Брачное объявление
Джуди Тейлор


Цепь трагических случайностей заставила Оуэна Стоуна поверить, что люди, которые ему дороги, умирают молодыми. Поэтому к сорока годам он остался с престарелой больной теткой и маленьким внуком, запретив себе любить кого-либо, кроме них.

Так, возможно, и прошла бы вся его жизнь в тоске об ушедших и в ожидании очередных утрат, если бы друг не дал от его имени брачное объявление…


Джуди Тейлор

Брачное объявление


1


Дом Оуэна Стоуна оказался симпатичным коттеджем с окнами, выходящими на устье реки. Высокий прилив превратил мелкий заливчик в глубокую бухту, где под крики круживших над головой чаек покачивались на волнах несколько ветхих лодок. И больше никаких признаков жизни.

Остановив машину, Рут окинула взглядом коттедж. Дверные и оконные рамы требовали покраски, каменные стены, некогда белые, превратились в грязно-серые. Однако чисто вымытые окна сверкали в послеполуденном свете солнца.

Неожиданно отворилась облупившаяся входная дверь, и на пороге возник человек в сером свитере и темных брюках.

– Рут Рэндел, я не ошибся? Вы так и останетесь сидеть в машине? – спросил он неприветливо.

Рут не торопясь вылезла, изучая своего собеседника. Высокий, лет под сорок, темные растрепанные волосы, лицо скульптурной лепки. Излишне худощав и выглядит в высшей степени опечаленным.

С этим человеком что-то стряслось: его боль выдавали безжизненный взгляд и подавленный вид. В Рут тут же проснулась писательница: она почувствовала, что здесь пахнет какой-то тайной…

* * *


Двое обитательниц небольшой квартирки сидели в кухне, когда Уинни оторвалась от чтения газеты, чтобы поделиться с подругой сногсшибательной новостью:

– Послушай-ка! Тут брачное объявление: какой-то парень хочет жениться. Не понимаю, как можно связать свою судьбу с совершенно незнакомым человеком! Никто не откликнется на подобное объявление – разве что какая-нибудь дурнушка.

– Может, он попал в безвыходное положение, – предположила Рут, задумчиво глядя на подругу. – Мало ли зачем человеку нужна жена.

– Да уж, наверное!

Рут пожала плечами.

– Вещи не всегда таковы, какими кажутся. Это решительный шаг. Должно быть, у человека серьезные проблемы.

– Ага, наверняка ждет не дождется наследства от богатого дядюшки, который ставит непременным условием женитьбу племянника, – фыркнула Уинни. – А может, он страшен как смертный грех и стар, как Мафусаил, но желает продолжить род… Брр! Даже вообразить не могу, как лягу в постель к подобному типу. Хоть за миллион долларов, хоть за десять миллионов!

– Он предлагает деньги? – поинтересовалась подруга.

– Вроде нет, – ответила Уинни, поглядев в газету.

– Тогда, я думаю, нечего смеяться над человеком, если не знаешь, как обстоят дела на самом деле, – спокойно сказала Рут.

– Тогда почему бы тебе не позвонить по объявлению и не выяснить все наверняка? – лукаво спросила Уинни.

– Возьму и позвоню, – откликнулась Рут, чуть улыбнувшись.

Подруга уставилась на нее, открыв рот.

– Шутишь!

– Нисколько. – Тут Рут засмеялась. – Мне действительно хочется узнать, зачем ему понадобилось давать брачное объявление.

– А, писательский азарт, – с пониманием протянула Уинни.

– Нет.

– Тогда что же?

– Простое любопытство, – ответила Рут небрежно.

– В таком случае, назначь ему свидание и выведай, зачем ему жена! – воскликнула Уинни. – Может, из этого получится детективный рассказ. А то, глядишь, и целый роман.

– Пожалуй… – Рут не торопясь наклонила голову.

Бросив неделю назад работу в отделе комплектации городской библиотеки, она собиралась посвятить себя любимому занятию – написанию детективных повестей и рассказов, которые пользовались успехом у читателей и приносили ей неплохие деньги. Правда, печаталась она под псевдонимом. Теперь у нее не будет и начальника, считающего, что она обязана терпеть его приставания.

– Дай-ка мне газету, – попросила она Уинни. – Есть там телефон?

Подруга в третий раз пробежала глазами текст объявления.

– Да, есть. Держи.

Однако Рут некоторое время раздумывала, прежде чем набрать номер. Потом все-таки решилась.

– Вы звоните в дом Стоуна. Прошу прощения, но сейчас я не могу подойти к телефону. Оставьте ваше имя, и…

Автоответчик! Рут их просто ненавидела. Но только она решила положить трубку, как услышала:

– Оуэн Стоун. Кто говорит?

В резком голосе звучало нетерпение. Если именно этот мужчина давал объявление, то ему трудновато будет убедить потенциальных невест, что из него выйдет приличный муж, подумала Рут. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. И она набрала в грудь побольше воздуха:

– Говорит Рут Рэндел. Я звоню по объявлению.

– Ох…

– При чем тут «ох»? Я не туда попала? – Рут посмотрела на подругу и сделала загадочное лицо.

– Номер правильный, да вот объявление ошибочное…

– В таком случае, я зря теряю время.

Она совсем уж было собралась бросить трубку, когда Стоун снова заговорил. И на этот раз голос его звучал примирительно:

– Когда мы можем встретиться?

– А я-то думала, что это у женщин решения меняются, как погода в апреле, – съязвила Рут. На другом конце провода промолчали, и ей пришлось продолжить: – Я готова приехать, когда вам будет удобно, мистер Стоун.

Что же это за человек такой – дал брачное объявление, а потом передумал? – заинтригованно размышляла Рут. Зачем ему жена, да еще найденная через газету?

– Вы можете быть у меня… скажем, через полчаса?

– Смотря, где ваш дом.

Записывая продиктованный адрес, Рут сообщила:

– Я живу не очень далеко от вас, в Сет-Иле. Приеду минут через двадцать.

* * *


И вот теперь загадочный Оуэн Стоун ждал ее на пороге своего дома. Подойдя, Рут протянула руку для приветствия.

– Мистер Стоун, если не ошибаюсь?

Он быстро окинул внимательным взглядом молодую женщину, не упуская ни дюйма ее стройного тела, задержавшись на широкоскулом лице в обрамлении коротких черных волос.

– Да. Только лучше зовите меня Оуэном, – буркнул он, не обратив внимания на ее руку. – Пойдемте в дом.

Оуэн провел Рут в гостиную, из которой на каменную террасу, с фантастическим видом на море, выходили высокие окна. Ковер здесь был цвета морской волны, стены кремовые, а по обивке софы и кресел бежали узоры золотистого цвета. В убранстве комнаты чувствовался женский вкус. Но кто же эта женщина?

Сама гостиная была просторной и светлой. Повсюду валялись газеты, книги… и детские игрушки.

Ребенок! Неужели его собственный? Может, от него ушла жена и он решил жениться вторично ради ребенка? Рут просто умирала от любопытства.

– Садитесь, – предложил Оуэн, не сводя с гостьи глаз. – Расскажите мне о себе.

Рут опустилась на краешек ближайшего стула, аккуратно скрестив лодыжки и поставив сумку на пол. Она тоже не сводила с Оуэна Стоуна широко расставленных синих глаз.

– По правде говоря, я бы хотела сначала услышать ваш рассказ. Думаю, будет справедливо, если я сразу узнаю, зачем вы дали брачное объявление. Это довольно необычно, если не сказать больше.

Оуэн сел напротив, наклонившись вперед и уронив сцепленные руки между колен. Он так долго медлил с ответом, что Рут уж было собралась напомнить ему о своем присутствии. Но тут он наконец произнес:

– Мои жена и дочь погибли год назад. А мне надо как-то жить дальше.

Оуэн Стоун говорил безучастно, как робот.

– Но зачем же давать объявление? Вы привлекательны, наверняка среди ваших знакомых нашлось бы немало женщин, готовых…

Рут прикусила язычок, чтобы не сказать «заменить вашу жену». Это было бы слишком бестактно – у человека такое горе!..

– Не имею ни малейшего желания терять время на ухаживания, – последовал обескураживающий в своей откровенности ответ.

– Так что же вам надо? – начиная испытывать раздражение, воскликнула Рут.

– Моя главная забота – доставить радость Альберте.

– Альберте? Кто это?

– Моя тетя.

– Понятно… – На самом деле Рут ничего не поняла. – А почему вам так важно обрадовать ее?

– Она смертельно больна.

Несчастье за несчастьем! Ничего странного, что у него такой подавленный вид. Но при чем здесь новый брак?

– И больше всего на свете Альберта хочет увидеть меня снова женатым, – словно прочитав ее мысли, пояснил Оуэн.

– Значит, вы собираетесь жениться на совершенно незнакомой женщине, чтобы доставить радость вашей тете? – изумилась Рут.

Нет, это, конечно, очень благородно. Но точно в такой же степени глупо. Как бы ему не пришлось в этом каяться всю оставшуюся жизнь…

– И еще мне надо, чтобы кто-то приглядывал за Саймоном.

А, вот откуда игрушки – у него есть сын! То, что произошло с его женой и дочерью, – ужасно. Но все равно невозможно навязать ребенку новую мать…

– Берти уже не справляется, а я не могу проводить дома весь день.

– Поэтому вы решили убить одним выстрелом двух зайцев? – Рут подняла изящно очерченную бровь, вопросительный взгляд широко расставленных синих глаз был холоден. – Найти особу, которая бы удовлетворяла ваши сексуальные потребности безо всяких сантиментов, вроде любви?

Да этот человек просто бредит, воображая, что отыщет женщину, которая пойдет на такое! Женщинам нужны любовь и взаимопонимание, они существа эмоциональные. Но ответ Оуэна поразил Рут.

– Нет, я вовсе не это имел в виду. – В его голосе звучало нетерпение, взгляд темных глаз стал презрительным. – Моей избраннице не придется ложиться со мной в постель. Это будет чисто деловое соглашение.

– Но ведь вы вынуждаете ее отказаться от личной свободы? – продолжала Рут.

На мгновение Оуэн Стоун опустил тяжелые веки, как будто его до крайности утомила дотошность гостьи.

– Да, это работа на весь день. Но заработная плата того стоит.

– Что вы имеете против любви, Оуэн?

Собеседник Рут не ожидал подобного вопроса, который к тому же пришелся ему не по душе. Темные брови сошлись над переносицей, и он резко произнес:

– Любовь, мисс Рэндел, – это разрушительная сила. Ей нет места в моей жизни!

– Но разве вы не любили вашу жену? – ошеломленно спросила Рут.

Оуэн, казалось, готов был взорваться.

– Что за дурацкий вопрос? Конечно, я любил ее!

– А теперь собираетесь жениться снова, на сей раз – без всякой душевной привязанности? – Рут никак не могла раскусить этого человека.

– Так лучше.

Взглянув в глубоко посаженные, темные глаза Оуэна, она поняла, что ступила на опасную почву. Однако из этого может получиться захватывающая история, подумала Рут: брак без любви ради спокойствия тети и благополучия ребенка! С одной стороны, в высшей степени альтруистично, но с другой – не менее эгоистично: ведь этой женщине, его жене, придется пожертвовать изрядной частью своей жизни. Рут не представляла себя на месте избранницы Оуэна Стоуна. А детективная сторона сюжета, в чем она будет заключаться? Может, обыграть обстоятельства гибели жены и дочери Стоуна? Похищение с целью выкупа, например, и автокатастрофа в момент преследования злоумышленников.

– Вы любите детей?

Рут так предалась размышлениям, что даже не сразу сообразила, что Стоун задал ей вопрос.

– Люблю ли я детей? – спохватилась она. – Но в объявлении ничего об этом не было.

– Понятно, не любите. – Оуэн поднялся. – Ладно. Можете идти.

Удивленная его реакцией, Рут возразила:

– Я этого не говорила.

– Но подразумевали. – Хозяин дома навис над нею, сверля негодующим взглядом.

– Я просто заметила, что в вашем объявлении это условие не оговаривалось. – Рут старалась, чтобы ее голос звучал дружелюбно и спокойно. – Так получилось, что я действительно люблю детей. Хотя другие женщины, заинтересовавшиеся вашим объявлением, могут и не любить их. Тем, что не оговорили все предъявляемые к вашей будущей жене требования, вы ввели или введете некоторых из женщин в заблуждение.

Оуэн раздраженно фыркнул, но Рут поняла, что он все же согласился с ней. Он опустился обратно на стул, на этот раз вытянув длинные ноги, откинувшись на спинку и скрестив на груди руки.

– У вас есть возлюбленный?

Рут отрицательно покачала головой, изучая его мрачное лицо – бледное, напряженное, с синяками под глазами, – словно он не спал неделю. Должно быть, заботы о больной тете и маленьком сыне вконец изнурили его. Оуэну Стоуну нужны нянька и сиделка, а не жена.

– Видите ли, мне неинтересно беседовать с разгневанными любовниками и экс-любовниками, – усмехнулся он.

– У меня давно никого не было, – ответила Рут, думая над тем, как возьмется за эту историю. Нужны еще детали, однако расспрашивать следует осторожно, чтобы он ни о чем не догадался.

– Так, значит, вас ничто не связывает и никто не мешает переехать жить ко мне?

– Ничто и никто.

Но только после дождичка в четверг. Неужели Стоун и правда считает, что какая-нибудь женщина согласится на подобное предложение? Разве что за огромные деньги.

– А что с вашей работой?

– У меня нет работы, – призналась Рут.

Оуэн снова нахмурился.

– Вы безработная? Прикидываете, сколько вам за это заплатят, не так ли?

Рут вскинула голову, возмущенная несправедливым обвинением.

– Ничего подобного! Я уволилась совсем недавно, к слову сказать, из-за того, что подвергалась сексуальным домогательствам. И я вовсе не думала о деньгах, когда звонила по вашему объявлению.

Прищурившись, Оуэн наблюдал за ней несколько долгих, томительных секунд, словно собираясь выяснить, почему именно она позвонила. Но вместо этого спросил:

– Вы собираетесь судиться с этим типом?

– Нет. – Рут невольно подумала, какие красивые у этого человека глаза, хотя и печальные. Темно-карие, почти черные, с длинными черными ресницами. – Этот мерзавец… Словом, недостойно меня судиться с ним.

Оуэн кивнул и больше к этой теме не возвращался, к вящему облегчению Рут. Очевидно, ему хватало собственных проблем.

– Что ж, – сказал он. – Мне нужна жена, которая может принять гостей, умеет поддержать светскую беседу, неглупая.

Синие глаза Рут холодно сверкнули.

– И школу, и колледж я окончила с отличием, – отчеканила она. – Этого достаточно?

Оуэн снова кивнул: не то чтобы услышанное произвело на него впечатление, просто он принял это к сведению. Не очень-то он ловко себя чувствует, неожиданно подумала Рут. Должно быть, жалеет, что заварил всю эту кашу.

– Умеете ли вы притворяться?

– Притворяться? – Рут растерялась, но обращенный к ней вопрос и в самом деле был странен.

– Да, именно так. – Стоун нетерпеливо перевел дыхание. – Вам же придется делать вид, что вы влюблены в меня, когда обстоятельства того потребуют. У вас получится?

Он встал и подошел ближе, глядя на Рут. От напряжения на его лбу прорезались морщины.

Теперь уже молодая женщина почувствовала себя неловко. Он, что, в самом деле не прочь видеть ее в этой роли? Сама она вовсе не собиралась заходить так далеко.

– Полагаю, проблема не во мне, а в вас, – ответила Рут. – Сможете ли вы сами убедить всех и каждого, что счастливо женаты? И потом, дети прекрасно чувствуют фальшь. Подумали ли вы об этом?

Оуэн нахмурился. И у Рут сложилось впечатление, что он совершенно не задумывался над этой стороной проблемы.

– Саймон слишком мал, чтобы что-то понять, – сказал он наконец, словно оправдываясь.

– Не думаю. Сколько ему?

– Четыре, скоро пять.

– Значит, ему было три года, когда…

– Когда умерла его мать? Да.

– Он ее помнит?

– Да.

– Тогда как он отреагирует на новую…

В этот момент распахнулась дверь, в комнату влетел маленький мальчик и бросился к Стоуну.

Улыбка совершенно преобразила лицо Оуэна, он распахнул малышу объятия. Этот человек утверждал, что любви нет места в его жизни, но он лгал.

– Дедушка, смотри. – Саймон показал ободранное колено. – Я упал с камня, но даже не заплакал!

Дедушка! Рут была поражена.

– Ты у меня храбрый. – Оуэн внимательно осмотрел намазанную йодом ногу. – Но я же велел тебе не мешать мне…

– Но, дедушка… – Слезы были готовы брызнуть из глаз малыша.

– …если не случится что-то серьезное. Пораненная коленка – веская причина.

Саймон торжественно кивнул и посмотрел на Рут безо всякой робости. Его темные волосы были аккуратно причесаны, а глаза напоминали глаза Оуэна.

– А вы дедушкина девушка?

Рут все еще пыталась осознать тот факт, что малыш приходился Оуэну Стоуну внуком, и не нашлась, что ответить.

Зато на лице самого Оуэна отразился неподдельный ужас.

– Саймон! – воскликнул он. – Невежливо так разговаривать с гостями!

– Но Берти сказала…

– Неважно, что сказала Берти.

– Но дедушка…

– Хватит, Саймон!

Лицо мальчугана сморщилось, и Рут стало его жаль.

– Хочешь конфетку? – быстро спросила она.

Мальчик взглянул на деда, прося разрешения, и, когда тот кивнул, соскользнул с его колен и подбежал к Рут. Она нашла в сумке упаковку карамели и дала малышу. Саймон взял одну карамельку, остальное вернул Рут.

– Оставь себе.

– Как, все? – Темные глаза с надеждой смотрели на гостью.

– Да.

– Ой, спасибо! – И он подбежал обратно к деду. – Смотри, что мне дали!

– Надо же, как тебе повезло. Иди покажи конфеты Берти.

– Она спит.

Оуэн нахмурился.

– Тогда поиграй в своей комнате и веди себя хорошо. Я скоро приду.

– А можно я покажу тете мои новые машинки?

– Нет.

У Саймона задрожала нижняя губа.

– В другой раз, – сказал Рут, снова пожалев малыша.

Оуэн бросил на нее свирепый взгляд: должно быть, счел ее самонадеянной нахалкой. Но Рут знала, что другого раза не будет, всего лишь пыталась утешить мальчика. Она вовсе не имела в виду, что согласна на брак по расчету!

Это будет сущий ад для любой женщины, потому что Оуэн Стоун – в высшей степени привлекательный мужчина. Его глаза просто фантастические: глубокие, темные озера, в которых можно утонуть… Да чувствительной девушке хватит одного их взгляда, чтобы потерять покой! А его рот – широкий, щедрый, откровенно чувственный! Вот он целует ее, Рут ощущает его губы на своих…

– В чем дело, мисс Рэндел? – Резкий оклик вернул Рут к действительности.

– Н-ничего, – вздрогнув, ответила она, чувствуя, как краска заливает лицо. До чего же глупо! Она совершенно не нужна этому человеку, как и любая другая женщина, так что мечтать бессмысленно.

– Пожалели, что пришли?

– Нет, просто подумала, какой у вас славный внук, – солгала Рут.

– Да, Саймон – замечательный мальчуган, – мгновенно смягчившись, произнес Оуэн. – Он для меня все.

О новой жене Стоун так не скажет, решила Рут. Она знала, что пора уходить, но никак не могла разобраться во всей этой истории. Например, куда делся отец Саймона?

– Что случилось с вашими женой и дочерью? – спросила Рут, набравшись смелости.

Лицо Оуэна моментально превратилось в маску.

– Не желаю об этом говорить! – отрезал он.

– Что ж, тогда, полагаю, ничто меня здесь больше не удерживает, – произнесла Рут, подымаясь со стула. Какая жалость, что так и не удалось узнать подробности…

– Вам не нужна работа?

– О чем вы? – недоуменно нахмурилась она.

– Я уж было собрался предложить вам место моей жены…

– В самом деле? – изумилась Рут. – А как же другие претендентки?

– У меня нет времени и желания искать дальше, – ответил Оуэн, пожав широкими плечами. – Так нужна вам эта работа или нет?


2


Нельзя сказать, что Оуэн Стоун был очень убедителен. Только Рут решила сказать, что отказывается, как в комнату снова вбежал Саймон.

– Дедушка, пойдем скорее! Берти зовет!

Забыв о Рут, Оуэн шагнул к двери вместе с мальчиком, цепляющимся за его руку.

– Что с ней, Саймон?

– Берти говорит, что нужно позвать доктора. Ее снова заберут в больницу? Она тоже умрет, как моя…

Рут больше ничего не услышала, но нетрудно было догадаться, о чем думает бедный малыш. Пойти помочь? Или незаметно выскользнуть из дому?

Пока она размышляла, вернулся Саймон.

– Дедушка спрашивает: вы не посидите пока со мной?

Он был так мал, а его большие темные глаза, похожие на дедушкины, смотрели с такой надеждой, что Рут опустилась на колени и обняла мальчика.

– Конечно, посижу. Пойдем, покажешь мне твои новые машинки.

Саймон просиял и повел гостью наверх, к себе в комнату, где было полно игрушек.

– И кто же их тебе накупил? – спросила Рут, прекрасно зная ответ.

– Дедушка, – широко улыбнулся мальчик.

– Он очень добр с тобой.

Судя по всему, Оуэн страшно баловал внука.

– Я люблю дедушку.

– А папу? – Не очень-то красиво задавать ребенку вопросы, которые она не осмелилась задать Оуэну, но Рут хотела знать правду.

– У меня нет папы, – совершенно спокойно сказал он.

– И что, никогда не было?

Саймон покачал головой.

– Нет, не было. Давайте лучше играть.

Значит, дочь Оуэна родила ребенка вне брака. И теперь у бедного малыша остались только дед и Альберта. А Альберта серьезно больна. Ничего удивительного, что Оуэн дошел до точки.

Через некоторое время Рут услышала, как к дому подъехала машина, а когда выглянула в окно, увидела «скорую помощь». Поскольку не хотела тревожить Саймона, она вернулась к игре. По ковру протянулись шоссе, линии железной дороги, там же стояли дома и росли крохотные деревья, так что Саймон и Рут были очень заняты, когда появился Оуэн.

Он первым делом взглянул на внука, поглощенного крохотным серебристым «мерседесом», потом посмотрел на Рут и поманил ее за дверь.

– Мне надо сопроводить Берти в больницу, – сказал Оуэн.

Рут кивнула.

– Я видела «неотложку», но не стала беспокоить Саймона.

– Это хорошо. Спасибо большое, – искренне поблагодарил он. – Я хочу попросить вас еще об одном одолжении. Вы не посидите с мальчиком, пока я не вернусь?

– Конечно, – сразу согласилась Рут.

– Извините, что обременяю вас моим внуком, но…

– Ничего, пустяки, – отозвалась она. – Я побуду здесь столько времени, сколько необходимо. Только позвоню соседке по квартире.

Уинни наверняка ждет исхода переговоров, а может, уже беспокоится, не ограбили ли Рут или еще того хуже…

– Конечно. Вы пока не говорите Саймону, что я собираюсь уехать, а то он запросится со мной.

Слыша, как отъезжает «скорая помощь», Рут поразилась Оуэну: насколько же он доверяет ей, если оставил одну со своим внуком! Ведь он ничего не знает о ней! А если она ограбит дом или похитит мальчика?

Через полчаса, устав играть, Саймон собрался пойти к дедушке. Рут, все еще стоящая на коленях на полу, серьезно на него посмотрела.

– Саймон, Берти повезли в больницу, и дедушка уехал вместе с ней. Давай лучше укладываться спать, а я тебе что-нибудь почитаю, пока он не вернется.

– Я хочу к дедушке! – Малыш топнул ногой и покраснел, готовясь заплакать.

– Но он нужен Берти. Ведь дедушка сидит с тобой, когда ты болеешь, правда? Тогда не надо злиться, что он уехал со своей тетей. Он скоро вернется, обещаю тебе.

Ей удалось уговорить Саймона. И к возвращению Оуэна он, вымытый и одетый в пижамку, уже лежал в постели, а Рут читала малышу его любимую сказку.

– Простите, что бросил на вас Саймона, – снова извинился Оуэн, поцеловав внука на ночь. – Не знаю, что бы я делал без вас. Вы просто чудеса творите с мальчиком: обычно он просто ненавидит идти в постель. Как вы его уложили?

Рут пожала плечами.

– У меня большой опыт общения с племянниками.

– Вот как, – произнес Оуэн, внимательно глядя на молодую женщину, и предложил: – А не выпьете ли вы со мной? Джин, вино, виски?

– Я за рулем, – напомнила Рут. – Но от кофе не отказалась бы. Как ваша тетя?

– Более-менее. Очень беспокоилась, что я оставил Саймона дома. Я уверил ее, что с вами ему будет хорошо.

– Вы рассказали обо мне своей тетушке? – изумилась Рут.

– Ну да.

– А она знает, что вы дали брачное объявление? – недоверчиво спросила Рут.

– Естественно, нет, – ответил Оуэн, усмехнувшись. – Я всего лишь сказал ей, что вы моя новая знакомая. Берти просто умирает от желания увидать вас.

О Боже! Кажется, она таки ухитрилась влипнуть в историю.

– А если бы Берти взяла трубку, когда кто-нибудь звонил по объявлению?

– Тетя не подходит к телефону – она плохо слышит, – последовал ответ.

– Это просто ужасно! Я вовсе не уверена, что приму ваше предложение! – в отчаянии воскликнула Рут.

Оуэн нахмурился, к нему вернулась прежняя резкость.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Н-не знаю… – пролепетала она.

А что еще ей оставалось сказать? Не каяться же, что она затеяла все это, чтобы найти занимательный сюжет для очередного детективного рассказа…

Но тут Оуэн неожиданно улыбнулся.

– Кажется, Саймону вы пришлись по душе.

– Он очень симпатичный малыш.

* * *


Вслед за хозяином Рут прошла в кухню. Тот взял чайник и поставил его в раковину налить воды.

– Так как насчет работы? – Оуэн стоял к ней спиной, но Рут почувствовала, что ему важен ее ответ.

– Если честно, это самое необычное предложение руки и сердца, какое я получала.

Резко повернувшись, Оуэн впился взглядом в лицо Рут.

– И много их было?

– Честно говоря, всего одно, и тоже совершенно неромантичное. Тот человек собирался жениться на мне в целях экономии денег: хотел переехать ко мне.

– И вы его не любили.

– Нет.

– А за меня вы выйдете замуж без любви?

Рут почувствовала, что ее почти загнали в угол. Но чем дольше увиливать от ответа, тем труднее будет убедить Оуэна, что она и не собиралась принимать его предложение. Так почему же она колеблется?

– Я хотела бы понять, зачем вы все это затеяли, – произнесла Рут наконец.

– Я же говорил вам – чтобы успокоить Берти.

Ответ прозвучал неубедительно.

– Да и Саймону нужна мать… то есть женщина, которая могла бы о нем позаботиться. Берти до сих пор думает, что может справиться с малышом. Но это, увы, не так… Я должен подумать о внуке. Его безопасность прежде всего.

– А что, что-нибудь уже случалось? – спросила Рут.

Оуэн поморщился.

– Однажды Берти не уследила за ним, и Саймон пропал. Мы искали его несколько часов. Даже обращались в полицию. Я боялся самого худшего.

– Но он нашелся живой и невредимый, да?

– Да, – подтвердил Оуэн. – Саймон, играя, заснул в саду. Он такой крохотный, что я не сразу заметил его среди кустов.

Рут постаралась удержаться от улыбки. Должно быть, Оуэн чувствовал себя тогда полным идиотом.

– По крайней мере, с ним ничего не случилось, – спокойно произнесла она.

– Но ведь могло! – воскликнул Оуэн. – А Берти уже лучше не станет. Однако сказать ей, что она больше не годится в няньки моему внуку, выше моих сил. Она сестра моей матери, растила меня после смерти моих родителей – и я не хочу ранить ее чувства.

– Отсюда необходимость завести фиктивную жену?

Оуэн кивнул и спросил:

– Вы не против растворимого кофе?

– Я только его и пью.

– Сахар, молоко?

– Только молоко, спасибо… Расскажите мне про вашу жену.

Слова выскочили прежде, чем Рут успела понять, что именно сказала. Она вообще не могла похвастаться особой тактичностью. Обычно, что думала, то и говорила. Не всегда результат был положительным.

Оуэн напрягся, и Рут подумала, что ответа не получит. Но он заговорил, спокойно, сдержанно:

– Она была красивая, живая… тактичная. Хорошая мать – она вообще все делала хорошо. Не могу передать, как сильно мне ее не хватает…

– Извините, – пробормотала Рут. – Я вижу, вам тяжело говорить о ней.

Оуэн резко повернулся к ней, лицо его было искажено болью.

– Нет! Не надо извиняться. Может, мне станет легче, если я выговорюсь. Я слишком долго молчал…

Тут раздался телефонный звонок. Звонили из больницы. Альберта требовала свою ночную сорочку и умывальные принадлежности.

– Придется ехать, – вздохнул Оуэн, – иначе она там всех с ума сведет. Вы не побудете здесь еще чуть-чуть, на случай, если Саймон проснется? Я скоро вернусь. Извините, что снова обращаюсь к вам с просьбой…

– Ничего, я подожду, – сказала Рут, чувствуя, что загоняет себя в угол.

Рот Оуэна дрогнул в слабом подобии благодарной улыбки.

– Возьмите чего-нибудь к кофе. Печенья, что ли. Посмотрите телевизор, почитайте журнал. Короче, будьте как дома, – предложил он, направляясь к двери.

Рут чувствовала себя довольно странно, оставшись почти в полном одиночестве в доме Оуэна. Она отнесла кофе в гостиную и выпила его, глядя на темное небо за окном. Потом прошлась по комнате, надеясь узнать хоть что-то о жене Оуэна Стоуна. Но не нашла ни единой ее фотографии. В гостиной вообще не было фотографий.

Интересно, подумала Рут, сколько времени живет здесь семейство Оуэна? Он мог переехать сюда после смерти жены и дочери. А теперь хочет жениться снова, но так, чтобы эмоционально ни от кого не зависеть, – он не хочет больше любить.

Была ли эти двенадцать месяцев рядом с ним какая-нибудь женщина? Вполне возможно. Для мужчины год воздержания – это немало. И необязательно любить женщину, чтобы лечь с ней в постель. Вот только вряд ли найдется такая, которая примет на себя заботу о незнакомой больной женщине и маленьком мальчике…

Когда Рут позвонила подруге, та не поверила, что Оуэн Стоун оставил ее у себя дома одну с ребенком. Уинни прямо заявила, что он, должно быть, влюбился в нее и пусть Рут остережется, а то и в самом деле выскочит за него замуж.

Рут представила, каково это считаться супругой такого красивого мужчины, как Оуэн Стоун, даже если тебе фактически отводится роль не жены, а прислуги. И сделанное предложение уже не показалось ей невозможным.

Ей нужна работа, а Оуэн обещает платить щедро. И потом, Рут было жалко этого человека. Неизвестно, чем он занимается, но ясно, что вынужден большую часть дня проводить вне дома. Наверное, он с ума сходит из-за Саймона теперь, когда тете Альберте стало хуже. А Саймон такой милый, такой обаятельный, такой доверчивый мальчуган!

Итак, что она теряет, посвятив Оуэну Стоуну несколько месяцев своей жизни?..

* * *


– Я и сам не верю, что ввязался в эту авантюру, – покачал головой Оуэн Стоун, обращаясь к своему деловому партнеру. – Ничего более безумного я в своей жизни не совершал.

Чарлз ухмыльнулся.

– И что за добрый гений подвиг меня послать это объявление в газету!

Оуэн бросил свирепый взгляд на друга.

– Ты не имел права так поступать!

– Дружище, тебе надо встряхнуться. Ты же согласился, что новая женщина в твоей жизни пойдет тебе на пользу.

– Но давать брачное объявление в газету!

Чарлз пожал плечами, не выказывая никакого раскаяния.

– Что сделано, то сделано. Расскажи мне лучше про эту особу. Она хорошенькая или страшненькая? Стройненькая или толстая как свинья?

– Не хами, Чарлз… По правде говоря, она очень даже ничего.

– Очень даже ничего! – передразнил Чарлз. – Так и о яблочном пироге можно сказать. Пустые слова. Послушай, почему бы тебе не пригласить меня к ужину сегодня вечером, чтобы я сам посмотрел на твое приобретение?

Оуэн покачал головой.

– Нет, Чарлз, это не дело. Она же первый день у меня.

– Пустяки, Оуэн. Если бы не мое объявление, как бы ты выкручивался, пока твоя тетушка в больнице? Вспомни, сколько тебя не было в прошлый раз. Ты просто мой должник!

– Перестань.

Оуэн потер шею. Он провел ночь без сна, размышляя, правильно или нет поступил. Пойдет ли это на пользу Саймону и Берти. А что до него самого… Жениться на совершенно незнакомой женщине? Может, надо было нанять Рут в экономки? Но Оуэн знал: он женится ради спокойствия Альберты, которая всю свою жизнь положила на то, чтобы вырастить его, Оуэна. Из-за этого тетю бросил жених, но она не отступилась от того, что считала своим долгом. К несчастью, Берти так и осталась незамужней.

А теперь больше всего на свете хотела, чтобы ее милый «мальчик» снова женился. Да, он сделает все, что угодно, лишь бы Берти дожила свой век счастливой…

Вернувшись вчера вечером из больницы, Оуэн чувствовал себя страшно разбитым, но немедленно пришел в себя, когда Рут спокойно сказала:

– Я принимаю ваше предложение.

– Правда? – спросил пораженный Оуэн. Казалось, поначалу Рут эта безумная идея пришлась не по вкусу. Почему же сейчас она согласилась? – подумал Оуэн. Наверное, из-за денег. Но в этом не было ничего плохого – раз он не собирался спать с нею. Снова любить, снова мучиться – никогда!

Они просидели час, обговаривая детали контракта. Оуэн предложил Рут в высшей степени щедрое жалованье, и они договорились, что срок действия соглашения в случае чего можно и пересмотреть, поскольку врачи не могли сказать наверняка, сколько еще проживет Альберта…

Оуэна так и подмывало позвонить с работы домой, но каждый раз он напоминал себе, что должен доверять Рут. Он так и не смог объяснить себе, почему не сказал ей, что объявление было ошибкой. Возможно, виной всему ее голос. Эти хрипловатые нотки… Оуэн обнаружил, что не может сосредоточиться на деловых бумагах, загромождающих стол.

– Так когда я увижу эту ничего себе женщину? – не отставал Чарлз.

Он был ниже друга, с копной густых светлых волос и смеющимися голубыми глазами.

– На свадьбе, и ни минутой раньше! – отрезал Оуэн. – Ты посмотри, сколько у нас работы. Давай делом заниматься.

– Чтобы я выбросил из головы эту историю? Ни за что!

– Иди к черту! – беззлобно огрызнулся Оуэн.

* * *


– Рут, Рут, смотри, что я нарисовал!

Саймон дергал ее за свитер. И она, оставив бутерброды, которые готовила на ланч, с интересом посмотрела на рисунок.

– Это ты, – сказал малыш. – Ты с дедушкой.

– А что на мне надето?

Больше всего это похоже на свадебное платье! – ужаснулась Рут.

– Это вы женитесь, – с важным видом объяснил юный художник.

– С чего ты взял, что мы с дедушкой собираемся пожениться?

– Мне Берти сказала, – ответил Саймон. Черт бы ее побрал! Хотя это можно было предвидеть еще тогда, когда Оуэн признался, что рассказал Альберте о своей новой «знакомой».

– А ты хочешь, чтобы я стала твоей бабушкой?

До чего смешно звучит – «бабушкой», будто она седовласая старушка, которая печет пирожки и сидит с вязаньем у телевизора!..

Когда Рут сказала, что выходит замуж за Оуэна Стоуна, подруга решила, что та свихнулась.

– Но ты ведь всего лишь собиралась выведать у него, что может подвигнуть человека связать свою жизнь с незнакомой женщиной, – простонала Уинни. – Ты что, спятила? А вдруг он наркоман или маньяк?

Но когда Рут призналась, сколько будет получать в качестве жены Стоуна, подруга немедленно изменила свое мнение. И даже пожалела, что сама не позвонила по объявлению…

Оуэн сообщил, что договорился о регистрации брака через несколько дней.

– А может, я просто перееду жить к вам? – спросила Рут, не видевшая смысла в подобной спешке.

Но он покачал головой.

– Берти придерживается строгих принципов… Хотя и верит в любовь с первого взгляда.

– И что, она думает, с нами стряслось именно это?

– Боюсь, что да.

– Так, значит, когда ваша тетя вернется из больницы, мы должны будем ворковать, как влюбленные голубки? – В голосе Рут прозвучал неподдельный ужас. – Боюсь, вы не приняли в расчет возможные осложнения.

Черные глаза сверкнули.

– Мы поженимся, и это главное для Альберты.

– А меня-то на свадьбу позвать не забудете? – фыркнула Рут.

– Не забуду, – заверил ее Оуэн, не пожелавший обратить все в шутку. – Ведь я плачу вам именно за это.

– Так знайте, Оуэн Стоун, я не собираюсь целоваться и сюсюкать с вами перед вашей тетушкой ни за какие деньги! – воскликнула «невеста».

– Боюсь, придется, – холодно возразил он, обжигая ее взглядом. – Надеюсь, вы не забыли, что уже подписали контракт?

Это была правда.

* * *


– Рут, я хочу есть! – Голос Саймона вернул ее к действительности.

– Бутерброды готовы, – сказала она. – Давай съедим их на улице.

– На море? – Личико ребенка осветилось радостью.

– На море мы сходим потом, – мягко ответила Рут. – Сначала посидим на лужайке. Поди постели одеяло.

Хотя уже начался сентябрь, погода оставалась теплой.

Пока они с Саймоном поглощали бутерброды, Рут думала, стоит ли ехать домой сразу, как только вернется Оуэн. Или остаться приготовить ужин и поесть с ним?

От размышлений ее оторвал звонок телефона. Войдя в дом и взяв трубку, она услышала голос Оуэна:

– Я насчет вечера. Мне надо заехать в больницу. Вы не уложите Саймона? Мы бы потом вместе поужинали.

Пока Рут думала над ответом, он воскликнул:

– Ну конечно, у вас свои планы на вечер! Очень эгоистично с моей стороны…

– Да нет, все в порядке, – перебила Рут.

– Тогда я постараюсь приехать как можно раньше, – пообещал Оуэн.

После ланча Рут с малышом гуляла по берегу. Отлив оставил широкую полосу мокрого песка, в котором увязли лодки, а по обе стороны от устья реки образовалось множество луж, в которых Саймон старательно выискивал крабов.

Когда они вернулись домой, Рут накормила мальчика, искупала и уложила спать. Тот так устал за день, что даже не спорил. А когда вернулся Оуэн, ужин стоял уже на столе.

Несколько странно было готовить в чужой кухне для человека, с которым она познакомилась лишь накануне. Но который – всего через несколько дней – станет ее мужем!

Когда сели за стол, Оуэн сказал, что окончательно договорился насчет свадьбы.

– В четверг, в половине одиннадцатого.

Он произнес это так, будто речь шла о визите к парикмахеру, – с абсолютно невозмутимым видом. Однако Рут мгновенно пришла в смятение. Уловив ее состояние, Оуэн спросил:

– Вас что-нибудь беспокоит?

– Я бы солгала, сказав «нет», – призналась Рут.

– Так почему же вы позвонили по объявлению?

– Из любопытства…

Оуэн приподнял бровь.

– Что до меня, то я этому рад. Уверяю, Рут, у вас нет поводов для тревог и вам нечего бояться меня. А что до моего внука, то он уже полюбил вас. Думаю, все будет прекрасно.

Рут медленно кивнула, завидуя уверенности своего собеседника. Ее беспокоили вовсе не отношения с Саймоном или предстоящая работа по дому. Самое ужасное заключалось в том, что им с Оуэном придется изображать влюбленных.

– Вам нужно свадебное платье. Естественно, я оплачу счет.

– Не стоит, – быстро откликнулась Рут. – У меня есть что надеть. Незачем тра…

Настала очередь Оуэна прервать ее:

– Очень даже зачем. Я хочу, чтобы моя невеста выглядела сногсшибательно.

Рут дернула плечом: что ж, пусть тратит свои деньги!

– А как вы зарабатываете на жизнь? – по обыкновению задала она вопрос, как только тот пришел ей в голову.

Оуэн нахмурился.

– Мы, кажется, говорили о свадьбе?

– А что о ней, собственно, говорить? Вы все уже решили.

– Жаль, что эта тема представляется вам скучной, – произнес Оуэн с холодком.

– Да нет же, – поспешно возразила Рут. – Но лично я считаю, что покупать платье для фиктивной свадьбы – это бессмысленная трата денег. У меня есть вполне подходящий к случаю костюм, который я купила полгода назад.

– А я лично считаю, – на лице Оуэна проступило недовольство, – что моя жена должна надеть новое платье.

Да мы уже спорим, удивилась Рут. Вдобавок – из-за сущего пустяка!

– Пусть будет по-вашему, раз вы заказываете музыку, – как можно равнодушнее произнесла она. – Похоже, вы никогда не прислушиваетесь к чужому мнению.

Оуэн смотрел на нее, подняв бровь и склонив голову набок.

– Мне кажется, этот вопрос можно оставить без ответа, не так ли?

В его словах прозвучал упрек. И Рут внезапно стало стыдно.

– Извините.

Она поднялась из-за стола и спросила:

– Будете на сладкое ореховый торт с вишнями?

– Мое любимое блюдо! Откуда вы знаете? – удивился Оуэн.

– Я тоже его очень люблю, – слабо улыбнулась Рут.

– Так, у нас есть хоть что-то общее?

Глядя на Оуэна, можно было подумать, что он не ел как следует уже много времени, и было очень приятно видеть, с каким аппетитом он уплетает ее стряпню. Однако, вернувшись домой и отвечая на расспросы подруги, Рут осознала, что главным удовольствием для нее было общество Оуэна Стоуна.


3


На следующее утро Рут проснулась ни свет ни заря. Быстро приняла душ, выпила пару чашек кофе и, прежде чем подруга успела встать, уехала на работу.

Работа! Трудно называть работой то, от чего получаешь столько удовольствия. Но Рут тут же напомнила себе, что Оуэн находится вне дома большую часть дня, поэтому они будут проводить вместе не так уж много времени.

Когда она подъехала к коттеджу, Оуэн ждал ее, стоя в дверях. На нем были темно-синий костюм и ослепительно белая сорочка с красивым шелковым галстуком. Сердце Рут ёкнуло, но ей некогда было задумываться, что бы это значило.

– Вы моя спасительница! – воскликнул он. – Я звонил вам домой, но мне ответили, что вы уехали. Боюсь, я разбудил вашу подругу. Мне надо в больницу, а оттуда я сразу поеду на работу…

Рут прервала его:

– Что с вашей тетушкой? Ей хуже?

– Не знаю. Со мной не стали разговаривать по телефону.

За ночь на его лице прорезались новые морщины, словно он спал мало. А теперь еще возник дополнительный повод для беспокойства.

– Надеюсь, ничего серьезного, – поспешила успокоить его Рут. – Не волнуйтесь за Саймона: я останусь настолько, насколько надо.

– Рут, не будет ли слишком навязчиво с моей стороны просить вас переехать к нам прямо сейчас? Пока Берти в больнице, мне очень сложно справляться с Саймоном.

Сердце Рут на секунду замерло, но она согласно кивнула, со всей серьезностью глядя на Оуэна.

– Конечно. В первую очередь надо позаботиться о вашем внуке.

Наконец-то он улыбнулся! Улыбка смягчила черты его лица, прогоняя из глаз тревогу.

– Спасибо, Рут. Тогда я поехал.

– Ничего, если я возьму Саймона к себе домой, чтобы собрать вещи? – крикнула она вдогонку.

– Что? Ах да, конечно… – Его ум уже был занят другими проблемами.

* * *


Рут многое удалось сделать за день, а общество Саймона доставило ей немало удовольствия. Она даже уверила себя, что влечение, которое испытывает к Оуэну, лишь результат работы ее воображения. Однако когда тот вернулся домой, Рут убедилась в обратном, и это обеспокоило ее: в отношениях, скрепленных деловым контрактом, нет места чувствам.

Беда заключалась в том, что Оуэн Стоун был настолько обаятелен и хорош собой, что трудно было вообразить женщину, которая бы долгое время оставалась безразличной к нему.

– Как ваша тетушка? – спросила Рут.

– С ней все хорошо. Она просто хотела кое о чем меня расспросить. Эта женщина требует столько внимания! – Однако в голосе Оуэна не было и следа раздражения.

Оуэн провел час с Саймоном, лежа на полу и играя гоночными машинками. Гонки были страстью мальчика. Он мечтал участвовать в ралли, когда вырастет.

Внук с дедом очень походили друг на друга: тот же выразительный профиль, падающие на лоб черные волосы. Не дед с внуком, а отец и сын.

Потом Оуэн сам купал мальчика. И Рут поразило, как этот большой сильный человек обращается с ребенком. Его руки были бережными, нежными, любящими. А когда он пощекотал малышу пятку, на пол из ванны плеснула вода, и оба заливались смехом.

Но вот Саймон уснул, и Рут почувствовала себя несколько стесненно. Она впервые осталась наедине с Оуэном.

Если бы они были любовниками, все бы выглядело иначе: они бы смеялись или дразнили друг друга. Они бы занимались любовью. А так Рут приходилось быть очень осторожной. Их связывали деловые отношения, и ей не следовало забывать об этом, не следовало показывать Оуэну, насколько ее тянет к нему…

На ужин Рут приготовила жаркое. Она понятия не имела о вкусах будущего мужа, просто нашла в холодильнике говядину.

– Вы хорошо готовите, – похвалил ее Оуэн, когда они сидели друг против друга за кухонным столом.

– Спасибо, – смущенно поблагодарила Рут. – Этому я обязана маме. Она считает, что умение готовить – немаловажное достоинство для женщины.

– И она не ошибается.

– Ваша мама живет неподалеку? – поинтересовался Оуэн.

Рут покачала головой.

– Нет. Она уехала в Штаты. А отец живет в Виннипеге.

– Они развелись?

– Да.

Когда они расходились, Рут была достаточно взрослой, чтобы с пониманием отнестись к происходящему.

– Вы часто с ними видитесь?

– Не так часто, как хотелось бы… Расскажите мне о себе, – решила Рут сменить тему разговора. – Вы так и не признались мне, как именно зарабатываете на жизнь.

– Просто не было времени. – Оуэн откинулся на стуле. – Я владею отелем. Точнее, сетью отелей, – поправился он, улыбнувшись краем губ.

– В самом деле? – спросила Рут. – А где и какими именно? Может, я их знаю?

Оуэн перечислил названия, и Рут восхищенно воскликнула:

– Ух ты!

Почему же в таком случае Стоун живет в столь скромном коттедже? – удивилась она, прекрасно понимая, что не осмелится задать подобный вопрос. Вместо этого Рут спросила:

– Работа, должно быть, отнимает у вас много времени?

– У меня есть партнер, который занимается денежной стороной дела, в то время как я слежу за всем остальным. Но в целом вы правы: всегда есть чем заняться.

– А как вы начинали? – поинтересовалась Рут.

– С маленького пансиона неподалеку. Мы много работали: я как управляющий, Линн на кухне, Альберта приглядывала за Полой. Но результат оправдал ожидания: через пару лет мы смогли расширить предприятие.

– А теперь вы можете спокойно пожинать плоды, да?

Какие плоды… Работа больше не приносила Оуэну радости. Он занимался делом только из-за Саймона, поскольку в один прекрасный день бизнес перейдет к внуку.

Проклятье, почему он остался жив, а Линн и Пола погибли? Простит ли он себя за это?

Любить – значит испытывать боль. Все, кого он любил, умирали молодыми: родители, родители родителей… Мать и отец погибли, когда он был подростком.

Альберта переехала к нему, но Оуэн уже не стал прежним. Он познакомился с Линн, когда ему исполнилось восемнадцать. Она была прекрасна и умна, с ней было легко и весело. Они влюбились друг в друга и поженились через три месяца после знакомства – против воли его тетки и всех остальных родственников. А потом через полгода родилась Пола…

Тогда Оуэн почувствовал себя цельной личностью: у него снова была семья, ради которой стоило работать не покладая рук. Жизнь казалось ему прекрасной – до того ужасного дня, когда все кончилось. Очевидно, не судьба ему любить кого-либо.

Нет, конечно, они с Линн прожили вместе двадцать лет, но все же… Все же он никого больше не будет любить. Хватит с него Саймона. Больше всего он боялся потерять внука. Когда тот пропал, с Оуэном чуть не случился сердечный приступ.

Так почему же ему нестерпимо хочется поцеловать сидящую напротив него женщину? Он же решил, что в их отношениях нет места чувствам!

У Оуэна сложилось впечатление, что это устраивает Рут, что она не приняла бы его предложения, если бы он хотел большего. Рут была не первой, кто позвонил по объявлению, но если бы она не подошла, Оуэн больше ни с кем не стал бы разговаривать – слишком уж хлопотно. Нашел бы няню.

Сейчас он уже жалел, что не ограничился няней для Саймона. Рут была исключительно хороша. Он не сразу заметил это: сначала ему пришлось убедиться, что молодая женщина подходит для необычной работы. Но теперь любовался ее огромными темно-синими глазами, вздернутым носиком, пухлыми алыми губами, не нуждающимися в помаде.

Рут и в самом деле не пользовалась косметикой. А ее волосы, черные как вороново крыло, при солнечном свете отливающие синевой, также вызывали его восхищение. Оуэну не нравилось, когда женщины коротко стриглись, но для Рут он был готов сделать исключение. Оуэну захотелось коснуться пушистых прядей, окаймляющих широкоскулое лицо. И поцеловать Рут. Господи, да что с ним происходит?

– Оуэн, с вами все в порядке?

Как хорошо, что Рут заговорила: ее голос прогнал ненужные мысли. Впервые после смерти Линн женщине удалось произвести на него впечатление, и это не могло не поразить Оуэна. Он не хотел этого!

– А почему вы спрашиваете?

– У вас был такой… отчужденный вид. Может, вам хочется побыть одному?

Неожиданный вопрос заставил Оуэна нахмуриться.


– С какой стати вы спрашиваете об этом? – Он не отдавал себе отчета в том, насколько грубо прозвучали его слова.

Рут пожала плечами.

– Не знаю. Мне показалось, что вас утомило мое общество.

Правду ли она сказала? Оуэн привык к одиночеству, привык уходить в свои мысли, разучился прятать свои переживания – вполне вероятно, что Рут видит его насквозь.

– А может, вы хотите сказать, что все же передумали? Если так, можете порвать контракт. Я как-нибудь справлюсь с ситуацией. – Тут Оуэн вспомнил, как обрадовалась Берти, узнав о предстоящей свадьбе, и уже спокойно закончил: – Все зависит только от вас.

– Я потихоньку привыкаю к мысли, что стану вашей женой, – ответила Рут.

– Тогда не отправиться ли нам завтра за подвенечным платьем?

– Нам? – Глаза Рут широко распахнулись. – А как же старый обычай, что жених не должен видеть платья невесты до свадьбы?

– Но это же не обычная свадьба, – раздраженно возразил Оуэн. И какой черт тянул его за язык? В самом деле дурацкая мысль!

– Безусловно, – согласилась Рут. – Но я все-таки хотела бы пойти одна. Или с подругой. Но никак не с вами.

В голосе ее прозвучало чуть ли не отвращение, которое почему-то задело Оуэна: он хотел, чтобы Рут относилась к нему иначе.

– Ваше желание понятно, – согласился Оуэн наконец. – Утром я с Саймоном поеду навестить Берти, и у вас будет время пройтись по магазинам.

* * *


Покупать свадебное платье Рут отправилась в одиночестве. Но, меряя платье за платьем, костюм за костюмом, она пожалела, что не согласилась на предложение Оуэна. Рут хотела угодить ему, но как этого добиться, если не знаешь вкусы будущего мужа?

Наконец Рут остановила свой выбор на платье классического покроя. Когда она подъехала к коттеджу, машина Оуэна уже стояла возле дома. Как хорошо, что она не осталась в городе на ланч! Оуэн наверняка торопится на работу.

Но сюрпризы только начинались. Едва она отворила дверь, к ней подбежал Саймон.

– Берти вернулась домой! Пойдем к ней! – И, схватив Рут за руку, малыш потянул ее в гостиную.

Альберта Кулхейн восседала у окна в кресле с высокой спинкой: руки ее покоились на резных подлокотниках, худые пальцы украшали массивные кольца. На ней было превосходно сшитое платье из серого джерси, на груди переливалась аметистовая брошь, в ушах горели аметистовые серьги. Белые как снег волосы были уложены в безупречный пучок. Позади кресла, положив руки на его спинку, стоял Оуэн.

Стараясь не показать смущения, Рут поставила сумки и с улыбкой подошла к креслу. Памятуя о том, что пожилая женщина плохо слышит, она громко произнесла:

– Я очень рада, что вы уже дома.

– А я очень рада познакомиться с вами, милочка. – Темно-серые глаза лукаво блеснули. – Оуэн все мне про вас рассказал. Что за чудесный сюрприз!

Альберта протянула Рут руки, которые та с готовностью пожала. Пальцы пожилой женщины были холодными и тонкими, но их пожатие оказалось на удивление сильным. Альберта взглянула на руки Рут и нахмурилась.

– А где же кольцо, подаренное на помолвку? Оуэн, это непростительная забывчивость с твоей стороны!

Рут поспешно вмешалась:

– Все случилось так быстро… У нас не было времени на подобные мелочи.

Оуэн с благодарностью взглянул на нее и заверил тетушку:

– Все кольца будут готовы к свадьбе.

– Ну что ж, я с нетерпением ожидаю этого момента, – улыбнулась Альберта. – Так хочется увидеть Оуэна снова счастливо женатым…

– Не будем об этом!

Оуэн предостерегающее положил руку на плечо тетки. Та кивнула.

– Хорошо. Мы побеседуем об этом с Рут позже, наедине.

Оуэн воздел очи горе, и молодая женщина догадалась, что он считает до десяти, чтобы успокоиться.

– Берти, не стоит ни о чем говорить с Рут. Все в прошлом. Надо думать о будущем, – сдержанно произнес он.

– Ну конечно! Открой шампанское, Оуэн. Надо отпраздновать вашу помолвку.

Он взял из предусмотрительно поставленного рядом ведерка со льдом бутылку, открыл ее и разлил шампанское по высоким бокалам.

– За Оуэна и Рут! – провозгласила Альберта. – Чтобы вы были счастливы вечно!

Оуэн вздрогнул, и Рут догадалась, что он чувствует себя последним обманщиком. Однако это не помешало ему с улыбкой произнести:

– За тебя, Рут.

– За тебя, Оуэн, – храбро откликнулась она.

– И за меня, – добавил Саймон серьезно. Все рассмеялись, и лед был сломан.

Оуэн опустился на диван и усадил Рут рядом с собой, обняв за плечи. Его пальцы на мгновение стиснули ее предплечье, словно приказывая вступить в игру. Тело Рут откликнулось, не дожидаясь приказа: по спине пробежали мурашки. Это стало настоящим потрясением: Рут знала, что ее тянет к Оуэну. Но знать – это одно, а почувствовать – совсем другое.

– Как твой поход по магазинам? – спросил Оуэн.

– Ой! – воскликнула Рут. – Надо пойти повесить платье.

Вот и оправдание, необходимое, чтобы выскользнуть из его объятий.

– Чепуха! – Рука, обвивавшая ее плечи, потяжелела. – Лишние полчаса ничего не испортят.

– А можно мне поприсутствовать при примерке? – вмешалась Альберта. – Или тоже придется ждать до свадьбы?

– Нет, не придется, – ответила Рут. – Это касается только жениха.

«Жених» что-то пробурчал, жалуясь на мировую несправедливость, но его тетушка весело рассмеялась.

– Традиции есть традиции, мой мальчик! Я рада, что твоя невеста придерживается обычаев. Послушайте, милочка, а кого вы пригласили на свадьбу?

Над этим Рут даже не задумывалась, учитывая характер предстоящей церемонии.

– Только подругу, – пожала она плечами, словно извиняясь. – Мои родители живут далеко, а сестра ждет третьего ребенка.

– А другие родственники?

– Я никого не успею позвать – слишком мало времени осталось до свадьбы.

Естественно, Рут вообще никого не собиралась ставить в известность, чтобы после развода не выслушивать многочисленные упреки за свою поспешность и бестолковость. Все, чего она хочет, – это помочь Оуэну. Да и о деньгах не грех вспомнить…

Однако сейчас Рут думала вовсе не о деньгах: ее сердце все еще билось как сумасшедшее.

– Какая жалость, – посетовала пожилая дама. – И Оуэн тоже не хочет много гостей. Ему хватило всей этой суеты, когда он женился на Линн.

И зачем только Альберта вспомнила про любимую первую жену племянника? – огорчилась Рут, почувствовав, как Оуэн напрягся.

– Я позвал только Чарлза, – сказал он. – Не хочу никакой шумихи, Берти. Поэтому не устраивай мне сюрпризов, иначе я очень разозлюсь.

– Какие сюрпризы? – с деланным ужасом воскликнула та. – Ты забыл, что я старая больная женщина!

– А ведь и в самом деле. Значит, с коварными замыслами покончено!

Рут понравилась их притворная перепалка. Она никогда не встречала прежде такого любящего и заботливого человека, как Оуэн. Поистине Линн очень повезло…

Перекусив, хозяин дома уехал на работу. Саймон отправился играть в свою комнату. И Альберта предложила Рут посидеть с нею.

– Расскажите, как вы познакомились, – попросила она. – Племянник, такая темная лошадка, никогда не признавался мне, что встречается с девушкой. А теперь оказывается, что вы собираетесь пожениться. Оуэн сказал, это была любовь с первого взгляда. В самом деле?

Хотя Рут и ожидала допроса, но оказалась неготовой к нему.

– Думаю, да, – невнятно пролепетала она. Альберта удовлетворенно кивнула.

– Я тоже полюбила моего Джейка с первого взгляда. Но… – тряхнув головой, она отогнала воспоминания, – расскажите мне, как все было. Как вы познакомились с моим очаровательным племянником?

– А он вам не говорил?

– Ни словечка.

Придется все придумывать самой, вздохнула Рут.

– Я позвонила по объявлению… о наборе на работу. Оно было напечатано в местной газете.

По крайней мере, хоть это было чистой правдой.

Глаза пожилой женщины вспыхнули.

– И как, Оуэн дал вам работу?

– Н-ну… да.

– Но тут вмешались иные обстоятельства, верно? – предположила Альберта, улыбаясь. – Разве не чудо, что человек влюбляется тогда, когда меньше всего этого ожидает? Я так рада за вас обоих: сбываются мои заветные мечты! Бедный Оуэн, он так долго страдал! Я очень рада видеть его счастливым. Он, конечно, говорил вам о Линн?

Рут молча кивнула.

– Она была такой чудесной… как и вы, милое дитя. И я знаю – так подсказывает мне интуиция, – что вы просто созданы друг для друга. – Альберта прикрыла глаза и шепотом повторила: – Созданы друг для друга…

– Вы устали, мисс Кулхейн?

– Зовите меня, пожалуйста, Берти, как все. Да, мне надо прилечь. Вы не поможете мне дойти до моей комнаты?

Рут с готовностью поднялась и взяла пожилую женщину под локоть.

– Знаете, милая, – произнесла та, уже лежа в постели, – я счастливее всех на свете. И недостает мне только одного. Знаете, чего именно?

Рут не имела ни малейшего представления.

– Я хочу, чтобы у Оуэна были еще дети.

Ох, лучше бы мне ничего не знать, подумала Рут.

– Конечно, Оуэн обожает Саймона, но внук – это не сын. Он безумно любил Полу, и младенец сделал бы его счастливым. Не заставляйте его долго ждать, ладно, Рут?


4


– Просыпайся, просыпайся!

Рут с трудом подняла тяжелые веки и словно сквозь дымку посмотрела на подругу.

– Вставай! Завтрак для юной невесты уже готов!

– Сколько времени? – спросила «юная невеста» недовольным тоном.

– Семь утра.

– Но еще совсем темно, – проворчала она. – Зачем ты подняла меня в такую рань?

И Рут снова с головой накрылась одеялом.

– Просто дождь идет, – сказал Уинни, снова тормоша ее. – Потому и темно. Давай садись. Завтрак будет подан в постель.

Рут неохотно села. Под спину ей подложили подушку, а на колени поставили поднос. Она изумленно захлопала глазами: не яичница с беконом, не тосты с мармеладом, не кукурузные хлопья – перед ней стояли шампанское и клубника!

– Что это? – изумленно спросила Рут.

– Завтрак, – проинформировала ее подруга. – Приятного аппетита.

– Да ты шутишь… Что-то у меня нет никакого желания во все это ввязываться, – произнесла Рут, надкусив ягодку.

– Во что ввязываться? В завтрак? – спросила Уинни.

– Дурочка, я имею в виду свадьбу. Все-таки это не такая уж замечательная идея.

Особенно если помнить об Альберте, которая хочет, чтобы Рут поскорее родила ребенка. Рут не стала делиться с Оуэном, но была уверена, что и ему пришлось выслушать пожелания на ту же тему.

– Да ты сошла с ума, дорогуша! – заявила Уинни. – Типичный случай предсвадебной лихорадки.

– Не забывай: это не обычная свадьба, – напомнила Рут.

– Тебе нравится Оуэн? – спросила Уинни.

Нравится ли ей Оуэн? Рут задумалась. Последние несколько дней она только тем и занималась, что старалась побороть возникшее в нее желание. Именно поэтому брак с Оуэном Стоуном казался ей ошибкой, и ошибкой роковой. Рут с радостью родила бы ему детей. Однако все, что нужно Оуэну, это сделать счастливой свою тетю, о чем он и заявил со всей определенностью.

Рут удавалось прикидываться равнодушной шесть дней. Но как долго еще она продержится? А едва Оуэн догадается о ее чувствах, она умрет от стыда. Для него это всего лишь брак по расчету, эмоции здесь совершенно ни при чем.

– Я спрашиваю, он тебе нравится? – повторила Уинни.

Рут кивнула.

– Это так страшно – быть за ним замужем?

– Не думаю.

– Так чего ты беспокоишься, малышка? Я просто умираю от любопытства – так хочется его увидеть! – воскликнула подруга. – А вдруг это будет настоящий брак?

– Ты что – спятила! – воскликнула Рут, закидывая в рот очередную ягоду и запивая ее шампанским.

Из-за Альберты Рут соблюла старый обычай: ночь перед свадьбой провела у себя. У нее возникло ощущение, что предстоящая церемония беспокоит Оуэна точно так же, как и ее. Хотя он снова заговорил о свадьбе только накануне вечером, когда Рут известила его, что собирается ночевать дома.

– В этом есть необходимость? – хмуро спросил Оуэн. – А если вы понадобитесь Саймону?

– Тогда ему придется довольствоваться дедушкой, – раздраженно ответила она. – Я хочу это сделать, и я это сделаю!

– Вы часом не собираетесь сбежать от меня?

Рут уставилась на него, удивленно приоткрыв рот.

– Что за мысли приходят вам в голову!

Оуэн глубоко вздохнул. Широкие плечи поднялись и опустились.

– Женщины, как известно, непостоянны.

– Ну, обо мне этого сказать нельзя, – с вызовом заявила Рут. – Я же подписала вашу идиотскую бумагу, так? Хотя, смею вас уверить, нужды в этом не было: я никогда не отказываюсь от своих обещаний.

Однако на сей раз ее так и подмывало взять свои слова обратно…

А что, если тетя Альберта проживет не полгода и не год, а гораздо дольше? Что тогда? Интересно, приходила ли эта мысль Оуэну?..

В десять часов утра, когда дождь кончился и выглянуло солнце, Рут оделась. В десять пятнадцать за ней приехала машина. В десять двадцать пять Рут была на месте. В десять тридцать она стала миссис Оуэн Стоун.

– Жених может поцеловать невесту.

Рут не успела понять, кто произнес эти слова. Но когда Оуэн послушно обнял ее, когда его губы прильнули к ее губам в поцелуе, который длился целую вечность, она почувствовала, что теряет сознание.

Да, ради Альберты они перед свадьбой играли в любовь: Оуэн держал Рут за руку, обнимал ее, даже целовал – еле касаясь губами. Но сейчас Рут казалось, что Оуэн целует ее по-настоящему, хотя знала, что это всего лишь притворство. Она едва удержалась, чтобы не ответить, однако это усилие едва не убило ее на месте.

А потом внезапно Рут поняла, что свободна. Она оглянулась на подругу, которая в восторге взирала на Саймона, совершенно очаровательного в сером костюмчике, на Альберту, счастливо улыбающуюся, на Чарлза, партнера Оуэна, который, едва увидев невесту, уже не спускал с нее загоревшихся глаз. И наконец Рут осмелилась посмотреть на… мужа.

– Миссис Стоун, вы просто сногсшибательны! – произнес тот.

Более того, Рут совершенно ошеломила его, когда Оуэн встретил ее у подъезда. Серебристо-серое платье, длиной до колен, обрисовывало фигуру – и, кажется, лифчика на ней не было. Последняя мысль мучила Оуэна всю церемонию.

Стройные ножки обтягивали шелковые чулки телесного цвета – странно, но он прежде не замечал, что у Рут такие длинные ноги. Маленькие ступни прятались в туфлях на шпильках. Голову венчала шляпка, украшенная кружевной вуалеткой.

Оуэн услышал, как Чарлз, задохнувшись от изумления, произнес:

– Это называется «очень даже ничего»?! Да ты, наверное, ослеп, приятель. Она самая соблазнительная женщина, которую я когда-либо видел. Господи, как я тебе завидую!

Да, Линн была прекрасна, но Рут… У Оуэна перехватило дыхание. Он чувствовал себя польщенным: Рут явила себя во всем блеске, хотя это была всего лишь работа, за которую Оуэн ей платил. Но, будучи добросовестным работником, Рут великолепно выполняла свои обязанности. Альберта была совершенно счастлива.

Перед свадьбой Оуэн подарил Рут кулон с бриллиантом – она пыталась отказаться, но он настоял на своем. Однако теперь, глядя на камень, мерцающий в вырезе ее платья, в восхитительной ложбинке между грудей, Оуэн чувствовал ком в горле и снова сомневался в том, что поступил правильно.

– Нам пора ехать, – раздался за его плечом голос Чарлза.

Оуэн предложил руку Рут, и она приняла ее без малейших колебаний, улыбаясь ему словно влюбленная новобрачная. Оуэн был поражен: он знал, что эта женщина не испытывает к нему никаких чувств, что терпит его прикосновения только ради Берти. Но сейчас почти жалел, что их брак – ненастоящий.

Сидя рядом с Рут на заднем сиденье машины, увозившей их в коттедж, Оуэн боялся, что румянец на ее щеках поблекнет и улыбка увянет, но его опасения не оправдались.

– Спасибо, – с чувством сказал он. Рут удивленно приподняла бровь.

– За что?

– За идеальную свадьбу.

Она мгновение колебалась. И Оуэну подумалось, что сейчас Рут скажет, что прошедшая церемония отнюдь не была для нее пыткой. Но вместо этого услышал:

– Нам удалось обмануть Берти, да?

Он почувствовал острое разочарование.

– Пока да. Но день еще не закончился.

– Как и сотни других дней, – напомнила Рут, и ему показалось, что он слышит сожаление в ее голосе.

– Уже раскаиваешься? – резко спросил Оуэн. Ему не хотелось, чтобы Рут жалела о своем поступке. Он желал, чтобы Рут понравилась ее работа. Работа! Господи, ну как брак может быть работой? Брак – это союз тел и сердец. Во всяком случае, так должно быть. Оуэн надавил пальцами на занывшие виски. Что же он натворил…

– Нет, Оуэн, я не раскаиваюсь. – Рут заботливо коснулась его руки. – Что с тобой? У тебя болит голова?

– Слегка. Переработал, должно быть, – солгал он.

– Дай я помассирую тебе голову.

И Рут положила свои пальцы на его виски. Оуэн вдыхал сладостный аромат ее тела и мечтал, чтобы эти мгновения длились вечно. Ее руки, казалось, знали, что именно надо делать, где коснуться и как гладить, успокаивая.

Ложь! Прикосновения Рут ни в коей мере не успокаивали его, напротив – пробуждали в нем забытые ощущения. Запретные страсти овладели Оуэном, желания, похороненные после смерти Линн, полыхнули в груди. Это невозможно было вынести.

– Все, спасибо. Мне стало лучше, – излишне резко сказал он.

– Ты уверен? – Хрипловатый голос Рут, завороживший Оуэна с самого начала, звучал сейчас еще более соблазнительно. Или это все его воображение?

– Да. Э-э-э… да мы уже приехали.

Оуэн решил устроить прием не в ресторане, а дома – на случай, если Берти устанет и захочет лечь. И сейчас был очень рад, что они уже приехали, потому что боялся в любой момент выдать себя.

В коттедже их ждал накрытый стол. Шампанское лилось рекой, а мусс из лосося, паштет из дичи и ягнятина с абрикосами были просто великолепны. Рут по-прежнему сияла, и из произнесенной Чарлзом речи явствовало, что, если бы он встретил ее первым, она не вышла бы замуж за Оуэна.

А потом Чарлз беседовал с ней целую вечность. Неужели приятель решил приударить за Рут и предложить ей руку и сердце, как только кончится срок контракта? – подумал новоиспеченный муж.

– Похоже, ваш друг собирается увести у вас жену.

Оуэн повернулся к Уинни, стоящей возле него и широко улыбающейся. Ему понравилась подруга Рут – прямодушная девушка, наделенная чувством юмора. К тому же весьма симпатичная. Нетрудно было догадаться, что Рут будет скучать по ней. Надо будет сказать, чтобы приглашала ее в гости, когда захочет.

Сейчас, конечно, Уинни шутила, но насколько ее слова были близки к истине! Оуэн скрипнул зубами.

– Я вот как раз думаю: не пойти ли и не засветить ему между глаз? – обратился Оуэн к девушке, улыбаясь и одновременно пытаясь понять, знает ли та правду о его браке. Надо будет спросить у Рут.

– О, это не самая хорошая мысль. Я сделаю лучше, – откликнулась Уинни. И подмигнула: – Пойду-ка я побеседую с Чарлзом.

* * *


– Оуэну чертовски повезло.

– В чем же? – Рут взглянула на Чарлза, присевшего на подлокотник дивана рядом с ней. Как только Оуэн отошел, друг немедленно занял его место.

– Он женился на потрясающей женщине.

Рут приподняла бровь.

– Надо полагать, мне тоже повезло – с Оуэном.

Она бросила быстрый взгляд на своего мужа, наливавшего Альберте шампанского.

– Думаю, я тоже сыграл в этой истории немаловажную роль.

Изящные брови Рут сошлись вместе.

– Прошу прощения? Что именно вы имеете в виду?

– Объявление… Разве муж не говорил вам? – ухмыльнулся Чарлз. – Это я дал объявление в газету. Вам есть за что благодарить меня, милая леди. Я даже полагаю, что могу рассчитывать на поцелуй.

Чарлз наклонил к ней голову, но Рут ловко ускользнула от него и поднялась с дивана.

Оуэн позволил другу дать объявление в газету! Чепуха какая-то. Но почему? И почему Оуэн ничего ей не сказал? Что же он за человек, раз позволяет посторонним вмешиваться в свою жизнь?

Чарлз, нисколько не смутившись, тоже поднялся с дивана, продолжая начатый разговор:

– Я понял, что ему самое время жениться, – но даже не предполагал столь быстрой развязки. И того, что вы окажетесь настолько обворожительной. Я уже говорил Оуэну: я жалею, что не встретил вас раньше него. Есть ли у меня шанс?

Чарлз был недурен собой, он явно душа общества, но определенно начинал действовать Рут на нервы.

– Ни малейшего. Извините. – Рут улыбнулась кавалеру, чтобы смягчить свои слова, и краем глаза заметила, что Оуэн смотрит на нее. Надо бы подойти к мужу.

Но прежде чем успела это сделать, рядом с ней и Чарлзом возникла Уинни.

– Я пришла побеседовать с этим восхитительным мужчиной. А тебя ждет Оуэн. Говорит, что вам пора ехать.

– Куда?

– Как – куда? В свадебное путешествие.

Какое свадебное путешествие? А Берти и Саймон, кто будет присматривать за ними?

Нахмурясь, Рут подошла к одиноко стоящему Оуэну.

– Почему ты не сказал мне, что мы куда-то едем? – резко спросил она.

Теперь и Оуэн нахмурился.

– Кто тебе сказал?

– Уинни.

– Она просто догадалась. Но вообще это правда: я все устроил, и нам уже пора.

– Но как же Саймон, твоя тетя…

– За ними будет кому ухаживать.

Оуэн по-прежнему не собирался советоваться с ней. Ничего себе семейная жизнь!

– Но мои вещи… – попыталась протестовать Рут.

– Я уже собрал их.

Собрал ее вещи! Да как он посмел?

– Но мы не можем отправиться в свадебное путешествие: наш брак – не настоящий! – Рут начала сердиться.

– Об этом никто не должен знать. Мы едем вне зависимости от твоих желаний.

Судя по всему, Оуэн не собирался принимать во внимание ее протесты, но Рут ничего не могла поделать с собой: она нанялась ухаживать за внуком и теткой Оуэна. Да и кому какое дело: едут они в свадебное путешествие или нет.

– А Берти знает? – возбужденно спросила Рут.

– Да, и одобряет.

Похоже на правду. Наверняка Альберте хочется, чтобы все было как положено.

– А твой внук?

– Он тоже в курсе.

– И должно быть, против.

Оуэн пожал плечами.

– Сначала был против. Но потом я сказал ему, что за ним будет приглядывать очень добрая тетя, у которой есть мальчик его возраста. После этого все было в порядке.

– Какая тетя? – ревниво спросила Рут.

– Дипломированная няня. Не беспокойся. Я нанял ее через агентство.

– Но зачем тогда надо было нанимать меня? – удивилась Рут.

– Мы женаты всего несколько часов, а ты уже закатываешь мне скандал. Так не годится, Рут. Я тебе не за это плачу деньги.

Оуэн не шутит, он злится из-за того, что я отказываюсь посмотреть на вещи с его точки зрения, поняла Рут. Но почему тогда он не хочет взглянуть на ситуацию моими глазами?

Свадебное путешествие! И как они, интересно, его проведут? Не в общей постели, это уж точно. Лишь бы не вцепившись друг другу в глотки – что вероятнее.

– И куда же мы едем? – спросила новобрачная, источая сарказм.

– Узнаешь на месте.

Рут вздернула подбородок.

– А если я откажусь ехать?

Глаза Оуэна недобро сверкнули.

– Если ты хоть чем-то обеспокоишь мою тетю, будешь жалеть об этом до конца жизни, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Тут до них донесся голос Альберты:

– Ну что, голубки улетают? Смотрите, не опоздайте на рейс.

Рут захотелось ударить Оуэна, но она удержалась, мгновенно перевоплотившись в сияющую новобрачную.

– С вами все будет хорошо?

– Это даже не вопрос, – ответила Альберта. – Я прекрасно проведу время, воображая, как вы делаете детей.

Щеки Рут покрылись жарким румянцем. Даже Оуэн выглядел шокированным.

– Ты невозможна, Берти, – фыркнул он. – Что прикажешь с тобой делать?

– Езжайте и развлекайтесь, – ответила та. – А потом расскажете, как провели время.

– Пойду принесу вещи, – сказал Оуэн. Оставшись с Рут, Альберта сказала ей:

– Ты самая прекрасная из всех невест, каких я видела. Ты вся так и светишься любовью. Я очень счастлива!

– Но я все же думаю, что нам не следует бросать вас.

– Пустяки, милочка. Вы оставляете меня в надежных руках. Поди попудри носик, или что там еще тебе надо сделать, а потом с моего благословения поезжайте.

* * *


По дороге в аэропорт и в самолете Рут молчала, игнорируя все попытки Оуэна завязать разговор, пока он не оставил ее в покое.

Когда самолет приземлился, Рут не имела ни малейшего представления, где очутилась. А когда пересели на другой самолет – маленький, принадлежавший местной авиалинии, – и не подумала задать Оуэну ни единого вопроса.

Конечным пунктом их путешествия оказался остров – пышный зеленый оазис посреди искрящегося океана. Они уселись в ожидавшую их машину, и Оуэн привез их к домику на пляже. Воздух был теплым и влажным, небо светилось голубизной. А построенный на сваях домик выглядел просто очаровательно и стоял в уединенном месте – идеальный приют для молодоженов!

Рут дождалась, пока они войдут в дом – деревянные полы, плетеные коврики, на окнах не занавески, а жалюзи, на потолке вентилятор – и произнесла, очень стараясь сдерживаться:

– И какой во всем этом смысл?

– Смысл тот, – ответил Оуэн, занося в спальню – единственную в доме спальню! – вещи, – что мы должны сделать то, что от нас ждут.

– Кто ждет? Никто и глазом бы не моргнул, если бы мы никуда не поехали. Все знают, что за Альбертой нужен уход, не говоря уже о Саймоне.

– Нам надо лучше узнать друг друга.

Что-то в голосе Оуэна заставило Рут насторожиться.

– Если я правильно тебя поняла, то можешь об этом позабыть! Мы не…

– Я имел в виду только то, что нам надо поговорить, – спокойно прервал ее Оуэн. Слишком спокойно. – Мы едва знакомы, а дома трудно будет рассказывать друг другу о себе.

Рут презрительно фыркнула:

– Мы могли бы найти укромный уголок и в Канаде. Да и вообще, я не понимаю, зачем все это нужно, если наш брак всего лишь сделка!

– Это нужно, чтобы у моей тети не возникло никаких подозрений. Она все время задает вопросы, на которые я не могу ответить. Не беспокойся, я не собираюсь даже прикасаться к тебе, если тебя волнует именно это.

«Не собираюсь» – понимай «не хочу». Рут героическим усилием воли вздернула подбородок.

– Я ни о чем таком и не думала, – солгала она.

– Правда? И даже не заметила, что в доме одна спальня с одной-единственной постелью? – Оуэн покосился на изящное сооружение из резного дерева.

– Заметила.

– По крайней мере, на ней поместится целый десантный полк, – саркастически отозвался Оуэн.

Теоретически кровать была достаточно велика, чтобы двое, лежащие на ней, не касались друг друга. Но на практике… Ох, мысленно вздохнула Рут, кому-то придется спать на неудобном диванчике.

– Ты, наверное, хочешь разобрать вещи и принять душ, пока я приготовлю что-нибудь перекусить.

– Я не голодна.

– Как насчет выпить?

Рут молча кивнула.

– Шампанского?

– Нет, мне уже хватит алкоголя на сегодня. Какого-нибудь соку. Если есть.

– Конечно, есть. Я отдал соответствующие указания.

– Так ты был здесь раньше?

– Да. Этот домик принадлежит мне.

Рут вздрогнула. Он жил здесь, в этом доме, вместе с Линн!

– Да ты просто бездушное животное! – поддавшись порыву, воскликнула она.

Оуэн недоуменно уставился на нее.

– Но почему?

– Как ты мог привезти меня туда, где когда-то жил с Линн! – И Рут с перекошенным от гнева лицом толкнула Оуэна в грудь.

– Успокойся, – сказал он, перехватив ее запястья. – Это мой дом, и только мой. Я никого сюда не привозил прежде.

– Ой!

– И все? – Оуэн прижал руки Рут к своей груди, и она почувствовала, как бьется его сердце, ощутила тепло его тела. О Господи, как хорошо!

– Извини, пожалуйста.

И чего она так взбеленилась? Надо было сначала все выяснить, а не бросаться на человека с кулаками. Ну почему она вечно поступает и говорит не подумав?

Оуэн отпустил ее руки. Но прежде чем Рут успела отступить хотя бы на шаг, обнял ее за плечи и привлек к себе.

Ничего больше, но у Рут все поплыло перед глазами. Она знала, что Оуэн всего-навсего хочет дать ей понять, что не сердится, что все в порядке, но ее тело решило иначе. Между ними словно проскочила искра. Рут изо всех сил боролась сама с собой, чтобы не стиснуть Оуэна в объятиях, чтобы не прильнуть к его губам. О, как она жаждала его поцелуев, его прикосновений, тяжести его тела!

Внезапно Оуэн резко отстранился. На его лице были написаны ужас и отвращение. У Рут внутри словно что-то оборвалось. Не зная, куда девать глаза, она мечтала провалиться сквозь землю. И, повернувшись, вылетела из комнаты.

Стоя на берегу бирюзового океана, Рут думала, осмелится ли теперь посмотреть в глаза Оуэну.


5


Оуэн изумлялся собственной глупости. И кто только дернул его обнять Рут? Ничего удивительного, что она сбежала: бедняжка, должно быть, перепугалась до смерти. Чего теперь стоят все его обещания, что он не коснется ее?

Но как можно было удержаться, если Рут так прекрасна, так восхитительна?

Не отдавая отчета в своих действиях, Оуэн последовал за ней.

– Рут, – мягко позвал он.

Она не повернулась. Но ее плечи напряглись, и стало ясно, что она все еще сердится. Оуэн сделал еще шаг, теперь он мог, протянув руку, коснуться ее. И именно так бы и поступил, если бы не боялся, что Рут в гневе отпрянет.

– Это было ошибкой с моей стороны, – с трудом выговорил Оуэн. – Обещаю, что подобное впредь не повторится.

Однако ему придется нелегко. После смерти Линн Оуэн поклялся, что никогда больше не приблизится ни к одной женщине. И вот теперь, после недельного знакомства, ощущает непреодолимое желание лечь в постель с Рут! Лишь бы это была не любовь! С вожделением он сумеет справиться…

– Держись от меня подальше, – холодно бросила Рут.

Черт! Какой удар! Но он заслужил его.

– Это затруднительно, раз уж мы живем в одном доме. Я думал… я надеялся, он тебе понравится.

– В других обстоятельствах – возможно. Но общий дом хорош лишь для близких друг другу людей. – Рут тряхнула головой. – Уместнее было бы провести медовый месяц, например, в Квебеке. Гуляли бы себе по набережной. В толпе.

– И мокли бы под дождем. Разве здесь не чудесно?

– А я люблю город, люблю родной Сет-Иль, – упрямо произнесла Рут. – Люблю, когда вокруг много народу.

– Это не единственный дом на острове.

– Ну и что? – пожала она плечами. – Зато место очень уединенное. Ты не привозил сюда жену, так кого же привозил? Или ты жил здесь в полном одиночестве? Приезжал сюда отдохнуть от всего и всех?

– Мы так мало знаем друг о друге, – спокойно произнес Оуэн.

Рут раздраженно перевела дыхание.

– Так, значит, нам надо сесть и поговорить. Вот давай и займемся этим сегодня вечером. А когда закончим, вернемся назад, в Канаду.

С этими словами Рут повернулась и пошла обратно к дому. Оуэн последовал за ней.

– Я думал, тебе здесь понравится, – сказал он, переступив порог.

– Откуда тебе знать, что мне нравится, а что – нет? – повела плечом Рут.

Оуэн боялся чего-нибудь в этом роде. Именно поэтому не стал делиться с Рут своими планами.

– По-моему, все люди просто грезят о таком месте…

Войдя в гостиную, Рут молча села на стул и уставилась в окно.

– Давай разберем вещи и расположимся поудобнее, – предложил ей Оуэн.

– Я не собираюсь здесь оставаться.

– Боюсь, у тебя нет выбора: самолет прилетает и улетает раз в неделю.

Рут мгновенно вскочила. Глаза ее возмущенно сверкали.

– Ну как ты можешь так со мной обращаться!

– Не я, Рут, а ты сама.

Она вызывающе взглянула на него. Потом медленно прошла в спальню, демонстративно захлопнув за собой дверь. Но через секунду открыла ее снова.

– Даже не думай зайти сюда!

* * *


– Замка на двери нет, – бормотала Рут, расстегивая сумку. – Никакой возможности уединиться! Кровать – одна!

Нижнее белье полетело в ящик шкафа. Он трогал мои вещи! Собирал мою сумку! – пронеслось в голове.

– И вообще, что за дурацкая мысль – ехать в свадебное путешествие! – уже вслух произнесла она.

Рут швырнула в раковину туалетные принадлежности – ванная комната, и та единственная! И тоже без защелки!

Она была страшно зла – и на себя, и на Оуэна. На себя за то, что так бесстыдно желала его, на Оуэна за то, что из-за него оказалась в столь идиотской ситуации. Он сказал, им надо лучше узнать друг друга. Но невозможно говорить о себе целую неделю! Самой Рут хватило бы пяти минут, чтобы поведать историю всей своей жизни.

– Ты готова? – раздался голос Оуэна из-за закрытой двери, и Рут почудилось, что дверная ручка дрогнула.

– Нет! – поспешно воскликнула она.

– Я налил тебе соку. Прохладного, из холодильника.

Уж не намекает ли Оуэн, что ей тоже надо поостыть?

– Сейчас выйду, – ответила она. И мстительно подумала: но не раньше, чем приму душ и переоденусь.

Десять минут спустя Рут предстала перед Оуэном. В синем, под цвет глаз, сарафане. Влажные волосы льнут ко лбу, на лице никакой косметики.

Она решила, что сердиться не имеет смысла. Лучше проявить прохладное дружелюбие: не привлекать и не отталкивать. У нее должно получиться.

Рут села за стол и приняла из рук Оуэна стакан с соком. Одним глотком выпила половину прохладного, освежающего напитка. Оуэн не сводил с нее глаз с того мгновения, как она вышла из комнаты.

– Ванная свободна, – спокойно сказала Рут, скрывая свою озабоченность.

– Пожалуй, я воспользуюсь ею.

Оуэн неторопливо поднялся, отнес свой стакан в кухню и направился в спальню.

Да, неприятная ситуация. А если Оуэну приспичит принять душ, когда она уже будет лежать в кровати? Насчет того, как они будут делить постель, Рут даже боялась задумываться.

Она вышла на веранду, села в шезлонг и залюбовалась сине-зеленым океаном, так не похожим на свинцово-серые воды залива Святого Лаврентия. Потом подняла глаза к безоблачному лазурному небу: такое в Канаде не часто увидишь. Всю весну погода стояла просто ужасная: моросил дождь, солнце закрывали серые тучи.

Рут перевела взгляд на полоску сверкающего белого песка и вспомнила серые песчаные отмели в час отлива: остатки мола, разваливающиеся лодки, покрытые водорослями камни, лужицы, где Саймон выискивал крабов.

– О чем ты думаешь?

Рут вздрогнула от звука голоса Оуэна. Поверит ли он, если сказать, что она думала о Канаде, что ей больше нравится Сет-Иль, чем этот уединенный тропический остров? Вряд ли, ведь это его частный рай. Поэтому вместо того, чтобы ответить на вопрос, Рут спросила:

– А почему ты выбрал именно это место?

Оуэн захватил с собой стаканы. Поставив их на деревянные перила веранды, он опустился в шезлонг рядом с ней.

– Мне нужно было убежище.

– Убежище? От чего?

Задав вопрос, Рут немедленно об этом пожалела.

– От моих грехов.

Ничего подобного она не ожидала.

– Каких грехов?

Мгновение поколебавшись, Оуэн ответил:

– Я убил жену и дочь.

Рут мгновенно повернулась к Оуэну. Но негодующее восклицание замерло на ее губах: увидев выражение муки на его лице, она поняла, что лучше промолчать. Если Оуэн захочет объяснить, он это сделает тогда, когда сочтет нужным.

– Я вел машину, когда случилась та авария, – произнес он наконец. В его глазах стоял ужас.

– Но это еще не повод винить себя во всем! – откликнулась Рут. – Аварии случаются каждый день. Люди…

– Нет, повод! – жестко отрубил Оуэн. – Когда впереди возник грузовик, я нажал на тормоз, но слишком поздно. Я выпил перед тем, как сесть за руль, и отреагировал недостаточно быстро.

– Ты вел машину в пьяном виде? – прошептала Рут.

– Нет, конечно же нет! Всего лишь бокал вина после ланча.

– И ты думаешь, что если бы не пил, то все было бы иначе?

– Да… Нет… Не знаю! Я знаю только то, что виноват. И ничто на свете не изменит моего мнения.

– Думаю, ты ошибаешься, – негромко сказал Рут. – И мне кажется, что, если бы твоя жена знала, как ты мучаешься, она сказала бы то же самое.

– Ничего не могу с собой поделать, – пожал плечами Оуэн.

– Может, ты слишком много думаешь о той катастрофе?

– А как бы ты поступила на моем месте?

– Даже не представляю, – честно призналась Рут.

– Я затеял всю эту историю со свадебным путешествием именно для того, чтобы объясниться. Теперь ты знаешь, почему я могу сорваться и накричать на тебя.

– Понимаю, – отозвалась Рут. – Но для этого совершенно необязательно было привозить меня на этот остров.

– Обязательно. Это единственное место, где я свободен от воспоминаний о Поле и Линн. Здесь я могу быть самим собой. Возможно, только на этом острове ты сможешь увидеть меня таким, каков я есть.

Выходит, Оуэн живет в аду воспоминаний, подумала Рут. И если ей удастся помочь ему прогнать демонов-мучителей, это будет совсем не плохо.

– Ты купил этот домик после катастрофы?

Оуэн кивнул.

– Я прожил здесь три месяца. Потом Берти заболела, и мне пришлось уехать отсюда.

– Если бы не это, ты не вернулся бы в Канаду?

– Когда-нибудь вернулся бы…

– Бедняжка Саймон.

– Почему бедняжка? – нахмурился Оуэн.

– Он потерял мать и бабушку и наверняка думал, что потерял и тебя.

– С ним оставалась Берти, – сказал Оуэн, явно оправдываясь. – И я довольно часто беседовал с ним по телефону. Кстати, нужно сообщить Берти, что мы живы-здоровы.

– Все-таки это было жестоко по отношению к Саймону, – настаивала Рут. – А теперь ты его балуешь: никогда не видела у одного ребенка столько игрушек! Они не заменят любовь, Оуэн…

– Знаю, – резко ответил он. – А теперь мне надо съездить позвонить. Это в городке. Тебе нужно что-нибудь?

– Здесь, что, нет телефона?

– Нет, – отрезал Оуэн. – Мне так нравится больше. Так тебе нужно что-нибудь купить?

– Я лучше поеду с тобой, – ответила Рут, которой захотелось взглянуть на остров.

– В другой раз, – бросил Оуэн и покинул веранду.

Рут подумала, что разговор об автокатастрофе вывел Оуэна из душевного равновесия. И ему требовалось побыть одному. Она даже решила быть повнимательней к Оуэну, когда тот вернется.

Можно, например, устроить барбекю на пляже. После ужина на свежем воздухе оба уснут, едва успев добраться до постели… Очень хотелось на это надеяться.

Исследовав содержимое холодильника, Рут обнаружила все необходимое для салата, а также подходящий кусок мяса, свежий хлеб, фрукты – словом, все что только можно пожелать.

Когда Оуэн вернулся, она спросила:

– Как Берти?

– Неплохо. Только я ее разбудил: совсем забыл о разнице во времени.

– А Саймон?

– Даже не вспоминает о нас. Приехала няня, и он играет с ее сыном. С ним проблем не предвидится. Да, а твоя подруга велела передать, мол, надеется, что история продвигается. Что это значит?

Рут почувствовала, что ее щеки заливает румянец. Вот что Оуэну совершенно незачем знать, так это то, почему она откликнулась на его объявление.

– Так какую историю имела в виду Уинни? – Оуэн отступать явно не собирался.

– Я… я сказала им, что пишу сказку для Саймона.

– Вот не знал…

Рут нервно передернула плечами.

– Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет. – И она решила сменить тему: – Не устроить ли нам барбекю на пляже? Я уже все приготовила.

Вечер удался. Настроение Оуэна улучшилось, и им было хорошо вместе. Перед ужином они искупались в океане, а затем поели, сидя на песке.

Перед тем как спрятаться за горизонт, солнце окрасило океан в золото и пурпур, а после заката цвет изменило и небо. Это было захватывающее зрелище, и Рут жалела, что Оуэн не обнимет ее и она не положит голову ему на плечо.

К тому времени, когда они вернулись в дом, уже стемнело, и Рут снова забеспокоилась: приближалось время сна. Как ни крути, а это их первая брачная ночь. О сексе не могло быть речи, однако кровать-то одна…

– Рут, ты когда-нибудь спала под звездами?

Она изумленно взглянула на Оуэна.

– Ну, в детстве, когда ходила в поход…

– А когда стала взрослой?

– Нет. А что, ты предлагаешь ночевать на свежем воздухе?

Ночь обещала быть теплой.

– Нет, я один собираюсь спать на воздухе. У меня есть гамак, который я вешаю на веранде. Это весьма удобно, если не раскачиваться очень сильно, иначе рискуешь проснуться на полу.

– Почему бы нам обоим не спать на кровати? – неуверенно произнесла Рут; ее сердце забилось сильнее при одной мысли об этом.

– Соблазнительно… – Губы Оуэна скривились в легкой полуулыбке, будто он и в самом деле собирался последовать ее предложению.

Рут почувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод. Лучше бы она промолчала!

– Но я взял себе за правило не панибратствовать со своими служащими. Так что гамак мой, а кровать – твоя. И не спорь. – Улыбка сбежала с лица Оуэна.

Рут ощутила облегчение, смешанное с гневом. Гадко со стороны Оуэна напоминать ей, что она всего лишь работает на него… что она ничего для него не значит.

– Меня это устраивает, – произнесла она ледяным тоном. – Я хотела бы лечь как можно скорее. Только отнесу все в дом, и…

– Я сам все отнесу.

– Да нет же, я сама…

– Рут!

Она вздрогнула и покорно произнесла:

– Как скажешь. Спокойной ночи, Оуэн.

– Спокойной ночи, дорогая супруга.

* * *


Рут уже лежала в постели, когда дверь негромко скрипнула и в комнату на цыпочках вошел Оуэн. Хотя свет был выключен, сияния полной луны хватило, чтобы все видеть.

– Что ты тут делаешь? – испуганно воскликнула Рут.

Оуэн остановился и повернулся к ней.

– Извини, что потревожил тебя. Я не хотел.

– Но что ты здесь забыл?

– Мне надо в ванную.

– Ой, – сказала Рут, чувствуя себя дурочкой.

– Позволено ли мне будет воспользоваться ею? – едко ухмыляясь, спросил Оуэн.

– Прекрати. Тебе незачем спрашивать разрешения.

Оуэн подошел ближе.

– Не спится?

В голосе его, как ни странно, звучала забота. Рут отрицательно помотала головой.

– Трудно сразу привыкнуть к новому месту.

– И день выдался трудный…

Оуэн присел на край кровати, и Рут мгновенно покрылась холодным потом.

– Ты уже жалеешь о принятом решении?

– Нет. – Но больше всего Рут хотелось, чтобы Оуэн ушел.

– Так что же тебя тревожит? Ты же знаешь, что я ничего тебе не сделаю.

– Может, ты наконец воспользуешься ванной и оставишь меня в покое?

– Боишься меня, да, Рут? – Судя по голосу, Оуэн улыбнулся.

Скорее, себя самой, подумала она. Близость Оуэна действовала ей на нервы. Рут дрожала под простыней и опасалась, что он это заметит. Нисколько она его не любит, нет! Но с какой же силой желает!

Никакой радости от этого Рут не испытывала: она была не из тех женщин, которые с легкостью ложатся в постель с любым понравившимся мужчиной. Она могла довериться лишь тому, кого любила. У Рут было двое возлюбленных, и оба раза именно мужчины прерывали отношения, оставляя ее с разбитым сердцем. Правда, как потом выяснялось, это было только к лучшему: она не любила их по-настоящему. Так, как любили друг друга Оуэн и Линн.

Сможет ли Оуэн полюбить снова? Вряд ли, и от этой мысли Рут сделалось совсем плохо.

– С какой стати мне тебя бояться? – ответила она вопросом на вопрос.

– Ни с какой. Однако у меня создалось впечатление, что дело обстоит именно так.

– Ошибочное впечатление, – откликнулась Рут с вымученной улыбкой.

– Ну, если ты в этом уверена…

Рут знала, что он не поверил ни единому ее слову. Поэтому когда Оуэн склонился к ней, приготовилась сопротивляться изо всех сил. Но тут его губы коснулись ее лба легчайшим из поцелуев.

– Спокойной ночи, Рут. Я больше не потревожу тебя. Приятных сновидений.

Оуэн направился в ванную и скоро прошел обратно на веранду, даже не взглянув в сторону кровати.

Рут ощутила жгучее разочарование.

* * *


Она была совершенно права: свадебное путешествие оказалось дурацкой идеей.

Главное, конечно, было угодить Альберте, и Оуэн подумал, что здесь, на острове, им с Рут представится замечательная возможность узнать друг друга. Однако все, чего ему хочется, это залезть к Рут в постель!

Все последние двенадцать месяцев Оуэн не чувствовал влечения ни к одной из женщин, хотя знал, что кое-кто из них не прочь переспать с ним. Почему же его так тянет к Рут? Может, из-за того, что она не выказывает никакой заинтересованности? Может, он просто заинтригован? Однако что толку гадать о причине, если в результате он влюбился в нее…

Оуэн понимал, что надо жить дальше, но боялся, боялся новых несчастий, новых потерь. Нет, лучше держаться подальше от Рут…

Посреди ночи Оуэна разбудил странный звук. Открыв глаза, он пытался понять, что это было, однако услышал лишь сонное дыхание океана. А потом увидел Рут… Она шла к нему по веранде – нагая…


6


Рут была сражена наповал. Ей не случалось ходить во сне уже много лет. Впервые это произошло, когда ее обидели в школе, но с годами происходило все реже и реже.

Так почему же случилось снова? Вдобавок ко всему она пыталась влезть в гамак к Оуэну! В совершенно голом виде! При одной мысли об этом щеки ее заалели. Однако надо отдать должное Оуэну: он повел себя как настоящий джентльмен: не обращая внимания на наготу Рут, отвел ее обратно в постель, а потом сидел рядом, пока она не уснула.

Какое счастье, что Оуэн правильно оценил происходящее! Рут улыбнулась, подумав о том, чем бы закончилась попытка заняться любовью в гамаке.

Однако это не шутка, одернула она себя. Это повод для беспокойства, а не для смеха. Вдруг нечто подобное произойдет снова и Оуэн уже не будет столь благоразумен? При мысли о том, как легко он мог воспользоваться ее невменяемым состоянием, Рут покрылась холодным потом…

Солнце стояло высоко в небе, негромко шумел над кроватью огромный вентилятор, разгоняя влажный воздух. Вентилятор! Она же выключила его ночью, потому что он мешал ей уснуть! Рут была совершенно уверена, что Оуэн не включал его, когда уложил ее обратно в постель. Вывод прост: пока она спала, он еще раз заходил в спальню.

Увы, это было неизбежно. Но мысль о том, что Оуэн находился здесь, может быть, смотрел на нее спящую, изрядно ее обеспокоила. Хотя, с другой стороны, после ночных приключений ничего нового Оуэн увидеть не мог…

С тяжелым сердцем Рут поднялась с постели и прошлепала по голому полу в ванную. Почистив зубы, приняв душ и высушив волосы полотенцем, она вернулась в спальню, чтобы, к своему ужасу, обнаружить там Оуэна.

– Что ты здесь делаешь? – Рут собиралась добавить «снова», но удержалась.

– Мне надо в ванную.

– Нечего было ждать тут! – вспылила Рут. – Если тебе нужна эта комната, я с радостью уступлю ее и удовольствуюсь гамаком.

– Какая разница? Все равно здесь останутся твои вещи и тебе придется ходить в ванную через спальню.

Оуэн не обнаруживал ни малейшего следа раздражения, напротив, казалось, забавлялся сложившейся ситуацией.

– По правде говоря, – уточнил он, – я пришел за рубашкой… А теперь ухожу. Завтрак будет готов через пять минут.

Вне себя от гнева, Рут недоумевала: вчера Оуэн пребывал в депрессии, сегодня дразнит ее… А она не любила, когда ее дразнят. И злилась, потому что… Почему? Потому что Оуэн приводил ее в замешательство? Да, именно так.

Вчера Рут уснула, мечтая о том, как они займутся любовью. И – о ужас! – во сне пришла к нему. А теперь им предстоит завтракать вместе…

Но, как оказалось, Рут напрасно беспокоилась. Оуэн ни словом не упомянул о событиях минувшей ночи. И вообще делал все возможное, чтобы Рут забыла о случившемся…

Так прошла большая часть недели. Они плавали, гуляли по берегу, говорили. Рут снова запаниковала, лишь когда Оуэн спросил, чем она зарабатывала на жизнь и есть ли у нее хобби. Но ей удалось вывернуться, не вдаваясь в подробности.

– Работала в почтовом отделении. Скучища была такая, что и вспоминать не хочется, – сказала она, и Оуэн не стал настаивать.

Они даже сумели подружиться. Однако Рут хотелось большего: ей казалось, что она жаждет Оуэна все сильнее с каждым часом. И не раз замечала, что он смотрит на нее с вожделением.

В последний день Оуэн повез ее кататься на взятой напрокат лодке. И хотя все произошло по чистой случайности, Рут впоследствии думала, что, желая подстроить события, не могла бы сделать лучше.

Глядя на Оуэна вместо того, чтобы смотреть себе под ноги, Рут споткнулась о бухту каната и упала прямо ему в объятия. Пробормотав что-то насчет судьбы, Оуэн прижал ее к себе. Тут же в мозгу Рут зазвучал сигнал тревоги, но она уже ничего не могла поделать с собой. Она металась в постели, мечтая об объятиях Оуэна. И теперь, когда мечты стали явью, не собиралась отказываться от представившейся возможности.

– Рут… – прошептал Оуэн, ища губами ее губы.

Поцелуй был подобен взрыву. Где-то в глубине вспыхнуло неудержимое пламя, охватившее все ее существо. Рут жадно впилась в рот Оуэна, чувствуя ненасытное, как голод, желание. Она слишком долго ждала, и теперь столь тщательно сдерживаемые эмоции вырвались из-под контроля.

– Рут… – Оуэн с усилием оторвался от ее губ.

Он еще думает! Но сама Рут уже не могла остановиться, не хотела!

– Да, Оуэн, да! – выдохнула она и сама поцеловала его.

Никогда раньше не знала Рут такого испепеляющего жара: кровь кипела, кожа пылала. А руки Оуэна тем временем ласкали ее лицо, шею, напрягшиеся груди…

Сама Рут запустила пальцы в жесткие волосы Оуэна, провела по мускулистым плечам, вниз, по крепкой спине, желая и трепеща. Каждый удар сердца отзывался во всем теле. Дрожа под грузом неизведанных ощущений, она ужасалась себе самой, но ей даже в голову не приходило оттолкнуть Оуэна.

И самое чудесное заключалось в том, что он желал ее так же сильно, как она его. Губы Оуэна требовали и дарили. Рут чувствовала его дрожь, гулкие удары сердца, отдававшиеся в груди, жар его тела.

Прижимая к себе одной рукой, он, чертыхнувшись, сорвал с Рут майку и отшвырнул ее прочь. За майкой последовал лифчик, и Оуэн со вздохом облегчения сжал обнаженную женскую грудь.

Дрожь наслаждения пробежала по телу Рут, превратив ее кровь в расплавленный металл, когда пальцы Оуэна стали ласкать чувствительный сосок, а губы снова коснулись ее рта.

Это было больше, чем она могла вынести. Рут не знала, что доставляет ей больше наслаждения: поцелуи или ласки его умелых рук. Со стоном она откинула голову. Теперь язык и губы Оуэна ласкали ее шею, касались, обжигая, груди Рут. И наконец приникли, покусывая и пощипывая, к пульсирующему соску.

Она обезумела от наслаждения. Вскрикивала, прижав к своей груди голову Оуэна, целовала его волосы…

Но внезапно лодку сильно качнуло. Глаза Рут мгновенно распахнулись, она вцепилась в Оуэна, чтобы не упасть. Сам он ухватился за поручень, удержав их обоих на ногах. Лодка, скрипя килем по песку, уткнулась в берег: неожиданный взрыв эмоций заставил Рут и Оуэна позабыть, где они находятся и что им надо делать.

– Оденься, – проскрежетал Оуэн. Его бархатисто-темные глаза больше не горели желанием, и он смотрел на Рут так, будто она не имела никакого права находиться перед ним в одних шортах.

Рут стиснула челюсти и оглянулась в поисках майки и лифчика. Те плавали ярдах в пятидесяти от берега. Будь она проклята, если полезет за ними в воду! Оуэн их бросил – вот пусть он и подбирает. Или терпит ее в полуголом виде.

– Чего ты ждешь? – рявкнул он.

Рут бросила на него вызывающий взгляд.

– Ничего. Мне так больше нравится.

Ей хотелось сложить руки на груди, но она удержалась, тем более что в этом не было ни малейшего смысла. Вместо этого Рут выпрямилась и посмотрела на Оуэна так, словно ожидала, что он опустит глаза.

– Черт возьми, Рут, сейчас не время для шуток!

– Я не шучу, Оуэн. Моя одежда там, куда ты ее закинул.

Оуэн перевел взгляд на море и в шоке уставился на плавающие лифчик и майку. Однако извинений не последовало.

– Иди в дом, – грубо приказал он.

– Зачем? Разве тебе не нужна моя помощь? – Рут с удивлением осознала, что ей доставляет удовольствие дразнить Оуэна – она чувствовала свою власть над ним.

– Я сам справлюсь.

– Ты уверен?

– Абсолютно, – процедил он сквозь зубы, не отрывая глаз от ее лица.

Рут явственно ощутила, как он борется с собой, чтобы не взглянуть на ее обнаженную грудь, и с улыбкой отвернулась: теперь она точно знала, что нравится Оуэну. Как бы то ни было, случившееся показало, что он уже несколько оправился после смерти Линн. А это самое главное.

Всю неделю Оуэну удавалось контролировать свои эмоции, а теперь этот дурацкий срыв! Он не хотел, не мог позволить себе увлечься Рут… Но она была так чертовски соблазнительна, что временами он просто терял голову.

Теперь Оуэн точно знал: свадебное путешествие было ошибкой. Лучше было бы терпеть допросы Берти. Как ему пришла мысль провести наедине с Рут целую неделю, он теперь понять не мог.

Оуэн, яростно орудуя веслом, столкнул лодку обратно в воду. Каким же идиотом он себя выставил! И что только на него нашло? Он же просто набросился на Рут, как неделю голодавший человек – на еду. Сорвал с нее одежду. Господи! Да как он теперь осмелится взглянуть в глаза Рут?

Проклиная все на свете, Оуэн столкнул-таки лодку в воду. Потом перелез через борт и повел ее вдоль берега, чтобы отдать соседу, у которого одолжил. Затем по суше вернулся домой.

Нет, он просто обязан принести извинения и заверить, что подобное не повторится. Странно, что Рут не оттолкнула его: как будто она пылала такой же страстью, что и он сам. Должно быть, подпала под чары острова. Ничего, по возвращении домой случившееся покажется кошмарным сном.

Поднявшись по ступенькам, он увидел, что Рут ждет его на веранде. Она выглядела чудесно в полупрозрачном белом платье. И несмотря на все благие намерения, Оуэн почувствовал, как внутри него что-то сжалось.

– Рут, – произнес он со всей решительностью, – я хочу извиниться за свое поведение. Это было непростительно с моей стороны.

– Но и восхитительно, – промурлыкала она. – Тебе не за что просить прощения.

И она приблизилась к Оуэну, явно намереваясь его поцеловать. Но он поднял руку и строго произнес:

– Я сказал то, что сказал. Случившееся было ошибкой, ужасной ошибкой. Больше это не повторится.

Но как он жаждал повторения! Как желал вновь забыться в ее объятиях!

– Ты слишком суров к себе.

Оуэн удивился – как быстро Рут оценила ситуацию.

– Может, и так, – признал он, пожав плечами. – И тем не менее я не хочу крутить с тобой роман. А на большее нам рассчитывать ничего.

– Роман? – изящно очерченные брови поползли вверх. – Но ты мой муж!

Оуэн моргнул: он явно недооценил Рут. Но она знала условия сделки.

– Формально – да, но не более того. Помни об этом.

– Да уж, ты не дашь забыть… – прошептала Рут и, повернувшись, исчезла в доме.

Оуэн медленно последовал за ней и весь вечер упрямо соблюдал дистанцию. Завтра они улетают обратно в Канаду. Завтра конец пытке.

* * *


Однако надежды его пошли прахом. По приезде домой, когда Оуэн понес наверх вещи, он обнаружил, что в их отсутствие Альберта устроила ремонт в его спальне и поставила туда новую двуспальную кровать. Сюда же перенесли и все веши Рут. Ваза с цветами, новые маркизы на окнах, французский гобелен с пасторальной сценой – словом, все такое изысканное и безнадежно романтичное, что Оуэн преисполнился ужаса: он-то надеялся на отдельные спальни…

Он ничего не сказал Рут, которая играла в гостиной с Саймоном и заодно рассказывала Альберте о том, как замечательно они провели «медовую неделю». Однако, когда малыш был уложен в постель, Рут заявила, что собирается последовать его примеру.

Что делать? – встревожился Оуэн. Подождать, пока Рут сама все увидит? Или подняться в спальню вместе с ней и извиниться за нововведения Альберты? В конце концов Рут не оставила ему выбора, направившись к лестнице, в то время как Берти задержала его разговором. Хотя ему больше всего хотелось сказать тетушке, как та не права, на вопрос, нравится ли ему спальня, он скрепя сердце ответил «да».

– Как думаешь, Рут она тоже придется по душе? – озабоченно спросила Альберта.

– Уверен в этом.

– Не пора ли и тебе отправиться вслед за ней?

– А тебе? – Вот уж чего Оуэн не хотел, так это спать рядом с Рут – обворожительной, сексуальной Рут. Надо подождать, пока она уснет. – Кажется, тебе тоже пора в постель.

Тетушка кивнула.

– Отведи меня, если тебе не трудно.

Проводив Альберту, Оуэн вернулся в гостиную и лишь два часа спустя принудил себя войти в спальню, которая прежде была его личной собственностью. Теперь ее захватила женщина, завладевшая и его сердцем.

* * *


Рут, естественно, отправилась в комнату, где жила до отъезда, и изумилась, обнаружив, что все ее вещи исчезли. А заглянув в комнату Оуэна и увидев там двуспальную кровать, едва не расхохоталась. Милая тетушка Берти!

Оуэн пообещал никогда больше не прикасаться к Рут. Интересно, как он собирается сдержать слово, если им придется спать в одной кровати? Что до самой Рут, то она чувствовала: еще немного – и по уши влюбится в Оуэна… В человека, который никогда ее не полюбит.

Не разорвется ли ее сердце, когда надо будет уйти от него после окончания срока контракта? Ничего этого Рут не желала, но что ей оставалось делать?

Она медленно разделась и легла в постель – на самый краешек, оставив Оуэну достаточно места. На душе было неспокойно, и Рут долго лежала без сна. Но наконец ее глаза закрылись.

Проснулась Рут от какого-то шума. Она взглянула на часы: два часа, а Оуэна в постели нет. Странный звук раздался снова, и Рут села. В слабом свете луны она разглядела Оуэна, устроившегося на ночлег в кресле: одна нога перекинута через подлокотник, другая выставлена вперед, голова неловко притулилась к спинке. Он ворчал во сне, пытаясь сменить неудобную позу.

– Оуэн…

Молчание. Рут встала с кровати и, подойдя, потрясла Оуэна за плечо.

– Просыпайся, Оуэн.

Он мгновенно очнулся.

– Что-то с Саймоном или Берти?

– Нет, – прошептала Рут. – Ты не должен спать в этом кресле: утром у тебя все тело будет болеть, как у старого хрыча. Иди в кровать.

– А ты догадываешься, чем это кончится?

Рут покачала головой.

– Если хочешь, положим между нами подушки. Но в кресле тебе оставаться нельзя: это факт. Я тебе не позволю.

Оуэн что-то неразборчиво пробормотал, но поднялся.

– Ну, если ты уверена…

– Уверена.

Но едва Оуэн лег в постель – достаточно далеко от Рут – ее начали одолевать сомнения. Ну как прикажете заснуть, когда одно его присутствие рядом будоражит кровь?

Однако Рут все же сморил сон: проведенный в дороге день дал о себе знать. Когда она снова открыла глаза, было уже светло, а на ее груди лежало что-то тяжелое.

Замерев, Рут осознала, что спиной прижимается к Оуэну, а тот обнимает ее! Как же теперь выбраться, не разбудив спящего? Оуэн же не простит себе, если узнает, что во сне повернулся и – пусть случайно – обнял Рут.

Так что она лежала тихо и притворялась спящей. А это не самая простая вещь на свете, когда мужчина, возбуждающий тебя одним-единственным прикосновением, касается твоей груди. Не просто касается, а ласкает! И тут до нее дошло, что Оуэн вовсе не спит! И что он обнажен! Как быть? Притворяться спящей и дальше или выскользнуть из его объятий?

– Ты проснулась, Рут? – прошептал Оуэн ей на ухо.

– Да, – осипшим голосом ответила она.

– Прости, что… ну, что я не могу удержаться.

Рут молчала. И Оуэн продолжил после паузы:

– Черт возьми, Рут, я не могу больше сопротивляться, я хочу тебя. Но я не обещаю тебе любви. Понимаешь? – Пальцы Оуэна продолжали одновременно мучить и доставлять ей наслаждение. – Так что, если хочешь, чтобы я перестал, только скажи.

Рут понимала, что разумнее всего встать с постели, а в будущем избегать повторения подобной ситуации. Но при чем тут разум? Пусть Оуэн никогда не полюбит ее, но ведь и она не любит его. Просто ее тянет к нему. Так почему бы им не насладиться друг другом, пока длится их брак, а потом не разойтись спокойно?

Не мели вздор, предостерег Рут внутренний голос, ты уже влюблена в него. Ничего подобного! – мысленно возразила она невидимому собеседнику, не желая видеть, что занимается самообманом.

Но ведь они знакомы всего две недели! Это банальное физическое влечение. Очень сильное, но не более того. Так почему бы не заняться любовью? Зачем превращать их совместную жизнь в пытку, если в этом нет никакой необходимости?

– Нет, я не хочу, чтобы ты перестал, – с трудом выдохнула Рут.

Оуэн тяжело перевел дух, как будто ждал ее ответа, затаив дыхание. Его рука стала тяжелее.

– Ты уверена, Рут?

– Да. Я уверена.

И тогда Оуэн повернул ее лицом к себе, их губы слились в поцелуе. Нет, так не должно быть! – подумала Рут.

Но мысль эта мгновенно исчезла, потому что руки Оуэна со всевозрастающей настойчивостью прослеживали каждый изгиб ее тела, касались лица, шеи, налившихся грудей. Он нетерпеливо сорвал с Рут шелковую ночную рубашку.

Вслед за рубашкой последовало одеяло, и прохладный воздух, коснувшись распаленного тела Рут, неожиданно еще сильнее раздул пылающее в ней пламя. Она вскрикнула от восторга, и ее ногти впились в спину Оуэна. Он должен знать, что она с такой же силой жаждет его, с какой и он – ее! Рут сильнее прижалась к Оуэну, слыша его тяжелое, прерывистое дыхание, ощущая его желание. Прикосновение поросшей жесткими волосами груди к набухшим соскам стало для Рут самой утонченной пыткой. Груди ныли в мучительной жажде прикосновений, неумолимо требуя поцелуев и ласк Оуэна.

– Ох, Рут, – простонал он, – что ж ты со мной делаешь?

«То же самое, что и ты со мной!» – хотелось сказать ей. Все чувственные фантазии Рут не шли ни в какое сравнение с реальностью. А ведь это было только начало!

Когда Оуэн настойчиво стиснул ее бедра, Рут показалось, что она слышит голос Саймона. Хотя, возможно, это было эхо ее собственных сладострастных стонов.

Губы Оуэна понемногу добрались до ее грудей. Он кусал и посасывал ее соски. Рут трепетала от муки, которая не была мукой, от безумного наслаждения, которое причиняло желанную боль. Как будто что-то взорвалось внутри нее, и взрывная волна отдалась в каждой клеточке тела.

Потом губы Оуэна медленно скользнули вниз, лаская, задержались во впадине пупка, затем спустились еще ниже, к темному треугольнику волос… Рут выгнулась, раздвинув ноги. Дыхание со стонами вырывалось из ее груди.

– О, Оуэн!

– Тебе неприятно? – Он на мгновение прервался, чтобы взглянуть на Рут: глаза горят желанием, из них исчезли тоска и боль.

– Нет, что ты! Продолжай, ради Бога!

Оуэн не нуждался в уговорах. Теперь уже его язык поистине угрожал свести Рут с ума. Но вот он приподнялся, накрыл ее своим телом, и Рут познала мужчину, который уже так много для нее значил. Экстатический трепет снова прошел по телу Рут. Несколько мгновений спустя Оуэн разделил ее буйный восторг, пережил то же самое потрясение.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он лег рядом с Рут, спрятав лицо в ладонях. Господи! Похоже, я обезумел, ужаснулся он.

– Оуэн… – Рут осторожно коснулась его влажного плеча. – Все хорошо.

– Нет, черт подери! Мне не следовало так себя вести. По крайней мере, я должен был позаботиться о мерах предосторожности. Проклятье, Рут, почему ты не остановила меня?

– Потому что хотела заняться с тобой любовью.

– Но почему?

– Почему? – эхом откликнулась Рут. – Разве непонятно? Это называется влечением. Чистой воды биология и немного химии. Необязательно любить, чтобы заниматься любовью.

– Но мы с тобой… Я же обещал! Ты положилась на мое слово…

Рут приложила палец к его губам.

– Шшш. Я же не жалуюсь.

Однако ее тоже волновало то, что они не предохранялись. Но ему об этом знать незачем.

– Это не должно повториться, – угрюмо проговорил меж тем Оуэн, резко сев и уставившись перед собой.

– Еще чего!

Он рывком повернул голову к Рут.

– Что ты сказала?

– Что хочу, чтобы ты занимался со мной любовью – чем чаще, тем лучше. Мы будем соблюдать осторожность – зачем нам нежеланные дети? – но я не вижу необходимости всего лишь притворяться, что мы муж и жена.

Оуэн улыбнулся уголком рта.

– Ты уверена, Рут? Меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль.

– Мне будет больно, если ты станешь пренебрегать мной… В постели, – спокойно сказала она.

– Ну, если мы по-прежнему собираемся спать в одной кровати, это будет просто невозможно! – хмыкнул Оуэн. – Ты, знаешь ли, настоящая ведьма. Когда ложился в постель, я намеревался придерживаться определении принципов. Но твой пьянящий запах, дразнящая теплота твоего тела, блаженство твоих прикосновений растопили мои принципы, как солнце – мартовский снег.

– Так и должно было быть, – кивнула Рут.

– Тогда почему…

Но вместо того чтобы договорить, Оуэн схватил Рут и снова поцеловал. Однако тут отчетливо раздался голос Саймона, зовущий деда. Им пришлось отпустить друг друга и, накинув халаты, отправиться искать малыша.

Они обнаружили его в комнате Альберты. Саймон сидел на кровати прабабушки и играл в машинки.

Альберта понимающе улыбнулась, взглянув на Рут и Оуэна.

– Я тут уже давно усмиряю это маленькое чудовище, чтобы оно не отправилось будить вас. Как спалось?

Судя по выражению лица, тетушка прекрасно поняла, чем они занимались.

Неужели мы так шумели? – встревожилась Рут, чувствуя, что ее щеки заливает румянец. Или у нас просто глаза горят?

В отличие от Рут Оуэн нисколько не смутился.

– Мы отлично выспались, спасибо. А что до тебя, шалопай, то почему ты поднялся в такую рань?

– Какая рань? – удивилась Альберта. – Сейчас половина десятого. Саймону давно пора завтракать.


7


– Простите, мэм, это не ваше? – Рут обернулась и увидела, что парень, которого она раньше заметила на пляже, протягивает ей фотоаппарат. – Он лежал вон на тех камнях. Я видел, как вы снимали там вашего сына.

– Это не мой сын, – сказала Рут прежде, чем успела обдумать свои слова.

– Простите, с моей стороны это извинительная оплошность. Но ведь это ваш аппарат, не так ли? Вам наверняка было бы жаль лишиться сделанных снимков.

– Спасибо, вы очень добры.

Парню было за двадцать пять. Высокий, с темно-русыми волосами и приятным лицом. Саймон подбежал к Рут, и незнакомец, с любопытством посмотрев на мальчика, улыбнулся ему. Но малыш, прежде чем взглянуть на чужого человека, вцепился в руку Рут.

– Дядя принес наш фотоаппарат, Саймон. Я забыла его.

– Саймон, – повторил парень. – Прекрасное имя.

– Саймон Стоун, – представился мальчик, задрав подбородок и тем напомнив Рут Оуэна.

По лицу незнакомца пробежала тень.

– И сколько тебе лет, Саймон Стоун?

– Четыре. А тебе?

Парень засмеялся.

– Ого, тебе палец в рот не клади! – И обратился к Рут: – Его родители должны гордиться таким сыном.

Рут не собиралась обсуждать семейные дела Стоунов с посторонним.

– Нам пора домой, – сказала она, поглядев на часы. – Спасибо, что вернули нам фотоаппарат. Пойдем, Саймон.

– Счастливо, Саймон! – попрощался незнакомец. – Вот, держи. Купишь себе конфет.

И протянул пять долларов – столько не дают маленькому ребенку, особенно чужому. Рут собралась было вернуть деньги, но глаза Саймона горели таким восторгом, что у нее просто не хватило решимости. Вместо этого она сказала молодому человеку:

– Вам не следовало давать ему так много. Но все равно, спасибо.

– Спасибо, – спохватился Саймон.

– Не за что, – отозвался парень.

Рут чувствовала спиной ее взгляд, пока шла по берегу к коттеджу, но к вечеру забыла о маленьком происшествии.

Однако Саймон не забыл и первым делом рассказал обо всем деду. Оуэн пришел в бешенство.

– Я же запретил тебе разговаривать с чужими людьми и принимать от них подарки, – накинулся он на внука. – А ты, Рут, как ты могла допустить такое!

Она изумленно посмотрела на Оуэна.

– А что такого? Человек вернул мне забытый фотоаппарат. Не могла же я не обращать на него внимания…

– Не надо было разрешать Саймону принимать от него деньги!

– Да этот человек не имел в виду ничего предосудительного. И я уверена, Саймон не стал бы с ним разговаривать, если бы был один.

Оуэн зло поглядел на нее.

– Проследи, чтобы ничего подобного впредь не повторилось.

На этом разговор, казалось, закончился. Однако позже, в спальне, когда они ложились спать, Оуэн снова вернулся к этой теме.

– Я плохо отношусь к незнакомцам, которые интересуются Саймоном. Как звали того человека?

– Откуда я знаю? – беспомощно всплеснула руками Рут. – Да что с тобой, Оуэн? У тебя паранойя.

– Ручаюсь, этот тип спрашивал, как зовут Саймона, сколько ему лет и где он живет.

– По правде говоря, спрашивал, но люди всегда задают маленьким детям такие вопросы. – Она подошла к Оуэну и положила руки ему на плечи. – Саймону ничего не угрожает, когда он рядом со мной. Я отношусь к нему как к родному. Тебе не о чем тревожиться.

Тут Рут поцеловала его. Оуэн застонал, обнял ее – и эту ночь, как и несколько предыдущих, они провели, наслаждаясь друг другом.

* * *


Однажды вечером Оуэн попросил соседку присмотреть за внуком и тетей, а сам повез Рут ужинать в ресторан в Пор-Картье.

Ресторан при отеле, которым владел Стоун, располагался на набережной. Это было стилизованное под старину здание, очень красивое, ярко освещенное и весьма привлекательное в промозглый осенний вечер.

Для ужина Рут выбрала эффектное красное платье с тонкими бретельками и золотые туфли на высоких каблуках. Восхищенный взгляд Оуэна вознаградил ее за потраченные усилия. Он никогда раньше не видел Рут в красном: сама она не очень любила этот цвет, но все остальные считали, что тот ей к лицу.

– Ты выглядишь чудесно, Рут, – покачал головой ошеломленный Оуэн. – Спасибо тебе большое.

– За что же? – не поняла она.

– Ну, ты оделась так ради меня. Честное слово, на тебя невозможно не обратить внимания.

Оуэн оказался прав: на Рут и в самом деле обращали внимание. Все служащие ресторана пожелали взглянуть на новую жену босса. В баре, где они пили перед ужином коктейли, Оуэн познакомил Рут кое с кем из своих подчиненных, и она поняла, что произвела на них впечатление. И не только на них.

Мужчины, возможно, завидовали Оуэну. Однако женщины… о, те мечтали оказаться на месте Рут.

– Как тебе? – спросил Оуэн, когда они сели за столик.

– Просто чудесно!

– Должен признаться, что питаю слабость к этому ресторану, да и к отелю тоже. Ведь он у меня первый.

Деревянные панели и розовые абажуры на лампах создавали романтическую атмосферу. Пальмы и другие экзотически растения в горшках окружали каждый столик, создавая ощущение интимности, а негромкая музыка служила идеальным фоном для беседы.

– Почему ты повел меня в ресторан?

– Решил, что ты заслуживаешь выхода в свет, – произнес Оуэн, улыбаясь. – Ты так много работаешь.

Рут покачала головой.

– Это не работа. Мне нравится ухаживать за Саймоном, а твоя тетушка просто прелесть. Я делаю то, что делала бы любая замужняя женщина на моем месте.

– Да, но наш брак не совсем обычный, Рут, – заметил Оуэн. – Ты должна помнить об этом.

Он хочет сказать, что придет время, и я должна буду с легким сердцем покинуть его, огорчилась Рут. Выходит, наши любовные игры ничего не значат для него? Нет, конечно, это не любовные игры, это тривиальный секс. Безо всяких чувств – с его стороны, во всяком случае. Оуэн все еще любит Линн.

Как странно, что мужчины могут заниматься сексом с одной и той же женщиной и не привязаться к ней! Для них это просто интрижка. И внезапно самое чудесное и восхитительное, что было в ее жизни, показалось Рут омерзительно-гадким.

– Ты что-то погрустнела.

– Думаю о твоей тете, – солгала она, пока перед ней ставили первую перемену. – О том, что ей приятно было бы пойти с нами.

– Не думаю, – ответил Оуэн. – Она любит рано ложиться спать, ты же знаешь.

– Конечно, – согласилась Рут. – Но все равно жаль, что Альберта все время сидит в четырех стенах.

– По-моему, ты забываешь, как серьезно тетя больна.

– Да, потому что она никогда не жалуется, – сказала Рут, намазывая паштет на хлеб.

– Берти очень полюбила тебя, – подчеркнул Оуэн. – Я сердился на Чарлза за то, что он поместил объявление, но теперь благодарен ему. И еще больше благодарен тебе за то, что ты для меня делаешь.

Но Рут не нуждалась в его благодарности, она нуждалась в его любви.

– Ты мне за это платишь, – спокойно сказала она.

Оуэн нахмурился и отложил вилку.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты рассматривала наши… э-э-э… отношения с этой точки зрения.

– Почему же? Потому что тогда получается, я веду себя как шлюха? – Рут не смогла сдержать внезапного приступа гнева. – Может, это и в самом деле так? Забавно, подобное предположение ни разу не приходило мне в голову, пока ты не облек его в слова. И как, тебе нравится платить за секс?

На лице Оуэна проступил неяркий румянец, и Рут сразу же пожалела о сказанном. Когда подписывали контракт, он пообещал, что не дотронется до нее. Но она же сама поощряла его, а теперь винит!

Однако Рут и не подумала взять свои слова обратно. Вместо этого, наклонив голову и сверкая глазами, она спросила:

– А, смутился? Внезапно осознал, что произошло?

– Я думал, что…

– Да мне наплевать, что ты думал! – бросила Рут. – Дело в том…

– Рут, Оуэн, какой сюрприз! Вот не ожидала встретить вас здесь!

Рут подняла глаза и увидела рядом с собой улыбающуюся Уинни.

– Уинни, как я рада тебя видеть! – воскликнула Рут, и ее злой оскал тоже сменился искренней улыбкой. – Извини, что так долго не звонила.

– Ну, это простительно – у тебя же медовый месяц. Никогда не видела тебя такой очаровательной. Муж с тобой хорошо обращается. – Уинни стрельнула глазами в сторону Оуэна.

Тот склонил голову.

– Стараюсь.

– А что ты здесь делаешь, Уинни? Пришла с кем-то из новых приятелей?

Рут знала, что этот ресторан подруге не по карману. Да и у прежних знакомых Уинни не хватило бы денег на подобное времяпрепровождение.

Подруга загадочно улыбнулась.

– А ты не догадываешься?

Рут нахмурившись покачала головой. Откуда ей знать, с кем встречается Уинни, если они не виделись две недели?

– А ты, Оуэн?

– Конечно, нет, – нетерпеливо отозвался тот.

– Тогда посмотрите вон туда.

– Чарлз! – недоверчиво воскликнул Оуэн. – Ты с Чарлзом?

– С ним самым.

– Но я же ничего не знал… Чарлз ничего мне не говорил.

Уинни ухмыльнулась.

– Мы решили пока держать все в секрете. Я должна вас обоих поблагодарить: ведь мы с Чарлзом познакомились на вашей свадьбе. С тех пор и встречаемся.

Чарлз помахал Рут и Оуэну, но подходить не стал. Уинни довольно улыбнулась и направилась обратно к своему спутнику, соблазнительно покачивая бедрами.

– Одна-ако… – протянул Оуэн. – Вот это сюрприз!

– Для меня тоже, – вздохнула Рут.

– Так о чем мы говорили до прихода твоей подруги? – медленно произнес Оуэн.

Лучше забыть этот разговор, и поскорее. Рут покачала головой.

– Пустяки.

– Однако ты изрядно разозлилась. Не знал, что ты так ко всему этому относишься. – Лицо Оуэна исказила гримаса гнева. – Но раз так, я больше не потревожу тебя.

Рут жалела, что не может вернуть назад сказанное. Несколько глупых слов, и все испорчено. Можно попробовать извиниться, но она знала, что этот номер не пройдет. Поэтому молча доела паштет, уже безо всякого аппетита.

Их бокалы снова наполнили вином, сменили тарелки, а молчание оставалось все таким же враждебным. Руг поняла, что, если не разговорит Оуэна, ей останется только встать и уйти.

– Странно, что Чарлз ничего не сказал тебе об Уинни.

– Да, странно.

– Вообще-то она не склонна держать личные дела в тайне.

– Чарлз тоже.

Нет, это не работает. Надо попытаться зайти с другой стороны.

– А остальные твои отели выдержаны в том же стиле, что и этот?

Оуэн чуть заметно улыбнулся.

– Нет, все разные. Интерьер зависит от того, каково само здание. К примеру, ресторан в Квебеке очень современный. Если тебе нравится здесь, возможно, не понравилось там. Но молодежи он пришелся по душе.

– Любопытно было бы как-нибудь его посетить.

Оуэн поднял на нее взгляд, впервые с момента их ссоры.

– В самом деле?

– Да, – ответила Рут. – Мне интересно все, что ты делаешь.

Темные глаза продолжали изучать ее, но Рут больше не видела в них желания. Снова ни следа эмоций, снова контроль, который правит жизнью Оуэна с момента гибели его жены и дочери.

Наконец перед Рут поставили филе лосося, а перед Оуэном – бифштекс. Напряжение спало, и к концу вечера они общались почти нормально.

Перед тем как уйти, Уинни и Чарлз подошли к их столику. И приятель как-то странно посмотрел на Оуэна, когда тот спросил, почему Чарлз молчал о своих встречах с Уинни.

– Честное слово, у меня не было намерения что-то от тебя скрывать. Но я рад, что ты теперь в курсе. Не только рядом с тобой сногсшибательная женщина.

Чарлз бросил на Уинни влюбленный взгляд, потом пожелал Оуэну и Рут приятного аппетита. И счастливая парочка удалилась.

– К сожалению, вечер прошел не так успешно, как я рассчитывал, – вздохнул Оуэн.

– Еда была великолепна, – дипломатично заметила Рут.

Хотя ей поначалу не очень-то хотелось есть, она, к собственному удивлению, осилила всего лосося.

Закончив ужин кофе с бренди, они поздно вечером вернулись домой. Соседка сообщила, что Альберта с Саймоном уже крепко спят, осведомилась, как супруги провели время, и поспешила к себе.

Надо было ложиться спать, но Рут боялась, что Оуэн прогонит ее. Может, лучше сразу уйти в свою прежнюю комнату? Однако Оуэн как будто читал ее мысли.

– Я не хочу, чтобы Берти что-то заподозрила. Поэтому все останется как было. Понятно?

Рут с трудом поборола искушение ответить: «Будь по-твоему, раз ты платишь за музыку», – но удержалась. Они заключили перемирие, и ей не хотелось начинать все сначала.

– Надо полагать, «все» включает в себя и общую кровать?

Сердце Рут замерло в ожидании ответа. Оуэн кивнул в знак согласия.

– Да. Я пока глотну чего-нибудь и послушаю музыку, а ты ложись.

* * *


Кровать казалась Рут пустой, и она думала, что не сомкнет глаз, но все же уснула. А когда открыла глаза, Оуэна не было рядом с ней. Но постель еще не остыла, а подушка была примята его головой. Рут почувствовала ком в горле: Оуэн спал рядом с ней, а она не почувствовала этого и не проснулась.

Приняв душ и одевшись, она отправилась на поиски Саймона, которого обнаружила в комнате Альберты.

– Он проснулся, когда твой муж уже уходил, – пояснила старая леди, гладя мальчика по голове. – Оуэн велел ему не тревожить тебя, потому что вы поздно легли. Как поужинали?

– Великолепно, – ответила Рут. – Замечательный ресторан.

– Знаю, – кивнула Альберта. – Племянник часто возил меня туда, когда я была здорова.

Рут надеялась, что Оуэн позвонит днем осведомиться, как дела у Саймона и Берти, но так и не дождалась звонка. Значит, он близко к сердцу принял их размолвку. Велел Рут вести себя как ни в чем не бывало, а сам поступает совсем наоборот.

К пяти часам, когда Оуэн обычно приезжал с работы, его еще не было. Рут накормила Саймона, когда в кухню вошла Альберта.

– Так странно будет ужинать сегодня без Оуэна. Я уже привыкла садиться за стол втроем.

– Оуэна не будет? – встревожилась Рут.

– Неужели забыла?

– Да не то чтобы забыла, – быстро нашлась она. – Просто на какой-то момент выскочило из головы.

Но почему Оуэн не поставил ее в известность о своих планах?

– Я думала, что единственная здесь страдаю склерозом, – улыбнулась Альберта. – Раньше он довольно часто не ночевал дома – пока не женился на тебе. Скучаешь по нему?

Рут кивнула.

– Ну, что делать… Думаю, он позвонит ближе к ночи. Открыть отель в Монреале – давняя мечта Оуэна. Надеюсь, теперь она сбудется. – Альберта рассмеялась. – И что это я… Ты ведь сама все прекрасно знаешь. Не обращай внимания на мои слова.

– Ничего страшного, – возразила Рут. – Говорите, о чем хотите.

Чем больше она узнает, тем меньше шансов попасть впросак. По крайней мере, теперь Рут знала, где Оуэн.

Он позвонил в десять. Альберта уже легла спать, а Рут, свернувшись в кресле калачиком, смотрела телевизор.

– Оуэн, где тебя черти носят? – воскликнула она.

– У тебя встревоженный голос. Все в порядке? – резко спросил Оуэн, и Рут знала, что он беспокоится не о ней.

– Нет, не все. Ты мог бы и мне сказать, что уедешь. Я выглядела полной дурой!

– Я сказал Берти, – упрямо возразил Оуэн.

– А почему не мне?

– Я думал, все изменилось, – заявил он.

Значит, я еще и виновата! – обиделась Рут, а Оуэн как ни в чем не бывало спросил:

– Как Саймон?

– Прекрасно.

– А Берти?

– Тоже.

– Тогда все в порядке. Я поднял тебя с постели?

– Нет, я смотрю телевизор. А как у тебя прошел день? Берти сказала, ты решил открыть отель в Монреале. – Хватит ему задавать вопросы.

– Да. И как раз нашел подходящее здание. Надо будет только его реконструировать. Я остался здесь на ночь, чтобы уладить разные формальности.

– Ты приедешь завтра домой?

– А ты хочешь этого, Рут?

– Ты же знаешь, что хочу. Оуэн, ради Бога, не будь смешным. Забудь мои слова. Я просто разозлилась, вот и все.

– Ты не шлюха, Рут, – серьезно ответил он.

– Я и не чувствую себя таковой, – призналась Рут.

– Рад слышать.

– И я хочу, чтобы ты завтра спал в моей постели. И не на краю.

– Я тоже этого хочу. – Его голос прозвучал отрывисто, словно Оуэн не смог сдержать нахлынувшие чувства.

– Спокойной ночи, Оуэн, – мягко произнесла Рут.

– Спокойно ночи, Рут. Думай обо мне. И передай Саймону, что я его люблю.

А мне ты это когда-нибудь скажешь? – грустно вздохнула Рут.

– Ладно, передам.

* * *


На следующий день Рут радовалась жизни, как котенок, играющий с клубком: Оуэн вернется домой, они помирились. А вдруг он понял, как много она для него значит?

По просьбе Саймона Рут повела его охотиться за крабами, убедившись, что Берти обойдется без нее пару часов. Небо грозило дождем, но было не слишком холодно. На всякий случай они надели резиновые сапоги и плащи.

Саймон как раз сталкивал в воду маленького краба, когда Рут снова увидела давешнего незнакомца, наблюдающего за ними.

– Привет! – воскликнул он, помахав рукой. Памятуя о гневе Оуэна, Рут кивнула, но не улыбнулась, надеясь, что парень пойдет своей дорогой. Хотя в незнакомце не было ничего угрожающего – одет он был прилично, говорил вежливо, – Рут знала, что внешность бывает обманчивой.

Саймон посмотрел на подошедшего незнакомца с приветливой улыбкой, но все же взял Рут за руку.

– Чем это вы занимаетесь, молодой человек? – спросил парень.

– Крабами, – последовал лаконичный ответ.

Незнакомец заглянул в лужицу.

– Целых два. Хочешь поймать их и отнести домой?

Мальчик кивнул.

– А я знаю лужу, где гораздо больше крабов.

– Саймон, нам пора домой, – произнесла мгновенно встревожившаяся Рут.

– Но Рут, – малыш поднял на нее свои большие карие глаза, – я хочу еще крабов.

– Честное слово, все в порядке, – сказал незнакомец, взмахнув рукой, и Рут заметила у него на пальце обручальное кольцо.

Почему-то это ее несколько успокоило, и ей даже захотелось спросить, есть ли у него дети. Но начинать разговор первой показалось неловко.

– Ладно, – сказала Рут и взяла Саймона за руку, когда они направились на дальнюю сторону залива.

Малыш страшно обрадовался, увидев сразу множество крабов.

– А они вернутся в море? – спросил он.

– Конечно, когда поднимется прилив, – ответил незнакомец.

– А можно мне посмотреть?

– Боюсь нет, ты промокнешь. А ты умеешь плавать, Саймон?

Мальчик кивнул.

– С надувным кругом, – пояснила Рут. – Но он любит плескаться. А вы часто приходите на берег, мистер…

– Ник, зовите меня просто Ник. Не так часто, как мне бы хотелось. Я здесь прихожу в себя после пневмонии. А живу в Сет-Иле, с матерью. Я люблю морской воздух и море… Простите, вы сказали, что Саймон вам не сын? Вы его няня или что-то в этом роде?

Рут кивнула – именно «что-то в этом роде».

– Его мать, наверное, работает. Жаль. Она так многого не узнает о своем сыне. – И Ник задумчиво посмотрел на мальчика.

– Его мать умерла, – пояснила Рут, решив, что в этой информации нет ничего опасного.

– Ох!

Странное дело, незнакомец произнес это так, будто ему было не все равно.

– Очень жаль. А что произошло?

– Автокатастрофа. Но нам пора идти. – Рут сказала достаточно, и вдобавок пошел дождь. – Саймон, пойдем домой.

Мальчик, хотя и неохотно, послушался.

– Может, еще как-нибудь встретимся, – заметил Ник. – Я пробуду здесь еще недели две.

– Может, и встретимся, – ответила Рут. Но сама решила, что лучше держаться от него подальше. Оуэн будет недоволен, если узнает, что Саймон и Рут снова беседовали с прежним незнакомцем.

Честно говоря, этот парень больше не казался Рут незнакомцем: теперь у него было имя. По дороге к дому она оглянулась и увидела, что он стоит под дождем, положив руки в карманы.

* * *


– Да вы, как я вижу, хорошо провели время, – сказала Альберта, глядя на сияющие лица Рут и Саймона.

– Мы видели крабов, – важно сообщил мальчик. – Целую кучу. Нам их показал тот дядя.

– Какой дядя? – удивилась пожилая женщина.

– Который дал денежку.

Альберта нахмурилась.

– О чем это Саймон говорит?

– Он имеет в виду человека, которого мы как-то встретили на берегу, – рассмеялась Рут. – Он дал Саймону денег на сладкое. Сегодня мы видели его снова. Бедняга выздоравливает от пневмонии. Думаю, ему просто хотелось с кем-то поболтать.

– Но этими «кем-то» не должны были оказаться вы с Саймоном! – раздался у них за спиной раздраженный голос Оуэна.

– Оуэн!

Рут не могла скрыть радости при виде него. Она так предвкушала его приход, приветственные объятия, поцелуи… А вместо этого Оуэн смотрел на нее так, словно она совершила ужасное преступление.


8


– Ты сознательно пошла против моих желаний. – Оуэн привел Рут в спальню, где они могли беседовать без свидетелей. – Ты же знаешь, как я был недоволен тем, что вы разговаривали с незнакомцем.

– А что мне было делать? Не обращать на него внимания? – спросила Рут. – Оуэн, ты волнуешься по пустякам. Человеку просто хотелось с кем-нибудь поболтать, он здесь поправляется после болезни.

– Да ну? – усмехнулся Оуэн. – Я вижу, вы успели пооткровенничать.

– Оуэн, будь же благоразумен! – Рут изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, хотя сейчас это оказалось нелегкой задачей. Она так ждала его возвращения домой, а теперь все ее надежды пошли прахом…

– Надо полагать, вы познакомились и договорились встретиться снова! – обвиняющим тоном произнес он.

Оуэн ревнует! Вот оно что… Рут улыбнулась про себя.

– Конечно нет, – поспешно ответила она. – Зачем мне с ним встречаться?

– Так тебе неизвестно его имя?

– Как ни смешно, известно. Его зовут Ник.

– Ник! – Глаза Оуэна недобро сузились. – А фамилия?

– Не знаю, – раздраженно ответила Рут. – В чем дело? Это что, допрос третьей степени?

– Как он выглядит? Сколько ему лет? – Оуэн проигнорировал недовольство Рут.

– Черт возьми, Оуэн, ну какой во всем этом смысл? – пожала плечами Рут. – Ну, лет двадцать пять, наверное. Русоволосый, симпатичное лицо, ростом с тебя.

– Шрам на щеке?

– Откуда мне знать? – Рут задумалась и добавила после паузы: – Да, точно, едва заметный шрам. Но…

Оуэн так ударил кулаком по прикроватной тумбочке, что Рут вздрогнула.

– Дьявол, я знал, что это он!

– Кто – он? – испуганно спросила Рут.

– Кто?! – повторил Оуэн с пылающими от ярости глазами. – Ты еще спрашиваешь? Единственный человек, который может забрать у меня внука. Не догадалась? Это отец Саймона.

Он всегда знал, что настанет день, когда Николас Лоуч объявится и потребует себе Саймона. Мысль об этом была самым страшным кошмаром Оуэна.

Надо было официально усыновить внука, но тогда понадобилось бы найти его отца. А этого Оуэн делать не хотел – не буди лихо, пока спит тихо.

– Но как ты можешь быть уверен, что это именно он? – спросила Рут. – Я ведь его описала довольно смутно.

– Я уверен, – убежденно произнес Оуэн.

– Ты так хорошо его знаешь?

– Я его совсем не знаю и знать не хочу. Он обидел Полу, и будь я проклят, если отдам ему то единственное, что от нее осталось!

– Но если Ник – отец Саймона, то у него есть право видеться с сыном, – робко произнесла Рут.

– Ты просто не знаешь, о чем говоришь!

Наверное, надо было рассказать ей все раньше. Оуэн тяжело опустился на край кровати и, уронив голову на руки, произнес:

– Этот тип заделал моей дочери ребенка… Однажды Пола приехала из университета вся в слезах: когда она сказала своему дружку, что беременна, тот не пожелал ничего слышать. И даже усомнился в своем отцовстве, хотя у нее больше никого не было. Я пытался вытащить из Полы имя ее дружка, но она молчала. Потому что я, наверное, убил бы его.

– Так, значит, ты его ни разу не видел?

– Нет, видел, – мрачно ответил Оуэн. – Когда Саймону было месяца три, Пола случайно проговорилась. Этот Лоуч тоже учился в университете. Я поехал и предупредил подонка, чтобы никогда не смел появляться возле Полы и ее сына. Иначе пожалеет об этом. Я думал, он понял меня. Но, выходит, я ошибся.

– Ты не собираешься наделать глупостей? – встревожилась Рут.

– Убивать его я не стану, если ты об этом. Но я всегда мечтал, как Пола, вся в белом, будет венчаться в церкви, проведет медовый месяц в каком-нибудь экзотическом месте… А этот негодяй все разрушил. Я-то хотел, чтобы дочери в жизни пришлось легче, чем нам с Линн…

– Извини, я не знала, – негромко произнесла Рут. – Ты никогда не рассказывал мне о своей дочери.

– Больно, все еще больно, черт возьми! Я был глупцом, когда решил, что… – Оуэн покачал головой – он едва не сказал, что Рут помогла ему забыть о его несчастьях. Но нет, ничто не поможет: тяжелые воспоминания и боль – этот крест ему нести до конца дней своих.

– Надо ехать домой, Рут.

Оуэн смотрел, как она хмурится: между бровями возникли две тоненькие морщинки, которые ему захотелось разгладить поцелуями. Но этого не будет. Он не должен любить ее.

– Наш настоящий дом не здесь. – И, глядя в удивленное лицо Рут, Оуэн продолжил: – Мы жили здесь поначалу. Но когда наш бизнес начал процветать, Линн захотела дом пороскошнее, и мы купили особняк в Пор-Картье. Просторный, элегантный, Линн полюбила его. А сюда мы приезжали на выходные. Когда Саймон начал ходить, Пола решила, что ему лучше жить здесь. Берти приехала с ней, а Линн и я остались в особняке. После катастрофы я переехал сюда.

– И ты думаешь, стоит вернуться в Пор-Картье? Саймон будет страдать: он очень любит здешний пляж, ты же знаешь.

– Это не очень далеко отсюда, – решительно произнес Оуэн, хотя и знал, что Рут права.

– Но здесь море у самого порога! Шаг из дому, и он уже на берегу. Саймон так любит гулять по пляжу и искать крабов! Что он будет делать в Пор-Картье? Другое дело, когда он пойдет в школу, но сейчас…

Рут явно переживала за Саймона, и поэтому Оуэн восхищался ею. Но все же она не понимала главного.

– Ты забываешь о Нике, – сурово напомнил Оуэн.

– Нет, нисколько, – возразила Рут. – Он пробудет здесь всего две недели. И я уверена, что ничего плохого Ник не замышляет. Он болел пневмонией, решил, что местный воздух пойдет ему на пользу, и приехал сюда. Я даже думаю, что он женат: у него на пальце кольцо.

– Ах ты мой маленький детектив!

Оуэн не мог удержаться от улыбки. Но его почему-то ранило, сколь многое Рут успела заметить и заметить за такое короткое время. Ник весьма привлекательный парень, нельзя не признать, дамский любимчик. На этот крючок попалась Пола, а теперь, кажется, и Рут…

– Ты наверняка поинтересовалась, где он живет.

– Ничего подобного, – обиделась Рут. – Я вообще не задавала ему вопросов, он сам все рассказал. Все-таки мне кажется, что ты чересчур подозрителен.

Оуэн махнул рукой.

– Ладно, ладно, убедила. Но ты должна мне обещать, что не выпустишь Саймона из виду, пока мы не будем уверены, что Ник уехал отсюда.

Оуэн сам себе казался Синей Бородой, вымогающим у своей жены обещание. Но если он потеряет Саймона, он потеряет все…

– Обещаю, – очень серьезно ответила Рут. Она выглядела так трогательно, что Оуэну захотелось обнять ее и прижать к себе. Он понимал: это очень опасно. Однако…

Импульс был слишком силен, желание – неодолимо. Оуэн поднялся ей навстречу, и Рут приникла к нему. Они заключили друг друга в объятия, их губы слились в поцелуе… и женские чары одержали вверх над решимостью мужчины.

В ее объятиях Оуэн мог забыть обо всем: о своих страхах, о том, что Ник может забрать Саймона. Страсть пульсировала в его венах, и, хотя он знал, что ничего не может дать Рут взамен ее дара, у него не было сил противостоять искушению.

Она была как напиток бессмертия, наполняла его теплом, радостью жизни, счастьем. И неистовым желанием заняться с ней любовью прямо сейчас…

Оуэн услышал собственный стон. Он знал, что слишком сильно притиснул к себе Рут. Но она не жаловалась, а когда начал дрожащими руками срывать с нее свитер, не сопротивлялась. А помогала.

Когда же на Рут совсем не осталось одежды, пришел его черед. И вот уже ее пальцы пробежали по обнаженной груди Оуэна, возбуждая его еще больше. Ему нестерпимо захотелось, чтобы руки Рут скользнули ниже, но она выпрямилась, улыбаясь, и чарующе-хрипло произнесла:

– А теперь поцелуй меня.

О, этот голос, он сводит Оуэна с ума! Однако повторного приглашения не понадобилось. Он взял груди Рут в ладони и целовал их. Рут вторила его стонам, от наслаждения откинув голову. Оуэн чувствовал бешеное биение ее сердца, тепло ее кожи, дрожь, которая сотрясала ее тело, и знал, что не сможет удержать ее далеко от себя.

Прошлой ночью в Монреале он так жаждал Рут, тосковал по ней, мечтал о ней. Нет, он не любит саму Рут, но, Боже, как он любит ее тело! Она как наркотик, которого все время не хватает. Невозможно сопротивляться влечению, тем более что сама Рут – весьма настойчивая молодая особа.

На мгновение Оуэн задумался: что будет с ней, когда кончится срок контракта? Возможно, Рут будет больно расстаться с ним. Но с другой стороны, она знала на что идет. Зачем же отказывать ей сейчас в том, о чем она так страстно молит?.. И тут Оуэн услышал голос Саймона.

Проклятье!

Малыш привык вихрем врываться в спальню деда. И раньше не было нужды бороться с этой привычкой. Раньше, но не теперь…

– Прости, – хрипло пробормотал Оуэн.

– Это не твоя вина, – прошептала Рут, не пытаясь скрыть разочарования.

Они поспешно оделись. И когда Саймон наконец возник в дверях, об их прерванном занятии напоминал лишь румянец.

– Дедушка, тебя зовет Берти.

– А зачем я ей нужен? – Оуэн наклонился к ребенку, радуясь, что тот еще слишком мал, чтобы понять, чем они сейчас занимались.

– Не знаю.

– Ну, пойдем узнаем. – Оуэн взял Саймона за руку и, выходя из комнаты, еще раз бросил через плечо: – Прости.

Рут озорно улыбнулась ему.

– Закончим нашу игру позже.

– Какую игру, дедушка? – заинтересовался Саймон. – А можно мне тоже в нее поиграть?

* * *


Жизнь прекрасна, думала Рут, купая Саймона перед сном. Они с Оуэном сблизились еще сильнее, и будущее рисовалось ей в розовом свете. Никто не сможет заниматься любовью, как Оуэн, заботиться о ней, как Оуэн, а затем выгнать ее, когда кончится срок контракта. Это невозможно…

Рут вынуждена была держать Саймона подальше от его любимых лужиц с крабами. И ей приходилось придумывать новые маршруты для прогулок. Каждый вечер малыш рассказывал деду и Берти о своих приключениях.

Хотя Оуэн больше не упоминал о Нике, Рут заметила, что он каждый раз подробно расспрашивает внука: кого они встретили, с кем говорил Саймон, с кем говорила Рут. Очень хитро, но тебе совершенно не о чем беспокоиться, думала Рут. Я убегу на край света, если увижу Ника, лишь бы не испортить наши с тобой отношения.

Однажды они отправились в Сет-Иль, гуляли по городу, а потом зашли в кафе. Саймон захотел молочного коктейля, а себе Рут заказала кофе. Малышу нравились людные места: коктейль был всего лишь предлогом, как заподозрила Рут. Просто шум и суета приводили Саймона в восторг.

В этот день Оуэн отправился в Монреаль оформлять какие-то документы. Рут была рада за него, но надеялась, что он будет летать туда не слишком часто.

Хотя какая разница, подумала Рут. Я должна помнить: Оуэн платит мне за то, что я ухаживаю за Берти и Саймоном. А то, что мы получаем друг от друга удовольствие, – это просто бесплатное приложение…

– Ох, только не это! – прошептала она, увидев, как в кафе входит Ник с пожилой женщиной.

Рут догадалась, что это его мать. И решила, что они смогут ускользнуть, пока Ник стоит у прилавка. Но не взяла в расчет Саймона, который радостно воскликнул:

– Смотри, смотри – вон дядя, который дал мне денежку!

– Шшш, милый, – немедленно шепнула Рут, но было уже поздно: Ник повернулся, увидел их и подошел к столику.

– А я все удивлялся, куда вы пропали, – приветливо произнес он. – Я вас лет сто не видел.

Рут слабо улыбнулась в ответ.

– Надеюсь, вы не очень по нам скучали.

Однако она зря надеялась, что Ник ограничится приветствием.

– Мне очень хочется познакомить вас с моей матерью. Я все рассказал ей о вас и Саймоне.

Сердце Рут замерло: все ей рассказал? И она теперь знает, что Саймон – ее внук? Чем дальше, тем хуже.

– Я… Извините, у нас нет времени, – проговорила Рут, с трудом переводя дыхание. – Нам надо вернуться домой к ланчу.

– Но неужели у вас нет даже минутки? – И Ник недоуменно посмотрел на полную чашку кофе и неначатый коктейль.

Неужели Рут выдала себя, дала понять, что ей известно, кто он? Или заразилась от Оуэна привычкой волноваться по пустякам? Откуда парню знать, что отец Полы его вычислил и велел Рут держаться от него подальше?

Она растянула губы в широкой улыбке.

– Конечно, есть.

Ник позвал мать, которая сразу подошла к их столику. Она ничем не походила на сына: маленькая, рано состарившаяся, с седыми волосами и серыми печальными глазами.

– Мама, это та леди, о которой я тебе говорил. Мы познакомились на берегу. А это Саймон.

Рут пожала руку женщины, но было видно, что ту интересует только мальчик. Миссис Лоуч села за столик и начала беседовать с Саймоном, пока ее сын ходил к стойке за чаем. Малышу она явно понравилась, что не могло не встревожить Рут. А тут еще пожилая дама достала из сумки конфеты и протянула их ребенку.

– Тебе не надо сейчас есть сладкого, – сказал Рут резче, чем следовало. – Ты перебьешь аппетит перед ланчем. Мы сейчас идем домой.

– Не хочу. – Саймон покраснел, и стало ясно, что сейчас он закатит скандал.

Такое с ним случалось нечасто, и обычно Рут удавалось настоять на своем. Но ей не хотелось устраивать сцену перед Ником и его матерью.

– Берти хочет есть, она ждет нас, – продолжала Рут урезонивать Саймона.

– Берти может поесть и без нас.

– Ты же знаешь, милый, что не может.

Сегодня Альберта чувствовала себя хуже, чем всегда, и Рут пообещала не задерживаться.

– А кто такая Берти? – заинтересованно спросила миссис Лоуч.

– Двоюродная прабабушка Саймона, которая живет с нами. Она тяжело больна.

– Понятно. В таком случае, молодой человек, тебе пора домой. Забери с собой конфеты. Может, мы с тобой еще как-нибудь увидимся.

– Завтра? – спросил Саймон с горящими глазами.

– Посмотрим, – вмешалась Рут. И обратилась к Нику и его матери: – Я не могу ничего обещать.

– Конечно, я все понимаю, – ответила миссис Лоуч, не сводя глаз с Саймона.

Рут стало неловко: все-таки Саймон приходится этой женщине внуком.

– У вас есть внуки? – спросила она и сразу пожалела об этом, увидев тоску в глазах пожилой леди.

Миссис Лоуч взглянула на сына и ответила:

– Нет. К моему величайшему сожалению.

– Может, еще будут.

– Надеюсь.

– Ну, нам пора. Пойдем, Саймон.

К облегчению Рут, Саймон уже допил коктейль и соскочил со стула.

– До завтра, – жизнерадостно простился он. Выйдя из кафе, Рут перевела дух. Придется держать случившееся в тайне от Оуэна.


9


Удача улыбнулась Рут: ближе к вечеру позвонил Оуэн и сказал, что останется в Монреале на день или два. Рут надеялась, что за это время малыш забудет о встрече с Ником и его матерью. Она не хотела, чтобы у Саймона были секреты от деда, но, с другой стороны, боялась, как бы ребенок не выдал ее своей болтовней. Рут знала, что ей будет очень недоставать Оуэна, но понимала, что в данном случае все к лучшему.

Он позвонил еще раз, поздно вечером, когда Рут уже лежала в постели. Каждый ее нерв откликнулся на соблазнительно-низкий голос Оуэна.

– Где ты? – спросила она, осознавая, что и ее голос звучит хрипловато.

– Неужели не догадываешься? В постели и никак не могу уснуть, все думаю о тебе.

– Я тоже, – прошептала Рут, и ее сердце забилось сильнее.

– Мне тебя не хватает.

Это было почти признание. И оно весьма польстило Рут, но, прежде чем она успела ответить, Оуэн заговорил снова:

– Ты скучаешь по мне?

Оуэн чуть ли не впервые спрашивал Рут о ее чувствах, и она ощутила несказанную радость. Может, еще немного, и он поймет, что не может жить без нее. С этой мыслью Рут уснула, а проснувшись на следующее утро, ощутила себя на вершине блаженства.

Берти все еще была плоха, вдобавок зарядил сильный дождь, так что Саймону волей-неволей пришлось сидеть дома. Нельзя сказать, что он остался этим доволен: мальчик привык много гулять. Но все же ушел в комнату к Берти раскрашивать картинки, а Рут занялась домашними делами.

Когда решила, что пора сделать перерыв, раздался звонок в дверь. Это оказалась Уинни.

– Знаешь, что? – воскликнула подруга, едва переступив порог. – Мы с Чарлзом решили пожениться!

Рут просияла.

– Чудесно! Я очень за тебя рада. Но послушай – не слишком ли вы поторопились? У вас было не так много времени, чтобы узнать друг друга…

– У вас с Оуэном времени было еще меньше, – возразила Уинни.

– Но это совсем другое дело! У нас брак по расчету. Безо всякой любви. Мы расстанемся, когда срок моего контракта кончится.

Вот врунья! Оуэн стал столь важной частью ее жизни, что Рут не могла представить, как будет обходиться без него.

– А ты этого хочешь? – спросила Уинни.

– О чем ты? – нахмурилась Рут. – Это деловое соглашение, у меня нет выбора.

– Нет, есть, – возразила подруга. – Контракт можно разорвать. Ты ведь любишь своего мужа, верно?

Рут уставилась на Уинни.

– С чего ты взяла?

– Ладно, не строй из себя невинного младенца: я тебя слишком хорошо знаю. Может, сначала это и была временная сделка, но сейчас, мне кажется, что ваш фиктивный брак готов обернуться настоящим. Классная концовка для твоего детектива! Или, может, на этот раз ты напишешь любовный роман? Как мне не терпится его прочесть!

– Уинни, я не…

Но та ее не слушала.

– Вот увидишь, все получилось, как я говорю! Ясно, что Оуэн без ума от тебя. Чарлз говорит, он только и твердит, какая ты чудесная и как скрасила его жизнь.

– Кофе будешь? – Рут нужно было время, чтобы переварить сногсшибательное известие: Оуэн ее хвалит! Хороший признак.

– Буду. Да, кстати, где твои домочадцы? А то больно тихо в доме.

– Берти в постели, ей сегодня нездоровится. Саймон у нее. Старый и малый отлично уживаются вместе.

– Ну и чудно. Вы с Оуэном можете проводить друг с другом больше времени. Он на работе?

– В Монреале, – ответила Рут, наливая в чайник воды. – Собирается открыть там отель.

– Ты уверена, что это хорошая мысль?

Рут поставила чайник на огонь и обернулась к Уинни.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, Оуэн ведь будет проводить там много времени, верно?

– Наверное, – пока все не наладится.

– И ты не возражаешь?

Рут возражала бы, да что толку. Однако об этом она Уинни говорить не собиралась: у подруги был слишком длинный язык.

– Мне платят за то, чтобы я приглядывала за Берти и Саймоном. А что Оуэн делает, меня не касается.

– Нет, касается.

– Почему?

– Потому что тебе платят не за то, что ты приглядываешь за домашними Оуэна. Он нанимал жену. Не няньку, не прислугу, не сиделку – жену.

– Естественно. – Рут поставила на стол кружки и молочник. – Он сам не может со всем справиться, ему нужна помощь.

– Вот именно – ему самому: он пережил тяжелые времена. Послушай, Рут: если бы ему всего-навсего был нужен кто-то, чтобы заботиться о Берти с Саймоном, он бы нанял прислугу, которую не стал бы тащить в постель.

Рут почувствовала, что на ее щеках вспыхнул румянец.

– Откуда ты знаешь, что мы спим вместе?

– Откуда я знаю, что небо голубое, а трава зеленая? Дорогая моя, да ты просто светишься! Такого раньше никогда не было, даже когда ты встречалась с этим, как его, с Барри.

– С Бертом.

– Ну, неважно. Ты сияешь как маяк в ночи. Ты любишь Оуэна, и если вы не спите вместе, то я ничего не смыслю в этой жизни.

– Это так заметно? – поразилась Рут.

– Как нос на лице. Так о чем мы? Ах, да: что ты станешь делать, если Оуэн будет проводить в Монреале много времени?

– Ничего, – вздохнула Рут.

Чайник вскипел. Прихватив все необходимое, подруги перебрались в гостиную. Тут прибежал Саймон, который, должно быть, услышал голоса и решил выяснить, кто пришел. Поскольку он задержался у блюда с кексом, личные разговоры пришлось прекратить.

Выпив кофе, Уинни ушла, пообещав, что скоро забежит снова…

Рут места себе не находила, ожидая возвращения Оуэна. Переданные подругой слова Чарлза были хорошей новостью. А вдруг Оуэн все-таки влюбился? Он ведь уже признался, что скучает по ней. Так что, если сложить два и два, перспективы вырисовывались самые радужные.

Хотя Оуэн сказал, что может задержаться еще на день, он появился вечером, как раз тогда, когда Рут укладывала Саймона в постель. Малыш завопил от восторга, и Рут захотелось сделать то же самое. А когда Оуэн взглянул на нее, увидела в его глазах молчаливое обещание.

Они посидели с Берти, потом спустились в гостиную, где поговорили о новом отеле Оуэна. О Саймоне и о том, как быстро мальчик растет. О Берти и о том, что ей все хуже и хуже. Рут рассказала о визите Уинни. Она бы с радостью передала слова подруги, но боялась, что Оуэн сразу насторожится. Возможно, он еще не осознавал, что выдал себя.

Потом они пили горячий шоколад. Когда их глаза встречались, Оуэн отводил взор первым. Рут с замиранием сердца ждала развязки.

– Иди сюда, – наконец позвал он.

Рут медленно поднялась и подошла к нему. Оуэн усадил ее себе на колени и застонал, когда она обняла его.

– Никогда не думал, что скажу такое, но, Рут, ты стала частью моей жизни.

В ее душе затеплилась надежда.

– Я не представляю жизни без тебя, – продолжал он. – Но ведь ты знаешь: это невозможно. Я ничего не могу дать тебе.

Все надежды Рут разбились вдребезги. Ей показалось, она слышит, как осколки со звоном падают на пол.

– Но давай не будем сейчас думать об этом. Я хочу тебя, Рут, я так тебя хочу!

Его губы уже искали ее рот. И хотя Рут понимала, что должна оттолкнуть Оуэна, что отношения без будущего не имеют права на существование, ничего не могла с собой поделать.

– Ты потрясающая женщина, – произнес Оуэн низким, звенящим от вожделения голосом, с которым не мог совладать.

Рут молчала, опасаясь выдать себя, дать ему понять, насколько все для нее серьезно.

– Со мной что-то происходит – я сам не свой, когда ты рядом.

– Так и должно быть, – прошептала наконец Рут пересохшими от возбуждения губами.

Черт с ним, с будущим. Лучше уж синица в руках… Теперь Рут точно знала, что любит Оуэна Стоуна. Так зачем лишать себя удовольствия, пусть и временного?

И кого ты надеешься обмануть? – спросил ее внутренний голос. Никого, ответила самой себе Рут. Если она отвергнет Оуэна, жизнь для нее превратится в ад. Так что выбора у нее не было…

– Пойдем в постель, – жарко прошептал он.

– Лучше останемся здесь, – предложила Рут. В следующее мгновение их одежда полетела в разные стороны, и Рут поняла, что уже никогда не сможет спокойно глядеть на пушистый ковер перед камином…

Оуэн словно обезумел, он ласкал и целовал ее всю. Очень скоро, впившись ногтями в его спину, тяжело дыша, Рут простонала:

– Возьми меня… Сейчас же…

Оуэна не надо было просить дважды. И едва он вошел в нее, Рут испытала наслаждение, от которого по ее телу прошла судорога восторга, а сердце заколотилось как бешеное. Она сладострастно изгибалась, чувствуя, что еще немного и сойдет с ума от счастья. А потом, когда Оуэн, в изнеможении после пережитого накала страстей, рухнул на нее, Рут прижала его к себе так, будто не собиралась больше отпускать.

С Линн все было по-другому, думал Оуэн. Он никогда ни на мгновение не сомневался ни в своей любви к ней, ни в ее ответном чувстве. Однако Линн была несколько сдержанна, когда дело касалось секса. Всегда в постели, всегда с выключенным светом.

Она никогда не разочаровывала Оуэна, никогда не отталкивала, но иногда – совсем изредка – ему хотелось, чтобы Линн проявила инициативу. Потом Оуэн всегда корил себя за эгоизм.

Рут же не имела предрассудков. Секс был для нее чистейшей радостью, ни время, ни место не имели значения.

Трудно будет расстаться с ней, но Оуэн знал, что это его долг. Он никого больше не осмелится допустить в свою жизнь – иначе рано или поздно потеряет этого человека. И теперь Оуэн пытался себя уверить, что не любит Рут, что это только физическая потребность. Если удовлетворить этот первобытный, чувственный голод, то можно будет беспрепятственно отпустить Рут.

Но пока она была ему необходима. Сейчас, опять! Рут лежала рядом с ним, на спине, глаза прикрыты, на губах блуждает улыбка удовлетворения. Одну руку она подложила под голову, другая покоится на бедре Оуэна. Мерцающее пламя камина подчеркивает каждый изгиб восхитительного тела. Как же она прекрасна и как же он жаждет ее!

Оуэн чуть повернулся, чтобы ее рука сползла чуть ниже. От одного прикосновения ее пальцев кровь быстрее побежала в жилах, и Оуэн простонал:

– Еще, я хочу еще…

– Да ты ненасытное чудовище! – лукаво усмехнулась Рут, не прерывая мучительной ласки.

– Кто бы говорил…

– Ничего подобного! – с притворным негодованием воскликнула она. – Я всего-навсего иду навстречу вашим пожеланиям, мистер Стоун.

Склонившись, она кончиком языка касалась и ласкала Оуэна, доводя его до агонии, сводя с ума.

– Маленькая ведьма! – прорычал он и, раздвинув бедра Рут, вошел в нее.

Хотя с прошлого раза прошло лишь несколько минут, Оуэн полагал, что все продлится дольше, но ошибся. И почувствовал себя неловко.

– Извини, – смущенно пробормотал он.

– За что? – искренне удивилась Рут.

– Ну, я не хотел так быстро…

– Шшш! – приложила Рут палец к его губам. – Мне так нравится. Я чувствую себя такой могущественной!

– Правда?

Для Оуэна подобный «обмен мнениями» был в новинку. Линн всегда молчала после любовный игр, отворачивалась и засыпала. Но ему было приятно говорить об этом с Рут.

– Мне льстит, что я с легкостью могу заставить тебя потерять голову.

– Ну ты и разбойница! Я тебе покажу!

И Оуэн снова овладел ею, на сей раз продлив наслаждение, пока Рут не закричала, извиваясь под тяжестью его тела, давая выход обуревавшим ее эмоциям.

Наконец они оба насытились…

Но на следующее утро желание опять вспыхнуло в Оуэне, и они снова занимались любовью. Оуэн был счастлив, что Рут оказалась столь же ненасытной, как он сам…

* * *


Когда Оуэн появился в офисе, Чарлз, едва взглянув на него, произнес:

– Нетрудно догадаться, как ты провел ночь.

– И как же? – спросил Оуэн, делая вид, что не понимает намека приятеля.

– Занимался сексом, дружище, причем в больших количествах. Я рад, что мой замысел удался.

– Заниматься сексом – еще не значит любить, – возразил Оуэн, раздраженный легкомыслием Чарлза.

– Да ну!

– Несомненно. Я отпущу Рут, когда настанет время.

Но Оуэн знал, чем дальше, тем труднее будет расстаться с нею. Если вообще возможно.

– Тогда ты дурак, – фыркнул Чарлз. – Это же идеальная женщина! Она удовлетворяет тебя во всех отношениях. Не будешь же ты с этим спорить!

Оуэн пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным.

– Рут очень помогла мне. Но когда Берти…

– Чепуха! – перебил его Чарлз. – Твоя почтенная тетушка здесь ни при чем.

Оуэн энергично затряс головой.

– Здесь ты не прав. Я вступил в этот брак исключительно ради Берти.

– Возможно, ты и в самом деле так думал… в начале. – Чарлз приподнял бровь, задумчиво глядя на друга. – Но с той поры все изменилось. Рут много значит для тебя. Она владеет твоим сердцем, и ты будешь полным идиотом, если расстанешься с нею.

Оуэн понурился и вздохнул.

– Правда твоя, но ты знаешь мою злополучную судьбу. Я не могу рисковать.

Он знал, что его слова звучат глупо. Конечно, каждый имеет право урвать столько счастья, сколько сможет. Но он обязан думать о благе Рут и не должен ставить ее жизнь на карту.

– Не надо, Оуэн, – откликнулся его друг. – Я знаю, что горя в твоей жизни было предостаточно, но когда-то твои несчастья должны кончиться. Мне даже кажется, что тебе с Рут лучше, чем с Линн… Нет, я не имею в виду, что ты мало любил Линн, – поспешно добавил Чарлз. – Но любовь бывает разной. Рут совсем не такая, как Линн. И вы созданы друг для друга. – Он покачал головой. – Знаю, это звучит банально, но я действительно так думаю. Ты сильно изменился с тех пор, как познакомился с Рут.

– А тебе не кажется, что все хорошее рано или поздно кончается?

Всего месяц назад Оуэн бы сказал: «Чем лучше, тем быстрее кончается». Но как ни странно, Чарлз говорил разумные вещи.

– Не думаю, дружище. В этой жизни надо хвататься за каждый шанс. Ты ведь не заколдованный, чтобы приносить всем одни несчастья? Ты не виноват, что твои родители умерли молодыми…

– Да, но…

– Или что Линн и…

– Нет, это моя вина! – сказал, как отрезал, Оуэн. – И никто не уверит меня в обратном!

– Нет, это был несчастный случай, – решительно возразил Чарлз. – Самый обыкновенный несчастный случай. Такое может произойти с каждым. Тебе просто не повезло.

– Дело не в невезении, – настаивал Оуэн. – Я не успел вовремя нажать на тормоз. Может, я опоздал всего на секунду, но это стоило Поле и Линн жизни.

Чарлз похлопал друга по плечу.

– Перестань изводить себя. Сейчас тебе повезло – радуйся этому и наслаждайся жизнью как можешь.

Оуэн решил, что пора сменить тему.

– Я слышал, ты сам собираешься жениться?

Чарлз просиял.

– Да, собираюсь. Уинни – настоящее сокровище. В ней столько огня, она такая сексуальная, такая живая, такая… В общем, я намерен поторопиться, чтобы ее не увели у меня из-под носа.

– Рад за тебя.

– А я – за тебя. Помни, что я тебе сказал. И думай только о хорошем!

Размышляя над словами Чарлза, Оуэн увидел его правоту. Почему бы фиктивному браку не стать настоящим? Зачем мучиться, если судьба дарует тебе счастье? Он был почти уверен, что Рут любит его. А если нет, то скоро полюбит…

Оуэн не часто приезжал на ланч домой, но сегодня горел желанием увидеть Рут. Он снова хотел ее, хотел наверстать упущенное за долгие месяцы воздержания…

Но вся его радость испарилась в мгновение ока, когда от двери к нему бросилась Рут.

– О, Оуэн, я только что собиралась звонить тебе! Саймон пропал!


10


– Что? Что ты сказала? – воскликнул он. – Что значит – пропал? Как? Когда?

Стоило ему решить, что все хорошо, как судьба снова подставила его! Оуэн прижал ладони к вискам. Господи, лишь бы с Саймоном все было хорошо!

– Мы играли на берегу, – объясняла смертельно бледная Рут, в отчаянии ломая руки. – Потом меня позвала Берти. Я отлучилась буквально на пару минут!

– Черт тебя подери! – зарычал Оуэн. – Ты не должна была оставлять его ни на минуту! Надо было забрать его с собой!

– Но я не знала, что…

– К черту оправдания! Что ты сделала?

– Я искала везде, где только могла, – пролепетала Рут слабеющим голосом. – И уже собиралась звонить в полицию, как ты приехал…

– Так чего ты ждешь? – Оуэну хотелось придушить мерзавку. Он полагался на нее, доверил ей Саймона, а она предала его! – Иди и звони! – рявкнул он. – Ручаюсь, это подонок Ник похитил Саймона. Они наверняка уже далеко отсюда. Я сразу понял, что его появление здесь не сулит ничего хорошего!

О Нике она даже не подумала. Мог ли он так поступить – похитить Саймона? Сердце Рут сжалось при воспоминании о том, как он был дружелюбен с ними. Ник понравился и ей, и Саймону. Ему было бы нетрудно заманить малыша в машину. Что же она наделала…

Если что-то случится с внуком, Оуэн никогда не простит ее. И как сама она будет жить, зная, что причинила ему такую боль?

Рут позвонила в полицию. Затем, вспомнив, как Саймон потерялся в прошлый раз, снова осмотрела весь дом и сад, но все было напрасно. Настроение Оуэна ухудшалось с каждой минутой.

– Ты понимаешь, что по закону Саймон принадлежит Нику? – бушевал он. – Что я не имею на него никаких прав?

– Может, это был не Ник, – попыталась урезонить его Рут.

– Нет! Саймон никуда бы не ушел один!

– С малышами такое бывает, – напомнила ему Рут.

– Не с Саймоном! Я внушил ему, что он никуда не должен ходить без меня или Берти. И без тебя, конечно. – Но по выражению его лица Рут поняла, что Оуэн больше никогда не доверит ей внука.

Рут ощутила противную тошноту. О Боже, она так была счастлива утром! А теперь? Теперь Оуэн просто выгонит ее вон…

– Ты говоришь, что искала на берегу?

Рут кивнула.

– Пойду взгляну сам. Жди полицию. И если… если Саймон не отыщется, берегись, Рут!

Она хотела возразить, что это уже будет не ее вина, что Оуэн несправедлив к ней, но понимала, что от горя он не соображает, что говорит. Впрочем, какая разница? Если Саймон не найдется, Оуэн убьет ее, наплевав на последствия.

Приехали двое полицейских, попросили описание и фотографию Саймона. Тут появился Оуэн и заявил, что его внука похитили.

– Мистер Стоун, какие основания у вас так думать? – спросил один из полицейских.

Оуэн тряхнул головой.

– Я знаю!

– Но откуда?

– Этот тип околачивался поблизости.

– Так вы говорите, он отец ребенка?

– Ну, раз уж он сделал моей дочери сына, – едко заметил Оуэн. – А потом увильнул от всякой ответственности!

– Понятно. А как его фамилия и где он живет?

– Звать его Николас Лоуч, адреса не знаю. Что он тебе сказал, Рут?

– Это ваша жена, так, мистер Стоун? Бабушка ребенка?

Полицейский удивленно посмотрел на молодую женщину.

– Нет, она не бабушка Саймону, – раздраженно бросил Оуэн. – Мы женаты несколько недель. Моя первая жена погибла… и мать Саймона тоже. Только это здесь ни при чем!

– Ага! – отозвался полицейский.

– Черт возьми, о чем это вы? – грозно нахмурился Оуэн.

– Это проливает некоторый свет на то, почему отец мальчика мог его похитить. Раз мать ребенка vмepлa, тогда…

– Саймон – мой внук! – рявкнул Оуэн.

– Вы являетесь его законным опекуном?

– Не совсем.

– Вы усыновили его?

– Нет, но ради всего святого, я его дед! Он живет со мной, я люблю его и он любит меня! Его не будет хорошо с этим мерзавцем Лоучем. Он не имеет на моего внука никаких прав!

– Я понимаю ваши чувства, мистер Стоун, но суть дела в том…

Оуэн не выдержал:

– Какого дьявола мы треплемся о пустяках, когда Саймон пропал? Идите и найдите его, ради Бога. Чем дольше вы тут торчите, там дальше его увозят!

– Мать Николаса живет в Сет-Иле. Он остановился у нее, – вставила Рут.

– Вы знаете адрес?

– Нет.

– Ничего, мы разыщем ее. Уверен, мистер Стоун, вы зря так переживаете. Мы, конечно, объявим розыск и найдем отца мальчика. Через некоторое время…

– Через некоторое время я сойду с ума! – воскликнул Оуэн. И когда полицейские ушли, набросился на Рут: – Это ты во всем виновата.

– Думаешь, я рада случившемуся? – разозлилась она. – Думаешь, я специально бросила его одного? Боже, да мне так же плохо, как и тебе!

Оуэн презрительно фыркнул.

– Да ты вообще понимаешь, что Саймон значит для меня?

– Конечно! – Рут так хотелось обнять и утешить его, но она знала, что он оттолкнет ее. Их утренняя близость исчезла, кажется, навсегда.

– Не уверен.

– Прекрати себя накручивать, Оуэн! Его нет всего полчаса. Он найдется живой и невредимый, я уверена.

– Я так полагался на тебя, Рут. А ты…

Все, поняла Рут. Это конец. Даже если Саймон отыщется, Оуэн не перестанет винить ее и изгонит из своей жизни. И она больше никогда не увидит его.

* * *


Время тянулось мучительно медленно. Альберта не могла встать, и Рут сидела подле нее. Чем дальше от Оуэна, тем лучше: тот рвал и метал.

– Оуэн все это говорит не всерьез, – утешала ее пожилая женщина. – Вот увидишь, как только малыш найдется, он поймет, что был несправедлив к тебе. Во всем виновата одна я. Это я отвлекла тебя от Саймона.

Рут поморщилась.

– Вы нисколько не виноваты. Оуэн прав: надо было мне взять его с собой в дом.

– Ну откуда было знать, что он может вот так исчезнуть? Саймон один играл на берегу тысячу раз. Но я понимаю, что ты сейчас чувствуешь: однажды он потерялся, когда за ним приглядывала я.

– Неужели его увез Ник? – недоумевала Рут. – Или Саймон сам куда-то убежал?.. А вдруг с ним произошел несчастный случай?! Вы же знаете, как он любит лазить по камням во время отлива. Может, поскользнулся, упал и разбил голову. Надо еще раз пойти поискать его.

Альберта удержала вскочившую было Рут за руку.

– Я понимаю, ты хочешь сделать хоть что-то полезное. Но сейчас помочь в силах только полиция: если Саймона можно найти, они его найдут. А насчет Ника… Откуда нам знать? Возможно, ты вовсе и не с ним познакомилась. Возможно, Оуэн чересчур подозрителен.

Рут пожала плечами.

– Я только знаю, что незнакомца с пляжа зовут Ник. Остальное домыслил ваш племянник.

– Похоже на него. Он становится параноиком, когда дело касается Саймона, – вздохнула Альберта. – Но его нетрудно понять. Надо было оформить все по закону, когда умерла Пола. Но он побоялся ворошить осиное гнездо.

– А Пола что-нибудь говорила о Нике? – Этот вопрос Рут никогда бы не задала Оуэну.

– Помню, как она приехала домой и сказала, что ждет ребенка. Бедняжка, ей было так плохо, когда Ник предал ее. Она безумно его любила… Полагаю, он испугался ответственности, – усмехнулась Альберта. – Молодые люди, они все такие. Да, Пола иногда говорила о нем: о том, что с ним могло бы произойти, женился ли он. Вдруг у Саймона есть братик или сестричка… Мне кажется, она хотела, чтобы Саймон знал, кто его отец. Хотя иногда кляла Ника последними словами и божилась, что если когда-нибудь встретит его, то он пожалеет, что родился.

– Это так похоже на ее отца, – заметила Рут.

Альберта кивнула.

– Пола унаследовала отцовский характер, хотя внешностью пошла в мать.

– А почему здесь нет ее фотографий?

– Оуэн постарался, – грустно сказала пожилая женщина. – Заявил, что ему незачем смотреть на них день-деньской, раз жена и дочь и так не выходят у него из памяти. Все себя винит.

– Жаль.

– Да, – согласилась Альберта. – Но теперь у него есть ты, – с улыбкой добавила она. – Я вижу, он очень изменился, снова стал самим собой.

– Все было так хорошо, пока не пропал Саймон, – горестно вздохнула Рут. – Ох, Берти, мне так плохо! Я так хочу его утешить, но… – Она прислушалась. – Кажется, голос Саймона…

Рут вскочила и выглянула из окна: по дорожке к коттеджу шел Саймон, держа за руку… миссис Лоуч! Миссис Лоуч смеялась, малыш весело болтал, как будто все было в полном порядке.

– Саймон вернулся! – бросила Рут на бегу Берти. – Живой и здоровый!

Оуэн оказался у входа раньше Рут, резко отворил дверь. Свирепо глянув на мать Ника, он вырвал руку Саймона из ее руки.

– Кто вы такая, черт побери, и что тут происходит?

Миссис Лоуч страшно перепугалась.

– Я… Извините…

– Это мать Ника, – подсказала Рут. Оуэн с грозным видом повернулся к ней.

– Мать Ника? Откуда ты ее знаешь?

– Дедушка, дедушка. – Саймон, несколько обеспокоенный, дернул Оуэн за рукав. – Мы были в кафе, я ел мороженое и пончики. А бабушка говорит, что она…

Казалось, Оуэн вот-вот взорвется.

– Как ты ее назвал?!

– Бабушка, – прошептал мальчик, понимая, что произошло что-то неладное. – Она мне так сказала…

Оуэн перевел тяжелый взгляд на пожилую женщину, которая замерла, стиснув руки.

– Какая бабушка?!

Рут видела, что миссис Лоуч так потрясена гневом Оуэна, что сейчас упадет в обморок. Она подошла к пожилой женщине и поддержала ее под локоть.

– Давайте поговорим в доме.

– Ты чертовски права, нам надо поговорить! – воскликнул Оуэн. – Ты никогда не говорила, что знакома с этой особой, Рут!

В гостиной Оуэн повернулся к Саймону.

– Иди к Берти. Пусть она увидит, что с тобой ничего не случилось.

Малыш бросился вверх по лестнице.

– А ты, Рут, – продолжал Оуэн, – позвони в полицию и скажи, что Саймон нашелся.

Рут не хотелось оставлять миссис Лоуч наедине с Оуэном, но она понимала, что лучше не спорить. Вернувшись вскоре в гостиную, она обнаружила нависшего над бедной женщиной Оуэна. Тот кричал на миссис Лоуч, а мать Ника дрожала и от страха не могла говорить.

– Оуэн, присядь, – вмешалась Рут. – Давайте поговорим как нормальные люди. Так ты ничего не добьешься.

Миссис Лоуч одарила Рут слабой благодарной улыбкой. Оуэн, напротив, кинул на нее свирепый взгляд.

– Эта женщина увела моего внука!

– Откуда ты знаешь? Ты же не дал ей и слова сказать. Может, она нашла Саймона и привела его обратно. Об этом ты не подумал?

Естественно, такая мысль не приходила Оуэну в голову.

– Расскажите, как все получилось, – грубым тоном произнес он.

– Не хотите ли чашку чаю, миссис Лоуч? – спросила Рут: судя по всему, бедная женщина нуждалась в чем-нибудь успокоительном или подкрепляющем. – Или глоток бренди?

– Д-да, – прошептала она. – Бренди, это было бы замечательно.

Оуэн, издав негодующий возглас, все же подошел к бару и, налив спиртного, сунул стакан в руку миссис Лоуч. Та, закрыв глаза, сделала глоток. Потом еще один. Наконец она перестала дрожать, а на ее щеки вернулся румянец.

– Я не желала Саймону ничего плохого, просто хотела поговорить с ним.

– Для этого необязательно было уводить его, – проворчал Оуэн. – Почему вы так поступили?

Женщина пожала плечами.

– Не знаю…

– Что значит «не знаю»? – снова взорвался Оуэн.

От его крика миссис Лоуч вздрогнула и опять побледнела.

– Н-не знаю… – повторила она слабым, прерывающимся голосом.

– Вам Ник велел, так?

Серые глаза наполнились слезами.

– О чем вы? Мне плохо…

– Тогда вы понимаете, каково было мне, когда пропал мой внук?

– Он и мой внук тоже, – прошептала миссис Лоуч. – И с ним ничего не случилось.

– А мне-то откуда было это знать? – спросил Оуэн. – Может, вы бы и не привели его обратно, если бы не полиция!

– Оуэн! – Рут решила, что это слишком.

– К-какая п-полиция? – проговорила миссис Лоуч, приходя в ужас. – Меня посадят в т-тюрьму?

Оуэн сжал кулаки и закрыл глаза, стараясь сдержаться. А Рут спокойно заговорила, обращаясь к пожилой женщине:

– Мы позвонили в полицию, когда поняли, что Саймон пропал. Они объявили розыск… Не беспокойтесь, с вами ничего не случится.

– Я не собиралась забирать его, я только хотела…

– Поговорить с ним. Понятно! – бросил Оуэн. – Почему бы вам тогда не попросить разрешения?

Миссис Лоуч съежилась:

– Вы… вы бы мне не позволили. Я просто хотела посмотреть на Саймона, хоть раз увидеть моего внука, пообщаться с ним…

– Откуда вы узнали, где мы живем? – прервал ее Оуэн.

– Я… Мы… Ник узнал. Видите ли, когда умер мой муж, – по щекам миссис Лоуч заструились слезы, – я почувствовала себя так одиноко. У меня один Ник, и, хотя он женат, у него нет детей. К тому же живет он в Монреале и я редко вижу его.

Начав, миссис Лоуч уже не могла остановиться.

– Когда Ник приехал ко мне, я спросила его о девушке, которая родила от него ребенка. И попросила узнать, где живет мой внук, которого я никогда не видела.

– Чтобы похитить его? – спросил Оуэн ледяным тоном.

– Нет, что вы! – воскликнула миссис Лоуч, сжимая в руках пустой стакан.

Рут стало ее жаль. Она понимала: и гнев Оуэна, и желание миссис Лоуч увидеть своего единственного внука совершенно естественны.

– Думаете, я в это поверю? – спросил Оуэн. – Поверю, что вы больше не будете ошиваться около нашего дома и ждать возможности снова увести Саймона?

– Без вашего разрешения – нет. – Пожилая женщина смотрела на Оуэна со страхом и надеждой.

– Которого я, без сомнения, не дам. Как Ник нас нашел?

– Он вспомнил, что Пола рассказывала ему о коттедже своих родителей где-то неподалеку от Сет-Иля. Ник задал пару вопросов в местной деревушке, узнал, где коттедж, а потом случайно встретил Саймона на берегу с этой леди.

– Это моя жена, – отрывисто сказал Оуэн, холодно взглянув на Рут.

Миссис Лоуч удивилась.

– Ник этого не знал. Он сказал, что леди приглядывает за Саймоном.

– Впрочем, это неважно. Что было дальше? Как Ник узнал, что мальчик… его сын?

– Нетрудно признать свою плоть и кровь. – Миссис Лоуч слабо улыбнулась. – А потом сам Саймон сказал, что его фамилия Стоун. Довольно странно для совпадения, не так ли?.. Мне очень жаль, что ваша дочь погибла.

– Откуда, черт возьми, вы знаете об этом?

Тут решила вмешаться Рут.

– Я сказала Нику.

Взгляд Оуэн не обещал ей ничего хорошего.

– С вами, мэм, разговор будет отдельный. – Затем он снова повернулся к миссис Лоуч. – Все-таки вы так и не объяснили, почему увели Саймона без разрешения.

– Я не хотела забирать его надолго. Но он попросил отвести его в кафе, и я не заметила, как прошло время, – неловко пояснила она.

– Думали, мы не заметим его исчезновения? – с сарказмом в голосе спросил Оуэн.

– Мне было так хорошо с ним. Он просто лапочка и такой умница! Трещал без умолку. Совсем как Ник в…

– Саймон похож на свою мать! – вставил Оуэн.

– Он похож на вас, – ответила миссис Лоуч. Выражение лица Оуэна несколько смягчилось.

– Не выпить ли нам чаю? – предложила Рут.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила мать Ника.

Из кухни Рут слышала их голоса. К ее облегчению, Оуэн больше не бушевал. Когда вскипел чайник, она сбегала наверх спросить, не хотят ли чаю Саймон с Берти, и рассказать, что происходит внизу.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – изрекла Альберта удовлетворенно.

Когда Рут с подносом вошла в гостиную, миссис Лоуч и Оуэн сидели молча. Похоже, они заключили перемирие. Хозяин дома больше не метал испепеляющих взглядов, а незваная гостья больше не выглядела испуганной до полусмерти. Однако чувство неловкости никуда не делось, и после чаепития пожилая женщина заторопилась домой.

– Простите меня за причиненное беспокойство, – сказала она. – Я не хотела.

Рут испугалась, что Оуэн снова накинется на бедняжку, но тот пробурчал что-то вроде: «Как-нибудь заходите снова взглянуть на Саймона…»

Когда за миссис Лоуч закрылась дверь, он обернулся к Рут.

– Ты не говорила, что познакомилась с ней!

– Я знала, что ты разозлишься… Так уж получилось.

– Да, я очень зол. Из-за твоей глупости я мог лишиться Саймона. У вас, мэм, слишком длинный язычок. Ты что, не понимаешь, что иногда надо держать его за зубами?

– Задним числом легко говорить.

– Возможно. Но если бы не твоя безмозглость…

– Я все поняла, – прервала его Рут. – Ты окончательно изгнал меня из своей жизни. Раз уж я не сделала тебе ничего хорошего, мне следует уйти, так ведь?

Их взгляды встретились. По телу Рут пробежала дрожь при одном воспоминании о прошлой ночи и безумном восторге их любви. Тогда они были близки, сейчас их разделяла пропасть, через которую вряд ли возможно было перекинуть мост.

– Нет, – произнес наконец Оуэн. – Я не хочу, чтобы ты уходила. Саймон к тебе привязался, и я не стану разочаровывать Берти.

И все. О себе ни слова, только о Саймоне и Берти. Сам Оуэн прекрасно обойдется без нее. Чувствуя ком в горле, Рут смотрела вслед выходящему из комнаты Оуэну. Хороший был роман. Только короткий.

Оуэн понимал, что слишком сурово обошелся с Рут. Но, черт побери, из-за нее он едва не лишился внука! Так дело оставлять нельзя: необходимо официально усыновить Саймона, чтобы Ник не мог забрать у него малыша. Надо позвонить адвокату, а Саймону внушить, что он плохо себя вел.

* * *


Альберта внимательно посмотрела на племянника, когда тот вошел к ней.

– Миссис Лоуч ушла?

– Да, – резко ответил Оуэн.

– Я слышала, как ты кричал на нее. Бедняжка…

– Бедняжка? – передразнил он. – Ты еще за нее заступаешься!

– Знаю, она поступила неправильно, – заметила Альберта. – Но не сделала Саймону ничего плохого. Кажется, он хорошо провел время.

Оуэн перевел взгляд на внука, жавшегося к прабабушке с испуганным видом. Для Оуэна это стало шоком: малыш обычно смотрел на деда с обожанием.

– Подойди-ка ко мне, Саймон.

Мальчик взглянул на Альберту, та улыбнулась и кивнула. Тогда он очень медленно слез с кровати и подошел к деду, уткнувшись взглядом в пол. Оуэн подхватил его на руки и прижал к груди. Любимый внук, единственное, что у него осталось!

– Саймон, – прошептал Оуэн ему на ухо, – больше не поступай так со мной… Нехорошо уходить без разрешения. Я думал, ты знаешь.

– Леди была хорошая.

– Может быть, но она же чужая. Я же всегда учил тебя не разговаривать с незнакомцами.

– Нет, не чужая! – с жаром возразил Саймон. – Я видел ее раньше, в кафе. С дядей, который дал мне денежку.

– Который дал тебе денежку?

– Это он о Нике, полагаю, – вмешалась Альберта.

Вот, значит, как!

– Почему же ты мне ничего не сказал, Саймон? – спросил Оуэн, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.

– Я забыл, дедушка! Не сердись на меня, ладно? Я больше не буду.

Оуэн снова прижал малыша к себе.

– Я сердился не на тебя. Я беспокоился, что ты пропал.

– Ты так страшно кричал…

– Извини.

Саймон обнял деда за шею.

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, даже больше, чем ты думаешь.


11


Открыв дверь и обнаружив на пороге Ника Лоуча, Рут изумилась, если не сказать больше.

– Что вы здесь делаете? Если Оуэн узнает…

– Мистер Стоун дома? – последовал неожиданный вопрос.

– Да, но…

– Я хотел бы переговорить с ним.

С исчезновения Саймона прошло несколько дней, за время которых Оуэн продолжал обрушивать на голову Рут град упреков. Обвинял ее в сговоре с Лоучами, не слушая ее оправданий и объяснений. Понятное дело, не могло быть и речи о том, чтобы спать вместе. Оуэн изгнал Рут в ее старую комнату, не заботясь о том, как на это отреагирует Альберта, которая, впрочем, не вставала с постели и ничего об этом не знала…

– Я не уверена, что он станет говорить с вами, – возразила Рут.

– Я должен объясниться с ним, – заявил Ник.

– Ладно, – кивнула она. – Я скажу ему. Но вы пока не входите, хорошо?

– Да. Я все понимаю.

Конечно, это невежливо – оставлять человека за порогом, но Рут не знала, как Оуэн отреагирует на появление Ника Лоуча. И менее всего хотела, чтобы снова разразилась буря.

Оуэн работал у себя в кабинете. После истории с Саймоном он больше времени стал проводить дома, а уходя куда-нибудь, брал внука с собой, не забывая каждый раз сказать Рут, что больше не доверяет ей. Она не могла понять, почему Оуэн просто не выгонит ее из дому.

С тяжелым сердцем Рут постучала в дверь кабинета.

– Войди.

Оуэн выглядел таким же утомленным, каким она увидела его впервые. Даже свитер был тот же. Прежде Рут не осознавала, насколько Оуэн изменился к лучшему до злосчастного происшествия. А теперь все вернулось на круги своя. И во всем виновата только она!

– К тебе пришли, – робко произнесла Рут.

Холодный взгляд Оуэна не оставлял ей места в его жизни. Рут была бы рада ответить тем же, но не могла: она любила этого человека несмотря ни на что.

– Кто такой?

Набрав в грудь побольше воздуха, Рут произнесла:

– Ник Лоуч.

И застыла в ожидании взрыва, который не замедлил произойти.

– Какого черта ему нужно здесь! – Оуэн вскочил со стула. – Почему ты не велела ему убираться на все четыре стороны? Нет, я с ним поговорю! Я знаю, зачем он явился! Но ничего у него не выйдет. Где он?

– Ждет за дверью. Я…

Но Оуэн уже выбежал из кабинета. Он не ожидал такого поворота событий: адвокат сказал, что процедура усыновления займет много времени. Однако Ник уже явился, и явно затем, чтобы заявить свои права на сына!

Сквозь открытую входную дверь Оуэн увидел молодого человека, стоящего на дорожке спиной к дому, руки засунуты в карманы брюк. В его позе не чувствовалось агрессии, но Оуэна было не обмануть.

– Ну? – громко спросил он. – Что вам надо?

– А, мистер Стоун. – Ник повернулся и протянул руку, на которую Оуэн не обратил внимания. – Я пришел извиниться за поступок моей матери.

– Извиниться? – Оуэн остолбенел, ничего подобного он не ожидал.

– Да. Она не должна была уводить Саймона.

– Вы чертовски правы. Вам надо радоваться, что я не обратился с этим делом в суд!

Ник вздохнул.

– Спасибо. Я только сегодня, когда приехал из Монреаля, узнал о случившемся. Скверная вышла история, и мама очень сожалеет.

Оуэн нахмурился: этому парню удалось застать его врасплох.

– Видите ли, – продолжал Ник, – мама еще не оправилась после смерти моего отца. Она очень одинока, и я уверен, не совсем твердо понимала, что делает, когда забирала Саймона.

– Может, зайдете? – предложил Оуэн: он принял извинения, принесенные за мать. Теперь следовало разобраться в намерениях самого Ника. – Пива хотите?

Ник удивленно посмотрел на хозяина дома.

– Спасибо…

Мужчины прошли в кухню. Оуэн достал из холодильника две банки с пивом, передал одну гостю, открыл свою и сделал большой глоток. Вообще-то он предпочитал виски, но сегодня все было не как обычно. Жестом он предложил Нику сесть.

– Ваша мать сказала, что попросила вас разыскать… хмм, Саймона. – Оуэн не смог произнести «вашего сына». Потому что Николас Лоуч Саймону не отец, никогда отцом не был и никогда не будет.

– Верно. Ей кажется, что ее лишили внука.

Оуэн напрягся.

– Надеюсь, вы не рассчитываете, что…

– Нет, сэр, – поспешно прервал его Ник. – Я отказался от своих прав на ребенка Полы, когда бросил ее. Но это не значит, что я перестал думать о ней и нашем сыне: как они поживают, все ли с ними хорошо. И мне стыдно за то, как я обошелся с ними обоими.

– Вам и должно быть стыдно! – откликнулся Оуэн. – Но на случай, если вы измените свое решение, знайте: я собираюсь официально усыновить Саймона. Полагаю, вы станете возражать…

Взгляд Ника на мгновение стал печальным, но он покачал головой.

– Нет, не стану. Как уже сказал: я не имею на него никаких прав. К тому же моя жена беременна. У мамы теперь будет внук, точнее, два внука. Мэри ждет близнецов.

– Поздравляю, – сдержанно отозвался Оуэн. – А ваша жена знает о Саймоне?

– Теперь знает. Мне пришлось рассказать ей, что натворила мама.

– И она нормально к этому отнеслась?

– Да. – Ник склонил голову. – Больше мы не причиним вам неприятностей.

Неожиданно Оуэн почувствовал себя неловко.

– Хмм… Что ж, как-нибудь заходите с вашей мамой в гости к Саймону.

Ник просиял.

– Огромное спасибо!

– Однако я не хочу, чтобы Саймон знал, что вы его отец. Не сейчас, во всяком случае. Пусть сначала подрастет.

– Понимаю. И вот еще, сэр: мне жаль, что все так вышло с Полой. Я любил ее. – Глаза Ника подозрительно блеснули. – Но был тогда страшно напуган. И с того момента не перестаю жалеть о своем поведении.

– Увы, нам не дано повернуть время вспять, – вздохнул Оуэн. – У меня нет Полы, зато есть Саймон: он – все для меня. А у вас скоро будут собственные дети. Они принесут вам больше радости, чем вы думаете. Головной боли, правда, тоже.

* * *


После ухода Ника Оуэн вернулся в кухню и некоторое время сидел там, обдумывая разговор. Он не слышал, как вошла Рут. Но ее выдала волна благоухания, и больше всего на свете ему захотелось повернуться и сжать ее в объятиях.

Он был зол на нее, зол, как тысяча чертей. Но если отказаться от Рут, жизнь станет невыносимой.

– С тобой все в порядке? – прошептала она.

– Да.

– Что Нику было надо?

Оуэн посмотрел на Рут и залюбовался прекрасной женщиной, в которую влюбился. Волей-неволей ему пришлось признать это.

– Он приходил извиниться за поведение своей матери.

– Понятно.

Интересно, подумал он, а поняла ли Рут, что все произошло по ее вине? Если бы держала рот на замке, если бы не назвала Нику имя Саймона… Хотя, наверное, малыш сам проболтался.

– Ник говорит, что не собирается забирать Саймона… Если, конечно, сдержит слово.

– Какие у тебя основания думать, что не сдержит? – удивилась Рут.

– Никаких, – признался Оуэн. – Но я понял, что ни на кого нельзя полагаться.

Судя по выражению лица, она приняла сказанное на свой счет, что было справедливо. Но теперь настала пора пожалеть Рут.

– Я тут подумал и решил все же переехать обратно в Пор-Картье. Там Саймон будет в большей безопасности.

– Но ведь Ник…

– А если его матушке опять что-нибудь взбредет на ум? Я не могу рисковать. Пойду скажу Берти и начну собираться.

– Ты уверен, что Берти не повредит переезд? – нахмурившись спросила Рут.

Оуэна всегда поражало то, что Рут переживала за Саймона и Альберту как за своих родных. Может, не следовало быть с ней столь суровым? Интересно, подумал Оуэн, а как теперь она относится ко мне? Любит или ненавидит? Возможно, что, как только придет время, она без сожалений оставит его…

– Я, конечно, поговорю с врачом, – ответил Оуэн. – Но ей лучше будет в Пор-Картье, оттуда не так далеко до больницы.

– А что мне делать?

«Подняться со мной в спальню», – но Оуэн прогнал эту мысль, едва та возникла.

– Начни собирать игрушки Саймона. Уверен, он с радостью тебе поможет. Возможно, ты сумеешь превратить переезд в приключение.

– Чтобы он не стал капризничать?

– Именно, – кивнул Оуэн.

– Когда ты вернешься в особняк, мой контракт закончится?

– Конечно нет. Ты… нужна мне.

Но Оуэн почувствовал, что нечто в глубине его души мешает, как прежде, сжать ее в объятиях.

Не очень-то ободряюще звучит, печально подумала Рут, покидая кухню. Нельзя было дать понять яснее, что их любовная связь окончена. Ей остается работать и получать за это деньги. Если бы Альберта чувствовала себя лучше, Оуэн наверняка распрощался бы с Рут незамедлительно. Очевидно, он никогда не испытывал к ней сколько-нибудь глубоких чувств.

* * *


На то, чтобы упаковать все вещи, ушла неделя: надо было еще ухаживать за Альбертой и следить за Саймоном. Малышу не пришлась по душе идея переезда. Саймон не помнил старый дом и закатывал сцену за сценой.

– Не хочу в Пор-Картье, – ныл он. – Хочу остаться здесь.

– Но там больше места, – втолковывала ему Рут. – Там огромный сад и много мальчиков, с которыми ты можешь дружить.

– Все равно не хочу! – стоял на своем Саймон, топая ножкой.

– А вот дедушка и Берти хотят вернуться назад. Они там раньше жили.

– А мамочка? Она тоже жила там, когда была маленькой девочкой?

Рут кивнула. Саймон впервые спросил о своей матери.

– Ручаюсь, дедушка позволит тебе поселиться в ее комнате. Разве это не чудесно?

Саймон подумал и спросил:

– Мамочка ушла на небо?

– Да, маленький.

– И не вернется обратно?

– Боюсь, что нет.

– Тогда хочу себе другую маму.

– Я не подойду? – прошептала Рут, становясь на колени и прижимая Саймона к себе. – Я очень тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, Рут. Расскажи мне еще об этом доме.

– Он похож на дворец, – раздался позади них голос Оуэна.

– Дедушка! – Саймон бросился к нему в объятия.

Давно ли Оуэн вошел, слышал ли слова о том, как она любит малыша, Рут не знала. Но в одном не сомневалась: бедному ребенку нужна мать.

– В доме двенадцать комнат, – продолжал меж тем Оуэн. – У тебя будет спальня, комната для игр, а когда появятся друзья, будет где играть и прятаться.

Глаза Саймона распахнулись от восторга.

– А когда мы туда поедем?

– Завтра.

– Завтра! Завтра! Мы поедем завтра! – запрыгал от радости малыш.

– Ну что ж, тогда все в порядке, – заметил Оуэн. – Рут, когда у тебя появится свободное время, зайди ко мне на пару слов.

Вот оно, подумала было Рут. Но Оуэн всего лишь хотел сказать ей, что договорился насчет машины «скорой помощи» для Альберты.

– Я хочу, чтобы ты поехала с ней. Машина придет рано утром, до того как проснется Саймон: не надо ему знать, как плоха его прабабушка. В Пор-Картье для Берти уже все готово, я нашел медсестру, которая присмотрит за ней. Надо было бы положить тетушку в больницу, но она наотрез отказалась. Она любит старый дом.

Оуэн хочет сказать, что Берти вернется домой умирать, подумала Рут. Она успела полюбить старушку. По правде говоря, ей нравилась вся семья Стоун и будет больно расстаться с ними.

А как Саймон? Ведь малыш сразу лишится не только любимой Берти, но и ее, Рут. Ребенок останется один со своим дедом в огромном доме. А что будет, когда Оуэн уйдет на работу? Появится няня? Другая женщина, к которой придется привыкать Саймону?

– О чем ты задумалась?

– О том, что будет с Саймоном.

Оуэн нахмурился.

– Ему будет хорошо в Пор-Картье. Огромный дом, да еще сад в придачу.

– Я думала не об этом. Что будет после моего ухода? У Саймона не останется никого, кроме тебя.

– Поговорим об этом, когда придет время! – бросил Оуэн.

А Рут надеялась, что не придется никуда уезжать. Глупая надежда. Следует смириться с мыслью, что настанет час, и Оуэн скажет ей «до свидания, спасибо большое» и ни разу не вспомнит о ней.

Ну, может, и вспомнит – о том, что Рут помогла ему. И все – ведь ей так и не удалось затронуть его сердца.

Старый дом оказался красивым особняком на окраине города. Не дворец, конечно, но Саймон будет доволен, подумала Рут. Комнаты оказались просторными и уютными, а сад просто создан для ребячьих игр.

Первое, что заметила Рут, устроив Альберту и ожидая приезда Оуэна с Саймоном, были фотографии, развешанные и расставленные по всему дому. Оуэн, Линн, Пола – вместе и поодиночке.

Она все еще рассматривала снимки, когда вошел Оуэн.

– Убери их, если хочешь, – сказал он. – Сделай все по своему вкусу. Я не буду возражать.

Но Рут покачала головой.

– Не стоит. Пусть Саймон смотрит на фотографии и не забывает своих бабушку и маму. Пола была красавицей, верно?

Оуэн кивнул с гордым видом.

– Верно… Ты и в самом деле любишь детей?

– Да. Я часто приезжаю к сестре и играю с ее девочками.

Просто непростительно, что за все время «брака» с Оуэном она не нашла времени съездить навестить их.

– И собираешься завести своих детей?

– Да, если встречу человека, который меня полюбит, – ответила Рут.

– Скоро ты будешь свободна.

Рут вовсе не это хотела услышать, и на ее глаза навернулись слезы. С какой стати? Она же с самого начала знала правила игры, так чего же теперь плакать?

– Где я буду жить? – спросила Рут, отводя взгляд.

Оуэн показал ей комнату по соседству со своей. Рут заметила, что из ее комнаты в спальню Оуэна ведет дверь. А когда открыла шкаф, увидела, что тот полон женских вещей. Должно быть, Линн пользовалась этой комнатой как гардеробной.

Рут постучала в дверь, которая вела в соседнюю комнату, и услышала звук отодвигаемого засова.

– Извини за беспокойство, – сказала она. – Но у меня возникли проблемы.

Взгляд Оуэна упал на открытый шкаф с одеждой.

– О черт!

Рут видела, что он потрясен. Очевидно, после автокатастрофы Оуэн был не в состоянии убрать вещи, а потом просто забыл.

– Может, мне упаковать их и отправить в благотворительный магазин? – робко предложила Рут.

Оуэн испытал явственное облегчение.

– А ты как… сможешь?

– Конечно.

– Извини. Я должен был сам обеспокоиться этим.

– Все в порядке, – ответила Рут. – Ты ничего не хочешь оставить себе?

– Нет, ничего, – ответил Оуэн и ушел к себе.

Рут спустилась в кухню, где миссис Грегори, экономка, дала ей пластиковые мешки для мусора.

– Если хотите, мэм, я сделаю все сама, – предложила она. – Я тут недавно и не знала, что это не ваша одежда.

Но Рут покачала головой.

– Не стоит, я сама справлюсь. И зовите меня, пожалуйста, Рут.

* * *


Снимая с вешалок туалет за туалетом, Рут восхищалась вкусом Линн: она бы с радостью одевалась так же. И на секунду задумалась: уж не потому ли Оуэн увлекся ею, что она чем-то напомнила ему жену? Это домысел Рут отмела как недостойный. Освободив все шкафы и комоды, она повесила свои вещи, которые, кстати сказать, заняли гораздо меньше места. Линн любила покупать одежду: некоторые наряды выглядели так, будто их ни разу не надевали.

Ночью Рут никак не могла уснуть. Ворочаясь, она пыталась уверить себя, что виной тому новое место и незнакомая постель. Однако дело было в Оуэне, который спал по другую сторону двери.

Рут уже примирилась с тем, что они больше никогда не лягут вместе, но ничто не могло изгнать воспоминания о счастливых моментах. Она вообразила, что Оуэн тут, рядом, и ее сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым и хриплым… И тут раздался крик Саймона.

Наверное, малышу тоже трудно уснуть на новом месте, решила Рут, спрыгивая с кровати и накидывая халат.

Они с Оуэном одновременно выскочили из своих комнат. Он не успел даже толком накинуть свой роскошный махровый халат. И на какое-то мгновение Рут захотелось коснуться загорелой груди, покрытой курчавыми темными волосками, провести рукой по плоскому животу, скользнуть ниже… Да она что, спятила? Оуэн удовлетворил свою страсть, пора бы взять это в толк! От внимания Рут ускользнуло, что Оуэн смотрит на нее столь же жадно. Когда Саймон снова закричал, оба вздрогнули, приходя в себя.

– Иди спать, – сказал Оуэн. – Я сам справлюсь.

– Я все равно не могу уснуть, – прямо заявила Рут. – Так что лучше пойду с тобой.

Оуэн одарил ее недовольным взглядом, но ей было все равно. Лучше просто побыть рядом с любимым, чем страдать, лежа в одинокой постели.

Так что она последовала за Оуэном. Тот наконец надел халат, и все, что Рут видела, это голые лодыжки и босые ступни. Тоже немало. Ноги у Оуэна были мускулистыми, такими же смуглыми, как остальное тело. Жажда Рут возросла сильнее.

Когда Оуэн открыл дверь в детскую, света, падающего из коридора, хватило, чтобы увидеть ребенка. Судя по искаженному страхом лицу Саймона, ему снился кошмар.

Оуэн опустился на край кровати и взял внука на руки. Малыш открыл глаза, начал вырываться, а потом, узнав деда, прильнул к его груди.

– Дедушка, нехороший дядя хотел меня увести! Ты прогонишь него? – И Саймон испуганно оглядел детскую.

– Это сон, маленький мой, просто плохой сон. Здесь никого нет. И никто никогда не заберет тебя у меня.

Увидев Рут, Саймон протянул руки к ней, так что она тоже опустилась рядом и обняла мальчика. Теперь ее руки касались Оуэна. Мы совсем как настоящая семья, подумала Рут, и ее сердце забилось часто-часто.

Когда Саймон успокоился, они уложили его обратно в постель, и малыш почти сразу же уснул.

– Не знаю, как ты, а я бы выпил, – сказал Оуэн, когда они вышли из детской.

– Я тоже, – кивнула Рут. – Что ты будешь? Шоколад?

– Честно говоря, я бы предпочел сейчас чего-нибудь покрепче.

Но Рут возразила:

– Это не поможет.

– В самом деле, доктор? – криво улыбнулся Оуэн. – Ладно, как скажешь. Шоколад так шоколад.

Кухня здесь ничем не походила на уютную кухоньку коттеджа. Тут все было массивным и современным: вдоль стен стояли шкафы из светлой сосны, сверкала нержавеющая сталь кухонных принадлежностей. По стенам цвета охры бежал темно-зеленый растительный орнамент.

Рут налила молока в ковшик и поставила его на плиту. Потом насыпала в чашки шоколадного порошка. Все это время Оуэн стоял и наблюдал за ней, отчего по спине Рут бежали мурашки, а руки едва заметно дрожали. Наверное, не стоило идти в кухню вдвоем, подумала Рут. Она чувствовала, что теперь ей будет еще труднее уснуть, чем раньше.

– Ты довольна?

Вопрос был настолько странен, что Рут с недоуменным видом повернулась к Оуэну.

– О чем ты спрашиваешь?

– Ну, я привез тебя сюда, даже не спросив о твоих желаниях. Думал только об интересах Саймона.

– Я не жалуюсь, – ответила Рут. – И потом, здесь же не край земли… В любом случае, – добавила она, – это работа, за которую ты мне платишь.

Оуэн нахмурился и зло бросил:

– А на все остальное, кроме платы, тебе наплевать?

Рут с деланным равнодушием пожала плечами.

– Мне надо зарабатывать на жизнь. Но ты прав, мне несколько не по себе, когда я думаю о Саймоне. Все, что с ним случилось, – моя вина. И я боюсь, что сегодняшний кошмар – результат моего легкомыслия.

Увидев, что молоко закипело, Рут с облегчением схватила ковшик… И чуть не расплескала молоко, когда Оуэн обнял ее за талию.

– Ты здесь ни при чем. Всему виной мои слова, но я был не в себе, когда говорил их. И с тобой я обошелся скверно.

Оуэн Стоун извиняется?! Рут была потрясена до глубины души. Но то, что произошло дальше, потрясло молодую женщину еще больше: он повернул ее к себе и ласково коснулся лица ладонью.

– Ты простишь меня за это, Рут?

– Прощать тебя? Это я нуждаюсь в прощении, не ты!

– Нет, тысячу раз нет! – воскликнул он. – Ты всегда относилась к Саймону как к родному сыну. А я самый обыкновенный параноик.

Рут постаралась не улыбнуться: Оуэн Стоун признал, что был не прав.

– Немного есть, но тебя нетрудно понять. Я знаю, что этот малыш значит для тебя.

– В самом деле? – спросил Оуэн скорее себя, чем Рут.

Потом большим пальцем провел по ее нижней губе. Никогда прежде она не видела на лице Оуэна такого страстного желания. Все в ней затрепетало, а сердце забилось сильнее обычного. Она перевела дыхание, и кончик языка коснулся пальца Оуэна.

– Ох, милая! – со стоном вырывалось из его груди.

Легкими, как перышко, поцелуями он покрыл ее веки, виски, щеки. Затем, держа в ладонях лицо Рут, спросил, пожирая ее взглядом:

– Ты хочешь меня?

– Да, – прошептала она. Последовавший за этим поцелуй показался бесконечным.

– Ничего не могу с собой поделать, – произнес наконец Оуэн, отдышавшись. Он откинул волосы с лица Рут и прижал ее к себе. – Я понимаю, это жестоко по отношению к нам обоим. Но не могу больше сопротивляться.


12


Оуэн не хотел влюбляться в Рут. Да, он желал ее – как любой мужчина, окажись тот на его месте. Но любить для него – значит подвергать жизнь любимой женщины опасности. Однако он уже не мог больше жить без нее. И хотел, чтобы она тоже его любила.

Это после того, как он вдалбливал в голову Рут, что их брак – явление временное, и даже заставил для надежности подписать контракт. А затем обращался с ней так, что она должна была бы возненавидеть его и сбежать прочь, как только закончится срок соглашения.

Но почему же тогда она так жарко целует его? Неужели неравнодушна к нему?

– Забудь про шоколад, пойдем в постель, – грубовато сказал Оуэн.

Но к его разочарованию, Рут покачала головой, упершись руками ему в грудь.

– Думаю, это не лучшая мысль.

– Но почему?

Дурацкий вопрос. Оуэн знал ответ. Он напугал ее своими словами, что не может больше сдержаться.

– Ты сердишься на меня?

– Нет, – ответила Рут. – На то есть другие причины.

– И ты не скажешь какие?

Она снова отрицательно покачала головой. Тогда Оуэн уперся руками в крышку стола, так чтобы Рут не могла выскользнуть, и снова впился в ее губы. Прелестные темно-синие глаза широко распахнулись, она негодующе воскликнула. Однако он не собирался отпускать ее.

– Не знаю, почему ты отказываешь мне, – прошептал Оуэн. – Но знаю, что ты хочешь этого не меньше меня.

И прижал Рут к себе так, что она ощутила бешеный стук его сердца.

– Ты вернула меня к жизни, знаешь об этом? Рядом с тобой я чувствую себя другим человеком.

Оуэн снова принялся осыпать Рут поцелуями, отчаянно преодолевая ее сопротивление. Она никогда раньше не отталкивала его, что же изменилось сейчас? Может, влюбилась в него? Но боится, что разрыв причинит ей боль?

Подобное предположение пришлось Оуэну по душе. Его поцелуи стали еще нежнее и в то же время еще настойчивее… И усилия Оуэна были вознаграждены.

Раздайся негромкий стон, по телу Рут пробежала дрожь, и она впилась в его губы с неменьшей страстью, чем он – в ее. Препятствий больше не существовало. Оуэн подхватил Рут на руки и отнес наверх, в спальню, не отрываясь от ее губ.

Одежда полетела на пол… И два тела слились воедино. Они любили, друг друга, задыхаясь от наслаждения, упиваясь чувственными восторгами, успокаивались, а потом все начинали сначала.

Оуэн ничего не обещал Рут. Да, он любит ее, но брак… А если опять случится несчастье? Если Рут погибнет? Тогда ему уже ничто не поможет.

Рут крепко спала, когда Оуэн тихонько встал с постели. Ему надо было уехать из дома в половине восьмого, чтобы успеть на деловые переговоры.

Он принял душ, причесался, оделся. Рут все еще спала. Она казалась юной, невинной и удивительно прекрасной. На щеках ее играл легкий румянец, на губах блуждала слабая улыбка, как будто ей снился очень хороший сон. И Оуэну безумно захотелось залезть обратно в постель и заняться любовью. Но он знал, что ему пора, так что поспешно завязал галстук, перекинул через руку пиджак и на цыпочках вышел…

Переговоры прошли успешно, и Оуэн чувствовал себя прекрасно, входя в офис, который делил с Чарлзом. Но, бросив взгляд на озабоченное лицо своего делового партнера, нахмурился.

– Что-то случилось?

– Да ничего.

– Ты поссорился с Уинни?

– Нет.

– Тогда почему у тебя обеспокоенный вид?

Но вместо того чтобы ответить на вопрос, Чарлз сам спросил Оуэна:

– А как поживаете вы с Рут? Я знаю, что у вас были нелады из-за Ника. Теперь все в порядке?

– Естественно! Я скажу тебе одну вещь, Чарлз: думаю, что я люблю Рут. И хочу, чтобы она осталась со мной. Полагаю, мне есть за что тебя благодарить. Если бы не твое объявление, мы бы никогда не встретились, и…

– Дурацкая была идея – это объявление.

Оуэн недоуменно уставился на Чарлза.

– Почему?

– Жаль тебя разочаровывать, честное слово, но Рут не та, кем ты ее считаешь. Она использует тебя.

* * *


Проснувшись, Рут потянулась и улыбнулась, вспомнив о минувшей ночи. Заниматься любовью с Оуэном становилось раз от раза все чудеснее. Она вела себя весьма необузданно, но Оуэн, кажется, остался доволен.

Теперь Рут была почти уверена, что он любит ее. Как можно так вести себя, не любя? С этой мыслью она встала с кровати, приняла душ, оделась и отправилась на поиски Саймона…

Однако когда вечером Оуэн вернулся домой, на лице его не было и следа утренней радости. Темные глаза смотрели сурово и осуждающе.

– Нам надо поговорить, – бросил он Рут. – Пойдем ко мне в кабинет.

Рут даже представить не могла, что случилось, отчего он снова смотрит на нее как на чужую. Но были и более важные вещи.

– Саймон ждет тебя, чтобы лечь в постель, – твердо сказала она. – Я уже выкупала его и одела в пижамку. Он у Берти.

– Хорошо. – Голос Оуэна звучал отчужденно, черты лица не смягчились. – Но я скоро вернусь.

Он сдержал слово. Рут подумала, что бедный Саймон остался на сегодня без сказки. Кабинетом Оуэну служила заставленная книжными шкафами комната, со старинным секретером и парой кожаных кресел. Он захлопнул дверь и повернулся к Рут.

– Скажи, почему ты решила выйти за меня замуж?

Брови Рут изумленно взметнулись вверх.

– Хочешь знать, почему я решила выйти за тебя? Ты дал объявление, я откликнулась на него. Ты сделал мне предложение, я приняла его. Вот и все.

– Не думаю!

Странное поведение Оуэна не на шутку встревожило Рут: что за муха его укусила?

– Давай-ка вспомним о том, чем ты зарабатывала себе на жизнь, – продолжал он. – Только ли была работа, на которой тебя домогался начальник? Ты не все мне сказала, так ведь?

Рут сразу все поняла: Уинни проболталась Чарлзу, Чарлз сообщил Оуэну. А Оуэн взял и поверил.

– Полагаю, ты теперь знаешь, что я пишу детективы.

– Почему ты мне этого не сказала?

– А какая разница?

– Вообще – никакой. Но это означает, что у тебя были какие-то скрытые мотивы, когда ты выходила за меня замуж.

– Ничего подобного, – заявила Рут. – У меня были кое-какие соображения, когда я ехала на встречу с тобой первый раз, – это верно. Потом, однако, я передумала.

– И ты считаешь, я поверю?

– Это правда.

– Так почему же Уинни до сих пор считает, что ты собираешься сделать мою жизнь основой для какого завлекательного чтива?

Рут скорчила гримасу.

– Так и знала, что это Уинни, – прошептала она, обращаясь скорее к себе самой, чем к Оуэну. – Надо полагать, это оттого, что я не сказала ей, что передумала. Но ты должен верить мне, Оуэн.

– С какой стати? – холодно спросил он. – Бьюсь об заклад, вы хихикали надо мной, когда звонили по объявлению.

Их взгляды встретились, но в глазах Оуэна не было ничего, кроме холода и упрека.

– Ты собиралась делать деньги на мне или посмеяться надо мной?

Рут села и судорожно стиснула руки.

– Сначала я действительно хотела найти стоящий материал для будущего рассказа, – еле слышно произнесла она. – Но как только поговорила с тобой, передумала. Это в самом деле так!

– Проклятье, Рут! – рявкнул Оуэн. – Если бы не Берти, я бы прямо сейчас выставил тебя вон! Но как только моя тетя… – тут Оуэн остановился и сглотнул, не находя в себе сил произнести следующее слово, – покинет эту землю, тебя тоже не должно быть в этом доме. Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего!

Оуэн никак не мог поверить, что с ним так подло обошлись. Он-то думал, что Рут согласилась на его предложение по доброте душевной, что она сочувствовала ему, Берти, Саймону… Как он ошибся и как хорошо, что все это вышло наружу не слишком поздно!

Но Оуэну было очень больно. Ведь он только что собрался превратить фиктивный брак в настоящий…

– И это твое решение не менялось за время нашего брака? – Голос Рут вырвал Оуэна из раздумий.

– Какое?

– Что я должна покинуть твой дом по истечении срока… контракта?

Ах, ну да, Рут же не знала, что он было передумал! Да и выглядела она не очень-то виноватой. Проклятье! Он слишком многое принимал за само собой разумеющееся. Рут нравится заниматься с ним сексом, но это все. А когда контракт кончится, она и не вспомнит о нем. Сметливая девица заработала денег гораздо больше, чем ей заплатили бы за дурацкий детектив. Вдобавок нельзя быть уверенным, что он не узрит отголосков своей личной трагедии в каком-нибудь второсортном сборнике, изданном карманным форматом!

– Да, – кивнул он.

– Но ты передумал потом?

– Нет! – отрубил Оуэн. Ему надо было убедить и себя, и Рут, что ничего такого он не делал.

– Тогда не понимаю, зачем подымать шум из-за того, что я, как ты полагаешь, собиралась делать.

– Ты обманула меня.

– Нет, – возразила Рут. – Что я думала и что я делала – это разные вещи. И если ты не веришь мне… что ж, твое право.

Оуэну очень хотелось поверить Рут. Но некий демон нашептывал ему, что он будет глупо выглядеть, если позволит убедить себя. Кроме того, раз Рут его не любит, то какой смысл превращать их временный союз в постоянный брак?

– Если ты ничего больше не собираешься мне сказать, я пойду посмотрю, не надо ли чего Берти.

Рут вздернула подбородок, ее синие глаза блеснули. Оуэну подумалось, что это невыплаканные слезы. Но с какой стати ей плакать?

– Иди, – небрежно махнул он рукой и остался сидеть в кресле, неподвижный и глубоко несчастный.

Пять минут спустя в кабинет ворвалась Рут с искаженным от тревоги лицом.

– Берти! – выкрикнула она. – Боюсь, она…

Оуэн вскочил и бросился вверх по лестнице.

* * *


Рут оставалась в доме до похорон, помогая искренне опечаленному племяннику и утешая его внука. Но как только друзья и родственники оставили их одних, сказала Оуэну, держа под контролем свои чувства и зная, что должна быть стойкой:

– Моя работа здесь окончена. Я возвращаюсь к себе.

– Так быстро? – Оуэн посмотрел на Рут так, будто она нанесла ему смертельный удар. – А как же Саймон? Ты не можешь просто бросить его, он так переживает из-за смерти Берти. Если и ты уйдешь, он…

– Я сделала все, за что ты платил мне, – отрезала Рут. – А о чувствах Саймона надо было думать тогда, когда ты меня нанимал.

Ей тяжело дались эти жестокие слова, ведь она успела полюбить мальчика как собственного сына. Но рано или поздно им пришлось бы расстаться.

С момента смерти Альберты Оуэн и Рут держались подальше друг от друга и разговаривали исключительно по делу.

– Но кто будет приглядывать за Саймоном? – продолжал спрашивать Оуэн.

– Найми няню. А пока можешь заняться этим сам. Я уже собрала вещи.

Как смогла уйти, не унижаясь перед Оуэном и не умоляя поверить ей, Рут не знала. Видимо, помогла гордость. И хотя сердце разрывалось от боли, голову она держала гордо поднятой.

Оуэн проводил ее до машины, положил в багажник сумки и стоял рядом, пока Рут садилась.

– Я извещу моего адвоката, – холодно сообщил он ей. – Ты получишь развод как можно быстрее. Спасибо за все, что сделала.

Рут взглянула на него, и взгляд темных глаз заставил забиться ее сердце. Она почувствовала знакомую дрожь и слабость во всем теле, которые всегда овладевали ею, когда рядом был Оуэн.

Всего лишь несколько дней назад он сказал ей, что не может справиться с собой. Неужели его страсть оказалась на поверку настолько слабой, чтобы исчезнуть после открытия, сделанного им? Если бы Оуэн любил ее, он ни за что бы не поверил Уинни. Похоже, что он не испытывал к ней ничего, кроме похоти.

– Чем раньше, тем лучше, – так же холодно ответила Рут и, захлопнув дверцу, включила зажигание.

Она не опустила стекло, не помахала. Просто уехала. В зеркало заднего вида Рут видела Оуэна – одинокую фигуру на фоне красивого особняка – и знала, что навсегда запомнит его таким.

* * *


«Рут не терпелось отделаться от меня» – эта мысль непрестанно мучила Оуэна. Он не ходил на работу, сидел дома с Саймоном, который капризничал и скандалил. Настроение и внука, и деда было одинаково скверным.

Саймон смирился со смертью Берти: да, она ушла на небо, к мамочке. Но где же Рут, когда она вернется? На это Оуэн сурово отвечал: «Никогда».

– Почему же она ушла?

Оуэн и сам толком не знал, а потому отвечал:

– Она мне не сказала.

– Рут меня больше не любит? Я сделал что-то не так? – И на глаза Саймона наворачивались слезы.

Тогда Оуэн обнимал внука.

– Наверное, это я сделал что-то не так. Рут очень тебя любит. Я думаю, она напишет тебе письмо.

– Но я хочу видеть ее! Дедушка, ну что ты такого сделал, что она ушла?

– Не сказал, что люблю ее, – печально отвечал он…

Саймон вскоре утешился, но Оуэн чувствовал себя по-прежнему отвратительно. Он не мог есть, не мог спать, не мог толком работать. Не мог заставить себя принимать решения, разбираться с проблемами. Старое средство: хочешь забыть неприятности – уйди с головой в работу, теперь не помогало.

– Ради Бога, возьми себя в руки, – говорил ему Чарлз. – Не одна же она в поле кактус!

Но Оуэну была нужна только Рут. Постепенно он пришел к мысли, что ошибся, отвергнув ее. Какой смысл до конца дней своих тосковать в одиночестве? Неужели он и вправду доверил, что Рут собирается написать о нем? Нет, всего лишь хотел в это верить. Ухватился за эту мысль, потому что испугался столь тесной близости, испугался любви…

Несколько раз Рут звонила Саймону, пока Оуэн был на работе, так что он больше не слышал ее хрипловатого голоса. А перед Рождеством получил от нее лаконичное послание:

Оуэн, твой адвокат до сих пор мне не написал. Мне надо знать, когда я получу развод, – это очень важно для меня. Жду известий.

Рут.

Она нашла себе кого-то другого! Встретила человека, за которого собирается выйти замуж! Честно говоря, Оуэн даже не заговаривал о разводе со своим юристом.

Придя утром на работу, он первым делом расспросил Чарлза, не упоминала ли Уинни о новом приятеле своей подруги.

– Ни словечка, – ответил тот. – Уинни только сказала, что Рут очень несчастна. Не ест, не…

– Какого черта ты молчал об этом? – оборвал его Оуэн.

– Но ты же не спрашивал. Кроме того, я полагал…

Оуэн уже не слышал слов приятеля: схватив пиджак, он выбежал из офиса.

Рут несчастна! Это может значить только одно: она так же переживает из-за их разлуки, как и сам Оуэн. Надо увидеться с ней! Он может еще все исправить!..

Подъезжая к дому Рут, Оуэн не имел ни малейшего понятия, что собирается ей сказать. Подруги жили на верхнем этаже, и в дом нельзя было войти, не позвонив снизу. Но когда он подошел к входной двери, из подъезда вышла пожилая дама в шляпке и с собачкой, и Оуэну удалось беспрепятственно проскользнуть внутрь.

Перед нужной дверью Оуэн поправил галстук, пригладил рукой волосы, глубоко вздохнул и постучал. Тишина. Проклятье! Неужели Рут нет дома? Оуэн постучал еще раз и услышал знакомый голос:

– Кто там?

– Оуэн…

Да он ведет себя как подросток перед первым свиданием: не знает, что говорить и что делать! Казалось, прошла вечность, прежде чем дверь приоткрылась.

– Что тебе? – спросила Рут.

– Я получил твое письмо. Нам надо поговорить.

Кажется, его не собирались пускать.

– Пожалуйста, Рут, это важно. – И Оуэн толкнул дверь.

Рут поспешно отступила в сторону. Он ни разу не был в квартире у подруги, но сейчас ему было не до елки, стоящей у окна, и не до украшенных гирляндами стен. Интересовала его одна Рут. Выглядела она и в самом деле ужасно: лицо бледное, изможденное. Одета в старые брюки и растянутый свитер.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Оуэн.

– Прекрасно, – заверила его она.

– А по твоему виду не скажешь.

– Если бы ты известил меня заранее, я бы оделась как полагается, – язвительно ответила Рут. – Что ты мне хочешь сказать такого, чего нельзя было бы написать?

– Я хочу сказать, что прошу прощения.

Оуэн был полон раскаяния и чувства вины.

Оглядываясь назад, он понимал, что контракт, согласно которому после смерти Берти они оба становятся свободными, был верхом бессердечия. И ведь сам он нарушил все условия! Обещал, что не коснется Рут, и что же? Дело кончилось сексом. Да не один раз, а много. Оуэн успел возненавидеть свое одинокое ложе: ему так не хватало ласковой, нежной Рут, ее восхитительной чувственности…

– Прощения – за что? – Обольстительно-хрипловатый голос Рут оторвал Оуэна от воспоминаний. – Насколько я понимаю, наш контракт себя исчерпал. Тебе не о чем сожалеть.

– Не присесть ли нам? – предложил он.

– Да, конечно. – Рут, казалось, удивилась собственной неучтивости.

Они сели довольно далеко друг от друга: Оуэн – на диван, Рут – в кресло у окна. А ему так хотелось вдохнуть ее аромат, сжать ее руки в своих, уверить, что он никогда больше не обидит ее.

Но первым делом необходимо было выяснить, как Рут к нему относится. Какой смысл открывать свое сердце, если его чувствами могут пренебречь?

– Саймон скучает по тебе, Рут.

Она слабо улыбнулась.

– В самом деле? А я думала, он уже забыл меня.

– Не думаю, что Саймон способен на такое. Да и он сам тоже.

– Ты нашел ему няню?

– Да.

– И как она, ничего?

– Кажется, он к ней привязался. Но не так сильно, как к тебе. Может, ты как-нибудь зайдешь навестить его?

Оуэн не сводил глаз с лица Рут, и ему показалось, что оно стало печальнее.

– Саймон часто спрашивает, почему ты ушла. Боится, что это случилось по его вине.

Конечно, нечестно манипулировать чувствами Рут по отношению к Саймону, но критические обстоятельства требуют решительных мер.

– Бедный малыш! – воскликнула она. – Что ты ему сказал?

– Сказал, что во всем виноват только я сам, что плохо обошелся с тобой, – вздохнул Оуэн.

– Но я ушла вовсе не поэтому, а просто потому, что закончился срок контракта.

Но Оуэн заметил, что, говоря это, Рут отвела взгляд.

– Хотел бы я быть уверен, что это правда! Ты покинула нас так поспешно… Я решил, ты возненавидела меня, поскольку…

– Нет!

Это единственное слово наполнило Оуэна радостью.

– Я не испытываю к тебе ненависти, Оуэн. И никогда не испытывала…

– Мы можем снова стать друзьями?

Рут недоуменно уставилась на него.

– Как это – друзьями?

– Ну… – Оуэн замялся, – тебе решать…

– Только друзьями и никакого секса?

– Как – и все? – Сердце Оуэна замерло в тоске.

– А ты хочешь большего?

– Хмм… Да. Ты ведь не станешь отрицать, что нам было очень хорошо вдвоем в постели, правда, Рут? Ты просто чудо, и я никак не могу забыть тебя.

– И это все, чего ты хочешь от меня, – хорошего секса? – Взгляд Рут сделался ледяным, и Оуэн понял, что сморозил глупость.

– Нет, не только! Пожалуйста, Рут, поверь мне!

– Во что же я должна поверить?

– Я, конечно, вел себя как идиот. Но Рут, я хочу, чтобы мы остались мужем и женой.

Несколько долгих секунд она не сводила с Оуэна пристального взгляда, потом спокойно спросила:

– Почему же?

Настал момент истины. Оуэн повел себя не очень-то разумно и ничего не успел узнать о чувствах Рут по отношению к нему самому. А что, если она рассмеется ему в лицо? Если прогонит прочь и велит больше никогда не попадаться ей на глаза?

Рут ожидала его ответа, и Оуэн понимал, что другой возможности ему не представится. Он глубоко вздохнул и произнес слова, которые поклялся никогда более не произносить:

– Потому что я люблю тебя, Рут.

Оуэн боялся посмотреть на нее. Эта женщина так много значила для него, может быть, даже больше, чем Линн. Рут наполняла его радостью и восторгом, без нее жизнь теряла смысл.

Но она молчала, и Оуэн наконец осмелился взглянуть на нее. И к своему изумлению, увидел, как по ее щекам бегут слезы.

– Рут, Рут, что случилось? – С этими словами он бросился к ней и, вынув из кармана носовой платок, вытер ее щеки. – Скажи, что не так. Я не хотел расстраивать тебя!

Она подняла затуманенный слезами взгляд и улыбнулась, как ангел.

– Я плачу от радости.

– Ничего не понимаю, – прошептал Оуэн, чувствуя себя идиотом.

– Потому что… – Рут провела рукой по его щеке. – Потому что это означает, что у моего ребенка все-таки будет отец.

– Что? Твой ребенок? Мой? Наш малыш? У тебя будет ребенок?

Оуэн вскочил, прошелся по комнате. Затем остановился перед Рут.

– Ты носишь моего ребенка?

Она нежно улыбнулась.

– Именно это я и хочу сказать.

– Но как, когда? Мы же все время предохранялись!

– Кроме первого раза.

– А ты бы сказала мне о ребенке?

– Может быть, когда-нибудь…

– Проклятье! Как хорошо, что я сам пришел! Рут, какая чудесная новость! Это лучший подарок, какой я получал на Рождество! – Тут Оуэн запнулся. – Ведь так?

Он все еще нервничал: немудрено, когда, казалось, весь мир ушел у него из-под ног.

– Иди ко мне, – позвала его Рут. – Иди ко мне, обними меня, поцелуй меня. Я хочу, чтобы ты знал, как сильно я люблю тебя!

– Правда?

– Конечно, глупый! – засмеялась она, поднимаясь с кресла. – Неужели ты думаешь, я сказала бы тебе о ребенке, если бы не любила?

Оуэн застонал, услышав ее слова, и приложил руку ко лбу.

– Подумать только – если бы я не пришел…

А этого бы не случилось, не проболтайся Чарлз, что Рут несчастна… Но он обязан сказать ей еще одну важную вещь.

– Когда Линн умерла, – начал Оуэн спокойным, слишком спокойным голосом, – я поклялся себе, что больше никого не буду любить.

– Так ты хочешь сказать… – улыбка Рут поблекла, – что мы не станем мужем и женой по-настоящему?

– Нет! – Оуэн энергично покачал головой. – Нет, совсем не это, Рут! Я полюбил тебя несмотря ни на что. Но больше всего я боюсь злого рока: все, кого я любил, умерли молодыми: родители, их родители, жена, дочь… Вдруг и с тобой тоже произойдет несчастье, если ты останешься со мной. Если я потеряю тебя, мне лучше не…

– Оуэн! – Рут обхватила его лицо руками и повернула к себе. – Ничего такого не случится.

– Но откуда нам знать! – В голосе Оуэна прозвучала мука, которой он не мог скрыть.

– Я знаю, что люблю тебя, Оуэн Стоун. И я ничего не боюсь. Да, никто не гарантирован от несчастий, никто! Мы идем на риск, любя друг друга. И я думаю, овчинка стоит выделки.

Оуэн глубоко и прерывисто вздохнул.

– Ты… ты удивительная.

– Потому ты и влюбился в меня, – с лукавой улыбкой ответила Рут. – Моим чарам просто невозможно противостоять!

– Это правда, – согласился Оуэн. И бережно, как если бы Рут была сделана из драгоценного фарфора, обнял и поцеловал ее.

Он, естественно, не верил во всю эту романтическую чушь насчет звона колоколов в небесах, но с ним явно творилось что-то странное: Оуэн почувствовал слабость в ногах и осторожно опустился на диван, усадив Рут себе на колени.

– Ущипни меня – я не сплю?

Рут поцеловала свои пальцы и прикоснулась ими к губам Оуэна.

– Нет, ты бодрствуешь. Может, это я сплю? Я даже вообразить не могла, что ты любишь меня.

– Полагаю, я успел влюбиться в тебя в нашу самую первую встречу. Меня околдовал твой голос. Он такой… сексуальный, что ли.

И Оуэн поцеловал Рут. А потом еще раз, и еще, и еще.