственный, желанный, ее половинка и, соединившись с ним, она избавится от своей мучительной застенчивости и станет, наконец, нормальным человеком.

Итак, Эми могла облагодетельствовать – или сделать несчастным – любого, назвав суженого. Но что такое имя? Если Эми изрекала что-то незатейливое, вроде Джон Смит, то дальше уже ваши проблемы заключались в том, чтобы абсолютно самостоятельно найти среди сонма Джонов своего единственного.

И ведь может оказаться так, что этот ваш единственный и дарованный небом возлюбленный живет где-нибудь в Алабаме и у него поросячья ферма, пухленькая жена и семеро детей. А вы… вы, например, собираетесь стать известным модельером («Я стану модельером, стану! Это моя судьба, в конце концов, и какое-то дурацкое собеседование не сорвет мои планы и не преградит путь к будущему величию»). И тогда вам нужно сделать выбор, и весьма трудный.

Надо сказать, голос (Эми была уверена, что это голос женщины, и назвала ее Мэдди) редко произносил имя, которое человек предполагал услышать. Иной раз, глядя на мучения друзей и знакомых, узнавших от Эми имя истинного возлюбленного, Жасмин задавалась вопросом: а чей это, собственно, голос? Ангела? Демона? Высших сил? Судьбы? А вдруг это всего лишь какое-нибудь привидение, которому и на том свете до всего есть дело, вот оно и лезет в чужую жизнь?

Однако чей бы ни был голос, он пропал буквально за несколько дней до того, как Жасмин воссоединилась со своими сестрами. Родители развелись, когда Жасмин едва исполнилось два годика, и виной этому послужил тот самый голос по имени Мэдди. Эми по наивности сообщила папе и маме имена их единственных возлюбленных, и родители кинулись искать свои половинки. Старшая сестра Сесилия и Эми остались с отцом в Балтиморе, а малышка Жасмин уехала с мамой в Индию, в Бомбей, где, как выяснилось, проживал человек, предназначенный маме судьбой. Звали его Эмерил Ливингстон.

В шестнадцать лет Жасмин вернулась в Балтимор и провела с сестрами три месяца – не самые простые и приятные в ее жизни. И вот два года назад она вновь встретилась с Эми и Сесилией в уже абсолютно сознательном и сдержанном двадцатишестилетнем возрасте. Ладить стало возможно, но простыми отношения сестер никто бы не назвал.

Потеряв дар, Эми пустилась во все тяжкие, пытаясь вернуть его обратно. Что только она не делала в надежде услышать голос, произносящий имена! Участвовала в благотворительности, раздавая суп бездомным в одном из церковных приютов (правда, согласилась на это всего один раз, потому что ей решительно не нравился запах супа, да и сами бездомные тоже). Она советовалась с другими экстрасенсами (которых потом обвиняла в жульничестве). Она носила множество драгоценных и полудрагоценных камней, сочетая их так и этак. И вот теперь, похоже, настала очередь водки.

Жасмин сильно сомневалась, что спиртное поможет, но не собиралась указывать Эми, что делать, это бесполезно. Она молча смотрела, как сестра допила бутылку и теперь покачивалась посреди комнаты, стоя с закрытыми глазами.

– Ты поступаешь так, чтобы опять услышать Мэдди? – мягко спросила Жасмин, забирая у сестры пустую тару.

Та вздрогнула, открыла глаза и, сердито глянув на младшую, рухнула на диван с видом полного изнеможения. Не знакомый с ней человек решил бы, что Эми при смерти, но Жасмин не тревожилась – сестрица просто обожает драматические жесты. Она жаждет всеобщего внимания и участия. В то время как ее младшая сестра всегда предпочитала оставаться невидимкой.

Вот и теперь, несмотря на измученный вид, голос Эми зазвучал весьма живо и язвительно:

– Вернись на землю, умоляю! Мне нужны деньги… такие, знаешь, зеленые бумажки, их еще называют по-разному – капуста, баксы, наличные… что за черт?

Эми приподняла попу и принялась шарить по кровати рукой. Вскоре она обнаружила причину своего неудобства – Кена, облаченного в роскошный костюм от кутюр.

Жасмин изо всех сил пыталась изобразить удивление.

Эми некоторое время разглядывала игрушку, приоткрыв от изумления полные, ярко накрашенные губы. Потом протянула фигурку в сторону Жасмин, держа куклу за ногу так, что бедняга Кен болтался вниз головой в совершенно унизительной позе:

– А Барби знает, что он теперь ночует у тебя?

– Ах вот он где! – Жасмин присела на диван, деланно радуясь находке. – Я готовлю эскизы костюмов для одной пьесы… и это, так сказать, прототип. – Ей показалось, что от вранья во рту появился кислый привкус. Вздохнув, девушка провела пальцами по отрезу шерстяной ткани, лежащему на спинке дивана. Даже с закрытыми глазами она могла бы сказать, что эта ткань красного цвета, поскольку ей хватало легких прикосновений, чтобы узнать цвет чего угодно.

Тем временем Эми внимательно посмотрела на сестру. Фактически это был первый взгляд, брошенный ею на родственницу и хозяйку квартиры, где она провела уже некоторое время.

– Минуточку! – воскликнула Эми. – А что это на тебе надето? Там, под халатом? – Цепкие пальцы дернули за отворот. – Что-то сексуальное, да? У тебя был мужик? – Она метнула недобрый взгляд в сторону Кена. – Я имею в виду настоящего мужика!

Жасмин заколебалась. Может, рассказать сестре о том, что этот милый черный комплектик она сшила себе для свидания, которое должно было состояться в четверг? Лучшая подружка Сьюз, огорченная отсутствием у Жасмин личной жизни, решила познакомить ее с одним милым парнем. Она организовала свидание вслепую. Жасмин дала себя уговорить на эту авантюру, о чем пожалела, едва увидела молодого человека: он оказался очень симпатичным, и ей, разумеется, стало плохо. Некоторое время она боролась с дурнотой, слушая не его слова, а лишь бешеный стук своего сердца и шум крови в ушах. А молодой человек смотрел на нее красивыми карими, словно бархатными, глазами, и это было хуже всего. В конце концов, Жасмин просто сбежала, не дождавшись даже горячего. Сьюз до сих пор дулась на нее за это.

Какой смысл скрывать от сестры, что она по-прежнему трусиха и самая стеснительная девушка в Нью-Йорке? Да и врать она толком не умеет… Жасмин вздохнула и принялась излагать правду:

– Кен нужен мне для подготовки к собеседованию по поводу работы. Это такое упражнение в одной из книг… что-то вроде аутотренинга. Кукла должна изображать будущего работодателя.

Эми укоризненно покачала головой:

– И когда только ты бросишь читать все эти идиотские книжки и позволишь мне избавить тебя от застенчивости? Уж я-то точно знаю, что именно тебе нужно! Вот я тут познакомилась с одним парнем, что он вытворяет языком!

– Нет! Я не хочу снова встретиться с Марио! Или с другим таким же!

Жасмин поплотнее завернулась в свой белый махровый халат. Эми с сомнением и искренним недоумением взирала на эту воплощенную безгрешность.

Пока сестра пребывала в озадаченном молчании, Жасмин в который раз разглядывала ее. Все-таки Эми очень красивая женщина, и уж о мужчинах она много чего знает. Смуглая кожа, темные большие глаза, подчеркнутые черным карандашом, и непокорные черные локоны – настоящая цыганская красавица! Фигура у Эми роскошная: от ее пышных форм мужчины просто теряют головы. Одевается она как цыганка: в яркие и блестящие вещи, обожает драгоценности и побрякушки, которыми вся увешана – от банданы на голове до пальцев ног.

Жасмин вздохнула и инстинктивно поплотнее завернулась в халат. Гены – очень странная вещь. Почему она так не похожа на сестру? Худенькая и бледная, а волосы прямые. Единственное, что ей досталось от цыганской родни, – волосы цвета воронова крыла, А в остальном… Жасмин украдкой бросила взгляд в зеркало и разочарованно подумала: «Я похожа на вампира, а не на цыганку».

– А тебе не бывает одиноко? – вкрадчиво спросила Эми. Жасмин передернула плечами. Глупый вопрос! Конечно, ей бывает одиноко, но что с того? С таким же успехом можно спросить одноногого калеку, не скучает ли он по своей утерянной конечности. Естественно, скучает, ведь с ней намного удобнее и проще жить, но всякий трезвомыслящий человек понимает: если ногу не вернуть, какой смысл переживать по этому поводу?

– Сколько денег тебе надо? – спросила Жасмин, надеясь перевести разговор со своей персоны на Эми.

– Две тысячи.

– Сколько? – Жасмин вытаращила глаза. Что-то в этот раз очень много! – А что Сесилия?

Сесилия работала врачом. То есть у старшей сестры деньги имелись.

– Ей-то я и должна эти две тысячи. Мы, видишь ли, слегка поссорились.

Жасмин ждала продолжения, чувствуя, что история не так проста. Эми давно задолжала Сесилии куда больше двух тысяч. Она занимала у сестры деньги постоянно и с легкостью забывала о долге. Наверное, дело не только в деньгах, решила Жасмин.

Эми беспокойно поерзала, недовольная молчанием, и, наконец, не выдержала:

– Ну, я вроде как позаимствовала у нее колечко… кто же знал, что это было кольцо, подаренное к помолвке? Лишь такая дура набитая и ханжа, как наша Сесилия, может держать кольцо, подаренное к помолвке, в какой-то дурацкой шкатулке!

– То маленькое колечко на ногу?

– Нет… это кольцо Финни подарил ей в прошлом году.

Большое.

Жасмин покачала головой. Две тысячи? Смешно – этих денег хватит только, чтобы заплатить за оправу! Там был очень и очень приличный камень. Укоризненно глядя на сестру, она сказала:

– Сесилия не носит кольцо, потому что работает в муниципальной больнице. Чаще всего туда обращаются люди, которым не хватает даже на еду и одежду. Вот она и не носит украшений. Это дело принципа.

– Да мне плевать на ее принципы! У этой жадины полно украшений, которые она никогда не надевает.

Жасмин уже собиралась прочесть своей красивой, но непутевой сестрице проповедь на тему «не укради», но заметила: Эми поглядывает на нее с каким-то странным выражением. Словно ей сил нет как хочется выболтать какой-то секрет.

– Что такое?

– Ничего.

– Эми, говори быстро! – Но про себя Жасмин пару раз повторила: «Не забывай, твоя сестра – врунья и мошенница. Не забывай и не вздумай верить всему, что она скажет!»

– Да так… я просто думала… Пустое все это. – Эми тянула и тянула, но улыбка ее делалась все шире, и было ясно, что она вот-вот выдаст какую-то ударную фразу.

Наблюдая за изводящейся в ожидании младшей сестрой, цыганка скинула полушубок и довольно потянулась, словно большая черная кошка. Черная блузка синтетического шелка туго натянулась на пышной груди, заблестели многочисленные стразы на вороте. – Я хочу предложить тебе сделку, – промурлыкала Эми. – Я скажу тебе имя твоего мужчины – истинного возлюбленного, который предназначен тебе судьбой, твоего идеального любовника. А ты заплатишь мне за это две тысячи долларов.




Глава 2


Душу Жасмин раздирали сомнения. С одной стороны, ей буквально до слез не терпелось узнать имя своей единственной любви, а с другой… с другой – она не могла и не хотела забыть, что ее сестрица является бессовестной мошенницей. Ведь получается, Эми узнала имя два года назад – и молчала все это время! Как-то странно… или она просто придумала хитрую уловку, с помощью которой надеется выманить у младшей сестры две тысячи долларов.

– Ты не можешь знать имя моего истинного и дарованного судьбой возлюбленного, – решительно возразила Жасмин. – Разве ты не помнишь, что потеряла свои сверхъестественные способности еще до того, как мы встретились два года назад? Последний раз ты слышала голос Мэдди тринадцатого сентября, а я приехала к вам только девятнадцатого. – Жасмин не любила вспоминать свое возвращение к сестрам и все, что ему предшествовало. Это было трудное время, и она до сих пор переживает…

– А вот и нет! – торжествующе воскликнула Эми. – Я тебе этого не говорила, но я слышала голос еще один – последний – раз. И голос сообщил мне имя твоего возлюбленного, и произошло это два Дня благодарения назад. А ж потом он пропал окончательно, мой дар!

Жасмин вглядывалась в темные блестящие глаза сестры. Может ли это быть правдой? Неужели голос действительно сообщил Эми имя ее единственного, дарованного судьбой возлюбленного, прежде чем умолкнуть? Или это всего лишь уловка? Жестокий розыгрыш?

А Эми продолжала с заметным воодушевлением: – Помнишь тот вечер? Сесилия приготовила большую индейку, мы сидели за столом, и ты еще попросила меня передать тебе зеленый горошек. Тогда-то все и случилось! Бам! – Крепкий кулак Эми опустился на кофейный столик, и Жасмин подпрыгнула от испуга. – Мы обе держались за одну тарелку, и наши руки на миг соприкоснулись. И тут-то я и услышала! Голос шепнул мне имя, имя твоего возлюбленного, человека, который предназначен тебе!

– Я не верю ни одному твоему слову, – твердо заявила Жасмин, которая знала, что Эми умеет рать и сочинять, как никто другой.

Эми пожала плечами, словно ей было совершенно безразлично, верит ли сестра ее истории. И вдруг в памяти Жасмин всплыл тот День благодарения и как они сидели за столом.

– Ты просыпала чертов горошек прямо мне на колени, – сказала она медленно. И тут она вспомнила: сестра, прикоснувшись к блюду, дернулась и даже чуть вскрикнула. Тогда она решила, будто Эми обожглась… хотя Жасмин тоже держала блюдо и знала, что оно холодное. Она не обратила внимания на это происшествие, торопясь убрать злосчастный горошек, да и вообще голова была занята другим. Значит, тогда сестра и услышала имя!

– Ты услышала имя моего истинного возлюбленного два года назад? Два года! И ты молчала все это время?

Не в силах усидеть, Жасмин вскочила и принялась мерить комнату шагами, чувствуя, как внутри растет гнев. Горячий шарик гнева был густо-оранжевым, а края его голубели, словно пламя газовой горелки. Теперь она поверила, что сестра не лжет. Кроме того, она и сама, вероятно, подсознательно ощутила важность момента, иначе с чего же запомнился этот малозначительный эпизод?

– Два года ты знала и молчала? – Жасмин остановилась перед сестрой и приказала: – Убирайся из моего дома!

Но Эми лишь поудобнее устроилась на диване.

– А как же цыганские законы гостеприимства, дорогуша? – промурлыкала она.

Жасмин заколебалась. Да, их семью трудно назвать обычной, но они все же унаследовали традиции и обычаи цыганской жизни. Жасмин научилась этому от матери, а обе ее сестры – от бабушки. Один из основных законов гласил: цыган обязан предоставить кров и помочь другому цыгану, попавшему в беду, даже если он видит его первый раз в жизни. Но что бы сказал Крис, нынешний цыганский барон и глава совета старейшин, про цыганку, которая шантажирует одну сестру и обокрала другую?

– Понимаешь, Жас, – почти извиняющимся тоном сказала Эми, – я была не против… но мне пришлось пообещать Сесилии, что я никогда не назову тебе имя твоего единственного…

– Что? При чем тут Сесилия?

– Не важно. Прошло уже два года, да еще она такой скандал мне устроила из-за кольца, поэтому теперь я не стану ее слушать. Я-то с самого начала хотела тебе все рассказать, но Сесилия возражала.

– Но почему?

Жасмин застыла посреди комнаты и огромными, круглыми от недоумения и обиды глазами смотрела на вольготно раскинувшуюся на диване Эми. Жасмин чувствовала, как внутри все сжимается от дурного предчувствия. Она склонна доверять Сесилии гораздо больше, чем средней сестрице, поскольку та была врачом и прагматиком и вообще – мало кому знание, подаренное Эми, пошло на пользу. Что, если и ей, Жасмин, оно не доставит ничего, кроме новых проблем и неприятностей?

– Он так ужасен? – прошептала она.

– Да нет, что ты, наоборот. Милашка, каких поискать.

Спазм перехватил горло. Ох, надо взять себя в руки. Жасмин уставилась на Кена, пытаясь понять, стоит ли стремиться к этому новому знанию. «Многие знания – многие печали», – сказал какой-то мудрец. Но было уже поздно, в глубине души Жасмин все решила: она хочет знать имя своего истинного возлюбленного, предназначенного ей судьбой. Все остальные проблемы как-то вдруг потеряли актуальность, и на данный момент она могла думать лишь об одном – узнать имя.

«У меня на счету 2324 доллара, – размышляла Жасмин. – На следующей неделе я должна заплатить 1721 доллар за квартиру. Если я отдам Эми две тысячи… то мне просто придется пойти на то собеседование с Артуро, чтобы получить работу». Вдруг это судьба? Безденежье и угроза потерять жилье послужат тем стимулом, который позволит ей взять себя в руки и преодолеть застенчивость. И плюс она будет знать, где искать любовь. Если только осмелиться и рискнуть, то можно получить все – и работу и любовь. Стараясь не показать сестре эмоций, буквально раздирающих ее изнутри, она спросила:

– А ты его знаешь?

– Ну, в некотором роде да. – Эми надоело валяться на диване, она встала, прошлась по комнате и теперь одну за другой открывала пластиковые коробки, выстроившиеся вдоль стен. Заглядывала внутрь, морщилась и принималась за следующую. «Что, интересно, она рассчитывает там найти? – удивилась Жасмин. – Выпивку? Леденцы?»

– А я его знаю? – Жасмин наблюдала, как сестра подходит к коробке, набитой книжками по психологическим практикам избавления от застенчивости. Вот сейчас она откроет коробку, увидит книги и опять начнет рассуждать о наилучших способах борьбы с проблемами «боязни мужчин». Но Эми положила руку на крышку, постояла секунду, а потом решительно взялась за следующий ящик. Жасмин облегченно перевела дыхание. – Ну, так что, я с ним знакома?

– В некотором роде. – Эми открыла коробку с индийскими шелками. Она выбрала отрез красного с черным рисунком шелка и принялась сооружать из него некое подобие сари. Жасмин сжала зубы: она две недели торговалась ради этих двенадцати ярдов ткани в одной из лучших бомбейских лавок.

– Что значит «в некотором роде»? – Она с трудом сдерживала раздражение. – Почему ты не можешь просто назвать мне имя и не трогать шелк?

Эми накинула ткань на голову и придержала край так, что лишь ее темные влажные глаза сверкали из-под ткани – все остальное скрыл шелк. Она опустилась на колени перед столиком и теперь сидела, как восточная гадалка: загадочная, с гордо поднятой головой и манящим взглядом. Похоже, Эми решила окончательно вжиться в роль, ибо завела низким таинственным голосом:

– Я скажу тебе имя возлюбленного, предназначенного тебе судьбой и небесами, имя твоей вечной и единственной любви…

Жасмин подалась вперед, нервы ее были натянуты как струна.

– А ты дашь мне две тысячи долларов? – шепотом спросила Эми.

«Отдай, – зазвучал в голове Жасмин нетерпеливый голос. – Пусть она заберет эти деньги, тогда мне не останется другого выхода, кроме как сражаться за место у Артуро. Это судьба. Так надо».

– Договорились. Я дам тебе две тысячи, но только в долг! Глаза Эми горели меж волнами красно-черного шелка как угли.

– Имя твоего единственного возлюбленного, дарованного…

– Говори быстро!

Эми вздохнула, шелк соскользнул с ее волос, и она опять стала обыкновенной цыганкой. Пожав плечами, словно говоря: «Это не моя вина», – она совершенно будничным тоном произнесла:

– Его зовут Джош Тоби. Вот такие дела, сестричка.

Жасмин рассмеялась, приняв слова сестры за шутку:

– Джош Тоби?

Такого просто не может быть: имя ее единственного, предназначенного судьбой возлюбленного совпадает с именем самого знаменитого голливудского актера? Абсурд какой, надо же! Совсем недавно журнал «Пипл» назвал Джоша Тоби «самым сексапильным мужчиной планеты». Его портрет можно найти в комнатах всех без исключения девчонок, девушек и женщин от тринадцати и до тридцати с лишним лет. Все они вздыхают, глядя на его портреты, но ни одна и не мечтает заполучить его живьем, поскольку в жизни такого не происходит. А кроме того, он встречается с Клео Чен, «самой сексапильной женщиной на свете», по оценке все того же журнала, и звездой сериала «Агент Икс».

«Господи, да меня трясет от страха, когда я с куклой-то разговариваю, как же я смогу жить с символом сексуальности?» – растерянно подумала Жасмин. Впрочем, что за чушь лезет в голову? Это просто нереально!

Эми встала, и шелк красно-черной лужицей лег у ее ног. – Это не может быть тот самый Джош Тоби, – сказала она задумчиво. – Но у него наверняка имеются однофамильцы. Ну, то есть полные тезки.

Да, точно. Наверняка так и есть. Но что, если речь идет о том самом Джоше? Разве возможно, чтобы ее мужчина был таким недостижимым, таким сексуальным, таким… принадлежащим всем? Не то чтобы Жасмин зачитывалась журналами, посвященными жизни звезд, но любой человек, если он хоть краем глаза смотрел телевизор, неизбежно обречен, знать все события в жизни звезды.

Она вспомнила какой-то кадр из его последнего фильма – он там боролся с террористами – и крупным планом лицо на экране. У него потрясающие васильковые глаза. Он такой сексуальный, что Жасмин при одной мысли о Джоше Тоби становилось не по себе.

– Да, этот парень явно не для тебя, – с сожалением подтвердила Эми. – Не твой тип. «Не мой тип».

Жасмин вдруг на секунду представила себе, что ее полюбит именно он – этот потрясающий, великолепный, сексуальный, роскошный мужчина. Все ее существо словно наполнилось искрящимся огнем, согревающим, расслабляющим, возносящим куда-то далеко-далеко. Но здравый смысл укоризненно взглянул на эту эйфорию, покачал головой, Жасмин смутилась, и огонь погас, оставив ее одинокой и совершенно опустошенной.

Тогда она представила себе, что ее полюбит какой-нибудь другой Джош Тоби. Он может быть кем угодно, например… например приемщиком в химчистке. Желудок свело. М-да, почему-то это тоже нехорошо.

Жасмин пребывала в растерянности. Прежде она полагала, что стоит ей узнать имя человека, который предназначен ей судьбой, и все переменится. Однако все осталось точнехонько на своих местах. Она услышала имя, но это ровным счетом ничего не изменило ни внутри ее, ни вокруг. Жасмин по-прежнему не могла себе представить, что познакомится и станет проводить время с каким-либо Джошем Тоби, и не важно, будет он звездой экрана или школьным учителем. Ее проклятие – выходящая за рамки нормы застенчивость – никуда не делось. Черт, даже мысль о собеседовании кажется по-прежнему пугающей.

«Ох, мне же теперь придется идти на собеседование… О чем только я думала, когда согласилась отдать Эми чуть ли не все свои деньги? Мне все равно не познакомиться с этим парнем, который смотрит своими васильковыми глазами прямо в душу каждой женщины. Да что там кинозвезда! Я и с обычным-то парнем не могу познакомиться. И вообще, глупости все это. Сейчас надо сосредоточиться на предстоящем собеседовании с Артуро». Жасмин подняла ткань, небрежно брошенную Эми на пол, и решительно сказала:

– Довольно. Все это глупости.

Эми подошла к окну и принялась нетерпеливо барабанить по оконному стеклу.

– Если бы он оказался моим соседом или просто обычным человеком, я могла бы хоть поужинать с ним, а так…

Жасмин аккуратно сложила драгоценный индийский шелк и убрала его обратно в коробку.

– Не надо никого обманывать, – хмыкнула Эми, презрительно щуря накрашенные глаза. – Ты и с соседом не смогла бы сходить поужинать.

– А вот и пошла бы, – пробормотала Жасмин. Она вспомнила о своем позорном побеге с последнего свидания, и голос ее прозвучал так неуверенно, что она покраснела от стыда и неловкости.

– Ну же, Жас, признайся, у тебя проблема. Ты боишься мужчин. И я думаю, что тебе пора взять себя в руки и решительно избавиться от этого дурацкого комплекса.

Комплекс? Жасмин неуверенно взглянула на Кена. Можно ли говорить, что у женщины, призывающей на помощь куклу, чтобы подготовиться к собеседованию, имеется комплекс?

– Я просто несколько застенчива… неуверенно чувствую себя с незнакомыми людьми.

– Ты уже была такой, когда в шестнадцать лет вернулась из Индии, – безжалостно заявила Эми. – Ты бегала от всех симпатичных мужиков. Помнишь того милашку, Люка, который жил этажом ниже нас? Он был квотербеком в команде и такой мускулистый! Мне приходилось спускаться первой по лестнице, чтобы убедиться, что ты с ним не встретишься. И так каждый день!

– Подумаешь… Кроме того, я каждый раз платила тебе доллар!

– Я покупала тебе леденцы, потому что ты не могла подойти к прилавку – там работал симпатяшка Джои.

– Помнится, за это ты тоже брала с меня деньги.

Эми вдруг развернулась и сердито уставилась на сестру. Она даже руки уперла в бока и разразилась настоящей обвинительной речью:

– Ты не могла бы на минутку прекратить быть такой эгоисткой и думать только о себе? Подумай о бедном Джоше! Что с того, что он кинозвезда? У парня наверняка непростая жизнь, и ты, вероятно, единственная женщина, которая сумеет ему помочь!

– Я – помочь? – Жасмин растерялась. – С какой стати? Не нужна я ему.

– Не знаю. Не думаю, что все так просто. В конце концов, если голос вернулся всего один раз, и специально для тебя – в этом должен быть какой-то высший смысл!

Против воли воображение Жасмин разыгралось. Она представила, как встречается с Джошем Тоби, своей единственной любовью. Вот они оба в каком-то полутемном зале, полном танцующих людей. Их взгляды встречаются, и в тот же миг обоих пронзает нечто – как удар молнии, – и это знаменует момент встречи со своей судьбой. Разумеется, Клео Чен будет разочарована. Но ей придется смириться – против судьбы не пойдешь. Она просто тихо исчезнет с горизонта. И вот уже ее точеная фигурка, закутанная в шелка, исчезает вдали, музыка звучит крещендо, и они с Джошем вдвоем вальсируют, а потом оказываются на освещенном призрачным лунным светом балконе, чтобы скрепить страстным поцелуем клятву вечной и истинной любви.

М-да, это, конечно, навеяно романтическими фильмами и вообще глупо. В жизни так не бывает. Но все же Жасмин в глубине души всегда знала, что она ждет чего-то большего, что ей предназначено нечто более значительное, чем просто выйти замуж за симпатичного соседа. Она родилась, чтобы стать подругой восхитительного мужчины, о котором мечтают миллионы женщин.

Или все это бред и пустые мечты? Что, если она всего лишь застенчивая, закомплексованная девушка, слишком стеснительная, чтобы отправиться в погоню за своей мечтой?




Глава 3


Джош Тоби вошел в почти пустое кафе. Лицо его покрывала трехдневная щетина, знаменитые васильковые глаза скрывались за темными очками, на лоб надвинута бейсболка, а одежда делала его неотличимым от сотен работяг и бездельников, решивших перекусить в этой небогатой части города. Джинсы, фланелевая рубашка и кожаная куртка – что может быть обычнее и неприметнее?

Он пришел в это кафе специально, чтобы проверить, узнает ли его кто-нибудь. Ничего, что посетителей так мало, зато если уж его захотят разглядеть, то он весь на виду. Однако никто даже головы не повернул в сторону двери, когда молодой высокий мужчина вошел в кафе. Двое стариков читали газеты, а парень за прилавком протирал стаканы. «Надо же, – подумал Джош, – как одежда меняет человека. Если бы на мне были итальянские туфли и костюм от Армани, девчонки толпой сопровождали бы меня от гостиницы. А теперь, пожалуйста вам, я играю величайшую роль в своей жизни – роль обычного парня. И вполне успешно, между прочим». Он подошел к прилавку, и хозяин спросил:

– Чего желаете?

Джош помедлил. Мужчина за прилавком был не стар, но голос его звучал невыразительно, а сам он выглядел каким-то измученным. А может, ему просто плевать на все, и давно. Джош уткнулся в меню и заказал пастрами[1 - Сорт копченой говядины, который используется для приготовления сандвичей.] с ржаным хлебом и диетическую колу.

Мужчина равнодушно кивнул, и Джош едва поборол искушение сдернуть очки и посмотреть, как переменится лицо парня, когда он поймет, что ему предстоит подать обед одному из самых известных людей земного шара.

Хлопнула дверь, и в ресторанчик вошла девочка-подросток. Джош напрягся. Вот оно – сейчас его ждет настоящая проверка. Одно дело – остаться незамеченным усталым мужиком и парой стариков, но девочка-подросток – его потенциальная поклонница – совсем другое дело! Вот сейчас она…

– Джош!

Упс. Похоже, его блистательный план провалился. Что ж, делать нечего, нужно встречать восторженную публику. Джош сделал соответствующее выражение лица, словно надел маску: чуть склонить голову, губы сложить в легкую полуулыбку, безмятежный взгляд и никаких морщинок на лбу, никаких проблем. Однако девочка прошла мимо него, даже не взглянув. Она села у стойки и бросила сумку на пол.

– Привет, Кэсси, – отозвался бармен. Он вышел из-за прилавка, шаркающей походкой бесконечно усталого человека подошел к столику Джоша и поставил перед ним заказ. Джош, моргая, смотрел на сандвич. «Я дурак. Бармена тоже зовут Джош, вот и все». Придя в себя, он внимательно оглядел сандвич. Ветчина выглядела просто замечательно. Рот наполнился слюной. Ах, Нью-Йорк, город соблазнов! Он может забрать твою душу, но результат того стоит.

– Есть новости? – спросила девочка бармена. Взглянула на его лицо и нахмурилась: – Все плохо, да? – Она пнула сумку, и та упала с глухим стуком. Что там у нее, удивился Джош. Камни, что ли? Хотя, наверное, просто учебники.

Бармен ловко сооружал сандвич с тунцом, но упорно молчал.

– Ну так что? – опять спросила девочка.

– Ничего хорошего. Твоей тете Рини нужна операция, которая стоит пятьдесят тысяч штук.

Джош жевал пастрами. Жестковато, конечно, но все равно вкусно. Некоторое время он просто ел, наслаждаясь чувством свободы и тишиной. Господи, хорошо-то как, никто не дергает, в рот не заглядывает. Впрочем, он не хотел бы стать никем, пропасть в неизвестности. Отдых инкогнито – да, образ жизни – нет.

Он откинулся на спинку стула и достал из кармана потрепанную книгу в бумажной обложке. «Философские эссе о литературе». Он нашел статью, посвященную пьесе «Ромео и Джульетта», написанную Жаком Дерридой, философом-де-конструктивистом. Однако вместо того чтобы сосредоточиться на тексте, он краем уха слушал долетавшие до него обрывки разговора бармена и девочки по имени Кэсси.

– Может, новые анализы… если я продам это заведение…

Джош вздохнул и крепко сжал в руках томик, подавляя желание вскочить и вмешаться в разговор. Черт, кого он пытается обмануть? Себя? Ему так одиноко, что он готов принять участие в судьбах совершенно чужих людей и тем самым почувствовать свою востребованность.

«Я пришел сюда, чтобы остаться в одиночестве и поработать над этой статьей в обстановке спокойной и располагающей к раздумьям». Он уставился на строчки, но буквы прыгали перед глазами. Ему всегда хотелось сыграть в «Ромео и Джульетте». Никаких спецэффектов, никаких дублей. Только он сам и еще несколько коллег-актеров на небольшой сцене. Это его шанс доказать всем и себе самому, что Джош Тоби не просто смазливая мордашка, но серьезный актер.

Он потянулся к телефону позвонить Клео, но затем передумал. Как и все остальные, она считает, что он на натурных съемках в Афганистане. Она в обморок бы упала, обнаружив его здесь, в Нью-Йорке, в двух шагах от Бродвея. Да и потом, не стоит беспокоить Клео своими проблемами, ведь их отношения чисто деловые. Оба они изображают влюбленную парочку ради возможности сосредоточиться на работе и карьере и не отвлекаться наличные отношения и связи. И Клео, и он сам немало натерпелись от поклонников и всякого рода любителей знаменитостей. Причем те, кто гоняется за деньгами и славой, еще не худший тип поклонника. Как это ни ужасно звучит, хуже всего любящие люди. Ни влюбленная женщина, ни обожающий возлюбленную мужчина не желают отступать на второй план и понимать, что жизнь звезды подчинена одному – работе. Прежде всего, труд и съемки. Лишь такой подход к делу, к собственной жизни способен привести человека на вершину. Сосредоточенность на том, что делаешь в данный момент, бесконечные поездки, жизнь – как рекламный ролик. Любовь – это для тех, у кого есть время и право на частную жизнь.

Очень долго Джош вел именно такую жизнь. И вот теперь он достиг вершин, его имя делает кассовыми фильмы, режиссеры переписывают под него сценарии. А ему вдруг стало чего-то не хватать. Чего-то более весомого. И тогда он решился на постановку в театре «Ромео и Джульетты».

Ему нужен кто-нибудь, кому можно позвонить, поговорить, пообщаться… Просто руки чешутся схватиться за телефон. Джош вздохнул. Он думал о родителях все это время. Все шесть часов, которые успел провести в Нью-Йорке после приезда. Джош набрал номер родителей. Они живут всего в двадцати кварталах отсюда, в большом старом доме на Риверсайд-драйв. Он не видел их уже два года, и каждый звонок вызывал сердцебиение и целую лавину сложных чувств.

Щелчок – и мамин голос в трубке:

– Алло?

– Привет, мам, – сказал Джош, чувствуя себя подростком – неловким и в чем-то неизменно виноватым.

Молчание. Потом мама воскликнула:

– Джоши, это ты? Знаешь ведь, терпеть не могу, когда ты меня так называешь! Почему нельзя запомнить, что меня зовут Рут? Откуда ты звонишь, из Афганистана? Твоя… женщина, которая отвечает вместо тебя на звонки…

– Морин? Мо? Она мой агент по связям с общественностью.

– Сколько раз это слышу, но все еще не могу свыкнуться с мыслью, что у моего сына есть прислуга. – В голосе матери послышались знакомые нотки, и Джош поморщился. Мама принадлежала к старой школе социалистов, которые верили в равенство и братство. В 1968-м она принимала участие в Колумбийском восстании, и на теле ее остались шрамы – отметины боевой юности.

Джош уже неоднократно объяснял: Мо не прислуга, а наемный служащий, профессионал высокого класса, получающий большую зарплату, однако мама лишь вздыхала и изрекала что-то вроде: «Честный человек в состоянии сам управлять своими делами».

– Так вот, эта Морин сказала, что ты в Афганистане. Мы с папой так рады!

Лицо Джоша расплылось в счастливой улыбке: мама и отец довольны им! А Рут между тем продолжала говорить:

– И я сказала твоему отцу: «Смотри, после стольких лет дуракаваляния наш мальчик все же решил заняться политикой! Он протестует против насилия!» Отец тоже рад, что ты наконец-то начал правильно относиться к жизни и намерен использовать часть своего неправедно нажитого состояния для помощи афганским детям-сиротам, жертвам войны.

Джош больше не улыбался. В желудке прочно поселилось тягостное чувство, и трудно сказать, что именно послужило тому виной: пастрами или этот разговор. Он смотрел в окно, на разноцветные осенние листья, устилающие тротуары пестрым ковром, на прохожих. Потом взглянул на девочку-подростка – Кэсси. Та молча и с унылым видом разглядывала лежащий перед ней сандвич, а парень за стойкой – его тезка – все еще что-то говорил ей. «Как же так получается, что я могу быть ближе к этим людям, чем к собственной матери?» – с тоской подумал Джош. Он не стал говорить маме… Рут, что он здесь, в Нью-Йорке, всего в двадцати кварталах от родного дома, и, вместо того чтобы протестовать против насилия в Афганистане, собирается ставить на Бродвее «Ромео и Джульетту». Мама будет разочарована, и он опять наслушается проповедей о том, что ведет распутную жизнь, напрасно растрачивая деньги и время.

– Мне нужно идти, ма… Рут, – сказал он, наконец. – Связь здесь плохая, и я тебя совсем не слышу… Перезвоню позже.

Он сидел, ссутулившись, и чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Не самое приятное ощущение, что и говорить. Может, зря он примчался в Нью-Йорк?

Джош понял, что пора уходить из этого кафе. Нужно двигаться, что-то делать… может, на воздухе ему станет лучше. Он взглянул в сторону бармена, но тот все еще разговаривал с девочкой:

– Операция… нет страховки… врачи говорят, восемьдесят процентов выздоравливают…

Бармен, по имени Джош, поднял голову и заметил, что молодой человек в кепке рассматривает его в упор. Он кивнул, погладил девочку по плечу и принялся выписывать счет. Шаркая ногами, дошел до столика и положил перед Джошем листочек. Восемь долларов двадцать пять центов, включая налог.

Джош в растерянности уставился на бумажку, сообразив, что у него нет денег. Чаще всего в ресторанах со знаменитостей вообще не брали плату – присутствие в зале Джоша Тоби служило хорошей рекламой, которая окупала любой обед. Но если счет все же появлялся, то его оплачивала Мо. Он вытащил бумажник и заглянул внутрь – денег не обнаружилось. Вообще он так редко пользовался бумажником, что тот выглядел совсем новеньким, а в пластиковом кармашке красовался рекламный снимок какого-то парня в окружении ремней, бумажников и прочего товара. «На это место надо вставить фотографии моих детей, – с грустью подумал Джош. – Не знаю только, будут ли у меня дети…» Он пошарил в кармашке за снимком и нашел кредитку «Американ экспресс», которой не пользовался уже пару лет. Имя на ней было написано не полностью – лишь первая буква и фамилия. Оставалось надеяться, что бармен, занятый своими проблемами, не станет вчитываться в надписи.

Мужчина даже не взглянул на кредитку – просто провел ее через кассу. Девочка так и не повернула головы и не прикоснулась к сандвичу. Она сидела неподвижно, словно статуя, и смотрела в пространство огромными печальными глазами.

Бармен протянул ему чек. Джош сжал ручку и решил, что сейчас гораздо важнее помочь этим людям, чем играть в прятки. Он быстро выписал пятьдесят тысяч долларов чаевых, прибавил сумму счета и подвел итог: 50 008 долларов 25 центов. Расписался неразборчиво и толкнул чек по прилавку в сторону бармена. А потом быстро направился к двери.

– Эй, мистер, – раздался сзади голос. – Вы тут ошиблись! Мистер… э-э… Тоби!

На секунду Джош задержался у двери и обернулся.

– Это для тети Рини, – сказал он. – Да и пастрами было великолепно.

– Погодите… – Мужчина собирался обойти прилавок, но Джош уже распахнул дверь. Он услышал высокий голос Кэсси:

– Боже, Джош! Это же…

Молодой человек в надвинутой на глаза бейсболке быстро покинул ресторанчик и бежал через улицу ко входу в парк.




Глава 4


Жасмин почувствовала, как дыхание ее участилось, а кончики пальцев онемели и в четвертый раз за последние двадцать минут она прошла мимо входа в отель «Ройялтон». Артуро решил провести собеседование с соискателями в лобби-баре этого весьма респектабельного отеля.

Боже, это просто нелепо! Всего-то и нужно, что войти, направиться в бар, поздороваться и быть собой. Нет-нет, собой быть как раз никак нельзя! Ей необходимо притвориться спокойным и смелым человеком. Она репетировала эту роль все последние дни, сначала с Кеном, потом с Эми. Надо показать себя человеком, которому Артуро захочет дать работу.

«Я должна это сделать, я смогу это сделать, я это сделаю… я сейчас в обморок упаду!»

Жасмин свернула на углу Сорок четвертой улицы и пошла по Шестой авеню. Пересекла Сорок пятую улицу и прошла по Пятой авеню. И вот она опять идет по Сорок четвертой улице. Отель находится посреди квартала, но его солидные двери, обрамленные романскими колоннами, видны издалека. Жасмин замедлила шаг. «Сейчас я обязана сделать над собой усилие и войти, иначе опоздаю на собеседование». С каждым шагом дышать становилось все труднее, а большая черная кожаная папка с ее рисунками и проектами стала ощутимо тяжелее.

– Жасмин Бернс? – Высокий голос ударил по ушам, и Жасмин застыла, словно застигнутая на месте преступления. Взметнулись полы белой норковой шубки, унизанные кольцами пальцы вцепились в плечи девушки и ярко накрашенные губы чмокнули воздух поблизости от ее правого уха. Запах дорогущих духов. Растерянная и дезориентированная, Жасмин попятилась назад. – Это я, Саманта! Сэм Оливия! – воскликнула женщина. – А ты тоже на собеседование к Артуро? Ой, я только что от него, он такой душка! Просто кукленок!

Жасмин испуганно схватилась за сумочку, куда сунула Кена (на счастье). Нет-нет, это просто дурацкая фраза, Саманта не может знать о ее кукле. Она потерла коленку, которая встретилась с папкой Саманты, и пробормотала:

– Привет, Сэм.

– Ой, наверное, у меня и шансов нет получить эту работу, если ты на нее претендуешь… – протянула Сэм, внимательно ее оглядывая. – Все знают, что ты лучшая. Хорошо, что я успела до тебя, а не после.

Жасмин поморщилась. Они с Самантой вместе учились в Нью-Йоркском, университете, но дружны никогда не были. Саманта умела пролезть везде и еще во время учебы участвовала в оформлении нескольких пьес на Бродвее. Правда, студенты шептались о связях ее папаши и о том, что девушка не останавливается перед тем, чтобы сделать минет нужному человеку. Но Жасмин не любила сплетен и считала, что не ее дело осуждать кого-то. Каждый пробивается, как может. Впрочем, сейчас она внимательно разглядела бывшую однокурсницу, отметила глубокий вырез, короткую юбку и нахмурилась. Нет, пожалуй, сейчас это как раз такой момент, когда для Жасмин важно обойти Саманту.

– Он просто очарователен, – закатывая глаза, говорила Сэм. – Итальянец! Этим все сказано! Ну, не стану тебя задерживать, беги, а то опоздаешь. Удачи, дорогуша!

Она подтолкнула подругу, и Жасмин влетела в холл отеля, едва дыша от ужаса и сладких духов, которыми безбожно благоухала Саманта.

«Чрезмерная застенчивость порождается ненормальным страхом перед вполне нормальными жизненными ситуациями. Контролируйте свои эмоции, или они возьмут над вами верх». Дурацкая цитата из очередной бесполезной книжки. «Представить себе, что Артуро голый. Обнаженный, как Кен. Не думать о том, что меня может стошнить на его роскошные замшевые ботинки».

Артуро сидел за столиком в дальнем углу бара и писал в большом желтом блокноте. Еще тогда, на вечеринке, перед позорным побегом в шкаф, Жасмин заметила, что он очень хорош собой, но сегодня Артуро показался еще более привлекательным. И подумать только, на нем костюм, чрезвычайно похожий на тот, что она сшила для Кена. «Я угадала, угадала… я молодец!» На этой положительной эмоции Жасмин сделала пару шагов и остановилась в нескольких метрах от столика, за которым сидел ее потенциальный работодатель. Ноги словно приросли к полу, и Жасмин никак не удавалось убедить их пройти еще немного. Словно ее ноги решили, что сделали все возможное. Судя по катастрофической нехватке кислорода, легкие тоже отказались функционировать. Только мысли бились в голове, одни и те же панические мысли: «Тебе здесь не место, сидела бы лучше дома, это будет унизительно, он посмеется над тобой, а потом вообще пожалеет, что пригласил тебя на собеседование, и вообще он, наверное, уже Саманту нанял. Может, она и обслужить его успела, с ее талантами ничего не стоит… Почему же здесь так жарко? Кондиционеры у них не работают, что ли? Или просто паника?»

И тут Жасмин поняла: сейчас ее охватит приступ панического страха, с которым она уже не справится. Сердце колотится как ненормальное, на лбу выступает холодный пот.

Последним усилием воли девушка подхватила свою папку с рисунками и рванулась к столику Артуро. Шаг, другой, третий – вот он, во всей красе, прямо перед ней, гений дизайна. Жасмин замерла, не в силах выдавить из себя ни слова. Папка выпала из онемевших пальцев, стукнулась о пол, и Артуро поднял голову, услышав звук.

– Здравствуйте! Садитесь, прошу вас.

Жасмин как завороженная смотрела в его карие глаза, красивые до невозможности, влажные, словно с поволокой. Однако удивительным образом, не отрывая глаз от лица Артуро, она успела заметить, что костюм его сшит из прекрасного итальянского шелка; Уж конечно, не сравнить с ее индийскими образцами, хотя те по-своему хороши…

– Меня зовут Артуро Мастриани, – продолжал дизайнер. «А мне сейчас будет плохо», – с отчаянием подумала Жасмин. Она попыталась, было заговорить, но не смогла.

Артуро с недоумением взирал на стоящую перед ним бледную девушку, и улыбка его медленно таяла, а брови удивленно поползли вверх.

«Здравствуйте, это мы – я и мой невроз». Еще одна попытка заговорить, и Жасмин поняла, что если только она разожмет губы, то ее вырвет прямо на этот роскошный костюм, который стоит никак не меньше двух тысяч долларов. Если это случится, то она станет хитом сезона – выпускница Нью-Йоркского университета уделала костюм самого Мастриани – об этом будут шептаться долго, хихикая и покачивая головами.

Тщательно следя за своими мышцами, Жасмин изобразила улыбку, пробормотала сквозь зубы «извините», развернулась и медленно пошла к выходу. Она ставила одну ногу перед другой, повторяя как заклинание: «Медленно! Тихо! Спокойно! Не бежать!» Она вышла из бара и, оказавшись в просторном холле, метнулась в самый темный угол, где стояли лаймовые деревья в кадках. Тело все же взбунтовалось, и приступ рвоты был такой силы, что Жасмин упала на колени.

«Пристрелите меня кто-нибудь, пожалуйста!»

Через минуту девушка поднялась и двинулась к выходу, преодолевая головокружение и дрожь в ногах. Она украдкой оглянулась, никто на нее не смотрел, никто не показывал пальцем. «Будем надеяться, что мое ужасное поведение осталось незамеченным». Она выскользнула из двери и пошла по улице. Жасмин пришла в себя только у входа в Центральный парк. И лишь тогда сообразила, что папка с рисунками осталась в баре.

– Рассказывай скорее! – Эми ворвалась в квартиру, увешанная пакетами с покупками. – Как все прошло? Рассказывай с подробностями, слышишь? Он тебя сразу нанял, едва увидел твои наброски.

– Да?

Жасмин вздохнула: Эми надела ее голубой шерстяной свитер, который обтянул ее пышные формы с таким трудом, что было непонятно, сможет ли он вернуться к первоначальной форме. Потом она осознала, что сестра потратила кучу денег на покупки, и ужаснулась: «Зачем я отдала ей все свои сбережения? Она никогда не вернет деньги Сесилии. Да и отдавать уже, наверное, нечего». Поджав губы, Жасмин опустила взгляд и опять принялась утюжить манжеты на брюках, то и дело, нажатием кнопки извергая из утюга облачко пара.

– Ты не пошла на собеседование? – спросила Эми.

– Не пошла. Просто решила, что мне это не нужно. Я, между прочим, прекрасно умею шить! И я собираюсь расширить мой бизнес. Вот, весь день составляла планы, даже прикинула, как будут выглядеть мои визитные карточки. Назову фирму «Шью для женщин».

– Что ж, все лучше, чем «Шью для женщин, потому что до смерти боюсь мужиков», – ехидно отозвалась Эми. – А вот, кстати, о мужиках – где Кен?

Жасмин посмотрела на полку с книгами: именно там Кен коротал свои свободные от психологических тренингов часы. Жасмин сунула его в сумку, уходя на собеседование, а потом… Один невольный взгляд в окно, и Эми все поняла.

– Ты убила Кена? – Она бросилась к окну и прижалась к стеклу, пытаясь разглядеть тротуар внизу. Потом выбежала из квартиры, рывком распахнув дверь. Жасмин пожала плечами, аккуратно сложила отутюженные брюки и взяла следующую пару. Шить на заказ, не выходя из дома, – что может быть лучше! Мирная профессия.

Вернулась Эми, неся перед собой перепачканного Кена.

– Нельзя убивать кукол, Жас, – упрекнула она. – Они ни в чем не виноваты. Ты иногда меня пугаешь.

Жасмин не отреагировала: она наглаживала брюки, то и дело, выпуская из утюга облачко пара, словно перед ней двигался по ткани ручной дракончик. «Я позвоню Смитам; извинюсь и скажу, что согласна принять заказ к их свадьбе. Еще надо будет попросить Сьюз и Дженн рассказать коллегам о замечательной портнихе, которая живет недалеко и берет вполне разумные деньги». И не нужны ей никакие театральные костюмы, никакие собеседования и прочие стрессовые ситуации.

– Ты умеешь гладить? – спросила она сестру.

– Нет. – Эми отряхнула Кена и теперь усаживала его обратно на полку.

– Жаль. Но тебе придется научиться. Ты мне должна, не забыла? – Жасмин протянула утюг сестре.

Эми приняла утюг неловко и с опаской, словно это было нечто непредсказуемое, потом с укором взглянула на сестру и ободрила:

– Это не последнее собеседование, сестричка.

– Последнее. Я решила, что больше ничего подобного в моей жизни не случится. Поэтому переходим к насущным нуждам. Нажимаешь эту кнопку, чтобы гладить с паром, иначе ты сожжешь ткань.

Жасмин показывала сестре, как управляться с утюгом, а сама думала о том, что Артуро, наверное, был озадачен ее поведением. А может, и рассержен. Вот интересно, о чем он подумал, когда заметил ее огромную черную папку, которая осталась лежать на полу в баре? Вдруг он предположил, что это бомба, и вызвал полицию и саперов? А вдруг им пришлось эвакуировать весь отель? А потом, потом они расстреляли ее папку, превратив эскизы в миллионы мелких клочков бумаги.

– Я смогу справиться с чем угодно, – заявила Эми, манипулируя утюгом и брюками.

С чем угодно, кроме пары штанов, подумала Жасмин, глядя, как сестра безуспешно пытается ровно сложить брючины.

– Знаешь, не стоит расстраиваться из-за этого Артуро. В конце концов, он итальянец, а все итальянцы боятся цыган и невероятно суеверны! Я могу ему погадать… чтобы он еще разок назначил тебе собеседование. Второй шанс – это не так плохо, а?

– Не забывай про пар, иначе испортишь брюки! – Жасмин протянула руку и сама нажала кнопку. – Господи, я и представить себе не могла, что ты не умеешь гладить! Как же ты обходишься?

– Да никак. Стираю и надеваю.

Жасмин поморщилась.

– Я могу рассказать Артуро что-нибудь о его истинной и единственной любви, – настаивала Эми.

– Пар. Кнопка. Снова. Молодец! И забудь про Артуро.

Жасмин расправила брюки на доске и показала, как именно нужно гладить. Руки ее двигались ловко, и она почти не думала о том, что делает. Работа успокаивала и дарила уверенность в себе.

– Я просто пытаюсь помочь, – сказала сестра, нажав кнопку и едва не уронив утюг, когда пар с шипением вырвался из отверстий.

– Забудь об Артуро. Я займусь швейным бизнесом и наверняка преуспею.

– Ты упряма как осел… – начала было Эми, но телефонный звонок не дал ей закончить очередной сестринский комплимент.

Жасмин потянулась к телефону. Вероятно, это начальница Сьюз. Она купила себе роскошное винтажное платье, которое собирается надеть в эти выходные на благотворительный бал, и лишь позавчера обнаружила, что платье существенно поедено молью. Потребуется тонкая работа и много сил, но и заплатит заказчица прилично.

Но Эми схватила трубку раньше, торопясь занять руки чем-то, кроме угрожающе шипящего утюга.

– Здравствуйте. Да… А кто это, позвольте узнать? – Глаза Эми округлились, и она переспросила, словно пробуя слова на вкус: – Артуро Мастриани? Вам нужна Жасмин Бернс? Конечно-конечно. – Она протянула трубку сестре.

Жасмин с ужасом уставилась на телефон. Несколько секунд Эми смотрела на нее с надеждой, потом пробормотала что-то нелестное и опять приложила трубку к уху.

– Здравствуйте, – произнесла она, слегка изменив голос. – Это Жасмин. Я слушаю.

Жасмин рухнула на диван. «Это здорово, что он позвонил… Нет, что я такое думаю? Это ужасно! Или все-таки здорово?» Она наблюдала за сестрой, пытаясь угадать, что именно говорит ей дизайнер.

– Честно сказать, именно на это я и рассчитывала, – сказала Эми, кивая. – Надо же, не думала, что вы угадаете! Ах, итальянцы – совершенно необыкновенные люди, я очень люблю итальянцев…

Жасмин заерзала, не в силах более терпеть неизвестность. Как жаль, что у нее нет второй трубки, но в такой маленькой квартире всегда хватало одного телефона… до сего момента!

– Ой, минутку, позвольте, я запишу. – Эми вопросительно уставилась на сестру. Та махнула рукой в сторону небольшого ящичка в столе, где держала бумагу и ручки. Эми записала что-то на бумажка, потом перебросила листок сестре.

«Сиддхартха, Шестая улица, четверг, 13.00», – прочла Жасмин.




Глава 5


Эми положила трубку и с сияющей улыбкой взглянула на сестру.

– Что случилось? – прошептала Жасмин.

– Ты получила работу.

Только теперь Жасмин поняла, что тело ее пребывало в застывшей, чертовски неудобной позе. И, кажется, она забыла дышать.

– Похоже, ему понравилась драматичность твоей презентации.

Жасмин приоткрыла рот и в недоумении уставилась на сестру. «Что именно понравилось мистеру Мастриани? – удивилась она. – То, как меня вырвало в кадку с несчастным лаймом? Или то, что я чуть не налетела на швейцара, торопясь покинуть отель?»

– Моей презентации? – переспросила она растерянно.

– Он решил, что ты нарочно это сделала! Оставила папку. – Эми всплеснула руками и тут же задела за горячий утюг. Зашипев от боли, она засунула палец в рот.

– Ну же! Рассказывай! – потребовала Жасмин.

– Он сказал, что презентация была «полна драматизма и отсутствие слов лишь подчеркнуло важность момента и то, что человек, способный разыграть такую сцену, тонко чувствует театр и его дух». То есть просто не может не быть принятым на работу в качестве дизайнера театральных костюмов. Если перевести всю эту чушь на английский – то ты забила мяч, дорогуша! Страйк! Бинго! – Ухмыляясь, Эми сунула обожженный палец обратно в рот. Но она не могла молчать и опять принялась пересказывать разговор с Артуро, размахивая рукой, чтобы воздух облегчил боль. – Он решил, что ты вся такая деловая и смогла доказать, что и слова не нужны, если ты мастер. «Вы дали мне понять, что вы – это ваши работы! И я смог оценить их по достоинству!» Господи, чушь, какая! Вот бы мне добраться до этого сентиментального зайчика.

Жасмин сидела молча, прислушиваясь к своим ощущениям. В животе поселилось странное чувство… может, это счастье? Радость? Нет, чувство было больше, круглее, полнее… более синего цвета.

Синий цвет? Жасмин закрыла глаза, и ее словно подхватили волны немыслимой волшебной синевы – как будто она качалась в складках богатого китайского шелка – синего, с едва заметным оттенком пурпура, который придает цвету благородство и загадочность. Волны цвета заставляли ее душу петь, и это волшебное ощущение длилось и длилось… Лишь один раз она видела подобный цвет, лишь единожды ее окутывали волны, столь насыщенные и сказочно прекрасные. Это было в момент окончания университета, и называлось чувство – успех.

– Он сказал, что твоя работа ему понравилась… нет, я сейчас это вспомню, такие напыщенные слова: «исторически верно, умно, стильно, ярко и выразительно»! Вот!

Жасмин улыбалась, купаясь в васильковых волнах удачи. Она получила работу! Не совсем обычным способом, но какая разница? Она принята! Надо бы рассказать Саманте. «Не помогло ей умение работать языком, ну что ж, в другой раз… может, я смогу замолвить за нее словечко, если откроется еще какая-нибудь вакансия».

Эми, позабыв про утюг, упала на кровать, демонстрируя изнеможение, и пожаловалась:

– Просто удивительно, как нелегко запомнить все точно! Мой дух никогда не отличался болтливостью: два-три слова, имя – и все. А тут сплошной поток пышных речей, да еще с итальянской экспрессией!

Жасмин распахнула глаза и вынырнула из своих пурпурно-синих грез.

– Ты должна вспомнить все-все слова! – воскликнула она. – Все до единого!

– Ну вот еще! Есть мне время вспоминать всякие глупости! И вообще – мне нужно гладить, ты не забыла?

Секунду они просто молча улыбались друг другу, потом вскочили и замерли в объятии посреди комнаты. Эми обладала большей физической силой, и ее, как всегда, распирали эмоции. Она чуть не задушила младшую сестру, и, высвободившись из ее крепких рук, Жасмин жадно глотала воздух. И вдруг она заметила, что в приступе энтузиазма и восторга кто-то из них свалил утюг. Быстро ликвидировав возможность пожара и порчи брюк, Жасмин отошла к окну. «А вот интересно, есть ли у меня ткань, которая соответствует цвету моей радости? Надо будет посмотреть вон в той коробке».

– Он сказал, что проект, над которым он работает сейчас, требует конфиденциальности и о нем категорически нельзя никому рассказывать.

– Я готова слушать. – Жасмин подхватила с полки Кена и, сев на кровать, прикрыла ему уши ладонями.

– Да ладно, думаю, мы можем ему доверять, – торжественно объявила Эми. – Ведь именно этому парню и завиральным идеям из очередной книжки ты обязана своей работой. Так что поблагодари мистера Кена как следует.

Жасмин опустила руки, улыбаясь. Она вспомнила – у нее есть синяя ткань с фиолетовым оттенком или даже с пурпурным. Третья коробка, четвертая стопка, почти в самом низу. Она купила ее на распродаже в Коннектикуте два года назад.

– Он сказал, что ты должна встретиться с ним и его помощником в ресторане «Сиддхарта» на Шестой улице, чтобы обсудить этот проект.

– А он объяснил, что это будет? – Жасмин столкнула Кена на кровать и, вскочив, принялась передвигать коробки.

– Сказал только, что никому нельзя рассказывать про работу и про встречу.

– Странно, спрятаться в каком-то индийском ресторане после дня, проведенного, у всех на виду в лобби-баре отеля «Ройялтон», посреди квартала, где тусуется вся театральная публика! – Она уже нашла нужную коробку и теперь перебирала отрезы, отыскивая нужный.

Вот он! Четыре ярда русского шелкового бархата необыкновенного оттенка и еще лоскуток в качестве образца. Жасмин погладила ткань.

– М-да, похоже, этот Артуро о тебе прекрасного мнения, – протянула Эми, и на лице ее появилась тревога. – Но ты сможешь пойти туда?

Вторая попытка! Многим ли предоставляется такой шанс? Жасмин взяла образец ткани и села на диван. Подхватила с пола Кена, приложила лоскуток к кукле и с сожалением обнаружила, что он совершенно не подходит к его глазам. Глазки пластмассового человечка были светлыми, тона беззаботной голубизны, и глубокий васильковый оттенок бархата совсем не шел к ним. Впрочем, можно сшить из этого лоскутка рубашечку, и получится не так плохо.

Нет, пожалуй, незачем шить ему рубашку. И вообще, ей не нужна эта кукла. Жасмин аккуратно сложила лоскуток и убрала в карман – отныне он станет ее счастливым талисманом.

– Я смогу, – уверенно сказала она. – Раз моя сестра и муж Барби на моей стороне – я готова на все!




Джош сидел в маленьком и тесном индийском ресторанчике, где даже в середине дня царил полумрак. Все освещение состояло из небольших гирлянд рождественских лампочек, свисающих с потолка и кое-где со стен. Впрочем, Джош все равно не снимал темные очки. Он решил расставаться с этим незаменимым предметом маскировки лишь на время сна. Иначе он рискует быть узнанным, как чуть не случилось вчера.

Джош ждал Артуро и даже ругался про себя на опоздание дизайнера, но на самом деле совершенно не сердился. Они подружились с Мастриани шестнадцать лет назад, когда шестнадцатилетний Джош снимался в своем первом фильме. Арти тогда было двадцать шесть.

Джош прекрасно успел изучить взбалмошный характер приятеля и не раз наблюдал за его экстравагантными выходками и неожиданными эскападами. Вот только Артуро никогда не позволял своим порывам вмешиваться в бизнес. До сего дня.

Джош нетерпеливо поглядывал на дверь. Ресторанчик был почти пуст, если не считать компании молодых людей в майках с символикой Колумбийского университета, которые тянули в углу свое пиво.

Вздохнув и еще раз, с досадой оглядев плотно закрытую дверь, Джош спустил очки на кончик носа и принялся перечитывать вырезку из «Нью-Йорк пост», которую Мо прислала ему по факсу сегодня утром.

Статья называлась «Филантроп, любитель пастрами, объявляется снова! Официантка получила 10 000 долларов чаевых!». Черт, надо быть осторожнее и сосредоточиться на чем-то одном: или ставить пьесу в обстановке полной секретности, или помогать людям. Но тогда все скоро и неминуемо узнают, что мистер Тоби объявился в Нью-Йорке. Совместить жизнь инкогнито с благотворительностью вряд ли получится.

«Счастливая официантка, получившая десять тысяч долларов в качестве чаевых, рассказала нашему корреспонденту, что человек, проявивший такую неслыханную щедрость, был весьма похож на актера Джоша Тоби, которого журнал «Пипл» назвал самым сексапильным мужчиной планеты. На кредитной карточке «Американ экспресс», которой расплатился даритель, девушка прочла имя Дж. Тоби. Однако Морин Рейкрофт, агент по связям с общественностью актера Джоша Тоби, уверяет, что его нет в Нью-Йорке.

Он работает над следующим фильмом про героического Митча Тэнка и проводит натурные съемки в Афганистане, утверждает мисс Рейкрофт. Пресс-служба актера распространила по агентствам новостей пресс-релиз, в котором высказывается предположение, что кто-то может использовать имя знаменитого актера в своих целях, однако нет никаких теорий о том, для чего кому-то понадобился такой сложный ход. Официальные лица из офиса «Американ экспресс» от комментариев воздерживаются». «Ну хоть у этих хватило мозгов промолчать», – подумал Джош и вернулся к чтению. «Дама по имени Уэнди Страуб, оказавшаяся свидетельницей упомянутого инцидента, заявила нашему корреспонденту, что она уверена – неизвестный филантроп не кто иной, как актер Джош Тоби. «А кто еще может так ошибиться в математике, кроме актера, играющего дуболомов?» – заявила мисс Страуб».

Джош покачал головой и сделал глубокий вдох, чтобы не позволить гневу, обиде или другим негативным чувствам войти в него. Он вытащил книгу с очерками о литературе и попытался читать, но в помещении было слишком темно и мелкий шрифт сливался и казался совсем неразборчивым.

В ресторанчик вошла женщина, постояла секунду у двери и выскочила обратно. Джош ощутил необъяснимый порыв догнать незнакомку и пригласить пообедать с ним. «Я смогу помочь, какая бы беда вас ни настигла», – скажет он ей.

Джош покачал головой, подавляя нелепый порыв. Он пришел сюда не для того, чтобы помогать другим, а чтобы кто-то помог ему самому. К тому же Мо устроила ему форменную головомойку за эту историю с чаевыми. Конечно, ему неприятно выслушивать ее упреки, но определенная доля истины в словах агента по связям с общественностью есть. Если он не будет вести себя осторожно, ему никогда не удастся воплотить свой проект – поставить «Ромео и Джульетту» втайне ото всех. Вздохнув, Джош напряг зрение и сконцентрировался на книге: «Ромео и Джульетта воплощают существующий с древнейших времен разлад между духовным и телесным началом человека… желание превосходит средства, имеющиеся для его выражения…»

Он захлопнул книжку. Чушь это! Ромео и Джульетта были любовниками, вот и все. Обстоятельства сложились против них, но основной смысл пьесы – любовь. К чему все усложнять? Есть просто любовь и желание мужчины и женщины.

«Или я ошибаюсь, – размышлял Джош. – Может, я чего-то не понимаю? Вдруг я просто слишком глуп для того, чтобы увидеть большее?» Джош ощутил знакомое и чертовски неприятное чувство: тело застыло, и он словно замерз, почти до неподвижности. Это пришел страх, страх выставить себя полным идиотом на сцене и оказаться никудышным театральным актером. Там ведь не будет никаких спецэффектов. И дублей тоже не будет. Зачем он вообще все это затеял?

Он снова открыл книгу и с надеждой уставился на строчки. Этот томик подарила ему мама на его двадцатый день рождения, но прежде у него все не находилось времени поинтересоваться, о чем же там речь. И вот теперь у него есть три недели. Три недели, чтобы понять, о чем же, черт возьми, Шекспир написал ту пьесу? А потом начнутся репетиции, и нужно будет воплощать в жизнь свою концепцию, свое понимание главного героя и того, что им движет. Он должен, просто обязан вытянуть эту роль, доказать всем, что он не просто смазливый и хорошо сложенный парень, чье место в боевике с минимумом слов и максимумом спецэффектов.

Джош ощутил огромное облегчение, когда дверь, наконец, распахнулась, и в ресторанчике появился Артуро. Он заметил приятеля и протиснулся к нему меж столиков.

– Прости, знаю, я опоздал, но я ходил к мадам Руссо, и в этот раз ей потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы прочесть карты. Таро вообще не отличается определенностью, но сегодня все было как-то особенно туманно…

Джош смотрел на друга, и внутренний холод, сковывавший его тело, отступав. Он так обрадовался сегодня приходу Артуро, словно тот спас его от какой-то опасности, хотя, может, друг просто разбил лед одиночества, в котором Джош едва не превратился в статую. Он даже не обиделся, что Артуро опоздал на встречу из-за сеанса гадания. Сам Джош считает подобные суеверия глупыми, но приятель в это верит, так что пусть получает удовольствие.

– Ты нашел нужного нам человека? – спросил он.

– Да… ну, то есть я так думаю. А знаешь, мадам Руссо сказала, что мне предстоит путешествие.

– Что значит «я так думаю»? Я поручил тебе найти помощника, человека, который занялся бы костюмами и прочим… Надежного человека!

– Спокойнее, дружище! Я думаю, она то, что нам надо. Я впервые вижу человека с таким феноменальным, почти сверхъестественным чувством цвета. Просто удивительно, что она была свободна. Такие люди обычно просто нарасхват.

– Арти, какого черта ты выбрал женщину? Почти все дизайнеры костюмов – геи. Нельзя было раздобыть такого? Клео и так зла на меня за то, что я смылся из Афганистана, а теперь, если рядом объявится какая-нибудь женщина, она меня со свету сживет.

– А ты не думай о Жасмин как о женщине, думай о ней как о гении. Она подберет костюмы и грим так, что ты останешься неузнанным во время репетиций. Видишь ли, темных очков явно недостаточно. Даже если ты наденешь еще и шляпу.

Джош ухмыльнулся и пожал плечами, сдаваясь. Хорошо, когда можно довериться другу.

– Она же будет твоим костюмером во время репетиций и самого спектакля – так мы сократим круг лиц, имеющих доступ к твоему телу, а значит, и круг тех, кто сумеет это тело опознать.

– И где это твое чудо?

– Понятия не имею. – Артуро с интересом изучал меню.

Джошу не удавалось сохранять столь олимпийское спокойствие. Его друг-дизайнер живет ощущениями и эмоциями. Они сослужили ему хорошую службу, вознеся вверх по карьерной лестнице и приведя к успеху. Однако Джош привык полагаться на упорный труд… и высококлассного агента по связям с общественностью.

Джош поймал себя на том, что покачивает ногой и ерзает на месте. Сегодня рано утром он совершил многомильную пробежку, но сидеть и ровным счетом ничего не делать было непривычно. Пожалуй, он готов побегать вокруг ресторанчика, чтобы растратить накопившуюся энергию.

Подошел официант, и Артуро заказал хлеб, чатни, карри и еще какие-то закуски.

И вдруг Джош заметил ту молодую женщину в черном. Она опять вошла в ресторанчик и остановилась у входа. Вся ее точеная фигурка выражала напряжение, спина застыла. Джош подумал, что она мила, и даже стройность ее производит приятное впечатление – не то, что у каких-то голливудских старлеток, которые морят себя диетами. Черные волосы длиной до плеч были необычно глубокого черного цвета. Глаза скрывались за темными очками.

«Какая красивая женщина, – мечтательно подумал Джош. – Я давно не видел никого столь совершенного, столь изысканного. Минуточку! У меня есть договоренность с Клео Чен. Она моя подруга – и мы заключили своего рода договор. Я и так не раз подводил ее – взять хоть тот обед с Анджелиной Джоли. И вот опять я заглядываюсь на постороннюю девушку», – с сожалением подумал Джош. Однако глаза его ни на миг не отрывались от фигурки, застывшей в дверях. Он никак не мог понять, откуда взялось странное чувство, что он знаком с этой женщиной, более того – что он знает ее всю жизнь.

Словно… словно этому суждено случиться, и он давно ждал этой встречи – в безумном ресторанчике, где в октябре висят рождественские гирлянды и днем темно, словно за окнами уже опустилась ночь.

Артуро сидел ко входу спиной, а потому девушку не видел и продолжал болтать о всяких пустяках: что-то о своей любимой собаке, предсказаниях мадам Руссо и прочей чепухе. На секунду в душе Джоша вспыхнула надежда, что это и есть та самая девушка, про которую говорил Артуро и которая должна быть дизайнером и костюмером. Но он тут же одернул себя. Это невозможно. Уж дизайнеров и костюмеров он за свою актерскую жизнь навидался достаточно, и все они тяготели к пышности и ярким цветам. Эта женщина выглядит сдержанной и удивительно закрытой. Ему казалось, что она перемещается в некоем персональном пространстве, и было ясно, что доступ в это пространство запрещен практически всем и каждому. И Джош вдруг понял, что именно там, в этом пространстве, он сможет почувствовать себя спокойным и не одиноким.

Артуро наконец заметил, что приятель сидит с приоткрытым ртом и не слышит ни одного слова из его содержательного рассказа. Проследив взгляд Джоша, он обернулся и вскочил. Шаг – и он оказался перед девушкой.

– Жасмин Бернс! Артуро Мастриани! Рад видеть вас снова.

Девушка уставилась на его протянутую руку, но не пошевелилась. С губ слетело едва слышное «да».

Артуро убрал руку и сказал:

– Ну что ж, садитесь, прошу вас. Этот проект, о котором я хотел с вами поговорить, ну, сейчас мы до него дойдем. Присядьте, пожалуйста.

Девушка опустилась на стул так, словно к телу ее была привязана взрывчатка, и малейшее резкое движение могло вызвать взрыв. На Джоша она даже не взглянула.

– Позвольте мне сразу начать с главного, – потирая руки, Артуро устроился за столом. – Жасмин, это Джош Тоби.

Губы девушки дрогнули, но она не издала ни звука и даже не повернулась, чтобы посмотреть на обнаружившуюся буквально под боком знаменитость. Пользуясь случаем, Джош продолжал беззастенчиво ее разглядывать.

Губы у нее роскошные. Полные, нежные и лишь слегка тронуты бесцветным блеском. Идеал, а не женщина.

– Еще при нашей первой встрече я понял, что вас нельзя назвать болтушкой, – продолжал Артуро, – и в данных обстоятельствах это качество для нас особенно ценно. Мне представляется, то есть я чувствую, что вы справитесь с этой работой, а мое предчувствие никогда меня не обманывает, правда, Джоши? – Дизайнер похлопал приятеля по плечу. – Итак, детки, я вас оставлю, чтобы вы могли обсудить детали. Если ваша симпатия будет обоюдной, и вы поймете, что сработаетесь, то завтра мой секретарь пришлет вам, Жасмин, контракт.

Артуро встал, быстро сунул в рот подоспевший пирожок и протянул руку, прощаясь.

Девушка подняла, было, узкую бледную ладонь, чтобы пожать его руку, но в какой-то момент вдруг передумала, и ладошка ее спряталась под стол.

– Ну ладно, увидимся. – Рот был занят пирожком, и речь Артуро получилась не очень членораздельной. – Джош, позвони мне! – Он положил на стол перед Жасмин свою визитку. – Вы тоже звоните. Ну, мне пора назад, к трудам, так сказать. Было… э-э… интересно с вами познакомиться. Ах да, пришлю назад вам папку с рисунками. Должен отметить, что они великолепны. Уже много лет не видел я таких замечательных работ. А чувство цвета превыше всяких похвал! В этом вы просто гений, не боюсь этого слова!

И он исчез из ресторанчика прежде, чем кто-нибудь смог что-нибудь сказать.




Глава 6


Жасмин понимала, что нужно хотя бы взглянуть на человека, который остался сидеть рядом с ней, после того как Артуро поспешно и несколько неожиданно отбыл, оставив их вдвоем. Желудок ее превратился в ледышку, да еще было такое ощущение, что ледышка эта крутится и периодически пытается подняться вверх по пищеводу. Она задержала дыхание, борясь с дурнотой, приспустила на кончик носа темные очки, быстро оглядела сидящего рядом мужчину и торопливо вернула очки на место.

«Матерь Божья, это и, правда, Джош Тоби. Если Эми не наврала, то мой истинный и единственный возлюбленный, предназначенный мне судьбой, сидит рядом и уплетает карри. Словно ничего необычного не происходит. Ну, то есть для него ничего необычного и не происходит, он-то не знает, что я его судьба. Эта встреча, скорее всего не случайна, таких совпадений просто не бывает!» Но тут же Жасмин одернула себя: не стоит увлекаться. У мистера Тоби есть девушка – об этом написано во всех газетах. И не просто девушка, а красавица и одна из ведущих актрис. Так что нужно задавить на корню глупые девчачьи мечты и приступить, наконец, к обсуждению работы. Вряд ли в этом городе есть только один Джош Тоби.

– Привет, – сказал Джош и протянул руку.

Надо бы пожать ему руку, так все делают, ничего особенного… «Ну-ка, правая рука, поднимайся», – скомандовала Жасмин, но проклятая конечность и не думала слушаться.

– Привет, – пробормотала она, радуясь, что голосовые связки более склонны к сотрудничеству. Ей казалось: стук ее сердца слышен каждому посетителю совершенно отчетливо, несмотря на то, что заунывные баллады на урду доносились из динамиков.

Джош опустил руку, которую она так и не смогла пожать, и кивнул:

– Бывает, что люди немного нервничают в моем обществе. – Он улыбнулся ей настоящей голливудской улыбкой – в тридцать два влажно блестящих, идеально отбеленных зуба. Жасмин судорожно вздохнула. Ох, этот человек даже пахнет как-то по-особенному. – Расслабься, – продолжал Джош. – Я не кусаюсь. На самом деле я обыкновенный парень.

«Но я не обыкновенная женщина! – хотелось крикнуть Жасмин. – Сейчас я вообще не человек, а сплошной комок нервов». Ужасно глупо, что она не может контролировать свое тело и парень так и не узнает: она пугается не его известности и звездности, а того, что он просто красивый мужик. Нельзя же, в самом деле, сказать: «Не обижайтесь, но я веду себя как дура рядом с любым симпатичным мужчиной, поэтому ничего личного и вы не виноваты». Может, пора уже напечатать специальные карточки, какие бывают у глухих? Разместить на них такой, например, текст: «Женщина, которая дала вам эту карточку, убежала в дамскую комнату, поскольку ее тошнит при виде симпатичного мужчины. Не принимайте это на свой счет, просто небольшая проблема с нервами». М-да, круто получится…

– Мне пора. – Она вскочила с места.

– Разве вы не хотите выслушать, в чем будет заключаться ваша работа? – Джош изумленно смотрел на нее.

Надо сесть. Сесть и вести себя как обыкновенный человек, а не как испуганное маленькое дикое животное. Она заставила себя сесть на стул, но выбрала тот, на котором сидел Артуро, чтобы оказаться хоть немного дальше от мужчины. Официант немедленно возник рядом и убрал прибор Артуро. Пока он раскладывал чистые тарелки и вилки, Жасмин и Джош молчали. Жасмин сознавала, насколько молчание неестественно, следует сказать что-то непринужденно, светская беседа и все такое. Ну например: «А вы знаете, что можете оказаться моей единственной любовью, человеком, который предназначен мне судьбой? Ой, передайте мне лепешки, пожалуйста».

Джош понял, что разговор предстоит вести ему, наклонился вперед и, украдкой оглянувшись, снял очки. Жасмин коснулась своих темных очков, чтобы убедиться, что они на месте и надежно скрывают ее круглые от ужаса глаза. А его глаза – она никогда прежде не видела такого цвета, такого глубокого василькового тона. То есть темно-синий и чуть пурпура добавить?

Жасмин вновь накрыло волной ужаса и отчаяния. Его глаза того самого цвета, который закружил ее, когда она получила работу у Артуро. Его глаза того же цвета, что ее удача. Она чуть коснулась кармана, где лежал заветный лоскуток экзотической ткани, взятый в качестве талисмана.

– У меня есть проблема, – говорил между тем Джош. – Мы хотим поставить Шекспира, «Ромео и Джульетту».

«Ромео и Джульетту»?
		Что значит имя?



		Роза пахнет розой,



		Хоть розой назови ее, хоть нет.[2 - У. Шекспир «Ромео и Джульетта», пер. Б. Пастернака.]








Она могла бы, наверное, прочитать всю пьесу наизусть. Пьесу о несчастной любви. И такой же несчастной будет и ее собственная любовная история. Или нет? Или да? Надо просто дышать и слушать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. «Черт, мне необходима эта работа и деньги, чтобы заплатить за жилье. Терпим и дышим. Вдох. Выдох».

– То, что я хочу сыграть в этой пьесе, пока является тайной для всех. Поэтому от вас требуется не только костюм для роли. Мне нужно передвигаться по Манхэттену и приходить на репетиции, но выглядеть при этом так, чтобы люди не узнавали меня. А потом, во время самой постановки, вы будете моим костюмером. И тогда никто чужой не подойдет достаточно близко, чтобы узнать меня и раскрыть инкогнито. Выходя на сцену, я останусь неузнанным, и критики станут судить о моей игре беспристрастно, понимаете?

Жасмин стремилась осмыслить происходящее. Это было нелегко, потому что она пыталась не обращать внимания на его глаза, но куда бы она ни смотрела, она видела их синий цвет. Краем сознания она все же умудрилась обдумать изложенную ей идею, и затея эта показалась ей совершенно немыслимой.

– Зачем это все? – спросила она.

– Это долгая история.

«Ох, лучше бы он уже что-то рассказал, а то я через две минуты разрушусь… самоуничтожусь».

– Вам нужен гример, – сказала она.

– Нет, это не годится. Мы должны сами справиться с гримом и остальными элементами маскировки. О происходящем должно знать как можно меньше людей. Так что нам придется полагаться в основном на ваши костюмы и мой актерский талант.

Он верит в возможности цвета, с радостным удивлением осознала Жасмин, и в тот же момент ей стало легче, дурнота прошла. Первый раз она встретила мужчину, который понимает, что правильно подобранные цвета одежды и дизайн способны творить чудеса. Да она сделает его кем угодно, сделает для него все, что угодно. Неужели ей действительно повезло и в словах Эми была правда: этот парень – ее вторая половинка, близкий ей по духу человек? Невероятно, чтобы цвета совпали случайно; ее счастливый цвет в точности повторяет цвет его глаз.

Джош провел рукой по волосам, и Жасмин торопливо отвела взгляд, не позволяя себе смотреть на мускулы, которые управляли его движением. Да ладно, она видела его тело на картинках – этот парень совершенен. Такое тело очень просто одеть: чем меньше затей, тем лучше. Благородная простота подчеркнет все, что нужно. Но сложность будет состоять в том, что в этот раз необходимо не подчеркнуть, а скрыть. Спрятать красоту узнаваемого человека. Жасмин обнаружила, что подобная мысль встречает в ее душе стойкое неприятие. Она подобрала бы для него такие вещи… цвета. Какой же цвет? Ох, лучше никакого. Самый идеальный вариант для Джоша Тоби – нагота. Ой, об этом не надо было думать – желудок завязался узлом, и она выдавила побледневшими губами:

– Я не тот человек, который вам нужен.

– Как же так? Мне показалось, что вы, и только вы, подойдете для этой работы.

Голова начала кружиться. Нет, только не приступ паники.

– Вас будет невозможно замаскировать таким образом, чтобы люди, находясь рядом, на сцене или в небольшом зале, не узнали популярного актера.

Да уж, его даже среди толпы спрятать не удастся, одна улыбка чего стоит! В одной мочке его уха сексапильности больше, чем у других мужиков во всем теле.

– Чтобы люди не узнали вас, требуются действительно радикальные изменения. Нужно, чтобы вы стали своей противоположностью…

Жасмин чуть было не добавила: «Чтобы вы стали мной». Бросив на своего визави быстрый взгляд, она поразилась тому вниманию, той пристальности, с какой он взирал на нее. Даже странно… Может, у нее петрушка в зубах застряла?

Впрочем, вероятно, это один из фирменных приемчиков сердцееда и он на всех так смотрит? Обучался с инструктором и тренировался перед зеркалом, наверное. Вдруг это сто первый способ завоевать любую женщину из какой-нибудь книжки? Дать ей почувствовать, что она единственная.

Не-ет, она сама в это не верит. Этот мужчина не учился обольщать, ему это просто не нужно. Он абсолютно естественен, и в этом его сила. Вот рождаются же некоторые мужчины математиками, спортсменами. А этот родился обольстителем.

– Простите, но у меня не получится, – выдохнула она. – Нельзя спрятать такого знаменитого человека.

Жасмин вскочила, резко оттолкнув стул. Слишком резко – он упал, задев соседний. Внезапный звук словно прорвал тщательно выстроенную ею плотину, и паника вырвалась наружу. Сердце колотилось как бешеное, ноги дрожали и грозили вот-вот превратиться в желе. Дыхание убыстрялось с каждой секундой, спазм перехватил горло, она даже не смогла попрощаться. Жасмин кивнула и бросилась бежать.

– Жасмин, постойте!

Однако девушка не остановилась. Она вырвалась из ресторанчика и, обессиленная, привалилась к стене, прижав руку к груди, где учащенно билось сердце. Эми, где же Эми? Она обещала ждать в машине подле ресторанчика, чтобы быть готовой в любую минуту прийти на помощь. Где же Эми?

Какой-то толстячок, прогуливавший столь же упитанного бульдога, остановился и вопросительно уставился на девушку. Наверное, он хотел помочь, но Жасмин махнула на него рукой, требуя оставить ее в покое. Надо убираться отсюда, прежде чем Джош выйдет из ресторана и увидит ее… но дыхание вырывается из груди со свистом и нет сил тронуться с места.

Такси остановилось у самого тротуара, взвизгнув тормозами. Задняя дверца распахнулась.

– Жас! Скорее! Залезай! – Темная головка Эми показалась в глубине салона.

Жасмин бросилась головой вперед в машину, и такси отъехало как раз в тот момент, когда на улицу вышел Джош. За ним следовал официант, пытаясь втолковать бестолковому клиенту, что они принимают только наличные.

– Я немножко опоздала, – сказала Эми, когда они, наконец, уселись рядом на заднем сиденье машины, удалявшейся с места катастрофы.

– Джош! Это был Джош, – пробормотала Жасмин, все еще не в силах отдышаться.

Эми вздернула брови и недовольно заявила:

– Ни слова не поняла. Не шипи, говори по-человечески.

– Это был Джош Тоби – там, в ресторане. Мне предложили работать на него.

– Останови! – завопила Эми, и встревоженный водитель, вывернув руль, устремился к тротуару, пересекая сплошные линии и подрезая других автовладельцев.

– Не вздумайте запачкать мне машину! – взревел шофер. Он был смуглый, темноглазый и говорил с сильным акцентом.

– Разворачивайся, едем назад! – командовала Эми.

– Нет-нет, – закричала Жасмин, – не надо, я не хочу возвращаться!

Водитель, вытаращив глаза и надув щеки, принялся ругаться на хинди. Жасмин поморщилась и решительно поставила его на место.

– Следите за собой, уважаемый, и выбирайте слова, – с достоинством сказала она на хинди, который стал ей практически родным за время жизни в Индии. – Я прекрасно вас понимаю!

Меж тем сестра взяла Жасмин за руку и, заглядывая в глаза, сказала почти просительно:

– Нам нужно вернуться и исправить то, что ты натворила.

– С чего ты взяла, что я что-то натворила? Может, все прошло прекрасно, и я была на высоте!

– Ну конечно! Тогда почему я нашла тебя подле тротуара чуть ли не в позе эмбриона? Ты должна вернуться! С судьбой не стоит шутить.

– Так мы едем на Пятидесятую и Сорок пятую или что? – опять подал голос притихший было водитель. – Хотите болтать – идите в кафе. Мне надо деньги зарабатывать.

– Угол Пятидесятой и Сорок пятой? – Жасмин подозрительно уставилась на сестру. – Это Нью-Йоркская публичная библиотека! Зачем это ты собралась в библиотеку?

Эми пожала плечами, поправила волосы, посмотрела в окно, потеребила браслеты, Но потом все же ответила:

– Там работает Джош Тоби. Ну, то есть другой Джош. Он библиотекарь. Я назначила ему встречу, и он тебя ждет. Не хотела заранее ничего говорить, поскольку знала, что ты все равно откажешься. Впрочем, зачем нам какой-то библиотечный сухарь, если ты работаешь на самого что ни есть главного из всех Джошей Тоби? Можем и не ездить…

– Ни на кого я не работаю. – Жасмин закрыла лицо руками. – Поедем домой, пожалуйста.

Водитель с интересом прислушивался к разговору и неожиданно заявил на хинди:

– Джош Тоби, который работает в библиотеке, может оказаться умным человеком и даже джентльменом. А экранный красавчик – всего лишь тупой болван, кривляющийся на экране.

– Мне он не показался тупым болваном, – отозвалась Жасмин.

«Он так странно на меня смотрел», – думала она. Только сейчас девушка вспомнила, у кого еще был такой же внимательный, пронизывающий и понимающий взгляд. Так иной раз смотрели на нее старые цыганки, которые, по общему мнению, дожили уже до того возраста и мудрости, что стали настоящими ведьмами. Их взгляды так же окутывали, вызывая неясное беспокойство, и проникали, казалось, в самую душу.

Господи, о чем она только думает! Надо ехать домой. Если она рискнет встретиться сегодня еще с одним парнем и ее тело опять устроит восстание, то можно и в больницу загреметь. С другой стороны, водитель в чем-то прав: профессия библиотекаря не предполагает агрессивной сексуальности. Более того, «библиотекарь» звучит весьма мило и мирно. Вдруг это именно тот человек, который сумеет ее понять и привнести мир и покой в ее смятенную душу?

– Его точно зовут Джош Тоби? – спросила Жасмин.

– Джош Тоби, старший библиотекарь в Нью-Йоркской публичной библиотеке, – отрапортовала Эми. – И он ждет тебя возле левого льва. Мы можем просто проехать мимо и посмотреть.

Должно быть, водитель тоже решил, что им стоит хотя бы взглянуть на библиотекаря. Не дожидаясь согласия, Жасмин и дальнейших указаний, он завел мотор, и машина влилась в поток транспорта.




Глава 7


Когда такси затормозило перед библиотекой, Жасмин прижалась носом к стеклу. Вот огромная лестница, ведущая в торжественный портал, охраняемый львами. Однако она не видела одинокой мужской фигуры, поджидающей ее возле каменного зверя. Уже наступило время ленча, и портал, лестница и площадь перед библиотекой были заполнены народом. Теплый и солнечный осенний денек выманил на улицу множество людей. Вот молодые ребята небрежного вида, скорее всего аспиранты, сосредоточенно поедают свой ленч, разложив на коленях бутерброды, завернутые в коричневую бумагу. Многие из них испачкают штаны кетчупом или майонезом, но вряд ли это так уж сильно их расстроит. Сквозь толпу по площади пробирается женщина на роликах. Глаза ее закрыты, а губы шевелятся, повторяя слова, звучащие в наушниках. Здесь же, в толпе, подвизался мим, одетый во все черное. Он развлекал почтенную публику, пристраиваясь то за одним, то за другим прохожим, имитируя походку, преувеличенно повторяя жесты, из-за чего обычный в общем-то человек становился смешным. Если его жертва оборачивалась, удивленная всеобщим вниманием и весельем, мим тотчас же замирал и принимался насвистывать, разглядывая небо. Туристы с готовностью бросали монетки в его котелок, пристроенный подле одной из колонн.

Пока сестра разглядывала пеструю толпу, Эми распахнула дверь и ловко выпихнула Жасмин на тротуар.

– Эй, ты что…

Но дверца уже захлопнулась и такси отъехало от тротуара. До Жасмин долетели слова водителя:

– Твой отец еще будет меня благодарить!

Жасмин сделала несколько шагов вдогонку за стремительно удаляющимся такси, но затем остановилась, повернулась лицом к библиотеке и уставилась на лестницу. Кажется, Эми говорила, что он будет ждать у левого льва… или все же у правого? И вообще, откуда нужно смотреть: с улицы или от входа в библиотеку? Ха, похоже, оба льва могут считаться левыми в зависимости от точки зрения. У нее начали неметь пальцы. Жасмин принялась разглядывать каменных хищников, окруженных плотным кольцом людей. Подросток болтал, прижав плечом яркий телефон к уху и привалившись спиной к надежному постаменту, согретому осенним солнцем. Меж лапами одного из гигантских львов сидела милая девочка с косичками и в форме воспитанницы католической школы и читала Джейн Остен. Группа японских туристов фотографировалась на фоне львов, они щебетали на родном языке и передавали из рук в руки дорогущие видеокамеры и фотоаппараты.

А потом она заметила человека. Он стоял слева от левого льва, и у него были рыжие кудрявые волосы и очень бледная кожа, свойственная только настоящим рыжим. Высокий и очень худой, он переминался с ноги на ногу, и, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.

Он с надеждой вглядывался в лица проходящих мимо людей и мучительно краснел, когда встречал их удивленные взгляды. Похоже, этот человек кого-то ждет… кого-то незнакомого.

Вероятно, это и есть Джош Тоби, решила Жасмин. И что теперь делать? Что, интересно, рассказала ему Эми? Что он может являться – по мнению некоего таинственного внутреннего голоса – единственной любовью милой девушки по имени Жасмин? Или что Жасмин просто влюбилась в него и долго наблюдала за объектом своей страсти издали, обогащаясь по ходу дела разными не слишком нужными знаниями в библиотеке? Например, она успела узнать, каково население Заира и средняя температура в Перу. А вот интересно, сможет ли мистер библиотекарь найти информацию о цыганках, которые имеют дар узнавать имя единственного настоящего возлюбленного, дарованного судьбой? И как к этому относится сам мистер Тоби?

Жасмин постояла еще немного, присматриваясь к библиотекарю. Честно сказать, он выглядит очень милым, спокойным и безобидным. И она, наконец, решилась и сделала пару шагов по направлению к лестнице. И тут же застыла в ужасе, увидев, что мим выбрал своей жертвой Джоша Тоби. Он пристроился за спиной рыжего библиотекаря и принялся передразнивать его, переминаясь с ноги на ногу и сутулясь. Надо сказать, мим явно был талантлив, потому что уловил все мелочи, неочевидные для невнимательного взгляда. Но теперь, преувеличенные и выставленные напоказ, они произвели на публику огромное впечатление. Люди буквально покатывались со смеху, глядя, как мим и его объект подражания робко вытягивают головы вперед, с надеждой заглядывая в глаза прохожим, а потом торопливо отступают назад, смущенные и расстроенные недоумевающим взглядом очередного незнакомца.

Видя, что его шоу имеет успех, мим старался все больше. Он сунул руку под рубашку, и теперь его трепещущая ладонь имитировала ускоренное сердцебиение Джоша. Когда очередная надежда не оправдывалась, сердце замирало, а мим вешал голову с видом грустным и трогательным. Маленькая девочка положила в шляпу мима банкноту, потом поднялась на ступеньки и, приоткрыв от любопытства рот, уставилась на Джоша. Только теперь тот понял, что стал центром всеобщего внимания. Библиотекарь оглянулся и уставился на мима, который в очередной раз повторял сценку «полный надежды». Мим тотчас прервал свое представление, улыбнулся Джошу, потрепал его по рыжей макушке и удалился прочь походкой заводного пингвина.

Толпа веселилась, кто-то захлопал. Джош оглядывался вокруг, словно в поисках укрытия. Жасмин отвернулась и сделала вид, что высматривает такси в потоке машин. Лицо ее горело от смущения, а ладони стали влажными, она будто сама вдруг оказалась на месте несчастного библиотекаря. Тут, к ее удивлению, у тротуара затормозило такси, и она запрыгнула в него, даже не оглянувшись на человека по имени Джош Тоби. «Я не хочу связывать свою жизнь с тем, кто до такой степени похож на меня. Мой истинный возлюбленный не должен умалять меня, он заставит меня излечиться от застенчивости и позволит мне расцвести, стать самодостаточной и независимой. Нет, с этим нелепым рыжим человеком я лишь глубже залезу в свою скорлупу, и мы будем вдвоем прятаться от мира и смущаться даже случайного внимания. Я так не хочу. Я хочу получить что-то совершенно другое. Если уж быть откровенной с собой – я хочу получить кинозвезду».




Глава 8


Она увидела его по дороге в ресторан, где договорилась поужинать с подругами Дженн и Сьюз. Впрочем, создавалось такое впечатление, что это он ее увидел, поскольку ярко-синие глаза Джоша Тоби смотрели именно на нее со страниц журнала «Пипл», «Самый сексапильный мужчина на планете!» – кричал броский заголовок, и даже его буквы льнули к волосам мужчины, словно желая получить свою долю ласки.

Жасмин очнулась, осознав, что уже довольно давно стоит на углу улицы, глядя в глаза человеку на обложке. В это невозможно было поверить, но Джош, казалось, улыбался ей одной, и она почти слышала его голос: «Ты и я, детка, мы должны быть вместе».

Джош с обложки уж точно назвал бы ее деткой. А тот, с кем она встречалась в индийском ресторанчике? Стал бы он называть ее так? Жасмин зажмурилась и попробовала совместить обоих Джошей. С тех пор как она сбежала из ресторана, прошло пять часов, но, стоило ей закрыть глаза, она совершенно четко видела лицо мужчины, который предлагал ей стать его личным помощником и костюмером.

Девушка схватила с прилавка журнал, сунула продавцу деньги и не взяла сдачу. Прижимая журнал к груди, почти бегом пустилась дальше по улице, потому что подруги наверняка уже ждут.

Ресторанчик Мэдлин был весьма своеобразным заведением. Его фасад и двери выкрашены в розовый цвет, по которому тут и там разбросаны желтые нарциссы. Ручки на дверях выполнены в форме розочек. Едва Жасмин распахнула дверь ресторана, ее окутал сладковатый запах лилий.

– Жасмин! – Навстречу ей поспешила сама Мэдлин. – Как я рада тебя видеть! А Сьюз и Дженн уже здесь.

Мэдлин, одетая в юбку-клеш и красную блузку с рюшами (наряд, достойный Минни-Маус), проводила посетительницу к столику, где ее ожидали подруги. Они всегда занимали один и тот же стол в глубине ресторанчика. На столе возвышалась вазочка с одиноким нарциссом. Сьюз и Дженн пили чай со льдом и ели салат со шпинатом. Вот уже два года подруги встречались здесь по четвергам, это стало доброй традицией.

Жасмин устроилась за столиком и поблагодарила хозяйку. Та улыбнулась:

– Тебе как обычно?

Жасмин кивнула, и Мэдлин поплыла прочь, унося с собой меню, где вместо точечек над буквами цвели розочки.

– Привет, красавица, – сказала Сьюз. Ее родители были корейцами и подарили своей дочери-американке восточную внешность. Кроме того, девушка весила девяносто фунтов при росте пять футов (с учетом трехдюймовых каблуков). Трудилась Сьюз брокером на бирже и была вполне успешна. – Как твоя сестра? Еще здесь?

– Да.

Жасмин с улыбкой обводила взглядом ресторан. Какое чудесное местечко! Здесь, как всегда, нет ни одного мужчины. Нью-Йорк – город людный, и время от времени какой-нибудь жаждущий отдыха и пищи представитель сильного пола распахивал дверь и обычно не двигался дальше порога. Цветочно-розовое царство заставляло его жмуриться, морщиться и отступать поспешно. Как-то раз Жасмин видела группу гомосексуалистов, которые зашли на ленч. Они даже сели за столик. Но, поизучав меню и нервно поозиравшись, один из них громко прошептал своему ярко накрашенному приятелю: «Чересчур женственно даже для меня». И они позорно ретировались.

Жасмин положила журнал в центр стола и решила, что это можно считать второй их с Джошем совместной трапезой.

– Я тут принесла кое-что почитать, – как можно небрежнее сказала она.

– «Самый сексапильный мужчина на планете», – торжественно продекламировала Сьюз. – А знаете, говорят, что, кроме внешности, у парня нет ничего. В смысле – он почти полудурок.

– Да какая разница? – отозвалась Дженн, облизывая губы и пожирая глазами глянцевого Джоша. Ей недавно исполнилось сорок два, но благодаря волосам цвета соломы и жизнерадостным веснушкам выглядела она от силы на двадцать пять. Пытаясь одеваться стильно, Дженн носила темную одежду и собирала волосы в тугой пучок. И все же больше всего она походила на девушку, выросшую на ферме где ни будь в Айове, что было абсолютной правдой. Она зарабатывала на жизнь преподаванием йоги и потому всегда являлась самой уравновешенной и умиротворенной из подруг.

– А помните, я вам рассказывала про свою сестру? Ту, которая обладает сверхъестественными способностями? – как бы невзначай спросила Жасмин.

– Конечно! – с готовностью воскликнула Дженн. – Твоя сестра может назвать имя истинного возлюбленного. – Она трогательно верила в сверхъестественное и идеальную любовь, хотя у самой с личной жизнью давно и прочно не ладилось.

Сьюз саркастически вздернула брови и поджала губы.

– Так вот, моя сестра назвала мне имя возлюбленного, предназначенного мне судьбой. – Жасмин кивнула на журнал: – Это он!

Подруги смущенно и растерянно переглянулись.

– Джош Тоби – мой истинный возлюбленный, – упрямо повторила Жасмин.

Сьюз и Дженн молчали. Потом Сьюз отодвинула тарелку и водрузила на стол свой ноутбук. Она включила его и принялась нетерпеливо барабанить пальцами по столу, ожидая, пока агрегат загрузится.

– Я собираюсь найти другого Джоша Тоби, – пояснила она. – Наверняка у парня есть однофамильцы. Ведь ты сама говорила нам, что сестра слышит только имя, а подробностей никаких сообщить не может.

– Но почему ее любовью не может оказаться именно этот Джош Тоби? – робко вступилась за подругу Дженн.

Сьюз лишь бровями шевельнула в ответ.

Подоспевшая официантка налила холодный чай в высокий бокал, расписанный пасторальными ромашками. Жасмин поблагодарила и пригубила напиток, пытаясь убедить себя, что не стоит обижаться на Сьюз. В конце концов, у ее подруги имеются весьма веские основания для сомнений. За последние два года Сьюз пыталась познакомить ее с двадцатью… двадцатью двумя, если быть точной, парнями. Ни с одним Жасмин не продвинулась дальше первого свидания.

Она прекрасно сознавала, что ее слова про истинную любовь в сочетании с картинкой из журнала звучат совершенно абсурдно. Миллионы женщин во всем мире разглядывают сейчас те же фотографии и мечтают хоть разок оказаться рядом с этим восхитительным телом. Этакое содружество мечтательниц.

«Но я – это совсем другое, – подумала Жасмин. – Я действительно встречалась с Джошем Тоби. И он предложил мне работать на него». Хорошо бы рассказать об этом подругам, но Джош просил хранить его секрет, и она вынуждена молчать. Нельзя разглашать чужую тайну.

– Не думаю, что тебя может заинтересовать пустоголовый красавчик, – заметила Сьюз, глядя в монитор. Ее пальцы быстро бегали по клавиатуре.

– Истинную любовь не выбирают, – ответила Жасмин упрямо.

– Да и так ли это важно? – подала голос Дженн. – Черт, если бы этот парень оказался моей любовью, я бы как-нибудь пережила то, что он не Эйнштейн. Есть, знаешь ли, и другие важные факторы. Вот, например… – Она раскрыла журнал и перелистала страницы.

Все трое подались вперед и с жадным вниманием уставились на фото, украшавшее разворот. Джош был снят в джинсах, без рубашки, но в ковбойской шляпе. Он расположился на диване в самой что ни на есть соблазнительной позе. Жасмин прочла вслух подпись под фотографией:

– «Джош Тоби. Он не только страстный красавец мужчина, он еще и умеет готовить». Значит, он любит поесть, – заключила она.

Сама Жасмин не слишком увлекалась едой. Если ты ешь что-нибудь зеленое, оно имеет дурную привычку застревать в зубах. Если ты ешь что-нибудь ярко-красное, то оно норовит выплеснуться на рубашку… А если есть и одновременно разговаривать… Брр, такое и вовсе немыслимо! Да она умерла бы от смущения, если бы только попробовала одновременно есть и разговаривать с мужчиной. Просто задохнулась бы.

– Его провозгласили сексуальным божеством, – продолжала читать Жасмин. – Давайте преклоним колена и вознесем хвалу…

– Смотрите, как бы нас не стошнило на него, – фыркнула Сьюз. – Слишком много сладкого – это плохо.

Жасмин перелистала несколько страниц, где Джош представал перед читательницами в самых эротических позах. Ее лицо пылало от смущения.

– Вообще-то я если и покупаю такую прессу, то ради статей, а не ради картинок, – пробормотала она.

Сьюз объявила, глядя на экран:

– Я нашла 4 347 612 упоминаний имени Джош Тоби. Большая часть из них наверняка относится к нашему шустрому блондинчику. Тут имеется официальный сайт Джоша Тоби, а также неофициальный. «Джоша Тоби – в президенты…» Его сайт на японском… Обнаженка с Джошем Тоби.

– Ну-ка, ну-ка, – оживилась Дженн.

Подруги придвинулись к экрану. Ох ты! Сердце Жасмин буквально остановилось. Однако какой он… большой и твердый. Чувствуя, что щеки горят огнем, она торопливо оторвалась от компьютера и спряталась за журналом. Лучше читать статьи, это менее опасно.

– Вот тут есть рубрика «Вопросы и ответы»! Читаю: «Ревнив ли Джош Тоби?» Ответ: «О да! Он ревнует всех своих женщин». Это как же, я не поняла? Всех сразу? И сколько их бывает за раз, мне интересно? Или он просто ревнует каждую новую пассию по очереди?

– Да он уже сто лет как встречается с Клео Чен, – заметила Дженн. – Так что ее, наверное, и ревнует. Хотя, знаете, оба они как-то холодноваты, когда появляются вместе. Не заметно внутреннего огня, и все такое… О! А вдруг он гей?

– Не думаю, – пробормотала Сьюз, не отрывая взгляд от экрана. – Зато здесь написано, что Клео Чен – лесбиянка. Вот это да! Есть целый сайт, называется «МыНенавидимЧен».

– Тогда, может, он гей, а она лесбиянка. А все остальное – для прикрытия?

Некоторое время все трое молчали, разглядывая портрет красивого блондина.

– Нет, – вздохнула наконец Дженн, – не может он оказаться геем. Такая несправедливость выше моего понимания. Господь не допустит!

– Та-ак, а здесь сказано, что Джош и Клео уже назначили день свадьбы и их брак – дело решенное, – продолжала делиться информацией Сьюз.

– Ох, довольно, – пробормотала Жасмин, чувствуя, как ее глупое сердце заныло от разочарования и обиды. – Найди мне другого Джоша. Должен же среди этих четырех миллионов упоминаний встретиться еще хотя бы один человек. – А лучше два: не кинозвезда и не рыжий библиотекарь, а кто-то средний: милый, нормальный парень. Водопроводчик! Повар!

– Ладно, я этим займусь, – бодро пообещала Сьюз. Она любила работу, и подобное занятие наверняка не будет ей в тягость.

Дженн присвоила журнал и теперь решила прочесть кое-что вслух:

– Он никогда не посылает своим женщинам цветов, потому что не любит срезанные цветы: они быстро умирают.

– Ну вот, парень точно идиот, что и требовалось доказать! – радостно возвестила Сьюз. – При чем тут цветы? Все рано или поздно умирает. Даже женщины. Нет, Жасмин, это не твой мужчина, ты слишком хороша для него.

Некоторое время все трое молчали. Жасмин пила чай, Дженн задумчиво ковыряла салат. Сьюз лихорадочно барабанила по клавиатуре. Наконец она вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Это безнадежно, – сказала она. – Тут слишком много нашего гламурного красавчика, я просто не смогу добраться до другой информации.

– А ты набери слова «Джош Тоби» и добавь «обычный» или «средний», – посоветовала Дженн.

– Да я пыталась! Глупая машина выдает фразы типа «Член у Джоша больше обычного».

– Ой, не надо вот этого, – пробормотала Жасмин, испуганная представшей перед ее мысленным взором картинкой. – Избавьте меня.

– А в его холодильнике, – Дженн попыталась отвлечь подругу и опять взялась за журнал, – в его холодильнике нет ничего, кроме фуа-гра и пива «Будвайзер». Пиво, кстати, легкое.

– Ну уж нет, мне больше нравится думать о том, что у него больше среднего, – заявила Сьюз.

– Например, о его машинах! – Жасмин не дала подруге закончить. Она выхватила у Дженн журнал и торопливо перевернула страницу. – Смотрите, здесь говорится, что он сам готовит себе кремы для лица!

Подруги разразились хохотом, а Жасмин вдруг стало жаль парня. Бедняга Джош, он, наверное, живет в аду. Подумать только, каждая деталь его личной жизни обсуждается, рассматривается чуть ли не под микроскопом. И ведь наверняка много чего поклонницы просто придумывают.

А вот если бы журнал «Пипл» делал материал о ней, Жасмин Бернс, что бы там написали? «Самая застенчивая женщина в мире! Жасмин Бернс предпочитает обедать в обществе ближайших подруг в таком специфическом месте, где не рискует показаться ни один мужчина. Она обожает цвета, особенно синий с легким намеком на пурпур. В качестве развлечений она ходит по магазинам и покупает ткани. А вечера проводит дома за просмотром DVD».

Дженн захлопнула журнал и пожаловалась:

– Я не нашла ничего о том, что парень ищет свою вторую половинку, или о том, что в жизни его имеется прореха и он ждет не дождется свою возлюбленную.

– Или о том, что прореха имеется у него в штанах и он срочно нуждается в помощи искусного портного, – подхватила Сьюз. Она опять открыла один из сайтов, посвященных достоинствам обнаженного Джоша, и голос ее стал мечтательным и отстраненным.

Жасмин протянула руку и принялась листать сайты, вопрошая:

– Где-то тут должно быть сказано, что он обожает проводить вечера дома, просматривая любимые фильмы, пока его девушка шьет.

– Минутку. – Сьюз перехватила руку Жасмин и теперь читала информацию с официального сайта Джоша. – Ай-ай-ай, у нас плохие новости. Здесь сказано, что наш герой на целый месяц уехал в Афганистан на натурные съемки и подготовку нового фильма Стивена Спилберга про героического Митча. В новом фильме тот будет бороться за свободу в Афганистане. Он находится непосредственно в зоне боевых действий, и связаться с ним нет никакой возможности. Мы все молимся за то, чтобы он вернулся целым и невредимым.

– И что из этого? – пожала плечами Дженн. – Кому-то нужно срочно отправится в Афганистан? Не вопрос! У меня есть знакомый учитель йоги, он оттуда родом. Могу устроить приглашение и все такое.

Жасмин задумалась. Как интересно! А был ли тот парень в индийском ресторане настоящим Джошем Тоби? Она вновь пожалела о том, что не может рассказать подругам о своей встрече с кинозвездой. Она обещала хранить его тайну. А Дженн и Сьюз… они замечательные, но молчаливыми их назвать трудно.




Глава 9


Эми наконец собрала сумку. Честно сказать, в нее перекочевало немало вещей Жасмин, но та была так рада, что сестра все-таки уезжает, что решила не обращать внимания на подобные мелочи.

– Когда твой поезд? – спросила Жасмин.

– У меня еще целый час. Не волнуйся, я действительно уезжаю.

Жасмин была уверена: отъезд вызван тем, что две тысячи долларов, полученных сестрой за услуги медиума, уже растрачены. Денег осталось только на билет до Балтимора. Но все это ерунда. Главное, Эми освободит квартиру от своего шумного и утомительного присутствия, и Жасмин получит возможность подумать о себе и происходящем.

Эми сидела на чемодане (который тоже позаимствовала у сестры) и ела посыпанный сахаром пончик. Пудра падала ей на юбку, и казалось, что Эми находится в центре небольшого индивидуального снегопада.

– Вчера вечером я читала одну из твоих книг… для стеснительных людей, – сказала она вдруг. – Там написано, что должен быть некий отправной момент, какое-то событие в прошлом, которое сделало тебя такой. И событие это связано с мужчиной.

Жасмин растерялась и расстроилась. Тема была ей неприятна, и во рту моментально пересохло. Она отошла к окну, обхватила себя руками за плечи и принялась пристально разглядывать нежное золото, которым утреннее солнце украсило осенние клены.

– Ну так что, был у тебя такой момент? – не отставала Эми. – Может, это тот случай, после которого ты сбежала от нас? Это вполне безобидное мошенничество, но тебе было шестнадцать, ты впала в истерику и уехала.

Жасмин взглянула на часы. Господи, скорее бы сестра уходила. «Я не хочу думать о том дне». И вовсе не устраивала она истерик, просто уехала, и все. И даже записку оставила, объяснив, что не может больше жить вместе с сестрами.

– Тебе пора, – сказала она.

Но Эми продолжала восседать на чемодане, по-видимому, решив не трогаться с места, пока не получит ответа на свой вопрос.

Жасмин вздохнула:

– Стеснительность обусловлена не только психологически. Большую роль играет также химия мозга, его структуры…

– То есть ты обречена? – Казалось, Эми искренне огорчена этим фактом.

– Ну, факторы воздействия окружающей среды не стоит недооценивать…

– Ага! Я знала, что во всем виноваты те шалости!

Жасмин вздохнула. Трудно объяснить, почему она такая.

Ведь и ей самой хочется найти очевидный и единственный ответ, тогда с ситуацией будет проще справиться. Пока же она видит целый клубок обстоятельств: мать разрушила семью, когда девочке исполнилось два года, и малышка почему-то испытывала вину за развод родителей. Кроме того, сестер было три, но мама досталась ей одной, и за это Жасмин тоже привыкла себя винить. Она выросла в Индии, где женщина воспитывается в подчиненном состоянии и всегда знает свое место. А в шестнадцать случился тот ужасный срыв с ее учителем Раджем…

Впрочем, на ее нынешнее состояние можно взглянуть и по-другому: мужчины действительно страшноваты. И вообще, только сумасшедший не испугается той близости, которая требуется для поддержания отношений двух взрослых людей. Наверное, весь род людской сошел с ума и Жасмин Бернс – последний здравомыслящий представитель человечества…

Эми в упор смотрела на сестру, ожидая продолжения разговора. Жасмин поняла, что, если хочет избавиться от сестрицы, придется хоть в некоторой степени удовлетворить ее любопытство.

– Это было в школе, – сказала она неохотно.

Эми поерзала, устраиваясь на чемодане поудобнее, и даже подалась вперед, словно маленькая девочка, которая сидит у костра и ждет страшную историю.

– В шестнадцать я приехала в Балтимор, чтобы жить с вами. Мне пришлось пойти в школу. До этого я занималась только с частными учителями, никогда не попадала в класс, полный подростков. Меня заставили читать вслух, и мальчишки смеялись надо мной.

– С чего это? Ты же умеешь читать!

– Что с того? Я нервничала и путалась в словах. – Жасмин уставилась на книжную полку и повторила название книги, попавшейся на глаза. – Это были греческие мифы, и я не смогла прочесть имя Сизиф.

– И все? – Эми выразила разочарование. – Это скучно!

– Прости, но так случается. Опасность приходит, откуда не ждешь.

– Даже твой невроз невыносимо скучен, – пробормотала Эми, с сожалением глядя на сестру.

Раздался звонок. Сестры подскочили и уставились друг на друга.

– Ты вызвала такси? – с надеждой спросила Жасмин.

– Нет.

– Тогда это, наверное, клиентка. Какая-то женщина из Бронкса позвонила и сказала, что ей нужно подшить платье. Она рано, но это ничего. – Жасмин подошла к интеркому и нажала кнопку: – Да?

– Жасмин? Это я, Джош Тоби. Впусти меня.

Прежде чем Жасмин пришла в себя, Эми перегнулась через ее плечо и нажала кнопку, открывая дверь.

– Что ты наделала? – всхлипнула Жасмин. Каждая клеточка ее тела вопила от ужаса и мечтала только об одном – скрыться куда-нибудь, спрятаться как можно дальше, пока Джош не поднялся сюда. Господи, ну почему ее угораздило поселиться на пятом этаже? Через окно не сбежать никак. А если она выйдет в дверь, они неминуемо встретятся в холле. Тошнота поднималась в горле.

– Ой, я сейчас увижу настоящего Джоша Тоби! – Эми находилась на седьмом Небе от счастья. – Представь, если голос вернется? Тогда я услышу, что он мне скажет, и мы будем точно знать, твой ли это Джош или тебе все же нужно в библиотеку… Как я выгляжу? Жасмин? Ты куда?

– Не впускай его! – Жасмин спряталась за шторами.

– Ты совсем свихнулась? Вспомни, сколько тебе лет!

В дверь постучали.

– Не вздумай хоть слово ляпнуть про истинную любовь и все остальное, – прошептала Жасмин, сверкая на сестру глазами из своего укрытия.

Эми лишь пожала плечами и поспешила к двери. Вот звук открывающихся замков, теперь распахнулась дверь… Жасмин перестала дышать. Может, все же попробовать в окно? Интересно, насколько больно ломать ноги?

– Привет! – пропела Эми.

Жасмин выглянула в щелку. На пороге стоял Джош Тоби собственной неотразимой звездной персоной и удивленно взирал на Эми. Он был так же хорош… нет, еще лучше, чем в прошлый раз. Бейсболка, белая рубашка, вытертые джинсы, кроссовки «Найк» и потертая кожаная куртка – что такого невероятного? Однако этот мужчина выглядит абсолютно сногсшибательно. Вокруг его ног увивался средних размеров песик. Он подпрыгивал и поскуливал, явно напрашиваясь на повышенное внимание, и Жасмин даже не могла его за это осуждать. Большинство женщин вели бы себя точно так же. И неудивительно – Джош как две капли воды похож на свой экранный образ. Глупости, в жизни он в сто раз шикарнее, чем на экране. Аполлон, сошедший к смертным, и все равно вокруг него заметно божественное сияние.

– Я ищу Жасмин Бернс, – сказал Джош.

– Да что вы говорите! – Эми отступила назад, пропуская его в комнату. – А она как раз играет в прятки. Так что вам будет, чем заняться. – Джош прошел мимо нее в комнату, и цыганка мимолетно коснулась его плеча. В тот же миг на губах ее расцвела довольная улыбка, и она воскликнула: – Точно! Это он!

Джош оглядел белую комнату, но не увидел никого, кроме стоящей рядом цыганки. Женщина была по-своему интересна, но он испытал глубокое разочарование при мысли, что Жасмин не оказалось дома. Бастер – пес Артуро – прыгал и скулил, и Джош отстегнул поводок. В ту же минуту собака вбежала в комнату и запрыгала у задернутого гардинами окна, принюхиваясь к чему-то.

– В чем дело, приятель?

«Надеюсь, он не хочет писать, – тоскливо подумал Джош. – Мы сейчас прошли и пробежали шесть миль, уж он должен был успеть сделать все свои дела». Но Джош никогда не имел собаки и слабо представлял себе, сколько раз в день псу требуется справлять естественные потребности. Артуро сказал, что ему нужно уехать на несколько дней, и попросил приятеля присмотреть за Бастером. Джош согласился, поскольку Бастер ему нравился. Вообще-то они неплохо ладили, несмотря на полное отсутствие у Джоша опыта общения с животными. Его родители считали, что жестоко держать собаку в городской квартире, они даже участвовали в каком-то марше протеста по этому поводу.

– Я сестра Жасмин, Эми, – пояснила цыганка, протягивая руку, пальцы которой были унизаны яркими кольцами.

– Я…

– Я знаю, кто вы. – Она сжала его ладонь, и только приложив некоторое усилие, Джош смог освободить руку. Он сделал шаг назад, вдруг почувствовав себя неуютно в обществе этой женщины. Бастер лаял и бегал взад-вперед возле окна.

Джош сделал еще шаг назад, и матрас ударил его под колени. От неожиданности он плюхнулся на кровать, но сразу же вскочил и постарался увеличить расстояние между собой и Эми, которая наступала на него, глядя жадными глазами.

– Эй, Бастер, иди сюда, – позвал он, а про себя добавил: «И лай не на окно, а на эту цыганку. А то, как бы мне самому не пришлось на нее рычать, – похоже, весьма агрессивная особа». Бастер бегал между ним и окном, как песик Тото из книжки «Волшебник из страны Оз».

– Жасмин дома? – спросил Джош. Он уже всерьез начал опасаться этой дамочки, которая выглядела весьма агрессивно, а глаза ее так и пылали. «Да она меня съест, если я отсюда не уберусь». А ведь Мо предупреждала его, что опасно бродить по городу без телохранителя. Наверное, стоило прислушаться к советам друга. Вот если бы Бастер был по природе своей овчаркой… Он взглянул на песика. Тот по-прежнему упорно обхаживал занавеску.

Эми сделала шаг вперед.

А лучше бы Бастер оказался злобным питбулем, в панике подумал Джош. Отступая, он врезался в столик и едва успел подхватить стеклянную лампу. Красивая, кстати, лампа. И вообще, даже опасаясь за свою жизнь и здоровье, он не мог не заметить, насколько стильно и удобно обставлена квартира. Благородная простота – ничего лишнего. Эта дама, пожирающая его глазами, никогда не сумела бы обустроить такое жилье.

– Я должна сказать вам что-то очень-очень важное. Это изменит вашу жизнь, – сказала Эми. Одновременно она ловко обошла тот самый столик, и они с Джошем столкнулись буквально нос к носу. Отступать молодому человеку было некуда – лопатками он чувствовал стену.

– Как интересно. – Он попытался проскользнуть мимо, но она ухватила его за запястье. Джош вздрогнул – хватка у женщины оказалась железная, а ярко-красные ногти выглядели зловеще.

– Это касается вашей истинной и единственной возлюбленной, посланной Богом.

– Чего касается? – Джош безуспешно пытался высвободить руку.

И вдруг шторы зашуршали, раздвинулись, и он увидел Жасмин.

– Здравствуйте, – сказала она, наклонилась и позволила Бастеру обнюхать свою ладонь. – Я просто окна мыла… Ну и хотела закончить.

Бастер, радостно повизгивая, прыгал возле нее.

Джош в растерянности почесал в затылке. Что-то тут странное происходит… Однако появление Жасмин несколько его успокоило. Она выглядела такой же совершенной, как вчера: просто и стильно одетая, очень красивая и аккуратная… пожалуй, даже слишком аккуратная, для человека, который только что мыл окна.

Сейчас таких женщин в Голливуде уже нет, подумал он вдруг. Никакой пластической хирургии, никакого макияжа, никакого притворства.

Жасмин незаметно втиснулась между ним и сестрой, и Джош почувствовал, как железная хватка цыганки ослабла и его рука вырвалась на свободу. Песик неотступно следовал за девушкой, словно нашел себе новую хозяйку. Однако у Бастера хороший вкус, одобрительно подумал Джош.

– Прошу вас извинить мою сестру, – церемонно произнесла Жасмин. – Она…

– Я обладаю сверхспособностями, – быстро вставила Эми, выглядывая из-за плеча сестры. – Я могу сказать вам имя…

Жасмин быстро зажала ей рот и строго спросила:

– Разве ты не опаздываешь на поезд?

– Я не успела услышать… не получила послания!

Джош захлопал глазами. Ах да, сверхспособности! Жасмин уставилась на сестру взглядом, который заставил цыганку умолкнуть. Джош наблюдал за происходящим с удовольствием. Ему очень нравилась такая Жасмин: уверенная в себе, собранная и деловитая. Бастер сел около его ног и тоже наблюдал за женщинами, склонив голову набок и изредка тихонько повизгивая.

– Ты его пугаешь, – с укором сказала Жасмин.

– Да ладно, – фыркнула Эми. – Ему уже давно пора привыкнуть к тому, что каждая вторая женщина бросается на него с конкретными намерениями. Этот мальчик – секс-символ, не забыла? Кстати, только теперь я понимаю, насколько он заслужил свое звание… – Эми в упор разглядывала Джоша. Жасмин покраснела, и он был благодарен ей за такую чопорность. Стеснительная женщина – большая редкость в мире шоу-бизнеса, где ему порой по нескольку раз в день поступают недвусмысленные предложения от дам. – Жас, я не успела! Пусти меня, я подержусь за него еще разок, и тогда!.. – воскликнула Эми.

– Назад! Или я напущу на тебя собаку!

– Его зовут Бастер, – услужливо пояснил Джош.

– Спасибо, – не оборачиваясь, сказала Жасмин. – Ты слышишь, Эми? Я напущу на тебя Бастера!

– Да уж, напугали! – фыркнула Эми. – Он все больше занавесками интересуется.

– Не стоит недооценивать зверя! – воскликнул Джош.

Эми вдруг сделала угрожающий жест в сторону песика. Тот взвизгнул и мгновенно отскочил назад. Потом спрятался за ноги Джоша и уже оттуда зарычал на источник угрозы. Эми зарычала в ответ.

– Похоже, мы пришли не вовремя, – сказал Джош, которому не хотелось рисковать собакой, да и собой тоже. – Думаю, сейчас нам лучше уйти, но мы с Бастером вернемся попозже. – Он говорил уверенно, но почему-то мысль о том, что придется покинуть этот светлый дом, его огорчила. Куда он пойдет и что будет делать? Он надеялся, что в компании песика перестанет чувствовать себя одиноким, но, как оказалось, Бастер не смог заменить собой полноценное человеческое общество.

Меж тем песик уже позабыл про недавнюю угрозу, выбрался на середину комнаты и теперь катался на спине у ног Жасмин, явно напрашиваясь на ласку. Он вскакивал, терся о ее джинсы, вставал на задние лапы, опираясь о колени девушки и царапая ткань когтями. Вот Клео давно прогнала бы собаку, чтобы не портила одежду. Клео вообще собак не любит. А что она любит, кстати? Он поймал себя на мысли, что понятия не имеет об этой стороне натуры своей так называемой подруги. Впрочем, ее главная черта – целеустремленность и работоспособность. Каждый день Клео три часа проводит в спортзале. Два раза в неделю отправляется в салон для специальных процедур, и каждый день профессионально ухаживает за лицом. Жасмин наверняка всего этого не делает, не пользуется дорогущими кремами и лосьонами, но ее кожа буквально светится и… и…
		…Светлый ангел,



		Во мраке над моею головой



		Ты реешь, как крылатый вестник неба,



		Вверху, на недоступной высоте.








Меж тем сестры стояли друг против друга, меряясь взглядами. Эми сдалась первой.

– Ну ладно, – сказала она. – Я ухожу. – После чего заключила сестру в свои мощные объятия и еще прошептала ей что-то на ухо. Потом подхватила чемодан и уже вслух добавила: – Позвони мне. И вы тоже. – Она извлекла откуда-то из складок юбки карточку и протянула Джошу. Надеясь ускорить уход сестрицы, он принял визитку и сунул ее в карман. Потом надо будет отдать ее Мо, чтобы она разузнала об этой даме побольше и приказала охране и на пушечный выстрел ее не подпускать.




Глава 10


Жасмин буквально приросла к полу. Ей казалось, что ноги ее пустили корни, которые не просто углубились на пять этажей вниз, но и прочно вросли в фундамент здания, а то и в тот далекий пласт каменной плиты, на которой покоится Манхэттен. «Может, это уже не я, а просто фикус? Точно, я фикус, и не стоит обращать на меня внимания». Пока рядом находилась Эми и ее требовалось нейтрализовать, Жасмин как-то не нашла времени занервничать по поводу присутствия в ее комнате самого Джоша Тоби. Зато теперь, оставшись с ним наедине, испугалась до дурноты. Она вдруг осознала, что находится – ну да, точно – наедине с самим Джошем Тоби.

Джош стоял у окна и напряженно смотрел на улицу. Когда Эми показалась из подъезда и двинулась прочь от дома, он вздохнул с облегчением и повернулся к хозяйке:

– Значит, ваша сестра – экстрасенс?

Надо говорить. Просто необходимо что-то ответить. Открыть рот и издать звуки. Сложить их в слова.

– Да. – «Уже неплохо, но хотелось бы побольше. Давай же!» – Ага.

Мысленно она застонала: интеллектуальная беседа, нечего сказать.

Джош присел на край кровати, не обращая внимания на то, что хозяйка торчит посреди комнаты, как дорожный указатель. Бастер тоже забрался на кровать и устроился рядом с Джошем. Везет некоторым, подумала Жасмин.

– Так я хотел спросить, может, вы все же согласитесь работать со мной? Артуро настаивает на том, что вы лучше всех. – Он немного покачался, словно пробуя матрас. Может, он хочет купить ее кровать? Потом Джош откинулся назад, оперся на локти и вопросительно уставился на нее.

Нельзя быть таким привлекательным. Это надо запретить. Объявить вне закона красивых мужиков. Жасмин почувствовала, что ей нужно сесть. Голова кружилась, а чертовы ноги и правда словно приросли к полу. Она старалась дышать медленно и считала до десяти. Необходимо успокоиться. «Да? – не без ехидства вопросил внутренний голос. – И как тут можно успокоиться, когда на моей кровати развалился самый сексуальный мужчина на свете, звезда Голливуда и… и, возможно, мой возлюбленный? Он полулежит передо мной и делает вид, что он обычный человек».

Несколько секунд Жасмин разглядывала диванчик. Наконец ей удалось уговорить свои конечности вернуться к жизни, и она добралась до дивана и села. Бастер мгновенно покинул кровать и устроился рядом с ней.

Она погладила собаку. Уф, когда концентрируешься на чем-то, что не является мужчиной, то намного легче владеть собой. Жасмин почесывала пса за ушами и уже почти улыбалась. Впрочем, Бастер тоже, скорее всего мужчина… Ну, не станем проверять и сосредоточимся на его мохнатых ушках.

– Я не могу работать на вас. Простите, – выдавила она. Горло словно песком посыпали. Вода! Надо попить, иначе она больше ни звука произнести не сумеет.

Меж тем Джош вскочил и теперь бродил по квартире. Он никак не отреагировал на ее слова, и Жасмин с отчаянием подумала, что он, пожалуй, просто не расслышал ее сдавленный шепот. Она хотела бы перестать таращиться на мужчину, но это было выше ее сил. Лицо Джоша казалось ужасно знакомым, и она никак не могла осознать, что перед ней живой человек из плоти и крови. Жасмин то и дело моргала, чтобы изгнать образы и картинки из журналов, упорно встающие перед ее внутренним взором. Те же самые русые волосы, невероятного цвета глаза и совершенное тело. Но теперь это тело маячило перед ней в трех измерениях.

– Я вам объясню, в чем дело, – продолжал Джош. – Как актер я не имею большого веса…

Он подошел к кухонному уголку, открыл шкаф и вытащил кружку с логотипом университета. Налил воды и застыл, с недоумением глядя на чашку, словно не уверенный, каким образом и зачем он обзавелся вдруг этой вещью. Затем он подошел к Жасмин, протянул ей кружку и проникновенно сказал:

– Поверьте, я настоящий актер, а не просто парень со смазливой физиономией и хорошей фигурой.

Жасмин покраснела и, приняв кружку, принялась жадно пить воду.

– Вы и понятия не имеете, что это значит – жить в таком теле. Видеть, как люди таращатся, и понимать, что они видят только форму – тело, – но не меня! – Он плюхнулся на стул и грустно сказал: – Звучит ужасно глупо.

Не думать о его красивом лице.

Не думать о его красивом теле. Не думать!

Она торопливо отпила воды, а потом поперхнулась и с ужасом уставилась на кружку в своих руках. Минуточку! А почему, собственно, он принес ей воды? Да потому, что услышал ее мысли. Пытаясь обрести хоть какое-то спокойствие, она принялась гладить собаку. Пес смотрел на нее влюбленными глазами и норовил лизнуть руку розовым шершавым языком.

«Мне бы твои проблемы, – думала Жасмин. – Сам бы попробовал жить в теле, которое постоянно предает, не слушается, не желает подчиняться». Что ж получается, у них обоих есть трудности, и в чем-то даже сходные. Никто не может разглядеть душу Джоша сквозь красоту его тела. Никто не может подобраться близко к душе Жасмин и разглядеть ее из-за всепоглощающей застенчивости. Итак – совместное проклятие. Они будут отлично понимать друг друга. Они созданы друг для друга.

– Я хочу играть. Понимаешь? Играть в театре. Доказать всем, что там, внутри этого, – он ткнул себя пальцем в живот, – живет талантливый актер.

Затем Джош сунул руку в карман джинсов, вытащил свернутый лист бумаги и протянул его Жасмин.

Она осторожно взяла листок. Вырезка из газеты, довольно помятая. Жасмин расправила ее на коленях, стараясь скрыть дрожь в руках. Это оказалась очень старая вырезка; буквы кое-где расплылись и были едва читаемы, а на сгибах кто-то заботливо, но не очень аккуратно подклеил ее скотчем. Заголовок гласил: «Симпатяшка на коне». Жасмин пробежала глазами статью, спотыкаясь на таких выражениях, как «едва умеет двигаться», «глазки-пуговички», «тупой как бревно», «блондинчик завоевывает женскую аудиторию».

Прочитанное вызвало у Жасмин удивление. Надо же, значит, Джош Тоби чувствует себя неуверенно, сомневается в своем таланте, нуждается в подтверждении и доказательстве оного? Она сложила вырезку и протянула ее обратно.

– Это всего лишь мнение одного человека, недоброжелательного критика, – пробормотала она, одновременно вспоминая Сьюз и Дженн, которые приблизительно так же высказывались о мистере Сексуальность. Надо же, а ведь Эми говорила, что Джошу Тоби необходима помощь! Но тогда… голова у Жасмин закружилась – тогда слова сестры были правдой? И этот парень действительно тот самый? Ее настоящая и единственная любовь!

– Я тупой красавчик, так все думают, – с горечью говорил Джош, меряя шагами комнату. Квадратных метров, принадлежавших Жасмин, было не слишком много, а потому он буквально мелькал туда-сюда. – Ты тоже так думаешь, разве нет?

Жасмин почувствовала, как лицо ее проходит через все цвета радуги.

– Ну, я…

– Вот видишь! – Он даже не стал слушать ее жалкие оправдания. – Поэтому я и хочу поставить Шекспира. В театре, на сцене! Я покажу всем, что я актер, который может играть сам – без бесконечных дублей, спецэффектов и команды поддержки. Артуро все устроит, но мне нужна твоя помощь.

Если все узнают, что я участвую в пьесе, то зал будет заполнен визжащими тринадцатилетними девчонками. Ну, может, пара злопыхателей-критиков заглянет позлорадствовать. А я хочу получить серьезную аудиторию и нормальных критиков, которые скажут: «Смотрите, а парень-то хорош. А кто это, собственно?» Потом все узнают, что это я, и – оп-ля – я получил всеобщее уважение!

Жасмин поставила кружку на столик. Просто удивительно, думала она, человек никогда не бывает, доволен тем, что имеет. Оказывается, даже такой парень, как Джош Тоби, нуждается в самоутверждении.

– А вот, кстати, я совсем забыл. – Он вынул из кармана коробочку и протянул ей. Жасмин, не веря своим глазам, смотрела на темный предмет, подозрительно похожий на коробочку для драгоценностей. И мужчина протягивает ей этот подарок!

«Он хочет жениться на мне:.. Он знает, что мы с ним созданы друг для друга…»

– Ну же, открывай, Жас. – Джош присел рядом.

Ну и дела! Вот они уже на ты и он называет ее уменьшительным именем. Пытаясь скрыть дрожь в руках, Жасмин приняла коробочку и подняла крышку. Через секунду она захлопнула ее, зажмурившись от света, ударившего в глаза. Не кольцо – ах! Но бриллиантовые серьги-пуссеты сверкали на черном бархате. Жасмин сунула коробочку обратно Джошу и замотала головой:

– Нет-нет, я не могу это взять.

– Да ладно! Подумаешь, сережки! Примерь лучше!

«Подумаешь, сережки!» Неужели для него это действительно такой пустяк? Вот так взять и купить бриллиантовые серьги тысяч за восемь долларов женщине, которую видел один-единственный раз в индийском ресторанчике? Впрочем, он же чертовски богат. Настолько богат, что подобные траты кажутся ему незначительной мелочью… однако, хорошо живут голливудские звезды!

Впрочем, драгоценности могут быть своего рода попыткой подкупа, чтобы заставить ее принять предложение о работе.

– Однажды Клео сказала мне, что бриллианты отвлекают внимание от их владельца, – сказал Джош. – Именно по этой причине она никогда не носит бриллианты. Но после нашей вчерашней встречи я подумал, что ты захочешь надеть что-то отвлекающее внимание людей от твоего лица, поэтому я и купил серьги. Пока все будут на них пялиться, у тебя всегда найдется пара минут, чтобы взять себя в руки.

Жасмин не верила своим ушам. Никто и никогда в жизни не проявлял такого понимания ее проблем. И такого сочувствия. И не пытался помочь столь щедро.

Джош опять протянул ей коробочку. Он просто невозможен…

– Если мы будем работать вместе… – если! – то это будет только работа, – прошептала она.

– Договорились! – Он улыбнулся, вскочил и опять принялся кружить по квартире. Интересно, он что, не может просто спокойно посидеть? И почему он так улыбается? Такой довольный? У Жасмин появилось ощущение, что она попалась в расставленную ловушку.

– Я не сказала «да», – быстро выпалила она. – Я всего лишь предположила, что такое возможно!

Джош прислонился к шкафу и, улыбаясь, смотрел на нее. Господи, это зрелище выше ее сил! Ну какого черта он так красив?

– Чему ты улыбаешься?

– Потому что впервые за все время ты забыла, что боишься меня до полусмерти, и стала самой собой. Я ждал этого – и дождался!

Он вернулся к диванчику и сел рядом.

А ведь он снова оказался прав, в панике подумала Жасмин. Но раз так… вероятно, она просто привыкнет, и тогда, тогда один разговор может превратиться в два и в три… А потом… в долгую и счастливую совместную жизнь? Внутри стало щекотно, и перед глазами мелькнул тот необыкновенный васильковый цвет, цвет ее счастья. Она подняла взгляд на сидевшего рядом мужчину – и все пропало. Он улыбается, он невероятно хорош – и она опять боится его до спазма в желудке. Хоть бы он мог сделаться менее привлекательным! «Ну один изъян, госпожа природа, что же вы так расщедрились-то?» Жасмин почувствовала, что краснеет, мучительно заливается краской – щеки, уши, шея.

– Какую роль ты собираешься играть? – быстро спросила она, подсознательно желая увести разговор от своей застенчивой особы.

– Конечно, Ромео. – Он пожал плечами и сунул коробочку с сережками в карман куртки.

Жасмин постаралась отогнать образ Джоша в костюме той эпохи, взирающего томным взором на предмет своего обожания.

– Обычно самое большое внимание публики получает Меркуцио, это очень выигрышный образ, – сказала она, не потрудившись упомянуть, что Меркуцио в пьесе больше всего рассуждает о любви и сексе. И вообще, пересел бы он куда-нибудь… Трудно думать, когда рядом на диване сидит сам Джош Тоби во всей свой красе, во плоти, так сказать. И какая плоть, мамочки!

– Я об этом думал, – отозвался Джош, оживившись. – Но люди и так считают меня сердцеедом и повесой, и образ Меркуцио лишь прибавит мне дурной славы. Персонаж Ромео глубже и трагичнее. Он влюблен, и любовь эта больше жизни. С точки зрения философии деконструктивизма он олицетворяет собой ментально-телесную двойственность человеческой природы.

Ей кажется, или он двигается ближе?

– Чего он олицетворяет? – переспросила Жасмин, отодвигаясь в угол дивана.

– Я это вычитал в книге, и тогда мне показалось, что фраза звучит просто здорово… – Джош помолчал, вздохнул и закончил: – Я хочу играть Ромео, поскольку в его уста автор вложил самые красивые стихи. Ну, и, кроме того, он получает главный приз – девушку.

– Ненадолго. Фактически он ее убивает своей невероятной, переходящей всякие границы любовью.

– Ну, так что, ты согласна поработать со мной? Соглашайся, ну, пожалуйста! – Джош улыбнулся ей той самой улыбкой, которая была запечатлена на развороте журнала «Пипл». Он так же улыбался на нескольких фото, которые Жасмин видела на каком-то веб-сайте. И, кроме улыбки, на тех фото на мужчине больше ничего не было. Этакая обнаженная улыбающаяся натура; «Ой, сейчас я не стану об этом думать. И пересел бы он куда-нибудь с дивана».

– Мне очень нужна твоя помощь, – продолжал Джош.

Жасмин закрыла глаза и вспомнила слова Эми: «Твой истинный, посланный Богом возлюбленный… Ему нужна твоя помощь».

– Хорошо, – пробормотала она. – Я согласна.

Вдруг это и в самом деле судьба? А, кроме того, это ее единственный шанс произвести впечатление на Артуро.

– Ура! – И прежде чем она успела хотя бы испугаться, Джош схватил ее за плечи и крепко поцеловал в губы. Потом отодвинулся, увидев огромные глаза, полные ужаса, и торопливо сказал: – Прости, мне не следовало этого делать. Просто я был уверен, что ты откажешься, а ты все же согласилась!

Жасмин молчала, медленно осознавая, на что именно она сейчас подписалась. Она будет работать с Джошем Тоби. Одевать его… И он только что ее поцеловал!

– Ты… э-э… уверена в своем решении? – Он видел, что Жасмин колеблется, и желал убедиться в том, что она потом не пойдет на попятный.

– Нет, я совершенно ни в чем не уверена!

Они некоторое время сидели в молчании, глядя друг на друга. А затем Жасмин увидела, что его лицо приближается… «Или это я склоняюсь к нему? Нет, он же не собирается поцеловать меня снова? – И опять их губы соприкоснулись. – Я не буду отвечать…» Но секунды текли, и губы ее ответили на тепло и ласку его губ. Джош оказался небрит, и Жасмин чувствовала, как его щетина царапает кожу, вызывая небывалый взрыв чувственности. Этого просто не может быть…

«Я целую мужчину, у которого есть подруга, почти невеста.

Я целую Джоша Тоби!»

Она отпрянула так резко, что Джош чуть не упал, лишившись опоры. Они уставились друг на друга.

– Прости, – сказал Джош. – Просто я надеялся, что ты скажешь «да», и когда ты сказала «нет», я… я решил, что смогу заставить тебя передумать.

Не сознавая, что делает, Жасмин коснулась рукой своих губ.

– И теперь ты точно не захочешь со мной работать! – Его кулаки сжались, а на лице отразилось чувство, весьма близкое к отчаянию. – Я все испортил, да?

Жасмин молчала, занятая собственными ощущениями. Щеки ее горели, а внутри все таяло, и бессознательный страх перед мужчинами как биологическим видом превращался в весьма конкретную боязнь отдельного индивида – Джоша Тоби. О да, она должна бояться этого человека, потому что ей хочется целовать его снова и снова. А потом… потом попросить о большем. Но для него этот поцелуй не может быть так важен. Страшно представить, сколько женщин киноактер перецеловал за свою жизнь и со сколькими был близок.

– Я соглашусь с вами работать, но при одном условии: мы никогда больше не сделаем ничего подобного, – сказала она.

– О, конечно! Это была ошибка.

– Случайность. – Тело неудержимо клонилось в его сторону. Что за предательство! Просто пятая колонна внутри…

– Само-собой… глупая случайность… – Его губы совсем близко…

Громкий лай Бастера вернул молодых людей к реальности. Они отпрянули друг от друга и повернулись к собаке. Пес прыгал, Царапая стекло и мечтая добраться до белки, которая нахально сновала по веткам высокого клена.

Жасмин вскочила и подошла к окну, притворяясь, что ее ужасно интересует белка. Джош последовал за ней, но предусмотрительно держался на расстоянии. Жасмин медленно приходила в себя. Ей стало стыдно. Независимо от того, является ли этот мужчина ее истинным и единственным возлюбленным, дарованным небом, но в настоящий момент их бренного существования он является бой-френдом Клео Чен. А, кроме того, он теперь ее босс. Нельзя целоваться с собственным начальством. Она погладила Бастера, благодарная песику за то, что тот вовремя прервал опасную ситуацию.

Нельзя целоваться и заниматься любовью с работодателем, он же кинозвезда, он же истинный возлюбленный, он же самый сексуальный мужчина на свете, он же парень самой сексуальной женщины.

«Но если бы я захотела – я бы его получила!» Жасмин спрятала улыбку. Что бы сказали Дженн и Сьюз? И вообще, что заставило ее так откровенно себя вести? Возможно, его непреодолимая, просто вопиющая сексапильность? Или ей захотелось обрести некий опыт? Или это потому, что он был внимателен и заботлив и догадался, что она чувствует и как мучается от своей запредельной застенчивости?

Но все это не важно, поскольку она никогда не сделает этого снова. Поцелуи с суперзвездой под запретом.

Меж тем белка убежала, и Джош отвернулся от окна.

– Я обычно так не поступаю, – со смущенной полуулыбкой сказал он. – Должно быть, это от одиночества. Здесь, в Нью-Йорке, я чувствую себя одиноким и никому не нужным… вот так и получилось… Извини.

– Ничего. – Щеки Жасмин пылали, и она подумала, что обрекла себя на чертовски тяжелый труд: находиться рядом с самым привлекательным мужчиной на земле, стараться не подпасть под его огромное обаяние и не увлечься той жизнерадостной энергией, которая буквально бурлит в нем. Он похож на щенка: много сил, огромное любопытство и непонимание ограничений.

– Я знаю, что наши отношения будут деловыми, – покаянным тоном продолжал Джош. – Я встречаюсь с Клео, а ты…

– А я на тебя работаю.

– Да, точно. Это все потому…

– Что тебе очень одиноко в Нью-Йорке. – Жасмин упорно избегала смотреть в его васильковые глаза и продолжала разглядывать клен за окном.

– Точно. – Он удивленно вскинул брови. – Но откуда ты знаешь?

«Да потому что мне тоже чертовски одиноко в Нью-Йорке». Но она не сказала этого вслух и, вздохнув, предложила:

– Давай поговорим о работе.

– Хорошо. Работа – это здорово, потому что она помогает и отнимает кучу времени. Мне нужно как-то замаскироваться, чтобы никто не узнал меня, особенно газетчики. Иначе на постановке пьесы можно поставить крест.

Джош стоял посреди комнаты, а Жасмин ходила вокруг него, словно он был новогодней елкой. Простой плащ может даже самого второстепенного актера превратить в Гамлета. Но в данном случае ей требовалось нечто противоположное – спрятать бриллиант в кучу стекла, превратить Джоша Тоби в одного из обыкновенных людей, сделать так, чтобы он не выделялся из толпы.

Сосредоточиться на мыслях о работе было трудновато, но Жасмин изо всех сил старалась не вспоминать поцелуй, от которого до сих пор горели губы, и не обращать внимания на его широкие плечи и узкие бедра. Работа и еще раз работа. В конце концов, она же профессионал. Хотя согласилась бы стать его служанкой. Его минутной слабостью, одной из многих… Стоп! Выкинуть эти несвоевременные мысли из головы и сконцентрироваться на служебных обязанностях. Минуточку… Жасмин едва сдержала торжествующую улыбку. Кажется, поняла. Более того, есть шанс произвести трансформацию, которая убьет сразу двух зайцев: сделает актера неузнаваемым и спасет ее от мук, поскольку он станет самым несексуальным человеком. По крайней мере, для нее, Жасмин.

Увидев, что она улыбается, Джош оживился и нетерпеливо спросил:

– Что ты придумала?

– Кажется, я знаю, что делать. Только сперва ты должен пообещать слушаться меня и выполнять мои указания.

– Ух ты, мне это нравится, Жас. Я обожаю, когда ты так говоришь…

– Стоп! Работа! Ты согласен?

– Конечно! Приказывай. Ты будешь хозяйкой, а я – твоим преданным слугой.

Жасмин зажмурилась, пытаясь не пропустить в мозг образы, вызванные его словами. Если только она разрешит себе представить его угождающим ее желаниям… Боже, ну как можно работать в таких условиях?




Глава 11


В этот обеденный час на Пятой авеню было весьма многолюдно. «Разумеется, я всего лишь личный помощник Джоша, – думала Жасмин, – но это не значит, что не стоит обращать внимания на происходящее в театре. Нужно воспользоваться случаем и узнать как можно больше о постановке пьесы. А еще необходимо собрать информацию о том времени, когда жили Ромео и Джульетта. Если Артуро спросит, какие каблуки носили дамы в Вероне в пятнадцатом веке, я должна иметь готовый ответ. И если в читальном зале сегодня дежурит именно Джош Тоби… что ж, это просто случайность. Или даже счастливая случайность». Она не только сможет изучить итальянские костюмы и аксессуары нужной ей эпохи, но и познакомиться с Джошем Тоби – библиотекарем. Самое замечательное, что к знакомству ее побудили служебные обязанности. Жасмин не сомневалась: если понять, что именно в одежде библиотекаря указывает на него как на застенчивого; малозначительного и стремящегося оставаться в тени человека, тогда она сумеет смоделировать тот же стиль в костюме Джоша-звезды, и этот наряд скроет его в нью-йоркской толпе. Это будет идеальная маскировка.

Впрочем, она охотно призналась себе, что и чисто личное любопытство также имело место.

Жасмин добралась до цели и взглянула на величественное здание библиотеки, возвышавшееся перед ней. Меж колонн свисали красно-черные баннеры, извещавшие публику о проведении выставки иудейских рукописей и манускриптов. «Я обманываю себя, – грустно думала Жасмин. – Все дело в предсказании, и я пришла не только затем, чтобы выполнить свою работу, но и с намерением познакомиться с человеком, который может – все еще может – оказаться моей судьбой». Ведь немыслимо даже представить себе, что ее истинный возлюбленный – голливудская суперзвезда. Слишком много всего стоит меж ними. Ее застенчивость и его девушка, работа и то, что он слишком хорошо понимает ее душу. Поэтому они договорились больше не целоваться и не вспоминать тот совершенно случайный и глупый инцидент… Жасмин вздохнула. Вероятно, если у нее появится постоянный парень, она легче сумеет переносить присутствие самого сексапильного мужчины. И сможет не думать непрерывно о его губах, его васильковых глазах, его совершенном теле…

Жасмин не посещала библиотеку со студенческих времен и уже успела позабыть, насколько красиво и величественно здание не только снаружи, но и внутри. И даже чужеродные рамки металлодетекторов и ворчливые охранники не портили впечатления, которое производило на вновь пришедших торжественное, похожее на храм здание. Из центрального холла расходились, устремляясь вверх, две широкие лестницы. Жасмин медленно поднималась по ступеням, мимо бюстов и статуй, любуясь игрой света на поверхностях и текстурой тщательно подобранных материалов. Вот и читальный зал. Жасмин нашла взглядом стол библиотекаря, но за ним не оказалось Джоша. Она подошла к компьютеризированному каталогу и провела почти полчаса, подбирая необходимые книги по костюмам Италии шестнадцатого века и труды исследователей Шекспира. Время от времени она поглядывала в сторону стола, но рыжий библиотекарь все не появлялся.

Жасмин была разочарована больше, чем хотела себе в том признаться. Что ж, возможному него сегодня выходной. Она написала заявки на три книги, которые сочла самыми многообещающими в плане информации. Добравшись до стола, вздохнула с облегчением: бесцветная женщина, принимавшая запросы читателей, не вызывала опасений.

– Вы не знаете, где я могу найти Джоша Тоби? – спросила Жасмин, надеясь, что библиотекарша не заметит ее волнения.

– Он в читальном зале за столом с табличкой «Информация». – Женщина махнула рукой в сторону следующего помещения. – Кстати, свои книги вы получите именно у него.

У Жасмин перехватило дыхание от ужаса. Спокойствие, нужно взять себя в руки. Как там, в книге: «Пусть паника течет сквозь вас и мимо вас. Постепенно поток ослабеет и сойдет на нет»? Черт, так в теории, но на практике ничего подобного не происходит. Ну, тогда нужно просто пойти в тот зал и сосредоточиться на том, чтобы не споткнуться по дороге. Жасмин медленно шла по проходу, вспоминая свои студенческие годы. Тогда она приходила сюда минимум раз в неделю, а то и чаще. И все было точно так же: за деревянными столами, кое-где от времени потерявшими лак и лоск, сидят люди. Кто-то уткнулся носом в книгу, кто-то смотрит в пространство, думая о своем. В воздухе витает специфический запах: сложная смесь пыли, старых книг, дерева и чего-то еще. Здесь все привычно, все спокойно. «Дышу ровно. Вдох-выдох. Я даже не обязана разговаривать с ним. Можно просто понаблюдать издалека. Вдох-выдох».

Наконец она увидела библиотекаря, Джош стоял за большим и солидным столом и что-то объяснял миниатюрной женщине азиатской наружности. Судя по жестам, он подсказывал дорогу и очень старался быть понятым. Жасмин отметила, что здесь, среди книг и массивного дерева, он выглядит значительнее и спокойнее, чем тогда, на тротуаре подле льва.

Через пятнадцать минут Жасмин получила свои книги: три здоровенных, пыльных и очень тяжелых тома. Она нашла в зале место и села так, чтобы видеть Джоша. Потом раскрыла одну из книг и достала альбом и цветные карандаши. Библиотекарь занимался своими делами, а Жасмин рисовала его. Она без труда набросала лицо и оранжевым карандашом раскрасила волосы и оттенила ресницы. Затем покрыла его лицо россыпью веснушек. Маловато. Она поглядывала на Джоша и все добавляла и добавляла веснушки. Ну вот, теперь, пожалуй, хватит. Только тут Жасмин пришло в голову, что мужчина довольно высок – как минимум шесть футов. А весит он, должно быть, около ста шестидесяти фунтов. На его нагрудном кармашке поблескивал золотой значок с надписью «Дж. Тоби, старший библиотекарь». Теперь Жасмин рисовала одежду. Хлопковый пуловер. Важно аккуратно передать цвета и все детали. Пурпурные и розовые вертикальные полоски. Под пуловером желтая рубашка. В кармашке ручки. Жасмин покачала головой – какая ужасная одежда! Но если отвлечься от этого – то сам по себе человек оказался милым и симпатичным. У него чудесные глаза – добрые и ласковые. Пожалуй, надо поправить оттенок: они светлее, чем получилось на рисунке. Вот так – немного белого и чуть-чуть зеленого – теперь прекрасно!

– Он мой.

Жасмин вздрогнула и подняла взгляд. Над ней нависла толстая женщина, выражение лица ее было недвусмысленно угрожающим. А еще от нее отвратительно пахло.

– Он мой, и ты его не получишь! – Она пыталась шептать, ведь в библиотеке нельзя громко разговаривать, но все читатели как один подняли головы и уставились в их сторону. Женщина выпрямилась и теперь возвышалась у стола, как некий древний артефакт: руки на бедрах, длинное выцветшее платье напоминает ночную рубашку. От времени ткань стала прозрачной, и сквозь нее просвечивал необъятных размеров бюстгальтер в веселенький, розовый с черным, горошек.

– Элинор, иди на свое место и сиди тихо, или мне придется вызвать охрану, – сказал Джош.

Жасмин подскочила на стуле и почувствовала, как сердце затрепетало от страха и неожиданности. Как, черт возьми, он сумел незаметно подойти так близко? По-видимому, библиотекарей этому специально учат – перемещаться быстро и бесшумно.

Джош осторожно взял женщину за плечо, развернул ее спиной к Жасмин и чуть подтолкнул вперед. Элинор поплыла вперед, как огромный парусник, только не очень бесшумно: ее розовые шлепанцы шаркали по полу. Возможно, поэтому женщина выглядела смущенной.

Читатели поняли, что инцидент исчерпан, и вновь уткнулись в книги, испытывая, кто облегчение, а кто – разочарование.

Элинор добралась до своего стола, постояла несколько секунд, оглядываясь кругом, затем села. За тем же столом уже сидели двое бедолаг, окруженных пластиковыми пакетами с пожитками: из сумок высовывались еще какие-то пакеты, бутылки, газеты. Бездомные?

– Простите, – сказал Джош, обращаясь к Жасмин. И тут он увидел ее рисунок – свой портрет. Джош так быстро покраснел, что Жасмин испугалась, не упадет ли он в обморок. Она поспешно отодвинула соседний стул, и он буквально рухнул на него.

– Я… я-а… – Джош торопливо вынул из кармана ингалятор и несколько раз глубоко вдохнул лекарство. Жасмин подумала, что если надеть на мужчину рубашку болотного цвета, то он будет очень даже ничего. Впрочем, одной одеждой тут не обойтись: он сидит, неловко поставив ноги, сутулится и не знает, куда девать руки и глаза.

«Я знаю, Что ты ощущаешь, – сочувственно подумала Жасмин. И вдруг она осознала необычность происходящего. – Я понимаю, как он умирает от смущения, как его тело готово превратиться в камень, как ему трудно дышать… но я сама не испытываю ничего подобного!»

– Этот рисунок всего лишь набросок к пьесе «Ромео и Джульетта», – быстро сказала она.

– О, я люблю пьесы. Эту пьесу. Да. Все нормально. – Тело его напрягалось каждый раз, как он мучительно выдавливал из себя слова.

Жасмин смотрела на него с ужасом: «Неужели и я так же выгляжу, когда борюсь со своей застенчивостью? Он трогательный и… и просто невероятно милый. Неужели уязвимость так симпатична стороннему наблюдателю?»

Вероятно, страх и застенчивость не столь ужасны? Может, не стоит так отчаянно бороться с ними?

Жасмин тихонько откашлялась. Никаких признаков спазма, горло не сдавливает, и вообще она чувствует себя прекрасно. И ей все больше и больше нравится сидящий рядом мужчина. Вдруг он и есть ее истинный и единственный возлюбленный? Нет, это просто удивительно. Попробуем еще раз. «Этот мужчина, сидящий совсем близко, – моя истинная любовь, посланная мне Богом и судьбой». Жасмин произнесла эти слова про себя, а потом принялась торопливо проводить внутреннюю инвентаризацию. С ума сойти! Щеки не горят, нет повышенной потливости, нет учащенного сердцебиения, спазмов в горле, учащенного дыхания. Она совершенно не напугана. Страх, привычный спутник, не появился. Жасмин ощущала себя нормальным человеком, и это было поистине удивительно. Вот ведь незадача – только она попыталась извлечь выгоду из своей застенчивости, как та пропала. Жасмин кивнула на книги:

– Я работаю над постановкой пьесы Шекспира для одного из театров.

– Ромео и Жасмин? – Он вдруг побледнел почти до синевы.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Ваша записка. Написали вы. – Он вздохнул, сделал над собой невероятное усилие и произнес: – Вы написали ту записку.

– Ах ту записку! – Жасмин рассмеялась. Боже, как здорово, она смеется, она чувствует себя спокойной и свободной, и чувство это особенно обострилось от близости болезненно застенчивого человека. – Записку написала Эми…

Он сунул руку в карман и достал фотографию. Жасмин узнала снимок, сделанный в Центральном парке прошлой весной. Они с Эми катались на карусели. Сестра разорвала снимок, оставив только Жасмин.

– Ой, я вас прекрасно понимаю, все это так глупо! Я сейчас все вам объясню. Дело в том, что моя сестра – экстрасенс. – Слова текли легко. Как здорово! А вдруг любовь – это и есть внутренняя свобода и отсутствие напряжения? Как-то странно звучит… может ли любовь означать спокойствие?

Тоже сомнительно. Кроме того, бедняга Джош явно не испытывает ничего даже отдаленно похожего на спокойствие. Он продолжает корчиться на стуле. Люди поглядывают на них укоризненно, недовольные разговорами в читальном зале. Жасмин понизила голос:

– Эту записку написала моя сестра.

К собственному удивлению, она пустилась в подробные объяснения. Рассказала об Эми и о том, что та слышит голоса… Слова лились легко и свободно, ничто не заставляло ее заикаться и мямлить. «Господи, да я ощущаю себя на миллион долларов, а ведь я разговариваю с человеком, который может оказаться моим истинным возлюбленным. А вдруг это лишь начало и у меня получится и дальше вести себя так же свободно? О! Тогда в понедельник утром я приду на встречу с Артуро во всеоружии и сумею проявить себя с наилучшей стороны». У Жасмин кружилась голова, но на этот раз не от страха и неловкости, а от восторга. Она и припомнить не могла, когда последний раз сидела вот так близко от настоящего мужчины, который не был ни старцем, ни голубым. И сейчас при этом она чувствует себя нормальной женщиной. Душу Жасмин заполнила благодарность. Это сделал для нее замечательный человек, сидящий рядом и мучительно краснеющий. Жасмин опьянела от счастья и свободы. Она хотела бы болтать вечно. Но, сделав над собой усилие, все же закончила свою историю:

– Поэтому Эми решила, что вы можете оказаться истинным возлюбленным, посланным мне небом. И что самое странное, теперь я начинаю думать, что это вполне реально…

Только тут Жасмин заметила, что поведение Джоша изменилось. Где-то посреди ее истории он перестал бледнеть и краснеть, ноги его уже не дергались, а твердо стояли на полу. Он выпрямился и скрестил руки на груди.

– А вы тоже слышите голоса? – спросил он.

– Нет, это прерогатива Эми. Хотя иной раз я жалею, что мне не достался подобный дар.

На лице Джоша отразилось облегчение.

– Вам нужно познакомиться с Эми, – продолжала Жасмин. – Ее талант поистине удивителен. И я уверена, она бы вам понравилась.

Жасмин с удивлением присматривалась к Джошу. Теперь он выглядит спокойным и сосредоточенным. Но как ему удалось преодолеть приступ застенчивости так быстро? Какая-то новая методика? Аутотренинг? Или он поверил, что они предназначены друг для друга?

– Я с удовольствием познакомлюсь с вашей сестрой, – сказал он ласково, но Жасмин безошибочно уловила фальшь в голосе библиотекаря.

– Я понимаю, что все эти разговоры об истинной любви и прочем звучат немножко пугающе, особенно когда узнаешь об этом так сразу, – неуверенно произнесла Жасмин. Она вдруг осознала, что прежде никогда не разговаривала с мужчиной вот так откровенно, а потому теперь оказалась на неизвестной территории и понятия не имеет, чего ожидать. Какова нормальная реакция человека мужского пола на подобный рассказ незнакомой девушки? И как, черт возьми, ему удалось так быстро взять себя в руки? – Скажите мне, вы чувствуете что-нибудь? Что-нибудь необычное? – спросила она, чуть подавшись вперед.

– Мне нужно возвращаться к работе. – Он хотел встать, но Жасмин схватила его за руку, ощутив приступ паники при мысли, что этот человек сейчас просто уйдет.

Он взглянул ей в глаза, и Жасмин судорожно вздохнула и выпустила его руку. «Он думает, что я сумасшедшая! Я должна все ему объяснить. Еще раз и как следует, и тогда он поймет, как важно для меня то, что происходит».

– Понимаете, я никогда прежде не чувствовала себя так необычно, находясь рядом с… – Она не рискнула сказать «мужчиной», побоявшись, что это прозвучит слишком сексуально. – Рядом с незнакомым человеком. Наверное, это звучит как полный бред, но…

– Нет-нет, все нормально. – Он встал, склонился к ней и продолжал голосом, каким говорят с ребенком: – Вы можете оставаться здесь, сколько захотите и рисовать меня, если вам этого хочется. Но вы должны соблюдать тишину. И я не могу допустить, чтобы вы ссорились с Элинор.

Жасмин взглянула на Элинор и ее друзей, потом уставилась на Джоша:

– Вы считаете меня сумасшедшей.

– Не нужно произносить таких слов. – Джош погрозил ей пальцем. – Мы в общественном месте, и все имеют равные права находиться здесь. Просто нужно вести себя тихо. Смотрите, вот Тони. Он считает себя Иисусом Христом. И это прекрасно, потому что Христос был тихим и спокойным человеком. Но иной раз Тони приходит в голову, что он Элвис Пресли, и тогда у него начинаются проблемы и неприятности. Рядом с ним женщина с индейской прической. Это Сюзанна, но она любит, когда ее называют Крадущаяся Пантера. Элинор, с которой вы успели познакомиться, называет себя моей женой. Я не возражаю, если она сидит тихонько и не шумит. – Жасмин открыла, было, рот, но он выставил ладонь, призывая ее дослушать. – Итак, главное требование – соблюдать тишину. Ну, и еще хочу добавить. Если посетители станут жаловаться на запах, то мы вынуждены будем попросить вас покинуть библиотеку.

– Но вы не понимаете! Я не сумасшедшая! Позвольте мне объяснить еще раз. Видите ли, Эми, моя сестра, слышит голоса, и…

Джош покачал головой и приложил палец к губам. Жасмин умолкла, удивившись профессиональности жеста: он не издал ни звука, только жест и строгий взгляд. Наверное, библиотекарей этому специально учат.

– Эми тоже может прийти, – сказал Джош Тоби. – Иной раз тут собирается много народу, особенно когда на улице холодно, и все мы остаемся друзьями. Очень важно иметь место, где можно отогреться, правда? Я рад, что вы нашли нас и теперь сможете приходить, когда захотите. – Он взглянул на хмурую Элинор и помахал ей рукой. Затем сказал: – Не ссорьтесь с Элинор, прошу вас. Если вы тоже хотите быть моей женой, я не против, но только до тех пор, пока вы будете вести себя тихо.

Жасмин всплеснула руками, не зная, что сказать и что сделать, чтобы вернуть того застенчивого Джоша, которого увидела вначале. «И зачем только я рассказала ему про истинную любовь и предсказание Эми? Какая же я дура! Ведь сто раз читала журналы и книги, и все авторы в один голос утверждают, что с мужчинами вредно разговаривать про любовь до гроба и прочие такие романтические вещи. Но мне так понравилось разговаривать, что я заболталась и наговорила лишнего. Глупо как получилось!»

– Если вы голодны, то можете пойти перекусить. Тут за углом церковь, и они как раз через десять минут начнут раздавать бесплатные обеды. Что еще? Каждый четверг к нам заходит Дэн из социальной службы. Он прекрасный человек, я уверен, вы будете рады познакомиться с ним. Ну а теперь мне пора работать. Удачи с «Ромео и Джульеттой». Я тоже люблю Шекспира.

Джош Тоби повернулся и пошел к своему столу. Вот он поднял планку, отделяющую его от посетителей, и скользнул внутрь, за конторку.

Жасмин наблюдала за ним в растерянности, оглушенная своей неудачей и чувством собственного бессилия. Почувствовав чей-то взгляд, она обернулась. Элинор торжествующе усмехалась, насмешливо глядя на соперницу.




Глава 12


После отъезда сестры Жасмин наслаждалась тишиной и одиночеством. Ну разумеется, полного счастья не бывает, а потому каждое утро она просыпалась от рычания мусоровоза под окнами. И конечно, никуда не делись вечные звуки сальсы, которые доносились с улицы. И сигнализации машин. Лай собак. А эмигранты из Хорватии двумя этажами ниже обожали выяснять отношения с утра пораньше.

Жасмин устроилась поудобнее в кровати, натянула одеяло до подбородка и уставилась в потолок. Подумать только, ей предстоит каждый божий день видеться с мужчиной, о котором мечтают миллионы женщин! Она будет одевать самого Джоша Тоби! Ну а прежде чем одеться, ему, естественно, придется раздеться! Жасмин вздохнула, вспомнив, насколько хорош собой и сексуален Джош Тоби – кинозвезда.

Потом она стала думать о библиотекаре, который незаметно для себя совершил чудо – заставил ее не бояться. Это было действительно здорово! Правда, впечатление от встречи несколько испортил тот факт, что Джош Тоби – библиотекарь принял ее за сумасшедшую бродяжку.

Жасмин перевернулась на живот и прижалась щекой к подушке. Джош-библиотекарь помогает ей избавиться от страха перед мужчинами. Джош-кинозвезда увеличивает этот страх во много раз. Как же определить ее истинного возлюбленного? А если это вообще кто-то третий? Неизвестный Джош Тоби, с которым она все еще не встретилась?

Если бы Эми не потеряла свой дар, она могла бы услышать голос и рассказать сестре подробности. Жасмин вздохнула: похоже, приходится рассчитывать только на себя и свою интуицию. Но вообще-то это очень странно, рассуждала Жасмин. Разве не должна любовь быть как шок, как удар молнии? Почему ее терзают сомнения? Жасмин всегда предполагала, что, даже просто встретившись глазами в зале, переполненном людьми, мужчина и женщина тотчас поймут, что наконец-то повстречали свою истинную любовь, свою половинку. Минуточку, а вот когда она целовалась с Джошем-кинозвездой, ее будто молния пронзила… Это был восторг узнавания? Или просто пробудившаяся чувственность? Или новый приступ страха?

Тогда, возможно, признак истинной любви и есть та легкость и чувство раскрепощенности, которое подарил ей Джош-библиотекарь?

Жасмин решила, что пора вставать, поскольку ни до чего конкретного она все равно додуматься не в состоянии. Она выбралась из теплой постели и набросила халат поверх любимой длинной футболки, которая притворялась ночной рубашкой, поставила чайник и принялась бесцельно слоняться по квартире, ожидая завтрака. Если бы оба Джоша оказались перед ней – вот сейчас, сию минуту, – кого бы она выбрала?

Пожалуй, библиотекаря. Или нет, все же того, другого. Или библиотекаря?

Чайник закипел, а она так и не определилась. Жасмин налила себе зеленого чаю в большую кружку и подошла к окну. «Давай-ка взглянем на вещи трезво, – сказала она себе. – Не стоит мучиться выбором, так как выбирать не из кого. Я не могу получить ни того, ни другого Джоша. Один встречается с самой совершенной женщиной на свете, а другой принял меня за сумасшедшую и посоветовал сходить за благотворительным обедом. И еще предупредил насчет дурного запаха».

Жасмин вздохнула и бросила рассеянный взгляд на пустую ранним утром улицу. В тот же миг кружка с чаем выпала из ее ослабевших пальцев и горячая жидкость выплеснулась на колени, а сама кружка приземлилась на пол. Но Жасмин даже не почувствовала ожога. Бодрой походкой Джош-кинозвезда приближался к ее подъезду. С ума сойти можно! Он что, понятия не имеет о существовании такой штуки, как телефон?




Джош ухмылялся, как проказливый мальчишка, чрезвычайно довольный собой. А Жасмин злилась и отчаянно жалела, что впустила его. Надо было спрятаться за занавесками и сделать вид, что никого нет дома. Она так торопилась вытереть пролитый чай и натянуть джинсы до его прихода, что почти забыла испугаться.

– Ну ладно тебе, соглашайся! Прежде мне ни разу не доводилось встречать Хэллоуин с дизайнером по костюмам. Думаю, это должно быть нечто особенное, и не могу упустить такую возможность!

Жасмин избегала смотреть на символ мужественности, и потому рассматривала собак, которых Джош привел с собой. Да, похоже, парень решил завести зоопарк. К уже знакомому Бастеру прибавилась еще одна маленькая собачка, и животные, нимало не стесняясь, обнюхивали углы ее квартиры и вещи.

Джош был в своем обычном наряде: бейсболка, джинсы и синяя рубашка навыпуск. Две верхние пуговицы расстегнуты. Кожаный пиджак. И совершенно умопомрачительный загар, который еще больше подчеркивает синеву его глаз и светлые волосы. А ведь на дворе октябрь. Жасмин весьма некстати вспомнила ту картинку из Интернета, глядя на которую каждый мог убедиться, что Джош Тоби загорает нагишом, потому как на его теле не было полосок от плавок и прочих глупостей. М-да, именно эту картинку Жасмин позволила себе посмотреть вчера вечером, чтобы… ну, просто так. И никаких полосочек, только ровный загар по всему телу, потрясающему, совершенному… Так, надо держать себя в руках. И прекратить представлять Джоша нагим. Она отвернулась от гостя и достала из шкафчика печенье для собак. Она купила его вчера на всякий случай, просто подумалось – вдруг Джош и Бастер зайдут еще раз. Ну, вот и пригодилось.

– Почему ты носишься с собакой Артуро? – спросила Жасмин, скармливая угощение благодарным животным. Говорить о собаках проще всего.

– Артуро пришлось на несколько дней уехать из города. Кроме того, одному бегать скучно, а так у меня есть компания. А вчера я обедал в одном местечке в Бруклине, и какая-то дама продавала эту собачку. Хозяйка со слезами расставалась с любимцем, но выяснилось, что у дамы аллергия на животных. Ну, я и купил песика, чтобы у Бастера была компания.

– Это щенок? Она ростом с крысу.

– Нет, это взрослая собака. Ну вообще-то я думаю, что ее мать была из породы чихуахуа… но папой вполне мог оказаться какой-нибудь отважный крыс. – Джош улыбнулся. – Кстати, ее зовут Лэсси. Честно сказать, она не слишком хорошо бегает и быстро устает, поэтому часть времени мне приходится таскать ее в кармане. Но она милая, и Бастер ее очень полюбил. Теперь уж я волнуюсь, что он будет скучать, когда Артуро вернется из Балтимора и заберет Бастера домой.

При упоминании Балтимора Жасмин вздрогнула: именно в этот город отправилась Эми. Но это простое совпадение. Ее сестра и известный дизайнер живут буквально в разных мирах и не имеют шансов встретиться.

Джош снял пиджак и небрежно бросил его на кушетку. Жасмин с трудом удержалась от искушения прикоснуться к коже. Пусть это и не его кожа, но все равно она наверняка приятна на ощупь и хорошо пахнет дорогой и качественной вещью, которая стоит никак не меньше пары тысяч долларов. Жасмин покрепче сжала в руке очередную кружку с чаем. Не в силах оторвать глаз от куртки, она разглядела ярлычок – «Версаче». Ну тогда это не пара тысяч, а все восемь, а то и девять, да еще небось на распродаже. Хотя вряд ли Джош Тоби покупает вещи на распродаже.

– Ну так как насчет Хэллоуина? – спросил Джош.

– Я не праздную Хэллоин и не шью для этого праздника костюмы, – сухо отозвалась Жасмин. Она поставила кружку на стол и подсунула под себя ладони, так проще бороться с искушением прикоснуться к какому-нибудь из недавно объявившихся в квартире объектов. – Честно сказать, я и не вспомнила, что сегодня тридцать первое число.

Бастер вспрыгнул ей на колени, и Жасмин пришлось освободить руки, чтобы приласкать песика. Лэсси попыталась последовать за своим приятелем, но не сумела подпрыгнуть достаточно высоко и устроилась на полу у ног Жасмин.

– Ты же дизайнер костюмов, неужели ты собираешься пропустить Хэллоуин? Да ладно тебе, Жас! Во-первых, это прикольный праздник, а во-вторых, это можно расценивать как генеральную репетицию. Посмотрим, как ты меня замаскируешь.

Он называет ее Жас. Это оказалось чертовски приятно, и несколько секунд она просто прислушивалась к теплому чувству, возникшему где-то внутри.

– Я как-то не предполагала, что ты собираешься приходить на репетиции в костюме мумии или пирата.

– Почему нет? Народ повеселится. Я вообще обожаю всякие игры, переодевания и забавы.

Ну да, именно это написано в статье, которую Жасмин читала пару дней назад. Там были слова Клео Чен о том, что ее возлюбленный обожает разного рода игры и шутки. И еще там говорилось, что в постели он просто зверь. А вообще-то это была дурацкая «желтая» газетенка. Обычно Жасмин таких газет не читает, о нет, это ниже ее достоинства. Просто так получилось – подвернулась по дороге в библиотеку…

А еще в той же газете напечатана статья о человеке, очень похожем на Джоша Тоби, который оставил в качестве чаевых пять тысяч долларов официантке. Он слышал, как женщина по телефону рассказывала подруге, что ее ребенку нужно серьезное лечение у стоматолога, а она не может себе это позволить. Официантка клялась и божилась, что это и был знаменитый Джош Тоби, но его агент все отрицал, вновь и вновь повторяя, что актер находится за границей.

А вот интересно, подумала Жасмин, тот парень приходил в ресторан с двумя собаками? Потом она вспомнила бриллиантовые серьги, которые отказалась принять в подарок. Может, это тоже своего рода благотворительность? Наверное, суперзвезды, такие как Клео Чен и Джош Тоби, подобным образом выражают свое сочувствие обыкновенным людям. Джош смотрел на нее с таким выражением лица, словно хотел сказать: «Ты самая необыкновенная, самая-самая». Жасмин собралась расслабиться и немного растаять, но потом взглянула в его васильковые глаза и вдруг поняла, что он очень внимательно наблюдает за ней, вбирая в себя и анализируя все: жесты, позы, интонацию. Это было странно и неловко.

– Парад будет в даунтауне, а там всегда полно народу, – сказала она.

– И что с того?

– Толпа людей, – с нажимом повторила Жасмин.

– Ну и что? – Он встал и отошел к ее рабочему столу. Вдруг Жасмин увидела, что выражение его лица меняется… и снова, и снова. И эти выражения, гримаски, показались ей странно знакомыми. Через какой-то момент она осознала, что происходит. Джош играет ее саму, он примеряет ее как костюм! Как такое возможно? Впрочем, если актерство в крови и лицедействовать для него как дышать, наверное, он просто не может иначе. Занятая своими мыслями, она не сразу заметила, что Джош направляется к рабочему столу, где лежит открытый альбом с эскизами. Жасмин сорвалась с кушетки и рванулась вперед, пытаясь добраться до альбома первой. Но под ноги ей попалась Лэсси, и невозможно было наступить на нее, а потому Жасмин задержалась, потеряв буквально секунду, но было поздно. Джош предугадал ее желание что-то спрятать и тут же подхватил альбом:

– А что это тут у нас? Костюмы к «Ромео и Джульетте»? А это я?

– Это всего лишь наброски, – пробормотала Жасмин, чувствуя, как горит лицо. Зачем только она так старательно рисовала его глаза… Надо бы отобрать альбом, но Джош слишком высок, а она совершенно не собирается прыгать вокруг него, как Бастер или Лэсси.

Она рухнула обратно на диван, а Джош неторопливо листал альбом, кивал, время от времени издавая звуки, которые Жасмин склонна была трактовать как одобрительные. Она позволила себе маленькую месть, столкнув его куртку с дивана на пол. Вот пусть там и валяется! Ей все время хочется погладить кожу, но она не может себе этого позволить, вдруг он это увидит. Это было бы унизительно. Однако маленькое торжество Жасмин продолжалось недолго: уже через минуту она завидовала Лэсси, которая забралась в куртку и безмятежно заснула.

– Это костюмы для завтрашнего собрания? – спросил он наконец.

– Нет! – Жасмин нахмурилась. В конце концов, это ее работа – делать костюмы, – почему же она чувствует себя как девчонка, которую застукали за рисованием обнаженной натуры? – Собственно, дизайном занимается Артуро. Он у нас босс. А это… просто если бы я была на месте Артуро, то есть не ассистентом, а руководителем проекта, то костюмы выглядели бы именно так. Но я всего лишь ассистент. Поэтому мои наброски просто так… никто этого от меня не требует и не ждет… Я должна делать совершенно другие вещи! Ну например, кофе приносить…

Жасмин подумала, что у нее пока не было шанса проявить себя даже в этом. Со времени встречи в индийском ресторане она не видела и не слышала Артуро. Впрочем, с ней связалась секретарша мистера Мастриани – суровая и малоразговорчивая дама, которая переслала Жасмин контракт и расписание встреч и вернула ее портфолио. На расписании встреч красным фломастером приписано, что Жасмин надо являться на мероприятия за полчаса до начала и быть готовой к изменениям, которые могут произойти в любой момент, даже в самую последнюю минуту. Вот, собственно, и все. Ситуация, на взгляд Жасмин, выглядела странно, и это действовало ей на нервы.

Джош захлопнул альбом. Жасмин и Бастер подскочили от неожиданности, услышав хлопок, а Лэсси даже не проснулась.

– Это глупо! – решительно заявил молодой человек. – Костюмы просто великолепны, и именно ты должна заниматься дизайном. Я позвоню Артуро и поговорю с ним. – Он выхватил из кармана джинсов крошечный телефончик, набрал номер и прижал трубку к уху. Жасмин пыталась разглядеть игрушку получше. Телефончик поблескивает так, словно сделан из самого настоящего золота.

– Артуро в Балтиморе, – с надеждой, что дозвониться не удастся, напомнила Жасмин.

– У меня есть его мобильник.

С ума сойти, какой он, однако, импульсивный! Интересно, он всегда так: сперва поступает, а потом думает?

– Не смей! – воскликнула она, вскакивая с дивана. Жасмин сделала шаг вперед, но потом застыла на месте. Что, интересно, она собиралась предпринять? Наброситься на него и попытаться отобрать телефон? Выкинуть его в окно?

Джош вскинул брови и насмешливо улыбнулся:

– Не хочешь, чтобы я звонил? Не буду… если ты согласишься пойти со мной на Хэллоуин.

Ах вот как! Оказывается, импульсивность тут совершенно ни при чем и весь спектакль – хитрый план, чтобы заставить ее совершить то, что хочется мистеру Тоби! Она должна была догадаться, ведь он, как выяснилось, прекрасно понимает, что именно она чувствует, а потому ему не составило труда просчитать ее реакцию наперед. И все это время он сохранял совершенно естественный вид и вообще вел себя как нахал!

– Ты что, пытаешься шантажировать меня?

– Это для твоей же пользы, поверь. Совсем не повредит немного прогуляться и развлечься. Посмотри в зеркало, ты такая бледная… Артуро? Привет! Это Джош. Чем занимаешься?

Что?

– Я согласна! – выпалила Жасмин и без сил ссутулилась на диване. Господи, да она сейчас согласилась провести с мужчиной целый день и, скорее всего добрую часть ночи.

Джош удовлетворенно улыбнулся, подмигнул ей и продолжал беседовать с Артуро:

– Да нет, забудь. Ничего важного, все обсудим, когда вернешься. Да, Бастер в полном порядке. Обзавелся подружкой. Хочешь с ним поздороваться? – Он приложил телефонную трубку к собачьему уху на несколько секунд. – Бастер говорит, можешь не спешить обратно, у нас и так весело. Ну да, мы тут все вместе: Бастер, я, Жасмин и Лэсси. Ну, все объясню при встрече. Ладно. Пока.

Джош выключил телефон, сунул его в карман, а затем подошел и поднял с пола свой пиджак. Лэсси тушкой выпала на пол и жалобно заскулила.

– Ох, я не знал, – покаянно произнес Джош. – Прости, малышка.

Жасмин наблюдала за своими гостями в странном оцепенении. Мысль о совместной прогулке по Гринич-Виллидж с Джошем Тоби, да на виду у всего Манхэттена, повергла ее в ступор. Подобные мероприятия в Гринич-Виллидж всегда проходят с размахом, съедется половина Нью-Джерси, будет шумно, пьяно… С одной стороны, она не так уж боится толпы; мужчина в единственном экземпляре всегда пугает ее больше… Кроме того, большинство мужчин на празднике голубые, так что это не страшно… но вот Джош!

А Джош улыбался ей. Смотрел в глаза, и улыбка его была столь сексуальной и интимной, что сердце Жасмин ухнуло куда-то вниз и жалобно трепыхалось там, наполняя ее тело странными и щекотными ощущениями. Между тем Джош подошел и набросил на плечи Жасмин свою куртку.

– Меня озарила прекрасная мысль, – сказал он. – Ты будешь мной.

У Жасмин перехватило дыхание. Куртка пахла кожей, мужчиной и осенью. В кармане лежало что-то маленькое и твердое; и она подумала о той коробочке с серьгами. Он просто забыл о ней… или специально принес с собой? Чувствуя на плечах тяжесть его куртки и с трудом подавляя панику, Жасмин спросила:

– А кем будешь ты?

– Тобой.

– Но я никто, – прошептала Жасмин, с удивлением сознавая, что ей комфортно внутри его куртки. Захотелось уподобиться Лэсси: свернуться калачиком и заснуть.

– Так нельзя не то что говорить, но даже думать! – нахмурился Джош. – Но я понял, что ты имела в виду. Ну, тогда… тогда я могу быть твоим телохранителем, Мохаммедом. – Он выпрямился во весь рост, расправил плечи и явно попытался скопировать Арнольда Шварценеггера.

Жасмин не смогла удержаться от улыбки: так нелепо и смешно он выглядел.

– Ты слишком худой и ненакачанный, чтобы быть телохранителем, – покачала она головой. А про себя добавила: «И слишком красивый». Кто обратит внимание на охраняемый объект, если охранник будет обладать такой внешностью? Кстати, о красоте… Взгляд Жасмин стал оценивающим. Что, если… Может, это не такая уж плохая идея. Мистер Тоби достаточно хорош собой, чтобы быть женщиной. И вообще, он заслуживает маленькой мести за тот бессовестный шантаж, каким вынудил ее пойти на Хэллоуин. А куртка действительно удобна. Она как вторая кожа. Ее кожа.

– Что ты задумала? – Он с интересом наблюдал за Жасмин и, уж конечно, не пропустил огонек в ее глазах.

«Я смогу сделать это, – сказала себе Жасмин. – В конце концов, я гениальный дизайнер по костюмам, разве нет?» Она собралась с духом и выпалила:

– Я буду тобой. А ты будешь Клео Чен. Таково мое предложение. Принимаешь – мы идем на парад. Нет – можешь отправляться на все четыре стороны один.

В глубине души Жасмин почти желала, чтобы он обиделся или рассердился и отверг ее предложение. Но этот невозможный человек лишь ухмыльнулся и воскликнул:

– О да! Я знал, что не ошибся в тебе, Жас. Мы славно повеселимся. Думаю, мне стоит почаще загонять тебя в угол. В экстремальной ситуации ты начинаешь сыпать гениальными идеями.

Джош стоял у окна раскинув руки, а Жасмин обмеряла его талию. Джош молчал, незаметно принюхиваясь. Она пахнет мылом и розами. Он пытался относиться к происходящему легко, но в глубине души понимал, что близость Жасмин волнует его чрезвычайно. Но нельзя поддаваться искушению. Что скрывать: он пришел в этот дом, поскольку в Нью-Йорке у него нет ни одной знакомой души. Ну, то есть он знает кучу народу, но никто из них не смог бы сохранить тайну его пребывания в городе. И, таким образом, оставалась только Жасмин.

Он здесь вовсе не из-за того, что она пахнет розами. И ее шея нежна и трогательна. Нет-нет, он не может позволить себе завести роман. Во-первых, это станет нарушением договоренности с Клео. Во-вторых, ужасно помешает работе. А ведь работа для него важнее всего. Особенно серьезная работа. Сцена! Он так давно мечтал об этом!

Жасмин разглядывала его пристально, с интересом и вниманием профессионала, получившего объект исследования. Неужели она совершенно не замечает в нем мужчину? Она такая гордая, что может и не замечать… Она такая гордая, что может заметить и не показать виду.

Джош сжал губы. Его просто физически подмывало рассказать ей правду о себе и Клео, увидеть реакцию Жасмин. Но вправе ли он доверить ей важный секрет? Они с Клео поклялись не рассказывать об этом ни одной живой душе. Слишком глобален обман, и последствия разоблачения будут катастрофическими.

Прежде его предполагаемая связь с Клео никогда не мешала ему завязывать интрижки. Женщин, жаждавших близости, меньше всего волновало, обручен Джош Тоби или женат. Но так ли легко к этому относится Жасмин? Джош пытался убедить себя, что им движет, прежде всего, профессиональный интерес. Он актер; а потому должен уметь расшифровать человека, чтобы сыграть его характер, любой характер. Что же движет этой девушкой? В который раз он решил, что провокация – лучший инструмент.

– Разве твои измерения не должны быть более точными? – спросил он. – Клео любит обтягивающую одежду. – С этими словами Джош задрал рубашку, обнажая идеальный торс.

Жасмин вздрогнула, но потом вновь обрела свою ледяную непроницаемость.

– И так было нормально, – прошептала она, едва шевеля губами.

«Ага, – подумал он, – под этой броней все же прячется женщина, неравнодушная к мужчине. Теперь она уже не сможет быть столь стопроцентно отстраненно-профессиональной. И я флиртую вовсе не потому, что мне одиноко и чертовски не хватает секса! Просто в душе этой красивой девушки живет такой же одинокий человек, который очень хочет, чтобы кто-то, наконец, дотянулся до него». Одним движением он избавился от рубашки и теперь стоял перед ней в одних джинсах.

– Все должно быть точно, – сказал он легко. Жасмин пришлось вспомнить о том, что надо дышать. Но она заставила себя взять в руки сантиметр и продолжала снимать мерки, избегая встречаться глазами с Джошем.

– Жас, – мягко позвал он. Желание пробиться сквозь ее холодность стало неудержимым. «Однако я действую слишком грубо, – сказал он себе, – и тем только усугубляю ее страх».

– Стой спокойно. – Она измеряла его руки от плеч до запястий. Ширину плеч. Окружность бицепса. Ее легкие прикосновения заставляли его стыдиться той неловкости и напряжения, которые он причинял ей. Должны быть другие пути. Он сможет достичь желаемого, не причиняя ей страданий.

– Прости, что заставляю тебя нервничать, – сказал он искренне. Просто удивительно: она такая закрытая, но совершенно не может прятать эмоции. Эта двойственность интригует его чрезвычайно.

– Ничего я не нервничаю, – пробормотала Жасмин, продолжая снимать мерку. Руки ее дрожали.

Джош склонил голову и вопросительно взглянул на нее.

– Думаю, это не так. – Он следил за ней пристально. Жасмин отошла в сторону и записывала свои измерения. Вытянув шею, Джош прочел цифры. Однако удивился он. Пора завязывать с сандвичами и пастрами.

Он наблюдал за Жасмин, а она наблюдала за ним.

«Там, под этой совершенной оболочкой, прячется женщина, и я очень хочу с ней встретиться, – сказал себе актер. – Но вот хочет ли она встретиться с Джошем Тоби?»




Глава 13


Десять часов спустя высокая красивая женщина в красном блестящем платье и туфлях на каблуках шла по Седьмой авеню, опираясь на руку симпатичного, но явно не вышедшего ростом мужчины в костюме Митча Тэнка. Митч удался на славу; все детали воспроизводили растиражированный экранный образ: военная форма, темные очки, НО особого образца, сигаретная пачка, небрежно засунутая в карман, лицо, покрытое полосами черно-зеленой камуфляжной раскраски.

Ночь выдалась ясная, и огромная яркая луна апельсином висела над горизонтом. Жасмин ощущала внутри восхитительное чувство свободы. Оно кипело и бурлило, и радость требовала выхода. И еще она с удивлением – подумала, что ни в одной из множества прочитанных ею книг по борьбе с застенчивостью никто не предложил такого простого способа, как притвориться кем-то другим! И почему нельзя устраивать Хэллоуин каждый день? Она оглянулась на других людей, шествовавших по улице в колонне ряженых, и внесла поправку: для большинства из этих людей каждый божий день как карнавал. Принцессы всех реальных и вымышленных королевств ковыляли на самых высоких каблуках. Вокруг них вились привидения в окровавленных лохмотьях, а компанию им составляли зомби в развевающихся бинтах. Среди персонажей нашлась и Марта Стюарт – с бородой и в тюремной робе, Ричард Никсон, облаченный в игривое желтое шифоновое платьице, а уж Клео Чен оказалась едва ли не самым популярным персонажем сезона. И что странно – практически все Клео имели весьма накачанные мускулы и обуты были в тяжелые шнурованные ботинки. Хэллоуин пришел в Гринич-Виллидж, и народ веселился вовсю.

Ночь была довольно прохладная, но согретые спиртным и прочими стимулирующими средствами люди не замечали холодного ночного воздуха. Костюм Жасмин, дополненный настоящими армейскими ботинками и пластиковым автоматом «узи», заслужил одобрение публики, и из толпы периодически раздавались восторженные возгласы и свист. Джош, одетый как Клео Чен, вызвал нежность у значительной части участников парада и публики, потому как преобладали в толпе гомосексуалисты. Они умели различить хорошенькую мордашку и чувственный рот даже под толстым слоем грима. Жасмин одела своего спутника в вечернее платье и туфли. Постепенно Джош шел все медленнее и теперь явственно норовил опереться на свою спутницу. Наконец он прошептал:

– Слушай, эти каблуки просто убивают меня! Давай найдем какое-нибудь спокойное местечко и посидим немножко…

Жасмин взглянула на него снизу вверх. Он и так был выше, а каблуки добавили еще несколько дюймов. Сама она совершенно не собиралась прятаться в каком-нибудь тихом баре. Наоборот, ей было весело и спокойно – и все потому, что сегодня она стала кем-то другим.

– Что ты выдумал? – прошептала она. – Да чтобы найти тихое местечко, нам придется доехать чуть ли не до Вермонта!

– Эй, Клео Чен! Я тебя люблю! – закричал какой-то юноша, выскакивая на дорогу и простирая руки к объекту своего обожания. Джош на удивление ловко сгреб его и вытолкнул обратно за металлический барьер, где буяна приняла в свои объятия группа веселящихся приятелей.

– Ну пожалуйста! – продолжал настаивать Джош. – Я скоро рухну, и толпа меня затопчет. Ты будешь виновата!

– Ладно-ладно. – Может, не стоило ставить его на такие высоченные каблуки?

Они направились в сторону от процессии, но прежде чем успели поднырнуть под полицейские барьеры, дорогу им преградил мужчина с профессиональной камерой в руках.

– А ну-ка поцелуйтесь! – крикнул он. – И завтра вы увидите себя на первых полосах утренних газет! Ну же! Самая знаменитая и эффектная парочка в мире!

Жасмин растерялась, но толпа вокруг пришла в восторг, и люди начали скандировать:

– Поцелуй, поцелуй! Давай, Джош, приласкай ее как следует!

Испуганная Жасмин наблюдала, как Джош поворачивается к ней и лицо его принимает серьезное выражение – то самое, что было перед прошлым поцелуем. А потом он вдруг схватил ее в объятия, откинул назад и склонился над ней, имитируя поцелуй из сотен виденных кинолент. Жасмин хотела, было отпрянуть, но не успела, да оно и к лучшему: толпа кричала и бесновалась, требуя зрелища, и лучше было сдаться и выполнить их требование, чем рисковать получить бутылкой по голове от какого-нибудь недовольного гуляки. Она ждала поцелуя, смирившись с неизбежным, но губы Джоша замерли в миллиметре от ее губ, и Жасмин услышала его шепот:

– Добро пожаловать в шоу-бизнес, детка.

Затем он поцеловал ее. И Губы Жасмин ответили. Они двигались, словно сами по себе, не желая внимать голосу разума, который бубнил что-то про тихую безмятежную жизнь. К черту безмятежность, когда его губы дарят поцелуй, электризующий все тело. «Черт возьми, – каким-то краем сознания думала Жасмин, – меня опять целует Джош Тоби. Кому рассказать – не поверят!» Ну, надо учитывать, что это шоу для толпы, но все же… он вкладывает в это дело много умения и чувств, и Жасмин рада, что его рука служит ей опорой, поскольку ноги вдруг ослабели и вся она стала как подтаявшее мороженое. А потом произошло что-то странное. Он прижал ее крепче, и горячие губы скользнули по шее… Жасмин, едва сдержав стон, прикусила ему мочку уха… Щелчок. Что бы это могло быть? Ах да, камера… Камера?! Она рванулась прочь, осознав вдруг, где находится. Фотограф опустился на одно колено, стремясь поймать наиболее выгодный ракурс. Жасмин увидела лицо Джоша. Он тоже словно очнулся от сна. Парик а-ля Клео Чен съехал набок, бюстгальтер тоже несколько пострадал от объятий, и теперь груди под ярко-красным платьем выглядели не совсем симметрично. Бесконечно долгий момент они просто смотрели друг другу в глаза. Затем Джош пришел в себя, быстро поправил костюм и выдал публике роскошную улыбку.

– Шоу окончено! – крикнул он, махая рукой. Фотограф оторвался от камеры и с любопытством взглянул на него.

– Надо же, – протянул он. – На секунду я подумал, что вы гораздо больше похожи на Джоша Тоби, чем этот прикинутый по всей форме парень.

Джош пожал плечами и ничего не ответил, но на всякий случай отвернулся, подхватил Жасмин и постарался поскорее смешаться с толпой. Они проталкивались подальше от шума и суеты праздника, Джош прокладывал дорогу, а Жасмин послушно следовала в фарватере и думала о своем. Был ли этот поцелуй полностью рассчитан на публику? Губы ее горели, и Жасмин надвинула военную кепку с длинным козырьком на глаза. Ну-ка, возвращаемся в реальность, приказала она себе. Нельзя забывать, что Джош актер. Он привык играть на публику. Она взглянула на своего спутника и едва сдержала смех. Всё-таки платье сидит на нем безупречно – ей есть чем гордиться. Они нашли его в магазинчике на Третьей авеню – алое и обтягивающее как перчатка. Два часа Жасмин убила на то, чтобы подогнать наряд по фигуре – где-то пришлось укорачивать, где-то – ушивать, а местами удлинять. Она купила черный парик и лично постригла его, сверяясь с последними фотографиями Клео Чен. Затем нанесла макияж, поглядывая на все ту же фотографию в «Пипл». Результатом тяжелой работы она осталась довольна. Джош стал похожим на Клео… какой она была бы, если бы сидела на стероидах и качалась.

Весь сегодняшний день они провели вместе, готовясь к параду. Они ходили по магазинам, выбирая одежду для костюмов, и это оказалось чертовски весело. Жасмин сосредоточивалась на цветах и фасонах, и это помогало ей сохранять самообладание, несмотря на близость мужчины. Она даже успела продумать кое-что для предстоящих Джошу выходов в общество во время репетиций. Свой первоначальный план сделать его похожим на Джоша-библиотекаря она отвергла; этот милый человек не заслужил, чтобы его личность использовали так беззастенчиво.

Она решила, что должна применить другую тактику маскировки. Пусть это будет образец излишества. Словно кто-то пытался стать Джошем Тоби, но перестарался. Они нашли пару кожаных штанов – узких и отстроченных так, что напоминали наряд тореро. Они выловили это сокровище из корзинки для распродаж подле магазинчика на Канал-стрит… И это было бог знает сколько часов назад.

Они выбрались, наконец, из толпы, но теперь им вдруг захотелось спрятаться подальше, и они уходили в глубь квартала, надеясь миновать кучки праздношатающихся, одетых в маскарадные костюмы.

Жасмин брела спотыкаясь. Ноги в тяжелых ботинках безбожно заплетались, голова кружилась от мыслей. Конечно, это было всего лишь шоу. Для Джоша это работа. Он такими трюками себе на жизнь зарабатывает, а потому действовал по привычной схеме… Скорее всего, он не хотел, не собирался целовать ее… так.

Они шли и шли, и улицы становились все более пустынными. Впрочем, иногда встречались небольшие группы подвыпивших гуляк, но по сравнению с массовым шествием по Седьмой авеню местность уже можно было счесть пустынной. В конце концов, на Восьмой авеню их внимание привлек небольшой индийский ресторанчик с яркой неоновой вывеской.

– Пойдет? – с надеждой спросил Джош.

– Конечно! – громко сказала Жасмин, чтобы заглушить голодное урчание в желудке.

Накачанный сверх всякой меры охранник взглянул на них лишь мельком и указал на уютный столик в уголке у окна. Народу в заведении было мало: несколько подростков в костюмах вампиров и пара пожилых мужчин, которые вкушали поздний ужин, углубившись в газету.

В заведении висел устойчивый запах бургеров и жареной картошки. Жасмин все еще находилась под воздействием чужой личности и ощущала себя немножко сержантом Тэнком. Они сели за столик, и официант принес воды. Жасмин, схватила стакан и выпила его большими глотками. Джош скинул туфли на каблуках и принялся со стоном растирать ноги.

– Чья это была дурацкая идея – пойти на парад?

– Твоя.

– Черт, и, правда, ведь!

За такую улыбку можно требовать плату, беспомощно думала Жасмин, не в силах оторвать взгляд от своего визави. «Впрочем, что это я! Он получает за свою улыбку очень неплохие деньги».

Но сегодня, сейчас – это часть прайвит-шоу – только для нее и совершенно бесплатно.

Официант принес меню, но Джош не торопился изучать ассортимент.

– Мне понравилось, – сказал он.

И что, интересно, он имеет в виду? Поцелуй? Переодевание в Клео Чен?

– Должно быть, ты любишь орущую толпу и наглых фотографов. – Надо было пропустить фотографов и упомянуть поцелуи, пожурила себя Жасмин. Лицо опалил жар смущения, но она надеялась, что Джош не заметит краски смущения под камуфляжной раскраской. Да, это огромное облегчение; быть не собой. Он не сможет разглядеть ее сквозь грим. Наверное, именно это неожиданное и восхитительное чувство свободы от своих комплексов и заставило ее так отважно ответить на поцелуй.

– Ты прекрасный специалист в своей области, Жас, – сказал Джош. – Любой мог бы нарядить меня в парик и раскрасить лицо, но ты уловила во внешности… или даже в личности Клео нечто… Не могу осознать до конца и выразить это словами. Но именно твое чутье сделало костюм столь удачным.

«И что это я такое уловила в твоей подружке? М-м, минуточку, сейчас вспомню. Ах да, я всю дорогу думала, что она столь шикарна и совершенна, что ее стоит приговорить к расстрелу!»

– Я могу вернуть тебе тот же комплимент, – сказала она вслух. – Именно ты уловил сходство и сыграл его. Так делают актеры. Ты хороший актер.

Джош печально покачал головой:

– Актеры пытаются уловить и сыграть… Знаешь, этот предстоящий спектакль… «Ромео и Джульетта»… – Он вдруг стащил с головы парики обеими руками взъерошил волосы. – Мне понадобится нечто большее, чем костюм, чтобы добиться успеха на сцене.

– Все будет замечательно, – успокоила Жасмин, удивленная тем, каким беспомощным и растерянным выглядит сидящий напротив самый сексапильный мужчина на планете и весьма востребованный актер. Впрочем, стоит сделать скидку на грим. Возможно, ярко нарумяненные щеки придают ему этот трогательный вид… Она сосредоточилась на меню, тут как раз подошел официант, и они сделали заказ.

– Откуда ты знаешь, что все будет замечательно? – спросил он.

– Если ты сможешь сыграть такой же поцелуй, как сегодня на параде, то успех тебе обеспечен. – Жасмин сжала губы, но было поздно: слова уже вырвались, и она смутилась, опасаясь, что он поймет, насколько она одержима воспоминаниями о том поцелуе.

– Я не играл. – Лицо Джоша выразило искреннее удивление. Теперь он отклеивал накладные ресницы и морщился от боли. Смочил салфетку в стакане с водой и принялся стирать грим. – Я никогда не шучу такими вещами, – сказал он.

Жасмин еще раз порадовалась, что на ней обильный грим, скрывающий истинное лицо. Уж она-то не собирается его стирать, о нет! Даже мастерски нанесенная на подбородок трехдневная щетина вселяла уверенность одним своим присутствием.

– Прости, милашка, я малость запутался, – произнесла она низким голосом. М-да, не слишком похоже. Придется признать, что актриса из нее никудышная.

– Неплохо для первого раза, Бернс, – великодушно заметил Джош. – Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе, каково это на самом деле – быть мной.

Он вытащил поролоновые вкладыши из-за пазухи, и бюст Клео Чен сразу перестал быть впечатляющим.

– Они тебе нужны? Оставь, глядишь, и пригодятся, – насмешливо поинтересовался Джош, кивая на утянутую портупеей грудь «Митча».

– Следи за тем, что говоришь. Не забывай – я вооружена. – Жасмин кивнула на свой игрушечный автомат. Господи, как просто, она даже шутить может! Оказывается, все, что нужно, чтобы Жасмин Бернс стала душой общества, – это переодеть ее в придурочного сержанта. Может, стоит сохранить форму для наиболее ответственных моментов в жизни?

– Да я шучу. – Он положил вкладыши на стол. – Ты мне нравишься такой, какая есть.

Слава Богу, именно в этот момент появился официант с пивом, и Жасмин не успела обзавестись очередным комплексом неполноценности из-за размера своего бюста. Пока официант разливал пиво, она молча рассматривала сидевшего напротив мужчину. Его нелепый наряд ничего не значил: Жасмин интересовалась на данный момент не столько формой, сколько, так сказать, содержанием. «Все же он не может быть моим истинным возлюбленным, – с сожалением думала Жасмин. – Потому что я по-прежнему ужасно нервничаю в его присутствии. Форма и грим придают мне смелости, но ведь это неестественно. Наверное, мне больше подойдет тот, другой Джош. Только сперва нужно убедить его, что я не безумная бродяжка».

Сидящий напротив Джош продолжал аккуратно стирать с лица грим, глядя в зеркальце от пудреницы.

– У тебя есть парень? – спросил он вдруг.

Рука Жасмин инстинктивно потянулась к автомату. Это такая светская беседа, или он действительно хочет знать?

– Да, – ответила она и сама удивилась. То есть думала-то она о библиотекаре, но вряд ли он может считаться настоящим ее парнем. Впрочем, это не так трудно устроить. Убедив себя в этом, Жасмин скрестила руки на груди и уставилась на Джоша.

Тот не спеша, убрал пудреницу в сумочку, расшитую фальшивыми драгоценными камнями (она полагалась к костюму Клео), и, вытащив оттуда свою неизменную бейсболку, надвинул ее на лоб как можно ниже.

– И как его зовут? Если ты не шутишь, конечно. – Он отпил пива, и Жасмин почему-то показалось, что Джош неприятно удивлен услышанным. К сожалению, она не сумела рассмотреть его глаза – они прятались в тени под козырьком, – а потому не могла с уверенностью продиагностировать его чувства.

Жасмин сделала большой глоток пива. «Не могу же я сказать, что его зовут Джош Тоби».

– Его тоже зовут Джош. Такое совпадение.

– И какой Он? Да ладно тебе, рассказывай, не стесняйся. Мне безумно хочется узнать, что за человек смог проникнуть за защитные барьеры неуловимой Жасмин Бернс.

Официант принес греческий салат. Жасмин протянула вилку к соблазнительной крутобокой оливке, но к той же оливке уже тянулся Джош. Они одновременно отдернули вилки и уставились друг на друга.

– Ну, так что это за парень?

– Он библиотекарь. И очень милый. – «И он думает, что я сумасшедшая бродяжка».

Джош подцепил шарик моцареллы и запил его пивом.

– Давай, Жас, излагай подробности.

Жасмин ощутила некий азарт: «Ах так, ну тогда давай поторгуемся!»

– Расскажи мне о Клео Чен, – сказала она.

Может, все дело в пиве? Бокал кончился как-то на удивление быстро. Должно быть, слабо, но все же алкогольный напиток ударил ей в голову.

– Ну ладно! – Джош наклонился вперед. Несколько секунд он колебался, словно раздумывая о чем-то, потом пожал плечами и выпалил: – Мы никогда не занимались сексом.

– А-а… – Жасмин не удалось скрыть удивления.

– Мы якобы встречаемся уже два года, но за это время не провели вместе и двух недель. Первое свидание было срежиссировано, а потому насквозь фальшиво. И с тех пор мы пересекаемся, время от времени, чтобы попозировать фоторепортерам. То есть когда мы «вместе», то это в присутствии еще человек двадцати: репортеры, газетчики, личные помощники, стилисты… Еще шеф-повар Клео. Она увлеклась макробиотической кухней.

– Макробиотическая кухня? – повторила Жасмин, не в силах осознать услышанное и поверить в него. Не занимались сексом?

– Ох, как вспомню – так просто дрожь пробирает. Мы тогда, при первой встрече, отправились на небольшой частный остров. Эти романтические каникулы в уединенном месте превратились в сплошную фотосессию. Ты, наверное, единственный человек в США, кто не видел фотографии этой поездки. В Интернете более двух тысяч снимков.

Жасмин молчала. Честно сказать, кое-какие фотографии она видела, когда бродила по Интернету. И особенно хорошо запомнила одну: Джош и Клео идут по пустынному пляжу, держась за руки и влюблено глядя друг на друга. Только теперь она осознала, что на том же «пустынном» пляже должен был присутствовать как минимум фотограф.

– Чего-то я не понимаю, – сказала она растерянно. – Если вы не… ну, сам понимаешь, то почему же вы делаете вид, что вместе?

– Попробуй угадать. Для чего нам потребовались все эти стилисты, помощники и фотографы? Куча денег и времени?

– Для прессы?

– Бинго! – Он заулыбался своей профессионально сияющей улыбкой, но она быстро погасла. – Понимаешь, Жас, мы все время работаем. Семь дней в неделю. Иной раз по восемнадцать часов в день. Приходится много ездить. Таити, Рим, Южная Африка. Иногда поездка длится два дня, а бывает – месяц. При такой жизни очень трудно завести и поддерживать настоящие отношения. Работа. Путешествие. Условия контракта. Так получилось, что у нас с Клео общий агент по связям с общественностью. И вот после одного из исков… – Он искоса взглянул на Жасмин, но все же закончил: – После того как очередная любовница подала на меня в суд, утверждая, что я уделяю ей недостаточно внимания, наш с Клео агент и придумала этот обманный ход.

Жасмин пыталась переварить шокирующие новости. Значит, Джош и Клео не пара? Ну, то есть не в обычном, нормальном смысле этого слова?

– Кстати, это большой секрет, – заметил Джош, видя, насколько ошарашена услышанным девушка.

– Само собой.

Жасмин опять оказалась на дне глубочайшей эмоциональной ямы. Она сначала обрадовалась, осознав, что Джош свободен. Но потом вспомнила другие его слова: о невозможности иметь нормальные отношения. Ведь он фактически открыто сказал ей, что у них нет будущего.

Джош тряхнул головой и как ни в чем не бывало продолжил:

– Но что это мы все обо мне? Расскажи свою историю. Всегда гораздо интереснее слушать о нормальных отношениях.

Нормальных? Жасмин почувствовала сухость во рту и замахала официанту, чтобы принес еще пива. Вот это да! Откровения Джоша ее потрясли, но рассказывать о себе было абсолютно нечего. Даже вымышленный роман Джоша и то интереснее, чем ее собственная личная жизнь.

Джош смотрел на нее с таким искренним интересом, что Жасмин пришлось признаться:

– Ладно, я приврала. Он не то чтобы действительно мой парень… пока нет. Но я думаю, что он может им стать.

– Я так и знал! – торжествующе воскликнул Джош. – Я знал, что ты врешь! Ты слишком застенчива, чтобы действительно завести парня.

– Ах ты! – Жасмин направила дуло своего нестрашного—к сожалению – «узи» в живот своему визави. Невозможный человек! Только что лицо его выражало стоическое смирение и печаль, а теперь он просто светится от радости. Может, он выдумал всю историю с Чен, лишь бы заставить ее, Жасмин, выдать ему свои секреты? Бармен принес еще пива, забрал пустые бокалы и тарелку из-под салата. Только тут Жасмин вдруг поняла, что значительную часть этого самого салата съела она. Но прежде ей никогда не удавалось проглотить ни кусочка в присутствии Мужчины! Спазмы перехватывали горло… А теперь! Вот это да! Она ела в присутствии мужчины и даже ни разу не подавилась. Можно гордиться собой! Неужели ей все же удалось добиться успехов в борьбе с собственным подсознанием? Или все дело в карнавальном костюме?

– Итак, есть парень, который тебе нравится, но ты стесняешься к нему подойти? – Джош откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. Жасмин и позабыла, что на нем ярко-красное платье: он опять вернулся к своей мужской сущности. Должно быть, эти перемены заметила не она одна, потому что две женщины за соседним столиком замолчали и уставились в их сторону. Джош ссутулился, изломил плечи, моментально стал похож то ли на усталую амазонку, то ли на утомленного празднеством педика. Нахлобучил парик поверх бейсболки и дурашливо помахал соседкам рукой. Те захихикали и отвернулись, вернувшись к собственным разговорам.

– Все намного хуже, – пробормотала Жасмин, признавшись себе, что все происходящее нельзя считать прогрессом. Ее смелость – лишь влияние внешних факторов: пиво, маскарад.

– Он женат?

– Он считает меня сумасшедшей.

– Ну и что? Я тоже так считаю, но меня это совершенно не отпугивает. Наоборот, именно это мне в тебе и нравится. – Он погладил Жасмин по руке.

Она отдернула руку, даже не успев подумать. Чертовы рефлексы.

– Тебе надо взять пару уроков из серии «Как правильно вести себя с мужчиной», – укоризненно заметил Джош.

– Ничего подобного мне не надо!

– Еще как надо! Жизненно необходимо. Ты же вся как комок нервов. – Он подался вперед и голосом доброго доктора сказал: – Я могу помочь тебе.

Жасмин попыталась обратить разговор в шутку. Она значительным взглядом обвела его роскошное платье и насмешливо вздернула брови:

– Какого мужчину ты имеешь в виду?

Однако Джош не принял шутки.

– Взгляни правде в глаза, Бернс, – настаивал он. – Мы довольно много времени провели вместе, но только сейчас, налившись пивом и спрятавшись за дурацким костюмом, ты смогла поговорить со мной спокойно. Первый раз в моем обществе тебе не стало физически плохо от страха.

Жасмин попыталась возразить, но он махнул рукой и не стал слушать.

– Не глупи. Я актер, и я замечаю такие вещи. Только костюм солдата-убийцы помогает тебе чувствовать себя уверенно.

– Не оскорбляй своего персонажа. Митч не убийца. Он выполняет приказы командования и воюет за свою страну. – Еще одна отчаянная попытка превратить в шутку этот странный и тяжелый разговор. Но попытка опять не удалась.

– Положи этот дурацкий автомат, сними темные очки, взгляни мне в глаза и признайся: сегодняшний день тебе понравился, потому что ты провела его со мной.

– Нет!.. То есть я могла бы… если бы захотела.

Джош хотел, было возразить, но тут официант принес заказанное блюдо.

– Урок номер один, – торжественно объявил Джош, когда официант отошел. – Как есть в присутствии мужчины.




Глава 14


Джош вертел в руках свой сандвич с пастрами. Затем перехватил взгляд Жасмин, которая тоже рассматривала его сандвич. Она перевела разочарованный взгляд на собственную тарелку. Поджаренный сыр на белом хлебе. Белый сыр, белый хлеб, белая тарелка. Она всегда заказывает самые неинтересные и блеклые вещи, какие только есть в меню. А потом всегда об этом жалеет.

– Итак, урок первый, – провозгласил Джош. – Впрочем, нет, первый урок уже состоялся, и он был не про еду, а про поцелуи. Я понял, что ты быстро учишься и, самое главное, получаешь удовольствие от процесса… обучения, поэтому за первый урок получаешь пятерку.

Жасмин нахмурилась. Каков нахал! И вообще, если поцелуи – это первый урок, то к чему он собирается перейти на следующем занятии?

– Мне не нужны никакие уроки! – выпалила она, чувствуя внутри холод привычного страха.

– Тема второго урока – как принимать подарки. Или комплименты. И то и другое нужно принимать с изяществом и красиво. Хочешь кусочек моего сандвича, милая? – И он пододвинул к ней тарелку.

Жасмин колебалась. Проще всего сказать «нет», и именно это она и собиралась сделать сначала. Но сандвич выглядел так соблазнительно, а желудок буквально сводило от голода. Она опять взглянула на то, что ей предлагалось. Булочки выглядели соблазнительно поджаренными, повар не пожалел мяса, а еще с одной стороны немного вытекла дижонская горчица… рот наполнился слюной. Чертова стеснительность, которая всегда заставляет ее отказываться от того, чего на самом деле ужасно хочется! Вот и теперь – ведь хотелось красного и острого мяса, так какого черта она заказала этот дурацкий белый сыр? Жасмин откашлялась и выдавила из себя робкое «Ладно».

– Не пойдет. – Джош непреклонно покачал головой. – Скажи: «О да, я очень хочу кусочек».

– Еще чего!

Он решительно впился зубами в сандвич. Откусил, прожевал, одобрительно причмокнул:

– Вкусно. И не слишком соленый.

Жасмин фыркнула.

Джош положил сандвич и сказал:

– Ты просто не хочешь постараться. Но все когда-нибудь чему-нибудь учатся. Актерам, например, приходится учиться всю жизнь, потому что каждая новая роль требует нового подхода. Сегодня мы с тобой прошли полгорода, и у тебя ни крошки во рту не было с самого утра. Я же знаю, что ты голодна как волк. И тебе совершенно не хочется, есть эту подметку. – Он кивнул на белый сыр на белой тарелке. – Ну же, будь актрисой! Покажи мне, как ты хочешь этот сандвич, как ты проголодалась! – С этими словами он откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.

Жасмин молчала. Это невозможно. На свете есть масса вещей, которые ей хочется получить или попробовать. Но мало ли чего она хочет! Совершенно немыслимо открыть рот и высказать свои желания. Особенно такому шикарному мужику, что сидит напротив. Джош еще немножко пододвинул к ней сандвич.

Жасмин неодобрительно поджала губы. Ему хорошо рассуждать! Он известный человек, красивый мужчина, может делать все, что угодно. Говорить все, что угодно. Как все глупые нормальные люди.

Джош вернул себе тарелку и откусил солидный кусок сандвича. Горчица потекла по подбородку.

И Жасмин сдалась.

– Я очень хочу получить кусочек, – пробормотала она.

– Ура! Молодец! Теперь и я хочу поделиться с тобой моим сандвичем. – Слова звучали дурашливо, но взгляд Джоша был задумчивым и внимательным, даже пристальным. Он подтолкнул к ней тарелку.

Жасмин взяла сандвич и откусила крохотный кусочек.

– М-м!..

– Не так, Бернс. Я не собираюсь учить тебя хорошим манерам. Я не бойскаут. Я хочу научить тебя, как быть с мужчиной.

– Подумаешь! С мужчиной в красном вечернем платье?

– Не хамить мне, сержант! А ну-ка кусай, как следует!

Жасмин схватила сандвич и решительно впилась в него зубами. О Господи! Как вкусно-то! И пастрами просто замечательное. Она закрыла глаза, отдавшись удовольствию, ив этот момент он протянул руку и сдернул с нее темные очки.

– Отдай! – Протест получился невнятным, потому что рот был все еще набит сандвичем.

– А теперь пусть не Митч Тэнк откусит от сандвича, а сама Жасмин Бернс.

«Ах ты, поросенок! Ну и прекрасно, – злорадно подумала Жасмин. – У меня на лице столько грима, что и без очков не страшно. Он все равно не увидит, даже если я покраснею как девчонка». Она откусила от сандвича.

– Вот так, господин учитель, – торжествующе сказала Жасмин. – И не нужны мне никакие уроки!

– Ну и хорошо. Тогда давай сюда автомат и шляпу.

– Еще чего! Ни один солдат не расстанется с оружием добровольно.

– Оставь игрушку себе. – Он взял салфетку, обмакнул в стакан с водой, отжал немного и протянул Жасмин. – Снимай грим.

– Нет! – Наверное, виной всему пиво и усталость, но Жасмин была почти уверена: стоит смыть краску, как она тоже смоется, сойдет на нет, просто растворится в пространстве. А ведь у нее осталась еще добрая половина сандвича. – Я потратила кучу времени, чтобы наложить грим. И ночь только началась, мы может продолжить веселиться.

– Ты так себя со всеми мужчинами ведешь, или все дело во мне?

– Не собираюсь об этом говорить. – Жасмин упорно сосредоточилась на сандвиче.

– Этому должна быть причина. С тобой что-то произошло. Что это было?

– Если хочешь знать, некоторые люди застенчивы просто по своей природе, – сказала Жасмин, положив недоеденный кусок. Ее вдруг замутило.

– Нет, ты не такая. Что-то сделало тебя застенчивой. Что это было? – Джош наклонился к ней и смотрел требовательно.

Жасмин собралась с мыслями и прочла ему лекцию о химическом строении мозга и наследуемых факторах и характеристиках.

– Очень интересно. – Он кивнул с самым серьезным видом. – Но к тебе это отношения не имеет.

Жасмин поведала сагу о своей жизни с матерью в Бомбее, о переезде в Америку, когда ей исполнилось шестнадцать, и о том, какой травмой это для нее явилось…

Разница культур и все такое.

– Все не то! – резко возразил Джош. – Рассказывай правду!

– Ну хорошо, – вздохнула Жасмин и повторила ему ту же трогательную историю про неудачное чтение греческих мифов, которую она не так давно рассказывала Эми.

– Дерьмо, – веско высказался Джош, засунув в рот последний кусок сандвича, и эта характеристика относилась никоим образом не к местной стряпне, а направлена была на историю Жасмин. – Что ты мне пытаешься впарить? Ты жила в Бомбее с мамой до тех пор, пока тебе не исполнилось шестнадцать. Потом мамочка погрузила тебя в самолет и отправила в Балтимор, к твоему отцу и сестрам, с которыми тебя разлучили, когда тебе исполнилось два года, И ты пытаешься уверить меня в том, что событие, перевернувшее твою жизнь и сделавшее из тебя испуганного кролика, – это чтение вслух древнегреческих мифов? Да я в жизни в это не поверю! – Он откусил половинку маринованного огурчика, бодро захрустел и великодушно предложил Жасмин вторую половинку.

– Однако все рассказанное мной правда! – воскликнула Жасмин, игнорируя дружественный огурчик.

– А почему, собственно, мама посадила тебя в тот самолет? Таковы актерские методы. Мы ищем мотивацию. Ну-ка, Жас, найди мотив и расскажи мне.

Бежать отсюда сейчас же, подумала Жасмин. Желание вскочить, вырваться из пахнущего маслом и специями помещения и бежать было почти непреодолимым. Она взглянула на Джоша. Будь он в своем обычном шикарно-голливудском варианте, она бы не смогла справиться с собой и сбежала бы… Но человек, сидевший напротив, облачен в нелепое ярко-красное платье и по-прежнему держит в руке половинку огурчика… и она не смогла бросить его.

– Не смотри на меня. Смотри в стол и рассказывай, что произошло, – велел Джош.

Господи, ну как ему удается так точно угадывать ее слабости, ее чувства? Жасмин казалась себе игрушкой, сделанной из полупрозрачной ткани… наверное, шифон бы подошел лучше всего. И проницательный взгляд мужчины проникает сквозь легкие покровы, разгадывая ее тайны, добираясь до самого сокровенного…

Прежде она никогда и никому не рассказывала о своем учителе. Его звали Радж. Она влюбилась в него. Глупая девчачья влюбленность. И почти уверилась, что молодой человек отвечает ей взаимностью. И вот в тот день… Они стояли среди зарослей цветущей бугенвиллеи в саду, и он поцеловал ее. А потом что-то зашуршало в ветвях деревьев. Позже Радж признался: он поспорил со своими друзьями, что поцелует свою ученицу. Само собой, друзья пожелали присутствовать при выполнении пари. Радж клялся, что никому ничего не расскажет. Он не думал, что люди отнесутся к безобидному и смешному эпизоду так негативно.

Сейчас, будучи взрослой, Жасмин понимала, что происшествие было глупым и незначительным. Но тогда это было ужасно и ее душа умирала от стыда. Приятели Раджа разболтали о случившемся, да еще, наверное, присочинили что-нибудь. «Ранди – Шлюха!» – кричали ей окрестные мальчики, стоило Жасмин показаться на улице. Даже те, кто не повторял бранного слова, отворачивались, потому что слухи распространились по всему кварталу, как огонь по джунглям. Жасмин боялась взглянуть людям в глаза, боялась выйти на улицу. Этот вечный страх сжег ее душу. Она уговорила мать отослать ее из Бомбея, но оказалось, что совсем не просто избавиться от пережитых эмоций. Даже в Балтиморе от одного взгляда на молодого симпатичного мужчину Жасмин начинала сгорать от стыда. Она желала невозможного. Того, чего нельзя желать. Ведь это нелепо, правда? Один поцелуй не способен разрушить всю жизнь… Она думала, он ее любит… Но дело было не только в этом. Где-то глубоко внутри прятались и другие причины, осознать которые Жасмин не могла или не желала. Ее жизнь до инцидента с Раджем была безоблачной и напоминала волшебную сказку. Даже развод родителей пошел девочке на пользу. Самого события она не помнила, потому что была в тот момент слишком мала, а отчим любил ее и баловал, словно маленькую принцессу. Принцесса Жасмин имела все, что только может пожелать девочка. Даже частного учителя.

В какой-то степени идиллическую картину портили открытки из Балтимора. Сестры писали о нелегкой жизни, которая была для них настоящей борьбой за существование. Но отец отказывался отпустить дочерей за границу, а мать не хотела покидать свою истинную любовь. По индийским стандартам Раджу платили два доллара в день, семья считалась обеспеченной, но при переезде в Балтимор тех же денег хватило бы лишь на нищенское существование. Впрочем, потом и открытки перестали приходить.

После случая с Раджем склонная к экзальтации шестнадцатилетняя девочка напридумывала себе массу душевных страданий и вскоре уверилась, что жилось ей так же трудно, как и ее сестрам. Она мечтала воссоединиться с ними, чтобы сестры увидели, какая она: обретшая мудрость в страданиях, умеющая жить; и тогда они простят ей счастливое детство под крылышком матери и любящего отчима. Она мечтала об этом и с каждым новым днем добавляла все новые и новые подробности в эту живописную картинку. Только в жизни все получилось совсем не так, как предполагала Жасмин. Просто она была слишком молода и глупа, чтобы представить себе реальность.

– Прости меня. Я не должен был вот так лезть к тебе в душу, – сказал Джош, коснувшись ее руки, и Жасмин вздрогнула, возвращаясь к реальности. Она опустила глаза и смотрела на гладкую поверхность стола, чувствуя, что Джош наблюдает за ней. Но сейчас не это главное. Нужно сосредоточиться и перестать качать ногой – это выдает ее нервозность. Вдох-выдох. Все в прошлом. Не стоит оглядываться. Следует смотреть вперед. В будущее. И желательно с оптимизмом.

Некоторое время они просто сидели в молчании.

– Я даже представить себе не могу, каково это – быть застенчивым, – сказал, наконец, Джош. – Всю мою жизнь меня рассматривают, изучают, чуть ли не разбирают на молекулы.

Жасмин с сомнением взглянула на сыр, все еще лежащий на ее тарелке. Он и так-то был не очень, а теперь еще и холодный. Брр! Мысленно она поблагодарила Джоша, что он уводит разговор от ее жизни к своей. Так легче и спокойнее.

– Наверное, ужасно жить, когда тебя все время преследуют, – заметила она.

– Ну, иногда да, а иногда и нет. Это часть профессии. Работа такая.

– А что для тебя не работа? – Удивительно, но после недавней вспышки и несостоявшегося рассказа о прошлом она все же почувствовала себя увереннее и спокойнее. Она отказалась пустить его в свое прошлое, но была благодарна за живой интерес к ее особе. – Вот Клео – это часть работы или часть жизни?

– Работа. – Он пожал плечами.

– Это так печально, – сказала Жасмин, сделав основательный глоток пива и восхищаясь искренностью Джоша.

– Звезде приходится от многого отказываться.

– Правда? И от чего еще тебе пришлось отказаться?

– От родителей.

Жасмин взглянула на него и заметила, что он сам удивился своим словам. Однако после небольшой паузы Джош продолжил:

– Они считают, что я не настоящий актер. Так, смазливая марионетка. Играю в дурацких фильмах. Они, знаешь ли, очень серьезные и думающие люди. Тебе бы они понравились.

– А как они относятся к Клео?

– Никогда с ней не встречались.

– Но вы вместе уже несколько лет! – удивленно воскликнула Жасмин.

Джош порвал на клочки и бросил на стол этикетку от пива, которую до этого крутил в пальцах.

– У меня мало общего с родителями. Они ненавидят Лос-Анджелес. И они с презрением относятся к фильмам, в которых я снимаюсь.

– Ну и что с того? Ты же все равно их сын!

Джош пожал плечами и со вздохом сказал:

– И все же они в чем-то правы. Фильмы, в которых я снимаюсь… мои роли – это ведь далеко не высший класс… А твои родители – какие они?

– Мама по-прежнему живет в Индии. А отец в Альбукерке. И ни того, ни другого я давно не видела, – рассеянно ответила Жасмин. Ее не покидало удивление от того, что он принимает такое отношение родителей как должное. Нормально ли это – презирать то, чем сын зарабатывает огромные деньги? Да бог с ними, с деньгами, но они отвергают то, что для Джоша составляет смысл жизни!

– А твои сестры? С ними ты встречаешься?

– Сестры? Они обе живут в Балтиморе.

– Тебе повезло.

– Наверное. Мы пытаемся как-то строить наши отношения. Не оглядываясь на прошлое.

Жасмин умолкла и смотрела на самого сексапильного мужчину на свете, который сидел напротив. Он выглядел не очень счастливым и ужасно одиноким.

– Тебе, пожалуй, тоже нужно поучиться. Поучиться быть нормальным человеком, – выпалила она вдруг и сама испугалась своего нахальства.

– Может, ты и права, – отозвался Джош, поправляя бретельки вечернего платья. – Тогда теперь твоя очередь выступать в роли преподавателя и учить меня.

– Ну, у меня есть одна идея… если ты согласишься.

– Да ладно, Бернс. – Он усмехнулся. – Ты знаешь меня сто лет – уже почти неделя, как мы знакомы. Тебе следовало догадаться, что я соглашусь на что угодно.

И вот происходит нечто невероятное: Жасмин и Джош Тоби сидят на диване рядышком, едят мороженое из одной коробки и смотрят по видео мюзикл «Поющие под дождем». Они успели сменить свои карнавальные костюмы на нормальную одежду. Теперь Жасмин была в спортивном костюме, а Джош – в джинсах и футболке.

Урок первый по предмету «Как быть обыкновенным человеком».

Джош терпеливо держал картонную крышку от мороженого, пока Лэсси вылизывала ее своим крошечным язычком.

Жасмин искренне надеялась, что суперзвезда не скучает. Ей самой не было скучно ни капельки. Ну во-первых, это ее любимый фильм и она может смотреть его бесконечное количество раз. А во-вторых – рядом сидит Джош.

– Думаю, Бастер был бы не против потанцевать, – сказал Джош, когда на экране начался дождь.

– Ш-ш-ш! Смотри и ешь.

Джин Келли начал свой знаменитый танец – по лужам на мостовой. Джош вскочил и принялся подпевать в полный голос. Голос у него оказался вполне приличный: чистый и поставленный, а все движения отточены и профессиональны.

– Эй, вставай, танцуй! – воскликнул он. – Не сиди сиднем!

– Обалдеть, – пробормотала Жасмин. Он перевоплотился в Джина Келли в считанные секунды, и имитация была совершенной. А как Джош вращал бедрами… это просто нечестно!

– А то! Не зря я двести двадцать три раза выходил на сцену в этом спектакле! Это было еще в школьном театре. Ну же, пой со мной! – И он бросил ей деревянную линейку вместо зонтика.

Жасмин неохотно поднялась с дивана. Джош показал ей простой тустеп. Музыка была заразительна, собаки прыгали, вывалив языки от восторга. Джош вскочил на диван и легко поднял туда же девушку, обхватив за талию. Потом он показал ей еще одно па., на этот раз немного сложнее, и Жасмин повторила его несколько раз, а он вел ее, крепко обхватив за талию.

– А у вас неплохо получается, мисс Бернс! «Зови меня просто Дебби Рейнолдс».

Песня звучала и звала к дальнейшим безумствам. Джош спрыгнул с дивана, увлек за собой Жасмин и закружил ее по комнате.

– Смотри не снеси швейную машинку! – крикнула девушка.

– Я куплю тебе новую! – легкомысленно отозвался Джош. – Хоть десять штук.

Он вскочил на кровать, увлекая ее за собой. Следом запрыгнул Бастер. Лэсси завистливо тявкала с пола. А потом они все втроем шагнули с края кровати на пол, словно в лужу под дождь. Лэсси проскочила под кроватью и вновь присоединилась к общему веселью. Жасмин, счастливо улыбаясь, подхватила маленькую собачку и закружила ее по комнате, а Джош вальсировал с Бастером.

Когда музыка прекратилась, все четверо без сил свалились на диван. Двое улыбались, двое быстро дышали, высунув языки, но все были вполне счастливы.

Фильм кончился, и гости собрались уходить. В дверях Джош поцеловал Жасмин в щечку и мечтательно сказал:

– Пожалуй, мне нравится такая жизнь. Оказывается, обыкновенные люди весьма неплохо проводят время. Я мог бы к этому привыкнуть.

«Я тоже», – подумала Жасмин, но не стала говорить этого вслух. Она лишь улыбнулась и закрыла дверь за Джошем и собаками.

На следующий день Жасмин, как ей и было предписано, отправилась в театр намного раньше назначенного срока. В ожидании Артуро она мерила шагами пустые коридоры. Собрание должно состояться через час, и Жасмин понятия не имела, зачем дизайнер пожелал увидеться с ней заранее. Наверное, нужно что-нибудь сделать. Может, отнести его наброски и эскизы в копировальный салон, что находится дальше по улице, и подождать, пока их увеличат? Или что-нибудь столь же незатейливое.

Жасмин взглянула на часы и прерывисто вздохнула. Она боялась испортить первую настоящую встречу с работодателем. До этого ей уже пришлось немало поработать над проектом – в основном исторические исследования и технические моменты. Но личной встречи с маэстро Мастриани она пока не удостоилась – все плоды своих трудов Жасмин просто отсылала по факсу или электронной почте секретарше Артуро.

И вот вчера она получила сообщение:

«Ждите Артуро в театре, подле оркестровой ямы. Он принесет эскизы, чтобы вы их подготовили».

Жасмин погладила рукой спинки первого ряда партера, пытаясь проникнуться тем томным настроением, которое создавала велюровая, крашенная в глубокий красный цвет ткань. Она с удивлением отметила, что кресла в этом театре обтянуты не обычной синтетикой, а самым настоящим шелковым бархатом. Миллионы шелковичных червей трудились долгие часы и дни, чтобы театралы могли наслаждаться искусством в комфортных условиях.

Сейчас она хотела бы стать шелковичным червем – маленьким и незаметным творцом прекрасного. Встреча со всей командой, которая будет заниматься постановкой спектакля, – это важное и очень ответственное мероприятие. Сегодня соберутся технические специалисты – не актеры, но люди, от которых в мире тоже зависит немало. Придут все: от режиссера до рабочих сцены и осветителей. И они должны будут продумать концепцию, понять, что именно увидит зритель. Это очень-очень важная встреча… но Артуро, казалось, совершенно не торопится.

Жасмин пошла по проходу между рядами, поднялась до самого верха, а потом направилась обратно, прислушиваясь к одинокому эхо своих шагов. Даже эхо показалось ей тоскливым и неуверенным в себе. «А вдруг я что-то недопоняла и перепутала место встречи? Тогда я, наверное, уже уволена. Нет-нет, нужно успокоиться, это называется «паническое мышление», и нельзя позволять панике затопить мозг. Так написано в книгах». Именно паническое мышление заставляет ее делать глупости, когда дело доходит до общения с мужчинами типа Артуро. Дело в том, что она не может правильно оценить ситуацию и накручивает себя до тех пор, пока не начинает воспринимать происходящее как катастрофу. И реагирует соответственно.

Жасмин глубоко вздохнула и поправила бежевый шерстяной тренч. Сегодня с утра она долго выбирала, что надеть, и подошла к этому вопросу внимательнее, чем обычно: ведь сегодня ее первый рабочий день. Жасмин считала, что ее наряд идеально соответствует окружающей атмосфере и обстановке театра. Черная шелковая блузка с изящными кружевами по вороту и прямые черные джинсы. Уже перед самым выходом из дома на девушку опять накатил приступ неуверенности в себе, и она набросила легкий черный кардиган поверх блузки, а уж на него надела бежевый тренч. Вообще-то в здании было тепло, но Жасмин трясло от страха, и она мерзла даже в своем многослойном наряде. И это притом, что Жасмин была уверена – она выглядит прекрасно! Стильно и не слишком броско, так и должен выглядеть помощник дизайнера.

Она затравленно огляделась, потом сказала себе, что Артуро просто опаздывает и нет никаких причин для паники. А вдруг все не так? Вдруг он умер? Попал в аварию и теперь никогда… никогда не доберется до театра?

Встряхнувшись, как Лэсси, Жасмин попыталась избавиться от негативных мыслей и вернулась к сцене. Она поднялась на нее и села на край, свесив ноги в оркестровую яму. В театре потихоньку собирался народ. Вот мужчина в коричневом шерстяном свитере – дизайнер декораций – и два его ассистента склонились над макетом сцены и спорят о чем-то приглушенными голосами. Кто-то ходит за сценой и хихикает. Вверху тоже что-то загадочно шуршит. Трое прекрасно одетых мужчин вошли в зал, громко говоря что-то по поводу электрического напряжения. Они сели в первом ряду партера и принялись по очереди чертить какие-то графики в большом желтом блокноте.

В кармане Жасмин зазвонил телефон, и она испуганно выхватила его, подавив желание отбросить аппарат, словно мобильник мог ее укусить.

– Да? – настороженно спросила она.

– Жасмин? Это Артуро.

– Где вы? – Она скорее угадала, чем услышала его слова: слышимость была отвратительная. Взволнованная, Жасмин вскочили на ноги, и спустилась к оркестровой яме.

– В Риме. Я сажусь на самолет.

– Что?! – Жасмин едва не уронила телефон и вскрикнула так громко, что трое в первом ряду подняли головы и уставились на нее недовольно.

– Сейчас не могу ничего объяснить! – кричал в трубку дизайнер. – Это безумие, но это очень важно для меня! Я прошу вас прикрыть меня сегодня, ладно?

– Собрание начинается через пятьдесят семь минут, – сказала Жасмин, испытывая огромное облегчение, поскольку они с Артуро опять не встретятся лицом к лицу, и одновременно ужас из-за того, что она остается одна, без широкой спины начальства, за которой подсознательно готовилась укрыться.

– Я знаю! – Артуро смеялся, и, похоже, что он ни капельки не расстроен. – Простите, но так получилось! Цыганка была права, понимаешь? И теперь я самый счастливый человек на земле!

Цыганка? В этот раз Жасмин и правда уронила телефон. Он пролетел по скользкому полу и оказался аккурат под креслами техников, которые опять оторвались от своего желтого блокнота. Жасмин торопливо опустилась на колени и принялась шарить по полу.

– Простите, – бормотала она. – Ага, вот нашла! – Она подхватила телефон и торопливо приложила его к уху. – Мне послышалось, или вы сказали «цыганка»? – переспросила она.

– Ну да! Представьте только, она умеет предсказывать судьбу и обладает экстрасенсорными способностями. И она назвала мне имя…

– Вашей истинной возлюбленной, – закончила Жасмин, словно получив удар в живот. В некотором, пусть и метафизическом, смысле так и есть – сестра нанесла ей неожиданный удар. Ошарашенная, Жасмин опустилась в кресло. Кресло в ряду «А». «А» – это, наверное, Артуро. Или «апофеоз»? Апофеоз творчества Эми. И как она не догадалась, что тут не обошлось без ее неугомонной сестрицы!

– О да! Но как вы узнали?.. Мадам Руссо, мой личный астролог, рассказала мне про цыганку. Экстрасенс, обладающий редкими способностями, совершенно необыкновенная женщина. И у нее для меня было послание. И что мне оставалось делать? Я отправился в Балтимор, и эта милейшая женщина сразу же сказала мне, что моей истинной и единственной возлюбленной является Антония Бонавентура. Мы учились с ней в одной школе, еще, когда я был юнцом и жил в пригороде Рима… И как только слова сорвались с губ цыганки, я уже знал, что это правда! Антония; объект моих юношеских мечтаний, моих фантазий! Через две минуты будет объявлена посадка на мой рейс.

Жасмин, не в силах поверить в услышанное, таращилась на металлическую пластинку с буквой «А», привинченную к подлокотнику кресла. «А» – это Антония? Жалко, что не «У». Убийство с особой жестокостью – вот что ждет Эми при следующей встрече двух сестер.

«Что-то здесь не так. Эми потеряла свои способности. Откуда же она узнала имя истинной возлюбленной Артуро? Если сейчас сестра не слышит голос… Имя моего возлюбленного она услышала два года назад, это хоть какое-то объяснение. Но как быть с Артуро? Неужели Эми просто обманула беднягу? Или она обманула меня, и голос Мэдди по-прежнему нашептывает ей имена?»

Между тем Артуро не умолкал ни на минуту.

– Так я очень на вас рассчитываю, – говорил он. – Выступите на собрании за меня, хорошо? Я знал, что вы мне не откажете, вы такая милая и замечательная! Нет, вы не просто милая – вы чудесная! Вы лучшая! Бриллиант чистой воды! Я с вами свяжусь, как только смогу.

– Не доверяйте Эми! – крикнула Жасмин в трубку, и трое мужчин в первом ряду вздрогнули и укоризненно уставились на нее. А самое обидное, что Артуро не услышал ее. Он повесил трубку и отключил телефон. Как она сама могла поверить обманщице сестре? Неужели Эми по-прежнему слышит голос? Но тогда к чему это притворство? К чему ей скрывать то, чем она так сильно гордилась?

«Впрочем, что это я?» – опомнилась Жасмин. Эми обожает обманывать, даже если это не сулит ей сиюминутных выгод: просто из любви к искусству.

Жасмин сидела в первом ряду с телефоном в руках. Зал оживал. Мимо прошли три молодые женщины. Они тащили куда-то нечто вроде полуразобранного мотора. Вот они исчезли за сценой. Больше всего на свете Жасмин хотелось тоже исчезнуть. «Выступите на собрании вместо меня», – сказал Артуро. Но как это возможно? Она не взяла с собой эскизы. Она понятия не имеет, какие именно костюмы подобрал Артуро, каково его видение эпохи, концепция спектакля. Может, он вообще планировал, что актеры будут играть нагими. А что, очень новаторская идея, между прочим. Кроме того, обнаженный Джош на сцене – это…

– Паршиво выглядишь.

Жасмин подняла глаза и увидела перед собой бывшую однокурсницу Саманту Оливию. Они, кажется, недавно встречались? Да, точно, столкнулись нос к носу подле отеля, где Артуро проводил собеседования с претендентами на должность помощника дизайнера. Боже, неужели это было всего две недели назад? Немыслимо! Жасмин пересчитала дни, чуть ли не на пальцах – пятнадцать дней. Целая жизнь.

– Ой, не надо так удивляться нашей встрече, – промурлыкала Саманта. – Право, дорогая, ты смотришь на меня так, словно я привидение. Я получила должность второго помощника осветителя.

Она глазами указала на трех мужчин в первом ряду, все еще увлеченно чертивших что-то в блокноте.

Саманта решила все же поздороваться, как положено подругам – поцеловала воздух у щек Жасмин, – и продолжала щебетать:

– Эти осветители – просто душки. Они все время говорят о ваттах и вольтах и прочей лабуде. Ну просто лапочки, хотя сами совершенно этого не понимают. Если бы только они хоть на время отвлеклись от освещения и занялись бы чем-то более земным… Я слышала, ты получила место у Артуро. Ты меня просто ошарашила. Может, ты с ним переспала? Или что-то еще?

Тут все три осветителя подняли головы от желтого блокнота и уставились на Саманту. Жасмин задохнулась. Да уж, никто так, как Сэм, не умеет вывести людей из творческого процесса и заставить задуматься о «земном».

Мысли Жасмин метались между Самантой и ее болтовней и тем, как Артуро неожиданно улетел в Рим, оставив ее за себя. Невероятно, но Эми каким-то образом добралась до дизайнера. Вот только как она могла узнать имя его истинной возлюбленной? Или все же это выдумка, очередная попытка развлечься за чужой счет? Цыгане не считают зазорным лгать людям не своего рода, это как бы считается частью культуры и помогает поддерживать ореол таинственности и мистики. А уж Эми прирожденная обманщица. Но зачем она это сделала? Каков мотив?

– Извини, мне нужно позвонить, – сказала Жасмин и, повернувшись к Саманте спиной, принялась торопливо набирать номер сестры. Саманта не желала так просто сдаваться: она уселась в соседнее кресло и принялась жадно наблюдать за Жасмин.

– Я слушаю. – Голос Эми звучал не слишком внятно, и там, где она находилась, было шумно. Словно она на вечеринке, подумала Жасмин. В полдвенадцатого утра это сомнительно, но с Эми станется.

– Эми! Это Жасмин. Что ты сделала с моим другом… – Она вдруг вспомнила по Саманту. Оглянулась и натолкнулась на очень внимательный взгляд. – С моим другом Кеном?

– С Кеном-то? – Было слышно, как Эми от души хохочет. – Я услала его. Он ищет свою принцессу.

– Но как ты узнала?

– Да я солгала.

– Солгала?!

– Он гадже, – спокойно пояснила Эми, используя слово, которым цыгане называли всех нецыган. Слово имело презрительный оттенок.

– Но почему ты выбрала именно… как ты сделала выбор? – Жасмин опять взглянула на Саманту. Та даже не пыталась делать вид, что не прислушивается к разговору. Напротив, она очень внимательно ловила каждое слово. Осталось поп-корн купить, и будет просто благодарная аудитория, с раздражением подумала Жасмин.

– А я провела небольшое расследование. Помнишь тетю Эмилию, что жила в Риме? У нее есть лавочка неподалеку от Колизея. Гадание по руке и все такое. Так вот она связалась с бродячими цыганами, что проходили через деревню малыша Арти, и они много чего ей порассказали.

Жасмин совершенно не помнила никакой тети Эмилии, но не время было копаться в собственной генеалогии.

– Но почему, Эми? – спросила она. – Я ведь уже получила работу.

– Должна отметить, что застенчивые люди порой бывают на удивление эгоистичны. А может, дело вовсе не в тебе! Просто я нуждалась в деньгах, а увидев Арти, поняла, что его сумеет облапошить даже ребенок.

– Мне надо идти. – Жасмин захлопнула телефончик и убрала его в карман. Она вновь вскочила и принялась мерить пространство перед сценой быстрыми шагами. Саманта следила за ней, как кошка за мышью. Сорок семь минут до начала собрания. Мысль о том, что она может выступить на нем вместо Артуро, была абсурдной с самого начала. Да она упадет в обморок! Нет, сперва ее стошнит, а уж потом она упадет в обморок!

– Привет всем красотулькам! – раздался жизнерадостный голос. Головы присутствующих повернулись к дверям. По проходу шел мужчина. Он был высок и строен, но на этом его положительные характеристики заканчивались. Темные волосы прилизаны к голове, а маленькие усики распластаны над верхней губой. Черные штаны годились бы, наверное, для тореро на арене, но нелепо выглядели здесь и сейчас. Черная курточка с капюшоном прикрывала верхнюю часть тела. Мужчина походил на карикатурную копию Антонио Бандераса. Только этот Антонио был сутенер… или, скорее, жиголо. Да еще накурившийся травки.

Мужчина подошел к Жасмин и Саманте, бесцеремонно схватил Саманту за плечи и расцеловал в обе щеки. Не ограничившись этим проявлением темперамента, он впечатал сочный поцелуй в губы женщины. Несколько секунд придержал ее, чтобы убедиться, что сраженная его натиском Саманта устоит на ногах, затем повернулся к Жасмин, пал на одно колено и поцеловал ей руку.

– Приветствую вас, сеньорита! – воскликнул незнакомец.




Глава 15


Жасмин затаила дыхание. Она узнала прикосновение, губы… ну и штаны, конечно.

– Приветствую, сеньор, – пробормотала она.

Саманта таращилась на Джоша, приоткрыв рот и выпучив глаза. Жасмин схватила вновь прибывшего за руку, заставила подняться с колен и отвела на несколько шагов.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она. – Твой костюм не продуман, и ты выглядишь… по-дурацки.

Она даже самой себе не хотела признаваться, что и в таком виде находит его красивым. Только Джош Тоби мог позволить себе вырядиться в подобные штаны, обзавестись нелепыми тоненькими усиками и при этом остаться чертовски сексуальным.

– Я примеряю свой новый образ, – прошептал он в ответ.

– А это что? – Она коснулась его накидки с капюшоном. – Мы этого не планировали.

– Знаю. Просто не смог устоять. Прикольная вещь, правда? – Он довольно ухмыльнулся.

Жасмин коснулась пальцами ткани. Черный шелк с красной подкладкой. Край отделан золотой каймой.

– Я так за тебя волновался, – еще понизив голос и оглянувшись, продолжал Джош. – Я просто обязан был прийти и убедиться, что все в порядке.

– Если тебя узнает хоть одна живая душа, на всем плане и анонимных репетициях можно будет поставить жирный крест.

Жасмин тоже оглянулась и оттащила Джоша еще на пару шагов подальше от Саманты.

– Просто поверить не могу, что ты шел по улицам Манхэттена в этом наряде. Да ты похож… ты похож на взбесившуюся порнозвезду.

– А кто тебе сказал, что я шел пешком? Знаешь, Жас, порой ты бываешь такой занудой. – Он откинул накидку и поправил кружева на белой рубашке. – Вообще-то я приехал на такси.

Осветители, отчаявшись призвать болтунов к порядку укоризненными взглядами, встали и ушли за сцену в поисках более спокойного местечка. Жасмин тихонько застонала, начиная впадать в смятение от происходящего.

– А я правда похож на порнозвезду? – живо поинтересовался Джош.

– Застегнись быстро, – зашипела Жасмин, увидев, что кружевная рубашка расстегнута чуть ли не до пупка. Она с опаской посматривала на Саманту, но та по-прежнему пребывала в ступоре. Глаза ее рассеянно смотрели в пространство, а пальцы касались губ – там, где их поцеловал Джош.

Джош нашарил пуговичку и сказал: – Я все равно не уйду, пока ты не расскажешь мне, что случилось. Я ведь знаю – произошло нечто непредвиденное. У тебя на лице все написано. Давай говори.

– А ты застегивайся! Твой живот растиражирован на фото в таких количествах, что его нельзя выставлять на всеобщее обозрение. – Так это или нет, но она хотела, чтобы он скрыл свое восхитительное тело. Тогда она справится с желанием коснуться его, положить ладонь на гладкую кожу, ощутить упругость мышц! Господи! – Застегивайся!

– А где Арти? Если он обидел тебя, я его убью и не посмотрю, что он мне друг. Идем. – Джош схватил Жасмин за руку, затащил ее на сцену, а потом за кулисы. – Теперь рассказывай.

– Артуро уехал. Он позвонил и сказал, что я должна выступить на собрании.

Джош закружился на месте, его черная накидка взвилась, обнажая алую подкладку. Потом он стукнул ботинком по полу – Жасмин буквально подпрыгнула от испуга – и воскликнул:

– Это прекрасно! Такой шанс показать себя! Ты станешь звездой!

Позади него от стенки отвалился кусок штукатурки, рухнул на пол и рассыпался облачком пыли.

Оба закашлялись и отошли еще на шаг глубже в кулисы.

– Ты соображаешь, что говоришь? – Жасмин смотрела только на актера, и ее ярость и страх мешали ей замечать происходящее вокруг. Но Джош углядел старшего плотника, который торчал под потолком на какой-то перекладине и с любопытством глазел на шушукающуюся парочку. Джош подмигнул ему, и мужчина отвернулся. – У меня нет костюмов, что я смогу показать людям?

– Как это нет? Да я сам их видел, эти костюмы – в твоем альбоме.

– Нет! Эти не годятся. Это просто мои личные наброски.

– Послушай, давай успокоимся и будем рассуждать здраво. Ты изучила пьесу вдоль и поперек, правильно? Провела историческое исследование и обосновала концепцию, так сказать. Разве нет?

– Да, конечно, но это все сделано для Артуро. – Да, она создала концепцию, то есть расписала, какой персонаж в каком костюме будет появляться в спектакле – и так сцена за сценой, все действующие лица до одного. – Но… но я все равно не хочу показывать свои работы… а если бы и решилась – толку-то? Они дома!

– Ага, вот и работенка для парня в обтягивающих штанишках! – Джош взмахнул руками, и накидка взвилась, как черно-красные крылья.

– Может, ты просто пьян? Знаешь, иди домой. Сейчас же, пока кто-нибудь не узнал тебя. – Жасмин подтолкнула его к выходу со сцены.

– Если хочешь, я уйду. Но давай встретимся позже, а? Расскажешь, как прошло собрание. И ты должна закончить мой костюм и грим.

– Если я соглашусь, ты уйдешь? – Она встревожилась, что он сдался и согласился оставить ее слишком быстро, но время шло, и Жасмин некогда было вдаваться в подробности душевных порывов Джоша.

– Да, сеньорита.

– Тогда у меня в восемь.

«Приходи, – с тоской подумала Жасмин, – и ты найдешь меня там, униженную и раздавленную, после того как я провалю все дело и меня вырвет перед всем собранием».

Меж тем Джош опять взмахнул своим необычным одеянием и сделал несколько шагов к сцене. Однако там он заколебался, и по лестнице – Жасмин не могла поверить свои глазам – спускался уже не молодой человек, а прихрамывающий старик. Огромный талант, подумала Жасмин, и единственное, что превышает дар этого человека, – его дурашливость. Слава Богу, он остался неузнанным. Одной проблемой на сегодня меньше. Жасмин выглянула из-за занавеса, чтобы убедиться, что Джош ушел. К ее недовольству, он стоял под самой сценой и смотрел на нее. Поманил к себе рукой. Жасмин наклонилась и прошептала сердито:

– Что еще?

– Мы только что разговаривали, помнишь?

– Да, и что?

– Как что? Ты ни разу не покраснела! И тебя ни разу не бросило в пот.

В тот же миг Жасмин почувствовала, как щеки ее заливает краска, а на лбу выступают крупные капли пота. Еще секунду назад нормальная женщина – сейчас она выглядела так, словно пробежала марафон. Но в чем-то он прав – они разговаривали, и она обошлась без защитного грима, и все было совершенно нормально!

– А еще ты согласилась встретиться со мной позже! – торжествующе улыбнулся Джон.

– Убирайся сейчас же! – приказала Жасмин. Краем глаза она увидела, что Саманта поднимается с места.

– Ухожу, только сначала возьми это. – Он протянул ей коробочку. Бриллиантовые серьги. – Это поможет. Ну и как талисман тоже.

– О нет!

– Да. Надень и носи. И не думай о них как о дорогом подарке. Думай о том, что это средство, с помощью которого ты выигрываешь нужное тебе время. Лишь только ты появишься перед людьми, все до одного уставятся на бриллианты и будут размышлять о том, какие они дорогие и потрясающие. Тебе хватит этих мгновений, чтобы взять себя в руки и показать им, на что ты способна!

Жасмин взяла коробочку и подняла крышку. Что ж, в чем-то он прав: нет человека, который не посмотрит на эти серьги.

– Это поможет, – уговаривал ее Джош. – И ты как раз успеешь вспомнить, что ты мастер и нет дизайнера по театральным костюмам лучше тебя.

Жасмин сунула коробочку в карман. Вдруг он прав и бриллианты помогут ей не умереть, когда она выйдет к аудитории, состоящей из симпатичных мужиков?

– Хорошо, – пробормотала она. – Я их надену. Будем надеяться, они принесут мне удачу.

– И помни, – он наклонился совсем близко, – если ты можешь разговаривать со мной – с самым сексапильным мужчиной на свете, то уж тебе должно быть раз плюнуть справиться с какими-то технарями и прочим персоналом. Ты справишься, Жас. – Й с этими словами он взмахнул накидкой и, как супер-Джош, понесся к выходу.

Жасмин надела серьги. Позже выяснится, насколько обоснованна была теория Джоша. А теперь ей следует решить, каким образом выступать на собрании. Сперва надо найти менеджера, который заправляет этим сумасшедшим домом, и объяснить ему сложившуюся ситуацию. Да, так она и сделает. Найдет нужного человека и поговорит с ним один на один. Чего проще? Однако ноги не шли. Жасмин стояла, вцепившись в занавес, и понимала, что не способна тронуться с места. Боже, получится, как в тот раз, когда она пыталась пройти собеседование по поводу работы. Это будет катастрофа! Но она должна, просто обязана что-то предпринять, и как можно скорее.

«Ладно, – уговаривала Жасмин свое непослушное тело. – Давай пойдем и просто поговорим с менеджером. Уверена, он окажется разумным парнем. Скажу, что Артуро заболел. Бывает, ничего страшного. Да я только что десять минут скандалила с самым шикарным мужиком во всей Америке – и ничего, жива. Итак, надо выяснить, кто у нас тут менеджер». Помнится, в бумагах Артуро она видела имя: Чик Лондон. Трудно представить себе человека, который добровольно согласится жить с таким дурацким именем, но все приближенные к театру люди считают себя богемой, а потому культивируют всяческие странности.

Мимо как раз пробегала девушка с целым подносом кофе из «Старбакса».

– Вы не знаете, где я могу найти Чика? – спросила Жасмин.

– Она там. – Девушка махнула головой и поспешила дальше.

«Она»?! Менеджер – женщина, с облегчением осознала Жасмин и в следующее мгновение увидела ее. Полная невысокая женщина появилась из-за кулис. Она громким голосом отдавала какие-то распоряжения. Следом за ней бежали два ассистента, яростно записывая что-то в блокноты. Дама отчаянно жестикулировала, а голос ее без труда долетал до самого последнего ряда, словно она была примой театра.

– И куда, черт возьми, мы денем эту дурацкую модель? Каждый должен выполнять свою работу, а не сваливать ее на других, а эти недоумки… – Тут она заметила декораторов, собравшихся вокруг той самой модели. – Привет, Крис! Это и есть ваше детище? Какое чудо! В этот раз вы превзошли самих себя!

Жасмин собралась с духом и приблизилась к даме.

– Простите, можно вас на минутку?

Чик и ее свита остановились. Все они находились посередине сцены и было похоже, что разыгрывается какая-то нелепая пьеса.

– Вы кто? – Чик уставилась на бриллианты, сверкавшие в ушах Жасмин.

– Я Жасмин Бернс. – Она концентрировалась на Чик, поскольку свита менеджера состояла из двух симпатичных молодых людей, но сейчас Жасмин не должна позволить себе отвлекаться. – Я ассистент Артуро Мастриани. Дело в том, что Артуро не сможет выступить на сегодняшнем собрании…

– Значит, на нем выступите вы.

– Но…

– Никаких «но». Вы выглядите вполне разумной и ответственной. Вот и займите его место. Вы ведь понимаете, что это прекрасный шанс показать себя с наилучшей стороны, правда? Вперед! Уверена, вы прекрасно справитесь. До собрания есть еще, – она взглянула на часы, – сорок четыре минуты.

И она пошла прочь, сопровождаемая ассистентами, которые проявляли чудеса ловкости, записывая что-то на ходу и лишь изредка спотыкаясь.

Из зала донеслись странные звуки. Жасмин обернулась и увидела Джоша. Тот стоял в последнем ряду и аплодировал.

– Браво, детка! Давай, покажи им всем! – крикнул он. – Менеджер уже оценила тебя. Ты ей нравишься. А я тебя просто обожаю. Я люблю тебя!

Жасмин застыла на сцене, прижав руки к бешено колотящемуся сердцу. Нет-нет, это не те слова, что она слышала. То есть слова именно те, но они ровным счетом ничего не значат. Актеры все время говорят друг другу: «Я тебя обожаю, детка. Пусик, я тебя люблю».

А потом Жасмин увидела, как Саманта поднялась с кресла, где до этого пряталась… А ведь она именно пряталась, осознала вдруг Жасмин. С чего бы иначе мисс Оливии сидеть такой тихой мышкой. И Жасмин поспешила покинуть театр вслед за Джошем.

Она бросилась к двери, но потом остановилась. Сейчас ей некогда думать о Джоше. Она должна беспокоиться о собрании, на котором ей предстоит выступить.




Глава 16


И вот вся команда специалистов собралась в крохотной комнатке без окон. Помещение было не больше, чем квартирка Жасмин, и в него набилось шестьдесят четыре человека, причем две трети из них – мужчины. Многие старые театры на Манхэттене известны тем, что в них катастрофически не хватает места, но этот превзошел все самые худшие ожидания. С одной стороны, никто и не ждет, чтобы помещения за сценой отделывали роскошно или даже красиво. Но в данном случае можно было говорить об угрозе для жизни людей – от духоты и тесноты.

Жасмин стояла у входа в комнату, ее сведенные судорогой пальцы вцепились в отвороты тренча, а расширенные от ужаса глаза следили за тем, как один за другим в комнату проходят симпатичные мужчины.

Наконец девушка без сил прислонилась к стене. В целом сегодня чудесный день, погода теплая и солнечная. Прекрасный день, чтобы закончить карьеру.

Стоп! Нужно немедленно успокоиться. Она опять поддается паническому мышлению. В каждой из прочитанных книг написано: «Не позволяйте себе предполагать худшее».

Жасмин на мгновение заглянула в комнату, которая быстро наполнялась людьми. В тот же момент стены стали сближаться, грозя раздавить, уничтожить… Она быстро заморгала. Это всего лишь галлюцинации, вызванные паникой. Как и любой здравомыслящий (ха-ха!) человек, она прекрасно знает, что стены не могут сближаться. Но почему же тогда они двигаются? Жасмин опять заморгала. В дальнем конце помещения лениво крутились лопасти вентилятора, не производя на душный воздух ровным счетом никакого эффекта. У противоположной стены было оставлено свободное пространство – для выступающего. Для нее. Нужно войти в комнату.

Она вновь прислонилась к стене, и некоторое время глубоко дышала, пытаясь прийти в себя. Потом опять заглянула комнату. Взгляд Жасмин нашел Саманту Оливию, окруженную осветителями и еще несколькими молодыми и привлекательными особями мужского пола. Все смотрели на Саманту и восторженным гулом и смехом реагировали на ее реплики. Жасмин прислушалась, уловила слова: «Это был самый долгий минет в моей жизни» – и потеряла к рассказу всякий интерес. В целом атмосфера в комнате была на удивление теплой и дружеской. Люди улыбались и болтали, вспоминая прежние проекты и с нетерпением ожидая возможности приступить к новому.

Жасмин обнаружила, что опять стоит, прижавшись затылком к прохладной стене, и дышит. Господи, что же делать? Она взрослый человек, у нее есть работа, есть ответственность и обязанности. Нужно просто войти в эту чертову комнату.

Жасмин отлепилась от стенки и подошла к порогу. На нее пахнуло теплом и гулом голосов. Рядом с дверью Жасмин увидела небольшую табличку с порядком выцветшей надписью «Максимальная вместимость – 49 человек». Она не хотела, не хотела, но ноги вынесли ее обратно в коридор. Мимо проходила молодая женщина: мини-юбка и крошечный топ придавали ее хрупкой фигурке дополнительную эфемерность. Она остановилась и с тревогой воззрилась на Жасмин.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– Конечно, спасибо, – пробормотала Жасмин.

Молодая женщина торопливо оглянулась по сторонам, запустила пальцы в крошечный кармашек, нашитый на юбке, и протянула Жасмин две пурпурного цвета пилюли:

– Держи. Это поможет.

– Надеюсь, это цианид, – отозвалась Жасмин. Девушка хмыкнула и переложила таблетки в ее ладонь. Потом она нырнула в гул голосов и жаркий воздух комнаты. Жасмин несколько секунд смотрела на таблетки. Ее ладонь была влажной от пота, и на ней уже отпечатался пурпурный след. Покачав головой, она сунула таблетки в сумку. Заглянула в комнату. Теперь в зале оставалось одно-единственное свободное место – стул в последнем ряду с краю, рядом с толстым дядькой. Его огромная седая борода покоилась на необъятном животе. Дядька ел сандвич, с которого капала горчица и еще что-то. Жасмин почувствовала, как к горлу подступает дурнота.

Она заставила ноги двигаться и наконец преодолела порог. И опять прислонилась к стене тут же, у двери. «Ну вот я и внутри, – сказала она себе не без гордости, – а садиться совсем не обязательно». Пот стекал из-под волос и заливал глаза. Она вытерла ладонью лоб и только потом вспомнила, что держала в руке пурпурные таблетки и теперь, вполне вероятно, у нее праздничная раскраска на лице. «Господи, пристрелите меня кто-нибудь, – думала она. – Чем так мучиться, лучше уж сразу…»

В комнату вошел исполнительный директор проекта, Аллен Макманн, и его помощник – Эрик Пагалицци. Собравшиеся притихли. Эрик шел небыстро, но при этом с пыхтением выдыхал воздух из широких ноздрей. Он до смешного походил на большого сопящего пса, и Жасмин сразу поняла, почему за глаза его зовут собачьей кличкой Пагстер.

Если уж продолжать собачьи аналогии, то мистер Макманн был похож на гончую – изящного пса, несомненно, самых аристократических кровей. Никто и никогда не называл исполнительного директора иначе, чем мистер Макманн. Он производил впечатление на любого: высокий, стройный, с кожей темно-шоколадного цвета. Роскошный, но стильный и не крикливый костюм темных тонов, галстук в тон и еще тонкий кашемировый свитер под пиджаком. Однако в отличие от Жасмин и многих других в зале он выглядел абсолютно свежим, словно внутри этого человека был персональный кондиционер. Начальство уселось в первом ряду.

– Итак, пора начинать! – рявкнул Пагстер. – У нас времени всего час. Декораторы – вперед!

Художник по декорациям и трое его ассистентов сорвались со своих мест и устремились к столу, волоча с собой модель сцены. Они осторожно утвердили ее на поверхности шаткого столика и преданно уставились на мистера Макманна. Модель закрывала белая ткань, хотя в зале не было человека, который не видел бы ее на той или иной стадии готовности. Да и сегодня все успели осмотреть готовый продукт (все, кроме Жасмин,), и надо сказать, что модель вызвала немало споров. Технический директор ее одобрил, его заместитель стопроцентно возражал, а осветители так и не пришли к единому мнению, можно ли вообще будет эту штуку хоть как-то осветить. Однако теперь все делали вид, словно с нетерпением ждут чего-то нового и неизвестного. Во всем этом имелся свой резон: скоро будут сформированы фракции и группы поддержки, и если у модели окажется слишком много противников, интриги и разногласия могут серьезно осложнить работу над спектаклем.

Художник по декорациям сделал решительное лицо, сжал губы и сдернул ткань.

Жасмин, как и все остальные, уставилась на модель. Декорация представляла собой фасады домов, повернутые друг к другу под углом к сцене. Меж ними вдаль убегала темная дорога. Постройки больше всего напоминали ранчо – этакие сельские дома американского Юга. А куда, черт возьми, они подевали балкон? – с глубоким изумлением спрашивала себя Жасмин. Все знают, что в «Ромео и Джульетте» должен быть балкон. Не может же Ромео заскочить во двор к соседу и там читать свои стихи, глядя на заднее крыльцо.

Мистер Макманн сидел в первом ряду. Он положил ногу на ногу, и Жасмин вытаращила глаза и едва не ахнула вслух. На исполнительном директоре были носки в клеточку самой что ни на есть дикой расцветки. Жасмин моргнула и взглянула еще раз. Нет, они никуда не делись – розовые, зеленые, желтые и голубые клеточки жизнерадостно выглядывали меж темных брюк и дорогих кожаных туфель. «Это самые невозможные носки, какие я только видела в своей жизни, – думала Жасмин, на секунду позабыв даже о декорациях. – Надо же, такой стильный, уверенный в себе мужчина – и такие абсурдно смешные носки. Это прекрасно, – решила она. – Он не может считаться стопроцентным красавцем в таких носках. И я не могу бояться человека, который носит смешные носки. Более того, если я стану смотреть на них, мне будет гораздо легче». Она даже улыбнулась. Мистер Макманн пошевелился, и носки дружески подмигнули Жасмин.

Пока Жасмин договаривалась с носками о сотрудничестве, мистер Макманн засыпал художника вопросами. Очень маленькая авансцена – как, интересно, он представляет себе битву на мечах в таких тесных декорациях? Разговаривал ли он с хореографом? И почему там наверху сплошное небо? Это что, Небраска? Актеры будут казаться незначительными на фоне таких просторов! Художник отбивался, но, в конце концов, ушел на свое место, пообещав обдумать все сказанное и внести необходимые изменения. Мистер Макманн кивнул Пагстеру, который крикнул:

– Следующий! Обсуждаем костюмы! Артуро!

И страх, отступивший было перед ярким клеточно-носочным великолепием, тут же вернулся. Он вцепился Жасмин в горло, перехватывая дыхание, лишая кислорода. Все оглядывались, глазами отыскивая Артуро. Жасмин стояла молча, словно приросла к полу. Ноги не двигались, зато нос вдруг начал подергиваться, как у кролика. Чудненько, самое время для новых симптомов тревожности и крайней застенчивости. Перестать, нужно перестать. Она прикрыла лицо ладонями, но ничего не помогало. Надо выбираться отсюда, а то ей сейчас кто-нибудь морковку предложит. Жасмин повернулась к двери, за спиной негромко гудели голоса. И над ровным шумом аудитории поднялся высокий и ясный голос Саманты:

– Жасмин, дорогуша, пора! – Палец с длинным ярко-красным ногтем указал на Жасмин, и все тотчас уставились на девушку. – Ну, выходи, дорогуша, не стесняйся, мы тебя не съедим.

«Ой, а можно вы меня съедите? Тогда мне не нужно будет выступать…» Она застыла у двери, и тут Саманта вскочила с места и двинулась вперед, на открытое пространство.

– Если хочешь, я могу представить костюмы вместо тебя, Жас. Видишь ли, я полностью в курсе замыслов и планов Артуро.

Жасмин не верила своим ушам. Эта сучка собирается занять ее место! Жасмин оглядела зал и вдруг встретилась глазами с Чик Лондон. Женщина кивнула ей, без улыбки, спокойно и уверенно. Этой крошечной помощи, мимолетной поддержки оказалось достаточно. Жасмин перевела взгляд на Саманту, которая уже расцвела торжествующей улыбкой, откашлялась и сказала:

– Нет. Я сама.

Тело ее горело огнем, потому что ужас боролся с гневом. «Я это сделаю, – сказала себе Жасмин. – Даже если это будут самые кошмарные пять минут в моей жизни, даже если они будут последними: все равно выступлю». Жасмин пробиралась сквозь толпу вперед, на открытое пространство и ощущала на себе взгляды десятков людей. Она смотрела в основном под ноги, но время от времени поднимала взгляд, и тогда чье-нибудь лицо наплывало на нее. Слава Богу, по большей части это были приветливые лица. Вот женщина, которая дала ей пурпурные таблетки. Она подмигнула дружески.

«Буду думать о носках. Зеленых, и розовых, и желтых. Они замечательные. И вообще, мне не нужно концентрироваться на мужчинах. Тут полно женщин». Вот она повернулась лицом к аудитории:

– Здравствуйте, я Жасмин Бернс.

– Не слышно! – крикнул кто-то с задних рядов.

– Да, сейчас. – Она попыталась говорить громче, но голос сорвался. В смятении Жасмин увидела, как мистер Макманн скрестил на груди руки и брови его поползли вверх. Пагстер сделал то же самое. А потом они оба взглянули на Саманту.

– Артуро, – начала Жасмин снова. – Дело в том… он…

Возле дверей, в другом конце зала, люди зашевелились. Там чувствовалось какое-то движение, и надтреснутый, высокий голос произнес:

– Я несу эскизы. Эскизы Артуро. Пустите, пожалуйста! Жасмин не верила своим глазам: к ней шел Джош. На нем были брюки, которые Жасмин вчера подшила для одного клиента – низкорослого и полненького, а потому брюки были Джошу отчаянно коротки и висели на нем мешком. Белая, не слишком чистая рубашка, в нагрудном кармане несколько ручек. Белые носки и черные ботинки. Он спотыкался, наступал на ноги, а потом с размаху врезался в стул, скривился от боли и теперь двигался боком, потирая ушибленное место одной рукой, а в другой сжимая папку с эскизами.

Теперь все смотрели только на него, и Жасмин с облегчением расслабилась и сумела нормально вдохнуть полной грудью. Она с нежностью взирала на рыцаря, который пришел ей на помощь. На нем не было сияющих доспехов – только нелепая дешевая одежда, черные очечки на носу, перекладинка над переносицей замотана скотчем. Когда он открывал рот, было видно, что между зубов застряло что-то зеленое – то ли укроп, то ли салат. А передние зубы выдаются вперед, как у бобра. На подбородке красуется кусочек туалетной бумаги, прилепленный на порез, – следствие тщательного, хоть и неаккуратного бритья. А на рубашке явственно различимы следы соуса, который хозяин пытался вытереть салфеткой.

Больше всего на свете Жасмин хотелось обнять своего спасителя, но она знала, что он дает ей драгоценное время и она должна распорядиться им с пользой. Жасмин вздохнула еще раз. Выпрямилась. Встала прямо. Откашлялась. Итак, нужно собраться с мыслями.

Джош все штурмовал многочисленные препятствия, и Жасмин расстегнула свой тренч, оглядела людей, сидящих в первом ряду, и нашла у каждого из них какой-нибудь недостаток. Вот один из осветителей. Милашка, но начинает лысеть. А девушка, которая дала ей таблетки… что ж, она дала ей таблетки. Саманта… Жасмин поморщилась и перевела взгляд на Джоша. Тот, наконец, добрался до открытого пространства и теперь воевал с папкой для эскизов. Он попытался протянуть ее Жасмин, но папка упала. Он поднял ее и уронил снова. Толпа шушукалась, но все смотрели с жалостью. «Бедный парень», – читалось на лицах. Люди проявляли снисхождение и становились добрее.

– Давай, Жас, покажи им, – прошептал Джош, протягивая ей злополучную папку.

А Жасмин чувствовала, как вся обретенная было уверенность улетучивается куда-то. Ведь это ее эскизы. Они не имеют ничего общего с планами Артуро. И совершенно не подходят к тем декорациям, что выставлены на всеобщее обозрение на столе рядом с ней. Там – дома вполне современного стиля, а она создавала костюмы для интерьеров и улиц Вероны пятнадцатого века. Она не сможет выдать свою работу за дизайн Артуро, ведь тот наверняка знал, каковы будут декорации.

Но отступать некуда, все в зале смотрят на нее, и Джош смотрит на нее тоже. Его правый глаз подергивался нервным тиком, и любой, увидев это, спешил отвести взгляд, чтобы не смущать беднягу еще больше. Надо отдать ему справедливость, тик – это гениально. И вообще, Джош невероятно талантливый актер, ведь ни один человек в зале не узнал самого знаменитого киногероя страны. Жасмин откашлялась и медленно раскрыла папку.

– Итак, вот эскизы, – протянула она.

Джош оглянулся, отыскивая место, куда пристроиться, и тут взгляд его упал на декорации. Глаза его расширились, он моргнул, потом дернулся, и высокий, надтреснутый голос зазвучал снова:

– Что-то не так, мисс Бернс?

Их взгляды встретились, и Жасмин поняла, что ей нужно принять участие в его игре. Он будет вести импровизацию, а она обязана подыгрывать, и тогда он спасет ее.

– Я опять что-то напутал? – проскрипел Джош.

– Ну, вообще-то да, – ответила Жасмин, пытаясь пробудить в себе хоть какие-то актерские данные. Говорят, что любая женщина – прирожденная актриса. Должна же и в ней оказаться хоть толика этого дара. – Вы принесли только один альбом, – сказала она негромко, но люди, сидящие в первом ряду, услышали.

Джош прижал руки к груди, и голова его задергалась.

– Я забыл второй альбом! – Это было слышно даже в последних рядах, и голос его полнился таким страхом и неподдельным чувством, что даже пузатый дядька, доедавший сандвич, сочувственно покачал головой. – Я не нарочно, честно, – лепетал Джош, и голос его становился все пронзительнее. – Не хотел. Как же это… не выдавайте меня, мисс Бернс. Арти тогда точно меня уволит, если узнает, что я опять… Пожалуйста!

Он повернулся к толпе, и люди кивали головами, стараясь не задерживать взгляд на лице бедняги, поскольку его глаз задергался еще сильнее. Они готовы были простить этому жалкому типу все, что угодно. Жасмин надеялась, что часть их симпатии достанется и ей тоже.

– Я сейчас принесу второй альбом, – пискнул Джош и начал пробираться к выходу, наступая на ноги и наталкиваясь на стулья, извиняясь и бормоча, отвлекая на себя внимание публики и давая Жасмин время подумать. Когда он, наконец, покинул комнату, люди вздохнули с облегчением и искренне жалели Жасмин, которой приходится иметь дело с таким персонажем.

Взгляды присутствующих вновь обратились к девушке, стоящей перед ними с папкой эскизов в руках. Но на этот раз люди были более расслаблены, они прониклись великодушием и не могли сразу стряхнуть приятное ощущение собственной доброты и превосходства. Кроме того, они сочувствовали Жасмин, потому что на их глазах она попала в затруднительную ситуацию, причем не по своей вине. И пусть ситуация вымышлена – им она казалась реальной. Они готовы были сопереживать. Это чудо, поняла вдруг Жасмин. Джош создал для нее аудиторию, полную благожелательно настроенных людей, и теперь дело только за ней самой. Она улыбнулась своим новым друзьям. Да, пусть так и будет – теперь у нее шестьдесят четыре новых друга. Нет, все же шестьдесят три, ибо не стоит принимать в расчет Саманту, которая что-то шептала в свой мобильный.

– Я прошу вас извинить Джо… Джереми. – Слова выговорились неожиданно легко. «Так и надо, – сказала себе Жасмин. – Я актриса, которая играет роль помощника дизайнера». – Итак, Артуро видит костюмы для спектакля следующим образом…

Она сделала паузу, и все подались вперед в ожидании продолжения. Мистер Макманн сел прямо и буквально весь обратился в слух. «А я все равно знаю, что у него носки в зелено-розовую клеточку», – торжествующе подумала Жасмин. Но как можно впихнуть страсти Вероны, стиль и пышность того времени в декорации современной сельской местности? Джульетта должна быть чиста и невинна, да и Ромео тоже еще совсем мальчик, несмотря на силу чувств. Однако если он жил на ранчо… Да бред это! Жасмин лихорадочно перебирала в уме все триста двенадцать театральных постановок пьесы Шекспира, которые она успела изучить.

– Артуро собирается… – Зал замер. – Одеть персонажи в костюмы той эпохи. Пятнадцатый век.

Мистер Макманн откинулся на спинку стула и нахмурился. Остальные не сговариваясь последовали его примеру.

«Боже, я их потеряла, – запаниковала Жасмин. – Мне нужен Джош, чтобы я могла собраться с мыслями… но Джош ушел». Жасмин торопливо перелистала свой альбом, но думала она о Джоше, и потому, когда на глаза попался эскиз костюма Ромео, в голове молнией сверкнула мысль.

– Вернее, Артуро предполагает начать пьесу в современных костюмах. Но по мере развития действия приметы сегодняшнего дня будут улетучиваться, словно шелуха и суета сиюминутного спадает с героев под накалом страсти. Костюмы начнут трансформироваться…

– В исторические, – подхватил мистер Макманн, который вновь стал напоминать гончую, взявшую горячий след. – И ландшафт, декорации, они тоже должны изменяться, возвращать нас в прошлое.

Люди зашевелились, пытаясь осмыслить предложенную идею. Кто-то закашлялся. Художник по декорациям яростно шептал что-то своим помощникам.

– Нет-нет! – воскликнула Жасмин, наконец-то увидевшая концепцию, которую стоило не только предложить вниманию специалистов, но и отстаивать, до того хороша она оказалась. – Не в прошлое. Это будет момент вне времени.

– Точно! – Мистер Макманн вскочил со своего стула. – Вне времени, вне пространства!

– Таким образом мы доказываем, что это происходит везде, – закончила Жасмин.

– И в любое время, – добавил мистер Макманн. Он подошел к Жасмин и, глядя на нее сверху вниз, сказал: – Артуро просто великолепен. И вы… как вас зовут?

– Жасмин.

– Вы молодец, Жасмин. Продолжайте в том же духе.

Жасмин казалось, что она парит над сценой. «Он похвалил меня! Ему понравилась моя идея! Он подхватывал на лету мои предложения!» Но восторг не заставил ее забыть об остальной части аудитории. Не все были столь же быстры в понимании, как мистер Макманн. Большинству требовались дальнейшие объяснения.

– Видите ли, если сперва уйдут черты современности, а затем и исторические черты, то мы поднимемся до универсальности образов, – указала она.

Затем мистер Макманн выхватил альбом из разжавшихся от неожиданности пальцев Жасмин и принялся перелистывать его, просматривая эскизы. Девушка застыла, охваченная ужасом. Он смотрит на ее эскизы. Вот он фыркнул. Они ему не нравятся, не нравятся! Он поймет, что она все выдумала только сейчас, и нет никакой концепции, и Артуро здесь вообще ни при чем…

– М-да, все так, как я и думал, – заявил мистер Макманн. – Прекрасные эскизы, просто замечательные. Смотрите, вот эти костюмы идеальны для середины пьесы. Наконец-то мы встретили человека, который является профессионалом в своем деле. Нечастое, а потому особенно отрадное явление.

Жасмин чувствовала, как за спиной вырастают крылья. Она стоит перед аудиторией, где полно красивых мужчин. Она говорила с ними, завоевала их симпатии. Ее похвалил сам исполнительный директор. Это триумф!

Мистер Макманн вернул ей альбом со словами:

– Великолепно, просто великолепно. И не забудьте принести мне альбом с остальными эскизами, когда тот бедняга раздобудет их у Артуро.

Жасмин насторожилась. В голосе мужчины проскользнули едва заметные иронические нотки. Неужели он догадался, что нет других эскизов? Что Артуро не имеет к этому никакого отношения? Их взгляды встретились, и Жасмин поняла, что если мистер Макманн и знает, кто автор эскизов и концепции спектакля, то ему это безразлично. Главное, чтобы шоу удалось.

Теперь она улыбалась, впервые за сегодняшний день, искренней и счастливой улыбкой. «Это успех. Мой. Нет, мой и Джоша. Все и позабыли, какой я выглядела жалкой в начале презентации. Я смогла, я сделала это. Мы с Джошем добились успеха!»

Люди гудели, обсуждая новые идеи, примеряя их к своей специализации: свету, освещению, декорациям…

Мистер Макманн вдруг наклонился к Жасмин и шепнул:

– Прекрасные эскизы, Артуро. – И подмигнул, скрывая улыбку.

– Я… Артуро, он… – залепетала Жасмин, душа, которой быстренько направилась привычным путем в пятки.

– Не надо мне ничего объяснять, – заявил мистер Макманн. – Мне все равно, кто это придумал. Просто завершите то, что вы так хорошо начали.

Закончив презентацию, Жасмин пробралась в другой конец комнаты к единственному свободному стулу. Рядом сидел толстый бородатый человек. Он уже доел сандвич и теперь с хрустом ел чипсы из пакета. Он гостеприимно протянул девушке пакет.

– Спасибо, – сказала Жасмин, осторожно вытаскивая из пакета жирную чешуйку чипса и держа его двумя пальцами. Искоса поглядев на толстяка, который не переставал жевать ни на минуту, она осторожно спросила: – А вы тоже принадлежите к команде исполнительного директора?

– Я тут сторож, – ответил толстяк, отправляя в рот пригоршню чипсов и роняя крошки на бороду.

Жасмин задумчиво смотрела на чипе. «Ну почему я всегда придумываю какие-то страхи?» Она улыбнулась толстяку, сунула в рот чипе и даже ни разу не поперхнулась.




Погода в Санта-Монике стояла прекрасная, но чело Клео Чен было омрачено ненастными мыслями. Она расположилась с газетой в своей безупречно белой и стильной гостиной. Ее личный агент (вернее, их с Джошем агент) по связям с общественностью мерила шагами роскошный балкон е видом на океан.

Клео изучала статью в нью-йоркской газете. Печатное издание она держала аккуратно, стараясь не приближать к себе листы, чтобы не испортить типографской краской белейший спортивный костюм от Прада. На развороте газеты издатели поместили фотографии с последнего Хэллоуина в Гринич-Виллидж. Один снимок был обведен красным фломастером. Мужчина, переодетый и накрашенный, как она, Клео, целовал женщину в костюме Митча Тэнка.

Джоша она узнала сразу – невозможно перепутать эти бицепсы, изгиб шеи, линию челюсти. Но кто женщина, к которой он так страстно склоняется? Женщина, которую он целует? И не просто целует, ведь это не кино. В сердце вполз холодок ревности. «Меня он никогда не целовал так». Она бросила быстрый взгляд в сторону Мо, которая усиленно дышала морским воздухом на балконе, и постаралась успокоиться. «Он никогда не полюбит меня, никогда…» Но сколько бы она ни повторяла себе эту горькую истину, в самой глубине души теплился огонек чувства, и чувство это не приносило ей ничего, кроме боли и разочарований.

Клео влюбилась в Джоша с первого взгляда и с первой встречи. Это произошло на кастинге: кинокомпания отбирала актеров на эпизодические роли для очередного блокбастера про Джеймса Бонда. Чувство было глубоким, всеобъемлющим, но абсолютно односторонним. Как бы она ни старалась – а сперва она старалась, просто из кожи вон лезла, чтобы привлечь его внимание, – он видел в ней только друга. Самое обидное, что такое отношение было абсолютно непонятно самой Клео. Она ощущала уверенность – нет, просто знала, что они созданы друг для друга.

Следовало сразу признаться в своей любви, думала она.

Ведь сейчас все зашло слишком далеко: вот уже два года они притворяются любовниками, и потому время для искренних и порывистых признаний упущено. Она и не предполагала, насколько трудно завоевать внимание Джоша, заставить его почувствовать ее незаменимость. К тому же игра в любовь – те сценки, которые они изображали на публике, – терзала ей сердце и рвала душу. Боже, порой Клео испытывала почти физическую боль от невозможности протянуть руку и взять то, что, по общему мнению, давно и безраздельно принадлежало ей. Она боялась того момента, когда обман раскроется, и она будет выглядеть жалко. А Клео не желала предстать объектом жалости и не могла себе позволить такого унижения. «Я единственный человек, который видит, как он живет, знает, чем он живет, и понимает его душевные порывы. Почему же он в упор меня не замечает?»

Клео бросила еще один настороженный взгляд на балкон и на всякий случай постаралась стереть с лица следы душевных страданий. Никто не должен заподозрить, что происходит в ее сердце на самом деле. Даже Мо. Особенно Мо. Слабость – непозволительная роскошь в мире шоу-бизнеса. Достаточно проявить слабость один раз, оказаться беззащитным – и тебя просто съедят. Клео прикрыла глаза длинными, тщательно подкрашенными и завитыми ресницами и принялась повторять про себя мантру, которой ее научил психоаналитик: «Джош относится ко мне как к другу, потому что его родители не одобрили бы его выбор, останови он его на мне. Дело не во мне, дело в его прошлом, в его воспитании. Я слишком хороша, красива и умна для него. Но когда Джош наконец перестанет что-то доказывать своим родителям и повзрослеет настолько, чтобы принять себя таким, каков он на самом деле, он поймет, что я его судьба, и он придет ко мне. Я должна ждать. Я должна быть сильной и терпеливой».

Она открыла глаза и опять взглянула на фото. «Вероятно, я с ума сошла, что все еще жду его и страдаю. Этот поцелуй… он выглядит слишком правдоподобным и страстным для шутки в честь праздника. Так скрепляют что-то… серьезное». Клео отложила газету и взяла папку, принесенную ей Мо. В ней самым аккуратным образом были подшиты все статьи о человеке, очень похожем на Джоша Тоби, который ходит по Нью-Йорку и раздает деньги незнакомым людям. «Щедрый благотворитель, похожий на Дж. Тоби, спас еще одного человека от отчаяния. Но наш ли это герой?» – гласил крупный заголовок в субботнем выпуске «Нью-Йорк тайме». Клео вздохнула: конечно, это он, кто же еще? Он всю жизнь помогает кому-то. Любой жук, заблудившийся на горячем тротуаре Лос-Анджелеса, вправе рассчитывать на то, что Джош подберет его и перенесет на ближайшую пальму. Джош знает по именам всех бездомных, которые обретаются в его районе, и с каждым из них здоровается за руку. А когда он в прошлый раз приехал в Нью-Йорк, то влюбился в некую Марго. Девица оказалась настолько правильной и праведной, что просто зубы сводило. Было это три года назад.

Клео вздохнула: все это можно рассматривать как очередное доказательство теории, выдвинутой ее психоаналитиком, – Джош подсознательно ищет женщину, которую одобрила бы его мать. Он сблизился с этой Марго, и начался форменный кошмар, потому что Джош Тоби – востребованный актер, связанный множеством контрактов и обязательств. Он не принадлежит ни себе, ни своей женщине почти десять месяцев в году, и это сводило Марго с ума. Она ревновала и устраивала скандалы, поскольку чувствовала себя ненужной. «А вот я бы поняла, – думала Клео. – Я живу той же безумной жизнью и не стала бы портить ему редкие выходные глупыми сценами и смешной ревностью». В конце концов, Джош осознал, что подобные отношения не имеют будущего. Ему нужно либо изменить свою жизнь, либо расстаться с Марго. Разумеется, он сделал выбор в пользу работы, и Клео уважала его за это. Но надо сказать, подобное решение далось Джошу очень нелегко. Его буквально снедало чувство стыда и вины, он был совершенно не в состоянии работать около трех недель! Пару раз он даже заводил разговоры о том, что мог бы стать учителем и поехать в какую-то Богом забытую страну, куда девица отправилась нести свет в массы и залечивать свои душевные раны.

Клео тогда стоило больших усилий удержать его от опрометчивых поступков, которые свели бы на нет годы тяжелого труда.

Раздались мягкие, приглушенные белым ковром шаги, Клео подняла голову: Морин вернулась с балкона, принеся с собой соленый запах моря. Она наклонилась, чтобы взять со столика газету, и ее роскошные волосы закрыли лицо. Мо была абсолютно натуральной блондинкой, и ее локоны падали до самой талии. Сегодня она облачилась в стильное летнее платье – отбеленный холст, последний писк моды. Злопыхатели перешептывались, что Мо удалось получить работу у Клео Чен, поскольку она вписалась в цветовую гамму интерьера. Клео боготворила белый цвет. На самом деле это было чушью, но оживляло репортажи, а дурная реклама лучше, чем никакая, К тому же Клео обнаружила: как только люди начали воспринимать ее как перфекционистку, зацикленную на работе, к ней гораздо реже стали обращаться со всякими просьбами. А уж просьб всегда было предостаточно: рекомендации, работу, деньги, любовь, информацию, роли, автографы – люди постоянно требуют от нее чего-то, и это может свести с ума любого человека. Все актеры испытывают подобное давление и учатся защищаться от него. Но есть такие, как Джош, которые просто не способны отказать. Поэтому пришлось придумать этот несуществующий любовный роман. Конечно, поток просителей не иссяк окончательно, но существенно обмелел. Однако Джош был безнадежен. Если его и не просили, он сам искал, кому бы помочь. И вот вам, пожалуйста, ввязался в очередные проблемы.

– Он сказал, что хочет повидаться с Арти, своим старым другом, – говорила Мо. – Убедил меня в необходимости отдыха. Я предоставила ему возможность инкогнито поехать в Нью-Йорк. Ну вообще-то отдых ему действительно необходим, Клео. За последние одиннадцать месяцев у него было два выходных.

– С кем он собирался увидеться? С Арти? Это такой экспрессивный итальянец, дизайнер театральных костюмов? Тебе следовало поставить меня в известность, Мо.

«Он сам должен был сказать мне, – думала Клео, – сказать, а не убегать, как мальчишка».

– Ты уехала на съемки в Париж. Все звучало достаточно безобидно, и мне не хотелось тебя грузить лишними проблемами.

– Безобидно? Даты посмотри на это! – Она ткнула пальцем в снимок. – Он засунул свой язык ей в рот по самые гланды! А все эти чеки, которые он раздает официанткам и прочему сброду? Неужели ты не понимаешь, что он вышел из-под контроля, Мо?

– Я пытаюсь как-то привести ситуацию в норму. Например, я заблокировала его кредитки. Теперь он может давать деньги только наличными. Небольшие суммы, не крупнее пятисот долларов. Это не так заметно и вряд ли попадет в газеты. – Мо помолчала и добавила: – Он большой мальчик.

Клео покачала головой:

– Джош в Нью-Йорке один и без присмотра – это как неисправимый игрок, который вырвался в Вегас. Он опять позвонит родителям, они наговорят ему гадостей, он ударится в свое любимое занятие: займется самобичеванием и раздуванием углей в костре своего комплекса неполноценности. И знаешь, чем это кончится? Он свяжется с женщиной, которую, как он подсознательно уверен, могла бы одобрить его мать.

Мо задумчиво разглядывала сидящую на диване суперзвезду, и Клео не слишком нравился этот проницательный взгляд. Неужели агент по отношениям с общественностью догадалась, что за заботой Клео кроется нечто весьма личное? Иной раз чересчур умные сотрудники раздражают, думала Клео, старательно удерживая на лице маску презрительного раздражения.

– Кто эта женщина? – спросила она.

– Дизайнер театральных костюмов. Через несколько часов я буду знать больше. Этот снимок прислала мне женщина по имени Саманта Оливия. Она работает в театре на какой-то маленькой должности. Сегодня утром я разговаривала с ней по телефону. Она утверждает, что Джош собирается играть на Бродвее. Театральная постановка «Ромео и Джульетты». Арти и эта женщина занимаются костюмами к спектаклю.

Клео вскочила, не в силах более сохранять даже видимость спокойствия.

– Он не может выйти на сцену! – воскликнула она. Речь уже шла не только о ее чувствах, но о карьере Джоша. Теперь любые ее действия будут оправданны. – Помнишь, что случилось, когда Джош вышел на сцену перед живой аудиторией? Он чуть в обморок не упал и еле убрался оттуда. Потом он сослался на болезнь, и скандал удалось замять. Но если снова все повторится, то второй раз нам не удастся списать его провал на желудочный грипп. Его репутация и карьера будут загублены!

Мо пожала плечами:

– Это его выбор. И он решил попробовать себя в театре.

– Но мы его друзья, Мо! – воскликнула Клео. – Мы должны поехать в Нью-Йорк и спасти его от него самого. Иначе он кончит, как тот бедняга в пьесе, – просто умрет!

Мо вздохнула, покачала головой, но затем вдруг просветлела лицом и спокойно сказала:

– Вообще-то я уже заказала билеты. Наш самолет вылетает через два часа.




Глава 17


Жасмин работает. В комнате царит полумрак, и единственное ярко освещенное место – ее рабочий стол. Девушка рисует эскиз за эскизом и собирается провести за этим занятием всю ночь. Она вернулась из театра окрыленная, быстренько приняла душ и завернулась в банный халат, не желая тратить время даже на одевание. Если она успеет достаточно много, то поспит перед рассветом час или два, но лучше все же поработать, пока свежи впечатления и идеи приходят в голову одна за другой. Да и мистер Макманн недвусмысленно дал понять, что хочет увидеть эскизы как можно скорее.

Она приклеила к окну список действующих лиц и всех костюмов, в которых они появляются в течение спектакля. Заканчивая один эскиз, Жасмин сверяется со списком, берет очередной лист и принимается рисовать следующий костюм для нового – или того же самого – персонажа.

После ее триумфа пребывание в театре показалось утомительным, но не страшным. Все специалисты переосмысливали свои идеи в соответствии с новой концепцией. Спорить никто не решился, поскольку стало совершенно очевидно, что мистер Макманн поддерживает идеи «Артуро» на сто процентов. Сперва Жасмин была подвергнута допросу осветителями, затем монтажерами, после чего ее загнали в угол звукооператоры. Все они нуждались в дополнительной информации, и Жасмин старалась помочь по мере сил, на ходу развивая и детализируя спонтанно родившуюся концепцию спектакля. Она с симпатией смотрела на людей, задающих ей все новые и новые вопросы, потому что знала: большинство из них проведет этот вечер так же, как она сама, то есть по возвращении домой засядет за работу. И каждый не пожалеет сил и таланта для воплощения недавно услышанных идей в жизнь. Жасмин достала из папки наброски костюмов для членов семьи Ромео. Итак, супермодные тройки с блестящими желтыми ботинками. Пожалуй, Меркуцио нужно добавить аксессуаров, например очки в золотой оправе… Так лучше.

И в это время сквозь открытое окно с улицы донесся удивительно знакомый голос:
		Но что за блеск я вижу на балконе?



		Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!



		Стань у окна, убей луну соседством;



		Она и так от зависти больна,



		Что ты ее затмила чистотою.[3 - У. Шекспир «Ромео и Джульетта». – Здесь и далее отрывки из трагедии даны в переводе Б. Пастернака.]








Джош.

Она вскочила, разбросав бумаги. Забыла, совсем забыла: он же обещал прийти поработать над образом и усовершенствовать маскировку. Жасмин подбежала к окну и выглянула на улицу.

Сердце заколотилось бешено, во рту пересохло. Может, притвориться, что ее нет дома? В смысле, что там, внизу, на улице, никого нет? Но такой поступок будет крайним проявлением черной неблагодарности, ведь сегодня Джош спас ее. Да и вообще, он же не в гости пришел, а по делу, и речь идет о работе. Бизнес! Дрожащими руками Жасмин открыла окно. В грудь ударил прохладный воздух, Джош стоял внизу, картинно раскинув руки и ожидая аплодисментов.

– Переврал последнюю строчку! – безжалостно крикнула она.

– Черт! – Руки упали. Но он тут же вновь принял драматическую позу и принялся декламировать:
		…Что ты ее затмила белизною.



		Оставь служить богине чистоты.



		Плат девственницы жалок и невзрачен.



		Он не к лицу тебе. Сними его.



		О милая! О жизнь моя! О радость!



		Стоит, сама не зная, кто она.



		Губами шевелит, но слов не слышно.



		Пустое, существует взглядов речь!








– А ну заткнись! Я смотрю свой сериал! – Двумя этажами ниже распахнулось окно, и пронзительный голос миссис Литтл прорезал вечерний воздух.

О, как я глуп! С ней говорят другие. Две самых ярких звездочки, спеша По делу с неба отлучиться, просят Ее глаза покамест посверкать. Ах, если бы глаза ее на деле. Переместились на небесный свод! При их сиянье птицы бы запели, Принявши ночь за солнечный восход.

– Да я тебя просто убью! – вопила взбешенная соседка.

– Все в порядке, миссис Литтл, это мой друг! – крикнула Жасмин, совершенно не уверенная в своих словах. А друг ли он? И все ли будет в порядке, если они останутся наедине в пустой квартире?

Джош улыбался, и у Жасмин задрожали колени. Какой же он красавец… И она не может не впустить его. Ведь сегодня он выказал себя самым изобретательным и великодушным рыцарем, и она должна…

– Входи, я открою дверь! – крикнула она, махнув рукой.

Джош бросился к ступенькам:
		Стоит одна, прижав ладонь к щеке.



		О чем она задумалась украдкой?



		О, быть бы на ее руке перчаткой,








Перчаткой на руке! – провозгласил он.

Жасмин собиралась ответить, но не успела. Миссис Литтл подтащила к окну и вылила на голову Джошу таз воды.

– Миссис Литтл! – в ужасе вскрикнула Жасмин.

– Я тебе велела заткнуться, ты что, не слышал? – орала вредная старуха.

Наверное, опять забыла принять лекарство, растерянно подумала Жасмин. Джош сохранил торжественную позу, несмотря на холодный душ. Он сплюнул воду и сказал:

– У меня такое впечатление, будто меня крестили заново. Будем надеяться, что имя мое – Ромео.

Миссис Литтл не нашлась что сказать, а Джош подмигнул Жасмин и скрылся, наконец, в подъезде.




Джош поднимался по лестнице, прыгая через две ступеньки и оставляя мокрые отпечатки на вытертых плитках пола. Сегодня днем он покинул театр в надежде, что альбом поможет Жасмин справиться со смущением и провести презентацию. И даже гордился собой и тем, как ловко удалось просочиться в аудиторию и передать необходимые для презентации эскизы. Однако потом его охватили сомнения. Она очень закрытая и всячески оберегает не только свой внутренний мир, но и неприкосновенность своего жилища. Вероятно, теперь она злится на него зато, что он бесцеремонно влез в ее квартиру, забрал папку с эскизами и даже не извинился. Вдруг старуха облила его по просьбе Жасмин?

Он вспомнил, какой увидел ее в театре: бледную, на грани обморока. Уверенность вернулась к Джошу. Пожалуй, он все сделал правильно, а уж оценит ли она его методы – это другой вопрос.

Он достиг последнего пролета и замер. Вода медленно стекала с одежды, образуя лужицу у его ног. Джош смотрел на Жасмин, которая стояла в дверях своей квартиры, облаченная в белый, туго затянутый на талии купальный халат. Зрелище это подействовало на Джоша неожиданно сильно. «Может, выйти обратно на улицу и еще стихи почитать? Тогда мне обеспечен еще один холодный душ, что, право же, нелишнее».

– Проходи. – Она отступила в глубь квартиры, пропуская его. – Я только что из душа. Впрочем, ты тоже.

Ах ты, черт! Джош на секунду зажмурился. Не стоит думать о Жасмин в душе. Вода и нежная кожа. И капельки воды, стекающие по ее груди…

Жасмин схватила одежду и исчезла за дверью ванной комнаты. Джош ждал. Он проверил вызовы на своем мобильнике, просмотрел книги на полках. Обнаружил много спокойных игр: шахматы, шашки и скрэббл. Он всегда любил скрэббл, но не помнит даже, когда играл последний раз. На самом деле он бы с удовольствием сыграл прямо сейчас. Джош кинул беспокойный взгляд на часы. Сколько можно одеваться?

– Жас, ты в порядке?

Из ванной не доносилось ни звука. Вдруг она упала и ударилась головой? Или, что гораздо более вероятно, вылезла из окна?

– Жасмин?

Дверь приоткрылась, и Жасмин вошла в комнату. На ней были вытертые джинсы и футболка с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Она несла желтое полотенце. Бросила его Джошу, но с недостаточной силой – и полотенце упало на пол.

Джош мысленно покачал головой. Она все еще боится его, боится до дрожи и помутнения сознания. И это после карнавала и сегодняшнего происшествия в театре! Он-то думал, что теперь все пройдет, и они будут общаться спокойно. Это как шаг вперед, два шага назад. Он вопросительно смотрел на Жасмин, та потупилась и подтолкнула к нему полотенце босой ступней.

Джош скрыл улыбку, хотя ему хотелось рассмеяться. Ее страхи просто абсурдны. Что, по ее мнению, собирается сделать забежавший по делу актер? Наброситься на бедную костюмершу и съесть ее, как Серый Волк Красную Шапочку? Он медленно наклонился и поднял полотенце, стараясь своим поведением не спугнуть настороженного кролика, которого видел перед собой. Вытер голову и подмигнул Жасмин из-за желтого тюрбана:

– Старая дама хорошо прицелилась. Мне достался весь таз.

– Спасибо, что ты помог мне сегодня, – сказала Жасмин. Она села на диванчик. Встала, опять села. Вскочила. – Тебе же нужна сухая одежда!

Джош тоже попытался сесть, потом встал вместе с ней. И опять. «Боже, милая, – мысленно умолял он, – расслабься хоть немного!» В тот вечер, когда они смотрели кино, Жасмин была совершенно другим человеком: полностью владела собой, искренне веселилась и совсем его не боялась. Сегодня в театре на нее навалились другие проблемы, и было просто не до страха. Сейчас отвлекающих моментов не нашлось, и Жасмин опять превратилась в комок нервов.

– Обойдусь футболкой, – хмыкнул Джош. – В остальном…

– В остальном ты тоже мокрый.

Жасмин открыла один из больших пластиковых контейнеров и погрузилась туда чуть ли не по пояс. Джошу показалось, что она сейчас нырнет в ящик целиком, закроется и откажется выходить. Но она все же вынырнула на поверхность и бросила ему свою добычу: пурпурного цвета футболку и пару поношенных черных спортивных брюк с белыми полосками по бокам.

– Думаю, сойдет.

А вот интересно, размышлял Джош, чьи это штаны? Того, другого Джоша? Он внимательно огляделся. Повсюду в квартире лежали стопки одежды. С оконного карниза свисали три нежно-зеленых платья. Судя по одинаковым фасонам и пышности, они предназначены для подружек невесты. На двери – вешалка с женским брючным костюмом, рукава и штанины не подшиты. Стопка брюк у стены. Словно квартира полна… но не людей, а их образов? Теней?

Джош заколебался. Переодеться прямо здесь, не выказывая стеснения? Ему-то все равно – он постоянно раздевается перед съемочными бригадами и уже не воспринимает наготу как нечто личное. Но для Жасмин все по-другому, и он повергнет ее в муки стыда и замешательства. Пойти в ванную? Да он там просто не уместится! Ну, будем надеяться, она понимала, что он станет переодеваться, когда давала ему брюки. Джош снял мокасины и запинал их под диван. Затем рискнул взглянуть на Жасмин. Она пристально рассматривала свои ногти.

Джош пожал плечами, повернулся к ней спиной и быстро стянул с себя мокрые джинсы.

– Ты уж прости, что я заходил в твою квартиру без разрешения. Мне нужно было забрать альбом с эскизами.

– А как тебе удалось, войти? – Лицо Жасмин пылало, и она не поднимала взгляд.

Джош быстро натянул тренировочные штаны.

– Мальчишкой я жил в домах, похожих на этот. Так что все пожарные лестницы и чердаки были моей игровой площадкой. Окна здесь очень ненадежны. Ну и, кроме того, я кое-чему научился, снимаясь в военных и приключенческих фильмах.

Джош увидел свое отражение в зеркале и впервые пожалел, что имеет внешность Джоша Тоби, а не самого обычного человека. Полсотни лишних фунтов и кривые ноги – запросто, лишь бы она успокоилась.

Он заметил отражение Жасмин, которое смотрело на него.

– Ты не мог залезть в окно, – возразила Жасмин. – И на двери три надежных замка.

Джош ухмыльнулся, по-прежнему глядя в зеркало. Может, такой косвенный контакт ей легче вынести? Он повесил мокрые джинсы на пластиковые контейнеры у стены. Он опять уставился в зеркало и только теперь вдруг понял, что никогда раньше не разглядывал Жасмин подолгу. Ее очевидная застенчивость заставила его отводить глаза, стараясь не пугать ее еще больше. И сейчас Джош буквально обмирал от того, что она оказалась очень красивой и сексуальной. А вместе с тем безумно ранимой и уязвимой. И еще она умна. Однако он должен быть осторожен. Не с его образом жизни заводить постоянные отношения. А Жасмин не принадлежит к тому типу женщин, которые относятся к связям легко.

– Ладно, сознаюсь. Я вытащил ключи из твоей сумочки, пока ты психовала там, в театре. Потом я помчался сюда, забрал альбом и принес тебе. А ключи опустил обратно в сумочку. И ты ничего не заметила.

Он увидел, что Жасмин немного расслабилась и почти улыбается.

«Я король воров», – сказал себе Джош. Вся сегодняшняя суета стоила затраченных усилий. Триумф в театре и то, как Жасмин слушает его сейчас и, понемногу приходит в себя, теряет внутреннее напряжение. Может, теперь пора снимать мокрую рубашку? Однако сухая футболка лежит на коленях у Жасмин. Джош повел плечами, мокрая ткань облепила тело. Он сел на стул напротив диванчика. Стул жалобно заскрипел, и Жасмин вздрогнула. «Завтра утром куплю ей новую мебель», – злобно подумал Джош.

– Как прошло собрание после моего ухода? – спросил он. – Нормально?

– Нормально? О нет! Это был триумф! Благодаря тебе я делаю костюмы для самой настоящей бродвейской постановки, а исполнительным директором выступает сам Аллен Макманн. Не каждому в жизни выпадает такой шанс.

Глаза Жасмин разгорелись, и она словно заново переживала сегодняшний успех. Джош любовался ею и мысленно заклинал: «Оставайся естественной, не прячься больше в свою раковину. Именно подлинная Жасмин мне нравится!» Но, словно услышав, она вдруг заморгала, и все вернулось: ссутуленные плечи, глаза, которые смотрят куда угодно, только не на него, красные пятна на щеках. Сперва ее страх показался милым и трогательным. Но теперь Джош начал понемногу терять терпение. Он посмотрел на тренировочные штаны и увидел на коленке дырку. Штаны тоже не помешает новые купить, подумал он.

– А ты, случайно, не знаешь, что случилось с Арти? Он не отвечает на мои звонки.

Жасмин вздохнула, и вид у нее стал весьма виноватый.

– Ты что-то с ним сделала? – Джош застыл, с глубочайшим изумлением разглядывая сидящую напротив девушку.

Она покачала головой, думая о своем, и Джош вздохнул с облегчением. Сейчас она не боится. «Господи, у меня такое впечатление, что я разговариваю с эфемерным созданием, которое живет в мире теней. Вот она появилась – и день стал ярок и полон смысла. А потом вновь исчезла, стала серой тенью – и мне холодно и тоскливо».

– Он в Риме. Он… влюбился, – сказала Жасмин.

– Арти? Влюбился? Да он ничего и никого по-настоящему не любил, кроме своих эскизов и рулонов ткани!

Он вдруг осекся и новыми глазами посмотрел на обстановку вокруг. А что, если это верно и для Жасмин? Была ли она когда-нибудь с мужчиной?

М-да, пожалуй, он не подойдет ей в качестве первого любовника. Но как только мысль привнесла в мозг картину… тело его вспыхнуло огнем, и Джош стиснул зубы, пытаясь утихомирить разыгравшееся воображение и восстающую плоть.

Некоторое время они молчали. Жасмин опять скрылась в тени своей застенчивости, но сухая футболка по-прежнему лежала у нее на коленях. Джош пошевелился и поморщился. Жасмин вздрогнула и хрипло спросила:

– Готов приступить к работе?

Работа так работа. Джош понадеялся, что, почувствовав себя в своей стихии, Жасмин хоть немного расслабится. И если они начнут примерять одежду, то он сможет выбраться из этой чертовой майки.

– Как скажешь. Давай работать.

Жасмин вскочила, и глаза ее вспыхнули энтузиазмом.

– Итак, тот вариант с типажом латиноамериканского любовника сработал, но с накидкой ты переборщил. Я сшила рубашку. – Она подошла к рабочему столу и взяла в руки шелковую рубашку темно-синего цвета. – Хочешь примерить?

Джош быстренько выбрался из мокрой майки и вздохнул с облегчением. Он видел, что Жасмин рассматривает его торс, приоткрыв рот и забыв следить за лицом. Ну и хорошо. Он осторожно забрал у нее обновку и медленно скользнул в прохладный шелк. Что ж, у девушки явный талант. Джош Тоби в жизни не наденет ничего подобного. А потому он даже чувствует себя другим человеком.

Жасмин по-прежнему не могла оторвать от него глаз. Джошу стало ее жаль. Ей не удается скрыть ни одной мысли, ни единой эмоции. Они проявляются краской на коже, мечтательным выражением глаз, напряжением тела. Если бы только получилось разбить этот лед… может, поцеловать ее?

«Но-но, Ромео, – мысленно одернул себя Джош. – Не забывай, что у тебя есть договор с Клео. И работа».

Джош повернулся к зеркалу и взглянул на свое отражение. Потом спросил:

– Ну и как?

– Неплохо. – Она поправила какую-то вытачку, оторвала нитку на рукаве.

– Не хочу тебя расстраивать, но она как-то странно сидит… вернее, не сидит в плечах.

Руки Жасмин дрожали, и Джош тут же пожалел о своем критическом замечании. Над верхней губой выступил пот. С ней – как с родителями – никогда не знаешь, чего ждать. Постоянное напряжение. Неизвестность. Огромное желание подобраться ближе, стать чем-то – и неудача за неудачей. Он вздохнул и постарался выкинуть мысли о родителях из головы.

– Я сделала это специально, – пояснила Жасмин дрожащим голосом. – Одно плечо немного подложено, чтобы создать впечатление асимметрии и сделать тебя не таким совершенным.

– Ух, ты правда думаешь, что я выгляжу совершенным?

Она мгновенно покраснела и принялась быстро и неглубоко дышать.

«Черт! Прекрати! – приказал себе Джош. – Я не могу завязать с ней роман, не могу. Это будет нечестно по отношению к девушке. Моя жизнь просто убьет ее, настолько существование актера далеко от нормального».

– Классная рубашка, – торопливо сказал он. – В ней моя кожа выглядит…

– Темнее. В этом-то и смысл. Ближе к латиноамериканскому варианту. Стой спокойно, мне нужно кое-что заметать.

От ее близости у Джоша закружилась голова. Лимонный шампунь, душистое мыло и нежный запах кожи. Меж тем Жасмин достала откуда-то булавки и принялась закалывать ткань. Руки ее по-прежнему дрожали. Джош закрыл глаза. В эту минуту его самым большим желанием было успокоить ее и доказать, что он не страшен. Если она хочет – он будет с ней. Не навсегда, но на какое-то время. Он открыл глаза, повернулся к Жасмин и собирался сказать, что бояться нечего… но вместо этого поцеловал ее.




Глава 18


Губы Джоша коснулись ее губ, и булавка, которую Жасмин держала во рту, упала на пол, звякнув тоненько, как ледышка.

«Джош Тоби целует меня». И еще. И снова. Почему-то в памяти всплыли слова из книги по психологии: «Идите к намеченной цели маленькими шажками. Попытка добраться до цели быстро лишь увеличит ваш страх и сделает его более монолитным».

Жасмин сделала маленький шажок. Еще один. Просто чуть подвинуть левую ногу, потом правую. И вот она уже совсем рядом. Близко-близко к Джошу.

«Исследуйте ситуацию, чтобы знать, что вас ждет, тогда сюрпризов не предвидится».

Жасмин подняла руку и коснулась спины Джоша. Волны восторга побежали по ее телу. Ой, пожалуй, на первый раз хватит исследований. «Если какая-то ситуация застала вас врасплох, будьте готовы отступить, не теряя достоинства. Мило извинитесь…»

К черту книжки! Жасмин стало безразлично, как она выглядит и что он подумает. Просто она знает, что должно случиться, и хочет, чтобы это случилось сейчас. С этим мужчиной. Джош обнял девушку, но поцелуй его оставался нежной лаской, вопросом, на который ей предстояло дать ответ. Жасмин не чувствовала себя уверенной, поскольку была не слишком опытна в делах любви. Она вздохнула, и губы ее приоткрылись навстречу ласке. Объятие мужчины стало крепче. «Мне нравится, – думала Жасмин. – Мне нравится язык, на котором можно объясняться без слов».

Жасмин забыла о том, кто она и кто с ней. Сознание окутали волны тепла и возбуждения. Она не испытывала ни малейших колебаний, только всепоглощающее желание. Ее язычок проник в его рот. На вкус Джош Тоби был очень мужественный и страстный. Когда Джош оторвался от ее губ, Жасмин застонала от разочарования. Но он не позволил ей почувствовать себя одинокой. Горячие губы проложили дорожку из поцелуев вниз по шее, к ключицам и плечу. Каждое прикосновение вызывала внутри Жасмин маленький взрыв эмоций и страстей.

– Я так давно хотел тебя поцеловать, – прошептал он.

Жасмин почувствовала, как его руки дрожат, когда ладони скользнули под ее футболку. Ей стало так тепло, так приятно. Его тоже надо бы согреть, решила благодарная Жасмин. Она приподняла тяжелый темно-синий шелк и положила ладонь на живот Джоша. Кожа оказалась неожиданно горячей, и она испуганно отдернула руку. Вернулась. Преодолев колебание, скользнула ладонью на спину. Удивительно, какая шелковая кожа. Шелк. Нет, лучше, чем шелк. К черту ткани! То, что она ощущает подушечками пальцев, гораздо более совершенно. Жасмин положила ладони ему на спину.

Впервые в жизни она трогала что-то более чувственное, чем ткань. Жасмин выбралась из своей футболки. Джош провел пальцами под бретельками ее бюстгальтера. Бельгийский шелк и кружева, мимоходом подумала Жасмин – и кружева полетели в сторону.

«Я потеряю девственность с Джошем Тоби». Может, это и неправильно, но ей было все равно. То, что она прижимается к нему, чувствует его тело всей кожей, – это чудесно, и Жасмин ни за что не откажется от такого совершенства. Она не остановится.

И тут остановился сам Джош. Отодвинулся назад и взглянул на нее, словно стараясь запомнить. Жасмин закрыла глаза и позволила ему любоваться собой. Пусть ведет ее. Он скинул рубашку. Чуткое ухо Жасмин уловило треск швов. «Ну и черт с ней, – весело подумала она. – Зашью. Или сошью новую. Хоть десять штук».

Жасмин приоткрыла один глаз. Второй распахнулся сам, и теперь Жасмин восхищенно смотрела на стоящего перед ней мужчину. Он совершенен. Красив, как греческий бог. На правой руке краснела небольшая царапина – она не успела застегнуть последнюю булавку. Нужно законом запретить этому человеку носить рубашки. Она погладила его ребра, мускулистый живот. Пальцы скользнули чуть ниже, и он застонал от удовольствия. Вот оно, поняла Жасмин. Судьба, пророчество, Божий промысел. Вероятно, этот мужчина и есть ее истинный и единственный возлюбленный, посланный Богом. А может, и нет. Все это не важно. Сейчас она здесь, и ей хорошо.

Джош подхватил Жасмин на руки и донес до кровати. Хорошо, что квартира такая маленькая, думала Жасмин. Она с нетерпением ждала следующего шага. Но Джош не спешил.

Он отступил назад и смотрел на нее, лежащую на кровати. Жасмин потянулась к пуговицам на своих джинсах. Однако Джош перехватил ее руки, уложил их на подушку над головой девушки и придерживал одной рукой, а другой медленно – как убийственно медленно! – принялся расстегивать ее джинсы. Первая пуговичка. Грудь Жасмин вздымалась, дыхание вырывалось из груди все чаще. «Он прекрасен, – думала она. – Это выше моих сил. – Жасмин закрыла глаза и крепко сомкнула ресницы. – Не могу больше смотреть – его совершенство причиняет мне удовольствие почти болезненное. Еще немного, и я кончу от одного вида Джоша».

Вторая пуговичка.

Сколько пуговиц на этих чертовых джинсах? Жасмин даже не могла сообразить, сказала она это про себя или слова действительно сорвались с языка… Она приоткрыла один глаз и с опаской взглянула на Джоша. Он улыбался, и эта улыбка обещала столь много, что Жасмин застонала и прошептала:

– Прошу тебя…

Еще одна пуговичка. Тело Жасмин выгибается навстречу его рукам, молча молит прекратить сладкую пытку.

– Ш-ш, – укоризненно говорит Джош. Но тут пуговички кончились, и Джош наконец стянул с нее джинсы… но медленно, так медленно, что пока грубая ткань скользила по бедрам, Жасмин успела перечувствовать много всего.

Ладонь Джоша ласкала ее грудь, а в следующий момент он целовал ее, дразня языком отвердевшие соски. Только теперь он отпустил ее руки, и Жасмин тотчас обняла его – обхватила, стараясь прижать как можно крепче, понуждая его двигаться дальше. Но Джош опять выскользнул из ее объятий и стоял у кровати, как чертов невозмутимый греческий бог, и смотрел на нее. А потом он неторопливо – Жасмин перестала дышать – снял брюки. И еще более неспешно – воздух в ее легких кончался с катастрофической скоростью – снял боксеры. Жасмин то ли вдохнула, то ли выдохнула, то ли вообще перестала нуждаться в кислороде.

Он улыбнулся, видя ее нескрываемый восторг. Она была восхищена и поражена его формами и размерами. Жасмин поняла, что картинки в Интернете не давали реального представления о всей мужественности Джоша. Он здесь, перед ней, во плоти…

– Ты что-то сказал? – Кровь так шумела в ушах, что она не расслышала слов.

– Я спрашиваю насчет презерватива. У тебя есть?

– Нет.

Он потянулся к джинсам и достал из кармана пакетик. Потом сел на край кровати и тихо спросил:

– Это твой первый раз?

Она кивнула. Его улыбка была нежной и полной благодарности.

– Ты уверена, что действительно этого хочешь?

– Молчи и займись со мной любовью, – прошептала она. – Пожалуйста.

Но Джош не спешил. Он погладил ее бедро и ласково предупредил:

– Скажи, если будет больно.

– Мне больно, потому что я жду!

Он навис над ней, развел бедра и медленно-медленно входил в тело девушки. Очень бережно, наблюдая за ее лицом, боясь причинить страдание.

Прикинув его размеры, Жасмин поняла, что не доживет до конца, если они станут продолжать в таком темпе.

– Сделай это по-настоящему! – сказала она, вкладывая в голос ту страсть, которая сжигала ее изнутри. – Не бойся, я хочу этого, ну же!

И он наполнил ее тело одним рывком, застонав от удовольствия. Они двигались вместе, и губы его были везде – он целовал ее глаза, ее лоб, щеки, шею. Ласкал ее волосы.

Жасмин познавала удовольствие от близости с мужчиной и думала о том, что жизнь ее уже никогда не будет прежней. Что теперь они хотя бы частично, но принадлежат друг другу. «Джош Тоби принадлежит мне». Пусть эта мысль и далека от истины – она так чувствовала, а чувства сейчас гораздо важнее всего остального. Сперва они двигались медленно, не желая, чтобы близость когда-нибудь кончилась, а затем темп убыстрился и оба жаждали получить, наконец, разрядку. И вдруг Джош остановился.

– Я хочу увидеть, как ты кончишь, – прошептал он.

Жасмин закусила губу. Она уже не могла остановиться, даже если бы захотела. Мысли путались, кровь шумела в ушах, и внутри поднималась волна, которая должна была подхватить ее и вознести на вершину блаженства. Она цеплялась за тело мужчины, вздымая бедра, погружая его в себя как можно глубже, приближая то сладостное ощущение, которое зарождалось внутри. Наслаждение было столь велико, что она быстро достигла цели – и оргазм закружил ее в вихре чувственного удовольствия. И тогда он начал двигаться снова, и в какой-то момент Жасмин казалось, что это больше, чем она может вынести. И все же теперь она наблюдала за Джошем: за тем, как напрягаются его плечи и сокращаются мышцы, поднимая и опуская прекрасное тело, как дрожь охватывает его, и он сотрясает ее тело силой своего удовольствия. Это лучше, чем пишут в журналах и в Интернете, решила Жасмин. «И только теперь я поняла, что значит узнать человека по-настоящему. Только теперь я могу сказать, что знаю этого мужчину. Он мой, весь мой».

И тут зазвонил телефон.

Они улыбнулись друг другу смущенно, затем Джош пожал плечами и сказал:

– Представь, что мы сразу перешли к уроку двадцать седьмому.

Он поцеловал Жасмин в нос и перекатился по кровати к краю.

– Жду не дождусь двадцать восьмого занятия, – промурлыкала она, мечтательно улыбаясь и словно паря на волнах счастья. Жизнь прекрасна!

Если бы не этот телефон…

Джош лежал, закинув руки за голову и глядя в потолок.

– Ты не собираешься взять трубку? – спросила Жасмин, поскольку звонил именно его мобильник.

– Нет. Этот номер есть только у моих родителей, моего менеджера по связям с общественностью и… и…

– И твоей ненастоящей подружки, – закончила Жасмин; спускаясь с неба на землю. Что она наделала? То есть угрызения совести ее мучить не могут, ведь их отношения с Клео ненастоящие. Но он откровенно признался, что фальшивая связь возникла именно из-за отсутствия времени на настоящую! Отсюда вытекал вывод: происходящее между ними – не больше чем не важная, мимолетная случайность и ни к чему не обязывает.

Однако Жасмин воспринимала случившееся иначе. Для нее это имеет исключительную важность. В конце концов, с девственностью можно расстаться только раз в жизни. На что она надеялась, отдавая свою девственность самому сексапильному мужчине на свете? Вполне вероятно, что он каждый день спит с новой женщиной. «О чем я думала? – задала себе вопрос Жасмин и честно на него ответила: – Да я вообще не думала. Я только чувствовала».

Желудок сжало тоскливым спазмом. Жасмин спрыгнула с кровати, накинула купальный халат, подошла к джинсам Джоша и, морщась от прикосновения к мокрой ткани, сунула руку в карман. Другой, третий, вот наконец чертов мобильник. Она бросила аппарат Джошу. Он ловко поймал его в воздухе, открыл и взглянул на экранчик.

– Это Клео. Полагаю, лучше ответить, потому что она никогда не звонит без необходимости. Наверное, что-то действительно срочное.

Жасмин отвернулась, чтобы он не увидел ее лица. «Черт, повторяем про себя: Джоша Тоби не интересуют настоящие отношения». Какой же идиоткой она оказалась! Провести всю жизнь, избегая мужчин, а потом взять и отдаться объекту поклонения многих женщин!

– Клеопатра? – Джош слушал, Жасмин присела на краешек кровати, наблюдала за ним и увидела, как по лицу его пробежала тень беспокойства. Он словно отдалился, шагнул из ее тихой квартирки в другой мир, полный громких имен и шумной славы. Оно и понятно, грустно размышляла Жасмин, для такого человека, как Джош Тоби, секс не значит ровным счетом ничего. Он не станет менять свой образ жизни, и она знала это, когда ложилась с ним в постель. И теперь она ненавидела себя за это.

– Ладно-ладно, успокойся, – говорил Джош в трубку. – Двадцать четвертая Западная авеню и Сто девятая улица. Дом пять Б. Увидимся. – Он выключил телефон и сообщил Жасмин: – Клео в Нью-Йорке.

Жасмин встала, чувствуя, что ноги почему-то онемели. Он сообщил Клео Чен ее адрес! Как-то всего слишком много… Она только сейчас занималась сексом с самым сексуальным мужчиной на свете, а теперь он хочет, чтобы она поболтала с его псевдоподружкой-суперзвездой? Интересно, будет ли еще кто-то присутствовать? Телохранитель? Стилист? Адвокат с документами, которые ее заставят подписать?

Джош откинулся на подушки и невозмутимо заявил:

– Клео и Мо едут из аэропорта. Будут здесь минут через тридцать.

Жасмин закрыла лицо руками, но для страданий не оставалось времени. Она принялась лихорадочно разыскивать свои трусики. Джош, удивленно вскинув брови, выудил искомый предмет из-под своей попы и сказал:

– Не нервничай. Расслабься.

– Расслабиться? – Она натягивала трусики, запуталась ногой в резинке и едва не свалилась на кровать. Удержавшись на ногах каким-то немыслимым образом, схватилась за джинсы. – Как-то я не предполагала, что завершением моего первого любовного акта станет визит кинозвезды Клео Чен и неизвестной личности по имени Мо.

– Тебе понравится Клео, – задумчиво произнес Джош, который по-прежнему блаженно валялся на кровати. – Она веселая. И умная.

– Я бы предпочла, чтобы она была тупой и страшненькой, вот тогда она бы мне точно понравилась, – отозвалась Жасмин, лихорадочно застегивая пуговички на джинсах.

– Она всего лишь друг, не забыла? Нас ничто не связывает, кроме джентльменского соглашения.

– Да я знаю, знаю! Просто она… я… – Жасмин надела футболку. Что она может возразить? Джош предупреждал ее, и она знала, какую жизнь ведет идол многих женщин. Но то было до! А теперь наступило «после» и все видится по-иному. Она попыталась отвлечься, чтобы хоть немного успокоиться. Надо подумать о чем-то другом, о чем-то далеком. Это была не очень удачная мысль, поскольку Жасмин вдруг вспомнила Раджа. Сейчас она вновь ощущает себя преданной, обманутой. Так было и с Раджем. Ну почему мужчины легко относятся к тому, что они делают с женщинами? Почему они не придают этому значения? Просто целуются или занимаются сексом – и все мимоходом, не считая происходящее чем-то важным. Почему у нее второй раз в жизни такое чувство, что мужчина просто воспользовался ею?

– А ну вставай! – велела она. Хоть бы Джош перестал быть таким шикарным. Превратился в кого-то обыкновенного и немножко противного.

Джош нехотя выбрался из постели. Стараясь не смотреть на него, Жасмин принялась поправлять простыни. «И зачем я только переспала с ним?» – спрашивала она себя в который раз за последние пять минут.

– Жасмин, с тобой все в порядке? – Он попытался взять ее за руку.

– Все прекрасно! – Она резко отдернула руку.

– Знаешь, – мягко сказал он, – быть с тобой – это что-то особенное. Я никогда прежде не чувствовал себя так. Понимаешь, у меня было много женщин…

– Я читала об этом в «Космополитене», поэтому избавь меня от подробностей, будь добр!

Он отошел на другую сторону кровати и взялся за одеяло.

– Я хотел сказать, что…

– Перестань мне помогать и одевайся! – Жасмин сама испугалась – настолько истерично прозвучал ее голос. Она постаралась взять себя в руки и торопливо добавила: – Пожалуйста.

– Я хотел принять душ. У нас полно времени, аэропорт не так уж близко, и им, скорее всего, понадобится больше чем полчаса, чтобы добраться сюда. Присоединишься?

Вместо ответа Жасмин бросила в него спортивными штанами. Пожалуй, бросок получился слишком сильным. Но что делать, если в ее голове вновь и вновь звучат слова Джоша: «У меня было много женщин»? И вот результат: она открыла для себя новую вселенную, а он… он словно чашку кофе выпил. И теперь еще разгуливает по ее квартире, как… как петух. Гордый собой и своим… достоинством. Ну, в этом плане ему, несомненно, есть чем гордиться, и, наверное, глупо было бы ожидать другого поведения от признанного секс-символа.

Джош пожал плечами, натянул брюки, взял шелковую рубашку и виновато протянул ее Жасмин.

– Прости, я ее порвал, – сказал он.

– Я слышала. Положи ее на швейную машинку и возьми это. – Она бросила ему ту пурпурную футболку, которую нашла в коробке. А ведь она купила ее специально, чтобы оттенить его глаза. Эта мысль показалась абсурдной, и девушка возмущенно фыркнула. Джош нахмурился и отбросил футболку прочь.

Жасмин смотрела на его неземной красоты тело и думала: «Я переспала с ним, потому что хотела этого. Но теперь все кончено. Сказка была недолгой, и нужно вернуться в реальный мир».

Она вновь принялась поправлять постель и увидела на полу его боксеры.

– Почему ты не надел белье?

Подобрала, смяла и швырнула в него комок ткани. Джош поймал ни в чем не повинные трусы, положил их поверх джинсов и вопросительно сказал:

– Жасмин.

«Я ошиблась, – рассуждала Жасмин. – Мой настоящий возлюбленный, мой идеальный Джош ждет меня в библиотеке. Уж он-то не станет воспринимать секс так несерьезно, легковесно. Вот закончу эскизы и опять отправлюсь в библиотеку. Однако надо что-то сказать, а то совсем неловко».

– Прости, если я веду себя странно. Просто я как-то не планировала, что Клео Чен будет частью нашего посткоитального общения.

– К черту Клео! – Он стал серьезным и даже встревоженным. – То, что сейчас случилось, – не просто соитие. Это…

– Да, это было неплохо. – Жасмин поправила покрывало. Теперь на нем нет ни единой складочки.

– Неплохо? – Джош вспыхнул. – Врешь! Это было потрясающе, невероятно, и именно это ты и чувствовала!

Жасмин отошла к окну и повернулась к нему спиной, пряча лицо. Да, секс с Джошем был потрясающий. Невероятный. В теле еще сохранились отголоски полученного удовольствия. Внутри словно перемигивались теплые золотистые огоньки. Это просто нервные окончания. Тупая физиология. И в данном случае физиология не главное. А главное то, что она не может принять отношение Джоша к любви и к жизни. Черт, да, с точки зрения нормального человека, вся его жизнь невозможна. Жасмин взглянула на дорогу. Она опасалась, что Клео уже здесь. Но улица пока была пуста. Джош подошел и встал за ее спиной. Жасмин подавила приступ паники. Даже спиной она чувствовала его совершенство.

– Это было невероятно и прекрасно, – уверенно повторил он. Жасмин увидела на спинке стула футболку, схватила ее и выставила перед собой, как щит. – Скажи, что это было потрясающе, – настаивал он. – Это был особенный момент. Я чувствую… и ты тоже. И я хочу, чтобы ты признала это.

Жасмин заколебалась. Чувствует ли он ее исключительность? Или это просто слова, которые мужчина говорит после секса, видя, что женщина собирается устроить ему истерику? У нее нет никакого опыта в таких отношениях, и она совершенно не может судить, насколько искренен Джош. И не может сообразить, как надо вести себя после занятия любовью с мужчиной, если этот мужчина трудоголик и открыто сообщил ей, что не мыслит для себя серьезных и длительных отношений.

Она покачала головой и попыталась отогнать столь деструктивные мысли, переключиться на что-то другое. Итак, первое – прекратить вдыхать его запах, наслаждаться исходящим от его тела теплом. Второе – отвести глаза и прекратить пялиться на его загорелые плечи и широкую грудь. И третье – заняться работой.

Жасмин выдвинула из-под стола деревянную крутящуюся табуретку и поставила ее перед швейной машинкой. Села, оказавшись спиной к Джошу.

– Мне нужно починить эту рубашку. А еще поработать над другими деталями маскировки и закончить с эскизами. Если я буду продолжать в таком черепашьем темпе, то на это уйдет вся ночь.

Джош сделал шаг назад. «Наверное, он опять прочел мои мысли и догадался, что сейчас мне нужно побыть наедине с собой, нужно свободное жизненное пространство».

Жасмин подсунула синий шелк под иглу. Джош высоко ценит работу, ежедневный труд, и обязательства для них обоих превыше всего. Жасмин нажала на педаль машинки, и иголка замелькала вверх-вниз. Привычный стук успокаивал. И все бы хорошо, но и в стуке любимой швейной машинки ей слышались горькие слова: «Он не будет твоим, он не будет твоим, он не будет твоим».

Жасмин занималась эскизами, полностью игнорируя Джоша, который отошел к окну и уставился на улицу, ожидая, пока подъедет лимузин Клео. Он не винил Жасмин за то, что она ведет себя как обиженная девочка. Договоренность между ним и Клео очень трудно понять обычному человеку. И все же где-то внутри поселилось саднящее чувство сожаления. Секс был настолько хорош и потрясающ, словно эта женщина создана для него самим Творцом! Оказывается, не просто пережить резкий перепад от сжигающего пламени страсти к почти арктическому холоду.

С улицы донесся автомобильный сигнал. Джош бросил быстрый взгляд через плечо. Жасмин наверняка тоже услышала громкие звуки, но не подала виду. Джош вздрогнул, когда зазвонил его мобильник, а Жасмин так и не подняла головы. Он впервые осознал, как тихо было в квартире до этого. Тихо и спокойно.

Он взял трубку:

– Нет. Я спущусь вниз. Думаю, совместный ужин стоит перенести на другой раз. – Убрав телефон в карман, он сказал: – Я вернусь через двадцать минут.

Спина Жасмин выразила полное безразличие. Она просто продолжала рисовать.

Джош заколебался: нужно ли поцеловать ее перед уходом? Он взглянул на скорчившуюся над столом фигурку и понял, что сейчас его вмешательство неуместно. Пусть подумает немного, успокоится. А он пока выяснит, что там стряслось у Клео. Клеопатра Чен вот уже несколько лет олицетворяет для него голос разума. И прежде он всегда прислушивался к этому голосу.

Как только дверь за ним захлопнулась, Жасмин отшвырнула карандаш и вскочила на ноги. Несколько шагов – и вот она выглядывает из-за занавески. На улице обнаружился длинный белый лимузин. Шофер в аккуратной черной униформе открыл заднюю дверцу. Из темноты салона появились длинные и бесконечно совершенные ноги, продолженные трехдюймовыми каблуками. И вот, наконец, Клео Чен вышла из машины. Даже простое действие исполнено изящества и шарма. Она была столь совершенна, что у Жасмин перехватило дыхание. И одежда… Придраться оказалось совершенно не к чему: именно так одела бы ее сама Жасмин для подобного случая. Немного зауженная книзу черная юбка от Кельвина Кляйна облегает бедра и колени. Очень консервативно, но в то же время стильно и сексуально. Черный свитер от Прада из экологически чистой шерсти мериносов подчеркивает это впечатление. «Пожалуй, тот, кто продумывал костюм, обладает безупречным вкусом и чувством стиля, – с легкой завистью подумала Жасмин. – Я могла и не додуматься до этого черного шарфа, повязанного вокруг головы на манер Джеки Онассис. Этакое легкое напоминание, неявная аллюзия с великой женщиной и временем ее траура».

Жасмин невольно взглянула на свои джинсы. Не слишком чистые, измазанные карандашами, пастелью и углем.

Джош вышел из подъезда, и в сердце Жасмин вонзилась игла ревности. «Это глупо, они просто друзья, он сам сказал, и я ему верю». Она отошла от окна и без сил опустилась на стул. Не надо себя обманывать. На белом лимузине приехала не фальшивая подружка. Это привычная жизнь Джоша. Жизнь, которая для него превыше всего, и он принадлежит ей безраздельно. Это блеск и слава Голливуда, гламур, вечеринки, вспышки фотокамер, бесконечные интервью и фотосессии. Съемки. Жизнь трудоголика, который не мыслит себя вне работы. Конечно, ей хотелось бы думать, что тот славный парень, с которым они смотрели кино, ели мороженое и занимались сексом, и есть истинный Джош Тоби. Но это не так. Его реальное «я» осталось там, в другом мире.

Подлинный Джош Тоби живет в Голливуде и притворяется, что у него роман с девушкой, поскольку не может позволить себе завести настоящую подружку. Жасмин вдруг испугалась, что он сейчас сядет в этот белый лимузин и вернется к себе – в блеск и славу. И она больше никогда его не увидит. Она вскочила и бросилась к окну, страстно желая взглянуть на Джоша еще разок.

Джош и Клео обменивались светскими поцелуями: щека к щеке. Двое совершенных людей, которых, по всеобщему мнению, связывают совершенные чувства. Джош нырнул в машину, а Клео подняла голову и взглядом поискала окно Жасмин. Жасмин пряталась за занавеской, но она хорошо увидела лицо красавицы и ее взгляд. Это был проницательный и холодный взгляд умной и опасной женщины, но не от этого по спине Жасмин побежали мурашки. Она поняла, что эта женщина хочет обладать Джошем. Мысли Жасмин метались в смятении. Этого просто не может быть. Клео и Джош друзья. Если бы она любила его, то давно получила бы желаемое.

Клео села в лимузин, и шофер закрыл дверцу.

Что-то обожгло щеку, и Жасмин сердито стерла слезинку. «Я не люблю этого человека, – сказала она себе. – Это было вожделение. Похоть. Все дело в сексе. Джош Тоби не может быть моим истинным и единственным возлюбленным». Сейчас нужно немного прийти в себя, вернуть остатки душевного равновесия, а потом… потом она отправится в библиотеку и попробует еще раз познакомиться с тем, другим Джошем Тоби. А этого она забудет.

Забудет Джоша, который занимался с ней любовью.

Который разбил ей сердце.




Глава 19


Дверь лимузина захлопнулась, и, не давая Джошу опомниться, Клео спросила:

– Ну и как там, в Афганистане?

Машина мягко тронулась и отъехала от тротуара. Джош невольно поморщился. Последние несколько часов он провел в тишине и покое квартирки Жасмин, и теперь даже гул мотора и негромкое мурлыканье джаза из CD-плейера действовали раздражающе. Джош оказался зажатым между Мо и Клео, и, чтобы разговаривать с обеими, ему приходилось крутить головой. Боже, какие роскошные женщины!

Клео, как всегда, отлично и со вкусом одета и накрашена. Наверное, если прийти к ней домой часа в три утра, она встретит посетителя с красивым личиком с безупречным макияжем.

Мо пользовалась косметикой не так активно, но зато излучала свежесть. Джош вдохнул изысканные запахи, наполнявшие салон: дорогие духи, кожа, что-то еще неуловимое, – и вдруг улыбнулся. Он понял, что ужасно соскучился и по Мо, и по Клео. Хорошо иметь друзей! И все же… все же он уже чувствовал, что ему не хватает Жасмин.

Как любой мужчина, Джош желал бы получить все и сразу. Он попытался представить себе Жасмин здесь, в лимузине… но у него ничего не получилось. Жасмин категорически не вписывается в его мир, где приходится на сто процентов быть публичным человеком.

Машина катилась по шоссе, и в ее уютном салоне было прохладно и спокойно. Интерьер лимузина выдержан в светлых тонах, как и квартирка Жасмин. Но там обстановка выглядела гораздо практичнее и приземленнее. Простое дерево мебели. Текстура гардин. Льняные простыни. В салоне авто царила откровенная роскошь: ценные породы дерева, мягкая кожа.

Он понял, что невозможно совместить такие разные миры, и эта мысль принесла с собой боль и разочарование.

– Прикольные у тебя штанишки, – сказала Мо и протянула Джошу бокал шампанского. Он принял его с благодарностью. «Дом Периньон». Прохладная жидкость доставила огромное удовольствие.

– Я их одолжил, – сказал он и шлепнул Мо по руке, так как она беззастенчиво сунула палец в дырку на коленке.

– Я знала, что он останется без штанов, – печально заметила Клео. Она откинулась на подушки и изучала Джоша с близкого расстояния. То, что она увидела, вызвало неудовольствие актрисы, и губы ее сжались, а зеленые кошачьи глаза сузились. Мо промолчала. Она держала в руках бокал с травяным коктейлем. Никогда в жизни она не пила алкоголя, не курила, не… Короче, она пользовалась только чистыми, органическими вещами и продуктами.

В отличие от своего менеджера по связям с общественностью Клео потеряла девственность в четырнадцать, и ее нельзя было назвать органической с восемнадцати лет, когда она вставила себе первые грудные имплантаты.

Джош поставил бокал, взглянул на часы и решительно сказал:

– Девочки, я очень рад вас видеть, но я сейчас немного занят. Поэтому у вас ровно двадцать минут.

– Ах, так ты занят, – протянула Мо.

– Мы, оказывается, вмешиваемся, – подхватила Клео. Затем она вдруг подалась вперед, приблизив лицо вплотную к Джошу. Ноздри женщины втянули его запах, а глаза успели внимательно осмотреть кожу, губы… – Мы опоздали, – объявила она, вновь откидываясь на подушки.

Мо оттянула резинку брюк и одним глазком заглянула в просвет.

– М-да, и бельишко он тоже потерял. Ты права, мы приехали поздно. Все уже свершилось.

– Эй, а со мной никто не хочет поговорить? – возмутился Джош. – Я еще здесь!

– С тобой совершенно невозможно разговаривать, когда ты полагаешь, что влюблен. Опять! – заметила Клео.

Влюблен? Джош задумался. Влюблен ли он в Жасмин? Он покрутил головой, глядя по очереди на обеих женщин и чувствуя внутри непонятную радость.

– По-вашему, я влюбился?

Мо и Клео всплеснули руками и закатили глаза, демонстрируя полное изнеможение.

– Именно так он выглядел в прошлый раз, – сказала Клео. – Когда связался с любительницей китов. Мо, не помнишь, как ее звали?

– Марго Кампос.

Джош вздрогнул. Отношения с Марго стали для него катастрофой. Он думал, что любит ее… хотя теперь, после встречи с Жасмин, всерьез усомнился, что то была Любовь.

– А ну-ка, Мо, расскажи нам о новом увлечении нашего непоседливого друга, – потребовала Клео.

Мо послушно извлекла откуда-то потрепанный блокнот, открыла его и принялась нудным голосом читать:

– «Жасмин Бернс, зарабатывает ремонтом и пошивом одежды на дому, мечтает стать дизайнером театральных костюмов. На четверть цыганка из племени калдераш. Выросла в Бомбее, где жила с матерью и отчимом Эмерилом Ливингстоуном до шестнадцати лет. Там случился какой-то скандал с сексуальной подоплекой, и ее отослали в Балтимор к отцу и сестрам. Потом она на четыре года исчезла и объявилась в школе дизайна Парсонса, в Нью-Йорке. Получила степень бакалавра, а затем и магистра. Специалист по текстилю и дизайну. Одна сестра работает врачом в Балтиморе, другая известна в цыганской среде как обладающая экстрасенсорными способностями…» – Мо сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

Джош пребывал в растерянности, и сердце его стучало неровно и тяжело. Слова «скандал на сексуальной почве» и «исчезла на четыре года» совершенно не вязались с той Жасмин, которую он знал.

– Минуточку, – торопливо сказал он. – Если я и не знаю всех подробностей ее жизни, это еще не значит, что я не знаю, какая она.

– То же самое он говорил про Марго, – заметила Мо. – Слово в слово.

– Сейчас речь не о Марго! И тогда все было по-другому! – Страх потерять Жасмин проник в его сердце, и Джош непроизвольно сжал кулаки. – В этот раз я не отступлюсь.

– Джош. – Блокнот куда-то исчез, и Мо взяла его ладонь в свои. Ее ногти были коротко острижены и отполированы до блеска. – Поверь, мы здесь только для того, чтобы защитить тебя.

Клео завладела его второй рукой, и Джош вздрогнул, увидев ее длинные ярко-красные ногти.

– Признайся, что мы знаем об этой девушке намного больше, чем ты, – сказала она.

– Жасмин застенчива и не любит говорить о себе, – пробормотал Джош.

Он высвободил руки и налил себе еще шампанского. Конечно, ему неприятно услышать столько сведений о Жасмин не от нее самой, а от других. Но, в конце концов, Мо и Клео узнали ее прошлое. У кого нет прошлого? А по существу, важно то, чем живет человек в настоящем. И тут он все про Жасмин знает. Потом ему в голову пришла новая мысль, и была она так неприятна, что руки Джоша задрожали, и он едва не пролил шампанское. Если у них с Жасмин возникнут отношения, то об этом неизбежно узнают другие люди, прежде всего журналисты. И тогда все прошлое девушки будет выставлено на всеобщее обозрение. Уж они постараются, пресса это умеет. Сможет ли Жасмин с этим справиться? Готова ли она к такой жизни?

Клео тоже взяла свой бокал и отпила прозрачную жидкость. Джош моргнул. Это, наверное, вода. Хотя может быть и водкой. Клео пьет «Столичную» не моргнув глазом, как газировку.

– Застенчива она или нет, лично я вижу в этой девушке новую Марго, – твердо сказала Клео. – Я люблю тебя вместе с твоими недостатками, дорогой, но признайся: у тебя есть пунктик. Ты слишком любишь помогать людям. Все бы ничего, но у тебя это не слишком хорошо получается, потому что в результате страдают и они, и ты сам. И я скажу, в чем твоя проблема, а ты послушай внимательно. В основе твоих действий лежит подсознательное желание угодить родителям. Когда ты приехал в Нью-Йорк в прошлый раз, то нашел милую, политически грамотную и увлеченную защитой окружающей среды девушку. Ты надеялся, что она понравится твоим родителям. Но помнишь, что случилось, дорогой? Они ее не приняли. И Жасмин они тоже не примут и не одобрят. Они также не оценят твоего участия в постановке «Ромео и Джульетты». Ты должен, наконец, смириться с тем, что твои родители никогда не одобрят твою жизнь. Поэтому не надо убеждать меня, будто ты любишь эту цыганочку. Ты любишь мысль о том, что она понравится твоей маме, и что ты спасаешь ее от чего-то. Возможно, от застенчивости. Но результат этой связи будет плачевен. Ты причинишь боль и себе, и ей.

– Откуда ты знаешь о спектакле? – растерянно спросил Джош.

– Скажи мне, Джош, Жасмин ведь милая и респектабельная девушка? – Мо опять извлекла свой блокнот и принялась что-то записывать.

– Да, но…

– Добрая и тихая?

– И что с того?

– И тебя снедает желание помочь ей, да? – вмешалась Клео. – Потому что она застенчива? Уязвима?

Мо перелистала пару страниц назад и зачитала:

– «Она страдает острыми приступами тревоги, особенно в присутствии мужчин. По этому поводу она обращалась к доктору Крейтер, доктору Рене Джонс, доктору…»

Джош выхватил у Мо блокнот и швырнул его в ведерко со льдом, где охлаждалось шампанское.

«Если Мо узнала так много за столь короткий срок, то газеты раскопают еще больше, когда сведения о моей связи с Жасмин просочатся в прессу. И тогда начнется охота. Я не должен подвергать Жасмин этому испытанию. Она не вынесет такой жизни». Он сжал зубы и постарался не впадать в отчаяние.

– Пойми, Джош, мы с тобой не обычные люди, – мягко говорила Клео. – И не можем допускать ошибок, которые простительны остальным. Ставки слишком высоки. Ты должен все хорошенько обдумать. Представь себе, что будет, если ты захочешь связать свою жизнь с этой женщиной.

– Мне кажется, я люблю ее, – просто сказал Джош.

Клео дернулась, и он с удивлением взглянул на свою подругу. На секунду ему показалось, что голос ее дрогнул, и что-то мелькнуло в глазах. Словно ей больно. Неужели он причинил боль Клео? Да и возможно ли это? В самом начале их знакомства Джош заметил, что Клеопатра испытывает к нему не только дружеские чувства, и как-то она напрямую намекнула на возможность более глубоких отношений. Но он тогда дал ей понять, что не заинтересован в этом, и с тех пор она приняла на себя роль друга. И он не мог не признать: Клео стала ему хорошим другом. За это Джош ее любит – по-дружески. Клео совершенна во всех отношениях, но она никогда не волновала его так, как Жасмин. Чего-то в ней недостает. Вероятно, нежности. Он взглянул на сидящую рядом женщину еще раз. Глупые мысли лезут в голову – Клео холодна, как Снежная королева, и так же прекрасна. У нее сердце из камня, и она никого и ничего не любит, кроме себя и своей карьеры.

Отношения с Марго были ошибкой, Джош готов признать это, но сейчас, с Жасмин, все абсолютно иначе.

– Я уверен, что с Жасмин все сложится по-другому, – сказал он вслух.

– Правда? Ну, раз ты так уверен… А ты действительно уверен, Джош? Ведь после того, как об этом станет известно, вся ее жизнь окажется вывернутой наизнанку, и ты уже не сможешь защитить ее.

Джош перехватил многозначительный взгляд, которым обменялись Мо и Клео.

– Что еще? – мрачно спросил он.

– Ты знаешь Саманту? – спросила Клео.

– Саманту? – удивленно переспросил он, не в силах сообразить, о ком идет речь.

– Ну да, Саманта Оливия. Именно она рассказала нам о «Ромео и Джульетте». И она же прислала вырезки с шествия в Гринич-Виллидж, в котором вы с Жасмин принимали активное участие. Поэтому-то мы и примчались сюда. Эта дама может в любой момент сдать тебя «желтой» прессе. Уверена, она получит за это очень неплохие деньги. Только представь себе заголовки: «Джош Тоби изменил Клео Чен с цыганочкой» или «Темное прошлое новой пассии Джоша Тоби».

Джошу стало нехорошо. Он вжался лопатками в сиденье, чувствуя, как по спине стекает пот.

– Ты не можешь притворяться обычным человеком, Джош, – подхватила Мо. – Ты должен вести себя осторожно, хотя бы ради Жасмин. Подумай о ней, дорогой, пока еще не поздно.

– И о себе подумай, Джош, – добавила Клео. – Вспомни о том, что было после Марго. Действительно ли ты любишь эту женщину или испытываешь потребность кого-то спасать? Вероятно, ты просто намерен ей помочь? – Она помолчала и чуть изменившимся голосом добавила: – Знаешь, ни одна женщина не захочет стать объектом благотворительности, когда она ожидала, что будет любима.




Глава 20


С того момента как за Джошем закрылась дверь, прошло сорок три минуты. Жасмин по-прежнему стояла у окна и смотрела на улицу. Время от времени она грустно вздыхала и повторяла себе: «Я переспала с ним, потому что он милый… и сексуальный… и хороший друг. Но я не могу поддерживать отношения с человеком, который так легко относится к сексу. С человеком, который живет на виду у миллионов поклонников и вся жизнь которого – общественное достояние. Итак, завтра нужно закончить эскизы, а потом поехать в библиотеку к тому, другому Джошу».

Белый лимузин вынырнул из-за угла почти бесшумно. Он остановился у подъезда, и Джош выпрыгнул на тротуар, не дожидаясь, пока шофер откроет дверцу. Машина не спеша, уплыла за угол, а Джош остался стоять на темной улице. Жасмин метнулась к зеркалу. Схватила расческу, торопливо причесала волосы, немного блеска на губы… «Минуточку, а что это я делаю? Я же все равно не собиралась впускать его обратно!»
		…Я не моряк,



		Но если б ты была на крае света,



		Не медля мига, я бы, не страшась,



		Пустился в море за таким товаром,








– донесся с улицы хорошо поставленный голос.

Жасмин зажмурилась и призналась себе: больше всего на свете она хочет, чтобы Джош вернулся! Черт, сейчас опять прочухается миссис Литтл, да и другие соседи могут не оценить бессмертные строки Шекспира. Она распахнула окно, высунулась чуть не по пояс и махнула рукой, чтобы он поднимался. Жасмин помедлили секунду, вдыхая прохладу и свежесть вечернего воздуха, потом пошла к двери. И вот Джош опять стоит перед ней. Однако она сразу почувствовала: что-то в его манере изменилось. Глаза Джоша смотрели серьезно и настороженно, и он словно еле сдерживался, чтобы не засыпать ее вопросами.

«Что случилось в Индии и почему ты сбежала в Америку? Где ты была целых четыре года, о которых даже Мо не сумела ничего разузнать? Если все же журналисты раскопают и раскроют твои секреты и опубликуют информацию – сможешь ли ты справиться с этим, жить с этим?»

Вопросы жгли язык Джоша, но сейчас, стоя лицом к лицу с Жасмин, он не мог выговорить ни слова. Она неминуемо почувствует себя оскорбленной вмешательством в личную жизнь. К этому нужно привыкнуть. Вот он привык, поскольку каждый газетчик норовит задать интимный вопрос: «Что вы носите – плавки или боксеры? Как вы предпочитаете – сверху или снизу?»

Для него отсутствие частного пространства стало почти нормой, но подобная жизнь уничтожит Жасмин. Если они будут вместе, все ее секреты, каждая тайна и интимная подробность появятся на первых полосах многочисленных изданий «желтой» прессы.

А еще в его голове эхом звучали прощальные слова Клео: «Ты действительно любишь эту женщину или испытываешь потребность кого-то спасать?»

Джош видел перед собой Жасмин, вспоминал Клео и удивлялся, насколько поразительным может быть контраст между женщинами. Он вошел в квартиру и вздохнул с облегчением: здесь тепло, комфортно и спокойно, не то что в роскошном лимузине, где сам воздух, казалось, был наэлектризован мыслями и опасениями Мо и Клео.

– Клео тревожится за меня, – сказал он. – И за тебя тоже.

Жасмин села на диван, внезапно почувствовав, что ноги не слушаются. Джош стоял перед ней и говорил:

– Нам нужно подумать, чем все это может кончиться. Если ты останешься со мной, каждый год, каждый день твоей жизни будет изучен досужими писаками, ищущими сенсаций. И если у тебя есть какие-то секреты, я должен узнать о них первым. – Джош опустился перед ней на колени, взял руки Жасмин в свои ладони я заглянул в бледное печальное лицо.

– Расскажи мне сейчас, – попросил он. – Я скажу Мо, чтобы она обработала информацию, и у нас появится своя версия событий, которую мы сможем предложить публике.

Джош видел, как глаза девушки наливаются слезами, и ему не хотелось причинять ей боль, но он обязан рассказать то, что уже знает. Это может привести к разрыву, но он должен рискнуть.

– Скажи мне, что случилось в Индии, из-за чего ты уехала из Бомбея? Мо говорит, был какой-то скандал?

Жасмин взглянула на него удивленно.

– Это ее работа, – пояснил Джош. – Мо обязана знать все, чтобы иметь возможность защитить меня. И тебя. Защитить нас.

Джош смотрел на Жасмин, и в который раз поражался, насколько уязвима его новая подруга. На ее личике одна за другой отражались все мысли, и она не могла скрыть ни единой эмоции. Сердце Джоша болезненно сжалось. Он почти уверен: она вспоминает что-то ужасное, какую-то драматическую и некрасивую историю, и газеты превзойдут себя, копаясь в подробностях…

– Жас, мне плевать, что там было, в Индии, но это отразится на тебе! Если газетчики начнут копать, что они смогут узнать? Кто еще замешан в случившемся?

Жасмин сидела молча, но Джош терпеливо ждал, и, наконец, она прошептала:

– Там был молодой человек… На самом деле ничего и не произошло, глупость полная. Если это попадет в газеты, люди станут смеяться… Я хотела бы скрыть и забыть эту историю не потому, что она грязная или страшная. Она просто глупая, и мне стыдно…

Джош сел рядом с ней на диван, несколько секунд собирался с духом, а потом выпалил:

– А у меня боязнь сцены. Только представь: актер боится выйти на сцену до такой степени, что его тошнит, и он норовит упасть в обморок. Смешнее и глупее ничего нет. Это мой самый большой секрет, тайна, которая может стоить мне карьеры. Я даже не уверен, что сумею сыграть в пьесе, о которой так мечтаю. Одна мысль о выходе на сцену заставляет меня покрываться потом от ужаса и стыда за свой страх. Вот такие дела…

– Но как же кино?

– Там все по-другому. Нет зрителей, понимаешь? Есть техники и камеры, и фильм снимается по кусочкам… Короче, с кино все нормально, я боюсь только театральных подмостков. Теперь давай посмотрим, удастся ли тебе рассказать историю, которая была бы глупее моей. Я просто не представляю, что может быть нелепее актера с боязнью сцены!

– Моя история еще глупее. – Жасмин сумела даже улыбнуться, так поразили ее слова Джоша. – Радж, мой домашний учитель, поцеловал меня на пари. Его приятели прятались за кустами и следили за нами. А потом они кричали мне вслед индийское слово, которое означает «шлюха». Мне было шестнадцать, и внутри, словно что-то сломалось… и я уже не могла спокойно смотреть на мужчин. Мне казалось, что каждый из них знает мой ужасный секрет. Вот и все – один поцелуй. В книгах по психологии про такие вещи пишут, что «уровень страха, проявляемого личностью, неадекватен в целом нормальной ситуации».

– Я его убью… Убью их всех, хочешь? – Джош вдруг подумал, что сотни, раз произносил эти слова, будучи в образе Митча Тэнка. Митч парень крутой, и замочить кого-нибудь – это ему раз плюнуть. Но, пожалуй, впервые в жизни он произнес эту реплику от своего имени. И попадись ему сейчас этот Радж…

– Нет, не стоит. – Жасмин качала головой. – Я должна быть выше этого. Смешно, когда взрослая женщина тревожится из-за каких-то подростковых комплексов.

– А если дело не только в поцелуе? Какие-то чувства таились в глубине души, в подсознании, а поцелуй лишь послужил толчком к дальнейшему?

– Возможно… – Жасмин вспомнила то время. История с Раджем заставила ее покинуть свою волшебную страну, Индию, и пуститься на поиски отца и сестер. Она считала, что настрадалась достаточно, чтобы они пожалели ее. Она хотела быть любимой и понятой родными людьми. Однако путешествие обернулось новыми страданиями и страхами. Отец и сестры не желали видеть в ней ровню, не хотели жалеть и любить явившуюся из теплого семейного гнезда избалованную девочку.

– Мне тоже давным-давно стоило бы преодолеть свой страх перед сценой, – сказал Джош. – Играя в спектакле – это был последний школьный год, – я забыл слова своей роли, и ужас того момента возвращается снова и снова, стоит мне приблизиться к сцене. К сожалению, я не могу контролировать этот страх, он сильнее меня. Настолько сильнее, что в такие моменты мое тело подчиняется страху, а не мне.

– Я знаю, – кивнула Жасмин. – Горящие щеки, дрожащие руки, язык начинает заплетаться, и поделать с этим ничего нельзя. А люди не подозревают, что все серьезно, и смотрят на тебя как на полудурка или больного. И это ужасно!

–. Иногда мне хочется получить рану, физическое повреждение, – печально продолжал Джош. – Что-то, что люди могли бы увидеть и догадаться, как это больно. К сожалению, человек, не испытавший такого же неконтролируемого страха, никогда меня не поймет.

– Но тогда зачем ты затеял эту постановку, если сцена так пугает тебя?

– Я должен. Ведь если я хочу уважать самого себя, мне необходимо доказать, что я настоящий актер… настоящий мужик, который сможет победить в себе ужас, этого затаившегося зверя. Ну и, кроме того, я устал выступать в роли красивого манекена, большинство зрителей и так уже не верят, что у меня есть мозги. И театральная сцена – единственный способ показать свои актерские способности.

– Поэтому ты и пытаешься скрыться за маскировкой, за другой личностью – из-за страха сцены?

– Ну да, вдруг я провалюсь, так чтоб позора не было. Впрочем, этот способ уже не сработает.

– Почему? Ведь Клео не проболтается никому?

– Клео надежна, как швейцарский банк. Но есть некая Саманта. Она знает и о пьесе, и о нас с тобой.

– Саманта Оливия? – Жасмин выпрямилась, и глаза ее засверкали. – Помощница осветителей?

– Угу.

– Сука какая! – Руки Жасмин сжались в кулачки. – Я убью ее! Я убью их всех!

Джош улыбнулся, настолько искренне и в то же время забавно эти слова прозвучали из ее уст.

– Наверное, не стоило и пытаться. Честно сказать, я с самого начала не слишком верил, что мне удастся сохранить анонимность до конца проекта. Но не это главное. Самое страшное сейчас – это пресса. Нам нужно все обдумать. Боюсь, даже я не смогу защитить тебя от этих шакалов. У папарацци нет совести. И осталось совсем немного времени, прежде чем они накинутся на нас. Я хочу быть уверен, что ты сознательно идешь на это… если ты решишь остаться со мной. Потому что тогда тебе придется подвергнуться преследованию и фактически публичному раздеванию.

Они долго сидели в молчании, вечер перешел в ночь, стало тише за окном и совсем тихо в комнате.

– Полагаю, мне лучше уйти и дать тебе хорошенько все обдумать, – сказал Джош.

– Да-да, тебе ведь нужно еще погулять с собаками.

– Да нет, за собак не волнуйся. Этажом ниже живет мальчишка, они хорошо ладят. Я заплатил ему, и он обещал их выгулять и взять к себе на ночь, если я вернусь поздно. Так что дело не в собаках. Просто… уже ночь и поздно.

«Он прав, – думала Жасмин, – нужно его отпустить. Мне еще работать надо, а я устала, как будто камни ворочала». Но вслух она сказала:

– Я хочу, чтобы ты остался.

– Уверена?

«Нет, я ни в чем не уверена!» – кричал здравый смысл где-то внутри, но она лишь улыбнулась и сказала:

– Мы словно в пьесе «Ромео и Джульетта».

– В том смысле, что переживаем трагедию?

– Нет, я про силу, которую нельзя остановить. – Произнеся это, Жасмин сама испугалась своих слов. Она повернула голову, и взгляды их встретились. Потом Джош улыбнулся и сказал:

– Даже у Ромео и Джульетты была ночь. Волшебная ночь, которую они провели вместе.

– А потом они умерли, – прошептала Жасмин, глядя, как приближаются к ней его губы.

– Мы не умрем, я обещаю.

«Даже если умрем, оно того стоит», – решила Жасмин, прижимаясь ртом к его губам.

– Конец этой пьесы еще не написан, – говорил Джош, целуя ее. – Мы напишем его вместе.

Жасмин вздохнула: если бы это было возможно – написать, прожить будущее по ее собственному сценарию. Но она знала, что никогда не сумеет полностью контролировать свои эмоции, свое тело, свою жизнь… и никогда не сумеет полностью владеть сидящим рядом мужчиной.

И сейчас, растворяясь от страсти в руках Джоша, она поняла, что чувствовала Джульетта, отдаваясь Ромео. У нее было множество доводов против, но она просто не могла иначе.

Теперь они все делали намного медленнее, ибо не было уже той лихорадки, сжигавшей обоих, когда они занимались любовью первый раз. Их переполняла нежность, и Жасмин хотела, чтобы Джош понял, что ею движет не только плотское желание.

Джош и Жасмин подошли к кровати и стояли, молча, разглядывая друг друга и проникаясь мыслью о том, что они не смогут выжить друг без друга. Джош стянул через голову футболку. Жасмин с восторженным вздохом провела руками по его груди и животу, обняла и притянула к себе. Она прижалась головой к его груди и слушала, как бьется сердце любимого человека.

Потом она сняла майку и бюстгальтер. Когда их тела соприкоснулись, Жасмин закрыла глаза: тепло его кожи, его запах, нежность рук – все изгоняло из ее дум заботы и сомнения. «Я заслужила немного счастья», – думала она. Да, он прав и грубая реальность жизни неминуемо настигнет их и создаст массу проблем. Но не сейчас, еще не время…

Джош целовал ее шею, груди, опустился на колени, и дорожка нежных и влажных поцелуев пролегла меж грудей по животу. Жасмин перебирала пальцами светлые пряди его волос, а он щекотал языком ее пупочек. «Имеет значение только то, что происходит сейчас, – думала Жасмин. – Я и Джош вместе».

Он расстегнул ее джинсы, и Жасмин с готовностью выскользнула из них. Она видела восхищение в его глазах и чувствовала себя желанной и красивой. Она легла на постель, а он по-прежнему любовался ею. Опустился на колени подле кровати и осторожно провел пальцами по ее щеке, шее, ключицам. Прикосновения его были исполнены нежности. Он словно рисовал ее, переносил в свою память, чтобы навсегда запомнить эту совершенную грудь, изгиб талии и линию бедра, трогательную округлость колен и стройность лодыжек. «Она создана для меня, – думал Джош почти удивленно. – Именно об этом я и мечтал всю жизнь, это как ответ на долгие молитвы».

Затем он выпрямился, и Жасмин наблюдала, как он раздевается. Что-то случилось, и его красота перестала пугать ее. Внешняя и внутренняя сущность этого человека слились в ее сознании в единое целое. Просто Джош – самый сексапильный мужчина на свете, и никто из них ничего не мог с этим поделать.

И вот, наконец, они опять лежат рядом, и он держит ее в своих объятиях. Они не произносили ни слова, но вместо этого говорили их тела, их взгляды. «Я хочу тебя, только тебя. И это навсегда, – говорили губы Жасмин, покрывавшие поцелуями его тело. – Мне кажется, я люблю тебя». Она стремилась, чтобы он прочел ее послание в страстности ласк, потому что ведь это очень непросто – сказать такие слова вслух. Вряд ли язык когда-нибудь осмелеет настолько, чтобы произнести: «Я люблю тебя. Я отдаюсь тебе целиком и полностью, и я счастлива этим».

Она желала бы раствориться в нем, пропитаться его мужским запахом, навсегда запомнить совершенство смуглого тела. Ее руки, ее кожа должны сохранить память о его широких плечах, идеальной формы торсе, сильных бедрах. В какой-то момент Жасмин вдруг поймала свое и его отражение в зеркале, и ее поразила мысль, что это зрелище слишком красиво, а красота недолговечна. Это не может длиться… Но она не захотела думать об этом. Просто выкинула страхи из головы и осталась здесь, в прекрасном сегодня, где только он и она и переплетенные тела в полумраке светлой комнаты.

Они любили друг друга, позабыв обо всем, счастливые, словно обрели, наконец, давно желанное сокровище, недостающую частичку души.

А потом Жасмин положила голову ему на плечо, закрыла глаза и притворилась, что Джош Тоби, чье сердце стучит так близко, принадлежит только ей одной. И в этот момент так оно и было.




Глава 21


– А ну заткнулись быстро, или я еще таз воды на вас вылью! Негодяи! Вы хоть знаете, который час?

Негодующий вопль миссис Литтл разбудил Жасмин, и она с недоумением прислушалась к происходящему на улице. Раздался плеск воды – старуха привела угрозу в действие, а затем с тротуара понеслись разноголосые замысловатые проклятия и ругательства.

– Какого черта? – пробормотал Джош, спросонья прижимая Жасмин покрепче.

Но она выпрыгнула из кровати, набросила на голое тело белый купальный халат и на секунду замерла посреди комнаты. Боже, какую волшебную ночь они провели! Она не успела закончить эскизы, но совершенно не переживала по этому поводу.

– Джош! Мы знаем, что ты там! Давай, парень, покажись, мы отработаем свои деньги и отстанем от тебя! – донесся голос с улицы.

Жасмин пошла к окну.

– Нет! – Джош, разом проснувшись, сел на кровати. – Не подходи к окну! Это папарацци, «желтая» пресса, таблоиды. Это не люди, им чужды все человеческие чувства, они тебя живьем съедят. – Он нашел свой мобильник, быстро набрал номер и рявкнул в трубку: – Что, черт возьми, происходит? – Слушал несколько мгновений, потом сердито захлопнул телефон.

– Клео? – пробормотала растерянная Жасмин.

– Нет. Саманта Оливия продала нас журналистам. Бросила на растерзание львам.

Личико Жасмин по цвету сравнялось с белизной халата.

– Что же нам делать?

– Сперва попить кофе и все обдумать.

Жасмин не могла удержаться, она просто не верила в происходящее, несмотря на шум, доносящийся с улицы. Она подошла к окну и выглянула в щелку между занавесками. Так и есть, внизу целая толпа… а еще она увидела Люси Роурайт, студентку юридического колледжа и одну из своих постоянных клиенток. Люси весьма оживленно рассказывала что-то фотографам и показывала на окна Жасмин. Головы повернулись в ее сторону, и Жасмин отскочила от окна. «Ну погоди, Люси, я тебе в следующий раз такие брюки сошью, что никто на твою задницу дважды не взглянет!» Но злость не помогла. Жасмин казалось, что все люди, стоящие внизу, смотрят на нее, видят ее. Внутри поднималась дурнота.

Джош хозяйничал в ее крошечной кухоньке и был мрачен.

– Это всегда так ужасно? – спросила Жасмин.

– Ну иной раз на улице их меньше… и тогда парочка обнаруживается в шкафу. – Она испуганно дернулась, и он торопливо добавил: – Насчет шкафа я пошутил.

Жасмин без сил рухнула на диван и закрыла глаза. Почему-то вдруг вернулось прошлое, и она увидела перед собой смуглого красавца Раджа. Вот он, улыбаясь, входит в заросли цветущей бугенвиллеи, берет ее за руку, целует. Нежность прикосновения, голова идет кругом, волна пробуждающейся чувственности накрывает ее. Хруст сломавшейся ветки где-то позади. Жасмин оборачивается и видит группу молодых людей, которые жадно наблюдают за ней. Стыд затопил девушку с головой, как горячая вода. Это ужасно – думать, что кто-то любит тебя, и быть обманутой.

И все повторяется, как в страшном сне. Она с мужчиной, а вокруг сотни враждебных, насмешливых глаз. Жасмин стало трудно дышать, и она сидела неподвижно, стараясь хоть как-то взять себя в руки и вернуть контроль над телом и мечущимися в ужасе мыслями.

«Все не так, не так, – повторяла она себе. – Джош не предал меня, он здесь, со мной, а репортеры на улице. Никто не проберется сюда и не увидит меня. А, кроме того, теперь я взрослая женщина, я не сломаюсь, не поддамся панике. Лучше всего обуздать чувства и постараться действовать, повинуясь голосу разума. Итак, не чувствовать, а думать».

И первая мысль, которая пришла ей в голову, повергла Жасмин в еще большую растерянность: зачем Саманта натравила газетчиков на нее и Джоша? Хотела получить деньги? Но ведь она далеко не бедная, у ее отца огромное состояние. Скорее всего, она хочет получить ее работу. Тогда, на собрании в театре, она не только позавидовала бывшей сокурснице, но и вспомнила, что Жасмин всегда избегала больших скоплений народа и внимания людей. Возможно, она не догадывалась о том, чем это вызвано и что именно происходит с застенчивой девушкой, но все же интуиция позволила ей нанести удар в самое больное место соперницы. Жасмин укорила себя за то, что считала Саманту дурочкой, помешанной на сексе. Оказывается, та была в сто раз умнее и проницательнее самой Жасмин. Толпа под окном продолжала выкрикивать имя Джоша.

– А давай вызовем полицию, – предложила Жасмин.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но в этом безобразии нет ничего противозаконного, так что полиция нам не поможет. – Он внимательно следил, как кофе поднимается в джезве. По квартирке поплыл бодрящий аромат.

– Тогда давай заберемся обратно в постель, – предложила Жасмин, которой для душевного равновесия требовалось наметить хоть какой-то выход из ситуации. – Будем валяться в кровати, закажем пиццу и сделаем вид, что мы одни во Вселенной.

– Один снимок, Джош! – надрывался кто-то за окном. – Только ты, без девки!

Жасмин вздрогнула. Девка. Вот так. А в Индии ей кричали «ранди». Шлюха.

Зазвонил телефон.

– Не бери трубку, – предостерег Джош, разливая кофе по чашкам.

– Это Сьюз, моя лучшая подруга, – сказала Жасмин, посмотрев на определитель номера. И она подняла трубку.

– Дорогая, тебя показывают по девятому каналу! – Голос Сьюз ударил по ушам. – Твоя фотография во весь экран, я думаю, пятилетней давности. И они говорят, что ты новая подружка Джоша Тоби. Вроде как ты на него работаешь и одновременно с ним спишь. И показывают твой дом!

Жасмин молчала, не в силах вымолвить ни слова.

– Жас, ты меня слышишь? Ты что, правда с Джошем Тоби?

– Да.

– Вот это да! Молодец, подруга! – завопила Сьюз. Потом быстро сменила тон: – Слушай, там у твоего дома толпа. Может, тебе помощь нужна?

– Нет, но спасибо. Я в порядке… мы в порядке. Я тебе потом позвоню, хорошо? Пока. – Она повесила трубку и сообщила Джошу: – Нас показывают по телевизору.

– Похоже, надо быстренько выбираться отсюда, – сказал он.

– Но почему? – Дом казался Жасмин безопасным местом, а снаружи их ждут папарацци.

– Если к этому подключилось телевидение, толпа начнет быстро расти. И они не уйдут, пока не получат желаемое. Если мы останемся здесь, они будут держать нас в осаде несколько дней. И не просто держать в осаде. Газетчики проникнут в здание, заплатят соседям и установят камеры с сильными объективами в доме напротив… Уж поверь мне, нам нужно бежать. В принципе можно надеть шляпы, темные очки и пробиться сквозь толпу. Просто повторяй все время «без комментариев», а я поймаю такси.

Жасмин замотала головой. Ухмыляющееся лицо Раджа опять встало перед глазами. Горло сжал спазм.

– Я не могу туда выйти – прошептала она.

Однако Жасмин понимала, что им придется что-то придумать; крики фотографов тонули в восторженном визге подростков-фанаток. Джош прав, толпа растет и лишь вопрос времени, когда они прорвутся в здание.

– Тогда давай сделаем по-другому, – предложил он. – Я произведу отвлекающий маневр, а ты выскользнешь с черного хода. Так тебе не придется идти сквозь толпу.

– Я не могу позволить, чтобы ты столкнулся с этим безумием один.

– Я привык. Это моя работа, помнишь? А ты выберешься и отправишься к подружке.

– Лучше на работу.

– Нет, там наверняка небезопасно. Если Саманта продала нас, то она рассказала газетчикам и про пьесу тоже. Подожди-ка. – Он нахмурился. – Они могли вычислить адреса твоих друзей, это не так уж сложно. Тебе нужно переждать в каком-нибудь совершенно безопасном месте. О, придумал! Ты поедешь к моим родителям.

– К твоим родителям?

– Это наилучший выход, поверь мне. Я им позвоню, и они будут тебя ждать. А я приеду, когда сумею ускользнуть от этих гиен.

Жасмин растерялась. Ей льстило, что он хочет спрятать ее у своих родителей. Правда, это не официальное знакомство, а просто способ скрыться от толпы, но все же…

– Ты уверен, что они обрадуются, если я заявлюсь к ним в семь утра, преследуемая фотографами?

– Ты им понравишься, не волнуйся.

– Знаешь, мне кажется, у нас есть повод для беспокойства более близкий, чем встреча с твоими родителями.

– Точно. – Он поцеловал ее в нос. – Слушай, вот мой план.

Жасмин никогда не была на узкой улочке, которая шла вдоль левой стороны дома, но она предполагала, что пейзаж там такой же, как на любых других задворках: темно, пахнет помойкой и полно крыс.

В настоящий момент это казалось ей самой привлекательной из всех других перспектив. Джош и Жасмин спустились вниз и вошли в полутемный маленький холл, дверь из которого вела на ту самую боковую улочку. Сердце девушки бешено колотилось.

– Итак, ты выходишь через эту дверь, а я через главный вход. Сосчитай до девяноста и иди. Если там окажется кто-то, опусти голову пониже и беги, – наставлял ее Джош.

– Господи, я словно попала в один из твоих дурацких фильмов, – пробормотала Жасмин.

– Пока они будут вопить, и щелкать фотоаппаратами при виде меня, иди небыстро и спокойно, едва окажешься на улице – лови такси. Дом по Риверсайд-драйв. – Он вложил ей в ладонь листок бумаги. – Я написал адрес родителей и свой мобильный телефон. Я приеду, как только смогу. – Он нежно коснулся поцелуем ее лба. – Договорились?

Жасмин кивнула, стараясь не стучать зубами.

– Не волнуйся, они все будут смотреть на меня. Я отвлеку их внимание.

– Как?

Джош вздохнул, заглянул в ее глаза и притянул к себе поближе. «Будто в кино, – с замиранием сердца думала Жасмин. – А вдруг и у нас все получится, словно в каком-нибудь романтическом фильме со счастливым концом?»

Меж тем Джош перестал держать эффектную паузу и закончил:

– Я выйду к ним в боксерах. В трусах.

Жасмин отпрянула и уставилась на него круглыми глазами. К ее удивлению, Джош явно был доволен собой и ни капельки не испуган. Похоже, ему нравится происходящее.

– Но… но ведь это будет равнозначно признанию, что мы спали вместе, – прошептала она.

– Я изложу им свою версию событий, и пусть попробуют опровергнуть. Ты мой дизайнер по костюмам, мы работали над эскизами к пьесе, и я задержался, потому что работы было много. Но вообще-то я люблю Клео, и между нами все по-прежнему, и она в курсе, что я здесь. Клео приехала в Нью-Йорк, чтобы побыть со мной, а сейчас присматривает за моими собаками. И прочая чушь. Понимаешь, им совершенно не нужна правда. Красивая ложь гораздо лучше. Ну и снимки, конечно. Возможность поснимать они получат, а остальное Мо красиво распишет в пресс-релизе.

Джош быстро скинул туфли, снял рубашку, джинсы и носки. Вещи он складывал аккуратной стопкой, словно для него было совершенно нормально раздеваться в полумраке прихожей незнакомого дома. Он поправил волосы и спросил у Жасмин:

– Как я выгляжу?

«Не скажу, а то зазнаешься».

– Наверное, мне нужно остаться с тобой, – сказала Жасмин неуверенно. – Они смогут сфотографировать, как меня тошнит.

– Не бери в голову. Шакалам нужен я. И меня это ничуть не тревожит, говорю же, такая моя работа. – Он протянул ей свою одежду, но она замотала головой:

– Нет, ты не можешь уйти вот так. Просто идти по городу босиком? Ловить такси в одних трусах? И в таком виде ты собираешься заявиться к родителям?

Впрочем, вероятно, зря она беспокоится. Вдруг ему даже не придется идти босиком? Наверное, восторженные поклонницы понесут его на руках.

Джош пожал плечами:

– Придумаю что-нибудь.

– А ты не замерзнешь?

– Когда мы снимали третий фильм про Митча Тэнка, мне пришлось переплывать реку. Дело было в ноябре, а чертов режиссер сделал двадцать семь дублей. Так что сегодняшний выход – это просто летняя прогулка. Ну, ты готова?

– Нет и никогда не буду!

Джош поцеловал ее, а потом сказал:

– Я знаю, ты сможешь. Вперед, милая! Мотор!

– Подожди!

Он обернулся: полуобнаженное тело греческого бога, смеющиеся глаза.

«Я не должна отпускать его одного к этим маньякам».

– Удачи тебе, – сказала она.

Жасмин смотрела, как Джош идет по коридору, аккуратно складывает вещи у двери, выпрямляет плечи, поправляет волосы, открывает дверь… И уходит.




Глава 22


«Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, восемьдесят девять с половиной, три четверти… Я трусиха, но все равно нужно выйти на улицу».

Жасмин осторожно приоткрыла дверь. В нос ударил запах помойки. Здесь царил полумрак от глубокой тени двух стоящих близко высоких домов, и, хотя на улице было свежее солнечное утро и сюда не проникал ни единый солнечный луч. Жасмин осторожно пробралась мимо мусорных контейнеров, под кроссовками хрустело битое стекло. Хоть бы не встретить крысу, думала она с замиранием сердца. Стоило ей выступить из-за мусорных баков, как в глаза ударила вспышка света. Фотоаппарат щелкал снова и снова, и свет вспыхивал, лишая девушку разума и зрения. Там, за этим ослепляющим безумием, прятался человек… или кто-то похожий на человека. Лицо разглядеть было невозможно, он не опускал камеру, огромный видоискатель напоминал гротескный нос, выросший на лице незнакомца.

– Чудненько! Улыбочку! Очень хорошо! Ну, попозируй еще разок Толстяку Ларри!

Жасмин закрыла лицо руками. Нужно бежать, но куда? Больше всего ей захотелось сейчас оказаться дома, в тишине и замкнутости своей квартиры. Жасмин принялась пробираться обратно к двери черного хода. Она уже представляла заголовки газет: «Джош Тоби и его Помойная Кошка!»

Вот и дверь. Жасмин схватилась за ручку, дернула… Дверь оказалась заперта. Страх ударил под дых, и во рту появился привкус желчи, дурнота лишала сил.

«Я смогу, – твердила она себе, – я сумею выбраться отсюда. Все не так, как с Раджем. Джош, он совсем другой, он… – И тут же спросила себя: – И что Джош? Любит меня? Он этого не говорил… Да и как он мог, если они едва знают друг друга! Я обдумаю все эти интересные вопросы позже, а сейчас нужно выбираться отсюда».

Она развернулась и побежала, надеясь проскочить мимо поджидающего ее мужчины.

– Постой! – Фотограф схватил ее за руку. Жасмин вырвалась и побежала к улице, но она понимала, что уже слишком поздно: он нащелкал массу фотографий, которые появятся во всех желтых бульварных газетах. Жестокие, равнодушные люди будут смотреть на ее лицо, будут выискивать недостатки, обсуждать ее, смеяться над ней. И не удастся ничего утаить, не удастся спрятаться… как тогда в Бомбее.

Жасмин стояла на краю тротуара, парализованная этими ужасными мыслями, а мимо шли люди, и никому не было до нее дела. «Ты не заслуживаешь счастья находиться рядом с ним, – сказал кто-то внутри ее головы. Такой тонкий противный голосок. – Ты была счастлива, пока мы страдали».

Это Эми! Ее голос!

Толстяк Ларри взял одной рукой телефон и что-то говорил в него, а другой продолжал удерживать фотоаппарат и щелкать затвором, словно нажимал на курок. Жасмин видела это и понимала необходимость спасаться бегством, но ноги не слушались ее.

Эми никогда не произносила этих слов… Но она так думает, и, что самое плохое, сама Жасмин тоже так думает. «Я не заслуживаю любви. У меня была мама и любящий отчим, и дом, и слуги. А Эми и Сесилия вели ужасную жизнь, им приходилось буквально бороться за существование».

Жасмин помотала головой, пытаясь выкинуть вон эти несвоевременные мысли. Толстяк убрал телефон и теперь опять вовсю снимал ее.

Это приступ панического мышления, который подстерег свою жертву, как всегда, в самый неподходящий момент. Девяносто девять людей из ста давно забыли бы тот дурацкий случай с Раджем. Почему она вновь и вновь переживает все плохое, произошедшее в ее прошлом? Почему чувствует себя виноватой за то, что совершила ее мать?

Щелчок, щелчок, щелчок… Толстяк Ларри сделал еще полдюжины снимков.

Надо бежать. Взять себя в руки и бежать отсюда!

Жасмин двинулась, наконец, по улице. Мимо течет шумная и пестрая толпа, и все куда-то спешат. Как ей вообще в голову могло прийти, что она сумеет справиться с такой ситуацией, жить такой безумной жизнью? Там, в тишине и спокойствии уютной квартирки, в объятиях Джоша многое представлялось возможным, но на практике все оказалось не так: толпа на улице и сумбур в голове – это слишком для ее нервов.

Жасмин оглянулась. С этого места она прекрасно видела подъезд собственного дома и улицу перед ним. Ее соседи, кто в халате, кто в свитере, высыпали на тротуар и наблюдали за спектаклем, который состоялся благодаря Саманте. Джош стоял на последней ступеньке крыльца и махал публике. Фотографы окружили его плотным кольцом. В поисках лучшего ракурса они принимали немыслимые позы, становились на колени, ложились на тротуар… А это не миссис ли Литтл свесилась с подоконника, вооруженная доисторическим «Полароидом»? Надо же, и про тазик с водой забыла! Школьники стояли у распахнутых окон, торопливо доедая завтраки, сменив привычный телевизор на неожиданное, но не менее интригующее зрелище.

И посреди этого хаоса находился совершенно спокойный, приветливо улыбающийся Джош.

Он кинозвезда, и это его работа. Нет, это его жизнь. Только теперь Жасмин в полной мере поняла, что значат эти слова. Лишь увидев полуобнаженного, но мило улыбающегося Джоша на ступенях своего дома, она осознала, до каких пределов простирается его публичная жизнь. Вернее, осознала отсутствие этих пределов. Может, он и не принадлежит Клео, но что с того? Он принадлежит публике, причем целиком.

И ему это нравится. Она повернулась и побрела по Бродвею. Толстяк Ларри трусил рядом, не переставая щелкать фотоаппаратом и выкрикивая ей в лицо вопросы:

– Вы Жасмин Бернс? Как давно вы знакомы с Джошем? Вы встречались когда-нибудь с Клео? И что бы вы хотели ей сказать теперь, когда перепихнулись с ее бойфрендом?

Жасмин обернулась и еще раз взглянула на Джоша. Толпа все не выпускала его, и он не проявлял никакого недовольства: улыбался, что-то говорил, судя по радостным лицам окружающих – даже шутил.

Она увидела, как с Бродвея на ее улицу сворачивает полицейская машина. Она подумала, было позвать их, остановить машину и пожаловаться на Толстяка, который совершенно замучил ее. Если его и не арестуют, то хоть пара неприятных минут наглецу обеспечена. Но машина уже остановилась, и один полицейский торопливо делал снимки служебным фотоаппаратом, а другой что-то говорил по радио: судя по азартному выражению лица, вел для приятелей в участке репортаж с места событий.

Жасмин двинулась дальше, и толпа текла мимо, направляясь по своим делам, равнодушная и оттого безопасная. Ни одного такси поблизости не было. Пока она озиралась в надежде углядеть желтую машину, в нее врезался владелец своры мелкокалиберных собак, который вывел своих питомцев на прогулку.

Жасмин перебежала улицу и нырнула в метро. Она торопилась вниз по ступенькам и прислушивалась, уверенная, что Ларри не перестанет преследовать ее. Вероятно, он будет ходить за ней весь день. Или всю жизнь. Но Толстяк остался наверху и только крикнул ей вслед:

– Спасибо, куколка! Мы с тобой теперь станем лучшими друзьями!

Жасмин заплатила за билет, пробежала через турникет и нырнула в поезд, который как раз подошел к платформе. Он направлялся в противоположную от Риверсайд-драйв сторону, но она и не собиралась ехать к родителям Джоша. Она не осмелится появиться в доме семейства Тоби, потому что ей нечего сказать родителям Джоша. Жасмин поняла, что никогда не сможет быть вместе с их сыном.

– Ты спала с Джошем Тоби? – Дженн протянула подруге чашку с ромашковым чаем и села напротив. Жасмин вдохнула травяной запах и с улыбкой оглядела кухню. Все здесь было выдержано в стиле 1960–1970-х годов, даже хромированные стулья с красными сиденьями словно сошли с рекламного плаката Энди Уорхола.

– Вроде того, – пробормотала она.

– Нет-нет, «вроде того» – это не ответ, когда речь идет о таком мужчине! – Дженн честно старалась казаться не слишком взволнованной, но ее буквально трясло от любопытства.

– Ну тогда да. Дважды. Или больше чем дважды. – Одна из четырех кошек Дженн подошла к гостье и ткнулась головой ей в ногу. Жасмин с улыбкой наклонилась и погладила животное. Она уже успела немного успокоиться и теперь даже испытывала некоторое приятное возбуждение благодаря бьющему через край восхищению подруги.

– Боже, ну ты даешь! – Дженн буквально подпрыгнула на стуле.

– Но все уже кончено, – торопливо добавила Жасмин. – Ты и представить себе не можешь, что я пережила сегодня утром! У моего дома творилось такое! Помесь зоопарка с психушкой, и это еще мягко сказано.

– Плевать на зоопарк! – воскликнула Дженн. – Важно то, что этот человек – твой единственный истинный возлюбленный. И значит, у вас был не просто потрясающий секс, а нечто большее. Пророчество! Предсказание должно сбыться, понимаешь? – Она потянула носом, принюхалась и побежала к духовке проверять булочки. Выпечку Дженн собственноручно замесила и поставила в духовку после того, как Жасмин позвонила ей по мобильному и попросила разрешения приехать. Убедившись, что булочки испеклись, она выключила газ и оставила их остывать в горячей духовке. Потом вдруг торопливо спросила: – А секс-то действительно был потрясающим?

Жасмин подхватила кошку на руки и попыталась спрятать за ней свои горящие щеки и счастливую улыбку.

– Я же говорю! Это было пророчество! Здорово, правда? – Дженн обняла подругу вместе с кошкой, но животное не оценило такого подхода. Кошка вывернулась, спрыгнула с колен Жасмин и с негодованием удалилась, подрагивая хвостом.

– Да, он совершенно необыкновенный. И мне порой не по себе становилось от того, что он прекрасно понимает все мои страхи и мысли, И ночь, проведенная с ним, – это как волшебный сон. Но утро было поистине кошмарным!

– Очень надеюсь, что тебе все это не приснилось, – заметила Дженн. Она открыла духовку и теперь выкладывала еще теплые булочки на блюдо. Жасмин принюхалась. Судя по запаху, Дженн в своем репертуаре и в булочках нет ни грамма сахара. Этот продукт подруга навсегда вычеркнула из своего рациона.

– Случившееся реально. А то, что я на секунду поверила, будто Джош может быть обычным парнем, что мы можем быть вместе и не стать объектом толпы, – вот это всего лишь сон. Несбыточная мечта.

– Ой, а как же Клео? – Дженн смотрела на подругу круглыми глазами. – Я совсем позабыла о ней! Как же ты с этим справишься? Хочешь, я дам тебе несколько уроков карате? – Она хихикнула, возбужденно блестя глазами.

Жасмин промолчала. Ей очень хотелось рассказать подруге о том, что роман Джоша Тоби и Клео Чен – фальшивка от начала до конца, но она не рискнула. Нельзя выдавать чужие секреты. В конце концов, Джош доверился только ей.

– Все будут ненавидеть меня за то, что я разрушила союз такой прекрасной пары, – вздохнула она как можно искреннее.

Дженн с аппетитом ела булочку. Жасмин осторожно двигала свою порцию по тарелке, делая вид, что ждет, пока она остынет.

– Можно я у тебя поживу пока? – спросила она.

– Да сколько угодно! Будем вместе видео смотреть и я буду готовить..

– Думаю, нам стоит заказать что-нибудь с доставкой на дом. Мое пребывание здесь и так немалый стресс для тебя, не хватало еще заниматься стряпней.

– Послушай-ка, а разве тебе не надо позвонить Джошу? Он, наверное, будет волноваться, если ты не объявишься в квартире его родителей.




Глава 23


Джош жал на звонок, не отрывая пальца, до тех пор, пока домофон не ожил и не прокаркал хриплым со сна голосом его отца:

– Кто там?

– Папа, это я, Джош.

Джош нахмурился. Судя по голосу, он вытащил отца из постели. Но разве Жасмин не разбудила его рано утром? А если не разбудила, то есть не приехала, то где же она? Когда он видел ее в последний раз, она медленно шла по Бродвею и лицо ее было застывшей маской ужаса. Ею двигало желание спрятаться. Джош предвидел подобную реакцию, для Жасмин она была вполне закономерна, поэтому он и просил ее приехать сюда, в дом его родителей. Но если Жасмин по каким-то причинам не добралась до Риверсайд-драйв и решила спрятаться в другом месте – то где?

Дверь наконец открылась. Джош толкнул массивную деревянную створку, украшенную стеклянными вставками, – удивительно, но дверь сохранилась с довоенных времен – и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Отец стоял на лестничной площадке в халате и носках. Увидев его небритое лицо, Джош понял, что ранних гостей не было. Сердце его заныло, и все же он спросил, не желая расставаться с надеждой:

– Она здесь?

– Кто? – растерянно переспросил мистер Тоби.

– Я здесь. – На площадку вышла мать; куртка от спортивного костюма надета поверх розовенькой ночной рубашки. – Почему ты так рано, Джоши? – спросила она. – Ты уже вернулся из Афганистана? Что-то случилось?

Джош смотрел на папу с мамой, и сердце его сжималось от печали и любви. Он не видел их четыре года, и за это время они постарели, поседели и как-то усохли, что ли. Четыре года назад, двадцать третьего декабря, он пригласил родителей на премьеру своего первого блокбастера про Митча Тэнка. Позже он догадался, что они согласились приехать в Лос-Анджелес, поскольку все равно собирались в этот район на конференцию по Достоевскому и на какой-то митинг, посвященный диссидентам. В разгар действия Джош вышел в холл и увидел там отца, который сидел в уголочке и читал потрепанную книжку.

Джош не остался на рождественские праздники и с тех пор ни разу не появлялся дома.

– Я же вам звонил, – резко сказал он. – Предупреждал о том, что должна приехать Жасмин…

– Как же, как же, – закивал отец. – Мы все прекрасно поняли, должна была приехать твоя… подружка. Но она все еще не добралась до нас, видишь ли… Жасмин. Так мило. В этом доме не было никого с таким пасторально-цветочным именем годов с двадцатых.

– Ну как же, а девушка по имени Лилия, которая жила двумя этажами ниже? – возразила мать.

Родители вернулись в квартиру, перебирая всех женщин с именами цветов, которых они встречали за семьдесят два года своей жизни. «Больше всего их было в шестидесятые. Помнишь Одуванчика?»

Джош поплелся следом, на ходу доставая мобильный. Потом сообразил, что не знает телефона Жасмин. Когда она была ему необходима, он просто приходил к ее дому и читал стихи на улице… Как же узнать, что с ней случилось? Что-то ужасное? Или?.. Джошу стало нехорошо, и он опустился в кресло. Она не приехала, так как решила бросить его? Жасмин предупреждала: жизнь актера не для нее, она не сможет… Клео и Мо говорили ему то же самое, а он не желал слушать.

– Ты завтракал, Джоши? – Мать принялась расчищать место, перекладывая книги и бумаги на огромном столе, который стоял посреди гостиной. Джош поморщился – нехватка места каждый раз напоминала ему о категорическом отказе родителей брать деньги из его огромных гонораров, хотя он много раз предлагал им переехать в квартиру побольше.

Джош вскочил, поцеловал мать в лоб и кивнул отцу.

– Мне надо уходить, – сказал он.

– Но ты только что пришел, – растерянно сказал отец.

Джош, не в силах устоять на месте, подошел к окну. Внизу не спеша, нес свои воды серый и мрачный Гудзон. Улица была до странности пустынна. А самое главное – там не было Жасмин. Его мобильник зазвонил, и Джош торопливо схватил трубку, руки его дрожали.

– Жас?

– Нет, милый, это я, Мо. Жасмин не придет.

– Почему?

– Я еду к дому твоих родителей и буду там минуты через три, никуда не уходи. Жасмин отправилась к своей подружке Дженн, которая живет в Бронксе.

Джош вдруг заметил укоризненные взгляды родителей и вспомнил, что они не признают существования мобильных телефонов и считают крайней грубостью отвечать на звонки во время беседы.

– Он ведет себя так, словно он не в нашем доме, а в собственном офисе, – пожаловалась мама отцу шепотом, но достаточно громко, чтобы Джош услышал.

– У них не осталось ничего святого, – отозвался отец. – Скоро они и обедать в туалете будут, потому что это экономит время.

Джош захлопнул телефон и повернулся к двери.

– Ты не останешься позавтракать? – спросила мать. – Может быть, кофе? В конце концов, мы так давно не виделись.

Джош печально усмехнулся. А ведь мама не помнит, сколько прошло времени с тех пор, как они виделись в последний раз. А вот он помнит. Тысяча четыреста девяносто один день.

– Я скоро вернусь, – сказал он. – И приведу к вам свою девушку. Хочу, чтобы вы познакомились с ней.

В голове его прозвучал голосок Клео: «Ты хочешь быть с ней, поскольку надеешься, что она понравится твоим родителям».

– Ты приведешь сюда Клео? – В голосе матери удивление смешалось с раздражением.

– Мы с Клео просто друзья, – устало сказал Джош.

Родители смотрели на него с недоумением.

– Я всегда знал, что он не мог полюбить такую куклу, – сказал, наконец, отец.

– Дело не в этом, – возразил Джош. – Клео молодец. Ее образ Снежной королевы – это лишь игра на публику. Она актриса, и очень хорошая актриса. И верный друг.

– Тогда о ком ты говоришь?

– Мальчик же сказал, что ее зовут Жасмин, ты забыла, Рут? – вмешался отец.

– Она цыганка, – сказал Джош.

– О, представительница народа-изгнанника, – оживилась мать. – Пожалуй, нам нужно купить чего-нибудь к обеду.




Джош опустился на кожаное сиденье роскошного лимузина и решительно сказал:

– Отвези меня к ней, Мо! И не вздумай спорить, я даже не хочу ничего обсуждать!

Мо кивнула шоферу, и тот плавно развернул машину через все четыре полосы Риверсайд-драйв, словно здесь не было весьма плотного движения транспорта и двух светофоров.

– Джош, думаю, тебе не стоит ее преследовать, – осторожно начала Морин.

– А я не спрашиваю, что ты думаешь. Это уже не касается шоу-бизнеса. Речь идет о моей жизни.

– В этом-то и проблема, – ровным голосом сказала Мо.

– Жасмин не сумеет жить твоей жизнью, потому что это убьет ее.

Джош нахмурился. Вдруг Мо права? Жасмин тоже может так думать, и ему ли не понимать, что такое страх, с которым нельзя совладать! Но он все равно не поверит своему агенту по связям с общественностью. Если такова ужасная правда, пусть Жасмин скажет это сама.

Мо откинулась на подушки и молча уставилась в окно.

Звонок телефона. Джош схватил трубку:

– Жас?

– Да, это я. Привет. Не волнуйся, со мной все в порядке. Я у подруги.

– Знаю. И я уже еду к тебе… – Она испугается, откуда он знает про подругу, решил Джош и торопливо пояснил: – Мо разузнала, где ты, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Это…

– Я знаю. Это ее работа. Джош… не надо приезжать.

– Но…

– Мне нужно время, чтобы все обдумать. Дай мне немного времени, хорошо?

– Я хочу тебя увидеть, – сказал он.

Жасмин молчала, но Джош слышал в трубке ее неровное дыхание.

– Не стоит этого делать, – быстро проговорила она. – Прости, но я не смогу… – Голос сорвался.

– Слушай, я позабочусь обо всем, – торопливо произнес Джош, смутно надеясь на что-то.

– Я тебе позвоню попозже. Мне нужно время… нужно время подумать… – В трубке раздались гудки.

Джош по-прежнему прижимал телефон к уху. В душе его теплилась дикая надежда, что Жасмин перезвонит и признается: «Я хочу тебя видеть».

– Все к лучшему, дорогой, – успокаивала Мо. – У тебя нет ни времени, ни сил на сложные и трудные отношения. Особенно с человеком, который так боится публичности. Оставь ее в покое, не мучай девушку. Подумай о ее чувствах.

Джош медленно убрал телефон. Что было бы, если бы Ромео оставил Джульетту в покое и решил не мучить девушку? А Джульетта сказала бы ему, что ей нужно время обо всем подумать? Он мрачно взглянул на Мо. Да уж, имейся у Ромео агент по связям с общественностью, вот он был бы счастлив. Но как насчет остальных действующих лиц?

Джош почувствовал, как горечь поражения холодом разливается внутри. Он устал и не смог добиться своего. Ни на шаг не приблизился к тому, чего желал так страстно. Повезло же Ромео, что у Джульетты не было мобильного!

Дженн постаралась позаботиться о подруге как можно лучше. Она устроила для нее удобную постель на диване, выдала солидный запас энергетических батончиков без сахара, полезных булочек и травяного чая.

– Никуда не ходи, – наставляла, она Жасмин. – Я вернусь с работы около семи. И попрошу Сьюз, чтобы она зашла тебя проведать.

– Спасибо тебе, я в порядке. Мне просто нужно отдохнуть и поразмыслить в тишине. – А еще ей ужасно хотелось остаться в одиночестве. И заказать пиццу. Желудок жалобно урчал и отказывался смотреть на полезные булочки.

– Ну и молодец. – Дженн погладила подружку по плечу. – Будь хорошей девочкой и постарайся успокоиться. Смотри, здесь записи музыки для медитации. Чувствуй себя как дома.

Жасмин улыбнулась с благодарностью. Она действительно была признательна подруге за кров и заботу, она любит Дженн, но сейчас ей просто до смерти хочется остаться одной.

Наконец Дженн ушла, и вместе с тишиной к Жасмин пришло осознание случившегося: «Я влюбилась в кинозвезду! Дура! Минуточку, это пример панического мышления. Попробуем скорректировать точку зрения. Я завела роман с Джошем Тоби, а сейчас я решила этот роман закончить. Наверное, так лучше, потому что звучит не столь пугающе». Жасмин поудобнее устроилась на диване и неожиданно для себя заснула.

Жасмин проснулась, когда солнце уже клонилось к горизонту. Некоторое время полусонная девушка любовалась небом, которое видела в окно: синева ночи наступала на оранжевый закат, рождая невероятные сочетания красок и оттенков.

После сна Жасмин чувствовала себя освеженной и полной сил. Она бродила по аккуратной квартирке Дженн, пытаясь собраться с мыслями. Автоответчик на телефоне подмигивал зеленой лампочкой, намекая, что хорошо бы послушать сообщения, но у нее не было настроения.

«Я все сделала правильно. Я просто не смогу выжить рядом с кинозвездой», – в который раз повторяла она себе. Почувствовав, что желудок совершенно пуст, Жасмин откусила кусочек булочки, сморщилась и выбросила остатки в мусор. Совершенно несъедобно. Ничего удивительного, что Дженн такая стройная.

«Мы с Джошем едва знаем, друг друга, и у нас даже нет возможности познакомиться получше. Ведь как развиваются отношения у обычных людей? Парочка старается проводить свободное время вместе. Он и она ходят вместе обедать, бродят по магазинам и сидят в парках. Уезжают на выходной, устраивая романтический уик-энд. Подобные радости жизни недоступны для таких знаменитостей, как Джош, и тех, кто с ними связан. Завтра вся страна будет знать имя женщины, из чьей квартиры Джош вышел полуголый».

Подобные обстоятельства вынуждают ее принять решение немедленно, не имея времени и возможности убедиться, что у отношений с Джошем есть будущее, что их страсть – больше чем физическое влечение.

Возможно, грустно размышляла Жасмин, голливудские браки столь непрочны именно потому, что люди произносят клятвы под прицелом телекамер, не будучи в состоянии проверить свои чувства, не имея уверенности в том, что они действительно хотят жить с этим человеком «долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас».

«Я едва его знаю… но почему же мне без него плохо?»

К тому моменту как Дженн вернулась с работы, Жасмин так ничего и не решила.




Глава 24


На следующий день пришла Сьюз и принесла кучу газет. Жасмин ждала неприятностей, но то, что она увидела в прессе, превзошло самые худшие ее кошмары. Сьюз выложила на кофейный столик пять ведущих изданий. Три из них посвятили первые полосы Джошу и его новой пассии. Остальные две газеты решили, что Опра Уинфри, похудевшая на десять фунтов за неделю, заслуживает фотографий на первой полосе (Жасмин мысленно пообещала, что будет впредь смотреть все шоу Опры в качестве благодарности). Но на второй странице мелькали те же снимки, что и в первых трех изданиях. Вот Жасмин в переулке позади своего дома, бледная и явно испуганная. Она бежит по улице, и на лице ее читается отчаяние. И на всех снимках она одна и выглядит именно такой жалкой и одинокой, какой она себя в тот момент чувствовала.

Жасмин смотрела на фотографии и снова переживала весь ужас вчерашнего утра. Пульс участился, стало трудно дышать. Она стиснула руки, пытаясь овладеть собой, и прикрыла глаза в поисках какой-нибудь спокойной и спасительной мысли. «Я скучаю без Джоша, мне так хочется, чтобы он был рядом…»

Она рассердилась на себя. Нельзя быть такой глупой! Вот они – цветные доказательства того, что им не сохранить отношения. Она взяла желтую газету, носившую завлекательное и символичное название «Голливуд дерт», и прочла статью о себе. Репортер не поленился разузнать о ее Прошлом и выяснил, что четыре года она пропадала неизвестно где. Автор текста предположил, будто Жасмин Бернс отбывала тюремное заключение. Кроме того, в статье фигурировали слухи о гареме в Индии, где она якобы провела некоторое время. Соседи, оказывается, подтвердили: она торгует наркотиками, поскольку как же иначе объяснить, что к ней регулярно заходят разные люди?

«Вывеска портного прикрывала грязный притон!» – гласил заголовок.

Жасмин сжала зубы. Едва они найдут Эми – а они ее найдут, – все начнется сначала, только станет еще хуже. Подумать страшно, что напишут газеты про ее сестрицу, которая может открыть девушке имя ее истинного возлюбленного. А уж что будет, когда Эми похвастается, чье имя она назвала Жасмин, – об этом и подумать страшно!..

Весь день Жасмин снова и снова набирала номер мобильного Эми, надеясь уговорить сестру не общаться с прессой, но ее телефон был отключен. Зато с самого утра позвонила Сесилия. Она тревожилась за младшую сестру и мягко укоряла Жасмин за то, что та поверила болтушке Эми и ее предсказаниям. Еще Сесилия пообещала дозвониться до Эми и принудить ее к молчанию, пользуясь властью и авторитетом старшей сестры.

Однако Жасмин понимала, что дело это практически безнадежное. Удержать Эми от общения с прессой, от хвастовства и саморекламы не сможет никто и ничто.

– Смотрите, что я нашла в «Нью-Йорк пост», – сказала Сьюз. – То есть вся остальная писанина – очевидный бред, а эта заметка как-то выделяется из общего фона.

Жасмин взяла газету, открыла на странице сплетен, и первое, что увидела, – фотографию Джоша. Ниже шел абзац текста, который заставил ее буквально похолодеть.

«Наш репортер получил сведения о том, что отношения Джоша Тоби с его родителями далеки от идеальных. Цель и мечта всей его жизни – привести на ужин к папе и маме девушку, которую они могли бы уважать. Удастся ли Жасмин Бернс стать этой милой девочкой и занять место за семейным столом, на которое столь долго и безуспешно претендует Клео Чен? Во время предыдущего визита Джоша Тоби в Нью-Йорк – он был один, без Клео, – наш герой связался с некоей девицей, которая видела смысл своей жизни в спасении китов. Интересно, как будут развиваться события на этот раз? Мы обещаем читателям приглядывать за новой претенденткой на звание Идеальная Мисс».

– Джош хотел, чтобы я познакомилась с его родителями, – прошептала Жасмин.

– Это просто черт знает что! – От негодования Сьюз стукнула кулаком по столу. – Уж хоть бы договорились, а то одни выдают тебя за торговку наркотиками, сбежавшую то ли из тюрьмы, то ли из гарема, а другие – за Идеальную Мисс. Бред какой-то!

– Я буду Идеальной Преступницей, – рассеянно отозвалась Жасмин.

– Почему никому не пришло в голову, что она просто влюбленная женщина? – печально спросила Дженн.

– Ни одна газета не напишет такого. Потому что тогда людям некого будет ненавидеть и не о чем сплетничать, – покачала головой Сьюз.

– Господи, я больше не могу! – Жасмин обхватила голову руками. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Конечно, ты права, тебе надо отвлечься! – с готовностью подхватила Сьюз. – Я считаю, нужно вернуться к работе. Или заняться любимым хобби. Что ты предпочитаешь в данный момент?

– Я… я могу заняться вторым Джошем Тоби.

– Библиотекарем? – удивилась Дженн. – Вроде как ты говорила, он принял тебя за сумасшедшую?

– Ну и что? Она заставит его передумать! – Сьюз вскочила. – Это лучше, чем сидеть и страдать. Действие – основа успеха.

– Я вот чего не понимаю: почему Джош не сделал никакого заявления, почему ничего не сказал этим гиенам в твою защиту? – спросила Дженн. – Он должен был объявить всем, что любит тебя, что вы счастливы и что он расстается с Клео Чен. А потом вы бы поженились. – Голос ее стал менее уверенным, но очень мечтательным. Она вздохнула и закончила: – И вы могли бы познакомить меня с Джорджем Клуни.

Жасмин покачала головой. Жаль, что она не может объяснить подругам, каковы на самом деле отношения Джоша и Клео, но это не ее тайна.

– Я тоже думала, что так было бы лучше всего, – признала она. – Всем все рассказать. Но оказалось, что все настолько запутанно и нельзя просто взять и прекратить отношения, которые… Короче, ситуация очень сложная.

– Нет, она абсолютно простая! – воскликнула Дженн. – Всего-то и надо было сказать: «Эй вы все! Я люблю Жасмин!»

– Ты с ним разговаривала? – спросила Сьюз.

– Еще чего! Пусть первый звонит! – вмешалась Дженн.

– Да ведь он звонит! Час за часом. А она не берет трубку.

Подруги продолжали спорить, а Жасмин встала и отошла к окну. Что, если бы Джош публично объявил о прекращении отношений с Клео? «Этого ли я хочу?» Для чужих людей это признание стало очень важным моментом, да… но для них троих – Джоша, Клео и Жасмин – оно не значило бы ровным счетом ничего. Она могла бы сказать Джошу, что ей наплевать на общественное мнение, что она будет его тайной радостью, его любовницей… Но тогда, тогда жизнь ее наполнится ложью и страхом. Разве истинная любовь может вовлечь человека в жизнь, полную лжи и преследований?

Жасмин вдруг вспомнила Клео, которая прилетела из Нью-Йорка, едва узнав о том, что ее мнимый бой-френд загулял. Как она выходит из лимузина – само совершенство. И как она смотрела тогда на окна Жасмин.

Жасмин-все поняла: Клео любит Джоша. И та статья в «Нью-Йорк пост» – это ее рук дело. Она не отпустит своего мужчину без борьбы. И статья – только первый, предупредительный выстрел.

Джош отшвырнул «Нью-Йорк пост», лицо его исказилось от гнева.

– Кто это протолкнул в печать? – Он требовательно смотрел на Мо. Джош достаточно давно крутился в шоу-бизнесе, чтобы понимать – ничего не делается просто так. И такие статьи не появляются на страницах серьезных изданий без чьего-то заказа. Данная статья несет в себе послание для него и предупреждение для Жасмин.

Мо пожала плечами и отвела взгляд.

– О нет, – простонал Джош, сообразив вдруг, что к чему.

Морин опять пожала плечами и спокойно сказала:

– Это должно было случиться; Джош. Витало в воздухе; так сказать. Просто мы все слишком увлеклись работой, вот и просмотрели очевидное.

Джош в изнеможении откинулся на диван. Бастер мгновенно вспрыгнули ему на колени.

– Какой же я идиот, – простонал он. – И давно ты знаешь?

– Я догадалась, когда мы летели над Канзасом. Клео была еще более озабочена, чем обычно. А когда мы сели в лимузин и стало ясно, что у тебя это не минутное увлечение, она запаниковала.

– Теперь все окончательно запуталось, не правда ли? – пробормотал Джош, не представляя, что делать и как реагировать на это свое открытие. – А где, кстати, Клео? Я хочу с ней поговорить.

– Тогда все осложнится еще больше, – печально сказала Мо.

Джош упрямо ждал ответа, сидя на диване и даже закрыв глаза.

После непродолжительного молчания Мо продолжила:

– Клео известно про Эми, сестру Жасмин.

– Цыганку?

– Она обладает экстрасенсорными способностями.

– Знаю, я ее встречал. Яркая женщина.

– Прекрасно! Тогда ты знаешь, в чем заключается ее дар?

– Нет. Что за дар?

– Она может назвать человеку имя его единственного истинного, дарованного небом возлюбленного.

Джош молчал, пытаясь осознать услышанное. Он не верил в экстрасенсов. Но в то же время не рискнул бы утверждать, что ничего сверхъестественного не существует. И ведь всегда есть шанс, что в предсказаниях этих людей имеется хоть доля правды. Практически любой человек испытывает двойственные чувства по этому поводу, и Джош не стал исключением. Теперь надо решить, верит ли он предсказаниям относительно любви.

«Почему же Жасмин не рассказала мне об этом?» – спохватился он. Словно прочитав его мысли, Мо сказала:

– По словам Эми, истинного возлюбленного Жасмин зовут Джош Тоби.

Джош буквально подскочил, потревожив мирно задремавших собак. Так вот в чем дело! Он старался уяснить, что это значит. Единственный истинный возлюбленный. Жасмин. Судьба. Тут он вспомнил кое-что еще.

– Минуточку! Мне кажется, Арти разговаривал с этой цыганкой; и она отправила его искать какую-то даму, его любовь чуть ли не школьных времен. Он улетел в Италию.

Джошу стало не по себе. Могла ли цыганка угадать правильно? Их с Жасмин встреча, была предрешена судьбой? Он вспомнил свои ощущения, когда впервые увидел девушку в индийском ресторане. Ему показалось, что она пришла туда специально для него, что это судьба. Неужели все, правда?

Мо внимательно разглядывала погруженного в задумчивость Джоша.

– Два часа назад Клео улетела в Балтимор на встречу с цыганкой. Она хочет раз и навсегда выяснить, кто ты для нее. Тогда она решит, отпустить тебя или бороться. Клео рассчитывает, что Эми скажет ей имя.

На следующее утро Джош вытянул из Мо адрес подруги, у которой пряталась Жасмин. Надо сказать, ему не хотелось угрожать увольнением женщине, которая работала на него уже несколько лет и всегда оставалась на его стороне (так он надеялся), но Джошу необходим был этот адрес. И он его получил.

Вот и нужный дом, он нажал кнопку звонка, и дверь открыли не спрашивая. Джош взлетел на шестой этаж, но успел запыхаться и разнервничаться. Что, если Жасмин не откроет дверь? Не захочет разговаривать с ним?

Дверь распахнулась, как только он позвонил. На пороге стояла худенькая блондинка с удивительным розовым оттенком волос и яркими голубыми глазами. Она честно пыталась не очень на него пялиться, но у нее не получилось.

– Привет, я Дженн.

– Я пришел, чтобы поговорить с Жасмин. Прошу вас, позовите ее, это очень важно. – Но он уже догадался, что ее нет здесь, в этом доме.

– Она ушла с полчала назад. На работу, – быстро сказала Дженн.

– В театр? – Он был уже у лестницы, собираясь бежать туда и искать Жасмин.

– Нет. – Женщина замолчала, но в голосе ее слышалась неуверенность, и Джош понял: она знает, где Жасмин, но дала слово не говорить ему. Он вернулся, подошел к двери и просительно взглянул на Дженн.

– Я не могу вам сказать, я обещала, – выпалила она.

Джош сжал губы. Он не любил пользоваться своим талантом и славой экранного героя в обычной жизни, но сейчас ему было наплевать. Все, что угодно, лишь бы узнать, куда делась Жасмин, увидеть ее, поговорить с ней… Он внимательно смотрел на Дженн, и ему не составило труда понять, о чем мечтает эта женщина, когда разглядывает, женские журналы или бродит по Интернету. И тогда Джош перестал быть Джошем Тоби – усталым и несчастным парнем, которого бросила любимая. Он стал своим персонажем, Митчем Тэнком, крутым соддатом-профи, бойцом без страха и упрека, мужчиной, перед которым не устоит ни одна женщина (в кино, само собой). Плечи Джоша расправились, а лицо приобрело выражение опытного негодяя, светлые волосы упали на беспутные голубые глаза, которые нагло смотрели на стоящую перед ним женщину. Он прислонился плечом к двери и медленно, считая до пяти, улыбнулся ей. «Я должен сыграть так, чтобы она нарушила клятву. Это будет лучшая роль в моей жизни, к тому же сыгранная с одного дубля».

– Скажи мне, – попросил Джош, и голос его зазвучал теперь ниже, почти хрипло, а в глазах вспыхнула страсть. Он думал о Жасмин, но знал, что женщина увидит лишь голодный блеск глаз. Дженн вздохнула, прижала руки к груди и выпалила:

– Ладно! Она пошла в библиотеку. Ох, она меня убьет! Публичная библиотека, угол Пятой и Сорок пятой…

– Библиотека? – Джош отклеился от притолоки и снова стал самим собой. – Библиотекарь?

Дженн кивнула. Она выглядела растерянной: половина ее души мучилась угрызениями совести за то, что выдала подругу, а другая половина счастливо вздыхала, вспоминая, какими глазами на нее смотрел Митч Тэнк.

– И его зовут… – протянул Джош, подозревая, каков будет ответ.

– Джош Тоби, – пробормотала Дженн.

У него перехватило дыхание. Еще один Джош Тоби. Который же из них двоих? Кто единственный возлюбленный Жасмин? Он торопился уйти, но все же вернулся, взял Дженн за руку и поцеловал со всей грацией, за которую было бы не стыдно и Ромео.

– Благодарю вас. – Он услышал, как вздохнула Дженн, и глаза ее подернулись дымкой мечтательности. Но Джош уже бежал вниз по лестнице, на ходу набирая номер на мобильном.

Жасмин сидела на ступеньках публичной библиотеки и разглядывала величественный фасад. Ноябрьское утро выдалось по-настоящему холодным, солнце скрылось за низкими серыми тучами. Люди оделись в свитера и куртки, но все равно зябли и пытались согреться любыми способами. Вот, например, внизу, на тротуаре, очередь к тележке уличного торговца горячими бутербродами.

Скоро зима, думала Жасмин, и эта мысль успокаивала ее. Пойдет снег и заметет улицы белым, прикроет грязь и заставит людей реже выходить на холод. Станет спокойнее, и ей будет проще жить, потому что она любит жить тихо и мирно. «Это, кстати, 4571-я причина, по которой я не могу быть с Джошем», – напомнила она себе. А потом задумалась, не вернуться ли ей в Индию. Последнее время эти мысли посещали ее все чаще. Она представила свежесть раннего утра и пение птиц, которые смолкнут, когда безжалостное солнце зальет улицы и сады. Вспомнила босоногих ребятишек. Запах карри. Женщин, одетых в сари. Яркие, торжествующие цвета: красный и оранжевый, индиго и зеленый, вспышки пламенеющего шелка.

Радж. Его друзья. Ее унижение.

Воспоминания о Радже плавно перетекли в мысли о сестрах. Вероятно, Радж – это всего лишь повод, чтобы не думать о более глубокой душевной ране? О том, что сестры отвергли ее, не приняли в семью? Ненавидели ее, поскольку она не могла быть мелкой мошенницей, какими выросли они сами? Жасмин всячески пыталась доказать, что она сильна, что умеет страдать и жить так же, как они… но ей не поверили. И тогда она оставила записку и ушла из дому на поиски силы.

Четыре года она провела в Огайо, но так и не сумела избавиться от своих комплексов и от ностальгии. Ее приютили в местном театре, и миссис Инглтон, женщина, руководившая костюмерной мастерской, не задавала лишних вопросов. Девчонка умела шить, у нее имелось чутье, и не было никаких претензий – что еще требовать от костюмерши? Жасмин довольствовалась минимумом денег и согласилась спать на продавленной койке в мастерской, лишь бы иметь работу и возможность учиться на практике любимому делу. Шить Жасмин научилась в четыре года, когда ее индийская няня – айа Амита дала девочке иголку и шелк и показала, каким живым существом может быть ткань.

За четыре года, которые Жасмин провела под началом миссис Инглтон, она обрела богатейший практический опыт, и не было такого костюма, который она не сумела бы создать буквально из ничего. Нахваливая ее, миссис Инглтон порой говаривала, что актеру и рот открывать не надо – за него все уже сказал правильно подобранный костюм. Правда, сама Жасмин за эти годы почти превратилась в невидимку. Мастерица-невидимка, мышка-норушка.

Жасмин сидела на ступенях библиотеки и ждала Джоша Тоби, который скоро должен прийти на работу. Может, именно рыжий библиотекарь и есть ее истинный возлюбленный? Если с первым Джошем все получилось так ужасно… то она просто обязана еще раз попытать счастья с этим.

– Жасмин?

Она обернулась, удивленная.

Ее окликнула по имени незнакомая светловолосая женщина.




Глава 25


Незнакомка была потрясающе одета. С первого взгляда Жасмин оценила чудесный цвет и покрой голубого льняного платья, поверх которого женщина надела не менее стильный черный шерстяной пиджак. Судя по покрою и форме отворотов, пиджак куплен в бутике Валентино. Коллекция этого года. Роскошные золотистого оттенка длинные волосы блестящим каскадом спадали на плечи и спину. В руке женщина держала стаканчик с кофе. Она открыла пластиковую крышечку, вдохнула аромат кофе и снова закрыла стаканчик. Села рядом с Жасмин, которая терялась в догадках, кто бы это мог быть: журналистка? Поклонница Джоша?

– Меня зовут Морин, – представилась незнакомка.

– Решили с утра разжиться сенсацией? – спросила Жасмин, мучительно пытаясь сообразить, почему имя женщины кажется ей знакомым.

– Все зовут меня Мо, – невозмутимо пояснила та. – Я агент по связям с общественностью и работаю на Клео и Джоша.

Так это Мо! Жасмин побледнела и испуганно покосилась на женщину. Уж лучше бы папарацци. Наверняка это неземное создание явилось, чтобы предложить ей оставить звезду в покое и не портить сложившийся дуэт Клео и Джоша.

– А Клео тоже здесь? – спросила Жасмин на всякий случай.

– Нет. – Мо опять открыла стаканчик и погрузила лицо в облачко ароматного пара. Заметив удивленный взгляд Жасмин, она пояснила: – Я вообще-то не пью кофе. Мой желудок совершенно не принимает кофеин, но мне очень нравится запах. Бодрит и вообще тонизирует. – Она наклонилась над кофе и дышала глубоко.

Жасмин молчала, ожидая, пока эта совершенная, но со странностями дама перейдет к цели их встречи.

– Хотите кофе? – спросила Мо. – Я уже надышалась, но он все еще горячий.

Жасмин сглотнула. Кофе хотелось невероятно. На кухне Дженн имелись только травяные сборы и зеленый чай. Но можно ли принимать кофе из рук человека, который работает на твоего противника (и одновременно на твоего любовника) и, скорее всего, жаждет, чтобы она навсегда исчезла в неизвестном направлении? Вдруг эта женщина в роскошном льняном платье небесного цвета и волосами, как солнечный свет, – отравительница? Жасмин вздохнула и сказала:

– Спасибо. – И взяла предложенный стаканчик. Мокаччино-латте от «Старбакса» – а Морин даже не собиралась его пить! Хорошо работать на миллионеров, черт возьми. Можно позволить себе маленькие слабости. Жасмин грела руки о стаканчик с кофе и надеялась, что Мо не насыпала туда яду. Она вспомнила сцену из «Ромео и Джульетты», когда священник напоил девушку отравленным напитком и та должна была притвориться мертвой, чтобы ожить и иметь возможность любить. Еще разок, напомнив себе, что они не в Вероне, Жасмин отпила кофе.

– Клео здесь нет, – продолжала Мо ровным голосом. – Для нее всегда проблема показаться на людях. Ее узнают, собирается толпа. – Она внимательно следила за выражением лица Жасмин, и та с удивлением подумала, какие именно эмоции должна она, с точки зрения Мо, проявить. Сочувствие к богатым и знаменитым?

– Тяжело так жить, наверное, – сказала Жасмин. Как-то ничего более определенного не пришло в голову. Но Мо удовлетворенно улыбнулась и промурлыкала:

– Добро пожаловать в мир известных людей.

– Да уж, еще тот мир оказался, – пробормотала Жасмин. Она пыталась понять, чего ей хочется больше – убежать от Мо или остаться и поговорить с ней о Джоше. Можно порадовать агента по связям с общественностью тем, что Жасмин уже решила: в мире кинозвезд для нее нет места… тогда им, наверное, удалось бы просто поболтать.

– Я знаю о талантах Эми, вашей сестры. Знаю, что она назвала вам имя истинного возлюбленного. Знаю о Джоше, который работает в библиотеке, – тем же ровным тоном продолжала Мо.

Рот Жасмин приоткрылся от изумления.

– Это моя работа, – пояснила женщина. – Если вы познакомились с Джошем, я знакомлюсь с вами. Мне приходится быть в курсе, понимаете? Слишком много кругом сумасшедших, готовых на все, лишь бы заполучить его.

«Наверное, Мо считает, что я одна из таких ненормальных… но сама-то она нюхает кофе, как некоторые кокаин. Кто из нас больший псих, еще вопрос», – рассудила Жасмин и спросила:

– Вы рассказали все это Джошу? – Она очень надеялась на отрицательный ответ.

– Он все знает, – спокойно ответила Мо.

Жасмин еле сдержалась, чтобы не вцепиться в эти роскошные волосы. Тысячи вопросов роились в голове. «Что сказал Джош, когда узнал, что я считаю его своим истинным возлюбленным? – При одной мысли о том, что Джош в курсе, щеки ее вспыхнули от стыда. – Господи, да я сейчас умру от смущения, и отрава никакая не понадобится», – думала она с отчаянием.

Мо некоторое время молчала, давая девушке, возможность прийти в себя, а потом спросила:

– Значит, именно так вы относитесь к Джошу? Считаете его своим возлюбленным, которого послала вам судьба? Послушайте, я вам не враг, честно. Если вы действительно в это верите и хотите, чтобы все получилось, я сумею вам помочь. Мне просто нужно знать, как все это подать.

– Подать?

– Именно. В каком виде преподнести информацию журналистам. Нельзя допускать такого безобразия, которое творилось вчера подле вашей квартиры. Обычно я в силах предотвратить подобное развитие событий… но я совершенно не ожидала, что Саманта отвергнет наше предложение и продаст вас репортерам.

– Какое предложение вы ей сделали?

– Четверть миллиона долларов в обмен на молчание.

– Она не нуждается в деньгах.

– К сожалению, этого я не учла. – Мо со вздохом покаянно кивнула.

Теперь, когда выяснилось, что Мо иной раз тоже допускает ошибки, Жасмин уже не так ее боялась и не думала больше, что золотоволосая красавица всеведуща. Может быть, с ней действительно стоит поговорить о Джоше? Попытаться объяснить то чувство дискомфорта, которое она испытывала, увидев Джоша на ступенях своего дома в окружении поклонников?

– Я… меня пугают не столько сами фотоаппараты и камеры, как Джош, который перед ними позирует, – сказала она, наконец.

– Он всегда разрывается между двумя желаниями. Первое: угодить своим поклонникам. И второе: угодить своим родителям. К сожалению, вкусы этих аудиторий совершенно разные, поэтому Джош находится в постоянном конфликте с самим собой.

– А как же он сам? Почему он не пытается угодить себе?

– Вы должны понять, что звезды в этом плане отличаются от нормальных людей. Они живут для других. И Джош такой же. Ему доставляет удовольствие радовать публику. Он очень открытый, публичный человек.

«М-да, а вот когда мы были в постели, он кому пытался угодить? Мне? Себе? Ну, надеюсь, не своим родителям». Жасмин поежилась от этой мысли.

– А вот и ваш библиотекарь, – сказала Мо.

Жасмин буквально подпрыгнула на месте. Да эта дама хуже Эми: та хоть получает сведения свыше, а эта добывает информацию из земных источников. Видно, на нее работает целая армия частных детективов.

– Говорите быстро, чего вы хотите, – торопила ее Мо.

– Я хочу быть нормальным человеком. – Мо кивнула. – Погодите, я не в том смысле, что нормальный – значит незнаменитый. Я имею в виду человека, который не боится обычных вещей… – Она замолчала на полуслове, потому что Джош Тоби, библиотекарь, заметил ее, помахал рукой и шел к ней.

– Привет, Жасмин, как поживаете? – спросил он улыбаясь. Сегодня на нем были черные джинсы и немодная поношенная куртка. И синтетический шарф. – Я беспокоился о вас, – сказал он.

– Привет, – отозвалась Жасмин, прислушиваясь к себе, и опять удивилась, насколько свободно она себя чувствует. – Джош, это моя подруга Мо. – Она повернулась, но рядом никого не оказалось. Мо уже ушла.

– Привет, Мо. Приятно познакомиться, – сказал Джош как ни в чем не бывало. – Но вы, Жасмин, давно не заходили к нам.

Жасмин беспомощно огляделась, но нигде в толпе не мелькало ни голубое платье, ни золотые волосы. Вот черт, теперь она выглядит в его глазах еще более сумасшедшей, чем тоньше.

– Слушайте, она только что была здесь. Мо, помощница Клео Чен. Ну, наверное, это странно звучит, но на этой неделе столько всего необычного произошло, что я уже перестала, удивляться.

Джош приподнял брови, когда она упомянула Клео Чен. Потом внимательно оглядел Жасмин и заботливо сказал:

– Вы выглядите усталой. И где-то порвали джинсы. Жасмин опустила взгляд и действительно заметила прореху на коленке. Черт, она и не знает, где зацепилась.

– Вероятно, порвала, когда убегала от репортера, – пробормотала она. Джош взглянул испуганно, и она торопливо продолжила: – Он просто хотел сделать несколько снимков. Знаете, они прячутся везде, даже за мусорными баками.

– Что вы говорите? – вежливо переспросил Джош.

– Ну вообще-то репортеры гонялись за моим другом. Он знаменитость. – «Боже, что я несу! – мысленно простонала она. – Какая чушь! Ну почему меня прорывает рассказывать какие-то глупости, когда надо промолчать, чтобы сойти если не за умную, то хотя бы за нормальную?»

– Знаете, а ведь я принес вам подарок, – сказал Джош, никак не реагируя на ее слова, которые, очевидно, считал бредом. – Купил уже давно и все таскаю с собой, потому что вас долго не было видно. – Он извлек из кармана куртки маленькую книжку в переплете из красной кожи. – Это карманное издание «Ромео и Джульетты». Наткнулся на него в одном магазинчике на Стрэнде и сразу же подумал о вас.

– Спасибо. – Жасмин взяла книгу. – Она прекрасна.

Джош взглянул на часы и поспешно встал.

– Мне пора на работу. Рад был увидеть вас и узнать, что вы в порядке. – Он повернулся к пустому месту рядом с девушкой и так же вежливо добавил: – Приятно было познакомиться, Мо. Если замерзнете, не стесняйтесь, заходите в библиотеку.

Жасмин беспомощно смотрела ему вслед, пока Джош поднимался по ступеням. Вот он предъявил пропуск и исчез в здании библиотеки.

Она посидела на ступенях еще немного, смутно надеясь, что Мо объявится вновь: прелестное сочетание небесно-голубого с цветом зимнего солнца. Или ее и не было здесь? Вдруг она выдумала весь разговор от начала до конца? Ну уж нет. Она никогда не смогла бы сама придумать женщину, одетую в льняное платье такого удивительного цвета. Да еще в ноябре. И при этом женщина была почти совершенством. Ну если не считать нескольких странных привычек вроде вдыхания запаха кофе, всезнания и умения исчезать.

Через некоторое время Жасмин поняла, что Мо не придет, и задумалась о том, что же делать дальше. Можно отправиться в театр и заняться работой. Она рисовала эскизы у Дженн, но все же существенно отставала от графика. Жасмин допила кофе и потихоньку стала замерзать на холодном ветру. Она взглянула на улицу. Народу стало значительно меньше, так как начался рабочий день, и люди уже разбежались по офисам. Остались праздные гуляки и туристы. Среди них было много парочек, которые шли, держась за руки.

Пары. Жасмин ощутила, как сердце ее наполняется печалью. «Почему я не побежала за библиотекарем? – спрашивала она себя. – Он приносит спокойствие и необыкновенную легкость. Но любовь ли это? Нет, это чувство не похоже на любовь». Тогда, вероятно, ее истинный возлюбленный – Джош-суперзвезда? Что ж, она получила его, пусть и на одну ночь. А теперь с ним придется расстаться. Эми всегда предупреждала, что знание не приносит счастья.

У Жасмин разболелась голова. На ближайшей церкви ударил колокол, и огромные двери библиотеки распахнулись: охрана пропускала внутрь читателей. Как много людей жаждет знаний, думала Жасмин, глядя на толпу, которая вливалась в устье дверей. Знание приносит мудрость. А что должна приносить любовь? Это же так просто! Любовь должна дарить счастье. Но она не может быть счастлива с человеком, который живет для публики. Тогда, очевидно, ее судьба – это все же Джош-библиотекарь? Пожалуй, стоит пойти и попробовать еще разок убедить его в своей адекватности.

Джош совершенно не удивился, обнаружив своего агента по связям с общественностью сидящей на гранитных ступеньках лестницы, ведущей в публичную библиотеку. Он сел рядом на холодный камень.

– Сегодня хороший денек, – сказала Мо.

– Вроде да.

Они посидели молча.

– Ну давай, рассказывай, – сказал он.

– Другой Джош Тоби работает в библиотеке. И Жасмин сейчас с ним.

– Это я знаю. Что еще ты можешь сообщить?

– Он хороший парень.

Джош выпрямился и взглянул на Морин, не веря своим ушам.

– Ты пытаешься мне сказать, что именно он предназначен ей судьбой? И не я тот рыцарь в сияющих доспехах, которому достанется прекрасная дама?

– Это не кино, дружок.

– Точно, в кино все проще. – Джош откинулся на локти и вытянул ноги. – И как теперь быть? Я должен оставить ее в покое? Дать ей самой сделать выбор? – Он актер и потому умеет управлять голосом. Мо не услышит страха, который переполняет его душу: а вдруг это и в самом деле так и судьба судила ей другого? Что ни говори, мирный парень с профессией библиотекаря – идеальный вариант для Жасмин.

– Она сделала свой выбор, дорогой. Иначе с чего бы ей приходить сюда?

Джош не позволил словам Морин проникнуть в его сознание. Этого просто не может быть! Но почему же она сама не рассказала ему о пророчестве, почему скрыла слова сестры? Боялась, что он сочтет ее сумасшедшей? Но кто сказал, будто сверхъестественного не существует? Наоборот, масса людей верит в это…

Он вздохнул, пытаясь очистить разум от панических мыслей, и уставился в серое ноябрьское небо. Жасмин верит в пророчество, и твердо решила: ее судьба связана с человеком по имени Джош Тоби. Ну, это не так уж и странно, многие верят в такие вещи. Черт, да у него есть приятели, которые считают, что углеводы – это изобретение дьявола. И вообще, в этой идее с единственным истинным возлюбленным что-то определенно есть. «Каждый из нас когда-то надеялся найти на Земле его половинку, любимую, созданную для него».

Итак, в целом пророчество можно принять. И тогда встает вопрос, которым явно мучается Жасмин: который Джош Тоби предназначен ей?

И на этот вопрос Джош ответил утвердительно и себе, и ноябрьскому небу: «Это я». И он почувствовал полную уверенность в этом так же, как в том, что сидит на чертовски неудобном и холодном камне.

– Ты ошибаешься, Мо, – сказал он решительно. – Я ее судьба, ее возлюбленный.

– Когда ты был с папарацци на крыльце ее дома, я видела Жасмин. Наблюдала за ней. Она пыталась ускользнуть от репортеров через переулок за домом, там, где мусорные баки и все такое. Ее поджидал Толстяк Ларри. Так вот когда Жасмин увидела его, ей стало плохо. Она выглядела… будто ее пытают. Еле смогла выбраться на улицу.

Джош поморщился и покачал головой:

– Не повезло ей – Толстяк Ларри один из самых паршивых ублюдков. По тому, как она была испугана, мне следовало догадаться, что именно он гнался за ней.

Джош мысленно вернулся в тот день, и сердце его сжалось от сочувствия и нежности. Бедная девочка, ей пришлось пережить настоящий кошмар. Голубь сел на голову каменного льва, который возвышается подле входа в библиотеку. Птица выглядела ужасно важной, расправляла крылья и даже прохаживалась взад-вперед. Наверное, думает, не нагадить ли. Но льву плевать.

– Ты должен отпустить ее, Джош. Да, я понимаю и признаю – Жасмин может сделать тебя счастливым. Но ты изуродуешь ей жизнь, и сама она будет несчастна, – проникновенно сказала Мо.

– Но я могу бросить все это и жить по-другому, – выпалил он и сам испугался своих слов.

– Бросить Голливуд? – Мо уставилась на него так, словно он отрастил рога и хвост.

Джош внимательно рассматривал своего агента по связям с общественностью. А на кого, собственно, она работает? На него или на Клео? Или на себя, лавируя между интересами своих клиентов?

– Я хочу попробовать вернуть ее. Еще один, последний шанс. Я люблю ее, слышишь? И если ты мой друг, Мо, ты поможешь мне.

Мо не колебалась ни секунды.

– Читальный зал третьего этажа, иди через центральный вход. Я подожду здесь. На всякий случай.

Джош вошел в читальный зал третьего этажа и сразу же увидел ее. Жасмин сидела за огромным столом красного дерева и читала маленькую книжку в красном кожаном переплете. В зале было еще несколько читателей, но они постарались сесть так, чтобы не мешать, друг другу, и теперь здесь царила торжественная тишина. Каждый звук эхом отдавался в просторном помещении с высоченными потолками.

У Джоша вдруг появилось такое ощущение, что он входит в церковь. Машинально он снял кепку и сунул ее в карман. Он сделал несколько шагов к Жасмин, но замер, чувствуя, как колотится сердце.




Глава 26


В одной из панелей темного дерева открылась неприметная дверь, и в зале появился высокий рыжеволосый человек. Он подошел к Жасмин и присел рядом с ней. Она улыбнулась ему, и они вместе склонились над книгой, что-то обсуждая.

Джош продвинулся в комнату, но не стал подходить к Жасмин. У него не было книги, за которой можно спрятаться, поэтому он просто сел за один из столов и постарался сделаться незаметным.

Мужчина что-то говорил шепотом, чтобы не нарушать тишину. Жасмин слушала, отвечала, и – Джош не верил своим глазам – на ее личике не читалось и тени смущения или беспокойства. Она перелистала страницы, и они вновь принялись что-то обсуждать. Сердце Джоша сжалось от дурных предчувствий. Ему потребовалось много дней и усилий, чтобы добиться от нее такой улыбки. А ему… как она может улыбаться ему так открыто и спокойно? Ревность темной волной поднялась внутри. Неужели пророчество касалось этих двоих, а он сам – просто третий лишний?

Мимо прошла женщина-библиотекарь, толкая перед собой тележку, нагруженную книгами.

– Подождите минутку, – негромко окликнул ее Джош. – Скажите, пожалуйста, этот парень – Джош Тоби?

– Да. – Женщина кивнула, бросив взгляд в указанном направлении. – Он старший библиотекарь читального зала. Сейчас у него, видимо, перерыв. – Она пошла дальше, толкая тележку, колесики которой поскрипывали, но как-то виновато, словно извиняясь за нарушение тишины. Отойдя на несколько шагов, женщина вдруг застыла, медленно обернулась и уставилась на Джоша. Тот ссутулился и опустил голову пониже. Женщина продолжала рассматривать его, и рот ее приоткрылся. Джош торопливо вытащил из кармана кепку, надвинул козырек на самые глаза и представил себе, что он глухонемой инвалид. Он знал: эта мысль заставит его лицо измениться.

Женщина моргнула. Покачала головой и отвернулась. Через секунду тележка опять поскрипывала, удаляясь прочь. Джош перевел взгляд на Жасмин.

И в голове его зазвучали слова Мо: «Ты должен отпустить ее, Джош. Да, я понимаю и признаю, что Жасмин может сделать тебя счастливым. Но ты изуродуешь ей жизнь, и сама она будет несчастна».

Неужели это, правда и он просто эгоистично пытается получить желаемое, не принимая во внимание интересы самой Жасмин? Выяснить это можно только одним способом: нужно поговорить с ней. Но он колебался и продолжал сидеть за столом в одиночестве, не решаясь нарушить мирную беседу Жасмин и того, другого Джоша.

Однако уже через несколько секунд ревность опять овладела им. «Я люблю эту женщину. Почему же я позволяю какому-то типу болтать с ней? Чего я жду? – Джош встал было… и сел на место. – Я сломаю ей жизнь. У меня есть все: слава, деньги. Много славы и много денег. А что есть у Жасмин? Вернее, чего она хочет?» Как-то он никогда ее об этом не спрашивал. Ну, она хотела получить работу, и он ей с этим помог. Но сейчас речь не идет о карьере. Речь о чем-то большем – о жизни. Чего она хочет? И первый ответ, который пришел ему в голову, – Жасмин всегда хотела стать нормальным человеком. Перестать мучиться от застенчивости и теряться в присутствии мужчин.

«Но вот же она: говорит с мужчиной, и совершенно спокойно! А со мной? Была ли она так весела и расслаблена со мной? Пожалуй, когда мы находились в постели… Там-то все было прекрасно! Но ведь жизнь – это больше чем постель. Нельзя проводить все время в кровати (хотя жаль)».

Джош встал и, ссутулившись, пошел к выходу из библиотеки. Он оставит ее тому, другому, ведь с ним она получила что хотела – покой. У двери он обернулся и увидел, как рыжий мужчина взял девушку за руку. У Джоша перехватило дыхание. Эти руки ласкали его тело. А что потом? Библиотекарь станет целовать ее губы? О нет! Нет!

«Жасмин любит меня, а я люблю ее». Только это по-настоящему важно, а уж все остальное они, как ни будь, уладят. И к черту покой! Любовь не имеет ничего общего с покоем. Любовь порой бывает, сложна и даже страшна… вспомнить хоть Ромео и Джульетту. Черт, да ему самому страшно, потому что никогда прежде не испытывал он чувств столь глубоких и привязанности такой сильной. Может, всем было бы спокойнее, если бы он отпустил ее. И все бы согласились, что он выбрал правильное решение. Но Джош намерен послать правильные решения к черту. Сегодня он не хочет выбирать то, что правильно. Сегодня он выбирает любовь.




Глава 27


– Привет, – сказал Джош, кивнув рыжему мужчине, и сел рядом с Жасмин. – Как твои дела?

У Жасмин от растерянности перехватило дыхание. Два Джоша сразу! С этим непросто будет справиться. Она с трудом выдавила из себя несколько слов:

– Знакомьтесь. М-м… Джош – это Джош.

Рыжий мужчина улыбнулся и протянул руку:

– Джош Тоби, старший библиотекарь.

Джош пожал ему руку и представился:

– Джош Тоби, кинозвезда.

– Приятно познакомиться, – кивнул библиотекарь, не выказывая ни малейшего удивления.

Жасмин моргнула, понимая: Джош-библиотекарь ни на минуту не допускает, что мир обычных людей может смешаться с миром звезд. Интересно, предложит ли он Джошу бесплатный суп и консультации Дэна из социальной службы? Она взглянула на Элвиса и его друзей, сидящих за столом в уголке. Элвис приветливо улыбнулся и помахал ей рукой.

– Нам нужно поговорить. – Джош взял Жасмин за руку.

– А где же фотографы? – спросила она, оглядывая полупустой и тихий зал.

Библиотекарь Джош предупреждающе поднял палец и покачал головой:

– Здесь запрещено фотографировать. – Потом он внимательно взглянул на актера и сказал почти удивленно: – Вы очень на него похожи.

– На кого?

– На кинозвезду Джоша Тоби.

– Я и есть киноактер Джош Тоби.

– Ну конечно. – Библиотекарь кивнул. – У нас тут всегда собирается интересное общество. Вон, смотрите – там сидят Элвис и Иисус.

Заметив, что на них смотрят, Элвис и Иисус радостно замахали руками.

– А Жасмин, – с самым серьезным видом продолжал библиотекарь, – моя истинная возлюбленная, дарованная мне судьбой. Вы можете быть кем угодно, но только до тех пор, пока ведете себя тихо и не нарушаете порядок.

Жасмин прижала ладонь к груди. Конечно же, Мо уже рассказала Джошу о пророчестве. Щеки ее залила краска стыда, дыхание стало прерывистым. Он, наверное, тоже решил, что она сумасшедшая.

– Мо рассказала мне о пророчестве, – словно прочитав ее мысли, произнес, Джош. – Почему ты сама ничего мне не сказала?

Жасмин молчала. Как он себе это представляет? Костюмерша говорит самому сексапильному мужчине в мире, что, согласно цыганскому предсказанию, он ее единственная любовь? Привычная волна удушающего стыда накрыла ее, и Жасмин мечтала только об одном: исчезнуть, стать местным привидением, раствориться. Сама не замечая, что делает, она начала потихоньку сползать со стула, но Джош остановил ее, сжав рукой предплечье.

– Жас, поговори со мной.

– А знаете, я большой поклонник Клео Чен, – мечтательно сказал Джош-библиотекарь. – И что самое смешное – мы с ней учились в одной школе.

Жасмин хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Сосредоточиться на процессе дыхания.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Она переводила взгляд с одного Джоша на другого, и ей казалось, что она буквально сходит с ума. Пока взгляд Жасмин покоился на рыжих вихрах и веснушчатом лице библиотекаря, воздух поступал в легкие свободно, пульс приходил в норму и вообще все было прекрасно. Стоило ей взглянуть на безупречные черты сидящего с другой стороны актера, как кислород из легких улетучивался. Она словно плыла, то, уходя под воду, то, выныривая на поверхность.

Тут библиотекарь очнулся от своего транса, взглянул на пылающее личико девушки и сурово выговорил Джошу:

– Вы расстраиваете ее, мистер. Не стоит этого делать, или я вынужден буду попросить вас уйти.

– Я не отступлюсь от тебя, Жас, – заявил Джош, игнорируя библиотекаря.

Жасмин переводила взгляд с одного на другого. Воздух. Вакуум. Воздух. Вакуум. Голова у нее кружилась, и оба Джоша наблюдали за ней со все возрастающей тревогой.

– Нам нужно поговорить наедине, – заявил Джош-актер, беря ее ледяную ладошку в свои ладони. – Я должен тебе кое-что сказать.

Жасмин заставила себя опустить глаза и сфокусировала взгляд на маленькой книге в красном кожаном переплете. Джош-библиотекарь купил пьесу, думая о ней, и долго носил книгу в кармане, ожидая, пока Жасмин появится вновь. Это было так трогательно, что сердце ее заныло.

Но второй Джош, с которым она спала и которого не могла забыть, сидит рядом и ждет. Он хочет поговорить. Она прекрасно знает, о чем он будет говорить. Он скажет, что она должна выбрать его. И вести сумасшедшую жизнь, постоянно убегая от полчища репортеров, постоянно ощущая себя дичью, объектом охоты.

На мгновение к ней вернулся ужас того дня, когда она повстречалась с папарацци. Вспышки камер. Толстый человек, чья липкая от пота рука пытается удержать ее. Необходимо прекратить все это раз и навсегда. Прекратить прямо сейчас и сделать это, глядя в глаза Джошу. Такие вещи нельзя говорить по телефону.

– Ты прав, – сказала Жасмин. – Нам нужно все выяснить. – Повернувшись к библиотекарю, она спросила: – Здесь есть какое-нибудь укромное местечко, где мы можем без помех поговорить?

Рыжий мужчина поколебался, затем сделал им знак следовать за ним и подошел к незаметной деревянной дверце в стене. Он повернул деревянную завитушку, которая являлась дверной ручкой, и открыл дверь. Жасмин и Джош шли за ним.

– Вы можете побыть здесь, – сказал Джош-библиотекарь. – Там, в углу, есть коробка с зимними вещами. Выберите что хотите. Но предупреждаю – нельзя таскать продукты из холодильника! Это обед сотрудников библиотеки, и я обязательно узнаю, если вы что-то украдете.

Сделав это предупреждение строгим тоном, он покинул комнату и закрыл за собой дверь.

Джош и Жасмин остались вдвоем в небольшом помещении, освещенном единственной тусклой лампочкой, которая скорее подчеркивала, чем рассеивала полумрак. Жасмин вдруг вспомнила, что несколько дней назад они стояли вот так же в ее доме на Сто девятой улице и по углам прятались тени, а за дверью их караулили репортеры.

Это и, правда оказался холл, и он вел в небольшую комнату. Там гостеприимно горел теплый свет, и они, не сговариваясь, прошли в следующее помещение.

Комната могла бы служить декорацией для одного из романов Джейн Остен, потому что походила на прообраз всех кабинетов в доме любого писателя девятнадцатого века. Жасмин оглянулась, словно ожидая увидеть привидение Толстого, Эдгара Аллана По или самой Джейн Остен, пожелавшее присоединиться к беседе. В конце концов, они находятся в публичной библиотеке, и где, если не здесь, должны бродить призраки великих писателей прошлого? Жасмин вспомнила о Шекспире и решила, что явись он – ей не стыдно будет показать ему эскиз платья Джульетты для сцены на балконе. Почему-то она ощущала уверенность, что поэт понял бы ее настроение и одобрил бы наряд.

Вся мебель в комнате была тяжелая, красного дерева. Резная вешалка, на которой громоздились куртки и пальто. Жасмин без труда нашла взглядом ту одежду, в которой Джош пришел на работу. Под вешалкой, как и говорил библиотекарь, стояла наполненная до краев коробка с зимними куртками, шапками, шарфами и прочими нарядами зимы. Единственным предметом, выбивавшимся из обстановки, был маленький холодильник, сердито гудевший в углу.

В некотором замешательстве Жасмин обнаружила, что в комнате нет окна и ничто не сможет отвлечь ее от Джоша, который опустился рядом с ней на диван и близость которого она чувствовала слишком остро, почти болезненно.

– У меня мурашки по спине бегают, – негромко произнес Джош, продолжая разглядывать обстановку. – Так и кажется, что сейчас из стены покажется Шекспир и скажет мне пару ласковых из-за моего жалкого Ромео.

– Неправда, он вовсе не жалкий! – возразила Жасмин, невольно осознавая, сколь сильно она соскучилась по этому мужчине. Непроизвольно тело ее тянулось к нему, чуть-чуть продвигаясь на диване. Она собрала всю силу воли, чтобы остановить процесс.

– Ты еще не видела меня на сцене, – печально возразил Джош. – Репетиции начинаются на следующей неделе.

Жасмин не могла терять время на разговоры о театре и ролях. Паника опять подбиралась к ней, и она чувствовала непреодолимое желание спрятаться в коробке под вешалкой.

– Джош, мы не можем быть вместе, – выпалила она. – Мне жаль, но это так.

– Погоди…

Но Жасмин неслась дальше.

– Когда я увидела тебя там, среди фотографов, я поняла, что это другой ты. Незнакомец. Ты был великолепен! И они все обожали тебя. И ты был на своем месте, ты принадлежал всем и этому яркому и шумному миру. А я… – Она помедлила, сердце колотилось как ненормальное. – Я убегала по переулку, и меня тошнило от страха. Как смогла сдержаться и не вывернулась там же наизнанку, до сих пор не понимаю. И ведь за мной охотился всего один репортер!

– Прости, я должен был что-то сделать. Мне жаль… – Джош нахмурился и придвинулся ближе, словно пытаясь защитить ее.

– Нет! Перестань! – Она оттолкнула его. – Видишь? Тебе жаль! А я не хочу, чтобы ты жалел меня и жалел о той жизни, которую ведешь. Разве ты не понимаешь? Когда ты со мной, ты не можешь быть звездой, не можешь быть собой. А я… когда я с тобой…

– То тебя тошнит в переулке, – мрачно закончил за нее Джош. Он взлохматил волосы и опустил голову на руки. – Я не стараюсь привлекать к себе внимание, поверь мне. И я не эгоманьяк, который жить не может без восхищения окружающих. Это просто часть моей работы. Но я могу избавиться от внимания публики. Если я уйду из кино на несколько лет…

Жасмин закрыла глаза, потому что комната вдруг поплыла перед ней.

– Так нельзя. Актерство – твоя жизнь, твое призвание, и я не хочу быть тем, кто отберет у тебя любимое дело.

– Да мне плевать на дело! Я думаю о нас!

– Нет-нет, не говори так! Ты очень трепетно относишься к своей профессии, и это нормально. Кто из нас не мечтал иметь поклонников, быть в центре внимания…

– Ты когда-нибудь мечтала об этом?

Вопрос застал Жасмин врасплох. Как-то ей раньше не приходило в голову, сама ли она хочет ото всех спрятаться или прячется, потому что того требуют ее расстроенные нервы?

Но Джош и не ждал ответа.

– Скажи мне, чего ты хочешь? Или какой ты хочешь быть? Такой же, как сейчас? Или стать чем-то большим? Измениться?

Она печально качала головой:

– Джош, я никогда не сумею выйти к публике и быть с тобой. Я надеялась, что смогу, но не получилось. И не получится. Одна мысль о том, что люди будут смотреть на меня, вызывает дурноту.

– Все дело в нем? В библиотекаре?

– Да нет, при чем тут он? Он считает меня сумасшедшей. Ну, тебя он тоже записал в компанию местных психов, но не в нем дело.

– Ты ведь веришь в предсказание, да?

– Да. Эми действительно обладает силами… я видела, на что она способна. Но она слышит только имя – и больше ничего. Любой из вас двоих может оказаться моим истинным возлюбленным. Или провидение имело в виду кого-то третьего… вдруг где-нибудь в Айове есть парень по имени Джош Тоби. И работает он, например, механиком.

– А не можем мы попросить Эми выяснить имя моей истинной возлюбленной? Если это окажется Жасмин Бернс, то…

– Если бы все было так просто! Но Эми потеряла свою силу. Она больше не слышит голосов.

– То есть единственный способ узнать, я ли тот самый Джош Тоби, – это…

– Не знаю я такого способа. – Жасмин вскочила с дивана, не в силах выносить его близость.

– То, что есть между нами… – Он попытался взять ее за руку, но Жасмин ускользнула.

– То, что между нами было, – поправила она. – И это не должно продолжаться. Я не могу жить в этом безумии, а ты не сможешь существовать без него. Только в спальне все было прекрасно. Но нельзя провести там всю жизнь!

– А вот я не против. – Он опять потянулся к ней, но Жасмин отошла подальше.

– Я видела тебя там, среди людей, Джош. Ты весь сиял и был живой и яркий, как никогда. Это и есть твоя жизнь, но я не смогу разделить ее с тобой. Не смогу.

– Я не верю в это! Понимаешь? Я точно знаю, что если ты захочешь, то все получится. Я не принимаю твой отказ!

– Прости, но от тебя ничего не зависит. Я приняла решение. Я не могу быть с тобой, неужели ты не понимаешь?! Просто не могу…




Глава 28


Через пять дней от сонной тишины театра не осталось и следа. Кулисы и костюмерные гудели, люди сновали туда-сюда, охваченные лихорадочной деятельность – до премьеры всего четыре недели. Широко известная модистка – невероятная и неподражаемая Лола Барракуда явилась в театр лично, чтобы обсудить детали костюмов, за которые отвечала ее мастерская. Огромных размеров чернокожая женщина с малопонятным ямайским акцентом, она горой возвышалась между своими помощницами: двумя бледными худющими блондинками. Жасмин сидела перед ними, один за другим демонстрируя эскизы тридцати трех шляпок, которые она придумала для Джульетты. И это пока головные уборы только для Джульетты!

Женщины склонились над рисунками. Лола слушала внимательно, ее темные глазки блестели, и время от времени она издавала одобрительное ворчание. Жасмин было трудновато сосредоточиться, потому что она все время помнила о Толстяке Ларри, который преследовал ее неотступно и на данный момент обосновался в кафе напротив театра. Присутствие репортера беспокоило ее, но эти волнения не шли ни в какое сравнение с той тревогой, которая снедала девушку из-за Джоша. Дело в том, что Джош пропал. Он не давал о себе знать с того дня, как они расстались в библиотеке.

Просто исчез.

И оказалось, что она ужасно без него скучает. До слез хотелось увидеть его улыбку, погладить его собак, поболтать с ним… заняться с ним любовью.

Но потом у Жасмин появилась надежда на встречу. Ведь сегодня начинаются репетиции. Акт первый, сцена первая, десять ноль-ноль. Джош обязан явиться на репетицию… если он вообще не передумал участвовать в спектакле.

Жасмин понимала, что у Джоша имеются все основания передумать и свернуть проект. С того дня как Саманта продала газетам информацию о личности актера, который собирается играть Ромео, журналы и многочисленные телепрограммы о шоу-бизнесе буквально захлебывались от комментариев. У театра торчали поклонники, периодически наезжали съемочные группы с телевидения.

Ну и Толстяк Ларри тоже был тут как тут.

Он нагнал Жасмин на улице и предложил ей четверть миллиона долларов, если она даст материал о том, что у Джоша «опять проблемы с наркотиками». Она обвинила его в растиражированной многими изданиями грязной лжи, будто она сама торгует дурью. Ларри нимало не смутился, посмеялся и охотно признал, что эта история – продукт именно его творчества. Он все время пытался всучить ей контракт, повторяя, что этот скандал сделает ее звездой. Жасмин с негодованием отказалась даже в руки взять мерзкие бумажки, тогда он подсунул их под дверь квартиры Дженн.

Увидев утром, контракт на полу у двери, Жасмин вздрогнула: Ларри пролез в здание, вдруг он сможет проникнуть и в квартиру? Прежде чем разорвать и выбросить, она из любопытства просмотрела документ. От нее требовалось предоставить минимум три подтвержденных «факта» о сексуальных предпочтениях Джоша, три – о его пристрастии к наркотикам и три фотографии, на которых они должны быть вместе.

Жасмин наконец дошла до сорок третьей страницы альбома: здесь начинались эскизы головных уборов для Ромео. Первая модель была выполнена в форме капюшона – для тайной свадьбы с Джульеттой. Лола довольно заурчала и нацарапала в своем блокноте что-то совершенно загадочное.

Жасмин надеялась, что, когда в театре появится Джош, на нее наконец-то перестанут обращать внимание. Однако толпа снаружи росла, коллеги по цеху посматривали на нее кто настороженно, кто с любопытством, и она чувствовала, как напряжение все растет. Но больше всего ее удивило поведение сестер: Эми позвонила и предложила приехать и взять на себя общение с прессой, но Жасмин решительно отказалась, подозревая, что сестра жаждет получить свою порцию славы и денег. После чего сестра тоже пропала, и Жасмин перепугалась еще больше: это так не похоже на Эми без возражений принять отказ… Странно, что она просто не приехала первым же поездом и не сидит сейчас в кафе с Толстяком Ларри, поскольку эти два вруна просто созданы друг для друга. Вот расскажет Эми всём про свои предсказания и имя истинного возлюбленного, и Жасмин сочтут сумасшедшей. Неизвестно, правда, что лучше – прослыть безумной или наркодилером.

Сесилия, старшая сестра, тоже связалась с Жасмин и уговаривала ее приехать в Балтимор. Она предупредила о каких-то замыслах Эми, но признала, что намерений сестры не знает. Однако Жасмин никак не могла уехать: костюмы уже начали отшивать и ее присутствие было жизненно необходимо, тем более что Арти, сбежавший в Рим, так и не объявился.

Жасмин украдкой взглянула на часы. Репетиция начинается через двадцать минут. Придет Джош или нет? Ей бы спросить у кого-нибудь, но она боялась лишний раз обращаться к людям – многие начали ее сторониться после того, как Ларри опубликовал свою мерзкую ложь про торговлю наркотиками.

Единственный человек, который был готов поболтать с Жасмин по душам, – это Саманта. Она регулярно попадалась девушке в коридорах театра, и каждый раз мило здоровалась, приветливо улыбалась, но Жасмин проходила мимо, отделываясь неопределенным кивком. Ей нечего было сказать Саманте.

Пока Джош отсутствовал неизвестно где, Жасмин не теряла времени даром: она утверждалась в правильности принятого решения. Их с Джошем совместная жизнь – предприятие совершенно невозможное. И в подтверждение тому она ежедневно получала кучу писем от фанаток Джоша, и письма эти были полны ненависти и проклятий. Почту теперь приносили в мешках с логотипом почтового ведомства США. Сьюз каждый раз грозилась отправить всю кучу макулатуры прямиком в мусорный ящик, но Жасмин настаивала на том, чтобы просмотреть хотя бы часть. Она читала строки, в которых женщины обвиняли ее во всех смертных грехах и клеймили позором за то, что она отрывает Джоша от его любимой девушки и заманивает его в мир преступных страстей и наркотиков. Письма, где ей угрожали расправой, она откладывала в сторону, а потом передавала полиции. Сама она не слишком верила в эти угрозы, но таков был совет подруг, и полиция также настаивала на мерах предосторожности. Жасмин читала письма, обещавшие ей самые разные неприятности, от кары небесной до вполне земной пули, и думала: «Я не ошиблась, отказавшись от него. Боже, как я была права!»

И все же она по нему скучает! Его руки, его взгляд… Только Джош умеет смотреть, словно она единственная, самая желанная женщина на Земле…

– Так готово будет к концу дня, детка? – спросила Лола, с неодобрением поглядывая на отрешенно застывшую девушку.

Жасмин очнулась от своих мыслей и захлопала глазами.

– Простите, что?

– А я-то думала, газеты все выдумали про наркоту, – печально покачала головой черная мамми.

– Так и есть! Это ложь! Я не…

– Мне нужен вот этот размер шляпы. Видишь? Вот как надо померить твоего Ромео. И я хочу увидеть цифры сегодня, потому что ты желаешь, наверное, получить все восемь заказанных для него шляп к премьере?

– Я все сделаю.

– Ну и хорошо. – Лола наклонилась к девушке, и ее темные глаза оказались совсем близко. – Я видела гениев и прежде, – сказала Лола. – И я видела, как наркота разрушает гения. Это происходит быстро, ох как быстро… У тебя есть дар, детка. Да, я ведь сразу поняла, что Арти и рядом не стоял с этими эскизами. Они твои, детка, и они прекрасны. – Лола накрыла своей большой темной ладонью руку Жасмин и произнесла еще тише: – Завязывай с дурью и займись лучше своим мужиком, детка. Если кто и заслуживает самого сексуального мужчину на свете, то это ты – женщина, которая умеет придумывать такие шляпки.

Джош стоял у дверей своего дома в Санта-Монике – их с Клео общего дома. В руке он держал букет лилий и коробку лучшего шоколада. Он не брился несколько дней и не спал больше двадцати четырех часов. Джош раз за разом нажимал на звонок. В принципе в кармане у него имелись ключи, но он считал, что неправильно будет вторгаться в дом без разрешения. Он пытался поговорить с Клео по телефону, снова и снова набирая ее номер, но она не отвечала на звонки. И получалось, что для разговора ему нужно прилететь в Лос-Анджелес. Это не самый ближний путь, но он прилетел. И теперь стоит перед дверью, придавив пальцем кнопку звонка.

А может, ее просто нет дома? Эта мысль принесла сперва облегчение, а затем чувство стыда – Джош мысленно обозвал себя трусом. Он заглянул в окно холла. В прихожей, стоял подозрительно знакомый коричневый чемодан. Чемодан самый обычный, а потому вещь явно не может принадлежать Клео. На секунду ему показалось, что он видел этот чемодан раньше, но Джош отмахнулся от этой мысли, отпер наконец дверь своими ключами и вошел.

– Клео?

Голос отразился от стен. В воздухе отчетливо пахло корицей и гвоздикой. Вероятно, травяной чай? Мо заверила его, что Клео сейчас в Лос-Анджелесе. Он перезвонил агенту десять минут назад и получил подтверждение: Мо только сейчас разговаривала с актрисой и Клео дома. Мо приветствовала эту поездку. Джош понимал, что она все еще надеется: он оценит верность Клео и полюбит ее. Это решило бы разом множество проблем. Мо, наверное, сидит сейчас у телефона, скрестив пальцы.

Джош вздохнул и мысленно повторил заранее продуманную речь: «Ты должна была сказать мне о том, что происходит, Клео. Если бы я знал о твоих чувствах, я никогда не пошел бы на заключение договора о фальшивой связи. Потому что я тебя люблю… но это другая любовь. Не та, что нужна тебе, и я не могу даже объяснить, почему это так. Ведь ты очень красивая женщина и прекрасный человек. Но у нас с тобой ничего не сложится».

Он услышал голоса из небольшого кинозала, который имелся в дальней части дома. Музыка… ага, это саунд-трек. Наверное, Клео смотрит кино, может, отсматривает материал со съемок. Джош шел по знакомому дому, и его не покидало чувство пустоты и одиночества. Он бывал здесь, да. Но это здание фактически так и не стало для него домом. Да и никакое другое тоже. Он всегда в разъездах, съемки следуют за съемками, а этот дом так и остается пустым – декорация для отношений, которых не было.

Он вошел в полутемный кинозал. Клео сидела в первом ряду.

– Клео! – позвал Джош, но женщина не обернулась. Она сидела неподвижно, и даже в полумраке, в неверном свете экрана было видно, как блестят ее роскошные волосы. – Я люблю тебя, – страстно сказал Джош. А потом он повторил это нежно снова и снова… Его герой повторял эти слова с экрана, и теперь Джош вспомнил этот фильм, он вышел на экраны десять лет назад. Они снимались в нем вместе, и сейчас Клео смотрит на экранную любовь их персонажей.

– Я тоже тебя люблю, – отозвалась экранная версия Клео и упала в объятия мужчины.

У Джоша сжалось сердце. Он и не предполагал, что его партнерша так несчастна. Как велико отчаяние, если начинаешь смотреть в одиночестве старые фильмы ради того, чтобы пережить моменты страсти… ненастоящей, выдуманной режиссером и сыгранной в меру своих талантов и способностей!

Он спустился к первому ряду и сел рядом с Клео. На коленях у нее лежала пачка салфеток, а на полу стояла корзинка, полная влажных бумажных комочков, которыми она вытирала льющиеся по щекам слезы. Джош взглянул на нее, и у него сжалось сердце: кажется… в темноте трудно сказать, но она сегодня без макияжа. С ума сойти, он не видел Клео ненакрашенной… бог знает сколько лет. А может, и вообще никогда не видел. И эта незнакомая, не спрятанная за косметикой Клео походила на ребенка – она плакала и упорно не замечала появившегося рядом Джоша.

На экране они целовались. Крупный план. Его руки перебирают ее локоны, она медленно закрывает глаза, тела сливаются воедино… Они переснимали сцену четыре раза.

«Самый бесконечный поцелуй», – шутила съемочная группа, но режиссеру что-то не нравилось, и все послушно повторяли дубли. «Чего только не приходится выносить ради денег», – пошутил тогда Джош, и все смеялись. Сейчас ему вдруг стало стыдно.

– Клео, это лишь кино, – тихонько сказал он. – Там все не по-настоящему, помнишь?

– Для меня все было по-настоящему, – прошептала она. Джош взглянул на экран. Они уже лежали в постели и торопливо срывали друг с друга одежду.

– Я люблю тебя, милая, но не так… ты же знаешь. Ты мой самый лучший друг, но я не могу дать тебе больше. Прости.

Впервые она повернулась и взглянула на него. Глаза ее были мокрые, а щеки горели от стыда.

– Клео.

– Ш-ш. – Она покачала головой и отвернулась к экрану. Но Джош смотрел и видел лишь персонажей, а не себя и Клео. Он прекрасно помнил, что после выхода в прокат фильм наделал много шума и фанаты в один голос утверждали: если бы актеров ничего не связывало, они не сумели бы так передать огонь страсти, так потрясти публику.

Джош знал, чем кончается сцена. Их тренированные, совершенные тела двигались в такт, кожа влажно блестела… он помнил, как их бесконечно мазали детским маслом, и в воздухе словно опять повис тот же противный сладковатый запах. Оператор был хорош, и крупные планы трогали и волновали зрителей. Бедро Клео. Его ритмично поднимающиеся широкие плечи. Его рука на выгнутой спине женщины. Быстрый кадр – пики грудей, устремленные вверх, и, наконец, апофеоз страсти, когда голова Клео запрокидывается и с губ срывается стон – фальшивый, но хорошо сыгранный оргазм.

То есть… ведь это был фальшивый оргазм? Джош испуганно взглянул на неподвижную Клео и увидел слезы на ее нежных щеках. Лишь теперь он с ужасающей ясностью понял то, что должен был угадать еще тогда, десять лет назад, во время съемок. Клео Чен хорошая актриса… но не настолько. Для Клео это было не кино. Для нее все было по-настоящему.

– Я оказался идиотом, раз ничего не понял.

Экран погас. Джош торопливо вспоминал, что именно он хотел сказать ей. Но прежде чем Джош успел собраться с духом и с мыслями, экран осветился вновь и начался следующий фильм. Джошу стало не по себе. Сейчас на экране появится еще один поцелуй. А потом опять сцена в спальне.

– Прости меня, – сказал он. И ему было, за что просить прощения: даже сейчас он думал о Жасмин. И тогда он сделал то, что ему оставалось сделать. Он встал и ушел.

Жасмин, Дженн и Сьюз сидели в ресторанчике у Мэдлин. Подруги ели, а Жасмин печально смотрела на свой сандвич.

Джош не явился на первую репетицию, и она чувствовала себя одинокой и несчастной и корила себя за это. Подруги обменивались встревоженными взглядами и не знали, что сказать.

Весь вчерашний день Жасмин пребывала в лихорадочном состоянии. Она не желала признаваться себе в нетерпеливом ожидании Джоша. Костюмерная находилась в самом дальнем конце театра, и не было никакой возможности услышать происходящее на сцене. Поэтому время от времени под каким-нибудь предлогом, Жасмин покидала своих коллег и отправлялась проверить, не объявился ли Джош. После третьего такого похода она услышала, как одна швея объясняла другой, что ломка – вещь страшная и «посмотрите на мисс Бернс – она просто места себе не находит».

– Жас? – подала, наконец, голос Дженн. – Приходи ко мне в спортзал завтра с утра пораньше. Мы начинаем в шесть. Ты не представляешь, насколько йога помогает расслабиться. Снимешь нервное напряжение и наполнишь тело и мозг новой энергией. Почувствуешь себя обновленной.

– Нет, спасибо, – покачала головой Жасмин.

– А может, нам слетать в Мексику, в Канкун, на выходные? – спросила Сьюз; – Билеты сейчас удивительно дешевые, там вроде как сезон ураганов. Но что нам ураганы? Будем пить «Маргариту» на пляже. А если и накатит цунами… что ж, надеюсь, у них там есть симпатичные спасатели.

– У меня много работы, – пробормотала Жасмин.

Они помолчали.

– Не понимаю я, – не выдержала Дженн. – Если ты чувствуешь себя такой несчастной, почему не поговоришь с ним?

– Нам не о чем разговаривать.

– Ну, всегда можно попытаться подобрать пару фраз, – заметила Дженн. – Попробуй хотя бы с такой: «Прости меня, я вела себя как дура, давай постараемся начать все сначала». Дарю идею.

Сьюз вдруг выпрямилась, ткнула локтем Дженн, и обе они уставились на дверь с приоткрытыми ртами и горящими щеками.

– Что случилось? – спросила Жасмин. Подруги молчали.

– А знаешь, Жас, жаль, что ты не хочешь разговаривать с Джошем, – прошептала Сьюз. – Он только сейчас вошел в ресторан.




Глава 29


Жасмин подняла взгляд, и ее сердце – ох это предательское любящее сердце! – наполнилось надеждой.

Перед рестораном стоял Джош, как обычно, в голубых джинсах и синей рубашке. На плече висит сумка с ярлычком авиалинии, охватившим ручку. Сегодня он не надел кепку, и Жасмин видела его глаза, а смотрел Джош прямо на нее.

Жасмин замерла. Внутри, словно пузырьки от шампанского, бурлила радость. Затем ее охватили волнение и испуг. Куда он летал? Скорее всего, в Лос-Анджелес. А значит, он наверняка виделся с Клео.

«Ну и что? – одернула себя Жасмин. – Я от него отказалась, и он может встречаться с кем хочет».

– Я вычеркнула Джоша из своей жизни, – сказала Жасмин вслух. – Мое решение твердое и окончательное.

Пытаясь укрепиться в этой решимости, она хотела вспомнить тот переулок с мусорными баками, и Толстяка Ларри, и свой ужас… но почему-то страх не приходил, он выцвел и сжался до невидимых размеров, ему просто не осталось места, потому что душа Жасмин наполнилась радостью.

– Правда? – прошептала Сьюз. – Тогда отдай его мне.

Она торопливо приглаживала и без того идеально гладкую прическу.

– Нет, он будет моим! – Дженн постаралась принять непринужденно-эффектную позу. Жасмин заметила, что кожа подружки покрылась мурашками.

Дженн тоже взглянула на Жасмин и быстро спросила:

– С тобой все в порядке? Ты так побледнела… Никто не покушается на твоего красавца. Мы просто пошутили.

Мэдлин подошла к посетителю и, обменявшись с ним парой фраз, уверенно указала на столик подруг.

И Джош направился прямиком к ним, одарив хозяйку ресторана сногсшибательной улыбкой.

– Не вздумайте сбежать и бросить меня с ним наедине, – прошипела Жасмин.

– Еще чего! Да я ни за какие деньги не уйду! – отозвалась Сьюз.

– Не беспокойся, мы уже уходим, – сказала Дженн, но не двинулась с места.

Джош подходил все ближе, и с каждым его шагом сердце Жасмин колотилось все сильнее. Впрочем, она подозревала, что так же стучат сейчас сердца всех посетительниц ресторанчика. Джош шел как по сцене: от бедра, раскованной походкой, светлая прядь падает на глаза и делает и без того магнетический взгляд неотразимым.

И вот он прямо перед ними, с сияющей улыбкой и васильковыми глазами.

– Это место занято?

Жасмин покачала головой и представила:

– Джош, это Дженн и Сьюз.

Подруги хором сказали «привет» и принялись пожирать Джоша глазами.

И все до единой посетительницы ресторанчика делали то же самое. Никто не жевал, не стучал ножом и вилкой. Тишина повисла такая, что стали слышны тикающие на стене часы.

– Приятно познакомиться, – как ни в чем не бывало, сказал Джош, одаривая Сьюз сияющей улыбкой. Потом он перевел взгляд на Дженн и добавил: – Мы ведь с вами уже встречались.

Он протянул руку, и Дженн вложила в нее свою дрожащую ладошку. Другую руку она прижала к сердцу и сумела выговорить:

– Я рада…

– Приятная встреча, – выпалила Сьюз, но она вцепилась пальцами в край стола и явно была не способна на рукопожатие.

Джош осторожно высвободил руку из сжавшейся ладошки Дженн и спросил:

– Жасмин, мы можем поговорить?

– Ну почему же нет? – Она старалась, чтобы это звучало спокойно. – Бери стул, присаживайся.

Дженн очнулась и ткнула локтем Сьюз:

– Мы как раз собирались уходить!

– Неужели? Но почему? – пробормотала Сьюз, не отводя от Джоша зачарованных глаз.

Дженн, оказавшаяся более стойкой, встала и подняла подругу на ноги. Она потащила Сьюз к выходу, хотя подружка весьма неохотно переставляла ноги.

Уже в дверях Дженн обернулась и крикнула Жасмин:

– Позвони!

– Пока! – Сьюз махала Джошу.

Джош улыбнулся и помахал в ответ. Женщины в ресторане очнулись, схватились за телефоны и теперь фотографировали звезду. Джош терпеливо улыбался и приветливо помахивал ручкой.

Жасмин с улыбкой наблюдала за подругами. Сьюз вдруг попыталась оказать сопротивление и остаться, но Дженн и ее отличная физическая подготовка взяли верх, и после небольшой заминки в дверях Сьюз была вытолкнута на улицу.

– Как ты меня нашел? – спросила Жасмин, но тут же махнула рукой: – Не отвечай, я догадалась. Это все Мо.

– Она не предупредила меня об особенностях местного интерьера. Знай, я, что стены столь интенсивного розового цвета, я бы не рискнул прийти.

Жасмин вдохнула, выдохнула и поклялась себе сохранять спокойствие.

– Ты сегодня не был на репетиции.

– Мне пришлось слетать по делам в Лос-Анджелес. – Джош взял раскрашенный ромашками стул, повернул его спинкой к столу и сел верхом, положив локти на спинку. – Однако я не стал задерживаться и сразу сел на обратный рейс до Нью-Йорка. Так что вернулся уже к девяти утра… Честно сказать, я приехал к театру… Но не решился войти. Четыре раза прошел мимо и не смог себя заставить заглянуть в здание.

Жасмин вздохнула: ей ли не понять! Пытаясь подавить в себе симпатию, она спросила:

– Тебя стошнило?

– Дважды. – Он ухмыльнулся. – А если честно, то я по тебе скучал.

– Почему ты улыбаешься?

– Потому что ты роскошно выглядишь. И потому что я знаю – ты единственный человек в мире, который по-настоящему понимает, каково мне было там, у театра.

Жасмин не знала, что сказать, но тут у стола объявилась молоденькая официантка. Два тощеньких хвостика трогательно вздрагивали каждый раз, как она поворачивалась.

Джош отказался от меню и попросил принести сандвич с пастрами. Официантка отошла, но было видно, что уходит она с неохотой.

– Почему ты здесь? – спросила Жасмин, а про себя добавила: «Я не пущу тебя обратно в свою жизнь, не пущу в свое сердце. И в свою постель. Ну вот в постель можно бы еще разочек…» Нет! Она должна быть сильной!

– Я пришел, чтобы посидеть с тобой и съесть пастрами. – Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, и Джош первым отвел взгляд. – Ладно, если честно, мне надо поговорить с тобой перед завтрашней репетицией. Я твердо решил прийти завтра в театр. Знаю, ты против, чтобы я мешал твоей работе, вот я и хотел предупредить, что буду за кулисами… Неужели ты совсем по мне не скучала?

«Боже, да я не просто скучала – у меня словно душа разорвалась надвое!» Но вслух она сказала другое:

– Джош, мы уже все выяснили. Все обсудили. Мы не можем быть вместе. С нашей последней встречи ничего не изменилось. – «Да, – добавила она про себя, – ты по-прежнему самый красивый мужчина на свете, и ты смотришь на меня так, словно видишь меня насквозь, словно читаешь в моем сердце». – У нас нет ничего общего. – «Ну, правда, ты можешь оказаться моим истинным возлюбленным».

– Я могу оказаться твоим истинным возлюбленным, – сказал он, и Жасмин вздрогнула. Это надо прекратить!

– Перестань!

– Что перестать?

– Читать мои мысли!

– Да? А как там поживает библиотекарь?

– Не знаю. Мне некогда было не то что встречаться, а даже думать о нем. Я работаю с утра до ночи, а иногда и с вечера до утра.

Официантка принесла заказанный сандвич. Поставила тарелку и замерла подле стола.

– Спасибо, – улыбнулся Джош. Но девушка неловко улыбнулась в ответ и осталась стоять на месте. – Спасибо большое, сандвич выглядит очень заманчиво.

Официантка не шевельнулась.

– У нас все в порядке, – сказала Жасмин.

Мэдлин, зорко наблюдавшая за персоналом, подошла и увела впавшую в транс девушку. Жасмин покачала головой: надо же, все словно с ума посходили, а она чувствует себя почти нормально. Ну, то есть она, конечно, тоже без ума от Джоша, но не как от звезды, а как от своего, мужчины.

– Ты не права, – серьезно возразил Джош. – У нас все же есть кое-что общее. Например, мы оба любим пастрами.

– Ты любишь фуа-гра и пиво «Будвайзер».

– С чего ты взяла?

– Так написано в журнале «Пипл». Статья называется «Самый сексапильный мужчина на свете».

– Забудь эту чушь и просто посмотри на меня.

– Неужели ты не составляешь кремы для лица по собственному рецепту?

– Взгляни на меня и скажи мне в глаза, что ты не хочешь быть со мной.

– Подожди, я тебе кое-что покажу. – Жасмин вскочила и пошла к двери. Почувствовав сквозняк, она вдруг вспомнила, что до этого убегала с каждого своего свидания. В принципе сейчас можно поступить так же: распахнуть дверь, выскользнуть на улицу и припустить вперед не оглядываясь.

Она оглянулась. Джош сидел за столом и смотрел на нее. «Он такой красивый. Такой добрый. Он мой. И я не хочу убегать».

Подле двери стоял столик с журналами. Жасмин некоторое время перебирала глянцевые обложки, но, наконец, нашла нужную. Она вернулась к столику, открыла журнал на упомянутой статье и сказала:

– Итак, приступим. Ты умеешь готовить или нет?

Джош вытянул шею и вслух прочел подзаголовок:

– «Он сексапильный. Он страстный. И он умеет готовить». – Он поднял взгляд на Жасмин, и губы его дрогнули в искушающей улыбке. – Лучше скажи, я действительно сексапильный и страстный?

– Я первая задала вопрос! – Она с гордостью подумала, что за все время разговора даже ни разу не покраснела. Вообще-то это странно, поскольку обычно кровь сразу же приливает к щекам… и только тут Жасмин почувствовала, что кровь прилила в этот раз совершенно в другое место. Однако…

– Китайская кухня. Тайская. Континентальная. Американская.

– Вот я и говорю – у нас нет ничего общего.

– Ну уж нет! Если ты ешь хоть что-нибудь, то это нас уже объединяет. Я не привередлив. – Джош взял Жасмин за руку и склонился ближе. – Твоя очередь. Скажи, правда ли, что я сексапильный и страстный?

– О да! – прошептала женщина, сидящая за соседним столиком, но они притворились, будто не слышали ее слов.

Жасмин откашлялась и ответила негромко:

– Для международного секс-символа ты вполне страстный и сексапильный.

– Да ты что? – Джош хмыкнул. – Ну и, слава Богу!

– Давай-ка посмотрим, что у нас дальше. – Жасмин опять уткнулась в журнал, но Джош выхватил его, захлопнул и отложил в сторону. Он подался к ней еще ближе и прошептал:

– Жас, это все глупости, которыми нам приходится потчевать поклонников. Ведь никто не хочет слышать, что мы не можем позволить себе нормальную жизнь, что мы слишком много работаем. Никому не интересно, что моим родителям стыдно за меня – я ведь так и не поступил в университет… но все это я могу пережить… Знаешь, что страшит Меня по-настоящему? Из-за моей славы единственная женщина, которая имеет для меня значение, боится меня.

Сердце Жасмин замерло. «Единственная женщина, которая имеет для меня значение»!

– Что случится, если ты позволишь миру узнать настоящего Джоша Тоби? – спросила она.

– А что случится, если ты позволишь миру узнать настоящую Жасмин Бернс?

Некоторое время они сидели в молчании. Она все повторяла и повторяла про себя, его слова – о том, что она единственная. Это так прекрасно… но как быть, если настоящая Жасмин Бернс просто не выживет в его мире?

– Жасмин, – негромко сказал Джош, – пойдем к тебе… я хочу заняться с тобой любовью.

Сидящая за соседним столиком женщина судорожно вздохнула и прижала руки к груди.

– Н-нет, не стоит, – пробормотала Жасмин, хотя тело ее ныло и желало его страстно, еще немного, и страсть эта превратится в силу, которую нельзя остановить!

– Я остановился в «Плазе», – сказал Джош. Его васильковые глаза сияли, обещая и маня. Он вынул из кармана пластиковую карточку – ключ от номера – и положил на стол.

– А как же Клео? – спросила Жасмин, глядя на карточку.

– Я с ней виделся и говорил. Она знает, что мы не можем быть вместе. Теперь с ней свяжется Мо, все обсудит и подготовит пресс-релиз.

Жасмин представила себе реакцию публики на этот пресс-релиз, и ей стало нехорошо.

– Я не могу, – повторила она, противореча всем своим желаниям.

– Все же возьми карточку. Вдруг передумаешь.

Она не двинулась. Карточка лежала на столе. Джош вздохнул и сказал:

– Я буду играть Ромео для тебя.

– Что?

– Я решил, что единственный способ заставить тебя взглянуть в лицо твоим демонам – это начать с себя. Сначала я должен победить свои слабости. Если хочешь знать, это вообще единственная причина, заставившая меня вернуться.

«Джош собирается играть Ромео ради меня? Рискует тем, что весь мир увидит его страх перед сценой, его промахи? Рискует подвергнуться насмешкам и оскорблениям?..»

Жасмин искоса взглянула на ключ от номера в «Плазе».

Нет-нет, нужно оставаться сильной и не поддаваться искушению.

Он, конечно, великий соблазнитель, но, несмотря на чарующие речи и смелые поступки, его жизнь не изменилась и не изменится. Если Жасмин станет частью безумной жизни кинозвезды, она никогда не сумеет быть собой, быть спокойной… вот как сейчас. Жасмин прислушалась к себе и обнаружила странное отсутствие страхов.

Между тем Джош, теперь очень серьезный, продолжал говорить:

– Я решил, что поднимусь на чертову сцену и сделаю все, чтобы покинуть ее с триумфом. И тогда ты уйдешь со мной. Мы будем идти рука об руку, и никто не сможет нас осудить. Посмотри в лицо своим демонам, Жасмин!

Жасмин смотрела на Джоша в молчании. Он не боится насмешек и оскорблений. Не боится разрушить свою карьеру. Он рискует всем – ради нее!

Жасмин бросила взгляд на журнал, лежащий на столе. Джош прав: статья просто глупость и фото обнаженного актера лишь картинки, потому что ничто не сравнится с его телом, безупречным телом, которое сводит ее с ума…

Она так ничего и не решила там, в ресторанчике у Мэдлин, но на всякий случай положила в сумочку ключ от номера в «Плазе».




Глава 30


Джош проснулся ночью. Посмотрел на будильник – два тридцать пять. Он некоторое время прислушивался, и потревоживший его звук снова повторился: тихий стук в дверь. Однако актер не бросился к двери, потому что за ней мог оказаться кто угодно. Уже не раз фанатки пробирались в гостиницу, где он ночевал, они умели просачиваться в окна, двери и бог знает как еще. А если это все же Жасмин… что ж, у нее ведь есть ключ.

Он лежал в темноте, напрягая слух, и надеялся. И вот, наконец, звук, от которого остатки сна слетели окончательно: тихий шелест пластика, проходящего через считывающее устройство. Сердце Джоша забилось сильнее, еще сильнее. Наверное, собак разбудил именно этот бешеный стук. Они проснулись и сели в изножье кровати, настороженно глядя на дверь и тихо повизгивая от страха и нетерпения.

Дверь открылась, и на пороге появился силуэт, очерченный серебристым светом, льющимся из холла.

Жасмин.

Джош рывком сел в кровати.

– Я думал, ты не придешь.

Жасмин вошла в комнату. Бастер и Лэсси сонно приветствовали ее, потом убежали обратно в свои корзинки и свернулись уютными калачиками. Гостья закрыла за собой дверь и замерла, привыкая к темноте.

Джош протянул руку и включил лампу на тумбочке подле кровати. Теперь он мог видеть девушку. Она стояла посреди гостиной – в чертовом номере целых четыре комнаты и гостиная так далеко – и держала в руках небольшой сверток.

– Я тебе тут принесла кое-что…

– Иди сюда. – Голос Джоша прозвучал хрипло, поскольку трудно, оказалось, контролировать радость и возбуждение, охватившие тело, нет, все его существо. Неужели ему удалось убедить ее прийти и разделить с ним постель? А потом и всю жизнь? Он так на это надеялся, что даже в глазах защипало.

– Я пришла, чтобы передать тебе это. – Она положила сверточек на мраморный столик в гостиной и сделала шаг в сторону двери.

Джош выпрыгнул из постели, увидел выражение растерянности и страха на лице Жасмин и вспомнил, что, как всегда, спал обнаженным. Схватил махровый банный халат, накинул и затянул пояс.

– Подожди! – Он не должен позволить ей ускользнуть!

– Я подумала, что, если завтра тебе предстоит репетировать Ромео, – она сделала еще шаг к двери, – это может тебе помочь.

Джош подошел к столу и развернул пакет.

– Кукла Барби?

Жасмин кивнула.

– Ну, спасибо, конечно, – неуверенно сказал Джош.

– Представь, что это Джульетта. Когда учишь слова или просто практикуешься, обращайся к ней. И тогда тебе будет легко разговаривать с настоящей актрисой… ну, все же немного легче.

– А почему она голая?

– Это необходимо. Твой противник… человек, которого ты боишься, должен быть обнажен. Тогда он наиболее уязвим.

– Я бы предпочел видеть тебя на ее месте…

– Предполагается, что во время этих практических занятий ты тоже должен быть обнаженным.

Джош схватился за пояс халата.

– Нет! Я пришла отдать тебе куклу и… и все!

– Не ври! Никогда не поверю, что ты пришла ко мне посреди ночи только за этим.

– Ну… – Губы ее дрогнули в улыбке.

– Но раз ты настаиваешь. – Он оставил в покое халат. – Давай поговорим о психотерапии. – Джош взял Жасмин за руку, подвел к дивану, сел, и она послушно опустилась рядом, прижалась к его плечу. Он прикрыл глаза, вдыхая запах ее волос.

– Может, я не все понимаю, – сказал Джош. – Ты считаешь, что, если я буду репетировать с куклой, это поможет мне лучше понять Шекспира?

– Угу. – Она прижалась теснее, и он чувствовал, что его любимая здесь, и она не боится. Вот такую Жасмин он и мечтал увидеть, мечтал держать в своих объятиях.

– А у тебя самой тоже есть Барби?

– У меня есть Кен.

– Голый?

– Да. Это было до того, как мы встретились.

– И как? Помогло?

– Не очень. Но я все равно решила использовать этот неплохой предлог для того, чтобы зайти к тебе. И не оставаться, если я передумаю.

– Ты передумала? – Его сердце замерло.

– Нет. Но я собой ужасно недовольна. Ты для меня слишком знаменит. И слишком красив, слишком добр, слишком заботлив…

– Слишком красив? – Он обнял ее. – А ты не смотри на меня.

– Это трудновато.

– Я завяжу тебе глаза.

– Это… это может быть забавно. – Жасмин покраснела от собственной смелости.

Джош смотрел на ее пунцовое личико и думал: позволит ли она себе отдаться мужчине так безоглядно? Осмелится ли довериться ему полностью? Сомнения, ожидание ответа и ее молчание причиняли почти физическую боль. Джош сел прямо, отстранившись от Жасмин, и твердо заявил:

– Я так больше не могу. Давай решать, остаешься ты или нет. Если остаешься – доверяешь ли ты мне себя?

Он ждал, закусив губы. Даже выговорить эти слова было нелегко, и совсем ужасно оказалось ждать ответа в тишине, нарушаемой лишь их неровным дыханием.

– Я доверяю тебе, – прошептала Жасмин.

– Докажи.

– Но как?

– Сама реши.

– Нет. – Она взглянула ему в глаза. – Скажи, чего хочешь ты.

– Разденься, – приказал Джош и с облегчением увидел, что она улыбается.

Жасмин чудилось: тело ее охвачено огнем. Раздеться? Как стриптизерша! Потому что он так захотел. Она встала. Она сделает это… для столь смелого и вызывающего поступка нужна такая степень уверенности в себе, которая раньше казалась ей немыслимой. Однако теперь…

Она сняла туфли.

– Не спеши, – сказал Джош, и она видела, что глаза его затуманены. – Спешить некуда. Впереди долгая ночь, и мы будем заниматься любовью до самого утра.

Жасмин расстегивала блузку. Пуговичку за пуговичкой. Пуговичку за пуговичкой.

– Скажи мне, о чем ты думаешь, – попросил Джош.

– О том, как я хочу заниматься с тобой любовью. – Голос ее был непривычно низким и тягучим от желания, которое снедало ее. И Жасмин понимала, что теперь у нее нет пути назад, но эта мысль не пугала, а лишь добавляла восхитительной остроты чувствам и ощущениям.

– Замечательно. Сними блузку.

Она повиновалась, и блузка бабочкой упала на пол.

– Бюстгальтер, – скомандовал Джош.

Кружевной бюстик приземлился рядом с блузкой.

– Ты такая красивая, – выдохнул Джош. – И такая смелая. Ты доверяешь мне?

– Да.

– Повернись.

Она повернулась медленно-медленно, и дыхание ее учащалось с каждой минутой.

– Теперь брюки.

Она подчинилась.

– Трусики.

Жасмин стояла к Джошу спиной и не могла его видеть, но по тому, какое напряжение звучало в его голосе, она понимала: он возбужден и это сделала она. Жасмин осознала вдруг, что обладает немалой властью, и это ощущение собственной силы было для нее абсолютно новым и восхитительным. Джош нуждается в ней так же, как она сама нуждается в нем. Подумать только, она стоит перед мужчиной обнаженная, и ей это нравится, ведь она делает это для него!

– Встань на колени.

Жасмин упала на колени, чувствуя, как низ живота сводит от желания. Насколько далеко она готова зайти? Мелькнула мысль, что надо бежать, что не стоит испытывать судьбу и… «Я доверяю ему», – подумала она и осталась на месте.

– Скажи, что ты меня любишь.

– Люблю. Я люблю тебя.

– Скажи, что ты хочешь меня.

– Я…

– Покажи мне это. Пусть скажет твое тело.

Жасмин заколебалась, неуверенная, чего именно он хочет. «А чего хочу я?» – подумала она. И раздвинула ноги.

Джош молчал, но она была уверена, что он улыбается. Он поднялся и прошел по комнате, но не к ней.

Вот он выдвигает ящики, потом скрипнула кровать, он лег. Несколько секунд, показавшихся ей вечностью, в комнате царила напряженная тишина. Жасмин сжала зубы. «Я не могу больше ждать», – кричало ее тело, но она молчала, и, наконец, Джош позвал:

– Иди ко мне. Медленно.

Она встала, повернулась и пошла к нему. Движения ее были медленны, потому что он ждал, он жаждал обладать ею, но теперь была ее очередь дразнить, искушать, и Жасмин хотела, чтобы желание раздирало его. Когда она остановилась перед кроватью, он сказал:

– Закрой глаза и повернись.

Жасмин подчинилась и вздрогнула от испуга: он завязал ей глаза. А затем связал руки за спиной.

– Доверься мне, – повторил Джош.

– Я верю, – прошептала она.

– Я люблю тебя, – сказал он, укладывая ее на кровать. Жасмин словно видела себя со стороны: она лежит перед ним обнаженная, беззащитная. И в то же время она чувствовала, сколь огромна ее власть над этим мужчиной.

Джош стал целовать Жасмин, вжимая в постель весом своего тела.

– Не покидай меня больше – шепнул он. – Если ты уйдешь, я умру.

Она страстно ответила на поцелуй. «Пусть он поймет, что я принадлежу только ему, а он принадлежит мне». Этот вкус, этот запах, жар его тела, его сила, входящая меж ее бедер.

«Я больше никогда не стану сомневаться в нем, – думала Жасмин, выгибаясь навстречу его телу. – Никогда не стану сомневаться в себе. Мы можем быть вместе. Только вместе мы обретем счастье. И тогда… тогда мы выстоим против всего мира. И победим своих демонов. Вместе».

Тела их двигались в едином ритме.

– Скажи, что ты меня любишь.

– Я люблю тебя. – Губы ее пересохли от желания.

Джош вжимался в ее тело, слушал стоны, срывавшиеся с ее губ, и желание его не убывало. Жасмин не могла видеть лицо мужчины, который ласкал ее, перед глазами была лишь тьма, но она все равно видела его – его лицо, его глаза. Она не могла коснуться его руками, только прислоняться телом и ласкать ртом. Пытаясь объяснить, как сильно она желает его, как велика ее страсть, Жасмин впилась зубами в плечо Джоша. Потом прикусила шею…

«Она словно пытается притянуть меня ближе», – думал он.

И Джош дразнил ее – приподнялся на локтях, вышел из ее тела и ждал. Тело ее выгнулось, догоняя его, вбирая в себя. Толчок – сильно, во всю длину, чтобы опять услышать ее стон, – и подняться, дразня и возбуждая.

Жасмин металась, сходя с ума от желания. Дыхание ее короткими всхлипами срывалось с губ. «Ну же, сейчас… я сойду с ума… освободи же меня!»

И он входил в нее снова и снова, все быстрее, наполняя ее собой, забирая ее с собой, до тех пор, пока оба они не сомкнулись в последнем рывке, сливаясь воедино и уносясь на волне страсти.

Некоторое время они просто лежали, стараясь отдышаться. Потом Джош бережно развязал ей руки и снял повязку с глаз.

– Ты голодна? – спросил он, целуя Жасмин в нос.

– Не то слово.

Джош встал и пошел к мини-бару. Он вернулся с сыром, крекерами и фруктами. Кормил ее виноградом – одну ягодку за другой.

– Ешь, тебе понадобятся силы для следующего раунда, – сказал он.

– Тогда ты тоже поешь. – И она протянула ему виноград.

– М-м? Ты на меня рассчитываешь? Есть идеи?

– Идеи? – Жасмин оглядела его, потом взгляд ее остановился на повязке, и она подумала: а почему бы и нет?

Она завязала Джошу глаза и сказала:

– Теперь твоя очередь довериться мне.

– Мисс Бернс, какой прогресс! Вы растеряли свою застенчивость? И мне это чертовски нравится, должен признать…

Они забыли доесть виноград, потому что нашли занятие поинтереснее.




Глава 31


«Я идиот. Нет, я самый сексапильный идиот в мире». Джош в третий раз прошел мимо входа в театр и опять не смог заставить себя войти в здание. Ноги несли его дальше по Сорок седьмой улице и потом на Бродвей.

Вновь он повторил себе, что такое поведение нелепо. Не так уж много от него и требуется. Речь идет всего лишь о пьесе. У него больше актерского опыта, чем у любого из тех, кто будет участвовать в спектакле вместе с ним. А сколько книг он прочел! Наверное, значительную часть всего, что напечатано литературоведами, театроведами, историками и другими специалистами. Он вызубрил свою роль назубок, и сегодня утром, когда он в очередной раз повторял монолог, Барби смотрела на него весьма одобрительно.

Он может это сделать.

Джош опять свернул за угол, и вот он уже на Сорок седьмой улице. Пошел снег – первый снег в этом году. Крупные снежинки падали, изредка задевая его разгоряченные щеки. Кипельно белые звездочки ложились на людей, на одежду, на асфальт и исчезали.

«Хочу раствориться. Отправиться в небытие. Я ничто. – Злость накатила волной и дала силы затормозить у входа в театр. – Я не ничто. Я Джош Тоби!»

– Джош! – Из подъезда выбежала Жасмин. Она не надела пальто, облачко пара дрожало у губ.

– Зачем ты выскочила раздетая? Замерзнешь! Сегодня утром они проснулись в его номере в отеле, утомленные, но счастливые. Она сказала, что ей нужно домой, и отказалась использовать лимузин, который он предлагал. Нет-нет, это вызовет очередные сплетни и привлечет внимание таблоидов. В восемь утра Жасмин должна присутствовать на собрании всех технических специалистов, занятых в пьесе.

И вот они встретились второй раз за сегодняшний день.

– Все тебя ждут, – сказала она.

– Подумаешь, немного опоздал. – Он пожал плечами, стараясь выглядеть независимо.

– Я видела, как ты прошел мимо театра. Два раза.

– Было дело. – Джош склонил голову, принимая упрек.

– Но я тебя понимаю! Слышишь? Я знаю, как это трудно – заставить себя войти в чертовы двери.

Джош взглянул на Жасмин: ее личико буквально светилось, и он не мог сказать, то ли это от холода, то ли от вчерашней ночи любви.

Больше всего ему хотелось прямо сейчас поцеловать ее холодные дрожащие губы, но вчера вечером они договорились, что в глазах общества останутся друзьями до тех пор, пока Клео не согласится на расставание, обставленное соответствующими пресс-релизами.

– Я должен служить тебе примером и доказывать своим поведением, что нет ничего страшного в публичной деятельности, а ты поймала меня, когда я малодушно петлял вокруг театра. – Джош был просто раздавлен своим отступническим поведением.

Жасмин оглянулась, но на них никто не обращал внимания. Прохожие спешили по своим делам, уткнув носы в шарфы и надвинув шляпы и капюшоны поглубже. Тогда она поинтересовалась шепотом:

– Ты взял с собой Барби?

– Да. Мы практиковались все утро… хотя я предпочел бы занятия с тобой.

Жасмин опять испуганно оглянулась, а он быстро спросил:

– Пойдешь сегодня вечером к моим родителям? Скажи «да», и тогда я прямиком иду в театр.

– Это шантаж! – Она вывернулась из его рук. Надо же, ее тело опять распоряжается, иначе как она незаметно для себя оказалась в объятиях Джоша? Теперь они стояли на некотором расстоянии, и Жасмин сразу стало ужасно холодно, и снежинки таяли на ее черных волосах неохотно.

Джош сбросил пальто и накинул ей на плечи.

– Шантаж – это не так плохо. Он помогает мне расслабиться и придает гораздо больше смелости, чем игра в куклу Барби. Ну же, скажи «да».

Улыбаясь, Джош смотрел, как Жасмин уткнулась носом в воротник его пальто и вдыхает его запах. «Если бы ко мне попала ее вещь, я бы сделал то же самое», – думал Джош. Даже просто поговорив с ней, он уже почувствовал себя лучше, более уверенно и спокойно. Жасмин подхватила его под руку и потащила за собой.

– Пошли, пора работать, – сказала она.

– Ну-у, один поцелуй для храбрости.

– Нет!

– А на удачу?

Она бросила вокруг настороженный взгляд и чмокнула его в щеку.

– Я не совсем такой поцелуй имел в виду.

– А я тебе уже говорила, что Толстяк Ларри по-прежнему преследует меня по пятам. Вдруг он затаился где-то неподалеку? Мы только друзья, помнишь?

Джош оглянулся. Если бы Толстяк и в самом деле притащился сегодня в такую рань к театру, он бы уже прыгал вокруг них, щелкая фотоаппаратом.

– К черту Ларри! Мне нужен этот поцелуй!

Он легко притянул к себе растерявшуюся Жасмин и поцеловал ее так, что у обоих дух захватило. Окажись здесь Ларри, он заработал бы на этом поцелуе не меньше миллиона долларов.

Джош отпустил Жасмин, и она едва устояла на ногах.

– Ты мой Ромео, – прошептала она. Он улыбнулся и направился ко входу в театр. В дверях обернулся и сказал:

– Я зайду за тобой в девять, поэтому не задерживайся. Помни, мы идем ужинать к моим родителям! Мама будет в восторге!




Жасмин сунула в рот еще одну маслинку и принялась сосредоточенно жевать. При этом она все время помнила: спину надо держать прямо и не открывать рот, пока не проглотишь все, что там есть. Они с Джошем сидели в весьма напряженных позах на диване, обитом коричневым твидом, и она чувствовала, что может пересчитать собственной попой все пружины в этом динозавре мебельной промышленности.

Вчерашняя ночь стала потрясением, но сегодняшний визит поверг ее в еще больший шок. Во-первых, она до последнего момента не верила, что он действительно собирается представить ее своим родителям. А во-вторых… они принадлежали к миру, который был далек не только от ее собственного, но и от мира Джоша – дальше просто некуда.

Жасмин пыталась не впасть в депрессию от напряженной обстановки, царившей за ужином. Стараясь отвлечься, она отыскивала в лицах родителей черты, которые они передали сыну. Вот Рут, мама Джоша – она так похожа на него, но при этом совершенно некрасива. Те же глаза, но цвет более тусклый и в них нет огня. Тот же нос, но на лице ее сына этот нос создал пропорции, о которых мечтает каждый скульптор.

Или вот отец. Та же линия челюсти – упрямая, надо сказать, челюсть. Идеальные зубы. Кожа пожилого человека не могла сравниться с кожей его сына, но все равно рисунок скул все еще был виден. Лицо мистера Тоби могло бы стать впечатляющим, если бы не нос – милый, но совершенно незначительный. И симпатичные, дружелюбные, но самые ординарные голубые глаза.

Удивительно, думала Жасмин, как эти двое заурядных людей сумели дать жизнь столь идеальному созданию. Наверное, тут все дело в удаче. Только слепой случай может смешать правильный тон кожи, челюсть отца и нос матери и фантастический, ни на что не похожий цвет глаз. И случай же заставил ее позабыть портфолио в кафе, случай привел к ней Джоша.

Или это все-таки судьба?

– Так где вы учились, милая? – спросила миссис Тоби. «У вашего сына нынче ночью. Он очень хороший учитель» – эта фраза так и просилась с языка, но Жасмин благоразумно проглотила ее и ответила:

– Знаете, я в основном занимаюсь самообразованием…

– Не скромничай, – прервал ее Джош. – Она получила степень магистра в Нью-Йоркском университете.

– Как это мило, – сказала мама Джоша. – Не думаю, что Клео… впрочем, наверное, нам не стоит говорить о Клео.

– Все нормально, мам. Клео замечательная. Я знал это раньше и теперь тоже так думаю.

Отец Джоша смотрел на Жасмин с симпатией. Он даже сочувственно погладил ее по руке. Его ладонь была мягкой и сухой, кожа тонкая, как корейский шелк. «Похоже, он искренне жалеет меня за то, что я связалась с его сыном, – поняла Жасмин. – Не удивлюсь, если он сунет мне в карман долларов двадцать в качестве утешения».

– Мы с Клео только притворялись парочкой, чтобы пресса не докучала нам, – продолжал Джош. – А вообще-то мы просто друзья. Я ведь вам все это объяснял. – Он наклонился и быстро чмокнул Жасмин в щеку. – Вот с Жасмин у нас все по-настоящему.

– Ну что ж, – сказала мама, аккуратно накладывая куриный паштет на крекер. Не придумав, что бы такого еще сказать, она отправила крекер в рот и принялась тщательно его пережевывать.

– Кстати, все то, что газеты пишут о Жасмин, – неправда, – добавил Джош. – Она не торгует наркотиками и не была в гареме султана.

– Бог знает, что себе позволяет эта «желтая» пресса! – Отец Джоша стукнул кулаком по столу, и посуда подпрыгнула. Жалобно звякнули стаканы. Жасмин долго разглядывала эти стаканчики, соображая, где она могла их видеть. Потом вспомнила: в таких стаканах в супермаркетах иногда продавали сметану. На каждом нарисован цветочек, некоторые уже порядком стерлись. Впрочем, остальная посуда была под стать этому набору. Она решила сменить тему и переключить внимание родителей на их сына.

– А вы знаете, что Джош будет участвовать в постановке спектакля на Бродвее? – спросила Жасмин. – Он играет Ромео.

Родители обменялись взглядами, которые говорили о том, что они эту новость уже слышали, и она очень их встревожила.

– И как продвигается дело? – осторожно спросила мать.

– Хорошо, – бодро ответила Жасмин и почувствовала, как Джош, сидевший рядом с ней, дернулся.

На самом деле все обстояло не слишком хорошо. Первая репетиция оказалась практически катастрофой. Едва Джош вошел в театр и представился, остальные актеры, словно замкнулись и не скрывали своего недовольства присутствием киноактера и даже презрения к человеку, который не воплотил на экране ничего более интеллектуального, чем образ Митча Тэнка. Все, что Джош делал и говорил, воспринималось в штыки. Тильда Монро, актриса, игравшая Джульетту, вообще пригрозила уволиться. Все слышали, как она заявила мистеру Макманну, что не собирается принимать участие в голливудском фарсе. Джош рассказал об этом в такси, пока они с Жасмин ехали к его родителям.

И как назло, у самой Жасмин все шло на удивление неплохо. Ее костюмы, хоть и незаконченные, уже наделали много шума, и Салли Райт, театральный обозреватель, пригласила ее дать интервью для газеты «Бэкстейдж», чем повергла Жасмин в очередной приступ панического мышления. Но под смятенными мыслями и страхами золотым цветком в душе Жасмин расцветала гордость.

– Не надо обманывать, – вмешался Джош. – Я знаю, что был просто ужасен. Ни одной интонации не передал правильно. Но я над этим работаю и верю: все обязательно получится.

– Что ж, Шекспир ведь очень сложный писатель, – вздохнула его мать, и было совершенно очевидно: она уверена, что Джош никогда не сможет сыграть Ромео.

– Джош понимает эмоции, владеющие его героем, лучше, чем кто-либо другой! – воскликнула Жасмин. – Он сможет сыграть Ромео, как только осознает, что Ромео всего лишь мальчишка. Не нужно пытаться его понять, расшифровать и прочее. Дело здесь не в интеллекте, а в чувствах, лишь в этом ключ к успеху роли.

Все трое – и Джош и его родители – смотрели на Жасмин вытаращив глаза.

– Ты, правда, так думаешь? – спросил Джош. Жасмин казалось: она задыхается. Все в этой квартире пропиталось пылью и сомнением. Они не верят в собственного сына!

Она вскочила с дивана и подошла к окну.

– Вы все читаете книги, в которых пьеса разбирается на составные части. Там обсуждаются образы, метафоры, гиперболы и бог знает что еще. И вы поступаете так, как вас учили. Вас учили препарировать Шекспира. Но я уверена – не стоит разбирать Ромео на части. Джош, ведь ты и есть Ромео! Просто потому, что ты понимаешь любовь. Разве не в этом суть всех пьес Шекспира? В каждой из них есть люди, так или иначе одинокие, и все они ищут любовь.

Мама Джоша уронила вилку.

«Боже, что это меня так разобрало? Что я такое несу?» – подумала Жасмин. Она украдкой взглянула на мистера Тоби. Тот смотрел на нее как на чудо природы (ну, вроде двухголового младенца или говорящей Барби), но кивал.

Джош подошел к окну и стал рядом с ней. Жасмин хотелось его обнять, и она знала, что он тоже испытывает желание хотя бы прикоснуться к ней.

– Ты действительно так думаешь? – спросил он.

Жасмин кивнула. Она по-прежнему смотрела на реку, которая сияла в лучах заходящего солнца. Жасмин произнесла так тихо, чтобы лишь он мог услышать:

– Если только ты позволишь себе, стать Ромео, стать собой – ты будешь лучшим в этой роли. Я в этом уверена.

Они вернулись в гостиницу, в номер Джоша, и устроились на огромной кровати. Собаки были рады их видеть и теперь лакомились гостинцами. Миновала полночь, но ни Джош, ни Жасмин не чувствовали усталости. Это удивительно, поражалась Жасмин. Ведь после такого трудного вечера она должна буквально валиться с ног. Ужин у родителей Джоша выдался напряженным и очень смахивал на экзамен, который все длится и длится, и конца-краю ему не видно, и нет оценок, и думаешь уже – пусть двойка, только бы все кончилось. Но ничто не кончалось. Осуждение и неприятие родителями Джоша и его жизни были очевидны, и Жасмин искренне пожалела своего любимого. Она пыталась утешить его и даже призывала не обращать внимания на поведение родителей. Но она знала, что с этим ничего не поделаешь. Их мнение много значит для сына, и так будет и впредь.

Звонок телефона заставил их испуганно посмотреть друг на друга. Джош взглянул на дисплей.

– Это Мо. – Он взял трубку. – Да, я слушаю.

Жасмин увидела, как он побледнел. Джош выругался, извинился и отбросил телефон, словно ядовитую змею. Она ждала не спрашивая, и Джош, вздохнув, сказал:

– Твоя сестрица-экстрасенс…

– Эми? – Дурные предчувствия заставили сердце Жасмин сжаться.

– Да. Она назвала Клео имя ее единственного истинного возлюбленного. Черт! Теперь я вспомнил! Я видел ее чемодан в прихожей нашего дома в Лос-Анджелесе. Когда Эми жила у тебя, тот же коричневый чемодан все время попадался под ноги…

– Боже, почему ты не сообщил мне, что Клео отправилась к Эми?

– Я не думал, что это важно.

– Еще как! Все связанное с Эми грозит в любую минуту обернуться катастрофой!

Собаки, мирно задремавшие на покрывале, подняли головы, неприятно удивленные шумом. Лэсси так вообще плюхнулась на пол и куда-то спряталась.

– Но ты же сама говорила: сестра растеряла все свои экстрасенсорные способности. Я полагал, она объяснит Клео, что ничего не получится и… – Он взглянул на Жасмин и все понял. – Она солгала Клео?

– Конечно, солгала!

– И теперь это станет известно, и все поверят…

– Что сказала Эми? – Жасмин затаила дыхание, надеясь, что ее подозрения не оправдаются, что Эми не могла решиться на такое, что…

– Эми сказала Клео, что ее истинную любовь зовут Джош Тоби… и…

– И?

– И Клео поверила ей. Она заявила Мо, что не собирается сдаваться без борьбы и не хочет принять нашу версию разрыва. Она намерена рассказать свою историю людям. Завтра вечером она выступит по телевидению в ток-шоу Опры Уинфри.

Жасмин прижала ладонь к губам. Джош схватился за телефон:

– Я постараюсь остановить ее.

– А я должна унять Эми. – И Жасмин бросилась искать свой мобильник.




Глава 32

		Что значит имя?



		Роза пахнет розой,



		Хоть розой назови ее, хоть нет.



		Ромео под любым названьем был бы



		Тем верхом совершенств, какой он есть.



		Зовись иначе как-нибудь, Ромео,



		И всю меня бери тогда взамен!








Тишина наполнила сцену, как липкий туман. Кто-то негромко кашлянул.

– Джош? – В голосе мистера Макманна звучало нескрываемое раздражение.

– Да-да, я сейчас. – Джош стоял на сцене, вытянув руки по швам. – Э-э… как там…

– «О, по рукам! Теперь я твой избранник!» – прошипела Тильда, играющая Джульетту, и во взгляде, брошенном на Ромео, отразилась не любовь, а нечто весьма близкое к ненависти.

– Точно, спасибо!
		О, по рукам!



		Теперь я твой избранник!



		Я новое крещение приму,



		Чтоб только называться по-другому.








Джош принялся читать свою роль, и читал ее плохо.

Жасмин, прятавшаяся в темноте за занавесом, поморщилась и поежилась – настолько ужасно было слышать неправильные интонации и деревянный голос.

С каждым часом, проведенным на сцене, Джошу становилось все хуже. Его напряжение росло, и он совершенно откровенно нервничал. Собственно, к тому имелись все основания. Клео не отвечала на его звонки, Эми не отвечала на звонки Жасмин, а ток-шоу Опры должно выйти в эфир через двадцать пять минут. Мо по своим каналам пыталась раздобыть техническую запись программы, чтобы знать, к чему готовиться.

– Так, десятиминутный перерыв, а потом все сначала, – объявил мистер Макманн и со стуком захлопнул сценарий.

– Перерыв! – завопил Пагстер. – Всем быть на местах в три сорок семь!

Затаив дыхание, Жасмин наблюдала, как актеры сбрасывают с себя личины своих персонажей и опять становятся современными людьми. Они разбрелись кто куда, в основном выпить кофе и покурить. Многие прошли мимо Жасмин, не заметив тонкую фигурку, скрытую складками тяжелой ткани занавеса.

Джош тоже двинулся в ее направлении. Жасмин видела, что лицо его искажено гримасой растерянности и стыда. Он стукнул себя кулаком по лбу и пробормотал:

– Дурак, какой я дурак!

– Пс-ст!

Джош вздрогнул, но потом увидел Жасмин и смущенно улыбнулся.

– Ты давно там прячешься? – спросил он.

– Достаточно давно.

– Они все меня ненавидят. Когда эти люди смотрят на меня, у меня все болит, словно кинжалы вонзаются в тело…

– Твое поведение вполне объяснимо, поэтому не переживай. До начала шоу осталось двадцать две минуты.

Джош вздохнул. Они не увидят передачу вовремя, потому что слишком много работы, но Мо сделает запись, и они посмотрят ее позже. А заодно она должна подготовить подходящий к случаю пресс-релиз.

Жасмин смотрела на Джоша, и сердце ее наполнялось жалостью. Ему трудно, и он мучается от того, что не может правильно выстроить свою роль… Слишком много проблем для одного. «Вдруг я смогу ему помочь?» Ей самой стало неловко за свои мысли, и Жасмин смущенно хихикнула. Это будет ужасно… но смешно. И поможет Джошу, а он сейчас – самое главное. Можно расценивать это как профессиональный долг, она ведь заинтересована в успехе спектакля! Как говорится, шоу должно продолжаться. А еще можно просто честно признаться себе, что она хочет Джоша. Вот прямо здесь и сейчас. Жасмин оглянулась на техников, которые прилаживали какое-то оборудование над сценой, и, схватив Джоша за одежду, потянула глубже в тень.

– Иди ко мне. У нас есть десять минут.

– Для чего? О, ты хочешь?.. Кто бы мог про вас такое подумать, мисс Бернс! – Его глаза вспыхнули, и впервые задень он напомнил настоящего Джоша.

– Я собираюсь вдохновить тебя перед следующим раундом. Ну, давай, быстро! – Она обвила руками его шею и поцеловала в губы, стараясь, чтобы поцелуй зажег мужчину, передавая пламя, уже горевшее внутри ее тела. «Я буду твоей Джульеттой», – думала она.

Джош усмехнулся и сразу стал похож на Ромео. Схватив край занавеса, Жасмин повернулась, заключив их в тяжелый и плотный бархатный кокон.

Он прижал к себе Жасмин и развернул ее, чтобы спиной она опиралась о стену. Поцелуй длился долго, и у обоих перехватило дыхание.

– Как насчет секса? – промурлыкала Жасмин. – Думаю, Ромео и Джульетта были бы не против: они так же с ума друг от друга сходили…

Он страстно целовал ее шею и грудь, и удерживать в голове хоть какие-то мысли было непросто, но Жасмин шептала:

– Ты такой же, как он, потому что Ромео влекла любовь и физическое желание, которому он не мог противиться…

– Влечение, которое заставляет людей делать всякие глупости? Как мы сейчас? – выдохнул он и услышал ее тихий стон, когда его ладонь скользнула под юбку.

– Именно такие. – Жасмин прижималась к нему, чтобы он ощутил все ее тело – пики отвердевших сосков, бедра, призывно выгибающиеся навстречу его ласкам. Время от времени Жасмин посматривала на занавес, который окутывал их тайну. Ткань была старой, но ее богатый бордовый цвет сохранился во всей ее теплой красе и плотности.

Джош поднес к глазам светящийся циферблат своих часов:

– У нас восемь минут.

– Тогда прекрати разговаривать и займись делом.

Они развернулись, и Джош оперся спиной о стену. Подхватив девушку ладонями под попку, он приподнял ее, и Жасмин закинула ноги ему на спину. Они двигались ритмично, и Жасмин старалась сжаться в комочек и прильнуть к Джошу как можно ближе, чтобы лопатки ее не касались занавеса и чтобы никто не заметил движения… а потом она забыла про занавес и про все остальное и остался только Джош и их тела.

Люди постепенно возвращались на сцену, они слышали их шаги и голоса.

– Жасмин…

– Ш-ш-ш.

Лишь бы не закричать, хотя удовольствие требовало выхода… Она постаралась двигаться быстрее, понимая, что времени у них мало.

– Жасмин…

– Господи, ну что?

– Ты думаешь, я смогу это сделать?

– У тебя здорово получается. Только лучше молчи…

– Нет, я не про секс. Я про роль Ромео.

Сжав зубы, Жасмин заставила себя остановиться. Вдох, выдох.

– Ты один из немногих актеров, которые действительно понимают людей, чувствуют их. Ты помог мне, сделал для меня то, чего не сумел никто другой: ни книги, ни врачи. Я поверила тебе, бросила дурацкие пособия и методики, и вот я здесь. Ты должен сделать то же самое для себя самого: не вспоминать, как это должно быть с точки зрения того или иного автора, а говорить и играть так, как ты чувствуешь… А теперь замолчи, и мы тут вообще-то любовью занимаемся!

Он нежно коснулся поцелуем ее губ – не со страстью, а с благодарностью. Они снова двигались, двигались, и движение это казалось божественным, и Жасмин готова была взлететь высоко-высоко…

– А что насчет тебя?

– Ты опять?

– Раз ты веришь, что я правильно понимаю, чувствую людей, то я хочу высказать свое мнение о тебе.

– Позже!

– Я думаю, дело не в Радже и его приятелях.

– Джош, не надо! Не сейчас!

– Твоя проблема в том, что ты хочешь привлечь к себе внимание. Но ты слишком совестлива и скромна, чтобы признать, что тебе необходимо это внимание, а потому ты всячески стараешься его избежать… Но при этом подсознательно жаждешь именно славы, или известности, или понимания – чего угодно, только не доли мышки-невидимки. И чтобы освободиться, ты должна это признать и понять, что ты замечательный человек, который действительно заслуживает внимания и признания.

Джош еще не договорил, но движения его стали быстрее, резче, и через несколько секунд Жасмин впилась зубами в его плечо, чтобы сдержать рвущийся с губ стон наслаждения. Джош продолжал двигаться, но и он достиг оргазма через несколько секунд.

Он по-прежнему держал ее на руках, прижимая к себе крепко-крепко. Поцеловал в лоб, лизнул испарину и прошептал:

– Ты хочешь меня, хочешь известности, хочешь оказаться в центре внимания. И самое важное, что ты всего этого достойна. Подумай об этом.

Еще некоторое время они стояли, наслаждаясь запахом и теплом друг друга. Потом тела их неохотно разомкнулись, и они торопливо привели в порядок одежду. Он провел рукой по волосам, Жасмин поправила ему воротничок.

– Не понимаю, что ты мне здесь наговорил, – пробормотала она.

– Начали! С первой сцены! – раздался голос Пагстера. – Где Джош?

– Мне пора. – Он начал выпутываться из занавеса, но Жасмин поймала его за руку.

– Ты сможешь сделать это? – спросила она.

– После такого вдохновляющего напутствия? Я буду лучшим! – Он поцеловал ей руку с грацией истинного вельможи пятнадцатого века и вышел на сцену.

Жасмин вернулась в костюмерную. Голова ее кружилась, а тело полнилось приятной истомой. Она бросила взгляд на своих помощниц, но те занимались делом, не обращая на нее особого внимания: строчили на швейных машинках, готовя костюмы к первой сцене.

Шоу Опры, наверное, уже началось, и Клео рассказывает всему миру, что она и Джош созданы друг для друга и предназначены друг другу судьбой. И после этих откровений вся Америка – нет, весь мир – возненавидит Жасмин как разлучницу.

Жасмин встала перед зеркалом, которое позволяло рассмотреть отражение в полный рост, и уставилась в собственные темные глаза. «Я, может, и мечтала о славе, но не о такой дурной».

Она подошла к манекенам. Вот костюм для Джульетты, самое начало пьесы. Это вполне современный тренировочный костюм для занятий спортом, и он будет выполнен из пурпурного шелка. Сейчас манекен облачен в дешевый муслин. Так поступают всегда – костюм шьется из дешевой ткани, меряется, выверяется, иной раз его приходится выбросить и скроить другой. И только когда дизайн доводится до совершенства, одежда для персонажей отшивается из дорогих и красивых тканей.

Руки ее скользили по манекену, перекладывая ткань, выдергивая наметку и закалывая выточки булавками. А в голове бродили странные и грустные мысли. «Если рассматривать жизнь как спектакль, то я ни разу еще не примерила платье из натурального шелка. Все время останавливаюсь на дешевых муслиновых нарядах. После сегодняшнего шоу Опры Уинфри меня опять станут преследовать репортеры и поклонники Джоша». Какой они увидят Жасмин Бернс? Она вспомнила заголовки, характеризовавшие ее первое знакомство с публикой: «Серая мышка блистательного Джоша», «Бесцветное существо», «Заурядность против звездности».

Она придирчиво оглядела костюм, исправила еще один шов. Пока не идеально, но уже лучше. Жасмин погладила грубоватый муслин, потом подошла к шкафу и достала рулон шелка, из которого будет сшит настоящий костюм. Задрапировала манекен шелком и отступила на шаг, любуясь богатством цвета и переливающейся тканью. В носу вдруг защипало, и Жасмин всхлипнула. Вероятно, Джош прав. Она хочет, чтобы ее оценили, всегда хотела. И в этом нет ничего дурного и предосудительного, разве каждый человек не мечтает о том же? Жасмин сняла шелк с равнодушного манекена и набросила себе на плечи. Потом встала перед зеркалом. Бросила настороженный взгляд через плечо, но ее помощницы усердно шили, делая вид, что не замечают очередной выходки эксцентричного дизайнера, которая плачет, завернувшись в пурпурный шелк. Их машинки стрекотали, и звук этот, привычный и мирный, вселял в сердце Жасмин уверенность, что все, так или иначе, будет хорошо.

Само собой, она мечтала о славе, известности, но не такой же ценой! Ей не нужна слава разрушительницы идеального союза двух знаменитых людей. Наверное, Джош прав. Дело не в Радже и воспоминаниях о позоре шестнадцатилетней девочки. Истинная причина ее комплексов лежит в отношениях с семьей. Она сбежала из Индии и приехала в Балтимор в надежде обрести понимание, уверенность в том, что она нужна и любима. Но сестры отвергли ее, и в их глазах никогда не читалось ничего, кроме зависти и презрения.

А теперь… теперь все сложится по-другому. Ей уже не шестнадцать, и она нашла своего любимого, в глазах которого она единственная и самая замечательная женщина на свете. Жасмин не побоится выстоять против всех. Просто потому, что она этого хочет. И Джош будет рядом.




Бесконечный день подходил к концу. После репетиций они поехали в апартаменты Джоша в гостинице «Плаза». Мо уже ждала их, горячая пицца прибыла тотчас же, но так и осталась не съеденной. Пока люди смотрели на экран телевизора Лэсси и Бастер умыкнули кусок с тарелки Джоша и, дружно урча, приканчивали его под журнальным столиком.

Когда передача кончилась, в номере повисла тишина. Джош, Жасмин и Мо неподвижно сидели на диване, глядя на темный экран. В комнате было бы совсем тихо, если бы не чавканье собак, доносившееся из-под стола.

– М-да, – наконец выдавил из себя Джош.

– Я ожидала совершенно другого, – заявила Мо, и в голосе ее прозвучала непривычная растерянность.

– Я никогда не чувствовала себя такой подлой и ужасной женщиной, – прошептала Жасмин. – Даже Опра прослезилась, слушая Клео.

Действительно, сегодня вечером Клео превзошла саму себя. Глядя прямо в камеру, она поведала, как согласилась имитировать любовные отношения с Джошем, потому что она любила его давно – с первой встречи – и надеялась: когда-нибудь он прозреет и полюбит ее тоже. Со слезами на глазах она рассказывала Опре и миллионам телезрителей, каково это: играть любовь с человеком, который прямо заявил, что никогда не сможет быть с «такой, как она». С человеком, который, вероятно, просто не способен полюбить красивую и успешную женщину из-за сложных, можно даже сказать ужасных, отношений с собственными родителями, и, прежде всего с матерью. Глаза Клео сияли, и всем и каждому было понятно: чувство ее не сыгранное, но самое что ни на есть подлинное. Тысячи домохозяек рыдали у экранов, поскольку Клео, которая жаждала любить Джоша, выражала мечты всех этих женщин, и после ее рассказа, больше походившего на исповедь, миллионы зрительниц приняли Клео как свою подругу, и сердца их преисполнились сочувствием и любовью.

Опра кивала и удивленно вскидывала брови, когда Клео сообщила про Джоша, который испытывает непреодолимую потребность заботиться о людях, имеющих какие-то проблемы. «Из-за этого комплекса он не может полюбить такую независимую, свободную и… и немного дикую женщину, как я».

«Надеюсь, я не стала очередным благотворительным проектом Джоша Тоби», – смятенно подумала Жасмин.

Клео пояснила, что комплекс Джоша коренится в его сложных отношениях с родителями, которые никогда в жизни его не любили. Поэтому он и помогает людям, рассчитывая получить любовь и благодарность, которых так и не дождался от близких.

«Он никогда не был для них достаточно хорош, – говорила Клео, и в глазах ее стояли слезы. – Он верит, что заслужит любовь, только если будет совершать добрые дела, помогать кому-то. Но я… про меня можно много чего сказать, но я уж точно не нуждаюсь в помощи, и… и я никогда не была паинькой, которая могла бы понравиться его маме».

Опра и остальная аудитория слушали эти откровения с открытыми ртами и буквально обожали Клео за то, что она далеко не паинька.

– Это неправда, – сказал Джош.

– Я знаю, знаю, – отозвалась Жасмин, но в сердце ее словно вонзились тысячи кинжалов. Неужели она как та официантка, которой он оставил огромные чаевые, или как бездомная собака, которую он подобрал? Неужели он опять занимается благотворительностью?

А затем Клео сообщила Опре об Эми. «Это самая замечательная женщина в своем роде, и ее экстрасенсорные способности просто потрясают». После чего в студию вплыла Эми, и аудитория приветствовала ее громовыми аплодисментами. Жасмин покачала головой. Наряд Эми был выдержан в ее лучших традициях: этакая цыганская роскошь – сплошь кожа и искусственный шелк и блестки, и почему-то этот костюм навел Жасмин на мысль о дешевой порнографии. Хлыста только не хватает.

Эми вовсю пользовалась своими минутами славы. Она рассказала про свой дар, и как он пропал два года назад. Но сила любви Клео оказалась столь велика, что Эми вновь услышала голос, назвавший имя возлюбленного, дарованного актрисе судьбой. И это имя (перерыв на коммерческую рекламу) – да, это имя – Джош Тоби. Аудитория взорвалась криками и овациями. Жасмин знала, что множество телезрителей сейчас роняют слезы, сидя у экранов, и вместе с Клео они мечтают, чтобы сказка стала былью, и любимые соединились. Жасмин казалось, что от мыслей и чувств людей над городом поднимается ветер. И этот ветер пробирал ее до костей холодом.

Как только люди в студии несколько успокоились, Опра подалась к Клео и спросила, чуть ли не шепотом:

– Что же вы намерены теперь делать?

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк, чтобы вернуть себе своего любимого, – торжественно провозгласила актриса, и зрители опять аплодировали стоя и всячески выражали ей свою поддержку и восхищение.

«Через мой труп», – подумала Жасмин.

Шоу кончилось, и Мо, откашлявшись, спросила:

– Вы успели прочитать пресс-релиз, который я вам направила?

– Тебе понадобится новый текст, – мрачно заявила Жасмин. – Нужно будет оправдать меня в глазах публики после того, как я убью сестрицу.

– Ага, – сказала Мо не моргнув глазом, – тогда практический совет. Не используй нож – слишком много крови. Лучше выбрать что-то более фотогеничное. Яд, например.

Но Жасмин не улыбнулась. Ее буквально трясло от негодования. «Как могла Эми так со мной поступить? Она ведь солгала про имя возлюбленного Клео… Господи, я так надеюсь, что она солгала!»

– Я не понимаю, почему она не пришла ко мне и не захотела со мной поговорить, – пробормотал Джош. – Мы бы что-нибудь придумали.

– Все просто, дружок, – сказала Мо. – В честном бою она не смогла бы победить Жасмин, а потому решила перетянуть на свою сторону самого могущественного союзника – общественное мнение. Она знает: ты всегда волнуешься по этому-поводу и хочешь, чтобы люди думали о тебе хорошо. А сейчас, после этого шоу, ты – уж прости за откровенность – выглядишь довольно дерьмово.

– А я теперь вообще носа на улицу высунуть не смогу, – прошептала Жасмин. – Прохожие закидают меня камнями или тухлыми яйцами.

Она прислушивалась к себе, ожидая приступа дурноты, страха, удушья. Но вместо этого услышала шорох шелка и внутри все словно наполнилось пурпурным цветом. С васильковым оттенком.

«Я не боюсь, – поняла она. – И я выстою в этой битве».

Джош потянулся и взял ее за руку.

– Мне плевать, кто что думает, – заявил он. – И я хочу, чтобы ты тоже не обращала на это внимания.

Жасмин помедлила с ответом, исследуя свои мысли и чувства. Ни тошноты, ни тахикардии, ни других проявлений паники.

– Я не боюсь, – сказала она с улыбкой, глядя в его васильковые глаза.




Глава 33


Эми позвонила тем же вечером. Впрочем, скорее, это была ночь. Она только что сошла с самолета, прилетевшего из Чикаго, и звонила прямо из аэропорта. Жасмин, сжав волю в кулак, ровным голосом договорилась с сестрой о встрече. «Мне нужно знать, действительно ли она услышала имя истинного возлюбленного Клео и правда ли это Джош Тоби. Сейчас важнее все прояснить. Надавать сестрице пощечин я успею позже».

Мо уже ушла домой, сообщив, что будет работать над очередным пресс-релизом, полном сожалений от имени Джоша «по поводу недопонимания и осложнившихся отношений с человеком, которого я всегда считал своим верным другом».

Джош никак не мог прийти в себя после откровений Клео и чувствовал, что совершенно не готов к встрече с Эми. Он надел тренировочный костюм, свистнул собак и отправился в спортзал при отеле. Разумеется, зал был уже закрыт и туда не пускали собак, но Джош позвонил администратору, и тот пошел навстречу кинозвезде.

Не прошло и получаса, как Эми буквально ворвалась в номер и бросилась на диван. Жасмин увидела на лице сестры сценический грим, который наложили помощники Опры перед началом телешоу. Она не без удивления отметила, что цвета и тона были гораздо сдержаннее, чем те, которые обычно выбирала сама Эми.

– Можешь меня не благодарить, – заявила Эми, развалившись на диване. – Но я бы не отказалась от ужина. В самолете, знаешь ли, кормят не особо вкусно.

Жасмин пришла в ужас, видя, как сестрица подпрыгивает на диване, пробуя мягкость пружин. Это могло говорить о намерении Эми провести здесь ночь.

– А кстати, что ты делаешь в таком шикарном месте? – спросила она. – Прячешься?

– Мне не за что тебя благодарить, – медленно сказала Жасмин, пораженная тем, насколько Эми слепа и глуха к чувствам окружающих. Она всегда это знала, но каждый раз сестре удавалось заново изумить ее своей эмоциональной черствостью. – Признайся, ты солгала Клео Чен?

– Да ничего подобного! Я сообщила ей чистую правду! И совершенно не понимаю, почему у тебя такой траурный вид! Чем ты недовольна? Я ведь разом решила все твои проблемы! Тебе совершенно не нужен бойфренд-кинозвезда, вот он и уползет теперь к своей красавице. Ты сама говорила, что хочешь от него отделаться, еще тогда, когда пряталась за занавесками, помнишь? – Эми подхватила рекламный буклет отеля. – Я собираюсь заказать себе стейк. Ты хочешь что-нибудь съесть?

– Эми! Послушай! Дело в том, что Джош и я… – Жасмин покраснела, поскольку сердце ее сжималось от ужаса: неужели Эми сказала правду? Неужели голос вернулся к ней, и она назвала Клео истинное имя ее возлюбленного?

Эми взглянула на сестру. Ей всегда требовалось некоторое время, чтобы заметить человека, с которым она разговаривает. Она была настолько равнодушна к другим, что однажды, еще, будучи подростками, сестры, провели вместе целый день, и только вечером Эми заметила, что Жасмин накануне остригла волосы. Вот и сейчас цыганка удивленно моргнула, увидев в сестре нечто новое.

– Ах ты, моя умница! – Вскочив с дивана, она заключила Жасмин в объятия, и та поежилась, окутанная волнами искусственного шелка и запахом гвоздики и корицы. – А я-то решила, что ты тут скрываешься! Оказывается, вы с красавчиком прекрасно поладили? Мило, хотя совершенно не в твоем стиле.

Она отпустила Жасмин, подошла к шкафу и, распахнув дверцы, убедилась в наличии предметов мужского гардероба. Перебрала несколько вещей, разглядывая этикетки, принюхалась, кивнула и обернулась к сестре:

– Какого черта ты мне ничего не сказала?

– Все случилось так быстро… но я не собираюсь перед тобой оправдываться, потому что это не я вмешалась в твою жизнь, а ты без спросу влезла в мои дела! Да еще к телефону не подходила, хотя я звонила тебе каждый день по многу раз! Скажи, голос действительно вернулся?

Эми как ни в чем не бывало, набирала номер ресторана.

– Знаешь, Жас, это шоу было такой прекрасной возможностью сделать себе рекламу! Один шанс из миллиона попасть на телевидение, и вот я его ухватила! Не могла же Мэдди меня подвести.

Мэдди – имя духа, с которым общалась Эми.

– И представь себе, она не подвела! Наверное, ей стало стыдно за все то время, что я вынуждена была провести без нее, сочиняя всякую чушь… Ага, ресторан? Доставка в номер! Принесите мне стейк, такой, с кровью… и пиво, импортное. Нет, подождите! Это пойдет на счет мистера Тоби? Тогда шампанского! Импортного!

Жасмин столбом стояла на месте, пытаясь переварить услышанное. Выходит, даже духи не могут устоять перед приглашением Опры?

– А что с тобой случилось, малышка? – фамильярно поинтересовалась Эми. – Последний раз, когда на твоем горизонте появился мистер Сексуальность, ты пряталась за занавесками.

Жасмин нахмурилась. Ей совершенно не хотелось ничего объяснять и рассказывать. Она чувствовала себя усталой. Слишком много всего навалилось за последнее время: работа над костюмами, шок, пережитый во время просмотра телешоу, да еще постоянное недосыпание, потому что каждую ночь они с Джошем по нескольку часов занимались сексом…

– Я люблю Джоша, и мы будем вместе независимо от того, что тебе сказал или не сказал голос!

– Само собой, голос мне все сказал, и я знаю, что ты любишь своего красавчика! Разве не я сообщила тебе об этом первой? Но как же насчет его комплекса спасителя сирых и убогих? И куда подевался твой страх перед мужчинами? Поэтому я решила, что было бы неплохо вернуть этого роскошного мужика соответствующей ему звездочке. А ты подыщешь себе что-то более спокойное, неброского парня в твоем стиле!

Жасмин содрогнулась. Она никогда не могла предугадать, что именно Эми выдаст в следующую минуту, поэтому разговор с ней напоминал беседу с безумцем, который не признает человеческих правил и законов логики.

– Нет у Джоша никакого комплекса! – воскликнула она. – А я… – Что сказать? «Я нашла любовь, и это сделало меня сильной»? Неужели действительно так просто? Ведь началось все и правда за шторами в ее маленькой тихой квартирке, а теперь она живет в президентском номере отеля «Плаза» с самым сексапильным мужчиной на свете! «Что же изменилось во мне? Что меня изменило? Удача и терпение? Или Джош? Наверное, все-таки он…»

Жасмин вздохнула, осознав, что лекарством от застенчивости оказалась их взаимная любовь. Но она не станет говорить этого сестре. Еще не хватало, чтобы Эми повторила где-нибудь ее слова… можно не сомневаться, что Эми постарается выжать все из своего звездного часа на шоу Опры и наверняка даст еще не одно интервью прессе.

– Значит, Клео выдумала про его комплекс спасителя? А как насчет его родителей? Они действительно не любят своего мальчика, или это тоже ложь?

– Он пережил это, став взрослым, – заявила Жасмин, демонстрируя уверенность, которой не чувствовала. «Мы с Джошем любим друг друга, – повторила она про себя. – И преодолеем все, что угодно».

– Ну и чудненько… Вероятно, теперь, когда ты богата и знаменита, ты не станешь требовать с меня те две тысячи долларов?

– Я не богата и не знаменита. Впрочем, благодаря тебе я точно прославилась – но это дурная, недобрая слава!

– Но я сделала это ради тебя, Жас… – сказала Эми, растеряв вдруг свою непробиваемость. – Я же не знала, что вы поладили…

– Что еще? – грозно спросила Жасмин, поскольку сестра как-то замялась. Эми никогда не мялась и не теряла уверенности в себе.

– Опра пригласила меня на следующую передачу. Я буду работать с ее аудиторией.

Жасмин поморщилась. Никаких шансов, что Эми почувствует раскаяние или растерянность. Приходится только удивляться ее толстокожести. Жасмин опустилась на диван, и устало спросила:

– Ты хоть представляешь, насколько я на тебя зла?

– Не-а. – Эми плюхнулась рядом. – А ты мне расскажи. Расскажи мне, как ты ненавидишь меня за то, что я назвала тебе имя твоего истинного возлюбленного, и теперь ты с ним тут, в шикарном номере отеля «Плаза». Расскажи, благодаря кому ты получила все: и потрясающий секс с красивым мужиком, и вожделенную работу театрального дизайнера по костюмам! – Эми сделала паузу и с усмешкой спросила: – Надеюсь, секс, в самом деле, потрясающий?

К счастью, в это время раздался стук в дверь. Эми бросилась открывать и тепло приветствовала официанта, который принес заказанный ужин. Она строила ему глазки и захлопала в ладоши, когда он открыл шампанское. Однако чаевые молодому человеку дала Жасмин. Эми, как обычно, была не при деньгах.

Эми ушла, только прикончив шампанское и расправившись со здоровенным стейком. Мясо оказалось вкусным, и сестра, не стесняясь, вылизала тарелку.

После ухода сестры Жасмин позвонила в спортзал, Джош вернулся, и они оба рухнули в постель, чувствуя себя измученными и разбитыми.

– У меня завтра репетиция, которая продлится не менее десяти часов! – простонал Джош. – Сил моих нет! Вот поэтому я и говорил тебе, что не могу позволить себе настоящих отношений.

Жасмин съежилась. Фальшивые отношения, поскольку нет времени на настоящие. Так было… или так получится и теперь? Нет-нет, она не станет погружаться в вязкое болото сомнений, не даст страху, и неуверенности заползти в душу.

– Мы оба будем работать как ненормальные и не обращать внимания на все остальное, – бодро сказала она. – И тогда к дню премьеры все наши проблемы так или иначе решатся. – Жасмин поерзала, устраиваясь поудобнее. Подумать только, она устала почти смертельно и была уверена, что уснет, едва голова ее коснется подушки. Но вот она лежит, и сна нет ни в одном глазу, и виной всему кто? Виновником ее бессонницы является невероятно красивый и замечательный мужчина, который лежит рядом… и имеет возбуждающую привычку не надевать пижаму.

– Если бы все было так просто, – вздохнул Джош, придвигаясь к ней поближе и заключая в объятия. – Я хочу, чтобы ты знала: в словах Клео нет ни слова правды. Я люблю тебя, просто потому что люблю. Она все перевернула, чтобы сделать тебе больно.

– Ей это удалось, – прошептала Жасмин. – И мне не нравится, что все эти события мешают нашей с тобой работе. – Она умолкла, так как не могла решить: лучше озвучить свои страхи или оставить их при себе.

– К черту работу, – пробормотал Джош. – Это не самое важное…

Его губы ласково целовали уголки ее рта, и Жасмин счастливо улыбнулась.

– Я хочу встретиться с Клео и поговорить, – сказал Джош. – В конце концов, она мой друг, и это не так просто перечеркнуть. – Жасмин чувствовала: он прижимает ее все крепче, и сон улетучился окончательно.

– И что ты ей скажешь?

– Скажу все как есть: я нашел самую красивую, самую замечательную женщину на свете и влюбился. И хочу быть с ней. – Он ласково прикусил мочку ее уха.

– Можешь ей сообщить, что чувства взаимны, – прошептала Жасмин, обнимая его и проводя ногтями по спине.

Джош застонал и накрыл ее губы страстным поцелуем.

Когда они все же оторвались друг от друга, Жасмин поинтересовалась:

– А если она спросит, почему сейчас должно получиться то, что раньше никогда не срабатывало, почему ты думаешь, что это настоящее? Как ты ответишь?

– В этот раз я нашел свою истинную любовь. Какая же ты глупышка! Тебя любовь вылечила от застенчивости, а меня – от привычки избегать настоящих отношений.

Жасмин колебалась лишь несколько секунд. Она зажмурилась и выпалила:

– Знаешь, я говорила с Эми, и она уверяет меня, что ничего не придумывала и голос действительно назвал подлинного возлюбленного Клео Чен. И его зовут Джош Тоби.

– Да ну?

– Ты не веришь в способности Эми, да?

– Ты сама говорила, что она лгунья.

– Вообще-то да.

– Тогда почему же ты сама безоговорочно веришь ей?

– Не знаю… – Объяснить это можно только голосом крови, но Жасмин была почти уверена, что сумеет определить, когда Эми врет и когда говорит правду.

– А теперь забудь про Эми и Клео.

– Я пытаюсь…

– Иди сюда, я тебе помогу. – Он коснулся нежным поцелуем ее лба. – Забыла?

– Еще нет.

Он покрывал поцелуями ее закрытые глаза, нос, губы, куснул ушко и спросил снова:

– А теперь?

– Никак не удается, – пожаловалась Жасмин улыбаясь. Она вытянулась на кровати, закинув руки за голову, и смотрела на него томными глазами.

Джош ухмыльнулся и нырнул под одеяло, прокладывая дорожку из поцелуев от кончиков ее грудей до нежной впадинки пупка и ниже, до тех пор, пока она не заметалась по кровати, повторяя его имя и забыв все остальное.

По крайней мере, на сегодняшнюю ночь.




Глава 34


Оба они старались не читать газет и не прислушиваться к перешептываниям за спиной. Пресса буквально захлебывалась, обсуждая личную жизнь кинозвезды и его новой подружки, и поделать с этим было ничего нельзя. Так продолжалось на следующий день, и через день, и через два… Эми исчезла, и Жасмин пыталась не думать о ней, не имея ни малейшего представления о том, что еще может выкинуть ее сестрица. Потом выяснилось, что Клео прилетает в Нью-Йорк, и Джошу удалось с ней связаться и договориться о встрече в ее отеле. Встреча должна состояться через два дня, и, хоть Жасмин не хотелось признаваться в этом даже себе, она ужасно волновалась.

Предстоящий разговор двух звезд никому не казался простым, а потому Джош и Мо долго обсуждали все возможности и пришли к выводу, что вариант отеля самый приемлемый. Встреча на людях была бы слишком рискованной, даже Мо не бралась предсказать, как поведет себя Клео. Пригласить ее в офис адвоката? Это как-то уж чересчур официально для столь близких друзей, – кроме того, газетам это не понравится, и они опять поднимут вой.

Джош всячески пытался уверить Жасмин, что в этой встрече нет ничего ужасного, и она не может таить в себе сюрпризов, но Жасмин, которая свято верила в предсказание Эми, не могла не волноваться.

Джош смеялся, принимался целовать ее нахмуренные брови, затем они занимались любовью, потом еще раз… и, в конце концов, Жасмин неохотно соглашалась, что доверяет ему провести встречу, во время которой он и Клео останутся наедине. Про себя она повторяла: Джош два года числился официальным бой-френдом Клео, порой они ночевали в одном доме, и ни разу он к ней не прикоснулся…

«Но все это было до предсказания Эми», – шептал коварный внутренний голос.

Между тем подготовка спектакля продвигалась полным ходом. Декорации были готовы и уже даже частично смонтированы, костюмы проходили стадию примерок и бесконечных подгонок.

Однако вся эта деятельность меркла по сравнению с рекламной кампанией, развернутой в прессе, и дебатами по поводу еще не сыгранного спектакля. Известие о том, что Джош Тоби собирается играть Ромео на театральной сцене, многих повергло буквально в состояние шока. Театральные критики изощрялись в ехидстве, и большинство из них предрекало Джошу неминуемый позор. Когда стало известно, что костюмы делаются по эскизам Жасмин Бернс, все решили: она получила это место только потому, что спит со звездой, и ничего хорошего и интересного создать не может просто по определению.

Театральный мир жаждал катастрофы, он ждал, кровожадно потирая руки и предвкушая провал, чтобы вволю поглумиться над чужаками из мира Голливуда, рискнувшими осквернить своим присутствием театральные подмостки.

Но до этого момента вниманию публики был предложен еще один захватывающий сюжет, повергший всех и вся в состояние шока. Родители Джоша решили принять участие в шоу Опры Уинфри.

Все было почти так же, как в вечер первого судьбоносного шоу. Репетиции закончились в одиннадцатом часу, и Жасмин, Джош и Мо собрались в его номере в отеле «Плаза», чтобы посмотреть запись передачи. Как-то так само собой получилось, что Жасмин теперь тоже жила в президентских апартаментах отеля. Это оказалось очень удобно: не надо думать о миссис Литтл, собак выгуливали кто-то из персонала, потому что и она, и Джош целыми днями пропадали в театре, а охрана гостиницы позволяла им чувствовать себя в относительной безопасности от репортеров и фанатов.

Мо, как всегда, была на высоте. Она записала передачу и заранее подготовила пресс-релиз для Джоша; бумаги лежали на столе, а рядом – ручка для правки и подписи.

Жасмин отметила, что родители Джоша стали выглядеть особенно хрупкими и старыми, появившись в огромной студии и буквально утонув в глубоких мягких креслах. Отец по такому торжественному случаю облачился в серый костюм и галстук-бабочку: На матери была красная юбка и футболка с надписью «Власть народу!».

Опра всячески пыталась привлечь их внимание к своей особе, чтобы диалог выглядел более естественно, но они продолжали поворачиваться к камере, и у Джоша и Жасмин создавалось впечатление, что родители разговаривают непосредственно с ними.

– Мы пришли сюда, чтобы заявить, – решительно произнесла мать Джоша, и голос ее звучал слишком громко, словно она говорила с трибуны, – что мы любим нашего сына совершенно независимо от того, чем он зарабатывает себе на жизнь.

Опра, которая вообще-то начала беседу с вопроса, не утомил ли их перелет из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, выглядела слегка растерянной. Она как-то не предполагала, что мать Джоша перейдет сразу к делу, однако Опра Уинфри все же была опытной ведущей и быстро подкинула вопрос по существу:

– Тогда почему вы не можете сказать это ему лично?

Родители помолчали, словно собираясь с духом, потом отец кивнул, и Рут быстро заговорила:

– Дело в том, что, когда я с ним, я всегда становлюсь слишком критичной, можно даже сказать, придирчивой… – Она бросила вопросительный взгляд на мужа. Мистер Тоби одобрительно кивнул, но Рут тут же возразила сама себе: – Хотя я вовсе не пытаюсь его критиковать. Я только хочу помочь…

– Рут! – Отец Джоша жестом заставил жену умолкнуть и сам повернулся к Опре: – Видите ли, нам передали слова мисс Чен, которые она произнесла на этом шоу. И вот, миссис Уинфри, мы решили прийти сюда и защитить себя, свое имя и своего мальчика. Мы собираемся сказать то, что должно быть сказано.

С этими словами он вытащил из кармана пиджака листок бумаги с заранее заготовленной речью, водрузил на нос старомодные очки и принялся читать. Опре ничего не оставалось, как сидеть и слушать – вместе с миллионами телезрителей по всей Америке.

– «Наш сын частенько приводил нас в смятение и растерянность своими поступками, – читал мистер Тоби. – Но мы и понятия не имели, какое смятение в его душе вызывают наши собственные действия. Самый страшный родительский грех, самое плохое, что может случиться, – когда ребенок думает, что он нелюбим. Ведь самое главное в жизни – это семья и родные люди. И мы хотим сказать нашему сыну: «Джош, мы тебя очень любим и всегда любили»».

– Правда, ты отверг наш образ жизни, – вставила Рут.

Отец строго взглянул на нее, и она умолкла.

Опра наблюдала за происходящим молча.

– Прости, я молчу, – пробормотала мать Джоша. – Меня тут вообще нет. – Она скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла.

Отец Джоша поправил очки, но крупный план показал, что глаза его наполнились слезами, поэтому он кашлянул и торопливо перешел к заключительной части:

– Я хочу заявить, что мы гордимся своим сыном!

Он вынул из кармана обширный носовой платок и высморкался.

– Смотрите, это доказательства, которые вы так любите! – Рут наклонилась и зашуршала большим пластиковым пакетом, который стоял на полу подле ее кресла. Она извлекла из него солидный альбом в твердом переплете и бросила его Опре на колени: – Смотрите!

Ведущая не позволила себе поморщиться, хотя альбом явно весил немало. Она открыла его и принялась перелистывать страницы.

– Давайте-ка покажем это нашим зрителям, – сказала она через несколько секунд и подняла альбом так, чтобы он попал в поле зрения камер.

Джош, которому шестнадцать, улыбающийся, с коробкой хлопьев для завтрака в руках – его первая рекламная съемка.

Джошу семнадцать, и он на сцене, явно непрофессиональной, скорее всего школьный театр.

Отзывы рекламных агентов, театральные программки, отпечатанные на ксероксе…

– Здесь все, – послышался голос матери Джоша. – У меня есть все до единого отзывы из газет и журналов, все фотографии, все статьи, заметки и анонсы, где только появлялся мой сын! Я принесла сюда один альбом, но дома у меня еще шесть таких же, и я вам со всей серьезностью заявляю, что это наше самое ценное имущество!

Жасмин посмотрела на Джоша. Он таращился на экран с открытым от изумления ртом.

– Почему она мне никогда ничего не говорила? – прошептал он.

– Знаете, когда-нибудь эти альбомы будут стоить целое состояние! – с улыбкой воскликнула Опра.

Рут взглянула на нее удивленно; потом с сочувствием и сказала поучительно:

– Они уже стоят целое состояние, милочка!

Эта часть программы кончилась довольно быстро и как-то несколько скомкано, с точки зрения Жасмин. Опра перешла в другую студию, где ее ждала Шарлиз Терон, чтобы показать телезрителям, как та готовит куриные грудки по своему фирменному рецепту. Мо выключила телевизор.

Все молчали. Жасмин поглядывала на Джоша с сочувствием, потому что точно видела, как он украдкой вытер слезинку, набежавшую на глаза во время передачи. Однако теперь он вполне владел собой, хоть и находился в состоянии глубокого шока.

Мо протянула ему конверт:

– Это пришло сегодня на твое имя.

Надпись на конверте гласила: «Джошу Тоби, нашему сыну».

Он подержал конверт в руках, а потом передал его Жасмин. Она открыла письмо, вынула сложенный лист бумаги и принялась читать вслух:

«Мы ждем тебя в гости в субботу. Приходи к ужину. Если хочешь, приводи с собой Жасмин. Или Клео. Нам все равно. Главное, чтобы ты пришел, потому что мы очень хотим тебя видеть. С любовью, мама и папа».

– Они просят прощения, – сказала Жасмин, стараясь не обращать внимания на то предложение, где ее предлагали поменять на Клео.

Джош упал на диван, потом сел ровно и спросил:

– А можно еще раз посмотреть все сначала?

И они посмотрели программу снова.

Три раза.




И вот наступила пятница, день, который, как надеялась Жасмин, никогда не настанет. Она осталась в номере отеля и делала вид, что читает солидный том под завораживающим названием «Европейский костюм 1490–1790». Шестнадцать минут назад Джош ушел на встречу с Клео. Жасмин казалось, что прошла вечность, хотя она так и не успела просмотреть раздел о жилетах периода Тюдоров.

Жасмин честно пыталась сосредоточиться и рассматривала гравюру, на которой был изображен лондонский лавочник. Похоже, этот человек весьма тщательно следил за модой своего времени… Нужно быть готовой к тому, что Эми сказала правду и Клео все же одержит вверх. Актриса очень красива, сексуальна и имеет статус суперзвезды. И теперь, когда родители Джоша публично заверили своего сына, что они любят его и будут любить независимо от того, какую именно девушку он назовет своей невестой… Вдруг теперь Жасмин уже не нужна Джошу?

Нет-нет, это яркий пример панического мышления! Это любовь, а не благотворительный проект. И Джош не раз доказывал ей свою страсть, и сегодня утром тоже…

Но тогда почему все было так четко разыграно? Неужели Клео знала, что родители Джоша устроят публичное покаяние? Именно поэтому она согласилась встретиться с ним только после этой передачи? Зато согласилась встретиться немедленно.

«Господи, ну что за жизнь? Я начинаю думать, как репортер «желтой» прессы. Вот и заголовочек могу предложить: «Клео Чен совершила обходной маневр, который позволит ей вновь оказаться в постели Джоша Тоби»».

Нужно сохранять ту уверенность, которой Джош наполнил ее сегодня утром. Он сказал, что любит, и она всем сердцем хочет в это верить. Он решил участвовать в театральной постановке только ради нее. «И вообще, я уже обосновалась в постели Джоша, и больше здесь ни для кого места нет!» Вот так-то. Жасмин поерзала на удобной кровати и провела рукой по простыням из египетского хлопка, словно прикосновение ткани могло придать реальность происходящему.

Ну, и всегда остается вероятность того, что Эми солгала и Джош предназначен не Клео, а ей, Жасмин.

Зазвонил телефон, и она подняла трубку:

– Да?

– Миссис Клео Чен спрашивает разрешения увидеться с вами, мадам, – произнес бодрый голос портье.

– А? Что? – Жасмин судорожно хватала ртом воздух.

– Вы позволите ей подняться, мадам? – Голос звучал уже гораздо менее бодро.

Жасмин представила, как бедняга мучается под ледяным взглядом Клео, и торопливо выдохнула:

– Да, конечно, пожалуйста.

Она вдруг вообразила себе, как Клео Чен врывается в номер, мастерским ударом срывая дверь с петель. Любой зритель не раз видел такие кадры на экране. «А я? Ну, наверное, надо спрятаться под кровать…»

Но почему же Клео здесь? Она должна быть у себя в отеле, где у нее назначена встреча с Джошем!

Жасмин спрыгнула с кровати, натянула джинсы и футболку, ополоснула лицо прохладной водой и затравленно огляделась. Казалось, такой хороший отель, есть все, что только можно пожелать, а вот ни одного пистолета, ни даже самого завалящего автомата нет! Чем прикажете защищаться от натренированных бывших девиц своего жениха?

«Минуточку, у меня же есть собаки!» Она взглянула на Бастера и Лэсси, которые семенили за ней по комнатам, радостно повизгивая, и покачала головой:

– Что-то вы, ребята, не внушаете мне уверенности в завтрашнем дне. Кто будет хозяйку защищать, а?

Лэсси спрятала нос в лапах и взглянула на Жасмин смущенно. М-да.

А может, позвонить Джошу по телефону и попросить помощи? Признаться, что она боится его бывшей?

Ох, это так нелепо и даже унизительно. И что она скажет? «Знаешь, Джош, тебе надо приехать как можно быстрее и спасти меня, а то Клео явилась в отель и хочет меня убить! А-а-а!»

Жасмин постаралась успокоиться. Вряд ли она пришла, чтобы убить, как-то это все же чересчур. Но тут в памяти всплыли многочисленные статьи, где рассказывалось, каких высот Клео достигла в кунг-фу, карате и тхеквондо. Она действительно мастер боевых искусств.

Жасмин посмотрелась в зеркало, торопливо собрала волосы в хвост и подкрасила губы.

«Итак, повторяем мантру позитивного мышления: Клео Чен всего лишь актриса, а не убийца. Моя сестра Эми – лгунья. Джош – только мой, потому что он истинный возлюбленный, посланный мне судьбой».

И тут в дверь номера постучали. Жасмин буквально подпрыгнула от страха. Черт, вот свяжешься с одной кинозвездой, и остальные тут же лезут из всех щелей.

Она открыла дверь, и вот, пожалуйста, на пороге стоит Клео Чен – шесть футов один дюйм ростом да плюс трехдюймовые каблуки.

На ней были голубые джинсы, курточка и модное в этом сезоне трикотажное кепи крупной вязки. Плюс темные очки. И почему все эти голливудские звезды думают, что очки помогают им оставаться неузнанными?

– Может, вы все же позволите мне войти? – холодно поинтересовалась Клео.

– Да, извините. – Жасмин посторонилась и упрекнула себя за то, что опять растерялась. Не надо на нее пялиться… хотя это почти невозможно. Она так совершенна.

– Я хочу поговорить с вами о Джоше, – сказала Клео.

– Но он же поехал к вам. Чтобы встретиться…

Неужели она это спланировала? Джош уехал, а она тут как тут…

– Я хочу, чтобы вы поняли: Джош и я предназначены друг для друга, – твердо заявила Клео. – И я говорю это не потому, что вы мне не нравитесь. Ничего личного. Просто я люблю его. И он истинный возлюбленный, посланный мне судьбой.

Жасмин молчала, будто завороженная, и рассматривала вторгшееся к ней неземное создание. Как она двигается, с ума сойти! Меж тем Клео подошла к дивану, села и непринужденно закинула руки на подушки. Она словно и теперь, во время неофициальной встречи, готова позировать для какой угодно фотосессии. От такой красоты и совершенства у Жасмин перехватило дыхание. Она, не глядя нащупала позади себя стул и села. Собаки пристроились у ее ног.

– Я вовсе не плохой человек, – продолжала Клео. – И хочу, чтобы вы это понимали. И я отправилась на шоу Опры не потому, что мне не хватает популярности, и не потому, что я боялась встретиться с вами лицом к лицу. Я хотела объявить всем: я люблю Джоша и не откажусь от него, не позволю украсть свое счастье. Пять лет я ждала, надеясь: он увидит – я не просто друг, а гораздо больше. И теперь он знает, и это мой шанс. Мне всегда был необходим шанс.

– Я тоже его люблю, – произнесла Жасмин.

Она не представляла, что еще можно сказать в данной ситуации.

– Что ж, тогда давайте предоставим ему право выбора.

– Тогда почему же вы здесь? – спросила Жасмин. – Ведь именно сейчас вы должны встретиться в вашем отеле…

– Он в пути, – промолвила Клео, бросив взгляд на щедро украшенные, бриллиантами часики. – Я знала: он не согласится на встречу втроем. И я вызвала его в свой отель, а сама пришла сюда, поскольку не сомневалась, вы впустите меня в номер. В моем отеле Джоша ждет записка, что я у вас. Полагаю, он уже мчится обратно и будет здесь с минуты на минуту.

«Однако, – подумала Жасмин, – не только красавица, но и умница. И привыкла, так или иначе, получать желаемое». Жасмин ощутила огромную потребность куда-нибудь сбежать, чтобы не участвовать в предстоящей встрече. Можно отправиться выгуливать собак. Или хотя бы пойти вниз проверить, не принесли ли почту… Позвонить Мо и попросить о помощи. Еще можно выпрыгнуть из окна. При мысли о том, что Джошу придется выбирать между цыганкой Жасмин и безупречной Клео Чен, ее уверенность таяла с каждой минутой.

И тут раздался стук в дверь.

– Жасмин? Открой, это я, Джош.

Клео опередила ее, сорвалась с места и бросилась к двери. Жасмин замерла, вцепившись в стул и прислушиваясь. Ей не видно было входную дверь, но она представила себе лицо Джоша… А почему он стучал, интересно? У него же ключ есть…

– Кто вы, черт возьми, такой? – раздался возмущенный голос Клео.

И в комнату вошел Джош Тоби, библиотекарь. Жасмин уставилась на него, приоткрыв рот.

Однако он вел себя абсолютно естественно. Сказал «Привет», пожал Жасмин руку. Наклонился и погладил собак. Повернулся к Клео и произнес:

– Привет, я Джош Тоби. Наверное, это звучит глупо, но я думаю: я твой истинный возлюбленный, посланный тебе судьбой.

Он смущенно улыбался, а Жасмин вытаращила глаза и решила, что он, по-видимому, заразился безумием от всех этих бродяжек, которые грелись в его читальном зале. Однако, немного успокоившись и присмотревшись повнимательнее, она заметила, что в библиотекаре произошли просто разительные перемены. Он, кажется выше, поскольку вдруг перестал сутулиться. Его одежда сидит на нем гораздо лучше и выглядит не такой нелепой. Может, он купил новые вещи? Она взглянула внимательнее. Нет, одежда не новая. Значит, все изменила та уверенность, которую излучает сегодня Джош.

Клео передернула плечами.

– Простите, но вам здесь не место, – сказала она равнодушно. – Мы заняты…

– Ко мне заходила Эми, – спокойно продолжал Джош. – Она взяла меня за руку, и голос сообщил ей, что мою истинную любовь зовут Клеопатра Чен.

– Эми? Но как же… – Клео растерялась, сообразив вдруг, в какую ловушку она попала. – Нет-нет, этого не может быть! Мой возлюбленный – Джош Тоби, но это не вы, это тот, другой! – Она была так потрясена, что даже ее внешне совершенная оболочка дала трещину: один черный локон выбился из безупречной прически и упал на лоб. Клео отвела его дрогнувшей рукой и вдруг внимательно взглянула на библиотекаря: – Мне кажется, я вас знаю…

– Мы вместе учились в школе, – ответил Джош. Жасмин слушала разговор, затаив дыхание. – Судьба часто сводит предназначенных друг другу людей в ранней юности. Это шанс, но он представляется очень призрачным…

– Морковка, это ты? – неуверенно спросила Клео.

– Я могу доказать, что я именно тот Джош Тоби, который нужен тебе, – произнес Джош-библиотекарь.

– Да ты что? – Клео фыркнула. – И каким же образом?

– Сразись со мной.

Жасмин икнула, а челюсть ее буквально отвисла. Что он сказал?

– Простите? – Идеальные брови Клео поползли вверх.

– Мне кажется, это не очень хорошая мысль, – пискнула Жасмин, которая вдруг испугалась. Собаки, почуяв дрожащее в воздухе напряжение, запрыгнули ей на колени.

А рыжий Джош продолжал, как ни в чем не бывало:

– Ты забыла? Мы четыре года занимались вместе в школе мастера Куна. Когда тебе исполнилось двенадцать, я стал твоим наставником. И ты заявила, что однажды сможешь побить меня в настоящем бою. Но ты этого не сделала…

– Потому что мы не встречались больше и у меня не было шанса. Ты переехал…

– В Нью-Йорк.

– Струсил, наверное, – произнесла Клео негромко, и Жасмин быстро взглянула на нее. Что-то изменилось в Клео. Она выглядела заинтересованной и внимательно разглядывала стоящего перед ней рыжеволосого мужчину. Жасмин сглотнула и осознала, что происходящее здесь выше ее понимания.

Она не успела ничего сказать, так как Клео издала истошный вопль и бросилась на библиотекаря. Собаки в ужасе скулили, прижимаясь к Жасмин, а та шарила глазами по комнате, пытаясь вспомнить, куда она дела телефон. Надо бы вызвать охрану. По комнате крутился вихрь, двое размахивали руками и ногами. Подумать только, знаменитая актриса Клео Чен напала на библиотекаря! Звучит совсем дико. Вот Толстяк Ларри отдал бы свою правую руку за возможность сфотографировать эту схватку.

Клео и Джош отскочили друг от друга, и Жасмин увидела, что библиотекарь спокоен, а щеки Клео пылают и непокорная прядь опять выбилась из прически.

– Ах ты, гад! – пробормотала актриса.

– Ты моя, Клео, признай это, – сказал рыжий Джош.

– Попробуй возьми, – отозвалась мисс Чен, бросаясь в атаку.

Опять мелькание рук и ног, звуки ударов, резкие выдохи и короткие вскрики. Разбилась вдребезги красивая лампа, стоявшая на маленьком столике. Жасмин, пробираясь вдоль стены, добралась до ванной комнаты и засунула туда собак. Бастер и Лэсси немедленно спрятались в душевой кабинке.

Жасмин прикрыла дверь в ванную комнату и, так же прижимаясь спиной к стене, пошла к столику, на котором заметила телефон. Она уже протянула, было, руку, но тут дверь открылась, и показался Джош-кинозвезда. Он приложил палец к губам (совсем как рыжий библиотекарь в своем читальном зале) и поманил Жасмин к себе. Жасмин уставилась на него, приоткрыв рот. Ей казалось, что она участвует в съемках какого-то безумного фильма. Джош жестами велел ей положить телефон и выбираться из комнаты. Решив, что Джош знает, о чем просит, она подчинилась и с охотой покинула поле боя. Сражающиеся не заметили ее бегства.

Подле двери подпрыгивала от нетерпения приятно возбужденная Эми.

– Чего выждете? Звоните портье! – вскрикнула Жасмин, едва оказавшись на пороге, но и Джош, и Эми зашипели на нее, призывая к тишине, и Джош плотно закрыл дверь в номер. – Они же поубивают друг друга! – прошептала Жасмин. – Надо как можно скорее вызвать охрану. Из комнаты донесся грохот, словно упал какой-то большой и тяжелый предмет мебели.

– Он не причинит ей вреда, потому что любит ее, – прошептала Эми.

– Ты! – Жасмин с негодованием уставилась на сестру. – Ты сказала этому бедняге, будто он истинный возлюбленный Клео и они предназначены друг для друга?

– Да он первую часть уже знал, поскольку смотрел шоу Опры, так что мне осталось назвать ему имя Чен, и он поверил.

– Но ведь это ложь, Эми! Как минимум половина из данного предсказания – обман! Ты не могла услышать имя его возлюбленной, ведь Мэдди покинула тебя, и ты больше не слышишь голос!

– Ну и что? Ты бы его видела! Услышав имя Клео, мужик преобразился буквально на глазах. Было такое впечатление, что он и так знал об этом и ждал только шанса, чтобы кто-то дал ему возможность завоевать ее.

Жасмин прислушалась. В номере стало тихо, и это напугало ее до слез.

– Вдруг они убили или покалечили друг друга? – вполголоса спросила она.

Джош приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

– Они разговаривают, – прошептал он, вернувшись на исходную позицию. – Джош показывает ей, как нужно двигаться, когда наносишь какой-то хитрый удар.

Жасмин почувствовала, как дрожат ноги, и опустилась на пол, привалившись спиной к стене. Джош сел рядом и взял ее за руку. Эми тоже плюхнулась на палас, извлекла откуда-то бутылку кока-колы и жадно отпила половину.

Из соседнего номера вышла пожилая пара, одетая к обеду. Они несколько секунд рассматривали странную троицу, разместившуюся на полу, потом поспешили к лифтам, испуганно оглядываясь.

– Ты все придумал? – спросила Жасмин, ткнув Джоша локтем.

– Ну да еще! Это была моя идея! – ревниво отозвалась Эми.

Она предложила сестре коку, но Жасмин отказалась.

Джош принял бутылку с благодарностью, допил и, вытирая губы ладонью, сказал:

– Я столкнулся с Эми и Джошем в холле. В этот отель не так-то просто попасть, поэтому я их провел как своих гостей, и вот мы все здесь.

– Я хотела поправить то, что нечаянно испортила, – призналась Эми. – Кто же знал, что вы, ребята, так хорошо поладите! Получилось, я вас подставила и натравила на вас эту дамочку. Ну, вот я и решила все исправить.

Жасмин фыркнула и прислушалась. Из номера не доносилось ни звука, и это показалось ей подозрительным.

– Что же они там так долго выясняют? – тревожно спросила она.

– Я думаю, что тишина – это хороший знак, – возразил Джош.

– Но как же тебе удалось убедить библиотекаря прийти сюда? – спросила Жасмин сестру. – Он такой болезненно застенчивый…

– Был. Едва он услышал про Клео, мужика словно подменили. И ты пойми – то, что Мэдди молчит, и я не слышу предсказания, совершенно не означает, что они не созданы друг для друга! Почему мы не могли просто угадать? В конце концов, ее возлюбленного действительно зовут Джош Тоби, это-то я слышала!

– И этот Джош Тоби точно не я, – добавил Джош, и в голосе его слышалось облегчение. – Клео обожает боевые искусства, – продолжал он. – Она все хотела, чтобы я начал серьезно тренироваться. Конечно, чему-то я научился, чтобы прилично выглядеть перед камерами, но серьезные поединки меня совершенно не привлекали, и я не собирался заниматься этим. Просто терпеть не могу все эти карате и прочее.

– Видишь? Он слишком мягкотелый для такой женщины, как Клео Чен, – заявила Эми.

Жасмин, в очередной раз прислушавшись и не уловив ни звука, взмолилась:

– Джош, загляни туда. А если она его убила? Я никогда себе этого не прощу, он такой безобидный, такой беззащитный человек.

Джош встал, провел карточкой-ключом по замку, отпирая дверь, и заглянул в номер. Потом он протянул руку, снял с внутренней стороны двери табличку «Не беспокоить» и повесил ее на ручку двери. Обернувшись к женщинам, взиравшим на него круглыми глазами, он усмехнулся и сказал:

– Думаю, нам надо пойти к администратору и узнать, не найдется ли у них свободного номера для нас. Этот занят на всю ночь.

В семье Джоша подавали лучший пастрами в Нью-Йорке. Бог знает, где его раздобыл мистер Тоби, но он был нежный, мягкий и сочный. Мать Джоша сновала по комнате и непрерывно что-то приносила и о чем-то волновалась. То о чае со льдом, то о картофельном салате. И все подкладывала угощение на тарелку Жасмин, где уже и места-то не было.

– Нам повезло, что я смог раздобыть такой пастрами к сегодняшнему ужину, – говорил отец Джоша, который сегодня оделся совсем по-домашнему – в халат и тапочки. – Обычно-то приходится заказывать заранее, потому что мой поставщик лишнего не привозит и остатков у него не бывает. Да к тому же я вытащил его из постели, чтобы он сам – вручную – порезал мясо.

– Переезжайте в Лос-Анджелес. Там есть шикарный пастрами. Я лично прослежу, чтобы вам каждую неделю привозили свежий, – сказал Джош.

В комнате стало тихо, потом мистер Тоби возмущенно фыркнул:

– В Лос-Анджелес? Никогда!

– И все же скоро вам придется туда приехать. Хоть на короткое время. – Джош с наслаждением вгрызся в свой сандвич.

– Через мой труп, – заявила миссис Тоби. Муж взглянул на нее многозначительно, и она поправилась:

– Да, конечно, мы с удовольствием приедем.

– Здорово! – сказал Джош. – Это все потому, что я приглашаю вас на свадьбу. Я хочу жениться на Жасмин, и свадьба состоится в Санта-Монике, на пляже. Мы будем босиком, и все такое…

– Боже мой… – Мама Джоша опустилась на диван. У нее явно подкосились ноги.

Все уставились на Жасмин, которая ускоренно пыталась прожевать здоровый кусок сандвича.

– Жас, ты выйдешь за меня замуж? – Джош аккуратно пристроил свой сандвич на тарелке, отодвинул стол и опустился перед Жасмин на одно колено.

– Замуж? – повторила Жасмин, торопливо сделав большой глоток чая со льдом. Она с удовольствием огляделась вокруг. Как это так получилось, что суперстар Джош Тоби делает предложение в такой домашней обстановке? Только он и его родители. И никаких корреспондентов, камер и прочего шума.

Мама Джоша прослезилась и пробормотала:

– У нас на Кони-Айленде есть прекрасный пляж, между прочим. – Отец толкнул ее, и она умолкла.

– Жасмин? – Взгляд Джоша стал тревожным.

– Ну… – Нельзя же подпрыгнуть от радости и завизжать! Надо как-то сохранить лицо. – Конечно, я согласна выйти за тебя замуж!

Все радостно повскакали на ноги. Выпили за молодых. Потом отец извлек откуда-то старенький фотоаппарат и сделал несколько снимков обручившейся пары. Потом мама Джоша немного поплакала и все вспоминала, какой он был непослушный и непоседливый ребенок («Просто ужас какой-то! Представьте, я поймала его за чтением журнала «Голливуд и его тайны», и это ночью с фонариком под одеялом!»).

«Сама себе не верю, – думала Жасмин. – Я выйду замуж за Джоша Тоби!»

Они договорились сохранить эту сногсшибательную новость в секрете, пока Мо не уладит все с Клео, ее новым бой-френдом Джошем-библиотекарем и прессой.

Отец Джоша решил, что гулять надо с размахом, извлек откуда-то бутылку черносмородинового вина и налил всем.

А через некоторое время Джош сказал:

– Пап, ты не пройдешься со мной по роли? Я был бы благодарен за совет.

Жасмин увидела, что мистер Тоби тоже умеет улыбаться не хуже, чем голливудские звезды, – во все тридцать два, пусть и не совсем свои, зуба.




Глава 35


Вечер премьеры превратился в форменное столпотворение. Со времен Лоуренса Оливье не видел театр такого наплыва публики, таких толп, жаждущих приобщиться к искусству!

Вычеркиваем эту строчку и пишем: «Никогда еще не видел театр такого аншлага на постановке шекспировской пьесы!»

Жасмин выглянула из-за кулис. Родители Джоша сидели в третьем ряду в центре. В том же ряду справа она увидела Клео Чен и рыжего Джоша. Глядя на них, Жасмин испытала чувство глубокого удовлетворения. Они держались за руки, как школьники. Джош выглядел прекрасно: его костюмом явно занималась Клео. Сама она просто лучилась улыбкой и счастьем. Наверняка Эми угадала точно, в который раз сказала себе Жасмин. Только истинная любовь так преображает людей.

Потом она увидела Элвиса и Иисуса, которые сидели за влюбленной парочкой и выглядели непривычно чистыми и тихими. К счастью, Элинор нигде не было видно.

Сесилия, ее муж Финн и их дочь Майя сидели в пятом ряду. Малышка Эммет, чей возраст не позволял ей посещать театры, осталась в «Плазе» с нянькой, на роль которой пригласили миссис Литтл. Финн был в смокинге, а Майя и Сесилия в элегантных платьях серого шелка.

И рядом с ними экзотической птицей расположилась Эми. Ее наряд, как всегда, был ярким и блестящим… еще более ярким и блестящим, чем обычно, хоть и трудно поверить, что такое вообще возможно. Наверное, она одевалась для фотографов, сообразила Жасмин. Тут полно прессы, и Эми постаралась принарядиться.

Но вот раздался третий звонок.

У Жасмин почему-то сжалось сердце.

Кто-то взял ее за руку.

Это оказался Джош. Он улыбнулся и сказал:

– Шоу начинается!

– Ты как? – спросила Жасмин.

– Никогда не чувствовал себя лучше.

Она недоверчиво изогнула бровь и пристально посмотрела на него.

– Ну ладно, соврал. Меня только что стошнило. Но теперь мне лучше.

И времени больше ни на что не осталось, поскольку начался спектакль.

Газеты не скупились на похвалы. "Они изощрялись в эпитетах, называя игру Джоша «великолепной, мастерской, впечатляющей». Жасмин была уверена: успех пришел к Джошу, когда он, наконец, подал, что роль Ромео просто создана для него, и вкладывал свои чувства в слова персонажа. Ну и то, что они с отцом сцену за сценой проштудировали всю пьесу, тоже имело большое значение. Публика аплодировала стоя.

Жасмин также получила свою долю славы. Ее признали открытием сезона. Мо, которая являлась и ее агёнтом по связям с общественностью, грамотно организовала утечку информации, и всем стало известно, что костюмы – целиком заслуга Жасмин Бернс, а не Артуро Мастриани. Жасмин уже дала несколько интервью (попрактиковавшись с Кеном), и журналы все еще не теряли к ней интереса.

Ей поступило три предложения занять место дизайнера в крупных студиях. Жасмин расстроилась, было, потому что боялась обидеть Артуро, но он прислал ей дюжину розовых роз и приглашение на свадьбу, которая в скором времени должна состояться в Риме.

После премьеры, вечерних поздравлений и интервью Джош и Жасмин ускользнули от внимания прессы и публики, оставив Эми, Клео и Джоша-библиотекаря купаться в лучах славы и раздавать автографы. Джош и его невеста провели несколько дней дома. Они смотрели видео, играли в скрэбол, гуляли с собаками. Обедали с родителями Джоша. Пресса скоро оставила их в покое, поскольку непредсказуемая Эми и яркая Клео с ее неожиданным бой-френдом выглядели с коммерческой точки зрения гораздо интереснее.

Позже мир опять заинтересуется ими. Но Жасмин это безразлично. Теперь она не боится.


notes



Примечания





1


Сорт копченой говядины, который используется для приготовления сандвичей.




2


У. Шекспир «Ромео и Джульетта», пер. Б. Пастернака.




3


У. Шекспир «Ромео и Джульетта». – Здесь и далее отрывки из трагедии даны в переводе Б. Пастернака.