Темная сила Вселенной
Джулия Чернеда


Вселенная Торгового договора #2






Сира Морган, самая могущественная представительница таинственной расы, называемой Кланом, скрывается от предавших ее сородичей на провинциальной планете вместе с Джейсоном Морганом, человеком-телепатом. Однако в тот миг, когда ее новая жизнь уже, казалось бы, начинает входить в установившееся русло, прошлое вдруг настигает ее, жестоко и неумолимо. Месть кажется единственным, что ей еще осталось, но, отправив Моргана вершить возмездие, она осознает, какую чудовищную ошибку совершила. Ошибку, которую, быть может, ей еще удастся исправить…

Лоис Макмастер Буджолд назвала Джулию Чернеду самым перспективным современным фантастом Америки.






Джулия ЧЕРНЕДА 

ТЕМНАЯ СИЛА ВСЕЛЕННОЙ


Эверетту Норману Стэринку






* * *







Привет, пап. Я тут собираюсь кое в чем тебя обвинить, начиная с моего чувства юмора, самооценки и ненасытного любопытства к жизни. Да, и еще в склонности — явно наследственной — запоминать все интересное подряд.

Кстати, подозреваю, в том, что я ни разу не усомнилась ни в себе самой, ни в своих мечтах, тоже есть изрядная доля твоей вины, ведь я знала — ты будешь гордиться мной, что бы ни случилось. Спасибо тебе за твою поддержку, любовь и ободрение — и за то, что ты до сих пор не разучился шевелить ушами, как настоящий эльф.

    

С любовью, твоя Джулибет.












ПРЕЛЮДИЯ


Воспоминания… Как странно, что они не оставляют его даже в тот момент, когда он бросает в кофр белье и носки.

Барэк садд Сарк, специалист третьего уровня и бывший первый разведчик Клана, покачал головой и опустил голокуб с портретом своего погибшего брата Керра поверх уже сложенной одежды. Воспоминания. От них никуда не уйти.

«Я не сомневалась, что ты скоро покинешь нас». Слова сами собой появились в его мозгу, их прикосновение было мягким и знакомым.

— Первая Избравшая, — вслух произнес садд Сарк, не переставая укладывать вещи. — Входи. — Он потянулся мыслью к дверному замку и открыл его.

Вошла его мать, и он сразу же ощутил боль, волновавшую незримый м'хир между ними. М'хир. Барэк проглотил тугой комок в горле, внезапно задумавшись, когда теперь он сможет таким образом прикоснуться к кому-нибудь из своих. Его собратья, пытавшиеся постичь суть понятия «м'хир», расходились во мнениях, существовал ли он до появления Клана, — некоторые полагали, что м'хир представлял собой пустоту, только и ожидавшую, когда ее заполнит сила Клана, другие же утверждали, что это творение сознаний клановцев, а вовсе не некое место в прямом смысле этого слова. Барэк же, как и большинство остальных, просто принимал как данность, что сознание каждого его сородича частично существует там, в этом небытии, сквозь которое они могут перемещать свои мысли и тела. М'хир был средой, сплачивавшей клановцев в единое целое, невзирая на силы и способности каждого. Равно как и на разногласия, существующие между ними.

Садд Сарк вглядывался в лицо матери, как будто хотел запечатлеть в памяти каждую мелочь: аристократически бледную кожу и тонкие черты, отражение которых он видел в любом зеркале, на которое падал его взгляд, темные глаза и улыбчивые губы, окруженные тонкими лучиками морщинок.

— Куда ты отправишься? — спросила женщина довольно спокойно, на этот раз произнося слова вслух.

Она имела полное право интересоваться его намерениями — не как мать, поскольку семейных отношений как таковых у клановцев практически не существовало, — но как Энора, Первая Избравшая Дома Сарков.

Барэк бросил еще один плащ — он давно ему надоел — в кривобокую кучу вещей, занимавшую всю кровать и часть пола.

— Пора двигаться дальше, — заметил он, вместо того чтобы ответить прямо. — Взгляни только на весь этот хлам!

— Ты можешь остаться.

— Если бы ты знала, что я делаю, Первая Избравшая, то сама отослала бы меня.

Энора нахмурилась и приблизилась к сыну еще на шаг. Ее изящная рука начертала замысловатый жест, как будто выдергивала из воздуха какие-то невидимые нити.

— О чем ты толкуешь, Барэк? Зачем мне понадобилось бы?..

Садд Сарк покачал головой.

«Настало время тебе увидеть Совет Клана моими глазами», — передал он ей. И открыл ей свои мысли, выстроив осторожные связи с ее упорядоченным умом, затягивая мать в свои воспоминания, чтобы она вместе с ним пережила все то, о чем до сих пор ей доводилось лишь слышать. А уж кому как не клановцам было знать, что слова — самый легкий способ солгать.

Это заняло совсем немного времени. Барэк отстранился, серьезно глядя на мать, которая слепо нащупывала рукой спинку кресла, потом медленно опустилась в него.

— Сийра, — прошептала она, испуганная интимностью этого мысленного прикосновения, силясь сдержать свой эмоциональный отклик. — Преступница. Значит, именно она виной всему, что произошло?

Барэк кивнул — он давно постиг то, что его мать пыталась осознать сейчас. Энора сама когда-то была Избирающей — как и любая женщина Клана.

Избирающие обладали Силой-Выбора — неуправляемой стихией, которая жила внутри них и инстинктивно испытывала силу не-Избранных мужчин в м'хире. Если мужчина превосходил женщину или их силы оказывались равны, происходило Соединение — между парой образовывалась постоянная связь, существовавшая в том, другом, пространстве независимо от того, какое расстояние разделяло их в реальности, и прекращавшаяся только со смертью одного из партнеров. Избравшая женщина открывалась — ее тело изменялось, переходя во взрослое, детородное состояние.

Потерпевших поражение мужчин признавали непригодными к продолжению рода. Избирающие могли позволить себе быть терпеливыми — их тела, неподвластные физиологическому старению, дожидались момента Выбора столько, сколько требовалось.

Но с каждым поколением Сила-Выбора становилась все могущественнее, все опаснее. Правящий Совет, ослепленный жаждой во что бы то ни стало увеличить способности Клана, подстегнул этот процесс, введя предварительный отбор наиболее сильных кандидатов-мужчин для Выбора. Ведь в Клане сила значила все: положение в обществе, богатство — и саму жизнь.

Довольно скоро начали появляться на свет Избирающие, чья сила была настолько велика, что во время Испытания убивала более слабых мужчин. Успешных же Соединений становилось все меньше и меньше. И неизбежным результатом этого процесса стало рождение Сийры ди Сарк, Избирающей столь могущественной и сильной, что во всем Клане не нашлось ни одного мужчины, способного вступить с ней в противоборство и выйти из него живым.

Воспоминания Барэка о Сийре хранили привкус страсти, той необоримой тяги, которую любой не-Избранный неминуемо чувствовал к такой силе — не без примеси, впрочем, естественного страха. Но в отличие от многих других садд Сарк был знаком не только с легендой, но и с живой Сийрой во плоти: внешне хрупкой и ничем не отличающейся от остальных, тихой и незаметной девочкой с широко расставленными серыми глазами и серьезным лицом, обладающей, однако, небывалой силой, неустанно ищущей выхода.

Сийра по собственной воле согласилась отправиться в изгнание, чтобы не подвергать опасности не-Избранных. Долгие годы своей уединенной жизни она посвятила исследованиям изменения численности их вида. Ей удалось получить доступ к архивным документам, сохранившимся еще с тех времен, когда Те, кому был доступен м'хир — семьсот тридцать индивидуумов, вследствие особой генной мутации получивших способность входить в это пространство, — в ходе Расслоения расы были вынуждены покинуть свою прародину, которую теперь называли мир предков. Очень быстро Сийра обнаружила, что Те, кому доступен м'хир, подвергаются страшной опасности — самое ее существование, существование женщины, которая не могла найти равного себе по силе партнера, означало, что угасание всего вида уже не за горами. Она предложила несколько решений, наиболее многообещающим из которых была попытка испробовать Силу-Выбора на других разумных расах, обладающих телепатическими способностями, — например, на людях. Испытуемый мог погибнуть, но не исключено, что Избирающая при этом открылась бы и стала способной к деторождению, не подвергая опасности жизни клановцев.

Совет Клана согласился с выводами Сийры ди Сарк относительно угрозы вымирания Тех, кому доступен м'хир. Однако предложения ее не принял, отвергнув возможность Выбора с участием людей. Подобное нарушение традиций Клана представлялось им совершенно немыслимым. Вместо этого члены Совета пришли к решению стереть личность наиболее могущественной и желанной Избирающей Клана — самой Сийры, дабы попытаться уничтожить Силу-Выбора и сохранить для генофонда Клана ее бесценный генетический код, который в противном случае был бы безвозвратно потерян.

Сийру предупредили об этом. Не желая отказываться от попытки решения проблемы, она все же настояла на том, чтобы провести эксперимент с представителем человеческой расы, обладающим телепатическими способностями, по имени Джейсон Морган. Совет после долгих раздумий дал на это свое согласие. Дабы не подвергать опасности не-Избранных клановцев, которые могли встретиться ей на пути, Сийра была погружена в стазис — состояние, при котором способности Избирающей на время блокировались. А чтобы сделать возможным процесс Выбора с человеком, к тому же совершенно ей до этого момента незнакомым, ее память безжалостно подавили, заменив побуждениями, которые должны были отправить ее прямиком к Моргану и сделать Выбор неизбежным.

— Она нарушила Закон, — добавил Барэк. — Но Совет тоже его нарушил.

Энора покачала головой:

— Я знаю. То, что они пытались сотворить, чудовищно. Но Сийра… Я сама видела, что этот человек был далеко ей небезразличен — даже после того, как она обрела память. Она научилась обуздывать Силу-Выбора потому, что хотела спасти его. Как ей удалось…

— Оправдаться перед Морганом? — Клановец улыбнулся. — Могу лишь сказать, что этот человек — поразительное существо. Он рисковал жизнью, чтобы спасти Сийру, и рисковал навсегда потерять ее, чтобы вернуть ей ее прошлое.

— Такое нечасто встретишь даже среди Соединенных, — почти с завистью проговорила Первая Избравшая. — Неудивительно, что Сийра не хотела потерять этого человека. — В ее голосе появились металлические нотки. — Однако все это не объясняет, почему ты так твердо решил уехать.

— Сийре пытались помешать встретиться с Морганом. В результате одной из таких попыток погиб Керр.

— Твоего брата убил Йихтор ди Караат, — возразила Энора. Ее лицо побледнело, но выдержка не изменила женщине. — Отступник поплатился за свое бесчестное поведение — его разум стерт, а на Доме Караатов теперь лежит пятно позора. С этим покончено, Барэк.

— Йихтор был всего лишь орудием, Первая Избравшая. А Керра кто-то послал к нему с известием — причем сделал это, зная наверняка, что от него избавятся.

Глаза его матери сузились. Клановец ощутил волнение м'хира между ними — Энора пыталась не выдать свои мысли. Он знал, что лучше не пытаться их коснуться.

— И кто же послал его к Йихтору? Кто виноват в гибели Керра?

Барэк покачал головой:

— Не знаю. Но Сийра знает. Мне она об этом рассказать не захотела.

— Значит, ты хочешь разыскать ее. — Энора помолчала. — Пожалуй, ты прав. Но даже если тебе и удастся найти ее, Барэк, она может отказаться встретиться с тобой.

Садд Сарк на миг прикрыл глаза. Потом подхватил свой багаж и сказал, не глядя на мать:

— Сийра не откажется. Теперь у нас с ней есть кое-что общее.

Он начал сосредотачиваться, создавая мысленный образ, которому предстояло стать его путеводной звездой в м'хире. Прочь с этой планеты, с которой связано столько горьких воспоминаний и которая перестала быть его домом!

«Теперь мы с ней оба изгнанники, — послал он матери прощальную мысль, в безыскусных словах, несмотря на оттенок отчаяния, можно было найти смутный намек на нечто сродни надежде. — Прощай!»

Барэк толкнулся…

И исчез. Воздух в комнате еле заметно переместился, заполняя пространство там, где он только что стоял.

Энора, Первая Избравшая Дома Сарков, медленно подошла к куче брошенной одежды. Вытащила одну рубашку, и потускневшие золотые нити вспыхнули у нее в руках отраженным огнем.

— И что теперь с этим делать? — пробормотала женщина.

Она прижала рубаху к щеке. На мягкую материю упала слезинка.

— Один мой сын убит, — прошептала Энора влажному пятнышку. — А теперь и второй неизвестно где. За что нам это все?




— Что, на ведьму поглядеть пришли? — прошелестел в ухо Барэку вкрадчивый голосок.

Садд Сарк, обернувшись, увидел стоящее с ним рядом у стойки бара существо — и тут же с отвращением нахмурился. Драпск.

И похоже, эти существа заявились сюда всем экипажем. «Приют Звездоплавателя» — по крайней мере, эта часть длинного, тускло освещенного зала, представлявшего собой открытую для посетителей зону знаменитого игорного дома, — в считанные минуты практически весь заполнился драпсками.

Клановец вздохнул. Он мог бы даже не обладать Даром: звездолет Моргана, «Серебристый лис», потемневший от времени, но все такой же крепкий, стоял в числе других торговых кораблей в космопорте Покьюлара, и его название и технические характеристики приводились в списках портовой администрации. Возможно, именно «Приют» ему, Барэку, и был нужен, хотя прошел уже почти стандартный год с тех пор, как Сийра изъявила желание научиться играть в «звезды и кометы». Кто знает, как долго продлился этот ее каприз? По крайней мере, здесь можно было, не привлекая особого внимания, навести справки. Вот только орда драпсков вряд ли была подходящей компанией, если он хотел отыскать кузину без лишнего шума.

Смирившись с этим соседством, клановец сделал еще глоток дрянного бренди, передернулся и задал сам собой напрашивавшийся вопрос.

— Что за ведьма, капитан?

Лучше на всякий случай подстраховаться, чтобы ненароком не назвать драпска более низким титулом, чем на самом деле. Все они казались близнецами — их плоские, безглазые лица были начисто лишены каких-либо индивидуальных особенностей или выражения. Так будет вежливее — и мудрее. Огромные торговые корабли драпсков обслуживали экипажи, все члены которых были каким-то образом связаны друг с другом, но каким именно — никто из чужаков не знал. В силу этой причины драпски обладали прискорбной склонностью отвечать на любое реальное или воображаемое оскорбление, нанесенное одному из них, всем скопом — особенность, которая обеспечивала им уважительное отношение даже в такой клоаке, как «Приют».

— О, настоящая ведьма-рам'ад, хом, — заверил драпск и взгромоздился на табурет, не обращая более никакого внимания на того, с кем только что вел беседу, — человек этот счел за лучшее поспешно раствориться в окружающей толпе. Крошечный ротик-почку драпска окружало шесть мясистых щупальцев — ярко-красных и пугающе подвижных. Из лба инопланетного существа торчала пара весьма впечатляющих антенн, увенчанных пурпурно-розовыми хохолками. Они повернулись к Барэку, потом затрепетали, как будто их владелец был чем-то озадачен. — Как я заметил, ты больше наблюдаешь, чем играешь или делаешь ставки, вот и решил, что ты — один из почитателей. Я не ошибся?

Барэк заказал своему новому — и пугающе наблюдательному — источнику информации напиток и обнаружил, что ему гораздо легче общаться со склоненными плечами драпска, чем с беспрестанно извивающимися щупальцами на его шаровидном безглазом лице.

— Почитатель магии, хом капитан? Да нет, не особенно. Но меня привлекают новые впечатления.

Драпски были известны своей слабостью к всяческим оккультным штучкам. Садд Сарку вспомнилось несколько анекдотов, касавшихся легковерности драпсков и толщины их кошельков. Потом он оглядел молчаливую группу окружавших его существ — спокойных, вооруженных до зубов и крайне внимательных — и решил, что, возможно, на самом деле стоит подождать и взглянуть на эту «ведьму».

Два часа спустя Барэк бросил на стойку очередную пригоршню платежных камней и решил, что на сегодня с него довольно. Его собеседник-драпск казался бездонной бочкой, а обещанная им «ведьма» все не появлялась. Пожалуй, стоило попытать удачи где-нибудь в другом месте.

— Ладно, Мака, — проговорил он, скользнув взглядом по сосуду, который пучок щупальцев надежно удерживал у рта существа. — Ты отличный собеседник, но я не могу проторчать здесь всю ночь в ожидании твоей ведьмы.

Клановец не стал, разумеется, упоминать, что именно соседство драпска отпугивало от него любого, у кого можно было бы навести справки о Сийре или Моргане.

Разноцветные антеннки признательно затрепетали; сосуд, однако, не шелохнулся. Барэк поднялся и откланялся, заклиная про себя, чтобы эти существа не решили вслед за ним переместиться в следующее подобное заведение на этой улице. Но едва он поднял капюшон — вода, ручьями стекавшая с одежды тех, кто недавно зашел в бар, достаточно красноречиво свидетельствовала о том, что погода за дверью оставляет желать лучшего, — как свет вдруг мигнул и потускнел. Сонм местных звуков: голоса громкие, тихие, живые и механические, музыка, раздирающая барабанные перепонки, щелчки с размаху бросаемых на столы костей — все утихло, только какая-то случайная кость, кружась, врезалась в ограничительный бортик и отскочила обратно на середину стола.

— Вот, мой нетерпеливый друг, — с удовлетворением в чересчур громко прозвучавшем среди наступившей тишины голосе возвестил драпск. — Ведьма-рам'ад. Владелица — нет, королева — этого места.

Сада, Сарк застыл как зачарованный при виде фигуры, медленно-медленно выкристаллизовавшейся из дымного воздуха и превратившейся в живую, из плоти и крови женщину, восседающую на черном троне. Но во всеобщей тишине невольно вырвавшийся у клановца вскрик изумления привлек к нему излишнее внимание — несколько ближайших соседей обернулись в его сторону. Барэк взял себя в руки, по-прежнему не сводя глаз со стройной фигуры, облаченной в струящиеся белые одежды.

По мановению изящной руки вновь ярко вспыхнул свет, и шум опять стал оглушительным — клиенты отнеслись к эффектному появлению хозяйки заведения с привычной непринужденностью. Взгляд широко расставленных знающих серых глаз женщины на троне в желтом дыму и всеобщей веселой сумятице встретился с его взглядом.

Происходящее не осталось незамеченным, и посетители расступились, давая ему дорогу. Клановец двинулся вперед, а доброжелатели со всех сторон нашептывали ему на ухо советы — он непременно дал бы достойную отповедь непрошеным советчикам, если бы сама атмосфера этого места не служила чудовищным подтверждением их словам. Поэтому когда садд Сарк очутился у подножия ступеней, ведущих к черному трону, на котором восседала женщина, он почувствовал, что не в силах больше смотреть ей в лицо, и опустил глаза на варварски роскошные драгоценные камни, едва прикрывавшие белоснежную грудь, на сверкающие браслеты, оковывавшие изящные запястья и щиколотки.

Из всех возможных судеб, какие он мог вообразить для своей кузины, из всех мест, где он стал бы искать ее, — мысль о том, что благородная и измученная Сийра может докатиться до игорного притона в провинциальном мирке, где продавалось и покупалось все что угодно без исключений, если только какой-нибудь ловкач не умудрялся стащить это из-под носа у изумленного продавца и покупателя, — такая возможность даже в голову не могла прийти Барэку садд Сарку.




ГЛАВА 1


— Принеси-ка нам чего-нибудь горяченького, Капла. Сомбея, пожалуй, и добавь той пряности, что обычно использует Мерагг… — Я отдавала приказания оживленным тоном, пытаясь собственной деловитой говорливостью компенсировать безмолвную неподвижность моего гостя. Кого-кого, а уж его я здесь увидеть не ожидала.

Служанка сорвалась с места, даже не оглянувшись. Я же не могла отвести глаз от опущенной головы Барэка. Его густые черные волосы были уложены, как всегда, безупречно, несмотря на бушевавшую снаружи непогоду.

Внешне мой кузен ничуть не изменился. Если он посчитал, что потертый плащ и сгорбленные плечи смогут скрыть врожденную надменность клановца, то жестоко ошибся. Его изысканный шарм, подумалось мне, еще сильнее бросается в глаза в таком обрамлении. Странно, что ни один грабитель до сих пор не посягнул на содержимое его карманов. Хотя, возможно, такой нашелся — и извлек урок, что не стоит иногда доверять внешнему впечатлению. Может быть, по клановским стандартам Барэк садд Сарк и был не из самых сильных, но беззащитным его не мог бы назвать никто.

Но что привело его сюда? И именно сейчас? Вопросы, которые я не решалась задать в столь людном месте, роились в моем мозгу.

Я была бы рада видеть своего кузена, если бы не вихрь подозрений, мгновенно поднявшийся в душе. Неужели Совет снова пытается вмешаться в мои планы? Неужели все начнется сначала?

Появились напитки — Капла ловко пронесла их сквозь толпу и поставила на маленький черный поднос, прикрепленный к подлокотнику моего трона.

— Стул для моего гостя, Капла, — велела я. — А потом оставь нас.

Глаза Барэка вскинулись на меня, в них пылал огонь бездны — но он церемонно поднялся на возвышение и уселся рядом со мной на принесенный ему табурет. Ему было явно не по себе, но мой кузен упорно делал вид, будто приятно проводит время, — меня восхитило, как он принял дымящуюся чашку и начал демонстративно разглядывать толкущийся вокруг народ. Я пригубила из своей чашки, совершенно не ощущая вкуса напитка.

— Добро пожаловать, кузен, — произнесла я спокойно — по крайней мере, мне хотелось бы так думать. — Какими судьбами?

Барэк упорно избегал смотреть мне в глаза.

— А ты сама какими судьбами здесь, Сийра? — спросил он странно страдальческим шепотом. — Ты-то что здесь делаешь? Знаешь, как они тебя называют? Что о тебе болтают?

Я рассмеялась, не смогла сдержаться — да и не пыталась. Лупоглазый крупье за ближайшим столиком на миг отвлекся и уставился на меня — и мигом лишился половины сложенных перед ним стопочкой кредитов, которые ловко прикарманила стоявшая рядом с ним дамочка, тут же испарившаяся со своего места.

— Прошу прощения, кузен, — извинилась я, с радостью ухватившись за возможность отвлечься от потрясения, которое вызвало у меня появление Барэка. — Дела.

На миг забыв про клановца, я принялась вглядываться в толпу в поисках той, которую искала. Ага. Легкодоступный разум. Я быстро пригвоздила украдкой пробиравшуюся к выходу злоумышленницу к земле и послала ментальный призыв к тем охранникам, кто находился ближе к ней. Волны понимания начали расходиться от того места, где с безумным видом стояла парализованная моей волей преступница — человек, женщина. Окружавшие ее существа всевозможных рас и видов расступились, и воровка оказалась одна в перекрестье осуждающих глаз. Я с нарочитой неторопливостью встала. Мой охранник тяжело поднялся, держа наготове шок-хлыст. Завсегдатаи «Приюта» выжидающе притихли, а толстощекое лицо крупье буквально источало удовлетворение — фовиане были работники хоть куда, вот только эта их склонность, радуясь, выделять блестящую зеленую слизь… Я была не единственной, кто недовольно поморщился, когда крупье поспешно вытер лицевые железы рукавом. Судя по его заскорузлой одежде, заведение сегодня было в устойчивом выигрыше. Однако его столик, как, собственно, и почти всегда, не пользовался особым вниманием посетителей.

— Можешь обыгрывать меня, если сумеешь, человек, — сказала я в наступившей тишине. — Но воровать у меня не позволено никому. — Я возвратила женщине управление ее телом, и она пошатнулась — но тут же вновь обрела равновесие.

Воровка невозмутимо запустила руку в один из широких рукавов и извлекла оттуда несколько металлических дисков — больше, чем я в тот момент заметила.

— В «Приюте» я встретила достойную соперницу, — произнесла женщина негромким приятным голосом, лишь слегка склонив передо мной голову. Гордости ей было не занимать. Без сомнения — профессиональная воровка, в этом мире таких пруд пруди. — Нельзя обокрасть тех, кого защищает магия.

Я постаралась скрыть улыбку.

— Но дурака обокрасть под силу кому угодно, — возразила я.

При этих словах толпа одобрительно зашумела, а треугольный рот обманутого крупье с тревогой приоткрылся. Я театрально взмахнула рукой, демонстрируя зрителям свой самый знаменитый «магический» трюк. Фигура крупье со свистом испарилась.

— Можешь оставить выигрыш себе, — продолжила я как ни в чем не бывало.

Драпски в другом конце зала радостно загудели. Уличенная воровка подхватила свою добычу и растворилась в толпе. Через минуту в зале вновь стоял ровный гул, как будто ничего и не произошло.

— Куда ты отправила фовианина? — спросил Барэк своим обычным голосом, в котором слышался лишь вежливый интерес и почти ничего больше.

«Так-то лучше», — подумала я.

— На улицу, под дождь, — сообщила я ему еле слышно, не желая, чтобы мои слова достигли еще чьих-либо ушей. — Подобные фокусы идут на пользу бизнесу и не дают крупье мошенничать.

— И развлекают тебя. Именно это держит тебя здесь, кузина? Развлечения?

Пожалуй, я чересчур поспешно заключила, что мой кузен уже взял себя в руки. В его глазах светилось то же непонимание, что и у парализованной воровки.

— Барэк садд Сарк, — проговорила я негромко, добавив к этим простым словам жест приветствия собрата по духу. — Если ты явился сюда исключительно для того, чтобы повидаться со мной, похоже, увиденное не слишком тебя обрадовало.

Клановец передернулся — его рука выразительно обвела копошащуюся массу шумных, охваченных азартом существ вокруг нас, большинство из которых вряд ли вообще осознавало, что происходит вокруг, и явно не обращало на нас никакого внимания.

— Как я могу радоваться, видя тебя в таком окружении, видя, как ты растрачиваешь себя на это отребье, да и сама превращаешься в одну из них? Как ты вообще можешь показываться в подобном месте? — Он умолк, буравя меня глазами. — В кого ты превратилась, Сийра?

Я старалась не улыбаться.

— Ну, сомневаюсь, чтобы я превратилась в ту, кем ты меня столь нелестно посчитал, кузен. Равно как и в то, что ты видишь. Не забывай, не все воспринимают меня так, как ты. — Я осторожно потянулась к м'хиру между нами, не касаясь его ментальной защиты, но предложив Барэку другое видение — лицо с размытыми и трудно различимыми чертами, проблеск какого-то невиданного драгоценного камня на лбу, тело, окутанное туманом, который не давал разглядеть его контуры. Разум, замутненный наркотиками или алкоголем, с легкостью клюнет даже на столь нехитрую иллюзию. А разница в описаниях смутит любого, кто окажется более проницательным и увидит нечто большее. Среди посетителей «Приюта Звездоплавателя» едва ли нашлось бы двое таких, кто сошелся бы в мнениях относительно внешности ведьмы-хозяйки.

В глазах моего кузена промелькнуло изумленное выражение.

— Видишь ли, я выиграла это заведение, — продолжала я. — Его предыдущий владелец, Сас'кваат, оказался далеко не столь силен в игре в «звезды и кометы», как считалось. Но, в общем-то, ты прав. Я осталась здесь потому, что это меня развлекает. До того я была совершенно незнакома с теневыми сторонами жизни и потому не могла оценить всей ее многогранности и колорита.

— Ты выбрала не самый лучший способ знакомства с многогранностью и колоритом жизни, — парировал клановец.

Шумная потасовка, завершившаяся вмешательством охранников и звуками увесистых тумаков, послужила весьма удачным аккомпанементом к его словам. Потом он добавил с так присущим ему сдержанным юмором:

— Ты что, стала ведьмой, чтобы получить возможность ошиваться в баре?

— Так было проще, чем рассказывать правду.

Губы Барэка искривились — похоже, я невольно задела его за живое.

— Правду, кузина? И какую же именно?

Я задумчиво разглядывала его, прихлебывая из своей чашки и пытаясь воздержаться от того, чтобы воздействовать на него в м'хире, потом сказала:

— Да нашу правду, любезный кузен. Что мы с тобой, как представители Клана, обладаем привилегией силы, благодаря которой наш народ имеет возможность беззаботно жить, паразитируя на ничего не подозревающих видах Торгового пакта. Погоди-ка… Сколько человеческих миров — двести или триста — мы удостаиваем своим присутствием? Или я ошибаюсь, их больше?

Барэк не удержался и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, не слышал ли меня кто-нибудь. Я по этому поводу ничуть не тревожилась. Как только ставки были сделаны, даже землетрясение вряд ли смогло бы оторвать посетителей «Приюта» от игры, куда уж там простому любопытству.

— Ясно. Ты сидишь здесь, — упрекнул он, снова впиваясь в меня взглядом, — и еще смеешь судить всех нас.

— Ничего я не смею, — отозвалась я твердо и подняла руку, чтобы утихомирить его. — И ничего не хочу от Клана. Я начала новую жизнь, Барэк, и эта жизнь позволяет мне использовать свой Дар, не заявляя прав на наследие, от которого я отказалась год назад. — Мое внимание привлекло какое-то движение у подножия помоста, и я не стала говорить то, что собиралась. — Вообще-то, маска ведьмы-рам'ад обеспечивает довольно неплохое положение и за пределами этой планеты тоже — думаю, наш друг Мака подтвердит это. — Я величественно кивнула приближавшемуся драпску.

С землетрясением я, пожалуй, хватила через край. Процессии из трех с лишним десятков драпсков вполне хватило, чтобы заставить подняться — пусть и всего лишь на миг — головы игроков.

— О, Непостижимая! — Драпск остановился на почтительном расстоянии от меня. Его антеннки мелко дрожали. — Сегодня вечером ты подарила нам историю, которую мы отнесем нашему племени.

— Выгодное, должно быть, дельце, — заметила я небрежно.

Говорившее со мной существо начало переминаться с ноги на ногу, и остальные драпски как один последовали его примеру.

— Мы с моими товарищами как раз хотели обсудить с тобой одно дельце, Непостижимая.

— Капитан Мака, — начала я. Ночь за ночью выслушивать от него одно и то же было довольно утомительно. — Сколько еще раз я должна тебе ответить? Я не собираюсь сопровождать вас на вашу родину. Как вы сами сегодня видели, мне необходимо находиться здесь, не то эти горе-работнички окончательно меня разорят.

Если бы позы отражали состояние души, драпск Мака уже давно превратился бы в каменную статую.

— Мы целых два оборота искали по-настоящему мистическую личность, как ты, — не сдавался инопланетянин. — Не обрекай нас на позор перед лицом всего племени, Непостижимая. Это всего лишь короткое путешествие — к тому же приятное и за щедрое вознаграждение.

В голосе драпска звучало отчаяние. Не самая разумная тактика в коммерции. В чем, интересно, дело?

— Сейчас не могу, — пошла я на крошечную уступку. — У меня есть дела, которые требуют моего личного присутствия. — Что ж, это была почти правда, учитывая Барэка, с довольно озадаченным видом сидевшего рядом со мной. — Возможно, как-нибудь в другой раз, — подсластила я горькую пилюлю.

Шарканье прекратилось, сменившись бешеным трепыханием антенн всех драпсков. Я не улавливала мысленного контакта, но была уверена, что существа общаются друг с другом. Если они пользовались чем-то вроде химической системы передачи сигналов, то я от души сомневалась в ее действенности в этом облаке ароматов самых разнообразных тел и курительных палочек, которое окутывало нас сизой пеленой.

Мака подошел к самому краю помоста и заговорщицки понизил голос.

— Непостижимая, ты в своей доброте не желаешь лишать нас надежды. Но для меня и моих товарищей дорого время, если счастливейшее событие произойдет в этом сезоне. Позволь прислать к тебе моего карго-мастера с подношениями, чтобы ты поняла, какими сокровищами одарят тебя благодарные племена Драпскии.

Я нетерпеливо тряхнула головой. Мне нужно было поговорить с Барэком, а не с этими надоедами. Надо выяснить, какая часть моего прошлого вторгается в настоящее.

— Несите свои дары, — согласилась я снисходительно. — Тогда я дам вам свой окончательный ответ. Всего доброго, капитан.

Потом, с огромным сожалением — ибо я действительно наслаждалась еженощным созерцанием этого космоса в миниатюре — я отставила чашку и провела пальцами по рукаву Барэка. Я толкнулась…

И мы вдвоем очутились в уединении моего садика на крыше.

Непогода улеглась. Сквозь рваные облака проглядывала первая пара хилых лун Покьюлара, создавая двойные тени, искажавшие все очертания. Была лунная фаза, когда маленьких детей в темное время суток держали дома — древние суеверия служили родителям практическим средством от ночных кошмаров. Я глубоко вдохнула чистый и свежий ночной воздух и приготовилась взглянуть в лицо собственному кошмару.

— Ну, Барэк, — проговорила я. — Что привело тебя сюда?

— Наконец-то дождь перестал, — заметил мой кузен вместо ответа, меряя шагами крышу.

— Не подходи к краю, — предостерегла я и вслед за ним двинулась на ту сторону крыши, откуда открывался вид на огни космопорта.

В темноте я с трудом могла различить выражение лица клановца, но в его тоне мне почудились покровительственные нотки.

— Ты меня удивляешь, Сийра. Я-то думал, что тебе высота нипочем. А эта крыша не идет ни в какое сравнение с монастырем на горной вершине.

— В самом деле? — спросила я негромко, следуя собственному совету и держась в доброй паре шагов от ограждения. — Думаю, ты ошибаешься, кузен.

Пальцы Барэка коснулись кованого металла. И практически в ту же секунду он, выругавшись, отдернул руку.

— Ты установила вокруг этого здания защиту! — Голос у него был удивленный.

— Разумеется. А ты думал, я хотя бы на миг поверила, будто Совет позволит мне жить спокойно? Нет уж, благодарю покорно, я предпочитаю спать по ночам. — Я ощутила, как Барэк мысленно ощупывает незримую границу.

Я знала, к какому выводу он придет. «Приют» был крепостью против наших сородичей. Ни один клановец не мог проникнуть в это место через м'хир — и мыслью тоже. Кроме того, улыбнулась я про себя, если кто-нибудь из них попробует пробраться сюда любым другим способом, его ждет такое же разочарование.

Я включила свет — достаточно яркий, чтобы можно было разглядеть лицо собеседника. Случайные отблески заиграли на еще не просохших листьях и не успевших раскрыться бутонах вечерних цветов, вспыхивая точно драгоценные камни. Не я разводила этот сад, но его пышная растительность мне нравилась — она была для меня такой же экзотикой, как и толпы существ внизу, под нашими ногами.

— Можешь испытать мою защиту, кузен, — сухо сообщила я. — Уверяю тебя, она вполне действенна против… — Я замялась, и Барэк с радостью воспользовался наступившей паузой:

— Против любого из нас? Не бойся, Сийра. Я не собираюсь испытывать их еще раз. Я, скромный садд, довольствуюсь тем, что мы с тобой так славно ладим. — Его лицо с аристократическими чертами было открытым, выражение настороженной напряженности, которое оно хранило в зале, покинуло его, и теперь я явно видела признаки зарождающейся надежды. — Но ты спрашивала, что привело меня сюда. Я охотился за слухами о «Серебристом лисе», — не стал ходить вокруг да около мой кузен. — И искал тебя.

Я села и махнула рукой на соседний шезлонг. Вокруг было столько луж, что я в который раз мысленно поблагодарила Мерагг, которая настояла на том, чтобы в моем маленьком убежище всю обстановку сделали водоотталкивающей. И повела бровью, отказываясь поддаться очарованию клановца.

— А я, собственно, и не слишком скрывалась — по крайней мере, от таких глаз, как у тебя. Но ты ведь не спешил навестить меня, Барэк. Так почему же именно сейчас?

Улыбающееся лицо садд Сарка превратилось в маску, голос упал до шепота.

— Я сделал, как ты велела, еще тогда. Ты ведь знаешь это, Сийра. Я отказался от поисков истинного убийцы своего брата. Тебе было известно его имя, но ты не открыла его мне. — Он помолчал, потом голос клановца окреп, но в нем, как ни странно, не было горечи. — Однако Совет этим не удовлетворился, кузина, — им мало было, чтобы я прекратил крайне неудобные для них расспросы. В этом месяце мне должна была предложить Выбор дочь Зера садд Теерака. — Нетерпеливый взмах руки заставил меня проглотить готовый вырваться вопрос. — Так, одна захудалая ветвь Дома Теераков. Они обосновались на Асдершале-III. Но это была неплохая партия, по крайней мере успех мне был бы обеспечен. Потом, прямо перед тем, как мы должны были встретиться, мне внезапно было отказано.

Я поморщилась. Я поняла, что Барэк так и остался не-Избранным, в тот самый миг, как только ощутила его присутствие в «Приюте», — клановцы, не нашедшие себе пару, в м'хире несли свою всепоглощающую страсть как сигнальный флаг. Отказ был не просто обидой — он был страшным ударом по гордости.

— Ну, это еще не конец света, Барэк, — неловко пробормотала я, вспоминая, что раз за разом говорили мне самой. Бесполезные и бессмысленные слова — но ничем другим я помочь не могла. — Будет и другой Выбор…

— Не для меня! — отрезал сада, Сарк, и его сила вскипела так яростно, что я была вынуждена прикрыть не только глаза, но и свое восприятие. — Ты не понимаешь, Сийра. Это был мой третий отказ. Последний. Совет не намерен позволить мне обрести целостность — никогда. Я… — Он прикусил язык и не стал доводить до конца свою мысль, потом продолжил, тихо и вымученно: — Когда я осознал, какую игру они затеяли, то выбрал единственный оставшийся мне достойный выход. Так что теперь я изгнанник. — Я ничего не ответила, и Барэк улыбнулся — слабой печальной улыбкой, в которой не было ни тени его прежней уверенности в себе. — Не найдется ли у тебя местечка для чародея, кузина-ведьма?

— Для тебя место найдется всегда, — быстро ответила я, сопроводив слова жестом уважения и принятия на себя обязательств. — А они там все просто остолопы! — вырвалось вдруг у меня.

Мой кузен медленно кивнул.

— Особенно один из них, Сийра. Нет-нет, — добавил он поспешно, верно истолковав мое внезапное молчание. — Я подожду, пока ты не будешь готова. Я здесь не затем, чтобы бередить старые раны. Просто хочу немного побыть с тобой, как следует все обдумать. — Озорная ухмылка внезапно сделала лицо Барэка совсем молодым. — Представляешь, я даже скучал по твоему человеку — по отважному Моргану. Как он поживает? Кстати, а где он? — Он оглядел садик, как будто ожидал, что тот, о ком он говорил, вот-вот появится из-за какого-нибудь куста.

Я знала, где Джейсон Морган, — я знала это всегда. Один звук его имени отозвался в моей душе эхом, от которого затрепетала та незримая связь, что вела в самую глубину ясных и четких мыслей Моргана. Я заставила эхо смолкнуть, пока оно его не потревожило.

— Джейсон спит, — ответила я со счастливой улыбкой, которую вызвало у меня даже это мимолетное прикосновение. — Ты скоро его увидишь, Барэк, — пообещала я и больше ничего не сказала.

Кузену еще только предстояло узнать о человеке, который так сильно изменил наши жизни и навеки изменился сам.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Ну вот. — Крепко сбитый, с каштановой шевелюрой человек ввел в панель локатора последний показатель и с удовлетворением в ясных синих глазах потянулся, распрямляясь и одной рукой стряхивая стебельки мха с выцветшего голубого космического комбинезона. — Теперь в следующий раз мы без труда их отыщем. Пожалуй, урожай будет не хуже, чем в этом сезоне, а то и получше, как ты считаешь, Премик?

Премик, как и подобало охотнику его уровня и положения, не рассмеялся, однако уголки его губ подозрительно дрогнули.

— Я не специалист по комьям земли, — отозвался покьюлианин на вполне сносном общем диалекте и выпрямился, оказавшись более чем на голову выше рослого человека. — Спроси меня лучше о насаре. — Как и у всех представителей его обитавшего в джунглях вида, конечности Премика были тонкими как у паука, его светло-желтую кожу покрывали бородавки, а зрачки были обведены ободком того же цвета. Гуманоидным он казался лишь издали, вблизи же впечатление рассеивалось благодаря трехчленистым рукам и ногам с мясистыми выростами на каждом суставе — эту необычную особенность, присущую только половозрелым индивидуумам, покьюлиане никак не желали объяснять чужакам. Ноги у них начинались чуть пониже середины прямого торса и отходили в стороны, прежде чем изогнуться книзу. Покьюлиане обычно использовали эту часть своего тела как весьма удобную горизонтальную подставку для увесистых поясных мешков.

Джейсон Морган, торговец и капитан «Серебристого лиса», похлопал ладонью по собственному туго набитому мешку:

— Как я уже говорил тебе, друг мой, за каждый из этих комьев мы получим вдесятеро больше, чем за одну твою шкурку, — и с куда меньшим риском для наших собственных шкур.

На этот раз Премик все-таки расхохотался:

— Может, чужаки их и ценят. Я лично предпочту десяток шкурок. — Нежный мех самого крупного хищника Покьюлара у его народа давал не только положение, но и деньги, поэтому неудивительно, что человек, ищущий редкие чернодроздовые трюфели, вызывал у охотника недоумение.

«Каждому свое», — сказал себе Морган. «Лис», простаивавший в порту с пустыми трюмами, съедал слишком много кредитов в день, чтобы можно было сидеть сложа руки, а трюфели, оттопыривавшие его мешок, должны были стать неплохим решением этой проблемы — если, конечно, сведения об их рыночной ценности, которыми снабдил его один знакомый владелец ресторана, были такими же верными, как обычно.

Премик нетерпеливо ждал, пока Морган собирал инструменты, включая планшет для набросков и палочку-стило, с которой, по убеждению покьюлианина, человек едва ли расставался даже во сне. В конце концов он объявил, что готов уходить с поляны. Облегченно фыркнув, охотник одним взмахом длинной безволосой руки сграбастал свой мешок, а второй поудобнее обхватил короткоствольную винтовку. Пусть внешность и жизненный уклад его народа и могли показаться кому-то примитивными, но они не пренебрегали техникой, которая давала им преимущество перед многочисленными покьюлианскими хищниками.

Морган поспешил следом за быстро удаляющейся фигурой своего проводника по узенькой лесной тропке, поглощенный подсчетами, сколько трюфелей в этом сезоне понадобится, чтобы покрыть портовые издержки.

— Ч-шш! — вернуло его на землю раздраженное шипение Премика.

Охотник, вероятно, заметил впереди достойную дичь, а шумные неосторожные шаги Моргана спугнули ее. Джейсон внял предупреждению и перешел на особую походку, которой выучился на другой планете, когда у его дичи были вполне соображающие мозги и оружие, ничуть не уступавшее его собственному.

Шагая за покьюлианином, который временами превращался в мелькающую желто-коричневую тень, не исчезавшую полностью лишь для того, чтобы его спутник не потерялся совсем, Морган снова пустился в размышления. На этот раз они были не о «Лисе» и не о его финансовых проблемах — он вернулся к своим делам, к той игре, что началась почти год назад.

Премик, раса которого была наделена слабенькими ментальными способностями — собственно, именно его дар и заставил покьюлианина выбрать из всех охотников Моргана, — отреагировал на раздумья спутника, покорно пожав плечами и закатив глаза. Человек знал, когда пора сложить с себя излишнее бремя сосредоточенности. А его бесшумные грациозные движения для иномирца были не так уж и плохи.

Игра. Первым делом Морган погрузился в глубину собственного разума в поисках той золотистой теплоты, того неуловимого присутствия, которое было частью его самого, но принадлежало не только ему. Вот оно. Первое ощущение от возобновления контакта было чем-то сродни шоку. Затем пришло узнавание силы, ментальных способностей, простиравшихся далеко за пределы того, что он раньше не мог даже вообразить. Но то была сила, обузданная лишь частично, — что, собственно, и было Целью игры. Игры, в которую его без спросу и без его ведома втянула могущественная дочь ди Сарка. Она называла эту игру выживанием.

Морган почти не обращал внимания на внешнее окружение, полагаясь на Премика, который должен был предупредить его в том случае, если от него потребуется нечто большее, чем просто бесшумно следовать за проводником. Иногда, вот так преследуя добычу, они часами кружили по темным мшистым тропам. Иногда жертва ускользала от них, хотя ни разу из-за того, что покьюлианин потерял след. Так что у Джейсона было время вернуться к игре.

Мгновенной вспышки силы, посланной по знакомому коридору в том странном месте, в м'хире, должно было хватить. Морган помедлил — он сосредоточен, барьеры на месте, сигнал послан.

Но пришедший почти мгновенно отзыв не был тем мучительным для его разума испытанием, которого он ожидал. Вместо этого в мозгу у него медленно всплыли слова: «Привет, Джейсон. Я ждала тебя».

Он не слышал этого мысленного голоса вот уже несколько недель, но безупречное равновесие ментальной силы Сийры было знакомо ему так же хорошо, как и его собственное. Сквозь символические барьеры — единственное, чем она от него закрывалась, — просочились эмоции. Беспокойство и пугающая нерешительность.

Ответ Моргана не заставил себя ждать. Игра и живущий собственной опасной жизнью лес вокруг него отошли на второй план.

«Что случилось, Сийра? У тебя все в порядке?»

Теплота, внезапная и нечастая, нахлынула на него — и столь же быстро улетучилась. Морган подавил искушение ответить тем же; он научился уважать ту дистанцию, которую Сийра поддерживала между ними, — пусть даже это нисколько его и не радовало.

«У нас гости, Джейсон. Один старый друг. Пожалуйста, возвращайся».

Морган замер, потом кивнул, хотя она не могла видеть этого движения. Сийра не стала бы вызывать его из джунглей, если бы не случилось что-то действительно серьезное, что бы она ни поведала ему сейчас. Он открыл глаза и сам удивился, когда это он успел их закрыть, и обнаружил Премика, сидящего перед ним на земле, — мясистые отростки второй пары колен на уровне ушей, обведенные желтой каймой немигающие глаза терпеливо устремлены на него.

— Меня позвали. Я должен уйти, — сказал Джейсон просто.

Покьюлианин кивнул, потом продолжил с неуверенным любопытством в голосе, как будто ему неудобно было затрагивать тему, которую они всегда обходили стороной:

— Ты служишь странной госпоже, друг Морган. Она вызывает тебя домой в самый разгар удачной охоты.

Необыкновенные синие глаза Джейсона еще хранили огонь его силы. Премик не был уверен, не показалась ли ему странная вспышка в этих глазах, от которой его охватил озноб. Но голос Моргана прозвучал, как всегда, добродушно.

— Ты жалуешься на мою ведьму, охотник? — сказал человек, перекинув мешок с трюфелями на другое плечо. — А как же твои собственные сестрицы? Не из-за них ли ты предпочитаешь мое общество и охотишься за беднягой насаром?

Они одновременно расхохотались — в этом смехе прозвучало сожаление и извинение — и двинулись обратно к лагерю, где жили вот уже два сезона, растворившись среди деревьев так же незаметно, как и их дичь, которая теперь еще некоторое время могла чувствовать себя в безопасности.




ГЛАВА 2


Резкий голос был непререкаемым и неумолимым.

— Ты соединишься с тем, кого мы избрали для тебя.

Меня со всех сторон окружала тьма, и я настолько утратила связь с реальностью, что не могла даже понять, стою или парю в воздухе. Однако, несмотря на овладевший мной ужас, закричала:

— Я сделала свой Выбор!

Послышался другой голос, столь же безликий, как и первый, но мягкий и грустный:

— Для тебя нет Выбора. Никогда не было — и никогда не будет. Ты — самая могущественная Избирающая, порожденная Кланом. Откуда взяться кандидату для тебя? Ты хочешь погубить его? Погубить его? Погубить?

Это я начала кружиться или головокружение вызвало бесконечно повторяющееся эхо?

— Я не убью его. Я не…

Еще один голос возник из потрескивания костра:

— Это в высшей степени противоестественный самоконтроль — что ты станешь делать, когда не совладаешь с Силой-Выбора и он погибнет от твоего прикосновения? Что ты станешь делать, когда убьешь его?

Каким-то образом я закрыла глаза и обратилась внутрь себя, к той вязкой, почти осязаемой тьме в моей душе, ища опору, которая помогла бы мне вырваться из этого застарелого, давно знакомого кошмара. В тот же момент я почувствовала, что лежу под одеялом, и поняла, что проснулась.

Теперь мне уже не заснуть. Так было каждый раз, и я раскрыла глаза, глядя на приглушенные в свете городских огней звезды в потолочных иллюминаторах. Это были самые сложные мои часы, когда все задачи, которые я поставила перед собой, казались тщетными и невыполнимыми, а собственная жизнь виделась столь же безгласной, как эти далекие звезды. То была часть моей новой личности с тех пор, как ко мне вернулась память, — это самосомнение, одолевавшее меня всякий раз, когда я оказывалась в темноте и одиночестве. Для Сийры ди Сарк, которая ни на секунду не задумалась, прежде чем рискнуть жизнью человека ради спасения собственной расы, жизнь была простой и ясной. Такой же была она и для Сийры Морган, личности, в которую я превратилась, когда меня лишили всех воспоминаний и силы, взамен дав возможность научиться любить.

А теперь? Теперь я застряла где-то посередине между этими двумя ипостасями, точно кусок мяса, завязший в зубах. А мою жизнь и любовь можно было назвать какими угодно, но только не простыми и ясными.

Я нетерпеливо потянулась к выключателю, но свет вспыхнул за миг до того, как мои пальцы коснулись тумблера. Я заморгала, глядя на фигуру, уютно устроившуюся в кресле в центре крута света.

«Я страшно рада тебя видеть», — искренняя мысль выскользнула из-под моего контроля, прежде чем я успела ее перехватить.

Морган потянулся — так хорошо знакомым мне ленивым движением, в котором сквозило что-то неуловимо кошачье. Его комбинезон еще хранил следы пребывания в джунглях, а синие глаза потускнели от усталости.

— Ты звала меня, — сказал он вслух. — Ты знала, что я приду. — И тут же добавил, мысленно и без тени упрека: «Я пришел бы еще раньше».

— Тебе все еще грозит опасность, — возразила я вслух и поднялась.

Какая-то часть меня мгновенно уловила отклик, который вызвала моя нагота у Джейсона, и отозвалась на него жаром, разлившимся по всей коже; другая часть испытала невыразимое облегчение, когда его сила обуздала это желание, пусть даже ценой внезапной обоюдной холодности, от которой у меня по коже побежали мурашки. Это давало мне надежду.

Я просунула руки в рукава халата и отправилась на кухню. Спрашивать, давно ли Морган здесь и что он думает о моих ночных кошмарах, я не стала. То, что он проник в мою спальню незамеченным, меня не удивляло — он сам установил защиту, окружавшую это здание.

Мы снова стали парой — в конечном итоге осуществить подобное превращение было не сложнее, чем разделить сомбей и свежеподжаренный тост. Мы болтали о всяких пустяках, о недавних событиях. Хотя не было никакой причины оттягивать миг, когда так или иначе придется сказать Джейсону о том, что Барэк здесь — непосредственно в соседней комнате, — мне очень не хотелось этого делать. Стоило мне только осознать в себе эту слабость, как я решительно отставила свою чашку и сообщила:

— Вчера вечером в «Приюте» объявился Барэк.

Правильные черты Моргана, разумеется, даже не дрогнули — и эта реакция была куда более красноречивой, чем любое выражение удивления. Его глаза еле заметно сверкнули.

— Ну и как он?

Я бросила на него быстрый взгляд, чтобы проверить, не шутит ли он.

— Может быть, стоило бы лучше поинтересоваться, зачем он здесь, Джейсон? Не думаю, чтобы он вдруг решил просто так навестить меня, как принято у людей. Это не в обычаях Клана.

Морган усмехнулся. Он удобно расположился на табурете и внимательно разглядывал свои мозолистые, с обломанными ногтями руки. Я заметила, что жизнь в джунглях еще более закалила его тело: он выглядел подтянутым, похудевшим, по-звериному грациозным. Я знала что и с его разумом должна была произойти такая же перемена.

— Тебе виднее, — произнес он миг спустя. — Но если бы ты знала, что привело Барэка сюда, то не вызвала бы меня. Так что, пожалуй, мой вопрос все-таки более важен.

Я и теперь то и дело поражалась проницательности этого человека. И знала, что не стоит умалять достоинств его природы только потому, что она не всегда была основана на Даре. Именно в эту ловушку и угодила моя раса, впервые столкнувшись с его видом — так поразительно схожим с нами внешне и столь отличающимся внутренне. В моем с Морганом союзе наши различия и были самой грозной нашей силой. Я поднялась, собрала чашки и бросила их в пасть кухонного комбайна. Можно было, конечно, оставить эту работу слугам на утро, но я решила не уступать им возможность подержать в руках чашку, которой касались его руки.

— Барэк говорит, что Совет вынудил его стать изгнанником, — пояснила я. — Они отказали ему в Выборе.

— И ты ему веришь?

— А почему нет? — чуть более резко, чем следовало бы, отозвалась я. — Он мой родственник. — Джейсон лишь еле заметно приподнял бровь. Я вздохнула. Я сама взяла на себя обязательство говорить ему только правду. — По крайней мере, Барэк сам в это верит.

— Значит, на самом деле нам неизвестно, по какой причине он оказался здесь, — сказал Морган, и между бровей у него залегла небольшая морщинка. Он задумчиво побарабанил по столу пальцами. — Не нравится мне все это, Сийра. Совсем не нравится.

— И что ты подозреваешь? — Я подняла руку и помахала ею в воздухе. — Что Совет нанял его разыскать нас и втереться к нам в доверие? Можно подумать, мы с тобой какое-нибудь тайное общество, из тех, что так обожает твоя раса!

Джейсон твердо встретил мой взгляд, и его синие глаза были как никогда серьезны.

— А не скажешь ли ты мне, у кого имеется больше секретов, чем у любого человеческого тайного общества?

— Ну хорошо. — Я не могла не признать справедливости его слов.

Лишь совсем крошечная группка избранных среди людей и представителей других видов знала о существовании Клана и о том, что его члены рассеяны по человеческим мирам — информация просочилась, когда мы с Морганом вынуждены были принять участие в пошедшем не так, как было запланировано, межвидовом эксперименте. Я до сих пор не могла избавиться от неприятного чувства, от горькой обиды, когда думала о том, что мои же сородичи просто использовали меня в своих интересах. Моя собственная роль в этом эксперименте отнюдь не смягчала впечатления.

— Что-то затевается. Что-то новое, — протянул Джейсон задумчиво.

Я прислушалась, стараясь избавиться от мрачного настроения, которое — я знала это совершенно точно — он ощутил во мне. Как и обычно, я сама не понимала, раздражает меня такая эмпатия или радует.

— С другой стороны, Сийра, возможно, мы ищем то, чего нет, — продолжал Морган. — Иногда все бывает именно так, как оно видится. — Он безрадостно усмехнулся. — Но лучше принять кое-какие меры предосторожности. Садд Сарку не нужно знать, что его появление настолько тебя встревожило, что ты вызвала меня. Если он спросит, скажем, что я вернулся сам — моя охота оказалась слишком малоприбыльной и слишком хлопотной. Поскольку для твоего кузена даже прогулка по тротуару под дождем — истинное мучение, он без труда поверит этому.

Решение было принято, и Джейсон поднялся, по пути смахнув со стола крошки и задвинув табурет под стол.

— Это действительно так? — спросила я.

Морган молча посмотрел на меня и выкинул крошки в утилизатор. На этот раз в его глазах была теплота, не заметить которую было невозможно.

— Когда ты наиграешься со своим притоном, Сийра, я покажу тебе один мир — мир, кипящий жизнью, которой, ради разнообразия, нет никакого дела ни до Клана, ни до людей. — Он пожал плечами. — Что же касается прибыли, то мой приятель Премик сможет выручить достаточно, чтобы не только покрыть наши расходы, но и собрать приданое хотя бы одной своей сестре. А мне удалось окупить срочный переезд сюда — и еще вот что. — Джейсон театральным жестом расстегнул нагрудный карман и извлек оттуда маленький сверточек из мягкой белой кожи. — Это тебе.

Я не сделала попытки взять подарок у него из рук, переводя недоверчивый взгляд со свертка на Моргана.

— Зачем?

Он улыбнулся — пожалуй, задумчиво.

— Теперь ты задаешь неверные вопросы. Неужели тебе не интересно, что это?

Мне пришлось на миг зажмуриться, чтобы укротить лавину эмоций, которые этот человек все так же продолжал у меня вызывать. От гнева мой голос слегка дрожал:

— Вы решили испытать меня, капитан Морган?

Он знал, что я имею в виду. Понимал, какой хаос бушует внутри меня, сколь противоречивые эмоции борются сейчас в моей душе — лишь годы дисциплины помогали мне удерживать их в разумном равновесии. Но продолжал улыбаться мне и придвинулся ближе.

— Испытание, фем ди Сарк? Разве я дерзнул бы предложить испытание собственной наставнице? Нет. — Он осторожно протянул руку, как будто боялся, что я вдруг исчезну, и вложил сверток в мою не оказавшую сопротивления ладонь.

Слова, скрывавшие еле уловимый намек на глубочайшее чувство, хлынули в мое сознание:

«Прошу тебя, потешь мое человеческое самолюбие. Эта штука напомнила мне тебя».

Я сжала подарок Джейсона пальцами, ощущая под ними твердую округлость. Я могла лишь держать себя в руках, глядя на наши все еще соприкасающиеся пальцы и напрягая всю свою волю, чтобы не прильнуть к груди этого человека, не поддаться тяге, от которой, казалось, воздух между нами напряженно вибрировал.

Мои волосы вероломно предали меня — соскользнули с плеч, обвили руки Моргана, легонько коснулись его щеки. Я потянулась взглядом за их движениями и невольно заметила, как побледнело лицо Джейсона под загаром, как судорожно дернулся его кадык, ликующе потемнели ясные синие глаза. Напряжение уже становилось нестерпимым, но наши глаза не могли прервать этот контакт.

Я сломалась первой — вырвалась, вцепилась в край стола, тяжело дыша, почти всхлипывая.

— Ты же знаешь, иначе нельзя. Мы должны находиться порознь, я могу лишь учить тебя, иначе мы оба обречены.

— Сийра… — Звук его голоса был тихим-тихим, сродни теплому ветерку, ерошившему мои волосы.

Я покачала головой, радуясь, что он не видит моего лица.

— Глупо, Джейсон. Ты поступаешь очень глупо.

Ответа не было.

Он вышел. Я потянулась привести в порядок снова ставшие послушными волосы и почувствовала в ладони подарок Моргана. Гнев на то, что мне не удалось удержать себя в руках — а ведь Джейсон практически и пальцем для этого не шевельнул, — захлестнул меня такой яростной волной, что я чуть было не запустила свертком в стену.

Но вовремя приказала себе остановиться. Если я продолжу столь эмоционально на все реагировать, никакого толку не будет. «Как по-человечески», — подумала я, однако без презрения, которое могло предполагать мое наследие и воспитание. Очень во многом то время, когда я считала себя человеком, было самым лучшим — и уж точно самым простым — в моей жизни. Я положила подарок Моргана на стол, расправляя белую кожу. И ахнула при виде того, что обнаружила внутри.

Это был небольшой драгоценный камень, грубой огранки и отполированный вручную, но поразительной чистоты — темно-синий, полыхающий ослепительными искрами отраженного света. Его форма, напоминавшая два слившихся овала, была мне знакома — иллюзию именно этого камня я создавала у себя на лбу каждый раз, когда в обличье ведьмы-рам'ад появлялась в «Приюте Звездоплавателя», — ибо это наверняка был настоящий магический камень, какие получают приобщающиеся к магии новички. Должно быть, Джейсон собрал достаточно трюфелей, чтобы оплатить стоянку «Лиса» на несколько месяцев вперед, — однако купил этот камень.

Этот подарок нес в себе смысл, неверно истолковать который было невозможно. Морган хотел положить конец иллюзиям — чтобы я вернулась к жизни, где я могла бы быть той, кем действительно была. На меня вдруг снизошло ледяное спокойствие, и я поняла, что он прав. Может быть, в том, что относилось к силе, я и была его наставницей, но зато Джейсон был моим учителем во всем, что касалось жизни. Что ж, так тому и быть.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Не важно, кто она такая и что собой представляет, — настаивал голос, безликий, как и все собравшиеся во тьме этой нереальности, но очень четко различимый своим привкусом ошеломляющей властности и целеустремленности. — Важно лишь то, во что Сийра превращается.

— Красивые слова, Джаред ди Сарк. — М'хир передавал оттенок презрения куда лучше, чем любое выражение лица, — презрения, сдобренного ноткой настороженности. — Ты пытаешься убедить нас, будто Дом Сарков откажется от своей цели? Что ты ставишь будущее нашей расы превыше личных амбиций?

М'хир заколыхался — словно нечто огромное промелькнуло под поверхностью безмятежного озера и вновь скрылось в его глубине. Ментальные барьеры у всех были подняты, несмотря на отсутствие тревоги. Собрания Совета Клана очень часто представляли собой угрозу. Подразумевалось, что сила будет опробована, испытана и пущена в ход — а иначе зачем она вообще нужна?

Мысленный голос Джареда оставался бесстрастным:

— Я ставлю будущее моего Дома наравне с будущим нашей расы, Дегал ди Сонда'ат. Кто-нибудь желает оспорить это? — М'хир был безмолвен. — Значит, мы пришли к соглашению. Совет готов действовать? — Давление нарастало. — Предупреждаю вас. Если вы будете тянуть дальше, мы столкнемся с необратимым превращением. Вы хотите ощутить в м'хире человека?

Снова молчание, но уже другое, означавшее решимость и мысль, собирающиеся воедино. Они пришли к соглашению.

Настала пора положить конец изгнанию Сийры ди Сарк.




ГЛАВА 3


— Ты хочешь, чтобы я занялся чем? — Судя по его виду, Барэк выспался куда лучше меня, но разговор, который мы вели за завтраком, явно был ему неприятен.

Так же как и Мерагг, моей помощнице по хозяйству, которая вместе со своей подругой Каплой были единственными из всех работников «Приюта Звездоплавателя», кого я допускала в свое жилище. Мерагг прекратила все попытки сделать вид, что занята исключительно плодами на блюде, которое держала в руках, и ее широко раскрытые глаза налились слезами. Я не обратила на нее внимания.

— Тебе нужно прибежище, — напомнила я кузену. — Капла и Мерагг помогут тебе разобраться в тонкостях. Да и вообще, «Приют» не требует неусыпного контроля.

Тот был настолько вне себя, что даже вступил со мной в мысленный разговор.

«Я стану посмешищем для всего Клана. Барэк — бармен. Барэк — хозяин игорного притона. Барэк…»

— Барэк садд Сарк — чародей, — добавила я вслух, отгородившись от его мысленного протеста. — Поздно, кузен. «Приют» твой, так что можешь делать с ним все, что заблагорассудится. Я посоветовала бы тебе оставить личную прислугу — они обе очень славные. Те, кто работает непосредственно в «Приюте», варьируют от надежных до предсказуемых. Поступай с ними так, как подскажет тебе здравый смысл.

Мой кузен бросил отчаянный взгляд на Мерагг, которая уже уткнулась в полотенце и тихонько подвывала, а яркая желтизна ее кожи начала сменяться оранжевым — признак нешуточного расстройства.

— Я не совсем это имел в виду, Сийра, когда пришел сюда.

Я забрала у бедняжки блюдо и принялась перекладывать себе на тарелку ломтики зеленой пайи. Ее липкий сок был совершенно восхитительным на вкус, и я с наслаждением облизала пальцы, с каждой секундой чувствуя себя все более счастливой. Крошечный камень непривычно и необычно холодил лоб.

— Смирись, Барэк, — посоветовала я весело. — Обещаю, тебе не будет скучно. Кроме того, это местечко приносит неплохую прибыль.

Садд Сарк с преувеличенно скорбным видом вздохнул, но я видела, что он начинает обдумывать открывающиеся перед ним возможности. Мерагг украдкой поглядывала на него поверх полотенца — пожалуй, ее живой ум уже вовсю прикидывал, что за хозяин получится из этого типа.

— Ты вернешься? — спросил мой кузен, признавая свое поражение пожатием плеч.

— И куда же это ты собираешься? —донеслось от входа.

Морган вышел на балкон, где мы сидели, и Мерагг незаметно прошмыгнула мимо него и исчезла в кухне. Я представляла себе, какое радостное известие она готовила для ушей Каплы относительно парочки, сидевшей сейчас со мной за обеденным столом. У покьюлиан многоженство и многомужество было широко распространено.

Приветственная улыбка Барэка была искренне теплой, точно он угадал в Джейсоне союзника.

— Морган. — Он поднялся и протянул руку, которую Джейсон тотчас же крепко пожал. Уступка человеческим обычаям — клановцы обычно без причины не вступают в физический контакт. Пожалуй, из моего кузена выйдет неплохой хозяин для «Приюта».

Да. Я приняла верное решение, и обретенный душевный покой придал мне самообладания, поэтому я встретила Моргана спокойно. Его ясные синие глаза скользнули по камню у меня на лбу и задержались, спокойные и теплые, на моем лице.

— Ты завтракал, Джейсон? — спросила я быстро, предусмотрительно направляя разговор в безопасное русло.

— Подкреплюсь за компанию, — принял подачу Морган, плюхнувшись в кресло. У него при себе был планшет для набросков, и он пододвинул его мне со словами: — Как давно я не ел нормальной цивилизованной еды! Что новенького на Камосе, Барэк?

Я настороженно наблюдала за Джейсоном, наливая себе еще чашку сомбея и передавая ему сосуд. Я раскрыла планшет, но обнаружила, что совершенно не могу сосредоточиться на последней работе Моргана, несмотря на нежные очертания какого-то смахивающего на орхидею местного цветка, который он несколькими верными штрихами запечатлел на фоне зубчатого утеса, и тщательно вырисованный побег папоротника, влажного от росы. Было что-то странное в поведении Джейсона, какая-то необычная сталь в его дружелюбном голосе. Я слишком хорошо знала этого человека. Морган уже избавился от всех следов джунглей на коже и переоделся в новый комбинезон. Должно быть, решила я, он успел еще и в чем-то заподозрить Барэка.

Тот, однако, ничего предосудительного в этом вопросе не усмотрел. Мой кузен заговорил о каких-то нейтральных вещах: об изменениях в курсе политики людей, произошедших после того, как Клан согласился отказаться от своего влияния на скопление Камос, о стоимости транспорта, о повышении по службе, которое получила одна хорошо известная нам с Морганом блюстительница.

— Значит, Боумен теперь начальница сектора. Я не сомневался, что она далеко пойдет, — прокомментировал последнюю новость Морган. — Думаю, она сильно удивит кое-кого, кто считал себя неуязвимым.

По логике, следующей на очереди была тема Клана и моей семьи, которую я предпочла бы не обсуждать. Я встала, и Джейсон с Барэком тоже вежливо поднялись со своих мест. Потом Морган с невозмутимым видом уселся обратно.

— Я останусь, потолкую с Барэком. Нам нужно многое наверстать. — Если его глаза и пытались что-то сказать мне, я не поняла этого. На ментальный контакт тоже идти не стоило — мой кузен непременно почувствовал бы его, пусть даже и не смог бы расшифровать, и имел бы все законные основания обидеться.

Кивнув на прощание, я вышла.

Пусть о том, что бумаги, над которыми я работала, — это договор о передаче права собственности на «Приют» и завершении всех моих деловых операций на этой планете, Джейсон узнает от моего кузена.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Лучшего места для встречи и придумать было нельзя. Совершенно не скрываясь, что само по себе уже вызвало бы подозрение, четверо собрались среди бела дня — по всей видимости, просто для того, чтобы вместе пообедать, в точности так же, как и сотни других вокруг. Огромная площадь вся была утыкана яркими зонтиками — ни дать ни взять пестрая цветочная клумба. Бесчисленные голоса сливались в оглушительный гомон. Раэль ди Сарк была вполне довольна.

— Вдобавок ко всему ты умудрилась еще и организовать вполне приличный обед. Я просто поражена, Рю.

Миниатюрная дама, Рю ди Мендолар, пренебрежительно махнула рукой, но ее щеки с очаровательными ямочками полыценно зарделись.

— Когда у нас будет более приятный повод собраться за трапезой, тогда и поразишься, Раэль.

— Тоже верно, — произнесла Раэль. Длинными пальцами — ногти которых в данный момент украшал узор в виде мелких цветочков — она провела по бегущим строкам меню на поверхности стола, другой рукой откинув со лба густые черные волосы, которые грозили вот-вот упасть на глаза. — Но это время скоро настанет, если у нас все получится.

— И какова вероятность этого? — Говоривший, плотный клановец, чей еле уловимый акцент выдавал в нем выходца из руаранских миров, бросил на Раэль хмурый взгляд. Луамер ди Сонда'ат никогда не отличался терпением. — Мои источники утверждают, что Совет готов выступить против старшей дочери ди Сарка.

— Старый слух на новый лад, — быстро парировала та сверкнув глазами. — Твои информаторы выглядели бы куда более надежными, Луамер, если бы сообщили нам, что именно затевает Совет. Почему они начали действовать только сейчас? Что это за новая угроза? Как нам защитить Сийру или хотя бы предупредить ее…

— Успокойся, девочка. — Последняя из четверки была единственной среди всех присутствующих, кто осмеливался разговаривать с могущественной Раэль подобным тоном. Та вспыхнула, но уселась обратно в кресло. — Так-то лучше. Источники Луамера достаточно надежны, они указали нам, откуда начать, но не стоит ждать от них чудес. Если задать слишком много вопросов или извлечь из определенных умов чересчур специфическую информацию, расправа не заставит себя ждать. Они смогут даже проследить всю цепочку до нас. Не стоит недооценивать силу и решимость Совета — и угрозу, которую он собой представляет.

Раэль кротко кивнула:

— Да, бабушка.

Айса ли Теерак окинула внучку подозрительным взглядом.

— Не надо разговаривать со мной таким тоном, дочь Сарка. Если бы не я, у тебя не было бы благовидного повода собрать родственников, не вызывая ни у кого подозрений. А без моего благоразумия у тебя вообще ничего не получится.

Рю беспокойно заерзала, и ее темно-рыжие волосы тоже зашевелились, точно протестуя против стягивающей их сетки, которую удерживали украшенные драгоценными камнями шпильки.

— А что ты имеешь в виду под благоразумием, Первая Избравшая? Что мы должны ходить перед Советом на задних лапках, пользуясь твоим покровительством — не знаю уж, сколько оно будет иметь какую-то силу, — а они пусть творят, что хотят?

— И что будет с Сийрой… — начала Раэль.

— Я знаю только, что нетерпение еще никого до добра не доводило, — сурово прервала их Айса, переводя с одной на другую взгляд выцветших от старости голубых глаз. — Но спорить не буду, настало время действовать решительно. Разумеется, мы должны предупредить Сийру. Что бы ни затеял Совет, они не сумеют отсрочить гибель, грозящую нашей расе. Их взгляды слишком зашорены, они слишком упорствуют в своем желании сохранить все как есть. Опасно стало даже заговаривать о переменах, как вам всем хорошо известно.

Они замолчали — принесли еду и напитки, заказанные чуть раньше. Когда сервоофициант удалился на безопасное расстояние, Раэль склонилась вперед, ее глаза горели решимостью.

— Я знаю, где скрывается Сийра. Пора мне отправиться к ней. Я могу убедить ее прийти к тебе, бабушка…

Айса скупо улыбнулась, и тонкие морщинки, обрамлявшие ее губы, обозначились четче.

— Ты поверила словам отца, будто Сийру изгнал Совет? Это далеко не так. Она сама решила жить как можно дальше от нас. Девочка сильна, чрезвычайно умна и кипит гневом. А ее гнев — такая сила, с которой нельзя не считаться, как нам, так и ей самой. В особенности не стоит забывать об этом тебе, Раэль.

— Не понимаю…

Глаза старой женщины блеснули.

— Сийра больше не принадлежит к Клану — во всяком случае, не принадлежит полностью. После того как она запечатлела человека, — Айса намеренно избегала более сильного выражения «Выбор», — Сийра стала как минимум непредсказуемой, ее разум замутнен эмоциями, заражен странными идеями. Я согласна, что ты должна отправиться к ней. — Она сделала в сторону Раэль жест, который заглушил протест внучки еще до того, как тот сорвался с ее губ. — Но она больше не твоя сестра, которой ты так восхищалась. И не тот беспомощный «человек», которому ты помогла на Экренеме. Она превратилась в совершенно другую личность — личность, которая научилась ждать, терпеть и, как я подозреваю, ненавидеть. Мне лично гораздо больше хотелось бы узнать, что задумала Сийра ди Сарк, чем что затевает Совет Клана. В конечном итоге именно это может оказаться более важным.

Луамер отодвинул тарелку и откинулся на спинку кресла.

— Я немало слышал о Сийре ди Сарк — да и кто о ней не слышал? Но ничего такого, из чего можно было бы сделать вывод, что у нее хватит сил противостоять воле Совета.

— Она противостояла воле вашего бывшего главаря, Йихтора ди Караата, и без особого труда! — отбрила Раэль.

У Луамера на щеках заходили желваки.

— Тех, кто был тогда на Экренеме, решили не привлекать к ответу, — быстро вмешалась Рю. — Мы объединились в попытке спасти нашу расу. Былые разногласия больше не имеют значения.

Хотя видеть Рю в роли миротворца было довольно странно — обычно она как раз и ершилась, а не успокаивала других, Раэль сделала жест примирения:

— Мы с Сийрой всегда были сестрами по духу.

Айса тихонько вздохнула, как будто в кои-то веки собралась апеллировать к своему почтенному возрасту.

— Ровно до тех пор, Раэль, пока ты не поймешь, что наше дело должно быть важнее любых эмоциональных связей. Возможно, Сийра считает нас всех — и тебя тоже — такими же своими врагами, как и Совет.

Все остальные молчали, пряча глаза. Помощи от них ждать не приходилось. Раэль вгляделась в непреклонное лицо бабки с мольбой в глазах, и ее темно-серые глаза сделались почти черными.

— До этого не дойдет. Сийра все поймет и поможет нам добровольно. Вот увидишь.

— Очень надеюсь на это, Раэль. Но добровольно или нет, а Сийре ди Сарк придется помочь Клану. Мы не можем позволить ей никакого другого выбора.




ГЛАВА 4


— Умоляю, пересмотри свое решение, о Непостижимая, — Пушистые антеннки карго-мастера понуро висели ниже плеч, придавая драпску до смешного трагический вид. — Эти дары были выбраны из рук вон плохо… дай мне время подобрать новые…

Я вздохнула, кляня себя, что вообще пустила драпска на порог. Вот что бывает, когда пытаешься не к месту проявить вежливость…

— Ваши дары великолепны, — повторила я в который уже раз. — Просто превосходны. Но я не могу принять их, потому что не лечу с вами. Я приняла именно такое решение, карго-мастер.

Драпск безмолвно стоял, обвив двухсуставчатыми руками груду свертков, грозившую вот-вот развалиться. Я ничуть не преувеличила, отдавая должное его дарам. Они были поистине изумительны: драгоценности, затейливые статуэтки, редкостные благовония и произведения древней литературы людей. Должна признаться, я была поражена — не только их качеством, но и неожиданно точным выбором. Хотя, с другой стороны, возможно, как раз этому удивляться и не стоило — драпски являлись виртуозами торговли, никогда не забывавшими прощупать заранее почву и разузнать о своих клиентах все, что только можно.

— Так это твое окончательное решение, Непостижимая? — сокрушенно спросило существо, как две капли воды похожее на Маку и на любого другого члена его команды.

— Да, карго-мастер. И, как я уже неоднократно тебе говорила, даже если бы я и хотела побывать на этом Фестивале на твоей планете, то все равно не смогла бы вот так взять и полететь туда. У меня другие планы, которые никак нельзя отложить на более позднее время. — Промелькнувшая в моем мозгу при этих словах удовлетворенная мыслишка принадлежала не мне. Я с трудом подавила желание запустить чем-нибудь в Моргана, который растянулся на соседней скамье и, жмурясь от удовольствия как кот, нежился на теплом вечернем солнышке. — Дары выбраны вами безукоризненно. Чего не скажешь о времени.

— Как прикажешь, Непостижимая. — Он поклонился и тут же бросился ловить свалившийся таки сверток.

Я подхватила его и положила поверх кучи.

— Хочешь, я перенесу тебя обратно? — предложила я из вежливости.

Обе антенны смятенно встали торчком.

— Нет-нет. Благодарю тебя, Непостижимая. Транспорт ждет меня внизу.

— Тогда прими мою благодарность тебе и твоему племени за это щедрое предложение. Может быть, как-нибудь в другой раз… — Однако моя учтивость была пустой тратой слов.

Капла перехватила стремительно рванувшего к выходу драпска на пороге моего жилища, поймав несколько свертков, которые выскользнули в конце концов из рук существа.

К счастью, дверь за ним быстро захлопнулась — было бы невежливо расхохотаться в его присутствии.

Все еще фыркая, я с восхитительной смесью нетерпения и предвкушения швырнула в Моргана подушкой.

— Когда же мы улетаем, о могучий проводник по джунглям? — До чего же здорово было снова двинуться в путь, стряхнуть с себя пыль этого убогого городишка. Мне следовало принять такое решение сто лет назад!

«Придется вынести Барэку благодарность», — передала я Джейсону.

Синий глаз лениво приоткрылся.

— Мы можем вылететь в любой момент, когда ты будешь готова, малыш. И наш гость тоже.

Малыш? Если он хотел пробудить во мне воспоминания о том времени, когда я была юнгой на «Серебристом лисе» и формально заслуживала этого прозвища, которое давали самым младшим по возрасту и низшим по званию, то ему ни на миг не удалось ввести меня в заблуждение. Я подобралась, настороженно ожидая, когда в голосе Моргана появится обычная язвительность, пытаясь уловить, вопреки легкомысленному тону, знакомое ощущение его сознания.

— Ты хочешь, чтобы Барэк полетел с нами? — Я не могла сдержать разочарования.

Джейсон открыл второй глаз и приподнял голову, чтобы лучше меня видеть:

— Мне не хотелось бы оставлять его здесь без присмотра.

Я подошла к расположенному на возвышении цветочному ящику, глядя на цветы и не видя их.

— Что такое ты улавливаешь, чего не улавливаю я?

И замолчала, почувствовав, что Морган встал и подошел ко мне. Какое-то время мы вдвоем разглядывали крыши домов; вершины далеких горных кряжей скрывались за тучами. Нет уж, мы своих дождей получили сполна, подумала я, ковыряя пальцами влажную землю в кадке. Она была рыхлой, недавно вскопанной. Значит, Джейсон все-таки нашел время на садик — растения выглядели именно так, как бывает, когда с ними обращается тот, кто испытывает к ним любовь.

— Я и сам толком не понимаю, что чувствую, — признался Морган спокойно. — Понимай я это, все было бы проще. Но я научился доверять своим инстинктам — вернее, своему Дару чувствовать неприятности, — поправился он.

Чутье Джейсона не раз спасало ему жизнь еще до того, как появилась я — и дала этому название и объяснила причину. Сама я такими способностями не обладала.

Отряхнув руки, я бросила на него хмурый взгляд.

— Есть один способ испытать Барэка, — услышала я собственный спокойный голос, показавшийся мне чужим. — Я могла бы прощупать его память. — Та часть моего существа, которая еще помнила времена, когда я полностью принадлежала Клану, съежилась от ужаса при мысли о том, чтобы нарушить закон; новую же, менее привычную часть расстроила вероятная реакция моего кузена. Я решительно подавила оба эти чувства.

У губ Моргана залегла суровая складка, а глаза, внимательно оглядевшие меня, были встревоженными.

— Мы уже знаем наиболее вероятную причину его появления. И мое мнение тебе тоже известно.

— Чтобы найти виновника гибели Керра, — проговорила я вполголоса. О да, мнение Джейсона было мне известно. Я поймала его руку и сжала в своей. — Дай мне слово, Морган. Ты ничего не расскажешь Барэку. Ему не под силу тягаться с Джаредом ди Сарком.

— Он не может всю жизнь оставаться в неведении. — Ладонь Джейсона перевернулась, его пальцы сплелись с моими. — Когда ты собираешься рассказать ему, что за всем этим стоит твой отец? Что Джаред ди Сарк помогал Йихтору построить его логово на Экренеме? Что именно он послал тебя и Керра в лапы Йихтора? Барэк заслуживает того, чтобы знать правду.

— Опасную правду. — Я покачала головой, ощущая, как мои волосы возбужденно зашевелились. — Если Барэк хочет жить, ему нельзя ничего этого знать. Джаред и его сторонники в Совете в один миг сотрут его в порошок. С меня хватает и того, что ты это знаешь. Пообещай мне, Джейсон.

Временами Морган улыбался очень странной улыбкой, которую я, несмотря на весь опыт общения с ним, никак не могла истолковать. Вот и сейчас он улыбнулся именно так: уголки губ чуть заметно дрогнули, а синие глаза потемнели, так что я чуть не утонула в их бездонной глубине.

— Моя любимая ведьма, — проговорил он совсем тихо. — Обещаю тебе. Все, что угодно. — Его рука накрыла мою и поднесла ее к губам.

Это был уже второй опасный момент за день, но на этот раз я по крайней мере совершенно владела собой. Отняв у него ладонь, я медленно отстранилась.

— Ты не доверяешь Барэку не потому, что он ищет убийцу своего брата, — сказала я, и сердце у меня заколотилось сильнее, чем я ожидала.

Джейсон благоразумно принял предложенную мной смену темы и, пожав плечами, уселся обратно на скамью.

— Откуда мы знаем, что идея навестить нас принадлежала именно ему?

— Если я прощупаю его память, то буду знать наверняка.

Он явно встревожился.

— Если Барэк каким-то образом связан с Советом и был послан сюда с определенными намерениями, то врядли подобная связь будет столь бросающейся в глаза, чтобы ты могла легко ее обнаружить. Возможно, именно на этом и построен расчет — ты будешь пытаться нащупать эту связь, ослабишь свою защиту и станешь уязвимой для атаки Совета или подпадешь под их власть. — За словами Моргана я чувствовала его решимость взяться за эту задачу самому, если до подобного все-таки дойдет.

Я решительно покачала головой:

— Нет. — Это был ответ на то невысказанное, что повисло между нами. — Ты переоцениваешь себя. Это грозит тебе гибелью, Джейсон.

— Я не переоцениваю свое чутье на неприятности, — спокойно отозвался Морган, но его глаза сузились. — Все не так, как выглядит.

— Так оно обычно и бывает, — послышался третий голос.

Наш разговор стал настолько напряженным, что мы даже не заметили Барэка, материализовавшегося позади нас. Я запоздало подумала, что надо было установить кое-какие барьеры и внутри самого «Приюта». Но я ведь не рассчитывала на появление там гостей из Клана.

Теперь этот самый гость стоял, как будто изготовясь к драке — руки расслаблены, ноги чуть согнуты в коленях. Лицо его побелело, лишь на скулах пылали гневные багровые пятна. Джейсон в мгновение ока принял точно такую же позу, взвившись на ноги с убийственной грацией, которую, я была уверена, садд Сарк запомнит надолго.

Я сделала примирительный жест, укрощая собственную силу, которая волновала м'хир между нами, и почувствовала, как Морган тоже замкнулся в своей всегдашней невозмутимой отстраненности.

— Ты несешь с собой отголоски прошлого, кузен, — напрямик заявила я. — Вот ты сейчас просто стоишь здесь перед нами, а у меня такое чувство, будто я слышу сирену аварийной разгерметизации корабля, причем находимся мы в сотне световых лет от ближайшего порта. Думаешь, у нас нет оснований для беспокойства? — Я помолчала, чтобы придать своим словам вес. — Откуда ты знаешь, что твое желание навестить меня родилось именно у тебя в голове?

Взгляд Барэка скользнул по непроницаемому лицу Джейсона, затем вернулся ко мне, как будто он никак не мог решить, кого из нас двоих следовало убеждать в первую очередь.

— А зачем Совету понадобилось бы идти на подобные ухищрения, когда они сами могут спокойно найти тебя? Моя сила не представляет угрозы никому из вас. К тому же это место — великолепно укрепленная цитадель. Вы с Морганом постарались на славу — здесь можно было бы выдержать настоящую осаду.

— А ты мог бы послужить им воротами в эту крепость, — сказала я. — И ведь ты сам об этом прекрасно знаешь!

— Это просто смешно!

— В самом деле? — осведомился, вступая в разговор, Морган, и в его голосе прозвучала сталь, Садд Сарк в отчаянии махнул рукой.

— Тогда почему бы тебе не прощупать мою память, Сийра? — спросил он. — Ведь именно к этому вы оба и клоните, верно? Или ты просто не способна сделать последний шаг — нарушить единственный закон своей расы, который ты еще не преступила?

Словами здесь ничего не добьешься, поняла я с внезапным чувством обреченности. Я собрала всю свою волю, безжалостно подавляя сочувствие и гнев. Осталась лишь холодная, отточенная годами воспитания логика и мрачная решимость, истоки которой крылись в гораздо более позднем времени. Вперив взгляд в мгновенно ставшие испуганными глаза Барэка, я вторглась в его разум со всей доступной мне силой и скоростью — причем предпочла натиск деликатности, которую должна была бы выбрать как его сестра по духу, и прорвалась сквозь ментальные заслоны клановца, как будто они были из картона. Спасет ли это меня от возможных ловушек, я не знала.

Словно порыв ветра подхватил меня — я ощутила поддержку Джейсона, его сознание было взвешенным, молчаливым и настороженным.

Барэк впал в милосердное забытье. Морган, уловив этот миг, осторожно уложил обмякшее тело моего кузена на пол. Я оставалась напряженной, слепой ко всему, что происходило снаружи. Мое сознание рвалось вперед по запретным коридорам разума клановца, обнажая связи, выявляя движущие им побуждения, пренебрегая в этом разбойничьем исследовании какими бы то ни было приличиями.

И все без толку.

Не обнаружилось ни следа, ни намека хоть на что-либо, что пускай отдаленно показалось бы мне чуждым сложному, но упорядоченному образу мышления Барэка садд Сарка. Я растоптала его невинность и надежду на лучшее, вывернула наизнанку его мучительную пустоту и горе не-Избранного, оставив за собой лишь поруганные руины и боль.

Я отступила, ощущая во рту привкус желчи и дрожа — не от холода, но от отвращения к себе самой. Во что же я превратилась, если смогла без колебаний пойти на подобную гнусность? Как же сильно искорежила меня ненависть, раз мне хватило одного подозрения, чтобы напасть на своего собрата?

И почувствовала себя в кольце рук, сжимающих меня в неистово крепком объятии, которое свидетельствовало о доверии, о вере в меня — то есть о том, чего я вряд ли теперь заслуживала. Открыв глаза, я сморгнула слезы и взглянула на Джейсона. От моих собственных барьеров остались одни обломки.

— Что я наделала? — прошептала я, и мой голос показался незнакомым даже мне самой.

На лице Моргана было какое-то странное, незнакомое мне выражение, и лишь через миг я потрясенно осознала, что это жалость.

— То, что нужно было сделать — ради всех нас. — Его тон был ровным и мягким. — Нельзя было оставить Барэка сомневаться, не использовали ли его, — ты ведь знаешь, что, несмотря на всю воинственность твоего кузена, он боялся этого ничуть не меньше нашего. И я лично не хотел бы разговаривать с ним и все время думать, кто может смотреть на меня из его глаз. — Мне не нужно было касаться мыслей Джейсона, чтобы разделить его воспоминания о Гистрис Сан, женщине, которую он по ее собственной просьбе убил, чтобы избавить от мучений, которые доставлял ей Йихтор, обретший над Гистрис ментальную власть.

Отстранившись, я опустилась перед клановцем на колени и осторожной на сей раз мыслью проникла в его разум. И похолодела.

— Я… Сознание Барэка повреждено, — сказала я наконец, подняв глаза на Моргана, бесцветным тоном. — Я действовала слишком грубо. Ему будет очень скверно, когда он очнется.

Джейсон понимающе кивнул и встал на колени с другой стороны безжизненного тела садд Сарка.

— Покажи, — велел он.

Несмотря на все обстоятельства, меня охватило предвкушение, которое я ощущала каждый раз, когда выпадала возможность снова ощутить ту разницу между нашими способностями. Среди всего прочего за прошедший год мы выяснили, что ментальная сила Моргана связана с эмпатической чувствительностью, которая делала его потенциально одаренным целителем душ. Подобный дар был истинной редкостью даже среди клановцев. В другой вселенной, возможно, Клан с радостью ухватился бы за эту его способность и отточил бы ее до совершенства. При существующем положении вещей Джейсону оставалось полагаться на свое природное чутье и те крохи знания, которыми владела я.

Я ощутила, как его руки легко легли на мои, и снова проскользнула в разум Барэка. Добравшись до наиболее поврежденного места, я вошла в него и почти с радостью принялась впитывать его боль. Сила Моргана смешивалась с моей, утешая, исцеляя, собирая в единое целое спутанные мысли клановца.

Когда все было готово, я почувствовала, что к моему кузену медленно возвращается сознание, и торопливо отступила. Прежде чем мне пришлось принять на себя его осуждение, взглянуть в его укоризненные глаза, я толкнулась и…

И бросилась на кучу душистых веток, подавляя волнение и раскаяние, пока у меня не кончились силы. Тогда я разрыдалась, оплакивая то, что сделала.

И, пожалуй, даже больше — я оплакивала ту, в кого превратилась.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Как ты себя чувствуешь?

Барэк устало потер глаза.

— Лучше, чем должен бы, — признался он нехотя. — Кто из вас?..

— Мы с Сийрой партнеры, — сказал Джейсон.

— Это человеческое понятие, — нахмурившись, заметил клановец. — Но в мой разум вторглась Сийра, она одна. Ее не волнует ни закон, ни то, что я ее родственник.

— Ты сам это предложил, — мягко напомнил Морган.

— Только как проявление доверия! — горько возразил Барэк. — Доверия, которое было грубо попрано! — Он поднялся на нетвердые еще ноги, пошатнулся, но протянутую руку Джейсона не принял, потом оглядел садик на крыше. — Где она?

Морган помолчал, вглядываясь в золотистую дымку, которая обозначала его присутствие в м'хире. «Здесь».

— Она там, где может укрыться от твоего осуждения, хотя и не от своего собственного.

Его кольнула тревога — Сийра покинула надежную защиту «Приюта». Хорошо, хоть клановец остался с ним.

— Своего собственного… — Садд Сарк содрогнулся. — Оссирус! Будем надеяться, что ее сила справится с любым осуждением.

В нем как будто что-то надломилось. Джейсон видел это, но в отличие от Сийры его не терзали угрызения совести. Барэк был разведчиком Клана, в его задачи входило взаимодействие с людьми и другими видами, и с разрешения и ведома Совета он, как и другие его сородичи, регулярно делал куда более предосудительные вещи с теми, кто догадывался о способностях Клана в м'хире — да и о его существовании вообще. На взгляд Моргана, действия Сийры и головная боль, которую сейчас в результате испытывал садд Сарк, в некоторой степени являлись воздаянием по заслугам. Сожалел он лишь о том, чего это стоило ей.

Джейсон склонил голову набок и с угрюмой улыбкой взглянул в мертвенно-бледное лицо клановца.

— Значит, тебе не понравилось. Радуйся еще, что она не нашла никаких признаков того, что твоими действиями управляет Совет. — Договаривать то, что и так было очевидно, он не стал.

Барэк словно и не слышал, погруженный в свои мысли. Потом медленно заговорил, как будто сам с собой:

— Если Сийра могла поступить так со мной, пожалуй, она составила бы Йихтору отличную пару. И кто тогда смог бы спасти нас от них обоих?

Несильная, но молниеносная оплеуха Моргана застала садд Сарка совершенно врасплох, и в его тусклых глазах вновь вспыхнула настороженность. Барэк прижал руку ко рту и дрожащими пальцами утер кровь, сочившуюся из разбитой губы.

— То-то же, — сказал Джейсон, в ответ на инстинктивно усиленную защиту клановца укрепляя собственные ментальные барьеры. — Ты хорошо меня знаешь, Барэк садд Сарк, — продолжал он, и в его памяти пронеслись все те годы, когда Барэк и его брат Керр были частыми пассажирами на «Лисе», годы, когда Морган обнаружил, что информация о Клане может быть весьма выгодным товаром, — свое кажущееся теперь очень далеким прошлое еще до того, как встреча с Сийрой навсегда изменила его жизнь. — Ты знаешь, что я не ограничен вашими методами — и вашими законами. И посоветовал бы тебе не забывать об этом.

— Я знаю, что ты защищаешь ее, — произнес клановец после долгого молчания, во время которого пытался прочитать что-то на непроницаемом лице Джейсона. Он сделал жест примирения, и этот ритуал, по-видимому, успокоил его — полагал ли он, что Морган поймет его значение, или нет. — Я уважаю права, которыми ты обладаешь как ее Избранник, — добавил садд Сарк и опустился на соседнюю скамью. — Возможно, мне стоило бы с таким же уважением отнестись и к твоему суждению. У меня самого голова сейчас работает не лучшим образом.

Напряженное лицо Джейсона слегка разгладилось.

— Я все равно чувствую — что-то такое надвигается.

Глаза Барэка на миг сделались отсутствующими. Он поморщился, потом удрученно проговорил:

— А я не чувствую ничего, кроме головной боли.

Морган какое-то время задумчиво смотрел на клановца.

— Знаешь, Барэк, Сийра проверяла мое предположение, а не свое собственное. Если причина беспокойства, которое я чувствую, не в тебе — я с готовностью перед тобой извинюсь. Если…

Сада Сарк передернул плечами, но в глазах у него что-то затеплилось.

— Можешь не сомневаться, я припомню тебе это обещание, человек, — проговорил он натянутым голосом.




ГЛАВА 5


— Будь так добр, на этот раз положи свою ношу за дверью, а не перед ней, — устало проговорила я, выглянув из-за плетенной из травы внутренней стены хижины.

Покьюлианин, который уже совсем было собрался оставить последнее съедобное подношение от жителей деревни на безопасном расстоянии от меня — под дождем, — вздрогнул так сильно, что чуть не выронил корзину и флягу из выдолбленной тыквы.

— Да, госпожа ведьма, — проговорил он довольно почтительно, если принимать во внимание степень расширенности его зрачков.

Посыльный быстро впихнул съестное в сени — он явно разрывался между желанием не показываться мне на глаза и опасением нанести оскорбление. Окончательно выведенная из терпения, я махнула ему рукой, чтобы катился прочь, — не очень-то приятно начинать свое приключение со взимания дани, не говоря уж о дурной славе, которой пользовались настоящие ведьмы-рам'ад.

Но мое жилище было уютным, а я сама могла от души наслаждаться уединением. Хотя бы подобное воспоминания Моргана об этом месте мне обещали. Поджав ноги, я уселась на толстую ржаво-красную циновку и принялась исследовать содержимое корзины — пожалуй, есть стоит только те плоды, которые я видела в продаже на городских базарах.

В самом деле, неплохо побыть одной, собраться с мыслями… Я хмуро взглянула на плод, который слишком сильно сжала в руке. С мыслями? В моем мозгу и так уже роилось чересчур много мыслей, и большинство из них постоянно разбредалось куда-то в стороны от той четкой цели, которая столько времени была для меня всем. Винить в этом, наверное, надо тишину и сонный покой глухой лесной деревеньки, в которой я оказалась.

Я тряхнула, головой. Нет, дело совсем не в том. Это все хижина Джейсона, его вещи. Я заснула там, где неделю за неделей спал он, моя голова приминала подушку, когда-то согретую теплом его щеки. Я так старалась избегать всего, что наводило меня на мысли об этом человеке, держаться от него на безопасном расстоянии…

Зря я отправилась сюда!

Мне безумно надоело сражаться с собой. Этот внутренний конфликт был непродуктивным и разрушительным, лучше уж употребить время с пользой, наслаждаться моим новым окружением, учиться у него, извлекать каждую крупицу информации — как я делала это в «Приюте». «Как я сделала с разумом Барэка», — вспомнила я с содроганием.

— Госпожа ведьма!

Я с удивлением подняла голову, услышав этот негромкий зов. У двери, почтительно склонив голову, стоял пожилой не то охотник, не то воин. Ну, хоть этот меня не боится, подумала я с облегчением. Но вместе с отсутствием страха я уловила в нем какое-то устремление.

Услышав мое «да?», охотник уверенно вошел в хижину и задернул за собой занавеску, служившую дверью. В отличие от расы, которая предпочитала жить в городах и была знакома мне по посетителям и работникам «Приюта», этот покьюлианин был высоким и тощим, а его кожа казалась скорее кремовой, чем желто-коричневой, к которой я привыкла. И расположение мягких мясистых наростов на каждом из суставов тоже было другим, хотя я вряд ли сама смогла бы сказать, почему это вдруг пришло мне в голову. Спрашивать я, разумеется, не стала.

Заинтригованная, я сделала ему знак сесть рядом со мной на циновку.

— Ты — госпожа Сийра, — возвестил охотник на вполне сносном общем диалекте и без церемоний привычно примостился в излюбленной туземцами позе — вторая пара колен вровень с головой. Что ж, и то неплохо. Слишком уж большая часть тех крох местного наречия, которыми владела я, была почерпнута у посетителей «Приюта», чтобы можно было считать их надежными — или безупречно вежливыми.

— Имена обладают властью, охотник, — отозвалась я, настороженная блеском в его глазах.

Он медленно моргнул.

— Я — Премик, госпожа ведьма, — сообщил покьюлианин уже более почтительно. У этого рассеянного в джунглях народа первое представление имело очень большое значение. Я поступила правильно, слегка осадив охотника. — Два прошедших сезона я добывал меха.

Вот как.

— Ты был проводником у капитана Моргана. — Я взглянула на этого Премика с возросшим интересом.

— Мы были братьями по охоте, — поправил покьюлианин. — Значит, я тоже был твоим верным собирателем. — Он выпалил это слишком поспешно, как будто стремился предвосхитить возможный отказ.

Я подавила улыбку, уже понимая, к чему этот предприимчивый охотник ведет. По обычаям его народа Премик имел полное право предположить, что если я появилась здесь без Джейсона, то место человека в моем хозяйстве теперь свободно. Служить ведьме-рам'ад было весьма престижно.

Я приподняла бровь и напомнила:

— Ты уже и так обременен тремя сестрами, охотник Премик.

Туземец тонкопалой рукой отцепил от пояса кожаный мешочек и небрежно рассыпал на циновке между нами его содержимое. Я взяла в руки один из дюжины крупных, с зелеными прожилками зубов.

— Потрясающе, — похвалила я искренне, вполне готовая поверить, что заставить первоначальных обладателей этих предметов расстаться с ними было ой как непросто.

Подбодренный моим изумлением, Премик вытащил нож и протянул его мне резной рукояткой вперед.

— Я смогу тебя прокормить, — веско произнес он.

— И о своем собственном брюхе ты, конечно, тоже не забыл? — раздался от входа язвительный, почти без акцента вопрос на общем диалекте. Я заставила себя улыбнуться, хотя от двух фигур, маячивших за сетчатой входной занавеской, исходило необыкновенно сильное ощущение угрозы.

— Если у вас ко мне дело, войдите, рыщущие у дверей, — холодно предложила я.

Премик успел подняться и занести нож. Не знаю уж, кого он собрался защищать — меня или себя самого.

Двое, почти не колеблясь, шагнули внутрь и застыли на пороге. Одной из них оказалась Визрен, старейшина деревни; коллекция запоминательных костей, побрякивая, качалась у нее вокруг ног. Я тут же отмела ее как источник угрозы, которую ощущала, — старуху куда больше заботило, как я отнесусь к тому, что меня осмелились потревожить.

Нет, угрозу нес второй. Зачатки ментальных способностей, которые я чувствовала в Премике и других его сородичах, у этого старика были развиты куда лучше, хотя вряд ли могли идти хоть в какое-то сравнение с теми, которыми обладал любой ребенок Клана. Ощущение угрозы исходило от него, но гнев, который порождал это ощущение, был направлен исключительно на Премика.

— Я не нарушаю никаких обычаев, Лаэм'ша, — заюлил достойный охотник, почувствовав ярость старика.

Лаэм'ша. Я почтительно кивнула — Морган рассказывал мне о деревенском шамане.

— Добро пожаловать под мой кров, — вежливо, но твердо сказала я. — Какое дело привело ко мне тебя, Визрен, и тебя, Лаэм'ша?

Услышав произнесенные вслух имена, шаман, похоже, взял себя в руки и довольно умело приглушил исходившие от него эмоции.

— Приветствую тебя, госпожа ведьма, — проговорил он учтиво. — Прости, что мы вторглись в твое жилище, но нам необходимо было поговорить с этим охотником… — Он замялся.

— Прежде чем я успела взять его в кормильцы? — договорила я за Лаэм'шу. — По-моему, это касается скорее меня, чем вас. — Я могла бы допустить ошибку, если бы сразу пошла на уступки; в их обществе к своему и чужому положению относились с болезненным вниманием. С другой стороны, я не имела ни малейшего желания ввязываться в местные интриги, поэтому слегка нахмурилась. — Почему вас это заботит?

К моему удивлению, ответила на мой вопрос Визрен; голос старухи звучал спокойно и умиротворяюще, на общем диалекте она говорила с сильным акцентом, но все же лучше, чем я по-покьюлиански.

— Наша деревня отрядила на службу тебе четверых охотников, добрая госпожа. Это высокое положение и большая честь для нас всех. — Последовала тактичная пауза. — Мы хотим лишь напомнить Премику о его… обязательствах… перед другими.

Насупленное лицо Лаэм'ши недвусмысленно свидетельствовало о том, что он изложил бы воззрения деревни в куда более крепких выражениях; Пожалуй, я понимала их недовольство. Бедняга Премик, замордованный необходимостью содержать многочисленных сестер, мигом растерявший все свое напускное нахальство и сидевший сейчас с совершенно потерянным видом, размечтался, что деревня позволит ему прохлаждаться за моей спиной. И хотя обычай ставил интересы ведьм-рам'ад выше, какое право они имели отбирать лучших охотников у их семей, перекладывая бремя заботы о них на менее толковых? Я не имела желания превращаться в подобную захребетницу, хотя и притворялась одной из них.

Лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию, я протянула правую руку и коснулась рукоятки ножа Премика — коснулась, но в руки его не взяла, тем самым не завершив ритуал, который видела глазами Моргана.

— Я польщена твоим предложением, храбрый Премик, — сообщила я торжественно. — Но не вольна принять твои услуги.

Старейшины явно обрадовались, хотя перед охотником своих чувств предпочли не выказывать. Впрочем, тот, скорее всего, ничего бы и не заметил. Его зрачки потрясенно расширились.

Я вздохнула:

— Джейсон Морган стоит у моих дверей даже тогда, когда я отсылаю его на охоту, Премик. — Я поискала слова, которые не ранили бы гордость охотника, но не лишили бы меня поддержки деревни. — Я дала ему клятву, как и он поклялся служить мне. И так будет всегда, — добавила я очень тихо, зная, что это на самом деле так.

— Морган заслуживает уважения, — с похвальным достоинством отозвался Премик. — Я буду всегда к твоим услугам, госпожа ведьма. И к услугам моей деревни. — Он бросил косой взгляд на старейшин.

Я с изумлением уловила поток ободрения, который послал Лаэм'ша, что бы успокоить смятенный разум сородича.

Визрен широко улыбнулась — полагаю, очень довольная тем, что мне удалось разрешить эту ситуацию, не пошатнув ничьего положения в обществе.

— Днем выйдет солнце, госпожа ведьма. Ты почтишь нашу деревню присутствием на пиру?

Я бросила вопросительный взгляд на Лаэм'шу, не очень-то представляя, какого мнения шаман о ведьмах-рам'ад. Но тот улыбнулся, и я не уловила в мыслях старика и следа былой враждебности.

— Да, госпожа ведьма, — отозвался он быстро. — Ты выбрала прекрасный момент, чтобы посетить нас. Прошлая охота выдалась удачной, к тому же многие плоды сейчас особенно вкусны. Эту ночь ты запомнишь надолго.

Почему бы и нет? Я приняла их приглашение за чистую монету, внезапно вдруг устав от затворничества в этих стенах. Вся троица двинулась к выходу, по всей видимости, совершенно примирившись.

Я собрала тарелки и выставила их за дверь, отдернув занавеску у входа. Визрен не ошиблась: дождь превратился в легкую морось, а на горизонте облака уже расступались. Я вздохнула полной грудью, наслаждаясь запахом умытого дождем воздуха.

Еле слышные шаги, раздавшиеся вдруг в пустой комнате, заставили меня резко обернуться назад.

Морган сделал еще один неслышный шаг и полностью показался из-за травяной стены, отделявшей сени от остальной части хижины. На нем снова был предназначенный для джунглей комбинезон. Я не слышала шума аэрокара — и того, как он вошел в заднюю дверь. Можно было бы считать причиной этого дождь и моих гостей, но я прекрасно знала, как бесшумно может двигаться Джейсон, если захочет.

Я мысленно подобралась, не зная, что думать о таком его быстром появлении.

— Благодарю вас за возможность воспользоваться этим домом, капитан, — проговорила я официально.

«Пожалуйста, не приближайся сейчас ко мне», — попросил мой взгляд.

Он понял и сжал длинный, с крючком на конце шест, который меня озадачил.

— Оберегать твой покой — моя обязанность, госпожа ведьма, — непринужденно отозвался Морган, передразнивая принятые в деревне правила этикета. Он поднял шест и ткнул им в деревянные рейки, которые — я только сейчас это заметила — покрывали добрую треть потолка. Рейки перевернулись, впуская в хижину солнце, и в хлынувших вниз лучах заплясали пылинки. — Примитивно, но довольно удобно, — проговорил Джейсон и прислонил палку к стене. — Иногда полезно бывает внимательно последить за тем, что и как они делают.

Он начал обходить хижину, инстинктивно не заговаривая больше со мной, остановился, чтобы осмотреть груду красно-оранжевых одеял — дар, преподнесенный мне от всей деревни по случаю моего прибытия, — и я вздохнула с облегчением. Все было как прежде. Я приободрилась и почувствовала, как расслабились напряженные мышцы у меня на пояснице. Но стоило моей внутренней защите чуть ослабнуть, как я ощутила сознание Моргана — прозрачные и спокойные волны его мыслей, в которые мне оставалось лишь погрузиться, чтобы прочитать.

Значит, он слышал мой разговор с Премиком и старейшинами — и возомнил о себе бог знает что. Не произнося ни слова, я ударила.

Нет, это не было вторжение сродни тому, что сломило Барэка. На самонадеянно обнаженный разум Джейсона я обрушила боль — волну за волной, оглушительные удары, ничуть не менее опасные из-за того, что они не были зримы.

Я смотрела, как Морган пошатнулся и рухнул на колени, схватившись за голову и силясь восстановить свою защиту. Тут же он получил новый удар — отраженная волна моей силы сотрясла барьеры, которые Джейсон запоздало подкрепил своей внутренней силой. И все же этот человек сумел подняться, широко расставив ноги. Наши глаза встретились.

Я подняла руку, давая отбой; моя грудь тяжело вздымалась. Теперь защита Моргана была безукоризненной. Его лицо побледнело, лоб покрыла испарина. Губы сжались в одну линию.

— Я думал, с испытаниями покончено, — проговорил он, тяжело дыша.

— Неужели? — бросила я резко, ощущая в своем мозгу отголоски напряжения. — Разве я могу считать тебя в безопасности, когда ты так легко забываешься? Как ты смеешь входить в сферу силы клановца без защиты? Ты еще не готов. Ты едва способен контролировать свою силу.

— Барэк говорил то же самое о тебе.

Вся краска отхлынула от моего лица, но ни один мускул на нем не дрогнул.

— Я и не ожидала, что он поймет. — «А вот ты мог бы», — добавила я про себя.

Джейсон осторожно расслабился, но я заметила, что его ментальная защита не ослабла ни на йоту.

— А я, значит, почему-то должен понять? — сказал он, точно подслушал то, что я оставила невысказанным. Прежде чем я смогла что-либо ответить, он взмахнул рукой в жесте, которого его человеческое воспитание совершенно не предполагало. — Это было неуместно, Сийра. Я все понимаю. — На его губах промелькнула легкая озорная усмешка. — А когда моя голова пройдет, уверен, я еще поблагодарю тебя за этот урок.

Что ж, неплохо. Я потерла лоб.

— Визрен сказала, что сегодня вечером в деревне праздник. — Это было предложение мира. — Обещаю, это последний урок на сегодня.

Глаза Моргана снова потеплели.

— А я обещаю, что больше не забуду про защиту.

Все это было сказано легкомысленным тоном, но я вдруг ощутила внезапный приступ беспричинного страха, и, боюсь, мне не удалось его скрыть.

— Уж будь любезен, Джейсон. Настанет день, когда испытывать ее надежность буду не я.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Хасто'тха, существо, вечно ноющее и жалующееся, что заслуживает лучшей доли — кстати сказать, три его матери и двое отцов полностью разделяли его мнение, — был необычно молчалив, расхаживая между столиками «Приюта Звездоплавателя». Подчиненные, чувствуя его настроение, обходили главного управляющего стороной. К счастью, к этому часу не упившихся до полного бесчувствия клиентов, которые могли бы воспринять его насупленный вид как личное оскорбление, почти не осталось.

Хасто'тха устремил сердитый взгляд на похожее на трон черное кресло, установленное между игровых столов в другом конце зала. Один из служащих, следящих за чистотой в зале, пожилой рассеянный квиб по имени Крат, боязливо поежился, стараясь держаться подальше от увесистых кулаков главного управляющего.

— Чародей! — Хасто'тха прямо-таки выплюнул это слово, хотя говорил негромко. — И при ней-то дела шли довольно туго, а теперь еще придется терпеть этого самозванца. Говорю тебе, Крат, свет еще не видывал ниодного мужчины, способного сравниться по силе с ведьмой-рам'ад.

— Да, господин Хасто'тха, — привычно проскулил Крат, который сегодня только и слышал эту жалобу.

Его четыре гибких щупальца обвили ножки стола, а еще два ловко размазывали тонким слоем по его поверхности грязь прошлой ночи. Потом все шесть щупальцев вдруг замерли в середине движения.

— Здесь какая-то дама, мастер Хасто'тха, — сказал Крат, повысив голос.

Хасто'тха весьма нелестно высказался о вероятности подобного события, но тут же пораженно остановился и уставился на закутанную в роскошный плащ женщину, только что появившуюся в зале. В наклоне ее закрытой густой вуалью головы, в том, как она стояла и ждала, чувствовалось веяние власти и богатства.

Выучка главного управляющего все-таки взяла свое. Довольно бесцеремонно ткнув Крата в бок, принуждая его возвратиться к работе, Хасто'тха двинулся навстречу незнакомке, чтобы проводить ее к вычищенному столу, поедая глазами ее дорогой наряд, так не похожий на то, что можно было увидеть на покьюлианских улицах.

— Чего изволите, ваша милость? — осведомился он подобострастно.

— Хозяина. И побыстрее. — Голос был любезным, но в нем чувствовалась та властность, которая не привыкла к промедлению.

Хасто'тха низко поклонился, причем этот учтивый жест настолько не вязался с обликом дородного покьюлианина, что смотревший на него во все глаза Крат потрясенно опустил массивную пепельницу прямо на кончик собственного щупальца и еле удержался, чтобы не взвыть от боли.

Если бы Крат продолжил наблюдать за Хасто'тха, он заметил бы злорадное выражение на лице главного управляющего, с которым тот направился к переговорной панели за барной стойкой. Вряд ли что-то способно было доставить Хасто'тха большее удовольствие, нежели предвкушение неприятностей, готовых вот-вот обрушиться на голову нового хозяина «Приюта» Барэка садд Сарка.

— Я проводил ее к нашему лучшему столу, господин чародей, — обратился Хасто'тха к своему хозяину несколько минут спустя, с едва скрываемым презрением отметив, что тот спустился из своих покоев наверху на лифте, а не материализовался из воздуха, как сделала бы истинная ведьма. — Она сказала только, что ей нужен хозяин «Приюта».

Барэк более пристально пригляделся к грузному приземистому покьюлианину — до сих пор он старался не делать этого из-за поистине безобразно удлиненных выростов на суставах Хасто'тха. Некоторые из этих белесоватых покачивающихся отростков были настолько длинны, что покачивались в такт движениям Хасто'тха, резко выделяясь на фоне его горчичного оттенка кожи. Клановец не знал, считалась ли эта особенность привлекательной или нет, — и знать, собственно, не хотел. Знал он лишь то, что этот покьюлианин, по-видимому, входил в группу предсказуемых, по меткому определению Сийры, работников. Усердный работник — но только тогда, когда твердо уверен в превосходстве своего хозяина. Хасто'тха пришел бы в ужас, знай он, насколько прозрачными для клановца были его эмоции — включая и надежду, что упомянутая дама задаст Барэку перцу.

— Отведи меня к ней, — велел клановец нарочито скучающим тоном.

Но всю его напускную скуку как рукой сняло, стоило им только приблизиться к столику.

— Бутылку лучшего денебианского вина, Хасто'тха, — приказал он, а его руки уже вычерчивали в воздухе зеркальное отражение замысловатого жеста, которым приветствовала его женщина под вуалью.

Главный управляющий снова насупился и по пути даже отвесил оплеуху Крату, бормоча себе под нос о том, что нет на свете справедливости. Квиб кивнул в молчаливом согласии.

— Раэль, — негромко произнес Барэк и опустился в кресло рядом с ней.

Хотя ее лицо было скрыто за вуалью, в остальном его кузина не делала никаких попыток остаться незамеченной. Садд Сарк прикрыл глаза, почувствовав, как ее сила тактично касается границ его силы, точно знакомясь заново.

— Рада тебя видеть, кузен, — царственно кивнула женщина, но в ее голосе чувствовалась теплота. — Хотя и неожидала.

Барэк, несмотря на все усилия, не смог сдержать горечи:

— Ты, разумеется, ожидала найти здесь свою сестру. Всемогущую Сийру.

Раэль замерла — и это была не просто внешняя неподвижность. Когда она заговорила, ее голос был пронзительным и настойчивым, однако севшим до шепота:

— Почему ты говоришь о ней так? Что произошло между вами?

— Не здесь, — предостерег ее садд Сарк, потрясенный тем, как быстро его кузина все уловила. Вернулся Хасто'тха с вином. Барэк рассеянно взял бутылку. — У нас важный разговор, — сказал он управляющему, не сводя глаз с Раэль. — Очисти зал от посетителей и отошли служащих домой. После этого тоже можешь идти.

Обведенные коричневым ободком глаза Хасто'тха изумленно заморгали.

— Закрыть «Приют», хозяин? Но он никогда не закрывается…

Садд Сарк стремительно развернулся, и его сила взвилась столь яростно, что покьюлианин съежился.

— Я сказал «закрыть», недоумок. Возможно, навсегда. А служащим скажешь, чтобы возвращались только тогда, когда я их позову.

— Как прикажете, господин чародей. — Хасто'тха попятился, из его глаз хлынули черные слезы. Теперь он был преисполнен уважения к своему новому хозяину.

«Что происходит, Барэк?» — мысленно спросила его Раэль.

Клановец поморщился, и она все поняла, тут же тактично переключившись на словесное общение.

— Как это случилось? С Сийрой все в порядке?

— С Сийрой! Ха!

То, каким тоном Барэк произнес это имя, вложив в него всю свою обиду, сказало ей достаточно. Раэль двумя пальцами откинула вуаль и со старательной небрежностью потянулась за вином.

— Хорошо, что ты закрыл это заведение, кузен, — проговорила она голосом столь же шелковистым, как и странно живые пряди иссиня-черных волос, выбивавшиеся из-под свободного капюшона. — Думаю, нам с тобой предстоит немало обсудить.




ГЛАВА 6


— Я как какой-нибудь глупый драпск, почти готова поверить в магию, — Полная дремотного довольства и совершенно объевшаяся восхитительным мясом какой-то местной птицы, фаршированной зерном и плодами, я привалилась к крепкому плечу Моргана, жалея, что нельзя продлить этот миг еще немного.

— Угу, — согласился он и обхватил мою талию рукой, чтобы мне удобнее было сидеть.

Мои волосы быстро обвились вокруг его плеч и шеи и затихли — словно затаились, чтобы не привлекать лишний раз внимания. Возможно, мне стоило сменить позу, выбраться из его объятий, которые были недвусмысленно нежными, но зачем?

Этой ночью все мои страхи и вся вселенная остались где-то далеко, загнанные в тень негромкими однообразными мотивами туземных песен.

Были еще танцоры. Весь вечер они то исчезали, то вновь появлялись на сцене, очерченной кругом костров, — то бешено кружась, извиваясь и притопывая расширяющимися книзу ступнями под барабанную дробь, которая отдавалась у меня в костях, то двигаясь медленно и плавно под пронзительные звуки неизвестного мне духового инструмента. Казалось, этому не будет конца, и я изумлялась, как могут танцоры час за часом без устали выдерживать требуемый ритм.

— Визрен говорит, что обычно они пляшут до рассвета, — в унисон с моими мыслями подал голос Джейсон.

Он сдержал обещание, его ментальные барьеры были на месте, но наши поверхностные мысли то и дело смешивались — мы оба наслаждались наступившим затишьем.

— Ты не присоединишься к нам, госпожа?

Я лениво подняла глаза на Визрен, которая отделилась от группы танцующих и приблизилась ко мне. Выглядела она донельзя экзотически — все лицо, туловище и суставчатые ноги покрыты краской и блестят от пота. Я уловила исходящее от старухи удовлетворение. Она сделала приглашающий жест. Эта ночь имела для деревушки большое значение — праздник изобилия, вызов, брошенный голодным месяцам, возможность собраться всем вместе.

«Почему нет?» — сказала я себе самой и Моргану с внутренней улыбкой, хотя одна мысль об этом еще сегодня днем потрясла бы меня до глубины души. Я бросила подозрительный взгляд на свой опустевший кубок, потом пожала плечами.

Визрен ввела меня в круг света от костров. К счастью, сейчас плясали довольно простенький танец, в самый раз для высокопоставленной начинающей. Барабаны бухали радостно и ритмично, и вскоре меня окружили, по-видимому, все до единой взрослые женщины деревни. Мы танцевали в кругу, то приближаясь, то отступая от внешнего кольца поющих мужчин. Оказавшись рядом с Джейсоном, я засмеялась ему и, подражая соседке, принялась крутить бедрами в попытке сымитировать движения ее бешено вращающегося торса. Во всем этом была какая-то целительная чистота и невинность.

Не знаю, сколько длился этот танец. В какой-то момент в пляску начали вступать мужчины, и скоро внутри кольца костров уже царила веселая кутерьма. Я отскакивала от одного разрисованного тела и тут же сталкивалась с другим. Похоже, эта толкотня была намеренной и имела какое-то важное значение. Я запыхалась и начала серьезно подумывать о том, чтобы перебраться в относительную безопасность, поближе к краю поляны.

Потом заметила, что почти все пары уже вышли за круг костров — танцующие, стремительно кружась, исчезали в подступающей к нему темноте.

Горячая рука обвила мою талию. Я удивленно подняла глаза.

Раскрашенное лицо Премика расплывалось в дурацкой ухмылочке, совершенно не идущей обычно исполненному достоинства охотнику. От него довольно сильно разило местным пивом. Я подавила искушение захихикать и завертела головой, дабы посмотреть, как реагировали на подобные вещи остальные. Насколько я могла судить, похоже, ни одна дама не возражала против подобных заигрываний. Решив испробовать крепость хватки Премика, я обнаружила, что нахожусь в стальных тисках.

— Премик, — начала я, в то время как мы в бешеном ритме, не переставая притопывать, неслись к ближайшему проходу между кострами.

— Премик! — эхом отозвался более низкий голос. На пути у нас возник непоколебимый, точно скала, Морган.

Затуманенное пивом сознание охотника наконец заметило преграду, и он медленно перестал передвигать ногами. Я неподвижно стояла в кольце его рук, внезапно растерявшись и не понимая, что Джейсон намерен предпринять. Ведь он должен знать, что все это делается шутки ради, что меня скорее веселит, чем тревожит это свидетельство приязни со стороны туземцев.

Но почему прекратилась музыка? Почему я внезапно начала дрожать, как будто налетел порыв холодного ветра?

Это была сила. Внутренняя сила Моргана, подкрепленная той, что я сама отдала ему. Все мое веселье как рукой сняло, стоило мне понять, что все происходящее между двумя мужчинами уже перестало быть шуткой — это было соперничество, борьба за обладание, заявление своих прав. Неважно, что для обоих я была чужой, — кровь еще бурлила от танца, а здравый смысл был затуманен пивом. Джейсон стоял, внешне бесстрастный, с повисшими вдоль тела руками, но Премик знал. Охотник отпустил меня, одной рукой довольно грубо оттолкнув в сторону, а другой принялся нащупывать нож, который, к счастью, обычай запрещал брать на ночной пир.

— Прекратите! — воскликнула я, ошеломленная тем, как в мгновение ока все переменилось, все еще дрожа от воздействия эмоций Моргана, многократно усиленных его ментальной силой. По крайней мере, хоть это осталось между нами двумя: те, кто начал подтягиваться к нам, не чувствовали ничего, кроме предвкушения. Они — примитивный народ, поняла я. Двое застывших в напряженных позах мужчин в кругу — тоже часть их ночного праздника.

Премик издал низкий рык и бросился на Джейсона. Реакция человека была молниеносной, но длинная рука Премика ухватила Моргана за ногу, и он мешком рухнул на землю. Я отчаянно завертела головой в поисках Лаэм'ши, Визрен или кого-нибудь, наделенного властью. Они не могут не помочь мне остановить это бессмысленное столкновение между друзьями.

Есть. Я была уверена, что одинокая фигура справа от толпы принадлежала шаману, хотя его костюм, да еще и с такого расстояния, не давал мне быть полностью уверенной в этом. Я с большим трудом пробилась к нему сквозь толпу туземцев, которые из мирных танцоров превратились вдруг в безумных подстрекателей к драке.

Несмотря на спешку, я против воли остановилась и уставилась на призрака, которым Лаэм'ша казался в свете костров. От того места, откуда у него росли ноги, и до головы его фигуру покрывало какое-то похожее на громадную корзину приспособление. Оно было наполнено плодами и прочей едой, которую набили туда так плотно, что сквозь прутья просачивалось полужидкое месиво, привлекавшее насекомых и несколько более крупных лесных обитателей, которые бросили на меня недовольный взгляд и с шелестом унеслись прочь. Мне оставалось только догадываться, каково шаману находиться внутри этой корзины. Меня мгновенно окутало одуряющее облако ароматов, представлявшее собой смесь лежалой еды, цветочных гирлянд и Оссирус знает чего еще.

Этот живой склад обернулся ко мне; на уровне лица в корзине оказалось отверстие. В темноте тускло поблескивала пара глаз. Наверное, это сделали для того, чтобы старик мог видеть, куда ступает в танце.

— Лаэм'ша, — собралась я с духом. — Ты… — И в этот момент с воплем шарахнулась от кошмарного существа, выскочившего на меня из укрытия где-то на высоте плеч шамана. Размером оно было с мой кулак, но челюсти разевало куда шире, обнажая ряды зеленых зубов и два раздвоенных языка. Вытаращенные глаза затягивала, как у слепых, молочно-белая пленка. Не знаю даже, что вызвало у меня большее омерзение: раздутое четвероногое тело мерзкой твари или рыдающий крик, с которым она налетела на меня.

Лаэм'ша — а это был действительно он, я не ошиблась — быстро вытащил перемазанную крайне неаппетитной кашицей руку и принялся успокаивать своего зверька, если, конечно, это чудище вообще можно было так назвать. К моему изумлению, существо мгновенно присмирело. Теперь, когда его огромный рот был закрыт, тело опало, а глаза вернулись в свои орбиты, оно выглядело поприличнее, но все же походило скорее на ночной кошмар, чем на живое существо.

— Это мой правдовещатель, госпожа ведьма, — сообщил шаман, как будто представлял нас друг другу, и погладил жуткую тварь по пятнышку коричневого меха между глазами — единственному участку его тела, который не покрывали маленькие, неправильной формы колючки. — Тебя беспокоят они? — Лаэм'ша махнул пальцами в сторону двух фигур, которые под одобрительный рев толпы уже катались по земле в опасной близости от одного из костров.

— Может, у вас так и принято, Лаэм'ша, — проговорила я сухо, с трудом оправившись от испуга, вызванного неожиданным нападением его питомца. — Но я с этим мириться не собираюсь. Можно как-нибудь прекратить драку, не нарушая ваших обычаев?

Рука деревенского шамана на миг исчезла, потом вдруг вся верхняя часть его костюма развалилась пополам. Старик выбрался наружу, вытирая с щек мякоть раздавленного фрукта, а отвратительный правдовещатель забрался обратно к нему на плечо. В глазах Лаэм'ши что-то блеснуло.

— О, мы не оскорбимся, госпожа, — вне зависимости от того, будет ли продолжаться эта схватка. Мы здесь, в джунглях, с пониманием относимся к зову плоти. Однако задумайся. Неужели госпоже ведьме не льстит, что у нее два столь достойных почитателя? Разве тебе не интересно узнать, кто из них одержит победу и заявит свое право быть твоим кормильцем?

— Я не намерена допускать, чтобы в драке решалось, кто станет моим кормильцем или кем-нибудь еще. — Я сделала глубокий вдох, стараясь унять дрожь в голосе. — Ваш праздник доставил нам немалое удовольствие, Лаэм'ша. Боюсь, даже слишком большое. Морган может относиться к этому куда серьезнее, чем представляет себе Премик.

Толпа зрителей восторженно завопила — уже заметно побитый Джейсон швырнул Премика в стену хижины, да так, что часть строения обрушилась. Шаман отечески обвил благоухающей всеми ароматами сразу и к тому же жутко липкой рукой мои плечи и потянул меня в противоположном направлении. Раздосадованная до такой степени, что сама уже была готова драться, я позволила ему увлечь себя, настороженно поглядывая на правдовещателя, который вцепился сдвоенными коготками в плечо Лаэм'ши, чтобы не свалиться.

— Однако Премику стоит поумерить свои аппетиты, госпожа Сийра, — здраво заметил шаман.

— В особенности в отношении одной ведьмы-рам' — осведомилась я, быстро сообразив, к чему он клонит, но не в состоянии спокойно слушать звуки, доносящиеся из-за спины. — Разве то, что Морган вынужден физически отстаивать свое место рядом со мной, не унизительно для меня?

Старик рассмеялся, потом с понимающей улыбкой взглянул на меня:

— Я бывал в космопорте и его городе, госпожа Сийра. Я знаю о других мирах — и других способностях.

«Вот мошенник старый!»

— Ты знаешь, что я не ведьма, — сказала я и отстранилась, испытующе глядя на Лаэм'шу. Большие, обведенные желтыми кольцами глаза спокойно встретили мой взгляд. — Тогда почему ты позволил нам с Морганом жить в твоей деревне? Почему не выдал нас? И как узнал обо всем? — Последний вопрос был продиктован не только любопытством, но и уязвленной гордостью; мне казалось, я довольно тщательно все изучила, прежде чем взяться за эту роль. Драка отступила перед этим на второй план.

Похоже, моя реакция позабавила шамана, хотя он внимательно огляделся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли нас кто-нибудь.

— Отчасти потому, что ты платила за себя и отдавала деревне честную долю добычи Моргана. Ну, и моего Хорхи ты не смогла обмануть. — Страшилище, услышав свое имя, тут же завертело непропорционально огромной головой.

— Тогда почему ты не разоблачил наш обман, если все знал? — спросила я озадаченно.

— Из-за магии, госпожа Сийра, — послышался негромкий ответ. — Нельзя жить без магии. А наши настоящие чародейки, наши ведьмы, э-э… скажем так, довольно неуживчивы — это еще мягко выражаясь. Ты была местной колдуньей, но никакого вреда не приносила. — Я взглянула на старика с внезапным уважением. — А мы за это давали тебе покой, верно?

Я непроизвольно проверила свою ментальную защиту; должно быть, подобная проницательность была обусловлена глубоким знанием человеческой натуры.

— Ты добрый и мудрый, Лаэм'ша, — заявила я и, остановившись, протянула ему руки. Звук удара, донесшийся издалека, заставил меня поморщиться. — Но не кажется ли тебе, что Премик уже получил хороший урок?

Что ответил шаман, я уже не услышала. В эту самую секунду раздался свист падающего предмета, и ослепительная молния лишила меня сознания.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Сюда нельзя.

Любой, кто хорошо знал Джейсона Моргана, непременно внял бы предостерегающей льдистой вспышке его синих глаз. Однако Визрен на своем веку фактической правительницы племени повидала довольно охотников, чтобы не считаться ни с гневом, ни со спокойными убеждениями, если они шли вразрез с ее намерениями.

Как бы то ни было, Морган с изумлением обнаружил, что подчиняется распоряжениям деревенской старейшины. Его взгляд был устремлен поверх узкого плечика старухи на закрытую и тщательно охраняемую дверь хижины — кулаки сжаты, сознание напряжено в стремлении коснуться разума Сийры, понять, в каком состоянии она находится. Но все, что он раз за разом ощущал, — лишь покой глубокого сна. Но почему она до сих пор не проснулась? Почему Визрен и ее соплеменники не дают ему увидеть ее?

Он попытался зайти с другой стороны:

— Наши обычаи отличаются от ваших, Визрен. Госпожа Сийра хотела бы, чтобы я был рядом с ней, уверяю тебя.

— Ты — мужчина, — провозгласила старуха с таким видом, как будто это все объясняло. Лицо под слоем растрескавшейся праздничной раскраски было непреклонным. Скрещенные на груди в замысловатом переплетении руки выражали твердую решимость — чтобы понять это, Джейсону не нужна была посторонняя помощь. По бокам от нее молча стояли еще две деревенские женщины со сплетенными точно таким же образом руками.

— Какого… — Морган проглотил конец вопроса. Он знал, что покьюлиане практически не делают различий между полами во всем, кроме права собственности на землю и на хижины, которое обычно — но не всегда — принадлежало их женщинам. Даже за обеспечение приданым, которое служило здесь скорее имущественной гарантией, чем свадебным выкупом, чтобы молодежь могла получить независимость от своей семьи, отвечал старший член семьи, неважно, мужчина или женщина.

Оставался еще один способ. Джейсон протянул руку. Визрен без колебаний коснулась пальцами его ладони, и через этот контакт Морган осторожно послал испытующую мысль. Он уловил уважение к Сийре и тревогу за нее — вместе с неожиданно твердой решимостью не подпускать его к госпоже, пока она беспомощна. Он поспешил отстраниться, пока чуткая покьюлианка не уловила его мысленное прикосновение.

Но он не собирался сдаваться, ведь Сийра нуждалась в нем.

— Я всегда с уважением относился к вашим обычаям, Визрен, — выдавил он из себя как можно более вежливо, сражаясь с расплывающимся зрением. Ночь выдалась утомительной. — Но то, что я сейчас не могу быть рядом с ней, оскорбляет нас обоих — а возможно, и подвергает мою госпожу опасности. Позволь мне увидеть ее. Прошу тебя. Я могу ей понадобиться.

Старуха прикрыла глаза. Сквозь ее пальцы, все еще лежавшие на его ладони, Морган ощутил удивившую его волну жалости.

— Мы сумеем позаботиться о ней…

— В какой заботе она нуждается? — Его встревоженный голос не дал Визрен договорить, а тон заставил женщин по бокам от нее схватиться за ножи. Не обращая на них внимания, Джейсон вырвал руку из внезапно сжавшихся в попытке удержать его пальцев старухи. — Я чувствую лишь, что она спит. Что с ней?

Все, с него хватит. Он попытался прорваться мимо Визрен, но обнаружил, что ноги не несут его, пригвожденные к земле.

— Что? — ахнул он, отшатнувшись.

Визрен внезапно показалась ему невероятно дряхлой.

— Магия Лаэм'ши тебя не пропустит, — вымученно проговорила старая женщина. — Он оставил ее на мое попечение. Твоя госпожа скоро пробудится от исцеляющего сна. Пожалуйста, доверься мне, Морган.

— Я не понимаю. — Джейсон ощущал или, вернее, чувствовал тот зловещий привкус дурного предчувствия, как было в прошлый раз перед появлением Барэка. — Что случилось? Лаэм'ша почти ничего не успел сказать мне перед тем, как… перед тем, как умереть.

Визрен прищелкнула языком, эхом отзываясь на его боль.

Атака была внезапной и смертельной для тех, кто оказался неподалеку от еще секунду назад веселого круга костров. Шок-гранаты, дождем обрушившиеся с окруженных защитным полем аэрокаров на толпу празднующих туземцев, разрываясь, выпускали газ — усыпляющий и практически безвредный для людей и клановцев, однако вызывающий смертельное удушье у любого покьюлианина, попавшего непосредственно в облако. Лаэм'ша умудрился прожить достаточно долго, чтобы, мучительно сражаясь за каждый вздох, рассказать Моргану, что он видел. О Сийре, взмывшей в ночное небо.

Джейсон содрогнулся при этом воспоминании. Пожалуй, он был тогда на волосок от помешательства, пронзая ночь тучей безумных стрел-мыслей, забывая о самозащите от страха за нее. «Сийра за такое голову бы мне оторвала», — подумал он сокрушенно. Она учила его не забываться ни на секунду.

Но в конце концов он все-таки нашел ее, съежившуюся в комочек фигурку, лежавшую без сознания на поляне на противоположном берегу реки, точно отброшенную туда презрительным щелчком руки какого-то исполина. Этот одинокий мертвенно-неподвижный силуэт в лунной ночи вставал у него перед глазами всякий раз, когда он отваживался закрыть их. Именно такого нападения Морган и боялся, несмотря на то что она ничего подобного не опасалась; именно на такой случай он и укрепил «Приют Звездоплавателя», вложив в эти укрепления все свои знания и опыт. Но что толку было во всех его смертоносных ловушках и хитрых системах предупреждения, если он позволил Сийре покинуть их защиту?

Что толку было в нем самом?

Теплые пальцы-прутики ласково легли на его ладонь. В глазах Визрен можно было прочесть боязливость — это выражение не сходило с лиц туземцев с тех самых пор, как они узнали, какой силой обладают он и его госпожа, но прикосновение старухи было ободряющим.

— Вы не стали винить нас, — с удивлением сказал Джейсон, глядя ей в глаза. — Та атака была направлена на нас — на Сийру. Вы потеряли восемь ваших соплеменников. Я не понимаю…

— Вы не ожидали, что враги последуют за вами сюда — иначе бы не стали укрываться здесь. А мы — Фэк-ад-са'ит, — с ноткой усталой гордости в голосе произнесла она. — Мы смотрим жизни в лицо и принимаем все, что она несет. Ни месть, ни чувство вины ничего не дают.

Месть. Глаза Моргана сузились, ноздри, раздувшись, побелели. Но он не стал высказывать того, что было у него на уме, сказал лишь:

— Я посылаю за помощью. У моей госпожи есть родные в городе. — Он закрыл глаза, создавая в своей памяти образ садд Сарка, и заставил себя сосредоточиться. Его мысленный сигнал Барэку был лаконичным и достаточно сильным, чтобы пробудить клановца от крепкого сна.

«На Сийру напали. Нужна твоя помощь».

Вместе со словами Джейсон передал садд Сарку ориентир. Без этого он не сможет добраться до деревни через м'хир.

Морган пошатнулся, но удержался на ногах. Он знал, что подошел опасно близко к границам своих возможностей, и был полон решимости больше не допускать поражений.

— Ага. — Удовлетворенный шепот заставил его вновь вскинуть глаза. — Сестры не бросают друг друга в беде. — Визрен, казалось, совершенно не удивилась при виде стройной фигуры, у них на глазах появляющейся прямо из воздуха.

— Раэль! — потрясенно выдохнул Джейсон.

Быстрее молнии он выхватил оружие, которое запоздало начал носить после нападения, и прицелился, прикрыв собой вход в хижину, где лежала Сийра. Внезапно все приобрело ужасающий смысл: прибытие Барэка, которое дало возможность выманить Сийру из безопасного убежища и спланировать время атаки, — а теперь еще и Раэль собственной персоной, чтобы проверить результат его действий. Этим двоим клановцам Морган отчасти доверял, и они, похоже, воспользовались этим доверием, чтобы проникнуть сквозь их с Сийрой защиту. Его губы сжались, и прекрасное лицо Раэль, уже успевшей материализоваться, помертвело при виде такого приема.

— Что все это значит, человек? — осведомилась она властным тоном, — Где Сийра? — Джейсон чувствовал натиск силы женщины Клана, пытавшейся отыскать ответы самостоятельно, но эта сила безуспешно пыталась найти слабину в его защите. Раэль признала поражение, измерив его взглядом и вопросительно приподняв бровь. Она шагнула к нему, намеренно игнорируя направленное ей в лоб оружие и глядя только на хижину. — Что не дает мне приблизиться? — спросила она, склонив головку набок, как будто наконец обнаружила настоящую загвоздку.

Прежде чем Морган успел что-либо ответить, тишину разорвал крик. В мгновение ока забыв о Раэль, он развернулся и бросился к хижине. Незримые преграды исчезли, но он угодил прямиком в руки туземцев, которых Визрен поставила охранять вход. Завязалась яростная борьба. И тут второй, неслышный крик ворвался в его сознание:

«Морган!»




ГЛАВА 7


Очнулась я с криком.

И надо сказать, особо винить меня за это не стоило, поскольку первым делом мой взгляд наткнулся не на что иное, как на слюнявую пасть Хорхи, правдовещателя Лаэм'ши. Услышав мой вопль, гадкое существо тоже издало дикий визг, шарахнулось со своего места у меня на груди и съежилось в комочек на моем животе, мелко дрожа, словно чем-то до смерти перепуганное.

Немедленно растеряв весь свой страх перед ним, я протянула странно тяжелую руку, чтобы почесать единственное меховое пятнышко. Но стоило лишь мне коснуться его, как я тут же вновь отдернула руку. Это существо обладало Даром!

Я положила пальцы обратно на кусочек меха между его глазами, на этот раз с любопытством. Сильный страх, чувство утраты, одиночество, чуть послабее — удовольствие от моей ласки. И еще усталость и облегчение, как будто маленькая зверюшка зачем-то напрягала все свои силы и лишь теперь осмелилась вздохнуть свободно. Это очень многое объяснило мне о беззащитном «правдовещателе» Лаэм'ши.

Одной моей мысли о старом шамане хватило, чтобы странное существо едва не обезумело от горя. Я потянулась к нему разумом, чтобы успокоить. Непринужденность, с которой эта кроха принимала мое присутствие в ее сознании, говорила о том, что ее хозяин нередко применял подобный метод. Прежний хозяин, напомнила я себе. Так что же случилось с Лаэм'шей?

На нас напали ночью, но сейчас сквозь рейки крыши пробивался солнечный свет. Где же Джейсон? Он ни за что не оставил бы меня одну, в компании этого инопланетного зверя, закутанную, как я обнаружила, в одеяла таким образом, что без посторонней помощи со своего ложа мне было бы не подняться. Мгновенно переполошившись, я мысленно выкрикнула его имя:

«Морган!»

«Сийра!» —услышала я в ответ.

Я ощутила теплоту и радость, мгновенно вытеснившие черное отчаяние, подобного которому я ни разу не улавливала прежде в мыслях Джейсона.

«Что происходит?» — отозвалась я, по-настоящему встревоженная вихрем охвативших его эмоций. Да что такое могло произойти?

Вдруг поднялся невообразимый шум: взволнованные голоса, какие-то непонятные удары, потом я услышала знакомые шаги. Приветственная улыбка, рвущаяся навстречу Моргану, застыла у меня на губах, стоило мне его увидеть.

Глаза у него заплыли, окруженные зловеще черными синяками. Одна щека разодрана от уха до подбородка, разбитые губы опухли. Зная Джейсона, я могла предположить, что Премику досталось куда сильнее, хотя представить себе такое было весьма трудно.

Морган не дал мне оглядеть его раны. В несколько прыжков он очутился у моей постели и упал на колени, как будто ноги внезапно отказались его держать, потом зарылся лицом мне в волосы. Я с изумлением увидела, как затряслись его плечи. Слова — бессвязные, обрывочные, явно дававшиеся с огромным трудом, начали срываться с разбитых губ:

— …думал, все кончено… чуть не потерял тебя… все из-за меня… из-за меня…

«Джейсон», — мысленно попыталась я утешить его, а мои руки тут же потянулись обнять, успокоить. Должно быть, Морган вымотан до предела и не в состоянии ясно соображать. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз спал?

Ужасно — чувствовать бездонную глубину его муки и горя и знать, что причиной тому я. Но разве одновременно не удивительно?

В голове у меня прояснилось, и правда предстала передо мной, простая и неприкрытая.

«Любимый мой, глупый, глупый человек», — отправила я ему мысль, вложив в эти слова все то, что всегда держала в себе, и волна любви и желания затмила все остальные чувства, ослепив и оглушив меня. Джейсон вздрогнул как ужаленный, и я почувствовала, что он приходит в себя.

Счастье, охватившее меня, было таким пронзительным, что казалось почти болью — лавина моих чувств повернула и, многократно усиленная, накрыла меня саму. Из моих глаз хлынули слезы. Эмоции бушевали между нами в м'хире, пока даже то небольшое расстояние, что нас разделяло, не стало совершенно невыносимым. Морган прижался распухшими губами к моей коже, откликаясь на сжигающее меня желание, эхо его собственного. Я ощутила, как его жадные руки освободили мое тело от одеял.

И вдруг — агония, головокружительная вспышка смятения, ужаса и ярости, и вот Джейсон уже безжалостно отгородился всеми барьерами, оставив меня судорожно хватать ртом воздух.

— Что случилось? — выдавила я, пытаясь продраться сквозь пелену, застилавшую глаза. Я видела его лицо, смутно различала, что он смотрит куда-то на мои ноги. Казалось, Морган услышал меня не сразу, потом медленно, как во сне, снова натянул одеяло. Его глаза неохотно взглянули в мои, и между заплывшими веками промелькнуло что-то, похожее на страдание.

Я похолодела и попыталась собрать остатки воли и взять себя в руки. Было бы легче говорить, облечь в слова то, что случилось (или почти случилось, напомнила мне сосущая пустота внутри меня), если бы я сидела. Я приказала своему телу подняться.

И не смогла. Мышцы живота мне не подчинялись. Я попыталась извернуться, перекатиться на бок и все-таки сесть, но лишь задохнулась от жгучей боли. Джейсон поспешно сжал мои плечи и уложил обратно в подушки.

— Не надо, Сийра, — проговорил он севшим почему-то голосом. Потом вдруг выпалил: — Ты ранена. Я не знал. Визрен не пускала меня к тебе — сказала, тебе нужно поспать. Я не знал… — Казалось, он не мог продолжать.

— Морган, — начала я, обхватив ладонями его отливавшее всеми оттенками синевы лицо, и поразилась холодности его кожи и ощущению боли, исходившему от человека. — Что случилось? Я помню, как что-то падало — какой-то слепящий свет. На нас напали? — Его голова в обхвате моих рук кивнула, но он не произнес ни слова. Я ощутила слабый зов, какую-то небольшую тяжесть, опустившуюся мне на ноги. К ним жался правдовещатель, которому, по-видимому, присутствие Джейсона пришлось по душе. — Ты знаешь, у этого создания есть Дар, оно сказало мне, что Лаэм'ша погиб. Среди туземцев еще есть погибшие? — Морган снова кивнул, на этот раз медленнее. Я попыталась взглянуть ему в глаза, жалея, что он не позволил мне глубже проникнуть в его мысли. Потом мне показалось — я понимаю. — Ты хочешь, чтобы я признала, что ты был прав тогда, в «Приюте»? Я признаю. Но ты ни в чем не виноват. Я покинула его по своей воле. Ты не можешь охранять меня от моей собственной глупости…

Он яростно замотал головой.

— А что тогда? — спросила я, отводя руки. — Ведь не мои же раны, нет? Что, они настолько опасны?

Лицо Джейсона казалось маской. Я не успела уловить его мысли, он заговорил почти буднично, как будто докладывал кому-то:

— Шок-граната. Газ убил восьмерых туземцев, включая и Лаэм'шу. Остальные потеряли сознание. Тебя забрали…. — Морган замолчал на полуслове. Я с ознобным предчувствием чего-то непоправимого поняла, что он заставляет себя продолжать, а на моей памяти Джейсон ни разу не колебался, сколь бы страшными ни были новости. — Я нашел тебя несколько часов спустя, — выдавил он в конце концов. — Тебя бросили у реки. Принес обратно в деревню, и Визрен с женщинами сказали, что сами позаботятся о тебе. Я не стал расстраивать их еще больше и подчинился ей.

Этот человек, наверное, был каменным — так ошеломляюще он держал себя в руках, ни на миг не ослабляя жесткий самоконтроль. Теплота, восторг, которые мы испытывали, — ничего этого как будто и не было. Ни слияния мыслей, ни взаимного притяжения тел.

— Я явно недооценивала наших противников, — признала я нарочито легкомысленным тоном. — Мы, клановцы, все время забываем про достижения техники. Даю слово, больше этого не повторится. Надо будет хорошенько продумать, как нам с тобой защититься и как помочь деревне. — Я оставила свой разум раскрытым для него, но он все так же отгораживался от меня. — Только скажи мне, что стряслось, Джейсон.

Вместо того чтобы улыбнуться, он сжал мои руки — подозрительно крепко.

— Сначала ты должна кое-что пообещать мне, Сийра.

Я заморгала.

— Ну разумеется…

— Поклянись своей любовью ко мне. — Эти слова бы ли произнесены очень ровно, с уверенностью в своей силе и мрачной решимостью пустить ее в ход. Я кивнула — теперь пришел мой черед не доверять своему голосу. — Обещай, что останешься здесь. Что не станешь преследовать их.

Останусь — где? Не стану преследовать — кого? «Подыгрывай ему», — шепнул мне внутренний голос. Определенно мне повезло, я проспала все самое страшное, а ведь Морган, наверное, знал погибших жителей деревни. А он к тому же еще и дрался с Премиком, так что даже колоссальный внутренний резерв Джейсона должен был быть исчерпан. Подыгрывать? Какая-то другая часть моего существа вопила, чтобы я приказала ему замолчать, чтобы не слушала то, ради чего он взял с меня такое обещание.

— Клянусь своей любовью к тебе, Джейсон Морган, — произнесла я решительно, уступая его настойчивости, скрывая горечь при мысли о том, что этот миг и эти слова не принесли ни одному из нас того счастья, которое могли бы принести. — Расскажи мне все.

— На твоем теле они сделали два разреза, Сийра, а потом заклеили их пластырем. Чуть пониже ребер, — с убийственной прямотой проговорил Морган. — Судя потому, что мне известно о вашей физиологии, там… там должны находиться репродуктивные органы. — Он умолк. Какой-то миг я слышала лишь оглушительный грохот ударов сердца в собственных ушах. — Разрезы длинные, Сийра. И, похоже, чтоб им пусто было, очень глубокие. — Джейсон смолк, его ладонь почти расплющила мои пальцы. В тот же миг в мое сознание хлынула его сила, облегчая мою боль.

— Совет Клана. — Я отказалась покориться их власти, признать их право распоряжаться моим будущим, когда избрала Моргана, предпочтя его своему народу. Нет, я не была настолько наивна, чтобы вообразить, будто они смирятся с моим Выбором. Но чтобы такое? — Теперь я бесплодна? — спросила я его спустя, как мне самой показалось, целую вечность. Слова раздирали пересохший рот.

— Не знаю. Я пытался оценить повреждения, но мне трудно это сделать. — Я уловила знакомую досаду. Джейсон всегда отказывался смириться с тем, что у его дара целителя есть пределы. Потом он продолжил: — Раньше они никогда не пытались предпринять что-либо подобное. Почему именно сейчас?

Я взглянула на него, чувствуя, как пылают мои щеки.

— Они боялись, что я завершу Соединение. Что мы… если бы мы смогли… — Я замялась, совершенно не в силах облечь в слова то непокорное желание, что до сих пор бесцельно пульсировало в моем теле.

— Тогда уж проще было бы убить меня, ты не находишь? — без видимых эмоций возразил Морган. — Я лежал там в полной их власти. Нет. Я готов биться об заклад — они получили то, что хотели. По-моему, для целей Совета вышло бы как нельзя лучше, если бы они получили твоих отпрысков, специально заточенных под их требования? Только представь себе — новые и новые Сийры, каждая из которых гарантированно будет обладать твоей силой?

То, что он говорил, было совершенно немыслимо.

— Это запрещено! — запротестовала я и постаралась как можно более незаметно изогнуться так, чтобы изолировать боль и подтвердить для себя ее очаг. — Даже если бы кто-то и осмелился совершить подобное — у Клана нет для этого ни знаний, ни технологии.

Его глаза сверлили меня, их синева была холодной и твердой, как многовековые льды.

— Знание — тот же товар. А запрещенное знание просто дорожает в цене.

А вдруг это правда? Я смотрела на разбитое, превратившееся в один сплошной синяк лицо Джейсона и пыталась разобраться в мыслях, беспорядочно роившихся у меня в мозгу. Потом медленно, постепенно, я почувствовала, как застываю, как мои мысли обретают жгучую остроту. Все эмоции улеглись, оставив лишь бешеный гнев. Я смотрела в лицо своего возлюбленного и видела, да простит мне Оссирус, всего лишь орудие, которое, сама того не ведая, выковывала весь прошлый год. Орудие, которое только и ждало, чтобы его пустили в ход.

— Верни то, чего меня лишили, Джейсон Морган, — непослушными губами проговорила я. — Разыщи их, где бы они ни скрывались. Если любишь меня…

Наши мысли схлестнулись в невиданном порыве эмпатии, мы превратились в одно существо, темное и исполненное решимости. Он впустил меня за свои барьеры, и я хлынула в его разум волной ярости, на миг ошеломленная неистовой мощью его отклика.

Словно нацеливая луч чудовищной мощности на своих врагов, я толкнулась…

И покинула сознание Моргана в ту секунду, когда он материализовался в командной рубке «Серебристого лиса». Мои глаза широко распахнулись, слепо глядя навстречу льющимся в хижину солнечным лучам.

Ну вот и все.

Я лежала, вслушиваясь в суетливую перекличку голосов и приближающихся шагов, и понимала, что собственными руками только что превратила в явь свой самый страшный кошмар.

Я осталась одна.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Команда? На нее нельзя положиться.

Было ли это заключение верным или нет, находящаяся в сторонке от всеобщей суматохи капитанского мостика одинокая фигура кивнула головой в такт своим мыслям, вполне довольная тем, что относится ко всем, кто не принадлежит к его расе, — как и к большинству тех, кто принадлежит, — с недоверием. Обычно такой подход, как показывал опыт Фэйтлена ди Парса, специалиста второго уровня и члена Совета Клана, отлично себя оправдывал.

Команда и в самом деле оказалась никуда не годной. Хотя он полагал, что, учитывая суммы в местной валюте, перешедшие из рук в руки и прочие хватательные придатки, он вполне мог рассчитывать на слаженно работающий экипаж. Задача была предельно проста: быстро, но без лишнего шума вывезти его группу вместе с ее драгоценным грузом из этой забытой богом дыры. Фэйт-лен обтер изящные длинные пальцы о плащ, пытаясь избавиться от липкого пота. Не стоило во всем полагаться на этих иномирцев. Он не подумал, к какой катастрофе может привести подобное легкомыслие.

— Портовые медузы опять чем-то недовольны, капитан! — перекрывая общий гул, прокричал чей-то голос.

Шесть денебиан как один обернулись, чтобы взглянуть на пассажира, и воцарилась относительная тишина.

— Мне казалось, вы договорились с портовой администрацией Покьюлара, — рявкнул капитан, краснолицый человек, чьи налитые кровью крохотные глазки слезились, выдавая в нем заядлого курильщика йса. — Нам ни к чему лишние неприятности…

Неприятности? Фэйтлен усмехнулся про себя. Эх, если бы только он не нуждался в их отвратительно медлительном, неповоротливом корабле, чтобы сохранить свое путешествие в тайне от тех, кто наблюдал за м'хиром, он показал бы этим жалким существам, что такое неприятности. Но лишнее беспокойство ему действительно ни к чему.

— Вынужден напомнить, капитан, что вам заплатили достаточно, чтобы компенсировать любые… непредвиденные затруднения. — Он с минуту обдумывал ситуацию. — Держите заявленный курс, — приказал наконец Фэйтлен. — Я поговорю с…

Что собирался сказать клановец, так и осталось неизвестным, заглушённое взревевшей сиреной. Команда разбежалась по местам и с пугающей поспешностью активизировала поля безопасности. Ди Парс немедленно последовал их примеру. Рычаг поддался не сразу, но вскоре ободряющие электромагнитные тиски все же прижали его к скамье. Он предположил, что все, кто находился внизу, тоже приготовились подобным образом.

— Скорее всего, какой-нибудь забытый спутник или его обломки на непомеченной орбите, — бросила через плечо навигатор. — Нашему кораблю ничто не грозит. — Она помолчала. — Да, кстати, блюстители не обязаны указывать свой курс.

Фэйтлен ничуть не удивился, когда сирена снова оглушительно взвыла, а свет погас.

Послышалась отборная ругань, обозначая местонахождение в темноте членов экипажа. Когда клановец уже готовился покинуть корабль, без колебаний решив бросить все на борту, освещение вновь вспыхнуло, а защитные поля ослабли. В голосе капитана, что-то кричавшего в переговорное устройство, внезапно послышались примирительные нотки.

— Подтверждаем наш курс, констебль. — Пауза. — Нет. Никаких трений с портовой администрацией. — Снова пауза. — Туристы.

Капитан откинулся на спинку кресла, утирая со лба пот, и Фэйтлен осведомился:

— Ну?

Тот обернулся, красные глазки злобно зыркнули на надоедливого пассажира.

— Полагаю, вы заплатили нам недостаточно щедро, чтобы играть в пятнашки с патрулем блюстителей. Они рыскали там, невидимые для всех локаторов, и, думаю, поджидали какого-нибудь браконьера. Я едва от них ушел, понятно? Им вполне могло прийти в голову обыскать нас. Не знаю, что уж у вас там внизу, и совать свой нос в это дело не собираюсь. Но в наш договор не входило, что бы нас схватили с поличным, если вы везете какую-нибудь запрещенную Торговым пактом контрабанду.

— Поверьте мне, капитан, — спокойно проговорил клановец. — Им не пришло бы в голову ступить на борт этого корабля. — Он чуть отпустил свою силу и обрушил на мозг человека волну боли, с интересом исследователя наблюдая сменяющиеся одно другим на лице капитана потрясение, страх и, наконец, отвращение. — А заплатил я вам вполне достаточно.




ГЛАВА 8


— Ей без этого никак не обойтись? — Вопрос Раэль, демонстративно обращенный к Визрен, явно был задан с расчетом спровоцировать меня. Я не обращала на сестру внимания, всецело поглощенная новой для меня задачей — как передвигать ноги, не задействуя мышцы живота. Ну, наконец-то. Я привалилась к дверному косяку, спиной к наблюдающим, и была вознаграждена за свои усилия первым с прошлой ночи взглядом на внешний мир.

Ничто в мирном пейзаже, представшем моим глазам, не говорило о разыгравшейся трагедии. Не осталось и никаких напоминаний о веселом ночном празднике. Жители деревни сновали мимо — некоторые с узлами в руках, другие с путающимися под ногами ребятишками или верхом на покьюлианских скакунах. Но независимо от возраста или занятия голоса туземцев были приглушены, а их глаза то и дело исподтишка устремлялись на меня.

«А что здесь, собственно, удивительного?» — хмуро спросила я саму себя. Ведь все это по моей вине — все смерти, да и не только. Мои пальцы вцепились в прикрытое соломенной циновкой дерево — я снова попыталась мысленно коснуться Джейсона. То, что при этом присутствовала Раэль, меня уже не волновало; она тогда вошла в хижину следом за Морганом, но ни один из нас был в тот миг не в состоянии заметить ее присутствия, поэтому моя сестра стала свидетельницей того, что, будь моя воля, я никогда не позволила бы ей увидеть.

Глаза защипало от пота, меня начала бить дрожь от удвоенных усилий, которые приходилось прикладывать, чтобы подавить разгорающуюся в животе боль и сосредоточиться на м'хире.

«Джейсон!» — послала я мысленный зов, вытолкнув это имя скорее отчаянием, чем силой. Ответом мне было смутное, почти воображаемое золотистое сияние его сознания — нас разделяла непроницаемая защита, которую я приучила его никогда не ослаблять.

Совершенно обессиленная, я заставляла себя держаться на ногах, утешаясь тем, что Морган цел и невредим, пусть даже и далеко от меня. Хорхи ткнулся — или, может быть, ткнулась? — колючей мордочкой мне в ухо, верно уловив мое состояние. Теперь любимым местом маленького существа стали мои волосы, что ужасно оскорбляло чувства Раэль. Я постоянно ощущала рядом ее присутствие, а м'хир между нами полнился тревогой, сражающейся с досадой. Примешивалось к ним и что-то еще, но я не собиралась выяснять, что именно.

Зато собиралась попросить помощи до того, как на глазах у всей деревни плашмя растянусь на земле, решила я и оглянулась на сестру.

— Раэль!

Сестра поспешила ко мне и, осторожно подхватив меня под мышки, почти волоком дотащила до того места, на которое указала Визрен.

— Пора поесть, госпожа ведьма, — возвестила старая женщина.

Ее худое лицо выглядело скорее усталым, чем мрачным. На короткий миг я легонько коснулась ее мыслей и наткнулась на непоколебимую верность мне, «ее госпоже», находившуюся почти на поверхности. Она казнила себя за то, что подвела меня, а вовсе не наоборот.

Я поблагодарила Визрен за еду, которую она поставила на столике передо мной, пожалуй, куда более искренне, чем она догадывалась.

Однако еще прежде, чем я успела проглотить хотя бы кусочек, Хорхи соскочил с моей головы и двумя передними лапами приземлился точнехонько на ломоть мяса у меня на тарелке. Остекленевшие, чуть выпученные глаза зверька глянули на меня осторожно, но решительно. Раэль поморщилась, и даже у меня желудок подступил к горлу при виде того, как крохотные острые коготки вонзились в добычу, а маленькое тельце начало угрожающе раздуваться. Визрен, не выказав ни малейшего почтения к существу, в котором, по верованиям ее народа, обитали души почивших старейшин племени, схватила тарелку и вышвырнула ее вместе с отчаянно верещащим правдовещателем за порог.

— Я принесу тебе новую, госпожа, — посулила она и скрылась за дверью.

Смеяться мне было мучительно больно; я сморгнула с ресниц слезы, пытаясь сдержать себя от этого позыва. Раэль протянула ко мне руку, но ее движение повисло в воздухе.

— Пожалуйста, Сийра, — проговорила она снова с мольбой в потемневших глазах. — Позволь мне помочь тебе.

Ее сила накатывала на обломки моей, обещая исцеление и утешение. Отлично обученная и могущественная, Раэль обладала Даром целителя, но эта способность предполагала необходимость глубокого ментального контакта, пойти на который я не отваживалась. По крайней мере, до тех пор, пока была столь слаба и уязвима.

— Я справлюсь, — сказала я, но собственный голос показался малоубедительным даже мне самой. — Это все потеря крови и шок.

— Не только. — Сестра поколебалась, на миг задумчиво прикусила полную нижнюю губу. — Если ты не хочешь перебраться в другое место и не позволяешь мне помочь, давай я хотя бы позову Барэка…

— О, он будет рад увидеть меня в таком состоянии, — не подумав, сболтнула я — и покраснела. До сих пор она не упоминала о нашем кузене, но то, что рядом со мной сейчас была она, а не он, объяснило мне практически все. — Прости меня, Раэль, — извинилась я, прежде чем ей пришлось что-либо ответить. — Я… мне не стоило этого говорить.

— Верно, — согласилась Раэль с таким видом, как будто ее вдруг донельзя озаботил выбор плода из вазы на низеньком столике. — Барэк предупредил меня, что ты… переменилась.

— Да неужто, — буркнула я, остро чувствуя каждый год из прожитых мной до того, как моя сестра появилась на свет, несмотря на то, что она сделала свой Выбор, достигнув таким образом зрелости, прежде меня. — Уверена, наш кузен употребил совсем другое слово.

— Учитывая обстоятельства, уязвленная гордость садда волнует меня меньше всего.

Раэль не задала мне ни единого вопроса относительно того, что произошло. Это было ей не нужно, поскольку она — я ни минуты в этом не сомневалась — выудила все, чего не открыли ей мы с Морганом, из мыслей Визрен. Разум покьюлиан был легкодоступным — на радость их ведьмам, а теперь еще и Клану.

Темно-серые глаза сестры вскинулись навстречу моим, и в ее взгляде нерешительность спорила еще с чем-то, чего я никак не могла определить.

— Я понимаю то, что ты сделала с Барэком, куда лучше, чем твое нежелание покинуть это место, Сийра. А твой человек, который бросил тебя здесь, с этими примитивными…

— Морган, — возразила я твердо, хотя и слабым голосом, — никогда не бросил бы меня. И тебе это прекрасно известно, Раэль. А все эти создания, примитивные они или нет, отнеслись ко мне с куда большим участием, чем многие прочие. Джейсон доверяет им, и я тоже.

— И где же он?

— Там, куда я его послала.

На миг мое зрение затмила клубящаяся мгла, потом я сделала над собой усилие и вновь сосредоточилась на лице сидящей передо мной женщины. Я вгляделась в ее черты: выдающиеся скулы и точеный подбородок, так схожие с материнскими и совсем не похожие на мои. Аристократка, привыкшая властвовать и повелевать, несмотря даже на губки, которые то и дело начинали дрожать, и глаза, темневшие каждый раз, когда — как вот сейчас — Раэль бывала чем-то расстроена. Сияющие черные волосы, более длинные, чем у меня, все еще беспокойно колыхались над ее плечами. Страстная натура, неколебимо уверенная в своем месте в жизни и в нашей расе и — я ни на секунду в этом не сомневалась — полностью одобрившая бы принятое мною решение отпустить Моргана сражаться с моими врагами, пусть даже он рисковал бы при этом жизнью.

«Не просто одобрившая, — сказала я себе, тщательно следя, чтобы эта мысль не ускользнула за мои ментальные барьеры. — Раэль расценила бы мои действия как доказательство того, что я в конце концов опомнилась и вновь стала той, кем была по рождению, — членом Клана, одной из Тех, кому доступен м'хир». Ради меня она терпела Джейсона и пусть неохотно, но все же мирилась с моими чувствами к нему. И точно так же ради меня сестра будет на седьмом небе от радости, решив, что я использую его, обращаясь с ним в точности так, как Клан обращался с людьми с самой первой встречи наших рас. И если он погибнет, служа мне, — что ж, возможно, это и к лучшему.

О, я знала, как она отреагировала бы на эту новость, как отреагировал бы любой из клановцев. Я осторожно поерзала в кресле, безуспешно пытаясь поудобнее устроиться в одеялах — и среди всех этих мыслей. Я точно знала, что такое быть одной из Клана, поэтому и предпочла изгнание.

— Морган вернется, — заявила я вслух, пока Раэль не ляпнула что-нибудь такое, чего я никогда не смогу ей простить — пусть даже это была бы чистая правда.

В ее глазах вспыхнула тревога, отозвавшаяся легчайшей рябью в м'хире. Должно быть, я ослабела настолько, что не уследила за своими эмоциями и они просочились сквозь мою защиту.

И тут сестра совершенно смутила меня, сказав:

— Надеюсь, в самое ближайшее время.

Ее собственная ментальная защита была безукоризненна. Интересно, она пыталась отгородиться от моих эмоций или не выдать свои?

— Ты удивляешь меня, Раэль.

— Неужели? — Взгляд ее темно-серых глаз, не привыкших что-либо скрывать, был чересчур уж невинным. — Ты же не желаешь прислушаться к голосу разума. Может, хоть твой человек убедит тебя довериться рукам целителей. После того, что произошло прошлой ночью, хоть это-то он сделать должен.

— Ты знаешь, что здесь произошло, Раэль. — Я подалась вперед — руки судорожно сжимают живот, волосы хлещут по щекам. — Морган спас мне жизнь…

— Да что ты говоришь? Только прежде он сам и поставил ее под угрозу! — Мы обе отгораживались от м'хира, но гнев моей сестры был виден невооруженным взглядом. — Ты права, я знаю, что здесь произошло. А ты?

— Я не настроена разгадывать загадки, Раэль, — уронила я.

— Кому было известно, что ты здесь? — почти выкрикнула она. — Кто должен был защищать тебя? Я знаю, что Морган ввязался в пьяную драку, а тебя оставил без защиты. До чего же удобно! И много ему заплатили за такую услугу?

Жизнь Раэль спасла разве что моя слабость. В моей душе не осталось ни жалости, ни сострадания, лишь ярость, от которой у меня потемнело в глазах, — но силы, с которой я смогла обрушиться на ее барьеры, едва хватило на то, чтобы заставить ее расширить глаза от страха и боли.

Однако этого оказалось достаточно, чтобы я сквозь мельчайшие щелочки проникла в ее разум, в лежащие на поверхности мысли. Я не собиралась этого делать — я вообще не знала, что собираюсь делать, мне просто хотелось дать ей сдачи, — но вдруг очутилась там, внутри ее сознания.

Раэль вытолкнула меня оттуда почти мгновенно. Мы, обе тяжело дыша, не сводили друг с друга настороженных взглядов. Перед глазами у меня все расплывалось, пока я не заморгала и не обнаружила, что по щекам стекает что-то горячее и мокрое. То, что я прочла на выразительном лице моей сестры, было не праведным негодованием и не злостью — то была вина.

— Значит, ты здесь вовсе не затем, чтобы помочь мне, — услышала я собственный пораженный голос. — Тебя послали выяснить, что происходит между мной и Морганом. Проэкспериментировать на нас. Узнать, как я подчинила себе Силу-Выбора. Ты пришла… — Голос отказался мне служить, я стиснула кулаки и вновь, хотя и с трудом, обрела дар речи. — Как ты смеешь обвинять Моргана! Это ты пришла похитить то, что я не захотела отдавать Клану!

— Нет! Видит Оссирус, нет!

— Да, Раэль, да. Тысячу раз да! — Я каким-то образом ухитрилась подняться на ноги, пошатнулась, но не сдалась — мне хотелось оказаться как можно дальше от нее. — Ты хочешь вернуть Джейсона сюда для того, что бы можно было доставить нас обоих Совету, тепленьких. Так вот, вы никогда его не получите, слышишь, Раэль? Никогда!

— Сийра, подожди! — Голос у сестры был умоляющий, она поднялась и подошла ко мне. — Пожалуйста, послушай. Можешь прочитать мои мысли. Я открою их тебе. Ты ошибаешься!

Бывают такие моменты, когда отчаяние дает силы, когда заглядываешь внутрь себя и понимаешь — ты можешь сделать то, что нужно, чего бы это тебе ни стоило.

Раэль отбросила все щиты, устремив свои мысли навстречу моим, и я сосредоточилась. Она была вполне способна последовать за мной туда, куда я собралась, — ее Дар, особое чувство м'хира, позволяло ей опознавать и отслеживать силу любого клановца. Но существовали способы обойти это препятствие. Прошептав про себя извинения перед Морганом за то, что нарушаю, пусть даже и не полностью, клятву, которую дала ему, я толкнулась…

И повисла в кромешной тьме. Сверкающие линии силы мерцали и скрещивались — завораживающие, прекрасные. Большинство из них создала я сама во время своих перемещений по этому миру. Другие представляли собой накатанные коридоры между Джейсоном и мной — я не раз определяла присутствие Моргана в м'хире, чтобы испытать и закалить его силу. Сейчас же я не воспользовалась ни одним из них, удерживая все, чем была, в этом небытии, медля, пока не начала уже таять по краям, но и тогда я продолжала ждать. Мои мысли блуждали, я уже почти ничего не боялась, почти затерялась в этой черноте.

Где-то на самой границе моего существа я увидела — или вообразила — далекое сияние, путь, который когда-то был таким широким, что прохождение по нему отзывалось эхом в м'хире. Время здесь не существовало, и я задержалась, гадая: неужели я наткнулась на то, что осталось от исхода Тех, кому доступен м'хир, на наследие, сохранившееся здесь благодаря объединенной силе моих предков? Или это была чья-то другая сила — что-то невообразимое, что-то поистине неизмеримое…

Я истончалась, растворялась, меня затягивало в этот жуткий туннель.

«Морган…»

Его имя превратилось в последний еще оставшийся у меня якорь.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Наблюдательница пошевелилась.

Она была не единственной, кто нес здесь неусыпную стражу, связанные друг с другом путающими узами, ценимые за свое терпение и выдержку.

Их обязанностью было самое святое для каждого клановца дело: пробовать отголоски проносящихся в м'хире мыслей, предупреждать о любом вторжении, не допускать осквернения.

Наблюдать.

Эта наблюдательница за долгие годы чего только не пробовала. Большей частью, конечно, это были остатки энергии клановцев, не израсходованные во время переноса их тел, мыслей или каких-либо предметов из одного места в другое, иногда — ослепительное сияние, оставленное временной связью между матерью и ребенком или более длительной, между соединенными партнерами. Все это сплеталось в бесконечную паутину туннелей, которые использовали в своих путешествиях те, кто обладал меньшей силой. А некоторые несли в себе опасность, которую они все выискивали, — вспышки, отдающие металлом и техникой, чего клановцы боялись и что ненавидели.

Этот вкус был знакомым и незнакомым одновременно; она узнала его, но отказывалась верить самой себе. Привкус силы дочери ди Сарка стал еле уловимым, как будто угасал, растворялся в м'хире — вещь, совершенно немыслимая для обладательницы столь огромной силы. Наблюдательница подготовила сообщение. Ее обязанностью было докладывать о чьем-то растворении в м'хире, а не предотвращать его. О смерти Сийры ди Сарк необходимо сообщить тому из членов Совета, кого она наиболее затрагивает, — главе ее Дома, Джареду ди Сарку. С потерей Сийры ему придется внести изменения в свои планы. То, что она приходилась ему дочерью, не имело никакого значения — таковы уж традиции Клана. Все, что волновало Джареда, как и любого клановца, это сила, ее существование и потенциал. Потеря Сийры означала утрату ее несомненно даровитого потомства, в том случае, если бы вдруг все-таки нашелся клановец, способный соперничать с ней в силе.

Подобные вещи наблюдателей не касались.

Стоп.

Где-то на границе возможного что-то слабо заколыхалось, сплачиваясь, собираясь в единое целое. Странно, значит, Сийра ди Сарк все-таки осталась в живых.

Неотосланное сообщение отправилось в архив. Наблюдательница занялась другим участком, по-прежнему бдительная и недреманная.




ГЛАВА 9


Я позволила себе материализоваться. У Раэль была голова на плечах: если она даже и проследила мой путь, то прекрасно понимала — ей ни за что не продержаться в м'хире так долго. Я и сама едва выдержала, несмотря на то что меня вели воспоминания Моргана об этом месте. Заставив себя отвлечься от мыслей о путешествии, едва не стоившем мне жизни, я пошатнулась и в поисках опоры ухватилась за мягкую розовую стену. Розовую?

— Приветствуем тебя, о Непостижимая.

Я уставилась на двух стоявших передо мной абсолютно одинаковых драпсков — их хохолки подрагивали, но в остальном, похоже, мое внезапное появление ничуть их не удивило.

— Я все-таки решила принять ваше приглашение, — сообщила я, с трудом, к собственному удивлению, переведя дух. — Если, конечно, вы до сих пор желаете привезти домой Непостижимую.

Хохолки снова затрепетали, но на этот раз оба драпска еще и с громким хлюпаньем втянули внутрь ротовые щупальца.

— Великолепно, просто великолепно, — ответили они хором, вновь выдохнув щупальца. — Мы отведем тебя к нашему капитану.

— Пожалуй… лучше… в медотсек… — возразила я, не уверена даже, вслух ли, почувствовав под пальцами, все еще прижатыми к животу, теплую жидкость, и начала медленно оседать на пол. Столь длинное путешествие в м'хире не прошло для меня даром.

«Тебе никогда не найти Моргана, Раэль, — была моя последняя сознательная мысль. — Никогда, пока я жива».

Вообще-то я не собиралась задерживаться на корабле драпсков ни на секунду дольше, чем нужно было, чтобы собраться с силами и отправиться к Моргану, не насторожив при этом Раэль. Делиться этими планами с моими новыми хозяевами я намерена не была, но, если верить лекарю-драпску, надеяться воплотить их в жизнь мне тоже не стоило.

— Сколько еще времени мне придется здесь провести? — Я с упавшим сердцем оглядела портативный медблок. Попробовала было осторожно напрячь мышцы живота, но ощутила одну лишь стянутость. Разумеется, врач вкатил мне изрядную дозу болеутоляющего, после того как сменил насквозь пропитавшийся кровью пластырь. Это существо так и источало отрадную уверенность в том, что отлично разбирается в физиологии гуманоидов, и я сочла за лучшее принять это на веру. — А мне действительно все это необходимо?

Драпск, которого можно было отличить от капитана только по свисавшему с нижнего ротового щупальца стетоскопу, с довольным урчанием закачался взад-вперед.

— Совершенно необходимо, о Непостижимая. Что же касается времени, мне нужно посмотреть, как пойдет лечение. Возможно, всего несколько часов. Возможно, день-другой. Ты готова?

Я окинула каюту взглядом; если здесь и имелись какие-либо ответы или знаки, то они были надежно скрыты из виду. Если бы не портативный медблок да не стетоскоп на щупальце драпска, я могла бы находиться где угодно на этом корабле, именовавшемся «Макморой». Не исключено, что он был специально сконструирован с таким расчетом, чтобы обманывать чувства — по крайней мере, чувства гуманоидных существ, поправила я себя.

Бледно-розовые стены, напрочь лишенные индивидуальности, как две капли воды походили одна на другую. Коридоры и каюты заливал мягкий свет, не знаю уж, ради моего ли только удобства или потому, что драпски все же обладали зрением, несмотря на отсутствие видимых глаз.

Собственно, смотреть здесь было особо и не на что. Все оборудование, включая зловещий прямоугольник медблока с его гель-коконом, хранилось в специальных шкафах и извлекалось из них только в случае необходимости, причем дверцы этих шкафов показывались лишь тогда, когда драпски их активировали. Хотя я про себя и называла эту медицинскую палату каютой, на самом деле она, как и все остальные помещения, которые я видела на пути сюда, производила такое впечатление, будто стены коридоров услужливо выпятились как попало, освобождая на полу место для деятельности драпсков.

Какое уж тут уединение! Пока меня осматривали и обрабатывали мои раны, мимо по своим делам прошлепало не меньше десятка драпсков, и каждый из них склонял в моем направлении свои пушистые антеннки — не то из вежливости, не то из любопытства.

«Непостижимая». Я взглянула на безглазое круглое лицо драпска и, не сдержавшись, нахмурилась.

— Ты ведь обследовал меня и должен знать, что…

— Что ты не ведьма-рам'ад?

Мясистые красные щупальца вокруг рта существа распустились кругом, который мог означать что угодно: вежливое несогласие, смертельную обиду или неудержимую радость — а правая рука инстинктивно подхватила упавший стетоскоп. Я выругала себя за то, что в свое время недостаточно усердно штудировала видеозаписи Моргана, касавшиеся поведения различных рас, но потом поняла, что все мои предположения оказались ошибочными, когда драпск склонил голову и легонечко погладил тыльную сторону моей ладони пушистым хохолком, — я знала, что этот жест означал глубочайшую благодарность.

— Драпски видят истинную природу вещей, Непостижимая. Ведьмы-рам'ад — ложь, с которой их собственный народ мирится. Ты — и это доподлинно известно всем, кто находится на этом корабле, — единственное в своем роде существо, наделенное небывалыми магическими способностями, и вынуждена скрывать свою силу за этой ложью, чтобы выжить.

Это прозвучало несколько мелодраматично, но значительно ближе к истине, чем мне бы того хотелось. Драпск махнул в сторону кокона маленькой ручкой, но я заколебалась, не желая пока снова терять сознание.

— Как ты узнал обо мне правду, медик?

— О, правда лежит на Благовонном пути, Непостижимая.

Гвидо Маармату'кк, каресианин исполинского роста, друг Моргана, а теперь и мой тоже, использовал чувство, которое сам называл нюхом, для обнаружения в других солода, признака, который смутно напоминал то, что я назвала бы Даром. Я была абсолютно уверена, что этот самый нюх не имел ничего общего с обычным обонянием млекопитающих. Гвидо порой говорил о существах, наделенных ментальными способностями, совершенно поразительные вещи. Неплохо для создания, чьи мысли даже на самое осторожное прикосновение отзывались болезненным хаосом. Возможно, этот странный малыш-драпск обладал сходным чутьем. «Отлично, — сказала я себе с отвращением, хмуро глядя на любезного — сама благожелательность! — медика. — Эти ребята не умеют держать язык за зубами». Пожалуй, пока я не разузнаю побольше, осторожность не помешает.

Но сначала мне предстояло полностью довериться этому существу. Я со вздохом взглянула на кокон и позволила драпску помочь мне забраться внутрь. Пушистые антеннки склонились в моем направлении, слегка подрагивая, — похоже, драпск полагался на свое чутье ничуть не меньше, чем на стетоскоп, который держал в руке. Попытка улечься на спину совершенно лишила меня сил — этот симптом вряд ли стоило игнорировать. Да и лекарь-драпск тоже был весьма убедителен. Хотя он и не мог точно сказать, что со мной сотворили, поскольку ничего не знал об отличиях физиологии клановцев от стандартной гуманоидной, он тем не менее подтвердил, что кто-то произвел операцию на моих репродуктивных органах. Я должна была дать своему телу время на излечение — или, если проявлю легкомысленность, сполна за это расплатиться.

Поскольку ценой была моя уязвимость и полная бесполезность для Моргана, у меня просто не оставалось выбора. Когда крышка опустилась и сервоманипуляторы дружно набросились на меня с пугающей уймой острых, как иглы, щупов, я приказала себе прекратить дрожать. Мне предстоит всего лишь спокойный и глубокий сон. Моя ментальная защита не нуждается в сознательном контроле, чтобы скрыть меня от вездесущего Клана. По моей коже пополз теплый гель.

— Я увижу какие-нибудь сны? — спросила я у медика, хотя, возможно, вопрос показался ему странным. Не знаю, видели ли драпски сны, или, если уж на то пошло, спали ли они вообще.

— Если будет нужно, — последовал негромкий, столь же странный ответ.

Эх, жаль, не стоило рассчитывать увидеть во сне то, что мне нужно: где Джейсон и как мне вернуть его, пока еще не поздно.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Дай-ка я освежу твою память, дружок.

Морган без усилий оторвал маленького покьюлианина от земли и швырнул на холодные, мокрые от дождя кирпичи. Пожалуй, это был первый за многие часы поступок, который дал хоть какой-то выход бешеной ярости, клокотавшей у него в душе.

Возможно, стоит повторить еще разок.

Анкома, ошивавшийся в космопорте жулик, славившийся своим умением проникать сквозь закрытые двери, а отнюдь не храбростью, утер лицо дрожащей рукой и съежился. Его желто-коричневые глаза были недоуменно распахнуты, зрачки расширены. Зеленая струйка окрашенной кровью слюны сбегала по подбородку, пятная и без того покрытый точно такими же, только застарелыми пятнами изодранную куртку.

— Как я могу вспомнить то, чего не делал?

— Ты, наверное, удивишься, но твой старый приятель Слева'та видел тебя своими собственными глазами. А теперь я хочу услышать от тебя имя. Ничего больше. — Джейсон почти лениво согнул правую руку, и на ладони у него словно по волшебству оказалась рукоять силового ножа, чье лезвие, как живое, загудело между пальцами. Но стремительное движение, которым он ухватил покьюлианина за вислое ухо, ленивым не назвал бы никто. — Кто заплатил тебе за то, чтобы ты нанял те аэрокары и оставил их на границе космопорта, Анкома?

— Слев спятил! Меня там не было!

Рев приближавшегося буксира, бережно сжимавшего в исполинских руках-манипуляторах огромный драпскский грузовик, как нельзя лучше заглушит вопли, решил Морган. Он невозмутимо дожидался, когда буксир подползет поближе, глядя в обезумевшие от ужаса глаза покьюлианина с ножом в руке, нацеленным точно посередине между глазными яблоками, — ни дать ни взять змея, гипнотизирующая свою жертву.

Внезапно к Джейсону вернулся рассудок, накрыв его ледяной волной и мгновенно погасив ярость. Нож вывалился из онемевших пальцев; освобожденный покьюлианин дрожащим комочком съежился у его ног.

Что он творит?

Морган содрогнулся. Он отключил энергетическое лезвие и убрал нож, после чего поймал попытавшегося было улизнуть Анкому и почти ласково поставил его на ноги.

— Прошу меня извинить, — проговорил он отрывисто. — Может, все-таки расскажешь, где ты был прошлой ночью? Подумай, не спеши.

Джейсон вложил в покрытую липким холодным потом ладонь существа две четырехугольные монетки и крепко сжал руку.

Покьюлианин, разумеется, был полон недоверия, но это не имело никакого значения. Моргану потребовалась всего секунда, чтобы прочитать его поверхностные мысли.

— Катись отсюда! — процедил он, раздосадованный не столько мерзким ощущением, оставленным прикосновением к разуму существа, сколько тем, что так необъяснимо вышел из себя.

Второй раз повторять не понадобилось. Анкома со всех ног рванул прочь, бормоча что-то нечленораздельное о психованных людях и мерзких мозгокопателях.

Но Джейсон, прислушивавшийся к ритмичному гудению буксира, уже знал ответ. По крайней мере, какую-то его часть. Анкома действительно не помнил, как нанимал аэрокары для налетчиков, — и не мог этого помнить. Кто-то стер его воспоминания о прошлой ночи.

Моргана снова с головой накрыла волна ярости — желанное противоядие против изнеможения, от которого он почти валился с ног, несмотря на все стимуляторы и всю свою решимость. Джейсон знал всего одну расу, которой было под силу это совершить. Клан.

И он знал, где найти по крайней мере одного из них.




ГЛАВА 10


Непостижимая… Если мне что-то и снилось, то я все равно ничего не запомнила. Щурясь, я вглядывалась в склонившееся надо мной шарообразное лицо и беспомощно гадала, сколько еще времени потеряла в исцеляющем гель-коконе. Часы? Или, может быть, дни? Я села — чересчур поспешно — и благодарно ухватилась за протянутую мне маленькую круглую ручку драпска. Интересно, перестанет эта «Макмора» кружиться вокруг меня или нет?

— Сколько… сколько прошло времени?

— Пять часов, Непостижимая. Прошу тебя, постарайся пока воздержаться от разговоров.

В голосе медика я уловила тревогу. К моим губам прижалась чашка, извлекшая из глубин моей памяти больше похожее на сон воспоминание о другой чашке и другом коконе. Когда-то я точно так же ухаживала за Морганом. На «Лисе».

Морган!

Я закрыла глаза и попыталась отыскать так хорошо знакомое мне золотистое сияние, отчаянно потянулась через м'хир к недостающей половине моего существа и мгновенно осознала две вещи: я восстановила свои силы лишь отчасти, но даже этих крох мне хватило, чтобы понять — мои поиски были напрасны.

Я не уловила ни следа Джейсона, никакого сияния, никакой теплоты. Морган исчез.

«Он просто осторожничает», — успокаивала я себя. Еще бы ему не осторожничать. Джейсон знает, что нам противостоит Совет Клана. Он будет скрывать свою силу и не допустит, чтобы кто-нибудь уловил ее.

Даже я.

Я сидела, совершенно потерянная, слишком ослабевшая, чтобы рискнуть совершить путешествие через м'хир, и думала, откуда и как начать поиски.

Уму непостижимо, как я могла пойти на такое… На что я отправила Моргана! Я должна была защищать его. Хорошей же я оказалась защитницей, если послала его прямиком в руки наших с ним смертельных врагов.

«Так было нужно, — всплыла мысль, в которой была заключена вся Сийра ди Сарк, вся философия Клана. — Возможно, Джейсону повезет. По крайней мере, человек может отвлечь этих мерзавцев на себя, пока я не поправлю здоровье и не смогу сама пойти по следу».

Если бы я в этот миг могла перегрызть себе вены и выпустить из них всю кровь, клянусь, я сделала бы это — будь у меня твердая уверенность в том, что клановская часть моего существа умрет первой.

Через некоторое время теплота под пальцами и знакомый запах вывели меня из мрачной задумчивости. Я попробовала сглотнуть — ощущение было такое, будто я наелась пыли. Осторожно пригубив жидкость в чашке, следующий глоток я сделала уже смелее и удивленно вскинула глаза. Это был теплый сомбей, приправленный пряностями точно так, как я любила.

— Я очень благодарна… — начала было я, но тут же умолкла. Медик меня не слушал.

Драпск больше не стоял у меня над душой, готовый по первому зову броситься на помощь. Когда я отвлеклась, он зачем-то свернулся в тугой белый комок, почти круглый, так что если бы мне взбрело в голову подтолкнуть его ногой, он покатился бы по полу. Пестрые антенны он или сложил как-то так, что я не могла их видеть, или втянул внутрь.

Я допила сомбей и принялась разглядывать своего собеседника. Морган был большим специалистом по чужим расам, в особенности по негуманоидным. В его записях, касающихся драпсков, я ни разу не видела описания подобной позы. Интересно, если я сейчас потревожу существо, будет ли это проявлением неучтивости? Или, может, драпск просто чем-нибудь расстроен?

Я попыталась оценить собственное состояние. Голова все еще кружилась, однако с каждым вздохом все меньше и меньше. Самочувствие продолжало оставаться довольно паршивым, но если принимать во внимание то, что мне пришлось пережить, пожалуй, я чувствовала себя вполне сносно, чтобы до некоторой степени овладеть ситуацией, которая до этого времени во всех отношениях владела мной.

Задумчиво оглядев свернувшегося в клубок драпска, я очень осторожно коснулась краешком своей силы сознания маленького существа, которое казалось совершенно бесчувственным.

Никакой реакции. С таким же успехом я могла находиться в каюте совершенно одна.

Расы, прощупать которые клановцам было не под силу, существовали. Но их было не так уж и много, с тревогой припомнила я. Для специалиста соответствующего уровня проникнуть в незащищенный разум других наделенных телепатическими способностями существ не представляло никакого труда, хотя только мысли кланов-цев могли перемешиваться в пронизанной энергетическими туннелями черноте м'хира. Я с тоской подумала о Моргане. Он был единственным из своей расы, кто сумел зажечь в м'хире свой собственный свет.

Чтобы разобраться в мыслях и эмоциях, извлеченных из сознания восприимчивых существ, не владеющих телепатией, требовались большая сила и некоторый опыт. Дар Джейсона отличался от того, чем владели клановцы, — его способности усиливались при физическом контакте. Я переняла его технику и начала учить его своей — но мы не успели закончить обучение до той внезапной атаки, которая разом все изменила.

«Нет», — безмолвно прошептала я, не желая кривить душой перед собой. Я намеренно старалась превратить разум Моргана в крепость, сознательно не думала о последствиях, когда оттачивала его естественный дар, превращая его в щит, сплетая его с силой, которую дала ему в м'хире. Я знала, что в м'хире любая вещь превращается в палку о двух концах, но мне было удобнее закрывать на это глаза. То, что превосходно защищает один разум, может легко разрушить другой. Я убедила себя, будто помогаю Джейсону защититься от той атаки, которую ожидала, от мести Совета Клана за то, что я отказалась подвергнуть жизнь Моргана опасности, чтобы помочь им в решении их проблем. Я знала: если — нет, когда — они настигнут меня, ему, чтобы выжить, понадобится все, что я могу ему дать.

Я ковала из него оружие против Клана.

И хотела спасти Моргана не только от Совета — я хотела спасти его от себя самой. И вот что из этого вышло.

Но в одном я все-таки поступила правильно. Я отказалась соединиться с Морганом, хотя мое сердце и подталкивало меня к этому. Сила-Выбора, та заключенная в м'хире энергия, которая исторгалась женщинами нашей расы во время Избрания себе спутника жизни, не уничтожила разум Джейсона, как надеялся кое-кто из моих сородичей. Вместо этого нам с Морганом каким-то непостижимым образом удалось обуздать эту темную силу, приручить ее. Однако между нами в м'хире не образовалось постоянной связи; моя Сила-Выбора перетекла к нему как дар от меня, стократ усилив его собственный Дар. Неважно, что она оставила после себя сосущую пустоту, неутолимую жажду где-то в глубине моего сознания, которую я подавляла столь же жестоко, как когда-то сопротивлялась требованиям Выбора.

Потому что если бы я погибла — а у меня были могущественные враги, весьма заинтересованные в этом, — и мы были бы по-настоящему соединены друг с другом, то моя смерть была бы не единственной. Разум Джейсона затянуло бы в м'хир, и он тоже погиб бы. Нет, я не была готова платить такую цену за то, чтобы обрести целостность и завершенность. Он должен жить, даже если мне суждено погибнуть.

Та часть меня, которая была Сийрой ди Сарк, сама холодная практичность, давным-давно проиграла этот спор. Тем труднее мне было поверить в то, что я сделала с Морганом на Покьюларе, и тем необходимее каким-то образом исправить содеянное.

Драпск даже не шелохнулся, когда я опустила ладонь на теплую, странно твердую округлость, очевидно, бывшую его спиной. Я попыталась распахнуть свое восприятие, как учил меня Джейсон. И снова потерпела неудачу.

Оставалась одна последняя возможность. Я распрямилась, закрыла глаза и потянулась в м'хир, все дальше и дальше, пока не обрела полную уверенность. Я не уловила ни единого проблеска сознания в пределах, которых могла достичь в своем теперешнем ослабленном состоянии, но которые — за это я могла поручиться — охватывали большую часть корабля. Реальность пугающе противоречила тому, что говорило мне мое чутье.

Драпски находились повсюду вокруг меня. Но они были невидимы.

Я осторожно обошла вокруг свернувшегося клубочком существа.

— Поговорю-ка я с капитаном, — прошептала я вслух. Драпск не шелохнулся. — Надо непременно сообщить кому-нибудь о том, что с тобой приключилось. И, — добавила я горячо, — спасибо тебе.

«Теперь осталось только отыскать капитана», — пробормотала я и куда глаза глядят двинулась по коридору. Судя по всему, драпски были существами практичными, несмотря на только что проявленную одним из них склонность самоустраняться от действительности. Я полагала, что для меня не составит трудности уговорить достопочтенного капитана Маку доставить меня на «Серебристый лис», стоящий, если мне не изменяла память, всего в пяти рядах к востоку от «Макморы» в космопорте Покьюлара. Не могли же поиски Моргана так скоро увести его прочь с планеты.

Пожалуй, мне стоило поторопиться.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Ты ее упустила».

Этот упрек показался Раэль незаслуженным, принимая во внимание обстоятельства и превосходящую силу Сийры, но она не стала высказывать своего мнения. Значение, как справедливо заметила ее бабка, имел конечный результат.

«По крайней мере, Сийра осталась в живых, — отозвалась она, слегка напрягаясь, чтобы удержать мысленное послание в фокусе. Между теми местами, где они сейчас находились физически, в м'хире пролегало совсем немного коридоров, а надежных среди них было и того меньше, поэтому каждый раз, когда они связывались друг с другом, им фактически заново приходилось пробивать собственный канал, расходовать больше силы. — Когда я найду Моргана, то найду и ее…»

«С человеком разберется Луамер, — отрезала Айса ди Теерак, причем Раэль не уловила в ее ментальном голосе ни малейшего напряжения. — У него есть кое-какой опыт общения с ними».

«Бабушка, мне кажется, ди Сонда'ату лучше подождать, пока мы не разберемся как следует, какие планы у Сийры на Моргана. Мы с Барэком…»

Послание Айсы заглушило мысленный голос Раэль, отозвавшись в ней мгновенным приступом боли и потерей ориентации.

— Ни в коем случае не следует полагаться на Барэка садд Сарка. Он — не-Избранный, а теперь еще и изгнанник. Совет будет следить за каждым его шагом в м'хире.

— Мой кузен далеко не глуп, бабушка, — упорствовала Раэль. Задачу ей существенно облегчало то, что она сидела, поджав ноги, на полу хижины Сийры, в деревушке Фэк-ад-са'ит, а грозная Первая Избравшая Дома Теераков находилась на безопасном расстоянии, на богатой внутренней планете Тинекс-14. — Я и не полагалась на Барэка — но будет разумно, если мы используем его самого и его знания о том, что здесь произошло, на благо нашей группы.

— Разумно? Ну разве что блюстители Торгового пакта поделятся с ним своими имплантантами для экранирования мыслей. Он садд, Раэль. Или ты позабыла, сколь ничтожна на самом деле его сила? Барэк будет только помехой в нашем деле.

— Я думала, что наше дело — на благо всех не-Избранных, бабушка.

Раэль резко выбросило из м'хира — связь обрубили с той стороны. Она потянулась, распрямляя затекшую спину и плечи. Разговор прошел не слишком удачно, но она ничего другого и не ожидала, ведь она не могла сообщить бабке ничего утешительного. Такое впечатление, будто Совет Клана и в самом деле до сих пор заранее знал обо всех их действиях и нанес упреждающий удар, напав на Сийру ди Сарк и похитив то, что им было нужно. Раэль ощутила горечь. Ну почему она не смогла удержать Сийру, уговорить ее вернуться вместе с ней на Денеб!

Женщина поежилась, вспомнив убийственно ледяной взгляд Моргана в тот миг, когда он бросил ей вызов на Покьюларе, его несомненную силу. Она и представить не могла, что какой-либо человек может представлять угрозу для могущественного Клана! Нет, в будущем она определенно будет умнее и не станет с такой легкостью скидывать эту расу со счетов. Теперь ей, единственной представительнице Клана на населенном преимущественно людьми Денебе, было несколько не по себе.

Кроме того, к ее мыслям о Моргане примешивалось странное чувство зависти, как будто та необузданная вспышка его страсти, невольной свидетельницей которой она стала и которая громовым раскатом отозвалась в м'хире, была чем-то таким, чего ее собственная раса никогда не знала и о чем — до сих пор — не слишком-то жалела.

Луамер, значит, «разберется» с Морганом? Что ж, она готова биться об заклад, каков будет исход этой схватки.

Нет, не то чтобы они могли позволить себе пойти на риск. Несмотря на способности человека, ситуация была слишком серьезной, чтобы дать возможность Моргану и дальше сопротивляться им.

На кону стояло само существование их расы, расы Тех, кому доступен м'хир.




ГЛАВА 11


Хотя от нетерпения внутри у меня все так и зудело, как будто там засели крохотные иголочки медблока, оказалось, что разобраться во внутреннем устройстве «Макморы» несколько сложнее, чем я ожидала. Я блуждала по лабиринту бесконечных коридоров, поднималась на лифтах. В некоторых отсеках бледно-розовый потолок резко понижался, как будто пол этажом выше прогибался под бременем чего-то слишком тяжелого. Я могла спокойно пройти под ним, но против воли пригибалась, не доверяя незнакомой технологии.

Грузовик драпсков, как я очень скоро поняла, имел столь огромные размеры, что внутрь любого из трех его главных трюмов, обнаруженных мной по пути, «Лис» поместился бы целиком. Но хуже всего было то, что я совершенно не могла определить, где уже побывала, а где нет.

— Сдаюсь, — проговорила я наконец и оглянулась на свою свиту из драпсков.

То и дело попадаясь на моем пути, каждый из них считал долгом немедленно бросить свое занятие и переключался на, видимо, куда более увлекательное — сопровождение Непостижимой. В отличие от лекаря они не решались заговаривать со мной и отвечать на мои вопросы, по крайней мере, таким предположением я попыталась ободрить себя, прислушиваясь к негромкому «топ-топ-топ» за моей спиной. Но число моих сателлитов постоянно росло, и это начинало меня тревожить.

Я доступными мне способами рассказала им, что случилось с медиком. Члены экипажа отреагировали негромким согласным гуканьем, но я не уловила в нем ни капли беспокойства. Потом попыталась выяснить, как добраться до капитана, однако вся толпа в ответ лишь колыхала антеннками — в результате поднимался такой ветер, что у меня возникло побуждение сбежать от них.

Теперь, уставшая и уже начавшая задумываться, не стоит ли мне все-таки телепортироваться на «Лис», несмотря на всю свою слабость и риск привести за собой Раэль, я прислонилась к ближайшей переборке.

— Прошу вас, не мог бы кто-нибудь проводить меня к капитану? Пожалуйста, — попросила я снова, ни на что особенно не надеясь.

— Но мы уже, о Непостижимая, — совершенно неожиданно ответили мне сразу несколько драпсков. Щупальца вокруг их ртов горделиво вздымались. — Да, уже. Вот.

Я повернула голову, очень медленно. Прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки находился очередной выступ стены, почти такой же огромный, как и те, что вели в грузовые отсеки, и в настоящий момент полускрытый от меня хохолками драпсков, склоненными в моем направлении.

Обернувшись поблагодарить свою свиту, я обнаружила, что смотрю на их удаляющиеся спины, как будто драпски исполнили свой долг и теперь поспешно возвращались к своим брошенным делам. Пожав плечами, я пришла к выводу, что, будь я поумнее, могла бы только что понять об этих маленьких существах нечто важное.

Хотя кое-что я для себя все же уяснила, и даже слишком хорошо, — а именно, то воодушевление, которое вызывало у них мое присутствие на борту.

— Я очень признательна всей вашей команде за все то, что вы для меня сделали, капитан Мака, — поблагодарила я искренне, пусть и с нарастающим раздражением, вынужденная прервать пылкую и пространную приветственную речь драпска. — Позвольте мне как-то возместить…

— Об этом не может быть и речи, о Непостижимая, — разволновался Мака, возбужденно втянув в рот несколько красных щупальцев.

— Как будет угодно. — В долгих блужданиях я успела растерять всю свою учтивость; я устала и отвратительно себя чувствовала. — У меня к тебе просьба.

— Все что угодно, о Непостижимая. «Макмора» в полном твоем распоряжении… — Он распростер короткие пухлые ручки, видимо, желая указать на капитанский мостик. Я послушно огляделась вокруг, стараясь сообразить, где, собственно, нахожусь.

Почти всю жизнь я провела в изоляции, по собственному решению и по принуждению Совета Клана, и с реалиями и укладом жизни звездоплавателя познакомилась совсем недавно. За время этого краткого знакомства благодаря настойчивости Моргана и собственному любопытству я, однако, умудрилась досконально разобраться в механизме грузоперевозок. Поэтому сейчас с удовлетворением обнаружила, что многое из окружающего нас с капитаном Макой мне знакомо.

Мы могли находиться на мостике любого крупного грузового корабля, рассчитанного на дальние перелеты, с вахтенной командой приблизительно из дюжины драпсков, колдовавших над вполне узнаваемыми приборными панелями. Однако же были и некоторые различия, которые недвусмысленно свидетельствовали о том, что этот корабль не предназначен для людей и им подобных рас. Лишенные дверей коридоры были лишь одним, самым заметным из них.

Другое отличие было незримым. Мака продолжал в красках расписывать мне достоинства своего корабля, а я вдруг ощутила прикосновение к своему лбу чего-то невесомого. Я протянула руку и тут же поняла причину. Я стояла на сквозняке. Теперь, задумавшись об этом, я вспомнила, что везде, где я успела побывать на «Макморе» сквозило. Дело было не просто в мощных вентиляторах системы воздухоочистки. Заинтригованная, я подняла руку повыше и обнаружила круговерть воздушных течений, проносящихся у меня над головой.

— Прошу тебя, не делай так, о Непостижимая.

Я перевела взгляд вниз, на драпска, который это произнес.

— Прошу прощения?

— Ты мешаешь работе системы связи. Очень прошу тебя…

— Все в порядке, Макойса, — быстро проговорил капитан Мака. — Фильтры справятся.

Система связи? Я оглядела команду, на этот раз более внимательно. Антеннки драпсков стояли торчком, хохолки топорщились в разные стороны. Прямо над каждым рабочим местом находилось нечто, похожее на отдельный воздухозаборник. Я испытующе втянула носом воздух. Если они общались при помощи запахов, то уловить я ничего не смогла.

— Ты упоминала о какой-то просьбе, Непостижимая.

Мака, как и подобало настоящему торговцу, подошел сразу к делу, его хохолки беспрестанно подергивались — я надеялась, что это было знаком его готовности услужить мне, а не приготовлениями к спору.

— Мне хотелось бы побывать на одном из соседних с вашим кораблей, капитан. Дело довольно срочное…

Повисла неожиданная пауза. Все драпски как один устремили взгляды на капитана. Тот дважды шаркнул ногой, потом весьма решительным тоном произнес:

— Я не осмеливаюсь предполагать, что именно твоя магическая природа говорит тебе, Непостижимая, но наши приборы утверждают, что мы совершенно одни в этом секторе космоса. Возможно, стоит произвести повторную проверку?

Мне его слова очень не понравились, но я обнаружила, что опять заваливаюсь на бок, прежде чем успела что-либо ответить. Если это не драпски вырубили освещение, значит, в глазах у меня потемнело от того, что я собралась хлопнуться в обморок. Мне совсем не хотелось упасть на какого-нибудь из моих маленьких хозяев, а тем более на нескольких сразу.

«Я не видела здесь ни одного кресла», — миг спустя припомнила я. Были какие-то смахивающие на ведра приспособления, которые драпски использовали на своих рабочих местах, но я была уверена, что кресла, в котором я очнулась, не было здесь, когда мое сознание начало меркнуть. Я обвела кружок столпившихся вокруг меня озабоченных драпсков подозрительным взглядом. Или они были куда большими чародеями, чем я думала, или…

— Что-то мне не по себе, — решила я вслух.

Малиновые щупальца вокруг ртов драпсков отреагировали на мое заявление тошнотворно единодушным колыханием.

— Наш медик, Макайри, заверяет, что ты скоро будешь совершенно здорова, о Непостижимая. Он считает, что не следует вставать так скоро после того, как тебе пришлось прибегнуть к своим магическим способностям, чтобы найти безопасное место на нашем корабле. Мы немедленно поспешили бы на помощь, если бы знали, что тебе грозит опасность. — Все это прозвучало весьма мрачно, как будто капитан против своей воли обнаружил за мной какую-то вину. — Ты должна беречь себя, Непостижимая. Хорошо, что ты наконец-то пришла к нам. Мы позаботимся о тебе.

С одной стороны, все это звучало ободряюще, с другой — несколько безапелляционно. Я сосредоточилась на Маке, во всяком случае думаю, что говоривший драпск и был капитаном. Придется повязать им разноцветные бантики, чтобы отличать одного от другого. Славные маленькие драпски. Интересно, а к чему можно было бы прицепить бантики? На некоторых членах команды были пояса с инструментами, но большинство обходилось без оных.

Я заметила новообретенную склонность моего сознания бесцельно скользить от мысли к мысли, но, как ни странно, ничуть этому не удивилась. Я вспомнила, как Морган тоже внезапно заснул, когда только что вышел из гель-кокона, и понадеялась, что они все поняли правильно, если со мной произошло то же самое и я кувыркнулась с кресла. Интересно, а драпски спят? Или по ночам просто сворачиваются в маленькие клубочки? Кажется, я уже думала об этом раньше…

— Возвращайся в медотсек, о Непостижимая, — настаивал второй драпск.

Одна мысль об этом заставила меня закрыть глаза. Несколько драпсков подхватили меня под руки и очень аккуратно подняли на ноги. Я силилась не впасть в забытье. Хороша же я буду, если мои, как я искренне надеялась, исполненные самых лучших побуждений хозяева отправят меня в постель, когда Джейсон в любой миг может оставить меня на Покьюларе, а сам отправится бог знает куда…

Должно быть, я произнесла это вслух.

— О, мы не на Покьюларе, Непостижимая. — В голосах драпсков прозвучало явное, отчетливое изумление. — Зачем мы стали бы задерживаться, когда вот-вот начнется Состязание?

Внезапно я совершенно пришла в себя и уставилась на поддерживающих меня драпсков с таким видом, как будто они собирались вцепиться в меня зубами.

— Куда вы меня везете? —осведомилась я.

Антеннки взволнованно затрепетали, потом чей-то голос, на этот раз одинокий, возвестил ликующе:

— Домой, о Непостижимая, а куда же еще? Мы везем тебя домой, на Драпскию.

— Пожалуйста, вернись в кокон, о Непостижимая. — Это прибыл медик, Макайри, — насколько я могла предположить, принимая во внимание, что хлопочущий вокруг меня драпск сжимал в одном щупальце стетоскоп.

Я не стала интересоваться, что с ним произошло в прошлый раз. У меня было полно других забот.

— Я хочу, чтобы корабль вернулся на Покьюлар.

К несчастью, сколько бы я ни твердила эту фразу, ни малейшего эффекта она не возымела. Ну… можно сказать, почти никакого.

Драпски расстроились. Несмотря на все различия между нашими видами, это я могла утверждать наверняка.

— Но, Непостижимая… — Капитан Мака приблизился ко мне, потянулся, как будто собираясь коснуться моей руки, но так и не сделал этого. — Мы уже сообщили макиям о том, что ты — наш кандидат. Ты получила место в Церемонии, мы поручились за тебя всем племенем, хотя это и вызвало задержку. Мы летим на предельной скорости.

— Мы оставили наш груз на складе, — проговорил один из драпсков так тихо, что я еле разобрала.

Другой, позади меня, прошелестел:

— Неужели Непостижимая покидает нас?

Если я что-то и покинула, так это Покьюлар, а вместе с ним и свой последний шанс нагнать Моргана. Я покачала головой, потом добавила «нет» вслух — на тот случай, если они не уловили мой жест, хотя на моей памяти драпски отлично обходились и без явно видимых глаз, а такие опытные торговцы, как эти, должны были к тому же разбираться в жестикуляции гуманоидов едва ли не лучше, чем сами эти гуманоиды.

— Нет, — повторила я еще раз твердо. Я подумала, что, весьма вероятно, обязана им жизнью — своей, но не Джейсона. — Я вас не покидаю. Но сначала я должна кое-что сделать на Покьюларе. Ведь у вас наверняка будут и другие состязания, даже если я и не успею на это. Даю вам слово принять в них участие.

Воцарилась еще более мертвенная тишина — даже те драпски, которые только что возились с приборами, обернулись и добавили свои антеннки к тому лесу, что уже и так был нацелен на меня.

— Непостижимая! — Властность, прозвучавшая в голосе говорившего, заставила меня сделать вывод, что это, скорее всего, был капитан Мака — властность и уже знакомый возбужденный взмах ручкой. — Непостижимая, я не могу выразить, как важно для макиев твое появление на этом Состязании. Если ты не станешь в нем участвовать, другие Состязания, может, и будут, но на «Макморе» не будет макиев, которые сочтут за честь поддерживать тебя как кандидата.

— Я не совсем понимаю, капитан, — возразила я, хотя внутренне, боюсь, уже начала прозревать и понимать, в какую ловушку, сама того не ведая, угодила. — Это ваше Состязание… оно как-то связано с магией? Но я не имею к магии никакого отношения. Я не могу в нем участвовать!

Все антеннки мгновенно встали торчком.

— Не сомневайся в своих способностях, Непостижимая, — проговорил Мака, неожиданно воспрянув духом. — Мы верим в тебя. Все на этом корабле были свидетелями твоих деяний на Покьюларе.

— Салонные фокусы. Иллюзионная технология.

— Подлинная магия, вроде той, что ты уже продемонстрировала мне сегодня, о Непостижимая.

Это веское утверждение исходило от медика, Макайри. Я бросила на него косой взгляд. О чем это он? Я была уже готова усомниться в нормальности существа, которое свернулось в клубок в разгар медицинского осмотра. Или он каким-то образом уловил мою попытку коснуться Моргана через м'хир? Я быстро загнала эту пугающую мысль в дальний уголок подсознания.

— Тогда можно мне хотя бы послать сообщение по вашей системе связи?

— Твое присутствие на корабле племени должно оставаться тайной, — вступил в разговор один из тех драпсков, имен которых я не знала.

Капитан Мака — ну, по крайней мере, я думала, что это был именно он, — поспешил добавить:

— Нельзя, чтобы хеерии что-нибудь пронюхали о тебе, Непостижимая! Ни в коем случае!

Я зажмурила глаза, потом снова их открыла.

— Но почему, капитан? — осведомилась я, как мне хотелось бы верить, с поразительным хладнокровием.

— Если другие племена узнают, что макии везут столь могущественную Непостижимую, как ты, они могут воспротивиться отсрочке Состязания. В том случае, если это им удастся, мы не успеем прибыть на Драпскию вовремя. Хеерии уже прибегали к такой тактике. — Мака потер маленькие ручки — забавная пародия на человеческий жест, который, как я бессердечно решила, капитан использовал намеренно, чтобы продемонстрировать мне, как он расстроен. — К тому же секретность даст тебе преимущество в Состязании, о Непостижимая; будет куда лучше, если твое появление станет для других неожиданностью. Прошу тебя, поверь мне. И пожалуйста, знай, мы несказанно счастливы, что ты согласилась помочь нам завершить наш поиск. Твоя доброта, твоя щедрость, твоя…

Перед тем, как отвечать на мой вопрос — чего, кстати сказать, он, по существу, так и не сделал, — Мака набрал достаточно воздуха, чтобы продолжать в этом ключе еще некоторое время.

— Капитан Мака, — прервала я его так сурово, как только могла, учитывая, что я совсем недавно находилась в полуобморочном состоянии. — Моя щедрость не простирается так далеко, чтобы позволить вам похитить меня. Так что либо пустите меня к переговорнику, либо верните обратно на Покьюлар, либо… — Тут я заколебалась. — Отвезите меня на планету Эттлера.

Планета Эттлера была резервным планом Моргана. Он настоял, чтобы мы договорились о месте встречи, убедил меня в том, что может настать день, когда мы окажемся разлучены и будем вынуждены спасаться от погони. Вот тогда нам и понадобится безопасное место, где можно дождаться друг друга. Тогда я согласилась с ним лишь затем, чтобы положить конец неприятному разговору, совершенно уверенная — ничто не сможет заставить меня покинуть его. На самом деле я представления не имела, как далеко планета Эттлера находится от текущего местонахождения «Макморы» или от Покьюлара. Я не думала, что это знание может мне когда-нибудь пригодиться. «Но сейчас, — сказала я себе, затаив дыхание, — это может оказаться меньшим из нескольких зол».

По-видимому, драпски отнюдь не собирались со мной соглашаться. Пятеро из команды свернулись в маленькие белые клубки, а один принялся кататься по полу, пока не врезался в стойку. Это помогло мне разрешить один из мучивших меня вопросов: я увидела, как хохолки на их антеннках расплющились и сами усики сложились, уместившись в изгибах их тел.

Остальные драпски стояли совершенно неподвижно, их антеннки поникли так, что в конце концов повисли, точно пурпурные накидки над несуществующими плечами. Никто не произнес ни слова.

После очень долгого молчания моего лба коснулся легкий ветерок, взметнувший мои волосы, прежде чем взъерошить хохолки ближних ко мне драпсков. Я предположила, что кто-нибудь где-то на «Макморе» встревожился, почему кораблем никто не управляет.

Когда мои хозяева не отреагировали даже на этот призыв, я решила, что мне тоже самое время начать беспокоиться.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Барэк сада, Сарк презрительно фыркнул. Раньше ему приходилось иметь дело только с людьми. К ним хотя бы со временем можно было привыкнуть. Но эта… это сборище чужаков было неизмеримо хуже. У людей с клановцами по крайней мере строение тела было сходным. А эти? Форм, размеров и цветов глаз, которые следили за ним сквозь мглистую дымку, было столько, что ни в одном самом чудовищном кошмаре не привидится. Как его угораздило поддаться на уговоры Сийры и взяться за управление этим притоном?!

— Каков лимит кредита для посла Ауорда, господин чародей? — вклинился в его мысли елейный голос Хасто'тха. Молчание, затем нетерпеливое покашливание. — Господин?

Клановец поднял глаза на управляющего.

— Вдвое против того, что она просит, — отозвался он, не замечая недоумения, расплывающегося на толстом лице покьюлианина. — После того как она отдаст тебе на хранение коды доступа к своей яхте.

Если бы Барэка хоть на йоту заботило мнение о нем его служащих, внезапно исполнившийся уважения взгляд управляющего немало потешил бы его самолюбие.

Что тут такого? Простая наблюдательность. Здесь даже человек бы справился. Не нужно входить в м'хир и пробовать мысли старой ауордианской карги, чтобы понять, что эта дамочка — неисправимый игрок. В гриву рыжих волос у нее вплетены бусины удачи, которых с лихвой хватило бы на два десятка хоть человек, хоть иных существ, притом бусинки эти явно не бижутерия, а драгоценные. А о яхте она только и делала, что хвасталась во время нудного ритуала, на который ее уговорил Хасто'тха, — на обеде в роскошном отдельном кабинете. Садд Сарк развернулся и перекинул одну длинную ногу через подлокотник черного трона Сийры, на котором сидел. Он был довольно удобным, несмотря на то что с виду казался высеченным из какого-то камня. Да, его кузина все-таки не промах, забавную создала иллюзию. Но даже эта иллюзия ни в какое сравнение не шла с той, которую Сийра пускала в ход, чтобы обманывать посетителей «Приюта Звездоплавателя» относительно собственной внешности. Барэк без всякой горечи признавал, что подобное использование силы ему с его невеликим Даром не по зубам. Он окинул взглядом море голов и прочих черепных устройств, покачивающихся в сизом дыму, который окутывал главный зал «Приюта». Нет, они никак не заслуживали ее внимания, заключил он, прикрыв глаза. И его внимания, кстати, тоже.

— Господин чародей?

— Проваливай.

Трепет м'хира заставил клановца распахнуть глаза и резко выпрямиться. Перед ним в воздухе парила Раэль — нет, только ее изображение, понял он в следующий миг. Восклицаний клиентов — тех, кто был еще достаточно трезв, чтобы заметить это необычное явление, — Барэк словно и не слышал. Что-то произошло. Раэль должна была оставаться с Сийрой и Морганом. Он с радостью перепоручил ответить на его призыв своей более могущественной кузине, поскольку был совершенно не расположен срываться с места по первому зову человека и нестись на помощь Сийре, когда голова у него все еще гудела от бесцеремонного и незаконного вторжения дорогой кузины в его самые сокровенные мысли.

Глаза Раэль были самой четкой частью ее изображения. Сейчас они буравили его, и выражение их не предвещало ничего доброго. Сада, Сарк ощутил, как гнев его утихает, сменяясь чем-то сродни страху. Она не хочет разговаривать вслух.

«Сийра… или человек… кто-нибудь из них сейчас с тобой?» — спросила Раэль.

Барэк озадаченно покачал головой:

«А что, собственно, случилось?»

«На Сийру напали. — Слова вонзались в сознание клановца, словно ножи, по м'хиру прокатывали мощные волны гнева. — Она… ей причинили вред. Я подумала, она могла отправиться к тебе».

Садд Сарк отказывался в это поверить.

«Кто мог нанести вред ей?»

Изображение изменилось — Раэль, где бы она ни находилась на самом деле, уселась в воздухе, и к помосту начали подтягиваться все новые и новые посетители, оторвавшиеся от игры ради того, чтобы поглазеть на удивительное видение. Некоторые побросали даже свои напитки.

«Сийра не неуязвима, что бы там ни думали садды, — хлестнуло Барэка мысленное прикосновение кузины. — Но ей посчастливилось остаться в живых. Они пустили в ход оружие и напали под покровом темноты — это было подстроено заранее».

«Если они пустили в ход оружие, где был Морган?» — отозвался клановец, совершенно уверенный, что человек-то управляется с оружием ничуть не хуже нападавших. Защитная система «Приюта» была весьма впечатляющей — один только лифт мог превратить незваных гостей в горстку пепла. Он подавил неожиданно накатившее чувство вины. Что толку думать о том, что это из-за него Сийра покинула свое прекрасно укрепленное убежище, ведь ее должен был защищать Морган. Собственно, напомнил себе Барэк, не могло быть сомнений в странной и злополучной привязанности Моргана к старшей дочери Джареда ди Сарка.

«Ты столь высокого мнения о ее человеке? — Темно-серые глаза Раэль затуманились, но она не позволила эмоциям проникнуть в м'хир между ними. По крайней мере, большей их части. — Я и его подозреваю тоже, Барэк. Если он и не был в сговоре с нападавшими, Сийру он все равно не защитил. Напился и ввязался в драку с каким-то туземцем. Хотя бы смог взять себя в руки и разыскать ее, и то ладно. Сийра… — кузина вдруг как-то отдалилась от него, как будто разговаривала скорее сама с собой, — она доверяет этому чужаку еще больше, чем раньше».

«Но ты не знаешь, где она сейчас?»

«Я не знаю даже, где сейчас он, не говоря уже о ней».

Садд Сарк поднял руку, прервав Раэль.

«Похоже, я нашел Моргана», — передал он, пытаясь сквозь иллюзию фигуры кузины и собравшуюся вокруг них зачарованную толпу разглядеть потасовку, начавшуюся у главного входа в «Приют Звездоплавателя».




ГЛАВА 12


— Они одержали верх. Ну, во всяком случае, пока.

Я признала временную победу драпсков, дрожа под одеялами, которые они весьма предусмотрительно навалили на меня, — новехонькими и баснословно дорогими одеялами из исса-шелка, промерзшими за время хранения в грузовом отсеке «Макморы» и упорно не желавшими отогреваться. С упорством, достойным самих драпсков.

Для таких вежливых крошек они превращались в поразительно серьезное препятствие на моем пути. Не имея сил телепортироваться, я не могла самостоятельно покинуть их корабль. Но хуже всего было то, что за время моего второго многочасового пребывания в гель-коконе «Макмора» успела пролететь Оссирус и миновать все доступные места, которые я могла бы использовать как ориентир в м'хире.

Все это наводило на весьма неприятные мысли, которые крутились в моей голове и так, и эдак, пока я ворочалась под одеялами и пыталась поудобнее устроить свое так полностью и не избавившееся от боли тело. Чтобы покинуть корабль через м'хир, мне необходим был ориентир, место, которое я помнила бы зрительно. Хотя подобное перемещение позволяло обойти нормальное пространство, примерно так же, как игла портного пронзает практически за единый миг несколько слоев материала сразу и выныривает далеко от того места, где вошла в ткань, существовала проблема субъективного времени.

Сила, которой я обладала, позволяла мне находиться в м'хире дольше, чем большинству клановцев, если не вообще дольше всех. Но это не значило, что мои возможности беспредельны. Однажды я уже была на грани растворения в м'хире. Легенды гласили, что растворившиеся превращались в дух, в бесплотное сознание, преследовавшее всех, кто появлялся поблизости. Я, однако, не была намерена превращаться в столь призрачную угрозу для собственных недругов.

Кроме того, я не знала, где нахожусь, следовательно, не могла даже представить себе расстояние, которое мне придется преодолеть в м'хире. Поэтому я была заперта на «Макморе» до тех пор, пока мне не удастся выяснить, где мы находимся и, соответственно, куда я могу отправиться.

Или пока мы не доберемся до родины драпсков, где я смогу в конце концов выяснить, что это за Церемония такая.

Наконец-то согревшись и впав в полудрему, я позволила себе поддаться любопытству. Противостояние на капитанском мостике закончилось лишь тогда, когда я согласилась, что угроза потери сознания волнует меня больше, нежели пункт нашего назначения. Капитан не стал трогать свернувшихся в клубочки членов экипажа, их просто аккуратненько откатили в сторонку, как будто коматозное состояние этих существ должно было затянуться на некоторое время — в чем, по всей видимости, виновата была именно я.

Их одержимость мною была не капризом и не уловкой опытного торговца. Даже Мака чуть было не впал в то, что, похоже, у их вида было истерией, стоило мне продолжить настаивать на своем. И все-таки, насколько я могла судить, драпски не представляли для меня никакой угрозы. Странное и досадное затруднение, но не более того.

Интересно, чего они от меня хотят? Я отогнала эту мысль. У меня было полно куда более важных забот, чем чаяния драпскского племени макиев.

— Я хочу лишь, чтобы ты осталась довольна, уверяю тебя, о Непостижимая. Это традиционный наряд участника Состязания от драпсков-макиев, — взволнованно лопотало очередное мелкое существо, Макеест. Невнятностью своей речи он по большей части был обязан тому, что щупальца его постоянно болтались во рту. Я еще ни разу не видела драпска, который разговаривал бы подобным образом, и хотя наблюдать это было довольно забавно, изо рта у него во все стороны брызгала слюна. — Возможно, я неправильно произношу слова? Поэтому ты сердишься, Непостижимая?

— Да нет же, дело не в словах, Макеест, — успокоила я взволнованного портняжку. — Просто я не понимаю, зачем тебе готовить этот… эту одежду. Я уже сказала вашему капитану, что не смогу принять участие в вашей Церемонии… — Я уже не знала, досадовать мне или же смеяться — я заметила, что во время общения с драпсками подобные смешанные чувства охватывают меня постоянно.

— Что здесь происходит? — раздались два голоса одновременно, но самую малость вразнобой. — Ты чем-то обидел Непостижимую, Макеест?

— Нет-нет, — поспешно уверила я новоприбывших, капитана и его первого помощника, Макойсу, судя попохожим на ленточки биркам, прицепленным к инструментальным поясам каждого. Старания драпсков удовлетворить малейшее мое желание, высказанное или невысказанное, уже начали вызывать у меня постоянное чувство вины. Пояса с именными бирками на общем диалекте появились на всех до единого существах спустя буквально час после того, как я однажды обозналась и приняла одного из членов палубной команды за медика.

— Наверняка произошло что-то такое, что расстроило тебя, — не сдавался капитан Мака — антенны торчком, пухлые четырехпалые ручки сжимаются и разжимаются, как будто желая немедленно схватить за горло моего обидчика.

Вся троица принялась синхронно раскачиваться взад-вперед. Я неслыханным усилием воли подавила улыбку.

— Просто я привыкла к несколько иной одежде, — пошла я на попятный, сознавая собственное малодушие, но совершенно определенно не желая снова расстраивать бедных драпсков.

Чтобы подкрепить свои слова, я засунула руки в привычно удобные карманы своего голубого космического комбинезона. Нет, цвет был что надо, но похоже, мне просто на роду написано донашивать обноски с плеча истинных великанов. Я не стала допытываться у драпсков, где именно в своих обширных трюмах они отыскали для меня этот наряд. Скорее всего, какому-нибудь незадачливому человеку предстояло обнаружить, что его или ее багаж угодил не на тот корабль, куда должен был.

Моя учтивость пропала даром. Все щупальца одновременно втянулись во рты. Где и остались.

«Ох, нет. Только не это», — подумала я, сдаваясь. Взяла платье — тонкое, почти прозрачное, с черным на красном фоне узором по всей длине, — стараясь не зацепить хитрым образом укрепленные на лифе зеркальца, как будто нарочно придуманные для того, чтобы застать врасплох какого-нибудь обожателя. Никогда бы не подумала, что драпски надевают на праздники нечто подобное. Хотя, с другой стороны, я вообще не видела, что они надевают на праздники.

Единственная деталь, которая мне понравилась, находилась на левом плече. Макеест любовно вышил мое имя тонкой ирра-золотой нитью. Мое истинное имя, как сказали бы драпски. Сийра Морган.

— Пожалуй, я могла бы его примерить, — проговорила я. Антеннки мигом встали торчком. — Но это не значит, что я на что-нибудь соглашаюсь.

Я попыталась не смотреть на три кустика пурпурных хохолков, которые мгновенно поникли. Всеобщая лихорадочная деятельность, охватившая «Макмору», свидетельствовала о том, что необычным платьем приготовления к моему предполагаемому появлению на церемонии драпсков не ограничились, хотя я и продолжала возражать. Закрыв дверь в свою каюту — ее вместе с дверной коробкой и замком установили в стене, едва стоило мне как-то поежиться на сквозняке, — я продолжила с тревогой гадать, какое будущее ждет меня на планете безобидных с виду драпсков.

Они упорно не желали распространяться о том, что меня ожидало, раз за разом отвечая на все мои вопросы доводящей меня до белого каления и не несущей в себе абсолютно никакой информации фразой:

— Это знание может повлиять на твое выступление, о Непостижимая.

Что еще за выступление? Я уселась на постели, подтянув согнутые колени к груди. Мои волосы, странно безвольные, хотя и совершенно послушные с той самой ночи на Покьюларе, сползли на один глаз.

С той ночи. Я тогда отреагировала совершенно не так, как следовало бы. Меня пробрал озноб. Надо было заставить Моргана остаться со мной. Он опросил бы жителей деревни, включая и Визрен. Он мог бы воспользоваться приборами с «Лиса» и попробовать найти какую-нибудь зацепку, определить, какое оружие использовали против нас. Он мог бы быть со мной, пока я выздоравливаю.

Я еще крепче обхватила руками колени. Учитывая, что происходило между нами, я вполне могла окончательно забыться, невзирая ни на какие раны. Даже при одном воспоминании об этом меня бросило в предательский жар. Я не сомневалась — наше физическое слияние могло послужить толчком к Соединению в м'хире. Для этого и нужно-то было всего ничего: чтобы я утратила власть над собой, а прикосновение Джейсона именно до этого меня и доводило.

Ну, об этом-то сейчас можно не беспокоиться. Я с отвращением подумала, что понятия не имею, где он и какому риску я его подвергла. Разумеется, я не знала и того, где нахожусь сама. И куда направляюсь — тоже. Родина драпсков, которую они именовали Драпскией, когда не называли просто «домом», была четвертой планетой от их солнца и самым прекрасным миром в разведанной вселенной. Ровно настолько исчерпывающей была информация, которую мне все-таки удалось выудить из моих хозяев.

Я от души врезала кулаком по мягкому цилиндру, который драпски выдали мне вместо подушки. Кое в чем я все же была уверена. Драпскам не удастся заставить меня свернуть в сторону от моей собственной цели, сколь бы несчастными, предупредительными или неуступчивыми эти мелкие существа ни прикидывались.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— И что теперь? Мне тоже нос сломаешь?

Несмотря на прозвучавшую в голосе Барэка иронию, вид у клановца был такой, как будто он был готов исчезнуть в любую секунду.

Джейсон поморщился, и это движение отозвалось болью в нескольких группах поврежденных мышц. Премик, скорее всего, чувствовал себя ничуть не лучше.

— Это… это вышло случайно.

— Твой кулак — и всем известное уродливое лицо Хасто'тха. Говоришь, случайно?

Человек так и не смог вспомнить первые несколько минут после того, как он вошел в «Приют», поэтому просто пожал плечами. Пускай клановец истолковывает этот жест, как ему будет угодно.

— Да, настроение у меня было не слишком миролюбивое, — признал Морган, едва ли пришедший в сколько-нибудь более спокойное расположение духа. Но он появился здесь, чтобы получить информацию, а не затевать еще одну драку. Хотя готовность местной публики на тычок ответить тумаком разделить было проще простого.

Синие глаза человека сверкнули.

— Раэль рассказала тебе, что произошло?

— С Сийрой? — спросил садд Сарк. — Нет. Во всяком случае, никаких подробностей я не знаю. Ты и там успел подраться? — приподнял он безупречно очерченную бровь.

Джейсон снова пожал плечами. Синяки, полученные им в драке с Премиком, не сойдут еще несколько дней, разве что он отправится валяться в медкокон «Лиса». Это еще если не считать только что разбитой брови, благодарить за которую следовало бармена «Приюта».

— Моя кузина сказала только, что произошло нападение и Сийру ранили. Как она?

Произнесенное вслух имя подействовало на Моргана как хорошая доза стимулятора. Странно, он с огромным трудом мог представить себе ее лицо или вспомнить цвет волос, но ощущение гнева Сийры вспоминалось без труда.

— Не знаю. Она в деревне, выздоравливает. А что сказала Раэль?

— Но…

Клановец проглотил то, что чуть было не произнес вслух.

Джейсон стремительно шагнул вперед, его кулаки сжались. Они находились в кабинете Сийры — теперь Барэка — вдвоем; садд Сарк переместил туда их обоих, как только стало ясно, что посетители «Приюта» вот-вот передерутся и остановить их будет невозможно — по крайней мере, пока они не протрезвеют немного и не сообразят, что ни один из них не имеет понятия, по какому поводу драка.

Морган уже прочитал все, что ему было нужно, в глазах клановца.

— Сийра покинула Покьюлар, — констатировал он.

Барэк кивнул.

— Раэль считает именно так. Она почувствовала, когда Сийра ушла в м'хир из деревни, но последовать за ней не смогла. — Садд Сарк, похоже, заколебался. — Еще моя кузина сказала, что прыжок был невероятно длинным. Она сама на такой бы не отважилась.

Сийра отправила его в погоню за ее врагами. А сама исчезла, нарушив данное ему обещание, к тому же, скорее всего, не дождалась, когда поправится достаточно, чтобы можно было путешествовать в одиночестве без риска для жизни. Но он не сможет отыскать ее, не ослабив своей защиты против Клана, включая и этого стройного мужчину, который сейчас ожидает его ответа.

Теперь было слишком поздно делать вид, будто он знал, что она больше не на Покьюларе. Барэк, куда более опытный в общении с людьми, чем большинство его сородичей, уже успел заметить его реакцию.

— Куда она отправилась? Она что-нибудь кому-то сказала? — оцепенело спросил Морган.

Садд Сарк опустил глаза, как будто увидел в лице человека что-то такое, чего не мог вынести.

— Нет. — Клановец помолчал, потом подошел к стенной панели и открыл ее. Внутри оказались небольшая бутылочка и два бокала. Любимый напиток Сийры — бриллиан-бренди, полученный в подарок от одного общего друга. — Пожалуй, это не помешает сейчас нам обоим, — виноватым тоном проговорил Барэк и щедрой рукой плеснул драгоценного напитка в оба бокала. — Держи. И сделай одолжение, сядь, я вижу, ты вот-вот свалишься с ног. — Он искоса глянул на Джейсона. — Когда ты последний раз спал?

Морган словно и не слышал вопроса, но бокал взял; потом по примеру клановца опустился в одно из кресел, которые Сийра поставила возле стеллажа с застекленными полками. Он молча уставился на них, лишь сейчас заметив, что полки опустели. Сийра забрала свою коллекцию всякой всячины, но он знал, что там стояло: ракушки и песок, собранные ею в свою первую прогулку по пляжу, первые долговые расписки, которые она выиграла за столом «Приюта» — еще до того, как заведение перешло к ней из рук его предыдущего хозяина, о котором здесь уже никто и не вспоминал, — несколько учебных видеолент по хранению грузов, которым, по правде говоря, следовало бы находиться на «Лисе», но у него не хватило духу настоять на этом, и все в таком же роде. Ничего ценного, просто воспоминания о моментах жизни, заигравшей вдруг неожиданными красками, жизни и личности, которую она обрела.

О жизни, за которую он не колеблясь отдал бы свою собственную.

— Это были клановцы, — проговорил Джейсон медленно, глотнув бренди и чувствуя, как напиток успокаивающе обжигает горло.

— Совет? — ахнул Барэк.

Морган пожал плечами и тут же сморщился — давала о себе знать поврежденная ключица.

— Я не знаю никаких имен — пока. И доказательств у меня тоже никаких нет. Но я в этом не сомневаюсь. Если только ты не знаешь, кому еще могли быть интересны репродуктивные органы твоей кузины.

От лица садд Сарка отхлынула вся кровь, только на выдающихся скулах остались гореть два красных пятна. Голос его сел до шепота.

— Что… что ты сказал?

Человек протянул руку и легонько провел пальцами две прямые линии на исса-шелке жилета Барэка.

— Если только тебе не известно что-нибудь такое, о чем я не знаю, — сказал он угрюмо. — Они заклеили раны медицинским пластырем — как любезно с их стороны! — а потом вышвырнули Сийру в лесу, где никто другой просто не нашел бы ее вовремя. Так что я сказал бы, что мы имеем дело по крайней мере с одним типом, которому очень не хотелось заляпать аэрокар кровью, или он маниакальный аккуратист во всем, что касается хирургии.

— Балтир.

Уж чего Морган услышать не ожидал, так это имени. Комната завертелась вокруг него, и он с огромным трудом сосредоточился на бледном лице клановца.

— Кто? — прохрипел он. — Кто он такой?

— Это всего лишь догадка… но я готов поручиться за это. Сийра не… а, неважно. Я покажу его тебе. — Садд Сарк поднял руку, как будто собрался положить ее Джейсону на лоб, потом замер в нерешительности. — Если ты хочешь.

— Если ты не боишься, — негромко сказал человек.

Он должен был предупредить Барэка. Он больше не мог быть уверен в собственном самообладании, и любая случайность могла разбить плотину, сдерживающую весь тот гнев, что клокотал у него внутри.

Но он знал — и судорожно заходивший ходуном кадык садд Сарка в тот миг, когда их глаза встретились, сказал ему, что клановец тоже это понимает, — он не просто хотел исполнить волю Сийры. Да, он вернет ей то, чего ее лишили. Но сначала найдет похитителя.

Морган смотрел на зеленый огонек, мигающий на панели переговорного устройства, и размышлял, ответить или нет. Скорее всего, это портовая администрация Покьюлара с разрешением на взлет и маршрутной картой для буксира, который отвезет «Лис» в стартовую зону, на безопасное расстояние от других стоящих на земле кораблей с их ценными грузами.

Его указательный палец замер в воздухе над кнопкой.

Если это и вправду портовая администрация, то выход на связь и прием предписания о взлете, которое ему непременно выдадут, означает, что он будет неминуемо обязан (если только не раздобудет где-нибудь кредитов на весьма немалый штраф) покинуть эту планету.

— Мы были счастливы здесь, — проговорил он вслух задумчиво, привычный к разговорам со своим кораблем. Большую часть сознательной жизни он провел в одиночестве, как вот сейчас, и единственным его другом был «Лис». Одиночество его ничуть не тяготило; кроме того, оно защищало его от нежеланных мыслей других людей.

Пока Сийра не занялась его обучением, он боялся испытывать свою способность отгораживаться от ментальных шумов тех, кто его окружал, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о его телепатических способностях. Эх, сейчас бы ему его тогдашние заботы!

Джейсон провел по кнопке кончиком пальца, и ее поверхность показалась ему успокоительно прохладной по сравнению со жгучей яростью, разъедающей его душу. Он догадывался, что это, по крайней мере отчасти, — прощальный дар Сийры. Он не считал, что она нарочно передала ему столько гнева; не было никакого сомнения в том, что последние несколько месяцев она честно пыталась защитить его. Но он знал об этом, знал о ее душевном разладе. Связь между ними была двусторонней — он просто сделал все, чтобы она не поняла, насколько.

Он ни о чем не жалел, но на кнопку все же нажать не решался.

Ярость была чувством, которое, распознав, можно было пытаться как-то контролировать. Морган ведь и пальцем не тронул Барэка, несмотря на огромное искушение. Но оно окрашивало каждую его мысль о ней, омрачало любовь, которую эта женщина в конце концов предложила ему, отравляло его ответное чувство, не затрагивая лишь того, что было их общей целью.

— Она хочет, чтобы я вернул ей то, чего ее лишили. Отыскал их, где бы они ни скрывались, — напомнил он кораблю.

«Неужели ты не знала, что этого будет достаточно, Сийра? —добавил он, как будто она все еще была где-то совсем рядом, в его мыслях, прислушивалась к нему. — Неужели не понимала, что я сделал бы это ради себя самого, ведь все, что ранит тебя, ранит и меня? Ты могла и не говорить: „Если любишь меня“».

Морган нажал кнопку, принимая свою судьбу, а другой рукой потянулся к путевой карте, чтобы активизировать ее по требованию портовой администрации. Тот факт, что она не имела ничего общего с пунктом его настоящего назначения, человек счел мелочью, за которую портовые медузы с Покьюлара могут устроить ему выволочку потом.

Если он когда-нибудь сюда вернется.




ГЛАВА 13


Поскольку я в свое время имела счастье находиться на борту звездолета, то уловила тот миг, когда «Макмора» вышла из транссветового прыжка и начала стыковочные маневры. Прекращение почти бесшумной вибрации двигателей вкупе с несколькими резкими скачками силы тяжести практически не оставили у меня сомнений относительно того, что мы вот-вот к чему-то пристыкуемся. Вот только к чему?

Поскольку лежание в теплой постели нисколько не могло удовлетворить мое любопытство, я вскочила и быстренько натянула комбинезон. Пора появиться на мостике и задать кое-какие вопросы.

Дверная ручка даже не думала поддаваться.

Несмотря на внезапную вспышку гнева, я не удержалась от улыбки. Драпски что, всерьез полагают, будто это сможет меня удержать? Я быстро представила себе капитанский мостик; мои силы, похоже, уже почти восстановились. Я толкнулась…

И словно с разбегу врезалась в твердую шершавую стену.

Скверно, очень скверно.

Как будто чтобы усилить мои и без того растущие опасения, корабль, дернувшись, с лязгом пристыковался к чему-то. Их пилоту явно недоставало виртуозности Моргана.

Я заставила себя успокоиться. Сийре ди Сарк, привыкшей день за днем шлифовать свою силу, чтобы удержать в узде чересчур живое воображение появившейся на свет гораздо позже Сийры Морган, это было несложно. Я постоянно смешивала ту, кем была когда-то, с той, в которую превратилась, и постоянно беспокоилась, что в конце концов не узнаю себя саму.

Как драпски удерживают меня взаперти? Осторожный росток мысли, который я пропустила сквозь свою защиту, не встретил никакого противодействия, и в м'хире, насколько я могла сейчас его чувствовать, никаких заметных изменений не произошло.

«Значит, это не наркотик, — решила я, и с плеч у меня точно гора свалилась. Я на личном опыте убедилась в существовании по меньшей мере одного такого снадобья, способного на какое-то время лишить моих сородичей чувства м'хира и запереть наши мысли внутри тела. — Что же тогда?»

Мне вдруг ни с того ни с сего вспомнилась ставшая ныне начальницей сектора Лайдис Боумен, блюстительница Торгового пакта, чье вмешательство, по всей вероятности, спасло меня от действий Совета Клана и моего отца, Джареда ди Сарка. Ее лицо встало у меня перед глазами — круглое, суровое, с лучиками морщинок, разбегающимися из уголков глаз и губ, которые, кажется, одинаково готовы в любую секунду как усмехнуться, так и нахмуриться. Она и ее констебли пошли на определенный риск, имплантировав себе специальные мыслеглушительные приборы прямо в основание мозга, чтобы защититься от возможного воздействия Клана.

Сейчас, оглядывая превратившуюся в мою тюрьму крошечную каюту с нежно-розовыми стенами, которые не образовывали углов, а выпячивались, я впервые за все время задумалась — сами люди изобрели эту технологию или у кого-то купили ее, и если купили, то у кого именно.

Я снова устроилась на кровати. Пусть драпски невидимы для моего внутреннего чутья, но вдруг мне удастся найти на этом корабле кого-нибудь, чьего разума я смогу коснуться.

Ого! «Макмора» больше не была одинока в космосе, а на борту у нее теперь находились не только драпски.

Я потерла лоб и яростно заморгала, безуспешно пытаясь смягчить болезненное впечатление от нескольких сотен разумов, внезапно обрушившихся на мое сознание. Ощущение от суматохи вокруг было отчетливо разнородное, и я уверенно заключила, что где-то поблизости, а именно на другом корабле, прилепившемся к нашему по предварительной договоренности, а не в результате нападения, находятся несколько различных видов.

Что было и хорошо, и плохо одновременно — судя по самым четким образам, которые я получила, «Макмора», скорее всего, пристыковалась к очень большому и весьма населенному пиратскому судну.

— Должно быть, в механизме что-то заело, о Непостижимая, — лепетал драпск, пришедший открыть мою дверь некоторое время спустя. Его антеннки едва не переплелись в порыве, который я снисходительно приняла за искреннее переживание. — Нам следовало провести в твою каюту систему связи. Я лично прослежу за тем, чтобы…

Прежде чем драпск успел покинуть меня ради сей благородной миссии — а это означало бы, что он непременно отпустил бы открытую дверь, за ручку которой держался правой рукой, — я бросилась вперед и ухватилась за ручку сама.

— Благодарю. — Вот и все, что я удосужилась сказать, покидая каюту.

— О Непостижимая. Приношу извинения за то, что случилось, — начал капитан Мака. — Должно быть, механизм твоей двери…

— В нем что-то заело, — закончила я за него. — Хотя я буду весьма признательна, если в мою каюту действительно установят систему связи, как обещал мне один из вашей команды. Мне очень не хотелось бы, чтобы подобное повторилось еще раз, капитан.

При этих словах работающие на мостике члены команды, как обычно, дружно втянули щупальца в рот — мои разговоры с их капитаном вызывали у них неизменный интерес.

— Непременно, о Непостижимая, — произнес Мака своим рассудительным голоском, а его антеннки слегка подались в мою сторону, как будто капитан пытался определить расположение моего духа.

На этот раз я увидела, откуда на мостике появляются сиденья — три чем-то напоминающих табуреты предмета выросли прямо из пола по команде одного из драпсков. В прошлый раз я не заметила этого, слишком сосредоточенная на попытке не лишиться сознания. На этот раз падение в обморок не входило в мою программу посещения капитанского мостика «Макморы». А вот получение ответов на свои вопросы входило, и определенно.

Я уселась на высокий табурет, откуда открывался отличный обзор на весь мостик, сложила руки на коленях и сплела пальцы в фигуру, которая выглядела бы как можно более магической и при этом мне было бы не слишком сложно удерживать руки в таком положении. У меня не было причин сомневаться, что драпски упустят из виду подобную мелочь. Ну, которого? Ага, у панели связи сменялись дежурные. Я сосредоточилась на драпске, ожидавшем, когда его место освободится, указала на него переплетенными пальцами, как я надеялась, в достаточно магическом жесте, и…

Драпск, к моему удовлетворению, исчез практически мгновенно, дав мне первую часть требуемой информации. Значит, это в моей комнате было что-то такое, что мешало мне выйти в м'хир. Здесь, на мостике, мой Дар действовал.

Похоже, драпски на мостике тоже это знали. Все антеннки устремились в моем направлении, и у меня вдруг совершенно не осталось сомнений — они отреагировали так на то, что я воспользовалась м'хиром, и именно они создали используемую блюстителями мыслеглушительную технику. Но сами эти маленькие существа не присутствовали в м'хире, я еще раз быстро проверила это. Так кто же они такие? Они что-то знают о м'хире или это просто нечто вроде инстинкта? Достаточно серьезные вопросы, и я заколебалась, не уверенная, что мне действительно нужны ответы на них, как и связанные с ними лишние сложности.

— Макоори чем-то разгневал тебя, о Непостижимая? — слабым голосом спросил Мака. Его антеннки бешено вибрировали.

Поскольку упомянутый Макоори немедленно появился вновь, практически вывалившись из открывшихся дверей ближнего лифта, вопрос казался чисто умозрительным, но я была намерена выжать из легковерности драпсков все до последней капли.

— Вы все разгневали меня, капитан Мака. Я пришла на этот корабль по доброй воле — и какова же ваша благодарность? Вы запираете меня в моей каюте, а сами пристыковываетесь к каким-то незнакомцам. Я чувствую, что мое доброе имя под угрозой, — заявила я, с каждым словом распаляя себя все сильнее. — Я чувствую, что сама моя жизнь под угрозой! И как мне прикажете выступать в Церемонии на Драпскии в таком состоянии?

Антеннки затрепетали так сильно, что стали похожи на какой-то причудливый сад, колышущийся на ветру. Я перевела дух и позволила драпскам пообщаться друг с другом в своей манере, надеясь, что своей цели я достигла.

— Мы не хотели тревожить тебя, о Непостижимая, — заговорил наконец капитан Мака, положив на мою ладонь теплую четырехпалую ручку. До этого ни один драпск добровольно не дотронулся до меня, если не считать медицинских манипуляций, и я немедленно пустила в ход метод Моргана, чтобы посмотреть, нельзя ли прочитать мысли существа хотя бы таким способом. Никакого отклика.

— Так чего же вы хотели, капитан? — осведомилась я холодно. — И к чему пристыковался ваш корабль?

— Этот корабль называетс-сся «Нокрауд», фем, — прошипел еще один, новый голос, от которого меня пробрала дрожь. Я стремительно обернулась, чтобы взглянуть на его обладателя, вышедшего на мостик «Макморы» из второго лифта в сопровождении трех похожих на людей охранников, и мне показалось, будто время обратилось вспять — и совершенно не в мою пользу. — А ваш-ши хоззяева, должно быть, хотели сс-спрятать вас-сс от нас-сс.

Мне было знакомо такое строение тела — схожего с моим по форме и размеру, но наделенного молниеносной стремительностью хищника. Пара высоких тонких гребней тянулась от мясистого хобота до лба, двумя изгибами обрамляя выпученные глаза. Гребни были крапчатыми, пурпурно-желтыми, так что эта естественная пигментация казалась скорее похожей на какие-то посторонние пятна. Чешуйчатый хобот, склоненный книзу, чтобы лучше разглядеть меня, поскольку я оставалась сидеть, по всей длине покрывали неправильные шишки размером с костяшку пальца. Буравящие меня глаза были размером больше моего кулака каждый, с чернильно-черными зрачками, рассекающими их мерцающую желтизну пополам. Представитель этой расы, с кем мне доводилось встречаться, Роракк, которого Джейсон уничтожил без всякой жалости, словно бешеного пса, рассматривал приматов как не слишком аппетитное блюдо и похитил меня по поручению Йихтора ди Караата. Это существо походило бы на Роракка как две капли воды, если бы не чуть искривленная культя, оставшаяся на месте почти полностью утраченной левой руки. В попытке убить Моргана Роракк воспользовался своим кораблем как оружием, нечаянно оторвав кусок от космической станции и погубив в процессе десятки невинных существ в добавок к большей части собственного экипажа.

Вряд ли стоило ожидать иных склонностей от того существа, что стояло сейчас передо мной.

Или, заметила я с упавшим сердцем, от еще одного, которое выходило из соседнего лифта и чьи гребни переливались всеми цветами радуги.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Пожалуйста, позволь мне отправиться с тобой».

Садд Сарк вложил в эту мысленную просьбу всю свою силу, и глаза Раэль, обернувшейся к нему, потемнели. Она без труда отразила его натиск.

— Это не обязательно, — отозвалась она холодно, предпочтя говорить вслух. Возможно, горько подумал про себя Барэк, ей неприятен ментальный контакт с саддом, в особенности не-Избранным, да еще и изгнанником. — Можешь оставаться здесь и заниматься своей новой игрушкой.

Клановец тоже заговорил вслух, радуясь, что наконец завладел вниманием Раэль, хотя то, как она небрежно обвела рукой опустевший игровой зал «Приюта Звездоплавателя», задело его.

— Этим? — возразил он. — Сийра просто пошутила надо мной, ничего более. Ты что, думаешь, я собираюсь провести здесь остаток своей жизни?

Пальцы сероглазой красавицы мгновенно запорхали в более изящном жесте успокоения и извинения.

— Прости, кузен. Я решила, что ты именно ради этого покинул Камос.

— Я покинул Камос, потому что искал, — медленно проговорил Барэк, не давая ей отвести от него глаза и осмелившись послать в м'хир подтверждающий его слова всплеск силы, — да и сейчас ищу справедливости.

— Ах, да, — отозвалась Раэль, задумчиво склонив головку. — Ты преследуешь тех, кто стоит за убийством Керpa. Ну и как, нашел ты здесь какие-нибудь указания на то, кто в нем виновен?

— Сийра все знает. Но мне она этого не открыла. — Сада, Сарк немного помолчал, потом добавил искренне: — Может быть, и рассказала бы, если бы все не вышло так глупо.

Раэль, похоже, слегка заколебалась, и у клановца мгновенно возникла надежда. Он перехватил ее уже на пути к космопорту — несмотря на все неудобства, его кузина решила путешествовать именно таким способом, чтобы об этом ничего не узнали ее сородичи. Аэрокар уже ждал ее у дверей «Приюта», она даже успела поднять капюшон своего плаща — пожалуй, решил Барэк, не только для того, чтобы сбить с толку возможных наблюдателей, но и для защиты от зарядившего под вечер дождя. Раэль не слишком любила неуправляемую стихию. Собственно, то же самое он мог сказать и о себе.

— Если я поеду с тобой, возможно, нам удастся нагнать Сийру.

Раэль улыбнулась, впрочем, без особой теплоты.

— Мы уже как-то раз пытались это сделать, кузен, и безуспешно, если мне не изменяет память. Я возвращаюсь домой. — Прежде чем тот смог что-либо возразить, она добавила негромко: — Если это поможет тебе в поисках справедливости, Барэк, могу сказать тебе, что убийцу Керра, Йихтора ди Караата, вышвырнули в м'хир. Посведениям моих источников, он погиб три недели назад, Они… Совет пытался поддерживать его тело в жизнеспособном состоянии, чтобы как-то сохранить его силу. — Полные, изящно очерченные губы женщины Клана скривились, как будто от неприятного привкуса. — К счастью, тому жаболицему ретианину, прихвостню Фэйтлена, не удалось это сделать.

Садд Сарк ухватился рукой за спинку ближайшего к нему стула, отгораживаясь от м'хира, наглухо захлопывая все свои барьеры. Возможно, против Раэль этого окажется достаточно.

— Опять Балтир, — проговорил он, и только благодаря выучке разведчика голос его прозвучал бесстрастно.

Глаза его кузины сузились.

— Почему ты закрылся от меня?

Барэк ощутил ее силу на самом краю своей собственной; не давление, о нет — скорее, разведка.

— Это… довольно болезненное воспоминание, — прошептал он. — Мы рассказывали тебе, что произошло в ту ночь в зале заседаний. Как Совет попытался вынудить Сийру сделать Выбор со мной, а когда она отказалась, потому что не хотела погубить меня, они привели этого… это существо. Оно пообещало связать ее с Йихтором какими-то физическими узами, чтобы… чтобы… — Клановец подавился словами.

Судя по выражению лица Раэль, дальше вдаваться в объяснения не стоило.

— Эти их игрища, — выплюнула она. — Они нарушили первичный закон и поставили на кон жизни всех нас.

— Теперь ты понимаешь, почему я не стремлюсь вспоминать об этом?

— Это верно, Барэк, но это не вся правда. — Женщина подошла ближе, откинула капюшон, и ее глаза блеснули в луче света. У нее был странный вид, как будто она вдруг узнала о нем что-то пугающее, хотя это и казалось невероятным. — Ты уже знаешь об Йихторе, — заключила она с изумлением в голосе. — Поэтому ты решил покинуть Камос? Потому что понимал — тебе до него не добраться?

Садд Сарк покачал головой, проверяя крепость своих ментальных щитов. Разговаривать с теми, у кого больше силы, весьма опасно. Они часто оскорбляются, когда садды пытаются что-то утаить от них. Но сейчас ради его цели можно было отбросить привычную осторожность.

— Я принял это решение, когда мне в последний раз отказали в Выборе, — возразил он. — Тогда я понял, что мне больше нет места там, где правит Совет.

Теперь Раэль явно встревожилась.

— Ты пытаешься солгать мне. Зачем?

— Разве я отважился бы на что-нибудь подобное? — усмехнулся Барэк, упиваясь тем, что впервые за всю жизнь не испытывает страха перед превосходящей его собственную силой. — «Интересно, скоро она потеряет терпение?» — подумал он про себя.

В голосе его кузины зазвенела сталь.

— Тебя уже однажды вывернули наизнанку. Тебе показалось мало, садд?

Клановец пожал плечами и намеренно позволил своему пренебрежению проникнуть сквозь его защиту в м'хир, окутывавший их обоих.

— Сийру я понять могу. А ты чем станешь оправдывать свое преступление, Раэль ди Сарк? Что тебе за дело до того, почему я прибыл на Покьюлар? Какие тайны скрываешь ты?

Воздух со свистом хлынул туда, где миг назад стояла Раэль, безмолвная, с отхлынувшей от щек кровью. Барэку нечасто в своей жизни приходилось видеть на чьем-либо лице выражение такой вины и раскаяния.

Нет, из его кузины определенно не вышло бы хорошего игрока.

Вопрос только в том, что случилось? Какую кашу он заварил?

Садд Сарк осознал, что все еще стоит, вцепившись в спинку стула. Он от души толкнул его, и тот, вращаясь волчком, полетел в соседний стол. На пол со звоном посыпались пепельницы и посуда.

Возможно, если он действительно заварил нечто серьезное, истина, которую он ищет, в конце концов все-таки всплывет на поверхность.




ГЛАВА 14


Трекик и Рек, вот как их звали — безрукого пирата и второго, который вытягивал свою собственную когтистую лапу всякий раз, когда они находились неподалеку друг от друга, как будто это сравнение доставляло ему удовольствие. Во всем остальном их голоса и поведение были совершенно неотличимы. В какой-то момент, сама не зная почему — их анатомия уж точно ни о чем таком мне не говорила, — я заключила, что оба этих жутких существа принадлежат к женскому полу.

Кроме того, хотя в их присутствии я и ощущала угрозу, я также сделала вывод, что в настоящее время вопрос включения меня в их меню на повестке дня не стоит. Видимо, драпски считались выгодными покупателями. Но вот чего именно?

— Понимаешь, о Непостижимая, это всего лишь бизнес. Тебе незачем тревожиться, — Эти заверения я теперь нередко слышала от моего нового товарища, связиста Макоори. Маленький драпск купался в лучах славы — еще бы, ведь он стал объектом моей «магии» на глазах у своих сородичей — и с тех самых пор не отходил от меня ни на шаг.

Я ни на миг не ослабляла свою ментальную защиту, сохраняла приветливо-нейтральное выражение лица и наотрез отказывалась покинуть не то что мостик «Макморы», но и свой табурет вообще, хотя это становилось все более затруднительно. Сородичи Роракка — которых в глаза называли сакиссишами (настоящее их название было настолько длинным и шипящим, что лишь немногим было под силу его выговорить) и скатами за глаза — были расой, с которой не желал иметь никаких дел даже отличавшийся определенной широтой взглядов Морган, поскольку эти существа были твердо убеждены, что все остальные имеют право на существование лишь как их еда или товар на продажу. Они представляли бы собой серьезную угрозу другим видам, но, к счастью, совсем немногие из них когда-либо покидали свой крохотный угасающий мирок. Кроме того, скаты беспощадно грызлись между собой, а те, кто выходил из этих схваток победителями, по слухам, не брезговали даже каннибализмом.

Что, собственно, и делало их никудышными наемниками, ненадежными соратниками — и непревзойденными пиратами. Ума не приложу, почему Торговый пакт просто не запер всю эту нечисть на ее захудалой планете и не подождал, пока эволюция вылепит из них что-нибудь более-менее цивилизованное. Но, к сожалению, подобные методы считались у нашего квазиправительства не в чести, и мне это было отлично известно. Расы, подписавшие Пакт, соглашались сотрудничать в торговле, иметь в крупных портах посольства всех других видов — участников Пакта и обеспечивать технические средства, необходимые для межзвездных перелетов. Хотя качество этих самых посольств и космопортов на различных мирах варьировалось в широких пределах, система в целом функционировала достаточно сносно, чтобы поддерживать мир в населенной части вселенной.

У Торгового пакта были свои защитники — блюстители, но в их задачи входило лишь следить за соблюдением договора. Пиратство, от которого страдало большинство торговых маршрутов, межрасовая работорговля, искусственное вздувание цен на товары общего рынка — все это входило в их юрисдикцию. А вот войны, неучтивое поведение и внутренняя политика рас — нет.

Хотя я в любом случае не могла бы обратиться к ним за помощью. Клан не подписывал ни Торговый пакт, ни какие-либо другие соглашения. Искать помощи у своих сородичей? Но нас насчитывалось не так много, причем обладавшие значительной силой жили по одному на планету, большинство из которых располагалось в развитых и богатых внутренних системах, заселенных людьми. В Клане статус и ранг мгновенно и однозначно определялись сравнением силы. Все вопросы, касающиеся нас как расы в целом, решались Советом Клана — группой самых могущественных представителей восьми главных семейств. Я могла бы войти в него, если бы захотела оставаться членом Клана — жить уединенно, в изоляции и ни под каким предлогом не допускать влияния других рас. Ксенофобия клановцев еще сослужит им в будущем дурную службу, подумала я со знакомой мрачностью. Крайне дурную.

Но это не моя забота. Моя забота рыскала сейчас по палубам «Макморы», выглядывая все, что плохо лежит, и перетаскивая на ее борт товары, приобретенные драпсками. Об этом они тоже не слишком распространялись, чему я и не удивлялась.

— Непостижимая?

— Да здесь я, — вздохнула я, уткнувшись локтем в коленки и подпирая ладонью подбородок. Плохо думать об этих малышах мне было трудно, но у меня уже накопился кое-какой опыт в данной области. — Действия этого корабля все еще сильно меня беспокоят, Макоори. Ты уверен, что существа, которых вы пустили к себе на борт… как бы это сказать… заслуживают доверия?

Щупальца, как водится, были задумчиво втянуты в рот, затем драпск кивнул безглазой головой, так что антеннки закачались взад-вперед.

— «Макмора» держит «Нокрауд» в специальных взрывчатых захватах, — сказал он буднично, как будто сообщение о том, что драпски обладают и пользуются запрещенным оружием, должно было меня обнадежить.

Однако, как ни странно, это действительно меня обнадежило. Я ухмыльнулась и почувствовала, что с души у меня упал по крайней мере один камень.

— Прости, что усомнилась в племени макиев, Макоори.

Пурпурно-розовые антеннки драпска потемнели, и я решила, что малыш польщен.

— Мы гордимся тем, что знаем вкусы и традиции своих клиентов, о Непостижимая, — проговорил он самодовольно.

Если драпски не хотели рассказывать мне, с какой целью «Нокрауд» пристыковался к их грузовику, то у меня оставался другой способ выяснить это. Во-первых, необходимо было отыскать подходящий источник информации и улучить момент, когда я окажусь в одиночестве. Скаты не входили в число рас с подтвержденными или хотя бы подозреваемыми телепатическими способностями, но я полагала, что они как минимум могут быть чувствительны к попыткам чужого сознания вторгнуться в их разум. Роракк прямо-таки фанатично боялся «мозгокопателей», как он их называл, хотя в конечном итоге все его меры предосторожности оказались тщетными. Морган при помощи своих ментальных способностей заставил сердце пирата остановиться — этому он научился сам. Я не спрашивала, где и как, благодарная ему за то, что он спас мне жизнь, пусть даже не столь уж безупречным методом.

Нет, я не стану рисковать и пытаться влезть в мысли одного из скатов, я вообще не желаю иметь с ними ничего общего. Но по коридорам «Макморы» сновали и люди, и другие члены команды «Нокрауда». Думаю, у меня должно получиться проникнуть в сознание кого-нибудь из них.

Однако же мой новоиспеченный приятель и советчик, Макоори, вовсе не облегчал мне задачу.

— Куда именно ты желаешь пойти, Непостижимая? — спрашивал он, делая два шажка коротенькими ножками на каждый мой.

Я подозревала, что таким образом он тактично интересовался, не заблудилась ли я ненароком. Мы уже дважды проходили по этому отсеку, то и дело отступая в сторону, чтобы не путаться под ногами у членов экипажа «Макморы» и «Нокрауда», непрерывным потоком спешащих куда-то с тюками в руках или толкающих нагруженные гравитележки. Собственно, именно поэтому я упорно возвращалась сюда, хотя причины столь масштабного перемещения груза так и остались мне непонятны.

— Ходьба очень полезна для магических способностей, — не моргнув глазом объяснила я.

Есть! Похожий на человека пират остановился в одном из лишенных дверей помещений всего в нескольких шагах от нас и поставил свою ношу на пол, чтобы внести что-то в список, прикрепленный сверху.

Прежде чем Макоори успел остановить меня, я бросилась вперед и похлопала пирата по плечу:

— Прощу прощения. Мы случайно не встречались… — Слова застряли у меня в горле — существо обернулось и уставилось на меня всеми тремя мутно-зелеными глазами сразу. Готианин. Чтобы добраться до его мыслей, пригодился бы скорее бурав, а не м'хир. — Извините, обозналась.

Пират буркнул что-то нечленораздельное и вернулся к работе. Макоори подбежал ко мне:

— Что-то не так, Непостижимая?

— Нет, Макоори. Все в полном порядке.

Я критически оглядела этот деловитый муравейник. Мне оставалось только продолжать свои попытки, пока драпску не надоело сопровождать меня.

Случай подвернулся совершенно неожиданно. Я прислушивалась к чему-то, что Макоори пытался мне объяснить; надвигающаяся на нас парочка пиратов была с головой погружена в спор, у кого из двоих груз тяжелее. Наше столкновение было неизбежным, пришедшимся весьма кстати и довольно болезненным. Я очутилась в самом низу кучи тел, тюков и странных запахов.

Ухватившись за теплую голую лодыжку какого-то существа, я, надеясь на удачу, быстренько метнула наружу испытующую мысль. Перед моими закрытыми глазами поплыли обрывки спора. Я проникла глубже. «Грузовой отсек. Там, в ящиках…»

— О Непостижимая! Скажи, что ты не пострадала! Да слезьте же с нее, олухи!

Макоори метался вокруг нас, пытаясь извлечь меня из-под бранящихся пиратов, и я приняла его помощь — очень уж мне хотелось расправить помятые ребра и глотнуть свежего воздуха. Свалка пошла моему еще не зажившему до конца животу отнюдь не на пользу. Я согнулась пополам, задыхаясь от жгучей боли. Они перегружали со своего корабля на драпскский тидайканские фейерверки — запрещенный товар, поскольку Торговый пакт весьма недоверчиво относился к грузам, которые одни расы использовали для развлечения, а другие как оружие, — но вряд ли это можно было считать серьезным преступлением. А драпски, в свою очередь, отгружали им разнообразные ценные пряности и прочие предметы роскоши.

Пираты с презрением относились к страстному желанию драпсков получить фейерверки, но не к прибыли, которую это желание позволяло им получить.

— О Непостижимая! Я вызвал медика, но в коридорах слишком много грязных биологических существ и на систему связи нельзя полагаться. Ты можешь идти? Непостижимая?

Но почему фейерверки? Все драпски в один голос утверждали, будто «Нокрауд» вез то, что было необходимо для предстоящего празднования победы.

Драпск между тем запаниковал уже по-настоящему, а я лишь пыталась удержаться от смеха. Смеяться было больно.




ИНТЕРЛЮДИЯ


В кромешной тьме м'хира колыхался ужас. Беззвучный голос облек его в слова:

«Это слишком рискованно».

Более сильный разум из двух, связанных друг с другом, отмахнулся от страхов слабого.

«Единственное, что представляет опасность, — бездействие. Пути существуют, и их необходимо испробовать — пусть даже они опасны и неприятны, в нашей ситуации это не имеет значения. Но есть и еще кое-что. Они готовы?»

«Они же Избравшие!»

Неподдельное изумление.

«Если бы они ими не были, от них не было бы никакого толку».

Неизбежная уступка — тот, кто обладал меньшей силой, знал свое место, но отголоски опасений все-таки остались.

«Их хватятся. И что тогда?»

«Ты позаботишься о том, чтобы у их отсутствия было правдоподобное объяснение. — Решительно: — Они потом еще будут нас благодарить. Вот увидишь».

«А Сийра?»

Уверенность Джареда ди Сарка заполонила весь м'хир, так что Фэйтлен едва мог дышать.

«Она тоже скажет нам спасибо. Или можно будет не принимать ее в расчет».




ГЛАВА 15


Я не собиралась на Драпскию. Я определенно не хотела оказаться на этой планете. Но когда драпски торжествующе возвестили, что «Макмора» прибыла в их родную систему, принимать в расчет мои планы и желания было уже поздновато.

К тому же, решила я, это место ничем не хуже прочих. Как бы я ни отказывалась это признать, повреждения, нанесенные моему телу, были весьма серьезными. Если бы не драпскский лекарь… Я быстро отбросила эту пустую мысль. Боль прошла, я чувствовала, как ко мне с каждым часом возвращаются силы, а все, что осталось от разрезов у меня на животе, — это две тонюсенькие линии. Я была готова ухватиться за любую возможность найти другой корабль и отправиться в свой настоящий поиск. Но во всем этом была одна закавыка.

Любая подобная возможность будет зависеть от намерений драпсков.

Драпския была планетой, необычной во многих отношениях, а не только из-за поведения своих обитателей. Драпски были счастливы снабдить меня географической информацией — что ж, хоть на этом спасибо.

Луны у них не было, а та вода, которая существовала в несвязанном состоянии, большую часть времени находилась в глубоких трещинах, пробороздивших континенты параллельно экватору, как будто какой-то не в меру расшалившийся великан пытался растянуть планету, ухватившись за ее полюса. За исключением бурых вкраплений пустыни, угнездившейся на подветренных склонах горных кряжей, саму сушу полностью покрывали клочки сельскохозяйственных угодий и расползающиеся во все стороны драпскские города. Не знаю уж, было ли тому причиной отсутствие интереса к дикой природе или же отсутствие дикой природы, к которой можно было бы проявлять интерес.

Это была старая, с древней цивилизацией планета, с такими же установившимися традициями, как и погодой — местный климат был на удивление однообразным, хотя драпски в отличие от множества других видов не утруждали себя попытками управлять им. Единственные сколько-нибудь значительные ветры были умеренными, постоянными и предсказуемыми, а их причиной было само вращение Драпскии; почти круглая и уединенная орбита, по которой она вращалась вокруг здешнего солнца, маленького белого карлика, в свою очередь, практически не влияла на смену сезонов. Здесь не имелось крупных открытых водных пространств, которые могли бы запасать тепловую энергию, а потом отдавать ее обратно в атмосферу, — думаю, именно этот факт был причиной предостережений, которые то и дело звучали с видеолент: дважды в день, на время ночного похолодания и палящей полуденной жары, загонять скот в помещение. Там еще говорилось о необходимости свернуться на это время в клубок и выполнить эопари, но я сочла, что гуманоидных посетителей планеты это не касается.

Многочисленные горные кряжи разбивали воздушные потоки и превращали их в предсказуемые местные ветры. Драпски, что для вида, общавшегося на химическом уровне, было вполне логично, различали сотни типов движения воздуха и ветров, которые возникали благодаря микроклиматическим эффектам и варьировали от скольжения воздуха по остывающим ночью горным склонам до запланированных воздушных волн над взлетными и посадочными полями их космопортов. Эти разделы учебных видеолент я пропускала.

То, что я тщетно пыталась выудить из предоставленных мне дисков, была информация о самих драпсках. От видеозаписей Моргана в моих воспоминаниях осталось лишь впечатление о цивилизации столь закрытой, но при этом вежливой, безупречно воспитанной и невероятно методичной, что никто не приглядывался пристально к тому, что драпски делали, — и к их одержимости магией. Меня, проведшую столько времени в четырех стенах каюты на драпскском звездолете, это поразительное отсутствие информации пугало куда больше, чем все то, что я знала о скатах.

«Ну что ж, — сказала я себе, когда появился Макоори и сообщил мне, что мы вот-вот приземлимся, — по крайней мере, я определенно смогу пополнить базу данных „Серебристого лиса“. Джейсон будет счастлив; он собирал информацию с такой страстью, как некоторые копят кредиты.

Я не позволила себе углубиться в эти мысли. Та часть моей души, которая принадлежала Моргану, походила на нагноившуюся рану, которую лучше не трогать совсем, в особенности здесь и сейчас, когда у меня не было совершенно никакой возможности исцелить ее.

Одно из первых дополнений, которые я смогла сделать, касалось кажущегося внешнего сходства драпсков. На самом деле это впечатление было обманчивым. Хотя я так и не научилась различать своих, можно сказать, старых знакомых, членов племени макиев, без бирок или каких-либо других подсказок, трое драпсков, встречавших нас на выходе из «Макморы» следующим утром, сильно отличались друг от друга, да и от макиев тоже.

Драпскский космопорт, как и следовало ожидать, оказался намного лучше покьюлианского, ничуть не уступая тем, что находились на богатых и развитых мирах, вроде моей бывшей родины, Камоса. Автоматический лифт с легкостью вознес нас с нижнего уровня, где располагался непосредственно космопорт, наверх, к движущимся пешеходным дорожкам. Я оглядывалась вокруг, недоумевая, как же взлетно-посадочные буксиры могут проводить звездолеты сквозь такой лабиринт постоянных, судя по их виду, сооружений. По-видимому, они все же как-то ухитрялись это делать, иначе мы сейчас не наслаждались бы подобной роскошью. Уверена, драпски отнесли мое постоянное глазение по сторонам на счет любопытства или сочли подтверждением достоинств их космопорта. Я, само собой, не поделилась с ними тем, что просто пытаюсь запомнить маршруты для возможного бегства.

Встречающие, которые поджидали нас у трапа «Макморы», ни словом не обменялись ни со мной, ни с двумя сопровождавшими меня драпсками, капитаном Макой и моим маленьким приятелем Макоори. Те, похоже, не нашли в подобной молчаливости ничего предосудительного, так что, по-видимому, какое-то общение все-таки имело место, другое дело, что не обладающая столь развитым обонянием почетная гостья была лишена возможности поучаствовать в нем.

Я принялась разглядывать новоприбывших драпсков. Один из почетного трио был значительно выше других, так что его антеннки, желтовато-красные в отличие от уже знакомых мне пурпурно-розовых хохолков членов экипажа «Макморы», периодически щекотали мне ухо. Я не имела ни малейшего понятия, был ли этот контакт намеренным или случайным, смущавшим драпска так же сильно, как пугал меня; единственное, что мне оставалось, это пытаться не отпихнуть от себя этот, скорее всего, весьма чувствительный орган, как соблазнительно нашептывал мне неосмотрительный инстинкт.

Два других драпска фигурой и размером походили на макиев, отличаясь от них лишь кисточками на кончиках антеннок. Не знаю уж, был ли этот эффект косметическим, чтобы как-то отличить одно племя от другого, или же отражал действительно физиологическую разницу — в возрасте, например, или в поле. Если, конечно, у драпсков вообще было разделение по полам. Во всяком случае, всех драпсков обычно именовали «он» — таков был их обычай. В общем, не важно, почему, но у одного из чужих драпсков хохолки были кричаще оранжевого цвета, а у другого — столь же яркого оттенка бирюзового. Поэтому когда я опускала глаза на свой эскорт, у меня тут же возникало впечатление, как будто я нахожусь в самой середине клумбы оживших метелок для пыли.

Движущаяся дорожка везла нас по космопорту, и я уже привыкла к ощущению беззаботного скольжения, не требующего от меня ни малейших усилий, — более того, это чувство приводило меня в восторг. Поверхность дорожки слегка пружинила под ногами. Мне никогда прежде не приходилось видеть или слышать о чем-то подобном — главным образом потому, что Клан всегда относился к технике с большим недоверием. Мои сородичи покупали все необходимые им для комфорта и удобства приспособления у людей, но проявлять какой-либо интерес к ним или пытаться разобраться в оных считали ниже своего достоинства и где только можно полагались на свой Дар. Я не разделяла подобного отношения — мне куда ближе была искренняя любовь, которую Морган питал к своему кораблю.

К несчастью, мои собственные познания в технике были прискорбно скудными, несмотря на свежеприобретенный к ней интерес. Вряд ли стоило рассчитывать за год исправить все то, что было накоплено за целую жизнь, проведенную в Клане. Но я тем не менее была убеждена, что эта движущаяся дорожка даже людям показалась бы необычной. Я обратила внимание на то, как отдельные дорожки сливались в одну и снова разветвлялись — система походила скорее на энергетический поток, чем на какое-то механическое устройство. Я вдруг поймала себя на том, что сравниваю ее с той размытой реальностью, которая представляла собой пол в зале Совета Клана, частично существовавшего в м'хире, и снова подозрительно взглянула на своих маленьких спутников. Пришлось одернуть себя: сейчас не время экспериментировать, и спохватилась я как раз вовремя, вспомнить хотя бы реакцию экипажа драпсков на мое присутствие в м'хире.

Мы с моим внешне молчаливым эскортом наконец добрались до границы космопорта. Я ожидала пересадки с движущейся дорожки на какой-либо другой вид транспорта — возможно, в аэрокар, повсеместно распространенный в других мирах. Но только не здесь. Возможно, для драпсков аэрокары поднимали слишком много беспорядочных воздушных потоков. Я смотрела на ни на секунду не замирающие антеннки и досадовала, что не могу узнать, о чем они переговариваются.

Движущаяся дорожка видоизменилась практически сразу же после того, как мы пересекли границу собственно города и стали передвигаться между лишенными окон изогнутыми сооружениями, которые, видимо, и были городскими зданиями. Мы пересекали обширную площадь, походившую скорее на песочного цвета пруд, чем на мостовую, на поверхности которого покоились бесчисленные чашеобразные предметы. Один из них послушно скользнул вперед и замер перед нашей маленькой компанией. Он оказался больших размеров, чем все те наземные машины, в которых мне доводилось передвигаться, плавных очертаний, как, видимо, вообще все устройства драпсков. Ни водителя, ни каких-либо управляющих рычагов видно не было. Мы просто забрались внутрь, уселись на теплую податливую поверхность пола, и чашеобразное купе пришло в движение — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее увлекая нас к какой-то неведомой мне, но, должно быть, заранее определенной цели.

Но куда? Из купе мне было не видно дороги. Верхушки строений, проплывавшие надо мной, были похожи друг на друга как близнецы, если не считать постоянного увеличения в размерах. После непродолжительного созерцания одинаково безликих физиономий сопровождавших меня драпсков я встала на колени и попыталась выглянуть из-за бортика, чтобы понять, куда мы направляемся. Мгновенно последовавшее за этим дружное втягивание щупальцев немедленно заставило меня снова принять прежнюю, более приличную и скучную позу. Что ж, стоическое молчание ни к чему не привело. Настала пора, решила я, зайти в лоб.

— Уж теперь-то ты точно можешь рассказать мне, куда мы направляемся, капитан Мака, — начала я, избрав среднюю между недовольством и надеждой интонацию.

— Непременно, о Непостижимая, — мгновенно отозвался Мака, деликатно выпустив изо рта щупальца, что я сочла выражением облегчения. — Непременно.

Я выждала три долгих мига между ударами сердца, потом решилась слегка поторопить его:

— И куда же мы едем?

— Во Дворец правосудия, — ответил самый высокий из встречавшей нас тройки драпсков на довольно чистом, хотя и с заметным акцентом общем диалекте.

В его голосе и поведении не было никакого намека на подобострастие перед «Непостижимой». Краешком глаза я заметила, как половина щупальцев Макоори немедленно снова очутилась во рту. О нет! Только не это.

— И зачем… — Я невольно запнулась — купе на растущей скорости под крутым углом пошло вверх, и я очутилась в клубке щупальцев молчаливых драпсков. Они были теплыми, гладкими и какими-то пушистыми на ощупь, примерно как их меблировка. Кабинка выровняла свой ход, и мы с драпсками осторожно распутались. — Я как раз собиралась спросить, — продолжила я, изо всех сил стараясь не расхохотаться, — зачем мне ехать в ваш Дворец правосудия?

В голосе высокого драпска прозвучало явное удовлетворение.

— Чтобы предстать перед судом по обвинению в попытке выдать себя за истинно магическое существо, разумеется.

«Разумеется», — повторила я про себя. Смеяться мне мигом расхотелось.

— Капитан Мака? — спросила я, с прищуром воззрившись на того, кого считала виновником всего произошедшего.

Он тоже всосал в рот все щупальца, но тем не менее пролепетал довольно внятно:

— Это простая формальность перед Состязанием и празднествами, о Непостижимая. Ты предстанешь перед своим скептиком, и приговор будет в твою пользу, уверяю тебя.

Никто больше не произнес ни слова — ни за, ни против. Я впилась пальцами в губчатую обивку пола, пытаясь не выдать свои чувства.

— А что произойдет, если приговор будет не в мою пользу?

— Нет никаких сомнений…

— Что произойдет в этом случае, Мака? — безжалостно перебила я.

Драпск с бирюзовыми хохолками произнес что-то на мягком и певучем языке, которого я не знала и предположила, что это и есть их родной язык, затем втянул в рот мясистые красные щупальца, вероятно, для того, чтобы придать своим словам веса.

Антеннки Маки поникли, и у Макоори тоже, но капитан все-таки ответил.

— Тогда мы — макии — потеряем «Макмору», о Непостижимая. Она отойдет другому, более достойному племени. — Антеннки вдруг снова отважно встали торчком, четырехпалая ручка коснулась моего колена. — Но мы не сомневаемся в тебе, Сийра Морган. Совершенно не сомневаемся. Ты — та, кого мы ждали…

— Довольно, — нахмурился высокий драпск. — Не нам, но скептику решать, достойна ли она участвовать в Состязании. — Его голос стал менее резким, круглое лицо обернулось в мою сторону. — Не бойтесь, фем Морган. Вы будете нашей почетной гостьей на протяжении всего Фестиваля, каков бы ни был приговор скептика. Немногие чужаки удостаивались такой чести.

— Большое спасибо, — только и нашлась я.

Мне почему-то показалось, что, даже вздумай я отнекиваться, это ничего бы не изменило. Но на Маку и Макоори я бросила сердитый взгляд, надеясь, что привычные к общению с гуманоидами драпски поймут выражение моего лица. Я не просила вешать на меня ответственность за четыреста сорок пять крошечных макиев и их корабль в придачу. Даже если я и смирилась с навязанной мне ролью, все равно мне было совершенно неизвестно, о чем будет судить какой-то там скептик.

Оставалось лишь надеяться, что макии знали, зачем притащили меня сюда.

Или уносить ноги с этой планеты — да поскорее.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Говорю тебе, Седли, этот кретенг был тухлый! У тебя что, совсем нюх отшибло?

Джейсон Морган стоял в темноте у черного входа в ресторанчик, под вывеской, гласившей: «Коготь и Челюсть. Все блюда межвидовой кухни», и слушал этот направленный в одну сторону спор с неописуемым ощущением, что он наконец-то вернулся домой. Он переступил с ноги на ногу — спина уже давно начала ныть, но ему не хотелось идти дальше и быть замеченным. По пути к Плексис-супермаркету медблоку пришлось поработать на славу, залечивая его ранения и снимая безумную усталость. Лицо уже практически обрело нормальный вид, и он мог дышать, не сгибаясь пополам от резкой боли в подреберье. Морган осторожно сжал руки в кулаки и тут же сморщился. Костяшки пальцев еще не зажили. Дубленая шкура Премика одержала победу над кожей человека.

Жаль, он не может позволить себе валяться без сознания — пара дней под транквилизаторами, пожалуй, помогла бы унять сумбур, царящий у него в голове. По крайней мере, отложила бы его на потом. Но он не доверял ни тому сектору космоса, в котором путешествовал, ни собственному разуму, освобожденному от сознательного контроля. Так что мысли у него в голове продолжали беспорядочно наскакивать друг на друга, как голоса за дверью.

Один из них явно выигрывал битву за громкость.

— Неважно, что люди тоже не в состоянии этого учуять! Только вот все они почему-то до сих пор извергают наружу содержимое своих желудочных мешков, идиот! — Раздался грохот, как будто деревянная ложка полетела в горшок, — Думаешь, могло случиться как-то по-другому, если ты целый день продержал миску на столе? Это ведь дохлая рыба, а не банка маринованного никника!

Джейсон покачал головой. Пожалуй, лучше вмешаться, а не то «Когтю и Челюсти» понадобится новый повар. К тому же должен ведь у его разгневанного владельца оказаться достойный путь к отступлению.

В душной кухне дела обстояли именно так, как Морган и предположил по разговору. Дюжина подручных делала вид, будто трудится за своими столами, бросая быстрые взгляды на парочку в проходе у огромной плиты, уставленной булькающими кастрюлями и сковородами. Судя по тем выражениям лиц, которые он смог разобрать, повар заслуживал каждого произнесенного его оппонентом слова.

А вот заслуживал ли бедняга того незавидного положения, в котором находился в настоящий момент, а именно висел под потолком, перехваченный пополам массивной лапой, которая явно не давала ему ни вздохнуть ни охнуть, — другой вопрос.

— Ты же знаешь: если ты выходишь из себя, потом долго мучаешься от головной боли, — спокойно проговорил Джейсон, подойдя вплотную к обладателю лапы — уважаемому, преуспевающему и известному своей легендарной вспыльчивостью владельцу «Когтя и Челюсти» Гвидо Маармату'кку.

— Морган! — оглушительно взревел великан-каресианин, обернувшись вокруг с живостью, поразительной для такой громады, к тому же передвигающейся на тумбоподобных и оканчивающихся скорее двумя подушками, чем обычными ступнями, ногах. При этом Гвидо восторженно всплеснул обеими парами асимметричных рук, совершенно позабыв о злосчастном поваре, которого держал в нижней левой клешне, и бедолага-кулинар с душераздирающим воплем взлетел в воздух. К счастью для него, двое подручных с выдающим большой опыт проворством подхватили его, не дав страдальцу приземлиться на пол или на плиту. — Морган! — повторил Гвидо. — Брат мой…

— Осторожно… ребра… мои ребра…

Предостережение несколько запоздало. Джейсон лишь крякнул, повиснув в воздухе в объятиях, которые неминуемо должны были прибавить к его старым травмам новые. Но до чего же здорово было барабанить наименее пострадавшим из двух кулаком по черной броне, которую его друг и побратим именовал кожей, смотреть в несколько десятков устремленных на него глазок и знать, что он здесь в безопасности, ему не нужно ничего никому объяснять и никого ни в чем убеждать.

«Пожалуй, чтобы чувствовать себя совсем уютно, потолок близковат», — решил он наконец.

Меньшая, более гибкая пара рук Гвидо осторожно опустила его на пол. Блестящий черный каресианин ростом не намного превосходил человека, но его плечи и выпуклая спина в ширину были куда больше. Огромная голова, более всего напоминавшая две установленные друг на друга кастрюли, ритмично подпрыгивала вверх-вниз, в темноте посередине плясали сверкающие подвижные глазки на гибких стебельках. В данный момент большая их часть разбежалась по сторонам, как будто гигант-каресианин кого-то искал.

Морган покачал головой:

— Сийры со мной нет.

Все глаза Гвидо разом устремились на него, и огромное существо испустило тяжелый вздох, от которого пластины его черной брони застучали друг о друга.

— Я так понимаю, ты здесь не только затем, чтобы доставить мне трюфели и отведать моего нового фирменного блюда. — Он повернул стебелек одного глаза, чтобы взглянуть на повара, вокруг которого, безуспешно пытаясь утешить, хлопотали подручные. — Если, конечно, мне вдруг попадется здесь хоть кто-нибудь, знающий свое дело, — многозначительно рыкнул каресианин.

— Трюфели? — повторил за ним Джейсон, невольно морщась.

— Ну да, трюфели, — эхом отозвался Гвидо и зловеще прищелкнул самой крупной клешней. — Ты ведь привез заказанные мною трюфели…

— Мне пришлось продать их на месте, — быстро проговорил человек. — Забудь о трюфелях, Гвидо.

— Забыть о трюфелях? Да ты знаешь, сколько моих клиентов мечтают отведать свежих покьюлианских чернодроздовых трюфелей под анасовым соусом — ужасно дорогая штука, но совершенно необходимая для того, чтобы подчеркнуть их слабый мускусный привкус, — которые подают при стандартной комнатной температуре только с самым лучшим денебианским портвейном?

Голос хозяина «Когтя и Челюсти» становился все громче и громче, пока снова не превратился в такой же рев, как во время разноса, устроенного повару-орднексу. Последний, кстати сказать, радостно кивал, довольный, что исполин избрал новый объект для своего гнева.

Морган растерял дар речи. Вместо слов, о которых ему, возможно, потом пришлось бы пожалеть — а уж Гвидо-то непременно не раз еще напомнил бы ему о них в будущем, — он протиснулся мимо каресианина и направился к дверям смежных с рестораном жилых покоев, где без заминки ввел входной код.

— Мне нужно с тобой поговорить, — бросил он, не оборачиваясь. — Прямо сейчас.




— Куда она могла отправиться?

Морган опустил пальцы в пенящуюся соленую воду, не зная, что сказать. Они находились в святая святых Гвидо — созданном им по подобию родного каресианского пейзажа лабиринте из псевдоскалистых рифов и искусственных прудов. В воздухе висела мелкая соленая водяная пыль — в самом глубоком пруду началась имитация прилива, и волны с поразительным правдоподобием бились об острые камни. Быть допущенным сюда означало огромную честь, Джейсон знал это. Пенистый белый прибой испещряли блестящие черные полумесяцы — это двадцать с лишком подруг Гвидо, каресианские красотки, которых едва ли можно было считать разумными, по уши влюбленные в своего господина, высовывали из воды глаза на стебельках, чтобы следить за человеком.

Как-то он поинтересовался у друга, что его подружки думают о нем, единственном чужаке, которому доступ сюда не был заказан. Гвидо удивился и ответил лишь, что всегда тщательно следит за тем, чтобы всех их плотно накормили, прежде чем позволить Моргану войти внутрь. Это замечание помогло Джейсону понять, почему сейф «Когтя и Челюсти» располагался именно в этом помещении.

Он усилием воли заставил себя вернуться к вопросу Гвидо, глядя на выглядывающие из воды многочисленные глаза — каресианин на миг ушел под воду.

— Я не знаю, куда она могла отправиться, — признался Морган, когда великан вынырнул.

— Может, она вернулась к своей семье?

Джейсон, в чьей душе бушевал гнев Сийры, не усомнился ни на миг.

— К Клану? Нет. — Он вытянул ноги на надувном матрасе, тщательно следя за тем, чтобы не коснуться воды. Хотя все нежные женушки, по-видимому, находились в другом, более просторном бассейне, испытывать судьбу тем не менее не стоило. — Я надеялся, что она отправится сюда, к тебе, пока не проверил маршрутный журнал Плексис. Станция сейчас слишком далеко от Покьюлара. Непомерное расстояние, даже для Сийры.

— Тогда где же ты будешь ее искать?

— Нигде. — Человек крепко зажмурился, потом снова открыл глаза. — Я не могу ее искать. У меня… у меня есть другие дела.

Каресианин толкнул матрас, и Морган невольно ухватился за его края.

— Какие такие дела? Я был лучшего мнения о тебе, брат. Твоя подруга ранена…

— Я не могу позволить им уйти, — отрезал Джейсон. — Тебе этого не понять.

— Почему? Я вполне тебя понимаю, — заявил Гвидо, хлопнув его по ноге. — Ты винишь себя в том, что не смог защитить подругу.

Глаза человека опасно блеснули.

— А ты считаешь, что моей вины в этом нет? Я подвел ее везде, где только мог. — Он подгреб к ближайшей скале и перелез с матраса на камень. Затем, тяжело дыша, продолжил: — Я позволил Сийре покинуть прекрасно укрепленный «Приют». Потом, вместо того чтобы вернуть ее назад, ухитрился напиться на деревенском празднике и приревновал ее. Да так, что затеял драку с тем, кого называл своим другом, словно ошалевший от любви сопляк. Я бросил ее одну, и Сийра, когда они на нее напали, оказалась беззащитна. Думаю, тот спектакль, что я устроил, пришелся им очень кстати.

Исполин взобрался на камень рядом с ним, шумно отряхнулся и встал на ноги.

— Так найди ее. Позаботься о своей подруге хотя бы сейчас.

Морган пожал плечами:

— Сийра не покинула бы Покьюлар без причины, Гвидо. Она могла бы связаться со мной на «Лисе», если бы захотела. Эта женщина в состоянии позаботиться о себе. — Человек помолчал. — Ты не представляешь, какими возможностями она обладает.

— А-а…

Джейсон подозрительно глянул на Гвидо:

— Что ты хотел этим сказать?

— Чтобы доказать подруге, что тоже чего-то достоин, ты принесешь ей головы и шкуры ее врагов, — произнес каресианин таким тоном, как будто внезапно разобрался в загадочных мотивах поступков своего побратима и они пришлись ему по душе. — Я присоединюсь к тебе в этой почетной охоте.

— Нет, — покачал головой Морган, сжав кончик клешни Гвидо. — Я хочу, чтобы ты отыскал Сийру и убедился, что она в безопасности.

— Мне казалось, ты только что сказал, что твоя подруга сама в состоянии о себе позаботиться.

— Я не хочу, чтобы она была одна, — сказал Морган, но про себя с беспощадной честностью добавил: «И не хочу, чтобы в том деле, которое мне, возможно, придется сделать, были свидетели».




ГЛАВА 16


Дворец правосудия драпсков оказался похожим на… ну, скажем так, на транспортный терминал. Когда мы прибыли, чашеобразное купе остановилось среди множества точно таких же — некоторые из них были заняты, другие пустовали. Должна сказать, что это наблюдение я сделала не сразу. Мне пришлось карабкаться из купе вслед за своими спутниками, преодолевая кривизну борта, — в одной стене оказались специальные выступы. Однако стоило мне лишь очутиться наверху, как я смогла разглядеть все, что мне хотелось. Мы определенно находились в транспортном терминале. Я не видела никакого намека на зал заседаний, даже никакой двери, только ряды ожидающих пассажиров купе и других, более крупных средств передвижения. К самой площади вплотную подступали здания. Сквозь крыши, сделанные из какого-то прозрачного материала, виднелось темнеющее небо, подсвеченное мягким сиянием окружающих строений. Чаши купе тоже флюоресцировали, как я рассеянно заметила, а их поверхности казались зеленоватыми.

— Далеко еще до вашего Дворца правосудия? — спросила я, приведенная в себя капитаном Макой, который осторожно дотронулся до моего локтя.

— Он перед тобой, — проговорил высокий драпск прежде, чем Мака успел что-либо ответить. — Здесь ты встретишься со своим скептиком и с ним пойдешь дальше.

Я вполне серьезно задумалась, не упереться ли мне на месте, но, учитывая тот факт, что сам пол немедленно подхватил нас и куда-то понес сквозь беспорядочную суматоху транспортных средств, неустанно выплевывающих своих пассажиров на ту же движущуюся дорожку, я решила смириться. Пока что. Я проверила, хорошо ли помню ориентир мостика «Макморы», и пообещала себе, что отправлюсь обратно при малейших признаках неприятностей. Пускай тогда попробуют уговорить меня снова ступить на землю Драпскии.

Мне уже очень хотелось совершить этот маневр.

— Пойду — куда? — осведомилась я, стараясь не выходить за рамки вежливости. — Честно говоря, мои милые драпски, мне кажется, что вы хотите от меня слишком многого.

— Вами займется скептик Коупелап, — объявил до сих пор не произнесший ни слова драпск с оранжевыми хохолками; его общий диалект был безупречен, однако голос звучал на редкость пискляво. — Торопитесь, фем Морган, а не то опоздаете на последний транспорт. Вам нельзя опаздывать. Вечно ты, Мака, оставляешь такие важные дела на самый последний миг.

— Мы до последнего момента не были уверены в согласии Непостижимой, — с достоинством возразил тот.

В спор вступил еще один драпск, и внезапно мои маленькие спутники заговорили вслух, причем все разом.

Жаль только, все это происходило в месте, где уловить можно было не более половины. Я сердито глянула на них, совершенно уверенная, что этот резкий переход на вербальное общение вызван отнюдь не заботой обо мне, а скорее невозможностью конфиденциального разговора при помощи обоняния в подобной толчее. Казалось, во Дворце правосудия собрались все ныне здравствующие драпски. Я притиснулась поближе к моим сопровождающим.

Они меж тем деликатно подталкивали меня к ближайшему транспорту — длинному и гладкому объекту, похожему скорее на выброшенного на берег пузатого кита, чем на средство передвижения. Поскольку странно подвижный пол прямо перед транспортом заканчивался порожком высотой мне по щиколотку, я приготовилась ступить на твердую почву. Но какая-то секунда все же ушла на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что теперь мне вновь придется самой перебирать ногами.

Я сделала этот шаг. В противном случае мне грозила перспектива быть растоптанной толпой драпсков, хлынувшей из раскрывшихся дверей на широкий трап. Эта группа состояла из двух видов: большинство, на мой взгляд, как две капли воды походило на макиев, остальные же казались близнецами высокого бирюзового драпска, который в этот миг подталкивал меня вверх по трапу. Море колышущихся разноцветных султанов выглядело весьма впечатляюще, в особенности если прибавить к этому кольца ярко-красных щупальцев вокруг каждого рта.

Когда толпа аборигенов схлынула, я настороженно заглянула в темную и, по-видимому, совершенно пустую утробу транспорта. Пожалуй, с меня хватит.

— Я шагу не сделаю до тех пор, пока вы не объясните, куда и зачем меня везете.

В тот же миг все пятеро моих сопровождающих ухватили меня за одежду или первые попавшиеся под руку части тела и потянули вперед: Нет, все это было проделано в высшей степени мягко, как будто меня побуждали преодолеть какой-то внутренний страх. Тем не менее я уперлась, готовая усилить сопротивление, если мои спутники продолжат меня подталкивать.

На вершине трапа вдруг вспыхнул одиночный конус света. Там стоял драпск с дерзко торчащими вверх хохолками с желтыми разводами на антеннках и складным веером в одной руке. Я ощутила на своих щеках легкий ветерок от веера, и в тот же миг мой эскорт отступился от меня. Я не оглядывалась на них, но громкое хлюпанье всасываемых щупальцев безошибочно сообщило мне, чем все они заняты.

— Поскольку они не могут ничего объяснить тебе, участница Морган, — заговорил драпск с трапа на безупречном общем диалекте, причем, судя по его тону, все происходящее немало его забавляло, — а я могу объяснить все, предлагаю тебе взойти на борт и позволить этому летательному аппарату отправиться по назначению.

— Скептик Коупелап, полагаю? — осведомилась я, не обращая внимания на Маку, который вновь принялся легонько похлопывать меня по руке, обнаружив, что я тем не менее поднимаюсь по трапу. — Честно говоря, — сказала я скептику, когда наконец добралась до вершины трапа и вошла в круг света, — я буду крайне тебе признательна, если ты объяснишь мне хоть что-нибудь.

— Я в твоем распоряжении.

Если быть более точной, это не скептик Коупелап находился в моем распоряжении, а мое время — в его.

Насколько я могла судить, мы были единственными пассажирами этого странного транспорта, который пришел в движение, как только убрали трап и боковые стены сомкнулись. Как и в чашеобразном купе, сиденья здесь предусмотрены не были, но Коупелап вызвал из пола две табуреточки вроде тех, что я уже видела на «Макморе».

— Твой первый вопрос, — проговорил он уверенно, — касался того, куда мы направляемся. Я отвечу тебе. Мы направляемся в один далекий провинциальный городок в том краю, откуда пошло отважное, поразительно мужественное племя макиев. Тебе придется находиться в изоляции до самого суда, чтобы не допустить вмешательства других племен.

Я открыла было рот, но драпск отчаянно махнул на меня всеми восемью пальцами, и я тут же закрыла его.

— Твой второй вопрос мне также известен. Ты хочешь знать, с какой целью тебя везут в это место, не так ли?

Я кивнула, онемев от удивления, что мне в конце концов попался такой разговорчивый драпск.

— Эх-х, — удовлетворенно протянул скептик. — Но я не могу открыть этого, пока тебе не будет вынесен приговор.

Я обнаружила, что скриплю зубами.

Городок оказался вереницей низеньких, характерно изогнутых зданий, тянущейся вдоль края бесконечных полей. Понятия не имею, зачем драпскам понадобилось строить здесь город, разве что расстояние от всех остальных городов, которые мы миновали по пути сюда, было подходящим. Транспорт не стал ждать, просто выплюнул нас на тротуар и торопливо захлопнул двери, прежде чем со свистом умчаться прочь. Это был не совсем аэрокар, определила я наконец, но передвигался он и не по поверхности земли. Черная прослойка между подошвой транспортного средства и дорожным полотном поразительно походила на складку в м'хире. Словоохотливый скептик семенил рядышком, другие драпски — все, насколько я могла судить, макии — спешили вокруг по своим делам, и я снова приструнила любопытство.

Хотя я давно уже отреклась от собственного народа, мне все-таки подумалось, что я, возможно, единственная из всего Клана, кто стал бы — да и попросту мог — жить, не обращаясь постоянно к силе. Да, я собственными руками устроила себе суровое испытание, но неожиданно оно оказалось весьма полезным. Ни один другой клановец не ступил бы на эту странную планету, не обнаружив своей связи с м'хиром. Что ж, тем хуже для них — я не собиралась делиться ни с кем из сородичей своим опытом.

Коупелап объявил, что здесь нам предстоит пересесть еще на один, последний транспорт. Пока мы ждали, неожиданно налетела небольшая гроза — из тех, что почти задумчиво проливают на землю тяжелые капли дождя, но при этом ничто никогда не успевает намокнуть по-настоящему. Я протянула руку, чтобы поймать одну из этих бесхитростных капель на пути к раскаленной мостовой.

Есть! Она оказалась крупнее, чем полагалось быть капле. К тому же у нее обнаружилось два глаза, которые, не мигая, уставились на меня.

— Это же рыба!

Мой спутник склонился над моей ладонью, колыхнул хохолками, снова распрямился.

— Рыба, — согласился он невозмутимо. — А ты что ожидала увидеть? Корову?

— Я ожидала увидеть обыкновенную каплю воды, — проворчала я, развернув ладонь так, чтобы лучше разглядеть свой странный улов.

Глаза показались большими только потому, что их оптически увеличила капля, внутри которой находилось крохотное существо. Малюсенькое тельце обвивал желтовато-белесый желточный мешок.

Капля воды уменьшалась у меня на глазах, заставляя крошечную рыбку сжиматься все сильнее и сильнее. Она сопротивлялась, время от времени извиваясь. Но плыть ему у меня на ладони было некуда.

— Что мне с этим созданием делать? — спросила я.

Драпск прыснул.

— А что вы обычно делаете с рыбой? Съешь ее!

— Обычные рыбы не падают из дождевых туч, — заметила я, никак не прокомментировав его гастрономического предложения.

— Тогда брось ее на тротуар, участница Морган.

Я немедленно воинственно сжала вокруг крошечного живого существа пальцы. Скептик кивнул в сторону группы драпсков в конце улицы. Они поливали чуть влажную мостовую из шланга, и ручейки воды стекали в прорытые вдоль улицы канавы, в процессе аккуратно собирая всю рыбу еще до того, как та успевала уснуть.

Я перевернула руку ладонью вниз, но ничего не произошло. Рыбка успела прочно приклеиться к моей коже. Драпск изо всех сил старался не показать, насколько его все это забавляет. Я, нагнувшись, аккуратно опустила руку в ручеек, пробегавший мимо моих ступней, и осторожно ее тряхнула. Рыбка дернулась один раз, другой, потом отстала от моей ладони и поплыла навстречу свободе.

— И вы еще пытаетесь привнести в ваш мир магию извне? — спросила я у своего провожатого, обтерев ладонь о тунику. — Рыба, падающая с неба, кажется мне достаточным чудом.

Скептик Коупелап покачался на пятках туда-сюда, и вид у него при этом был нестерпимо самодовольный.

— Магии нет. Ее не существует, участница Морган, — обронил он снисходительно. — Я здесь для того, чтобы доказать это.

С неба продолжали сыпаться мальки, так что я спряталась под крышу какого-то сооружения, предположив, что оно служит чем-то вроде укрытия ожидающим транспорта. Должно быть, на крышах городских зданий должно твориться ужасное месиво — да и запах под стать, — если только дождь не будет достаточно обильным, чтобы смыть злополучных рыбешек вниз.

— Такое часто случается? — спросила я.

Коупелап сжал круглый ротик, потом принялся бубнить, по всей видимости цитируя статью из энциклопедии:

— Обитающая в пустыне рыба гольян мечет икру, способную вынести засуху. Когда ручьи и пруды, как обычно, пересыхают, икринкам ничто не угрожает. Лежа в песке, они ожидают следующего периода дождей, когда бы он ни наступил, в следующем сезоне или в следующем десятилетии. Они ждут, ждут и ждут.

Я открыла рот, решив было, что он закончил свою лекцию. Однако скептик сделал мне знак молчать, надменно дернув хохолками.

— Если на пустыню налетает песчаная буря, песок вместе с икрой взметается в воздух. Не нужно магии, — он презрительно скривился, — чтобы объяснить, что происходит, когда эти икринки попадают во влажное грозовое облако. Облака потом приходят из пустыни сюда и проливаются дождем над городом.

— А вот и наш транспорт, — возвестил он вдруг бодро.

Я двинулась следом за Коупелапом, стараясь не раздавить какую-нибудь из рыб-путешественниц и прикрывая руками голову, чтобы они не угодили мне в волосы.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Даже при включенном отоплении и освещении грузовой отсек «Серебристого лиса» вряд ли можно было с полным правом назвать приятным местечком. Как, подумалось Моргану, и этот разговор.

— Я не спорю, брат, — твердил Гвидо, в то время как подозрительно похожий на сабельный звон щелчок огромной клешни свидетельствовал об обратном. — Я просто говорю, что это будет нелегко. Откуда ты предлагаешь мне начать поиски?

Джейсон, деловито распаковывавший привезенный Гвидо багаж — поскольку жителю станции было куда проще обойти портовую администрацию Плексис, — бросил на друга сердитый взгляд. Ему становилось все труднее удерживать свой гнев в узде, не давать ему выплескиваться, особенно когда он был усталым, как вот сейчас, и раздосадованным, как обычно. Преследовавший его всю ночь сон, в котором он пытался отыскать тело Сийры в бесконечных темных джунглях, отнюдь не улучшил расположения его духа.

— С планеты Эттлера.

— С Эттлера? А почему, собственно?

— Мы договорились, в случае, если по какой-то причине будем вынуждены расстаться, встретиться на Эттлере. Я специально выбрал такое людное место, с напряженным движением и почти без правил, место, где двое легко могут встретиться и отправиться куда угодно, не привлекая особого внимания.

Морган умолк, вспомнив, как когда-то, в их первую встречу на «Лисе», Сийра — тогда еще отчаявшаяся беглянка — выторговывала у него разрешение лететь на его звездолете до планеты Эттлера. Ей тогда было любопытно буквально все.

Пробурчав что-то одобрительное, он развернул упаковку, которая не столько защищала, сколько скрывала несколько запрещенных к вывозу технических новинок. Приобрести подобные вещи на Плексис было проще простого, а вот вывезти их оттуда контрабандой — невероятно сложно. Это было связано скорее с желанием собрать как можно больше налогов, чем соблюсти какие-либо определенные предписания Торгового пакта. Джейсон не ожидал никаких трудностей: в грузовом отсеке «Лиса» имелось несколько не раз уже с успехом опробованных тайников. Он все собирался показать их Сийре, но так и не успел этого сделать.

Странно. Ему было куда легче вспоминать Сийру-из-прошлого, чем сосредоточиться на настоящем. Он попытался заставить себя представить ее, увидеть эти серые глаза, искрящиеся умом и теплотой. Он должен был знать, что у нее все хорошо, — по крайней мере, это было необходимо какой-то части его существа.

Нет, ему не обойтись без Гвидо.

— Я не слишком люблю Эттлер, — пророкотал тот, как будто в ответ на мысли побратима. Одна черная панцирная пластина со звуком, напоминавшим раздраженный клекот, стукнулась о другую. — Там одна пыль. Почему я не могу отправиться с тобой?

— Тебе не придется бродить в дюнах. Я дам тебе список условленных мест…

Один подвижный глаз каресианина вытянулся над краем нижней головной пластины, вглядываясь в пластиковый лист, который он осторожно держал кончиками клешней. Две другие клешни были заняты кружкой пива. Потом они вдруг замерли в воздухе, хотя пива в кружке оставалось еще предостаточно.

— Что-то здесь не так, — заявил Гвидо и зловеще передернулся. Внезапно все его глаза остановились на Моргане. — Что-то не так с тобой, побратим.

В последние дни пальцы Джейсона то и дело сжимались в кулаки. Он старательно разжал пальцы и уложил руки на колени. Потом спросил:

— С чего ты взял?

Каресианин перевернул одну клешню кончиком вниз — этот жест означал предупреждение о неприятном вкусе или о присутствии яда.

— Твой солод. Я совершенно отчетливо это чую. У него чужой привкус.

— Ты же знаешь, что Сийра отдала мне часть своей силы… — начал оправдываться Морган.

Широкая голова его друга склонилась набок, но все глаза внутри темного промежутка остались пугающе неподвижными.

— Мы с тобой уже встречались после этого, брат. Сейчас все по-другому. На тебя что, напал кто-нибудь из клановцев? — Последовала пауза, потом снова послышался сабельный звон. — Ты узнал бы об этом?

«Я и знаю», — печально подумал Джейсон, но только про себя. Подозрения каресианина лишь подтвердили его собственные — Сийра, посылая его в погоню за своими врагами, действительно непреднамеренно подкрепила своей яростью и жаждой мести его собственные чувства.

— То, что ты уловил во мне, не результат нападения, Гвидо, — проговорил он медленно, тщательно подбирая слова, чтобы объяснить произошедшее своему лишенному телепатических способностей другу. — Когда мы расставались, Сийра… она передала мне еще часть себя. Она знала, что это понадобится мне, чтобы разделаться с ее врагами.

— Дар? — пророкотал Гвидо. — По мне, так он больше похож на проклятие.

Морган рассерженно крутанулся на месте, снова сжав кулаки.

— Ты ничего в этом не понимаешь! Ничегошеньки! Отвечай прямо: ты поможешь мне или нет?

Эхо его голоса заполнило грузовой отсек, заметалось между переборками, отскакивая от раскрытых ящиков с оружием, как разрешенным, так и нет, прежде чем заглохнуть над разложенным для осмотра на низеньком столике арсеналом. Джейсон заставил себя опустить руки и разжать кулаки. Его трясло.

Каресианин казался высеченным из какого-то камня, если не считать движений, которыми он перегонял пиво в отверстие на кончике верхней правой клешни, после чего подтягивал клешню к темной области, которую представляло собой его лицо. Он явно решил не давать воли обиде, пусть даже та и была совершенно обоснованной.

— Гвидо, — срывающимся голосом начал Морган. — Прости меня, пожалуйста…

Все-таки он не настолько обуздал свой гнев, как надеялся. Что ж, еще одна причина держаться подальше от всех, кто что-либо для него значил, отправиться туда, где можно не опасаться выплеснуть его. Он заставил себя сесть на место.

И услышал удовлетворенное причмокивание.

— Что-то во всем этом, что-то в тебе, брат, напоминает мне о далеком прошлом.

— Понятия не имею, о чем…

Поднятая вверх огромная клешня заглушила возражение человека.

— Когда мы только встретились. Тогда тебя сжигал такой же гнев.

Джейсон наконец вспомнил. Еще бы ему не вспомнить…

— Времена изменились, Гвидо, — возразил он вяло, запустив одну руку в волосы, как будто это могло унять пульсирующую в затылке боль. — Тогда я был совсем ребенком.

— Тебя предали.

— Прошлое не имеет значения.

— Тебя предали, — повторил каресианин, и все его глаза до единого устремились на Моргана, которому от такого внимания стало не по себе. — Ты жаждал мести.

Я никогда прежде не встречал столько ярости ни в одном существе, и никогда после. До сих пор.

Джейсон вздохнул.

— Как я понимаю, ты собираешься мне что-то сказать?

— Только посоветовать быть осторожным, — медленно отозвался Гвидо. — Твой гнев, если ты помнишь, однажды уже едва не уничтожил тебя. Конечно, ты уже не тот юнец, каким был когда-то, но теперь у тебя больше силы и больше ярости. Мне не хотелось бы, чтобы ты обратил ее на себя самого.

— Ну уж нет, любезный братец, — почти весело проговорил Морган. — На этот раз у меня есть вполне реальная цель.

Прежде чем каресианин успел что-либо ответить, человек сменил тему:

— А теперь давай-ка посмотрим, исполнил ли уже хом К'тар мой заказ, не возражаешь?




ГЛАВА 17


— Люди?

Коупелап кивнул безглазой головой; желтые хохолки заколыхались.

— У вашей расы нет здесь посольства, — зачем-то напомнил он мне. Посольством Клана не мог похвалиться ни один мир, входящий в Торговый пакт или нет.

Я глазела из окон местного транспорта, радуясь, что в кои-то веки могу полюбоваться окрестностями, и задала сам собой напрашивавшийся вопрос:

— А что посольству какой бы то ни было расы вообще делать в провинциальном городке? Им самое место в Посольском ряду столицы или другого крупного города, где-нибудь неподалеку от космопорта.

— Термин «посольство» не вполне верен, — извиняющимся тоном произнес скептик после минутного замешательства. Я подозревала, что дотошный драпск в смущении. — Я полагаю, что люди содержат это здание и штат, чтобы обмениваться с макиями познаниями в сельском хозяйстве. Это племя всегда было предприимчивым — отличные торговцы, хотя и тащат в дом что попало.

Поскольку последнее, по-видимому, было камешком в мой огород, я сделала вид, что ничего не слышала. Наши словесные перепалки с Коупелапом начинали мне нравиться. Он был упрям, умен и зачастую — намеренно или нет — забавен. Я же, со своей стороны, по-видимому, побуждала его к разглагольствованиям. Если бы еще это существо было чуть более откровенным относительно того, что меня интересовало, вздохнула я про себя.

Скептик сказал лишь, что мне надлежит оставаться в доме Мадлен и Кори Брайтсонов, человеческой четы, которая, похоже, пришла в восторг от перспективы приютить одну из участников состязания на время Фестиваля. Одна из потенциальных участников, как не преминул бы напомнить мне Коупелап. Интересно, не удастся ли мне заручиться их помощью, чтобы убраться подальше с Драпскии еще до того, как мне придется принять участие в неведомом состязании?

Как я и ожидала, гостеприимные и обрадованные возможностью пообщаться с новым человеком — небольшая ложь во благо, которую Коупелап без звука позволил мне, — Брайтсоны знали о Состязании ничуть не больше моего. С другой стороны, они ждали его с куда большим нетерпением. Похоже, этот Фестиваль был для них первым и они считали его чуть ли не главным событием драпскского календаря.

— Его проводят всего раз в два года, — захлебывалась от восторга Мадлен, показывая мне мою комнатку, крошечную каморку, расположенную довольно далеко от главной агролаборатории, зато обставленную восхитительно угловатой ради разнообразия человеческой мебелью. — Во время последнего нас здесь еще не было, но чета Мёртри про все нам рассказала.

Прежде чем я успела расспросить мою радушную хозяйку поподробнее — и, что было более важно, попытаться подступиться к моей главной цели, а именно отысканию какого-нибудь способа покинуть Драпскию, — откуда-то с другого конца длинного коридора послышался тоненький голосок, звенящий нетерпением и злостью:

— Мама, у нас больше не осталось гратов! Линда все слопала!

Мадлен виновато улыбнулась:

— Дети. Вы ведь знаете, как они иногда могут себя вести.

Вообще-то я ничего такого не знала, поскольку за всю свою жизнь встречала лишь горстку клановских отпрысков, а с человеческими ребятишками и вовсе никогда не имела дела, если не считать тех, что путались под ногами в любой толпе. Дети. Пожалуй, само это понятие было мне куда более чуждым, чем драпски.

— Ужин в пять, фем Морган. У нас здесь все очень просто. Если вам что-нибудь понадобится, воспользуйтесь переговорником. Уже иду! — крикнула моя хозяйка, удаляясь прочь с поспешностью, говорившей о том, что она отлично представляла себе, чем все может закончиться, если она не подоспеет вовремя.

Я оглядела панель переговорного устройства. Проще уж прямо объявить Коупелапу, что я намереваюсь удрать от него.

Во время скомканного суматошного знакомства в дирекции человеческой исследовательской станции, совмещенной с жилыми помещениями, на меня вывалили такой ворох имен, должностей и отношений, что я и не надеялась ничего не перепутать. Скептик молча стоял в сторонке, подергивая хохолками. Он остановился где-то в другом месте — я подозревала, что пребывание в пропитанном человеческими запахами здании должно быть для драпска невыносимо тяжким. Я заподозрила бы его и в том, что его позабавило, как я едва не шарахнулась от бурных приветствий семейства Брайтсон, если бы не щупальце, незаметно и встревоженно скользнувшее в его рот.

Так что, несмотря на теплый прием, смущение и недобрые предчувствия относительно предстоявшего мне тесного общения с излишне возбужденными людьми, а также на то, что я была по-настоящему изнурена, меня не покидали беспокойные мысли. Что бы здесь ни происходило, это имело для драпсков огромное значение. А то, что для них важно, наверняка пойдет совершенно вразрез с моими планами убраться отсюда.

— Еще десерта, Сийра?

— Нет, благодарю вас, Кори, — быстро отказалась я — мой желудок с трудом вмещал в себя уже съеденное, ни о какой добавке не могло быть и речи. Произнося эти слова, я с трудом подавила зевок. Перед ужином я попыталась немного вздремнуть, но у моей двери тут же возник Коупелап, интересующийся моим мнением о нескольких музыкальных записях. Не знаю уж, хотел ли он испытать пределы моего слуха или просто намеревался свести меня с ума. Колокольчик, возвестивший о начале трапезы, стал для меня настоящим спасением.

Вернее, стал бы, если бы на обеде у Брайтсонов больше ели и меньше мерились силой голоса.

Сидя в этом чудовищном бедламе из пятнадцати взрослых людей и шести их разновозрастных отпрысков, я обнаружила, что вполне серьезно раздумываю, не для того ли скептик испытывал мой слух, чтобы решить, под силу ли мне будет вынести это испытание.

Но одно преимущество у меня все-таки было. Меня предусмотрительно усадили подальше от самых младших детей, которым, по моим наблюдениям, необходимо было хорошенько помусолить каждую ложку, прежде чем с довольным видом отправить ее в рот. В результате моим соседом по столу оказался тот самый Грант Мёртри, который, как мне сказали, присутствовал на последнем Фестивале. Коупелап вместе с еще одним драпском сидел на другом конце стола — что, я уверена, в комнате, наполненной разнообразными ароматами еды и тел разгоряченных млекопитающих, было сделано из самых добрых побуждений. Люди любезно отказались от использования парфюма, но в воздухе присутствовал какой-то запах, который уловила даже я. После замечания кого-то из моих хозяев-людей одного из младших Мёртри, несмотря на его протестующий рев, тут же вывели из комнаты.

Во время ужина я постоянно ощущала на себе внимание Коупелапа, но сочла, что он сидит слишком далеко, чтобы расслышать мои слова. Тем не менее я старалась говорить как можно тише, выуживая из собеседника интересующую меня информацию.

— Так вы говорите, Грант, на Фестивале присутствуют не только представители всех племен, но также и инопланетяне?

Как и Брайтсоны, а также почти все собравшиеся за столом люди, Грант Мёртри был невысоким, чуть более полным, чем большинство знакомых мне людей, и отчаянно косил. Как я позже узнала, это сходство объяснялось тем, что большая часть сотрудников сельскохозяйственной лаборатории была родом из одного человеческого мира, Ладина-5. У Гранта был мягкий и приятный голос, а на общем диалекте он говорил практически безукоризненно, если не считать забавной склонности растягивать гласные.

— На самом деле это Элли интересуется здешней светской жизнью, — признался он с таким видом, как будто отсутствие подобного интереса было чем-то предосудительным. — А я здесь главный механик. Так что лучше спросите мою жену, фем Морган.

Поскольку именно Элли несколько секунд назад вывела из комнаты своего скверно пахнущего отпрыска, вряд ли стоило ожидать ее обратно в ближайшем будущем, но я не стала заострять на этом внимание.

— Пожалуйста, зовите меня Сийрой, — попросила я.

— Хорошо, Сийра, — согласно кивнул он. — Но вы же участница. Не могли же вам ничего не рассказать о том, что вам предстоит.

— Еще как могли, — мрачно буркнула я.

Человек прыснул.

— Пожалуй, я не удивлен. Работая бок о бок с драпсками, мы нередко сталкиваемся, скажем так, с непредсказуемыми пробелами в информации. — Он предложил подлить мне сомбея и начал наполнять мою чашку. Дети убежали из комнаты, и стало менее шумно, но я все-таки надеялась, что нас вряд ли кто-нибудь расслышит. — Вот взять хотя бы Фестиваль, — продолжил Грант. — Во многом он ничем не отличается от праздников, которые можно увидеть в любом человеческом поселении: много еды и питья, музыка, развлечения. Они даже обмениваются подарками, но нам посоветовали не принимать в этом участия.

— Но почему?

Мёртри улыбнулся:

— Мы подозреваем, что эти подарки как-то связаны со сватовством. В наши договоренности ничего такого не входит.

Со сватовством?

— Значит, этот Фестиваль имеет какое-то отношение к их, — я сделала тактичную паузу, — репродуктивным процессам?

Мадлен, подошедшая к нам, уловила последнюю реплику.

— Мы в этом не уверены, — вступила она в разговор, невольно бросив взгляд на сидевших у окна драпсков. — Норм — это наш физиолог — несколько раз пытался осторожно их порасспрашивать, но эти драпски всегда очень, сдержанны относительно своей биологии.

— Это свойственно многим видам, — сухо заметила я.

Хозяйка покраснела.

— Ну, мы, разумеется, не стали слишком любопытствовать, но, судя по тому, что нам рассказывала Элли, Фестиваль включает в себя процесс какого-то отбора или селекции.

— Мы считаем, что они в некотором роде используют свой Фестиваль, чтобы в каждом племени определить число тех, кто будет участвовать в произведении потомства, — добавил Грант. — После прошлого Фестиваля племя пардиев удвоилось — за счет токиев, которые когда-то владели рудниками в предгорьях, а теперь трудятся на здешних фермах.

— То есть как это удвоилось? — озадаченно спросила я. — У них появилось больше отпрысков?

— Мы ни разу не видели молодого драпска, — ответила вместо него Мадлен, снова бросив тревожный взгляд на Коупелапа, который теперь посасывал свои щупальца. — Понимаете, о таких вещах здесь не спрашивают.

— Я не могу утверждать, что их стало больше ровно вдвое, — Норм полагает, что это так, но мы не можем подкрепить его мнение никакими цифрами. Но через несколько недель после Фестиваля пардиями кишели все предгорья, а до этого их было почти не видно.

Все это было весьма захватывающе, и я положила себе непременно рассказать об этом Моргану, но мне все эти сведения совсем не помогли.

— Грант, Мадлен, я хочу обратиться к вам с просьбой. Мне необходимо добраться до космопорта и покинуть Драпскию. Сегодня ночью, если возможно.

Оба многозначительно улыбнулись и покачали головами. Да, не такой реакции я от них ожидала.

— Пожалуйста, не волнуйтесь так, Сийра, — принялась ласково увещевать меня Мадлен Брайтсон. — Коупелап рассказывал нам, как вы волнуетесь из-за этого соревнования. Он сказал, что вы можете даже слегка впасть в панику. Но все будет в порядке. Вот увидите.

— К тому же состязание имеет для них чрезвычайную важность, — значительно добавил Грант, как будто не могло быть никаких сомнений в серьезности того, что затеяли драпски.

— О, я знаю, — мрачно отозвалась я и бросила злобный взгляд на сидевшего на другом конце стола скептика. Еще одна надежда разбилась вдребезги. Я выдавила из себя улыбку и весело спросила: — Так что вы можете рассказать мне о самом Состязании?

Эти люди, похоже, слишком долго прожили на Драпскии.

— Мы не могли бы рассказать вам об этом, даже если бы знали, Сийра, — сказала Мадлен. — Драпски весьма четко оговорили, о чем можно вам рассказывать, а о чем нет.

Я махнула рукой в сторону Коупелапа, который как раз направлялся ко мне — ужин подошел к концу, и большинство людей уже начали подниматься, перебрасываясь на ходу фразами о том, что им предстояло сделать.

— Кто бы мог подумать, — пробормотала я, даже без осуждения. В конце концов, они были моими хозяевами.

И, похоже, чувствовали себя ответственными за то, чтобы я не заскучала, поскольку едва стоило мне подняться, чтобы вернуться обратно в комнату, у меня за плечом снова возник Кори Брайтсон с улыбкой до ушей.

— Примерно минут через тридцать мы все собираемся идти смотреть на игру, Сийра! Вы с нами?

— Конечно! — ответил за меня Грант Мёртри еще прежде, чем я успела хотя бы рот открыть. — Это отвлечет ваши мысли от соревнования, — добавил он с многозначительным видом. — Как раз то, что нужно.

— Мне просто не терпится, — вяло отреагировала я, гадая, на что же еще только что дала свое согласие.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Сообщники встретились тайно, приняли решения без нее и оставили сообщение, внедрив его в разум ее служанки. Раэль жестом отпустила девушку — необходимую ей информацию она извлекла из мыслей юной денебианки без всяких усилий.

Пожалуй, неплохо иметь надежных помощников.

«Найди Сийру. Луамер следит за Морганом. Заручись помощью Пеллы».

Это сообщение, даже столь лаконичное, несло в себе привкус сарказма Рю ди Мендолар. Или, возможно, именно так сама Раэль оценивала вероятность успеха в любой его части.

Найти Сийру? Раэль ди Сарк вытряхнула содержимое своей сумки на кровать — слуги сами позаботятся об одежде. Если Сийра не хочет, чтобы ее нашли, ее не найдут. Как кто-то может этого не понимать?

Луамер следит за Морганом? Женщина скинула туфли и сунула покрытые узором в виде экзотических цветов ноги в уютные шлепанцы. Никто не сможет упрекнуть ее в том, что она их не предупреждала. Пустить по следу Моргана хвост — самый верный, на ее взгляд, способ привлечь внимание этого человека к их группе и ее Целям.

Заручиться помощью Пеллы? Раэль медленно направилась к балкону. Нежный аромат ночных цветов щекотал ноздри, темное небо припорашивали россыпи звезд. Теплый, как всегда, воздух ласкал кожу. Она поговорит с сестрой, если, по мнению группы, это может что-то дать. Риск невелик, Пелле нынешний Совет Клана по душе не больше, чем любому из них. Она не выдаст.

Но пытаться привлечь ее эгоцентричную и занятую исключительно собой сестрицу к их делу — да и вообще к любому делу, которое не принесет прямой выгоды самой Пелле?

Скорее уж денебианское солнце станет всходить и заходить по щелчку ее, Раэль, пальцев.




ГЛАВА 18


Такого я, вне всякого сомнения, в своей жизни еще не видела. И хоть я и не могла, подобно Моргану, похвастаться, что избороздила вдоль и поперек всю разведанную вселенную, зато прожила куда дольше большинства моих сородичей, оставаясь не-Избранной и неизменной почти два поколения, — так что имела полное право утверждать, что повидала на своем веку немало.

Но чтобы такое?

Я сидела на твердой скамье, с трудом умещая ноги на крохотном пятачке пола перед спинками следующего передо мной ряда. Дыхание клубами белого пара вырывалось у меня изо рта, и я плотнее запахнула на груди одолженный мне хозяевами теплый плащ. Передо мной белел безукоризненно правильный овал льда, сверху дутой горбилась крыша, тщательно изолированная от невыносимого дневного зноя.

Мы находились здесь, как с гордостью сообщил мне Коупелап, для того чтобы наблюдать за игрой, которую люди завезли сюда, а драпски-макии переняли и теперь предавались ей со всей страстью. Называлась она хоккей.

— Горячего сомбея, Сийра?

К моим окоченевшим пальцам прикоснулась теплая чашка, и я благодарно приняла ее. Мадлен Брайтсон уселась рядышком со мной и прикрыла мои колени термопледом, другой конец которого натянула себе на ноги.

— С-спасибо, Мадлен, — выбила я зубами замысловатую дробь.

Овал льда окружало кольцо похожих на скамьи сидений, рядов около двадцати в общей сложности, в настоящий момент почти полностью забитых драпсками. Поскольку все они, за исключением сидящего справа от меня Коупелапа, принадлежали к племени макиев, получился гигантский глаз с белым зрачком, окруженным пурпурной радужкой. Небольшая группка людей и прочих иномирцев вокруг меня вряд ли сильно меняла общую картину.

— Лучше погреться сейчас, — посоветовала она, включая термоплед. Мои ноги тут же начало окутывать упоительное тепло. — Если вы озябнете, впечатление будет уже не то.

Чувствуя себя уже совершенно продрогшей, я виновато повернулась к Коупелапу.

— Вы тоже, наверное, хотите погреться? — спросила я, не зная точно, сильно ли тянется этот материал. Наверное, если понадобится, драпск может посидеть у меня на коленях.

Скептик, склонив хохолки, мимолетно коснулся ими моей руки:

— Благодарю, участница Морган. Эта температура не доставляет неудобства моей расе.

Человеческий локоть легонько ткнул меня под ребра.

— Если вы считаете это холодом, погодите, драпски еще свою систему не включили.

Я сидела между человеческой женщиной и драпском, ни один из которых не собирался отвечать ни на какие по-настоящему интересующие меня вопросы, и, стуча зубами, гадала, сколько еще придется это терпеть, прежде чем мне позволят вернуться в свою комнату. В восхитительно мягкую на вид постель.

— А вот и они! — возликовала сидящая рядом выше Элли Мёртри и постучала меня по плечу, чтобы обратить мое внимание на вереницу движущихся по льду фигурок.

Они, как я заметила в полном замешательстве, балансировали на чем-то вроде ножевых лезвий. Я пригляделась повнимательнее и поняла, что эти лезвия позволяли каждой фигурке с поразительной легкостью передвигаться по невероятно скользкой с виду поверхности.

Судя по тому, что в руке у каждого имелось похожее на искривленный посох орудие, а все участники с головы до ног, если не считать торчащих хохолков драпсков, были покрыты защитными доспехами, я приготовилась к чему-то вроде гладиаторского боя, а люди и драпски соответственно сильно упали в моем представлении.

— Видите Линду? — спросила у меня Мадлен.

Я не знала, что и думать, — мне казалось немыслимым, чтобы такая приятная женщина могла позволить своей маленькой дочери драться на потеху публике.

— А вы не хотите, пока игра не началась, поинтересоваться ее правилами, участница Морган? — коварно осведомился Коупелап.

На одной чаше весов находилась вероятность выставить себя круглой дурой и скука, если я останусь в неведении, на другой — необходимость выносить бесконечные самовосхваления скептика. Победило любопытство.

— Значит, — сказала я несколько минут спустя, вовсе не уверенная, что поняла все правильно, — обе команды сражаются за шайбу. Та из них, которой удается ею завладеть, делает попытку загнать шайбу в ворота противника. За каждое попадание засчитывается очко. Побеждает та команда, которая набирает больше очков. Только и всего?

Мадлен явно наслаждалась каждым словом лекции, которую прочел мне драпск. В ее голосе дрожали смешинки.

— Вы гораздо быстрее разберетесь во всем сами, Сийра, когда будете смотреть. Сейчас уже начнут.

Начало ознаменовалось пронзительным свистком, ревом сидевших вокруг меня зрителей, выражавших свое возбуждение громкими воплями, а также яростным припадком дружного трясения хохолками у драпсков. Я не обращала на соседей никакого внимания, в мгновение ока с головой погрузившись в игру.

Меня предупредили, что игроки не являются профессионалами. Из людей в обеих командах участие в игре принимали дети сотрудников агролаборатории — взрослые играли только друг с другом, поскольку малыши-драпски, которые, как сообщила мне Мадлен, выстраивались в длиннющие очереди, чтобы получить шанс надеть коньки, экипировку и взять в руки клюшку, явно уступали любому из них в весовой категории.

Может, они и не были профессионалами, но, на мой взгляд, все участники матча демонстрировали прямо-таки небывалые чудеса ловкости. Одно дело быстро катиться по льду по прямой — я была почти уверена, что при условии достаточно энергичного толчка и сама могла бы ехать ничуть не хуже. Но останавливаться, взметая из-под коньков снежное крошево, вихрем проноситься мимо соперников и увертываться от них? Человеческие игроки не уступали выносливым драпскам, преимуществом которых к тому же был низкий центр тяжести. Я мигом позабыла про свои окоченевшие ноги.

— А когда они уже забросят ее в ворота? — спросила я после того, как шайба не раз и не два яростно перелетела от одной клюшки к другой.

— Бей! — завопили в этот момент все вокруг меня, и маленький черный предмет со свистом пронесся мимо хорошо защищенной специальным шлемом головы человеческого вратаря.

Мадлен отвлекла меня, натянув зачем-то термоплед прямо под наши подбородки. Судя по всему, она еще и температуру увеличила. Я уже готова была запротестовать, когда внезапно раздавшийся над головой рев объяснил причину ее предусмотрительности.

«Драпскская система», о которой она предупреждала меня, заработала на полную мощность. Многочисленные вентиляторы обрушили на наши шеи и плечи настоящий ураган. В тот самый миг, когда я безуспешно пыталась решить, собрались ли они насмерть заморозить нас всех или просто оглушить, вентиляторы отключились.

— Зачем им это понадобилось?

В относительной тишине мой вопрос прозвучал чересчур громко. Несколько человек закашлялись и захихикали.

— Мы так болеем за нашу команду! — пояснил с соседнего сиденья Коупелап. — Это освященная веками спортивная традиция, участница Морган.

К концу матча я привыкла к холоду, включая ураганные выражения восторга болелыциков-драпсков, и даже достаточно разобралась в игре, чтобы по достоинству оценить самые красивые моменты. Она закончилась вничью, и мои ближайшие соседи встретили этот счет с куда большим энтузиазмом, чем я ожидала по их воинственным восклицаниям во время игры. Возможно, я все-таки недостаточно в ней разобралась.

И уж чего я точно не понимала, так это того, что двигало драпсками. Всю обратную дорогу я молчала, погруженная в свои мысли.

— У вас озадаченный вид, участница Морган, — заметил скептик проницательно.

Я кивнула. Мы стояли у выхода с арены, ожидая, когда люди заберут свои средства передвижения. К счастью, мы с Коупелапом могли отправиться домой немедленно, в отличие от тех, кому нужно было дождаться своих отпрысков, переодевавшихся после игры. Я так устала, что даже привалилась к не по-драпскски лишенной выступов стене.

— Да, я озадачена, скептик Коупелап. Я могу надеяться получить ответы на некоторые вопросы об этом виде спорта?

Он игриво взмахнул четырехпалой ручкой:

— Спрашивайте!

— Вентиляторы относили восторги ваших болельщиков на лед, где их могли уловить драпскские игроки, верно?

— Верно, — согласился он. — Иначе общаться нам было бы очень трудно. Воздух над ареной обычно поднимается вверх.

— А вы сказали, что так вы «болеете».

— Опять верно, участница Морган. Вы схватываете на лету.

Я приподняла бровь, хотя он меня и не видел, не сводя взгляда с кольца из шести мясистых щупальцев — пыталась лучше понять выражение круглого безглазого лица своего спутника.

— Боюсь, не до конца, Коупелап. Ваши сородичи «болели» регулярно, через одинаковые промежутки времени после первой шайбы. Я что-нибудь не так поняла?

— Нет-нет. Все верно. Ты исключительно наблюдательна.

— Но тогда выходит, что вы нередко болели, когда болеть не было никакого смысла, и не болели, когда нужно было болеть. Ну или я совершенно не поняла, в чем главная цель этой игры.

Пожалуй, это вполне возможно, призналась я себе честно.

Скептик принялся раскачиваться взад-вперед, что у его народа служило признаком глубокой задумчивости. Во всяком случае, мне так казалось.

— Ты не первая спрашиваешь об этом, — сказал он наконец. — Хотя я и не понимаю, почему это приводит другие расы в такое недоумение, все же попытаюсь объяснить очевидное. Мы совершаем эмпакию — «болеем», — чтобы вдохновить свою команду на успех, а не в качестве похвалы какого-либо достижения или особенной ловкости.

— Пожалуй, это весьма великодушно с вашей стороны. И вряд ли может привести кого-либо в недоумение, — согласилась я.

— Разумеется, — продолжил Коупелап уже тише, оглядываясь вокруг с таким видом, как будто боялся, что кто-нибудь может нас подслушивать, — мы очень внимательно следим за тем, чтобы на арену попадали лишь те, кто разбирается в игре, поэтому все знают, когда устроить амапку — подавление — нужной команде.

— Подавление? — переспросила я, почему-то уверенная, что драпск вот-вот вдребезги разобьет ту картину их природы, которую я успела уже себе составить.

— Вы, думаю, заметили, что драпски в обеих командах были макиями, участница Морган?

— Заметила, — согласилась я настороженно.

— Племя — ячейка нашего общества, — серьезно начал излагать скептик. — Мы не одобряем побед внутри отдельно взятого племени, как не одобряем и поражений, участница Морган. Поэтому более сильную команду необходимо подвергнуть амапке, в противном случае она может напрячься и достичь превосходства над другой командой.

— Так, значит, игра окончилась вничью не случайно.

Коупелап вытянулся в полный рост и заявил гордо:

— Все игры внутри племени оканчиваются ничьей, участница Морган. Это единственный удовлетворяющий всех исход.

Проходивший мимо человек, ведший за руку юного игрока, который еще не успел снять свою экипировку и тащил сумку размером больше себя самого, уловил последнюю реплику и подмигнул мне. Он поднял вверх четыре пальца и, изобразив зевок, добавил:

— Сколько бы дополнительных периодов для этого ни потребовалось.

Когда я в конце концов получила благословенную возможность попасть в свою комнату, закрыть дверь и упасть в теплую постель, расслабиться мне, разумеется, не удалось. О сне не могло быть и речи, хотя глаза у меня нещадно щипало, если только я не держала их закрытыми. Мой мозг лихорадочно работал, пытаясь выжать хоть каплю смысла из тех разрозненных крупиц информации, которую мне удалось собрать о драпсках и о том, что мне предстояло. Я так и не поняла, оценивал ли меня Коупелап все это время, что мы были вместе, или судный день еще только надвигался. Если так, я очень надеялась, что он будет столь любезен сообщить мне, когда этот момент настанет.

В каком-то смысле я даже немного продвинулась в направлении побега. Мне удалось выяснить, где я. Драпския находилась недалеко — по транссветовым, разумеется, масштабам — от планеты Ауорд, на которой я уже бывала раньше и поэтому могла использовать ее в качестве ориентира в м'хире. Однако же столь огромного расстояния я никогда еще не преодолевала, к тому же вряд ли в окрестностях Драпскии можно было найти уже проложенные силовые туннели. Поэтому я пошла бы на такой шаг только в том случае, если бы у меня не оказалось никакого другого выбора. Пока что стоило испробовать иные, более материальные возможности, начиная с космопорта и находящихся там звездолетов.

Я задумалась о возможности телепортироваться на подвижную дорожку рядом с «Макморой». Этот ориентир запечатлелся в моей памяти с поразительной ясностью. Жаль только, мне было куда менее ясно, что же я стану делать, оказавшись там. Расплатиться за проезд я не могла по причине полного отсутствия какой-либо наличности. Может, пробраться на борт, когда будут производить погрузку? В голове у меня крутились десятки планов один другого безумнее.

А что же будет с драпсками? Было в этих маленьких существах что-то такое, удивительно странное, от чего мысли у меня начинали путаться всякий раз, когда я принималась обдумывать побег. Как можно участвовать в соревновании, устроенном расой, которая не допускает существования победителей и проигравших? Чего они от меня, в конце концов, хотят?

Я перевернула подушку и в сердцах ткнула ее кулаком. Я знала, чего хотела я. Я хотела найти Моргана.

«И что ты ему скажешь?» — спросила я у себя. Свежая наволочка чуть охладила мою пылающую щеку.

— Привет, Джейсон, — пробормотала я в подушку. — Ну как, еще не нашел каких-нибудь моих кусочков?

Перевернувшись на спину, я уставилась в темноту.

— Все это меня больше не трогает, — сказала я тихонько, с удивлением обнаружив, что это действительно так.

Даже мои враги больше меня не волновали, хотя весь последний год я старательно раздувала свой гнев на них.

Так чего же я на самом деле хотела? Усталой, одинокой и предоставленной самой себе, мне оставалось лишь одно. Раз за разом я вкладывала всю свою силу в единственный настойчивый зов, взывая к бушующему хаосу м'хира.

Наверное, мне стоило бы задуматься, кто может меня услышать. Но сейчас мне это было безразлично. Внезапно единственным, что не утратило важности, стало убедиться, что Морган жив и здоров, что он знает — он нужен мне здесь, рядом, а не где-то еще.

Я балансировала на грани своих возможностей. Рисковала утратить не только рассудок, но и свою связь с телом, что лежало сейчас на кровати в городке макиев на Драпскии. Но я осмелилась на поиск духа, вложив все, что у меня было, в образ Джейсона Моргана, второй, недостающей половинки моего существа.

Тьма… Я плыла, увлекаемая куда-то сплетением энергетических туннелей и черной пустоты — самый яркий в ней объект, пока вдалеке не уловила что-то знакомое. Я устремилась туда, отчаянно пытаясь дотянуться до него, дотянуться и прикоснуться… к крошечному ядру света, окруженному безумием, охраняемому яростью…

…чтобы тут же быть отброшенной обратно, внутрь себя.

Я знала эту ярость, этот всесокрушающий гнев. Он принадлежал не Моргану, не только ему. То, что я уловила вокруг его сознания, то, что отбросило меня от него куда действенней, чем любая защита, которой я научила его, исходило от меня самой.

Что же я с ним сотворила?

Меня бил озноб, как будто я все еще присутствовала на хоккейном матче драпсков. Я вдруг осознала, что почти полностью исчерпала свои силы и теперь нахожусь на краю гибели, но это странным образом совершенно не тронуло меня, хотя мне было бы жаль огорчить моих хозяев, которые наутро обнаружили бы мой бездыханный труп.

Всё — мои мысли, мое окружение — вдруг прояснилось и застыло.

Утром я покину эту планету. И отыщу Джейсона. Очищу его разум от отравы моей ненависти и верну ее себе.

В моей душе ей самое место.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Ваша воздушная бирка, хом Сарк.

Барэк, ничем не выказывая своего раздражения, любезно улыбнулся человеческой женщине за стойкой пункта выдачи бирок. Не дожидаясь следующей просьбы, он наклонился вперед.

— Вы берете на себя ответственность за воздух, который делите с другими на Плексис? —спросила она, бросив на него взгляд из-под густо накрашенных ресниц.

Когда клановец кивнул, она легонько шлепнула его по щеке, прикрепляя бирку к коже.

Садд Сарк отстранился настолько поспешно, как только можно было, чтобы это не показалось невежливым. «Люди», — подумал он с отвращением. За те годы, что он занимался разведработой — или попросту шпионил на Клан, ему не раз приходилось сталкиваться с подобной реакцией противоположного пола на свою внешность. Можно подумать, он клюнул бы на какую-нибудь из их лишенных Дара женщин.

Барэк влился в поток пешеходов, движущийся к торговому залу среднего уровня, и прибился к разношерстной компании людей — с Денеба, судя по замысловатому покрою их одежды. Эту территорию бывший разведчик Клана знал как свои пять пальцев, и стоило лишь ему превратиться в одного из толпы, стать ее безликой частью, как напряжение отпустило его. Люди служили отличным прикрытием, пусть даже временами бывали крайне докучливы.

«А в больших количествах — еще и опасны», — напомнил себе садд Сарк, и у него тут же перехватило горло. Зал кишел людьми и прочими существами, а возвышающиеся там и сям над толпой сервоносильщики, увешанные многочисленными пакетами с покупками, казались частью его причудливого убранства. Это был пользующийся самой большой популярностью уровень Плексис, громадной космической станции, представлявшей из себя сплошные торговые ряды, но Барэк знал, что и на других уровнях толчея не меньше. Идея доставить рынок к покупателям оказалась поистине блестящей и принесла Радж Плексис, осуществившей ее, несметное богатство. Обитатели окраин вселенной тратили свои кровные кредиты с размахом.

Клановец отыскал нужный ему автоматический спуск и небрежно прислонился к перилам, дожидаясь, когда дорожка отвезет его вместе с бесконечными рядами других пассажиров вниз. Он ни на миг не ослаблял бдительного контроля за м'хиром. Когда-то эта привычка помогала ему заметить своих сородичей, с которыми предстояло встретиться. Теперь, безрадостно признался себе Барэк, она тоже предупредит его. Изгнанник по собственной воле, он стал легкой добычей, поставив себя вне тех немногочисленных законов, что соблюдала его раса. А Плексис пользовалась у клановцев довольно большой популярностью, в особенности верхние ярусы с их эксклюзивными бутиками.

Садд Сарк сверился с адресом на кусочке пластика, который держал в руке. Его путь лежал на подуровень 384, район, занятый преимущественно оптовыми торговцами, V3 оборота — в сектор ресторанов и прочих увеселительных заведений. Подробности можно оставить на потом, когда он будет ближе к своей цели. Барэк совершенно не знал, что скажет Моргану, если тот вообще окажется там, где он рассчитывал его найти. Что у Раэль есть какие-то тайны? Вряд ли это удивит человека, хотя у самого садд Сарка с трудом укладывалось в голове — его изнеженная себялюбивая кузина вдруг оказалась способной на такое!

— Прошу прощения, хом.

Барэк вскрикнул от неожиданности — какой-то человек толкнул его в тот самый миг, когда дорожка выехала на следующий уровень. Ближайший охранник вскинулся, готовый вмешаться. Учитывая то, что на щеке клановца сверкала золотая покупательская бирка, а неловкий человек мог похвастаться лишь синей «я-здесь-просто-по-делу», оправдываться пришлось бы последнему.

Садд Сарк мельком взглянул на человека — худого, бородатого, одетого в совершенно непотребного вида некогда белый комбинезон с поясом, набитым непонятного вида приспособлениями, — и махнул охраннику.

— Ничего страшного, — снисходительно бросил он, с трудом подавив желание оглядеть собственный костюм в поисках жирных пятен.

Инцидент иссяк, не успев начаться, и Барэк зашагал прочь, однако толкнувший его человек увязался следом.

— Прошу прощения. Извините меня, хом. Нога соскользнула. Прошу прощения.

Его голос был раздражающе пронзительным, как у механизма, давно нуждающегося в смазке.

Клановец вынужден был что-то ответить, дабы своим молчанием не привлечь к себе еще больше внимания.

— Пустяки, хом, — сказал он решительно. — Всего доброго.

Три быстрых шага — и человек остался позади, скрытый из виду труппой музыкантов с Орднекса. Еще миг — и садд Сарк даже думать о нем забыл.




ГЛАВА 19


Мой призыв к Моргану повлек за собой неожиданный, но, как я с отвращением подумала про себя, абсолютно предсказуемый результат.

Относительно меня был вынесен приговор.

Первое указание на изменения в статусе я получила, когда проснулась и вышла к завтраку. Здание казалось странно тихим — ни топота маленьких ножек, ни уютного гула взрослых голосов из лабораторий, которые я миновала на пути к столовой. Казалось, здесь никого нет.

Исполненная решимости сбежать, я только обрадовалась этому обстоятельству. Будет время перехватить что-нибудь на скорую руку — вчерашний матч и напряжение в м'хире пробудили у меня волчий аппетит, — а потом можно и попытаться отыскать какой-нибудь звездолет, вылетающий из драпскского космопорта. Если люди почему-то покинули свое здание, они вряд ли могли бы выбрать для этого более подходящее для меня время.

Длинный стол, за которым мы ужинали накануне, снова был уставлен тарелками и блюдами с едой. Я жадно набросилась на сладкий рулет и только тогда заметила, что к лежащей на тарелках еде уже притрагивались. От чашки с сомбеем, стоявшей рядом с моей рукой, еще поднимался пар. Выдвинутые стулья в беспорядке окружали стол, как будто сидевшие на них люди внезапно вскочили и убежали.

От чего? По какой причине? Я расправилась с рулетом, примерилась к следующему блюду и огляделась вокруг. Если произошла какая-то авария — утечка биопрепаратов из лаборатории или пожар на кухне, — мне бы непременно сообщили об этом. Почему-то я совершенно не тревожилась. Нет, дело было не в том, что меня не волновала судьба этих людей; скорее уж, пришла я к выводу, мое решение сбежать значило, что меня ничто больше не привязывает к этому месту.

Что ж, так тому и быть. Значит, их исчезновение останется для меня загадкой. Обжигаясь, я хлебнула из первой попавшейся чашки сомбея, затем представила в уме выбранный ориентир: ответвление пешеходной дорожки, ведущее к «Макморе». Толкнулась…

И обнаружила, что тупо смотрю на все тот же накрытый стол, а в голове у меня гудит, как будто я с разбегу врезалась в знакомую шершавую стену.

— Вы готовы идти, участница Морган? — послышался за спиной тоже такой знакомый, я бы даже сказала, слишком знакомый голос. Стремительно обернувшись, я бросила на подошедшего драпска сердитый взгляд. — Не беспокойтесь о людях. Они поспешили встречать транспорт с птенцами плюссарда.

— Как вы это сделали?

Вид у скептика Коупелапа стал невыносимо чванливый. Его ярко-желтые хохолки так распушились, что едва проходили в дверь, красные мясистые щупальца вокруг крошечного рта колыхались правильным кольцом.

— Нет, это вы сделали, участница Морган — прошу прощения — о Непостижимая. Вы справились со своим поиском.

— С каким еще поиском? — рявкнула я, уже готовая пустить в ход какой-нибудь из острых столовых приборов, если маленькое существо не уберется с моего пути.

Драпск поднял руку и показал мне похожее на небольшую шкатулку приспособление, которое я заметила только сейчас.

— Прямо зашкаливает. В высшей степени впечатляюще. Ни разу в жизни не видел таких высоких показателей.

Посетившее наконец озарение потрясло меня. Выходит, драпски все-таки знали о м'хире. Они обладали техникой, позволявшей им наблюдать за ним, и вчера ночью каким-то образом уловили и измерили мой призыв к Моргану. Они намеренно закрывали мне доступ в м'хир, и на корабле, и здесь тоже.

Их тяга к магии мгновенно перестала казаться забавной и предстала передо мной в совершенно новом, пугающем свете.

— Зачем вы охотитесь за магией, Коупелап? — спросила я, вдруг исполнившись необъяснимой уверенности, что это и есть тот самый вопрос.

— Потому что своей собственной мы лишились, — ответил тот без обиняков, хотя и несколько загадочно, после чего сжал мою безвольную ладонь в своей маленькой и теплой ручке. — А теперь нам надо идти. Все свои вопросы сможешь задать по пути, о Непостижимая. Нам пора возвращаться в город. Фестиваль вот-вот начнется. — Скептик умолк, и я ощутила легчайшее прикосновение к своей щеке. — И ты играешь в нем решающую роль. Макии были совершенно правы относительно тебя, — бормотал он, увлекая меня за собой. — Уверен, ты именно та, кто нам нужен.

Я совершенно не удивилась, когда обнаружила, что мое возвышение до участницы и подтверждение статуса Непостижимой отнюдь не развязало драпску язык в отношении наиболее интересующих меня вопросов. Пока мы тряслись в лишенном окон транспорте, как две капли воды похожем на тот, что только вчера привез меня в городок макиев — этот хоть двигался в устраивающем меня направлении, — Коупелап рассказал мне о том, что Состязание состоится через два дня, однако ни словом не обмолвился о том, в чем это самое Состязание будет заключаться. Он заверил меня, что это совсем не опасно, потом втянул в рот все щупальца сразу и на подозрительно долгое время замер в таком положении. После чего я наконец-то узнала, с кем мне предстоит состязаться.

Хотя, пожалуй, правильнее было бы сказать, с чем.

— С целой планетой?

— За эту честь будут бороться и другие разумные существа, выбранные менее удачливыми или менее проницательными племенами, чем макии. Но, — не стал отрицать скептик, — для тебя основным соперником действительно станет сама Драпския.

Я некоторое время переваривала услышанное, пока меня не отвлекло голодное урчание собственного желудка. А все прерванный завтрак и избыток таинственности.

— Вы случайно не предлагаете мне посоревноваться, — подозрительно поинтересовалась я, — кто из участников дольше выдержит в безвоздушном пространстве?

Скептик курлыкнул — слышать подобный звук от драпсков мне еще не приходилось. Потом курлыкнул еще раз и еще, после чего я решила не обращать на него внимания, встала и принялась расхаживать по нашему безликому купе.

В конце концов курлыканье сменилось чем-то ужасно похожим на икоту.

— Очень прошу меня простить, Непостижимая, — выдохнул наконец Коупелап. — Я и не подозревал, что у тебя такое чувство юмора.

— Я тоже, — отозвалась я, хотя и знала, что мой сарказм все равно не достигнет цели. — Мог бы и ответить на мой вопрос.

Скептик не удержался и икнул еще раз, прежде чем окончательно овладеть собой.

— Нет. Это не физическое испытание, Непостижимая. Все начнется и закончится в городе. Сама увидишь.

Я провела пальцами по мягкой и гладкой обивке купе, раздумывая, не напомнить ли драпску, что я вообще-то совершенно не собиралась принимать участия в этом их соревновании и Фестивале. Морган был где-то там, далеко, опасно ослепленный той яростью, которую я вложила в его беззащитный разум. У меня не было ни времени, ни желания развлекать этих существ на их Состязании.

Нет, пожалуй, не стоит пускаться в объяснения. Ведь есть же и другие способы убраться с планеты иначе, чем через м'хир. И этот транспорт как раз приближает меня к ним.

Если только я смогу свободно передвигаться по городу драпсков.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Морган не спеша разглядывал товары, разложенные перед ним на витрине, как будто кроме качества старинных скатертей и салфеток у него не было совершенно никаких забот. В конце концов наобум выбрал четыре из них и помахал своим идентификационным диском перед носом хозяина крохотной лавчонки, который заморгал всеми тремя глазами сразу, явно удивленный, что посетитель выразил желание что-то приобрести. Судя по толщине слоя пыли, его товаром с самого открытия Плексис так никто и не соблазнился.

— Запакуйте для хранения в вакууме и доставьте по этому адресу, — велел Джейсон.

Потом сделал еще несколько шагов, и процесс повторился перед грудой поношенной обуви. За спиной у него воодушевленно мурлыкал лавочник, время от времени прерываясь, чтобы закашляться, когда его щупальца поднимали очередное облако пыли. Уиртлы очень плохо переносили мелкие частицы. Этот, скорее всего, в отсутствие посетителей надевал респиратор.

Вот он.

Морган еще раз украдкой бросил взгляд на своего «хвоста» и удовлетворенно сжал губы.

Здоровенный гуманоид. Пытаться определить расу он Даже не стал. Одет в комбинезон звездоплавателя, однако на щеке — золотая покупательская бирка. На штанинах комбинезона заутюженные складки. Значит, одежда совсем новая.

— Две дюжины пар, — спокойно объявил Джейсон, чем привел хозяина в полный восторг. — По тому же адресу. У меня есть один знакомый коллекционер.

Уиртл кинулся открывать витрину, к которой, по-видимому, ни разу никто не прикасался с тех самых пор, как ее оборудовали, а Морган небрежно продолжил:

— У вас еще что-нибудь есть?

Торговец просиял.

— В заднем помещении, мудрый и знающий толк в вещах покупатель. Там ящики, много-много ящиков. — Потом сообразил, что его слова звучат скорее жалобно, чем заманчиво, и поправился: — Исключительно редкие вещи. Просто уникальные. Ты… ты желаешь взглянуть на них?

— Непременно, — заверил Джейсон и легонечко подтолкнул остолбеневшего от радости уиртла. — Веди.

И уголком глаза заметил, как гуманоидный верзила в комбинезоне звездоплавателя растворился в толпе за дверями магазина, превратившись в еще один размытый силуэт на темном перекрестке.




ГЛАВА 20


Морган знал и умел массу вещей, приводивших меня в недоумение. Скажите, к примеру, на милость, зачем торговцу, обладателю собственного корабля, уметь открывать замки, установленные другими существами с целью защитить свою собственность — или любой иной целью, лишь им известной. К счастью, научить меня справляться с замками он все-таки согласился.

Драпски, несмотря на всю свою приверженность к архитектуре, лишенной углов, тем не менее не могли обойтись без дверей внутри своих зданий — в особенности, подумала я сухо, в тех, что использовали в качестве мест заточения. Нет, отведенная мне анфилада комнат была, без преувеличения, роскошной, и ничто не позволяло вообразить, будто я не могу при желании выйти отсюда. Если бы не маленькое препятствие в виде запертой двери.

Однако если дверь заперта, значит, в ней имеется запирающий механизм, а с ним я справиться должна. Во всяком случае, хотелось в это верить.

Я не знала, сколько времени у меня в запасе до того момента, когда вернутся драпски. По прибытии в город нас с Коупелапом встретило у транспортного терминала то же трио драпсков, которое доставило меня к нему. Макиев — капитана Маки и его помощника Макоори — нигде не было видно. Я обнаружила, что скучаю по ним, хотя члены экипажа «Макморы» вряд ли благосклонно отнеслись бы к моему желанию бросить их племя на произвол судьбы.

Мои провожатые отвели меня в нечто вроде драпскского отеля. У главного зала, разумеется, были выпячивающиеся наружу стены, внутри которых помещались несколько ресторанов — все до единого пустые — и непонятные маленькие кабинки, которые я сначала сочла приспособлениями для отправления естественных потребностей, вроде тех, что были на «Макморе», но потом выяснилось, что это модули связи.

Мы поднялись на мой этаж — я следила за этим процессом так пристально, как только могла, не привлекая к себе внимания. Система управления была проста в пользовании, закавыка заключалась лишь в том, чтобы сообразить, как драпски заставляли панель выдвинуться из тайничка в стене. Я запомнила лишь короткую дробь, которую выбил один из них, и надеялась, что эти существа не придумали ничего более замысловатого, чем код. Один-единственный биосенсор вмиг похоронил бы все мои планы побега.

Однако сначала надо было преодолеть эту дверь. Я потянулась в м'хир, очень осторожно, но неприятное чувство, что за мной наблюдают, не исчезало. Я совершенно не представляла, насколько чувствительной может быть следящая аппаратура драпсков. Впрочем, это ничего не меняло. Каким бы способом они ни отрезали меня от м'хира, тот в связи с этим существовать — я глубоко надеялась — вряд ли перестал.

Но дверной замок — дело другое. Я попробовала постучать по стене рядом с тем местом, где раньше была дверь — драпскские двери, закрывшись, обычно исчезали без следа, — и буквально через несколько секунд была вознаграждена показавшейся из стены панелью. Отсутствие ключа в уныние меня не привело. «На это есть водопроводные трубы», — повторила я про себя наставление Моргана, занесла кусок металлической трубы, которую выкрутила из кабинки освежителя в спальне, и с размаху жахнула по хрупкому материалу.

На мою удачу, это была самая обыкновенная комната с самым обыкновенным замком, рассчитанным скорее на то, чтобы обеспечить ее обитателю уединение, нежели удержать его в заточении. Именно на это я и поставила. После второй же попытки вспыхнула электрическая дута, завоняло паленым пластиком, и дверь с легким вздохом раскрылась — на мою удачу, замок предусмотрительно был запрограммирован так, что в случае аварии в энергосистеме или пожара отпирался автоматически.

Я не стала доискиваться, на что именно среагировал датчик, поскольку вне зависимости от этого результат меня устраивал. Схватив сумку с припасами, которые успела собрать по комнате за время своего заточения, я осторожно выглянула из открытой двери в коридор.

Никого.

Клановская часть моего существа колебалась, ее так и подмывало выпустить наружу щупальце мысли, проверить, не ждет ли меня кто-нибудь там, за углом. Та же часть, за существование которой я должна была быть благодарной Моргану, сочла подобное намерение глупым, поскольку я все равно не смогла бы почувствовать драпсков, и гнала меня вперед энергичными, уверенными шагами, которые, как я очень надеялась, должны были сбить с толку любое существо, вздумавшее бы искать беглянку.

Я добралась до лифта — двери при моем приближении открылись автоматически, — хотя сердце у меня чуть не выскочило из груди при мысли о том, что сейчас оттуда выйдет Коупелап в сопровождении троицы давешних драпсков. Я не знала, станут ли они удерживать меня силой, и выяснять это у меня не было никакого желания. Мне нравились эти маленькие существа, хотя временами они ужасно действовали на нервы, поэтому мысль о том, чтобы причинить кому-нибудь из них зло, пусть даже просто защищаясь, была мне неприятна.

Кнопки отозвались на мои прикосновения — значит, драпски все-таки не удосужились установить здесь биосенсоры Это значило, что они либо не ощущали особой необходимости принимать подобные меры безопасности против не-драпсков, что совершенно не вязалось с их осмотрительностью в общении со скатами, либо в этом здании постоянно бывали не-драпски и такие сенсоры доставляли больше неудобств, чем помогали.

Лифт остановился.

Интересно, другие участники Состязания тоже заперты в комнатах этого здания?

Мои инстинкты женщины Клана твердили мне, что нужно продолжить спуск, уносить ноги, пока еще не поздно. Другая же, человеческая часть моего существа пребывала в совершенном раздрае.

В конце концов я согласилась с более бесстрастными и разумными доводами. У меня не было никаких оснований подозревать драпсков в том, что они намереваются причинить участникам Состязания вред. Судя по тем дарам, которыми Мака пытался осыпать меня в «Приюте Звездоплавателя», эти соревнования почему-то были для них очень важными. Так кто я такая, чтобы мешать им?

У меня были свои причины сбежать.

В некоторых мирах, как уверял меня Морган, плащ и сгорбленная поза позволяли кому угодно незаметно перемещаться среди самых причудливых негуманоидных существ. Здесь надеяться на это не стоило, и дело было не только в том, что драпски не носили вообще никакой одежды, не говоря уж о плащах, — единственными одетыми драпсками, что я видела, были их игроки в хоккей. Вряд ли их чутье можно было обмануть при помощи простой ткани.

Так что я решила: если нельзя оказаться незаметной, в таком случае я стану настолько заметной, насколько смогу.

Я вышла из лифта, миновала битком набитые, в отличие от прошлого раза, рестораны и кабинки связи и едва вышла из дверей на движущуюся мостовую, как услышала оклик:

— Подожди, о Непостижимая!

Даже не обернувшись, чтобы взглянуть, кто меня зовет, я швырнула кое-что из своей сумки на мостовую и услышала ласкающий ухо звон. Перескочив через порог, отделяющий твердую поверхность от пружинистой ленты движущейся дорожки, я помчалась что было духу.

Мгновенно поднялась невообразимая суматоха, что было мне только на руку, но бежать по движущейся поверхности почти так же неудобно, как по льду. Каждый миг я опасалась, что вот-вот упаду. Тем не менее я довольно быстро удалялась от сумятицы, которую оставила позади.

Драпски буквально лезли друг другу на головы в отчаянных попытках убраться подальше. Один врезался прямо в стену здания, едва разминувшись с гостиничной дверью, в которой и без того уже застряло несколько драпсков. Но, похоже, серьезно никто не пострадал.

Я тряхнула сумкой и с удовлетворением прислушалась к донесшемуся изнутри звяканью. Спальня моего номера была обставлена с расчетом на жильцов-людей, но туалетные средства, как я и ожидала, пахли совсем слабо, так что я едва-едва улавливала аромат. Однако драпски любезно снабдили меня щедрым запасом местных фруктов и сыров, что помогло мне после некоторого количества экспериментов состряпать чудовищно вонючее месиво из фруктовой мякоти, сыра и лосьона. Потом я опустошила все до единого маленькие сосуды в спальне и наполнила их своей смесью, которая — я очень на это надеялась — должна была позволить мне кое-что противопоставить драпскам.

Я крепко сжала в руке второй флакончик, готовая бросить его в любую минуту. Следующая остановка — космопорт.

Что я стану делать, когда и если доберусь до него, я совершенно не представляла.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Возможно, он когда-то был звездоплавателем. Серьезно.

— А я тогда человек со странным вкусом на аксессуары, — пророкотал Гвидо. — Не нравится мне все это, брат.

Губы Моргана дернулись, но синие глаза остались ледяными.

— Можно подумать, что мне нравится. Если кто-то пустил за мной «хвост», значит, я их по меньшей мере беспокою. А это последнее, чего мне хочется.

Каресианин неохотно прищелкнул клешнями в знак согласия.

— Ты собираешься поговорить с этим злоумышленником?

— Не сейчас. — Джейсон потянулся и поуютнее устроился в мягких объятиях кресла. Безумный темп последних двух дней уже начал сказываться на нем, но тратить время даже на такой короткий отдых ему было жалко. — Ты что-нибудь нашел?

Гвидо разлил по бокалам пиво, пристроил свою тушу на специально сконструированном для него сиденье, сложив клешни нижней — и большей — пары рук на полу.

— И да и нет. То имя, которое ты назвал мне, Балтир, входит в рецепт знаменитых мясных пирожков моего папаши и в названия нескольких тысяч мест. Зато оно ни разу не встретилось в документах Торгового пакта, касающихся ретиан. Ты точно уверен, что речь именно об этой расе?

— Он ретианин. Барэк видел его на Камосе; Балтира привез туда, как я уже говорил, кто-то из членов их Совета, — медленно проговорил Морган. — Ретианин с никому не известным именем. Очень странно.

— Согласен. Эти жабы просто помешаны на всяких документах и генеалогии. Если это прозвище, значит, он действительно премерзкий субъект. — Гвидо торжествующе прищелкнул клешнями. — Зато я выкопал кое-что еще. Недавно прибывший денебианский экипаж вчера вечером шатался по кабакам. Из парочки их вышвырнули, потом они все-таки осели у Кивора — ты знаешь это местечко.

О да, Морган знал его, еще как знал. Бар Кивора был практически самым низкопробным местом на Плексис, пользующийся, однако, немалой популярностью, несмотря на безбожно завышенные цены на разбавленные напитки и риск наткнуться на разведенные какой-нибудь дрянью наркотики. Сам Кивор, известный своим невероятно разнузданным образом жизни, вдобавок к этому был еще и утонченным гурманом. При этом единственно достойной себя он считал кухню Гвидо.

— Так вот, Кивор почтил этих ребят личным вниманием. Когда денебиане пропустили по парочке его «особых», то стали жаловаться, что прямо после взлета с Покьюлара на них налетели блюстители. Кивор догадался сообщить об этом мне.

— Когда?

— Как раз в то самое время. — Каресианин удовлетворенно хлебнул пива. — Что интересно, несмотря на бесплатные напитки и состояние этих бедолаг, никто из них и словом не обмолвился ни о пассажирах, ни о грузе. Кивор сказал, что их, видимо, хорошенько припугнули.

Морган ощутил, что весь напряжен, и медленно выдохнул, расслабляясь. Похоже, все будет труднее, чем он предполагал.

— Куда они отправились с Покьюлара?

— На Рет-VII.

Человек вскочил на ноги еще прежде, чем понял, что делает это. Все глаза Гвидо — выражение их было совершенно непроницаемо — были прикованы к побратиму.

— Позаботиться о твоем преследователе? — спросил каресианин спокойно. — Прежде чем лететь на Эттлер?

Джейсон знал, что нужно спокойно все спланировать, предпринять нужные действия в нужное время — иначе ничего добиться не удастся. Но он дрожал, онемев от вновь нахлынувшей на него ярости. Ярости, у которой внезапно появилась вполне достижимая мишень.

— Я сам о нем позабочусь, — ответил он, когда вновь обрел дар речи.




ГЛАВА 21


Я добралась до космопорта, проскакивая между движущихся без водителей чашеобразных купе, обходя стороной — или отпугивая запахом — всех пешеходов-драпсков, которые подходили слишком близко. Как ни странно, я двигалась так же быстро, как и машины. Никакой организованной погони видно не было, хотя я не была уверена, что смогу опознать ее драпскский вариант. Возможно, это дело затрагивало политику племен — впрочем, что бы их ни задерживало, мне все было только на руку.

Сложнее и опаснее всего оказалось сойти с движущейся дорожки и спуститься на землю. Я обнаружила, что драпски не видели никакой необходимости в постоянно действующем спуске — корабли отправляли запрос на передвижные трапы, когда у них возникала необходимость принять на борт пассажиров или экипаж или дать им возможность выйти наружу. Я тщетно оглядывалась вокруг в поисках чего-нибудь подобного, пока буквально не наткнулась на погрузочную площадку. Здесь вдобавок к трапу были еще и антигравитационные лифты, управляемые централизованно. Я немного понаблюдала, чтобы убедиться, что поблизости нет автоматических или зубастых охранников, потом отважно вскочила на ближайший штабель из ящиков, опускающийся вниз, и соскочила с него, немного не доезжая до дверей грузового отсека.

У меня хватило ума не пытаться пробраться вместе с грузом в первый попавшийся корабль — мало на каком звездолете не выставляли охрану. Если мимо сервонаблюдателей, в задачи которых входило не допустить паразитов на корабль и не выпустить их наружу, проскользнуть еще можно было, внутри груз подвергали сортировке. Пройти ее теоретическая возможность существовала, а вот остаться в живых после перелета в грузовом отсеке — нет. Мне самой приходилось заниматься погрузкой, и я знала, что безбилетного пассажира, скорее всего, ждет не комфортабельное путешествие, а гибель в вакууме — если только он не являлся обладателем скафандра и совершеннейшим авантюристом, а я не была ни тем, ни другим.

Вместо того я юркнула за ближайший буксир, поздравив себя с тем, что сумела забраться так далеко, и ощутив прилив беспочвенного, по всей вероятности, оптимизма относительно собственной способности преуспеть еще больше. Я подняла глаза на крохотные островки неба, виднеющиеся между кораблями и переплетением движущихся дорожек. Звезд было не видно, но я знала, что они там. Моя цель.

Если только я сумею пробраться внутрь какого-нибудь из этих кораблей. На меня нахлынули воспоминания, перед глазами встало другое небо, губы ощутили вкус другого воздуха, холодного, промытого дождем. Все это уже было в моей жизни — я уходила от погони, пыталась улететь с чужой планеты.

И обрела Джейсона.

Я отмахнулась от прошлого, испытывая мрачную уверенность, что на этот раз мой путь к Моргану будет далеко не столь прямым.

В этом секторе космопорта драпсков почти не встречалось. Я шла или, скорее, кралась мимо трапов и стабилизаторов преимущественно человеческих кораблей — еще одна неожиданная удача. Они должны отправляться прочь с этой планеты. Этой наукой я тоже была обязана Джейсону.

Драпския экспортировала разнообразную сельскохозяйственную продукцию. Я хмуро подумала, что в этот перечень следовало бы включить еще и аппараты экранирования мыслей и прочие приспособления, которые, несомненно, напугали бы Клан. Импортировали же драпски уйму всяких товаров, от некоторых редких металлов до произведений человеческой литературы. Однако приобретали предметы своего импорта у их владельцев самостоятельно, предпочитая посылать за ними собственные корабли. Поэтому большая часть не-драпскских кораблей вокруг меня должна была производить погрузку.

Трудность состояла в том, что торговцы, надеющиеся получить груз, находились в нижней точке цикла своей прибыли. Принять на борт незаконного пассажира, который явно чем-то насолил драпскам, значило как минимум лишиться здесь груза и задатка, а также подвести ожидающих свой товар клиентов. Очень немногие из моих знакомых торговцев могли позволить себе противостоять одному из этих последствий, не говоря уж о том, чтобы двум сразу.

Попытаться действовать подкупом? Вряд ли получится. У меня не было при себе ни одного доказательства собственной платежеспособности. Любая попытка внедриться в электронную систему Драпскии, чтобы проверить мои финансовые средства, немедленно выдаст меня с головой — сколь бы скудны ни были эти средства за вычетом моей бывшей собственности, захудалого бара на окраинной планетенке.

Таким образом, у меня оставалось два пути: найти кого-то настолько нечестного, что он согласился бы влезть в систему вместо меня, или кого-то настолько влиятельного, что он встал бы на мою сторону, в противостоянии с драпсками. Эта мысль всплыла в моей голове, когда я, добравшись до конца ряда стоящих звездолетов, очутилась перед двумя совершенно непохожими друг на друга кораблями.

Первым был уже знакомый мне «Нокрауд» — неповоротливый и какой-то неуклюже приплюснутый на вид, словно для того, чтобы опровергнуть любые возможные обвинения в космическом хищничестве.

По соседству с пиратским кораблем — и явно неспроста — притулился другой, менее крупный корабль, который не пытался казаться чем-то другим, чем был на самом деле.

Блюстители Торгового пакта, патрульный класс.

Особого выбора у меня не было. Возможно, блюстители сотрудничали с драпсками, но они хотя бы выслушают меня — несмотря на то что Клан Торговый пакт не подписывал, мы с Джейсоном были кое с кем из них знакомы и могли рассчитывать на определенное одолжение. С другой стороны, они ровно так же могли поверить утверждениям драпсков, будто этот их Фестиваль — затея совершенно безобидная, и счесть меня слабонервной участницей, которая в последний момент струсила и захотела домой, да еще и забесплатно. Объяснить, почему мне так необходимо найти Моргана, будет невозможно, не углубляясь в откровения о Клане и моих собственных способностях, а к этому я не была готова. Практически единственное, в чем я сходилась со своими сородичами, это в необходимости хранить знание о м'хире в тайне.

С пиратами риск был заранее известный и, вероятно, меньший — скаты опасны, но все же предсказуемы. Я была уверена, что, если смогу предложить им что-нибудь заманчивое, они не колеблясь нарушат ради меня какие угодно правила. Пожалуй, можно даже сыграть на их любопытстве относительно драпсков и причины, по которой они привезли меня на свою планету.

По крайней мере, эти планы были столь же здравыми, как и все остальное, что я уже сегодня совершила.

— Ззначит, ты хочешшь покинуть Драпс-сскию, — прошипела Грекик и подхватила узким черным языком капельку пены с длинного переднего клыка. — И чтобы без-сс вопросс-сов.

— Вы не пожалеете об этом, — повторила я еще раз.

Попасть на борт «Нокрауда» оказалось совсем несложно. Я просто пробралась вдоль того борта, который был скрыт от корабля блюстителей, и стала ждать, когда кто-нибудь из пиратского экипажа заметит на своих мониторах, как я бешено машу руками.

А вот справиться с собственной реакцией было куда труднее. На похожем корабле я была пленницей, а потом и вовсе едва не лишилась жизни. Хотя этот был больше и новее, а в экипаж входили и представители других рас. Но пиратский корабль окружала та атмосфера, которую я научилась различать: смесь ужаса и удовольствия от того, что существа на его борту вызывают этот ужас, — в своем стремлении убраться с Драпскии я совершенно забыла об этом. Зря я связалась со скатами, теперь я поняла это, но было уже слишком поздно.

Внешне все выглядело вполне пристойно. Мы сидели в капитанской каюте, потягивая ледяные напитки — скаты пили черную пену, которую у них, к счастью, хватило ума мне не предлагать, — и поглощали закуски, которые подавал им безмолвный человек. Я не подозревала, что их раса может любить еду, которая не пищит у них в зубах, но эта парочка откровенно наслаждалась драпскским лакомством из поджаренного сыра со злаками. Однако на этом основании вряд ли стоило делать выводы о кротости характера моих собеседниц.

Рек опять, как мне показалось, с нарочитым злорадством держа напиток в одной руке, а угощение в другой, замахала обеими руками сразу, чтобы привлечь внимание своей однорукой товарки, которая разговаривала со мной.

— Этот разговор с-сстал бы более предметным, ес-ссли бы вы были более… конкретны относс-сительно нашшего воззнаграждения, фем Морган.

— Вы предпочитаете возить хлопушки? — осведомилась я как можно более ядовито. Эти существа были не из тех, кто отпустил бы меня с миром. — А драпскские корабли цепляют к вашему корпусу взрывчатые захваты в благодарность?

— Прибыль можжет принимать сс-самые разнообразные формы. — Грекик взяла ведьмин камень, который я оставила на полированном столике между нами. Сжала его между двумя когтями, поднесла к большому желто-черному глазу и принялась вертеть из стороны в сторону, чтобы он заиграл на свету. — Такие могут ззаинтере-сс-совать нашших покупателей, Рек.

— Один камешшек вряд ли компенс-сирует неприятнос-ссти, которые начнутсс-ся, когда драпс-сски всс-се узнают.

— А что, если они ничего не узнают? — возразила я.

— Возможно. — Рука с бокалом неодобрительно взметнулась. — Но сс-сознательный обман будет сс-стоить дороже.

Поскольку я была не в состоянии заплатить даже того, что они запросили в самом начале, повышение платы уже не делало никакой погоды. Поэтому я беззаботно пожала плечами:

— Сколько скажете.

— Почему вы хотите улететь сс-с этой планеты сс-с нами? — поинтересоваласьТрекик, лязгнув массивными челюстями. — Ес-ссть же лайнеры, регулярные рейсс-сы, да и торговые корабли берут пасс-сажиров. Нет, фем Морган. Думаю, вы хотите бежжать отсс-сюда, потому что чем-то ос-сскорбили нашших хозяев. Возможно, это убий-ссство?

Последнее слово Грекик произнесла, точно смакуя.

— Или воровс-сство? — вставила, повернувшись ко мне, Рек, в глазах которой застыло точно такое же хищное выражение.

Воровство? Я виновато подумала о флаконах и бутылочках у меня в сумке.

— Не думала я, что вас двоих испугают пустячные трения с властями, — сказала я со всей уверенностью, которую только смогла изобразить. — Или я просто заблуждалась насчет вашей репутации?

— Вы заблуждаетес-ссь, фем Морган, — спокойно проговорила Рек, не сводя, однако, с меня кровожадных глаз. — Мы прос-ссто хотим выяс-сснить всс-се до конца.

— Так выясняйте. То, что произошло между мной и драпсками, касается только нас. Вы увезете меня с этой планеты или нет?

— Совершенно определенно — нет, участница Морган, — отчеканил драпск, вошедший в каюту вместе со слугой. — Вам придется остаться на Фестиваль.

Этого драпска я никогда прежде не видела. Он выглядел более полным, чем остальные, а кожа вокруг рта у него собиралась морщинами, как будто он слишком часто всасывал свои щупальца. Султаны на его антеннах были пестрыми, серо-зелеными. Я отклонилась назад, не сводя глаз с драпска, и скрестила ноги.

— Я что, неправильно поняла, кто на «Нокрауде» капитан? — вопросила я в пространство.

Скаты зашипели друг на друга, да так, что забрызгали слюной не только всю мебель, но и нас с драпском. Тот, как я не преминула злорадно заметить, втянул в рот все шесть щупальцев и принялся раскачиваться взад-вперед. Я могла подождать.

Пираты не хотели меня брать. Это было очевидно. Но я поставила их в неловкое положение перед их гостем, драпском, и тем самым загнала в угол. Смириться с властью драпска над их собственностью — а я была уверена, что меня, ну или ту прибыль, которую я могла им принести, они считали именно своей собственностью, — означало признать себя подчиненными этому маленькому бесклыкому иномирцу. Не слишком-то завидная репутация для расы, которая строит из себя бич всей галактики. Однако, увезя меня наперекор драпскам, они вступали в открытую вражду с расой, которая, несмотря на свою славу вежливой и цивилизованной, отвечала на оскорбления коллективно, а самой мелкой ее ячейкой были грозные и многочисленные племена.

Было бы даже забавно поглядеть, как два ската выкрутятся, если бы от исхода не зависело для меня столь многое.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Спасти Клан? Ты же не могла всерьез решить, будто мне это интересно?

Раэль сделала глоток вина, прежде чем ответить:

— Ну разумеется, нет.

Пелла садд Сарк, младшая из дочерей, родившихся от Соединения Джареда ди Сарка и Мирайм садд Теерак, приподняла безупречно очерченную бровь:

— Я чувствую неодобрение, сестра.

Раэль сопоставила этот голос с присутствием сестры в м'хире, окутывавшем разумы обеих. За ее словами что-то крылось, какое-то смутное, но тревожное чувство. Она тактично не стала пытаться проникнуть глубже, хотя ее более могущественная сила допускала такое использование — Пелла, несмотря на свою наследственность, едва-едва дотягивала до специалиста третьего уровня. «Все-таки, — подумала Раэль ди Сарк, — способности тоже имеют значение».

— Почему я должна не одобрять тебя? — произнесла она вслух. — Как ты сказала, я и не думала, что ты присоединишься к нам. Идея прийти к тебе принадлежит не мне.

В силу обычая внешние слои их мыслей были открыты друг для друга. Так можно было время от времени аккуратно испытывать друг друга, чтобы подтвердить сравнительную силу. «Вероятно, — подумала Раэль устало, далее не дав себе труда скрыть эту мысль, — это потому, что первым делом мы учимся мысленно лгать друг другу».

Отыскать Пеллу было несложно. Это время года она проводила в своем летнем домике в горах — ей не по вкусу была шумная сумятица человеческих городов в пору, когда зима ослабляла свою хватку и весна неукротимой волной перемен прокатывалась по всему полушарию. Потом, с открытием театрального сезона, она возвращалась в город, поскольку одиночество быстро ей наскучивало. Но пока что она предпочитала именно его.

В ней не было совершенно ничего от Сийры, отметила Раэль. И дело не только в недостатке у нее силы. Полные губки выдавали вздорный характер, как, пожалуй, и суженные темные глаза. Волосы напоминали ее собственные — черные, тяжелые и блестящие. Лишь Сийре достались огненно-рыжие, отцовские, какие были у него в ранней молодости, а их густая грива служила еще одним признаком ее необычайно затянувшегося Открытия: их сестра созрела и расцвела в ответ на силу одного из людей, а не в результате Соединения между двумя клановцами. Теперь же Сийра была ни то ни се: член Клана по силе, но при этом как бы и не совсем член Клана по существу. Не зря Айса ее предупреждала…

— Почему ты о ней думаешь? — вслух спросила Пелла и резко опустила барьеры в своем сознании. — Какое отношение эта твоя группа имеет к Сийре?

Лишь немногие клановцы кроме членов Совета точно знали, что произошло. Раэль рассказала Пелле большую часть, но не все. Теперь она бросила на сестру испытующий взгляд, потом спросила:

— Ты помнишь, как училась играть?

С этими словами она словно бы порывисто поднялась и двинулась к замысловатой музыкальной установке перед окнами.

Пелла пошла следом за ней, как она и ожидала, и демонстративно захлопнула крышку футляра кеффл-флейты, как будто Раэль собиралась покуситься на ее драгоценный инструмент.

— Ну разумеется, помню. Меня учила Сийра. Не говори загадками, Раэль.

— Она больше не играет. Разучилась.

— Ох, — прошептала Пелла и отвернулась к окну. Провела пальцами по футляру. — Я этого не знала.

— Это все стазис. Когда вдобавок ей еще и блокировали память — короче говоря, удивительно, что она вообще осталась хоть сколько-нибудь похожа на себя прежнюю. Хотя, судя по ее действиям с тех самых пор, можно в этом усомниться…

Раэль умолкла.

Пелла обернулась назад и впилась взглядом в сестру:

— О чем ты? Что с Сийрой? Где она?

Нет, она не рассказала ей всего.

— Я думала, ты уже слышала, Пелла, — с широко распахнутыми глазами ответила Раэль. — Сийра отправилась в изгнание. Чтобы быть с этим человеком.

Футляр вместе с бесценным содержимым упал на пол. Потрясение, отразившееся на лице младшей сестры, не доставило Раэль радости, но она вздохнула с облегчением, увидев такую бурную реакцию. Она была Сийре ближе всех, сестра по духу легендарной старшей дочери ди Сарка, многие годы жизни проведшей в изоляции от других не-Избранных в монастыре. После обучения Пелла присоединилась к ним до своего собственного Выбора, и то было время музыки, покоя и небывалого чувства родства. Потом они разошлись, как всегда бывает у клановцев, но какие-то особые отношения остались.

А теперь все это было утрачено. Где-то в самой глубине души Раэль считала — эта новая Сийра утратила воспоминания об их связи вместе со способностью музицировать, и на смену всему тому, что было важно для нее прежде, пришел тот человек, Джейсон Морган.

— Давай-ка я еще разок расскажу тебе о плане Айсы, Пелла, — вкрадчиво начала она.




ГЛАВА 22


Что ж, по крайней мере, попытку сделать стоило, решила я на следующее утро, нежась в теплой постели, размеры которой вполне соответствовали гуманоидным стандартам, но по краям она была мягче, чем в середине.

Пожалуй, эта попытка даже кое-что мне дала. Скаты приняли от драпска поистине неслыханную взятку или, как он дипломатично назвал ее, вознаграждение. Но складки кожи на их мордах пульсировали от гнева, так что, возможно, мне удалось бы убедить их встать на мою сторону… ну хорошо, не сейчас, так в следующий раз.

Если у меня, конечно, будет этот следующий раз. Меня вернули в ту же самую комнату. Кабинку освежителя уже отремонтировали, запас гигиенических средств возобновили, а дверная панель теперь была тщательно защищена от взлома. Огромное блюдо, полное фруктов, заменили чашей, в которой одиноко болталась слабо пахнущая мускусная дыня, откуда предусмотрительно удалили все косточки.

— Да, они относятся к этому своему Состязанию со всей серьезностью, — сказала я в потолок, не особенно заботясь о том, что меня могут подслушивать.

Интересно, что драпски предпримут, когда окончательно убедятся, что я отказываюсь в нем участвовать?

— Это невозможно, о Непостижимая, — теплым успокаивающим голоском заверил меня скептик Коупелап. Он еле заметно озабоченно покачивался взад-вперед. — Просто невозможно.

— А я говорю — возможно, — отозвалась я невозмутимо и натянула одеяло до подбородка.

Когда незнакомый драпск появился в моей комнате с завтраком, я все еще валялась в постели, и это явно его обеспокоило — он втянул в рот несколько щупальцев и принялся обдумывать ситуацию.

Когда же я заявила, что не встану, пока они не отпустят меня на все четыре стороны, бедняга бросился за помощью.

Помощь подоспела в считанные минуты в облике скептика Коупелапа, сопровождаемого двумя макиями, в одном из которых я с облегчением — по ленточке-бирке, добросовестно привязанной к поясному ремню, — узнала капитана Маку. Чисто человеческая реакция на старого знакомого, выругала я себя, отлично зная, что ни один драпск не одобрит моего намерения бросить все и улететь с их планеты, а уж тот, что привез меня сюда, и подавно.

— Не можешь же ты подвести племя, — продолжил Коупелап с таким видом, как будто пустил в ход решающий аргумент. — Если только ты не больна, то непременно должна встать, о Непостижимая. Поешь, а потом мы все вместе поедем знакомиться с остальными участниками.

Любопытство подтачивало меня, но не настолько, чтобы заставить отступиться от стратегии, которая, похоже, начинала приносить кое-какие плоды. Я натянула одеяло еще выше.

— А может быть, я нездорова? — предположила я слабым голосом, но осторожно, не зная, как могут отреагировать на мое заявление драпски. Если я притворюсь больной, они, чего доброго, упекут меня в какой-нибудь лазарет и начнут доискиваться причин моего мнимого недуга. — Или ужасно утомлена. Все эти волнения, беготня… — И тут вдруг меня осенила блестящая мысль — по крайней мере, я на это надеялась. — Отвезите меня на «Макмору». Я хотела бы посоветоваться с доктором Макайри. Он лечил мое ранение.

— Я и есть Макайри, о Непостижимая, — выступил вперед драпск с ленточкой.

— Вот как, — заморгала от неожиданности я. Потом добавила: — Рада вас видеть, — гадая, чего ради медик нацепил на себя ленточку, которая раньше была отличительной чертой Маки. Но любая отсрочка могла дать мне дополнительный шанс— Вы должны осмотреть меня. Кажется, я растянула какую-то…

— Это капитан «Макморы», о Непостижимая, — перебил меня второй макий, явно сдерживаясь, чтобы не втянуть в рот щупальца. — Почему ты хочешь, чтобы он тебя осматривал?

Медик превратился в капитана? Я так изумилась, что позабыла о своей мнимой слабости и уселась в постели.

— Где сейчас Мака? И что он делает?

— Я — Мака, — сообщил драпск, на котором не было ленточки, и закачался в унисон с Макайри. Ну почему этих существ так расстраивало мое поведение? Мне казалось, они знали, что я не в состоянии отличить без опознавательных знаков одного от другого.

Или дело было совсем не в этом? Они надевали ленточки для того, чтобы я различала их роли на корабле. Мне нужно было знать, кто из них медик, а не драпск по имени Макайри.

Но это совершенно не объясняло, почему на Макайри капитанская ленточка.

Коупелап был единственным из всех, кого происходящее совершенно не взволновало. Он замахал пухлыми ручками с таким видом, как будто это его забавляло.

— Успокойтесь, макии, — со смешком проговорил он. — Полагаю, вы не оскорблены тем, что грипстса произошла в ваше отсутствие, участница Морган? На «Макморе» ее и так задержали — команда теряла силы в ожидании твоего возвращения.

— Как я могу оскорбиться или не оскорбиться, если даже не знаю, что такое эта ваша «грипстса»? — рассудительно отозвалась я, стараясь в точности повторить гортанную раскатистость незнакомого слова и гадая, когда же они наконец внятно объяснят мне хоть что-нибудь.

Внезапно наступила тишина. Судя по направлению антеннок и медленному покачиванию хохолков, меня снова исключили из общего разговора.

— Скептик Коупелап! — предостерегающе произнесла я.

Кончик желтой антенны повернулся в мою сторону.

— Да, Непостижимая. Приносим свои извинения. Минуточку.

Я натянула одеяло на голову и издала сдавленный рык. Драпски не обратили на меня ровно никакого внимания. Когда под одеялом стало слишком душно, я снова высунула голову наружу. Ни один из троицы не шелохнулся. Были ли они поглощены спором, отдыхали или совещались, как им быть с этой привередливой Непостижимой? Возможно, подумала я с надеждой, они сочтут, что со мной слишком много хлопот?

— Коупелап! — прошипела я, чтобы напомнить им о себе.

Все трое немедленно выстроились в шеренгу, так близко ко мне, что я могла бы коснуться самого первого, Маки, рукой. Их позы были совершенно одинаковы, щупальца вокруг рта решительно распустились. Похоже, они все-таки пришли к какому-то решению, подумала я с тревогой.

— Мы покажем тебе грипстсу, — твердо заявил капитан Макайри.

— Но по-настоящему совершать ее, разумеется, не будем, — добавил Мака, о чьем новом ранге меня известить пока не удосужились.

— За дело, — нетерпеливо приказал скептик Коупелап. — Непостижимой некогда слушать вашу болтовню.

Я была не согласна с этим высказыванием, но оставила свое мнение при себе. Если я получу хоть малейший намек на то, чего ожидать от драпсков, Мака может болтать хоть до скончания века.

Однако все происходящее выглядело весьма захватывающе. Бывший капитан и его преемник встали лицом друг к другу и стали сходиться, пока не подошли почти вплотную. Их щупальца скользнули в рот визави движением одновременно интимным и исполненным необычайного достоинства, а хохолки опрокинулись на спины, как будто для того, чтобы избегнуть любого, даже случайного соприкосновения. Глаза драпсков закрылись.

— Если бы это была настоящая грипстса, — с уважением проговорил Коупелап вполголоса, — то они обменялись бы друг с другом… — Он поискал подходящее слово, потом раздраженно взмахнул руками. — В этом языке самое близкое понятие — «впечатления о внешнем мире», но это совершенно не передает всего смысла, понимаешь?

Впоследствии я так и не смогла вспомнить, что толкнуло меня на этот поступок, если только это не было что-то сродни человеческой интуиции, — я приоткрыла тонюсенькую-претонюсенькую щелочку между собственным сознанием и м'хиром. И потрясенно обнаружила легчайшее, еле ощутимое дуновение силы — связующую нить между двумя макиями. Пусть это была всего лишь тонкая ниточка — но все же неизмеримо больше, чем мне до сих пор удавалось уловить. И в тот же миг живописная картина распалась — все трое повернули ко мне безглазые лица. Я дождалась, когда все ощущение силы изгладилось из м'хира, и только после этого вытянула оттуда щупальце собственного сознания — теперь у меня было подтверждение тому, что этот маленький народец обладал такими способностями, которых, как я думала, не было ни у одной расы кроме моей собственной: умением выталкивать часть своего сознания из обычного пространства в то, другое измерение.

Хотя все драпски явно отозвались на мое присутствие в м'хире, Коупелап сказал лишь:

— Настоящая грипстса необходима для того, чтобы члены племени могли обменяться своими обязанностями, о Непостижимая. Теперь ты понимаешь? Этот ритуал помогает каждому индивидууму узнать то, что необходимо, о роли другого.

— Значит, теперь все на «Макморе», все члены экипажа, которых я там встречала, занимаются другой работой? И выполняют ее так же удачно, как и их предшественники?

— Разумеется.

— И как часто вы делаете это… этот обмен?

Я чуть было не сказала «перепрограммирование», но вовремя поняла, что это всего лишь мой предрассудок — я привыкла к человеческому варианту продвижения по службе, когда член экипажа поднимался с одной ступени в иерархии рангов на другую благодаря своим достижениям. Каждому свое, напомнила я себе. Способ драпсков должен быть действенным, учитывая, что их корабли управлялись образцово.

— У грипстсы нет какого-либо графика, ее нельзя предсказать зараиее, о Непостижимая, — ответил капитан. — Она может произойти вслед за каким-либо важным событием — как, например, твое согласие участвовать в Состязании от имени макиев — или после периода длительного бездействия. Обычно в обоих этих случаях индивидуумы начинают ощущать недовольство своим положением и жаждут перемен. Грипстса сохраняет гармонию внутри племени.

Я вдруг во всех красках представила, каково это — оказаться на корабле, полном драпсков, которые вдруг все как один бросают свои посты и сливаются друг с другом в неистовом хороводе грипстсы. Остается только надеяться, что на их звездолетах надежная автоматика.

Но я ощущала и вину. Драпски были добрыми и щедрыми, пусть и слегка навязчивыми хозяевами.

— Мое появление спровоцировало перемену, произошедшую на «Макморе»? Прошу прощения, если я нарушила…

Моей руки мягко коснулся хохолок капитана Макайри.

— Когда грипстса происходит в преддверии великих свершений, это огромная честь, о Непостижимая, — сказал он тепло. — Мы должны благодарить тебя за это.

Скептик Коупелап кашлянул.

— Думаю, Непостижимой этого достаточно, верно, капитан? — Он распростер свои коротенькие ручки в стороны так широко, как только мог. — Теперь ты сможешь встать? Очень тебя прошу.

— Пожалуйста, — присоединился к его просьбе Мака. — Это чрезвычайно важно, о Непостижимая.

Все трое замерли в ожидании моего ответа. Я вздохнула, раздраженная скорее собственной неспособностью отказать им, чем настойчивостью драпсков.

— Ну ладно, я позавтракаю, — смягчилась я наконец. — А там посмотрим.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Никогда не стоит недооценивать важность мелочей», — с отвращением подумал Барэк, уже почти готовый развернуться и дать своим преследователям отпор. Однако попытка дать отпор, хотя и казалась очень заманчивой, не имела никакого смысла: их было много, а он один.

Один и к тому же сам не свой от беспокойства. Садд Сарк коснулся м'хира, на этот раз более решительно, но не ощутил ничего, кроме совершенно обычных для часто посещаемого клановцами места потоков энергии, оставшихся после перемещения мыслей или материи. Ему тоже очень хотелось куда-нибудь переместиться.

Но тогда он так и не узнает, кто его преследует.

Их было не меньше пяти. Барэк остановился перед прилавком торговца картинами и сделал вид, что разглядывает товар, а сам в это время незаметно вглядывался в полированную поверхность рамы. Люди, мужчины, и притом довольно неприглядного вида.

Среди них был и тот человек, который якобы случайно столкнулся с ним у основания подъемной платформы. Мелочи.

Садд Сарк зашагал дальше, стараясь держаться в гуще толпы, но при этом двигаясь в противоположном первоначальному направлении. Кто бы его ни преследовал, не стоит выводить их на Моргана.

Мысль о Моргане заставила его вспомнить кое о чем другом, и клановец, сунув руки в карманы плаща, принялся как можно более незаметно рыться в них в поисках любого предмета, который не должен был там находиться. Морган как-то раз подсадил ему «жучка». Люди почему-то очень любят подобные штучки. Но ничего необычного не обнаружилось, и Барэк не знал, радоваться этому обстоятельству или нет.

Он нырнул в одну из ночных зон, где портативные светильники имитировали звезды, а пол и проходящих покупателей расчерчивали полосы цветного света, лившегося из разнообразных заведений по обеим сторонам перекрестка. Здесь было шумно, музыка грохотала так, что содрогался пол. Садд Сарк вздохнул. Он любил танцевать.

Сейчас, однако, думать следовало не о танцах, а о том, как пробраться сквозь толпу тех, кто неторопливо двигался перед ним. Клановец отчего-то сомневался, что его преследователей интересует всего-навсего его кредитный чип. Нужно заманить их туда, где ему будет удобно. Одна рука осталась в кармане, гладя рукоять единственного достижения техники, с которым Барэк не расставался ни при каких обстоятельствах, — силового ножа.

— Извините, хом? Это не вы выронили?

Приятный голос, раздавшийся у него за спиной, принадлежал женщине. Клановец остановился и обернулся — он понимал, что это уловка его преследователей, но если они хотят встретиться с ним лицом к лицу, что ж — они с ним встретятся. Что они могут ему сделать в такой толпе? Разве что привлекут к себе внимание вездесущих охранников системы безопасности.

Это была человеческая женщина из пункта выдачи бирок — она с улыбкой протягивала ему небольшой кошелек, ничем не отличавшийся от тех, что находился при себе почти у каждого покупателя, которые проходили мимо них. Они могли бы быть со всех сторон окружены силовым полем — так бездумно толпа расступалась перед ним и женщиной и огибала их.

Садд Сарка охватило дурное предчувствие, но он подавил его. Он уже заметил, как другие фигуры подходят ближе, образуя полукруг. Тот, который не так давно, толкнув, долго извинялся перед ним, стоял самым крайним справа. Шесть против одного. Не самые худшие шансы.

— Вы же знаете, что это не мой кошелек. Что вам нужно? — негромко спросил клановец.

— Вы — Барэк садд Сарк, верно? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес темнокожий человек. — Один из Клана.

Барэк нахмурился, но отнекиваться не стал. Приземляясь на Плексис, он назвался своим настоящим именем — напрасно, наверное, но у него просто не было времени, чтобы подготовить фальшивый кредитный счет. Обычно чиновники не мешали ему в его путешествиях, но администрация Плексис за свои золотые покупательские бирки требовала подтверждения кредитоспособности.

— Спрашиваю еще раз: что вам нужно?

Человек с платформы судорожно сжимал и разжимал руки, явно взволнованный, хотя клановец не понимал, что именно могло привести его в состояние такого возбуждения.

— Мы хотим, чтобы вы пошли, пошли, пошли, — внезапно подал он голос, вызвав удивленные взгляды своих товарищей. — Очень хотим. Да. Идите с нами.

— А мне этого совсем не хочется.

Решив, что уже давно пора отделаться от этих психов, садд Сарк начал сосредотачиваться, как вдруг двое мужчин бросились вперед и схватили его под локти. Прикосновение вызвало у Барэка шок, к тому же он определенно не хотел утащить их за собой в м'хир, поэтому начал отбиваться. Да где же эти чертовы охранники?

Оставался еще один способ. Он собрал весь свой Дар и нацелил на человека, удерживавшего его правую руку, ментальный удар. Но тот увернулся от него.

Клановец перестал вырываться. Державшие его одобрительно кивнули и ослабили хватку, но совсем рук не разжали. Изумленно глядя на людей, он попытался коснуться их мыслей.

Ответом ему была не глухая стена, не тревожащая пустота ментального экрана. Он уже проходил через подобное с блюстителями и не спутал бы это ощущение ни с каким другим. Нет, то, что защищало эти умы от его силы, было врожденным и отточенным долгими годами тренировок.

— Вы все телепаты, — ахнул он, и шестеро один за другим кивнули. Садд Сарк не представлял, что в этом квадранте столько людей-телепатов, не говоря уже о том, что все они собрались в одном месте. Слабее самого слабого клановца, не способные войти в м'хир — ну или, по крайней мере, не подозревающие о его существовании и потенциале, они, однако, обладали достаточной силой, чтобы какое-то время удерживать его. «Тем не менее они уязвимы и сознают это», — решил Барэк, уловив просочившееся от кого-то ощущение беспокойства. Скорее всего, поодиночке он мог бы одолеть любого из них, дело стало только за временем. Но не всех шестерых сразу. Эти люди обладали прискорбной склонностью сбиваться в шайки. — В последний раз спрашиваю: что вам от меня нужно?

— Ты пойдешь с нами, и тихо, — отозвался тот, что держал его левую руку.

Клановцу не нужно было вырываться, чтобы сделать вывод, что широкоплечий и бородатый человек физически сильнее его. Что бы этим людям ни было от него нужно, он не собирался тратить на них свое время. Были и другие, более простые способы.

Только он открыл рот, чтобы закричать, как в шею ему вонзилась острая игла.

«Никогда не стоит недооценивать удачное техническое приспособление», — как наяву прозвучал у него в ушах неодобрительный голос Моргана.

Мир вокруг клановца померк, и лишь руки, поддерживающие его под локти, не дали ему мешком осесть на пол. Прямо перед ним вдруг всплыло лицо — с резкими чертами и грубыми шрамами вокруг холодных пытливых глаз. Оно придвигалось все ближе и ближе, так близко, что садд, Сарк почувствовал на своей коже его теплое дыхание, так близко, что он понял: ему никогда не забыть этого лица.

Неужели никто в этой толпе не видит, что происходит? Возможно, они не усмотрели ничего предосудительного в том, что люди поддерживают своего товарища, хлебнувшего лишку в соседней таверне. Клановец почувствовал, что у него кружится голова, и отчаянно попытался переместиться хоть куда-нибудь. Он не мог сосредоточиться… не мог удержать в уме ориентир… они куда-то вели его.

— Барэк! Ну наконец-то я тебя догнал!

Сквозь пелену тумана, окутывавшего сознание садд Сарка, пробился веселый голос. Его новых знакомцев точно ветром сдуло, и клановец непременно повалился бы на пол, если бы не крепкие руки, подхватившие его.

— Ай-ай-ай, такой большой мальчик и так набрался! Ну пойдем, расскажем обо всем начальнице, да?

Барэк усилием воли приподнял так и норовившую упасть на грудь голову и из последних сил попытался сосредоточиться. Эта бесшабашная ухмылка и ледяные глаза могли принадлежать только одному существу.

Жаль, что наркотик, который ему вкололи, похоже, все-таки не даст ему поприветствовать констебля Рассела Терка, блюстителя Торгового пакта и личного помощника самой начальницы сектора, Лайдис Боумен. Очень жаль.




ГЛАВА 23


Это, должна признаться, было даже забавно. Необходимость отыскать Моргана и остановить его прежде, чем он безрассудно рискнет своей головой, постоянно пульсировала на задворках моего сознания, но сейчас я готова была позабыть даже об этом. Ведь многие ли могут похвастаться тем, что в их честь давали парад?

Мы со скептиком Коупелапом и свитой из четырех драпсков ехали в чашеобразном купе, до самого верха заполненном цветочными лепестками. Мы все ехали стоя, но были почти незаметны под ними, несмотря на мое до омерзения цветастое «праздничное» платье. Я очень надеялась — впрочем, тщетно — что они про него позабудут. Наше купе плыло позади пышной процессии из более чем сотни других таких же, в каждом из которых восседал тот или иной сановник. Очень вскоре после того, как Коупелап с гордостью принялся объявлять имя и положение каждого, в моей голове все смешалось. Там были не только драпски — попадались среди них и послы, и другие иномирцы, приглашенные на Фестиваль.

Позади нас тянулась бесконечная вереница более длинных и низких купе, в которых помещались, как мне сказали, все живые члены племени макиев — Коупелап сообщил мне на ухо, что на самом деле примерно половина на Фестиваль не попала, поскрльку была занята различными важными делами, но я не собиралась никому об этом рассказывать. Никаких флагов или знамен здесь не требовалось. Впечатление было такое, будто мы плывем по реке пурпурно-розовых перьев.

Мы проплывали вдоль самой широкой дороги, какую мне приходилось видеть в столице Драпскии, одну за другой оставляя позади платформы, запруженные драпсками из различных племен. Мне объяснили, что на этом Фестивале состязались всего три племени, исчерпывающие доказательства чему я получила, когда мы добрались до того места, где скрещивались дороги из других городских кварталов. Над нами проходил другой парад, состоявший в основном из обладателей белых хохолков, а снизу я различила третий, следом за которым тянулся караван чашеобразных купе, заполненных сине-зелеными драпсками.

Я обнаружила, что преклоняюсь перед обществом, которое смогло столь организованно собрать и привести в движение такую толпу, причем впечатление на меня произвела не только технология. Драпски походили на приливную волну, катящуюся между зданиями, настолько это было плавное и всеобъемлющее перемещение. И я еще могла вообразить, будто у меня получится противостоять этой стихии?

Я пока не встречалась с другими участниками Состязания, лишь видела их издали — крошечные точечки в центре их собственных наполненных лепестками купе. Избранная мной тактика — тянуть время — совершенно сбила весь график моего завтрака и протокольной части, что, как я подозревала, немало порадовало Коупелапа: встреча с теми могла дать мне ключ к ответам на многие мои вопросы.

Собравшиеся драпски приветственно махали мне ручками и хохолками, так что я невольно отвечала им тем же, хотя мне казалось, что перед существами, не имеющими глаз, производить подобные жесты довольно глупо. Я готовилась к тому, что будет более ветрено, но воздух оставался почти недвижимым. Я предположила, что драпски решили не разбрасываться попусту ни эмпакиями, ни амапками, поскольку существо, которое должно было быть объектом их поддержки или неодобрения, все равно ничего бы не почувствовало.

Моя свита ликовала — и это еще слабо сказано.

— Разве это не чудесно? — вопросил Коупелап раз как минимум уже в десятый с начала нашей поездки, яростно потрясая хохолками в унисон с другими пассажирами купе. От ветра, который они поднимали, верхние лепестки постоянно трепыхались в воздухе на уровне моей талии.

Я снова согласно кивнула. Потом заметила:

— Полагаю, на прошлом Фестивале парад был более представительным?

— Ты не должна думать так, о Непостижимая, — поспешно ответил Мака. — Никогда в жизни мы еще не были так исполнены надежд, как на этом Фестивале. Все желают прикоснуться к Благовонному пути следом за тобой…

— Тише! — шикнул скептик.

Но я была довольна и теми крохами информации, которые мне периодически удавалось из них выудить.

Еще больше довольна я была тем, что успела сделать перед началом праздничного шествия, и следующей платформе с драпсками замахала с удвоенным воодушевлением.

Один из неведомых мне драпсков занимался сейчас моим заказом на пир, которым должно было завершиться состязание. Меня уверили, что я получу все, чего пожелаю, сколько бы оно ни стоило, включая и мое любимое блюдо, редчайшие чернодроздовые трюфели, которые произрастали только в джунглях Покьюлара, причем непременно приготовленные так, как их готовили только в одном ресторане.

«Если этот заказ достигнет тех глаз, которым предназначался, — подумала я весело, бросив беглый взгляд на две другие колонны, вьющиеся вокруг здании, — я, пожалуй, даже заставлю себя взять этот мерзкий гриб в рот».

Парад подошел к концу. Мы приближались к нашей цели, и мною снова овладело напряжение, которое, как мне казалось, до сих пор я вполне успешно сдерживала. Но впереди неотвратимо маячило то, что должно было произойти — что бы это ни было, — и избежать этого не было никакой возможности, по крайней мере теми средствами, что находились в моем распоряжении.

Думаю, драпски предвидели приступ паники, и парочка из них, когда мы выходили из кабинки, взяла меня в клещи с обеих сторон, роняя цветочные лепестки, точно чешуйки отмершей кожи. Они легонько поглаживали меня по тыльной стороне рук, но поддержать меня благоразумно не предлагали. Сомневаюсь, чтобы я в таком состоянии вынесла еще одно доказательство своей несвободы.

Купе высадило нас поблизости от огромного склона, сделанного из того же материала, что и движущиеся дорожки, поверхность которого уже была покрыта драпсками, — он напоминал песчаную дюну, но только песчинки почему-то стекали по ней не вниз, а вверх. Склон поднимался от моих ног к вершине монолитного здания, которое, по всей видимости, было самым высоким строением в городе. Как и прочие архитектурные сооружения драпсков, которые я видела, оно было без окон. Но в отличие от прочих строений скругленные бока здания украшала замысловатая разметка. Узор напоминал перекрывающиеся хохолки, вдруг поняла я, многие миллионы хохолков, спиралью уходящие ввысь.

Здесь, впервые за все время с начала парада, я ощутила искусственно созданный ветер. Он слетел по склону, мазнул по нашим лицам, взметнул оставшиеся позади кабинок цветочные лепестки и взволновал море драпскских хохолков, расстилающееся перед нами.

— Что он вам говорит? — поинтересовалась я у Коупелапа и на миг подставила руки этому ветру. Волосы упрямо сопротивлялись его попыткам взъерошить их.

— Это приветствие, — удовлетворенно отозвался скептик и приосанился. Его желтые хохолки встопорщились. — Приветствие всем, и в особенности участникам Состязания.

«Я могу это сделать», — сказала я себе и удивила свою свиту, первой ступив на движущуюся дорожку. Мне невольно пришлось чуть наклониться вперед, чтобы удержаться на ногах, хотя странная поверхность производила впечатление, как будто я стою на ровной площадке. — «Сколько бы я ни вставляла драпскам палки в колеса, пытаясь помешать им в том, что они затеяли, вряд ли я попаду к Моргану раньше», — подумала я.

В конце концов я все-таки убедила себя и вдруг обнаружила — мне даже любопытно узнать, что меня ждет.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Охота на космической станции вроде Плексис имеет очень много общего с погоней в джунглях, лениво думал Морган, пристроившийся на краешке нещадно замусоренной, как водится, кадки с декоративным кустиком. Его ледяные синие глаза прочесывали потоки покупателей, не задерживаясь ни на одном лице.

Глупо бесцельно бродить в надежде застать жертву врасплох. Нужно знать наверняка, где ее можно встретить, и ждать там — чем он, собственно, сейчас и занимался.

Со своего места в тени куста, который не успел еще окончательно зачахнуть, как большинство других, Джейсон видел не только вход в «Коготь и Челюсть», но и еще три ресторана по направлению вращения станции, а также многочисленные двери большого, хотя и не внушающего особого доверия шенкранского кафетерия с другой стороны от заведения Гвидо. Позже, когда станционный день будет в разгаре, число и благосостояние тех, кто выстроится в очередь на вход в эти местечки, докажут: каресианин имеет полное право хвалиться, что его стряпня — лучшая во всем квадранте.

В настоящее время, однако, бесконечный поток покупателей спешил по своим делам на другие уровни, время от времени заслоняя вход в ресторан.

Морган был терпелив. Его преследователь захочет снова разыскать его. Любому, кто мало-мальски его знал, было известно о его отношениях с Гвидо. В какой-то момент человек задумался, не лучше ли будет ждать у «Лиса», но потом отбросил эту мысль. На стыковочных уровнях охотник в два счета мог сам превратиться в жертву.

Внезапно что-то привлекло его взгляд. Джейсон небрежно, как будто по чистой случайности, повернул голову вправо. Золотисто-рыжая головка на миг показалась над толпой и вновь исчезла. С готовым выскочить из груди сердцем Морган вскочил на ноги, начисто забыв о необходимости прятаться.

Сийра?!

Он спохватился в тот самый миг, когда уже готов был мысленно выкрикнуть это имя. Пожалуй, вряд ли можно было придумать действие более рискованное.

Джейсон поднялся, и толпа вдруг расступилась, отхлынула от нагруженной покупками женщины с волосами, до странности похожими по цвету на тяжелые, необычайно живые пряди, чье тепло и мягкость он до сих пор ощущал на своей щеке. Но эти волосы обрамляли лицо, ничем не напоминавшее то, что являлось ему в его снах. Или кошмарах.

Опустившись на край кадки, Морган снова принялся наблюдать за входом в ресторан. Он терпеливо ждал, и его вдруг перестали занимать мысли о том, кто и почему его может преследовать. Вместо этого он поймал себя на том, что вновь и вновь переживает каждую минуту той бесконечной ночи, до одурения думает, что было бы, если в какой-то миг все пошло по-иному, пока реальность в его мозгу не начала терять очертания. Потом из всего этого тумана вдруг выкристаллизовалась одна-единственная мысль, холодная и неумолимая, а его взгляд застыл на высокой фигуре, стоящей прямо перед входной дверью Гвидо.

А если бы он тогда не нашел Сийру? Если бы планы тех, кто бросил ее умирать, увенчались успехом?

Джейсон медленно набрал полную грудь воздуха, внешне спокойный, тогда как внутренне сходил с ума от желания выхватить из рукава нож.

И узнать, какого цвета у его врага кровь.




ГЛАВА 24


— Ничего страшного, Мака, — успокаивала я возмущенного драпска. Мне приходилось цепко держать его за впалое плечо, чтобы он не вырвался.

— Но, Непостижимая…

— Я могу подождать, — сказала я твердо, пригнув голову в попытке разглядеть что-нибудь сквозь чащу пурпурно-розовых хохолков. Мои сторонники — по крайней мере, так я предполагала — окружали меня плотной стеной. И все бы хорошо, вот только мне очень хотелось выяснить, что происходит на арене амфитеатра. — Я совсем не хочу быть первой.

Подъем на вершину громады, откуда открывался панорамный вид на столицу драпсков, оказался поистине впечатляющим. Далекие горы казались не больше сверкающих верхушек звездолетов в космопорте, подсвеченные заходящим солнцем. В воздухе не было ни кораблей, ни аэрокаров — еще один признак, свидетельствующий о необычайной важности драпскского Фестиваля.

К счастью для моего душевного спокойствия, поверхность этого движущегося пандуса обладала гораздо лучшей сцепляемостью, чем все те, с которыми мне доводилось иметь дело прежде. Чтобы оторвать от нее ногу и переставить ее на другое место, мне потребовались все силы, и это позволяло надеяться, что нас не унесет куда-нибудь в туманную даль, если драпскской погоде вдруг взбредет в голову что-нибудь этакое.

Еще одно потрясение я испытала, когда мы добрались до цели. В здании никого не было. Мы перевалили через его край, как топляки на гребне волны — через дамбу. На миг в голову мне пришла мертвящая мысль, что драпски привезли меня на свою планету исключительно ради того, чтобы я могла присоединиться к их массовому самоубийству, потом я поняла, что мы движемся вниз, поддерживаемые полем, сходным с антигравитационным. Весьма своеобразный способ попасть внутрь сооружения, которое в конечном итоге оказалось строгой формы амфитеатром.

Кто бы мог подумать, что у таких тихих и вежливых крошек может оказаться подобная склонность к театральным эффектам?

— Непостижимая?

Деликатное прикосновение к моему локтю заставило меня оторваться от созерцания темнеющего неба. В воздухе не ощущалось прохлады, но я отнесла это на счет присутствия тысяч теплых тел вокруг меня, а не какого-нибудь технического ухищрения.

Сбоку от меня стоял капитан Макайри с каким-то дисковидным приспособлением размером с мою ладонь.

— Может быть, это тебе поможет?

Я взяла вещицу и потрясенно поняла, что это устройство для дистанционного наблюдения. Не успела я даже раскрыть рот, чтобы спросить, где у него приемник изображения, как Макайри подбросил в воздух второе точно такое же приспособление. Оно бесшумно повисло над нашими головами и тут же исчезло за стеной драпскских хохолков.

— Ваша предусмотрительность… — «Просто ошеломляет», — мелькнуло у меня в голове. Но вслух я произнесла: — Заслуживает похвалы, капитан.

Я пощелкала кнопками устройства, и от вида, который развернулся передо мной, у меня немедленно закружилась голова. Ощущение было такое, будто я парю над бескрайним морем колышущихся пурпурных хохолков.

Потом изображение стало более четким, и я увидела центральный овал из простого белого камня — сердце амфитеатра. Плюхнувшись на скамью, услужливо прижавшуюся сзади к моим коленям, я удивленно подняла глаза на изображение.

Скамеечки одновременно возникли за спиной у каждого драпска, по крайней мере у тех, кого я могла видеть, причем располагались они не ровными рядами. Я подозрительно осмотрела пол под ногами, потом снова перевела взгляд на маленький экран, на котором отображалось все происходящее.

Драпск, как две капли воды похожий на Коупелапа, стоял на центральной площадке перед высоким, седым как лунь мужчиной, по виду — человеком. Человека окружало несколько ящиков с узором из звезд, спиралей и прочих астрономических символов. Хотя я не ощущала никакого движения воздуха — да и сами драпски могли бы служить превосходными флюгерами, — его темно-синий плащ развевался и хлопал на несуществующем ветру. Неожиданный взмах пальцами — и над нашими головами разлетелась пригоршня звездной пыли.

Ну конечно. Драпски нашли себе волшебника. Я ухмыльнулась, вспомнив Великого Бендини из развлекательных видеозаписей Моргана. Очень жаль, что представление этого человека не имело с настоящей магией ну совершенно ничего общего.

Да, все действительно обещало быть весьма забавным.

— Как он мог победить?! — кричала я на Коупелапа два часа спустя. — Ведь еще не выступил ни один другой участник? Я еще не… — Я проглотила уже готовые сорваться с языка слова, которые могли создать впечатление, будто я горю желанием рискнуть своей репутацией перед всем населением Драпскии, и продолжила: — Я не ожидала, что ваш народ так легковерен, скептик! Это же обыкновенные фокусы!

Великолепные, вообще-то говоря, фокусы, этого не могла не признать даже я. Иллюзионист потрудился на совесть: распиливал драпсков пополам и снова соединял в одно целое, заставлял зрителей целыми рядами взмывать в воздух, создавал из воздуха ленты, фрукты, мебель и животных, появлявшихся и вновь исчезавших по мановению его руки. Хотя я понятия не имела, каким образом он все это проделывал, но была абсолютно уверена, что во всех этих фокусах нет абсолютно ничего магического. Неужели драпски попались на эту удочку? Я сердито взглянула на своего так называемого скептика.

Чтобы ответить мне, Коупелапу пришлось оторвать от лица сосуд с жидкостью, которую, как и большинство других драпсков, он пил. Что-то негромко чмокнуло.

— Мы знаем, о Непостижимая.

Он весело закурлыкал, и несколько его ближайших соседей-макиев, по-видимому, сочли подобное дурным тоном, во всяком случае так я истолковала для себя их внезапно строго изогнувшиеся хохолки и то, как они демонстративно отстранились от него.

— Тогда…

Не в силах подобрать слов, я потрясла в воздухе своим видеодиском, как будто Коупелап нуждался в нем да и вообще мог его использовать. Там, внизу, Великий Бендини уже получил здоровенный инкрустированный драгоценными камнями приз, и теперь на него нескончаемой рекой лились другие, не менее ценные подарки, каждый из которых подносил член поддерживающего его племени ниакиев, обладателей белых хохолков. Стоявший рядом с человеком скептик с поклоном принимал каждый дар в руки и демонстрировал его сияющему, точно масляный блин, фокуснику, прежде чем передать по цепочке соплеменников, которые складывали трофеи своего подопечного в караван грависалазок.

— Что привело тебя к выводу, что именно так мы чествуем победителя, о Непостижимая? — спросил Коупелап, когда пришел в себя настолько, что был в состоянии говорить, а не курлыкать. — Неужели ты не видишь, что этот поток подарков течет только в одну сторону? Что бедные ниакии отдают все, что имеют — символически, разумеется, — ничего не получив взамен от своего участника?

— Но человек считает, что он победил, — возразила я не вполне уверенная, что стоит принимать сказанное скептиком за чистую монету.

— Ниакиям виднее, о Непостижимая, — мрачно заметил капитан Макайри, коснувшись пальцем экранчика у меня в руках. — Взгляни сама.

Сначала я не поняла, о чем это он, и решила, что драпск переоценивает мою способность судить об их состоянии только по виду. Потом я увидела, как поникли белые хохолки ниакиев, когда те, развернувшись, уходили с арены. Они выстроились в две колонны, и одна покинула амфитеатр через выход, которого я раньше не заметила, а вторая вернулась к своим сиденьям.

— Что с ними будет?

В голосе Коупелапа звучало веселье — видимо, предположила я, потому, что его племя на этом Фестивале ничем не рисковало.

— Половина отправится во владения ниакиев. Им принадлежит немало имущества в городе, кроме того, они заведуют несколькими важными учреждениями. Большая часть всего этого перейдет тому племени, чей участник сегодня одержит победу, поэтому они должны приготовиться к лар-грипстсе, передаче места.

Я оглядела бесчисленную толпу своих маленьких макиев. Не знаю, заметили они или нет, что я теперь скорее судорожно сжимаю, чем просто держу видеодиск, — хотя с их способностями улавливать мое настроение я поделать ничего не могла, если, конечно, они умели расшифровывать эту информацию. Сесть в лужу перед сотнями туземцев? Да что это такое по сравнению с тем, что сейчас разыгрывалось передо мной? И макии считали, что я смогу не допустить этого? Последствия поражения в этом состязании были куда более далеко идущими, чем все, что я могла себе вообразить.

— Как ниакии могли сделать столь неудачный выбор? — спросила я и с удовольствием отметила, что мой голос не дрогнул. — Я думала, вы, скептики, оцениваете каждого участника.

Коупелап немедленно втянул в рот все щупальца разом и ничего не ответил. Вместо него, эмоционально воздев пухлые ручки к небу, заговорил Мака.

— Человек прибыл к нам сам в поисках финансовой поддержки. Такое случается. Ниакии просто пожадничали.

Коупелап с хлюпаньем извлек щупальца изо рта.

— Они не прислушались к голосу разума их скептика. С самого начала было ясно, что этот человек не обладает подлинной магией.

— Это не так, — возразил капитан Макайри. — Они все знали. Ниакии поставили на то, что настоящая Непостижимая так и не появится. Такое уже случалось на наших Фестивалях, и не так уж редко, участница Морган, — разоткровенничался он в совершенно не свойственной драпскам манере. — В подобном случае победителем не становится никто. Племя, которое выставило самого успешного, по решению скептиков, кандидата, получает власть над остальными. Но сегодня ниакии уже знают, что победы им не видать. Ведь у нас есть ты.

— Кроме этого — хотя я не думаю, чтобы их участник был достойным соперником нашему, — хеерии тоже нашли Непостижимого… — высказался Коупелап.

— Забросив свои торговые пути и растратив принадлежащие другим ресурсы!

Столь резкого замечания из уст обычно кротких драпсков мне слышать еще, пожалуй, не доводилось. Я приподняла бровь.

— Для чего? — спросила я, надеясь выпытать что-нибудь новое. Краешком глаза я косилась на экранчик. Действо на арене подошло к концу — Бендини собрал остатки добычи и двинулся прочь.

Ответил мне Коупелап — Мака, по-видимому, был слишком расстроен, чтобы продолжать.

— Хеерии издавна верили, что за границами Торгового пакта и систем, в него входящих, можно найти Непостижимых, участница Морган. В своих исследованиях они зашли дальше, чем осмеливались многие другие, — хотя и ценой, как справедливо заметил Мака, значительных издержек. Но они нашли действительно достойного участника.

Я медленно втянула носом воздух, как будто могла, подобно драпскам, извлекать сведения из проплывающих передо мной молекул. Значит, одно из племен драпсков отыскало своего участника, отправившись в путешествие. Скептик верил в способности этого существа, что недвусмысленно означало — он обладал, в той или иной степени, Даром в м'хире.

Но это по понятиям, сызмальства вдолбленным в мою голову, совершенно невозможно. Меня охватило дурное предчувствие. Неужели драпски отыскали прародину Клана, мир предков?

Моих прародителей, Тех, кому был доступен м'хир, изгнали из мира предков в период Расслоения, генетических чисток, призванных освободить расу от новых мутаций Дара — мучительной и грозной Силы-Выбора, которая, с одной стороны, позволяла Соединенным парам поддерживать связь через м'хир, но, с другой стороны, уничтожала всех мужчин, оказавшихся более слабыми, чем Избирающая. Было ли это изгнание добровольным и удалось ли спасти мир предков от этой угрозы, мы так и не узнали. После того как изгнанники тайком расселились среди внешне неотличимых от нас людей, память о прародине стерли из разума клановцев, и ее местонахождение, по слухам, теперь было известно лишь избранным членам Совета. Мне вспомнилось видение, представшее мне в м'хире в тот момент, когда я перемещалась с Покьюлара на «Макмору»: призрак исполинского коридора, до сих пор источающего силу. Возможно, это был ключ к тому, где находился мир предков. Возможно — всего лишь игра моего воображения.

До сих пор у меня не было повода об этом задуматься. С того времени к нам не присоединился более ни один из Тех, кому доступен м'хир. Никто, если не считать немногочисленных безумцев, одержимых идеей вернуть себе какое-то мифическое наследие, не принимал всерьез полузабытые предания о нашей прародине.

И вот теперь я стояла на чужой планете и гадала, не предстоит ли мне нос к носу столкнуться с прошлым моего народа.

И что я стану делать, если это действительно случится.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Еще раз здравствуйте, хом сада, Сарк, — произнес голос из его прошлого, пробившийся сквозь туман в голове клановца, который уже начинал понемногу рассеиваться. На смену туману пришла затмевающая все пульсирующая боль, грозившая сделать его пробуждение совсем не радужным. — И почему, интересно, я вечно нахожу вас в столь неподобающем виде?

— Коммандер Боумен! — выдавил Барэк с закрытыми глазами. Он сильно подозревал, что открыть их означало только ухудшить свое положение.

— Врач!

Ноздри клановца внезапно наполнил едкий запах, заставивший его подскочить от неожиданности и все-таки открыть глаза. Пока садд Сарк злобно оглядывал свое окружение, состоявшее из хорошо знакомой ему парочки людей и незнакомого орднекса, он вдруг понял, что голова прекратила попытки расколоться пополам, и с облегчением опустился обратно на подушки.

— Наверное, стоит сказать спасибо…

— Этого достаточно, доктор Талруо.

Орднекс исчез.

Произнесшая эти слова женщина, человек, рассматривала Барэка с выражением крайней заинтересованности. Достаточно упитанная и не слишком высокая, она носила свою униформу весьма небрежно. Закатанные рукава обнажали крепкие руки, верхние пуговицы были не застегнуты, как будто она терпеть не могла тугих воротников. По тыльной стороне правой руки вился заметный шрам, который всегда вызывал у садд Сарка недоумение, поскольку от него с легкостью можно было бы избавиться. Начальница сектора Лайдис Боумен, фактически возглавлявшая блюстителей Торгового пакта, размещенных в этой части космоса, считала Клан делом всей своей жизни, хотя других членов Пакта он совершенно не интересовал. Очень, очень опасная женщина, хмуро напомнил себе Барэк.

И Терк. Этот малый уставился на садд Сарка с таким видом, будто решал, как бы половчее разобрать клановца на части и взглянуть, что там у него внутри. Прочитать мысли человека и его напарника даже пытаться не стоило. Оба они подверглись довольно опасной операции имплантации мыслеглушительных приборов — с таким же успехом Барэк мог бы попытаться проникнуть в мысли какого-нибудь сервомеханизма или привидения.

Клановец с опаской пожал плечами, обнаружил, что его голова в ближайший момент не собирается расколоться пополам, и снова уселся на смотровом столе, свесив ноги.

— Я должен поблагодарить вас, Терк, — признал он, сделав над собой значительное усилие, чтобы его слова не прозвучали злобно.

Однако Барэк по опыту знал, что эта парочка, скорее всего, опять собирается сунуть нос в то, что он считал делами, касающимися исключительно Клана.

— Неплохо было бы получить в благодарность что-нибудь более существенное. Например, кое-какую информацию, — прозрачно намекнула Боумен.

Садд Сарк глотнул из чашки — да, это была чистая вода, — прежде чем встретиться взглядом с любопытными и решительными глазами блюстительницы.

— Мне хотелось бы узнать, почему я здесь. И каким образом ему, — он кивнул на Рассела Терка, — удалось столь своевременно подоспеть к моменту моего похищения.

— Похоже, мы можем заключить взаимовыгодную сделку! — весело заявила Боумен. — Информация за информацию. И только после обеда, если вы не возражаете, хом садда Сарк. Надеюсь, на кухне все уже готово.

— Полагаю, это будет честно, — признал клановец и, осторожно встав, с немалым удивлением обнаружил, что не только не падает, но и вообще чувствует себя достаточно сносно. «Если уж мы решили делиться информацией, — добавил он про себя, — я очень хотел бы узнать, что за дрянью меня усыпили и что за чудодейственное средство применила Боумен».

Он никогда особо не доверял людям — не только в силу своего характера, но и благодаря отменной выучке.




ГЛАВА 25


Чтобы убедить Коупелапа отвести меня поближе к сцене, я пустила в ход все аргументы, какие только смогла изобрести: и жаловалась, что от смотрения на маленький экранчик у меня разболелись глаза (что было чистейшей правдой), и изъявляла желание выведать секреты моего соперника — этот предлог показался мне вполне правдоподобным. Но скептик был непоколебим — должно быть, у него имелись свои причины не пускать меня вперед.

Хорошо, хоть солнце село, и я могла смотреть в свое крошечное окошечко на мир, не щурясь. Похоже, драпски все же нуждались в определенном количестве света, хотя и не очень сильного: амфитеатр подсвечивался с пола, по крайней мере на стенах никаких источников света я не заметила. Мягкое освещение еще сильнее скругляло тела драпсков — один ряд повторяющихся кругляшей за другим, так похожие на здешнюю архитектуру, что меня словно окружал их город в миниатюре, а изогнутые хохолки этих удивительных существ сливались с пурпуром сгущающихся сумерек.

Этот город бурлил. Провал участника ниакиев и слухи о достоинствах кандидата хеериев, похоже, дали пищу для нескончаемых толков — некоторые из них высказывались вслух и даже на общем диалекте. Мое беспокойство возрастало с каждой минутой. Драпски — то есть мои драпски — были совершенно убеждены, что я выиграю. Поскольку я до сих пор пребывала в полнейшем неведении, каких именно действии они от меня ожидают, их уверенность казалась мне несколько самонадеянной.

Когда Великий Бендини вместе с завоеванными им сокровищами удалился — в сопровождении незадачливых ниакиев, — до появления следующего участника оставался еще примерно стандартный час, и в толпе замелькали разносчики еды и напитков с оранжевыми хохолками. Я не уловила названия их племени, но, на мой взгляд, выбор вряд ли мог быть более удачным: их огненные хохолки отлично выделялись на фоне рядов сидящих драпсков. Я соблазнилась рулетом с горячим напитком, и Коупелап с пугающей поспешностью проверил и то и другое. Когда я шутливо поинтересовалась, не подозревает ли он хеериев в намерении отравить меня, скептик не выказал никаких признаков веселости.

И я уже в который раз принялась гадать, какую выгоду драпски надеялись извлечь из этих празднеств, если они так много значили для них.

— Участник хеериев, — наконец прошептал мне на ухо Коупелап и кивнул на экранчик.

Его антеннки и хохолки, как и у всех до единого драпсков, которых я могла видеть, стояли торчком. Великому Бендини такое внимание и не снилось. «Они улавливают разницу», — подумала я, и меня кольнула легкая жалость к упивающемуся своим мнимым триумфом незадачливому иллюзионисту.

Между тем овальная площадка в сердце амфитеатра все так же пустовала; единственным, что появилось здесь нового, было какое-то подобие длинного четырехугольного помоста, собранное из похожих на ящики штуковин и задрапированное, судя по виду, белым исса-шелком. Потом я увидела то, что уже привлекло к себе внимание Коупелапа.

Небольшая процессия из нескольких сине-зеленых драпсков-хеериев с желтосултанным скептиком во главе вступала в амфитеатр через ближайший к нам вход, напротив их собственного сектора. Двое из них тянули плывущие по воздуху носилки, на которых громоздился здоровенный неправильный ком какой-то массы, покрытый все тем же белым шелком. Ддинная вялая рука, больше похожая на щупальце, чем на настоящую руку, свешивалась с края носилок и едва не волочилась по земле.

Не клановец. Я украдкой вытерла вспотевшие ладони о платье — не забыть бы спросить драпсков, почему они заставили меня напялить это безобразие, хотя двое других участников, похоже, оделись по собственному вкусу, — и запретила себе думать, разочаровало меня то, что я увидела, или обрадовало. Я и сама не отдавала себе отчета, как сильно надеялась, что второй участник окажется одним из моих сородичей. Или все-таки боялась? Я покачала головой. Сейчас не это было главное.

Получше разглядеть таинственное существо, которое хеерии с такими предосторожностями вынесли в центр и опустили на помост, мне не удалось. Я предположила, что оно занемогло или ослабло, возможно, из-за непривычной гравитации. Покрывало постоянно съезжало то в одну, то в другую сторону, как будто то, что под ним находилось, было не вполне твердым. Безвольная рука убралась под него, словно ее владельцу страшно было выставить на обозрение даже столь малую часть себя.

Большего контраста с той помпой, с которой преподносил себя Великий Бендини, и представить себе было невозможно, подумала я с одобрением. Это таинственное существо заинтриговало меня куда больше незадачливого иллюзиониста. Разумеется, я не могла быть уверена, что замечу волшебство, которое оно будет творить, — драпски не использовали никакого способа вербального оповещения тех зрителей, кто был лишен обоняния.

К счастью, на Коупелапа нашло поэтическое настроение.

— Обрати свой взор, о Непостижимая, на этого мужественного рагерена. Он первый из них, кто отважился покинуть свою родину.

— Он единственный рагерен, который отважился покинуть свою родину, — поправил капитан Макайри. Я заметила, что, возвысившись, бывший лекарь ничуть не утратил своего докторского такта.

— А где она, их родина? — поинтересовалась я, глядя на экран, но думая исключительно о том, как бы выжать из своих драпсков побольше информации. Я никогда ничего не слышала о рагеренах. Моргану приятно будет первым из людей узнать о новой разумной расе. Я уже размечталась об эксклюзивном праве торговли чем-нибудь эдаким, что производили рагерены, и о новых фитингах для двигателей малой тяги по правому борту «Лиса».

— Хеерии, разумеется, откроют столь ценные сведения лишь своему собственному племени — или тому, которое сегодня добьется главенства. Роль, которая, как макии свято верят, благодаря тебе достанется нам, о Непостижимая.

«Великолепно», — сказала я себе, испепелив самодовольных поганцев убийственным взглядом.

— Чего вы…

Я уже открыла рот, чтобы произнести «хотите», как что-то произошло.

Я ощутила это, и в тот же самый миг драпски — весь амфитеатр — в одном порыве вскочили на ноги, причем хохолки всех трех племен нацелились на неподвижный комок в середине сцены. Как будто волна прокатилась через м'хир, краешком задела мое восприятие и бесследно скрылась из виду.

Хотя… не совсем бесследно. Я ощутила на щеках влагу и утерла слезы. Волна оставила у меня привкус тоски и горя. И даже больше. Теперь я знала — и подозревала, что все драпски тоже знают, — существо внизу умирало. Это появление на их Состязании стало для него последней каплей.

Я не рассуждала. Не строила планов. Я просто внезапно разозлилась. И, не долго думая, рванулась в м'хир…

Хотя очень удивилась, когда у меня все получилось и я оказалась на овальной сцене, в шаге от угасающего рагерена.

Я подошла к нему, не позволяя его огромному размеру и странным очертаниям под шелковым покрывалом сбить себя с толку и помешать сделать то, что я считала единственно правильным. На этот раз драпски зашли уж слишком далеко. Не следовало им запирать на своей планете этого беднягу. Кстати сказать, эти самые драпски сейчас застыли в комически остолбенелых позах, и ни один, казалось, даже не дышал. Тем лучше. Я была в таком настроении, что не потерпела бы ни насилия, ни уговоров.

Очень осторожно я приподняла угол покрывала. Под ним оказалась пульсирующая масса, такая темная, что невозможно было определить цвет, с какими-то проблесками — не то капельками влаги, не то чешуйками. Трудно сказать. Я задумалась, где лучше за него взяться, но вопрос отпал сам собой: щупальце-рука вновь появилось, колыхнулось на уровне моих глаз — и опустилось всем своим поистине сногсшибательным весом мне на плечо. Мне пришлось поднапрячься, чтобы не согнуться под его тяжестью, а чтобы усмирить охваченные неожиданным энтузиазмом волосы, которые принялись хлестать меня по лицу, понадобилось задействовать обе руки.

Но это прикосновение было всем, что мне нужно. Я открылась навстречу м'хиру и отыскала еле теплящийся огонек — все, что оставалось от рагерена. Он готов был вот-вот угаснуть, доведенный почти до безумия неловкими действиями драпсков, — хотя я не сомневалась, что ими руководили самые благие побуждения. Но они не знали, что это существо не может прожить без своих сородичей, что ему нужно их постоянное присутствие и взаимная поддержка. И эта тоска, эта отчаянная необходимость, которую я уловила в мелодичных мыслях рагерена, едва не заставила меня зарыдать от той пустоты, которая зияла в моей собственной душе.

От этого было лишь одно спасение. Существо подсказывало мне, что делать, по-настоящему умоляло меня, и я согласилась.

Я собрала всю свою силу до последнего и толкнула умирающее существо в м'хир, вместе с ним пытаясь отыскать дорогу к его дому. Шелк с легким шелестом опал на землю, и, внезапно освободившись от давившего на мои плечи бремени, я упала на колени.

Ни я, ни другие клановцы так не путешествовали, думала я, в то время как часть моего существа сопровождала рагерена в его пути. Вместо того чтобы раствориться там или начать барахтаться, он, похоже, вбирал в себя окружавшую нас обоих силу, готовился — и неожиданно нырнул в непроницаемую тьму, как рыбка в океан, и я в тот же миг перестала ощущать его.

Я высвободилась и вновь начала видеть то, что происходило в амфитеатре. Оказывается, я стояла на полу на четвереньках и тяжело дышала — напряжение не прошло даром.

Слышала я лишь свое дыхание — и больше ничего.

Сквозь пелену все еще дрожащих волос я подняла глаза на несколько сотен тысяч разноцветных, неподвижных и, наверное, невероятно потрясенных драпсков.

Пожалуй, Коупелап останется не в восторге от своей Непостижимой.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Я потрясен. Вы проделали весь путь до Плексис исключительно ради того, чтобы побеседовать со мной.

Джейсон был уверен, что его голос прозвучал ровно и бесстрастно, но Гвидо повернул на него еще два стебельчатых глаза, как будто прочел в словах побратима нечто большее, чем вежливое недоверие, которое вкладывал туда человек. Он щелкнул парой клешней, как бы утверждая — «знаю, что делаю». В том, что гость не уловит этого обмена взглядами, он не сомневался.

— Именно так, капитан Морган.

Представляясь, посетитель по собственной воле назвался неким Луамером ди Сонда'атом, членом Клана. И согласился отправиться вместе с ними в укромное и защищенное от чужих ушей жилище каресианина — с виду совершенно спокойный и уверенный в себе. Если честно, Джейсон предпочел бы, чтобы гость и дальше пребывал в этом блаженном заблуждении.

Человек скупо улыбнулся и тут же привлек к себе внимание еще одной пары стебельчатых глаз.

— И вы преследовали меня?..

— Как я уже вам сказал. Хотел убедиться в том, что вы именно тот, кто мне нужен, прежде чем начинать этот разговор. А вы приобретали такие… гм… любопытные вещи. Ваш покупатель что, затевает небольшую войну?

Плотный и кряжистый, Луамер обладал более резкими и грубыми чертами лица, чем большинство клановцев, которых приходилось встречать Моргану, однако большинство людей тем не менее все же сочли бы его довольно привлекательным. Подводили глаза: холодные, светло-зеленые, они светились чувством собственного превосходства, которое, похоже, все знакомые Джейсону члены Клана — кроме одного — испытывали в присутствии людей. Это заблуждение клановца Морган также развеивать до поры до времени не собирался. Вопрос так и остался без ответа.

— Ну, теперь вы в этом убедились. К чему подобные предосторожности?

Луамер пожал плечами и сопроводил этот жест обаятельной, однако не вполне человеческой улыбкой.

— Нам всем известно, что Совет не оставляет вас своим вниманием, капитан Морган. Я не хотел бы привлекать его к себе.

— Ясно, — неопределенно протянул Джейсон и подошел к буфету.

Предусмотрительно обернувшись к клановцу и чересчур наблюдательному Гвидо спиной, он потянулся к бутылке бриллиан-бренди из личных запасов каресианина и вдруг заметил, как сильно дрожат у него руки. Он впился взглядом в свои ладони и заставил себя успокоиться.

Когда Морган отошел от буфета с подносом, его улыбка выглядела даже чересчур дружелюбной, но он знал, что Гвидо не скажет ни слова — во всяком случае сейчас.

— Так чего же вы от меня хотите, клановец Сонда'ат?

Имя этого Дома было отлично ему известно. Совет Клана на Камосе раньше тоже возглавлял один из Сонда'атов, и если сведения Моргана были верны, то он занимал эту должность и сейчас. Однако ни о том, куда они перенесли место своих сборов после того, как их изгнали с населенного людьми Камоса, ни об их деятельности вообще ничего известно не было. До их налета на Покьюлар.

Клановец взял бренди и с видом знатока потянул носом. Каресианин недовольно ерзал, позвякивая пластинами панциря, — его представления о том, какого приема заслуживают все клановцы, за исключением Сийры, совпадали скорее с мнением его жен, которые всех гостей рассматривали исключительно с точки зрения их питательной ценности, — но Джейсон пресек все дальнейшие выражения неудовольствия одним-единственным выразительным взглядом. В конце концов, бренди в запасе у Гвидо было еще несколько бутылок, а тут представлялся неожиданный шанс получить нужную им информацию.

— Находятся такие, — начал Луамер, — кому не по душе направление, в котором Совет ведет наш народ.

— Мятежники? — с вежливым недоверием осведомился Морган. — Вы шутите.

— Ну, разумеется, нет. Вернее было бы сказать, те, кто предпочел бы, чтобы наш Совет рассмотрел другие пути, другие способы. — Ди Сонда'ат сделал еще глоток бренди, его светло-зеленые глаза задумчиво сузились. — К сожалению, безопасных возможностей намекнуть на это не так много.

— Могу себе представить, — сухо отозвался Джейсон.

В обществе, где властвовали исключительно те, чьи способности в м'хире оказывались наивысшими, где значение имела одна только сила, правящий Совет вряд ли снизошел до поиска идей среди своих подданных. — Так какое отношение ваша политика имеет ко мне, клановец?

— Вы — Избранник Сийры ди Сарк, — пояснил Луамер, как будто Морган был не просто человеком, но еще и слабоумным вдобавок. — Политика Клана имеет к вам самое прямое отношение.

Когда Джейсон услышал произнесенное низким голосом клановца имя Сийры, перед глазами у него вдруг все расплылось. Он заставил себя уткнуться взглядом в янтарную жидкость в бокале, который держал в пальцах, вглядываться в ее спокойную неподвижную поверхность, тщась обрести такое же равновесие в своей душе. Ярость, клокотавшая в груди, требовала выхода, взывала о мести.

Он точно знал, как вырвать у Сонда'ата язык, где перерезать кожу и мышцы горла. Он точно знал, с каким наслаждением заставил бы навеки умолкнуть эти губы, с которых только что так небрежно сорвалось имя его любимой.

Должно быть, какая-то часть этого безумия отразилась в глазах человека, когда он поднял их на собеседника. Гвидо щелкнул клешней — звук получился глухой и низкий. Такому предупреждению нельзя не внять. Возможно, что-то просочилось и в м'хир, хотя Морган знал, что его ментальная защита не идет ни в какое сравнение со всем, чем мог обладать этот клановец, — зеленые глаза вдруг расширились, как будто от внезапного испуга.

— Мы, — Джейсон сделал на этом слове особое ударение, — не имеем никакого отношения к политике Клана. Если это все, за чем вы приезжали…

Луамер уже овладел собой, однако Моргану показалось, что теперь в его взгляде чуть поубавилось самоуверенности.

— Вы не понимаете. Сийра ди Сарк по первому своему слову могла бы получить место в Совете. Если верить всему тому, что мне говорили, она могла бы возглавить его, и никто не подверг бы ни малейшему сомнению ее право на это. Она могла бы изменить…

— Она предпочитает пожить спокойно. Мы больше ни о чем не просим. — На этот раз Морган знал, что в его голосе прозвучала угроза, но ему уже было плевать на это. — Вы только зря тратите время, клановец, если считаете, будто я стану убеждать Сийру сделать что-то такое, что сможет вернуть ее назад, в Клан. Что вы, что Раэль ди Сарк.

— Раэль? — Удивление, отразившееся на лице Сонда'ата, было слишком уж старательным. — Я знаю среднюю дочь Джареда лишь понаслышке. Почему вы упомянули о ней?

«Лжец из тебя никудышный», — отметил про себя Джейсон, записав очко на свой счет.

— Я думал, Раэль разделяет вашу внезапную озабоченность будущностью Сийры — и моей тоже. Возможно, я ошибся.

Клановец нахмурился и, поколебавшись, сказал якобы нерешительно:

— К вам могут обратиться и другие. Я не утверждаю, что знаю, кто это может быть и каковы их намерения на ваш счет. Вам следует быть более осторожным, капитан.

— О, я всегда осторожен, клановец, — снисходительно бросил Морган, потягивая свой бренди и от души надеясь, что Гвидо догадается не встревать в момент, когда на его собеседника нашла такая неожиданная разговорчивость.

Он приоткрыл свое сознание, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы уловить эмоции, которые излучал, сам того не сознавая, Сонда'ат. Гнев, это определенно. Нетерпение. Но не только, насторожился Джейсон. К ним примешивалось еще и отчетливое удовлетворение. С какой стати?

Клановец, похоже, о восприимчивости Моргана не догадывался — или она его совершенно не обеспокоила.

— А где Сийра? Я хотел бы засвидетельствовать ей свое почтение.

Джейсон ничего не ответил, и Луамер продолжил почти развязно:

— Да ну же, вы должны знать, что ее Дар многократно превосходит мой. Это мне грозит опасность, если я вызову недовольство Сийры ди Сарк.

Человек покрутил бокал в руках, как будто любовался игрой света в хрустале.

— Видите ли, клановец Сонда'ат, — проговорил он задумчиво, — я пришел к выводу, что члены вашего сообщества не слишком охотно обсуждают подобные вещи в моем присутствии. Интересно, отчего это вы с такой легкостью принимаете факт, что Избранник Сийры — человек?

Морган впился глазами в лицо клановца. Отразившаяся на нем неприкрытая враждебность ничуть его не удивила. А вот удивило, и весьма неприятно, насколько быстро Луамер взял себя в руки.

— Я не вправе подвергать сомнению Выбор, — заявил клановец, и в его речи явственно проступил акцент. Похоже, самообладание дорого давалось Сонда'ату. — В особенности Выбор могущественной Сийры ди Сарк.

— Могущественной Сийры Морган, — поправил человек, откровенно дразня своего противника. — Такое имя она сейчас носит. Наш обычай.

Светло-зеленые глаза превратились в две щелки.

— Я был достаточно вежлив, человек. Не зли меня, иначе тебе придется пожалеть об этом.

Джейсон ощутил давление на свою защиту. Для него оно выглядело легчайшим прикосновением, не более.

— Значит, ты предлагаешь мне поверить, будто совершенно не считаешь предосудительным тот факт, что Сийра избрала человека.

— Мое мнение, — процедил Луамер сквозь зубы, уже не скрывая враждебности, — несущественно. Соединение необратимо, даже если бы я и…

Крупные руки клановца сжались и вновь разжались, как будто он с трудом удерживался, чтобы не сомкнуть их на горле Моргана. Гвидо предостерегающе защелкал клешнями.

Сонда'ат вдруг поднял руку и провел ею в воздухе, повторяя контуры головы и плеч человека. Каресианин грозно рыкнул. Однако прежде чем он успел что-либо предпринять, клановец сжал пальцы и тряхнул кулаком.

Джейсон склонил голову набок. Он не почувствовал совершенно ничего.

— И что это было?

Лицо Луамера озарило неподдельное торжество.

— Простой эксперимент, капитан Морган. Подтверждение, если угодно. Полагаю, больше мне тратить свое время здесь незачем. — Он поставил пустой бокал. — Благодарю за превосходный бренди. Если увидите Сийру ди Сарк, передайте ей мой поклон. — Он зловеще улыбнулся. — Мы еще увидимся, человек.

Воздух со свистом хлынул туда, где мгновение назад стоял Сонда'ат.

— Ты что, не мог остановить его? — осведомился Гвидо.

Пластины его панциря с раздраженным клекотом заходили одна на другую. С недавних пор он терпеть не мог всех, кто не нуждался в дверях.

— Мог, — отозвался Джейсон.

Сийра научила его, показала, как не пускать кого-либо в м'хир. Здесь требовались скорее владение техникой и воля, чем сила. Она была довольна, когда он овладел этим умением, но ничуть этому не удивилась.

— Так что же ты?

— Он и так слишком здесь задержался. — Морган обернулся и взглянул на поблескивающие в мглистой тьме глаза своего друга, тревожно устремленные на него. — Я должен был догадаться, что он затевает.

— Что?

— Луамера ди Сонда'ата послали выследить меня и встретиться со мной. Не с Сийрой. Почему? Потому что я остался в живых после испытания самой их могущественной Избирающей. Они готовы на все, Гвидо, готовы на все ради того, чтобы узнать, как мы это сделали. Помнишь, как он размахивал руками в самом конце? Это была какая-то проверка. Думаю, теперь клановец знает, что Соединения не было.

— Какая разница? Мне казалось, ты говорил — это чтобы защитить тебя. И Сийру тоже.

Джейсон схватил пустой бокал Сонда'ата и запустил им в стену еще прежде, чем осознал потребность дать выход гневу. Потом провел рукой по глазам. Сийра обучила его уйме полезных вещей, понял он вдруг, потрясенный губительной мощью, которую ощущал внутри себя, мощью, которая, казалось, только и ожидала повода, чтобы вырваться из-под контроля.

— Разница есть, брат, — проговорил он устало. — Если он разнесет эту весть, Сийра может лишиться всех прав, которыми Избравшие пользуются в Клане. Совет сохранил секрет — чтобы не признавать свою вину. Пусть даже она считает себя изгнанницей, именно статус спасает ее от их открытого вмешательства. — Морган обнаружил, что расхаживает по комнате, и заставил себя сесть. — Если Совет вынудят признать, что мы не связаны через м'хир, все станет так же, как прежде. На ее стороне не останется никого, кроме нас.

— Ха! Да чего же ей еще остается желать? — хвастливо удивился каресианин и звонко прищелкнул клешнями. — Мы защитим ее!

Джейсон взглянул на друга и ощутил, как со дна его души поднимается волна желанной ярости.

— Проще предотвратить неприятности. — Он поднялся. — Предоставь Луамера мне.

С Раэль он разберется позже.




ГЛАВА 26


Не помню, долго ли мы с драпсками смотрели друг на друга. В конце концов я решила, что лучше подняться на ноги — стоять на четвереньках и при этом находиться в центре внимания многих тысяч существ было неловко и даже унизительно. Посмотрев вокруг себя, я убедилась, что все драпски до единого тоже стоят, а их антеннки нацелены прямо на меня.

К счастью, на трибунах, в рядах макиев, началось какое-то движение. Я сосредоточила на нем свое внимание, совершенно уверенная, что это мой скептик со своей свитой наконец соблаговолили пробиться вниз.

Этот процесс растянулся так надолго, что мне непременно надоело бы ждать и я попыталась бы сбежать отсюда, если бы не один момент. На мне, как на Непостижимой и на участнице Состязания, лежала по меньшей мере частичная ответственность за судьбу макиев. Я решила, что с моей стороны более вежливо будет остаться и попытаться объяснить, что я сделала.

Если получится, конечно.

— Непостижимая! О Непостижимая!

«Ну, — попыталась утешить себя я, — по крайней мере, голос у Коупелапа не такой уж и сокрушенный». Скептик почти кувырком пролетел последние ряды зачарованных макиев. Капитан Макайри, все так же носящий на поясе ленточку, приземлился следом за ним, потом еще один, третий драпск — Мака, предположила я наобум.

— О Непостижимая!

Коупелап, охнув, грузно шлепнулся мне под ноги. Я протянула руки, чтобы подхватить его, но он, не воспользовавшись моей помощью, тут же вскочил. Правда, предложенной рукой воспользоваться не преминул — ухватившись за мои пальцы, скептик стиснул их с такой силой, какой вряд ли можно было ожидать от мелкого драпска.

— У тебя получилось!

Каждой клеточкой своего тела ощущая восхищенное внимание зрителей, окружавших нас настоящим лесом, я, склонившись вперед, прошептала:

— Я ведь «вывела из игры» участника хеериев. Разве это не… не жульничество?

Должно быть, слух у драпсков был превосходный, ну или Коупелап передал остальным мои слова каким-нибудь другим способом. Вместо него ответил капитан Макайри — в полный голос:

— Жульничеством было бы, если бы ты причинила вред другому участнику или убила его, о Непостижимая. Скептики не одобряют подобных методов избавления от соперников.

— Тогда, если я не сделала ничего предосудительного, что будет теперь? — поинтересовалась я, решив оставить попытки разобраться с этими тонкостями драпскской этики на потом.

Отправленный в м'хир рагерен стоил мне напряжения всех сил — это еще мягко выражаясь. Мои раны, почти зажившие, но ныть так и не переставшие, тоже напоминали, что ночь крепкого сна мне совсем бы не помешала.

Коупелап и два моих приятеля-макия разом втянули в рты свои щупальца и принялись задумчиво их посасывать, синхронно подергивая антеннками. Бросив быстрый взгляд наверх, я убедилась: все остальные драпски пребывают в неподвижности. Оссирус, какое счастье, что это не человеческая толпа!

— Что теперь, мои добрые драпски? — спросила я снова, на этот раз с возросшей подозрительностью. — Возможно, вам это неизвестно, но мои возможности не беспредельны. Как и мое терпение, которое вы и так достаточно испытывали с тех самых пор, как я приземлилась на вашу планету. Что я должна делать на этом вашем Состязании?

— Ты победила.

Поскольку Мака прошамкал эти слова, держа во рту большую часть своих щупальцев, я не вполне поверила своим ушам.

— Если я победила, — проговорила я, обращаясь к скептику Коупелапу, — правда, я не представляю, как такое возможно — нет, только не подумайте, будто я собираюсь оспаривать это решение, — значит ли это, что я могу покинуть вашу планету? Получили ли макии — как это ты там говорил? — господство над остальными?

— МАКИИ!!!

Неожиданный согласный рев, которым взорвалась вдруг молчаливая до сей поры толпа, едва не снес меня с ног — учитывая то, что этот рев сопровождался одним из знаменитых порывов ветра, устроенного драпсками. Моя свита восторженно раскачивалась под этим ветром взад и вперед — хохолки трепещут, щупальца удовлетворенно расправлены. Я демонстративно отошла к помосту, выпуталась из подола тяжелой юбки и уселась на перевернутый ящик, задрапированный грязным шелком.

Пожалуй, избежать празднеств не стоило и думать. Оставалось лишь надеяться, что оные затянутся не очень надолго.

Удовольствие было таким нестерпимым, что граничило с агонией. Я вытянула ноги до кончиков пальцев, одну за другой размяла лодыжки, осторожно согнула и разогнула колени, покрутила бедрами, пока не перестала ныть затекшая поясница, потом провела ладонями по гладким простыням. Наконец-то меня оставили одну.

«Неплохо для одного дня», — поздравила я себя с нелепым чувством гордости собой — ведь я не совершила ничего из ряда вон выходящего. Я спасла рагерена, существо, чьи мысли оставили в моем сознании теплый и радостный след, пусть я и не слишком много в них поняла, если не считать его тоски по своему народу.

А макии, мои мучители и друзья, получили от своей Непостижимой все, на что надеялись. Насколько я знала, их великое Празднество продолжалось до сих пор. На мою удачу, капитан Макайри не разучился отличать настоящий упадок сил от мнимого и приказал отвести меня обратно в эту комнату, потому что помедли он еще немного — и драпскам пришлось бы тащить меня на себе.

Я долго отмокала в душе, потом наскоро перекусила и теперь вот наслаждалась удивительной мягкостью драпскской постели. Нет, день прошел совсем неплохо.

Фестиваль очень многое объяснил мне о драпсках и о том, что для них значил этот день. Картина происшедшего так ярко запечатлелась в моем мозгу, что казалось — закрой глаза, и она вновь предстанет передо мной во всех своих красках.

Первыми были сине-зеленые хеерии. Они поднялись со своих мест и прошли мимо меня, кивая в безмолвной признательности антеннками. Затем они, как ранее ниакии, разделились на две колонны: одна вернулась обратно на свои места, а другая выстроилась в очередь к выходу из амфитеатра.

Все эти перемещения не потребовали много времени — драпски вели себя на редкость организованно, не толкались и никакого беспорядка не устраивали. Наконец амфитеатр снова заполнился рядами тихих и неподвижных драпсков; лишь тут и там пустовали места, покинутые членами проигравших племен.

Царила напряженная тишина, но я не осмеливалась строить догадки — мне хотелось думать о драпсках только хорошее, ну или по меньшей мере верить, что я со своим гуманоидным мировоззрением смогу расценить их затею как честную и разумную.

Огни внизу ярко вспыхнули, и я впервые за все время пребывания среди драпсков услышала отчетливо музыкальный звук — Коупелаповы записи с ауордианскими напевами за местные произведения я бы считать не стала. Поразмыслив, я сочла, что состоящий из трех нот свист с некоторой натяжкой вполне позволительно назвать музыкой, поскольку все драпски как один принялись раскачиваться в такт его странному, прерывистому ритму. Они танцевали, следовательно, этот звук был музыкой. Я лишь от души понадеялась, что она не будет звучать слишком долго.

Моя надежда оправдалась. Музыка утихла, но покачивания не прекратились, как будто драпски использовали музыку, чтобы настроиться на нужный ритм движения. Затем первый ряд макиев двинулся вперед, все так же раскачиваясь, и приблизился к первым рядам оставшихся на своих местах ниакиев и хеериев.

Когда Грант Мёртри рассказал мне о прошлогоднем Фестивале и о том, как после него возросли численность и благосостояние одного племени, а другого — уменьшились, у меня появились кое-какие предположения. Как выяснилось, я ошибалась.

Ключ к разгадке, грипстса, был у меня в руках, но оказался слишком чуждым моему разуму, слишком непривычным, чтобы понять.

Так, значит, это и была лар-грипстса, обмен местам только возведенный на более высокий уровень. Каждый из макиев выбирал одного драпска из другого племени, они брались за руки и склонялись вперед, оказываясь настолько близко друг от друга, что могли осторожно соединить свои щупальца в грипстсе.

Я чувствовала это. Одна за другой образовывались все новые и новые пары, создавались настоящие, пусть и всего лишь кратковременные связи, эхом отзываясь в м'хире и сплетаясь в сеть, охватывавшую и мое сознание тоже.

На краткий миг я поддалась этому всеобщему порыву, чтобы насладиться резонансом энергий, разделить чужое ощущение целостности и завершенности, которое — я знала это инстинктивно — в полном Соединении должно было быть куда более всеобъемлющим. Потом искушение стало почти нестерпимым, и я вырвалась из этой сети, отгородившись всеми щитами, которые смогла воздвигнуть.

Это было прекрасно.

И точно для того, чтобы окончательно сразить меня, в добавок к обмену информацией о всем пережитом на моих глазах произошло еще одно превращение. Хохолки ниакиев и хеериев во всех скованных грипстсой парах медленно утратили свои характерные цвета и, почти прозрачные, заколыхались на легком ветру, чтобы вскоре вновь заполыхать сочными пурпурно-розовыми оттенками макиев.

Которые теперь могли испытывать полное удовлетворение — они полностью властвовали в амфитеатре драпсков.

«А фейерверка-то так и не было, — подумала я вдруг, и моя мягкая постель, воспоминания о Празднестве и собственное положение внезапно утратили для меня всю прелесть. — Почему?»

Ведь они очень многим рисковали — в том числе навлечь на себя гнев блюстителей Торгового пакта, — чтобы получить эти фейерверки. Похоже, должно было произойти еще что-то. Коупелап как-то обмолвился, что моим главным соперником будет сама Драпския. Но подробнее так ничего и не объяснил.

Я потянулась в м'хир. Как я и ожидала, драпски восстановили свои барьеры. Скорее всего, их убрали только в амфитеатре, чтобы я могла продемонстрировать свою «магию». Хотя я так и не удосужилась расспросить скептика, но подозревала, что тот нарочно поставил меня в списке самой последней, будучи — сама не знаю откуда — уверенным, что бедственное положение рагерена вынудит меня сделать что-нибудь такое, что его сородичи сочтут достаточным доказательством моего могущества.

Теперь же, когда я продемонстрировала им свои возможности, драпски хотели от меня чего-то еще.

По спине у меня пробежали мурашки.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Нет, за мной никто не следил. Думаешь, я бы не узнал об этом?

Барэк не повышал голоса, совершенно уверенный, что если массивного каресианина что-то и сможет сдвинуть с места, то только сила убеждения. О том, чтобы пустить в ход свой Дар, и думать не стоило. Разум, скрывавшийся где-то внутри пульсирующего оловянного котелка, который заменял гиганту голову, был слишком уж причудливым, чтобы можно было надеяться на положительный результат.

Кроме того, упрямство, с которым Гвидо защищал человека, слишком укоренилось, чтобы можно было с ним не считаться.

— Зачем тебе нужен Джейсон? — спросил каресианин и щелкнул клешнями нижней руки, как будто прикидывал, каково будет сжать в них клановца.

— Нельзя ли обсудить это в доме?

Садд Сарк оглянулся через плечо. В такое время в квартале ресторанов всегда было полно народу — вряд ли можно найти более удобный момент, чтобы втихомолку пробраться в «Коготь и Челюсть» и найти Моргана. Если, конечно, не принимать во внимание Гвидо, грохочущего как серводоставщик и преградившего ему дорогу прямо в середине очереди жаждущих попасть в его заведение. Сказать, что они привлекали к себе всеобщее внимание, значило ничего не сказать.

Барэк решил, что с него хватит. За массивной спиной. каресианина маячил желанный вход. Он сосредоточился на точке прямо за порогом, толкнулся…

И… бац! Он материализовался точнехонько перед официантом, перепугав того до полусмерти — бедняга нелепо вскинул руки, и какой-то, возможно, неповторимый кулинарный шедевр полетел под потолок. Проклятье…

В следующее мгновение в ресторан ворвался его хозяин, сметая на своем пути всех без разбору — от богато одетых посетителей до нагруженных подносами официантов. Одного вида каресианина в спешке, да еще и раздосадованного притом, хватило бы, чтобы разогнать любую толпу.

Клановец не сдвинулся с места, хотя оглядывался по сторонам в надежде увидеть Моргана и полностью из м'хира не выходил — на тот случай, если вдруг срочно понадобится отступить.

Гвидо остановился как вкопанный так близко от садд Сарка, что тот мог видеть собственное лицо, отраженное в нескольких десятках зрачков исполина. Потом глаза раздвинулись, и показались грозные челюсти, легонько сжавшие щеки клановца. Дыхание у Барэка перехватило, но он не сдвинулся с места.

Так же внезапно каресианин отстранился, а одна из двух его меньших рук товарищески обвила плечи садд Сарка, и тот немедленно понял — синяков не миновать.

— Твой солод мне понравился. Тебе так нужно увидеть моего побратима? Идем со мной.

Клановец безропотно позволил гиганту подтолкнуть его в направлении отдельного кабинета в глубине зала, и мало-помалу в фойе ресторана воцарился всегдашний приглушенный гул голосов, производимых разнообразнейшими видами голосовых связок и имплантантов. Солод? Барэк понятия не имел, о чем это говорил Гвидо, — но решил, что, коль скоро тот его солод одобрил, можно не выяснять подробности. Однако у входа их остановил официант и принялся что-то нашептывать каресианину. Клешни Гвидо звонко щелкнули, как будто он чему-то страшно удивился. Большая половина его глаз начала оглядывать окрестности, оставшуюся же их часть он не сводил с клановца.

— В чем дело? — поинтересовался садд Сарк, почему-то совершенно уверенный, что это как-то касается его — или Моргана.

— Идем, — приказал исполин и снова двинулся вперед, все так же не спуская нескольких глаз с Барэка.

Официант повел их по коридору. Это был человек, довольно пожилой, — видимо, доверенное лицо Гвидо. Клановец коснулся его мыслей — осторожно, совсем слегка.

И ощутил одну лишь смутную, но сильную тревогу. Человек увидел что-то огорчительное — нет, поправился садд Сарк, разобравшись в своих впечатлениях. Человек увидел нечто просто ужасающее.

Их путь лежал на кухню. Если не считать бульканья кипящих кастрюль, в помещении стояла полная тишина, по крайней мере до тех пор, пока там не появился каресианин. Работники сбились в одном углу. Дверь в морозильную камеру была приоткрыта, и над натертым до блеска полом плыли клубы застывшего пара.

— Мы обнаружили это, когда Ресиак попросил принести еще ледяных проли! — воскликнул слуга, как будто это зрелище было последней каплей. — Мы не знаем, что делать, хозяин.

Барэк ни на шаг не отстал от Гвидо, когда тот с бряцаньем двинулся к морозильнику, поэтому то, что так переполошило работников, предстало их глазам одновременно.

Он не слишком удивился, когда увидел лежащего в углу морозильной камеры мертвеца — ощущение смерти исходило от всех, чьи мысли можно было прочитать в этом помещении, — и не испытал потрясения при виде многочисленных признаков того, как именно тот погиб, — ему уже приходилось видеть следы силового ножа. Изумился он, когда понял, что знаком с тем, кто, как мешок с мороженой рыбой, лежал в морозильнике.

— Что Луамер ди Сонда'ат делает у тебя в холодильнике? — с неподдельным любопытством поинтересовался он у каресианина. — И где Морган?




ГЛАВА 27


Какое бы новое испытание ни уготовили мне непроницаемые драпски, по крайней мере, мне не придется выносить его, путаясь в подоле их жуткого церемониального платья, с облегчением поняла я на следующее утро. В комнате я обнаружила тщательно вычищенный космический комбинезон, который драпски отыскали для меня на «Макморе», а вместе с ним мне оставили еще какую-то маленькую деревянную шкатулку.

Первым делом я оделась и поела, наученная не доверять неожиданным подаркам. Теперь я носила камень ведьм-рам'ад на шее, поскольку больше не было нужды притворяться, что я принадлежу к числу этих крайне неприятных особ. Когда переговоры на «Нокрауде» были прерваны внезапно появившимся драпском, я ухитрилась стащить его у скатов обратно. Но моим волосам явно пришелся не по вкусу кожаный ремешок вокруг головы, из-под которого они выбивались при каждом удобном случае.

Я намотала густую прядь на палец и задумчиво взглянула на шкатулку. Простота очень дорогой вещи и благородный блеск полированного дерева, наводящий на мысль о долгом пребывании в заботливых руках или о несравненном мастерстве того, кто ее создал. Или о том и другом сразу.

— Ну, Великий Бендини не побрезговал забрать свои трофеи, — произнесла я вслух и протянула к ней пальцы.

Я ожидала увидеть драгоценность или какое-нибудь изысканное украшение. Обнаружившийся внутри крошечный флакончик стал для меня полной неожиданностью — судя по тщательной закупорке и механизму, это был весьма высокотехнологичный контейнер для какого-то красноватого порошка. Вещица, размерами не превосходившая кончика моего мизинца, помаргивала почти невидимыми индикаторами. Я взвесила ее на ладони и удивилась странной тяжести. Отчего-то у меня совершенно не возникло искушения открыть флакон. Я быстро вернула его обратно в шкатулку и закрыла крышку. Я не имела ни малейшего представления, что дали мне драпски. Но ни на секунду не усомнилась — нечто столь тщательно упакованное должно быть либо незаконным, либо опасным. Либо тем и другим одновременно.

— Незаконно? Опасно? Я потрясен, что ты могла так подумать, о Непостижимая, — заявил появившийся Коупелап. — Просто потрясен.

Я взяла шкатулку в руки и помахала ею перед его антеннками.

— Тогда что это такое?

Хохолки драпска обвисли, и он не просто мгновенно всосал все щупальца, но еще и прикрыл рот обеими руками.

Я смотрела на него сверху вниз, постукивая по крышке шкатулки пальцем. После того как я стала свидетельницей грипстсы, я больше не считала этот жест чем-то вроде остающейся у некоторых людей потребности в сложной ситуации по-детски сосать палец. Пожалуй, таким образом драпски, скорее, вспоминали свое недавнее прошлое, пересматривали все, что знали, чтобы лучше разобраться с каким-нибудь новым, неожиданно возникшим непредвиденным обстоятельством. Вроде меня.

Скептик постепенно распрямился — я заметила, что хохолки приняли свое обычное, непринужденное, но при этом настороженное положение последними.

— Прости меня, — искренне извинилась я. — Я не хотела расстраивать тебя, Коупелап.

Последовал небрежный взмах пухлыми ручками.

— Нет-нет. Мы ценим твою любознательность столь же высоко, как и все прочие твои черты, о Непостижимая. Просто я недостоин рассказывать тебе об этом сокровище. Пожалуйста, поверь, мы, драпски, не могли бы принести тебе более ценного дара. Потом ты встретишься с тем, кто сможет рассказать тебе больше.

— Потом? — переспросила я с упавшим сердцем и осторожно поставила шкатулку обратно на стол. — Коупелап, я не могу сидеть на Драпскии до скончания веков. Мне придется покинуть вас, и очень скоро. Я говорила…

— Завтра в это время ты будешь вольна отправиться, куда пожелаешь, Непостижимая.

В этом самоуверенном голосе должна была крыться какая-то ловушка, знаменитое драпскское «но».

— Завтра я смогу отправиться на все четыре стороны, — сказала я, выделив интонацией первое слово. — Завтра — это следующий планетный день или следующий стандартный день согласно Пакту?

Скептик деликатно курлыкнул.

— Поскольку они отличаются друг от друга всего на три десятых стандартной секунды, Непостижимая, я предоставляю право решения тебе. А теперь нам пора идти.

Идти? Меня охватило почти невыносимое нетерпение, как будто стоило узнать, что мне вот-вот разрешат покинуть Драпскию, и у меня не осталось больше сил ждать. Однако постаралась как можно скорее взять себя в руки. У меня еще оставались дела — я это знала.

— А что произойдет до завтра, Коупелап? — спросила я и с удовольствием отметила, что мой голос прозвучал с точно рассчитанной долей беспечности.

Скептик принялся подгонять меня к двери, взволнованно взмахивая маленькими ручками, как будто тот или то, что нас ждало, не могло ожидать ни мгновения дольше, — видимо, его снедало то же нетерпение, что и меня.

— Состязание, Непостижимая. Настало время Состязания!

Я уперла руки в бока и пожалела, что к моему комбинезону не прилагается в дополнение инструментальный пояс, а еще лучше — небольшой пистолет.

— Состязание уже закончилось, — напомнила я ему. — Я его выиграла.

Драпск поспешил к двери, но желтые хохолки тянулись ко мне, как будто могли уловить за моими словами нечто большее.

— Выиграла? Конечно, Непостижимая. Теперь ты — соперница. Ты получила возможность вступить в Состязание.

— Состязание, — протянула я, пытаясь вспомнить, что говорил мне Коупелап. Сейчас его объяснение казалось мне ничуть не менее диким. — С планетой.

Скептик отвел руку от дверной панели и обернулся в мою сторону — пожалуй, «лицом ко мне» называть это я все же не стала бы. Потом сделал два шага обратно и остановился.

— Это не спектакль и не развлечение, Непостижимая, — с не свойственной его народу резкостью сказал драпск, как будто в конце концов пришла пора нам поговорить начистоту. — Наша магия исчезла, наш мир потерян. Фестиваль, поиск соперников, стоящих и нет, и наш поиск магии — все это ради одной цели: найти существо, которое сможет вернуть нам то, что было растрачено в прошлом, восстановить наше место во вселенной. Ты — первая, кто смог привлечь наше внимание за очень долгое время, Сийра Морган.

— А если я не оправдаю ваших надежд, Коупелап? — так же без обиняков ответила я внезапно пересохшими губами. — Я даже не знаю, чего вы от меня хотите.

— Мы тоже этого не знаем, Непостижимая, — с поразительным спокойствием отозвался драпск.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Воздух был тяжелый, насыщенный метаном. Дождь может хлынуть в любой момент, решил Морган, вглядываясь в сизое облако, закрывавшее собой все небо. Вот только дождя сейчас и не хватало. Его ноги при каждом шаге и так увязали в грязи — милое напоминание об утреннем потопе.

Типичный для северного полушария Рета-VII летний день. Джейсон позаботился о том, чтобы надежно загерметизировать шлюзы «Лиса». Здешняя атмосфера пагубно действовала на металл даже в значительно более сухие зимние месяцы.

Его мультирельефник с наемным водителем ждал впереди, слегка покачиваясь, словно в доказательство того, что под слоем примятого тростника, служившего здесь берегом, скрывается настоящая вода. Там и сям, насколько позволял видеть скудный свет, плоский пейзаж усеивали такие же открытые суденышки, за ними в разных направлениях тянулись полосы грязи и воды. Сразу видно, за что их еще прозвали грязеходами.

«Или банкой с жабами, если уж на то пошло», — недобро подумал Морган. Он долгие годы торговал с ретианами — те были выгодными клиентами, хотя и жутко скаредными. Именно эта черта и побуждала их охотнее иметь дело с мелкими независимыми торговцами вроде него. При этом они еще и относились ко всем не-ретианам с таким пренебрежением, какого, пожалуй, даже не вызывали ни у кого из иномирцев в ответ. На их удачу, однако, они редко трудились демонстрировать свое отношение открыто — их вполне удовлетворял запрет всем, кто появился на свет на других планетах, владеть местной землей или каким-либо другим имуществом. Справедливости ради, желание поселиться на этом комке грязи выражали совсем не многие.

Гвидо, например, от души ненавидел эту планету, подумалось Джейсону, когда он ухватился за скользкий от постоянной сырости поручень и вместе со своими сумками забрался в грязеход. Что ж, вряд ли можно было ожидать другого мнения от существа, в чьи представления о рае входили скалы, соленая водяная пыль в воздухе, женщины и холодное пиво.

— Куда едем, хом капитан?

Водитель говорил на безупречном общем диалекте, что в окрестностях космопорта было весьма ценным качеством. Морган оглянулся через плечо. Космопорт? Ха! На Рете-VII он представлял собой узкую замощенную полосу, которая едва позволяла кораблям не увязнуть в грязи — но не более.

— Джерши. «Лучшие Экспортные Товары Малакана», — сказал он, отодвинувшись в самый конец длинного, почти прямоугольного грязехода.

Причина крылась не столько в крепком духе, исходившем от всех ретиан — торговцы очень скоро выучивались не замечать или стойко выносить иные биологические реалии, — сколько в печальном опыте. Джейсон мало того что практически вжался в кожух массивного заднего двигателя, так еще вытащил большой кусок водостойкого пластика и прикрыл себя и свои вещи.

Водитель с интересом наблюдал за этими манипуляциями, щуря сначала один глаз, потом другой; его тонкий рот казался извилистой синей полоской. На фоне грязно-серой морщинистой кожи синева выглядела, надо сказать, пугающе. Существовал даже один очень длинный и не слишком приличный анекдот на тему затруднений, которые ретиане испытывали, когда пытались отыскать друг друга в своей естественной среде обитания.

Довольный, что пассажир наконец устроился, водитель ослабил фиксаторы — Морган искренне недоумевал, за что же такое твердое можно уцепиться под этой поверхностью. Грязеход оттолкнулся от берега и направился в глубь болота. Рев двигателя был почти оглушительным, зато Джейсон мог практически не опасаться брызг. Ретиане обходились без защитных средств — просто прикрывали жабьи, навыкате глаза мигательными перепонками и наслаждались ощущением влаги на коже. Вся инопланетная техника от такого обращения моментально приходила в негодность, но торговле это шло только на пользу.

На этот раз торговля Моргана не интересовала совершенно, хотя он предусмотрительно зарегистрировал небольшой перечень кое-какого груза. Вовсе незачем оповещать портовую администрацию о том, что он здесь по личному делу. Информация, доверенная официальным лицам, продавалась здесь с такой же выгодой, как и любой другой товар.

Нет, Джейсону незачем было раскрывать свои карты, в особенности учитывая то, что его дело напрямую затрагивало одного ретианина.




ГЛАВА 28


Обращаясь к драпскам, я преследовала свои цели — мне нужно было обойти затруднения, возникшие с появлением Раэль, а потом у меня возникла необходимость найти место, где я могла бы зализать раны. О том, что это значило для драпсков, я совсем не думала. Даже если бы я об этом задумалась, поняла я с тошнотворным, так знакомым мне чувством вины, вряд ли меня это тронуло бы. Я воспользовалась маленькими иномирцами так же небрежно и походя, как Джейсоном.

Теперь в моей душе властвовала Сийра Морган, от по-клановски поглощенной самой собой Сийры ди Сарк благодаря событиям последних нескольких дней почти ничего не осталось. Или, если смотреть на это более мягко, два моих «я» наконец-то нашли что-то общее. Бедственное положение драпсков до боли напоминало мое собственное.

И вот я уже несколько, как мне казалось, тягостных часов выслушивала спор кучки этих крохотных созданий, чем я могу им помочь.

— Существует лишь один выход: использовать в качестве метода измерения сконструированный нами интерспаннер пятьдесят девять си три, пока еще не слишком поздно, — в унисон высказались два драпска с бирюзовыми хохолками.

Они принадлежали к племени дуакиев, представители которого, как мне сообщили, нечасто появлялись в столице, но наиболее влиятельному в южном полушарии Драпскии — им удалось на нескольких Фестивалях подряд выставить наиболее сильного участника. Эта парочка, похоже, ничуть не смущалась говорить дуэтом и сидела, соприкасаясь хохолками. Мне стало любопытно, выражают ли они таким способом взаимную привязанность или просто обмениваются мыслями, чтобы никто другой не подслушал, — но спросить я не осмелилась.

В окружавшую меня группу входило трое скептиков, которые вставали и начинали расхаживать туда-сюда всякий раз, когда дискуссия — как вот сейчас — углублялась в технические дебри, и я оказалась перед непредвиденной загадкой, как разобраться, кто же из троих — Коупелап.

Мы находились в том самом здании, где я ночевала, в большом, почти круглом помещении, формой и обстановкой как две капли воды напоминавшем вчерашний амфитеатр, только в миниатюре. Меня усадили на почетное место в самом центре площадки под двумя кольцами рядов драпсков.

На собрание правительства это было не похоже. Оранжевые драпски, которым, насколько я поняла, принадлежали все рестораны в городе, сновали вокруг, предлагая разнообразные закуски и напитки. Я от угощения отказывалась, слишком взвинченная, чтобы у всех на глазах сражаться со слоеной выпечкой или управляться с липкой пеной.

Вчерашняя атмосфера всеобщего радостного предвкушения рассеялась. Драпски тихо сидели на скамейках, лишь изредка поднимаясь, чтобы выразить свое мнение или высказать какую-нибудь идею. В общей сложности их насчитывалось три десятка — здесь, как в свойственной ему обрывочной манере сообщил мне Коупелап, собрались члены всех жизнеспособных в настоящий момент племен Драпскии. На каком основании племя могло бы считаться нежизнеспособным, я не знала, а спросить опять-таки не осмелилась.

В самом начале, когда я только вошла в зал вместе с Коупелапом и капитаном Макайри, было заявлено, что все обсуждения будут вестись на общем диалекте. Благовонный путь намеренно вызывать не станут — я поблагодарила их за эту любезность, хотя понять, сдержали они свое обещание или нет, так или иначе не могла.

Значит, это и были те самые драпски, которые могли рассказать мне о красноватом порошке, хотя пока они что-то не торопились это делать. Сейчас заветная шкатулка находилась в боковом кармане моего комбинезона — Коупелап едва не лишился разума при мысли, что я могу оставить ее в комнате без присмотра.

— Весь этот разговор о гаечных ключах, датчиках и прочей дребедени вести бесполезно, если подобное окажется ей не под силу!

Я навострила уши — и ведь не заметила, как мои мысли отвлеклись от голосов спорщиков, которые до хрипоты ругались о каких-то совершенно непонятных мне вещах Я была совершенно согласна с обладателем возмущенного голоса, одного из пятерых ниакиев, мирно соседствовавших с четырьмя представителями макиев. А ведь кто-то из них, подумала я праздно, вполне мог сам быть одним из ниакиев — прежде чем сделать ставку на Великого Бендини. Да, забавное общество, ничего не скажешь.

— А что скажет Непостижимая?

В наступившей после этого дельного предложения от одного из макиев выжидательной тишине я могла расслышать, как кто-то выбивает по спинке скамейки нетерпеливую дробь пальцами.

— Я… — Закашлявшись, я начала снова, удивляясь, как это у меня получилось стоять перед грозным Советом Клана и волноваться куда меньше, чем в этот раз. — Пожалуй, стоит попытаться. Хотя я не знаю, что именно.

Теперь утихла даже дробь. Я поднялась на ноги, мой голос окреп.

— Я здесь потому, что хочу попытаться победить в вашем Состязании. — Помолчав, я обернулась, чтобы поглядеть каждому из них, гм… в рот. — Похоже, вы тоже не представляете, чего ожидать. Как я могу обещать совершить то, что может оказаться невыполнимым? Но я попытаюсь. Если… — Я снова запнулась. — Если вы пообещаете что, каков бы ни был исход, завтра я буду вольна покинуть Драпскию.

Несмотря на все их прежние заверения, после этого некоторые хохолки заколыхались так, что начался настоящий сквозняк. Щупальца скрывались во ртах и снова показывались, отчего лица драпсков стали похожи на миниатюрные видеоэкраны, где, сменяя друг друга, мелькали изображения.

Я снова уселась. На это могло уйти какое-то время.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Ты шутишь? — недоверчиво осведомился Барэк, у которого к горлу подступила тошнота, и не только от того, что он никак не мог не пытаться поймать взгляд нескольких десятков вращающихся глаз разом.

Гвидо отрицательно прищелкнул.

— Не придется придумывать, как от него избавиться.

— Нет, — покачал головой садд Сарк.

Вообще-то, идеальным решением было бы переместить тело в м'хир — во всяком случае, клановцы поступали со своими усопшими именно так. К несчастью, Барэк был всего лишь саддом и без посторонней помощи не мог бы переместить никуда даже обломок пластика.

Но предложение каресианина, хотя и сделанное от чистого сердца и без намерения подразнить его, было столь же неосуществимым.

— Ты не можешь включить его в меню, — повторил клановец твердо.

Четыре руки взметнулись вверх и с грохотом упали вниз — пожатие плечами в каресианском исполнении выглядело впечатляюще.

— Нельзя же навечно оставить его в морозильнике, — возразил Гвидо. — Там совсем нет места. И мои люди переживают.

Не продвинулись они ни на йоту и в других, куда более важных вопросах, а именно каким образом и почему Луамер ди Сонда'ат встретил свой последний час среди замороженных продовольственных запасов «Когтя и Челюсти». Что же касается того, кто принял за него это решение, — обсуждать эту подробность они оба тщательно избегали. Обоим было прекрасно известно, кто тайно носил под одеждой силовые ножи. И оба знали о теперешнем отношении Моргана к Клану, хотя садд Сарк, например, совершенно не ожидал от него такого зверства и так скоро. Однако у Барэка хватило ума не делиться своими заключениями с преданным и вспыльчивым каресианином.

— Может быть, удастся незаметно сплавить его вместе с мусором? — предложил он.

Ни один из них даже не заикнулся о том, чтобы обратиться к службе безопасности станции или к блюстителям. У садд Сарка имелись на то свои причины, и главным образом глубоко укоренившееся нежелание вмешивать не-клановцев в дело, касающееся исключительно Клана. Это была не просто его выучка первого разведчика, это был инстинкт самосохранения. Вздумай он предать огласке внутренние дела Клана, реакция Совета неминуемо была бы крайне неодобрительной, а скорее всего, и враждебной.

Разумеется, существовало еще одно, весьма своеобразное затруднение — как Клан в целом и Совет в частности отреагирует на гибель своего члена, который уже считался мертвым? Луамер ди Сонда'ат был одним из тех, кого признали погибшим многие годы назад при взрыве лайнера «Дестариан» — вместе с Йихтором ди Караатом. В последний раз Барэк видел Луамера живым на первобытной планете Экренем, во владениях Йихтора, где тот вместе с другими своими сородичами скрывался от деспотического правления Совета. На этом скромном фундаменте Йихтор намеревался возвести собственную клановскую империю, но если то, что садд Сарк слышал о непомерном честолюбии Луамера, было правдой, вероятно, он с готовностью поддержал бы это начинание.

Так как же один из экренемских мятежников оказался на Плексис, в морозильнике Гвидо? Ответ прост: следил за Морганом. Зачем? Барэк ни на секунду не поверил, будто Сонда'ат явился просить человека убедить Сийру ди Сарк вступить в борьбу за контроль над Советом Клана. Чего он или тот, кого он представлял, надеялся достичь? Каждому клановцу было известно, что Сийра знать ничего не желала о своих сородичах, а с Советом все обстояло еще хуже. Барэк признавал, что у нее были на то все основания.

Скорее уж Луамер надеялся отыскать Сийру в каких-то своих целях. «Что ж, если все именно так, — с мрачным удовлетворением подумал садд Сарк, — это объясняет теперешнее состояние отступника».

— Мы на Плексис, Барэк. Все потоки мусора отслеживаются, — упрямо продолжал гнуть свое каресианин. — Такой метод пытались применить уже не раз. Я продолжаю утверждать, что мое предложение куда лучше.

Клановец знал: заботясь о том, чтобы найти надежный способ избавиться от неудобного трупа, Гвидо преследует одну-единственную простую цель, которая не имеет совершенно ничего общего ни с политикой, ни с душевным равновесием его работников.

Каресианин был готов пойти на все, чтобы защитить своего побратима, Моргана, от любой опасности. Включая и неприятные вопросы со стороны администрации станции.

Даже если Джейсон и впрямь — а садд Сарк именно так и думал — подбросил тело в кухню Гвидо, отстыковал свой корабль от станции, как следовало из документов, и смылся без единого предупреждения и объяснения, каресианин принял его выходку как должное, несмотря на свой всем известный крутой нрав. Вот что значит дружба.

Клановец вздохнул. Виновен Морган или нет, сейчас им надлежало решить более существенную проблему.

— Если мы поступим по-твоему, — неохотно выдавил он, подавив жестокий приступ тошноты и поклявшись себе, что больше никогда в жизни ни крошки в рот не возьмет в «Когте и Челюсти», — я хочу, чтобы ты пообещал мне, что Луамер ди Сонда'ат не попадет в меню для гуманоидов.




ГЛАВА 29


На свету, проникающем в окно — нечастый элемент в драпскской архитектуре, — порошок казался коричневым, с блестящими, почти золотыми вкраплениями. Я бы без сомнения приняла его за простой песок, если бы мне не объяснили ошибочность моих взглядов. Но реальность оказалась такой устрашающей, что я уже в третий раз тупо переспрашивала:

— Это из м'хира?

— Да, — горделиво ответил Левертап. — С Благовонного пути, который ты зовешь м'хиром. Как видишь, там тоже есть физическая материя.

Он был главным из скептиков, но поняла я это лишь по тому, что именно его голос пытался заставить меня поверить в эту идею, как и во множество других, столь же немыслимых. Остальные сидели молча, время от времени кивая хохолками, как будто соглашаясь с тем, что он говорил.

Я уставилась на крошечный флакончик. Я держу в руках частицу м'хира? Пожалуй, я изумилась бы меньше, вздумай драпски уверять меня, что во флаконе находится тот самый сон, который я видела прошлой ночью. Я раскрыла свой разум, но ответом мне была лишь знакомая чернота и хаос, притягательная энергия и предостерегающая безжизненность. К чему тут прикасаться?

К моему замешательству, драпски отреагировали на это маленькое исследование весьма бурно: дружно бросились к инструментам, уйму которых принесли в амфитеатр на подносах услужливые драпски с оранжевыми хохолками. Пожалуй, они все-таки были не просто разносчиками еды, как я решила чуть раньше, а скорее универсальными посыльными.

Я улыбнулась, однако улыбка моя отнюдь не была радостной. Вот тебе и хваленое господство Клана над м'хиром и уникальные способности, которые эта субстанция давала моему народу. Крохотные драпски обладали такими знаниями о м'хире и таким глубоким его пониманием, какие ни одному из наших ученых и не снились. И, судя по всему, владели технологией, которая способна была донести эти знания и до других.

Но знания знаниями, а они все-таки нуждались в том, чем владела я. Я села прямо и отложила флакон обратно в шкатулку вместе со всеми рассуждениями о том, что означает его содержимое. Чтобы осмыслить это, мне требовалось время, а я сомневалась, что мое осмысление сыграет какую-нибудь роль в том, что я так или иначе должна была попытаться сделать.

— Что ж, давай попробуем, Левертап, — сказала я и с гордостью отметила уверенность, прозвучавшую в собственном голосе, — пусть даже на самом деле я никакой уверенности не испытывала.

Снова последовала возня с инструментами и приспособлениями. Несколько хеериев суетились у длинной замысловатой консоли, появившейся из ровной стены, — я уже обратила внимание на эту особенность драпскских механизмов. Насколько я поняла, все это были различного рода устройства слежения, которые должны были помочь драпскам определить, достигла ли я успеха.

Однако все, что они оказались в состоянии рассказать о предстоящем мне испытании, основывалось на песенке, мелодия которой состояла из двух нот и имеющей настолько серьезное значение, что в каждом племени ее передавали из поколения в поколение. Теперь, прослушав ее несколько раз, отчего сие произведение не стало ни на йоту менее бессмысленным, я мурлыкала себе под нос:




На безмолвную планету

Драпски как-то набрели,

Пели драпски и играли,

Благовонный путь нашли.

Долго-долго вел вперед нас

Зачарованный тот путь.

Ныне магия иссякла.

Как же нам ее вернуть?




Строчки рифмовались — больше я не могла сказать о песенке почти ничего. Драпски преуспели в объяснениях ничуть не больше, разве только добавили, что их раса зародилась не на этой планете. Они колонизировали Драпскию и перевезли на нее все свое население из-за силы Благовонного пути, который обнаружили, решив, что эта планета каким-то образом связана с м'хиром. То был их золотой век. Затем, несколько поколений спустя, эта связь ослабла, а потом и вовсе прервалась. С тех самых пор драпски страдали. Они не стали углубляться в описания своих страданий, но после того, как Левертап раскрыл мне все эти подробности, на несколько минут дружно свернулись в клубочки, источающие печаль.

Мне предстояло восстановить связь Драпскии с Благовонным путем. Каким образом — они понятия не имели. Поскольку я тоже пребывала в полнейшем неведении, то решила, что должна уточнить одну важную деталь.

— Завтра я улетаю, — напомнила я им. — Что бы ни случилось.

Щупальца немедленно очутились во ртах маленьких созданий, и я сочла это за подтверждение.

Будучи Сийрой ди Сарк, я постигла многие науки в объеме гораздо более значительном, чем многие из моих сородичей — сначала ради того, чтобы отыскать какой-нибудь способ разрешить вставшую передо мной дилемму не-Избравшей, но потом обнаружила, что жажда новых открытий сродни зуду, который унять невозможно. Став Сийрой Морган, я начала все с чистого листа. Я экспериментировала с м’хиром, испытывала и исследовала его. В этом пространстве я никогда не была в безопасности, но зато нашла способы исследовать открывавшиеся в нем возможности. Пожалуй, из всех клановцев я была подготовлена наилучшим образом, чтобы попытаться совершить то, чего хотели от меня драпски, — я уж не говорю о том, что ни один из них не согласился бы на это.

По моей просьбе драпски вызвали из пола низенькую длинную скамью. Я растянулась на ней, а три драпска, которых я считала своими друзьями, если у них было такое понятие — капитан Макайри, Мака и Коупелап, — заняли места рядом со мной. Они опускали свои антеннки до тех пор, пока я не почувствовала их легкое прикосновение на обнаженной коже предплечий.

— Запомни. Ты не должна рисковать собой, Непостижимая, — в унисон произнесли Макайри и Мака. — Вернись к макиям, к твоему племени.

Я закрыла глаза, широко, насколько могла, распахнула внутреннее зрение и вытолкнула свое сознание из этого места и этого тела в черное сердце м'хира…

Я была центром вселенной. Сила хлынула ко мне, закружила в стремительном водовороте, своим притягательным неслышным голосом искушая меня остаться. Все это было мне известно, и я вырвалась из ее власти, устремилась глубже.

Рагерен дал мне ключ — его способность передвигаться по м'хиру, не через него, нечто совершенно отличное от привычного мне. Теперь меня манили не неумолчное шипение и треск энергии, часть которой была моей собственной. Я искала нечто твердое, подобное крупинкам порошка, который я рассматривала на солнечном свету.

Есть.

Я вытянула себя обратно и страшно перепугала моих драпсков, внезапно усевшись на скамье. Им должно было показаться, будто я только что закрыла глаза, но в м'хире можно было пробыть лишь весьма ограниченный промежуток субъективного времени. У меня хватило ума не задерживаться там.

— Я нашла! — ликующе проговорила я, тяжело дыша, как будто только что взбежала вверх по лестнице, и крепко цепляясь за чувство собственного «я».

Слышалось мерное гудение и жужжание аппаратуры, перекрывающее голоса негромко переговаривающихся драпсков. Возможно, они вовсе не нуждались в моем объявлении, сказала я себе беспокойно и снова улеглась на спину. Во второй раз толкнулась…

Зная свою цель, на этот раз я сконцентрировалась быстрее. В физическом смысле я не чувствовала, что именно нашла, но на каком-то уровне ощущала это как нечто принадлежащее драпскам, нечто сходное с привкусом того единения, который я почувствовала между отдельными существами этой расы во время лар-грипстсы — но только неизмеримо мощнее.

Что бы это ни было, оно оказалось увертливым. В тот самый миг, когда я потянулась за ним — пожалуй, ни одним другим термином этот процесс описать было нельзя, но он не имел совершенно ничего общего с каким-либо телесным движением, — это нечто, которое я считала Драпскией, рассеялось и вновь материализовалось где-то на краю моего восприятия.

Возможно, не стоит за ней тянуться, решила я, впав в какое-то дремотное состояние и покачиваясь на волнах темной и грозной красоты, окружавшей меня. Меня уносило куда-то, но ощущение Драпскии вдруг усилилось, она полетела прямо на меня со все нарастающей стремительностью.

Я грезила наяву, ощущая себя ядром, центром этой вселенной. Здесь было мое законное место, мой дворец…

Ох!.. Больно!




ИНТЕРЛЮДИЯ


Секреты. Ее обязанностью было раскрывать их и сообщать о них — тем, кому надлежало об этом знать. В этом не было никаких сомнений. Но наблюдательница все же колебалась, впервые не зная, что же ей предпринять. Вообще говоря, следовало поставить в известность Совет и оповестить других наблюдателей.

С другой стороны, она могла и подождать. Понаблюдать.

И выяснить, что затеяла дочь ди Сарка.

Секрет на секрете. Фэйтлен ди Парс, как никто иной, знал, что наиболее важные из них делают своего обладателя могущественным, и поэтому принимал этот секрет весьма близко к сердцу.

И берег как зеницу ока, скрывая в самой глубине своих мыслей. Джаред ди Сарк обладал большей силой — пока что. Незачем рисковать понапрасну.

Фэйтлен знал и о том, что другие считали его слабовольным и легко поддающимся чужому влиянию. Это было верно — отчасти. Он всегда мучился сознанием того, что с помощью одного своего Дара ему никогда не стать первым — и даже близко не подобраться к первому — в Клане. До сих пор ему удавалось лишь приблизиться к этой цели, да и то примазываясь к тем, кто смог возвыситься. А теперь? Что ж, были и другие пути.

Пять из них находились в больших контейнерах, выставленных перед ним, — с ювелирной точностью спланированная по времени и без сучка и задоринки проведенная операция позволила доставить их сюда без всякой огласки. На это ушли месяцы подготовки и астрономические средства, перемещавшиеся такими окольными путями, что оценить это мог бы только квиб. Клановец нежно погладил ближайший к нему контейнер.

— Вы — будущее Дома Парсов, — прошептал он еле слышно, хотя находился в зале совершенно один. Техники сейчас были заняты последними приготовлениями. — Скоро вы поймете, какую честь я вам уготовил.

Он переходил от одного контейнера к другому, приветствуя их погруженных в бессознательное состояние обитателей, пока наконец не очутился перед двумя последними.

Фэйтлен положил на них ладони и коротко кивнул. На его тонко очерченном лице отразилась сосредоточенность — это решение было принято еще давно как необходимая плата за будущее величие ди Парсов.

— Спите, дочери, — негромко проговорил ди Парс. — Вы не должны ни о чем узнать.

Как, впрочем, искренне надеялся он, не узнают об этом и наблюдатели. И, разумеется, Джаред.




ГЛАВА 30


— Непостижимая?

Я вяло махнула рукой, попутно оттолкнув то, что щекотало мне лицо, и только тогда поняла, что это чей-то хохолок.

— Прошу прощения, — прошелестела я. Голова была как соломой набита. — Что случилось?

— Она очнулась!

Я приоткрыла глаза и тут же невольно заморгала от небольшого урагана, который на радостях подняли драпски, — не скрою, мне было приятно, но лучше бы они выражали свой восторг в чуть менее ветреной манере. Я вздрогнула, и кто-то из ниакиев заботливо натянул на меня одеяло.

Я все так же лежала на скамье в центре миниатюрного амфитеатра, по-прежнему окруженная рядами уткнувшихся в приборы драпсков с разноцветными хохолками. Ничего не изменилось.

«Не успела», — догадалась я, вспоминая. И тут меня охватил ужасный озноб. Я как последняя дура чуть было не потерялась в м'хире. Эти существа спасли мне жизнь. И весьма простым способом, заметила я, разглядывая красную отметину на предплечье.

— Ты меня ущипнул! — упрекнула я Коупелапа. И это их хваленый технический подход!

Скептик, похоже, нимало не устыдился. Более того — Даже курлыкнул три раза подряд.

— Ты должна быть мне благодарна, о Непостижимая, — сказал он, когда вновь обрел способность говорить. — Нам нужна твоя помощь, а не твое бездыханное тело.

— Ты можешь попробовать еще раз? — раздался нестройный хор голосов, и большинство драпсков с надеждой склонили хохолки в мою сторону.

«Что ж, — подумала я, — я сама виновата, что едва избежала гибели, а драпски сумели спасти меня от себя самой!»

Я кивнула, закрыла глаза и вытолкнула себя из этой комнаты в третий и, я очень надеялась, последний раз…

Теперь найти Драпскию оказалось совсем нетрудно. Бесплотная сетка, которую я запомнила как планету, окружала меня, когда я вошла в м'хир, как будто я уже почти выманила ее оттуда.

Драпски надеялись на это?

«Нет, — подумала я, на этот раз не позволяя себе потерять чувство ориентации. — Здесь дело не в положении планеты в том, другом измерении. Дело в том, как она перекручена, отделена и независима от потоков энергии и систем за ее пределами».

Осторожно, неуверенно я потянулась к одной крошечной части сетки и выманила ее наружу. Оказавшись на свободе, она по всей длине засияла силой, как будто ее выбравшийся наружу кончик был листиком, впитывающим излучение какого-то неведомого солнца.

Вот теперь все было правильно.

Я начала выманивать все новые и новые части сетки, и находящиеся с ними рядом вдруг стали сами следовать их примеру, так что вскоре процесс пошел лавинообразно — на каждую распутанную мной часть спонтанно освобождались многие десятки.

Я не давала себе расслабиться ни на миг, полная решимости успеть как можно больше, прежде чем снова вернусь в свое тело; по правде говоря, моя неожиданная способность влиять на это место так захватила меня, что мне не хотелось уходить.

И это чуть было не стоило мне жизни. Я не чувствовала того, что надвигалось на меня, пока оно не подобралось вплотную.

Как передать то, что произошло потом? Каждую вену в моем теле словно вскрыли и высосали всю кровь до последней капли; все чувства, которые я испытывала в своей жизни, вырвали из моей души. Но хуже всего было ощущение, как будто сила утекает из меня, и довольно скоро я с ужасом обнаружила, что ее почти не осталось.

Больно! Больно!

Драпски тоже сражались за меня, но этого было недостаточно. Что-то держало меня в м'хире.

«Да ведь я растворяюсь», — с беспомощным изумлением поняла я вдруг. Еще миг — и в покинутое мной тело возвращаться будет некому. Хорошо, хоть между мной и Морганом не было связи, которая затянула бы его в небытие следом за мной.

Морган. Единственное, что было в моей жизни стоящего. Его имя, его правильность, истинность разбежались по моим жилам, как инъекция стимулятора. Я нужна Джейсону. Разве я могу уйти в небытие?

Еще как могу. Той силе, или что там держало меня, была совершенно безразлична моя внезапная борьба, мои отчаянные попытки понять, что происходит. Я выиграла хорошо если несколько субъективных секунд. Из последних сил я пыталась найти какое-нибудь средство, какой-нибудь выход.

Драпския. Я потянулась к ближайшим сияющим кончикам, и некоторые из них, к моему смятению, обломились и погасли, но остальные — выдержали. Энергия потихоньку начала перетекать обратно ко мне. Еще, еще. И вдруг…

Ее стало достаточно.

Я открыла глаза и мгновенно осознала три факта. Меня окружали драпски, склонившиеся надо мной, — я могла видеть лишь радужное облако их пушистых хохолков. Поспешно обследовав свое тело, я, к облегчению своему, обнаружила, что оно цело и невредимо, несмотря на впечатление, будто какие-то птицы расклевали меня на части.

На моих руках живого места не было от щипков, которые уже начали наливаться багровой синевой.

— Милые мои драпски, — успела произнести я, прежде чем все вокруг меня померкло.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Долго еще? — готовый вскипеть, спросил Морган.

Водитель взмахнул рукой, и ядовитый шип у основания большого пальца предостерегающе сверкнул белым. Это естественное оружие внушало Джейсону здоровое почтение — настолько, что он даже обновил запасы противоядия и сделал себе инъекцию, прежде чем приземлиться на планету.

— Кто знает? — мирно отозвался ретианин, который в этот момент, зажмурив оба выпученных глаза, болтал перепончатыми ногами в воде.

Сердитый взгляд Моргана не произвел ни малейшего впечатления ни на блаженствующего аборигена, ни на причину этого неожиданного затора посреди болота — разбредшееся стадо брексков, сопровождаемых пастухами. На видеозаписях Джейсону приходилось видеть этих животных, которых ретиане использовали в пищу, но до сих пор он не отдавал себе отчета в том, что они такие здоровенные.

И настолько вонючие. Человек вставил в свой респиратор второй фильтр — в носу и во рту у него бушевал пожар. «Нет, это не просто запах, — сказал он себе, утирая слезящиеся глаза. — Это какая-то газовая атака». Мимо пронесся пастух на грязелете — одноместном варианте грязехода, чья скорость вполне оправдывала его название, — с маской привычного высокомерия на лице. Морган нырнул под свое пластиковое прикрытие — как раз вовремя, чтобы укрыться от фонтана грязи и воды, который тот поднял после себя.

Задержка выводила Джейсона из себя. Его цель уже виднелась за земляными сооружениями вдалеке. Впереди маячили комковатые здания — там уже начинался Джерши; чуть подальше располагался квартал Всех мыслящих форм, где ретиане сдавали участки коммерсантам с других планет. Там, на одном из немногочисленных возвышенных и сухих пятачков земли — к счастью, земноводные ретиане подобные участки считали почти бросовыми, — располагалась контора «Лучших экспортных товаров Малакана».

Морган заскрежетал зубами, но тут же заставил себя разжать челюсти. На этой планете Малакан Сер был единственным надежным агентом. Это не значило, что Малакан непременно станет с ним сотрудничать или сможет снабдить его какой-либо полезной информацией, но попробовать все же стоило.

Однако препятствием на пути к нему стали две сотни перемазанных грязью невероятно вонючих тварей, каждая из которых выглядела примерно втрое больше любого из вереницы грязеходов, покачивающихся на воде в ожидании.

Еще один грязелет пробороздил болотную топь в опасной близости от них. Джейсон приготовился было снова укрыться за листом пластика, но заметил, как его водитель ужом скользнул через бортик и с хлюпаньем исчез в темной воде в тот самый миг, как с другой стороны появился второй грязелет.

Реакция Моргана была инстинктивной — он тут же выбрался из водонепроницаемого и затрудняющего движения пластикового кокона. Бортики грязехода были не особенно высокими, но он затаился за двигателем и расстегнул кобуру, однако оружия пока еще не вытащил. Все это может быть очередной ретианской водной забавой — местные страшно любили развлекаться, разыгрывая людей и других иномирцев.

Человек облизнул губы — грязелеты были уже совсем близко — и почувствовал пот, грязь и какое-то сверхъестественное предчувствие опасности. Это не игра, внезапно понял Джейсон без тени сомнения. И это стадо, ползшее сейчас перед его грязеходом, тоже появилось здесь не случайно.

Он бросился к управляющей панели. Разобраться с ней оказалось несложно: переключатель приводил в действие привод двигателя, рычаг направлял и распределял результирующую силу, управляя грязеходом. Морган щелкнул переключателем и двинул рычаг вперед до упора, сорвавшись с места и взметнув за собой высокую волну, которая ударила в борт приближавшегося грязелета. Тот качнулся и стряхнул в воду своего ездока, который тут же поплыл к нему почти с такой же скоростью.

Не долго думая, Джейсон с размаху вывернул рычаг влево и двинулся на второй грязелет. Послышался тяжелый удар — тактика человека оказалась успешной. Губы Моргана растянулись в хищной ухмылке, обнажив зубы, но он не стал оборачиваться, чтобы разобраться, кто его преследует. Вместо этого он двинул грязеход прямо на стадо неповоротливых животных.

«Интересно, хватит ли у них мозгов убраться с моего пути?» — подумал Джейсон.




ГЛАВА 31


— Коупелап? — позвала я, шлепая босыми ногами по пустому длинному коридору. Пол был мягкий на ощупь, но каждый мой шаг, как ни странно, отзывался слабым эхом. Свет горел совсем тускло — наверное, его приглушили на ночь. — Макии?

Я проснулась в своей постели, такая усталая и разбитая, как будто и не спала вовсе. Возможно, так оно и было. Я уже не впервые исчерпывала свои резервы почти до дна, испытывала пределы своего Дара. Моя тогдашняя усталость, однако, не шла ни в какое сравнение с тем, как я чувствовала себя сейчас.

Но это не имело особого значения. Важно было узнать, что произошло с Драпскиеи. Перед глазами у меня до сих пор стояли рвущиеся нити, из которых я вытягивала энергию, чтобы спастись. От чего? Я не верила в каких-то сверхъестественных чудовищ, однако была убеждена в том, что сама одушевила собственное бессилие и слабость, воспользовалась какой-то галлюцинацией, чтобы заставить себя выжить любой ценой — даже ценой связи планеты драпсков с м'хиром.

Это был мой просчет. И теперь мне было страшно. Поэтому я вышла из комнаты, едва заметив, что дверь больше не заперта, и отправилась разыскивать своих драпсков.

Через некоторое время я начала сомневаться, что найду хоть кого-нибудь. Весь этаж словно вымер. Я решила, что спускаться в лифте в ночной сорочке — еще одном подарке драпсков — не стоит, и отправилась обратно в комнату, переодеться.

— Можно заодно и собраться, — произнесла я вслух, с виноватым облегчением вспомнив данное драпсками обещание отпустить меня сегодня.

Мне подарили похожий на коробку контейнер для вещей, хотя у меня их почти не было. Я сложила церемониальное платье, с улыбкой представив себе лицо Моргана, когда он увидит его, и бросила на дно. Потом взяла в руки маленькую шкатулку.

И опять отметила, какая она тяжелая. Интересно, как драпски перенесли часть м'хира в эту реальность? И зачем?

Я снова засунула шкатулку в карман, потом выложила на кровать платье. Я не могу взять и вот так сбежать, призналась я себе, ведь я не знаю, что произошло. Может, они все еще нуждаются в моей помощи. Это решение приняла Сийра Морган, та часть меня, которая, несмотря на невыносимое желание оказаться рядом с Джейсоном, отлично знала, какой выбор сделал бы он сам.

Я спустилась на лифте на первый этаж со странным чувством, как будто все это уже происходило. И холл, и выпуклые рестораны пустовали, как и коридор наверху. Судя по всему, я осталась одна во всем здании. Я бросилась к входной двери, уже начиная подозревать, что сотворила с драпсками нечто чудовищное.

Когда я переступила порог, то немедленно поняла: так оно и есть. Темное небо пламенело, будто охваченное пожаром, а платформа вместе с дорожками были буквально забиты драпсками с хохолками всевозможных цветов и оттенков, носившимися туда-сюда как безумные. К счастью, дорожки не двигались, а чашеобразные купе стояли пустыми, иначе не миновать бы беды. Да что они все, с ума посходили?

— Непостижимая! — выдохнули несколько тысяч окаймленных щупальцами ртов разом.

Небо мгновенно почернело, и я перестала что-либо видеть как раз в тот самый миг, когда мои потрясенные глаза заметили, что все драпски развернулись и устремились ко мне.

Вслепую я кое-как нащупала вход и пробралась обратно в отель. При мысли о несущейся на меня толпе горло мое перехватил ужас, и я бросилась закрывать дверь, но тут небо снова озарилось. Драпски тут же застыли на месте и дружно заколыхали хохолками.

— Фейерверки? — не веря своим глазам, проговорила я. Потом снова вернулась на улицу и задрала голову, чтобы лучше видеть. — Они запускают фейерверки.

— А вот и ты!

Капитан Макаири и еще четверо макиев отделились от толпы и поспешили ко мне. Когда они очутились достаточно близко, все пятеро протянули руки и принялись легонько похлопывать меня по предплечьям, как будто желали убедиться, что я настоящая.

— Мы тревожились, Непостижимая. Коупелап сказал, что ты проснешься, когда придет время. Ты отдохнула?

— Не совсем, — призналась я и поняла, что голос у меня и впрямь усталый. Потом обнаружила, что тоже похлопываю их в ответ по рукам, против чего драпски, судя по всему, ничуть не возражали. — Я беспокоилась, макии. Что произошло? Вы можете сказать, получилось у меня что-нибудь или нет?

Вся пятерка неудержимо закурлыкала. Я ожидала не совсем такой реакции, но она тем не менее в некотором роде меня обнадежила. Капитан Макаири успокоился первым.

— Идем с нами, Непостижимая. Мы как раз направляемся в один из Домов макиев — он совсем рядом, за этим зданием. Мы расскажем тебе, какое поистине неизмеримое благо ты совершила для всех драпсков.

Мне следовало бы догадаться, что Дом макиев окажется не чем иным, как драпскским вариантом таверны. Я позволила им ввести себя внутрь, где меня тут же окружило пурпурно-розовое море макиев, едва достававших мне до пояса. Пока я некоторое время напрасно оглядывалась по сторонам в поисках какого-нибудь сиденья, то успела заметить, что большинство из них уже присосалось к сосудам всевозможных форм и размеров — учитывая их щупальца, такой способ переносить напитки казался весьма разумным. Следствием этого была совершенно непривычная тишина, хотя довольно громко играла все та же мелодия из двух нот и слышался топот многих десятков ног.

— Дорогу Непостижимой!

Крик капитана Макайри — на общем диалекте из уважения ко мне, — к тому же подкрепленный потоком воздуха из принесенного с собой ручного фена, который он принялся направлять в разные концы зала, произвел поразительное воздействие: предо мной мгновенно образовалось пустое пространство. Я почувствовала себя в центре всеобщего внимания — как неверующий среди повернутых миссионеров.

Когда драпски принялись один за другим выражать мне свое почтение, не отрываясь причем от напитков, удерживаемых у их ртов щупальцами, я стала ощущать себя еще хуже.

Мне оставалось лишь поспешить вслед за капитаном Макайри к настоящему столу со стульями, которые тот отыскал у задней стенки, — возможно, их установили здесь на случай появления чужаков вроде меня. Каждый драпск, мимо которого я проходила, касался меня пальцами, совсем легонько, как будто я была чем-то вроде драгоценности, хрупкой, но неодолимо притягательной. Поскольку мои силы все еще не восстановились полностью, я блаженно опустилась на ближайшее сиденье, стараясь не замечать пристального внимания всех до единого присутствующих в этом зале.

— Сомбея, горячего, с теми пряностями, которые она любит, — рявкнул куда-то в пространство еще один Драпск. — Печенья, Непостижимая?

От одной мысли о печенье у меня потекли слюнки, так что я молча кивнула и только потом заметила имя, на общем диалекте нацарапанное на бирке у него на поясе.

— Мака. Как я рада тебя видеть, — сказала я, польщенная тем, что мои драпски не оставляют меня.

Мака выразил свою благодарность мимолетным прикосновением антеннок.

— Я тоже испытываю радость, Непостижимая. Ты всегда в нашем сердце. Мы, экипаж «Макморы», никогда в тебе не сомневались.

— А где Коупелап? — спросила я и завертела головой в надежде обнаружить где-нибудь знакомые желтые хохолки. Но их нигде не было видно.

— Скептики… изучают… спорят… ниакии… их численность… в результате… думают… — нестройным дуэтом бросились отвечать два других драпска. — Не шутки, — закончили они в один голос.

— Может быть, мне стоит пойти и поговорить с ними, — предложила я, но моя решимость тут же ослабла — мне принесли чашку с дымящимся сомбеем, причем напиток, судя по дивному аромату, обещал быть в точности таким, как я его любила. Да, драпски знали свое дело. И тут, словно для того, чтобы окончательно лишить меня воли, появилась тарелка со свежим печеньем, прослоенным моей любимой сладкой пастой.

— С другой стороны, — с набитым ртом пробормотала я, — можно еще капельку посидеть здесь. — Особенно если вы расскажете мне, что происходит.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Барэк покачал головой, совершенно уверенный, что больше никогда в жизни не сможет проглотить ни кусочка.

— Не стесняйтесь, — любезно сказал он блюстительнице. — Я уже поел.

Коммандер Боумен приподняла бровь.

— Рано вы, — заметила она и отправила в рот еще одну ложку какой-то зеленой каши. — А я-то себя считала ранней пташкой. Что, не спится? Или клановцы вообще могут не спать?

Садд Сарк против воли улыбнулся. Эта женщина что, ни на миг не забывает о необходимости выуживать из собеседника информацию? Даже сейчас, когда на Плексис и пристыкованных к ней кораблях до наступления станционного дня оставался еще час, глаза блюстительницы все так же поблескивали любопытством.

— Ну отчего же, мы спим, — сообщил он. — Судя по всему, даже больше вашего.

— Гм, — отозвалась Боумен с набитым ртом.

Клановец бросил взгляд еще на одного участника этой сцены.

Рассел Терк, прислонившийся к стене кухонного отсека, похоже, тоже не был голоден, или же, как иногда подозревал Барэк, на самом деле был роботом и не нуждался ни в еде, ни в отдыхе. Тем более что внешность у него вполне соответствовала этому предположению — униформа с трудом сходилась на богатырской груди и широченных плечах. Бесцветные мягкие волосы обрамляли лицо, черты которого выглядели так, будто работавший над ними скульптор наметил их лишь вчерне, а закончить отчего-то не посчитал нужным. Немигающие глаза, в настоящее время прикованные к садд Сарку, казались двумя осколками холодного камня.

«В общем, — пришел к выводу клановец, — на дипломата он не похож».

Манеры человека тоже были далеки от дипломатических. Видя, что начальница полностью поглощена едой, Терк вдруг брякнул:

— Так куда все-таки отправился Морган? Разве Гвидо не знает об этом? Или он тебе не сказал?

— А разве в станционных документах не зарегистрирован пункт назначения «Лиса»? — парировал Барэк.

Боумен промокнула губы салфеткой.

— Плексис отличается прискорбной склонностью скрывать информацию о вылетах, хом садд Сарк, — ответила она с неприкрытым неудовольствием. — Они, видите ли, не считают себя космопортом и полагают, будто на подобном основании могут обращаться с этой информацией, как им заблагорассудится.

— Мы не даем взяток, — пояснил Терк, и его и без того низкий голос перешел на рык.

У клановца хватило ума не усмехнуться.

— Ответ на ваш вопрос, констебль, — нет. Я не знаю, куда отправился Джейсон Морган. Его друг, каресианин, может, и знает это, но, думаю, с ним вам повезет не больше, чем с Плексис.

Он склонил голову набок и принялся разглядывать эту парочку людей. Они не могли ничего узнать о Луамере. Тогда откуда такой внезапный интерес к Моргану?

— Вы говорили, что разыскиваете телепатов, которые напали на меня вчера. Какое отношение к ним имеет Морган? Если, конечно, не считать того, что он тоже телепат, — добавил садд Сарк, совершенно уверенный: блюстителям известно об Избраннике Сийры не только это, но и еще очень многое.

Коммандер Боумен отодвинула тарелку, хотя та не опустела еще даже наполовину. Кивнула Терку, который тут же подошел к двери и запер ее. Люди знали, что клановец может покинуть комнату в любой миг, так что эта мера предосторожности предназначалась не для него.

— Не люблю, когда меня прерывают, — ответила блюстительница на невысказанный вопрос Барэка, в очередной раз неприятно поразив его своей интуицией.

— Я все больше убеждаюсь, что у нас неприятности, хом садд Сарк, и весьма серьезные, — продолжила она, сложив пальцы рук домиком и внимательно разглядывая их пронзительными, ничего не упускающими глазами. — Но прежде всего вы можете — как бы это сказать? — защитить нас от телепатического прослушивания?

Барэк вздрогнул и невольно проверил свою защиту. Она, разумеется, находилась на месте, хотя здесь его мыслям ничто особенно не грозило.

— От человеческого? — уточнил он и получил в ответ кивок. — Да. Само собой.

Губы Боумен дрогнули — вероятно, ее позабавило прозвучавшее в голосе клановца превосходство.

— Прошу прощения за вопрос, но в последнее время это стало актуально. Терк? Почему ты не посвятил нашего гостя в некоторые подробности… э-э… расследования?

Констебль бросил на стол перед Барэком лист пластика, покрытый какими-то записями.

— Начали исчезать человеческие телепаты, — без предисловий начал он и кивнул на лист. — За семь недель мы потеряли семерых из нашего подразделения. Ходят слухи, хотя мы не можем их ни подтвердить, ни опровергнуть, что исчезают и гражданские тоже. Все основное — здесь.

Садд Сарк придвинул к себе лист и принялся знакомиться с содержанием сделанных четким, разборчивым почерком записей. В списке было два с лишним десятка имен, связанных одним сразу же бросающимся в глаза обстоятельством.

— Все до единого — мужчины. Я думал, среди ваших женщин тоже есть наделенные даром телепатии.

Клановец был очень горд тем, как произнес это: как будто у людей могло быть хоть какое-то подобие того, что понималось под Даром у его народа. Он очень надеялся, что Морган — единственное исключение.

— Мы заметили.

Барэк нахмурился:

— На что вы намекаете? Что на меня напали именно поэтому? Кто-то похищает мужчин-телепатов — людей, а теперь, после покушения на меня, и не только людей? Я бы на их месте не стал так делать.

Боумен покачала головой:

— Нет, сомневаюсь, чтобы Сорл и его группа пытались захватить вас по тем же самым причинам, хом садд Сарк.

— Вы их знаете? —Как Барэк ни старался, ему не удалось сдержать возмущения. — Значит, они уже арестованы?

— Нет, и не будут, если ты не выдвинешь обвинение против Плексис, — с каменным лицом ответил Терк. — Мы имеем дело только с видами, подписавшими Торговый пакт, не забывай.

— Как можно забыть, если вы то и дело напоминаете мне об этом?

— Господа, — невозмутимо прервала их сердитую перепалку блюстительница. — У нас есть чем заняться, если вы не возражаете.

Клановец сделал жест примирения, и Терк, отодвинув стул, в конце концов уселся. Атмосфера слегка разрядилась.

— Так-то лучше, — одобрительно кивнула Боумен. Внезапно ее голос посуровел. — Итак, мы имеем некоторое количество пропавших человеческих телепатов. Затем еще эта поистине безрассудная попытка похитить вас, хом садд Сарк, которую осуществили несколько оставшихся в этом квадранте телепатов-людей. На мой взгляд, это предполагает возможную причину и следствие.

— Вы считаете, что ваши телепаты обвиняют Клан, — заключил садд Сарк, хорошенько обдумав всю эту информацию. — Неужели столь многие из них знают, что мы существуем? — удивился он вслух.

— Ты же знаешь, что болтают. Что знает один телепат, знают все, — с кривой улыбкой вставил констебль Терк.

Боумен бросила на него сердитый взгляд, и он умолк.

— Насколько я знаю, телепаты не делятся друг с другом информацией. У них вообще нет почти ничего общего, не считая склонности к психическим расстройствам, если они не прошли специального обучения. Но эта угроза объединила тех, кто знаком друг с другом. Известно ли им о Клане? — повторила она вопрос клановца, — Слухи ходили всегда. Если они хотели разузнать о вас побольше, трудности бы это не представило.

— Если теперь вы собираетесь спросить у меня, правы ли они в своих подозрениях, — спокойно проговорил Барэк, — этого я сказать не смогу.

Большие руки Терка легли на стол.

— Не сможешь или не захочешь?

— Не смогу, — с нажимом повторил клановец. — Я уже говорил. Я — изгнанник. Но даже если бы я им не был, кому, как не вам, знать, что Совет никогда не раскрывает своих планов — и в особенности тем, кто носит перед именем приставку садд. — Барэк встретился с Боумен глазами, жалея, что никак не может убедить ее — на этот раз он говорит правду. Насколько же легче было общаться с клановцами! — Я понятия не имею, зачем Совету вообще могло понадобиться связываться с вашими телепатами. У них куда меньше силы, чем у самого слабого из нас. Они не представляют никакой угрозы и никакой ценности.

«Разве что, — откровенно прибавил про себя клановец, — при необходимости манипулировать их сознанием легче легкого».

— Хм. Боюсь, чтобы убедить тех, кто действует на Плексис, одного вашего мнения может оказаться недостаточно. Вам лучше бы поостеречься, хом садд Сарк.

— Именно так я и поступлю, — горячо заверил садд Сарк. — Это все, что вам от меня было нужно?

Блюстительница на миг заколебалась. Когда Терк подал было голос, она приложила палец к губам.

— Ну? — поторопил их Барэк. — Вы обещали обмен информацией. Жаль, что я могу поделиться лишь такой малостью, но, с другой стороны, похоже, вам есть лишь немногим больше что предложить мне в ответ. Повторяю еще раз: я не успел застать Моргана до отлета с Плексис и ничего не знаю о том, почему пропадают ваши телепаты. Кстати, благодарю вас за весьма своевременное появление, констебль. У меня все. Мы закончили?

— Не совсем. — Глаза Боумен блеснули. Клановец хорошо знал этот взгляд, смесь довольства и хищной радости. — Расскажите-ка мне вот что. Что вам известно о расе, называемой драпсками, хом садд Сарк?




ГЛАВА 32


Теперь, оглядываясь назад, я готова признать, что, пожалуй, позволила ликованию якобы опьяненных драпсков закрыть мне глаза на кое-какие потенциальные последствия, на которые в противном случае я могла бы обратить более пристальное внимание. Но к тому времени я провела в Доме макиев уже несколько часов, принимая целые делегации этих маленьких существ, у которых не было иного желания, кроме как благоговейно коснуться своей Непостижимой, и мне трудно было заставить себя не забывать, что это те же самые создания, которые держали меня под замком до тех пор, пока я не согласилась помочь им.

Вокруг царила та атмосфера, которая подвигает совершенно здравомыслящих во всем остальном существ ни с того ни с сего вытатуировать на коже имена своих мимолетных возлюбленных.

Именно она была виновата в том, что происходило сейчас. Меня окружали исполненные ожидания безмолвные драпски, благоговейно колышущие хохолками. Маленькие ручки то и дело похлопывали меня, побуждая действовать. Я уставилась взглядом на стоявшее передо мной блюдо и задумалась, в своем ли я уме.

— Торопись, Непостижимая, — сказал кто-то. — Они остаются свежими совсем недолго.

«Вообще-то я ничем не рискую», — подумала я, подавив подступающую к горлу тошноту. Подцепила первый из двух ярко-красных щупальцев, которые любезно пожертвовал в мою пользу капитан Макайри — впрочем, жертва была недолговременной: с того момента, когда он передал мне блюдо, на месте старых уже успели отрасти новые, такие же шишковатые. Сброшенные щупальца сжались и стали размером с мой большой палец каждое, но, как я успела заметить, остались пугающе теплыми. Я зажмурилась и отправила одно из них в рот под дружный рев зрителей:

— Макии! Макии!

«Незрелый никник, пожалуй, на вкус ничем не лучше», — пришла я к выводу. На зуб щупальца казались резина резиной, но мне так или иначе предстояло их выплевывать. Пытаясь не думать о происхождении предмета, который я так усердно пережевывала, я открыла глаза и успокаивающе кивнула своим спутникам:

— Следующее!

Я вытащила это лакомство изо рта со всем возможным изяществом и положила его на тарелку, стараясь не приглядываться к нему. Однако все же успела заметить, что красный цвет сошел. Теперь я уже знала, чего ожидать, поэтому второе щупальце прошло легче.

Когда с этим было покончено и тарелку, к моей безмерной радости, унесли, я оглядела моих ликующих хозяев с восторженным чувством преодоления межрасового барьера.

— Все? Церемония уже закончилась? —поинтересовалась я с невинным видом.

Мака вытащил из своего инструментального пояса что-то похожее на ножницы, а капитан Макайри тем временем извлек из пола с другой стороны стола сиденье, и перед ним поставили пустую чистую тарелку. Я зажала руки между коленями и спрятала пальцы в кулаки.

— Вы ведь не предлагаете отрезать мне что-нибудь в ответ, надеюсь? — спросила я с поразительным, на мой взгляд, самообладанием. — Думаю, со мной это не сработает.

Со стороны драпсков, конечно, было очень мило пригласить меня поучаствовать в этой чуточку видоизмененной церемонии их празднества, тем самым символически принимая меня в их племя, но я была не готова жертвовать чем-нибудь невосстановимым.

— Пряди волос будет вполне достаточно.

— А! — сказала я с умным видом, как будто так и предполагала все это время.

Судя по приглушенному курлыканью из задних рядов, драпски отлично поняли, чего именно я опасалась. Я не удержалась от ухмылки. Чтобы совладать с негодующей растительностью, потребовались наши объединенные усилия — волосы Избравшей отличались завидной подвижностью, в особенности, как я обнаружила, когда на горизонте объявлялись ножницы.

Капитан Макайри оглядел холмик огненно-рыжих кудрей, лежащих перед ним на блюде, и его хохолки заметно сникли. Пожалуй, я ему сочувствовала — думаю, несколько минут назад вид у меня самой был ничуть не лучше. Но это не помешало мне скандировать вместе со всеми остальными: «Макии! Макии!» — до тех пор, пока бедняга не запихнул волосы в рот и не принялся их жевать. Судя по скорости, с которой он заработал челюстями и выплюнул маленький мокрый комок обратно, я предположила, что мои кудри оказались на вкус куда гаже его щупальцев.

«Все-таки есть еще на свете справедливость», — подумала я злорадно.




Антеннки Коупелапа шевельнулись, потом наклонились в мою сторону.

— Что ты наделала? — закричал он, и его антеннки возмущенно встали торчком.

Я-то как раз надеялась получить какое-нибудь объяснение этому от него, поскольку макии так развеселились, что, похоже, толку от них было все равно не добиться.

Но, похоже, в тот миг, когда меня ввели в миниатюрный амфитеатрик, скептика что-то расстроило. Остальные драпски, среди которых были скептики, ниакии и хеерии, оторвались от своих приборов и повернулись в нашем направлении. Одна за другой их антеннки приняли то же положение, что и у Коупелапа.

Внезапно меня охватило скверное предчувствие, и я повернулась к капитану Макайри. Его щупальца, включая и те два, что еще не успели отрасти полностью, были крепко зажаты во рту.

«Ой-ёй-ёй», — подумала я. Вслух же, не теряя самообладания, спросила:

— А что я наделала?

Скептик отпихнул Макайри в сторону — если не считать достопамятного хоккейного матча, я еще не видела, чтобы драпски применяли друг к другу физическую силу. Потом легонько похлопал меня рукой, в то время как его хохолки прикасались к моему лицу и плечам.

— Что ж, все уже сделано, верно? — возвестил он нарочито грубоватым тоном, отошел от меня и вернулся к панели, над которой колдовал, когда я вошла.

Остальные драпски так и остались стоять навытяжку.

— Что именно сделано? — потребовала я ответа.

Теперь я уже ожидала чего угодно.

— Ты — макий, — буднично пояснил один из хеериев. — Ты совершила ипстсу. Мы все это ощущаем.

Я поняла, что краснею.

— Ну, — призналась я с таким чувством, как будто совершила что-то преступное или непристойное, — там было празднество и какая-то церемония. Мне не сказали, как она называется. — Я уставилась на свои руки, ожидая увидеть на них щупальца или пурпурно-розовую окраску макиев. — Откуда вы знаете? — спросила я подозрительно.

Капитан Макайри курлыкнул — возможно, подумала я мрачно, он все еще находился под действием интоксикантов, которые принимал в Доме макиев.

— Они просто завидуют. Ты несешь в себе вкус своего племени, Сийра Морган из макиев, и будешь нести всю свою жизнь. Они досадуют, что не совершили с тобой ипстсу первыми. Но теперь все драпски признают твое место в нашем племени.

«Замечательно», — сказала я себе, недоумевая, как это я не догадалась, к каким последствиям приведет проглатывание молекул такого ориентированного на обоняние вида, как этот. Но все же макии нравились мне. Если они хотели заявить свои права на меня, я не собиралась оспаривать их — даже если бы могла.

Похоже, от такой дерзости макия остальные драпски утратили дар речи. Один Коупелап что-то буркнул себе под нос, демонстративно обернувшись ко мне спиной. Не обращая внимания ни на кого другого, я подошла к нему и коснулась его руки.

— Скептик Коупелап, — сказала я негромко. — Уж ты-то, как никто другой, должен понимать, что я сделала это не ради того, чтобы принизить кого-либо из драпсков. Макии праздновали свою победу, и это… произошло. Если бы я знала…

Коупелап курлыкнул, тихо и печально:

— Да, Непостижимая. Похоже, ты только и делаешь, что торопишь события. — Его антеннки с трудом распрямились, приняв более радостное положение, и я с облегчением увидела, что все остальные драпски практически сразу же последовали его примеру. — Как произошло и здесь.

Ага.

— Я очень беспокоилась, как все прошло, — призналась я и уселась рядышком с Коупелапом на скамеечку, которая любезно ткнулась сзади мне в колени. — Макии не сказали мне ничего, кроме того, что они — и, похоже, весь город, кроме разве что вас, — я обвела зал рукой, — празднует какую-то победу. — Я обхватила колени руками. — Откровенно говоря, я не помню никакой победы.

Левертап подошел к нам, а все остальные драпски вернулись к работе. Капитан Макайри устроился на сиденье у двери, что-то довольно мурлыча себе под нос.

— Для племен в целом и для множества отдельных индивидуумов ты достигла большего, чем мы осмеливались надеяться, Непостижимая, — серьезно проговорил главный скептик. — И при этом ужасно рисковала собой.

— Чего такого я достигла? — Я вспомнила связи, которые установила между Драпскией и м'хиром, и те, что разрушила, когда пыталась спастись. — Что я, по-вашему, сделала?

Левертап поднял руки с широко растопыренными пальцами и снова опустил их вниз, словно собирая что-то невидимое. Причем изобразил, на мой взгляд, довольно точно.

— Наши приборы показывают, что связь нашего мира с Благовонным путем восстановилась, — подтвердил он, хотя я уже и так все поняла. — Она не полная, но этого племенам хватит, чтобы снова достичь… — Слово, которое он произнес по-драпскски, было слишком сложным, чтобы я смогла полностью его уловить, но «грипстса» была его частью.

— Она не понимает, о чем ты говоришь, Левертап, — вмешался скептик Коупелап. — Ты снова слишком углубляешься в теорию. Еще раз прошу тебя, уделяй большее внимание результатам, а не подробностям.

— Мне бы хотелось знать и то, и другое, — напомнила я.

Коупелап поджал круглый рот, потом продолжил:

— Как ты заметила, в основе существования племени лежит грипстса, если говорить упрощенно, обмен местами. После Состязания состоялась лар-грипстса, когда члены других племен получили возможность вступить в то племя, которое добилось господства, если захотят. Но суть нашего общества, то, что ушло от нас вместе с нашей магией, — это нечто большее. Это Соединение племен. Теперь, впервые за многие поколения, члены всех племен смогут смешиваться, оставаясь при этом верными собственному. — Они с Левертапом глубоко в унисон вздохнули. — Это самое прекрасное, самое удивительное, что может произойти с драпском, и ты вернула нам это счастье. — Последовала короткая пауза. — Хотя и на время.

— Это те нити, которые я разорвала, — огорченно протянула я. — Но я чувствовала, что еще немного — и остальные свяжутся сами по себе. Я могу… — я с трудом верила собственным ушам, но знала, что так, и только так, будет правильно, — я могу попробовать довести дело до конца.

— Нет! — хором воскликнули драпски, среди которых теперь были не только скептики. Остальные тоже придвинулись ближе, как будто для того, чтобы защитить меня. Все они были страшно взволнованы, в особенности капитан Макайри, который пробился ко мне и сжал мои запястья в пухлых ручках.

Их реакция показалась мне чересчур бурной.

— Я буду очень осторожной, — пообещала я. — Просто тогда я перенапряглась, вот и все. Я знаю, что делать…

— Нет! — отрезал Коупелап, прямо-таки вне себя от тревоги. — Ты не можешь вернуться на Благовонный путь вблизи от Драпскии. На этот раз оно будет поджидать тебя.

Я заморгала, оглядывая невыразительные безглазые лица окруживших меня драпсков.

— Оно? — тупо переспросила я, все еще не понимая. — Вы все знаете? Но как… это была всего лишь галлюцинация…

— Нет, — в третий раз твердо заявил скептик Коупелап. — Иди сюда, — добавил он уже более мягко и подвел меня к столу, заставленному разнообразными инструментами, и выбрал один, похожий на трубку со сплющенным диском посередине. Диск был отполирован и отражал свет, подобно выключенному видеоэкрану.

— Держи его вот так, — велел мне один из хеериев и показал, как управляться с прибором.

Трубка легонько завибрировала. Но чуть было не выронила ее я не по этой причине. Сквозь поначалу холодный, а затем начавший теплеть металл я ощутила м'хир. Не так, как я его обычно чувствовала, не как продолжение собственного «я» — но более отдаленно, как будто наблюдала за ним сквозь чье-то чужое восприятие.

На диске по-прежнему не было никаких изображений, но они мелькали у меня перед глазами: нити льда и огня, сгустки чистой энергии, растягивавшиеся вдоль этих нитей. Темные вспышки перемещались слишком быстро, чтобы можно было уследить за ними, прорываясь сквозь сгустки, но не разрывая их. Там было и что-то другое, настолько странное, что я не находила слов для описания, — но в одном я была совершенно уверена.

Они были живыми.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Мог бы прихватить и парочку отбивных.

Морган досушил волосы в потоке горячего воздуха из освежителя и прокричал в ответ:

— Знаешь, мне показалось предпочтительнее спасти свою шкуру.

Он вышел из кабинки и одной рукой поймал халат, полетевший в него, хотя рефлекторно чуть было не увернулся в сторону.

«Здесь настолько безопасно, — напомнил он себе строго, — насколько вообще может быть на Рете-VII».

Этой безопасностью он был обязан главным образом худому сморщенному человечку, который стоял, прислонившись к косяку и моргая искусственными ретианскими глазами, как будто влажная, насыщенная паром атмосфера купальни причиняла ему неудобства. Малакан Сер считался здесь весьма влиятельной фигурой, отчасти из-за своей деловой хватки, отчасти потому, что входил в число тех немногих, кому здешняя жизнь пришлась действительно по душе.

Включая и пристрастие к отбивным из мяса брексков — а также к их печенке и вообще к любым частям, которые удавалось достать. Ретиане почти не закалывали этих животных, предпочитая, по неподтвержденным слухам, на своем столе блюда из живых брексков.

— Все равно я подбил только одного.

Джейсон накинул халат на плечи и поморщился — движение потревожило мышцы, которым и так сегодня пришлось несладко. Грязеход и в самом деле размозжил голову разъяренному вожаку брексков — нелепое, длившееся всего какую-то долю секунды столкновение заставило Моргана в который раз пожалеть, что Сийра так и не успела научить его перемещаться через м'хир.

Но все обошлось, хотя и не для бедного животного, которое рухнуло клювом в грязь как подкошенное, в результате чего осиротевшее стадо бестолково разбрелось во все стороны, как нельзя более кстати отрезав Джейсона от его преследователей. Остаток пути до Джерши он проделал на дозволенной скорости и без каких-либо дальнейших происшествий. Ему даже удалось с ходу найти машину, доставившую его к Малакану Серу — водитель-ретианин без разговоров взял пассажира, который столь близко познакомился с болотной грязью его родной планеты.

— Ну, хотя отбивную ты не привез, — своим четким сухим голосом произнес Малакан, — одну мою проблему ты тем не менее решил.

Что-то в голосе хозяина заставило Моргана насторожиться. Но он ничем не выдал себя, лишь перетянул халат поясом да бросил с ног до головы заляпанный грязью комбинезон в освежитель. Все прочие пожитки, среди которых было и несколько весьма интересных предметов с Плексис, находились в сумках и поэтому не пострадали.

— И что же это за проблема, о которой мне ничего не известно, Малакан?

Джейсон подхватил остальные вещи и двинулся вслед за хозяином в комнату по слою ковров, который в толщину достигал здесь десятка. В полном соответствии с ретианскими правилами устройства жилищ пол был намеренно неровным — и поскольку здание принадлежало ретианам, ни о какой переделке не могло быть и речи. Выравнивание пола при помощи ковров было всего одним из нескольких остроумных компромиссов, которые Малакан Сер изобрел к обоюдной радости своей собственной и его домовладельца. Оглядывая обшитые пластиком и лишенные окон земляные стены, Морган почувствовал, что скучает по плавным и четким линиям «Лиса».

— Садись, — пригласил его хозяин и сам уселся на ковер, поджав ноги.

Послышался скрип, который Джейсон тактично «не заметил» — суставы искусственной ноги Малакана плохо переносили сырость. Обычное дело для всех инопланетных механизмов.

Эта мысль заставила Моргана вытащить из сумки продолговатый запечатанный сосуд, после чего он присоединился к хозяину на ковре.

— Я помню, что ты заказывал еще синтетические трубки, — сказал он. — Хотя если ты не прекратишь использовать эту дрянь, Боумен решит, что ты опять завел у себя в подвале маленький перегонный заводик.

Одной из неприятных сторон работы на блюстителей было некоторое ограничение свободы коммерции. Малакан часто сетовал, хотя и без толку, что его дела не должны никого касаться, по крайней мере до тех пор, пока он не нарушает соглашений Торгового пакта. Боумен же обычно настаивала, что если только поймает его на нарушении хотя бы одного закона, местного или любого другого, он и ахнуть не успеет, как окажется переведенным в какое-нибудь куда менее приятное местечко.

— Начальница знает о моих маленьких проблемах, — сухо отозвался Малакан Сер.

Его глаза, казавшиеся совершенно обычными, пока их плоские поверхности отражали свет под соответствующими углами, сфокусировались на Джейсоне.

— Ах вот как. И какую же другую твою проблему помогло решить мое появление?

Морган заглушил мрачный внутренний голос, который не преминул напомнить ему, почему нельзя никому довериться до такой степени, чтобы расслабиться и сидеть без оружия.

— Да необходимость отыскать тебя, мой дорогой Джейсон, — ответил хозяин. — Боумен поставила на уши агентов во всем квадранте. Были даже предположения, будто тебя похитили или вообще устранили. Это было бы весьма прискорбно. Я очень рад видеть тебя здесь целым и невредимым.

— Прими аналогичные заверения, — отозвался Морган с намеренной скукой в голосе. — Ты, я думаю, прекрасно знаешь, как распускаются слухи.

— Да, мне это известно. — Малакан Сер, единственная живая душа на всем Рете-VII, которой Джейсон — хотя бы отдаленно — доверял, сунул руку в карман и вытащил совершенно незаконный и в высшей степени грозный нейродеструктор. Морган остолбенело уставился в страшное дуло, а его хозяин как ни в чем не бывало добавил: — С другой стороны, почему бы нам не превратить этот слух в правду?




ГЛАВА 33


Я выронила трубку и зажмурилась.

— Это обман! — услышала я отчаянный вопль, и лишь через несколько мгновений поняла, что кричу я сама.

Моего уха коснулось чье-то дыхание.

— Мы не стали бы обманывать тебя, Непостижимая. То, что ты видела, реальность.

— Нет!

Я проглотила готовое вырваться из горла рыдание. Мое чувство м'хира было закрыто так крепко, что я могла бы снова считать себя человеком. Подобное было невозможно, совершенно немыслимо. Эти существа пытались разрушить все, что я считала незыблемым. Они привезли меня сюда, чтобы уничтожить.

Теплые перья ласково коснулись моего подбородка, пощекотали ухо.

— Может быть, ты присядешь, Непостижимая? — спросил мягкий, полный участия голос.

Остальные принялись выкрикивать самые разнообразные предложения.

— Принесите Непостижимой попить! Позовите медиков! Может, ей нужна грипстса? Коупелап, это все ты виноват!

Сердитый упрек в последнем возгласе заставил меня открыть глаза, и слезы внезапно хлынули на мои разгоряченные щеки.

— Он тут ни при чем, — проговорила я слабым голосом, пошарила рукой и уселась на скамеечку, которую кто-то любезно выманил из пола позади меня.

Маленькая четырехпалая ручка утешающе легла в мою.

— Мы думали, ты знаешь, что Благовонный путь обладает собственной жизнью, Непостижимая. Умоляем, прости нас.

Из самой глубины моей души вырвался вздох.

— Мне не за что вас прощать, мои милые драпски. Разве что самой извиниться за три поколения вопиющего невежества. Мой народ существовал как часть вашего Благовонного пути и даже не подозревал той правды, что вы открыли мне. Мы думали, он принадлежит одним нам, возможно, даже создан нашей силой. — Откуда-то с безопасного расстояния в окружавшей меня толпе кто-то приглушенно курлыкнул, и я ощутила, как искривились мои губы, но улыбнуться не смогла. Крушение всего, во что я верила, болезненным эхом отзывалось на каждом уровне моего сознания.

Но это было еще не самое худшее. В моем мозгу снова пронеслось воспоминание о том, как меня вывернули наизнанку, высосали всю силу до последней капли, и я наконец осознала, что все произошедшее в м'хире — реально.

— Что… что напало на меня, когда я пыталась воссоздать связь с Драпскией?

Левертап принялся раскачиваться взад-вперед.

— Мы никогда прежде не видели ничего подобного, Непостижимая. Такой величины и такой мощи. Возможно, это вызвала сила, которую ты использовала.

— Да, — согласился Коупелап. — Между Благовонным путем и нашим измерением есть какое-то сродство. — Он обвел пухлой ручкой зал. — По крайней мере, некоторые из этих сущностей питаются за счет подобных вторжений.

Я вынула из кармана шкатулку с крошечным сосудом, внутри которого пересыпался красноватый порошок.

— Значит, это действительно не просто песок, — проговорила я.

— Мы поймали что-то, или часть чего-то, во время одной из наших многочисленных попыток самостоятельно восстановить Драпскию. Когда оно оказалось в этом измерении, то превратилось в то, что ты видишь, — в пыль. Но это было наше первое подтверждение материальной природы Благовонного пути. Природы, которую кое-кто, — Левертап небрежно кивнул антеннками на скептика Коупелапа, — не торопился принять.

— Доказательства, — пробормотал себе под нос Коупелап. — В первую очередь необходимы доказательства.

Я внимательно оглядела маленький флакон. Большим пальцем открыла крышку, и пыль полетела из горлышка, запорошив мою ладонь. Я не смотрела на драпсков, но по звуку многочисленных всасываемых щупальцев могла уверенно утверждать, что они наблюдают за мной с крайней тревогой.

Я, чуть наклонив ладонь, смотрела, как осыпается пыль м'хира. Она не липла к моей влажной коже, не застревала в бороздках на ладони. Это почему-то напомнило мне о дождевой капле с заключенной внутри крошечной рыбкой. Я сосредоточилась и толкнулась…

Порошок исчез. Я не стала задерживаться в м'хире ни на миг дольше, чем необходимо было, чтобы вернуть его обратно, — слишком уж несимпатичны были мне некоторые тамошние обитатели. Но мне показалось, я увидела струйку чего-то бледного и поблескивающего, стекшего во тьму, как рыбка в пруд.

Этот поступок, который, вполне вероятно, не имел совершенно никакого смысла с точки зрения пыли и, скорее всего, очень расстроил драпсков, почему-то показался мне важным. Он восстановил то внутреннее равновесие, которое я утратила после того, как драпски открыли мне истинную природу м'хира. Возможно, он действительно был полон жизни — хотя я так и не смогла представить, какого рода, — но я могла влиять на него. Я по-прежнему была властна над своей судьбой в м'хире.

При условии, что буду крайне осторожна.

Драпски, однако, вопреки моим опасениям, ничуть не расстроились. Я, скорее, их озадачила.

— Ты понимаешь, что у нас нет другого образца, Непостижимая, — нерешительно начал Левертап. — Если ты захочешь повторить этот… э-э… эксперимент, мы не сможем предоставить тебе дополнительный материал. Нам не удалось воспроизвести то явление.

— Мне незачем его повторять, — сказала я и стряхнула с рук воображаемую пыль, прежде чем подняться. — Мне пора.

Все антеннки разом поникли, однако не полностью. Значит, мое заявление не стало для драпсков особой неожиданностью.

Я улыбнулась этим удивительным существам, вопреки своим годам и грузу ответственности, давящему на плечи, чувствуя себя совсем юной.

— Может быть, вы хотите отправиться со мной?

Разумеется, так просто все не закончилось. Драпски вновь принялись спорить и пререкаться, но я самоустранилась от этих дебатов и с радостью отправилась вместе с капитаном Макайри обратно на «Макмору» — корабль, который после пребывания на Драпскии не только стал казаться мне домом, но который, как я обнаружила, в некотором смысле был и моим тоже.

— Объясните мне еще разок, капитан, — попросила я снова — чтобы убедиться, что я и в самом деле все правильно поняла.

— Теперь ты несешь на себе печать макиев, — радостно повторил драпск, как будто каждый миг объяснений доставлял ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Остальная часть команды, похоже, пребывала в состоянии такой же эйфории — они самым вопиющим образом пренебрегали своими обязанностями, чтобы по очереди подойти ко мне и легонько похлопать по рукам, а кое-кто поглаживал их хохолками. — «Макмора» — флагман торгового флота макиев. С ней мы открываем новые рынки, новые возможности…

— Ищете магию? — предположила я.

Мака, стоявший позади капитана, коротко курлыкнул. Макайри словно его и не слышал.

— Именно так. Ты — наша Непостижимая, кроме того, ты — одна из макиев. Отправиться на «Макморе» по тому пути, который ты избрала для нас, — наша обязанность и великая честь.

Я заставила себя взглянуть на это дело объективно, как это сделал бы Морган. Я-то рассчитывала, что мое приглашение примут — ну Коупелап, ну еще пара-тройка макиев от силы. Они могли бы взять с собой инструменты и помочь мне убедить Барэка, а может, и других тоже. Это был бы небольшой, но жизненно важный толчок, который помог бы Клану пересмотреть свои воззрения на м'хир. Где-то в глубине моей души начали шевелиться подозрения относительно истинных причин, по которым столь многие клановцы нашли свой конец, растворившись в м'хире. Возможно, виной тому были ошибки, какие-то их собственные просчеты или недостатки. Возможно, все дело в нашей природе. Или в чем-нибудь еще. Но куда важнее был вопрос: почему лишившийся партнера член Соединенной пары сходил с ума в миг его гибели? Найти ответ на эти вопросы казалось мне совершенно необходимым.

Это была лишь одна ветвь моих рассуждений. Другая касалась собственно Драпскии. Если связь планеты с м'хиром нужно было восстановить полностью, чего, как я знала, ее обитатели страстно желали, возможно, самым верным способом совершить это было подключить к делу нескольких клановцев одновременно. Пока что в голову не приходило ни одного аргумента или угрозы, которые помогли бы мне убедить кого-нибудь из знакомых мне членов Клана. Но это не значило, что я не попыталась бы это сделать.

Но чтобы вот так, чтобы в моем распоряжении оказался целый корабль? Такого от драпсков я действительно не ожидала. Однако удивляться тут было нечему. Я стала одной из макиев, а племя для этих существ было всем. После клановских обычаев подобное казалось новым и непривычным.

По самым грубым подсчетам, команда «Макморы» состояла из более чем четырех сотен макиев, каждый из которых был на биохимическом уровне уверен в моем праве находиться здесь. Драпски славились тем, что всегда стояли за своих горой, и эта слава была заслуженной. Только на моей памяти команда корабля лихо управилась с пиратским судном и на обе лопатки уложила меня, считавшуюся самой могущественной во всем Клане.

— Скептик и его оборудование на борту, капитан! — доложил какой-то драпск, чьи хохолки заколыхались в порыве ветра из системы связи.

— Мы можем вызывать буксировщик и готовиться к взлету, Непостижимая, — с гордостью сообщил капитан Макайри. — Ты задашь нам курс?

Я задумчиво прикусила согнутый палец. Пожалуй, именно в этом и заключалась моя следующая забота.

По крайней мере, я точно знала, кого хочу отыскать первым делом.

Одного человека.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Мы получили подтверждение, шеф, — начал Терк, когда до него дошла очередь, но вдруг умолк и бросил хмурый взгляд на Барэка.

Тот с улыбкой махнул ему с запасного стула Боумен, где пристроился, умудряясь, несмотря даже на неуклюжую позу, выглядеть грациозно. Садд Сарк точно знал, отчего злится констебль. Терк был убежден, что клановцу нельзя доверять, а Барэк ничем не стремился опровергнуть это его убеждение. С другой стороны, коммандер Боумен была уверена, что он может оказаться полезным, и это мнение садд Сарк всячески поддерживал и оберегал. Лишенный поддержки Клана, не нашедший Моргана, он не имел никаких других союзников. Хотя нет, поправился он про себя, каресианин в любом случае будет на его стороне, хотя бы только потому, что ему, Барэку, известен основной ингредиент его последнего кулинарного шедевра.

— Нашего гостя это тоже касается, — заметила Боумен и кивнула констеблю, чтобы продолжил доклад.

— Вчера утром по станционному времени 'Викс покинул Драпскию. «Нокрауд» к тому времени уже вышел за пределы системы. 'Викс отправил мне это видео.

Еще один кивок. Клановец слышал, как Терк скрипнул зубами, но тем не менее послушно вставил диск и включил проектор.

И тут он даже думать забыл о том удовольствии, которое доставляли ему мучения блюстителя, прикованного к месту видом Сийры ди Сарк, его кузины, которая шла — нет, определенно кралась — мимо стабилизаторов стоящего на приколе звездолета.

— Сийра? — не веря своим глазам, спросил Барэк. — Что она делает на Драпскии? — Потом вспомнил своих назойливых и разорительных собутыльников в первый вечер, проведенный в «Приюте Звездоплавателя», капитана Маку с его экипажем. — Она все-таки полетела с ними, — выдохнул он. — Умно, ничего не скажешь.

— Полетела с кем? — бархатным голосом осведомилась Боумен. — Со скатами?

Садд Сарк вздрогнул:

— О чем это вы? Сийра и близко к ним не подойдет. После всего, что сделал с ней Роракк…

— «Нокрауд» — корабль скатов. Ваша кузина поднялась на борт и некоторое время находилась там, прежде чем снова покинуть его в сопровождении нескольких драпсков, — сообщил Терк. — Не было никаких признаков того, что ее к этому вынудили. В противном случае 'Викс бы вмешался.

— Мы весьма высокого мнения о вашей кузине, хом садд Сарк, — откровенно призналась блюстительница. Ее глаза горели любопытством, но оставались все такими же серьезными. — Знаю, на какой риск она пошла ради Моргана. Я отдала моим подчиненным приказ — постоянно действующий — по возможности приглядывать за ней.

Клановец решил ответить на откровенность откровенностью. Почему бы и нет?

— Когда-то я стал бы возражать против вашего вмешательства, начальница сектора Боумен, — признался он. — Тогда одна мысль о том, чтобы принять помощь человека, казалась мне личным оскорблением. Теперь же… теперь я благодарен вам. У Сийры есть враги, которых, судя по всему, не останавливает ее сила.

Барэк выпрямился на своем неудобном сиденье. Найти Сийру, узнать, что эти мелкие создания, драпски, приглядывали за ней, — это существенно меняло все его планы.

— Что за враги? — насторожился Терк, который мгновенно прикрыл своей ручищей экран проектора. — Скаты?

— Мне ничего не известно о том, имеют ли они к этому какое-либо отношение. Возможно, и нет.

Глаза Боумен сузились.

— На Покьюларе что-то произошло, так ведь, хом Сарк? Что-то заставило Моргана покинуть Сийру и отправиться сюда. Что-то, в свою очередь, побудило Сийру скрываться среди драпсков. Не хотите рассказать нам об этом?

Клановцу показалось, будто земля внезапно ушла у него из-под ног. Это была вовсе не та искусственная доверительность, на которую он рассчитывал, — строго отмеренные порции якобы случайных откровений, не больше и не меньше, чем он привык открывать другим видам.

Блюстительница снова словно прочитала его мысли.

— Барэк садд Сарк! Вы — изгой среди собственного народа. Видит космос, у нас никогда не было причин особо доверять друг другу, но на этот раз все совсем иначе, не так ли? На этот раз мы оба понимаем, что затевается нечто крайне опасное. Эти телепаты. Все произошедшее на Покьюларе и Рете-VII…

Садд Сарк уже был готов полностью согласиться с блюстительницей и рассказать ей все, что ему было известно, как вдруг похолодел. «Балтир», — пронеслось у него в голове, и в один миг у клановца больше не осталось никаких сомнений относительно того, куда мог отправиться Морган. Ничего удивительного, что Гвидо ничего ему не сказал. Должно быть, человек совсем спятил, если решил бросить ретианину вызов на его же родной планете. Но вслух он спросил:

— А что произошло на Рете-VII?

Терку, похоже, доставляло удовольствие сообщать плохие новости.

— Наш тамошний агент, Малакан Сер, был вчера вечером обнаружен убитым в своем собственном доме. Кто-то при помощи силового ножа вырезал у него все искусственные части тела. А Морган находится на планете — во всяком случае, «Серебристый лис» преспокойно стоит в порту, — но не отвечает на вызовы. Его никто не видел. Возможно, он также подвергся нападению.

«Они что, вообще не знают своего же сородича? — задался вопросом Барэк. — Или эта забота — сплошное лицемерие?» Если какое-то существо во вселенной и было способно позаботиться о себе, то это был именно Джейсон Морган. Если какое-то существо во вселенной и можно было подозревать в наличии мотивов и возможностей для убийства… Тут садд Сарк спохватился — его безмолвные раздумья сделали его объектом пристального внимания Боумен.

— Я не привыкла оставлять безнаказанными тех, кто обижает моих людей, — сказала она. — Вам что-нибудь об этом известно, клановец?

Последний вопрос был задан с обманчивой мягкостью.

Здесь он мог получить помощь и защиту, какие не в состоянии был оказать ему ни один член Клана. Здесь был влиятельный союзник и не менее опасный противник.

Барэк с сожалением улыбнулся.

— Ничего такого, что бы вас заинтересовало, — ответил он, прежде чем сосредоточиться…

Материализовавшись в кабинете Гвидо, садд Сарк сообщил в пустое пространство:

— Ну, Морган, попробуй только не объяснить мне все это.

Он в отличие от каресианина сомневался, чтобы Джейсон был способен это сделать.




ГЛАВА 34


Суровый голос не изменился, не стал мягче, и слова остались столь же неумолимыми: — Соединись с тем, кого мы избрали для тебя.

Тьма вокруг меня клубилась, кишела жуткими тенями, которые набрасывались на меня, оскалив зубы, сочащиеся ядом и дымом. Я отчаянно уворачивалась от них, крича:

— Я уже сделала свой Выбор!

Мимо меня проплыло круглое, как блин, лицо драпска, точно и не ведающего об опасностях, грозящих мне со всех сторон.

— Нет, не сделала. Нет. Нет. Нет. — Его голос затих вдали, потом вернулся безумным мечущимся эхом. — Соединения не было. Видишь, ты истекаешь кровью? Ты истекаешь кровью? Истекаешь кровью?

Я изогнулась, но себя так и не увидела. Единственное, что мне удалось разглядеть, — густая алая струя, хлещущая из моего тела. Она растекалась на тысячи крохотных ищущих ручейков, каждый из которых был едва виден — и почти каждый слизывали языки тьмы.

Послышался другой, новый голос, из-за которого пробивался треск костра.

— Что он станет делать, когда ничего не останется? Думаешь, он переживет тебя?

Я подскочила на постели, судорожно хватая ртом воздух, как будто чудовища из моего сна все еще окружали меня. Бездумно огляделась вокруг в поисках Моргана, потянулась к нему в моих мыслях. Ничего. Ни знакомой теплоты, ни утешения.

«Ну разумеется, — пронеслось в голове. — Я здесь одна».

Одна-то одна, но этим состоянием я могла наслаждаться только в каюте, которую устроили для меня драпски. Стоило лишь выйти за дверь, как ко мне словно магнитом притягивало всех членов экипажа, которые оказывались поблизости. Их внимание и неприкрытое обожание льстило бы мне, не знай я, что причины такого отношения во многом кроются в химии. Тем не менее от мысли, что эти малыши принимают меня за свою, на душе у меня теплело. И это было очень не по-клановски.

Не по-клановски было и сожалеть о содеянном, но именно этому занятию я и предавалась каждую минуту: в окружении толпы восхищенных макиев днем и в уединении своей каюты ночью. Я даже не сомневалась в том, откуда берутся все эти кошмары. Почему, ну почему нельзя повернуть время вспять? Будь у меня второй шанс, я никогда бы не поступила столь эгоистично, подвергая Джейсона подобному риску. Я понимала всю глубину его чувств ко мне и знала, что просто развязала ему руки сделать то, чего страстно жаждал он сам. Но я могла остановить его, задержать рядом с собой до тех пор, когда мы не смогли бы взяться за Клан вместе. Теперь, когда «Макмора» уже была в пути, меня снова охватило прежнее жгучее нетерпение. Я не могу опоздать к нему. Не могу.

Но нам нужна была цель. Чувствуя себя совершенной идиоткой, но надеясь, что никто этого не замечает, я велела драпскам готовить свой замечательный корабль к двухдневному транссветовому путешествию туда, где я могла проверить свой заказ на трюфели.

Убедить их в том, что это необходимо, оказалось легче легкого. Я виновато думала, что макии, наверное, без колебаний направили бы свой корабль прямиком к солнцу их планеты, заяви я, что мне это нужно. Однако по-настоящему совесть начинала меня заедать, когда я видела, как переживают некоторые из них, включая и капитана Макайри. Драпски очень близко к сердцу восприняли то, что я не смогла попасть на обещанный ими праздничный пир и, следовательно, не отведала вожделенных трюфелей. Тот факт, что этот пир я мирно проспала, похоже, ни капли их не утешал. Коупелап, которому было доподлинно известно, как мало для меня значил как этот пир, так и трюфели, тем не менее усердно подливал масла в огонь, то и дело заявляя, что макии могли и отложить свой праздник до тех пор, пока я не проснусь.

Поэтому теперь ничто не могло бы помешать им исполнить мое желание. Пока я спала крепким, пускай и наполненным кошмарами сном, «Макмора» на всех парах неслась за трюфелями, а ее экипаж собирался закатить такой пир, какого стены этого корабля еще не видывали.

Пожалуй, мне стоило бы связать Коупелаповы антеннки узлом. Но, по крайней мере, мы летели к Плексис.

И, я очень на это надеялась, к Моргану — или хотя бы туда, где можно было найти его след.

— Плексис запрашивает посадочную информацию. Что ты желаешь ответить, Непостижимая?

— Они же раньше вполне справлялись с этим сами, разве нет? — шепотом спросила я у Коупелапа.

Скептик задумчиво втянул в рот щупальце.

— Пожалуй, — ответил он так же негромко. — Они действительно оказывают тебе в высшей степени необычайные почести. Возможно, аромат макиев, который ты несешь в себе, необычайно силен.

«Просто великолепно», — подумала я, исподлобья оглядывая по своему обыкновению окруживший меня кольцом экипаж.

— Капитан Макайри, можно поговорить с тобой наедине?

— А как насчет Плексис, Непостижимая?

— Подождут, — беспечно заверила я того, кто это сказал, и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что капитан Макайри идет следом за мной. Он шел, и Коупелап тоже: я уже давно поняла, что для скептика «наедине» означало — мы с ним вдвоем и еще кто-нибудь.

Вообще-то полного уединения на корабле драпсков найти было практически невозможно. На мостике было одно местечко, где, по словам скептика, воздушная система корабельной связи не действовала. Капитан мог уединиться там, чтобы отдохнуть или совершить эопари — в зависимости от обстоятельств. Я видела это в записях. Термином «эопари» обозначалось состояние, когда драпск скатывался в тугой клубок, втянув антеннки. Там говорилось, что обычно это делается в качестве меры предосторожности в сильную непогоду, но подобное утверждение не совсем вязалось с теми несколькими примерами такого поведения, которые я видела собственными глазами. Из видеозаписей я так и не поняла, с чего бы капитану могло прийти в голову совершить эопари на мостике, а спросить почему-то сочла неудобным.

Но это место располагалось в сторонке от той части овального мостика, где работали вахтенные, что по крайней мере создавало иллюзию, будто я разговариваю только с двумя драпсками, а не с пребывающей в состоянии благоговейного транса дюжиной их сородичей.

— Не желаешь присесть, Непостижимая?

Макии пыталась показать мне, как вызывать из пола сиденье, но это, как и некоторые другие трансформации прочих поверхностей корабля, требовало не то какого-то биохимического сигнала от ноги драпска, не то некоей формы ментального контакта, которые пока что никак мне не давались. Поэтому они всегда спрашивали, не оказать ли мне эту услугу.

— Нет, благодарю, — отказалась я и быстро продолжила, чтобы предупредить дальнейшие любезности — у службы приземления Плексис терпение тоже было не безграничное: — Капитан, я очень признательна за ту отзывчивость, с какой макии пытаются удовлетворить каждую мою потребность…

— Но это же естественно. Неужели мы что-то упустили? Чем-то тебя обидели?

Как я и опасалась, Макайри тут же страшно разволновался.

— Нет. Я абсолютно всем довольна. Но была бы довольна еще больше, если бы вы сдерживали свой энтузиазм, в особенности когда мы прибудем на станцию. Я хочу сказать, что…

Коупелап громко курлыкнул.

— Непостижимая хочет сказать, что вы все ведете себя как кучка изголодавшихся по грипстсе олухов. И я с ней согласен. Все делается сикось-накось. Вы еще начните спрашивать у Непостижимой разрешения почистить хохолки! Так свое уважение и благодарность члену племени не выражают!

— Это на самом деле так, о Непостижимая? — убитым голосом спросил капитан, и его хохолки печально поникли.

— Ну, я бы не стала выражаться столь резко, — ответила я, тоже расстроившись. — Вы очень хорошо со мной обращались. Просто…

— Да, это правда, — снова вмешался скептик. — Непостижимая чересчур к вам снисходительна. Я бы сам поговорил с вами, если бы считал, что это кого-либо проймет.

— И как же нам быть, Непостижимая?

Я коснулась его руки:

— Если все драпски на этом корабле будут обращаться со мной с той безупречной учтивостью, с какой они относились ко мне до того, как я стала членом вашего племени — только запирать в комнате не надо, ладно? — этого будет более чем достаточно. Я не претендую на участие в управлении кораблем, капитан Макайри. В любом случае, у меня недостаточно квалификации, чтобы принимать подобные решения вместо вас. Просто доставьте меня туда, куда мне нужно.

Я взглянула на замерших подле панели переговорника драпсков.

— Для начала можете переговорить с Плексис. Только, — намекнула я при виде того, как радостно зашевелились хохолки макия, — не стоит сообщать им о том, что везете пассажира.

Хохолки разом встали торчком.

— Ни одна живая душа не узнает о твоем присутствии на борту, Непостижимая. Клянусь тебе!

Коупелап задумчиво втянул в рот еще два щупальца. Я не стала ничего объяснять. До меня только что дошло, что означало приземление на Плексис. Я вернулась в сектор космоса, регулярно посещаемый клановцами.

Мое добровольное изгнание официально завершилось.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Все клановцы. Раэль оглядела группу заговорщиков, не переставая удивляться, как органично вписалась туда ее сестра Пелла, и подождала, пока Айса ди Теерак допьет свой липтусовый чай. Рю явно начинала терять терпение. Недоставало лишь Луамера — что, пожалуй, было и к лучшему. Выходцы с Экренема благоразумно избегали малейшего намека на прямое противостояние с Советом.

Камос был знакомой планетой, подумала Раэль; более того, несмотря на преимущественно человеческое население, он оставался клановским. Она недоумевала: неужто люди действительно поверили, будто Совет покинет Камос? А вдруг их тайный зал собраний под зданием человеческого Дома правительства обнаружили? Слишком уж много ценного было здесь для Клана — и главное, разумеется, не имущество, имущество как раз дело наживное, а незримое переплетение коридоров, пронизывающих м'хир вокруг этого места. На Камосе обитало и бывало больше клановцев, чем где-либо еще во вселенной — за исключением разве что мифического мира предков. Этот факт был как источником такого количества коридоров, так и причиной сохранить свое присутствие здесь. Камос был им домом, насколько клановцы вообще признавали какое-либо место своим домом.

Что, собственно, делало эту планету самым опасным местом во вселенной, чтобы плести заговор против Совета, наблюдатели которого прочесывали м'хир в поисках как любых подозрительных действий со стороны своих же сородичей, так и признаков чужого вторжения. Группа, собравшаяся в этой комнатке, тщательно защищала свои мысли; ни один из них не повышал голоса. Даже у Раэль сердце уходило в пятки всякий раз, как слуга открывал дверь или на матовом оконном стекле мелькала чья-то тень.

Но их хозяйке, похоже, все было нипочем.

— Добро пожаловать, Пелла садд Сарк, — произнесла Айса после того, как изящно промокнула салфеткой тонкие бледные губы. Ее волосы зашевелились, тяжелые пряди с возрастом стали не столь проворными, но глубокий янтарный цвет ее Открытия не поблек до сих пор.

Раэль показалось, что улыбка на губах Пеллы выглядела чуть принужденной.

— Благодарю, Первая Избравшая, — вежливо ответила та. — Но у меня просто не было другого выбора, верно? Совет, — ее улыбка померкла, — Совет задумал неслыханное — уничтожить Избирающих и весь уклад нашей жизни. Мы не можем этого допустить.

— Именно, — одобрительно кивнула Айса. — Видишь, Раэль? Я говорила тебе, что наше дело поддержат. Это всего лишь вопрос времени.

— Как раз времени у нас и нет, — отрезала Рю ди Мендолар. Ее лицо с обострившимися чертами казалось изможденным, землистым. — Прости, Первая Избравшая. Но события начались без нас. Совет, должно быть, уже готов выступить против Избирающих. Сийра ди Сарк стала первой. Кто будет следующей? Кто знает, что они затевают? Что мы можем…

Пожилая женщина покачала головой.

— Успокойся, Рю, — сказала она. — Истерика ни к чему хорошему не приведет. — Нас, — Айса взмахнула рукой, — куда больше, чем находится сейчас здесь. Если тебя не вводят в курс всего происходящего, это не значит, что мы сидим сложа руки и ждем краха.

Рю, просветлев, наклонилась вперед.

— У тебя есть для нас новости, Первая Избравшая?

Айса ди Теерак обвела взглядом собравшихся, на миг задерживаясь на каждом. Эти бесстрастные бледно-голубые глаза заставили Раэль еще раз проверить свою защиту.

— Я не стану раскрывать вам все наши действия, — твердо ответила старуха. — В целях безопасности даже я сама не знаю всех наших тайн. Но когда придет время, вы узнаете больше.

— Расскажи нам, Раэль, — продолжила она своим пергаментным голосом, — как Сийре удалось обуздать Силу-Выбора.

Ее внучка удивленно захлопала глазами:

— Мне кажется, ей это не удалось… по крайней мере, не до конца.

— Да неужели, — сказала Айса, как будто не принимая слова Раэль всерьез. — Она была Избирающей, но совершила неслыханное — смогла совладать со своими инстинктами, удержаться от Испытания твоего кузена, Барэка, и Йихтора тоже.

— Сийра хотела защитить… — Раэль прикусила язычок. Все-таки, что ни говори, в том, чтобы разговаривать вслух, а не ментально, были свои преимущества. — Сийра тренировалась многие годы, она необычайно сильна. Кому, как не ей, обуздать Силу-Выбора?

— Она сделала это, чтобы защитить того человека, — язвительно заметила Пелла, бросив на сестру уничтожающий взгляд. — Не понимаю, почему ты никак не желаешь этого признать. Ты знаешь, что сделала Сийра. Избрала этого недостойного. — Вспомнив, что она всего лишь садд, Пелла продолжила уже более почтительно: — Конечно, Сийра была не в себе. Она не понимала, что делает, пока не стало слишком поздно. Первая Избравшая, наша сестра так и не пришла в себя. Мы должны помочь ей. Раэль все мне рассказала.

— Похоже, нам она рассказала куда меньше, — мрачно заметила Рю.

Айса подняла высохший узловатый палец, и все тут же беспрекословно повиновались этому призыву к молчанию.

— Одержимость Сийры этим человеком сейчас не главное.

— Я не понимаю, Первая Избравшая, почему? — вспылила Пелла, демонстративно откидываясь на спинку своего кресла с видом, как будто она умывает руки.

Раэль принялась старательно расправлять какую-то воображаемую складку на своем одеянии, так же старательно следя за тем, чтобы ничем не выдать своей реакции. Как она могла так ошибиться в собственной сестре? Должно быть, ее ослепила обида на вполне справедливый гнев Сийры и чувство вины, которое она сама испытывает. Слишком уж легко Пелла дала убедить себя присоединиться к их группе — ею двигало желание не столько спасти будущее их расы, сколько изменить будущее Сийры.

Делая вид, что на юбке обнаружилась еще одна морщинка, Раэль занялась ею. Пожалуй, она переоценила и осведомленность бабки. Ни то, ни другое не предвещали ей как заговорщице ничего хорошего.

Айса между тем продолжала:

— Луамер подтвердил то, что я подозревала. Между Сийрой и этим человеком не произошло Соединения.

Торжествующий крик замер у Пеллы на губах под убийственным взглядом Раэль, которым та пригвоздила сестру, прежде чем снова обратиться к Айсе.

— Это невозможно, Первая Избравшая, — возразила она. — Они прошли ритуал Выбора — Испытание и Соединение. Совет засвидетельствовал это. Барэк тоже там был…

— Испытание, в котором любой не-Избранный нашей расы, а уж человек и подавно, должен был погибнуть, — вмешалась Рю.

Вид у нее был совершенно невменяемый, сила женщины бурлила, сотрясая барьеры Раэль. Пелла, менее способная сдерживать свои эмоции, закрыла лицо руками.

— Это было не Соединение. Что-то… иное, — с удовлетворением проговорила Айса ди Теерак. — Перед тем, как сбежать со своим человеком, Сийра сказала такие слова: «Сила-Выбора не была оспорена в состязании — я освободилась от нее!» — Старуха сделала для пущего эффекта паузу. — Потом она произнесла то, что не давало мне покоя с тех самых пор, как мне рассказали об этом: «Неужели вы в своей спесивости не удосужились прощупать его?»

— Морган? Сийра отдала Силу-Выбора ему? Без Соединения? — прошептала Раэль, сначала с полным недоверием, затем с воспрянувшей надеждой, отражение которой она видела в глазах остальных.

Рю кивнула — для нее это была никакая не новость, поняла вдруг Раэль с упавшим сердцем.

— Это подтвердилось. Мой источник в Совете ощутил силу, окружавшую человека в м'хире — не как часть его самого, разумеется, но тем не менее надежно обузданную. Подумай об этом, девочка, — посоветовала Айса. — Это возможность положить конец гибели наших сородичей во время Выбора. Освободить наших Избирающих от страстного желания сражаться в м'хире, губить не-Избранных. А вдруг это можно повторить?

— Я должна разыскать Сийру, — потрясенно проговорила Раэль. — Ты должна была рассказать мне все это еще до того, как я отправилась на Покьюлар. Почему ты сделала это только сейчас?

— Мы только подозревали. Но уверены не были. И если бы нам удалось совершить этот подвиг без участия старшей дочери Сарка, было бы лучше и безопасней. Кому, как не тебе, знать — Сийра хотела, чтобы ее оставили в покое, — отозвалась Рю, потом уголок ее губ дернулся вниз, словно от отвращения. — Мы не зря тратили время. Нужно было провести проверки, эксперименты. Даже Первой Избравшей известно далеко не все.

— Надо сказать, ей не очень-то этого и хочется, — передернула великолепными, несмотря на годы, плечами Айса.

Все вздрогнули — неслышно вошедший в комнату слуга поставил на стол поднос, на котором лежал лист пластика. Пожилая женщина нетерпеливым взмахом руки отослала слугу, а на записку даже не взглянула.

— Что за проверки? —спросила Раэль, когда заговорщики снова остались одни.

Рю и Айса обменялись взглядами.

— Мы набирали подходящих мужчин-телепатов, — начала Рю. — Нашлось несколько Избирающих, которые изъявили желание…

— Нет! — вскрикнула Пелла, пытаясь выбраться из объятий глубокого кресла. Нельзя сказать, чтобы такое положение было особенно выигрышным, но отвращение на ее лице говорило само за себя.

— Вы же не о людях? — Она переводила отчаянный взгляд с одной на другую. — Не могли же вы попытаться привлечь к этому людей?

Старуха и бровью не повела.

— Ну разумеется, о людях. Мы не хотели рисковать своими. В том-то и вся соль.

Сийра предвидела это, подумала Раэль, и разум женщины заледенел в неприятии всего того, что она только что услышала. Пелла была не права в своей ненависти к людям. Однако то, как группа заговорщиков использовала людей, было еще хуже. Ничего удивительного, что Сийра забрала своего драгоценного Моргана и спрятала его в джунглях на той провинциальной планетке.

— Сядь, Пелла, или убирайся вон. Мне некогда выслушивать твои глупые претензии. Речь идет о жизни и смерти, неужели ты не понимаешь? И не только о твоих. — В голосе Айсы ди Теерак прозвучала недвусмысленная угроза.

Пелла затихла, глядя на бабку сверху вниз.

— Я понимаю, Первая Избравшая, — слабым голосом проговорила она и опустилась в кресло. Судя по виду Пеллы, никаких выходок с ее стороны можно было больше не опасаться.

— Умница. Теперь, Раэль, ты понимаешь, в чем наше затруднение. Сийра все-таки сделала что-то большее — нечто такое, чего нам так и не удалось повторить. Поэтому нам необходимо побеседовать с ней.

Раэль тщательно следила за тем, чтобы ее голос не дрогнул, а лицо выражало готовность вопреки всему, что происходило в ее душе.

— Я пыталась найти ее, Первая Избравшая, но безуспешно.

— Неважно. Сийра сама придет к нам, — уверенно заявила Рю.

— Зачем? — Раэль помолчала, потом сама же и ответила на собственный вопрос: — Луамер. Он нашел Моргана— и привезет его сюда, верно? Чтобы воспользоваться им как приманкой для Сийры.

— Все знают, как сильно она привязана к этому человеку, — подтвердила Рю, хотя в этом уже не было никакой необходимости.

— Вы что, серьезно считаете, будто у ди Сонда'ата что-то выйдет?

Айса потянулась к лежащей на подносе записке.

— Я — считаю. На самом деле это, должно быть, как раз от него. Первобытный, но, к сожалению, более безопасный метод связи. — Она взяла лист в руки и быстро пробежала его глазами. На лице старухи, сменяя друг друга, отразилась вся гамма эмоций: недоверие, ярость и, наконец, невольное уважение.

— Это с Экренема. Принне садд Теерак было оказано милосердие. Они сочли, что я должна это знать.

— Избранница Луамера, — пояснила Рю Пелле.

Повисло молчание. Если Принне было оказано милосердие, это могло означать лишь одно. Ее сознание затянуло в м'хир, а ее тело превратилось в опустевшую оболочку, потому что Луамер ди Сонда'ат был мертв.

— Это все тот человек, — взвизгнула Пелла. — Он убил одного из наших. А я тебе говорила, Раэль…

Та мимолетной вспышкой силы заставила сестру умолкнуть, уже не думая о том, что скажут остальные.

— Я этому не верю… — начала она.

— Хочешь сказать, что Морган на это не способен? — спокойно поинтересовалась Рю. В м'хире не улавливалось ни следа ее эмоций.

Перед глазами Раэль встала картина произошедшего на Покьюларе, она вспомнила, как бушевал человек, узнав о том, что сделали с Сийрой. Тогда она обвинила его в соучастии, хотя в глубине души понимала, что не права, что виной всему ее ревность, ее предубеждения, что она просто пытается рассорить Сийру с Морганом, вернуть ее себе. Хотя Соединения так и не было, чувство этого человека к ее сестре превосходило все, что Раэль себе могла вообразить. Так что ответ был очевиден.

— Способен? Да, — отозвалась она неохотно. — Но только ради самозащиты. — И добавила про себя: «Или если Морган понял, что Луамер представляет угрозу для Сийры. Как, например, все, кто собрался в этой комнате».

— Как теперь быть с Сийрой? — внезапно подала голос Пелла. — Как нам теперь ее найти?

Один за другим все взгляды устремились на Раэль.




ГЛАВА 35


Прибыв на Плексис, «Макмора» пристыковалась к самому знаменитому торговому центру окраины вселенной. А мне и на этот раз не придется всласть по нему побродить. «Когда-нибудь, — пообещала я себе, — я смогу отправиться, куда захочу и как захочу».

Но до этого дня было еще далеко. Пока же я окружила свое сознание непроницаемой защитой, а мои маленькие драпски отправились на поиски, хотя при мысли о том, что Морган, быть может, совсем рядом, рукой подать, у меня разрывалось сердце. Но поделать я ничего не могла: слишком велик был риск насторожить наблюдателей Клана.

Все эти доводы были верными и разумными, но настроения моего это не улучшало.

— У тебя ведь есть адрес, — недовольно спросила я дежурного связиста. — Что ты так копаешься?

Вид у макия сделался совершенно убитый.

— Возникло одно затруднение, Непостижимая. Трюфели, которые доставили на Драпскию к празднествам, были получены не из той местности, откуда ты просила. Я проверил документы. В целях экономии времени заказ перенаправили к местному поставщику. Если ты хочешь, чтобы их успели доставить к сегодняшнему вечеру, мы прилетели не по адресу.

— Еще как по адресу, — процедила я, предварительно посчитав про себя до десяти. — Дело не в трюфелях. Я вообще их терпеть не могу.

Связист втянул в рот все щупальца разом и так и застыл в подобном положении. Я вздохнула.

— Я уже объясняла. Заказ был сделан для того, чтобы привлечь внимание нужного мне лица, не раскрывая своего имени. Ресторан, в котором вы должны сделать заказ, называется «Коготь и Челюсть». Хозяина зовут Гвидо Маармату'кк.

— Так ты не хочешь трюфелей, Непостижимая? — прошамкал с полным ртом щупальцев драпск, пустив озадаченную струйку слюны.

— Но хочу, чтобы ты их заказал. Просто сделай заказ на трюфели — на этот раз в «Когте и Челюсти» — и скажи им, пусть свяжутся с кораблем, чтобы уточнить время доставки. Только позаботься о том, чтобы хозяин заведения доставил их сюда лично.

Поднявшись, я зашагала прочь. Драпск справится лучше, если я не буду стоять у него над душой. Я уже поняла, что нужно давать этим существам время, чтобы в их головах могло уложиться, зачем я требую от них тех или иных действий, — по-видимому, для них это было важно, а времени, к счастью, обычно отнимало немного. Коупелапу, который, похоже, понимал меня лучше других, доставляло явное удовольствие докладывать мне об успехах своих сородичей. До сих пор пальму первенства у него держало толкование, которое экипаж дал моему желанию спать в четырех стенах и за закрытыми дверями: это потому, что Непостижимые во время сна выходят на Благовонный путь и запахи всех остальных существ не должны их тревожить.

Меня в отличие от скептика это совсем не забавляло. Выходить в м'хир во сне? Позволить своему подсознательному оказаться в другом измерении в отсутствие контроля? Нет уж, благодарю. Самый надежный способ никогда больше не проснуться.

— Ты обеспокоена, Непостижимая, — констатировал незаметно подобравшийся ко мне Коупелап.

Кивнув, я жестом пригласила драпска присоединиться ко мне в лифте.

— Насколько вы чувствуете Благовонный путь, Коупелап? — спросила я скептика, пока мы поднимались на следующий уровень.

Я уже почти научилась ориентироваться на «Макморе». Если бы я еще осмелилась попросить драпсков выкрасить коридоры в разный цвет, было бы совсем замечательно.

— Наша аппаратура может производить самые точные измерения…

— Я не про технику. Про вас самих.

Мой спутник надолго умолк. Я не стала понукать его, не зная точно, затронула ли какую-то запретную тему или просто дала драпску пищу для размышлений. Интеллект, скрывавшийся в этом мелком округлом существе, вызывал у меня все большее и большее уважение.

— Почему ты спрашиваешь, Непостижимая? — заговорил наконец скептик.

— Не знаю, — отозвалась я после паузы, чтобы собраться с мыслями. — Мне хотелось бы верить, что все сделанное мной на Драпскии имеет значение для твоего народа и для тебя лично. Здесь все это кажется очень абстрактным.

— А-а… — Коупелап указал одним хохолком на левый коридор, в то время как другой деловито улавливал информацию из воздушного потока, ерошившего волосы у меня на макушке. — Это все равно что рассказывать о грипстсе драпску, который ни разу в ней не участвовал. То, что ты сделала, даст возможность целым племенам совершить грипстсу друг с другом, и это пойдет на благо всем драпскам. Но, — он очаровательно пожал плечиками, — для нас это пока что тоже абстракция, по крайней мере до тех пор, пока все не произошло. Скажем так, нам всем стало легче от сознания того, что подобное снова возможно. Это тебе помогло, Непостижимая?

— Возможно. Или, пожалуй, да. — На следующем повороте я свернула вправо, только для того, чтобы продемонстрировать твердость характера. — Я хотела поговорить с тобой еще кое о чем, Коупелап. Вполне вероятно, что здесь мы встретим тех, кто попытается оказать на меня давление. С другими Непостижимыми. Мне может понадобиться ваша помощь.

Скептик курлыкнул.

Я бросила на него сердитый взгляд.

— Я серьезно. У вас есть приборы, которые могут закрывать моим сородичам доступ в м'хир. К тому же я отлично знаю, что вы можете уловить любую деятельность клановцев там. Вы согласились бы воспользоваться ими, если я попрошу об этом?

Коупелап тихонько икнул, но тут же взял себя в руки.

— Прошу прощения, Непостижимая. Ты задаешь разумные вопросы — с твоей точки зрения. Но любому драпску они покажутся глупыми.

— Почему?

— Возможно, другие Непостижимые и существуют, хотя я лично в этом сомневаюсь. Но ты настолько же наша, как мы — твои. То, что нужно тебе, необходимо и для нас. Теперь ты одна из драпсков, принадлежишь к племени макиев. Так что ты могла бы и не спрашивать об этом.

«Ну вот, — сказала я себе, — а я-то тревожилась, на чью сторону они встанут в конфликте с Кланом». Не зря скептик обвинил меня в том, что я думаю как одна из них. Ведь это мы автоматически переходили на сторону того, кто обладал большей силой. У драпсков понятия о верности куда больше совпадали со взглядами Моргана. Я как будто получила неожиданный подарок.

Мы все так же продолжали идти, по пути время от времени проходя мимо макиев, спешащих куда-то или колдующих над какой-нибудь панелью. Я, разумеется, давным-давно перестала понимать, где мы находимся, и подозревала, что Коупелап об этом догадывается, но не собиралась заговаривать об этом первой.

Скептик, естественно, решил, что сейчас самое время задать свой вопрос:

— Почему ты хочешь узнать, можем ли мы чувствовать Благовонный путь без наших инструментов, Непостижимая? Это что-то меняет?

— В данный момент, Коупелап, — сказала я, — я просто собираю информацию. Я могу прикоснуться к Благовонному пути, когда захочу, если только мне не препятствуют ваши приборы. Я вижу его как потенциал, некую связь между теми, кто находится в грипстсе или лар-грипстсе. Мне хотелось узнать, как его чувствуете вы — насколько ваше восприятие отличается от моего. — Я покачала головой, потом призналась: — До сих пор не могу прийти в себя.

— Клан не ожидал встретить другую расу, обладающую такой же способностью. — Скептик помолчал, подбирая нужное слово. — Большая недальновидность с вашей стороны.

Я покачала головой:

— Не совсем так. Просто жадность.




— У них не оказалось трюфелей, Непостижимая. Но они предложили взамен очень популярное блюдо из морепродуктов.

На этот раз счет до десяти не помог. Я процедила сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не заскрежетать ими:

— Что еще они сказали?

Мостик, как мне только что показали, сообщался с еще одним выпуклым помещением примерно такого же размера, если не больше. Сейчас оно было до отказа набито драпсками с подносами и мисками с разнообразнейшей едой и напитками в руках. Того, что стояло на гладких круглых столах, с лихвой хватило бы, чтобы накормить армию чревоугодников, а блюда между тем все продолжали и продолжали прибывать.

— Тот, с кем мы говорили, — антеннки поникли, — оказался совершенно никчемным. Ничего больше мы от него не добились.

— Вы попытались поговорить с хозяином ресторана, с Гвидо?

— Как ты велела, Непостижимая, — уныло ответствовал драпск. — Но хозяина не оказалось на месте.

«Вот тебе и вся конспирация», — подумала я с отвращением, но не без облегчения.

— Я сейчас вернусь, — пообещала я, толкнулась…

И очутилась в окружении накрытых столов другого, более привычного для меня вида. Я немедленно отскочила в сторонку и смешалась с толпой существ всех вообразимых форм и размеров. Уж в «Когте и Челюсти» я не заблужусь. Это не «Макмора». В такой горячий час каресианин, должно быть, разрывается между вестибюлем и кухней. Я решила начать с последней.

— Где Гвидо? — осведомилась я с порога. Несколько работников одновременно указали на орднекса, по-видимому шеф-повара, не подняв даже головы, чтобы взглянуть, кто спрашивает.

Плоские носовые отверстия орднекса раздулись, открыв мне чересчур отчетливый вид на испещренные розовыми венами пазухи. Вежливость выражается разными способами, напомнила я себе и попыталась — правда, без особого успеха — раздуть свои собственные ноздри.

— Гвидо-сбрался-и-уехл, — услужливо забубнило существо. — Я-вмсто-него-чем-могу-пмочь?

— А куда он отбыл? — спросила я разочарованная — было бы неплохо, если бы все получилось с первого раза, — но ничуть не удивленная.

Если бы каресианин понадобился Моргану, он бросил бы все и помчался к нему не раздумывая. Однако то, что Гвидо ему понадобился, было не самым утешительным фактом.

— С-одним-клновцем.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы убедиться, что я не ослышалась. Впечатление было такое, как будто мне врезали под дых.

— С каким еще клановцем? — спросила я, подойдя ближе и понизив голос, хотя в этом совершенно не было нужды. Кастрюли на гигантской плите у меня за спиной шипели и булькали под стать небольшому оркестру. Хорошо, хоть содержимое самой объемистой из них прекратило наконец подвывать. От жары на лбу у меня выступили бусинки пота — от жары и от смутного опасения. — А капитан Морган тоже был с ними?

— Нет-кпитан-уехл-раньше-пршу-прщения-фем.

Повар сдернул крышку и добавил в булькающую массу каких-то специй, в то время как другая его рука убавила огонь под кастрюлей. Подобные чудеса координации для существа, в каждой руке у которого было существенно больше суставов, чем полагалось гуманоидам, были делом совершенно обычным.

— Без Гвидо? — пробормотала я. Потом добавила, уже громче: — Мне нужно поговорить с тобой. Кто-нибудь может подменить тебя на минуточку?

Можно подумать, я попросила его отдать мне сердце своего пятого отпрыска. Носовые отверстия под широкой сложной глазной массой сузились до оскорбительных щелочек.

— Мои-шдевры-сейчс-оствить-нкак-нльзя! Все-пйдет-нсмарку!

— Прекрасно, — отозвалась я, вытащила из-под разделочного стола металлическую скамеечку и уселась так, что орднекс мог без помех колдовать над своими шедеврами, но покинуть кухню, не перебираясь через меня, не сумел бы. Вид у шеф-повара все еще был оскорбленный. — Послушай, я имею право знать, что здесь происходит. Меня зовут Сийра Морган. Джейсон Морган… — Я заколебалась, не зная, какое слово употребить, потом решила сказать все как есть. — Он — моя вторая половина.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Морган двумя пальцами приоткрыл щель между рейками жалюзи и окинул осторожным взглядом здание на другой стороне переулка. Малакан очень помог ему, хотя и не сразу. «С другой стороны, — подумал Джейсон, — знать привычки противника иногда бывает очень нелишне». Для него не стала неожиданностью ни попытка Малакана Сера нажиться на его, Моргана, шкуре, которую он лично предпочел бы сохранить при себе, ни то, с какой скоростью он принял более выгодное предложение.

То, что он пустил в ход силу, чтобы парализовать лежавший на спусковом крючке палец Малакана, переговорам ничуть не повредило.

К несчастью, Малакан уперся и заявил, будто ему неизвестно, кто именно с такой щедростью раздает за его, Моргана, голову кредиты. Утверждал, что о награде знали все. Был известен контактный номер и сумма. И больше ничего.

Это было неважно, ну разве что отчасти объясняло нападение на топях Рисша. У Моргана было полно собственных недругов — причем часть из них в данный момент находилась с ним на одной планете, — на которых можно было бы возложить ответственность за любое количество покушений на его жизнь и кредитный чип. Хотя названная Малаканом сумма привела его в замешательство. Он действительно не думал, что среди его врагов есть столь упорные — и такие состоятельные. Здесь уже пахло Кланом.

Он отступил от окна, растянув губы в невеселой улыбке. Прекрасно. Если кто-то докатился до того, что информацию о награде за его голову распространяют среди отбросов общества во всех космопортах, он, должно быть, по-настоящему озабочен. Эта мысль вызывала у человека странное удовлетворение.

Как и то, что он почти приблизился к своей цели. Джейсон бросил сумку на отсыревшую циновку, служившую в этом жалком номере жалкой ретианской гостиницы кроватью, и вытряхнул все ее содержимое. Первым делом он постелил сверху водонепроницаемую простыню, чтобы защититься от паразитов, которые, несомненно, водились здесь в изобилии. Хозяин сразу предупредил, что никаких инопланетных удобств у него нет и требовать возмещения моральных убытков бесполезно.

Морган так и так не собирался надолго здесь задерживаться. Большая часть бессонной ночи и день ушли на то, чтобы проработать зацепки, полученные им от Малакана. Три оказались пустышками, а четвертая, последняя, привела Джейсона сюда. Имя «Балтир» ни разу нигде не всплыло потому, что это не было именем. Так было написано используемым для коммерческой деятельности ретианским шрифтом рядом с дверью, за которой Морган наблюдал последние несколько часов.

— Исследовательская лаборатория гуманоидной биологии, — повторил он про себя. — Пожалуй, коммандера Боумен это заинтересует.

На то, чтобы убедить Малакана отправить исчерпывающий доклад его связному у блюстителей, ушло еще некоторое количество несуществующих кредитов Джейсона. На предмет фальшивых данных и прочих бухгалтерских подробностей голова у него будет болеть потом.

Из всех вещей, рассыпанных перед ним, Джейсон выбрал совершенно безобидный с виду шарик и принялся крутить его в руках, пока тот не распался на две половинки. Сийра научила его раскрывать свой разум, осторожно прощупывать мысли тех, кто находится поблизости, чтобы найти таких, на кого можно воздействовать. Научила она его и здоровому уважению к мгновенному отклику на подобное вмешательство специалиста Клана любого уровня. Он не собирался пускать эти знания в ход.

«Но этому малютке, — подумал он, проверяя последовательность точных настроек, прежде чем снова скрутить половинки в единое целое, — придется потрудиться».

Он сел, положил руки с приспособлением на колени, не обращая внимания на затхлый запах, который пошел от циновки, когда он опустился на нее всем весом, поглощенный воспоминаниями. Как-то раз он показывал этот фокус ей. Сийре.

Ярость была на своем месте, перед воспоминаниями о ней: призма тьмы, заслоняющая образ любимой женщины, превращающая его во что-то смутное, искаженное; сладкая тоска, неразделимо смешанная с гневом, ощущение теплых, податливых губ, пахнущих его собственной кровью; отчаяние.

Джейсон провел свободной рукой по лицу, потер пальцами глаза, как будто это могло прояснить его мысленный взор. Во всем этом было что-то неправильное. Он должен бы беспокоиться о ней. Он должен сходить с ума от невозможности узнать, где Сийра, как она. Нужен ли он ей? Не угрожает ли ей что-нибудь? Думает ли она о нем?

Он выронил шарик и закрыл лицо руками. В горле у него что-то булькнуло, но наружу так и не прорвалось.

Сийра сделала его орудием своей мести.

Но какой ценой для них обоих?




ГЛАВА 36


Вещей, в которых я была абсолютно уверена, в моей жизни существовало совсем немного — настолько, что их без труда можно было перечесть по пальцам.

И что же возглавляло этот перечень?

Морган ни за что не стал бы убийцей.

Однако среди чересчур разговорчивого штата Гвидо царило всеобщее единодушие, начиная с признания, которое сделал мне повар и которое, похоже, на транссветовой скорости распространилось по всему «Когтю и Челюсти». Интересно, Гвидо с Барэком вообще обращали внимание на количество ушей и прочих слуховых органов, присутствовавших при их совещаниях? Вероятнее всего, нет. Мой кузен так и не преодолел своего клановского высокомерия, а каресианин просто не задумывался об этом.

Я могла бы безжалостно стереть память у трех из тридцати с лишним посвященных в курс дела существ. Возможно, уговорами, взятками или угрозами мне удалось бы обеспечить молчание еще двух десятков. Но оставшихся свидетелей все равно было бы более чем достаточно, чтобы Джейсон попал под следствие, если, вернее, когда преступление выплывет наружу. Кто именно его обнаружит: клановцы, блюстители или станционная служба безопасности — меня не особенно заботило.

Они, видите ли, избавились от тела. Новое блюдо пользовалось такой бешеной популярностью у риллиан, что повар говорил о нем прямо-таки с придыханием и грезил о новых возможностях. Я заверила его, что, вполне возможно, скоро в его распоряжении будет еще один свеженький клановский труп — к этому кровожадному выводу я приходила каждый раз, когда думала о сестре.

Я прощупала воспоминания Барэка. Двигавшие им побуждения были просты и понятны: желание покарать убийц брата, надежда на будущее. Мне было не слишком приятно узнать, что он преследовал Моргана, но я не подозревала никаких более серьезных мотивов, чем милая склонность совать свой нос в чужие дела.

Но Раэль?! Мне хотелось верить, что мы по-настоящему были сестрами по духу, что во всем Клане был хоть кто-то, кому я была небезразлична. Я заблуждалась. И если именно эта ошибка причинила зло Джейсону, я пообещала себе — она заплатит за это.

— Ты уже решила, что предпримешь, Непостижимая?

Дожидаясь ответа, Коупелап поднес сосуд с никниковым соком ко рту, оплетя его всеми шестью щупальцами. Хохолки легонько наклонились в мою сторону.

Я рассказала скептику все без утайки. Если я хотела, чтобы драпски продолжали помогать мне, то должна была честно предупредить их об опасностях, которые им предстояло делить со мной. Коупелап почти не удивился — или же я далеко не так преуспела в разгадывании выражений их лиц, как это мне представлялось.

Я сделала верный выбор. Скептик выслушал меня, задал несколько вопросов и тут же поспешил прочь, чтобы отдать несколько отрывистых распоряжений макиям, — говорили, принимая во внимание мое присутствие, на общем диалекте. Так что сейчас, пока мы сидели в кухонном отсеке «Макморы», уйма драпсков рыскала по станции якобы в поисках товара, но на самом деле они охотились за ответами. Я уже заметила, что эти существа для такой бросающейся в глаза орды, какую они из себя представляли, с поразительной ловкостью изобретали разнообразные легенды и прикрытия.

Других драпсков отправили просматривать компьютерные записи. Капитан Макайри предположил, что я не стану вникать в подробности того, как именно они намеревались раздобыть протоколы регистрации вылетов у портовой администрации Плексис, которая славилась своей несговорчивостью. Я с радостью согласилась.

— Что я предприму, Коупелап? — переспросила я, глотнув из своего стакана, однако никакого вкуса не ощутив. — Буду искать Моргана. Постараюсь поправить то, что натворила.

Сосуд с чмоканьем оторвался ото рта драпска.

— А потом?

Я прищурилась. Тон у скептика был совершенно невинный — похоже, он к чему-то клонил, но я не могла сообразить, к чему именно.

— Пока что не загадывала так далеко, — призналась я. — Мне кажется, у нас и так достаточно дел, ты не находишь? Скрыться куда-нибудь в безопасное место, где Клан не найдет нас. Джейсон… Джейсон придумает, что нам делать.

— Морган — не клановец, Непостижимая. Он не из твоего племени, — заявил Коупелап и с самодовольным причмокиванием снова присосался к своему стакану.

Я подавила вспышку гнева. Коупелап просто излагал факты в том свете, как он, драпск, их видел.

— Это не меняет моих перед ним обязательств, скептик.

Я ждала, когда Коупелап прикончит свой напиток.

— Я и не говорю, что должно изменить, Непостижимая, — отозвался наконец он. — Я имею в виду, что ему не постичь опасности, которая грозит твоему народу. Только ты осознаешь ее. Поэтому одна ты можешь им помочь.

— Клану? — Если бы на гладком шаре головы скептика вдруг появились два ясных голубых глаза и принялись моргать, я едва ли удивилась бы больше. — А почему я должна о них беспокоиться?

— А разве ты можешь не беспокоиться, Непостижимая?

Драпскам-то хорошо, подумала я, они связаны со своими племенами, а теперь, когда связь их планеты с м'хиром восстановлена, связаны и между племенами в единое сплоченное целое. Они были личностями, гармонично вписывающимися в рамки единства и общей цели. Я вдруг обнаружила, что сжимаю свой стакан с такой силой, что он, казалось, вот-вот лопнет. Клан был склочным, опасным сообществом, которым двигало честолюбие, а управлял страх.

— У нас все не так, Коупелап, — принялась оправдываться я, причем не только перед драпском, но и перед собой тоже. — У нас нет общего дома, такого, как Драпския, который объединял бы нас. Мы даже не получаем удовольствия от общества друг друга. Я думаю, — тут я заколебалась, однако внезапно с ознобной уверенностью поняла, что все же права, — мы — тупик. Мутация, которая вот-вот исчезнет с лица вселенной.

Скептик втянул в рот щупальце, как будто обдумывая услышанное, потом заговорил:

— Жизнь достойна того, чтобы жить. Твой народ хочет выжить. Как можешь ты отказать в этом сородичам?

Я встала и шагнула прочь от стола, практически ничем не отличавшегося от сидений, которые выдвигались из пола, разве что чуть более низкого и длинного.

— Выжить? Мы — паразиты, Коупелап. Сильные и опасные. Никем не сдерживаемые. Бактерии тоже пытаются выжить, оставить потомство, но чего это стоит их носителю? Мы вредили всем остальным — к примеру, мешали людям узнать о м'хире. Мне страшно даже подумать о том, какое решение примет Совет о вас и вашем Благовонном пути. Клан не способен, — мрачно заключила я, — ни на что хорошее.

Коупелап негромко курлыкнул.

— Но ты ведь оказалась способна, Непостижимая.

— Думаешь? — проговорила я, вспомнив о Моргане, вспомнив об Йихторе и всех не-Избранных, для кого само мое существование было смертельной угрозой.

— Да, — ответил скептик твердо. — И я думаю, ты не одна такая.

Я покачала головой:

— Цена нашего выживания слишком высока. Я не желаю ее платить. Если это будет зависеть от меня, ветвь той части Клана, что связана с м'хиром, закончится с этим поколением.

— Значит, Непостижимая, ты заявляешь, что судьба твоего народа не заботит тебя, но принимаешь это решение за всех в одиночку?

Я прекратила расхаживать взад-вперед и уставилась на мудрого малыша:

— Я могу принимать решения только за себя саму, скептик.

— Да, но когда ты отказываешь клановцам в помощи, разве ты не навязываешь им тем самым свой выбор?

Это слово — «выбор» — эхом отозвалось в моих мыслях, смешав все возражения, и высвободило воспоминания о десятилетиях, посвященных учению, о годах отчаянных поисков выхода из ловушки Силы-Выбора. В каком-то смысле я действовала из эгоистических, типично клановских побуждений, поскольку искала способ разрешить свою личную проблему, но разве одновременно я не билась над тем, как найти решение для каждой Избирающей, не дать тому, что произошло со мной, стать концу всей нашей расы?

— Нет! — горячо возразила я. — Я ничего им не должна. Я отдала им все, что у меня было, а они попытались предать меня, убить Моргана, использовать меня. Когда я вступила с ними в бой и победила, они украли у меня то, что им было нужно. Как ты смеешь думать, будто я должна помогать им?! Пусть сами себе помогают!

Скептик поджал круглый маленький ротик, и окружавшие его сверкающим красным кольцом щупальца стали похожи на лепестки какого-то экзотического цветка.

— Потому, Непостижимая, что тебе этого хочется. Тебе всегда этого хотелось. Тебе просто не позволили это сделать.

В глазах у меня стояли жгучие слезы. В моей душе что-то рушилось — какая-то стена между Сийрой, которой я когда-то была, и Сийрой, которой стала. Когда-то я верила в свой народ. Как и маленького драпска, меня устраивали мое место и моя роль в Клане. Действия горстки клановцев — но не всех — уничтожили эту веру, оставив одиночество и растерянность, а любовь к Джейсону стала для меня спасительным якорем. Он научил меня заботиться о ком-то другом, принять факт, что сегодняшний чужак и незнакомец в один прекрасный день может стать кем-то большим.

Похоже, драпски преподали мне еще один урок. Я все еще была частью чего-то большего, хотела я того или нет. И за это большее я отвечала.

— Я не могу их простить, — сказала я горько, решительно утерев слезы. И вдруг с сокрушительной ясностью поняла, что должна делать. — Но… я спасу их, если у меня получится. — Помолчав, я добавила: — Но только после того, как найду Моргана.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Должно быть, они следили за тобой. Меня точно никто не преследовал.

Гвидо раздраженно прищелкнул клешнями, но не очень громко. Он стоял на карауле — существу со стебельчатыми глазами как-то проще заглядывать за углы. Пара этих самых глаз изогнулась и взглянула на клановца, сидевшего на пластиковом ящике. В переулке валялось несколько таких, однако все ящики выглядели на редкость хлипкими и не выдержали бы веса массивной туши каресианина.

— Все равно это ты виноват. Ты знаешь тех двоих.

Боумен обычно вводит их в игру в тех случаях, когда преследует Клан.

— Верно, — признал Барэк негромко.

Он был совершенно уверен, что они с Гвидо заметили блюстителей до того, как те засекли их самих, но вопрос тем не менее оставался открытым: что констебль Рассел Терк вместе со своим напарником, толианином П'тр вит 'Виксом, делают в этой части квартала Всех мыслящих форм Джерши?

«Не скрываются, это уж точно», — подумал про себя клановец, как будто Терк мог бы затеряться в толпе. Атолиане, которых можно было встретить где угодно, не выносили почти круглогодичной сырости Рета-VII и предпочитали торговать с ним через посредничество других, более закаленных рас. Одного вида этого долговязого, увенчанного гребнем из перьев существа, которое вышагивало по улицам Джерши на трехпалых лапах, брезгливо обходя лужи, оказалось достаточно, чтобы дорожное движение замерло.

Сада, Сарк слышал также, что толиане не доверяли способности ретиан отличать их разумных сородичей от местного вида домашнего скота, но ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи не мог.

Так что эта парочка даже не пыталась прятаться.

— Вопрос вот в чем, Гвидо: мы привели их сюда или же это они нас опередили?

— Неважно, — пророкотал каресианин. — Мы отыщем моего побратима первыми. Нужно рассказать Моргану об убийствах. Предупредить его. Возможно, убийца охотится и за ним.

Послышался приглушенный щелчок — Гвидо выразил свои чувства, грозно взмахнув огромной клешней.

Барэк не стал продолжать спора. Каресианин неколебимо верил в невиновность Моргана, хотя эта вера зиждилась на убеждении, что, реши его побратим кого-нибудь убить, он проделал бы это куда чище и утонченнее. Подобное подразумевало определенную опытность, какая у человека, которого, по убеждению садд Сарка, он неплохо знал, казалась пугающей.

Пугающей? Дело было не только в этом. Клановец оглянулся по сторонам, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке. В темном закутке между двумя складами они были одни. Если не считать какого-то омерзительно подвижного местного грибка, который на Рете-VII играл роль крыс и сейчас деловито подъедал груду пищевых отходов. Барэк покачал головой — предчувствие не оставляло его, но он никак не мог понять, что оно значило.

— Если Боумен начала играть в открытую, вся местная шваль попрячется в норы, — задумчиво протянул Гвидо, и все его глаза разом качнулись, уставившись на улицу. — У меня есть на примете пара подходящих местечек. Ты готов? Они убрались.

Садд Сарк понял, откуда исходит угроза, слишком поздно, чтобы можно было противостоять ей. Он открыл рот, чтобы закричать, как-то предупредить своего спутника, но вокруг него уже была чернота — чья-то сила затянула его в м'хир…

Не дождавшись ответа, каресианин повернул назад сначала один глаз, затем все оставшиеся, растерянно оглядывая переулок.

Переулок, в котором он был совершенно один.




ГЛАВА 37


Когорта моих маленьких агентов вернулась с задания прямо к праздничному пиру, который, по убеждению драпсков, должен был состояться во что бы то ни стало — иначе Непостижимая будет оскорблена. Поскольку это был именно тот пир, который я невольно покинула, телепортировавшись в ресторан, а остаток вечера провела, расспрашивая работников Гвидо, учитывая к тому же, что любые дальнейшие задержки были не в моих интересах, Непостижимая приложила все усилия, пытаясь убедить драпсков, что ничего более далекого от истины и быть не может. С таким же успехом я могла бы уговаривать глухих. Невзирая на мои отчаянные попытки предотвратить этот второй пир, более чем сотня макиев, преспокойно пропуская мимо ушей все мои проникновенные слова, продолжала готовиться к нему.

Так что я, сжав зубы, настроилась наслаждаться им, твердо намеренная сделать это как можно более явно и недвусмысленно на глазах у всех макиев и одного скептика, которого все это откровенно забавляло, — чтобы свалить наконец гору с плеч и получить возможность покинуть станцию.

Но сначала они доложились по команде. Причем большинство, как с интересом подметила я, сделало это без помощи слов и одновременно. Драпски окружили капитана Макайри и зашевелили хохолками. Я ощутила легкий ветерок даже от двери на мостик, где стояла.

Коупелап, как и следовало ожидать, подслушивал.

— Ходят слухи о каких-то бесследно пропавших людях, Непостижимая, — предупредил он. — И о группе других людей, которые их разыскивают.

— Если ты пытаешься вынюхивать, — сухо проговорил капитан Макайри, подошедший к нам, когда процесс доклада, по всей видимости, завершился, — по крайней мере, делай это должным образом, скептик. У меня есть для тебя информация, Непостижимая, — добавил он более официально. — Не так много и не такая полная, как мы надеялись. Мы приносим искренние извинения…

Я прервала капитана, предчувствуя еще один затяжной раунд взаимных любезностей:

— Уверена, макии сделали все возможное.

Коупелап не сдержался, чтобы не встрять в разговор.

— Непостижимая не может оценить вашу информацию, капитан, пока вы не предоставите ее ей. И я бы посоветовал поторопиться с этим, поскольку нас ждет пир.

— Пир ни в коем случае задерживать нельзя, — поспешила я вставить свое слово. — Что удалось разузнать нашим шпионам, Макайри?

— Не все сведения почерпнуты из достоверных источников, Непостижимая. Макии не могут поручиться за их надежность и намерения.

Сзади мне в колени с намеком ткнулась скамеечка, и я плюхнулась на нее, вместо того чтобы вспылить — наученная горьким опытом, я прекрасно знала, что это все равно ни к чему не приведет.

— Так давайте проверим полученную информацию и решим все сами, капитан, — предложила я с недюжинным, на мой взгляд, самообладанием.

Драпски разузнали несколько небезынтересных вещей, кое-какие крайне странные и столь же бесполезные факты и по меньшей мере одну новость, которая сделала для меня наслаждение пиром, на которое я так решительно настроилась, практически невозможным. Безучастно глотая кусок за куском, я утешала себя мыслью, что когда набью себе брюхо до отказа, драпски наконец будут довольны и улетят с Плексис.

На станции находилась начальница сектора Боумен собственной персоной. Старая знакомая. Меня так и подмывало возобновить наше знакомство, но по зрелом размышлении я пришла к выводу, что наживу себе лишние неприятности, если та узнает о происхождении нового деликатеса «Когтя и Челюсти». Кроме того, причины пребывания здесь блюстительницы вызывали у меня определенные подозрения: ее подчиненные задавали на станции вопросы о людях, но не обо всех подряд. Они расспрашивали о людях-телепатах.

В любом человеческом городе, подумала я, потирая старую, уже почти сошедшую мозоль на левой ладони, можно искать и в конце концов найти мастеров игры на кеффл-флейте. Да, их не так много, но они существуют. При желании можно набрать с дюжину настоящих виртуозов. Не говоря уж о полчищах начинающих, терзающих слух своих мужественных преподавателей.

Точно так же дело обстояло и с телепатами, за тем лишь исключением, что они, в отличие от профессиональных исполнителей, всеми силами старались избежать публичности, причем степень прикладываемых к этому усилий росла пропорционально отпущенному им таланту. Немногие были способны на что-то большее, чем просто ощущать беспокойство в присутствии разумов других существ, и большинство из них вело уединенный и затворнический образ жизни. Некоторые, подобно Моргану, уютнее чувствовали себя в космосе, где не нужно было защищаться от мириадов чужих мыслей. Многие даже сходили с ума, и их, пусть и слабенький дар, пропадал втуне.

Но, как рассказывал мне Джейсон, встречались и такие, которым повезло — или, наоборот, не повезло — иметь не только дар, но и наставника, который мог обучить их его использованию. Разумеется, всех подобных наставников можно было четко разделить на две группы по признаку этики, которой они руководствовались в применении ментальных способностей: у одних она была, у других же напрочь отсутствовала.

Морган не рассказывал мне о человеке, который обучил его, хотя, судя по его мастерству, Джейсону посчастливилось попасть в хорошие руки в достаточно раннем возрасте. Я старалась не расспрашивать его о прошлом, поскольку мне не хотелось вспоминать мое собственное.

Подчиненные Боумен охотились не за телепатами, хотя по ту сторону закона их явно стояло достаточно, чтобы эта охота стоила свеч; блюстители собирали информацию о пропавших телепатах. Ходили слухи, будто за последнее время они потеряли нескольких своих.

По слухам, исчезали не только законопослушные и хорошо защищенные телепаты. Преступные синдикаты, включая группировку серых и синих с Денеба, и местные нелегалы также понесли потери и теперь объявили за возвращение своих телепатов астрономические награды.

Я не очень понимала, как во все это вписывались нападение на меня, мертвый клановец в морозильнике и непонятно куда отправившиеся Морган, Барэк и Гвидо. Зато я отчетливо понимала, что мне это совершенно не нравится. Возможно, предвидение и не относилось к числу моих сильных сторон, но мне не требовалось улавливать в м'хире вкус грядущих неприятностей, чтобы понять, кого и с какой целью могут интересовать человеческие телепаты. Я не сомневалась, что та же мысль пришла в голову и Боумен: Совету Клана. Они сделали все, чтобы воспрепятствовать мне соединиться с Морганом, потому что это нарушило бы чистоту расы, однако этот довод вовсе не помешал членам Совета использовать человека для того, чтобы привести мое тело в способное к размножению состояние.

Кого винить? У Совета был мотив, к тому же они определенно имели возможность подчинить себе любого человеческого телепата. Думаю, одному лишь Джейсону было под силу противостоять им — и то лишь столько, сколько необходимо было, чтобы спастись бегством.

Но я не спешила с выводами. Версия с Советом казалась слишком уж очевидной. Если это они устроили нападение на меня, а я в этом не сомневалась, то почему они не забрали Моргана? Я все еще верила, что им он не нужен.

Но кто бы ни был виноват, это дело касалось меня впрямую. Если кто-то охотится за человеческими телепатами, Джейсон вполне может оказаться в их списке следующим. Я отправила нескольких драпсков обратно к их информаторам. Возможно, выгоднее будет на какое-то время отложить старт с Плексис, если удастся определить, от кого исходит эта угроза.

За то короткое время, что мои шпионы прочесывали станцию и изучали документацию, им удалось разузнать массу прочих слухов и фактов. Например, они раздобыли заказ на поставку толианских ореховых ликеров, заручившись обещанием торговца поднять цены. Кроме того, в моих руках оказался список практически всех преступлений, совершенных за последние пять дней, а также сведения обо всех ссорах и безнадежных долгах.

Кое-что оказалось полезным. Постоялец одного из шикарных отелей на двадцать втором уровне, 3/4 оборота, заказал и оплатил вместительный контейнер, который и был доставлен по указанному адресу. Владелец, однако, не спешил забрать свое громоздкое приобретение, поэтому управляющий обратился в службу безопасности Плексис. Но и она не обнаружила никаких следов Луамера ди Сонда'ата, что едва ли удивило бы того, кто знал о достопамятном блюде риллианского меню «Когтя и Челюсти».

Это имя было мне знакомо. Луамер был одним из экренемских приспешников Йихтора, которые вырвались из-под власти Совета, изобразив видимость собственной гибели. Но зачем ему мог понадобиться контейнер?

Неужели он был как-то замешан в похищении человеческих телепатов? Такие контейнеры вполне законным образом использовали для транспортировки пациентов при определенных медицинских показаниях, включая и довольно широко распространенный страх перед транссветовыми полетами — а также для нелегальной перевозки менее добровольных пассажиров, стыдливо именуемых «рекрутами». Должно быть, он преследовал Моргана и, вероятно, намеревался использовать контейнер для перевозки его тела, но вместо этого столкнулся с Джейсоном лицом к лицу, после чего тот на пару с Гвидо принялся его допрашивать.

Некоторое время спустя ди Сонда'ат был найден убитым в морозильнике каресианина. Я поманила к себе драпска, разносившего сладкое, — в моем желудке обнаружилось местечко, которое еще не было готово треснуть по швам. Да, сласти моим маленьким приятелям определенно удавались на славу.

Потом Гвидо с Барэком избавились от тела. Я прикидывала и так, и эдак, но вывод напрашивался только один: они тоже пребывали в уверенности, что убийца — Морган. Поэтому, вместо того чтобы оставить тело Луамера у себя, что помогло бы доказать невиновность Джейсона, они ловко отделались от трупа, а вместе с ним и от шанса выйти на настоящего убийцу. Я рвала на себе волосы, что прилетела слишком поздно и не успела остановить эту услужливую парочку.

Однако совершенно лишили меня возможности наслаждаться яствами, которыми усердно потчевали меня драпски, протоколы взлетов с Плексис. «Серебристый лис», порт приписки Каролус, покинул станцию четырьмя днями ранее, чем «Макмора» пристыковалась к ней. Я разминулась с Морганом совсем немного. В плане полета — не знаю уж, каким чудом драпскам удалось его заполучить — значились Рет-VII и планета Эттлера. Я не сомневалась в том, что это на самом деле так.

В списке пассажиров первого класса челнока, только вчера вылетевшего на Рет-VII, обнаружились имена Гвидо и Барэка. У них было преимущество перед Джейсоном — по плану передвижения к новым рынкам Плексис в течение одного станционного дня двигалась на транссветовой скорости в ту же сторону.

Последним звеном в этой занимательной цепи стал личный крейсер коммандера Боумен, стартовавший практически сразу же вслед за челноком. Пункт назначения в документах указан не был. Но у меня не возникло на этот счет ни малейших сомнений.

Пожалуй, пора нам присоединиться к этой компании.

— Ну, капитан Макайри, примите мою сердечную благодарность вам и всем макиям за великолепный пир. — Я изо всех сил старалась изобразить веселость, что было нелегко, учитывая мое душевное состояние и набитый, как барабан, живот.

Драпски как по команде развернулись ко мне, явив ошеломляющее разнообразие прижатых к лицам сосудов. Пожалуй, не зря я мучилась на этом пиру. Все хохолки бодро стояли торчком и легонько подрагивали. Вид у них был счастливый. Я очень надеялась, что моя пищеварительная система меня не подведет.

— Мы очень рады, что наконец-то устроили тебе достойный праздник, Непостижимая, — ответил явно довольный капитан. — Ты точно ничего больше не хочешь? Может быть, нам все-таки удастся угостить тебя трюфелями?

Я подавила смешок, который чуть было не перешел в икоту.

— Нет-нет. Я совершенно удовлетворена. Еще чуть-чуть, и я утрачу — («все то, что проглотила», — подумала я про себя) — способность бодрствовать и наслаждаться моментом!

Коупелап поднялся.

— Пир подошел к концу! — возвестил он величественно. — Непостижимая всем довольна.

Сейчас непременно должны были бы подняться приветственные крики и радостный ветер в моем направлении, если бы рты у большинства драпсков не были надежно заняты. Я быстро, пока они не опомнились, взяла инициативу в свои руки:

— Мои милые макии. Хотя после такого подарка мне очень неловко просить вас еще об одной услуге, ваш капитан знает, что у меня нет другого выхода. Я приняла решение, куда мы направляемся. Как только те, кто находится сейчас на станции, вернутся, «Макмора» должна без промедления вылететь к Рету-VII.

Естественно, возражений со стороны милых драпсков не последовало.

Не менее естественной была и задержка, благодарить за которую следовало все тех же милых драпсков.

— Какой еще посетитель? — завопила я на сообщившего мне об этом Маку.

Голова у меня была чугунная — после излишеств, которым я была вынуждена предаться на пиру, меня с неудержимой силой потянуло в сон.

«Морган!» — пронзила меня вдруг мысль. И, даже не задумавшись о том, что это невозможно, я выпустила ослепительную вспышку ищущей мысли.

И почувствовала боль — не свою, чужую. Я мгновенно отстранилась, поняв, что драпски привели ко мне не Джейсона, а другого человеческого телепата. Да не простого телепата. Разум, в который я с разбегу врезалась словно в скалу, ответил на мой порыв мгновенным и недвусмысленным откликом. Он узнал меня.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Давай, сестричка, продолжай дергать меня по пустякам, и мы никогда ее не найдем, — огрызнулась Раэль, раздраженно заправляя за ухо рассерженную прядь черных волос.

Пелла даже не надулась.

— Айса хочет знать, какие у тебя успехи. Прошло уже несколько часов.

«Похоже на то», — сказала себе Раэль и потянулась, разминая затекшие плечи. Вслух же произнесла:

— Если кто-нибудь из них желает помочь мне в поиске духа, добро пожаловать. В противном случае пускай не лезут не в свое дело.

Пелла вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Каждой из них в доме Айсы было отведено по отдельной комнате. И хотя об этом ничего не говорилось ни вслух, ни мысленно, Раэль знала, что без результатов выходить из своей лучше не стоит.

— Рю считает, что ты вообще не пытаешься найти Сийру. Почему она говорит такие вещи?

«Потому что я не дура!» — хотелось завизжать Раэль. Ей хотелось еще нескольких, столь же неосуществимых вещей, например, вбить немного соображения в хорошенькую головку своей младшей сестренки. Но Пелла свято верила, что их долг — спасти Сийру от себя самой, и со всем жаром отдавалась осуществлению планов Айсы, считая, что это кратчайший путь к спасению сестры. Раэль не терпелось услышать, что скажет по этому поводу сама Сийра, когда ей представится возможность лично обсудить с Пеллой этот вопрос.

Разумеется, все это могло бы осуществиться лишь в том случае, если бы Раэль удалось найти Сийру и уговорить ее появиться здесь, — а она прилежно трудилась над тем, чтобы ни первое, ни второе не осуществилось. Сколько еще ей удастся водить всех за нос, оставалось лишь гадать. Поиск духа был делом каверзным. Вряд ли кто-то мог бы возложить вину за неудачу на нее. Однако под началом у Айсы были и другие, кто мог улавливать в м'хире вкус чужой силы. Если Сийра провела там много времени, ее можно будет выследить.

«Немыслимо, — с печальной гордостью подумала Раэль, — скрыть такое ослепительное сияние в темноте».




ГЛАВА 38


Я попросила драпсков усилить освещение. Они притащили этого так называемого посетителя посреди ночи по корабельному времени, и мне совершенно не улыбалось беседовать с ним в темноте. Разбираться с опасностью, которую мог представлять для меня этот незнакомец, я предоставила драпскам. Корабль, оборудованный взрывчатыми захватами, уж всяко должен был быть в состоянии управиться с одним-единственным человеком.

Даже с таким, который, несмотря на возраст, очень неплохо сохранился, подумала я, когда двое макиев ввели моего гостя в зал переговоров «Макморы». Зал — роскошь, которую могли себе позволить только самые крупные торговые суда, — был превосходно обставленным помещением, намеренно лишенным какой бы то ни было расовой специфики и попасть в который было очень просто из шлюза, однако куда сложнее — из внутренних отсеков корабля. Чтобы добраться отсюда до сердца «Макморы», понадобилось бы куда больше взрывчатки, чем чтобы проникнуть через внешнюю обшивку. Как я уже заметила, драпски относились к своим клиентам с крайней осторожностью.

Лицо человека оказалось незнакомым. С тех пор как я встретила Моргана, я пыталась научиться разбираться в выражениях лиц людей — среди клановцев подобное времяпрепровождение считалось бессмысленным, поскольку мои сородичи предпочитали доносить до других свои эмоции через м'хир. При взгляде на моего посетителя на ум мне пришло сравнение с видавшим виды воином, с бойцом, которого слишком часто сбивали с ног, пока он не осознал, что его время прошло, — если вообще осознал это даже тогда. Черты его лица были слишком угловатыми, слишком грубыми, чтобы можно было говорить о привлекательности. Карие глаза незнакомца, один из которых пересекал застарелый шрам, таили в себе немало горечи.

На нем была неприметная спецовка, какую носила большая часть подсобных рабочих на станции. Маскировка, решила я с ходу. Этот человек работал только на самого себя. Я легонько прощупала границы его защиты, когда он еще только вошел в зал. В незнакомце ощущалась немалая сила, отточенная, тщательно оберегаемая.

— Кто вы? — спросила я, подавив зевок.

Драпски поспешно вытянули для меня из пола сиденье. Сделать то же самое для человека они и не подумали. Я едва удержалась от улыбки.

Моего разума коснулось осторожное щупальце мысли. Я отступила, но спряталась не за непроницаемой стеной, а за видимостью якобы открытого сознания, которое ни о чем ему не скажет, не даст заподозрить о том, кто я такая на самом деле.

На его лице ничего не отразилось, и эта внешняя невозмутимость вдруг напомнила мне ту вежливую маску, которую с такой легкостью натягивал Джейсон.

— Меня зовут Саймон. Рен Саймон, — представился незнакомец. Голос у него был низкий и приятный, на общем диалекте он говорил без малейшего акцента. Никакой зацепки. — Эти драпски попросили меня пойти с ними и рассказать вам то, что мне известно. — Он умолк, выразительно приподняв бровь. — Но это не бесплатно.

Заговорил капитан Макайри, и в каждом резком подергивании его хохолка сквозил гнев. Выглядело это впечатляюще, в особенности когда его примеру последовал весь десяток находившихся в зале драпсков, включая и Коупелапа.

— Мы предупреждали, чтобы ты не смел говорить с Непостижимой о плате. Об этом позаботится экипаж «Макморы», если твоя информация покажется ей стоящей.

Рен Саймон был человеком довольно крупным, мускулистым, однако двигавшимся, несмотря на свои размеры, с поразительной грацией. По моей оценке, он был на голову выше Моргана, а рядом с крошечными драпсками казался и вовсе великаном. Но когда драпски выступали единым племенем, большинство здравомыслящих существ обычно относились к ним весьма почтительно. Этот человек не стал исключением.

— Приношу свои извинения, Непостижимая. — Его губы чуть дрогнули, произнося этот титул.

Пускай себе забавляется. Я не собиралась называть свое имя всем подряд.

— Что это за информация, хом Саймон?

— Вы разыскиваете одного торговца, Джейсона Моргана с «Серебристого лиса». Я могу сообщить вам о его местонахождении.

«А он опасен», — сказала я себе и удвоила осторожность. Но все же, как мне показалось, этот человек действовал наудачу. Засек, наверное, мою попытку связаться с Джейсоном, но не уверен полностью, что она исходила от меня. Интересно, какую байку он состряпал, чтобы заинтересовать драпсков?

Хотя драпски вполне могли сами упомянуть имя Моргана. Я им не запрещала. Наверное, стоило бы.

— Морган? Если он имеет отношение к магии, — отозвалась я самым что ни на есть равнодушным голосом, — тогда мы, пожалуй, охотно пообщались бы с ним. Эти достойные драпски поручили мне найти заслуживающих доверия магических существ к их следующему Фестивалю. Они рассказали вам о наших намерениях, верно?

При этих словах несколько щупальцев оказались во ртах, но небольшая ложь обычно не слишком смущала моих маленьких приятелей. Коупелап сдавленно курлыкнул — я решила, что человек может истолковывать это как пожелает.

Саймон предпочел сделать вид, что ничего не заметил, и улыбнулся неприятной оценивающей улыбкой, как будто раздумывал, по вкусу ли я ему. Я знала, что некоторые люди, включая и Джейсона, инстинктивно реагировали на природную силу клановских женщин примерно в том же роде, как отреагировал бы любой не-Избранный мужчина-клановец. Или, возможно, он относился к числу тех, кого волновала женская внешность.

«Еще одна причина остерегаться этого типа», — подумала я.

— Нет, они ничего не говорили, — ответил наконец Саймон. — Но мне следовало бы догадаться. Драпски известны своей… тягой к магии.

Интересно, мне только почудилась мимолетная запинка перед словом, как будто он на самом деле отлично понимал, что именно пытаются отыскать драпски?

— Так где же Морган, хом Саймон? — осведомился Коупелап, вероятно, почувствовав, что я опасаюсь подробнее расспрашивать его сама. — Какое отношение вы к нему имеете? Вы — его агент на Плексис?

— Мы с Джеем старые друзья, — заявил Саймон. — Я не его агент. Просто знаю, что для него хорошо, вот и все.

Я встретилась взглядом с его темно-карими глазами, и меня вдруг осенило. Это он — не знаю почему, но я была совершенно в этом уверена — был наставником Моргана, о котором тот никогда ничего мне не рассказывал, это он научил его основам того, как использовать Дар. Стоило ли говорить о том, что именно он и заставил Джейсона искать уединения на «Лисе»? Что сказал тогда Морган? Что все известные ему телепаты работали либо на Торговый пакт, либо против него. Не нужно было задавать никаких вопросов, чтобы понять, к какому типу относился тот, кто стоял сейчас передо мной.

Я медленно поднялась, восстановила свои барьеры и обрушила на человека настоящий ураган силы, наблюдая, как он пошатнулся и вздрогнул, а глаза у него расширились от удивления. «То-то же», — подумала я. Пусть знает, с кем и с чем имеет дело.

— Ты пришел не за тем, чтобы помочь нам найти Моргана, — холодно уронила я. — Ты явился сюда в надежде, что это мы поможем тебе выйти на него.

— Сийра ди Сарк, — выдохнул он, и его ноздри торжествующе раздулись. — Да, я надеялся найти Джея, но чтобы найти вас? Это гораздо лучше. Гораздо. — Саймон точно разговаривал с самим собой, лицо его возбужденно раскраснелось, слова сыпались с губ одно за другим. — Надо же, я считал, что снимать блокировку памяти с пустой башки Джодри — бесполезная трата времени, как и вся его жизнь. Но я всегда был любопытен, водится за мной такой грешок. И вот — пожалуйста тебе. Сийра ди Сарк, собственной персоной. Скажите-ка, это действительно правда? Что ваши сородичи могут передавать свою силу нам? А вы сами можете? Я бы заплатил…

Впечатление было такое, как будто я перевернула кристалл хрусталя — и обнаружила под ним омерзительного слизняка.

— Я покажу тебе, что я могу передавать, — процедила я. Макии проворно отступили в стороны, догадавшись, что я задумала. — Если ты еще раз мне попадешься, пеняй на себя, Рен Саймон…

Я представила в уме ориентир, сосредоточилась…

И воздух с легким шелестом хлынул туда, где только что стоял он.

Я очень надеялась, что в «Когте и Челюсти» регулярно заглядывают в морозилку, а не то к завтрашнему утру у них будет в наличии один сильно перемороженный телепат.

Хотя не скажу, чтобы это сильно меня огорчало.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Выпустить паука-шпиона оказалось легче легкого. А вот разобраться в том, что он показывает, — отнюдь. Морган щелкал и крутил многочисленными переключателями, с ледяным спокойствием пытаясь добиться сколько-нибудь осмысленной картинки.

Перед самым рассветом Джейсон пробрался на крышу отеля, тщательно обходя комья орт-грибка, забивавшие большинство вентиляционных отверстий — ничего удивительного, что воздух внутри был таким спертым. Орты сами по себе были безобидными паразитами, но их склонность взбираться по штанинам в поисках завалявшейся в карманах еды могла довести до белого каления кого угодно.

Остановившись в нескольких шагах от края, Морган подбросил шарик, который держал в руке, и тот по дуге приземлился на противоположную крышу. Потом поднес к глазам окуляры прибора ночного видения и начал вглядываться: такие шарики на Плексис стоили бешеных денег, а во всех других местах доступ к ним имели очень немногие. Если у него ничего не выйдет с этим, придется красть другой или же прибегнуть к более рискованной тактике. В сложившихся обстоятельствах кража у ретиан не слишком отяготила бы совесть Джейсона, но неприятности с местной полицией ему уж точно были совсем ни к чему.

Ага. Шарик медленно докатился до вертикального отрезка трубопровода и остановился. Морган усилил увеличение линз как раз вовремя, чтобы разглядеть, как сфера раскрылась в нескольких местах сразу. Оттуда высунулись длинные и тонкие ножки, затем из оболочки вылупился сам паук: тускло-коричневый механический корпус размером не больше кончика его пальца, облепленный датчиками. Тем временем сброшенная внешняя оболочка выполнила свою последнюю функцию — в процессе самоуничтожения проплавила в кровельном материале крошечное отверстие. Миг — и шпион, опустившись в образовавшуюся полость, пропал из виду.

Пора было возвращаться обратно, в пропахший затхлостью номер — сидеть на непромокаемой простыне и ждать результатов.

Морган еще раз подкрутил лимб. Есть. Картинка была перевернута вверх ногами — паук выбрал в качестве наблюдательного пункта потолок, где ему не грозили ни автодетекторы, ни чьи-либо ноги. Он улавливал инфракрасное излучение и передавал изображение, которое Джейсон расшифровывал — по крайней мере, когда паук не натыкался на осветительные приборы, в результате чего экран заливался ослепительным красным светом.

«Высокие технологии», — подумал Морган, постепенно приобретая целостное представление об интерьере здания. Здесь ретианская склонность разводить повсюду сырость и грязь ни в чем не проявлялась. Стены и пол были безупречно чистыми.

Вдоль стены потянулись сливающиеся друг с другом бледно-розовые пятна. Паук, как было запрограммировано, остановился и стал дожидаться дополнительной информации. Джейсон ввел приказ продолжать. Должно быть, это была группа молодых аборигенов, как селедки в бочку набитых в какую-то нишу или стенной шкаф, где они спали до тех пор, пока не возникала нужда в исполнителях какой-нибудь черной работы. В молодые годы эти существа были способны впадать в неглубокую спячку — так взрослым ретианам удобнее было управляться с этапом их развития, когда мозг еще не созрел, а поведение колеблется от бессмысленного подражания до совершенного безумства. Однако, получив подробные указания, эти недоросли все же могли выполнять полезную работу. Вероятно, здесь было несколько таких групп, но сейчас его интересовали не они.

Морган достал блокнот и начал быстро набрасывать приблизительный план, отмечая закрытые двери и боковые коридоры, а места, которые могли представлять для него интерес, обводил черными кругами. К тому времени, когда у паука сел аккумулятор и Джейсон со стоном распрямился и потянулся, уточняющими пометками оказался покрыт десяток листов.

И, подумал Морган с угрюмым удовлетворением, он все-таки нашел, что искал, — и обвел двойным кружком на странице шесть.

Это было помещение с запертой на замок дверью, но с вентиляционной решеткой в потолке, сквозь которую туда и пробрался паук. Внутри оказались несколько контейнеров — инкубаторы, установленные на стандартный для гуманоидных видов режим.

Но на этом его удача не закончилась. В закутке того же помещения обнаружилась спящая фигура — с температурой тела, намного превышающей обычную ретианскую, но зато отлично вписывающейся в норму для Клана.

Джейсон принялся собирать сумку и прервался лишь затем, чтобы проверить метательные силовые ножи, надежно спрятанные в рукавах в пристегнутых вокруг запястий ножнах.

Похоже, он нашел не только похитителя, но и похищенное.




ГЛАВА 39


— Портовая администрация дала разрешение на посадку. Мы — тринадцатые в очереди, Непостижимая. Можешь отдохнуть, если желаешь.

— Благодарю.

Дверь за Макой закрылась. Я подтянула колени к груди и крепко обхватила их руками. Раненый живот отозвался слабой болью, которая достаточно быстро прошла, оставив после себя лишь легкий дискомфорт. «Жить можно», — сказала я себе, по-прежнему избегая думать о том, что изменилось у меня внутри.

Я уперлась лбом в колени, и волосы шелковистой волной стекли вниз, отгородив меня от этой каюты. Я только что вымыла их, и легкий аромат был как привет из моей собственной, недрапскской, реальности. «Не стану торопить время», — поклялась я. И буду держать себя в руках. Как бы сильно мне ни хотелось послать Моргану хоть крошечную весточку о себе, как бы просто мне ни было исчезнуть отсюда и вновь очутиться в утешительно знакомой обстановке «Лиса», я не стану делать ни того, ни другого. Слишком уж велик риск.

Здесь находились клановцы. Как и на Плексис, я могла самую чуточку приоткрыть свою защиту и ощутить силу, потрескивающую в бесконечной черноте м'хира. Здесь коридоров было немного, но они выглядели проторенными, часто используемыми Я не слышала, чтобы кто-нибудь из клановцев жил на этой планете. Здесь не рос ни один приемный ребенок, который мог бы создать связь со своими далекими родителями. Значит, то, что я ощущала вокруг себя, было устроено с определенной целью. Чтобы приходить и уходить с Рета-VII без ведома других видов.

Таинственность — добрый знак, сказала я себе, облизнув пересохшие губы и выпрямляясь. Это значило, что я попала по адресу, хотя, если Морган тоже отправился сюда, иначе и быть не может. Я спустила ноги, потерла живот — не столько для того, чтобы унять неприятные ощущения, сколько как обещание. Если я передала свою ярость Джейсону, это еще не значит, что у меня не осталось своей собственной.

Коупелап, у которого, казалось, был готов для меня совет на любой случай жизни даже тогда, когда я его об этом не просила, никакого дельного плана действий на Рете-VII предложить не смог. Вместо этого я обратилась к макиям с кое-какими собственными наметками. «Макмора» до сих пор никогда не торговала с ретианами — по-видимому, эта система в каком-то смысле числилась за другим племенем. Однако макиям тоже не возбранялось вести здесь дела — при условии, что вся прибыль, включая и ценную информацию, делилась пополам. Такие условия, по словам капитана Макайри, были не такими уж выгодными, но приемлемыми.

Моя роль во всей этой затее была совершенно несложной, но воплощать ее в жизнь с каждой минутой становилось все труднее. Я должна была тихонько сидеть в своей каюте и ни во что не вмешиваться, в то время как драпски делали за меня всю необходимую работу.

Я снова подтянула колени к груди — чем не полезное упражнение? — и принялась воспитывать в себе терпение.

Как выяснилось, у макиев с терпением дело обстояло еще хуже моего.

— Скряги! — брюзжал капитан Макайри в день нашего приземления. — На этих глухих мирках вечно так. Ни одного нормального клиента, сплошные скряги!

Поскольку мне самой довелось поработать на торговом корабле, я сочувствовала капитану — хотя вечно слишком буквально все понимающие драпски временами вызывали у меня досаду.

— На самом деле наша главная цель здесь — не торговля, — мягко напомнила я ему. — Вам удалось связаться с… — я запнулась, произнося название, — с «Лисом»?

Капитан засадил троих драпсков прослушивать разговоры между кораблями и записывать те, которые велись на незнакомых языках и требовали прогона через транслятор. Остальные макии внимательно прослушивали все программы ретианских новостей и религиозные передачи. Я начинала понимать, каким образом драпски заработали свою репутацию торговцев, знающих своих покупателей лучше их самих. На мой вопрос со своего места у переговорника ответил бывший капитан, Мака.

— Портовая администрация переводит все вызовы «Серебристого лиса» на специальную операторскую службу, которая принимает заказы на образцы местной продукции и несколько специфических лекарственных препаратов. Было одно пустяковое предложение на перевозку груза, уже закупленного, но не доставленного. Мы были крайне осмотрительны в общении с этой службой, Непостижимая, — поспешно добавил он, верно угадав мой настрой.

— Вряд ли Морган там, — сказала я, больше даже себе самой.

— Мы получили новости с «Нокрауда», Непостижимая, — услужливо доложил еще кто-то из макиев. — Они благополучно приземлились и хотят переговорить с тобой.

Что? Пираты тоже здесь? Я медленно обернулась и уперлась тяжелым взглядом в капитана Макайри.

— Только не говорите, что вы сообщили обо всем скатам, — внезапно пересохшими губами сказала я. — Это так?

Его хохолки тут же сникли.

— Непостижимая! Как ты могла подумать, будто мы сделали бы что-нибудь подобное без твоих указаний? Это они вышли с нами на связь, а не мы с ними…

— Они чуют выгоду, — заметил Коупелап со своего места по соседству со мной. — Сакиссиши нередко заходят в порт вслед за каким-нибудь грузовым кораблем в надежде чем-нибудь поживиться.

— Они последовали за нами на Плексис, а потом сюда?

— На станции их точно не было, Непостижимая, — курлыкнув, сказал скептик. — Плексис недавно запретил сакиссишам появляться на их территории — хотя это идет вразрез с правилами Торгового пакта о незаконности дискриминации по расовому признаку. Нет, думаю, «Нокрауд», скорее всего, ждал где-нибудь на безопасном расстоянии, пока не удостоверился, что мы летим именно сюда.

— Такая возможность не должна тебя беспокоить, Непостижимая, — торопливо вставил Макайри. — Мы внимательно наблюдаем за ними. Но мне хотелось бы знать, о чем они собираются с тобой беседовать. Ты договаривалась с ними о чем-нибудь во время своего пребывания на «Нокрауде»?

Щеки у меня вспыхнули.

— Возможно, они считают, что я хочу воспользоваться их услугами. Но это не так.

— Передать им это сообщение? — с некоторой озабоченностью осведомился Макайри.

Я покачала головой. Чтобы драпски убеждали скатов, что я больше не собираюсь от них убегать? Все равно не поверят.

— Думаю, мне лучше сообщить им об этом самой. Передайте, что я свяжусь с ними. Есть еще что-нибудь такое, что мне следует знать, прежде чем мы покинем «Макмору»?

На мостике стало тихо; даже слишком тихо, подумала я, учитывая число драпсков, столпившихся вокруг меня. Многие хохолки колыхались — макии что-то обсуждали.

— Что случилось? — настойчиво спросила я.

Как и следовало ожидать, ответил мне Коупелап:

— У макиев имеются некоторые… опасения… относительно твоей безопасности за пределами «Макморы», Непостижимая. Как сказал капитан, это мир ужасных скряг. Ретиане славятся своей способностью выискивать ценный товар… — Скептик запнулся.

— Вроде меня? — закончила я, пожав плечами. — Я ценю вашу заботу, Коупелап, но когда я сижу в этой каюте, от меня нет никакого толку. Мы примем все возможные меры предосторожности. — Я невесело улыбнулась. — И я думаю, что на этот раз я смогу позаботиться о себе.

Что меня беспокоило, так это как я буду искать Моргана, не используя свою силу.




— Это отлично подойдет, — сказала я, предвосхищая попытку моего нового личного портного, бывшего связиста Макоори, вытащить из своей коллекции еще какой-нибудь наряд. Примерочная, обычное драпскское расширение главного коридора, превратилась в склад в миниатюре. Багаж — от скромных рюкзаков до богато украшенных и надежно запертых антигравитационных чемоданов — громоздился штабелями высотой в мой рост. И все это, увы, было краденое.

Разумеется, драпски честно за все заплатили — они не принадлежали к числу рас, промышляющих воровством. Но, как мне удалось выудить у Макоори, все это великолепие было куплено у «Нокрауда» вместе с фейерверками, поэтому можно было с полным правом предполагать, что происхождение этих россыпей человеческой одежды и личных вещей далеко от законного. Поскольку все это они сделали ради меня, я не стала вникать в подробности, да, собственно, не скажу, чтобы мне очень хотелось их знать. Пожалуй, будь у меня побольше времени и желания, я, наверное, пришла бы в ужас.

Но у меня сейчас не было ни того ни другого, поэтому я с благодарностью приняла гуманоидныи дождевик, который разыскал для меня Макоори, — он не только пришелся мне впору, но вдобавок оказался еще и совершенно ничем не примечательным, что было весьма кстати. Некоторые экземпляры явно предназначались для того, чтобы их хозяин не остался незамеченным ни в одной толпе, а иногда даже и в темноте. Я сунула руки в карманы и вынула из одного кучу заколок для волос.

— Прошу прощения, Непостижимая. — Макоори буквально-таки выхватил заколки у меня из рук. — Мне казалось, я все тщательно просмотрел и вычистил.

— Ничего страшного, — отозвалась я.

Мне очень хотелось верить, что все это была просто краденая одежда, а ее хозяева сейчас стояли где-нибудь в очереди, выставляя иск о пропаже какому-нибудь несчастному клерку или невозмутимому роботу.

Однако то, что я знала о скатах, отнюдь не позволяло надеяться на столь безмятежный вариант.

Я уже успела связаться с Грекик и Рек. Они, как я и предполагала, предложили мне перебраться к ним на корабль. Но говорили без особого энтузиазма и особых попыток убедить меня покинуть драпсков не делали. Я отвергла их предложение, твердо и, как надеялась, недвусмысленно, — но у меня осталось такое впечатление, что они не слишком вслушивались в мои слова.

Я покачала головой и отыскала среди вещей, которые подготовили мы с Макоори, заплечный мешок. Меня не касается, чем на самом деле здесь заняты скаты. В космосе драпски вполне в состоянии с ними справиться, а в космопорте портовая администрация глаз с них не спустит — даже здесь, на Рете-VII.

Драпски, которым предстояло сопровождать меня, ждали в зале. Я уже собралась выйти к ним, когда меня остановил Макоори:

— Погоди, Непостижимая. — Его хохолки стояли торчком, улавливая поток воздуха над нашими головами.

— В чем дело?

Я знала, что он принимает какое-то сообщение, возможно, даже происходит двусторонний разговор. Пока что я еще не разобралась, где пролегает предел возможностей драпскского обоняния.

— К тебе посетитель. — Макоори втянул щупальца в рот, а хохолки устремил в мою сторону, как будто хотел мне что-то сказать, затем произнес вслух: — Посетитель, который назвал тебя именем Сийра ди Сарк.

Я осторожно поставила свой рюкзак, сняла дождевик и аккуратно сложила его поверх. Интересно, для персоны, путешествующей инкогнито, не многовато ли народу в курсе, что я нахожусь здесь?

Хорошо, хоть мой нынешний посетитель не меньше меня самой был заинтересован в том, чтобы сохранить мое присутствие на Рете в тайне.

— Оно настоящее, Непостижимая, — мрачно сообщил Коупелап, возвращая удостоверение человеку обратно.

И его, и самого моего гостя драпски подвергли исключительно тщательному изучению и проверке. Результаты не обрадовали ни их, ни меня. — Мы удостоверились, это существо действительно констебль Майлс Эккартен, в настоящее время прикрепленный к отделу начальницы сектора Боумен.

Констебль Эккартен вежливо кивнул. Все это время он преспокойно просидел на драпскском сиденье, и ничто в его облике не выдавало в нем блюстителя. Его одежда ничем не отличалась от одежды любого из множества звездоплавателей средней руки, что находились сейчас на стоянке космопорта Рета-VII, да вообще любого кос-мопорта, если уж на то пошло: в меру поношенный голубой комбинезон, чистый и опрятный, какой может носить торговец, аккуратно выполняющий все свои сделки, но влезающий все же время от времени в какую-нибудь авантюру. Это был маленький человечек, смуглый, с буйно вьющимися черными волосами и теплой улыбкой, которая то и дело мелькала у него на губах. С защитным имплантатом. Что окончательно доказывало, если бы я еще нуждалась в каких-нибудь доказательствах, — передо мной один из самых доверенных агентов Боумен.

Макии были уничтожены. Сначала выяснилось, что за нами следил «Нокрауд», а теперь еще, по всей видимости, и блюстители. Меня страшно интересовал вопрос, как именно, поэтому я, вопреки советам драпсков, была намерена покинуть «Макмору» вместе с констеблем. Начальница сектора Боумен, моя давняя знакомая, пригласила меня поужинать с ней в Джерши. Отправиться туда мы собирались, разумеется, тайно. Любезный констебль подъехал к шлюзу «Макморы» в крытой машине, что при путешествиях по этой влажной и болотистой планете было настоящей роскошью.

Тем не менее я не стала бросаться в это предприятие очертя голову. Дождавшись, когда констебль выйдет из зала, я повернулась к драпскам, сгрудившимся позади меня мрачным полукрутом.

— Я не ожидаю никаких неприятностей, — сказала я им, и без того поникшие хохолки повисли еще ниже. — Но насколько хорошо вы улавливаете запахи на открытом воздухе?

Когда я закончила объяснять, чего хотела от них, хохолки один за другим воспрянули, как мне показалось, в радостном предвкушении.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Барабанить кулаками в дверь было без толку.

«Зато голова стала болеть не так сильно», — вздохнул Барэк, потирая затылок. Он пробовал бежать через м'хир, пытаясь прорваться сквозь сферу силы, которая держала его в этой комнатушке куда надежнее, чем запертая дверь и крепкие стены. Все было напрасно. Тот, кому он зачем-то понадобился, имел достаточную силу, чтобы удержать его.

Тех, кто обладал такими способностями, было совсем немало, и клановец в конце концов сдался и прислонился к стене. Скорее уж он ляжет прямо на пол, чем прикоснется к единственному в этой комнатке предмету мебели — насквозь отсыревшему тростниковому тюфяку, валяющемуся в углу. Да, среди его сородичей было немало тех, кто обладал большей силой, и почти столько же тех, кто в ее применении не руководствовался никакими моральными принципами. Не говоря уж о приборах, которые, похоже, разрабатывали люди — причем он подозревал, что мыслеглушители были самыми из них безобидными.

Но зачем? Пальцы садд Сарка погладили успокоительно теплый браслет на левом запястье — подарок брата Керра. Нападение на него не было ограблением, поскольку эта реликвия периода, предшествовавшего Расслоению, несмотря на простенький внешний вид, была, пожалуй, самой ценной его вещью.

Сколько бы клановец ни ломал голову, картинка не складывалась. Сначала Раэль появляется на Покьюларе, якобы для того, чтобы повидаться с сестрой, хотя все его инстинкты и выучка говорят ему, что это ложь. Потом Луамер, хотя и недолго, следит за Морганом на Плексис. Из тех крох, что ему удалось выудить из Гвидо о разговоре этих двоих, следует заключение, что ди Сонда'ат тоже лжет. Два лжеца. Каждый сам по себе или они действуют на пару?

А теперь еще его собственное похищение. Зачем?

От сырости, несмотря на то что в комнате было тепло и душно, у него по телу побежали мурашки. Барэк оглушительно чихнул, не отрывая взгляда от единственной тусклой лампы на потолке. Воздух проникал сюда сквозь решетку в потолке, которая наполовину заросла грибком. С его-то удачливостью это непременно окажется подвижная разновидность, которая плюхнется на пол, чтобы познакомиться с ним поближе, как только выключат свет.

Его не прощупывали и не допрашивали. Он не почувствовал ни единого ментального прикосновения за исключением того, которое затащило его сюда, из чего можно было сделать определенные выводы. Тот, кто это сделал, доставил его сюда не ради того, что ему было известно, — тем более что известно ему почти ничего и не было. Нет, здесь крылось что-то другое.

Садд Сарк поежился. Каковы бы ни были причины, он сомневался, чтобы это было сделано ради его блага.




ГЛАВА 40


— Нет, что ни говори, а ретиане все-таки знают толк в птице, — возвестила коммандер Боумен с удовлетворением и полным отсутствием такта — учитывая, что за столом присутствовал пернатый толианин.

Я бросила на 'Викса извиняющийся взгляд. Поблескивающий изумруд его левого глаза настойчиво косил в мою сторону — с той самой минуты, когда констебль Эккартен доставил меня в этот ресторан, к неприметному столику в самом конце зала. Этим вся конспиративность в нашей встрече и ограничивалась: как сама блюстительница, так и ее подчиненный были при полной форме. Мы с 'Виксом взяли на двоих блюдо каких-то мелких рачков, залитых соусом. Пожалуй, в таком деле клюв — большое преимущество, думала я, пытаясь как можно незаметнее извлечь застрявшую между зубов крошечную рачью ножку.

На тарелке Боумен громоздилась горка куда более крупных ножек. Она окинула ее взглядом человека, пытающегося решить, не попросить ли добавки, потом все-таки отодвинула тарелку.

— Ну, фем ди Сарк, — начала она деловитым тоном. До этой минуты Боумен не желала обсуждать ничего, кроме блюд из меню (которых было совсем немного) и погоды (которая была хуже некуда).

— Морган, — поправила я ее мягко. — Моя фамилия Морган.

— Вот как, — протянула блюстительница, встретившись со мной взглядом. Однако светившийся в ее глазах вопрос так и остался невысказанным. Она посерьезнела. — Вы, вероятно, хотите знать, каким образом мы вас разыскали.

Я тоже отставила тарелку и потянулась к бокалу с вином. Напиток был превосходным, определенно не местного происхождения, и оставлял восхитительное послевкусие. Такое вино обидно тратить зря. Как, впрочем, и мое время.

— Мне было бы интересно узнать, почему вы захотели встретиться со мной, — заявила я без обиняков. — Не думаю, что вы оказали бы мне такой прием, — с этими словами я приподняла бокал, — если бы охотились за мной из-за какого-нибудь преступления против Торгового пакта. Тогда из-за чего же?

— За вами? — Боумен покачала головой и сделала знак 'Виксу.

Тот вытащил из сумки, болтающейся на поясе между двумя массивными и сразу бросающимися в глаза пистолетами, лист пластика и видеопленку. Насколько я помнила, соглашение предоставляло блюстителям довольно значительную свободу действий, как на планетах, так и в космосе. Я предпочитала не выставлять свое оружие напоказ, но пытаться прочитать мысли этой парочки было бесполезно.

Вместо этого я потянулась к пластиковому листу, на котором оказался список имен.

Когда я прочитала первые несколько, моя рука невольно сжалась, сминая тонкий пластик.

— Вы знаете эти имена. — Это не был вопрос, а в голосе коммандера Боумен не осталось и следа былого дружелюбия.

Я подняла на блюстительницу глаза, но увидела не ретианский ресторан и пару офицеров, глядящих на меня с вполне объяснимым недоверием, а стол с компьютерным интерфейсом и длинные столбцы данных, мелькающие перед моими глазами.

— Еще бы мне их не знать, — отозвалась я. — Это я составила этот список.

Это произошло два года назад. Боумен был известен итог — она держала его в руках, — поэтому я не видела никакого вреда в том, чтобы раскрыть ей его предысторию.

Произошло все еще до Моргана, когда я была Сийрой ди Сарк — и только. Я жила в добровольном уединении в монастыре на Камосе, гоняясь за цифрами и идеями в поисках любого способа утолить жажду моей Силы-Выбора, разрешить кризис, вызванный тем, что я была самой могущественной Избирающей из всех ныне живущих. Одним из возможных выходов мне казался поиск партнера вне моей расы. Я обратилась к другим гуманоидным видам, которые могли похвалиться хоть какими-то намеками на Дар, и остановилась на людях. Просто по той причине — это я помнила совершенно отчетливо, — что по вселенной их было хоть пруд пруди.

— Я обратилась к некоторым представителям моей расы, к тем, кого считала заслуживающими доверия и способными выполнить порученную задачу до конца — полагаться можно не на всех, — призналась я блюстительнице. Да, забавно все-таки вышло. В конечном итоге самой ненадежной оказалась я сама. — Когда им встречался человек-телепат, обладающий определенными характеристиками…

— Взрослый и мужского пола, — вставил толианин своим бесстрастным и четким механическим голосом. Переливчатые перья на горле над вживленным голосовым аппаратом в момент его речи слегка топорщились.

— Совершенно верно, — согласилась я, чувствуя, как внутри у меня все похолодело. — Взрослый и мужского пола. Возраста наших не-Избранных мужчин, не младше, но и не намного старше. Совет должен был испытать их силу, исподволь, чтобы не встревожить и не насторожить. Я не объясняла членам Совета, зачем мне их имена и местонахождение. Они, впрочем, ни о чем меня особо не спрашивали. — Я разгладила лист. — Это тот самый список, но там были не только имена. Также ранжирование по силе. Черты характера. Вкусы. — Голос у меня внезапно сел, и я сделала еще глоток вина. — Вы должны меня понять. Мы никогда прежде не интересовались человеческими телепатами. Ну, настолько систематически, пристально. Так, случайное столкновение или конфликт, иногда какие-то деловые отношения. Только сейчас я держу в руках доказательства, что вы оказались сильнее, чем думали мои сородичи, что среди вас больше телепатов, чем нам могло присниться в самых страшных снах. Это открытие нас не обрадовало.

— Почему? — поинтересовалась Боумен. — Мне казалось, в Клане предпочитают пользоваться ментальными способностями. Вам было бы легче иметь дело с человеческими телепатами. — Она сверлила меня глазами, руки блюстительницы, лежавшие на столе, казалось, ни на секунду не оставались в покое. — Что вам за горе, если бы даже мы все оказались телепатами? Наши способности никогда и в сравнение не шли с вашими. Я уверена, мы даже не знаем их все до конца.

— Дело не в том, что у нас здесь. — Я коснулась своего виска. — И не в том, что мы можем и чего не можем. Нас и так-то немного, и становится все меньше, в то время как вы, люди, заселяете мир за миром. — 'Викс внезапно стал задыхаться, но ни мне, ни Боумен было не до него. — Кроме того, у вас есть еще одна сильная сторона, которой мы лишены. Ваша раса действует сообща, — хмуро сказала я. — Клану очень легко представить будущее, в котором отряды человеческих телепатов будут выслеживать нас поодиночке, одного за другим, где бы мы ни пытались укрыться.

— Но имена вы собирали не по этой причине.

— Нет, не по этой. Это… — Я сделала еще один торопливый глоток. — Это были потенциальные кандидаты, из которых я могла бы сделать Выбор.

— Включая и Джейсона Моргана.

Я молча кивнула. Мне не нужно было перечитывать список, чтобы найти его имя. Да, Морган стал моим Избранником — по своей собственной воле и по моей тоже, — но это не снимало с меня вины в том, что я собиралась обманом вынудить его или кого угодно другого из этого списка попытаться пройти со мной этот Выбор, даже не зная, под силу ли человеку вообще выдержать подобное.

Но сейчас мое прошлое не имело никакого значения, поэтому я нетерпеливо отмахнулась от него.

— Где вы взяли этот список? — спросила я. — Кто вам его дал?

Блюстительница хищно улыбнулась — эта улыбка дала бы фору любому скату. Она забрала у меня список и разгладила его, потом пухлым пальцем пригвоздила его к столу.

— Что самое интересное во всем этом, фем Морган, так это то, что этот список я составила собственноручно.

— Ч-что? — От волнения я даже начала заикаться. — Это мой список… Я прекрасно помню эти имена…

Вместо своей начальницы ответил 'Викс:

— Это перечень имен, фигурирующих в деле об исчезновении нескольких граждан Торгового пакта. Все они люди, все мужчины, все до одного — телепаты. И все исчезли в этом секторе космоса за последние три стандартных месяца.

— Джейсон? — произнесла я непослушными губами. — Тогда почему вы называли его имя? Он же не исчез…

«Лис» стоит в порту, он дал объявление о приеме груза.

Палец пополз вниз по списку, уперся в какое-то имя.

— Морган? Вы правы. Он в отличие от остальных не исчез. Во всяком случае пока. На самом деле ваш Морган оставил такой след, по которому шенкранин мог бы идти даже в темноте. — Рука поднялась, и вытянутый палец яростно ткнул в моем направлении. — К чему бы это, Сийра Морган? Уж не для вас ли? Или для того, чтобы увести кого-то от вас?

Я не знала, что и сказать.

— Неважно, — продолжила Боумен. — Он залег на дно, но на Рете-VII человеку скрыться практически невозможно, даже ему. А когда я его разыщу, у меня хватит вопросов, чтобы занять его на некоторое время.

— Он связался с вами, фем Морган? — подал голос молчавший все это время толианин. — Мы знаем, что на Драпскии его с вами не было.

— Как? — спросила я, ошеломленная этим градом вопросов не меньше, чем списком. — Как вы узнали о Драпскии? — Я покачала головой. — Блюститель в порту. Он наблюдал за «Нокраудом». Я должна была догадаться. Вы меня заметили.

'Викс указал на видеозапись.

— Это был мой корабль, — небрежно пояснил он. — У нас имеется запись того момента, когда вы поднимались на борт «Нокрауда» с неизвестной нам целью.

— Я пыталась, — дрожащим голосом проговорила я, — найти какой-нибудь способ вернуться обратно к Моргану. Драпски хотели, чтобы я осталась на их Фестиваль. Я так отчаялась, что была готова почти на что угодно.

— Могли бы обратиться к нам, — заметила блюстительница.

Я подняла на нее глаза и покачала головой.

— Возможно. Я бы сказала, что не вполне ясно соображала тогда. В любом случае, драпски были готовы отразить любую мою попытку. Вы не представляете, как важен для них был этот их Фестиваль. Попросите драпсков, пусть они вам объяснят. — Я подняла руку, отметая готовые последовать вопросы.

— Вы преследовали «Нокрауд»? — продолжила я настороженно, глядя на толианина. Мои пальцы судорожно разглаживали ткань комбинезона. Если тот был добытв пиратском рейде, который расследовала эта парочка, вряд ли мне стоит считать нынешний мой наряд удачным приобретением.

— Не в этот раз, фем Морган, — отозвался 'Викс с таким унылым видом, как будто полная опасностей погоня за пиратами была куда приятнее любого времяпрепровождения на Рете-VII. Пожалуй, я его понимала.

— Мы преследовали не их, — подтвердила Боумен и тут же ошарашила меня, добавив: — Я здесь для того, чтобы проверить одно дело, касающееся Торгового пакта, — и отыскать Моргана. 'Викс следит за вами с самого Покьюлара.

— За исключением вашей остановки на Плексис, — педантично поправил толианин. — Мне было приказано сменить курс и отправиться на Рет-VII.

— С Покьюлара? — переспросила я. — Почему? И каким образом?

Блюстительница отлично поняла, что я имею в виду. Впервые за все время нашего знакомства я видела ее смущенной — она ничего не ответила и махнула официанту, собираясь заказать сомбей.

Я сделала собственные выводы, и ни один из них мне совершенно не понравился.

— Вы наблюдали за нами, так? — накинулась я на Боумен, как только официант отошел. — Все время, с самого Камоса. Мы с Джейсоном считали, что нас оставили в покое.

— Вы считали, что вас оставят в покое. Морган, — она дождалась, пока официант, принесший сомбей, не отойдет, и отхлебнула напиток, — не заблуждался. Он беспокоился за вас, опасаясь, что Совет Клана может отплатить вам за то, что вы осмелились бросить им вызов. Так что он… потребовал вернуть ему долг, скажем так. Тогда я отказала ему. Но на самом деле мы оба были заинтересованы в вашей безопасности, фем Морган. — Она бросила на меня успокаивающий взгляд. — Я приглядывала за вами. Мы приглядывали.

Мой мир сузился до точки, состоявшей из женщины напротив меня. Если бы я могла обрушить ей на голову всю свою силу, сделать нечто большее, чем просто затолкать ее в м'хир, я бы не сдержалась. Внутри у меня все скрутило от боли — не находящая выхода ярость и пыталась завладеть моей душой. Волосы на голове зашевелились, как будто хотели вытянуться и обвить ее горло. 'Вике предусмотрительно отодвинулся от меня по-дальше, насколько позволяло его кресло.

— Значит, вы смотрели, как они напали на нас и убивали деревенских жителей, — прорычала я негромко, даже сейчас не забывая о том, что нас могут подслушивать. — Вы смотрели, как меня резали на куски. Вы смотрели, как Морган чуть не погиб, разыскивая меня. И вы спокойно сидели, сидели и смотрели, когда я послала его на верную смерть — одного. — Я вцепилась в край стола так, что побелели пальцы. — И вы еще смеете признаваться в этом!

Начальница блюстителей этого беспокойного сектора космоса оставалась настолько же хладнокровной и собранной, насколько я была вне себя. Должно быть, ее смущение еще миг назад мне почудилось. Она добавила пряностей в чашку, потом проговорила ровно:

— Вы преувеличиваете пристальность нашего внимания и забываете о наших благих намерениях, фем Морган.

— Благие намерения, значит? — рявкнула я.

— Мы не хотели привлекать внимание к вашему присутствию на Покьюларе, фем Морган, — заметил толианин, как-то странно дыша, как будто враждебность, вспыхнувшая в нашем разговоре, расстраивала его. «Ну, хоть кого-то», — подумала я, буравя глазами невозмутимую Боумен. — Наш надзор состоял в том, что через эту систему лишний раз проходили определенные корабли, например мой. Наши агенты на планете должны были держать глаза и уши на этот предмет открытыми, но ни видеонаблюдения, ни прослушивания мы не вели.

— Один из них — заядлый игрок, — пояснила коммандер Боумен. — Поэтому нам стало известно, когда Барэк садд Сарк, ваш кузен, появился в вашем заведении. Кроме того, — она закинула в рот леденец, — мы получали донесения о драпскском корабле, «Макморе», и о том, что его экипаж регулярно выставлял себя круглыми болванами, пытаясь заполучить вас к себе. — Голос блюстительницы понизился, в глазах у нее блеснуло что-то новое… возмущение? — О деревне и о нападении на вас мы узнали уже после того, как вы покинули Покьюлар. Послали туда кое-какие медикаменты и оборудование, чтобы помочь жителям. И попытались найти какую-нибудь информацию о нападавших. Но кто был нашими главными свидетелями? Вы и Морган. Нам не удалось вас разыскать. Даже садд Сарк куда-то исчез.

«Значит, Раэль вы не застали, — добавила я про себя. — Куда же ты отправилась, сестричка, после того, как я сбежала? Чем, очень хотелось бы мне знать, ты занялась?»

'Викс перестал задыхаться, но голос у него все еще срывался.

— К тому моменту в деле уже было задействовано несколько наших кораблей, — продолжил толианин, — и мой, разумеется, в том числе. Я находился на орбите под предлогом проведения стандартной проверки на наличие контрабанды на всех вылетающих кораблях. — Нетерпеливый взмах руки Боумен заставил его не углубляться в подробности. — Мне было приказано следовать за «Макморой». Было вполне логично сделать вывод, что если вы по доброй воле покинули Покьюлар любым способом, отличным от использования ваших… способностей… то, вероятнее всего, выбрали бы для этой цели драпсков. Мне удалось подтвердить эту гипотезу.

— Сейчас самое главное — настоящее, — метко заметила блюстительница. — Я не знала, что вы были ранены. Что произошло? Сейчас вы здоровы?

Я недоуменно уставилась на Боумен, изумленная искренней заботой, прозвучавшей в голосе блюстительницы. Но с выводами торопиться не стала. У нее было полно хлопот и помимо моего здоровья, начиная со списка, лежавшего на столе между нами, и заканчивая целым сектором существ, которым известие о последних похождениях Клана в их регионе вряд ли пришлось бы по вкусу.

— Я вполне в состоянии передвигаться, за что следует поблагодарить драпсков. — Подумав, я добавила: — Можно ли исправить последствия нанесенного мне во время этой операции вреда, я не знаю. Когда все решится, когда Морган снова окажется в безопасности, тогда и буду с этим разбираться.

— Операции? Какого рода операции? — Голос блюстительницы прозвучал как натянутая струна.

— Если бы я это знала…

Боумен вскинула руку к лицу, резко щелкнув двумя пальцами по брови. С виду этот жест казался ничего не значащим, но по ее внезапно сосредоточенному взгляду я поняла, что здесь кроется что-то большее.

— В чем дело? — спросила я.

— Вас осматривали медики, специализирующиеся на гуманоидах? Медблок был рассчитан на людей? Отвечайте: был?

— Нет. Я же сказала, у меня не было времени. Но со мной все в порядке. Драпски прекрасно обо мне позаботились. — Я настойчиво склонилась вперед. — Мы говорили о том, как найти Моргана. Вряд ли сейчас следует заниматься…

Она бросила взгляд на толианина, который зашевелил сразу обоими глазами, чтобы посмотреть на нее, потом снова повернул левый глаз на меня.

— Фем Морган, — начала блюстительница, и теперь беспокойство в ее голосе было таким явным и недвусмысленным, что даже у меня не осталось сомнений, — я хочу, чтобы вы вернулись со мной на крейсер: вас должен осмотреть мой медперсонал. Прошу вас…

Внезапно и ее голос, и мое беспокойство на предмет того, что они затеяли, отошли куда-то на задний план. За спиной у Боумен находилась невысокая перегородка, сооруженная с целью обеспечить уединение, не мешая при этом циркуляции воздуха. Сверху ее венчала металлическая решетка, покрытая лишайниками и мхом, которые ретиане держали вместо домашних растений.

Из каждого треугольного отверстия в нижнем ряду решетки на меня смотрели живые черные и блестящие глаза, примерно с десяток в общей сложности. Как только я их заметила, они мгновенно скрылись за сплошной частью стены.

Моим драпскам больше не придется охотиться за Гвидо, поняла я с облегчением, настолько глубоким, что меня едва не бросило в дрожь.

Он сам нашел меня.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Осторожная вспышка света позволила Джейсону свериться со своей самодельной картой. Следующий коридор справа должен привести к спуску. Морган снова взялся за окуляр и убавил свечение до минимума, так, чтобы только можно было видеть пол под ногами.

Когда в здании отключился свет, аварийное освещение не сработало, поэтому немногочисленным существам, еще работавшим внутри, пришлось удалиться — но вины ретиан в этом не было Джейсон взглянул на ручной хронометр. В такое время ночи они не скоро найдут какого-нибудь ремонтника вообще, не говоря уж о таком, чтобы ему по зубам было бы восстановить программу блока контроля внешних условий, которую Морган немного подправил, — конечно, если те вообще догадаются, что ее взламывали. Он специально спланировал свою операцию с таким расчетом, чтобы с максимальной выгодой использовать ночное время, когда, если все, что знал Джейсон о ретианах, было правдой, большинство из них должно быть… полностью поглощено кое-чем другим.

А пока здание находилось в его полном распоряжении, темное и опустевшее. Даже камеры наблюдения не работали. Что ни говори, некоторые полезные навыки обидно оставлять без использования.

Он стремительно и бесшумно спустился вниз — на его счастье здесь было сооружено что-то вроде приставной лестницы, как будто специально для не-ретианских ног.

Ага. Дверь находилась точно там, где он пометил ее на карте.

Пройдя сквозь нее, Морган очутился в последнем коридоре; тот располагался ниже уровня земли, поэтому здесь было сыро и зябко, несмотря на поистине героические усилия, которые те, кто здесь работал, прилагали, чтобы избавиться от излишней влажности. Джейсон отважился на то, чтобы на миг полностью оторвать руку от окуляра прибора ночного видения и направить вперед яркий луч фонаря. Но не увидел ничего, кроме голых стен и запертых дверей.

Снова свериться с картой. Вот она, третья дверь слева. Морган выключил фонарь и принялся ощупью продвигаться вперед.

Одна запертая дверь осталась позади. Ровная оштукатуренная стена, в ней — встроенный шкаф. Паук показал ему на этом уровне только одну кладовку, набитую спящими ретианами, она должна быть где-то дальше по коридору. Но это не значило, что за этими дверями не было других таких же. Плевать, все равно без взрослых, которые разбудили бы их, они не представляют никакой опасности.

Пальцы Джейсона наткнулись на вторую дверь. В тот миг, когда они миновали дверную коробку и коснулись собственно дверного полотна, его точно током ударило. Морган потрясенно отшатнулся.

И так же быстро вернулся к двери, заткнул фонарь за пояс, положил обе руки на полотно двери. Закрыл глаза, чтобы ничто не мешало ему сосредоточиться.

В эту дверь паук не заходил: зная, что аккумуляторы уже на исходе, Джейсон отправил его в наиболее многообещающую из трех. Теперь он пожалел об этом промахе, вынужденный прибегнуть к более откровенному и опасному методу. Морган потянулся, очень осторожно, и выпустил наружу испытующее щупальце мысли, совсем крохотное, навстречу тому, что позвало его из-за двери.

Сила. До странности знакомая. Джейсон глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, потом приоткрылся навстречу м'хиру, как научила его Сийра, совсем чуть-чуть.

В темноте сияли, точно уголья догорающего костра, три каких-то сгустка. Их опоясывали яркие линии — путы, понял Морган.

Он отстранился, но его пальцы уже искали панель управления, чтобы открыть дверь.

Стоп, остановил себя Джейсон. В полной темноте он медленно повернул голову в ту сторону, где ждала его последняя запертая дверь. За той дверью могло быть спрятано то, что украли у Сийры, то, что она просила вернуть ей. Там мог даже скрываться сам похититель. Рука человека судорожно дернулась, как будто пыталась стиснуть чье-то горло.

Какое ему дело, если даже Балтир держит здесь еще трех клановских женщин, бесчувственных, опутанных узами силы?

Ему нет до этого дела, отозвалась вместо него его ярость — теперь, когда цель была так близко, он едва сдерживал свои эмоции. Он не знал их… они даже не принадлежали к его виду… скорее всего, они вообще ее враги, и его тоже! Никто не поручится, что ретиане в любую минуту не восстановят системы освещения и безопасности. Он сделает большую глупость, если станет отвлекаться по пустякам.

Морган передернулся, потом включил фонарь и принялся разыскивать среди своего снаряжения все необходимое, чтобы открыть дверь.

Значит, он все-таки ввязался в эту глупость.

Что ж, ему не привыкать.




ГЛАВА 41


Наверное, Боумен и ее констебли искренне желали мне добра. Я — по некотором размышлении — решила, что хватила через край в своем настойчивом желании немедленно остаться одной, чтобы присоединиться к Гвидо и выяснить, где Морган. Но все мы крепки задним умом.

Интересно, от ресторана вообще хоть что-нибудь осталось?

— Поторопись, Сийра! — пророкотал каресианин, который трусил рядом со мной, дребезжа как телега, груженная пустыми кастрюлями.

— Надеюсь, никого не ранило, — уныло сказала я и оглянулась на языки пламени, рвущиеся к небу с поразительным энтузиазмом, несмотря на проливной дождь, вечно отсыревшие стены и усилия нескольких пожарных, уже появившихся на сцене.

Честное слово, я неожидала, что всего одна бутылка бренди, телепортированная в зажженную духовку — дверь кухни весьма кстати оказалась приоткрытой, так что я смогла как следует все рассмотреть, — окажет такое разрушительное воздействие. Это дало мне желанную возможность ускользнуть от Боумен с 'Виксом, которые бросились к центру «аварии» с той же скоростью, с какой все остальные поспешили покинуть место происшествия. Гвидо, поджидавший на улице, клешней ухватил меня за локоть, когда я выбежала наружу с толпой охваченных паникой посетителей.

— А я надеюсь, что мы сматываемся по той дороге, которая приведет нас в какое-нибудь укромное местечко, — проворчал мой спутник.

Он не попросил меня перенести нас — я-то знала, что причиной тому была не его нелюбовь к м'хиру, а нежелание привлекать к себе лишнее внимание. После наших прошлых совместных похождений, когда я только и делала, что таскала его туда-сюда по этому измерению, каресианин незыблемо утвердился во мнении, будто это из-за м'хира он потом еще несколько недель не мог демонстрировать в утехах в пруду былые чудеса неутомимости. У меня не возникло никакого желания обсуждать с ним эту досадную неприятность, но Морган тогда, помнится, чрезвычайно забавлялся.

Должна признаться, что в этом бегстве через запруженный пешеходами и транспортом город тоже можно было при желании выискать забавные стороны. Практически не находилось ретиан, впрочем, и любых других существ тоже, настроенных ни за что не отступать перед прущим прямо на них бронированным страшилищем, которое вдобавок хаотически клацало клешнями в воздухе и бешено вращало глазами во всех направлениях. Аборигенов, приспособленных к безмятежной жизни на своей родной болотистой планете, даже с самой большой натяжкой нельзя было бы назвать проворными и грациозными созданиями, но надо было видеть, с какой скоростью и изобретательностью они разбегались, отскакивали и откатывались с нашего пути! Проливной дождь в сочетании с моментально образовавшимися огромными грязными лужами только усугубляли это впечатление.

Как ни стыдно мне в этом признаться, зрелище было невероятно уморительное.

Колесный транспорт, само собой, представлял собой несколько большее затруднение. Не для меня, поскольку водители маленьких и средних машин, которым было позволено передвигаться в этой части города, незначительно уступали пешеходам в стремлении как можно скорее убраться с дороги каресианина — возможно, потому, что он был куда массивнее большинства из них, — но для других пешеходов, которым приходилось в этой давке еще и уворачиваться из-под колес. Если Гвидо желал оповестить о нашем маршруте блюстителей, он едва ли мог справиться с этим лучше, даже если бы у него было несколько недель на предварительную подготовку.

— Давай сюда!

Мой спутник-исполин не стал задерживаться, чтобы взглянуть, успеваю ли я за ним. Собственно, это было совершенно излишне, поскольку он не разжимал клешни, крепко обхватывающей мою кисть, с самого ресторана. Здоровенного синяка на память мне было не миновать, это уж как пить дать.

«Сюда» каресианина оказалось узким проходом или, скорее, сточной канавой между зданиями, где в данный момент как раз оказалось полно воды, стекающей с крыш — и с улицы, которая осталась у нас за спиной, тоже. Губчатые ступни Гвидо без труда находили опору. Он, похоже, вспомнил, что представители моего вида по сравнению с ним отличаются хрупкостью, потому что любезно разжал клешни и отпустил меня, но я обнаружила, что мне приходится цепляться за него обеими руками, в то время как он продолжал как ни в чем не бывало галопом нестись вперед, обдавая меня с ног до головы маслянистой грязной водой.

«Ни одна живая душа, — думала я, — не узнает меня в таком виде». Имелась, однако, одна маленькая закавыка. Ни одна живая душа, если только она не была совсем слепа, не могла не заметить каресианина. С побегами, как я уже успела заметить, вечно так: что-нибудь да упустишь.

За нами никто не гнался, поняла я миг спустя, отчаянно хватая ртом воздух. Канава круто повернула налево, затем снова направо. В нее то и дело впадали другие, более мелкие, где и я едва-то могла бы развернуться, и поток с каждым разом становился все более и более глубоким. Деваться нам из нее было некуда, во всяком случае пока.

— Помедленнее, Гвидо, — отплевываясь, крикнула я, чтобы перекрыть грохот дождя. — Да стой же!

Я поставила ногу на дно ручья, доходившего мне до щиколотки, и уперлась изо всех сил.

Мой спутник остановился. Три стебельчатых глаза обернулись в мою сторону, створки его головы были почти сомкнуты, чтобы защититься от дождя. Я вспомнила: вроде бы Джейсон говорил, что Гвидо не в восторге от пресной воды.

— Где он? — прокричала я, придвинувшись почти вплотную к нему, чтобы он расслышал меня. — Где Морган?

Послышался глухой лязг: каресианин повернул свой массивный корпус, стебельчатые глаза заглянули мне в лицо — мерцающая цепочка в темноте.

— Я надеялся, — низким подавленным басом пробормотал он, — что ты знаешь.

Бесконечно долгий миг я смотрела на Гвидо, чувствуя, как надежда покидает меня — дрожащую, опустошенную. Потом слизнула с губ дождевые капли, не слишком удивленная их соленым вкусом.

— Ладно, — сказала я устало. — Значит, будем продолжать поиски.

Вытащив из кармана маленький приборчик, я включила его и не подняла головы ни на жужжание над нашими головами, ни на удивленное бормотание Гвидо, ни на радостные приветствия полудюжины промокших до нитки драпсков, вывешивающихся из открытых дверей прибывшего аэрокара, который сама велела им взять в аренду.

Мне оставалось только надеяться, что мы сейчас отправимся не на «Макмору» и что у драпсков есть для меня лучшие новости, чем полное их отсутствие.

Как выяснилось, нам действительно предстояло отправиться не на «Макмору». Гвидо рассказал мне, что Морган разыскивал Балтира — это имя помнилось хорошо, даже чересчур хорошо, — и я немедленно велела драпскам по переговорнику на аэрокаре связаться с «Макморой». Хотя вышеупомянутый ретианин не был обнаружен ни в одном документе, они тем не менее отыскали достаточно, чтобы мы решили направиться совершенно на другой корабль. Кроме всего прочего, это позволяло нам укрыться от дождя и не насторожить ни одну из потенциально заинтересованных сторон.

— Я в полном порядке, спасибо, Мака. Свяжусь с вами, если нам понадобится что-нибудь еще.

Драпск склонил хохолки, один раз в мою сторону, другой раз в сторону Гвидо, — только на этот раз они странно трепетали. Каресианин ответил приглушенным щелчком клешни. Я не стала ни о чем расспрашивать.

Равно как и Гвидо тактично не задал ни единого из тысячи вопросов, которые несомненно должны были у него возникнуть, лишь уклончиво заметив, когда мы под покровом пелены дождя поднимались на борт «Нокрауда»:

— Неплохой кораблик.

Мне даже и в голову не пришло, что драпски в мое отсутствие продолжат выполнять задачи, которые я поставила перед ними еще на Плексис, а именно разыскивать любые сведения обо всем, что имело даже самое отдаленное отношение к Клану, телепатам, а также Моргану. А должно было бы, ведь мои маленькие приятели всегда отличались некоторой инертностью. Но на этот раз это их качество пришлось мне как нельзя кстати. Вдобавок ко всему, о чем я их просила, они связались со всеми источниками, которые смогли разыскать, включая, похоже, и этот пиратский корабль.

Блюстители определенно наблюдали за «Макморой». Они безусловно наблюдали за «Лисом». Но, как радостно доложили драпски, пираты по прибытии подали жалобу на Боумен и ее команду за притеснения, поскольку были совершенно убеждены, что блюстители прилетели на Рет-VII за ними. В данное время против пиратского корабля и его экипажа не было выдвинуто ни одного обвинения, поэтому жалобу приняли за чистую монету и портовая администрация любезно разместила «Нокрауд» в самом дальнем конце космопорта, далеко за пределами досягаемости датчиков корабля блюстителей.

Само по себе это не давало нам оснований идти на поклон к этим хапугам — они лишь выкатили бы нам астрономический счет, если не что-нибудь похуже. Но что-то в информационном запросе драпсков, видимо, всколыхнуло память капитана Рек. До нее дошли слухи о секретных исследованиях, которые велись на Рете-VII. Причем об исследованиях такого рода, которые блюстители совсем не одобрили бы. Согласны ли драпски заплатить, чтобы узнать об этом побольше?

Ради Непостижимой? Они не пожалеют никаких денег — если можно будет немного поторговаться.

К счастью, Гвидо настолько очаровал всех драпсков в аэрокаре, что они даже не пикнули, когда я приказала им везти меня прямиком на «Нокрауд», чтобы я лично могла заняться этим делом, лишь настояли на том, чтобы связаться с «Макморой» и предупредить находящихся на ее борту о наших намерениях.

Результаты, думала я, оглядываясь по сторонам, оказались ошеломляющими даже для драпсков. Еще прежде, чем наш аэрокар добрался до космопорта и окольными путями приблизился к «Нокрауду», экипаж «Макморы» в полном составе уже переместился на пиратский корабль. Не знаю уж, чем именно: взятками (вполне возможно), угрозами (не исключено) или вымогательством (весьма вероятно) — но они умудрились рассовать своих по всем ключевым постам «Нокрауда» без видимого возражения со стороны скатов.

Я даже была несколько разочарована видеть, как Грекик и Рек ходят едва ли не на задних лапках перед десятками малышей-драпсков, наводнивших их палубы.

Я закутала одеялом продрогшие до костей, но зато сухие ноги и огляделась вокруг. Именно в этом зале драпски одержали верх над скатами. Несмотря на все принятые драпсками меры предосторожности и самоуверенность, я бы на их месте не стала ставить на то, что хозяева «Нокрауда» проглотят это унижение — какую бы выгоду это им ни сулило.

Но в качестве временного укрытия от дождя, блюстителей и всего Рета-VII этот корабль меня определенно устраивал.

— Еще пива, Гвидо? — спросила я.

Драпски отодрали от одного из диванов спинку и соорудили из нее что-то наподобие мягкой скамьи, которая, по-видимому, пришлась каресианину по вкусу. Две его массивные клешни лежали на полу, а менее крупные беспокойно перемещались с места на место с шуршанием, похожим на шелест листьев под дождем. Я разделяла нетерпение великана.

Я попросила и драпсков, и пиратов ненадолго оставить нас одних. Пока я беседовала с Рек, Гвидо не издал ни звука, с ног до головы буквально обвешанный восхищенными драпсками. По всей видимости, их тянула к нему какая-то необоримая сила. Каресианина же, в свою очередь, похоже, совершенно не раздражали эти малыши, копошившиеся на его клешнях, руках, ногах, теле и голове. Пошевелился он лишь тогда, когда в зале неожиданно появилась Грекик, но потом снова затих.

Скаты действовали поразительно, пугающе слаженно: передали диски с документами Маке и рассказали мне то, что знали — по слухам, разумеется, — о ретианских экспериментах в области биологии инопланетных видов. Поскольку Торговый пакт запрещал проводить эксперименты на разумных существах, ретиане рассчитывали на добровольцев, готовых пожертвовать собой ради будущего.

Грекик сопроводила эти слова свойственным ее расе леденящим смешком, от которого на губах у нее вспухла едкая пена, и она аккуратно подобрала ее длинным гибким языком.

Они утверждали, что не знают ретианина по имени Балтир. Однако я почему-то не сомневалась, что некоторые из этих так называемых добровольцев прибыли на Рет-VII в контейнерах для перевозки в темных трюмах «Нокрауда».

Что ж, коль скоро наши хозяйки были столь любезны, что оказывали нам гостеприимство, я решила воспользоваться им, подумав, что почти сотня вооруженных драпсков на корабле всяко какое-то время сможет с ними справляться.

После нашей беседы, завершившейся бессовестной торговлей со стороны моих маленьких товарищей (а надо сказать, что драпскам удалось бы усовестить даже денебианина), «Макмора» согласилась заплатить частью своего груза и пообещала скатам кое-какие выгодные сделки в будущем за всю информацию, которая была получена или будет получена в дальнейшем, а также за возможность использовать их корабль как временное убежище. Скаты казались довольными, даже отослали значительную часть команды в увольнительную в город — не слишком радужная перспектива для любого чужака на Рете-VII, — чтобы освободить часть кают. Похоже, их корабль на время перешел в наше распоряжение.

Я все гадала, когда же нам станет известно, что они затевают, но не хотела донимать драпсков своими подозрениями, которые, уверена, те вполне разделяли. Зато мне предстояло разбираться с целым ворохом чужих подозрений.

Но сначала нужно было кое-что прояснить.

— Гвидо, — начала я, как только нас оставили вдвоем. — Ты, похоже, пришелся очень по душе драпскам.

Великан полыценно ухмыльнулся.

— У них хороший вкус.

— Я очень тебя люблю, — возразила я. — И Морган тоже. Но мы не взбираемся на тебя, чтобы выразить свои чувства.

— Это хорошо. Вы слишком тяжелые.

— Мне хотелось бы услышать объяснения, — настаивала я. — У наших маленьких друзей и без тебя полно тайн.

Каресианин пожал плечами, и это движение отозвалось почти мелодичным звоном двух половинок его массивной головы.

— У нашего народа мой солод считается очень притягательным — мне крайне жаль, что ты физически не в состоянии оценить его, Сийра, — многозначительно на мекнул он. — Драпски же, напротив, исключительно восприимчивы к подобным вещам.

— То есть?

— Они не могут не любить меня. Это как наваждение, но совсем безобидное. Пускай это тебя не тревожит.

— Понятно, — протянула я.

Потом взглянула на своего товарища, похожего скорее на груду металлолома, чем на живое существо, и не стала даже пытаться представить, что чувствуют драпски. По крайней мере, подумала я, они счастливы.

— Гвидо, — проговорила я ровно, и еще несколько стебельчатых глаз тотчас же устремились в моем направлении — каресианин уловил перемену в моем тоне. — Пора поговорить о Плексис. Мне известно, как вы с Барэком спрятали тело Луамера. И почему.

— В самом деле? — Он издал дребезжащий вздох. — Это все мои работнички, верно? Всех уволю.

Я попыталась вложить в свой голос всю силу убеждения:

— Гвидо, Морган не убивал клановца.

— Ну разумеется, нет. — Теперь каресианин смотрел на меня во все глаза. Массивная клешня приподнялась, но щелкать ею он раздумал.

Мне следовало бы это понять. Но это совершенно ничего не объясняло.

— Тогда к чему было избавляться от… от тела? Что побудило вас с Барэком поступить таким образом?

Пластины панциря с ужасающим скрежетом зашли одна на другую.

— То, что убийца оставил труп не только затем, чтобы осквернить мою кухню. Возможно, он хотел, чтобы расследование задержало Моргана. Возможно, считал, что восстановит против него Клан. — Исполин помолчал, вращая глазами. — Или, возможно, убийца просто промахнулся мимо истинной цели. Мне не нравится, в какую картинку это все складывается, Сийра. Сначала Луамер эазговаривает с Джейсоном и погибает. Теперь Малакан Сер…

— Мала… — Я запнулась, припоминая имя, которое слышала, казалось, сто лет назад. — А, это человек с Рета-VII, экспортер, которого Боумен использует как свои глаза и уши на этой планете. А что с ним?

Голос каресианина помрачнел:

— Убит тем же способом, что и Луамер. Всего три стандартных дня назад. Морган собирался с ним встретиться.

— Ты думаешь, что убийца преследует Джейсона, — проговорила я непослушными губами. — А блюстительница здесь как раз затем, чтобы отыскать Моргана. Боуден должна знать о Малакане, даже если о Луамере ей ничего не известно. Но не может же она подозревать Джейсона…

— Почему? Твой никчемный родственничек считает, что это сделал он, — с досадой отозвался каресианин. — Он был так уверен в виновности Моргана, что бросил меня при первой же возможности.

— Барэк не знает Джейсона так, как мы, — возразила я. Точка зрения моего кузена была вполне мне понятна, хотя я ее и не оправдывала. — А если бы знал, то понял бы, что Морган никого не убивал.

Каресианин всплеснул обеими массивными клешнями, сомкнув их с не предвещающим ничего хорошего звоном.

— Пока что, — пророкотал он мрачно.

Я выпрямилась и спустила ноги на пол, комкая одеяло.

— О чем ты? Джейсон будет защищаться, если его к этому вынудят…

— Отвечать на насилие или искать его самому — две разные вещи. — Голова Гвидо склонилась вперед, глаза бесцельно завертелись по сторонам. — После того, что ты сделала с моим побратимом, он может переступить эту черту в любой миг. Если уже не переступил. — Великан вдруг впал в подавленное состояние, тем более необъяснимое, что всего секунду назад он горел воодушевлением. Сердце у меня гулко бухнуло, как будто собралось заколотиться. Но следующие слова каресианина показались мне вполне безобидными. — Морган не говорил тебе, как мы познакомились? Не рассказывал о своей юности?

— Нет. Но какое отношение это имеет к настоящему?

Две более мелких руки Гвидо взлетели вверх, как будто набирая воздух, потом сошлись вместе.

— Мы настоящие берем начало в прошлом, Сийра Морган. Сийра ди Сарк. Уж кому-кому, а тебе следовало бы это знать.

Я обуздала свое нетерпение, как бы сильно мне ни хотелось броситься на поиски Джейсона. Если драпски чему-то меня и научили, так это тому, что никогда не следует недооценивать то, что другие считают важным. И возможно, именно потому, что Барэк покинул каресианина без предупреждения, мне, как члену Клана, сейчас следовало выслушать его.

— Так расскажи мне.

Морган, начал свой рассказ Гвидо, был младшим ребенком в семье фермеров, жившей в предгорьях рядом с только что отстроенным космопортом Каролуса — яркие огни были видны из окон. Его Дар проявился в самом раннем возрасте, и мальчик рос нелюдимым, любил долгие одинокие прогулки по глухим местам, подальше от скопления поглощенных повседневными заботами разумов домашних и соседей.

Детство кончилось быстро. Незадолго до двенадцатого дня рождения Джейсона Каролус оказался вовлеченным в гражданскую войну между соседними планетами, и его современный космопорт стал лакомым кусочком для обеих воюющих сторон.

Однажды мальчик прибежал домой, в разгар своей прогулки охваченный ужасным предчувствием, и обнаружил, что дом разграблен, его родные кто убит, кто исчез, а поля объяты пламенем. С неба на космопорт низвергались потоки ослепительного огня — обе стороны пытались не дать противнику захватить его.

Дар Моргана, хотя тогда он еще не понимал, что это такое, привел его в лагерь в холмах, где вместе с остатками всего взрослого населения долины укрылись его дядья. Упрямые колонисты, привыкшие сражаться с природой и ударами судьбы, принялись столь же безыскусно отстаивать свой мир.

Потянулись годы партизанской войны, усугублявшейся тем, что у них не было четкого врага. Победа над одним противником просто открывала дорогу другому; оказавшийся между двух огней Каролус медленно агонизировал, а мирное население с одинаковой частотой гибло от случайных обстрелов и от спланированных атак. Джейсон пережил своих дядьев и приобрел славу удачливого и искусного диверсанта. Тогда он и его товарищи мерили свой успех каждым следующим прожитым днем.

Наступил день, когда одна из двух воюющих планет объявила о своей полной победе, а другая сторона передала ей свои военные базы на Каролусе как часть военной добычи. О колонистах никто уже почти и не вспоминал, а их малоэффективные вылазки сваливали на поверженного врага. Но теперь победители сосредоточились исключительно на них.

Морган и его товарищи смертельно устали от этой войны, которую невозможно было выиграть. Они были готовы сдаться, и, возможно, это им даже удалось бы, если бы не внезапный поворот в политике победителей. Взятых в плен колонистов, неважно, принимали они участие в боях или нет, продолжали убивать. Со скоростью лесного пожара начали распространяться слухи о творящихся зверствах, о том, что уцелевших ловят и собираются продавать в рабство на другие планеты. Для этой цели где-то за пределами системы были наняты охотники, в чьи задачи входило раз и навсегда избавить Каролус от несговорчивых колонистов. Именно в это время в пещерах, где со своим сильно поредевшим отрядом скрывался Джейсон, появился незнакомец, обладавший удивительной харизмой человек, которого привели представители двух других семей. Прирожденный командир, говорили о нем. Способный разглядеть вражеские укрепления в темноте. Удачливый, как Морган, похвастался кто-то. При этих словах новый командир безошибочно выделил Джейсона, стоявшего поодаль от других, потянулся к нему мыслью, прикоснулся — и хаос и смятение, царившие в душе юноши, бывшие его Даром, ищущим какого-то выхода, выражения, улеглись. Такое было под силу только другому телепату. Обученному телепату.

Мне знакомо его имя, с тошнотворной уверенностью поняла я еще прежде, чем Гвидо назвал его. Рен Саймон.

Саймон был из тех командиров, что способны увлечь за собой практически кого угодно, дерзкий и непредсказуемый, отважный, причем заинтересованный скорее в результатах своих действий, нежели в славе. Многие уцелевшие колонисты прибились к нему, подобно Моргану, подпав под его обаяние. Он давал надежду вопреки тому, что с каждым днем пропадало и погибало все больше и больше их товарищей. Джейсона Саймон явно выделял из других. Опытный телепат, он научил юношу по желанию отгораживаться от мыслей других людей или читать их, правильно истолковывать предчувствия, при необходимости заимствовать силу у других.

Каресианин не мог представить, каково пришлось Моргану, но я это знала. Обрести власть над голосами в твоем мозгу, научиться воспринимать их не как проклятие, а как дар — и прежде всего получить способность свободно общаться с чужим разумом, черпать из него и столь же щедро отдавать. Это было лучшее из того, что мы могли. И одновременно — худшее.

Иногда Саймон оставлял их, чтобы возглавить вылазку другого отряда. Джейсона он никогда с собой не брал: Дар юноши, позволявший узнавать об опасности, когда она была еще совсем далеко, был слишком ценным для горстки уцелевших, чтобы им рисковать.

Однажды ночью Морган не смог усидеть в стороне. Он задремал на дежурстве, но вдруг очнулся, разбуженный страшным предчувствием катастрофы. Он даже не успел осознать этого намерения, как уже брел в темноте по следам Саймона. Значит, так тому и быть, подумал юноша. Если их командиру грозит опасность, он придет ему на помощь.

Джейсон смог незамеченным пробраться вслед за Саймоном через всю долину, до самых развалин космопорта, где спрятался за обломки какого-то звездолета. Если бы он мог крикнуть, предупредить своих, не боясь быть услышанным, то непременно сделал бы это. Какой-то инстинкт удержал юношу от того, чтобы попытаться вступить с командиром в мысленный контакт.

Как оказалось, этот инстинкт его спас. Несколько минут спустя он, не веря своим глазам, увидел, как Саймон появился вновь в сопровождении вражеского офицера, взял у него какой-то мешок и небрежно козырнул.

Морган умел принимать поражение — у него был солидный опыт. Он безжалостно подавил все чувства, все эмоции, кроме холодного любопытства, и продолжил следить за командиром, полный решимости выяснить правду. Путешествие оказалось недолгим. Саймон прошел мимо многочисленных обломков туда, где силовое поле обозначало границу лагеря. Джейсон не осмелился подобраться поближе — по периметру непременно должны были быть установлены детекторы.

Но был другой способ — способ, которому его научил Саймон. Морган нашел место, где можно было спрятаться, свернулся в клубок и закрыл глаза. Он приоткрыл свое сознание, очень осторожно, так же осторожно выпустил наружу испытующую мысль, тщательно обходя знакомое сияние разума Саймона, ища кого-нибудь другого. Кого угодно.

Есть. Доступный разум. Глаза Джейсона потрясенно распахнулись. Это была молоденькая девушка, пленница. Она была не одна. Ее глазами он видел десятки колонистов, скованных друг с другом, — некоторые были ранены, но большинство не пострадало. Сбоку были свалены контейнеры, готовые принять свой груз. Вокруг рыскал скат, из стороны в сторону шевеля уродливой мордой, как будто нюхал воздух. «Роракк, — пронзила мозг Моргана мысль девчонки. — Это его корабль».

По лагерю сновали темные фигуры, все до единой вооруженные, большинство из них — люди. Вражеский отряд зачистки, понял Джейсон. На него накатила волна ярости, ненависти настолько жгучей, что он поразился. Это была не только его ярость, но и этой девчонки тоже. И всего их мира.

Как такое возможно?

Ушами пленницы Морган услышал знакомый голос:

— Ну, вы готовы или как? Они же не будут вечно спать — если мы им не поможем!

Лагерь взорвался грубым хохотом.

Это был Саймон, вооруженный до зубов, с хищным выражением предвкушения на лице. Он сделал знак остальным следовать за ним. Он командует и ими тоже, понял Джейсон потрясенно, и это потрясение передалось девчонке, заставив ее ахнуть. Он покинул ее сознание, оставив обещание отомстить.

Каким-то образом Моргану удалось обогнать быстро движущийся отряд. Он пустил в ход все свои знания об этих местах, чтобы выгадать шаг здесь, обойти стороной предательскую скалу там. Его преследовала не только угроза, которую они представляли. Их вел Саймон, и его эмоции просачивались сквозь ментальную защиту, почти неразличимо, но Джейсон ощущал их, как ледяное дыхание кошмара в затылок: кровожадное предвкушение, жажда власти, ядовитое желание насладиться чужими страданиями. И этот разум Морган впустил в свое сознание, позволил ему лепить и наставлять его.

«Предатель!» — звенело в мыслях у Джейсона. Его вырвало на бегу, и он, не останавливаясь, зажал рот руками, чтобы заглушить звуки.

Чем ближе они были к цели, тем ярче, отчетливее становились мысли Саймона. Морган разобрал в них свое имя — не призыв, но откровение об участи, которую командир ему уготовил. Нет, он не собирался делиться им с работорговцами, ни в коем случае. Ему предстояло навечно остаться с Саймоном, стать для того источником силы, если он будет покладист, — и самой сладостной из жертв, если нет.

Совершенно обезумевший, Джейсон не рассчитал прыжок через ручей, неловко приземлился, зашатался, молотя руками в воздухе, и полетел спиной на острый камень. Больше он ничего не помнил.

Когда он открыл глаза, был уже день. Все, чего хотел, чего с таким упоением ожидал Саймон, было совершено. Единственная жертва, которой удалось ускользнуть, Морган лежал, покрытый собственной успевшей уже подсохнуть кровью, и мучительно пытался придумать причину, по которой ему стоило хотя бы попытаться продолжать жить дальше.

Потом, мало-помалу, это стало ему ясно. Такой причиной была ненависть: жгучая, нерассуждающая, всесокрушающая, черная. Саймон за все заплатит. Они все заплатят.

— Я познакомился с ним несколько лет спустя, — закончил свое повествование каресианин. — В конце концов Джейсон сбежал с Каролуса на похищенном корабле-разведчике — с управлением разобрался на ходу. Потом попытался незаконно проникнуть на Плексис в контейнере с партией маринованного кретенга. Моего маринованного кретенга. Я ни разу не видел другого существа, которого сжигал бы такой гнев. Он был как заряд, ждущий только запала. Не встречал я и никого другого, от кого так пахло бы дохлой рыбой. Он… в общем, я избавлю тебя от подробностей, Сийра. Морган решил остаться со мной. — Гвидо, видимо погрузившийся памятью в прошлое, издал протяжный вздох.

— Прошли годы. Он стал торговцем и купил «Лиса». Иногда мы путешествовали вдвоем. Когда мы стали побратимами и рассказали друг другу о своем прошлом, я узнал то, что сейчас рассказал тебе, Сийра. Я не стал спрашивать, что было после того, как он узнал о вероломстве Саймона, а Джейсон никогда мне об этом не рассказывал. В лучшем случае он убил этого мерзавца. Но я думаю, Морган понял, что даже он не может в одиночку выиграть эту войну. Мне кажется, он осознал, что рискует превратиться во второго Саймона, если будет пытаться сделать это. Насколько мне известно, на Каролусе не осталось ни одного из первоначальных колонистов.

Я покачала головой:

— Я могу кое-что тебе сказать, Гвидо. Морган и тогда не был убийцей. Рен Саймон заявился ко мне на Плексис вскоре после того, как вы с Барэком улетели оттуда. Он разыскивал Джейсона. И меня тоже.

Пока великан лязгал клешнями и громогласно изрыгал каресианские ругательства — или это были проклятия? — я раскачивалась взад-вперед, не сопротивляясь охватившему меня чувству. Боль страдания Моргана, перенесенная им в юности, была его частью, но не очень существенной. Я знала взрослого, в которого он превратился. Да, ему пришлось пройти сквозь такое горнило, но результат не стал от этого менее удивительным и безупречным.

Больше всего меня терзало сожаление о том, что сделала с ним я. Гвидо был прав, что рассказал мне все это.

Джейсон научился держать в узде горечь и боль своей юности, отстраняться от этих чувств, и в конце концов они перестали быть частью его сознания.

До тех пор, пока я бездумно не нагрузила его еще и своей яростью, полностью лишив его самообладания. Даже его побратим почувствовал это.

Но значило ли это, что я сделала его убийцей?

Я ощупала свою недостающую часть, то место в моих мыслях, где был Морган. Нет, оно не могло принадлежать злодею или тому, кто мог по доброй воле причинить вред другому — пусть даже доведенный до крайности.

Я взглянула на все еще кипящего каресианина.

— Джейсон не переступит эту черту, Гвидо, — пообещала я ему, от своего имени и от имени Моргана. — Потому что я исправлю то, что причинила ему, — да в конечном итоге и просто потому, что он тот, кто есть.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Полночь на Камосе, по крайней мере здесь, в северном озерном крае Ниснеая, такая, что дух захватывает, думала Раэль, обхватив себя руками за плечи — чтобы не расходились полы тяжелого халата и не так сильно екало в груди. Лето было почти на исходе, и в воздухе уже тянуло прохладцей. Ночные птицы, чьи оглушительные трели в теплое время служили источником добродушных жалоб, уже улетели на зиму; стояла звонкая тишина. Звезды на ясном небе казались тусклыми в сравнении с мелькающими огоньками аэрокаров, в которых возвращались по домам припозднившиеся игроки и театралы. Раэль провожала их взглядами, встревоженная — как в последнее время случалось все чаще и чаще — мыслями о людях.

Пелла смотрела на них просто: люди для нее были частью пейзажа, создателями и строителями всех тех материальных благ, в которых нуждались клановцы. Как и многих, если не практически всех ее сородичей, Пеллу тревожило любое представление о людях как о личностях и оскорбляло любое упоминание о них как о существах, могущих обладать силой.

Раэль ушла с террасы и вернулась в комнату. Рю, размышляла она, исповедовала совершенно противоположный подход, что вызывало серьезные трения во всей их группе каждый раз, как они с Пеллой сходились в споре. Судя по тому, что Раэль удалось выяснить, пусть даже это были лишь полунамеки и неосторожно вырвавшиеся слова, Рю не станет страдать от того, что пришлось смешать их силу с силой людей, если это освободит Избирающих от Силы-Выбора. Раэль подозревала даже, хотя не распространялась об этом вслух, что Рю поддержала бы и физическое скрещивание, если бы оно было возможно.

Она снова поежилась, хотя в доме было тепло. Возможно ли это? Люди могли иметь потомство от двух других гуманоидных видов, и подобные случаи имели место; однако, насколько ей было известно, для этого требовалось серьезное медицинское вмешательство, к тому же если такие попытки все-таки увенчивались успехом, потомки от скрещивания были бесплодными.

Осуществимо это было или нет, но Раэль сомневалась, чтобы Клану под силу было преодолеть такую пропасть, что бы там ни считала Рю. Что толку? Что будет с Теми, кому доступен м'хир, если они — всего лишь капли в безбрежном человеческом океане?

Айса ни за что этого не допустит. Раэль заставила себя забраться в постель и облегченно вздохнула, когда кровать отреагировала на ее холодную кожу и немедленно начала подогреваться. Она улеглась и принялась раздумывать о своей бабке, внимательно следя за тем, чтобы ни одна мысль не проскользнула сквозь ее защиту, безукоризненную, как и всегда.

Главной целью Айсы, которую Раэль поддерживала с самого начала, было узнать, каким образом Сийра подчинила себе Силу-Выбора, вступила в свою зрелую, репродуктивную стадию, не уничтожив при этом ни одного клановца, не говоря уж о своем любимом Моргане. Этот секрет, в чем бы он ни заключался, был ключом к выживанию их расы. Совет открестился от Сийры, и их методы только отдалили от клановцев этот секрет вместе с его обладательницей. Но, что хуже всего, каждый шаг Совета был направлен на то, чтобы подавить свободную волю Избирающих, манипулировать ими и использовать их всеми доступными способами, чтобы контролировать силу будущих поколений. «Что ж, — сказала себе беспощадно Раэль, — моя сестра была права». Не будет никаких будущих поколений, если Совет продолжит действовать в том же духе. Искусственная селекция все возрастающей силы — это конец. Айса и остальные тоже осознавали опасность этого.

Но у нее лично, у Раэль, была и еще одна цель, которую, похоже, никто больше не разделял. Женщина свернулась в клубочек. Защитить свободу воли Сийры и ее Выбор. Пелла хочет, чтобы ее сестру «очистили» от человеческой скверны. Айса желает, причем любой ценой, чтобы Сийра стала помогать им, и с радостью воспользуется Морганом, чтобы добиться своего. А Рю?

Раэль содрогнулась. Она не знала, каковы намерения Рю в отношении Сийры и ее Избранника. Она знала лишь, что вряд ли ее желания совпадают с тем, чего хотела бы сама Сийра.

Возможно, настало время честно попытаться провести поиск духа — хотя бы для того, чтобы Сийра насторожилась и скрылась от них всех.




ГЛАВА 42


Неужели все дело в Раэль? Я не могла отвести глаз от письма, которое держала в руке. Это был ответ на запрос, который я попросила послать драпсков — жизнь с Морганом избавила меня от клановского предубеждения против техники. Я перечитала его еще раз, шепотом повторяя слова, как будто от этого они становились понятнее.

— «Сийре ди Сарк. Никто не спрашивал разрешения воспользоваться твоим компьютером. А что, кто-то был должен? Кстати, Пелла и Раэль сейчас гостят у вашей бабушки в Ниснеае. А ты когда вернешься? Пожалуйста, если соберешься, загляни ко мне. Подписано: Энора ди Сарк, Первая Избравшая».

Раэль отыскала меня на Покьюларе, и я приняла это за проявление заботы, потому что хотела — теперь я понимала это — поверить ей. Пелла? Я уже несколько лет не вступала в ментальный контакт с младшей сестрой. Как я однажды сказала Раэль, я считала, что Пелла ни за что по доброй воле не покинет свое гнездышко, разве только когда Совет вызовет ее к ее Избраннику, чтобы зачать положенного отпрыска. «Возможно, — добавила я про себя, — она даже тогда откажется его покинуть».

Однако сейчас обе мои сестры находились на Камосе, оплоте Клана, в доме Айсы ди Теерак, которая за всю свою долгую жизнь ни минуты не потратила на тех, кто обладал меньшей силой. Что-то до сих пор ее не тянуло устраивать трогательные семейные встречи.

Что, разумеется, могло означать только одно — это и не была семейная встреча. Значит, Раэль действительно могла дать мне ключ к тому, что затевалось в Клане, но при этом, заподозрила я внезапно, не имело никакого отношения к Совету.

Я осторожно сложила записку Эноры и отправила ее в кухонную установку для уничтожения отходов, повернув регулятор на молекулярную деструкцию. Надо было сделать то же самое со сведениями, которые я оставила на Камосе. Но я никогда не думала, что они могут кого-то заинтересовать.

Неужели Раэль выкрала список людей-телепатов у меня из компьютера? У Эноры не хватило бы Дара почувствовать, что кто-то проник в мою комнату. Нет, решила я, это была не Раэль. Моя сестра совершенно не разбиралась в таких вещах. Я вспомнила, как попыталась однажды научить ее пользоваться компьютером, но была вынуждена быстро сменить тему, ощутив мучительное замешательство, возникшее между нами в м'хире. Я вдруг обнаружила, что вопреки всему упорно не хочу думать о Раэль плохо, как и о Моргане. Вероятно, та часть моего существа, которая была Сийрой Морган, никак не желала смириться с реальностью.

Тогда выходило, что вора следовало искать среди двоих, одинаково интересных кандидатов. Либо это сделала Айса — или же какой-нибудь из ее лизоблюдов, — либо тот, кого за последний год я изо всех сил пыталась выбросить из головы. Джаред ди Сарк. Мой отец, спикер Совета Клана. Тот, кто чуть было не уничтожил меня.

Приложив усилия, я могла бы увидеть его лицо в полированном металле шкафа передо мной — изборожденное морщинами, однако полное жизни, властные колючие глаза над ястребиным носом, выражение разочарования и жалости при мысли о том, какую судьбу избрала себе его старшая дочь. Лишь я, а потом еще и Морган знали, на что он способен ради достижения своих целей. Сила — его, моя, Клана — была для Джареда всем, и эта ледяная целеустремленность заставила его оправдать даже создание небольшого анклава недовольных клановцев на Экренеме. Он хотел, чтобы Йихтор стал моим Избранником, а род ди Сарков получил достойного продолжателя — какую бы цену ни пришлось заплатить за это мне.

Экренем. Луамер ди Сонда'ат был на Экренеме, и он являлся творением моего отца, знал он сам об этом или нет. Скорее всего, нет. Джаред никогда не действовал в открытую. Он без всякой жалости уничтожил Йихтора, чтобы никто не узнал о его причастности к своим планам, пошел даже на то, что скрыл сообщение обо мне в мозгу брата Барэка, Керра, ничего не подозревающего курьера, которого Йихтор убил, чтобы сохранить собственные тайны.

Теперь я разглядывала свое отражение. Неужели снова повторяется та же история? Луамер погиб потому, что преследовал Моргана, или потому, что представлял угрозу для секретов Джареда ди Сарка?

Мне показалось, что я не так уж далека от истины. Группа клановцев собирает человеческих телепатов, не исключено, что с теми же целями, которые преследовала я, — чтобы подставить их Избирающим вместо не-Избранных и посмотреть, что из этого выйдет. Ведь я же открылась. То, что я так усердно пыталась воплотить в жизнь и в конце концов была вынуждена пройти через это сама, теперь, похоже, предстояло другим. Мой собственный список кандидатов, так любезно предоставленный неизвестным источником, придется им как нельзя более кстати.

Однако у этой гипотезы был тем не менее один недостаток. Джаред пошел на все, чтобы не допустить моего Соединения с Морганом, — на все, кроме убийства. Лишь тогда, когда я зашла слишком далеко, чтобы останавливаться, и доказала свою решимость во что бы то ни стало защитить Моргана, мой отец согласился довести наш эксперимент до конца. Почему же тогда сейчас он хотел, чтобы его повторили другие?

Если, конечно, он не был совершенно уверен в их неудаче и хотел продемонстрировать всем Тем, кому доступен м'хир, что «человеческий вариант» не сработал и его следует отбросить в пользу методов, предложенных им и Советом.

Я открыла холодильный шкаф, вытащила холодное пиво, которое обещала Гвидо, и снова закрыла дверцу.

Возможно, кое-кто мог об этом знать.

— Это неразумно, Непостижимая, — пропыхтел Коупелап. За спиной у него блестящей черной стеной неодобрения высился, приподняв клешни, Гвидо. Я очень надеялась, что в такой близи от трепещущих хохолков драпсков он будет осмотрительным. — Риск огромен.

— Но если ты все-таки идешь на него, зачем пытаться связаться с ней? Почему не с Морганом? — неодобрительно произнес каресианин. — Его нужно предупредить.

— А я говорила тебе, почему. — Кровь бросилась мне в лицо. Плевать, пусть эти негуманоидные существа воспринимают подобное проявление эмоций как хотят. — Поиск духа — процесс слишком интимный, слишком откровенный. Я не знаю, что может произойти. Он может раскрыться, утратить защиту от Клана.

«Это может вызвать Соединение, — добавила я про себя. — И тогда жизнь Джейсона будет зависеть от моей».

Я знала, что, перед тем как пытаться совершить поиск духа, придется объяснить драпскам, что я буду делать, но не ожидала, что они так запаникуют.

— Это не похоже на зов, — продолжала я. — Он практически не оставляет в м'хире — на Благовонном пути — следа, по которому меня можно было бы выследить. Я буду в полной безопасности.

— Ты сама видела там охотников, Непостижимая, — уперся Коупелап.

— Охотников? — Я содрогнулась при одном воспоминании о той сущности. — Возможно, они встречаются только в окрестностях Драпскии и присущи исключительно вашему миру, — предположила я с надеждой. — Клан пользовался м'хиром для этих целей много поколений подряд, Коупелап, и никто никогда не видывал ничего подобного.

Появилась труба, которую я уже использовала однажды, — та самая, что продемонстрировала мне пугающее свидетельство какой-то формы жизни в м'хире. На этот раз, однако, скептик удовольствовался тем, что лишь помахал ею у меня перед носом.

— Мы наблюдали Благовонный путь повсюду, где бы ни оказывались драпски, и здесь тоже. Всегда что-нибудь да обнаруживалось.

— Тогда как вы объясните факт, что я ничего не видела там, пока вы не показали мне? Я всю жизнь выходила в м'хир.

— Ты не смотрела, — отозвался низкий голос Гвидо.

Все глаза каресианина, не отрываясь, смотрели на меня пугающим скопом с той самой минуты, когда мы затеяли этот разговор о жизни в м'хире.

«Небось, радуется сейчас, что у него хватило ума держаться подальше от такого опасного места», — подумала я.

Да еще и драпски переполошились. Однако м'хир был местом, где я побывала бессчетное число раз, местом, которое в буквальном смысле было частью меня самой. Я не могла позволить себе бояться его. Так я им и сказала.

Коупелап, понятное дело, с этим не согласился.

— Ты считаешь, будто знаешь м'хир, Непостижимая, — досадливо сказал он. — Думаю, ты вообще не слушала, когда мы пытались чему-то тебя научить.

— Я слушала!

— Значит, ничего не поняла! — почти выкрикнул он, и это настолько потрясло меня, что я утратила дар речи и только хлопала глазами на возмущенного скептика. — Все вы — часть Благовонного пути. Не потребители. Не гости. Ваша сила питает их.

Я упала на диван.

— То есть как это — наша сила питает их?

Мне почему-то даже не пришло в голову, что драпск говорит о том опустошении, которое я испытала тогда на Драпскии.

Коупелап сделал полный оборот вокруг своей оси, как будто хотел удостовериться, что попробовал весь воздух в помещении. Мы находились там втроем. Этот зал показался мне идеальным местом для проведения поиска духа, поскольку никогда было нельзя сказать заранее, надолго ли он затянется. Теперь мне оставалось только гадать, надолго ли затянется этот спор.

Скептик с легкой растерянностью взглянул на пол — я была совершенно уверена, что он собрался вызвать сиденье, и лишь потом сообразила: да ведь мы до сих пор на куда менее услужливом «Нокрауде». Вместо этого он приник к Гвидо — тот устроился на своем видоизмененном диване. Это зрелище, несмотря на ситуацию, вызвало у меня невольную улыбку: нежный и пушистый драпск, буднично и беззаботно устроившийся в нагромождении грозной естественной брони каресианина.

— Ваша сила — сила Клана — питает их сродни тому, как солнечный свет питает поля Драпскии, — заявил Коупелап, как будто объяснял что-то ребенку, если, конечно, драпски в своем развитии проходили сопоставимую стадию.

— Когда я вхожу в м'хир, те существа, которых мы видели, поглощают какую-то часть моей силы? — услышала я собственный деловитый голос.

— Это не твоя сила, Непостижимая, — добил меня скептик. Его хохолки подергивались, как будто я чем-то напугала его.

Нет, это уже была полная бессмыслица.

— Тогда чья же это сила? Это я прикладываю усилия… это мой разум позволяет мне входить в м'хир и выходить оттуда… охраняет меня, пока я нахожусь в этом пространстве. — Я почувствовала внезапный приступ тщеславия, гордость за силу, которая была моим наследием и проклятием одновременно. И тут же подавила его. — Но я же чувствую, что устаю, — недоумевала я. — Почему эта сила не моя?

— Полагаю, что ты действительно так ее воспринимаешь, Непостижимая. Но наши измерения говорят иное.

Я бросила взгляд на Гвидо:

— Ты понимаешь, о чем это он?

Широкий головной панцирь опустился и вновь приподнялся. Недвусмысленное «может быть». Ну и что мне от этого толку?

Коупелап пухлой четырехпалой ладошкой погладил огромную клешню исполина.

— Каресиане чувствуют Благовонный путь, как и драпски. Поразительные существа. Такие чувствительные, замечательные, добрые…

— Мы говорили о м'хире… — вернула я его с небес на землю.

— Разумеется, Непостижимая. Думаю, я понимаю, что сбивает тебя с толку. Сила, которую ты используешь для того, чтобы сосредоточиться, создать образ твоей цели и других разумов, чтобы покинуть все это, — скептик махнул рукой, — принадлежит тебе. Сила, которую ты прикладываешь на Благовонном пути, — это то, что ты… привлекаешь, пожалуй, именно так будет точнее всего сказать. Привлекаешь. Или не привлекаешь. Наши ученые не вполне сходятся во мнениях. — Хохолки Коупелапа неодобрительно задрожали.

— Вообрази, Непостижимая, — продолжал вдохновенно вещать скептик, совершенно поглощенный своей лекцией, которая зачаровывала и ужасала меня одновременно. — Вообрази экосистему из чистой энергии, формы жизни, питающиеся за счет движения силы по каналам, которая стекает, но не как река, из более высокой точки в менее высокую, а от высшего потенциала к низшему. Прибавь к подобной системе существа, которые естественным образом привлекают и запасают эту силу, существа, способные перемещать накопленную энергию по этим каналам, словно бушующий поток.

— Значит, когда я, ну или любой другой клановец, путешествует в м'хире, мы… питаем… то, что живет там?

«Ну ладно, — подумала я, — это еще куда ни шло». Подобное представление было несравнимо лучше, чем мысль о том, что за тобой охотится какой-то обитающий в м'хире неведомый хищник. Потом мне вдруг ни с того ни с сего вспомнился приснившийся кошмар — потоки крови, утекающие из меня в м'хир, и моя уверенность несколько поколебалась.

— Мы, драпски, и каресиане тоже, считаем, что в этом измерении существует множество форм жизни, которые обитают и на Благовонном пути. Некоторые сознательно, как вы, другие бессознательно. Думаю, ты простишь мне, если я скажу, что мы не встречали других существ, кроме клановцев, которые искренне полагали бы, что создали эту сущность сами.

Я покачала головой:

— Это заблуждение — всего одно из многих, которые предстоит преодолеть моему народу, Коупелап. Думаю, такой процесс будет, — я помолчала и ощутила, что против воли улыбаюсь, — выглядеть занятно.

— Занятно, Непостижимая? — переспросил Коупелап. — Ты всерьез считаешь, будто клановцы именно так отреагируют на известие, что ваш народ культивируют? Я бы не стал на это рассчитывать.

— Культивируют? Как… — Я судорожно сглотнула.

— Как овощи.




ИНТЕРЛЮДИЯ


В какой-то момент, обнаружил Барэк, тебя все равно одолевает сон, невзирая на грязный пол и паразитов. Поэтому время от времени он ловил себя на том, что опять клюет носом, хотя уже забрался в самый сухой угол и попытался устроиться так, чтобы по минимуму соприкасаться с ретианской архитектурой.

Труднее всего бороться с дремотой стало, когда отключили свет — садд Сарк очень удивился, поскольку уже успел решить, что он будет гореть всю ночь, вероятно, для того, чтобы не дать неугомонному грибку броситься пробовать на вкус новую жертву. Весьма разумно, не мог не признать Барэк.

Совсем рядом что-то чавкнуло, и клановец как ошпаренный вскочил на ноги.

— Если эти твари не безобидны, — крикнул он, чувствуя, что сердце у него готово вот-вот выскочить из груди, — вам лучше бы перевести меня куда-нибудь в другое место или включить свет.

Ответа не последовало. Садд Сарк на ощупь пробрался к двери, но лишний раз старался ничего не трогать — на тот случай, если эти твари успели забраться на стены. Дверь оказалась по-прежнему заперта.

Он на что-то наступил, и это «что-то» с пугающей силой вырвалось у него из-под ног.

— Выпустите меня отсюда! — заорал Барэк, уже не беспокоясь, что о нем подумают.

Садд Сарк безотчетно метнулся в м'хир, хотя и знал, что он, скорее всего, заперт не менее надежно, чем дверь. И мгновенно осознал — нет, не заперт! Но прежде чем клановец успел сосредоточиться и представить ориентир, путь ему преградила другая сущность.

Невыразимо прекрасная и невыразимо желанная — более желанная, чем сама жизнь. Барэк отчаянно пытался остаться в своей камере, зная, что нечаянно наткнулся на нечто неизмеримо более гибельное, чем любой самый голодный грибок.

Но его отчаянные усилия были напрасны — им уже овладел зов более властный, чем тяга к жизни.

Беспомощно подчиняясь ему, садд Сарк толкнулся и вошел в м'хир…

В поисках Избирающей, чья сила неодолимо влекла его на Испытание.




ГЛАВА 43


Стало быть, овощи. Это был способ уложить в голове то, что рассказал мне Коупелап о м'хире и Клане, хотя, как и любая модель чего-то неизвестного, она не объясняла всего до конца. Но звучала вполне правдоподобно.

Я стояла в кабинке освежителя, подставляя лицо упругим струям пены, и прикрывалась рукой, чтобы мыло не лезло в ноздри. Сосредотачиваться на теплых потоках, растекающихся по спине и плечам, было куда приятнее, чем на том, что я узнала, но деваться было некуда.

Чего мне действительно хотелось, так это поговорить с Морганом — он бы помог мне выудить из этого сумбура хоть каплю смысла. Я переключила регулятор освежителя на тонкие колючие струйки воды, чтобы смыть пену, — и задохнулась.

Что-то в м'хире — от одной мысли о присутствии там разума мне становилось худо — воздействовало на клановцев так, чтобы с каждым поколением их сила в м'хире возрастала. Сила-Выбора, как я описала ее скептику, была орудием: связи между матерью и ребенком, между Избирающей и Избранным являлись конечной целью.

Сама Сила-Выбора была чем-то сродни заряду, возникающему в м'хире вокруг Избирающей, причем в молодые годы Избирающей этот потенциал возрастал до тех пор, пока не становился достаточным, чтобы проделать постоянный коридор к силе какого-нибудь не-Избранного мужчины. Если отбросить эмоциональную окраску, то для обитателей м'хира, питающихся за счет этих потоков силы, это было нечто вроде золотоносной жилы.

Однако если вспомнить о погубленных и лишенных будущего не-Избранных, это было страшное проклятие, наложенное на нас без нашего ведома и согласия.

Я включила поток теплого воздуха и принялась обеими руками ерошить волосы, хотя чувствовала, как густые пряди дрожат, стряхивая влагу. Что ни говори, привычка — вторая натура.

То же самое можно было сказать и о привычке считать м'хир личным владением Клана. Но цепляться за подобное было не в моих интересах, и я изо всех сил пыталась уложить в голове странные идеи драпсков.

Особенно учитывая то, что одна из них была зловещим пророчеством относительно моего собственного будущего. Я передала Силу-Выбора Джейсону и избавилась от нее, как мне казалось, навсегда.

Но если верить Коупелапу и его приборам, м'хир восполняет силу, и этот постоянный приток не прекратится до тех пор, пока все не вернется на крути своя.

Пока я снова не стану столь же смертоносной и опасной, как прежде: Избирающей, одержимой тягой испытывать не-Избранных и убивать тех, кто уступит мне в силе.

Включая, возможно, и самого Моргана.

Я вышла из кабинки, чувствуя себя такой же грязной и вымотанной, какой была, когда входила в нее. «Нет», — сказала я себе твердо. В душе у меня была страшная опустошенность, как и в тот миг, когда я впервые узнала о себе всю правду — о том, что я Избирающая, и об опасности, которой я по доброй воле подвергла Моргана.

По гипотезе драпсков, ту некую форму жизни, которая напала на меня в м'хире, привлекло ко мне не то, что я делала с Драпскией, но все тот же дисбаланс силы, что служил причиной возвращения Силы-Выбора. Именно потому они хотели запретить мне входить в м'хир, пока Сила-Выбора не восстановится полностью. Коупелап боялся, что стоит мне только чуть задержаться в том измерении, как на меня нападут снова.

Очень жаль, что мое дело никак не могло подождать. Я натянула комбинезон, новехонький, еще жестковатый. Драпски приобрели его по моей просьбе. Как ни смешно, но я ощущала чувство облегчения, зная, что до меня его никто не надевал.

Убедившись, что моя дверь закрыта и заперта на задок, я улеглась на кровать. Я не знала, сколько времени меня будет, прежде чем Коупелаповы приборы не оповестят его о том, что я затеяла, — вряд ли стоило обольщаться надеждой, что удастся сохранить мою эскападу в тайне от драпсков.

Я закрыла глаза, сосредоточилась и принялась создавать в мозгу образ моей сестры, Раэль, слой за слоем привнося в него все то, что знала и помнила о ней, пока мне не стало казаться — протяни руку, и коснешься ее, услышишь негромкий голос. Образ отделился от меня, начал жить своей жизнью — сгусток шипящей энергии, уплывающий в черноту м'хира, уносящий с собой мое сознание. Поиск духа был неконтролируемым и не всегда успешным. Зато, смутно вспомнила я, уносясь вдаль, обычно это захватывающе.

«Сийра!» В моем сознании что-то вспыхнуло — узнавание, отклик, так неразрывно сплетенные с предостережением и страхом, что я едва могла разобраться в этом клубке. Вместо того чтобы попытаться это сделать, я судорожно ухватилась за Раэль, потянула ее за собой…

На каком-то уровне сознания я помнила, где находится мое физическое тело, чувствовала прохладные простыни, ощущала, как расширяются и опадают мои легкие. На другом, более непосредственном и насущном, я была солнцем, вокруг которого вращались бесчисленные миры, и один из этих миров сиял своим собственным светом, связанный со мной тончайшей ниточкой, удлинявшейся и истончавшейся с каждым мигом.

Кружило рядом и нечто темное, смутное: твари невообразимых форм, тянущие ко мне бесплотные зубы. Чудища из моих ночных кошмаров. Я изо всех сил ухватилась за Раэль, хотя ни рук, ни пальцев у меня не было. Вдруг пришло понимание, что мы обе обречены, если только я не смогу вырваться оттуда, прежде чем жуткие твари ринутся в атаку.

Я толкнулась изо всей силы и почувствовала, что сила Раэль тоже присоединилась к моей в этой отчаянной попытке спастись. Но этого было мало. В тот самый миг, когда я поняла, что проиграла, и приготовилась безропотно встретить смерть, меня вдруг потащило вперед вместе с тем сиянием, которое было моей сестрой…

И я внезапно очнулась, потрясенно глядя на окружавших меня взбудораженных драпсков и одного очень шумного каресианина. Раэль комочком сжалась рядом со мной, ее рука лежала в моей руке, а вид у нее был такой, как будто она только что грохнулась со своей собственной кровати. Губы ее подрагивали в подступающей улыбке, а глаза были подозрительно влажными. Меня охватило невыразимое облегчение. Все-таки я оказалась права хотя бы в этом.

За лесом трясущихся хохолков виднелось то, что Гвидо оставил от моей двери.

— Познакомьтесь, пожалуйста, это моя сестра, — слабым голосом сообщила я моим спасителям.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Все три оказались красавицами — в свете фонарика не заметить этого было невозможно, учитывая прозрачность контейнеров, в которых они лежали. Они не подавали никаких признаков жизни, и если бы его чутье телепата не утверждало обратное, Морган решил бы, что все три мертвы.

Кроме того, женщины оказались из Клана, как он и подозревал. Джейсон на цыпочках обошел небольшую лабораторию — как это ни абсурдно, он боялся разбудить спящих, хотя был совершенно уверен, что для этого нужно кое-что посерьезнее одного неловкого шага. Их волосы безжизненными прядями рассыпались по плечам и груди, похожие на шелковистый саван; у Сийры, когда она спала, волосы шевелились, реагируя на ее сны.

Контейнеры были не похожи на те, какие обычно использовали на пассажирских лайнерах, — конструкция была более совершенной, а когда Морган пригляделся к одному повнимательнее, то увидел, что его можно легко открыть снаружи, не потревожив при этом обитательницу. Не зная их назначения, прикоснуться к ним он, однако, не решился. Джейсон принялся обыскивать комнатушку в поисках чего угодно, что могло бы дать ему ключ. На разнообразных приборах обнаружились таблички с надписями, на столах в беспорядке валялись листы, покрытые такими же значками. Все они были не на общем диалекте, а познания Моргана в письменном ретианском ограничивались дорожными знаками и цифрами.

Это были не Избирающие, если он правильно разбирался в клановской физиологии. Тела этих женщин были вполне развитыми. Лица были ему незнакомы, но та, что лежала посередине, формой губ и подбородка чем-то напоминала Раэль.

Он пристально вгляделся в каждое из них по очереди, надеясь, что Сийра сумеет извлечь эти образы из его памяти и опознать их. Похоже, ничем больше он не мог помочь женщинам. Возможно, хотя Джейсон в этом и сомневался, они все-таки находились здесь по собственной воле, например проходили на Реете какой-нибудь курс лечения.

Пора было заняться следующей дверью. Морган, перед тем как возвращаться в коридор, погасил фонарь, после чего, потратив на это минуту, запер за собой дверь. Пока что ремонтные работы, если их и начали проводить, не увенчались видимым успехом, но когда он подсчитал, сколько минут у него, вероятнее всего, осталось, губы человека решительно сжались.

На следующей двери был установлен двойной замок — один открыть оказалось совсем несложно, другой требовал подтверждения личности. Джейсон вытащил из потайных ножен, спрятанных в рукаве, силовой нож, щелчком освободив узкое лезвие. Оно разрезало пластик и металл дверного механизма как мягкое масло. Теперь окончательно уничтожить оба замка и убедить дверь открыться было делом нескольких секунд.

Затаив дыхание, Морган очень осторожно прокрался внутрь. Когда системы будут восстановлены, напомнил он себе, немедленно сработает сигнализация.

Темп и осторожность. Человек дышал очень легко, нерегулярно, намеренно не придерживаясь единого ритма. Фонарь он не включал — индикаторные лампочки на инкубаторах давали достаточно света, и Джейсон начал различать очертания мебели и стен, как только его глаза привыкли к темноте.

Центр комнаты занимали двадцать четыре выпуклых инкубатора, каждый не более чем в руку длиной и вполовину меньшей ширины. Морган, подойдя к ближайшему, внимательно осмотрел его. Внутри большую часть места занимали сервоманипуляторы и прочие приспособления — когда он нагнулся, чтобы заглянуть в инкубатор через прозрачную стенку, то различил в середине небольшую кювету. Джейсон рискнул посветить туда фонариком. Кювета отразила луч, как будто была наполнена водой или другой подобной жидкостью. На ее поверхности плавал какой-то комок.

Морган проверил остальные, быстро, но бесшумно передвигаясь от одного к другому. Все инкубаторы и их содержимое, кроме трех, оказались одинаковыми. Эти же три, заметил он с тяжелым предчувствием, пустовали, причем сервомеханизмы были отключены.

Человек положил свободную руку на один из инкубаторов и вспомнил трех женщин в соседней комнате; его пальцы задрожали, и он прижал их к холодной поверхности. Не нужно было быть экспертом, чтобы догадаться, что это клетки похищенных органов Сийры, имплантированные добровольным или подневольным реципиентам. Гнев вновь нахлынул на Джейсона, отдаваясь бешеным ревом крови в ушах, — гнев за то, что сотворили с его любимой и как это теперь использовали.

Но не только гнев пригвождал его сейчас к месту, потрясенного и лишенного всей своей решимости. Морган отдал Сийре свое сердце безоговорочно и безоглядно, зная, что это означает отказ от некоторых других возможностей, включая и ту, которую олицетворял собой этот пустой корпус. Он убедил себя, что такая цена ничтожна в сравнении с тем, что он получит взамен.

И все же перед ним было доказательство того, что его жертва оказалась бессмысленной, что другие могут сделать то, чего не мог он, — обеспечить Сийре живое наследие. Осознание того, как много это для него значит, оказалось ударом. Джейсон не мог уничтожить то, что находилось в этих инкубаторах, — он не мог заставить себя даже прикоснуться к этому.

Морган пытался взять себя в руки, обдумать возможные выходы. Надо попробовать отыскать какой-нибудь переносной термостат, в котором он сможет унести эти клетки; возможно, ему удастся коснуться разумов спящих за стеной женщин, чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Каких действий ждала бы от него Сийра, если бы узнала, что вернуть ей похищенное ему не под силу?

Слишком поздно! Звук отдергиваемой шторы практически совпал со вспыхнувшим вновь освещением, ослепив и человека, и того, кто вошел сюда, так что какой-то миг оба стояли, нелепо щурясь друг на друга.

В ту самую секунду, когда в руке у Моргана оказалось силовое лезвие, он узнал Фэйтлена ди Парса, члена Совета Клана. Похоже, клановец настолько ценил свои эксперименты, что предпочел остаться здесь.

Внезапно Джейсон, разом избавившись от всех эмоций, кроме ярости, почувствовал необычайную сосредоточенность.

Что произошло бы в следующий миг, Морган так и не узнал. Тишину взорвал крик — нет, он был неслышным, отдавшимся лишь в его мозгу. И в мозгу Фэйтлена — клановец обеими руками схватился за голову и начал корчиться, как от боли.

— Нет! — отчаянно закричал он и, забыв о Джейсоне, бросился обратно в помещение, откуда только что появился.

Человеку не оставалось ничего иного, как последовать за ним.




ГЛАВА 44


Драпскам, в особенности макиям, в последние дни пришлось несладко — начиная с гонки за трюфелями и заканчивая свалившейся им почти буквально на головы еще одной Непостижимой. Да еще и такой, которая не принадлежала ни к одному племени. Это драпсков совсем не радовало.

Во всяком случае, у скептика Коупелапа вид был отнюдь не цветущий. Его приборы действительно зарегистрировали катастрофу, которая едва не постигла меня в м'хире. Вместо того чтобы впасть в бестолковую панику — это он приберег на потом, — скептик включил устройство, которое притягивало материю из м'хира, и каким-то образом настроил его на меня. Этот аппарат с блеском справился с задачей и извлек меня из м'хира, правда, я понятия не имела, как он действовал.

Коупелап тоже был не в состоянии этого объяснить. Впервые за все время нашего знакомства он не проявлял никакого интереса к наблюдениям, информации и даже моим надоедливым вопросам. Как только скептик убедился, что мне ничто не грозит, он устроил эопари и, как объяснили мне остальные, мог провести в таком состоянии многие дни.

— А они не могут, к примеру, убрать его куда-нибудь? — спросила Раэль, осторожно обходя свернувшегося в клубок драпска, который устроился прямо в центре моей каюты на «Нокрауде».

— Макии, — проговорила я, бросив суровый взгляд на тех двоих, что находились поблизости, — уверяют, что это вызовет у бедняги крайнюю дезориентацию в тот момент, когда он выйдет из этого состояния. Некоторые находят подобную идею весьма забавной. Поскольку из-за этого Коупелапу может понадобиться грипстса, а на Рете-VII нет ни одного другого скептика, который мог бы совершить с ним этот акт, мне их веселье представляется страшно непорядочным.

Раэль с сомнением взглянула на драпсков, потом снова на меня. В мозгу у меня всплыли слова: «Странные существа. Почему они помогают тебе?»

— Обернись, — велела я ей вслух и увидела, как сестра замерла от удивления при виде макиев, чьи увенчанные хохолками антеннки были направлены на нее. Потом мысленно добавила: «Они связаны с м'хиром, Раэль. Не так, как мы, но, как видишь, могут улавливать наше присутствие там».

Антеннки, как и следовало ожидать, мгновенно переметнулись в мою сторону, между тем как драпски с прежним усердием занимались починкой двери. Я ощутила, как Раэль выпустила в их сторону испытующую мысль и тут же захлопнула барьеры, стоило лишь драпскам дружно повернуть к ней свои антеннки.

«Можно подумать, нам мало было одних людей», — заметила она мысленно. Краешки ее полных губ дрогнули в улыбке.

Я ответила на улыбку сестры без обиды, как могла бы это сделать в то время, когда мы еще не разделили друг с другом наши мысли. Это было предложение Раэль, ее первые слова после того, как я перенесла ее на Рет-VII. Путешествие по упорядоченным и открытым мыслям моей сестры было как противоядие — хотя до этой минуты я и не догадывалась о яде, который медленно, но верно отравлял меня. Теперь я поняла, почему она ввязалась в интриги Айсы ди Теерак, но, увидев всю глубину ее тревоги за судьбу Моргана — и мою тоже, — простила ее. До того как я стала Сийрой Морган, мы были сестрами по духу. И я вдруг обнаружила — как будто неожиданный подарок получила, — что мы снова можем ими стать.

К несчастью, пришла пора встретиться с остальными членами семьи, кое-кого из которых я без малейшего сожаления отправила бы к шеф-повару Гвидо.

— Присядь, Раэль, — предложила я.

Мне досталась самая лучшая каюта, какую «Нокрауд» мог предложить пассажиру. Поскольку она сооружалась в соответствии с представлениями скатов о роскоши, я заключила, что Грекик и Рек не лишены своеобразного чувства юмора.

Бесстрашные драпски проделали огромную работу, при том за очень короткое время, избавившись от всех свидетельств предпочитаемого сакиссишами стиля жизни и заменив клетки, ящики с песком и нагревательные лампы на разрозненные, но зато удобные предметы человеческой меблировки.

Среди них была пара необычных кресел, из тех, что на вид опасны для жизни, но стоит рискнуть и усесться в них, как обратно вылезать уже не хочется. Раэль, слегка поколебавшись, последовала моему примеру, и на ее лице отразилась такая смесь удивления и блаженства, что я не удержалась и рассмеялась. Сестра взглянула на меня.

— Для того, кто получил такие новости, ты что-то слишком уж веселишься, — заметила она сухо.

Я пожала плечами:

— Когда все так плохо, что дальше некуда, моя дорогая, радуешься любому улучшению. — Я начертила в воздухе знак признательности и родства, и ее глаза блеснули. — Я просто благодарна тебе, — продолжила я искренне. — Я предупреждена о плане Айсы. А ты со мной.

На открытом по обыкновению лице Раэль отразилось замешательство.

— Да. И мне очень хотелось бы точно узнать, как именно это произошло. — Она облизнула губы. — Не говоря уж о том, чтобы получить какое-нибудь объяснение тому, что я видела в м'хире.

Я поняла ее. Она видела обитателей м'хира, но узнать их, естественно, не могла. Для нее они были всего лишь причудливой игрой энергетических каналов м'хира, а интересовала ее драпскская аппаратура. Вместо того чтобы разделить с ней опасение, терзавшее меня благодаря драпскам, я носком ноги указала на белый клубок на своем ковре и ответила:

— Боюсь, тебе придется подождать. За ответами надо обращаться к нему, не ко мне. А пока достаточно будет сказать, что я не осмеливаюсь пользоваться м'хиром — причем не только из-за наблюдателей Совета.

Раэль, поморщившись, покачала головой:

— Наблюдатели… Будем надеяться, что прибор твоего друга запутал следы, а не то они узнают, что ты здесь. — Потом с внезапной озабоченностью добавила: — А ты не думаешь, что наблюдатели могут засечь драпсков…

— Коупелапа наблюдатели не волновали, — сказала я, скорее для того, чтобы успокоить сестру, чем по убеждению. — Он объяснил, что они наблюдают за другими частотами. Что-то в этом роде.

— Твои драпски считают, что м'хир делится на части? — Раэль так удивилась, что даже фыркнула. — Вот чудные!

— Ты даже не представляешь, насколько права, — искренне согласилась с ней я. — Будем надеяться, что скептик не ошибается, — что знают наблюдатели, то знает Совет. А ты говорила, что у Айсы есть в Совете свой информатор?

Раэль сделала жест извинения. Похоже, это уже входило у нее в привычку.

— Я никогда не хотела интриговать против тебя, сестра по духу.

— Ты ничего такого и не сделала, — успокоила я ее, более чем убежденная воспоминаниями, которые она с такой доверчивостью разделила со мной. — По правде говоря, ты сотворила лишь то, чем давно следовало заняться мне самой. Пора мне вернуться на Камос. Я не имела права выбирать изгнание, наслаждаться своим счастьем, не думая о том, что Клан в беде.

— Они предали тебя, — озадаченно проговорила Раэль. — Пытались использовать тебя, даже убить…

Я глянула на драпсков, которые с большой неохотой вставляли новую дверь, позаимствованную из какой-то другой каюты — я очень надеялась, что с разрешения скатов. Чем меньше дверей, тем лучше, таковы были их твердые убеждения. Все, что отделяло драпсков друг от друга, ослабляло племя в целом.

— Я поняла, что надо быть выше этого, — ответила я только, потом быстро добавила: — И вообще, если речь идет об Айсе…

Мы проговорили еще не меньше часа, иногда вслух, иногда смешивая наши мысли и чувства. Сестра примирилась с тем, что некоторые вещи я предпочитала держать при себе — я была такой и раньше, еще до того, как у меня появилась необходимость хранить чужие секреты. Я никогда не чувствовала потребности полностью обнажать свою душу перед другими, какое бы доверие к ним ни питала, — пока это право не получил Морган.

Не только право, но и риск, подумала я, когда мы на минуту умолкли, чтобы почтить память Избранницы Луамера, растворившейся в м'хире. Соединенные Выбором разделяли друг с другом любую опасность, верили они в это или нет.

— Мне это не нравится, — дала свою оценку Раэль, когда мы закончили анализировать планы и действия — пути, которые, похоже, вели к одной и той же возможности. — Слишком рискованно.

— А нам с тобой даже просто скрываться рискованно, — возразила я, хотя результаты нашего обсуждения меня тоже не особенно вдохновляли. Но сейчас было не время спорить и сомневаться в себе.

— Значит, ты согласна, — оживленно продолжила я. — Мы не станем дожидаться, пока станет ясно, заметили наблюдатели то, что я сделала, или нет, — мы сами привлечем их внимание и обратим его на группу Айсы и на человеческих телепатов. Наблюдатели забьют тревогу и доложат Совету, так что все будут при деле, а мы тем временем сможем спокойно искать на Рете-VII то, что у меня похитили.

«И у Моргана», — добавила я про себя. Не знаю уж, как для Раэль, а для меня именно это было главным.

— Но Пелла…

Раэль больше ничего не сказала, но ее тревога так и захлестывала меня.

Я не разделяла ее чувства ответственности за младшую сестру — в последнее время глупцы разного рода стали изрядно выводить меня из себя.

— Судя по тому, что ты мне рассказывала, Пелла пока еще не сделала ничего предосудительного, просто попала в тень Айсы. Если они станут исследовать ее память, они ничего другого и не выяснят. Возможно, эта история чему-то научит нашу сестренку, только я сильно в этом сомневаюсь.

— Нельзя верить Совету.

Я безрадостно улыбнулась:

— Раэль, дорогая, если я во что-то и верю, то только в их предсказуемость. Я точно знаю, каковы их намерения в отношении меня. Так вот, помогать им в этом я не собираюсь.

В этом вопросе мы с сестрой так и не сошлись.

— Я не могу поверить, что за всем произошедшим на Покьюларе стоит Совет. Какой смысл им действовать против тебя? Во всяком случае, в открытую.

Последние слова Раэль произнесла с явной неохотой. За последнее время ей пришлось расстаться с множеством иллюзий.

— Что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя, Раэль? — возразила я. — Я же говорила тебе, что скаты рассказывали об экспериментах, которые проводят ретиане. Гвидо обнаружил, что в нападении на меня участвовал ретианин по имени Балтир. Балтир, сестра. Тот, жаболицый, которого притащил на Совет Фэйтлен ди Парс и который должен был снабдить их необходимой технологией, чтобы воспользоваться моим телом и наплодить новых могущественных наследниц Дома Сарков, если бы я не согласилась добровольно или не смогла бы это сделать. Факты, — я положила руку на свой располосованный живот, — доказывают, что они не отказались от этого плана.

— После того, как ты сбежала, — не сдавалась она, — Совет объявил, что им ни о чем не было известно…

— Надо полагать, раскрыв при этом всю свою защиту?

Я помахала рукой, смягчая свои слова. Раэль больше не была мне врагом.

— Это не меняет наших планов. Мы обе знаем, как Совет отнесется к мятежу. Они отреагируют на него так же резко, как на идею появления в м'хире человека. Вторжение Айсы в запретную область им явно не понравится. Пока они будут пререкаться и обвинять друг друга, мы успеем спасти Моргана. — Мне в голову вдруг пришла одна мысль, и я проговорила задумчиво: — Можно еще подключить к этому делу Боумен с ее блюстителями.

— Ты что! — ужаснулась Раэль. — Мало нам того, что они крутятся вокруг вас с Морганом?

— Это всего лишь предложение, — кротко отозвалась я. «Но весьма дельное», — добавила я про себя, готовая пустить против своих врагов все имеющиеся у меня в распоряжении средства.

Сестра взглянула на меня с подозрением. Я улыбнулась.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Тело Барэка все еще лежало в камере, возможно, даже покрытое копошащимися голодными грибками, разъедающими его одежду, плоть и кости. Эта леденящая мысль промелькнула где-то на краю и исчезла, утонув в волне ослепительного счастья.

Она была совсем рядом.

Клановец весь обратился в желание.

Все исчезло, осталось одно отчаянное стремление стать целостным, завершенным, дотянуться до Избирающей, пройти ее Испытание. Сада, Сарк рванулся вперед, не понимая, летит ли он в м'хире или несется по ночному полю. Он стремился к тому свету, к тому сиянию.

И ахнул, дрогнув, — Избирающая почувствовала его приближение и обрушила на него всю свою силу. Это было ее пространство, в которое он вторгся. От него следовало немедленно избавиться.

Инстинктивно, отчаянно Барэк сопротивлялся, зная, что это и есть Испытание, проверка, достоин ли он соединиться с ее абсолютным совершенством.

Он сопротивлялся, но уже понимал, что проиграет, что не достоин такой ошеломляющей силы. В тот самый миг, когда он ощутил, что вот-вот растворится в м'хире, и закричал от горького разочарования в себе, чувствуя ликование Избирающей, что-то вмешалось в их поединок.

Еще одна!

Одного кандидата никогда не предлагали двум Избирающим одновременно. Теперь клановец понял почему — он висел, как кусок металла, попавший в противоборство сил притяжения двух мощных магнитов, не в состоянии двинуться ни в одну, ни в другую сторону.

Мощные магниты, которые почувствовали друг друга, и мысли Избирающих затопила ревнивая ярость. «Это мой Выбор!» — разорвал его слух пронзительный визг обеих.

Садд Сарк почувствовал, как рассудок возвращается к нему, — сила притяжения Избирающих трансформировалась в их поединок. Он силился вырваться из их хватки, но попытки его были тщетными.

Беспомощный, он ощущал, как они терзают друг друга, вырывая сгустки энергии, которые таяли во тьме. Невидимые слезы струились по щекам клановца — их красота меркла, сила иссякала. Они убивали друг друга, схлестнувшись в безумии страсти — как совсем недавно он.

«Помогите!» — взывал он беззвучно, пытаясь вновь обратить на себя их внимание, отвлечь Избирающих от смертельной схватки.

Мысли у него путались, понимать, что происходит, становилось все труднее и труднее. В какой-то миг Барэку померещилось, что грибки из его камеры вместе с ним пробрались в м'хир, что их комья облепили обреченных Избирающих и пожирают их, наслаждаясь этим отвратительным пиршеством, затмевая их сияние.

Он все еще пытался дотянуться до них, потом сдался. Избирающих уже нельзя было спасти, откуда-то он знал это. Садд Сарк чувствовал, что от него остается все меньше и меньше, он истончается, расползается…

Потом из ниоткуда вдруг хлынул поток чистой энергии, странной, но удивительно знакомой — она окружала то, что от него осталось, собирала и сжимала его, пока Барэк не принялся снова корчиться в муках возвращения к жизни. Он почувствовал притяжение, которое, казалось, вот-вот разорвет его разум…

В этот момент его унесло во тьму, какой клановцу не доводилось видеть еще никогда прежде.




ГЛАВА 45


Наш план, как и все остальные мои прожекты последнего времени, натолкнулся на непреодолимое препятствие в лице драпсков. Мои маленькие приятели, похоже, как-то приспособили прибор Коупелапа, блокирующий м'хир, к новым условиям, и теперь изолирующее поле окружало «Нокрауд». Хотя оно, вероятно, не давало другим клановцам обнаружить нас с Раэль, однако и мы с ней не могли воспользоваться м'хиром, чтобы связаться с наблюдателями, да и вообще с каким-либо членом Клана, если уж на то пошло. Что-то это все мне очень напоминало.

Капитан Макайри примчался с «Макморы» в тот самый миг, когда я уже совсем была готова взорваться. Теперь мы лицом к лицу стояли на мостике «Нокрауда», и я не чувствовала себя ни на йоту ближе к разъяснению, чем была на Драпскии.

— Есть и другие способы отправить сообщение, Непостижимая, — упорствовал капитан.

— У наблюдателей нет адресов и линий связи, — горячилась моя сестра.

Ей, бедняжке, все это было в новинку, и Раэль с трудом могла смириться с тем, что учтивые маленькие существа буквально держат нас в плену, утверждая причем, что ради нашего же блага.

Она знала, что говорила. Наблюдатели делились на две группы: те, что охраняли нерожденных, и те, что следили за м'хиром. К первым относились с почтением: им предписывалось вмешиваться в том случае, когда Соединение разрывалось во время беременности — чтобы попытаться спасти разум младенца, несмотря на то что материнское сознание растворялось в м'хире.

Второй же группы по праву боялись все без исключения клановцы. У некоторых из нас определенная часть сознания постоянно находилась — спящая или бодрствующая — в м'хире, и эта часть образовывала сложную систему восприятия, совершенно отдельную от ее обладателя, причем все знания в ней сохранялись, но сам он как личность никак не проявлялся. Он даже не знал, что является наблюдателем. Некоторые полагали, что наблюдатели — следующая ступень нашей эволюции, поскольку они в каком-то смысле реально существовали в м'хире. Но представители как первой, так и второй группы наблюдателей отличались одинаковым собственническим отношением к м'хиру и, соответственно, инстинктом охраны своей территории, который Совет Клана находил весьма полезным. Наблюдатели сами никогда не проявляли инициативу, но молниеносно оповещали Совет, если кто-либо из клановцев переходил установленные им границы поведения. Их мысли производили очень странное впечатление чего-то неискреннего; общение же с ними оставляло в памяти призрачное эхо, незабываемое и леденящее душу. Я лично ни в малейшей степени им не доверяла.

«Интересно, — промелькнула у меня неожиданная мысль, — а наблюдатели когда-нибудь замечали в м'хире жизнь? И если замечали, сообщали ли об этом Совету?»

Раэль продолжала ожесточенный спор с драпском; я подняла руку, чтобы положить конец затянувшейся дискуссии.

— Капитан Макайри, а когда Коупелап… вернется к нам?

Тот задумчиво втянул в рот щупальце.

— Кто знает, Непостижимая? Эопари — дело сугубо индивидуальное. Если Коупелап пребывает в глубоком раздумье, могут пройти многие дни, прежде чем разум скептика проанализирует все связи и значения на более высоком уровне сознания. Если же он просто злится, то ничего не стоит разбудить его прямо сейчас хорошим пинком в… Ну, думаю, ты меня поняла.

Я не удержалась от улыбки.

— Вполне, капитан.

Причиной эопари скептика оказалась именно злость. Коупелап немедленно развернулся с возмущенным воплем — пожалуй, такого громкого звука я не слышала еще ни от одного драпска. Я сделала вид, что совершенно тут ни при чем.

— Добро пожаловать обратно, скептик, — сказала я тепло. Раэль, наблюдавшая за сценой из своего кресла, прикрыла рот ладошкой. Ей редко удавалось сохранять в подобных обстоятельствах невозмутимый вид. — А у нас тут возникла проблема.

Мака поспешил поднести замкнувшемуся в гордом молчании Коупелапу сосуд с каким-то напитком, и подношение это скептик не чинясь принял, немедленно присосавшись к нему.

— После эопари всегда сильно мучает жажда, — пояснил он мне вполголоса.

— У нас, — вежливо, но твердо заявила я, — почти не осталось времени.

Антеннки Коупелапа дернулись. Они все еще обвивались одна вокруг другой — видимо, это было равноценно попыткам прийти в себя от чересчур крепкого сна.

— Мы с сестрой чрезвычайно благодарны тебе за помощь, дорогой скептик. Теперь нам снова без тебя не обойтись. — Антеннки раскрутились с поразительным проворством — похоже, наш собеседник забеспокоился. Я знала, как с этим бороться. — Понимаешь, Коупелап, мы хотели бы, чтобы ты прошел с Раэль кое-какие тесты. Чтобы лучше понять, как клановцы действуют в м'хире.

Желтые хохолки, так выделяющиеся на пурпурно-розовом фоне макиев, мгновенно встали торчком.

Я не была полностью откровенна с Раэль и сказала ей лишь, что хочу убедиться, действительно ли приборы Коупелапа скрывают нас от наблюдателей. Однако в этом мы не преуспели. Вблизи приборы придавали м'хиру необычный, не сказать чтобы такой уж неприятный металлический привкус, едва различимый, да и то если знать, что искать, и уж определенно не способный заглушить другие ощущения. Таково было описание моей сестры, которое она передала мне мысленно.

Другой тест скептика, тот самый, о котором мы не стали говорить Раэль, подтвердил то, на что я надеялась — и чего в то же время боялась. Присутствие моей сестры в м'хире не вызвало к себе лишнего внимания со стороны его обитателей. Привлекала ли их моя разбалансированная сила, или, еще хуже, восстанавливалась ли во мне Сила-Выбора — этого я знать не желала. Сейчас было не время. Сначала следовало заняться Морганом.

Как только мы удостоверились в результатах, я вынесла этот вопрос на рассмотрение драпсков.

— Капитан Макайри, — начала я, запасшись спокойствием и терпением, поскольку знала, что ни нажим, ни уговоры не возымеют на исполненного решимости макия никакого воздействия. — Скептик считает, что пребывание Раэль в м'хире не опасно ни для одной из нас.

Я прошу разрешить ей сделать попытку связаться с наблюдателями.

— Тебе это точно ничем не угрожает, Непостижимая? — Драпска, как и следовало ожидать, в первую очередь заботила безопасность члена племени, а не какой-то незнакомки, пусть даже и Непостижимой. — Ты дашь слово, что сама не станешь больше пытаться выйти на Благовонный путь в этом опасном месте?

Я подумала о том, что поджидало меня там — причем с предвкушением, — и совершенно не покривила душой, когда пообещала:

— Честное слово. Честное макийское, — добавила я, повинуясь какому-то импульсу, чтобы добавить своим словам весомости.

Раэль переводила взгляд с меня на драпска. Когда снова настал мой черед, я легонько покачала головой, надеясь: она поймет, что эти существа почувствуют любую попытку невербального общения и не поверят — кстати, вполне обоснованно — моему обещанию.

Капитан втянул в рот все щупальца до единого — новые уже успели отрасти настолько, что совершенно сравнялись со старыми, с облегчением заметила я. А не то пришлось бы объяснять Раэль еще и это. Затем два из них показались наружу со словами:

— Мы снимем блокирующее поле, Непостижимая. Макии рады, что ты проявляешь благоразумие.

— Да, кстати, — как можно небрежнее проговорила я, затаив дыхание. Здесь начиналась самая трудная часть, и я не была готова получить отказ. — Как только Раэль пошлет сообщение, ее местонахождение можно будет определить. Мы хотели бы немедленно покинуть корабль и отправиться в Джерши на поиски Балтира.

— Покинуть корабль!

Я видела, что мою сестру изумило единодушие, с которым драпски втянули в рот щупальца и закачались на месте.

Прежде чем я успела что-либо возразить, из дальнего угла раздался низкий рокот:

— С ней буду я.

Гвидо, на котором в настоящее время восседали три макия, подошел ко мне, стряхивая по пути на пол своих пассажиров; те вскочили на ноги и без слова упрека потрусили прочь.

— Мы должны возобновить поиски моего побратима. Эта жаба Балтир — наш лучший шанс выйти на него.

Драпски были недовольны: мостик заполнился приглушенным чмоканьем, с которым они обсасывали свои щупальца. Я поняла, что Раэль вот-вот что-нибудь ляпнет, и взглядом остановила ее.

— Капитан, мы прибыли сюда с определенной целью. Поверьте, я знаю, что делаю. — «Надо надеяться», — прибавила я про себя. — Да, удерживая нас на корабле, вы можете защитить нас — на сегодня. Но как же будущее? У нас есть возможность спутать планы моих врагов, вернуть… — я поискала слово, которое наиболее точно объяснило бы им мои чувства к Моргану, — вернуть пропавшего члена моего племени.

Щупальца вновь показались на свет, образовав похожее на распустившийся цветок кольцо, которое, на мой взгляд, означало если не согласие, то хотя бы понимание.

Я только надеялась, что их понимание совпадает с моим.




ИНТЕРЛЮДИЯ


С раздосадованным рыком Морган отшвырнул в сторону сумку: сейчас иметь свободу передвижения и вторую незанятую руку было важнее. Он вбежал вслед за клановцем в соседнюю комнату, но обнаружил, что это всего лишь небольшой тамбур перед другим, более просторным помещением. Как в страшном сне.

Похожим на атрибут страшного сна оказался и лабиринт труб, большинство из которых было не обхватить руками. Они уходили к потолку, видневшемуся где-то далеко вверху — ни дать ни взять причудливый лес из медицинских приборов и заводских труб. Каждый пятачок пространства был заставлен столами и конторками, по большей части соединенными толстыми кабелями, так что приходилось то и дело о них спотыкаться. Сигнализация действовала — сирена молчала, но из каждого угла били, слепя глаза, оранжево-красные лучи.

Фэйтлен или знал это место как свои пять пальцев, или же его вело какое-то сверхъестественное чутье. Он практически сразу же исчез из виду, причем мчался так отчаянно, как будто боялся не Моргана, а должен был во что бы то ни стало что-то предотвратить. Но что? Джейсон по какому-то наитию остановился и закрыл глаза. Он не замечал ни стука своего сердца, ни шума собственного дыхания. Сейчас он не думал ни о ретианах, мчащихся в этот момент сюда, ни о том, как будет спасаться от Балтира. Он полностью успокоился и лишь тогда приоткрыл свой разум навстречу м'хиру.

И тут же захлопнул эту щелку, ошеломленный ослепительной дугой энергии, — в м'хире словно разворачивалось какое-то противостояние. Но даже этого хватило, чтобы Морган сориентировался в этом сумасшедшем доме. Его глаза распахнулись, и он бросился бежать.

Нырок, поворот налево, рывок прямо. Джейсон заметил полу одежды, выхваченную из темноты оранжевым лучом. Фэйтлен! Не думая о препятствиях, Морган прибавил ходу, перескочил через стол и вновь увидел его, на этот раз уже ближе.

Есть. Джейсон, ухватившись за подвернувшуюся под руку трубу, затормозил. Еще раз проверил свою защиту и стал подбираться ближе, благо в изобилии попадавшиеся вокруг механизмы представляли собой отличные укрытия. Фэйтлен не двигался, как будто вглядывался во что-то. Поняв, что клановец совершенно поглощен каким-то зрелищем, Морган осмелился выбраться на открытое пространство, чтобы разобраться, что происходит.

Неподалеку от него на полу ничком лежала безжизненная фигура, на которую Фэйтлен, похоже, и не смотрел — его взгляд был прикован к двум вертикальным трубам. Они были непрозрачными, как и все остальные, а их поверхность покрывали многочисленные линейные и круговые шкалы, разглядеть которые в мигающем свете не представлялось возможным. Джейсон взглянул на фигуру.

— Барэк! — воскликнул он невольно и бросился вперед.

Фэйтлен, казалось, полностью отрешился от происходящего, полностью занятый своими приборами. Не упуская его из виду, Морган склонился над телом садд Сарка. Тот еще дышал, с облегчением заметил человек; никаких внешних повреждений заметно тоже не было. Внезапно Барэк захрипел, его тело выгнулось дугой. Джейсон схватил клановца за плечи, и этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы его затянуло в м'хир…

И он почувствовал то же горе… ту же боль утраты… ту же горечь поражения… которые меркли… меркли… меркли…

Сам не отдавая себе отчета, Морган потянулся к садд Сарку и лихорадочно принялся собирать в сеть своей силы то, что осталось от клановца, силясь вернуть их обоих из-за той грани… Получилось! Джейсон тряхнул головой, и туман у него в глазах рассеялся как раз вовремя, чтобы увидеть Фэйтлена, который бросился на Барэка. Человек встал на его пути, перехватывая в запястьях руки, тянущиеся к горлу садд Сарка. Вскочил на ноги, увлекая нападавшего клановца за собой, и хорошенько приложил его о ближайшую трубу, потом бросил взгляд на Барэка.

Тот тяжело, со стоном, дышал, но уже успел кое-как подняться на четвереньки. Сил вскинуть голову у него, однако, не хватило.

— Ты должен быть мертв! — крикнул садд Сарку Фэйтлен, пытаясь вырваться из стальных рук Моргана. Когда стало ясно, что освободиться ему не удастся, он посмотрел Джейсону прямо в глаза и на удивление спокойно проговорил: — Им для исследований нужно было тело. Одного из нас. Мне сказали, что он уже мертв и я могу отключить ограничивающее поле, — но это была ложь. Безмозглые болваны подсунули им не-Избранного. — В голосе клановца послышались истерические нотки. — Они не должны были погибнуть… это он должен был!

— Кто погиб? — спросил Морган, вспомнив горе, которое уловил в мыслях Барэка.

— Никто — больше никто. Ты! Ты — человек Сийры! Вы заплатите! Вы оба заплатите…

Джейсон ощутил, как Фэйтлен концентрирует свою силу. Вместо того чтобы ответить тем же, он освободил одну руку, чуть отстранился и с размаху обрушил кулак на челюсть клановца.

Причем ощутил при этом немалое удовольствие.




ГЛАВА 46


Драпски оказались правы. Это было невыносимо. Мне действительно невыносимо было думать о том, что придется смотреть в их добрые шарообразные безглазые лица и просить у них прощения за собственную глупость. Само собой, до этого еще надо было дожить. С той кучи жутко вонючих и невероятно осклизлых отбросов, на которой я лежала животом, подобная перспектива казалась весьма неочевидной.

Мой продуманный до мелочей план сорвался по одной простой причине. Я решила, будто точно знаю своих врагов, и аккуратненько разделила их на две группы клановцев.

И, видимо, из того же не до конца изжитого клановского самомнения даже не подумала о сотнях прочих разумных видов галактики.

В данный момент меня как раз преследовали представители по меньшей мере трех из них: ретиане, люди и скаты. Действовали ли они поодиночке или сообща, я понятия не имела. В какой-то степени это совершенно ничего не меняло, поскольку все они жаждали заполучить меня в свои руки или лапы — мне очень хотелось верить, что живой, хотя их готовность использовать для достижения своей цели любое, даже самое опасное оружие, все же заронила в мою душу росток сомнения: а не чересчур ли оптимистично я настроена?

Достаточно было лишь поднять голову, чтобы увидеть зарево пожаров, которые вспыхнули после того, как огнемет выплюнул очередной язык пламени.

Бедные драпски на «Нокрауде», должно быть, с ума сходят. Я надеялась, что ничего более страшного им не грозит, но, судя по чешуйчатой морде, которую я заметила в группе преследователей, без пиратов тут тоже не обошлось.

Я поглубже зарылась в мусорную кучу и принялась перебирать в памяти события, пытаясь сообразить, что же пошло наперекосяк самым первым.

Я, Гвидо и моя сестра покинули «Нокрауд» под покровом темноты и ливня, на удивление сильного даже для этого сезона. Мы едва различали друг друга, и я была уверена, что нам удастся добраться до машины незамеченными. Возможно, здесь-то и была зарыта собака. Все неприятности начались, как только мы оказались за земляными стенами Джерши, не раньше. Никто не удосужился сообщить нам — хотя, справедливости ради, драпски вряд ли об этом знали, а вот пираты, скорее всего, действительно были в курсе, — что проливной дождь в сочетании с безлунной ночью и теплой в это время года погодой могли означать лишь одно. Мы выбрались из машины: я и Раэль с легкостью, каресианин — пыхтя как буксир, и очутились среди толпы впавших в сексуальное буйство ретиан.

Наблюдение за брачными ритуалами других видов временами бывало чрезвычайно волнующим. Мне говорили, что свадебные пляски шенкран привлекали на их планету толпы людей, жаждущих вернуть в свои отношения былую страсть. Ретиане же, прямо скажем, могли навеки отвратить друг от друга почти любую влюбленную пару.

Нам пришлось осторожно пробираться между барахтающимися в грязи клубками, из которых самой худшей напастью были длинные цепочки охваченных страстью самцов. Они катались и извивались, словно какая-то немыслимая змея, нимало не заботясь ни о том, чтобы не сбить нас с ног или самим с размаху не врезаться в ближайшую стену — подобное столкновение непременно закончилось бы для многих участников весьма печально.

Судя по тому, что я могла разглядеть в потоках дождя и темноте, у них не было недостатка в новых желающих, готовых прыгнуть, уцепиться или очутиться внутри этой свалки каким-либо иным способом.

Звуки, сопровождавшие это действо, тоже не сказать чтобы ласкали слух. Глухие удары и хруст, с которыми аборигены сталкивались друг с другом и окружающими предметами, перемежались каким-то диким, сдавленным кваканьем. Я не видела, кто именно из партнеров издавал эти звуки, но позже выяснилось, что они исходили от самок, которые таким образом давали знать самцам о своем присутствии — видимо, определить, кто из них какого пола, им самим было ничуть не легче, чем любому иномирцу-гуманоиду.

Чтобы окончательно разрушить всякое сходство со спариванием прочих видов, фонарики, которые нам пришлось вытащить ради самозащиты, выхватывали из темноты плававшие в грязных лужах непонятные узловатые нити липких бусин, покрытых каким-то маслянистым пурпурным налетом. Что это за гадость, я не знала и знать не хотела, надеялась лишь, что мне удастся отмыть от нее ботинки. Те нити, которые не наматывались на колеса стоящих машин и не лопались под ногами, потоки дождевой воды уносили прочь, скорее всего, куда-то в болота в окрестностях Джерши. Я от души пожелала будущим поколениям ретиан удачи — похоже, они сильно на нее полагались.

«А не проще ли было бы делать все то же самое где-нибудь на грязевых отмелях?» — подумала я про себя. Все равно ретиане были слишком заняты, чтобы отвечать на вопросы.

Никто из нас не считал, что весь город занят одним и тем же; должен же был остаться хоть кто-то, способный приглядывать за делами, пока их сородичи куролесят на улицах и в переулках. Но здесь их собралось столько, что добраться до цели стало весьма проблематичным. Гигантская туша Гвидо тоже затрудняла продвижение: на этот раз ретиане не замечали его, поэтому нам с Раэль приходилось двигаться впереди и выбирать самый безопасный путь.

Но самое худшее было то, что низко посаженное туловище каресианина действовало как грабли. За считанные минуты он оказался увешанным крошечными поблескивающими бусинами. После того как я однажды наткнулась на него взглядом и увидела, что Гвидо чистит свои нижние клешни, просто подъедая все, что на них накопилось, в его сторону я старалась больше не смотреть.

Поэтому мы с Раэль не сразу заметили, что гигант больше не топает за нами. Последняя извивающаяся цепочка ретиан едва не врезалась в нас, поэтому я принялась водить фонариком по сторонам, разгоняя тьму. Я не думала, чтобы каресианина было сложно обнаружить: пусть даже панцирь у него был чернее ночи, но сверкающие глазки отражали свет как крошечные зеркальца. Однако Гвидо и след простыл.

— Когда ты в последний раз его видела? — крикнула я сестре и обеими руками схватила ее за локоть — на нас снова обрушилась сплетенная масса холодных извивающихся тел.

Я махнула рукой в сторону навеса над дверью какого-то дома, и мы принялись яростно пробиваться к ней.

— Не помню, — прокричала она в ответ.

Раэль задыхалась, на лбу у нее, когда она откинула капюшон, чтобы лучше меня видеть, выступили капельки пота.

— Они тебя не поцарапали? — испуганно спросила я.

Тревога за Гвидо отступила перед новым страхом. Вдобавок к прочим достоинствам взрослые ретиане были крайне ядовиты. Мне пришлось однажды наблюдать действие их яда, и я была уверена, что не забуду этого до конца жизни. Я схватила Раэль, притянула ее к себе и принялась в дрожащем свете фонарика оглядывать ее одежду в поисках пореза или ранки.

— Нет, — слабым голосом отозвалась она и, вырвавшись из моих рук, отвернулась и согнулась пополам. Ее вывернуло на мостовую.

«Бедняжка», — посочувствовала я ей. Общение моей сестры с представителями чужих рас ограничивалось цивилизованными людьми. Несколько дней в обществе Гвидо и драпсков едва ли расширило ее представления: и тот, и другие в нашем присутствии вели себя исключительно в рамках гуманоидных норм. «Ну, по большей части», — поправилась я, с трудом подавив тошноту при воспоминании о том, чем последний раз закусывал великан.

Может быть, ретиане заметили это и напали на него? Нет, вряд ли. Сколько бы там Гвидо ни проглотил, это не шло ни в какое сравнение с миллионами бусинок, раздавленных самими ретианами в пылу страсти.

— Идем, Раэль, — поторопила я сестру — она уже пришла в себя или же просто все содержимое ее желудка без остатка перекочевало в грязь. — Уже недалеко. Гвидо присоединится к нам там, если сможет.

Пожалуй, от нас двоих будет мало толку, если сам каресианин не смог справиться, подумала я мрачно. Он один обладал таким обширным арсеналом созданного как природой, так и технологией оружия, что его с лихвой хватило бы на небольшую армию. Нам с Раэль оставалось полагаться лишь на собственный ум, поскольку доступа к своему Дару мы были лишены, пока драпски не убедятся, что его использование ничем нам не грозит, — ограничение, которое моя сестра считала нелепым и могла нарушить в любой миг, и призыв к здравому смыслу, который я воспринимала со всей серьезностью.

Наша цель находилась всего в двух кварталах, что по меркам большинства гуманоидных городов было не таким уж большим расстоянием. К несчастью, на карте, раздобытой для нас драпсками, почему-то позабыли указать какое-то совершенно безумное количество лестниц — которые по дождливой погоде превратились в истинные водопады — у нас на пути. Теперь нам стало понятно, почему большая часть дорог была помечена как предназначенная исключительно для пешеходов. Судя по периодически раздававшемуся где-то наверху гудению моторов, в этой части города явно предпочитали аэрокары. Я пожалела, что не послушалась драпсков и не позволила им следовать за нами по воздуху, но они и так разрывались между охраной «Нокрауда», анализом информации и поддержанием «Макморы» в состоянии готовности к взлету в любой момент. Я была непреклонна в своем намерении не позволить опасениям драпсков остановить меня, когда я так близко от Моргана. Но убедила их не я, а колкий комментарий Гвидо относительно неспособности белых хохлатых созданий быть незаметными в ночное время.

Чем ниже мы с Раэль спускались — очень осторожно, глядя себе под ноги, поскольку потоки заливающей ступени воды делали передвижение по-настоящему опасным, — тем яснее становилось, что для ретиан ценность недвижимости определялась глубиной ее расположения ниже уровня моря. Окружавшие нас по обеим сторонам здания хотя и были в основном все из того же покрытого пластиком ила, но уже начинали демонстрировать такие дорогостоящие излишества, как позолоченные двери и седловидные насесты возле них.

Размещать в подобном месте исследовательскую лабораторию, особенно с чувствительным к влажности оборудованием, было совсем уж непроходимой глупостью. Я почувствовала, что вспотела.

— Раэль, — начала я, дернув ее к краю лестницы. Мы обе ухватились за стену, чтобы не дать очередному клубку ретиан увлечь нас за собой вниз. — Здесь что-то не так. Не может лаборатория находиться в таком месте.

— Зачем драпскам давать нам неверный адрес? — возразила она здраво.

— А где они его взяли? — вопросом на вопрос ответила я. — Здесь ну никак не может быть лаборатории. Нас заманили в ловушку.

Моя сестра обернулась, чтобы взглянуть на ступени, и я проследила за ее взглядом. Дождь немного утих, и тусклые уличные фонари кое-как справлялись со своей задачей освещения города. На самой вершине, все еще неразличимые, виднелись чьи-то фигуры. Судя по всему, они собирались спускаться. Это, с упавшим сердцем поняла я, были уже не перевозбужденные аборигены.

— Похоже, пора сматываться, — заметила Раэль, и ее страх вломился в мои мысли порывом сильного холодного ветра.

Я ощутила, как она сформировала ориентир, сосредоточилась, — я знала, Раэль собиралась увлечь меня за собой, и высвободилась в самый последний момент. Она исчезла…

И тогда я побежала. А они начали меня преследовать. Вот так я и очутилась в этой куче, переводя дух и набираясь разнообразных паразитов со спорами грибков, пока моя сестра пыталась оправдаться перед макиями. Я продолжала напрягать слух в надежде различить ободряющий скрежет пластин панциря Гвидо. Но ничего не слышала — ни криков, вдруг медленно дошло до меня, ни шагов по мостовой. Или они прошли мимо, или способны были передвигаться по битому стеклу так тихо, как мне и не снилось. Нет, что ни говори, все-таки рассыпать обнаруженные в мусорной куче осколки в начале этого узкого, словно чулан, прохода было гениальной идеей.

Я поднялась, как сумела, счистила с одежды самые крупные комья грязи и мусор. Космические комбинезоны делались из прочного грязеотталкивающего материала, но этой ночью я умудрилась продрать дыры на обоих коленях и безнадежно перепачкать голубую материю чем-то темным. «Ну и ладно, — решила я, — зато не буду так бросаться в глаза». Мои волосы, как ни странно, все это время благоразумно не вылезали из-под капюшона и потому остались сухими, хотя казались какими-то вялыми и спутанными.

В меру сил приведя себя в порядок — жаль, в этом лишенном окон городе было невозможно в этом удостовериться, — я опасливо выбралась на улицу. Ни совокупляющихся аборигенов, ни какого-либо движения вообще видно не было, что, пожалуй, не казалось удивительным, решила я, взглянув на свой хронометр: до того, что ретиане гордо именовали рассветом, оставалось не больше часа.

Возможно, стоило остановиться и задуматься, но я устала как собака, замерзла и вымокла, а ноги у меня начинали заплетаться, стоило мне лишь на секунду отвлечься от них. Но едва я оглядела улицу чуть внимательнее, как в глаза мне бросился один предмет, который мгновенно отвлек мои мысли от собственного бедственного состояния. Общественный видеофон. Вряд ли нашлась бы еще одна вещь, которую клановцы сочли бы более бесполезной и которой я сейчас обрадовалась бы больше. Можно было составить их перечень, как я и поступила, небрежно двинувшись к видеофону и каждые несколько шагов оглядываясь через плечо. Можно связаться с «Макморой», можно связаться с блюстителями, возможно, мне даже удастся связаться с самим Балтиром.

Все это, не исключено, и в самом деле удалось бы осуществить, если бы ретиане в своей тяге к размножению не привели аппарат в полную негодность. Гирлянды икры увешивали остатки пластиковой передней панели. Начинка пострадала еще больше.

Прилив энергии, вызванный надеждой, иссяк, и я почувствовала себя совершенно обессиленной. Снова зарядил дождь, и я нашла дверь с козырьком наверху, спугнув кучку грибков, мусоливших что-то в противоположном углу. Я не видела, что это такое; должно быть, при моем приближении они проглотили свою добычу или уволокли ее прочь.

«И что теперь?» — спросила я себя, глядя на пустынную улицу — лужи, пузырящиеся под тяжелыми каплями дождя, здания по обеим сторонам улицы. Я не представляла, где нахожусь. Может быть, за дверью, к которой я сейчас привалилась, скрывается Балтир со своими опытами, а может быть, он где-нибудь на другом конце города. Сегодня ночью я слишком много бегала сломя голову и явно недостаточно анализировала увиденное. Морган подобного поведения не одобрил бы.

Морган. Меня так и подмывало позвать его. Возможно, он находился где-то поблизости, мог услышать мой зов — от этой мысли сердце у меня так заколотилось, что я чуть не оглохла. Разумеется, начни я кричать, мои преследователи, скорее всего, вернутся за мной.

Я вздохнула и положила голову на колени. Мое бездействие никому не поможет. Я приоткрылась навстречу м'хиру, ровно настолько, чтобы прикоснуться к мыслям Раэль.

И в тот же миг словно солнце — настоящее желтое солнце — разогнало тьму и обогрело меня, внутри и снаружи. Это было оно, то золотистое сияние, которое моя сила знала как саму себя, а мой разум знал как Джейсона Моргана. Не его разум, не мысли, но аромат, специфический привкус его энергии до сих пор оставался здесь. Здесь? Чтобы присутствие Джейсона чувствовалось так сильно, так явственно, он должен был физически находиться совсем близко отсюда. Возможно, он до сих пор здесь. Уже не заботясь о тех, кто мог меня подслушать, вскочила на ноги, сама того не сознавая, потянулась к нему, уже не способная сдерживать себя. Вместе мы победим кого угодно. Вместе мы снова будем единым целым. Я ощутила… безумие, ярость.

«Это Сийра», — мысленно крикнула я ему и обрушила всю свою мощь на стену, разделявшую нас, чувствуя — с такой ясностью, будто видела все это собственными глазами, — как мгновенно всколыхнулась обитающая в м'хире ненасытная жизнь. «Джейсон!». Впечатление было такое, как будто он обратил взор своего внутреннего ока прямо на меня. Сквозь меня. Время замерло….

И я бросилась прочь из м'хира — не от тех тварей и их неутолимого голода, но от ужасного осознания, что Морган, ослепленный своей яростью, больше не может меня видеть.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Когда Барэк снова очнулся, первым, что он заметил, было чье-то чужое тело, безжизненно распластавшееся у его ног. Следом за этим пугающим открытием клановец сделал вывод, что пространство вокруг почему-то освещают сбивающие с толку мощные вспышки красноватого света. Тревога? Последним, но отнюдь не менее важным стало осознание, что он держится на ногах исключительно благодаря паре крепких рук, которые не дают ему упасть.

— Морган? — ахнул садд Сарк и сжал эти руки. — Что?.. — Потом вспомнил и спросил безнадежно: — Где Избирающие? Они?..

Глаза Джейсона казались осколками синего льда на белом, напряженном лице.

— Сейчас не время и не место для объяснений, клановец. — Он оглянулся по сторонам. — Можешь перенести нас отсюда?

Барэк поморщился — человек отпустил одну руку и с силой прижал ее к его лбу, передавая ему ориентир мостика «Лиса», корабля Моргана. Вместе с ориентиром пришло убеждение, что от клановца не требуется силы, ее может дать он сам.

— Да, — прохрипел садд Сарк и высвободился из рук Джейсона. Этому человеку следовало бы поучиться умерять свою силу. Барэк огляделся по сторонам. Это определенно была не его камера. — Где мы? — прошептал он потрясенно.

Морган нагнулся, поднял лежащее тело и закинул его себе на плечи так, чтобы можно было легко удерживать его одной рукой, а другую освободить — подобная предусмотрительность, подумал клановец рассеянно, обычно воспитывается на поле сражения.

— Я объясню… потом, — буркнул человек, поудобнее пристраивая тело.

— Ты убил Фэйтлена ди Парса! — ахнул Барэк; от толчка голова завалилась набок, и он узнал эти безжизненные черты.

Джейсон насупился.

— Если бы я убил его, зачем мне понадобилось бы тащить его с собой? — Его брови сошлись еще сильнее. — И вообще, с чего ты взял, будто я мог его убить?

— Убил же ты остальных, — выпалил садд Сарк. — Луамера на Плексис, Малакана Сераздесца, на Рете-VII.

Прожекторы перестали вспыхивать, и помещение залил ровный свет. Перемена не предвещала ничего хорошего.

Раздраженное неодобрение на лице Моргана сменилось задумчивостью. Он покачал головой.

— Мне, конечно, очень хочется разобраться, о чем это ты, клановец, толкуешь, но предлагаю сначала убраться отсюда, пока на этом уровне не появились хозяева.

Барэк кивнул, принимая силу Джейсона, как принял и руку, лежащую у него на плече. Толкнулся…

Что-то не пускало его. Клановец заколебался, ошарашенный ощущением упругой, почти пружинящей поверхности, и почувствовал, как резко возросла вдруг сила Моргана, как будто он черпал ее еще откуда-то. Этого оказалось достаточно, чтобы образовался прорыв.

В тот самый миг, когда садд Сарк устремил их обоих туда, внезапно в противоборство вступила какая-то новая, враждебная сила. Фэйтлен! Ди Парс пришел в сознание и пытался удержать их на месте. Его воля, неизмеримо более сильная, чем воля садда, была якорем, тянувшим их назад. С большим сожалением, зная, что Джейсон вряд ли окажется им доволен, Барэк отпустил его.

…И после перерыва длиной почти в год снова очутился на мостике «Серебристого лиса».




ГЛАВА 47


Найти Балтира оказалось проще простого. Все, что для сего понадобилось, — это проводник с местным опытом, каковой в изобилии имелся у услужливого существа, шагавшего рядом со мной по чистому белому коридору. Похоже, все скаты могли, не привлекая чьего-либо внимания, общаться между собой.

— Да, фем Морган, «Нокрауд» уже многие годы ведет дела с-сс дос-сстопочтимыми ис-сследователями из Балтира, и вес-ссьма ус-сспешшно, — рассказывала мне Грекик, размахивая обрубком руки. Вторая ее рука крепко держала меня за локоть. — Как видите, это еще и мес-ссто, а не прос-ссто имя. Глава этой лаборатории называет сс-себя Балтиром. Из тщес-сславия. Жабы разрешшают.

Разумеется, я угодила прямиком в руки к моим преследователям. Можно было бы телепортироваться от них — в бесформенные челюсти обитателей м'хира. Я сочла, что позволить отвести меня туда, куда все это время стремилась, будет вполне разумно.

— Многие сс-сделанные ими открытия оказалисс-сь полеззными, — услышала я самодовольный шипящий голос как будто издалека, сейчас меня куда больше, чем испытание оружия скатов, интересовал кое-кто другой.

Морган.

Я все понимала. На каком-то уровне я даже могла дать рациональное объяснение тому, что он не узнал меня и не ответил. Чтобы увидеть, почувствовать меня в своих мыслях, Джейсон должен был продраться сквозь слой эмоций, преодолеть туманящий эффект ярости, которой я заразила его.

«Если бы он умер у меня на руках, — думала я, пытаясь подавить подступающие к горлу слезы, — наверное, я почувствовала бы то же самое, ту же боль, что и от невозможности достучаться до него, от этого его бесчувствия».

Но следовало приготовиться к еще более худшему. Когда — не если, когда — я заберу из его души свою ярость и снова восстановлю внутреннее равновесие Моргана, неизвестно, будет ли он любить меня, как прежде, будет ли все снова, как тогда.

Все из-за моей жажды мести. Из-за этого места…

Внезапно вновь обретя хладнокровие и спокойствие, я начала замечать окружающую меня обстановку, хотя она была серой и однообразной, и хвастливую болтовню Грекик. Возможно, эта ужасная ночь все же принесет хоть какую-то пользу, если мне удастся что-нибудь сделать с тем, что скрывалось за этими стенами.

— Сийра ди Сарк.

Мое имя было произнесено с глубоким уважением; приветственный жест и прикосновение силы выглядели безупречно почтительными, как и подобало клановцу, чья сила была меньше моей.

Почему-то присутствие за моим плечом вооруженного до зубов подозрительного ската лишило вежливое приветствие Фэйтлена ди Парса большей части блеска.

— Ты кое-что мне должен, — сказала я ровно, но в росчерк силы вложила неудовольствие, так что ди Парс еле заметно сморщился. — Я хочу вернуть то, что принадлежит мне.

На щеке клановца расплывался большой темный синяк, и когда я присмотрелась внимательнее, то поняла, что лицо его странно искажено, как будто одна скула опухла.

Кто-то — и я готова была поручиться головой, кто именно, — недавно отвесил Фэйтлену увесистую оплеуху. Возможно, она даже сбила тщедушного клановца с ног. Я обнаружила, что этот образ — валяющийся на земле Фэйтлен — явно мне нравится.

Мы с ди Парсом, потомком довольно захудалого Дома, который вечно жаждал чего-то большего, нежели могло дать ему происхождение, никогда не питали друг к другу особой приязни. И вот теперь очутились лицом к лицу, внешне вежливые и соблюдающие приличия, сведенные друг с другом существами, которые во всех проявлениях своей ненависти и коварства были куда более искренними.

Для разговора со мной Фэйтлен выбрал помещение, единственной отличительной особенностью которого было полное отсутствие особенностей. Сначала нас было всего трое, потом открылась вторая дверь, и к нам присоединился тот, кого я надеялась больше никогда не видеть.

— Все готово, — даже не взглянув на меня, заявил ди Парсу ретианин, которого я знала как Балтира.

Его растянутые тонкие губы были почти розовыми, что выдавало волнение. То, что это существо буквально отождествляло себя со своей работой, не могло не пугать, учитывая его принадлежность к расе, чье общественное устройство базировалось на месте индивидуума в сложной системе родственных связей, которые регистрировались документально вот уже более тысячелетия. После того как я стала свидетельницей процесса их размножения, достоверность этих сведений вызывала у меня большие сомнения, но ретиане уверяли, будто им доподлинно все известно.

Я обнаружила, что прижимаю ладони к шрамам на животе, как будто это могло как-то защитить меня.

— Я думала, ты уже украл у меня все, что хотел, Фэйтлен. Ты охотился за наследием ди Сарков, верно? Поволе Совета или ради своего собственного Дома?

Ярость хлынула сквозь его защиту — это было сделано намеренно, ди Парс обладал достаточным опытом, чтобы добровольно допустить меня в свой разум.

«Я обладаю большей силой», — напомнила я ему с легким оттенком угрозы, на которую он не мог не обратить внимания. Однако любая более-менее открытая атака на клановца, скорее всего, встретила бы лишь физический отпор — ничего другого от его приспешников ожидать не приходилось.

Грекик, например, именно так и поступила. Когда Фэйтлен снова сморщился и бросил на меня злобный взгляд, котором от выражения любезного хозяина уже почти ничего не осталось, она предупреждающе впилась когтями мне в руку, а узкие щелки зрачков ската одарили холодным взглядом.

— Никаких мозгокопательс-сских шштучек, фем.

— Я не намерена лезть в его мысли, капитан Грекик, — отрезала я. — Там все равно нет ничего такого, что я хотела бы узнать.

— Неужели, Первая Избравшая? — Это звание, хотя и произнесенное с ухмылкой, тем не менее подействовало на меня.

Так называли самую могущественную женщину Дома, сделавшую свой Выбор. Если бы я была Первой Избравшей Дома Сарков, то имела бы большой вес и политическую власть в Клане — за исключением здесь присутствующих. Разумеется, если моя Сила-Выбора продолжала накапливаться, в конце концов я должна была снова прийти к более низкому статусу Избирающей.

Вместо того чтобы ввязаться в спор, я царственно кивнула, как будто ди Парс лишь воздал мне должное.

— Вы так и собираетесь тратить мое время на эти бессмысленные разговоры? — вмешался ретианин. — Все готово.

— К чему? — спросила я, не сводя глаз с Фэйтлена.

Тот вдруг побагровел, а Балтир ответил:

— К проверке, прижились ли имплантированные клетки, фем Морган.

Вся кровь отхлынула у меня от лица, я непременно зашаталась бы, если бы не Грекик, державшая меня железной хваткой. Кожа живота под моими руками внезапно показалась мне чужой, холодной.

— Какие клетки?

Губы ретианина довольно пожелтели.

— Те, что я вживил в ваше тело на Покьюларе, разумеется. Конечно, шансов выжить у вас почти не было, но я никогда не упускаю возможности получить для Балтира новые сведения о гуманоидной физиологии.

— Какие клетки? — повторила я еще раз, настолько устрашающим голосом, что скат тряхнула меня.

В этот же момент без моего сознательного участия моя сила хлынула наружу, как будто искала, на кого излиться. Фэйтлен посерел.

— Ну! — завопил он, я вздрогнула и не заметила, как в перепончатой руке ретианина появился баллончик. Он нажал на распылитель — и над ним расцвело облако мельчайших брызг.

Один вдох — и я успела лишь издать последний отчаянный зов. «Морган!»




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Сийра!»

Это имя подобно ослепительному взрыву ворвалось в кошмарный сон Барэка как раз вовремя, чтобы спасти его из сырой камеры, кишевшей зубастыми грибками. Он дернулся, еще даже толком не проснувшись, и ухватился за веревки гамака, который чуть было услужливо не выбросил его на пол пассажирской каюты, как Морган гордо именовал эту клетушку.

Садд Сарк кое-как выбрался из своего ложа, неуверенно встал на ноги, потом голосом включил свет. Этот ментальный вопль исходил от Моргана и был пронизан таким ужасом, что подобное не предвещало ничего хорошего.

Джейсон сжимал голову руками, качаясь взад и вперед в тщетных попытках унять боль. Ее зов был таким слабым, таким отчаянным… Он едва узнал его. Но когда понял, кто это, и попытался ответить ей, ощутил лишь пустоту утраты.

То неуловимое облачко, которое было Сийрой, та связь с разумом, который он знал как свой собственный, исчезло.

Человек услышал чьи-то шумные шаги, и через миг в рубку «Лиса» влетел Барэк. Морган не удивился этому — его собственная голова гудела от силы, которую он вложил в свой ответный крик. Как будто вся его тоска по любимой, вся его подспудно тлевшая страсть вырвались наружу в одном-единственном кратком призыве.

Призыве, который — Джейсон знал это — так и останется без ответа, если он не разыщет ее. Сийра никогда прежде не обращалась к нему с такой отчаянной просьбой о помощи — возможно, и не только к нему. Какой бы опасности она ни подвергалась, он должен спасти любимую

На этот раз Морган отдался волнам поднявшейся из глубин его души ярости с благодарностью.




ГЛАВА 48


«Сийра!» Мое имя всплыло откуда-то из темноты, но это был не сон.

Морган жив.

И я, видимо, тоже.

Это была веская причина, чтобы открыть глаза — что бы со мной ни сделали, пока что я лежала без сознания и находилась в полной их власти.

Надо мной оказался потолок, белый больничный потолок с установленными на нем панелями, лившими скудный свет.

Я повела глазами, собирая информацию, которая не лишила бы меня хрупкого контроля над собственным воображением. По обеим сторонам от меня располагались похожие на смотровые столы кровати со смятым бельем, как будто те, кто занимал их, только что исчезли.

За кроватями — в некотором отдалении, благодаря чему я сообразила, что нахожусь в центре длинной комнаты или даже коридора, — начинались ряды каких-то приборов. Они деловито жужжали и стрекотали, а у некоторых корпуса были с окошечками, как будто то, что происходило у них внутри, имело ничуть не меньшую важность, чем все происходящее снаружи. Я смотрела на эти приборы с опаской — чтобы считать их безопасными, я знала слишком много, а чтобы понимать, что именно они делают, — слишком мало. Я уперлась подбородком в грудь, отчего в затылке у меня немедленно что-то лопнуло. Я лежала под простыней. Но пока что важнее всего мне было выяснить, одна ли я в помещении и наблюдают ли за мной.

Одна. Хотя, скорее всего, где-то были установлены видеокамеры наблюдения, я почувствовала мгновенное облегчение от сознания того, что мне еще какое-то время не придется иметь дело с моими врагами.

Мои руки были свободны, но точно налиты свинцом. Я заработала пальцами, сжимая их в кулаки и вновь разжимая, пока от запястий до плеч не забегали колючие мурашки восстанавливающегося кровообращения. Тогда я осторожно подняла руки и аккуратно, едва касаясь, провела пальцами по животу. Под простыней угадывались новые, более широкие полосы пластыря.

«Честное слово, установили бы уже „молнию“, что ли», — подумала я горько.

Как ни странно, этот черный юмор помог мне. Ни что-либо поправить, ни даже просто узнать, что со мной сделали на этот раз, я не могла. Значит, оставалось лишь помешать дальнейшим планам моих противников.

Я оглядела помещение.

«Клянусь, они больше ничего не сделают ни мне, ни тому, кто мне дорог», — пообещала я себе.

Возможно, они не ожидали, что я так быстро очнусь. Но скорее всего, думала я, сцепив зубы и делая шаг за шагом, они просто недооценили мою волю и решили, что я никуда не денусь с их стола. Однако с каждым шагом мне все больше и больше казалось — мои внутренности вот-вот вывалятся мне под ноги, так что, пожалуй, они переоценили мой разум.

Но я шла, пусть на нетвердых ногах и время от времени почти теряя сознание. Пока что никто не спешил бить тревогу, хотя на то, чтобы добраться от моего стола до соседнего, а от него до стены, у меня ушла, наверное, целая вечность. Твердые предметы служили для меня весьма существенной поддержкой.

А вот мысль о том, что передвигалось вместе со мной под полосками пластыря, меня совершенно не радовала. Или Балтир просто удалил оттуда что-то временное, какой-нибудь образец, который он поместил в мое тело и был очень рад получить обратно в целости и сохранности?

Дверь вела в полутемный коридор. Я с трудом переступила через порог, и она за мной захлопнулась. Я подергала за ручку и обнаружила, что дверь не поддается. Что ж, тем меньше будет искушения вернуться назад, в постель, подумала я, а ноги между тем уже несли меня вперед, как будто понимали всю важность этого, хотя течение моих мыслей было медленным, вялым.

Еще одна дверь. Тоже запертая, но кто-то, видимо, совсем недавно взломал ее, и дыра была наспех залатана куском пластика. Я нажала на дверь плечом, уверенная, что если кто-то счел эту комнату достойной взлома, то моего времени она всяко стоит.

Так и оказалось. Я ахнула при виде нескольких небольших инкубаторов — я почти не сомневалась в их содержимом. Так близко от меня, так близко от Фэйтлена? Должно быть, это именно то, что у меня похитили.

Подтвердить мое предположение было нетрудно. Я наклонилась над ближайшим ко мне инкубатором, вгляделась в крошечный комочек живой ткани, лежащий внутри, и открылась навстречу м'хиру.

Между нами существовала тонкая нить силы, почти неощутимая, но вполне реальная. Так возникала и крепла связь между матерью и младенцем, растущим в ее лоне, связь, которую ребенок, появляясь на свет, инстинктивно поддерживал еще несколько лет. За счет этого в м'хире появлялся новый коридор, которым могли пользоваться другие.

Этой энергией, вспомнила я, закрыв глаза и пытаясь не утратить сосредоточения, питались обитатели м'хира.

«Интересно, — мелькнула у меня мысль, — если мое существование, существование слишком могущественной Избирающей, представляет собой угрозу всему Клану, насколько более страшная угроза для них — это помещение, полное отпрысков Сийры ди Сарк?»

Ответ крутился в моем мозгу, и я ухватилась за него изо всех сил. Чтобы спасти Клан, поняла я с болью, которая вполне могла бы поспорить с той, что терзала сейчас мое тело, больше не должно быть Избирающих, которые способны губить не-Избранных. Те, кто носит перед именем приставку «ди», должны исчезнуть. Лишь у саддов еще остается надежда на будущее.

Это была крамольная мысль.

Но она поддерживала меня, когда я из последних сил заставляла себя переходить от одного инкубатора к другому и делать то, что должно было быть сделано, — гасить теплящийся в каждом маленький огонек, а потом принялась обыскивать все шкафы и полки в поисках других, которые могли там находиться.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Раэль и не ожидала, что драпски с одобрением воспримут ее появление без Сийры.

Однако, думала она, оглядывая бледно-розовые стены ее временного узилища на «Макморе» — временного, поскольку ей пришлось ждать в коридоре, пока макии беззастенчиво превращали выпуклость в стене в нечто, напоминающее комнату с закрытой дверью, — эти существа могли бы хотя бы выслушать ее.

Она как-то раз видела сорванное гнездо сиппиков — слуга в ее летнем доме багром сковырнул круглое, как будто склеенное из тонкой бумаги сооружение из-под карниза. Хотя сама Раэль не слишком любила находиться на открытом воздухе, кое-кому из ее гостей нравилось посидеть на балконе, что приходилось маленьким кусачим насекомым очень не по вкусу. От гнезда надо было избавиться, и она смотрела из окна на тучи летучей мелюзги, облепившей перила, мебель и стекло. Злобных насекомых оказалось куда больше, чем можно было предположить по размеру пристанища, и одна их часть принялась кружить над сброшенным гнездом, чтобы схватить какую-нибудь беспомощную, лишенную крыльев личинку и унести ее в безопасное место, а оставшиеся накинулись на незадачливого слугу. Хаос прекратился, лишь когда последние сиппики улетели от разоренного гнезда прочь и слуга отправился домой зализывать раны.

Реакция драпсков на исчезновение Сийры воскресила в ее душе воспоминания о том дне: это была та же паническая, но при этом тщательно организованная враждебность. Ее перевели с «Нокрауда» на «Макмору», не слушая никаких возражений и пресекая попытки телепортироваться. Все эта презренная техника!

Раэль пыталась злиться, но не могла. Действия драпков были отражением ее собственных чувств. Она тоже пустила бы в ход все средства, чтобы отыскать Сийру и переправить ее в безопасное место. По их мнению, для этого нужно было держать ее, Раэль, единственную находящуюся в их власти представительницу Клана, в заложниках.

К немалому удивлению Раэль, она чувствовала себя настолько усталой и спокойной, что прилегла отдохнуть на странного вида драпскскую кровать, хотя заснуть ей все-таки не удалось. Она постоянно прислушивалась к м'хиру в надежде уловить какую-нибудь весточку от Сийры, даже если приборы драпсков надежно удерживали ее собственные мысли у нее в голове.

И поплатилась за это жестокой болью, когда сквозь ее ментальные барьеры прорвался беззвучный крик.

«Сийра!»

Морщась, Раэль вложила в ответ всю свою силу — этот мысленный голос принадлежал Моргану, в этом не могло быть никаких сомнений. Ее усилия были напрасны.

Но когда она снова упала на кровать, ее вдруг охватило необъяснимое облегчение. Если Сийра предпочла положиться на этого человека, так тому и быть.




ГЛАВА 49


Инкубаторы оборудованы автономной сигнализацией, запоздало спохватилась я, прислушиваясь к беготне рядом с моим укрытием, и сосредоточилась на том, чтобы скрыть свое ментальное присутствие, превратиться в призрак, еще более бесплотный, чем сознания тех, кто преследовал меня.

Им придется повозиться, чтобы исправить то, что я натворила, искренне надеялась я: начиная с похожего на штукатурку вещества, заполнявшего разломанную панель доступа, и заканчивая опустевшими инкубаторами. Если они будут мыслить по-ретиански и догадаются в поисках пропавших частиц меня заглянуть в сливное отверстие, то им может и повезти. Если…

С другой стороны, я действительно переняла ретианский образ мыслей: это был единственный способ спастись от Фэйтлена и скатов. Я поерзала, чтобы унять судорогу, начавшую сводить правое бедро, и невольно зашипела от боли. Идея забиться в шкаф со спящим ретианским молодняком оказалась даже лучше, чем прятаться где-нибудь на видном месте. Слишком обессиленная, чтобы почувствовать приступ ксенофобии — или копаться в себе, размышляя, чувствую я ее или нет, — я обнаружила, что десятки восхитительно прохладных тел помогают мне держаться на ногах, в их отсутствие я непременно стекла бы на пол, словно какая-нибудь медуза. Поддержка была настолько надежной, что можно было даже подремать. Но я не стала, слишком хорошо понимая, что старшие могут разбудить эту молодежь в любой миг. Хотя вряд ли их станут вызывать, пока поиски меня будут продолжаться. Морган рассказывал, что ретианские недоросли туповаты и не способны к выполнению никаких мало-мальски творческих задач.

Я не знала, сколько мне еще ждать. «Но, — сказала я себе, морща нос от затхлого запаха и ощущения бугристой резиновой кожи, прижимающейся ко мне со всех сторон, — приходилось мне бывать и в худших местах».

Мой мир заколыхался, как будто я попала в чашу с застывшим желе, а какой-то великан постукивал пальцем по ее бортику. Я встряхнулась, испугавшись, что молодые ретиане все-таки проснулись и начали выбегать в коридор.

Движение прекратилось, возможно, то была мимолетная дрожь, пробежавшая от одного к другому во сне, воспоминание о детстве, наполненном бессмысленными поисками пищи на болотах, прежде чем инстинкт заставил их выйти на сушу, где их уже поджидали взрослые.

Как бы то ни было, это послужило для меня предостережением и побудило выбраться из шкафа — даже и не знаю, как бы я справилась с этой задачей, если бы не тонкий слой слизи, покрывавший кожу каждого ретианина. Едва я вывалилась в коридор, пространство, которое я только что занимала, тотчас же сомкнулось — мои товарищи по шкафу снова сдвинулись вплотную друг к другу. Ну и ладно, я тоже не очень-то буду по ним скучать.

Голова у меня кружилась все сильнее и сильнее — не то давало о себе знать внутреннее кровотечение, не то тело просто пыталось отключить мое сознание, чтобы выжить. Идти по этому коридору, в свете ярко горящих теперь ламп казалось неразумным.

Что-то пронеслось мимо, легонько задев меня; я подняла руку, чтобы отмахнуться, и сообразила, что прикосновение было у меня в голове. Оно казалось вполне безопасным. Я отважилась расширить свое восприятие.

«Сюда, — прошелестел внутренний голос, незнакомый и такой усталый, что он вполне мог бы принадлежать мне самой. — Сюда».

Этот незримый проводник был ничем не хуже любого другого. Я оперлась рукой о стену и пошла на этот слабый зов, гадая, куда же он меня приведет.

Я не знала имени, но была уверена в том, к какому дому принадлежит обладательница этого худого надменного лица. К Дому Парсов. Чьей бы дочерью она ни была, я ощущала силу, перетекающую между ней и м'хиром, связь с ее Избранником, которую не прервал сковывавший ее искусственный сон.

В комнате были еще две женщины из Клана — я прошмыгнула внутрь, пока выходивший оттуда ретианин возился с тяжелой тележкой. Одним из недостатков передвигающихся независимо друг от друга глаз была их склонность одновременно концентрироваться на чем-то одном и таким образом терять все периферическое зрение.

Все три находились, судя по всему, в коме; все были взрослыми и Открывшимися. Каждая из трех носила крошечное дитя, зачатое — в этом я совершенно не сомневалась — при помощи Балтира, а не своего Избранника.

Интересно, что они скажут, когда проснутся и обнаружат, что их младенцы связаны узами силы со мной, а не с ними?

Двух других я знала, видела мельком, когда они были еще Избирающими, а я проводила свои исследования. Ни одна из них не обладала сколько-нибудь серьезной силой. Демер садд Парс. Я не знала, что она успела открыться, и поэтому понятия не имела, кто ее Избранник. Вторая, Эст садд Парс, избрала Шедлата ди Мендолара и, воспользовавшись своим правом, взяла имя своего более могущественного партнера, став таким образом Эст сада, Мендолар. Она даже произвела на свет одного ребенка — всего лишь садда.

Три женщины, подвела я итог, две из них садд, третья, скорее всего, тоже. Все из Дома Парсов. Каждая вынашивает мою потенциальную генетическую копию. Что ж, предприимчивый Фэйтлен подал остроумную идею — если ретианская технология могла справиться с одной простой проблемой.

Я прекрасно понимала, что здесь затевалось. Кто-то — я не могла поверить, чтобы у ди Парса хватило средств и смелости провернуть все это в одиночку, хотя ради возможной выгоды он не побоялся рискнуть своими родственницами — пытался увеличить число ди, и не просто ди, а таких, которые обладали бы точно такой же смертоносной силой, как я. Одновременно они пытались увеличить крепость связи между матерью и ребенком у этих Избравших — используя частицы моего тела. Скорее всего, их даже не интересовало, хотели сами женщины того или нет. Но у них ничего не вышло.

Я чувствовала, что эти связи слабеют — словно три свечки, грозящие вот-вот угаснуть на ветру. То была незримая пуповина, связывающая мать и дитя во время беременности; она должна была крепнуть до самого дня появления младенца на свет. В противном случае ребенок умирал. Такое случалось в нашем недавнем прошлом, так что этот медицинский аспект был одним из немногих, известных клановцам. Передо мной было доказательство того, что главным было не физическое нахождение нерожденного младенца в утробе одной из женщин нашей расы, а нечто более глубокое, уникальное. Эти похищенные частицы меня были обречены в тот самый миг, когда Балтир забрал их и заставил расти среди чужой силы, вдали от моей.

Возможно, я могла и не разорять те инкубаторы, но, учитывая заинтересованность ретиан, я была рада, что не оставила для их экспериментов ничего своего.

Мой живот пронзили две симметричные молнии, как будто для того, чтобы напомнить мне проверить еще одну вещь. Я не чувствовала никакой связи с тем, что могло находиться внутри меня; я поняла это в тот самый миг, как очнулась. Что еще могли сделать со мной ретиане?

Второй вопрос, а именно: что мне с этим делать — требовал некоторой доли везения и приложения определенной энергии. Я привалилась к контейнеру с Демер садд Парс — вряд ли она стала бы возражать — и задумалась, не удастся ли мне убедить мои ноги сделать еще шажок.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Не пытайся связаться с ней. — Совет был горьким, с привкусом отчаяния Сийры, перемешанным с его собственным, но Морган знал, что Барэк прав. Он еще не умел пользоваться своим Даром в м'хире скрытно — Даром, который, по утверждению садд Сарка, был до неприличия явным и вопиюще человеческим. — Доверься Сийре, — убеждал его клановец. — Она сама позовет тебя, если нужно. Не навлекай на нее беду».

Морган покачал головой при мысли о том, о чем и речи быть не могло, и вернулся к тому, что стоило попробовать.

— Давай пройдемся еще разок с самого начала, — вздохнул он, смахнув со стола обертки от энергетических кубиков — все, что осталось от их питательной, хотя и совершенно безвкусной еды. Взглянул на экран переговорника, на котором светилось число сообщений. Больше семисот. Кто бы мог подумать, что его запрос на местную продукцию будет иметь такой успех? Жаль, что ему сейчас совершенно не до этого. — Ты не знаешь, кто утащил тебя от Гвидо, — продолжил человек. — Предположим, это был Фэйтлен. Зачем, тебе тоже неизвестно. Он говорил что-то насчет каких-то ретианских опытов.

— Я очень рад, что избежал этой участи.

Джейсон взглянул на собеседника. И снова ему бросилось в глаза сходство Барэка с Сийрой, больше всего проявлявшееся в те минуты, когда клановец утрачивал внешний лоск и слишком уставал, чтобы пускать в ход свое обаяние, которое он, по-видимому, натягивал как маску при общении с людьми.

— И ты не знаешь, кто мог убить того клановца на Плексис и агента Боумен здесь, если это сделал не я. Ты видел еще кого-нибудь из Клана в Балтире? Или вообще на Рете-VII?

— Нет. — Садд Сарк заколебался, но лишь на миг. — Там больше никого не было.

Морган решил не копать глубже. Он мог предположить, что произошло: Сийра предостерегала его об опасности, которую Избирающие представляли для не-Избранных.

— Держи. — Он передал Барэку чашку сомбея. — У нас уйма вопросов, ответов на которые мы не знаем, друг мой.

Ответы на первые несколько прибыли еще прежде, чем Джейсон успел отхлебнуть из своей чашки, и возвестили о себе сильным стуком в люк маленького воздушного шлюза. Сквозь переборки он не проник, но сигнал тревоги сработал.

Секунду спустя Морган отодвинулся от монитора, отображавшего все происходившее на трапе «Лиса», и негромко рассмеялся. Он махнул рукой садд Сарку, чтобы тот подошел к нему — первая хорошая новость с тех пор, как он прибыл на Рет-VII, стоила того, чтобы ею поделиться.

У люка, весь грязный и мокрый, одной клешней барабаня по не повинной ни в чем обшивке «Лиса», а другой придерживая обмякшее тело человека так, что тот едва не тыкался носом в грязь, стоял один весьма взбудораженный каресианин.

Гвидо вернулся.

— Я не бросал тебя! Морган, скажи ему!

Тот поднял глаза и не без удовольствия увидел, что Гвидо ухватил клановца за пояс и держит его над головой.

— Отпусти его, брат, — сказал Джейсон спокойно и возобновил попытки привести в чувство спутника каресианина. — Я уверен, что Барэк предпочел бы твое общество тем, с кем ему в последнее время приходилось иметь дело.

Ворчание и глухой стук где-то внизу свидетельствовали о том, что исполин внял его увещеваниям, но гнев на милость так и не сменил и со своим пленником церемониться не стал. Оставляя за собой грязные лужи, он прошлепал к креслу и сбросил в него свою добычу. Гвидо до сих пор не произнес ни слова, хотя был страшно рад видеть Моргана, подтверждением чему могли служить едва не переломанные ребра человека. По-видимому, сейчас ему важнее всего казалось пристыдить клановца, который, на его взгляд, имел прискорбно скудные понятия о том, что такое работа в команде.

Пока садд Сарк совсем не разобиделся, на что он, говоря по справедливости, имел полное право, учитывая все то, через что ему пришлось пройти, Морган добавил:

— Я прошу у тебя прощения за его поведение, Барэк. Прогулки под таким дождем не идут каресианам на пользу. Они становятся раздражительными, и еще у них распухает голосовая мембрана.

Освободившись от железной хватки Гвидо и потирая ушибленные ребра, клановец поднял глаза и взглянул через плечо Джейсона.

— Я его знаю! — удивленно заявил он. — Что он здесь делает?

Морган внимательно оглядел жилистого и насквозь промокшего человека, сидевшего на табурете в кухонном отсеке. Он уже успел обыскать его и обнаружил три силовых ножа, которые в настоящий момент были надежно заперты в шкафу. Глаза человека были закрыты, голова с редкими седеющими волосами безжизненно болталась на шее. Внимание Моргана привлекла не его жиденькая посеребренная сединой бородка и не то, что он явно очень давно не мылся, а глубокие страдальческие морщины, залегшие у губ и глаз. Несмотря на добротную одежду, хотя и слегка теперь порванную благодаря несколько экзотической манере Гвидо приглашать гостей, жизнь у этого человека явно была не из легких.

— Кто он такой?

Барэк подошел поближе и пригляделся к нему, как будто для того, чтобы окончательно удостовериться, что не ошибся.

— Э-э… в это трудно поверить, но это один из тех людей, что пытались похитить меня на Плексис. Телепат. — Он обернулся к Джейсону. — Хочешь, я тебе покажу? — предложил он.

Морган ткнул большим пальцем себе за плечо, где уже несколько утихомирившийся каресианин возился с сервокухней.

— Я бы не хотел оставлять его в стороне. А он сейчас не в лучшем настроении, чтобы воспринимать, скажем так, не вполне материальные вещи.

Садд Сарк кивнул, искренне соглашаясь. Джейсон тем временем не спускал глаз с Гвидо. Сервокухня на «Лисе» работала отлично, и Морган хотел быть уверенным, что сможет исправить все те изменения, которые внес в программу его друг. Несмотря на то что он только что сказал Барэку, Джейсона весьма беспокоило, что каресианин до сих пор не произнес ни слова. Довольное причмокивание, которым великан сопроводил первый глоток заказанного им пива, убедил Моргана, что с голосовым аппаратом его друга все в порядке. Морган отметил лукавый взгляд дюжины глаз, устремленных на их гостя.

Ну разумеется. Телепат. Шпион в их стане.

— Барэк, пригляди за ним, ладно? — попросил Джейсон и, ухватив ничуть не сопротивляющегося Гвидо за верхнюю клешню, потянул исполина к широкой двери из кухни. — Мы сейчас вернемся.

— С удовольствием, — мрачно отозвался клановец и примостился на краешке стола. Морган приподнял бровь.

История о телепатах и Клане обещала быть весьма занимательной.

Он надеялся лишь, что молчаливость его побратима означает — каресианин узнал что-то о Сийре.




ГЛАВА 50


Если я что-то и успела к настоящему времени о себе узнать, так это что злость придает мне сил. Чувство это, однако, было ненадежным союзником, склонным внезапно испаряться и оставлять меня слабее, чем прежде. Но пока что я лелеяла маленький огонек, разгоравшийся внутри меня, как свою единственную надежду.

Я обнаружила шкаф с белыми, похожими на халаты, костюмами, в которых ретиане работали в своих лабораториях, и натянула на себя самый маленький. Он оказался мне впору — до некоторой степени. У ретиан не было шеи и плеч как таковых: тела у них начинались там, где у гуманоидных рас были уши. В том же шкафу обнаружились горы защитных шлемов, вроде тех, что носят в зонах биологической опасности. Один из них замечательно скрыл мою определенно не-ретианскую шею, хотя и изрядно ограничил область зрения. К счастью, ретиане в целом были ниже большинства людей, поэтому полы халата не мели по полу.

Мои тонкие и нежные руки представляли собой еще одно затруднение. Драгоценные минуты утекали, а я все не могла найти хоть какую-нибудь пару перчаток, но в конце концов одна все-таки обнаружилась у раковины. Лишние пальцы пришлось оставить болтаться пустыми. В моем теперешнем состоянии любой дополнительный груз становился для меня тяжким бременем, но я все же разложила на пластиковом подносе кое-какие острые инструменты, рассудив, что занятого работника вряд ли станут окликать, чтобы дать ему новое задание.

Я не могла полностью распрямиться без боли и шаркала, даже когда моя походка была наиболее энергичной, но если никто не станет присматриваться внимательно, мой вид не должен вызвать подозрений. «Конечно, — вздохнула я про себя, медленно взбираясь по наклонному подъему, — трудно сказать, не пользуются ли ретиане какими-нибудь сигналами, которые я при всем своем желании воспроизвести не смогу. Как мои милые умные драпски». Я знала, что макии не потерпят такого обращения с членом своего племени. Эта мысль тоже заставляла меня продолжать двигаться.

Моя маскировка выдержала первое испытание: мимо меня одна за другой торопливо промчались по своим делам три различные группы ретиан, и ни один из них не задержался на мне взглядом. Я кое-как доплелась до следующего уровня и остановилась, чтобы перевести дух и еще раз напомнить себе, кто повинен в моем состоянии, прежде чем брести на следующий. До чего же здорово было бы найти что-то вроде лифта и проехать оставшиеся до нулевого этажа уровни на нем! Но я прекрасно понимала, что именно в подобных местах меня и будут искать в первую очередь.

Я автоматически переставляла ноги, давным-давно перестав замечать окружающее, и вдруг обнаружила, что пандус кончился. Впереди, насколько я могла видеть сквозь толпу ретиан, людей и всех прочих собравшихся здесь иномирцев, было несколько дверей, проход через которые позволялся лишь после обыска и внимательного досмотра, осуществляемого капитаном Рек.

Я склонилась вперед так сильно, что моим ногам волей-неволей пришлось передвигаться, не то я упала бы носом вниз. Топтаться на месте не было времени, возвращаться обратно — смысла. Все должно было решиться у этой двери.

В зале были и другие ретиане в таких же лабораторных костюмах и с подносами в руках. Но я, разумеется, была единственной, кто не снял шлем. Поэтому я так самоуверенно, как только могла, подражая движениям ретиан, направилась прямиком к скату.

Как я и ожидала, ее хищный взгляд уперся прямо в меня, зрачки-щелочки зажглись угрожающим интересом. Я медленно кивнула ей и подносом ткнула в сторону ближайшей двери, которая была приоткрыта ровно настолько, чтобы я могла разглядеть, что она ведет в какое-то пустое подсобное помещение.

Рек подошла ко мне сзади, пощелкивая челюстями.

— Чего ты хочешшь, жаба? — прошипела она. — Или?..

И скат внезапно сорвала шлем с моей головы, больно задев уши.

Я развернулась к ней лицом с видом, как я очень надеялась, полным уверенности, и заставила мое измученное тело выпрямиться так гордо, как только оно было способно.

— Вот мы и встретились снова, капитан Рек, — проговорила я. — К нашей взаимной выгоде.

Кожистые складки над глазами ската запульсировали, налились краснотой и пурпуром, сменившими более спокойные желто-синие тона. Кончик длинного черного языка подобрал несколько просочившихся между зубами пузырьков пены. Она перебросила мой шлем из руки в руку, но никаких дальнейших движений делать не стала.

Мне удалось возбудить ее интерес; теперь дело было за тем, чтобы правильно им воспользоваться.

Пиратская капитанша оказалась весьма выгодной союзницей — взять хотя бы предложенный ею восхитительно деловой подход к тому, как мне покинуть ретианское здание.

Она ухватила меня за локоть и потащила за собой сквозь толпу тех, кто охранял двери, и тех, кто жаждал пройти мимо охранников, а когда один из них собрался было что-то сказать, так угрожающе щелкнула челюстями, что тот мгновенно умолк.

Мне бы такой план даже в голову не пришел, но я наслаждалась им, несмотря даже на мучительную боль в животе, которая была его следствием.

Небо за дверями оказалось небывало ясным по ретианским меркам: облака поредели настолько, что превратились в пронизанную солнечными лучами сероватую дымку. Было невыносимо жарко, и от земли поднимался пар, так что воздух казался почти таким же густым и вязким, как и подсыхающая грязь под ногами. Кожистые складки на морде Рек раздулись, длинная челюсть слегка отвисла. Я так и не смогла решить, наслаждается ли она зноем или пытается таким образом справиться с ним.

Таким же образом она выволокла меня к припаркованному на другой стороне улицы аэрокару, и при виде нас три человека — по-видимому, из экипажа «Нокрауда» — мгновенно вскинулись.

— Забирайсс-ся, — приказала она мне. — И побыс-сст-рее.

Я в меру сил подчинилась. Сзади кто-то энергичным тычком помог мне усесться на самое дальнее сиденье.

— Стоять!

Окрик и ударившая о мою защиту волна силы подоспели одновременно. Я выглянула из аэрокара и увидела Фэйтлена, появившегося вдруг словно из ниоткуда. Ретианам рядом с ним телепортация, похоже, не понравилась, но после секундного оцепенения они опомнились и бросились на нас.

Со своего сиденья я увидела, как чешуйчатые бока Рек начали вздыматься и раздуваться, и она вдруг издала странный кашель, заплевав ближайших к ней ретиан темной дымящейся слюной. Те, завопив, схватились за лица. Один рухнул наземь и принялся кататься достаточно близко от меня, чтобы я могла разглядеть распадающуюся плоть.

Я еще сильнее вжалась в свое сиденье.

Вдруг меня насторожило какое-то покалывание. Фэйтлен, стоявший вне зоны досягаемости личной артиллерии Рек, пытался телепортировать меня. Я отчаянно переместила себя обратно и успела почувствовать, что эта попытка пробудила вечно голодных обитателей м'хира и окончательно истощила мои и без того скудные силы.

К счастью, скат еще не исчерпала весь свой арсенал. Взмах когтистой лапы — и члены ее экипажа, занявшие позиции спереди и сзади аэрокара, открыли огонь. Ди Парс исчез, бросив своих охваченных ужасом соратников на произвол судьбы.

Я без сил упала на спинку сиденья, а Рек вскочила на водительское место и рывком подняла аэрокар в воздух, сорвав карниз крыши соседнего здания и — совершенно случайно, я уверена — оставив на земле свой экипаж.

«Нет, все-таки скаты — весьма своеобразные союзники», — решила я и рискнула закрыть глаза, чтобы немного вздремнуть.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Опыт, которым обладал Морган в пользовании м'хиром, насчитывал всего лишь год, но он узнал сияющие энергетические коридоры, пронизывающие пространство вокруг этой планеты.

«Клан, — хмуро подумал он, — не терял времени даром».

Как, судя по всему, и еще одна, совершенно другая группа. Джейсон сложил пальцы рук домиком и устремил свой взгляд поверх них на человека, который назвался Лакни Сорлом, скрыв — вот уже в который раз — образ Сийры за такой полезной и всегда готовой вспыхнуть яростью.

— Вы прибыли на Рет-VII за ним? — Он кивком указал на Барэка, который в непринужденной позе сидел в другом конце длинного кухонного стола. Морган с трудом улавливал ограничительное поле, которым клановец окружил их гостя, чтобы об этом разговоре не узнали нигде за пределами «Лиса». Интересный и полезный метод. — По-моему, первой попытки должно было хватить с лихвой.

Вид у Сорла был озадаченный, но то было замешательство, вызванное не непониманием вопроса, а скорее удивлением — как это он сюда попал?

— Ну да, я нашел его, — забормотал он невнятной скороговоркой. — Показал им. Нашел его. Все как надо.

Джейсон вопросительно взглянул на Гвидо.

— Я ничего с ним не делал, — буркнул тот. — Этот тип все время такой. Как я поймал его возле «Лиса», так он и начал лопотать. Я притащил его сюда только потому, что он время от времени называл твое имя.

— Морган, Морган, Морган, — согласно забубнил жилистый человечек.

Садд Сарк склонился вперед, устремив на него внимательный взгляд темных глаз.

— Возвращаемся на Плексис. Что вы и ваши товарищи собирались делать со мной?

Запавшие, слезящиеся глаза заискрились хитрецой.

— Выжать тебя до капли, клановец. Забрать твою силу. Силу. Силу. — Он вдруг ткнул узловатым пальцем в сторону Джейсона, так неожиданно, что каресианин с лязгом встрепенулся. — Как он. Морган Великий. Морган Могучий.

Потрясенный Барэк хотел спросить что-то еще, но Джейсон взглядом остановил его.

— Лакни Сорл, — проговорил он мягко, ловя взгляд их пленника, — почему вы считаете, что я настолько могуществен и что Клан имеет к этому какое-то отношение?

Телепат заморгал, потом заговорил с почти детским протестом в голосе:

— Ты можешь. Ты можешь. Он все нам рассказал. Он обещал нам. Обходить дурные места. Не пускать дурные мысли. Теперь у Моргана есть сила. Мы тоже хотим. Мы можем взять ее. — Он снова ткнул пальцем, на этот раз в клановца. — Они обладают ею. Они могут отдавать ее. Как она отдала тебе. Или мы сами можем ее забрать. Забрать. Забрать.

Джейсон вдруг осознал, что прижимает ладони к столу с такой силой, что руки у него дрожат от напряжения. Ему представилось, как он сжимает этими ладонями голову человечка, и эта мысль была такой яростной, что просочилась сквозь его барьеры. Сорл в ужасе завопил и остался на месте лишь потому, что Гвидо удерживал его за плечи.

Сейчас было не время для этого — когда несколько минут назад они в двух словах рассказали друг другу, что с ними произошло, каресианин поведал ему о том, как полчища охваченных летним икрометным буйством ретиан разлучили его с Сийрой и Раэль. Гвидо все-таки умудрился пробиться к тому дому, где, как им сказали, размещался Балтир, но обнаружил лишь пустое здание. Он решил, что будет разумно на обратном пути к драпскам еще разок заглянуть на «Лис». Там он наткнулся на какого-то явно подозрительного типа, который крутился возле стабилизаторов корабля и утверждал, что зовут его Лакни Сорл.

Морган заставил себя успокоиться, набраться терпения. Улов великана, похоже, оказался более стоящим, чем все, чего они могли достигнуть, слепо блуждая под дождем. Определенно затевалось что-то новое. У людей-телепатов никогда раньше не было ни организации, ни руководства. На его памяти они никогда не работали в группах, даже если знали друг друга. Если за этими похищениями стояли клановцы, то им удалось добиться такого единства цели, какого он никогда не видел у человеческих телепатов прежде. Забавно.

Однако то, что Джейсон только что услышал, отнюдь не показалось ему забавным. Откуда этому полоумному паршивцу с Плексис известно что-то о нем и Сийре? Несомненно было одно: эти сведения он получил не от кого-либо из клановцев.

— Кто этот «он», о котором ты говоришь? — спросил он.

Гвидо тут же зашевелился и поскрежетал одной клешней по другой. Этот нетерпеливый жест заставил телепата вздрогнуть — неудивительно, учитывая, что исполин нависал над ним сзади. Морган внимательно посмотрел на друга, но ничего необычного в мельтешении его выразительных глаз не нашел; с момента своего появления на «Серебристом лисе» каресианин так и не расслабился.

— Кто он такой, Сорл? — еще раз повторил Джейсон так мягко, как только мог. — Кто рассказал тебе о том, что у меня теперь есть эта новая сила?

В щелчке массивной клешни Гвидо не было ничего случайного или небрежного. Человечек едва не лишился чувств от страха, и даже в глазах Барэка можно было прочесть испуг. Морган нахмурился.

— Вижу, тебе не нравится этот вопрос? Почему?

— Потому что он знает. Он знает. Он знает, — сообщил Сорл, съежившись. — Вот увидите, он знает. Вот увидите, он знает. Вот увидите.

— Гвидо? — ошарашенно спросил Джейсон.

— Псаат! — выругался каресианин, выпрямляясь во весь свой гигантский рост напротив Моргана, который поднялся ему навстречу. — Блюстители вот-вот объявят награду за твою шкуру, если уже не объявили. Спроси этого типа о мертвом клановце, который испоганил мне всю морозилку. Спроси его о смерти Малакана Сера. Спроси его, зачем он ошивался вокруг «Лиса». А это подождет.

Джейсон едва слушал, пораженно глядя на своего друга. У него было такое чувство, будто что-то незыблемое в его жизни вдруг рассыпалось в прах.

— Ты знаешь, кто следил за нами с Сийрой? Возможно, даже о том, кто все это устроил? И ты ничего мне не сказал?

Глаза Гвидо внезапно утратили фокус и принялись смотреть во всех возможных направлениях, но только не в лицо побратиму.

— Морган, — медленно начал садд Сарк. — Гвидо печется только о твоих интересах. Поверь мне. Я знаю. Возможно, стоит и на этот раз довериться…

— Довериться? Кому я могу довериться? Тебе? Или ему? — Одним плавным движением Джейсон выдрал ближайшую к нему табуретку из креплений в палубе и запустил ею в дверь клетушки за спиной каресианина. Та разминулась с его головой всего на несколько сантиметров. — Отвечай! Кто знал о нас с Сийрой? Кто сказал об этом телепату?

Сорл юркнул под стол — в намерениях Моргана не было никаких сомнений.

Гвидо склонился, сложив огромные клешни на полу, как будто этот жест мог умерить неистовую ярость человека.

— Есть знания, которым лучше находиться под скалами, что скрывают их. Знания, которые ранят, — предостерег каресианин, и его голос никто не назвал бы примирительным. Скорее это был какой-то древний оракул, готовый возвестить о заслуженном суровом возмездии.

Джейсон сжал кулаки, из последних сил стараясь говорить спокойно.

— Больше никаких секретов, Гвидо. Рассказывай.

— Ты слишком близко подошел к опасной черте, брат. Это может подтолкнуть тебя, понимаешь? Ты все еще хочешь знать?

Морган молча кивнул. Потом с дрожью, которая брала начало где-то в глубине его души и охватила его, точно лесной пожар, он произнес всего одно слово, которое означало, что его прошлое вторглось в настоящее:

— Саймон.

— Саймон. Саймон. Саймон. Саймон говорит. Саймон говорит. Саймон рассказал нам все, — послышался из-под стола безумный речитатив, — Теперь у Моргана есть сила. Я чувствую ее. Саймон хочет ее.

И тут раздались слова, от которых кровь застыла у Джейсона в жилах, а сада, Сарк рывком вскочил на ноги.

— Саймон нашел ее. Нашел ее. Видел ее. Саймон. Пробовал ее силу. Саймон хочет ее. Хочет ее для всех нас. Саймон говорит.

«Этому никогда не будет конца», — подумал Морган и протянул трясущуюся руку, чтобы опереться о холодный панцирь Гвидо. Что бы ты ни делал, как бы далеко ни убежал, от прошлого нет спасения. Оно наносит свой удар, когда его не ждешь.

«Но только не по Сийре», — поклялся он, силясь взять себя в руки. Комната вокруг него заходила ходуном от его собственной ярости и той ярости, что передала ему она, и Барэк вскрикнул, а Сорл заскулил. Саймон никогда не будет угрожать Сийре; он не посмеет отобрать ее у него, как отобрал все остальное.

Никогда, пока он, Морган, жив. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Еще один. Извиняясь, махнул клановцу, который ответил ему сердитым взглядом.

— Гвидо, — начал человек срывающимся голосом, потом протянул руку к темному промежутку, откуда на него были устремлены все глаза каресианина, кроме двух, которые развернулись в другую сторону и не сводили пристального взгляда с подвывающего Лакни Сорла. Ничто не могло отвлечь его внимание от врага. Остальные глаза раздвинулись, и появились похожие на кинжалы губы великана. Острые, как иглы, кончики с невероятной осторожностью прижались к руке Джейсона. Извинение и прощение было взаимным.

Голос вернулся к Моргану, хотя и казался чужим даже ему самому.

— Я всегда знал, что сердце у тебя даже больше твоей головы, — сказал он и побарабанил согнутым пальцем по месту, которое можно было считать лбом каресианина. — Тебе не нужно защищать меня от прошлого, брат. Больше не нужно. — Джейсон смотрел прямо перед собой, но видел не кухню «Лиса», а измерял глубину своих чувств, хладнокровно оценивал свою выдержку и то, чего она ему стоила. — Я вижу эту черту, Гвидо, — проговорил наконец человек, до конца поняв, чего боялся его побратим, и признавая, что у него были на то все причины. — Не стану отрицать, мне будет трудно удержаться, и я действительно… изменился, но поверь мне, я справлюсь с собой.

Пластины панциря великана растроганно заскрежетали одна о другую.

— А теперь расскажи мне все, что тебе известно о Саймоне. — Морган глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и добавил: — И о том, когда он успел повидаться с Сийрой.




ГЛАВА 51


До меня не сразу дошло, что аэрокар капитана Рек несет нас вовсе не на относительно безопасные «Нокрауд» или «Макмору». Поскольку именно такова была наша договоренность — договоренность, грозившая обойтись моему племени в астрономическую сумму, которую я вряд ли была бы в состоянии выплатить и за три жизни, — это открытие не сказать чтобы меня обрадовало. Но сомнений быть не могло. Из смотрового окна я видела безбрежную водную гладь, прерываемую островками с плавучими камышами, которые ретиане возделывали, да редкими еле выступающими из воды кочками. Она лежала к северу от Джерши. Мы летели ровно в противоположном нужному направлении.

— Куда… — Вопрос застрял в моей пересохшей глотке. Я огляделась вокруг и заметила флягу с какой-то жидкостью. Это, решила я, блаженно перекатывая жидкость во рту, были остатки фруктового сока, успевшего изрядно перебродить. Может, он и испортился, но я наслаждалась каждой каплей, которую мне удалось выцедить.

Я сделала еще одну попытку, на этот раз более успешную:

— Куда мы летим, капитан Рек?

Водительское место находилось от меня на расстоянии вытянутой руки. Скат повернула продолговатую голову и одарила меня взглядом недобрых желтых глаз.

— Не бес-сспокойтесс-сь, фем Морган. Этот маневр позволил нам сс-скрыться от камер городс-сской охраны и блюс-сстителей. Сс-скоро я поверну назад. Мои сс-сто-ронники на «Нокрауде» ис-сспользуют это время для того, чтобы укрепить мое новое положение.

Эти слова мне очень не понравились, ведь на борту до сих пор могли находиться драпски и Раэль.

— Это ваше новое положение, капитан, оно имеет какое-то отношение к нашей договоренности?

Рек рассмеялась, и ее челюсти принялись выбивать такую частую дробь, что выступившие на них пузырьки пены поползли по бокам ее шеи. Черный гибкий язык заметался, тщательно собирая каждую ее частицу.

— У вас-сс с-ссвоеобразное чувс-сство юмора, фем Морган.

«Ох, нет», — подумала я в приступе жалости к себе и заскрежетала зубами, чтобы не закричать от новой волны страшной боли. У меня, похоже, серьезная медицинская проблема, а единственное находящееся рядом живое существо привыкло безжалостно убивать всех, кто слабее ее. А также тех, кто находится в менее выгодном положении.

— Вы хотите забрать у Грекик «Нокрауд», — предположила я. — Ее сговор с Фэйтленом ди Парсом и Балтиром был сделан у вас за спиной.

— Чтобы быть более точной, фем Морган, Грекик поддержала тех, сс-с кем ус-сспешшно вела дела в прошшлом. — Она щелкнула челюстями, как будто ставя точку. — Я же сс-смотрю в нас-сстоящее. И вижу там вашшу победу над врагами и кос-ссти Грекик у вас-сс на зубах.

Я принялась раскладывать все услышанное по полочкам и с изумлением обнаружила, что получила комплимент. Выходит, хотя Рек с радостью ухватилась за мое обещание заплатить, на самом деле она просто примкнула к той стороне, которая, по ее мнению, должна была одержать верх. Поставила на меня против Фэйтлена. Такое доверие, конечно, мне льстило, но я пока что не имела возможности в нем убедиться. Однако кто я была такая, чтобы спорить с полной радужных надежд капитаншей?

«Может быть, — сказала я себе, — ей известно о ситуации нечто такое, чего не знаю я?»

Рек не удосужилась посвятить меня в подробности плана по «укреплению» ее позиции на «Нокрауде», но я, честно говоря, не сильно была этим расстроена. С каждой минутой мне становилось все труднее поддерживать разговор. Я украдкой поискала чего-нибудь еще попить или съесть, но кроме фляги, которую я уже успела опустошить, ничего больше на заднем сиденье не оказалось.

Оставалось попробовать поспать, вытянувшись, насколько это было возможно, на двух сиденьях. Я на всякий случай пристегнула ремень безопасности — а вдруг Рек придется применить какой-нибудь более серьезный прием пилотажа, нежели просто вести аэрокар по прямому курсу над пустотой? Я надеялась, что у нас хватит топлива, но спрашивать не стала, поскольку подобный вопрос подразумевал подозрение в отсутствии у ската элементарной предусмотрительности, что она, вне всякого сомнения, сочла бы оскорблением. Оставалось только надеяться.

К несчастью, как выяснилось, одной надежды было недостаточно.

Когда мимо аэрокара пронесся первый сгусток энергии, озарив кабину ослепительным белым сиянием, я вспомнила поговорку, которую часто повторял Морган: «Единственное, что заставит скатов сорваться с места быстрее, чем пожива, это месть».

Когда второй снес большую часть борта аэрокара, засыпав меня пеплом и обломками, которые тут же унес воющий ветер, я еще успела пожалеть о своем выборе союзницы.

Однако, как выяснилось, я слишком поспешила сбросить Рек со счетов. Ее летное мастерство, природное или подстегнутое необходимостью, позволило скату посадить подбитый аэрокар на остров — если брошенный мельком взгляд на эту заросшую травой кочку дал мне правильное о ней представление — без единого толчка. Головокружительное скольжение и резкую остановку в самом сердце зарослей очень жесткого и очень колючего кустарника упоминать вряд ли стоит. Откровенно говоря, я была крайне удивлена, что все еще жива.

Еще одна ослепительная молния, на этот раз в вышине, завершилась глухим взрывом. Я была далеко не специалистом, но мне казалось, что в небе над нами два аэрокара вели бой. Я пожелала удачи обоим, поскольку не имела ни малейшего представления, кто из них подбил нас, а кто может быть нашим потенциальным спасителем.

— Вылеззайте! — послышалось шипение, и Рек наклонилась надо мной и принялась нетерпеливо распутывать ремни безопасности. Зеленая кровь медленно сочилась из нескольких небольших ранок на ее впалой груди, горле и морде. Раны, похоже, не мешали скату передвигаться — все ее движения были стремительными и точными.

Я не колеблясь повиновалась. Вряд ли тот, кто подбил нас, собирался позволить нам без помех разгуливать по острову. Ну, скажем так, попыталась повиноваться, но согнулась пополам в тот же миг, как только ступила на обломки. Мир вокруг меня продолжал кружиться, как будто мы все еще находились в аэрокаре, несущемся к земле.

— Аш-шшт!

Рек одним легким движением подняла меня и, не выпуская из одной когтистой лапы бластера, другой почти по-матерински прижала к груди. Хотя это значило, что я тут же оказалась перемазанной в ее крови, я не жаловалась, а начала выискивать на ее корпусе какое-нибудь нераненое место, за которое можно было бы ухватиться руками и самостоятельно поддерживать часть своего веса.

— Не дергайтесс-сь!

А я-то хотела ей помочь… Что ж, я попыталась лежать как можно более неподвижно, если такова была помощь, которой скат от меня хотела, и уставилась на ее длинную клыкастую челюсть, находившуюся всего на расстоянии ладони от моего горла. Сквозь вонь паленой ткани и пластика пробивался какой-то сухой, пыльный запах — не отталкивающий, просто чужой.

Рек принялась осторожно пробираться между обломками, один раз наклонилась и подобрала что-то с земли — скорее всего, это было еще какое-то оружие, но я не могла рассмотреть получше, не изогнувшись. Бластер она перевесила на менее пострадавшее плечо. Тяжелое оружие при каждом шаге больно било меня по коленкам. Перед тем, как окончательно покинуть место крушения, скат перехватила меня и свою сумку одной невероятно сильной рукой, а освободившимися пальцами пощелкала какими-то переключателями на остатках приборной панели.

— Гс-сст! — удовлетворенно просвистела она.

Снова прижав меня к груди, Рек перескочила через бортик аэрокара, и мы очутились на острове. Но скат не замедлила шагов, а, наоборот, пустилась вприпрыжку, так что мне пришлось прикрывать лицо руками, чтобы острые листья травы не изрезали мне кожу.

Ба-бах! Нас накрыло дождем из комьев грязи и обломков оборудования. Поскольку Рек ни на миг не сбилась с ритма, я предположила, что взрыв у нас за спиной был спланирован ею самой, а вовсе не являлся возобновлением атаки.

Похоже, мы высадились на сравнительно крупном острове. Рельеф был ровным и плавным, хотя почва временами становилась топкой и то одна, то другая длинная когтистая нога ската предательски увязала, заставляя ее шипеть от раздражения, а меня — вскрикивать от боли. Когда она заметила, что я пытаюсь прикрыться от острых кромок травы, то перекинула меня так, что я уткнулась лицом ей в грудь. К моему изумлению, ее раны затягивались прямо на глазах. Порезы были сравнительно неглубокими, возможно, оставленными осколками разлетевшейся передней части аэрокара, но от этого зрелище не становилось менее поразительным: Рек исцелялась на бегу, в придачу обремененная еще тяжестью моего тела и оружия. Должно быть, подобная способность оказалась весьма ценной для вида, представители которого в течение всей своей эволюции только и делали, что беспрестанно конфликтовали друг с другом.

Несмотря на преодоленное расстояние, прошло не больше нескольких минут с крушения и взрыва, когда Рек вдруг неожиданно остановилась, заставив меня очнуться из полубессознательного состояния, в которое я впала.

— Это сс-сойдет, — сказала она и опустила меня на землю.

«Это» оказалось ямой в грязи, оставшейся от корней поваленной группки сухих замшелых деревьев. Я огляделась по сторонам и поняла, что мы находимся вовсе не на краю леса, как могло показаться, а в той части острова, которая располагалась существенно выше уровня воды, и растения, обычно распространенные в более сухих местах, могли здесь укорениться и выжить — хотя, конечно, вид у них был не слишком цветущий. Вокруг стоял отчетливо гнилостный дух, совершенно перебивавший свежий запах воды, набегающей на берег всего в нескольких шагах от нас, и по всему было видно, что вскоре эрозия окончательно подточит еще несколько пластов почвы — деревья на них уже касались ветвями воды. Их листья вздымались и опадали с каждой набегающей волной.

Я принялась вглядываться в путаницу мертвых корней у себя над головой. Небо начинало темнеть — вечер еще не наступил, просто собирался обычный дневной ливень. Никаких следов напавшего на нас аэрокара и его противника видно не было. Пока.

Рек не стала попусту глазеть по сторонам. Она заглянула в аварийный пакет, прихваченный из аэрокара, и вытащила оттуда сверток, который в развернутом виде оказался большим одеялом. Скат положила его прямо поверх лужи стоячей воды, скопившейся на дне ямы, потом подтолкнула меня ногой:

— Давайте вниз-сс.

Вместо того чтобы подняться на ноги — впрочем, сомневаюсь, чтобы это мне удалось, — я просто скатилась по небольшой горке на одеяло. Оно оказалось водонепроницаемым, с облегчением отметила я, хотя при моем приземлении по его краям взметнулись фонтанчики зловонной жижи. Рек скатилась вниз следом за мной, склонила массивную голову, проверяя, удобно ли я устроилась, потом отряхнула края одеяла и принялась запеленывать меня — ни дать ни взять тело в похоронный саван. Аналогия показалась мне пугающе уместной.

— Что вы делаете? — вяло запротестовала я, заранее приготовившись поверить всему, что бы она ни сказала, — хотя бы потому, что сопротивляться сейчас сил у меня все равно не было.

— Это покрывало обладает отражающими сс-свойс-сствами, — ответила Рек спокойно. — Оно помешшает их сс-сканерам обнаружить вас-сс.

Отломав кусок корня, она его концом сгребла землю с краев ямы, засыпав мои ноги и тело.

Как ни странно, с каждой секундой мне становилось все спокойнее и спокойнее. Вода подо мной производила впечатление мягкого матраса, а одеяло удерживало тепло моего тела. Слой земли, которым деловито засыпала меня скат, только усиливал этот эффект.

— А вы как же? — пролепетала я, уже впав в полудрему от усталости и того, что в конце концов оказалась в тепле и покое.

— Я должна ответить на вызов, который брос-ссила мне моя сс-сестра по выводку, — объяснила Рек и подняла морду к небу. — Я выгрыззу ей сс-сердце.

Она вновь принялась засыпать меня, остановившись, к моему огромному облегчению, у основания шеи; потом показала, как прикрыть свободным утлом одеяла голову, чтобы осталось отверстие для дыхания.

Это не была ловушка. Хотя свободно двигалась лишь одна рука из двух, я пошевелила ногами и поняла, что в случае чего смогу самостоятельно выбраться, несмотря даже на свою слабость.

Скат пошарила в пакете и вернулась с цилиндриком, который вложила в пальцы моей свободной руки. Едва я поняла, что это аварийный паек, как рот тут же наполнился слюной.

— Это единс-сственный, фем Морган, — предупредила она. — Рас-ссходуйте экономно.

— Чего вы от меня ждете, капитан? — спросила я тихо.

— Чтобы вы дожили до того момента, когда я вернус-ссь с-сс победой, фем Морган. Я хочу получить прибыль от нашей договореннос-ссти. — Челюсти Рек принялись выбивать дробь в приступе смеха. Такое уж было у скатов чувство юмора. Обжигающая слюна забрызгала мой лоб, и Рек аккуратно слизнула ее языком, всю до капли.

— Желаю удачи, — сказала я и улыбнулась насмешке судьбы.

Разумеется, ничего по-настоящему смешного в этом не было. Я умру здесь — как кстати, что меня уже наполовину похоронили, — если капитан Рек потерпит неудачу в своей борьбе за власть, борьбе, которая мне в моем неведении казалась совершенно безнадежным примером победы врожденных инстинктов над здравым смыслом.

Конечно, всегда оставался ничтожный шанс быть найденной ретианами, которые все-таки знали свою планету, и вернуться к Балтиру. Вот только это не входило в мое понятие «выжить».

Щелчок и приглушенное жужжание заставили меня вновь вспомнить о скате, которая проверяла оружие; кончиком когтя она пыталась подцепить запутавшийся в механизме узкий лист тростника, кожистые складки на морде возбужденно пульсировали. Я ей даже позавидовала.

— Ну вот, — подытожила Рек и взмахнула бластером. Потом склонила голову, и холодные желтые глаза внимательно взглянули на меня. — Ес-ссли вы умрете до моего возвращения, фем Морган, клянус-ссь, я сс-съем сс-серд-ца вашших врагов.

— Большое спасибо, — от души поблагодарила я.

И не успела даже моргнуть, как ее уже и след простыл — с такой путающей скоростью могли передвигаться лишь ничем не обремененные и целеустремленные скаты.

Я открыла тюбик с аварийным пайком и позволила себе сделать один-единственный восхитительный глоток, а потом решительно закрыла его и спрятала под ретианский халат. Затем натянула на голову одеяло — у меня даже не было сил побеспокоиться, сработает ли маскировка Рек и не решит ли кто-нибудь попрактиковаться в стрельбе по мне, пока я сплю.

Проваливаясь в глухой черный сон смертельной усталости, я не могла даже заставить себя задуматься, а не сочтут ли дикие обитатели острова мое спеленатое тело таким же деликатесом, каким показался мне начатый тюбик с аварийным пайком.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Рю?»

Глаза Раэль были открыты, но в темноте она ничего не могла разглядеть. Освещением в ее камере распоряжались драпски, не она, а те считали, что сейчас ночь. Но ей не нужен был свет, чтобы ощутить нерешительное прикосновение к установленным ею барьерам и с удивлением понять, откуда оно исходит.

Да, собственно, и сам этот факт был удивительным. Неужели драпски освободили ее силу? Женщина попыталась телепортироваться и снова была остановлена все той же незримой стеной, окружавшей ее.

«Где ты? От твоих мыслей какое-то странное ощущение».

Значит, Рю тоже заметила. Раэль не стала пускаться в объяснения, понимая, что драпски в любую минуту могут обнаружить их связь и прервать ее.

«Я нашла Сийру, — отозвалась Раэль, уверенная, что Рю почувствует в ее мыслях тревогу и неопределенность. Она не смогла бы скрыть их, даже если бы хотела. — Она в беде. Вы должны нам помочь».

«Айсу вызвали на Совет! — На этот раз ответ Рю прозвучал громче, почти как крик, окрашенный неприкрытым страхом. — Теперь могут прийти за мной. У нее есть сторонники. А у меня — никого».

«А Пелла?»

«Сбежала, едва только запахло жареным. А ты чего ожидала? Они разыщут и ее, если захотят. Ты же знаешь, что они могут. Как это могло произойти? Нас предали!»

Одним из недостатков мысленного общения была практическая невозможность утаить что-то от собеседника. Раэль поняла, что ее раскрыли, еще до того, как в ее мысли ворвалось разъяренное:

«Ты?!»

«То, что вы затеяли, неправильно, — отозвалась она, вложив в эту мысль всю свою убежденность, несмотря на гнев, клокочущий в ее душе. — Вас нужно было остановить. Сийра…»

«Ты и ей рассказала?»

«Она хочет помочь нам всем, Рю. Должен быть какой-то другой, лучший путь. Сийра может направить нас».

Повисла пауза, но их связь не прервалась; Раэль чувствовала, как тонкая нить в м'хире крепнет по мере того, как каждая из них вкладывает в нее свою силу.

«Ты приняла свое решение. — Слова, сами собой возникавшие в ее мозгу, были колкими, как льдинки. — Теперь всем нам придется жить с ним — или погибнуть из-за него».

«Погибнуть? О чем ты?» — Раэль укрепила свою защиту, хотя Рю не представляла для нее никакой угрозы.

«Мы выслушаем Сийру. Ты не оставила нам альтернативы. Но мы не можем оставлять улик. Нельзя позволить им ошельмовать нас, прервать нашу работу, — отозвалась Рю. Ее мысли прозвучали как-то невыразительно, словно она думала о чем-то другом. — Нельзя оставлять человеческих телепатов в живых».

— Рю!

Раэль знала, что ее ментальный вскрик полетел в м'хир бесцельно: связь прервалась.

Как, осознала она вдруг, содрогнувшись, и жизни существ, которые имели точно такое же право жить, как и клановцы. Рю не колеблясь исполнит свою угрозу.

Сийра все-таки научила ее думать о людях, призналась себе Раэль. Она докатилась даже до того, что ломает голову, пытаясь разгадать даже куда более чуждых ей драпсков. Теперь она уже далеко не та ксенофобка, какой была когда-то.

«Н-да, — в приступе подступившей к горлу жалости к себе решила Раэль. — Момент проявлять широту взглядов я выбрала совсем неподходящий».




ГЛАВА 52


В грубом голосе слышалось отчаяние, как будто он боялся, что я больше не стану его слушать.

— Ты должна соединиться.

Тьма была чревом, из которого я отказывалась появляться на свет, зная: все поголовно желают мне зла. Я обману их. Останусь здесь до тех пор, пока не умру и не окажусь в безопасности.

— Глупос-ссти! — прошипел другой голос, потом кто-то глухо закашлялся, обрызгав меня едкой слюной. — С-ссмерть — не сс-самый лучший выход.

Мимо меня проплыл круглый блин драпскского лица, из которого вдруг проклюнулись и неодобрительно уставились на меня многочисленные черные блестящие глаза.

— Видишь, ты истекаешь кровью? Ты истекаешь кровью? Истекаешь кровью?

Раздался еще один голос, переплетавшийся с потрескиванием костра.

— Ты покинешь его? Думаешь, он выживет? Хоть один из вас сможет жить в одиночестве?

Тьма казалась влажным гнездышком, уютной колыбелью, которую чьи-то легкие прикосновения качали под музыку.

— А вам-то что? — крикнула я, сопротивляясь растущему натиску, который угрожал вдребезги разбить мое чувство защищенности. — Почему вы никак не оставите меня в покое?

— Покой — выдумка, — послышался ответ, и слова эхом заметались внутри меня, не давая дышать. Я задыхалась, я…

Я на самом деле едва не задохнулась, поняла я, когда пришла в себя, от того, что к моему лицу что-то прижималось. Я отчаянно отпихнула это неведомое что-то, пытаясь освободить рот и нос. Оно подалось, и я принялась жадно глотать воздух, отчего по всему телу прокатилась волна боли. Все так же хватая ртом воздух, я принялась извиваться в попытках выбраться наружу: мысль о том, что я действительно могла быть погребенной здесь заживо, до смерти перепугала меня.

Одеяло каким-то образом распуталось, и моя голова оказалась на свободе. Я подставляла лицо проливному дождю, ртом ловя тяжелые капли, и чувствовала, что страх из моего кошмарного сна исчезает, уступая место чему-то более осязаемому.

Стояла ночь. Я лежала все в той же яме, присыпанная землей. Музыка из моего сна оказалась дождем, который барабанил по покрывалу; яма уже начала наполняться водой. Я зашевелилась и обнаружила, что почти плаваю.

Что же касается моего удушья, его виновник с надеждой снова подбирался ко мне. Орт-грибок, менее крупный, чем его городской собрат, привлеченный, скорее всего, спрятанным у меня в халате тюбиком с аварийным пайком, заполз ко мне на лицо и пытался пробраться внутрь кокона из одеяла. Какое счастье, что я проснулась раньше! Комки рыхлой бесформенной массы, возможно, даже обладали особым обаянием, я готова была это допустить — ретиане вообще держали их в хозяйстве, вероятно, вместо пылесосов — но мне при мысли о более близком контакте становилось не по себе.

Более крупные организмы поедали их, так что в каком-то смысле присутствие этого паразита было знаком того, что, пока я спала, никакая голодная тварь не присмотрела меня себе на закуску.

У моего тела были свои потребности, поэтому мне пришлось выбраться из устроенного Рек гнездышка — поэтому, а также из-за внезапно накатившего ощущения, что я в ловушке, которому я так и не смогла дать никакого объяснения. Поспать — а проспала я, судя по уже начавшему светлеть горизонту, всю ночь — было отличной идеей. Хотя мои раны по-прежнему давали о себе знать, в остальном, похоже, можно было попытаться продолжить путь.

Как только я встала и немного прошлась, разминая затекшие ноги, я почувствовала себя куда лучше. По крайней мере, я могла ходить без опаски грохнуться в любой момент от потери сил наземь. Потом вытащила из грязной ямы покрывало — оно было слишком ценным, чтобы бросить его здесь. Во всей округе едва ли можно было отыскать хотя бы пятачок сухой земли, но я постелила нижнюю часть покрывала поверх платформы, образованной упавшими стволами деревьев и их ветвями. Когда я очень осторожно уселась на него и натянула свободный конец на голову, у меня получилось отличное укрытие от дождя.

А ведь я босиком, заметила я лениво и вытянула ноги, подставляя их теплым струям воды, чтобы смыть грязь, копоть и ил, покрывавшие кожу, и время от времени поворачивая ступни так, чтобы вода попадала между пальцами.

Одной рукой придерживая покрывало под подбородком, я вытащила из-за пазухи тюбик с пайком и позволила себе два медленных глотка, прежде чем спрятать его в один из застегивающихся карманов окровавленного и покрытого грязью халата. «Хорошо, хоть кровь не моя», — утешила я себя и намеренно не стала присматриваться к пятнам внимательнее.

Поскольку я находилась в самой высокой точке острова, а большая часть растущих вдоль берега деревьев или уже повалилась, или была вот-вот готова упасть, из моего убежища открывался неплохой вид в трех направлениях. Я с удивлением обнаружила, что здесь очень даже красиво.

Тучи начали расходиться, и в пелене дождя там и сям зазияли прорехи. На поверхности расстилавшегося передо мной пресноводного моря я насчитала пять отдельных островков ряби — шестой островок дождя упрямо завис у меня над головой.

Далеко-далеко, у самого горизонта, солнечные лучи розово-желтыми копьями пронзали сизые облака, озаряя очертания верхних слоев, гонимых ветром, который я здесь, внизу, даже не ощущала. Там, где не было дождя, вода оставалась такой тихой, что облака отражались в ее глубине, и непонятно было, где кончается небо и начинается водная гладь. Полупрозрачные клубы тумана сплетались в причудливый узор, соединяя береговую линию островка с далекими выступами суши. Сквозь пелену своего личного дождя я смотрела вдаль, и мне казалось — я могу различить плавный изгиб планеты, точно выгравированный в воде, и край поднимающегося из-за него солнца.

Поблизости от меня на побережье бурлила жизнь. Тяжелые дождевые капли оставляли мгновенно затягивавшиеся лунки на поверхности прудов, образовавшихся на том месте, где когда-то были корни деревьев. Разнообразные насекомые скользили и танцевали на спокойной глади там, где нависающие ветви закрывали ее от дождя. Я смотрела во все глаза, зачарованная первым на моей памяти зрелищем на Рете-VII, которое не включало в себя грязную жижу или опасность, и вдруг какое-то более крупное существо, размером с мой большой палец, вынырнуло посреди стайки насекомых и в один прием проглотило беззаботного прыгуна. Существо всплыло на поверхность, и я смогла рассмотреть его обмякшие руки и ноги.

В его выпученных глазах и широком извилистом рте было что-то очень знакомое. Я вежливо кивнула, совершенно уверенная, что смотрю на ретианина-младенца, пережившего первую, самую душераздирающую стадию своей жизни. Существо немедленно всполошилось, тут же нырнуло обратно под воду и, толкаясь ногами, поплыло поближе к илистому дну. Я пожелала малышу удачи.

Я вдруг взглянула на огромное внутреннее озеро-море другими глазами. Ничего удивительного, что ретиане так рьяно защищали свою землю — или, вернее сказать, ее водную оболочку — от представителей других рас. Такой способ проявлять родительскую заботу был ничем не хуже, скажем, слепого обожания своих отпрысков, которым отличались человеческие родители.

Приложив ладонь к животу, я легонько, успокаивающе потерла его поверхность. У Клана была, допустила я нехотя, причина пребывать в таком отчаянии, действовать с подобным пренебрежением по отношению к отдельным личностям. Это было то, что лежало в основе существования каждого вида: инстинкт продолжения рода. Причина эта, разумеется, как сказал бы Морган, не оправдывала их действий. Можно было найти другие способы, другие методы. За некоторые вещи пришлось бы заплатить цену, которая была слишком высока для разумной расы.

Этому научил меня он — пока я учила его защищаться от своих сородичей. Джейсон в каждом существе видел личность и, несмотря на его несхожесть с другими, которая заставила его большую часть жизни провести в одиночестве, он отдавал этим другим должное. Меня больше не удивляло, что он рискнул жизнью, спасая меня, когда мы еще даже не были знакомы. Теперь, когда я узнала Моргана, мне было бы странно ожидать от него чего-то другого.

Он, подумала я, одобрил бы мое решение помочь драпскам. Джейсон одобрил бы и мое решение помочь Клану.

Я позволила себе сделать еще один глоток из тюбика, старательно не думая о том, сколько времени уже отсутствует Рек и сколько глотков я еще смогу из него высосать, прежде чем мне придется начать охотиться на местную живность, чтобы не умереть с голоду.

«Морган не осудил бы меня», — сказала я себе, а потом заставила себя взглянуть правде в глаза.

А ведь я, быть может, так никогда этого и не узнаю.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Торговый зал на «Макморе», просто огромный для звездолета, был способен вместить любое сборище, какое только могли себе представить драпскские инженеры. Сегодня подобная предусмотрительность пришлась весьма кстати.

Морган сидел во главе длинного, похожего на скамью стола, который драпски волшебным образом выманили из-под палубы. В любое другое время он непременно задержался бы здесь подольше, очарованный этими маленькими, относительно малоизвестными существами и их прекрасным кораблем.

Сегодня он держал руки на виду, его оружие находилось в кобуре, а ножи в потайных ножнах были наготове.

Слева от него сидела Раэль; на красивом лице женщины из Клана застыло выражение такого глубокого отчаяния, что он даже не решался спросить ее, что случилось. Переговорить с ней с глазу на глаз и надеяться не стоило: драпски привели Раэль на собрание под конвоем, и сейчас двое из них стояли у нее за спиной — настороженные, антеннки торчком. Человека так и подмывало попробовать проникнуть в ее мысли, но Гвидо предупредил их с Барэком о драпскских приборах.

Это открытие при обычных обстоятельствах тоже показалось бы Джейсону удивительным, если бы на кону не стояло столь многое.

Садд Сарк застыл у него за плечом, полностью вернувшись к своей изысканной и элегантной роли разведчика Клана и шпиона. Каким-то совершенно непостижимым образом он даже в космическом комбинезоне с чужого плеча умудрялся выглядеть одетым с иголочки. Темные глаза клановца ни на миг не останавливались, однако он производил впечатление завсегдатая светских вечеринок, в любой миг готового с головой погрузиться в веселье. Однако Морган знал, что это как нельзя более далеко от правды. Барэк принял честолюбивые замыслы Лакни Сорла чрезвычайно близко к сердцу.

Гвидо значительно пополнил перечень тех, кого Морган считал своими сторонниками. Каресианин в конце концов пришел к соглашению с драпсками, которые обрадовались его возвращению до умопомрачения. Когда удалось убедить их перестать карабкаться по рукам и спине великана, они соорудили для него из послушного пола специальное сиденье, а рядом с ним — низенькую табуретку для Лакни Сорла, Гвидо взял охрану их невольного гостя на себя, впрочем, ни Джейсон, ни сада, Сарк не возражали. Для того чтобы проводить каресианина с его подопечным к их местам, потребовалось ни больше ни меньше как два десятка драпсков, хотя Морган уже начал подозревать, что все это было подстроено с единственной целью — позволить этим странным существам прикоснуться к Гвидо, прежде чем они покинут зал.

Даже сейчас трое из них висели у гиганта на спине: они под шумок пробрались в зал и теперь крепко держались пухлыми пальчиками за выступы его панциря. Что ж, Джейсону найдется над чем поразмыслить, когда с более неотложными делами будет покончено.

На Моргана драпски реагировали не менее странно. Когда он впервые появился у них на корабле, они бросились вперед с радостным писком, но тут же остановились как вкопанные, так что некоторые из них даже врезались друг в друга. Так они и стояли в двух шагах от Джейсона — все антенны направлены на него, щупальца втянуты в рот. После неловкого молчания, во время которого Гвидо бурчал что-то о «тех, у кого вместо мозгов перья», капитан нехотя протянул руку в человеческом приветствии. Первой реакцией Моргана было смутное удивление: неужто драпски действительно хотели, чтобы он нашелся, — или предпочли бы, чтобы их Непостижимая безраздельно принадлежала им одним?

Когда по пути к лифту он шепотом поведал о своих сомнениях каресианину, тот очень серьезно, хотя и несколько загадочно ответил:

— Они рады, что ты цел и невредим, брат. Просто дело в том, что твой солод пахнет… гм-м, тем, что я не стал бы подавать в своем ресторане. Это пройдет, когда ты снова станешь самим собой.

Джейсону пришлось проглотить это довольно обидное объяснение.

Остальные места справа от Моргана занимали драпски, начиная от капитана Макайри и имевшего совершенно отличную от всех других окраску драпска, которого называли скептиком Коупелапом. Этот драпск некоторым образом принадлежал Сийре — или та находилась на его попечении. Общий диалект хотя и был компромиссным языком, позволявшим сотням рас свободно торговать и общаться между собой, но как только речь заходила о тонкостях взаимоотношений, одно и то же слово приобретало массу самых разнообразных значений.

Поэтому когда драпски то и дело называли Сийру Непостижимой и говорили о ней как об одной из их племени — но не из племени скептика, — это только запутывало дело, вместо того чтобы прояснить его.

Но если он и мог твердо на что-то рассчитывать, подумал про себя Джейсон, так это на то, что эти существа любят Сийру и будут стоять за нее горой в прославленной драпскской манере. Главное — направить их рвение в нужное русло.

Однако у двух групп по ту сторону стола были совершенно другие приоритеты. Рядом с Раэль и ее конвоирами сидела начальница сектора Лайдис Боумен, олицетворявшая весьма внушительную силу — блюстителей Торгового пакта. Даже два самых ее доверенных констебля, Рассел Терк и пернатый толианин П'тр вит 'Викс, далеко не всегда были осведомлены о всех интересах своего шефа. За этот стол ее, на первый взгляд, привело лежавшее на Моргане досадное подозрение в убийстве — обычно блюстители подобными делами не занимались, но Боумен никогда не останавливалась перед тем, чтобы изменить правила по своему усмотрению, а в данном случае жертвой пал один из ее собственных агентов. Джейсон кивнул ей, и в ответ на свое приветствие увидел вызывающе вскинутые брови. «Пожалуй, — обеспокоенно решил он, — убийство интересует ее в последнюю очередь».

Зато далеко не в последнюю очередь оно интересовало портовую администрацию Рета-VII, подразделение местной власти, занимавшееся совершенными иномирцами нарушениями ретианских законов. Здесь оно было представлено тремя розовогубыми и крайне уклончивыми ретианами: лордом Лиспетком и еще парой других, которых он представил как своих помощников Кеерика и Меснбатка. Оба они были облачены в тускло-коричневые мантии с капюшонами, которые носили сборщики — чиновники, призванные защищать ретианских подданных и их имущество от посягательств со стороны иномирцев. Их лица по обычаю были почти скрыты под капюшонами; виднелись лишь выразительные губы. Все понимали, что они отнюдь не скромные слуги закона, какими кажутся, а скорее заинтересованные стороны в намечающихся переговорах — все, кроме самих ретиан, которые, скорее всего, свято верили, будто своей стратегией им удалось ввести чужаков в заблуждение.

Их заинтересованность видна невооруженным взглядом, думал Джейсон. Лиспетк, вне всякого сомнения, не простил Моргану прошлогоднего фиаско, когда он не получил обещанных ему деталей. Заплатить он, правда, еще не успел, но, видимо, авторитет его в глазах соплеменников все же упал, и теперь лорд горел жаждой возмездия. Встречаться с ретианами и блюстителями было, конечно, рискованно, но то был сознательный риск. Барэк ни в какую не хотел соглашаться на это — благодаря несдержанному и самодовольному заявлению Гвидо, что драпски способны отрезать от м'хира любого клановца и тем самым лишить его удобного пути к отступлению. Но в конце концов пример Джейсона его переубедил. Риск был отчаянный, и ставкой была свобода, его, Моргана, свобода. Однако если им будет сопутствовать удача, игра стоит свеч.

Джейсону было необходимо узнать то, что знали его противники, уничтожить препятствия, мешавшие ему разделаться с врагами Сийры, но больше всего он нуждался в помощи, которую мог получить, чтобы отыскать любимую, не привлекая к ним обоим внимания. Этот корабль и хохлатые союзники Сийры выполняли роль связующего звена, которое могло объединить вместе все эти несовместимые на первый взгляд группы.

Однако начинать следовало с самого неотложного.

— Приветствую вас, — произнес человек проникновенно, и приглушенный гул голосов тут же умолк. Все равно, гомонили в основном драпски, не устающие восхищаться своим кумиром. — Я Джейсон Морган, капитан «Серебристого лиса», порт приписки Каролус. И я не убийца.

Он махнул рукой, давая знак Гвидо. Каресианин подтолкнул всклокоченного Лакни Сорла, чтобы тот поднялся на ноги.

— Это я их прирезал, я, — залопотал Сорл — достаточно громко, чтобы его услышали во всех концах зала. — Пришлось прирезать. Морган должен говорить только с нами, больше ни с кем. Так велел Саймон. Следил за Морганом. Всех прирезал.

Джейсон не сводил глаз с тех, кто выслушивал сейчас это признание. Когда Сорл поднялся на ноги, в лице Терка что-то проскользнуло, блюститель перегнулся всем массивным телом через колени своего напарника 'Викса и принялся что-то настойчиво шептать на ухо Боумен. Та отмахнулась от него, а толианин раздраженно встопорщил перья. Морган подавил улыбку.

— «Всех» — это кого? — спросила, обращаясь к нему, Боумен. — Мы что, упустили кого-то из убитых?

— На Плексис был убит один клановец. Его имя Луамер ди Сонда'ат.

Это произнес Барэк. Они с Джейсоном договорились, что расскажут блюстительнице обо всем; было бы куда хуже, если бы потом их обвинили в сокрытии информации. Морган всегда знал, что Боумен в поисках ответов на свои вопросы может свернуть горы. Она не стала записывать имя. Джейсон подозревал, что в ее тело имплантирован диктофон: он еще помнил времена, когда та повсюду носила с собой пластиковые блокноты. Возможно, это даже не просто диктофон, а передатчик. Морган вдруг осознал, что слушателей у него может быть куда больше, чем собравшихся в этом зале, если только на «Макморе» нет какой-нибудь замысловатой глушилки.

— Где находится его тело?

Этот неловкий вопрос исходил, разумеется, от констебля Терка.

Сада, Сарк взглянул на Гвидо, чьи глаза бегали по сторонам, как будто каресианин решил намертво запечатлеть в памяти весь зал от пола до потолка.

— Оно… э-э, скажем так, не подлежит вскрытию. Но его убили при помощи силового ножа с… — Клановец помолчал, как будто не желая травмировать присутствующих подробностями. — С достаточной изобретательностью.

Боумен побарабанила пальцами по столу:

— Клановец? Убитый этим человеком при помощи силового ножа?

— Угу, — с готовностью согласился Лакни Сорл и закивал головой с такой силой, что его жиденькие волосенки заколыхались, — Саймон знает.

Брови блюстительницы взлетели вверх.

— А кто такой этот Саймон?

Этот вопрос, отметил Морган без удивления, поскольку сам уже столкнулся с такой реакцией, вверг Сорла в состояние настоящего безумия: он принялся бормотать, сжимая голову руками, как будто ее раскалывала нестерпимая боль:

— Секрет. Секрет. Секрет. Секрет…

Гвидо довольно бесцеремонно хлопнул его по плечу, и человечек испуганно затих.

— Возможно, я смогу ответить на этот вопрос, — предположил 'Викс и дождался отрывистого кивка Боумен, прежде чем продолжить: — Может быть, он имеет в виду Ренфорда Т. Саймона. Это тот самый человек, которого я выслеживал, предположительно лидер растущей группировки мятежных и, откровенно говоря, пользующихся весьма дурной репутацией человеческих телепатов.

Джейсон уже успел взять себя в руки. Сейчас было не время и не место показывать, что ему знакомо это имя — пусть даже при одной мысли о предателе кровь у него вскипала, а ярость грозила смести все барьеры.

— Поступали также сообщения и о его распространяющемся влиянии среди других телепатов, — продолжал толианин. — Мои агенты полагают, что группа Саймона покупает любую информацию о способах усиления их телепатических способностей. Средства на ее оплату они добывают, — сухой тон 'Викса стал отчетливо неодобрительным, — путем противозаконного употребления этих способностей.

— Вот как.

— Фем Боумен, — вступил в разговор лорд Лиспетк на нарочито ломаном, как и подобало истинному представителю ретианской аристократии, общем диалекте. — Я не вижу никакого смысла тратить свое время на разглагольствования о вашей человеческой политике. Если вы убеждены, что это существо Морган не повинен в пролитии крови на нашей планете, я с большой неохотой, но все же соглашусь с вашим суждением. В конце концов, пострадавшая сторона — не ретиане. Но остается более серьезное обвинение в шпионаже.

Он повелительным жестом протянул руку к одному из своих помощников, Кеерику, и тот, почтительно склонившись, передал его светлости пластиковый лист. При этом часть его лица оказалось на свету.

— В шпионаже? — Блюстительница взглянула на Джейсона. — Вам известно об этом обвинении, капитан Морган?

— Нет, — начал было тот, но запнулся, уловив у себя в мозгу разъяренное: «Этот ретианин — Балтир!» — Барэка.

В тот же миг все драпски до единого встрепенулись, как по команде направив хохолки на клановца.

— То есть, — как ни в чем не бывало продолжил Морган, призвав на помощь все свое самообладание, чтобы создать эту иллюзию спокойствия, сдержать жгучее желание вбить силовое лезвие в одну широкую глотку, — я не был уверен, что портовая администрация полностью в курсе ваших дел. Я имею в виду расследование по делу о незаконных исследованиях в области гуманоидной биологии, — Джейсон вдруг обнаружил, что труднее всего было начать, а теперь дело пошло легче, особенно помогли мгновенно побелевшие от ужаса губы ретианина, — которые проводит лаборатория Балтир в Джерши.

В изяществе, с которым Боумен подхватила поданную ей подачу и принялась разыгрывать ее, блюстительнице определенно нельзя было отказать.

— Мы решили пока не обнародовать подробности, капитан, как вы справедливо опасались, — ответила она не моргнув глазом.

'Викс, вопреки своей склонности задыхаться каждый раз, когда дело принимало неожиданный оборот, дышал сейчас очень медленно. Терк же просто бросил на Моргана взгляд, в котором явно светилось обещание намять ему бока, если благодаря его уловке у их начальницы будут неприятности.

Джейсон открыл было рот, потом снова заколебался. Драпски вскочили, их антеннки стояли торчком, а хохолками они трясли — другим словом это описать вряд ли было можно — на ретиан. Даже те, что кувыркались по Гвидо, мигом слетели с исполина и присоединились к своим товарищам.

Капитан Макайри заговорил негромким размеренным голоском:

— Один из вас пришел из того места. Ты. Тот, кого назвали Кеериком. Мы чувствуем запах макия — нашей Непостижимой — на твоей коже.

Драпски все как один повернулись в сторону ретианина, в котором садд Сарк узнал Балтира. Морган был поражен.

Балтир поднялся и попятился от них прочь — выпученные глаза расширены в смятении, руки подняты и согнуты так, что угрожающе белеют ядовитые шипы.

— Лорд Лиспетк! Я требую, чтобы мы немедленно покинули это место. Эти чужаки, эти иномирцы — они злоумышляют против меня, против моего великого дела. Вы сами это видите.

Лорд Лиспетк, который отлично знал, чью сторону принять в этом споре — еще бы, ведь в зале присутствовало самое высшее начальство Торгового пакта в радиусе пяти дней транссветового полета, — не шелохнулся и даже рта не раскрыл. Он поморгал глазами — по одному — и совершенно замкнулся в ретианском выражении невмешательства. Второй ретианин незамедлительно последовал его примеру. Балтир, похоже, тоже отлично знал, кто из присутствующих представляет наибольшую угрозу его существованию, — он бросился не на Боумен и не на какого-нибудь из драпсков, а на Моргана, которого отделял от него стол.

Драпски отреагировали мгновенно — ринулись к ретианину с огромным энтузиазмом, хотя и с полным пренебрежением к собственной безопасности. Терк оказался проворней. 'Викс оттер протестующую Боумен в сторону, а массивный констебль обхватил длинными ручищами ноги ретианина и повалил его всего в нескольких сантиметрах от того места, где сидел неподвижный как изваяние Морган.

Для Джейсона время вдруг странно растянулось. Он видел, как Балтир плывет к нему с разинутым в изумленной ярости ртом, угрожающе выставив вперед руки с ядовитыми шипами, как падает, пойманный за ноги Терком. Он почувствовал содрогание пола «Макморы» под ногами бросившегося к нему Гвидо. Он видел, как Боумен с невесть откуда взявшимся в руках оружием отпихнула в сторону пытавшегося прикрыть ее своей грудью толианина.

Но все же у него оставалось время подумать, тряхнуть запястьем и выбросить лезвие силового ножа, тщательно все спланировать. «Какой глаз выколоть первым? — задумался он. — Какой из них повидал больше мучений Сийры, левый или правый? Какая рука держала тот нож? Где в его мозгу запечатлелась ее агония?»

Морган на мгновение прикрыл глаза. Широкое сморщенное лицо ретианина вдруг превратилось во что-то иное. В чье-то другое лицо. Мягкое горло под его пальцами утратило дряблость, стало твердеть, на нем проступила дневная щетина.

Рен Саймон!

Силовое лезвие кровожадно взвыло. Джейсон оскалился, охваченный невыносимым наслаждением мести. Он был уверен, что никто здесь не остановит его. Просто не успеют — все произойдет в мгновение ока.

Он просто защищается.

И вдруг его сознание перевернулось, с него точно содрали слой за слоем все эмоции, и темная ярость улеглась. Осталось лишь воспоминание о лице, невыразимо дорогом для него, воспоминание такое отчетливое, словно сама Сийра встала между ним и съежившимся у его ног существом.

«Нет», — понял вдруг Морган. Его руки разжались, отпустив ретианина, и он отшатнулся назад и непременно упал бы, если бы не оперся о стену. То было не воспоминание.

В его мыслях звучал ее голос.

«Прощай, любовь моя… — еле слышный шепот. — Прости меня».

Дальше — тишина.




ГЛАВА 53


Они высосали из меня почти все, что у меня было. Но я не жалела об этом — слишком велика была радость от прикосновения к разуму Моргана, чтобы печалиться о цене.

Это был единственный выход — единственно верный выход. Я повернула голову и взглянула на орт-грибок, поджидающий неподалеку. Другие висели на ветвях или плавали у берега, похожие на пену. Они были весьма вежливыми и терпеливыми любителями падали. Я умирала; ждать им оставалось не так уж долго.

Рек так и не вернулась. Весь бесконечный день я пролежала; пила воду — только ту, про которую знала, что она собралась после утреннего дождя; так меньше была вероятность, что она кишит назойливой живностью, которая в изобилии водилась во всех остальных местах. Я по привычке проверила, нет ли у ее капель глаз. Тюбика с аварийным пайком хватило до полудня. Поблизости ничего вызывающего аппетит видно не было, а поискать где-нибудь подальше у меня не хватало сил.

Один раз мне пришлось нырнуть под уже изрядно перепачканное одеяло, когда ретианский грязеход, довольно большой — сельскохозяйственная машина, судя по звуку, — промчался мимо берега, окатив его мощной волной, которая вымыла из-под корней отчаянно цепляющихся за жизнь деревьев еще один слой земли. Его хозяина мое убежище, похоже, совершенно не заинтересовало, хотя следы крушения аэрокара, разбившегося ближе к берегу, должны были быть видны как на ладони. Возможно, он решил, что это работа вспыхнувшего от удара молнии пожара — события для расы, живущей исключительно водой и ее дарами, незначительного.

Живот у меня точно огнем был объят. По-моему, в прошлый раз такой боли у меня не было — если Балтир действительно произвел такую же или сходную операцию. Или дело просто в том, что сейчас рядом со мной не было доброй Визрен с ее помощницами? Мне не давала покоя мысль о том, что моя собственная плоть медленно гниет под пластырем. Временами мне начинало казаться, что вонь, при каждом вздохе ветерка поднимавшаяся от черной болотной жижи вокруг, исходит от меня.

Садилось солнце, и давно прошло то время, когда, по самым пессимистическим моим оценкам, должна была вернуться Рек. Только тогда я осознала последний и окончательный выбор, перед которым встала. К орт-грибку, рыскавшему вокруг меня, как мне казалось, в надежде поживиться тюбиком с аварийным пайком, за эти часы присоединилось полчище других. Они деловито поедали опавшие листья и прочий мусор, усеивавший берег, не приближаясь ко мне, но я знала, зачем они пришли. Пожиратели падали чуют слабых и умирающих, иначе им не выжить. Ну и что я буду делать? Экономить силы, чтобы достаться им не этой ночью, а следующей — в лучшем случае? Или потрачу их?

Я не забыла о Джейсоне. Я ни на миг не оставалась одна даже тогда, когда чувствовала его совсем слабо или не чувствовала вообще. Может, наши разумы и не были соединены, но я все время ощущала близость к нему — близость, которая должна была быть чем-то большим.

Я обещала Гвидо освободить Моргана от моего гнева, от клятвы, которую заставила его дать, — отыскать моих врагов и вернуть мне то, что у меня похитили. Первые меня больше не волновали, а о втором я позаботилась сама.

Так что я поблагодарила орт-грибков за долготерпение, завернулась в одеяло, забралась туда, откуда утром могла увидеть рассвет — если мне суждено было дожить до завтрашнего утра, — и без колебания и страха открыла свое сердце и душу навстречу м'хиру.

«Морган!»

Я вложила в этот поиск всю свою силу, не думая о всколыхнувшихся обитателях м'хира, которые жадно приникли к потоку энергии ненасытными ртами и высасывали ее, так что оставалась лишь бледная тень. Но этот остаток, пока я могла еще питать его, продолжал разыскивать то сознание, то золотистое сияние, которое было частью меня и одновременно кого-то другого.

Есть! Его блеск ослеплял меня, притягивал к себе, даже когда я с печалью почувствовала вздымающиеся стены эмоции, сковывающей его силу и его мысли. Я отбросила последние щиты и собрала воедино все то, чем я была, чтобы дотянуться до любимого, вернуть обратно свой гнев, впитать его, отвести в сторону, разрушить все то, что стояло между нами.

А потом передо мной оказался Джейсон, и я снова ощутила его любовь, его нужду во мне. Ничто из того, что когда-то было между нами, не умерло, не рассеялось. Если бы в м'хире у меня были глаза, я разрыдалась бы от счастья.

И в тот же момент я вновь почувствовала властно поднимающуюся во мне Силу-Выбора, услышала ее хмельной темный голос, требующий Испытания, и поняла, что не могу больше оставаться.

«Прощай, любовь моя, — прошептала я. — Прости меня».

Каким-то образом мне удалось вырваться от паразитов, питающихся моей силой; каким-то образом мне удалось отыскать дорогу обратно.

Теперь у Моргана все будет хорошо, я твердо это знала.

Я закрыла глаза.

В конце концов, только это мне и нужно было знать.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Нет! Этого не произойдет! Не может произойти!»

Это заклинание снова и снова крутилось в мозгу Джейсона, как будто столь простые слова могли развеять его страх, заставить забыть о том, как прикосновение Сийры, такое теплое и реальное, растаяло, превратилось в ничто, как истощилась ее безграничная сила.

Она не могла умереть. Он не осмеливался даже допустить такую возможность.

Если бы усилием воли можно было ускорить движение аэрокара, они преодолели бы звуковой барьер еще прежде, чем вылетели из космопорта. Но это было невозможно, и Морган стоял за пилотским креслом Терка и стискивал спинку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

'Викс в кресле штурмана не сводил с него одного вращающегося глаза, как будто ждал, когда же напарник прикажет человеку отойти. Но гигантского роста констебль лишь каким-то немыслимым образом прибавил скорости и понесся сквозь поток встречного транспорта с таким удальством, что, похоже, ждал для этого лишь предлога. Аэрокар, большую часть которого занимали двигатель и оружие, был лучшим, какой можно было найти во всем квадранте. Боумен никогда не довольствовалась чем попало — будь то сотрудники или же оборудование.

Она подошла тогда к нему, рыдающему, почти сломленному непосильным напряжением: за одно мгновение он сначала нашел, а потом вновь потерял вторую половину себя. Блюстительница поддерживала его, вспомнил Морган смутно, как будто он получил удар в бою и ему нужно было как-то помочь, пока не подоспеют медики. Впрочем, очень быстро ее властный голос послышался вновь: она в весьма недвусмысленных выражениях приказала драпскам позволить Барэку и Раэль в полной мере воспользоваться своими способностями, чтобы помочь Сийре, взяла на себя надзор за обоими пленниками — если Гвидо, конечно, соизволит сдвинуть с места свою заскорузлую тушу. И не будет ли так любезен лорд Лиспетк приготовиться немедленно выступить с батальоном подчиненных ему войск, дабы лично разобраться в том, что происходит в Балтире? Да, добавила Боумен, разъяренных драпсков в эту экспедицию не приглашают.

Морган, наверное, должен был испытывать благодарность, но просто стоял столбом, пока другие распоряжались ситуацией. В считанные секунды прибыл аэрокар, вмещавший Боумен с пилотом и двумя охранниками, и туда погрузились он, двое блюстителей и Раэль.

На это ушли минуты, но это были те самые минуты, которых могло не хватить. Садд Сарк и Раэль горячо согласились с драпсками, что в данной ситуации пытаться добраться до Сийры при помощи Дара значит лишь навести на нее Фэйтлена, который был бы там ровно в ту же секунду. Поэтому сейчас они неслись вперед с наивысшей доступной аэрокару скоростью.

Джейсон обуздывал свою силу, готовясь к тому, что ждало его впереди. Раэль вела их. Она улавливала след силы своей сестры в м'хире и направляла 'Викса и Терка грациозными движениями изящной белой руки.

— Здесь! — воскликнула она и указала вперед.

Рассел Терк крякнул, замедляя их бешеное движение, потом щелкнул кнопкой и выпустил стайку портативных фонариков, которые тут же взмыли в разные стороны и своими широкими белыми лучами прорезали ночную тьму. Вода. Вода. Потом показались очертания берега, широкая черная полоса выгоревшего тростника, обломки — Морган услышал, как 'Викс забормотал что-то в переговорник, — затем появилась опушка крошечного леса, рощицы чахлых карликовых деревьев, поваленных в разные стороны, как будто какой-то великан расшвырял их, не дав укорениться.

— Будем садиться у места крушения, — начал Терк, замедлив ход аэрокара еще больше, и начал заходить на посадку.

Джейсон не слушал. Все его чувства твердили ему, что Сийра там, внизу, — и времени у них не осталось. Его ладонь легла на задвижку дверцы аварийного выхода. Одним рывком он распахнул ее.

И бросился во тьму.




ГЛАВА 54


Громкий всплеск выдернул меня из забытья. Я с трудом разлепила один глаз, увидела свет и поздравила себя с тем, что дотянула-таки до зари. Всплеск отозвался эхом, даже несколькими отголосками. Вспугнутые орт-грибки сползли с моих ног; пока они были там, я не чувствовала неудобства, но теперь кожа принялась зудеть, как будто охваченная огнем.

Что это было? Я боролась с подступающим головокружением, совершенно уверенная, что не хочу умереть в зубах у кого-нибудь огромного и склизкого. Если бы я желала себе такого конца и у меня еще были силы, то можно было бы просто толкнуться и очутиться в м'хире.

— Сийра!

Так-то лучше, подумала я, расслабилась и позволила темноте снова наползти на меня. Угаснуть, слыша во сне голос Джейсона? Мое сознание оказалось милосерднее ко мне, чем я могла представить.

— Сийра? Ответь мне!

Я улыбнулась, все глубже и глубже погружаясь в небытие. Какой правдоподобный сон!

«Сийра, подожди меня! Я здесь!»

Его мысленный крик ворвался в мои мысли и вытащил с края той бездонной пропасти, как выплеснутая на голову пригоршня холодной воды будит спящего.

Это, сказала я своему подсознанию, уже слишком. Как можно спокойно умереть, когда… Когда кто-то обдает тебя водой с ног до головы? Когда настойчивые руки поднимают тебя? Я открыла оба глаза. Свет был слишком слепящим, чтобы вписываться в мои представления о загробной жизни, а лицо моего возлюбленного, склонившееся надо мной, — слишком осунувшимся, чумазым и перепутанным, чтобы быть каким-либо иным, кроме реального.

— Через несколько минут здесь будут все остальные с медицинским оборудованием, — говорил Морган, и слова срывались с его губ быстро-быстро, как будто он нуждался в ободрении еще больше моего. «Наверное, — подумалось мне, — я пугающе похожа на мертвеца — и притом недавно похороненного».

— Прости ме…

Голос, как я обнаружила, тоже отказался мне служить.

Мой дорогой человек толком и не слушал. Он принялся сгибать и разгибать мои затекшие руки и ноги, и мне пришлось пережить несколько весьма неприятных минут. Я слышала, как он выругался вполголоса, когда распахнул покрытый засохшей кровью и грязью халат, — уверена, он готовился к худшему и теперь убедился в своих подозрениях.

С каждой секундой желания жить у меня прибавлялось, а уверенность в том, что я выживу, наоборот, убывала. Я кое-как пошевелила пальцами правой руки. Морган, увидев это, мгновенно накрыл их своими. Тепла его руки, даже влажной, оказалось больше, чем я смогла вынести.

«Джейсон», — позвала я его через это прикосновение, снова отдавая ему все, чем я была, все, что я чувствовала.

И он вернул мне все сполна — только тысячекратно приумноженным. Любящая и любимая, я уплывала во тьму, — понимая, что происходит, я пыталась оттолкнуть его. В это путешествие последовать за мной он не мог.

«Нет!» — этот мысленный вскрик исходил, казалось, из самого его сердца.

Сила, неукротимая, необузданная, вломилась в мое сознание, как будто я была утопающей, а Морган пытался вдохнуть в мои легкие свою собственную жизнь. Я уцепилась за нее, переживая немыслимое: мое тело впитывало энергию и начинало бороться, пыталось вернуться назад.

Вместе с ней вернулась и жадная волна тьмы; я была беспомощна против Силы-Выбора, хлынувшей сквозь нашу связь и обрушившейся на открытый разум Джейсона. Нас обоих швырнуло в м'хир…

Я была центром вселенной, сиянием, вокруг которого вращалось все остальное. Я буду сражаться насмерть, но не пущу к себе другого. Это мои владения.

Сила-Выбора, смертоносный дар м'хира, рвалась наружу. Здесь не было того, кто только что пытался спасти меня, — было одно лишь Испытание.

Однако нанесенный удар встретил тот, у кого хватало воли и силы отразить его.

Поединок длился бесконечно и вместе с тем завершился в единый миг. Я трепетала от желания, наконец-то ощущая целостность своего существа… Слишком поздно. Я погибала, умирала. Сила истекала из меня бесчисленными потоками, высасываемая бесчисленными ртами.

Я была пуста — оболочка, в которой не осталось ничего живого. Вдруг — проблеск. Я потянулась, почувствовала, как течет ко мне сила, как она наполняет меня, — с ощущением мучительного счастья.

Еще один. Я снова потянулась. И снова. Казалось, мне никогда не будет достаточно, но они вспыхивали и вспыхивали.

Вдалеке, если в этом измерении было это самое «далеко», потоки моей силы начали сливаться, искать себе новую цель. Один за другим, потом целыми мириадами, паразиты начали терять интерес ко мне и исчезать. Последний из них, самый огромный, со ртом, который, казалось, мог вместить в себя всю тьму м'хира, проплыл мимо, оставив после себя ощущение обреченности.

М'хир внезапно опустел, остались лишь коридоры силы, пересекающие его черные вихри и недра — воцарился покой, какой только мог существовать в этом измерении. И ярче всего сияли узы силы, только что выкованные между нами, куда более реальные для меня, чем все остальные коридоры, вместе взятые.

Я стала цельной. И даже больше. Внутри у меня бурлило горячечное, неистовое возбуждение свершившегося чуда, но я уже знала, чего достигли мы с Морганом.

Вопреки всем моим страхам, на краю гибели — мы соединились.

Я толкнулась…

И открыла глаза на материальном, вонючем Рете-VII и встретилась с изумленными глазами своего возлюбленного, всей душой чувствуя связавшую нас в том измерении тонкую и прочную нить — как должно было быть и как будет до конца наших дней.

— Все живы? — послышался низкий голос, от которого висевшие на ветвях орт-грибки шлепнулись наземь и поковыляли прочь несолоно хлебавши. — Морган, если ты еще раз выкинешь такой номер, когда я веду аэрокар…

Голос умолк.

— Все в порядке, — прохрипела я бодро и изо всех сил сжала руку Джейсона. — Вроде никто пока не умер.

— Я тебе покажу — умер! — прошептал мой человек, легонько коснувшись холодными и солеными губами моих, прежде чем подняться и пойти навстречу какой-то совершенно немыслимой толпе самых разнообразных существ, увешанных самым разнообразным снаряжением.

Я решила, что уже вполне могу потерять сознание, предоставив Моргану самому позаботиться обо всем. Как и поступила.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Да-да. С ними обоими все хорошо. Да перестанете вы приставать ко мне с вопросами или нет?

Барэк зашагал шире, чтобы обогнать донельзя взволнованного каресианина.

Драпски вели себя ничуть не лучше. Все, похоже, считали его чем-то вроде живого переговорника. Аэрокар оборудован отличной собственной системой связи, так и подмывало клановца ответить на следующий обеспокоенный вопрос.

Хотя, конечно, новости от Раэль оказались настолько лучше, чем он ожидал, что их стоило пересказать — по крайней мере, пару-тройку раз.

— Вы готовы?

— К вашим услугам, — отозвался садд Сарк, как всегда удивленный умением блюстительницы передвигаться быстрее кого угодно, когда ей это было нужно, — при том абсолютно без какой-либо видимой спешки.

Они окунулись в лихорадочную суету, царившую вокруг «Макморы», которую Боумен выбрала своим плацдармом. Три аэрокара портовой администрации уже принимали на борт одетых в полное боевое облачение блюстителей. Чтобы обеспечить присутствие в крупной войсковой операции представителей местной власти, к месту ее проведения уже были посланы вооруженные ретиане. Руководил всем лорд Лиспетк, отдававший приказы направо и налево, как будто это нашествие иномирцев на исследовательскую лабораторию в самом сердце Джерши проходило при его полной поддержке — поистине необычное отношение для ретианина.

Когда Барэк поделился своими сомнениями с Боумен, та лишь загадочно улыбнулась и окинула этот организованный хаос проницательным взглядом.

— Единственная надежда Лиспетка выйти сухим из воды — сделать вид, будто он всем заправляет. — Ее улыбка стала почти по-настоящему веселой. — Да, и еще кое-что. Если действовать достаточно стремительно, то можно сбить с толку даже тех, кто в противном случае выступил бы против. Быстрота и натиск, клановец, — вот что главное.

Садд Сарк обвел площадку последним взглядом, потом вошел во флагманский аэрокар следом за Боумен, ее личной охраной и лордом Лиспетком. Будут ли их действия достаточно стремительными, чтобы изловить Фэйтлена ди Парса, специалиста второго уровня, члена совета Клана?

Это предстояло выяснить.




ГЛАВА 55


За время моего отсутствия вселенная странным — причем не сказала бы, что неприятным — образом изменилась. Я определила это уже по тому, как очнулась — ошарашенная знакомой двойственностью собственных ощущений. На моем запястье бились два пульса, два сердца стучали почти в унисон — утешительное ощущение человека, который находился рядом со мной. Я привычно приглушила это чувство, прежде чем открыть глаза навстречу тому, о чем мое тело успело уже мне рассказать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Морган, и его синие глаза потемнели от волнения.

Он не улыбался. Я не встревожилась, зная — моему человеку придется дольше восстанавливать свое внутреннее равновесие. Наоборот — довольно улыбнулась за нас обоих.

— Чистой, — сказала я и очень удивилась тому, каким тоненьким показался мне мой собственный голос. — Где мы?

Медотсек на каком-то корабле, сказал мне единственный взгляд, который я позволила себе бросить в сторону от обожаемого лица.

— На крейсере Боумен. На «Миротворце».

Я заподозрила, что это розыгрыш, но лицо Джейсона оставалось серьезным. «С этим можно справиться», — сказала я себе и через нашу связь послала ему теплое прикосновение — наградой мне стали просветлевшие глаза любимого. Его ладонь накрыла мою щеку, и я повернулась, чтобы поцеловать ее, часто моргая, чтобы он не увидел моих слез.

— Непостижимая приходит в себя!

Это было единственное предупреждение, которое я получила, прежде чем оказаться в центре вихря пурпурных перьев. Драпски восхищенно трепыхались и вокруг Моргана тоже — вид у него стал приятно удивленный, потом он сморщился и чихнул.

Я заметила пару желтых хохолков и позвала:

— Коупелап?

Макии сразу же расступились, чтобы я могла увидеть скептика. Его ярко-алые щупальца радостным кольцом окружали рот. Он, по своему обыкновению, не стал тратить времени даром и тут же принялся распекать меня:

— Ну почему ты не послушалась макиев? И меня. Мы же предупреждали, чтобы ты не покидала племени. Если бы не капитан Морган…

— Я знаю, — перебила я скептика и потерлась щекой о руку, которая все так же лежала на моей щеке.

— Не обращай на него внимания, — посоветовал макий с ленточкой, обозначающей моего старого приятеля Макоори. Хотя я была страшно рада видеть каждого из них, мне показалось странным, что в делегацию на корабль Боумен включили портного. — Мы вместе с вами радуемся вашему воссоединению с Благовонным путем и друг с другом, Непостижимая, — продолжил Макоори. — Этот миг был мигом величайшей радости для всех макиев.

Я подозрительно оглядела группку из приблизительно десятка драпсков, взглянула на ленточки остальных. Я не заметила Макайри. Мака присутствовал, но на плече у него висела сумка, набитая инструментами.

— А где капитан? — спросила я, уже догадываясь, что услышу в ответ.

— Я и есть капитан, Непостижимая, — огорченно отозвался Макоори. — Ты что, не узнаешь меня?

Коупелап курлыкнул, и я пристыдила скептика взглядом.

— Грипстса, — вздохнула я. — И когда произошло это… радостное событие?

— Позор твоего пленения лег на нас всех тяжким бременем, о Непостижимая, — вступил в разговор Мака. — Но потом, когда тебя спасли, нас охватило невыносимое счастье! Другого способа вновь вернуться к своим обязанностям у нас не было.

Коупелап снова курлыкнул — давал понять, что по крайней мере один-то драпск оказался в состоянии сохранить чувство меры. Или для него просто не нашлось партнера?

«Грипстса?»

Слово эхом отозвалось в моих мыслях, и все драпски мгновенно нацелили антеннки на Джейсона.

Вот тебе и поговорили наедине.

— Значит, ты теперь доктор, Мака? — спросила я вежливо, наконец-то вспомнив, где видела раньше эту сумку.

И одновременно очень порадовала драпсков тем, что передала Моргану свои знания об этой церемонии и ее назначении одной вспышкой.

Впервые за все время его лицо прояснилось.

— И вы знаете все о своих новых ролях на корабле? — спросил Джейсон с горящими любопытством глазами. — А бывало такое, чтобы грипстса не удалась? А как вы…

— Капитан Морган! Что здесь происходит? Моей пациентке необходим покой, а не шумная компания!

Голос был суровым, но широкая дружелюбная улыбка на лице женщины, вошедшей в медотсек в сопровождении двух ассистенток, совершенно не вязалась с ее тоном. На всех троих был несколько видоизмененный вариант блюстительской формы, смахивающий скорее на комбинезон Джейсона, чем на казенного вида мундиры, которые носили за пределами своего корабля Боумен и ее подчиненные.

— Ну, как вы, фем Морган?

— Мы хотели бы, чтобы вы рассказали нам об этом, доктор Гинази, — настойчиво попросил капитан Макоори.

— Я здесь именно затем, чтобы это узнать. Подождите, будьте любезны, снаружи.

Морган прислонился к моей кровати, решительно настроенный остаться, заметила я с облегчением.

— Я побуду здесь, — заверил он драпсков, совершенно справедливо предположив, что это заставит печально поникшие антеннки мгновенно распрямиться.

Я сделала медленный и глубокий вдох и задохнулась — боль, разлившаяся по животу, не оставляла никаких сомнений в том, что я нахожусь в нужном месте и в окружении именно тех, в ком в первую очередь нуждалась.

И именно поэтому мне ужасно хотелось, чтобы мы с Джеисоном могли оказаться где угодно, только не здесь.

— Думаешь, мне самому это нравится? — Морган чуть было не сорвался на крик, напугав нас обоих. — Сийра, — продолжал он уже потише, но ничуть не менее решительно. — Он знает, о чем говорит, и согласен помогать.

— Он уже и так достаточно помог, хватит, — огрызнулась я, и гнев, который я не смогла обуздать, вспорол м'хир между нами.

Джейсон сжал губы, и я поняла — он чувствует то же самое.

Доктор Гинази оставила нас наедине и вышла в соседнюю комнату вместе с предметом этого спора и тремя свирепого вида охранниками, приставленными к нему. Времени на пустые споры, без обиняков сказала она нам, у нас почти не было.

Мое мнение по этому вопросу было недвусмысленным — я очнулась от легкого забытья и отчаянно закричала, увидев склонившегося надо мной Балтира.

Его, разумеется, тут же вывели: Морган буквально вышвырнул ретианина за дверь, но Гинази тут же вернулась и все мне объяснила.

С ожогами от орт-грибков, обезвоживанием и шоком здесь справились без труда. Но то, что ретианский ученый сотворил с моими внутренностями, она была не в состоянии не то что исправить, а даже просто понять. Доктор Гинази хотела, чтобы он ассистировал ей.

Кеерик. Теперь я знала имя, носить которое Балтир считал ниже своего достоинства, но это ничего не меняло. Он всячески демонстрировал свою готовность принять участие в операции. Может, блюстители и не понимали причин подобного рвения, но я-то знала: Балтиру не терпелось увидеть результаты поставленных им экспериментов.

Я сказала ей, что готова положиться на ее опыт. Но не потерплю, чтобы ретианин снова ко мне прикасался.

Джейсон был недоволен этим решением, поэтому и попросил врача на минутку оставить нас.

— Послушай, Сийра, — начал он, подвинув к кровати вращающийся табурет и усевшись рядом со мной. Его теплая рука накрывала мою. — Это существо, каковы бы ни были его мотивы и методы, обладает необходимыми знаниями, чтобы исправить то, что он причинил тебе.

— Джейсон, — взмолилась я. — Пожалуйста, не проси меня. Это выше моих сил.

Его лицо приняло непреклонное выражение, которое я так хорошо знала.

— Врач не может ручаться, что без его вмешательства ты останешься в живых. Ты что, хочешь, чтобы мы оба погибли?

Эта мысль заставила меня ухватиться за наше Соединение, убедиться, что я по-прежнему постоянно ощущаю его.

— Это нечестный прием, капитан Морган, — сказала я, сдаваясь — уверена, он знал, что так и будет.

Джейсон не улыбнулся.

— Можешь считать это приказом, малыш.

Он немедленно позвал остальных, возможно, из страха, что если замешкается, то я могу передумать. Доктор, оказывается, была настолько уверена в его способности переубедить меня, что и она, и ее ассистентки, не говоря уж о Балтире, были в полном операционном облачении. Вокруг их рук и лиц поблескивало стерилизующее поле. Двое конвоиров заняли места у двери, а третий застыл за спиной у ретианина. Балтир словно и не замечал ничего; его волнистые губы аж полиловели от предвкушения.

— Это мое место, — опасно спокойным голосом заявил Морган.

Конвоир попятился, и он занял его место. Послышалось слабое жужжание — активизировалось силовое лезвие. Я увидела, как губы Балтира побледнели, приобретя розовый оттенок, а глаза выпучились еще больше, если такое, конечно, вообще было возможно. Мне стало его почти жалко.

«Спи, Сийра», — мысленно передал мне Джейсон, и абсолютная уверенность в собственной безопасности, которую я почувствовала в его мыслях, позволила мне закрыть глаза, чтобы отрешиться от моего личного кошмара.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Через некоторое время Морган уже перестал понимать, что хуже: прислушиваться к шелестящему голосу ретианина, который важно рассуждал о том, что он сделал с Сийрой, как будто выступал перед группой восхищенных студентов, — или слышать, как кромсают ее тело. Это, похоже, был тот случай, когда выбрать меньшее из двух зол невозможно.

Очень действенным средством оказалось сосредоточиться на складке серой кожи в том месте шишковатого ретианского хребта, куда он собирался вонзить силовой нож, если что-то пойдет хотя бы немного не так.

Доктор Гинази с бледным сосредоточенным лицом задавала вопросы, ответы на которые были необходимы — Джейсон понимал это — как ради Сийры, так и ради того, чтобы составить протокол. Ретианина предупредили, что ведется запись. Балтир охотно отвечал, как будто сбор улик против него и его работы был чем-то сродни признанию ее ценности.

— Во время первой… операции вы удалили собственно органы, производящие яйцеклетки, — повторила она еще раз с таким видом, как будто никак не могла примириться с тем, что слышала.

— Да-да. Но не полностью. Эти гуманоиды, Те, кому доступен м'хир, как они сами себя называют, принадлежат к видам тета-класса, но имеют необычный механизм внутренней адаптации, что связано с задержкой наступления репродуктивного состояния у их неполовозрелых женщин. Как вы можете видеть — вот здесь и здесь… — Рука Моргана дрогнула, и ретианин дернулся. — Осторожнее!

— Вы утверждаете, что… — напомнила ему Гинази и бросила на человека полный понимания взгляд.

— Так вот, у них имеются три образования, в которых вырабатываются и сохраняются в неактивном состоянии яйцеклетки. Мы обнаружили, что это состояние идеально подходит для перемещения, хотя поначалу у нас были трудности с тем, чтобы заставить их активизироваться в лабораторных условиях. Но, — добавил он с ноткой удовлетворения в голосе, — нам удалось добиться роста и удвоения хромосом у десяти процентов полученного клеточного материала.

— Похищенного материала, — процедил Джейсон. — А что ты сделал с ней потом?

— Я прошу вас, доктор…

— Отвечайте на вопрос, Балтир, — без тени сочувствия приказала Гинази.

— Хорошо, — проворчал ретианин. — Моего… клиента… не интересовало, выживет объект или нет, но я предвидел, что она проживет достаточно долго, чтобы стоило провести еще один эксперимент. И я оказался прав, как видите. Результат оказался весьма ценным.

— А именно? — Доктор Гинази метнула на Моргана предостерегающий взгляд. — Технические подробности можно обсудить позже, — добавила она. — А сейчас в общих чертах, пожалуйста.

— Те, кому доступен м'хир, — не единственные клиенты Балтира, — словоохотливо сообщил ретианин, ни на миг не отрываясь от операции. — И некоторых из них интересуют сходные области. Эта их ментальная сила. Моя раса не придает ей особой ценности, но есть и такие, которые отчаянно стремятся к подобному. Совместимый генетический материал, который может усилить эти способности, весьма ходовой товар. Право, за него готовы заплатить любую умопомрачительную сумму.

— И вы проводили проверку на эту самую совместимость на фем Морган.

— Это был такой шанс, какой выпадает раз в жизни, — заносчиво заявил Балтир, как будто ожидал, что Гинази с самого начала ухватит суть. — Все, что было в моем распоряжении на Покьюларе — кроме отвратительных условий работы и того, что все вечно куда-то спешат, — это лишь человеческие клетки.

— Чьи? — потребовал ответа Джейсон.

— Я ни в коем случае не могу раскрывать… аи! — Гудящее силовое лезвие ткнулось в толстую складку кожи, и ретианин мигом стал куда более сговорчивым. — Еще одного клиента. Он дал мне образец как раз на такой случай.

— Имя.

В качестве поощрения Морган выключил лезвие и принялся с интересом разглядывать выступившие капли желто-коричневой крови.

— Но мне оно неизвестно. Мы не требуем обязательной личной идентификации, — поспешно проговорил Балтир. — Понимаете, наши клиенты очень редко пользуются настоящими именами. У меня есть цифровой шифр и больше ничего. Там, в лаборатории, еще остались клетки. Может быть, блюстители смогут проверить его по своим архивам. — Ретианин умолк и поднял руки, чтобы одна из ассистенток могла взглянуть на его работу. — Это ваша супруга, не так ли? Не слишком удачный выбор, честное слово, учитывая ту важность, которую вы, гуманоиды, придаете детям. Межвидовые союзы редко имеют потомство, да и то лишь с помощью серьезного медицинского вмешательства. Мне казалось, вы должны бы быть заинтересованы в результатах моего эксперимента, капитан Морган.

— Довольно, — прервала его доктор Гинази. — Позвольте мне популярно объяснить вам — и для протокола, — что если вы продолжите провоцировать капитана Моргана и обнаружится какой-нибудь необратимый результат, мы не сможем призвать его к ответственности. Я ясно выразилась?

— Люди, — пробормотал Балтир, как будто выругался, и его губы пошли розовыми пятнами от волнения. — Да, блюстительница. Я понимаю, чем вы мне угрожаете.

— Что вы сделали с фем Морган в вашей лаборатории на Рете-VII?

— Мы удалили из ее тела имплантированные клетки ткани, чтобы проверить их жизнеспособность. Они оказались, — с явным удовольствием сообщил Балтир, — совершенно нежизнеспособными.

— Это не все, — не отставала от него Гинази. — Мы обнаружили изменения в локальном химическом составе крови, нанопланты, следы перенаправления кровеносных сосудов. Для чего это все?

— Как я уже говорил, у меня есть несколько клиентов, заинтересованных в генетическом материале Тех, кому доступен м'хир. Я не знал точно, как долго объект будет в моем распоряжении, поэтому имплантировал весь имеющийся у меня клеточный материал сразу — внеся в него предварительно необходимые изменения, чтобы повысить шансы приживаемости для каждого. Сколько бы объект ни прожил, мы все равно получили бы ценные сведения. Она уже доказала, что довольно живуча.

— Морган?

Он понял, зачем Гинази произнесла его имя, и еле заметно кивнул.

— Вири, позаботьтесь о том, чтобы мы получили резервные культуры всех тех имплантатов, которые удалит Балтир, — приказала врач. — Я уверена, начальница сектора захочет узнать, о каких именно видах говорит это существо. На тот случай, если нам вдруг не удастся получить доступ к архиву.

Ее голос был проникнут презрением.

— А теперь, жаба, послушай, чего я хочу от тебя. Я хочу, чтобы в ее теле не осталось ни единой чужеродной клетки и ни единой молекулы нанопланта, как будто их там и не было. Я хочу полного восстановления каждого кровеносного сосуда и мембраны, которую ты изменил. Я хочу, чтобы организм фем Морган был полностью восстановлен. А не то я лично устрою операцию на твоем хребте и посмотрю, сможет ли она возыметь действие большее, нежели силовой нож капитана Моргана. Если нет, я с удовольствием уступлю ему место. Я понятно выражаюсь?

Джейсон обнаружил, что улыбается — впервые с тех пор, как ступил на борт «Миротворца».




ГЛАВА 56


Попытайтесь еще разок. На этот раз поглубже. Я взглянула на доктора Гинази с некоторым сомнением, но послушно набрала в легкие даже еще больше воздуха, чем в прошлый раз, — сначала осторожно, потом, когда поняла, что боли не будет, увереннее.

— Уже намного лучше, — сообщила я ей.

Доктор состроила гримаску и принялась застегивать мой комбинезон. С тех пор как «Миротворец» покинул Рет-VII, я постепенно прошла путь от лежачей больной до потихоньку ходячей, а это повышение статуса подразумевало возможность прилично одеться.

— Не благодарите меня. Мне до смерти не хочется в этом признаваться, но такого первоклассного хирурга, как тот жаболицый подонок, я в жизни своей не видела. Интересно, нельзя ли было провести ему выборочное стирание участков мозга. Хотя, наверное, оно того не стоило бы.

— Все-таки я поблагодарю вас, доктор, — возразила я, пожалуй, чересчур яростно. И сделала примирительный жест. — Извините. Я пока еще не в состоянии оценивать мастерство Балтира в чем бы то ни было.

К счастью для моего душевного равновесия и для душевного равновесия Моргана, коммандер Боумен передала Балтира в руки ретианской портовой администрации. В том, что он останется там, куда его выслали, не было никаких сомнений. И не только потому, что Боумен оставила на Рете-VII небольшой гарнизон своих войск, чтобы продолжить расследование. Мои милые драпски во всеуслышанье объявили о кругленькой сумме в награду за шкуру ретианина, желательно бы выдубленную. Не сказать, чтобы подобные методы считались законными и цивилизованными, но даже шеф блюстителей не удержалась от ухмылки, когда до нее дошло это известие.

Облава на саму лабораторию оказалась одновременно и результативной, и не совсем. Представители Торгового пакта прибыли как раз вовремя, чтобы остановить уничтожение всех записей и улик, шедшее полным ходом, и обнаружили столько всего интересного, что приказали опечатать здание и создать специальную комиссию, которая должна была тщательно исследовать все найденное. Буквально с первых же минут стало ясно, что здесь проводилось ошеломляющее число экспериментов, запрещенных на территории действия Торгового пакта, членом которого Рет-VII являлся. Многие из них ставились над объектами, которых принудили к этому силой, похитив с их планет.

«Нокрауд» тоже навлек на себя гнев Боумен, поскольку ретиане открыто признались, что пираты неоднократно поставляли им «новый материал». Но экипаж «Нокрауда» подкупил кого-то из портовых чиновников и покинул планету буквально через несколько часов после того, как Рек оставила меня на острове, чтобы бросить вызов своей сестрице. Я в отличие от Моргана верила, что Рек вернулась бы за мной, если бы победила.

К несчастью, как потом рассказал мне Барэк, они упустили главное действующее лицо во всей истории. Фэйтлен ди Парс, предупрежденный ли собственным предчувствием или просто в попытке свести потери к минимуму, исчез. Контейнеры, в которых мы с Морганом обнаружили спящих женщин, оказались пустыми. Не осталось никаких доказательств существования Избирающих, которые завлекли моего кузена на Испытание. Но клановцев насчитывалось вовсе на так уж и много, напомнила я ему, так что мы сможем выяснить, кто они такие.

Клан. Вот была моя следующая цель.

Я распрощалась с доктором Гинази и двинулась прочь из медотсека, пользуясь своей связью с Морганом как путеводной звездой, которая вела меня сквозь лабиринт коридоров, прорезающих необъятное чрево крейсера Боумен. «Миротворец» готов был стартовать по первому же приказу после ее возвращения. Отчасти благодарить за это следовало то, что ее крейсер не нуждался в буксире — он был оборудован всем необходимым для самостоятельного старта из любого порта, — но еще больше этому способствовало то, что начальница сектора Боумен была по горло сыта выходками Клана.

В особенности, подумала я, входя в помещение, где уже началось собрание, и встретившись с синими глазами Моргана, мгновенно ощущая себя дома и в безопасности, когда Барэк рассказал блюстительнице, что Совет не исполнил обещания отказаться от своего влияния на богатый человеческий мир Камос.

Им не следовало недооценивать эту поразительную женщину. Как весело сообщила мне доктор Гинази, сейчас мы находились в дне транссветового полета от Камоса.

Собравшиеся в вестибюле, из которого Боумен могла попасть на мостик звездолета, в небольшой личный кухонный отсек или в свою каюту, умолкли, едва я вошла. Наверное, их поразило то, что я так уверенно передвигалась, хотя еще всего полтора дня назад производила вполне достоверное впечатление умирающей. Я заулыбалась, и тут тонкая струйка эмоции, исходившая от Джейсона, затрепетала в м'хире между нами. Это было бешенство.

Раэль и Барэк тоже были здесь, как и Коупелап с 'Виксом, маячившим сбоку от Боумен, сидящей во главе прямоугольного стола. Морган сказал, что Гвидо с Терком вели «Серебристый лис», — он не стал углубляться в объяснения, почему предпочел на этот раз путешествовать на «Миротворце», да я в них и не нуждалась.

— И каков же был вердикт, фем Морган? — осведомилась блюстительница, прервав вызванную моим появлением напряженную тишину. — Годны к службе?

— Все системы в норме, хотя действуют чуть медленнее, чем хотелось бы, — отрапортовала я ей в тон и сделала жест уважения и признательности. — Благодарю вас и ваших подчиненных. — Я уселась рядышком с Морганом и легонько провела пальцами по тыльной стороне его ладони в знак приветствия. — Ну, что случилось?

— Гм, не так уж и медленно, — заметила Боумен, окинув меня оценивающим взглядом. — Очень хорошо. Ваша сестра как раз знакомит нас с кое-какими весьма тревожными фактами. Вы, кажется, собирались продолжить, фем ди Сарк?

У Раэль был такой вид, как будто она стояла перед тяжелым выбором, внезапно осознав, что легкого пути для нее не будет. Мне самой не так давно пришлось пережить подобный момент, и я с легкостью распознала симптомы. Она бросила на меня полный отчаяния взгляд.

— Подождите, — услышала я вдруг собственный голос, прозвучавший с незнакомой властностью. — Ты знаешь, кто я такая, Раэль?

Сестра слегка наморщила лоб. Я запустила в м'хир между всеми нами волну своей силы, испытывая крепость их защиты в моем новом качестве. Ни Барэк, ни Раэль не чувствовали всей моей силы с самого Соединения. Настала пора им узнать.

— Первая Избравшая, — сказала Раэль и улыбнулась.

Она сделала жест почтения, мой кузен последовал ее примеру. Гнев Моргана точно рукой сняло. Я взглянула в его сторону, чтобы показать, что я это заметила, потом обернулась к заинтригованной, хотя и начавшей уже проявлять признаки нетерпения Боумен.

— Как Первая Избравшая, — объяснила я, — я пользуюсь уважением, подобающим главе дома Сарков. Но это накладывает и определенные обязанности. Например, — я кивнула в сторону Раэль, — я желаю выступить посредником в допросе члена моего Дома. Задавайте ваши вопросы мне, будьте любезны.

— Но…

Блюстительница проглотила готовые сорваться с языка слова, а моя сестра закрыла глаза и передала мне все то, чего я еще не знала о планах нашей бабки, обстановке на Камосе и вероятной судьбе человеческих телепатов. Это заняло всего один миг, но по щекам Раэль побежали слезы.

Тогда я толкнулась…

И ощутила прилив чистейшей радости: ко мне не только вернулись силы, но и м'хир снова стал таким, каким ему следовало быть, его обитатели совершенно не интересовались мной и даже не показывались — я очень надеялась, что навсегда.

Воздух с легким шелестом хлынул туда, где только что стояла Раэль.

Я вздохнула, принимая на свою душу еще одно бремя, но радуясь тому, что смогла избавить сестру хотя бы от необходимости рассказывать все, что я только что узнала, тем, кто не мог соприкасаться друг с другом мысленно. Она никогда не была в этом особенно сильна, не говоря уж о том, что ни место, ни тема отнюдь не относились к числу тех, с которых следовало начинать учиться. Я, как Первая Избравшая, была обязана защитить ее.

Так что теперь мне предстояло рассказывать ее историю; более того, мне предстояло улаживать ее последствия, если Боумен отнесется к ней так, как я ожидала.

Видя, что блюстительница уже готова вот-вот вскипеть, я не стала больше тратить времени.

— Начальница сектора Боумен, — начала я. — Раэль входила в группу клановцев, которые пытались найти выход из охватившего наше сообщество кризиса, отличный от тех, что были предложены — или испробованы — Советом. Она верила, что они собираются связаться со мной и просить меня помочь им найти способ защитить наших не-Избранных. — Я повернулась и устремила свой взгляд на Моргана. — Хотя это, возможно, было действительно так, они также были ответственны за похищения человеческих телепатов, которые вы расследуете. Они надеялись выявить подходящих… объектов… из составленного мной списка. Из списка, в котором было и твое имя, Джейсон. — Он приподнял бровь. Мы давно уже оставили позади взаимные обвинения в том, что в конечном итоге принесло нам обоим столь многое. — Раэль не знает, что они собирались делать с ними. Ходили какие-то разговоры, что необходимо определить, не смогут ли они повторить то, что удалось нам с Морганом. Ну и глупцы!

Последние слова вырвались сами собой, но это была правда.

— Мы с Раэль решили, что следует предупредить Совет, пока по их недомыслию кто-нибудь не погиб. Моя сестра справилась с этой задачей, а вот Совет сплоховал и не смог накрыть всех заговорщиков одновременно. Одна из них осталась на свободе — возможно, она до сих пор не поймана. У меня есть все основания полагать… — Я на миг закрыла глаза, чтобы справиться с волнением. Коммандер Боумен заслуживала фактов, а не моего к ним отношения. — Рю ди Мендолар намеревалась убить человеческих телепатов, чтобы уничтожить все улики против нее и остальных. Раэль опасается, что она исполнила свою угрозу.

Я уже не раз замечала за Боумен занятную привычку: время от времени, без какой-либо периодичности, довольно сильно щелкать себя по брови. Сейчас она именно так и сделала — глядя прямо на меня через всю блестящую поверхность стола с абсолютно непроницаемым выражением.

И вдруг блюстительница рассмеялась. Смех получился отрывистым, похожим на карканье, но в нем звучало настоящее веселье. Оскорбленная, я открыла было рот для резкой отповеди, и Барэк, насколько я видела, сделал то же самое, но Боумен примирительно махнула рукой:

— Прошу прощения, фем Морган. Вы только что еще раз подтвердили мне, что я отлично разбираюсь в характерах, будь то людских или чьих угодно. Что у вашей сестры совесть нечиста, я поняла, как только мы встретились на Рете-VII. А вы, Первая Избравшая Дома Сарков, редкостная бунтарка и, — она склонила голову, — воплощенное благородство. Мы, конечно, не можем уследить за вашими сородичами в космосе, да и, похоже, на моем собственном корабле тоже, но мы кое-чего стоим. 'Викс?

Толианин принялся сверяться со своими заметками.

— География похищений наводит на мысль, что был задействован коридор между Денебом и Камосом.

Я кивнула. Это был используемый многими поколениями путь между двумя системами, давно установленный и настолько безопасный, что в нем мы учили наших детей телепортироваться.

— Время похищений свидетельствует о том, что в них участвовал весьма ограниченный круг лиц. Возможно, учитывая определенные способности Клана, он ограничивался всего двоими.

— Луамер и Рю, — предположила я.

'Викс взъерошил свой гребень, недовольный, что я его прервала. Коупелап с зачарованным видом заколыхал хохолками, потом замер — решив, должно быть, что неверно истолковал его движение. Несмотря на серьезность момента, я вдруг на миг задумалась: завидует ли толианин поистине эффектному головному убору драпска?

— На основе характера предыдущих похищений нам удалось с точностью в девяносто одну целую и три десятых процента предсказать наиболее вероятную следующую цель и подготовиться.

На этот раз Морган набросился на 'Викса с торжествующим видом.

— Вы прищучили его, да? Подставили приманку и стали ждать, когда клановец клюнет на нее?

— Нет нужды вдаваться во все детали операции, — заметила Боумен. Толианин щелкнул клювом в знак не то согласия, не то недовольства, но, зная его начальницу, я готова была поставить на первое. — Достаточно сказать, — продолжила блюстительница таким тоном, как будто вдруг стало поджимать время, — что как только мы полностью удостоверились, что наш объект попал в пункт назначения — примерно тогда, когда мы были заняты поисками вас, фем Морган, — мы вмешались, достигнув в этой акции умеренного успеха. Со стороны Клана никакого отпора или сопротивления встречено не было. Двух телепатов мы так и не нашли — возможно, они никогда и не участвовали в опытах. Но всех остальных спасли. Они живы.

— Но почему тогда вы говорите об умеренном успехе? — спросил Джейсон.

— Мы нашли их. — Боумен внимательно разглядывала шрам на тыльной стороне ладони. Мой кузен подался вперед, как будто то, что она собиралась сказать, имело для него особое значение. — Но этим телепатам в отличие от вас, Морган, не повезло найти представительницу Клана, способную, скажем так, сдерживаться. То, через что эти люди прошли, вызвало у них нарушение работы мозга. Эксперты ничего не могут понять: никаких явных повреждений нет. Но они утверждают, что жертвы, судя по всему, полностью лишились рассудка.

— Их отдали Избирающим, — хрипло проговорил Барэк и покраснел. Чувства, переполнявшие его, хлынули в м'хир: гнев, отчаянная ревность — и жалость к жертвам. — Известно ли, кто именно там был? Кого послали туда, где они держали людей?

Блюстительница решительно сжала губы.

— Скажем так, хом садд Сарк: у нас довольно длинный список вопросов к клановцам с Камоса. Никто не возбраняет вам вместе с нами искать ответы на свои собственные.

«Рискуешь, кузен», — мысленно обратилась я к нему так, чтобы никто другой не услышал. Плохо старалась. Коупелаповы антеннки уставились на меня, как стрелка на каком-нибудь из его приборов. Рядом со мной шевельнулся Морган — не протестуя, скорее любопытствуя.

— Могли бы, — упрекнула я Боумен, — рассказать нам это все с самого начала. Сэкономили бы моей сестре уйму переживаний.

Еще один отрывистый смешок.

— Но тогда я не узнала бы так много о вас обеих, фем Морган. А это, мягко говоря, было для меня куда важнее, чем информировать кого бы то ни было о делах блюстителей.

— Ну, раз уж вы взялись рассказывать, может, поведаете нам еще что-нибудь, начальница сектора?

Синие глаза Джейсона стали похожи на две ледышки, как всегда, когда он что-то подозревал. Я с упавшим сердцем оглянулась на Боумен. Морган был прав. Она собрала нас здесь и рассказала то, что пожелала, в своих целях — а не в наших.

— О, у меня масса новостей, капитан Морган, — сообщила блюстительница. Она сложила пальцы домиком и оперлась на них подбородком. — Что интересует вас в первую очередь? Я уже рассказывала вам о серьезной диверсии, которая была обнаружена в здании Балтира?

Ретиане клянутся, что все разрушения были произведены неизвестными силами незадолго до нашего… визита. Или, может быть, лучше вы расскажете мне об этом?

Через связь, соединявшую меня с его сознанием, меня как током ударило — словно Джейсон пришел к какому-то заключению, которому все его существо немедля воспротивилось.

— Не стоит давить на Моргана, — сказала я спокойно. — Если вы имеете в виду инкубаторы Балтира, я сочла себя вправе по собственному усмотрению распорядиться тем, что было у меня похищено.

У Боумен хватило такта сделать вид, что она смутилась.

— Вообще-то, фем Морган, я говорила о довольно искусном вмешательстве в системы безопасности, освещения и наблюдения. Если это вы несете ответственность за… завершение экспериментов Балтира, то я буду последней, кто станет возражать. На вашем месте я тоже испытывала бы крайнее недовольство.

— Недовольство? —Я покачала головой. — Вы меня не поняли, коммандер Боумен. Я уничтожила эти частицы меня — потенциальные мои копии, — чтобы защитить свою расу. Как Избирающая, я была способна уничтожить и тех человеческих телепатов, и Барэка, да вообще любого не-Избранного. Какой смысл плодить мои повторения? Это же верная гибель для всех, кому доступен м'хир!

Внезапная лавина эмоций хлынула в мое сознание сквозь нашу связь с Джейсоном, как будто прорвалась какая-то плотина. Только тогда я поняла, через что ему пришлось пройти: все это время с тех пор, как Морган покинул Балтир, он снова и снова проигрывал в памяти свои действия и мои. Прав ли он был, когда оставил там мои клетки? Сделала ли я то, в чем призналась ему, от омерзения перед нападением или из лучших побуждений? Не сожалела ли о том, что это будущее навсегда для меня потеряно? Джейсон задавал все эти вопросы самому себе, не мне.

Ни один мускул не дрогнул на невозмутимом лице моего любимого — лишь краешек губ чуть изогнулся вверх, и я обнаружила, что завороженно смотрю на него.

С трудом заставив себя вернуться к действительности, я постаралась не обращать внимания на строптивые пряди своих волос, которые упорно желали обвиваться вокруг плеч Моргана.

— Что же касается диверсии, начальница сектора, — продолжила я, — вы действительно полагаете, будто найдете настоящего виновника происшедшего? Судя по всему, у этой шайки врагов было не меньше, чем друзей. Я предложила бы вам сосредоточить внимание на деятельности Балтира, а не на тех, кто вполне может оказаться на вашей стороне.

— Возможно, вы и правы, фем Морган, — вкрадчиво отозвалась Боумен. — Просто у меня такая привычка. Не люблю неувязок. Да, кстати, а вам известно, что мы так и не смогли определить местонахождение Рена Саймона? Этот человек как в воду канул. Даже те члены его группы, которых мы поймали и подвергли ментальному сканированию, не знают, куда он подевался.

— Это совершенно в его духе, — заметил Джейсон небрежно. Возможно, его тон кого-то и обманул, но я разделяла досаду и гнев Моргана — гнев, который теперь не на кого было направить. Потом вдруг, к моему изумлению, весь этот вихрь эмоций улегся, как будто рукой сняло, и я поняла, что он принял все как есть. — Пусть его гоняется за своими собственными демонами. Я бы на вашем месте не стал зря тратить время. Если Саймон не хочет, чтобы его нашли, его и не…

— Начальница сектора! — закричал с порога блюститель, влетевший на мостик, как будто за ним кто-то гнался. — На сближение с нами идет «Нокрауд». Его орудия готовы к бою.




ИНТЕРЛЮДИЯ


— Меня послала Первая Избравшая.

Пелла взглянула на нее с подозрением. Раэль с трудом сохраняла бесстрастное выражение лица и знала, что ее защита едва сдерживает ликование, которое переполняло ее при мысли о том, что ей предстояло открыть своей маловерной сестре.

— Первая Избравшая? Айса? Но я думала, Совет…

— Первая Избравшая нашего Дома, Пелла. У нас теперь новая Первая Избравшая. Сийра!

Лицо Пеллы просияло.

— Чудесная новость! Почему ты только сейчас говоришь мне об этом? Нужно непременно устроить праздник! Все захотят знать…

Она умолкла, и радостное предвкушение на ее лице угасло, сменившись подозрением, а потом чем-то очень близким к отвращению.

— Это он.

Раэль знала, что ее улыбка вышла жестокой, но все равно не могла не радоваться. Пелла заслужила все то, что ей предстояло узнать.

— Сийра хочет, чтобы мы подготовили Камос к встрече ее Избранника, сестра. И именно этим мы с тобой займемся. Ведь ты не против? — Она не стала дожидать ся ответа. — Ну-ка, где твой футляр с кеттл-флейтой? — Раэль обвела комнату цепким взглядом. — И еще та древняя вещица, которую Керр подарил тебе на твое Открытие? Она все еще действует, верно?

Пелла захлопала глазами.

— Пистолет с украшенной драгоценными камнями рукояткой? Зачем он тебе?

Раэль с широкой улыбкой порывисто всплеснула руками:

— Ветер переменился, сестренка. Ветер переменился!




ГЛАВА 57


— Вот «Макмора». — Сосредоточенное лицо оператора локатора было подсвечено зеленоватыми отблесками изображения, висевшего перед ним в воздухе. — А это «Нокрауд». Драпски… похоже, они преследуют пиратов. «Лис» идет перед нами. Проворный малыш!

Последнее было сказано с явной завистью.

Мне пришлось поверить ему на слово. Система символов, используемая для многомерного отображения данных — с моей точки зрения, просто уйма непонятных значков, болтающихся во вращающемся прозрачном шаре, — должно быть, требовала многих лет овладения ею и совершенно особого склада ума, способного этой премудростью наслаждаться.

Нас пустили на мостик «Миротворца». Морган устроил себе небольшую экскурсию и с виду вроде бы ничем особо не заинтересовался, но я-то знала, что на самом деле он не упускает ни одной мелочи. У Барэка вид был такой же озадаченный, как и у меня.

— Хом Коупелап? — осведомилась Боумен. — Не могли бы вы объяснить, что это выделывает ваш корабль? Я считала, что он спокойно стоит себе на Рете-VII и дожидается результатов расследования.

Щупальца скептика исчезли у него во рту; пухлая ручка воровато скользнула в мою. Смятение? Нет, решила я, скорее смущение.

— Драпски решили отложить выполнение этого обязательства ради другого, — промямлил Коупелап. — Непостижимую — одну из макиев — предала капитан «Нокрауда». Макии выполняют решение всего племени. — Он извлек изо рта четыре щупальца, отчего во все стороны полетели брызги слюны, зато речь стала значительно отчетливее. — В таком состоянии спорить с ними невозможно.

— Прекрасно, — произнесла блюстительница тоном, который недвусмысленно свидетельствовал, что она в этом ровным счетом ничего прекрасного не находит. — И что же «Нокрауд» делает на пересекающемся с нашим курсе, если он пытается оторваться от «Макморы»? Я бы не советовала им впутывать в это дело меня. — Она обернулась к капитану «Миротворца». — Капитан Эрви, будьте готовы взорвать «Нокрауд», если он подойдет к нам слишком близко. Передайте на «Макмору», чтобы держались подальше, пока мы не оторвемся. К завтрашнему утру я хочу закончить транссветовой переход и достичь Камоса. И без осложнений, пожалуйста.

Она двинулась с мостика, сделав нам знак следовать за ней.

— Подождите, начальница сектора, — услышала я собственный голос и запнулась.

Проницательные глаза Боумен впились в меня.

— Только покороче, фем Морган.

— Думаю, «Нокрауд» не пытается убежать от драпсков. Мне кажется, он пытается спасти меня — от вас. — Я увидела на ее лице вежливое недоверие и поспешила добавить: — Позвольте мне поговорить с его капитаном. Тогда я очень скоро буду все знать точно.

Блюстительница снова взглянула на дисплей:

— Оператор локатора. Статус?

— Орудия «Макморы» готовы к бою. Они могут ударить по «Нокрауду» в любой миг.

— Давайте, — сказала она мне. Морган подошел и встал рядом со мной у переговорника, потом сказал так тихо, чтобы услышать его могла одна только я:

— Даже если Рек и одержала победу над своей сестрой, Сийра, ты, возможно, все равно заблуждаешься. Зачем ей понадобилось бы возвращаться за тобой?

— Я попросила ее, — упрямо ответила я.

— Ты должна понимать, что это скат, — добавил он чуть громче, как будто надеялся, что это заставит меня прислушаться к нему.

— Я же научилась прощать недостатки твоей расы, — поддразнила я Джейсона. — А они чем хуже?

Он покачал головой, но против воли улыбнулся:

— Вижу, нам будет что обсудить.

— «Нокрауд» на связи.

Боумен кивнула мне.

— Сийра Морган вызывает «Нокрауд», — сказала я и ощутила, что все глаза и антенны устремлены сейчас на меня. — Я хочу поговорить с вашим капитаном.

— Фем Морган. Какой приятный сс-сюрприз-сс!

Я не могла различать их по голосу; от него у меня всегда по спине начинали бегать мурашки.

— Кто это?

Презрение было ощутимо даже сквозь переговорное устройство.

— Пс-сс-сст! Капитан Рек. Сс-скажите сс-своим драпс-сскам, чтобы убрали оружие. Мы здес-ссь не для того, чтобы дратьсс-ся.

— Уберите сначала свое, — отрезала блюстительница и наклонилась через мое плечо. — В знак добрых намерений.

— Это неудачная идея, — обеспокоенно вмешался Коупелап. — Макии откроют огонь, как только получат преимущество.

Приподняв бровь, я пришла про себя к выводу, что приобрела грозных, однако не совсем честных друзей.

— Капитан Рек, — сказала я. — Мои товарищи недоумевают, почему вы не вернулись за мной раньше — и почему вы сейчас здесь. Полагаю, вы победили в поединке?

Клацанье челюстей в динамиках позволило мне представить ее торжествующий смех даже слишком живо.

— Сс-сердце Грекик ударило в пос-сследний раз-сс у меня в горле. В выс-ссшей сс-степени вос-ссхитительный момент.

Нет, эти существа неисправимы, подумала я про себя — но в Рек почему-то не усомнилась.

— Что произошло на Рете-VII?

— Она попыталас-ссь увильнуть от поединка — улетела сс-с планеты. Мои сс-сторонники дали мне возможнос-ссть проникнуть на корабль прямо перед сс-стартом, а сс-сами ос-сстались там, чтобы сс-спас-ссти вас-сс, пока я отрываю ос-сставшиесс-ся час-сети от ее тела. — Значит, вот кто был той ночью на грязеходе, подумала я, почему-то совершенно не удивившись тому, что спряталась от собственных спасителей. — Они никого не нашшли, но ус-ссердно ис-сскали из сс-страха рас-ссердить меня. Когда мне доложили о вашшем возвращении и об атаке на Балтир, я решшила ос-сстатьсс-ся на планете. Понадеялас-ссь на то, что блюс-сстители примут меня за Грекик. — Я услышала раздраженный лязг челюстей. — Похоже, не только люди этим грешшат.

— Так почему вы здесь, капитан Рек? — отрывисто спросила Боумен.

— Фем Морган должна рас-ссплатитьсс-ся сс-со мной.

Ответ прозвучал так буднично, что я зажала рот, чтобы не расхохотаться. Вряд ли скату это пришлось бы по вкусу. С другой стороны, мое мнение о ней оказалось верным, и я усмехнулась, глядя на Моргана, который удрученно покачал головой, признавая свое поражение. Приятно было ради разнообразия побить опытного торговца на его же собственном поле.

— Она совершенно права, начальница сектора, — подтвердила я. — Позвольте мне поговорить с «Макморой».




До Камоса оставалось всего несколько часов лету. Я взяла капсулы, которыми снабдила меня доктор Гинази, и сложила их в ящик. Сейчас терять время на сон было некогда.

«Еще раз», — предупредила я мысленно.

В неярком ночном освещении я видела лишь отблески синих глаз Джейсона. Он сидел, вытянув длинные ноги, в кресле, которое придвинул к стене крохотной каюты, отведенной мне Боумен. Хотя я уютно устроилась на кровати, кожа у меня была влажной от пота. Упражнения, которые мы делали, нелегко давались нам обоим.

«Я буду готов, как только ты скажешь, любовь моя», — отозвался он.

В мыслях Моргана не было ни напряжения, ни страха. Лишь смущающее меня удовлетворение, как будто он видел во всех копьях силы, что я метала в установленные им щиты, во всех уловках, которые я пускала в ход, чтобы обойти его защиту, доказательства моей любви.

Джейсон был прав, и это лишь добавляло мне суровой решимости в моем испытании. Завтра нам предстояло иметь дело с самим Советом, с сильнейшим представителем каждого Дома — и большинство из них, если не каждый, были моими явными или тайными недругами.

Они попытаются нанести мне поражение через Моргана, выставить наше Соединение как нечто непристойное, грязное. Когда-то я дрогнула бы при одной мысли об этом, испугалась бы грозящей ему опасности. Теперь же, испытывая закаленную, безупречную силу моего Избранника, разделяя его настрой и решимость, я с нетерпением ждала его реакции.

«Клановцы, — произнесла я про себя, — познакомьтесь с Джейсоном Морганом, человеком, капитаном „Серебристого лиса“, специалистом Клана первого уровня».

Мне понравилось, как это прозвучало.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Наблюдательница встрепенулась. И ощутила, как зашевелились другие, несшие стражу. Нужды поднимать тревогу не было: она уже охватила всех.

Что-то затевалось. В м'хире чувствовался дух перемен, росло напряжение, как в воздухе перед грозой, все устремлялось в одну точку.

Многочисленные потоки энергии перемещались, сливаясь у Камоса. Совет уже собрался. Остальные подтягивались.

Дочь ди Сарка оставалась вне м'хира, но ее суть сияла в нем как чистейший кристалл силы, и ее Соединение с сиянием чужака становилось очевидно всем, кто прикасался к этому измерению.

Наблюдательница, посовещавшись с остальными, ощутила, как предложенная ею идея перенеслась от разума к разуму столь же молниеносно, как и самая первая мысль.

Еще миг — и Великий клич отправился в м'хир.




ГЛАВА 58


Камос. Я втянула носом напоенный запахом сосновой хвои горный воздух, и меня охватило странное чувство возвращения домой.

— Твои воспоминания не воздают должного Камосу, — проговорил Морган мне в макушку. — От такой красоты просто дух захватывает. В прошлый раз я и сотой доли всего этого не заметил.

Шаловливый ветерок не мог помешать тяжелым прядям моих волос перебираться с моих плеч на его, и я наслаждалась интимностью этого мига почти так же, как тем, что могу показать любимому свою родину.

Это посещение монастыря, древней каменной обители, где я провела столько лет жизни, не было запланированным; не думаю, чтобы Боумен вообще с одобрением отнеслась к нашему исчезновению с ее корабля, едва лишь тот приземлился в космопорте Горнвич. Но последние минуты перед сражением лучше всего было провести здесь, вдвоем, вместо того чтобы вникать в скучные технические подробности местной швартовки и человеческих средств передвижения.

Балкон выступал далеко наружу, нависая в воздухе над долиной, и создавалось впечатление, будто мы парим в облаках. За спиной у нас шелестел ветер, трепал сухие по-зимнему виноградные лозы, оплетавшие стены здания, вырубленные в скале. Похоже, стоял пронизывающий холод. Но в кольце рук Джейсона, прильнувшая спиной к его груди, я почему-то совсем не мерзла. Ну, разве только самый кончик носа. Стоило мне лишь об этом подумать, как Морган со смешком накрыл его теплой ладонью.

— Надеюсь, здесь не всегда такая холодина.

Я поцеловала эту большую ладонь и неохотно выбралась из его объятий, ежась на пронзительном ветру.

— У нас осталось совсем немного времени, Джейсон, — сказала я.

— Знаю. — Его синие глаза — поразительно, как столь холодный цвет мог производить впечатление такой теплоты, — одарили меня спокойным уверенным взглядом. — Думаешь, стоит рассчитывать, что Совет вообще покажется? Им же не положено здесь находиться.

— Они будут в зале заседаний, — без колебаний ответила я. — У членов Совета сейчас полно других забот помимо того, чтобы поддерживать давным-давно изжившую себя секретность. К тому же кто захочет упустить возможность увидеть моего Избранника?

Смуглые щеки Моргана покраснели. Я вскинула голову, изумленная его реакцией.

— Это моему народу следует смущаться в твоем присутствии, человек. Думаю, посмотреть на это будет забавно.

— Рад, что ты так считаешь, — вполголоса проговорил он, когда мы вошли в дом.

Мой рабочий стол, служивший по совместительству компьютерным интерфейсом, продолжал протестующе гудеть, но со скоростным устройством уничтожения данных, которое одолжил мне Джейсон, тягаться ему было не под силу. Всю ценную информацию я уже переслала на «Лис»; та же, что могла кому-нибудь повредить, стремительно исчезала. Конечно, мой список уже попал кому-то в руки, и всех этих мер было явно недостаточно, а приняты они были слишком поздно, но я больше не хотела искушать кого-нибудь еще.

Переговорник Моргана тоненько пискнул. Он поднес устройство к уху, коротко что-то подтвердил, потом сказал:

— «Макмора» приземлилась. Коупелап говорит, что все готовы отправляться на заседание. О Непостижимая. — Уголок его губ изогнулся в улыбке. — Как прикажешь мне теперь к тебе обращаться, малыш: «Непостижимая» или «Первая Избравшая»?

Я притворно нахмурилась.

— Как угодно, только не «малыш», капитан Морган, если не возражаете. — Я задумалась. — Хотя ты прав. Драпския еще не полностью воссоединилась с м'хиром. Возможно, после того, как мы уладим свои дела здесь…

Я вздохнула — загадывать так далеко сейчас было трудно.

Во взгляде, который Джейсон бросил на меня, не было ни удовольствия, ни радости:

— Рискуя попасть в зубы тем тварям, что ты описывала? Зачем?

— Я же говорила тебе, они появились только потому, что моя сила в м'хире вышла из равновесия. Теперь, когда мы соединились, — настал мой черед краснеть, — они потеряли ко мне всякий интерес. С тех пор я больше ни разу их не видела. И потом, драпски… Они очень много для меня значат, Джейсон. Я нужна им.

Его глаза потеплели, и я поняла, что вот-вот утону в бездонной синей глубине.

— Ты в дружбе со скатом. Опекаешь драпсков. А теперь еще прилетела сюда, чтобы при помощи горстки людей вразумить собственных сородичей. Ты прошла долгий путь, живя в этой крепости, Сийра ди Сарк.

Я огляделась вокруг. Уютную комнату заполняли вещи, которыми я когда-то дорожила, привычная удобная мебель. Но решетки до сих пор были на окнах — напоминание о незримых барьерах, призванных защитить других от смертоносной притягательности моей силы.

— Это была не жизнь, Джейсон, — ответила я, отрекаясь от моего прошлого, как он отрекся от своего.

И коснулась его руки:

— Пойдем.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Наблюдательница поморщилась.

Смотреть в м'хире на Камос становилось больно — больно, но в то же самое время она не могла оторваться от этого зрелища. С каждым новоприбывшим м'хир расцвечивали все новые отблески силы, пока все коридоры не стеклись в одну невероятную артерию, пульсирующую по направлению к Камосу, несущую клановцев на их Совет.

Сбора, подобного этому, не было, наверное, с того самого дня, когда Те, кому доступен м'хир, покинули мир предков и вся их сила слилась воедино, чтобы создать невиданный коридор и унести их прочь, оставив всех остальных позади, — с того самого дня, когда в новом племени Избирающих и их Избранников настороженно зашевелились первые наблюдатели. Тогда они были пастырями, чутко направлявшими этот исход. Сегодня они превратились в хранителей самого м'хира.

Нынешнее собрание было не столь многочисленным. Сила каждого отдельно взятого индивидуума выросла, а их число — нет. Но клановцы больше не смешивали свою силу ради единой цели — даже ради блага своего собственного народа.

Это было всего лишь ее мнение, и наблюдательница избавилась от подобной мысли, пока она не успела просочиться ко всем остальным. Ее обязанностью было следить, не оступился ли кто-нибудь, не споткнулся ли в пути между мирами; если такое происходило, она уведомляла его Дом об утрате. Но сейчас ничего подобного наблюдательница не ждала. Путь в м'хире был столь заметным, столь хорошо проторенным, что по нему без труда прошел бы даже ребенок.

По правде говоря, наблюдательница сомневалась, чтобы хоть у одного клановца хватило силы воспротивиться.




ГЛАВА 59


Нисколько к тому не стремясь, начальница сектора Лайдис Боумен была приглашена на первый на памяти живущих полный сбор всего Клана.

Как и следовало ожидать, блюстительница восприняла это совершенно спокойно, лишь сказала мне, когда оценила масштаб всего происходящего:

— Какое счастье, что Совет так же помешан на секретности, как и я. А не то где бы я разместила всю эту толпу?

Под помешательством она имела в виду настойчивое требование Совета собраться там, где не могло оказаться чужих ушей или затаившихся в засаде войск, — у них уже был подобный печальный опыт в прошлом. Поэтому Боумен предусмотрительно договорилась об использовании помещений сборочного завода, который временно пустовал — компания готовилась к замене устаревшего оборудования.

Не говоря о том, что завод представлял собой самое крупное отдельно стоящее здание на поверхности Камоса, оно еще было прекрасно освещенным, проветриваемым и настолько гостеприимным, насколько можно вообще было ожидать от пустующего склада с размерами, позволявшими собирать громадные взлетно-посадочные буксиры, без которых не мог обойтись ни один космопорт.

Я когда-то читала о специальных устройствах на крыше высотных зданий, предназначавшихся для того, чтобы предотвращать образование облаков. Видимо, работали они не всегда: на полу попадались лужи. Поскольку на Камосе погодный контроль был развит весьма высоко, этот маленький недостаток в закрытом помещении показался мне очень трогательным.

Именно в этом я сейчас так нуждалась. Ненадолго отвлечься от мыслей о том, что мне предстояло.

Раздобытый где-то ковер постелили в самом центре огромного помещения.

«Это чем-то похоже на мишень в тире», — подумала я и уловила в своих мыслях веселое согласие Моргана. В настоящий момент на ковре находились Боумен, констебли 'Викс и Терк, два неброско одетых чиновника Пакта, которых блюстительница представила как «заинтересованных лиц», и мы с Джейсоном. Пока достаточно. Мы прибыли первыми, за несколько минут до назначенного времени, и теперь стояли в ожидании.

На покрытом трещинами полу сбоку от Боумен материализовалась женщина. Терк дернулся, однако остался на месте — наверное, сообразил, что у убийцы едва ли было бы такое ошарашенное выражение лица. Очень скоро наблюдать ему пришлось уже за троими сразу, потом за пятнадцатью, потом за двумя сотнями.

Теперь оставалось только радоваться, что начальница сектора позаботилась найти такое просторное место, поскольку вскоре в помещении завода оказались, по-видимому, все до единого здравствующие члены моего народа.

За исключением членов Совета.

Было очень тихо, как внутри, так и снаружи: слышалось лишь дыхание да время от времени какой-нибудь из приблизительно тысячи собравшихся переступал с ноги на ногу. Все стояли неподвижно, от детей до взрослых, и все глаза были устремлены на нас — не с вызовом, скорее с любопытством. Среди них были Избирающие. Я чувствовала их вздымающуюся, томящуюся силу, но она была странно тусклой, как будто приглушенной чем-то более властным, чем сам Выбор, или, скорее, просто подавленной присутствием такого количества народу. Но этого было достаточно, чтобы предостеречь не-Избранных. Я видела их — Барэк тоже был там, — сбившихся в кучку поодаль. Сам м'хир казался приглушенным, едва уловимым. Не знаю уж, что — или кто — собрало здесь весь Клан, но я была этому рада.

— Вот они, — сказала я вслух для тех, кто не мог видеть в м'хире, ощутив всплеск силы, который возвещало прибытии членов Совета.

Восемь облаченных в одеяния с капюшонами фигур, замерцав, появились на ковре перед нами. С ними были еще двое: Айса ди Теерак, Первая Избравшая ее Дома, и Рю де Мендолар.

Капюшоны упали на плечи, и показались лица, которые я знала почти так же хорошо, как свое собственное. Они обладали самым могущественным Даром среди членов своих семейств: Первые Избравшие Домов Сирона и С'адлаат, а все остальные мужчины — Сонда'ат, Мендолар, Фриснен и Теерак, а также два моих заклятых врага — Фэйтлен ди Парс и мой отец, Джаред ди Сарк.

Все они принялись озираться по сторонам, как будто пригвожденные к месту реальностью того, что, как должно было подсказать им внутреннее чутье, происходило здесь. Крисак ди Фриснен еле слышно ахнул.

— Добро пожаловать, члены Совета, — жизнерадостно поприветствовала их Боумен. Просто поразительно, как эта женщина при ее небольшом росте могла заставить себя слушать.

Она привлекла к себе их внимание — всех, кроме одного. Джаред, как облеченный наибольшей властью, заговорил — но обращаясь ко мне.

— Что это значит? — осведомился он. — Что ты затеяла?

— Приветствую тебя, отец, — проговорила я и сделала жест признания, равного себе по силе. — Ты об этом сборе? Разве его созвал не Совет? — Эта насмешка дала мне возможность прикоснуться к его мыслям на самом глубинном уровне. — «На этот раз, Джаред, я не стану хранить твои секреты. Теперь ты нам с Морганом не страшен».

— Приветствую тебя, Первая Избравшая дома Сарков, — отозвался он, подпустив в голос выражение, подозрительно напоминающее любезность. Его лицо с резкими чертами приняло непроницаемое выражение. — Мы также рады приветствовать твоего Избранника. — Последовал вежливый жест в сторону Джейсона.

Значит, вот к какой тактике он решил прибегнуть. Признать Моргана моим Избранником здесь, на глазах всего нашего одержимого человекофобией народа, означало нарываться на бунт. Я не думала, что отец отважится рискнуть потерей контроля над ситуацией, в особенности в присутствии блюстителей. Я прищурилась.

«Берегись, Джаред».

Но, вопреки моим ожиданиям, толпа молчала, как будто то, что привело их сюда, не имело никакого отношения к Моргану и моей маленькой войне с Советом.

Отец поклонился Боумен.

— Приветствую также и вас, начальница сектора Боумен. И ваших подчиненных. А это кто такие? — Он махнул в сторону двух других гостей блюстительницы.

— Член правления Картнелл, — представился один, человеческий мужчина, высокий и худой для своей расы и чуточку сутулый, словно он привык разговаривать, наклоняясь к более низкорослым собеседникам. Он указал на своего товарища, судя по легкой чешуичатости его щек, папьекианина, хотя у этой расы было такое количество подвидов, что трудно было что-либо утверждать наверняка. — Член правления Ста'гил.

Члены правления. Эти лица представляли в Торговом пакте всех остальных существ своих рас. Я сделала жест почтения и увидела, что большинство советников и остальных клановцев не колеблясь последовало моему примеру. «Мы всегда, — с некоторым цинизмом подумала я, — безошибочно определяем истинную силу, когда видим ее». Джаред замешкался на какую-то долю секунды. Руки Фэйтлена ди Парса не шелохнулись.

— Что вам здесь нужно? — грубо спросил он, шагнув вперед. Краешком глаза я заметила, как Морган якобы ненароком согнул руку в запястье — этим движением освобождался из ножен метательный нож, спрятанный в рукаве. — Мы — не члены вашего Пакта! Мы — Те, кому доступен м'хир!

— Два-а члена Правления мо-огут пригласить новую расу вступить в Па-акт, — мягким голосом чуть нараспев произнес Ста'гил. — Мы-ы здесь за-атем, чтобы передаать это приглаше-ение Тем, кому досту-упен м'хир.

Хотя начинал он почти шепотом, голос папьекианина был немедленно усилен какими-то скрытыми устройствами и разнесся таким образом по всему помещению. Да уж, теперь его слова не удастся скрыть от Клана, подумала я. Судя по довольному виду Боумен, технику сюда доставил кто-то из ее команды.

Примеру Фэйтлена, нарушившего протокол Совета, последовал и Дегал ди Сон'даат.

— У нас нет родины, — сказал он напрямик. — Вот, — он обвел рукой всех собравшихся, — все до единого наши представители. Зачем вам предлагать нам членство в Пакте? Какая вам от этого выгода? Или нам?

— Вашей выгодой будет то, что дает Пакт нам всем, — столь же откровенно ответил Картнелл. — Защиту от посягательств со стороны, возможность торговли и право обращаться к ресурсам других членов организации в случае, если будет необходима помощь.

— А-а нашей выгодой, член Совета, бу-удет увеличившееся многообразие представителей Пакта. — В голосе Ста'гила послышалась недвусмысленная угроза. — А так же то, что вы-ы, как члены Пакта, дадите согла-асие прекратить свое вмешательство в дела других ви-идов и будете защищать права собственного. Это гора-аздо более предпочтительное решение, чем все остальные.

— Какое еще вмешательство? — решительно спросил ди Сон'даат. — Нас не интересуют другие расы. — Еще несколько советников согласно кивнули, особенно решительно — Фэйтлен.

Толпа все так же безмолвствовала. Я принялась выискивать знакомые лица. С таким же успехом они могли быть статуями или, подумала я с тревогой, вспомнив свои недавние приключения, молодыми ретианами на посылках.

— Это не совсем так.

Я не ожидала услышать это решительное признание от Джареда.

«Что ты затеял?» — спросила я его мысленно.

«Имей терпение», — отозвался в моих мыслях знакомый властный голос. Я тут же захлопнула все свои барьеры.

— Мы, Те, кому доступен м'хир, пригрели на своей груди змею, — возвестил мой отец вслух тоном проповедника, взывающего к новообращенным. — Злодея, который дерзнул покуситься на основу основ нашего существо вания — на Силу-Выбора и права Избирающих! Который продавал плоть клановцев видам, лишенным нашего Дара!

Джареду не занимать красноречия, вынуждена была признать я, оглядывая прямо-таки завороженно внимавшую ему аудиторию. Хотя, пожалуй, внимали не все. Айса ди Теерак смотрела на своего сына-по-Выбору с крайним неодобрением. Мы все время ссорились, призналась мне как-то бабка, даже когда твой отец был еще совсем мальчиком, несмотря даже на то, что его отдали на воспитание. А у Джейсона был тот расслабленный и спокойный вид, который означал, что он готов броситься в любом направлении, если это потребуется.

Фэйтлен смертельно побледнел.

— О чем ты говоришь, Джаред ди Сарк? — начал он.

— Тебе следовало бы знать, Фэйтлен ди Парс, — невозмутимо отозвался Джаред. Он кивнул на Боумен. — У этой женщины имеются все доказательства того, что ты делал с помощью ретиан, не так ли? — Отец снова возвысил голос, и в каждом слове звенела сила, так что он проникал не только во все уши, но и в сознание каждого, кто присутствовал здесь. — Ты станешь отрицать это? Ты станешь отрицать, что похитил репродуктивные клетки у Сийры ди Сарк, моей дочери, чтобы попытаться вырастить — вырастить! — нечто вроде ее копии? Ты станешь отрицать, что обманом вовлек дочерей твоего же собственного Дома в свои махинации, из которых надеялся извлечь пользу в первую очередь для себя?

«Ага», — подумала я. Фэйтлен допустил непоправимую ошибку. Никому еще не удавалось безнаказанно водить Джареда за нос. Судя по выражению лица ди Парса, он знал это не хуже меня.

— И ты осмелишься, — продолжал отец, — отрицать, что заставил Избирающих покинуть безопасность собственного Дома, чтобы обречь их на верную смерть ради одного из твоих опытов?

— Как ты смеешь обвинять меня? — отчаянно срывающимся голосом выкрикнул Фэйтлен. — Ты? Когда ты сам…

— Я обвиняю! — взревел Джаред, но его голос был лишь слабым отзвуком той смертоносной силы, которую он выметнул в м'хир.

Через миг все было кончено. Фэйтлен ди Парс повалился на ковер с выражением потрясения, застывшим на лице в тот миг, когда его сознание взорвалось изнутри. Терк и 'Викс бросились было ему на помощь, но Дегал ди Сон'даат остановил их отрывистым:

— Он уже мертв.

Останки Фэйтлена исчезли, отправленные в м'хир, вероятно, самим Дегалом.

Толпа неподвижных до сих пор клановцев заволновалась и расступилась, образовав кольцо вокруг бьющейся на полу Избранницы Фэйтлена. Она каталась в беспомощной агонии — потом кто-то из ее Дома сжалился над несчастной, и ее тело последовало вслед за разумом в пустоту.

Я взглянула на своего отца, охваченная внезапным пониманием — что он сделал и зачем. Свои столь меткие и пылкие обвинения Джаред ди Сарк мог бросить в лицо Фэйтлену лишь в одном случае. Он все знал. Это он послал ди Парса за тем, что считал принадлежащим ему: за моей силой и моим потомством. Наши взгляды скрестились, и в глазах отца я увидела лишь одно: непоколебимую решимость во что бы то ни стало добиться своей цели.

Что ж, моя собственная решимость могла бы посоперничать с отцовской.

Боумен негромко кашлянула.

— Нас также интересует дело похищенных человеческих телепатов, уважаемые члены Совета. Не хочет ли кто-нибудь из вас… поделиться с нами тем, что вам об этом известно?

Айса расправила плечи. У Рю де Мендолар вид стал такой, как будто ей больше всего на свете сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Она взглянула на меня всего раз, а потом не отрывала почти алчного взора от Джейсона. Теперь же ее глаза были опущены, сила приглушена.

— Я хочу, блюстительница, члены Правления, — произнесла Айса ди Теерак. — Все это было задумано мной с целью помешать пагубному курсу, который избрал Совет Клана, найти другие способы сохранить нашу расу. Мы думали, что в Выборе Сийрой ди Сарк этого человека нашли такой способ. — Она на мгновение умолкла.

— Мне очень хотелось бы, чтобы вы поняли — в особенности вы, капитан Морган, — что хотя мы увезли этих людей с их планет против их воли, им было предложено на выбор принять участие в наших опытах или вернуться домой, но со стертыми воспоминаниями о нас. Двое предпочли вернуться.

Я увидела, что Боумен удовлетворенно кивнула; блюстительница во всем любила порядок и счет, как я успела заметить. Не сомневалась я и в том, что она очень скоро займется поисками этих двоих. Я им не завидовала. Потом в сознание украдкой проникла быстрая мысль Моргана, прозвучавшая эхом моей собственной:

«Интересно, не это ли источник сведений Рена Саймона?»

— Остальные, — заключила Айса, — пожелали остаться.

— Что вы им предлагали? — спросил Джейсон. Лучше бы он, конечно, промолчал — сейчас любое внимание Совета могло подтолкнуть нас начать действовать раньше времени, — но я его понимала.

— Как что? Силу, разумеется! Чего же еще они захотели бы? Чего же еще хотел и ты сам, человек?

К счастью, Морган ничего не ответил. Думаю, что бы он ни сказал, моя бабка все равно его не поняла бы.

— Однако же все, что они получили от вас, это безумие, — обвинила Айсу коммандер Боумен. — Если ваши опыты закончились провалом, почему вы не прекратили их?

Рю вскинула глаза.

— Это не был провал! Нам удалось передать Силу-Выбора нескольким из них. Немногим, но это доказывало, что Избирающие — с помощью людей — могут обрести определенный контроль над ней. Никто из них не пострадал. Они были здоровы — и в своем уме! Кто-то помешал нам… Кто-то не хотел, чтобы мы добились успеха!

Мне незачем было даже смотреть на отца.

«Это ты отдал им мой список, — почти бесстрастно швырнула я ему свою мысль. — И сделал так, чтобы у них ничего не вышло».

— Мы расследуем это дело, блюстительница, члены правления, — как ни в чем не бывало проговорил Джаред вслух.

Я же услышала совершенно иное: «Я не намерен допускать осквернения м'хира. Тебе, дочь моя, придется усвоить кое-какой урок».

— Нет, — ответила я вслух. — Это тебе придется его усвоить.

Я собрала всю свою силу — мысленно поблагодарив доктора Гинази за превосходное лечение, — сосредоточилась и втолкнула то, что ждало своей минуты за стеной, в помещение…

На свободном конце ковра возникла безмятежно гудящая машина, окруженная драпсками, включая и скептика Коупелапа. От радости антеннки моих маленьких друзей стояли торчком. Возможно, подобную реакцию вызвало путешествие через м'хир, пусть даже и столь кратковременное, но я подозревала, что это скорее имеет отношение к тому, что они оказались в компании такой толпы Непостижимых. Определенно, без грипстсы здесь не обойдется, подумала я и понадеялась лишь, что это случится чуть позже.

— Мы не одни, — сообщила я и подошла к драпскам, надеясь, что техника Боумен донесет мой голос до каждого, и подкрепляя свои слова силой. — Мы не одни на этой планете. Четыре миллиарда людей и прочих существ населяют Камос. Еще неизмеримо большее их число делит с нами этот сектор космоса. — Я сделала на миг паузу, после чего продолжила: — Точно так же не одни мы и в м'хире. Это драпски. Их раса не только частично существует в том измерении, которое мы считали принадлежащим нам одним, но их ученые настолько хорошо понимают его природу, что способны изучать м'хир при помощи машин вроде этой. Мака, Макоори, — произнесла я негромко.

Два макия приняли позу грипстсы, и она эхом отозвалась в том, другом, пространстве.

— Прикоснитесь к ним, — сказала я уже громче, обращаясь к присутствующим клановцам. — Что вы чувствуете?

Может быть, аудитория и была безмолвной, но в отсутствии внимания ее не упрекнул бы никто. Наконец-то я увидела на этих лицах хоть какое-то выражение. Трепет.

— Коупелап?

Скептик включил машину. Это была сварганенная на скорую руку модификация его устройства наблюдения за м'хиром, которое макии соорудили из позаимствованных из какого-то человеческого прибора наблюдения деталей. Его явно никто не удосужился испытать, и я потихоньку скрестила за спиной пальцы.

Над нашими головами возникло изображение. Это было — я ахнула вместе со всеми остальными, — это был м'хир, точно такой, каким мы видели его в своем сознании. Полосы силы опоясывали этот мир.

Я увидела то, на что надеялась и чего боялась: вдоль одной из этих полос передвигалась группа — не знаю уж, как лучше сказать, — смирных едоков. Прочие обитатели м'хира пронеслись мимо слишком быстро, чтобы можно было их различить. Тем лучше. Даже беглого взгляда на них вполне хватало, чтобы стало не по себе.

— Этого достаточно, благодарю вас, — с колотящимся сердцем сказала я драпскам.

И снова взглянула на своих сородичей, спиной ощущая стоявших за мной членов Совета и всех остальных, но больше не думая о них.

— Мы — часть этого мира. И часть — но только часть — м'хира. Тот образ жизни, который мы для себя выбрали: обособление, противопоставление себя всем остальным — иллюзия. — И, сделав еще одну паузу, добавила: — Вы знаете, кто я. Теперь я покажу вам, какая я.

С этими словами я отбросила все свои барьеры до последнего и открыла им все мои мысли, без утайки: что произошло со мной, что я чувствовала. Я не скрывала ничего — ни моей любви к Джейсону, ни своих ошибок, и уж ни в коем случае то, что знала о Джареде ди Сарке. Я сокрушала все барьеры, стоявшие на моем пути, обрушивала на них мои мысли со всей своей хваленой силой. Бьюсь об заклад, ни один из клановцев в жизни не оказывался в сердце подобного извержения.

Что ж, пусть понимают как хотят.




ИНТЕРЛЮДИЯ


Барэк сам Сарк пошатнулся под натиском этого урагана событий и эмоций, голова у него шла кругом от стремительно обрушившейся на него лавины силы и информации. Кто же такая эта Сийра, если она может делать с ними всеми, что пожелает? Как могли Те, кому доступен м'хир, породить подобную личность и ничего не знать об этом?

Ответ скрывался там, в воспоминаниях, которые она только что сделала общим достоянием. Среди них были те, кто все это время знал, знал и отказывался признавать за Сийрой право быть чем-то большим, чем просто будущим их расы, знал и закрывал глаза на все, что вопило: не имеющая себе равных Избирающая станет их концом.

Гибель Керра и имя того, на ком лежала вина за его убийство наравне с Йихтором, — и этот ответ нашелся в ее мыслях. Сийра открыла эту тайну ему — и всем остальным, кто находился здесь.

Барэк почувствовал, что губы у него одеревенели в бешеном оскале. Джаред ди Сарк.

Вместе с этим осмыслением и праведным гневом подал голос и здравый смысл, на который его кузина весьма рассчитывала.

Не ему требовать расплаты от Джареда ди Сарка.

Не ему. Ей — Сийре.




ГЛАВА 60


Я яростно захлопнула свои барьеры, порядком удивленная, что никто не атаковал меня, пока я была абсолютно уязвима. Это была ловушка. Морган был готов защищать меня — будь то ментально или при помощи обыкновенных силовых ножей.

Но, с другой стороны, мои враги — мой враг — знали не хуже моего, что просто открыть все известное мне будет недостаточно, чтобы свалить его. Мы все слишком привыкли к нашей независимости, приучились предоставлять другим справляться с серьезными проблемами.

— Я требую голосования! — крикнула я. — Голосования за то, чтобы принять приглашение присоединиться к другим расам Торгового пакта — и попросить их о помощи в разрешении кризиса, настигшего Тех, кому доступен м'хир.

Толпа, до сих пор безмолвствовавшая, разразилась криками:

— Голосование! Присоединиться к Пакту! Долой Совет!

В конце концов все призывы слились в один неразличимый многоголосый гул.

— Джаред ди Сарк! — спросила я. — Ты объявишь голосование?

Мой отец не утратил ни крупицы своей уверенности, и взгляд, которым он смерил меня, был полон все такого же высокомерия.

«Я признаю твою силу и горжусь ею, дочь, — услышала я в своем мозгу его слова. — Жаль, что ты не сумела с пользой распорядиться ею. Все впустую».

Я не опустилась до того, чтобы отплатить отцу той же монетой.

Он знал Клан ничуть не хуже меня, поэтому взмахнул изящной рукой. Гул утих.

— От имени Совета Клана объявляю голосование! — распорядился Джаред. — Оно должно быть единодушным, чтобы иметь силу, — объяснил он Боумен. — У нас здесь не демократия.

— Стойте!

Этот крик раздался из толпы. По-видимому, мы успели так привыкнуть к присутствию огромного количества народа, что вздрогнули от неожиданности, когда нам напомнили, что это сборище состоит из отдельных личностей. К нам пробивалась группа из трех женщин. Это были Раэль и Пелла — первая со старинным, украшенным драгоценными камнями пистолетом в руках, а вторая с пустым футляром от кеффл-флейты, болтающимся через плечо. Между ними шла молоденькая девушка, которую они подталкивали к ковру.

— Это — Tea ди Парс, — объявила Раэль и бросила на меня торжествующий взгляд. — Пришлось потрудиться, чтобы заставить ее выйти сюда, но все-таки она согласилась.

— Милые дочурки, — сардонически приветствовал их Джаред. У Пеллы вид был несколько испуганный, но решительный; Раэль с черными волосами, гордо развевающимися, словно боевое знамя, походила на воинственную богиню мщения. А праведный гнев ей очень к лицу, подумала я, хотя и сомневалась, чтобы эта фамильная безделушка в руках моей сестры все еще действовала. — A Tea что делает на Совете? Ведь она, как все вы, несомненно, чувствуете, остается Избирающей.

Уж не-Избранные-то определенно чувствовали — они шарахнулись от нее как от зачумленной.

— После смерти Фэйтлена ди Парса и его Избранницы Tea является самой могущественной представительницей ее Дома.

Одобрение Моргана хлынуло через меня к Раэль. Она удивленно взглянула на него и еле заметно улыбнулась, прежде чем сурово обратиться к Джареду:

— Чтобы голосование имело силу, членов Совета должно быть восемь, отец, или тебе удобнее об этом забыть?

Tea подняла руку, яркие зеленые глаза на полудетском личике были серьезны. Ее тело тоже не приняло еще зрелые формы. Я припомнила, что она была одной из самых старших Избирающих — почти сорок стандартных лет — и обещала присоединиться к стану тех, кто никак не мог найти себе подходящего по силе кандидата.

— Не существует закона, который запрещал бы Избирающим заседать в Совете. Это просто, — проговорила она насмешливо, — традиция.

— Превосходно. Вы принимаете Tea ди Парс в Совет? — осведомился Джаред у остальных.

Я ощутила, как они прощупывают и оценивают ее силу. У меня не было в ней никакого сомнения, как скоро не осталось их и у остальных.

— Tea ди Парс, добро пожаловать в Совет, — произнес ритуальную формулу Дегал ди Сон'даат. — Давайте продолжим. Я голосую за то, чтобы принять приглашение вступить в Пакт.

Я кивнула. По милости Джареда сегодня он во второй раз потерял своего сына, Луамера.

Другие не замедлили последовать его примеру. Tea без колебаний отдала свой первый голос в роли члена Совета «за».

Семеро членов Совета проголосовали за вступление в Торговый пакт. Они не решились бы открыто выступить против Джареда, но это голосование дало им возможность выразить свое отношение к его политике и махинациям. Но семи голосов было недостаточно; оставался всего один голос, один — решающий — голос. Я видела горечь поражения на лицах людей и Ста'гила, в обвисших антеннках драпсков и в поникших перьях толианина.

Но не в лице Моргана. Он стоял, широко расставив ноги и прижав к бокам полусогнутые руки, как будто готовился к борьбе. Лицо человека выражало непреклонную решимость.

— В таком случае, — подытожил Джаред ди Сарк, — наш ответ — нет, поскольку я голосую против принятия этого решения. Нам не нужны эти чужаки.

— Но, отец, — выдохнула я и подступила к нему, чувствуя, как грозно вздымается внутри меня, требуя выхода, сила. — У тебя нет права голоса.

— Что? Никак твоя связь с разумом этого… этого человечишки стоила тебе остатка собственных куриных мозгов?

Я выпрямилась в полный рост и ощутила, как волосы на голове начали сами собой шевелиться, словно внутри у меня было слишком много силы и она больше не помещалась там. Сейчас некогда было задаваться вопросом ни о ее источнике, ни о цене, которую мне придется заплатить потом. Лишь этот миг имел значение.

— Как Первая Избравшая и самый могущественный представитель своего Дома, я заявляю свои права на место от Дома Сарков в Совете Клана. Прочь с дороги, Джаред ди Сарк. Твое время прошло.

Время. Оно съежилось до одного этого мига, и все, что было прежде и будет после, куда-то отодвинулось, осталось лишь дыхание, трепещущее в груди моего отца и в моей. Я бросила ему Вызов. Он мог спастись бегством — я не стала бы ему мешать.

Но только после его поражения. Слишком уж много было тех, начиная с обитателей Экренема, кто верил в образ мыслей Джареда ди Сарка, в его затмевающую всё жажду власти. Они поймут этот поединок, этот миг куда лучше, чем все разумные доводы и холодную логику, которые я могу им привести.

Джаред улыбнулся, понимая все это и много больше, — и ударил.

Видимо, он рассчитывал, что с первым же ударом все будет кончено, потому что, как я и ожидала, обрушил всю свою яростную силу не на меня, а на моего Избранника.

В поединках за превосходство не было никаких правил, поэтому никто не уличил бы его в грязной игре, если бы отец избавился от меня, уничтожив Джейсона. Мой разум растворился бы в м'хире, затянутый туда нашим Соединением, а мое тело превратилось бы в бессмысленную и бездушную оболочку.

Каков план? На жалость Джареда его врагам рассчитывать не приходилось.

Защита Моргана, испытанная и закаленная, отразила этот натиск. Я чувствовала ее крепость, как и внезапное мертвящее осознание, настигшее Джареда.

«Да, отец, — безмолвно подтвердила я. — Мы по-настоящему соединились. Его сила — человеческая сила — в м'хире под стать моей. Вся твоя ложь выплыла наружу».

— Нет! — произнес клановец вслух, как будто у него не осталось силы, чтобы ответить мне мысленно. Он потряс сжатыми кулаками над головой. — Не может быть! Человек сопротивляется мне? Как наблюдатели допустили такое? Он оскверняет м'хир! Нет!

— Да — и еще раз да! — парировала я, стоя так близко к Джареду, что мои волосы хлестали его по лицу, и глядя в его глаза, наливающиеся безумием. — Ты отвергал это — так вот тебе доказательства, отец. Морган — мой Избранник, потому что он заслуживает этого места по всем меркам Клана. И покончим с этим!

— Никогда!

Сила Джареда отхлынула от Моргана с такой внезапностью, что человек зашатался. Терк не дал ему упасть, я успела заметить это в тот самый миг, когда новая атака обрушилась на мою собственную защиту, и я приготовилась ударить в ответ.

Я была далеко не в лучшем состоянии — последние несколько недель не прошли для меня даром, тогда как отец находился на пике своей силы. Моя задача не была столь четкой, как у него: мне нужно было его поражение, но я не могла позволить себе нанести ему смертельный удар, зная, что он будет стоить Мирайм, моей матери и Избраннице Джареда, жизни. Отец жаждал смерти Моргана еще сильнее, чем моей собственной.

Но моя цель была слишком важной, чтобы задумываться о столь незначительных мелочах. Я черпала из нее силы, уверенная до глубины своего существа, что на кону стоит выживание Клана. И благодаря Джейсону и драпскам я теперь знала, в чем заключается моя обязанность.

У Джареда не было и не могло быть никакой надежды. Я начала крушить его защиту, слой за слоем, методично продираясь к тому уровню сознания, на котором находилось управление двигательными функциями. Как только я завладею им, отец будет вынужден признать поражение.

И в это самое мгновение я поняла, что не могу дышать, а мое тело мне больше не подчиняется.

Я еще успела понять, что Джаред обхватил руками мое горло и пытается задушить меня, прежде чем его пальцы разжались. Морган оторвал его от меня и, выругавшись, швырнул на пол.

Джаред в своем одеянии, разметавшемся по ковру как грязное пятно, походил на загнанного в угол зверя. В его лице не осталось ничего, кроме ярости.

И вдруг он исчез.

Я оперлась на руку Джейсона, совершенно не стыдясь этого, потом взглянула на остолбеневших членов Совета.

— Я голосую… — Мой голос был странно сиплым, и я прокашлялась, чтобы прочистить горло. — Я голосую «за».

Дегал ди Сонда'ат сделал жест уступки с оттенком признания превосходящей силы.

— Первая Избравшая. Ты среди всех нас обладаешь большей силой, — проговорил он неуверенно, как будто опасаясь, что я и их сейчас растерзаю. — Ты должна огласить вердикт.

Политика держится на страхе, власть — на силе. Я взглянула на худенькое личико Tea и подумала — не все сразу.

Я сделала жест согласия.

— Совет единодушен, — сказала я, глядя на всех и обнаружив, что не могу сосредоточиться на ком-то одном. — Клан присоединится к Торговому пакту. Наша изоляция заканчивается здесь и сейчас.

Наверное, просто так совпало, что мои волосы выбрали именно этот миг, чтобы взобраться по плечу Моргана и пощекотать его ухо.




ИНТЕРЛЮДИЯ


«Она что, спятила?»

— Не подобает так говорить о Первой Избравшей нашего Дома и спикере Совета, — ответила Раэль Барэку вслух с оскорбленным видом, но прикосновение ее силы к нему в м'хире так и переливалось радостью. — Даже если и спятила, — продолжила она, — боюсь, это будет заразно.

Женщина лениво потянулась, лежа на кушетке. Они остановились у Айсы — та пришла к выводу, что ей необходимо срочно навестить дальних родственников. Клан до сих пор не мог прийти к решению, как поступить с весьма уважаемой и могущественной Первой Избравшей Дома Теераков. Если бы не новые обязательства перед человеческими телепатами, которые накладывал на них Торговый пакт, проступки Айсы и Рю были бы успешно забыты, а их идеи присоединились к сонму других таких же безумных планов, которые теперь ежедневно возникали у Тех, кому доступен м'хир, поскольку все только и делали, что обсуждали собственное будущее. Но Сийра позаботилась о том, чтобы даже дети знали, что может ждать их впереди.

Как сказала Раэль, все они сейчас были немножечко не в себе.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил садд Сарк и бросил в кофр еще одну рубашку. — Отправишься домой, на Денеб?

Сияние его кузины в м'хире стало еще ярче.

— Вообще-то я как раз хотела спросить, какие у тебя планы? Небось, опять вернешься в свой кабак?

Барэк с преувеличенным отвращением передернул плечами:

— Нет уж, этого удовольствия я хлебнул более чем достаточно. — Он помолчал, избегая смотреть на нее. — Не знаю, Раэль. Пока не был найден настоящий убийца Керра, у меня была цель в жизни. Теперь, когда с этим покончено, я не знаю, что буду делать дальше.

Раэль полюбовалась своей изящной щиколоткой.

— Ты мог бы обратиться к Совету с просьбой о еще одном Испытании. Теперь, когда его возглавляет Сийра, тебе непременно найдут подходящую пару.

Губы садд Сарка скривились в горькой усмешке.

— Вторым же постановлением Совета было решение временно прекратить Испытания кандидатов до тех пор, пока наши новые союзники по Торговому пакту не помогут исследовать природу Силы-Выбора. Могут пройти многие месяцы, прежде чем Избирающим будет вновь позволено сделать Выбор. Им-то что, они могут ждать. Время идет только для не-Избранных.

Его кузина загадочно улыбнулась:

— Посмотрим. А пока что, если у тебя нет никаких других планов, Барэк, почему бы тебе не отправиться со мной?

— На Денеб? Нет уж, спасибо. Слишком уж там роскошная жизнь, на мой вкус.

Улыбка Раэль стала шире, а ее темные глаза прямо-таки искрились весельем.

— О, у меня на уме кое-что другое, кузен. Как ты смотришь на то, чтобы стать Непостижимым?




ГЛАВА 61


— Я не могу ждать, брат! Заказы же накапливаются. Уже целая… Доброе утро, Сийра. — Мое появление в центральном зале «Когтя и Челюсти» заставило Гвидо прервать свою взволнованную тираду. Глаза каресианина отчаянно вращались.

Морган улыбнулся мне, отдохнувший и довольный, — я отнесла это не только на счет того, что он хорошо выспался ночью, но еще и успел проверить, как себя чувствует «Лис» после полета с Терком у штурвала. Сквозь м'хир я ощутила нахлынувшую на меня волну его любви, и щекам сразу же стало горячо.

— Гвидо пал жертвой собственной популярности, — сообщил он мне.

Я вопросительно взглянула на исполина. Он расхаживал туда-сюда, создавая не только ужасный лязг и грохот, но еще и опасность для мебели. Архитектура и обстановка монастыря отнюдь не были рассчитаны на столь беспокойных и крупных посетителей. «С таким же успехом, — подумала я про себя, — можно гонять вокруг этих вазочек на аэрокаре».

— Трюфели, — поняла я мгновенно. — Покьюлианские трюфели.

— А что же еще! — Клешни каресианина угрожали целостности люстры, которая мне очень нравилась, и я невольно поморщилась. Он заметил это и присмирел, но самую малость. — Заказы приходят со всего квадранта. Бог весть как, но слух о моем новом рецепте распространяется с транссветовой скоростью. В «Когте и Челюсти» уже два дня как все системы связи перегружены!

Не знаю, как Джейсону удавалось все это время сохранять такой невозмутимый вид. Но как только он заговорил, я все поняла.

— Это значит, моя любимая ведьма, что я должен на своем «Лисе» сгонять на Покьюлар и накопать трюфелей, а не то мой побратим разорится.

Я уловила его извиняющееся прикосновение в м'хире, горячее обещание вернуться и едва сдерживаемую — и очень лестную для меня — досаду.

Усевшись в кресло, я расправила строгое церемониальное одеяние, в которое помогла мне утром облачиться Энора. Сегодня предстояло еще одно заседание Совета.

— Мы же соединены, Джейсон, — утешила я его. — Ничто не может по-настоящему разлучить нас, куда бы тебе ни пришлось отправиться.

Что-то промелькнуло в его сознании — и тут же угасло. Наши мысли могли быть сколько угодно связаны, но многие свои тайны Морган хранил все с тем же упрямством. «Так и должно быть», — подумала я. У меня тоже кое-что оставалось в запасе.

Человек отвесил поклон.

— Тогда мы отправляемся. Гвидо, — Джейсон явно едва удерживался, чтобы не вспылить, — уже заказал взлетный буксир. И сейчас он как раз собирается от правиться в космопорт, чтобы заплатить за стоянку…

Этот намек заставил каресианина встрепенуться. Он помахал мне клешней.

— Обещаю, первую же порцию мы пришлем к твоему столу, Сийра.

И удалился, довольно щелкнув клешнями. Я взглянула на Моргана.

— Тебе лучше поторопиться. Еще улетит без тебя.

Джейсон заколебался, застыв в нерешительности, как будто хотел протянуть ко мне руки, но потом передумал. Я не шелохнулась.

— Ну да, — сказал он только. — Я вернусь, как только смогу.

Я кивнула:

— Буду ждать.




— Гвидо! Гвидо! Да где же он? — Ворчание приблизилось, и я захлопнула свои барьеры так плотно, как только могла. — Чтоб его панцирю пусто было! Гвидо! Мне нужен гаечный ключ…

Морган ворвался в грузовой отсек — щеки в красных пятнах гнева, синие глаза мечут молнии. Между бровями и в уголках рта залегли складки.

— Вот этот? — спросила я и выбралась из-за пластикового ящика, который крепила к стене. В конце концов, глупо гонять «Лис» порожняком.

Его лицо изменилось так, что у меня перехватило дыхание, но мой голос прозвучал легкомысленно:

— Нам еще уйму всего надо переделать до отлета, капитан. Так вам нужен ключ или нет?

Джейсон шагнул ко мне.

— Клану нужна его Первая Избравшая, — напомнил мне он, но синие глаза готовы были вот-вот засиять.

— Они знают, как меня найти.

Еще шаг.

— Драпскам нужна их Непостижимая.

— Я нашла своим маленьким друзьям подходящую замену.

Последний шаг — и Морган очутился так близко, что я почувствовала биение его сердца, отзвук моего собственного. Глаза казались двумя синими омутами, в которых я была согласна утонуть навеки.

— Торговый пакт… — начал он.

— …превосходно действовал без меня все это время и так же замечательно обойдется без меня и в дальнейшем.

Мои волосы гладили побледневшие щеки человека, щекотали его улыбающиеся губы.

— Вы же отлично знаете, капитан… — проговорила я, тихо и крепко обвила Джейсона руками и всей своей силой, надеясь — ничто и никогда больше не разделит меня с моим Избранником. — Что «Лису» нужен его экипаж.




ВЫРАЖАЮ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ


Моя третья книга! Я уже заметила одну особенность — с каждым разом поблагодарить хочется все большее количество людей. И это замечательно, хотя иногда и превращается в проблему. И если я кого-то здесь не упомянула, пожалуйста, поймите — дело в недостатке места, а не в отсутствии моей искренней благодарности.

Если моя первая попытка написать продолжение книги вышла удачной, то вся заслуга принадлежит этим отважным душам. А все ошибки и промахи — мои. Благодарю Шейлу Гилберт, недреманное око, не упускающее ни одной погрешности. Огромное спасибо Мерилин Вайз, которая добровольно вызвалась прочитать эту рукопись даже после того, как узнала, что это сотни исписанных меленькими каракулями страниц. И особая благодарность — моей главной читательнице, Роксанне Хаббард, которая каким-то непостижимым образом ухитряется выловить практически все, что можно, — включая и все те интересные слова, которые проскакивают даже мимо блока автоматической проверки орфографии!

Хотела бы также поблагодарить своих читателей и поклонников за все чудесные минуты прошлого года. Я очень рада, что мои истории и герои вам понравились.

Нельзя не упомянуть также замечательных сотрудников издательства «Daw Books», включая Шона, Дебру и Эми. Большое спасибо художнику Луису Ройо за то, что каждая новая обложка выходит у него даже лучше, чем предыдущая. И Эллен Эшер, главному редактору «Science Fiction Book Club», — за добрые слова и прекрасные книги.

Кроме того, хотелось бы выразить огромную признательность Роберту Фурнье, Марку Лефевру, Стивену Кристиану, Пэтти Викерс, Энн Пэт Мезе, Марку Эсквиту, Дону Райту, Джону Роузу, Рэймонду Александеру, Ники Блум, Дэйву Свитцеру, Джеймсу Шелленбергу, Джону Кхане, Питеру Халасу и Мици Голд — за колоссальную поддержку и интерес.

Дженнифер и Скотт, спасибо вам за то, что позволили мне подчинить семейные планы написанию книг и подписанию контрактов. Других таких — нет.

И, Роджер, — спасибо тебе. Все это слишком здорово, чтобы наслаждаться в одиночку, — поэтому я так рада, что могу разделить свою радость с тобой!