Непокорная
Джорджина Девон








Эндрю Рейвенсфорд, еще не видя Мэри Маргарет О`Брайен, заворожен ее чарующим голосом. Но он — граф, а она — скромная компаньонка его матери. Кроме того, Рейвенсфорд подозревает, что девушка собирается обокрасть его мать.






Джорджина Девон

Непокорная





Глава первая


Эндрю Доминик Уэнтуорт, граф Рейвенсфорд, не донес бокал с ирландским виски до рта. Дверь в библиотеку, где он отдыхал, резко отворилась, затем со стуком захлопнулась. Нежный запах лаванды наполнил комнату.

— Я устала плясать под твою дудку, — произнес хрипловатый женский голос.

Рейвенсфорд улыбнулся. Он по опыту знал, что это говорит либо жена, либо любовница, так как только они угождают мужчинам, и то стараясь за это что-нибудь получить. Матери и сестры поступают по-своему, невзирая ни на что.

— Ты поступишь так, как я тебе говорю, — раздался мужской голос.

В ответ на эти слова, сказанные надменным тоном, низкий женский голос поинтересовался:

— А если я откажусь? Что будет, если я скажу «нет»?

Мужчина приглушенно рассмеялся.

— Тогда я буду вынужден сделать то, что тебе не понравится. Мы оба знаем, о чем я говорю.

Женщина застонала и, подавляя рыдания, смиренно спросила:

— Чего ты хочешь?

Мужчина, должно быть, имел над ней власть. Рейвенсфорда это почему-то разочаровало — ему хотелось, чтобы она одержала верх в споре.

— Вот это другое дело. Теперь ты больше похожа на послушную мисс, каковой и являешься. — Насмешка и злорадство звучали в каждом его слове.

— Я такая только по одной причине: ты обладаешь тем, чем я очень дорожу. — Ее низкий, дрожащий голос намеренно подчеркнул последнее слово.

Это невероятно, чтобы у женщины был такой голос! Хрипловатый, с мурлыкающими нотками, он сразу же привлекал к себе внимание, а воображение рисовало кошку с гладкой, лоснящейся шерсткой. Рейвенсфорд был зачарован. Никогда ни один женский голос так не волновал его. Даже голос последней любовницы в экстазе страсти.

Он слыл знатоком женщин и частенько, не успев разделаться с предыдущей пассией, вступал в новую связь. Почему он не только ни разу не видел этой женщины, но и не слышал о ней? Если бы он сталкивался с ней или разговаривал, то наверняка запомнил бы, так как голос был на редкость чувственным и настолько возбуждающим, что он уже испытывал к незнакомке физическое влечение.

Рейвенсфорд представил ее себе: маленькая и гибкая, подобно кошке. Интересно, если ее погладить, не замурлыкает ли она от удовольствия? Но о порядочной женщине не годится так думать, а она не может быть иной, поскольку живет в доме его матери.

Графиня фанатично следила за соблюдением приличий, что, как правило, было несвойственно людям ее поколения, которое отличалось большей свободой нравов, чем теперешнее.

Но пора дать о себе знать. Он сделал еще глоток и собрался было встать.

— Я хочу, чтобы ты находилась около старой графини. Мне нужны кое-какие ее вещи. — Последняя фраза была произнесена с гадливым смешком.

Рейвенсфорд решил остаться на месте. Затевается что-то отвратительное, если судить по словам мужчины. И это касается его матери.

— Разве я этого не делаю? — раздраженно и одновременно грустно спросила женщина.

Любопытство Рейвенсфорда возросло. Искушение встать и обнаружить себя было велико, но он удержался, так как одних слов для того, чтобы поймать эту парочку, недостаточно. Да он этого и не хотел. У женщины явно не было желания делать то, что от нее требовали, а посему не стоит вредить ей, раз он даже не знает, кто она. Лучше всего сообщить матери, что у нее в доме живет особа, которая собирается ее обворовать. Правда, он не уверен, приведет ли это к добру.

Целью жизни Рейвенсфорда была защита тех, кто не столь удачлив, как он. Законы об охране дичи, хлебные законы и другие принимались с выгодой для богачей. Так же как и уголовные законы. Нет, он не станет ничего предпринимать, пока не схватит вора за руку.

Он приехал в ирландское поместье матери сегодня рано утром. Дерри-хаус и окрестные фермы являлись частью ее наследства, и она регулярно наведывалась сюда. На этот раз она вызвала его. Это был недобрый знак.

— До сих пор ты была послушной девочкой, — продолжал мужчина. — Такой и оставайся. — Приятный тенорок плохо вязался с угрожающей интонацией. — А теперь уходи, пока кто-нибудь нас не заметил.

Раздался вздох.

— Пока ты снова не потребуешь, чтобы мы увиделись, — с горечью произнесла женщина.

Ей, видно, не нравилось ему подчиняться. Интересно, подумал Рейвенсфорд, ей не нравится сомнительное поручение или сам мужчина? А может, и то, и другое. Чем вызвана его власть над ней?

Послышались шаги, потом стук открываемой и закрываемой двери — Рейвенсфорд понял, что они ушли. Неприятно, что кто-то намеревается ограбить мать, но ситуация его заинтриговала. Возможно, скучный принудительный визит к родительнице обернется забавным приключением, и за неимением лучшего эта загадка займет его мысли.

Голос мужчины ему незнаком, и он не уверен, что узнает его, если вновь услышит при иных обстоятельствах, так как ничего особенного в нем не было. Но вот женщина… Это совсем другое дело. Рейвенсфорд и во сне не забудет ее глубокое гортанное «мурлыканье». Он выяснит, чем она занимается в материнском доме. И вот тогда начнется «игра».

Его красиво очерченные губы скривились в усмешке. Скорее всего, она — простушка и к тому же замужем.

Рейвенсфорд допил виски и вышел из библиотеки. Он всегда предпочитал действие бездействию и сему правилу следовал в палате лордов. Здесь это тоже сгодится.




Рейвенсфорд положил ногу в высоком сапоге на колено, стараясь не запачкать бежевые брюки. В одежде он был небрежен — в отличие от матери, которая одевалась очень тщательно. Но небрежность не предполагала наличие грязи. К тому же этого не потерпел бы его камердинер.

Мать сидела, откинувшись на спинку обтянутого золотистой тканью кресла. Она выглядела очень хрупкой, почти бесплотной. Седые волосы были коротко, по моде, подстрижены и удачно оттеняли кремовый тон ее овального лица. Она всегда славилась красотой и пользовалась большим успехом в свете со времени своего первого сезона. Покрой бледно-лилового платья, отделанного брюссельским кружевом, подчеркивал стройную, почти девичью, фигуру. В общем, она очень хорошо сохранилась для своих лет.

Рейвенсфорд мысленно пожелал, чтобы в голове матери царил такой же порядок, как и в одежде, поскольку она отличалась ветренностью. Ему не улыбалась перспектива сообщить ей о том, что ее собираются ограбить. Но его долг — предупредить ее, и он сказал:

— Мама, я услышал сегодня разговор между какими-то мужчиной и женщиной. Они хотят что-то у тебя украсть.

— Какая ерунда, Эндрю. — Она махнула изящной ручкой. — У тебя с детства было богатое воображение. Неужели ты от этого не избавился?

Он стиснул зубы, но тут же заставил себя успокоиться, так как ожидал такого ответа.

— Избавился, мама.

— Я не могу поверить, чтобы кто-нибудь из слуг проявил подобную неблагодарность.

— Может, появился кто-то новый, нуждающийся в деньгах?

Она сердито взглянула на него.

— Появилась Мэри Маргарет, но ее зять — викарий, а она сама выросла здесь, так как ее отец был одним из моих арендаторов. Нет, это не она.

— А кто еще? — спросил Рейвенсфорд, хотя уже начал подозревать таинственную Мэри Маргарет.

— Больше никого нет, Эндрю, — с раздражением ответила мать. — Но если ты настаиваешь, я вызову всех слуг, выстрою их в шеренгу и потребую, чтобы виновный вышел вперед.

Именно этого Рейвенсфорд и ожидал. Тем не менее на мать он рассердился, что позволял себе крайне редко. Поэтому его слова прозвучали резко:

— Хуже придумать просто невозможно. После этого вор будет настороже, и мы уж точно его не поймаем.

— Тогда закончим дурацкий разговор. В моем доме никто не способен совершить столь позорный поступок. — Она лениво махнула рукой. — Я вызвала тебя сюда не для того, чтобы выслушивать глупости.

Рейвенсфорд понял, что тема исчерпана. Он и не рассчитывал, что мать придаст значение его словам, — она очень редко это делала. Так что ему придется дождаться подходящего момента и поймать воров на месте преступления.

— Так вот, Эндрю, — продолжала мать, и теперь ее голос звучал нежно и мелодично, — я попросила тебя приехать по особому случаю.

Он снисходительно улыбнулся.

— Я это предполагал, мама, и я к твоим услугам. Что именно от меня требуется?

— Моей крестнице Аннабелл Уинстон предстоит сезон дебютантки. — Мать потянулась к чайнику. — Ты по-прежнему пьешь чай без сливок и сахара?

— Да, если можно.

Он предчувствовал неприятности, но терпеливо ждал, пока она нальет ему чашку чая. Нет смысла ее подгонять, так как это приведет только к разногласиям.

— Итак, мы прибываем в Лондон в начале мая, чтобы у девочки было достаточно времени на приобретение соответствующего гардероба. Я хочу, чтобы ты все подготовил к нашему приезду.

Он глотнул обжигающе горячий чай и спросил:

— Что конкретно я должен сделать?

— Послушай, Эндрю, не изображай из себя дурака. На тебя это не похоже. — Мама маленькими глоточками потягивала сладкий чай со сливками. — Ты должен приготовить для нас городской дом. Пол в зале, скорее всего, надо будет перестелить, если мы хотим, чтобы у Аннабелл был удачный бал дебютантки.

Рейвенсфорд с трудом удержался от вздоха.

Конечно, можно отказаться, но он тут же выбросил эту мысль из головы, так как голубые глаза матери смотрели на него весьма решительно.

— А чего еще ты ждешь от меня? — поинтересовался он, предчувствуя очередное неприятное поручение, которое превратит его размеренную холостяцкую жизнь в кутерьму.

— Эндрю, я была уверена, что ты проникнешься сознанием важности этого события. — Мать улыбнулась ему — улыбка у нее была такая же обворожительная, как и у сына. — Необходимы приглашения в Элмак. А также и на все другие значительные вечера. Не забудь про «Ковент-Гарден» и Воксхолл.

Рейвенсфорд проглотил печенье и с опаской задал следующий вопрос:

— А кто будет сопровождать Аннабелл, поскольку ты не в состоянии часто выезжать в свет?

— Ты, конечно. — Она улыбнулась еще шире. — Я знаю, что она тебя обожает. Вы — прекрасная пара. Будет чудесно, если ее пребывание в Лондоне приведет к более тесным отношениям между вами. Твой отец часто говорил об этом.

Мысль об отце навеяла на Рейвенсфорда грусть, но, как бы ни хотелось этого родителям, он не собирается жениться на девушке, только что покинувшей классную комнату. Он предпочитает женщин с опытом.

— Я не ищу себе жены, — без обиняков заявил он, зная, что его родительница восприимчива исключительно к прямоте.

— Ты так только говоришь. — Она грациозно откинулась на бледно-желтые подушки, но тут же подалась вперед. — Чуть не забыла — моя компаньонка будет вместе с тобой сопровождать Аннабелл, так как одному тебе делать это неприлично.

— Твоя компаньонка? А разве мисс Мейбл не уехала к больному отцу?

— Уехала, уехала. Я тебе уже сказала, что наняла новую. Это Мэри Маргарет О’Брайен.

Рейвенсфорд вспомнил, что мать наняла какую-то девушку, но она ни словом не обмолвилась, что та будет ее компаньонкой. Идеальное положение для вора! А мать тем временем беспечно продолжала:

— Это вполне приличная и услужливая молодая женщина, хотя и не знатного происхождения. Тебя она не обременит — тиха, как мышь. — На губах графини появилась благодушная улыбка. — Внешность у нее весьма необычная, но привлекательной ее никак не назовешь. У тебя с ней не возникнет никаких трудностей.

Рейвенсфорд прищурился. То, что его мать считала незначительным, как правило, оборачивалось полным кошмаром. Он хорошо помнил, как полгода назад она навязала ему выводок щенков. Для нее это было безделицей, но щенки изгадили конюшню, и из-за них едва не уволился старший конюх. С огромным трудом ему удалось пристроить почти всех щенков, кроме одного. Теперь Рейвенсфорду грозила очередная проблема.

— Ты ведь собираешься при возможности тоже сопровождать Аинабелл? — сухо осведомился он.

— Не притворяйся дураком, Эндрю. Конечно, собираюсь. Я же ее крестная, ты что, забыл?

Разговор прервался, так как раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала графиня.

Дверь отворилась, и слабый запах лаванды проник в комнату. Неужели это та самая женщина? Рейвенсфорд насторожился, но головы не повернул. Лучше не показывать свою заинтересованность.

— Миледи, — произнесла вошедшая.

Итак, это она. Ее голос напоминал урчание довольной кошки. Краем глаза Рейвенсфорд увидел, как она приближается. Спустя секунду он смог разглядеть ее фигуру. То, что предстало его взгляду, вызвало весьма приятные ощущения.

Простое, оливкового цвета шерстяное платье обтягивало полную грудь, а складки юбки изящно спадали вниз, подчеркивая узкие бедра и тонкую талию. Она стояла боком к нему, и в профиль ее нос казался немного вздернутым. Губы были пухлые и ярко-розовые. Лучи солнца, проникающие сквозь окно со множеством переплетов, бросали отсветы на черные волосы, разделенные пробором. Аккуратные локоны, собранные на затылке, позволяли любоваться изящной белой шеей.

— Мэри Маргарет, — сказала графиня, — я позвала тебя, чтобы познакомить с моим сыном лордом Рейвенсфордом. Тебе предстоит провести с ним много времени в Лондоне, когда вы будете опекать мою крестницу, а благодаря присутствию моего сына ты будешь принята в кругах высшего света.

Рейвенсфорд еле удержался, чтобы не поморщиться — мать славилась отсутствием такта. Девушка повернулась к нему, и охватившее его чувство неловкости исчезло. Мать права в одном — Мэри Маргарет не назовешь красавицей в общепринятом смысле. Но у нее внешность экзотической соблазнительницы и на удивление необычная: лицо сердечком, брови вразлет, скулы высокие, а подбородок заостренный и с ямочкой. Но больше всего притягивали глаза: зеленые, подобные чистейшим изумрудам, с поднятыми вверх уголками. Черты лица еще больше усиливали впечатление от ее голоса и походки. Гибкая и грациозная, она двигалась плавно, словно рысь. Жаль, что такой поразительной девушке нельзя доверять.

— Милорд, — Мэри Маргарет слегка присела перед ним в реверансе.

Он встал.

— Прошу садиться, мисс О’Брайен.

— Благодарю вас. — Она опустилась в ближайшее кресло. Сидела девушка прямо и неподвижно, с изяществом кошки, внимательно наблюдающей за происходящим.

Рейвенсфорд снова уселся и, откинувшись на спинку кресла, приготовился к продолжению беседы. Что-то его маменька еще скажет, и как к этому отнесется компаньонка. Многое можно узнать о людях, лишь просто наблюдая за ними. Он выработал в себе эту способность, что помогало ему отстаивать свои непопулярные законопроекты в палате лордов.

— Мэри Маргарет, мы остановимся в доме моего сына в Лондоне. Ты займешься теми делами, которые он не закончит. В особняке все должно быть приготовлено для того, чтобы мы могли принимать гостей.

Не сводя своих огромных глаз с графини, девушка молча кивнула. Рейвенсфорду захотелось заставить ее заговорить, чтобы опять услышать зачаровывающий голос.

— Может быть, послать мисс О’Брайен вперед, мама? Это — самое разумное, если ты хочешь быть уверенной в том, что все в порядке.

Он нарочно задал такой вопрос, так как ответ матери продемонстрирует, на какую сословную ступеньку она поставила свою компаньонку. Пусть графиня и не причисляет Мэри Маргарет к знати, но все же должна бы учесть, что девушка не может находиться наедине с мужчиной. Приличия — прежде всего.

— Да, это превосходная мысль, — обрадовалась мать. — Как я сама не додумалась! — Она повернулась к компаньонке. — Тебе следует поехать раньше нас. Эндрю, распорядись, чтобы Мэри Маргарет отправилась немедленно. При хорошей погоде она приедет в Лондон через две недели, и у нее будет достаточно времени все подготовить.

Рейвенсфорду показалось, что мисс О’Брайен слегка покраснела. Хоть она и компаньонка его матери, но графиня с ней не считается. Рейвенсфорд почувствовал раздражение — мать часто забывала, что у других тоже может быть гордость. Пора бы ему привыкнуть к особенностям ее характера, но, похоже, это невозможно.

— Будет лучше, если я поеду вместе с мисс О’Брайен. Женщине опасно путешествовать одной.

Приличная женщина не путешествует с мужчиной одна, но Мэри Маргарет О’Брайен — прислуга, и поэтому ей нечего терять. С одной стороны, Рейвенсфорд сердился на себя за столь необычное предложение, а с другой… Она собирается обокрасть его мать, а поездка даст ему возможность приглядеться к ней.

То, что внутри у него все напряглось от предвкушения, не имело значения. Он должен забыть о физическом влечении к этой соблазнительной женщине и помнить одно: она намерена что-то стащить у графини. Вот куда должен быть направлен его интерес.

Мэри Маргарет О’Брайен взглянула на него, но выражение ее лица было бесстрастным. Из нее получился бы хороший игрок в карты.

Или хорошая воровка.

Графиня нахмурилась.

— Не вижу необходимости в твоем эскорте. Вполне достаточно нескольких слуг, которые верхом будут сопровождать экипаж.

Рейвенсфорд ласково посмотрел на мать.

— Я с тобой не согласен. Совершенно очевидно, что мисс О’Брайен благородного происхождения, иначе ты не взяла бы ее в компаньонки. Путешествие в Лондон долгое и не всегда безопасное. Я настаиваю на том, чтобы сопровождать ее.

Мать смерила сына свирепым взглядом — он нечасто противился ее приказаниям.

— Ну, если ты настаиваешь, — злобно произнесла она и, встав, подошла к камину, около которого висел шнур звонка. Бросив на Рейвенсфорда взгляд, говоривший «ты за это поплатишься», она добавила: — В таком случае вам обоим нечего прохлаждаться здесь, когда в Лондоне столько дел. Я прикажу приготовить карету к завтрашнему утру.

Рейвенсфорд тяжело вздохнул. Ему следовало бы знать, что, как только он настоит на своем, мать постарается ему отомстить. Таким образом она предупреждала сына, чтобы в будущем он ей не перечил. Она всю жизнь так вела себя с ним и обычно добивалась своего.

Он вспомнил, как вскоре после смерти отца предложил перестроить Рейвен-холл. Мать не хотела ничего менять, так как для нее Рейвен-холл олицетворял жизнь с мужем. Но Рейвенсфорд настаивал, и, прежде чем он успел решить, кого из известных архитекторов пригласить, графиня наняла Джона Нэша и решила, что дом будет перестроен в модном тогда египетском стиле. С тех пор у него пропало желание посещать загородное имение.

Во время этого разговора мисс О’Брайен смотрела прямо перед собой, не поворачивая головы в их сторону, хотя они решали, что ей сулит будущее. Она, наверное, чувствует себя рабыней, подумал Рейвенсфорд, и ему стало не по себе.

— Ты можешь идти, Мэри Маргарет, — высокомерным тоном произнесла графиня. — Уверена, что тебе есть чем заняться перед отъездом.

Мисс О’Брайен быстро встала и сделала реверанс.

— Миледи, я буду готова, как только вы скажете. — Затем она повернулась к Рейвенсфорду и как бы нехотя присела в реверансе перед ним.

Он встал.

— Я пришлю горничную помочь вам сложить вещи.

Ее потрясающие глаза сделались еще больше.

— В этом нет необходимости, милорд. У меня мало вещей, и я все упакую сама.

Он спокойно выдержал ее взгляд.

— Но кто-то должен вам помочь.

— Эндрю, не будь таким назойливым, — вмешалась мать, не скрывая своего презрения, но Рейвенсфорд даже не посмотрел на нее.

Мэри Маргарет поклонилась, правда с таким видом, что он понял: от нее угодливости не дождешься.

— Ты можешь идти, Мэри Маргарет, — холодно повторила графиня.

В глазах молодой женщины на мгновение промелькнул гнев, но тут же исчез, так что Рейвенсфорд решил, что ему это показалось, хотя он не стал бы винить компаньонку, если она обиделась на слова и тон его матери.

Он смотрел ей вслед: высокая, с королевской осанкой, Мэри Маргарет держалась так прямо, как будто что-то несла на голове. Да она просто великолепна! Жаль, что она в услужении у его родительницы, а иначе он согласился бы на любые ее условия, лишь бы она стала его любовницей, и наплевал бы на последствия.

Ни одна женщина никогда столь сильно на него не действовала. Интересно, а как она будет выглядеть в его объятиях и… в постели? От этой мысли Рейвенсфорда словно жаром обдало.

— Эндрю!

Он повернулся к матери.

— Да?

— Девушка — ничтожество, и твои внимание и помощь ни к чему. Оставь ее в покое.

Он раздраженно сжал губы.

— Я не собираюсь обижать ее.

— Вот и хорошо. — Графиня резко махнула рукой. — А теперь иди. Мне нужно отдохнуть.

Рейвенсфорд с насмешливой улыбкой отвесил ей поклон и удалился. Он все-таки пошлет верную служанку помочь мисс О’Брайен, несмотря на протесты матери и самой девушки. Возможно, следует попросить Джейн, личную горничную графини. Уж она-то разберется, не принадлежат ли матери какие-либо вещи мисс О’Брайен, и если что-то увидит, то немедленно сообщит ему.




Глава вторая


Мэри Маргарет спокойно вышла, стараясь не показать своего волнения. За ее спиной граф и графиня продолжали разговор, словно были одни. Для них она — служанка, а господа не стесняются своих слуг и не замечают их присутствия.

Она плотно закрыла дверь, около которой стоял дворецкий в ожидании приказаний. Улыбнувшись ему, девушка торопливо пошла по коридору к задней лестнице, предназначенной для слуг.

Надо немедленно все рассказать Томасу. Он придет в ярость, но она едет не по своей воле. Ей совсем не хочется покидать Дерри-хаус. Здесь ее родные места, и она никогда нигде не бывала дальше ближайшего городка Кашела. К тому же необходимо заботиться об Эмили и Энни.

Она выбежала из дома, забыв надеть плащ, и понеслась к тропинке, тянущейся среди полей. Томасу, как викарию, полагался маленький домик. Девушка надеялась, что он никуда не ушел, а если и ушел, то не дальше церкви.

Мэри Маргарет, задыхаясь, добежала до дома и застучала в дверь. Очень долго никто не откликался, и наконец дверь отворила Энни. Девочка плакала.

Мэри Маргарет обуял страх. Она опустилась на колени и, обняв ребенка, стала гладить темную головку.

— Что случилось, милая моя?

Энни икнула, отвернулась и утерла слезы.

— Папа… рассердился.

Мэри Маргарет закрыла глаза. Если бы она могла избавить племянницу от страданий!

— Где мама?

Энни показала на дверь спальни.

— Побудь здесь, любимая, — сказала Мэри Маргарет, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно и спокойно.

Домик викария был весьма скромным в отличие от дома приходского священника. Томас потратил немало сил, пытаясь втереться в доверие к графине и надеясь с ее помощью получить собственный приход, но пока что безуспешно. Это явилось одной из причин, почему он решил ее обокрасть.

Прежде чем войти, Мэри Маргарет постучала. Сестра сидела сгорбившись на кровати, прижимая руку к щеке. Девушка бросилась к ней.

— Эмили! Дай я посмотрю. — Она отвела руку сестры и нахмурилась. — У тебя будет синяк.

— Я стукнулась о дверь.

Мэри Маргарет отошла к умывальнику, намочила полотенце и протянула сестре.

— Нет. Это Томас тебя ударил. Но за что?

Эмили старалась смотреть в сторону. Мэри Маргарет захлестнули жалость и гнев. Ее сестра была красавицей с черными, как вороново крыло, волосами и глазами синими, как небесная лазурь. Но выглядела она старше своих двадцати шести лет. Мэри Маргарет ненавидела Томаса Фокса. Ненавидела так сильно, что порой даже стыдилась своей ненависти.

Эмили пожала плечами.

— Откуда я знаю.

Но Мэри Маргарет знала причину — Томасу не нравилась непокорность жены. Что же он творит?!

— Эмили, оставь его. Давай уйдем отсюда. И Энни заберем.

— А куда идти? Ни у тебя, ни у меня нет денег, чтобы прокормиться, не говоря уже о том, сколько всего нужно ребенку. — В голосе Эмили звучала горечь. — Нет, я должна остаться. По крайней мере Энни сыта и одета, и у нее есть крыша над головой.

— Живи со мной.

— Ха-ха! Графине наплевать на таких, как мы.

— Но приехал граф. Говорят, что он сострадательный человек.

В унылых глазах Эмили промелькнул интерес.

— Здесь граф? Вот почему Томас такой злой. Он, наверное, опасается, что граф увезет с собой мать, а Томас собирается попросить ее о собственном приходе.

Мэри Маргарет не подумала об этом. Она испугалась, что Томас придет в бешенство, когда узнает, что они все вскоре уедут в Лондон. Девушка опустилась на колени перед сестрой и сжала ей руки.

— Ох, Эмили, дорогая! Пожалуйста, давай прямо сейчас уйдем отсюда. Пожалуйста.

— Почему?

— Мы все уезжаем: граф, графиня и… я. Мы едем в Лондон, — торопливо произнесла она. — Мне не очень-то много удалось отложить, но я скоро получу жалованье за три месяца.

Эмили бессильно опустила голову.

— Мне некуда идти.

Мэри Маргарет была в отчаянии, но знала, что сестра права. Никто не поверит, что праведный, чудесный мистер Фокс бьет жену, в том числе и приходский священник. И к графине она не может обратиться. Эмили правильно сказала — этой женщине они безразличны.

Она встала и спросила:

— Где Томас? Я должна сообщить ему об этом.

Сестра вздохнула.

— Он в церкви.

Мэри Маргарет чувствовала, как рушатся все ее надежды. В таком же состоянии она была, когда мать и отец одновременно умерли от инфлюэнцы и ей пришлось взять на себя заботу о младшей сестре. Она медленно вышла из спальни.

Церковь находилась в пяти минутах ходьбы. Там царил полумрак, и она не сразу разглядела Томаса, который разговаривал с фермершей миссис Смит. Мэри Маргарет присела на деревянную скамью и стала ждать.

Когда наконец Томас направился к ней, то по его походке она догадалась, как он разозлен. Девушка подавила страх, хотя ей очень хотелось убежать. Как бы неприятны ни были новости, ей придется рассказать ему все.

Он, подбоченясь, остановился перед ней. Голубоглазый, со светлыми, отливающими золотом волосами, прекрасно сложенный и выхоленный, Томас походил на божество. Любая женщина могла бы мечтать о таком мужчине, а лучшего духовного наставника трудно себе представить. Как же все ошибаются!

Она вдруг вспомнила графа Рейвенсфорда. Он не отличался столь поразительной красотой, как Томас. Его привлекательная внешность была более земной, черты лица резкие, волосы темно-рыжие, а пронзительные глаза — зеленые. Сложен он был крепче Томаса, и от одного его присутствия человек ощущал свою защищенность… она, во всяком случае, испытала это. Но он почему-то смущал ее.

— Зачем пришла? — спросил Томас.

Мэри Маргарет встала — ей не хотелось, чтобы он возвышался над ней, и поспешно произнесла:

— Графиня, граф и я уезжаем в Лондон.

— Что? — Его голос громом разнесся по маленькой церкви.

Мэри Маргарет едва не съежилась от страха, так как знала, каков Томас в гневе.

— Графиня везет свою крестницу в Лондон на светский сезон. Я должна выехать туда раньше вместе с графом и приготовить все в городском доме.

У Томаса дрогнула рука. Казалось, он вот-вот ее ударит. Мэри Маргарет сделала шаг назад. Как они могли счесть его подходящим мужем для Эмили? Его обаяние и показная привязанность к сестре всех одурачили!

— Когда? — прозвучал вопрос.

— Завтра. А графиня поедет следом.

Он прошелся по церкви, и звук его шагов эхом разнесся среди вековых стен. Снова подойдя к ней, Томас приказал:

— Делай так, как пожелает графиня. В Лондоне у тебя должно появиться больше возможностей украсть.

Мэри Маргарет побледнела. В душе она надеялась, что он велит ей отказаться от этой затеи, поскольку Лондон находится слишком далеко. Когда она заговорила, то постаралась, чтобы голос у нее не дрожал.

— Но как я доберусь домой? Даже если мне удастся взять ее драгоценности, я не знаю, каким образом можно вывезти их из Лондона.

Красивые губы Томаса скривились в презрительной усмешке.

— Это уж твое дело. Ведь Эмили и Энни остаются здесь.

В его словах звучала угроза, да Мэри Маргарет ничего другого и не ждала. Томас знал, что она все устроит, лишь бы он не издевался над ее сестрой и племянницей. Он приказывает ей совершить безнравственный и незаконный поступок. Гнев, который она обычно сдерживала, прорвался наружу.

— Если ты снова хоть пальцем тронешь Энни или Эмили, я обращусь к властям и все про тебя расскажу.

Он засмеялся.

— Какое благородство! Да тебе никто не поверит. Я — младший сын виконта Фокса, а ты — ничтожество.

Ее терзало сознание своей беспомощности, но она постаралась не поддаваться этому настроению.

— Возможно, мне не поверят, но твоя репутация пострадает, когда об этих обвинениях узнают.

Он прищурился, и она поняла, что удар попал в цель.

— Попробуй только открыть рот — в ту же минуту ты пожалеешь об этом.

Она не сомневалась в его угрозе.

— А теперь убирайся отсюда. Я буду ждать известий от тебя и твоего возвращения.

Она вновь потерпела поражение.

Мэри Маргарет побрела обратно в Дерри-ха-ус. Она поравнялась с готической беседкой, построенной графиней прошлым летом. Жимолость и разросшиеся кусты роз, подобно занавескам, закрывали окна беседки. Скоро они зацветут, и их аромат наполнит воздух. За спиной журчал ручей, а над головой суетились птички, устраиваясь ночевать на карнизе. В это убежище она часто приходила. И сейчас ноги понесли ее туда.

Она подошла к двери и вдруг услышала шум. Внутри беседки промелькнула чья-то тень. Сердце у нее замерло, и она поднесла руку к горлу.

— Мисс О’Брайен, — произнес мужской баритон.

Она сразу узнала голос графа. Глубокий, грудной звук, похожий на бархат, ласкал ее слух. Даже в сумерках она разглядела темно-рыжие волосы и блестящие зубы.

Мэри Маргарет взяла себя в руки и спокойно сказала:

— Милорд.

Он подошел очень близко, и ей показалось, что она чувствует тепло его тела. Появилось ощущение, будто ее захлестнула волна. Девушка вздрогнула.

— Вы часто сюда приходите? — спросил он.

— Когда мне надо уединиться, — прямо ответила она, зная, что следует вести себя более уважительно. Но ей необходимо побыть одной, а его присутствие только усиливает беспокойство и тревогу.

С тех пор как сестра влюбилась в Томаса Фокса, Мэри Маргарет перестала доверять мужчинам. Граф же разрушил созданный ею барьер. Его голос будил в ней чувственность. А что будет, если он коснется ее?

Она ужаснулась собственной дерзости. Порядочной женщине такое не взбредет в голову, даже если она родилась в семье мелкого арендатора.

— Вам хочется послать меня к черту, потому что я нарушил ваше уединение, — с легкой насмешкой произнес Рейвенсфорд.

— Я думала, что здесь никого нет, — ответила Мэри Маргарет, подавляя дрожь.

Она никогда не вела себя так смело, но граф слишком ее смущал, а ей необходимо обдумать, как поступать в дальнейшем. Когда он шагнул вперед, девушка с облегчением вздохнула, надеясь, что он сейчас выйдет из беседки. Но Рейвенсфорд остановился около нее, и она почувствовала его дыхание. Она никогда не находилась так близко к мужчине. У нее пересохло в горле, и она облизала губы.

— Вы расстроены, мисс О’Брайен. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Мэри Маргарет удивилась — в его голосе прозвучала искренняя заинтересованность. На мгновение — но не дольше — ей захотелось излить ему душу. Ведь он влиятельный человек и мог бы помочь ей, сестре и племяннице. Это длилось всего лишь мгновение. Она многое слышала о мужчине, стоящем рядом. Молоденькие служанки говорили, что он неотразим и что у него много любовниц. Мужчины восхищались его спортивными достижениями. Она даже слышала, что он защищает обездоленных. Но сейчас девушка думала только о том, что он — сын графини, а той безразличны все, кто не занимает такого же положения, как она.

Нет, как бы заманчиво ни звучал голос графа, она не станет ему доверяться, поскольку, ничего не приобретя, может все потерять.

— Благодарю вас за внимание, милорд, но я ничем не расстроена. Просто люблю уединение.

Он внимательно посмотрел ей в глаза, и она… не смогла отвести взгляд. Да он опаснее Томаса!

— В таком случае я вас покидаю. — Граф кивнул и неторопливо вышел из беседки.

Мэри Маргарет опустилась в одно из кресел, так как ноги ее не держали, и судорожно ухватилась за подлокотники. От напряжения у нее побелели косточки пальцев и онемели ладони. Если он вызывает у нее такие сильные чувства, то как же она перенесет совместное путешествие в Лондон? Это просто безумие.

Но… наверное с Эмили произошло то же самое, когда та впервые увидела Томаса. Мэри Маргарет никак не могла понять, чем он мгновенно привлек Эмили, и была потрясена их женитьбой спустя всего месяц после знакомства. Вот теперь она понимает.

Правда, подобные мысли не облегчают ее положения. Даже сознавая угрозу, нависшую над Эмили и Энни, девушка не была уверена, что способна обокрасть графиню. В глубине души она надеялась что-нибудь придумать и перехитрить Томаса. Пока что в голову ничего не приходило. Она задумалась, покусывая губу.

Путешествие в Лондон может оказаться не таким уж плохим. По дороге ей, возможно, удастся найти выход. Главное — чтобы Томас не требовал от нее немедленных действий, постоянно угрожая избить сестру. Неужели он не умерит свое нетерпение? Должен же он понять, что теперь ей будет намного труднее добраться до драгоценностей графини.

Мэри Маргарет вздохнула. Хотя она и устала, но надо уложить свой скудный багаж. Близилась ночь, и времени у нее оставалось мало.

Она вернулась в дом и поднялась по задней лестнице на четвертый этаж. Открыв дверь в свою комнату, девушка застыла на пороге.

— Что вы здесь делаете?

Джейн, личная горничная графини, бросила на нее взгляд через плечо. Пухлая, краснолицая, толстощекая, с носом пуговкой и с гладко причесанными седыми волосами, она походила на мягкую пышную булку. Однако характер у нее был совсем не мягкий.

— Что ты уставилась? — сердито произнесла Джейн.

Мэри Маргарет подавила негодование, охватившее ее из-за непрошеного вторжения.

— Кто вас впустил?

— Никто. Я сама вошла. — Джейн выпрямилась и повернулась к ней.

— Я же сказала графу, что мне не нужна помощь.

Джейн фыркнула.

— Его светлость поступает так, как считает нужным. Он мне приказал, хотя прислуживать тебе я вовсе не обязана. — Она смерила Мэри Маргарет недобрым взглядом. — Не воображай. — И, повернувшись к девушке спиной, прошествовала к шкафу.

Вытащив оттуда аккуратно сложенное белье, она внимательно все оглядела.

— По крайней мере вещи чистые.

Это было уже слишком. Мэри Маргарет подошла к Джейн и выхватила одежду из ее толстых пальцев.

— Они не только чистые — они честно заработанные, а этим не каждый может похвастаться. Я не нуждаюсь ни в ваших унизительных замечаниях, ни в вашей помощи. Прошу вас уйти.

Джейн сощурила карие глазки и поджала губы.

— Не зазнавайся, мисс.

Мэри Маргарет поняла, что так она ничего не добьется. Придется попробовать по-иному.

— Я прекрасно знаю свое место. Вашего внимания я не заслуживаю. Вы очень заняты и у вас много других дел, так что не стоит тратить время на складывание моих вещей.

— Правильно, — высокомерно ответила Джейн. — Но если я этого не сделаю, его светлость будет недоволен.

— Ничего страшного. Я не единственный человек в его жизни, который не послушался его приказаний.

— Может быть, но я никогда так не поступала. Разве что ее светлость приказывала мне совсем другое.

— Не сомневаюсь в этом, — устало пробормотала Мэри Маргарет, чувствуя, что толку из разговора не будет. — Хорошо. Взгляните на мои вещи — их немного.

Она выложила на кровать свою одежду: уличное платье, два домашних, ботинки, одну пару комнатных туфель, ночную рубашку, простой халат и белье.

— А драгоценности?

Мэри Маргарет вынула незамысловатый золотой медальон, скрывавшийся в вырезе платья. Внутри медальона она хранила крошечные портреты родителей.

— У меня есть только это.

Джейн подозрительно посмотрела на дешевое украшение.

— А еще что есть?

Мэри Маргарет зажала медальон в кулаке. Это все, что осталось ей от родителей. Ферма отца после его смерти к кому-то перешла. Мебель и личные вещи продали, чтобы возместить долги, а также чтобы оплатить их с Эмили обучение у приходского священника, в доме которого сестра и познакомилась с Томасом. Девушка отбросила мучительные воспоминания.

— Нет, больше ничего нет, — сказала она. — За исключением чемодана. Хотите его тоже посмотреть? Или побудете здесь, пока я буду укладываться?

Джейн уселась на единственный стул. Ее грузное тело едва уместилось на нем.

— Побуду.

Мэри Маргарет удержалась от колкого ответа и стала торопливо запихивать в чемодан вещи. Чем скорее она закончит, тем скорее останется одна. Спустя несколько минут все было уложено.

Джейн хмыкнула и встала.

— Тебе не удастся их отгладить, — заметила она.

— Возможно. Но я всего лишь служанка, и к тому же не самая важная.

— Вот именно.

С этими словами Джейн вышла, с трудом протиснувшись в дверь. Мэри Маргарет вздохнула с облегчением.

Какое дело графу до того, как она будет укладывать свои вещи? Казалось бы, столь незначительное событие не стоит его внимания.

Он приводил ее в замешательство. Если он прикажет ей что-то сделать, то будет трудно не подчиниться. Она надеялась, что ей не придется постоянно видеть его во время путешествия, поскольку джентльмены не любят ездить в карете. Возможно, большую часть пути он проведет в седле. А в Лондоне он будет настолько занят, что забудет про нее.

Мэри Маргарет встала, подошла к окну и, вынув носовой платок, протерла стекло. Она глядела на ухоженный сад с самыми разными оттенками зелени. По бледно-голубому небу неслись тучи. Наверное, пойдет дождь, а это обычное явление для Ирландии. Весна — ее любимое время года, когда все возрождается.

Как же она хотела, чтобы Эмили уехала с ней и начала новую жизнь! Но сестра отказалась, и поэтому ей, Мэри Маргарет, придется сделать то, что потребовал Томас. Когда вначале она отказалась повиноваться, он пригрозил не ограничиться тем, что поставит синяк под глазом Эмили или даст пощечину Энни. Ей пришлось согласиться, хотя она не оставляла мысли расстроить его планы и забрать Эмили с дочерью. И ей неважно, что по закону жена является собственностью мужа. И дочь тоже.

Мимо окна пролетела красногрудая малиновка и уселась на ближайшем дереве. Глядя на ее яркие перышки, Мэри Маргарет снова вспомнила о графе Рейвенсфорде.

Он красив, хотя черты его лица не назовешь классическими. Глаза у него просто неотразимы, а рот… такой чувственный. Можно только догадываться о том, какой он страстный человек. Когда граф заговорил с ней, она изо всех сил старалась не думать о том, что будет, если он ее по-целует. Глупая мысль, так как это абсолютно невозможно.

Она вздохнула, признавая собственную слабость, а пальцы сами собой рисовали на стекле… мужской профиль с аристократическим носом. Профиль Рейвенсфорда, сильного, властного человека, который представляет для нее опасность.

Мэри Маргарет быстро стерла ладонью изображение. Если бы можно было так же легко выбросить его из головы! Кажется, о чем бы она ни подумала, все сводится к нему.

Она снова вздохнула и отвернулась от окна. Печаль ей не поможет, а завтра начнется долгое путешествие в Лондон вместе с графом, вызвавшимся оберегать ее в пути.

По спине пробежала дрожь. То ли от страха, то ли от предвкушения неизведанного, но такого интереса к жизни она никогда не испытывала.




Глава третья


Было раннее утро, темно-серые облака неслись по небу, холодный ветер свистел в ветвях деревьев, и полы плаща хлестали по ногам Мэри Маргарет, спускавшейся по мраморным ступеням. Интересно, если сейчас появится графиня, то не прикажет ли она ей вернуться в дом и выйти через заднюю дверь, как это случилось в первый же день ее появления в Дерри-хаусе? Тогда дворецкий и лакеи бесстрастно наблюдали за этой сценой, а одна юная служанка захихикала. Мэри Маргарет до сегодняшнего дня ни разу не повторила своей оплошности.

Перед парадной дверью на дорожке, посыпанной гравием, стояла карета. Лошади грызли удила и били копытами. На холодном воздухе из их ноздрей струился пар. Собиралась гроза, так что путешествие будет трудным. Мэри Маргарет заторопилась и поскользнулась на гладких ступенях. Она наступила на подол плаща, почувствовала, что падает, и, пытаясь устоять, выронила чемодан.

Чья-та рука словно железным обручем обхватила ее за талию и помогла удержаться на ногах. В следующее мгновение она оказалась прижатой к крепкой мужской груди.

Чтобы успокоиться, Мэри Маргарет сделала глубокий вдох, но, когда она захотела отодвинуться от своего спасителя, ей это не удалось — он сжал ее еще крепче. Она не аристократка, но, тем не менее, леди, и ни один мужчина, если он не отец, брат или муж, не имеет права так с ней обращаться.

Ее глаза встретились с глазами цвета свежескошенной травы. Чувственные губы графа сложились в озорную улыбку, и на левой щеке появилась ямочка. У Мэри Маргарет от волнения задрожали колени. А граф и не думал ее отпускать. Наоборот — продолжал все крепче прижимать ее к себе. Взгляд его сделался задумчивым и внимательным. Теперь дрожь пробежала по всему телу девушки.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он убрал руки, не преминув дотронуться до ее талии и бедра. Даже сквозь платье, мантилью и плащ она почувствовала это ласковое прикосновение, и ее бросило в жар.

— Благодарю вас, милорд, — прошептала Мэри Маргарет, заставив себя отвести глаза и сделать реверанс. Она сама не знала, за что благодарит его: за то, что спас ее от ужасного падения, или за то, что в ней пробудились спящие дотоле чувства. — Благодарю вас за то, что не дали мне упасть, — наконец добавила она.

— Рад быть полезным, — откликнулся граф таким хриплым голосом, словно был сильно простужен. Вчера его голос звучал по-другому.

— Вы нездоровы, милорд? — вырвалось у нее.

Он печально улыбнулся.

— Я болен не телом. Позвольте вам помочь. При такой погоде, как сейчас, по этим ступенькам опасно спускаться, а матушке не понравится, если вы поранитесь, — ведь тогда вам придется остаться здесь.

Это действительно было так, но в его словах девушка уловила скрытый смысл и тут же побранила себя. Граф все еще поддерживал ее под локоть, и поэтому девушка соображала с трудом. Мэри Маргарет испугалась того, как он на нее действует. Очень испугалась.

— Благодарю вас, милорд, — снова прошептала она. — Но теперь я буду осторожна и не упаду.

Она нагнулась, чтобы поднять чемодан, но Рейвенсфорд ее опередил.

— Я в состоянии его нести.

— Не сомневаюсь, но чемодан понесу я.

Он отвесил ей шутливый поклон, отчего она смущенно покраснела. Что скажут слуги? А его мать, когда ей это передадут? Графиня будет недовольна. Наверное, хорошо, что она уезжает.

Мэри Маргарет украдкой наблюдала за тем, как Рейвенсфорд передал ее чемодан лакею. Пелерины его пальто подчеркивали ширину плеч, а волосы в неярком утреннем свете блестели подобно меди. Она поспешила отогнать подобные мысли. Что за наваждение?!

Он повернулся к ней.

— Вы замерзли. Садитесь в карету — там есть одеяла, грелки, кувшины с горячей водой и шоколадом.

— Вы поедете в карете, милорд? — спросила Мэри Маргарет, понимая, что все перечисленные удобства — не для таких, как она.

— Возможно, позже.

Он подсадил ее в карету, задержав свою руку на ее локте. Она взглянула на него — загадочный взгляд графа не сулил ничего хорошего.

— Выпейте весь шоколад. Это вас подбодрит, пока мы не остановимся, чтобы позавтракать.

— Но это приготовлено для вас.

— Не думаю. — Он усмехнулся. — Я не любитель сладкого. Предпочитаю спиртное, которое обжигает и согревает.

И опять Мэри Маргарет показалось, что он имеет в виду что-то другое. Ее это насторожило, и она, как полагается служанке, ответила:

— Благодарю вас, милорд.

Он лукаво на нее посмотрел и отвернулся. Девушка облегченно вздохнула, так как внимание графа ее очень смущало.

Рейвенсфорд направился к лошади. Может ли женщина с таким голосом и наружностью на самом деле быть столь наивной? Или подобное поведение обусловлено намерением обокрасть его мать? Пока что он не в состоянии ответить на эти вопросы, но в конце концов найдет ответ, и неважно, что для этого придется предпринять.

Рейвенсфорд сел в седло и сделал знак конюху, державшему коня под уздцы, отойти. Долгое путешествие началось. Он оглянулся на дом, чтобы проверить, не видно ли матери, но в окно никто не смотрел. Она наверняка еще спит, как он и ожидал.

Погода ухудшалась на глазах, и Рейвенсфорд стал подумывать, не сесть ли ему в карету, этот большой неуклюжий экипаж, предназначенный для перевозки багажа, а не спешащих людей. Он же спешил, так как в городском доме масса дел, которые необходимо выполнить, чтобы мать ни к чему не придралась. Времени у него было очень мало.

Если ехать верхом, он промокнет до нитки, а если в карете — он сможет расспросить мисс О’Брайен о ней и ее жизненных планах. Не говоря уже о том, что он вдоволь насладится ее необычным лицом. Но об этом лучше не думать. Он должен ее перехитрить, а не угодить к ней в ловушку.

Он велел кучеру и слугам, тоже ехавшим верхом, остановиться. Его коня привязали к задку экипажа и спустили ступеньки. Рейвенсфорд забрался в карету, и как раз в этот момент Мэри Маргарет торопливо спрятала что-то в вырез платья. Не украденная ли это драгоценность? — подумал он.

Девушка заметила, что граф внимательно смотрит на ее шею. А она, уже тоскуя по дому, решила поглядеть на портреты родителей. Ей не хотелось пускаться в объяснения, и поэтому она, услышав, что открылась дверца кареты, поспешила спрятать медальон.

Мэри Маргарет с опаской наблюдала за усевшимся напротив графом. Она не предполагала, что он поедет вместе с ней, какой бы ужасной ни была погода.

— Я думала, что джентльмены предпочитают путешествовать верхом, — сказала она. — И вам к тому же неудобно сидеть спиной к лошадям.

Он приподнял бровь.

— Джентльмены поступают так, как им нравится, а мне заблагорассудилось укрыться от ветра и дождя и сесть там, где я сижу. Очень плохо, что остальные не могут сделать то же самое. Я распорядился бы об остановке, если бы был уверен, что дождь скоро кончится. Но, судя по всему, он будет сопровождать нас до побережья.

Мэри Маргарет приоткрыла от удивления рот.

— Вас беспокоит то, что другие испытывают неудобства?

Рейвенсфорд нахмурился.

— Они тоже люди.

Она кивнула и сжала губы, сообразив, что переступила черту, разделяющую графа и дочь арендатора. Не стоит отягощать свою ошибку глупыми замечаниями.

Наступило молчание, но Мэри Маргарет почти болезненно ощущала его присутствие. Она вслушивалась в его дыхание и украдкой из-под опущенных ресниц бросала на него взгляды. Рейвенсфорд сидел, непринужденно развалясь, насколько это было возможно в трясущейся и подпрыгивающей на дорожных ухабах карете. Для устойчивости он ухватился рукой за кожаную петлю. Его длинные пальцы туго обтягивала перчатка.

Мэри Маргарет видела, как под складками пальто напрягаются его мускулы, и вспомнила сильную руку, обхватившую ее, когда она падала. Ни разу ни один мужчина не прижимал ее к себе, но… это прикосновение было приятным и возбуждающим.

Она отвернулась. Надо забыть волнение, охватившее ее, и смотреть куда угодно, но только не на него. Он нарушает ее душевный покой. Возможно, это происходит от сознания того, что она должна совершить… если ей не удастся обмануть зятя.

— Что интересного, помимо дождя, вы разглядели в окне?

Его глубокий голос с изысканной аристократической интонацией нарушил тишину. Но в нем прозвучала и столь приятная для слуха теплота. Необходимо положить этому конец. Граф неизмеримо выше ее по положению и недосягаем, как солнце. Она же не настолько влюбчива и глупа, чтобы этого не понимать и позволить своему воображению завести ее слишком далеко.

Возможно, он вообще плохо относится к женщинам, а на такой, как она, разумеется, никогда не женится. Она же ни за что не станет чьей-либо любовницей… правда, он ничего подобного ей не предлагал, да и не собирается этого делать. Выходит, что она чрезвычайно глупо себя ведет — и все из-за его красоты и бархатного голоса, при звуках которого внутри у нее растекается тепло. Мэри Маргарет сказала первое, что пришло в голову:

— Если дождь не кончится, нам придется остановиться, так как дорога превратится в месиво.

— Да. — Он наклонился вперед и оказался так близко, что она замерла и подумала, не нарочно ли он это сделал. Может, он догадывается, каково ей от его близости?

Девушка отодвинулась подальше, а Рейвенсфорд бросил на нее выразительный взгляд, говоривший, как ей показалось, о том, что он обо всем догадался.

— Думаю, мы скоро доедем до ближайшего города. Там в трактире мы сможем поставить лошадей в конюшню, а сами пообедаем и переночуем.

Он остался сидеть у окна. Даже в слабом освещении отчетливо выделялся его надменный профиль с плотно сжатыми челюстями. Она разглядела у него на щеках золотистые несбритые волоски и удивилась — судя по темно-рыжей ше-велюре, волосы на лице тоже должны быть рыжими.

Сердце у нее билось так сильно, что готово было выскочить. Наконец граф отодвинулся от окна и искоса посмотрел на нее. Мэри Маргарет постаралась не выдать своего волнения. Присутствие мужчин никогда ее не смущало, а вот Рейвенсфорд смущал настолько, что кожу покалывало и мысли путались.

— Надеюсь, что отсутствие удобств в трактире не очень вас удручит, мисс О’Брайен.

Неужели его это беспокоит?

— Меня? — удивилась она. — Мне кажется, что большие неудобства можете испытывать вы, ваша светлость, а не я.

Он усмехнулся.

— Мне приходилось стоять биваком на Пиренеях во время войны с Бонапартом, и я привык к спартанским условиям. Я беспокоюсь о вас.

Не пытается же он ее завлечь? Если так, то почему он думает, что ему это удастся?

— Я не сомневаюсь в этом, милорд. Однако я не привыкла к тому, чтобы обо мне беспокоились.

— Да? Где вы жили до того, как переехали к матушке?

В его голосе она не услышала особого любопытства, но все равно насторожилась. Почему такой знатный человек интересуется ее прошлым? Но вопрос задан, и нет смысла лгать. Она ответит, правда, умолчит о том, как Томас обращается с Эмили.

— Я — старшая дочь одного из арендаторов вашей матери. Мои родители умерли, а сестра вышла замуж.

Он взял в руки глиняный кувшин с горячим шоколадом.

— Не хотите ли выпить, мисс О’Брайен?

Неожиданный поворот в разговоре привел ее в замешательство.

— Спасибо, — ответила она.

Ему удалось налить шоколад, не расплескав. Мэри Маргарет взяла чашку и случайно дотронулась до его пальцев. Ощущение было такое, словно она обожглась.

— Для дочери фермера у вас очень культурная речь, — заметил граф.

Его манера внезапно переводить разговор на другую тему сбивала с толку.

— Отец моей матери был викарием. Она… вступила в неравный брак. Это она обучила нас, как правильно говорить и вообще всему, что знала сама. А когда поняла, что больше ничего не может нам дать, пошла работать к преподобному Хопкинсу, который за это преподавал нам греческий и латынь.

— Кому это «нам»?

— Моей сестре Эмили и мне.

— Вы получили очень хорошее образование. Большинство моих знакомых дам лишь знают о существовании этих языков, а многие даже по-французски с трудом изъясняются.

Она смутилась от его похвалы, так как не привыкла к комплиментам, да еще от человека, занимающего столь высокое положение. Вот его матушка не считалась с ее образованностью.

Тех денег, что она получит после трех месяцев службы у графини, едва хватит им с Эмили на год, и это в том случае, если они будут жить также скромно, как привыкли с детства, и к тому же будут где-то работать. Но для них и это благо.

Карета накренилась, резко остановилась, и жидкость из чашки выплеснулась ей на колени. Мэри Маргарет, не удержавшись на сиденье, второй раз за день упала в объятия графа. Если бы не смущение, она сочла бы ситуацию смешной. Но его лицо было слишком близко, руки сжимали ее слишком крепко, а губы соблазняли. Она с трудом справилась с дыханием.

— Сегодня моя обязанность — ловить вас, — пробормотал граф, не отпуская ее.

Она смотрела на него, чувствуя, как по телу пробежала дрожь.

Его взгляд переместился с ее глаз на рот, а на щеках обозначились складки. Неужели он ее поцелует?

Он опустил лицо, и его теплое дыхание овеяло ее кожу. Девушка уловила запах лимона и мускуса. Ей следует оттолкнуть его. Она не принадлежит к тем женщинам, которых целуют мужчины… если только их помыслы далеки от благородных. Она ничего из себя не представляет, и у нее нет семьи, которая могла бы ее защитить.

Граф прикоснулся губами к ее рту, и она, понимая, что совершает ужасную ошибку, не отстранилась.

— Милорд, — раздался мужской голос.

Рейвенсфорд быстро вскочил, едва не отбросив Мэри Маргарет в сторону.

— Милорд, мы застряли в грязи.

— Проклятье! Я этого боялся, — воскликнул граф, открывая дверцу кареты и спрыгивая вниз. На Мэри Маргарет он даже не взглянул.

Дрожащими пальцами она дотронулась до рта. Он чуть было ее не поцеловал. Его губы лишь коснулись ее губ, а она уже почувствовала слабость во всем теле. Как же велика его власть над ней!

Девушка сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. Вытащив из сумочки носовой платок, она вытерла пятно от пролитого шоколада.

С дороги сквозь раскрытую дверцу доносилась ругань мужчин. Мэри Маргарет выглянула наружу и увидела, что заднее колесо кареты с ее стороны по самую ось погрузилось в жидкую грязь. Двое слуг, а также конюх и кучер пытались вытащить колесо из рытвины. Она решила, что ее вес может осложнить им работу, поплотнее запахнула плащ и выпрыгнула из кареты, сразу же по щиколотку погрузившись в грязное месиво. Шел дождь, но, к счастью, ветер утих. Она, в конце концов, деревенская девушка и не размокнет от дождя.

— Интересно, что вы задумали? — сердито осведомился граф и подошел к ней. На его лице было написано раздражение. Она удивилась.

— Я вышла из кареты, чтобы ее легче было вытащить.

— Залезайте обратно.

— Когда карету вытащат, — спокойно ответила Мэри Маргарет, поборов страх.

— Сейчас же залезайте обратно, или я закину вас туда.

Она отступила назад, чувствуя, как ступни засасывает жижа.

— Я привыкла к такой погоде, а мой вес может замедлить работу. Так лучше для всех. Мне было неловко сидеть в карете.

— Какое благородство, — насмешливо сказал Рейвенсфорд, — но я знаю, что говорю. Вам ни к чему здесь мучиться.

Он снял пальто, затем сюртук и остался в рубашке. Струи дождя мгновенно промочили тонкую ткань, и она прилипла к телу.

Мэри Маргарет не могла оторвать глаз от его груди. Под мокрой тканью выпирали мускулы, а плечи были настолько широки, что казалось, поднимут экипаж без посторонней помощи.

— Мисс О’Брайен, — угрожающе произнес Рейвенсфорд и шагнул к ней.

Она перевела взгляд с его груди на лицо. Глаза графа блестели в сумрачном свете. Заметил ли он, на что она уставилась? Хорошо, если нет, и как унизительно, если заметил.

Он буквально нависал над Мэри Маргарет, а остальные наблюдали за ними, ожидая, что произойдет дальше. Волосы девушки намокли и висели неопрятными прядями. По лицу графа струилась вода. Глупо, что они оба проявляют нелепое упрямство. От этого никому не легче.

Мэри Маргарет поняла, что должна уступить, и, повернувшись, забралась обратно в карету, стараясь не замазать пол грязью, прилипшей к ботинкам.

Дождь ритмично стучал по крыше, и карета раскачивалась в такт дождю от усилий мужчин. Мэри Маргарет сидела, стиснув зубы, сцепив руки и надеясь, что скоро все закончится.

Внезапно карета подпрыгнула и раздался громкий чавкающий звук. Она поняла, что труды не пропали даром, и с облегчением откинулась на мягкую спинку, но вдруг сообразила, что ее мокрая одежда испортит бархатную обивку.

Сняв плащ, она разложила его рядом с собой на сиденье.

Скоро к ней присоединится граф, и они продолжат путь. Но он не появлялся. Мэри Маргарет выглянула в окно и увидела, что он, уже в пальто, едет верхом. Плотная касторовая шляпа почти не защищала его от ливня.

Она вздохнула. Ее беспокоило то, что он едет под дождем в такую ужасную погоду, но одновременно она испытывала облегчение — ведь он не сидит рядом с ней. Наконец карета с грохотом остановилась. Они подъехали к трактиру, о котором говорил граф. Рейвенсфорд открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Она неохотно положила свою ладонь на его, и их взгляды встретились. Глаза Рейвенсфорда гневно блестели, и Мэри Маргарет поняла, что ее ждет неприятная беседа. И все из-за того, что она хотела помочь.




Глава четвертая


Дождь бил в лицо. Мэри Маргарет с вызовом посмотрела на Рейвенсфорда, с полей шляпы которого стекала вода. Она заметила у него морщинки вокруг глаз. Для большинства мужчин его положения это — результат долгих ночей, проведенных в распутстве, за игрой в карты и выпивкой. Он наверняка тоже такой. Мысль была неутешительная.

Мэри Маргарет замешкалась, и тогда он дернул ее за руку. Она споткнулась и, чтобы не упасть, уперлась другой рукой ему в грудь.

— Когда я приказываю что-то сделать, мисс О’Брайен, то не шучу.

— Да, милорд, — пробормотала она, безуспеш-но пытаясь отнять свою руку.

— Наденьте это, — сказал граф, отпуская ее и одновременно расстегивая пальто. Он скинул его и набросил ей на плечи.

— Не нужно.

Она хотела снять пальто, но он сжал ей руки. Глаза его гневно сверкали.

— Что я только что сказал?

— Я забыла, — дерзко ответила девушка.

— Нет, вы не забыли.

Он застегнул пальто на верхнюю пуговицу, подхватил Мэри Маргарет под руку и повел к двери трактира. Подол платья и ботинки еще больше запачкались. Ботфорты графа тоже были покрыты грязью.

Дверь трактира распахнулась, и перед ними появился толстый коротышка.

— Милорд, я вас не ждал, — сказал хозяин, вытирая руки о белоснежный фартук.

— Извини, что доставляю тебе беспокойство, Литтлтон. Я рассчитывал добраться к вечеру до побережья, и тогда твои услуги не понадобились бы. Во всем виноват дождь.

Трактирщик закивал головой и повел их по тесному коридору.

— Моя гостиная не занята, милорд.

В сопровождении графа Мэри Маргарет прошла за хозяином в небольшую комнату, где ярко горел камин. Сразу же запахло мокрой шерстью.

— Располагайтесь, милорд. Я пришлю служанку — она заберет пальто и почистит его. А скоро…

— Виски для меня и чай для дамы, — прервал его Рейвенсфорд. — И что-нибудь поесть. Позаботься о моих слугах.

— Хорошо, милорд. На ужин баранина с картошкой. И эль для слуг.

— Побольше эля, Литтлтон.

— Хорошо, милорд.

Едва хозяин вышел, Рейвенсфорд повернулся к девушке.

— Снимите пальто, Мэри Маргарет. Мне совершенно не хочется, чтобы вы простудились.

— Я не такая уж слабая… милорд.

— И перестаньте величать меня милордом. Называйте Рейвенсфордом. — Он холодно улыбнулся. — Так ко мне обращаются все мои знакомые.

Вместо ответа она осторожно сняла его пальто. На полу образовалась грязная лужа.

Раздался стук в дверь, и вошла служанка.

— Хозяин прислал меня забрать ваше пальто, милорд.

— Спасибо. И, пожалуйста, пусть кто-нибудь возьмет плащ мисс О’Брайен из кареты и вычистит его.

— Хорошо, милорд, — ответила женщина, забирая пальто из рук Мэри Маргарет. — Я сейчас же вернусь и вытру пол.

— Если вы принесете швабру, то я сама это сделаю, — предложила Мэри Маргарет.

Служанка уставилась на нее, открыв от изумления рот, а Рейвенсфорд нахмурился.

— Я… я привыкла убирать. — Она понимала, что не надо упоминать об этом, но слова вылетели сами.

— Проводите мисс О’Брайен в отведенную ей комнату. Ее багаж уже должны были принести, и она сможет переодеться.

Служанка с благодарностью посмотрела на графа. Огорченная тем, что поставила женщину в неловкое положение, Мэри Маргарет удержалась от дальнейших слов и молча последовала за служанкой по узкой лестнице в маленькую угловую комнату. Там было чисто, стояли аккуратно застеленная кровать и умывальник. На кровати лежал ее чемодан.

Мэри Маргарет не успела поблагодарить служанку — та убежала. Что ж, это к лучшему, так как она просто не знала, что сказать.

Она помылась и переоделась в сухую одежду. Чуть теплая вода в тазу потемнела от грязи, но Мэри Маргарет стала лучше себя чувствовать, правда, от голода бурчало в животе. Она не знала, как ей поступить. Само собой разумеется, что она не присоединится к графу за ужином. И в общую гостиную она тоже не может спуститься, так как боится очутиться среди незнакомых мужчин. Но еще больше ее пугала мысль о том, что придется потратить накопленные деньги, которых у нее было совсем немного и которые приберегались исключительно на крайний случай, поскольку через три месяца она собиралась забрать Эмили к себе.

Она вздохнула. Ей приходилось голодать и раньше, но она выжила. Мэри Маргарет подошла к кровати и села, чувствуя усталость во всем теле.

Раздался стук в дверь, и в комнату просунула голову служанка со словами:

— Его светлость ждет вас.

В душе девушки боролись голод и осмотрительность. Голод победил, и спустя несколько минут Мэри Маргарет входила в хозяйскую гостиную. Ее встретил запах баранины и подливки.

— Вы не очень торопитесь, — с усмешкой сказал Рейвенсфорд. — Садитесь, мисс О’Брайен. Сначала мы поедим, а потом поговорим о вашей привычке не слушаться меня.

Она повернулась, собираясь уйти. Ясно, что ужин не доставит ей удовольствия.

— Я ведь велел вам сесть, — подчеркнуто спокойно произнес Рейвенсфорд.

Мэри Маргарет оглянулась. Он перестал разрезать баранью ногу и недовольно поджал губы. Положение становилось опасным.

— Благодарю вас, милорд, но я не настолько голодна, как мне сначала казалось. — В этот момент у нее в животе раздалось урчание.

— Я не привык к тому, чтобы игнорировали мои указания, мисс О’Брайен.

Она гордо расправила плечи, а граф положил на свободную тарелку, видно предназначенную ей, кусок баранины и добавил подливки с овощами. У нее потекли слюнки.

— Когда я велю вам что-нибудь сделать, — сказал он, накладывая еду себе на тарелку, — то рассчитываю на то, что вы именно так и поступите. Сегодня днем, когда я распорядился, чтобы вы вернулись в карету, у меня были на то причины. — Он указал на нее вилкой. — Вами двигали благие побуждения, но остальные почувствовали неловкость. Люди делали свое дело, а присутствие женщины их смущало. Они и так переживали, особенно кучер Джон, из-за того, что карета угодила в рытвину. С вашей стороны было бы более благородно остаться в карете.

Она посмотрела на него.

— Я об этом не подумала. Я только хотела помочь.

— Итак, мисс О’Брайен, когда я говорю вам, как надо поступить, то знаю, что это к лучшему.

Его властный тон был ей неприятен, но… он прав.

— А теперь, пожалуйста, садитесь. Еда стынет. Мэри Маргарет послушно села. Ей казалось, что аппетит у нее пропал, но как только она положила в рот первый кусок, то поняла, насколько голодна. Она уже заканчивала есть, когда граф предложил ей чаю.

— Благодарю вас, милорд, — тихо сказала она, вдруг сообразив, что он сам собирается разливать чай. — Но это следовало сделать мне.

— Правильно. — Он пододвинул к ней чайник, сливки и сахар. — По-моему, я говорил, чтобы вы называли меня Рейвенсфордом.

Ее рука, державшая сливочник, замерла.

— Я помню, но ваша матушка будет возмущена.

Он улыбнулся и стал похож на проказливого мальчишку. Его блестящие зеленые глаза притягивали к себе.

— Да, будет, но ее же здесь нет.

Мэри Маргарет представила себе разгневанную графиню и тоже улыбнулась.

— Я постараюсь, мило… Рейвенсфорд.

— Вот так-то лучше.

Он налил себе вина и откинулся в кресле, наблюдая за ней поверх бокала. Мэри Маргарет казалось, что он рассматривает ее словно диковинного жука, приколотого к картону.

— Я очень устала, м… Рейвенсфорд. А завтра надо рано встать. Вы не возражаете, если я удалюсь?

Его взгляд сделался еще более пристальным, а челюсти сжались.

— Возражаю, мисс О’Брайен, но позволяю вам удалиться. Мне меньше всего хочется видеть вас измученной.

Чувствуя себя похожей на лисицу, убегающую от собак, Мэри Маргарет вскочила, едва не пролив недопитый чай.

— Благодарю вас.

Она поспешила к двери, но граф очутился там быстрее и не дал ей выйти. В ушах у нее стучало, а он приложил руку к ее щеке и провел большим пальцем по ямочке на подбородке. Девушка не могла отвернуться и, с трудом проглотив комок в горле, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он делает с ней все, что пожелает, а она не в состоянии даже сказать «нет». Да и хочет ли она сказать это?

— Вы устали, — прошептал Рейвенсфорд. — Надеюсь, что ваша кровать мягкая и вам будет удобно. Если нет, то я велю приготовить вам другую комнату.

Она не знала, что сказать. Его забота была неожиданной и неуместной. И тем не менее у нее по телу разлилось тепло. После смерти родителей никто о ней не заботился.

— Я прекрасно устроюсь, милорд, — с трудом вымолвила Мэри Маргарет.

Он снова погладил ее по подбородку и отпустил.

— Рейвенсфорд, — напомнил он. — Смотрите — если кровать неудобна, то я что-нибудь предприму.

Она кивнула и попятилась в коридор, ожидая, что граф вот-вот ее обнимет. Потом, разумеется, они оба об этом пожалеют. Наконец дверь за ней закрылась.

В комнате девушка выругала себя за то, что сгущает краски. Граф просто беспокоится об ее удобствах. Если она приедет в Лондон очень уставшая и не сможет заниматься домом, то все заботы лягут на его плечи. Естественно, что он этого не хочет.

Но… он ее ласкал. Мэри Маргарет вздрогнула. Зачем он прикасался к ней? И глаза его при этом страстно горели. Не может быть, чтобы он увлекся ею. Конечно же, нет. А если все-таки она его заинтересовала? Но она никогда не станет чьей-либо любовницей, а Рейвенсфорд никогда не предложит ей выйти за него замуж. С тяжестью на душе она заснула, мысленно повторяя, что граф проявляет к ней ничего не значащее внимание. Она не позволит себе думать, что его поведение продиктовано иными причинами. Это было бы безумием.




А Рейвенсфорд, сидя один в гостиной, допивал вино и размышлял о том, какую власть имел над мисс О’Брайен тот человек в библиотеке. Она очень привлекательная женщина и образованная. Хотя он и рассердился на нее за то, что она вышла из кареты, но не мог не отдать должное ее желанию помочь. Большинство, нет, все женщины, которых он знал, остались бы сидеть в тепле, совершенно не думая о промокших под дождем слугах. Она обладает такими качествами, которые он очень ценит.

Он сцепил пальцы и задумчиво уставился на огонь в камине. Она начинает ему нравиться, но это не имеет значения. Его задача — узнать, кто ее сообщник, и сорвать их планы. Если заботами ее нельзя расположить к себе, то он ее соблазнит. Женщины обычно все рассказывают любовникам. Крутая мера, но ничуть не хуже намерения обокрасть его мать.

Эта мысль неожиданно понравилась Рейвенсфорду, хотя он никогда раньше так хладнокровно не планировал совращение женщины. Подобный шаг был чужд его представлениям о чести, но тем не менее кровь у него заиграла.




Они рано отправились в путь. Ярко светило солнце, и лужи на дороге начали подсыхать. Мэри Маргарет не выспалась. Она отказалась позавтракать с графом. Во-первых, есть ей не хотелось, а во-вторых, это неприлично. Прошлым вечером она ему уступила, но это не означает, что она будет так же поступать и в дальнейшем.

На дворе было ветрено. Мэри Маргарет направилась к карете, глядя себе под ноги и осторожно обходя грязные лужи. Хорошо, что ее плащ высушили и вычистили.

Вдруг ее взгляд упал на блестящие ботфорты. Она подняла голову и встретилась глазами с Рейвенсфордом. От волнения у нее тут же пересохло во рту, и она облизала губы.

— Вас мучает жажда, мисс О’Брайен? В карете есть лимонад и горячий шоколад, — с едва заметной улыбкой произнес он.

— Нет, спасибо. Почему вы решили, что я хочу пить?

Он улыбнулся.

— Вы облизали губы. И не пришли завтракать.

Ей показалось, что голос графа звучит немного раздраженно. А он продолжал улыбаться, правда, его широкая улыбка походила на оскал хищника.

— Я не хочу пить и не голодна.

Она отвернулась и стала подниматься по ступенькам кареты. Рейвенсфорд взял ее за локоть, и она остановилась.

— Я попросил трактирщика приготовить для вас хлеб и ветчину. Позавтракаете позже.

Мэри Маргарет через плечо посмотрела на него. Зачем он это делает? Ведь она для него никто. Графу вообще не следует обращать на нее внимание.

— Спасибо, — тихо отозвалась она и, прежде чем он успел что-либо сказать, быстро поднялась в карету. Как и вчера, она увидела одеяла и грелки — он делает все, чтобы путешествие для нее было максимально удобным. Девушка ничего не могла понять. Она не нуждается в этом. Возможно, ей придется обокрасть его мать, если она не найдет другого пути для спасения Эмили и Энни.

Ею овладело уныние, и, чтобы забыться, она укрылась одеялом и попыталась заснуть.

Мэри Маргарет проснулась оттого, что карета резко остановилась. Выглянув в окно, она увидела, как прямо перед каретой слуги зарывают большую выбоину. Подошел Рейвенсфорд.

— Они засыпают землей все рытвины, из-за которых мы можем завязнуть или сломать колесо. Лучше, чтобы вчерашнее не повторилось.

— Это разумно.

Рейвенсфорд испытующе взглянул на нее.

— Разве вы никогда не путешествовали?

Она покачала головой.

— Такие, как я, не уезжают далеко от дома, милорд.

У него хватило совести смутиться.

— Простите меня. Я об этом не подумал. — Граф посмотрел на работающих мужчин. — Вы всем довольны?

Она была рада, что он сменил тему разговора.

— Вы слишком обо мне заботитесь, милорд. Мне не требуется такая роскошь.

Его взгляд обжег ее.

— Я уже объяснял — вам предстоит в Лондоне много работы.

— Да, объясняли. Но я родилась в семье фермера.

— По вас этого не скажешь, — тихо возразил он ласкающим слух голосом. — Вы выглядите хрупкой, как орхидея, и такой же экзотической.

Он завораживал ее взглядом, и она не могла отвести глаз от его лица. Что он хочет этим сказать? От неловкости девушка выпалила первое, что пришло ей в голову:

— Я не стану вашей любовницей. — И тут же смутилась. — Я не хотела… не хочу. О боже…

Глаза его заблестели.

— Не волнуйтесь, мисс О’Брайен. Я вам этого не предлагал.

Краска залила щеки Мэри Маргарет, и даже холодный ветер не мог остудить охватившего ее жара. Не думая о том, что поступает грубо, она откинулась на сиденье кареты и опустила штору на окне.

От унижения ее затошнило. Как можно так глупо себя вести! А за окном послышался негромкий смех Рейвенсфорда.

Слава богу, что он не сел в карету. А если бы сел, то она, наверное, выпрыгнула бы в другую дверцу, не в силах вынести его присутствие. Как ей быть дальше? Ведь путешествие еще не кончилось, и она не сможет избегать графа, если только он сам этого не сделает.

Мэри Маргарет продолжала пребывать в смятении, когда карета наконец остановилась и она почувствовала соленый запах морской воды. Не желая, чтобы Рейвенсфорд помог ей выйти, она распахнула дверцу и спрыгнула вниз, едва не угодив в лужу.

Они находились на набережной. В конце пирса покачивалась на волнах яхта, скорее всего принадлежавшая Рейвенсфорду.

— Мы сейчас же отплываем, — сказал подошедший сзади граф.

Он взял ее за локоть, и она, не услышав его шагов, от неожиданности едва не подскочила.

— Я никогда раньше не плавала на корабле, — выдавила Мэри Маргарет, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Он улыбнулся.

— Вам понравится.

Подошел графский камердинер со словами:

— Милорд, осторожно. Вы испачкаете сапоги.

— Я постараюсь не испачкать, — на удивление покорно ответил Рейвенсфорд.

Камердинер направился к слугам, которые несли сундук графа.

— Смотри не урони его в воду, Том. Этот сундук сделан из дорогой кожи.

Мэри Маргарет удивилась тому, что кто-то может посвятить свою жизнь заботам об одежде другого человека.

— Отчего вы такая серьезная? — спросил Рейвенсфорд.

— Бедняга ни о чем другом и не думает, кроме вашей одежды. Какая у него, должно быть, скучная жизнь.

— Почему вы так считаете?

Она взглянула на него, чтобы проверить, не смеется ли он над ней, но насмешки не заметила.

— Потому что в жизни есть много более важных вещей, чем внешний вид человека.

— Вы слыхали о Бо Браммеле?

— Кто же о нем не слышал? Но я нахожу его пристрастие к моде пустым занятием.

Разговаривая, они подошли к концу пирса. Вблизи яхта казалась огромной. На пристань спускался трап, колышущийся от ударов волн. Мэри Маргарет немного испугалась, но Рейвенсфорд повел ее вперед. Ноги у нее тряслись, и, если бы он не поддерживал ее под локоть, она упала бы с трапа в воду.

— Капитан, пожалуйста, проводите мисс О’Брайен в каюту для гостей и проследите, чтобы у нее было все необходимое.

— Слушаюсь, милорд.

Мэри Маргарет повернулась к Рейвенсфорду.

— Благодарю вас.

Он улыбнулся. Глаза на загорелом лице весело сверкали, а волосы под лучами солнца блестели словно медь.

— Я рассчитываю увидеть вас за вторым завтраком. Его подадут на палубе под навесом. — Он указал на яркий красно-белый балдахин над столиком и мягкими стульями.

Самое страшное — быть с ним рядом. У нее колени подгибаются каждый раз, когда он на нее смотрит. Но отказаться невежливо.

— Как пожелаете, — тихо ответила девушка.




Спустя два часа она, обессиленная, лежала на двуспальной кровати в своей каюте. На лбу и на верхней губе выступили капельки пота, а при каждом наклоне яхты тошнота подступала к горлу. Так плохо ей никогда не было.

— Мисс. — Из-за закрытой двери донесся голос юнги. — Его светлость спрашивает о вас.

Она что-то пробормотала.

— Простите?

— Я… я не могу, — еле выговорила Мэри Маргарет. — Я… плохо… себя чувствую.

Время тянулось мучительно долго. Вдруг дверь распахнулась, и она с трудом открыла глаза. Рейвенсфорд вошел, не постучав. Едва взглянув на нее, он направился к умывальнику и намочил в прохладной воде полотенце.

— Почему вы никому ничего не сказали? — недовольным тоном спросил он и, присев на корточки, принялся вытирать ей лоб.

— Я… сказала. — (Он удивленно поднял бровь.) — Я сказала… мальчику, который… постучал в дверь. Спросите у него.

Возмущение оттого, что он ей не верит, придало сил. Мэри Маргарет выхватила у графа полотенце и, скомкав, приложила ко рту.

Он нахмурился.

— Почему вы не предупредили меня, что страдаете морской болезнью?

Она прижала полотенце к губам, подавляя рвоту.

— Если бы я об этом знала… Кроме того, другого пути в Англию нет.

— Справедливо. — Он встал. — Я сейчас вернусь.

Мэри Маргарет сдавленно застонала. Вот уж что ей совсем не нужно, так это его присутствие. Она знала, что далеко не красавица, а в болезненном состоянии — тем более. И ее может стошнить, а если граф окажется рядом, то больший позор трудно себе представить. Она со стоном повернулась лицом к стене и прижала ноги к животу. Только бы продержаться до того, как они причалят.

Корабль качнуло, и она плотнее обхватила себя руками. В этот момент открылась дверь.

— Я принес лекарство от тошноты.

В другое время густой голос графа не оставил бы ее равнодушной, но сейчас Мэри Маргарет едва повернула голову и сердито взглянула на него. Каюта поехала куда-то в сторону, и она снова закрыла глаза.

— Если только это не яд, — пробормотала она. — Вы ничем не можете мне помочь.

— Откройте глаза и сосредоточьте взгляд на чем-нибудь.

Она не ответила и сжалась в комок. Хоть бы он ушел! А он потрогал ее за плечо.

— Ради бога, уйдите. Мне лучше страдать в одиночестве. — Девушка услышала, как граф засмеялся, и рассердилась еще больше. — Вам бы понравилась суета вокруг вас, когда единственное, чего вы хотите, так это умереть?

— Я попытался бы убить своего благодетеля, — неожиданно серьезно произнес он.

— Что? — Она легла на спину и посмотрела на него.

Он криво усмехнулся.

— Это было после битвы при Саламанке. — Взгляд Рейвенсфорда на мгновение сделался задумчивым. — А теперь выпейте это снадобье. Его приготовил Стивенс из имбирного корня. Он клянется, что оно творит чудеса.

Она протянула к кружке трясущиеся руки.

— Моя мама давала нам отвар имбирного корня, когда болел живот, и это всегда помогало.

— Вот и хорошо.

Он держал кружку, и она чувствовала, какие у него теплые руки. Ее била дрожь, и без помощи Рейвенсфорда она пролила бы жидкость. И все же несколько капель скатились по ее подбородку.

— Вам лучше сесть.

Граф забрал у нее кружку и поставил на стол с бортиками, предохраняющими посуду от падения, затем повернулся к ней, но она уже полусидела на кровати.

— Я помог бы.

Этого Мэри Маргарет как раз и не хотела, так как знала, что даже в таком плачевном состоянии прикосновения Рейвенсфорда взбудоражат ее.

— Спасибо, но я сама могу справиться. Имбирь скоро поможет.

Он спокойно смотрел на нее, а она, представляя, какой у нее растрепанный и неопрятный вид, стала приглаживать спутанные волосы.

— Допивайте снадобье. Потом я расчешу вам волосы.

Она сильно покраснела и представила себе, как он будет это делать. Искушение согласиться было велико. Конечно, с расчесанными волосами она почувствует себя лучше, и, разумеется, только по этой причине ей так хочется позволить графу ее причесать. Только поэтому. Но она все же решила отказаться.

— Когда я все выпью, то буду в состоянии причесаться сама.

— Да вы слабая, как котенок.

Он поднес кружку к ее губам и наклонил, так что девушке пришлось проглотить жидкость, но часть опять пролилась на подбородок. Рейвенсфорд подождал, пока она выпьет все до конца. После этого забрал из руки Мэри Маргарет полотенце и осторожно вытер ее мокрое лицо.

— Раз вы не хотите, чтобы я вас причесал, то я доставлю вас на палубу. На свежем воздухе вы почувствуете себя намного лучше.

— Мне не стоит двигаться, — пробормотала она.

— Вы уже лучше выглядите, — сказал граф и нагнулся.

Прежде чем Мэри Маргарет успела сообразить, что к чему, он поднял ее на руки.

— Что вы делаете? — выдохнула она.

Он с улыбкой посмотрел на нее.

— Собираюсь отнести вас на палубу, мисс О’Брайен, — объяснил он таким тоном, словно говорил с глупым ребенком. — Море успокоилось, а на воздухе имбирное снадобье скорее подействует.

— Но… но…

Слова застряли у нее в горле. Руки у Рейвенсфорда такие сильные и надежные. Она слышала, как бьется его сердце. Но все это ужасно!

А Рейвенсфорд понес ее к двери каюты.




Глава пятая


За дверью стоял юнга. У него отвисла челюсть, когда он их увидел. Мэри Маргарет смущенно улыбнулась ему, в душе мечтая провалиться сквозь землю.

— Отпустите меня, — сквозь зубы прошипела она. От ужаса у нее даже прошла тошнота. — Это неприлично.

Рейвенсфорд пожал плечами.

— Это моя яхта, и я буду делать то, что пожелаю. А сейчас я желаю отнести вас на палубу.

— А если я не удержусь и… и…

— И вас вырвет на меня? Вы будете не первой.

Он просто невыносим!

Вниз спускался капитан. Он замер на трапе, увидев их.

— Милорд? Могу ли я вам помочь?

Рейвенсфорд ухмыльнулся.

— Проследите, чтобы никто не спускался, пока я поднимаюсь.

— Хорошо, сэр. — Капитан вернулся назад. — Никого нет, милорд.

— Спасибо. — И Рейвенсфорд стал подниматься на палубу.

Мэри Маргарет была в ужасе. Ни под каким видом не следовало отправляться в это путешествие, как бы Томас ей ни угрожал. Да она не сможет взглянуть на кого-либо из команды, зная, что матросы стали свидетелями этого спектакля. Они подумают, что между ней и графом существует любовная связь, а не просто отношения хозяина и служанки.

Она со стоном спрятала лицо на груди Рейвенсфорда. Как ни странно, но биение его сердца подействовало на нее успокаивающе. Он с легкостью нес девушку, а ей было очень уютно у него на руках.

— Вот и пришли, — сказал граф, опуская ее.

Она встала и покачнулась. Он мгновенно обхватил ее за талию и прижал к себе. Мэри Маргарет чуть не задохнулась, ощутив сквозь одежду его тепло.

— Я могу стоять без вашей помощи, — наконец вымолвила она, отстраняя его.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Вы уверены?

— Да.

Он отпустил ее, а она, споткнувшись о стул и пытаясь удержаться на ногах, подвернула левую ногу и вскрикнула от боли.

Рейвенсфорд протянул ей руку, но девушка, не желая, чтобы он до нее дотрагивался, отскочила в сторону. Ее рука коснулась чего-то холодного и твердого. Она не успела сообразить, что это перила яхты, как оказалась за бортом, в ледяной воде, тут же накрывшей ее с головой. Юбки сковывали движения и тянули вниз, но страх заставил бороться, и Мэри Маргарет с трудом держалась на поверхности, ловя ртом воздух и колотя руками по воде, хотя плавать не умела, да и ноги запутались в складках платья.

Рейвенсфорд, не задумываясь, сбросил пальто и сапоги и прыгнул в воду. Он выплыл в нескольких метрах от несчастной как раз в тот момент, когда волна снова захлестнула ее.

Граф нырнул. Несмотря на то, что соленая вода жгла глаза, а легкие были готовы лопнуть, он не упускал Мэри Маргарет из виду. Наконец ему удалось схватить ее. Юбки Мэри Маргарет обвились вокруг его ног, мешали плыть и добавляли лишний вес. Тогда он резким движением стянул с нее тяжелую шерстяную ткань, и они выплыли на поверхность. Рейвенсфорд поддерживал Мэри Маргарет одной рукой, а другой греб.

— Успокойтесь, милая, — выговорил он. — Все хорошо. Нас сейчас вытащат.

Она кивнула. Глаза у нее были испуганные, а губы дрожали.

— Дышите, — скомандовал он.

С яхты уже спускали лодку. Рейвенсфорду показалось, что прошла целая вечность. Он чувствовал, что замерзает. А каково Мэри Маргарет? Ведь она пробыла в воде дольше и к тому же слабее его.

— Держитесь за мою шею, — приказал он, перевернувшись на бок.

У девушки от холода стучали зубы, лицо побелело, губы посинели, но она, кивнув, сделала так, как он сказал. Он улыбнулся ей и поплыл к приближающейся лодке. Рейвенсфорд поднял Мэри Маргарет, передал в протянутые руки матроса и после этого сам забрался в лодку.

Она, трясясь, съежилась на лавке. Он сел рядом, прижал ее к себе и стал растирать ей руки.

— Разве вы не взяли одеяла? — крикнул он.

— Нет, милорд, — не отрываясь от весел, ответил один из матросов.

Рейвенсфорд посадил Мэри Маргарет к себе на колени. Она молчала и не протестовала, и это испугало его больше всего.

— Прижмитесь ко мне, милочка, — сказал он, продолжая растирать ей спину и руки.

Она, ничего не говоря, послушалась. Наконец они достигли яхты, и им спустили веревочную лестницу.

— Вам придется самой подниматься наверх, — прошептал он, убирая волосы с ее лица.

Мэри Маргарет взглянула на лестницу, встала с его колен и, сжав зубы, начала карабкаться на яхту. Граф поднимался следом за ней, почти вплотную, готовый подхватить ее, если она оступится. И только сейчас он заметил, что на ней нет нижней юбки — одни почти прозрачные панталоны. Он с трудом сглотнул слюну, глядя на соблазнительные выпуклости, облепленные мокрой тканью. Рейвенсфорд увидел, как капитан старательно отводит глаза от полуголой Мэри Маргарет и, криво усмехнувшись, подумал, что капитан тактичнее его. Он не в состоянии смотреть в сторону, но это не означает, что на нее могут глазеть матросы!

Как только они поднялись, он накинул на Мэри Маргарет свое пальто, лежавшее на палубе, подхватил ее на руки и направился к лестнице. Она бессильно уткнулась бледным лицом в его шею и прерывисто, со стоном дышала.

Рейвенсфорд плечом открыл дверь в каюту, войдя, уложил девушку на кровать. Она открыла глаза и прошептала, еле шевеля посиневшими губами:

— Я никогда в жизни так не пугалась.

— Это я виноват. — Он откинул пряди волос с ее лба.

Она с трудом улыбнулась.

— Нет. Все произошло из-за моей неуклюжести.

Он снял с Мэри Маргарет пальто и быстро завернул в одеяла, стараясь не смотреть на нее.

— Если бы я не настоял, чтобы вы вышли на палубу, то ничего не случилось бы.

Она закрыла глаза и опустила голову на подушку.

Он не мог забыть, как она, почти голая, сидела у него на коленях, прижав к нему свою полную грудь с розовыми, упругими сосками, отчетливо виднеющимися под тонкой рубашкой, а округлое, стройное бедро касалось его живота. Тело Рейвенсфорда болезненно напряглось. Он тоже закрыл глаза и представил себе картину: обнаженная Мэри Маргарет лежит в его постели.

Она вдруг дотронулась до его руки. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на нее. Она озабоченно наморщила лоб.

— Милорд, вам плохо?

Он мысленно застонал, затем заставил себя спокойно произнести:

— Со мной все хорошо, мисс О’Брайен. Это вам плохо.

Граф выпрямился и отошел к двери. Очертания ее тела под одеялом взволновали его до такой степени, что он не в состоянии был находиться рядом с ней.

— Меня больше не тошнит, — с удивлением сказала Мэри Маргарет.

Похожий на мурлыканье тембр ее голоса взволновал его еще сильнее. Надо поскорее убираться отсюда, а иначе он… набросится на нее.

— Я пришлю Стивенса, мисс О’Брайен. Он принесет питье от простуды.

С этими словами Рейвенсфорд вышел из каюты, плотно закрыв за собой дверь. Долгое время он стоял, опершись спиной о стену, глубоко дыша и стараясь совладать с собой. Но все было бесполезно. Он знал, что каждый раз, глядя на нее, будет представлять себе восхитительное обнаженное тело.

— Милорд, вы больны? — спросил подошедший Стивенс.

Рейвенсфорд отрывисто рассмеялся. Он болен от страсти, и существует лишь один способ лечения.

— Нет, Стивенс. Но боюсь, что мисс О’Брайен может заболеть, если ты не дашь ей свое снадобье.

— Ах! — с досадой произнес камердинер. — Этого нельзя допустить, милорд. Горничная графини рассказала мне о той ответственности, которая ляжет на мисс О’Брайен в Лондоне. Она не должна болеть.

— Ты прав, — ответил Рейвенсфорд. — Не должна.

— Переоденьтесь, милорд. — Стивенс с беспокойством посмотрел на хозяина. — Правда, если я…

— Я смогу сам переодеться, — сказал Рейвенсфорд. — Результат, конечно, не будет таким блестящим, как при твоей помощи, но я обещаю выглядеть прилично.

Его мысли снова вернулись к Мэри Маргарет. Вот если бы она его раздела!.. Но не надо сейчас об этом думать.

— Хорошо, милорд. В таком случае я зайду к мисс О’Брайен. Не извольте ни о чем беспокоиться.

Изволю беспокоиться — о собственном здравомыслии, подумал Рейвенсфорд. Ни одна женщина ни разу так его не возбуждала. Это вызывало смятение и в то же время было… приятно. Также он никогда не испытывал желания защитить ни одну женщину. Мэри Маргарет начинала кое-что для него значить.




Мэри Маргарет с трудом расчесывала волосы. Яхта в любой момент могла причалить, а волосы у нее все еще мокрые. Если уложить их в прическу, они так и не высохнут, а если оставить распущенными, то она будет похожа на гулящую девку. А одежда? Ей пришлось надеть далеко не лучшее платье, так как более подходящее для путешествия лежало на морском дне. Рубашка и панталоны стали жесткими от соленой воды, и придется ждать остановки на ночлег, чтобы их как следует выстирать.

Но ее перестало мутить. Хотя бы это утешало.

Раздался стук в дверь и голос графа:

— Мисс О’Брайен, мы причалили. Нам надо поторопиться, чтобы добраться к ночи до постоялого двора.

Она поспешно закрутила волосы в узел и заколола шпильками. Только бы он не вошел! Когда они устроятся на ночлег, она вымоет голову, а пока что ничего не поделаешь.

— Я готова, милорд, — задыхаясь от охватившего ее жара, ответила Мэри Маргарет.

— Я жду вас на палубе через пять минут.

— Хорошо, милорд.

— Рейвенсфорд, — поправил он.

Она услышала его удаляющиеся шаги. Что он подумал, увидев ее в нижнем белье? А команда яхты? Мэри Маргарет застонала, представив себе, как выглядела в мокрой, прилипшей к телу рубашке и панталонах.

Каким ужасом обернулось путешествие! Единственное утешение — это то, что еще хуже быть не может.

Но она ошиблась, так как, спускаясь по трапу, ощутила на себе любопытные взгляды матросов. Только врожденная гордость помогла ей выдержать это испытание.

Рейвенсфорд уже ждал ее. Он окинул Мэри Маргарет теплым взглядом, а она сразу вспомнила, какой у нее был вид, когда она поднялась с кровати, чтобы переодеться.

— Вы неплохо выглядите, несмотря на купание, — заметил он, протягивая ей руку.

Она хотела было пройти мимо, но вовремя спохватилась: не стоит давать команде лишнюю пищу для пересудов. Она остановилась, положила ладонь ему на руку и, вспомнив, что так и не поблагодарила его за спасение, сказала:

— Я у вас в долгу, милорд.

Он нахмурил лоб.

— Вы упрямая дома. Сколько еще раз мне приказывать, чтобы вы называли меня Рейвенсфордом? Мне следовало бы отругать вас за то, что вы не называете меня по имени, — тихо, чтобы никто не услышал, проговорил он, — но я знаю, что это не поможет.

Мэри Маргарет ничего не ответила. Хорошо, что они находятся на людях, а иначе она пала бы жертвой его пламенного взгляда.

— Позвольте вам помочь. — Он остановился и обнял ее за талию.

— Что… что вы делаете? — пролепетала она.

Он улыбнулся.

— Собираюсь подсадить вас в фаэтон.

Она подняла глаза, и у нее дух захватило. Выросшая в деревне, Мэри Маргарет никогда не видела такой кареты. Это сооружение возвышалось над землей, и в нем было место только для двоих. Фаэтон был темно-зеленого цвета с тонкими черными полосками по контуру. Две гнедые лошади нетерпеливо били копытами, а молодой конюх в графской ливрее еле удерживал их на месте. Да в такой карете опасно ехать!

— Что это за экипаж?

Рейвенсфорд засмеялся.

— Это — фаэтон с высокой посадкой. Самое быстрое средство передвижения.

— И самое смертельное, — прямо заявила она.

Он посерьезнел.

— Все зависит от того, кто им управляет.

Она отстранила его руки и сделала шаг назад.

— Я могла бы поехать в той карете, где багаж.

Он задержал ее.

— Я, как считают, неплохо управляю лошадьми, мисс О’Брайен, и не опрокину вас в канаву.

— Его светлость — лучший в Клубе экипажей четверкой, мисс, — с гордостью заявил юный конюх.

Рейвенсфорд улыбнулся мальчику.

— Спасибо, Питер.

— Смотря что это за клуб, — пробормотала Мэри Маргарет.

Мальчик снова не выдержал и возмутился:

— Это клуб джентльменов, которые умеют лучше всех править лошадьми. А самый лучший из них — его светлость.

— Спасибо, Питер. Но я сам могу за себя постоять.

Мальчик покраснел.

— В фаэтоне я довезу вас до постоялого двора очень быстро, мисс О’Брайен. Когда прибудет экипаж с багажом, вы уже успеете поесть и отдохнуть. Только представьте себе, как приятно улечься на мягкую постель после плотного ужина.

Она пристально посмотрела на графа. Он прав — она устала и голодна. Мэри Маргарет еще раз оглядела фаэтон.

— Обещаю вас не уронить, — сказал Рейвенсфорд, словно читая ее мысли.

— Хорошо…

— Тогда садитесь.

Она не успела сообразить, в чем дело, как очутилась у него на руках. Придется сесть в фаэтон. Это более пристойно, чем оставаться в его объятиях. Девушка робко уселась, фаэтон при этом слегка качнулся. А когда сел Рейвенсфорд, то сооружение даже подпрыгнуло на рессорах. Мэри Маргарет отодвинулась на самый край сиденья. Посмотрев вниз, она увидела, как высоко от земли находится. Она вздохнула, а Рейвенсфорд озорно усмехнулся.

— Я не кусаюсь, — заметил он.

Она не успела придумать подходящий ответ, так как подбежал Стивенс с одеялом.

— Это для мисс О’Брайен, — сказал он. — Как бы вы не простудились после падения в воду, мисс.

— Спасибо, Стивенс, за вашу заботу. — Она взяла теплое шерстяное одеяло.

Рейвенсфорд молча забрал у нее одеяло и укутал ей колени. Обтянутые перчатками уверенные пальцы коснулись ее бедер, и девушка затаила дыхание. Только что она беспокоилась о том, чтобы не упасть и не сломать шею. Но куда большая опасность грозит ей от столь близкого соседства графа.




Глава шестая


Карета неожиданно остановилась, и Мэри Маргарет проснулась. Ее щека ударилась обо что-то твердое. Она с удивлением ткнула ладонью в этот жесткий предмет.

— Это мое плечо, — растягивая слова, произнес густой голос.

Она мгновенно все вспомнила. Она сидит в фаэтоне графа, а карета с багажом едет следом.

— Простите меня, милорд. — Мэри Маргарет выпрямилась и поправила съехавшую набок шляпу.

— Позвольте мне это сделать. — Он повернулся и передал вожжи груму.

— Благодарю вас, но я сама справлюсь.

Вот уж чего ей не хотелось, так это чтобы он опять до нее дотронулся. За последние двадцать четыре часа он касался ее более чем достаточно.

Но граф — по обыкновению — не придал значения ее словам, развязал ленты и слегка поправил шляпу. Затем старательно завязал щегольской бант как раз у нее под правым ухом.

— Вот. Горничная не смогла бы сделать лучше. — Он отодвинулся, чтобы полюбоваться результатом.

Мэри Маргарет удержалась от едкого ответа.

— Благодарю вас еще раз, — пробормотала она. Он соскочил на землю и властным жестом протянул ей руку. Их пальцы опять соприкоснулись. Она вздохнула. Ничего не остается, как сжать зубы и все вытерпеть. Главное — поскорее добраться до своей комнаты.

Рейвенсфорд улыбнулся, и у него вокруг глаз появились морщинки. Он, разумеется, догадался, что его прикосновения ее волнуют. Она никогда не умела скрывать свои чувства.

— Пойдемте. Вам необходимо поесть и отдохнуть.

Мэри Маргарет отвела взгляд. Сердце громко стучало, и кожу покалывало. А он задержал ее руку в своей руке дольше, чем допускали приличия.

— Спасибо, — шепотом сказала она и резко добавила: — Я сама могу дойти. Это же не корабль. — Но все равно скрыть волнение и смущение ей не удалось.

Он не отводил от нее глаз и, засмеявшись, заметил:

— Надеюсь, что подобное не повторится. Это унесло у меня десять лет жизни.

У нее все внутри затрепетало.

— Уверяю вас, что купание скажется на продолжительности и моей жизни.

Тут только девушка сообразила, что он так и не отпустил ее, и попыталась выдернуть руку, но граф положил ее ладонь себе на свою согнутую руку. Он оказывает ей подчеркнутое внимание.

Она заметила, что кое-кто из слуг, ехавших верхом, с ухмылкой наблюдает за ними.

— Я заранее заказал обед и комнаты, так что вы сможете сразу же отдохнуть.

Она почувствовала, что дрожит. Он снял пальто с многочисленными пелеринами и накинул на нее.

— Пойдемте, — сказал граф и повел Мэри Маргарет к двери.

Она покорно пошла рядом. Что еще ей оставалось? Он проявляет к ней такое внимание, словно она великосветская дама.

Споткнувшись о порог, она вошла в трактир. Рейвенсфорд тут же поддержал ее, а стоящий в коридоре хозяин с интересом смотрел на них.

— Милорд, — сказал он, сделав шаг им навстречу, — ваши комнаты готовы. Ужин подадут тотчас же в отдельной гостиной.

Рейвенсфорд кивнул.

— Спасибо, Джон. Пожалуйста, проводи мисс О’Брайен в ее комнату, чтобы она смогла переодеться.

Хозяин бросил на Мэри Маргарет изумленный взгляд.

— Ваш слуга принесет багаж, милорд?

Рейвенсфорд кивнул и, обращаясь к Мэри Маргарет, сказал:

— Я жду вас, мисс О’Брайен.

Она, совершенно ошеломленная, онемевшими от волнения пальцами стянула с себя пальто и отдала ему.

— Я вполне довольствуюсь хлебом с маслом и горячим чаем у себя в комнате.

— Я заказал обед, мисс О’Брайен, и хотел бы видеть вас за столом.

Хозяин трактира не сводил с них глаз, и поэтому она согласно кивнула.

— Как пожелаете, милорд.

— Жду вас, как только вы переоденетесь.

Он повернулся и вышел во двор. Со своей матерью он не столь высокомерен, подумала Мэри Маргарет. Когда та его о чем-то просит, он соглашается. Интересно: он надменно относится ко всем женщинам или только к ней?

— Сюда, мисс, — показал трактирщик.

Она последовала за ним вверх по лестнице. Он остановился перед одной из дверей.

— Комната его светлости напротив.

Она вскинула на него глаза. Что он хочет этим сказать? Но выражение лица хозяина было всего лишь вежливым.

— Спасибо.

— Обед будет подан внизу, в гостиной рядом с общей столовой.

— Спасибо, — повторила она, юркнула в комнату и закрыла за собой дверь.

Почти сразу раздался стук — это один из слуг графа принес ее чемодан.

Оставшись наконец одна, Мэри Маргарет огляделась и… замерла. Комната, скорее всего, была самой лучшей на постоялом дворе. Большую часть занимала громадная кровать под балдахином, рядом располагались массивный шкаф и искусной работы тумбочка. Ярко горел огонь в камине, по обе стороны которого стояли два уютных кресла. А на полу лежал цветастый ковер.

Пораженная, она покачала головой.

В дверь опять постучали. Кто на этот раз? Она открыла дверь присевшей в реверансе служанке.

— Его светлость велел принести вам ванну. Мэри Маргарет не успела воспротивиться, как появилась вторая служанка, тащившая за собой бадью. Женщины ушли, а Мэри Маргарет не смогла отказаться от искушения принять ванну. Так приятно смыть с себя соль!




Согревшись и вымывшись, она переоделась и почувствовала, что ее клонит ко сну. Но вновь появилась служанка со словами:

— Его светлость послал меня проводить вас к нему в гостиную, мисс.

Первое, что пришло ей в голову, — это сослаться на усталость. Но она не должна вести себя грубо. Рейвенсфорд позаботился об ее удобствах, и ей по крайней мере надлежит спуститься вниз и поблагодарить его. Обманывая себя, Мэри Маргарет отправилась следом за служанкой.

Перед дверью в гостиную она сделала глубокий вдох У нее сдавило грудь, но она сказала себе, что это от горячей ванны. И пальцы дрожат тоже поэтому. Она постучала. Глубокий баритон произнес «войдите», и она повернула ручку двери.

Рейвенсфорд стоял у камина, положив руку на каминную полку и опершись ногой на железный ящик для дров. Коричневый сюртук свободно сидел на нем, а воротник белой рубашки был расстегнут.

Сердце у нее сильно забилось. Чтобы скрыть возбуждение, Мэри Маргарет присела в реверансе и отвернулась. Глядя на огонь в камине, она произнесла:

— Благодарю вас за все, милорд. Вы более чем добры. А теперь я должна вернуться к себе.

Граф негромко рассмеялся — его смех был подобен бархату, но когда он заговорил, то голос его прозвучал твердо.

— Во-первых, Рейвенсфорд, а во-вторых, сначала вы что-нибудь съедите.

— Я не голодна. — Она попятилась к двери. Неожиданно ей стало душно.

Он улыбнулся, и знакомая ямочка появилась на левой щеке, смягчив резкие черты лица. Знает ли он, насколько губительна для нее его улыбка? Наверное, знает.

— Я на самом деле больше устала, чем голодна. Но спасибо за приглашение.

Он приподнял бровь.

— Это препирательство по поводу обеда становится скучным, мисс О’Брайен.

Она вскинула подбородок.

— В таком случае, милорд, мое общество вам ни к чему.

Он снова засмеялся.

— Ответ хорош, но все же сядьте, и кончим спор.

Граф подошел к столу, стоящему около камина, и приподнял крышку одного из блюд. Запах жареной говядины наполнил комнату, и у Мэри Маргарет забурчало в животе. Она покраснела от неловкости.

Он понимающе посмотрел на нее.

— Съешьте что-нибудь, и после этого я обещаю вас отпустить.

Он прав — ей необходимо поесть Она опустилась в кресло, на которое он указал.

Рейвенсфорд отрезал большой кусок мяса и положил на тарелку, затем добавил картофель и горох и поставил тарелку перед Мэри Маргарет. Он передал ей чайник, а себе налил янтарного цвета напиток с терпким запахом. Положив еду себе — причем его порция была вдвое больше, чем у нее, — он уселся. Ужин начался в молчании.

Она ест с быстротой и изяществом кошечки, подумал Рейвенсфорд. Когда мелькнул кончик языка, слизавший капельку чая с губы, он напрягся и тут же вспомнил, как Мэри Маргарет почти обнаженная лежала на кровати в каюте. В ушах застучала кровь, и он с трудом перевел дух. Знает ли она, что способна воспламенить мужчину? Возможно, не знает.

Мэри Маргарет подняла голову и увидела, что граф смотрит на нее. Он улыбнулся.

— Вы едите словно кошка — так же аккуратно и сосредоточенно.

Она положила нож и вилку. Он наблюдал, как поднимается и опускается у нее грудь. Чувствовалось, что она хочет что-то сказать.

Наконец Мэри Маргарет нарушила молчание:

— Милорд, почему вы так ко мне относитесь? Я — не светская дама, и вы не несете за меня ответственность.

Он откинулся на спинку кресла, глядя на нее поверх бокала с виски. Да, действительно — почему он так к ней относится?

Вначале он намеревался заслужить ее доверие, но это не значит, что он обязан обращаться с ней излишне вежливо либо навязывать свое присутствие, которое ее тяготит. И бросаться за ней в воду он тоже не был обязан. Это мог сделать любой из матросов, так же как Стивенс мог бы ухаживать за ней, когда она страдала от морской болезни.

Почему он так поступает? Да потому, что Мэри Маргарет привлекает его, как ни одна другая женщина, и у него ломит от томления тело.

— Станьте моей любовницей. Я назначу вам хорошее содержание, и вы избавитесь от необходимости выносить капризы моей матери.

Чашка, которую она поднесла ко рту, выпала у нее из рук и со стуком ударилась о стол. Горячий чай разлился по скатерти, но они оба даже не заметили этого.

— Вы шутите, и шутите очень жестоко, — сказала она.

Рейвенсфорда самого поразила собственная прямота. Он покачал головой.

— Нет, я не шучу, мисс О’Брайен… Мэри Маргарет. Я никогда не был так серьезен, как сейчас, предлагая вам стать моей любовницей.

От возмущения грудь ее вздымалась, а глаза гневно сверкали. Он знал, что она ему откажет, но все равно пришел в восторг от того, как потрясающе она выглядит.

Мэри Маргарет нервно облизала губы, а у графа судорогой стянуло низ живота. Он допил виски, надеясь, что спиртное ослабит напряжение.

Она вскочила.

— Я не продажная женщина. Хотя я и не ровня вам, милорд, но это не означает, что вы можете проявлять такую бесцеремонность.

Он тоже встал, с восхищением глядя на разрумянившиеся щеки и колышущуюся грудь. Как же он ее хочет!

— Приношу свои извинения, мисс О’Брайен. Это заговорили мои низменные инстинкты. — Он проказливо улыбнулся. — Но если вы передумаете, сразу же сообщите мне об этом.

Девушка величавой поступью направилась к двери.

— Могу я уйти? — спросила она.

Раньше Рейвенсфорд не замечал саркастических ноток в ее нежном голосе. Это ему не понравилось, но он получил по заслугам, так как перешел границы пристойности.

Он поклонился, давая тем самым понять, что не возражает. Как пройдет для них остальная часть путешествия?

Наверное, хорошо, что он получил отказ. Девушка, скорее всего, воровка и не годится в любовницы. И неважно, что его тело подсказывает ему обратное.




Мэри Маргарет проснулась еще до восхода солнца. Она села и вновь бессильно упала на подушки. Болезненно стучало в висках, словно по голове колотили клювами дятлы, горло саднило, а сердце ныло. Она застонала. Неизвестно, что болит больше — душа или тело. Ей было так плохо, что она не могла даже пошевелиться. Вчерашний вечер, когда Рейвенсфорд предложил ей стать его любовницей, а она ему отказала, вспоминался как полный кошмар. Ее охватили стыд и гнев, сожаление и облегчение.

Мэри Маргарет уткнулась носом в подушку, которая еще не высохла от вчерашних слез. Сможет ли она посмотреть ему в глаза? Лучше бы ей умереть — тогда не придется с ним встречаться. Но с ее стороны это трусость, так как стыдно должно быть не ей, а Рейвенсфорду. Неприлично повел себя он, а не она. Мэри Маргарет рывком перекатилась на спину, отчего резкая боль пронзила голову. Она сжала кулаки. Неважно, как она себя чувствует, но встать надо — на рассвете они уезжают.

Ей с трудом удалось одеться. Она переживет эту болезнь — бывало и труднее. Конечно, хорошо бы выпить чаю с медом и сливками.

Когда постучала служанка, она была готова. С чемоданом в руке Мэри Маргарет спустилась вниз. Рейвенсфорд сидел в общей гостиной и завтракал. Он поднял глаза от тарелки с ветчиной и кружки эля, затем встал и легкой походкой приблизился к ней с таким видом, словно между ними ничего не произошло.

— Прошу вас присоединиться ко мне, — сказал он и остановился так близко, что Мэри Маргарет почувствовала лимонный запах его одеколона.

Она смотрела на него, прищурившись.

— Нет, благодарю вас, — сиплым голосом с трудом выговорила она.

Губы Рейвенсфорда вытянулись в струнку.

— Я знаю, чего вы хотели бы, но нам необходимо кое-что обсудить.

Она побледнела.

— Милорд, — произнес вошедший с подносом трактирщик, — чай для дамы готов.

Рейвенсфорд сел, а хозяин поставил на стол чайник, сливочник, сахарницу и чашку с блюдцем, а также тарелку с лепешками, намазанными маслом с джемом. Несмотря на больное горло, у Мэри Маргарет от запаха теплого хлеба и горячего чая проснулся аппетит.

— Принеси, пожалуйста, мед, — распорядился Рейвенсфорд. — И пусть кто-нибудь сходит за моим камердинером.

Хозяин поспешно удалился выполнять поручение.

Чувствуя на себе взгляд Рейвенсфорда, Мэри Маргарет налила чаю и взяла лепешку. Он не сводил взгляда с ее рук, когда она отломила кусочек и поднесла его ко рту. В полумраке комнаты глаза графа казались темно-зелеными, и в них проглядывала страсть. Девушка вздрогнула.

— Я хочу вас, — сказал он, встретившись с ней взглядом.

От его густого, низкого голоса и чувственно сложенных губ у Мэри Маргарет заныло под ложечкой, а дрожь сменилась жаром.

— Я… я ответила вам вчера, милорд, — еле слышно прошептала она.

— То было вчера. Скажите мне снова, — приказал он, не сводя с нее глаз.

У нее сдавило грудь. Мэри Маргарет думала, что сейчас задохнется. В комнате сделалось невыносимо жарко, и она поднесла руку к горлу.

— Я не принадлежу к подобным женщинам. Пожалуйста, больше не просите меня об этом.

Граф сжал губы и откинулся в кресле.

— Прошу меня извинить, — почти спокойно произнес он. — Я никогда так сильно не хотел женщину, как хочу вас. Я не предполагал, что мне будет настолько тяжело услышать в ответ «нет».

Она едва не подавилась и, отвернувшись, хотела было встать, но сильные руки поймали ее за кисть и заставили остаться на месте.

— Пожалуйста, не уходите, — попросил он. — Вам необходимо подкрепиться. Уйду я.

Она, не в состоянии вымолвить ни слова, кивнула в ответ.

Но вместо того, чтобы встать, он сказал:

— Не будем об этом говорить… пока. Вы находитесь на моем попечении, и я поступил не по-джентльменски. Однако… — он печально улыбнулся, — я считаю, что вам лучше ехать в карете вместе со Стивенсом. Вы нездоровы, и фаэтон вам не подойдет, да и от меня мало пользы.

Рейвенсфорд резко встал, поклонился и вышел.

Она в замешательстве смотрела ему вслед. У нее было такое ощущение, словно на голову надели ватный колпак. Но по крайней мере ей не грозит дальнейшее путешествие в обществе графа. Он представлял для нее не меньшее искушение, чем она для него.

За спиной раздался голос Стивенса:

— Мисс О’Брайен, вы не знаете, где его светлость? Он посылал за мной.

Мэри Маргарет, с трудом соображая, что к чему, повернулась к камердинеру.

— Я не знаю.

— Вы простудились, — сказал Стивенс. — Я приготовлю вам питье.

Она пробормотала слова благодарности, и он ушел. Если бы сердце можно было так же легко вылечить снадобьем Стивенса, как простуду! Мэри Маргарет со вздохом допила уже остывший чай.




Рейвенсфорд наблюдал за тем, как Мэри Маргарет садится в карету. Даже под толстым слоем теплой одежды, в которую она была укутана, он ухитрился разглядеть очертания ее бедер. Он раздраженно покачал головой, так как напоминал себе неоперившегося юнца. К тому же ему не удалось, к сожалению, соблазнить ее. Тогда он добился бы ее доверия, и она сама рассказала бы ему о том, почему собирается обворовать его мать. А теперь на это нечего рассчитывать. Хорошо, если она вообще станет с ним разговаривать. Он тяжело вздохнул и отошел от окна. У двери Стивенс терпеливо ждал распоряжений.

— Проследи, чтобы мисс О’Брайен была окружена всеми возможными удобствами, — приказал Рейвенсфорд, протягивая камердинеру туго набитый кошелек. — Я поеду впереди. При хорошей погоде и безо всяких осложнений через неделю я буду в Лондоне. Вы приедете намного позже.

— Слушаюсь, милорд, — сказал Стивенс, взяв деньги.

— Я знаю, что могу на тебя положиться.

Лицо камердинера осветила довольная улыбка. Стивенс ушел, а Рейвенсфорд вернулся к окну. Он не собирался ехать вперед, но теперь, когда слова были произнесены, понял, что это к лучшему. Мэри Маргарет отказалась от его покровительства, и нечего ей докучать. Он пылал к ней страстью, но собственный поступок был ему отвратителен. Он не привык пользоваться слабостью других людей, не таких удачливых, как он.

Он не знал, почему непременно хочет завоевать ее. Надо раз и навсегда положить конец этой глупости и держаться подальше от Мэри Маргарет. К сожалению, ее это тоже устраивало.




Глава седьмая


Когда они подъехали к Лондону, Мэри Маргарет охватило возбуждение, и даже строгое выражение лица Стивенса не смогло испортить ей настроение. Она настояла на том, чтобы открыть окно, поскольку ей хотелось получше все разглядеть, а камердинер боялся, что она опять простудится от холодного весеннего воздуха.

Графа она не видела с тех пор, как он пронесся мимо них сразу же после отъезда из трактира. Мэри Маргарет убеждала себя, что это к лучшему, но доводы рассудка не уняли сердечной тоски. Вот уж никогда не могла подумать, что возможно испытывать такой интерес к едва знакомому человеку. Тягостно тянулись часы, но она привыкла к однообразию, а если ее посетило уныние, то сама в этом виновата. Так, бывало, говорила мама. Когда они доберутся до лондонского дома графа, она потратит немного денег на письмо к Эмили. Сестре будет любопытно узнать о Лондоне.

Чтобы получше запомнить увиденное и потом это описать, Мэри Маргарет внимательно смотрела в окно. Везде было полно пешеходов в самой разнообразной одежде и очень много торговцев.

Карета замедлила ход. Теперь они оказались на улицах, где прогуливались модно одетые господа. Мимо них проезжали фаэтоны и двуколки с впряженными в них отличными лошадьми, а кругом стояли большие, красивые дома. Вскоре карета остановилась. Стивенс, не глядя на нее, вышел, а она подумала, что ей не хватает внимания графа. Какая глупость! Рейвенсфорд ясно дал ей понять, каковы его намерения.

Подхватив рукой юбку своего единственного приличного платья, Мэри Маргарет спрыгнула на землю и очутилась перед домом более шикарным, чем дом графини в Ирландии. Ей пришлось задрать голову, чтобы сосчитать этажи. Их было четыре, с изящными окнами и карнизами. Дом соответствовал облику Рейвенсфорда — такой же величественный и великолепный.

Тут только она поняла, что стоит у заднего входа. Каков же тогда парадный подъезд? Из открытой двери доносились аппетитные запахи. Мэри Маргарет вошла и попала на кухню, на середине которой стоял и размахивал огромным ножом человек, что-то говоривший по-французски. Юные поварята немедленно кидались выполнять его приказания, хотя неясно было, понимают они его или нет. Несколько молоденьких посудомоек терли большие медные кастрюли.

Мэри Маргарет не знала, что ей делать и куда идти. Она хотела было удалиться и забрать из кареты багаж, но тут перед ней появилась маленькая женщина.

— Вы, должно быть, мисс О’Брайен? А я — миссис Брустер, экономка. Пойдемте со мной. Незачем вертеться под ногами у Гастона. Он — лучший повар в Лондоне, но характер у него вспыльчивый. — Она покачала головой и пошла к двери.

Мэри Маргарет последовала за крошечной экономкой, одетой в черное платье. Около двери, завешенной зеленым сукном, находилась узкая лестница. Поднявшись на два пролета, они очутились на широкой площадке. Неяркой расцветки ковер заглушал их шаги. В коридоре было светло от горящих свечей в серебряных подсвечниках. Они миновали три двери, и экономка повернулась к Мэри Маргарет. У нее было узкое лицо с морщинками у рта и глаз. Поверх густых каштановых волос, тугой косой уложенных вокруг головы, красовался белый чепец. Карие глаза внимательно осмотрели Мэри Маргарет. Должно быть, миссис Брустер осталась довольна увиденным, так как она улыбнулась.

— Его светлость приказал поместить вас здесь. Если вам что-нибудь нужно, скажите мне. Сейчас принесут ваш багаж, а я распоряжусь насчет ужина. Уверена, что вы проголодались.

Мэри Маргарет с облегчением вздохнула. Она боялась, что миссис Брустер каким-то образом узнала, что граф предложил ей стать его любовницей. Но даже если экономке это и было известно, она разговаривала с Мэри Маргарет как с леди.

— Благодарю вас, миссис Брустер. Та ласково улыбнулась.

— Я знаю, что значит впервые попасть в Лондон. Мне также известно, какая работа вам предстоит. Постараюсь вам помочь.

Мэри Маргарет сморгнула слезы — она очень устала. Миссис Брустер отворила дверь, и Мэри Маргарет вошла в комнату. Дверь за ней закрылась. Она замерла — ноги приросли к полу. Тут какое-то недоразумение, так как подобное великолепие не для нее. Мэри Маргарет рывком открыла дверь и, увидев удаляющуюся по коридору миссис Брустер, побежала за ней.

— Мадам! Миссис Брустер! Вероятно, произошла ошибка. Я — компаньонка, а не гостья.

— Нет, мисс, ошибки нет. — Миссис Брустер покачала головой. — Его светлость сам указал на эти покои.

О боже! Рейвенсфорд, несмотря на ее отказ, продолжал заказывать ей лучшие комнаты на постоялых дворах, но она рассчитывала, что в Лондоне все войдет в более привычное для нее русло.

— Спасибо, миссис Брустер. — Девушка сделала шаг назад. — Простите за беспокойство.

— Все в порядке, мисс. Я так и думала, что вы удивитесь.

Что на это скажешь? Мэри Маргарет кивнула и, повернувшись, ушла. Ей необходимо уединиться и все осмыслить. Но прежде всего она должна освоиться в комнате, которая была размером с дом Эмили. Теперь понятно, почему Томас так ожесточился — ведь он привык к подобным апартаментам.

Ярко-зеленые шелковые шторы были отдернуты, и лучи вечернего солнца проникали в комнату. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на задний двор и сад с переплетающимися дорожками, создающими причудливый лабиринт. В углу Мэри Маргарет разглядела беседку, и ей захотелось как можно скорее там побывать. Ноги утопали в пушистом, роскошном ковре с рисунком из виноградных лоз, плюща и нежных розочек на зеленом фоне. Около столика красного дерева, инкрустированного сандаловым, стояли два роскошных кресла с полосатой розовой обивкой и зеленой окантовкой. На огромной кровати с зелено-розовым пологом возвышались необъятных размеров подушки. Да она потеряется на этой кровати. А вот граф нет…

Мэри Маргарет покраснела и закрыла лицо руками. Как такая мысль могла прийти в голову? Ответ прост — она вспомнила его пламенный взгляд, когда он ждал от нее ответа. Она не будет его любовницей, но не может не желать стать для него чем-то большим, чем компаньонкой его матери.

Она взяла себя в руки. Не стоит забывать, насколько он выше ее по положению, а также то, что она собирается обокрасть графиню.

Мэри Маргарет тряхнула головой, чтобы отогнать мучительные мысли, и прошла через комнату к другой двери. Там оказалась гардеробная. Она не удержалась от горького смеха — вот уж эта комната ей совершенно не нужна, так как у нее всего три платья, испорченный плащ, одна пара ботинок, которые от дождя и грязи пришли в негодность, и еще легкие кожаные туфли. Она захлопнула дверь. Рейвенсфорд чрезмерно щедр. Будет что написать Эмили. И письменный стол для этого есть — дамский секретер со всеми необходимыми канцелярскими принадлежностями примостился между двух окон. Она уселась за него, взяла лист бумаги с графским гербом и, окунув перо в чернильницу, начала писать.

Уже стемнело, когда Мэри Маргарет закончила свое послание. Она подняла голову, так как в дверь постучали — ее ждал обед, а затем ванна. Да, это совсем не похоже на жизнь у графини.




Прошло три недели. Мэри Маргарет поставила вазу с большим букетом сирени между двумя высокими окнами в гостиной и вытерла лоб. Городской дом был готов. Если она в чем-нибудь сомневалась, то ей на помощь приходили слуги и секретарь графа. Даже графский камердинер Стивенс все одобрил.

Сегодня приезжают графиня и Аннабелл Уинстон. Мэри Маргарет ждала их с мрачным предчувствием, зная, что хозяйка все равно отыщет недостатки. Так было в Ирландии, и здесь наверняка повторится то же самое. Но она старалась изо всех сил и испытывала удовлетворение от своих трудов.

— Вы прекрасно поработали, мисс О’Брайен.

Она вздрогнула. От мягкого баритона графа по ее спине пробежали мурашки.

— Я не хотел вас испугать.

— Я не слышала, как вы вошли, милорд. Благодарю вас. Я не справилась бы без помощи слуг и вашего секретаря. Мистер Картчнер просто незаменим.

— Согласен с вами. А мои слуги — лучшие в Лондоне. Я рад, что они смогли вам помочь.

Наступило неловкое молчание. Мэри Маргарет лихорадочно придумывала, что еще сказать, но ничего не приходило в голову.

— Вам нравится ваша комната, мисс О’Брайен?

Этого вопроса она совсем не ожидала.

— Очень красивая. Я в таком великолепии никогда не жила. — Она нервно рассмеялась. — Каждое утро я должна ущипнуть себя, чтобы убедиться — это мне не приснилось. Я была уверена, что меня поместят на четвертом этаже вместе с остальными слугами.

Он недовольно наморщил лоб.

— Независимо от того, как к вам относится моя мать, я буду вести себя с вами так, как вы того заслуживаете.

— Благодарю вас, милорд, — сдержанно произнесла Мэри Маргарет, чувствуя неловкость.

— Хватит без конца благодарить меня и называть милордом. Я же говорил — обращайтесь ко мне «Рейвенсфорд». — Его глаза потемнели. — Неужели вы забыли?

Она ничего не забыла: ни приказа называть его Рейвенсфордом, ни предложения стать его любовницей.

— Нет, м… — Девушка запнулась. Но лучше все же его не сердить. И она поправилась: — Рейвенсфорд.

— Вот так-то.

Он развернулся и вышел из гостиной, оставив Мэри Маргарет в недоумении. Создавалось впечатление, что граф вдруг потерял интерес к разговору с ней А она, дурочка, волнуется. Совершенно ясно: он не сожалеет о том, что она отказалась стать его любовницей. Это ее почему-то разочаровало, так как она в душе лелеяла надежду, что он избегает ее из-за боязни потерять самообладание и настоять на своем. Это не значит, что она согласится стать его любовницей… она не хочет этого. Но приятно сознавать, что ты желанна. Такие противоречивые чувства приводили ее в замешательство. Надо это прекратить.

Она услышала шум, и сердце у нее подпрыгнуло — должно быть, приехала графиня. Как жаль, что она не успела переодеться в свежее платье. Мэри Маргарет поспешно вытерла руки о юбку и выбежала в коридор, а из коридора в вестибюль.

Кругом громоздились коробки и сундуки, слуги продолжали вносить багаж. В середине вестибюля стояла графиня. Она подставила Рейвенсфорду щеку, и он почтительно ее поцеловал. Рядом с графиней Мэри Маргарет увидела совсем молоденькую девушку, почти девочку. Ее светлые волосы были коротко подстрижены и по моде завиты. На миниатюрном личике блестели любопытные голубые глаза. От нетерпения она не могла устоять на месте. Мэри Маргарет улыбнулась — девочка просто прелесть!

Графиня заметила Мэри Маргарет и сказала:

— Мисс О’Брайен, познакомьтесь с моей крестницей мисс Аннабелл Уинстон.

Аннабелл с ослепительной улыбкой повернулась к Мэри Маргарет.

— Я так этому рада, мисс О’Брайен. Крестная рассказала мне, сколько вы всего здесь сделали.

— Твои восторги неуместны, — одернула ее графиня.

Девочка замолчала, но было видно, что энергия бьет в ней ключом.

— Мисс О’Брайен очень старалась и все успела, — вставил Рейвенсфорд.

— Я сама все осмотрю, когда отдохну, — отрезала его мать, поднимаясь по лестнице. — Мои апартаменты готовы?

— Да, миледи, — ответил дворецкий Джоунз, следуя за графиней.

Мэри Маргарет присоединилась к графу и Аннабелл. Все отправились к комнатам миледи.

Графиня вошла в свои покои и остановилась, оглядывая безукоризненно застеленную кровать под голубым пологом и дорогой ковер на полу.

— Того, кто принес сюда эти цветы, следует уволить, Эндрю. Ты же знаешь — я не выношу сирени.

Мэри Маргарет побледнела и чуть не провалилась сквозь землю. Но она не могла допустить, чтобы кто-то другой понес наказание.

— Миледи, я очень сожалею, но я не знала, что вы не любите эти цветы.

Графиня повернулась к ней.

— Я могла бы догадаться. В следующий раз прежде, чем что-либо делать, спросите у кого-нибудь.

— Слушаюсь, миледи. — Мэри Маргарет склонила голову, хотя в душе ее зрел бунт против высокомерного обращения. Все продолжается так же, как было в Ирландии.

— Можешь идти, — сказала графиня и расстегнула накидку, которая упала на ковер. Горничная Джейн мгновенно ее подняла.

Мэри Маргарет со вздохом облегчения поспешила уйти. Пребывание в Лондоне не сулит ей ничего хорошего. Слава богу, что скоро она получит жалованье за три месяца. Тогда она вернется в Ирландию и убедит Эмили уйти от Томаса.

Рейвенсфорд подождал, пока за Мэри Маргарет закроется дверь, и повернулся к матери.

— Не стоило этого говорить, мама. Она старалась изо всех сил, чтобы приготовить дом.

Мать внимательно на него посмотрела.

— Мне не нравится твой тон, Эндрю. — И, обращаясь к крестнице, заявила: — Аннабелл, ты будешь жить в Зеленой комнате. Джоунз отнесет твои вещи туда.

Вымуштрованный Джоунз ничего не сказал, только бросил взгляд на графа.

А Рейвенсфорд спокойно произнес:

— Это невозможно, мама. Зеленая комната уже занята, а для Аннабелл приготовлена Розовая. — Он повернулся к девушке. — Розовый цвет подойдет тебе больше, чем зеленый.

Аннабелл хихикнула.

— Вы всегда отличались галантностью, Рейвенсфорд. Вижу, что вы не изменились.

Он отвесил ей шутливый поклон.

— Стараюсь услужить.

— Ну а мне ты не услужил, Эндрю, — вмешалась графиня. — Тот, кого ты поместил в Зеленой комнате, ее покинет.

— Нет, мама. Все останется так, как есть.

— Уйдите. — Графиня взмахом руки всех выпроводила, а когда они с Рейвенсфордом остались вдвоем, сказала: — Ты ведь поселил там эту женщину, не так ли? Я этого не потерплю. Начнем с того, что она не очень-то подходящая компаньонка, но, даже если бы и являлась таковой, Зеленая комната предназначена для важных гостей.

Рейвенсфорд медленно подошел к окну и внимательно посмотрел на проезжающие по улице экипажи.

— Полагаю, что этот разговор бессмыслен, мама. Мисс О’Брайен останется в Зеленой комнате, а Аннабелл чудесно устроится в Розовой. — Он повернулся к матери, прежде чем уйти. — Надеюсь, что ты спустишься к обеду. Гастон приготовил твои любимые блюда, а его характер тебе известен.

— Эндрю…

Он ушел, оставив мать в сильном раздражении, но мириться с ее приказаниями он не намерен. Единственное, что его беспокоило, — графиня может превратить жизнь Мэри Маргарет в пытку. Он хорошо знал свою мамочку. Благодарение богу, она не подозревает о том, что он предложил Мэри Маргарет стать его любовницей. Одного намека достаточно, чтобы графиня выгнала девушку на улицу. Хорошо, что он всегда старался держаться подальше от матери.




Прошла неделя после приезда графини и Аннабелл. Мэри Маргарет стояла перед зеркалом в своем лучшем шерстяном платье сизого цвета, которое перешло в разряд лучших после злополучного морского «купания». Платье было почти такого же фасона, что и два других. Она решила не надевать кожаные туфли, хотя поношенные черные ботинки не украсили ее туалета.

Мэри Маргарет никогда раньше не видела себя в полный рост, так как у нее были только ручные зеркальца. Это огромное зеркало казалось ей неслыханной роскошью, без которой она вполне могла обойтись. Ситуация с нарядами сложилась просто удручающая, но Мэри Маргарет была полна решимости не сдаваться. Она тщательно заплела свои длинные, до пояса, волосы в косу и уложила на макушке. Такой прически она раньше не носила, но это подчеркивало ее изящную шею. Девушка выпустила несколько кудрявых прядей у висков, потом вытащила из выреза платья золотой медальон, чтобы оживить наряд.

К сожалению, отражение в зеркале все равно сказало ей правду: она — бедная компаньонка.

Гордость заставила ее распрямить плечи. На предстоящем балу ей будет неуютно, но ничего не поделаешь. Графиня не собирается ехать туда, и поэтому сопровождать Аннабелл придется ей. Все, разумеется, могло обернуться гораздо хуже: Аннабелл вполне могла походить на свою крестную. Но девочка оказалась прелестным и милым созданием. С этой оптимистичной мыслью Мэри Маргарет твердым шагом вышла из комнаты — она выдержит этот вечер. По крайней мере ей не приходится, как Эмили, бояться того, что Томас напьется и выйдет из себя.

Да, все могло быть намного хуже.




Рейвенсфорд накинул на плечи Аннабелл белый бархатный плащ на атласной подкладке. Это был ее первый выход в свет, и она горела нетерпением поскорее попасть в Элмак. Услышав шаги на лестнице, Рейвенсфорд поднял голову и увидел Мэри Маргарет.

— Хорошо, что я успела застегнуть плащ, Рейвенсфорд, — с легкой насмешкой сказала Аннабелл. — Иначе он упал бы на пол — настолько вы невнимательны.

Рейвенсфорд улыбнулся в ответ и снова посмотрел на Мэри Маргарет, грациозно спускающуюся по лестнице. Она опять напомнила ему кошку, и опять он почувствовал жар в теле.

Он неделями избегал ее, но это не остудило страсти. Очень жаль, что она не приняла его предложения. Также очень жаль, что она, вероятно, воровка. Значит, все говорит за то, чтобы прекратить обращать на нее внимание. Но самое плохое заключается в том, что он не управляет собой. Так у него не было ни с одной женщиной. Неприятная ситуация.

— Ой, Мэри Маргарет, — разочарованно произнесла Аннабелл, — почему вы не сказали, что у вас нет бального платья? Я одолжила бы вам одно из моих.

— Глупышка. Ваши платья мне не подойдут. Я прекрасно себя чувствую и так. Компаньонка не должна модно одеваться, мое дело — только сопровождать вас.

— Но я не хочу, чтобы вы выглядели серой мышкой. — Аннабелл надула хорошенькие губки.

— Вы добрая девочка, — ответила Мэри Маргарет. — Однако нам пора ехать. Возможно, в свете принято опаздывать, но ведь это ваш первый выход. Не стоит упускать возможность полностью насладиться этим событием.

— Какая вы заботливая, — сказала Аннабелл.

Мэри Маргарет улыбнулась. Рейвенсфорд молча наблюдал за ними. Аннабелл права — Мэри Маргарет похожа на серую… кошечку. Как же он зол на мать! Его родительница выставляет Мэри Маргарет перед высшим светом, совершенно не думая о ее гардеробе. Но для матери это типично.

— Джоунз, принеси накидку мисс О’Брайен. Может похолодать.

Безупречный Джоунз повернулся к Мэри Маргарет, ожидая от нее указаний. А она спокойно ответила:

— В этом нет необходимости.

— Нет, есть. — У Рейвенсфорда лопалось терпение. Девушка ничего не ответила, и тогда он произнес: — Итак?

Она холодно на него взглянула.

— У меня нет накидки.

— Есть. Во время путешествия вы носили плащ.

— Да, носила. Но от дождя и грязи он пришел в негодность, и его нельзя надеть.

Рейвенсфорд повернулся к Джоунзу.

— Принеси одну из накидок графини.

Дворецкий побледнел.

— Слушаюсь, милорд.

— Скажи Джейн, что это приказал я.

— Слушаюсь, милорд. — С видом человека, идущего на эшафот, Джоунз стал подниматься по лестнице.

— Ох! Крестной это не понравится, — пробормотала Аннабелл.

Рейвенсфорд не мог скрыть раздражение.

— Мне все равно, что ей нравится, а что нет. Мисс О’Брайен необходима накидка, и матушка даст ей одну из своих.

Аннабелл неодобрительно взглянула на него, но ничего больше не сказала. Мэри Маргарет отвернулась от графа. Плечи у нее напряглись, и она сжала ладони. Рассерженный Рейвенсфорд направился к двери.

— Я буду в библиотеке. Дай мне знать, когда принесешь накидку. Тогда мы наконец сможем уехать.

Он понимал, что ведет себя неразумно, так как прекрасно знал, что его мать ни с кем не считается, и в особенности со слугами. Это послужило причиной того, что он решил помогать тем, кому счастье в жизни не улыбнулось. Рейвенсфорд помнил, как страдал отец, когда его жена третировала кого-либо. У отца был мягкий характер, и он сочувственно относился к людям. Но мать он очень любил. Рейвенсфорд считал, что отцу не повезло, поскольку он любил женщину столь непохожую на него, хотя их брак тем не менее оказался счастливым и они были привязаны друг к другу.

И вот теперь ему предстоит поспорить с матерью. Но он с юности усвоил — любовь к человеку не означает, что тебе нравятся его поступки. Как он и ожидал, появился Джоунз со словами:

— Милорд, графиня просит вас к себе.

Рейвенсфорд залпом допил виски.

— Спасибо, Джоунз.

Дворецкий с поклоном удалился. Рейвенсфорд, проходя мимо, едва взглянул на женщин, стоящих в вестибюле. Он редко перечил матери и обычно оставлял без внимания ее выходки. Это было легко сделать, так как она большую часть года проводила в Ирландии. Он поднялся по лестнице, полный решимости заставить мать уступить ему. И все это — ради Мэри Маргарет О’Брайен.

Графиня сказала «войдите» не сразу, заставив его прождать несколько минут под дверью, отчего настроение Рейвенсфорда не улучшилось.

Она сидела в кресле у изящного чиппендейловского столика, с раскрытой книгой на коленях. Смерив сына недобрым взглядом, графиня сказала:

— Что все это значит, Эндрю? Девица всего лишь служанка, и одалживать ей накидку я не намерена.

Рейвенсфорд аж заскрежетал зубами, но ответил бесстрастно:

— Тогда подари ей одну из твоих.

— Эндрю, ты забываешься. Твой отец никогда ничего подобного себе не позволял.

— И я не позволил бы, прояви ты щедрость. Тебе следовало обеспечить мисс О’Брайен подходящим гардеробом.

— Я ей плачу. Пусть сама покупает одежду. Она и так живет в лучших апартаментах. Считаю, что этого вполне достаточно. — Графиня махнула тонкой белой ручкой, не собираясь продолжать дальнейшее обсуждение.

Рейвенсфорду много раз хотелось прибить собственную мать, но сейчас он ощутил это желание особенно остро. Устав от спора, он прошел мимо нее в гардеробную и, порывшись в одежде, вытащил первую попавшуюся под руку накидку. Зажав ее в руке, он вернулся в будуар матери.

Графиня встала. Седые волосы ореолом обрамляли ее покрасневшее от ярости лицо.

— Эндрю, как ты посмел! Сейчас же повесь накидку обратно.

Не глядя на нее, граф направился к двери и вышел. Мать придавала слишком большое значение приличиям, чтобы последовать за ним. А он, спустившись вниз, накинул черный бархатный плащ на плечи Мэри Маргарет со словами:

— Наконец-то мы уезжаем.




Глава восьмая


Рейвенсфорд быстрее Джоунза оказался у двери, но дворецкий кинулся вперед и отворил дверь сам. Карета ждала их. Лакей поспешно опустил ступеньки и помог Аннабелл и Мэри Маргарет подняться внутрь. Рейвенсфорд расположился рядом с Аннабелл, отметив, что мисс О’Брайен села спиной к лошадям. На его губах появилась усмешка.

— Вы, как я вижу, знаете свое место, мисс О’Брайен.

— Так же как вы, милорд.

Ее слова были подобны пощечине. Он иронически заметил:

— Простите меня. Я неудачно выразился.

— Что на вас нашло, Рейвенсфорд? — сказала Аннабелл. — Я сама могла бы одолжить Мэри Маргарет накидку.

— Она мне не нужна.

— Характерный ответ. — Рейвенсфорд окинул сердитым взглядом обеих девушек и, решив положить конец этому разговору, постучал тростью в потолок кареты, давая знать кучеру, чтобы тот трогал.

Вначале все молчали, но, когда свернули на Кинг-стрит, где находился Элмак, Аннабелл возбужденно затарахтела. Рейвенсфорд, который давно пережил юношескую восторженность, подумал о том, какой скучный вечер ему предстоит.

Их встретил гул голосов. Патронессы сидели в креслах вдоль стены, пары танцевали контрданс, а мужчины флиртовали с девицами. Рейвенсфорд оглядел зал, ища знакомые лица. Он увидел миссис Драммонд Баррелл, которая, нахмурившись, смотрела на них. Ее недовольство вызвала, разумеется, Мэри Маргарет. Даже герцога Веллингтона однажды не допустили в Элмак, так как он не был одет в вечерний костюм. Интересно, — подумал Рейвенсфорд, — запретит ли патронесса Мэри Маргарет присутствовать на балу? Это будет подходящим завершением неудачно начавшегося вечера.

Миссис Драммонд Баррелл уже сделала шаг в их сторону, как ее задержала Салли Джерси и что-то зашептала ей на ухо. Миссис Драммонд Баррелл смотрела с осуждением, а Салли с шаловливой улыбкой. Рейвенсфорд понял, что Салли вмешалась и спасла их. Он провел своих дам в зал, и они остановились около группы молодых щеголей, один из которых подошел к ним.

— Рейвенсфорд, — сказал молодой человек, — вот уж не ожидал увидеть вас здесь. И с такими очаровательными спутницами.

Рейвенсфорд удержался от колкого ответа. Потсфорд всегда был несдержан на язык, но не заслужил отповеди. Юноша не виноват, что этот вечер начался столь ужасно и, судя по всему, так же и закончится.

— Аннабелл, мисс О’Брайен, позвольте представить вам мистера Потсфорда. Это — Аннабелл Уинстон, крестница моей матери, и ее компаньонка мисс О’Брайен.

— Очень рад. — Потсфорд постоянно находился в поиске богатых наследниц и посему решил не терять зря времени. Поклонившись Аннабелл, он спросил: — Могу ли я рассчитывать на следующий контрданс?

Аннабелл залилась нежным румянцем.

— Да, конечно.

— А могу ли я пока что проводить вас в буфет? — спросил он.

Аннабелл снова покраснела, а Потсфорд предложил ей руку.

— Он будет разочарован, — сухо заметил Рейвенсфорд, глядя вслед удаляющейся паре.

— Но почему? — Мэри Маргарет мгновенно встала на защиту своей подопечной, и поэтому ее и без того низкий голос прозвучал хрипло.

— Потому что она — не богатая наследница.

— Она — очаровательная девушка и составит счастье того, кому повезет сделать ее своей женой.

— Но не Потсфорда.

— Вы, аристократы, все похожи друг на друга.

— Частенько, — медленно произнес он. — Потанцуйте со мной.

Она нахмурилась.

— Вы насмехаетесь, милорд. Ведь это вальс. Даже я знаю, что дама не может танцевать вальс без одобрения одной из патронесс.

— Я не насмехаюсь, — тихо ответил граф, недоумевая, почему так скандально ведет себя. — Может, вы боитесь?

Она отвернулась и вздернула подбородок.

— Боюсь? Чего же?

Он улыбнулся.

— Того, что я могу сделать… или сказать.

Но она больше боялась того, что сама может сказать или сделать.

— Нет, это не так, — дрожащим голосом ответила Мэри Маргарет.

Рейвесфорд расхохотался.

— Побудьте здесь.

Он пересек зал, и Мэри Маргарет отметила, как он сразу привлек внимание всех женщин. Покрой вечернего фрака бутылочного цвета подчеркивал широкие плечи, а черные атласные бальные панталоны плотно прилегали к мускулистым бедрам. Он — самый интересный мужчина на балу, решила она, и наверняка ищет подходящую партнершу для танца. У девушки сдавило грудь, и она отвернулась: ей совсем не хотелось наблюдать за тем, как он танцует с другой женщиной. Она увидела в углу свободное кресло и села. Аннабелл не нуждается в ее постоянном присутствии — вполне достаточно проследить, чтобы девушка не более чем дважды танцевала с одним и тем же партнером и ни с кем не уединялась. По крайней мере можно послушать музыку, которая всегда приносила ей облегчение.

Вдруг закололо кожу на затылке, и тут же раздался голос Рейвенсфорда:

— Я хочу вас кое с кем познакомить. Удивленная Мэри Маргарет поднялась с кресла. Рядом с ним стояла та самая дама, которая раньше разговаривала с патронессой. Скорее всего, она — последнее увлечение Рейвенсфорда, хотя выглядит старше его.

— Леди Джерси, — сказал граф, — познакомьтесь, пожалуйста, с мисс О’Брайен. Она — компаньонка крестницы моей матери. Мисс О’Брайен, это леди Джерси, одна из патронесс сегодняшнего бала.

Женщина выгнула тщательно подведенную бровь.

— Здравствуйте, мисс О’Брайен. Позвольте представить вам партнера на вальс — графа Рейвенсфорда.

Последнее, что она могла ожидать, — так этого предложения. Глаза леди Джерси весело блестели, а на лице Рейвенсфорда было написано напряженное выжидание и еще что-то непонятное.

Мэри Маргарет протянула графу руку. Ей ничего больше не оставалось — не устраивать же сцену.

— Спасибо, Салли, — пробормотал Рейвенсфорд.

— Пожалуйста. — Леди Джерси уже не сдерживала смеха. — Теперь я буду всех угощать этой новостью: любимец женщин граф Рейвенсфорд просит помощи, чтобы заполучить партнершу на танец.

Рейвенсфорд поморщился, но ничего не ответил.

Мэри Маргарет слышала то, что сказала леди Джерси, но не придала значения ее словам, думая, что эта дама просто поддразнивает красивого мужчину. Ей хотелось убежать, а не кружиться в вальсе с этим человеком, поскольку вальс предполагает достаточно интимные объятия. Когда он обхватил ее за талию, у нее пол поплыл под ногами и она с трудом совладала с собой.

— Что вы делаете? Я — компаньонка, почти служанка, и не могу с вами танцевать. Что скажут люди? А ваша матушка?

Он поближе притянул ее к себе.

— Скажут не больше, чем уже сказали.

Она чуть не задохнулась и огляделась. На них смотрели все — кто-то с раздражением, кто-то с любопытством, а кое-кто с ужасом.

— Мне здесь не место, — сказала Мэри Маргарет и застыла.

— У вас такое же право находиться здесь, как и у остальных.

— Я никогда не танцевала вальс, — с отчаянием в голосе произнесла она.

Рейвенсфорд легкомысленно рассмеялся.

— Следуйте за моими движениями, и тогда не собьетесь с ритма.

Он закружил ее… и девушка забыла обо всем на свете. Ведь она была в объятиях человека, к которому ее неумолимо тянуло.

— Я не принадлежу к вашему кругу, — запыхавшись, вымолвила она. — Все это знают, в том числе и леди Джерси.

Он прижал ее еще ближе, и теперь их разделяло расстояние меньшее, чем допущенные этикетом двенадцать дюймов. Она раглядела золотистые крапинки в зеленых глазах. Взгляд у него был решительный, ноздри раздувались.

— «Мой круг», как вы изволили выразиться, страдает ограниченностью. Большинство занято собственными развлечениями.

— Выходит, вы — реформатор?

Губы Рейвенсфорда, эти потрясающие губы, которые она мечтала ощутить на своих губах, изогнулись.

— Пытаюсь им быть, — ответил он.

Мэри Маргарет не раз наблюдала доброе отношение Рейвенсфорда к тем, кто по положению ниже его, но не задавалась вопросом, почему он это делает. Теперь она спросила:

— Поэтому вы так часто выступаете в парламенте?

— Да, в большинстве случаев поэтому.

Он заботится о несчастных и отстаивает их права в парламенте! Она была потрясена. Он не только красив и богат, но к тому же и добросердечен. То притяжение, которое она испытывала к нему, неизмеримо возросло.

А Рейвенсфорд продолжал кружить ее под музыку. Их ноги летали по полу, и Мэри Маргарет казалось, что это сон, где есть место только для двоих. Он — ее идеальный возлюбленный. Господи, помоги мне! — мысленно повторяла она.

Внезапно они остановились, и Мэри Маргарет покачнулась в объятиях графа. Окружающие их пары куда-то исчезли.

— А ты ловко всех разогнал, — медленно произнес мужской голос.

Мэри Маргарет вздрогнула. Позади Рейвенсфорда она увидела человека, похожего на… черта. У него были седые бакенбарды, а правую щеку пересекал шрам. Темные, почти черные, глаза бесстрастно смотрели на нее и Рейвенсфорда. У мужчины был взъерошенный и даже неопрятный вид. Странно, что его пропустили сюда, так как Элмак славился строгим соблюдением приличий.

— А, это ты, Перт, — не поворачивая головы, сказал Рейвенсфорд. — Как обычно, вовремя.

Перт пожал плечами.

— Стараюсь. Но бывают такие моменты, когда тебе никто не может помочь.

Рейвенсфорд невесело усмехнулся.

— Вот слова настоящего друга.

Он так и не выпустил ее, и Мэри Маргарет, понимая, что на них все смотрят, попыталась отойти. Несколько юных девиц хихикали, прикрыв рот рукой.

— Но я опоздал, — сказал Перт и протянул руку Мэри Маргарет. — Позвольте представиться самому, поскольку Рейвенсфорд невнимателен. Я — Перт.

— Граф Перт, — добавил Рейвенсфорд.

— Еще один граф, — сказала Мэри Маргарет, подавая ему руку.

Он поднес ее пальцы к губам.

— Я очень рад. Не желаете ли миндального ликера? Рейвенсфорд сейчас его принесет. — В глазах Перта промелькнул озорной огонек.

— Слушаюсь. — Рейвенсфорд, прежде чем отойти, отдал честь.

Мэри Маргарет не знала, что ей делать. Стоило Рейвенсфорду удалиться, как она сразу почувствовала себя беззащитной. Конечно, ему она никогда этого не скажет, да и себе самой боится в этом признаться. У нее нет опыта общения с такими людьми, как Перт. Она украдкой бросила на него взгляд из-под опущенных ресниц. Ей казалось, что он может быть и жестоким, и добрым… если доброта вообще ему свойственна. Но он предотвратил неприятную сцену, когда все уставились на нее и Рейвенсфорда. Перт провел ее к креслу.

— Старая графиня наняла вас нянькой к своей крестнице?

Не зная, что ответить, Мэри Маргарет кивнула.

— Не обращайте внимания на матушку Рейвенсфорда. Она — крест, который он несет всю жизнь.

Она опять кивнула, зная, что слугам не положено обсуждать хозяев.

Перт улыбнулся, блеснув белыми зубами, и сделался похожим на хищника, а Мэри Маргарет ломала голову над тем, что бы такое придумать и уйти. Она вскочила со словами:

— Вон там Аннабелл с мистером Потсфордом. Я должна подойти к ней.

Он с усмешкой поклонился.

— Как пожелаете.

Мэри Маргарет выскочила почти бегом.

— Ты ее спугнул, — сказал подошедший с напитками Рейвенсфорд и уселся в освободившееся кресло.

— Твоя возлюбленная похожа на нервную кошку. Я считал тебя более разборчивым. — Перт сладострастно улыбнулся. — Особенно после связи с восхитительной Далилой. Да… Тебе пришлось за ней побегать.

Рейвенсфорд улыбнулся, вспоминая проделки любовницы.

— Но я постарел, и такие, как она, не по мне. Очень утомляют.

— И ты перешел на простых кошек?

Пренебрежительное замечание друга о Мэри Маргарет, как ни странно, его раздосадовало.

— Она не простушка. И не моя любовница. Она — компаньонка моей матери и сопровождает Аннабел на балы. К тому же она отвергла мое предложение.

— Тогда все понятно. Я ни разу не видел, чтобы ты танцевал с компаньонкой матери, — сухо заметил Перт.

Надо сбить с него спесь! И Рейвенсфорд заявил:

— Она собирается что-то стащить у матери, и поэтому я не свожу с нее глаз. Стань она моей любовницей, это облегчило бы задачу.

— А… понятно.

Рейвенсфорд хотел все подробно объяснить Перту, но тут его внимание отвлекла Аннабелл.

— Будь она неладна, эта девчонка! Потсфорд ей не пара.

— Разумеется.

Рейвенсфорд устремился к Аннабелл. Не хватало ему неприятностей еще и с ней! Вполне достаточно пересудов о Мэри Маргарет, но она не ищет мужа, а Аннабелл — дебютантка.

Он подошел к парочке как раз в тот момент, когда Мэри Маргарет взяла Аннабелл за руку.

— Полагаю, мистеру Потсфорду нездоровится и он должен уехать, Аннабелл. Не будем его задерживать.

Потсфорд хотел было возразить, но за спиной Мэри Маргарет выросла фигура Рейвенсфорда. Граф крепко сжал локоть Аннабелл.

— Мисс О’Брайен права. Нам тоже пора уезжать.

— Да, вы правы. Уже поздно, — сказал Потсфорд и отошел в сторону.

— Но… но я не хочу уезжать, — заявила Аннабелл.

Рейвенсфорд строго на нее посмотрел и отрезал:

— Придется уехать.

— Его светлость прав, Аннабелл, — вмешалась Мэри Маргарет. — Графиня нас заждалась, и ей интересно узнать, как прошел бал.

— Сомневаюсь в этом, — продолжала протестовать Аннабелл. Но, увидев предостерегающий взгляд Мэри Маргарет, послушно сказала: — Я зайду к ней, если она еще не спит, и все расскажу. Графиня часто вспоминает о том, каким волнующим был ее первый светский сезон.

Мэри Маргарет ласково улыбнулась девушке, а Рейвенсфорд подумал, что графиню занимает лишь собственное благополучие, но, возможно, он чересчур строго ее судит, так как она всегда с интересом слушала его рассказы о жизни. Просто, когда дело касалось людей не столь знатных, как она, графиня становилась равнодушной.

Пока они ждали карету, Рейвенсфорд наблюдал за обеими женщинами. Несмотря на разницу в положении и непохожие характеры, они, как видно, нравились друг другу.

Мэри Маргарет оставалась для него загадкой. Она хорошо образована, мягкая и заботливая, но тем не менее намеревается обокрасть его мать. Он не в силах был обвинять ее, хотя знал, что план хладнокровно обдуман и готов. Но та женщина, которая сейчас смеялась вместе с Аннабелл, просто неспособна на это. Однако в ушах звучал ее незабываемый голос, когда она соглашалась на кражу.

Подали карету. По пути домой женщины обсуждали вечер, а Рейвенсфорд наблюдал за компаньонкой. Лампы в карете бросали отблески на ее лицо, и она делалась похожей то на соблазнительную и таинственную тигрицу, то на нежного котенка, играющего с Аннабелл.




Глава девятая


Мэри Маргарет вдыхала запах роз, растущих вокруг маленькой белой беседки, которая так же, как и готическая в ирландском поместье графини, стала ее прибежищем. Здесь ее никто не найдет, и она сможет спокойно обдумать прошлый вечер. Как чудесно танцевать с Рейвенсфордом! Вальсируя, они были единым целым. Для такого крупного мужчины граф двигался очень грациозно, и хотя он обнимал ее крепче, чем позволял этикет, Мэри Маргарет не возражала — ощущение было захватывающим.

Она вздохнула и закрыла глаза, вновь представив себе этот танец.

— Мисс, его светлость просит вас пройти в библиотеку.

Мэри Маргарет не услышала шагов. Перед ней стояла молоденькая служанка, которая нервно перебирала край фартука.

— Сьюзен, ты меня испугала. Я не слышала, как ты подошла.

— Простите, мисс.

— Что случилось, Сьюзен? — Мэри Маргарет встала и, подойдя к девушке, ласково обняла ее за плечи. — Неужели ты меня боишься?

— Ой, нет, что вы. — Девушка вздохнула. — Не вас, мисс. Но его светлость…

Мэри Маргарет удивленно посмотрела на служанку.

— В таком случае я поднимусь наверх, приведу себя в порядок и тотчас пойду к нему.

— Хорошо, мисс.

Мэри Маргарет улыбнулась девушке — да она совсем ребенок!

— Кого ты боишься? Уж не графа ли?

Сьюзен закусила нижнюю губу.

— Я не должна вам этого говорить, мисс. Но… его светлость изменился после возвращения из Ирландии. Все так говорят.

Мэри Маргарет стало любопытно. Правда, ей не пристало сплетничать со слугами, но ведь она сама почти служанка.

— Как изменился? — спросила она, стараясь не показать своей заинтересованности.

Девушка робко подошла поближе и тихо сказала:

— Он стал сердитым, мисс. Раньше он таким не был.

У Мэри Маргарет подскочило сердце. Не оттого же он изменился, что она отказалась стать его любовницей! И не оттого, что Томас заставляет ее украсть у графини драгоценности, — Рейвенсфорду об этом ничего не известно. Она не сдержалась и охнула.

— Я считала, что у него вообще взрывной характер.

Однако он не проявлял нетерпения или раздражения во время разговоров с матерью, когда они были в Ирландии.

— Нет, что вы, мисс. Он всегда был очень добр, а теперь изменился. — Голова у девушки поникла, словно это касалось ее лично.

Мэри Маргарет удивилась. Она успела убедиться в том, что Рейвенсфорд беспокоится о своих слугах, но даже и не подозревала, насколько их волнует его отношение к ним. Он, должно быть, хороший хозяин.

— Выходит, ты опасаешься, что, если я не явлюсь по его требованию, он рассердится на тебя.

— Да, мисс.

— Не бойся, Сьюзен, я приду. Но сначала я должна привести себя в порядок.

Мэри Маргарет отправилась в свою комнату, встала перед большим зеркалом и увидела, что ей необходимо причесаться, так как кудрявые прядки выбились из прически. Тут же в памяти всплыла картина: Рейвенсфорд откидывает ей волосы со лба после того, как она едва не утонула. Тогда она не поняла, насколько может положиться на его силу. Мысль о том, что он совершенно неожиданно стал для нее поддержкой и опорой, пронзила ее подобно молнии. Когда она это почувствовала? Трудно сказать, но все произошло всего-то за один месяц. Она представила себе: его теплые, уверенные пальцы касаются ее кожи… как прошлым вечером. Могла ли она когда-либо вообразить, что будет радостно кружиться с ним в вальсе? Да никогда. В порыве восторга она схватила щетку для волос и, представив себе, что это рука Рейвенсфорда, стала танцевать, напевая мелодию вальса и улыбаясь. Мэри Маргарет кружилась все быстрее и быстрее, пока не споткнулась о стопку книг, сложенную на середине комнаты, — она взяла эти книги из библиотеки графа и собиралась их вернуть. Она больно ударилась ногой, шлепнулась на пол, и щетка выпала у нее из рук.

Стук в дверь напомнил о том, что ее ждет Рейвенсфорд. Сьюзен, наверное, нервничает, решив, что она передумала и не собирается спускаться вниз.

— Я иду! — крикнула Мэри Маргарет, встав с пола и положив щетку на туалетный столик.

Она взглянула на себя в зеркало. Ну и вид! Волосы растрепались, лицо раскраснелось. Но она и так уже задержалась, поэтому лишь смочила руки в кувшине, быстро пригладила прическу, распрямила плечи и отправилась в библиотеку.

Постучав, она ожидала разрешения войти. Как же глупо она выглядела, вальсируя по комнате, подумала Мэри Маргарет. Губы у нее вдруг пересохли, а ладони вспотели.

Знакомый баритон произнес «войдите», и она вошла.

— Вы всегда появляетесь с таким опозданием? — с улыбкой осведомился Рейвенсфорд. — Вас бы на сцену.

Она покраснела, но взяла себя в руки.

— Я задумалась, милорд, и заставила вас ждать.

— А вот среди моих грехов промедление не значится. — Он встал из-за большого письменного стола красного дерева и приблизился к ней. — Сколько раз повторять, чтобы вы называли меня Рейвенсфордом? После всего, что мы с вами пережили, это вполне уместно.

Он нависал над девушкой, ей стало душно, и она сделала шаг назад.

— Я не могу.

Граф нахмурился.

— Не вздумайте снова заявить, что вы — служанка. Вы такая же служанка, как я — герцог.

Она подняла брови.

— Милорд, ваше сравнение как раз говорит о том, что я — служанка.

В его глазах засветился странный огонек.

— А прошлым вечером вы тоже чувствовали себя служанкой? В моих объятиях вы ею не выглядели.

Она была застигнута врасплох, совершенно не ожидая от него таких слов. Значит, танец то-же не выходил у него из головы, а ей казалось, что это занимает только ее мысли. Мэри Маргарет инстинктивно подняла руку, словно пытаясь защититься от него. Она хотела возразить, но…

— Нет. — Это вырвалось само собой. Она пришла в ужас от сказанного.

Он мгновенно оказался рядом и обхватил ее за плечи.

— Я так и знал.

По ее позвоночнику пробежали мурашки, а внутри живота разлился жар. Она чувствовала у себя на шее дыхание Рейвенсфорда и не могла отвести взгляд.

— Вам лучше закрыть глаза, — раздался его довольный смех.

Мэри Маргарет охватила истома, и она закрыла глаза. Губы Рейвенсфорда прильнули к ее губам, и у нее подпрыгнуло сердце. Руки графа гладили ей спину, а когда наконец он обнял ее за талию и прижал к себе, она раздвинула губы, разрешая ему проникнуть внутрь. Рука Рейвенсфорда скользнула вниз и сжала ей бедро. Другой рукой он отвел ее голову в сторону, чтобы удобнее было целовать.

У Мэри Маргарет бешено стучало сердце, шумело в ушах и сводило желудок. За всю свою жизнь ей не привелось испытать ничего подобного. Она была готова на все.

Он, тяжело дыша, отстранился. Тогда она, застонав, обвила руками шею Рейвенсфорда и стала тянуть его к себе. Он засмеялся.

— Не спешите, дорогая. Как бы я ни желал закончить то, что мы начали, здесь неподходящее место.

Она пришла в себя. Он продолжал легко касаться ее губ и наконец отпустил. Мэри Маргарет покачнулась и ухватилась за ближайший предмет — спинку кресла. Она увидела, как у Рейвенсфорда расширились зрачки, словно после пробуждения ото сна. Ей казалось, что ее лишили чего-то существенного — его тепла.

— Я приду сегодня ночью к вам в комнату, — прошептал он и, нагнувшись, снова коснулся губами ее рта. У Мэри Маргарет по телу разбежались огненные струйки, и она испугалась, что готовое разгореться внутри адское пламя поглотит ее. Стараясь овладеть собой, она сомкнула веки. Пальцы дрожали от желания протянуть к нему руки. — Когда все улягутся спать, — пообещал Рейвенсфорд нежным голосом, обволакивающим ее подобно ласковой волне.

— Когда все улягутся, — повторила Мэри Маргарет… и раскрыла глаза. — Нет, не приходите, — уже строгим голосом произнесла она.

Глаза Рейвенсфорда сверкали подобно изумрудам.

— Очнулись? — насмешливо осведомился он.

— Как вы смеете? Как вы смеете обращаться со мной, словно я — женщина легкого поведения? Я не стану вашей любовницей, и каждый раз, когда вы мне это предлагаете, вы оскорбляете меня. Вы относитесь ко мне так, будто я хуже служанки, и при этом твердите, что я не прислуга. — Она подбоченилась. — Позвольте вам сказать, что я скорее стану судомойкой, чем вашей любовницей.

Он игриво ей поклонился.

— Я не глухой, мисс О’Брайен. Не кричите — иначе вас услышат все в доме.

Мэри Маргарет замолкла и, задохнувшись от гнева, отвернулась, не в силах на него смотреть. Она повела себя распущенно — как продажная женщина! Но она ведь не такая. Наконец ей удалось немного успокоиться.

— Если позволите, я удалюсь — у меня много дел. — Она направилась было к двери.

— Не позволю, мисс О’Брайен.

Мэри Маргарет застыла на полпути. Рейвенсфорд поглаживал кольцо с печаткой на левой руке. Она обратила внимание на превосходный сапфир.

— Я хочу, чтобы вы поехали к портнихе, у которой одевается Аннабелл, и сшили себе наряды, подходящие для лондонского светского сезона.

У нее перехватило дыхание.

— Вы шутите. Сначала вы попытались совратить меня, предложив стать вашей любовницей, а теперь собираетесь отправить к модистке, которая мне не по карману.

— Я абсолютно серьезен, мисс О’Брайен, и намерен за все заплатить.

— И вы позвали меня для этого? Что ж, мой ответ — нет. Вам не придется платить за мои вещи.

— О нет, придется, — нарочно растягивая слова, сказал он.

— Нет, не придется, — настаивала Мэри Маргарет.

Они опять спорят: он приказывает, а она сопротивляется.

— Это состязание характеров становится скучным, мисс О’Брайен, — заявил граф и снова уселся за стол. — В три часа вас ждет портниха, а я буду внизу в половине третьего.

Возмущенная до глубины души, Мэри Маргарет окинула его гневным взглядом.

— Мне ничего не нужно. Я понимаю, что мой гардероб не соответствует требованиям света, но меня он устраивает.

— Но не меня, — бросил Рейвенсфорд.

Она рассвирепела.

— Какое вам дело до моего гардероба, скажите на милость?

— Он меня оскорбляет.

— Оскорбляет! — Обида и злость захлестнули ее. — Какая мелочность.

— Я могу быть и мелочным. — Он поправил стопку бумаг. — Я послал записку мадам Бертрис, чтобы она подобрала вам все необходимое.

— Этого не будет, милорд. — Мэри Маргарет гордо подняла голову.

— Будет.

Она стиснула зубы. Еще мгновение — и они перейдут на крик. Да они препираются как дети. Мэри Маргарет вдруг стало смешно, и она не удержалась от улыбки. Его глаза тоже смеялись.

— Мы ведем себя словно дети, — сказал Рейвенсфорд.

Она почувствовала, как спадает напряжение.

— Я подумала то же самое.

— Прекрасно. В таком случае прекратите со мной спорить и поедем к мадам Бертрис.

Она смотрела на него с каменным лицом. До чего же он упрям и привык к тому, чтобы все было так, как он пожелает!

— Я этого не обещала.

— Карета будет подана в половине третьего.

Мэри Маргарет научилась понимать, когда ей велят уйти. Хватит спорить с его светлостью — она просто не поедет, и все. Слегка присев в реверансе, она удалилась, разгневанная и решительная.

Рейвенсфорд знал, что Мэри Маргарет его не послушается. Это ощущалось в каждом движении ее потрясающей фигуры. Хоть убей, но он не понимал, почему она вынуждает его проявлять упрямство, которое он всегда старался преодолеть. Отец однажды сказал, что этот недостаток причинит ему массу неприятностей. Покачав недоуменно головой, граф в третий раз взялся за чтение билля, который собирался представить в палате лордов. Но сосредоточиться ему не удалось — образ Мэри Маргарет неотступно всплывал в сознании, а ее голос звучал в ушах. Она — загадка, и он страстно желал разгадать ее. А поцелуй? Он не думал, что так получится. После того, как она отказалась стать его любовницей, он решил больше не заговаривать об этом. Поцелуй же разжег в нем такой пожар, который могло погасить лишь обладание ею. Он хотел ее, она его взволновала, и теперь он не отступится, пока не овладеет этой девушкой. И к черту историю с ограблением его матери! Стань она его любовницей, у нее будет достаточно украшений, чтобы отдать человеку, заставлявшему ее пойти на воровство. Только бы убедить Мэри Маргарет в том, что лучше принять его предложение, а не красть.

Он вновь прочитал билль и вновь отвлекся.

Мысль о том, как она станет его любовницей, ему нравилась, но все же что-то в этом было нехорошее.

В этот момент вошел секретарь, и Рейвенсфорду пришлось заняться делами, далекими от компаньонки матери.




Мэри Маргарет ходила взад и вперед по комнате. Ее ждет карета… но не дождется. Так хотелось поддаться слабости и заказать красивые платья. Она никогда не носила богатых вещей, только практичные. Что-то ей шло, но не было ни одного платья, которое специально шилось бы, чтобы ее украсить. Она ни за что не позволит графу покупать ей одежду! Джентльмены покупают платья и другие вещи только своим любовницам, а она не любовница. Обида, которая вырвалась наружу в библиотеке, сменилась тупой болью. Со временем боль пройдет. Граф Рейвенсфорд просто ее возжелал. Она даже мечтать не могла, что он воспылает страстью к ней, фермерской дочке, которая не может похвастаться красотой. Мэри Маргарет остановилась перед зеркалом. В скучном сером платье она выглядела так, словно была больна. В порыве досады девушка повернула зеркало к стене.

— Вот так, — пробормотала она, отряхивая пыль с ладоней. — Больше мне не придется на себя любоваться.

Правда, она и без зеркала знала, что платье ее не красит. Ей безумно хотелось выглядеть привлекательной… для Рейвенсфорда, но она всего лишь компаньонка, которую можно мимоходом поцеловать, когда никто этого не видит. А она мечтала гордо пройтись с ним под руку по городу. Это несбыточные мечты. Мэри Маргарет прижала ладонь к глазам. Не станет же она плакать?!

Из уныния ее вывел робкий голос и стук в дверь.

— Мисс, его светлость спрашивает, почему вы опаздываете.

Она никак не ожидала, что Рейвенсфорд помнит про назначенное ей время. Скорее можно было бы предположить, что он отбыл по своим делам в палату лордов в полной уверенности, что она выполнит его распоряжение. У нее был весьма ограниченный жизненный опыт, и она считала, что мужчины не должны интересоваться женскими нарядами. Ее отца это никогда не интересовало, да и Томаса тоже — он предпочитал тратить деньги на себя.

Настойчивость Рейвенсфорда, должно быть, вытекала из его упрямства. Другое объяснение она не могла найти.

Мэри Маргарет открыла служанке дверь. Жаль огорчать девушку, но спускаться вниз она не собиралась.

— Сьюзен, пожалуйста, скажи его светлости, что я плохо себя чувствую и прошу прощения за ненамеренно причиненное беспокойство.

— Хорошо, мисс. — Девушка судорожно вздохнула.

— И заодно — будь добра и верни это графине. — Мэри Маргарет взяла аккуратно сложенную бархатную накидку и отдала Сьюзен.

Когда служанка ушла, Мэри Маргарет посмотрела на сад, где вовсю цвели цветы. Если открыть окно, то их аромат заполнит комнату. Она так и сделала и глубоко вдохнула сладкий запах. Хорошо бы ей позволили нарвать цветов и поставить их в вазу у себя в комнате. Мысли ее перебегали с одного предмета на другой. Только бы не думать о том, как поведет себя Рейвенсфорд, когда она не появится в вестибюле по его приказу.

От второго стука в дверь она застыла и с трудом вымолвила:

— Кто это?

— А вы как думаете? — раздраженно спросил Рейвенсфорд. — Я не привык к тому, чтобы пренебрегали моими приказами.

Она закрыла глаза.

— Я уже говорила вам: мне не нужны эти наряды и к модистке я не поеду.

Ее голос прозвучал слишком громко, и, возможно, их перебранку услышали слуги. Дверь растворилась. Он стоял подбоченясь и сердито на нее смотрел.

— Вы поедете к назначенному времени.

Она скрестила руки на груди.

— Нет, не поеду.

— Вы что, снова хотите поставить Аннабелл в неловкое положение? — прищурившись, произнес он.

— Неловкость не осложнит ей жизнь.

Он оперся о косяк двери.

— Но ваш наряд может осложнить. То, как вы одеты, влияет на отношение света к Аннабелл. Если вы выглядите бедной провинциалкой, то и на нее смотрят так же.

Тут Мэри Маргарет засомневалась в своей правоте.

— Как глупо.

Рейвенсфорд пожал плечами.

— Согласен, но дела это не меняет.

Меньше всего ей хотелось испортить Аннабелл сезон дебютантки, на который девочка возлагает большие надежды.

— А вот Потсфорда не остановило то, что рядом с Аннабелл стояла я.

— Их познакомил я. Парень думал, что она — богатая наследница. Он за ними охотится, и ему все равно — пусть даже она лицом смахивает на лошадь, а фигурой на гиппопотама.

— Ну и картинку вы нарисовали, — поморщилась Мэри Марагарет.

— Для общества наружность — это все. У Аннабелл скромное приданое. Ей надо выгодно выйти замуж или по крайней мере найти приличного человека.

Мэри Маргарет вздохнула.

— Я поеду, но при условии: за платья заплачу из своего жалованья.

Граф выпрямился. Ей показалось, что на его лице промелькнула радость. Но когда она скосила на него глаза, он снова выглядел строгим.

— Поторопитесь. Лошади уже и так заждались.

Он повернулся и, не оглядываясь, ушел. Девушка торопливо устремилась за ним, стараясь все же сохранить достоинство. Дворецкий распахнул парадную дверь, а кучер — дверцу кареты, и она чуть не упала на Рейвенсфорда.

— Поспешность чревата весьма занятными ситуациями, — усмехнулся он.

Мэри Маргарет покраснела и подумала, что он, наверное, уже в сотый раз ставит ее в неловкое положение. Она плюхнулась на сиденье.

— Я не предполагала, что вы тоже поедете. Я в состоянии одна с этим справиться.

— Уверен, что справитесь… но не совсем так, как мне хочется.

Мэри Маргарет едва удержалась от резкого замечания.

— Я понимаю, что любое платье, которое я могу себе позволить, вам не понравится, милорд.

Сказав это, она отвернулась. Он ничего не ответил.

Мэри Маргарет уставилась на проплывающий за окном пейзаж — Лондон ее восхищал. Она никогда не выезжала за пределы крошечного Кашела — городишка размером с лондонское предместье.

Наконец карета замедлила ход и остановилась перед маленькой, почти незаметной дверью. Мэри Маргарет вопросительно взглянула на Рейвенсфорда: на двери не было указано имя хозяйки мастерской по пошиву дамского платья.

— Мадам Бертрис не любит рекламировать себя. Да ей это и не нужно.

Кучер открыл дверцу кареты и опустил ступеньки. Рейвенсфорд повернулся и протянул Мэри Маргарет руку, на которую она боязливо посмотрела. Обтянутые модной перчаткой сильные пальцы притягивали взгляд. Она не сомневалась, что стоит ей коснуться его руки, как по коже пробежит огонь. После объятий в библиотеке она больше себе не доверяла. Вблизи графа с ней творятся поразительные вещи. Но не обратить внимания на протянутую руку она не могла и с глубоким вздохом вложила пальцы в его ладонь. Она была права — жар охватил всю руку и поднялся выше, к груди. Мэри Маргарет бросила на Рейвенсфорда смущенный взгляд и стала осторожно спускаться по ступенькам.

— Я не допущу, чтобы вы упали, мисс О’Брайен, — медовым голосом произнес он.

— Я в этом не сомневаюсь, — чопорно ответила она и отвела глаза.

Всю жизнь она не отступала перед трудностями, а теперь… испытывала страх оттого, что в течение всего одного дня умудрилась не раз его ослушаться.

Ей очень хочется иметь красивые наряды, но она не может поддаться искушению, иначе не хватит денег для Эмили. Как только она получит жалованье, то пошлет деньги сестре, чтобы та могла уйти от Томаса. Она не позволит лондонской жизни отвлечь ее от основной цели.




Глава десятая


Как только Мэри Маргарет ступила на землю, Рейвенсфорд, поддерживая ее под локоть, направился к двери, которую открыл, не постучав. Они вошли в изящно обставленную комнату, в которой все — кресла, диванчики, ковер, шторы — было выдержано в бежевато-золотистых и кремовых тонах. Вазы с изысканно составленными букетами украшали столики на тонких ножках, и воздух в комнате был наполнен нежным ароматом.

К ним навстречу плавной походкой вышла миниатюрная женщина в элегантном черном платье с белыми кружевными манжетами и воротничком. Белокурые волосы были такими светлыми, что казались почти седыми, но на ее лице Мэри Маргарет не увидела ни единой морщинки, хотя глаза выдавали особу с большим жизненным опытом.

— Милорд, — сказала она, протягивая графу руку.

Рейвенсфорд грациозным движением поднес ее пальцы к губам.

— Мадам Бертрис, позвольте представить вам мисс О’Брайен. Я говорил вам о ней.

Модистка улыбнулась графу, повернулась к Мэри Маргарет и окинула ее оценивающим взглядом блестящих голубых глаз.

— А, понятно, милорд, — отрывисто, с едва заметным акцентом, произнесла она. — У меня как раз есть то, что нужно. Одна из моих клиенток вернула мне платье, так как цвет показался ей чересчур ярким. Мисс О’Брайен оно прекрасно подойдет. — Она поманила Мэри Маргарет пальцем. — Пожалуйста, сюда. Мы должны посмотреть, что нужно переделать. У той дамы не столь приятно очерченные формы, как у вас.

Мэри Маргарет чуть не оступилась. Она не привыкла к тому, чтобы так откровенно обсуждали чью-то фигуру.

Мадам весело ей подмигнула.

— О, мисс О’Брайен, аристократы не столь разборчивы в выражениях, как простые смертные.

Мэри Маргарет смогла лишь молча кивнуть. Она испытала еще большее смущение, когда ей пришлось раздеться в присутствии мадам и ее помощницы, для которых это было обычной процедурой.

Принесенное платье было простого фасона и густого темно-розового цвета, отливавшего лиловым. Шелковая материя легко скользнула по фигуре Мэри Маргарет. Руки модистки пригладили платье по бокам. Мэри Маргарет очутилась перед зеркалом и увидела… незнакомку. Насыщенный розовый цвет оживил ее обычно бледные щеки и даже бросил отсвет на губы. Покрой платья был безупречен. Мэри Маргарет поняла, почему мадам Бертрис не афишировала свою мастерскую: любая женщина, увидев другую в подобном платье, предприняла бы все возможное, лишь бы узнать, кто его сшил. Девушка напоминала дикую розу на высоком стебле, которая вот-вот качнется от ветра. Платье сидело великолепно, и Мэри Маргарет с тоской подумала о том, что никогда в жизни не сможет расплатиться за это платье. Она зажмурилась. Соблазн не был ей свойствен… до сих пор. Но она уже позволила этому чувству пробраться в душу с появлением Рейвенсфорда. И вот теперь это платье.

— Я не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение, мадам, — с сожалением вымолвила девушка. — Но я не в состоянии его купить.

Помощница захихикала и получила от мадам шлепок.

— Какая ерунда, мадемуазель. Платье — это пустячок. Мне оно ничего не стоит. — Мадам Бертрис выразительно повела плечами. — Пусть лучше в нем красуется на балах такая необыкновенная женщина, как вы.

Лицо Мэри Маргарет засветилось надеждой. Если бы только…

А портниха продолжала:

— Ну же, мисс О’Брайен. Зачем мне врать? Но я вижу, что вы мне не верите.

— Я верю, но не знаю, как это осуществить. Каждая женщина была бы счастлива приобрести подобное платье.

— Тогда дело улажено, — заявила мадам.

— Но я не сказала, что хочу его купить…

— Хотите, хотите. Я же вижу, как оно вам нравится. Не беспокойтесь. Граф обеспечил меня в прошлом столькими заказами… Одно платье — это ничто. А теперь пойдемте и покажем его светлости, какое чудо может сотворить наряд.

Мадам вышла из примерочной, а помощница опять начала хихикать, глядя из-под опущенных ресниц на Мэри Маргарет, которой ничего не оставалось, как выйти к Рейвенсфорду.

Высоко подняв голову и расправив плечи, она прошла в приемную мадам Бертрис. Рейвенсфорд беседовал с портнихой и не сразу услышал ее шаги. Мэри Маргарет подумала, не вернуться ли ей обратно в примерочную, но Рейвенсфорд посмотрел в ее сторону… и краска залила ее шею и видневшуюся в вырезе лифа грудь.

Рейвенсфорд не мог оторвать от нее взгляд. Он всегда находил ее красоту экзотической, но сейчас она его ошеломила. Тонкий шелк облегал полную грудь и стройную талию, а цвет платья придал блеск глазам. У него перехватило дыхание.

— Превосходно, мадам, — тихо произнес он, не сводя глаз с Мэри Маргарет. — Без сомнения, мы берем это платье.

— Ну разумеется, — благодушно ответила модистка.

— Я рада, что вам понравилось. — Хрипловатый голос Мэри Маргарет прозвучал немного насмешливо. — Теперь, если вы оба закончили осмотр, я пойду переодеться.

— Конечно, — сказал Рейвенсфорд и повернулся к модистке. — Я хочу, чтобы вы сшили для мисс О’Брайен все необходимое… полный гардероб. Расходы не имеют значения.

— О, конечно.

Он смерил портниху пронзительным взглядом.

— Мисс О’Брайен принадлежит к высшему обществу.

— Милорд, я не могла и подумать иначе.

— Это платье вместе с накидкой пришлите немедленно.

— Завтра же, милорд.

Рейвенсфорда удовлетворил ответ мадам Бертрис — он был уверен в ее тактичности так же, как в изысканности ее нарядов. Он проводил Мэри Маргарет в поджидавшую их карету и, помогая сесть, не смог отказать себе в удовольствии положить руку ей на талию. Он почувствовал, как под его пальцами у нее напряглись мышцы, и испытал удовлетворение — значит, она к нему неравнодушна.

Они ехали в крытой карете. Он сделал это специально, чтобы их никто не увидел. Ни к чему, чтобы люди знали о том, что граф покупает компаньонке матери наряды, так как очевидных всем причин для этого у него не было. Хотя он собирается с ней спать, но это не означает, что стоит порождать сплетни. Оставалось рассчитывать на деликатность мадам Бертрис, которая предполагала получить от него новые заказы, а также на верность своих слуг.

Рейвенсфорд уселся напротив Мэри Маргарет. До него доносился легкий лавандовый аромат ее туалетной воды. Он всегда думал, что лаванду используют исключительно для того, чтобы придать свежесть белью, но с того момента, когда впервые услышал голос Мэри Маргарет в библиотеке материнского дома, этот запах стал влиять на его чувственность.

— Вы наденете это платье на бал в честь Аннабелл.

Она искоса посмотрела на него.

— Когда и где его надеть, я решу сама.

Рейвенсфорд закинул ногу на ногу и сказал:

— Такой спорщицы, как вы, я не встречал. Вы хоть что-нибудь можете сделать без препирательств?

Она отвернулась и натянутым тоном ответила:

— Я всю жизнь поступала так, как мне велели, но только вы пытаетесь заставить меня делать то, что я считаю неуместным.

Рейвенсфорд заметил, что при этих словах ее лицо стало замкнутым. Он усмехнулся. Она, должно быть, вспомнила человека, который приказал ей украсть драгоценности.

— Вы в этом уверены? — спросил он.

Мэри Маргарет стиснула зубы. Было ясно, что ее обуревают сильные чувства, и ему стало ее жаль, но он не поддался этой слабости. Вот и настал момент, когда она все ему расскажет! Но она, не глядя на графа, ответила:

— Да.

Он саркастично улыбнулся. Что ж, он подождет.

Остаток пути домой прошел в напряженном молчании. Пусть сама выпутывается из собственного вранья, решил Рейвенсфорд.




Рейвенсфорд провел пальцем по перламутровому ожерелью. В атласной коробочке лежали такие же серьги, браслеты и кольцо. Этот гарнитур чудесно подходил к розовато-лиловому платью, сшитому мадам Бертрис. К сожалению, переделку наряда не успели закончить к сегодняшнему посещению театра «Друри-Лейн». Но какой смысл жалеть об этом, когда он все равно не может подарить украшения мисс О’Брайен? Как же ему хотелось нарушить условности света, пренебречь мнением матери и лицезреть прекрасную ирландку, одетую в туалет, соответствующий ее экзотической красоте.

Он положил драгоценности обратно и передал футляр Стивенсу, стоящему с крайне недовольным видом. Рейвенсфорд удивленно посмотрел на камердинера, который фыркнул и произнес:

— Позвольте, милорд, завязать вам свежий галстук. Тот, что на вас, помялся.

Рейвенсфорд с трудом удержался, чтобы не расхохотаться, так как это обидело бы камердинера. Пора уже усвоить, что Стивенсу наплевать на драгоценности. Для него превыше всего туалет хозяина.

— Спасибо, Стивенс, но в этом нет необходимости. Понимаю, какое я для тебя наказание, но ты же знаешь, что я не щеголь. Если ты со мной расстанешься, я огорчусь, хотя и пойму тебя.

Камердинер печально взглянул на Рейвенсфорда.

— Я с вами не расстанусь, так как несколько лет ждал, когда вы возьмете меня на службу. У вас самые лучшие плечи и ноги во всем Лондоне. Вы делаете честь моему умению. — Стивенс испустил театральный вздох. — Если бы только я смог убедить вас в том, как важна одежда.

Рейвенсфорд был так поражен, что не сразу нашелся что ответить. Он понятия не имел, что камердинер настолько чувствителен к его гардеробу. Рейвенсфорд считал себя хорошо сложенным мужчиной, но у него были друзья с фигурой и получше. Перт, к примеру.

— Спасибо, Стивенс, за твою преданность, — смиренно произнес Рейвенсфорд.

Губы камердинера дрогнули в едва заметной улыбке, и он подал своему господину перчатки и трость. Рейвенсфорд спустился в вестибюль, где собирался встретиться с дамами.




Спустя полчаса он все еще ожидал их появления, нетерпеливо постукивая тростью по ноге. С чего он взял, что ему следует быть пунктуальным? Женщины, разумеется, не придают значения точности.

Он отдал шляпу дворецкому.

— Когда дамы спустятся, найдешь меня в библиотеке.

Он уже собирался уйти, когда заметил мелькнувшее наверху серое платье. По лестнице спускались Мэри Маргарет в своем унылом одеянии и Аннабелл в белом муслиновом платье с голубыми ленточками. Внимание Рейвенсфорда было приковано к Мэри Маргарет — даже немодно одетая, она возбуждала его.

Она тоже смотрела на него, гордо выпрямившись. Ее движения были скользящими и изящными, глаза сияли подобно изумрудам, а шелковистые черные, как вороново крыло, волосы блестели. В платье от мадам Бертрис она покорила бы свет. Она потрясла его, когда примеряла розовое платье. Он вспомнил ложбинку на груди, видневшуюся в глубоком вырезе лифа. Это зрелище оказалось более эротическим и соблазнительным, чем промокшие сорочка и панталоны.

Граф с трудом проглотил слюну.

— Рейвенсфорд, — с громким смехом сказала Аннабелл, — вы невежливы и вогнали Мэри Маргарет в краску.

Слова Аннабелл привели его в чувство. Но к черту условности!

— Я знал, что платье будет вам к лицу, — выпалил он.

— Это платье? — смущенно спросила она.

Рейвенсфорд, чтобы скрыть собственное замешательство, закашлялся. Перед глазами стоял ее образ в розовом наряде, и он забыл, что сейчас на ней серое платье. Впервые за тридцать два года он повел себя столь неуклюже. Но по крайней мере он был вознагражден: ее нервный, низкий смех зазвучал подобно гортанному мурлыканью, отчего по его телу разлилась волна желания.

— Благодарю вас, милорд.

— Эндрю, чего мы ждем? — раздался с лестничной площадки пронзительный голос графини. — Мы опоздаем.

Он перевел взгляд на мать и отвесил ей поклон.

— Правильно, мама. Карета подана. Дворецкий помог молодым леди сесть в карету, а Рейвенсфорд подал руку матери. Вот бы послать к черту этикет и взять за руку Мэри Маргарет! Но этим он только ей навредит. Мать не станет мириться с интересом, проявляемым сыном к компаньонке.

Мэри Маргарет упорно смотрела в окно. Графиня и Аннабелл сидели лицом к кучеру, а Рейвенсфорд сел рядом с ней и, когда карета покачивалась, боком постоянно касался ее. Она сидела с настороженным видом, словно боязливая кошка у горячей плиты. Граф был так близко, что стоило ей повернуть голову, и она могла задеть лицом его плечо. Она помнила вкус его поцелуя, и от этого воспоминания задрожали руки, заныло в животе и горячие струйки пробежали по спине. Мэри Маргарет закрыла глаза, мысленно повторяя, что она здесь не для того, чтобы ее совратил граф Рейвенсфорд. Скоро она получит жалованье за три месяца и сразу же уйдет от графини. Ей предстоит вернуться в Ирландию и забрать Эмили с Энни из дома Томаса. Вот зачем она здесь.

Карета наконец остановилась, и Мэри Маргарет облегченно вздохнула. Графиня и Аннабелл вышли первыми, затем Рейвенсфорд. Он повернулся и предложил ей руку. Она посмотрела на ладонь в перчатке и приказала себе не волноваться. Но в душе знала, что сохранить спокойствие не удастся. С трудом сдерживаясь, чтобы не дрожать, она протянула ему руку. Рейвенсфорд сжал ей пальцы… и Мэри Маргарет забыла обо всем: о сестре, о племяннице, об окружающих. Существовал лишь он один. Неважно, сколько раз граф помогал ей выйти из кареты — а он делал это постоянно, — но для нее прикосновение его руки навсегда останется магическим.

— Эндрю, — сердито окликнула сына графиня, хлопнув сложенным веером по их сцепленным пальцам.

Он взглянул на мать, нарушившую волшебство момента. Мэри Маргарет отдернула руку и спрятала ладонь в складках юбки.

— Мэри Маргарет, — властно изрекла графиня, — займись Аннабелл. Тебе именно это надлежит делать.

Мэри Маргарет кивнула и еле удержалась от реверанса. На Рейвенсфорда она не смотрела, боясь увидеть на его лице презрение — ведь она снова стала жертвой своей чувственности. С гордо поднятой головой, как учила ее мама, она поспешила отойти в сторону. Для графини она может быть пустым местом, но не позволит втоптать себя в грязь.

Аннабелл, нахмурившись, наблюдала за происходящим.

— Крестная бывает до невозможности деспотичной. Не обращайте внимания, Мэри Маргарет. — И девушка, взяв Мэри Маргарет за руку, пошла вместе с ней к дверям.

— Эндрю, у тебя нет ни капли гордости! Девчонка — прислуга. Спи с ней, если тебе это необходимо, но не нежничай с ней на людях.

Злобное шипение графини долетело до Мэри Маргарет, и она с тревогой взглянула на Аннабелл, боясь, что та тоже слышала эти слова. Но внимание Аннабелл было занято стоящим рядом молодым человеком. Что ответил Рейвенсфорд, Мэри Маргарет не знала, но могла предположить, что он с негодованием отверг подобное предположение.

Графиня с сыном вошли в двери первыми, а Мэри Маргарет и Аннабелл поспешили за ними. В театре они заняли места в ложе Рейвенсфорда: Аннабелл, графиня и граф сели впереди, а Мэри Маргарет сзади — ей придется смотреть на сцену поверх их плеч.

Давали трагедию Шекспира, и Мэри Маргарет следила за действием с неослабевающим вниманием. Пьеса уже заканчивалась, когда кто-то заслонил ей сцену — это в ложу зашел поболтать молодой человек. Рейвенсфорд встал и предложил ему свое кресло, в которое тот не преминул усесться.

— Не принести ли вам что-нибудь из буфета? — спросил Рейвенсфорд, обращаясь к Мэри Маргарет.

Она опешила и прошептала:

— Нет, благодарю вас.

— Как всегда, спокойны и выдержанны, — пробормотал он.

Она ничего не ответила, а он сверлил ее взглядом.

— Эндрю! — одернула сына графиня.

Мэри Маргарет не знала, радоваться ей или огорчаться. Он ставил ее в неловкое положение, но… его интерес был приятен.

Граф отвесил своей родительнице изысканный поклон и неторопливой походкой вышел из ложи. Чувствуя на себе злобный взгляд графини, Мэри Маргарет старалась не смотреть на нее.

Вдруг ей показалось, что перед ней промелькнуло что-то золотистое. Она бросила взгляд на балкон, затем на передние ряды партера, где перед сценой толпились денди и выкрикивали имена актрис. Мэри Маргарет наклонилась и в дальнем конце зала увидела высокую, стройную фигуру мужчины, небрежно прислонившегося к стене и смотревшего на нее. Он был одет в безукоризненно сидевший на нем вечерний костюм.

Нет. Не может этого быть. Он не мог сюда приехать. Но… Мужчина помахал ей рукой. Томас! Мэри Маргарет побледнела. Он последовал за ней в Лондон! А где Эмили и Энни? Он оставил их в Ирландии?

— Я взял на себя смелость принести вам пунш, — раздался у нее над ухом баритон Рейвенсфорда.

У девушки подскочило сердце. Она взглянула на него, надеясь, что ее лицо не выдало волнения. Заметил ли он, как она смотрела на Томаса, а Томас — на нее? Но даже если и видел, то наверняка не придал этому значения. Просто двое людей обменялись взглядами. И к тому же он незнаком с Томасом.

Но графиня знает викария. Мэри Маргарет вздрогнула.

— Вот, пожалуйста. — Рейвенсфорд поставил перед ней пунш. — А где ваша накидка?

Она рассеянно смотрела на него, не понимая, о чем он спрашивает.

— Где ваша накидка? — повторил граф.

— У меня ее нет.

— Нет, есть. Я отдал вам накидку моей матери. — Он говорил таким тоном, словно она была ребенком.

Девушка покачала головой.

— Я ее вернула.

Что здесь делает Томас? Может, собирается подойти к ней и повторить свой приказ украсть драгоценности? Она закрыла глаза.

Рейвенсфорд положил ей руку на плечо и вернул к действительности.

— Эта накидка ваша. Когда я вам даю что-нибудь, то с полным правом ожидаю, что вы будете это носить.

Она уставилась на него, удивляясь тому, что он так беспокоится из-за сущего пустяка.

— Накидка принадлежит не вам, и вы не можете взять какую-нибудь вещь у другого человека, сказать, что она ваша, и отдать тому, кому пожелаете.

Его пальцы сжали ее плечо.

— Вы всегда руководствуетесь в жизни подобной философией? Или это касается только меня и проклятой накидки?

Мэри Маргарет хотела ответить, но слова застряли в горле. Он говорит так, словно обо всем догадался. Но никто ничего не знает, даже Эмили!

— Я верю в эти принципы.

Рейвенсфорд ничего не ответил и отошел к матери и Аннабелл. Мэри Маргарет почувствовала сильную слабость и исподтишка бросила взгляд туда, где стоял Томас. Он исчез.

Она в раздумье закусила губу. Возможно, ей померещилось, так как в театре было не очень светло. Просто нелепо предположить, что Томас проделал такой длинный путь, оставив дома жену и дочь. Ведь, пока Эмили и Энни с ним, он уверен, что заставит ее выполнить его приказ. Да, так оно и есть. Она ошиблась — ее подвела нечистая совесть.

Мэри Маргарет увидела, что молодой человек, занявший кресло графа, встал.

— Не беспокойтесь, Хиггинз, — сказал Рейвенсфорд. — Я вполне могу постоять.

— Разумеется, Рейвенсфорд, но мне пора. Мисс Аннабелл позволила мне нанести ей завтра визит. — Хиггинз с поклоном удалился, даже не взглянув на Мэри Маргарет.

Она устремила взгляд на сцену. Неизвестно, что хуже: когда тебя третируют, как это делает графиня, или когда тебя не замечают. У нее было такое ощущение, словно она вообще не существует. Как ужасно!

— Не обращайте внимания на Хиггинза, — произнес Рейвенсфорд. — Его манеры всегда оставляли желать лучшего.

Она благодарно улыбнулась: Рейвенсфорд почему-то всегда угадывает ее настроение. На мгновение ее захлестнула теплая волна, и она почувствовала, что у нее есть опора. Но лишь на мгновение.

Оставшаяся часть вечера тянулась для Мэри Маргарет бесконечно долго.

А Рейвенсфорд внимательно разглядывал сидящих в зале, ища блондина, который махал Мэри Маргарет. Если бы он не заметил, как она побледнела и изменилась в лице, словно ее ударили, он решил бы, что этот человек — ее обожатель. Неужели это тот самый незнакомец из Ирландии, который приказывал ей обокрасть графиню? Спорное утверждение, но должен же быть кто-то, кому она передаст украденные украшения. Придется повнимательнее за ней следить. Правда, это крайне неприятно. Он сознавал, что совершил ошибку, позволив себе увлечься этой женщиной и считая, что хорошо ее узнал. Он проявил малодушие и впредь постарается быть осторожным.




Глава одиннадцатая


Спустя несколько дней Мэри Маргарет сидела в саду за домом, пока графиня и Аннабелл отдыхали в своих покоях. Она решила воспользоваться тишиной и погрузилась в «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. На губах у нее появилась улыбка, когда она прочитала о борьбе высокомерного мистера Дарси с самим собой, что едва не стоило ему потери любимой женщины. Отложив книгу, Мэри Маргарет уставилась в пространство. Роман мисс Остин — это правдивая история любви двух людей, занимающих разное общественное положение. Она слышала о том, что даже принц-регент, правящий вместо больного отца, читает книги мисс Остин. Значит, и ей не грешно отвлечься от собственных проблем.

Каждое утро она просыпалась в страхе оттого, что может появиться Томас и потребовать встречи с ней. Пока этого не произошло, и девушка уговаривала себя, что тогда, в «Друри-Лейн», ошиблась. Она хорошо знала Томаса и не сомневалась, что, будь он в Лондоне, наверняка уже встретился бы с ней.

— Мисс, вас ждут в вестибюле.

Мэри Маргарет вздрогнула, так как, задумавшись, не услышала шагов лакея.

— Господи, Джереми, ты меня испугал. — Она взяла книгу и встала.

— Простите, мисс.

Она улыбнулась лакею, чье лицо почему-то сияло. Странно. Кому она понадобилась?

— Почему меня ждут в вестибюле? Джереми усмехнулся, показав кривые передние зубы.

— Это сюрприз, мисс.

Спустя несколько минут она в ужасе наблюдала, как лакеи через парадную дверь вносят большие коробки и поднимаются с ними по лестнице. Мимо нее вереницей проплывали богато упакованные вещи… которые несли к ней в комнату.

— Что все это значит? — еле выдавила Мэри Маргарет.

— Это что за безобразие? — Громкий голос графини перекрыл шум.

Леди Рейвенсфорд стояла наверху, сжав ворот халата побелевшими пальцами и гневно сверкая глазами. Все замерли. Тишину нарушил спокойный баритон графа:

— Прибыл гардероб мисс О’Брайен.

Он незаметно вошел в дом, небрежным жестом передал шляпу, перчатки и трость дворецкому и встал в дальнем конце вестибюля. Он прекрасно все понял, несмотря на равнодушный вид. Но ему ее не одурачить. Черт бы его побрал!

Мэри Маргарет смотрела на Рейвенсфорда не менее сердито, чем графиня, а он держался как ни в чем не бывало.

— Эндрю, сейчас же зайди ко мне. — Графиня окинула взглядом толпу слуг. Ее глаза задержались на Мэри Маргарет. — Уберите из дома эти вещи и верните туда, откуда их привезли.

Мэри Маргарет хотелось провалиться сквозь землю. Если бы можно было превратиться в облачко дыма и перенестись в Ирландию! Зачем только она поддалась угрозам Томаса и нанялась на службу к графине? Надо было проявить твердость… но на карту поставлена жизнь Эмили. Девушка подняла голову и посмотрела в горящие ненавистью глаза графини.

— Я совершенно с вами согласна, миледи. Этим вещам здесь не место.

Рейвенсфорд неспешной походкой подошел к Мэри Маргарет, которая спряталась за спиной лакея, нагруженного коробками.

— Это мой дом, милые дамы, — очень мягко заметил он. — И я решаю, что здесь будет происходить. Я также решаю, как следует прилично одеваться людям, живущим у меня в доме. — Он посмотрел сначала на одну женщину, потом на другую. — Я достаточно ясно выразился?

Мэри Маргарет приоткрыла рот, чтобы ответить, но быстро прикусила язык. На графиню она боялась взглянуть. Все говорили, что граф редко противоречит матери, но сейчас она стала свидетельницей его неповиновения. Кто-то за это заплатит, и скорее всего — она.

Графиня больше ничего не сказала, резко повернулась и величественно удалилась. Стало легче дышать.

— Продолжайте свое дело, — распорядился Рейвенсфорд. — Мисс О’Брайен, пойдемте со мной.

Мэри Маргарет едва не начала спорить, но вовремя остановилась, так как внимание всех было приковано к ней и незачем усугублять ситуацию… хотя хуже навряд ли будет. Неимоверным усилием воли она заставила себя последовать за Рейвенсфордом в библиотеку, спиной чувствуя, как слуги поедают ее глазами. От напряжения зудела кожа на плечах.

Рейвенсфорд распахнул дверь и жестом отослал дворецкого. Мэри Маргарет прошла в библиотеку с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой, и, не доходя до письменного стола графа, остановилась. Хотя их и разделяло пространство комнаты, ей хотелось оказаться от него как можно дальше.

— Так вы чувствуете себя в безопасности? — Граф подошел к столу и налил в бокал янтарный напиток. — Хотите? — спросил он. — Это успокоит ваше волнение.

Она покачала головой.

Он залпом выпил содержимое бокала.

— Я не каждый день противоречу матери, — объяснил Рейвенсфорд. — Не могу утверждать, что это доставляет мне удовольствие. Для всех лучше, чтобы этого не случалось, — матушка умеет заставить расплатиться за подобный поступок, и весьма вероятно, что она отыграется на вас.

Мэри Маргарет не верила своим ушам. Оказывается, Рейвенсфорд знает о том, как ведет себя его мать! А ей казалось, что он не замечает, мягко говоря, особенности характера графини. Большинство людей не видят недостатков тех, кого любят. Эмили не обращала внимания на гнусности Томаса, а если и обращала, то отказывалась их признать. Даже когда он ее бил, она находила оправдание этому. А Рейвенсфорд не оправдывал свою мать.

— Пожалуйста, садитесь, мисс О’Брайен, — с искушающей улыбкой произнес он, и у нее подогнулись колени. — Я не кусаюсь. И не бросаюсь на не расположенных ко мне женщин.

Она опустилась в ближайшее кресло, потрясенная его словами.

— Надеюсь, что это так.

Он с горечью рассмеялся.

— Чего вы опасаетесь, мисс О’Брайен? Того, что я снова предложу вам стать моей любовницей? Не бойтесь. Даже я понимаю, когда мне говорят «нет», особенно если это происходит дважды.

— Вы очень легкомысленны. Я в ужасе от того, что вы наделали. Я согласилась на одно платье, но не на целый гардероб. Что подумают люди?

Граф налил себе еще виски и залпом выпил. Поставив пустой бокал, он с беспечным видом посмотрел на Мэри Маргарет.

— Кого это волнует, мисс О’Брайен? Не вас же.

— Если я не принадлежу к высшему обществу, это не означает, что я не берегу свою репутацию, — с жаром ответила девушка. — По сути, мне надо быть даже более осмотрительной, чем человеку вашего положения. Если моя репутация пострадает, мне не удастся заработать на жизнь. Никто не возьмет меня на службу.

— Что ж, вы правы, — медленно проговорил Рейвенсфорд, снова наполнил свой бокал и мгновенно осушил его. — Однако, если я дам вам рекомендательное письмо, вы найдете работу.

— Отчего вы так уверены в своем могуществе? — спросила Мэри Маргарет, возмущенная его самонадеянностью. — Я очень сомневаюсь, что даже письмо от принца-регента сведет на нет слухи о том, что вы приобрели для меня полный гардероб.

— В таком случае мы это проверим, — с поклоном ответил граф.

Она была потрясена.

— Вы попросите принца-регента написать подобное письмо? Вы сошли с ума.

Он испытующе взглянул на нее.

— Временами мне кажется, что это так. Особенно в последнее время.

Его слова привели ее в замешательство. Ей показалось, что Рейвенсфорд имеет в виду что-то еще. Пора уйти, подумала Мэри Маргарет, хотя он ее не отпускал. Она встала.

— Я не разрешал вам уйти, мисс О’Брайен. — Не сводя с нее глаз, граф в очередной раз наполнил бокал и залпом опорожнил его.

Она сдвинула брови.

— Вы нетрезвы, милорд. Вы с такой жадностью поглощаете эту отвратительную жидкость, словно это вода.

Он налил еще и приветственно поднял бокал.

— Это — превосходнейшее ирландское виски. Вам следует гордиться своей страной. Я захватил его с собой, когда мы покидали поместье матери. Один приятель как-то угостил меня этим напитком, правда, тогда это было шотландское виски.

Он проглотил янтарный напиток, а Мэри Маргарет поморщилась. Рейвенсфорд, должно быть, пьян, раз так странно себя ведет.

— Я отошлю обратно все, за исключением одного платья. — Она направилась к двери.

— Мисс О’Брайен, — бархатным голосом произнес он, — я вас не отпускал. Вы забыли?

Она остановилась и не успела опомниться, как граф очутился рядом — его шаги заглушил толстый ковер — и, схватив ее за кисть, так крепко сжал, что девушка не смогла выдернуть руку и замерла словно статуя.

— Вы не в себе, милорд, — сказала она, надеясь, что ее голос звучит достаточно твердо.

Он плотоядно ухмыльнулся.

— Если вы намекаете на то, что я пьян, — вы правы. Однако… — тут он притянул ее поближе к себе, — я более, чем когда-либо, владею собой.

Не успела Мэри Маргарет сообразить, что к чему, как оказалась прижатой к его телу. Лицо Рейвенсфорда находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, и она ощущала его дыхание. Ясно, что он задумал. У нее расширились глаза.

— Мало того, что вы причиняете мне боль. Вы решили добавить еще и оскорбление, — успела вымолвить она, и тут его губы прижались к ее рту.

— Я добавляю к своему влечению удовольствие, — прошептал граф. — Закройте глаза, мисс О’Брайен.

Было поздно сопротивляться. Он обвил Мэри Маргарет за талию и прижал ее руки к своей груди. Девушка пыталась оттолкнуть его, но тщетно — ее держали крепко и умело. Губы обожгло поцелуем, и она затрепетала от смущения и… восторга. Он щекотал языком ее щеку, а когда попытался проникнуть языком в рот, она от неожиданности чуть его не укусила. Рейвенсфорд охнул.

— А вот этого делать не нужно.

Она была не в состоянии что-либо ответить и безмолвно смотрела на него.

— Попробуем еще раз, — пробормотал он.

— Я не хочу. Это ведь…

— Тише.

Его соблазнительный рот снова сомкнулся на ее губах, язык разжал зубы и проник внутрь. Мэри Маргарет ощутила вкус вереска, табака и еще чего-то, очень сладкого. Ее бросило в жар, затем в холод, затем в дрожь. Она словно падала в пропасть, из которой ни за что не выбраться. Внутренний мир рухнул и возник вновь, а в центре его был Рейвенсфорд.

Он оторвался от ее рта лишь затем, чтобы коснуться нежного местечка за ухом. Она издала невольный стон. Теперь ладонь Рейвенсфорда сжала ей грудь, и она изогнулась в его руках, вернув ему поцелуй со всей силой разбуженной страсти. Мэри Маргарет казалось, что она не переживет, если он отстранится от нее, и, когда он немного отодвинулся, это ее ошеломило. Он не убрал руки — просто переместил их на талию — и потерся лбом об ее лоб.

— Я хочу тебя, — прохрипел он.

От возбуждения и смятения она прерывисто дышала.

— Мэри Маргарет. Любимая, — прошептал Рейвенсфорд ей на ухо. — Ты и не представляешь, как долго я этого желал.

Он обхватил ее за спину и прижал к своему пылающему телу. Она тоже хотела его. Власть этого мужчины над ней пугала. Девушка очнулась и, с силой оттолкнув его, простонала:

— О, нет.

На этот раз Рейвенсфорд не ожидал сопротивления, и ей удалось освободиться из его объятий. Она задыхалась, как будто бегом поднялась по лестнице. Он снова протянул к ней руки, но она укрылась за креслом, в которое только что упала.

— Нет! Мы не можем… я не могу…

— Не можем заняться любовью? — Граф смотрел на нее с нежностью и удивлением. — Но почему?

— Вы пьяны, — выдохнула Мэри Маргарет, — и не понимаете, что творите.

Он запустил пальцы в волосы.

— Возможно, я и пьян, но не настолько, чтобы не соображать, что делаю.

— А если кто-нибудь войдет и увидит нас? И это после того, что вы уже успели наделать!

— Вас беспокоит только то, что скажут другие? Да я хотел обнять и поцеловать вас с той минуты, как впервые услышал ваше гортанное мурлыканье. Вы уже тогда взволновали меня и волнуете сейчас.

С каким пьянящим восторгом слушала она эти слова! Значит, ее влечение к нему не было безответным. Но к чему все приведет? Ни к чему. Так относятся лишь к любовнице. Эта мысль ее отрезвила.

— Как вы можете? — Мэри Маргарет поборола готовые пролиться слезы. Рейвенсфорда влечет к ней, он желает обладать ею, но не более того, хотя другую женщину удовлетворила бы любовная связь.

— Могу, потому что вы ждете этого от меня.

Она чуть не задохнулась.

— Я не продажная женщина.

Граф прищурился.

— Я никогда этого не говорил.

Мэри Маргарет прижала руку к груди, пытаясь усмирить бешено стучащее сердце.

— Но вы обращаетесь со мной так, словно я именно такая женщина. Платья… поцелуй и…

— Тогда выходите за меня замуж.

У нее сдавило горло. Какой позор!

— Как вы смеете оскорблять меня? Ведь вам это не нужно. Я не стану играть в ваши игры.

Рейвенсфорд шагнул к ней и протянул руку, но она отскочила в сторону.

— В эту игру играете вы, а не я, мисс О’Брайен. Вы непоследовательны в своих действиях: то страстны, то холодны.

— Это не так, — гневно возразила она и, прежде чем он успел ее поймать, кинулась к двери, выбежала в коридор и, не оборачиваясь, понеслась прочь от библиотеки.




Рейвенсфорд молча посмотрел вслед Мэри Маргарет. Зачем он сделал ей предложение? Он вовсе не собирался так поступать, но… выпитое виски, с трудом сдерживаемое желание, ее жаркий отклик на его ласки — все вместе привело к тому, что он повел себя более чем неразумно.

Граф налил себе очередную порцию. Жребий брошен — и будь что будет. Он выпил еще два бокала и только тогда почувствовал, как сильно опьянел.

В дверь постучали, и вошел дворецкий со словами:

— Милорд, здесь граф Перт.

Рейвенсфорд стоял, уставившись невидящим взором в сад.

— Проси, — сказал он.

Появился Перт и, удивленно подняв темную бровь, заметил:

— Ну и вид у тебя, старина.

— Хочешь выпить?

Перт усмехнулся.

— Причина твоего состояния — вино или таким образом ты отводишь душу?

Рейвенсфорд повернулся к Перту спиной, налил в два бокала виски и один передал другу.

— За сладострастие во всех его проявлениях, — провозгласил он.

Перт с улыбкой осведомился:

— За любовницу или за мисс О’Брайен?

Рейвенсфорд проглотил содержимое бокала.

— За мисс О’Брайен, за кого же еще? Эта женщина стала проклятием моей жизни с тех пор, как я ее встретил.

— Следуешь опыту Браборна? — Перт не торопясь потягивал виски и весело поглядывал на приятеля.

— Ничего подобного. Ну, не совсем так. — Рейвенсфорд сел в кресло и махнул рукой Перту, приглашая того сделать то же самое. — Браборн женился по любви, а я женился бы из-за страсти. Как я могу полюбить женщину, которая собирается обокрасть мою мать? Даже если матушка и заслуживает того, чтобы у нее украли драгоценности.

Перт рассмеялся.

— Твоя речь столь же бессвязна, как и у твоей родительницы. Клянусь, ты кое-что недоговариваешь.

— Черт. — Рейвенсфорда покоробило оттого, что он уподобился матери. — Да это длинная история.

— Я не спешу, а если ты еще угостишь меня виски…

— Ладно.

Рейвенсфорд придвинул поближе графин и подробно обрисовал Перту положение вещей.

— Ты считаешь, что брак разрешит проблему?

— Несомненно. — Рейвенсфорд наклонил графин, но тот был пуст. — Джоунз! — позвал он громовым голосом.

Дворецкий просунул голову в дверь.

— Да, милорд?

— Еще виски.

Через несколько минут виски было доставлено.

— Проклятая женщина сводит меня с ума, не говоря уже о том, что творится в моей душе, — сказал Рейвенсфорд. — Я сам не знаю, как у меня вырвались слова о женитьбе.

— Обратно их не возьмешь. Ты ведь джентльмен — не в пример мне.

Рейвенсфорд нагнулся и наполнил бокал Перта, едва не пролив спиртное на стол.

— Ты чересчур строг к себе, Перт. Твои понятия о чести не меньше, чем у других.

У Перта при этих словах помрачнело лицо.

— Пусть будет так. — Он залпом выпил виски. — Пойдем, пора в клуб. Страсть как хочется сыграть в карты.

Рейвенсфорд был рад сбежать от суматохи, которая, как он чувствовал, происходит наверху. Ему принесли пальто, шляпу и трость. Приятели вышли из дома, хотя до вечера было еще далеко, и направились к Бонд-стрит, в старейший лондонский клуб «Уайтс».




Мэри Маргарет не могла прийти в себя, созерцая вещи, купленные Рейвенсфордом. Коробки и платья громоздились на кровати, двух креслах и вообще на всем свободном от мебели пространстве. Одежда из шелка, хлопка, тафты и шерсти всех цветов радуги заполонила комнату. А туфли и шляпы на разные случаи жизни! Да он истратил на нее целое состояние. Ей никогда с ним не расплатиться. Зачем он это сделал? Она кипела от гнева.

— Ой, Мэри Маргарет, — послышался испуганный голос Аннабелл.

Мэри Маргарет повернулась, сдерживая раздражение — не стоит вымещать свое возмущение Рейвенсфордом на девушке.

— Я не слышала, как вы вошли.

— Я постучала, но вы не ответили. — Аннабелл оглядела комнату. — Понятно, почему вы меня не услышали. Если бы я получила такое великолепие, то тоже забыла бы обо всем на свете.

Мэри Маргарет недовольно сдвинула брови.

— Все будет отправлено обратно. Я не могу себе этого позволить. Я предупреждала графа, что возьму только одно платье, и ничего больше.

— Вы не можете так поступить, — возразила Аннабелл. — Что скажет Рейвенсфорд? А слуги, когда они увидят, как выносят коробки?

— А что они скажут, если коробки останутся здесь? — с горечью заметила Мэри Маргарет. — Мне все равно, что подумает Рейвенсфорд. Его властность не знает границ.

Аннабелл пожала плечами.

— Он — мужчина и граф. С этим ничего не поделаешь.

— Это отвратительно, — сказала Мэри Маргарет, — но, к сожалению, дело обстоит именно так.




Глава двенадцатая


Мэри Маргарет в старом платье скромно сидела в углу, наблюдая за тем, как графиня и Аннабелл беседуют с мистером Финчем. Графиня разливала чай, угощала гостя сандвичами, подчеркнуто не обращая внимания на Мэри Маргарет. Последние три дня хозяйка всячески изощрялась в том, чтобы ее унизить, а ей хотелось лишь одного — сжечь все до единой вещи, купленные Рейвенсфордом, и тем самым покончить с этим фарсом. Пока что девушка радовалась уже тому, что этот жуткий человек не приближается к ней после своего оскорбительного предложения выйти за него замуж. Она была почти уверена, что граф сожалеет о своей шутке. Ведь он наверняка сделал ей предложение, чтобы отомстить за отказ стать его любовницей.

Графиня посмотрела на свою компаньонку со злобной улыбкой. Мэри Маргарет отвернулась к окну, чтобы та не заметила в ее глазах гнев и обиду. Но даже безмятежная красота сада не могла отвлечь ее от беспокойных мыслей. Ей очень хотелось попросить разрешения удалиться, хотя она знала, что графиня ее не отпустит.

— Миледи, — раздался монотонный голос дворецкого, — к вам преподобный мистер Фокс.

Мэри Маргарет похолодела от страха, и ей стало трудно дышать. Значит, в театре был Томас! Он приехал в Лондон, чтобы следить за ней. Других причин нет. Но не будет же он говорить с ней о краже на глазах у всех?!

— А, мистер Фокс, — сухо вымолвила графиня. — Что привело вас в Лондон? Ваша паства может сбиться с пути истинного без вашей направляющей руки.

Не особенно радушный прием не остановил викария, и, засмеявшись, как будто услышал потрясающую остроту, Томас вошел в комнату.

— Миледи, вы, как обычно, шутите. Мне очень не хватает вашего остроумия и вашей красоты.

Мэри Маргарет заметила, как смягчается графиня — Томас умел льстить женщинам. К своему ужасу, она увидела и другое: Аннабелл уставилась на ее зятя так, словно созерцала божество.

Краем глаза Томас посмотрел на Мэри Маргарет. Она давно изучила этот взгляд, не суливший ей ничего хорошего. Надо что-то делать. Она встала со словами:

— Томас, ты наверняка привез мне письмо от Эмили.

Он со злорадством взглянул на нее.

— Она передает тебе привет и надеется, что ты вскоре приедешь.

— Я очень по ней скучаю.

Она не могла признаться, что хочет вернуться, поскольку это разозлит графиню, но понимала, что Томас напоминает ей о необходимости поторопиться с выполнением его «поручения».

А Томас тем временем не сводил глаз с Аннабелл.

— Мисс Уинстон, надеюсь, вам нравится Лондон?

Аннабелл лучезарно улыбнулась, отчего у нее на правой щечке появилась ямочка, и ответила:

— Очень.

Он взял ее протянутую руку и поклонился.

— Не сомневаюсь в этом, поскольку вас везде сопровождает графиня.

Мэри Маргарет не могла понять, почему эти две женщины столь чувствительны к комплиментам Томаса. Однако пока она не раскусила его: так же как и они, девушка была очарована удивительной красотой зятя и умением вести непринужденный разговор.

— Очень мило, — прозвучал баритон Рейвенсфорда, который незаметно вошел, когда внимание всех было приковано к Томасу.

Он смерил викария циничным взглядом, и Мэри Маргарет опять испугалась — ее насторожило поведение Рейвенсфорда. Он держится чересчур прямо, а губы плотно сжаты. Она успела немного узнать графа, чтобы сообразить — Томас ему не понравился.

Тревога возросла, когда Рейвенсфорд посмотрел в ее сторону: круги под глазами, казавшимися от этого темно-зелеными, измученный вид, как после попойки или перенесенных страданий. Присутствие Томаса явно не улучшило его настроения.

— Мне пора идти, — нарушил молчание мистер Финч, о котором все забыли.

С ним стали прощаться, и это разрядило обстановку, накалившуюся с появлением Рейвенсфорда.

— Я обязательно оставлю для вас танец, — пообещала Аннабелл, вспомнив о просьбе Финча станцевать с ним вальс на ее балу дебютантки.

— Я, затаив дыхание, буду ждать этого момента, — с пафосом произнес он.

Мэри Маргарет едва не рассмеялась, а Рейвенсфорд заметил:

— В таком случае вам грозит удушье, и вы не сможете танцевать.

От этих слов графа мистер Финч сделался похож на лопнувший воздушный шарик.

— Вы практичны, милорд.

— Иногда приходится.

Мэри Маргарет с удивлением слушала этот диалог. Раньше ей не доводилось наблюдать, чтобы Рейвенсфорд изливал на кого-нибудь сарказм. С ним явно что-то не так.

Мистер Финч поспешно распрощался и ушел. Рейвенсфорд уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Его сапоги блестели подобно зеркалам.

— Что привело вас в Лондон, мистер Фокс?

Томас любезно улыбнулся.

— Я приехал засвидетельствовать свое почтение отцу, который проводит в Лондоне светский сезон.

Рейвенсфорд насмешливо выгнул бровь, а графиня напрямик спросила:

— Ваш отец занимается торговлей, мистер Фокс?

Мэри Маргарет увидела, как рассвирепел Томас от подобного пренебрежения. Голубые глаза превратились в щелки. Он крепко сжал красиво очерченные губы, но ответил спокойно и даже легко:

— Нет, миледи. Мой отец — виконт Фокс. — Томас улыбнулся. — Я его младший сын.

В изумрудных глазах Рейвенсфорда промелькнула заинтересованность.

— И вы стали священником вместо того, чтобы поступить на военную службу?

Томас повернулся к Рейвенсфорду.

— В армии мой средний брат.

— А я и не знала, что вы связаны родством со старым Фоксом, — сказала графиня. — Это замечательно. В таком случае вы должны быть в четверг на балу Аннабелл. Уверена, что мы послали приглашение вашему отцу. — Она бросила взгляд на Мэри Маргарет. — Приглашение послано?

Мэри Маргарет кивнула, вспомнив, как ее поразило то, что у виконта и Томаса одинаковые фамилии. Поистине великосветский мир тесен.

— Я… — начал было Томас, но Рейвенсфорд прервал его:

— Уверен, что, как духовное лицо, мистер Фокс сочтет наши развлечения слишком уж мирскими. — Он повернулся к викарию с улыбкой на губах, но с холодным взглядом. — Нам не хотелось бы ставить его в неловкое положение.

Язвительность Рейвенсфорда в отношении Томаса доставила Мэри Маргарет удовольствие — ведь зять не может излить свою ярость на Эмили, поскольку находится далеко от дома. Но все-таки в глубине души ее тревожила мысль о том, что он может натворить по возвращении в Ирландию… или когда встретится с ней самой наедине. Томас вкрадчиво посмотрел на Рейвенсфорда.

— Я буду счастлив посетить бал мисс Уинстон. Уверен, что рядом с ней померкнет любая юная леди. — Тут Томас одарил графиню и Аннабелл ослепительной улыбкой.

Мэри Маргарет отвернулась, чтобы не видеть зятя, но успела заметить гадливое выражение на лице Рейвенсфорда. А графиня и Аннабелл были от гостя в восторге.

— В таком случае, — сказал Рейвенсфорд, вставая, — мы ждем вас после обеда.

На лице Томаса промелькнуло разочарование. Он, конечно, надеялся получить приглашение на обед перед балом. Слава богу, что Рейвенсфорд это предотвратил, с облегчением подумала Мэри Маргарет.

Но Рейвенсфорду этого показалось мало, и он спросил:

— Мама, разве вы с Аннабелл не собирались поехать к миссис Бриджес?

— Господи, я совсем забыла. — Графиня встала и сделала знак Аннабелл. — Нам надо переодеться. — Она протянула Томасу руку, которую тот поднес к губам. — Мы ждем вас в четверг.

Он поклонился и вышел, не взглянув на Мэри Маргарет. Она успокоилась.

— Это тот самый священник, который познакомил вас с моей матушкой? Он — муж вашей сестры?

Мэри Маргарет вздрогнула, так как, обрадовавшись, что Томас ушел, совсем забыла о проницательности Рейвенсфорда.

— Да, — сказала она.

— Вы его хорошо знаете?

Почему он задает такие вопросы? Она насторожилась, и ей стало… стыдно.

— Лучше, чем мне хотелось бы, — призналась девушка.

— Но почему?

Он не сводил с нее глаз, а она снова и снова спрашивала себя, много ли ему известно. Скорее всего, больше, чем она считала прежде. Тщательно подбирая слова, девушка объяснила:

— Он не всегда так обходителен с женщинами, как сегодня.

— Что вы имеете в виду?

Граф всего лишь поинтересовался, но Мэри Маргарет заподозрила в его вопросе подвох, и сердце ее сжалось от недоброго предчувствия.

— Просто… просто я видела, как он… иногда выходит из себя.

Ей стало противно от собственного вранья. Теперь она похожа на Эмили и защищает Томаса. Зачем она это делает?

— Понятно.

Мэри Маргарет внимательно посмотрела на Рейвенсфорда, который в свою очередь, прищурившись, изучал ее с неменьшим вниманием. Ей показалось, что он видит ее насквозь.

— Он часто бывает в Лондоне?

Она облизала пересохшие губы.

— Не знаю.

— Он наведывается в поместье своего отца?

— Это допрос, милорд? Я не слежу за тем, куда и когда уезжает Томас.

Рейвенсфорд вынул из кармана часы и проверил время.

— А может быть, он здесь из-за вас?

— Не понимаю, почему.

— Возможно, он беспокоится о вас. Вы — сестра его жены, а место у моей матери устроил вам он. Викарий понимает, что это не лучшее место.

— Возможно. — Мэри Маргарет только сейчас сообразила, что граф предлагает ей правдоподобное объяснение появления Томаса в Лондоне. — Он будет приглашен посетить завтра вместе с нами цирк Астли?

— Нет. Он, конечно, согласился бы, но мы завтра туда не едем, так как Аннабелл хочет посмотреть диких зверей в Тауэре.

Девушка чуть было не возразила, но успела прикусить язык. Как ей ни претило присутствие Томаса, она не может указывать Рейвенсфорду, кого ему приглашать. Да она даже не смогла удержать его от покупки платьев для нее.

— Кстати, о купленных мне вещах, милорд. Какой наряд вы желаете видеть на мне, когда мы поедем в Тауэр? — с сарказмом осведомилась Мэри Маргарет и сама на себя подивилась. Как же она осмелилась это сказать?

Удивление собственной смелостью сменилось беспокойством: выходит, она настолько привыкла к Рейвенсфорду, что уже позволяет себе, пусть и незначительный, но выговор.

— Надевайте то, что хотите, мисс О’Брайен. Но я хочу, чтобы на балу Аннабелл вы были в розовом платье, которое для вас переделала мадам Бертрис.

Она с насмешкой сделала реверанс.

— Мы оба знаем, что я поступлю так, как вы пожелаете, милорд. Вы успели вышколить меня еще в Ирландии.

Он блеснул белозубой улыбкой.

— Это на словах, а на деле все обстоит иначе.

Мэри Маргарет не успела ничего ответить, так как он встал и неторопливо вышел из комнаты. Что за невозможный человек! Но она его перехитрит. Рейвенсфорд ничего не узнает об их с Томасом сговоре, так как кражи не будет. Что касается одежды, то она тотчас поднимется к себе в комнату и продолжит складывать и заново упаковывать вещи в коробки.




Мэри Маргарет держала на вытянутых руках платье из тончайшего белого муслина, отделанное ярко-зелеными лентами. Подойдя к зеркалу, она приложила платье к себе. Какое чудо! Платье очень ей шло. Девушка вздохнула и отвернулась. Вот искушение! Но она не оставит себе эти вещи, как бы прекрасно она в них ни выглядела. Излишнее тщеславие может еще больше навредить ее репутации.

В дверь постучали, и появилась Аннабелл, которая вместе с графиней только что вернулась от миссис Бриджес. Усевшись на кровать, девушка молча смотрела, как Мэри Маргарет складывает муслиновое платье.

— Рейвенсфорд придет в ярость, — наконец заметила она.

— Ему не следовало поступать опрометчиво, покупая компаньонке матери полный гардероб. — Мэри Маргарет в сердцах запихивала платье в слишком маленькую коробку.

Аннабелл захихикала, но вдруг затихла. Мэри Маргарет взглянула на свою подопечную и заметила, что у нее задумчивый вид.

— Что вы можете сказать о мистере Фоксе?

У Мэри Маргарет от страха по спине поползли мурашки.

— Аннабелл, Томас женат на моей сестре Эмили.

— А… а что вы делаете с этим красивым платьем? — с беспечным видом спросила Аннабелл.

Мэри Маргарет нахмурилась.

— Пытаюсь упаковать его.

— Я пришлю вам горничную, — предложила Аннабелл. — Одна вы слишком долго провозитесь.

— Спасибо, но я справлюсь сама.

Мэри Маргарет вовсе не хотелось, чтобы гнев графа пал еще на кого-нибудь. Когда он станет возмущаться тем, что одежду вернули модистке, то обвинить сможет только ее.

— Как хотите, — сказала Аннабелл.

Мэри Маргарет пристально посмотрела на девушку, которая сидела со слишком уж покорным видом. От нее, скорее, можно было ожидать спора и уговоров воспользоваться услугами горничной. Тревога, охватившая Мэри Маргарет, когда Аннабелл упомянула Томаса, вернулась — она слишком хорошо знала, каким обворожительным может быть ее зять.




На следующий день Мэри Маргарет с волнением наблюдала за тем, как Томас повел Аннабелл смотреть львов, выставленных в зверинце Тауэра. Девушка была увлечена им, а Томас изо всех сил старался ее покорить. Графиня, как обычно, осталась дома, и это ухудшало положение. Если бы она тоже отправилась в Тауэр, Томасу пришлось бы уделять внимание двум дамам, а не одной Аннабелл.

Придется нарушить эту идиллию, решила Мэри Маргарет, но не успела она произнести и слова, как почувствовала присутствие Рейвенсфорда — у нее сразу же стало покалывать кожу.

— Вы чем-то обеспокоены?

— Нет. С чего бы это? — ответила она и пожалела о сказанном. Она обязана ради Аннабелл поделиться с графом своими сомнениями. — Я беспокоюсь об Аннабелл. Мне кажется, что она чересчур заинтересовалась Томасом, и это становится неприличным.

— Он ведь женат на вашей сестре.

— Да. Именно поэтому Аннабелл тревожит меня.

— Вам, наверное, нужно тревожиться в первую очередь о вашей сестре.

Как ему все объяснить, не сказав при этом правды? Мэри Маргарет всегда спрашивала себя, как могла Эмили постоянно лгать, лишь бы спасти репутацию Томаса. И вот теперь она сама увиливает от прямого ответа. У нее нет сил, чтобы рассказывать всем о побоях. Да и большинству это безразлично. По закону Эмили принадлежит Томасу, и он волен поступать с ней, как ему заблагорассудится.

— Моя сестра привыкла к его поведению, — уклончиво сказала Мэри Маргарет.

Рейвенсфорд увидел, как Томас и Аннабелл скрылись за углом.

— Значит, это был брак не по любви, — заметил он.

— Она любила, — тихо вымолвила Мэри Маргарет.

— Понятно. Мне ее жаль.

Мэри Маргарет посмотрела ему в глаза. Действительно ли он сочувствует сестре?

— Хочется верить, что вы так и думаете. Но разве не почти все браки заключаются по расчету?

— Да, это так. Однако мои родители любили друг друга. Так получилось, что их союз устраивал обе семьи. — Рейвенсфорд пожал плечами. — А иногда браки по расчету оборачиваются любовью.

— Но это не защищает Аннабелл от чар Томаса.

Он потер пальцем кольцо с сапфиром. Мэри Маргарет заметила, что он делает это в минуты волнения.

— Вы говорите так, словно ждете, что Томас воспользуется наивностью Аннабелл. По-моему, это слишком тяжкое обвинение против кого угодно, а тем более против духовного лица.

Опять придется уйти от ответа, но Томас любит пофлиртовать. И никогда не знаешь, как далеко он зайдет.

— Возможно, вы правы. Но я не хочу, чтобы Аннабелл пострадала.

— В таком случае нам не следует упускать их из виду.

Мэри Маргарет вздохнула с облегчением.

Рейвенсфорд теперь был абсолютно уверен, что именно Томас угрожал Мэри Маргарет, и причиной его власти над ней является ее сестра Эмили. Пока они искали Томаса и Аннабелл, он наблюдал за Мэри Маргарет — она озабоченно наморщила лоб и закусила губу.

Рейвенсфорд наконец углядел золотистую шевелюру Томаса. Эта парочка, забыв про львов, отправилась смотреть воронов, о которых существовала легенда: если они когда-нибудь исчезнут из Тауэра, то монархия падет. Аннабелл стояла очень близко от Томаса, с восхищением на него смотрела и смеялась.

Мэри Маргарет ускорила шаг, но Рейвенсфорд взял ее за руку и покачал головой. Они двинулись медленной походкой, словно просто прогуливались.

— Разве вы не собирались полюбоваться на львов? — как ни в чем не бывало произнес Рейвенсфорд.

Аннабелл радостно заулыбалась.

— Мы и хотим это сделать, но Томас очень забавно рассказывает о своих прихожанах.

— Как интересно, — протянул Рейвепсфорд.

Томас вызывающе улыбнулся.

— Мисс Уинстон пригласила меня в цирк Астли, Рейвенсфорд. Надеюсь, что вы и графиня не будете возражать.

Рейвенсфорд в ответ тоже улыбнулся.

— Разумеется. Перт тоже туда собирается, так что мы отправимся большой компанией.

Перт, правда, об этом не подозревал.

Всю остальную часть экскурсии Рейвенсфорд не отходил от Томаса и Аннабелл. Томас Фокс сразу вызвал у него отвращение, и это ощущение усилилось от слов Мэри Маргарет, хотя она была весьма осторожна в выражениях. Поскольку именно Томас приказал ей обокрасть графиню, то Рейвенсфорду доставит особое удовольствие поймать негодяя. Трудность в том, чтобы уберечь от неприятностей Мэри Маргарет. Граф взглянул на нее. Она с тревогой наблюдала за Томасом, и ему захотелось прижать ее к себе и заверить, что все будет хорошо — он ее защитит. Но как? Рейвенсфорд удрученно покачал головой. Вначале он предложил ей стать его любовницей, потом — женой. И потерпел фиаско в обоих случаях. Скорее всего, она так и не согласится ни на одно из этих предложений.




Глава тринадцатая


Спускаясь по лестнице, Мэри Маргарет увидела, что Перт уже пришел, а Аннабелл всем своим видом выражает нетерпение. Целый день девушка была чрезвычайно возбуждена. Выбирая платье, она никак не могла решить, какой наряд предпочесть. Такое впечатление, как будто она собирается встретиться с возлюбленным, с замирающим сердцем подумала Мэри Маргарет.

— Простите меня за опоздание.

Мэри Маргарет не стала объяснять, что в последний момент обнаружила пятно на юбке и ей пришлось переодеваться. Пусть ее платье не красивое, но по крайней мере чистое.

Рейвенсфорд хмуро посмотрел на нее, и ей сразу стало ясно, что он раздражен, так как она не надела ни один из нарядов мадам Бертрис. Ну и пусть расхлебывает заваренную им же кашу! Мэри Маргарет упрямо тряхнула головой, забыв о том, что это выглядит не очень-то воинственно, поскольку волосы у нее убраны в прическу, а не распущены.

— Нам следует поторопиться, — заметил Перт. — Аннабелл от нетерпения не может устоять на месте и вот-вот протрет туфли. — Он насмешливо улыбнулся девушке. — Я и не предполагал, что вам так хочется поскорее полюбоваться на красивых наездниц. — И, озорно подмигнув, добавил: — Вот если бы Рейвенсфорд выказывал такой интерес, я бы не удивился — он всегда увлекался экзотическими женщинами.

Рейвенсфорд оставил без внимания колкость друга, но это язвительное замечание глубоко задело Мэри Маргарет. От одной лишь мысли, что он может с вожделением взглянуть на другую женщину, ей стало больно.

Мэри Маргарет не удалось сослаться на мигрень и отказаться сопровождать Аннабелл, поскольку графиня опередила ее, заявив, что плохо себя чувствует.

Путь к Вестминстер-роуд, где находился цирк, показался ей бесконечным. Всю дорогу Перт подтрунивал над Аннабелл, и его шутки попадали в цель, а вот подколоть Рейвенсфорда и вывести его из равновесия Перту не удалось.

— Ты сегодня на редкость остроумен, дружище, — заметил Рейвенсфорд. — Что тому причиной? Ты ждешь чего-то необычного от представления?

Перт сверкнул темными глазами, но ответил уклончиво:

— Просто надеюсь развлечься, и ничего больше.

Карета остановилась, и на этот раз Мэри Маргарет помог выйти Перт. Коснувшись его руки, она не удивилась тому, что не ощутила никакого волнения и подавила разочарование, оттого что Рейвенсфорд подал руку Аннабелл, а не ей. Но лучше держаться от него подальше.

У дверей их ждал Томас, как и накануне безупречно одетый. Интересно, подумала Мэри Маргарет, откуда у ее зятя средства на модные костюмы, и это при том, что он живет в доме, мало чем отличающемся от дома преуспевающего фермера. Должно быть, виконт Фокс снабжает своего сынка деньгами.

Все обменялись приветствиями и вошли внутрь. Мэри Маргарет слышала, что это помещение огромное, но то, что она увидела, ее поразило. С трех сторон четырьмя ярусами поднимались ложи, а с четвертой стороны располагались сцена и оркестр. Громадная люстра освещала полуголую женщину, которая стояла на спине гарцующей лошади и играла на тамбурине. Вероятно, на лице Мэри Маргарет отразилось большое изумление, так как Рейвенсфорд сухо заметил:

— В первый раз это действительно потрясает.

Она молча кивнула. Рейвенсфорд проводил их в ложу, но Перт почему-то пошел вдоль зрительного зала. Мэри Маргарет была в восторге от смелости наездницы. Рядом Аннабелл вместе с остальными зрителями восторженно хлопала в ладоши.

— Так вот в чем дело, — тихо произнес Рейвенсфорд.

Мэри Маргарет настолько выучилась улавливать настроение графа, что сразу услышала его шепот. Она повернулась и увидела, что внимание Рейвенсфорда приковано не к представлению, а к сидящим в ложе по другую сторону зала. Там были Перт… и женщина. Перт склонился над ее рукой, а она ему улыбалась. Ее волосы блестели подобно серебру, а украшения… Да на них ушло целое состояние! Она сверкала, словно люстра.

— Кто это? — тихо спросила Мэри Маргарет.

— Леди де Лайл, одна из прежних «прелестниц» Перта. — Рейвенсфорд сдвинул брови. — Чего он хочет? Она давно порвала с ним и вышла замуж за другого. Перт ее так и не простил.

— Кажется, простил, — с едва уловимой насмешкой заметила Мэри Маргарет.

— Он что-то задумал.

— Может быть, он по-прежнему ее любит.

— Вряд ли. Он не тот человек, который легко относится к тому, что его бросают перед алтарем ради другого мужчины.

Мэри Маргарет от удивления приоткрыла рот, надеясь, что Рейвенсфорд расскажет поподробнее, но он не стал этого делать. Когда Перт присоединился к ним и уселся около Аннабелл, она заметила, что леди де Лайл постоянно бросает взгляды в их сторону. Но Перт не смотрел на свою бывшую возлюбленную.

В перерыве Томас встал и сказал:

— Мэри Маргарет, давай выйдем подышать свежим воздухом. У меня есть для тебя новости из дома. — Он поклонился остальным. — Прошу нас извинить, но это семейные дела.

От мрачного предчувствия девушка вздрогнула. Он собирается объявить, что час пробил! Она встала и пошла следом за ним. Вот так идет на казнь узник!

За дверями театра Томас сбросил маску заботливого зятя и сурово произнес:

— Ты заполучила наконец драгоценности? Предупреждаю — мое терпение небезгранично.

У Мэри Маргарет даже в перчатках похолодели пальцы. Слава богу, что Эмили в Ирландии, а не здесь с ним. Мысль о том, что сестра в безопасности, придала ей смелости.

— Мне нужно время. Хотя бы до бала Аннабелл. — Сделав глубокий вдох, она продолжала: — Когда все будут заняты, я незаметно войду в комнату графини и возьму драгоценности.

Он больно сжал ей руку.

— Уж постарайся. А я заберу их у тебя в тот же вечер.

— Ой, нет. Кто-нибудь может нас увидеть. Лучше я встречусь с тобой на следующий день.

Но Мэри Маргарет не собиралась этого делать. В тот день, когда состоится бал, она должна получить свое жалованье и… уехать в Ирландию. Каким образом это произойдет, она пока не знает, но помнит путь, который проделали они с Рейвенсфордом. Она сядет в почтовый экипаж, а затем на паром.

— Не вздумай меня надуть, Мэри Маргарет, а не то пожалеешь.

Он так сильно впился ей в руку, что завтра наверняка появятся синяки. Но стоит потерпеть, так как она уверена, что перехитрила его.

— Судя по всему, у вас очень серьезный разговор, — раздался голос подошедшего Рейвенсфорда.

Мэри Маргарет отскочила в сторону, вырвав руку из цепких пальцев Томаса, который не сдвинулся с места и, спокойно улыбнувшись, сказал:

— Мы уже кончили беседовать, Рейвенсфорд. Боюсь, мои новости не слишком хороши. У сестры Мэри Маргарет воспаление легких. Правда, в мое отсутствие за ней ухаживает жена приходского священника, но не очень-то утешительно узнать, что любимая сестра серьезно больна.

Мэри Маргарет поняла, что таким образом он ей угрожает. Что на это ответить?

— Очень жаль, — сказал Рейвенсфорд. Он взял Мэри Маргарет за руку и отвел подальше от Томаса. — Если хотите, я устрою так, чтобы ее осмотрел врач моей матери.

Мэри Маргарет заметила в его глазах странный блеск, словно он ждал от нее чего-то. Нет, это ей показалось — просто граф проявляет доброту.

— Благодарю вас, милорд.

— В этом нет необходимости, Рейвенсфорд, — отрезал Томас. — О моей жене есть кому позаботиться.

Рейвенсфорд обжег его взглядом.

— Я не вас спрашиваю, Фокс.

Мэри Маргарет съежилась от страха. Она не думала, что Эмили на самом деле больна, во всяком случае, надеялась, что это не так. Иначе Томас сказал бы ей об этом сразу, а не после появления Рейвенсфорда. Но… они оба не ожидали появления графа.

Тревога за Эмили возрастала. Мэри Маргарет видела, как разозлился Томас. Противоречить ему не стоит. Это только усугубит дело, но главное — здоровье Эмили. Когда зять уйдет, она попросит Рейвенсфорда послать к ней врача.

— Томас скорее всего прав, милорд. Жена священника — отличная сиделка.

Рейвенсфорд смерил ее презрительным взглядом.

— Как пожелаете, мисс О’Брайен.

Ей хотелось куда-нибудь скрыться от его осуждающих глаз, но пришлось покорно вернуться вместе с ним в ложу.

До окончания представления Мэри Маргарет старалась не смотреть на Рейвенсфорда, а когда они приехали домой, она, опустив голову, пробормотала «спасибо» Перту, помогавшему ей выйти из кареты. Как только Аннабелл уляжется спать, она разыщет Рейвенсфорда и попросит его послать к Эмили врача.

Рейвенсфорд, глядя на входящую в вестибюль следом за Аннабелл Мэри Маргарет, продолжал возмущаться тем, как она позволяет Томасу с ней обращаться.

— Если судить по твоему лицу, — заметил Перт, — то нас ждет жуткая гроза. Поедем в клуб, а по пути ты расскажешь, чем мисс О’Брайен не угодила тебе на этот раз.

— Замечательная мысль. — Рейвенсфорд резко развернулся и вновь сел в карету, где кратко описал Перту инцидент с Томасом и врачом.

— Старина, тебе необходимо развлечься, — заявил Перт.

Когда они вошли в клуб, в зале наступила тишина. Рейвенсфорд огляделся — большинство джентльменов приветственно кивнули ему, но несколько человек избегали встретиться с ним взглядом. Один из них встал и подошел к Рейвенсфорду со словами:

— Интересно, до вас уже дошли слухи?

Рейвенсфорд удивленно поднял бровь.

— Какие слухи, Чиллингз?

Чиллингз посмотрел на Перта.

— А вы знаете?

Перт отрицательно покачал головой.

— Мы только что вернулись из цирка Астли.

Виконт Чиллингз плотоядно улыбнулся.

— Кажется, кто-то имеет на вас зуб, Рейвенсфорд. Не тот ли самый тип, который сделал в книге запись о Браборне?

Рейвенсфорд насторожился. Их общий с Пертом друг герцог Браборн обнаружил в знаменитой книге о заключаемых в клубе «Уайтс» пари гнусную запись о женщине, на которой он теперь был женат. Правда, эта запись лишь ускорила помолвку, а затем и счастливый брак Браборна.

Рейвенсфорд молча направился к столу, где лежала книга. Открыв ее на последней странице, он прочитал: «Какой именно граф, известный удалью в отношении прекрасного пола, обновил гардероб компаньонки своей матери?» После этих позорных слов перечислялись заключенные пари, предметом которых было следующее: когда точно компаньонка оставит службу у графини и переедет в собственный дом, оплаченный графом.

Рейвенсфорд этого не ожидал, поскольку предупредил мадам Бертрис, что если ей дорого его расположение, то не стоит распространяться о том, кто именно заплатил за одежду для Мэри Маргарет. Пусть в свете считают, что это сделала графиня. Теперь весь его тщательно продуманный план рухнул, а репутация Мэри Маргарет погублена. Произошло то, чего она боялась, и как следствие сплетни — отказ светских дам принимать ее в своих домах. Так что сопровождать Апнабелл она больше не сможет.

— Успокойся, старина. — Перт крепко сжал плечо Рейвенсфорда и усмехнулся: — Кто-то старается задеть тебя так же, как Браборна, хотя ему это не нанесло вреда, а, скорее, наоборот.

— Браборн был влюблен, а я нет, — прошипел Рейвенсфорд на ухо Перту.

Чиллингз, сделав свое дело, отошел к приятелям, а Рейвенсфорд вдруг подумал: не сам ли виконт написал порочащие его слова? Но сразу же выбросил из головы эту мысль, так как был едва знаком с Чиллингзом и никогда с ним не ссорился. Он медленно обвел глазами комнату. Гнев поутих, и теперь он был в состоянии хладнокровно обдумать свою месть. Виновный заплатит за свой поступок!

Когда они с Пертом, не сказав никому ни слова, вышли из клуба, Рейвенсфорд с силой ударил тростью о землю.

— Черт! Кто бы это ни был, он поплатится.

— Так же, как в случае с Браборном?

Рейвенсфорд бросил на Перта мрачный взгляд.

— Тогда Браборн так и не нашел подлеца, но теперь мы вместе с ним его отыщем.

Они не сели в карету, а пошли пешком. Прохладный воздух остудил пыл Рейвенсфорда, но он не отказался от мысли отомстить.

— Пока что тебе надо кое-что сделать, — сказал Перт.

— Например?

— Отправь девушку обратно в Ирландию или сними ей квартиру, как предлагает таинственный писака.

— Она не моя любовница, — сквозь зубы процедил Рейвенсфорд.

— Но не потому, что тебе этого не хочется, — заметил Перт.

Ответа не последовало. Перт проводил Рейвенсфорда до дома.

— Передай графине, что я буду завтра на балу в честь Аннабелл. Я забыл ей сообщить, что принял приглашение.

— Ты самый безответственный негодник на свете, — сказал Рейвенсфорд. — Но тебя тем не менее повсюду приглашают.

— Вероятно, из-за моего шарма, — саркастически заметил Перт, — а не из-за титула и богатства.

— Разумеется. Особенно это проявилось в твоем романе с леди де Лайл. Она сама была богатой наследницей, да и потом старый де Лайл оставил ей приличное состояние. — Рейвенсфорд многозначительно взглянул на друга, но Перт проигнорировал это замечание.

— Я, пожалуй, загляну в одно известное нам с тобой заведение, — сказал он. — Может, присоединишься?

Рейвенсфорд едва не поддался соблазну, но представил себе лицо с зелеными глазами, черными волосами и сладкими губами, вкус которых он дважды испробовал и хотел ощутить снова. Нет, до тех пор пока он не «переболеет» Мэри Маргарет, другая женщина ему не нужна. Возможно, он вообще сейчас неспособен на близость с кем-либо.

— Нет, — твердо отказался он. — У меня завтра много дел, не то что у некоторых.

Перт, посмеиваясь, ушел, а Рейвенсфорд поднялся по ступеням и вынул ключ. Дверь распахнулась — на пороге, вытянувшись, стоял Тимоти, самый младший из лакеев, с красными и заспанными глазами.

— Сколько раз я должен повторять Джоунзу, чтобы он не заставлял тебя меня дожидаться? Марш спать, — раздраженно сказал Рейвенсфорд.

Тимоти побагровел и с поклоном ретировался. Рейвенсфорд тут же пожалел о резких словах. Надо опять поговорить с Джоунзом, а не срываться на Тимоти — парнишка только выполняет приказание.

Усталый и сердитый, он снял шляпу, перчатки, бросил их на столик и прислонил трость к стене. Нужно что-то решать с Мэри Маргарет. Но что?

Он стал подниматься по лестнице и на площадке второго этажа увидел ее.

— Что за…

— Милорд. Рейвенсфорд, — прошептала она. — Мне необходимо с вами поговорить.

Он держал в руках свечу, которая освещала только ее лицо, на котором темными озерами выделялись глаза. Одета Мэри Маргарет была все в то же унылое платье, отчего раздражение Рейвенсфорд а усилилось.

— Моя комната рядом, — холодно произнес он, хотя не был уверен, что она туда пойдет.

Мэри Маргарет кивнула, чем разожгла его любопытство. Значит, то, что она собирается ему сообщить, важно.

Она вошла в комнату впереди графа, он закрыл дверь и стал ждать, что она ему скажет. Девушка молчала, и тогда он произнес:

— Так в чем же дело?

Сжав ладони, она еле слышно вымолвила:

— Вы сможете послать к моей сестре своего врача?

Этого он совсем не ожидал.

— Вы, я вижу, осмелели в отсутствие Фокса.

Мэри Маргарет отступила назад, словно он ее ударил, и Рейвенсфорд пожалел о том, что не сдержал гнев. Обычно он не срывал свое раздражение на других.

— Что я могла сделать? Ведь он ее муж.

— Это важная причина. И часто он издевается над вашей сестрой?

Рейвенсфорд пристально на нее смотрел, надеясь, что она ему доверится. По ее лицу было видно, как она волнуется.

— Иногда, — прошептала девушка.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Он шагнул к ней, борясь с желанием заключить в объятия и сказать, что он защитит и ее, и тех, кто ей дорог. В глазах Мэри Маргарет промелькнула надежда, но тут же взор ее потух.

— Вы мне по-прежнему не доверяете, — с горечью произнес Рейвенсфорд.

Мэри Маргарет отвернулась, и ему показалось, что она плачет. Поставив свечу на стол, он подошел к ней и с нежностью положил руки ей на плечи.

— Мэри Маргарет, милая, посмотрите на меня.

Она замерла, потом вздохнула и подняла голову. У него затеплилась надежда. Дрожащим голосом она сказала:

— Пожалуйста, позвольте мне уйти. Я сказала вам все.

От разочарования он снова не смог сдержать гнев и резко развернул ее лицом к себе.

— Я сыт по горло вашими увертками. Правда заключается в том, что ваш зять плохо обращается с женой. Он, возможно, даже бьет ее, а вы боитесь его и боитесь за сестру. Я предложил вам помощь. Вы что, считаете меня бессильным?

Она во все глаза глядела на него.

— Я… Вы, видно, не представляете, как трудно признаться в том, что твою сестру бьет муж, срывая на ней свою ярость.

Он прижал ее к груди и стал осторожно гладить, как поглаживал бы испуганную кошку. Девушка немного успокоилась.

— Я этим займусь, — пообещал граф.

Она подняла на него глаза.

— Но почему? Она же вам совсем чужая. И я тоже.

— Вы ошибаетесь, — прошептал он. — Очень ошибаетесь.

Он поцеловал Мэри Маргарет с такой нежностью, словно дороже ее у него никого не было. От мысли, что он, может быть, ее любит, душа у нее переполнилась радостью. Эта крошечная надежда продолжала расти, когда он поцеловал ее в губы. А когда его ладонь легла на ее грудь, она не стала сопротивляться и изогнулась под его руками. Губы Рейвенсфорда переместились с ее губ на шею, затем глубже, в вырез платья. Он легонько касался языком ее кожи, и лихорадочный жар, зародившийся у нее в животе, начал растекаться по всему телу.

— Повернитесь, — пробормотал Рейвенсфорд. Его глубокий голос ласкал слух, но она была не в силах пошевелиться. Тогда он сделал это сам и, не прекращая поцелуев, ловко расстегнул пуговицы на платье. Затем повернул ее к себе лицом и стал медленно стягивать платье с плеч и груди. Сквозь нижнюю рубашку Мэри Маргарет ощущала жар его пальцев, отчего соски болезненно напряглись. Его ладони заскользили по бедрам, и платье наконец очутилось на полу. Она вздрогнула. Взгляд Рейвенсфорда упал на ее вздымающуюся грудь.

— Вы прекрасны. После вашего падения с яхты меня не покидало желание вас раздеть. Не понимаю, как я все это время удерживался. — На его губах появилась улыбка. — Теперь я наверстаю упущенное.

Слова с трудом дошли до помутневшего от страсти сознания Мэри Маргарет. Она поняла их смысл, но ей было уже все равно, так как она хотела его. Ей казалось, что граф испытывает к ней не только физическое влечение, но и любовь. Улыбнувшись, она прижалась к нему.

Он застонал, подхватил ее на руки, отнес на кровать и осторожно опустил на перину. Ее волосы растрепались и разметались по подушке.

Свет свечи почти не доходил до них, но Рейвенсфорд различил изгибы и окружности ее тела. Его собственное тело ответило на это болезненным напряжением, и он начал быстро сбрасывать с себя одежду.

Мэри Маргарет понимала, что ей надлежит скромно отвернуться… и не могла отвести от него глаз. Какие широкие и мускулистые плечи! Какие крепкие и стройные бедра и лодыжки! Темно-рыжие волосы вились на груди и спускались полоской к животу и ниже. Он — само совершенство.

Когда он лег подле нее, она в восторге стала гладить его сильное тело. Он развязал шнурки на ее сорочке и панталонах, дотрагиваясь при этом языком до кожи. Блаженство было так велико, что Мэри Маргарет вскрикнула.

Рейвенсфорд довольно засмеялся.

— А я ждал, что вы заурчите. — Он потерся носом об ее шею, опустил голову ниже и, взяв в рот сосок, стал осторожно его кусать.

Из груди Мэри Маргарет вырывались сдавленные стоны. Она обняла Рейвенсфорда и впилась ногтями ему в спину, забыв обо всем и ощущая на своем теле его рот и пальцы, которые скользили все ниже и ниже, вызывая наиприятнейшие ощущения. Он снова поцеловал ее в губы, и поцелуй был таким крепким и жадным, словно он хотел ее съесть. Мэри Маргарет думала, что большее наслаждение невозможно себе представить. Когда же он поднял лицо, она пригнула его голову и хныкнула, не желая лишаться этого удовольствия.

Он засмеялся.

— Ну нет, дорогая. Я хочу получше вас рассмотреть.

Мэри Маргарет забыла про стыд. То, что он проделывал с ней, вызывало такое наслаждение, что все тело ее содрогалось.

Рейвенсфорд не сводил глаз с ее лица, продолжая свои настойчивые ласки и доводя ее до экстаза.

— Раздвиньте ноги, — хрипло прошептал он. Она с трудом разомкнула отяжелевшие веки и сделала так, как он велел, а когда он устроился у нее между бедер, ей стало совсем уютно.

— Обхвати меня ногами, — снова скомандовал он, и она снова его послушалась.

Какой он горячий и твердый! Она не знала, что произойдет дальше, но задвигала бедрами. Рейвенсфорд приподнял ее и страстно поцеловал. Тело Мэри Маргарет горело от страсти и призывало его действовать. Он со стоном вонзился в податливую, набухшую плоть.

Ее прострелила боль. Он откинул волосы с ее лица и, заглянув в глаза, произнес:

— Все хорошо, любимая. Больше не будет больно. Я обещаю.

Прошло много времени, прежде чем Мэри Маргарет смогла расслабиться. Рейвенсфорд не двигался, а лишь нежно целовал и гладил ее груди и шею. Но чувства настолько переполняли Мэри Маргарет, что она снова затрепетала, и тогда он, продолжая ласки, стал рывками погружаться в нее. Она сжала бедра Рейвенсфорда, заставляя его двигаться быстрее и проникать все глубже и глубже. Она извивалась под ним и приподнималась все выше, чувствуя, что вот-вот достигнет пика наслаждения. И это произошло. Дыхание перехватило, из груди вырвался крик, который Рейвенсфорд заглушил поцелуем. Он выгнул спину и упал на нее.

Они долго лежали, не размыкая объятий и тяжело дыша. Наконец он перевернулся на бок, прижал ее к себе и, обняв за затылок, нежно поцеловал.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Глядя на его смуглое лицо с чувственно очерченными губами и затуманенными негой глазами, Мэри Маргарет вдруг поняла: да ведь они стали любовниками! Она любит его. Всегда любила, а иначе его ласки не завели бы ее так далеко.

Он улыбнулся.

— Еще хочешь?

Боясь признаться в своей любви, Мэри Маргарет только кивнула в ответ. Она всегда будет желать его близости.

Рейвенсфорд склонился над ней, и на этот раз она уже знала, что следует делать.




Глава четырнадцатая


На следующее утро Мэри Маргарет проснулась оттого, что на ее постель плюхнулась Аннабелл.

— Просыпайтесь, соня. Я велела принести горячий шоколад и гренки.

Мэри Маргарет с довольным видом потянулась, все еще ощущая на своем теле поцелуи Рейвенсфорда.

— Который час?

— Почти одиннадцать, — ухмыльнулась Аннабелл. — Вы, видно, вчера долго не ложились.

Аннабелл, разумеется, не могла знать о том, что Мэри Маргарет была в покоях графа. Она бросила на девушку взгляд исподтишка, но Аннабелл отошла к столику, на котором стоял поднос с завтраком. Компаньонка успела достаточно хорошо изучить Аннабелл, чтобы понять: если бы та что-нибудь заподозрила, то не успокоилась бы до тех пор, пока бы все не разузнала. Мэри Маргарет облегченно вздохнула, накинула халат и села рядом со своей подопечной за стол.

Они пили шоколад, ели гренки, как вдруг Аннабелл с лукавым видом сообщила:

— Ой, я совсем забыла… Там внизу мистер Фокс — он хочет с вами поговорить.

Мэри Маргарет чуть не подавилась коркой.

— Томас здесь, а вы забыли мне об этом сказать?

Аннабелл засмеялась.

— Кто-то же должен поставить вашего зятя на место. Клянусь, он воображает себя греческим богом и считает, что все женщины должны пасть к его ногам.

Услышав такие слова, Мэри Маргарет вытаращила глаза.

— Я думала, что вам он нравится.

Аннабелл на мгновение смутилась, но тут же бойко ответила:

— Я просто пофлиртовала с ним — хотела посмотреть, как у меня это получается. К тому же он женат и священнослужитель.

— Хотели посмотреть… — Мэри Маргарет поставила чашку на стол, чтобы не пролить содержимое. — Это возмутительно! Леди не может себе этого позволить. — Но, не сдержавшись, засмеялась.

— Именно так леди и поступают. Вот чего им не следует делать — признаваться в этом людям, которым они не доверяют, — с довольной улыбкой заявила Аннабелл.

— Огромное спасибо, Аннабелл. Вы и не представляете, как много это для меня значит.

Аннабелл опустилась на колени и обняла Мэри Маргарет.

— Ой, как же я буду скучать по вас, когда закончится сезон. Вы словно стали моей старшей сестрой, которой у меня никогда не было. — Она поцеловала Мэри Маргарет в щеку. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы жили в семье графини… или переехали ко мне. — Лицо ее радостно засветилось. — Правильно! Я попрошу маму с папой, чтобы они разрешили вам жить у нас. У меня есть младшая сестра, и ей понадобится компаньонка. А если я выйду замуж, вы станете жить со мной.

Мэри Маргарет в ответ тоже крепко обняла Аннабелл и еле сдержала навернувшиеся слезы.

— Моя дорогая, как вы добры. Но я не смогу жить ни у вас, ни в вашей семье, ни у графини. Мне очень не хочется расставаться с вами, но у меня есть сестра и племянница, и я вернусь к ним, когда уеду отсюда.

— Не может быть! — Аннабелл вскочила на ноги. — Ваша сестра замужем за мистером Фоксом, а он к вам плохо относится и не захочет, чтобы вы жили с ними.

Все так и есть, но Аннабелл этого не скажешь. Девушке ни к чему знать об уродливых сторонах жизни. Мэри Маргарет решила сослаться на приход Томаса и закончила разговор. Спустя несколько минут она вошла в гостиную, где ждал Томас.

Он обернулся на стук двери.

— Что-то ты долго не шла.

Мэри Маргарет едва не съежилась от страха — столь разгневан он был. Аннабелл проучила Томаса, но из-за этого встреча с ним сулит большую беду.

— Я думала, ты придешь завтра. Я спала и не знала, что ты здесь. Прости, если заставила тебя ждать.

— Смотри, чтобы это больше не повторилось. — Его слова хлестали подобно плетке.

Мэри Маргарет смогла только кивнуть в ответ. Почему она такая трусиха и не смеет вос-противиться этому деспоту? Вот Рейвенсфорда ей удается ослушаться.

— Зачем ты здесь? — выдавила она.

Его улыбка была омерзительной.

— Ты слышала последние светские сплетни?

Она покачала головой, ожидая чего-то ужасного.

— Я так и думал. О «Книге ставок» Уайтса ты тоже ничего не знаешь?

Мэри Маргарет снова покачала головой. Ей было трудно дышать, и пальцы дрожали, а Томасу явно доставляло удовольствие наблюдать за ней.

— В этой книге самые знатные джентльмены Лондона записывают заключенные ими пари. Твоего имени там нет, но оно подразумевается. — Он со злорадством пожирал ее глазами. — В общем, там есть такая запись: сколько времени потребуется Рейвенсфорду, чтобы поселить тебя в отдельной квартире как свою любовницу. Всем известно, что он одел тебя с головы до ног.

Мэри Маргарет упала в стоящее позади нее кресло. Она пропала! Прошлая ночь для Рейвенсфорда — всего лишь часть пари. У нее потемнело в глазах.

— Интересная новость, не так ли? — услышала она издевательский голос Томаса.

Сил на то, чтобы ответить, не было. Мэри Маргарет могла лишь безмолвно сидеть, ничего не видя перед собой, и слушать, как колотится сердце, разбиваясь на тысячу осколков. Прошлая ночь была чудом, а чудеса имеют обыкновение кончаться. Это ей известно, но как хочется, чтобы было по-другому!

Имеет ли эта новость вообще какое-то значение? Рейвенсфорд опять предложил ей выйти за него замуж. И она почти согласилась. А если он ее не любит и делает предложение исключительно для того, чтобы избежать скандала? Аристократы не женятся по любви. Но она-то его любит!

Мэри Маргарет закрыла глаза.

— Что вы здесь делаете?

До ее сознания донесся холодный голос Рейвенсфорда. Девушка не слышала, как он вошел. И о присутствии Томаса она забыла.

— Я пришел поговорить с невесткой, — так же холодно ответил викарий.

— По-моему, ей неинтересно то, о чем вы рассказываете.

— О нет, вы ошибаетесь. Ей очень интересно. — Голос Томаса звучал приторно-сладко.

Мэри Маргарет хотелось вскочить на ноги и влепить ему пощечину. Именно Томас ввел ее в дом, где она встретилась с Рейвенсфордом, и он же открыл ей правду… и все разрушил.

Она посмотрела на зятя и твердо произнесла:

— Уходи, Томас.

Он этого не ожидал и посмотрел на нее так, словно узрел перед собой чудище.

— Встретимся на балу, — с угрозой произнес он.

Мэри Маргарет было все равно. Мир рухнул — Рейвенсфорд так и не сказал, что любит ее, а она настолько погрузилась в наслаждение их близостью, что не придала этому значения.

Граф подошел к ней и опустился на колени. Взяв обе ее руки в свои, он спросил:

— Что он сделал? У вас такой вид…

— Он рассказал мне о пари.

— Понятно. Было глупо с моей стороны предположить, что вы об этом не узнаете. Но я все-таки надеялся.

— Вы знаете свет и сведущи в политике, но не столь хорошо разбираетесь в человеческой натуре.

Он пожал плечами и встал.

— Какое это имеет значение?

— Вы заблуждаетесь, Рейвенсфорд.

Девушка встала и быстро вышла.

Ей необходимо побыть одной и подумать, поэтому она направилась к беседке.

Мэри Маргарет тихо сидела среди зелени и благоухающих роз. Дул легкий ветерок, и ей не было жарко. Она любила бывать здесь. Любовь! Как часто и не к месту произносят это слово. Она любила вишни, любила розы, любила эту беседку. А что она испытывает к Рейвенсфорду? Ей не было безразлично, счастлив он, обижен или сердит. Все ее помыслы направлены на него. Ей нравилось то, что он заботлив и старается помочь другим. Да ей все в нем нравится! Нет, не все. Кое-что раздражало, но это не главное. Да, она его любит.

Но что ей делать? Ведь он ее не любит. Он желает ее, жаждет близости, а это — потребности плоти. Любовь же подразумевает духовное единство. Мэри Маргарет бросило в жар, когда она вспомнила о прошлой ночи. Возможно, в любви важна и физическая сторона.

Брак с Рейвенсфордом разрешил бы все ее проблемы. У него есть и деньги, и власть, чтобы защитить Эмили с Энни от Томаса. Он устроит их жизнь должным образом, а она будет вместе с единственным на свете любимым мужчиной и родит ему детей… хотя жить с ним, зная, что он ее не любит, будет нелегко.

Мэри Маргарет вскочила со скамьи и заметалась по маленькой беседке. Даже если она станет всего лишь любовницей графа, он все равно окажет покровительство Эмили и Энни. Она же сможет подарить ему ребенка… пусть и незаконнорожденного.

Остановившись, она закрыла лицо руками. Нет, так поступить со своим ребенком она не имеет права. А Рейвенсфорд не захочет на ней жениться, если когда-либо узнает, что Томас специально нашел ей место у графини, чтобы она совершила кражу. И неважно, что она ни под каким видом не собиралась довести план Томаса до конца. Достаточно уже того, что она связалась с зятем. Если это выплывет наружу, Рейвенсфорд будет презирать ее, а она этого не переживет.

Но… если он ее любит, по-настоящему любит, то простит.

Нет! Лучше пойти к графине и попросить заплатить ей жалованье. Конечно, эти деньги не идут в сравнение с обеспечением, обещанным Рейвенсфордом, но так будет лучше для всех. Она с самого начала собиралась так поступить.

Мэри Маргарет приняла решение, но на душе у нее не стало легче.




Мэри Маргарет терпеливо ждала, когда ее примет графиня. У нее было достаточно времени для размышлений о своей смелости. За последние два часа она успела проявить невиданную отвагу, которой никогда не отличалась… за исключением общения с Рейвенсфордом, но эти мысли лучше выбросить из головы.

Наконец появилась горничная графини Джейн и мрачно посмотрела на Мэри Маргарет.

— Ее светлость примет тебя.

Тучная Джейн загораживала почти весь проход, так что Мэри Маргарет с трудом протиснулась в дверь.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Джейн никогда не любила Мэри Маргарет, а после того, как ей пришлось упаковывать вещи компаньонки для путешествия в Лондон, стала относиться к ней еще более враждебно.

— Миледи. — Мэри Маргарет сделала реверанс.

Графиня сидела с каменным лицом.

— Что тебе надо?

Начало плохое, подумала Мэри Маргарет, стараясь не выдать своего волнения, чтобы не доставить тем самым удовольствие графине.

— Прошло три месяца, — сказала Мэри Маргарет, надеясь, что хозяйка поймет намек.

— И что? — Графиня занялась вышиванием, лежащим у нее на коленях.

Мэри Маргарет рассердилась.

— Я хочу получить свое жалованье.

Графиня подняла голову. Глаза ее были похожи на холодные блестящие камушки, а губы злобно поджаты.

— Жалованье? Никакого жалованья не будет — все ушло на то, чтобы возместить цену моего плаща, который ты вынудила моего глупца сына тебе отдать.

Мэри Маргарет чуть не упала.

— Но я вернула его вам в безупречном состоянии.

Графиня еле слышно презрительно фыркнула.

— Неужели ты думаешь, что я надену что-либо после тебя? А все те вещи, которые Эндрю тебе накупил? Ты долго будешь за них расплачиваться.

Мэри Маргарет охватила паника. Это немыслимо! Слова с трудом вырвались у нее из горла:

— Почему вы так поступаете! Я не сделала ничего плохого. Мое единственное желание — быть для вас хорошей компаньонкой.

Красивое лицо графини исказилось от ненависти.

— Ты совратила моего единственного сына. Неужели ты полагаешь, что я не вижу того, что происходит? А, ты побледнела. Ты не лучше тех потаскух, которые продают себя на Ковентгарденском рынке.

Мэри Маргарет почувствовала дурноту. Только бы не опозориться и не упасть в обморок! Ей удалось удержаться на ногах.

— Я ничего подобного не совершала, — произнесла она слабым голосом.

Он ее совратил, а не она его! Но графине этого не объяснишь. И всем это безразлично. Всем — кроме нее самой.

Ненависть на лице графини сменилась коварством.

— Я хочу, чтобы ты немедленно покинула мой дом. Я дам тебе денег на обратную дорогу. Если ты уедешь, то я все забуду, но не вздумай впредь даже приближаться к моему сыну.

Удар следовал за ударом. Она сможет уехать в Ирландию, но ей не на что жить, не говоря уже о том, чтобы помочь Эмили и Энни.

Непокорный дух Мэри Маргарет не был сломлен и призывал ее к сопротивлению, к тому, чтобы выйти замуж за Рейвенсфорда, невзирая на последствия. И сейчас этот бунтарский дух вернул ей мужество.

— Мне необходимы деньги не только на обратный путь, но и на дальнейшую жизнь.

От собственной смелости ее бросило в дрожь. Всего несколько дней — да что дней, несколько часов — назад она не смогла бы произнести эти слова. Но дело сделано. Она не отрывала глаз от лица графини.

Та выпрямилась.

— А ты, оказывается, настырная особа. Сколько тебе нужно?

— Жалованье за последние три месяца.

— Хорошо. А теперь убирайся с глаз долой.

Мэри Маргарет не заставила долго себя упрашивать и выбежала из комнаты. Дверь за ней за-хлопнулась… и она очутилась в объятиях Рейвенсфорда.

— Куда вы так спешите?

— Домой.

Слово выскочило прежде, чем она успела подумать.

— В Ирландию? — бесстрастно осведомился он.

Она кивнула.

— Из-за моей матери или из-за пари? — Его голос звучал подозрительно спокойно, но Мэри Маргарет столько всего пережила за последние двадцать четыре часа, что ей было безразлично.

— Из-за того и из-за другого.

— Думаю, что это не так.

Она не успела опомниться, как Рейвенсфорд втолкнул ее обратно в комнату графини.

— Выйдите, — приказал он Джейн, которая не двинулась с места, пока ей не кивнула госпожа. — Мама, на этот раз ты перешла границы, — сказал Рейвенсфорд.

Графиня бросила на него сердитый и высокомерный взгляд.

— Я пытаюсь спасти тебя от твоей же глупости. Она — авантюристка, и мне не следовало вводить ее в мой дом.

Рейвенсфорд не отпускал руку Мэри Маргарет, и ей пришлось слушать, как они обсуждают ее, словно она и не присутствует при этом.

— Я не желаю слушать ваши пререкания, — взбунтовалась она.

— Замолчи, — приказала графиня.

— Я — живой человек, а не бесчувственная кукла.

Графиня смерила Мэри Маргарет уничижительным взглядом.

— Ты не лучше, чем…

— Мама, — прервал ее Рейвенсфорд, — предупреждаю тебя: Мэри Маргарет выходит за меня замуж. То, что ты скажешь сейчас, отразится на моем отношении к тебе после нашей свадьбы.

Графиня побледнела и сделалась похожей на привидение, но все равно глаза ее метали молнии.

— Я тебе этого не позволю, Эндрю.

Мэри Маргарет безуспешно пыталась вырваться из крепких рук Рейвенсфорда.

— Я не дала согласия, — тихо сказала она, сама не понимая, почему она ему противоречит.

Да потому, что хочет, чтобы он женился на ней по любви! Но если ему станет известно о том, что она оказалась в их доме, чтобы обокрасть его мать, о какой любви можно будет говорить?!

Рейвенсфорд пристально посмотрел на нее.

— Нет, вы согласились. И с большим удовольствием.

В его глазах вспыхнул огонь, и она поняла, что он имеет в виду. Уступив ему прошлой ночью, она, по его мнению, связала себя с ним.

— Все изменилось, — хриплым голосом ответила Мэри Маргарет. — Для меня изменилось.

— Но не для меня.

— Эндрю, — властным тоном произнесла графиня, — я этого не допущу. Если ты на ней женишься, я сделаю все возможное, чтобы ее изгнали из общества.

Промелькнувшее на его лице страдание немного смягчило резкие черты Рейвенсфорда.

— Это неважно, мама. Не все придают значение тому, принимают их в свете или нет. Я к этому безразличен. Уверен, что Мэри Маргарет тоже. И всем известно, что леди Холленд, к примеру, это тоже не волнует. То, что ее не принимают в свете, не повлияло на карьеру лорда Холленда, — многозначительно закончил он.

Графиня раздраженно фыркнула.

— Я не берусь утверждать, что скандальное прошлое леди Холленд нанесло вред лорду Холленду, но ни одна приличная женщина не посещает их дом.

Рейвенсфорд покачал головой.

— Сомневаюсь, что они придают этому значение, мама.

— А следовало бы. — Графиня бросила на Мэри Маргарет ядовитый взгляд. — Ты пожалеешь, если не послушаешься меня. Она не принесет тебе счастья. — И вдруг подобно солнцу, проглянувшему сквозь тучи, в ее глазах промелькнули печаль и умиление. — Как это было у нас с твоим отцом.

— Она права, — сказала Мэри Маргарет. — Наш брак стал бы браком по расчету. Я вам вскоре надоем.

Он как-то странно взглянул на нее потемневшими глазами.

— Сегодня вечером на балу я объявлю о нашей помолвке.

Обе женщины ахнули.

— Этого не будет, — заявила графиня.

— Вы так не поступите, — в ужасе пролепетала Мэри Маргарет.

— Могу и поступлю, — отрезал Рейвенсфорд.




Глава пятнадцатая


Рейвенсфорд отвернулся от камина и увидел в дверях салона Мэри Маргарет. Его переполнила гордость. Пока больше никто не спустился вниз, и Джоунз с поклоном оставил их вдвоем.

В платье от мадам Бертрис Мэри Маргарет являла собой верх совершенства: благодаря насыщенному розовому цвету лицо приобрело кремовый оттенок, щеки слегка зарумянились, раскосые зеленые глаза сияли подобно драгоценным камням и даже строгая простая прическа выглядела элегантно. Взгляд притягивала ложбинка на груди, видневшаяся в глубоком вырезе платья. Рейвенсфорду ужасно захотелось припасть к этому заманчивому углублению, что он уже однажды сделал. Но ему казалось, что всей жизни не хватит, чтобы полностью насытиться этой женщиной, которую он возжелал, едва услышав ее полный страсти, похожий на мурлыканье, голос. Сегодня она принадлежит ему… или будет принадлежать, с иронией подумал он, заметив, как холодно ее лицо.

— Вы прекрасны. — Рейвенсфорд взял футляр, лежащий на столике у него за спиной, раскрыл коробочку и со словами «это дополнит ваш наряд» вынул перламутровое ожерелье.

Она бросила быстрый взгляд на украшение, затем на Рейвенсфорда.

— Это неуместно. — Мэри Маргарет была несгибаема.

— Вы заметно осмелели с тех пор, как я впервые вас увидел.

— Обстоятельства заставили. — В ее голосе прозвучала горечь. — Ваша мать уже внизу?

— Присутствие моей матери не имеет ни малейшего значения, Мэри Маргарет. — Она не ответила, и он добавил: — Она скоро возвращается в Ирландию, а мы с вами остаемся здесь. Ваша сестра с племянницей приедут сюда.

Зачем он это делает? — недоумевала Мэри Маргарет. Ведь он ее не любит, но и отпускать от себя не хочет.

Когда они вышли из покоев графини, он предупредил Мэри Маргарет, что, независимо от заявлений графини и предложенных ей денег, она никуда не уедет. Мэри Маргарет чувствовала себя пленницей. Единственная причина, по которой она спустилась вниз, — это слова Рейвенсфорда о том, что он уже послал за ее сестрой. В благодарность за это она обязана быть на балу, раз он так желает.

— Я не выйду за вас замуж, — в который раз повторила она. — Ваша мать права.

Но как ей хотелось выйти за Рейвенсфорда! Если бы он ее любил, она рискнула бы. Невыносимо больно говорить «нет», когда безумно хочется сказать «да». Но даже желание обладать ею не заставит его смириться с тем, что она была послана совершить кражу, — ведь она не отказала Томасу.

— Повернитесь, — ласково произнес Рейвен-сфорд. — Я настаиваю на том, чтобы вы это надели.

Мэри Маргарет вздохнула, понимая, что лучше уступить. В конце концов, он купил ей полный гардероб, и, хотя она ничего не надевала, всем об этом известно. Вещи до сих пор так и лежат сложенные в коробки у нее в комнате. Мэри Маргарет повернулась к нему спиной.

Рейвенсфорд дотронулся до ее затылка, и его теплое дыхание защекотало кожу. Девушка сжала кулаки, с трудом удерживаясь от того, чтобы не поднять руки и не запустить пальцы ему в волосы.

— Пожалуйста, поторопитесь, — выдохнула она.

— Я делаю вам больно? — Густой голос «Рейвенсфорда действовал опьяняюще.

— Нет.

Он тихо засмеялся.

— Я почти закончил. Осталось надеть серьги и браслеты.

Мэри Маргарет чуть не застонала. Пропади он пропадом! Это просто пытка. Зачем он ее мучает? Но, несмотря ни на что, ее тело и душа стремились к нему, и, как бы она ни пыталась это скрыть, он все равно догадался о ее чувствах.

Руки Рейвенсфорда обняли ее за плечи и повернули лицом к себе.

— Скажите «да».

Она молчала. Как трудно не согласиться с ним! Мэри Маргарет больше всего на свете хотела ему уступить. Если бы только она могла… Если бы они оба могли сделать так, чтобы их брак стал возможен. Какое было бы счастье, если бы он ее любил! Да она романтическая дурочка, раз верит в чудо любви! Она отвернулась, чтобы не прочесть в глазах Рейвенсфорда желание обладать ею. Ей нужна его любовь, а не просто страсть. Он ее не любит, а она, глупая, жаждет любви.

— Я не могу, — прошептала Мэри Маргарет. — И не должна. Поверьте мне, так будет лучше.

— Тогда взгляните на меня, чтобы я убедился в правдивости ваших слов, — сердито ответил он, и его глаза гневно сверкнули.

Она не успела ничего ответить, как распахнулась дверь и Джоунз объявил:

— Графиня Рейвенсфорд с мисс Уинстон. И мистер Фокс.

Мэри Маргарет отодвинулась от Рейвенсфорда. На лице графини было написано презрение, а Томас окинул невестку внимательным взглядом и с издевкой произнес:

— Как мило.

Мэри Маргарет подняла бровь и позволила себе колкость:

— Я думала, что ты не приглашен к обеду.

Томас самодовольно ухмыльнулся.

— Меня пригласила твоя очаровательная подопечная. Я решил уступить ее желанию, а не Рейвенсфорда.

Аннабелл сияла улыбкой.

— Как я вижу, вы с Рейвенсфордом наконец-то пришли к соглашению. Я так рада. — Она обняла Мэри Маргарет. — Замечательно, что вы теперь член семьи.

Мэри Маргарет в свою очередь обняла девушку и ласково пожурила:

— Аннабелл, вам, как всегда, не терпится. Мы с графом ничего не решили, и никакого соглашения между нами не существует.

Аннабелл бросила на них игривый взгляд и засмеялась:

— Я не с луны свалилась.

Джоунз продолжал объявлять вновь прибывших гостей. Впереди был обед, а затем бал, после которого Мэри Маргарет предстояло заявить Томасу, что она не собирается красть драгоценности у графини.

— Красивый жемчуг, — прошипел Томас. — Не забудь и его прихватить.

Мэри Маргарет вздрогнула — она не услышала, как приблизился зять.

— Осторожно. Тебя могут услышать.

Он рассмеялся, а она поспешно отошла… и очутилась рядом с Рейвенсфордом, который стал знакомить ее с гостями. Представляя Мэри Маргарет, он улыбался, но глаза его напряженно щурились — ему было важно убедиться в том, что с Мэри Маргарет любезно здороваются. Она поняла, что он вводит ее в свой круг светских знакомых, буквально требуя от них признать ее, несмотря на слухи.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем начался обед. Мэри Маргарет сидела за столом около Рейвенсфорда, и взоры гостей были устремлены на нее. Только бы не покраснеть! Графиня сидела на противоположном от сына конце стола, и эта дань этикету спасала положение.

Дама, сидевшая напротив, уставилась на Мэри Маргарет в лорнет.

— Откуда вы, мисс О’Брайен?

— Из Ирландии, миледи. — Мэри Маргарет обратилась к ней, назвав по старой привычке «миледи», хотя в ее теперешнем положении это звучало странно.

— Она из Кашела, который находится в Ирландии, леди Стил, — вмешался Рейвенсфорд. — Это недалеко от поместья матушки. — Улыбка его была зловещей. — Не хотите ли еще черепахового супа?

— Да, пожалуйста. — Леди Стил переключила внимание на джентльмена слева.

Сидящий справа от Мэри Маргарет мистер Атуэрти спросил:

— Как долго вы намерены пробыть в Лондоне, мисс О’Брайен?

— Не очень долго, — ответил за нее Рейвенсфорд.

Мистер Атуэрти взглянул на графа и задал следующий вопрос:

— Да? Разве вы не являетесь компаньонкой мисс Уинстон, мисс О’Брайен?

На такой прямой вопрос мог быть дан только прямой ответ, и, опередив Рейвенсфорда, Мэри Маргарет твердо сказала:

— Да.

Она была рада тому, что ее голос не задрожал. Эти люди проглотят ее, словно акула мелкую рыбешку, если увидят, что она смутилась. Рейвенсфорд одобрительно улыбнулся.

— Она была компаньонкой, Атуэрти. Но больше таковой не является.

Атуэрти удивленно поднял бровь.

— Как интересно.

Принесли следующее блюдо, и, пока меняли тарелки, Мэри Маргарет собралась с мыслями. Только бы продержаться до конца обеда, а потом она сбежит, поскольку начнут съезжаться остальные гости и все отправятся в бальную залу. Надо сжать зубы и вынести еще один час за столом.

Она уже готова была, сославшись на плохое самочувствие, уйти, когда графиня встала, подав тем самым знак дамам удалиться. Мэри Маргарет едва не вскочила, забыв, что ей следует подождать, пока выйдут остальные дамы. Взгляды всех мужчин были устремлены на нее, словно она — диковинное животное.

Еще месяц тому назад она смутилась бы… да всего час назад это разглядывание удручило бы ее, но сейчас она была настолько раздражена и устала, что смело встретила наглые взгляды джентльменов. Почти все отвели глаза, за исключением Перта, который молча поднял свой бокал.

Но радость от одобрения Перта длилась недолго. Две дамы, с которыми она раньше уже встречалась, о чем-то перешептывались. Одна из них надменно фыркнула:

— Так вот какая она — потаскушка Рейвенсфорда. Ничего особенного. Но он, однако, зашел слишком далеко, представляя ее свету. Я, например, никогда не приму ее у себя.

Вот и все. Даже если она проявит слабость и выйдет замуж за Рейвенсфорда, ее все равно ждет жалкое существование. Ей, конечно, безразличны слова старой сплетницы, но для Рейвенсфорда это может иметь значение. И что он и все остальные скажут, если узнают о планах Томаса? Об этом лучше не думать.

Мэри Маргарет решила пойти к себе. Позже, когда начнутся танцы, она вернется и отыщет Томаса. Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Надо немного полежать, чтобы собраться с силами. Задув свечу, Мэри Маргарет вытянулась на кровати и аккуратно расправила платье, стараясь не помять его. Звать горничную, чтобы та сначала помогла ей раздеться, а потом снова одеться, ей совсем не хотелось.




Мэри Маргарет вздрогнула и проснулась с ощущением, что в комнате кто-то есть. Она села и спустила ноги с кровати.

— Кто здесь? — испуганно спросила она.

— Не Рейвенсфорд, — послышался в ответ омерзительный голос Томаса.

Страх немного уменьшился, хотя появление зятя у нее в спальне настораживало. Но пока он не причинил ей вреда.

Она зажгла свечу на столике около кровати и отнесла подсвечник к креслу, в котором сидел Томас.

— Почему ты здесь?

Он ухмыльнулся.

— Не притворяйся идиоткой. Где драгоценности?

Мэри Маргарет напряглась. Нет смысла тянуть время и откладывать неизбежное. Она провела языком по пересохшим губам.

— Полагаю, что они в комнате графини. Либо у графа.

— И когда ты собираешься их забрать? — вкрадчивым голосом осведомился он.

Мэри Маргарет решила на всякий случай подойти поближе к двери. Она встала и как бы между прочим сделала несколько шагов в сторону от Томаса, надеясь, что он не обратит на это особого внимания.

— Куда ты направляешься? — Он вскочил, а когда она бросилась к двери, поймал ее и крепко ухватил за кисть. — Я, кажется, задал тебе вопрос, — сказал он, больно стиснув ее руку.

Сердце Мэри Маргарет стучало подобно барабану, и она едва не позвала на помощь. Не надо бояться, промелькнуло у нее в мозгу. Больно ей, но не Эмили и Энни.

Она сделала глубокий вдох и сурово взглянула на зятя, чего он явно не ожидал.

— Я ухожу… но не за драгоценностями. — Она тщетно пыталась высвободить руку из его железной хватки. — Я ничего не буду красть у графини.

Томас отшвырнул ее, и она стукнулась о стену. Удар был такой сильный, что девушка едва не задохнулась.

— Ну-ка повтори, — злобно произнес Томас.

Невзирая на боль в груди, Мэри Маргарет заставила себя выпрямиться, мысленно повторяя, что он не посмеет ее избить. Но ей было очень страшно.

— Кто здесь? — раздался из-за двери голос Рейвенсфорда.

Какое облегчение! Рейвенсфорд не допустит, чтобы Томас снова ударил ее. Но Томас, несомненно, заставит ее расплатиться за отказ совершить кражу. Мэри Маргарет с тяжелым вздохом бессильно прислонилась к стене.

— Входите, — сказал Томас.

Рейвенсфорд вошел и закрыл дверь. У него в руках был канделябр с пятью свечами, свет от которых ослепил Мэри Маргарет.

— Что вы здесь делаете? — Глубокий баритон Рейвенсфорда прозвучал угрожающе.

Томас усмехнулся.

— Пожалуй, лучше спросить об этом у вашей возлюбленной. — Он бросил на Мэри Маргарет коварный взгляд. — Или ты уже все ему рассказала?

Мэри Маргарет понимала, что выглядит виновато. А Томас захохотал.

— Нет, вижу, что не рассказала. Храбрости не хватило, как и у твоей сестрицы. Ты спишь с мужчиной, но у тебя поджилки трясутся, когда дело доходит до того, чтобы объяснить ему, почему ты служишь у его матери.

Стыд огнем жег Мэри Маргарет. Томас — хам, но то, что он сейчас говорит, — чистая правда. Она не могла заставить себя взглянуть на Рейвенсфорда и поэтому смотрела куда-то поверх его плеча, не желая увидеть отвращение на его лице.

— Говори, — приказал Томас, — или я сам скажу.

Она бросила на зятя гневный взгляд.

— Сегодня вечером я должна украсть у вашей матери драгоценности. Вот почему здесь Томас… чтобы забрать их.

Итак, маска сорвана… и все кончено. Рейвенсфорд возненавидит ее и будет счастлив, что она отказалась от брака с ним. Всего лишь одна-единственная слезинка скатилась по ее щеке. Она больше никогда его не увидит, а он навсегда запомнит ее воровкой, обманщицей и трусихой. Девушку пронзила такая резкая боль, какую трудно представить. Но боль сменилась гневом… на себя и на Томаса, и она… бросилась на зятя, сжала кулак и ударила прямо в его ухмыляющуюся физиономию.

Томас отшатнулся.

— Я ненавижу тебя, потому что ты подлец, ненавижу за то, что ты сделал с моей сестрой, и за то, что пытался сделать со мной. — Теперь слезы ручьями текли у нее по щекам. — Но больше всего я ненавижу себя, так как у меня не хватило мужества с самого начала сказать тебе, что ты не имеешь права так поступать.

Она услыхала глухой стук об пол — Томас лежал, распластавшись на ковре, прижав ладонь к красному пятну на скуле. Над ним навис Рейвенсфорд.

— Поднимайтесь и убирайтесь вон. Уезжайте из Англии, а иначе вам несдобровать. И не вздумайте вернуться в Ирландию, так как там вас будет ждать магистрат. Попробуйте сказать хоть одно слово о том, что вы замыслили, — и вам конец. Такой викарий, как вы, никому не нужен. Не пытайтесь отыскать свою жену и дочь. Если я увижу вас около них, то выпорю, словно шавку.

У Мэри Маргарет по спине пробежала ледяная дрожь. Так вот каков Рейвенсфорд в гневе. Но ведь ей-то нечего бояться, она его больше никогда не увидит.

Томас с ненавистью посмотрел на Мэри Маргарет.

— Не волнуйся за свою бесценную сестричку. Мне она не нужна. Я был вынужден на ней жениться, так как она забеременела. Я хотел получить в жизни то, что мне полагалось по рождению. Твой отказ всего лишь откладывает намеченное. Я найду еще кого-нибудь… посмелее.

С этими словами он направился к двери, но, проходя мимо Рейвенсфорда, задержался.

— Она не стоит затраченных на нее денег. Так же, как и ее трусливая сестра. Пользуйтесь обеими.

От негодования у Мэри Маргарет высохли слезы.

— Как ты смеешь? Если Эмили забеременела до свадьбы, то только потому, что ты ее соблазнил, а она слишком тебя любила и не могла отказать. Я тебя презираю.

— Убирайтесь, — приказал Рейвенсфорд, — пока я вас не придушил.

Томас ничего не ответил и поспешно вышел. В комнате повисла могильная тишина. Мэри Маргарет казалось, что она умерла. С этого момента жизнь для нее кончена. Но все-таки Эмили теперь освободилась от Томаса.

— Мэри Маргарет, — с нежностью заговорил Рейвенсфорд, — идите сюда. Пожалуйста.

Она взглянула на него, ожидая увидеть на его лице презрение и неприязнь, но вместо этого увидела сострадание и… еще что-то необъяснимое.

— Мне лучше уйти.

Он покачал головой.

— Что я вам все время повторял?

Девушка молчала. Что сказать? Он все про нее знает и теперь не может желать брака с ней. Собственно, он этого не хотел с самого начала и сделал ей предложение исключительно из соображений чести.

— Тогда я сам подойду, и, уж будьте уверены, вам не удастся убежать.

— Почему вы это говорите? — Нестерпимая боль разрывала ей душу. — Я вам не нужна. Вы хотели… только спать со мной, а когда узнали о пари, то честь джентльмена заставила вас сделать мне предложение. — Она ловила ртом воздух. — Пожалуйста, Рейвенсфорд, не поступайте так. Я немедленно отсюда уйду. Вы сделали для меня более чем достаточно: выгнав Томаса, вы спасли мою сестру. Я от всей души благодарю вас.

На его губах появилась едва заметная улыбка.

— Мне не нужна ваша благодарность от всей души, Мэри Маргарет. — Он медленно шагнул к ней. — Я хочу большего.

Она откинула голову, чтобы получше разглядеть его лицо: потемневшие глаза, резко очерченные скулы. Если бы она не знала, что это невозможно, то сказала бы, что он… хочет ее.

— Я отдала вам все, что у меня есть, — прошептала Мэри Маргарет.

Он остановился. Их разделяло всего несколько дюймов.

— Отдали? Что именно? Скажите. — Лицо Рейвенсфорда приобрело хищное выражение.

— Не надо, — умоляющим тоном промолвила она. — Это несправедливо: я люблю вас, а вы меня — нет. — Она закрыла лицо руками. — Вот я вам и сказала. Опять у меня не хватило сил ослушаться вас.

Рейвенсфорд с ликованием обнял ее и прижал к груди. Одной рукой он приподнял ей голову, чтобы увидеть лицо, а другую погрузил в густые волосы.

— Не говори глупостей, любовь моя. Ты — самая сильная из всех женщин, каких я знал. Ты заботилась о сестре, работала на мою мать и смело противостояла Фоксу… не говоря уже обо мне.

Любовь моя. Он назвал ее своей любовью! Надежда вспыхнула и сразу же угасла.

— Я слабая. Иначе я никогда не согласилась бы помогать Томасу.

Он нежно ее поцеловал.

— У тебя не было выбора. Я слышал, как он угрожал тебе в библиотеке.

— Что? — Мэри Маргарет замерла и хотела было оттолкнуть его, но он крепко ее держал. — Все это время вы знали?

Рейвенсфорд кивнул.

— Мне было известно только, что ты не хочешь сделать то, чего требует Фокс, но боишься за Эмили. Позже я узнал, что Эмили — твоя сестра.

— Но почему вы позволили мне остаться в доме? Почему так хорошо ко мне относились? — От смущения она не могла пошевелиться.

Рейвенсфорд печально улыбнулся.

— Ты загадала мне загадку, которую я все еще отгадываю. — Он провел пальцем по ямочке на ее щеке. — И всегда, наверное, буду этим заниматься.

— Но я — ничто.

— Прекрати. — Он легонько ее тряхнул. — Ты добрая и любящая. Ты готова на все, лишь бы помочь сестре. Аннабелл тебя обожает, слуги любят и относятся с уважением.

Мэри Маргарет была словно в дурмане.

— Но вы меня не любите. Вы не можете меня любить. У нас разное положение, и к вам в дом я попала обманным путем. — Каждое слово причиняло боль, но эти слова было необходимо произнести. — А я хочу, чтобы меня любили, когда я выйду замуж.

— Ох, Мэри Маргарет. — Рейвенсфорд ласково откинул ей волосы со лба. — Неужели мне удалось спрятать свои чувства? Разве ты не знаешь, что я тебя люблю? И ты этого не распознала, когда я ласкал тебя, когда целовал? А когда мы сливались в единое целое, разве мое тело не показало, что я тебя боготворю?

Она была потрясена и упала бы, если бы он ее не обнимал.

— Я знаю, что вы меня хотите, но это не любовь.

— Драгоценная моя, тебе предстоит еще многое узнать о мужчинах. Занимаясь с тобой любовью, я показал, что люблю тебя, а также то, что хочу заботиться и о тебе, и о твоей сестре. Мужчины доказывают свою любовь поступками, а не словами. — Рейвенсфорд замолк, явно собираясь сказать нечто важное. — Мэри Маргарет, я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

Волна надежды начала заполнять ей сердце. Может быть, у них все получится? Может быть, он по-настоящему ее любит?

— А как же ваша матушка? — Мэри Маргарет все же не могла отбросить последний довод.

— Пусть едет в Ирландию либо примет тебя как мою жену. Тогда она может жить здесь и видеть, как подрастают наши дети. — Он не сводил с Мэри Маргарет любящих глаз. — Потому что теперь, когда я обрел тебя и заставил признаться в том, что ты меня любишь, я никуда тебя не отпущу.

Охватившая ее радость переливалась через край. Она больше не может отказываться от своего счастья с Рейвенсфордом. Она так сильно его любит, что тоже не в состоянии отпустить от себя.

— Значит, нам надо постараться быть счастливыми.

— Да, любовь моя, мы постараемся.




Эпилог


Спустя год…




Мэри Маргарет стояла в дверях детской и молча наблюдала за свекровью. Графиня держала на руках будущего графа Рейвенсфорда и ворковала, как и полагается любящей бабушке.

Большая теплая ладонь легла ей на руку и потянула в сторону. Это ее муж Рейвенсфорд. Он с улыбкой повел жену по коридору.

— Пусть мама понянчится с нашим сыном, любимая.

Мэри Маргарет прижалась к нему.

— Мне было приятно смотреть на них. Я верю в то, что твоей маме присуща доброта.

Он с нежностью убрал у нее с виска выбившуюся прядь волос.

— Она не всегда хорошо к тебе относится, и я очень переживаю. Очень.

Мэри Маргарет поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

— Я это знаю, но она стала доброжелательнее, а со временем… возможно, мы с ней станем закадычными подругами.

Рейвенсфорд покачал головой.

— Ты не перестаешь удивлять меня. У тебя поразительная способность у всех замечать лучшие стороны.

Он поймал ртом ее губы, и она доверчиво прижалась к его груди. В нем сосредоточился весь ее мир.

— Тетя, — произнес возмущенный детский голосок, — что о вас с дядей Эндрю подумают слуги?

— Энни, оставь в покое тетю и дядю, — раздался женский смех. — Они любят друг друга.

Мэри Маргарет улыбнулась племяннице и сестре.

— Я так рада, что ты решила жить с нами.

— И я тоже рад, — вторил ей Рейвенсфорд. — Вы не только увеличили нашу семью, но теперь Фоксу до вас не добраться, если вдруг он счел мою угрозу пустячной.

Все три женщины смотрели на него с обожанием.

— Судя по тому, что Томас вылетел из моей комнаты, словно лисица, за которой гонятся борзые, он не сомневается в твоих словах, — заметила Мэри Маргарет.

— А что, скажи на милость, он делал в твоей комнате? — требовательным тоном спросила незаметно подошедшая графиня.

Младенец Эндрю довольно гукал на руках у бабушки. Мэри Маргарет протянула к сыну руки.

— Пора его кормить.

Она решила отказаться от кормилицы и делать это самой. Бросив на мужа лукавый взгляд, Мэри Маргарет оставила его объясняться с матерью, но Рейвенсфорда это не устраивало.

— Дамы, прошу прощения. Мама, я позже тебе все расскажу, а сейчас… место отца — около жены и сына.

Мэри Маргарет с улыбкой уселась в кресло-качалку и приложила младенца к груди. Маленький Эндрю уже начал сосать, когда вошел Рейвенсфорд и закрыл за собой дверь детской. Он смотрел на жену и ребенка: ротик малыша плотно прижался к молочно-белой груди.

— У тебя грудь стала больше, — пробормотал Рейвенсфорд, усаживаясь рядом.

Он не скрывал своего желания, и краска залила щеки Мэри Маргарет.

— Рейвенсфорд, — слабо запротестовала она, — сейчас не время.

— Знаю, — хриплым голосом произнес он, — но когда наш сын насытится, настанет моя очередь. Ему необходима сестричка, и я весьма решительно настроен сделать ему такой подарок.

От возбуждения у Мэри Маргарет сдавило живот.

— А я настроена помочь вам, милорд.

Рейвенсфорд нагнулся и поцеловал ее.

— Я люблю тебя.

— А я — тебя, — ответила она, вкладывая в эти слова свою душу и свое сердце.