Свет надежды
Диана Першинг


Их судьба была в чем-то похожа. Крис Макконнел выросла без родителей и никогда не знала, что такое любовь и ласка. А Ивена Стоуна всю жизнь предавали женщины, которых он любил, начиная с родной матери.

Случай свел героев романа, и поначалу робко затеплившиеся в их душах нежность и надежда на счастье превращаются со временем в сильное, всепоглощающее чувство.


Диана Першинг

Свет надежды


Пролог


«Господи! Мои дети останутся сиротами!» — мелькнуло в голове Крис Макконнел, когда юнец с очумевшими глазами приставил к ее виску револьвер. Не то чтобы у нее перед глазами «в мгновение ока пронеслась вся ее жизнь», как пишут в романах. И на помощь она звать не стала. В тот момент она думала только о том, что у нее двое детей, а отца у них нет, и если ее сейчас убьют, то…

Сработал примитивнейший материнский инстинкт.

Именно поэтому после нескольких часов всего этого ужаса: налета на супермаркет, захвата заложников, среди которых была одна старушка с приступом диабета, воплей недоросля, накачавшегося наркотиками и требующего немыслимый выкуп, самолет и журналистов с телекамерами, после того, как этот кретин отвел ее в сторону и принялся оскорблять, угрожая изнасиловать, Крис — думая прежде всего о детях — принялась заговаривать ему зубы. Она была учительницей и умела говорить с детьми.

Ей таки удалось заболтать его. Юнец расслабился и утратил бдительность — настолько, что Крис сумела ударить его по руке, и револьвер улетел куда-то в глубь супермаркета.

В торговый зал тут же ворвалась поджидавшая у дверей группа захвата с автоматами наперевес. Парня сбили с ног, трех других заложников, которые связанными лежали в подсобном помещении с кляпами во рту, освободили, старушку увезли в больницу — и Крис вздохнула с облегчением.

И тут на нее налетели журналисты.

Крис пыталась заслониться рукой, когда вокруг защелкали фотоаппараты, но это не помогло. Ее немедленно объявили героиней. Крис позднее утверждала, что ей попросту не повезло — день выдался скучный, новостей было мало: ни тебе ураганов, ни землетрясений, ни встреч на высшем уровне, ни перемещений в правительстве. Даже ни единой сколько-нибудь скандальной светской сенсации! И, разумеется, весть о том, что «матери двоих детей удалось обезоружить опасного преступника и спасти троих заложников», стала гвоздем шестичасового выпуска новостей денверской радиостанции.


Ее история разлетелась по всей Америке. Репортеры осаждали ее дом несколько дней подряд. Ее просили дать интервью для «Салли-Джесси-Рафаэль», для «Геральда» и, уж конечно, для «Преступлений девяностых годов» — издания «Ночной линии».

Крис отказывалась говорить с репортерами, выставляла за дверь ведущих популярных телешоу, но прошла неделя с того ужасного вечера, а они по-прежнему подстерегали ее. За эти семь дней она получила вдесятеро больше телеграмм и писем, чем другие люди получают за всю жизнь. Она старалась не выходить из дома, потому что стоило перешагнуть порог — и на нее набрасывалось с полдюжины сотрудников бульварных газетенок.

Ей всю неделю звонила Марла Симон, знаменитая голливудская киноактриса, которая настойчиво просила согласия Крис «хотя бы на один обстоятельный разговор». Марла хотела приобрести у Крис права на ее историю и написать на ее основе киносценарий — разумеется, с самой Марлой в главной роли. Крис несколько раз весьма резко послала ее подальше, но Марла оказалась липучей, как репей. Она соглашалась оставить Крис в покое лишь при условии, что Крис согласится встретиться и поговорить с ней.

Вот так и вышло, что в один прекрасный день Крис увидела в окно Марлу Симон, направляющуюся к ее дому.


1


Крис пригладила волосы и, ожидая звонка, придирчиво осмотрела свою небольшую, но опрятную гостиную. Честно говоря, ей было не по себе. Во-первых, она еще не вполне пришла в себя после того происшествия, а во-вторых, в городе Лоуман штата Колорадо не так часто бывает, чтобы к кому-то в гости вот так запросто завернула знаменитая актриса.

Крис ждала звонка и все же вздрогнула, услышав пронзительный звон колокольчика. Она нервно сглотнула и дождалась второго звонка, чтобы гостья не подумала, будто Крис только и делала, что сидела и поджидала ее. Потом встала, вытерла вспотевшие ладони о юбку и открыла дверь.

Да. На крыльце ее дома действительно стояла та самая Марла Симон. Собственной персоной: знаменитые изумрудные глаза, копна черных кудрей, лебединая шея.

Однако она была меньше ростом, чем думала Крис. Даже в своих красных туфлях на высоких каблуках она была на полголовы ниже Крис — а Крис вообще-то среднего роста. Красная шелковая блузка и бледно-коралловый костюм придавали актрисе вид деловой, но привлекательной женщины — этакая очаровательная стальная пружинка.

Марла приехала не одна. Позади нее стоял какой-то мужчина. Поначалу Крис заметила только, что он очень высокий и что его длинные ноги обтянуты светло-голубыми джинсами. Потом она разглядела, что на нем уютного вида спортивная куртка, а под курткой — черная тенниска. Мужчине, видимо, было хорошо за тридцать, и выглядел он довольно суровым. В длинных темных волосах поблескивали золотистые пряди. Он щеголял густым загаром, а глаза его были скрыты зеркальными «пилотскими» очками.

Руки засунуты в задние карманы джинсов, из угла полного, чувственного рта свисает сигарета… Наверно, так выглядел бы сейчас Джеймс Дин, будь он жив. Разве что этот повыше.

Сногсшибательный мужчина, одним словом.

Крис едва успела перевести дух и подумать, кто бы это мог быть, как на нее обрушилась Марла.

— Крис? Крис Макконнел? — Ей протянули тонкую, изящную ручку с ярко наманикюренными ногтями. — Будем знакомы — Марла Симон.

Крис поспешно вытерла еще раз руку о юбку и вежливо улыбнулась знаменитой гостье.

— Здравствуйте, мисс Симон.

— Зовите меня просто Марла! — сказала актриса своим «фирменным» не то тихим голосом, не то громким шепотом — ласковым и одновременно интимным.

Крис собиралась пригласить ее в дом, но не успела: Марла без всякого приглашения порхнула за дверь, оставляя за собой аромат дорогих духов.

А мужчина остался стоять на крыльце. Он чему-то слегка усмехался, и на лице у него появились лукавые морщинки. Ленивым движением он вынул руку из кармана и стряхнул пепел с сигареты. Потом выдохнул облачко дыма, растворившееся в прозрачном осеннем воздухе, зажал сигарету в пальцах и кивнул:

— Привет.

— Извините, — сказала Крис, — не имею чести…

— Это Ивен, — сообщила Марла из гостиной. Обернувшись, Крис обнаружила, что Марла разглядывает семейные фото на камине. — Ивен Стоун. Он сценарист. Мой партнер.

— А, понятно, — пробормотала Крис и снова обернулась. Только его здесь и не хватало. — Что ж, мистер Стоун…

— Зовите его Ивеном! — Марла подошла к двери, цокая каблучками по полу, и снова улыбнулась Крис, озаряя ее своим голливудским обаянием. — Отбросим все формальности и будем называть друг друга по имени, ладно?

Крис невольно улыбнулась в ответ. Она вдруг осознала, что сама Марла Симон находится у нее в гостиной и болтает с ней так, словно они соседки или близкие подруги. Просто невероятно!

— Ивен, что ж ты стоишь! — воскликнула актриса голосом, в котором угадывалось раздражение. — Входи!

— Знаешь, Марла, есть такая штука — вежливость называется, — сообщил Ивен ленивым голосом, слегка растягивая слова, — сипловатым голосом человека, который слишком много курит. — Нельзя вваливаться в чужой дом без приглашения. Неужели тебе об этом не сообщили родители в детстве?

— Да что вы, все в порядке! — смутилась Крис. — Заходите, пожалуйста!

Ивен слегка повернул голову — видимо, посмотрел на нее. Точно сказать было невозможно: стекла очков надежно скрывали его глаза. Он еще раз затянулся и подошел к Крис — свободной легкой походкой, исполненной уверенной мужской грации. Нет, она ошиблась, и на Джеймса Дина он не очень похож. Он гораздо выше. И не такой мрачный. Скорее напоминает Клинта Иствуда в молодости.

Его разношенные ботинки из светлой кожи громко затопали по ступенькам. Когда он поднялся и остановился перед Крис, ей поневоле пришлось задрать голову: Ивен был на несколько дюймов выше нее. Тонкий прямой нос, точеные скулы, слегка запавшие щеки…

Крис почувствовала, что под сдержанными манерами Ивена скрывается раздражение, даже негодование. Но что бы ни происходило у него в душе, на Крис он произвел неотразимое впечатление. У нее прямо дух захватило, когда он приблизился.

Она никогда не реагировала подобным образом на посторонних мужчин. Крис решила, что ей необходимо срочно чем-нибудь заняться, а не то она того и гляди бросится на шею этому голливудскому писаке.

— Извините, — сказала она, взмолившись, чтобы голос ее не дрожал. — Извините, но с этим сюда входить не стоит.

— С чем — с этим? — Ивен вопросительно шевельнул бровями.

— С сигаретой.

Ивен опустил глаза, посмотрел на сигарету, улыбнулся уголками губ.

— А, борьба с курением!

Он пожал плечами.

— Нет проблем. Я как раз собирался бросить.

Он прислонился к косяку и раздавил окурок о подошву. Крис не сводила с него глаз, словно перед ней разворачивалось какое-то захватывающее действо. Ивен был мускулистый, угловатый, и руки у него были большие и сильные — такие скорее пригодились бы рабочему, а не голливудскому продюсеру или сценаристу.

Ивен выпрямился и показал Крис потушенный окурок.

— Можно зарыть его в вашем палисаднике? — все так же лениво протянул он.

— Нет, давайте сюда.

Крис взяла сигарету за фильтр двумя пальцами, точно это была дохлая мышь. Ивен наконец перешагнул порог и вошел в гостиную. Когда он проходил мимо, Крис уловила запах табака, смешанный с ароматом одеколона — довольно приятное сочетание.

Закрывая дверь, Крис заметила, что старая миссис Крейн, живущая напротив, раздвинула занавески и во все глаза уставилась на то, что происходит на крыльце. Чудесно! Еще до вечера весь город будет знать, какие гости были у Крис Макконнел.

— Ну вот, опять пойдут разговоры, — вздохнула Крис, затворив дверь и удостоверившись, что занавески плотно задернуты. — Темновато, конечно, — ну да ничего. А то вся Кенмор-стрит столпится под окнами и будет заглядывать в щелочки. А я только-только избавилась от репортеров… Ну ладно, тут уж ничего не поделаешь. Садитесь, пожалуйста. Я только что сварила кофе. Хотите?

Марла включила свет и с энтузиазмом оглядела комнату.

— Великолепно, правда, Ивен? — сказала она, словно не услышав слов Крис. — Какие славненькие картинки на стене! Пейзажики… А стул с этой миленькой вышитой подушкой! То, что надо. И скамеечка для ног. Очаровательно! Надо воспроизвести это все как есть, слышишь?

Славненькие. Миленькая. Очаровательно. Крис еле удержалась от ядовитой реплики. Неужели Марла сама не замечает, каким снисходительным тоном она говорит? И на все клеит ярлыки. «Может, это у них там в Голливуде так принято? — подумала Крис, изо всех сил пытаясь найти оправдание актрисе. — «Очаровательно», «мило» — короче, «старомодно». Типичная «одноэтажная Америка». Ну да, конечно, так оно и есть. По крайней мере, с виду».

— Вам кофе черный или со сливками? — спросила Крис.

— А нет ли чего-нибудь покре-епче? — протянул Ивен таким тоном, словно спрашивал о чем-то неприличном.

Крис едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Господи, что это с ней? Надо следить за собой!

— У нас, кажется, осталось немного вина еще с Рождества. Может быть, пиво найдется. И, наверно, больше ничего. Моя свекровь такая трезвенница…

— Хм, свекровь… — перебила ее Марла, разглядывая бордовые портьеры. — Вы ведь вдова, правильно? Муж, наверно, погиб в катастрофе… Вы не подумываете о новом замужестве? — спросила она, как будто это ее не устраивало.

— Мне пока хорошо и одной. Свекровь — это мать моего покойного мужа. Мы живем в ее доме. Мы — это я и мои дети.

— У вас двое детей, верно? — В глазах Марлы отражался свет лампы. — Мальчик и девочка, так?

— Я вижу, вы выучили все наизусть.

Марла кивнула.

— И вы живете все вместе, да? И свекор ваш тоже?

— Нет. — Крис снова ощутила печаль, как всегда, когда она думала о покойном Джозефе Макконнеле. — Свекор скончался несколько лет назад.

— Та-ак…

И актриса принялась расхаживать взад-вперед по гостиной, совершенно не заботясь о том, что может чувствовать Крис. Она прижала палец к губам и размышляла вслух:

— Так… Три поколения в одном доме. Споры — наверно, о воспитании детей… Старая и новая мораль…

Она поглядела на Крис, задумчиво щурясь.

— Нет. Наша героиня, кажется, не из тех, кто любит грызться. Но, возможно, удастся сделать что-нибудь из ситуации «две хозяйки в одном доме»… Две женщины с характером… Как ты думаешь, Ивен?

Стоит ли объяснять этой дамочке, что «грызутся» вообще-то собаки, а люди… Но тут заговорил Ивен. Он стоял, прислонясь к камину и сложа руки на груди.

— Ты знаешь, — заметил он, — я на твоем месте не стал бы говорить о миссис Макконнел так, словно ее здесь нет. Лично я бы с удовольствием выпил пива, — обратился он к Крис.

Крис была благодарна Ивену за то, что он заступился за нее. И только теперь заметила, что по-прежнему стоит посреди гостиной, держа двумя пальцами окурок. Интересно, она действительно выглядит так глупо, или ей это только кажется?

— Сейчас принесу, — радушно ответила она. — А вам кофе, мисс Симон… То есть Марла?

— Да, конечно, — рассеянно ответила Марла, продолжая расхаживать по комнате. — Черного, пожалуйста.

— Я тут напекла кексов, так что если хотите…

Марла остановилась и снова одарила Крис ослепительной улыбкой.

— Как здорово! Вы печете кексы!

Крис стиснула зубы. Ну да, Марла ее именно так и представляла: мирная домохозяйка, которая воспитывает детей, вышивает подушки и печет кексы. Такая же допотопная, как и ее гостиная. Короче, ей уже тоже прилепили ярлык.

— Да, пеку! — сухо сказала она, подбоченившись и в упор глядя на Марлу. — Я слышала, что и в Лос-Анджелесе люди тоже иногда пекут кексы. Конечно, в перерывах между оргиями и деловыми обедами…

Наступило молчание. Потом Ивен тихо рассмеялся. Крис обернулась в его сторону. Он смотрел на нее, и на лице у него снова играла легкая усмешка.

— Здорово вы ее отбрили!

— Слушайте, у вас глаза есть? — поинтересовалась она вместо ответа.

— То есть?

— Я вас не вижу за этими очками. Неприятно, знаете ли, беседовать с зеркальными стеклами.

Ивен присвистнул.

— Да, — сказал он Марле. — Это сюрприз. Похоже, миссис Макконнел более крепкий орешек, чем ты думала. Я прав? — спросил он у Крис, снимая очки.

Крис чуть не ахнула во весь голос. Глаза у Ивена были невероятного, какого-то бирюзового цвета и лучились смехом и солнцем. Вид у Ивена был слегка усталый, но его глаза были такими яркими, чудными, привлекательными, завораживающими, что сердце у нее упало. Нет, лучше бы он не снимал очков!

— Да, я крепкий орешек, — машинально сказала она. — Мне говорили, что слова «упрямица» и «ослиная башка» изобрели специально для меня. Впрочем, все зависит от обстоятельств…

Она обернулась к Марле.

— Значит, кофе и кексы. И бутылку пива. Сейчас принесу.

Черт. Сейчас она, похоже, наоборот, чересчур любезна. Ну, ничего.

Она почти бегом бросилась на кухню, боясь, что гости заметят, как у нее вспыхнули щеки. Конечно, в гостиной царит полумрак, но все-таки… На кухне она прислонилась к стене и перевела дух. О Гос-споди! Ну как она могла? Так неприлично пялиться на чужого мужчину только потому, что у него глаза, как у Пола Ньюмена… Что она, школьница, что ли? Да еще при этой заносчивой Марле!

Марла на протяжении нескольких лет играла маленькую Дебби в телесериале «Семья Финч» и выросла буквально на глазах у публики. Крис росла вместе с ней и помнила ее первый лифчик и первое свидание так же ясно, как свои.

Детство самой Крис — годы тяжелой, отчаянной борьбы за существование — было диаметрально противоположно уютному, беззаботному мирку семейства Финч из «мыльной оперы». Возможно, именно поэтому Крис так нравилась история этого семейства, а особенно Дебби, которую играла Марла. К тому же актрисе было двадцать восемь, как и самой Крис. Трудно было не испытывать к ней расположения, почти что родственных чувств.

«Нет, надо быть осторожнее, — сказала себе Крис. — Эта Марла тебе никакая не подруга». Актрисе просто нужно было добиться от Крис того, чего Крис ей позволять вовсе не собиралась. Она не даст Марле выставить ее жизнь на всеобщее обозрение. Мало ли почему она хочет хранить свое прошлое в тайне! Это ее дело, и ни Марлы, никого другого оно не касается.

Но на самом деле беспокоится-то она вовсе не из-за Марлы, думала Крис, ставя на поднос чашки, кофейник, бутылку пива и блюдо с ореховыми кексами, застеленное салфеточкой. Что с ней такое творится? И кто такой этот Ивен? Неужели действительно продюсер и сценарист вроде тех, о которых она читала в «Пипл» и у Лиз Смит? Длинные волосы, костюмы «от кутюр», роскошные рестораны… Нет, длинноногому, сухопарому Ивену с его суровым, обветренным лицом скорее подошло бы быть ковбоем на одном из ранчо в окрестностях Лоумана.

Хотя, разумеется, ни один ковбой не производил на нее такого впечатления, как Ивен. Крис перестала улыбаться и нахмурилась. Это непонятное очарование, это чувство, такое… такое сильное, неподвластное рассудку — совершенно не в ее духе! Почему этот Ивен Стоун, совершенно чужой человек, почти инопланетянин, едва появившись на пороге дома, так взволновал ее? Это было неприлично, как смех во время заупокойной службы. И совершенно неуместно. Тем более в Лоумане. Хорошо, что он еще до вечера умчится в сторону заката.

Как только Крис ответит Марле свое решительное «нет».

— Ну что, Ивен? Согласится она, как ты думаешь?

Ивен опустился в уютное кресло и вытянул ноги. У него болела голова. Он вчера лег довольно поздно — до глубокой ночи просматривал кадры из фильма, сотворенного режиссером, которому было всего двадцать два года. Перед Ивеном стояла задача указать мальчику на его ошибки, не уязвив при этом его юношеского самолюбия. Задача нелегкая, особенно если учесть, что Ивен по натуре отнюдь не был дипломатом.

А утром пришлось вылезти из постели в безбожно ранний час, чтобы успеть на самолет в Денвер, и всю дорогу слушать болтовню Марлы — а болтала она непрерывно и с большим энтузиазмом. Потом он брал машину напрокат. Потом они два часа ехали в этот городишко, похожий на декорацию для съемок фильма из времен Великой депрессии. Городишко напомнил ему детство. Короче, от всего этого вместе взятого настроение у Ивена отнюдь не улучшилось.

— Согласится или нет? — настаивала Марла.

— А черт ее знает.

— Обрати внимание на прическу! — восхищалась Марла, разглядывая моментальный снимок Крис с малышами. — Зачесаны назад на французский манер. Мне это нравится: так скромно, так женственно!

Ивен отключился от монолога Марлы. Он рассматривал комнату, подмечая маленькие столики на изогнутых ножках, плетеный коврик у камина… Мебель старая, но недостаточно старая, чтобы быть старинной. Впрочем, это ведь комната ее свекрови — в ней не было ничего от ощущения жизни, света, которое исходило от миссис Макконнел.

Марла взбила свои роскошные кудри.

— Наверно, придется играть в парике. Или, может быть, перекраситься и выпрямить волосы… Марла Симон решила стать блондинкой! Как ты думаешь?

Ивен прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

— Да, конечно. Как хочешь.

Марла все равно никогда не будет такой, как Крис. Такой естественной. Такой милой. Он употребил это слово впервые за много лет. Марла — она актриса. Она может притвориться милой, но быть такой на самом деле… В ней слишком много спеси и амбиций. Что поделаешь — истинное дитя шоу-бизнеса…

Марла оперлась на ручку его кресла и небрежно облокотилась о плечо Ивена, так что ему поневоле пришлось отклониться в сторону. Что за манера — нависать над людьми!

— Я действительно хочу этого, Ивен, — тихо произнесла она. — Слышишь — хочу!

— Слышу, слышу.

Марла продолжала трепаться, а Ивен мысленно представлял себе лицо Крис. Очень приятное лицо, без всяких следов косметики. Как давно он не встречал женщин, которые не были бы намазаны, накрашены и разрисованы, как пустоголовые куклы! И у нее есть чувство юмора. Юмор у нее своеобразный и весьма ядовитый. Нет, Крис куда сложнее и интереснее, чем он ожидал. Чувствуется, что голова у нее работает.

— Хотела бы я знать, где другие члены семьи? — сказала Марла.

— В парке, — ответила Крис. — Дети гуляют в парке.

Ивен открыл глаза и увидел, что Крис ставит поднос на исцарапанный деревянный стол. Интересно, знает ли Крис, какой у нее удивительный голос: низкий, хрипловатый, какого-то необыкновенного тембра, что ласкает и согревает, как глоток бренди в холодный вечер.

— А свекровь ваша где? — спросила Марла нежным голоском.

— У Элксов, — Крис по-прежнему коротко отвечала на вопросы.

Передвигая поднос по низкому столику, Крис случайно коснулась кончиками пальцев колена Ивена. Ее мимолетное прикосновение неожиданно вызвало в нем очень приятное, давно забытое ощущение. Ивен удивился. С чего бы это? Он сел прямее и наклонился вперед: ему хотелось быть поближе к Крис. Марла спрыгнула с подлокотника его кресла и уселась на кушетку.

— Сегодня они играют в бридж, — объяснила Крис. — А удержать Дору Макконнел от ее еженедельного бриджа способен разве что конец света.

Ивен чувствовал, как его душа и тело словно бы просыпаются от летаргического сна, оживают. Усталость куда-то делась. Запах у кофе был просто потрясающий. У Крис тоже был потрясающий запах: от нее пахло ванилью и лимоном, и еще чуть-чуть чем-то терпким. Он рассматривал ее профиль все время, пока она разливала кофе в расписные тоненькие чашечки китайского фарфора, скорее всего из парадного сервиза, подаренного к свадьбе, и открывала пиво для него, Ивена.

У Крис были широко расставленные серые глаза и короткий вздернутый нос. Прическа — толстая коса до лопаток — подчеркивала высокие скулы. Волосы у Крис были пепельные — Ивен был готов поклясться, что не крашеные. Одета она была действительно как типичная мать семейства со Среднего Запада — по крайней мере, такими их представляют себе костюмеры на телевидении: хлопчатобумажная блузка в мелкий рисунок, юбка из сурового полотна, мягкие домашние туфли. Но Ивен заметил, что у нее высокие, крепкие груди, тонкая талия и длинные ноги.

Чувствовалось в ней какое-то напряжение. Неужто она всегда такая? Да нет, наверно, она стесняется вездесущей настырной Марлы. Или скорее всего еще не отошла после пережитого потрясения…

Но за этой легкой скованностью Ивен чутьем угадывал в ней тонкую чувственность, тем более будоражащую воображение, что ее тела почти не было видно под скромной просторной одеждой. Ивен почувствовал, как и сам напрягся оттого, что она рядом.

— Как жаль, что остальных членов вашего семейства нет дома, — сказала Марла, когда Крис передала ей чашку с блюдцем. — Я так хотела бы повидать вас всех вместе! Надо же мне почувствовать атмосферу, в которой вы живете.

Крис натянуто улыбнулась в ответ. Она передала Ивену пиво, он отхлебнул, потом поставил кружку на столик с настольной лампой под ярким абажуром, что стоял у кресла, и снова принялся созерцать Крис.

— Наверно, нам стоит зайти еще раз, когда все семейство будет в сборе… — настаивала Марла.

— Пожалуй, не выйдет. — Крис села на другой конец кушетки, держа чашечку в руке. — Наверно, вы не захотите снова тащиться в Лоуман.

— Нет, что вы! Раз мы снимаем фильм о вас…

— Вы не будете снимать фильма обо мне, — вежливо возразила Крис, прихлебывая кофе. — По-моему, я вполне определенно сказала это вам по телефону.

— Ну и что? — улыбнулась Марла, надкусив кекс. — Это же был только первый дубль! Да, кстати, кексы у вас чудные.

«Что за неприкрытая лесть!» — усмехнулась про себя Крис.

— Спасибо. Первый дубль, говорите? Как в Голливуде, да? «Дубль первый!» «Дубль второй!» У вас ведь так говорят?

— Именно так! Первый дубль никто всерьез не принимает.

— Понятно. Ну что ж, Марла, — сказала Крис, попытавшись придать голосу металлические нотки, — я, конечно, рискую показаться невежливой, но давайте считать, что это был дубль второй — и последний. Я совершенно не заинтересована в том, чтобы вы вынесли мою личную жизнь на всеобщее обозрение. Вы можете говорить что угодно и как угодно, я все равно не соглашусь. Советую вам не тратить зря силы и время.

Ивен склонился вперед, положив локти на колени.

— Почему? — спросил он.

Крис вздрогнула: она не ожидала вопроса от Ивена, до сих пор он лишь смотрел и молчал, а за двоих говорила Марла. Она отхлебнула еще кофе, поставила чашку, разгладила несуществующие морщинки на юбке.

— В моей жизни, — начала Крис, тщательно подбирая слова, — ничего интересного нет. Я родилась, выросла, вышла замуж, родила детей. Мой муж умер несколько лет назад. Я работаю учительницей. Иногда помогаю в библиотеке. Я самый рядовой человек, ничего необыкновенного во мне нет.

Она подняла глаза на Ивена, и ей вдруг показалось, что он видит ее насквозь. А, чепуха: просто совесть у нее нечиста, вот и все. Она, конечно, сказала правду — но не всю правду, далеко не всю… Было, было в ее жизни кое-что необыкновенное… Но какое дело до всего этого двум совершенно посторонним людям?

Крис сделала печальное лицо.

— И ничего замечательного во мне тоже нет. Я такая, как все. Болтаю больше, чем надо, играю в лотерею и ужасно злюсь, когда пропускаю любимый сериал. О чем тут кино-то снимать?

Ивен вскинул бровь.

— Видите ли, миссис Макконнел…

— Крис, пожалуйста.

— Хорошо, Крис. Так вот, неужели вам самой не очевидно, что это и есть замечательный сюжет? История молодой вдовы, которая в минуту опасности не растерялась и сумела в одиночку обезоружить опасного преступника и спасти жизнь по крайней мере трем невинным людям…

— Однажды, — Крис смотрела на него в упор, и теперь она была серьезна, даже сурова, — однажды я ужасно испугалась, что меня сейчас убьют и мои дети останутся на свете круглыми сиротами, — и сделала все, чтобы этого не случилось.

У нее тряслись руки, Крис с трудом владела собой.

— Мне повезло — я выжила. А могла и погибнуть, — тихо добавила она.

— Но вы все-таки живы, — заметил Ивен. Черт возьми, как хорошо, что она и в самом деле жива! — И теперь вы можете рассказать об этом.

— Да-да! — энергично закивала Марла. — Фильм получится замечательный!

Крис зажмурилась, потом снова открыла глаза.

— Ну, если у вас такие сложности с сюжетами, напишите сценарий о женщине вроде меня. Только моего имени не упоминайте. По-моему, это называется художественный вымысел.

— Нет! — Марла покачала головой. — Это совсем не одно и то же! — Актриса была полна необыкновенного энтузиазма. — Разве вы не знаете, как сейчас ценятся фильмы, в основе которых лежат именно реальные события? Они идут вне конкурса! Они в два, в три раза популярнее обычных придуманных историй!

И она засыпала Крис сведениями о рейтинге нескольких новых телефильмов, посвященных самым злободневным сенсациям: брошенным детям, мужеству больного СПИДом перед лицом недуга, женам, которых истязают мужья, члену организации сопротивления во Вьетнаме, который двенадцать лет провел в подполье… Она перечисляла количество зрительских отзывов, полученные призы… С каждой новой цифрой лицо Крис все больше вытягивалось.

Когда Марла наконец остановилась, чтобы перевести дух, Ивен подмигнул Крис:

— Потрясающе, не правда ли?

— Что самое потрясающее, — ответила Крис, в недоумении покачав головой, — так это то, что кто-то принимает всю эту чушь всерьез.

— Телевидение принимает ее всерьез, — возразил Ивен. — А стало быть, и спонсоры тоже.

— А стало быть, и Уолл-стрит! — снова вмешалась Марла. — А все, что происходит на Уолл-стрит, отражается на всей стране.

Крис внимательно посмотрела на актрису, потом снова уселась поудобнее, положив ногу на ногу. На лице у нее отражался насмешливый скептицизм.

— Интересное дело получается, — медленно произнесла она. — Вы сидите у меня в гостиной, пьете мой кофе, едите мои кексы и пытаетесь доказать мне, что я непременно должна позволить вам экранизировать мою жизнь, что это чуть ли не мой гражданский долг. Я вас правильно поняла?

Марла закусила губку.

— Если я скажу «да», вы согласитесь?

— Нет, конечно!

Ивен расхохотался. Крис вздрогнула от неожиданности, посмотрела в его сторону — и лицо ее озарилось такой открытой, простодушной, заразительной улыбкой, словно солнышко проглянуло сквозь тучи в ненастный день, — и она тоже расхохоталась. На миг между ними возникла связь — та, что бывает, когда двое незнакомых людей вдруг поймут, что они настроены на одну волну. Их смех показал им обоим, что они прекрасно понимают, какой это дурацкий разговор и как абсурдна сама ситуация.

Улыбка оставила лицо Ивена в тот самый миг, когда Крис тоже перестала улыбаться, но они продолжали смотреть в глаза друг другу. Нечто неуловимое пролетело между ними — то ли от нее к нему, то ли наоборот. То, что произошло между ними, не нуждалось в словах и объяснениях.

Ивен скорее почувствовал, чем увидел, что Марла уставилась на него неодобрительно.

— Послушай, Ивен, на кого ты работаешь, в конце концов? — поинтересовалась она.

— Марла, — сказал он тихо, но твердо, голосом, не допускающим возражений, не отводя глаз от лица Крис. — Иди, подожди меня в машине.

— Что?!

— Подожди меня в машине! Понятно?

Актриса озадаченно посмотрела на Ивена, на Крис, снова перевела взгляд на Ивена. Наконец понимающе улыбнулась уголком коралловых губок.

— А, догадываюсь! Хочешь испытать на миссис Макконнел свои неотразимые «методы убеждения»? — промурлыкала она. — Ну что ж, я не возражаю, только бы сработало!

Марла поднялась с кушетки, одернула юбку. Потом направилась к двери и широко распахнула ее, улыбаясь солнышку.

— О, там, кажется, уже стоит парочка поклонников, — жизнерадостно сообщила она, взбивая кудряшки. — Надо пойти поболтать с ними. Я тебя жду, Ивен. И положительных результатов тоже! — добавила кинозвезда, закрывая за собой дверь.

Крис встряхнула головой, пытаясь преодолеть странное, похожее на оцепенение состояние, которое охватило ее, когда она смотрела в глаза Ивену. Теперь, когда Марла закрыла за собой дверь, комната погрузилась в привычную тишину снова. В углу громко тикали старые дедовские часы. С улицы доносились веселые детские голоса.

А Ивен сидел напротив и смотрел на нее пронзительным взглядом своих необыкновенных глаз.

Господи, это уж слишком! Крис опустила взгляд, переменила позу, одернула юбку на коленях. Казалось, в комнате только что случилось что-то неожиданное и немного пугающее. А может, это только показалось? Нет, не показалось. Ивен смотрел на нее так, что Крис чувствовала себя открытой, как на ладони, и совершенно беззащитной. Но нельзя забывать… Что именно? Ах да. Нельзя забывать, почему он здесь. Ему что-то нужно от нее.

— Вы слышали? — громко сказала Крис, пытаясь развеять остатки этой странной близости, все еще витающие в воздухе. — Леди ждет результатов. А что будет, если вы ничего не добьетесь?

Ивен ответил не сразу. Лишь через несколько мгновений напряжение оставило его. Он откинулся на спинку кресла и отхлебнул пива.

— Поживем — увидим.

— Увидите, и очень скоро. Вы на нее работаете, да? Она, кажется, говорила, что вы партнеры…

— Студия принадлежит ей, так что, видимо, я в каком-то смысле действительно работаю на нее, — пожал плечами Ивен. — Я работаю на того, кто мне платит.

— О-о…

Его небрежно-циничный тон заставил Крис пожалеть, что она заговорила об этом. Ей больше нравилось, когда на его лице было написано обычное снисходительно-ленивое выражение.

Ивен допил пиво, поставил кружку на столик.

— Ну, так что мы решим? Мы предлагаем вам сделку. Марла очень хочет снять этот фильм и готова заплатить вам довольно крупную сумму.

— Боюсь, я все равно отвечу «нет».

— Нет… — повторил он. — И говорить об этом бесполезно, вас не переубедишь.

— Совершенно верно.

— Ну что ж…

Ивен встал и потянулся. Куртка распахнулась, и Крис увидела мощную грудь, обтянутую тенниской, увидела, как его джинсы ладно сидят на узких бедрах и подчеркивают мускулистые длинные ноги. Она судорожно сглотнула — чуть было не ахнула, словно какая-нибудь школьница.

— Извините, — сказал Ивен. — Я поздно лег, а встал рано. Ну, раз вы не согласны, тогда, наверно, до свидания.

До свидания? Крис чуть было не ойкнула огорченно. Она вдруг ощутила такое горькое разочарование… Неужто это все? Неужели ей так легко удалось заставить его отступить?

«Ну что ж, тем лучше», — решительно сказала она себе, встав с кушетки и провожая его к двери. Сейчас они с Марлой уедут из города и навсегда исчезнут из ее жизни. Она ведь, собственно, именно этого и добивалась. Не правда ли?


2


Ивен уже взялся за ручку двери, но обернулся, как будто только что вспомнил нечто важное.

— Не знаете ли вы поблизости какого-нибудь приличного отеля?

— Отеля? — Крис от неожиданности так растерялась, что не могла сообразить, что ответить на такой простой вопрос.

— Ну да. Неужто у вас в Лоумане нет ни одного отеля? Тогда нам придется ехать в другой город, побольше…

Крис уставилась на него.

— Отеля? — глуповато повторил она. — Вы что, остаетесь?

— Естественно.

Крис обнаружила, что у нее сам собой раскрылся рот, и поспешно закрыла его.

— Так вы что, не собираетесь бросать это дело?

Ивен фыркнул.

— Шутить изволите? Неужто вы надеялись так легко отделаться, думали, что Марла вежливо раскланяется и покорно удалится восвояси? Кто угодно, только не она.

Ивен привалился к закрытой двери, скрестил руки на груди и посмотрел Крис в глаза.

— Хотите, я вам расскажу, что будет дальше? — протянул он. — Сперва она будет липнуть к вам, оказывать всяческие знаки внимания, безбожно льстить. Потом она натравит на вас уйму адвокатов, которые будут сулить вам кучу денег и все тридцать три удовольствия: статьи в журналах, возможно, даже портрет в «Вечерних развлечениях», визит на киностудию для вас и ваших детей. В общем, всемирную славу.

— Господи, помилуй!

— Если и это не сработает, она постарается найти какое-нибудь слабое место: благотворительный фонд, который вам помогает, или страховку для колледжа — короче, то, что для вас действительно важно, — и будет действовать через них. Возможно, она пойдет даже на небольшой шантаж. Она не постесняется, уверяю вас: что угодно, лишь бы подействовало. Если и это не поможет, она засыплет вас телефонными звонками, начнет помещать заметки в разных газетенках, обратит против вас всех ваших друзей и родственников и наконец доведет вас до того, что вы будете вопить «да, да!» во всю глотку, лишь бы стряхнуть ее с себя.

Крис остолбенела.

— Неужели? — с трудом выдавила она.

— Именно так. — Ивен приподнял бровь и одарил Крис одной из своих насмешливых, циничных улыбочек. — Хватит ли у вас сил, Крис Макконнел, перенести все это? Если Марла Симон чего-то хочет, она своего добьется.

Крис ощутила сосущую пустоту в животе. Значит, отказать Марле все же не так-то просто. Не говоря уже о том, что Марла может порыться в прошлом Крис и нарыть там такого…

Ивен понял ее состояние. Улыбка исчезла с его лица.

— Крис, — сказал он. — Простите, пожалуйста. Я вовсе не хотел вас расстроить.

Крис резко отвернулась, но Ивен все же успел заметить, что в глазах у нее появилась тревога. Ему ужасно захотелось провести ладонью по ее щеке, успокоить, взять за руку и поглаживать ее ладонь…

Эй, парень, потише! Они ведь встретились всего… всего двадцать минут назад! Пара улыбок да пристальный взгляд глаза в глаза — это все, что было между ними. Он ведь сам вырос в таком же маленьком городишке и был хорошо знаком с местными нравами: прикоснуться к Крис было бы непозволительной дерзостью.

Ивен вернулся к кушетке, сел на подлокотник, потянулся за кексом.

— «М-м! Райс-ское наслаждение!» Кексы в самом деле замечательные, Крис. А мне, похоже, достался самый вкусный.

— Охотно верю.

Теперь в голосе Крис звучал неприкрытый сарказм. Ивен обернулся к ней.

— Вы сердитесь?

— А вы как думали? Вы ведь только что сообщили мне, что скоро я окажусь в осаде! Моя жизнь, жизнь моих детей, все наше существование пойдет наперекосяк! Еще как сержусь!

Она подбоченилась и вызывающе уставилась на Ивена.

— Знаешь, парень, терпеть не могу, когда мною кто-то вертит.

— Я тоже. Но таковы правила игры.

— Это для вас все происходящее игра! Для меня это реальная жизнь! Ну ничего, Марле это на пользу не пойдет.

— Угу.

— На самом деле, ей же будет хуже.

— Я уж вижу.

— Я приняла решение!

Ивен шутливо вскинул руки вверх.

— Сдаюсь, сдаюсь! Вы меня убедили.

Крис сердито воззрилась на него. Глаза ее гневно сузились.

— Вы уж простите мне мою подозрительность, — медленно произнесла она, — но, по-моему, все так и было задумано. Сперва на меня сваливается нехорошая назойливая Марла, а славненький Ивен только цокает языком и приговаривает: «Ах-ах, как это невежливо!» А потом я размякну от вашего обаяния и подпишу все, что угодно. Так, да? Вы работаете в паре? Хороший коп против плохого легавого?

Ивен не удержался и фыркнул.

— Наверно, здесь мне полагалось бы обидеться. Но я не обижусь. Я говорил от чистого сердца, честное слово.

— Ладно, кончено.

Крис подошла к кофейному столику и принялась ставить пустые чашки на поднос.

— Крис!

— Мне надо убрать со стола. Хотите еще кекс? И для Марлы захватите. Ей ведь так понравилось. На самом деле, можете взять несколько — ее поклонников угостите. Я даже рецепт могу дать, если надо.

Ивен облокотился на спинку кушетки.

— «Только, ради всего святого, убирайтесь отсюда, да поживее», — закончил он ее мысль.

— Ну да, что-то в этом духе. Нам вроде бы больше не о чем говорить. Зря вы проездили.

— Разве?

— Ну да. — Крис не поднимала глаз от подноса. — Не удалось вам уговорить меня подписать договор с Марлой.

— И все же я приехал сюда не зря.

Ивен сказал это тихо и каким-то особенным тоном. Крис не выдержала, посмотрела на него — и тут же обругала себя дурой. Ах, эти глаза цвета волн южного моря! Она и не думала, что можно так много сказать всего одним взглядом.

Крис взяла поднос и пошла на кухню, не решаясь ничего сказать. Ей нужно было поскорее уйти от него на безопасное расстояние.

Ивен последовал за ней на кухню.

— Дай помогу, — предложил он.

— Не надо, он не тяжелый.

— Ну, тогда я просто пойду с тобой. Можно? Я больше не буду говорить ни о намерениях Марлы, ни обо всей этой затее с фильмом.

— О чем же тогда говорить? — усмехнулась Крис.

— Я думаю, нетрудно найти интересные темы. Особенно если мы поищем вместе…

— Извини, — сказала Крис, решившись положить этому конец, даже если придется выглядеть в его глазах невежливой. — Сейчас ребята вернутся, мне надо идти с ними в магазин за ботинками.

Она поставила поднос на стол и сунула посуду под кран. Кухня была маленькая, в углу стоял круглый деревянный стол, загораживающий собой черный ход, который вел во двор. Раковина, два стола, плита. Потрескавшийся белый кафель, местами протершийся линолеум. Кухню уже лет двадцать не ремонтировали — как, впрочем, и весь дом. Правда, было здесь какое-то старомодное очарование, и это отчасти искупало унылый вид кухни, — и все же Крис чувствовала себя неловко, словно Ивен узнал о ней какой-то постыдный секрет.

— Давай я буду вытирать посуду, — Ивен снял с вешалки тонкое, истертое посудное полотенце.

— А ты умеешь?

— Да уж как-нибудь…

Он улыбнулся ей, но Крис не хотелось улыбаться. Она полезла за мылом и мочалкой на полку под раковиной, занавешенную пленкой.

— Интересно, я видела какие-нибудь из твоих фильмов? — спросила она, просто чтобы нарушить молчание.

— Не знаю. Я пишу обычно детективные сценарии. Ну, иногда делаю какие-нибудь ленты для высоколобых, которые никто не смотрит, кроме кучки эстетов, и за которые почти ничего не платят.

— Да? И когда же ты в последний раз сделал такой фильм?

— Да уже давно, несколько лет тому назад. Жить-то надо, — усмехнулся Ивен. — Да ладно, чего обо мне говорить. Эти права…

— Ты обещал не заводить больше разговора на эту тему.

— Да я же тебя не уговариваю, честное слово! Просто хочу понять для себя, почему ты так уперлась. Может, все-таки объяснишь?

Крис хотела сказать все начистоту, но вовремя спохватилась… Нет, так не пойдет. Надо что-то ответить… Нет… Наконец она прислонилась к столу и пристально посмотрела на Ивена.

— Знаешь, не то чтобы я не любила, когда обо мне говорят, — задумчиво проговорила она. — На самом деле я ничем не хуже других, кого показывают по телевизору или берут интервью для радиопередач. Я люблю славу и внимание не меньше любого другого. Но то, что со мной случилось, это… понимаешь, это слишком личное. Я терпеть не могу, когда мне лезут в душу, копаются, исследуют… Понимаешь?

Увидев так близко серые глаза Крис, услышав ее простые, искренние слова, Ивен почувствовал, как ему сдавило горло. Забыв о том, как только что убеждал себя, что к Крис прикасаться не следует, он повесил полотенце на спинку стула и взял Крис за руку. Рука у нее была мягкая и прохладная, ее пальцы казались совсем тонкими в его широких, крепких ладонях. Крис вздрогнула, но руки не отняла.

— Понимаю, — тихо сказал Ивен. — Наверно, я тоже этого не люблю.

— Тогда зачем ты здесь?

Ивен пожал плечами, посмотрел на их сплетенные руки, погладил пальцем нежную кожу у запястья.

— Что сделаешь. Работа у меня такая.

— Лезть людям в душу?

Он улыбнулся с явной иронией.

— Ты просто представить не можешь, как много на свете людей, которые любят, когда им лезут в душу. В наше время скромность и желание остаться в тени считается чем-то ненормальным.

— Ну ладно, можете считать меня старомодной, но мне кажется, что я имею право хранить свои тайны.

Крис опустила глаза на свою руку. И почему она позволила ему эту вольность? Кожа у него была грубая и гораздо темнее, чем у нее, и, что самое интересное, в этом контрасте была своеобразная гармония.

Пальцы Ивена поглаживали ее нежную кожу, к которой так давно не прикасалась мужская рука, и сердце у нее забилось быстрее. Жар пробежал по руке, как огонек по бикфордову шнуру, опалил груди, спустился вниз, меж бедер…

«Ох!» — подумала Крис. И все это от единственного прикосновения совершенно чужого человека? То, как ее тело отзывалось на эту невинную ласку, пугало ее. Она изо всех сил старалась унять дрожь.

— Послушай, давай все-таки закончим с посудой!

Она вырвала руку и вновь открыла кран.

Несколько мгновений Крис чувствовала спиной его горячий взгляд, потом он взял в руки полотенце.

— Слушаюсь, мэм!

Некоторое время в кухне слышался лишь шум воды. Крис неторопливо мыла чашки, Ивен их вытирал. Потом Крис решила, что уже достаточно успокоилась и может говорить без дрожи в голосе, и сказала тоном, как ей казалось, светской беседы:

— Вы всегда хотели быть писателем?

— Не-ет! Сперва я хотел стать ковбоем. Потом пожарником. Но в двенадцать лет я написал стихотворение для одной девчонки из нашего класса, которая не обращала на меня внимания. А когда прочла, сразу обратила. Даже позволила мне поцеловать себя. Я и решил, что если это путь к завоеванию женщин, то я непременно стану писателем.

— Ничего себе источник вдохновения! — сухо заметила Крис. Она подала ему последнюю чашку и завернула кран. — Ну и, разумеется, у вас большой дом в Голливуде, и вы каждый вечер посещаете всякие премьеры, просмотры, вечеринки, приемы, коктейли?

Она досадливо прикусила губу — ей хотелось бы, чтобы эти слова прозвучали более язвительно. Он не мог не заметить легкой зависти в ее голосе. Небось теперь решит, что она дура…

Крис свое детство провела в детском доме, и кино было единственной отдушиной в этой тусклой безрадостной жизни. Кинотеатры, журналы со скандальными историями из жизни актеров и режиссеров… Ее детские фантазии никогда не оставляли ее, они как бы составляли часть захватывающего, яркого, насыщенного мира кино. Да, она всегда благоговела перед звездами — потому и позволила Марле приехать сюда. Она вовсе не собиралась продавать актрисе права на свою жизнь — просто не могла устоять перед возможностью наяву увидеть одного из кумиров своего детства.

— Опять не угадала, — сказал Ивен. — Нет у меня большого дома в Голливуде. А потом, от природы я отшельник и на вечерах бываю очень редко. У меня есть дом в Малибу…

— У моря, да? — Не совсем у моря, но он стоит на вершине горы, и море оттуда видно. Разве это так важно? — улыбнулся он. — У меня есть телескоп, и в него можно наблюдать, как в море играют дельфины…

У Крис опять сдавило горло. Она сглотнула и нахмурилась. Взяла с вешалки другое полотенце, вытерла руки.

— Я на море ни разу не была.

— Серьезно?

Ивен действительно удивился. Потом добавил эту деталь к общему впечатлению — получалось скучная, серая, однообразная жизнь. И при всем при том — у нее высокие принципы: не согласилась же она продать свою историю. Держалась она отважно и вызывающе, но чувствовалась в ней печаль и какая-то напряженность. Это было скрыто глубоко, но звучало отчетливо, как колокол в тумане.

Он никогда не подпускал женщин слишком близко, никогда не позволял им слишком сильно задевать себя. У него был девиз: «Не бери в голову!» Но эта женщина произвела на него сильное впечатление. Такого с ним давно не бывало, это чувство было для него скорее приятным. Сейчас Ивен хотел, чтобы она улыбнулась, хотел бы что-то дать ей…

Сделать для нее что-нибудь хорошее? Заставить ее улыбнуться? Берегись, парень! Разумнее всего было бы немедленно смыться отсюда и утащить с собой Марлу. Но сегодня он не подчинялся голосу разума…

— Ты что, правда никогда не видела моря? — недоверчиво спросил он, вешая полотенце.

— Ну, если не считать того, что я четыре раза смотрела «Челюсти»…

Ивен улыбнулся.

— Да, это, конечно, здорово, но все-таки не совсем то. Ты приезжай в Лос-Анджелес — я тебе гарантирую первоклассный тур: море, рестораны, Голливуд — все, что хочешь! Только скажи!

С лица Крис тотчас исчезла всякая мягкость. Она опустила глаза, аккуратно свернула посудное полотенце, повесила его на край раковины.

— Большое спасибо. Ты очень хорошо ими воспользовался.

— Чем?!

— Своими «методами убеждения». Марла может гордиться тобой.

У Ивена было такое чувство, словно его ударили под дых.

— Стоп! — Он схватил Крис за плечо и развернул лицом к себе. — Это не имеет отношения к Марле! Понятно? Ни малейшего!

— Серьезно?

— Серьезно. Я вовсе не хочу, чтобы ты заключила с ней эту сделку, ясно? Я даже очень рад, что ты не согласилась. Нашелся хоть один человек, который не ищет сиюминутной славы!

— Тогда будь любезен, объясни, зачем ты заманиваешь меня этой поездкой в Лос-Анджелес?

Подозрение в ее взгляде окончательно вывело его из себя. Да, он циник, да, он вертопрах, да, он закоренелый холостяк — но он никогда еще не использовал женщин в корыстных целях!

— Это другое, — пробормотал он. — Это… Это вот что!

И он прильнул губами к ее рту. Он и сам не мог понять, что хотел выразить этим поцелуем. Но когда губы их соприкоснулись и Ивен услышал, как Крис прерывисто вздохнула, его переполнило какое-то нежное и теплое чувство.

Господи, какая она славная! Сладкая… Жаждущая ласки… Ивен медленно раздвинул ее губы языком и коснулся внутренней поверхности ее рта. Он почувствовал, как ее язык ответил ему — сперва робко, потом все уверенней. Ивен притянул ее ближе, так что упругая, высокая грудь Кристи прижалась к нему.

— Мама! Мама!

Услышав детский голос, Крис ахнула и оттолкнула Ивена. Хлопнула калитка, раздался быстрый топот ног по ступенькам, и другой голос, принадлежавший уже девочке, крикнул:

— Мама, перед нашим домом машина, а в машине угадай кто сидит?

— Мама, там настоящая Марла Симон! — перебил ее мальчик.

Крис повернулась к двери, и вовремя: в кухню влетел маленький реактивный снаряд и повис у нее на шее. Мгновением позже вбежал еще один ребенок и обнял ее за ноги.

— А ну потише! — окликнула их Крис. — Осторожней, ребята, так ведь и с ног сбить недолго!

У девочки, которая бросилась на шею Крис, были прямые светлые волосы, нежная, чуть ли не прозрачная кожа с легким румянцем, губы у нее были вымазаны шоколадом, и глаза — такого же шоколадного цвета. И тут оба они: девочка и мальчик — на несколько лет старше, с серыми, как у Крис, глазами, — заметили Ивена.

Девочка сунула палец в рот, а мальчик спросил:

— А вы кто?

Ивен не успел ответить — с крыльца раздался пронзительный женский голос:

— Лиза-Мэй, а ну иди сюда! Ты куда умчалась! Дай губы вытру!

И с этими словами в дверь черного хода ввалилась в кухню невысокая полная женщина с тугими седыми кудряшками. Она запыхалась и тяжело дышала. Увидев Ивена, она застыла на пороге и взялась за сердце.

— Гос-споди! Кристина, я не знала, что ты не одна.

Девочка уткнулась было лицом в блузку матери, но сейчас оторвалась от нее и с жадным любопытством взглянула на Ивена.

— Мама, а кто этот дядя? — спросила она громким шепотом.

Крис обернулась к Ивену с подчеркнуто бесстрастным выражением на лице.

— Мистер Ивен Стоун, позвольте представить вам мою свекровь Дору Макконнел. А это мои дети, Брайан и Лиза Макконнел. Ивен приехал с мисс Симон.

— А, вот оно что, — с подозрением сказала Дора. — С этой актрисой…

Она пожала Ивену руку и поспешно выпустила ее.

— А если вы с ней приехали, тогда почему она там, а вы здесь?

— Мистер Стоун немного задержался, чтобы поговорить со мной, — поспешно вмешалась Крис. — Он сценарист, пишет сценарии для фильмов, — добавила она, как будто это все объясняло.

Почтенная матрона оглядела его неодобрительно.

— Ах вот как! Сценарии… Хм…

Потом взяла полотенце, намочила его горячей водой и собралась вытирать губы Лизе. Крис отобрала у нее полотенце.

— Не надо, мама, я сама.

Крис посадила Лизу на стол у раковины и аккуратно вытерла ей рот. Потом ущипнула девочку за нос.

— Ну вот, ты снова славненькая, чистенькая девочка.

Она поцеловала дочь в щечку и спустила ее на пол.

Ивен почувствовал, как его тянут за куртку. Он опустил глаза. Брайан смотрел на него как на чудо.

— Это вы написали сценарий «Семья Финч»?

Ивен присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с мальчиком.

— Ну что ты! Этот сериал старый, ему уже лет двадцать. Я тогда еще ничего не писал.

— Мне девять лет, — сообщил мальчишка, — а моей сестре три. А вам сколько?

— Брайан, — сказала Крис, — отцепись от мистера Стоуна. Он сейчас уезжает.

— Ну, мам, пусть он побудет у нас немножко. Он ведь знаком с Марлой Симон.

Крис ласково посмотрела на мальчика и отвела у него со лба прядь темных, почти черных волос.

— Ох уж это телевидение! Они смотрят все сериалы: и «Семейство Партриджей», и «Невидимку», но «Семья Финч» у них самый любимый.

— Ага, там все такие классные! — сказал Брайан.

— Только зря головы людям морочат, — проворчала Дора.

Лиза, которая пряталась за юбкой Крис, тоже решилась вступить в разговор.

— Марла Симон такая красивая! — сказала она, теребя прядку своих светлых волос. — У нее такие волосы кучерявые!

— Я ей это передам, — пообещал Ивен. — Она будет очень рада.

— Конечно, — кивнула Крис. — Ладно, я пойду провожу мистера Стоуна. Дети, скажите «до свидания» и ступайте переодеваться: мы сейчас пойдем в магазин.

Лиза еще теснее прижалась к маме и выглядывала из-за нее, робко улыбаясь.

— До свидания, дяденька!

— До свидания, Лиза.

Брайану Ивен пожал руку.

— До встречи, Брайан. До свидания, миссис Макконнел, — кивнул он Доре.

Крис провела его через маленькую кухню и гостиную. У двери она снова обернулась к нему, но в глаза не смотрела. Ей явно было не по себе. Наверно, зря он ее поцеловал. Но это произошло, и Ивен не жалел об этом.

Крис натянуто улыбнулась Ивену.

— Ну вот, теперь и в самом деле до свидания.

Ивен медленно покачал головой.

— Хотелось бы надеяться — ради тебя. Но, боюсь, Марла от тебя так легко не отцепится. Она уж найдет способ сделать тебе предложение так, что ты не сможешь отказаться.

— Это как в «Крестном отце»? Ну, надеюсь, до этого не дойдет.

— Знаешь, у всякого своя цена. — Ивен снова небрежно улыбался. — Не родился еще человек, которого нельзя было бы купить.

Крис напряженно вглядывалась ему в лицо, ища скрытого смысла в его словах.

— Странный ты человек, Ивен.

— Чем это я странный?

— Сложный. То кажется, что ты ужасный циник, а потом вдруг оказывается, что ты очень деликатен и чувствителен. Никак я не могу тебя раскусить.

— Лучше и не пробуй. А я пока постараюсь сделать все возможное, чтобы отговорить Марлу.

— Ценю. А зачем?

— Ну, предположим, я все-таки встретил человека, которого нельзя купить, и хочу вознаградить его. Устраивает?

Крис отмела его объяснения одним взмахом руки.

— Слушай, только не надо меня возводить на пьедестал!

— Я уже давно бросил это занятие.

Он вроде бы хотел сказать что-то еще, но вместо этого поднял руку и погладил ее по щеке кончиками пальцев.

Этот жест был таким неожиданным, что у Крис перехватило дыхание. Она хотела было возмутиться — не очень искренне, надо заметить, — но Ивен уже опустил руку.

— Ну ладно, наверно, и правда пора прощаться, — сказал он. — Если повезет — снова увидимся.

Крис откашлялась — в горле встал ком от невольного разочарования — и кивнула.

— Может, оно и к лучшему, что пора, — сказала она. — Если вспомнить…

— Ты жалеешь? — шепотом спросил он. — Ты сердишься, что я поцеловал тебя?

Крис покачала головой.

— Не стоит. К тому же это больше не повторится.

— Почему?! — выпалила она не подумав, потом смущенно опустила взгляд. — Считай, что я этого не говорила. Пожалуйста.

— Нет, я все же отвечу. — Ивен взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Ты такая свежая и чистая, — тихо сказал он, — а я весь истаскался и вывалялся в грязи за эти годы. Ты особенная, к тебе нельзя относиться легкомысленно, а я разучился быть серьезным и вряд ли способен еще на настоящие чувства. Прощай, Крис Макконнел. Я рад, что мы встретились.

И вышел. Крис смотрела ему вслед. Он широко шагал по дорожке. Дойдя до поворота, достал из кармана пачку сигарет и вытряхнул одну. Потом нашарил в заднем кармане джинсов коробок спичек — Крис успела заметить небольшие крепкие ягодицы, туго обтянутые выгоревшей материей.

Он наклонился, раскурил сигарету, задул спичку, собирался уже отбросить ее — и остановился, словно осознал, что Крис все еще смотрит ему вслед. Он обернулся, слегка улыбнулся ей, показал горелую спичку, потом демонстративно опустил ее в карман.

— Не играйте с огнем! — сказал он.

Потом кивнул и направился к роскошному седану, стоящему у обочины. Марла стояла прислонясь к машине и поспешно писала автографы — вокруг нее столпилась чуть ли не половина населения городка.


3


— Здрасьте, миссис Макконнел!

Крис сидела и дремала, облокотясь на прилавок, не обращая внимания на шум лоуманской осенней ярмарки: смех, крики, треск хлопушек и пневматических винтовок, музыка, скрип каруселей.

— Миссис Макконнел!

Крис вздрогнула, очнулась и схватилась за сердце. Перед ларьком стоял Бобби Чарльз и широко улыбался беззубым ртом. Вихор на лбу торчал, как антенна. Крис заставила себя улыбнуться.

— Здравствуй, Бобби. Ты за книжкой пришел?

— Ага. Мама сказала.

— И какую же книжку ты хочешь? Бобби пожал худенькими плечиками.

— Не зна-аю.

— Ну а что ты читаешь дома?

Он снова пожал плечами:

— Я телевизор смотрю.

Крис подавила невольный вздох.

— Ну а разве тебе не хотелось почитать — хоть немножко, просто так, для себя? Помнишь, я вам читала сказки?

— Так то же было во втором классе! — сказал Бобби со всем пренебрежением большого десятилетнего мальчика. — В четвертом классе сказок не читают.

— И очень жаль! Ну, смотри, вот тебе книжка про пиратов, и еще одна, про ковбоя и его лошадь, только это на другой планете. Ну, как тебе?

— Нормально!

Со столба, на котором висел громкоговоритель, раздался треск, предвещающий начало передачи местной радиостанции. Низкий мужской голос спросил:

— Ну что, работает?

Кто-то долго продувал микрофон.

— Меня слышно? Да? Ну, о'кей.

Все объявления по местному радио зачитывал шериф Джереми Каган, потому что радиоточка была паршивая, а Джереми умел орать громче всех в городе. Джереми прокашлялся и прогудел:

— Внимание, внимание! В два часа на эстраде состоится розыгрыш лотереи. Приз лотереи — подержанный мотоцикл «харлей», пожертвованный мастерской мистера Расти. Цена билета — всего один доллар! Покупайте сколько хотите! Все доходы пойдут на то, чтобы привести в порядок футбольное поле и отремонтировать трибуны.

Крис отдала мальчику книги, пригладила вихор на макушке, но вихор тотчас снова занял прежнее положение.

— До свидания, миссис Макконнел.

— До свидания, Бобби.

Мальчишка исчез в толпе. Ну и народу собралось в этом году! На ярмарку съехались все местные, да еще кое-кто из соседних городов. С утра было пасмурно, но к полудню разгулялось. Наверно, после обеда солнце будет припекать вовсю.

Крис очень хотелось присоединиться к общему веселью, но она чувствовала себя усталой и раздраженной. Со дня налета на магазин она плохо спала. Ей снились кошмары, которых она потом не могла вспомнить, и любой резкий звук заставлял ее вздрагивать. А временами ее ни с того ни с сего пробирала дрожь. Это называется посттравматический стрессовый синдром. Вполне естественное состояние. Женщина из полиции советовала ей сходить к психотерапевту. Но у Крис бывали в жизни и худшие передряги. Ничего, переживем.

Крис выпрямилась. «Держись, девочка!» — сказала она себе, как всегда говорила в трудную минуту. Надо быть сильной.

Две девчушки, с которыми дружила ее Лиза, прошли мимо палатки, уплетая на ходу мороженое. На обеих были пышные платьица со множеством оборочек, которые развевались на ходу.

— Здрасьте, миссис Макконнел! — хором сказали они.

— Здравствуй, Дорин, здравствуй, Дженнифер!

— Здрасьте, миссис Макконнел! — произнес у нее над ухом взрослый, мужской голос.

Крис удивленно обернулась.

Рядом с ней стоял Ивен: зеркальные очки прочно сидят на носу, в уголках губ легкая улыбка, та самая улыбка, что преследовала ее со вчерашнего дня. На нем была бледно-зеленая рубашка и те же линялые джинсы, что вчера. Он небрежно прислонился к прилавку, скрестив руки на груди.

— И давно ты здесь? — спросила она.

— Довольно давно. Я вижу, дети тебя любят.

— Они славные ребятишки. Вот только бы читали побольше, — вздохнула она. — У меня такое впечатление, что все словно сговорились вырастить поколение неграмотных. Кроме комиксов и мультфильмов, детей ничто не интересует.

— А ты, значит, в одиночку борешься с заговором? Ну да, надо же кому-то с этим бороться.

Крис слегка пожала плечами, и Ивен подумал — в который уже раз! — как отличается она от всех накрашенных, наряженных говорящих кукол, с которыми он привык общаться. Она казалась удивительно настоящей и естественной.

Белая тенниска с надписью «Лоуманский школьный округ», хлопчатобумажная юбка, волосы собраны высоко на макушке в хвост, лицо почти без косметики — лишь губы слегка подкрашены. Если бы не темные круги под глазами, ей можно было бы дать лет восемнадцать-двадцать.

— Ну, как вам наша маленькая ярмарка? — поинтересовалась Крис.

Ивен огляделся. Деревянные ларьки, пара палаток, ребятишки бегают и визжат, родители их усмиряют. Пылища. Вытоптанные газоны, засохшие деревья. «Чертово колесо», крики продавцов, расхваливающих свой товар. Обычная ярмарка в обычном провинциальном городишке.

Одним словом — мерзость.

— Да, народу много, — уклончиво сказал Ивен и отклеился от прилавка, чтобы заглянуть Крис в лицо. Над головой у Крис висела намалеванная вручную вывеска, и Ивен прочел вслух: «Помогите вашему городу. Всего десять центов за книгу. Спешите узнать о новых землях и новых людях».

Он приподнял бровь.

— И много ли наберешь по десяти центов за книгу?

— Это все же лучше, чем ничего, — невесело улыбнулась Крис.

— Да, я уже заметил, что город выглядит довольно жалким.

— Ну да, засуха, застой в промышленности… Но мы делаем все возможное, чтобы удержаться на плаву.

Ивен облокотился на прилавок и нахально улыбнулся.

— Тебе стоило бы торговать поцелуями вместо книг — ты выручила бы куда больше.

Крис слегка покраснела.

— Может быть. Но это повредило бы моей репутации, а учитель должен быть безупречен.

Она повернулась к нему спиной и стала рыться в книгах, разглаживая обложки и раскладывая их по местам.

— Ничего, я еще заработаю, когда придет моя очередь дежурить у пруда, — сказала она через плечо. — Там родители приглядывают за купающимися ребятишками.

— У пруда… — задумчиво сказал Ивен. — А когда будет твоя очередь?

Крис поглядела на часы.

— Часа в четыре.

— Ну ладно, я тогда пошатаюсь пока где-нибудь здесь поблизости.

Сказав это, Ивен не тронулся с места и, прислонившись к столбу, снова принялся разглядывать ярмарку.

— Делайте, что хотите, — сказала Крис, — вы, значит, еще не уехали? И Марла тоже здесь ошивается?

— Само собой.

— Значит, вы нашли отель…

— Лично я живу в мотеле. А великолепная Марла свила себе гнездо где-то в городе.

— В самом деле? Вот уж не думала, что Марла найдет себе место в нашем городишке. Она непохожа на человека, который способен делить ванную с дюжиной соседей.

— Не-ет, у нее своя комната с отдельной ванной. Мэр лично постарался.

— Мэр? Фрэнк Метцжер? А он-то здесь при чем?

Ивен обернулся к ней.

— Ну как же! Вчера Марла позвонила в городское управление и очаровала мэра. Теперь она им крутит как хочет. Я ведь говорил, Марла очень опасный человек.

— Говорил. Но все же какое дело Фрэнку до…

Но тут показался сам Фрэнк, с весьма самоуверенным видом направлявшийся к ларьку.

— Крис, можно вас на минутку?

Все знали, что Фрэнк носит парик, а сегодня, несмотря на жару, был к тому же облачен в костюм-тройку с широким пестрым галстуком. Заметив Ивена, он радушно потряс ему руку.

— Рад вас видеть, мистер Стоун. Вам удалось найти все, что нужно?

— Все, что только есть в городе, Фрэнк, — ответил Ивен, поскорее отняв руку у экспансивного мэра.

Тут кто-то дунул в микрофон, а затем по площади оглушительно разнеслось:

— Работает? О'кей. Сара Симмс! Твой папа уже пятнадцать минут ждет тебя у «чертова колеса»! Сара Симмс, папа тебя ждет!

— Я ее только что видел у палатки предсказательницы будущего, — заметил Фрэнк. — Так что все в порядке. Так вот, — продолжал он, вновь одарив Крис широкой самодовольной улыбкой, — что вы думаете о моей гостье?

Глаза у Ивена сузились. Этот Метцжер, видимо, был владельцем преуспевающей страховой конторы — единственный бизнес, который процветает в подобных городах. Вот его и выбрали мэром. Надо же, в такой жаркий пыльный день вырядился в тройку! Ему можно было дать лет сорок, вид у него был весьма цветущий, из-под парика катился пот, под пиджаком виднелось небольшое брюшко.

Ивену мэр не понравился. Не любил Ивен жизнерадостных и фамильярных толстячков. Вот Корнелиус Конрой был из той же породы. Руку тебе потрясет, по плечу похлопает, а потом возьмет и сделает подлость. Он ведь отнял ферму у отца Ивена — буквально выгнал из дому!

Это показное добродушие было одной из причин, почему Ивен терпеть не мог длинных вступлений к голливудским деловым встречам. Вечно это мелкое вранье: «Ах, какой у вас замечательный сценарий!», который на самом деле даже не прочли. «Ах, какие перспективы!» — притом, что покупать его они не собираются. Нет, Ивен предпочитал сразу брать быка за рога и обходиться без всех этих любезностей. Ударить? Что ж, не исключено. Но только не в спину!

Нет, не нравился Ивену Фрэнк Метцжер. А еще не нравилось ему, как он глазеет на Крис.

— Я слышал, вы с Марлой уже успели подружиться! — сказал Фрэнк, промокая лоб большим клетчатым платком.

Крис приподняла бровь.

— В самом деле?

— Да. А знаете, Марла обещала прийти на танцы сегодня вечером. Не правда ли, очень любезно с ее стороны?

— Куда уж любезнее!

Ивен с трудом сдержал улыбку: он заметил, что Фрэнк не услышал в ее тоне сарказма и принял слова Крис за чистую монету.

— А вас там разве не будет? — говорил Фрэнк. — Мы, наверно, могли бы…

— Извините, — отрезала Крис. — Моя Лиза простудилась, и я обещала провести этот вечер с ней.

— Всего-то навсего? Так что же вы…

— Ладно, Крис, — перебил его Ивен, — вы тут беседуйте, а я пойду пройдусь. Увидимся позднее.

На самом деле ему не хотелось уходить от Крис, но он боялся надоесть ей. К тому же при виде того, как Фрэнк откровенно лип к Крис, в душе у Ивена шевельнулась ревность. Не хотелось ему смотреть, как он к ней пристает.

Нет, конечно, Фрэнку здесь ничего не светит. Крис он явно не нравится, а она достаточно умна, чтобы дать ему понять это. Но ведь этот Метцжер из тех людей, которые не услышат того, чего не хотят слышать, хоть ты им кол на голове теши.

Мгновенный приступ ревности пробудил в Ивене множество чувств, которые ему совсем не понравились. «Черт возьми, — думал он, слоняясь меж лотков и палаток, — что я вообще здесь делаю?»

Сколько таких ярмарок повидал он за свое детство! Сколько раз съеживался от стыда, когда видел, как горожане поворачивались к Стоунам спиной и шептались о том, что его мать «гуляет»! А потом, когда она сбежала, судачили о том, что отец его пьет и играет, что долго так не протянется и Стоун плохо кончит… Они с братом Лео вечно дрались с другими мальчишками. Ивен был угрюмый несчастный мальчик. А его родной город был до ужаса похож на этот Лоуман.

Он подошел к пыльному загону для скота и поставил ногу на нижнюю жердь ограды. Октябрьский день выдался на удивление жарким. Ивен вытер лоб рукавом. Жалко, забыл шляпу в мотеле. В загоне демонстрировали лошадей — так себе лошадки, средненькие. Один только гнедой мерин в углу вроде неплохой. Мерина держал в поводу мальчонка, стриженный под горшок, — в детстве Ивена стригли так же…

Он отмахнулся от малоприятных воспоминаний. А, ерунда все это, пустая трата времени. На самом деле он вовсе не собирался на ярмарку. Это Марла его вытащила — она утверждала, что это часть задуманного ею плана. Ивен обещал ей, что останется здесь на два дня. Ровно на два дня, и ни часом дольше.

Вчера они весь вечер спорили: он уверял ее, что уговаривать Крис бесполезно, а Марла утверждала, что он ничего не смыслит в подобных делах. Нет, для Марлы отказ — все равно что морковка перед носом у осла. Ну-ну, пусть попотеет. Вечер как раз жаркий. А он — пас. Зря он вообще сюда пришел.

Хотя, если бы он не пришел, он не встретился бы с Крис Макконнел. А это было бы обидно. Сама мысль о том, что он мог бы больше не увидеть ее, вызвала у Ивена острую тоску.

Но он тут же отмел эти мысли — как отметал все, о чем ему не хотелось думать. Он уже давно научился этому.


Крис промокнула лоб платком и стала обмахиваться им, словно веером. День и в самом деле выдался невыносимо жаркий, а ларек раскалился, словно печь. Слава Богу, хоть Фрэнк наконец убрался. Он уже почти год приставал к ней. Да, конечно, детям нужен отец. Но, Боже, какой же он зануда! Крис хотела от мужчины чего-то большего. Чего-то волнующего, романтичного… Да, это и в самом деле было бы прекрасно!

Ей вспомнился этот загадочный Ивен с его непреодолимым мужским обаянием. Рядом с ним Фрэнк бледнел до такой степени, что можно было считать, что становился почти невидимым. Теперь она могла думать только об Ивене. Крис говорила себе что-то насчет того, что запретный плод сладок и что этому Ивену до нее нет никакого дела. Он ведь сам предупреждал ее вчера! А сегодня разговаривал с ней так небрежно… Ну да, конечно: он всего лишь ждет, когда Марла признает свое поражение. И тянет время. Это в Лоумане-то! Ах, бедняга! Какая тоска для его утонченной души!

Она и сама тосковала здесь семь лет назад. Да и до сих пор ощущала себя нездешней. Да, конечно, она была женой, а потом вдовой Джона Макконнела, горожане относились к ней спокойно, но без особой симпатии, так что близкими друзьями она так и не обзавелась. Дети, которых она учила, любили ее, а вот родители их — не очень. Она не из местных, прошлое у нее весьма туманное, даже таинственное. Нет, человек должен родиться в этом городе, и желательно, чтобы его дед и бабка тоже родились здесь, лучше всего — в том же доме, вот тогда его примут за своего. А семи лет, конечно, недостаточно, чтобы здесь прижиться.

— Мама! Мама!

Голос Лизы прервал размышления Крис.

К ларьку, пружинисто шагая своими длинными ногами, направлялся Ивен. Слева от него шагал Брайан, взиравший на Ивена с неприкрытым обожанием, справа семенила Лиза, уцепившись за его руку. У Крис прямо ком встал в горле — до того славная была картинка: этот высокий крепкий мужчина, и рядом с ним — существа, которых она любит больше всего на свете.

Лиза выпустила руку Ивена, бросилась к дверце ларька и прыгнула на руки Крис.

— Ох, Лиза, какая же ты тяжелая! Ты уже слишком большая, чтобы так бросаться на маму, — и Крис крепко поцеловала дочку в щеку. — В чем дело, ребята?

— А можно, мы… — начала Лиза.

— Ты вроде говорила, что можно, — перебил Брайан, подбежав к прилавку.

— Что можно-то?

— Можно, мы купим и сахарную вату, и поп-корн?

— Ах, вот в чем дело!

Тем временем к ларьку подошел Ивен. На лбу и на верхней губе у него блестели бисеринки пота, и все же жара не лишила его бодрости и подтянутости. Он держался с природной грацией: стоял, уперев руку в бок и засунув большой палец за ремень джинсов. Ей, кажется, не приходилось еще видеть таких мужчин — не в кино, а в жизни: он излучал скрытую, но опасную чувственность. Крис почувствовала, как у нее все тело напряглось лишь оттого, что он стоял рядом. Она вдруг пожалела, что на ней сейчас надета только тонкая тенниска.

— Как это вы встретились? — спросила она, удостоверившись, что головка дочери закрывает от него ее грудь.

— Я на них наткнулся возле лошадей. Они слегка повздорили.

— Он меня за волосы дергал! — сообщила Лиза возмущенным голосом.

— А она щипалась!

— Тихо вы! — приказала Крис. — И охота вам драться в такую жарищу! Вы обедали?

— Я съел два хот-дога! — сообщил Брайан.

— А я один. И еще булочку с изюмом.

— Ну ладно, так и быть, сегодня обойдемся без обеда.

— Ага! — выпалил Брайан. — Надеюсь, Лизу не стошнит. С ней это бывает, — сообщил он Ивену. — Наестся всякой гадости, и…

— Ма-ам, чего он! — Лиза спрятала голову на груди у Крис.

— Брайан, прекрати! — одернула Крис сынишку. — Тебя тоже иногда тошнило, когда ты был маленький.

Она поставила Лизу на пол. Девочка выбежала из-за прилавка и показала брату язык. Крис полезла за кошельком.

— Лиза, перестань! Ну, сколько вам надо на сласти?

— Разрешите мне их угостить, — вмешался Ивен и достал из кармана бумажник. Крис хотела было возразить, но он отмахнулся. — Мне так хочется. Ну, — обернулся он к Брайану, — сколько вам надо?

— Двух долларов за глаза хватит, — сказала Крис.

Ивен отсчитал четыре.

— Многовато будет, не стоит их баловать, — заметила Крис.

Ивен присел на корточки, так что его голова оказалась на одном уровне с малышами. Удивительно, куда девалась вся его надменность и ирония, когда он разговаривал с ее детьми.

— Слушайте, ребята, — сказал Ивен. — Вы должны мне пообещать, что на сладости потратите не больше доллара на нос. Остальное можете потратить на аттракционы и игрушки. Ладно? Можете даже купить пару книжек у своей мамы.

Брайан удивленно посмотрел на него.

— А на фига? У нас дома книг — уйма целая! Вы видели мамину спальню?

Ивен невольно улыбнулся.

— Нет, пока не видел.

— У нее там полки книжные — во! — Мальчик вытянул тонкую руку вверх, так что майка на нем задралась выше пупа. — От пола до потолка.

— Во-от такие! — И Лиза тоже подняла руку, подражая брату.

— И фильмы тоже. Иногда ищешь чего-нибудь, ищешь и не найдешь — сплошные книги и кассеты!

— Ладно, ладно, ребята, — вмешалась Крис. — Бегите себе. Брайан, ты присматривай за сестрой. Я вас потом найду.

Она с любовью смотрела им вслед. Высокий тощий Брайан — в последнее время он сильно вырос, и от этого его руки и ноги сделались тоненькие как спички — неохотно взял за руку маленькую пухленькую сестренку.

— Я вижу, вы очень любите своих детей, миссис Макконнел, — сказал Ивен. Обычная ленца куда-то исчезла из его голоса.

Она посмотрела на Ивена — и увидела волшебные бирюзовые глаза. Ивен снял очки. Крис пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла ответить:

— Да, конечно. По-моему, лучшее, что я сделала в своей жизни, — это родила их. А у тебя есть дети?

Ивен сдвинул брови и снова надел очки.

— Нет, — коротко ответил он. — И не предвидится.

Крис хотела спросить почему, но потом подумала, что это не ее дело. Она снова посмотрела вслед детям.

— Иногда жаль, что они так быстро растут. Сейчас они такие — как бы это сказать? — такие невинные, простодушные… Пока грязный мир еще не коснулся их.

Она увидела боковым зрением, что Ивен кивнул.

— Это верно, — сказал он. — А когда этот мир затронул тебя?

— К сожалению, слишком рано, — ответила Крис.

— Это верно, — повторил Ивен, словно понимая, о чем идет речь. Крис подумала, что он, наверно, и в самом деле понял. Она немножко разбиралась в людях и знала, что закоренелыми циниками становятся не от хорошей жизни.

— Работает? — опять раздалось шипение и постукивание в громкоговорителе. — О'кей. Леди и джентльмены! Настало время аукциона и розыгрыша лотереи. Приз — мотоцикл «харлей»! А еще мы приготовили вам сюрприз. Мы приветствуем нашего почетного аукционера — мисс Марлу Симон!

Ярмарка взорвалась аплодисментами и радостными криками. Все захлопали, засвистели, загомонили. Народ со всех концов ярмарки заторопился к эстраде.

Крис нашла Дору с детьми на скамейке в тенечке. Лиза сосала палец, прижавшись к полной руке бабушки. Брайан ныл — ему хотелось пролезть вперед, вместе со всеми мальчишками, а Дора его не пускала. Крис пришлось призвать на помощь все свое терпение, чтобы убедить свекровь, что мальчик уже не маленький и ничего с ним не случится. Наконец она уговорила Дору, и обрадованный Брайан тут же смылся.

Много лет назад, когда Крис познакомилась в Боулдере с Джоном Макконнелом, он часто рассказывал ей анекдоты о невыносимой заботливости своей матушки. Крис тогда была уверена, что Джон преувеличивает. Ничего подобного. Если бы дать бабушке волю, она закутала бы Брайана с Лизой в вату, посадила в банку и держала бы так до самого колледжа.

Толпа возбужденно гудела — весь город хотел посмотреть на знаменитость. Крис видела только непроходимую стену из чужих спин. Оно и к лучшему — слава Богу, на Марлу она вчера насмотрелась всласть. Ей совсем не хотелось видеть ее снова.

Крис села на деревянную скамейку рядом со свекровью и прислонилась к стволу дерева. Вчера она не выспалась, сегодня весь день провела на ногах, и теперь она чувствовала себя смертельно усталой. Рядом шумела толпа, но здесь, в тенечке, было так хорошо и спокойно…

Старый мистер Добсон принялся выкликать лоты аукциона: «почти новый» диван, великолепный стол — «гордость вашей семьи!», годовой запас витаминов, две квитанции на бесплатное посещение парикмахерского салона… Крис отключилась от реальности и под монотонные выкрики ведущего аукцион задремала.


Они вдвоем с Ивеном шли по белому песчаному пляжу вслед закатному солнцу. Волосы у нее свободно распущены, босые ноги погружаются в теплый песок. Они держатся за руки. Дует легкий ветерок, в воздухе пахнет морем, мелкие волны набегают на берег, небо над головой синее-синее, и солнце не печет, а приятно греет. Ивен оборачивается к ней — глаза у него такие же бирюзовые, как море, — и улыбается…


— Леди и джентльмены!

Крис дернулась — ее разбудил громовой голос Джереми Кагана.

— Поприветствуем звезду всеми любимого телесериала «Семья Финч» и множества других фильмов — мисс Марлу Симон!

Толпа засвистела, завопила, потом в микрофоне раздался завлекательный шепоток Марлы:

— Спасибо большое!

Снова крики, аплодисменты.

— Спасибо вам всем, спасибо большое, вы так добры! Я очень ценю ваше чистосердечное радушие. Но я приехала сюда не случайно. Давайте поприветствуем настоящую звезду сегодняшнего дня, Крис Макконнел!

Крис вздрогнула. Несколько горожан обернулись к ней и заулыбались. Снова раздался гром аплодисментов. Ей ничего не оставалось, как слабо улыбнуться и помахать рукой.

Она думала, что на этом и кончится, — но ошибалась. Плохо она знала Марлу.

— Я приехала в ваш замечательный город по приглашению Крис, — мурлыкала актриса, сияя и улыбаясь направо и налево. — Я хочу убедить ее, чтобы она разрешила мне снять о ней фильм, чтобы ее история — история ее подвига — стала известна всей Америке. У нас слишком мало примеров для подражания. Пришло время создать образ настоящей американской героини!

Толпа снова заорала и засвистела. На Крис уставилось уже полгорода. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Да как она смеет! Как Марла смеет втягивать весь город в эту историю!

— Крис! — позвала ее Марла. — Идите сюда, на сцену.

Крис осталась сидеть, скрестив руки на груди.

— Спасибо, что-то не хочется, — громко сказала она, изо всех сил стараясь не надерзить. — Что-то жарко, я устала…

— А ну-ка все вместе! Позовем Крис на сцену!

И Марла устроила овацию. Аплодисменты становились все громче, и наконец несколько учеников Крис стащили ее со скамьи и буквально поволокли к эстраде. Она очутилась на сцене рядом с Марлой. Актриса была в розовом сарафанчике, который выгодно подчеркивал ее высокую грудь и тонкую талию. Роскошные кудри блестели на солнце, макияж был безупречен.

Рядом с этой яркой бабочкой Крис чувствовала себя потной, невзрачной и ужасно жалкой в своей простенькой тенниске и юбке. Марла, приветливо улыбаясь, схватила ее за руку и вскинула вверх в победном жесте, словно Крис стала чемпионом по боксу. Крис с трудом преодолела желание взять актрису за горло и придушить. Вместо этого она вежливо улыбнулась и высвободила руку. Крис помахала толпе и отступила назад, собираясь смыться с эстрады при первой же возможности.

— Ну так что же, Крис? — спросила Марла в микрофон. — Вы разрешаете мне сыграть вас в фильме? Все ваши земляки просят вас об этом, не правда ли?

Толпа заорала, засвистела, затопала.

— Извините, но я категорически против! — громко сказала Крис.

Она любезно махнула рукой в сторону Марлы — дескать, на нее смотрите — и направилась к лестнице сбоку от эстрады. Но там ее уже поджидали несколько доброжелателей. У Крис заколотилось сердце — ей стало не по себе.

Она обернулась, ища пути отступления. Справа Марла. На ступеньках толпятся новоявленные поклонники. Крис почувствовала себя зверем, оказавшимся в ловушке. Она подбежала к краю сцены — навстречу ей хлынула толпа: смеются, хлопают в ладоши, тянутся к ней… Она с трудом удерживалась, чтобы не закричать в голос. Ее охватила паника.

— Крис! Иди сюда!

Она обернулась и не раздумывая слепо рванулась на знакомый голос, раздавшийся из угла эстрады, — подбежала, зажмурилась и прыгнула вниз.

Прямо в объятия Ивена.


4


— Ох! — сказала Крис.

— Вот именно «ох», — мрачновато улыбнулся Ивен, держа ее на руках.

— Ты что здесь делаешь?

— Я решил, что тебе нужна помощь, и, кажется, поспел вовремя. — Он шел прочь от эстрады, направляясь в ближайшую рощицу. — Обними меня за шею — так будет удобнее.

Крис сначала поглядела через его плечо на оставшуюся позади толпу, потом перевела взгляд на его лицо.

— По-моему, удобнее всего будет поставить меня на ноги.

— Сейчас.

Позади Марла с эстрады снова что-то мурлыкала в микрофон. Ивен опять почувствовал гнев на нее. Он долго следил за ней — как она подзуживала, накачивала, разогревала толпу. Он понимал, отчего Крис впала в панику — Ивен сам чувствовал почти то же, что она. Он давно решил держаться в стороне от этой истории, но не выдержал: протолкался к эстраде и очутился там как раз вовремя, чтобы помочь Крис удрать.

«Спаситель», — ехидно думал он. Чушь какая. Никогда он никого еще не спасал.

Ивен отнес ее за эстраду, туда, где теснилась кучка старых осин. На них еще оставалось довольно много листвы, хотя вся она уже пожелтела, но все-таки там можно было найти спасительную тень. Голос Марлы доносился и сюда — теперь она вела розыгрыш лотереи, — но его можно было и не слушать.

Крис все еще сидела у него на руках и смотрела на него каким-то странным взглядом.

— Может, все же отпустишь меня?

— Нет. Я еще не готов к этому.

Ивен прислонился к корявому стволу и теснее прижал к себе Крис. Теперь они были надежно скрыты от жадных глаз любопытствующих, старающихся разглядеть их за деревьями.

— Наверно, мне следует поблагодарить тебя…

— А не хочется? — криво улыбнулся он.

— Видишь ли… слушай, а как ты вообще там очутился?

Ивен пожал плечами.

— Проснулся я утром и думаю: хорошо бы какую-нибудь женщину поймать. А тут вдруг ты подвернулась…

— Рада, что смогла тебе помочь. Только теперь, пожалуйста, поставь меня на ноги.

А ему совсем не хотелось этого делать. Крис боязливо смотрела на него, и это наполнило сердце Ивена необыкновенной теплотой. Несколько прядей волос выбилось из прически, и теперь они обрамляли ее лицо тонким, почти прозрачным ореолом. Губы у нее были полные, над верхней губой блестела полоска пота, виднелись следы розовой помады. Она нервно облизала губы, и Ивен ощутил внезапный прилив возбуждения.

— Ивен! — тихо окликнула она. Хрипотца в ее голосе звучала еще более эротично, чем в первый раз. — Отпусти меня, пожалуйста.

«Не хочу, и все!»

И все же он отпустил ее.

Крис одернула юбку, стараясь не смотреть на него.

— Ну и баба!

— Ты это о ком?

— Да о Марле. Я слышала, что близкие друзья ласково зовут ее Убийцей. Подумать только, а ведь я ею когда-то восхищалась! Все, решено: вечером я торжественно сожгу свой билет «Клуба поклонников Марлы Симон».

— Мне очень жаль, что у тебя из-за нее такие неприятности.

— Неприятности? — Крис подбоченилась и гневно уставилась на него. — Да я чуть не свихнулась! Ну почему она не может оставить все как есть?

— Понимаешь, Крис, Марла привыкла совсем иначе обращаться с людьми, чем ты. Она не виновата. Просто она играет по другим правилам и в неизвестную тебе игру.

Он погладил Крис по щеке. От неожиданности она отпрянула, словно прикосновение Ивена обожгло ее. Нервы были напряжены, как перетянутые струны.

Ивен скрестил руки на груди и сунул ладони под мышки, чтобы устоять перед искушением снова приласкать ее.

— Надеюсь, все будет в порядке? — осторожно спросил он.

— Да, конечно. Если не считать того, что моя репутация окончательно погибла. Ты на глазах у всего города уволок меня в рощицу — этакий супермен! Еще бы, голливудский сценарист, весь из себя крутой!

Она подняла руки и поправила волосы.

— Пойду-ка я отсюда — а то завтра в церкви разговоров не оберешься.

Крис подтянула резинку, которая стягивала ее прическу, потом вытерла лоб тыльной стороной ладони.

— Разве так важно, что о тебе говорят? — спросил Ивен.

Крис поглядела на него, по-птичьи склонив голову набок.

— Видите ли, сэр, городок у нас маленький… Ты представляешь себе, что такое маленький городок?

— Я сам в таком родился и вырос.

— Тогда ты должен все понимать. У меня дети, я работаю учительницей. Я должна иметь безупречную репутацию. А женщину, которую на глазах всего города среди бела дня подхватил на руки и уволок в лес совершенно незнакомый мужчина, трудно назвать незапятнанной.

— Ты права. Прошу прощения. Не за то, что я это сделал, а за то, что не подумал о последствиях. Мне просто нравится быть с тобой, вот и все.

Она посмотрела на него, озадаченно нахмурив лоб.

— Честно говоря, это взаимно. Но к чему это может привести?

С этими словами Крис развернулась и пошла обратно к эстраде. Ивен не стал догонять ее. Он просто смотрел ей вслед, отмечая, какая решительная у нее походка, как напряжены ее плечи, как стиснуты кулаки — и как соблазнительно колышутся под юбкой ее бедра. И как покачивается ее «конский хвост» в такт шагам.

Он хотел окликнуть ее. Но не окликнул. В самом деле, к чему это может привести?


— Раз-два, взяли!

Плюх!

Толпа хохотала, а Крис смеялась громче всех. Она с трудом поднялась на ноги, отвела с лица мокрые волосы.

— Ну, Чарли Симмс, я тебе покажу! Ты у меня еще попляшешь!

— А теперь моя очередь! — завопил кто-то из детишек.

— Подождите-подождите! — сказала Крис. Она протянула руку, и директор школы помог ей выбраться из пруда. — Вы меня сейчас утопите!

Она немного продрогла и была очень благодарна директору, который набросил ей на плечи полотенце и протянул другое — вытереть голову. Она сняла с волос резинку и встряхнула головой. Ух, хорошо! Ей весь день хотелось распустить волосы. Очередная жертва этого веселого развлечения уселась на табурет под мишенью, а вокруг столпились человек тридцать зрителей.

Крис вытирала волосы и оглядывала толпу. Ивена нет. А ведь он обещал, что разыщет ее у пруда. Наверно, ему просто все надоело и он ушел.

Она вспомнила разговор в роще и покачала головой. Ну как она могла? Испугалась какой-то досужей болтовни. Наверно, она показалась ему жутко провинциальной.

А ведь это была лишь половина правды. На самом деле Крис хотела сказать ему совсем другое. «Спасибо, что спас меня!»

Она ведь действительно была в ужасе тогда, на эстраде. Лучше бы она вместо того, чтобы с занудством рассуждать о своей незапятнанной репутации, бросилась ему на шею. Чтобы снова испытать то ощущение, которое было у нее, когда Ивен нес ее на руках: ощущение, что наконец-то можно расслабиться, раскрыть свою душу, не держать свои чувства под замком. Ощущение, что она впервые в жизни оказалась в надежном убежище, под чьим-то покровительством.

Но почему она так доверяет этому Ивену? Крис понятия не имела. Но не стоило обманывать себя. Он был для нее не только надежным другом, протянувшим руку помощи в трудную минуту, нет! От близости Ивена все тело ее пробудилось, напряглось, словно ждало чего-то. Странно, раньше с ней такого никогда не бывало. Даже теперь, когда она просто думала о нем, она чувствовала, как тело ее отзывается на эти мысли. Нет, так нельзя. Да еще у всех на виду…

«Перестань, — строго говорила она себе, — перестань думать об этом, ни к чему хорошему это не приведет». Удивительно, отчего это она за последние сутки только о нем и думает? Нет, пора взять себя в руки, прогнать эти дурацкие фантазии и вернуться к реальности. И о том безумном парне, размахивающем пистолетом у ее виска, тоже пора забыть. Давно пора. Это все прошло. Кончено и забыто!

Надо разыскать детей и отвести их домой. Надо вернуться к своей жизни, обыденной, реальной жизни.


— Ах вот ты где, Ивен Стоун!

Он даже не обернулся.

— Чего тебе, Марла?

— Почему это ты здесь торчишь, словно прячешься… А-а! Поня-атненько!

Ивен смотрел на Крис, которая как раз с улыбкой отдавала кому-то полотенца.

— Та-ак, — продолжала Марла, — вот, значит, чем мы заняты! Пялим глаза на мокрую Крис, да? Ну, как тебе ее бюст? В мокром виднее!

Ивен досчитал до десяти и только потом обернулся к Марле. Он давно уже научился не показывать людям, когда бывал задет. Это дает им слишком большую власть. А Марла и без того любит властвовать.

К тому же Марла была права. Он действительно ушел от пруда, чтобы посмотреть на Крис: мокрая тенниска облепила ее тело, соски набухли от холода… Да, он действительно подглядывал за ней, как мальчишка. И, испытав смущение при этой мысли, он еще больше разозлился на Марлу.

Он позволил себе еще раз взглянуть на Крис. Она махнула кому-то рукой и направилась к карусели. Тогда Ивен обернулся к Марле, сложил руки на груди и в упор посмотрел на нее.

— Ты и сама немало потрудилась, — холодно заметил он. — Насколько я знаю, ничего хорошего это не принесло. Девочка послала тебя подальше. Снова. На этот раз на людях.

Марла погладила его по руке своей искусно наманикюренной ручкой — привычный ее жест. Ивену захотелось стряхнуть ее руку, как надоедливого комара, но он остался стоять неподвижно.

— Глупый ты, Ивен, — проворковала Марла. — Теперь это только вопрос времени, вот увидишь.

— В самом деле?

— Конечно! Я нашла способ заставить ее переменить мнение.

Ее ноготки слегка царапнули его плечо.

Ивен прихлопнул ее руку.

— Прекрати.

— Что, щекотно?

— У меня аллергия.

Марла, со своей обычной кошачьей улыбочкой, подвинулась поближе, почти прильнула к нему. Она высвободила руку из-под ладони Ивена, коснулась его груди, принялась теребить курчавые волосы, видневшиеся над воротом майки.

— Ладно, Ивен, хватит притворяться! Неужели я не привлекательна?

— Привлекательна, еще как привлекательна! Глаз не оторвешь! Но тебя же насквозь видно. Что тебе нужно, Марла?

— Мне нужен ты.

— Врешь ты все, — беззлобно ответил он. — Тебе нужно, чтобы Крис продала тебе права на свою историю, и ты думаешь, что я могу тебе в этом помочь. Не буду я тебе помогать, не надейся! Я тебе уже говорил. Так что отстань.

Марла не отстала. Она повисла на нем, запрокинув голову и глядя на него снизу вверх сквозь густые ресницы. Потом распахнула глаза и усмехнулась.

— О Гос-споди, Ивен! До меня только теперь дошло. Она тебе нравится, что ли? Я имею в виду, по-настоящему нравится?

— Марла, заткнись!

Ивен сжал зубы. Ему хотелось схватить Марлу за руку и стиснуть так, чтобы она взвыла от боли.

Марла пронзительно рассмеялась.

— Ах, Боже мой! — выдавила она сквозь смех. — Подумать только, знаменитый Ивен Стоун, который никого к себе не подпускает на пушечный выстрел, втюрился в деревенскую простушку! Во вдовушку Макконнел!

Ивен схватил ее за руку и буквально отшвырнул от себя.

— Заткнись, говорю!


Крис обогнула прилавок с игрушками — и остановилась как вкопанная. В тридцати шагах стояли Ивен и Марла и явно любезничали. Марла гладила его по руке… по груди… прижималась к нему все теснее… А Ивен явно не имел ничего против.

«Ну да, конечно, — подумала Крис. — Разумеется. Они путешествуют вместе — наверняка и спят тоже вместе. Может, между ними и нет ничего серьезного — так, случайная связь, в Голливуде это принято… Но это есть, никуда не денешься. То, как Марла льнула у нему вчера, в гостях у меня, и тем более сегодня, — не оставляет никаких сомнений: они давнишние любовники».

Нет, Марла не понравилась Крис с самой первой минуты, но теперь… Крис испытывала к ней зависть, ревность… и ненависть. Лютую ненависть. Черт бы ее побрал, эту расфуфыренную кривляку!

Крис вся кипела от ярости. «Господи, — подумала она про себя, — что я делаю?» Она жаждет того, чего невозможно достичь, она хочет человека, который никогда не будет принадлежать ей, хочет страстно, неукротимо. А как она ненавидит эту женщину! Крис и не подозревала, что способна на такие сильные чувства.

Но откуда в ней эта дикая страсть? Она ведь похоронила все это много лет назад, притоптала и завалила тяжелой плитой, чтобы не вырвалось наружу. И все же в тот вечер, когда был налет… — нет, в тот миг, когда она увидела Ивена, — чувства вырвались наружу, как огненная лава при извержении вулкана.

Крис зажала рот ладонью, чтобы не зарыдать в голос, и бросилась к старому лодочному сараю. На самом деле это был никакой не сарай, а просто навес из старых, трухлявых досок, а под навесом был загончик, а в загончике — скамейки. Летом там по вечерам собиралась молодежь. Крис вбежала в загончик и упала на скамью. Она уставилась в пространство, но ничего перед собой не видела. А в голове лихорадочно крутились бессвязные обрывки мыслей.


Ивен краем глаза заметил, как мимо мелькнуло что-то белое. Крис! Летит, как ведьма на шабаш. Что с ней такое? Ивен почувствовал, что дело неладное. Нужно было немедленно выяснить, что случилось, но сперва он должен отцепиться от Марлы!

Ивен заставил себя расслабиться.

— Послушай, Марла, — небрежно начал он, — ты, возможно, отчасти права. Крис действительно мне нравится, но не в том смысле, как ты думаешь. Она просто напоминает мне одну женщину, которую я когда-то знал. И мне хочется как-то… ну, защитить ее, что ли. Ну, не знаю. Короче, я пошел в город. Давай вечером встретимся и вместе поужинаем, ладно? Часов в семь, идет?

Марла поглядела на него с подозрением, потом пожала плечами.

— Как хочешь.

Он подождал, пока Марла удалилась. За ней тут же увязалась кучка наиболее ретивых поклонников, и Марла принялась кокетничать с ними. Ивен неторопливо, подчеркнуто любуясь окружающими окрестностями, направился в ту сторону, куда убежала Крис. Солнце садилось, унося с собой тепло бабьего лета. Черт, Крис же вся промокла! Замерзнет еще.

Оказавшись вне поля зрения Марлы, Ивен прибавил шаг. Куда же девалась Крис? Он чувствовал, что ему необходимо найти ее, причем немедленно. Он быстро пересек небольшую рощицу и увидел перед собой заброшенный лодочный сарай. В сарае было уже почти темно. Ивен вбежал под навес — доски настила гулко загремели под его ботинками.

— Крис! — окликнул он. — Крис, ты где?

Крис услышала топот. «О Господи, — подумала она. — Совсем как тогда…»

«Господи! Мои дети!»

Ее охватил тошнотворный ужас. Она вскочила, зажав рот ладонью, чтобы не завопить, дико озираясь в поисках убежища. Но с одной стороны была голая стена сарая, а с другой приближались шаги…

Ивен нашел ее в углу, у пыльного окна. Глаза распахнуты в ужасе, волосы разметались по плечам… Ее трясло, она обхватила себя за плечи, словно боялась рассыпаться.

— Крис…

Она заслонилась руками.

— Не-ет! Уходи!

— Крис, это я, Ивен!

Она нахмурилась и напряглась, словно разгадывая трудную загадку. Ивен подошел поближе, наклонился, ласково погладил ее по руке. Крис уставилась на его руку, словно не понимала, что он сделал, потом подняла глаза на Ивена. Ее серые глаза расширились от ужаса.

— Ивен… Я… я т-так испугалась…

Ивен крепче стиснул ее руку и отвел к ближайшей скамейке. Сел, притянул ее к себе. Господи, как она дрожит! Неужели это он так испугал ее своим появлением? Он прислонил ее голову к своему плечу, прижал ее теснее, бормоча что-то ласковое, успокаивающее.

— Тс-с, тише… Все в порядке…

— Я так испугалась, — повторила она, уткнувшись ему в шею.

— Я не хотел тебя пугать. Извини…

— Это все шаги… Как тогда, в тот вечер…

— В какой вечер? А-а… Понятно.

Воспоминания нахлынули на Крис все разом, закружились в голове кошмарным хороводом. Жуткие воспоминания, жуткие картины.

— Я сперва услышала быстрые шаги, а потом уже увидела его, — захлебываясь, бормотала она. — Он подбежал сзади и приставил мне к виску револьвер. Я почувствовала дуло и застыла. Это было так страшно!

— Да, конечно…

Крис чувствовала, что Ивен гладит ее по голове, но не реагировала на это.

— Я думала, что умру, — продолжала она. — А потом мне пришло в голову: «Господи, мои дети останутся сиротами! Что с ними будет?» Я все время дрожала. Я чувствовала, что он тоже дрожит…

Холодное дуло, пляшущее у виска, ощущение полной беспомощности, невыносимый ужас…

— Я все думала: а что, если эта штука вдруг выстрелит сама собой? Это было бы ужасно несправедливо…

— Все уже позади… — мягко говорил Ивен, но Крис будто не слышала его.

— И я подумала: нет, нет, нет! Я не должна, не могу умереть так глупо! Я сделаю все, чтобы этого не случилось. И я стала дышать глубже и считать про себя, чтобы успокоиться.

Она и сейчас судорожно хватала воздух, бессознательно подражая тому, что делала тогда в супермаркете.

— Было очень трудно унять дрожь, но это было нужно, понимаешь? Он не должен был догадаться, что я его смертельно боюсь…

Волосы у Крис были влажные, от них слегка пахло чем-то свежим, может быть, лимоном или хвоей. Ивен медленно, ласково гладил ее по голове, все крепче прижимая к себе, чтобы согреть и успокоить ее. Но Крис вырвалась и уставилась прямо в его глаза — и в то же время словно бы сквозь него.

— Ты понимаешь?

— Понимаю…

Только теперь до Ивена дошло, что Крис не просто рассказывает о налете — она, очевидно, вообще не говорила о нем с того дня. «Господи, — подумал он, — но ведь в таких случаях обязательно надо обращаться к психоаналитику! Почему ей не помогли?» Значит, она так и носила это в себе, не имея возможности излить свои страхи, — а теперь все это наконец бурно вырвалось наружу. «Слава Богу, — подумал Ивен про себя, — слава Богу, что я оказался рядом».

Он зажал ладони Крис между своими и стал растирать их — пальцы у нее были совсем ледяные.

— Говори, Крис, говори, я слушаю.

Она сглотнула. Она старалась сфокусировать взгляд на Ивене, но он видел, что она вся еще там, среди тех страшных событий.

— Наконец я почувствовала, что могу говорить нормально, и сказала: «Слушай, парень, давай поговорим спокойно». А он щелкнул револьвером — то ли снял с предохранителя, то ли взвел курок, я не знаю, я же никогда этих штук не видела…

— Ну, ну!

— И я поняла, что это настоящая опасность, и сказала: «Слушай, ты можешь мне доверять. Я не тронусь с места, я обещаю. Давай просто поговорим». Он очень громко дышал, прямо пыхтел, и я сказала: «Можно, я повернусь к тебе лицом? Я хочу поговорить с тобой». И я обернулась — медленно, очень медленно. У него были видны только глаза. На нем была маска — знаешь, эта жуткая резиновая штука, какой-то вампир с Халлоуина: черно-зеленая и с кровавыми слезами. Это было так жутко…

Ее передернуло. Ивен успокаивающе стиснул ее руки.

— Но глаза были видны, — продолжала Крис, зажмурившись, раскачиваясь взад-вперед, ломая пальцы. — Глаза у него были широко распахнуты, зрачки огромные — я поняла, что это наркоман. Я продолжала говорить — очень спокойным ровным голосом. Это было так трудно, труднее всего! Мне хотелось завизжать и впиться ногтями ему в лицо, но у него был этот револьвер…

— Да-да…

— И я говорила, говорила, успокаивала его. — Крис открыла глаза и встретилась взглядом с Ивеном. — Я говорила с ним, как с больным ребенком. Когда кому-то из детей плохо, я тихо читаю или просто рассказываю что-нибудь. Это что-то вроде гипноза. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

— Через некоторое время я заметила, что он расслабился. Совсем чуть-чуть. Мы оба как-то успокоились.

Она теперь раскачивалась медленнее: ее тело подчинялось темпу рассказа о той ночи. Ивену показалось, что она находится в состоянии, похожем на гипнотический транс.

— А потом я вспомнила, как много лет назад, в Чикаго, когда я была еще уличной девчонкой — мне было лет пятнадцать или около того, — один парень учил меня всяким приемам.

Теперь она смотрела куда-то за спину Ивену, вспоминая другие тяжелые, страшные времена, которые она тоже провела одна. Всю жизнь одна.

— Крис! — окликнул ее Ивен.

Она услышала его и встряхнула головой, чтобы привести мысли в порядок.

— Не карате, не дзюдо, просто уличные приемчики. Двумя пальцами в глаза, или коленом в пах, или резко ударить по запястью — как придется. И я все говорила, говорила с ним и видела, что он постепенно теряет бдительность, и тут я ударила! — Она резко взмахнула рукой, показывая, как это было. — Он даже не успел ничего заметить, и я врезала ему по запястью. Я даже думала, что сломала ему руку — знаешь, эта сверхчеловеческая энергия, когда мать поднимает машину, чтобы вытащить из-под колеса своего ребенка?

— Знаю.

— Ну вот, и револьвер улетел куда-то за стеллажи, а парень так растерялся, что к тому времени, когда он сообразил, что надо бежать за револьвером, на него уже навалились копы. И тогда меня снова затрясло.

Теперь, хотя Крис уже рассказала о самом страшном, ее дрожь усилилась. Ивен крепко прижал ее к груди, как бы желая оградить ее от всех страхов и бед.

— Ты такая храбрая, — шептал он, уткнувшись ей в макушку, — такая смелая…

Она решительно покачала головой.

— Нет, я не храбрая. Я… мне было очень страшно. А что, если бы ничего не вышло? Если бы он убил и меня, и всех, кто там был? Там была больная старушка, которую он связал, — у нее был диабет и начался приступ. Она тряслась от ужаса и все время плакала и стонала. Что, если бы он нас всех убил?

— Он мог бы убить — если бы там не было тебя, если бы ты не сделала того, что сделала. А теперь тише. Тс-с… Тише…

Крис слышала голос Ивена, чувствовала, как его широкая ладонь гладит ее по спине, потом по голове… Она не знала, сколько они сидели так. Но наконец сердце у нее забилось ровнее и дыхание успокоилось. Крис медленно возвращалась к реальности. Кошмар, который она только что вспоминала, начал таять, превращаясь в бледные отрывочные образы, которым было уже не под силу напугать ее.

Она глубоко и судорожно вздохнула. Господи, как хорошо! Ей было совершенно необходимо рассказать кому-нибудь о том вечере, чтобы очиститься от пережитого ужаса. И как теперь было уютно и спокойно в объятиях Ивена! Он был такой сильный, такой уверенный. Она снова удивилась себе. Почему ей так спокойно с ним? Ведь это же совершенно чужой человек! И все же она чувствовала, что может провести в его объятиях целую вечность. Прикосновения его сильных рук успокаивали. Она чувствовала себя страшно опустошенной, и тяжелая дрема овладевала ею.

— Крис?

— А?

— Ты как? — участливо шепнул он.

— Лучше. Спасибо тебе.

— Да ничего.

Мысли были в беспорядке, и голова казалась чугунной, но Крис все же подняла ее и посмотрела на Ивена.

— Нет, правда, — тихо сказала она — говорить было трудно. — Спасибо тебе, Ивен. Я столько времени носила это в себе и даже не знала…

— Ну да, понятно.

Теперь его удивительные глаза не тревожили ее: они светились мягким сочувствием. Он коснулся ее щеки. Крис уронила голову, прислонившись к его ладони.

— Почему же ты никому не рассказала об этом? — тихо спросил он. — Подруге или кому-нибудь из родных…

— Нет у меня родных. И никогда не было.

Веки отяжелели и закрывались сами собой. Крис сознавала, что сказала сейчас что-то, чего совсем не хотела рассказывать, но она так устала, что почти утратила контроль над собой.

— Так что говорить мне было не с кем.

Ивен провел пальцем по ее скуле.

— Одиночка, значит… Как и я.

Одиночка… Это Ивен-то одиночка? Крис сразу вспомнилось, как Ивен стоял рядом с Марлой и как Марла льнула к нему. Крис только теперь вспомнила, почему она убежала с ярмарки.

Она нахмурилась, подняла голову и исподлобья посмотрела на Ивена.

— Вы с Марлой…

— Что мы с Марлой?

— Вы… — Крис встряхнула головой. — Ладно, ничего.

— Так что мы с Марлой?

— Любовники! — выпалила она.

— Никакие мы не любовники.

— Неужели?

— Нет, — спокойно подтвердил Ивен.

— Почему?

— А зачем мне это надо?

— Ну, зато ей надо.

— Да, когда это полезно, — он криво усмехнулся. — Я давно решил не связываться с актрисами. Два эгоиста в одной постели — это многовато. А я эгоист. Крис понравился его ответ: она поняла, что Ивен не лжет. Да, ответ ей очень понравился.

— Я так устала… — Она зевнула и снова положила голову ему на плечо. Он обвил ее руками, и это ей тоже нравилось. — Так устала…

Он негромко рассмеялся.

— Ну что ж, прислонись ко мне и спи.

— Не могу, — шепнула она, уткнувшись носом в его майку. — Надо идти домой.

— Крис!

Он коснулся губами нежной кожи у нее за ухом.

— Да?

— А почему у тебя нет подруг? И родственников?

Она повернула голову так, чтобы ему было легче достать ее шею.

— Не спрашивай, Ивен. Пожалуйста.

— Ладно, не буду.

Голос у него отчего-то сделался хрипловатый. Крис подняла голову и посмотрела на него. По тому, как раздувались его ноздри и как жадно он смотрел на ее губы, Крис поняла, что он сейчас поцелует ее. А она слишком устала, чтобы сопротивляться.

Да и не хотелось.


5


Она прикрыла глаза и почувствовала его теплое дыхание, а потом их губы соприкоснулись. Крис вздохнула. Какой у него мягкий рот… Поначалу его губы легко, ищуще скользили по ее губам. Кончик его языка коснулся ее верхней, потом нижней губы — и она раздвинула их.

Теперь поцелуй уже не был нежен. Оба они сгорали от жестокого, неутолимого голода.

— Да-да, — прошептал он, и его язык проник в ее рот, ища и лаская каждую частицу кожи, которой мог коснуться. Ее язык устремился ему навстречу. Усталость вдруг как рукой сняло. Каждая частица ее тела возбудилась и стремилась навстречу Ивену. По коже побежали мурашки. Крис чувствовала, как соски у нее набухли от желания и мышцы где-то в самой сокровенной глубине судорожно напряглись, охваченные жарким пылом.

Все, что было до того: воспоминания о налете, страх, зависть и ненависть к Марле — все исчезло в огне, который разжег в ней поцелуй Ивена. У нее закружилась голова, и она самозабвенно отдалась сладостному потоку.

— Крис, — шептал Ивен, прервав поцелуй и прижавшись губами к ее уху. Его язык касался изгибов ушной раковины, и это страшно возбуждало ее. — Ты такая сладкая…

— Ах, Ивен! — вздохнула она, трепеща под его ласками, желая прильнуть к нему всем телом.

— Ты такая естественная, такая чистая… — бормотал он. — Я и не знал, что на свете бывают такие женщины…

В глубине души Крис проснулась тревога.

— Такая хорошая… — Ивен провел языком по ее шее.

Что он такое говорит?

— Такая настоящая… Во всем твоем теле нет ни единой фальшивой клеточки. Ах, твое тело! Я никогда не смогу насытиться им!

Сознание Крис было затуманено, но она все же поняла — а когда поняла, вырвалась из его объятий.

— Нет, — твердо сказала она. — Нет. Нет.

Она вскочила и выбежала из лодочного сарая. Ивен догнал ее уже у причала. Он схватил ее за локоть и развернул лицом к себе.

— В чем дело, Крис? — спросил он, держа ее за руки. — Что случилось?

— Я совсем не такая! — со слезами в голосе выкрикнула Крис. — Никакая я не настоящая, и даже не очень хорошая! Если бы ты знал…

— Какого черта! Ты о чем?

— Вся моя жизнь — ложь! Я…

Крис только тут осознала, что чуть было не проболталась, и в ужасе зажала рот ладонью. Потом замотала головой.

— Уходи, Ивен! Пожалуйста!

— Мне — уйти? — ошеломленно переспросил он. Может, он ослышался?

— Да!

Ивен уставился на Крис. Черт возьми, что с ней? Он держал ее в объятиях, утешал — она ведь так нуждалась в том, чтобы ее выслушали! Им было так хорошо вместе! Почему же она вдруг оттолкнула его, положив конец этим сладостным ласкам? Он ничего такого не сделал — и вдруг она шарахается от него как от чумы. Почему?

Ивен был зол, смущен и прежде всего задет до глубины души. Вот, раз в жизни позволил себе расслабиться, поверил, что это настоящая любовь, — и так обманулся!

Но Ивен Стоун не привык никому навязываться, особенно женщинам.

— Что ж, прекрасно, — резко ответил он. — Я пошел.

Крис провернулась к нему спиной, снова съежилась и обняла себя за плечи. Она вся как-то ссутулилась и поникла. А последние лучи солнца окрашивали в огненный цвет светлые пряди ее волос.

Ивен быстро зашагал прочь, потом бросился бежать, охваченный отчаянием и гневом.


— Черт побери, Марла, — едва не срывался на крик обычно выдержанный Ивен. — Я здесь больше торчать не намерен. Поняла? Даю тебе последнюю попытку. Хочешь валять дурака — ради Бога. А я буду поджидать тебя в машине, за рулем…

— Послушай!.. — в который раз попыталась перебить его Марла.

— …И курить сигарету, — продолжал он, не обращая на нее внимания. — На сигарету у меня уходит ровно семь минут. За это время ты должна успеть вернуться в машину, потому что, как только я докурю, тотчас уеду. В аэропорт, в родные небеса, короче, в Лос-Анджелес.

Ивен на полной скорости свернул на улицу, где жила Крис, потом сбавил скорость: он боялся, что на мостовой играют дети. Но детей не было.

— Надоело мне все это, — сказал он, указывая широким жестом на скромные домишки и переулочки, проплывавшие мимо. — Если не успеешь, можешь позвонить в Денвер. Я думаю, у тебя не будет проблем. На худой конец, мэр тебя отвезет да еще обрадуется, что смог тебе услужить.

Ивен затормозил перед домом Крис, нажал на педаль и выключил мотор, но аккумулятор оставил включенным. Нажал кнопку, и стекло плавно поползло вниз. Он порылся в кармане в поисках сигарет.

— Черт, — сказал он, хлопнув по рулю, — забыл купить. Ладно, все равно. У тебя в распоряжении только семь минут. Время пошло!

Марла поглядела на него. В глазах ее явственно виднелась растерянность. Ивен никогда прежде не видел мисс Симон такой. Но, правда, и она не видела Ивена Стоуна во гневе. А во гневе он бывает страшен. Конечно, из-за этого он не раз нарывался на неприятности, но что поделаешь? В этот раз, похоже, без неприятностей тоже не обойдется.

Марла, нахмурившись, взялась за дверную ручку, потом снова обернулась к нему.

— Я скоро вернусь…

— Время! — рявкнул Ивен.

Марла проворно исчезла за дверью. Ивен упал на сиденье. Глаза слипались. Он откинул голову на подушку и тихо выругался. Одно веко подергивалось в нервном тике, и это ужасно его раздражало.

Ему уже много лет не случалось напиваться из-за женщины, но вчера он сделал именно это. Он отменил ужин с Марлой, купил бутылку, заперся в своем номере в мотеле и напился до потери сознания. Из-за Крис. А с утра голова распухла, как глобус, язык был шершавый, и казалось, ему не хватало места во рту, ну и настроение, соответственно, препаршивое. Марла Симон и та оробела. Ничего, поделом ей: кабы не эта идиотская идея снять фильм о Крис, он никогда не встретился бы с этой женщиной и не было бы всей этой ерунды.

Что же он такого вчера сказал, что Крис убежала от него? Черт возьми, если бы он мог вспомнить! А то он вообще не помнил, говорил ли он что-нибудь. Он только помнил, что весь пылал желанием, что ему хотелось любить ее, прямо там, в заброшенном лодочном сарае, и что желание это было превыше разума и рассудительности.

А потом она оттолкнула его и велела убираться, весьма недвусмысленно.

Ну и отлично. Так он и сделает. Сейчас она еще раз выставит Марлу ни с чем, и они спокойно уедут. Через семь минут — и ни секундой позже!

— Здрасьте, мистер Стоун!

Ивен поморщился, открыл один глаз и слегка повернул голову влево. У машины, заглядывая в открытое окно, стоял Брайан с двумя приятелями. Брайан улыбался во весь рот.

— Гля, сколько здесь всяких кнопок! — сказал он мальчишкам. Потом обратился к Ивену: — А она быстро ездит?

Ивен пожал плечами, но тут справа послышался стук. Это Лиза барабанила в противоположное окно. Ивен неохотно нажал кнопку, и стекло опустилось.

— А меня на улицу не пускают, — сообщила Лиза.

— Я вижу.

— А вы почему здесь сидите?

— Жду.

— Марлу Симон? — спросил Брайан.

— Да.

— Мама говорит, вы скоро уедете.

Ивен кивнул и снова поморщился: в голове стрельнуло.

— Через три минуты.

Лиза вцепилась в край дверцы своими крохотными пальчиками и положила подбородок на руки.

— Мама вчера была такая грустная.

— Правда?

— Ага. Она смотрела кино — такое, где целуются, — и чуть не плакала. У нее было печальное лицо. Ну, знаете… — Лиза трагически изогнула брови и опустила уголки губ. — Вот такое.

Ивен с трудом спрятал улыбку.

— Это пройдет.

Брайан повернулся к приятелям.

— Пацаны, айда в футбол!

— Я с вами! — завопила Лиза. Ее пронзительный голосок вонзился в бедную голову Ивена, как бензопила. — Мама сказала, чтобы ты меня взял с собой!

Ребятишки с криками умчались куда-то за дом. Ивен снова прикрыл глаза. Голова болела жутко, и все же он посмеивался про себя. Славные ребятки… Он мало общался с детьми — друзья у него были в основном холостые. Но, судя по всему, Крис — хорошая мать.

Женщина с двумя детьми — еще одна причина, почему не следует связываться с Крис. Дети — это сплошные проблемы! Что ему, своих проблем не хватает? Он услышал, как хлопнула дверь дома Крис, и приготовился услышать цоканье каблучков Марлы, сопровождаемой облаком экзотического аромата ее роскошных духов. От Крис пахло иначе, естественнее, свежее: теплый лимонный запах, запах солнца и детского мыла.

Он и сейчас чувствовал этот запах.

Открылась дверь со стороны пассажира. Ивен открыл глаза и выпрямился. В машину скользнула Крис. Лицо у нее было суровым, без следов косметики и присущей ей непринужденности.

— Здравствуй, — тихо сказала она.

— Привет.

— Марла зашла «освежиться», и я сказала, что пока пойду попрощаться с тобой.

— Насколько я понимаю, ты ей отказала.

— Да, и весьма решительно… По крайней мере, надеюсь, что теперь она от меня отвяжется.

Он понимающе ухмыльнулся.

— Ну, так она вовсе не освежиться зашла — она просто решила дать мне еще один шанс уговорить тебя.

— Как же я сразу не догадалась!

— Не беспокойся, не собираюсь я тебя уговаривать.

— Спасибо.

Крис сложила руки на коленях и принялась пристально разглядывать приборную доску.

— Я хотела поблагодарить тебя… и извиниться за вчерашнее.

— Не за что.

— Нет, есть за что! Для меня это было ужасным потрясением. Я и не подозревала, как мне нужно было выговориться.

— Я так и понял.

Крис осмелилась посмотреть на него. Он не улыбался. Губы его были плотно сжаты. В нем было что-то пугающее.

— Я была не в себе, — объяснила она.

— Ну да. И целовала меня совсем не ты.

В его голосе звучала такая горечь, что Крис поспешно опустила глаза.

Ивен коснулся ее запястья, но тут же отдернул руку.

— Послушай, — сказал он уже менее сурово. — Не надо извиняться, не надо оправдываться. Ты мне ничем не обязана. Мы просто оба немножко забылись, вот и все. Ты была очень уязвима, а я, неведомо как, ворвался в твою жизнь. «Мы были охвачены порывом страсти», как говорят в фильмах. Вот и все.

Крис отвернулась к окну, не желая, чтобы Ивен видел, как подействовал на нее его легкомысленный небрежный тон. Она чувствовала, как в глазах накипают слезы. Не хватало еще разреветься!

Они помолчали. Потом Ивен спросил:

— А почему… Почему вся твоя жизнь — ложь?

Крис как раз подумала — что, если он вспомнит то, что она наболтала вчера? И он вспомнил. Она нашла в себе силы лишь отрицательно покачать головой.

Они помолчали еще немного, потом он сказал:

— Ну что ж… Наверно, мы больше никогда не увидимся.

Она снова судорожно сглотнула. Ну почему у нее сегодня все чувства напоказ! Крис заставила себя посмотреть ему в глаза и улыбнуться.

— Да, наверное. Ты был очень добр ко мне. Я тебя никогда не забуду.

Ивен насмешливо улыбнулся.

— Никогда не говори «никогда». Ну что, пожмем друг другу руки и попрощаемся?

Крис посмотрела на широкую ладонь, протянутую ей, и вспомнила, какими ласковыми были эти руки вчера, когда они гладили ее, возвращая ей силы. Она поколебалась, потом быстро пожала ему руку и так же быстро выпустила ее.

— До свидания, — сказала она, выскочила из машины и, не оглядываясь, решительно направилась к дому. Тут на пороге появилась Марла.

— До свидания, Крис! — весело воскликнула актриса.

Крис кивнула, отворила дверь и скрылась в доме.

— Ну как, полегче стало? — спросила Марла, садясь в машину.

Ивен не собирался ничего рассказывать Марле. Но он никак не мог понять, что же все-таки случилось с Крис, и испытывал жестокую тоску. Черт побери! Нет, лучше ему не стало, это уж точно.

— Так себе, — коротко ответил он.

— Ну, тогда поехали!

Ивен завел мотор, потом решился в последний раз взглянуть на дом.

Крис стояла у окна. Занавески были почти задернуты, так что Ивен не видел ее лица, но знал, что она там. Она помахала ему. Он смотрел на нее еще несколько мгновений, потом махнул в ответ. Занавеска задернулась. Крис ушла.

Ивен глянул в боковое зеркало и выехал на улицу. «Что ж, оно и к лучшему», — сказал он себе. Конечно, Крис очень привлекательна, но сколько с ней было бы проблем! Крис не из тех женщин, с кем можно встретиться и разбежаться, а Ивен позволял себе только такие связи. А потом, он ей не нужен. Черт возьми, она же сама велела ему убираться! Слава Богу, что он никогда не вернется в этот Лоуман. Слава Богу!

Марла тяжело вздохнула. Он покосился на нее.

— Что, нелегкая была встреча?

— Ты был прав, — ответила она. — Крис снова отказала.

— Брось ты это дело!

Марла удивленно посмотрела на него.

— Издеваешься? Не-ет, я ее заставлю согласиться. Вот увидишь.

И она снова уставилась в окно, с решительным видом сжав губы.

— Вот увидишь! — повторила она.


— Ч-черт!

Ивен терпеть не мог, когда его отрывали от дела телефонными звонками. У него была срочная работа. Ему поручили написать план сценария для детективного сериала, и он глазел в окно на бурые склоны Малибу, ожидая прихода вдохновения. Ему как раз пришел на ум блестящий сюжетный ход с исчезновением трупа, когда телефон настойчиво затрезвонил. Ивен забыл переключить его на автоответчик.

Он сохранил файл на компьютере и поднял трубку:

— Да?

— Ивен, я добилась своего!

— Кто это? — не сразу понял он.

— Это Марла, идиот!

— Ладно. И чего ты добилась?

— Я получила права! Крис Макконнел разрешила мне снимать фильм о ней!

Ивен почувствовал внезапную пустоту в груди.

— Ты серьезно?

— А ка-ак же! — томно проворковала Марла. — Эксклюзивное право!

Крис. От одного лишь звука этого имени у него улучшилось бы настроение… если бы не известие, которое сообщила ему Марла! Он ощутил острое разочарование. Она все-таки сдалась! А ведь всего две недели прошло с тех пор, как она решительно сказала «нет» — Ивен был готов поклясться, что это сказано искренне! Какой же он был дурак! Решил, что встретил женщину, которую нельзя купить. Еще как можно!

Что же Марла ей предложила? Деньги, наверно. Кучу денег. Столько, что Крис решила плюнуть на все свои возражения. Вот и еще одна падшая душа, соблазненная деньгами и шумной славой Голливуда.

— Крис приедет на будущей неделе, — сообщила Марла. — Она проживет четыре дня в Бель-Эйдж — нам надо как следует присмотреться к ней, изучить ее привычки и манеру поведения.

Крис приедет сюда, в Лос-Анджелес! Сердце заколотилось как бешеное. Прошло две недели, а он все никак не мог выкинуть ее из головы. Он не спал ночами. Вставал на заре и часами носился на лошади, а днем был рассеян и совершенно не мог работать. И вот она сама приедет сюда, на Западное побережье!

— Насколько я понимаю, ты по-прежнему заинтересован в том, чтобы написать этот сценарий и вместе работать над фильмом.

— Я даже не знаю…

— Не знаешь? Что это значит?

— То самое. Я ведь сейчас уже работаю над двумя сценариями.

— Брось ты их. На студии нам дали зеленый свет. Твой агент может просить самую высокую плату — только им не говори. Слушай, Ивен, мне нужна потрясающая, фантастическая роль — такое можешь написать только ты!

Она долго трепалась о своих планах, о своей роли — Марла умела говорить только о себе. «Я, я, я!» Она была очень похожа на множество других людей того же типа — пресыщенных славой, властью, деньгами и пытающихся заполнить душевную пустоту, которую им заполнить нечем. В этом городе почти все женщины были такие.

Например, его бывшая жена.


Они со Сью-Энн с детства любили друг друга. Они выросли в одном городе — в этой проклятой дыре в штате Вайоминг, где они имели несчастье родиться. Мать Ивена — единственный человек, который хоть немного любил его, — бросила семью, когда Ивену было шесть лет, а брату его пять. Папаша, как водится, запил. Семья Сью-Энн была такая же, как у него. Жили без денег, без горя и печали, ни о чем не думая и не заботясь. И они с ней поклялись, что сбегут отсюда, как только смогут. Вместе.

Ему было девятнадцать, ей — семнадцать, когда они оба сбежали в Лас-Вегас, поженились и поселились на Западном побережье. Ивен целый год работал чернорабочим на двух работах и поступил учиться в студию молодых сценаристов. А Сью-Энн, молодая, красивая и неопытная, тем временем покатилась под горку — она пристрастилась к наркотикам. Через год она уехала в Европу с так называемым «продюсером», который поставлял в Америку чуть ли не половину кокаина, потребляемого на Западном побережье, и ушла из жизни Ивена.

Он видел ее еще раз, через несколько лет, когда они разводились. Она все еще была красива, но выглядела усталой и безжизненной. Ивен был рад избавиться от нее, а заодно с нею он навсегда избавился от всяких иллюзий насчет женщин и любви.


Вот почему все его связи были короткими, приятными и необременительными. Он почти никому не верил — а может, и совсем никому. Он чувствовал, что стал черствым, что сердце у него обросло жесткой корой. И ему это, в общем-то, не мешало. У него были работа, друзья и жизнь — куда приятнее того жалкого существования, что вели его земляки в засушливом, пыльном Вайоминге.

Но две недели назад в его жизнь вошла Крис Макконнел. И внезапно эта беспечная жизнь со дня на день перестала удовлетворять его, сделалась пустой и скучной. И вдруг оказалось, что Крис приедет сюда!

А он совершенно не представлял себе, радоваться ему или огорчаться.


Крис смотрела в окно, на пестрые магазины, заполнившие Мелроуз-авеню, и толпы подростков, слонявшихся по улице. Они все выглядели ужасно юными и при этом очень старались казаться взрослыми. Они делали себе причудливые прически и одевались в вызывающе-мрачные, по преимуществу черные, костюмы. Когда-то и она была такой же. Но это было так давно… Словно происходило не с нею. Все было замечательно, прямо как в кино. Если бы еще не эта постоянно гложущая ее тревога…

Она прилетела в Лос-Анджелес накануне вечером. Первым классом. Удобные кресла, сервис, достойный королевской особы. Она летела на самолете первый раз в жизни — до сих пор ей приходилось путешествовать лишь на автобусах и машинах. Когда они с Джоном поженились, он пообещал устроить ей путешествие, настоящее большое путешествие «когда-нибудь потом», да так и не собрался.

«Какая же я все-таки деревенщина», — грустно подумала Крис. До двадцати восьми лет дожила и никогда не летала на самолете, никогда не видела моря…

В аэропорту ее встретил шофер, забрал у нее багаж и с ветерком отвез в Беверли-Хиллз. Там ее поселили в роскошном номере отеля с отдельным входом. Все поражало неискушенную Крис роскошью: и обстановка в номере, украшенном живыми цветами, и почтительная вежливость обслуживающего персонала, и купальный халат, на котором вокруг кармана было вышито название отеля.

И вот наступило солнечное утро, и она едет по Мелроуз-авеню в Голливуд, на легендарную киностудию. «Познакомиться», как они говорили. Прямо сон какой-то!

А лучше всего то, что там будет Ивен.

При мысли, что она скоро снова увидит его, сердце забилось быстрее, но Крис одернула себя. Ничего не изменилось. Если только…

Если бы только все это произошло по ее доброй воле, не путем шантажа!


На прошлой неделе ей позвонила Марла. Она начала беседу с того, что предложила ей весьма крупную сумму, плюс пожертвование в городскую библиотеку, плюс страховку на колледж для детей Крис. Да, это было соблазнительно — и все же Крис снова ответила «нет».

И тут актриса выложила свой главный козырь. Она наняла детектива, и тот порылся в прошлом Крис и обнаружил «кое-какие неувязочки». Например, ее настоящее имя вовсе не Крис Макконнел, не правда ли? О да, конечно, Макконнел — фамилия ее мужа, но ее девичья фамилия — Кристина Дэй — тоже не настоящая. Обнаружились и еще кое-какие детали — она может их назвать, если Крис угодно. Маленькие пикантные подробности об ошибках юности, к примеру, некоторые сведения о настоящем отце Брайана…

Только пусть Крис не думает, что Марла собирается распространять эти сведения дальше. Упаси Боже! Но ведь Крис не откажется приехать в Лос-Анджелес и «обсудить» все это?

Выхода не было. Крис хотелось грубо выругаться и бросить трубку, но она сдержала свой гнев и согласилась приехать. Дора, конечно, шумно протестовала, но в конце концов сдалась и пообещала, что за детьми она присмотрит.

Фрэнк Метцжер собрался устроить местной героине торжественные проводы, но Крис решительно отказалась. Марла выслала ей в виде аванса некоторую сумму денег — Крис потратила их на кое-какие обновки и села в самолет с трепетом, который отнюдь не был вызван страхом перед полетом.

После того как Крис помахала на прощание своим ребятишкам, она могла думать лишь о том, что много лет назад она нашла убежище в доме Джона Макконнела и свила себе в Лоумане безопасное гнездышко. А теперь ей казалось, что уюту и спокойствию пришел конец.

И вот машина плавно проскользнула в кованые чугунные ворота студии «Парамаунт», а Крис, страстная любительница кино, желала лишь одного: чтобы как можно быстрее ее пребывание здесь закончилось и она смогла бы вернуться в маленькую гостиную своего дома.

Но с другой стороны, напомнила она себе, и при этом сердце так и подпрыгнуло, через несколько минут она снова увидит Ивена.


6


— Крис! Как я рада видеть тебя!

Марла так и сияла улыбкой, протягивая Крис обе наманикюренных ручки: ну точь-в-точь гостеприимная хозяйка светского раута, приветствующая дорогую гостью. На актрисе был длинный облегающий зеленый свитер, доходивший до середины бедер, черные леггинсы и сапожки на высоком каблуке. Свитер был под цвет глаз, а глаза у Марлы так и бегали.

Крис решила, что по сравнению с Марлой она смотрится довольно убого, хотя, конечно, ее нынешний костюм был куда элегантнее привычной домашней кофты с юбкой. Но Крис тут же напомнила себе, что она здесь не затем, чтобы блистать на приемах или состязаться с Марлой в элегантности гардероба. Ее задача — сохранять присутствие духа и сообщить Марле ровно столько интересующих актрису сведений о себе, чтобы она отвязалась. Все.

— Здравствуйте, Марла, — ответила Крис подчеркнуто ровным голосом и обеими руками сжала сумочку. Лучше бы, конечно, ее Ивен встретил — но Ивена поблизости не было. Она проглотила горький комок разочарования и оглядела комнату, в которую приглашала ее Марла.

В большой приемной было несколько дверей, которые, очевидно, вели в другие комнаты — офисы, наверно. Одна дверь была приоткрыта, за ней виднелась огромная кухня. Справа от Крис был стол, накрытый стеклом. За ним сидела молоденькая девушка, поглощенная работой на компьютере. Большая часть комнаты была заставлена огромными и явно дорогими диванами, стульями, обитыми бежевой материей в белую полоску, стеклянными кофейными столиками, а на стенах со вкусом подобранные картины в стиле модерн. В целом комната была похожа на журнальную иллюстрацию оформления офиса модным дизайнером.

С одного из диванов поднялся полный мужчина. Он был почти лыс, а то, что осталось от его седых волос, было собрано на затылке в жиденький хвост. Марла схватила его за локоть.

— Херб, это Крис Макконнел. Крис, это Херб Дэвис. Он пишет сценарий.

— Сценарий? — изумленно повторила Крис. Но разве сценарист — не Ивен? Крис знала, что он продюсер. Но сценарий пишет тоже он. Впрочем, из журнала «Премьера» Крис знала, что у фильма часто бывает несколько сценаристов. Может быть, Херб должен написать черновой вариант, а Ивен подключится к работе позднее? Крис не хотела расспрашивать об этом Марлу, тем более перед Хербом. А вдруг все совсем не так? Поживем — увидим.

Крис пожала Хербу руку.

— Да что же вы в дверях стоите? — сказала Марла. — Проходите, садитесь. Хотите чего-нибудь выпить? Виски? Содовой? Кофе?

По тому, как суетилась Марла, Крис поняла, что та явно не в своей тарелке. Видимо, нервы у нее были на пределе.

— Нет, спасибо. Мне не хочется пить.

Крис села. Она никак не могла избавиться от ощущения, что попала в логово опасного зверя и ей нечем от него отбиваться, кроме вот этого весьма ненадежного стульчика.

— Вы уверены? А то Джуди сделает, — Марла кивнула на девушку — та услышала свое имя и подняла глаза.

— Что вам угодно, мисс Симон?

— Ну как, Крис? — спросила Марла.

— Нет, ничего не надо, спасибо.

— А может, вы есть хотите? Можно послать за завтраком. Вы когда-нибудь ели суши? Тут есть отличный японский ресторанчик…

— Нет, Марла, спасибо. Правда, ничего не надо! — повторила Крис, удивляясь ее настойчивости. Марла явно была обескуражена тем, что Крис отказывается от всего. — Я уже позавтракала.

Марла потерла руки, подошла к столу и достала из ящика маленький диктофон.

— Ну, в таком случае за работу! Мы, разумеется, будем записывать нашу беседу.

Крис нахмурилась.

— О чем же я должна говорить?

— О впечатлениях. Ну, о том, что вы тогда чувствовали. — Жесты Марлы сделались неестественно серьезными. — Ужас, который вы испытывали в тот вечер. То, как это повлияло на всю вашу жизнь. Воспоминания детства, о ваших детях, о вашем покойном муже, о ваших с ним отношениях. Ну и маленькие подробности вашей повседневной жизни.

И Марла весело улыбнулась и подмигнула ей.

Крис откинулась на спинку дивана, уставившись на Марлу. Она почувствовала, что душа у нее ушла в пятки. Это будет кошмар. Настоящий кошмар.

И Ивен ей не поможет.


Ивен был ужасно недоволен собой.

Он шагал по комнате из угла в угол. Видит Бог, он не из тех людей, которые, чуть что, принимаются бегать взад-вперед! И все же он именно бегал по своему кабинету от окна по диагонали до двери, каждые десять секунд поглядывая на часы.

Она должна была прилететь вчера вечером. Ночевала, видимо, в отеле. Ивен не принимал участия в проекте Марлы — он счел за лучшее отказаться от этой работы, — но ему удалось разузнать детали маршрута Крис. Каким самолетом и когда она прилетает, в каком номере живет.

Он знал, что сценарий пишет Херб Дэвис. Херб нормальный писатель, он сделает хороший сценарий. Так что Крис переживет эту историю — конечно, если Марла не слопает ее живьем.

Так отчего же он протаптывает дорожку в своем ковре, так что Бастер, его черный лабрадор, уставился на него, всем своим видом выражая крайнее удивление поведением своего хозяина? А ведь он почти не спал целых две недели. Удивительно, откуда в нем столько энергии? Ивену буквально не сиделось на месте, словно внутри завелся какой-то моторчик.

Все утро он пытался взяться за свой детективный сценарий, но пальцы буквально отказывались двигаться по клавиатуре компьютера. Ивен был настоящий профессионал, никто и ничто не могло помешать ему работать: ему случалось готовить срочные материалы с высокой температурой, после бессонной ночи, проведенной за игрой в покер, даже с вывихнутым плечом.

Но не сегодня. Сегодня он работать не мог.

Он выругался сквозь зубы. Уж лучше пойти проехаться верхом — все равно толку никакого. Оседлать Фэнси-Мена или Честера и проскакать галопом миль пять — сразу все беспокойство как рукой снимет. Совсем он загонял своих коней в последнее время!

Ивен уже направился к двери, когда зазвонил телефон. Звонок показался ему невыносимо пронзительным. Ивен остановился и посмотрел на аппарат, стоящий на столе. Нет, трубку он снимать не будет, пусть оставят сообщение на автоответчике. Но на всякий случай он выслушает сообщение.

Сработал автоответчик, затем раздалось два коротких гудка и включилась запись.

— Ивен, сними, пожалуйста, трубку, если ты дома! — сказала Марла своим громким шепотом. Она явно была очень возбуждена. — Сними трубку, говорю! Это важно!

Ивен пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, потом поднял трубку.

— В чем дело? — спросил он с наигранной небрежностью.

— Ивен, она нам не доверяет. Мы забрасываем ее вопросами, а она отвечает: «Да…», «Нет…», «Может быть…» Я сейчас у себя, она меня не слышит.

Незачем было уточнять, о ком идет речь.

— Понятно.

— Херб делает все, что может, но это просто ужас! Работать совершенно невозможно.

— Ну да…

— Слушай, приезжай, а? Я обещаю тебе двойную ставку!

Ивен не ответил.

— Она два раза упомянула твое имя. Я решила не говорить ей правду. Ивен, это для меня очень важно! Не заставляй меня упрашивать тебя. Пожалуйста.

Ивен прикрыл глаза. Потом покачал головой. Смешно! Чего он беспокоится? Выбора нет. Бывают на свете неизбежные вещи.

— Через сорок пять минут буду.


Ивен оставил свой джип на стоянке для гостей и взбежал по лестнице в офис Марлы. Дверь была приоткрыта. Он на некоторое время задержался, пригладил волосы, поправил воротничок, собрался с мыслями. Усмехнулся: надо же, как он хочет понравиться этой женщине!

Ивен распахнул дверь — и был приятно поражен тем, что увидел.

Крис. Она была одна. Она сидела на краешке большого дивана, сцепив руки на колене. Глаза у нее были закрыты, губы плотно сжаты: словно она молилась, но не надеялась, что ее услышат. Во всей ее позе чувствовалось неимоверное напряжение, и Ивен снова, в который уже раз, удивился, почему она все-таки дала согласие.

На ней было васильковое шелковое платье и туфли на высоких каблуках. Волосы мягко струились по плечам. Деловая женщина, при этом действительно женственная и невероятно обаятельная. Ничего общего с домохозяйкой со Среднего Запада, с которой он познакомился две недели назад.

За те годы, что Ивен прожил в Лос-Анджелесе, он встречался и спал со множеством женщин, куда более красивых и привлекательных. Но ни одна из них не кружила ему голову так, как эта. Что же в ней такого, что его так тянет к ней, что ему все кажется, будто он долго скитался, а теперь наконец вернулся домой?

— Крис… — тихо окликнул он.

Крис вздрогнула, открыла глаза и увидела его. Она улыбнулась.

— Привет, Ивен.

Все было по-прежнему. Он снова таял от одного звука ее хрипловатого голоса.

— Добро пожаловать в мой мир, — сказал он.

— Я не думала, что ты появишься здесь.

Ивен прислонился к косяку и скрестил руки на груди.

— Ты ошиблась.

— Марла сказала…

— Звали? — весело чирикнула Марла, впорхнув в приемную из одной из соседних комнат. Крис обернулась к актрисе, и Ивен заметил, что в ее лице снова появилось исчезнувшее было напряжение.

— Так что же сказала Марла? — переспросил он.

— Что ты слишком занят и что Херб… — Крис смущенно запнулась и огляделась. — Кстати, а где он?

— Херб просто помощник, — беспечно ответила Марла. — Ивен здесь, можем начинать.

— Помощник?

— Ну да. Я ему очень неплохо заплатила за час работы. Ну, поехали!

Марла взяла лежащий на столе диктофон и нажала на запись. Потом поставила магнитофон на столик перед Крис, вернулась к письменному столу и ободряюще улыбнулась.

Бурная деятельность Марлы вызвала у Крис испуганный, недоверчивый взгляд. Надо было быть слепым и глухим, чтобы не заметить, что здесь что-то не так. «В чем дело?» — подумал Ивен.

Крис указала на диктофон.

— Я же вам говорила, я не хочу говорить перед этой машиной. Ну не могу я «изливать свои чувства» в микрофон!

— Ну представьте, что его здесь нет! — нетерпеливо отмахнулась Марла. — Неужели у вас не хватает воображения на такие пустяки?

Ивен отклеился от косяка и решительно направился к дивану.

— Не надо «изливать чувства», Крис, — сказал он. — Зачем? Давайте для начала просто побеседуем. Марла, выключи эту штуку!

— Но…

Он обернулся к ней и посмотрел ей в глаза тяжелым взглядом.

— Я сказал, выключи!

Она безоговорочно повиновалась.

Ивен посмотрел на Крис. Судя по тому, как она сидела и какое у нее было лицо, она с трудом сдерживала гнев. С большим трудом! Ивен взглядом попросил ее успокоиться и сел на тот же диван, где сидела Крис, но оставил между ней и собой несколько футов, чтобы ей не казалось, будто на нее давят. Он развернулся к ней, удобно устроившись на мягких подушках, и бессознательно похлопал себя по карману.

— Кури, кури, — разрешила Крис. — Я не возражаю.

Ивен усмехнулся.

— Не могу. Бросил.

— Ты молодец!

— Да, но иногда очень хочется…

— Это понятно, — кивнула Крис.

Ивен положил руку на спинку дивана.

— Ты, значит, тоже курила? Когда же ты бросила?

— Года четыре тому назад.

Крис явно расслабилась и подчеркнуто не обращала внимания на Марлу, которая торчала у нее за спиной.

— Я бросила, когда ждала Лизу. Я прочла статью, что никотин может повредить развитию нервных клеток или чего-то там еще — короче, что-то ужасное. Я очень испугалась и решила бросить.

— Ну еще бы. Ты такая мать…

— Какая же? — Крис склонила голову набок.

— Ну, из тех, кто очень серьезно относится к своим обязанностям. Для кого дети — это не только головная боль и нудные заботы. Это не так уж часто встречается в наше время.

На него вдруг, впервые за много лет, нахлынули непрошеные воспоминания о матери, о ее заботах… Ивен заерзал. К черту эту меланхолию!

— Знаешь, такие любящие, преданные…

— Понимаю. Да, конечно, я из таких, но, по-моему, хороших матерей гораздо больше, чем тебе кажется. Просто в газетах чаще пишут о плохом, чем о хорошем. Про плохое читать интереснее.

— Наверно, ты права. Хм… Что ж, возможно, в таком случае у этой страны еще есть будущее.

Она улыбнулась этому ядовитому замечанию, и он улыбнулся в ответ. Он снова с Крис — и ему хорошо. Он наслаждался этой непринужденной болтовней.

Марла кашлянула. Ивен обернулся — он только теперь вспомнил о ее существовании.

— В чем дело?

— Да нет, все в порядке. Продолжайте в том же духе.

— Спасибо за разрешение, — иронично заметил он и снова обернулся к Крис.

Она явно чувствовала себя куда лучше. Ивен слегка наклонился к ней, заглянул в ее серые глаза.

— Ты как, в порядке?

Она кивнула.

— Ну что, давай тогда поработаем?

— Ну что ж, давай.

И она широко улыбнулась ему — такой улыбки хватило бы, чтобы озарить всю комнату. Он почувствовал, как ее улыбка благотворно подействовала на него.

— Я же согласилась, — добавила она.

Ивен хотел спросить: «Почему?» Но не спросил.

— Начнем с самого простого, — сказал он. — Где и когда ты родилась?

Наступило гробовое молчание. Крис знала, что это должно выглядеть по меньшей мере странно, но… До сих пор она не раз прикидывала, какую часть правды следует скрыть. Теперь она поняла, что придется рассказать почти все, чтобы не запутаться в собственных выдумках.

Все — но не совсем.

— Честно говоря, не знаю… — начала она.

— То есть?

— Я сирота. Найденыш. Меня подбросили на крыльцо роддома для незамужних женщин. В Чикаго.

— Кла-асс! — высказалась Марла. — Великолепное начало!

— Марла! — одернул ее Ивен. — Тебе никто не говорил, что ты тактична, как кувалда?

Крис от души рассмеялась — в первый раз за все утро. Это потому, что Ивен здесь: стоило ему войти в комнату, и все изменилось. Он обуздал неуемный энтузиазм Марлы и сделал процедуру допроса почти сносной. Крис даже начала понимать, что Марла ничего не имеет против нее лично. Она просто абсолютно поглощена своей карьерой и готова растоптать любого, кто встанет у нее на пути. А так она вообще-то не злая…

А теперь напротив нее сидел Ивен. Крис начала думать, что в этом кошмаре есть и приятная сторона. Она видела, что Ивен рад ей не меньше, чем она ему. Теперь от Ивена уже не пахло табаком — лишь тонкий аромат хорошего одеколона исходил от него. «Некурящий рыцарь в сияющих доспехах», — подумала Крис. Интересно, как бы он сам отнесся к такому определению?

— Нет, Ивен, — Марла спрыгнула со стола и расхаживала взад-вперед, — ты только представь себе начальные кадры, перед титрами: брошенный младенец на ступеньках. Холодный январь в Чикаго. Ребенок плачет от холода. Снежинки падают ему на лицо. Камера отъезжает назад, показывает голые деревья. Порыв ветра гонит по мостовой обрывок газеты…

— Не хватает еще тощей одноглазой собачонки, роющейся в отбросах, — саркастически заметил Ивен.

— Вообще-то это было летом, — вставила Крис.

Ивен с Марлой обернулись к ней.

— Извините, что прервала вас, — добавила она на всякий случай.

Ивен одобрительно ухмыльнулся, и Крис улыбнулась ему в ответ.

— Так что снег отпадает, — сказал Ивен.

— Да какая разница, зимой или летом? — возмутилась Марла. — Главное, что это драма, трагедия…

— Я знаю, — кивнула Крис. — Вообще-то большая часть моего раннего детства словно списана из романов Диккенса.

— Видал? — торжествующе воскликнула Марла. Она плюхнулась на стул рядом с Крис и жадно уставилась на Крис.

— Ну, давайте, давайте дальше!

Теперь слева от нее сидел Ивен, а справа Марла. Крис почувствовала себя в западне. Ей пришлось сделать усилие, чтобы расслабиться. Она обернулась к Марле. Сотрудничать так сотрудничать! Она ведь согласилась на это, а нарушать соглашения — не в ее правилах.

— Меня поместили в приют, — сообщила она самым обыденным тоном. — Я провела там года два. По-видимому, я была очень болезненной. Часто простужалась, несколько раз болела пневмонией. Я, конечно, всего этого не помню, — улыбнулась она, — но в документах это есть.

— А потом тебя удочерили? — спросил Ивен.

Этот вопрос заставил Крис опустить глаза. Это была старая рана: никто ее не выбрал, никому она не приглянулась — не было в ней ничего особенного. «Нельзя показывать свою уязвимость, — напомнила себе Крис. — Теперь — особенно».

— В детстве я была не только болезненной, — сказала она, сделав вид, что снимает с платья несуществующую соринку, — но и очень робкой. Меня никто не удочерил.

— И много приютов вы сменили?

Вопрос задала Марла, и Крис заставила себя посмотреть ей в глаза.

— Десять. Или двенадцать. Не помню, — она пожала плечами.

— А где ты училась в школе? — спросил Ивен.

Она очень старалась сохранять спокойное лицо, хотя, находясь рядом с Ивеном, это было трудно.

— Смотря в каком классе…

— А в колледже? — спросила Марла.

Крис снова обернулась к актрисе и позволила себе улыбнуться.

— Я училась в четырех колледжах, каждый год — в новом. — Она снова посмотрела на Ивена. — И так ни один и не закончила.

— Но ведь вы же учительница! — удивилась Марла. — А для этого нужен диплом колледжа.

— Нужен, — кивнула Крис. — Перед поступлением в колледж я прошла тест на пригодность к высшему образованию.

Она снова обращалась к Ивену.

— Некоторое время я училась на вечернем отделении, потом перешла на дневное. Так и получила диплом.

— Само собой ничего не дается, верно? — тихо сказал Ивен. — Наверно, тяжело тебе пришлось. Но ты все же пробилась… Марла! — сказал он, не глядя на актрису. — Может, все-таки вопросы буду задавать я? А то это слишком похоже на перекрестный допрос.

Марла надулась, но все же пересела обратно на стул.

«Слава Богу, — подумала Крис. — Хорошо бы эта женщина держалась от меня подальше».

Ивен ободряюще поглядел на Крис.

— Ты не могла бы описать что-нибудь поподробнее? Например, то, как тебя нашли? Это ведь было в Чикаго, так? Ты там и выросла?

Вопросы подбирались к тем временам, о которых Крис предпочла бы умолчать, так что ей приходилось говорить с осторожностью.

— Большую часть своего детства я провела в разных городах в Иллинойсе.

— А где ты училась в колледже?

— В Боулдере, в Колорадо.

— Понятно. Это там ты познакомилась с мужем?

— Да.

— Как? — спросила Марла. Ивен метнул на нее испепеляющий взгляд.

— Как? — повторил он. — Если это произошло как-то необычно, это стоит вставить в сценарий.

Крис слегка расслабилась. Они благополучно миновали опасное место. Может, все и обойдется. «Ну пожалуйста, пусть все будет хорошо!» — взмолилась она про себя.

— Я работала официанткой в кафетерии в студенческом общежитии. Это была утренняя работа — вечером я работала в ресторане в городе. Однажды я выронила горячую сковородку с яичницей и испачкала одного из студентов — Джона Макконнела. Я ужасно испугалась, что меня выгонят с работы, но он — Джон то есть — повел себя как джентльмен.

Она развела руками.

— Вот так мы и познакомились.

Марла захлопала в ладоши.

— Прелесть! Замечательная сцена, верно, Ивен? Ка-акой фон! — Она снова одарила Крис ослепительной улыбкой. — Ну как? Все не так уж плохо, верно?

— Да. Пока, — ответила Крис.

Ивен заметил, что женщины обменялись многозначительными взглядами: Марла — вопросительным, а Крис — предупреждающим. «Не заходи далеко!» — предостерегал этот взгляд.

Марла посмотрела на часы, вскочила, пригладила свитер на боках, стараясь обратить внимание на роскошные изгибы своего тела. «Для кого это она старается? Для меня, что ли? — подумал Ивен. — Ну так зря старается». Крис Макконнел, с ее врожденным изяществом, с ее скромностью и безыскусностью, превосходила актрису во всех отношениях.

— Ну что ж, мне пора! — сообщила Марла. — У меня интервью с «Вестником телевидения». Как раз и расскажу о нашем проекте. Здорово, правда?

— Я просто умираю от счастья! — невозмутимо отозвалась Крис.

Ивен не выдержал и рассмеялся. Марла нахмурилась. Она взяла сумочку и направилась к дверям. У выхода она обернулась с веселым и лукавым видом:

— Что ж, Крис, оставляю вас в умелых руках Ивена. Ивен, делай все, что угодно, но напиши мне такой сценарий, чтобы все ахнули, ладно? Ну, пока!

Марла закрыла за собой дверь, и в комнате сразу стало тихо и спокойно. Крис глубоко вздохнула и прикрыла глаза: она словно лишь теперь почувствовала, в каком напряжении держала ее Марла. Ивен заметил, что во время беседы, даже тогда, когда Крис, казалось, отвечала на вопросы совершенно непринужденно, руки ее были стиснуты.

— Ну и как тебе здесь? — тихо спросил он.

Крис открыла глаза и вздохнула.

— Да ничего. Хотя, честно говоря, я предпочла бы находиться где-нибудь в другом месте.

— Да, это заметно.

— Неужели я не умею скрывать своих эмоций?

— Да нет, еще как умеешь!

Он нахмурился. Две недели назад, когда Крис всхлипывала в его объятиях, ему удалось на миг — всего на миг! — заглянуть в ее израненную душу. А большую часть времени она умело прятала свою боль. Но не сегодня! Сегодня в ее голосе звучала такая тоска и мука! Ивену все время хотелось защитить и утешить ее.

Как тяжело ей было кочевать из одного дома в другой! Ведь у нее никогда не было ни друзей, ни брата, ни сестры, ни даже своего угла! Каким бы тяжелым ни было его собственное детство, у него, по крайней мере, было постоянство: своя постель, в которой он спал, брат, с которым он играл и дрался, школа, в которую ходили все дети из их города. Церковь, бакалейная лавка, в которой они с братом таскали леденцы, бейсбольное поле. Привычная, нормальная жизнь. И неважно, что она была сложной и неустроенной. Пусть мать их бросила, а отец был пьяницей и неудачником, это были его родители, он хотя бы знал, чей он сын.

— Ивен!

Он вернулся к реальности.

— Извини. Задумался.

— Сценарий сочиняешь.

— Ну да… Отчасти.

— Можешь включить эту штуку, — Крис указала на диктофон, стоявший на столе. — Если нужно.

Ивен помолчал, потом сказал:

— Ты знаешь, у меня есть идея получше. Пошли.

Он встал, взял ее за руку и потащил к двери.

— Эй, Ивен, куда это ты собрался?

— Ты ведь никогда не видела моря, не так ли? — улыбнулся он.

— Не видела…

— Итак, скоро ты его увидишь!


7


Он вел машину на юг по шумным улицам Голливуда, потом свернул на запад, на шоссе Санта-Моника. Крис почти не видела пейзажа — шоссе было огорожено высокими стенками, но наверху виднелось голубое небо, затянутое какой-то белесой дымкой, отчего оно было не таким глубоким и прозрачным, как в Лоумане.

Крис была на седьмом небе. Наконец-то она здесь, в стране своей мечты, в стране чудес и хэппи-эндов!

Они почти не разговаривали: Крис все время смотрела в окно. Время от времени она оглядывалась на Ивена. Ей нравилось сидеть в машине рядом с ним. Окна были открыты, волосы у нее развевались от встречного ветра. И он вроде бы тоже расслабился, сбежав из офиса, от Марлы. Машину он вел легко и умело, одной рукой, облокотившись на дверцу.

Внимание Крис привлекла его рука — длинные пальцы, сильные и в то же время изящные. Она представила, как эта рука гладит ее кожу, касается — всего лишь кончиками пальцев, как он кладет руку ей на плечо… Ее вдруг ужасно смутила эта мысль — ведь в последний раз, когда они сидели рядом в машине возле ее дома в Лоумане, их разделяли непреодолимые барьеры. Они тогда простились навсегда…

Они проехали Санта-Монику, потом нырнули в тоннель. А когда машина снова выехала на свет Божий, Крис увидела слева от себя Тихий океан.

Она ахнула.

— Боже, красота-то какая!

День был солнечный, и море было бледно-бирюзовым, лишь у берега виднелись более темные, серо-зеленые полоски. Солнце блестело на воде тысячами солнечных зайчиков. В обе стороны, сколько видел глаз, тянулись белые песчаные пляжи, усеянные спасательными станциями, автостоянками, кабинками для переодевания, маленькими домиками. Вдоль шоссе шла велосипедная дорожка, а за ней тянулись пальмы — впрочем, к этому зрелищу Крис уже привыкла.

А справа были горы. Одни поросли кустарником, порыжевшим от летней жары, другие были застроены домами самых причудливых форм. Но Крис не могла отвести глаз от того, что было видно со стороны Ивена. Океан. Яхты и лодки с разноцветными парусами на горизонте, а ближе к берегу — молодежь, скользящая на пологих волнах на серфингах, на пляже детишки, играющие в песке, влюбленные парочки, ищущие уединения поодаль от шумных компаний…

Ветер по-прежнему трепал волосы Крис, в окно джипа светило солнце — и она впервые забыла о страхе, который не оставлял ее с тех пор, как позвонила Марла. Ей хотелось смеяться.

— Как хорошо, Ивен! — сказала она, обернувшись к нему со счастливой улыбкой. — Прямо как в кино!

Ивен фыркнул. Должно быть, она выглядит ужасно наивной!

— Нет, правда. Прямо дух захватывает! Я знала, что так будет.

— Хочешь, пройдемся по пляжу?

— Пошли!

Он поставил машину на автостоянке — там было почти пусто.

— Хорошо, что сейчас октябрь. Летом тут и к воде-то не проберешься.

Он выключил мотор, потянулся через Крис, открыл ей дверь. Ее тело столь бурно отозвалось на близость Ивена, даже такую мимолетную, что Крис сочла за лучшее немного посидеть в машине и прийти в себя.

— Ну, что же ты сидишь?

— Я только сейчас вспомнила — я ведь в колготках и в туфлях на каблуках.

— Ну так сними их!

— Но…

— Крис, ты ведь в Лос-Анджелесе! — напомнил он, усмехнувшись. — Единственное здешнее правило насчет одежды — «все сойдет!».

Ивен вылез и встал к ней спиной, глядя на море. Крис была благодарна ему за такую деликатность. Она сбросила туфли, огляделась, чтобы убедиться, что никто не подглядывает, сняла колготки и аккуратно сложила их. Теперь у нее под платьем были только шелковый бюстгальтер и нижняя юбка — она купила их перед поездкой. Покупка была экстравагантная и чертовски дорогая, но они были такие красивые и теперь приятно холодили кожу. Теперь, с голыми ногами и без трусиков, она чувствовала себя ужасной распутницей — и это было так приятно! «Надо же, — грустно подумала она, — как легко пустить на ветер всю провинциальную скромность и осторожность!»

— Ничего, если я сумку в машине оставлю?

Ивен обернулся и заглянул в окно.

— Оставляй, конечно! Я запру машину.

И они зашагали вдоль берега. Теперь, когда она была без каблуков, Ивен казался очень высоким. И невероятно привлекательным! Тесные линялые джинсы подчеркивали узкие, мускулистые бедра. Бледно-голубой джемпер облегал широкие плечи, а в разрезе ворота были видны курчавые черные волосы на груди, которая, как и лицо, была золотисто-бронзовой от загара.

Они подошли к воде. Он обернулся к Крис и улыбнулся ей. Вокруг глаз разбежались веселые морщинки. Она смотрела на него, как он возвышался перед ней на фоне неба и моря, и ей вдруг вспомнилось… Она напряглась, ловя ускользающее воспоминание. Ну да, конечно! В последний раз она испытывала такое чувство при виде мужчины — жар в крови, и трепет, и дурацкое желание рассмеяться — много лет назад, в душном дешевом кинотеатре. Фильм назывался «Спасатель». В тот миг, когда Сэм Эллиот в своем узком, облегающем костюме аквалангиста выбежал из воды, Крис отдала ему свое девичье сердце.

Ивен был похож на того актера: широкоплечий, бронзовый от загара — ковбой с Дикого Запада, против воли перенесенный в конец двадцатого века. Даже голос у него был похож на голос Сэма Эллиота — чуть гнусавый, с типичным западным выговором, зовущий к тайным, неведомым наслаждениям.

Они шагали вдоль берега. Набегающие волны пенились у ног Крис. Она смотрела на солнце, клонившееся к западу, вдыхала соленый запах моря и наслаждалась тем, как ее ноги зарывались в прохладный влажный песок.

Через некоторое время Ивен взглянул на Крис и протянул ей руку. Их пальцы сплелись, и они пошли дальше, держась за руки. Крис не знала, сколько времени прошло. Вдруг ей на глаза попалась раковина, выброшенная морем. Она выпустила руку Ивена и подняла ее.

— Смотри, какая прелесть! — протянула она.

Ивен улыбнулся.

— Глупая я, правда? — спросила она.

— Вовсе нет! Просто я-то их уже столько видел… — Он коснулся ее лица, провел пальцем по скуле… — А ты мне напомнила, какое это чудо.

Она с трудом удержала восхищенный вздох. Потом Ивен снова взял ее за руку, и они пошли дальше. Ивен покачал головой.

— Никак не могу взять в толк, что ты действительно никогда не видела моря.

— Денег не было на путешествия, знаешь ли.

— А чем занимался твой муж?

Ивен тут же пожалел, что спросил об этом. Крис сразу помрачнела и отняла у него руку.

— Мы и теперь работаем над сценарием, да? Ты стараешься разузнать обо мне…

— Да. Но не для сценария. Для себя.

Она посмотрела на него, вскинула бровь.

— Скорее всего и для сценария тоже. Неважно. Ты знаешь, здесь так красиво… Не хочется мне сейчас говорить о себе. Но, наверное, все же надо.

— Не надо.

— Ну почему же? Я ведь за этим сюда приехала, не так ли?

Да, конечно, она права. Они работали. Даже сейчас. Хотя Ивен предпочел бы… Что? Стать ее другом? Любовником? Попросту завалить ее в койку? Чем были друг для друга они с Крис?

Они по-прежнему шли вдоль берега. Крис смотрела вперед, на изгибающийся берег.

— Джон работал в фирме своего отца, — заговорила она тем же ровным тоном, что в офисе Марлы. — Они были бухгалтерами, но работы у них было мало. Помогало то, что мы жили все вместе, но все наши клиенты были мелкими фермерами и вечно испытывали финансовые трудности. Мое жалованье учительницы было очень кстати. Нам всегда хватало на еду, одежду и крышу над головой, но путешествия были непозволительной роскошью. Вот и все.

— А когда он умер?

— Два с половиной года назад. Поначалу было очень тяжело…

На ум ему пришли какие-то слова утешения, но вместо этого он, неожиданно для себя самого, вдруг спросил:

— Ты была счастлива с ним?

Крис остановилась. Долго молчала, ковыряя песок ногой.

— Да… Наверно… Мы давали друг другу то, что нам было нужно. А это, по-моему, то, что необходимо для брака.

Ивену хотелось спросить, чего же им не хватало и почему ему, Ивену, все время кажется, что в их семейной жизни не было любви. На самом деле он хотел знать, почему Крис тогда отшатнулась от него, словно испугавшись заразы. Какие тайны она хранит? Ему нужно было знать о ней все. «Сценарий лучше выйдет», — виновато сказал он сам себе.

Но как же завоевать ее доверие? Ивен твердо решил сделать это. Встреться они в других обстоятельствах…

Но как иначе могли бы они встретиться? Они ведь, в сущности, принадлежат к разным мирам.

Ивен взял ее за локоть и указал на какую-то точку на горизонте.

— Вон там лежит знаменитый остров Каталина. Только сегодня его не видно.

Крис, прищурившись, смотрела вдаль.

— Двадцать шесть миль, и все морем!

— За день под парусом можно дойти свободно. Если бы ты осталась здесь подольше, можно было бы… Подожди, а ты вообще надолго приехала?

— Утром в воскресенье улетаю.

Ивен нахмурился. — Так. Сегодня среда. Что, осталось всего три дня?

— На то, чтобы написать сценарий?

Ивен заглянул ей в глаза.

— На все.

Крис не отвернулась, но Ивен видел, что в душе ее борются противоречивые чувства. Радость. Страх. Любопытство. И желание. Да, несомненно, она хотела его не меньше, чем он сам хотел ее, но боялась уступить своему чувству.

«Не надо торопить ее», — сказал себе Ивен. Он буквально жаждал ее, и это желание все время грозило вырваться на поверхность, но пусть остается скрытым до поры до времени.

— Давай посидим, — предложил он. — Посмотрим на волны, поговорим…

Крис кивнула. Они сели на деревянную скамейку. Приближался вечер, и пляж почти опустел — лишь время от времени вдоль самой воды пробегали джоггеры, любители бега. Ивен положил руку на спинку скамейки, так, чтобы быть рядом с Крис, но не касаться ее.

Крис несколько мгновений смотрела на солнце, потом обернулась к Ивену и улыбнулась.

— Я не знала. В самом деле не знала!

— Чего? — Ивен коснулся пепельной пряди, лежавшей у нее на плече.

— Что здесь может быть так. Так тихо… красиво… спокойно… Удивительное чувство. Я никогда не видела моря, даже близко не бывала, но я видела его во сне. А оно еще лучше, чем во сне.

Ивен пропустил сквозь пальцы светлые пряди.

— Расскажи, что ты видишь во сне. Это не тайна?

Крис задумалась, глядя на волны.

— Когда я была совсем девочкой, я сочиняла всякие истории. Ну, о другой жизни, о том, как я когда-нибудь буду жить, как у меня будет семья — настоящая семья, где я буду нужна… На нее нахлынули воспоминания, и Крис почувствовала, что на последних словах ее голос дрогнул. Она прикрыла глаза.

— А можно, мы поговорим о чем-нибудь другом? Мне не хочется сейчас об этом…

Ивен придвинулся к ней. Его близость успокаивала и отвлекала от неприятных воспоминаний. Он погладил ее по спине сильными, уверенными пальцами.

— Видно, тяжело тебе приходилось…

Крис пожала плечами.

— Бывает и лучше. Бывает и хуже.

Она открыла глаза и одарила его еще одной улыбкой.

— Тебе, наверно, тоже есть о чем порассказать. Я бы с удовольствием послушала.

— Как-нибудь потом.

— Но не сейчас?

— Не сейчас.

Крис не удивилась. Ивен был из сильных молчаливых людей, которые не любят и не умеют говорить о себе.

Чайка пролетела над самой водой и снова взмыла в небо. Крис проводила ее взглядом, потом снова стала смотреть на далекие паруса.

— Может, и тяжело было, — сказала она, — а все-таки все хорошо, что хорошо кончается. Я получила образование, у меня двое замечательных детей, кусок хлеба, крыша над головой и даже кое-какие радости в жизни.

— А как насчет любви?

Она снова помолчала.

— Возможности не было.

— А предположим, возможность появится?

Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо. Крис посмотрела ему в глаза.

— Я не против.

— Так в чем же дело?

— Разум не велит.

— Ты всегда все обдумываешь, прежде чем решиться на что-то?

— Только когда это касается моих детей.

Ивен посмотрел направо, посмотрел налево, лукаво улыбнулся.

— Так ведь их здесь нет! — шепнул он, прижавшись губами к ее губам.

Его поцелуй был таким же нежным и пылким, как и в прошлый раз. Поначалу он был мягким, но тут же сделался настойчивей. Его язык раздвинул ее губы, коснулся неба, шелковистой кожи внутри щек, потом встретился с ее языком и начал хитрый, соблазнительный танец. И Крис со стоном покорилась ему.

У нее просто не было выбора.

Ивен посадил ее к себе на колени, и Крис ощутила бедрами, как он возбужден. Господи, как же быстро они воспламеняются, стоит им приблизиться друг к другу! Она обняла Ивена за шею, и он развернул ее к себе, чтобы никто не мог подсмотреть, чем они занимаются. Он коснулся пальцем ее соска, и Крис почувствовала, как сосок туго набух под тонкой тканью платья и шелковым бельем. Ее тело так стосковалось по ласке, что теперь ее кровь, ее нервы, каждая клеточка наполнилась жаром.

— Шелк… — прошептал Ивен. — Тебе всегда надо носить шелк…

Внутренний голос шептал ей, что надо остановиться. Святые небеса, ведь люди кругом! Они зашли слишком далеко! Но внутренний голос смолк, растаял в вихре ощущений. Ей хотелось ласкать Ивена, и она забралась к нему под джемпер. Она гладила его мускулистую грудь, курчавые, жесткие волоски, плоский упругий живот. Ее ладони скользили по гладкой коже, по твердым маленьким соскам.

Ивен, тяжело переводя дух, осыпал поцелуями ее лицо, шею. Он нащупал губами ее ухо и легонько покусывал его, шепча, что он хочет сделать с нею. Она трепетала под прикосновениями его руки, поглаживавшей ее плечи, груди, бока… Ее тело воспламенялось под его пальцами. Но вот его руки скользнули вдоль бедер, на ягодицы…

— А здесь у тебя что? — удивился он. — Что у тебя под юбкой?

— Ничего… — Крис покраснела.

— Радость моя, — шепнул Ивен, горячо дыша ей в ухо, — как жаль, что сейчас еще светло и кругом слишком много народу! А то я показал бы тебе, как мне это нравится!

Крис вскрикнула и вернулась к реальности. Она схватила Ивена за руку.

— Ох, правда! Тут же люди! Ивен, не надо…

— А, ч-черт! — Он отодвинулся, взъерошил волосы. — Как ты относишься к тому, чтобы заняться этим в машине?

— Лучше не надо. — Она слезла с его колен и снова уселась на скамью, поправляя платье. — Давай вообще не будем этим заниматься.

— Шутишь?

— Не шучу. Поверь мне, так лучше.

— Кому? — спросил он, все еще нервно дыша и раздувая ноздри. — Для кого лучше, Крис?

Крис закусила губу.

— Ты сердишься…

Прошло несколько мгновений. Потом он встряхнул головой.

— Нет, не сержусь. Я просто немного… хм… разочарован. Я так давно хотел тебя…

Она хотела отвернуться, чтобы скрыть выражение своего лица, но Ивен взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Крис так хотелось раствориться в этих удивительных глазах, забыть о себе и обо всем на свете! Она с трудом сдерживала себя.

— Крис, объясни, пожалуйста, в чем дело, — твердо сказал он.

— Я боюсь.

— Меня?

— Себя. Я такое делала, такое видела, такое… — Крис не договорила. Она вглядывалась в лицо Ивена, словно что-то искала, сама не зная что.

— Что ты видела, Крис? — Он нашел ее руку, крепко стиснутую в кулак, и взял ее в свою успокаивающим и настойчивым жестом. — Расскажи.

Она опустила глаза.

— Я об этом никогда никому не рассказывала. Я боюсь, если мы станем… близки друг другу, ты догадаешься. — Она снова посмотрела ему в лицо. — А я ужасно боюсь, что это попадет на телевидение. Ну… мы ведь за этим и встретились. Это ведь твоя работа, не так ли?

Ивену нечего было ответить. Она ведь права, черт побери! Его наняли затем, чтобы он написал сценарий о Крис, а не затем, чтобы заниматься с ней любовью! «Спокойно, — приказал он себе. — Остынь. Ты ведешь себя, как очумевший подросток. Крис права: пиши сценарий, и нечего тащить эту женщину в постель. Для этого найдешь другую».

К тому же, если он свяжется с Крис, это грозит зайти слишком далеко. Она из тех женщин, кому дают обеты, а Ивен не собирался связывать себя никакими обязательствами. Нечего ему давать. Нет у него ни фига!

Он грустно улыбнулся.

— Что ж, план А провалился. Как насчет плана Б? Поехали ко мне домой!

— Шутишь?

Он фыркнул: такое изумление, тотчас переросшее в открытое недоверие, появилось у нее на лице.

— Там удобнее работать, чем в офисе у Марлы. Когда я говорю «работать», я именно это и имею в виду. Руки распускать я не стану. Обещаю. Ну что, поехали?

Она еще подумала, потом кивнула.

— Поехали.


Шоссе, идущее вдоль моря, становилось все менее ухоженным, и машин на нем было все меньше. Вскоре Ивен свернул на проселок, ведущий в горы. Они взбирались все выше и выше. В боковом зеркале все еще было видно море. А потом они обогнули скалу, море исчезло, и они оказались на большом плоском уступе у подножия большой горы. На краю уступа стоял дом, большое одноэтажное здание с белеными стенами и красной крышей. По одну сторону от него тянулся невысокий оштукатуренный забор, по другую виднелся загон для скота и сарай. За домом открывался чудный вид на горы и синее небо.

Ивен подъехал к дому по дорожке, посыпанной гравием, и выключил мотор. Из-за угла, радостно гавкая, вылетел черный лабрадор.

— Тихо, Бастер, тихо!

Ивен откинулся на спинку сиденья и гордо окинул взглядом свой дом.

— Ну вот, добро пожаловать. Имение Стоуна.

Крис улыбнулась.

— Это и есть твоя тихая гавань? Убежище от всех мирских невзгод?

— В общем, да, — кивнул Ивен. — Ладно, давай вылезать. Бастер, кажется, жаждет с тобой познакомиться.

Крис надела туфли и затолкала колготки в сумочку. Пес все это время бешено вилял хвостом. Выбравшись из машины, Крис заметила, что морда у него седая и ляжки обросли жиром.

— Твой Бастер уже не молод? — спросила она, протягивая руку псу.

— Да, ему уже двенадцать лет. Надеюсь, он еще столько же протянет.

Крис присела на корточки и заглянула собаке в глаза.

— Здравствуй, псина, — тихо сказала она, почесывая его за ухом. — Как дела, старик?

У Ивена вдруг забилось сердце. Это зрелище отчего-то взволновало и растрогало его. Прежде он не испытывал ничего подобного. Женщина, собака, дом… Что-то простое и очень важное было во всем этом.

— Ну, пошли, Бастер! — сказал он. — Покажем Крис наш дом!

Обстановка дома Ивена была такой же суровой и простой, как и его хозяин. Со времени поцелуя на пляже Крис все пыталась сделать вид, что ничего не случилось, что они по-прежнему всего лишь добрые друзья, но как же это было трудно! Казалось, каждое движение Ивена, каждое его слово полыхало жаром.

Она заставила себя сосредоточиться на доме, который ей показывали. Комнаты были большие, мебель, довольно массивная и незамысловатая, гармонично вписывалась в интерьер. Стены, отделанные сосновыми панелями, казалось, до сих пор источали слабый аромат древесины, диваны и кресла, сделанные из крепких, грубо сколоченных досок, со множеством подушек из ткани с индейскими узорами, создавали уют.

Проходя мимо одного из кресел, Крис провела рукой по широкому подлокотнику.

— Осторожней, не вгони занозу! — предупредил Ивен.

— Что, это ручная работа?

— Да, и очень грубая. Первый опыт, можно сказать.

— Неужели это ты делал сам? Как здорово!

Ивен небрежно пожал плечами, но Крис видела, что он доволен.

— Это так, для отдыха. У меня в сарае небольшая мастерская. Пошли дальше?

Он показал ей большую, хорошо обустроенную кухню, маленький кабинет и пару комнат для гостей. В самом конце дома была хозяйская спальня. Перед дверью он остановился и шутливо поклонился:

— Добро пожаловать в мое логово, прекрасная леди!

Она ответила таким же шутливым реверансом.

— Ведите, милостивый государь!

Комната была чудная. В ней был темный дубовый пол, застеленный пестроткаными половиками. А при виде огромной двуспальной кровати, покрытой лоскутным покрывалом, в голову Крис полезли всякие нескромные мысли. Кровать была такой величины, что на ней плясать можно было, а не только…

У противоположной стены стоял музыкальный центр. Телевизор с большим экраном, видеомагнитофон, проигрыватель для компакт-дисков — все стояло в резном сосновом шкафу. Диски с музыкой — Бетховен, Малер, Хэнк Уильямс, несколько опер и Билли Холидей.

— На все случаи жизни, — Крис провела пальцем по пластиковым коробочкам с дисками. — Я и не знала, что ты так любишь музыку. Ух ты!

На нижней полке стояли видеокассеты. Крис присела на корточки и стала читать названия.

— «Двое в дороге»! «Милред Пирс»! Ой, «Мрачная победа»! Одри Хепберн, Джоан Кроуфорд, Бетт Дэвис! Что еще нужно человеку?

— Шарон Стоун и Бриджет Фонда, — предположил Ивен.

— Фу, зелень! — пренебрежительно фыркнула она.

— Приключения на самой нижней полке.

Она оглянулась через плечо. Ивен стоял, прислонясь к кровати, сложив руки на груди, и ухмылялся.

— Не-ет! — улыбнулась Крис. — Мне больше нравится про любовь!

Выражение его лица неуловимо переменилось. Оно стало менее веселым и более напряженным. Куда-то делось шутливое расположение духа.

— Мне тоже, — тихо сказал, почти прошептал он.

Оба, казалось, лишь теперь осознали, что они одни здесь, в спальне Ивена. И оказались они здесь не случайно.

Крис перестала улыбаться. Она не могла смотреть ему в глаза, но не могла и отвести взгляд — от этих необыкновенных глаз, прямого носа, от полного, чувственного рта. Она опустила глаза и увидела бугры мышц на руках, джемпер, задравшийся вверх на бедрах, и линялую ткань джинсов, демонстративно обтягивающую мощную выпуклость между ног…

Крис схватилась за полку — у нее закружилась голова. Она заставила себя отвести взгляд. Нервы были натянуты как струна — только что не звенели. Наверно, зря она согласилась поехать к нему домой…

Она сделала над собой усилие и отошла к соседней стене — это, собственно, была не стена, а сплошная стеклянная дверь. Крис старалась не встречаться глазами с Ивеном — ей все казалось, что его взгляд опаляет ее огнем. За стеклом она увидела большой овальный бассейн. Вода в нем была куда темнее, чем обычно бывает здесь, в Южной Калифорнии.

У Крис пересохло в горле, но она все же выдавила:

— А… А почему вода такая темная?

Ивен не спеша подошел и встал у нее за спиной — Крис казалось, что она чувствует спиной жар его тела.

— Я нарочно так устроил, — ответил он, как обычно растягивая слова. — Бассейн выложен темно-зеленым кафелем, оттого и вода такого цвета. Словно океан, а не бассейн. Тебе нравится?

Крис думала, отчего это Ивен говорит о бассейне, а получается, будто он соблазняет ее…

— Ты часто там купаешься? — спросила она осипшим голосом. Она видела по отражению в стекле, что Ивен придвинулся ближе к ней и губы у него искривились. Ей вдруг стало тяжело дышать.

— Когда я работаю над сценарием, я целый день сижу и пишу. А по вечерам, когда стемнеет, плаваю в бассейне. Ты просто представить себе не можешь, как это здорово — купаться при луне. Нагишом, конечно, — добавил он и снова усмехнулся.

— Да, наверное, — пролепетала Крис.

Он не прикасался к ней, но Крис помнила тот жаркий поцелуй на пляже, и у нее было такое чувство, словно Ивен гладит все ее тело.

— Ощущение невероятное, — шепнул он ей на ухо. — Холодная вода, ветерок… Сверчки, голоса ночных птиц, иногда — вой койота… Иногда к бассейну приходят олени на водопой. Тогда я замираю, чтобы их не спугнуть. Но обычно выбегает Бастер, и они исчезают…

— Да, чудное место. Я и не думала…

Ей хотелось запрокинуть голову и прислониться к его широкой груди, закрыть глаза и наслаждаться его ласками. Она подавила нервный смешок. Но их глаза встретились в оконном стекле, и Крис поняла, что Ивен думает о том же. Но рук он не распускал. Он же обещал…

Она сама должна позвать его, если хочет. Да и смогут ли они с Ивеном работать нормально, не уняв этого бешеного пыла?

А почему бы и нет? Что ей мешает? Она уже взрослая. Она две недели мечтала об Ивене, о его руках, губах, воображала себе неслыханные наслаждения… И вот она здесь, наедине с ним. Здесь нет ни детей, ни Доры, ни этого сонного городишка, где сплетники следят за каждым шагом. «Даже нет нижнего белья», — усмехнулась она про себя.

Чем ей повредит такая связь — совсем короткая, судя по образу жизни Ивена? Неужто ее сердце разобьется? Но сможет ли она быть близка с Ивеном и не выдать ему того, что хочет утаить? Ей нужно было подумать. Так что она, вместо того, чтобы прислониться к Ивену, отодвинула стеклянную дверь и вышла к бассейну.

Свежий воздух почти развеял чары и привел ее в чувство. Почти. Сложив руки на груди, Крис обошла бассейн и остановилась, глядя на горы.

— Чудесный дом! А у тебя и лошади есть? — Она повернулась к Ивену. — Можно посмотреть?

Ивен стоял, привалившись к косяку двери, и выглядел таким привлекательным, каким мужчина просто не имеет права быть! Он, казалось, изучал ее, пытаясь разгадать ее настроение. Потом пожал плечами.

— Конечно. Только, может быть, поедим сначала? У меня в холодильнике есть пицца.

Ну, слава Богу. Хоть какое-то дело.

— Давай помогу.

— Не надо. Садись в кресло и отдохни. — Он указал на шезлонг у бассейна. — Я мигом.

Он направился в дом, но на пороге обернулся: — Только смотри не сбеги!


8


Ивен подошел к шезлонгу, где оставил Крис, и посмотрел на нее. Светлые волосы наполовину закрыли ее лицо, отдельные пряди блестели в лучах заходящего солнца. Она спокойно спала, свернувшись клубочком, подложив руку под голову. У Ивена сердце перевернулось.

«Что происходит?» — спросил он себя. Барьер, которым он оградил свое сердце, рушился перед этой женщиной, и Ивену это не очень-то нравилось. Он спокойно жил все эти годы, укрывшись за этой стеной, но что-то, что было в Крис, будоражило его, прорывалось сквозь разочарование и пресыщенность, сквозь неисполнившиеся мечты, достигая того уголка его души, который уже много лет словно бы пребывал в летаргическом сне, но все же был еще жив.

Ивен присел на край кресла. Его томила какая-то странная, печальная тоска по этой женщине. Он попытался избавиться от этого чувства. Он сказал себе, что ему просто хочется завалить Крис в койку, и стоит ему овладеть ею, все эти нелепые фантазии развеются.

Да, он просто хочет ее — очень хочет, в этом все дело. Просто жаждет слиться со всей этой энергией и неосознанной чувственностью, из которых она соткана. Войти в нее и забыть обо всем на свете.

Он отвел в сторону прядь волос, падавшую ей на лоб, обвил ее вокруг уха. Она взяла его за руку, что-то пробормотала во сне. Потом открыла глаза и одарила его сонной улыбкой.

— Я задремала, да? Долго я спала?

— Минут пятнадцать. Не замерзла?

Она покачала головой.

— Нет.

— Ты знаешь, пиццы не осталось, — сказал Ивен, отводя еще одну прядь, упавшую ей на глаза. — Наверно, я ее вчера съел.

— Подумаешь, какая беда!

Крис не собиралась спать, но когда Ивен предложил растянуться в кресле и погреться на солнышке… Просто отдохнуть, не думая о том, что надо хранить какие-то тайны, не сдерживая своей тяги к Ивену… Это было так здорово, что Крис не могла устоять. Она удобно устроилась в кресле, уснула, а когда проснулась, увидела Ивена, сидящего рядом. Он так смотрел на нее, что ей показалось, будто она сейчас растает. Он говорил всего-навсего о пицце, но глаза его источали пламя — и что-то более нежное. Уязвимость? Да. И, похоже, он злился на себя за то, что не мог этого скрыть. Ивен — очень сложный человек. И все же в первую очередь он мужчина.

— Мы можем поехать в ближайший ресторан, если хочешь, — сказал Ивен. — Или заказать что-нибудь на дом. Или…

— Или что?

— Или поесть попозже…

Несмотря на то, что она еще не вполне проснулась, Крис поняла, что речь идет не о том, когда они поужинают. Ивен так смотрел на нее, у него был такой странный голос… Она сказала себе, что надо подумать, но слова вырвались помимо ее воли:

— Давай попозже!

Вот тебе и подумала!

Ивен шумно перевел дыхание.

— Я ужасно рад!

Он произнес это таким тоном, что Крис сразу почувствовала свою власть над ним. Женская сила — способность околдовать мужчину, заставить его страдать и мучиться, ожидая ее решения, — в этом что-то есть! Она перевернулась на спину и подняла глаза на Ивена. Решение принято. Она дала согласие. Что же он будет делать? Бросится на нее, повинуясь порыву страсти, или, сдержав себя и стремясь доставить ей удовольствие, будет медленно соблазнять? Крис потянулась, стараясь, чтобы это движение было как можно более дразнящим. Она видела, что Ивен в таком же нетерпении, как и она сама: дыхание его участилось, глаза сузились.

Она протянула руку и погладила его по щеке. Какой он колючий!

— Ивен…

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя.

Он поднес ее руку к губам и принялся целовать ее пальцы, один за другим. Ивен не торопясь проводил языком по пальцам, от ладони до самых кончиков. И не отрываясь смотрел ей в глаза так, что по коже у нее поползли мурашки.

«Не спеша, — подумала она. — Он думает не только о себе. Понравлюсь ли я ему?»

Ивен расстегнул пуговку у нее на запястье и скользящим движением поднял рукав. Когда он начал целовать нежную, молочно-белую кожу предплечья и сгиб локтя, Крис испустила глубокий, дрожащий вздох. Его язык дразнил гладкую кожу, щекоча и увлажняя ее. Желание толчками расходилось по телу, достигая самой сердцевины ее существа.

— О Боже… — еле слышно выдохнула она. — Я… я не могу…

— Что ты не можешь, моя прелесть?

Его язык скользил вдоль руки, все выше. Теперь Ивен легонько покусывал ее плечо — это было не больно, но ей почему-то хотелось стонать. Почему она раньше не знала, что у нее такая чувствительная кожа?

Она прикрыла глаза, отдаваясь чувствам, которые вызывали в ней его прикосновения.

— Я… я ничего не помню… Где мы?

— У меня дома. На горе. На вершине мира!

— Ах да… Это правда…

Ивен бережно опустил руку, которую он целовал, и принялся целовать другую. Ее вздохи становились все громче, но она уже ничего не замечала. Она погрузилась в мир цветов, чувств и восхитительных желаний.

Почувствовав, что Ивен расстегивает пуговицы ее платья, она на мгновение открыла глаза, чтобы видеть его руки. Его длинные, сильные пальцы, потемневшие от загара, словно колдовали над нею. Он поцеловал ее в жилку, бьющуюся на шее, расстегнул пуговицу, гладя и целуя открывшееся обнаженное тело. Он расстегнул остальные пуговицы и принялся ласкать губами и пальцами холмики грудей, выступавшие над лифчиком. Потом его язык заскользил по шелку, скрывающему ее груди, по обнаженной коже меж грудями и ниже…

С каждым неспешным, чувственным прикосновением его губ дышать ей становилось все труднее. Крис знала, что Ивен тоже возбужден до предела, хотя он удивительно владел собой. Она чувствовала, как ускорился его пульс, слышала, что он после каждого поцелуя дышит все чаще.

— Я никак не могу решить, — сказала она.

— Что?

— То ли я должна и дальше лежать, как похотливая кошка, и покорно принимать твои ласки… — Она ахнула — он коснулся языком сперва одного, потом другого соска.

— То ли что?

— То ли мне следует быть… э-э… более активной?

— Тебе хватит времени и на то, и на другое.

Он потеребил зубами ее набухшие соски, потом облизал их, так что лифчик намок. Воздух холодил влажную ткань, и соски напряглись еще больше. Теперь она испытывала сильные, почти болезненные ощущения. Он стал сосать ее соски сквозь ткань, и теплый, сладостный жар разлился у нее между ногами.

Она застонала.

— Ах, Ивен, что ты делаешь?

— Это еще ничего, а вот что я буду делать потом…

— Ох, я же не переживу! — Господи, неужели ее сердце может биться еще быстрее! У нее сейчас лопнет грудь! — Но делай что хочешь.

Ивен тихо рассмеялся и расстегнул крючки ее лифчика. Потом наклонился ниже и опустил резинку ее нижней юбки, чтобы поцеловать ее в пупок. Она приподняла бедра, чтобы помочь ему снять с нее юбку. И лифчик. И вот Крис осталась совсем обнаженной. Она задрожала.

Ивен притянул ее к себе и обнял.

— Тебе холодно? — шепнул он, целуя ее в шею. — Прости. Я только хотел видеть тебя всю…

— Нет, мне не холодно. Просто… — Она не кончила, обняла его и тесно прижалась к нему.

— Что «просто»?

— Ах, Ивен, в тебе есть что-то такое, от чего у меня прямо голова кругом идет. Я чувствую себя какой-то… неуклюжей, словно очутилась в объятиях мужчины первый раз. Он запрокинул голову и посмотрел ей в глаза теплым, чувственным взглядом.

— Это и есть первый раз, — прошептал он, пожирая ее глазами. — Ты так прекрасна! Именно такой я тебя и представлял.

Она не успела вполне насладиться его словами: он притянул ее к себе и снова приник к ее губам.

Он целовал ее с такой жадностью, что Крис изумилась. Но лишь на несколько мгновений. Потом она отбросила все оставшиеся сомнения и колебания и ответила на поцелуй с тем же неистовством. Медленная подготовка окончилась. Их так давно тянуло друг к другу, и вот наконец в этом поцелуе они дали волю своим чувствам!

Ивен раздвинул языком ее губы, и она коснулась его языка своим, проникнув в его рот и одновременно открыв для него свой. Сперва настойчиво, потом нежно их губы слились, а языки двигались во все возрастающем темпе. Казалось, они жаждут овладеть каждой частицей тела друг друга.

Ивен прервал поцелуй первым. Крис застонала.

— Подожди, — шепнул он. — Дай мне раздеться.

Он встал. Ивен был удивительно высок и пропорционально сложен. Крис жадно смотрела, как он снимает свой джемпер. Когда она увидела его обнаженную грудь, мускулистую и загорелую, она не сдержала восторженного восклицания.

Он улыбнулся, видя ее восторг, немного насмешливо и уверенно.

— Ну, как я тебе?

— Великолепно!

— Остальное снимать?

— Снимай, конечно! Да побыстрее!

Он фыркнул, стащил с себя ботинки, джинсы и наконец снял плавки. Действительность превосходила ее самые смелые фантазии! Бронзовая от загара кожа, красивые развитые мышцы, курчавые волосы на груди и еще более густые волосы между крепких, длинных ног, из которых дерзко восставал большой сильный член.

Во рту у нее внезапно пересохло. Крис облизнула губы. Ноздри Ивена раздувались. Он уже не улыбался — он был охвачен пылом и первобытной страстью! Он наклонился над ней и внезапно подхватил ее на руки.

— Не хочешь немного поплавать?

— Поплавать?

— Ну да!

Крис обняла его за шею, он подошел к пологому краю бассейна и ступил в воду.

— Ты уверен? — спросила она, вцепившись в него еще крепче.

— Ты разве не умеешь плавать?

— Умею, но… но я думала, что мы не плавать собирались, а…

— Одно другому не мешает! — улыбнулся Ивен.

Он спустился в бассейн, держа ее на руках, и они оба погрузились в воду. Вода была чудная, теплая, нагревшаяся за день, и лишь чуть пригасила ее влечение к Ивену, сделав его менее острым, но не менее сильным. Ивен зашел в воду до плеч, а Крис, держась за его шею, изредка шевелила ногами, чтобы держаться на плаву.

Ивен снова поцеловал ее. Крис ерошила его волосы, а он одной рукой поддерживал ее, а другой ласкал все ее тело. С ней никогда еще не обращались так бережно и нежно, словно она какая-то драгоценность, центр чьего-то мира. «Какое блаженство!» — думала она, целуя Ивена и наслаждаясь прикосновениями его рук. Его пальцы скользили по ее плечам, груди, вниз от бедер к стопам — и снова вверх.

И наконец его рука коснулась курчавых волос меж ее бедер, и его пальцы нащупали меж складок чувствительное местечко. Он принялся ласкать его кончиком пальца, и скоро Крис забыла обо всем, кроме пламени, разгоравшегося меж нею и Ивеном, и волн наслаждения, расходившихся по всему телу.

— Ах, Ивен! — простонала она, двигая бедрами, прижимаясь к нему, ища новых прикосновений. — Ивен, это… это… — Крис не договорила, она просто не могла подобрать подходящих слов.

Его ласка стала еще настойчивей, и Крис вскрикнула. Она упивалась каждым его прикосновением. Сквозь смеженные веки она чувствовала на лице теплые лучи заходящего солнца. Крис слышала, как тихо плещется вода о стенки бассейна.

Ее мышцы напряглись еще сильнее. Ее распирало почти невыносимое давление, распространявшееся изнутри, из глубины ее лона.

— Ивен, что ты делаешь?

Она выгнулась дугой и почувствовала, как ее волосы разметались по воде. Ивен продолжал ласкать рукой ее между ног и одновременно целовал затвердевший сосок.

— Я даю тебе то, чего ты заслуживаешь. Наслаждение.

— Но…

— Что «но»? — Он сжал губами другой сосок, его язык двигался в такт с его пальцами.

Крис подумала, что сейчас сойдет с ума.

— Но я тоже хочу дать тебе наслаждение…

— Милая, — прошептал он, — разве я не наслаждаюсь?

Его движения сделались еще быстрее и настойчивее. Его прикосновения отдавались во всем теле Крис, она слышала свои громкие стоны. Волна возбуждения поднялась еще выше, оно сделалось почти лихорадочным. Крис поняла, что больше не выдержит, — и не смогла сдержать ликующего крика.

Перед глазами — одна за другой, одна за другой — вспыхивали молнии. Ее тело билось в конвульсиях, по гладкой воде расходились волны, а Ивен все сжимал ее в объятиях и продолжал работать пальцами и языком, и вот она опять закричала от невыносимого наслаждения — и пришла в себя.

Крис повисла на нем — у нее совсем не осталось сил, она чувствовала себя так, словно рассыпалась на части, но знала, что Ивен рядом и, значит, все с нею будет в порядке. Она свернулась клубочком, приникла к нему, и он принялся осыпать ее шею нежными поцелуями.

Держа его за плечи, Крис опустила ноги и встала на дно рядом с ним. И сразу же почувствовала прикосновение его напряженного члена. Она опустила руку и дотронулась до него.

Ивен застонал и поцеловал ее в губы. Потом прервал поцелуй и отвел ее руку.

— Нет. Подожди.

— Почему?

Она снова потянулась к нему, но Ивен опередил ее. Он подхватил ее на руки и вынес из бассейна.

— Куда ты меня несешь? — спросила она.

— Попробуй догадаться.

Он захватил с собой несколько махровых полотенец из кабинки, стоящей на краю бассейна, и понес Крис в спальню.

— Это, конечно, ужасно пошло, — сказал он, — но, может быть, все же лучше заняться этим в постели?

— Мне все равно, лишь бы ты был рядом.

Они со смехом повалились на кровать и принялись растирать друг друга полотенцами. Ивен полез в тумбочку и достал презерватив. Крис положила голову ему на грудь.

— Так вот почему ты велел мне подождать! Спасибо. Я тебе очень благодарна.

— А я благодарен тебе. За все.

— Ах, Ивен! — вздохнула она, потянувшись к нему. — Это был волшебный день!

— Он еще не кончился.

Он склонился над ней. Теперь была очередь Крис ласкать и гладить его могучие мышцы, тугие курчавые волосы на груди. От него немного пахло хлорированной водой и еще чем-то острым и волнующим, как и должен, вероятно, пахнуть возбужденный до предела мужчина, и у Крис кружилась голова от его близости.

Она раздвинула ноги, чтобы принять его в себя.

— Давай?

— Давай!

Ивен со стоном выдохнул ее имя и вошел в нее таким мощным толчком, что у нее перехватило дыхание. Ее ноги обвились вокруг его талии, а руки — вокруг шеи. Как она хороша! Но Ивен хотел большего. Он взял ее под ягодицы и притянул ее ближе к себе. Он вошел в нее так глубоко, что вдруг испугался, не причинил ли этим ей боли.

Такого у него не бывало. Ни разу. Ни с одной женщиной. Он забыл обо всем на свете, он забыл о своем одиночестве, о ранах своей души. Крис была здесь — наконец-то здесь! — в его постели, в его объятиях.


Через некоторое время он очнулся. В комнате было почти темно. Ивен потянулся к Крис, думая, что она лежит рядом. Но ее на кровати не было.

Он озадаченно оглядел комнату. Потом посмотрел сквозь стеклянную дверь. Крис сидела в шезлонге у дальнего конца бассейна, завернувшись в его купальный халат, и смотрела куда-то в пространство.

Он немного испугался, увидев ее лицо — задумчивое и очень печальное. Он натянул джинсы и джемпер и подошел к ней.

— Крис, — тихо сказал он, присев на край кресла, — почему ты ушла и бросила меня одного?

Она посмотрела на него, но не улыбнулась.

— Голова кружится.

— В чем дело?

— Я же говорила тебе, я же говорила!

Он присмотрелся к ней. Она снова отгородилась от него какой-то стеной!

— Ты жалеешь о том, что было? — спросил Ивен, нахмурившись.

Она взяла его за руку и печально улыбнулась.

— Нет, не жалею. Это было слишком прекрасно, чтобы жалеть.

— Тогда в чем дело? — спросил он, слегка успокоившись.

— Я позволила себе забыть, почему мы здесь. Мы ведь должны были работать над сценарием, и мне заплатили за то, чтобы я рассказала тебе все о себе. А теперь, когда мы… когда мы занимались любовью, я перед тобой совсем беззащитна. А мне понадобится защита, я это чувствую.

Ивен еще раз вгляделся в ее лицо, потом встал и протянул ей руку.

— Пошли.

— Куда это?

— Пошли посмотрим на закат. Здесь недалеко.

— Но у меня только туфли на каблуках.

— Ах да, я и забыл. Погоди.

Он вернулся в спальню и нашел несколько пар толстых носков. Потом вернулся к Крис и надел на нее носки.

— Я обычно одеваюсь сама, — заметила она.

— Нет, позволь мне.

И он взял ее на руки. Ему нравилось носить Крис на руках. Возможно, в этом было что-то от первобытного собственника, но почему бы и нет, черт возьми! Он обошел дом и отворил кованую калитку. Отодвинул пару веток, нависших над тропой, и понес Крис в гору.

Она прижалась к его груди, обвив руками его шею.

— Наверно, мне следовало бы возмутиться. Ты обращаешься со мной, словно с какой-то безвольной бабенкой.

— Ну давай возмущайся.

— А не хочется!

— Ну и хорошо.

Здесь, наверху, было прохладно, тихо — и уютно. Он потому и поселился на горе. Осень была его любимым временем года. Листья на ветках уже пожелтели. К вечеру похолодало. Пахло сырой землей и палой листвой. Бастер увязался за ними. Он бегал по кустам, лаял на бабочек, один раз попытался поймать пролетавшую мимо чайку. Ивен подзадоривал его.

Крис подняла голову.

— Ивен, я ведь, наверно, тяжелая.

— Не беспокойся, малышка. Ты легкая как перышко.

Она рассмеялась. Потом прищурилась:

— Ивен, я все слушаю твой говор и понять не могу — откуда ты родом?

— Говор у меня нормальный.

— Да нет, это понятно. А все-таки откуда ты?

— Коренной уроженец штата Вайоминг.

— Я так и думала, что откуда-то из тех мест, — кивнула она и снова положила голову ему на плечо. — От тебя так и несет Диким Западом.

— Ладно, в следующий раз побрызгаюсь дезодорантом.

— Это было ужасно! — томно простонала она. — Ты уверен, что ты настоящий писатель?

— Обижаете, мадам!

Она фыркнула, прикрывшись ладошкой. Ну прямо как девчонка! Ивен, остановившись на миг, чмокнул ее в губы. Слава Богу, она повеселела! У них еще будет время быть серьезными.

— Ну, вот и пришли.

За сосновой рощей оказалась поляна на краю обрыва. Здесь Ивен поставил ее на ноги, обнял за плечи и показал:

— Вот, смотри!

Перед ними, далеко внизу, простирался океан: огромный, серо-голубой, сливающийся с небом. По шоссе несся поток машин, но отсюда, сверху, они казались игрушечными. Солнце уже почти исчезло за горизонтом, и облака потемнели, рассекая небо серыми полосами.

— Какое чудо!

— Да, — ответил Ивен. Смешно, но он был так рад, что ей понравилось это зрелище, словно сам сотворил всю эту красоту.

— Какое небо, — прошептала Крис. — Краски какие… Я такого никогда не видела.

— Это все смог. Углекислый газ смешивается с туманом и пылью, и получается вот это.

Крис слегка надула губы.

— И все испортил!

— Ну почему же! — пожал плечами Ивен. — По-моему, красота не исчезает оттого, что ты знаешь, как она возникает.

— Может быть… Слушай, Ивен, ты вообще когда-нибудь бываешь сентиментальным?

Он задумался. В голову ему пришли только две картины: Крис и Бастер перед домом, и та же Крис, спящая в шезлонге перед тем, как они занялись любовью.

— Наверно, нет, — ответил он наконец.

— Я так и думала.

Он подошел к одной из сосен и уселся, прислонясь спиной к стволу. Похлопал по ковру сосновых игл.

— Иди сюда. Давай посмотрим на закат.

Крис подошла к дереву и опустилась на землю рядом с Ивеном. Она подтянула колени к груди и обхватила их руками, глядя на темнеющее небо, расчерченное розовыми и серыми полосами. Они молчали. Ивен поглаживал нежную шею, желая развеять ее страхи.

— В твоем прошлом было что-то страшное? — спросил он. — Ты что, в тюрьме сидела?

Она невесело рассмеялась.

— Нет, в настоящей не сидела. Только в детской исправительной колонии.

— За что?

Крис обернулась к Ивену и долго вглядывалась в его лицо, прежде чем ответить. Этот момент был очень важен: они занимались любовью, и теперь их соединяла наибольшая близость, которая может связать мужчину и женщину, и все же Ивен во многом еще оставался для нее чужим. Он был совсем близко, всего в нескольких дюймах, и смотрел на нее внимательно и пытливо. Он был такой большой. Чувственный. Мужественный. Незабываемый.

Уже совсем стемнело. На небе проступил бледный месяц. В лесу было тихо-тихо. Крис казалось, что ее судьба висит на волоске, и она готова своей рукой оборвать этот волосок.

— Насколько я могу быть уверена, что то, что я расскажу тебе, не пойдет дальше? — спросила она.


9


Ей показалось, что она очень долго смотрела в глаза Ивену, прежде чем он наконец ответил.

— Ты мне веришь?

Она тоже ответила не сразу.

— Вообще-то верю. Хотя сама не знаю почему.

Он слегка улыбнулся.

— Какой комплимент!

— Я имела в виду…

Ивен отмахнулся.

— Ладно-ладно, все в порядке.

Его лицо снова стало серьезным. Голубые глаза казались серебристыми в свете луны, но взгляд его не стал от этого менее завораживающим.

— Вот что я тебе скажу, Крис. У меня не так уж много принципов, но своих обещаний я не нарушаю никогда. И я обещаю тебе: ничто из того, что ты мне расскажешь, не пойдет в сценарий без твоего согласия. Ничто.

— Но Марла сказала… — Крис встряхнула головой.

— Что сказала Марла?

— Что она знает кое-что из моей… из моих секретов. То есть намекнула, что знает. Я потому и согласилась приехать. Я не хочу, чтобы мое имя и моя история появились в газетах, в колонке сплетен.

— А почему ты не наняла адвоката?

— Я хотела, чтобы все это осталось в тайне. На суде это все вышло бы наружу. А я так надеялась, что это прошло и забыто!

— А Марла пошла напролом.

— Ты предупреждал меня.

— Предупреждал.

Ивен взял с земли горсть иголок и задумчиво пропустил их сквозь пальцы. Потом снова заглянул в глаза Крис.

— Все образуется, я обещаю. Расскажи, Крис. Пожалуйста.

Она вздохнула.

— Да, наверно, придется.

— Ты не замерзла? Может быть, вернемся домой?

— Нет, не замерзла, — ответила она, плотнее закутавшись в халат. — Тут хорошо.

— Я знал, что тебе здесь понравится.

Он притянул ее к себе на колени. Крис прислонилась к его груди. Пора рассказать все как есть. Они оба знали это.

— Давай, Крис, — сказал Ивен.

И она начала рассказывать, глядя в ночное небо. Она рассказывала о том, как ее переселяли из одного воспитательного дома в другой, как она пыталась запомнить имена своих новых товарищей и воспитателей, пока не поняла, что это невозможно. Как она в тринадцать лет оказалась на улице, в банде подростков; как в пятнадцать ее посадили за кражу. Через несколько месяцев ее выпустили, и в тот же день, на остановке междугородного автобуса, к ней подошли.

— Парень, примерно мой ровесник, с бритой головой. Он мне описал всю мою жизнь, рассказал, как мне плохо, как мне хочется найти семью. И сказал, что знает место, где мне могут помочь, где я буду в безопасности, где меня будут любить и заботиться обо мне. Это звучало слишком хорошо, чтобы поверить этому, но мне так хотелось ему поверить! Я поехала с ним в Аризону, на ранчо Варгас, недалеко от Седоны. Там жила секта. «Семья Челсеа».

— «Семья Челсеа»? — повторил Ивен. — Я что-то слышал про эту секту. В газетах, кажется, об этом много писали.

— Тогда ты, наверно, знаешь, что их руководитель, Эдвард Челсеа, был по-своему замечательный человек. Блестящий, исполненный какого-то волшебного обаяния.

Крис говорила и вспоминала, как Эдвард, сверкая глазами, жестикулируя руками и декламируя какие-то бредовые стихи, вгонял их в состояние транса. Она содрогнулась.

— Поначалу-то он наверняка был нормальным человеком, но к тому времени, как я с ним встретилась, он уже несколько лет накачивался сильными наркотиками, и у него явно было не все в порядке с мозгами. Но я тогда этого не понимала. Мне было шестнадцать лет. Я отчаянно влюбилась в него — то есть думала, что влюбилась. Он был для меня всем: отцом, братом, любовником…

Она стиснула колени Ивена.

— Я так стосковалась по любви! Я бросилась бы к любому, кто меня позовет.

— Ну да. Вот таких-то ребятишек они и ловят на крючок.

Он сказал это безразличным тоном, но Крис почувствовала, что ему все это далеко не безразлично. Ивен держал ее за плечи и теперь стиснул пальцы, как бы подбадривая ее. Он испытывал гнев к людям, которые много лет назад воспользовались ее юностью и неопытностью.

— Я обрила голову и стала изучать Писание — конечно, в обработке Эдварда. А потом прошла сложную церемонию посвящения в члены семьи и стала одной из его «священных жен». Нас таких было десять — настоящий гарем. Но я так гордилась, что он избрал меня! Я чувствовала себя действительно избранной. Наконец-то я кому-то понадобилась! Я провела там больше года — может, даже два года, не помню точно. И месяца за два до того, как мне должно было исполниться восемнадцать лет, я обнаружила, что беременна.

Она помолчала.

— Это был Брайан.

— Понятно.

— Я начала понимать, что сделала ошибку, но не знала, как из этого выпутаться. У меня не было родных и друзей, мне не к кому было обратиться. Я попыталась уйти, но меня притащили назад: сказали, что мой ребенок — один из избранных, и что я должна остаться, родить его, выкормить и приготовить. К чему приготовить — я не знала, но я видела и слышала много всего… страшного.

Она умолкла и прикрыла глаза. Перед глазами у нее снова всплыли отвратительные, ужасные картины, которые она много лет не позволяла себе вспоминать.

Ивен, должно быть, почувствовал, как она напряглась.

— Крис, с тобой все в порядке?

Она взяла его за руки, и пальцы их сплелись.

— Да, все в порядке, — ответила она. — Я об этом тебе как-нибудь потом расскажу отдельно. Ну вот, а тогда я испугалась до смерти. Я поняла, что надо немедленно что-нибудь сделать, иначе мне придется плохо.

Я снова попыталась бежать. На этот раз меня заперли в комнате. Где-то через месяц у меня поехала крыша. Меня кормили, но все, что у меня было, это кровать, священные книги и крохотная каморка, по которой я без конца шагала взад-вперед. Я думала, что не переживу этого. Я думала, что сойду с ума.

— Господи, Крис!

— Да, это было тяжело, — кивнула она. — Но тут вмешалась судьба. Соседи давно заметили, что в доме, где мы обитали, не все ладно, и создали что-то вроде следственной комиссии. Кто-то из людей Эдварда вздумал отстреливаться, и внезапно со всех сторон послышались выстрелы. Я услышала крики, плач… — Крис содрогнулась, но Ивен легонько сжал ее плечо, и она продолжала: — В окно влетела пуля. Она просвистела в нескольких дюймах от меня. Мне удалось открыть окно, и я бросилась бежать куда глаза глядят. Я оказалась на шоссе, среди ночи, без вещей, без всего. Ни денег, ни одежды — одна юбчонка да маечка, и все. Правда, тогда было лето, так что я не замерзла. Я была на четвертом месяце.

— Слава Богу, что все-таки выбралась.

— Да, я знаю. Мне тогда невероятно повезло. Я остановила попутную машину. В ней ехала девушка. Она была моя ровесница. Ее звали Тори. Она училась в университете в Боулдере. Тогда было лето — да, я ведь уже говорила. Тори только что вернулась из поездки — она работала в заповеднике, — а теперь ехала домой, в Денвер. Она предложила взять меня с собой, и я согласилась. Мне нужно было уехать из Аризоны — все равно куда, лишь бы подальше. Она спросила, как меня зовут, и я сказала, что Кристина Дэй. Это, конечно, было не настоящее мое имя.

— А как твое настоящее имя?

— То есть то, которое мне прилепили в воспитательном доме? — Крис сама удивилась, как это задевает ее, даже теперь, через столько лет. — Джейн Смит. Бездна фантазии, не правда ли? Обыкновенная Джейн Смит, как говорили ребята. А я придумала себе имя Кристина Дэй — оно казалось мне очень элегантным и в то же время выразительным. Так что, когда Тори спросила, как меня зовут, я сразу ответила: «Кристина Дэй».

А потом, я хотела замести следы. Я ужасно боялась, что меня найдут: полиция, сектанты — все равно кто. Я хотела спрятаться. Тори была очень добра ко мне, хотя я тогда была страшная, как привидение. Тощая, как вешалка, с налысо обритой головой.

Ивен поцеловал ее в макушку.

— Ты все равно была красивая.

— Нет, я была похожа на чучело. Можешь мне поверить. Ну вот, мы ехали с Тори, говорили о школе, о занятиях, обо всем таком — короче, о нормальной жизни, — и я малость пришла в себя. Читать я всегда любила. По-моему, в детстве я только и спасалась, что книгами да фильмами. И у меня появилась цель. Рожу ребенка, отдам его на воспитание, а сама получу образование. Тори одолжила мне сто долларов — я ей их вернула, кстати сказать, — и я нашла себе в Денвере работу официантки и комнату.

Она подняла глаза к небу. Зажглись первые звезды. Было тихо, вокруг слышались лишь ночные звуки: шорох листьев, стрекотание сверчков, писк мыши в кустарнике. Крис вдохнула полной грудью свежий воздух и продолжала:

— Но когда я родила Брайана, я поняла, что не смогу с ним расстаться. Просто не смогу, и все. Я знала, что если оставлю его у себя, то мне будет куда труднее, но я решилась. Мне помогала соседка, пожилая леди, и я продолжала работать. Я прошла тест и поступила в колледж, чтобы получить диплом. Я так уставала, Ивен, просто страшно вспомнить. Брайану было полтора года, когда я начала учиться в Боулдере. И как раз тогда я познакомилась в кафе с Джоном.

Она умолкла и прикрыла глаза, наконец позволив себе немного расслабиться и привалиться к крепкой груди Ивена. Она не знала, много ли сил у нее осталось.

— Ну, остальное не столь драматично.

— Расскажи мне о Джоне, — попросил Ивен.

И снова Крис почувствовала, что им движет отнюдь не пустое любопытство. И все же ей было трудно решиться. Она хотела рассказать ему все, но тогда придется расстаться с мифом, который она лелеяла все эти годы.

— Я никогда не любила своего мужа, — тихо сказала она. — Мне иногда самой было стыдно, но это правда. Он был очень хорошим человеком. Добрым и заботливым. Я рассказала ему часть правды — но не все, далеко не все. Он знал, что я попала в беду, когда была совсем девчонкой, и что я не была замужем за отцом Брайана, но про Эдварда Челсеа я ему ничего не говорила. Джон предложил жениться на мне и усыновить Брайана, и я согласилась. Я ни разу не пожалела об этом, но временами мне становилось страшно.

— Отчего?

Она ссутулилась: вспомнилось, как иногда в голосе Джона появлялась резкость, как он поглядывал на нее, будто пытался разгадать неразрешимую загадку. Как он был недоволен их физической близостью, как она чувствовала себя виноватой оттого, что не могла дать Джону то, в чем он нуждался, хотя старалась изо всех сил.

— Когда мы встретились, я была совсем юной и очень запуганной. Я так старалась быть ему хорошей женой… — Крис говорила, тщательно подбирая слова. — Но во мне все время жило какое-то беспокойство. Я человек энергичный, а Джон был тихий и немного несчастный, насколько я могу судить. Он никак не мог понять, почему это я вечно недовольна тем, что есть, почему я все время мечтаю о чем-то несбыточном…

— Ты жизнелюбивая по натуре. Я заметил это сразу, как только познакомился с тобой.

— В самом деле? Может быть… — Она вздохнула, покачала головой. — Джону было трудно со мной, я знаю. Но я была довольна, честное слово! По сравнению с тем, что я пережила, это была прямо райская жизнь! А мой свекор — Джозеф Макконнел — был одним из самых приветливых, добрых людей, кого я встречала. Я впервые почувствовала себя дома. У моего сына был отец. И дед тоже. Я была частью семьи. По-моему, только сирота может понять, как это важно — жить в семье. Я закончила колледж, сдала экзамен на право преподавания, родила Лизу…

— А дети знают, что они сводные?

— Знают. Все думают, что я в юности поспешно выскочила замуж, а потом развелась. Джон говорил, его родные никогда не примут меня, если узнают, что я родила вне брака. Прежде чем представить меня им, он долго рассказывал, какие они консервативные, какой консервативный народ населяет их городок, так что я послушалась его. Я очень хотела войти в его семью, понимаешь?

— Ну конечно!

— Поэтому мы до сих пор живем с Дорой. Теперь, когда и Джозеф, и Джон умерли, у моих детей никого нет, кроме меня и ее. Поэтому вся наша налаженная жизнь рухнет, если станет известно, кто настоящий отец Брайана.

Она выгнулась, чтобы заглянуть ему в лицо. У нее совсем не осталось сил, но с этим надо было разобраться.

— Теперь ты понимаешь, почему я храню свое прошлое в тайне? Представляешь, что будет, если добрые граждане Лоумана прознают обо всем этом? — Она рассмеялась, потому что чувствовала, что иначе сейчас расплачется. — Не думаю, что они будут довольны, узнав, что среди них под вымышленным именем живет бывшая малолетняя преступница и бывшая сектантка, которая к тому же учит их детей! Она сглотнула. — Да, Ивен, моя жизнь была сплошным кошмаром до тех пор, пока я не встретила Джона. Я солгала ему, потом мы вместе лгали его родителям. Сплошной клубок лжи. Вранье нагромождено на вранье, и все это сооружение зыбко словно карточный домик. Об этом действительно стоит снять кино.

Ивен тихо присвистнул.

— Да, фильм вышел бы классный! Конечно, с точки зрения сценариста. Замечательная история, очень трогательная, и в центре ее — невероятно отважная женщина.

— Но это моя история! — резко ответила Крис. — Это частное дело и никого не касается, кроме меня самой. Если это выйдет наружу… — Она провела ладонью по лицу и снова уронила руку на колени. — На себя-то мне плевать, — добавила она тихо. — В самом деле, Ивен. Но это может повредить моим детям. А этого допустить нельзя.

— Да, — закивал Ивен, — да, конечно.

Она прикусила нижнюю губу.

— Что же мне делать?

— Ничего.

— Как ничего?

— Ничего. Не беспокойся.

— А как же Марла?

Он взял ее руку и принялся гладить ее ладонь.

— У Марлы, знаешь ли, тоже есть кое-какие тайны. И я тоже умею играть по ее правилам. Здесь без этого не проживешь. Так что все будет в порядке. Можешь на меня положиться.

Она долго всматривалась в его лицо. Ей хотелось поверить ему, но она не решалась. Впрочем, выбора у нее не было. Ей придется положиться на него, потому что иначе…

Приняв решение, Крис невольно обмякла: она чувствовала себя как тряпичная кукла, из которой вытрясли вату.

— Ох, как я устала. И есть хочется. Ты ведь так и не покормил меня ужином.

Ивен встал, помог подняться ей.

— Пошли домой.

— Как скажешь.

— Люблю послушных женщин!

— Размечтался. Это я сейчас послушная, оттого что устала, проголодалась, и вообще мне кажется, что за один сегодняшний день я прожила целую жизнь.

— Тогда мне придется устраивать для тебя такие дни почаще.

— То есть?

— Потому что теперь я твой повелитель! — провозгласил он, подхватил ее на руки и направился к дому.

В холодильнике нашлись макароны, кетчуп и чесночный хлеб. Ивен сунул все это в микроволновку, разогрел и выставил на стол. Крис накинулась на еду так, словно три дня не ела. Ивен и сам проголодался, и все же не столько ел, сколько смотрел на нее и думал о том, что она ему рассказала. Ее история действительно растрогала его — не столько сами события, сколько то, что Крис каждый раз находила выход из любой ситуации, и то, сколько жертв принесла она ради того, чтобы выжить и найти в этой жизни тихую гавань. Он снова и снова обдумывал все это, и писатель в нем уже планировал сцены и сочинял диалоги.

Они убрали со стола и улеглись в постель. Крис повернулась на бок и улыбнулась ему.

— Мне так хорошо! А тебе?

— А мне тяжело оттого, что наелся на ночь, — проворчал Ивен.

— А вот у меня такое ощущение, словно я похудела сразу на сотню фунтов. Это оттого, что я избавилась от напряжения и от всех этих тайн. Представляешь, годами хранить тайну? По-моему, тебе стоит переквалифицироваться в психотерапевты. Я уже второй раз плачусь тебе в жилетку.

— Да, я заметил.

Она протянула руку и погладила его по щеке.

— Да, я знаю, я слишком много болтаю.

— Нет.

— Самое удивительное, я до сих пор не понимаю, почему я так доверяю тебе. Ты, случайно, не знаешь?

Ивен покачал головой. Ему хотелось, чтобы Крис еще раз коснулась его.

— Понятия не имею.

— Что, твои знакомые всегда раскрывают тебе свою душу?

— Мои знакомства обычно не заходят так далеко. — Он накрыл ее ладонь своей и наклонил голову, чтобы поцеловать ей руку, а потом снова прижал ее к своей щеке. — Я вообще-то никого к себе не подпускаю.

— Ну да, я так и думала.

— А теперь мне хочется подобраться к тебе поближе.

— Как, опять?

— Боюсь, что да.

— Ну так что же тебе мешает? — сказала с полуулыбкой-полувздохом.

— Да ничего!


Чудный, полный любви и нежности сон был прерван резким, настойчивым телефонным звонком. Крис пробормотала что-то протестующее, потом села в постели и с тревогой уставилась на Ивена. Ивен снял трубку.

— Марла? — хрипло сказал он, протирая глаза. — Какого черта? Сколько времени? А? — Он нахмурился, слушая голос в трубке. — Да, она здесь.

— Что, с детьми что-нибудь? — всполошилась Крис. — Надо было вчера позвонить в отель и спросить…

Ивен зажал трубку ладонью:

— Нет-нет, с ними все в порядке, — потом снова обратился к Марле, плохо скрывая раздражение: — Да, мы работали над сценарием. Не мели ерунды! Да, набросок будет готов к субботе. Нет, только первоначальный… — Он снова нахмурился. — Не уверен.

Он сунул трубку под одеяло и обернулся к Крис.

— Она спрашивает, где ты будешь жить, у меня или в гостинице. Я могу ей сказать, что это не ее дело…

Крис покачала головой.

— Нет, это нехорошо… В конце концов, это ведь она оплачивает мою поездку.

— Ну так что ей ответить?

Она вгляделась в лицо Ивена, стараясь понять, чего хочет от нее он сам, но выражение его лица было непроницаемым. Сейчас это был совсем другой человек, чем вчера вечером: почти чужой и весьма раздражительный. Крис вдруг смутилась оттого, что сидит в его постели совершенно голая, и поспешно натянула на себя простыню.

— Решай сам, — пожала она плечами.

Что за ужасное пробуждение! Она-то надеялась понежиться в постели, наслаждаясь воспоминаниями, прижаться поближе к Ивену, а вместо этого — мрачный Ивен, у которого такой вид, словно он готов пожалеть обо всем, что было вчера. Неужто он и впрямь жалеет об этом? Господи, неужели она совершила такую ужасную ошибку?

Ивен внимательно посмотрел на нее, потом взял трубку.

— Пока она будет здесь. Если она тебе понадобится, можешь позвонить в отель: Крис заедет туда или позвонит… Сейчас спрошу.

Он опять зажал трубку.

— Она хочет поговорить с тобой.

Крис замотала головой.

— Скажи ей, что я в ванной!

Ивен улыбнулся и сказал в трубку:

— Она не может подойти… Ну да, я же говорю… — Он поморщился. — Ладно, хватит! Да… О'кей. Да, конечно. Пока.

Он повесил трубку и покачал головой.

— Эта женщина обладает чуткостью атомной бомбы. Она передает тебе дружеский привет. И просит передать, что у нее будет «небольшая вечеринка» — понимай, огромное сборище — в субботу вечером. В твою честь.

— О Господи!

— Если хочешь, можешь ей позвонить и сказать, что вечеринки не будет.

Крис подумала.

— А стоит? Я даже не знаю. С Марлой надо быть осторожнее. Но я не хочу, чтобы обо мне все знали.

— Поздновато беспокоиться, — сухо заметил Ивен. — О тебе кино снимают, так что привыкай.

— Да, пожалуй, ты прав… А что это будет за прием? Я имею в виду, кто там будет?

Ивен пожал плечами.

— Да все, кто обычно ходит на такие тусовки. Актеры, сценаристы и прочая пестрая публика…

Ивен произнес это небрежным тоном, но Крис сразу загорелась.

— Слушай, но это же здорово! Это тебе все надоело, ты к этому привык, а я-то нет!

На лице Ивена было все то же замкнутое выражение. Он пожал плечами.

— Как хочешь.

Отчего он так переменился? Крис стало ужасно неуютно. Она даже обиделась и рассердилась. И растерялась. Он говорил, что она может довериться ему. А сегодня Крис была готова обозвать себя провинциальной дурой: почему она поверила ему?

— Ивен, я…

— Знаешь, надо кое-что доделать в сценарии, — коротко сообщил он. — Можно сделать это в офисе Марлы, здесь — где хочешь. Тебе нужно в отель?

— Вообще-то у меня все вещи там…

Он кивнул и вскочил с постели.

— Ну да, конечно! Ты хочешь есть? — спросил он, сдернув с крючка у постели короткий халат. — Поди прими душ, а я пока пожарю яичницу.

— Ивен…

— С беконом, разумеется! Я готов съесть слона!

— Ивен, подожди! Что происходит?

Ее вопрос застиг его на полдороге к двери. Ивен обернулся. Крис сидела в постели, прикрыв грудь простыней, и испуганно смотрела на него.

— Ты… стал совсем чужим, ты словно стеной отгородился! — жалобно сказала она. — Что случилось, Ивен?

В душе у него кипело столько чувств, что он не мог ответить — несколько секунд он просто стоял и молча смотрел на нее. Потом медленно покачал головой.

— Ничего. Ты здесь ни при чем, Крис. Я собирался… — Он растерянно взъерошил волосы. — Я не знаю. У меня была идея, а Марла все испортила.

— Какая идея?

Ивен подошел к кровати и присел на край. Он беспокойно теребил пояс халата и старался говорить как можно спокойнее.

— Я надеялся, что ты проведешь все время здесь, у меня. До самого воскресенья. Нет, я понимаю, тебе надо в отель. Наверно, тебе даже надо отдохнуть. Отдохнуть… от меня.

Он осекся.

Крис, видимо, поняла его. Она потянулась и взяла его за руку.

— Понимаешь, у меня тоже было что-то вроде мечты.

— Какой мечты?

— Ну, я хотела повидать все места, о которых я читала. А если ты отвезешь меня — ведь ты же обещал, помнишь? — то по дороге мы можем разговаривать. Ты можешь даже записывать меня на магнитофон, — улыбнулась она. — А в отель мне все равно нужно: надо же переодеться! А потом, мне хотелось бы пожить там хотя бы немного. Я в таком месте никогда не бывала: три телефона и каждый вечер шоколадки на подушке! Я хотела попробовать, понимаешь?

— Понимаю.

— Но, видишь ли, Ивен, — тихо продолжала она, подняв руку и отводя волосы, упавшие ему на лоб, — мне хотелось, чтобы со мной был ты. Всюду. Все время.

Он печально улыбнулся.

— Да, здесь есть место и моей мечте.

— Вот именно!

— Извини, Крис. Я вел себя как последний осел.

— Есть немного! — Она нежно погладила его по груди. — Зато теперь я знаю твою тайну. Когда твои чувства задеты, ты отгораживаешься стенкой. Я это запомню.

Он посмотрел на ее руку.

— Неужели я такой прозрачный?

— Как стеклышко!

Она стащила халат с его плеч. Ивен сдернул его совсем и швырнул на пол.

— Придется поработать над собой, а то утрачу право называться «самым мужественным мужчиной».

— Беда какая!

Соски Ивена стали твердыми, и ему нравилось, как Крис теребит их.

— Слушай, Крис, я хочу быть рядом с тобой все время, пока ты будешь здесь. Если ради этого мне придется поехать в Диснейленд, я поеду туда вслед за тобой.

Крис принялась легонько царапать его ноготками. Ивен шумно втянул воздух, схватил ее руку и прижал к груди.

— А можно посмотреть на отпечатки ног знаменитостей у театра Манна? — спросила Крис.

— Там ведь столпотворение, и так просто туда не проберешься!

Она игриво вырвала руку.

— Ладно, я залезу в туристский автобус!

— Ни в коем случае! Я тебя отвезу!

Тут у кого-то из них громко забурчало в животе, и они оба как по команде опустили глаза. Потом одновременно взглянули друг на друга — и дружно расхохотались.

— Пойду-ка я пороюсь на кухне, — сказал Ивен. Встал с постели и нагнулся, чтобы поднять халат.

— До чего ж ты хорош, парень, — сказала Крис своим низким, медовым голосом.

Он сразу забыл о халате.

— Правда?

Она лежала, опершись на локти. Простыня соскользнула с нее, обнажив груди. Она смотрела на него призывным взглядом. Ивен весь затрепетал от желания.

— В тебе есть все, о чем мечтает любая женщина, — сказала она. — Как мне повезло, что я с тобой встретилась!

Она устремила взгляд на его мужское достоинство, и Ивен посмотрел туда же.

— Привет! — улыбнулся он. — С добрым утром!

— Утро и в самом деле прекрасное, — ответила Крис. Она опустилась на кровать, прикрыла глаза и лениво потянулась. От этого движения ее белые груди стали круглее и выше. — Знаешь, в твоем присутствии я, кажется, становлюсь шлюхой. — Да что ты, Крис!..

Он жадно пожирал ее взглядом, сам удивляясь тому, что с ним происходит. Еще ни одна женщина не вызывала в нем такой жадности, такого бешеного желания — и одновременно такой нежности.

— Я думаю, завтрак может подождать пару минут, — сказал он, встав коленом на кровать и склонившись к Крис.

— Пару минут? — удивилась она.

— Ну, пару минут, пару часов — какая разница? Я человек гибкий.

— В самом деле? А ну-ка докажи!

— С удовольствием, моя прелесть!

— Я буду очень рада…

Но Ивен закрыл ей рот поцелуем.


10


— Ты был прав, — сказала Крис, подойдя к Ивену, прислонившемуся к знаку, извещавшему, что остановка запрещена. — Там действительно не проберешься.

Она махнула рукой в сторону залитой бетоном площадки перед театром Манна, где всякие знаменитые актеры оставляют отпечатки ног. Ивен пожал плечами.

— Я же тебе говорил.

— Но ты знаешь, все равно это здорово! Столько народу! Со всего мира! Ой, посмотри на ту толстуху! Пытается вставить ногу в малюсенький след! Интересно, чей это?

Крис подбежала, прочла надпись и бегом вернулась к Ивену.

— Мирна Лой! «Тощий», «Лучшие годы нашей жизни»…

— А, добрая старая Мирна!

Крис обняла его за шею.

— Спасибо тебе, Ивен!

Он взял ее за плечи и улыбнулся.

— За что?

— За то, что привез меня сюда. Тебе же скучно, я знаю! Но мне здесь так нравится! Мне нравятся все эти дурацкие красные крыши, дурацкие красные униформы служащих и вообще все!

Ивен покачал головой.

— Ты необыкновенная женщина.

— Спасибо, я знаю.

— Нет, серьезно. Ты способна смотреть на все это, — он указал на шумный пыльный бульвар с толпами народа, над которым стоял туман от выхлопных газов, — и видеть лишь свою фантазию.

— А ты видишь только скуку и уродство. Почему, Ивен?

Он поразмыслил.

— Скуку и уродство? Да нет, не сказал бы. Для меня это реальность.

— В самом деле?

— Я ведь работаю здесь, не забывай этого. Это все равно как спросить мусорщика, что он думает о красотах Лас-Вегаса. Разве можно принимать этот блеск всерьез после того, как ты видел кухню, где все это стряпается?

Крис смотрела на него с таким видом, словно он не ответил на ее вопрос. Ивен взъерошил волосы и посмотрел в небо.

— Не знаю, может, это оттого, что я писатель, а писателю положено быть бесстрастным…

— Бесстрастным, да. Но… — она не договорила, взяла его за руку и указала на кафе напротив. — Пойдем туда. Угости меня кофе.

— Ты уверена, что можешь оторваться от созерцания следов знаменитостей?

— Постараюсь.

Он взял ее под руку, и они зашагали по улице. Ивен уж и не помнил, когда он в последний раз проводил время так — бродил по улице и любовался достопримечательностями. Он мало общался с людьми, у него не было друзей — только случайные знакомые: сценаристы, партнеры по покеру… Он не выносил большого количества людей. Он был одиночка по натуре и всегда жил один. Такая жизнь его вполне устраивала.

Но он не расставался с Крис со вчерашнего дня, и ему было так приятно в ее обществе. Меньше всего хотелось ему оказаться одному, без нее.

Утром они плотно позавтракали: «наелись, как медведь перед спячкой», как выразилась Крис, — и немного поработали. Он задавал вопросы, Крис отвечала. Ивен чувствовал, что она все еще беспокоится насчет фильма, о том, что ее частная жизнь будет вынесена на публику. Удастся ли ей по-прежнему сохранять свою тайну?

Черт возьми, ее можно понять. Телевидение пережевывает и высасывает человека, словно жвачку, а потом выплевывает, не задумываясь над тем, что будет с его жертвой. Крис успокоится лишь тогда, когда увидит законченный сценарий. Это будет хороший сценарий. Ее рассказы о детях, о Доре, о Лоумане, о школе, где она работает, создадут хороший местный колорит. Настоящая-то работа начнется, когда Крис вернется к себе в Лоуман, а он засядет за компьютер.

Когда Крис вернется в Лоуман.

Ему не понравилась эта мысль, и он невольно сдавил руку Крис.

— Эй, потише! — сказала Крис. — Больно же!

— Извини.

Он не решался сказать ей, как ему не хочется, чтобы она уезжала. Сердце его разрывалось от одной этой мысли. Ну и влип же он! И зачем только он согласился писать этот сценарий? Если бы он не встретился с Крис снова… Если бы он не переспал с ней…

Но это было. И теперь ему не хотелось терять ее.

К чему это может привести? Ивен не верил в хэппи-энды. Никогда не верил. Но теперь он чувствовал себя другим человеком. Он провел два дня в обществе Крис, и кусок льда у него в груди растаял. Черт возьми! Он никогда не думал, что сможет так измениться!

В кафе Крис улыбнулась добродушной официантке с копной светлых кудряшек и наклеенными ресницами. Официантка напомнила ей барменшу в лоуманском баре. Сев за столик, Крис положила подбородок на руки и принялась с интересом разглядывать прохожих.

Мимо прошагал человек в маске, как у того налетчика в магазине. Крис вздрогнула. Интересно: люди, которые живут здесь, в большом городе, привыкли к насилию и не думают о нем? Впрочем, ее-то это не касается. Она не здешняя. У нее есть дом, семья, работа. Там, в Лоумане.

Они заказали себе крем-соду, и Крис снова обернулась к Ивену.

— Послушай, — спросила она, — ты всегда был такой, как теперь?

— Какой это, интересно?

— Ну, пессимист.

Ивен знал, что Крис не имела в виду ничего дурного, и все же удивился. Даже обиделся немного. Неужели он в самом деле производит такое впечатление? Неужели он действительно видит все в черном свете? Он почесал в затылке, посмотрел в окно.

— Да нет, наверно.

— А что случилось?

Она спросила очень мягко, и все же Ивен почувствовал себя неуютно от этого вопроса. Не любил он говорить о прошлом — чего зря языком-то трепать?

— Моя очередь, да? — усмехнулся он. — Может, обойдемся без сеанса психоанализа, а?

— Ивен, так нечестно! Я ведь тебе все рассказала. Ты обо мне знаешь больше, чем кто бы то ни было. А теперь мне до смерти хочется узнать о тебе.

— Что же ты хочешь знать?

— Все.

Он опустил глаза и принялся водить пальцем по завитушкам на розовой скатерти.

— Ну, мой отец был фермером. Жили мы очень бедно. У меня был младший брат, Лео. Теперь он моряк и плавает на торговом судне.

— Вы друзья?

— В детстве дружили. Теперь мы очень редко видимся. Разве что иногда, на Рождество.

— А твои родители?

— Отец умер, а мать… не знаю. Она ушла из дома, когда я был еще маленький. Мне тогда было лет пять или шесть.

— Какой ужас!

Крис смотрела на него с состраданием. Вот оттого-то он и не хотел рассказывать о себе. Снова проснулось чувство пустоты и одиночества, знакомое ему, кажется, с самого рождения. Но надо же рассказать Крис что-то о себе. После ее вчерашней исповеди в самом деле нечестно было бы молчать, даже если это разбудит призраки прошлого, старые сожаления и обиды.

— Да, мне ее очень не хватало, — сказал он, рассматривая свои ногти. — По крайней мере, первое время. Она мне читала… Наверно, это благодаря ей я сделался писателем. У нас в доме было много книг, и она старалась развивать наше воображение, учила нас мечтать…

Он улыбнулся, но невесело.

— Я чаще всего мечтал, как уеду из города. Я его ненавидел.

— Отчего?

— Там было слишком пыльно, слишком уныло. Отец всегда за воротник закладывал, а когда мать ушла от нас, он вообще запил по-черному. А мы с братом совсем одичали. Наша семья стала притчей во языцех.

Ивен поднял глаза и увидел, что она слушает его очень внимательно.

— На самом деле все это было не так уж плохо. Бывали у нас и хорошие времена, есть что вспомнить. Но я все же сбежал из ненавистного городка, как только вырос. Мне еще не было двадцати, когда я приехал в Лос-Анджелес. С женой.

Крис вскинула бровь.

— Ты был женат?

Он пожал плечами.

— Это было так давно… По крайней мере, так кажется теперь. Старая история.

Официантка принесла ледяной напиток. Ивен отпил немного из высокого бокала, но вкуса не почувствовал.

— Это было словно в другой жизни. Знаешь такое чувство? Оглядываешься назад, и кажется, будто это был вовсе не ты.

— Ага, словно это случилось не с тобой, а с кем-то другим, — кивнула Крис. — Да, конечно, мне это знакомо.

Ивен улыбнулся.

— Ну что, я уже достаточно рассказал о себе?

— Да что ты! — Крис отхлебнула крем-соды, вытерла губы салфеткой. — А твоя жена? Расскажи о ней!

Ивен снова посмотрел в окно. Мимо прошли две девчонки: мини-юбки, водолазки в обтяжку и туфли на огромных нелепых платформах.

— Она была красивая, — задумчиво сказал он. — Вся какая-то хрупкая, словно… словно скорбный ангел. Она жила на соседней ферме.

— Вы вместе росли?

— Да. Она вечно таскалась за мной и говорила, что когда-нибудь выйдет за меня замуж. Я сперва посылал ее подальше, но она пристала ко мне, как репей. Я никак не мог от нее отвязаться, — он поднял голову и посмотрел в ясные глаза Крис. — А потом и пробовать перестал. Ее звали Сью-Энн. Когда мы переехали сюда, она переменила имя на «Сюзанна».

Крис жадно вглядывалась в лицо Ивена. Он не улыбался, не хмурился — его лицо было почти бесстрастным. Чего же она ищет? Ключ к этому человеку? Причину, из-за которой он отгородился стеной от всего мира? Уязвимое место?

Она снова отхлебнула крем-соды.

— А как ты попал в Лос-Анджелес?

— Мы со Сью-Энн сбежали в Лас-Вегас и там поженились. Мы некоторое время пожили там, потом решили перебраться дальше на запад и со временем поселились здесь. Жизнь, честно говоря, была довольно тяжелая. Денег вечно не хватало. Правда, нам обоим было не привыкать. Я всю жизнь хотел поступить в колледж, но не вышло. Впрочем, — он чуть заметно улыбнулся, — я и так неплохо обхожусь.

— Да, похоже на то.

— Я работал на двух работах и еще поступил на студию. А Сью-Энн пыталась устроиться манекенщицей. Я не сразу узнал, что она пристрастилась к наркотикам, а когда узнал, было уже поздно. Правда, когда я узнал, я сделал все, что мог…

— Ивен…

Он стиснул зубы и уставился в окно невидящим взглядом. Крис подумала, что он впервые позволил ей заглянуть в запретные для всех глубины его души.

— Знаешь, что этот город делает с девчонками, обладающими красивым лицом и телом? — спросил Ивен. — Он пожирает их заживо. Это штамп, но это правда. Сью-Энн держалась почти год. Старалась быть хорошей, верной женой. Но ей не хватило сил. Она никогда не была особенно сильной.

— А что с ней произошло?

— Ну, какой-то продюсер дал ей нанюхаться кокаина и посулил блестящее будущее и великую славу. И она купилась на это. Хотя таланта у нее не было. Никакого. Очутившись перед камерой, она застыла, как кролик перед удавом. Бедная девочка. Кроме внешности, у нее не было никаких данных, чтобы пробиться здесь, в Голливуде.

— Не считая тебя.

Ивен невесело рассмеялся.

— Да, возможно. Только я ничем не мог ей помочь, хотя и пытался. Мы развелись, и она уехала в Европу. Наверно, она и теперь там. В последний раз я разговаривал с ней года три тому назад. Она звонила откуда-то из Испании. Говорила, что ей нужны деньги на лечение от наркомании. Я сказал, что деньги я дам обязательно, но переведу их на счет клиники. Сью-Энн послала меня к черту и пожелала еще много несчастий и бед на мою голову. В конце концов я бросил трубку.

Крис почувствовала, как к горлу подступают слезы. Ей было очень жаль Сью-Энн, но еще больше — человека, который всей душой хотел помочь ей, спасти ее и до сих пор казнил себя за то, что ничего не вышло.

Она покачала головой.

— Какое горе…

— Да. — Он сделал еще глоток и нахмурился. — Слушай, Крис, не люблю я говорить о таких вещах. И не умею.

— Хорошо, не будем об этом! Можно только еще один вопрос?

Он шумно перевел дух.

— Ладно. Один можно.

— Ты все еще любишь ее? — спросила Крис и затаила дыхание, боясь услышать ответ.

Ивен на миг помрачнел, потом лицо его снова разгладилось.

— Нет. Это все давно в прошлом.

Крис незаметно вздохнула с облегчением.

— Но ты все еще чувствуешь себя ответственным за нее.

— Нет, — он посмотрел ей в глаза. — Я вообще почти ничего не чувствую. Разучился.

— В самом деле?

— Крис, — сказал он, сдвинув брови и коснувшись ее руки. — Иногда, когда ты рядом, я… — Ивен не закончил фразу. Опустил глаза и тихо выругался. — Ч-черт! Если бы все могло быть иначе! Если бы я мог быть другим! Но я такой, какой есть.

Он поднес руку Крис к губам и поцеловал ее ладонь.

— Ладно. Хватит задушевных разговоров. Хочешь сюрприз?

Подобный резкий поворот на некоторое время выбил Крис из седла. Она-то как раз собиралась спросить его, отчего он хотел бы быть другим. Но, пожалуй, он и так рассказал ей слишком много для одного раза.

— Какой сюрприз? — спросила она.

— Угадай, куда мы сейчас поедем?

— Осматривать киностудии!

Ивен поморщился.

— Избави Боже! Это для туристов, а я-то здешний.


Ивен отвез ее на студию, где шли съемки телесериала «Тьюлип и компания». Этот сериал не входил в число любимых передач Крис, но иногда она его смотрела. О магазине, где работает группа молодых людей, которые постоянно спят друг с другом, ссорятся, расходятся и так далее.

Они с Ивеном вошли в огромное помещение, уставленное различного рода аппаратурой. Крис осторожно переступала через многочисленные провода и кабели. Ивена многие присутствующие приветствовали как старого знакомого. Он представил Крис, сказал, что она приехала из Колорадо — слава Богу, не упомянул о ее «подвиге», — и при этом по-хозяйски обнимал ее за плечи.

Карла Кэррол, роскошная рыжеволосая дама, звезда этой передачи, вежливо улыбнулась Крис и очень фамильярно — Ивену. Он не стал делать актрисе ответных комплиментов, и это очень порадовало Крис, но все же ее терзали сомнения.

— Ивен, — шепнула Крис через несколько минут, когда они стояли под большим прожектором, наблюдая за суетой, царящей в студии.

— Что?

— Эта Карла так на тебя смотрела… Я хотела спросить: ты ее хорошо знаешь? Только, наверно, мне не следует…

— Ты действительно хочешь это знать?

— Нет… Да… Я не знаю…

— Пошли.

Он увел ее в уголок и усадил на складной стул, а сам уселся на стол.

— Значит, так, Крис. Я давно живу в Лос-Анджелесе, а тут все спят со всеми. Без этого не обойдешься. У меня в постели перебывало множество куколок… — он сделал театральную паузу, — но с Карлой я не спал.

— А-а… Гм… Хорошо…

Крис почувствовала себя круглой дурой. Какое право она имеет вмешиваться в личную жизнь Ивена? Она в который раз задумалась, не зря ли она согласилась приехать в Лос-Анджелес. И как только она не устояла перед чарами Ивена и не только отдалась ему, да еще выложила ему все свои тайны?

— Тишина в студии! — крикнул ассистент режиссера.

Крис обернулась и увидела, что актеры уже расселись по местам и приготовились к съемке. Гример лихорадочно провел губкой с тоном по лицу Карлы и убежал.

— Готово! — крикнул ассистент.

Зазвенел звонок, над всеми дверями зажглась красная надпись: «Тихо! Идет съемка!» Вышел человек, щелкнул дощечкой и объявил название фильма, кадр и номер дубля.

— Мотор!

Крис пыталась сосредоточиться на том, что происходит перед камерой, но мысли ее невольно возвращались к Ивену.

Несмотря на все ее благие намерения, несмотря на то, что она долго убеждала себя, что надо наслаждаться тем, что есть, жить сегодняшним днем и не заглядывать в будущее, она влюбилась в него. А ведь Ивен не скрывая сказал ей, что слова «любовь» в его словаре давным-давно нет. На самом деле у него с самого начала на лбу было написано: «Не подходи!»

Крис вспоминала разговор в кафе, и ей казалось, что она понимает смысл слов Ивена. Да, он хотел бы быть другим, хотел бы… но не может.

Такой мужчина — настоящий кошмар для любой женщины. Неотразимый красавец, интересный, загадочный, ведущий себя в постели так, словно его партнерша — центр Вселенной. Но — но! — Крис знала, что он никогда всецело не будет принадлежать ей. Стоит произнести слово «связь» или, не дай Бог, «брак», и он сбежит куда глаза глядят.

Неуловимый.

Она покосилась на него. Ивен стоял, прислонившись к столу, сложив руки на груди, и на лице, как маска, застыло все то же непроницаемое выражение. Если бы Крис его не знала, она сочла бы его надменным. Но теперь-то она знала Ивена. Она знала о нем куда больше, чем ему хотелось. И Ивен защищался, делая вид, что ему на все плевать.

А ей не хотелось, чтобы он на нее плевал.

Тут внимание Крис снова привлекло то, что происходило в студии. Один из актеров забыл слова, замысловато выругался, потом покраснел. Все рассмеялись, съемку остановили и начали заново. Крис оперлась локтями на колени и принялась внимательно наблюдать за происходящим.

Ивен посмотрел на нее. Ему не было скучно — скучать рядом с Крис было невозможно. Ему просто не хотелось присутствовать на съемках. Вот писать сценарий ему было интересно, а снимать — это уже не его дело. А готовый фильм все равно никогда не бывает таким, каким он его задумывал, когда писал.

Но Крис буквально упивалась всем этим. Она разглядывала юпитеры и микрофоны, обратила внимание на то, что на мониторах цвета кажутся другими, чем на самом деле. Да, она явно была очарована кинобизнесом. Перед ним и в самом деле нелегко устоять, хотя Ивен предпочел бы, чтобы она с ним не сталкивалась вовсе.

В середине седьмого дубля Ивен проворчал сквозь зубы:

— Чего они возятся? Все равно ведь лучше уже не будет.

Крис пододвинулась к нему.

— Тебе скучно? — шепнула она ему на ухо. От звука ее низкого мягкого голоса у него по жилам растеклось тепло. — Мучаешься ради меня, да? Ладно, теперь моя очередь. Чего тебе хочется?

Он лукаво посмотрел на нее.

— Ты серьезно?

— Да.

— Ну, тогда пошли.


11


Как только ассистент крикнул «Стоп!» и красное табло ненадолго погасло, Ивен тихо отворил дверь, и они с Крис выбрались из студии. Они очутились в длинном коридоре с дверями по обеим сторонам. Мимо пробегали люди, несли куда-то костюмы, парики, реквизит, катили на специальных тележках коробки с пленкой. Ивен взял Крис за руку и потащил по коридору, мимо гримерной с тремя парикмахерскими креслами, зеркалом во всю стену, с рядом ламп над ним, баночками, карандашами и кисточками на длинном столе. Дальше была комната отдыха с несколькими диванами и креслами, пара офисов и еще какая-то комната, набитая прожекторами, кабелями и проводами. В конце коридора было шесть костюмерных, по три с каждой стороны.

Ивен втащил Крис в первую же костюмерную, оказавшуюся свободной, и закрыл дверь.

Костюмерная была маленькая, и по всему было видно, что ею давно не пользовались: в ней ничего не было, кроме голого стола, стула и пустого платяного шкафа.

— Ивен, ты что? — удивилась Крис.

Он прижал палец к губам — молчи, мол! — и прислонил Крис к стене. Схватив Крис за запястья, он поднял ее руки вверх, а потом приник к ее губам. Поцелуй длился так долго, что у Крис обмякли колени.

— Ч-что ты делаешь? — пролепетала она, когда наконец вновь обрела способность дышать.

— Целую тебя и собираюсь сделать кое-что еще, — ответил он.

— Здесь? Сейчас?

— Именно здесь и именно сейчас. В костюмерной, среди бела дня, — улыбнулся Ивен. — Ты ведь спрашивала, что ты можешь сделать для меня? Ну так вот…

Крис хихикнула.

— Ивен, но ведь люди же кругом!

— В том-то и весь смак!

— А если кто-нибудь войдет?

Он протянул руку и запер дверь.

— Не войдет.

— Но ведь стены же тонкие! Услышат!

— Надо постараться, чтобы не услышали. Да, это трудная задача — но интересная! Представь себе, что мы играем пантомиму.

Его глаза светились дьявольским блеском. Он подхватил Крис за талию и усадил на стол. Казалось, воздух накалился, словно пронизанный электричеством. Крис прислонилась спиной к зеркалу. Ивен включил все лампы над зеркалом и на стенах.

— А это зачем? — шепотом спросила она.

— А чтобы лучше видеть тебя! — ответил он одними губами.

— Ох!

— Чтобы видеть твое лицо, твое тело, — продолжал он, снимая с нее туфли, — а ты постарайся шуметь как можно меньше.

— Ты тоже, — шепнула она. — Ты тоже постарайся…

— На этот счет не беспокойся.

Он сел в кресло перед ней и задрал на ней юбку до самого пояса.

— Прекрасно! Никаких колготок.

— Никогда больше не буду носить колготки.

— Разумно. А что это у нас тут? — Ивен провел пальцем по резинке трусиков.

— Сам видишь…

У него волшебные руки! Кожа у нее запылала в предвкушении близости, перехватило дыхание…

— Я купила их в магазинчике в Денвере… ах!.. перед тем, как ехать сюда. И кое-что еще — ты этого еще не видел.

Он беззвучно рассмеялся. — Какая ты предусмотрительная! Для меня покупала, да?

— Для себя. Я не знала, что буду с тобой.

— Но думала об этом? Ты хотела быть со мной, да? — Его пальцы скользили по животу и бедрам — легкими, дразнящими прикосновениями. — Крис, ты мне не ответила. Я жду.

— Хочешь правду?

— Конечно?

— Ах, Ивен! — простонала она — его пальцы пробрались под трусики и принялись поглаживать мягкие, шелковистые волосы. — Я только об этом и думала!

— Да, я знаю, как это бывает.

Он склонил голову и провел языком по ее колену, потом по внутренней стороне бедра.

— Надеюсь, ты не возражаешь, если я сперва немного тебя приласкаю? — шепнул он, и его язык заскользил выше.

— Нет… — громко простонала она, потом опомнилась и зажала рот ладонью. — Прости… Нет, я не против.

Ивен стянул с ее ног крошечный лоскуток шелка и отбросил его. Потом пододвинул кресло поближе и обнял ее за ягодицы.

— Между прочим, ты сейчас так завопила…

— Не обманывай! — возмутилась Крис.

— Еще как вопила! Я-то слышал! А стены здесь действительно тонкие. Так что постарайся стонать про себя.

Это было последнее, что она услышала перед тем, как его губы и язык коснулись складок меж ее ног и того самого чувствительного места…

Как же трудно оказалось молчать! Крис то судорожно хваталась за край стола, то вцеплялась в волосы Ивену. Она извивалась, закусив губу, чтобы не стонать от наслаждения. Весь пыл, который ей хотелось излить в стонах, нашел себе выход в могучем, почти невыносимом урагане жарких чувств, охватившем все ее существо.

Удивительно, как легко и быстро удалось Ивену распалить ее, как извивались ее бедра у него в ладонях, вздымаясь вверх, к тому наслаждению, которое он готовил ей.

И вот наконец его палец проник во влажную глубину ее лона, в то время как его язык продолжал ласкать ее неторопливо и настойчиво, дразня ее плоть, и Крис не выдержала.

Ее накрыла волна наслаждения. Она успела зажать рот ладонью и все же не сдержала долгого стона. Да еще стол трясся и скрипел под нею. Крис поняла, что любой, кто окажется поблизости, непременно догадается, что происходит в запертой костюмерной.

Она дрожала, медленно возвращаясь с небес на землю, а Ивен целовал ее руки и бедра, шепча, что она волшебная, что она самая-самая, что он такой никогда не встречал…

Крис открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее снизу вверх, сложив руки у нее на коленях.

— Я кричала?

— Понятия не имею.

Она нежно отвела прядь волос, упавшую ему на лоб.

— Ах, Ивен, — сказала она, — это было… потрясающе!

Ивен неторопливо облизнулся.

— Ты вкусная, — прошептал он.

Крис покраснела и снова вздрогнула. Ни один мужчина в ее жизни не был так нежен и пылок — ни один даже не пытался пробудить в ней эту бесстыдную чувственность.

Ивен взял ее за руку и поднес к губам.

— Ну что, по-моему, пора покинуть помещение.

Он подобрал ее трусики и легко снял Крис со стола. Крис надела их, оправила юбку, и Ивен уже направился к двери, когда Крис сказала:

— Эй, парень, а ну-ка погоди!

Он удивленно обернулся.

— В чем дело?

Крис решительно подошла к нему, взяла за руки и усадила в кресло.

— Сядь.

— Зачем?

— Пожалуйста, без вопросов. Делай, что тебе говорят.

— Но…

— Тс-с…

Она опустилась на колени перед ним и лукаво заглянула в глаза.

— Насколько я помню, я спросила, чего хочется тебе. А ты, хитрец такой, вместо того, чтобы воспользоваться таким щедрым предложением, устроил рай для меня.

— Это было удовольствием и для меня тоже.

— Верю. А вот это — для меня.

И она стала медленно расстегивать «молнию» у него на джинсах.

— Крис… — сказал Ивен.

Его тон заставил ее остановиться. Она подняла глаза.

— Да?

Он был очень серьезен.

— Я… я не могу ничего обещать, Крис.

— Я и не просила, чтобы ты что-то обещал.

— Я знаю. Но если ты беспокоишься насчет других женщин и все такое, забудь об этом. Такого, как с тобой, у меня не было ни с одной женщиной. Никогда.

Крис почувствовала комок в горле.

— У меня тоже.

Он взял ее за подбородок, и они несколько мгновений просто молча смотрели друг на друга. «Ах!» — подумала Крис. Именно что «ах!». Ведь Ивен только что признался ей — по-своему, скрытно, как всегда, — что любит ее. Она пыталась заставить сердце успокоиться, но сердце не слушалось.

Может быть… Нет, она ни на что не надеется, но может быть…

Осторожность требовала — не загадывай наперед. Но ведь мечтать-то можно? В жизни всякое бывает, не так ли? Да, Крис часто бывало тяжело, и все же по натуре она была оптимисткой.

Кто знает, что случится в будущем? Она знала лишь, что впереди у нее — еще три дня райской жизни. Любовь, Голливуд, море… И, главное, Ивен.

Он смотрел на нее с такой нежностью, что у нее слезы выступили на глазах. Вот почему она доверилась ему почти с самого начала. Он любит ее.

Крис сглотнула ком, вставший в горле, и от всей души улыбнулась Ивену. Потом она снова занялась его «молнией». Она расстегивала ее медленно — ей нравилось наблюдать, как он возбуждается. Крис обхватила ладонью его набухшую плоть и принялась нежно поглаживать сверху вниз.

Ивен шумно втянул в себя воздух. Она удовлетворенно улыбнулась. Ивен был готов. Крис взглянула на него сквозь опущенные ресницы.

— Моя очередь, — шепнула она. — И не вздумай шуметь!


Ивен положил карандаш на стол, оторвался от блокнота и посмотрел на Крис. Она сидела в его старом жестком кресле — он держал его в кабинете из сентиментальности, не желая ни выбрасывать его, ни менять обивку. Бастер сидел перед Крис, положив ей морду на колени и виляя хвостом. В глазах у него светилось неприкрытое, самозабвенное обожание. Лицо Крис было исполнено утренней свежести, нежности и спокойствия. Волосы, влажные после купания, блестели на солнце, лившемся в окно.

Ивену захотелось остановить это мгновение — он знал, что оно совершенно, а совершенство не длится долго.

— Крис!

— Да? — Она продолжала почесывать пса за ухом, улыбаясь при виде блаженной его морды.

— Мне нужны кое-какие подробности о том вечере, когда был налет на супермаркет. Ты готова?

Крис удивленно посмотрела на него.

В пятницу они почти весь день работали, а вечером ужинали в ресторане Мортона. У Крис голова шла кругом — столько там было всяких знаменитостей! Потом он отвез ее к себе — Крис сказала, что соскучилась по морю. Они проснулись час назад. Ивен стал варить кофе, а Крис пошла звонить детям — она звонила им каждый день.

Потом они пили кофе у него в кабинете — Крис в его халате, а сам Ивен — в какой-то диковинной расцветки пижаме, — и говорили о том, чем собаки отличаются от кошек: о том, что собака жить не может без хозяина, а кошка вообще никаких хозяев не признает. Так что вопрос Ивена был совершенно неожиданным.

— А-а… да, конечно. Так мы опять работаем над сценарием?

— Извини, — сказал он. — Так бывает. По крайней мере, у большинства писателей. Говоришь об одном, а голова тем временем работает, и что-то наклевывается. А потом это берет и выскакивает.

— Ну да, как гренки из тостера. Так ты все утро обдумывал сценарий?

— Кажется, да.

— Все утро?!

Ивен улыбнулся — Крис разбудила его нежным поцелуем, и ей наверняка не хотелось думать, что, целуя ее, он думал о сценарии.

— Слушай, не могу же я отвечать за свое подсознание!

— Я тоже.

— Понимаешь, когда я что-то сочиняю, голова работает почти непрерывно, хочу я этого или нет. Но зато теперь черновой вариант уже готов.

— На бумаге?

— В голове. Мне нужно еще несколько заметок, а потом я запишу его весь. Идет?

Судя по лицу Крис, она была не уверена, что ее тайнам не грозит огласка, хотя вообще-то она с каждым днем все меньше беспокоилась по этому поводу. Она залезла в кресло с ногами и накрыла колени халатом. Бастер разочарованно вздохнул, догадавшись, что почесыванию за ухом пришел конец, и улегся на коврик. Крис улыбнулась псу, взяла со столика чашечку с кофе.

— Идет.

Ивен развернулся к ней, наклонился вперед, положив локти на колени.

— Слушай, давай начистоту. Если тебе слишком тяжело, давай не будем об этом. Можешь вообще ничего не говорить. Часть истории я знаю, остальное можно узнать из полицейских рапортов, из рассказов очевидцев, ну и плюс немного воображения. Если хочешь, можем навсегда закрыть эту тему.

— Спасибо, Ивен. Да нет, я не против, — сказала Крис. — С тех пор, как я рассказала тебе об этом — тогда, в Лоумане, — я не боюсь вспоминать об этом. Это было что-то вроде очищения.

— Это хорошо. Понимаешь, это ведь должен быть ключевой момент фильма. Последние тридцать — тридцать пять минут.

— А сколько всего будет идти фильм? Сто двадцать минут?

— Ну что ты! — фыркнул Ивен. — Вряд ли. Это большая телепьеса, часа на два. Сценарий рассчитан на девяносто шесть минут. Остальное займет реклама, перерывы, титры и все такое.

— Понятно. Значит, сцена налета займет… м-м… треть фильма. А что войдет в остальные две трети? — голос у нее слегка дрожал, и Ивену еще больше захотелось успокоить ее.

Он отхлебнул кофе из большой кружки, стоявшей на его столе, потом поставил кружку на место.

— Я думаю, основной темой, на которой строится весь сюжет, будет что-нибудь из того, что ты мне рассказывала. Помнишь, что ты подумала, когда бандит приставил тебе к виску револьвер?

— Еще бы! Как я могу забыть такое? «Господи! Мои дети останутся сиротами!»

— Да, — тихо сказал Ивен — его даже теперь тронуло то, как Крис произнесла эти слова. Он понимал, что никогда не сможет представить себе, что ощущала она в те минуты. — Вот именно. Тема сиротства. Ты готова была пойти на все, лишь бы твои дети никогда не испытали того, что довелось пережить тебе: одиночество, заброшенность, ненужность… На этом все и будет держаться.

Крис озабоченно нахмурилась.

— Не беспокойся, — добавил Ивен, — там не будет ничего, что тебе не понравится. Я обещаю.

— Да уж, — ответила Крис, — а не то берегись!

И Ивен понял, что она совсем не шутит.

— Доверься мне. Я никогда не писал слащавых фальшивых вещей. По-моему, если все чувства лежат на поверхности — это проявление неуважения к зрителю. Зритель должен думать сам.

Он улыбнулся, почувствовав неловкость. Тоже мне, философ!

— Ладно, хватит. Спасибо, мистер Стоун, можете слезть с бочки, — насмешливо одернул он сам себя.

— Знаешь, — задумчиво сказала Крис, — Марла все же сделала одно доброе дело.

— Это какое же?

— Позвала в сценаристы тебя, а не какого-нибудь хмыря, который понаписал бы такого, что я бы потом со стыда сгорела.

Ивен наклонился к ней и взял ее за руку.

— Она сделала еще одно доброе дело, — тихо сказал он. — Она свела нас вместе.

— Это верно.

Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, потом Крис внезапно отняла у него руку, отхлебнула кофе.

— Ну что, работать-то будем?

Ивен нахмурился.

— Крис, ты что?

— Ничего. Просто время-то идет. А мне уезжать завтра. Ты что, забыл?

По крайней мере, старался забыть. И лучше бы она об этом не напоминала. Ему не хотелось об этом думать. Ивену еще никогда в жизни не было так хорошо. Он впервые чувствовал себя в согласии с остальным миром. Злость и пессимизм куда-то делись. Он сделался каким-то… легким, что ли. Чувства хлынули на него водопадом. Это было для него слишком ново, иногда даже беспокоило.

А что, если эти несколько дней, проведенных с Крис, были лишь волшебным провалом в реальности? А когда она уедет, он снова окажется в привычном одиночестве. Эта мысль ему нравилась ничуть не больше, чем мысль об отъезде Крис. Но, с другой стороны, что он может поделать?

На глаза ему попался блокнот с набросками к сценарию. Ивен скривился. Черт бы побрал эту двусмысленность!

— Ивен! С тобой все в порядке?

Наверно, лучше все-таки взяться за работу. Он поднял голову и улыбнулся Крис — он постарался, чтобы улыбка вышла ободряющей.

— Конечно! Прочитать тебе, что я уже написал?

— Давай.

— Значит, так. Начало: крупным планом — лицо Марлы, к ее виску приставлен револьвер, в глазах у нее ужас. Голос за кадром — опять же Марла, она ведь играет тебя: «Господи! Мои дети останутся сиротами!» Потом все расплывается — это значит, она вспоминает, — и перед нами младенец в корзинке. Подкидыш. Это, значит, ты. Идут титры. Дальше сцены из твоего детства, детские дома, одиночество. Насчет банды и исправительной колонии ничего не будет.

Ивен поднял голову, посмотрел в глаза Крис.

— Тебя устраивает?

— Пока да.

Она явно ждала продолжения.

— Может, что-нибудь выбросить?

— Да нет, зачем?

— Пожалуйста, верь мне.

— Если бы я тебе не верила, я бы здесь не сидела.

Он кивнул.

— Хорошо. Теперь насчет секты и беременности. Ты встречаешься с парнем, но он не имеет ничего общего ни с какой сектой. Просто смазливый мальчишка. Вы ровесники, вам обоим по шестнадцать, вы понравились друг другу. Вы пьете кока-колу, болтаете или гуляете над рекой. Короче, становится понятно, что вы сошлись. Кстати, Аризона там даже не упоминается — это все происходит в Чикаго.

— Так-так. Мне это нравится.

— Замечательно!

Напряжение, все время витавшее в комнате, наконец-то исчезло. Ивен незаметно вздохнул с облегчением.

— Сцена в кафе. Потом сразу ты, голосуешь на дороге в Денвер, тебя подбирает Тори. Прошло два года. О том, что было, становится понятно из диалога. Ты говоришь Тори, что сделала ошибку, слишком рано выйдя замуж, но вовремя опомнилась и решила переехать в другой город и начать новую жизнь.

— Так оно и было.

— Вот именно. Ребенка ты собираешься отдать на воспитание. Ты смотришь в окно машины на ночной Денвер, тебе страшно, но в то же время любопытно. Конец первой части.

— Первой части? — не поняла Кристи.

— Понимаешь, большинство сценариев делятся на три части, каждая из которых развивает действие, продолжая основную тему. Твоя история подчиняется основной теме: молодая мать решает сделать все, чтобы ее детям не пришлось пройти через то же, что ей.

— Да, — задумчиво сказала Крис. — Собственно, ведь почти так оно и было на самом деле.

— Ты знаешь, чем ближе к правде, тем выигрышней будет сценарий. — Ивен снова заглянул в блокнот. — Часть вторая: романтическая встреча с Джоном. Ты устала как собака: учеба, две работы, дома маленький ребенок. И ты, подавая ему в кафе завтрак, роняешь на него яичницу. Замечательная сцена.

— Я рада, что тебе нравится, — сухо заметила Крис.

Он улыбнулся, отхлебнул кофе.

— Потом встреча с родителями мужа. Ну, тут тоже придется немного подсластить реальность. Надо сделать Дору подобрее.

Крис фыркнула.

— На самом деле, Ивен, она хорошая. Просто немного бесцеремонная.

— Ну да. Как скажешь. Потом все будет примерно так, как было на самом деле. Рождение Лизы. Ты преподаешь в школе. Трагическая смерть Джона. Наверное, сцена в больнице, когда ты вдруг осознаешь, что теперь у твоих детей, кроме тебя, никого больше нет, что ты должна беречь себя и не имеешь права рисковать собой. По крайней мере, до тех пор, пока они не вырастут. Они не должны остаться сиротами.

Крис изумленно уставилась на него.

— Откуда ты знаешь? Именно об этом я думала после смерти Джона!

Ивен пожал плечами.

— Я просто представил себя на твоем месте.

Он заглянул в блокнот.

— Значит, смерть Джона. Конец второй части. В первой части три — пять сцен плюс детские дома — всего минут тридцать. Во второй — пять — восемь сцен, минуты тридцать четыре — тридцать пять. Так, теперь третья часть. Налет на магазин. Я предполагаю, что он будет состоять из двух больших сцен. Сначала ты приходишь в магазин, и там появляется бандит, потом — то, как ты приходишь к решению и обезоруживаешь преступника. Надо еще раз обсудить это, чтобы разобраться в деталях.

Крис смотрела в пространство, теребя пояс халата Ивена. Она, казалось, размышляла над тем, что он только что сказал. Ивен затаил дыхание. Неужели он разочаровал ее? Может быть, не стоило так распространяться о тайнах своего ремесла?

Подожди-ка. Неужто он всерьез считает, что Крис хочет быть с ним лишь потому, что он пишет этот сценарий? Нет, эта мысль недостойна их обоих. И все же он чувствовал себя неуверенно. Отчего? Он ведь привык считать себя неуязвимым. И потом, они так недавно знакомы — а он уже нуждается в ее одобрении!

Немного погодя Крис с улыбкой сказала ему:

— Ты знаешь, я не специалист, но, по-моему, сценарий отличный. Я тебе очень благодарна за то, что ты позволил мне увидеть, как это делается. Самое удивительное, это как ты ухитрился не выдать ни одной из моих тайн!

— Так ведь я же обещал!

— Да, конечно, — Крис кивнула, встала с кресла и подошла к нему. В ее глазах светилась благодарность — и нечто большее.

Ивен обнял ее за талию. Он не мог удержаться, чтобы не спросить:

— Так ты довольна?

— Да. Вполне.

Он притянул ее к себе и крепко обнял. У него вдруг стало удивительно легко на сердце. Ей понравилось! Странно. Он ведь никогда не обращал внимания на похвалы женщин — разве что в детстве ждал их от матери.

— Это хорошо.

Она погладила его по голове.

— Ты еще не устал от меня?

— Да что ты! А ты от меня?

— Нет. Когда ты мне надоешь, я тебе об этом скажу, — сказала она. Ивен по голосу слышал, что она улыбается. Потом она слегка отодвинулась и, перестав улыбаться, посмотрела на него. — А как насчет Марлы?

— Что ты имеешь в виду?

— Ее этот сценарий устроит?

— А то как же! Она появляется в каждой сцене. А это для нее главное.

Крис рассмеялась с облегчением.

— Ну, тогда все в порядке.

— На самом деле я сделал для нее две замечательные сентиментальные сцены с рыданиями. Она будет на седьмом небе.

— Она что, любит плакать?

— Обожает! Перед камерой, разумеется. Марла — гениальная плакса, она умеет делать это красиво. Собственно, именно поэтому ее и взяли в «Семью Финч».

— В самом деле? Это еще одна голливудская сплетня? — Крис наклонилась, чмокнула его в щеку и уселась к нему на колени. — Расскажи, пожалуйста!

Ивен обнял ее.

— Ну, на пробе для сериала ее спросили, может ли она разрыдаться перед камерой. Сколько ей тогда было-то? Лет пять или шесть. Ей еще дали специальный состав, которым пользуется большинство актеров. Но ей эта штука не понадобилась. Она сразу разревелась и продолжала реветь даже тогда, когда ей сказали, что уже хватит. Она ревела до тех пор, пока продюсеры не подписали контракт с ее папой. И тогда все слезы высохли в момент.

Крис рассмеялась.

— Слушай, это правда?

— Не знаю, не знаю. Может, одна из местных легенд. Но вообще-то с Марлы станется. Она всегда была ужасно честолюбива. Хватка у нее бульдожья. Впрочем, это ты по себе знаешь.

— Да. Надо же, сколько нового я узнала!

— Чего именно?

— Да всего. Что актрисы любят плакать перед камерой. Что двухчасовой фильм идет не два часа. Что правду можно скрыть, и при этом она останется правдой. Что в фильме должна быть тема, и что фильм делится на части… впрочем, жизнь тоже.

Она говорила как бы шутя, и все же Ивен чувствовал в ее голосе то же напряжение, которое насторожило его раньше.

— Крис, ты уверена, что все в порядке?

— Конечно. А нельзя ли перекусить во время работы? Хочешь, я сама приготовлю завтрак? Я, кстати, отлично готовлю. У меня лучшие оладьи по эту сторону Миссисипи. Давай позавтракаем, а я заодно расскажу тебе про налет — все, что вспомню. Пусть это будет третья часть.

Крис усмехнулась и спрыгнула с его колен. Отчего у нее такой чарующий голос? Или это ему кажется?

— Слушай, откуда в тебе столько энергии?

— Наверно, от калифорнийского солнышка!

Она потянулась, подошла к окну и выглянула наружу.

— Еще один чудный день в раю! Да, кстати, — она обернулась к нему, — у меня к тебе просьба.

— Какая?

— Можно мы завтра, после этой вечеринки, переночуем в отеле? Мне ужасно нравятся эти шоколадки, которые кладут на подушку. И мне хочется позвонить по телефону прямо из ванной. А потом у меня есть еще кое-какие предметы туалета, которые мне хочется тебе продемонстрировать.

— Я всячески за!

— И еще. — Ивену показалось, что у нее дрогнул голос. — И еще: можно мы приедем туда за пару часов до приема? Мне нужно время, чтобы одеться. Я хочу быть самой красивой.

Он встал, подошел к ней, обнял ее за талию.

— Ты и так самая красивая, Крис.

Она положила ему руки на плечи и заглянула ему в лицо своими мягкими серыми глазами.

— Спасибо за комплимент. Я их очень люблю. И… я люблю тебя.


12


После того как Крис это сказала, в комнате наступило гробовое молчание. Крис жадно смотрела в глаза Ивену, ожидая, что обрушится на нее из шкатулки Пандоры, которую она только что открыла. Похоже, что ничего хорошего.

— Крис, — сказал он наконец. — Я… я не знаю…

— Не надо, — перебила она, но легкость и непринужденность куда-то улетучились. — Я… я не хотела тебе говорить это… так. Прости, что так вышло, но… В общем, мне очень жаль.

— Отчего?

— У тебя сейчас такое лицо… Словно ты не можешь решить, то ли обнять меня, то ли удрать куда глаза глядят.

— Неужто я в самом деле такой прозрачный?

— Да.

Она отвернулась к окну. Небо, ясное еще несколько минут назад, начинало затягиваться облаками.

— Крис, я хочу быть честен с тобой. Я… меня тянет к тебе больше, чем к кому бы то ни было за всю мою жизнь, и все же что-то удерживает меня от того, чтобы продолжать наши отношения…

Крис прикрыла глаза и ссутулилась от разочарования. Да, она позволила себе надеяться — и вот к чему это привело!

Ах как ей хотелось, чтобы Ивен подошел сзади, обнял ее, утешил, сказал, что все будет в порядке, что он решится на серьезный шаг, потому что она стоит того… Но Крис знала, что этого не будет. И чем дольше Ивен молчал, тем тверже она это знала.

— Ну что ж, — сказала она после невыносимо долгой паузы. — Чего нет, того нет.

— Я очень хотел бы чувствовать то же, что ты, — его голос звучал растерянно и беспомощно. — Может, я даже чувствую это… но не могу поверить в то, что это возможно.

— А вот я, дура такая, выжила лишь потому, что всегда верила в то, что невозможное возможно.

Многие женщины довольствовались бы и тем, что получили! Крис очень жалела, что она не такая. Она никогда не лгала себе. Она испытывала жестокие мучения от крушения надежд. Боже, как же это больно!

— Послушай, — сказала она, стараясь преодолеть ком, стоявший в горле, — я передумала. Отвези меня в отель прямо сейчас.

— Крис…

Она резко развернулась к нему и вскинула руку.

— Ивен, не надо! Все в порядке. Мы оба были честны друг с другом. Не надо лишних слов. Ты говорил, что можешь и без меня узнать детали налета, — вот и узнай. А я хочу выспаться, принять ванну и побыть одна. О'кей?

Растерянность на его лице на глазах сменилась прежним непроницаемым выражением.

— Как скажешь.

— Видишь ли, — продолжала она, стараясь говорить как можно бодрее, — не так уж часто в Голливуде устраивают приемы в честь скромной учительницы из Колорадо. Завтра мой звездный час, надо же мне получить свое сполна!


Дом Марлы стоял в лучшем месте Беверли-Хиллз, в конце длинной извилистой улочки, застроенной шикарными коттеджами. Лакей в алой ливрее распахнул дверцу лимузина и помог Крис выйти. Внутри все было так, как представляла себе Крис: прямо иллюстрация к «Стилю жизни богатых и знаменитых». Большой холл с мраморными полами, хрустальными люстрами, двумя полукруглыми лестницами и дорогими восточными коврами.

У Крис вдруг закружилась голова. Она поспешно нырнула в ближайшую туалетную комнату. Еще раз подвела губы перед зеркалом, потом отступила на шаг и оглядела себя с головы до ног. Глаза слегка припухли, и выражение лица несколько унылое, но в целом она великолепна. Не зря она купила себе сегодня новое платье!

Вернувшись в отель, она почувствовала себя абсолютно раздавленной. А когда Крис посмотрела на платье, которое привезла с собой из Колорадо, она совсем пала духом. Тряпье тряпьем! Провинциальное, простенькое, скромненькое… Тряпье, короче.

Не было у нее привычки ходить по магазинам, чтобы поднять себе настроение. Но, может, стоит попробовать? По примеру героини из полюбившегося ей фильма «Красотка» Крис подошла к портье и спросила, где можно купить роскошное вечернее платье. Он порекомендовал ей пару магазинов, заказал такси и усадил ее в машину. Продавцы были сама любезность. Они помогли ей подобрать не только платье, но и все необходимые к нему аксессуары.

Теперь она рассматривала в зеркале результаты своего похода по магазинам. Да, ни одно пенни из той кучи денег, что она выложила за эту красоту, не было потрачено зря! Платье было расшито серым и серебристым бисером и все переливалось. Довольно глубокое декольте спереди, очень низкий вырез сзади, держалось платье на узких шелковых бретельках. Юбка была немного выше колен и широкая, так что развевалась на ходу. Волосы Крис уложила в замысловатую прическу, лишь несколько отдельных локонов небрежно спадали ей на шею. Длинные серьги из серебра с гагатом, черные колготки и черные туфли на трехдюймовых каблуках блестяще довершали картину.

Она подумала о том, понравилось бы все это Ивену или нет, но тут же сказала себе, что теперь подобные вещи не имеют значения. Она сказала ему, что заезжать за ней не нужно — Марла обещала прислать лимузин. Придет Ивен или нет? Он говорил ей, что ненавидит тусовки. Неудивительно. Он одиночка, циник, затворник — нет уж, лучше обойтись без него.

Крис отступила еще на шаг, в последний раз осмотрела себя всю и удивленно покачала головой. Интересно, что подумали бы дома, если бы увидели ее в таком наряде? Эта женщина в зеркале не имела ничего общего с провинциальной учительницей, какой Крис была всего несколько дней назад. Она очень переменилась — и чувствовала, что дело не только в одежде.

«Господи, хоть бы еще раз увидеть его!»

Нет-нет, на самом деле она так не думает. Пусть лучше не приходит. И вообще лучше бы он держался от нее подальше.

«Надеюсь, я его больше никогда не увижу».

«Держись!» — приказала Крис своему отражению. У нее весь день менялось настроение: от смеха она мгновенно переходила к слезам, от самоуничижения — к надменности и враждебности. Это просто потому, что она уезжает. Конец каникул, конец волшебного сна.

Под утро ей приснился самый настоящий кошмар. Она кричала ему: «Я люблю тебя!», а он молчал.

Крис постаралась выбросить сон из головы. Вечером она идет на прием. А утром улетает домой и возвращается к реальной жизни. Надо расправить плечи и взять себя в руки. В конце концов, ей не привыкать. Она всю жизнь только и делала, что держала себя в руках.

Она вышла из туалетной комнаты и прошла во двор — по крайней мере, в обычных домах это место называется именно так. Здесь это слово казалось неуместным. У Марлы тоже был бассейн — раза в три больше, чем у Ивена, — и по воде плавали маленькие свечки в подсвечниках в форме цветка. Деревья были украшены крохотными лампочками, справа находился теннисный корт, слева — целый ряд гардеробных, а дальше открывался великолепный вид на Лос-Анджелес.

Банкетный стол ломился от яств. В толпе гостей сновали официанты в белых куртках, с подносами, полными закусок. Народу на прием собралось много, человек сто. У дальнего конца бассейна возвышался открытый бар. Крис оглядела гостей — и у нее закружилась голова.

Господи, неужто это сам Хэл Карсон? А с кем это он говорит? С Мелиссой Вэйн! А это… Силы небесные, это же Чарли Сойер! Чарли Сойер!

— Крис! Вы здесь! — послышался знакомый голосок.

Крис обернулась и увидела стремительно направляющуюся к ней Марлу. Марла была одета в блестящие лосины, крошечный топ, расшитый блестками, и туфли на высоченных платформах — наверное, дюймов пять высотой. Она подбежала к Крис с распростертыми объятиями и крепко прижала ее к себе, словно Крис ее старая подруга, с которой они сто лет не виделись. Потом Марла отступила на шаг и оглядела Крис от прически до туфель.

— Какой великолепный туалет! — шумно восхитилась она. — Кто бы мог подумать, что вы такая красавица! Всего четыре дня в Лос-Анджелесе, и такая перемена!

Крис пришлось призвать на помощь все свое терпение. Марла говорила таким тоном, что можно было подумать, будто в их предыдущие встречи Крис выглядела каким-то чудищем.

Она собралась было что-то ответить, но Марла опередила ее. Она обернулась к гостям и хлопнула в ладоши.

— Друзья мои! Поприветствуем Крис Макконнел, отважную женщину, роль которой я буду играть в следующем фильме!

В толпе послышался шумок, кое-кто захлопал. Сверкнула вспышка, Крис на миг зажмурилась.

— На столе у бара лежат диктофоны, кассеты и копии кое-каких материалов, имеющих отношение к истории Крис и будущему фильму. Я думаю, вам будет интересно поговорить с самой Крис. Но вы сможете сделать это попозже, а пока, на правах хозяйки, я завладею нашей почетной гостьей. Надо показать ей дом и познакомить с другими гостями. И еще — спасибо вам всем, что вы пришли! Я вам очень рада.

Окончив свою публичную речь, Марла обернулась к Крис и тепло улыбнулась ей.

— Крис, вы действительно выглядите потрясающе! Только вот какая-то вы взвинченная. Ивен вас, наверно, совсем заездил с этой работой? Ну, идемте!

И она потащила Крис к столу.


Ивен стоял в стороне и наблюдал, как Крис общается со знаменитостями. С каждым новым бокалом шампанского, с каждой новой встречей и обменом любезностями он мрачнел все больше и больше. Крис буквально упивалась атмосферой этого приема. Слишком уж это было похоже на Сью-Энн. Такое благоговение перед внешним блеском звезд до добра не доводит!

Впрочем, Крис — не Сью-Энн.

Она куда сильнее, и натура у нее куда более крепкая.

А выглядела она просто великолепно! Даже чересчур. Она никогда не носила таких открытых платьев — по крайней мере, насколько он знал. Ивен повидал уйму блестящих, облегающих платьев с вырезом до пояса, но ни одной из женщин они не шли так, как Крис. Ему хотелось дать по морде всем этим важным, холеным господам, которые разглядывали Крис с таким видом, словно это новый десерт. Она принадлежит ему, Ивену, черт возьми!

Хотя нет. Не принадлежит. Он сам отказался от права на нее. Вчера она открылась ему, призналась в своих чувствах и поставила его перед выбором — а он, как последний трус, удрал в кусты. Вот и кусай теперь локти!

Ивен злился на себя и на всю эту дурацкую историю. И зачем он только пришел сюда? Того гляди, не выдержит и учинит что-нибудь непотребное. Он тихо чертыхнулся и залпом выпил бокал бренди. Он хотел согреться — его трясло, и отнюдь не оттого, что вечер был прохладный. Не надо было сюда приходить!

В течение двух часов Крис представляли актерам, режиссерам, сценаристам, продюсерам. Была там еще пара спортсменов и популярных певцов, каждый со своей свитой. Марла усердно подливала Крис шампанского, они фотографировались со знаменитостями: с известным репортером, с телеведущим, с сенатором, который поддерживал билль о борьбе с преступностью. Они мерились ростом с семифутовым баскетболистом, садились на колени к ведущим детских программ, целовали в щечку комика со старушечьим лицом и беспокойными руками, которые все время что-то теребили и дергали.

Крис смотрела по сторонам, разыскивая Ивена, но его нигде не было видно. А тут на нее сваливался очередной лауреат «Оскара», какая-нибудь стареющая звезда, или секс-бомба, или молодой актер с фигурой Геркулеса. Крис была истинной, страстной поклонницей кинематографа, и теперь здесь, рядом, были те самые артисты, которыми она восхищалась много лет. Она чувствовала бы себя на седьмом небе — если бы не Ивен!

Наконец она заметила его: он стоял в уголке и что-то прихлебывал из стакана. Он кивнул ей, она кивнула в ответ — и тут же рассмеялась чьей-то шутке. На самом деле она не расслышала, что ей сказали, но ей хотелось, чтобы он думал, будто ей очень весело. Весь вечер Крис пила шампанское, изображая из себя бывалую светскую даму. Самое смешное, что ее так и воспринимали. Она тоже сделалась звездой, хотя бы на один вечер.

В данный момент знаменитый адвокат, невероятно тучный человек, от которого чем-то неприятно пахло, дышал ей в лицо луковым запахом и расспрашивал о деталях сделки с Марлой. Он ее расспрашивал об этом весь вечер. Крис в десятый раз сказала ему, сколько ей заплатили, а он в десятый раз сообщил ей, что сумму следовало бы увеличить втрое и что он мог бы заняться этим.

— Спасибо, мистер Шенкмен, — сказала она. У нее начинала кружиться голова от шампанского.

— Зовите меня Эл.

— Хорошо, Эл. Спасибо, но я…

— Привет, Крис. Привет, Эл, — раздался у нее за спиной голос Ивена. Крис так и застыла с улыбкой на губах.

— Привет, Ивен, — сказал адвокат. — Ты тоже участвуешь в этой сделке с Марлой?

— Сценарий пишу.

— Я вот как раз говорил Крис…

— Извини, Эл, но я ее у тебя позаимствую на пару минут.

Эл Шенкмен пожал плечами и направился к буфету. Крис осталась на месте. Честно говоря, ей не очень-то хотелось смотреть в лицо Ивену.

— Веселишься? — спросил он.

Она напряглась, потом наконец обернулась к нему.

— Веселюсь. Не то что ты. Сидит как сыч в своем углу…

— Я не просто сижу. Я наблюдаю.

— Тогда извини.

Она отступила назад и оглядела его. Ивен был в мягком шерстяном пиджаке в мелкую коричневую и белую клеточку, в темно-коричневых брюках и в кремовой шелковой рубашке без галстука. Эта нарядная одежда вроде бы не вязалась с ковбойской внешностью Ивена и тем не менее шла ему. Хотя Крис тянуло бы к нему, даже если бы он был одет в обноски, словно чучело, охраняющее огород от птиц.

— Костюм тебе идет, — сказала она. — Я тебя еще ни разу не видела таким нарядным.

— Ну, такое со мной бывает раз в сто лет. Кстати, о нарядах: ты выглядишь весьма… соблазнительной. Платье великолепное, хотя на изготовление верха явно пожалели ткани.

При этом у него было такое лицо, что Крис охватила паника, хотя, казалось бы, с чего? Другие мужчины сегодня разглядывали ее не менее пристально. Она поспешно прикрыла грудь руками.

— Что, слишком открытое?

Ивену захотелось дать себе хорошего тумака. Ну зачем он ее расстроил?

— Слушай, не обращай на меня внимания. Смотришься ты действительно потрясающе, честное слово. Это я говорю гадости из ревности. Не хочу, чтобы другие видели то, что видел я.

Она тут же обрела прежнюю уверенность. Изумленно приподняла бровь:

— Надо же, я и не думала, что ты такой старомодный собственник!

— Может быть.

— Так-так, будем знать!

Глаза у нее подозрительно блестели. Интересно, сколько шампанского она уже выпила?

— Под личиной беспечного циника Ивена Стоуна таятся бури страстей!

Да, и язык у нее слегка заплетается…

— Таятся, таятся, — буркнул он. — Ты извини, что я спрашиваю, но сколько шампанского ты сегодня выпила?

Крис хихикнула, зажав рот ладонью.

— Ой, много! Хорошо, что мне не надо вести машину!

— Пойдем-ка на свежий воздух, — сказал Ивен, взяв ее под руку и увлекая к выходу.

— Но мы ведь и так на свежем воздухе!

— Здесь слишком много народу.

Он провел ее к галерее, что была за гардеробными. Они остановились, облокотившись на перила. Здесь они были одни. Над головой простиралось ночное небо. Звезд было почти не видно из-за легкого тумана. Огоньки в аллее выглядели расплывчатыми, словно сквозь запотевшее стекло.

Перед домом включили стереоустановку, и над холмами поплыла негромкая музыка. Как бы он хотел радоваться, наслаждаться жизнью! Ну почему он чувствует себя рыцарем на распутье?

— Как быстро ты во все это втянулась! — заметил Ивен. — Ты на этой вечеринке чувствуешь себя прямо как рыба в воде.

— А сам-то ты? Скажи честно, — Крис ткнула его пальцем в грудь, — много лет назад, когда ты впервые оказался на такой вечеринке, — неужели у тебя самого глаза не разбежались?

— Ну… может быть, — признался Ивен.

— И ты наверняка пылко влюбился в какую-нибудь звезду и мечтал провести с ней ночь. — Она все тыкала его пальцем.

Ивен взял ее за руку, чтобы заставить замолчать.

— Ну да, мечтал. Всякий мальчишка мечтает о чем-нибудь эдаком…

— Ну вот видишь! — Крис вырвала руку и махнула в сторону гостей. — Это тоже мечта, понимаешь? Я знаю, что это все не настоящее. Но я чертовски рада, что попала сюда.

— Не дай Бог, приживешься…

— Ну, этого как раз бояться не стоит!

Он пожал плечами.

— Как знать, как знать. Многие так начинают: сначала снимешься для какого-нибудь постера, потом вдруг — деньги, слава, власть, и все твои взгляды — да что там, вся твоя личность — неузнаваемо меняются за пару месяцев.

Она покачала головой, глядя в ночь.

— Терпеть не могу, когда ты становишься таким.

— Каким это?

— Циничным. Если тебе так противно жить в Лос-Анджелесе, отчего же ты не уедешь отсюда?

Он стиснул зубы, но ничего не ответил.

— Ты не обижайся, — продолжала Крис. — Я просто пытаюсь понять, почему человек живет в городе, который ненавидит?

— Я здесь работаю. Оттого и живу. Хочешь верь, хочешь нет, но я свою работу люблю, поэтому мирюсь со всем, что мне здесь не нравится. И вообще я живу не здесь, а в Малибу, подальше от всего этого гадюшника.

Крис повернулась, чтобы уйти — сейчас она чувствовала себя слишком обессиленной для подобного спора, — но Ивен схватил ее за плечи и снова развернул к себе.

— А теперь скажи мне ты, — продолжал он, пронзая ее пристальным взглядом, — почему ты сама живешь в этом своем городишке? Ведь тебе же там плохо, это сразу видно!

Крис принялась оправдываться.

— Ну, у меня там тоже работа. И дети…

— Ах да. Это верно.

Крис задумчиво нахмурилась. Потом кивнула.

— Вообще-то ты прав, я предпочла бы жить в другом месте. Где угодно, только не там. Но я боюсь что-то предпринять, чтобы сдвинуться с места.

— В этом мы похожи, не правда ли? — заметил он с горькой улыбкой.

Ивен отпустил Крис, и она тут же прислонилась к перилам.

— Ты знаешь, кажется, мне лучше сесть.

— Погоди.

Он скинул с себя пиджак, расстелил его на каменной скамье.

— Садись.

Крис буквально рухнула на скамью.

— Спасибо, Ивен.

Он сел рядом, взял ее за руку.

— Прости, пожалуйста. Я не хотел… не хотел портить тебе вечер.

— Ты ничего не испортил!

Ивен поглаживал пальцем тыльную сторону ее кисти.

— На самом деле ты попала в больное место. Я и сам часто спрашивал себя, какого черта я здесь делаю.

— Но ведь ты же сам сказал, что здесь у тебя работа…

— Да, конечно… но иногда я думаю, что, наверно, я заслуживаю как раз того, чтобы сидеть тут, с этими психами.

Крис заглянула ему в глаза. В глазах у Ивена стояла тоска. Весь ее гнев сразу куда-то улетучился. Ей захотелось сделать его счастливее, но она знала, что счастливым человека сделать может лишь он сам.

— Нет, ты этого не заслуживаешь, — тихо сказала она.

— Серьезно?

— Серьезно.

Ивен обнял ее за плечи, и она прижалась к нему.

Они долго сидели молча. У Крис все еще немного кружилась голова, и ей хотелось уснуть прямо тут, прижавшись щекой к шелковой рубашке Ивена. Нет, спать нельзя… она собиралась сказать что-то важное. Высказать какую-то мысль, которая возникла у нее сразу, как только она приехала в Лос-Анджелес.

— Ивен…

— Да?

— Слушай, вот все эти люди, участвующие в шоу-бизнесе, — мне кажется, что они немного преувеличивают и выставляют напоказ свои чувства…

— Немного?

— Ну хорошо, очень сильно. Но, по-моему, они не более извр… извр… извращенные, чем любые другие, — выговорила она и облизала губы. — Трудно говорить, язык заплетается. Я имею в виду, человек может развратиться в Лоумане с таким же успехом, как и в Голливуде. Дело не в месте, а в самом человеке.

— Какая глубокая философская мысль.

Она приподняла голову и легонько ткнула его кулаком в бок.

— Нечего со мной разговаривать таким снисходительным тоном!

— Извини.

— Нет, Ивен, подумай сам. — Крис снова опустила голову ему на плечо и почувствовала, как он крепче обнял ее. — Нет, конечно, здесь принято повсюду кричать о том, что другие держат в тайне. Все секреты в Голливуде на виду. Кто сделал косметическую операцию, кто перекрасил волосы. Вон в той гардеробной открыто курят марихуану. А эти парочки, которые удаляются в укромные уголки и через некоторое время возвращаются, оправляя одежду!

— Надо же, какая ты наблюдательная!

— Да это же только слепой не заметит! Но и у нас в Лоумане есть свои тайны. Наш мэр, Фрэнк, — помнишь его? — носит ботинки с потайным каблуком. А ты знаешь, отчего он до сих пор не женат? Из-за своей покойной матушки. Пока она была жива, она его никуда одного не отпускала.

— Неужели?

— Одна из кассирш в банке — неважно, как ее зовут, — много лет живет с президентом банка. Они встречаются каждую неделю в мотеле «Постой» на Шоссейной улице. Директор моей школы держит в столе бутылочку и прикладывается к ней каждый раз, как звенит звонок, так что к вечеру он уже совсем хороший. Люди есть люди, Ивен. Здесь они одеваются в парчу, в моем городе — в дешевую синтетику. И все равно они везде одинаковые. Хорошие, плохие, психи, нормальные… — Она икнула и поспешно зажала рот ладонью. — Вот это я и хотела тебе сказать. Может быть, это не так, но мне так кажется.

Он поцеловал ее в макушку.

— Приму к сведению.

— Да, я слишком много болтаю. Это все виновато шампанское…

Музыка проплывала над ними и таяла вдалеке. Печально заухала сова. Где-то залаяла собака. Крис и Ивен молчали.

Наконец Ивен нарушил молчание.

— Ты знаешь, Крис, я все-таки люблю тебя.


13


Она услышала эти слова, поняла их, но они почему-то не вызвали у нее ожидаемой радости.

— И тебя это мучает, — сказала она.

— С чего ты взяла? — У тебя голос совсем похоронный. Ах, Ивен, Ивен, что ж мне с тобой делать?

— Пристрелить, чтоб не мучился, — мрачно предложил Ивен. — Давно мне не было так хреново. Вся жизнь наперекосяк.

— Отчего? — Она почувствовала, что в один миг протрезвела.

Ивен снова прижал ее к себе, потом встал, подошел к краю галереи. Некоторое время смотрел в ночь, потом обернулся, облокотившись на перила.

— Я думал, что у меня все уже четко определено. Я знал, кто я такой, зачем живу и чего хочу в этой жизни. А потом появилась ты, и вдруг оказалось, что я на самом деле ничего о себе не знаю. Раньше у меня внутри был какой-то стержень. Я жил, руководствуясь тем, что связи не тянутся долго и на любовь рассчитывать не стоит, потому что это чувство — лишь необходимый элемент голливудских фильмов.

Он уставился в землю и покачал головой.

— А теперь? — спросила Крис.

— А теперь я чувствую, что меняюсь. И не уверен, что к лучшему. Стержень выпал. И я теперь себя чувствую каким-то… беззащитным и растерянным.

Ивен вскинул голову и уставился на нее, стиснув кулаки:

— Вот что ты со мной сделала!

— И ты не знаешь: то ли обнять меня в знак благодарности, то ли свернуть шею за то, что я разрушила твой привычный мир.

— Вот-вот, что-то в этом духе, — кивнул он, не улыбнувшись.

Он снова сел рядом с Крис и стиснул ее руки.

— Крис, — сказал Ивен дрожащим голосом. — Я ведь занудный, надменный, ревнивый тип. Я себялюбец и собственник. Я старый распутник и циник. Какого черта ты в меня влюбилась?

— Из мазохизма, наверное, — хмыкнула она.

— Слушай, я серьезно!

— Я понимаю, но ты слишком уж суров к себе. Да, конечно, может быть, все, что ты перечислил, есть в тебе, но ведь ты к тому же умный, талантливый, нежный и страстный, и еще — ты заставляешь меня чувствовать себя красивой и желанной. Наверно, это все тоже кое-чего стоит?

Он пожал плечами.

— Я еще не сказал тебе главного. Понимаешь, я не знаю, смогу ли я довериться женщине.

К тому времени Крис была трезва как стеклышко. Она кивнула.

— Это верно. Но это понять нетрудно. Твоя мать ушла из дому, жена тебя бросила, большинство женщин, которые у тебя были, сходились с тобой лишь потому, что им было что-то нужно от тебя, — насколько я понимаю, таких, как Марла, куда больше, чем таких, как Гарриет Нельсон. Неудивительно, что ты от женщин ничего хорошего не ждешь. Твоей вины здесь нет. Я…

И тут где-то рядом послышался голос Марлы:

— Крис! Ивен! Куда вы подевались? Крис!

— Вечно она не вовремя! — проворчал Ивен.

Крис зажала ему рот.

— Спрячемся от злой колдуньи? — шепотом спросила она. — Или выйдем ей навстречу?

Ивен пожал плечами.

— Это твой вечер. Поступай как хочешь.

— Крис! — голос Марлы послышался совсем рядом. — Ты где? Приехал Син Питерс и хочет с тобой познакомиться.

— Син Питерс? — Крис буквально расцвела, прижала руку к сердцу. — Син Питерс! Всю жизнь мечтала его увидеть.

— Он обрюзг, — хмуро сообщил Ивен. — Волосы красит. Мускулатуру поддерживает таблетками. Я слышал, что он импотент.

— Ивен, пожалуйста, пощади его! Нелегко ведь быть человеком-легендой.

— Да, верно. Ладно, ты иди, а я, пожалуй, поеду.

— Как?! — Крис вцепилась в его руку. Вся ее радость мгновенно растаяла.

— Терпеть не могу Сина Питерса. По крайней мере, в данный момент.

— Но…

— Слушай, Крис, настроение у меня поганое. Еще, того гляди, ляпну что-нибудь такое, что испортит тебе все удовольствие. Пиджак возьми себе, а то замерзнешь.

Он стряхнул с себя ее руку и встал.

— До свидания. Увидимся в отеле.

— Ивен…

— Я заеду к тебе. Обещаю.

Он скользнул куда-то в темноту, и вовремя: мгновение спустя раздался радостный возглас Марлы:

— Ах, вот вы где прячетесь!

Крис посмотрела вслед удаляющемуся Ивену, подавила внезапно охвативший ее страх и отправилась знакомиться с одним из кумиров всей своей жизни.


В три часа ночи раздался громкий стук в дверь. Крис не спала. Она выпила пару чашек кофе на кухне у Марлы, несколько стаканов воды в отеле, приняла две таблетки аспирина, и все равно голова у нее болела и настроение было тревожное. Она набросила халат и, хватаясь за гудящую голову, выбралась из спальни в гостиную, включила свет и открыла дверь.

Ивен стоял в своей обычной позе, облокотившись на косяк. Его светлая рубашка была измята, лицо мрачное. И все же он по-прежнему лучился уверенностью и мужским обаянием. Удивительно, как ему удается сохранять всю свою привлекательность даже тогда, когда ему плохо!

— Ты где был? — спросила она.

— Сидел в машине. Думал.

— Ну входи.

Она плотнее закуталась в халат и уселась в кресло, растирая виски кончиками пальцев.

Ивен закрыл дверь и подошел к Крис.

— Что, голова болит?

— Жутко. Можешь не говорить, что пить меньше надо. Я это и так знаю.

— Я и не собирался.

— Ладно. — Она откинулась на спинку кресла, подобрала ноги, прикрыла их халатом. — На приеме я чувствовала себя блестящей и остроумной, а теперь…

— Я не жду, что ты сейчас будешь блестящей и остроумной. Ну, как тебе Син Питерс?

— Знаешь, раньше он мне нравился больше. Ну ничего: я буду помнить Сина Питерса, который в кино побеждал всех негодяев и целовал красавиц, а того, с кем я встретилась сегодня, я лучше забуду. У него руки потные, и он все время приглаживает волосы — они у него действительно крашеные, — чтобы они прикрывали лысину.

Несмотря на усталость и раздражение, Ивен не мог не оценить острой наблюдательности Крис. Он улыбнулся ей, она тоже улыбнулась. Нет, Голливуд ее не съест. Зря он этого боялся.

— Я так понимаю, — спросил он, присев на подлокотник дивана, стоявшего рядом с креслом, — ты не собираешься сбежать с ним?

— Еще чего!

— И все-таки ты уезжаешь. Утром, насколько я помню.

— Да.

— А если я попрошу тебя остаться?

Вопрос его несколько ошарашил Крис.

— То есть?

— Если я предложу тебе взять детей, приехать сюда и поселиться со мной?

Крис стиснула подлокотники роскошного кресла и уставилась на Ивена. Она не верила своим ушам.

— Ты что, проверяешь, все ли у меня в порядке с головой? Или это серьезно?

— Куда уж серьезнее! Я все обдумал и решил, что у меня нет другого выхода. — Ивен смущенно взъерошил волосы, пробормотал себе под нос пару ругательств и потряс головой. — Ну скажи, есть ли более нелепый способ делать женщине предложение? Олух я, правда?

Крис покачала головой. Какие же сомнения терзают его! И как он злится, что она, Крис, это видит! Да, Ивен — человек старого закала. Типичный ковбой. Сильный мужчина, который страдает молча. И в одиночестве.

— Ивен… — произнесла она. — Я даже не знаю, что сказать…

— Ах, это ты не знаешь, что сказать? А мне-то каково? Я словами себе на хлеб зарабатываю, а теперь у меня нет слов! Совсем! Все, что я могу сказать, — если ты уедешь, я этого не вынесу.

В его удивительных бирюзовых глазах отражалось смятение.

— Я хочу попробовать, Крис. Серьезно. Поезжай в Лоуман, бери детей и возвращайся. Ты согласна?

Крис чувствовала себя опустошенной. Эти дни и ночи, проведенные с Ивеном, необходимость рассказывать о себе, прием, взлеты и падения этого дня… У нее голова шла кругом. Некоторое время она молча смотрела на него.

— Ты знаешь… Несколько часов назад я готова была дать руку на отсечение, лишь бы услышать от тебя эти слова. Но теперь… — она потрясла головой, — теперь все как-то не так. Нелепый какой-то разговор получается. Понимаешь, мне мало просто «попробовать». Мне нужно что-то большее, Ивен.

— Тебе нужны гарантии? Не знаю, смогу ли я тебе их дать…

— Да нет, не гарантии. — Она устало прикрыла глаза, потом снова посмотрела на Ивена. Его тело было так напряжено, словно он вот-вот вскочит с дивана. — Давай рассудим с практической точки зрения. Не будь у меня детей, я бы, конечно, сразу согласилась. Но у меня дети. Детям нужен отец.

Ивен кивнул.

— Да, конечно.

— Мне не хотелось бы отрывать их от дома, друзей, родного города, чтобы пожить с тобой пару месяцев, надоесть тебе и ждать того дня, когда ты решишь отправить нас обратно. Может быть, тебе стоит получше познакомиться с ними и понять, нужно ли тебе связываться со всем этим. Выдержишь ли ты такую обузу? Но речь пока не об этом. Мы с тобой провели вместе — сколько? — четыре дня. Может, стоит немного подождать для верности?

Он нахмурился и опустил глаза.

— Ивен, — устало сказала Крис, — я почти всю жизнь искала место, где я буду нужна. Место, которое станет моим домом. Я очень хочу, чтобы твой дом стал моим. Но сейчас ты предлагаешь мне сумасшедшую сделку, и не потому, что я тебе нужна, а потому, что ты боишься меня потерять.

Она задумчиво покачала головой.

— Боюсь, этого мало. Прости, Ивен, но это так.

— А что тебе нужно?

Крис жадно вглядывалась в его лицо, словно хотела запомнить его навсегда.

— Я… я не знаю. Доверие, наверно. Нет, я-то тебе верю, а вот ты… Ты мне пока не веришь. Ты все боишься, что я брошу тебя, как другие женщины.

Лицо его стало суровым.

— Это правда. Вот ты завтра уезжаешь — и откуда мне знать, вернешься ты или нет?

— Ты знаешь, многое приходится принимать на веру. А если ты никому не веришь — ни мне, ни даже самому себе, насколько я понимаю, — то никакими словами тебя не убедишь.

Она развела руками и снова уронила их на колени.

Ивен вглядывался в ее лицо, словно искал чего-то. Чего? Знака? Доказательств? Чуда?

Наконец он нарушил молчание.

— Знаешь, Крис, — печально улыбнулся он, — похоже, мы поменялись местами.

— Ты о чем?

— Когда мы встретились, ты была такая запуганная… Угнетенная тайнами прошлого. И задавленная грузом ответственности. А теперь ты освободилась от своих тайн, и от этого у тебя такой вид, словно ты помолодела лет на десять. Ты ведь теперь больше не боишься, верно? Ты теперь такая уверенная… я бы сказал, свободная. Совсем другой человек.

Да, в самом деле! Крис и сама заметила это, когда смотрелась в зеркало. Ивен прав, она действительно очень переменилась.

— И этим я обязана тебе.

— Ничего подобного. Просто я тебе вовремя подвернулся.

— Ивен, ты не прав. Это могло быть только с тобой. Ты меня спас.

— Ты думаешь? — он вяло пожал плечами. — Ну хорошо. Но в какой-то момент мы поменялись местами. Я раньше был свободным и уверенным в себе. Я ничего не боялся — по крайней мере, думал, что ничего не боюсь. А теперь, — тихо сказал он, — я боюсь. Смертельно боюсь…

Крис затаила дыхание, до глубины души взволнованная признанием Ивена. Как же трудно ему было произнести это!

— Ивен!

— Да?

— Ивен, я-то знаю, что такое страх.

— Да, ты это знаешь. А знаешь ли ты, как преодолеть его, как надеяться, как… Что ты тогда сказала? Как верить в то, что невозможное — возможно? Я еще не научился этому. Этому можно научиться, как ты думаешь?

— Можно. Конечно, можно. Посмотри на меня.

— Хотел бы я быть таким, как ты. Может, когда-нибудь и стану.

Он легко поднялся и встал перед Крис. Она подняла голову в тот же миг, как Ивен наклонился. Они улыбнулись друг другу, и губы их встретились. Это был нежный, мягкий поцелуй. Он не сулил ответа на вопросы и не решал будущих проблем, но Крис стало от него очень хорошо.

Ивен взял ее лицо в ладони и долго смотрел на нее. В глазах его было столько грусти и боли, что ей захотелось немедленно обнять и утешить его. Но Крис осталась сидеть — она знала, что иначе нельзя. Он должен пройти этот путь сам.

— Я лучше пойду, — сказал Ивен. — У тебя завтра самолет рано утром. Я не стану просить, чтобы ты меня ждала, — я не знаю, когда смогу приехать. Но я постараюсь быть таким человеком, какой тебе нужен. Чтобы мы могли быть вместе.

— Ивен, все, что мне от тебя нужно, это ты сам. И чтобы ты любил меня.

Он кивнул и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся. На лице у него играла знакомая насмешливая улыбочка.

— Мне будет ужасно не хватать тебя. Счастливого пути, Крис.


Ивен стоял на горе и смотрел вниз. Он не был здесь уже несколько недель. Моросил назойливый осенний дождь. Вставало солнце, но его не было видно за облаками. Все было серое. Море, небо, машины на дороге. Даже фар не было видно — все тонуло в серой мгле.

В голове крутились слова, реплики и куски диалога из сценария. Перед глазами вставали картинки — словно стоп-кадры из фильма:

Крис восемнадцать — она смотрит в лобовое стекло машины, одна рука бессознательно прикрывает округлившийся живот;

Крис в холодной белой больничной палате плачет над телом мужа;

Крис смотрит в глаза беспомощной женщине, которая лежит связанная на полу магазина, и взглядом ободряет ее, хотя к ее виску приставлено дуло револьвера;

выражение ее глаз в тот момент, когда он уходил — и взгляд у нее был такой же холодный, как тоска у него на сердце.

И вот так почти месяц. Ивен работал как проклятый, торопясь закончить сценарий. Он почти не спал, никого не принимал, никуда не выезжал — он писал. Сцены и реплики лились из него потоком. Он знал, что это, возможно, лучшее из того, что он когда-либо писал, но не это было важно.

Он сказал Крис, что ему будет не хватать ее, и не ошибся.

Ивен даже не подозревал, насколько Крис завладела его душой. Вот и эта вершина, которая раньше безраздельно принадлежала ему, теперь навсегда стала для него местом, где Крис рассказывала ему о себе, откуда они вместе любовались закатом, где они целовались. Теперь вершина принадлежала им обоим.

Как он тосковал по ней! У него было такое чувство, словно он потерял часть самого себя. Будто ему отрубили руку.

Ивен стоял, не обращая внимания на дождь. Капли дрожали у него на ресницах, словно слезы.

— Крис! — сказал он вслух. — Крис…

И, едва он произнес это имя, ему почудилось, что она здесь, рядом. И ее присутствие грело его даже в это холодное осеннее утро.

И еще один кусок льда растаял в его сердце, как таяла его ледяная броня с тех незабываемых четырех дней, что они провели вместе с Крис. Казалось, он всю жизнь носил в себе этот лед. Но теперь лед таял, уступая место чему-то живому и горячему, какому-то новому чувству, такому реальному и жизнеутверждающему, какого Ивен не испытывал за всю свою жизнь.

Теперь он знал точно: Крис — часть его, и сам он — часть ее.

Борьба с самим собой завершилась.


— Здрасьте, миссис Макконнел.

— Здравствуй, Леон.

Крис затворила дверь кабинета директора и пошла через холл, машинально отвечая на приветствия детей и других учителей. Но думала она о другом.

Она приняла решение. Она сообщила директору, что в ближайшее время собирается уйти из школы. А утром сказала Доре, что к лету уедет вместе с детьми. Когда Дора спросила, куда это она собралась, Крис сказала, что не знает. Может быть, куда-нибудь к морю.

Дора сперва недоумевала, потом долго сердилась, потом плакала. Крис тоже плакала и говорила пожилой свекрови, что, куда бы они ни переехали, они всегда будут ей рады. Дора говорила, что Крис вернулась из Лос-Анджелеса другим человеком, и Крис признала, что так оно и есть. Месяц тому назад она свалила со своих плеч груз мучивших ее долгие годы тайн и посмотрела на окружающий мир другими глазами.

И еще она влюбилась, но это пока на ее жизнь не влияло.

От Ивена не было ни слуху ни духу. По ночам Крис плакала в подушку. Как он там? Что с ним? И увидит ли она его?

Она вышла во двор. Повсюду бегали, играли, смеялись ребятишки. Она любила детей, ей нравилось учить их — и она была хорошей учительницей. Куда бы она ни поехала, она и там будет учительницей.

Зазвенел звонок, возвещая конец утренней перемены. Ребята бросились к школе — небольшому кирпичному зданию.

— Хэлло, миссис Макконнел!

— Хэлло, Билли.

— Здрасьте, миссис Макконнел.

— Здравствуйте, девочки.

Через пару минут двор опустел. У Крис сейчас не было урока, и она решила не возвращаться в учительскую, а побыть в опустевшем школьном дворе.

Она села на качели. Ветер гонял по двору опавшие листья. Крис поддала лист ногой. День был ветреный и пасмурный. Хорошо, что она надела сегодня пальто! Крис прикрыла глаза и стала раскачиваться, подняв лицо к небу. Пахло яблоками. Это напомнило ей, что скоро День Благодарения. Где-то она будет его встречать на будущий год?

— Хэлло, миссис Макконнел.

Сердце подскочило, потом забилось быстро-быстро. Она подняла голову — и увидела знакомые глаза цвета морской воды. Морщинки у глаз и на лбу как будто слегка разгладились — наверное, от холода. И выражение лица у Ивена было теперь другое. Не такое замкнутое.

Одет он был как обычно: линялые джинсы, высокие ботинки. Поверх тенниски была наброшена ветровка нараспашку — единственная уступка погоде. Волосы, как всегда, нестриженые, еще более длинные и лохматые, чем обычно. И, разумеется, он был все так же великолепен и привлекателен.

Сердце неистово колотилось, ей показалось, что его удары слышны далеко вокруг, как набат. Крис попыталась унять возбуждение, охватившее ее при виде Ивена.

— Нельзя же так пугать человека! — улыбнулась она. — А если бы я свалилась?

— Ничего, дети каждый день падают с качелей. Большинство остаются в живых.

— У них упругие кости.

— Давай проверим, какие они у тебя!

И она надеялась забыть этого человека? Какая же она дура!

— Чур, не пищать! — лукаво усмехнулся Ивен и зашел сзади. — Держись!

Он отвел качели назад и толкнул. Крис взвизгнула. Ивен снова толкнул ее и раскачал высоко-высоко, как в детстве.

— Марла в фильме снимается, — рассказывал Ивен, раскачивая качели. — В кино, а не на телевидении. Она играет Гвен во «Втором порыве».

Крис раскачивалась все выше и выше, охваченная ощущением свободы и восторга.

— Я читала эту книгу. Книга так себе, но роль для нее вполне подходит.

— Она тоже так думает. — Ивен говорил громко, а то бы она его не расслышала: в ушах свистел ветер. — Она прямо стонет от счастья!

— Ага, даже здесь слышно!

Ивен подошел к качелям сбоку, оперся рукой на металлическую опору и смотрел, как Крис качается.

— Я закончил сценарий.

— Как быстро! — Крис громко рассмеялась, пролетая мимо него. «Еще чуть повыше — и я взлечу!» — подумала она.

— Но снимать его не будут.

— Это почему? — Крис перестала раскачиваться, и движение качелей замедлилось.

— Понимаешь, для большинства актеров работа на телевидении — это что-то второстепенное. Они все стараются прорваться в настоящий кинематограф. Марла прорвалась, так что теперь ей не до твоей истории. А к тому времени, когда закончатся съемки этого фильма, пройдет уже год и твоя история устареет.

Крис остановила качели. Странно, но новости Ивена почему-то вызвали в ней противоречивые чувства.

Ивен присел на качели рядом с ней.

— Я думал, ты обрадуешься.

— Да нет, я рада, конечно. Я с самого начала не хотела, чтобы обо мне снимали фильм. А деньги я все равно уже получила. Но ведь на это потрачено столько времени… Ты писал, старался, а теперь все это коту под хвост.

— В первый раз, что ли! — пожал плечами Ивен. — А сценарий вышел хороший. Я тебе как-нибудь дам почитать.

— Спасибо.

— Я думал, ты вздохнешь с облегчением. Ты ведь так боялась, что кто-нибудь докопается до твоего прошлого…

— Ты знаешь, я уже не боюсь. Я, конечно, натворила много глупостей, ну и что? Я ведь тогда была еще девчонкой. — Она улыбнулась. — Ты знаешь, я наконец успокоилась.

— Ну и слава Богу. А Брайану с Лизой ты рассказывала?

— Кое-что. То, что они могут понять. Подрастут — расскажу остальное.

Она прислонилась головой к цепи, на которой были подвешены качели, и посмотрела на Ивена. Господи, как же хорошо, что он приехал!

— Ну ладно, что это мы все обо мне да обо мне, — сказала она. — Та сам-то как?

— Одиноко мне.

— Да, я понимаю.

Он улыбнулся ей — не как обычно, словно нехотя, а открыто, почти по-детски. Раньше с ним такого не бывало.

— Здравствуй, — тихо сказал он.

— Здравствуй.

Ивен протянул руку и погладил Крис по щеке, потом снова уронил руку на колени. Кожа у нее была нежная, как персик.

— Ты знаешь, пока я писал сценарий, со мной начали твориться странные вещи.

— Какие?

— Что-то вроде… Преображения, что ли. Понимаешь, я писал историю запуганной, одинокой женщины, которая при этом была невероятно храброй. Я имею в виду не тот вечер, когда ей приставили дуло к виску, — это началось раньше. У нее не было ничего — совсем ничего: ни имени, ни семьи, ни помощи, ни любви, — и ей все же удалось стать замечательным человеком. Она окончила колледж, нашла хорошую работу, родила двоих детей. У нее есть свои принципы и ценности, чувство чести и собственного достоинства и неугасимая жизнерадостность. Вот эта женщина и стала моим героем.

Крис покраснела, замахала руками.

— Ивен, замолчи, не надо!

Но Ивен молчать не собирался. Это было слишком важно, чтобы заботиться о ложной скромности.

— И я тогда подумал: черт возьми, если она смогла выбраться из всего этого, почему я не могу? И когда я подумал об этом, со мной начало твориться нечто. Это было что-то вроде мысленной связи с тобой. Ты делилась со мной своим мужеством, своим оптимизмом. Не очень щедро, — усмехнулся он, — но достаточно, чтобы мир выглядел не таким мрачным. Мой герой… Кстати, это ничего, что я говорю «герой», а не «героиня»?

— Да нет, но…

Он взялся за цепь и принялся легонько раскачивать качели.

— На самом деле для меня ты действительно герой, но это ничего не меняет в наших отношениях.

— Знаешь, я всегда считала героем тебя, — сказала Крис, устремив на него большие серые глаза. — Ты спас меня от Марлы и от толпы на ярмарке. Ты выслушал меня, когда мне было плохо. Теперь у меня есть кому рассказать все тайны. Рядом с тобой я могу быть честной. Господи, Ивен, если кто из нас герой, так это ты!

Ивен пристально посмотрел на нее, потом кивнул.

— Мы с тобой оба люди незаурядные, не так ли?

— Видимо, да.

Они еще некоторое время смотрели в глаза друг другу, и Крис почувствовала, что тяжесть в груди — свинцовая тяжесть, которая мучила ее целый месяц, — растаяла. Она даже не заметила, как это произошло. Порыв ветра принес запах горящих листьев.

Ивен нарушил молчание первым.

— Кстати, привет тебе от Бастера.

— Да, как там Бастер? Как твой дом? Как Лос-Анджелес?

— Да все по-старому.

— Испорченный и развращенный?

— В Лос-Анджелесе живут люди. И плохие, и хорошие — как некогда убеждал меня некий философ в юбке.

— Понятно. Рада это слышать.

Ивен сунул руку в задний карман и достал оттуда помявшийся сверточек.

— Держи, это тебе.

Сердце у Крис снова забилось. Она развернула тоненькую бумажку. Внутри оказалось великолепное старинное кольцо, золотое, с бриллиантами и жемчугом. Она принялась разглядывать его сквозь набежавшие слезы.

— Какая красота!

— Я надеюсь, ты будешь его носить. У меня тут появились кое-какие планы. Тебе интересно их выслушать?

— Расскажи.

— Я, пожалуй, немного поживу здесь.

— В Лоумане?

— Ну да. Познакомлюсь с детьми, приручу их, приручу тебя, женюсь на тебе…

Крис только ахнула — сказать она ничего не могла.

— Медовый месяц мы проведем там, где ты захочешь — хоть на Северном полюсе! Потом ты соберешься и переедешь ко мне. Места там всем хватит.

— И Доре тоже?

Лицо у Ивена вытянулось.

— А без нее нельзя?

Крис фыркнула.

— Да нет, я шучу. Она отсюда никуда не поедет. Но она ведь захочет нас навещать.

— Да? Ну ладно, когда она приедет, будешь держать меня в кабинете привязанным к стулу.

И они оба рассмеялись. Ивен стиснул ее руку, и у Крис вдруг закружилась голова. Она посмотрела на кольцо, покачала головой.

— Да, планы у тебя, конечно, грандиозные…

— Подожди, это еще не все.

Она вскинула голову.

— Еще что-то? Слушай, парень, для сурового ковбоя ты сегодня на диво разговорчив.

Ивен опустился перед ней на одно колено и прижал к сердцу ее руку.

— Крис!

— Что?

— Ты согласна стать моей женой?

— Да.

— Вот и славно. Как ты думаешь, не стоит ли нам завести еще одного ребенка? А может, даже двоих…

Крис ненадолго задумалась.

— Ну что ж, может, я и соглашусь. Если хорошенько попросишь.

— В этом можешь не сомневаться. Потому что я хочу, чтобы у меня была своя семья. Это будет центром моей жизни: семья — и ты.

— Надо же, как я на тебя повлияла!

Он усмехнулся.

— Сильнее, чем ты думаешь.

Его лицо вновь стало серьезным, и, если бы Крис хуже знала его, она подумала бы, что глаза его увлажнились. — Все дело в том, — тихо сказал Ивен, — что я люблю тебя. Я люблю тебя каждой своей частицей.

И тут Крис наконец не выдержала и расплакалась. Она была невыносимо счастлива.

— Я верю тебе, Ивен Стоун, — сказала она. — Я верю, что ты любишь меня. И это очень кстати, потому что я люблю тебя не меньше.

— До сих пор?

— Конечно! Я всегда буду любить тебя.

— Ловлю на слове!

— Сколько угодно! Я твоя навеки!

И Ивен крепко обнял ее, прямо посреди школьного двора, у качелей. Свистел ветер, было пасмурно, кружили опавшие листья, но Крис впервые в жизни было так хорошо, тепло и уютно.