Растоптанная гордость
Джульетта Армстронг








Семейство Фрейни постигло несчастье — в автокатастрофе погибли родители, и четверо детей остались сиротами. Старшая сестра Сильвия решает возложить на себя всю ответственность за младших. Поначалу ей приходится трудно. Даже Джулиан, человек, которого она искренне любила, оскорбил ее. Он решил, что она в сговоре с дядюшкой-опекуном, который присвоил деньги своих подопечных. Но гордость не позволила ей оправдываться перед ним. Сильвия уверена, что рано или поздно Джулиан узнает, что она ни в чем не виновата…






Джульетта Армстронг

Растоптанная гордость





Глава 1


Спокойно и методично младшая из сестер Фрейни дышала на оконное стекло в гостиной, пока на нем не образовалось мутное пятно довольно внушительных размеров. Тогда, уверенно водя пухлым указательным пальчиком, она принялась вырисовывать на нем профиль немолодого мужчины с орлиным носом, на котором красовались очки в увесистой оправе, резко выступающим вперед подбородком и роскошной шевелюрой.

Несколько мгновений она удовлетворенно разглядывала изображение, потом сердито, обращаясь скорее к самой себе, нежели к остальным, проворчала:

— Слава Богу, сестричка возвращается одна. Пусть бы дядя Дон оставался навсегда в своей Австралии, или в Африке, или где там еще. — И тут же с открытым вызовом, уже для брата и сестры, прибавила: — Стыдно, конечно, но я с трудом переношу дядю Дона.

— Пэм! — Семнадцатилетняя Дафни, примостившаяся у другого окна и беспокойно вглядывавшаяся в январские сумерки, обернулась и изумленно посмотрела на младшую сестру. — Как такое может прийти в голову? Постыдись, Пэм. Ведь всякому известно, что дядя Дон поистине святой человек и всю жизнь посвятил благотворительности.

— Ну, значит, святые не по моей части. — Взмахнув упругими толстенькими косичками, Пэм отвернулась от нарисованного на стекле шедевра и, изобразив на своем веснушчатом личике самое что ни на есть благочестивое выражение, нараспев прогнусавила: — Мои дорогие детки, богатство само по себе не есть преступление. Если его правильно использовать…

— Прекрати! — вспылила Дафни.

В разговор вмешался Мартин. До сих пор он сидел возле камина, уткнувшись в книгу, лежавшую прямо поверх французского бульдога, мирно похрапывающего у него на коленях.

— Да ладно тебе, Даф, не заводись. Ты же знаешь, Пэм всегда выступает в пику другим.

— Да, но когда вспомнишь, как добр был к нам дядя Дональд… После того как мама и папа… — Она осеклась. Даже сейчас, через три года после ужасной автомобильной катастрофы на Грейт-Норт-роуд, в считанные мгновения перевернувшей всю их жизнь, она не могла говорить о ней спокойно. Немного погодя, взяв себя в руки, она поспешно продолжила: — Хотя он нам и не родной дядя, но все равно хочет, чтобы мы жили с ним. Разумеется, я знаю, что у нас есть и свои деньги, но, если и так, все равно, рисовать его карикатуры на его собственном окне — это уж слишком!

Повернувшись в кресле, Мартин полюбовался на художество сестры и усмехнулся:

— А что, очень даже здорово вышло. Вылитый старик.

Дафни вспыхнула румянцем.

— Ты же старшеклассник, Мартин, и мог бы перестать подыгрывать Пэм и поощрять все ее выходки, — вскипела она.

И когда словесная перепалка уже грозила перерасти в ссору, Пэм вдруг радостно воскликнула:

— Ура! Машина едет!

И сразу же все пошло вверх дном. Сбросив с колен книгу и собаку, зашедшуюся заливистым лаем, Мартин вскочил с кресла, сестры бросились из комнаты, и вся троица сломя голову помчалась вниз, где чуть не сбила с ног Фэнли, старого дворецкого, который со своим обычным невозмутимым видом открывал массивную дверь в передней.

В прихожую впорхнула тоненькая девушка в норковой шубке, за нею по пятам, сияя улыбкой, следовал нагруженный вещами шофер. Внешность ее, миловидная, но скромная — каштановые волосы, светло-карие глаза, — нисколько не претендовала на классическую красоту. Будучи на шесть лет младше, Дафни со своей роскошной гривой просто затмевала сестру. Зато было в облике девушки нечто такое, что несомненно можно было бы назвать ярко выраженной индивидуальностью, так что уже через мгновение апатия, царившая в стенах викторианского особняка, начисто исчезла и дом наполнился жизнью.

Радостно возбужденные, обе младших сестры и брат буквально набросились на нее, а Генри прыгал вокруг и старался лизнуть каждого, включая преисполненного важности Фэнли. Поднялась из подвального помещения миссис Вуд, кухарка, вместе с Айви, девушкой-подростком, недавно выписанной ей в помощь, так что прошло еще довольно много времени, пока наша путешественница наконец очутилась в своей комнате и там воцарилась относительная тишина.

Именно относительная, потому что пока она приводила себя в порядок с дороги, Дафни и Памела с величайшим усердием распаковывали чемоданы, по ходу дела извлекая из них множество любопытных вещей и сопровождая этот процесс непрекращающимся шквалом вопросов и замечаний. Потом ее увлекли в гостиную, где усадили на почетное место в ожидании подарков и рассказов.

— Прости, Сильвия, что набросились на тебя, словно дикие звери, но мы ведь не видели тебя целую вечность. — Сидя на корточках на коврике перед камином, придерживая одною рукою пока еще не угомонившегося Генри, Мартин влюбленно смотрел на сестру. — Твои письма были такие короткие, правда, это лучше, чем совсем ничего. Зато теперь мы хотим узнать все, буквально все.

— Да, все: и что ты делала, и каких людей встречала во время плавания и путешествия по Австралии, — со своего места вторила ему Дафни.

— И в какие приключения попадала, — вставила семилетняя Пэм, ласково прижимаясь к сестре. — Мы все хотим узнать: и про кенгуру, и про собаку динго, и про все, про все, про все.

Сильвия рассмеялась:

— Может, сначала разберете подарки? По-моему, они пришлись в самый раз, ведь недавно было Рождество. — И она принялась раздавать им свертки, грудой лежавшие у ее ног: коробочки с турецкими сладостями, отрезы восточного шелка, бирюзовые и нефритовые ожерелья. Была там крикетная бита для Мартина, приобретенная на благотворительном аукционе в Мельбурне и принадлежавшая некогда знаменитому австралийскому игроку; теннисная ракетка для Дафни и великолепная расписная шкатулка ручной работы для Пэм. Генри тоже получил подарок — ярко-красный кожаный ошейник, купленный в крупнейшем магазине Сиднея. Что касается прислуги, то и ее не обошли стороной. Фэнли получил инкрустированную шкатулку с сигарами, миссис Вуд — кожаную дамскую сумочку, а молоденькая Айви, круглая сирота, взятая в дом благодаря стараниям дяди Дона, — коробку со сладостями и позолоченные украшения, вызвавшие у нее такой восторг, который она, как ни старалась, не могла скрыть.

Затем наступила очередь Сильвии принимать запоздалые рождественские подарки, а пока все изливали восторги и благодарности, Фэнли принес чай.

Это был уж чай так чай — истинная отрада для того, кто только что вернулся из длительного путешествия: сдобные пышки и булочки, ежевичное желе и мед, блюда с эклерами, имбирным и кокосовым печеньем, а венчал угощение пышный белоснежно-розовый рождественский торт. Даже Мартин и Пэм, ненавидевшие чаепития в гостиной, на этот раз не выражали недовольства.

И только когда пиршество закончилось и тяжелые бордовые шторы были задернуты, отгородив их от царящего за окном зимнего мрака, Сильвия попыталась отбиться от шквала вопросов. Неожиданно глаза ее засияли, щеки зарделись, и она тихо проговорила:

— Я скажу вам самую главную новость. На обратном пути я познакомилась с одним замечательным человеком, с которым все мы, я надеюсь, будем теперь часто видеться.

Наступила тишина, потом наконец Пэм чуть хрипло и как-то сдавленно поинтересовалась:

— Конечно же это был мужчина?

Сильвия смутилась.

— Я этого не говорила, Пэм! — словно оправдываясь, воскликнула она, но тут же, окинув взглядом встревоженные юные лица, почти с вызовом сообщила: — Его зовут Хью Мерринг, и должна вам сказать, мои дорогие, он… он ужасно мил!

— Сильвия, как это здорово! — радостно подхватила Дафни, а Мартин вдруг коротко спросил:

— И что же, сестричка, ты собираешься за него замуж?

— Думаю, да. И очень скоро. — Теперь в голосе Сильвии почему-то звучало сомнение. — Дяде Дону он сразу пришелся по душе, дядя даже считает, что чем раньше мы поженимся, тем лучше. Но вы же знаете, какой он у нас идеалист. А мне, признаться, чуточку страшновато выходить замуж так сразу за человека, которого я мало знаю. Конечно, все это очень романтично…

— Все-таки удивительные создания вы, девушки, — насмешливо заметил Мартин. — Случись мне попасть в океанский круиз, я все свое свободное время проводил бы в моторном отделении. Выбирался бы наверх только поесть да сыграть в теннис на палубе. Такое у меня представление о приятном путешествии.

— А я бы и вовсе не поплыла на какой-то старой посудине, — проворно вставила Памела. — Просто не понимаю, почему дядя Дон не летает самолетами. Обязательно ему надо таскаться по морю.

— Потому что, путешествуя по морю, он имеет больше возможности завести нужные знакомства для своих благотворительных целей, — мягко пояснила Сильвия. — Однако мы несколько отвлеклись. Я еще хотела сообщить вам, что, наверное, снова уеду на пару дней, но только на выходные. Хью пригласил меня к себе. У них дом в Глостершире, и он хочет познакомить меня со своей мамой. — Заметив, какое разочарование вызвали ее слова, она поспешно прибавила: — Всего лишь на выходные. В конце концов, справлялись же вы без меня все эти три месяца.

— Ну если ты не собираешься остаться там навсегда, тогда конечно… — угрюмо заметил Мартин.

А Дафни, которой и самой были не чужды романтические грезы — разве не она целых два семестра тайком вздыхала по учителю рисования? — с нетерпением поинтересовалась:

— Сильвия, а у тебя есть его фотография?

Сильвия открыла сумочку и достала конверт:

— Да, у меня есть несколько снимков, правда, по большей части групповых. Вот это он. Вот этот, такой высокий, красивый, с чудесными волосами.

С величайшим интересом младшие сестры Фрейни придирчиво изучали фотографии, разглядывая мистера Мерринга во всех видах — в плавках, в спортивном костюме, в смокинге, в маскарадном наряде, — после чего даже Пэм вынуждена была признать, что он «выглядит лучше остальных».

— Интересно, чем же он полюбился дядюшке Дону? — спросила она со свойственной ей бесцеремонностью. — Он что, пожертвовал большую сумму на дядюшкины благотворительные дела?

Сильвия усмехнулась:

— Какая же ты смешная девочка. Он вовсе не богат и понравился дяде Дону потому же, почему и мне, — он просто ужасно мил.

В разговор снова вмешался Мартин:

— Почему же дядя Дон пересел в Бомбее и отправился в Дурбан, а не поехал вместе с тобою домой? Ведь он же сам всегда твердит, что «все надо делать по плану».

Сильвия пожала плечами:

— В Бомбее его ждало какое-то важное письмо, кажется, речь шла о расширении его благотворительных планов и что-то про Африку. Вот он и изменил маршрут. Сказал, что, когда соберется домой, сразу же нам телеграфирует.

Как обычно, обсуждение дядюшки Дона быстро закончилось. Его великие цели были столь бескорыстны, а долгие отъезды столь часты, что никто не испытывал к ним особого интереса, и вскоре разговор снова перешел на Хью Мерринга.

Как объяснила Сильвия, в Австралию он ездил на несколько месяцев поправить здоровье. На самом деле ничего опасного не было, просто хотел набраться сил. Еще она рассказала, что он учится на адвоката и что его ужасно радует перспектива перебраться вскоре в родную деревушку Котсвольд, где прошли его детские годы и где не нужно будет каждый день продираться сквозь толпу, снующую по задымленным улицам.

Затаив дыхание, они внимательно слушали, и Сильвия вдруг почувствовала, что они боятся ее замужества. Ведь последние три года она была им и матерью, и другом, и советчицей, это ее они посвящали в свои радости и печали, а теперь вот она собирается уехать от них, чтобы жить с совершенно чужим человеком. Без нее они больше не будут крепкой, сплоченной семьей, каждый из них будет предоставлен самому себе. И эта горькая мысль ледяным дуновением коснулась их сердец.

— Знаю, о чем вы подумали. — Сильвия внезапно выпрямилась и тряхнула коротко остриженными каштановыми волосами. — Только вы меня не так поняли. Человек, который женится на мне, должен будет принять и вас троих. У каждого из нас есть свои деньги, и речь вовсе не идет о том, что кто-то кого-то будет содержать. Но с тех пор, как мы потеряли родителей, мой дом должен быть и всегда будет и вашим домом.

Вздох облегчения пронесся по комнате, но тут же Мартин спросил с подозрением:

— А самому Хью Меррингу ты об этом говорила?

Она кивнула; глаза ее сияли, губы были решительно сжаты.

— Он считает, что это отличная идея. В огромном особняке, в котором они живут с матушкой, хватит места для целой семьи и… — Она на мгновение замялась, потом прибавила: — И денег для этого много не понадобится.

— А дядя Дональд не обидится, если мы уедем от него все разом? — спросила Дафни, осененная внезапным предположением.

Снисходительно улыбнувшись, Сильвия покачала головой:

— Ну что ты? Он слишком непрактичный и мечтательный человек, чтобы беспокоиться о подобных вещах. Конечно, я не хочу сказать, что он нас не любит, и все же…

Она пожала худенькими плечиками, оставив Памеле закончить фразу:

— …и все же он вряд ли заметит наш уход.




Глава 2


Окончательное решение родилось в голове Сильвии ночью, когда она наконец осталась одна в своей серебристо-зеленой спальне. Она отложит на несколько дней визит к Хью, пока у «детей», как она их до сих пор про себя называла, не кончатся каникулы и они не вернутся в школу. Для Дафни и Пэм не будет особой разницы, ведь они учатся в обычной дневной школе, а вот Мартину будет намного труднее, если она уедет на остаток каникул. К тому же она еще никогда не оставляла их на Рождество.

Влюбленные, думала Сильвия, становятся ужасно эгоистичными, в особенности если долго пробыли вместе с предметом своей страсти, как это и было во время ее беззаботного путешествия по Австралии. Находясь рядом с Хью, слушая его нежный голос, глядя в его пылающие страстью глаза, она легко забывала о Дафни, Пэм и Мартине и о том, как они, в сущности, зависят от нее. Впрочем, время от времени она вспоминала о них, и душа ее наполнялась нежностью. Сейчас, когда она вновь дома, образ Хью отошел на второй план, а романтическое чувство уступило место земным заботам — нужно было написать письмо директрисе Пэм с просьбой о дополнительных уроках рисования, заказать новое пальто для Мартина и договориться о визите к дантисту для Дафни.

С другой стороны, Сильвия была полна решимости. Ей было жаль огорчать Хью, откладывая свой визит в Глостершир, зато потом она намеревалась посвятить ему полностью несколько дней. На некоторое время она постарается выкинуть из головы заботы о семье.

И все же осуществить подобное решение оказалось совсем непросто, и Сильвия вскоре поняла это. Садясь в одну из пятниц в начале февраля в поезд на Пэддингтонском вокзале, она чувствовала, как сердце ее изнывает от радостного предвкушения скорой встречи с Хью. Разумеется, она не могла не заметить неровных букв в письмах, которые он ей слал все эти три недели, или дрожи в голосе, звучавшем на другом конце телефонного провода, однако прикосновение руки, нежных губ — вот чего она так ждала и в предвкушении чего изнывало ее сердце.

Наконец радостная встреча на вокзале в Холи-Хилл состоялась, и Сильвия не без гордости отметила про себя, как ладно сидит на его статной фигуре твидовый костюм.

— Ты выглядишь совсем по-другому, мне странно видеть тебя таким, — сказала она, когда, взяв под руку, он вел ее к своей машине.

Хью улыбнулся:

— А ты, любимая, выглядишь как и прежде, только стала еще красивее. И мне это совсем не странно, наоборот, я ужасно зол, потому что вместо того, чтобы провести все выходные наедине с тобой, я буду вынужден делить твое общество с занудой кузеном, которого, как назло, принесло сегодня утром из Лондона.

— Что и говорить, опрометчиво с его стороны, — согласилась Сильвия, улыбаясь. — И чем ты собираешься с ним заняться?

— О, на самом деле он приехал к матушке поговорить о чем-то важном. — Хью завел двигатель, и машина тронулась. — Он ведет ее дела, и, надо признать, отлично с этим справляется. К тому же он достаточно приятен в общении, если учесть, что является владельцем крупной инженерной компании.

— Вот как? — рассеянно проронила Сильвия — ей было неинтересно слушать про преуспевающего и, судя по всему, далеко не юного родственника Хью, но тот, казалось, не исчерпал еще этой темы.

— В сущности, он отличный малый, — продолжал юноша с какой-то странной непреклонностью в голосе, изумившей Сильвию. — Он обладает всеми достоинствами, которых явно не хватает мне.

Сильвия удивленно повела бровью:

— А ты, в свою очередь, обладаешь качествами, каких нет у него.

Хью молчал, глядя перед собой, и Сильвия, еще более удивленная, с оттенком нетерпения в голосе воскликнула:

— Знаешь, мне в общем-то мало интересен этот образец совершенства. Твоя мать — единственный человек, с которым мне действительно хотелось бы познакомиться.

— О, матушке тоже не терпится увидеть тебя. Она очень взволнована от предвкушения этой встречи.

— Ты говоришь так, будто мы уже помолвлены.

— Так оно и есть, любимая. — Теперь они ехали по ровной дороге, и, держа одной рукой руль, а другой обняв ее за плечи, он наклонился и нежно поцеловал ее. — Матушка уже написала в свой банк, чтобы ей прислали фамильное кольцо, ужасное на вид, зато безумно дорогое. Она хочет, чтобы я подарил его тебе. А еще она откопала где-то мои детские фотографии, на которых я изображен во всех видах, и расставила по всему дому, хотя я и говорил ей, что ты не из породы наседок. — Он усмехнулся. — Впрочем, сама она тоже не такая.

Чуть позже, когда машина свернула на аллею, ведущую к красивому старинному особняку, Сильвия ощутила, как захватывает ее эта живописная картина.

Высокая, статная женщина средних лет в несколько поношенном, но дорогом твидовом костюме мужского покроя вышла им навстречу. Взгляд ее серо-голубых глаз был таким же жестким, как дорожная галька, которую они напоминали.

Судя по всему, приятные манеры Хью унаследовал по отцовской линии, чуть трепеща, подумала про себя Сильвия. Ни приветственная улыбка миссис Мерринг, ни дружелюбные слова не помогли Сильвии избавиться от чувства, что исходят они скорее от обыкновенной учтивости, нежели из глубины сердца.

Сам дом тоже, несмотря на свою внешнюю чарующую прелесть, таил в себе нечто холодное. Скудость освещения в большой квадратной прихожей Сильвия благосклонно отнесла на счет стесненных средств, на которые намекал Хью еще в самом начале их знакомства; зато неоправданно мрачные обои, изъеденные молью лисьи головы на стенах, трухлявые птичьи чучела и ужасающие портреты каких-то давно умерших лошадей неприятно поразили ее.

— Надо полагать, вы не любительница охоты? — спросила миссис Мерринг, проследив за ее взглядом.

Сильвия покачала головой:

— Боюсь, нет.

Миссис Мерринг изобразила на лице приятную улыбку.

— В самом деле, вряд ли племянница известного филантропа могла бы оказаться заядлой спортсменкой, — снисходительно проговорила она. — Мне кажется, ваш ум должен быть занят более серьезными вещами. Хью рассказывал мне, что вы работали секретарем у вашего дяди во время плавания. — И прежде чем Сильвия успела объяснить, что помощь, оказанную ею дяде, вряд ли можно принимать в расчет, миссис Мерринг продолжила: — И все же вы, наверное, не откажетесь посетить сегодня вечером «Хант-Болл» вместе с Хью. Ему так не терпится показаться в вашем обществе у соседей.

— Что верно, то верно. — Хью проводил ее в дом, неся за ней полупустые чемоданы. — Все они конечно же наслышаны о твоем дяде, и им ужасно любопытно увидеть его племянницу. Надеюсь, дорогая, ты прихватила с собой какое-нибудь сногсшибательное платье, чтобы они все замертво попадали?

— Думаю, она будет прелестна в любом наряде. — Миссис Мерринг одобрительно обвела глазами норковую шубку Сильвии. — Однако пройдемте наверх, я покажу вам вашу спальню. Для чая уже поздно, но мы, пожалуй, еще соберемся на стаканчик шерри, прежде чем переодеться к обеду.

Спальня оказалась такая же непротопленная, как и весь дом, а небольшой электрический камин включили, судя по всему, за пару минут до прихода Сильвии. Зато при виде вазы с нарциссами на туалетном столике она издала возглас восхищения.

— Это Хью принес их сюда. Он вообще очень заботливый. — Впервые за все время в голосе миссис Мерринг слышалась подлинная теплота, и Сильвия вдруг поняла, что, какую бы жесткость ни выказывала эта женщина перед остальными, она, судя по всему, просто обожает своего единственного сына.

— Да, он ужасно мил, — с чувством проговорила Сильвия.

Миссис Мерринг согласно кивнула:

— В этом он весь. Иногда мне даже кажется, что он слишком добродушен, его кто угодно может разжалобить. — Она вздохнула. — Вот, к примеру, его кузен Джулиан совсем другой, из таких, как он, гвозди делают. Зато рядом с ним чувствуешь себя уверенно, его советы не всегда удобоваримы, зато разумны.

«Чувствуется, не по душе мне придется этот их кузен», — подумала Сильвия, спускаясь чуть позже в продуваемый сквозняками холл. Однако когда дверь библиотеки отворилась и на пороге появился Джулиан Мерринг, Сильвия уже так не думала.

Ростом он был пониже Хью, имел того же оттенка волосы, четкие черты лица, и проницательные голубые глаза таили в себе нечто привлекательное, а недостаток роста восполнялся широтой плеч. Выглядел он гораздо моложе, чем она предполагала, — никак не больше, чем на тридцать, — и во всем его облике чувствовалась незримая сила. При любом скоплении людей, подумалось Сильвии, его присутствие наверняка не останется незамеченным.

Однако первое благоприятное впечатление быстро улетучилось. Приветствие его начисто было лишено какой бы то ни было сердечности; более того, к своему глубокому изумлению, за обычной вежливостью Сильвия уловила едва ощутимую, но вполне определенную неприязнь.

«Какой странный человек, — подумала она, сама того не желая, зардевшись. — С какой стати ему питать ко мне неприязнь?» Она лихорадочно соображала, пытаясь определить причину столь явной враждебности.

Будь он откровенно груб с нею, ей было бы легче, а так Сильвия была начисто сбита с толку. Ни сейчас, ни позже, за обедом, он не сделал ничего, на что она могла бы открыто обидеться; кроме того, насколько она могла судить, ни Хью, ни его мать не заметили ничего необычного. И все же она чувствовала его неодобрительное отношение к себе, и, что было еще более удивительно, он, казалось, был абсолютно уверен, что она знает причину этого неодобрения.

«Единственный выход — не обращать на него внимания», — решила для себя Сильвия и подумала, что, если ей придется танцевать с ним вечером в клубе, она сделает это с молчаливым достоинством.

Но она абсолютно все забыла, когда они прибыли в клуб в Холи-Хилл, где все сверкало и сияло в предвкушении одного из самых популярных торжественных собраний сезона.

И если Джулиан Мерринг по какой-то причине не оценил Сильвии, то другим это определенно удалось сделать. Войдя в зал, она уже через несколько мгновений была в центре внимания. Все желали познакомиться с нею: мужчин привлекала ее необычайная живость, женщин — великолепие белоснежного шифонового платья.

Однако совсем избежать общества Джулиана Сильвии не удалось, это выяснилось, когда она на минутку осталась одна. Именно в этот момент он подошел к ней и холодно поинтересовался, не осталось ли у нее свободного танца.

— Почему вы подошли ко мне? — ответила она вопросом на вопрос с той же холодностью. — Я просто уверена, что вам на самом деле не хочется танцевать со мною.

Он смотрел на нее в упор.

— Совершенно верно. Но мне нужно поговорить с вами. Так не осталось ли у вас свободного танца?

Первым побуждением Сильвии было высокомерно ответить: «Если и остался, то не для вас, мистер Мерринг». Однако женское любопытство оказалось сильнее желания поставить его на место, и, придав лицу отсутствующее выражение, она согласилась на один танец.

В этот момент вернулся с мороженым ее партнер, и Джулиан, откланявшись, удалился.

Скоро Сильвия начала жалеть, что дала ему обещание. Ей очень нравилось на балу, несмотря даже на некоторую неуклюжесть провинциальных партнеров. Было что-то несказанно привлекательное и милое в этом шумном веселье, царившем в «Хант-Болл», и атмосфера танцевальных холлов, которые она привыкла посещать в Лондоне, казалась по сравнению с этой слишком цивилизованной и искушенной. Но даже самые приятные мгновения вечера были теперь омрачены. Танцевала ли она или сидела вместе с Хью в сторонке, она неотступно чувствовала на себе взгляд проницательных голубых глаз, и даже ласковое воркование Хью не могло развеять ее тревожных мыслей.

Сама не зная почему, она не сказала Хью о просьбе Джулиана, лишь упомянула вскользь, что танцует с ним один танец из добавочной программы.

— Как тебе не стыдно издеваться над беднягой и заставлять его ждать столько времени? — шутливо сетовал Хью. — Да тут и без него от желающих отбоя нет.

— Но ты, дорогой, лучше всех. Еще никогда ты не выглядел столь привлекательно. По твоему виду не скажешь, что ты нуждаешься в отдыхе и морском круизе.

— А я и не нуждаюсь в нем, любимая. Разве только в медовом месяце. Знаешь, как я разозлился на Чилверса, нашего семейного доктора, когда он сказал, что у меня не все ладно с легкими и мне нужен длительный круиз. Вечно он суетится по пустякам и матушку сбивает с толку. Правда, теперь, когда я представляю, чего мог бы лишиться, если бы не отправился в это путешествие и остался дома, я благодарю Бога всякий раз, когда вижу нашего старика.

Сильвия улыбнулась:

— Он говорил мне то же самое, когда мы танцевали. А еще сказал, что разрешает тебе завтра отправиться на охоту.

— О, дорогая, я как раз собирался сообщить тебе об этом, — сокрушенно проговорил Хью. — Ты не будешь возражать, если я оставлю тебя ненадолго? Много времени это не займет, я предполагаю вернуться к ленчу.

— Разумеется, я не возражаю, — поспешила уверить его Сильвия. — И скучать не собираюсь. Заставлю твою маму показать мне семейный альбом… — Она вдруг осеклась, потому что в микрофон объявили четвертый танец добавочной программы. Подняв глаза, она встретила стальной взгляд серо-голубых глаз Джулиана.




Глава 3


Добродушно улыбаясь, Хью удалился, предоставив Сильвию обществу кузена, который тут же пригласил ее на танец.

— А я думала, вы только хотели поговорить, — холодно напомнила она, однако все же позволила себе увлечься вальсом, так как, будучи прекрасной танцовщицей, впервые за весь вечер поняла, что встретила наконец достойного партнера.

— Если мы исчезнем сразу, это вызовет подозрение, — последовал спокойный ответ. — Если не возражаете, мы будем незаметно передвигаться в направлении холла, а потом потихоньку ускользнем. В машине есть плед, так что вы не замерзнете.

Сильвия пребывала в нерешительности.

— Мне кажется, мы могли бы выкроить время для нашей милой беседы завтра утром, — предложила она наконец. — Если только вы тоже не собираетесь на охоту.

Он смерил ее удивленным взглядом:

— Но завтра утром я уезжаю в Лондон восьмичасовым экспрессом.

Наступила очередь Сильвии удивляться, хотя при этом она не могла скрыть почти явного облегчения.

— А Хью говорил, что вы пробудете здесь все выходные, — заметила она.

— Ну это он, положим, загнул, — отрезал Джулиан. — Мне вообще в этом доме особенно делать нечего, и я бываю здесь только по необходимости. Это место не по мне. — И, смерив ее проницательным взглядом, прибавил: — Никогда бы не подумал, что вам, моя дорогая, оно тоже подходит.

Природная вспыльчивость взыграла в Сильвии при таком обращении: она не привыкла слышать подобное от мужчин.

— С неотесанными болванами не танцую! — выпалила она, задыхаясь от гнева. — Если хотите говорить, я вас слушаю. Но даю вам ровно пять минут.

— Пяти минут мне будет достаточно, — спокойно проговорил он.

В замешательстве и ярости Сильвия забрала свою накидку из гардероба и последовала за ним в машину Хью.

— Вы сядете впереди, я сзади, — отрезала она. — Думаю, что вы просто сумасшедший, а мне вовсе не светит сидеть рядом с психом.

— Дорогая моя, называйте меня как хотите: болваном или психом, мне нет до этого никакого дела. — Они уже сидели в машине при плотно закрытых дверцах и окнах. — Видите ли, я сильно отличаюсь от Хью и к тому же повидал кое-что в жизни. Хотя нас с ним не связывают тесные отношения, я вовсе не собираюсь равнодушно наблюдать, как его пытаются поймать на крючок и затащить в тенета брачных уз.

— Да вы и впрямь сумасшедший! — воскликнула Сильвия, на этот раз уже на самом деле испугавшись и хватаясь за ручку дверцы.

Но он невозмутимо продолжал:

— Да, да, именно брачных уз с племянницей этого негодяя и шарлатана, этого отпетого мошенника Дональда Клэйбурна.

Очаровательный нежный румянец сошел с лица Сильвии, оно сделалось бледным как мел.

— Дядя Дональд — шарлатан?! Да отдаете ли вы себе отчет в том, что говорите?

— Думаю, моя дорогая, вам нет необходимости изображать передо мною оскорбленную невинность. — Губы его тронула холодная усмешка. — Хью рассказал мне, что вы работали секретарем у Клэйбурна и должны быть посвящены в его дела. — Усмешка сделалась еще более саркастичной. — Для Клэйбурна вы, разумеется, были настоящей находкой: привлекательны, сообразительны от природы. Думаю, вы помогали ему охотиться за крупной рыбой.

Сильвию просто трясло от ярости, но она постаралась взять себя в руки:

— Вы несете омерзительную чушь. Однако если уж вам так хочется нанести оскорбления порядочному и достойному человеку, думаю, более подходящим местом для этого был бы суд. Но ведь вы же трус и решили действовать через меня.

— Если бы ваш дядя был здесь, а не скрывался в Южной Африке, я бы не преминул вызвать его в суд, и меня не остановило бы то, что его племянница помолвлена с моим родственником.

Еще ни разу за двадцать три года своей жизни Сильвия не получала таких оскорблений, но, догадавшись, что у этого человека, должно быть, имеются какие-то причины для подобных нападок, она постаралась подавить в себе ярость и с горьким сарказмом поинтересовалась, за что он так ненавидит человека, которым восхищается весь мир.

Он смотрел на нее в упор.

— Послушайте, давайте прекратим этот спектакль. Вы были бы полной дурой, если бы, работая секретарем у своего дяди, не обнаружили, что в основанный им благотворительный фонд попадает лишь двадцать процентов всех поступлений. Но, дорогая моя мисс Фрейни, в том-то все и дело, что дурой вас не назовешь.

Сильвия ответила ему презрительной улыбкой.

— А я продолжаю настаивать на том, что ваши обвинения беспочвенны.

Впервые за все время в его проницательных голубых глазах появилось сочувственное выражение.

— Сразу видно, мужества вам не занимать, только не знаю, поможет ли оно теперь. Вам, конечно, известно, что в последнее время слухи о близящемся крахе дел вашего дяди усилились. Поэтому вам осталось одно — выскочить замуж, пока ваш дядюшка не попал в объятия Немезиды.

Сильвия покраснела, судорожно пытаясь найти слова, чтобы выразить свой гнев, но ее собеседник безжалостно продолжал:

— Мне все предельно ясно. Выйди вы замуж за богатого человека, непременно привлекли бы к себе внимание. Обычно богатые люди легко отстегивают деньги на благотворительность, не советуясь ни с кем, но, вздумай они жениться, вокруг них тут же собирается целая толпа адвокатов и доверенных лиц. А уж их-то вокруг пальца не обведешь. Зато, выйдя замуж за безобидного юношу, практически не имеющего состояния и уединенно живущего в деревне, вы бы не подпали под подозрение. Или, во всяком случае, могли бы так думать.

— Пожалуйста, продолжайте, — сухо проговорила Сильвия. — Это очень интересно.

— А я как раз и собираюсь продолжить, — ответил он, нисколько не тронутый ее иронией. — Наш молодец конечно же находится во власти иллюзий, воображая, что женится на богатой наследнице. Но когда выяснится, что ваше состояние далеко не так велико, а я не сомневаюсь, что вам и вашему дяде удастся припрятать кое-что на черный день, ему останется только примириться с таким положением дел.

Он предложил ей сигарету и после высокомерного отказа попросил разрешения закурить.

— Можете не соглашаться со мною, — невозмутимо продолжал он. — Но вы не учли одного очень важного обстоятельства: вы забыли про мать Хью! Она смотрит на сына совершенно другими глазами, и для нее он лучше всех на свете. Но эта женщина не просто любящая мать, но и весьма корыстный человек. Она всегда хотела женить его на состоятельной девушке, вот почему приняла вас так сердечно. По этой же причине, а вовсе не беспокоясь о его здоровье, она наскребла денег и отправила его в круиз, надеясь, что там он познакомится с богатой наследницей.

— О, это уже совсем интересно. — Лицо Сильвии оставалось бесстрастным, в голосе звучала таинственность. — То есть, по-вашему, Хью охотился за богатством?

Он пожал широкими плечами:

— Конечно, Хью не из таких и не стал бы намеренно жениться на деньгах, но он достаточно рассудительный человек, чтобы влюбиться в ту, чье состояние принято называть достаточным. Несмотря на молодость, он обладает весьма похвальным качеством — умением контролировать свои эмоции. — Кузен нахмурился. — Впрочем, для вас это не проблема. Вскружив ему голову, вы вертели бы им как хотели. Хью хватило бы вашего пылкого протеста и горячих заверений в том, что вы якобы ничего не знали о махинациях вашего дяди. — Он заглянул ей в глаза. — И все же, мисс Фрейни, он никогда не смог бы принадлежать вам всецело, вам пришлось бы считаться с мнением его матери. Даже окажись вы чисты как младенец, она не простила бы вас. А учитывая, что Хью у нее под пятой, ваша жизнь превратилась бы в ад.

Она достала из сумочки сигарету и прикурила, удивляясь про себя, что руки у нее совсем не дрожат, потом сказала:

— Ну что ж, благодарю за предостережение.

— Это все, что вы можете сказать? — удивился он.

— Думаю, да. А что еще? — Голос ее звучал непринужденно. — Если бы мне вздумалось разделить вашу страсть к личным оскорблениям, я бы сказала, что вы самый грубый и бесчувственный человек, какого я когда-либо встречала. Кроме того, вы законченный лжец и клеветник.

Он снова пожал плечами, этот жест просто выводил Сильвию из себя.

— Я бы удивился, если бы вы со всем этим согласились. Ну что ж, детка, я даю вам время выпутаться из этой ситуации. Я имею в виду ваши отношения с моим кузеном. — Он открыл дверцу машины и пригласил ее выйти, но Сильвия не шелохнулась.

— Пожалуйста, разыщите Хью и попросите его отвезти меня домой, — сухо проговорила она. — Танцевать уже не хочется.

— Хорошо. — Мгновение он колебался, потом прибавил: — Должен признать, смелости вам не занимать. Жаль только, что вам не представилось возможности использовать ее в лучших целях. — Он легко выпрыгнул из машины и скрылся в темноте.

Забившись в уголок заднего сиденья, Сильвия так сильно сжала кулаки, что длинные, покрытые лаком ногти почти до крови врезались в ладони.

«Я должна взять себя в руки и хорошенько подумать, пока я одна. Если я дам Хью хотя бы малейший намек на то, что здесь происходило, он засыплет меня вопросами, а я к ним не готова. Допустим, в словах Джулиана Мерринга о дяде Доне есть некая доля правды. Разумеется, этого не может быть, но все-таки допустим…»

Только предприняв нечеловеческие усилия, Сильвии удалось справиться с надвигающейся истерикой. Она не сможет обсуждать подобные вещи, пока не обдумает все спокойно и хладнокровно. Присутствие Джулиана станет для нее теперь невыносимым. Но как бы то ни было, сегодня вечером она возьмет себя в руки и будет вести так, будто ничего не случилось.

Ссылка на головную боль — этот извечный женский трюк — вполне сойдет для Хью, подумала она. Привыкший к мигреням матери, он и впрямь проявил к Сильвии большое сочувствие и обещал сразу же по возвращении горячий чай и аспирин.

— Бал уже заканчивается, так что ты не много потеряла, — утешил он Сильвию и, к ее величайшему облегчению, Прибавил: — Джулиан останется здесь до конца, а потом его кто-нибудь подбросит.

По дороге домой Сильвия никак не могла собраться с мыслями, да и позже, когда Хью приготовил для нее чай и принес две таблетки от головной боли, она чувствовала себя словно в кошмарном сне.

— Среди женщин ты была самая обворожительная, — сообщил он ей, когда она сидела в гостиной, откинувшись на спинку дубового стула, глядя на чашку чая, который ей совсем не хотелось пить. — Если бы я был художником, то прямо сейчас нарисовал твой портрет. Под лампой твои волосы просто светятся и так поразительно гармонируют с оттенком кожи и цветом платья.

Покачав головой, она проговорила с видимым безразличием:

— На самом деле я вовсе не красавица.

Он рассмеялся:

— Завтра, когда пройдет твоя головная боль, мы еще поспорим с тобой на этот счет. Кстати, любимая, если ты допила чай, то иди ложись. Приятных сновидений.

Он помог ей подняться и поцеловал на прощание.

Оставшись одна в ледяной спальне, Сильвия сразу же забыла о нем, из головы не шли ужасные обвинения Джулиана. Присев на стул и прижав пальцы к пульсирующим вискам, она принялась лихорадочно соображать, что же ей теперь делать.

Разумеется, дядя Дон никакой не мошенник, это просто клевета. И все же не исключена возможность, что он где-то проявил недальновидность. Тем, кто живет не ради себя, а для других, свойственна непрактичность. Это путешествие в Австралию было их первой совместной поездкой, и, хотя он шутливо называл ее своим «личным секретарем», она, в сущности, не сделала для него ничего особенного, разве что напечатала несколько писем благодарности на портативной машинке, которую он всегда возил с собой.

«И как он переживет этот финансовый крах? — думала она, встревожившись не на шутку. — Вот тогда-то нам и представится возможность отплатить ему добром за все, что он для нас сделал. Хотя мы и не богаты, но могли бы предоставить ему кров. Кров…»

Сильвия вспомнила, как говорила Хью, что если он женится на ней, то ему придется открыть двери своего дома для Дафни, Пэм и Мартина. Интересно, что бы он сказал, если бы ему пришлось принять еще и ее разорившегося и опозоренного дядюшку?

«Ладно, не будем заглядывать так далеко вперед, — решила она наконец, измученная попытками навести порядок в хаосе собственных мыслей. — Сейчас я пока еще в шоке. Попробую выспаться и тогда, быть может, смогу прийти к какому-то решению. Во всяком случае, смогу выбрать, что мне делать: рассказать Хью о том, что наговорил этот его ужасный кузен, или, наоборот, попридержать язык за зубами до тех пор, пока не подвернется способ проверить, есть ли хоть доля правды в этих обвинениях».

С такими вот мыслями она разделась и легла в постель. Вода в грелке была чуть теплая, хотя в другое время Сильвию это нисколько не обеспокоило бы. Кровообращение у нее работало прекрасно, и она не нуждалась в грелках. Однако полученный шок на время ослабил жизненные силы девушки: ее трясло как в лихорадке. Таблетки Хью подействовали не сразу — Сильвия вообще не привыкла к лекарствам, — и лишь через полчаса она погрузилась в тяжелый сон.

Ей показалось, она еще не успела уснуть, как раздался стук в дверь. Глянув на часы, показывавшие девять, она крикнула: «Войдите!» На пороге появилась горничная с подносом.

— Жаль, что я доставила вам лишние хлопоты, — сказала Сильвия девушке. — Кажется, я проспала. Да я и сейчас еще толком не проснулась.

— Не беспокойтесь, мисс, — отвечала та, посмотрев на Сильвию каким-то странным, словно испуганным, взглядом. — Вот здесь на подносе все, что нужно и… и еще записка для вас. От хозяйки. Госпожа просила меня обратить на нее ваше внимание.

Она поставила поднос на столик и удалилась.

Сильвия вмиг припомнила события минувшего вечера. Нетерпеливо разорвав конверт, она достала записку, с тревогой ожидая дурных новостей. И она не ошиблась.

Миссис Мерринг писала:






«Дорогая мисс Фрейни!

С глубочайшим сожалением я вынуждена просить Вас прекратить Ваше пребывание в нашем доме и со всей горечью должна признать, что при создавшихся обстоятельствах это просто неизбежно. В 10.15 со станции Холи-Хилл отбывает замечательный скорый поезд. Я заказала для Вас такси на 9.45. Надеюсь, Вы простите меня за то, что не выхожу проститься с Вами, так как прикована к постели ужасной мигренью. Мой сын, как Вам известно, выехал сегодня утром на охоту и тоже не может попрощаться с Вами. Приношу за него свои извинения.

Искренне Ваша

Онория Мерринг».





Сделавшись белее мела, Сильвия отложила письмо и налила себе чаю. Стало быть, Джулиан нарушил обещание и не оставил ей времени. Значит, перед отъездом в Лондон он все же увиделся с миссис Мерринг. И теперь ее, Сильвию, выставляют из дома. Ну что ж, может, это и к лучшему. Если она не ошиблась в Хью, то, узнав о поступке матери, он придет в ярость и примчится за нею в Лондон. Там она расскажет ему все, что наговорил ей его кузен, выразит свое удивление по поводу столь диких обвинений и постарается убедить его в том, что если ее дядя в чем-то и виноват, то она сама не имеет к этому никакого отношения.

Однако подобный философский подход к случившемуся не помог Сильвии притронуться к завтраку. Отодвинув поднос с водянистой рыбой и отсыревшим тостом, она выпила лишь пустой чай. Затем, словно вихрь, она стала носиться по комнате, собирая вещи. Единственным ее чувством сейчас был гнев. Она и вообразить не могла, что способна прийти в такую ярость, какую вызвал у нее поступок миссис Мерринг и Джулиана. Теперь Хью придется долго упрашивать ее выйти замуж за человека, имеющего таких родственничков. И если она когда-нибудь согласится, то только при том условии, что больше никогда в жизни не увидит ни его мать, ни его кузена.

«Не знала, что люди могут быть такими злыми», — думала она, в молчаливом одиночестве покидая дом. По дороге к станции негодование Сильвии росло, даже в поезде, который оказался никаким не «скорым», ее не оставляло чувство гнева и отвращения.

Лишь прибыв на Пэддингтонский вокзал, она вспомнила про дядю Дона и задумалась о его возможных проблемах. Тут словно ударом ножа ее сразила новость. В ближайшем киоске все газеты наперебой кричали об одном: известный филантроп Дональд Клэйбурн, спасаясь от ареста, покончил жизнь самоубийством в Дурбане.




Глава 4


Двигаясь словно во сне, Сильвия купила газету. История дяди вместе с его фотографией была опубликована на первой странице, но Сильвия не успела ее прочесть, так как у нее за спиной, пытаясь привлечь внимание, кашлянул носильщик.

— Я нанял для вас такси, мадам. Как вы и просили.

Сильвия смотрела на него, не понимая, о чем он говорит, а он с грубоватым сочувствием произнес:

— Вам бы поскорее сесть в машину да поехать домой. Простите, мадам, но выглядите вы неважно.

— Да, я поеду.

Она последовала за ним к поджидавшему такси, расплатилась и едва ли не рухнула на сиденье.

— Куда ехать? — удивленно, но тоже сочувственно спросил шофер.

— Бельгрейв-Секес, двадцать пять, — механически ответила она и, когда дверца захлопнулась и машина тронулась, снова развернула газету.

Там все было написано черным по белому. Известный филантроп Дональд Клэйбурн застрелился в своем номере в Дурбане, оставив записку, что совершил этот поступок добровольно. Мотив был очевиден: за несколько часов до смерти он узнал о том, что вышел приказ о его аресте за мошенничество.

Новость настолько парализовала Сильвию, что она была неспособна ни думать, ни чувствовать. «Дядя Дон мертв. У него были проблемы с полицией, и он застрелился». Она снова и снова повторяла эти слова, но их значение так и не доходило до нее.

Даже когда она подъехала к огромному дому в Бельгрейве и увидела бледное лицо и затравленный взгляд Фэнли, ей все еще казалось, что она пребывает в кошмарном сне, который непременно вскоре должен закончиться. Лишь когда на крыльцо выскочила Дафни и со слезами бросилась в ее объятия, к Сильвии вернулось чувство реальности.

— Вы завтракали в поезде, мисс? — Даже в такие тяжелые моменты выучка Фэнли не изменяла ему.

Сильвия осторожно отстранила Дафни и прислонилась к балюстраде.

— На самом деле я за целый день выпила только чашку чая с плиткой шоколада, — спокойно проговорила она. — Не найдется ли у вас немного горячего супа, Фэнли?

— Сейчас же принесу, мисс. И стаканчик доброго шерри вам тоже не помешает. А вы пока погрейтесь в гостиной, забирайтесь с ногами на софу.

— О, Сильвия, какая же я гадкая и эгоистичная. — Слезы заливали лицо Дафни. — У тебя такой усталый и подавленный вид. Но все это было так ужасно. Каждый считал своим долгом подойти ко мне, как будто я что-то такое сделала! — воскликнула она, беспомощно взмахнув руками.

— Знаю, дорогая. — Сильвия взяла ее под руку, и они медленно побрели по лестнице. — Хорошо, что Мартина нет дома.

— Знаешь, а Фэнли просто молодец. — Дафни пыталась сдержать слезы. — Ему как-то удалось выставить за порог всех репортеров. Один оказался такой назойливый, что попытался проникнуть через садовую калитку.

— А как Пэм? Она знает? — обеспокоенно спросила Сильвия.

— Боюсь, что да. Она слышала разговоры на кухне, а потом еще где-то раздобыла газету. Да вот она и сама, стоит наверху.

Подняв голову, Сильвия увидела испуганное, бледное личико девочки.

— О, Сильвия, ты вернулась! — И со вздохом облегчения малютка бросилась в объятия старшей сестры. — Сильвия, милая, я так рада, что ты дома!

Сильвия крепко прижала девочку к себе:

— Все в порядке, детка.

Слова утешения сами сорвались с ее губ. Пэм была самостоятельным ребенком, но, когда что-нибудь случалось, она бежала искать поддержки у Сильвии и упорно отказывалась принимать ее от кого бы то ни было еще.

«Все в порядке». Как могла она сказать такое, когда все обстояло так трагично и было далеко не в порядке! «Но я должна сделать так, чтобы все было в порядке, — лихорадочно думала про себя Сильвия. — Я не могу оживить дядю Дона, и не в моих силах исправить его ошибки, но я могу забыть о личном горе и посвятить свою жизнь Дафни, Мартину и Пэм. Ведь они так во мне нуждаются». И она с облегчением вспомнила, что у всех четверых есть деньги, на которые они смогут прожить если не в роскоши, то хотя бы в достатке.

Лежа на софе с чашкой бульона — Дафни примостилась у нее в ногах, а Пэм рядом на низенькой скамеечке, — она обсуждала с ними, что предстоит сделать в первую очередь.

Для начала нужно было связаться с мистером Хемпторном, их семейным адвокатом, чтобы он посоветовал, как найти новое жилье и что делать дальше. Затем следовало позвонить школьному директору Мартина и попросить его осторожно посвятить мальчика в случившееся, а также отпустить его домой на день-другой или позволить ей посетить брата в школе в ближайшее время.

Дозвонившись до Хемпторна, она узнала, что тот уже выехал к ним. А школьный директор Мартина, здравомыслящий и доброжелательный человек, сразу же послал за мальчиком, которого уже подготовил к дурным новостям, и позволил ему поговорить с сестрой, взяв с него обещание слушаться ее во всем.

Несмотря на то что мысли ее были всецело заняты семьей, Сильвия время от времени вспоминала дом в Глостершире, который ей пришлось столь поспешно покинуть всего несколько часов назад. Интересно, что скажет Хью, когда, вернувшись к ленчу, узнает о ее отъезде? Возможно, новость уже дошла до него на охоте и он примчался домой. Но Сильвию волновал всего один вопрос: любит ли он ее на самом деле? Не бросит ли ее в столь трудную минуту? Примчится ли следом за нею в Лондон, чтобы выразить свое негодование поступком матери?

Ей казалось безумием думать в такую минуту о Хью и о том, как он отнесется к новостям. Ведь подобные надежды могли впоследствии обернуться отчаянием. Лучше всего сейчас было забыть о Хью и сосредоточиться на многочисленных проблемах.

В сущности, у Сильвии не было времени на раздумья, потому что вскоре приехал мистер Хемпторн, подвижный, лысоватый, пожилой человек с седыми усами. Он коротко выразил Сильвии свое сочувствие и тут же приступил к делу.

— Мой первый вопрос, моя дорогая юная леди, прозвучит, быть может, не совсем учтиво, — начал он, заерзав в кресле. — Ваши сестры и брат пока не достигли совершеннолетия, зато вам, насколько мне помнится, сейчас двадцать три года. — Он чуть наклонил голову вперед. — В свое время я не раз предостерегал вас, чтобы вы не ставили своей подписи на каких бы то ни было документах, не посоветовавшись со мною. А теперь скажите, вы когда-нибудь подписывали какие-нибудь бумаги по просьбе мистера Клэйбурна?

Сильвия решительно покачала головой.

— Нет. Дядя Дон ни разу даже намеком не предлагал мне ничего подобного, — проговорила она и, внезапно покраснев, прибавила: — Надеюсь, вы не склонны думать, что дядя Дон… что дядя Дон занимался мошенничеством?

На лице адвоката по-прежнему оставалось добродушное выражение.

— Мне бы не хотелось высказываться по этому поводу, — учтиво проговорил он. — Мистер Клэйбурн не был моим клиентом, да и с вами не состоял в близком родстве. Насколько мне известно, он был мужем покойной сестры вашей матери, и я был с ним едва знаком. — Он замялся, потом продолжал: — Ваши слова меня вполне удовлетворили. Сейчас вам необходимо поскорее съехать отсюда. Впрочем, я свяжусь с адвокатами мистера Клэйбурна и попрошу дать вам время на устройство дел. Прислугу, разумеется, придется распустить, но это уже их проблемы, а не ваши.

Сильвия встревожилась:

— Надеюсь, они получат то, что им причитается?

— Это не ваша проблема, мисс Сильвия. — Он говорил уверенно. — А теперь я бы хотел изложить вам мою официальную просьбу. Мне нужно от вас письменное разрешение на проверку вашего счета в банке для составления точной картины вашего финансового положения. Только тогда я смогу правильно ориентироваться в ситуации.

Сильвия мгновение колебалась, потом сказала:

— Но мои средства, мистер Хемпторн, находятся не в банке. Они здесь. Дядя Дон считал глупым держать их в банке, имея в доме надежный сейф.

Адвокат поджал губы:

— Так-так… Если у вас нет ключа, дело может обернуться неприятностями.

— Боюсь, у меня его нет. — Сильвия была явно напугана. — Дело в том, что моя банковская книжка не совсем в порядке. Я давно ею не пользовалась и как раз собиралась написать им, чтобы они прислали мне официальный отчет. Впрочем, за ценные бумаги, являющиеся нашей общей собственностью, беспокоиться не стоит.

— Скажите, это дядя предложил вам держать ценные бумаги в его сейфе? — Вопрос прозвучал почти резко.

— Признаться, затрудняюсь припомнить. Кажется, эта идея пришла случайно, в разговоре, и я сочла ее вполне здравой, так как знала, что во время путешествия они мне не понадобятся. Мы с дядей собирались вернуться вместе, и он смог бы выдать их мне в любую минуту.

— Скажите, вы сами платили за ваше путешествие в Австралию?

Вспыхнув, Сильвия покачала головой:

— Нет. Все оплачивал он. До последнего пенни. — И порывисто прибавила: — О, я знаю, теперь многие будут думать о нем Бог весть что, только я хочу, чтобы вы знали, мистер Хемпторн: он был самым щедрым человеком на свете. Да, он мог совершить ошибку, но я уверена, он не имел злых намерений.

Хемпторн испытующе посмотрел на нее:

— Стало быть, вы все четверо любили его?

Вопреки ожиданию адвоката, Сильвия ответила не сразу. Глядя прямо ему в глаза, она медленно проговорила:

— Я не призналась бы в этом никому, потому что сейчас это выглядело бы предательством, но если честно, то дядя Дон не всем нравился. Разумеется, мы были ему бесконечно благодарны за то, что он распахнул перед нами двери своего дома, когда погибли наши родители. Только Пэм почему-то невзлюбила его. И надо сказать, мы никогда не чувствовали, что знаем его по-настоящему. Мы были готовы любить его, но его доброта всегда была какой-то безличной и беспристрастной. Он был так занят своей благотворительностью, что мы не чувствовали его рядом. Мы считали его святым. А разве можно любить святого обычной любовью, какой любят человека? — Она подняла на Хемпторна встревоженный взгляд.

Адвокат скупо улыбнулся:

— Желал бы встретить такого. — Он снова посерьезнел. — Мне бы не хотелось клеветать на безвременно ушедшего мистера Клэйбурна, но, судя по всему, он был фанатиком, и я очень рад, что вы не поставили ни одной подписи на его документах. Мне совсем не нравится, что ваши ценные бумаги заперты в его сейфе, потому что теперь понадобится сначала ваше письменное показание, прежде чем я получу разрешение вскрыть его. Впрочем, я не думаю, что у нас возникнут особые проблемы. Разве что только небольшая проволочка.

— А что делать мне? — спросила Сильвия.

— Для начала я поищу какой-нибудь домик или квартиру где-нибудь в пригороде. Например, у нас в Пиннере. Не исключено, что вы сможете взять с собой кого-то из прислуги, лишь бы помалкивала. Ведь вы же не хотите, чтобы на новом месте вас преследовали сплетни?

— Конечно нет. Мне хочется поскорее уехать отсюда и начать жизнь сначала. Мы не можем жить там, где все показывают на нас пальцем и с утра до ночи заглядывают в окна. Для сестер и брата подобная атмосфера невыносима.

— Для вас она тоже малоприятна. — В голосе адвоката теперь слышались теплые нотки. — Мне очень жаль вас. Для меня вы всего лишь дитя. Вы слишком юны, чтобы взвалить на свои плечи такую ответственность. Очень жаль, что у вас нет старшего брата или достойного молодого человека, жениха.

Сильвия покраснела — нечаянно адвокат попал в самую сердцевину ее сокровенных мыслей.

— Но разве могла бы я рассчитывать на помощь такого человека в столь необычных обстоятельствах? — с горячностью возразила она. — Даже если дядя Дон не имел преступных намерений, скандал и бесчестие, которые…

— Эти вещи не повлияли бы на ваши отношения, — резко парировал он. — Во-первых, потому что покойный не приходился вам кровным родственником, а во-вторых, потому что никто не посмел бы бросить тень на ваше имя.

Сильвия грустно улыбнулась:

— Мистер Хемпторн, пусть мы виделись редко, но вы знаете нас с малолетства, вы были другом наших родителей и конечно же верите в нас. Но другие!..

— Вы говорите ерунду! Это просто здравый смысл, не более того. А что до скандала, то кто бы мог связать между собой фамилии Клэйбурна и Фрейни? О Дональде Клэйбурне слышали все, но имя Фрейни никому ни о чем не говорит.

Адвокат поднялся.

— Не буду вас больше задерживать, дитя мое. Впереди много дел. Мы скоро снова увидимся, а вы тем временем не забывайте, что должны теперь экономить средства. — Он задумчиво потрогал себя за усы и коротко прибавил: — Понимаю, не в моей компетенции беседовать с прислугой, но если бы вы позволили мне перед уходом поговорить с Фэнли… Мне кажется, он порядочный человек, и, по-моему, у него тоже есть что мне сказать.

Сильвия залилась румянцем:

— О, я была бы вам так признательна! Ведь они ждут от меня каких-то решений, а я попросту не знаю, что им сказать.

— Не тревожьтесь, Сильвия, и спокойно занимайтесь сборами. Пусть младшие сестры помогут вам, так им удастся отвлечься от тяжких мыслей.

После его ухода она некоторое время сидела в кресле перед камином, глядя на огонь. Хотя она еще раньше решила не возлагать больше никаких надежд на Хью, уверенные слова мистера Хемпторна приободрили ее. Пусть Джулиан Мерринг считает ее причастной к вине дяди, но Хью… Уж он-то должен знать, что она неспособна на такое. Каким бы послушным сыном он ни был, он должен был бы выразить матери свое негодование, узнав, что его невесту выставили из дома, как обыкновенную воровку.

Оказалось, что мистер Хемпторн при всем своем внешнем цинизме склонен судить о людях лучше, чем она сама. И разве не должен Хью сейчас, в эту вот самую минуту, мчаться сюда в скором поезде?

Так, сидя перед камином, она предавалась воспоминаниям: как впервые увлеклась Хью, его немного мальчишеским обаянием и доходящим почти до абсурда желанием оберегать ее. Дверь открылась, и вошел Фэнли:

— Мисс Сильвия, внизу вас спрашивает какой-то джентльмен. Прикажете впустить?

Сильвия вскочила, во взгляде появилась тревога.

— О, Фэнли, вы уверены, что это не репортер или следователь?

На лице старого слуги появилось обиженное выражение.

— Будь он кем-то из них, мисс, я бы спустил его с лестницы. Нет, это настоящий джентльмен, да и мистер Хемпторн так же считает, я сам видел. Я как раз открывал дверь, чтобы выпустить его, когда пришел тот господин. Мистер Хемпторн посмотрел на него пристально, а потом весьма учтиво его приветствовал.

Надежда всколыхнулась в душе Сильвии.

— А его имя? Случайно, не Мерринг?

Лицо Фэнли прояснилось.

— Именно так, мисс Сильвия. Мистер Мерринг.

— Тогда скорее пригласите его сюда. — Схватив сумочку и на ходу извлекая из нее пудреницу, она бросилась к ближайшему зеркалу.

«Это Хью! Господи, какая я была дура, что сомневалась в нем! Как могла я думать о нем так плохо?»

Все тревоги разом покинули ее. Разве могли все эти неприятности хоть что-то значить для того, кто любит и любим? В лучах истинной любви они казались всего лишь мелким препятствием.

Отворилась дверь, с возгласом «Хью, любимый!» Сильвия бросилась ему навстречу, но уже в следующее мгновение застыла на месте, побледнев как полотно, потому что на пороге стоял кузен Джулиан — единственный во всем мире ненавистный ей человек.




Глава 5


— Как вы осмелились явиться сюда? — Возмущению Сильвии не было предела. — Если вы сейчас же не уйдете, я прикажу выпроводить вас.

— Прошу всего одну минуту, мисс Фрейни. — В голосе его звучала спокойная решительность. — Я пришел не как враг, а как друг.

— Друг?! — Сильвия презрительно рассмеялась. — Вы очень удачно выбрали слово. Вижу, вы не теряли времени даром, не стали долго раздумывать и быстро осуществили свою угрозу, предупредив миссис Мерринг.

— Я этого не делал, — поспешно возразил он. — Она все узнала из утренних газет и поэтому послала вам записку с просьбой покинуть ее дом.

Сильвия смотрела на него в немом изумлении, потом спросила:

— И как же вы узнали об этом? Ведь вы уехали часом раньше.

Он слегка смутился:

— Я могу объяснить. Вы позволите мне присесть?

— Пожалуйста, если вам так угодно. — В ее голосе звучала холодная отчужденность. — Что касается меня, то я предпочитаю постоять.

— Ну что ж, тогда и я постою. — Он сунул руки в карманы. — Сегодня утром я впервые взял в руки газету, лишь проезжая Ридинг, и, поверите или нет, был ужасно расстроен вашими неприятностями. После нашего вчерашнего разговора я терзался сомнениями: был ли я прав вообще, а эта ужасная новость о вашем дяде просто поразила меня. Приехав в офис, я первым делом позвонил в Глостершир. Хью еще не вернулся с охоты, и я разговаривал с тетей. Она рассказала мне, как все было, а когда я высказал ей свое негодование, попросту бросила трубку.

Сильвия удивленно приподняла брови:

— Мне не совсем понятно, мистер Мерринг, почему вас так возмутил поступок тетушки, если ваш собственный ничем не отличается от ее?

Он слегка покраснел — стрела попала в цель, — но все же спокойно проговорил:

— Позволю себе с вами не согласиться. Я не затеял бы этого нелицеприятного разговора, если бы не знал о надвигающихся событиях.

— Ну что ж, только вашего голоса и недоставало в общем хоре.

Он пожал плечами и мрачно заметил:

— Если вы считаете, что я не способен на достойные поступки и чувства, тут уж, очевидно, ничего не поделаешь. И все же я хочу, чтобы вы знали, что не в моих правилах поступать жестоко с теми, кто попал в беду. Поступок тетушки меня потряс. Как могла она, женщина зрелая и опытная, так безжалостно отнестись к вам?

— И тем не менее мне непонятно, зачем вы пришли сюда. — Сильвия ничего не могла поделать с собой: ее неприязнь к этому человеку, явившемуся сюда вместо Хью, росла с каждой минутой. — Если только для того, чтобы доказать мне, какой вы замечательный человек в сравнении с миссис Мерринг, то в таком случае вы попросту теряете и свое и мое время. Мне не интересны ни вы, ни ваша тетушка.

Он долго молчал, потом сухо спросил:

— Скажите, мисс Фрейни, вы действительно любите моего кузена? Видит Бог, я был несправедлив к вам, но, если бы вы откровенно ответили на этот вопрос, я, быть может, смог бы…

— Очередная неучтивость с вашей стороны, впрочем, меня она нисколько не удивляет, — вспыхнула Сильвия. — Разве порядочная девушка согласится выйти замуж за человека, которого не любит? Но в ваших глазах я конечно же не порядочная девушка, а проходимка и авантюристка.

Снова наступила пауза, после чего он неторопливо проговорил:

— Если я был не прав относительно вас, мисс Фрейни, то приношу свои самые искренние извинения. Однако, будучи наслышан об истинной деятельности вашего дяди и зная, что вы работали у него секретарем, я…

— Во-первых, Дональд Клэйбурн не был моим родным дядей, он был женат на моей тетке. Во-вторых, хотя он и называл меня в шутку своим секретарем, я, в сущности, не сделала для него ничего, разве что напечатала на машинке несколько писем. Он никогда не нанимал меня на эту должность, да и я не нуждалась в таковой и никогда не стала бы получать деньги ни от него, ни от кого бы то ни было другого. Родители оставили нам довольно приличную сумму, так что мои младшие сестры, брат и я в денежном отношении абсолютно независимы. Да, дядя Дональд любезно предоставил нам свой дом, когда мы осиротели, но о какой-либо финансовой зависимости не может быть и речи.

Лицо его прояснилось.

— Значит, вы непричастны к его деятельности?

— Разумеется, нет, — резко ответила она. — Но если этот факт способен изменить ваше или миссис Мерринг отношение к моему браку с Хью…

— Мое отношение уже изменилось, — с жаром выпалил он. — Теперь я понял, как чудовищно заблуждался вчера вечером. Но поверьте, даже не будучи еще уверен в своей неправоте, я ехал сюда с одной мыслью — помочь вам. А если бы я знал, что у вас есть младшие сестры и брат, я приехал бы еще быстрее.

Она смерила его холодным взглядом:

— Мне совершенно неинтересны мотивы ваших поступков. Однако если вы полагаете, что сегодня можете оскорбить меня, а назавтра предложить помощь, то вы глубочайшим образом ошибаетесь. Слава Богу, я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Но если бы и нуждалась, вы были бы последним, от кого я могла бы ее принять.

Он стоял перед нею совершенно подавленный.

— Я заслуживаю подобных слов, но мне бы хотелось сказать кое-что в свое оправдание. Недавно мне пришлось познакомиться с людьми, потерявшими все свое состояние благодаря участию в рискованных предприятиях вашего… в предприятиях мистера Клэйбурна. Быть может, вам это неизвестно, но он сочетал свою так называемую филантропическую деятельность с весьма и весьма сомнительными проектами. Вот почему вчера я говорил с вами в подобном тоне.

Сильвия дрожала от негодования:

— Мистер Мерринг, каждое ваше слово усиливает мою неприязнь к вам. Зачем? С какой целью вы рассказываете мне о людях, разорившихся по милости мистера Клэйбурна? Разве я могу что-либо изменить? Мы оставим этот дом при первой же возможности и будем жить на собственные средства…

— Понимаю, сейчас, когда вы в таком настроении, разговор у нас с вами не получится. Я заметил, что каждое мое слово вы понимаете превратно. В таком случае мне остается только еще раз принести свои извинения и откланяться.

Она гордо вскинула голову:

— Вы правы. Я не испытываю никакого желания продолжать эту беседу.

Мгновение он колебался, словно желая еще что-то сказать, но потом передумал и, учтиво попрощавшись, направился к двери. Но едва он взялся за ручку, как та повернулась с другой стороны и в комнату впорхнула Пэм в сопровождении Генри.

— Мне так надоело ждать, когда можно будет войти, — обиженно посетовала она. — И мистер Хемпторн ушел… — И, смерив Джулиана Мерринга любопытным взглядом, она спросила: — А вы что, тоже семейный адвокат?

Он покачал головой и грустно сказал:

— Нет, я инженер. — Потом, наклонившись погладить Генри, который дружелюбно обнюхивал его ноги, коротко заметил: — Моя сестра разводит эту породу. Утверждает, что только их и можно назвать настоящими собаками.

Пэм просияла, а он продолжал:

— А почему вы решили, что я адвокат?

— Наша кухарка говорит, что как только что-нибудь случается, в доме сразу начинают крутиться адвокаты, — непринужденно ответила Пэм. — Вообще-то лучше бы вы были архитектором.

— Пэм, прекрати! — вмешалась Сильвия. — Кстати, этому господину пора уходить. — Она намеренно не назвала Джулиана по имени, чтобы не дразнить любопытство Пэм.

Девочка пожала плечами и обиженно проговорила:

— Вот так всегда! Вечно вы, взрослые, куда-то спешите! А я собиралась показать ему, какой дом нарисовала… — И, заглянув Джулиану в глаза, торопливо прибавила: — Мы ведь скоро переезжаем. У нас будет свой дом. Может, конечно, и не такой большой, как этот… Да и готовить, наверное, придется самим.

— Довольно, Пэм! — Сильвия почувствовала, что краснеет.

— Сильвия, но ты же сама это сказала!

— Однако это не означает, что нужно пересказывать мои слова постороннему человеку!

— Я думала, он наш друг, — озадаченно пробормотала Пэм, хлопая ресницами.

Сильвия смерила Мерринга пристальным взглядом:

— Не мой, это точно. Моим другом ему не быть никогда.

— «Никогда» — понятие долгое и неопределенное, — коротко заметил Джулиан и вышел, молча прикрыв за собою дверь.

Пэм подошла к сестре и взяла ее за локоть:

— Он обидел тебя? Если бы я знала, то не предложила бы ему посмотреть мой рисунок.

— Это страшный человек, детка. Очень страшный! — воскликнула Сильвия. — Надеюсь, я больше его не увижу.

— Надо же, а на вид симпатичный, — задумчиво заметила Пэм. — И Генри он понравился. — Помолчав немного, она вдруг обеспокоенно спросила: — Сильвия, а твой жених поедет с нами жить в новый дом? Скажи, вы еще не раздумали жениться?

Этот наивный детский вопрос ножом полоснул по сердцу. Сильвия молчала.

— Не знаю, детка, — проговорила она наконец, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. — Наверное нам лучше повременить, присмотреться друг к другу…

На пороге появился Фэнли с чайным подносом, и девочка отвлеклась от разговора.

Однако надежды, которые, сам того не ведая, пробудил в Сильвии мистер Хемпторн, прогнать было не так-то легко. Весь остаток дня она прислушивалась, не зазвонит ли дверной звонок и не раздастся ли на пороге его голос. Сильвия ждала Хью. Почему она должна бояться, что он бросит ее в трудную минуту?

Пребывая в тревоге и одиночестве — слабая и беззащитная Дафни сама нуждалась в поддержке, — Сильвия обрела добрых советчиков в лице Фэнли и миссис Вуд, прослуживших в доме Дональда Клэйбурна много лет. Несмотря на глубокое потрясение, вызванное самоубийством хозяина и скандалом вокруг его имени, они вряд ли могли претендовать на сильную привязанность к нему. Он платил им хорошее жалованье, но был далек от их проблем. О ком они по-настоящему заботились, так это о сестрах Фрейни и их брате.

Узнав о том, что семья переезжает в новый, менее просторный дом, где не понадобится столько прислуги, они сообщили Сильвии, что собираются пожениться и приобрести долю в каком-нибудь деле, которое могло бы обеспечить им доход и крышу над головой. Они также посоветовали Сильвии пользоваться услугами шофера Томсона по мере необходимости. Зато Айви, взятая Клэйбурном из сиротского приюта, проявила горячую готовность остаться при любых обстоятельствах.

— Думаю, это стоящая идея. Во всяком случае, на первое время, — проговорила миссис Вуд, крупными красными руками разглаживая безукоризненно отутюженный передник. — Айви — хорошая, исполнительная девушка. Немного, правда, остра на язычок, зато прекрасно справляется на кухне. И умна не по годам.

— Да, я это заметила, — кивнула Сильвия. — Должно быть, по этой причине она и в горничные не идет.

— Конечно, мисс, вы к такой жизни не привыкли, — вступил в разговор Фэнли. Он был явно огорчен. — Вот мистер Хемпторн боится, что вам придется теперь сдерживаться в расходах, во всяком случае, пока младшенькие не выучатся.

— Я ужасно благодарна вам за совет. — У Сильвии на глаза навернулись слезы. — Я мало знаю Айви, зато Пэм с ней очень дружна…

— Уж это точно, мисс, — улыбнулась миссис Вуд. — Айви и мисс Пэм просто неразлучны. А сегодня мисс Пэм опять проникла на кухню — помочь Айви мыть посуду. Пришлось погнать малютку. — Она снова улыбнулась.

Побеседовав с Айви, пухленькой, темноглазой девушкой лет семнадцати, Сильвия решила принять совет кухарки. Она надеялась, что все ее проблемы уладятся быстро и легко.

«Все проблемы!» — усмехнулась она про себя, ложась вечером в постель. Вот если бы одна, самая главная, уладилась так легко!.. Если бы она могла почувствовать рядом плечо Хью, услышать слова поддержки, то других проблем просто не существовало бы.




Глава 6


Прошло несколько дней, но Сильвия так и не дождалась весточки от Хью, и ей потребовалось много сил и мужества, чтобы скрыть от любящих, проницательных глаз сестер тяжкую тайну. Что касается Фэнли, то он, похоже, относил подавленность Сильвии на счет бесконечных намеков и подробностей, публикуемых газетами и связанных с интересом к благотворительной деятельности дядюшки. Старик норовил убрать подальше с глаз злополучные газеты и всячески оберегал ее от назойливых репортеров.

Но Сильвия, как ни странно, успокоилась. Поначалу она боялась огласки, способной навредить сестрам и брату, однако, поскольку их фамилия в газетах не упоминалась, девушка перестала волноваться и довольно мужественно сносила все нападки на Дональда Клэйбурна. Разве могут слова навредить мертвому? Но даже будучи крайне совестливым человеком, Сильвия не могла заставить себя принять часть его вины на себя. Ведь она же сказала Джулиану Меррингу, что не в силах помочь тем, кто пострадал от дядюшкиной деятельности. Сейчас перед ней стояла одна задача — поставить на ноги сестер и брата.

Найти подходящий дом оказалось куда сложнее, чем она предполагала. Узнав, что среди жильцов будут дети и собака, владельцы неизменно отвечали вежливым, но твердым отказом.

Однако когда наконец им повезло — удалось найти дом в Илинге, владельцы которого не возражали против «воспитанных» детей и «обожали» французских бульдогов, — грянул новый удар.

В один из дней к ним приехал мистер Хемпторн. Вид у него был встревоженный, даже подавленный. Попросив Дафни присутствовать при разговоре, он сообщил, что имеет крайне неприятные новости.

— Должен сообщить вам, мои дорогие, ужасную вещь, — начал он, стараясь сдерживать негодование. — Человек, которого вы имели несчастье называть дядей, обобрал вас до нитки. От ваших денег не осталось ни пенса.

— Но как это ему удалось? — воскликнула Сильвия, обняв дрожащую Дафни.

— Путем подлога и мошенничества, — с жаром пояснил адвокат, протягивая им бумагу. — Вот это было найдено в сейфе библиотеки. Разумеется, бумагу надо передать полиции, но мне бы хотелось, чтобы вы сначала взглянули на нее.

Побледнев, Сильвия взяла листок:

— Да это же подделка моей подписи!.. Да к тому же не одна!

— Совершенно верно. Клэйбурн настолько запутался в финансовых делах, что решил прибрать к рукам и ваше скромное состояние. Перед тем как пригласить вас в путешествие, он подделал вашу подпись, продал ваши ценные бумаги, а деньги прикарманил. Он надеялся, что со временем дела как-нибудь выправятся и он сможет вернуть то, что присвоил. Однако случилось как раз наоборот: его и без того скверное положение ухудшилось. Я не сомневаюсь, что в Бомбее он получил последнее предостережение, заставившее его изменить планы и отправиться в Дурбан. — Хемпторн замялся, пристально посмотрев на Сильвию. — Скажите, вы не заметили в нем хотя бы малейших признаков волнения или тревоги, когда расставались?

— Да он вообще никогда не выказывал эмоций, — горестно проговорила Сильвия, а про себя подумала: «Мне-то, конечно, тогда было не до чьих-то эмоций».

— В сущности, это, конечно, незначительная деталь. Но вы представляете, мисс Сильвия, как нужно было все хладнокровно продумать! Кроме того, ему, похоже, чудовищно везло. Думаю, не так-то просто было перехватить адресованные вам письма из банка и брокерские сводки. — Хемпторн извлек из кармана безукоризненно чистый носовой платок и промокнул лоб. — Подумать только! Все это время вы жили под одной крышей с преступником!

— Но как же так? Не понимаю! — вырвалось у Дафни. — Ведь все его считали святым!

— Думаю, он страдал раздвоением личности. Медики, несомненно, поставили бы ему именно этот диагноз. Я лично расцениваю это как некое психическое отклонение или, проще говоря, склонность к заскокам. Однако пора перейти к делу. О собственном домике придется теперь забыть. Вы обе могли бы найти себе работу. Что же касается младших, то о продолжении образования не может быть и речи.

Побледнев еще больше, но все же собравшись с силами, Сильвия спросила:

— Мистер Хемпторн, неужели у нас вообще ничего не осталось?

— Насколько я могу судить, все, что вам принадлежит на данный момент, это сумма в пять тысяч фунтов. Хорошо, что не меньше. Но что можно сделать с такими деньгами? Разве можно считать их капиталом?

Сильвия нахмурилась, пытаясь что-нибудь придумать. Ей вспомнились слова миссис Вуд и Фэнли относительно их планов насчет приобретения «доли в каком-нибудь деле», обеспечившем бы им и доход и кров.

— Как вы считаете, мистер Хемпторн, могли бы мы содержать что-нибудь вроде меблированных комнат? — спросила она. — Или, к примеру, чайную, при которой мы могли бы жить. Разумеется, не в Лондоне — здешних цен мы бы не потянули, — а в каком-нибудь тихом местечке.

Он поправил очки и посмотрел на нее с нескрываемым интересом.

— Предложение более чем смелое, мисс Сильвия. Трудность заключается в том, как за такое короткое время найти подходящие расценки и как протянуть до тех пор, пока дело не начнет приносить доход. Вы же не можете брать понемногу от имеющейся суммы. Ваш единственный шанс — оставить ее неприкосновенной и пустить целиком в дело.

— Я могла бы продать кое-что из одежды и украшений, — решительно заявила Сильвия. — За шубку, например, можно было бы выручить вполне приличную сумму. Конечно, Мартин вряд ли сможет продолжать обучение в частной школе, но, если средств хватит на содержание дома, я буду счастлива.

— И я тоже! — воскликнула Дафни. — Я не побоялась бы работы! Ведь если мы что-нибудь не придумаем, что тогда станется с Мартином и Пэм? Прежде чем мы с Сильвией научимся по-настоящему зарабатывать деньги, пройдут годы, а до этого надо как-то жить.

Мистер Хемпторн поднялся. Чувствовалось, что он тронут.

— Обе вы очень храбрые молодые леди, и я намерен предложить вам помощь. Если бы нам удалось подыскать подходящее помещение в каком-нибудь симпатичном пригородном местечке, то я мог бы уладить все проблемы с закладной. Только хочу предупредить, что дело не простое и потребует немало времени.

Сильвия понимающе кивнула:

— А тем временем нам нужно будет подыскать жилье подешевле.

— Неплохая идея. — Мистер Хемпторн прокашлялся. — Моя жена, которой я поведал о ваших неприятностях, предлагает следующее. Она знает одно женское общежитие, где за вполне умеренную плату вы с Дафни могли бы поселиться. А маленькую Памелу мы могли бы приютить у себя. Вместе с собачкой. Тогда девочка, возможно, легче перенесет разлуку.

Снова слезы навернулись на глаза Сильвии.

— Как это благородно с вашей стороны. Для Пэм очень важно не расставаться с Генри. Только по-настоящему великодушные люди могли подумать об этом.

— Ничего подобного, вполне обычный поступок. — Он слегка похлопал ее по руке. — А быть может, и Мартин приедет к нам на каникулы. Думаю, до конца семестра беспокоиться не о чем — ведь плата за учебу внесена авансом.

После ухода мистера Хемпторна Сильвия вызвала Фэнли, подумав про себя, что сама скоро, наверное, будет являться вот так по звонку.

— Нам нужно посоветоваться, — сказала она сестре. — И прошу тебя, Даф, милая, не переживай так. Если мы хотим победить, нам нужно быть сильными.

Дафни согласно кивнула. Ей казалось, что за последние полчаса она повзрослела на пять лет.

— Я больше не буду цепляться за тебя, Сильвия. Я сделаю все, чтобы помочь тебе.

— Вот и умница. — Сильвия заставила себя улыбнуться.

Когда вошел Фэнли, она попросила его позвать миссис Вуд, Айви и Памелу.

Если Фэнли и удивился, то, следуя профессиональной выучке, никоим образом не показал своего удивления, и вскоре все обитатели огромного дома на Бельгрейв-Секес сидели полукругом у камина.

Сильвия закончила свою речь в полной тишине, которую нарушали лишь потрескивание дров в камине да мирное посапывание Генри.

Первой высказалась Айви:

— Если вы собираетесь открыть кафе, мисс Сильвия, то вам понадобится повариха.

— Поймите, Айви, мы не сможем платить вам, — встревожилась Сильвия.

— Ты что, не понимаешь, Айви? Молодые леди полностью разорены! — вмешалась миссис Вуд.

Айви упрямо поджала губки.

— Но я вовсе не хочу обратно в сиротский приют, — решительно заявила она. — Я могла бы пока где-нибудь перебиться. А когда мисс Сильвия откроет кафе, то, возможно, у нее найдется для меня местечко.

— А нельзя ей поехать вместе со мной и Генри к миссис Хемпторн? — поинтересовалась Пэм со всей своей детской серьезностью. — Наверняка миссис Хемпторн не откажется от помощницы. Ведь тебе же, Айви, не нужно большого жалованья, правда?

Тут уж никто не смог удержаться от смеха. От прежнего напряжения не осталось и следа. Но Айви, сверкая черными глазками, гордо произнесла:

— Нет, мисс Пэм. Мне не нужно большого жалованья. Я хоть и сирота, но не нищенка. Мои родители были уважаемыми людьми, честно трудились и сумели кое-что отложить. Целых сто фунтов смогу я получить в Банке сбережений, когда мне исполнится двадцать один год.

Будучи более не в силах выносить этот трогательный энтузиазм Пэм и Айви, Сильвия отправила их погулять с Генри, а сама обсудила кое-какие детали с Фэнли и миссис Вуд. Оставшись наконец одна, Сильвия опустилась на коврик перед камином и погрузилась в размышления. Все, кто окружал ее, сплотились теперь еще теснее, чтобы помочь ей в трудную минуту. Все, даже те, кто не был обязан. Все, кроме одного человека, от которого она ждала помощи. Все, кроме Хью.




Глава 7


Теперь, казалось, ничто не могло бы удивить или потрясти Сильвию. Однако уже на следующий день случилось нечто такое, от чего подавленность Сильвии и Дафни еще более возросла. До сих пор газеты ни разу не упоминали фамилию Фрейни, но за это утро все резко переменилось. Самым немыслимым образом в прессу просочились сведения о том, что Дональд Клэйбурн обобрал своих «юных подопечных», и теперь сию душещипательную историю на разные лады пересказывали все газеты, помещая ее на первых страницах с многочисленными подробностями.

Даже без преувеличений и прикрас история эта явилась последней каплей в списке деяний покойного. Пробегая глазами кричащие заголовки, обе девушки сгорали от стыда и отвращения. Их имя теперь повсюду вызывало нездоровое любопытство, и они не сомневались, что не смогут смыть это позорное пятно.

Снова к их дому потянулись толпы зевак, возобновились нескончаемые потоки писем, среди которых Сильвия обнаружила одно, надписанное знакомым и родным почерком. Сильвия затрепетала от радости. Все-таки эти ужасные кричащие заголовки сослужили ей добрую службу, убедив Хью в ее непричастности к махинациям дядюшки. Глядя на письмо, Сильвия напрочь забыла обо всем, однако, когда она прочла его, луч надежды тут же погас. Выдержанное в слащаво-сочувственном тоне, письмо изобиловало горестными сожалениями по поводу его собственных стесненных обстоятельств, не позволяющих ему предложить ей помощь. Неоднократно упоминал он и о том, что не намерен заключать помолвку, выразив лишь радужную надежду на то, что «когда-нибудь они непременно увидятся». Пустые, равнодушные фразы.

Сжав губы, Сильвия принялась перебирать остальную корреспонденцию. Теперь, по крайней мере, все стало ясно — этот последний удар хотя бы положил конец ужасному состоянию перемежающихся страхов и надежд. Теперь она точно знала: ждать нечего и отныне она может рассчитывать только на себя.

Остальные письма были по большей части от совершенно незнакомых людей: одни выражали сочувствие, другие прислали целые религиозные трактаты, некоторые предлагали весьма щедрую материальную поддержку при условии, что она откажется от сестер и брата.

Последнее письмо оказалось от мистера Хемпторна. Как и остальные, он не мог дозвониться, так как Фэнли попросил телефонную станцию оставить им одностороннюю связь.

Письмо это не особенно порадовало Сильвию. Мистер Хемпторн писал, что обсудил их дела с женой и та немало обеспокоилась, узнав, на какое рискованное предприятие отважились девушки. Сам он по зрелом размышлении пришел к выводу, что осуществить план будет крайне сложно. Теперь он склонялся к мнению жены: лучше девушкам поместить деньги в Государственный фонд, а самим поискать подходящую работу. Будущее Мартина представлялось ему основной проблемой. Единственную возможность закончить образование он видел в попытке похлопотать насчет пенсии в память о заслугах их отца. Конец письма привел Сильвию в крайнее волнение.




«Моя супруга считает предложение маленькой Памелы весьма разумным. Девочка позвонила нам вчера и попросила принять в дом девушку-прислугу, которая могла бы присматривать за нею, а также помогать по хозяйству. Разговор произошел в мое отсутствие, и, по правде говоря, моя жена несколько растерялась — предложение Памелы оказалось для нее неожиданным. Моя супруга не смогла дать определенного ответа и даже не догадалась попросить к телефону вас. Сейчас же она считает эту идею превосходной в надежде, что девушка окажется честной и исполнительной работницей».




— Пэм, что это еще за выкрутасы? — Сильвия возмущенно смотрела на младшую сестру, которая сидела за маленьким столиком у окна, увлеченно раскрашивая самодельные бирки для багажа. — Мне бы в голову не пришло просить миссис Хемпторн взять к себе Айви.

— Знаю. Но ведь главное, что она ответила. Я всего лишь напомнила, что ей может понадобиться помощь по хозяйству, а мы с Генри, как бы ни старались, создадим ей дополнительные хлопоты. Она сказала, что подумает. — Пэм помолчала и обеспокоенно прибавила: — Она ведь не хотела поставить тебя в затруднительное положение, правда, Сильвия?

— Она сказала, что идея ей понравилась, — преодолев сомнение, начала было Сильвия, но так и не закончила фразы — вскочив с места, Пэм помчалась разыскивать Айви, чтобы сообщить ей радостную новость.

— Господи, сколько же энергии у этого ребенка! — воскликнула Дафни и, погладив Генри, неуверенно спросила: — Прости, Сильвия, мне не хочется быть назойливой, но что у тебя с Хью Меррингом?

— Ничего! И прошу тебя, не упоминай больше этого имени в моем присутствии, — с трудом проговорила Сильвия, но, встретив сочувственный взгляд сестры, не смогла сдержаться и разрыдалась. Она беспомощно прижималась к плечу Дафни, не в силах остановить слезы, — наконец-то сестры поменялись ролями: Сильвия плакала, Дафни утешала.

А через несколько дней пришло время расставаться. Миссис Вуд и Фэнли отправились в Палмерс-Грин, где намеревались пожениться. Миссис Хемпторн, подвижная и несколько суетливая пожилая леди, приехала на своей крохотной машине за Памелой, Айви и Генри. А Сильвия и Дафни, упаковав вещи, отправились в общежитие в Кенсингтоне.

То, что Хемпторны не одобрили планов Сильвии, нисколько не умалило ее решимости. Для нее это была единственная возможность сохранить семью, и Сильвия решила попробовать и посмотреть, что из этого получится. Вместе с мистером Хемпторном она разослала объявления в газеты, и теперь им с сестрой предстояло выбрать подходящие варианты. Работа эта занимала большую часть времени.

Несмотря на занятость, Сильвия все же решила навестить Мартина. Причиной была не только просьба самого мальчика. Сильвия получила письмо от школьного директора, желавшего побеседовать с нею.

«Наверное, попросит меня подготовить Мартина — ведь после этого семестра ему придется оставить школу, — горестно размышляла Сильвия. — Ну что ж, придется это сделать». Однако когда после не слишком веселого ленча с Мартином она встретилась с директором, словно камень свалился с ее души.

Оказалось, что директор не хотел терять в лице Мартина капитана школьной команды и отличного игрока. Об этом-то он и сообщил Сильвии.

Не удержавшись, Сильвия спросила:

— Значит, вас не волнует вся эта суета вокруг имени нашего… нашего дяди?

Директор улыбнулся:

— Глупо волноваться по таким пустякам. У нас вообще не принято засорять себе голову подобными вещами. Приближение крикетного сезона, вот что беспокоит нас на самом деле. Ваш брат подает большие надежды в крикете. Да вы, наверное, и сами это заметили по количеству выигранных кубков. Мы растили его и не хотим потерять сейчас, когда на носу очередной сезон, который наверняка принесет нам новые победы.

— Боюсь, вы меня не совсем поняли, — нетерпеливо возразила Сильвия. — Дело в том, что у нас просто нет денег на учебу Мартина. Мы практически остались без гроша.

— Нам это известно, мисс Фрейни. Видите ли, эта школа была основана во времена Тюдоров для обучения мальчиков из бедных семей. Сейчас мы не часто принимаем детей бесплатно, хотя случаи, когда плата за обучение вносится лишь наполовину, далеко не такая редкость. Принимая во внимание блестящую успеваемость вашего брата, а также большие надежды, которые он подает в крикете, Совет попечителей принял решение позволить ему продолжить обучение в нашей школе бесплатно.

Сильвия зарделась.

— Как это великодушно с вашей стороны! — воскликнула она, но тут же осеклась. — И все равно я не могу себе представить, как справлюсь с расходами на книги, на одежду, подписку и все остальное.

— Это мы тоже учли. Один из членов попечительского Совета, в прошлом известный игрок в крикет, готов взять на себя эту часть проблемы. Единственное, о чем мы просим, — это забирать Мартина на время каникул. У вас, наверное, есть друзья или родственники, которые могли бы помочь?

Сильвия кивнула и поднялась.

— Даже не знаю, как благодарить вас. А что касается Мартина…

— Погодите, мисс Фрейни! — Он предостерегающе поднял указательный палец. — Чем меньше мальчик будет знать, тем лучше. Не стоит сообщать ему подробностей, скажите только, что он будет продолжать учебу. Чувство признательности будет тяготить его. — Он лукаво усмехнулся. — К тому же мы не такие уж бескорыстные, как вам кажется. Нам тоже хочется погреться в лучах его спортивной славы.

Пожав друг другу руки, они распрощались. Давно Сильвия не чувствовала себя такой счастливой. За чаем она сообщила Мартину радостную новость, и настроение у мальчика поднялось.

Вернувшись в Лондон, она рассказала о результатах поездки Дафни, и та была вне себя от радости, однако сама казалась несколько смущенной. Очень осторожно Сильвия поинтересовалась, какие у сестры новости. Вопрос привел Дафни в еще большее замешательство.

— Знаешь, Сильвия, пока тебя не было, тут кое-что случилось. Кажется, я совершила ошибку и боюсь, что ты будешь меня ругать.

Сильвию охватило беспокойство. Интересно, что могла сделать Дафни за время ее отсутствия? Ведь она еще почти ребенок и такая доверчивая.

— Все в порядке, милая, — поспешила она успокоить сестру. — Не бойся, я не оторву тебе голову. Что бы ты ни совершила. Обещаю тебе.

Дафни тяжело вздохнула:

— Ну вот. Сегодня я разбирала письма, одно было от мистера Мерринга. Только знаешь, Сильвия, его звали не Хью, а Джулиан.

Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Сильвия спокойно проговорила:

— Да, дорогая. И что же он пишет?

— Это было очень милое письмо, в котором он просил тебя приехать к нему в офис на Бишопсгейт в три часа. Он хотел сообщить тебе нечто очень важное. Я все думала, как поступить, и наконец решила поехать вместо тебя.

— Очень жаль, — не сдержалась Сильвия. — Ну ладно. И чего же он хотел?

Дафни теперь выглядела еще более виноватой.

— Я бы ни за что не поехала на эту встречу, если бы знала, что ты недолюбливаешь его, — призналась она. — Но, Сильвия, он был так добр и так хотел помочь нам! Он сказал, что если мы будем искать работу, то он готов предложить нам два места в своей фирме. Сначала поработали бы с бумажками, а со временем обучились бы машинописи, стенографии и тогда…

— Понятно. Надеюсь, ты объяснила ему, что мы не нуждаемся в работе? — Сильвия не могла скрыть негодования. — Дафни, милая, не подумай, что я сержусь на тебя… Но если бы ты только знала, как я ненавижу этого человека! — Немного помолчав, она спросила: — Ты не рассказала ему о наших планах?

Покачав головой, Дафни честно ответила:

— Нет, я ничего ему не рассказывала. Во время беседы у меня возникло чувство, что ты не любишь этого человека и что он знает об этом. — Она поднялась и, взяв конверт, протянула его Сильвии. — Вот его письмо. И знаешь, Сильвия, хочешь сердись, хочешь нет, но я должна сказать тебе…

Сильвия удивленно приподняла брови, а Дафни смело продолжала:

— Ничего не могу с собой поделать и считаю, что ты абсолютно не права относительно этого мистера Мерринга, кем бы там ни оказался его кузен. Я не могу не признать, что он добрейший человек из всех, кого я встречала.

— Дорогая моя девочка, ты просто не знаешь, о чем говоришь. — Несмотря на все попытки сохранить невозмутимость, в Сильвии заговорила природная вспыльчивость. — Я познакомилась с ним в Глостершире, и первое, что он сделал, так это назвал меня авантюристкой, пытающейся захомутать Хью.

— Сильвия, как это ужасно! — Дафни буквально остолбенела от удивления, но, немного подумав, робко прибавила: — Он, помнится, говорил, что приехал в Бельгрейв-Секес сразу же, как только узнал о смерти дяди Дона. Наверное, он хотел извиниться. Да, да, Сильвия, он хотел извиниться!

— Извиниться! — Взгляд Сильвии сделался холодным. — Что мне за дело до его извинений? И вся эта его затея с помощью меня нисколько не трогает. Он просто понял, что допустил ошибку. Он преуспевающий бизнесмен, а мы — нищие, и он думает, что, оказав нам помощь, вернет все на свои места.

— Но, Сильвия, ты ведь сама всегда говорила, что о людях судят по поступкам, а не по словам, — слабо запротестовала Дафни.

— Милая Дафни, он принадлежит к людям, которые кичатся своей непогрешимостью. Он всего лишь тешит свое самолюбие, — возразила Сильвия, но тут же выражение ее лица смягчилось. — Успокойся, детка, я нисколько не сержусь на тебя. Я сержусь только на него! И «сержусь» — это еще мягко сказано. Нужно было бы подобрать другое слово. Ну ладно, давай забудем о нем. Я же говорила, что не хочу больше слышать фамилию Мерринг.

Так и не прочтя письма, она решительным движением разорвала его и бросила в мусорную корзину.




Глава 8


Как и предрекал мистер Хемпторн, найти подходящее дело оказалось действительно трудно. Шли дни, Сильвия очень изменилась: побледнела, под глазами появились темные круги, во взгляде — жесткость. Теперь она чувствовала себя совсем одинокой, ибо даже Дафни, кажется, начали грызть сомнения относительно правильности решения старшей сестры. Вслух она не высказывала своих сомнений, старалась приободрить Сильвию, но, оставаясь наедине с собой, становилась беспокойной и неуверенной.

На объявления, разосланные в газеты, пришло множество откликов. Большинство из них требовали более подробных сведений и просили прислать их по почте или даже телеграфом, намекая на то, что не имеют отбоя от желающих. Этот испытанный трюк мог бы ввести в заблуждение неопытных девушек, но на мистера Хемпторна впечатления не производил. Большинство предложений он отверг сразу же, натренированным взглядом разглядев в них ловушки. Остальные же немногочисленные претенденты странным образом не сходились с ним в условиях.

Однако после трех недель бесконечного разочарования фортуна наконец повернулась к ним лицом. Мистер Хемпторн, который еще два дня назад пытался убедить их бросить безнадежную затею, позвонил и сообщил, что наконец встретил предложение, которое могло бы им подойти. Речь шла о небольшом кафе в одной из деревень в Бакингемшире. Его бывшая владелица вышла замуж и уехала в Канаду, и, хотя помещение явно нуждалось в усовершенствовании — даже, пожалуй, большем, чем они могли себе позволить, — мистер Хемпторн счел его достойным внимания вариантом и предложил отвезти их туда на следующий день.

Настроение сестер быстро поднялось, и, хотя Сильвия упорно твердила себе и Дафни, что не следует обольщаться раньше времени, все равно обе они не уставали предаваться радужным надеждам. Зная осторожность, свойственную мистеру Хемпторну, они не сомневались, что тот наверняка получил убедительную информацию, прежде чем предложить им эту поездку.

Еще более счастливыми они почувствовали себя, когда адвокат приехал за ними на своей машине и когда с заднего сиденья через стекло на них уставились две до боли знакомые рожицы — одна светленькая и веснушчатая с двумя толстенькими тугими косичками по бокам, другая — темная, сморщенная, с круглыми выпученными глазками-бусинками и высунутым розовым язычком.

— Просто сказочную корзинку для пикника приготовила для нас тетя Хемпи, — восторженно сообщила Пэм после бурных объятий, когда девушки забрались в машину. — Ой, Дафни, пожалуйста, не делай такое ужасное лицо, когда я называю их тетя и дядя Хемпи. Им это нравится.

— Видите ли, мои дорогие, — с несколько виноватым видом пояснил мистер Хемпторн, — так уж случилось, что при рождении меня нарекли родовым именем — Бэтсон. Пэм же, как известно, любит давать всем уменьшительные прозвища. Вот мы и подумали, что «дядя Бэтти» будет звучать как-то странно и совсем некрасиво.

— Да, да, ужасно некрасиво! — лукаво согласилась Пэм, то и дело подпрыгивая и вертясь на заднем сиденье. Однако уже через минуту мысли ее снова вернулись к корзинке с провизией, и, прильнув к Дафни, она принялась так аппетитно перечислять ее содержимое, что Дафни, привыкшая в последнее время к скромному меню общежития, ощутила посасывание под ложечкой.

Сидя рядом с мистером Хемпторном, Сильвия узнала еще кое-какие подробности относительно интересующего их кафе. Деревня Челтон-Сент-Люк располагалась на обочине крупной магистрали и славилась старинной церковью саксонских времен, к которой стекались толпы туристов, по большей части велосипедистов. Во всей деревушке не было другого кафе или чайной, и, хотя агенты по продаже предупредили мистера Хемпторна, что помещение находится в довольно запущенном состоянии, они же намекнули, что нынешние владельцы могли бы оплатить кое-какие расходы на ремонт и обновление.

То ли ощутив первое дуновение весны, то ли в силу природного оптимизма и молодости, Сильвия, оставляя позади гигантские щупальца раскинувшегося Лондона, даже не сомневалась, что их поездка увенчается успехом. Поэтому, когда после чудного ленча в тихом прогретом местечке близ дороги они въехали наконец в Челтон-Сент-Люк, Сильвия чувствовала себя уверенной, как никогда.

Деревенька показалась ей едва ли не самым милым местом на свете. Приютившаяся среди покатых лесистых холмов, она словно излучала радость. Ничего особенно примечательного здесь не было, главная улица представляла собою смешение самых разных архитектурных стилей от эпохи Тюдоров до модерна, однако в целом деревенька имела компактный и вполне дружелюбный вид. Было совершенно очевидно, что, обосновавшись здесь, можно очень скоро почувствовать себя как дома.

Кафе располагалось в желтом оштукатуренном здании с двойным фасадом примерно столетней постройки, которое на первый взгляд казалось не таким привлекательным, как соседние, и имело плачевный, заброшенный вид. Однако даже беглый осмотр помещения показал, что оно, несомненно, имеет перспективы. Обойдя оба этажа, они осмотрели паровые котлы, каминные решетки, раковины, при этом адвокат все время что-то отмечал на обратной стороне старого конверта. Наличие водопровода, канализации и электричества существенно повлияло на принятие решения, и, хотя мистер Хемпторн собирался еще поторговаться с агентами, он надеялся, что покупку можно будет оформить на условиях закладной. В этом случае у них остались бы деньги на приобретение необходимой мебели.

— По-моему, лучше выкрасить дом в белый цвет вместо этого неприглядного желтого, — предложил мистер Хемпторн. — Выбеленные стены и аккуратная вывеска снаружи придадут ему привлекательность. Тогда бы вы могли не только вернуть старых посетителей, но и обзавестись новыми.

Сильвия согласно кивнула, глаза ее светились надеждой. Мысленно она уже представляла себе горы сладостей и пирожных, бутылки с соком и баночки с джемом, аккуратно расставленные столики и стулья.

— Если бы вы помогли нам раздобыть все это! — мечтательно воскликнула она. — Я просто уверена, что нас ждет успех.

Удача продолжала сопутствовать им. На той же неделе мистеру Хемпторну удалось окончательно уладить дела с покупкой. Он также сообщил, что нынешние владельцы согласились произвести кое-какой ремонт за свой счет, а именно перекрасить дом снаружи и внутри. Мистер Хемпторн предложил еще раз съездить в Бакингемшир, чтобы обмерить окна и пол для занавесок и ковров, и подумать насчет мебели.

Восторгу сестер не было предела. Располагая более чем скромной суммой, они радовались каждой покупке, и их изобретательность в выборе самого необходимого только росла.

Увлеченная планами и покупками, Сильвия напрочь забыла о том ужасном угнетенном состоянии, в котором пребывала последние несколько недель. Раньше она боялась разлуки с семьей, теперь все страхи остались позади. И о предательстве Хью она тоже почти забыла — лишь изредка могла всплакнуть перед сном, — большую же часть времени она и вовсе не вспоминала о нем, так как была слишком занята.

В апреле наконец состоялся переезд. Было решено, что Пэм и Генри останутся пока у Хемпторнов, зато Айви, невзирая на протесты Сильвии, настояла на том, чтобы перебраться к ним. Смышленая девушка, понимая стесненность сложившихся обстоятельств, заявила, что поработает у них временно совершенно безвозмездно.

Уговоры не помогли, она просто появилась на пороге с огромным фибровым чемоданом, сияя улыбкой. Подхватив принесенные с собою ведро и швабру, она тут же вымыла весь дом. Айви оказалась не единственной помощницей. Мартин, хотя и благодарный Хемпторнам, отказался от предложения пожить у них и вызвался провести каникулы «дома», с энтузиазмом занявшись электропроводкой и многочисленными плотницкими работами.

Еще задолго до открытия к ним начали заглядывать нетерпеливые посетители. Наконец все приготовления были закончены, привезли Пэм и Генри, и накануне торжественного события семья собралась на праздничное домашнее чаепитие.

В разгар всеобщей радости, когда возбужденная и раскрасневшаяся Айви поднялась, чтобы произнести речь, случилось нечто неожиданное.

Услышав звон дверного колокольчика и отправившись открывать, Сильвия увидела на пороге деревенскую женщину. Без тени смущения, запросто ввалившись в прихожую, гостья с порога затараторила:

— О, да вы здорово здесь все обустроили! Жаль вот только, что кафе еще не открыто, а то страсть как хочется чаю. Автобус от Грейт-Хиклинга отменили, вот и пришлось топать весь путь пешком. А ревматизм так разыгрался, что я решила зайти спросить, не найдется ли у вас какой растирки.

— От Грейт-Хиклинга? Где это? — рассеянно поинтересовалась Сильвия, думая, не угостить ли усталую путницу чаем.

Женщина подняла на нее удивленный взгляд:

— Э-э, мисс, да вы, должно быть, не здешняя, коли не знаете. Грейт-Хиклинг отсюда в трех милях будет, на пути в Уитси. Почти все там принадлежит мистеру Меррингу, и скажу вам прямо, это очень хорошо, потому как отличный он хозяин. Про таких еще говорят…

— Мистер Мерринг? — испуганно воскликнула Сильвия.

— Ну да, мистер Джулиан Мерринг, владелец крупной инженерной компании. Почти все окрестные земли принадлежат ему. Самого-то его здесь совсем не бывает, зато сестра его — все зовут ее мисс Тэсса — живет тут постоянно.

Судя по всему, женщина не заметила изумления Сильвии, так как невозмутимо продолжала:

— Да вот еще что я вам скажу: некоторые считают его слишком суровым, а я всегда говорю…

Но Сильвия так и не услышала, что говорит болтливая старушка, мысли ее закружились вихрем. Неужели это простое совпадение и совершенно случайно оказалось, что Джулиан Мерринг владеет почти всеми землями в тех местах, где она решила обосноваться? И разве не следовало ей насторожиться раньше и подумать, кто стоит за удивительно сговорчивыми агентами, с которыми мистер Хемпторн так легко заключил столь выгодную сделку?

«Нет, это не совпадение!» — бешено застучало в голове Сильвии. Дрожа от гнева при мысли о том, что ее одурачили, она отчаянно пыталась понять, как удалось Меррингу усыпить ее бдительность. Как ему удалось так легко унизить и растоптать ее гордость? Но чем больше силилась она что-либо понять, тем больше путались ее мысли.




Глава 9


Совладав наконец с волнением, Сильвия предложила женщине присесть, а сама отправилась в гостиную за чаем. Она была рада сделать хоть что-нибудь, лишь бы скрыть свое возбуждение от проницательных глаз домочадцев, которые, судя по непрекращающимся шуткам и смеху, ни о чем не подозревали.

Еще больше обрадовалась Сильвия, когда гостья, рассыпавшись в благодарностях, ушла. Сильвия решила ничего не говорить остальным до тех пор, пока сама не разберется в этой тайне, и очень боялась, что кто-то из них мог случайно услышать их разговор.

Она также решила на следующее утро обязательно повидаться с мистером Хемпторном. И хотя на завтра было назначено торжественное открытие кафе, Сильвия знала, что не успокоится, пока все не выяснит. Чем дольше ситуация оставалась бы неразрешенной, тем больше вероятности было у ее близких случайно узнать правду.

Привыкшие во всем полагаться на ее мнение, младшие сестры и брат не стали возражать, когда на следующее утро она объявила о своем решении съездить в Лондон и повидаться с мистером Хемпторном. Разумеется, их слегка огорчило, что Сильвия не сможет участвовать в приеме первых посетителей, однако выбирать не приходилось, и им оставалось полагаться лишь на собственные силы. Пэм и Айви горячо уверяли ее, что все пройдет хорошо.

Сильвии повезло — она успела на поезд и была в конторе мистера Хемпторна ровно в одиннадцать. Весь путь до Лондона Сильвия боролась с растущим негодованием и лишь немного успокоилась, просидев в приемной в ожидании незапланированной встречи. Поначалу она еще рассчитывала успеть к концу ленча и поучаствовать в обслуживании первых посетителей, но сейчас поняла, что об этом не может быть и речи.

Войдя наконец в кабинет Хемпторна, она сразу же заметила, что тот страшно занят и при всей своей сердечности и доброжелательности вряд ли сможет уделить ей много времени.

— Мистер Хемпторн, вы, должно быть, догадываетесь о причине моего визита? — начала она без обиняков, присев на краешек кожаного кресла, ничуть не подозревая, как величественно и элегантно смотрится в своем зеленом твидовом костюме и как красиво оттеняют ее кожу сияющие на солнце каштановые волосы. — Я хочу знать, действительно ли эти подозрительно сговорчивые агенты, продавшие нам кафе, выступали от имени мистера Джулиана Мерринга?

Мистер Хемпторн поднял на нее задумчивый взгляд:

— А вы сильно рассердитесь, если я скажу «да»?

— Меня бы это огорчило, — сухо проговорила она. — Однако вы уже ответили.

— Тогда можно задать вам еще один вопрос? И пусть я рискую при этом показаться нескромным. Неужели для вас это так много значит?

Сильвия покраснела, светло-карие глаза ее гневно сверкнули.

— Да я ненавижу этого человека, он мне просто отвратителен! — задыхаясь, воскликнула она. — Сначала он смертельно оскорбил меня, потом, узнав о моем бедственном положении, посмел предложить свою помощь. Я высказала ему в лицо все, что думала, сказала, что не нуждаюсь в его помощи, и вот теперь… — Внезапно навернувшиеся слезы мешали ей говорить. — Мистер Хемпторн, разве вы не видите, в каком унизительном положении я теперь оказалась?

Лицо адвоката прояснилось.

— Что толку, дитя мое, биться головой об стену? Если я правильно понял, этот человек посмел домогаться вас самым бесчестным образом. Если это так, то…

Сильвия отчаянно замотала головой:

— О Господи, нет, конечно! Разумеется, такого не было! Все дело в его непомерной гордыне. Как все богатые люди, он полагает, что нанесенную боль можно залечить при помощи денег.

Беспокойство во взгляде мистера Хемпторна сменилось изумлением.

— Боюсь, мисс Сильвия, это выше моего понимания, — задумчиво заметил он, барабаня пальцами по столу. — Что-то я никак не могу…

— Да я и сама не понимаю, — мягко перебила она. — Я точно знаю, что вы действовали из самых добрых побуждений. Однако если бы вы только предупредили меня об этой его затее, я смогла бы избежать такого позора.

Мистер Хемпторн тяжело вздохнул:

— Ну, во-первых, моя дорогая, должен признаться, я понятия не имел о том, что вы знакомы с мистером Меррингом. Мне было лишь известно, что он возглавляет крупную инженерную компанию. Он сам обратился ко мне с этим предложением, оно и для меня явилось полной неожиданностью. Он узнал из газет о том, что Дональд Клэйбурн оставил вас без гроша, и захотел помочь вам анонимно. — Хемпторн покрутил седой ус и продолжал: — Я предложил ему встретиться и должен признать, он показался мне весьма разумным, приятным и дельным человеком.

Сильвия усмехнулась:

— Да, это он может — казаться приятным, когда захочет. Только не нужно обольщаться.

— Позвольте мне закончить, моя дорогая. — Мистер Хемпторн украдкой посмотрел на часы. — Боюсь, сегодня я не смогу уделить вам много времени. Итак, в ходе нашей беседы я дал ему понять, что вы ищете кафе или чайную, которая смогла бы не только обеспечить вас необходимым доходом, но также и кровом. Он обещал связаться со своими агентами, и уже через пару дней они сообщили мне, что нашли «заброшенное кафе» в Челтон-Сент-Люк. Они как раз собирались переделать его под жилье внаем, однако, к счастью, не успели начать ремонт. — Он снова посмотрел на часы. — А теперь, моя дорогая, скажите, чего вы хотите от меня. Что я должен делать?

Сильвия решительно вскинула голову:

— Я хочу, чтобы вы выяснили, в каких пределах, разумеется в твердой валюте, измеряется «щедрость» мистера Мерринга по отношению ко мне. Когда я узнаю, какую сумму должна ему, я попытаюсь, пусть по частям, вернуть этот долг. Хочу вас уверить, что я не успокоюсь до тех пор, пока не расплачусь с ним сполна.

Вздохнув, старый адвокат поднялся:

— Хорошо, моя дорогая, я обязательно выполню вашу просьбу. Только знайте: на это уйдет несколько дней. А сейчас, я боюсь…

— Сожалею, что отняла у вас столько времени.

Сильвия протянула ему руку.

— Ну что вы, что вы, дитя мое. Просто я должен быть откровенным с вами до конца. Дело в том, что у меня назначена встреча как раз с мистером Меррингом. Он будет здесь через пять минут, и мне кажется, что после всего сказанного вы вряд ли захотите с ним видеться.

Румянец вмиг слетел с лица Сильвии, она побледнела как полотно:

— Разумеется, нет! До свидания, мистер Хемпторн. И пожалуйста, простите, если я была резковата и показалась вам неблагодарной после всего, что вы для нас сделали. Просто случившееся задело меня за живое.

Он задумчиво покачал головой:

— Вы, молодые, все принимаете близко к сердцу. Вот доживете до моих лет, тогда поймете, что ничто, в сущности, не бывает так важно, как кажется поначалу. — И, учтиво раскланявшись, он открыл перед Сильвией дверь.

«Я выплачу Джулиану Меррингу все до единого пенни, даже если на это уйдут годы, — запальчиво думала она, выходя на улицу. — О Господи, ну как я могла быть такой дурой? Почему не догадалась, что ни один нормальный владелец или агент по продаже не согласится принять на себя лишние расходы? Господи, какая же я была дура!»

Погруженная в мысли, она едва не столкнулась с человеком, переходившим улицу. Автоматически извинившись, она вдруг с ужасом увидела перед собою Джулиана Мерринга.

— Мисс Фрейни? Вот так сюрприз!

Как хорошо помнила она этот низкий, спокойный голос.

— Я бы тоже могла счесть эту встречу сюрпризом, — подчеркнуто вежливо ответила она, — однако это исключено. Только что я имела на редкость занимательную беседу с мистером Хемпторном.

— Вот как! — Стальной взгляд серо-голубых глаз оставался неподвижным, лишь едва заметная краска, залившая лицо Джулиана, свидетельствовала о его крайнем удивлении, но уже через мгновение он овладел собой. — В таком случае почему бы вам не продолжить эту беседу со мной? Она могла бы оказаться еще более занимательной.

Сильвия скользнула взглядом по припаркованному у обочины огромному «бентли» и с сарказмом спросила:

— Снова беседа в машине?

Он добродушно улыбнулся:

— Можно в машине, можно в ресторане… Где захотите. Я знаю, вам давно не терпится пропесочить меня как следует. Разве я могу лишить вас такой возможности? Может, посидите в машине, пока я поднимусь к мистеру Хемпторну и отложу нашу встречу?

Сильвия лихорадочно соображала, как поступить, он же молча повернулся и направился к офису Хемпторна. Только теперь Сильвия наконец поняла, почему женщины хлещут мужчин по щекам или в бессильной ярости швыряют об стены тарелки. В одном только был прав Джулиан — Сильвии действительно не терпелось высказать, что она думает по поводу его «благотворительности».

После недолгого колебания она села в машину, а когда через несколько минут он вернулся, Сильвия не смогла удержаться и бросила на него изучающий взгляд, но так и не смогла понять по его лицу, даже приблизительно, о чем они говорили с мистером Хемпторном. Джулиан, как всегда, выглядел невозмутимым.

— Ну и куда же мы поедем? — спросил он, сев за руль. — Или ваша ребячливая гордость не позволит вам перекусить, если платить буду я?

— Ваши дешевые остроты меня нисколько не забавляют, — напряженно проговорила Сильвия.

— А если я предложу вам что-нибудь подороже?..

Сильвия вспыхнула:

— Вы самый бесцеремонный человек из всех, кого я когда-либо встречала!

— Вот как? — проговорил он с невозмутимым спокойствием. — В таком случае позволю себе заметить, что вы напрасно так изводитесь. Уверяю вас, вы произвели на меня точно такое же впечатление, и мне сейчас страшно хочется взять вас вот за эти худенькие плечики и попробовать вразумить, насколько это возможно.

От столь неожиданной контратаки Сильвия впала в растерянность, а Джулиан спокойно продолжал:

— Вас, должно быть, удивило, как мне вообще пришло в голову обратиться к мистеру Хемпторну?

— Да, удивило.

— Все очень просто. Я столкнулся с ним в дверях вашего дома на Бельгрейв, и ваша младшая сестренка сообщила, что мистер Хемпторн — ваш семейный адвокат. Потом мне лишь осталось отыскать его имя в списках.

— И что, по-вашему, я должна ответить на это: «Ах, мистер Мерринг, до чего же вы сообразительны!»

— Ну, наверное, что-нибудь в этом роде. Это как раз ваш уровень остроумия. — Он усмехнулся. — Однако все же давайте перестанем обмениваться колкостями. Вы все еще не сказали мне, куда мы поедем. Как вы уже заметили, сейчас мы движемся в западном направлении.

— Мне нужно на Пэддингтон. Я надеюсь успеть к открытию нашего кафе.

Он посмотрел на часы:

— Тогда, может быть, позволите мне отвезти вас туда? Я, признаться, не собирался домой, но это не имеет значения. На этой машине мы легко обгоним любой поезд.

— Нет, благодарю вас, но я предпочитаю оставаться независимой. — Сильвия побоялась снова показаться ему ребячливой и постаралась, чтобы ответ прозвучал кратко.

— И про наш ленч, как я понимаю, тоже придется забыть?

— Боюсь, что да. Я могу перекусить на вокзале.

Он пожал плечами:

— Да, все это звучит неутешительно. А самое главное — у нас очень мало времени на разговор. Вы ведь хотели высказать все, что обо мне думаете. Тогда вам лучше начать прямо сейчас.

— Мне, в сущности, нечего сказать. — В голосе Сильвии звучала горечь. — Вы поставили меня в ужасно унизительное положение, и пока я не вижу выхода из него. Если мы сейчас продадим кафе, нам все равно не удастся погасить той суммы, которую вы вложили в него. Если… если, конечно, мы не потратим свои сбережения.

— Этого ни в коем случае делать нельзя! — воскликнул он, потеряв на мгновение привычное спокойствие. — Вы должны подумать о своей семье!

— Совершенно верно. Вы загнали меня в тупик. Единственный способ освободиться от вашей благотворительности — это выяснить точную сумму вашей «щедрости» и выплачивать ее вам по частям.

Несколько мгновений он молчал, потом порывисто воскликнул:

— Да забудете ли вы наконец о той несчастной ошибке, которую я когда-то допустил? Неужели вы так и будете видеть во всех моих поступках лишь злой умысел?

— Разве могу я видеть в них что-то другое? В тот вечер в Холи-Хилл вы прекрасно показали себя, тогда-то я поняла, что вы за человек. Вы бесчувственный и жестокий. С того вечера я испытываю к вам неприязнь. — Она немного помедлила, потом в еще более резком тоне продолжала: — Если хотите откровенности, пожалуйста: я не выношу людей вашего типа.

— А что значит — моего типа? — язвительно переспросил он.

У Сильвии уже имелся готовый ответ.

— Богатый человек, который сначала смешает вас с грязью, а потом сочтет возможным загладить причиненную обиду щедрыми подарками. Вы намеревались расстроить мою помолвку с Хью. Но разве вас беспокоило, что это разобьет мое сердце? Скорее всего, вы прислали бы мне какие-нибудь украшения взамен причиненной боли и растоптанных чувств.

— Дорогая мисс Сильвия, как бы глубоко ни обидел я вас, как бы несправедливо ни обошелся с вами, я никогда не считал вас такой дурочкой, которая может серьезно влюбиться в Хью. Нежное, почти материнское чувство, которое вы испытывали к нему, вы принимали за любовь. Ну что ж, я могу посоветовать вам только одно: подождите, когда по-настоящему полюбите, и тогда поймете разницу.

— Давайте оставим в покое Хью, — поспешно предложила Сильвия, стараясь замять тему, которую сама затронула.

— Давайте, — согласился он. — И пусть я обижу вас еще глубже, но все же скажу: парень просто счастливо отделался.

Сильвия подняла на него изумленный взгляд:

— И это после того, как вы сделали вид, что извинились?..

— Нет, сейчас я имел в виду совсем другое, — нимало не смущаясь, продолжал он. — Я просто представил себе, каким беспомощным оказался бы Хью рядом с такой юной и красивой… одним словом, с поистине настоящей женщиной. Вот и все.

Сильвия не знала, что ответить, а Джулиан, глянув на часы, невозмутимо сказал:

— Мы будем у Пэддингтонского вокзала через минуту. Какой поезд вас интересует?

Она достала карманную книжечку с расписанием и сообщила, что подходящий поезд отправляется через семь минут.

Он кивнул:

— Что ж, вы вполне успеваете, только перекусить сможете уже в пути. Позвольте проводить вас до вагона.

Слишком раздосадованная, чтобы возражать, Сильвия промолчала. Они вышли из машины и направились к зданию вокзала.

В считанные мгновения он нашел для нее удобное место в уголочке, и, когда она упрямо отправилась покупать себе бутерброд, никак не ожидая, что получит дорогущий пакет с ленчем, следил, чтобы никто не занял ее сиденье.

Вернувшись с бумажным пакетом в руках, Сильвия вынуждена была поблагодарить его. Джулиан усмехнулся и непринужденно заметил:

— Кажется, любое проявление вежливости с моей стороны вызывает у вас подозрение.

Она посмотрела на него в упор:

— Просто это не означает, что я прощу все, что вы мне сделали. И это никак не повлияет на мое решение выплатить вам сполна всю сумму, на которую вы меня облагодетельствовали.

Лицо его омрачилось.

— Ну что ж, прекрасно, — решительно проговорил он. — Раз меня не собираются прощать, тогда я прибавлю к списку своих грехов еще один.

И прежде чем она успела воспротивиться, он наклонился и поцеловал ее в губы. Никогда еще за все ее двадцать три года никто не целовал Сильвию так, как это сделал Джулиан. И прежде чем она успела понять, что произошло, он выпустил ее из своих объятий, повернулся и исчез в толпе.




Глава 10


Заливаясь краской стыда, Сильвия пробиралась к своему месту, а мысли ее пребывали в полнейшем хаосе. Слепой гнев душил ее, но испытывала она и другие чувства, которые не поддавались объяснению. До помолвки с Хью Сильвия нечасто раздавала поцелуи, однако те несколько, что она позволила сделать молодым людям, совершенно не тронули ее души. И сейчас, глубоко изумленная, она вдруг поняла, что так же было и с Хью. Никогда его поцелуи не приводили ее в такое состояние — потрясенное, полуиспуганное.

При этой мысли Сильвия закусила губу. Испугана? Но чем? Чего она испугалась? Этого-то она как раз и не знала. Быть может, той неведомой силы, с какой не сталкивалась прежде и которой не понимала, но которая — и бесполезно было это отрицать — затронула в ней какую-то доселе неведомую струну.

«Я ненавижу и презираю его сильнее, чем всегда», — гневно твердила она себе и приходила в еще большую ярость, вспоминая дрожь, пронзившую ее, когда его губы прижались к ее губам.

С трудом удалось ей отвлечься от этих мыслей и принять более или менее безмятежный вид, когда она наконец очутилась перед зданием кафе.

Сейчас оно почти пустовало, но по всему было видно, что здесь побывало много народу. Кто-то пришел ровно к одиннадцати, кто-то — к самому ленчу, и все предупреждали друг друга, что ко времени дневного чаепития и вовсе ожидается час пик. Однако самую знаменательную новость сообщила ей Дафни. Два «ужасно милых» молодых человека, судя по всему братья, ехавшие в гости к друзьям, остановились у них сегодня перекусить. И младший из них, художник, заказал себе комнату на целые две недели с будущего вторника, пообещав платить десять гиней в неделю.

— Дафни, милая, я надеюсь, у него все в порядке с головой? — обеспокоенно проговорила Сильвия, снимая пальто в прихожей.

— Уверена, что да, — восторженно отвечала Дафни, а Пэм, в кои-то веки согласная со старшей сестрой, прибавила:

— И я уверена, Сильвия, что у него все в порядке с головой. Он даже сказал, что позволит мне помогать ему!

— Я имела в виду сумму, которую он собирается платить за проживание, — пояснила Сильвия. — Знаю я этих художников, у них вечно карманы пустые.

— Сильвия, милая, да он готов был платить даже больше, — увещевала сестру Дафни. — Только мы решили остановиться на десяти гинеях.

— У них такая шикарная машина, — послышался с лестницы голос Мартина, прикреплявшего к стене светильник. — Так что, сестричка, о деньгах, думаю, не стоит беспокоиться.

— Ну что ж, будем надеяться. — Сильвия пожала плечами. — Ладно, пора и мне поработать. Похоже, к вечеру понадобится целая гора бутербродов.

Позже, мысленно возвращаясь к этой теме, она подумала, что вскоре, наверное, привыкнет к идее «пускать» постояльцев и что если ей удастся найти четырех постоянных квартирантов за десять гиней в неделю, то скоро она сможет начать откладывать понемногу, чтобы расплатиться с Джулианом Меррингом за его непрошеную благотворительность.

В течение всех выходных у Сильвии совсем не оставалось времени на раздумья. Погода стояла теплая и солнечная, и к кафе стекались потоки проголодавшихся туристов, особенно в воскресенье.

Все домочадцы принимали участие в работе. Айви, блистая кулинарными талантами, с удивительным проворством управлялась на кухне. Сильвия и Дафни обслуживали посетителей, а Мартин и Пэм после службы в чудесной старинной церкви принялись за мытье посуды.

Лишь около трех часов дня они наконец присели перекусить, и Сильвия объявила, что отныне они будут делать это до открытия кафе, с чем все дружно согласились. А в три часа начали появляться первые посетители, пришедшие на «дневное чаепитие». Постепенно всему семейству стало ясно, что успех их маленького бизнеса потребует от них по-настоящему тяжелой работы и что им понадобится очень тщательно планировать все до мелочей, если они хотят хотя бы иногда отдыхать.

Понедельник прошел относительно спокойно, правда, тоже не обошлось без событий. Супруга местного викария, миссис Стетлоу, статная, дородная женщина, приметившая Мартина и Пэм на воскресной заутрене, заглянула на пару слов и тут же увековечила свое к ним расположение наищедрейшим заказом пирожных для торжественного чаепития, ожидавшегося в местном институте в ближайшую среду. По ее уверениям, возможность приобрести настоящую домашнюю выпечку считалась в здешних местах величайшим благом.

— И помните: вам не следует сильно снижать цены, — посоветовала она. — Качественные продукты стоят денег, и, если у вас все будет дешево, те, кто побогаче, перестанут быть вашими клиентами. — Она рассмеялась. — И вовсе не потому, что им некуда девать деньги, просто каждый хочет быть уверен, что уплатил их за стоящий продукт.

Во вторник произошло поистине знаменательное событие. Возле кафе остановилась огромная машина, из которой вышли двое мужчин и девушка. В первых двух Пэм и Дафни восторженно признали «художника и его брата», зато девушку они видели впервые, хотя у Сильвии сразу же возникло странное чувство, будто раньше она уже встречалась с нею, но, когда и где, припомнить никак не могла.

Зато когда она наконец получила ответ на мучивший ее вопрос, сердце ее ушло в пятки. Младшего из братьев, темноволосого юношу с приятными манерами, Мартин повел осмотреть комнату, а старший с девушкой прошли в кафе и заказали кофе с пирожными на трех человек. Сквозь гул голосов Сильвия вдруг услышала нечто такое, что повергло ее в дрожь.

— Нет, все-таки странный человек наш Джулиан, — проговорила девушка, обращаясь к своему собеседнику. — Ну как так можно? Ведь ни разу ни словом не обмолвился, что это кафе вновь открылось, да к тому же стало лучше, чем прежде. Ведь сколько раз я сетовала, что во всей округе нет ни одного кафе или ресторана.

Мужчина рассмеялся:

— Наверное, он просто знал, дорогая, что ты разыщешь это кафе и без его помощи, ведь здесь выпекают твои любимые миндальные пирожные.

Сильвия принесла им кофе. Когда девушка подняла на нее глаза, чтобы поблагодарить, опасения Сильвии окончательно подтвердились. Эти голубые глаза она уже видела… Те же, что и у Джулиана Мерринга. Теперь у нее не оставалось сомнений, что перед нею та самая Тэсса, его сестра, которая проживает вместе с ним в Грейт-Хиклинг. И еще одна маленькая деталь не укрылась от взгляда Сильвии — на руке мисс Мерринг, одетой в твидовый костюм превосходного покроя, красовалось очаровательное сапфировое колечко — знак помолвки, — и, судя по горделиво-довольному виду ее спутника, именно он и был человеком, подарившим ей его.

«Да, обстоятельства становятся все более и более запутанными, — огорченно подумала про себя Сильвия, обходя остальных посетителей. — Этот парень, художник, будущий деверь мисс Мерринг, будет жить здесь целые две недели. И разве смогу я помешать своим близким подружиться с ним? — А вслед за этой мыслью пришла другая: — Джулиан, должно быть, знал о его намерении поселиться у нас, и если бы он был настоящим джентльменом, то непременно намекнул бы парню, что тому лучше присмотреть себе другое место для эскизов. Да и сестре не дал бы наведаться сюда».

Сильвия понимала, что бессмысленно изливать на ни в чем не повинную Тэссу неприязнь, которую она питает к ее брату. По той же причине она не намеревалась знакомиться с девушкой ближе, и та, предприняв пару неудачных попыток вовлечь Сильвию в дружескую беседу, чуть пожав плечами, вынуждена была ограничиться обществом своего жениха и спустившегося к столу Гая.

Сильвия решила при первой же возможности рассказать домочадцам о случившемся, чтобы ограничить их интерес к этой троице рамками обыкновенной вежливости, однако очень скоро девушка обнаружила, что ее опередили. Генри, которого уж никак нельзя было предупредить, самым бесстыдным образом «братался с врагом». Судя по всему, он забежал в кофейный зал, следуя по пятам за Гаем, и теперь дружелюбно вертелся возле мисс Мерринг, расточавшей свое внимание. Чувствовалось, что Генри нашел наконец настоящего друга.

— Ну что за прелесть? Это ваш? — спросила Тэсса у Сильвии, забыв о ее холодности.

— Да, он живет у нас, только это не означает, что ему можно заходить сюда, — сухо ответила Сильвия. — А ну, пошел вон, Генри!

Выражение бесконечного удивления, появившееся на черной сморщенной мордочке Генри, в другое время рассмешило бы Сильвию. Он словно вопрошал: «Да что это такое с тобой приключилось? Раньше ты со мной так никогда не разговаривала».

— Пожалуйста, разрешите ему остаться. Я просто обожаю французских бульдогов! — воскликнула Тэсса. — Я, знаете ли, сама их развожу.

Сильвии вспомнились слова Джулиана, и у нее чуть было не вырвалось: «Да, я знаю», — но она вовремя спохватилась и, испытывая неловкость из-за собственной недоброжелательности, все же проговорила:

— Хорошо, только пусть сидит рядом с вами и ни к кому не пристает.

«Младшая сестра куда милее и приветливей, — услышала за спиной Сильвия, хотя Гай говорил шепотом. — Да и внешне посимпатичнее. Волосы просто роскошные, а черты лица словно точеные».

Не испытывая ни малейшего желания подслушивать, Сильвия поспешила удалиться. Итак, теперь за ней закрепилась слава «злобной мегеры», а виноват в этом Джулиан Мерринг. Ее собственная вина лишь в одном — в природной вспыльчивости. Она всегда знала это и столько раз, правда, к сожалению, безуспешно пыталась бороться с этим бедствием. И все же люди никогда не считали ее тяжелым человеком — вспышки гнева всегда быстро проходили, и никто бы не смог назвать Сильвию угрюмой и мрачной.

«Из-за этого Джулиана я, кажется, напрочь утратила чувство юмора, — подумала она, направляясь на кухню за новой порцией кофе. — Если я не буду следить за собой, то скоро даже домашние сочтут меня невыносимой».

Однако настроение ее нисколько не улучшилось, когда Дафни, высунув златокудрую головку из кладовки, где она наполняла горшочки с горчицей, радостно сообщила, что молодой художник, которого зовут Гай Холдрик, оказался еще более милым, чем ей показалось на первый взгляд.

— Он попросил меня позировать ему для эскизов, которые готовит для Молодежного центра в Уэст-Кантри, — задыхаясь от восторга, сообщила она. — Как ты думаешь, удастся мне выкроить для этого время?

— Не знаю, детка, — осторожно проговорила Сильвия. Да, она может держаться сухо и неприветливо с Меррингами и их друзьями, но разве может она позволить себе резкость по отношению к любимой сестренке? При первой же возможности она объяснит Дафни положение вещей, и та конечно же поймет, почему нужно держаться подальше от этого молодого человека. А пока пусть помечтает.

Когда мисс Мерринг с женихом собрались уезжать, Сильвия почувствовала облегчение. Однако не успели они укатить, как в дом влетела Пэм в сопровождении резвящегося Генри. Размахивая толстенькими косичками, сияя глазами, она с ликующим видом сообщила:

— Не знаю, кто такая эта леди, но она сказала, что живет недалеко отсюда и что у нее дома есть славные маленькие щеночки французских бульдогов! Она сказала, что если мы хотим, то она как-нибудь отвезет нас к себе посмотреть на них. Да, меня и Генри. — Потом, обняв Сильвию детскими ручонками, она в восторге продолжала: — Знаешь, Сильвия, кажется, мне начинает здесь нравиться!

Нежно обняв младшую сестренку, Сильвия так и не нашла, что сказать в ответ.




Глава 11


Ближайшая возможность посвятить младших домочадцев в тайну представилась тем же вечером, когда, закончив дневные труды, они собрались в маленькой гостиной. Сильвии было трудно начать — слишком больно вспоминать тот короткий и счастливый период ее помолвки с Хью и первое знакомство с Джулианом, нанесшим ей такие оскорбления, от которых даже сейчас все внутри у нее клокотало от негодования.

Однако оказалось, что большего сочувствия она вряд ли в ком смогла бы найти. Ее рассказ о том, как обошелся с нею Хью, не удосужившись даже извиниться перед нею за ужасное поведение своей матери, как отрекся от Сильвии в самую трудную для нее минуту, вызвал у всех гнев и отвращение. Что же касается дальнейшего развития событий, когда Джулиан фактически обвинил ее в том, что она авантюристка, пытающаяся заманить в свои сети его кузена, то в это никто из близких Сильвии, казалось, просто не мог поверить. Сама мысль о том, что кто-то мог отвести подобную роль Сильвии, их другу, советчику и ангелу-хранителю, казалась им нелепой. Они решили, что Джулиан, должно быть, попросту не в себе и страдает каким-нибудь психическим расстройством.

— Боюсь, вы слишком к нему снисходительны, — возразила Сильвия, качая головой. — Как раз психически он здоров, как и все мы, иначе не являлся бы владельцем крупнейшей в стране инженерной компании. Просто он принадлежит к тому типу людей, которые кичатся своей непогрешимостью и считают собственное мнение единственно правильным. Он просто уверовал в то, будто я помогала дяде Дону в его махинациях, и, даже не дав мне малейшего шанса оправдаться, высказал все эти ужасные обвинения.

Тут заговорила Пэм:

— Да он просто страшный человек, этот Джулиан Мерринг. Теперь мне понятно, почему ты рассердилась, когда я сказала, что он милый. Ну в тот день, когда он приезжал к нам на Бельгрейв-Секес, помнишь?

Мартин и Дафни были удивлены. Изогнув брови, Дафни спросила:

— Он что, приезжал туда?

— Чего же ему было надо? — вторя ей, поинтересовался Мартин.

Сильвии стало трудно дышать.

— Он, видите ли, решил, что, возможно, ошибался на мой счет и что если он облагодетельствует нас, то ему станет легче и все встанет на свои места. Знаете, так некоторые обращаются с собакой — сначала пнут ногой безо всякой причины, а потом, когда станет стыдно, бросают ей кость.

Словно желая защитить, Пэм обняла Генри и понимающе кивнула, а Дафни задумчиво проговорила:

— Теперь я понимаю, почему ты не хотела принять от него работу для нас обеих. Ты просто не могла позволить ему помочь нам, да, Сильвия?

— И все же он это сделал, — выпалила Сильвия. — Об этом-то я и хочу поговорить с вами.

И она рассказала о своих подозрениях, о признании мистера Хемпторна, о ее разговоре с самим Джулианом. Только об одном Сильвия предпочла умолчать — о его объятиях и об этом грубом, почти жестоком поцелуе. «Об этом им лучше не рассказывать, они не поймут», — решила про себя Сильвия, хотя понимала, что делает это не только из осторожности — она до сих пор сгорала от стыда за собственную непоследовательность и за это странное пьянящее чувство, пробужденное в ней тем поцелуем.

Узнав о том, что нынешним благополучием они обязаны человеку, смертельно оскорбившему их сестру, все притихли, и только Пэм своим смешным грубоватым голоском наконец задумчиво проговорила:

— А может, он таким образом извинялся? Быть может, он бросил все свои дела и отдал все, что у него есть, чтобы у нас был дом?

От этих слов щеки Сильвии вспыхнули, из глаз брызнули слезы.

— Если б так, неужели ты думаешь, я не простила бы его и продолжала обижаться? Но, к сожалению, это не так. Он может швырять на ветер тысячи, даже не замечая этого. Для него такая сумма не жертва.

— Тогда что же нам теперь делать, сестричка? — спросил Мартин. — Мы приняли его помощь и теперь перед ним в долгу, во всяком случае в моральном. Не представляю, как мы сможем с ним расплатиться.

— Да, сразу не получится, — согласилась Сильвия. — Но мы можем и должны откладывать каждый лишний пенс, и тогда постепенно избавимся от долга. Я попросила мистера Хемпторна высчитать хотя бы приблизительную цифру. — Она помолчала, потом поспешно продолжила: — А теперь, когда вы посвящены во все, вы, наверное, поймете, почему я хочу, чтобы вы избегали не только самого Джулиана Мерринга, но и всех, с кем он общается. Например, та девушка, пригласившая вас посмотреть на щенков, — Сильвия взглянула на Пэм, — та девушка — сестра Джулиана. Зовут ее Тэсса, и живет она вместе с ним в Грейт-Хиклинг.

Лицо Пэм помрачнело, а Дафни огорченно воскликнула:

— И брат Гая Холдрика помолвлен с нею! Значит, мы с Гаем не можем быть друзьями!

— И еще лучше бы тебе, Дафни, не называть его по имени. И не важно, собирается его брат породниться с Меррингами или нет. — На лице Сильвии появилось выражение озабоченности. — Нам с вами нужно понять одно: если ты занимаешься бизнесом, то клиент для тебя всего лишь клиент и не нужно полагать, что вы можете стать с ним друзьями.

— Да, наверное, это так. — Милое личико Дафни выглядело удрученным, а Пэм казалась всерьез озадаченной.

И тут Мартин выступил со словами, буквально поразившими Сильвию. Посмотрев на Пэм и Генри, он вдруг со странной улыбкой проговорил:

— Сильвия, напрасно ты считаешь, что эта парочка даст нашей семье жить уединенно. — И помолчав немного, он несколько смущенно прибавил: — А еще меня почему-то не покидает чувство, что Пэм, скорее всего, была права, предположив, что этот парень Мерринг попросту пытался принести таким образом извинения.

Пэм сконфуженно заерзала на стуле.

— Да ну их, эти ваши взрослые разговоры, — нетерпеливо выпалила она. — Только одно мне теперь ясно: я не собираюсь дружить с людьми, обидевшими Сильвию.

— Никто не собирается, — поддержала ее Дафни, прижимаясь золотистой головкой к плечу старшей сестры. — Сильвия должна быть уверена в нашей верности.

— Милые вы мои! — благодарно воскликнула Сильвия и посмотрела на Мартина, но на этот раз он промолчал, лишь вынул из кармана какую-то палочку и демонстративно бросил в корзинку для бумаг. О чем он думал в этот момент, Сильвия не могла угадать, лишь инстинктивно понимала: Мартин не согласен с нею полностью и, несмотря на свой юный возраст, считает ее точку зрения чисто женской, сам же придерживается другой — мужской и беспристрастной.

С этой мужской точкой зрения ей пришлось вступить в конфликт уже через три дня.

Сильвия была дома одна, последние посетители разошлись, и она сидела в кабинете, занятая подсчетами, когда в дверь постучал Гай Холдрик.

— Вы позволите мне войти? — робко спросил он.

— Конечно, мистер Холдрик. — Она расчистила для него стул и, как ей казалось, со сдержанной доброжелательностью поинтересовалась: — Надеюсь, вам удобно у нас?

Мгновение он колебался, потом, изобразив на смуглом приятном лице слабую улыбку, проговорил:

— Физически да, но не морально.

Сильвия подняла на него встревоженный взгляд. Она точно знала, что постояльцы не могут говорить подобным образом.

— Что вы имеете в виду?

— Вы позволите закурить?

Сильвия кивнула, он вынул трубку и начал набивать табак.

— Я скажу вам, что именно. Прежде всего, это место привлекло меня своей дружелюбностью. Мне показалось, что художник не может сыскать места, более подходящего для работы.

Беспокойство Сильвии возрастало, но, сохраняя самообладание, она спросила:

— Быть может, с вами обошлись невежливо?

— Дорогая мисс Фрейни! Всего за какие-то несколько часов моего пребывания здесь ко мне вдруг стали относиться как к прокаженному! — С жаром воскликнул он. — Ваш брат, правда, ничего такого не делал, зато малышка убегает, едва завидев меня. Что же касается вашей другой сестры, — он слегка покраснел, — когда я впервые предложил ей позировать для меня, мне показалось, ее это очень заинтересовало. Зато сейчас я не могу добиться от нее ничего, кроме решительного отказа. Разумеется, я захотел узнать, что такое сделал и чем расстроил вас всех, но, поскольку она наотрез отказалась объяснить, я пришел поговорить с вами.

— Мне не совсем понятно, с чего вы взяли, что она будет позировать вам, — проговорила Сильвия, изо всех сил стараясь сохранить вид исполненный достоинства. — Видите ли, мы все очень заняты.

Он раскурил трубку.

— Понимаю. Однако это не основная причина, заставляющая вашу сестру отвергнуть мое предложение. — И, глядя на нее в упор, он продолжал: — Быть может, если я скажу вам, над чем собираюсь работать, вы отнесетесь к этому иначе. Мне предложили разработать серию панно для строящегося здания Молодежного центра в Уэст-Кантри. До сих пор у меня не было трудностей с подбором типажей для второстепенных фигур, но для центральной фигуры, олицетворяющей Дух Юности, я уже давно никак не могу найти подходящий образ. В тот момент, когда я увидел вашу сестру, я понял, что мои поиски закончились. — Голос его звучал страстно и почти дрожал. — Она — олицетворение самой молодости, олицетворение весны жизни. И вы не могли не заметить этого сами.

— Да, я знаю, она очень мила, — осторожно проговорила Сильвия, тронутая его энтузиазмом. — Но я не могу поверить, что среди множества миловидных девушек не найдется той, что подошла бы вам для ваших целей так же, как моя сестра.

— Вы близки к ней и знаете ее лучше меня, но мне кажется, вы упускаете из виду еще и другую сторону, — порывисто возразил он и с сомнением прибавил: — Не знаю, как выразить это, не выглядя тщеславным…

— Вы хотите сказать, что, отказываясь позировать вам, она отказывается от славы? — Сильвия говорила безо всякой иронии.

— Да, так или иначе, она действительно отказывается от славы. Я выиграл этот заказ в честном конкурсе — мою работу признали лучшей. Эти панно будут установлены надолго, если не навсегда. Потомки не уничтожают произведений искусства своих предшественников, даже если те перестают им нравиться и не соответствуют духу времени. — Он озорно, по-мальчишески улыбнулся. — Вспомните, какими уродливыми нам кажутся сейчас некоторые скульптуры викторианской эпохи, однако никто же не собирается уничтожать их.

Сильвия едва заметно улыбнулась.

— Из вас получился бы весьма красноречивый адвокат, — заметила она. — А что, если другие художники захотят изображать Дафни, увидев ваши панно? А ведь она, я уверена, не собирается стать профессиональной моделью или натурщицей.

Эти слова поразили его.

— Этого не произойдет, мисс Фрейни. Я был бы очень осторожен и не стал бы обнародовать имя вашей сестры. Да провалиться мне на месте, если бы я хотел, чтобы другим художникам стало известно о существовании вашей сестры!

— Хорошо, я поговорю с ней. Но если она откажет вам, вы не должны больше преследовать ее. Я сторонница честной игры и жду от вас того же.

Лицо его прояснилось.

— Меня это вполне устроит, мисс Фрейни. И, пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь. Я знаю, что многие думают о художниках. Принято считать, что художники ведут скандальный образ жизни и все такое прочее. Но что касается меня и вашей сестры, умоляю вас… Даю вам честное слово.

— Ну что ж, очень хорошо. — Она сделала жест рукой, давая ему понять, что беседа окончена, он поблагодарил и удалился, напевая веселую мелодию.

«Надо поговорить с Дафни. Если ее интерес к этому сугубо прозаический, то почему бы ей действительно не попозировать? Господи, я вовсе не собираюсь стоять у нее на пути!»

Однако, заведя разговор с сестрой, Сильвия, к своему удивлению, обнаружила, что по обыкновению уступчивая Дафни вдруг резко переменилась и слышать ничего не хочет о том, чтобы позировать Гаю Холдрику. Она категорически заявила, что не изменит своего решения и что чем больше она об этом думает, тем больше убеждается в своей правоте. А когда Сильвия напомнила ей о ее первоначальном желании, Дафни решительно и даже резко заявила, что никогда этого не хотела. Разговаривать с нею было бесполезно.




Глава 12


Что на самом деле произошло между Дафни и Гаем Холдриком, Сильвия не знала, однако заметила, что они постепенно начали избегать друг друга, и в конце концов Гай, даже не дожидаясь окончания двухнедельного срока, собрал вещи и, холодно попрощавшись со всеми, уехал.

Правда, к облегчению Сильвии, Дафни не выказывала признаков смятения, и столь внезапный отъезд юноши, судя по всему, ее нисколько не огорчил. За эти дни она чуть побледнела и похудела, но то же можно было сказать и о самой Сильвии. Никогда еще им не приходилось работать так много и усердно, почти не бывая на свежем воздухе, и Сильвию не удивляло, что здоровье их несколько ослабело.

«Ну что ж, будем надеяться, что отныне не увидим друзей Джулиана Мерринга в качестве постояльцев, — мрачно думала про себя Сильвия. — Зачем нам лишние неприятности?» С каждым днем работы прибавлялось, число посетителей увеличивалось, постепенно Сильвия напрочь выбросила из головы незадачливого художника, и ей казалось, что то же самое сделала и Дафни.

Прошел целый месяц, прежде чем иллюзия рассеялась. Произошло это случайно. Пэм и Мартина не было дома (Пэм теперь училась в местной школе), а Дафни отправилась за покупками. Сильвия зашла на кухню обсудить меню с Айви и нашла девушку сильно обеспокоенной.

— Что случилось, Айви? — живо поинтересовалась она, рисуя в воображении возможные неприятности. — Уж не хочешь ли ты сказать, что дымоход снова засорился и требует прочистки или что вчерашняя рыба все-таки испортилась?..

Темные глазки Айви, обычно веселые и задорные, сейчас угрюмо смотрели на Сильвию, и на ее круглом румяном личике не было и подобия улыбки.

— Хорошо, мисс Сильвия, если б это было так, — удрученно ответила она, автоматическими движениями собирая мясорубку. — С тех пор как вы забрали мисс Пэм спать к себе, а мисс Дафни поселилась в соседней от меня комнате… с тех пор я иногда часами не могу заснуть, все слышу, как она плачет.

— Дафни плачет? — Сильвия ошеломленно смотрела на Айви.

Та с важным видом кивнула.

— Каждую ночь. Как только ложится спать, так и принимается плакать. Я все слышу. Как еще ей удается нормально выглядеть по утрам, это удивительно. А сегодня и вовсе всю ночь прорыдала навзрыд — не иначе, как письмо от него получила, бедняжка. Вчера утром я видела, как она тихонько забрала его у почтальона и поскорее сунула в кармашек передника.

Первые мгновения Сильвия была так ошарашена, что потеряла дар речи.

«Как я могла быть такой слепой эгоисткой? — думала она. — Ну что я за сестра, в самом деле? Мне хотелось, чтобы Дафни была безразлична к Гаю Холдрику, и только поэтому я вообразила, что она абсолютно счастлива и у нее все в порядке».

— Вы, мисс Сильвия, может, скажете, что это не мое дело, — угрюмо продолжала Айви, — но я ведь тоже живая и…

— Господи, Айви, ты даже не знаешь, как я признательна тебе! — порывисто перебила ее Сильвия. — Голова у меня в последнее время была так забита всякими заботами, что я даже не заметила, что рядом со мной существуют куда более важные проблемы.

Лицо Айви слегка прояснилось, на нем появилась застенчивая улыбка.

— Да уж, мисс Сильвия, что верно, то верно. Как-то на днях я пыталась рассказать вам, что встречаюсь с Джо Блисоном, да что толку, вы меня и не слышали.

— С Джо Блисоном? — удивилась Сильвия. Мысли ее все еще были сосредоточены на Дафни, и это имя не говорило ей ни о чем.

— Да, он племянник здешнего булочника, работает вместе с отцом на ферме в Грейт-Хиклинг, — объяснила Айви и гордо прибавила: — Очень интересно я с ним познакомилась, мисс. Оплачивала как-то раз счета в магазинчике его дядюшки, а миссис Блисон, она как раз только что взяла у меня деньги, поднимает глаза, видит у меня за спиной его и говорит мне…

Но что сказала миссис Блисон, знакомя Айви со своим племянником, Сильвия уже не слышала. Она раздраженно думала о том, что даже Айви умудрилась познакомиться с парнем из Грейт-Хиклинг, отец которого, возможно, является арендатором Джулиана Мерринга.

— Он-то как раз и рассказал мне, что мистер Холдрик съехал от нас к мистеру Меррингу, — сообщила Айви. — Только не подумайте, мисс, что я говорила Джо о мисс Дафни и мистере Холдрике и о том, что они неравнодушны друг к другу. Уж я-то умею держать язык за зубами. Я бы даже и вам не сказала, если бы не беспокоилась так за мисс Дафни.

— Ты правильно сделала, что рассказала, — повторила Сильвия. — Надо будет подумать, что предпринять. — И, взяв свой блокнот, она попыталась переключиться на составление меню для ленча.

Время шло, день близился к концу, и оказалось, что вызвать Дафни на разговор не только трудно, но почти невозможно. Постепенно до Сильвии дошло, что ее обожаемая сестренка старательно избегает оставаться с нею наедине. Она также вспомнила, что они с Дафни не беседовали по душам с тех пор, когда та упрямо решила отказаться позировать для Гая Холдрика.

«Надо будет все же попробовать, — со вздохом подумала Сильвия, бредя с ворохом штопки под мышкой к летней беседке после того, как Дафни наотрез отказалась составить ей компанию, найдя для этого подходящий предлог. — Просто не понимаю, почему Дафни переменилась ко мне, ведь мы всегда были так дружны».

Сильвия чувствовала себя усталой и глубоко несчастной. Она в изнеможении опустилась на деревянное кресло, а примчавшийся следом Генри уютно свернулся калачиком у ее ног в пятне солнечного света и захрапел. Теплое июньское солнце и мирное похрапывание Генри вскоре сморили и Сильвию, она задремала.

Сильвия не знала, сколько проспала так, только проснулась от внезапного ощущения чьего-то присутствия. Оглядевшись, Сильвия обнаружила в соседнем кресле внушительную фигуру Джулиана Мерринга, вокруг него крутился Генри и подхалимничал самым предательским образом.

— Как приятно быть свидетелем вашего пробуждения, — проговорил, улыбаясь, Джулиан. — Такое впечатление, будто мы с вами муж и жена.

Сильвия покраснела до корней волос.

— Слава Богу, что это не так, — отрезала она.

Он пожал широкими плечами:

— Возможно, вы и правы. И все же мне приходилось преодолевать просто дьявольский соблазн в последние пять минут.

Взгляд Сильвии сверкал негодованием.

— Вы хотите сказать, что наблюдали за мной все это время?

Он улыбнулся еще шире.

— Не волнуйтесь, моя дорогая, рот у вас был закрыт, — с неторопливой ленцой в голосе уверил ее он. — Насчет храпа у вас тоже все в порядке, не то что у этого малого. — И он погладил пса по круглой голове. — Думаю, вы крепко спали, поэтому и не услышали моего прихода. Хотя я, прямо скажем, передвигаюсь далеко не как фея. Даже когда на мне теннисные туфли.

Сильвия заметила, что на нем и в самом деле надет спортивный костюм, в котором он выглядел моложе и совсем не походил на крупного магната. Мысль эта словно выстрелом пронзила девушку, но Сильвия тут же прогнала ее, а он тем временем продолжал все в том же легком игривом тоне:

— Так вы не верите, что я боролся с соблазном? Ничего удивительного — у вас такой юный и прелестный вид.

— Я не нуждаюсь ни в вашем обществе, ни в ваших комплиментах, — воскликнула Сильвия, а про себя подумала: «Неужели для того, чтобы вздремнуть, нельзя было найти более безопасное и укромное место, чем это кресло?» Откинувшись полулежа на низкой спинке, она не могла чувствовать себя уверенной. В то же время, вздумай она переменить позу, он непременно поспешил бы ей помочь и уж конечно же не преминул бы повторить свой дерзкий поступок.

При этой мысли Сильвия покраснела еще больше, а он насмешливо поинтересовался, о чем она думает. Сильвия не ответила, но ей вдруг стало понятно, что он читает ее мысли. Это еще больше разозлило ее, и, не выдержав, она яростно выпалила:

— Как вы можете навязывать свое общество женщине, если оно ей противно?

— Не думаю, что мой поцелуй был вам так уж противен, хотя вы и притворяетесь, что это именно так. Вы ведь и себе не можете в этом признаться, — проговорил он, задумчиво глядя на нее. — А я вовсе не собираюсь делать вид, будто раскаялся. Мне понравилось целовать вас, у вас самые мягкие губы на всем белом свете, и мне ужасно хочется поцеловать вас еще раз, прямо сейчас. Однако я пришел сюда не за этим, Сильвия. — Тон его внезапно переменился. Я пришел серьезно вас озадачить.

До сих пор он никогда не называл ее по имени и ни разу еще не разговаривал с нею в таком строгом тоне, и сейчас Сильвия чувствовала, что не только взбешена его бесцеремонно-приказными интонациями, но и безнадежно смущена и взволнована.

— У вас мягкие губы, но для девушки вашего возраста вы слишком жестки, — невозмутимо продолжал он. — Дафни и Гай страдают от любви друг к другу, а вам нет до этого ни малейшего дела. И всему этому причиной ваша глупая гордыня, которой вы подчиняете и приносите в жертву всех и вся.

Слезы гнева навернулись на глаза Сильвии, и, забыв о том, что он может к ней прикоснуться, она порывисто поднялась и села, даже не заметив, что он помог ей.

— Какие вы все нечестные! Все, все до одного! Даже Дафни! — воскликнула Сильвия, и дальше слова полились сами. — Я настаивала, чтобы она позировала для мистера Холдрика, если ей хочется. Я повторяла ей много раз, что она не должна отказывать себе в этом. А она даже намеком не дала мне знать, что уже влюблена в него!

— Как вы можете упрекать ее за это? Она просто щадила вас, зная, каким шоком было бы для вас узнать, что она любит человека, который является не только моим другом, но и, возможно, будущим родственником. — Голос его звучал вполне серьезно. — Единственное, в чем виновата Дафни, — это в своей нелепой верности… верности вам! Она прекрасно понимала, что чем дальше, тем безнадежнее становится их с Гаем положение. Ведь первый удар был нанесен, когда они впервые увидели друг друга.

— Довольно странно слышать от вас подобные вещи. Вы сегодня настроены на романтический лад, — с холодным сарказмом заметила Сильвия. — А когда вы в первый раз взялись меня «серьезно озадачить», как вы изволили выразиться, вы, помнится, не так уж пылко верили в любовь. А уж что касается любви с первого взгляда…

— Возможно. Но с тех пор я проделал длинный путь, Сильвия. Я признаю, что был тогда жесток.

— Что верно, то верно. До тех пор я понятия не имела, что люди могут быть такими безжалостными и грубыми.

— Мне придется позаимствовать немного вашего гнева и в свою очередь назвать вас нечестной, — с улыбкой проговорил он. — Если бы я не испытывал угрызений совести оттого, что дурно обошелся с вами, я не пытался бы так откровенно загладить свою вину. Да еще при столь трудных обстоятельствах.

Она упрямо сжала губы.

— Если вспомнить, как вы отнеслись ко мне и к моей помолвке с Хью, то вы просто не имеете права обвинять меня в несправедливом отношении к Дафни.

Терпение начало изменять Джулиану.

— Это совершенно разные случаи, их нельзя сравнивать. Дафни и Гай абсолютно искренне и по-настоящему любят друг друга, чего нельзя было сказать о вас и Хью. Я вовсе не пытаюсь кого-то обвинить, а лишь констатирую факт.

Она некоторое время молчала, потом со вздохом смирения спросила:

— Где сейчас Гай? Он по-прежнему живет у вас?

Джулиан отрицательно покачал головой:

— Несколько дней назад он написал отчаянное письмо вашей сестре, умоляя ее переменить свое решение, но в ответ получил просьбу уехать и забыть о ней навсегда. Юный возраст и гордость заставили его поверить этим словам. — Он мгновение колебался, потом продолжал: — Все это рассказала мне Тэсса пару часов назад, когда я вернулся из Лондона. Поняв, в чем причина, я немного подождал, пока вы закончите утренний прием посетителей, и поехал сюда поговорить с вами.

Сильвия некоторое время молчала, потом ровным голосом спросила:

— У вас есть его адрес?

Он достал из кармана записную книжку и вырвал листок.

— Вот он, Сильвия. И… и знаете что… — Теперь настала его очередь подбирать слова. — Если вы собираетесь сделать широкий жест, пусть он будет по-настоящему широким.

— Что вы имеете в виду? — спросила она с кажущимся спокойствием.

— Сделайте так, чтобы эта глупая вражда между вами и мной не отравляла жизнь другим. Если вы намерены и дальше презирать и ненавидеть меня, пожалуйста, только пусть это останется нашим секретом.

— Вы хотите сказать, что на людях мы должны быть друг с другом приветливы?

— Да, именно так. Но я думаю, мы могли бы сделать и еще один шаг навстречу. Например, почему бы вам не разрешить Пэм поехать к нам посмотреть щенков, о которых ей рассказывала Тэсса? А может быть, вы согласитесь, чтобы Тэсса одолжила девочке пони и научила ее ездить верхом? Я, уж конечно, молчу о том, что мог бы принять участие в судьбе Мартина, который, как я понял, хочет в будущем стать инженером…

— Ах вот вы куда клоните! Вы добиваетесь того, чего я как раз хочу избежать! — с жаром воскликнула она. — Стоит мне из элементарной вежливости согласиться с вами, как вы сразу же пытаетесь задушить нас своей благотворительностью. Если я хоть раз уступлю, мы навсегда окажемся в положении протеже богатых людей. Что касается меня, то я предпочитаю оставаться независимой.

Он яростно пнул ногой камень:

— Эта ваша проклятая гордыня! Сильвия, ведь она отравляет жизнь всем!

— Думаю, у вас тоже нет недостатка в гордыне, — колко возразила она. — Вот вы говорите, что испытывали угрызения совести оттого, что дурно обошлись со мною, и что с тех пор все время пытались загладить свою вину. Но ведь вам просто стыдно за свой поступок, и подлинного сожаления о содеянном вы не испытываете. Вы скорее умрете, чем унизитесь и попросите у меня прощения. Вместо этого вам куда проще усилить свое покровительство, потому что тогда вы можете ждать от меня уже не прощения, а благодарности. — Она помолчала и внезапно с горечью прибавила: — Я никогда не верила тому, что обычно говорят об удачливых бизнесменах, но сейчас, по крайней мере, кое-что из этого кажется мне правдой.

Он поднялся и некоторое время с любопытством смотрел на нее.

— Во всяком случае, в одном я определенно удачлив, — неторопливо проговорил он. — Я вызываю у вас совершенно определенное чувство, и чувство это — ненависть. Но я предпочитаю, чтобы вы уж лучше ненавидели меня, чем оставались равнодушны. Именно равнодушием вы окатили бы меня с головы до ног, если б я съел до последней крошки пирожок, который вы мне столь любезно предлагаете. — Он помолчал и неспешно продолжал: — Вы могли бы полюбить только того, кто сильнее вас, а того, кто уступил бы вам, вы в глубине души презирали бы. Мне кажется, что в некотором смысле я знаю вас лучше, чем вы себя.

С этими словами он повернулся и не спеша направился по тропинке к дому. Генри, насторожив ушки и растопырив лапы, изумленно смотрел ему вслед, потом поднял голову и посмотрел на хозяйку, словно вопрошая: «Да что же это такое случилось с вами обоими?» И тут же получил ответ:

— Можешь возиться с ним сколько угодно, если тебе так хочется! Да, да, ты, Генри… и Пэм… и Дафни, и все вы! А я все равно считаю, что он самый противный человек на свете!

Генри немного посопел и уселся, уткнувшись ей в колени, они вместе стали прислушиваться к звуку, которого ожидали, — к шуму отъезжающей машины Джулиана. Как только этот звук стих, Сильвия, плотно сжав губы и собрав так и не тронутую стопку одежды, медленно побрела по тропинке. Следом за нею бежал Генри. Она не замечала ни солнечного света, ни красоты распустившихся цветов, она чувствовала лишь непривычное смятение и яростный гнев.




Глава 13


В комнатушке за чайным залом Сильвия встретила Дафни. Та переодевалась в цветастый халатик, который носила, когда была ее очередь обслуживать посетителей.

— Я, пожалуй, поработаю еще, — воскликнула Дафни с наигранной веселостью, — а ты пойди отдохни в саду.

— Глупости, Дафни. Сейчас твоя очередь отдыхать. — Пристально глядя на сестру, даже при плохом освещении Сильвия заметила на ее лице следы слез.

— Да лучше что-нибудь делать, чем болтаться просто так. — В голосе Дафни слышалось нетерпение, потом она как бы невзначай спросила: — Кстати, Сильвия, это не Джулиан Мерринг приезжал сейчас сюда? — Сильвия кивнула, и Дафни все тем же нарочито безразличным тоном продолжала распрос: — Ну и что ему от тебя нужно?

Сильвия смутилась:

— Видишь ли, Даф, он рассказал мне то, что, оказывается, знает уже вся округа. Кроме меня. Что вы с Гаем Холдриком безумно влюблены друг в друга.

Дафни побледнела.

— Значит, о нас уже ходят сплетни? — Губы ее дрожали. — Ну если так…

— Ну конечно же нет, Даф, милая… Просто я была ужасно эгоистична и слепа, вот и все.

— Джулиан не имеет права вмешиваться. Ведь он прекрасно понимает, как безнадежно наше положение. — Дафни говорила резко, и вдруг самообладание окончательно изменило ей. Она бросилась в объятия Сильвии, сквозь слезы выкрикивая: — Сильвия, это же просто нечестно!.. После всего, что ты сделала, теперь так беспокоиться!.. Я вообще не хотела, чтобы ты знала!

— Но, Дафни, это же абсурд! — Сильвия гладила золотистые распущенные волосы, целовала мокрые от слез щеки. — Если вы с Гаем серьезно увлечены друг другом, то нет никакого смысла так мучить себя. Ты должна хотя бы выяснить, насколько сильно привязана к нему.

Дафни взяла себя в руки и подняла на сестру глаза, похожие на влажные от росы цветы незабудки.

— Нет, Сильвия, ничего не выйдет. Если мы станем встречаться, то уже не сможем разлучиться. Это все равно что смерть. О, я знаю, что ты думаешь: что все это ребячество, что девушка, которой еще нет и восемнадцати, не может быть серьезно влюблена. — Она вдруг замолчала и через мгновение прибавила: — Знаешь, Сильвия, я не верю, что ты была по-настоящему влюблена в кузена Джулиана, иначе ты не смогла бы так легко перенести все, что произошло между вами. Если б ты чувствовала к нему то же, что я к Гаю…

Сильвия загадочно улыбнулась.

— Надо признать, Дафни, что ты права. Быть может, мне и вовсе не дано любить. И все же давай-ка вернемся к тебе и Гаю. Напиши ему. Напиши, что поговорила со мной и что я прошу его приехать поскорее.

Милое личико Дафни озарилось радостью, но уже в следующую же секунду снова омрачилось, и она встревоженно спросила:

— Но, Сильвия, о какой помолвке может идти речь, если ты не желаешь иметь ничего общего с Меррингами? Гай и его брат Джок дружат с Меррингом, а Джок и Тэсса собираются этим летом пожениться. Получается, что я попадаю в круг людей, которых ты и знать не хочешь.

— Но это не означает, что я буду видеться с Меррингами чаще, чем теперь, — рассуждала вслух Сильвия. — Другое дело, если бы ты собиралась замуж за Джулиана. Но, к счастью, это не так.

— Конечно, не так, — простодушно повторила Дафни. — Если не считать твоих рассказов о нем, он мне кажется слишком старым и каким-то вялым. — И она доверительно прибавила: — Знаешь, что мне сообщил Гай? Тэсса считает, что ее брат, скорее всего, женится на ее подружке Мариэтт Дюпон. Очень симпатичная и талантливая девушка. Она француженка и собирается стать профессиональной актрисой. Джулиан часто возит ее танцевать.

Слова эти буквально сразили Сильвию, хотя она сама затруднилась бы объяснить почему. Ей и в голову не приходило, что Джулиан интересуется девушками, возит их танцевать. А с другой стороны, разве не глупо думать о нем как-то иначе? Разве не доказал он ей своим ленивым флиртом и тем наглым поцелуем, которым ошарашил ее на глазах у целой толпы на Пэддингтонском вокзале, что он опытный и искусный сердцеед? Как она, дурочка, могла считать себя единственной? И разве не очевидно, что с его состоянием и более чем средней внешностью он может позволить себе все, что захочет? Ему не доставляет труда добиться согласия любой девушки.

— По-моему, для влюбленной барышни ты слишком отвлекаешься от темы, Дафни, — проговорила Сильвия добродушно-шутливым тоном. — Отношения с родственниками мужа или жены всегда проблема. Предлагаю забыть о ней на время, а тебе лучше сесть и написать Гаю письмо с просьбой вернуться. Конечно, твое самолюбие будет чуточку задето, зато…

— Самолюбие? — Дафни смотрела на нее в немом изумлении. — О каком самолюбии может идти речь, если один человек любит другого? — Голос ее вдруг изменился. — Вот если бы я знала, что не нужна Гаю, тогда другое дело. Тогда бы я не стала писать ему, это уж точно. Хотя… Непременно дала бы ему возможность доказать свою любовь.

Сильвия с любопытством смотрела на сестру.

— А вдруг Гай думает, что не нужен тебе? Он может проявить гордость и упрямство.

— Но, Сильвия, милая, когда он получит мое письмо, он сразу поймет, — терпеливо, словно малому ребенку, объясняла Дафни. — Он мигом примчится сюда. — Тут лицо ее вновь омрачилось, и она в отчаянии воскликнула: — Но, Сильвия, я же не знаю, где он! У меня нет его адреса!

Сильвия с трудом сдержала улыбку. Дафни, с легкостью отметающая любые возможные психологические трудности, так нелепо испугалась малейшей практической преграды.

— Детка, ты могла бы в любую минуту узнать его адрес у Меррингов, — с улыбкой проговорила она. — Впрочем, Джулиан уже оставил его мне. — И она протянула сестре листок из записной книжки.

Раздался звон дверного колокольчика, Сильвия предостерегающе подняла палец и решительно наказала сестре:

— Сиди здесь, пиши письмо и не высовывайся.

Уверенное пророчество Дафни относительно того, что Гай «мигом примчится», сбылось. На следующий день он приехал на мотоцикле с коляской, набитой нехитрым скарбом и рисовальными принадлежностями. Парень просто сиял от счастья. О помолвке он и думать не хотел, а просто был уверен, что они с Дафни поженятся, как только он получит гонорар за панно. Вот почему ему так не терпелось поскорее приступить к работе.

Теперь ему принадлежала не только спальня, но и комната на чердаке с огромным сводом, которую он превратил в мастерскую, настояв на том, чтобы платить за обе, и в которой Дафни часами позировала ему. Очень скоро она обнаружила, что это весьма утомительное занятие и что художник за работой всего лишь разговорчивый собеседник. Однако, несмотря на усталость, она все же успевала помогать Сильвии, и очень скоро к ней вернулись здоровье и живость. Сильвии оставалось только порадоваться возвращению юноши.

Он и самой ей начал нравиться. Он сразу же стал для них братом, помогал по хозяйству, и чувствовалось, что этот дом и ему теперь родной. К немалому удивлению Сильвии, Гай оказался неплохим счетоводом и разработал для нее гораздо более простой и удобный способ ведения бухгалтерии. В электроприборах и проводке он разбирался хуже Мартина, зато с легкостью выполнял все плотницкие работы.

Пэм, обожавшая рисовать, видела в нем божество. Она таскала за ним кисти и краски, приставала к нему с разговорами и вся светилась от счастья, когда он хвалил ее рисунки и акварели.

Что касается Айви, то она, судя по всему, считала поворот событий собственной заслугой и была счастлива своим романом с Джо Блисоном.

К облегчению Сильвии, Мерринги больше не заглядывали в кафе, и, хотя Гай время от времени увозил Дафни пообедать или провести вечер в Грейт-Хиклинг, все шло вполне размеренно, и Сильвия перестала ждать подвоха.

Однако в конце месяца все же случилась неприятность. Приехав как-то раз вместе с Гаем из Грейт-Хиклинг, Дафни наутро сообщила за завтраком, что свадьба Тэссы назначена на начало сентября и что вся их семья приглашена на торжество. Однако и это было еще не все. Саму Дафни попросили выступить в качестве одной из четырех свидетельниц невесты.

— Как по-твоему, Сильвия, я смогу? — спросила она. — А Гай будет шафером. Представляешь?

— Вот повезло-то, — пробасила Пэм.

Зато Сильвия была озадачена. Гай еще не успел спуститься к завтраку, и она порадовалась, что Дафни затронула этот вопрос в его отсутствие. А вопрос был нешуточный: найдется ли у них достаточно денег на платье для Дафни?

— Видишь ли, сестренка, тебе ведь нужно еще отложить сколько-нибудь на собственное свадебное платье и на приданое, если вы с Гаем и в самом деле собираетесь пожениться в будущем году.

Смутившись, Дафни принялась водить вилкой по столу.

— Тэсса собирается сама выкроить и сшить эти платья, — поспешно сообщила она. — И себе сошьет. Ей помогает подруга. На прошлой неделе она уже получила ткани из Парижа — белоснежную с розовыми крапинками для невесты и бледно-розовую для свидетельниц. По-моему, это шелк, только я в жизни не видела ничего более роскошного.

Сильвия удивленно приподняла брови:

— Ты хочешь сказать, она подарит свидетельницам по платью?

Дафни замялась.

— Все это подарил ей Джулиан, — наконец проговорила она. — Ей так хотелось именно эту ткань, что он сам предложил оплатить покупку.

Сильвия промолчала, но про себя с горечью подумала: «Конечно же Джулиан и Тэсса затеяли все это ради Дафни. Не сомневаюсь, что три другие свидетельницы столь же состоятельны, как и Мерринги».

Дафни продолжала, озабоченно глядя на сестру:

— Ну представь, не могла же Тэсса поставить своих свидетельниц перед такими расходами. Не забывай, понадобятся еще платья на смену и…

Сильвия с трудом сдерживалась, ей так и хотелось выпалить: «Дафни, глупышка, да они просто пускают тебе пыль в глаза. Думаешь, они не видят твоей наивности и простодушия?» Однако вслух Сильвия лишь сдержанно заметила:

— Не волнуйся, детка, с одеждой все будет в порядке. У нас есть старые запасы. Я пороюсь у себя, у меня полно вещей, которых я так ни разу и не надевала. Странно только, почему бы Меррингам не нарядить вообще всех гостей?

Дафни покраснела, зато Пэм, отставив в сторону кружку молока, радостно завопила:

— Вот здорово было бы! Я выбрала бы себе что-нибудь яркое, веселенькое, а не какой-то там сопливый розовый цвет.

Сильвия с трудом сдерживалась. «Моя дорогая Пэм, мы вообще-то не нищие», — так и хотелось сказать ей, но, увидев в глазах Дафни навернувшиеся слезы, Сильвия смолчала. Тут появился Гай, и неловкая ситуация разрядилась.

— Темно-красный бархат, вот что бы ты наверняка выбрала, Пэм. Правда же? — весело воскликнул он.

Пэм восторженно закивала:

— Да. Или светло-вишневый, в нем бы я смотрелась еще лучше. Скажи, Гай?

Его смуглое продолговатое лицо озарилось широченной улыбкой.

— Ты бы выглядела несравненной. Правда, девочки?

Было ясно, что слезы Дафни и раздражение Сильвии не ускользнули от его внимания, в этом Сильвия не сомневалась и почувствовала к нему благодарность. Странным казался ей этот художник, выбранный Дафни в мужья, но, пожалуй, единственным неудобством была его связь с Меррингами. Зато он чуток и добр, думала Сильвия. Дафни будет счастлива с ним. С ним она будет как за каменной стеной.




Глава 14


Теперь, с наступлением погожих летних деньков, с каждой неделей посетителей в кафе прибывало, и составленные в рядок койки под сдачу редко пустовали. В основном квартировала молодежь, не имевшая возможности платить много за постой. Сильвия и сама предпочитала эту публику людям постарше, которым подобные условия не слишком подходили.

В доме всегда царило веселье, а Сильвия порой сама удивлялась, как она умудряется так часто грустить. Казалось, ничто вокруг не должно было давать для этого повода. Впереди была свадьба Дафни и ее предстоящий отъезд, впрочем, Сильвия не беспокоилась за сестру и знала, что та будет счастлива с таким мужем, как Гай. Хотя кафе и сдача жилья внаем не приносили семейству Фрейни баснословных доходов, они, по крайней мере, имели пищу, кров и даже могли кое-что отложить на будущее. Сильвия была полна энергии и сил, и работа была ей не в тягость.

И все же уныние охватывало ее время от времени, хотя она и старалась скрывать его от окружающих, веселясь вместе с остальными.

Лишь однажды, в конце июля, она наконец порадовалась по-настоящему. В понедельник во время ленча к кафе подкатила машина Хемпторнов. Еще до позора их дядюшки и его самоубийства все семейство Фрейни относилось к пожилой паре как к добрым знакомым, теперь же старики стали для них почти родными. Вот почему Пэм набросилась на них с поцелуями, а Генри как сумасшедший прыгал вокруг, всем своим сморщенным бархатистым тельцем выражая бурную радость.

— Дел сегодня в конторе мало, а погода такая чудесная, что мы просто не смогли устоять перед соблазном выбраться за город, — сообщил мистер Хемпторн Сильвии, которая, казавшись на редкость юной и миловидной, выбежала встречать их. — И потом, дорогая, у меня есть к тебе небольшое дельце.

Лицо ее несколько омрачилось.

— О, дядя Хемпи, — незаметно для себя она переняла у Пэм эту манеру обращения. — Надеюсь, ничего серьезного?

Улыбаясь, он похлопал ее по плечу:

— Ничего серьезного, детка. Может, мы сначала перекусим, а потом уж поговорим о деле? А супруга моя пусть поболтает пока с молодежью. Зачем им наши деловые разговоры?

Ленч, накрытый не в кафе, а в небольшом кабинете Сильвии, прошел весело. Хемпторны с удивлением узнали о помолвке Дафни и почти сразу же одобрили ее выбор. Сам Гай, обычно спускавшийся к ленчу с опозданием лишь для того, чтобы перекусить, на этот раз проявил поразительную готовность помочь «девочкам», и чувствовалось, что он одинаково обожает их всех. Скорее всего, именно поэтому старики не заметили его заляпанной краской одежды и лирического беспорядка на голове.

Не смутил их и юный возраст Дафни. Коснувшись этой темы, миссис Хемпторн, слегка зардевшись, призналась, что сама вышла замуж в день восемнадцатилетия и что этот факт никогда не смущал ее, хотя в то время ранние браки были не в моде. Мистер Хемпторн, несмотря на свойственную ему сдержанность, присоединился к мнению супруги.

После ленча Гай, Дафни и Пэм в сопровождении резвящегося Генри повели миссис Хемпторн осматривать деревню и окрестности. Айви осталась обслуживать посетителей, и Сильвия с мистером Хемпторном смогли наконец уединиться для беседы.

— Прежде всего, дитя мое, позволь поздравить тебя с удачным, как мне кажется, ведением бизнеса, — начал мистер Хемпторн по дороге к беседке. — А теперь давай поговорим о финансах. Удается вам держаться на плаву?

Сильвия похлопала по стопке бухгалтерских книг, которые несла под мышкой:

— Я нарочно прихватила их с собой. Хочу показать вам, что дела обстоят куда лучше, чем мы думали. Правда, сейчас разгар сезона, зимой, наверное, будет потише.

— Очень может быть. — Он сел в деревянное кресло, закурил трубку и принялся листать бухгалтерию. — Ну что ж, весьма и весьма неплохо, — проговорил он, одобрительно кивая.

Возвращая Сильвии книги, мистер Хемпторн признался, что не ожидал такого успеха.

— Меня смущала твоя неопытность, — пояснил он. — Мы с супругой не представляли, как, не имея опыта в бизнесе, ты можешь надеяться на успех. Ежегодно сотни владелиц чайных или кафе разоряются. Впрочем, вы тут удачно устроились. Во-первых, близко от Лондона — это удобно для велосипедистов, а во-вторых, у вас рядом такая чудесная церковь.

Эти слова вернули Сильвию на землю, напомнив ей о том, что всем этим она обязана Джулиану.

— Да, что верно, то верно, — сухо проговорила она.

— Так ты все еще хочешь, чтобы мы подыскали кафе через кого-нибудь другого, в обход Джулиана Мерринга? — подмигнув, с улыбкой проговорил мистер Хемпторн.

Сильвия покраснела, промолчав, а он невозмутимо продолжал:

— Я рад, что дела у тебя идут успешно, впрочем, если бы и не так, это уже не имело значения. После проведенного недавно более подробного расследования дел мистера Клэйбурна выяснилось, что значительная часть принадлежащей вам доли оказалась спасена. Боюсь, правда, что основной суммы уже не вернешь, зато к нескольким сотням, полученным мною на ваш счет первоначально, теперь прибавилась еще сумма примерно в две тысячи фунтов, то есть приблизительно по пять сотен на каждого из вас.

— Дядя Хемпи, как это здорово! — радостно воскликнула Сильвия. — Теперь-то все будет по-другому.

— Однако не нужно полагать, дитя мое, что две тысячи — это огромный капитал, — поспешил заметить мистер Хемпторн. — В виде государственных акций он приносил бы вам не более десяти шиллингов в неделю за каждую. И все же при наличии такой суммы вы…

— Своей долей я воспользуюсь сразу же! — воскликнула Сильвия. — Теперь я смогу выплатить Джулиану Меррингу все до последнего пенни из той суммы, которую я ему должна.

— Выплатить? — удивился мистер Хемпторн. — Это уже похоже на месть. Я знаю тебя слишком хорошо и никогда бы не подумал, что мстительность…

Светло-карие глаза Сильвии наполнились слезами.

— Этот человек пробудил во мне самое худшее! — с жаром выпалила она. — Мне трудно объяснить, но это тоже одна из причин, вынуждающих меня избавиться поскорее от долга.

— Но его не назовешь долгом с точки зрения закона, — неуверенно напомнил мистер Хемпторн. — Ни один суд не признал бы этого долга.

— Ничего не поделаешь. Он вынудил меня быть ему обязанной, и я хочу освободиться от этого обязательства. Вот и все.

Адвокат улыбнулся и покачал головой.

— Женщин обычно не интересует юридическая сторона дела, — заметил он с легкой грустью. — Признаться, даже мне, адвокату, все это показалось ужасной тягомотиной, однако я выполнил твою просьбу и постарался выяснить точную сумму, которую ты должна мистеру Меррингу. С учетом щедрости нашего джентльмена эта сумма составляет шестьсот пятьдесят фунтов.

Лицо Сильвии омрачилось.

— Значит, я не смогу выплатить ему все сразу. — Она нервно теребила носовой платок. — Я давно хотела узнать у вас точную цифру. Правда, до сих пор я располагала такой скудной суммой, что он только посмеялся бы над нами.

— Вот и я потому же не спешил называть тебе ее. — Хемпторн задумался. — Конечно, ты могла бы воспользоваться частью капитала сестер и брата, чтобы расплатиться с долгами. Ведь в конце концов эти деньги принадлежат вам в равной мере. Только трудность тут вот в чем. С точки зрения закона это не долг, и свой капитал вы могли бы использовать для этой цели только в том случае, если мистер Мерринг подал бы на тебя в суд. Поскольку твои сестры и брат пока считаются несовершеннолетними…

— Я не хочу, чтобы они отдавали свои деньги мистеру Меррингу, даже если бы для этого не было препятствий, о которых вы говорите, — поспешила заметить Сильвия. — Они сочувствуют мне, но не испытывают к Меррингу тех чувств, какие испытываю я. Им совершенно непонятна моя позиция.

Адвокат замялся, потом мягко заметил:

— Мне кажется, детка, она и тебе самой-то не совсем понятна. Только давай не будем спорить. Предлагаю следующее. Полистав вашу бухгалтерию, я понял, что дела продвигаются успешно, поэтому я готов одолжить тебе недостающие сто пятьдесят фунтов. Без процентов.

— Я не могу пойти на это! — воскликнула Сильвия, но взгляд ее сделался заинтересованным. — Разумеется, я все верну с процентами!

Хемпторн укоризненно покачал головой:

— Сильвия, теперь ты и меня сделаешь объектом своей упрямой гордости? В конце концов это я виноват в том, что мистер Мерринг оказал тебе помощь, значит, я должен помочь тебе выпутаться. — Он потеребил усы. — Давай позвоним в Грейт-Хиклинг и спросим, дома ли мистер Мерринг. Бизнесмены иногда продлевают себе уик-энд, остаются в понедельник за городом и управляют делами по телефону. Очень может быть, что мы застанем его дома. Тогда он мог бы подъехать сюда, и мы, не теряя времени, разрешили бы этот вопрос.

Интерес Сильвии возрастал.

— Вы полагаете, я могла бы выписать ему чек на шестьсот пятьдесят фунтов прямо сейчас?

— Конечно. И я прослежу, чтобы этот чек был оплачен в случае, если поступления на твой счет придут с опозданием.

Сильвия порывисто подалась вперед и пожала ему руку.

— Дядя Хемпи, вы просто прелесть! Вы даже не представляете, что это значит для меня!

— Ничего особенного, дитя мое. Давай-ка иди звони, а я пока вздремну здесь на солнышке.

Набирая номер, Сильвия почти дрожала. Она занервничала еще больше, когда в трубке послышался голос Тэссы. Сильвия надеялась, что подойдет горничная и что если Джулиана не окажется дома, то ей, по крайней мере, не придется представляться.

— Говорит Тэсса Мерринг. А это Сильвия Фрейни, да? Я узнала вас, у вас с Дафни очень похожие голоса. — И все в том же дружелюбном тоне она продолжала: — Вы хотите поговорить с Джулианом?

— Если он не занят, — запинаясь, промямлила Сильвия.

— Он сейчас работает в библиотеке, но это не имеет значения. Если подождете, я схожу за ним.

Пожалев, что не заставила звонить мистера Хемпторна, а взялась за это сама, Сильвия стала ждать, и через пару минут в трубке послышался глубокий, чуточку ленивый голос Джулиана:

— Привет, Сильвия. Чем я могу вам помочь?

Сильвия едва ли не задыхалась. Нежность, с какой он произнес ее имя, словно они были близкими друзьями, разом всколыхнула в ней волну раздражения.

— Я только хотела узнать, не найдется ли у вас полчаса времени, чтобы подъехать ко мне? — начала она, вложив в голос всю холодность, на какую только была способна, но тут же услышала в трубке радостное:

— Что вы говорите? Уже выезжаю!

Сильвия не успела ничего объяснить и, услышав щелчок, поняла, что он уже повесил трубку.

Смущенная, она направилась в беседку сообщить мистеру Хемпторну, что мистер Мерринг будет с минуты на минуту.

Адвокат смерил ее любопытным взглядом и, поднимаясь, спросил:

— А как он отнесся к тому, что при вашей беседе будет присутствовать адвокат?

— Никак, — ответила она зардевшись. — Он не дал мне объяснить ни слова.

— Я начинаю жалеть этого молодого человека, — проговорил адвокат, беря ее под руку, когда они возвращались к дому. — Чует мое сердце, он влюбился в тебя по уши.

Сильвия покраснела еще больше:

— Он избрал меня объектом своих ухаживаний только потому, что я даю ему отпор. Он привык к вниманию со стороны женщин и находит такой отпор занимательным. Это подогревает его пыл. Во всяком случае, только так я могу объяснить его поведение.

— А что, если его намерения вполне серьезны? — предположил мистер Хемпторн.

— Мне это безразлично, — поспешила ответить Сильвия. — Я знаю его лучше, чем вы. Если бы я проявила слабость и уступила, он потерял бы ко мне интерес. — Она помолчала и прибавила: — Между прочим, он всерьез увлечен другой девушкой.

Адвокат пожал худощавыми плечами и иронично заметил:

— Похоже, он для тебя открытая книга. — И тут же переключился на другую тему, принявшись расхваливать очаровательные розы, посаженные у дорожки.

Через несколько минут после того, как они вернулись в дом, к кафе подкатил огромный «бентли», из которого легко выпрыгнул Джулиан, одетый в спортивный костюм, и уверенно направился к двери, где его встретила Сильвия. Холодно поприветствовав его, она сказала:

— Боюсь, я оторвала вас от работы.

— Ничего страшного, секретарь все доделает за меня. Лучше скажите, Сильвия, зачем вы хотели меня видеть.

— Исключительно по делу. К нам приехал мистер Хемпторн, и мы подумали…

— Как я сразу не догадался, что это ловушка? — Он нарочито тяжело вздохнул. — Ну что ж, моя дорогая, если вы хотите говорить о деле, извольте. — И, наклонившись, он пробормотал: — Только сначала вот что… Я не говорил вам, как сверкают на солнце ваши каштановые волосы?

— Простите, но мне это неинтересно, — отрезала Сильвия, поворачиваясь к нему спиной, чтобы провести его в кабинет.

— Вам, может быть, и нет, — вкрадчиво продолжал он. — Зато мне очень интересно! И мне очень нравятся эти волнистые локоны, ласкающие нежную шейку. Они так соблазнительны! — И, помолчав, он задумчиво прибавил: — Дафни, безусловно, хороша, но как можно рисовать ее, когда вы рядом?

Сильвия ускорила шаг. Сейчас он вполне мог повторить свой бесцеремонный поступок, как тогда, на Пэддингтонском вокзале, но на этот раз Сильвия не собиралась давать ему такой возможности.

Она почти не дышала, когда вошла в кабинет, и тут же почувствовала себя дурой — Джулиан следовал за нею на почтительном расстоянии и все ее опасения оказались ложными. Глянув в его лицо уже в присутствии мистера Хемпторна, она поняла, что он, как всегда, читает ее мысли и, как всегда, развлекается.

«Ему доставляет удовольствие держать меня в напряжении, — обиженно подумала Сильвия, пока он пожимал руку мистеру Хемпторну и садился за стол. — Может, он прекратит свои сальности, когда обнаружит, что я вполне способна избавиться от его благотворительности?»

Старый адвокат приступил к делу. Он учтиво объяснил Джулиану, что его клиентка мисс Фрейни, отдавая себе отчет в его, Джулиана, щедрости, наконец нашла для себя возможным возместить сумму, которую могла бы быть ему должна в связи с тем, что кафе обошлось ей по неоправданно заниженной цене.

Напряженное выражение появилось на лице Джулиана, и он бесстрастно спросил:

— И как же вам удалось прийти к какой-то конкретной цифре?

Мистер Хемпторн пожал плечами:

— Я сравнил цифры ваших агентов со стандартными рыночными ценами и высчитал разницу. Другого способа я не видел.

— Ну что ж, прекрасно. — Голос Джулиана звучал теперь сухо и отчужденно. — Вы, судя по всему, проделали немалую работу, ведь некоторые ошибочно полагают, что порывы человеческой души можно измерить в деньгах. Однако давайте закончим это дело. Какова же конечная сумма, которую вы предлагаете мне принять?

На этот вопрос ответила Сильвия. Молча, с невозмутимым выражением лица, она протянула ему чек, подписанный несколькими минутами раньше.

Он развернул и изучил его, однако протеста, которого так ожидала Сильвия, не последовало. Вместо этого он смерил ее пристальным взглядом и спокойно спросил:

— Если я положу его в карман, — а кому, как не мне, решать, поступить так или нет, — это сделает вас счастливее?

Сильвия замялась — ее задела сама формулировка вопроса. Он, как всегда, пытается уличить ее в ребячестве и никак не хочет видеть в ней самостоятельной деловой женщины.

— Это сделает меня значительно спокойнее, — проговорила она наконец, чуть ли не задыхаясь. — Для меня быть должной кому-то хуже, чем испытать ночной кошмар.

— Упаси меня Бог стать причиной ваших бессонных ночей. — Лицо его оставалось абсолютно бесстрастным, однако иронии, прозвучавшей в этих словах, трудно было не заметить. — Этот чек явно превышает настоящую сумму, что дает вам возможность почувствовать, что мы поменялись ролями и теперь я вынужден принимать вашу благосклонность. Однако если это поможет вам избавиться от ночных кошмаров… — Он осекся и, обращаясь к мистеру Хемпторну, сказал: — Если у вас есть с собой бланк расписки и печать, я подпишу его немедленно. И на этом, если позволите, откланяюсь.

Всего пару минут ушло на формальности, после чего, сухо попрощавшись, Джулиан удалился. Услышав во дворе шум мотора, Сильвия повернулась к мистеру Хемпторну, изучавшему ее задумчивым взглядом.

— Дядя Хемпи, как я вам благодарна!

— Хм-м… — Старый адвокат слегка нахмурился. — Странный парень. Я не думал, что он так спокойно возьмет деньги. Я насочинял целую пропасть аргументов лишь для того, чтобы убедиться, что они не понадобятся.

— Ну как бы то ни было, а я избавилась от этой зависимости, — воскликнула Сильвия, подперев рукой подбородок и уныло уставившись перед собой. В ее светло-карих глазах читалась грусть.

Адвокат собрал свои бумаги.

— Хотел бы я знать…

Слова эти были сказаны шепотом, и если Сильвия слышала их, то не подала виду.




Глава 15


Ближе к вечеру, когда Хемпторны уехали домой, Сильвия рассказала Дафни, Пэм и Гаю утешительные новости, которые привез адвокат, упомянула она и о встрече с Джулианом Меррингом. Пэм «взрослые дела» были неинтересны, зато Дафни и Гай восприняли новость с облегчением, и вскоре выяснилось, что теперь они надеются, что отношения между Сильвией и Меррингами улучшатся.

— Мартин, Пэм и я тоже примем участие в выплате этого долга чести, — решительно заявила Дафни. — Мы ожидали приезда мистера Хемпторна на каникулы Мартина, и я рада, что ты уладила свои дела с Джулианом до свадьбы Тэссы.

Гай согласно кивнул:

— Да, теперь все станет куда проще. — И, нежно посмотрев на Дафни, прибавил: — Теперь мы можем принять предварительное приглашение Тэссы.

Сильвия приподняла брови. Ей была неприятна мысль, что Дафни и Гай теперь считают ее примирение с Джулианом делом решенным, но ей вовсе не хотелось портить им настроение, объясняя, что она и впредь намерена держаться от него подальше и что ее неприязнь к нему нисколько не уменьшилась.

Более того, она не сомневалась, что в глубине души они просто не поймут ее. Даже если бы она рассказала им о том бесстыдном поцелуе, они бы и тогда наверняка нашли для него оправдание.

— Предварительное приглашение? Что вы хотите этим сказать?

— Тэсса хочет, чтобы мы как-нибудь приехали к ней на чай и посмотрели свадебные подарки, — сияя от счастья, объяснила Дафни. — Обычная семейная вечеринка. Выберем денек посвободнее, Айви может принять посетителей — ты же знаешь, как ей это нравится. А Мерринги пришлют за нами машину.

— Это было бы здорово! — впервые за все время выступила Пэм. — И Генри был бы рад. Он может надеть свой нарядный ошейник, тот, что ты привезла зимой из Сиднея. — Она вскочила и обняла Сильвию за плечи. — Мне уже давно так хочется поехать к ним посмотреть собачек Тэссы, но я твердо решила, Сильвия, что без тебя не поеду.

Сильвия хотела возразить. Если вся семья собралась поехать в гости на чаепитие, то причем тут она, Сильвия? Но теплые, мягкие губы Пэм так нежно касались ее щеки, а тоненькие детские ручки так крепко обвивали шею, что Сильвия промолчала. Посадив девочку на колени, она лишь сдержанно заметила, что рановато еще готовиться к этому дню. Пусть сначала вернется Мартин, и они спросят его мнение. Ведь мальчишки не очень-то любят, когда их тащат в гости, не спросив об этом.

Мартина ожидали через пару дней, ломая голову, как получше его встретить. Проблему решил Гай. Он предложил съездить за мальчиком в Лондон. Вернулись они счастливые и довольные, по дороге заехали в одно из артистических кафе на Кингз-роуд. Сильвия, не большая любительница подобных заведений, все же не могла не порадоваться за брата.

— Сильвия, ты лучшая сестра на свете, — сообщил Мартин, когда они остались вдвоем. — Ведь это благодаря тебе у меня есть дом, куда я могу возвращаться на каникулы. Ты не представляешь, Сильвия, как я горжусь тобой! Когда я окончу школу и буду сам зарабатывать на жизнь, я всегда буду помогать тебе.

— Ничего такого сверхъестественного я не совершила, Марти. — На глаза ее навернулись слезы. — Мне кажется, раньше я была мягче, но тогда мне не приходилось бороться за то, чтобы выжить.

— Перестань, Сильвия. После того, что ты перенесла по милости дяди Дона и этого проклятого Хью, ты вряд ли смогла бы оставаться прежней. — Он помолчал, слегка раскрасневшись. — Веришь ли, Сильвия, но даже я стал другим. У меня появились качества, каких раньше не было. — Он застенчиво улыбнулся. — А знаешь, старик вызывал меня к себе на следующий день. Он сказал, что я стал увереннее, только мне нужно избавиться от дурацкой обидчивости.

Сильвия задумчиво кивнула:

— Позор, который навлек на нас дядя Дон, нанес удар по нашей гордости. Странно, но Пэм хоть и маленькая, но никогда не любила и не доверяла ему. Дафни сейчас не до воспоминаний, только мы с тобой все забыть не можем.

— Да, но я борюсь с этим. — Мартин помолчал и неожиданно спросил: — А что эти люди из Грейт-Хиклинг, Сильвия? Ты писала, будто выплатила Джулиану долг и что Дафни и Пэм собираются к Тэссе на свадьбу. Значит, мы теперь в дружбе с ними?

Сильвия замялась:

— Думаю, да, Марти. Но почему ты спрашиваешь? Разве для тебя это так важно?

Он смотрел на нее в упор.

— Знаешь, Сильвия, мне почему-то не верится, что Джулиан такой уж плохой парень, каким тебе кажется. Разумеется, у него есть свои недостатки, но у кого их нет? — Сунув руки в карманы, он прошелся по комнате и остановился перед камином совсем как взрослый мужчина. — Видишь ли, Сильвия, ведь это вопрос моего будущего. Именно в компании Мерринга мне хотелось бы начать свою рабочую карьеру. Он предложил взять меня к себе в помощники после окончания школы. Так почему бы и нет? Для меня это был бы хороший шанс.

Сильвия улыбнулась. Мартин совсем еще юный, а говорит так серьезно.

— Рано что-либо планировать, но в любом случае я не собираюсь вставать у тебя на пути. Если Джулиан предложит тебе место в своей фирме, я не стану возражать. — Сильвия поймала себя на мысли, что ее отношение к Джулиану за несколько месяцев существенно изменилось. Раньше она бы попросту разозлилась, прими кто-либо из ее близких помощь от Джулиана. Теперь она лишь вяло пожимала плечами и утешалась тем, что сама ничего не должна ему.

Через неделю Джулиан приехал за ними на своем «бентли», бронзовый от загара и подтянутый, словно проводил все время не в душном офисе, а на свежем воздухе. С Сильвией он обошелся с обычной любезностью, а Пэм предложил сесть впереди и смотреть за дорогой, чему девочка несказанно обрадовалась.

Поместье Хиклинг, где Сильвия оказалась впервые, располагалось вдали от трассы — окруженное тщательно ухоженным садом и лужайками прекрасное здание темно-красного кирпича в стиле эпохи королевы Анны. Просторное, величественное, оно в то же время выглядело очень уютным и приветливым. Внутри дома в изящный интерьер вписывалось множество расставленных свежих букетов.

Когда Тэсса, хорошенькая, как картинка, в льняном розовом платьице вышла встретить их на порог, Сильвии вспомнилось поместье Котсвольд, где ей поначалу выказали столько любезностей, а потом так дурно обошлись. До чего же разительно отличалась атмосфера обоих домов: теплая и радушная в одном и унылая и мрачная в другом. Несомненно, причина столь существенной разницы заключалась в самих обитателях.

Но Сильвия тут же прогнала от себя эти мысли. Ясно, что все дело в деньгах. Если у человека много денег, он устраивает роскошное жилище, а в окружении красоты может позволить себе быть спокойным и доброжелательным. Вот чем объясняется обаяние Тэссы и благожелательность Джулиана.

Но обаянию Тэссы трудно было не поддаться, и Сильвия призналась себе, что, если бы не неприязнь к Джулиану, она полюбила бы девушку, как и Дафни.

«Пусть это нечестно с моей стороны, — твердила она себе, сопротивляясь порывам великодушия, — но не надо ждать от меня того, чего я не могу дать. Даже если забыть о поступке Джулиана, достаточно того, как отнеслись ко мне его тетка и кузен. В общем, все трое хороши. Со мною так никто еще не обращался».

Перебирая эти горькие воспоминания и одновременно сгорая от стыда, Сильвия встретила Тэссу с прохладной учтивостью, вежливо, но без тени подлинной теплоты, похвалила свадебные подарки. Зато, разглядывая разложенные в библиотеке роскошные кружева ручной работы, она так увлеклась, что не заметила, как все давным-давно перешли в другую комнату.

Смущенная, Сильвия направилась к открытой двери, но на пороге застыла, обнаружив, что путь отрезан — навстречу ей спешил Джулиан. Прикрыв за собою дверь, он удивленно воскликнул:

— Сильвия, я не знал, что вы здесь! Мне казалось, вы с остальными. — В искренности этого возгласа нельзя было сомневаться. — Весь день я старался не попадаться вам на глаза.

Сильвия покраснела:

— Я собиралась уходить. Увлеклась кружевами и не заметила, что все уже вышли.

— А мне бы хотелось думать, что вы замешкались здесь нарочно и поджидали меня. — Он смотрел на нее в упор. — Разумеется, я знаю, что все не так, но это всего лишь желание, а над желаниями мы не властны.

— О подобном я и помыслить не могла, — натянуто проговорила она. — А теперь позвольте мне уйти.

— Подождите минуту. — Голос Джулиана насторожил Сильвию. Лицо его побледнело, несмотря на загар, на нем появилось напряженное выражение. — Я не намеревался преследовать вас, но раз уж мы встретились здесь, в моем святилище…

Сердце Сильвии заколотилось.

— Если вы дотронетесь до меня хотя бы пальцем… — с угрожающим спокойствием проговорила она.

— О нет, Сильвия, я не собираюсь целовать вас против вашей воли. — Он подошел совсем близко и оперся рукой о стол, возле которого она стояла. — Я собираюсь совершить нечто еще более неожиданное, моя милая, упрямая, моя вечно надутая Сильвия. Я прошу вас явить невиданную милость и простить несчастному страдальцу все его прегрешения. — И уже совсем смиренно он закончил: — А еще я прошу вас выйти за меня замуж.

— Выйти за вас замуж?! — Сильвия изумленно смотрела на него. — Да вы, должно быть, с ума сошли!

— Вы уже говорили мне это тогда, в Глостершире. — Он смотрел на нее в упор. — Но, быть может, теперь, когда я смирился, вы найдете другой ответ.

Сильвия молчала, внутри у нее все трепетало.

— Мой ответ известен вам заранее, — наконец проговорила она. — Как вы могли подумать, что я соглашусь? Ведь я не давала вам ни малейшего повода.

— Конечно же не давали. Ни малейшего, — покорно согласился он, и тут же его голос изменился: в нем зазвучали страстные нотки. — И все равно стена, воздвигнутая вами, искусственная. Если бы вы отказались от своей гордыни и прислушались к собственному сердцу, вы спустились бы с невероятных высот… прямо в мои объятия.

Сильвия попыталась возразить, но он перебил ее:

— Неужели вы не видите, Сильвия, что с вами происходит? — Теперь в голосе его звучали нежность и сочувствие. — Вы боретесь с тем, что гораздо сильнее вас. Но вы заранее обречены на поражение.

— Да как вы смеете говорить мне такие вещи? — выпалила она.

— Потому что я знаю, что это правда. — Он повернулся к ней спиной. — Обняв вас тогда на вокзале, я почувствовал, как забилось ваше сердце. А ваши губы… всего на мгновение, но они будто ожили. Я тогда понял, что нужен вам так же, как и вы мне. Вот и сейчас, Сильвия, — он ликующе улыбнулся, — у вас чуточку сдавило горло. Так ведь? Нет, вы неравнодушны ко мне, как бы усердно ни притворялись.

Гнев охватил Сильвию. Гнев и стыд. Она прекрасно понимала, что в его словах есть доля правды. Она и впрямь едва не поддалась, но вовремя спохватилась, возненавидев себя за слабость. Ее задела безжалостность, с какой он только что обличил ее в непоследовательности. Эту непоследовательность она пыталась скрыть даже от самой себя.

— Вы просто самонадеянный болван, — проговорила она ледяным тоном. — Еще ни один мужчина мне не был так безразличен, как вы.

Лицо Джулиана омрачилось.

— Если бы я принял ваш вызов и был бы с вами еще более откровенен, я все равно не испытал бы разочарования, — резко проговорил он. — Одному Богу известно, почему так случилось, что мы полюбили друг друга. Уверяю вас, я вовсе не собирался терять из-за вас голову, но я не такой гордец и не боюсь признаться, что буквально схожу с ума по вас. Хоть вы и сопротивляетесь. Однако если я готов признать поражение, то и вы могли бы спустить боевые знамена. В конце концов и так все получается по-вашему. Я принял у вас этот чек на смехотворно завышенную сумму, и вы можете считать себя полностью свободной от каких-либо обязательств передо мною. — Он беспомощно пожал широкими плечами. — Ну что еще я могу сделать?

— Чего вы точно не можете, так это заставить меня полюбить вас. — Слова поспешно сорвались с ее губ. — Уж коль случился этот разговор, знайте: я никак не хотела признаться самой себе, что считаю вас привлекательным. Но это не назовешь любовью. Я скорее умру, чем выйду за вас замуж.

Джулиан молчал, еще больше побледнев.

— Если бы я слишком хорошо не знал вашу натуру, — наконец проговорил он, — я бы мог принять вас за одну из тех жеманниц, которых трогает слюнявая сентиментальность, но они до смерти боятся подлинной, открытой страсти, на которой основана истинная любовь между мужчиной и женщиной. Но к этому типу вас не отнесешь, вы просто не хотите позволить себе полюбить меня. В этом-то вся беда. — Он горько усмехнулся. — Вот вы говорите, что скорее умрете, нежели выйдете за меня замуж. А на самом деле вы готовы пожертвовать своим и моим счастьем, только бы не отказаться от своей дурацкой упрямой гордости.

Мысли Сильвии путались.

«Предположим, он прав. Предположим, то чувство, с которым я борюсь, и есть любовь. Тогда понятно, почему я в последнее время не нахожу себе места, — в моей душе происходит борьба». Но Сильвия так и не нашла сил признать это вслух. А Джулиан вдруг подошел к книжной полке и взял с нее какой-то томик.

— Вы, наверное, никогда бы не подумали, что я увлекаюсь поэзией? Не так ли? Конечно, ведь бизнесмены — народ прозаичный. А я вот, представьте себе, люблю поэзию. — Он помолчал. — У Хенли есть одно стихотворение без названия, которое я хочу предложить вашему вниманию. В нем говорится о вавилонском царе, однажды оскорбившем девушку-христианку из славянского племени, и о том, как, встретив его несколько столетий спустя, уже в другой жизни, она мстит ему. Мстит ценою собственного счастья. — Он посмотрел на Сильвию в упор. — Хотите, я прочту его вам? Всего одну строфу.

Сильвия молчала. Мысли ее пришли в такое замешательство, что она просто не могла говорить. А Джулиан, даже не раскрывая книги, на едином дыхании прочел:
		Гордость, которую я растоптал,



		Обернулась болью моей.



		И терзает, и гложет, и точит меня



		Обида, что смерти длинней.



		Ибо, даже любя, ты не можешь простить,



		Преступив чрез неверья черту.



		О скалы этой твердь могу сердце разбить,



		Уходя навсегда в пустоту.








Отвернувшись, Сильвия изо всех сил закусила губу, отчаянно пытаясь сдержать непрошеные слезы. А Джулиан, сунув ей в руки книгу, страстно и решительно проговорил:

— Я долго следовал за вами, Сильвия, но больше этого делать не стану. Дальше решать вам. Если вы своим упрямством и непомерной гордыней хотите разрушить обе наши жизни, что ж, сделайте это.

И, не говоря более ни слова, даже не обернувшись, он вышел из комнаты через дверь, ведущую в сад. А Сильвия, потрясенная и подавленная, так и стояла, сжимая в дрожащих руках томик стихов.




Глава 16


Остаток дня прошел для Сильвии словно в тревожном сне; происходящее казалось ей не явью, а какой-то призрачной грезой.

Она осмелилась покинуть библиотеку, лишь когда к ней вернулась хотя бы видимость самообладания, но, даже выждав несколько минут, она все равно боялась, что остальные заметят не только ее долгое отсутствие, но и смущение и неловкость. Однако поскольку спрятаться в чужом доме было невозможно, она с невероятным усилием взяла себя в руки и отправилась на поиски остальных.

Они оказались в гостиной, где разглядывали чудесную коллекцию серебра и хрусталя. Сильвия с облегчением заметила, что ее отсутствие не вызвало подозрения.

Вошел слуга и сообщил, что стол к чаю накрыт. Все отправились на веранду, где их ожидало настоящее пиршество из булочек, пирожных, малины со взбитыми сливками и прочих вкусностей.

За чаепитием, любуясь цветущим садом и стараясь поддерживать непринужденную беседу, Сильвия поймала себя на мысли, что ждет Джулиана. Однако тот к чаю не явился, и Тэсса невзначай заметила, что у брата, должно быть, опять много работы, и попросила извинить его за отсутствие.

Однако беспечный тон Тэссы не избавил Сильвию от подозрения, что девушка удивлена отсутствием брата, а когда он и ближе к шести не порадовал их своим появлением, Сильвия окончательно убедилась в правильности своего предположения. Свидетельством тому явилась охотность, с какой Тэсса взяла на себя роль домашнего гида, и излишняя тщательность, с какой она избегала упоминаний о Джулиане. Судя по всему, девушка догадывалась, что столь необычное поведение брата каким-то образом связано с приездом Сильвии.

Сама Сильвия просто не знала, что ей делать. С одной стороны, у нее была потребность побыть одной и спокойно подумать над тем, что произошло между нею и Джулианом. С другой стороны, напуганная его откровенностью, она хотела во что бы то ни стало поскорее уехать из этого дома и в то же время нет-нет да и ловила себя на мысли, что хочет увидеть его мощную стройную фигуру или услышать глубокий низкий голос.

В половине седьмого вернулись в дом, шумно, наперебой восхищаясь проведенным временем, так что побыть в одиночестве Сильвии так и не удалось.

Возвратившись домой, они обнаружили, что в кафе на редкость мало посетителей, и, отправившись на кухню, Сильвия нашла там Айви. Девушка выглядела совершенно больной.

— Господи, Айви, что случилось? — испуганно воскликнула Сильвия, с порога подскочив к ней.

Айви с трудом выдавила улыбку:

— Меня уже несколько раз так прихватывало, мисс Сильвия, только не так сильно. С посетителями худо-бедно управлялась — все время принимала имбирный порошок с горячей водой. Только вот несколько минут назад что-то меня совсем скрутило.

— Я, пожалуй, сгоняю за доктором, — предложил появившийся на пороге Гай.

Сильвия кивнула:

— А мы с Дафни пока уложим ее в постель.

Айви лишь благодарно кивнула, а успевшая примчаться Пэм пробасила:

— Я тоже знаю, чем помочь, — наполню горячей водой грелку.

— Вот и отлично, детка. А еще ты можешь посидеть с Айви, пока мы не вернемся.

С этими словами старшие сестры убежали наверх.

Через час прибыл доктор Роффли и после осмотра объявил, что налицо случай острого аппендицита, что больная нуждается в госпитализации и что завтра утром ее следует отвезти в больницу в Уитси, что по соседству с Грейт-Хиклинг.

— Ой, мисс, как все скверно вышло! — Айви жалобно и виновато смотрела на Сильвию. — И как вы теперь управитесь без меня?

Доктор поспешил успокоить ее:

— В наше время прооперировать аппендицит — сущий пустяк. Через месяц вернетесь целая и невредимая.

— Да кто же все это время будет стоять у плиты? — вопрошала Айви — Разве мисс Сильвия справится? Сварить яйцо или там сделать бутерброд — это они с мисс Дафни еще кое-как умеют.

— Глупости, Айви. Я уже многому научилась. Так что можешь не волноваться. — Сильвия говорила уверенно, и в этот момент ее действительно больше беспокоило здоровье Айви, нежели голодные посетители, число которых в последнее время возрастало. Что же до Джулиана, занимавшего ее мысли, то теперь он был отодвинут на задний план. Правда, иногда нет-нет, а Сильвии вспоминались его слова или виделся он сам, читающий ей стихи. И все же более всего ее сейчас волновала предстоящая операция. Даже обнаружив, что случайно привезла с собою домой тот злосчастный томик стихов, Сильвия не изменила своих мыслей. Единственное, о чем она позаботилась, это чтобы он не попался на глаза кому-нибудь из домашних, поэтому запрятала его под стопку носовых платков у себя в комоде и тут же о нем забыла.

Легла Сильвия поздно и моментально уснула, а на следующее утро, наспех позавтракав, они с Пэм повезли больную в Уитси, наняв в местном гараже машину и оставив Дафни и Гая обслуживать посетителей.

Убедившись, что Айви помещена в уютную палату и к ней приставлена миловидная сиделка, Сильвия успела вернуться к ленчу и очень скоро удостоверилась, что мрачные опасения девушки имели под собой веские основания. Приготовление пищи казалось ей делом нетрудным, но если ты не привык к этому занятию и вынужден то и дело заглядывать в рецепт, то все вместе отнимает ужасно много времени. Одним словом, Сильвия справлялась с трудом, и посетителям порой приходилось ждать.

Следующие два дня показались ей сущим кошмаром: жизнь превратилась в сплошную череду жирных супов, жестких бифштексов и клеклых пудингов, а все попытки найти на короткое время повариху оказались безуспешными. Миссис Стетлоу, жена местного викария, давно ставшая их постоянной клиенткой, прислала им в помощь двух женщин из своей общины, однако те очень быстро сникли при виде такого огромного количества работы, и хотя они избавили Сильвию от чистки картошки и мытья посуды, зато теперь у нее прибавилось забот по управлению увеличившимся штатом.

Вскоре пришли новости, что Айви успешно перенесла операцию, но из-за небольших осложнений ей пришлось задержаться на больничной койке. Сильвия была расстроена, правда, теперь, когда ее кулинарный опыт пополнился, она чувствовала себя увереннее. Все чаще получая в свой адрес похвалы, она проводила на жаркой кухне долгие часы и очень уставала, так что к концу дня у нее совсем не оставалось сил размышлять о Джулиане и о его чувствах.

Несколько раз она заглядывала в томик стихов, тот самый, что по рассеянности привезла из Грейт-Хиклинг, и вот однажды ее посетила идея вернуть Джулиану книгу, вложив в нее записку с просьбой заехать навестить их.

Конечно, она не любит его, об этом не может быть и речи, твердила себе Сильвия. И стихотворение, которое он прочел ей, совсем не в ее вкусе, и все же с ущербом для собственного самолюбия Сильвия вынуждена была признать, что оно странным образом тронуло ее душу. Кроме того, Сильвия так устала быть главой семейства, что готова была поддаться соблазну уступить первенство и отказаться от независимости. С каждым днем бороться с этим было все труднее. Уже ни приличия, ни собственная гордость не могли погасить в ней страстного желания увидеть Джулиана. Она была готова даже снова поссориться с ним, только бы увидеть.

Пока Сильвия пребывала в растерянности, события развивались своим чередом. Дафни, увлеченная приготовлениями к свадьбе Тэссы, тактично сообщила Сильвии, что среди гостей будет Хью, однако это не помешает ей, Сильвии, тоже принять участие в торжестве.

Сильвия отделалась уклончивым ответом, но призадумалась. Во-первых, ясно было одно: им с Джулианом нужно как-то договориться, иначе, когда приедет Хью, все трое окажутся в неловкой ситуации.

«Если я соглашусь выйти за Джулиана, — думала она, смело глядя правде в глаза, — то мы должны объявить о помолвке до приезда Хью, иначе получится неловко. — Но вслед пришла другая мысль: — А может, Хью оторвался наконец от маменькиного подола? Что, если он спросит, люблю ли я Джулиана? — То краснея, то бледнея, Сильвия думала: — На этот вопрос я отвечать не обязана. В конце концов многие женятся безо всяких сантиментов. Вспомнить только, в каких романтических грезах витала я, представляя наше будущее с Хью, и что из этого вышло? Он обманул меня, но сердце мое цело и не разбито. Наоборот, я очень быстро обо всем забыла. — Сильвия кусала губы. — Вся эта любовь на самом деле полная ерунда. Просто женщине нужен кто-то, кто заботился бы о ней. И уж сколь бы ни был грешен Джулиан, он никогда не поведет себя, как Хью, потому что наделен мощным инстинктом мужчины-защитника».

Сильвия заставила себя взяться за перо, но не успело оно коснуться бумаги, как старые мысли вернулись опять. Вдруг Джулиана привлекает ее недоступность? Привыкший к успеху во всех начинаниях, он задет тем, что есть на свете вещи, недоступные ему. Стань она его женой, и его отношение к ней изменится. Быть может, он даже станет обращаться с нею как тогда, в Глостершире.

Сильвия обхватила руками голову. Почему? Почему она позволила себе так запутаться? Где здравый смысл, всегда управлявший ее поступками? И надо ли сейчас писать Джулиану и привести тем самым в движение цепь обстоятельств, результат которых непредсказуем? А быть может, отложить эту затею и подождать?

Ну и пусть на свадьбе будет Хью. В конце концов всем известно, что Айви больна, и никто не осудит Сильвию, если она останется дома.

«Напишу ему только пару строк и посмотрю, как это будет выглядеть, — решила Сильвия, не найдя сил бороться с собой. — Ведь я могу и не отправлять этого письма. Могу вообще разорвать его, а книгу отправить почтой».

И она принялась писать:






«Дорогой Джулиан, я должна извиниться за то, что увезла с собой Вашу книгу. Я пребывала в крайнем смятении и не осознавала, что делаю. Признаюсь, мысли мои до сих пор находятся в полной неразберихе, и мне подумалось, что если бы мы могли встретиться, то, быть может, нам удалось бы прояснить положение. Где и когда это могло бы произойти, предоставляю решать Вам, но мне бы хотелось увидеться с Вами до свадьбы Тэссы. Поскольку я все время занята на кухне, вечернее время подходит мне больше.

Искренне Ваша

Сильвия Фрейни».





Перечитав эти строки, Сильвия осталась недовольна. Они могли бы быть написаны лучше, впрочем, совсем хорошо было бы вовсе их не писать.

«Порву это письмо. Отправив его, я уроню себя в его глазах». Она уже почти поддалась этому внезапному порыву, как в дверь тихонько постучали.

Сердце Сильвии бешено заколотилось. «А вдруг это Джулиан? Что я скажу ему? — И дрожащим голосом она едва вымолвила: — Войдите!»

Дверь открылась, и Сильвия сразу же почувствовала себя полной дурой — на пороге стоял Джо Блисон. Он сообщил Сильвии, что собирается заехать к себе домой в Грейт-Хиклинг, а потом навестить Айви, и поинтересовался, не хочет ли Сильвия передать что-нибудь девушке.

— Я оставила для нее несколько иллюстрированных журналов, — сказала Сильвия, беря с подоконника пачку и передавая ее парню. — А если ты хочешь порадовать ее цветами…

Он улыбнулся и покачал головой:

— Думаю, цветов сегодня не нужно — вчера я привез ей огромный букет.

— А скажи, Джо, очень я тебя затрудню, если попрошу забросить кое-что в Грейт-Хиклинг? — с трудом выдавила из себя вопрос Сильвия.

— Вовсе нет, мисс. Я же на мотоцикле.

— Тогда подожди минутку.

Сильвия торопливо сунула письмо в конверт, тщательно запечатала его и надписала имя Джулиана. Потом, не задумываясь, сунула его в книгу и протянула Джо.

— Это для мистера Мерринга, — проговорила она, стараясь, чтобы ее слова звучали непринужденно. — Эту книгу он давал мне почитать. Я нарочно не заворачиваю ее. Просто попроси, чтобы ее сразу же положили на стол в библиотеке.

— Хорошо, мисс.

Парень явно торопился, поэтому, рассовав под мышки журналы и книгу, поспешно удалился, оставив Сильвию наедине с ее мыслями. Теперь она знала точно, что сожгла все мосты.




Глава 17


Сильвия догадывалась, что проведет ночь без сна, однако, совершив столь неожиданный поступок, почему-то вдруг успокоилась и уснула как младенец. Весь следующий день она пребывала в нетерпеливом ожидании, однако время шло, а весточки от Джулиана все не было. Тогда Сильвия начала пытать Дафни: кто сейчас у Тэссы и не вернулся ли Джулиан в лондонскую квартиру или по-прежнему живет в Грейт-Хиклинг?

— О нет, летом он постоянно живет здесь, а зимой приезжает из Лондона только на выходные.

— Придется ему помогать Тэссе развлекать гостей, — пробасила Пэм. — Она собирает домашнюю вечеринку. Будут все свидетельницы невесты. И знаете, одна из них тоже француженка, как и наш Генри. Зовут ее Мариэтт, она художница, и все считают ее и Джулиана сладкой парочкой.

Дафни бросила на младшую сестренку суровый взгляд:

— Как это скверно — распускать сплетни о друзьях, да еще в таких гадких и вульгарных выражениях!

— А я и не распускаю! — обиженно возразила Пэм. — Все старшие девочки в школе просто уверены в этом. Тетя одной из них — близкая подруга матери Мариэтт.

Старшие сестры молчали, и, смерив их недоумевающим взглядом, Пэм пожала плечами и вышла из кухни, где происходил разговор. Через некоторое время смущенная Дафни тоже покинула Сильвию, и та, снова встав к плите, попыталась сосредоточиться на приготовлении пищи.

Слова Пэм задели ее за живое, но она все же не придала особого значения дружбе Джулиана с этой француженкой. Слухи давно уже доходили до Сильвии, но Джулиан признался ей в любви и предложил ей руку и сердце гораздо позже. «Конечно, он встретится со мной, как только ему позволит время», — уверенно думала Сильвия. Но прошел день, наступил следующий, а вестей от Джулиана все не было. Беспокойство Сильвии усилилось и вскоре сделалось невыносимым.

Какой же она была дурой! Ей нужно было подавить в себе этот порыв и не писать письма. Но раз уж она совершила это, то надо было писать раньше и не ждать столько времени. Наверняка он обиделся на нее за долгое молчание. Конечно, можно теперь порадоваться, что ей не придется выходить за человека, так легко меняющего свои увлечения, но в какое неловкое положение она себя поставила! От этой мысли Сильвия покраснела до корней волос.

Прождав напрасно три дня, она случайно встретила на улице Джо Блисона и как бы невзначай поинтересовалась, доставил ли он книгу в Хиклинг-Хаус.

— Конечно, мисс, — весело закивал Джо. — Моя сестра работает в поместье, и я лично передал ей книгу у заднего крыльца. Я сказал ей, что это книга мистера Джулиана, и она обещала тотчас же положить ее ему на стол в библиотеке.

Новость не утешила Сильвию. Теперь она не сомневалась, что Джулиан получил книгу и нашел письмо. И все же книга могла легко затеряться среди гор свадебных подарков, разбросанных по всему дому, и в том числе и в библиотеке.

Теперь Сильвии ничего не оставалось, кроме как смириться и ждать.

Уже на следующее утро ей показалось, что мучительное испытание неизвестностью подошло к концу — она услышала, как к их дому подкатил громадный «бентли» Джулиана. Сердце Сильвии бешено заколотилось, однако, выйдя на крыльцо, она увидела направляющуюся ей навстречу Тэссу.

— Сильвия, вас-то я как раз и хотела видеть. — Голос Тэссы звучал уже не так сердечно, как в день чаепития. — Я знаю, вы сейчас страшно заняты, но если бы вы могли уделить мне всего минуту…

— О, разумеется!

Стараясь сохранить невозмутимый вид, Сильвия повела девушку в свой кабинет и предложила ей сесть.

— Вопрос касается Хью, — сразу же приступила к делу Тэсса. — Нам только что стало известно, что его мать, тетя Онория, скоропостижно скончалась два дня назад. Конечно, это никак не отразится на моих свадебных планах, ведь я едва была с нею знакома. Но Хью, разумеется, пребывает в глубоком горе, и о его приезде на свадьбу не может быть и речи.

— Понимаю. — Сильвия старалась держаться как можно более непринужденно.

— Джулиан попросил меня сообщить вам об этом, — продолжала Тэсса. — Он считает, что вы более охотно посетили бы наше торжество, если бы знали, что там не будет Хью. — Она замялась. — Джулиан сказал, что вы с Хью были одно время помолвлены. Надеюсь, вас не оскорбляет моя осведомленность?

— Никоим образом.

— И вы приедете вместе со всеми?

Сильвия не знала, что ответить. Ей ужасно хотелось спросить у Тэссы, получил ли Джулиан книгу и вложенное в нее письмо. Но в этот момент зазвонил телефон, и Тэсса, вскочив, сказала, что спешит.

— Мы ждем вас, — сказала она на прощание. — Если вы не приедете, все будут ужасно разочарованы. — С этими словами она выпорхнула из кабинета.

Известие о кончине миссис Мерринг Сильвию нисколько не тронуло. Уж если Тэсса не испытывает по этому поводу сожаления, то что же говорить о ней? Но почему так себя повел Джулиан? Почему, проигнорировав ее робкую просьбу о встрече, он так заботится о том, чтобы она была среди гостей на свадьбе его сестры? Это казалось Сильвии непостижимым.

С другой стороны, она могла теперь не искать отговорок и принять приглашение.

Айви пока еще не выздоровела, и Сильвия по-прежнему заправляла делами на кухне. Но когда наступил торжественный день, она без колебаний оставила хозяйничать на кухне двух приходящих помощниц и уехала вместе с семьей на машине, присланной Меррингами.

Дафни в изысканном бледно-розовом платье привлекала взгляды зевак, собравшихся у их дома, но и Сильвия заслужила в свой адрес несколько восхищенных замечаний, которые с удовольствием повторяла ей на ушко Пэм, гордая за сестру. На Сильвии было одно из парижских платьев из роскошного набивного шелка, приобретенное ею еще до январских событий и как нельзя лучше подходившее к волосам и цвету глаз, словно было сделано на заказ. Туфли, перчатки и сумочка из зеленоватой замши носили невидимые постороннему глазу ярлычки с надписью «Rue de la Paix», и крохотная, украшенная цветами шляпка имела то же происхождение. В этом наряде Сильвия выглядела грациозной, очаровательной, весьма привлекательной молодой женщиной, чье место не на душной кухне, а в просторной и прохладной светской гостиной. Да и сама она чувствовала себя в этой одежде уверенней. Она точно знала, что не испытает неловкости перед Джулианом и обязательно найдет случай поинтересоваться, получил ли он книгу. Конечно, ей придется собрать для этого всю волю, зато она покончит с неопределенностью.

Разумеется, можно оставить все как есть и предоставить событиям разворачиваться своим чередом. Если книга по ошибке попала на другое место, Джулиан может найти ее через несколько недель или даже месяцев. Но разве может она пребывать в безвестности столько времени?

Однако все случилось не так, как задумала Сильвия, и поговорить с Джулианом оказалось совсем не просто. После церемонии венчания в старинной церкви, до отказа переполненной гостями, длинная вереница машин покатила к дому, и Сильвии стало ясно, что даже при огромном желании Джулиан, вынужденный заниматься гостями, не смог бы побеседовать с нею наедине.

Но время шло, и Сильвия вскоре заметила, что кое-кому все же удается овладеть вниманием Джулиана, а именно молодой француженке, о которой Сильвия уже была наслышана. Высокая, гибкая, темноволосая, немного смуглолицая, с блестящими карими глазами, она, хотя и не обладала классическими чертами, как Дафни, зато, казалось, имела в своем распоряжении все виды оружия, бьющего без промаха.

«Более соблазнительного существа я в жизни не встречала, — подумала Сильвия, пригубив шампанское и беседуя с кем-то из гостей, но при этом слух ее невольно различил в шумной толпе легкий смех и нежный голосок Мариэтт и глубокий голос Джулиана, что-то возражавший. — Было бы странно, если бы, проведя в ее обществе неделю, Джулиан не увлекся ею».

И тут же она услышала подтверждение своей мысли.

— За одной свадьбой всегда следует другая, — говорила миловидная дама средних лет. — По-моему, нетрудно угадать, кто будет следующей счастливой парой. Эта француженка — настоящая Клеопатра, и голову даю на отсечение, что Джулиана ждет судьба Марка Антония — он непременно попадется в ее сети.

— Во всяком случае, ее мать прикладывает к этому максимум усилий, — вставила другая дама. — Девочка едва только окончила школу, а та уже задумала выдать ее за Джулиана.

Сильвии захотелось убежать и спрятаться.

— А разве он не влюблен в какую-то девушку из здешних мест? — прошептала пожилая леди. — До меня дошли слухи, будто бы есть тут какая-то дурочка, которая отвергла его предложение. Подумать только! Отвергнуть лучшего жениха в графстве!

— Ну, в таком случае у него еще больше причин ухаживать за Мариэтт, — уверенно заявила первая дама. — Мужчины его типа не терпят неудач.

Утешаясь тем, что никто из близких не слышал этого разговора, Сильвия подошла к буфету, где Мартин и Пэм заняли прочные позиции, и принялась наблюдать за разрезанием праздничного торта. После торжественных речей молодоженов сфотографировали на память.

Стараясь по возможности участвовать во всеобщем веселье, Сильвия чувствовала себя брошенной и одинокой. Теперь она пожалела, что не отказалась от приглашения. Когда же наконец молодая пара, осыпаемая дождем из роз, удалилась, Сильвия испытала непередаваемое облегчение.

Беседовать с Джулианом ей уже не хотелось. Даже случись этот разговор, она бы просто не выдержала такого испытания. Сильвия не сомневалась, что он получил ее письмо, но, увлеченный новой страстью, счел более тактичным проигнорировать его.

Однако перед самым отъездом она вдруг заметила пробирающегося к ней сквозь толпу Джулиана. Сердце ее отчаянно забилось. Вид у Джулиана был какой-то сосредоточенный, словно он собирался что-то сказать. Но, приблизившись, он всего лишь вежливо попрощался с нею и с ее родными. А чуть позже, помогая Сильвии сесть в машину, он незаметно для остальных и нисколько не изменившись в лице, дал ей в руку письмо.




Глава 18


Стараясь не привлекать к себе внимания, Сильвия украдкой сунула конверт в сумочку. Подавленность сменилась лихорадочным восторгом. И хотя никто из родных не обращал на нее внимания — все в это время прощались с хозяином, — Сильвии показалось, что от Джулиана не ускользнула эта смена настроения.

Но лицо его напоминало смуглую маску, на которой ничего нельзя было прочесть. Сильвия решила по дороге в Челтон-Сент-Люк все обдумать, а дома найти укромное местечко и прочесть письмо.

Но подобная возможность представилась ей только в пять часов, когда поток посетителей схлынул, Мартин и Пэм повели Генри на прогулку, а Дафни и Гай уединились в мастерской. Усевшись у окна в спальне, Сильвия достала из сумочки письмо, но вот разочарование — конверт, адресованный «Мисс Сильвии Фрейни», был надписан почерком Хью.

Удар был столь неожиданным и сильным, что несколько минут Сильвия сидела неподвижно, словно статуя, забыв о письме, так и оставшемся лежать нераспечатанным у нее на коленях. За эти короткие мгновения все стало окончательно ясно.

Этот удар никогда бы не настиг ее, не полюби она Джулиана со всей силой своей страстной натуры. Только теперь ей стала понятна причина этого антагонизма, этого противостояния, этого оскорбленного достоинства и гордости. Джулиан оказался прав. Все это время она боролась с… любовью. Боролась слепо, отчаянно, как борется тонущий с могучими водами сильной реки. Но борьба эта оказалась бесполезной. Неосознанно для себя, испуганная и пристыженная собственным подспудным чувством, она наконец сдала позиции, открыв для любви свое сердце, но трагедия заключалась в том, что сделала она это слишком поздно. Собственными глазами она видела, как та, другая, безо всяких усилий, одним лишь взмахом черных ресниц притянула его к себе. Собственными ушами она слышала разговоры о том, что Джулиан и Мариэтт вскоре последуют примеру Тэссы и ее избранника.

Раздался телефонный звонок. Очнувшись от тягостных мыслей, Сильвия поднялась со стула, собираясь спуститься вниз, но услышала легкую походку Дафни, опередившей ее. Через пару минут послышался стук, и в дверь просунулась златокудрая головка сестры.

— Это Джулиан, — сообщила она. — Он звонит, чтобы узнать…

Сильвия вскочила.

— Он хочет поговорить со мной? — нетерпеливо выпалила она.

— Нет, милая. — Дафни немного смутилась. — Он интересуется, не составим ли мы с Гаем компанию ему и Мариэтт. Они собираются прокатиться в Лондон поужинать и где-нибудь потанцевать. После пышного торжества им теперь скучновато в опустевшем доме…

— Ну что ж, поезжай. — Сильвия изо всех сил старалась не выдать волнения. — Было бы глупо упустить такой шанс.

На миловидном личике Дафни появилось выражение облегчения.

— Тогда побегу сообщу Гаю. По-моему, он сразу согласится. Машину пришлют к семи, так что я еще сто раз успею переодеться. Мариэтт собирается надеть то платье, что было на ней на свадьбе, и хочет, чтобы я надела свое такое же. — Тут она внезапно замялась. — Но, Сильвия, ты уверена, что управишься одна? Может, я поступаю эгоистично? Вдруг будет много посетителей?

Сильвия с трудом выдавила улыбку:

— Не беспокойся, милая. В конце концов, у меня есть Мартин. Ты же знаешь, какой он проворный.

Личико Дафни вновь просияло, и она помчалась наверх в мастерскую Гая. А Сильвия, удрученная и подавленная ревностью, взяла письмо Хью.

Еще несколько месяцев назад оно, несомненно, затронуло бы самые нежные струны ее души. Хью страстно уверял, что теперь независим в финансовом отношении, хотя и не богат, что он всегда помнил о Сильвии и что не найдет покоя, пока они не увидятся снова. Еще он просил возобновить их помолвку.






«Знаю, дорогая, что предстал перед тобою не в лучшем свете. Но всему виною была моя зависимость от матушки. При ней я был совершенно беспомощным. Тебе известно, сколько я зарабатывал, и, конечно, не смог бы прокормить ни себя, ни жену, поэтому счел, что гораздо честнее будет дать тебе свободу.

Лелея надежду, что сердце твое все еще не занято, и моля об этом Всевышнего, я решил попробовать вернуть твое расположение. Да и работа моя начала наконец приносить реальный доход, поэтому я не вижу причин откладывать свое решение. От кузена Джулиана, с которым вы, как я понял, дружны, я узнал, что сердце твое по-прежнему свободно. Поэтому, набравшись смелости, прошу разрешения приехать. Поскольку вы с Джулианом соседи, я остановлюсь у него. Примерно на неделю. Правильно оценивая случившееся, я все же умоляю тебя дать мне шанс. Я хочу всего лишь поговорить и клянусь, что не стану претендовать на большее. С тех пор, как мы расстались, я не смотрел на женщин, лелея в душе твой образ.

Твой смиренный и страждущий обожатель

Хью».





Прочитав письмо дважды, Сильвия скомкала его. Эта мальчишеская грусть и томность Хью, которую она некогда находила такой трогательной, сейчас раздражала ее. Несмотря на все оправдания, он оставался в ее глазах трусом, бросившим ее в самую тяжелую минуту. А все эти ссылки на матушкину властность… Да если бы в нем было хоть что-то от мужчины, он настоял бы на своем и уж никогда бы не бросил ее в трудную минуту.

«Даже не будь я влюблена в Джулиана, я никогда бы не захотела увидеть Хью вновь, — мрачно подумала Сильвия. — Теперь-то я точно знаю, что все это было просто сентиментальностью, рожденной звездными ночами на палубе, запахом соленых брызг и восторгом от романтического путешествия. Встреть я его в более прозаической обстановке, я никогда не увлеклась бы им. Он показался бы мне всего лишь милым и приятным собеседником, но уж никак не смог бы заставить мое сердце затрепетать».

Вспомнив, что Хью ни словом не упомянул о том, когда именно собирается навестить Грейт-Хиклинг, Сильвия нахмурилась. Он может нагрянуть в любой момент, и поэтому она должна поскорее ответить ему. Пусть не тратит попусту силы и время, в любом случае их свидание ничего не изменит.

Усталая и подавленная, Сильвия спустилась в кабинет. Когда она недавно писала Джулиану, то заметила, что с трудом подбирает выражения. Сейчас же таких трудностей не было. Хью был ей глубоко безразличен, и она не обращала внимания на слова. Главным было донести до него мысль, что в ее сердце не осталось для него даже крохотного уголка. Для убедительности она старалась избегать упоминаний о его предательстве и коротко сообщила, что Джулиан был не прав, утверждая, что ее сердце свободно, что она всерьез увлечена другим человеком и что именно поэтому считает их встречу невозможной.

Самолично опустив письмо в ящик, она вернулась домой, надела один из лучших своих передников и отправилась хозяйничать на кухню. Помощницы ее уже разошлись по домам — кормить мужей, так что Сильвии до самого закрытия предстояло управляться одной.

Когда Пэм и Мартин вернулись, Сильвия помогла Дафни одеться, но к семи часам уже снова хлопотала у плиты.

Гай и Дафни укатили. Сильвия почувствовала себя глубоко несчастной. Теперь ее мучила еще и ревность. Из-за этой ее дурацкой гордости и проклятой строптивости, с какой она неизменно встречала Джулиана, которого, оказывается, любила, он теперь мчится в Лондон в обществе прекрасной Мариэтт. Наверняка они здорово проведут время в одном из лучших лондонских ресторанов — Гай и Дафни, как всегда, будут поглощены друг другом, а Мариэтт станет улыбаться Джулиану, томно глядя на него из-под опущенных ресниц.

Как долго сможет он сопротивляться этому напору и сколько времени понадобится ему, чтобы заключить ее в свои объятия? А ведь именно это и будет следующей фазой. Они будут танцевать, тесно прижавшись друг к другу, и ритм музыки сольется с ритмом их сердец. А потом звездной ночью они будут вместе возвращаться домой. Конечно, большую часть пути с ними будут Дафни и Гай, зато потом, когда они останутся одни на пустынной дороге между Челтон-Сент-Люк и Грейт-Хиклинг, разве не сможет он, умелый водитель, одной рукой держать руль, а другой обнимать Мариэтт за плечи? Позже, когда они вернутся домой, предусмотрительная мамаша Мариэтт устроит им томную и романтическую ночь в гостиной у камина?

«Напрасно я так мучаю себя, — подумала Сильвия. — Я должна собрать все силы и сосредоточиться на работе, а не травить душу понапрасну. Что поделаешь? Разве можно здесь что-либо изменить?»

И тут Сильвии стало ясно, что по крайней мере одну вещь она может и должна сделать. Если не для собственного счастья, то хотя бы для успокоения души она во что бы то ни стало должна узнать, получил ли Джулиан ее письмо.




Глава 19


Как осуществить свой замысел, Сильвия понятия не имела и, добредя наконец вечером до постели, долго лежала, мысленно отвергая один план за другим. Однако наутро она еще больше укрепилась в своей решимости, услышав кое-что от Дафни, делившейся за завтраком восторженными впечатлениями о вчерашнем вечере.

— Не думаю, Сильвия, что тебе придется выносить соседство Джулиана долго, — заметила младшая сестра, когда они остались на несколько минут одни. — Вчера вечером он сказал, что не будет больше приезжать сюда из Лондона и, скорее всего, сдаст Хиклинг-Хаус богатым американцам.

Сердце Сильвии едва не остановилось, но, взяв себя в руки, она холодно заметила:

— Должно быть, это огорчит арендаторов, да и местных жителей, ведь они любят его.

Дафни пожала худенькими плечиками:

— Но он, похоже, принял окончательное решение. На выходные будет ездить на рыбалку в Шотландию, а вообще обоснуется в лондонской квартире.

— Никогда бы не подумала, что такая половинчатая жизнь могла его устроить. — Сильвия с трудом заставляла свой голос звучать непринужденно.

Дафни замялась:

— По-моему, это заслуга Мариэтт. Она говорит, что сможет тогда полгода ходить в твиде и шерсти, а полгода — в простых хлопчатобумажных платьицах.

— А она-то какое имеет к этому отношение? — резко выпалила Сильвия, про себя подумав: «До чего же силен у этой женщины инстинкт самки, если она готова обречь себя на подобные муки».

В голубых глазах Дафни промелькнуло удивление.

— О, они с Джулианом понимают друг друга без слов. По крайней мере Мариэтт так сказала. Она считает Джулиана самым привлекательным мужчиной в мире.

— Ну а Джулиан? Он тоже склонен к подобным признаниям?

— Нет, ничего подобного я от него не слышала, — простодушно ответила Дафни. — Но не сомневаюсь, что он находит ее обворожительной. Да что там говорить, даже Гай признал, что она одна из самых пленительных и женственных существ, каких он только встречал. Правда, тут же поспешил поправиться, заметив, что ее красота, в сущности, деланная.

— Ну почему же? Она действительно обворожительна, — задумчиво проговорила Сильвия. — А тебе-то она нравится, Дафни?

— Ну в некотором роде да. — В голосе Дафни звучала неуверенность. — Она почему-то ужасно доброжелательна ко мне, но, что это означает, я понятия не имею. Кстати, я только что вспомнила! Они с Джулианом приглашали меня сегодня на чай. Если ты, конечно, отпустишь. Они хотели попросить меня помочь упаковать свадебные подарки Тэссы.

— Ну если Гай отпускает тебя, то почему я должна возражать? — шутливо заметила Сильвия. А тем временем мысли вихрем кружились у нее в голове. Вот она, долгожданная возможность! — В общем-то ты могла бы мне помочь в одном деле, поехав туда, — прибавила Сильвия нерешительно.

— Я не понимаю тебя, Сильвия. Что значат твои слова? — изумилась Дафни.

Сильвия перевела дыхание.

— Знаешь, Даффи, милая, я не могу объяснить тебе всего, но хочу кое о чем попросить. Просмотри, пожалуйста, в библиотеке книжные полки и постарайся найти томик стихов У. Э. Хенли. Такой в серовато-голубой обложке. Книги расставлены в алфавитном порядке, так что это займет у тебя не больше минуты.

Безмолвное удивление Дафни вылилось в открытый вопрос:

— Это все?

— Не совсем. — Сильвия почувствовала, что краснеет. — Потом раскрой книгу, если она на месте, и посмотри, нет ли внутри письма, написанного моей рукой.

— А если есть? То что с ним делать?

— Отдать мне. Джулиан не ответил, и мне почему-то кажется, что он его просто не заметил. Видишь ли, Даффи, я бы не хотела, чтобы кто-то другой прочел его.

Сильвия отвернулась, глядя в окно. Изумление Дафни заставляло ее испытывать неловкость, и она боялась посмотреть сестре в глаза.

— И вот еще что, Даффи. Думаю, ты поняла, что все это нужно сделать незаметно? Пожалуйста, не говори никому, даже Гаю. И если тебе не удастся остаться в библиотеке одной хотя бы на пару минут, тогда и вовсе не стоит ничего предпринимать.

— Я постараюсь это сделать, Сильвия, — пообещала Дафни и с грустью прибавила: — Полагаю, мне лучше не спрашивать тебя ни о чем?

— Да, мне бы так хотелось, дорогая. Во всяком случае, сейчас. И постарайся не выглядеть такой озадаченной. С минуты на минуту появится Гай и очень удивится, увидев твое волнение.

В течение нескольких часов они не возвращались к этому вопросу, хотя обеим он не давал покоя. Когда Дафни, напряженная и встревоженная, садилась на велосипед, отправляясь в Хиклинг-Хаус, Сильвия, помахав ей на прощание рукой, знала, что теперь будет считать секунды, ожидая возвращения сестры.

Несколько мучительных часов провела Сильвия в саду. Наконец Дафни вернулась.

— Ну как, Даффи, удалось тебе выполнить мою просьбу? — Впервые в жизни Сильвия не могла сдержать нетерпения.

Дафни кивнула, но ее милое личико было чем-то омрачено.

— Книгу я нашла без труда, — сообщила она. — И убедилась, что там нет никакого письма. Только знаешь, Сильвия, когда я ставила ее на место, случилось нечто ужасное. В комнату неожиданно вошел Джулиан и, застав меня за этим делом, холодно поинтересовался, давно ли я увлекаюсь творчеством Хенли.

Сильвия побледнела:

— Господи, Даффи, как это ужасно! Не надо мне было просить тебя об этом! Ну?.. И что же ты ответила?

— Я сказала ему правду, — простодушно призналась Дафни. — Ведь ты же знаешь, я совсем не умею лгать. Если бы я попробовала схитрить, он сразу бы заметил. Я сказала, что ты была очень удивлена, не получив ответа на свое письмо, и захотела узнать, получил ли он его.

— Ну а Джулиан? Что он ответил на это? — спросила Сильвия, пытаясь унять охватившую ее дрожь.

Дафни выглядела теперь еще более подавленной.

— Сильвия, он был очень спокоен, и по его лицу нельзя было судить о чувствах. А сказал он вот что: «Передайте вашей сестре, что я получил то письмо и совершенно не намерен отвечать на него. Кроме того, подобное желание не появится у меня и впредь». А потом еще прибавил, что считает вопрос закрытым.

— Все ясно. — Сильвия вдруг почувствовала ужасное головокружение. Не находись она сейчас на свежем воздухе, она просто потеряла бы сознание. То, что Джулиан так изменился к ней за столь короткое время, ее не удивляло, но получить от него такой отпор!..

— Ничего больше не хочу слышать об этом, Дафни, — проговорила она, едва дыша. — Ни сейчас, ни потом. Я узнала все, что хотела.

— Сильвия, но мне больше и нечего рассказывать, — возразила Дафни. — Он не произнес ни слова. Просто вышел из комнаты, насвистывая… А позже, за чаем, он вел себя так, будто ничего не случилось.

Сильвия молчала, потом, вся дрожа, воскликнула:

— Оставь меня одну, Даффи! И пожалуйста, если ты любишь меня, никогда больше не возвращайся к этому вопросу.

Удрученная и подавленная, Дафни поцеловала сестру в щеку и медленно побрела по дорожке к дому. Словно во сне, Сильвия смотрела вслед удаляющейся тоненькой фигурке в легком муслиновом платье, потом вдруг порывисто принялась окучивать грядку с молодыми ростками бобов.

«Мое первое впечатление было верным, — убеждала себя Сильвия. — Может, он и привлекателен внешне, но под этой оболочкой скрыты эгоизм и бесчувственность». И она снова подумала, что была права, когда сочла его человеком, способным сходить с ума от женщины, для него недосягаемой, но стоит только принять его ухаживания, как интерес к ней сразу пропадает.

Она намеренно — хотя это и доставляло ей боль — вспоминала подробности той долгой беседы в «Хант-Болл» в Глостершире. Как она могла забыть об обвинениях, которыми он забросал ее тогда, что она авантюристка, использовавшая свое обаяние, чтобы помогать дяде выуживать деньги у богатых дураков и заманить в ловушку мягкого и бесхитростного Хью с целью женить его на себе? А ведь эти обвинения он бросал в ее адрес, не имея ни одного доказательства.

Какой же законченной дурой она была! Только потому, что ему удалось расшевелить в ней чувства этими экзотическими стихами, она, отбросив всякий здравый смысл и все дурное, что знала о нем, позволила себе увлечься романтической мечтой. А потом, продержав его несколько месяцев на почтительном расстоянии, предприняла робкую попытку понять его. И что же? Только для того, чтобы услышать эту жестокую и откровенную отповедь?

И все горькое презрение, с каким она думала о себе и о нем, не могло заглушить робкого протестующего голоса, раздававшегося где-то в глубине души. «Можешь спорить сколько угодно, — непреклонно твердил этот голос, — но ты любишь Джулиана Мерринга. Пусть он безнадежно испорчен, пусть он больше никогда не глянет в твою сторону, но ты просто не можешь найти в себе силы выбросить его из сердца».

Понимая, что это правда, и еще больше страдая от этого, Сильвия вдруг подумала, что Джулиан, скорее всего, принадлежит к раздвоенным личностям. С одной стороны, он обаятельный, милый, щедрый, широкий человек, а с другой — жестокий и грубый задира. И вряд ли кто-нибудь знаком с обеими сторонами его натуры.

И все же — Сильвия яростно орудовала тяжелыми граблями — было бы ужасной глупостью продолжать разрывать себе душу. Она не может перестать любить его, но она должна держаться мужественно и достойно и не показывать своих страданий. Он конечно же женится на Мариэтт, но, к счастью, они вряд ли останутся в Грейт-Хиклинг. И даже когда Дафни выйдет за Гая, у нее все равно не будет повода встречаться с Джулианом.

«Я все равно буду жить нормальной полнокровной жизнью, — гордо думала она про себя, не обращая внимания на большую слезинку, упавшую на загорелую руку. — Мне будет нелегко вести хозяйство, когда Дафни уедет. Но я могу отдаться этому всей душой и попробовать даже сколотить капитал, а не просто поддерживать кров для Пэм и Мартина. В конце концов можно было бы превратить мое маленькое кафе в закусочную или даже в первоклассный отель. И в самом деле, лучшего вида, чем здесь, не сыскать. Потом этот чудесный сад и еще много места для того, чтобы расширить его».

Это были смелые мысли. Но сердце — предатель, и стоило Сильвии вспомнить поцелуй Джулиана, его страстные, настоятельные мольбы, как слезы покатились градом. Бросив грабли, она побежала к домику для садового инвентаря. И там, сидя на перевернутой тачке, она долго рыдала, сердце ее разрывалось от горя.




Глава 20


Но Сильвии не удалось хорошенько выплакаться. Из сада донесся голос Пэм: «Сильвия, ну где же ты?» Выйдя из своего укрытия, она увидела младшую сестренку, которая приближалась к домику, неся на руках Генри.

— Один ужасный мальчишка врезался в него на велосипеде! Я знаю, ему больно! Он весь дрожит, Сильвия, а когда я трогаю его лапку…

На несчастную Пэм было больно смотреть, и Сильвия, вмиг забыв о своих горестях, бросилась к сестре:

— Не надо сейчас таскать его на руках, детка. Лучше отнеси его в дом. — Сильвия снова была в роли старшей сестры — сильная, мудрая, готовая помочь. — Мы положим его в корзинку и отнесем к мистеру Пламбиту. Это совсем рядом. Правда, нам повезло, что ветеринар живет так близко?

— Да, очень повезло! — Пэм вздохнула с облегчением. — Дафни сказала, чтобы я тебя не беспокоила и что они с Гаем сами позаботятся о Генри. Только я ее не послушалась. Откуда они с Гаем знают, что делать? Другое дело — ты.

Грустная улыбка тронула губы Сильвии. Если бы только она была такой мудрой, какой ее простодушно считает Пэм. Разве поверила бы малышка, расскажи она ей всю правду, что ее старшей сестре, на которую она возлагает такие надежды, не хватает элементарного здравого смысла разобраться с собственными делами?

Одного взгляда на собаку Сильвии было достаточно, чтобы понять, что той ничего страшного не грозит. Предположение это вскоре подтвердил и мистер Пламбит. «Повреждение кожного покрова, несколько ушибов и сильный испуг». Таков был вердикт медика. И Пэм, вооружившейся баночкой с мазью, было позволено забрать своего любимца домой.

Отвлечься от горестных мыслей оказалось полезным для Сильвии. Не успела она поудобнее устроить Генри в его корзинке, постелив ему кусок мягкого одеяла, как сразу же еще сто и одна проблема навалились на нее.

Самой важной из них был приезд Джо Блисона, вручившего Сильвии бумагу от главврача больницы в Уитси, в которой сообщалось, что Айви вполне здорова и будет выписана завтра.

— Полагаю, Джо, тебе известно, что здесь написано? — спросила с улыбкой Сильвия.

Он робко улыбнулся в ответ:

— Да, сиделка сказала мне, мисс, что Айви можно забирать хоть сейчас. И сама Айви тоже знает. Она так счастлива, мисс!

— Как хорошо, что она возвращается! — Сильвия не могла скрыть неподдельной радости. — Надо подумать, где взять машину…

— Знаете что, мисс, отец может дать мне наш «форд» и отпустить с работы, чтобы я съездил за Айви. Они с мамой очень ее любят.

— Вот и замечательно, Джо. Когда ты смог бы это сделать?

— Около пяти, мисс. Я уже и в больнице договорился. Им это тоже удобно. Но сначала я заеду сюда, может быть, понадобится что-нибудь забрать?

— Прекрасно. Я соберу чемоданчик. И большое тебе спасибо, Джо.

Подготовка к встрече Айви и обычные хлопоты по хозяйству не давали Сильвии погрузиться в горькие мысли. Но сердце вновь и вновь отзывалось болью, хотя заботы, притупляя ее, действовали как анестезия.

В тот вечер посетителей было больше обычного, и, хотя Дафни с Гаем усердно ей помогали, к вечеру Сильвия так устала, что уснула как убитая.

Первое, что пришло ей в голову по пробуждении, было ощущение, что случилось нечто ужасное. Вспомнив жестокую отповедь Джулиана, Сильвия поняла, что просто боится смотреть в лицо грядущему дню, да и всем последующим тоже. Какой смысл жить, когда знаешь, что человеку, которого ты, пусть и запоздало, полюбила, безразлично твое существование?

Но в этот день, так же как и накануне, Сильвии было некогда утопать в горестных воспоминаниях. Она еще не успела одеться, как в комнату, приплясывая, влетела Пэм и сообщила, что Генри сгрыз свою повязку и вышвырнул одеялко из корзины, зато чувствует он себя преотлично, а остальное не важно.

Спустившись к завтраку, Сильвия узнала от Гая, что его наброски имели успех у заказчика.

— А сегодня я приглашен на переговоры, — радостно поделился он. — На побережье есть какой-то парень, архитектор. Кажется, он хочет заказать мне проект. На моей новой спортивной машине было бы здорово прокатиться на взморье, и я подумал, что если бы ты подменила Дафни…

— Милый, об этом не может быть и речи! — Впервые Дафни говорила так решительно. — Посмотри на Сильвию, она совсем вымоталась, и я была бы последней эгоисткой, если бы…

Гай взглянул на бледные щеки Сильвии и темные круги у нее под глазами.

— Да, ты права, дорогая, — согласился он. — Это было бы нечестно. — И прежде чем Сильвия успела возразить, что она вовсе не против, Гай повернулся к Мартину: — Ну а ты как, братец? Не хочешь прокатиться с ветерком?

Старшая сестра тут же принялась умолять Гая быть осторожнее на дороге. А слова Пэм о том, что она тоже могла бы прокатиться, если бы не встреча Айви, вовсе остались незамеченными.

Через час путешественники выехали, Сильвия и Дафни, надев передники, приступили к делам, а Памела, вооружившись красками, отправилась в сад готовить плакат к возвращению Айви, в котором немаловажную роль играли завитушки садового плюща.

Как и накануне, погода стояла отличная и посетителей было много. Девушки буквально сбивались с ног, однако к пяти часам образовалось неожиданное затишье, так что когда во дворе (гораздо позже, чем намеревался) появился Джо Блисон, приехавший на допотопном отцовском «форде» забрать чемоданчик Айви, в кафе и вовсе было пусто.

Уже закинув чемодан на заднее сиденье, он крикнул сквозь шум заведенного мотора:

— Слыхали, мисс, какое несчастье приключилось с мистером Меррингом? Боюсь, дело плохо!

Сильвия побледнела:

— Несчастье? Что ты имеешь в виду, Джо? — Сильвия вся напряглась.

— Он охотился вместе с фермерами на кроликов, мисс, споткнулся обо что-то, ну ружье и выстрелило прямо ему в лицо. Уж не знаю, повредило ли ему глаза, но с такого близкого расстояния…

— Когда это случилось? — выкрикнула Сильвия.

— Ну… где-то час назад или около того. Ко мне прибежала миссис Мэллоп, чтобы сообщить новость. Она сказала, что в поместье вызвали доктора…

— Подожди-ка минутку, Джо!

Сильвия бросилась в дом, скинула передник, рассказала Дафни о том, что произошло, и сообщила, что собирается попросить Джо подбросить ее в Хиклинг-Хаус по дороге в больницу.

— Но Сильвия, если Джулиан и в самом деле так плох, тебя вряд ли пустят к нему. И кроме того… — Дафни осеклась, потупившись.

— Я знаю, о чем ты подумала. Но, Дафни, я должна поехать туда и сама услышать, что произошло. — Голос Сильвии дрожал. — А что, если он ослеп? О, мне наплевать, что он думает обо мне! Я просто не могу оставаться здесь, не зная толком, что ему грозит!

— Хорошо, хорошо, дорогая. — Дафни улыбнулась сквозь слезы. — И если тебе удастся повидать его, передай ему, что он очень хороший и что мне очень жаль, что так произошло. Хотя после того, как он с тобой обращался в последнее время…

Не дослушав, Сильвия бросилась к машине, где ее ждал заинтригованный и обеспокоенный Джо.

— Подбрось меня до ворот Хиклинг-Хаус. Это не отнимет у тебя много времени, — попросила Сильвия.

Джо уже не удивлялся, он все понял:

— Хорошо, мисс. Я подвезу вас к самому входу. Айви расстроилась бы, узнав, что вам пришлось идти пешком эти полмили от дороги.

По дороге оба молчали, и короткий путь до Грейт-Хиклинг показался Сильвии нескончаемым. Одна за другой ей представлялись ужасные картины. Джулиан, которого она так отчаянно и так безнадежно любит, изуродован навеки, и от его красоты теперь не осталось ничего. А что, если он ослеп и будет зависеть от других? С его-то гордостью!.. Она просто не представляет, как он будет передвигаться, выстукивая впереди себя палочкой дорогу, по которой еще совсем недавно так лихо гнал машину. Но что, если… Если его больше нет?

Пока они подъезжали по аллее к дому, мысли эти совсем поглотили Сильвию. Но когда Джо помог ей выбраться из машины, проводил до ступенек и уехал, Сильвия поняла, что должна взять себя в руки и вообще подумать, какое впечатление произведет на обитателей дома. И в самом деле, стоять перед дверью холостяцкого дома без шляпки, без чулок только потому, что его хозяин стал жертвой несчастного случая… Такой поступок вряд ли примут за серьезный. А если Мариэтт и ее мать все еще здесь? Как она встретит их холодные учтивые взгляды?

«Я сошла с ума, раз сюда приехала, — с отчаянием думала Сильвия. — Надо было послать Дафни. Никто бы не удивился, если бы она так неожиданно нагрянула, ведь они с Тэссой скоро будут родственницами».

Вся дрожа, она стояла в нерешительности, не зная, позвонить в дверь или уйти домой. Но тут проблема разрешилась сама собой. Дверь внезапно распахнулась, на пороге стоял дворецкий.

Во взгляде его не было ни малейшего признака удивления, словно испуганная девушка, нерешительно маявшаяся на ступеньках, была той персоной, которую он более всего ожидал увидеть.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать, мадам, — пробормотал он извиняющимся голосом. — Мне кажется, я не расслышал звонок. Если бы я случайно не выглянул в окно…

— Я пришла узнать о мистере Мерринге, — быстро проговорила Сильвия, уводя его от разговора о звонке.

— Понимаю, мадам. Если вы войдете…

Следуя за дворецким в библиотеку, Сильвия вспомнила Фэнли. Точно так же он вел себя в трудную минуту — не выказывая ни признака эмоций даже при самых трагических обстоятельствах. Фэнли даже ступать старался бесшумно, когда все вокруг кипело.

— Он сильно пострадал? — запинаясь, спросила Сильвия, когда дворецкий уже повернулся, чтобы оставить ее.

— Доктор говорит, что он скоро поправится. И насколько я понял, мадам, есть надежда, что к нему вернется зрение. Если вы присядете на минутку…

Он вышел, притворив за собой дверь, а Сильвия присела на край большого кожаного кресла. Конечно, хорошо иметь такое самообладание, с легким негодованием подумала она, но кажется, дворецкий Джулиана превзошел сам себя. Все в округе любят Джулиана, и так равнодушно относиться к возможной слепоте своего хозяина — признак крайнего бессердечия. Несомненно, Фэнли был куда более чутким.

Сильвия принялась гадать, за кем он пошел, надеясь, что это не окажется Мариэтт или эта француженка с тяжелым взглядом, ее мамаша. Быть может, за экономкой или сиделкой?

Сильвия напрягла слух, заслышав отдаленные шаги. Они явно принадлежали мужчине и явно отличались от шагов дворецкого. На самом деле, если бы она не знала, что Джулиан лежит, прикованный к постели, она могла бы поклясться…

Дверь открылась, и Сильвия, лихорадочно закусив губу, вцепилась в подлокотник. В комнату, притворив за собою дверь, вошел не кто иной, как Джулиан — бледный, напряженный, но без малейших признаков увечья.

— Он, вне всякого сомнения, выкарабкается, Сильвия, — мягко проговорил он. — Правда, сейчас ему плоховато, бедняге Хью. Он приехал прямо к самому ленчу. Ирония судьбы в том, что, если бы он осуществил свое первоначальное намерение и поехал прямиком к вам, этого несчастья никогда бы не случилось.

Сильвия смотрела на него в полном оцепенении, а он все тем же спокойным, нежным голосом продолжал:

— Не нужно принимать все так близко к сердцу, моя дорогая. Поначалу, правда, у нас были опасения, что он может лишиться одного глаза, но сейчас доктор настроен оптимистически.

Сильвия по-прежнему молчала, не в силах вымолвить ни слова, он продолжал:

— Конечно, жаль, что, примчавшись сюда так поспешно, вы не можете повидаться с ним, но сейчас ему прописан полный покой. Он лежит в темноте, и никто не должен беспокоить его. Но я все же передам ему, как быстро вы приехали.

— Не стоит беспокоиться, — с трудом выдавила Сильвия. — На самом деле я не хотела бы, чтобы вы говорили ему это.

Джулиан удивился:

— Как хотите. Я не могу уследить за ходом ваших мыслей, Сильвия. Это выше моего понимания. Хотя надо признать, — в голосе его снова появились повелительные нотки, — только, пожалуйста, простите мне эти слова, у вас ужасно переутомленный вид. Я просто не могу вас отпустить, пока вы не выпьете немного бренди с содовой.

Не имея сил спорить, Сильвия смотрела, как он достал из буфета графин и стакан и, наполнив его, поднес ей. Сильвия выпила и поднялась.

— Мне нужно домой, — пробормотала она.

Он пристально посмотрел на нее:

— Кстати, как вы сюда добрались?

— Меня подбросил Джо Блисон по пути в больницу к Айви. Ее сегодня выписывают.

— И как вы предполагаете возвращаться?

Она пожала плечами:

— Пойду пешком. А если повезет, Джо на обратном пути подвезет меня с полдороги.

— Чепуха. Я заведу машину и отвезу вас. Хью я сейчас все равно ничем не могу помочь. У него дежурит сиделка из окружной больницы, потом придет частная медсестра.

Сильвия не успела возразить, так быстро вышел он из комнаты, оставив ее в полном смятении. Во-первых, Джулиан жив и невредим. Но вслед за этой мыслью пришла другая. Что она наделала, ворвавшись вот так неожиданно в Грейт-Хиклинг? Теперь ей придется выбирать: или обнадежить Хью, причем понапрасну, или признаться Джулиану, что беспокоилась она о нем, а вовсе не о его кузене.

«Но я не могу и не должна делать этого, — твердила она себе. — Пусть все идет своим чередом, и, если Джулиан считает, что я влюблена в Хью, значит, так надо. Главное, чтобы он не вздумал говорить этого самому Хью. Сейчас, по крайней мере».

Из нескольких коротких фраз, которые Джулиан обронил, везя ее домой, она поняла, что он и в самом деле верит в то, что ее чувство к Хью ожило. Слушая его, она с огорчением подумала, что он, судя по всему, испытывает облегчение оттого, как повернулся ход событий. «Неловкость, которую он мог бы испытывать оттого, что так быстро переметнулся от меня к Мариэтт, теперь будет сглажена, — размышляла Сильвия. — С его точки зрения, все вышло, должно быть, просто замечательно».

Однако когда они подъехали к кафе, произошло нечто такое, что разом разрушило все расчеты Сильвии. У ворот стоял «форд» Джо Блисона, да и сам он в то же мгновение выскочил им навстречу, судя по всему оставив Айви в объятиях Дафни.

— Боже праведный, сэр! — Глаза Джо едва не вылезли из орбит при виде Джулиана. — А миссис Мэллоп утверждала, что вас изуродовало выстрелом из ружья!

Джулиан покачал головой.

— Не меня, а моего кузена Хью Мерринга, — кратко пояснил он.

— Господи, я просто потрясен! — Лицо молодого человека выражало смесь облегчения и испуга. Посмотрев на Сильвию, он смущенно пробормотал: — Могу себе представить, мисс, что вы обо мне подумали после того, как я сообщил вам, что мистер Джулиан тяжело ранен! Заставить вас пережить такой страх!..

Джулиан изумленно уставился на Сильвию, чья бледность сменилась вдруг болезненным румянцем.

— Ладно. Я… Мне нужно идти в дом.

Едва соображая, что говорит, Сильвия, спотыкаясь, побрела к дому. Но она не успела дойти до дверей — Джулиан выскочил из машины и вмиг догнал ее.

— Я забыл вам кое-что сказать, Сильвия, — воскликнул он, и тут же, вспомнив о присутствии Джо Блисона, продолжил небрежным тоном: — Мне кажется, вам сейчас не помешал бы глоток свежего воздуха. Садитесь в мою машину, немного прокатимся.

Смущенная, она стояла в нерешительности, тогда, наклонившись к ней, он прошептал:

— Я должен узнать, что все это значит. Даже если для этого придется перенести вас в машину на руках. Вы просто сводите меня с ума, в одну минуту то становясь холодной, то вспыхивая ярким румянцем.

Джо продолжал наблюдать эту сцену, и Сильвия не рискнула спорить с Джулианом, так как знала, что он вполне способен осуществить свою угрозу. Кроме того, ей до смерти хотелось узнать, что он подразумевал под ее непостоянством — обвинение, которое ему нужно было направить скорее на себя, а не на нее.

— Хорошо, — спокойно согласилась она. — Только у меня не так уж много времени.

С этими словами она села рядом с ним на переднее сиденье.




Глава 21


Они проехали по деревенской улице и свернули на узкую дорожку, которая после нескольких изгибов привела их на открытый выгон, прозванный местными жителями Разбойничьей Пустошью. Несколько минут оба молчали, потом Джулиан торопливо проговорил:

— Наш первый разговор произошел в машине. Ну что ж, будем надеяться, что этот не окажется последним. Хотя должен сказать вам откровенно, Сильвия, что больше уже не могу ходить на привязи.

— Я просто не понимаю, о чем вы говорите! Учитывая то, как вы всегда относились ко мне…

— Я говорю не об отдаленном прошлом, — возразил он. — Думаю, оно забыто навсегда. Я имею в виду последние несколько недель.

— И я о них же. Вы дали мне самую отвратительную отповедь, какую только может женщина получить от мужчины. И после этого обвиняете меня в непостоянстве.

Проехав вдоль выгона, Джулиан остановил машину в тени буковых деревьев, чья тронутая легкой желтизной выцветшая листва свидетельствовала о том, что жаркое и пышное лето начинает клониться к закату.

— Это какую же отповедь я дал вам? — требовательно поинтересовался он.

Сильвия прикусила губу:

— Зачем задавать вопрос, ответ на который вам и так известен? Я послала вам записку, вложив ее в томик стихов Хенли…

Джулиан вынул из бумажника свернутый листок бумаги:

— Да, послали. И она у меня с собой, хотя одному только Богу известно, почему я не разорвал ее сразу же. А ведь у меня было такое желание, клянусь вам.

— Я не вижу в ней ничего такого, что бы могло вас расстроить, — отвечала она, вторя ему безразличным тоном. — Конечно, я писала ее в спешке, но если учесть, что я всего лишь просила вас приехать и поговорить со мной…

— Вы просили меня… что? — Он смотрел на нее, словно не веря собственным ушам. Потом порывисто сунул листок ей в руки. — Моя дорогая Сильвия, один из нас, должно быть, сошел с ума! Вот, прочтите сами!

Сильвия развернула листок и ужаснулась:

— Но, Джулиан, это вовсе не моя записка! Это даже не мой почерк — всего лишь неумелая подделка!

— Прочтите вслух! — настаивал он.

— «Дорогой Джулиан, — голос Сильвии дрожал, — я прошу вас меня простить, но, к сожалению, ничего не поделаешь. Ни сейчас, ни в будущем. Сильвия».

— И вы утверждаете, что не писали этой записки?

— Конечно, не писала. — Сильвия не осмеливалась посмотреть ему в глаза, так как боялась, что он увидит слезы. — Я написала вам в том письме, что мне кажется, что нам пора разобраться в наших запутанных отношениях и что я буду рада, если вы приедете поговорить со мной. Я даже указала вам определенное время.

Минуту он молчал, потом спросил отрывисто:

— Ваше письмо было в конверте?

— Конечно. Я положила его в голубой конверт и заклеила. — Она замялась, потом продолжила: — Я попросила Дафни проверить, получили вы его или нет, только потому, что опасалась, что оно вывалится из книги. Ведь я не успела ее завернуть — меня ждал Джо Блисон, и я торопилась.

Осторожно он взял у нее листок:

— Моя дорогая Сильвия, эта записка была безо всякого конверта. Она была просто сложена и склеена сверху скотчем. — Он помедлил. — Это-то и огорчило меня более всего. Меня обидело, что вы написали мне письмо, чтобы отвергнуть раз и навсегда, не позаботившись при этом даже о конверте. Это было последней каплей.

— А как, по-вашему, чувствовала себя я? — воскликнула Сильвия. — Написать вам письмо с просьбой приехать ко мне, и вместо ответа одни лишь слухи, что вы собираетесь жениться на Мариэтт! А под конец узнать от Дафни, что вы получили мое письмо и не сочли нужным на него ответить!

— Кто сказал, что я собираюсь жениться на Мариэтт? — взорвался Джулиан.

— Все только и делали, что намекали на это. Да она и сама говорила Дафни, что вы понимаете друг друга без слов.

— Так вот, стало быть, чем объясняется странное поведение Мариэтт и ее матери перед отъездом, — догадался он и вдруг со страстной откровенностью прибавил: — Сильвия, милая, уверяю вас, я не сказал этой девушке ни единого слова любви. За последние два-три года я иногда приглашал ее потанцевать, как и других девушек, и пару раз чмокнул в щеку на прощание, да и то это было до того, как встретил вас. Но о том, чтобы жениться на ней… Об этом не могло быть и речи!

— Как вы думаете, это она подменила письмо? — спросила Сильвия. — По-моему, это так подло!

— Это могла быть и сама Мариэтт, и ее мать. Даже скорее Мариэтт — она хорошо умеет обращаться с пером. Но ручаюсь, без ее матери тоже не обошлось. — Он на секунду замялся, потом смущенно продолжал: — Сильвия, не считайте меня жестоким, что говорю это вам, но мадам Дюпон перед отъездом буквально извела меня своими распросами, когда я собираюсь подарить Мариэтт колечко в знак помолвки.

— Мне кажется, то, что вы предложили им остаться в Хиклинг-Хаус после отъезда Тэссы… — неуверенно начала Сильвия.

— Моя милая Сильвия, я не делал ничего подобного. Мадам Дюпон изобретала один предлог за другим, чтобы, как она сама выразилась, «еще позлоупотреблять моим гостеприимством». И в конечном счете я был практически вынужден попросить их уехать.

— Даже так, — неуверенно проговорила Сильвия.

— Давайте вернемся к тому, с чего начали, — предложил Джулиан, глядя на нее пристально. — Давайте представим, что я получил ваше письмо с просьбой приехать и что я поспешил выполнить вашу просьбу и примчался выслушать вас. — Тут выражение его лица изменилось. — Да какой же я глупец! С тех пор уже много что изменилось. Ведь только что я узнал, что, думая, будто я тяжело ранен, вы, отбросив свою гордость и обиду, примчались ко мне. — Он обнял ее за плечи, и в голосе его появилась бесконечная нежность: — Сильвия, дорогая, мне кажется, после всего, что было, мы уже не нуждаемся в каких бы то ни было объяснениях.

Прижавшись к нему, она откинула каштановые локоны со лба.

— С самой первой встречи все у нас шло вверх дном. Мне кажется, мы впервые за все время не ссоримся.

— С самого начала во всем был виноват я, — пылко признался он. — Я был не только жесток с вами, но и оказался полным болваном. Как можно, глядя в ваши честные карие глаза, думать, что вы… Господи, да мне хочется пинать себя ногами, когда я вспоминаю, что наговорил вам тогда в Глостершире!

— Но вы же попытались загладить свою вину, — возразила она, с той же поспешностью защищая его, как когда-то обвиняла.

— Да, это правда. Но у меня плохо получилось.

— А я была ужасная гордячка и не хотела вас простить!

Джулиан улыбнулся:

— Да, моя радость, ты была гордячка. Но, быть может, это и к лучшему. Мне, с легкостью добившемуся большого признания и успеха, до сих пор было незнакомо искусство изящно приносить извинения. Как ты правильно дала мне понять в более чем недвусмысленном виде, я всегда склонен был считать, что загладить вину можно, совершив некие благодеяния, избавив себя таким образом от тягостной необходимости расхлебывать кашу.

Смешная гримаска промелькнула на лице Сильвии.

— Да, эта пища, похоже, не подходит нам обоим. Оба мы ужасные гордецы.

— Были ими, моя любимая, — с улыбкой поправил ее он. — Там, где есть любовь, нет места гордости.

— Где есть любовь!.. — едва слышно повторила она и робко спросила: — Джулиан, а когда ты впервые понял, что любишь меня?

Он помолчал, потом ответил задумчиво:

— Думаю, я влюбился в тебя в тот самый первый вечер. Во всяком случае, я пролежал тогда всю ночь без сна, думая о тебе.

Глаза ее сияли.

— Даже считая меня при этом авантюристкой?

Он закивал:

— Боюсь, что так, любимая. — И, вздохнув с облегчением, он воскликнул: — Слава Богу, что после всего ты можешь относиться к этому с юмором!

Она прислонила голову к его плечу:

— Ну теперь вообще все по-другому.

Он еще крепче обнял ее:

— А знаешь, я должен сказать тебе. Ведь я поначалу не хотел признаться себе в этом!

— И когда же это произошло? — поинтересовалась она.

— Когда я увидел, как храбро и беззаветно ты стараешься устроить жизнь своих сестер и брата и дать им все возможное. Тогда я понял, что мое чувство к тебе не просто физическое влечение, а нечто более сильное и глубокое. — Он обнимал ее все крепче. — А теперь, может быть, ты признаешься, когда впервые поняла, что я для тебя уже больше не монстр, каким ты меня считала. Скажи, любимая, когда ты перестала ненавидеть меня?

Целую минуту Сильвия молчала, потом неуверенно произнесла:

— Мне кажется, я вообще не испытывала к тебе ненависти. Я только хотела, пыталась, но когда поняла, что люблю тебя, то разозлилась сама на себя. — Она вздохнула. — Впрочем, эта борьба не принесла мне ничего хорошего. Это чувство было сильнее меня, гораздо сильнее, чем то, что я испытывала к Хью. — Тут Сильвия вскочила. — Ах, Джулиан, что же мы сидим тут как последние эгоисты, когда бедный Хью…

— Любовь моя, нам нужно было во всем разобраться, а Хью не должно быть до этого никакого дела. Когда он поправится, а я в этом не сомневаюсь, то, если он честный человек, он уедет отсюда, не держа на тебя обиды. Сегодня утром он признался мне, что получил от тебя письмо, в котором ты окончательно отказала ему, и что визит, который он намеревался нанести тебе, должен был быть прощальным. Он чувствовал, что не имеет оснований для надежды, вот почему я так удивился, когда ты, как мне подумалось, примчалась навестить его после этого несчастного случая.

Сильвия содрогнулась:

— Ты не представляешь, любимый, что я чувствовала, думая, что ты ослеп… или умер. — И она всхлипнула.

Джулиан улыбнулся:

— Возвращаясь к прошлому, Сильвия, думаю, что, если бы взглядом можно было убить, я уже давно был бы мертв.

— Давай не будем возвращаться к прошлому, — попросила она, смеясь сквозь слезы. — Пусть оно будет забыто навсегда. Пусть будут забыты все наши ссоры и пререкания.

Он согласно кивнул:

— Да, моя радость, теперь мы будем думать о будущем. Как только Хью достаточно выздоровеет, чтобы уехать, мы назначим день нашей свадьбы. А если ты хочешь произвести в доме какие-нибудь изменения…

— Надеюсь, ты не захочешь переезжать из Грейт-Хиклинг? — робко спросила она.

— О Господи, нет, конечно! Мартину и Пэм нечего делать в моей лондонской квартире. Для них это совсем не подходящее жилье.

Сильвия посмотрела ему в глаза.

— Джулиан, ты… ты лучший на свете, — задыхаясь от счастья, проговорила она. — Я так люблю тебя!

— Любовь моя! — Он изо всех сил прижал ее к себе. — Скажи, теперь-то ты поцелуешь меня по собственной воле?

Вся светясь от счастья и больше уже не чувствуя стеснения, она приблизилась к нему:

— Да, от всего сердца!