Жертва безумия
Джон Сэндфорд


Лукас Дэвенпорт #07


Жители штата Миннесота потрясены страшным известием: сексуальный маньяк похитил известного врача-психиатра и двух ее дочерей. Полиция в растерянности: по обычной схеме действовать нельзя, поскольку противник — не просто психопат, а талантливый программист, умело навязывающий представителям власти «свою игру». За помощью обращаются к бывшему полицейскому, владельцу компании по производству компьютерных игр, — Лукасу Дейвенпорту. Сможет ли он разгадать изощренные замыслы сумасшедшего и избавить от смертельной опасности попавших в беду людей?


Джон Сэндфорд

Жертва безумия


Глава 1


Гроза началась во второй половине дня; тяжелые свинцовые тучи плыли над озером, холодный ветер срывал листья с прибрежных вязов, дубов и кленов, пригибал белые флоксы и черноглазые гибискусы.

Конец лета. Слишком скоро.

Джон Мэйл спускался на плавучий причал лодочной станции Ирва, где пахло бензином, дохлой рыбой и мхом; старик шел следом за ним, сунув руки в карманы поношенных габардиновых брюк. Джон Мэйл не разбирался в старой технике — воздушных заслонках, свечах зажигания и карбюраторах, но знал все о диодах и резисторах, о достоинствах и недостатках различных микросхем. Поскольку в Миннесоте навыки обращения с моторными лодками считаются частью генетической информации, он без труда арендовал четырнадцатифутовый «Лунд» с навесным мотором «Джонсон 9.9». На лодочной станции Ирва для этого было достаточно водительского удостоверения и двадцатидолларовой купюры.

Мэйл шагнул в лодку, смахнул ладонью воду с сиденья и уселся на него. Ирв, опустившись на корточки возле лодки, показал ему, как запускать и глушить мотор, поворачивать и прибавлять газ. Урок занял тридцать секунд. Затем Джон Мэйл, прихватив с собой дешевую удочку «Зебко», катушку лески и пустую коробку из красной пластмассы для рыболовных принадлежностей, поплыл по озеру Миннетонка.

— Возвращайтесь до темноты, — крикнул ему вслед Ирв и проводил взглядом удаляющуюся лодку.

Когда Мэйл покидал станцию Ирва, небо было ясным, воздух по-летнему прозрачным, а с запада дул легкий ветерок. «Что-то надвигается, — вдруг подумал он. — Что-то словно прячется за верхушками деревьев. Вздор. Это только кажется».

Он проплыл три мили вдоль берега в северо-восточном направлении. Большие дорогие дома из кирпича и камня теснились друг к другу; подстриженные лужайки спускались к воде, между ними тянулись каменные дорожки.

С реки все выглядело иначе. Не найдя нужный ему дом, Мэйл подумал, что заплыл слишком далеко. Он повернул назад, сделав круг. Наконец, значительно севернее, чем он предполагал, Мэйл заметил необычное здание в виде башни — местный ориентир. Крышу из красной черепицы заслоняли верхушки голубых елей, посаженных вдоль улицы. За стеной из плитняка, окружавшей лужайку, пестрели клумбы с красными, белыми и синими петуньями. Возле плавучего причала на стапеле стояла открытая яхта.

Мэйл заглушил мотор, и лодка плавно остановилась. Грозовые облака еще прятались за деревьями, ветер стихал. Взяв удочку, он размотал леску и бросил ее в воду без крючка и грузила. Леска плавала на поверхности. Этого было достаточно. Со стороны казалось, что Мэйл удит рыбу.

Ссутулившись на жестком сиденье, Мэйл наблюдал за домом. Никакого движения. Через несколько минут он начал фантазировать.

Воображение не раз спасало его, когда он оказывался в заключении без книг, игр и телевизора. Тюремщики знали, что он страдает клаустрофобией, и использовали это, усугубляя наказание. Мэйл убегал в мир фантазий, чтобы не сойти с ума: ему рисовались картины секса и жестокости, словно перед его мысленным взором крутился фильм.

Сначала героиней этих воображаемых фильмов была Энди Манет, но потом она появлялась все реже, а за последние два года вовсе исчезла. Он почти забыл о ней. Затем начались звонки, и она вернулась.

Энди Манет. Запах ее духов мог оживить мертвеца. У нее было длинное стройное тело, узкая талия, большая белая грудь, изящная шея и темные волосы, вьющиеся над маленькими ушами.

Мэйл смотрел на воду, широко раскрыв глаза и держа удочку над бортом. Ему казалось, что Энди идет к нему через темную комнату, снимая с себя шелковое платье. Он улыбался и прикасался пальцами к ее теплой, гладкой, чистой коже. «Сделай это, — говорил он вслух и добавлял: — Внизу».

Мэйл просидел так час, потом другой. Иногда он произносил что-то вслух, потом вздыхал, вздрагивал и возвращался к реальности. Внезапно все вокруг изменилось.

Небо стало серым, хмурым, над Мэйлом плыли низкие облака. Поднявшийся ветер погнал по воде моток лески, словно это было перекати-поле. В самой широкой части озера появились белые барашки.

Пора возвращаться.

Повернувшись к корме, чтобы завести мотор, Мэйл вдруг увидел ее. Она стояла в эркере в белом платье. Их разделяли три сотни ярдов, но он узнал ее фигуру и особую, свойственную только ей настороженность. Мэйл почувствовал, что их глаза встретились. Энди Манет была сумасшедшей, и ей удавалось угадывать тайные мысли.

Джон Мэйл отвел взгляд, чтобы защитить себя.

Тогда она не узнает о том, что он идет.


Энди Манет смотрела на дождь и темную завесу вдали. На лужайке у берега раскачивались на ветру высокие соцветия белых флоксов. К уик-энду они отцветут. Одинокий рыбак сидел с пяти часов дня в арендованной у Ирва лодке с оранжевой каймой и, похоже, ничего не поймал. Она могла бы сказать ему, что здесь нет рыбы, что она и сама ни разу ничего не поймала.

Он наклонился к мотору. Всю жизнь имея дело с лодками, Энди поняла по движениям человека, что ему не хватает опыта.

Когда он повернулся лицом к ней, Энди ощутила его взгляд, и в ее голове мелькнула странная мысль, что она знает его. Отсюда она не могла разглядеть черты его лица, но весь облик этого человека — голова, глаза, плечи, движения — казался ей знакомым…

Заведя мотор, он поплыл вдоль берега, одной рукой придерживая шляпу. «Он не видел меня», — подумала она.

С озера надвигался дождь.

«Собираются тучи, дождь собьет листья с деревьев», — размышляла она.

Конец лета.

Слишком скоро.


Отойдя от окна, Энди двинулась по гостиной, включая лампы. Массивные деревенские диваны и кресла, столы ручной работы, лампы, ковры создавали ощущение надежности и уюта. Натуральное дерево и ткани приглушенных тонов хорошо сочетались с яркими красками ковра.

Дом, прежде всегда теплый, стал холодным после ухода Джорджа.

Из-за того, что сделал Джордж.

Крупный, напористый, подвижный, Джордж излучал энергию, был источником вечных споров, давал ей чувство защищенности; его лицо излучало силу, а глаза светились умом. Теперь… это.

Энди была высокой стройной женщиной с темными волосами и врожденным чувством собственного достоинства. Часто казалось, будто она позирует, хотя изящество ее движений не было нарочитым, а горделиво приподнятая голова словно была создана для портрета. Глядя на ее прическу и жемчужные серьги, хотелось думать, что она увлекается лошадьми, яхтами и отдыхает в Греции.

Да, Энди была такой и не стала бы ничего в себе менять, даже если бы могла.

Когда в гостиной зажегся свет, разогнав сгущающийся мрак, Энди поднялась по лестнице. Надо было заняться девочками: собрать вещи перед первым школьным днем и рано лечь спать.

Идя по коридору, она услышала дешевую музыку из плохого фильма, доносившуюся с противоположной стороны. В большой спальне смотрели телевизор. Кто-то переключил каналы. Девочки смотрели выпуск новостей Си-эн-эн. Двое ведущих обсуждали индекс потребительских цен.

— Привет, мамуля, — ласково сказала Женевьев; Грейс подняла голову и улыбнулась.

— Привет, — ответила Энди, обводя взглядом комнату. — Где пульт?

— На кровати, — невозмутимо отозвалась Грейс.

Пульт находился далеко от девочек, на середине кровати. Его бросили в спешке, подумала Энди. Она пробежалась по каналам. На одном из них увидела постельную сцену с обнаженными актерами.

— Безобразие, — недовольно заметила она.

— Это нам полезно, — возразила младшая. — Мы должны все знать.

— Это не лучший способ, — бросила Энди, выключив телевизор. — Пойдемте поговорим.

Она посмотрела на Грейс, но старшая дочь, недовольная и смущенная, отвела глаза в сторону.

— Пойдемте, — повторила Энди. — Нужно собрать вещи к школе и принять ванну.

— Ты снова говоришь как доктор, мамочка, — проговорила Грейс.

— Простите.

По пути к детской спальне Женевьев выпалила:

— Господи, этот парень совсем выдохся.

Удивленная Грейс захихикала, Энди тоже засмеялась, и тут же все трое, хохоча, повалились на ковер в коридоре. Они смеялись, пока на глазах не выступили слезы.


Дождь шел всю ночь; утром он прекратился на несколько часов, потом зарядил снова.

Посадив девочек в автобус, Энди поехала на работу и появилась там на десять минут раньше. Она принимала пациентов, внимательно выслушивая их и ободряюще улыбаясь. Одну женщину преследовали мысли о самоубийстве, другая ощущала себя особой противоположного пола. Крупный мужчина испытывал маниакальную потребность анализировать мельчайшие детали своей семейной жизни. Зная, что поступает неправильно, он не мог остановиться.

В полдень Энди отправилась в кулинарию и принесла пакет с ленчем для себя и коллеги. Они перекусили, разговаривая с бухгалтером о социальном страховании и налогах.

Во второй половине дня случилось приятное событие: полицейский, пребывавший в хронической депрессии, похоже, начал реагировать на новое лекарство. Этот мрачный бледный человек, от которого пахло табаком, застенчиво улыбнулся Энди и сказал: «Господи, это была моя лучшая неделя за пять лет — я смотрел на женщин».


Рано покинув офис, Энди направилась под противным моросящим дождем к западной окраине микрорайона с хаотично разбросанными белыми новоанглийскими коттеджами и зелеными спортивными площадками Березовой школы. Вокруг автостоянки росли могучие клены; на их роскошных зеленых кронах уже горели красные осенние пятна. Золотая листва берез у входа в школу радовала глаз в этот хмурый день.

Оставив машину на стоянке, Энди поспешила в школу. Над мокрым асфальтом поднимался теплый запах дождя.

Родительские собрания были традиционной процедурой. Посещая их ежегодно в первый день занятий, Энди знакомилась с новыми учителями, соглашалась принять участие в подготовке празднования Дня Благодарения, выписывала чек для оплаты факультативных занятий. Работать с Грейс так приятно, она очень способная девочка, активная, школьный лидер.

Энди любила посещать эти собрания, но радовалась, когда они заканчивались.


После собрания Энди и девочки вышли на улицу. Дождь усилился.

— Вот что я тебе скажу, мама, — начала Грейс, когда они остановились под козырьком у входа и увидели бегущую по улице женщину со сломанным зонтом. Грейс часто говорила «взрослым» тоном. — На мне очень хорошее платье, оно почти не помялось. Может, ты подъедешь сюда на машине и заберешь меня?

— Хорошо. Зачем мокнуть под дождем?

— Я не боюсь дождя, — возразила Женевьев. — Пошли.

— Почему бы тебе не подождать с Грейс? — спросила Энди.

— Нет. Грейс боится растаять, старая ведьма.

Посмотрев на сестру, Грейс изобразила большим и указательным пальцами щипок.

— Мама, — жалобно протянула Женевьев.

— Грейс! — с укором воскликнула Энди.

— Вечером, когда ты будешь засыпать… — пообещала Грейс, умевшая расправляться с сестрой.

Двенадцатилетняя Грейс была выше Женевьев; ее нескладная фигура только начинала оформляться. Эта серьезная, почти угрюмая девочка словно жила в ожидании несчастья. Будущий врач.

Игривая, шумная Женевьев обожала соревноваться. Глядя на ее хорошенькое личико, все говорили, что девятилетнюю Женевьев ждет успех у мальчишек. Но это еще впереди, а сейчас она сидела на бетоне, пытаясь оторвать подошву теннисной тапочки.

— Жен, — начала Энди.

— Она все равно оторвется, — отозвалась Женевьев, не поднимая глаз. — Я же говорила тебе, что мне нужны новые тапочки.

Дэвид Гедлер, проходивший мимо них в плаще, без шляпы, с опущенной головой, называл себя психотерапевтом и активно работал в родительском комитете. Этот зануда вечно твердил о жизненных ролях и детерминированности поведения. Ходили слухи, что он использует в работе карты Таро. С Энди он был любезен.

— Доктор Манет, — сказал он кивнув. — Какой отвратительный день.

— Да, — согласилась Энди, думая, что бы еще к этому добавить. Психотерапевт не вызывал у нее симпатии. — Похоже, дождь будет лить всю ночь.

— Боюсь, что так. Вы видели последний номер «Психотерапии»? Там есть статья о восстановлении памяти…

Женевьев громко перебила его:

— Мама, мы опаздываем.

— Нам пора ехать, Дэвид. Я обязательно посмотрю эту статью.

— Был рад встретить вас, — сказал Гедлер.

Женевьев проводила его взглядом.

— Ну что, мама?

— Спасибо, Жен, — улыбнулась Энди.

— Пустяки.


— Я сбегаю за машиной, — сказала Энди, увидев, что слева от ее автомобиля стоит красный микроавтобус.

— Я тоже пойду, — сказала Женевьев.

Они побежали под дождем. Энди держала Женевьев за руку. Возле микроавтобуса Энди нажала кнопку на электронном брелке. Раздался щелчок, и дверные кнопки поднялись.

Энди потянула ручку двери.


Услышав, как сдвинулась дверь микроавтобуса, Энди ощутила присутствие человека. Она обернулась и увидела незнакомую круглую голову с копной светлых волос.

Молодое лицо, изборожденное морщинками, напоминало сетку дорог на карте. Успев заметить зубы, слюну, огромные руки, она закричала:

— Беги!

Мужчина ударил ее в лицо.

Она не успела уклониться и отлетела к двери машины; колени у нее подкосились, и Энди сползла вниз.

Она не ощутила боли, хотя лицо было залито кровью. Увидев мокрую грязь на своих ладонях, она почему-то подумала об испорченном костюме. Мужчина шагнул в сторону.

Энди хотела снова закричать: «Беги!» — но вместо слов у нее вырвался стон. Энди почувствовала, что он приближается к Женевьев. Она опять попыталась закричать, но тут из носа хлынула кровь и дикая боль ослепила ее.

Услышав крик Женевьев, Энди привстала, но мужчина схватил ее за пальто, отшвырнул в сторону, она ударилась обо что-то твердое, покатилась и услышала, как задвинулась дверь.

Обезумевшая от ужаса, Энди увидела окровавленную Женевьев с блестящими от слез глазами. Она вдруг поняла, что девочка залита не кровью, а чем-то другим. Женевьев закричала:

— Мама, у тебя идет кровь…

Микроавтобус, подумала Энди.

Значит, они в микроавтобусе. Поняв это, она поднялась на колени. Машина сорвалась с места, и Энди отбросило назад.

Грейс нас увидит, подумала она.

Приподнявшись, она снова упала — микроавтобус свернул влево и резко остановился. Дверь водителя открылась, в салон хлынул свет, и Энди услышала крик. В микроавтобус швырнули Грейс и она упала на Женевьев. Белое платье Грейс было в красно-бурых пятнах.

Микроавтобус с ревом умчался со стоянки.

Энди встала на колени, пытаясь осмыслить происходящее. Грейс кричала, Женевьев плакала.

Энди поняла, что она действительно в крови, и закричала крупному мужчине, сидевшему на месте водителя:

— Остановитесь, остановитесь!

Но тот не обращал на нее никакого внимания.

— Мама, мне больно, — всхлипнула Женевьев.

Энди повернулась к дочерям. На лице у Грейс было такое выражение, словно она знала, что однажды этот человек придет за ней.

В поисках спасения Энди посмотрела на дверь, но вместо ручки увидела металлическую пластину. Откатившись назад, она изо всех сил ударила ногой в дверь, потом еще и еще раз. Тщетно! Задыхаясь, она пробормотала:

— Мы должны выбраться, выбраться, выбраться…

Человек за рулем засмеялся; его громкий ликующий смех заглушал вопли Женевьев. Наконец он сказал:

— Вам не выбраться. Я позаботился об этом.

Услышав его голос, девочки съежились. Шатаясь, Энди поднялась на ноги и поняла, что потеряла туфли и сумочку. Сумочка оказалась на переднем сиденье. Как она туда попала? Чтобы сохранить равновесие, Энди ухватилась за сетку и ударила ногой в боковое стекло. Оно треснуло.

Микроавтобус свернул и остановился. Мужчина обернулся, поднял черный пистолет калибра 0.45 и с дикой злобой произнес:

— Если ты разобьешь окно, я убью детей.

Разглядев лишь правую часть его лица, она внезапно подумала: я его знаю, но сейчас он выглядит иначе. Откуда он? Где она его видела? Энди опустилась на пол, мужчина отъехал от обочины дороги бормоча:

— Только попробуй разбить окно, только попробуй.

— Кто вы? — спросила Энди.

Это разозлило его еще сильнее. Кто же он?

— Джон, — резко бросил он.

— Какой Джон? Что вам надо?

Какой Джон? Какой, черт возьми, Джон?

— Ты знаешь, какой Джон.

Из носа Грейс текла кровь, в глазах блестели слезы. Женевьев сжалась в углу. Энди беспомощно спросила:

— Какой Джон?

Он обернулся, в его глазах сверкнула ненависть. Когда он сорвал с головы светлый парик, Энди прошептала:

— О нет! Нет! Только не Джон Мэйл!


Глава 2


Холодный дождь раздражал. Случись это двумя месяцами позже, они попали бы в метель и стояли по щиколотку в снегу. Такое не раз бывало с Марси Шеррил, и ей это совсем не нравилось: просто кровь в жилах стынет. Дождь, даже холодный, все очищает. Шеррил посмотрела на темное небо и подумала: маленькая удача.

Стоя в свете фар патрульной машины, Шеррил сунула руки в карманы плаща. Она смотрела на ноги мужчины, торчавшие из-под задней двери кремового «лексеса» с обшитыми натуральной кожей сиденьями. Каждые несколько секунд ноги дергались.

— Что ты делаешь, Хендрикс? — спросила она.

Мужчина, лежавший под машиной, что-то невнятно пробормотал.

Напарник Шеррил наклонился, чтобы мужчина, лежавший под машиной, услышал его.

— Кажется, он сказал, что трахается.

Капли дождя падали с его шляпы. Он ждал, не заговорит ли мужчина, новообращенный христианин-сектант, но ничего не услышал.

— Хоть бы дождь кончился, — сказала Шеррил и взглянула на небо. «Репортерам „Нэшнл инквайрер“ это понравится, — подумала она. — Чертовски гнусная погода». В свете фонарей рваные грозовые тучи казались зловеще алыми.

Вдоль улицы, за полицейскими машинами, выстроились под дождем телевизионные автобусы, возле них стояли представители прессы, посматривая на Шеррил и полицейских. Это были операторы и «рабочие перья». «Таланты» сидели бы в машинах.

Шеррил поежилась, опустила голову и смахнула воду с волос. Прежде у нее был непромокаемый капюшон, но она потеряла его, выехав на какое-то место преступления, когда шел дождь, град или снег. Что только не падало ей на голову…

— Зря ты не взяла шляпу, — сказал ее напарник Том Блэк. — Или зонт.

Когда-то у них был зонт, но скорее всего его украл кто-то из полицейских. Ледяные капли катились по шее Шеррил. Она злилась: была уже половина седьмого, а она все еще работала. Между тем ее муж наверняка блистает сейчас остроумием перед барменшей в «Эпплби».

Ее раздражало и то, что Блэк совсем не промок, чувствовал себя уютно и даже не подумал предложить ей свою шляпу.

Впрочем, если бы Блэк и предложил ей шляпу, она все равно отказалась бы от нее. Шеррил, одна из двух женщин в отделе по расследованию убийств, испытывала необходимость постоянно доказывать, что способна сама постоять за себя. Она делала это уже двенадцать лет, работая в форме и штатском и играя роль приманки для торговцев наркотиками и сексуальных маньяков. Теперь перешла в отдел по расследованию убийств.

— Хендрикс, — сказала она, — я хочу спрятаться от этого проклятого дождя…

На улице с визгом затормозил автомобиль. Посмотрев через плечо Блэка, Шеррил протянула: «О…» «Порше-911» притормозил у тротуара возле поставленного полицейскими ограждения. Две телекамеры начали снимать автомобиль; один из полицейских указал на передвижную криминалистическую лабораторию. «Порше» быстро, как шустрый зверек, свернул к стоянке.

— Дейвенпорт, — констатировал Блэк. Блэк всегда сохранял абсолютное спокойствие.

— Плохие новости, — отозвалась Шеррил. Высокая, стройная, черноволосая, она сознавала, что в отделе ее считают лакомым кусочком.

— Ммм, — пробормотал Блэк. — Ты до него уже добралась? Я имею в виду Дейвенпорта.

— Конечно, нет, — ответила Шеррил. Блэк явно преувеличивал ее сексуальные возможности. — Никогда не пыталась.

— Если надумаешь, не откладывай. Он женится.

— Да?

«Порше» остановился на стоянке, фары погасли, а дверца открылась.

— Так я слышал. — Блэк бросил окурок сигареты на газон.

— Он далеко не подарок, — заметила Шеррил.

— Майк ведь тоже ходок?

Майк был мужем Шеррил.

— Я с ним справляюсь, — сказала Шеррил. — Хотела бы знать, что Дейвенпорт…

Вдруг что-то ярко вспыхнуло; ноги, торчавшие из-под машины, дернулись.

— Черт возьми! — воскликнул Хендрикс.

Шеррил посмотрела вниз.

— Что случилось, Хендрикс?

— Я чуть не сгорел, — отозвался из-под машины Хендрикс. — Этот дождь… как чирей в заднице.

— Не ругайся, — сказал Блэк. — Здесь дама.

— Извините, — смущенно пробормотал тот.

— Вылезай оттуда и дай нам эту чертову туфлю. — Шеррил пнула торчавшую из-под машины ногу.

— Перестань, я пытаюсь ее сфотографировать.

Шеррил бросила взгляд на стоянку. Дейвенпорт приближался к ним большими быстрыми шагами профессионального спортсмена, сунув руки в карманы плаща. Он походил на крупного, широкоплечего гангстера, мафиози в дорогом шерстяном костюме со следами от пуль на теле. Нью-йоркский киногерой, подумала она.

— От него и впрямь исходят какие-то… — она поискала нужное слово, — …флюиды.

— А, ощутила, — спокойно отозвался Блэк.

Шеррил внезапно представила себе Блэка и Дейвенпорта вдвоем в постели и еле заметно улыбнулась. Блэк, умевший угадывать ее мысли, сказал:

— Пошла ты к черту, милая.


Заместитель шефа полиции Лукас Дейвенпорт, пересекая стоянку, вытащил капюшон, накинул его на голову и стал похож на монаха. Ему, как и Блэку, было тепло и сухо. Протянув Шеррил теннисную кепку, он грубовато сказал:

— Наденьте это. А что мы здесь делаем?

— Под машиной лежит туфля, — пояснила Шеррил, надевая кепку. Дождь перестал заливать ее лицо, и она сразу почувствовала себя комфортнее. — Вторая туфля валялась на стоянке. Видно, ее ударили очень сильно, если туфли соскочили с ног.

— Да, не слабо, — согласился Блэк.

Высокий Лукас, с широкими плечами и крупными руками боксера, и лицом походил на бойца: дерзкие голубые глаза, смуглая кожа, тонкий белый шрам на лбу. Другой шрам появился на шее после пулевого ранения и сделанной складным ножом трахеотомии. Дейвенпорт наклонился возле торчавших из-под машины ног.

— Вылезайте оттуда, Хендрикс.

— Да, да, минуточку. Но вы все равно не сможете забрать туфлю. На ней кровь.

— Заканчивайте поскорее. — Лукас выпрямился.

— Вы говорили с Гедлером? — спросила Шеррил.

— Кто это?

— Свидетель.

От Шеррил пахло хорошими духами. Подумав об этом, она обрадовалась.

Лукас покачал головой.

— Я обедал в Стиллуотере, каждые пять минут мне звонили в машину и сообщали политические новости. Больше я ничего не знаю. Что у вас тут?

— Женщина… — начал Блэк.

— …Манет, — сказал Лукас.

— Да, Манет и ее дочери, Грейс и Женевьев, вышли из школы после родительского собрания. Мать и одна из девочек оказались в красном микроавтобусе. Мы не знаем, как они туда попали — возможно, преступник воспользовался слезоточивым газом, избил или ранил их. А через несколько секунд со школьного крыльца взяли другую дочь.

Блэк указал на школу:

— Мы полагаем, что мать и Женевьев схватили, когда они побежали под дождем к машине. Старшая дочь ждала, что они подъедут к ней. Тут ее тоже схватили.

— Почему она не убежала? — спросил Лукас.

— Не знаем, — пожала плечами Шеррил. — Может, она видела этого человека раньше.

— Свидетели есть?

— Они были в школе. Один из них психотерапевт, второй — ребенок, ученица. Они видели только, как схватили Грейс Манет, но утверждают, что мать в этот момент стояла на четвереньках в микроавтобусе с окровавленным лицом. Младшая дочь лежала вниз лицом на полу автобуса, она тоже была в крови. Выстрелов никто не слышал. Видели только одного человека, но второй мог находиться в автобусе. Уму непостижимо, как один человек мог захватить троих. Разве что крепко избил их.

— Хм. Что еще?

— Это был белый мужчина, — сказала Шеррил. — Автобус с передним расположением двигателя, вероятно, «эконолайн», «шевроле джи-10» или «додж би-150». Никто не видел эмблемы.

— Через какое время нам сообщили? — спросил Лукас.

— Звонок поступил через службу «911», — ответила Шеррил. — Сначала все растерялись; с момента похищения до звонка прошло три-четыре минуты. Столько же времени наша машина добиралась сюда. Звонивший говорил неуверенно, как бы сомневаясь в том, что произошло преступление. Минут через пять мы передали сообщение о розыске в эфир.

— Значит, этот тип отъехал на десять миль, прежде чем его начали искать, — заметил Лукас.

— Похоже, так. Он исчез средь бела дня, — проговорил Блэк.

— А почему вы сюда приехали? — спросила Шеррил.

Вынув из кармана правую руку, Лукас сделал какое-то странное движение.

— Это дело может оказаться… трудным, — ответил Лукас, глядя на школу. — Где свидетели?

— Психотерапевт рядом, в кафе, а где девочка, я не знаю. С ними говорит Грив. Что тут трудного? — удивилась Шеррил.

— Дело в том, что Манет очень богата, она дочь Тауэра Манета.

— Я это слышала. — Шеррил наморщила лоб. — Мы с Блэком займемся этим делом сами, нам не нужна помощь. На нас еще висит то самоубийство, совершить которое помогли…

— Можете закрыть это дело, — прервал ее Лукас. — Все равно ничего не докажете.

— Вот это меня и бесит, — призналась Шеррил. — Он не подозревал, что его жена хочет покончить с собой, пока не встретил свою милашку. Я знаю, что он вынудил ее сделать это.

— Милашку? — спросил Лукас и, усмехнувшись, бросил взгляд на Блэка.

— Она любит играть словами, — заметил Блэк.

— Вот это меня и бесит, — повторила Шеррил. — А что делает Тауэр Манет? Использует политические рычаги?

— Именно, — подтвердил Лукас. — Муж Манет и отец ее детей — Джордж Данн. Я этого не знал. «Норт Лайт Девелопмент». Республиканская партия. Куча денег.

— А Манеты — демократы, — мрачно буркнул Блэк. — Господи, нас обложили со всех сторон.

— Бьюсь об заклад, начальница обмочила свое политическое белье, — усмехнулась Шеррил.

Лукас кивнул:

— Совершенно верно. Психотерапевт может описать этого парня?

Шеррил с сомнением покачала головой:

— Грив сказал, что он видел только конец. Я говорила с ним недолго, но мне показалось, что он отнесся к этим показаниям… с некоторым недоверием.

— Хорошо. Значит, с ним работает Грив?

— Да.

Они помолчали. Никто не произнес этого вслух, но все знали, что Грив не умеет допрашивать. Когда Лукас направился к школе, Шеррил сказала:

— Это сделал Данн.

В девяти случаях из десяти она угадывала, но Лукас обернулся и покачал головой.

— Не говорите так, Марси, потому что это может оказаться правдой.

Он по-прежнему что-то крутил в пальцах.

— Не хочу, чтобы люди думали, будто мы подозреваем его без оснований.

— А у нас что-нибудь есть? — спросил Блэк.

— Никто не упоминает об этом, но Данн и Энди Манет живут врозь, — сказал Лукас. — Думаю, у него есть другая женщина. И все же…

— Тут необходима корректность, — заметила Шеррил.

— Да. Со всеми. Нужно проверить всех, но сделать это мягко, — распорядился Лукас. — Не знаю… Если это Данн, значит, ему пришлось кого-то нанять.

Шеррил кивнула.

— Человека, который занимается ими, пока сам Данн отвечает на вопросы полиции.

— Если только он еще не убил их, — добавил Блэк.

Всем им не хотелось об этом думать. Между тем Хендрикс выбрался из-под «лексеса». Лежа на низкой тележке в рабочем комбинезоне, с маленькими очками на глазах, он напоминал крота-альбиноса.

— На туфле кровь — я думаю, что это кровь. Осторожнее, — сказал он, протягивая Шеррил прозрачный пакет.

Взглянув на черную туфлю, Шеррил сказала:

— У нее хороший вкус.

Лукас покрутил что-то средним и безымянным пальцами, затем машинально надел на указательный.

— Возможно, это кровь мерзавца.

— Это было бы слишком большой удачей, — усомнился Блэк, помогая Хендриксу подняться.

— Что это такое? — хмуро спросил Лукас, указав на штанину комбинезона. В свете фар они увидели на ней алое пятно.

— Господи, — воскликнул Блэк, потянув свои брюки вверх и подняв отвороты над туфлями. — Это же кровь.

Хендрикс опустился на колени, вытащил из кармана бумажную салфетку и положил ее на мокрый асфальт. Когда салфетка впитала влагу, он поднял ее и поднес к свету. Она приобрела розоватый оттенок.

— Похоже, из нее выпустили кровь, — ужаснулась Шеррил.

Хендрикс покачал головой:

— Это не кровь. — Он посмотрел на салфетку при свете фар.

— А что же?

Эксперт пожал плечами.

— Краска. Возможно, химические удобрения с газона. Но не кровь.

— Это уже что-то, — вздохнула Шеррил, посмотрев на свои туфли. — Противно ходить по этой гадости. Если ее не отчистить сразу, останется неприятный запах.

— Но на туфле-то кровь, — сказал Лукас.

— Думаю, да, — согласился Хендрикс.

Шеррил, наблюдавшая за пальцами Лукаса, наконец поняла, что он крутит.

— Это кольцо? — спросила она.

Лукас быстро спрятал руку в карман плаща.

— Да. Думаю, да.

— Думаете? Разве вы не знаете? — Она протянула пакет Блэку. — Для невесты?

— Да.

— Можно посмотреть?

Она приблизилась к Лукасу.

— Зачем?

Он отступил назад.

— Боитесь, что я украду камень? — раздраженно спросила Шеррил. Потом вкрадчиво добавила: — Просто хочу посмотреть.

— Лучше покажите ей, — посоветовал Блэк. — Иначе не отвяжется…

Лукас неохотно вытащил руку из кармана и положил кольцо на открытую ладонь Шеррил. Она поднесла кольцо к свету.

— Вот это да! — восхитилась она и посмотрела на Блэка. — Бриллиант больше твоего члена.

— Но не такой твердый, — пошутил Блэк.

Хендрикс печально покачал головой. Такой разговор между мужчиной и женщиной свидетельствовал, как и все прочее, о том, что мир катится в пропасть и последние дни близки.

Они все направились к школе. Хендрикс глядел на небо, словно отыскивая там знаки Господа или Люцифера; Блэк нес туфлю, запачканную кровью; Лукас смотрел себе под ноги, а Шеррил восхищалась бриллиантом весом в три карата. Он имел форму слезы и сверкал в огнях полицейских машин.


Стены школьного кафетерия, расписанные изображениями персонажей из «Безумных мелодий», не оживляли мрачный интерьер. Помещение с бетонными стенами и высоко расположенными окнами напоминало бункер.

Боб Грив в бордовом костюме и легком бежевом плаще сидел за слишком узким столом на низком стуле, пил диетколу и что-то записывал в блокнот. Возле него сидел худой человек с костлявыми коленями. Казалось, у него сейчас начнется тик.

Лукас вошел через двойные двери с Блэком, Шеррил и Хендриксом.

— Здравствуйте, Боб, — сказал Лукас.

— Это ее туфля? — спросил Грив, посмотрев на пакет в руках Блэка.

— Нет, Тома, — сказал Лукас и, подумав о Блэке, подавил нервный смешок. Блэк промолчал. Худой мужчина спросил:

— Вы — Дейвенпорт?

— Да.

— Мистер Грив, — Гедлер кивнул на детектива, — сказал, что я должен дождаться вас. Но мне нечего добавить. Вы позволите мне уйти?

— Я хочу услышать ваш рассказ, — возразил Лукас.

Гедлер быстро все повторил. Он пришел в школу, чтобы поговорить с директором о годовом плане работы ассоциации психотерапевтов, и столкнулся на крыльце под козырьком с миссис Манет и ее дочерьми. Миссис Манет посоветовалась с ним насчет одной профессиональной проблемы — они оба психотерапевты. Немного побеседовал с ней и вошел в школу.

Пройдя половину коридора и свернув за угол, он вдруг вспомнил, что не назвал ей номер журнала с интересовавшим ее материалом, и отправился назад. Не доходя пятидесяти или шестидесяти футов до двери, он увидел, как мужчина борется с дочерью Манет.

— Он затолкнул ее в микроавтобус, обошел его и уехал, — закончил Гедлер.

— Вы видели в микроавтобусе детей?

— Ммм, да… — Гедлер отвел глаза, и Лукас подумал: он лжет. — Они обе были на полу. Миссис Манет сидела, но на ее лице была кровь.

— Что вы делали в этот момент? — спросил Лукас.

— Я бежал по коридору к двери, думал, что мне удастся остановить их, — пояснил Гедлер, снова отводя глаза. — Я опоздал. Он уже выезжал на дорогу. Я точно видел, что у него были номера штата Миннесота. Красный микроавтобус, сдвигающаяся дверь. Молодой человек, крупный. Не полный, а мускулистый. В футболке и джинсах.

— Вы видели его лицо?

— В общем, нет. Но у него длинные светлые волосы, как у звезды рок-н-ролла. Они падали на плечи.

— Хм. И это все?

Гедлер обиделся.

— Я думал, это уже кое-что. Я побежал за ним, но он уехал. Потом я бросился назад и попросил женщин в канцелярии набрать номер 911. Я не виноват, что вы не поймали его.

Лукас улыбнулся.

— Кажется, тут еще была девочка, которая что-то видела.

Гедлер пожал плечами.

— Сомневаюсь, что она много видела. Девочка, похоже, растерялась.

— Я вытянул из нее все что мог, — сказал Грив. — Примерно такие же показания, как и у мистера Гедлера. Мать девочки очень волновалась.

— О’кей. — Лукас провел на месте преступления еще десять минут.

— Не много информации, да?

— Только кровь, — сказала Шеррил. — Мы уже знали, что есть кровь, от Гедлера и девочки.

— И красное вещество на стоянке, — добавил Хендрикс, поглядев на салфетку. — Уверен, это какая-то полурастворимая в воде краска, которой он покрыл для маскировки микроавтобус.

— Думаете?

— Все говорят, что машина была красного цвета, как это вещество. По-моему, весьма вероятно. Но я не понимаю…

— Чего?

Хендрикс почесал в затылке.

— Почему он сделал это средь бела дня и один? Вдруг тут какая-то ошибка, или это импульсивный поступок наркомана? Но если это экспромт, почему он выбрал миссис Манет? Похоже, он знал, кто она… если только его не привлекли дети из богатых семей. Может, ему было безразлично, кого похитить. Он увидел «лексес».

— Тогда почему он не схватил одного ребенка? Если человеку нужен выкуп, зачем ему родственники? Они отдают деньги, — заметил Блэк.

— Все это выглядит нелепо, — сказала Шеррил, и все кивнули.

— А вдруг это подсказка. Она — психотерапевт, возможно, этот парень — ее пациент, псих, — предположил Блэк.

— Надеюсь все же, что эта акция была спланирована и ее совершили ради денег, — возразил Лукас.

— Да? — Хендрикс с интересом посмотрел на него. — Почему?

— Потому что если какой-нибудь наркоман или псих совершил импульсивный поступок и не выбросил их где-нибудь к этому моменту…

— То они уже мертвы, — закончила Шеррил.

— Да. — Лукас обвел взглядом маленький кружок полицейских. — Если похищение не было запланированным, Энди Манет и ее дети уже покинули этот мир.


Глава 3


Начальник полиции жила по соседству с другими городскими политиками в коттедже из плитняка, построенном в двадцатых годах в лесистой местности к востоку от озера Харриет в Миннеаполисе. В 1978 году молодой человек не купил бы такой дом.

Через дверь доносилась трансляция футбольного матча. Лукас нажал кнопку звонка. Муж начальника полиции тотчас открыл дверь и через очки посмотрел на гостя близорукими глазами.

— Проходите, — сказал он, распахивая дверь. — Роуз Мари в кабинете.

— Как она себя чувствует?

— Расстроена.

На высоком лысеющем юристе была куртка с пуговицами, и от него чуть пахло трубочным табаком. Лукас проследовал за ним через уютный дом, уставленный глубокими диванами и креслами, изделиями из дуба начала века. Вся эта мебель, вероятно, осталась от преуспевавших родителей-фермеров.

Роуз Мари Ру, шеф полиции Миннеаполиса, сидела в кресле в строгом синем костюме и курила.

— Скажите же мне, что вы нашли их! — Она обернулась к Лукасу.

— Миссис Манет ударили так сильно, что с нее слетели туфли, на одной из них кровь, — сказал Лукас. — Свидетели утверждают, что Энди Манет и ее младшая дочь были в крови, хотя, возможно, это что-то вроде краски. У нас есть описание человека, который сделал это…

— Петуха, — вставил муж Ру.

Они уставились на него. Он не был в суде с двадцатипятилетнего возраста, и его полицейский жаргон имел телевизионное происхождение.

— Да, петуха, — подтвердил Лукас и обратился к Роуз Мари: — Описание весьма приблизительное: крупный, сильный, светловолосый.

— Черт возьми!

Ру затянулась сигаретой и выпустила дым к потолку:

— Завтра здесь появятся люди из ФБР…

— Знаю. Шеф городского отделения говорил с Лестером, интересовался, собираемся ли мы квалифицировать это как киднеппинг. Лестер ответил, что, вероятно, да. Мы прослушиваем телефоны в офисе и доме Тауэра Манета. То же самое — у Данна и Энди Манет.

— Полагаю, это киднеппинг, — заметил муж Ру, явно наслаждаясь беседой. — Что же еще?

— Возможно, это дело рук сумасшедшего, — возразил Лукас. — Манет — психотерапевт. Нельзя исключить и убийство. Семейные разборки. У них куча денег. Множество мотивов.

— Не хочу об этом и думать, — проговорила Ру. — Что насчет Данна?

— С ним говорил Шеффер. У него нет настоящего алиби. Но мы знаем, в микроавтобусе был не он. Данн утверждает, что сидел в своей машине — там есть радиотелефон, но он им не пользовался в течение того получаса, когда произошло похищение.

— Вы знакомы с Данном? — спросила Ру.

— Нет. Я поеду к нему сегодня.

— Это тяжелый человек, — сказала она. — Но не сумасшедший. Если только с ним ничего не случилось после нашей последней встречи.

— Семейные проблемы? — спросил Лукас.

— У такого, как он, они должны быть. Но он способен с ними справиться. Данн не выкинул бы такое.

Она поднялась с кресла.

— Едем, у нас назначена встреча.

Лукас посмотрел на часы. Восемь.

— Куда? Я собирался навестить Данна.

— Сначала нам надо поговорить с Тауэром Манетом. У него дома, на Айлз-лейк.

— Я вам нужен?

— Да. Он позвонил и спросил, не могу ли я поручить это дело вам. Я сказала, что уже сделала это. Тауэр хочет познакомиться с вами.


«Порше» за пять минут доставил их к Айлз-лейк.

— Ваш муж назвал этого человека петухом, — заметил Лукас в машине.

— Тем не менее я его люблю, — усмехнулась Ру.

Дом Манета был местным ориентиром на западном берегу озера; к нему вела извилистая дорога, а сбоку от нее высилась каменная стена. Свет фар выхватил из темноты предосенний сад с многолетними растениями. Дом сложен из того же коричневого плитняка, что и у Ру. Все три этажа были ярко освещены; проникая сквозь заросли вечнозеленых растений под окнами, свет падал на дорогу.

— Все на месте, — сказала Ру.

— Сколько ему лет?

— Думаю, семьдесят. В последнее время ему нездоровится.

— Сердце?

— Кажется, этой весной у него был инфаркт. Едва он оправился, с ним случился легкий инсульт. Считается, что Манет выздоровел, но он уже не тот, что прежде. Он стал какой-то… надломленный.

— Похоже, вы хорошо его знаете, — сказал Лукас.

— Я знакома с ним много лет. Он и Хамфри руководили партией в шестидесятых и семидесятых годах.

Лукас припарковался возле зеленой «мазды-миаты». Выбравшись из машины, Ру взяла свою сумочку и захлопнула дверцу:

— Мне нужен автомобиль покрупнее.

— «Порше» — это дурная привычка, — пошутил Лукас, поднявшись на крыльцо.

Человек в сером деловом костюме, с профессионально-грустным лицом хозяина похоронной конторы, стоял за стеклянной входной дверью. Он открыл ее, увидев, как Ру тянет руку к звонку.

— Ральф Энрайт, шеф, — тихо проговорил он. — Мы беседовали на балу спонсоров.

— Помню, как поживаете? Я не знала, что вы дружите с Тауэром.

— Он попросил меня выступить в роли консультанта, — отозвался Энрайт. — Он выглядел так, словно напился с утра.

— Хорошо, — кивнула Ру. — Тауэр здесь?

— Да. — Энрайт посмотрел на Лукаса. — А вы…

— Лукас Дейвенпорт.

— Да-да, сюда, пожалуйста.

— Юрист, — пробормотала Ру, когда Энрайт направился в глубь дома. — Шестерка.

Дом был обставлен роскошно. Толстые восточные ковры подчеркивали изящество мебели. Декоративные детали усиливали это впечатление, а гравюры тридцатых годов свидетельствовали о хорошем вкусе. Лукас не разбирался в искусстве и дизайне, но здесь даже стены источали запах денег. Это он чувствовал.

Энрайт провел их в просторную гостиную с диванами и креслами. Трое мужчин беседовали стоя. Две элегантно одетые женщины сидели в креслах. Казалось, все эти люди ждут, когда их сфотографируют.

— Роуз Мари…

Тауэр Манет шагнул навстречу гостям. Это был рослый человек с высокими скулами; седая прядь падала ему на лоб. В одном из мужчин Лукас узнал старшего агента городского отделения ФБР, загорелого, плотного, с крепкими челюстями. Детектив кивнул Лукасу. Третьим оказался Дэнни Купичек — подчиненный Лукаса, занимавшийся специальными расследованиями.

Женщин Лукас не знал.

— Спасибо, что приехали, — сказал Манет. Лукас видел его на телеэкране, но сейчас он был более худой и бледный, однако глаза его агрессивно горели.

Когда он протянул Роуз Мари руку, его губы дрогнули. Лукасу его рука показалась прохладной и хрупкой; под тонкой кожей проступали набухшие вены.

— Лукас Дейвенпорт, я давно слышу о вас. Есть свежие новости? Давайте пройдем в библиотеку. Я скоро вернусь, господа.

Библиотека, небольшая прямоугольная комната, была уставлена томами в кожаных переплетах с золотым тиснением.

— Прекрасная библиотека, — заметил Лукас.

— Спасибо, — отозвался Тауэр. — Есть что-нибудь новое?

— Прояснились некоторые… тревожные обстоятельства, — сказала Ру.

Тауэр напрягся, словно ожидая удара в лицо.

— Какие?

— Я только что вернулся из школы, — начал Лукас. — Мы нашли туфлю вашей дочери на автостоянке, под машиной. Дождь не намочил ее. На ней кровь. Мы получим из медицинского колледжа данные о крови миссис Манет и быстро установим, ее ли это кровь. Если ответ будет положительным, значит, у нее кровотечение, но оно могло начаться от удара в нос, губу или голову. В подобных случаях кровь идет обильно… Да, там обнаружена кровь. Свидетели также утверждают, что ваша дочь и ее младшая дочь Женевьев…

— Да, Жен, — тихо произнес Манет.

— …были в крови после нападения, когда их видели внутри микроавтобуса похитителя. Но мы установили, что, возможно, преступник покрыл машину красной водорастворимой краской. Именно ею могла быть испачкана ваша дочь. Пока мы этого не знаем.

— О Господи, — в ужасе прохрипел Манет.

— Это может плохо кончиться, — предупредила Ру. — Мы надеемся на лучшее, но вы должны быть готовы ко всему.

— Наверно, мне следует что-то сделать, — сказал Манет. — Пообещать вознаграждение? Обратиться к людям?

— Мы можем предложить вознаграждение, — согласилась Ру, — но надо подождать, не потребует ли преступник выкуп.

— У вас есть хоть какие-то гипотезы? — спросил Лукас. — Например, кто мог ненавидеть вас или миссис Манет?

— Нет… — задумчиво проговорил старик. — За что?

— Ее могли выследить. Это не похоже на случайное нападение, — заметил Лукас. — Но тут есть элемент безумия. Похитителя подстерегало множество препятствий. Он захватил трех человек средь бела дня и сумел скрыться.

— Вот что я вам скажу, мистер Дейвенпорт. — Манет сделал три неуверенных шага к глубокому креслу. — У меня больше врагов, чем у многих других. В этом штате есть несколько десятков людей, которые считают, что я разрушил их карьеру, благополучие, возможно, семью, и ненавидят меня. Это политика. К несчастью, такое происходит, когда какая-либо сторона проигрывает в политическом состязании. Поэтому некоторые живущие здесь люди…

— Это и не пахнет политикой, — возразила Ру.

Манет кивнул:

— Согласен. Какими бы безумцами ни были некоторые из этих людей, думаю, подобное не пришло бы им в голову.

— Всегда есть вероятность… — начал Лукас.

Ру удивленно посмотрела на него.

— Политики обычно оставляют для себя спасительную лазейку. Здесь лазейки нет. Даже если он выбросит их на углу, ему грозит длительное заключение. Человек с политическим мышлением так не поступит.

— Если он не сумасшедший, — сказал Лукас.

Ру кивнула:

— Такая вероятность существует.

— А это наводит на мысль о врачебной практике вашей дочери, — заметил Лукас. — Нам нужен доступ к ее бумагам.

— Женщина в гостиной, та, что помоложе, — коллега и партнерша Энди, Нэнси Вулф. Я поговорю с ней, — отозвался Манет.

— Мы хотели бы начать как можно скорее, — заявил Лукас. — Завтра утром.

— Надеюсь, это обычный киднеппинг, совершенный ради денег. Мне страшно подумать, что их увез какой-то псих.

— А что вы скажете насчет Джорджа Данна? — спросил Лукас. — Он утверждает, что в момент похищения был в своем автомобиле. Свидетелей нет.

— Этот сукин сын… — Манет поднялся с кресла и быстро обошел комнату. — Проклятый псих. Я никогда не думал, что он способен причинить вред Энди или девочкам, но сейчас… Не знаю.

— Полагаете, мог?

— Данн — безжалостный сукин сын. Он способен на все.

В библиотеку заглянули две женщины.

— Тауэр, с вами все в порядке?

— Да.

Женщины зашли в библиотеку. Нэнси Вулф, стройная и загорелая, с золотисто-каштановыми волосами, обратилась к Манету:

— Вам необходимо отдохнуть. Я утверждаю это как терапевт, а не как психиатр.

Вторая женщина, уже немолодая, с румянами на щеках, подошла к Манету и взяла его за руку.

— Поднимись наверх, Тауэр. Если не можешь заснуть, хотя бы полежи…

— Я никогда не ложусь раньше двух часов ночи, — рассердился Манет. — Зачем же мне сейчас подниматься в спальню?

— Но вечер был очень утомительный, — заметила женщина. Лукас понял, что это жена Манета. Она обратилась к Ру: — Тауэр в состоянии стресса, а у него неважно со здоровьем.

— Мы хотели сообщить ему, что делаем все возможное, — сказала Ру и, взглянув на Манета, добавила: — Я поручила Лукасу руководить расследованием.

— Спасибо. Если вам понадобится помощь, контакты с людьми, которых я знаю, непременно позвоните. И дайте мне знать насчет вознаграждения, если это поможет.

— Джордж Данн, — напомнил ему Лукас.

— Набери его номер, Хелен, — попросил Манет. — Я поговорю с ним.

— А после этого, Тауэр, вы должны полежать с закрытыми глазами хоть полчаса, — настаивала Нэнси Вулф. — Вам нужно время, чтобы подумать обо всем.


Лукас отвез Ру домой и обещал позвонить до полуночи, если что-то прояснится.

— Лестер руководит обычными действиями, — сказала Ру, когда машина остановилась. — Вы должны, образно говоря, отщипнуть кусочек луны.

— Не уверен, что мне это удастся. Здесь происходит нечто сложное.

— Если вы не справитесь, нас ощиплют, — предупредила Ру. — Хотите пятнадцать секунд политики?

— Конечно.

— Это дело из тех, о которых говорят многие годы. Найдя Манет и ее детей, мы станем героями. Безупречными. Но если оплошаем… — Ее голос оборвался.

— Тогда пусть ощиплют меня, — предложил Лукас.


Дом Джорджа Данна — скромное белое здание в стиле ранчо — стоял среди деревьев в конце улицы в Эдине. Лукас оставил «порше» на подъездной дороге, поднялся по каменным ступеням и нажал кнопку звонка. Дверь открыл круглолицый полицейский в слаксах и спортивной рубашке.

— Шеф Дейвенпорт…

— Привет, Рик, — сказал Лукас. — Вас прислали сюда следить за телефонами?

— Да. — Он понизил голос. — И за Данном.

— Где он?

— В своем кабинете. Там горит свет.

Полицейский кивнул влево.

Дом был завален картонными коробками: несколько стояло в передней комнате, другие виднелись на кухне. Мебели было мало — диван и кресло в гостиной, круглый дубовый стол в комнате для завтраков. Лукас прошел по коридору и вскоре увидел, что Данн сидит за прямоугольным обеденным столом в комнате, предназначенной для семейного отдыха. У стены стоял телевизор с большим экраном; он работал, но звук был отключен. На трех картонных коробках покоилась стереосистема.

Данн согнулся над стопкой бумаг возле лампы с гибким кронштейном, освещавшей половину его лица. Слева от Данна у стены стояли шесть ящиков с документами. Половина из них была открыта. Рядом находились другие картонные коробки. В дальнем углу комнаты между тремя креслами расположился стеклянный кофейный столик.

Лукас вошел в комнату.

— Мистер Данн?

Тот поднял голову.

— Дейвенпорт?

Данн положил ручку и поднялся.

Футбольный защитник, он уже десять лет не выходил на поле. У него были широкие плечи, крупная голова, мужественное лицо, ровные белые зубы. Данн пожал Лукасу руку и указал на кресло.

— Спрашивайте.

— Вам нужен адвокат? — спросил Лукас.

— У меня уже был адвокат. Выброшенные деньги.

— Вы сказали, что в момент похищения вашей жены вы были в своей машине. Но у вас нет свидетелей и вы не можете подтвердить это телефонным разговором.

— Я звонил ей, когда она собиралась ехать в школу. Я сообщил это вашему человеку…

— Но это было за час до происшествия. Прокурор может сказать, что вы, узнав ее планы, успели добраться до школы или послать кого-то. После этого звонка вас не было в кабинете и никто вас не видел.

— Знаю. Надумай я совершить это… я бы подготовил лучшее алиби, — возразил Данн. — Кроме машины я был кое-где еще. Четверть рабочего дня я провожу в автомобиле, посещая полдюжины объектов от западного берега озера Миннетонка до Сент-Круа.

— И вы постоянно пользуетесь автомобильным телефоном, — заметил Лукас.

— После рабочего дня — нет. — Данн покачал головой. — Я звонил в офис из Йорквилла — там ведутся работы в Вудбери, потом поговорил с Энди и поехал домой. Здесь меня уже ждали полицейские.

— Кто, по-вашему, ее похитил? — спросил Лукас.

— Вероятно, один из психов, которых она лечит. Среди них есть подонки, сексуальные маньяки, пироманы, убийцы. Она никому не отказывает.

Лукас пристально посмотрел на Данна. Свет от лампы падал на руки Данна, но его волевое лицо находилось в тени; он мог бы сыграть дьявола в черно-белом кино.

— Вы испытываете к жене сильную антипатию?

— Я не испытываю к ней антипатии. Я ее люблю.

— В городе говорят иначе.

— Да. — Он потер лоб. — Я переспал с женщиной из офиса. Один раз.

Вскочив с кресла, Данн достал из коробки бутылку виски.

— Выпьете?

— Нет, спасибо.

— Эта потрясающая крошка сидела передо мной пять дней в неделю, — пояснил Данн, рисуя в воздухе пышную женскую фигуру. — Мы с Энди иногда конфликтовали, но не слишком сильно. Мы оба работали, были постоянно заняты, мало виделись… А та крошка, мой менеджер по перевозкам, постоянно находилась под рукой. И в конце концов я ее трахнул. Прямо на столе. Потом она надела деловой костюм, взяла сумочку, пришла в офис Энди и заявила, что она любит меня, а я — ее. — Данн горько засмеялся. — Господи, какая кошмарная ситуация!

— Похоже, для вас это был не самый удачный день.

— Я пожалел о том, что связался с ней. Я потерял в один день жену и хорошего менеджера.

Лукас внимательно наблюдал за ним. Данн не играл.

— А что, если вы убили по финансовым мотивам?

— Господи, вы шутите? — изумился Данн.

Лукас покачал головой.

— У вас могли быть мотивы? Это вполне вероятно.

— Нет. Между нами говоря, там нет больших денег.

— Хм…

— Знаю, Тауэр Манет и его миллионы, фонд Манета, компания и тому подобное. — Данн открыл холодильник и бросил в бокал пару кусочков льда. — Энди получает около сотни тысяч долларов в год — это ее доля в фонде Манета. Когда девочки достигнут восемнадцатилетия, они тоже кое-что получат. По достижении двадцатипятилетия и сорокалетия им достанутся более значительные суммы. В случае их смерти… мне ничего не светит. Я бы получил только дом и мебель. Да мне ничего и не нужно.

— Кстати, о Манете, вы упомянули…

— Возможно, в пятидесятых годах Тауэр имел десять миллионов плюс доход от фонда и оклад члена правления. Но он носился по всему свету, покупал яхты, приобрел дом в Палм-Бич, трахал всех подряд. А в семидесятых пристрастился к кокаину. Ему уже не хватало процентов с десяти миллионов, и он стал запускать руку в основной капитал. Потом ввязался в политику, и расходы возросли. Ему казалось, что он черпает воду чайной ложкой из океана. Но затраты суммировались. В семидесятых и восьмидесятых он наделал массу ошибок: купил акции во время сильной инфляции, а потом продал их с огромной потерей. В это время он встретил Хелен…

— Хелен — его вторая жена? Она значительно моложе его?

— Кажется, ей пятьдесят три или пятьдесят четыре года. Не так уж она и молода. Его первая жена, Берни, мать Энди, умерла лет десять назад. Он уже тогда встречался с Хелен. Она была красивой женщиной. Правильные черты лица и великолепная грудь. Тауэр всегда питал слабость к хорошему бюсту. Хелен занималась недвижимостью, она втянула его в ФВН, чтобы он возместил потери, связанные с приобретением акций.

— Что такое ФВН?

— Фонд вложений в недвижимость. Это произошло перед падением рынка недвижимости, и Тауэр снова погорел. Потом — кризис восемьдесят седьмого года… Он уже дышал на ладан.

— Значит, он — банкрот?

У Данна был такой вид, словно у него в голове работает калькулятор. Спустя мгновение он сказал:

— Сейчас он способен наскрести… миллион? Конечно, дом оплачен, он стоит больше, но Тауэр не может продать его. Он должен где-то жить, поддерживая определенный уровень… Думаю, он получает шестьдесят тысяч со своего миллиона и еще сто тысяч от фонда. Сохраняет за собой место в правлении, но оно приносит ему не больше двадцати-тридцати тысяч. Сумма составляет меньше двухсот тысяч.

— Господи, да он питается отбросами! — с сарказмом заметил Лукас.

— Именно так ему и кажется Именно так. Он тратил полмиллиона в год, когда «кадиллак» стоил шесть тысяч, а миллион был огромной суммой. Сейчас он живет на четверть миллиона, а «кадиллак» стоит сорок тысяч.

— Бедняга!

— Миллион не такая большая сумма, — улыбнулся Данн. — Человек, владеющий парой хороших бензоколонок «Эксон», стоит не меньше миллиона, возможно, больше. Парой бензоколонок. Мы не говорим о яхтах и поло.

— Значит, вам незачем было убирать свою жену, — задумчиво проговорил Лукас.

— Черт возьми, если кого-то и следует убрать, так это меня. Я стою в пятнадцать-двадцать раз дороже Тауэра, хотя мои деньги не так хороши, как деньги Тауэра.

— Почему?

— Потому что я их заработал, — отрезал Данн. — Как и вы с вашей компьютерной компанией. Я читал о вас в «Городском бизнесе». Там написано, что вы, вероятно, стоите пять миллионов и продолжаете расти. Вы должны чувствовать это — ваши деньги пахнут потом.

— Я не вижу этих денег, — сказал Лукас. — На данном этапе они — просто бумага. — Помолчав, он добавил: — А страховка? У Энди есть страховой полис?

— Да. — Данн наморщил лоб и потер подбородок. — И весьма солидный.

— Кто получит деньги в случае ее смерти?

Данн пожал плечами:

— Дети… если только… О Господи! Если дети умрут, деньги получу я.

— Вы — единственный наследник?

— Да… не считая Нэнси Вулф, которая получит полмиллиона. Их сотрудничество оказалось весьма успешным, и они оформили страховку на случай смерти одного из партнеров, чтобы выкупить половину офиса.

— Для Нэнси Вулф полмиллиона — большая сумма?

Данн задумался.

— Приличная. Она зарабатывает от ста пятидесяти до ста семидесяти пяти тысяч долларов в год, но значительную часть съедают налоги. Полмиллиона ей пригодились бы.

— Вы разрешите нам посмотреть записи вашей жены?

— Конечно. Почему бы и нет?

— Многие медики считают, что записи психотерапевтов должны быть защищены.

— Я подпишу решение, — сказал Данн. — Вы его привезли?

— Я пришлю его вам сегодня.

Взглянув на Лукаса, Данн спросил:

— Чем это вы играете?

— Кольцом.

— А… Женитесь или разводитесь?

— Подумываю жениться.

— Брак — это прекрасно, — сказал Данн. — Посмотрите. Все в коробках. Для каждой вещи — своя коробка.

— Вы… слишком легко относитесь к этой ситуации.

Лицо Данна словно окаменело.

— Дейвенпорт, мне так страшно, что я едва ворочаю языком. Я никогда не испытывал такого страха, от которого пересыхает во рту. Я думал, что это образ, но, оказывается, это правда… Вы должны их найти.

Лукас поднялся.

— Никуда не уезжайте.

— Хорошо. — Данн бросил взгляд на Лукаса. — Вы — крепкий парень, верно?

— Вероятно.

— Готов поспорить, вы — футболист.

— Хоккеист.

— Да, у вас шрамы… Думаете, я вам по зубам? — Данн расслабился и слегка улыбнулся.

Лукас кивнул.

Данн спросил:

— Как, по-вашему, вы найдете мою жену и детей?

— Непременно.

— Но вы не знаете, в каком они будут состоянии, — заметил Данн.

Лукасу казалось, будто что-то давит на него.

— Не знаю, — признался он.


Глава 4


Отдел по расследованию убийств напоминал редакцию бедной городской газеты. Кабинки детективов были разделены невысокими перегородками, столы завалены бумагами. Все свободное пространство занимали металлические шкафы разных оттенков серого или желтовато-серого цвета. На стенах и досках для объявлений висели старые записки, распоряжения, приказы, карикатуры. На шкафу для документов стоял старый радиоприемник с круглой шкалой настройки — такие выпускали в шестидесятых годах. Из динамика доносился голос:

«…одно из самых громких преступлений со времен изнасилования сабинянок и до линдберговского похищения, происшедшего в нашу эпоху…»

Лукас замер у двери, держа в руках пластмассовый стаканчик с куриным бульоном. Голос показался ему знакомым, но Лукас не мог вспомнить, кому он принадлежит, пока ди-джей не произнес: «Вы слушаете Билли Уокера по прозвищу „Блэкджек“, Эдина продолжает задавать вопросы доктору Дэвиду Гедлеру… Доктор Гедлер, минуту назад вы сказали, что жертвы киднеппинга принимают сторону похитителя, отождествляя себя с ним. По-моему, это прекрасный пример того, что происходит, когда наша либеральная школьная система засоряет мозги детей политическим бредом; молодежь поддается этой обработке, поскольку она исходит от людей авторитетных — от профсоюзных шавок, называющих себя учителями…»

Гедлер возразил мягким, трагическим голосом: «Понимаю ваши чувства, хотя не могу полностью согласиться с вами: существует много хороших учителей. Да, подобная идентификация часто имеет место и начинается в первые часы после похищения. Жертвы подсказывают преступнику, как обмануть полицию…»

Лукас уставился на приемник, не веря своим ушам. Грив за столом ел шоколадный батончик.

— Он говорит, как чертов политикан, да? Похоже, он только и мечтал попасть на радио. Вышел из школы и тотчас отправился в студию.

— И давно он в эфире? — Лукас допил бульон и бросил стаканчик в корзину для мусора.

— Час, — ответил Грив. — Кстати, вас ждет толпа репортеров.

— Ну их к черту, во всяком случае, пока.

В офисе находилось довольно много сотрудников: люди из отдела по расследованию убийств и преступлений, связанных с насилием, а также их коллеги из полиции нравов, отдела сексуальных преступлений и разведки. Почти все они ели и пили. В комнате пахло кофе, кукурузными хлопьями и пиццей.

Хармон Андерсон подошел к столу Грива, держа в руке бутерброд с курицей.

— Он готов на все ради денег, — заметил Андерсон. Он из семьи фермеров и был специалистом по компьютерам. — Гедлер не настоящий врач. Он получил степень бакалавра психологии в каком-то захудалом колледже Северной Каролины.

Шеррил, все еще мокрая, вошла в комнату, кивнула Лукасу и подошла к радиоприемнику.

— Все слышали?

— Нет, я недавно пришел, — ответил Лукас и обратился к Гриву: — Вы попросили его молчать?

Грив кивнул:

— Как обычно. Я просил не разглашать информацию, чтобы петухи не знали, какими сведениями мы располагаем. Сказал, это усилит нашу позицию в суде, если он состоится.

— Вы сказали — петухи? — повторил Лукас.

— Да. Застрелите меня за это.

— Плевал он на вашу просьбу. — Шеррил взъерошила мокрые волосы. — Я слушала в дороге. Он вспоминает детали, которые не сообщил нам…

— Сочиняет, — сказал Лукас.

— Каждый хочет стать знаменитостью, — заметил Грив.

Они замолчали, слушая радио.

«Доктор Гедлер, вам известно, что полиция не снижает количество преступлений, а лишь регистрирует их и иногда ловит преступников, когда несчастье уже произошло. Это похищение тому пример. Если бы у миссис Манет или у вас был револьвер, вы смогли бы остановить бандита. А так вы стояли в коридоре, не имея возможности что-то предпринять. Замечу: преступники вооружены, и пора нам, честным гражданам, воспользоваться Второй поправкой…»

— Черт возьми! — воскликнула Шеррил. — Это превращается в цирк.

— Уже превратилось.

Все повернулись к двери, когда Фрэнк Лестер, заместитель шефа по расследованиям, вошел в комнату с пачкой бумаг. Лицо у него было усталое и осунувшееся. Слишком много лет он проработал в полиции.

— Есть новости?

Лукас покачал головой:

— Я говорил с Данном. Похоже, он невиновен.

— Однако он — подозреваемый, — сказал Грив.

— Да, — согласился Лукас. — Люди из ФБР уже подключились?

— Собираются, — ответил Лестер. — Они не могут долго ждать. Даже если ФБР этим займется, Манет просит нас тоже работать. Начальник полиции согласилась. Я бы хотел, чтобы все это дерьмо закончилось.

— Все это тянется со времен Каина и Авеля, — заметил Андерсон.

— Я имею в виду не преступления, а политику. Если преступления прекратятся, мне придется искать другую работу, — сказал Грив.

— Вероятно, можно подать в суд на эту чертову радиостанцию, — вставила Шеррил.

Лестер жестом попросил всех замолчать и вынул блокнот с записями.

— Послушайте.

Полицейские окружили Лестера.

— Хармон Андерсон распределит обязанности, но я хочу объяснить, кого мы ищем, и услышать от вас, что нам нужно, чтобы его найти.

— Каким временем мы располагаем? — спросил кто-то из стоявших сзади.

— Любым, какое нам понадобится. — Лестер заглянул в блокнот. — О’кей. Большая часть сотрудников займется проверкой домов… Мы должны быстро разобраться с мелочами. К утру необходимо узнать, что за краска обнаружена на стоянке. Надо выяснить, нет ли ее в школе. Джим Хилл, — кивнул он в сторону одного из детективов, — утверждает, что плакатная краска практически не встречается за пределами школы, поэтому, возможно, похищение как-то связано со школой.

— Это сделал ее муж, — сказал кто-то.

— Мы это проверяем, — отозвался Лестер. — Пока что мы располагаем туфлей со следами крови. Ее следует срочно отнести в лабораторию. Нужно узнать, чья это кровь — миссис Манет, одной из девочек или похитителя. В последнем случае мы пропустим ее через банк данных, где содержится информация о ДНК правонарушителей. Придется поговорить с сотрудниками университетской медицинской школы и выяснить, какая группа крови у миссис Манет. Мне сообщили, что она периодически сдавала кровь для медицинских исследований, возможно, там есть данные о ее ДНК. Если кровь на туфле принадлежит одной из девочек, анализ ДНК может сказать нам…

— Анализ ДНК требует времени, — заметил невысокий полицейский.

— Этот сделают быстро. — Лестер снова заглянул в свои записи. — Надо проверить, нет ли микроавтобуса «эконолайн» у пациентов миссис Манет, работников школы, родственников и осужденных из базы данных по Миннесоте и Висконсину. Следует выяснить, не владеет ли «эконолайном» какая-нибудь компания, связанная с Манетом или Данном. Посетите местное отделение «Форда» и постарайтесь получить список «эконолайнов», которые обслуживались по гарантии. Говорят, машина старая, так что копните поглубже. Мы сравним список владельцев «эконолайнов» со списком пациентов Манет, который пытаемся получить…

— Я составлю базу данных пациентов, — предложил Андерсон. — Тогда мы сможем проверить по нему любую фамилию, которая всплывет в ходе расследования. Школьных учителей, людей, с которыми миссис Манет говорила по телефону.

Кивнув, Лестер продолжал:

— Необходимо проверить кредитный рейтинг Манета и Данна, узнать, нет ли у них финансовых проблем, посмотреть их страховые полисы. Что еще?

— Манет составляет список личных врагов, — сообщил Лукас.

— Пропустите его через компьютер, — сказал Лестер Андерсону. — Что мы упустили?

— Обращение к населению, — отозвался темнокожий полицейский, — фотографии миссис Манет и детей.

— Во всех выпусках новостей показывают их фотографии, но мы через пару часов дадим качественные снимки, — заметил Лестер. — Был разговор о вознаграждении за предоставление информации. Мы еще вернемся к этому вопросу. Я хочу подчеркнуть следующее — все контакты с репортерами должны идти только через пресс-бюро. Я не хочу, чтобы вы говорили с прессой. Всем ясно?

Всем было ясно. Лестер повернулся к Шеррил.

— Как продвигается обход домов?

— Мы побывали во всех домах, из окон которых видна школа, кроме двух, где не застали хозяев. Этих людей ищут. Возможно, они находились дома во время похищения. Пока что мы нашли только одну женщину, видевшую микроавтобус, она запомнила габаритные фонари «эконолайна» и выбрала их в альбоме. Мы считаем это опознание надежным. Теперь совершим второй обход и потолкуем о том, что люди видели за последние два дня. То же самое сделаем в окрестностях дома Манет. Если эта акция была запланированной, он, вероятно, следил за женщиной. Пока все.

— Хорошо, — сказал Лестер. — Общая картина вам известна. Получите задания у Андерсона и приступайте к работе. Все должны выложиться полностью. Дело сложное, искать придется тщательно.

Детективы собрались вокруг Андерсона, а Лестер наклонился к Гриву.

— Показания девочки-свидетельницы чем-то отличаются от того, что нам сообщил Гедлер?

— О, я мало чего от нее добился. Она была ужасно напугана. Похоже, она видела не так уж много.

— У тебя есть ее телефон?

— Конечно. Хочешь записать?

— Она живет в Сент-Поле? Хайланд-парк?

— Где-то там…


Лестер остановил Лукаса возле его кабинета, когда тот запирал дверь.

— Никаких идей?

— Те же, что у всех — деньги либо псих. Если никто не потребует выкупа, мы найдем этого типа в ее записях или среди родственников.

— С историями болезней может возникнуть проблема, — заметил Лестер. — Манет разговаривал с Нэнси Вулф — она заупрямилась. Кажется, был яростный спор о врачебной тайне.

— Ерунда, Фрэнк. Получи разрешение судьи, но не болтай об этом. Если проговоришься, поднимется шум, пресса начнет выкручивать нам руки. Вытащи судью из постели, получи решение. Если хочешь, я сам его вручу.

— Это нам поможет, но не сегодня, — возразил Лестер. — Сейчас у нас и так полно дел. Я принесу сюда решение к семи утра.

Лукас кивнул.

— Я собираюсь заехать к девочке сегодня.

— Боб разговаривал с ней, — смущенно проговорил Лестер.

— Знаю, но это твоя проблема.

— Боб — хороший парень.

— Он не найдет и триппера в борделе, Фрэнк.

— Пожалуй… Ты говорил с родителями девочки?

— Две минуты назад, — ответил Лукас. — Сказал им, что скоро приеду.


— Мы не хотим, чтобы ее страх усилился, — прошипела Клэрис Бернет — костлявая женщина с туго стянутыми светлыми волосами, тонким носом и выступающими вперед верхними зубами.

— Я приехал не для того, чтобы пугать ее, — возразил Лукас.

— Не рекомендую вам делать этого. — Она погрозила ему пальцем. — Из-за этой истории и так уже много тревог. Полицейский допросил ее, не дождавшись нашего приезда.

— Мы надеялись задержать машину похитителя, — пояснил Лукас, начиная злиться.

— Мы с уважением относимся к вашей работе, но вы должны понять, что девочка травмирована, — сказал Томас Бернет, начальник отдела на электростанции.

— Вы должны понять, что пока это — расследование киднеппинга, но оно может превратиться в расследование убийства, — заметил Лукас. — Так или иначе, но мы поговорим с вашей дочерью и получим от нее ответы. Мы можем сделать это мягко, здесь, или в отделе по расследованию убийств, по решению судьи.

— Не угрожайте нам, — предупредил Томас Бернет.

— Я и не делаю этого, — возразил Лукас, — а только знакомлю вас с требованиями закона. Сейчас жизнь троих человек находится в опасности. Жаль, если ваша дочь будет плохо спать одну ночь или две, но я должен думать о жертвах и о том, чему они подвергаются. Так могу ли я поговорить с Мерседес или мне следует получить решение суда?


Мерседес Бернет, маленькая девочка с острым подбородком и не по годам взрослыми глазами, сидела в розовом шелковом кимоно на диване в гостиной возле большого пианино «Ямаха». Лукас заметил, что у нее только-только намечается грудь. Выпрямив спину, она старалась продемонстрировать то немногое, чем обладала. В присутствии матери и отца Мерседес рассказала Лукасу о том, что видела.

— Грейс стояла там, глядя то вперед, то назад и словно не понимая, что происходит. Она даже на минуту отошла к двери, потом снова шагнула вперед. Микроавтобус остановился у входа, подъехав отсюда. — Мерседес указала рукой влево. — Человек выскочил из машины, бросился к Грейс, а она попятилась назад. Он схватил ее за блузку и волосы и потащил из-под козырька…

— Портика, — поправила Клэрис Бернет.

— Да, — согласилась Мерседес. — Он потащил ее к микроавтобусу, задвинул дверь и швырнул Грейс в салон. Он был очень крупный. Он просто бросил ее. Прежде чем он закрыл дверь, я увидела внутри двух людей. Миссис Данн…

— Миссис Манет, — поправила ее мать.

— Да, у нее на лице была кровь. Она, похоже, ползла. Там был еще ребенок, я подумала, что это Женевьев, но не разглядела лица. Девочка лежала на полу. Потом мужчина закрыл дверь.

— Где в это время находился мистер Гедлер?

— Я увидела его позже. Он стоял у меня за спиной. Я попросила его позвонить в «911».

— А сейчас сосредоточься, — попросил Лукас. — Опиши мне внешность похитителя.

Мерседес наклонилась вперед, закрыла глаза и через минуту, не открывая их, сказала:

— Он был большой. Волосы светлые, но какие-то странные, словно покрашенные перекисью. Кожа темная. Не как у негра, а смуглая.

Открыв глаза, она внимательно посмотрела на Лукаса.

— Примерно как у вас. Хотя он другой — у него узкое лицо. А цвет кожи, как у вас. И он крупный, как вы.

— Во что он был одет? Вспомни детали.

Она снова закрыла глаза, переживая сцену заново, потом изумленно воскликнула:

— О черт!

— Молодая леди! — осадила ее Клэрис Бернет.

— Что? — спросил Лукас.

— На нем была футболка с эмблемой «ДженКона». Я знала, что там было что-то…

— «ДженКона»? Ты уверена? Ты разглядела год?

— Вы знаете, что это такое? — Она недоверчиво подняла брови.

— Конечно, я сочиняю ролевые игры…

— Правда? Мой бойфренд…

— Мерседес! — предостерегла ее мать.

— Один мой школьный друг ходит в такой футболке. Я сразу ее узнала — она была не точно такая, как у моего друга, но тоже с эмблемой «ДженКона» в центре и причудливым узором. Черно-белая, дешевая…

— Что такое «ДженКона»? — спросил Томас Бернет, настороженно переводя взгляд с дочери на Лукаса.

— Это съезд любителей игр, — пояснил Лукас, — который проходит на Женевском озере. Почему ты не сказала об этом полицейскому?

— Он меня почти не слушал, — сказала девочка. — А этот козел Гедлер…

— Мерседес!

— Да, он не давал мне говорить. По-моему, он почти ничего не видел. Он спрятался в коридоре.

— Хорошо, — похвалил ее Лукас. — А что насчет машины? В ней было что-то необычное?

Она кивнула:

— Да, и я сказала об этом другому полицейскому. На микроавтобусе была закрашена какая-то надпись. Не знаю, какая именно, но на двери я видела закрашенные буквы.

— Какие?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я заметила это, когда подошла ближе к окну. Он уже отъезжал. Надпись была закрашена плохо, на скорую руку.

От Бернетов Лукас позвонил в офис и передал информацию о футболке и микроавтобусе Андерсону.

— Едете домой? — спросил Андерсон.

— Сегодня больше нет дел, если только не будет звонка. Обход домов продолжается?

— Да, теперь уже в окрестностях дома Манет. Наши люди спрашивают, не было ли там чего-нибудь подозрительного. Пока мне не сообщили результат.

— Свяжитесь со мной, если что-то услышите.

— Хорошо. Я все зафиксирую… Вы уже сделали предложение Уивер?

— Господи… — Лукас улыбнулся.

— Это главная сплетня.

— Я вам сообщу, — пообещал Лукас.

Он нащупал кольцо в кармане брюк. Возможно, он все же сделает ей предложение.

— У меня есть какое-то предчувствие, — сказал Андерсон.

— Насчет Уивер?

— Нет, насчет Манетов. Тут что-то происходит. Значит, они еще живы и ждут нас.


Уивер Каркиннен лежала возле приоткрытого окна, ощущая свежий прохладный воздух.

— Что-то плохое? — спросила она сонным голосом.

— Да.

Он лег рядом, прижался к ней, поцеловал в шею за ухом.

— Расскажи.

Она перевернулась на спину.

— Уже поздно, — отозвался он.

Уивер была хирургом и делала операции почти ежедневно, работая с семи часов утра.

— Не беспокойся, завтра я начинаю поздно.

— Похищены дочь Тауэра Манета и две ее дочери.

Лукас кратко рассказал о происшедшем днем, упомянув о крови на туфле.

— Невыносимо, когда страдают дети, — сказала она.

— Да.

Уивер не отличалась красотой, но вызывала у Лукаса такие глубокие чувства, каких он никогда еще не испытывал. Иногда он даже пугался, что его так тянет к ней. Ночью, глядя на спящую Уивер, Лукас представлял себе страшные сцены, в которых она покидала его.

Они познакомились в Северном Висконсине, где Уивер работала хирургом, а Лукас преследовал банду, эксплуатировавшую детский секс и возглавляемую убийцей. Во время погони в лесу его ранили в шею. Уивер спасла Лукасу жизнь, вскрыв рану складным ножом.

Не самое приятное начало знакомства…

Лукас обнял ее.

— Когда тебе вставать? — прошептал он.

— Все мужчины — животные, — усмехнулась Уивер.


Когда она начала засыпать, Лукас прижался к ней. Уивер, зарывшись головой в подушку, уперлась в него своими ягодицами. «Самый подходящий момент, чтобы сделать предложение», — подумал он. Но она уже спала как ребенок. Лукас улыбнулся, погладил ее по бедру и уронил голову на подушку.

Кольцо лежало на дне ящика для носков, дожидаясь своего часа. Лукас спрашивал себя, сверкает ли оно в темноте черными искрами.


Глава 5


Комната напоминала бетонный бункер, и в ней пахло гнилым картофелем. В верхней части стены было четыре отверстия размером с кулак, но заглянуть в них никто не мог. Они напоминали Энди отверстия, которые ребенок проделывает в коробке с насекомыми, чтобы они не задохнулись.

В углу лежал двуспальный матрас с пятнами, на нем спали девочки. Джон Мэйл отсутствовал уже три часа. Когда он ушел, хлопнув стальной дверью, девочки заползли на матрас и в страхе ждали его возвращения.

В конце концов они свернулись калачиком и заснули. Грейс стонала и всхлипывала во сне; Женевьев забылась тяжелым сном и время от времени похрапывала.

Энди сидела на холодном полу, прижавшись спиной к стене. В который раз она осматривала помещение, думая, как выбраться отсюда.

Над ее головой висел светильник с шестидесятиваттной лампочкой и выключателем, но Энди боялась потянуть за шнурок. В углу стоял пластмассовый переносной туалет, предназначенный для небольших яхт и кемпингов; от него слегка пахло хлоркой. Она подумала, нельзя ли использовать его как оружие. Возле двери находился контейнер с тающим льдом и клубничной содовой. Рядом с Энди на низком пластмассовом столике стояли монитор и устройство для компьютерных игр. От них шли провода к удлинителю с четырьмя розетками, подключенному к электрической сети над светильником.

Оружие? Можно воспользоваться консервной банкой… Задушить его проводом?..

Нет. Это невозможно. Мэйл слишком силен.

Нельзя ли подвести напряжение к двери? Вырвать провод питания из игрового компьютера и подсоединить его к дверной ручке?

Энди не разбиралась в электричестве. Если Мэйла ударит током… что произойдет тогда?

Она не понимала, что ему нужно? Что он собирается сделать?

Мэйл явно подготовил эту акцию.

Помещение, где они были заперты, когда-то служило погребом сельского дома и уходило в землю значительно ниже уровня промерзания почвы. Его стены были сделаны из бетона с вкраплением гранитных камней. Мэйл, разрушив одну внутреннюю стену, установил там бетонную плиту со стальной несгораемой дверью. Новая электрическая проводка состояла из одного двужильного провода, который шел снаружи.

Все стены, кроме одной, перестроенной Мэйлом, были старыми, но прочными. Энди проверила каждый камень и стык, но не нашла уязвимых мест.

Между балками потолок был обшит деревянными досками. Энди могла дотянуться до него, встав на переносной туалет. Постучав по доскам, она услышала глухой звук. Энди испугалась: вдруг, оторвав доску, она обнаружит, что они погребены под слоем земли?

Открыть стальную дверь, запертую снаружи засовом, не представлялось возможным. Даже если бы Энди умела открывать замки отмычкой, ей не удалось бы сделать этого.

Она снова осмотрела помещение. Химикалии из туалета? Если они достаточно едкие, она могла бы бросить их ему в глаза, ослепить его и проскочить к лестнице.

Он убьет их…


Энди закрыла глаза и воспроизвела в памяти отъезд из города.

Они тряслись в задней части микроавтобуса. Салон представлял собой стальной ящик без ручек и обивки. Очевидно, Мэйл перед похищением укрепил металлическую перегородку и убрал дверные ручки.

Отъехав от школы, Мэйл несколько раз повернул, потом выбрался на шоссе номер 35, ведущее на юг. Так показалось Энди. Еще через несколько минут микроавтобус свернул на незнакомую двухполосную дорогу, проехал мимо щитов с рекламой виски и блеклых южных окраин. Девочки кричали, били кулаками в стены микроавтобуса, потом стали рыдать.

У Энди кровоточила губа, которую она прокусила. Ее тошнило от вкуса крови и запаха выхлопных газов. Пока Мэйл кружил по боковым улицам, она пыталась встать на четвереньки, но в конце концов отползла в угол, где ее вырвало. Женевьев затошнило от запаха рвоты, Грейс сотрясалась от дрожи. Энди страдала за дочерей, но не могла ни успокоить их, ни сориентироваться в происходящем. Наконец она просто обняла плачущих девочек и прижала к себе.

Мэйл не обращал на них никакого внимания.

Через некоторое время они все поднялись на колени и посмотрели в окна; городские окраины удалялись, микроавтобус двигался среди огромного зеленого моря фасоли, кукурузы и люцерны.

Мэйл бесцельно нажимал кнопки радиоприемника: звуки «Аэросмит» сменились музыкой Гайдна, затем Энди услышала Джорджа Стрейта и дневную радиобеседу.

«Послушайте, все эти преступники — слабаки; силу им дает только оружие. Отнимите у них оружие, и они уползут в трущобы, из которых пришли…»

Минут пять они ехали по загородной дороге, подпрыгивая на неровных асфальтовых заплатах. Затем Мэйл свернул на дорогу, покрытую гравием; за машиной тянулся шлейф серой пыли. За окнами мелькали красные сараи и белые фермерские дома.

Грейс встала, ухватилась за решетку, отделявшую их от Мэйла, и закричала:

— Выпусти меня отсюда, козел, выпусти меня отсюда…

Женевьев, испуганная неистовыми воплями сестры, тоже отчаянно завизжала, ее глаза закатились. Когда она упала на спину, Энди решила, что с ней случился обморок, и кинулась к дочери, но Женевьев пришла в себя и снова зарыдала. Энди закрыла уши руками. Выпусти меня отсюда, кричала Грейс.

Мэйл, не поворачивая головы, закричал:

— Заткнись, заткнись, заткнись!

Слюна полетела из его рта на лобовое стекло.

Энди схватила дочь, потянула ее вниз, встряхнула, прижала к себе и сказала:

— Не приводи его в ярость.

Она обняла Женевьев, и постепенно девочка перестала рыдать.

В какой-то момент Энди казалось, будто сейчас может что-то произойти. В ее измученной душе мелькнула надежда. Они свернули с гравия на грунтовую дорогу.

На середине дороги и на обочинах росли амброзии и черноглазые гибискусы; справа, чуть поодаль, стояла засохшая яблоня с посеревшим стволом и голыми ветвями, похожая на огородное пугало.

Старый фермерский дом в конце дороги казался умирающим: стены заплесневели, краска облезла с досок, крыльцо покосилось. За ним, на склоне холма, в ложбинке, виднелся фундамент сарая. Сквозь открытый дверной проем, напоминавший вход в пещеру, зияла тьма. Возле останков сарая стояли две-три вросшие в землю постройки.

Когда они остановились, у Энди мелькнула мысль, что их трое, а он — один. Она задержит его, и девочки убегут. Бывшую ферму окружало кукурузное поле. Грейс, находчивая и проворная, сумела бы скрыться среди густых зарослей кукурузы.

Когда Джон Мэйл остановил микроавтобус, Грейс поднялась на колени и посмотрела в грязное окно. Мэйл повернулся на сиденье и неожиданно высоким голосом сказал Энди:

— Если попытаешься убежать, я застрелю сначала младшую, потом старшую, потом тебя.

Слабая надежда исчезла.


По генам Джон Мэйл был психопатом. Родители сделали его социально опасным.

Он стал одержимым убийцей без всяких тормозов.

Энди познакомилась с ним во время последипломной стажировки в университете штата Миннесота. Как молодой психиатр, она искала необычных пациентов в тюрьмах округа Хеннепин. Она разглядела жесткий, быстрый интеллект, таившийся в глубинах мэйловского мозга. Благодаря уму и физической силе он подчинял себе других бандитов и в течение какого-то времени ускользал от полиции, но не мог противостоять способному психиатру.

Энди сняла с него маску, как кожуру с апельсина.

Отец Мэйла не женился на его матери и никогда не жил с ними; последнее известие о нем пришло, когда он служил в американских ВВС в Панаме. Мэйл ни разу его не видел.

Мать надолго оставляла маленького Мэйла одного, иногда на целые сутки. Он лежал в плетеной кроватке с верхом посреди пустой комнаты. Она вышла замуж, когда Мэйлу исполнилось три года. В этом возрасте он еще не умел говорить. Муж относился к матери сурово, а ребенок его раздражал. Напившись, он приходил в ярость и хлестал мальчика ремнем; со временем он стал использовать для этого плетку, палку от метлы и металлические прутья.

В детстве Мэйл испытывал острое наслаждение, мучая животных, сдирая шкуру с кошек и сжигая собак. Потом он переключился на детей — мальчиков и девочек. Стал школьным хулиганом. В четвертом классе его нападения на девочек приобрели сексуальную окраску. Он любил стягивать с них трусики и засовывать пальцы в половые органы, хотя еще не сознавал, чего хочет.

В пятом классе не по годам рослый Мэйл начал появляться в парках Роуздейл, Ридждейл. Он приставал к детям возле игровых павильонов, грабил их.

Он носил с собой бейсбольную биту, потом нож. В шестом классе преподаватель физики толкнул Мэйла к стене, когда тот в его присутствии назвал девочку «пи…ой». Через неделю дом учителя сгорел.

Этот пожар оказался не единственным: сгорели еще шесть домов, где жили дети, дававшие ему отпор.

В июне, после шестого класса, Мэйл подпалил дом пожилой четы, которой принадлежала последняя семейная бакалейная лавка в восточной части Сент-Пола. Пожилые люди спали, когда дым проник под дверь. Они задохнулись возле верхних ступеней лестницы.

Опытный детектив наконец обратил внимание на сходные обстоятельства, и Мэйл попался.

Он все отрицал, но полиция поняла, что это дело его рук. Энди пригласили определить, что за тип оказался в руках правосудия. Мэйл рассказывал о своей жизни бесстрастным, спокойным голосом; его молодые глаза ощупывали ее тело, груди, бедра. Он внушал ей страх, и Энди это не нравилось. Он был слишком юн, чтобы внушать ей страх…

Не составляло труда понять, что получится из двенадцатилетнего Мэйла. На его теле играли твердые мускулы, глаза излучали дерзость. Он говорил о своем отчиме.

— Так, значит, он избивал тебя. Он делал это кулаками? — спросила Энди.

Мэйлу показалась смешной ее наивность.

— Черта с два кулаками. Этот гад доставал из чулана металлический прут и хлестал меня им. Мать он тоже бил. Он хватал ее на кухне и избивал, пока хватало сил. Она визжала на всю округу. Господи, сколько там было крови!

— И никто не вызывал полицию?

— Вызывали, но легавые ничего не делали. Мать всегда говорила, что это никого не касается.

— Когда он умер, жизнь изменилась к лучшему?

— Не знаю, меня там уже не было.

— Где же ты жил?

Он пожал плечами:

— Летом — под автострадой. В Сент-Поле есть подземелья, там живут многие парни…

— Ты никогда не возвращался домой?

— Однажды вернулся. Я был чертовски голоден и подумал, что у нее, возможно, есть деньги, но она сдала меня полицейским. Если бы я не вернулся домой, то был бы сейчас на свободе. Она сказала мне: «Поешь лепешки, я сейчас принесу пирог». Потом вышла в прихожую и позвонила легавым. Это был хороший урок. Когда выйду, убью суку, если найду.

— Где она сейчас?

— Уехала с каким-то типом.

После двух месяцев лечения Энди рекомендовала перевести Джона Мэйла в городскую больницу. Он был не просто юным хулиганом с неустойчивой психикой. Он был сумасшедшим. В нем жил дьявол.


Когда Мэйл открыл дверь микроавтобуса, девочки перестали плакать. Он провел их одну за другой через боковую дверь старого дома в погреб. Там пахло сыростью, грязью и хлоркой. Мэйл недавно чистил погреб, подумала Энди. В ее душе вспыхнула надежда, что он не убьет их. Во всяком случае, сразу. Получив отсрочку, хоть небольшую, она сможет поработать с ним.

Потом он запер их. Они прислушивались, с ужасом ожидая его возвращения. Женевьев постоянно спрашивала:

— Мама, что он собирается сделать?

Прошла минута, десять минут, потом час; наконец девочки заснули. Прислонившись спиной к стене, Энди пыталась думать…


Мэйл пришел за ней в три часа утра, пьяный и возбужденный.

— Выходи, — рявкнул он. В левой руке Мэйл держал банку с пивом. Щелчок засова разбудил девочек. Они лежали свернувшись, как маленькие животные в клетке.

— Что тебе нужно? — спросила Энди, посматривая на часы, словно она вела обычную беседу и спешила куда-то. Но голос ее дрожал от страха. — Ты не имеешь права держать нас здесь, Джон. Это несправедливо.

— Заткнись, — сказал Мэйл. — Выходи, черт возьми!

Он шагнул к ней, его глаза потемнели от злости, и от него пахло пивом.

— Хорошо, только не трогай нас. Пойдемте, девочки…

— Они останутся, — отрезал Мэйл. — Только ты.

— Только я? — Она похолодела.

— Да.

Он улыбнулся ей и оперся рукой о дверной косяк, выражая полное хладнокровие. Он был причесан, и Энди уловила запах лосьона.

Она бросила взгляд на девочек, потом на Мэйла.

— Я скоро вернусь, — сказала Энди. — Джон не причинит мне вреда.

Девочки молчали, не веря ей.

Энди обошла Мэйла, стараясь держаться подальше от него. В наружной части подвала воздух был более прохладным и свежим, но Энди тотчас заметила, что он притащил туда еще один матрас. Она шагнула к лестнице; стальная дверь погреба захлопнулась, и Мэйл приказал:

— Не двигайся!

Она замерла, боясь пошевелиться. Мэйл уставился на Энди, и ей показалось, что он слегка шатается. Он был сильно пьян, его тяжелые веки опускались, на губах играла злобная презрительная ухмылка.

— Они понятия не имеют о том, где ты и кто тебя увез, — засмеявшись сказал Мэйл, но Энди почувствовала, что он не слишком уверен в себе. — По радио говорят об этом всю ночь. Легавые бегают, как цыплята с отрубленными головами.

— Джон, рано или поздно они придут сюда. По-моему, наилучшим выходом для тебя…

Она автоматически заговорила суховатым, рассудительным профессорским тоном. Так бывало всегда, когда Энди апеллировала к разуму пациентов. Этот тон часто помогал ей убедить их.

Только не сейчас.

Мэйл стремительно двинулся к Энди и сильно ударил ее по лицу. Она едва удержалась на ногах. Еще мгновение назад Энди вела себя как психиатр, сейчас она превратилась в раненое животное.

Когда Мэйл шагнул к ней, она почувствовала его запах.

— Не говори со мной так, — рявкнул он. — Нас никогда не найдут. Никогда! А теперь встань прямо.

Она поднесла руки к лицу, в голове ее был туман; мысли смешались, как магнитные буквы на упавшей школьной доске. Услышав какой-то треск, Энди посмотрела на Мэйла. Он сдавил в руке банку из-под пива и бросил ее в угол.

— Посмотрим на них, — сказал он.

— Что?

— Посмотрим на них, — злобно повторил он.

— Что? — удивилась Энди.

— На твои сиськи. Посмотрим на твои сиськи.

Она сделала шаг назад, потом второй, но больше отступать было некуда. За ней — старая угольная печь. Дальше темнело пустое пространство.

— Джон, ты ведь не хочешь причинить мне боль? Я заботилась о тебе.

Он выставил вперед палец.

— Лучше не говори об этом. Лучше помалкивай. Да, ты позаботилась обо мне. Отправила в эту чертову больницу. Хорошо позаботилась обо мне.

Он бросил на Энди разъяренный взгляд.

— Ну, посмотрим на них!

Она скрестила руки на груди.

— Джон, я не могу.

Он ударил ее ладонью так же быстро, как в первый раз, но не так сильно. Когда она подняла руки, Мэйл снова нанес удар, затем еще один. Она не могла ни защититься, ни остановить его.

Наконец Мэйл накинулся на Энди, отбросил ее к стене, стал рвать жакет, блузку. Она закричала:

— Нет, Джон, нет…

Мэйл снова ударил ее, сбил с ног, потащил за волосы к матрасу и уселся на ее спину. Она беспомощно молотила руками. Он схватил их и прижал к полу.

— Джон…

Она заплакала, не веря в то, что он посмеет продолжить.

Но он сделал это.


Когда Мэйл закончил, его злость только усилилась.

Он заставил Энди надеть рваную блузку, но отнял у нее бюстгальтер. Потом втолкнул ее в погреб.

Девочки, даже маленькая Женевьев, поняли, что произошло. Когда Энди рухнула на матрас, они прижались к ней и обхватили руками ее голову. Стальная дверь захлопнулась.

Энди не могла плакать.

Ее глаза пересохли или произошло что-то другое. Когда она вспоминала запах Мэйла, ее начинало тошнить, горло и желудок сжимались от спазмов.

Но плакать она не могла.

Избитое тело болело. Энди осмотрела себя: крови не было.

Когда Мэйл вернулся, она еще не пришла в себя.

Услышав какой-то приглушенный звук, они поняли, что он идет. Дверь открылась, и Энди одернула юбку.

Мэйл был в джинсах, клетчатой рубашке и больших солнцезащитных очках, в руке он держал пистолет. Он постоял мгновение, затем сказал:

— Я не могу оставить вас всех, — и он указал на Женевьев. — Идем, я отвезу тебя.

— Нет, нет, — крикнула Энди и схватила Женевьев за руку. Девочка прильнула к ней.

— Нет, Джон, пожалуйста, не забирай ее, здесь я могу заботиться о ней, она не доставит хлопот, Джон…

Мэйл отвел глаза.

— Я отвезу ее в супермаркет и оставлю там. Она достаточно умна, чтобы обратиться к полицейским и попасть домой.

Энди встала и проговорила с мольбой в голосе:

— Джон, я буду заботиться о ней, клянусь, она не доставит хлопот.

— Она порождает проблемы. Я думаю о ней, и это уже проблема.

Он направил пистолет на Грейс, и девочка отпрянула.

— Старшую придется оставить, потому что она может привести сюда полицейских. А маленькой я надену на голову мешок и отвезу в супермаркет.

— Джон, пожалуйста! — взмолилась Энди.

Мэйл крикнул Женевьев:

— Выходи отсюда, не то я изобью тебя и вытащу сам.

Энди встала на колени, потом поднялась на ноги и шагнула к нему.

— Джон…

Он отступил, выбросил вперед руку и сжал горло Энди; на мгновение ей показалось, что она уже мертва. Потом Мэйл отбросил ее назад.

— Не суйся… Выходи, крошка, в дверь, — приказал он Женевьев.

— Подожди, подожди, Жен, возьми плащ, там холодно…

Энди надела плащ на девочку и застегнула пуговицы. Присев на корточки, она посмотрела в глаза дочери.

— Слушайся Джона. Он ничего тебе не сделает…

Женевьев неуверенно пошла к двери, и Энди поспешно пробормотала:

— Женевьев, милая, подойди к полицейскому. Когда ты окажешься в супермаркете, обратись к полицейскому и скажи ему, кто ты. Тебя отвезут домой к папе.

Дверь захлопнулась. Энди услышала лишь приглушенные шаги.

— С ней все будет в порядке, — сказала Грейс плача. — Жен бывала во многих супермаркетах. Она найдет полицейского и попадет домой. Папа будет ухаживать за ней.

— Да. — Энди опустилась на матрас и закрыла руками лицо. — Господи, Грейс! О Господи!


Глава 6


— Ненавижу богатых, — пробормотала Шеррил.

На ней был тот же плащ, что и вечером, зеленая бейсбольная кепка и голубые кроссовки. Она напоминала девчонку-сорванца с большой грудью. Глядя на ее розовые щеки и непринужденную улыбку, Блэк подумал, что она весьма аппетитна.

Они припарковали машину на стоянке возле офиса Энди Манет. Шеррил подумала, что здание спроектировано весьма претенциозно: черные окна и стены из красного кирпича. К дому примыкал пруд; его берега поросли рогозом; перед входом стояла абстрактная скульптура из железа. Остановившись перед ней, Блэк прочитал надпись: «Кортен. Страдания Ригли».

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил он.

— Похоже на огромную жевательную резинку, — сказала Шеррил.

— Да ты настоящий искусствовед, — усмехнулся Блэк.

Шеррил пошла вперед по мостику, перекинутому через узкую часть пруда. Кто-то бросил в воду зерна, а теперь дикие утки и канадские гуси выискивали их на мелководье среди водорослей. Мелкие золотистые рыбешки медленно кружили у поверхности воды. Дождь прекратился, неяркие солнечные лучи падали на пруд сквозь желтые ветви плакучих ив.

— Дейвенпорт приехал, — сказал Блэк, и Шеррил посмотрела на стоянку.

Лукас выбирался из своего «порше». Среди заурядных «шевроле» и «фордов» тут стояли также «БМВ» семисотой серии, «мерседесы», несколько «лексесов» и «кадиллаков», а также один «ягуар». Лукас остановился у черного «акура-НСХ», припаркованного в стороне от других машин.

Через несколько секунд Лукас подошел к ним.

— Если бы я занимался угоном автомобилей, то пришел бы сюда. Прочистка мозгов — дорогое удовольствие.

Они изучили список квартир, размещенный на изящном прямоугольном щитке под скульптурным изображением птички. Офис Манет, находившийся в задней части здания, оказался многокомнатным помещением с серыми коврами и скандинавской мебелью. Секретарша вводила что-то в компьютер, но при их появлении подняла голову.

— Чем могу?..

— Сотрудники полиции Миннеаполиса. Лукас Дейвенпорт, заместитель начальника полиции. У нас ордер на обыск офиса доктора Манет. Мы можем войти?

— Я позову миссис Карни и доктора Вулф…

— Нет. Покажите нам офис, а потом позовете их, — возразил Лукас. — Кто такая миссис Карни?

— Офис-менеджер, — сказала женщина.

Кабинет Манет был просторным и уютным.

— Где ее записи?

— Здесь.

Секретарша, охваченная паникой, указала пальцем на раздвижные деревянные двери и попятилась к двери.

— Будет шум. — Лукас снял плащ, бросил его на кресло, подошел к первому шкафу и вытянул ящик.

— Выйдите отсюда! — крикнула ему Нэнси Вулф, ворвавшаяся в комнату с таким выражением лица, словно хотела уничтожить Лукаса. Толкнув его, Вулф отскочила назад.

— Если вы сделаете это еще раз, я арестую вас и отправлю в полицию в наручниках, — тихо произнес Лукас. — Нападение на полицейского карается законом.

В черных глазах Вулф сверкала ярость.

— Вы роетесь в моих бумагах, вы не имеете права…

— У меня есть решение судьи, ордер на обыск и письменное согласие ближайшего родственника доктора Манет, — сказал Лукас. — Мы просмотрим истории болезней.

Она снова шагнула к нему. Лукас увидел, как сузились ее глаза. Решив, что он ударит ее, она отступила, выставив вперед руки.

— Вы имеете в виду Джорджа Данна?

— Да.

— Джордж Данн уже не имеет отношения к Энди, — сказала Вулф.

Ее побелевшее от злости лицо начало краснеть. Она была привлекательной, стройной женщиной с проседью в волосах и неброским макияжем.

— Я считаю, что…

— Мистер Данн — ее муж, — вставила Шеррил. — Энди Манет и ее дети похищены. Возможно, они уже мертвы, хотя пока это не подтвердилось.

— Если они и живы, то могут погибнуть в ближайшее время, — добавил Лукас. — Пытаясь нам воспрепятствовать, вы осложняете ситуацию. Задержка приведет к роковым последствиям.

— Я хочу вызвать моего адвоката, — невозмутимо заявила Вулф.

— Вызывайте, — сказал Лукас.

Вулф выбежала из комнаты.

— Насколько прочна наша позиция? — спросил Блэк.

— Мы действуем абсолютно законно, но они могут найти сочувствующего судью и отнять у нас время, — ответил Лукас.

Шеррил открыла следующий шкаф.

— Просмотрите все, запишите на диктофон фамилии и адреса, потом расшифруете. Сейчас главное — скорость. Если возникнут осложнения, у нас уже будет кое-какой материал. Если вмешается адвокат, отправьте его к окружному прокурору и продолжайте работать. Когда запишете все фамилии на пленку, снова просмотрите истории болезней. Поищите, нет ли чего-то настораживающего. Упоминания о насилии, угрозах. Сексуальных отклонениях. Для начала исключите женщин.

— Куда вы? — спросила Шеррил.

— К одному парню, который продает игры, — ответил Лукас.

В коридоре он встретил Нэнси Вулф.

— Мой адвокат едет сюда. Он просил вас не прикасаться к бумагам до его появления.

— Когда вашего адвоката выберут окружным судьей, я буду подчиняться ему. Кстати, мы не собираемся преследовать ваших пациентов, но нам необходимо действовать быстро. Мы обязаны спешить.

— Вы отбросите нашу работу с некоторыми пациентами на годы назад, уничтожите их доверие к нам — единственным, кому доверяют многие из них. Больные, страдающие сексуальными отклонениями, потенциальные преступники не вернутся к нам, услышав, что вы сделали.

— Почему они должны об этом услышать? — спросил Лукас. — Если вы не станете поднимать шум, узнают только несколько человек, с которыми нам придется поговорить. Мы сделаем вид, что получили информацию не из ваших записей, а из других источников.

Она покачала головой.

— Если вы просмотрите истории болезней, я сочту своим долгом известить об этом пациентов.

— Вы ничего им не скажете, пока мы не поговорим с ними. Если вы сделаете это и один из них окажется похитителем, клянусь Богом, я обвиню вас в содействии преступнику.

— Но это нелепо!

— Правда ли, что в случае смерти Энди Манет вы получите полмиллиона долларов?

Лицо Вулф выразило отвращение.

— Уходите! — Она отстранила его и направилась по коридору к кабинету Манет. — Уходите!

Но когда Лукас был уже у двери, она закричала:

— Кто вам это сказал? Джордж?


Лукас заехал в магазин игр в Динкитауне, возле университетского городка, потом побывал в другом, на Снеллинг-авеню в Сент-Поле. Наконец он оказался в Южном Миннеаполисе.

Управляющим «Эрихона» был Маркус Палома. Лавка находилась в нескольких кварталах от озера.

Припарковав машину, Лукас поспешил к магазину. Свежий, очищенный дождем воздух бодрил его, листья деревьев блестели, как неоновая реклама.

Лавка была темная, пыльная, в ней пахло сыростью. Комиксы в пластмассовых коробочках соседствовали с ролевыми и военными играми. Прилавок с кассой охраняли металлические фигурки троллей, колдунов, воров, боксеров, божков и гоблинов.

Маркус Палома, высокий сухопарый человек с маленькой бородкой, в больших очках и с седоватым пушком на голове, был в сером спортивном костюме и кроссовках. Когда-то он занял восьмое место в городском марафоне.

— У меня есть идея, — донесся от полок с комиксами голос Маркуса. — Я заработаю миллион.

Джон Мэйл сидел на складном кресле, просматривая содержимое коробки с использованными играми о драконах и подземельях. Бросив взгляд на Дейвенпорта, он продолжил свое занятие. Два других любителя игр, парень и девушка, подняли головы, когда Палома обратился к Лукасу.

— Это феминистская игра такого же типа, как о драконах и подземельях. — Приблизившись к Лукасу, Палома заговорил тише. — Действие происходит в доисторические времена, но сюжет связан с гетеросексуальными контактами и деторождением в обществе лесбиянок. Я уже придумал название — «Гнездо».

Лукас улыбнулся.

— Маркус, все, что вы знаете о феминизме, уместится на оборотной стороне почтовой марки.

— Самоуверенность — проявление невежества, — изрекла девушка и посмотрела на Маркуса, ожидая его реакции.

— Это тяга к творчеству, дорогая, а не самоуверенность. Выражайся правильно, мать твою. Кстати, это сквернословие.

— Как поживаете? — спросил он Лукаса. — Кого-нибудь застрелили?

— В последние дни — никого, — ответил Лукас, добавив: — Хорошо выглядите.

— Спасибо. — Лицо Маркуса, как обычно, имело сероватый оттенок.

— Соблюдаю диету. Исключил все жиры, только в полдень добавляю в салат ложку оливкового масла. Раз уж вы приехали сюда, можете подписать несколько игр?

— Конечно. Давайте пройдем внутрь, — предложил Лукас. — Мне нужно поговорить с вами.

— Хорошо. Я только возьму несколько игр.

Взяв со стойки полдюжины игр, он повел Лукаса во внутреннее помещение. Прежде чем скрыться за серой занавеской, где находился его офис, он крикнул темноволосой девушке:

— Кэрол, присмотри за лавкой!

Офис был заставлен картонными коробками. В углу стояло шведское бюро, заваленное корреспонденцией.

— Садитесь. — Палома сделал широкий жест рукой. — Чертов кот развалился на моих заказах. Убирайся оттуда, Бенни!

Они побеседовали об игровом бизнесе — о лидерах и отстающих, о коммерческих сделках.

— У меня к вам вопрос, Маркус, — сказал Лукас.

— Пожалуйста. Полицейские дела?

Палома иногда давал Лукасу информацию.

— Да. Слышали о похищении психиатра и ее детей? Видели утренний выпуск криминальной хроники?

— Да, — ответил заинтригованный Палома. — Он увез их прямо со стоянки.

— Человек, сделавший это, возможно, любитель игр.

— Неужели, — усомнился Палома.

— Да. Крупный парень лет двадцати пяти, в майке «ДженКон». Похоже, атлетического сложения. Склонен к насилию. Волосы светлые, до плеч.

Палома медленно покачал головой, размышляя.

— Значит, крупный и сильный? Таких среди игроков немного.

Он задумчиво почесал нос.

— Разве что…

— Кто?

— Парень, который сидит сейчас там. Он довольно крупный и весьма сильный. Кажется, я видел его в майке «ДженКон».

— Где? Этот тип? Он невысокий.

Лукас посмотрел на занавеску, отделявшую комнату от прилавка.

— Он сидел на старом складном кресле. Его рост — около ста девяноста сантиметров, а вес — под сто килограммов. Он силен как бык, — сказал Палома.

Лукас шагнул к двери.

— Как его зовут?

— Не знаю. Я видел его раньше два-три раза. Мы почти не разговаривали.

— Когда-нибудь видели его машину?

— Не приходилось.

Лукас быстро направился к прилавку, но темноволосый парень уже исчез.

— Куда ушел парень, который сидел здесь? — спросил Лукас у девушки.

— Не знаю.

— Кто он? Ты с ним знакома?

— Нет, впервые его вижу, — ответила девушка. — Почему вы спрашиваете?

Выйдя из лавки, Лукас быстро направился к перекрестку и осмотрел улицы. Микроавтобуса нигде не было. Он увидел только зеленую «мазду» с рыжеволосой женщиной за рулем.

Долго ли он разговаривал с Маркусом? Четыре-пять минут, не больше.

И за это время парень ушел, исчез!

Лукас постоял в задумчивости возле перекрестка.


Автостоянку перед задним входом в здание городского собрания ликвидировали, и Лукас оставил «порше» на улице. Палома, следовавший за ним на «студебекере», нашел свободное место чуть дальше. Идя к зданию городского собрания, они услышали, как колокола выводят над штаб-квартирой полицейского управления мелодию «Ты — мой солнечный свет».

С ними поравнялся худощавый мужчина. Это был Слоан, помощник Лукаса.

— Надеюсь, поблизости нет чертовых наркоманов.

Лукас усмехнулся:

— В это трудно поверить, когда в голове звенит «Солнечный свет».

— Эта мелодия вызывает у меня желание броситься с колокольни, хотя я ничего не принимал, — проговорил Палома.


Шеррил поймала их в коридоре возле кабинета Лукаса. В руках у нее была папка.

— У нас есть проблема. Надо поговорить. Сейчас же.

— Что? Они получили судебное решение?

— Нет, но новость вам не понравится.

Лукас повернулся к Слоану.

— Маркус пришел взглянуть на фоторобот похитителя Манет. Возможно, он что-то добавит к нему. Можешь проводить его?

— Конечно, — сказал Слоан, — пойдемте.

Лукас открыл свой кабинет и предложил Шеррил сесть.

— Так что же? — спросил он, внезапно поняв, что ему нравится «грудастая девчонка-сорванец». Он никогда не обращал особого внимания на Шеррил и теперь удивился этому.

— Некто Даррел Олдхэс, первый вице-президент компании «Джодрел нэшнл», совращал мальчиков в своем отряде бойскаутов.

Лукас нахмурился.

— Это может иметь отношение…

— Нет. Это не связано с Энди Манет, однако она не сообщила об этом человеке. Это преступление. Произошло то, что должно было произойти. Олдхэс признался, — Шеррил указала на бумаги, — что он имел несколько сексуальных контактов с мальчиками, и теперь пытается вылечиться. Если мы займемся им, адвокат посоветует ему прервать лечение и молчать. Поскольку мы располагаем только ее записями, наша позиция не слишком сильна. Мы можем передать материал в отдел сексуальных преступлений, они начнут разговаривать с детьми…

— Фамилии мальчиков известны? — спросил Лукас.

— Нет, но, если постараться, мы установим их.

— Черт возьми! Этого я не ожидал.

— Пресса набросится на нас, — предупредила Шеррил. — Этот тип занимает довольно высокий пост. Если мы разоблачим его, это станет сенсацией.

— Тогда нам следует поступить правильно.

— Да? И как же? — спросила Шеррил.

— Понятия не имею.

— Придумайте, — сказала она и вручила ему папку. — Я вернусь туда и просмотрю остальное. Не удивлюсь, если окажется, что Блэк нашел что-то еще… Это четвертый материал, который я взяла в руки.

— Но насчет Манет пока ничего?

— Пока нет, но Нэнси Вулф…

— Да?

— Она говорит, что вы чудовище, — сказала Шеррил.


Лукас показал историю болезни Олдхэса Ру.

— Что вы предлагаете? — спросила она.

— Не реагировать.

— А парень тем временем будет совращать мальчиков?

— В последнее время он этим не занимался. И я не хочу сейчас затевать скандал.

— Хорошо.

Она посмотрела на записи.

— Я посоветуюсь с Фрэнком Лестером. Он может передать этот материал кому-то из сотрудников для предварительной оценки его достоверности.

— Неплохо, — согласился Лукас. — Пусть все происходит под ковром, по крайней мере пока. Как реагируют политики?

— Мы с Лестером рассказали родственникам о проделанной вчера работе. Манет уже похож на покойника.


Слоан остановил Лукаса в коридоре.

— Твой приятель-наркоман посмотрел на фоторобот и сказал, что это, возможно, наш парень.

— Сукин сын! — Лукас всплеснул руками. — Он был там, но я даже не видел его лица!

— Тяжелая ночь? — спросил Лукас, входя в отдел по расследованию убийств.

— Да, — ответил Лестер. — Что у тебя нового?

Лукас вкратце проинформировал его.

— Возможно, это был он.

— Или Лоуренс Айовский, — сказал Грив.

Лестер протянул фоторобот, составленный со слов Гедлера и девочки.

— Я с трудом заставил их прийти к соглашению по всем вопросам, — сказал Лестер. — Похоже, наши свидетели гонят туфту.

— Возможно, мой человек сумеет что-то добавить, — заметил Лукас.

Лицо на фотороботе было жестоким, пустые глаза выражали недостаток интеллекта или безумие.

— Андерсон сказал тебе про футболку «ДженКон»?

— Да, — кивнул Лестер. — Мы пытаемся получить список участников «ДженКона» за последние два года. Данные о регистрации в отеле… Видел утренний выпуск «Стар трибюн»?

— Да, но я не смотрел вчера телевизор, — сказал Лукас. — Наверное, пресса засучила рукава.

Лестер фыркнул:

— Они в истерике.

Лукас пожал плечами:

— Она — образованная белая женщина, принадлежащая к верхушке среднего класса и родившаяся в богатой семье. Это — причина истерики. Будь она черной, все обошлось бы маленькой заметкой.

Зазвонил телефон, и Грив поднял трубку.

— Эй, Лукас, это тебя. Доктор Мортон. Говорит, что-то важное.

Лукас недоуменно покачал головой.

— Никогда о нем не слышал.

— Лукас Дейвенпорт? — спросил молодой мужской голос, чуть хрипловатый, как у курильщика.

— Да. Доктор Мортон?

— Нет. Я так назвал себя, чтобы ты взял трубку.

Человек замолчал, ожидая вопроса.

У Лукаса пересохло в горле.

— Слушаю.

— Манет и дети у меня. Я прочитал, что расследование ведешь ты, и решил позвонить. Я твой поклонник. Играю в твои игры.

— Ты похитил их? Миссис Манет и ее дочерей? Кто ты, черт возьми?

Лукас махнул рукой своим коллегам. Лестер схватил отводную трубку, Грив поспешил к себе, через секунду дернулся с магнитофоном и включил его.

— В этой маленькой игре я — Хозяин подземелья, — сказал Джон Мэйл. — Я подумал: а вдруг ты захочешь попытать счастья и сыграть со мной.

— Какой-то бред, — пробормотал Лукас, стараясь выиграть время. — Когда в газетах появляется подобная информация, нам звонят всякие психи. Послушай, если ты хочешь увидеть себя по телевизору, я тебе не помощник.

— Ты мне не веришь? — Мэйл растерялся.

— Я поверю тебе, если ты скажешь мне о Манетах нечто такое, чего не сообщали в газетах или по телевидению.

— У Энди есть шрам в виде ракеты, — отозвался Мэйл.

— В виде ракеты?

— Да. Старой немецкой ракеты V-2 с факелом сзади. Спроси у ее мужа, где он находится.

Лукас закрыл глаза.

— С ними все в порядке?

— У нас есть одна потеря, — небрежно сообщил Джон Мэйл. — Мне пора уходить, пока ты не засек телефон и не прислал сюда машину. Но я еще позвоню, чтобы узнать, как твои дела. У тебя есть сотовый телефон?

— Да.

— Скажи номер.

Лукас сообщил номер, и Мэйл повторил его.

— Носи его с собой, — сказал он. — Это здорово меня забавляет, Дейвенпорт. О’кей, кидай К20.

— Что?

— Попытай счастья!

— Хм, о’кей… одну минуту.

Лестер склонился над столом, что-то взволнованно говоря в трубку.

— Хорошо… четверка.

— А вот и подсказка: пойди к нефинеям и вытащи их. Понял?

— Нет.

— Жаль, — усмехнулся Мэйл. — Похоже, у тебя мало шансов.

— Мы уже кое-что узнали. Например, что ты — игрок. Мы сидим у тебя на хвосте со вчерашнего вечера.

Мэйл раздраженно вздохнул:

— Тебе повезло, только и всего…

— Это не везение: ты пренебрег мелочью, парень. Я бы посоветовал тебе…

— Не надо мне ничего советовать. Эту майку мог узнать один из миллиона. Случайная удача. — Он повесил трубку.

Лукас повернулся к Лестеру, который возился с двумя телефонами. Посмотрев на Лукаса, он покачал головой.

— Слишком мало времени.

— Господи, половина людей в городе имеют определители номера! А мы по-прежнему звоним на телефонную станцию! — воскликнул Лукас. — Почему мы не можем поставить определитель?

Лестер пожал плечами.

— Это был он?

— Несомненно, — ответил Лукас.

Он рассказал Лестеру о шраме в виде ракеты.

— Думаешь, он у нее в укромном месте?

— Да, — сказал Лукас. — Надо справиться у Данна. Но судя по тому, как он это сказал, ты прав… Еще он сообщил, что у них есть потеря. Думаю, он кого-то убил.

— О черт!


Они воспроизвели запись в присутствии нескольких полицейских. Первый раз ее прослушали целиком, потом, перемотав пленку, по частям. На ней явственно различался фон — шум дороги.

— Телефон-автомат на перекрестке, — констатировал Лестер. — Что такое К20? И кто такие нефинеи?

— К20 — это кость с двадцатью гранями, которую используют игроки, — пояснил Лукас. — А кто такие нефи… или как их там, не знаю.

— Похоже на название уличной шайки, но я никогда о них не слышал, — сказал Грив. — Прокрутите еще раз.

Пока лента перематывалась, Лукас заметил:

— Он знает о майке. Кому мы говорили?

— Никому. Возможно, родным. Это известно девочке…

— И, вероятно, этому идиоту Гедлеру. Надо достать запись радиопередачи, узнать, что он наболтал…

— Возможно, девочка рассказала репортерам.

Грив включил воспроизведение, они снова начали слушать.

— Да, он сказал «нефинеи». Н-Е-Ф-И-Н-Е-И или Н-И-Ф-И-Н-Е-И.

Лукас бросил взгляд на телефонную книгу. Лестер полистал ее.

— Ничего нет.

Походив по комнате, Лукас спросил Лестера:

— Моя фамилия упоминалась в прессе? Кто-то писал, что я веду расследование?

Лестер слегка улыбнулся: фамилия Лукаса не один год мелькала в газетах. Иногда это вызывало раздражение.

— Нет.

— Этот парень знает из газеты, что я веду расследование…

— У нас есть «Пайонир пресс» и разные выпуски «Стар трибюн». Можно посмотреть, но сомневаюсь.

— Просто тебя знают в лицо. И твоя машина тоже многим известна. Возле школы толпились репортеры. Может, кто-то интервьюировал Манета или Данна и они что-то сказали. Или тот человек, выступавший по радио вчера вечером…

— Хм.

Лукас вспомнил о парне, сидевшем утром в лавке, где продавались игры. Он был похож на похитителя.

— Хотите, чтобы я разобрался с этими нефинеями? — спросил Грив.

Лукас кивнул.

— Да. Если окажется, что никто о них не слышал, загляните в магазины с играми. Возможно, это персонажи игр или название новой игры. Затем проверьте по книге Толкина «Повелитель колец» и так далее. В городе есть магазины, где продается научная фантастика. Поговорите с продавцом, вдруг это герои книжной серии… вероятно, фантастической.

— Похоже, этот парень — хитрая бестия.

— Да, — кивнул Лукас. — И он постарается доказать это. Он продержится дней пять-семь. Надеюсь, кто-то останется в живых к тому моменту, когда мы возьмем его.


Глава 7


Насилие сломило Энди.

Когда Мэйл отпустил ее, она ощутила панический страх и боль, однако сохранила ясность сознания. Когда Мэйл уводил Женевьев, она спорила с ним, умоляла.

Через час она «поплыла».

Энди свернулась на матрасе, перестала говорить с Грейс и закрыла глаза. Охваченная дрожью, она потеряла представление о том, сколько времени прошло, откуда доносятся звуки и кто с ней в погребе.

Грейс несколько раз подходила к матери, давала ей клубничную содовую, пыталась заставить поесть, сняла с себя пальто и накрыла им Энди. Та натянула его на голову и теперь не видела света лампы, переносного туалета, голых серых стен. Под пальто она почти верила в то, что это ночной кошмар…

Кажется, она несколько раз просыпалась и заговаривала с Грейс и Женевьев, один раз с Джорджем. Порой ей казалось, что душа витает где-то над ней, как облако. Потом, возвращаясь к действительности, Энди удивлялась, почему она здесь, на этом матрасе?

Но иногда наступало полное просветление: Энди открывала глаза, смотрела на свои колени, подтягивала их к подбородку и радовалась тому, что она под пальто.

Энди осознавала свое состояние. Это безумие, думала она в короткие моменты, когда к ней возвращался разум. Она наблюдала это состояние у других в течение многих лет. Теперь это впервые случилось с ней.

Один раз ее посетило видение, или сон: несколько мужчин, дружелюбных, но торопливых, в халатах техников или ученых, поместили ее в стальной цилиндр размером с телефонную будку. Потом цилиндр закрыли сверху стальной крышкой. Один из техников, интеллигентный, вежливый человек с легким немецким акцентом, произнес: «Ты должна выдержать высокую температуру. Если ты ее выдержишь, все будет хорошо…»

Какой утешительный сон, подумала Энди в момент просветления. Она видела этого блондина в рекламе «мерседеса» или «БМВ». Но суть заключалась не в нем, а в цилиндре: никто не мог добраться до нее, когда она находилась там.


Долго балансируя на грани между сознанием и беспамятством, она наконец сосредоточилась на самой себе. Ощутив проблеск разума, Энди приподнялась. Грейс сидела на бетонном полу перед монитором компьютера. Экран был пуст.

— Грейс, с тобой все в порядке? — прошептала Энди.

Грейс рассеянно взглянула на нее.

— Мама?

— Да.

— Мама, ты…

— Мне уже лучше, — сказала она дрожа.

Грейс подползла к ней.

— Мама, ты спорила с папой…

— Джон Мэйл избил, изнасиловал меня, — сказала Энди.

Она наконец произнесла это слово. Грейс должна знать, что случилось, должна помочь ей.

— Да…

Грейс отвела глаза, по ее щекам потекли слезы.

— Но тебе уже лучше?

— Кажется, да.

Энди заставила себя встать на колени, затем, держась рукой за стену, поднялась с матраса. Ноги были ватными. Энди одернула юбку, поправила блузку. Он забрал ее лифчик: она помнила это… Вновь всплыла сцена насилия.

Повернувшись спиной к дочери, Энди стянула трусики, осмотрела их и увидела небольшое пятно крови. Он разорвал ее не слишком сильно.

— С тобой все в порядке? — прошептала Грейс.

— Думаю, да.

— Что нам делать? — спросила Грейс. — Что с Женевьев?

— С Женевьев? — Господи! Женевьев! — Мы должны подумать, — сказала Энди, обернувшись к дочери.

Она снова опустилась на матрас, притянула к себе Грейс и прошептала:

— Прежде всего надо установить, не подслушивает ли он нас, можем ли мы говорить. Заберись ко мне на плечи, а я попытаюсь встать. Ты осмотришь потолок, проверишь, нет ли там микрофона. Он мог положить микрофон в одно из вентиляционных отверстий.

Грейс кивнула, и Энди громко добавила:

— Кажется, со мной все в порядке, но мне нужно поспать.

— Полежи немного, — сказала Грейс.

Энди встала на корточки, и Грейс села ей на плечи. Она весит, вероятно, килограммов тридцать пять, подумала Энди. Ей удалось подняться. Они походили по комнате. Голова Грейс почти касалась потолка, девочка водила пальцами по темным деревянным доскам, ощупывала углы, засовывала руки в вентиляционные отверстия. Наконец она прошептала:

— Все в порядке.

Энди снова приблизила губы к уху Грейс.

— Я расскажу кое-что о Джоне Мэйле. Я хочу знать, заговорит ли он об этом, когда спустится в следующий раз. Спроси меня о нем. Спроси, почему он это делает.

Грейс кивнула.

— Мама, почему мистер Мэйл делает это? Почему он причинил тебе боль?

Вопрос прозвучал неестественно, фальшиво, но, возможно, примитивная магнитная запись скроет это.

Энди выдержала длинную паузу.

— Думаю, он компенсирует себя за сексуальные проблемы, с которыми столкнулся в детстве. Его родители усугубили ситуацию — отчим избивал его палкой…

— Ты хочешь сказать, что он сексуальный извращенец?

Энди дернула дочь за руку, предупреждая: не заходи слишком далеко…

— Возможно, его проблема — чисто медицинская. Нарушение гормонального баланса, которое еще не изучено. Мы делали анализы, и он казался вполне нормальным, но тогда мы не располагали теми методами, которыми владеем сейчас.

Грейс, кивнув, сказала:

— Надеюсь, он больше не причинит нам боли.

— Я тоже, — сказала Энди. — А теперь постарайся заснуть.


Сначала они почувствовали его приближение, потом услышали шаги. Грейс прижалась к матери; Энди ощутила, что сознание снова покидает ее. Нет! Она должна выдержать это.

Засов сдвинулся, петли заскрипели, и дверь приоткрылась.

— Не позволяй ему забрать меня, как Женевьев, — взмолилась Грейс.

Мэйл снова прикрыл дверь, и Энди услышала новый звук. Цепочка. Прежде она не видела наружной стороны двери. Значит, там два запора. Им не удастся открыть дверь изнутри.

— Не двигаться! — приказал он, войдя в погреб.

Мэйл принес две пластмассовые тарелочки с едой и пластмассовыми ложками. Оставив их на полу, он попятился назад.

— Где Женевьев? — спросила Энди, приподнявшись и сжав рукой края блузки.

— Я оставил ее возле супермаркета «Хадсон», — ответил Мэйл. — Велел найти полицейского.

— Я не верю тебе, — сказала Энди.

— Правда, — сказал Мэйл, отводя глаза в сторону. Сердце Энди сжалось от страха. — Нас разыскивает Дейвенпорт.

— Дейвенпорт?

— Это высокий полицейский чин в Миннеаполисе, — с почтением сказал Мэйл. — Он сочиняет игры.

— Игры? — Она растерялась.

— Да, военные, ролевые и компьютерные игры. Он богатый человек. И при этом полицейский.

— О! — Она поднесла пальцы к губам. — Я слышала о нем… Ты его знаешь?

— Я ему позвонил, — сказал Мэйл.

— Когда… сегодня?

— Часа два тому назад.

Он явно гордился собой.

— Ты сообщил ему о Женевьев?

Он снова отвел глаза.

— Нет. Я позвонил ему из супермаркета после того, как оставил ее там. Вероятно, он пока не знает о ней.

Еще не придя полностью в себя после насилия, Энди заставила себя понять этого человека и то, что он говорит. Ей показалось, что она видит его страх или, возможно, неуверенность.

— Этот Дейвенпорт… ты его боишься?

— Нет. Я его обставлю, — усмехнулся Мэйл. — Он не найдет нас.

— Кажется, его считают жестоким? Разве его не уволили за жестокость? За избиение подозреваемого?

— Сутенера, — подтвердил Мэйл. — Он избил сутенера за то, что тот порезал его осведомителя.

— Он не похож на человека, которому ты захотел бы бросить вызов, — заметила Энди. — Едва ли ты решишься играть с ним, если ты делаешь именно это.

— Именно это я и делаю, — отозвался Мэйл. Эта мысль подняла ему настроение, и он засмеялся. — Увидимся позже.

Он ушел.

Спустя мгновение Грейс взяла тарелку, поковыряла ложкой еду, попробовала.

— Холодная!

— Но нам нужна пища. Мы съедим все, — сказала Энди.

— А вдруг он подсыпал отраву?

— Зачем ему это делать? — бесстрастно возразила Энди.

Они набросились на еду. Грейс оторвалась от тарелки лишь для того, чтобы взять две банки клубничной содовой. Посмотрев на портативный туалет, она сказала:

— Мне будет неловко… пользоваться им.

Энди подняла голову. Грейс пользовалась отдельным туалетом с тех пор, как стала спать в детской комнате.

— Грейс, мы попали в ужасную ситуацию. Нам необходимо продержаться, пока полиция ищет нас. Поэтому мы едим его пищу и не должны стесняться друг друга. Надо взять себя в руки.

— Да, — согласилась Грейс, — но я бы хотела, чтобы Женевьев была здесь…

Спазм сдавил горло Энди, однако она овладела собой. Возможно, Женевьев мертва, подумала она. Но говорить об этом Грейс нельзя.

— Послушай, милая…

— Может, она умерла, — промолвила Грейс, и ее глаза расширились от ужаса. — Господи, я надеюсь, что это не так…

Она положила ложку и заплакала. Энди обняла ее и вспомнила тот вечер, когда они повалились на ковер, смеясь над фразой Женевьев: «Господи, этот парень совсем выдохся…»

— Он ничего не сказал насчет того, что я назвала его сексуальным извращенцем…

— Он не слушает, — ответила Энди.

— Что нам делать?

— Мы должны изучить его. Если мы поймем, что он хочет убить нас, нам придется напасть на него.

— Он слишком силен.

— Но нам нужно попытаться… возможно… не знаю. Джон Мэйл очень сообразителен. Но вероятно, мы сможем манипулировать им.

— Как?

— Я думаю об этом. Если он разговаривает с Дейвенпортом, нам надо придумать, как передать сообщение.

— Но как?

Энди вздохнула.

— Этого я пока не знаю.


Джон Мэйл вернулся через час. Они снова почувствовали его приближение, прежде чем услышали шаги. Он так же осторожно открыл дверь. Энди и Грейс сидели на матрасе. Он посмотрел на них, задержал взгляд на Грейс и сказал Энди:

— Выходи!


Глава 8


В середине дня Лукас просмотрел газеты, потом объехал телевизионные станции. После этого он позвонил в отдел расследования убийств и попросил направить Слоана в офис Нэнси Вулф.

Когда Лукас прибыл к Вулф, Слоан изучал тот же «НСХ», который привлек его внимание утром.

— Тяжелый металл, — сказал он, склонившись к Лукасу. — Рядом с ним «порше» выглядит, как жалкий «паккард».

Слоан взирал на мир свысока, со скептической усмешкой.

— «НСХ» — резвая штучка, — сказал Лукас, глядя на машину.

Подбросив кольцо в воздух, он поймал его и надел на кончик большого пальца. Камень ослепительно сверкнул.

— Что будем делать? — спросил Слоан.

— Сыграем в «доброго и злого парня» с Нэнси Вулф, партнершей Манет. Ты будешь добрым.

— При чем тут она?

— Ты знаешь о звонке этого мерзавца? — спросил Лукас.

— Да, Лестер прокрутил мне запись.

— Я тут немного поездил, поспрашивал, — сказал Лукас. — Ни в газетах, ни по радио не упоминали ни о футболе, ни о том, что я веду расследование. Кроме наших детективов, об этом знают только родственники и близкие. Вулф. Адвокат.

Слоан почесал голову.

— Думаешь, кто-то сказал мерзавцу?

— Не исключено. Мне понятно, что он знал про меня. Но как объяснить историю с футболкой? Разве что волшебным озарением.

— Как насчет предупреждения Миранды? — спросил Слоан.

— Сделаем все как положено… Если она захочет вызвать адвоката, мы скажем — о’кей. Я ее крепко прижму. Необходимо ее прощупать. И родственников тоже, когда доберемся до них.


— Лукас. Эй, Лукас! — услышали они женский голос. Джейн Рид быстро переходила улицу. Телевизионный микроавтобус разворачивался, направляясь к стоянке.

— Эта крошка вызывает у меня эрекцию, — пробормотал Слоан.

У Рид были большие темные глаза, золотисто-каштановые волосы, падавшие на плечи, и длинные загорелые ноги. Из-за легкой неправильности прикуса она чуть-чуть шепелявила, но это только придавало ей шарм.

— Вы освещаете это дело? — спросил Лукас, когда Рид подошла к ним. — Это…

— Ну конечно, — ответила Рид, пожимая руку Слоану. — Я хочу взять интервью у Нэнси Вулф. Как мне известно, ее рабочие записи были изъяты местными гестаповцами.

— То есть мною, — улыбнулся Лукас, поняв, что она обо всем знает.

— Правда? Почему вы это сделали?

Лукас бросил взгляд в сторону автобуса.

— Джейн, весьма неэтично прятать в машине направленный микрофон. Дорогая моя, это отвратительное, коварное и подлое вторжение в мою личную жизнь. Почти преступление.

Рид вздохнула.

Лукас повернулся к Слоану.

— Идем, постараемся добраться до миссис Вулф раньше, чем это сделает телевидение…

— Будь ты проклят, Лукас! — воскликнула Рид, топнув ногой.


Войдя в здание, Слоан спросил:

— Ты действительно думаешь, что у них был микрофон?

— Уверен, — ответил Лукас.

— Думаешь, они слышали, что я сказал? Насчет эрекции?

— Несомненно, — пряча улыбку, отозвался Лукас. — Подлые твари это используют.

— Ты надо мной издеваешься, приятель. Я спрашиваю серьезно.

У секретарши, увидевшей Лукаса и Слоана, был такой вид, словно она хочет спрятаться. Услышав, что Лукасу нужно увидеть миссис Вулф, девушка ответила:

— Доктор Вулф беседует с пациентом. Она закончит минут через пять. Мне не хотелось бы мешать ей…

— Мы будем в кабинете доктора Манет, — сказал Лукас.

Шеррил и Блэк сидели на полу, разбирая кипу папок.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Лукас.

— Вот здесь — психи, — сказал Блэк, похлопав рукой по маленькой пачке. — Здесь — невротики. — Он указал на пачку потолще. — А в большой пачке — люди, не знающие, как убить время. Часть психов находится в тюрьме или больнице; сведений о некоторых у нас нет. Когда найдем нашего человека, позвоним в управление.

— Как поступим с человеком из банка? — спросила Шеррил.

— Я предоставил решать это начальнице, — сказал Лукас. — Обнаружили еще что-нибудь в этом роде?

— Возможно. Есть пара записей, где она хитрит… заметает следы. Отсылает к другим папкам, которые мы не нашли. Где-то хранятся компьютерные файлы, но где дискеты, мы не знаем. Андерсон должен приехать и добраться до ее материалов.

Она кивнула в сторону персонального компьютера.

Вулф с мрачным лицом вошла в кабинет и, едва сдерживая ярость, остановилась перед Лукасом. Ее руки были опущены, кулаки сжаты.

— Что вам нужно?

— Мы хотим задать вам несколько вопросов, — сказал Лукас.

— Я должна вызвать адвоката.

Лукас пожал плечами:

— Это ваше дело. Вы имеете право на адвоката.

Лукас зачитал предупреждение об ответственности за сокрытие информации и дачу ложных показаний. Вулф побледнела.

— Вы настроены серьезно.

Лукас кивнул:

— Да, доктор Вулф. Очень серьезно.

— Нам нужно знать самые основные вещи, — приветливо заговорил Слоан, — вам нужно принять решение. Мы не давим на вас, миссис Вулф, а лишь пытаемся выяснить некоторые аспекты. Если это совершил не ваш пациент, то кто же? Акция была явно спланирована, здесь действовал не маньяк, который выбирает жертвы случайно. Мы должны знать, кому выгодно…

— Этот человек, — Вулф указала пальцем на Лукаса, — заявил утром, что смерть Энди выгодна мне. Я этим возмущена. Энди — моя лучшая подруга со студенческой скамьи; если с ней что-то произойдет, это станет для меня личным несчастьем. И я с горечью…

Слоан, взглянув на Лукаса, укоризненно покачал головой.

— Иногда мы с Лукасом по-разному смотрим на такие вещи… Но он неплохой парень, хотя немного грубоватый. Уверен, что Лукас не хотел обидеть вас, но порой он… перегибает палку.

— Эй, Слоан… — одернул его Лукас.

Слоан поднял руку.

— Мы всего лишь ищем факты. Не пытаемся оказывать на вас давление. Хотим установить, кому выгодны смерть или исчезновение Энди Манет. Мы не подозреваем вас. Во всяком случае, я не подозреваю.

Вулф тряхнула головой.

— Не знаю, кому это на руку. Я получила бы страховку в случае смерти Энди, но разве она компенсирует финансовые и эмоциональные потери? Полагаю, что-то достанется Джорджу Данну — Энди предоставила ему первоначальный капитал. Если бы он не женился на ней, то сейчас работал бы где-нибудь плотником.

— Мы можем обсудить это в вашем кабинете? — спросил Слоан.


Кабинет Вулф был точно таким же, как у Манет. Слоану удалось разговорить Вулф.

Она не любила Джорджа Данна и не сомневалась, что его ждет развод. Если Энди умрет, он не только получит страховку, но и сохранит половину личного состояния. «Когда они поженились, все, что у него было, это только рубашка. Он сделал все свои деньги позже, а вы знаете закон о разводе штата Миннесота».

Тауэр Манет не извлечет никакой выгоды из смерти дочери, утверждала Вулф, разве что Энди и дети погибнут, а Джордж Данн будет осужден за совершенное преступление.

— Вы получили бы только страховку в случае смерти партнера? — спросил Лукас.

— Да.

— К кому перешли бы пациенты доктора Манет?

Вулф, похоже, рассердилась.

— Ко мне, мистер Дейвенпорт. Но я бы не заработала на этом больших денег. Я бы постаралась как можно скорее привлечь другого врача. Мое рабочее расписание заполнено до отказа. Я просто не смогла бы заниматься ими сама.

— Значит, существует страховка и эти пациенты…

— Черт возьми, — воскликнула Вулф. — Эти инсинуации бесят меня!

— Это не инсинуации. Речь идет о солидной сумме, и вы не очень-то расположены помочь нам, — жестко произнес Лукас.

— Ладно, ладно, — проговорил Слоан. — Успокойся!

Побеседовав еще полчаса, они добились немногого. Когда они уходили, Вулф сказала Лукасу:

— Вы, конечно, слышали о судебном иске?

— Нет.

— Мы обратились в суд, чтобы защитить наши записи, — предупредила она.

— Это не моя проблема, — отозвался Лукас. — Юристы сами разберутся в этом.

— То, что вы делаете, постыдно.

— Скажите это Энди Манет и ее детям — если мы освободим их.

— Уверена, Энди согласилась бы с такой позицией, — заметила Вулф. — Мы бы сами просмотрели записи и сообщили все, что может представлять интерес.

— Вы не полицейские, — оборвал ее Лукас. — То, что важно полицейским, может показаться неважным психиатру.

— Вы мало чего добились, — возразила Вулф. — По-моему, вы ничего не нашли.

Лукас вытащил из кармана фоторобот, составленный со слов двух свидетелей и Маркуса Паломы.

— Вы знаете этого человека?

Вулф посмотрела, нахмурилась и покачала головой.

— Нет. Но это изображение… слишком схематично. Кто это?

— Похититель, — сказал Лукас. — Это то, что мы установили к настоящему моменту.


— Эта женщина не питает к тебе большой любви, — заметил Слоан.

— Ну и что?

Лукас не страдал от того, что многие недолюбливали его, но иногда это огорчало его.

— Куда теперь? К Манету? — спросил Слоан.

— Да. Я физически ощущаю, как бежит время. — Лукасу казалось, что кто-то положил ему на грудь камни. «Манет и дети… Господи!»


Тауэр Манет снова заявил, что Данн получит все, если не окажется соучастником преступления.

— Думаете, он мог это сделать? — спросил Слоан.

— Насчет детей не знаю, — ответил Тауэр.

Он посмотрел на ковер, покусывая большой палец.

— Всегда казалось, что он любит детей, но в принципе Джордж Данн способен на все. Допустим, он нанял какого-то мерзавца, чтобы тот… похитил Энди. А вместо этого парень захватил их всех, потому что дети стали свидетелями похищения. Вряд ли Джордж стал бы рассказывать вам об этом.

— Сомневаюсь, — сказала Хелен Манет. Ее глаза выдавали смятение.

— Мне Джордж всегда нравился. Думаю, если бы он и организовал это, то позаботился бы о безопасности детей.

Манет замер.

— Полагаю, вы идете не в том направлении. Вам следует искать среди сумасшедших, а не пытаться выяснить, кому это выгодно.

— Мы отрабатываем все версии, — заметил Лукас.

— Есть какие-нибудь результаты? Хоть что-то?

— Только фоторобот преступника, — ответил Лукас.

— Что? Можно взглянуть?

Посмотрев фоторобот, супруги покачали головами.

— Я его не знаю, — сказал Тауэр. — И никто не наживется на ее смерти, кроме Джорджа Данна…

— Ну, — неуверенно проговорила Хелен Манет, — мне бы не хотелось думать…

— Что? — спросил Слоан.

— Нэнси Вулф. Она получит не только страховку. Они партнеры, им принадлежат шесть дочерних отделений. Если Энди исчезнет, весь бизнес достанется Нэнси. В придачу к страховке.

— Абсурд, — воскликнул Тауэр. — Нэнси — старый друг семьи, давнишняя подруга Энди…

— Которая встречалась с Джорджем Данном, пока его не увела Энди, — вставила Хелен. — Их бизнес процветает.

— Но доктор Вулф сказала, что в случае смерти Энди ей придется нанять другого врача, — заметил Слоан.

— Конечно, она сделала бы это, — подтвердила Хелен. — Но тогда она была бы уже не партнером, а единственным хозяином и получала бы свою долю от общего навара.

Слово «навар», легко слетевшее с уст Хелен Манет, казалось чужеродным в лексиконе женщины из этого дома.

— Нэнси Вулф… оказалась бы в выигрыше.


— Еще одна счастливая пара, — сказал Слоан, направляясь к машине. — Хелен — это тарантул в обличии невинности, а Тауэр держался так, словно из него тянут жилы.

— Да, но это партнерство… Вулф сказала нам не все, верно?


Джордж Данн имел два офиса.

Один — обставленный современной мебелью из вишневого дерева с кожаными креслами и толстым ковром на полу.

Другой офис находился в задней части здания; на полу там лежал палас, а под лампами дневного света располагалась дюжина кульманов и столов с компьютерами. Здесь работали две женщины и двое мужчин. Данн сидел за столом, заваленным бумагами, прижав к уху телефонную трубку. Увидев Лукаса и Слоана, он быстро произнес несколько слов и бросил трубку на аппарат.

— О’кей, все знают, что делать? Том остается за старшего, Клэрис занимается транспортом. Я вернусь, как только мы найдем Энди и детей.

Он повел Лукаса и Слоана в кабинет.

— Я оставлю все на сотрудников, пока это дело не закончится, — сказал Данн. — Есть что-нибудь новое?

— Произошло два странных события. Похоже, у нас есть портрет похитителя, но мы не знаем его имени.

Лукас показал фоторобот Данну. Изучив его, тот почесал лоб.

— У меня работал один человек, плотник. Черт возьми, он немного похож на это изображение. У него такие же губы.

— Как его зовут? У вас есть основания думать?..

— Дик, Дик, Дик…

Джордж снова почесал лоб.

— Сэддл. Дик Сэддл. Он считал, что должен стать прорабом. Когда появилась вакансия и Сэддл не получил эту должность, он разозлился и ушел. Он был в ярости, но это произошло прошлой зимой. Он говорил всем, что рассчитается со мной, но ничего не сделал.

— Вы знаете, где его можно найти?

— В бухгалтерии есть его адрес. Он женат, живет где-то в южной части Сент-Пола. Но я не уверен. Он старше того, кого вы ищете. Ему лет тридцать пять-сорок.

— Где бухгалтерия? — спросил Слоан.

— По коридору слева…

Когда Слоан ушел, Данн поднял трубку.

— К вам идет полицейский. Дайте ему сведения о Дике Сэддле. Это плотник, работавший на объекте в Вудбери до последней зимы, кажется, до января. Да. Да.

Когда он положил трубку, Лукас сказал:

— Мы беседуем со всеми повторно. Спрашиваем, кому выгодна смерть Энди Манет. Ваше имя упоминают постоянно.

— Пошли они к черту! — рявкнул Данн, ударив большим кулаком по столу. — Пошли они к черту!

— Говорят, что после развода Энди…

— Чушь! Мы бы договорились.

— В случае развода вы потеряете половину всего, что у вас есть. Утверждают, что вы создали компанию на ее деньги и выплатить половину вам было бы весьма трудно…

— Да, верно, — кивнул Данн. — Но в этот офис не вложено и десяти центов из ее денег. Это входило в наше брачное соглашение: я не хотел быть ее должником. И только сумасшедший может предположить, что я способен что-то сделать с Энди и детьми. Только сумасшедший!

— Значит, мы имеем дело с несколькими сумасшедшими, поскольку это предположили все, с кем мы говорили, — возразил Лукас.

— Ну…

— Понимаю, черт с ними, — сказал Лукас. — Но кто еще мог оказаться в выигрыше?

— Больше никто, — ответил Данн.

— Хелен Манет полагает, что Нэнси Вулф достался бы весьма прибыльный бизнес.

Данн задумался.

— Думаю, да, но она никогда не проявляла такого интереса к бизнесу… или к деньгам. Энди всегда была лидером и деловой женщиной, а Нэнси увлечена наукой. Она пишет и публикует статьи, поддерживает связь с университетом. Она известный психиатр. Поэтому они хорошие партнеры. Энди заботится о бизнесе, Нэнси — о репутации их учреждений.

— Вы полагаете, что Вулф вне подозрений?

— Да.

— Кажется, вы с ней встречались.

— Господи, вам доложили и об этом! — удивился Данн. — У нас было два свидания. Ни один из нас не стремился к третьему. Когда мы попрощались во второй раз, она сказала: «Знаешь, у меня есть подруга, которая идеально тебе подойдет». И оказалась права. Я познакомился с Энди, и через год мы поженились.

Помолчав, Лукас спросил:

— У вашей жены есть какие-то особые приметы? Шрамы на теле?

Данн замер.

— Вы нашли тело?

— Нет, нет! Но если нам придется вступить в контакт с людьми, которые удерживают ее, и если возникнет вопрос…

Данн не клюнул.

— Что происходит?

— Нам звонил похититель, — признался Лукас.

— Он сказал, что у нее есть шрам?

— Да.

— Какой именно?

— В виде ракеты.

— О Боже, — застонал Данн. — О Боже…

— Что происходит? — спросил Слоан, входя в кабинет.

— Мы еще вернемся, — пообещал Данну Лукас.

Данн ударил своей большой рукой по столу, и коробочка с сигарами полетела на пол.

— Черт возьми, хорошие результаты! — заорал он. — Херовы Шерлоки Холмсы! Отстаньте от меня и сделайте что-нибудь!

Выйдя из кабинета, Слоан спросил:

— В чем дело?

— Я попытался выяснить у него насчет шрама в виде ракеты.

— И…

— Он ее насилует, — констатировал Лукас.


Пока они разговаривали на стоянке, из публичной библиотеки Миннеаполиса позвонил Грив.

— Это Библия, — сказал он. — Нефинеи упоминаются там несколько раз, но это, похоже, ничего не проясняет.

— Сделайте ксерокопии этих мест, — попросил Лукас, — и привезите в офис. Я буду там через десять минут.

Он позвонил Блэку в офис Энди Манет.

— Можете доставить самые интересные записи в контору?

— Да. Выезжаю. И у нас появился еще один проблемный материал: человек, владеющий сетью пунктов с видеоиграми.


— Что предпримем? — спросил Слоан.

— Хочешь заняться этим? — предложил Лукас.

Слоан пожал плечами:

— Я остался практически без работы. На мне висит дело турка, но мы пока не можем найти переводчика, поэтому все стоит на месте.

— Я еще не встречал турка, который не владел бы английским языком.

— Займись как-нибудь расследованием убийства турка, — сказал Слоан. — Когда я иду по улице, они кричат: «Не-говорить-английский». Убитый был рэкетиром из Детройта и имел тридцать «бойцов», поэтому никто его не оплакивает.

— Поговори с Лестером. Нам нужен человек, который продолжит работу с Манетами, Вулф, Данном и всеми прочими, кто способен извлечь выгоду из смерти Энди Манет.

Лукас подбросил кольцо и поймал его.

— Ты потеряешь этот чертов камень, — заметил Слоан.

Лукас играл кольцом бессознательно.

— Я должен что-то решить с Уивер.

— Все так считают, — сказал Слоан. — Моя жена умирает от любопытства, ей не терпится спросить тебя. Если я не сообщу ей ничего нового, она меня прикончит.


Грив протянул Лукасу прозрачную папку с бумагами.

— Тут немного материала. Нефинеи, как правило, упоминаются мимоходом — если и есть что-то существенное, то только в Книге Неемии. Вот, 3:26.

Лукас посмотрел на отрывок. Нефинеи же, которые жили в Офеле, починили супротив Водяных ворот к востоку и до выступающей башни.

— Хм.

Он передал листок Слоану и, подойдя к висящей на стене карте города, провел пальцем вдоль Миссисипи.

— С реки можно увидеть лишь зеленые водонапорные башни, — сказал Лукас. — Они стоят, как грибы, на вершинах холмов. Водяные ворота — это, возможно, плотины или шлюзы.

— Хочешь, чтобы я проверил?

Лукас усмехнулся:

— Это займет два дня. Просто обзвони все населенные пункты в округе.

Он ткнул пальцем в карту.

— Хастингс, Коттедж Гроув, Сент-Пол Парк, Ньюпорт, Инвер Гроув, Саут Сент-Пол. Скажи, что занимаешься делом Манет. Попроси послать патрульные машины к водонапорным башням и посмотреть, нет ли там чего-нибудь примечательного.


Спустя десять минут мрачный Блэк вручил Лукасу папку и аудиокассету.

— Этот парень балуется с детьми. Кто-то должен отрезать ему яйца.

— Это точно?

— Не сомневаюсь, и мне плевать на мнение психиатров. Этому типу нравится заниматься этим и рассказывать об этом, вот отчего его радует внимание Манет. Он не остановится.

— Ты прав, — согласился Лукас, листая страницы. — В течение нескольких лет… Я покажу это Ру. Мы многое узнаем в отсутствие Манет.

Блэк кивнул:

— Тут есть материалы на нескольких маньяков.

Он сел напротив Лукаса, разложил на столе пять папок и придвинул одну из них к Лукасу.

— Взгляните на этот материал. Думаю, этот подонок изнасиловал полдюжины женщин, но убедил их ничего не предпринимать. Он хвастается этим: устраивает перед ними истерику, плачет. Потом смеется над ними. Говорит, что помешан на сексе, и подбирается к Манет… Она упоминает об этом вот здесь и пишет, что надо изменить метод лечения.


Спустя час, когда они еще читали записи, в комнату стремительно вошел Грив.

— Что-то нашли в Коттедж Гроув.

Лукас встал.

— Что именно?

— Говорят, под водонапорной башней обнаружен нефтяной бак.

— Почему он привлек внимание?

— Там выведена краской из аэрозольного баллончика ваша фамилия, — сказал Грив.

— Моя?

Грив пожал плечами.

— Так они сказали. Это их здорово напугало. Вас просят приехать.


По дороге в Коттедж Гроув зазвучал сигнал сотового телефона. Лукас откинул крышку аппарата.

— Эй, Дейвенпорт, ты наконец догадался? — вкрадчиво спросил Мэйл.

Лукас сразу узнал его.

— Послушай, я…

Но Мэйл уже исчез.


Глава 9


За шесть домов до водонапорной башни Лукас наткнулся на полицейский пикет. Две патрульные машины стояли на проезжей части. Автомобили, объезжая их сбоку, образовали затор. Лукас вырулил на желтую линию и обогнал раздраженных водителей. Двое полицейских побежали к нему, размахивая руками.

Полицейский с красным лицом, положив руку на пистолет, наклонился к окну.

— Эй, какого черта…

Лукас протянул удостоверение.

— Дейвенпорт, управление полиции Миннеаполиса. Пропустите меня.

Полицейский побежал к патрульной машине, прокричал что-то в открытое окно, и водитель отъехал. Лукас направился к водонапорной башне. Полицейские эвакуировали жителей близлежащих домов. Женщины с детьми уезжали на машинах подальше от башни.

Бомба? Отравляющее вещество? Что там?

Водонапорная башня напоминала зеленого пришельца из «Войны миров». Ее большой яйцевидный корпус покоился на толстых коротких опорах. В сотне ярдов от нее стояли три пожарные цистерны, несколько полицейских автомобилей, грузовик службы разминирования, две «скорые помощи» и аварийная машина. Лукас подъехал туда.

— Дейвенпорт?

Плотный человек в тесной для него форме помахал рукой Лукасу.

— Дон Карпентер, Коттедж Гроув.

Он вытер рукавом потное лицо.

— Возможно, у нас серьезная проблема.

— Бомба?

Карпентер посмотрел на вершину холма.

— Мы не знаем. Это бак для нефти, а в нем что-то тяжелое. Мы не пытались его сдвинуть, но явно он чем-то заполнен.

— Говорят, на нем выведена моя фамилия.

— Верно: Лукас Дейвенпорт, полиция Миннеаполиса. Обычная надпись, сделанная с помощью аэрозольного баллончика. Мы собирались открыть бак, но кто-то сказал, что, если этот тип играет с вами, он вполне мог сунуть туда несколько фунтов динамита или слезоточивую бомбу. Поэтому мы отошли подальше.

Лукас посмотрел на башню. Возле нее разговаривали два человека.

— Кто эти люди?

— Саперы из службы разминирования. Едва ли бомба с часовым механизмом — ведь преступник не знал, когда мы ее обнаружим.

— Давайте посмотрим, — сказал Лукас.

Через ворота забора, окружавшего башню, мог проехать грузовик.

— Перепилите цепь на воротах и въезжайте туда, — распорядился Карпентер.

Стоя у вершины холма, они видели внизу нескончаемый поток машин, покидавших этот район.

— Никто не заметил этого типа?

— Не знаю. Мы собирались опросить местных жителей, потом, опасаясь бомбы, отложили это.

К ним подошли двое полицейских-саперов. Узнав одного из них, Лукас спросил:

— Как дела? Вы работали однажды на озере Элмо.

— Да, — ответил тот, — меня зовут Билл Пэт, а это Джизес Мартинес.

— Что там?

— Возможно, ничего, — ответил Пэт, посмотрев на башню.

Лукас видел черный бак через проволочное ограждение. Он стоял точно под четырехлапой водонапорной башней.

— Но мы не хотим двигать его. Сорвем крышку тросом с некоторого расстояния и посмотрим, что произойдет.

— Мы спустили воду из башни, — сказал Карпентер. — На всякий случай.

— Можно мне подойти? — Лукас кивнул в сторону бака.

— Конечно, — ответил Пэт. — Только не бейте по нему ногой.

На бак падала тень от башни. Приблизившись к нему, Лукас увидел, что это обычный бак со следами ржавчины, плотно закрытый крышкой.

— Вначале один из парней ударил по нему, но ничего не произошло, — сказал Мартинес. — Там что-то налито.

— Возможно, вода, — предположил Пэт. — Если он целиком заполнен водой, то должен весить килограммов двести.

— Но как же он его передвигал? — спросил Лукас. — Он ведь не мог использовать автопогрузчик.

— Думаю, он его катил, — ответил Пэт.

Отойдя от бака, он осмотрелся по сторонам, затем указал на следы. На мягкой земле осталась глубокая борозда с гладкими краями и цепочка из пересекающихся окружностей.

— Думаю, он сначала катил его на боку, потом поставил дном на землю и передвинул точно на середину площадки.

Лукас кивнул, заметив следы на земле.

— Эй, посмотри, Билл, — сказал Мартинес Пэту. Он указал на низ бака. — Это конденсат или маленькое отверстие?

На поверхности бака висела капля жидкости. Пэт стал на колени и, приглядевшись, сказал:

— Похоже на отверстие.

Он взял лист одуванчика, снял каплю с бака, понюхал ее и передал Мартинесу.

— Ну, что? — спросил Лукас.

— Похоже, вода.

— Тогда давайте сорвем крышку.

Пэт прикрепил блок к лестнице, приваренной к башне, а Мартинес обвязал альпинистским канатом крышку бака, пропустил толстую веревку через блок и закрепил ее на лебедке аварийного грузовика. Машина выпустила весь свой запас троса. Они находились теперь в ста пятидесяти ярдах от бака.

— Не испугаетесь громкого звука? — спросил Пэт Карпентера.

— Вы серьезно? Думаете?..

Все они присели на корточки за машинами, аварийный грузовик отъехал, и крышка соскочила с бака, как с пивной банки.

— Черт возьми, — воскликнул Мартинес. — Давайте посмотрим.

Они медленно направились к баку. С расстояния в десять метров Лукас увидел, что он заполнен водой. Оказавшись возле бака, они осторожно заглянули в него. На дне бака лежало маленькое тело. В мутной воде его нельзя было как следует рассмотреть.

— Нет. Я не могу, — проговорил Мартинес и отошел в сторону.

— О черт! Кто это? — спросил Карпентер, заглянув в бак.

— Боюсь, что Женевьев Данн, — сказал Лукас.

— Он хотел, чтобы я это увидел. Этот сукин сын играет в игры… Медэксперт здесь?

Карпентер кивнул:

— Да. Я позову его.

Лукас шагнул в сторону и посмотрел вниз. Должно произойти что-то еще. Мэйл позвонит снова, чтобы позлорадствовать.

— Я бы пристрелил этого подонка. Как можно убить ребенка? — проговорил Карпентер.

Лукас вспомнил фразу одного вьетнамского ветерана, ставшего преступником. Как можно убить ребенка? Надо только целиться ниже…

Медэксперт, молодой человек с худым лицом, подошел к бочке и заглянул в нее.

— Что там, черт возьми?

Все молчали.

— Дайте мне какую-нибудь палку! — Он был чересчур невозмутим даже для медэксперта.

— Или пожарный топор. Я не хочу совать туда руку.

— Осторожнее с топором, — заметил Карпентер.

— Не беспокойтесь, — отозвался тот и снова заглянул внутрь. — Это не ребенок.

— Что? — изумился Лукас.

— Это не ребенок! — уверенно заявил медэксперт.

Лукас снова заглянул в бак — ему по-прежнему казалось, что это тело ребенка.

— По-моему, это большая пластмассовая кукла, — сказал медэксперт.

Пожарник принес длинный изогнутый инструмент, напоминавший кочергу.

— Вот!

Медэксперт взял инструмент, подцепил куклу, но она соскользнула.

— К ней привязан груз, — проворчал он. — Но если это просто вода, почему бы нам не слить ее?

Когда спустили воду, медэксперт сунул руку в бак и вытащил оттуда четырехфутовую пластмассовую куклу с черными волосами и нарисованными голубыми глазами. Ноги куклы были привязаны к кирпичу, чтобы она не всплыла.

— А он с чувством юмора, — заметил медэксперт. На шее у куклы болталась пластмассовая бирка. На ней было выведено масляной краской: «Ключ».

— У него нет чувства юмора, — возразил Лукас.

— Так что же все это значит?

— Не знаю.


Лукас отправился в Миннеаполис. Когда он проезжал по шоссе номер 61 мимо нефтеперегонного завода, Мэйл позвонил снова.

— Черт возьми, ты оказался проворным, Лукас. Можно называть тебя Лукасом? Как тебе понравились эти пожарные автоцистерны? Я ехал мимо, когда ты был там. Что ты делал? Кто-то сказал, что там бомба. Это правда? Они вызвали саперов?

— Похоже, мы думаем, что у тебя какие-то проблемы. Уж не хочешь ли ты исправить этот мир? Думаю, ты знаешь, как это сделать. Мы можем помочь тебе…

— Считаешь меня психом?

— Послушай, несколько лет назад у меня самого была серьезная депрессия. Я знаю, что это такое. У тебя что-то с головой, но ты в этом не виноват…

— Чушь, Дейвенпорт, с моей головой все в порядке. Это чертов мир сошел с ума. Смотри иногда телевизор. Я совершенно здоров.

Он снова исчез.

Телефонная компания отслеживала все звонки, поступавшие на сотовый телефон Лукаса, и немедленно передавала информацию в диспетчерскую полиции, а та координировала передвижение патрульных машин. Через несколько минут после Мэйла позвонил Лестер.

— Он уехал слишком быстро. Он находился возле аэропорта. Наши машины прибыли туда через две минуты сорок пять секунд, но он уже исчез. Мы остановили несколько микроавтобусов, но без всякого толку.

— Проклятие! Он говорит не более десяти секунд.

— Он знает, что делает.

— Ладно, я скоро вернусь.

— Шеррил наткнулась на новый материал. Парень баловался с детьми: трахал десятилетних девочек на детской площадке. Не знаю, что будет дальше, но если мы найдем Манет, она может схлопотать срок.

Лукас покачал головой.

— Фрэнк, мы рискуем. Это же радиотелефон.


Лестер ждал Лукаса в коридоре.

— Эти сексуальные маньяки Манет…

— Что еще?

— Очень многие уже знают об этом. Люди из отдела сексуальных преступлений возмущены тем, что не могут действовать. Все всплывет наружу, и весьма скоро.

— Мы проверяем по компьютеру фамилии всех этих типов?

— Да.

— Как насчет их жертв? Мог кто-то попытаться отомстить Манет?

Лестер пожал плечами.

— Значит, займемся и жертвами. У нас масса имен и никаких результатов. Что ты думаешь о том баке с куклой?

— Не знаю, — сказал Лукас. — Он назвал это ключом, но что он имеет в виду? Подводная могила?

Андерсон, войдя в комнату, вручил каждому из них по толстому пластмассовому скоросшивателю с тремя сотнями страниц.

— Это все, что мы получили, кроме данных о кукле из лаборатории. От агентов ФБР никаких новостей.

— Удивительно, — сказал Лукас, полистав страницы.

— Есть идеи? — спросил Лестер.

— Похоже, это подводная могила, — ответил Лукас.

Ни событий, ни звонков не было.

Наконец Лукас связался с Андерсоном.

— В вашей папке есть запись беседы с соседкой Манет.

— Да.

— Она видела, что кто-то сидел в лодке там, где нет никакой рыбы. Может, следует сравнить список владельцев лодок с другими списками.

— Господи, Лукас, у нас и так уже сотни фамилий!

Позже Лукас позвонил в колледж святой Анны и попросил соединить его с факультетом психологии.

— Мне нужна сестра Мэри Джозеф.

Через несколько мгновений Элл Кругер — сестра Мэри Джозеф — взяла трубку.

— Здесь все ужасно взволнованы. Сестра Мапл уехала, она занимается другим делом. Я слышала, будто похититель увлекается играми.

— Да. И это дурно пахнет, — сказал Лукас. — Боюсь, одна из девочек мертва.

— О Господи! Почему ты так думаешь?

— Похититель оставил подсказку: куклу в баке из-под нефти, заполненном водой. По-моему, кукла обозначает кого-то из детей.

— Понятно. Хочешь приехать поговорить?

— Уивер вернется домой часов в шесть. Если ты заглянешь, я приготовлю бифштексы.

— В шесть тридцать, — сказала она. — До встречи.


Домой Лукас поехал по Юниверсити-авеню; возле Сент-Пола он остановился. Компания «Дейвенпорт Симюлейшнс» занимала несколько комнат на первом этаже. В окнах горел свет; программисты начинали работать в середине дня и уходили в полночь, а иногда еще позже.

Бэрри Хант сидел в комнате с одним из техников, они выводили что-то на принтер.

Хант заканчивал учебу в колледже святого Фомы, когда Лукас начал искать человека, способного управлять компанией. В течение десяти лет Лукас руководил ею из своего кабинета, сочинял военные и ролевые игры и продавал их трем различным компаниям. Сам того не желая, он втянулся в производство компьютерных игр, когда его уволили из полицейского управления. Полностью отдавшись бизнесу, он писал сценарии для обучающих полицейских программ. Программы были раскуплены, и все стремительно закрутилось. Лукас тогда понятия не имел о заработной плате, налогах, социальном страховании, гонорарах, конкуренции, обучении персонала.

Элл познакомилась с Хантом, когда он слушал ее спецкурс по психологии, и рекомендовала его Лукасу. Хант взял на себя управление компанией и начал делать деньги для них обоих. Однако они не стали друзьями, и Лукас сомневался, что Хант рад его визиту.

— Бэрри, мне надо поговорить с программистами. Это займет одну минуту, — сказал Лукас. — У меня возникла проблема, связанная с делом Манет.

— Ну что ж, пожалуйста. Думаю, все здесь.

— Клянусь, это отнимет одну минуту.

— Отлично…

Задняя часть офиса, занимавшая две трети общей площади, состояла из маленьких кабин, разделенных перегородками высотой меньше человеческого роста, и напоминала отдел по расследованию убийств. Тут работали девять молодых людей, семь мужчин и две женщины. Шесть человек сидели за персональными компьютерами, а трое стояли перед большим экраном, наблюдая за учебной поисковой видеопрограммой. Мужчина и полная молодая дама пили кофе у окна. Когда Лукас и Хант вошли в комнату, все замолчали.

— Привет, — сказал Лукас. — Вы, вероятно, слышали о похищении Манет. Парень, который сделал это, — игрок. У меня есть фоторобот, взгляните на него. Буду признателен, если отправите копию по почте или факсу всем знакомым. Нам необходима помощь.

Он раздал экземпляры фоторобота, но никто не узнал его.

— Крупный парень? — спросила программистка по фамилии Айс.

— Да. Высокий и сильный, — ответил Лукас. — Думаем, сумасшедший. Вы запустите информацию в компьютерную сеть?

— Нет проблем.

Айс казалась реликтом из эпохи панков — коротко стригла волосы, ярко красила губы, нанося помаду широкой полосой вокруг рта, носила кольца в носу. Хант говорил, что она пишет программы быстрее всех в компании. У Лукаса вдруг возникла идея, но он решил повременить с ней.

— Лукас, нам надо поговорить, — сказал Хант.

— Проблемы?

Лукас боялся того дня, когда налоговая инспекция постучит в дверь и затребует его бухгалтерские книги. Бухгалтерские книги? Нет у нас никаких бухгалтерских книг.

— Нам нужен кредит, — пояснил Хант. — Я обсудил это с «Норвест», так что получить его нетрудно, но нужно ваше одобрение.

— Кредит? Я думал, мы…

— Мы должны купить «Проблеко», — сказал Хант. — Они производят аппаратуру, которая идеально подходит к нашему программному обеспечению. Эта компания продается. Джим Дункан хочет вернуться к разработке аппаратуры.

— Какая сумма вам нужна? Возможно, я смогу…

— Восемь миллионов.

Лукас растерялся.

— Господи, Бэрри, восемь миллионов долларов?

— Восемь миллионов обеспечат нам лидирующее положение в отрасли, Лукас. Мы оторвемся от всех. Никто не сможет нас догнать.

— Но это огромные деньги! — взволновался Лукас. — А что, если мы сядем в лужу?

— Вы наняли меня для того, чтобы этого не произошло, и мы процветаем. Чтобы так было и впредь, нам нужно все обсудить.

— Хорошо, но нам придется дождаться окончания истории с Манет. И я бы хотел, чтобы вы предложили пару альтернативных идей.

— У меня уже есть одна серьезная идея.

— Какая?

— Осуществить открытую продажу акций. Момент для этого еще не настал, но если вы захотите выйти из игры… мы можем привлечь внешних акционеров, и вы получите около восьми-десяти миллионов.

— Боже, — изумился Лукас.

На лице Ханта мелькнула улыбка.

— Если мы возьмем восемь миллионов и продержимся еще пять лет, сумма возрастет до тридцати миллионов, обещаю.

— Хорошо, хорошо, мы поговорим, — сказал Лукас, направляясь к двери. — Дайте мне неделю. Тридцать миллионов! Господи!

— Передайте привет Уивер.

Лукас внезапно обернулся.

— Дело Манет продлится не более двух недель, так что договаривайтесь о встрече с банком. И продумайте вопрос, о котором мы говорили, — я имею в виду партнерство.

Хант кивнул.

— Я собирался упомянуть об этом.

— Время пришло. Если дело пойдет, вы получите свою долю. Похоже, оно идет.


— Ну, что с Манет? — спросила Уивер, когда он вошел.

— Он выкинул нечто эксцентричное. — Лукас рассказал ей о баке с куклой. — В половине седьмого придет Элл. Я обещал ей бифштекс.

— Отлично, — сказала Уивер, — я приготовлю салат.

Отправившись разжигать камин, Лукас подумал: вдруг она скажет: нет, пока нет?.. Это все изменит? Не решит ли она, что ей нужно уехать?

Уивер небрежно спросила его:

— Думаешь, вы с Элл поженились бы, если бы…

— Если бы она не стала монахиней? — засмеялся Лукас. — Нет, мы вместе выросли, были слишком близки, слишком молоды. Ухаживать за ней было бы неприлично. Слишком похоже на инцест.

— Она тоже так считает?

Лукас пожал плечами.

— Не знаю. Я никогда не знаю, что думают женщины.

— Однако ты этого не исключаешь.

— Уивер?

— Что?

— Заткнись, пожалуйста.


Сестра Мэри Джозеф — Элл Кругер — носила черную рясу.

В детстве Элл была красивой. Лукас до сих пор помнил одиннадцатилетнюю светловолосую девочку, хорошенькую и веселую. Позже угри так обезобразили ее, что она ушла из мирской жизни и появилась спустя десять лет как сестра Джозеф. Она сказала Лукасу, что ее решение не было связано с лицом, просто она услышала голос. Он усомнился в этом.

Элл приехала в черном «шевроле». Уивер налила ей пива.

— Как дела? — спросила Элл.

— Похоже, есть одна жертва; двое живы, — сказал Лукас. — Но парень совсем спятил и может прикончить их в ближайшее время.

— Я знаю Энди Манет. Она не слишком умна, но умеет… растрогать людей.

Элл отхлебнула пиво.

— Она находит подход к людям, и они начинают говорить.

— Она может выжить?

Элл кивнула.

— Пожалуй, она продержится дольше, чем другая женщина. Энди попытается манипулировать им. Если он проходил курс психотерапии, трудно предсказать его реакцию. Он почувствует, что им управляют, но некоторые привыкают к психотерапии, как к наркотику. Она способна оттянуть развязку.

— Как Шахразада, — сказала Уивер.

— Да, — согласилась Элл.

— Мне нужно, чтобы он говорил, — сказал Лукас. — Он звонит по телефону, и мы пытаемся выследить его.

— Думаешь, он лечился у нее?

— Мы не знаем. Пытаемся выяснить, но пока мало что нашли.

— Если это так, вы должны исходить из его проблем. Не обвинять его в том, что он болен.

— Я так и поступил сегодня днем, — мрачно сказал Лукас. — Но он разозлился.

— Спроси его, как он заботится о них, — предложила Элл. — Проверь, нельзя ли пробудить в нем чувство ответственности. Возможно, он избегает ее. Узнай, что нужно сделать для того, чтобы он освободил их. Предложи ему не отвечать сразу, а подумать. Чего он хочет?

— У нас есть и другая проблема. Мы просматриваем записи Манет. Она лечила подонков, совращавших детей, и никого об этом не уведомила.

Элл положила вилку.

— О нет! Ты не возбудишь дела.

— Но это назревает, — заметил Лукас.

— Это самый варварский закон, принятый нашим штатом, — воскликнула Элл. — Мы знаем, что люди больны, но отнимаем у них шанс получить помощь, и они будут продолжать…

— Если мы не посадим их за решетку…

— А как быть с теми, о которых вы никогда не узнаете? С теми, кто хочет лечиться, но не может этого сделать, потому что стоит им открыть рот, как полицейские набросятся на них?

— Мне известна твоя точка зрения, — сказал Лукас, желая избежать спора.

— О чем вы говорите? — спросила Уивер.

— Если человек в этом штате совращает ребенка, но при этом понимает, что болен, обращается к врачу, тот должен сообщить о нем. В этом случае медицинские записи попадают в руки властей и используются как свидетельства против пациента. Как только штат предпринимает какие-то действия, пациент нанимает адвоката, который советует ему прервать лечение и молчать. Если вина остается недоказанной, а это происходит часто, поскольку человек признает себя психически больным, что снижает достоверность записей, а врачи весьма неохотно дают показания, — он выходит на свободу. Но тогда он уже сознает, что не может продолжить лечение, поскольку оно чревато тюрьмой.

— Это несправедливо, — сказала Уивер.

— Нечто вроде «Уловки-22», — согласился Лукас.

— Просто варварство! — воскликнула Уивер.

— Варварство — насиловать детей! — оборвал ее Лукас.

— Если человек надеется получить помощь, чего вы хотите? Бросить его в темницу?

— Я не желаю это обсуждать.


Позже, когда они остались вдвоем, Уивер проговорила:

— Варварство…

— Я не хотел спорить об этом при Элл, — сказал Лукас. — Но, по-моему, психотерапия не помогает тем, кто насилует детей. Психоаналитики переоценивают свои возможности. Подонков надо сажать в тюрьму.

— И ты еще считаешь себя либералом!

— Свободомыслящим человеком, а не либералом.


Глава 10


Джон Мэйл смотрел новости и торжествовал. Он сидел один перед широкоэкранным телевизором и компьютерами. Подключившись к сети «Интернет», он просматривал двадцать четыре группы сообщений, касавшихся секса и компьютеров. Он одновременно использовал две телефонные линии и три компьютера.

Мэйл испытывал легкую сонливость и утомление. Энди Манет оказалась отличной добычей: он понял это, впервые увидев ее десять лет назад. Энди оправдала его надежды: у нее было красивое тело и она сопротивлялась. Он обожал борьбу, ему нравилось подавлять сопротивление. Каждый раз, овладев ею, Мэйл испытывал восторг победы.

Сейчас он занимал центральное место в новостях. Его искали все. Да, они могут найти его через несколько недель или месяцев, и ему придется как-то решить эту проблему.

Отогнав от себя навязчивую мысль, он вернулся к другой, излюбленной: Дейвенпорт. Дейвенпорт затаился. О нем не сказали ничего. Ни слова.

Мэйл пробежался по группам новостей в «Интернет», сортируя сообщения по темам. Он следил за телеэкраном, испытывая искушение запустить в сеть информацию о Манет и том, что он с ней делает. Возможно, он осуществит это, если доберется до машины, стоящей в университете.

А если запустить сейчас короткое сообщение, просто намек? Нет! Всегда можно проследить путь — в сети «Интернет» есть номер его телефона.

Однако в компьютерной сети он значится как Тэб Пост и Пит Рейт — эти имена и фамилии Мэйл ввел с клавиатуры. На складе его знают как Ларри Ф. Роузеса. Микроавтобус зарегистрирован на эту же фамилию. Настоящий Ларри Ф. Роузес жил где-то на юге, в Луизиане. Он продал микроавтобус вместе с документами за наличные, чтобы не делить деньги с бывшей женой. Компания, выдавшая ссуду на строительство дома, имела дело с Мартином Ладу. Джон присвоил документы Марти — водительское удостоверение с переклеенной фотографией, карточку социального страхования, даже паспорт. Он платил за Марти налоги.

Он нигде не был Джоном Мэйлом. Джон Мэйл умер…

Мэйл отодвинул от себя поднос, на котором лежал завернутый в алюминиевую фольгу пирог с цыпленком. Кока-кола и пирог с цыпленком — кажется, это он любил больше всего. Он подумал о Грейс. Встал, прошел на кухню, взял новую банку с кока-колой и снова подумал о Грейс.

Вероятно, она будет хороша. Ее тело только начинает формироваться. Она окажет отчаянное сопротивление. Он опустился на диван и закрыл глаза. Однако Грейс не вызывала у него такого желания, как ее мать. Это удивляло Мэйла. Повалив Энди Манет на матрас, он едва не потерял сознание от радости. Возможно, он займется Грейс. Как-нибудь. В качестве эксперимента. Она спятит от страха, увидев его инструмент…

Он допил кока-колу, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Да, мистер Ладу.

Мэйл выпрямился. Этот голос он всегда слушал внимательно.

— Вашу лодку ищут. Полиция знает, что вы наблюдали за женщиной с озера.

В трубке раздался щелчок. Мэйл уставился на телефон. Черт возьми! Хотел бы он знать, кто это. Разговор с глазу на глаз был бы интереснее.

Лодка. Мэйл нахмурился. Арендуя лодку, он показал водительское удостоверение Ладу. Дом оформлен на эту фамилию. Старик с лодочной станции записал фамилию на бланке. Мэйл не помнил, куда дел выданный ему второй экземпляр. Он не придал этому значения. Черт возьми! Дейвенпорт поймает его, когда он, Мэйл, упустит какую-то мелочь.

Мэйл встал и, взяв куртку и фонарь, вышел из дома. Было прохладно — вместе с солнцем исчезли и облака. Прокатиться? Нет. Хорошая ночь для прогулки. Может, в конце пути он снова потешит себя сексом, хотя его член уже начал опухать.

Освещая фонарем кочки и рытвины, Мэйл вышел по подъездной дороге на посыпанную гравием улицу, по привычке проверил почтовый ящик. Пусто. Почтальон всегда приходил до десяти часов. Мэйл уже забрал свежую корреспонденцию, когда проснулся. Он закрыл почтовый ящик и зашагал по гравию.

На севере огни Городов создавали слабое оранжевое свечение над придорожными деревьями. Но когда Мэйл свернул на юг, к хижине, где он держал женщину, его окутали кромешная темнота и запах зерновых.

Мэйл жил на территории бывшей фермы. Сосед приобрел ее, когда ферма уже не окупалась. Он отрезал сто пятьдесят акров от исходного надела и продал оставшиеся десять акров с домом и несколькими разваливающимися дворовыми постройками. Новый владелец, алкоголик, работавший на бойне, позволил дому развалиться и в конце концов покончил с собой. Следующий хозяин построил маленький дом возле дороги, а в глубине участка — конюшню с двумя стойлами. Когда его дети выросли, он переехал во Флориду. Его преемник превратил конюшню в гараж. Зимой ему стало одиноко в сельской местности, и он вернулся в город. Тогда-то хозяином стал Мэйл.

К этому времени старый дом превратился в развалины. За ним торчал вросший в землю курятник и валялись остатки сарая — груда гнилых досок. Двухкомнатный летний домик покосился, его почти не было видно среди сорняков. Зато цоколь и погреб были еще крепкими. Мэйл провел туда новый электрический кабель от своего дома — эта работа заняла два часа.

Поначалу его беспокоило то, что он держит женщин в этом доме. На них мог случайно наткнуться охотник за старой утварью. Такие воры были повсюду, они обчищали заброшенные фермы, уносили оттуда бронзовые дверные ручки и замки, краны, горшки для засолки овощей и даже хорошо сохранившиеся гвозди ручной ковки.

Но мародеры были весьма пугливы. Судьи справедливо считали их «домушниками», поэтому Мэйл установил две сигнализации фирмы «Радиошэк», работавшие от батареек, и успокоился. Любой мародер мгновенно покинет дом, когда включится сирена. При появлении других людей, например, полицейских, сигнал также окажется полезным.

Реальную опасность представлял Хэкт — живший по соседству фермер. Этот флегматичный немец, член какой-то религиозной секты, обходился без телевизора и почтового ящика и не проявлял интереса ни к чему, кроме трактора и земли. Мэйл никогда не видел Хэкта возле своего дома. Только в периоды сева и жатвы немец работал на близлежащем поле. Но к тому времени пленниц здесь не будет.

Мэйл освещал дорогу фонарем, вдыхая запах зерновых и пыли. Миновав вершину холма, он направил луч в сторону старого дома. Строение напоминало избушку ведьмы и излучало слабое призрачное свечение, часто исходящее от старых досок, некогда покрытых белой краской.

Когда Мэйл поднялся на крыльцо, по его спине побежали мурашки: близость бака с водой пробудила в нем кладбищенский страх. Кто-то царапает ногтями по металлу? Нет.

Он вошел в дом.


Услышав его шаги, Грейс прижалась к стене. Она не знала, слышит ли их мать: Энди много часов пролежала на матрасе, прикрыв глаза рукой. Она не спала и не приходила в себя. После очередного насилия она снова «поплыла». Грейс пыталась растормошить ее, но Энди не реагировала.

Грейс решила расправиться с Мэйлом.

Мэйл терзал ее мать уже четырежды: сначала избивал ее, потом насиловал. Она слышала через стальную дверь удары и более слабые звуки — очевидно, умоляющий голос матери. Энди сказала, что он хлестал ее по лицу ладонью, твердой, как доска. В последний раз у Энди что-то сломалось, и она потеряла сознание.

Она должна расправиться с Мэйлом, хотя ее единственное оружие — ногти. Он убивает ее мать, а когда она умрет, займется ею.

— Нет. — Энди заставила себя приподняться. Возле ее носа была темно-красная корочка засохшей крови. Глаза провалились, губы распухли. Однако, услышав шаги, она чуть повернулась и выдавила из себя слово предостережения.

— Я должна что-то сделать, — прошептала Грейс. Он приближался.

— Нет! — Энди тряхнула головой. — Я не думаю… не думаю, что он что-то сделает, когда я в таком состоянии.

— Он убивает тебя. Я думала, что ты уже умираешь.

Грейс стояла на четвереньках у дальнего угла матраса. Ее глаза блестели, губы побелели, тонкая кожа напоминала кальку.

— Не знаю, так ли это, но пока мы не можем дать ему отпор. Он слишком силен. Нам нужно… что-то. — Энди привстала, слыша, как подрагивает лестница под ногами Мэйла. — Нам нужен какой-то предмет, которым мы сможем убить его.

— Какой? — Грейс нервно обвела взглядом погреб, но не увидела ничего подходящего.

— Мы должны подумать… но я не могу думать. — Энди обхватила руками голову.

Он был уже совсем близко, на лестнице.

— Ложись, — шепнула Грейс. — Закрой глаза. Молчи, что бы ни произошло.

Она слегка толкнула мать на матрас, и они услышали, как Мэйл сдвинул засов. Энди кивнула и закрыла глаза. Грейс забилась в угол, обхватила ноги руками и уставилась на дверь.

Мэйл посмотрел через щель, потом снял цепочку и открыл дверь.

— Вставай! — приказал он Энди.

— Вы что-то сделали с ней. Она не двигалась после вашего ухода, — испуганно пробормотала Грейс.

Это не смутило Мэйла. Он наморщил лоб и, резко бросив:

— Вставай! — пнул Энди ногой.

Она чуть повернулась, затем в ужасе прижалась к стене.

— Вы покалечили ее. — Грейс зарыдала.

— Заткнись! — рявкнул Мэйл. — Заткнись, маленькая плакса…

Он шагнул к ней, словно собирался ударить ее, и Грейс подавила всхлипывания. Поколебавшись, Мэйл снова пнул Энди.

— Вставай! — схватив Энди за ноги, он повернул ее на спину.

— Воды, — простонала она.

Грейс снова заплакала, и Мэйл крикнул:

— Заткнись!

Он неуверенно отступил.

— Вы ее покалечили, — повторила Грейс.

— Она не была такой, когда я ее привел, — пробормотал Мэйл. — Она ходила.

— Боюсь, у нее что-то… с головой. Она разговаривает с Женевьев и папой. Где Женевьев? Что вы с ней сделали? Она у папы?

— О черт! — в бешенстве воскликнул Мэйл. — Тебе лучше прийти в себя, я еще не закончил с тобой!

Отойдя к двери, он велел Грейс:

— Дай ей воды.

— Я делаю это, — всхлипнула Грейс. — Но потом она… мочится на пол.

— О Господи!

Дверь захлопнулась, но засов не сдвинулся. Грейс затаила дыхание. Неужели он забыл? Нет. Дверь снова открылась, Мэйл бросил ей полотенце.

— Подмой ее. Я вернусь утром.

Дверь снова закрылась, и они услышали его шаги. Они ждали не двигаясь, но он не вернулся.

— Мы можем это повторить, — сказала Энди. — Но нам необходимо что-то найти.

— Что?

— Какой-нибудь предмет, чтобы убить его.

— Здесь? — Грейс снова обвела взглядом пустой погреб. — Где?

— Мы что-нибудь найдем, — сказала Энди. — У нас нет другого выхода.


Мэйл сел в микроавтобус, перекрашенный в синий цвет, с надписью на боковой двери «Компьютеры. Роузес». Направившись к шоссе номер 3 и автостраде номер 494, он заполнил бак и налил больше четырех галлонов бензина в пластмассовую канистру. Купив две кварты моторного масла, он расплатился за все двадцатидолларовой купюрой.

За сорок минут он доехал до озера Миннетонка. В пути Мэйл много размышлял о преступлениях, о том, как все это происходит. Если бы он играл в фильме, то забрался бы в контору лодочной станции, при свете фонаря просмотрел бы записи, затем сыграл в прятки со сторожем.

Но происходящее — не кино; относительную безопасность могут обеспечить правильный выбор времени и темнота.

Лодочная станция Ирва находилась за поворотом дороги на берегу озера, по соседству со старой бензоколонкой, бакалейной лавкой и кафе, где подавали мороженое. Подъехав ближе, Мэйл посмотрел, нет ли поблизости машин и полицейских, и увидел два движущихся автомобиля. Легавых как будто не было, прохожих тоже. Свет горел только в кафе.

Мэйл проехал полмили до перекрестка, развернулся и возвратился назад. Возле магазина он припарковался, вошел через заднюю дверь в микроавтобус и быстро смешал моторное масло с бензином. Запах паров взбодрил его: Мэйл не нюхал бензин после выхода из больницы, но он сохранил для него свою притягательность.

Зайдя в кафе, он купил дешевую пластмассовую зажигалку и банку колы. Вернувшись в микроавтобус, вынул моток узкой резиновой ленты, положил ее рядом с зажигалкой, чтобы все было под рукой, и поехал к лодочной станции Ирва.

Возле причала покачивались двадцать алюминиевых лодок.

Не заглушив мотора, он быстро подошел к задней двери автобуса, вынул из кармана складной нож и вырезал в пластмассовой канистре с бензином отверстие. Подняв канистру, он собирался уже вытащить ее, когда увидел огни фар. Мэйл замер и прислушался, но машина проехала мимо.

Он взял зажигалку, установил регулятор на максимум, привязал резиновой лентой рычажок клапана: получился миниатюрный факел. Мэйл бросил пятигаллонную канистру в окно.

Стекло зазвенело. Вслед за канистрой Мэйл швырнул в окно зажигалку, и сарай с шипением вспыхнул. Когда Мэйл выезжал со стоянки, огонь охватил уже все помещение.

Черт возьми! Он хотел бы задержаться здесь.

Мэйл смотрел через зеркало заднего обзора, пока сарай не скрылся из виду. В детстве он поджег дом в северной части Сент-Пола и вернулся назад, чтобы полюбоваться пожаром с крыльца начальной школы. Ему нравилось созерцать пламя, ощущать волнение толпы, близость людей, собравшихся посмотреть на пожар. Он казался себе шоуменом, кинозвездой.

Слушая разговоры, он еще тогда понял, что все испытывают некоторое удовольствие от того, что дом соседа сгорел.

Возвращаясь к себе под ночным небом, Мэйл подумал об Энди Манет. Может, это и к лучшему. Он много трахал ее, пора заняться другой.

Завтра, однако, он снова захочет ее — во всяком случае, одну из них.

Он уже чувствовал это.


Глава 11


Лукас встал через несколько минут после Уивер. В выходивших на восток окнах брезжил бледный утренний свет. Пока Лукас умывался, Уивер готовила завтрак. Одевшись, Лукас вытащил из ящика с носками кольцо, поиграл им, потом сунул в карман брюк. Он делал это почти ежедневно в течение месяца.

Уивер стояла на кухне у мойки, что-то напевая себе под нос, и вырезала сердцевину из дыни-канталупы.

— Сегодня тебя ждет что-то приятное? — спросил Лукас. Утром его голос был скрипучим, как ржавые ворота, но Уивер привыкла к этому.

— Ничего интересного, — ответила она. — Сначала — женщина со шрамом на лице, который я надеюсь убрать.

— Похоже, ей нужен специалист по пластическим операциям, — заметил Лукас, вставив два ломтика хлеба в тостер.

— Иногда я делаю пластические операции, — сказала Уивер. — Потом мы должны принять роды. Вероятно, будет шесть операций.

Лукас любил, когда Уивер рассказывала о работе, ему нравилось видеть ее воодушевление, хотя он не всегда понимал ее. Он присутствовал на нескольких операциях, стоя в халате и стараясь не мешать. Его поражала точность движений Уивер и то, как непринужденно она отдает команды.

Уивер чувствовала себя полновластной хозяйкой в операционной, как и ее пятидесятилетний учитель Джордж Хоуэлл, занимавшийся восстановительной хирургией.

— Ты слушаешь? — спросила Уивер.

— Конечно.

— У тебя какие-то нарушения. Ты можешь заниматься шестью делами одновременно в три часа ночи, а в шесть утра не способен сложить два и два. Тебе надо пройти обследование. Давно это с тобой?

— Обследование не улучшит мои математические способности.

Они ели, обсуждая предстоящие дела. Поцеловав уходящую Уивер, Лукас рухнул на кровать.


Шеррил и Блэк заканчивали работу в кабинете Манет. Лукас заехал туда в восемь часов, все еще неважно себя чувствуя. Блэк тоже был не в духе и ворчал на свою напарницу.

— Шесть человек. Ни одной женщины. Андерсон проверяет их всех по компьютеру. Они попадут в сегодняшний отчет. Мы присматриваемся к ним, парни из ФБР изучают их досье. Сейчас мы проглядываем записи повторно… отмечаем менее выраженные случаи.

— Что с теми шестью?

— У них крыша совсем поехала, — сказал Блэк.

— Совсем поехала, — повторила Шеррил, такая же бодрая, как и Уивер. — Я все же хотела бы знать, как мы поступим с этими сексуальными маньяками.

— Мы доберемся до них, — ответил Лукас.

Когда Лукас вышел из кабинета Манет, секретарша молча указала ему глазами на двери внутренних офисов. Поняв значение этого настороженного взгляда, Лукас прошел по коридору и остановился возле автоматов с колой. Через несколько секунд появилась секретарша.

— Меня очень огорчил разговор с вами, — нерешительно сказала она.

— Мне нужна любая информация. Любая. Там двое детей!

Она кивнула.

— После всего этого я кажусь себе… предательницей. Нэнси не узнает?

Лукас покачал головой.

— Никто не узнает.

Та испуганно посмотрела на кабинет Вулф.

— Вот что: здесь хранятся не все записи Энди.

— Разве? А мне сказали, она работала только здесь.

— Здесь ее кабинет. Но во время стажировки в университете она работала со многими заключенными из тюрьмы округа Хеннепин. Проводила экспертизу по распоряжению суда. Там были в основном малолетки, но с тех пор прошло много лет, все они уже взрослые.

— Она упоминала о ком-нибудь?

— Нет, она не могла этого делать… существует врачебная тайна. Но Энди боялась их и иногда говорила об этом. Ей казалось, что они готовы наброситься на нее. Больше всего ее пугали сексуальные маньяки. Она не сомневалась, что они напали бы на нее и в кабинете, если бы за ними не присматривали. Думаю, те, кого она видела в тюрьме… самые опасные.

— Но почему же все молчали? — спросил Лукас.

Она опустила глаза.

— Вы знаете почему, мистер Дейвенпорт. Всех возмущает, что вы смотрите записи. Я тоже не знаю, следовало ли вам это делать. Вы можете свести на нет большую работу. Но я постоянно думаю о девочках и об Энди.

— Спасибо. Вы помогли мне, Марселла. Этот разговор останется между нами, но, если все обойдется, я расскажу миссис Манет о том, как вы помогли.

— Что такое? — спросила Шеррил, когда Лукас вернулся в кабинет.

— Думаю, нас провели: есть и другие записи — криминальный материал. Идемте, мы потеряли массу времени!

Университет мог отказать им, чтобы сохранить врачебную тайну, но Ру позвонила губернатору, тот соединился с тремя членами попечительского совета, а они обратились к президенту. После этого появилась резолюция: «Поскольку маньяк глумится над невинной женщиной и детьми, терроризируя тем самым население, мы согласны предоставить полиции Миннеаполиса ограниченный доступ к историям болезни».

— В чем суть ограничений? — спросил Лукас сотрудника отдела записей.

— В вашем запросе, — лукаво улыбнувшись, ответил тот.

— Запрашивать будут они. — Лукас указал на Блэка и Шеррил. — Мы благодарны вам за любую помощь.


Лукас узнал о пожаре на лодочной станции Ирва во время ленча. Газета «Стар трибюн» напечатала сообщение: «ПОЖАР НА ЛОДОЧНОЙ СТАНЦИИ ОЗЕРА МИННЕТОНКА». Заметка приводила слова начальника пожарной команды: «Это поджог, который и не пытались скрыть, но пока нам не известен мотив. Мы расспрашиваем людей…»

Лукас позвонил начальнику пожарной команды.

— Похоже, это был «коктейль Молотова», смесь бензина с моторным маслом, — сказал тот. — Работа непрофессиональная, но цель достигнута: станция сгорела дотла. Страховка составляет всего шесть тысяч долларов, так что это сделал не старик Ирв, если только он ничего не утаил от меня.


Шеррил мрачно сидела у аппарата для чтения микрофильмов, просматривая пленки, изготовленные десять лет назад.

— Господи!

— Что такое? — спросил Блэк, сидевший рядом с ней.

— Этот тип трахал выхлопные трубы, — сказала Шеррил.

Блэк уставился на нее.

— То есть автомобильные?

— Честное слово!

Она усмехнулась, указав на экран.

— Знаешь, как его поймали?

— Член застрял, — предположил Блэк.

— Нет.

Блэк на мгновение задумался.

— Газонокосилка обвинила хозяина в сексуальном посягательстве?

— Он попытался трахнуть горячую выхлопную трубу, — сказала Шеррил, — и попал в больницу с ожогом третьей степени.

— О Боже! — простонал Блэк, записывая что-то в блокнот.

— Что-то интересное? — спросила Шеррил.

— Парень, помешанный на сексе и огне, — пробормотал Блэк. — Представляю, как он ее напугал.

Он вывел на экран следующую страницу.

— Манет пишет, что он «проявляет симптомы серьезного психического расстройства, которое выражается в сексуальной агрессии и пиромании». — Блэк сделал пометку: «Джон Мэйл».


Ирв, широкоплечий седой старик, сидел на скамейке возле причала. Рядом с ним лежала коробка для денег.

— Чем могу вам помочь? — спросил он, увидев Лукаса.

— Вы Ирв?

— Да. Вы из полиции?

— Из полицейского управления города Миннеаполис. Собираетесь восстановить станцию?

— Надеюсь. — Ирв потер нос. — Больше мне заниматься нечем, к тому же страховка, вероятно, покроет половину затрат.

— Огонь быстро все уничтожил.

Старик пожал плечами.

— Здесь были только деревянные доски и стекло, да еще несколько садков для рыбы. Сарай пылал, как факел. Все сгорело за пять минут. — Он протер стекла очков фланелевой рубашкой. — Черт возьми!

Когда Ирв надел очки, Лукас протянул ему фоторобот:

— Вы видели здесь этого парня на прошлой неделе?

Ирв поднял голову и посмотрел на портрет.

— Этот сукин сын спалил меня?

— Он был здесь?

Ирв кивнул:

— Думаю, да. Он не совсем похож — рот не тот, но сходство есть. Я еще подумал: что он здесь делает? Он не рыбак — не умеет запускать мотор. И в тот день было холодно.

— Когда это было? — спросил Лукас.

— Два дня назад, когда начался дождь. Он вернулся уже под дождем.

— Вы запомнили его фамилию?

Ирв почесал подбородок.

— Нет, не запомнил. Я списал ее с водительского удостоверения. Если бы ящик с квитанциями сохранился…

Он посмотрел на Лукаса так, словно его вдруг озарило.

— Это он похитил Манет и ее дочерей?

— Возможно, — сказал Лукас и подумал: да, он.


Джон Мэйл позвонил Лукасу в час дня.

— Похоже, меня могут схватить в любую минуту. Я покупаю продукты только на один день, чтобы ничего не пропало. Где же вы, ребята?

— Мы скоро придем, — прорычал Лукас.

Этот голос бесил его: разговаривая, он смотрел на часы и считал секунды.

— Мы заключаем пари о том, как долго ты продержишься. Никто не дает тебе больше недели. Мы не можем проиграть.

— Это интересно, — радостно проговорил Мэйл. — Очень интересно. Мне стоит трахаться почаще, потому что меня, похоже, ждет долгое воздержание. Придется довольствоваться волосатыми задницами в Стиллуотере.

— Скоро ты сам подставишь свою задницу, — рявкнул Лукас.

Голос Мэйла стал жестким:

— О, не думаю. Я так не думаю, Лукас.

— Почему? Ты что, заколдованный?

— Вовсе нет, — ответил Мэйл. — Просто люди, познакомившись со мной, предпочитают держаться от меня подальше. Это правда. Однако мне пора уходить.

— Подожди минуту, — сказал Лукас. — Ты заботишься о пленницах? Пока они у тебя, ты отвечаешь за них.

Мэйл явно колебался.

— У меня нет времени разговаривать. Да, я забочусь о них. Иногда она меня злит, но подсознательно испытывает ко мне влечение. Так было всегда, но она подавляла это чувство. Она также испытывает комплекс вины доктора перед пациентом, но когда она сидела передо мной…

Помолчав, он произнес:

— Мне пора идти.

Когда разговор принял другой оборот, голос Мэйла зазвучал почти нормально, подумал Лукас, услышав щелчок в трубке. Прежде он говорил, как сумасшедший.

— Огонь, — сказал Лукас Блэку и Шеррил. — Секс. Вероятно, он находился в лечебнице, ибо упомянул Стиллуотер, словно… Не знаю. Он мог слышать о больнице.

— Он звонил откуда-то из Вудбери, — сообщил Лестер.

— Вудбери. Это на шоссе номер 494, — сказал Лукас. — Он ездит по шоссе номер 494. Значит, он где-то на юге.

— Да. Остается проверить миллион двести тысяч человек.

— Огонь и секс, — сказала Шеррил. — У нас есть такой тип.

— Да. — Блэк полистал страницы. — Этот парень. Джон Мэйл. Сейчас взгляну… ему было четырнадцать, когда она смотрела его. Хм. Сейчас ему около двадцати пяти.

— Подходит. Псих в расцвете сил, — сказал Лукас.

Лестер похлопал рукой по папке.

— Давайте займемся им.


Лукас посмотрел на циферблат: почти два часа. С момента похищения прошло около сорока восьми часов. Он запер дверь кабинета, закрыл жалюзи, опустил шторы, положил ноги на стол и задумался. Ему казалось, что в ближайшее время максимальные шансы связаны с телефоном.

Он закрыл глаза и представил себе карту региона. Если поднять на ноги всех полицейских, подготовиться заранее, сколько времени понадобится? Минута? Сорок пять секунд? Даже меньше, если им повезет. Если они засекут его в торговом центре, в каком-то другом месте с двумя выходами, то смогут оцепить территорию, прежде чем похититель смоется на машине. Они проверят все номерные знаки и удостоверения личности…

Пока Лукас обдумывал это, его посетила другая мысль: что сказал Данн? Он говорил с Энди, когда она находилась в машине? У Энди Манет был сотовый телефон? Какой? Переносной или автомобильный?

Откинувшись на спинку кресла, Лукас включил настольную лампу и позвонил Блэку. Ему никто не ответил. Он набрал номер Шеррил. Тот же результат. Взял дневной отчет Андерсона, полистал его, нашел телефон Данна и позвонил.

Ему ответил полицейский:

— Вероятно, он в машине, шеф.

Лукас позвонил туда.

— У вашей жены есть сотовый телефон?

— Конечно.

— Автомобильный или портативный?

— Она носит его в сумочке, — сказал Данн.


Глава 12


Старший агент ФБР Т. Конрад Хауард считал себя похожим на университетского футболиста.

Лукас, Лестер и техник из ФБР сидели в кабинете Хауарда, из окон которого виднелась панорама Миннеаполиса. Взяв в руки кожаный блокнот, Хауард сказал:

— Техники скоро прилетят. Чикагский самолет приземлится в течение часа, лос-анджелесский — через три часа. Не знаю, прибудут ли сегодня люди из Далласа. Мы начнем в любом случае. Время нам слишком дорого. В шестидесяти пяти процентах случаев жертвы погибают раньше.

— Надеюсь, этот чертов телефон находится у него, — отозвался Лестер.

— Тот, кто играет в компьютерные игры, не выбросит такую вещь, как новый сотовый телефон, — заметил Лукас.

— Самое главное, как удержать его у телефона, если он ответит, — вставил техник.

— Мы думаем об этом. — Лукас подался вперед. — Управляющий одной из местных радиостанций — мой приятель. Об этом будут знать только он, диск-жокей и инженер. Диск-жокей позвонит нашему парню и предложит принять участие в конкурсе, настоящей игре с настоящими призами. Она действительно идет сейчас в эфире. А телефонный номер диск-жокей получит от нас. Если похититель не ответит на первый звонок, мы позвоним еще раз. Когда он ответит, в игру вступит ди-джей. Обычное эфирное время для такого конкурса составляет минуту или чуть больше. Мы размышляем, как увеличить его, не вызвав подозрений.

— Нам понадобится две или три минуты, чтобы точно определить координаты. Вы должны задержать его, — предупредил техник.

— Он — игрок; нам надо пробудить в нем азарт, — сказал Лукас. — Он останется на связи, пока не ответит на вопрос. Если он сделает это правильно, ди-джей скажет: «Подождите, пока я поставлю новую песню». Ди-джей потянет время, пустит в эфир рекламу, а затем спросит у него адрес для отправки приза.

— Мы никогда не получим его адреса. — Лестер усмехнулся. — А вдруг получится?

Лукас покачал головой.

— Он что-нибудь соврет, но если мы удержим его до этого момента, нам удастся его засечь.

— Когда вы говорите о точном определении координат, что это значит? — спросил техника Лестер. — С точностью до полумили, квартала, шести дюймов?

— Если мы рискнем приблизиться к источнику сигнала, то сумеем указать дом, — ответил техник. — Если нет — определим квартал.

— А почему нельзя приближаться? — спросил Хауард.

— Если он и впрямь псих, то может перерезать им глотки и убежать, — ответил техник. — Он услышит шум вертолетов, когда они окажутся в шести кварталах от него.

— Укажите квартал, — сказал Лукас, — и мы возьмем его в течение часа.

— Если вы обеспечите необходимую длительность разговора, мы укажем квартал.

Выходя из здания, Лестер спросил Лукаса:

— Ты им веришь?

Лукас кивнул.

— Да. Фэбээровцы сильны по части техники. Если он ответит и мы задержим его, они определят место.

— В одном Хауард прав — время уходит. — Лестер машинально посмотрел на часы. — Мерзавец продержит их не больше четырех-пяти дней. Он тоже в стрессе.

— Как насчет тотальной облавы? — спросил Лукас.

— Андерсон пытается подготовить ее, но мы сможем начать не раньше завтрашнего дня. Это требует большой организационной работы. Будет задействовано слишком много людей. Кто-то может все испортить.

— Однако это шанс, — сказал Лукас. — А что слышно о парне, который любит секс и огонь?

— Джон Мэйл, — заявил Лестер, — это ложный след. Блэк оставил мне записку. Они рассматривают еще три кандидатуры.

— Черт! — произнес Лукас. — Казалось, все совпадало.


Для двух комплектов поискового оборудования требовалось шесть вертолетов: каждой группе были нужны три машины. Одному вертолету предстояло подняться на большую высоту, двум другим — на малую. Сначала прибыла техника из Чикаго; трое занялись установкой на вертолетах шаровых антенн. Через два часа появилась аппаратура из Лос-Анджелеса для второй группы. Подготовив вертолеты и проверив оборудование, все собрались на взлетно-посадочной площадке аэропорта.

— Вам следует развернуться в том направлении, которое мы вам укажем, — напутствовал пилотов один из техников, — и зависнуть. Приборы определят точные угловые координаты. И будьте внимательны: я не хочу, чтобы какой-нибудь реактивный лайнер сбил нас только из-за того, что вы заинтересуетесь нашей работой.

— Хорошо, что предупредил их, — сказал Лукас Слоану, летевшему со второй группой.

— Ты готов? — спросил Слоан.

Лукас побаивался полетов, и это забавляло полицейских, но сейчас Слоан не видел в этом ничего смешного.

— Да.

— Эти машины очень надежны…

— Вертолеты пугают меня гораздо меньше, чем самолеты, — ответил Лукас.


В восемь сорок пять они поднялись в воздух; группа Лукаса направилась к шоссе номер 494, ведущему из Миннеаполиса на юг; группа Слоана полетела к южным пригородам Сент-Пола. С высоты освещенные улицы и дома походили на фантастическую шахматную доску. В девять двадцать техники оживились.

— Начинаем, — сказал радист в вертолете Лукаса.

На радиостанции ди-джей взял трубку, произнес «о’кей», посмотрел сквозь стеклянную перегородку своей кабины на инженера и управляющего, потом кивнул.


…теперь, после «Богемской рапсодии» группы «Квин», пришло время для небольшой игры. Я засовываю руку в пятидесятигаллонный барабан… и вытаскиваю один телефонный номер. Мы будем ждать в течение десяти гудков. Если нам не ответят, мы добавим к призовой сумме девяносто три доллара и попытаемся еще раз. Итак…

Джон Мэйл слушал радиоприемник вполуха, играя в одну из дейвенпортовских фантастических игр с помощью приставки «Гейтвей Р5-90». Он оказался в тяжелом положении: во всех играх Дейвенпорта была масса ловушек и повторов. Если вас убили, вы могли начать игру сначала, осторожно продвигаться к месту вашей гибели и стать жертвой новой опасности, с которой вы еще не сталкивались. Вы попадали в ловушку или засаду. Очевидно, в программе есть циклический счетчик, подумал Мэйл. Он чувствовал, что узнает кое-что о Противнике.

Вслед за мелодией «Квин» из радиоприемника донесся голос ди-джея. Его фальшивый голос отвлекал и раздражал Мэйла, но все же не настолько сильно, чтобы менять настройку. Мэйл услышал звуки тонального набора. Когда из динамика донесся гудок, ожил телефон, лежавший в сумочке Энди Манет.

Мэйл откинулся на спинку кресла, охваченный испугом. Что это было? Что-то снаружи? Полицейские?

Развлекшись с Энди Манет в первый вечер, он отправился в магазин за продуктами и пивом. Сумочка Энди лежала на переднем сиденье микроавтобуса, куда он бросил ее после похищения. В дороге Мэйл открыл ее и ощупал рукой содержимое. Найдя бумажник, он обнаружил в нем почти шестьсот долларов — приятный сюрприз. Все остальное — блокнот, калькулятор и косметику он сунул обратно.

Позже, пьяный и раздраженный присутствием Женевьев, которая почему-то слишком беспокоила его, Мэйл бросил сумочку на пол у двери кухни и решил со временем избавиться от нее.

Мэйл, замер от напряжения. Пушка, подумал он. 0.45 лежал на книжной полке в двух шагах от него. Свет? Нет, стоит выключить его, и они поймут, что он услышал их.

Звук не умолкал. Немного успокоившись, Мэйл взял в руки оружие. Неужели снаружи кто-то есть? Или это часы, вмонтированные в плиту? Испортившаяся пожарная сигнализация? Он быстро направился к кухне. Обведя ее взглядом, Мэйл увидел сумочку, услышал донесшийся из радиоприемника телефонный звонок. Ди-джей сказал: «Это четвертый…» Мэйл отметил синхронность сигналов, исходивших от сумочки и радио.

Раскрыв боковое отделение сумочки, он нашел там портативный телефон. Глядя на него, услышал голос ди-джея: «Это уже шестой… седьмой. Джордж Данн, если вы в туалете, вам пора выйти оттуда, потому что… это восьмой…»

Мэйл повертел телефон, посмотрел в окно — никого. Если звонят полицейские, они не знают, где он находится.


— Он не ответит, — сказал техник. — Это девятый.

Мэйл ответил во время десятого сигнала.

— Алло?

— Это он! — воскликнул Лукас.

Тотчас зазвучал оживленный голос диджея:

— Джордж Данн? Черт возьми, дорогой, вы едва не пропустили самый важный звонок!

То же самое Мэйл слышал по радио.

— Это Мило Уит на радиостанции «К-ЛИК». В эфире игра «Назови песню». Наш приз составляет сейчас тысячу двести девять долларов. Вы знаете наши правила — через пять секунд прозвучит классическая рок-композиция. Вы должны в течение десяти секунд назвать ее. Готовы?

Мэйл знал эту игру. Они думали, что говорят с Джорджем Данном, мужем Манет.

— Эй, Джордж, сейчас вы должны произнести: «Начинайте, дружище» — и сообщить мне ваш адрес. Я тут же поспешу вам на помощь.

— Начинайте, дружище, — сказал Мэйл.

— Тогда удачи вам, Джордж.

После секундной паузы зазвучала громкая музыка со слабо выраженным ритмом. Она казалась знакомой. Что это? Да-ду-да-ду-да-ду… Посмотрим.


Техник, работавший перед монитором, крикнул пилоту:

— Стоп, стоп…

На экране замелькали желтые цифры.

— Курс 160, вперед, вперед…

Они полетели на юго-восток.


— Джордж? Вы нас слышите? Знаете ответ? Да, приятель, вот что значит постареть. Я включу вам на пять секунд отрывок из другой песни той же музыкальной группы. Из другой песни той же группы….


— Мы его засекли, черт возьми, он находится точно между нами, — сказал техник и включил свой микрофон. — Фрэнк, вы его поймали?

— Поймали, — донеслось из рации, — мы идем курсом 195, но у нас появились помехи…


Музыкальный отрывок закончился, и Мэйл сказал Уиту:

— «Вся ночь», «Эй-си/Ди-си», — потом исчез.


Глава 13


Мэйл нажал кнопку выключения и с телефоном в руке выбежал из дома. Реактивный лайнер приближался к Миннеаполису. Вот как они появятся, подумал он, ища на небе красные и белые мерцающие огни вертолетов. Облава.

Он подбежал к микроавтобусу, вскочил в него, поискал в кармане джинсов ключи, дал задний ход и выбрался на гравийную дорогу. Если они приближаются, он, отъехав на север, затеряется в транспортном потоке…

Мэйл был не столько напуган, сколько возбужден и обозлен. Они купили его! Он был готов поставить сто против одного, что за этим звонком стоял Дейвенпорт. Нет, тысячу против одного. Ловкий ход. Такой ловкий, что Мэйл невольно улыбнулся. Ловкий ход!

Но все же недостаточно ловкий, подумал он.

Проехав милю, Мэйл посмотрел с вершины холма назад, в сторону дома, но увидел только освещенную дверь кухни. Машин поблизости не было. Мэйл въехал на стоянку, но глушить мотор не стал. Никаких признаков погони.

Спустя мгновение он выключил двигатель, вышел из машины и прислушался. Ничего, кроме слабого ветра.


Энди и Грейс почти потеряли надежду найти оружие. Они отыскали лишь большой кривой гвоздь, вбитый в потолочную балку. Если бы им удалось вытащить гвоздь, они заточили бы его о кусок гранита в стене.

— Это будет что-то вроде короткого ножа для колки льда, — сказала Энди.

Обдумывая, как вытащить гвоздь с помощью банок из-под клубничной содовой, они начали экспериментировать. Им удалось без особого труда отделить верхнюю и нижнюю крышки — Энди, обмотав руку полотенцем, оторвала алюминиевый диск. Теперь у них была тонкая, гибкая металлическая пластинка. Они согнули ее пополам, чтобы заточить край и превратить его в лезвие.

Однако алюминий был слишком мягким — его не вонзишь в тело. Таким оружием можно лишь выколоть глаз.

— Если бы он… был на тебе, я бы попыталась перерезать ему глотку… — побледнев, предложила Грейс.

Энди покачала головой и провела алюминиевой пластинкой по тыльной стороне руки.

— Для этого нужна большая сила, — сказала она. — Посмотри.

На кисти появилась длинная красная полоса с капельками крови.

— Сделать глубокий порез труднее, чем ты думаешь. — Она посмотрела на потолок с торчащим гвоздем. — А вот гвоздь бы нам подошел. Если бы удалось его вытащить…

— Мы должны это сделать! — воскликнула Грейс.

Забравшись на плечи матери, она начала ковырять древесину алюминиевой пластинкой. Головка гвоздя торчала, но он оставался неподвижным. Вдруг они услышали шаги Мэйла.

Грейс схватила мать за руку.

— Не борись с ним, — сказала она. — Пожалуйста, не борись.


Но она должна бороться.

Иначе он потеряет к ней интерес и возьмется на Грейс или… просто убьет их. Мэйл хочет, чтобы она сопротивлялась. Он хочет одерживать победу над ней. Энди понимала это.

Мэйл вытащил Энди из погреба, запер его, потом толкнул ее к матрасу. Она споткнулась и упала. Лучше упасть самой, чем оказаться сбитой с ног.

Ему понравился страх в ее голосе. Он был готов избивать Энди, чтобы она боялась, но она научилась умолять.

— Пожалуйста, Джон, — сказала она. — Пожалуйста, не причиняй мне боли.

— Раздевайся, — приказал Мэйл.

Стягивая блузку, Энди незаметно обвела взглядом подвал. Что здесь можно использовать в схватке?

— Эй, поторапливайся, черт возьми! — рявкнул Мэйл.

Он подошел к ней совсем голый.

— Джон…

— Ну, начнем. Попробуй что-нибудь новое. Если ты укусишь меня, я изобью тебя до полусмерти, отведу Грейс в дом и суну ее руки в машину для измельчения мусора. Поняла?

Объятая ужасом Энди кивнула.

— Тогда о’кей… — усмехнулся он.


Потом он сказал:

— Знаешь, что сделал этот чертов Дейвенпорт? — и рассказал ей о радиоигре. — Я все понял, — хвастливо заявил Мэйл. — Они морочили мне голову в течение минуты, но я все понял.

Он говорил очень оживленно.

— Он считает себя чертовски умным. Но ему мешает кое-что, о чем он не догадывается.

— Что? — машинально спросила Энди, продолжая исподтишка осматривать подвал. Сегодня Мэйл не бил ее и вел себя спокойно. Казалось, он расслабился. Я справлюсь, подумала она.

В углу стояли коричневые горшки — ими можно наносить удары. Что там — бутылка из-под пива? О, она могла бы отбить дно, и тогда у нее появилось бы настоящее оружие.

— У меня есть шпион, который следит за каждым моим шагом, — сообщил Мэйл.

Увлекшись осмотром подвала, она потеряла нить беседы.

— Шпион? — спросила Энди. Это его фантазии?

— Ты знаешь этого человека, — сказал Мэйл, повернувшись, чтобы посмотреть на ее реакцию. — Это твой друг. Он дал мне наводку.

— Кто это? — Она поняла, что Мэйл не врет — тон был слишком спокойным.

— Не могу сказать.

— Почему?

— Хочу, чтобы ты сама догадалась. Может, твой муж мечтает избавиться от тебя и детей. Может, твоя мать…

— Моя мать умерла…

— Да? Как?

— Утонула.

— Тогда твоя партнерша. Или отец.

Она решила рискнуть.

— Джон, по-моему, ты сочиняешь.

Ей показалось, что он вот-вот ударит ее: его глаза потемнели от гнева. Потом Мэйл сказал:

— Да, я обманываю тебя. Шпион действительно существует. Но я не знаю, кто он. Он позвонил мне совершенно неожиданно и спросил: «Ты помнишь Энди Манет, которая упрятала тебя в лечебницу? Она постоянно говорит о тебе…»

— Он так сказал? — Поверив ему, она ощутила панический страх.

— Да. Он говорит, что ты считаешь меня исчадием ада. После этого я почувствовал, что не могу выбросить тебя из головы. Я никогда не забывал тебя, но ты была где-то в глубине моего сознания. Я не испытывал потребности заняться тобой. Но после звонка…

— Да? — Вновь почувствовав себя психиатром, Энди ощутила и свою власть над ним.

— Я помню, как сидел в тюремном помещении напротив тебя… ты была в таком платье… с этими грудями… от тебя пахло духами… иногда я видел твои ноги, мне казалось, что я вижу твою письку. По ночам я лежал и думал о ней. Я мог ее видеть? Или нет?

— Я не сознавала… — Энди провоцировала его.

— Ты не догадывалась, что меня заводит, а я не мог объяснить этого. Я сидел, смотрел на твои груди и чувствовал, что горю.

— Кто-то тебе звонил?

— Я не желаю говорить больше. — К нему внезапно вернулась злость. Мэйл замкнулся. — Я хочу трахаться. — Он сильно ударил ее в плечо, и Энди отпрянула. — Иди сюда, пока я не избил тебя.


Потом она спросила:

— Могу я кому-нибудь позвонить? Мужу или кому-то еще? Просто сказать, что мы живы.

— Нет, — раздраженно ответил он.

— Джон, очень скоро они решат, что мы мертвы, постепенно свернут все мероприятия, и начнется долгая беспощадная облава. Тебя поймают и навсегда посадят в тюрьму. Если они узнают, что я жива, ты сможешь… заключить с ними сделку.

Она заговорила спокойно, так, словно Энди беспокоилась о его будущем. Вдруг Мэйл оборвал ее:

— Сделки не будет. Со мной — не будет.

— Ты выиграешь от этого, — сказала она. — Подумав, что я мертва, они станут делать все что хотят. Если же они будут знать, что я жива, их положение осложнится. Уверена, ты как игрок понимаешь это. Пусть люди знают, что я еще здесь, и помнят обо мне.

Мэйл, начав одеваться, швырнул ей ногой одежду.

— Я подумаю об этом. Ты не будешь звонить сама. Возможно, мы что-нибудь запишем. Я воспроизведу запись из другого места.

— Джон, это было бы… — она с трудом улыбнулась, — это было бы очень хорошо.

На его лице появилось самодовольное выражение. Ему нравилась лесть, особенно из ее уст.

— Я подумаю об этом.


Вернувшись в погреб, она сказала Грейс:

— Мы должны продумать сообщение, которое он запишет на пленку. Изобрести какой-то код.

Она была возбуждена. Грейс так печально смотрела на мать, что Энди спросила:

— В чем дело?

— У тебя все лицо в крови, мама. Все лицо, — сказала Грейс.

Энди вытерла засохшую кровь: она потекла из носа, когда возбужденный Мэйл начал избивать ее.

Глядя на забившуюся в угол Грейс, Энди удивилась, что не заметила крови. Значит, она привыкла к этому.

Но на этот раз что-то изменилось. Что-то изменилось.


Глава 14


Усталая Роуз Мари Ру поднялась по лестнице.

Лукас и Т. Конрад Хауард вошли вслед за ней в дом Манета. В гостиной уже собрались люди. Напряженный, печальный Данн со взъерошенными волосами стоял спиной к холодному камину, держа в руке хрустальный бокал. Посмотрев мимо Ру и Хауарда, он кивнул Лукасу.

Хелен Манет сидела в кресле. Нэнси Вулф бросила на Лукаса взгляд, полный ненависти. Когда он ответил на ее взгляд, она поправила волосы и отвела глаза в сторону. Она потягивала спиртное, стоя перед портретом женщины с холодными, темными глазами.

Помощник адвоката готовил напитки; детектив в футболке поглощал кукурузные хлопья из целлофанового пакетика, прислонившись к дверному проему, и со скучающим видом ждал телефонного звонка.

Манет казался еще более усталым и старым, чем накануне. Наблюдая за ним, Лукас подумал, что, вероятно, Манет наслаждается ролью одного из главных героев трагедии.


— Ничего не вышло, — сказала Ру Манету, покачав головой. — Я очень сожалею.

— Проклятие! — Данн в бешенстве отвернулся от них.

— Это еще не полный крах, — сказал Хауард. Он не любил иметь дело с богатыми людьми, близко знакомыми с сенаторами Соединенных Штатов.

— Мы засекли его, но не смогли удержать надолго. Мы отслеживали его двадцать секунд, потом он догадался. Мы имеем представление, где он: это южный пригород, Иган или Эппл-Вэли.

— У тебя есть там объекты, — сказал Манет Данну. Глаза Данна сверкнули от ярости.

— Да, но сегодня вечером я не отвечал там на телефонные звонки, — рявкнул он.

— Я имел в виду не это, — заметил Манет. — Я хотел сказать, что ты знаешь этот район.

— Да, мне известно, что в этом проклятом районе живут триста тысяч человек…

— Очевидно, преступник считает, что мистер Дейвенпорт отвечает за радиопоиск, — вставил Хауард.

— Вы правы, — отозвался Данн, — из всех полицейских, с которыми я разговаривал, только он не прячет голову в задницу. — Данн шагнул к Лукасу.

— Я хочу назначить вознаграждение. Мне все равно, какое. Миллион.

— Не надо так много, — сказал Лукас. — На нас обрушится лавина сумасшедших. Начните с пятидесяти тысяч.

— Хорошо. Я объявлю об этом сегодня же, — проговорил Данн.

Манет молча покачал головой и скептически улыбнулся.


Выйдя из дома, Ру сказала:

— Счастливая семейка.

— Нэнси Вулф и Тауэр Манет — что вы об этом думаете? — спросил Лукас.

Ничто не удивляло Роуз Мари Ру — она слишком долго жила в мире политики.

— Когда мы беседовали с ними вчера вечером, она коснулась его руки.

— А сегодня пыталась удержать его от стычки с Данном. Оберегала Тауэра, — заметил Лукас.

— Знаете, Лукас, в вас развито женское начало.

— Что???

— Не берите в голову.

— Но что вы имели в виду? — заинтересовался Лукас.

— Вы больше, чем другие мужчины, полагаетесь на интуицию. Вы подозреваете, что у Нэнси Вулф роман с Тауэром Манетом?

— Сейчас я в этом уже не сомневаюсь.

— Только потому, что она взяла его за рукав? — спросила Ру. — Это серьезный аргумент!

— Важно то, как она коснулась его рукава. Если вы считаете это проявлением женского начала, я не возражаю.


Глубокой ночью они стояли у висевшей на стене карты, глядя на обведенный красным карандашом квадрат, который находился к юго-востоку от аэропорта.

— Это уже кое-что, — заметил Лестер. — Он оказался умнее, чем мы думали. Господи, нам не хватило минуты! Еще минута, и мы бы его взяли.

Лукас бросил в мусорную корзину бумажный стаканчик из-под кофе.

— Мы должны начать тотальную облаву. Он позвонит снова. Удивляюсь, что он еще не сделал этого.

— Можем приступить завтра, — сказал Андерсон. — Сейчас мы готовы на восемьдесят процентов. К утру мы обретем полную силу.

— Нам следовало уже приготовиться, — возразил Лукас.

— Мы готовы, но не на сто процентов. Понадобятся люди из других смен. — Андерсон повернулся к нему.

— Нужно оцепить район шоссе номер 494, послать дополнительные силы на шоссе номер 35 от начала и до конца Эппл-Вэли, — распорядился Лукас.

— Хитрый мерзавец, — произнес Лестер, мрачно разглядывая карту.

Когда Лукас лег, Уивер уже спала. Ему хотелось поговорить с ней, но он решил не будить ее и пролежал без сна около часа, обдумывая дневные события и ощущая тепло Уивер.


Когда зазвонил телефон, Уивер уже ушла, а Лукас только что принял душ. Он замер, а затем поспешил в гостиную, оставляя за собой мокрые следы.

— Как дела, Лукас? — бодро осведомился Мэйл.

— Они живы?

Патрульные машины должны выехать через тридцать секунд.

— Пытаешься выследить меня?

Лукас повторил свой вопрос:

— Живы они или нет?

— Да, живы, — злобно ответил Мэйл. — У меня есть сообщение от Энди Манет.

— Я возьму карандаш.

— Оно записано на пленку. Но это тебе не поможет. Я пользуюсь сотовым телефоном, но на этот раз нахожусь весьма далеко.

Проклятие.

— Включай. Я взял карандаш.

— Ладно. Не знаю, хорошо ли будет слышно…


«Джордж, папа, Женевьев, тетя Лайза, это Энди. Со мной и Грейс все в порядке, и мы надеемся, что Женевьев благополучно вернулась домой. Человек, у которого мы находимся, не разрешил ничего говорить о нем, но позволил нам послать это сообщение. Надеюсь, что смогу снова поговорить с вами. Удовлетворите любые требования этого человека, чтобы мы вернулись невредимыми. Вот все, что я могу сказать…»


В жалобном, испуганном голосе Энди теплилась надежда.

— Пока все, приятель, — проговорил Мэйл. — Признаюсь, мне понравилась идея с ди-джеем. Она меня встряхнула. Скажи этому парню, что в его отсутствие я заеду к нему домой и навещу его семью. Захвачу с собой кусачки. Мы неплохо позабавимся.


Когда Мэйл исчез, Лукас посмотрел на аппарат, как на таракана. Через пятнадцать секунд позвонила Марта Грэшем из центра связи.

— Мы все записали.

— Отлично. Лестер там?

— Нет, но сейчас с ним говорит Данн, он в курсе.

Лукас поспешил в спальню, оделся и стал ждать звонка. Он услышал его, завязывая галстук.

— Да, Фрэнк. Это была она?

— Да. И она пытается что-то сказать нам. Мы еще не знаем, что именно, — сказал Лестер.

— Почему вы так решили?

— Потому что она обращается к тете Лайзе.

— И что?

— Я только что говорил с Тауэром Манетом. Тетя Лайза умерла десять лет назад.

— Поручи кому-нибудь собрать информацию о тете.

— Мы уже занялись этим, но я хочу, чтобы ты взглянул на материал. Черт возьми, Лукас, нам нужен фокусник, который вытащит кролика из шляпы.

— Надо прикрыть Мило с радиостанции, — сказал Лукас. — И его семью. У него двое детей.

— Я пошлю людей. Но что насчет Женевьев?

— Женевьев мертва, но мы знаем это, а Энди Манет — нет.

Они беседовали с Манетом и Данном в кабинете Ру, обсуждая, почему Энди упомянула тетю Лайзу.

— Лайза Фармер была сестрой моей первой жены, — сообщил Манет. — Она жила в большом загородном доме с конюшней, поэтому в детстве Энди ездила верхом. Может, она хочет сказать, что этот человек — фермер. Или лошадник. Что-то в этом духе.

— Если только она в полном сознании, — тихо заметил Данн.

— Моя дочь… — начал Манет.

— Не сомневаюсь, что вы любите дочь, Тауэр, но я тоже ее люблю и, право же, знаю ее лучше. Она не в себе. Ее голос и манера речи изменились, Энди страдает, она в отчаянии. Надеюсь, что это именно она послала сообщение, но не следует зацикливаться на этом. Вполне возможно, она забыла, что тети Лайзы уже нет.

Данн бросил взгляд на Лукаса.

— Женевьев мертва?

— Будьте готовы к этому.


Они решили быстро осмотреть фермы и конюшни, сличить список фермеров округа Дакота со списком людей, совершавших сексуальные преступления, а также с другими списками. Лукас, получив отчет Андерсона, унес его в свой кабинет и стал читать. Он не обнаружил ничего интересного и, охваченный беспокойством, направился в отдел по расследованию убийств, где столкнулся с Блэком и Шеррил.

— Что в университете? — спросил Лукас.

— Кроме любителя огня и секса, у нас есть еще пять психов. Сейчас мы выбираем одного из них, — сказала Шеррил. Она держала в руках пачку папок. — Вам нужны ксерокопии?

— Да. Андерсон что-то сказал насчет того парня — Мэйла. Этот след оказался ложным?

— Да, — ответил Блэк. — Он утонул.

— Черт, — воскликнул Лукас. — Все так сходилось!

Шеррил кивнула.

— Его вытащили из Сент-Питера, а через пару месяцев он бросился посреди ночи с моста на Лейк-стрит. Мэйла выловили через неделю возле Форт-Снеллинга.

— Как его опознали?

— На нем нашли идентификационную карточку, — сообщила Шеррил. — Медэксперт проверил по зубам и подтвердил, что это Мэйл.

— Ладно, — Лукас кивнул. — А кто этот новый любитель огня и секса?

— Фрэнсис Ксавье Питер, ему тридцать четыре года. Он устроил за десять дней в Сент-Луис-парке шестнадцать пожаров. Никто не пострадал, но несколько домов сгорело. Мы разговаривали с его родителями, они сказали, что он актер и живет на Западном побережье. Они давно не получали от него вестей, у него нет телефона. Энди Манет лечила его в течение двух лет. Она не очень-то его жаловала. Он нападал на нее дважды во время сеансов психотерапии.

— Актер?

— Судя по их словам, — подтвердила Шеррил.

— Человек, с которым мы имеем дело, — заметил Лукас, — вполне может быть актером. Он любит играть…

— Вот что еще, — вмешался Блэк. — У Фрэнсиса Ксавье Питера длинные светлые волосы.

— Да, возможно, это он. Он похож на фоторобот? — спросил Лукас.

— У него круглое крестьянское лицо, — сказала Шеррил.

— То есть не похож?

— Не слишком, — согласилась она.

— Сделайте запрос, — сказал Лукас.


Глава 15


— Они приближаются к тебе. Ты должен уехать. — Голос был напряженным.

Мэйл, стоя между двумя раскрытыми компьютерами и, меняя жесткие диски, улыбнулся далекому собеседнику.

— Скажи, что ты имеешь в виду? Совсем не то, что я должен уехать! Нет, ты хочешь сказать, что я должен убить их и спрятать трупы.

— Говорю тебе — убирайся отсюда, — донеслось из трубки. — Я не думала ни о чем таком…

— Черт возьми, — сказал Мэйл. — Ты считала, что манипулируешь мною. Нажимала на кнопки…

Он услышал вздох. Что он выражал — злость, отчаяние, предвкушение? Мэйл хотел знать это. Когда-нибудь он догадается, кому принадлежит этот голос. И тогда…

— К тому же они не так близко, как ты думаешь. Ты просто подстрекаешь меня избавиться от них.

— Тебе известно, что за сообщение послала Энди Манет? Ее тетка давно умерла. Ее звали Лайза Фармер, она жила на ферме. Теперь они обыскивают фермы в округе Дакота, потому что засекли тебя в этом районе с помощью радиоаппаратуры. У тебя мало времени.

Щелк.

Мэйл, посмотрев на трубку, бросил ее и прошелся по гостиной, насвистывая мелодию, которую запомнил в давние дни в больнице. В камерах стояли громкоговорители, через которые транслировались передачи «Радио Миннесоты». Простенькая мелодия Моцарта, вероятно, он слышал ее сотни раз. Мэйлу было не до Моцарта. Он хотел слышать ритм, а не мелодию — барабанную дробь, которая будоражит кровь, или ударные, но только не струнные.

Однако сейчас он насвистывал мелодию Моцарта, чтобы не думать о том, как Энди Манет перехитрила его. Пока он не хотел убивать ее.

Неужели она действительно сделала это? Чувствуя, что это так, он злился. Беда в том, что он доверился ей, дал Энди шанс, а она предала его. Так бывает всегда. Ему следовало знать, что это произойдет снова. Мэйл поднес руки к вискам, почувствовал пульсацию крови и начинающуюся боль. Господи, с ним вечно случалось такое: когда он пытался что-то сделать, кто-то всегда все портил.

Он походил по гостиной и кухне, открыл холодильник, рассеянно заглянул внутрь и захлопнул дверцу. Потом вышел через заднюю дверь на лужайку и зашагал к полю, к старому дому.

Перескочив через повалившийся забор, он оказался посреди склона и побежал вперед, стиснув кулаки.


Им казалось, будто они добились прогресса с Мэйлом: он не стал мягче, но Энди чувствовала, что, не имея власти над ним, она все же влияет на него.

Они по-прежнему старались вытащить гвоздь. Им не удавалось расшевелить его, но он обнажился уже на целый дюйм. Еще несколько часов, думала она, и они смогут извлечь его из балки.

Но тут появился Мэйл.

Услышав, как он бежит по лестнице, Энди и Грейс переглянулись. Что-то произошло. Грейс, сидевшая на корточках перед монитором, покачнулась.

Когда дверь открылась, они увидели дикую злобу в его глазах.

— Выходи, мать твою, — приказал он.


Грейс слышала, как Мэйл бьет Энди.

Прижавшись к двери, она барабанила по ней кулаками и кричала:

— Мама, мамочка, мама!..

Потом она вернулась к матрасу и закрыла уши руками, потом стиснула зубы, чтобы не закричать, и ощутила себя предательницей. Она боялась, что Мэйл займется ею.


Через час Мэйл швырнул Энди в погреб. Прежде она возвращалась одетой; теперь Энди была обнаженной, как и сам Мэйл.

Грейс прижалась к стене. Мэйл стоял на пороге лицом к девочке. Его разъяренный вид ужаснул ее. Она опустила голову и закрыла глаза. Мэйл постоял еще несколько мгновений, потом с грохотом захлопнул дверь.


Энди не двигалась.

Грейс не смела поднять голову, боясь увидеть Мэйла. Но через несколько секунд она открыла глаза. Мэйл исчез.

— Мама? Мама? — прошептала Грейс.

Энди застонала, изо рта у нее текла кровь.


Глава 16


Лукас снял трубку.

— Лукас Дейвенпорт.

Женский голос звучал неуверенно, робко.

— Мне сказали, что я должна поговорить с вами?

— Да?

Он с нетерпением ждал, когда лос-анджелесские полицейские сообщат информацию о Фрэнсисе Ксавье Питере, актере-поджигателе.

— Кажется, я видела парня, изображенного на фотороботе, — сказала она. — Я играла с ним в «Дракона» месяца два назад в доме этой девушки в Динкитауне.

— Вы знаете, как его зовут и где он живет?

— Нет, но он был с этой девушкой, мы играли у нее дома, она его знает.

— Вы уверены?

— Я не была бы так уверена, если бы не его глаза. Они точно такие же. Рот другой, но глаза очень похожи. Он отлично играл, настоящий Хозяин подземелья, знал все. Но он агрессивный и какой-то дерганый. Судя по словам той девушки, он лечился.

Лукас посмотрел на часы.

— Где вы сейчас? Я бы хотел встретиться и поговорить с вами.

Он записал адрес.

— Слоан, едем.

— Куда?

Лукас объяснил все на ходу.

— Ее голос убеждает меня в том, что это не ошибка.

Она жила в студенческом общежитии напротив университета, рядом с шоссе номер 494. Лукас поставил серый «плимут» возле дома.


Синди Макферсон, крупная девушка с открытой улыбкой, была во всем черном.

— Чем дольше я смотрю на фоторобот, тем больше убеждаюсь, что это он. В его лице есть что-то особенное, он похож на койота — у него узкие глаза и скулы. Он мог бы казаться сексуальным, но… ему чего-то не хватало. Похоже, он замкнутый. Хотя, думаю, он сблизился с Глорией.

— Как фамилия Глории?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я видела ее с общими знакомыми, мы встречались с ней здесь, но она мне не подруга. Мы познакомились года два назад на празднике в парке, потом я видела ее в Динкитауне. Два месяца назад я встретила ее, и она сказала, что они собираются поиграть. Я пошла к ней. Он был Хозяином подземелья.

— Вы можете показать нам, где она живет? — спросил Слоан.

— Конечно.


Динкитаун, островок розничной торговли, был расположен возле университетского городка. В двух- и трехэтажных зданиях продавались одежда, продукты, компакт-диски и лекарства. Когда они парковали машину, Макферсон указала на другую сторону улицы.

— Глория живет здесь.

— Подождите нас здесь или сходите за сандвичем, — сказал Лукас. — Возможно, мы еще зададим вам кое-какие вопросы.

Лукас и Слоан вошли в подъезд. Когда Глория открыла дверь, на них пахнуло запахами томатного супа, табачного дыма и марихуаны.

— Глория? — Лукас шагнул вперед.

— Да?

— Мы из полиции, нам…

— Нужна ваша помощь, — закончил Слоан.


Глория Кросби выглядела неухоженной, грязной и хмурой.

— Покуриваете травку? — дружелюбно спросил Слоан.

— Я — нет, — ответила Глория. — От марихуаны люди дуреют.

— Однако здесь пахнет травкой, — заметил Слоан.

— Вчера вечером тут были гости, они курили, — невозмутимо ответила девушка. — А я — нет.

— Вы не считаете это вредным? — спросил Лукас.

— Нет, а вы?

Лукас пожал плечами.

— Месяца два назад вы играли в «Дракона и подземелье» в обществе пяти человек. Хозяином подземелья был он. — Слоан протянул ей фоторобот. — Мы хотели бы узнать его фамилию.

Взяв листок, она долго рассматривала его.

— Я знаю, кто вам нужен. Он выглядит примерно так, только глаза другие. Его зовут… Дэвид.

— Как?.. — начал Лукас.

— Дэвид… Эллерс. Э-Л-Л-Е-Р-С. Господи, чуть не забыла.

— А как вы узнали насчет игры? — Явно заинтригованная, она не показывала этого и казалась совершенно невозмутимой. Лукас даже подумал, не наглоталась ли она транквилизаторов.

— Я создаю игры, общаюсь с игроками. Это не связано с моей работой в полиции, — ответил Лукас.

Она оживилась и ткнула в него пальцем.

— Дейвенпорт.

— Да.

— Вы создали несколько классных игр, пока не занялись компьютерными играми. Ваши компьютерные игры — дерьмо.

— Спасибо, — сухо произнес Лукас. — Вы знаете, где живет этот парень?

— Это он похитил эту дамочку, Манет?

— Мы расследуем это…

— Думаю, вы идете по ложному следу, — сказала она. — Дэвид приехал из Коннектикута и направлялся в Калифорнию.

— Похоже, вы знали его очень хорошо, — заметил Лукас.

Вздохнув, она опустилась в кресло.

— Он прожил здесь неделю, трахал меня каждый день, но больше не появлялся.

— Какой у него был автомобиль? — спросил Лукас.

Она фыркнула, на ее лице появилась не то улыбка, не то гримаса.

— А как вы думаете, какой автомобиль может быть у игрока, направляющегося в Калифорнию?

— «Харлей», — не сразу ответил Лукас.

— Точно, — подтвердила Глория. — Спортивный «харлей-дэвидсон».

Она сообщила некоторые подробности о Дэвиде Эллерсе. Они познакомились в «Макдональдсе». Ему было негде остановиться, он показался ей приличным парнем, и она пригласила его к себе.

— Я огорчилась, когда он уехал. Он был неистощим. Думаю, у его родителей есть деньги. Кажется, они занимаются страховым бизнесом или чем-то в этом роде. Возможно, он не из Коннектикута, а из Хартфорда.


— Ну что ты об этом думаешь? — спросил Лукас, когда они вышли на улицу.

— Не знаю, — ответил Слоан. — Если она и лгала, то весьма умело. Но и на правду это не похоже. С этими проклятыми наркоманами не разберешься.

Когда они подошли к машине, Макферсон предложила им жареный картофель.

— Ну как? — спросила девушка.

— Глория сказала, что он был здесь проездом, зовут его Дэвид Эллерс, прибыл он из Коннектикута и направлялся на Западное побережье, — сообщил Лукас.

Макферсон изумилась.

— Когда вы упомянули Коннектикут, меня осенило. Я спросила того парня, не знал ли он моего друга Дэвида, потому что они были из одного города. Вэйзата. Но он ответил, что учился в частной школе и не знал его.

— Вэйзата? — спросил Слоан.

— Я точно помню, — подтвердила она.

— Но Глория назвала Дэвидом его, — заметил Лукас.

Макферсон покачала головой.

— Это не так. Я бы заметила — два Дэвида из одного города, и к тому же ровесники!

— Пойдемте, — сказал Лукас. — Посмотрим, вспомнит ли она вас. Возможно, увидев вас, она вспомнит имя парня.


Они снова поднялись по лестнице и постучали в дверь Глории, но им никто не ответил.

— Может, она пошла к соседям, — предположил Слоан.

Однако интуиция подсказывала им, что это не так.

Лукас направился в конец коридора и выглянул в окно.

— Пожарная лестница! — воскликнул он.

Лукас проверил окно — оно легко открылось.

— Она убежала, — сказал Слоан.

— И она его знает! Спускайся по той лестнице.

Слоан побежал по коридору, а Лукас вылез в окно и начал спускаться по пожарной лестнице. Добравшись до последнего пролета, он оказался в узком проходе между двумя зданиями и осмотрелся. Если она побежала к улице, они, возможно, ее заметят. Он бросился к переулку, куда выходила задняя дверь пиццерии. Открыв ее, Лукас увидел женщину, которая курила, опираясь о стойку.

— Эй, — сказала женщина, выпрямившись. — Сюда нельзя…

— Я из полиции, — сообщил Лукас. — Вы видели девушку, которая спустилась по пожарной лестнице с последнего этажа соседнего дома пять-шесть минут назад?

— Кажется, да. Худая, в черном?

— Да. Вы не заметили, куда она направилась?

— В ту сторону…

— Она спешила?

— Похоже, да. Она несла что-то вроде сумки с бельем. Свернула за угол. А что она сделала?

Не ответив, Лукас побежал к углу, увидел пустую автобусную остановку, пересек улицу и позвонил из автомата в диспетчерскую.

— Возможно, она села в автобус. Оповестите всех, что мы ищем высокую бледную молодую женщину лет двадцати пяти, одетую во все черное, с сумкой или мешком.

Лукас возвратился к подъезду. Туда же подошел и Слоан.

— Я ее не нашел.

— Черт возьми, как в том магазине с играми. Мы были почти у цели. Давай поищем управляющего.

Обнаружив его в подвале, они объяснили, в чем дело.

— У вас есть ключ? — спросил Лукас.

— Конечно.


Управляющий впустил их в квартиру Глории, и они быстро осмотрели ее. Что-то насторожило Лукаса, но он не мог понять, что именно. Он снова обвел взглядом комнату. Старею, подумал Лукас.

— Вы знаете кого-нибудь из ее друзей? — без особой надежды спросил Лукас управляющего.

— Нет.


Когда появились двое полицейских, Лукас сказал им:

— Идите с управляющим. Он имеет право входить во все квартиры, поэтому ордер вам не нужен. Проверьте каждую. Ничего не трогайте, ищите только девушку.

Лукас повернулся к Слоану:

— Найди ее лучшую фотографию, отвези в управление и размножь для наших людей. Попроси Ру дать экземпляры прессе.

— Что ты собираешься делать? — спросил Слоан.

— Хочу перевернуть ее квартиру вверх дном, обследовать все. Распорядись, чтобы связались с телефонной компанией: надо проверить, не звонила ли она недавно кому-нибудь.

— Хорошо. Мне, вероятно, следует получить ордер на обыск?

— Да.

Лукас принялся снова осматривать квартиру, состоящую из гостиной, кухни, маленькой ванной и тесной спальни.

В спальне стоял старый комод с несколькими открытыми ящиками. Во время первого визита ему показалось, что ящики были закрыты. Значит, она взяла что-то из одежды. Заглянув под матрас, Лукас вынул все ящики, быстро просмотрел и ощупал одежду. Ничего!

Просмотрев бумажки, валявшиеся возле телефона, Лукас обнаружил несколько телефонных номеров, но ни один абонент не находился в Игане, Эппл-Вэли, да и вообще в этом направлении. На всякий случай он сказал о них Слоану.

На верхней полке медицинского шкафчика в ванной стояли в ряд коричневые склянки с таблетками.

— Взгляни, Слоан, здесь какие-то странные лекарства. Надо выяснить, где она взяла их и для чего они предназначены. Пусть кто-нибудь заедет в местные аптеки и в университетскую поликлинику. Похоже, это что-то серьезное.

— Она не любит сниматься. — Слоан показал Лукасу несколько снимков, сделанных «Полароидом», и пару обычных отпечатков. Глория везде была в черном и почти всегда одна.

— Забери все, — бросил Лукас, с силой захлопнув дверцу шкафчика.

— Успокойся, приятель. Мы найдем ее, раньше или позже.

— Она его знает, черт возьми! — воскликнул Лукас. — Она знает, кто этот сукин сын и где он, а мы ее упустили.


Глава 17


Андерсон нашел материалы на Глорию Кросби и установил ее возраст по водительскому удостоверению. Она дважды попадалась на воровстве в аптеках Уолгрина, и суд приговорил ее к принудительному лечению в психиатрической лечебнице. С ранней юности Глория неоднократно проходила курсы психотерапии и периодически попадала в больницы. Местом ее постоянного проживания был Норт-Оукс, северный пригород Сент-Пола.

— Мы должны направить туда людей, — сказал Андерсон.

— Хорошо, — отозвался Лукас. — Слоан еще здесь?

— Он пьет кофе в отделе.

Они сели в «порше» Лукаса.

— Надеюсь, что Глория не успеет предупредить парня. Если он почувствует, что люди знают…

Миновав границу Норт-Оукс, Слоан заметил:

— На месте Глории я бы вел себя крайне осторожно.

Они подъехали к ее маленькому деревянному дому, стоявшему на небольшом возвышении и обнесенному оградой.

— Поставим машину прямо на подъездной дороге?

— Да. Я пойду к задней двери.

— Хорошо.

Слоан въехал на подъездную дорогу, они вышли из машины, и Лукас обогнул дом. Трава на открытых участках выгорела, хотя лето было не очень сухим и жарким. В тенистых местах она выросла длинной и густой.

Слоан подошел к передней двери и нажал кнопку звонка.


Мэрилин Кросби, хрупкая седая сутулая женщина, настороженно сжимала ворот халата.

— Я не видела ее и не слышала о ней с весны. Тогда Глории понадобились деньги. Я дала семьдесят пять долларов. Мы не очень-то близки.

— Нам надо поговорить с вами, — спокойно сказал Слоан. — Возможно, она связана с человеком, похитившим миссис Манет. Мы должны узнать как можно больше о вашей дочери и ее друзьях.

Она неохотно пропустила Слоана в дом.

— Ее здесь нет, да? — спросил Слоан.

— Нет. Конечно, нет. — Кросби нахмурилась. — Я бы не стала обманывать полицию.

Слоан кивнул.

— Хорошо. А где задняя дверь?

— В кухне… А в чем дело?

Слоан прошел через кухню и толкнул заднюю дверь.

— Лукас… заходи.

— Вы меня окружили? — Кросби, похоже, обиделась.

— Нам действительно необходимо найти вашу дочь, — сказал Слоан. — Ваш муж дома?

— Он умер, — ответила Кросби и повела их в темную гостиную.

— Вы видели этого человека? — спросил Слоан, протянув ей фоторобот.

— Кажется, он приезжал прошлой зимой. Но волосы у него были не такие.

— Они с Глорией провели здесь несколько минут. Это крупный парень, со злым лицом. Агрессивный. Раньше Глория приезжала совсем с другими парнями.

— Какого типа?

— В основном с бродягами, бездельниками.

Потом доверительно добавила:

— Знаете, Глория не в себе. В семье отца несколько психически больных. К сожалению, я узнала об этом слишком поздно.

— Нам нужны фамилии всех ее друзей, — сказал Лукас. — Друзей и родственников, к которым она может прийти. Даже докторов.

— Я никого не знаю. Только одного врача.

— За информацию, способствующую поимке преступника, назначено вознаграждение, — сказал Лукас. — Пятьдесят тысяч долларов.

— Правда? — Мэрилин Кросби оживилась. — Я могу принести вещи, которые она тут оставила. А лучше сами загляните в ее комнату, вы же знаете, что вам нужно.


В спальне Глории Кросби стояла кровать, небольшой письменный стол и шкаф. В шкафу ничего не оказалось, но стол был завален бумагами, магнитофонными пленками, резиновыми лентами, сломанными карандашами, ручками, значками музыкальных групп, рисунками, календарями, кнопками.

— Ничего необычного, — заметил Слоан, просмотрев все.

Лукас узнал у Мэрилин Кросби фамилию последнего врача Глории, отыскал его адрес в телефонной книге и позвонил Шеррил.

— Узнайте все, что сможете, — попросил Лукас и вернулся в спальню.

— Пока три фамилии, — сказал Слоан, кивнув на бумаги. — Все из школы.

— Больше надежд на аптеку. Рано или поздно Глории придется туда пойти. — Лукас сел. — Надо проверить больницы, где она лечилась, сравнить список пациентов, находившихся там одновременно с ней, со списком пациентов Манет.

— Андерсон уже занимается этим, — ответил Слоан.

— Думаю, мы зря теряем время, Слоан.

— А что еще мы можем сделать?

— Не знаю.

Провожая их, Мэрилин Кросби спросила:

— Нашли что-нибудь?

— Нет.

— Если моя дочь объявится и я сообщу вам, где она, кто получит вознаграждение?

— Если вы свяжете нас с ней и она сообщит нам полезную информацию, вознаграждение получите вы, — ответил Лукас. — Она знает похитителя, и нам необходимо допросить ее.

— Оставьте телефон, по которому я могу связаться с вами. Если она позвонит, я сообщу вам. Ради нее самой.

— Правильно, — сказал Лукас.


Слоан снова сел за руль.

— Ты видел новую крошку, которая отвечает за связи с общественностью? — спросил Лукас.

— Да, я знаю ее.

— Она толковая?

Слоан пожал плечами.

— Обыкновенная. Почему ты спрашиваешь?

— Мне нужно, чтобы кто-то написал материал о моей компании. Хорошо, если крошка обсудит эту идею с нужными людьми и пригласит ко мне телевизионщиков.

— Не знаю, — неуверенно проговорил Слоан, — это же касается частного бизнеса. Что у тебя на уме?

— Этот парень весьма умен, верно?

— Да.

— И он играет в компьютерные игры. Убежден, что он — компьютерный маньяк. Девяносто процентов игроков-мужчин помешаны на компьютерах. — Лукас рассеянно посмотрел в окно. — Его подружка знает мои компьютерные игры и считает их дерьмом. Если на телевидении и в прессе появятся материалы о том, как мои компьютерщики вычисляют этого мерзавца, он начнет кружить возле компании. Вдруг… женщине с современной, экстравагантной внешностью удастся поговорить с ним?

— Едва ли, — усомнился Слоан. — Его насторожила наша проделка с радиостанцией. Но шанс есть.

— Я сам поговорю с крошкой, отвечающей за связи с общественностью, узнаю, что можно сделать.


Заручившись согласием Ру, Лукас рассказал о своей идее Аните Сегундо, пресс-секретарю.

— Не знаю, стоит ли объяснять им, что это наживка, которая поможет нам поймать похитителя, или просто дать материал, — сказал Лукас.

— Просто дать материал — нечестно, — сказала Сегундо, — но я бы поступила именно так.

— Сколько времени на это нужно?

— Я могу подбросить телекомпаниям идею хорошего очерка — они уцепятся за нее. Все связанное с делом Манет — горячий материал. Конечно, газеты не пожелают отстать от ТВ.

— Дайте мне час, — сказал Лукас, — затем начинайте.


Лукас обрисовал Бэрри Ханту общую идею. Хант, подумав, кивнул.

— Не вижу в этом никакой опасности, если только полиция обеспечит нам защиту.

— Мы направим сюда полицейских. Опасность только одна — что идея не сработает.

— Я имею в виду другое, — заметил Хант. — Компания ничем не рискует. Поймаем мы этого типа или нет, видеоматериалы и публикации улучшат наш имидж. Компания участвует в розыске опасного преступника!

— О… — Именно для этого Лукас и нанял Ханта. — Кстати, я хотел бы, чтобы Айс представила материал для телевизионщиков.

Хант пристально посмотрел на него.

— Вы идете несколько дальше, чем я полагал. Но если мы получим защиту, игра стоит свеч.


Программистам замысел понравился: Айс обрадовалась, услышав от Ханта, что будет представлять материал. Эта идея ей импонировала.

— Послушайте, ребята, — озабоченно произнес Лукас, — если вы дадите волю фантазии, они поймут. Тогда нас пошлют к черту, потому что пресса не любит, когда ее кормят небылицами. Хуже всего, если это поймет сам мерзавец. Он далеко не глуп. Мы должны сыграть честно. Или почти честно, во всяком случае, нам нужно выглядеть убедительно. Поэтому не пытайтесь вешать лапшу на уши.

— Мы можем взять ваш фоторобот и с помощью графической программы сделать сотню различных вариантов его внешности. Потом покажем результаты телевизионщикам. Они будут весьма впечатляющими…

— Сделайте это. И вот что еще — мы пытались выследить его с помощью пеленгаторов… — Он рассказал о фэбээровской аппаратуре для определения координат сотового телефона. — Это действительно высокая технология. По-моему, весьма интересно.

— А что вы скажете, — спросил один из программистов, — если мы введем карту округа Дакота, построим трехмерное пространство, обозначим в нем положение вертолетов и представим графически уровень сигналов, с помощью которых определяли координаты источника…

— Неужели вы можете это сделать? — спросил Лукас.

Программист пожал плечами.

— Если получим данные. Но я имею в виду диаграмму для телевидения.

— Смотреться будет отлично: они проглотят эту идею! — воскликнула Айс.

— Вот это нам и нужно, — сказал Лукас. — Это должно выглядеть правдоподобно лишь пару дней. Сколько дней это займет?

— На подготовку уйдет несколько часов.

— Сможете сделать это завтра утром?

— Нет проблем, — ответила Айс.

— Отлично, — сказал Лукас.


Глава 18


Едва Глория поднялась на крыльцо Мэйла, возле дома остановилась машина шерифа. Она обернулась. Полицейский, сидевший справа, записал что-то в блокноте, вылез из машины и вежливо кивнул ей.

— Мэм, это ваш дом?

— Да. А что?

— Мы проверяем списки домовладельцев, — сказал полицейский. — Вы…

Он заглянул в блокнот и подождал.

— Глория Ладу, — сказала Глория. — Моего мужа зовут Мартин, но его еще нет дома.

— Он работает в Городах?

— Да. В «Мэлл оф Америка». Фирма «Бразерс Шуз».

Полицейский кивнул.

— Вы не заметили на дороге чего-нибудь необычного? Мы ищем человека в микроавтобусе…


Мэйл находился в полумиле, когда увидел перед своим домом автомобиль.

Он узнал ржавый коричневый «шевроле кавалье», принадлежавший парню по имени Боб. Этот парень не знал, где живет Мэйл, но Глория в случае необходимости одалживала у него машину.

Глория. Мэйл остановился у обочины.

Знакомство с ней оказалось полезным для него в больнице. Она работала там, воровала сигареты, иногда — болеутоляющие средства. Она помогла ему стать Мартином Ладу, подменила стоматологическую карту, получила его страховку, когда в реке обнаружили тело Джона Мэйла. Но потом заговорила об отношениях. Никогда не угрожая ему прямо, она намекала на то, что знает о Мартине Ладу слишком много.

Это его беспокоило. Он ничего не предпринимал, потому что она была его соучастницей и сознавала это. Кроме того ей нравилось быть для него «своей» — так она чувствовала себя безопаснее.

Глория была болтлива.

Если бы она догадалась о том, кто похитил Манет, то не смогла бы молчать. Глория испытывала настоятельную потребность говорить о своих проблемах, слушать, как кто-то анализирует их.

Черт возьми! Глория.

Съехав с обочины, Мэйл направился к дому.


Глория Кросби нуждалась в общении. Уже несколько недель ей казалось, что она живет взаперти. Дни проходили однообразно, она ждала какого-то события, нового этапа в жизни. Теперь это произошло. Джон похитил Энди Манет и детей; Глория не сомневалась в этом. Конечно же, у него есть план, как завладеть деньгами Манет. Получив их, они уедут — вероятно, на юг. Мэйл умный, генерирует идеи, но пренебрегает мелочами. Мелочи были по ее части, она доказала это, превратив его в Мартина Ладу.

Мартин Ладу был трусливым дегенератом. Она вспомнила долговязого, худого, прыщавого подростка со слезящимися глазами и заискивающей улыбкой, вечно вытирающего платком красный нос…

Он был бесполезен до того дня, когда власти выбросили их из больницы; государство сделало смехотворный жест — признало бывших пациентов психически нормальными, застраховало их жизнь и здоровье, обеспечило жильем. Страховка стоила жизни Мартину Ладу.

Сидя на крыльце, Глория терпеливо ждала Мэйла. Хотя дом был заперт, Джон явно находился где-то неподалеку — она видела через окно остатки еды на столике в гостиной.

Где он держит Манет и детей? Дом казался пустым. Глория испугалась. Может, он уже избавился от них?

Нет. Она знала, что Джон какое-то время подержит Манет у себя.

Когда Мэйл въехал во двор, Глория поднялась и шагнула навстречу ему.

— Как дела, Джон?

— Нормально, — бросил он. — Что случилось?

— Я заехала посмотреть, как ты живешь. У тебя есть пиво?

Взглянув на нее, он понял, что она все знает.

— Конечно. Заходи.

Проследовав за ним в дом, она осмотрелась.

— Тут все по-прежнему. — Глория плюхнулась в кресло перед компьютером. — У меня есть новые игры. А у тебя?

— Я перестал играть, — ответил он и, достав из холодильника две бутылки с пивом, протянул одну Глории.

— Оказывается, у тебя есть игра Дейвенпорта, — заметила Глория, взяв коробку из-под дискет с описанием.

— Да. — Он отхлебнул пиво. — Как твоя голова?

— В последнее время ничего.

— По-прежнему глотаешь таблетки?

— Иногда. — Она нахмурилась. — Но я оставила их у себя.

— Да?

— Похоже, я не могу туда вернуться, — проговорила она, надеясь, что он спросит ее почему.

— Почему?

— Там были легавые, — ответила она и отпила пиво из бутылки, не сводя с него глаз. — Искали тебя.

— Меня?

— Да. У них есть фоторобот. Понятия не имею, кто им сказал, что я тебя знаю, но им это известно. Мне удалось отвязаться от них и приехать сюда.

— Ты уверена, что они не сели тебе на хвост?

Он посмотрел в окно, опасаясь увидеть полицейские машины.

— Да. Они так глупы, что это не составило труда. Знаешь, кто приходил?

— Дейвенпорт.

Она кивнула.

— Черт возьми, Глория!

— Я прыгнула в автобус, проехала восемь кварталов, вылезла, прошла насквозь через дом Джанис, добралась пешком до Боба, взяла ключи от машины…

— Ты сказала ему, что едешь ко мне?

— Нет. — Она гордилась собой. — Я наврала, что мне надо отвезти домой кое-что из вещей. Когда я выезжала, там никого не было.

— Ладно. У меня возникли проблемы с полицией.

— Знаю. Они и здесь были.

— Здесь?

Теперь он действительно встревожился.

— Едва я приехала сюда, здесь появился полицейский. Они проверяют все загородные дома. Когда я сказала ему, что ты мой муж, он, похоже, успокоился.

— Ты так сказала?

— Да. И он уехал.

— Хорошо.

— Ты увез Манет и ее детей.

Он остолбенел от ее смелости.

— Что?

— Послушай, Джон, тебе не удастся обмануть меня. Где ты их держишь?

— Глория…

Она тряхнула головой.

— Мы взяли пятнадцать тысяч, помнишь?

— Да.

— Это было здорово! — воскликнула она. — Я помогу тебе получить деньги Манет.

Он изумился.

— Я могу взглянуть на них? Я надену на голову чулок или что-нибудь в этом роде. Надеюсь, они не видели твоего лица?

— Глория, деньги тут ни при чем. Я помню, что она сделала со мной когда-то.

— О!.. А что ты с ней делаешь?

— Все что хочу.

— Ну надо же, — пробормотала Глория. — Это так забавно.

Мэйл улыбнулся:

— Пойдем, я покажу тебе.


По пути в погреб Глория сказала:

— Ты говорил, что перестал думать о ней.

— Потом снова начал.

— Почему?

Сначала Мэйл не хотел отвечать, но мрачная, непривлекательная Глория понимала его как никто другой.

— Мне стала звонить какая-то женщина, — сказал он. — Похоже, она ненавидит Энди Манет. Больше я ничего не знаю о ней. Она уверяет, что Манет до сих пор говорит обо мне, о том, что интересовала меня в сексуальном плане. Женщина звонила мне раз пятнадцать.

— Как странно, — пробормотала Глория.

— Да. — Мэйл задумчиво почесал подбородок. — Но самое странное то, что она звонила мне сюда. Она знает, кто я, а я не могу понять, кто она. Ясно одно — она не любит Энди. Она как бы подталкивала меня к этому, я постоянно думал, и вскоре… ты знаешь, как это бывает.

— Да.

— От этого можно спятить. — Мэйл усмехнулся.

Спускаясь по ступеням в подвал, Глория поняла, что за женщина звонила Джону Мэйлу. Она было открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но тут же решила: позже. Она заинтригует его. Джоном следует управлять; чтобы сохранять равенство, надо бороться.

— Я оборудовал комнату. — Мэйл указал на стальную дверь подвала. — Когда-то здесь был погреб для хранения овощей. Я чуть не сдох, работая в этой дыре. Мне приходилось каждые десять минут выскакивать наружу.

Глория кивнула. Она знала о его клаустрофобии.

— Открой, — сказала Глория.


Энди и Грейс стали ковырять деревянную балку застежкой от лифчика Грейс, но работать непрерывно удавалось не более получаса — потом начинали болеть пальцы. Они кое-чего добились: гвоздь обнажился уже на полдюйма, но Энди боялась, что вытащить его они смогут лишь через неделю.

Однако вряд ли у них есть еще неделя: Мэйл становился все более возбужденным и мрачным. Энди казалось, что в него вселился дьявол, она видела по его глазам, что он потерял контроль над собой.

— Мы его никогда не вытащим, — сказала Грейс. — Мама, мы его никогда не вытащим.

Девочка бросила застежку и закрыла лицо руками. Она уже не плакала, они обе уже не могли плакать.

Энди присела возле дочери, взяла ее за руку.

— Не работай больше сейчас. — Энди посмотрела на балку. — Я тебя сменю.

— Бесполезно, — сказала Грейс. — Мэйл слишком большой. Настоящее чудовище.

— Мы должны попытаться. Если у нас появится оружие, мы сможем…

Они услышали над головой тяжелые шаги.

— Он идет. — Грейс отступила к матрасу, в угол комнаты.

— Помни — не смотри ему в глаза.

Звуки шагов доносились уже с лестницы. Энди сдвинула туалет ногой к стене и села на крышку.

— Не говори, если он сам не обратится к тебе, и опусти голову. Я начну говорить, как только он войдет.

— О’кей.

Грейс повернулась лицом к стене, прикрыла ноги измятым платьем.

— Джон, — тихо и невнятно пробормотала Энди, желая показать ему, что едва жива, и опасаясь спровоцировать его.

— Эй, вставай, у нас гостья.

Энди бессознательно подняла голову. Мэйл схватил ее за руку и потащил к двери.

— Можно и мне пойти? — пролепетала Грейс. У Энди упало сердце.

— Нет, — ответил Мэйл.

Он так и не посмотрел на девочку. Чтобы он не подумал о Грейс, Энди поспешила спросить:

— Кто это, Джон?

— Старая подруга по дурдому.

Он вышел вслед за Энди и запер дверь. Возле грязной лестницы стояла женщина в черном. В одной руке она держала ветку, другой сжимала горлышко бутылки с пивом.

Ведьма, подумала Энди. Палач.

— Господи, Джон, — выдохнула женщина.

Приблизившись к Энди, она оглядела ее с головы до ног.

— Ты много ее бил?

— Не очень. В основном я ее трахаю.

— Она тебе позволяет или ты ее насилуешь?

— Чаще всего я просто это делаю, — ответил Мэйл. — Когда она мне мешает, я ее слегка колочу, но стараюсь ничего не сломать. В основном бью ладонью. Вот так.

Он сильно ударил Энди по лицу, и она упала. Мэйл бил ее почти каждый раз, выводя из погреба, и она научилась предугадывать его движения.

Иногда он помогал ей подняться, но сейчас не сделал этого.

— Я принес веревку. — Он показал несколько четырехфутовых кусков желтой синтетической веревки. — Подними руки — нет, не вставай. Просто подними руки.

Энди выполнила приказ, и он связал ей запястья. Жесткая веревка врезалась в кожу.

— Джон, не причиняй мне боль. — Она старалась говорить спокойно.

— Я и не собираюсь.

Привязав второй кусок веревки к тому, что стягивал ее запястья, он перекинул его через крюк, вбитый в потолочную балку. Потянув веревку, Мэйл заставил Энди поднять руки и завязал веревку.

— Начинай, — сказал он Глории. — Ты хотела заполучить ее в таком виде.

Глория обошла вокруг Энди, которая при этом невольно поворачивалась, не отрывая от нее глаз.

— Не поворачивайся, или ты у меня действительно получишь! — рявкнула Глория.

Энди закрыла глаза. Через секунду та хлестнула ее по спине. Энди закричала от боли.

— Мы можем снять с нее все? Я хочу врезать ей по грудям, — возбужденно сказала Глория.

— Валяй. Она не может сопротивляться.

Глория подошла к Энди и протянула руку к ее блузке.

— Тебе все равно надо забрать у нее одежду. Мы разрежем ее ножом. И ребенка тоже.

Мэйл подошел к Глории сзади, держа в руках третий кусок веревки. Он накинул его на шею Глории и скрутил; веревка врезалась ей в кожу, и она попыталась оттянуть ее руками. Увидев ее выпученные глаза в нескольких дюймах от себя, Энди попыталась отвернуться, но Мэйл закричал:

— Нет, смотри! Смотри!

Язык Глории вывалился изо рта, она судорожно подергивалась, махала руками.

У Мэйла напряглись бицепсы, лицо окаменело. Он скручивал веревку все туже. Наконец она обмякла, но Мэйл держал Глорию, пока не убедился, что она мертва.

Энди не испытала потрясения, ибо утратила способность ощущать страх. Она понимала, что точно так же Джон Мэйл может убить ее или Грейс. Она сознавала, что Женевьев мертва, и убийство Глории не представлялось ей значительным событием.

Мэйл отпустил веревку, и Глория рухнула на пол.

— Она стала для меня сущим геморроем. — Он улыбнулся Энди. — Видишь, я забочусь о тебе. Она бы избила тебя до полусмерти.

Руки Энди до сих пор были подняты, и она сказала:

— У меня болят плечи…

— Правда? Очень жаль.

Он подошел к ней сзади, слегка укусил в плечо и снова посмотрел на труп.

— Все это, — он вспомнил слова Глории, — весьма забавно.


Глава 19


Зазвучал сигнал сотового телефона, и Лукас посмотрел на свой карман.

— Я просил друзей звонить только в случае крайней необходимости.

Лестер взял трубку другого аппарата и набрал номер. Лукас подождал, когда прозвучит еще один сигнал, и лишь после этого открыл телефон.

— Да?

— Лукас, — начал Мэйл. Его голос заглушал шум автомобилей. — Тебе не надоело ловить меня? По правде говоря, я собираюсь устроить себе отпуск.

— Ты на колесах? — спросил Лукас.

Он махнул рукой Лестеру, тот что-то шепнул в трубку и выбежал из комнаты.

— Да, я в машине, — отозвался Мэйл. — Пытаетесь меня выследить?

— Не знаю. Мне надо поговорить с тобой. Сказать тебе все до конца.

— Говори, приятель, но не слишком долго. У меня есть для тебя подсказка. Весьма хорошая.

— Может, сначала скажешь ты? Вдруг я потом тебя разозлю?

Мэйл засмеялся.

— Ты забавный парень. Слушай, это настоящая подсказка. Не такая сложная, как первая.

— Скажи мне о первой.

— Черта с два! — Мэйл оживился. — Вот что: если ты сумеешь воспользоваться новой подсказкой, то возьмешь меня с гарантией. Смотрел «Монти Питона»? Это будет похоже, — он заговорил с плохим английским акцентом, — на честного полицейского.

— Ну, и что там у тебя?

— Одну минуту, я все записал. Я лучше прочту, чтобы не ошибиться. О’кей, вот это… один-двенадцать-десять, четыре-четыре, один-сорок-семь-девять, затем идет длинная линия. И дальше: двадцать-три-два, тридцать-два-девять, шестьдесят-девять-двадцать два.

— Это все? — спросил Лукас.

— Все. Код очень простой, но едва ли ты его раскроешь. Если тебе это удастся, мне крышка. Миссис Манет уверена, что ты угадаешь. Ты же не хочешь, чтобы она проиграла пари, Лукас?

— С миссис Манет все в порядке? Я могу с ней поговорить?

— После того, что она выкинула в последний раз? Черта с два! Мы с ней серьезно потолковали. Кажется, вы, полицейские, называете это семейной ссорой?

— Она жива?

— Да. Но мне пора заканчивать. Я чувствую, что вокруг меня собралась целая туча копов.

— Нет, нет, послушай меня, — настойчиво сказал Лукас. — Ты не понимаешь, что болен. Ты скоро умрешь от своей болезни. Если придешь к нам, клянусь, тебе не сделают ничего плохого, мы только попытаемся вылечить тебя…

— Меня уже лечили, — рявкнул Мэйл. — Лучшие умы пытались вылечить меня, Дейвенпорт. Они пристегивали меня к столу и выбивали из моей головы болезнь. Иногда в моей памяти всплывают месяцы, о которых я напрочь забыл — так хорошо меня лечили. И не думай говорить со мной о лечении. Это оно сделало меня таким. Я должен спешить. После обеда меня ждет одна крошка, ты меня понимаешь? Я еще позвоню.

И он исчез.

Лукас побежал по коридору, выскочил через охраняемую дверь и оказался в службе «911». Лестер уже сидел там с агентом ФБР. Они смотрели через плечо одного из операторов, говорившего в микрофон:

— Темный «эконолайн» или что-то в этом роде, вероятно, восточнее Райс-стрит…

Лестер сказал Лукасу:

— Похоже, он едет по шоссе номер 694. Там уже расставлены пикеты. Мы останавливаем все микроавтобусы, — сказал Лестер.


Они провели в диспетчерской пятнадцать минут, слушая сообщения о микроавтобусах. Вернувшись в отдел, они застали там Слоана: он изучал распечатку.

— Подсказка. — Он помахал бумагой.

— Уже? — спросил Лукас. — Что ты об этом думаешь?

— Возможно, что-то из Библии, — ответил Слоан. — Там такие же цифры, и в последний раз он использовал Библию.

— Боюсь, он придумал что-то похитрее и хочет заморочить нам голову, — возразил Лестер. — Похоже, все дело в цифрах.

— Может, это его адрес, — предположил Слоан. — И номер водительского удостоверения.

— Вероятно, это Библия, — сказал Лукас. — У меня есть человек, способный это проанализировать.

— Элл. — Слоан оторвал взгляд от листа. — В монастыре есть факс?

— Да. — Лукас просматривал запись разговора. — Черт!

— Что?

— Не уходи, — попросил Лукас. — Я хочу отправить это по факсу Элл.


Вернувшись через пять минут, Лукас обвел взглядом отдел по расследованию убийств. Несколько детективов рассматривали карты. Двое сосредоточенно листали Библию.

Подойдя к столу Слоана и поманив Лестера, Лукас прошептал:

— Его лечили — значит, он был в психушке штата. Мы должны убедиться в том, что каждый сотрудник и пациент-старожил видел фоторобот.

Лестер кивнул.

— Почему мы шепчемся?

— Помнишь, он выяснил, что мы разнюхали про его майку? Теперь ему известно, что Энди Манет пыталась передать нам сообщение. Он получает информацию.

— Отсюда? — Лестер посмотрел по сторонам.

— Может, и нет, но я не знаю. Думаю, утечка произошла во время бесед с родственниками. Кто-то из них имеет мотив для устранения Манет. Этот человек в контакте с нашим парнем.

Лестер нервно потер нос.

— Ру будет в восторге.

— Может, пока не стоит говорить ей, — сказал Лукас. — Ради нее самой.

— О чем ты думаешь? — спросил Лестер.

— О том, что следует подбросить дезинформацию всем членам семьи, а затем дождаться его реакции. Выяснив, кто с ним связан, мы расколем его.

— Мы все же должны сказать Ру, — пробормотал Лестер.


— Я бы предпочла, чтобы вы не говорили мне, — призналась Ру.

— Вам за это платят, — серьезно возразил Лукас.

Ру вздохнула.

— Хорошо. Итак, всю важную информацию мы оставляем у себя, хотя, скрыв сообщение Манет от ее родственников, мы не узнали бы, что оно означает.

Лестер рассказал о плане Лукаса подбросить дезинформацию членам семьи.

— Пожалуйста, но лишь бы это оказался не Тауэр.

— Вот что еще, — заметил Лукас. — Мы подключили записывающие устройства ко всем телефонам, имеющимся в справочнике, потому что ждали звонка этого парня. Теперь нам придется прослушивать звонки ее родственников с личных телефонов, которых нет в справочнике. Делать это надо без лишнего шума.

Лестер кивнул.

— Я согласен, но, узнав об этом, они придут в ярость.

— Тогда мы им все объясним, — сказал Лукас. — Но нам надо найти этого человека немедленно. Время истекает.

— Не думаю, что кто-то позвонит со своего телефона.

— Он может это сделать, полагая, что знает, какие звонки мы прослушиваем, — возразил Лукас. — А когда мерзавцу надо связаться с ее родственником, он вынужден звонить сам. Мы должны знать обо всем подозрительном — о странных, загадочных, ошибочных звонках.

— Я понимала, что когда-то наступит такой день, — вздохнула Ру.

— Вы должны сделать это, — сказал Лукас.

— Хорошо. Я свяжусь с Ларри Бакстером, он подпишет разрешение.

— Сегодня же, — попросил Лукас. — Пусть Андерсон узнает телефоны всех членов семьи. Необходимо отправить человека на телефонную станцию: пусть сидит там и слушает.

— Нам начинает не хватать людей, — заметил Лестер.

— Подключи постовых, — посоветовал Лукас. — Нам тут не нужен Эйнштейн.


После звонка Мэйла полицейские остановили на шоссе номер 694 сто сорок четыре микроавтобуса. Двоих водителей задержали, но после проверки отпустили.

— Знаешь, что он сделал? — Лукас указал на верхнюю часть карты, где проходила окружная автомагистраль. — Ручаюсь, он ехал по дороге, параллельной шоссе. Это дорога «С» местного значения. Он догадался, что мы будем искать его на шоссе номер 694.

— Тогда… наша задача сильно усложняется. — Лестер посмотрел на карту. — Нам придется оцепить весь район, а не только одну дорогу или улицу.

— Так мы его не поймаем, он придумает что-то новое.

Лукас уже собирался уходить, когда позвонила Элл.

— Отправляю факс. Вы сейчас его получите.

В дальнем конце офиса зажужжал факс.

— Уже пришел.

— О’кей, — сказала Элл. — Скорее всего это псалтырь.

— Почему ты так думаешь?

— Псалтырь — единственная книга с такими большими номерами глав.

— И что дальше? — спросил Лукас.

— Вот три первых стиха. Это из издания короля Джеймса — думаю, преступник пользовался им. Сомневаюсь, что он набожный человек, поэтому скорее всего у него Библия Джеймса. Возьми факс.

— Одну минуту.

Взяв факс, Лукас вернулся.

— Я готов.

— Псалом 111:10. — Она начала читать. Лукас следил за текстом. — Нечестивый увидит это, и будет досадовать, заскрежещет (gnash) зубами своими, и истает. Желание нечестивых погибнет.

Псалом 4:5: Гневаясь, не согрешайте: размыслите в сердцах ваших, на ложах ваших, и утишитесь (still).

Псалом 146:9: Дает скоту пищу его и птенцам (young) ворона, взывающим к Нему.

— Да. Но что это значит?

Лукас вчитывался в псалмы, но не находил ключа.

— Сначала я ничего не поняла. Подумала, что стихи должны иметь отношение к его состоянию или к состоянию женщин. Решила, что в его сознании родилась какая-то безумная ассоциация. Здесь есть яркие образы: скрежещущие зубы, ворон, скот, нечестивые. Но я не находила ниточки.

— Элл, к чему ты клонишь?

— Ответь на простой вопрос, — сказала монахиня. — Если ответишь положительно, я все объясню.

— Ну?

— В этом деле замешан кто-то по фамилии Кросби?

— Да, мы собираемся опубликовать в газетах и показать по ТВ фотографии женщины, которую зовут Глория Кросби. Она знает нашего парня. Как ты догадалась?

Элл тихо засмеялась.

— Я думала, что это слишком уж просто.

— Что?

— Последовательность трех слов, взятых из первых трех стихов. Вначале надо поставить «пустой стих».

— Элл, черт возьми…

— Каждый стих содержит по одному из этих слов в такой последовательности: пустой, gnash, still, young.

Лукас усмехнулся.

— Проклятие, этот парень мне нравится! Это музыкальная группа: Кросби, Нэш, Стилз и Янг.

— По-моему, да.

— Значит, Кросби у него.

— Такова моя интерпретация. После третьего стиха он сказал: «Затем идет длинная линия». Этим он отделил значение первых трех стихов от последующих. Смысл первых двух из второй тройки мне не ясен. У меня есть догадка, но весьма смутная.

Лукас прочитал первые два стиха под длинной линией, которую она провела на листе бумаги. Сначала шел псалом 22:2.

Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим (still waters).

— Она мертва, — сказал Лукас. — Этот стих читают на похоронах.

— Если только он не намекает на то, что увез ее в Стиллуотер — Тихие воды.

— Да.

Он прочитал пятый стих, псалом 31:9.

Не будьте, как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе.

Подумав, Лукас признался:

— Мне это ничего не говорит.

— Мне тоже. Но я еще пораскину мозгами.

— А что насчет последнего?

— Меня беспокоит стих 68:23. Да будет трапеза их сетью им, и мирное пиршество их — западнею.

— Хм.

— Будь осторожен, — сказала Элл. — Он тебя предупреждает.

— Хорошо. Спасибо, Элл.

— Я молюсь за доктора Манет и детей, но ты должен спешить.

Перед уходом Лукас позвал Андерсона.

— Проверьте, нет ли возле Стиллуотера ферм, где разводят лошадей или лошаков.

— Есть, — ответил Андерсон. — И много. Это район лошадников.

— Составьте список владельцев ферм и пропустите его через компьютер.


Глава 20


Когда Лукас приехал домой, Уивер крепко спала. Он бросил пиджак, брюки и рубашку на спинку стула, потом лег рядом с Уивер.

Заснуть ему так и не удалось. Он встал, прошел на цыпочках в кабинет, сел в старое кожаное кресло и стал думать.

Слишком многое происходило одновременно. Лукас перебирал в уме факты, не находя ни общей схемы, ни пробелов.

Наконец он пришел к выводу, что дело будет раскрыто, когда они установят личность преступника по больничным записям или найдут его информатора. Пока они не располагали ни первым, ни вторым.

Значит: Данн, Тауэр и Хелен Манет, Вулф.

Конечно, есть некоторая вероятность того, что утечка не связана с семьей. Осведомителем мог стать участник расследования — полицейский. Но Лукас сомневался в этом. Похититель явно сумасшедший. Вряд ли полицейский стал бы рисковать ради психа, даже если он его родственник. Больные слишком ненадежны.

Нет. Все дело в материальной заинтересованности.

Вулф. Вулф спала с Манетом. У Манета мало денег. Жалкие крохи…

Лукас нахмурился, посмотрел на часы. Данн ложится поздно. Лукас взял папку Андерсона с ежедневными отчетами и нашел там домашний телефон Данна.

— Алло?

— Мистер Данн, это Лукас Дейвенпорт.

— Дейвенпорт, вы меня напугали. Я подумал, что в такое время может позвонить только тот человек. Чем могу помочь? — Прикрыв трубку рукой, он тихо сказал кому-то: Лукас Дейвенпорт.

— Вечером, в день похищения, вы сказали мне, что Тауэр и Энди Манет совместно владели деньгами фонда, — напомнил Лукас.

— Верно.

— Что произойдет с фондом в случае смерти вашей жены и детей?

После долгого молчания Данн сказал:

— Не знаю. Это определяется уставом фонда и душеприказчиками. Получателями могут быть только Тауэр и его потомки. При отсутствии потомков… думаю, все достанется Тауэру.

— Если Тауэр сыграет в ящик… извините меня…

— Да, да, если Тауэр сыграет в ящик, что?

— Его жена получит деньги?

— Нет. Нет, если Энди и дети будут живы. Господи, что я говорю!

Разговор оборвался. Лукас посмотрел на телефон и снова набрал номер.

Трубку снял полицейский.

— Мистер Дейвенпорт?

— Да, я разговаривал с Данном.

— Господи, сэр, не знаю, что вы сказали, но ему стало плохо. Он сейчас в спальне.

— О…

— Позвать его?

— Нет, нет. Скажите ему, что я сожалею.

— Хорошо.

— Когда он придет в себя, спросите, могу ли я получить устав фонда Манета. У них должен быть экземпляр.


Лукас снова лег в постель, сжал плечо Уивер и шепнул ей:

— Ты можешь проснуться?

— Что? — сонно откликнулась она.

— Ты оперируешь утром?

— В десять.

— О…

— Что?

Она перевернулась на спину и коснулась его лица.

— Мне необходимо поговорить с тобой об этом деле. Я хочу услышать мнение женщины. Но если ты работаешь…

— Ничего. — Она уже совсем проснулась. — Расскажи.

Сообщив ей о последних событиях, Лукас добавил:

— Тауэр может умереть в любую минуту. Если Энди и дети погибнут, деньги достанутся его жене. Около четырех миллионов и дом стоимостью миллион долларов. Вопрос в том, кто информирует преступника: Нэнси Вулф или Хелен?

— Трудно сказать. Насчет Нэнси Вулф я сомневаюсь. Даже если у нее роман с Тауэром, едва ли она уверена, что он женится на ней. Так зачем же ей сейчас бороться за деньги? Убить ради этого женщину и детей? Хелен никак не связана с Энди и девочками. Ее роман с Тауэром начался при жизни матери Энди, поэтому, возможно, она и Энди питают друг к другу антипатию. И если Хелен знает о романе Тауэра с Нэнси Вулф, возможно…

— Да. Если Энди и дети погибнут, она получит больше при разводе. К тому же Манет не переживет потрясения… так что есть основания подозревать Хелен.

— Да, но…

— Что? — спросил Лукас.

— Мы мало знаем об отношениях Вулф и Энди Манет. Говорят, что они — партнерши и старые подруги, но именно в таких случаях порой возникает глубокая тайная ненависть. Она могла появиться много лет назад. Моя лучшая школьная подруга вышла замуж в девятнадцать лет, родила кучу детей, а теперь продает гамбургеры в мотеле. Встретившись с ней последний раз, я поняла, что она меня ненавидит. Энди всегда была богата, а Вулф — нет. Энди вышла замуж за человека, с которым Вулф познакомилась первой, и он стал мультимиллионером. У Энди симпатичные дочери, а Вулф понимает, что в ее возрасте мало шансов выйти замуж и родить детей. Возможно, Энди пыталась помешать ее роману с Тауэром, если знала о нем. Так или иначе, речь идет о сильных и сложных чувствах.

— Ты права. К тому же, если кто-то решил натравить безумного убийцу на Энди Манет, никому это не удалось бы лучше, чем Нэнси Вулф.

— Возможно, вы смотрите не те истории болезни, — заметила Уивер. — А может, вам следует заглянуть в записи Нэнси Вулф. И еще остается Джордж Данн.

— Его поведение начинает настораживать меня, — сказал Лукас. — Он смахивает то ли на лжеца, то ли на актера.

— Иными словами, он социопат, — заключила Уивер.

— Я рад, что ты произнесла это слово.

— Многие весьма преуспевающие бизнесмены — социопаты, если судить по тому, что я о них слышала. Как, впрочем, и хирурги…

— Нэнси Вулф однажды назвала его социопатом, — проговорил Лукас.

— И если ему угрожал развод, который мог отнять у него половину бизнеса… Сколько это в деньгах? — спросила Уивер.

— Если он не врал, то около тридцати миллионов.

— Значит, смерть Энди Манет могла сохранить для него пятнадцать миллионов. Учти: богатые люди очень любят деньги. Если ты спросишь у нескольких человек, владеющих двумя миллионами, что они предпочли бы потерять — один миллион или ногу, думаю, большинство предпочло бы потерять ногу.

— Но это важно, если Энди Манет действительно собирается развестись. Данн утверждает, что пытался восстановить отношения.

— А что еще он мог сказать? Что ненавидит Энди и рад, что ее похитили?

— Ты права.

«Проблема не в отсутствии мотивов, — подумал Лукас, — а в том, что нужно выбрать один из многих».

— Не забывай также о Тауэре, ее отце, — заметила Уивер.

— У тебя больное воображение.

— История знает примеры, когда отцы убивали дочерей. Если он попал в отчаянное положение…

Лукас лежал на спине, сплетя пальцы на животе.

— Когда у меня бывают легкие приступы депрессии, самое неприятное — это лежать ночью без сна, наедине с неотвязными мыслями. Сейчас происходит нечто иное, но сходство есть. Я без конца повторяю фамилии: Данн, Вулф, Манеты; Данн, Вулф, Манеты. Разгадка в них.

Уивер похлопала его по ноге.

— Ты найдешь ее.

— Меня беспокоит кое-что еще. Я заметил что-то в квартире Глории Кросби, но не могу вспомнить, что именно. Это важно.

— Ты забыл?

— Не то чтобы забыл. Я как бы ощущал это, но не мог узнать. Иногда видишь лицо на улице, а потом, не сразу, понимаешь, что это твой одноклассник. Нечто подобное произошло со мной. Я что-то увидел…

— Засни с этой мыслью, — посоветовала Уивер. — Может, сработает подсознание.

Спустя некоторое время он сказал:

— Знаешь, мне не дают покоя те два стиха из Библии. Вероятно, это все же Стиллуотер. Такое совпадение или шутка показались бы мне слишком странными. Но что он имеет в виду?

Уивер пробормотала что-то невнятное.


Проснувшись, Лукас сразу вспомнил о стихах из Библии. А что если ключевое слово — «не». Не будьте, как конь, как лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе. «Пусть так, все равно ничего ты не понял, лошак несмысленный, — насмешливо подумал он. — И кто это покоряется кому-то?»

Размышляя об этом во время бритья и стоя под душем, Лукас так и не придумал ничего стоящего. Погода была великолепной: солнечные лучи проникали в гостиную сквозь щели в деревянных ставнях. Лукас чувствовал, что сегодня — прекрасный осенний день. Надевая рубашку и галстук, он смотрел утреннюю телепередачу. Метеоролог сообщил, что тучи переместились на восток, и в Огайо начались дожди. В Нью-Йорке к вечеру также пойдут дожди. Заметив, что насвистывает, Лукас удивился этому и перестал. «Погожий день — это прекрасно, — решил он. — И природа не виновата в том, что случилось».


— Значит, все застопорилось? — Ру закурила новую сигарету. Ее кабинет пропах дымом, в нем приходилось ежегодно менять шторы. — И мы можем только буксовать на месте?

— Я послал стихи из Библии в Стиллуотер, — сказал Лукас. — Может, тамошние полицейские что-нибудь поймут.

— А может, святая Дева поцелует меня в задницу, — проворчал Лестер.

— Гадкая мысль, — воскликнула Ру. — Гадкая!

— Думаю, нам надо прижать большую четверку: Манетов, Данна, Вулф. Потрясти их. Ведь кто-то информирует его.

Ру покачала головой.

— Я еще не до конца в это верю. Мы подключили устройства для прослушивания, но я не готова к полномасштабному наступлению.

— Кто прослушивает разговоры? — спросил Лукас.

— Ларри Картер, кто-то из патрульной службы, сегодня вечером — Боб Грив.

— О черт! — Лукас с досадой взмахнул рукой.

— Он с этим справится, — заметил Лестер. — Он не глуп, просто…

— Работает без энтузиазма, — продолжила за него Ру.

— Вот именно, — согласился Лестер.

Лукас встал.

— Я извлекаю все что можно о Данне, Вулф и Манетах из ежедневных отчетов. И собираюсь посмотреть истории болезни в психушке и отобрать возможных кандидатов из записей Энди Манет. В этом таится разгадка, если только нам не повезет прежде.

— Тут нужно большое везение, — заметил Лестер. — Возьми свежий отчет Андерсона. Там есть кое-что новое. Мы получили списки лошадников.


Целый день Лукас просматривал бумаги. Ксерокопируя все примечательное, он складывал копии в отдельную папку. К концу дня у него скопились пятьдесят листов для дополнительного изучения. Решив забрать их домой вместе со стопкой, Лукас покинул офис в шесть часов. Наслаждаясь сумерками, он жалел о потерянном прекрасном дне, который уходил навсегда. Он хотел бы провести его с Уивер, поучиться у нее искусству управления яхтой. Они мечтали приобрести лодку класса «С2». Может быть, в следующем году…

Они провели тихий вечер: быстро пробежали милю, съели легкий обед с морковью. Потом Лукас занялся изучением материалов, а Уивер стала читать книгу «Что я делал?» — автобиографию Ларри Риверса. Время от времени она читала ему вслух отрывки, и они вместе смеялись. Уивер сидела в красном кресле, желтый свет падал на ее лицо, и сейчас она напоминала Лукасу картину Вермеера.

— Мне пора спать, — сказала Уивер в начале десятого. — Завтра придется встать в пять тридцать. Нам надо делать это почаще.

— Что?

— Ничего. Проводить время вместе.

Когда она ушла, Лукас принялся повторно просматривать папки. На папке с надписью «ДЖОН МЭЙЛ» была пометка: «умер».

Этот тип очень подходит, подумал Лукас, начав читать.

Зазвонил телефон.

— Да?

— Лукас, я чуть не помер. Этот мерзавец говорит с Данном, — сообщил Грив.


Глава 21


Грив встретил Лукаса возле лифта.

— Я сначала не поверил своим ушам, — сказал он, идя с Лукасом по пустому, ярко освещенному коридору к кабинету.

— Вы звонили фэбээровцам? — спросил Лукас.

— Нет. Позвонить?

— Пока нет.

— Я уже перемотал пленку. — Грив нажал кнопку магнитофона, и они услышали телефонный звонок.

— Джордж Данн.

— Джордж?

Мэйл говорил бодро и спокойно.

— Я звоню насчет твоей жены Энди.

— Что? Что вы сказали?

Данн казался потрясенным.

— Я звоню насчет твоей жены. Телефон прослушивается? Лучше скажи правду — ради Энди.

— Нет. Я в автомобиле. Кто это?

— Старый друг Энди… Теперь слушай: я хочу получить сто тысяч за всех троих.

— Как я узнаю, что это не розыгрыш? — спросил Данн.

— Я дам тебе прослушать запись.

После каких-то шорохов зазвучал записанный на пленку бесстрастный голос Энди Манет: Джордж, это Энди. Выполни требования этого человека. Он требует, чтобы я пересказала тебе содержание нашего последнего разговора… Ты позвонил мне из клуба и спросил, можно ли приехать, но я ответила, что дети уже в постели, и я не готова…

Запись оборвалась посреди фразы, и Мэйл сказал:

— После этого начинаются глупые сантименты, Джордж. Ты не захочешь их слушать. У тебя еще есть сомнения в том, что это настоящая запись?

— Нет, — твердо ответил Данн.

— Хорошо. Я не хочу получить от тебя пачку купюр, покрытых светящимся в ультрафиолете порошком, с переписанными номерами. Если ты это сделаешь, я узнаю и убью всех троих. Так что в банк не ходи.

— Где же мне взять деньги?

— Джордж, у тебя есть заначка — почти шестьдесят тысяч долларов, — о которой никто не знает. Она лежит в банковском сейфе в Прескотте, Висконсин. О’кей? Еще ты купил «Ролекс» за восемь тысяч долларов. Энди хранит в вашем общем сейфе в Первом банке украшения с бриллиантами и рубин своей матери общей стоимостью в двадцать пять тысяч долларов. Еще несколько тысяч долларов находятся в двух ваших домах… возьми все это.

— Сукин сын!

— Эй! Давай решим все по-деловому, без эмоций, о’кей?

Голос Мэйла звучал насмешливо, но беззлобно.

— Как это передать? У меня в доме полицейские, они ждут вашего звонка.

— Поедешь по шоссе номер 94 на восток до Сент-Круа, развернешься у шоссе номер 95, направишься на запад, остановишься возле бензоколонки со щитом «Добро пожаловать в Миннесоту». Знаешь, где это?

— Да.

— Внутри около автомата с кока-колой есть телефон. Подойди к нему за пару минут до семи часов и держи палец на рычаге. Я позвоню ровно в семь. Если телефон окажется занят, я попробую снова в пять минут восьмого. Если он снова окажется занят, позвоню в десять минут восьмого. Но этот звонок будет последним: потом я уйду. Не вздумай предупредить копов. Я буду в машине, и они не смогут меня выследить. Они уже пытались. Я свяжусь с тобой и дам тебе указания.

— О’кей.

— Если увижу полицейских, уеду.


Магнитофон замолчал.

— Это все, — сказал Грив.

— Господи!

Лукас сделал круг по комнате, остановился у окна и посмотрел на огни города.

— Мы поговорим с Лестером и Ру. И больше ни с кем. Ни с кем! Мы должны отправить туда группу.

Ру предложила подключить ФБР. Лукас возразил, но она проявила настойчивость:

— Господи, Лукас, это их работа, их специализация. Мы не можем оставить ФБР в стороне — если мы сделаем это и проиграем, на нас посыпятся все шишки. И поделом.

— Мы сами справимся.

— Я тоже в этом уверена, если это не розыгрыш. Иначе мы окажемся по уши в дерьме. Но подключить ФБР необходимо.

Лестер кивнул, соглашаясь с Ру.

— Я позвоню фэбээровцам, а вы введете их в курс дела. В группе, которая последует за Данном, должны находиться наши представители. Вы, Лукас, и кто-то еще.

— Слоан или Кэпслок.

— Любой из них или оба. — Ру щелкнула зажигалкой и закурила. — Господи, надеюсь, что это конец.


Лукас не спал всю ночь: он спорил с Ру и инструктировал фэбээровцев. Приехав домой в пять тридцать, он позавтракал с Уивер.

— Думаешь, это все серьезно? — спросила она.

— Выглядит это серьезно. Данн говорил совершенно естественно. Мы не прослушивали этот телефон до вчерашнего дня и не сказали ему об этом… Я верю в подлинность этого звонка. Однако я сомневаюсь, что мерзавец отдаст его жену и детей.

— Тогда звонок будет тоже полезен, — сказала Уивер.

Лукас кивнул.

— Если это окажется правдой, мы можем вычеркнуть Данна из списка подозреваемых.

— Разве что…

— Что?

— А вдруг он общается в своем офисе с кем-то, кто передает информацию?

Лукас отмахнулся.

— Это слишком сложно. При таком раскладе мы бы никогда не поймали их.

Лукас развернул газету «Пайонир пресс», затем «Стар трибюн». В обеих были фотографии Кросби.

— Это нам уже не поможет, — сказал Лукас, читая публикации. — Он схватил ее.

— Ты поговоришь сегодня с прессой?

Лукас хлопнул себя по лбу.

— Да, черт возьми, в полдень.

— Поспи немного, — предложила Уивер.

— Хорошо.

Он посмотрел на часы. Почти шесть.

— Хоть несколько часов.

Уивер улыбнулась и взъерошила его волосы.

— В чем дело? — спросил он.

— У тебя такой вид, будто тебе пятнадцать лет и ты отправляешься на первое свидание. Ты всегда так выглядишь, когда что-то затеваешь. Я заметила: чем сильнее ты устал, тем счастливее у тебя вид. Ситуация просто страшная, но она тебя пьянит.

— Мне это интересно, — признался Лукас. — Парень, с которым мы говорим, весьма занятен. То есть все это — увлекательный кошмар.


Репортеры пяти телевизионных станций и двух основных газет прибыли в штаб-квартиру компании к двенадцати часам. Лукас поговорил пять минут об играх и программах для обучения полицейских, затем представил репортерам Айс.

Она сказала перед камерой:

— Сейчас мы покажем вам, как собираемся изловить этого типа и пригвоздить его член к стене.

Операторы и репортеры улыбнулись, предвкушая, что эта часть станет изюминкой передачи.

— Во-первых, мы знаем, как он выглядит.

Айс запустила графическую программу, которая манипулировала параметрами фоторобота подозреваемого, добавляла и убирала волосы, усы и бороды. Группа техников установила дополнительную камеру для съемки репортеров, чтобы показать, как можно менять их лица с помощью программного обеспечения. Потом на экране появилась вращающаяся трехмерная карта городов-близнецов, на которой демонстрировалось предполагаемое местонахождение убежища похитителя.

— Все идет отлично, пока никто не спрашивает, что все это значит и как поможет в поимке этого парня, — шепнула Айс Лукасу, когда он уходил.

— Не беспокойтесь об этом, — сказал он. — Это отличное видео. У них хватит ума не задавать вопросы, которые могут все испортить.


В три часа дня группа сопровождения Данна встретилась в офисе ФБР с Ру, Лукасом и Слоаном, представлявшими городскую полицию.

— Данн собирает деньги, — сказала Ру. — Фэбээровцы следят за ним.

— Превосходно, — отозвался Лукас.

Хауард и двадцать агентов ФБР собрались в комнате для совещаний. Лукас сел возле какой-то девушки, решив, что она стажер, хотя и слишком молода на вид.

Хауард обрисовал план операции. Четырнадцать агентов будут находиться в семи машинах. В воздух поднимется вертолет с локатором.

— Мы уже установили на его машине инфракрасный маяк. Полагаю, Миннеаполис использует такую же технику.

— Я буду в машине, — сказал Лукас.

— Мы с Лукасом будем поддерживать связь с помощью радиокода, — уточнил Слоан.

— Конечно.

— Тот, кто отправится на бензоколонку, — заметил Лукас, — не должен вызывать ни малейших подозрений.

— Туда поедет Мэри. — Хауард указал на девушку, сидевшую рядом с Лукасом. — Мы наденем на нее школьную куртку с буквой и клетчатую юбку, дадим жевательную резинку. Она войдет сразу вслед за Данном и направится к телефонам. Их там четыре. Мы будем прослушивать все аппараты. Если Данну придется подождать, она тоже подождет. Если нет, она займется наружным наблюдением.

— Вы либо развиты не по годам, либо старше, чем выглядите, — посмотрев на девушку, сказала Ру.

— Мне тридцать два года, — нежным сопрано ответила та.

— Дэнни Мак-Грефф, — Хауард указал на мужчину с массивным лицом и двухдневной щетиной, — прибудет туда на полчаса раньше Данна, займет телефон и освободит его, когда войдет Данн. Не думаю, что придется ждать — при прослушивании все четыре телефона никогда не были заняты одновременно.

— Значит, один агент будет внутри и один — снаружи…

— Мы разместим еще двоих в запирающейся кладовке за два часа до назначенного времени. Без ключа никто не сможет заглянуть к ним.

Заканчивая разговор, Хауард сказал:

— Давайте постараемся не засорять эфир, ладно? Вашингтон просит нас взять с собой оператора с видеокамерой, чтобы запечатлеть операцию, какой бы оборот она ни приняла. Я согласился.

Идя к двери, техник из ФБР бросил Лукасу:

— Готовьте клетку для вашего лиса.

— Могут возникнуть серьезные осложнения, — сказал Слоан.

— Почему? — спросила Ру.

Они вышли через вращающиеся двери на улицу.

— Они все продумали, составили график. Но операция едва ли окажется такой легкой, какой представляется: кто-то его информирует.


Фэбээровцы уже начали операцию, но Лукасу и Слоану предстояло подключиться к ней лишь после того, как Данн направится к бензоколонке. Агенты вели наблюдение за Данном: объехав утром банки, он прибыл в свой офис и все еще находился там.

Охваченный беспокойством, Лукас съел ленч в закусочной для полицейских, потом прошелся по улице.

Лукас решил сделать предложение Уивер. В худшем случае она скажет «нет», только и всего. Но Уивер так не поступит. Она наверняка знает, что у него на уме, — Лукас давно понял, что эта женщина умеет читать его мысли. А вдруг Уивер обижена, что он медлит? Ох уж эти женщины!

Интересно, что делает сейчас Данн?


В половине пятого Лукас вернулся в офис, достал папки и начал перечитывать записи. Где же досье на умершего парня? Там написано, что он прыгнул с моста на Лейк-стрит, полицейский вызвал лодку…

Дама, отвечавшая за связь с общественностью, просунула голову в дверь.

— Лукас, о вас говорят по телевидению, вы появитесь на экране через пару минут. Хотите посмотреть?

— Да.

Лукас поднял голову и посмотрел на женщину, но перед его глазами стояло только мелькнувшее имя — Глория. Он снова взглянул на страницу, пытаясь найти его.

— Лукас…

— Да, сейчас приду.

Где же оно? А, вот!


«…свидетельница Глория Кросби заявила, что после выхода из больницы он находился в депрессии и перестал принимать назначенные ему лекарства. Кросби сообщила, что он, вероятно, употреблял наркотики. По ее словам, он иногда терял контроль над собой. Восьмого сентября с.г. она доставила его в „Хеннепин дженерал“ с симптомами передозировки наркотика. Как утверждает Кросби, он позвонил ей и попросил встретиться с ним на Лейк-стрит возле бара „Стэнли Грилл“. Оказавшись там, она увидела, что он идет к мосту, и направилась за ним. Когда она приблизилась к мосту, мужчина встал на ограждение и прыгнул в воду. Кросби не успела остановить его. Она бросилась к „Стэнли Грилл“, чтобы позвать кого-нибудь на помощь…»


Черт возьми! Глория Кросби. Склонившись над столом, Лукас листал досье, пытаясь понять, что произошло. Зазвонил телефон.

— Что?

— Лукас, вы на экране…

— Да, да.

Он бросил трубку и уткнулся в бумаги, потом набрал номер Андерсона.

— Это Лукас…

— Лукас, вы сейчас на…

— Да, да, знаю, послушайте, поднимите все материалы о Джоне Мэйле, дата рождения 07.07.68. Лечился в психбольнице штата. Нам нужна его последняя фотография. Загляните в автоинспекцию, разыщите родителей… подождите, подождите, это здесь есть…

Лукас полистал бумаги.

— Его родители живут в Вэйзате, на Шарф-лейн, дом номер двадцать восемь. Черт возьми, Макферсон сказала, что он именно оттуда.

— Кто?

— Найдите все. Это важно.

Положив трубку, он нашел в досье Мэйла результаты стоматологического обследования. Проклятие. Лукас достал записную книжку и отыскал телефон медицинского эксперта.

— Шэрон, это Лукас Дейвенпорт… Да, спасибо, все зажило. Можете кое-что для меня сделать? У вас должны храниться записи, связанные с неким Джоном Мэйлом, который несколько лет назад прыгнул в воду с моста на Лейк-стрит. Я могу назвать вам дату, если нужно. Джон Мэйл. Да, я подожду.

Через десять секунд она ответила, что Мэйл значится в компьютере.

— Не убирайте материал, — сказал Лукас. — Я сейчас к вам прибегу.

Лукас выскочил на улицу. Офис медицинского эксперта находился в пяти минутах ходьбы. Медицинский эксперт Брансвик смотрел на экран компьютера.

— Что-то важное?

— Вы сказали, что этот парень мертв, — сказал Лукас. — А я думаю, что он жив.

— Человек, которого мы видели, несомненно умер, — возразил Брансвик. — Я нашел фотографии.

Он вручил Лукасу несколько цветных отпечатков. На столе из нержавеющей стали лежали останки, частично прикрытые голубыми джинсами.

— Труп в плохом состоянии. Где руки? Кто-нибудь отрезал?

Брансвик покачал головой:

— Не могу сказать. Труп разваливался на части. Однако, судя по всему, торс был чем-то обвязан — возможно, проволокой. В этой части Миссисипи находят все что угодно.

— Мог кто-то привязать к трупу груз, чтобы он подольше оставался под водой?

— У вас криминальный образ мышления, Дейвенпорт. Вполне возможно, что груз удерживал труп под водой. Проволока едва не перерезала туловище. Однако, когда тело обнаружили, ее не нашли.

— Что насчет стоматологических снимков?

— Судя по ним, это тот самый парень. Вот прижизненные рентгеновские снимки и снимки черепа.

Лукас склонился над ними: они были совершенно идентичными.

— Не может быть, — пробормотал он. Подойдя к телефону, Лукас набрал номер.

Ответила женщина. Представившись, Лукас сказал:

— Мне нужен доктор Л.Д.Редер. Он еще здесь работает? Извините, она? Да, это очень важно. Да.

— Сейчас позовут, — сообщил он Брансвику.

— Это связано с делом Манет? — спросил Брансвик.

— Отчасти, — ответил Лукас.

— Вчера вечером моя жена участвовала в марше протеста против насилия над женщинами, — сказал Брансвик.

— Надеюсь, это поможет, — отозвался Лукас.

В трубке зазвучал женский голос:

— Это доктор Редер.

— Да, доктор Редер, некоторое время назад один из ваших пациентов, судя по документам, покончил с собой. Результаты опознания подтверждены стоматологическими материалами из вашего офиса. Речь идет о некоем Джоне Мэйле.

— Я помню Джона. — У нее был приятный голос. — Он находился у нас довольно долго.

— Он мог заменить чьи-то рентгеновские снимки на свои перед выходом из больницы?

— Не думаю. Его держали в другом помещении. Ему пришлось бы выбраться оттуда, незаметно проникнуть сюда, затем вернуться назад. Сделать это было бы очень трудно.

— Проклятие! — воскликнул Лукас.

— Вы сомневаетесь в том, что Джон прыгнул с моста? — спросила Редер.

— Да. Вы случайно не видели фоторобот человека, похитившего миссис Манет и ее дочерей?

— Видела. У Джона были темные волосы.

— Он мог их перекрасить…

— Одну минуту, я возьму газету.

Снова подойдя к телефону, Редер сказала:

— Я закрасила волосы черным фломастером — на случай, если он изменил их цвет. Этот человек может быть Джоном. Только форма подбородка немного другая.

Лукас кивнул. Он знал, что прав.

— Хорошо. Вам что-нибудь говорит имя Глория Кросби?

— Глория? — повторила Редер. — Глория работала у нас ассистенткой.

Лукас вздохнул. Все ясно.


Глава 22


— Слоан просил передать, что подгонит машину. Данн выезжает: вам пора отправляться, — сказал Андерсон.

— Продолжайте заниматься Мэйлом, — распорядился Лукас, надевая пиджак.

Андерсон начал загибать пальцы.

— Мы разыскиваем его друзей, чтобы проверить, не видел ли его кто-то после прыжка с моста. Пытаемся определить, чье это тело, хотя проблема весьма сложная. Это должен быть пациент больницы, обращавшийся к стоматологу, примерно одного с Мэйлом возраста и роста, вышедший на свободу одновременно с ним. Таких людей сотни, все они психически больны, многих из них невозможно найти. Мы пытаемся найти родителей Мэйла — мать и отчима, которые, вероятно, разошлись. Нам известно, что они переехали в район Сиэтла, но приятель отчима слышал, что там они расстались, и мать, возможно, снова вышла замуж.

— Как насчет приличных фотографий парня?

— Те, что в больнице и в автоинспекции, — старые, — ответил Андерсон.

— Да, но располагая подлинной фотографией, мы можем ее «состарить». Если нужно, отправьте снимки в компанию. Они проделали утром неплохую работу.

— О’кей. Но вы должны выяснить у Ру, можно ли опубликовать фотографию в газетах. Если парень так обозлен, как вы говорите…

— Да. Не предпринимайте ничего до моего возвращения. И если появятся новости — любые, — позвоните мне. Я возьму с собой телефон.


Выбежав из здания, Лукас увидел Слоана.

— Где Данн?

— Едет сейчас через город. — Слоан направился к своему «шевроле кэприс».

Они получили у фэбээровцев стандартные рации. Лукас вышел в эфир, уточнил позывные. Ему сообщили: зебра отправилась в дорогу, мы ведем объект.

— Это означает, что они видят машину с вертолета, — сказал Лукас.

— Отлично, — отозвался Слоан.

— Это лучше, чем цифровые обращения, — заметил Лукас. — Я никогда их не понимал.

— Ты взял карты?

— Да. На всякий случай прихватил карту Гудзона.

Лукас вытащил из кармана карты.

— Приближается к авеню Белого Медведя, — донеслось из рации.

— Это уже слишком туманно, — заворчал Лукас. — Ничего не понимаю.

Следуя за автомобилем Данна в сторону пригорода, Лукас рассказал Слоану про опознание Джона Мэйла.

— Еще никто не узнал его по фотографии, — добавил Лукас.

— Если он — тот человек, это обязательно произойдет, — уверенно сказал Слоан.

— Надеюсь.

Они уже выехали из города. В нескольких милях от Сент-Пола над шоссе кружил сверхлегкий самолет. Они отчетливо видели пилота в кожаном комбинезоне и шлеме. Дальше, в районе Сент-Круа, полдюжины воздушных шаров плыли на восток, в сторону Висконсина.

— Он съехал на 95… возвращается на запад, — объявили по рации.

— Это пятый. Он приближается к нам.

— Всем занять свои места, — распорядился Хауард.

— Сверни на шоссе номер 15. — Лукас указал на дорожный знак. — Поедем на север, развернемся и — назад. Нам нельзя стоять. Если Мэйл курсирует где-то рядом и увидит нас, он меня узнает.

Добравшись до поворота, Слоан направился на север.

— Сзади микроавтобус, — предупредил он.

Лукас сполз вниз, Слоан свернул влево на боковую дорогу. Микроавтобус остался на главной дороге. Поглядев в зеркало, Слоан сказал:

— Там женщина. Блондинка. — Он развернулся и поехал назад.

— Он вошел внутрь. Мы следим за ним.

— У них все в порядке. — Лукас нервничал.

— Подожди, фэбээровцы могут все испортить.

Оба взглянули на часы.

— Пять минут, — пробормотал Слоан.

Они двигались в сторону автомагистрали. Вдоль дороги стояли новые загородные дома. Иногда поля подходили к самой обочине. Стадо овец щипало траву на пастбище.

— Злачные пажити, — сказал Лукас.

— Что? — удивился Слоан.

— Это — злачные пажити из псалма. Элл была права. Уверен, он приведет нас в Стиллуотер. Далеко ли мы от Стиллуотера? Милях в десяти?

— Примерно.

— Едем туда, — решительно произнес Лукас. — Здесь от нас все равно нет никакой пользы.

— Если он ведет нас, все это может обернуться каким-нибудь сюрпризом…

— Да, да, совершенно верно, — подтвердил Лукас.

Рация снова ожила:

— Мы все слышали. Объект повесил трубку… Джимми… что? Нам сообщили, что он пользовался сотовым телефоном, но они не засекли его местонахождение, не хватило времени. Мы можем уезжать, Джимми? Объект покидает бензоколонку. Продолжайте сопровождение…

— Что он сказал, черт возьми? — спросил Лукас. — Что сказал Мэйл?

Из рации донеслось:

— Объекту велели подойти к столу с тентом, достать приклеенную снизу записку и выполнять указания… объект уже возле стола с тентом, идет к машине, читает записку, он получил указания…

— Черт возьми, мы должны спешить, — сказал Лукас. — Это Стиллуотер.

— Объект едет на запад по шоссе номер 94.

— Он едет не туда, — проворчал Слоан.

— У него нет другого способа выбраться оттуда. — Лукас хлопнул себя по лбу. — Как странно — парень сначала связывается с Данном по сотовому телефону, а потом отправляет его к общественному телефону. Почему он так поступил? Почему не вышел снова на сотовый телефон Данна? Он рисковал — все четыре телефона могли оказаться занятыми. Почему он так сделал, Слоан?

— Не знаю. — Слоан наморщил лоб. — Если он сейчас не доверяет сотовому телефону Данна, почему доверял ему вчера?

— Возможно, он догадался, что мы будем прослушивать его, — сказал Лукас. — А вдруг он хочет, чтобы мы находились рядом, и знает, где мы. Наверняка этот сукин сын сейчас в Стиллуотере. Черт возьми, что он затевает?

Через три минуты из рации донеслось:

— Объект свернул к шоссе номер 15… пересекает автомагистраль, возвращается на нее…

— Что он делает? — спросил Слоан. — Почему не воспользовался этим путем?

— Он направляется к шоссе номер 95 и поедет по нему в Стиллуотер, — ответил Лукас. — Это более простой путь, если под рукой нет карты. Когда мы доберемся туда?

— Через шесть-семь минут. Он отстанет от нас на десять минут, если твоя версия верна.

— Верна.

— Пожалуй.

«Шевроле» промчался на скорости девяносто миль в час мимо ангаров аэропорта «Озеро Илмо» и выскочил на шоссе номер 5, ведущее к Стиллуотеру.

— Черт возьми, нам следовало связаться с полицейскими Стиллуотера. Попросить, чтобы несколько человек установили наблюдение. Мы могли отправить им фотографию Мэйла.

Лукас связался с Хауардом.

— Мы едем в Стиллуотер. Вероятно, он действует в соответствии со своей подсказкой — стихами из Псалтыря. Вашим машинам следует повернуть на шоссе номер 95 и направиться на север. Будьте осторожны: в последнем стихе упоминается западня.

— Мы поняли, Миннеаполис, — сказал Хауард. — Не высовывайтесь. Нам ни к чему столпотворение.

— Спасибо за совет, — пробормотал Слоан.


Стиллуотер был маленьким городком с деревообрабатывающей фабрикой; на Мэйн-стрит сохранились все коммерческие здания начала века. Чтобы привлечь туристов, их реставрировали, открыли здесь таверны, ковбойские бары и антикварные лавки. Посреди длинного ряда домов с каменными фасадами мелькнула белая пластмассовая обшивка бензоколонки.

Лукас сполз вниз, прикрыв лицо козырьком бейсбольной шапочки Слоана, и смотрел в окно из-под козырька.

— Два миллиона микроавтобусов! — воскликнул Лукас. — Куда ни глянь, везде микроавтобусы! Неужели этот сукин сын настолько туп, что до сих пор разъезжает на нем?

Вертолет: Объект движется через Бэйпорт.

Слоан не спеша проехал через город, но они не заметили ничего интересного.

Когда они оказались у северной границы города, Лукас сказал:

— Мы должны за оставшиеся три-четыре минуты подыскать себе место. Давай вернемся в противоположный конец города и выберем точку, откуда можно следить за улицей. Если он сразу свернет, мы должны увидеть его. Если он проедет мимо нас, мы сядем ему на хвост.

— Фэбээровцы разозлятся, — заметил Слоан.

— Пошли они к черту!

Слоан развернулся и поехал назад к южной части города. На стоянке он нашел свободное место и развернулся к улице.

— Объект покинул Бэйпорт и движется в северном направлении.

— Почему он так говорит? — удивился Слоан.

— Его снимают на видео. Через минуту он скажет «козел».

Со стоянки они видели автомобили, въезжающие в город по шоссе номер 95. Данн ехал на серебристом «мерседесе-500 S». Лукас заметил его в потоке машин в тот момент, когда с вертолета сообщили: «Объект въезжает в Стиллуотер».

— Видишь его?

— Да.

— Пусть проедет мимо нас.

Слоан вырулил с площадки.

— Хотел бы я знать, где фэбээровцы.

— Вероятно, отстали.

Едва «мерседес» миновал их, Слоан направился за ним по Мэйн-стрит. Между ними и Данном находились две машины.

— Что он делает? — спросил Лукас, когда они остановились перед светофором.

— Ничего. Смотрит вперед.

— Как, по-твоему, Данн нервничает?

— Если это не так, то мы наблюдаем спектакль.

— Да, он умный парень.

— Не знаю, — сказал Слоан. — Это было бы очень хитрым ходом. Похоже, он проедет через весь город, если только не направляется к старому железнодорожному вокзалу.

— Надеюсь, он не сядет где-нибудь в лодку. Фэбээровцы подумали о лодке? Если сукин сын это сделает…

— Мы возьмем у кого-нибудь лодку. — Слоан внимательно следил за дорогой.

— Я бы отдал десять баксов, чтобы взглянуть на записку, которую он вытащил из-под стола.

— Ты мог позволить себе такую роскошь, — заметил Слоан. — Эй, он тормозит. Черт возьми, разворачивается!

— Езжай дальше, — сказал Лукас.

Чуть приподнявшись, он увидел серебристый «мерседес», свернувший на посыпанную гравием стоянку возле здания с нарисованными на стене ковбойскими сапогами. Слоан занял свободное место. Между ними и Данном находились две машины.

— Черт возьми! — Лукас поднес руку ко лбу.

— Объект остановился. Объект остановился. Пятый, вы его видите?

— Да, видим, мы заезжаем на стоянку чуть дальше.

— Эта чертова стоянка будет забита полицейскими, — пробормотал Слоан. — Похоже, это они.

На стоянку въехал темный «форд» с фэбээровцами.

— Ты видишь вывеску? — спросил Лукас. — Что это?

— Слишком темно, — ответил Слоан.

Данн вышел из машины, посмотрел на обувной магазин и направился к нему. Он нес портфель так, словно тот весил сотню фунтов.

Лукас взял рацию.

— Это Дейвенпорт. Мы на той же стоянке, что и вы, ребята. Если он попытается войти в здание, я его остановлю. Вы должны отправить людей на улицу, выставить оцепление и смотреть на лица прохожих. Возможно, вы узнаете Мэйла. Он где-то здесь.

Хауард заорал:

— Дейвенпорт, не вмешивайтесь. Командуем операцией мы.

Перед обувным магазином тянулась бетонная платформа для выгрузки товара; Данн начал подниматься по ступеням, расположенным у ее края. Здание было темным и казалось пустым. Данн подошел к двери. Лукас выскочил из машины с рацией в руке.

— Я его остановлю. Выпускайте ваших людей.

Бросив рацию в машину, он побежал, крича:

— Данн, Данн! Подождите. Джордж Данн!..

У двери Данн остановился. Лукас махнул рукой, оглянулся и увидел приближающегося Слоана.

— Блокируй задний выход, — крикнул Лукас и побежал к Данну.

— Сукин сын, — отозвался Данн. — Вы убили моих детей…

— Отойдите! — Лукас побежал вверх по ступеням и увидел в темном окне едва различимые слова: «Удила и уздечки». Его рука потянулась к пистолету.

— Что вы здесь делаете, черт возьми? — Лицо Данна перекосилось от напряжения и злости.

— Тут что-то не так, — сказал Лукас. — Это западня.

— Западня? — закричал Данн. — Западня? Вы сейчас…

Прежде чем Лукас успел остановить его, Данн повернул ручку и открыл дверь. Лукас вздрогнул. Однако ничего не произошло.

— …убили моих детей…

Выхватив револьвер, Лукас прошел мимо Данна в дверь, нащупал выключатель и зажег свет. Помещение пустовало — похоже, уже давно. Прилавок и полки были покрыты пылью.

— Что вы делаете, черт возьми? — закричал Лукасу влетевший туда фэбээровец.

Лукас махнул рукой.

— Идите на улицу и ищите Мэйла. Он где-то там и наблюдает за происходящим.

— За чем именно?

— За тем, что он здесь подготовил, — сказал Лукас. — Этот магазин назывался «Удила и уздечки». В одном из псалмов упоминаются узда и удила. Все ясно?

Фэбээровец обвел взглядом пустую комнату, потом вытащил «смит-вессон».

— Проверим эту дверь сами или вызовем саперов?

— Давайте посмотрим, — сказал Лукас. — Подождите снаружи, — бросил он Данну.

— Ну уж нет!

— Подождите снаружи, черт возьми! — рявкнул Лукас.

Данн выронил портфель.

Отвернувшись от Данна, Лукас подошел к двери, которая вела в заднюю часть дома. Дверь была приоткрыта на дюйм, и Лукас, став сбоку, чуть сдвинул ее. Агент ФБР сунул руку в щель, нащупал выключатель и зажег свет.

— Здесь никого нет. Он ушел, — констатировал Данн.

За дверью находилось подсобное помещение. У одной стены стояли покрытые пылью стеллажи. На другой висел календарь 1991 года. На дощатом полу валялись накладные.

— Здесь кто-то был, — заметил агент ФБР.

Он указал «смит-вессоном» на пыльный пол, где виднелись чьи-то следы, ведущие к другой двери, приоткрытой на несколько дюймов. Подойдя к ней, Лукас крикнул:

— Мэйл? Джон Мэйл?

— Кто это? — спросил Данн. — Тот человек?

— Да.

— Тут есть выключатель, — сказал агент. — Осторожно, я нажму его.

Он ударил по выключателю, и наверху зажглись три лампы. Когда-то здесь находилось зернохранилище, впоследствии разделенное на кладовки и разгрузочное помещение. Перегородки не доходили до потолка, большое пространство тускло освещалось тремя лампочками.

В полумраке над их головами что-то повернулось. Они все увидели это одновременно; Лукас и агент прижались к стенам, подняв оружие.

— Что это?

— О Господи! — закричал Данн, задрав голову. — Господи, это Энди…

Лукас увидел тело в черном, вращающееся на желтой веревке под потолком. Дверь, которую они еще не открывали, вела в разгрузочное помещение и в основную часть зернохранилища. Данн бросился туда, выставив вперед руки, чтобы выбить ее.

— Стойте, стойте, — закричал Лукас, оттолкнув его.

Не выпуская из руки пистолета, Лукас бросил фэбээровцу:

— Держите его, ради Бога!

— Это Энди, — крикнул Данн агенту. — Пустите меня.

— Это не ваша жена, — сказал Лукас. — Фамилия этой женщины Кросби.

— Кросби? Кто такая Кросби?

— Подруга Мэйла, — сухо ответил Лукас. — Мы пытались найти ее, но он добрался до нее раньше.

Сунув пистолет в кобуру, Лукас подошел к приоткрытой двери зернохранилища, просунул руку внутрь, нащупал выключатель. Зажглось еще несколько лампочек. Он заглянул в просвет, но ничего подозрительного не заметил. Толкнув дверь, он собирался шагнуть вперед, но дверь застопорилась. Лукас отскочил назад.

— Что такое? — Агент ФБР усмехнулся.

— Кажется… — начал Лукас и, выставив вперед руку, сделал шаг.

Он едва не потерял равновесие, когда дверь как бы взорвалась в футе от него.


«Я вижу, — подумал Лукас, поднеся руки к лицу. — Ничего не болит…»


— Что? — крикнул агент, выхватив оружие и направив его на разбитую деревянную дверь. — Что? Что? Что это было?

Их окутала пыль, потянувшаяся из заднего помещения, точно дым. Лукас чувствовал ее во рту и в глазах.

— Что это было? — спросил Данн, покрытый пылью.

Лукас шагнул к двери, толкнул ее один раз, потом второй, посильней. Она приоткрылась на фут; он заглянул внутрь. Пол был завален крупными булыжниками размером с тыкву.

— Западня, — ответил Лукас.

Он снова толкнул дверь, и от нее откатился камень. Войдя внутрь, он увидел веревку, тянущуюся от верхнего края двери к темному потолку.

— Они упали с большой высоты. Если бы один из них угодил в вас, считайте, что вы попали бы под пушечное ядро.

— Но это не Энди? — Глядя на тело, Данн последовал за Лукасом. Теперь, при лучшем освещении, они увидели вращавшиеся над ними женские ступни.

— Нет. Это приманка, — сказал Лукас. — Он считал, что мы бросимся в дверь, ни о чем не думая.

— Мерзавец. — Агент ФБР стряхнул с себя пыль. — Кто-то мог пострадать.


Глава 23


Западня Мэйла сработала, но в нее никто не попал. Однако он испытывал приятное возбуждение, придумывая и устраивая ее. Сначала он не собирался вешать тело Глории под чердаком, но потом его осенила эта идея — он заманит их в мышеловку.

И его план едва не сработал, они почти угодили в ловушку. Он видел это.


— Мы знали, что там западня и что-то произойдет, — сказал Дейвенпорт. Похоже, зловещая ситуация казалась ему почти забавной. Он стоял спиной к «Удилам и уздечкам», и телевизионные прожектора освещали его суровое лицо. — Надеясь обнаружить его, мы направили в этот район множество машин без опознавательных знаков. Мы продолжаем проверять номера автомобилей.

— Врешь, козел! — закричал перед телевизионным экраном Мэйл. Он засмеялся и протянул к экрану руку с пивной бутылкой. — Тебе просто повезло.

Дейвенпорт смотрел на него немигающим взглядом. За спиной Дейвенпорта перед магазином «Удила и уздечки» толпились полицейские.

— Нам придется дождаться заключения медэксперта, — услышал Мэйл, — и узнать, сколько времени висела здесь Глория Кросби. Едва ли преступник рискнул бы появиться здесь одновременно с нами.

— Лжешь, — заорал Мэйл, выключив, потом снова включив телевизор.

Однако Дейвенпорт был прав: он, Мэйл, заманил их в Стиллуотер с помощью псалмов, зная, что они будут искать его здесь, но не посмеют опередить Данна. Приехав в Стиллуотер рано утром, сразу после первого звонка Данну, Мэйл не обнаружил там полицейских. Машины без опознавательных знаков — ерунда! Он бы заметил их.

Однако Мэйла встревожили его собственные номерные знаки. Не попали ли они в какой-нибудь список?

Между тем Дейвенпорта сменил ведущий: на экране появилась комната с множеством компьютеров. Группа молодых людей стояла возле монитора. Мэйл услышал голос ведущего:

— …одновременно является владельцем компании, производящей компьютерные программы для обучения полицейских и охранников. На время поиска Энди Манет и ее детей он предоставил все в распоряжение полиции. Рабочая группа из специалистов по играм и программам предсказала действия похитителя, включая ловушку…

Что?

— …считают, что кольцо вокруг похитителя стягивается…

— Вранье, — воскликнул Мэйл.

Однако он чувствовал зависть к людям, склонившимся над экранами: хорошее оборудование, дружный коллектив. Должно быть, по вечерам они сидят в пиццерии, пьют пиво, смеются.

— …однако все называют ее по фамилии — Айс, — продолжал ведущий.

Эффектная молодая женщина, стриженная под панка, с кольцом в носу, усмехнулась.

— Мы дважды почти поймали его. Почти. Мы очень спешим. Прежде я никогда не работала с полицейскими, не считая Лукаса. Это невероятно интересно. Гораздо увлекательнее, чем игры. Гораздо.

— Полагаете, вам удастся вычислить его? — спросил ведущий.

Айс кивнула.

— Да, если только какая-нибудь ошибка не позволит полицейским опередить нас.

Она понравилась Мэйлу.

— Сейчас, — Айс указала на двух женщин, склонившихся над клавиатурами, — мы вводим всю имеющуюся у нас информацию об этом парне. Нам известно довольно много. Мы располагаем списком подозреваемых, в него входят люди, совершавшие подобные преступления, пациенты Энди Манет и другие. Скоро мы нажмем клавишу и получим несколько фамилий, удовлетворяющих нашим критериям. Уверена, что фамилия этого парня окажется среди них.

Когда передача закончилась, Мэйл достал телефонный справочник и отыскал компанию Дейвенпорта. Она находилась в Миннеаполисе, на Юниверсити-авеню, в районе старой красильни и грузовой железнодорожной станции, западнее шоссе номер 280. Хм! Вероятно, там полно полицейских.

Мэйл взял пульт и снова пробежался по каналам.

На третьем канале появилась Айс.

— Этот парень проявил определенный уровень интеллекта, поэтому мы допускаем, что во время похищения он был в парике или заранее перекрасил волосы. Один из свидетелей заявил, что волосы преступника казались неестественными. Если от природы они темные, то он выглядит примерно так…

На экране появился фоторобот. Мэйл напрягся: компьютерный фоторобот отличался от него весьма незначительно. А ведь им известно о микроавтобусе и играх!

Он начал грызть ногти. Возможно, эти люди и впрямь чего-то стоят.

Крошка Айс ничуть не хуже Энди Манет. Он должен как-нибудь заняться ею.

Этот Дейвенпорт и его компьютерная компания… надо что-то предпринять.


Энди и Грейс утратили чувство времени. Энди старалась заставить себя и дочь бодрствовать в промежутках между приходами Мэйла, но они все чаще спали, свернувшись на матрасе.

Энди потеряла счет актам насилия. Мэйл становился все агрессивнее и злобнее. Задушив ту ведьму, он избил Энди. Она не могла защищаться со связанными руками. Вечером она обнаружила в своей моче кровь.

Очевидно, она надоела Мэйлу, ибо он начал разговаривать с Грейс. Забирая Энди и приводя ее назад, он обращался к девочке. Энди чувствовала, что его интерес перемещается на нее.

Грейс тоже ощущала это и от страха все больше спала. Иногда ее мучили кошмары, и она стонала и плакала. Энди сначала обнимала ее, потом стала закрывать уши. Сердясь на Грейс, она испытывала чувство вины, снова обнимала дочь, снова сердилась…

Энди почти перестала что-то советовать ей.

— Если он схватит тебя, помочись. Просто… помочись. Это может его оттолкнуть.

— Господи, мама…

Глаза Грейс умоляли мать что-нибудь сделать.

Гвоздь в потолочной балке обнажился, вероятно, наполовину, однако по-прежнему оставался неподвижным. Они перестали заниматься им, но, лежа на спине, Энди видела его блестящую шляпку.

Они молчали уже два часа. Наконец измученная, но так и не заснувшая Грейс повернулась на правый бок, и в матрасе что-то лопнуло. Пружина уперлась в обшивку, и под щекой Грейс образовалась маленькая шишка.

— Господи! — воскликнула девочка.

— Что?

Энди посмотрела на лампу. Рано или поздно она перегорит, и они окажутся в темноте. Лучше это или хуже, попыталась решить Энди.

— Что-то лопнуло в матрасе, — сказала Грейс. — Здесь образовалась шишка.

Энди повернулась к ней.

— Подвинься… — Внезапно Энди подскочила. — Грейс, там пружина.

— Ну и что?

— Пружина ничуть не хуже гвоздя.

Грейс оживилась:

— А мы сможем ее вытащить?

— Конечно.

Они перевернули матрас и попытались прорвать ткань. Она была прочной, как кожа.

— Мы слишком спешим, — сказала Грейс. — Нужно действовать спокойно, как с гвоздем. Можно я попробую?

Они работали по очереди, и наконец обивка прорвалась. Дырка была маленькой, но Грейс просунула в нее палец и начала рвать обивку. Вскоре в нижней части матраса образовалась дыра.

Стальные пружины были пришиты к ткани, но за двадцать минут они высвободили одну из них.

— Готово! — Энди вытащила пружину из отверстия. Грейс покрутила ее в руках. Воспользовавшись заостренным кончиком, она порвала нитки, удерживавшие другую пружину, и через минуту освободила ее.

— Ручаюсь, это поможет нам вытащить гвоздь. — Грейс взглянула на потолок.

— Мы обязательно попробуем, но давай сначала вытянем все пружины. Похоже, гвоздь нам тогда не понадобится.

Энди заточила кончик пружины о камень, торчавший из стены.

— Получается, — вскоре сказала она. — Мы заточим их.

Через мгновение они услышали шаги.

— Спрячь их в матрас, — шепнула Энди. Прижавшись спиной к матери, Грейс тихо сказала:

— Держись с ним поласковее. Может, тогда он не причинит тебе боль. Если он будет и дальше избивать тебя, ты умрешь.

Когда шаги приблизились, Энди шепнула дочери:

— Не поднимай голову. Не смотри ему в глаза.


Глава 24


Ру задумчиво посмотрела через окно на вечернюю улицу. Тлеющий кончик ее сигареты напоминал светлячка.

— Все, что касается Стиллуотера, я уладила с фэбээровцами.

— Спасибо. — Лукас открыл банку кока-колы и сел. — Как насчет Данна? ФБР собирается предъявить ему обвинения?

— Они грозят, но не сделают этого. Данн уже говорил с Вашингтоном. — Она выпустила кольцо дыма.

— Нам следовало догадаться, что Мэйл морочит нам голову, — сказал Лукас. — Кстати, сообщил ли вам Лестер, что Кросби была повешена уже мертвой?

— Да, сказал. Вы отлично выглядели на телеэкране и почти не соврали насчет того, что догадывались о ловушке.

— Фэбээровцы мне подыгрывают, — сказал Лукас.

— У них нет выбора, иначе они будут выглядеть глупо. — Ру погасила сигарету и закурила другую. — Вы уверены, что ищете именно Мэйла?

— Уверен.

— Но не хотите раскрывать это.

— Боюсь его спровоцировать. Если мы покажем по телевидению его фотографию, он исчезнет и оставит нам только трупы.

— Мне нужно нечто такое, что свидетельствовало бы о нашем продвижении вперед.

— У меня ничего такого нет.

— Придется назвать фамилию Мэйла.

— Только через день-другой. Надеюсь, это закончится раньше.

— Хотела бы я знать, жива ли она.

— Думаю, да, — сказал Лукас. — Когда он убьет ее, мы о нем не услышим. Раз он водит нас за нос и звонит мне, значит, она жива. И, полагаю, одна из девочек — тоже.

— Как я устала, — вздохнула Ру.

— Не говорите мне об этом. Сегодня я проведу ночь в офисе компании. На диване.

— Кто будет с вами?

— Парни из разведки и Слоан.

— Думаете, он появится?

— Если он смотрит ТВ, скорее всего появится. Из любопытства. А пока что мы пытаемся вычислить его друзей.


Вечером прошел небольшой дождь. Потом тучи рассеялись и на небе появились звезды. Лукас проехал через весь город на Юниверсити-авеню. Заметив в зеркале заднего обзора микроавтобус, он подумал, что в городах-близнецах есть десять тысяч таких же машин. Если Мэйл появится сегодня возле компании, вокруг которой будут курсировать патрульные машины, сколько микроавтобусов попадет в сеть? Сто? С этим еще можно справиться. А если пятьсот или тысяча?

Может, у техников есть какая-то статистическая программа, способная вычислить предполагаемое количество микроавтобусов, которые появятся на городской территории площадью в одну квадратную милю в течение десяти минут? Будет ли их плотность в индустриальном районе выше, чем на окраине?

Размышляя об этом, он подъехал к кафе «Метро» возле Юниверсити-авеню. Заглянув в окно, Лукас увидел, что, кроме двух рыжеволосых юношей, готовящих сандвичи, в кафе никого нет. Лукас вошел туда.

— Дайте мне сандвич и булочку, — попросил он.

Один юноша скрылся в подсобном помещении. Второй начал готовить сандвич. Лукас оперся о прилавок и взглянул в окно. На улице стоял микроавтобус. Когда Лукас поднял голову, стоп-сигналы вспыхнули: в темной машине нажали на педаль тормоза. Микроавтобус был похож на тот, что ехал за ним.

— Эй, малыш, — сказал Лукас юноше. — Я — полицейский, мне нужно позвонить. Не поднимай голову и продолжай готовить сандвич.

— Что случилось?

— На улице стоит микроавтобус. Возможно, за рулем преступник. Я должен вызвать патрульную машину для проверки. Дай мне большую пивную кружку и продолжай заниматься сандвичем.

— Я почти закончил. — Юноша взглянул на Лукаса.

— Сделай еще один. Такой же. Не смотри в окно.

Лукас пошел с кружкой к автомату с содовой и, скрывшись за ним, вынул из кармана сотовый телефон.

— Это Дейвенпорт. Какой-то микроавтобус подъехал за мной к кафе «Метро» на Юниверсити-авеню. Пришлите сюда поскорее пару машин.

Продиктовав диспетчеру адрес, Лукас попросил, чтобы машины остановились у ближайших перекрестков — перед микроавтобусом и за ним.

— Пусть один полицейский из каждой машины встанет возле перекрестка. Когда они займут позиции, сообщите мне, и я выйду.

— Подождите.

Через пятнадцать секунд диспетчер вернулся.

— Две машины уже в пути, Лукас. Они прибудут к вам через минуту или чуть позже. Оставайтесь на связи, мы сообщим вам.

— Люди знают, что должны сделать?

— Да. Они будут ждать, когда вы выйдете из «Метро».

Лукас подошел к прилавку с сотовым телефоном в кружке. Юноша заканчивал приготовление второго сандвича.

— Нас собираются ограбить? — спросил он, не поднимая головы.

— Не думаю, — ответил Лукас. — Это нечто иное.

— Это кафе грабили дважды, — сказал юноша, — но не при мне. Здесь был мой брат.

— Отдавай им деньги, — посоветовал Лукас, протягивая десятидолларовую купюру.

— Все так говорят.

Когда юноша протянул сдачу, Лукас услышал сигнал сотового телефона. Лукас поднес кружку к лицу.

— Повторите.

— Все на местах.

— Я выхожу.


Это конец, подумал Лукас, направляясь к двери. Он ощущал внутреннее напряжение: что-то неладно с этим микроавтобусом. Любой опытный полицейский почувствовал бы это.

Он остановился возле двери, держа в руке пакет и кружку с сотовым телефоном. Другую руку Лукас сунул в карман, сделав вид, что ищет ключи от машины, и взглянул на микроавтобус — старый, с проржавевшими дырками на боковых панелях и возле задних фонарей. Услышав звук из кружки, Лукас поднес ее ко рту.

— Да?

— Двое мужчин вышли из микроавтобуса. Вы их не видите. Они могут быть вооружены.

— О’кей.

Двое мужчин?

Лукас направился к «порше». Он прошел половину пути до машины, когда увидел мужчин, идущих к нему. Один был высокий и худой, с маленькой бородкой, второй — коренастый и мускулистый. Неужели грабители, и это не связано с Мэйлом?

Они быстро приближались, держа руки в карманах, глядя на Лукаса и преградив ему путь к машине. Лукас внезапно остановился, бросил пакет с сандвичами и выхватил пистолет, направив его на мужчин.

— Полиция. Стоять! Поднимите руки!

Двое полицейских подбежали сзади с оружием в руках. Один из них крикнул:

— Полиция!

Водитель микроавтобуса, скрывавшийся за темным стеклом, завел двигатель. Стоявший впереди полицейский автомобиль выскочил из боковой улицы и перекрыл ему путь. Микроавтобус остановился. Мужчины растерянно огляделись.

— Что? Что вам нужно?

— На землю! — крикнул Лукас.

Они легли на землю, сцепив руки на затылке.

Лукас приблизился к ним.

— В машине — Мэйл?

— Нет там никакой почты,[1 - Слово «мэйл» в английском языке означает «почта».] — ответил высокий. — Что вам от нас нужно?

— Вы знаете, о чем я говорю, — отрезал Лукас. — Вы похитили Энди Манет и ее дочерей, и если не скажете, где они, мы отдадим вас фэбээровцам. Федеральное наказание за похищение — электрический стул.

Коренастый поднял голову. Он казался напуганным.

— Что? О чем вы говорите?

Подошли двое полицейских; патрульные машины «заперли» микроавтобус.

— Наденьте на них наручники, — распорядился Лукас.

Из микроавтобуса вышел чернокожий водитель.

— Черт возьми! — раздраженно воскликнул Лукас. Обыскав мужчин, полицейские нашли «дэвис» калибра 0.32 и баллончик с перцовым газом.

— Что будем делать? — спросил сержант Харпер Куус.

— Они собирались меня ограбить, — сказал Лукас, — но я предполагал нечто другое. Проверьте оба ствола по компьютеру. Если удастся, предъявите обвинение в незаконном хранении оружия. Иначе придется их отпустить. Я предупредил их действия.

— Жаль, — заметил Куус.

— Да, — согласился Лукас. — Я поспешил.


Стоянка возле офиса компании была забита машинами, все окна здания светились.

Слоан и три молодых программиста смотрели на экран.

— Чем занимаетесь?

— Да так, пустяками.

— Покажите ему, — сказал Слоан. — Возможно, он заработает на этом еще один миллион.

— Да, пожалуйста, покажите мне. — Лукас подошел к ним.

— Сюда звонила Айс и спрашивала, нет ли вас здесь. Сказала, что поищет вас в полицейском управлении.

— Когда это было?

Молодой человек пожал плечами.

— Минут десять-пятнадцать назад. Она дома, я записал ее телефон. — Он протянул Лукасу клочок бумаги.

Сунув его в карман, Лукас поднялся на крышу к ожидавшему его Хэйвуду.

— Ничего не заметили?

— Только подростков на роликовых коньках, — сказал тот.


Усевшись на ограждение возле края крыши, Лукас и Хэйвуд развернули сандвичи. Хэйвуд посматривал на улицы через бинокуляры для ночного видения.

Доев сандвич, Лукас достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Айс.

— Мисс Айс, это Лукас Дейвенпорт.

— Мистер Дейвенпорт, Лукас! — Казалось, у нее перехватило дыхание. — По-моему, здесь кто-то есть. Он смотрит на меня.


Глава 25


Айс жила в двухэтажном кирпичном доме в Сент-Поле, неподалеку от Миссисипи. Окна светились только на втором этаже. Полицейский Дел нажал на кнопку звонка и не оглядываясь сказал:

— Ничего.

Лукас сидел в микроавтобусе Дела; тонированные стекла скрывали его. В одной руке он держал рацию, в другой — телефон. Пистолет лежал на полу. В темноте Лукас почти ничего не видел. По одну сторону от них тянулся забор, по другую — поле для гольфа.

— Человек на крыльце ничего не заметил, — проговорил Лукас в телефон.

— Мне спуститься? — спросила Айс.

— Нет, нет, подождите. Он поднимется, если дверь открыта.

— Должна быть открыта…

— Не кладите трубку, — сказал Лукас. Потом обратился по рации к Делу: — Иди к белой двери, потом направо к лестнице.

— Мне нравится этот маскарад, — усмехнулся Дел.

На нем был котелок, белая рубашка навыпуск, широкие короткие штаны и хлопчатобумажная куртка. На плече висел футляр для гитары. В темноте он мог сойти за молодого музыканта.

— Вхожу.

Дел толкнул входную дверь, держа в руке «ругер 0.357» так, чтобы с улицы оружия не было видно.

Когда он скрылся в доме, Лукас быстро оглядел улицу. Никакого движения. В доме Айс зажегся, потом погас свет. Из рации донесся голос Дела:

— Я на лестнице. Ни единого звука. Поднимаюсь.

Лукас сказал в телефон:

— Он поднимается.

Потом пробормотал: он ушел…


Мэйл еще не решил, как поступить с Айс. Он хотел встретиться с ней, считая, что они подошли бы друг другу. Но сейчас это казалось невозможным. Он ощущал нарастающее напряжение. Теперь уже Энди Манет и ее тело не занимали его.

Начав планировать следующий этап, Мэйл погрузился в депрессию. Между ним и Энди уже начали завязываться отношения.

Если он уедет, ему придется что-то сделать с ней и ребенком. Он задумался. Лучше всего вывести Энди во двор и застрелить. В подвале не останется следов, а тело он бросит в бак с водой. Затем займется девочкой: спустится вниз, откроет дверь и сделает это. Потом набросает в бак какой-нибудь хлам: старый дисковый плуг и что-то еще, чего никто не станет вытаскивать. Новый хозяин не будет чистить бак. Он завалит его мусором и поставит новый.

Пора бежать, подумал Мэйл.

Но это огорчало его. Последние несколько дней были самыми счастливыми в его жизни. Значит, он еще молод. Может снова влюбиться.

В такую женщину, как Айс.

Мэйл припарковал машину возле дома Айс. Рядом был дом с табличкой «Продается». Он как-то проезжал мимо него, когда агент по недвижимости раздвигала шторы, чтобы показать вид из окна молодой паре. В доме никто не жил. Когда агент по недвижимости уехала, Мэйл подогнал машину к гаражу и стал наблюдать за окнами Айс. Мэйл знал этот квартал — он минут пятнадцать гулял по полю для гольфа. При желании он мог пробраться по переулку к задней двери и вышибить ее.

Но он не знал точно, хочет ли этого и что намерен сделать. Однако Айс не выходила у него из головы.

Он видел, как человек с гитарой приехал на синем микроавтобусе, и ждал, когда гитарист покинет дом вместе с Айс. Странное время для отъезда, подумал он.


Айс и Дел шли по дорожке. На Айс была армейская куртка времен корейской войны. Бросив сигарету, она забралась на пассажирское сиденье.

Когда они поехали к офису компании, она повернулась к Лукасу. Увидев ее чистое лицо, он подумал, что она очень молода.

— Его заметили три человека, — убежденно сказала Айс. — Двое — перед домом, один — в переулке. Он ехал в микроавтобусе. Мистер Тернер, который живет за мной, рассмотрел его лицо. Когда я показала ему наши картинки, он выбрал ту, на которой была «состаренная» фотография. Он без колебаний сказал, что видел в переулке Мэйла.

— А Мэйл видел вас в телепередаче. Думая, что он заинтересуется компанией, я не предполагал, что он будет преследовать именно вас.

— Почему меня?

— Из-за вашей внешности, — смущенно объяснил Дел. — Мы имели некоторое представление о том, что он собой представляет. Нам приходило в голову, что он может обратить на вас внимание.

— Поэтому телевизионщики крутились вокруг вас, — вставил Лукас. — Вы выделяетесь в группе программистов.

Она посмотрела Лукасу в глаза.

— Поэтому вы так обрадовались, что это меня увлекло?

Лукас кивнул.

— Это подходящий случай, чтобы попросить прибавки?

Лукас усмехнулся.

— Поговорим об этом потом.

— Почему вы не зашли с Делом? — спросила Айс.

— Мэйл знает меня и мои игры. Кажется, я столкнулся с этим мерзавцем на следующий день после похищения.

— Он крутится поблизости, — заметил Дел.

— Да. — Взглянув в заднее окно, Лукас увидел микроавтобус. Другой стоял на боковой улице. — Он где-то здесь.

— Слава Богу, у меня есть пушка, — сказала Айс.

Лукас повернулся к ней.

— Что?

Айс сунула руку за пояс и достала револьвер.

— Дайте его мне. — Лукас протянул руку.

— Черта с два, — отозвалась она, сунув оружие за пояс. — Я оставлю его у себя.

— Вы можете нажить неприятности. Объясни ей, Дел.

— В стволе есть патрон?

— Нет.


Мэйл следовал за ними на расстоянии до Юниверсити-авеню. Когда они свернули налево, он отпустил их.

Это сотрудница Дейвенпорта, подумал он. Возвращается на работу.

Кто этот музыкант — постоянный бойфренд или просто знакомый?

Ему хотелось заглянуть в офис Дейвенпорта, но оттуда исходила опасность. Возможно, это просто параноидальный страх. Мэйл засмеялся над собой. Он действительно параноик; все так говорили. И все же, если он сочтет необходимым заглянуть к Дейвенпорту, лучше сначала запустить туда кого-нибудь другого.

Хотел бы я знать, где сейчас Рикки Бреннан.


Глава 26


Хэйвуд сообщил с крыши:

— Кто-то приближается.

Лукас пролежал час на диване в расстегнутом спальном мешке; волнение не давало ему заснуть. Откинув мешок, он схватил рацию.

— Приближается? Что вы имеете в виду?

— Этот мерзавец крадется сюда вдоль рельсов, как во Вьетнаме. Он приближается. Я вижу его лицо, он смотрит на здание.

— Продолжайте следить за ним, — сказал Лукас.

Он встал, включил свет и натянул брюки. Рация снова зашипела.

— Выходим? — спросил Слоан.

— Наверно.

Лукас связался с диспетчерской.

— Вы готовы к оцеплению?

— Да.

В голосе диспетчера слышалось напряжение.

— Я дам команду, — сказал Лукас. — Предупредите всех, пусть приготовятся и ждут.

— Ясно.

Они лежали в комнате для совещаний: Слоан — на надувном матрасе под столом, Лукас — возле двери. Слоан надел брюки и рубашку.

— Что происходит?

— Кто-то приближается. Хэйвуд ведет наблюдение.

— Он подходит к задней стороне здания, — донесся из рации голос Хэйвуда. — Похоже, хочет проникнуть внутрь. По-моему, он направляется к старой разгрузочной платформе… там висит замок, да?

— Да. Вероятно, он обойдет темную часть здания и влезет в окно, — отозвался Лукас. — Продолжайте следить за ним и сообщайте обо всем. Мы наденем наушники.

— Терпеть не могу эти затычки, — проворчал Слоан.

Они начали спускаться по лестнице.

— Ты обойдешь здание с левой стороны, я — с правой, — сказал Лукас.

— Не волнуйся. — Слоан вытащил пистолет.

— Хорошо.

— Он направляется к окнам, — сообщил Хэйвуд. — Крадется на цыпочках.

— Мы выходим, — произнес в микрофон Лукас. — Мы его возьмем.

Слоан побежал налево, Лукас, подняв пистолет, — направо. Возле угла здания он подождал, прислушался. Слишком много машин; из бара донесся голос: Ты видел? Видел, что она сделала? Сделай еще раз…

— Он осматривает окна. Я нахожусь точно над ним, — тихо проговорил Хэйвуд.

Слоан, вероятно, уже приготовился.

Лукас шагнул за угол здания. Мужчина замахнулся монтировкой, собираясь разбить стекло.

— Стоять! — крикнул Лукас.

— Полиция! — закричал Слоан, подбегая с другой стороны.

Они оба чуть отступили от стены. Мужчина находился между ними. Его светлые волосы падали на плечи, и Лукас вспомнил первое описание похитителя. Парень был мускулистый, но невысокий. Быстро оглядев полицейских, он поднял монтировку и бросился на Слоана.

— Стоять! — одновременно крикнули Слоан и Лукас, но парень не подчинился.

Слоан выстрелил.

Парень вскрикнул, покачнулся и упал.

— Черт возьми! — пробормотал Слоан.

— Свяжитесь с диспетчерской, — попросил Лукас Хэйвуда. — Скажите, что мы его взяли. Пусть пришлют «скорую».

— Хорошо.

— Мы вас слышим, Лукас. Отправляем к вам «скорую».

Парень катался по земле, держась за ногу. Лукас убрал пистолет, шагнул к парню и защелкнул наручники. Обыскав его, он нашел дешевый хромированный 0.38. Парень застонал и выругался. Повернув его, Лукас увидел полное, круглое лицо и голубые глаза. Это был не Джон Мэйл.

— Можешь говорить?

— Нога… — В глазах раненого блеснули слезы. — Кость раздроблена. Я это чувствую.

— О Господи! — воскликнул Слоан. — Ну и денек!

По правой штанине парня расползалось пятно крови.

— Где Манет? — спросил Лукас.

— Кто?

Парень казался напуганным и растерянным.

— Кто ты? Как тебя зовут? — спросил Лукас.

— Рикки Бреннан.

— Как ты сюда попал?

— Ну…

Рикки отвел глаза, и Лукас испугался, что он потеряет сознание.

— Говори, дерьмо! — приказал он.

— Один человек сказал мне, что я могу разжиться зельем у компьютерщиков. Он утверждал, что в задней комнате лежит целый пакет и они принимают зелье, чтобы не спать ночью. О моя нога!

Лукас проговорил в рацию:

— Джанет? Начинайте оцепление.

— Хорошо.

— Есть фонарь? — спросил Лукас у прибежавшего Хэйвуда.

— Конечно.

Лукас достал из кармана фоторобот Мэйла с темными волосами.

— Это он? — Лукас направил луч фонаря на карточку.

— Да.

— Где он сейчас?

— Ждет на многоэтажной автостоянке.

Автостоянка находилась за дальней стеной здания. Лукас снова проговорил в рацию:

— Джанет, черт возьми, дело серьезное, он где-то здесь. Пусть они поспешат.

— Они, должно быть, уже там, Лукас, с собаками.

Лукас услышал вой сирен. Пятнадцать-двадцать машин приближались с разных сторон, явно решив напугать Мэйла, удержать его на месте.

— Пусть они заглянут в информационные пакеты, полученные ими сегодня вечером, и посмотрят фоторобот, обозначенный буквой «С». Это наш парень.

— Фоторобот «С».

Лукас снова склонился над Рикки.

— Его зовут Джон Мэйл, да?

— О моя нога…

— Джон Мэйл?

— Да. Я редко его вижу.

— Ты знаешь, где он живет?

— Я его почти не знаю, мы вместе были в психушке, вот и все.

— Он послал живца, — сказал Лукас Слоану. — Оставайся здесь. Им понадобятся твое письменное объяснение и пистолет. — Потом обратился к Хэйвуду: — Пойдемте. Очки при вас?

— Да.

— С тобой все в порядке? — спросил Лукас Слоана.

Тот кивнул.

Лукас и Хэйвуд с оружием в руках побежали по тротуару к многоэтажной автостоянке. На Юниверсити-авеню они увидели патрульные машины. Повсюду вспыхивали красные «маячки».

— Ну и иллюминация! — воскликнул Хэйвуд.

На первом этаже стояло несколько машин, и они быстро осмотрели их. Поднявшись на следующий этаж, Лукас увидел внизу вспыхнувшие стоп-сигналы автомобиля, который направлялся к северу, в сторону железнодорожных путей.

— Видели?

— Что?

— Вон там.

— Да. Кто-то ползет в темноте с выключенными фарами, — сказал Хэйвуд.

— Это он, сукин сын.

Лукас проговорил в рацию:

— Мне нужен автомобиль… как, черт возьми, называется здание возле сыроварни Хансена. Первая улица на запад от сыроварни Хансена. Мы видим подозреваемого, он едет в сторону элеваторов.

Хэйвуд побежал вниз, Лукас за ним. Темный автомобиль уже отъехал на приличное расстояние. Спустившись, они его не увидели, но побежали к зернохранилищу. Сзади к ним приближались две патрульные машины. Лукас махнул им рукой и побежал дальше.

— Он направился под элеватор, — сказал Лукас, когда одна из машин остановилась.

— Там нет сквозного проезда, — сказал сержант, сидевший за рулем. — Это тупик.

— Он мог переехать через железнодорожные пути?

Полицейский пожал плечами.

— Вероятно. Но мы бы его увидели. Он мог ускользнуть, поехав вдоль рельсов.

Он взял рацию.

— Направьте машину к эстакаде номер 280, которая идет над железнодорожными путями. Осветите пути. Где вертолет?

— Вертолет прибудет через пять минут. Высылаем машину к эстакаде.

— Попросите направить сюда собак, — сказал Лукас.

— Они уже едут.

Перед ними остановился третий автомобиль, затем четвертый. Сержант передал в рацию:

— Пусть кто-нибудь отправится к северу от железнодорожных путей.


— Там, вероятно, очень темно, — заметил Хэйвуд.

— Даже если мы обнаружим только его микроавтобус, мы получим идентификационный номер и узнаем фамилию и адрес.

— Вы слишком рано считаете цыплят, — сказал Хэйвуд.

— Мы не вправе ждать до осени, — отозвался Лукас.


Глава 27


Полицейский двигался вдоль стены, держа что-то в правой руке.

Пистолет, подумал Мэйл. Ночной воздух был прохладным и влажным, а ночь — необычно темной. Мэйлу показалось, что для Дейвенпорта полицейский слишком мал ростом.

И все же это была ловушка, примитивная ловушка. Мэйл улыбнулся и решил уйти, но задержался. Компания Дейвенпорта находилась на расстоянии квартала. Отсюда Мэйл как бы смотрел кинофильм, который начал захватывать его.

Отыскав полупьяного, грязного Рикки на углу Хеннепин-авеню, Мэйл шепнул: кокаин и добавил: компания компьютерных шлюшек. Рикки тотчас выразил готовность сделать все что угодно. Казалось, он ждал этого момента.

Без кокаина, ЛСД, травки, мескалина, спиртного или их сочетания мир представлялся ему слишком мрачным. Он провел не один год в психушке и почти не помнил такого времени, когда обходился без наркотиков.

Даже в психушке, где его окружали весьма странные люди, общавшиеся с Богом и получавшие от него письма, Рикки считали больным «на голову».

Но врачи, сочтя, что он может жить в обществе, выпустили его на свободу и даже гордились этим. Теперь Рикки питался отбросами из контейнеров и таскал за поясом дешевый револьвер. Он глотал все таблетки, которые ему удавалось выпросить, купить или украсть.


Сейчас Рикки скрылся из виду; он обследовал окна в дальней стене здания. Полицейский бежал туда, где находился Рикки. На углу полицейский остановился и, чуть отскочив от стены, поднял пушку. До Мэйла донеслись крики, но слова он не разобрал.

Мэйл услышал выстрел.

Интересно: они застрелили Рикки или Рикки застрелил одного из них? Полицейский опустил пистолет и шагнул вперед. Значит, стреляли в Рикки.

Пора уходить.

Он побежал на улицу. Микроавтобус был повернут в сторону Юниверсити-авеню. За полторы минуты он отъедет на милю. Мэйл отпер дверь, вскочил в машину и, не включая фар, помчался к углу. Там он услышал сирены и увидел огни.

Слева быстро приближался полицейский автомобиль. Если он повернет направо, ему придется проехать мимо офиса Дейвенпорта, а Мэйлу этого не хотелось.

Он заколебался. Полицейская машина, вероятно, направляется туда, где стреляли. Он пропустит ее.

Мэйл включил заднюю скорость. Полицейский автомобиль неожиданно встал поперек улицы в шести-восьми кварталах от него. Справа появились новые огни, и второй автомобиль заблокировал улицу слева.

— Сукины дети!

Сердце у него упало. Он недооценил Дейвенпорта. Офис не был ловушкой. В ловушку превратился весь район.

Быстро развернувшись и выключив фары, Мэйл поехал к элеватору, находившемуся в конце улицы. Не исследовав заранее это место, он не знал, что его здесь ждет. Однако, удалившись от офиса Дейвенпорта, он сможет воспользоваться боковыми улочками и уйти от облавы.

На лице выступил холодный пот, Мэйл вцепился в руль. Он должен вырваться!

Но без фар почти ничего не видно. Слева появились странные предметы, напоминающие трактора без колес, за ними машины с ковшами, похожие на экскаваторы. Проехав между двумя элеваторами, он сбавил скорость. Возле дебаркадера стояла пара трейлеров, а между ними какой-то микроавтобус.

Мэйл приник к лобовому стеклу, всматриваясь в незнакомую местность, прислушался, потом двинулся во тьму.

Дорога закончилась у запертых ворот. Тупик? Мэйл не заметил знака. Он двинулся назад, нашел гравийную дорогу, идущую вдоль стены элеватора на восток, увидел впереди, на холме, огни улицы. Только бы добраться туда… Но что это?

На холме остановился полицейский автомобиль с «маячком», и Мэйл понял, что это не холм, а эстакада. Здесь не было выезда на улицу. Гравийная дорога сменилась грунтовой. Слева было темно — возможно, там тянулось неосвещенное поле, справа стояли трейлеры, которые он только что видел.

Он притормозил, размышляя, не вернуться ли назад, но, оглядевшись, заметил возле элеватора огни полицейских машин. Видят ли они его? Надо ехать вперед.

Вдруг слева почти бесшумно проплыло что-то большое и темное.

— Что это? — крикнул он, с ужасом вглядываясь в темноту. Ощутив вибрацию, Мэйл понял, что под уклон катятся товарные вагоны.

Значит, слева вовсе не поле, а железнодорожные пути. Теперь он различил в тусклом свете стальные рельсы.

На эстакаде вспыхнул прожектор полицейского автомобиля, осветил рельсы и пополз слева направо. Если бы луч двигался в противоположном направлении, полицейские увидели бы микроавтобус, хотя он находился в полумиле от них. Мэйл устремился в просвет между ящиками, стоявшими вдоль рельсов.

Там было так темно, что он включил габаритные фонари. Прожектор шарил по полю за спиной у Мэйла. Проехав вперед, он обнаружил другой ряд ящиков, параллельный первому. Между рядами ящиков шла грунтовая дорога, и он свернул на нее. Фонари осветили указатель: «Грузовая станция „Северный Берлингтон“. Посторонним въезд воспрещен».

Контейнеры! Дорога закончилась. Впереди была пустошь. Там его непременно обнаружат. На эстакаде возле первого полицейского автомобиля появился второй. Еще один прожектор осветил рельсы, и Мэйл увидел маленькие фигурки копов, стоявших у ограждения эстакады.

— Проклятие!

Он попался, влип. Мэйл вытащил из-под сиденья 0.45, но это не успокоило его. Если ему придется воспользоваться пистолетом, он умрет.

Мэйл поехал назад. Поняв, что с эстакады его уже не видно, он заглушил двигатель и открыл дверь, но тут вспыхнул верхний плафон. Черт возьми! Что делать? Он быстро снял плафон и выкрутил лампочку. Выпрыгнув из машины, Мэйл сунул пистолет в карман и направился к контейнерам.

Повсюду надрывались сирены — он еще не слышал такого воя, даже когда много лет назад устраивал пожары. Хотя они выли вдали, казалось, что звук несется со всех сторон.

— Конец, — пробормотал он. — Мне крышка. — Он пнул ногой контейнер. — Мне крышка!

Он должен выбраться! Мэйл побежал к микроавтобусу, остановился, затем помчался вдоль контейнеров. Они стояли в два ряда, а между ними тянулся проход.

Под ногами у него была трава. Район за элеваторами начал оживать. Повсюду горели огни, и до него доносились крики. Окна домов отражали мелькание полицейских «маячков». Полицейские были везде.

Проклятие!

Они обложили его и вот-вот схватят. Во всяком случае, найдут микроавтобус.

Когда Мэйл вернулся к машине, его осенило: если он поставит микроавтобус на место одного из отсутствующих контейнеров, его, возможно, не заметят.

Он сможет выиграть какое-то время.

Сделав это, Мэйл подумал, что вряд ли увидит снова свой микроавтобус. Ему придется забыть о фамилии Роузес, об этой машине и, вероятно, о компьютерах.

А отпечатки пальцев? Одно дело, если они обнаружат надпись «Роузес», и совсем другое, если найдут отпечатки пальцев. Тогда он навсегда потеряет покой.

Сняв футболку, он протер ею все части микроавтобуса, к которым мог прикасаться. Его голова лихорадочно работала: ручка двери, руль, пепельница, сиденья, перчатница… надо убрать с пола все бумаги.

Внезапно он подумал: компьютеры. Проклятие! На всех вещах, хранившихся на складе, есть отпечатки его пальцев. Найдя микроавтобус, они установят, где склад, и получат отпечатки пальцев.

Закончив работать внутри салона, Мэйл вылез из машины, закрыл локтем дверь и начал вытирать снаружи. Чертовы компьютеры!

Мэйл протер ручки, номера, стеклоочистители.

Пожар! — вдруг мелькнуло у него в голове.

Если он доберется до склада, то сможет поджечь его. Пожар решит проблему. Десять галлонов бензина, немного масла, и компьютеры вспыхнут, как хворост.

Но он не может рисковать. Вдруг они все же обнаружат один-два отпечатка? Ему придется на время исчезнуть. Значит, необходимо разделаться с Энди Манет и девчонкой. Он бросит их в бак. Секундное дело. Эта мысль неприятно кольнула его, но он давно знал, что такой момент приближается.

О’кей. Все! Мэйл в последний раз протер футболкой дверную ручку и, сунув ее в карман куртки, пошел к пустоши перед рельсами.

Темная куртка и джинсы делали его почти невидимым в темноте. Он пробрался сквозь мрак, выставив вперед руку и иногда спотыкаясь. Из-за спины, от элеватора, донесся лай собаки. К ней присоединилась вторая.


Капитан патрульной группы прибыл в тот момент, когда Лукас разбивал булыжником боковое стекло микроавтобуса. Сунув руку в отверстие, Лукас поднял кнопку.

— Бумага, — сказал он, открыв дверь. На полу перед сиденьем пассажира лежала пластинка с прищепкой для бумаги. На листочке было напечатано название фирмы: «Продукты Кармоди».

— Поймали? — спросил капитан.

Лукас покачал головой.

— Похоже, не то… надо проверить, но придется поискать другой микроавтобус. Он где-то здесь, мы видели, как он заехал сюда.

— Мотор холодный, — заметил капитан.

— Значит, это не его машина. — Лукас бросил блокнот в салон.

— Пойдемте, Хэй, к железнодорожным путям.

— Какие указания, шеф? — спросил капитан. — Это ваш вызов.

— Командуйте сами, — ответил Лукас. — В таких делах у вас больше опыта. Скажите вашим людям, что мы с Хэйвудом походим здесь.

Капитан побежал назад. Тут же прибыла машина с полицейскими собаками, а над их головами с ревом пронесся вертолет. Когда Лукас и Хэйвуд впервые прибежали во двор зернохранилища, он был темным и зловещим. Сейчас его освещали фары машин; с вертолета упал луч прожектора.

— В Стиллуотере тоже было зернохранилище, верно? Там, где вы нашли повешенную девушку? — Хэйвуд взглянул на элеватор. — Нет ли тут связи?

— Вряд ли, скорее совпадение.

— Но вы же не верите в случайные совпадения.

— Однако иногда они происходят.

Они шли за полицейским, который вел на поводке немецкую овчарку. Когда полицейский и собака начали обследовать заднюю часть элеватора, Хэйвуд спросил:

— У вас есть предположения?

— Едва ли он прячется, скорее всего удрал при первой возможности. Микроавтобуса не видно. Все эти боковые дороги ведут на восток.

— Патрульные машины появились на шоссе номер 280 прежде, чем он мог добраться туда.

— Значит, он где-то между нами и шоссе.

Они услышали рокот и увидели огни вертолета. Прожектор осветил сверху железнодорожные пути.

— Пойдемте туда, где огни.


Мэйл решил пересечь железнодорожные пути. Территория за ними казалась более спокойной. Полицейские автомобили высветили вдали ряды маленьких домов. Там он сумеет ускользнуть.

Двинувшись вперед, Мэйл едва не угодил под луч прожектора; светлое пятно появилось неожиданно, и ему пришлось броситься на землю.

Луч переместился. Мэйл поднялся и снова побежал. Когда луч вернулся, Мэйл пополз через рельсы. Камни резали ладони, но он ощущал не боль, а усталость.

Он преодолел половину путей, когда появился вертолет. Заметив луч прожектора в пятидесяти футах от себя и увидев приближающееся светлое пятно, Мэйл понял: если он попадет под луч, ему конец.

Он поднимался и бежал, падал и снова бежал, пригнув голову. Луч прожектора с моста мелькнул над ним и двинулся дальше, но к нему приближался луч вертолета. Светлое пятно ощупывало весь участок с путями. Заметив впереди маленький домик, Мэйл нырнул в траву.

Мощный луч прорезал траву, осветил Мэйла и удалился.

Увидев, что вертолет летит к эстакаде, он вскочил на ноги и побежал дальше.

Мэйл бросился к какому-то дому, окруженному деревьями, надеясь спрятаться в кустах, но полицейские осветили его с моста, и он упал на землю. Через секунду луч вернулся, мелькнул над головой и пополз дальше, к путям. Мэйл поспешил преодолеть последние несколько футов, отделявшие его от деревьев.

— Нет-нет! — воскликнул он, увидев перед собой водоем. Поняв, что он в маленьком парке с прудом, Мэйл пополз к воде. Его руки скользили по траве, и он чувствовал зловоние. Что это? Он полз по чему-то скользкому. Справа от него что-то зашевелилось, и Мэйл догадался: утка. Он полз по утиному дерьму. Скатившись в холодную воду, Мэйл услышал сзади крики.


Очки ночного видения ничего не давали, ибо мелькание прожекторов сбивало настройку прибора. Хэйвуд снял их.

— Сюда, — позвал его Лукас, — к контейнерам.

Они бежали по дороге, а прожектора с моста ослепляли их. Лукас взял рацию и попросил отвести прожектора в сторону.

— Ни черта не вижу! — пробормотал Хэйвуд. — Никогда со мной такого не было.

Войдя в промежуток между контейнерами, Лукас обнаружил второй ряд, отделенный от первого проходом. Кругом была кромешная тьма.

— Если он здесь и вооружен, заходить туда — чистое самоубийство, — заметил Хэйвуд.

Лукас связался по рации с вертолетом.

— Вы можете вернуться к элеватору? Здесь два ряда контейнеров. Осветите проход между ними.

Вертолет завис над ними. За сотню футов до конца ряда Лукас, заметив блеснувшую в проеме хромовую деталь, крикнул в рацию: «Сюда!» — и схватил Хэйвуда за руку.

— Вот наш микроавтобус!


Полицейские обходили округу, и в домах зажигались огни. Мэйл ясно слышал голоса. Какая-то женщина крикнула соседу: «Что, утечка газа?»

«Нет, ищут какого-то маньяка», — ответил тот.

Мэйл доплыл до вязкого берега и, дрожа от холода, пополз вверх. Пробираясь сквозь деревья, он услышал, что приближаются полицейские. Вокруг него заплясали пятна света от фонарей. Оглядевшись, Мэйл вернулся к воде, погрузился в нее и затаился.

— Возможно, он дышит через соломинку, — донеслось до него.

— Надо проверить кусты…

— Сейчас…

Когда шаги приблизились, Мэйл пригнул голову. Полицейский пошарил ногой в кустах и осветил фонарем воду.

— Здесь никого нет.

Когда полицейские удалились, Мэйл снова переплыл пруд. Теперь он не мог унять дрожь. Ему никогда еще не было так холодно. Он пополз вперед, подтянул ноги к груди и попытался унять дрожь. Его преследовал запах утиного дерьма.

Вертолет завис в воздухе за железнодорожными путями. Вдоль ряда контейнеров двигались три полицейские машины.

«Нашли! — подумал он. — Нашли чертов микроавтобус». Снова донесся лай: они пустили по следу собак? Господи!

Лай усилился, собаки были возбуждены. Он должен уйти отсюда. Мэйл пополз назад через кусты, потом встал и огляделся. Похоже, полицейские окружили его, но ему все равно придется прорваться.

Канализация, вдруг мелькнуло у него в голове.

Но он отверг эту мысль. Попав туда, он умрет. Он представил себе замкнутое пространство…

Мэйл всегда страдал клаустрофобией, поэтому и не мог вернуться в больницу. Там его не били, но наказывали иначе. Поняв, что у Мэйла клаустрофобия, его поместили в Комнату спокойствия…

Пригнувшись, Мэйл пересек подъездную дорогу, перелез через забор и попал во двор. Миновав дом со светящимися окнами и кусты флердоранжа, перескочил через проволочную ограду, пересек следующий двор, снова перескочил через забор. Тут он услышал лай. Рискнуть? Почуяв его, собака бросилась к забору, за которым он прятался, и зарычала.

Мэйл побежал назад, слыша отовсюду лай.


Лукас сообщил в диспетчерскую номера микроавтобуса.

Через тридцать секунд из рации донеслось:

— Мы установили адрес — это дом в Игане.


Глава 28


Слишком гибкие пружины от матраса нельзя было использовать как оружие. Они хотели сделать что-то вроде ножа для колки льда, но им не удалось полностью выпрямить пружину.

Тогда они превратили пружины в толстые иглы, заточенные о камень, торчащий из стены.

Встав на туалет, Грейс начала ковырять древесину вокруг гвоздя.

— Гораздо лучше, — сказала она Энди. — Отлично получается.

Поработав десять минут, она уступила место Энди, а потом снова встала на туалет. Наконец гвоздь поддался, и она повернула его.

Грейс затаила дыхание.

— Мама, он вылезает. Вылезает! — И она выдернула гвоздь.

Энди поднесла палец к губам.

Грейс прислушалась.

— Должно быть, мне показалось.

Грейс испуганно посмотрела на дверь. Мэйл давно не появлялся.

— Нам нужно еще немного времени. — Взяв гвоздь, Энди стала затачивать его. — Мы должны сделать это, как только он придет. Иначе он убьет меня, а потом тебя.

Грейс кивнула. Она уже думала об этом.

Энди взглянула на дочь. Грейс потеряла фунтов десять. Ее волосы слиплись, кожа стала восковой, почти прозрачной, руки дрожали.

— Значит, мы сделаем это, но нам надо составить план.

Они провели здесь почти пять дней, думала Энди. — Он насиловал ее… раз двадцать.

Затачивая гвоздь, она говорила про себя: для Джона Мэйла. Для Джона Мэйла…


Глава 29


Лукас и Хэйвуд промчались на скорости семьдесят миль в час мимо «Дейвенпорт Симюлейшнс», выехали на шоссе номер 280, потом проследовали по 94 до 35Е, пересекли Сент-Пол. Хэйвуд придерживал рукой ремень безопасности. За ними следовали три машины с «маячками».

Они услышали голос диспетчера.

— Иган в курсе. Уже оформляют ордер на обыск. К вашему приезду он будет готов.

— Соедините меня с ними — пусть укажут нам дорогу.

Получив указания, они пересекли Миссисипи, выбрались на Янки-дудл-роуд и, выключив огни, направились на восток.

— Это они, — сказал Хэйвуд.

Внизу, в неглубокой долине, возле изгиба дороги стояли два полицейских автомобиля и серый седан. Подъехав к седану, Лукас вышел из машины.

— Шеф Дейвенпорт? Дэнни Карлтон. Начальник полиции Игана. Мы получили ордер на обыск, но боюсь разочаровать вас.

— Чем?

Карлтон указал на дорогу вдоль дальнего склона долины.

— То, что вы ищете, там. Это склад. Две сотни гаражей, сдаваемых в аренду.

— Черт возьми!

Лукас покачал головой: это казалось странным.

— Мы должны проверить. Нельзя упустить даже малейший шанс.


Склад состоял из вытянутых одноэтажных строений; в длинной стене каждого из них было двадцать гаражных ворот. Территорию окружал восьмифутовый забор с колючей проволокой. Возле единственного въезда стояла маленькая синяя будка. У ворот их встретил бледный, встревоженный сторож.

— Пожалуйста, — сказал он, увидев ордер. — Роузес — это пятьдесят седьмой.

— Давно ли вы видели его? — спросил Лукас.

— Сегодня ночью он здесь не появлялся.

— Это он? — Лукас показал сторожу фотографию Мэйла.

— Он.


— Компьютеры, — удивился Хэйвуд, когда они вошли в гараж.

Он нашел выключатель и зажег свет. На столах стояли мониторы, на полу — пластмассовые коробки с модемами, звуковыми картами и всевозможными электронными деталями.

Подойдя к письменному столу, Лукас выдвинул ящик и увидел кусочки бумаги и шариковую ручку. В другом ящике он нашел самоклеящиеся этикетки, химический карандаш и старый желтый блокнот.

— Обыщите помещение, — распорядился Лукас. — Нас интересует все, что имеет отношение к этому типу: счета, чеки, номера кредитных карточек, расписки.

Карлтон закурил и огляделся.

— Это он, да?

— Да.

— Хотел бы я знать, где они?

— Я тоже, — сказал Лукас. — Уверен, что они где-то рядом. Ручаюсь, этот склад — ближайший от его дома. Черт возьми, мы почти у цели. — Лукас вышел вслед за сторожем. — Вы видели, как этот парень уезжал и возвращался? Он задерживался здесь?

Сторож боязливо огляделся.

— Торгует по уик-эндам. Сюда приезжают длинноволосые парни.

— У него здесь магазин?

К ним подошел Карлтон.

— Это незаконно, но иногда случается видеть. Магазин, работающий несколько часов в неделю. Никто не сообщает об этом в налоговую инспекцию. Это называется блошиным рынком, или гаражной распродажей.

— У него есть наемные работники? Постоянные?

Сторож покачал головой:

— Нет. Его сосед продает газонокосилки, машинки для стрижки кустарника и садовый инвентарь. Спросите у него.

— А где он?

— Сейчас посмотрю в списке.

Лукас последовал за ним к будке. Сторож порылся в столе и достал список.

— У него нет телефона.

— Скажите мне его фамилию.


Полицейский топтался на месте.

Мэйл наблюдал за ним с расстояния в тридцать футов, лежа за кустами. Коп осмотрел свое помповое ружье, поговорил по рации и походил взад-вперед, оглядываясь по сторонам.

Полицейский стоял возле поворота улицы, за которым тянулись лужайки.

Только бы пересечь улицу! Мэйл размышлял, не ударить ли копа пистолетом по голове. Нет, может завязаться драка, и тогда придется стрелять. А это конец. Если уж убирать копа, то надо сделать это быстро и бесшумно.

Мэйл пополз назад и вскоре добрался до стены дома. Увидев оттуда очертания сарая, он бросился к нему, открыл дверь и проскользнул внутрь.

Обретя крышу над головой, Мэйл почувствовал себя в безопасности. Никто сюда не заглянет, даже луч прожектора не проникнет в сарай. Здесь хранился садовый инвентарь и пахло прелой листвой и бензином. Мэйл нащупал грабли, тяпку и лопату. Лопатой действовать неудобно. Пошарив вокруг, он нашел короткую железную рейку, секатор, канистру с бензином и черенок от лопаты. Прикинув, сколько он весит, Мэйл взмахнул им. О’кей. Подойдет.

Ему не хотелось покидать сарай, но он заставил себя войти во двор, добрался до угла дома и проскользнул вдоль стены к кустам, из-за которых наблюдал за полицейским. Коп стоял на прежнем месте.

Когда полицейский отвернулся, Мэйл направился к нему, не спуская глаз с его спины.

Полицейский услышал шаги, когда Мэйл был в десяти футах от него. Коп вздрогнул и обернулся. Бросившись к нему, Мэйл ударил его по голове черенком от лопаты.

Полицейский упал, выронив ружье. Мэйл оттащил копа в промежуток между домами, быстро снял с него куртку, фуражку и ремень с кобурой.

Полицейский что-то пробормотал, и Мэйл ударил его ногой.

— Подыхай, сукин сын, — сказал Мэйл, надевая фуражку. Он поднял ружье, перешел через улицу, потом побежал.


Мужчина, стоявший возле окна неосвещенного дома, заметил убегающего Мэйла. Он быстро вышел на улицу, чтобы сообщить об этом полицейскому, но тот куда-то исчез.

Мужчина огляделся и быстро пересек улицу. На тротуаре он увидел черенок лопаты, а неподалеку что-то еще. Мужчина нагнулся и поднял полицейскую рацию.


Обнаружив толстую пачку компьютерных распечаток, Лукас и Хэйвуд начали просматривать их, но тут в гараж прибежал начальник полиции Игана.

— Лукас, свяжитесь с диспетчерской. У ваших людей серьезная проблема.

— Продолжайте читать, — сказал Лукас Хэйвуду, направляясь к автомобилю. — Что случилось?

— Кажется, ваш парень убил полицейского. И, возможно, прорвался сквозь оцепление.

— Сукин сын!

Лукас на ходу спросил:

— Ваши люди уже поговорили с Мак Илроем, который продает газонокосилки?

— Они сейчас с ним говорят.

Диспетчер сообщил Лукасу по рации, что полицейский еще жив.

— Это Ларри Уайт, он в тяжелом состоянии, мерзавец ударил его по голове чем-то тяжелым. Его увезли в Рэмси.

— Что с Мэйлом? Он ушел?

— Надеюсь, нет. Мужчина, обнаруживший Уайта, позвонил в «911» через две минуты после нападения. Создано новое оцепление; Мэйл должен быть внутри.

— Хорошо. Я еду туда. Позвоните Ру и Лестеру, скажите, что нам надо поговорить.

— Они направляются в Рэмси.

— С ними есть радиосвязь?

— Да.

— Попросите их подождать меня.


Мэйл проскочил через новое оцепление, но ушел не слишком далеко. Он миновал два квартала, потом, спотыкаясь, побежал по длинному темному переулку и услышал позади вой сирен. Значит, они обнаружили полицейского. Он побежал быстрее.

Еще через минуту по улице, перпендикулярной переулку, проехал полицейский автомобиль с «маячком». Мэйл приостановился, пропуская машину. Он тяжело дышал.

В конце переулка он осторожно осмотрел улицу. Полицейский автомобиль остановился неподалеку, и из него вышли двое патрульных. Наклонившись к окну, они слушали рацию. Мэйл перевел дыхание и, сделав несколько шагов, спрятался за деревом.

Он подождал. Полицейские не заметили его.

Следя за копами, он добрался до переулка и побежал. Услышав лай, Мэйл побежал быстрее.

Сирены звучали все тише, он больше не видел огней, но уже различал дома на фоне неба. Начинался рассвет.

Теперь его будет легче заметить.

Мэйл понял, что ему нужна машина.


Глава 30


Возле двери отделения «скорой помощи» стоял хирург.

— Что с Уайтом? — спросил Лукас.

— Он в операционной.

За дверью Лукас увидел Лестера, Ру, Боба Уайта и его жену. Лукас подошел к ним.

— Боб, миссис Уайт… как он?

— Неважно.

— Это лучшее травматологическое отделение в округе. Ему помогут.

Ру, Лестер и Лукас направились к машинам. Лукас сказал:

— Опубликовав фотографию Мэйла раньше, мы спровоцировали бы его. Теперь он знает, что вся полиция поднята на ноги, и спешит покончить со своими пленницами. Необходимо показать его фотографию по всем каналам ТВ.

— Вы думаете, он убьет их? — спросила Ру.

— Не сомневаюсь. Погоня приведет его в ярость. Он достаточно умен и поймет, что мы обнаружили микроавтобус и склад компьютеров, нашли отпечатки пальцев и идентифицировали его как Джона Мэйла.

Лукас кивнул в сторону больницы.

— Если уж он напал на полицейского с помповым ружьем, значит, просто обезумел.

— Хорошо. Мы пустим фотографию в эфир через двадцать минут. Она появится во всех утренних выпусках новостей, — сказала Ру.

— Фотографию нужно показать несколько раз и объяснить зрителям, что, если они не помогут, Энди Манет и ее дети погибнут.

— У нас еще есть время?

— Нет. Если мы не найдем Манет в течение двух часов, она и дети умрут.

— В том случае, если он вырвался из оцепления, — заметил Лестер. — Но ребята думают, что это не так.

— Оцепление должно быть плотным. Я поеду туда и попытаюсь выяснить, все ли на месте.

— Еще что-нибудь? — спросила Ру.

— Да. Уверен, что он держит их в радиусе нескольких миль от компьютерного склада. Когда мы пытались засечь сотовый телефон, сигналы поступали именно из этого района. Думаю, надо направить туда полицию, установить пикеты на дорогах.

— Мы сделаем это, — сказала Ру.

— Фрэнк, ты можешь распорядиться насчет фотографии немедленно?

— Ты хочешь поговорить с Ру наедине?

— Да.

Лестер кивнул и пошел к больнице.

— В чем дело? — спросила Ру.

— Возможно, я позвоню вам чуть позже и предложу… поехать сюда навестить Уайта. Но никто не должен знать, куда вы отправились. Тогда вы будете вне досягаемости в течение получаса.

— Что вы задумали? — удивилась Ру.

— Сможете заявить под присягой, что ничего не знали? — спросил Лукас. — Если возникнет такая необходимость?

— А это необходимо?..

— Да, если хотите увидеть их живыми.

— Я сделаю все, чтобы спасти их, — сказала она. — Но надеюсь, что вы мне не позвоните.

— Я тоже. Но мой звонок будет означать, что я использую последний шанс.


В задних окнах одного из домов Мэйл увидел свет. Перескочив через забор, посмотрел, нет ли во дворе собаки, и заглянул в гараж. Там стоял «шевроле» — то что надо.

Он подошел к дому и постучал в дверь.

Ему открыла пожилая женщина. Рванув дверь на себя, Мэйл оттолкнул женщину и вошел в дом.

— Где ключи от машины?

— В сумочке.

Она отступила.

— Где сумочка?

— Здесь, на столе.

— Хорошо.

Размахнувшись, он ударил женщину в висок рукояткой пистолета. Она упала, дернулась пару раз и затихла. Мэйл быстро обследовал маленький дом, увидел на экране включенного телевизора свою фотографию и застыл от изумления.

«…Джон Мэйл, — пояснила ведущая, — бывший пациент лечебницы для психически больных преступников. Если вы знаете этого человека или видели его, позвоните в полицию Миннеаполиса».

Мэйл был потрясен. Значит, они его вычислили! Все пропало. Все! Но им неизвестно, где он. И они не упомянули фамилию Ладу, ничего не сказали об Энди и девочке. Если бы их нашли, об этом обязательно сообщили бы. Так что все не так плохо. Но он должен уехать отсюда, и как можно быстрее.

Чертов Дейвенпорт! Это все он! Мэйл пришел в ярость. Дейвенпорт играет нечестно. У него слишком много помощников.

Вытряхнув содержимое сумочки на кухонный стол, Мэйл увидел ключи и бумажник. Всего двадцать долларов, проклятие!

Ударив лежащую женщину ногой, Мэйл пошел к гаражу. Ни один из ключей не подходил к замку. Он выдавил локтем окно, просунул руку и отпер дверь изнутри.

Увидев кнопку на доске возле ворот, Мэйл нажал ее, и ворота поднялись. Он включил мотор и проверил количество бензина. Проклятие! Бак оказался почти пустым. Придется искать другую машину. Впрочем, бензина хватит, чтобы выбраться из этого района.


Когда Мэйл уехал, женщина, жившая по соседству, выглянула в окно.

— Как странно.

— Что? — спросил ее муж.

— Мэри оставила ворота гаража открытыми.

— Стареет, — отозвался муж. — Я закрою их, когда поеду на работу.

— Не забудь.


Мужчина, обнаруживший раненого Уайта, указал Лукасу на окно.

— Я увидел бегущего парня и вышел на крыльцо.

— Давайте повторим ваш путь. — Лукас посмотрел на часы. — Вы стояли здесь, потом направились к двери.

Они вышли на крыльцо, спустились на дорожку, добрались до того места, где лежал Уайт.

— Вы услышали шум полицейских машин до прибытия «скорой» или после? — спросил Лукас.

— Почти одновременно. Повсюду выли сирены, потом приехала «скорая». Тут уже стояли четверо полицейских.

Когда подошел Слоан, Лукас снова взглянул на часы.

— Вероятно, это заняло пять минут.

— По-моему, меньше, — возразил мужчина.

— Что здесь происходит? — спросил Слоан.

— Точно не знаю. Новое оцепление радиусом в полмили выставили через шесть-семь минут. Мэйл мог уйти. Я бы на его месте ушел.

— А если он засел в каком-нибудь доме? — предположил Слоан, взглянув на коттеджи. — Залег там?

— Возможно.


Найдя автозаправочную станцию, Мэйл заглянул в окно. Он оставил форменную куртку, фуражку и помповое ружье на заднем сиденье, залил в бак горючее и протянул парню за стойкой десятидолларовую купюру. Заметив подъехавшую машину, Мэйл быстро отвернулся, сел в «шевроле» и уехал.

— Парень, который только что здесь заправлялся, очень похож на преступника. Его фотографию показывали по телевидению, — заметил новый клиент.

— У меня нет телевизора.

Мэйл остановился перед светофором и включил радиоприемник. Говорили о нем.

«…похоже, это бывший душевнобольной, имитировавший собственную смерть. Полиция еще не установила, кому принадлежало тело, найденное в реке».

Хорошо. Это дает шанс.

Однако не исключено, что они лгут и это ловушка Дейвенпорта.

Ничего, он доберется до дома, возьмет все наличные, избавится от Манет и девчонки, поедет в сельскую местность и убьет какого-нибудь богатого фермера. За сорок восемь часов можно добраться до Западного побережья. А оттуда… рвануть куда угодно.

Куда угодно. Мэйл улыбнулся, представив себе красные холмы на горизонте, ковбоев, Голливуд.

Когда зажегся зеленый, Мэйл заметил телефонную будку. Он заколебался, но ему очень хотелось позвонить. Они знают, кто он, но им не известна фамилия Ладу. Мэйл бросил в автомат двадцать пять центов и набрал номер Дейвенпорта.


Когда зазвонил телефон, Слоан бросил взгляд на Лукаса.

— Если это он, подай сигнал, и я сообщу капитану.

Лукас взял телефон.

— Дейвенпорт.

Голос Мэйла был мрачным.

— Ты нечестно играешь. У тебя гораздо больше ресурсов, чем у меня.

— Джон, все кончено, — Лукас кивнул Слоану, и тот побежал к капитану. — Приезжай к нам. Верни Манет и детей.

— Я не могу этого сделать. Это будет означать мое поражение, а если они умрут, проиграешь ты.

— Джон, какая разница, кто выиграет…

— Я должен ехать, — перебил его Мэйл. — Твои ублюдки отслеживают этот звонок.

— Ты пытаешься защитить своего друга, того, кто информирует тебя о нас?

Мэйл усмехнулся.

— Моего друга? Плевал я на моего друга! Пошла она к черту!

Он повесил трубку.

Лукас подбежал к машине капитана.

— Вы уверены? — проговорил полицейский в рацию. — Немедленно выезжаю. — Он пояснил Лукасу: — Это возле «Амоко», в пяти милях отсюда. Рядом нет никого из наших. Он вырвался из кольца.

— Проклятие! — пробормотал Лукас.

— Что он сказал? — спросил Слоан.

— Он собирается убить их.

— О черт!

— Но ему нужно время, чтобы добраться туда. Свяжись с диспетчерской. Вызови Дела, Лоринга из разведки и Франклина. Пусть они встретятся со мной в управлении через пятнадцать минут.

— Что у тебя на уме?

— Ты знаешь, что кто-то информирует Мэйла?

— Но это твое предположение, — возразил Слоан.

— Я арестую ее.

— Ее? Но кто это? — удивился Слоан.

— Не знаю, — ответил Лукас. — Поторопись.

Когда Слоан ушел, Лукас набрал номер.

— Вам пора нанести визит Уайту.

— Лукас… — В голосе Ру прозвучало беспокойство.

— Отправляйтесь туда через пятнадцать минут.

— Лукас…

— Мне только что позвонил Мэйл. Он вырвался из кольца и едет домой, чтобы убить их. Так что навестите Уайта и не вмешивайтесь. Не возвращайтесь в течение часа.

— Вы возьмете его?

— Да.


Глава 31


— Мы должны действовать очень быстро, — сказала Энди. — Если мы не убьем Мэйла, если не ослепим, я попытаюсь схватить его за ноги, а ты в это время убежишь. Спрячься в кукурузном поле. Там он не найдет тебя. Сиди возле дороги, пока не увидишь машины. Тогда выбегай.

Замечая, что Грейс странно поглядывает на нее, Энди спрашивала: «Что?» Грейс отвечала: «Ты называешь меня Жен». Или: «Ты говорила с папой».

Возня с пружинами убедила их, что эти маленькие кусочки металла невозможно удержать в руке. К счастью, Мэйл дал Энди пластырь заклеить ранку на лбу, и сейчас она попыталась обернуть им проволоку, но безрезультатно.

Грейс сняла туфлю и протянула ее матери.

— Мы можем разделить подметку на две части, в одной проделать отверстие и вставить туда гвоздь, накрыть шляпку второй и стянуть все это пластырем, — сказала девочка. — Нанося удар, ты будешь держать каблук в руке, а гвоздь будет торчать между пальцами.

Энди представила себе все вплоть до решающего удара. У них должно получиться.

— Займись этим, — сказала Энди. — Я заточу гвоздь.

Через два часа они все закончили. Сжимая ручку в кулаке, Энди могла нанести сильный удар гвоздем, длина которого составляла пять дюймов.

— А теперь, — Энди подержала оружие на ладони, — давай все повторим. Когда он войдет, ты будешь играть в углу с компьютером, а я лежать на матрасе. Я начну плакать. Он нагнется и потянет меня вверх. Тогда я обхвачу его левой рукой за шею, а правой нанесу удар в сердце. Я сделаю это несколько раз.

— А я воткну пружину ему в глаз, — сказала Грейс, держа в руке тонкую пружину.

Они отрепетировали все это несколько раз, после чего Грейс заметила:

— Он давно не появлялся. Вдруг что-то случилось? А если он не вернется?

— Вернется, — сказала Энди.


Глава 32


Дел, Франклин, Лоринг и Слоан были встревожены.

— Мы подставляем свои задницы, — заметил Франклин.

— Я беру ответственность на себя, — твердо сказал Лукас. — Вы должны исполнять приказы, у нас нет времени на споры. Если затеете их, двое умрут.

Дел кивнул:

— Я готов.

Франклин и Лоринг усмехнулись, и Лукас понял, что одержал победу.


Из-за двери показалась голова Лестера.

— Я видел, как вы все перебегали через улицу. Что происходит?

— Что ты здесь делаешь, Фрэнк? — спросил Лукас. — Тебе лучше не показываться в течение часа.

— Почему? — Лестер подошел к Лукасу. — Объясни мне, в чем дело.

— Ты рискуешь, — заметил Лукас.

— Я готов солгать под присягой, — сказал Лестер. — Я ничего не видел и не слышал.

— Убежден, кто-то информирует Мэйла, — сообщил Лукас.

— Кто?

— Не знаю. Нэнси Вулф или Хелен Манет. Других не было во время двух бесед, содержание которых известно Мэйлу.

— Но кто же?

— Мотивы есть у обеих — деньги, эмоциональные проблемы. Судя по словам Мэйла, это женщина. Поэтому я подозреваю Хелен Манет или Вулф.

— И что ты предпримешь?

— Арестую обеих, — сказал Лукас. — Привезу сюда, обыщу, дам тюремную одежду и засуну в разные комнаты. Франклин, Лоринг, Дел и Слоан будут орать на них до тех пор, пока одна из них не расколется.

— Господи! — Лестер уставился на Лукаса. — А как быть с невиновной?

— Я извинюсь перед ней.

— Ты сошел с ума.

— Мэйл поехал убивать Манет и девочку. Ты слышал запись. Но он где-то на севере. В южном пригороде много патрульных машин. Ему нужно время, чтобы добраться, но, приехав, он убьет их. Мы должны спешить.

— Ру в курсе? — спросил Лестер.

— С ней невозможно связаться…

— Со мной тоже. — Лестер открыл дверь. — А как ты объяснишь свой поступок?

— Моральной необходимостью. Мы используем единственный шанс спасти жизнь Манет и девочки.

Лестер прошелся по кабинету.

— Господи, двадцать четыре года в полиции!

— Фрэнк, можешь вызвать сюда вертолет? Пусть он сядет на площадь перед административным центром.

Лестер кивнул и вышел.


Нэнси Вулф возмущенно кричала, Хелен Манет — плакала.

Первой прибыла Хелен Манет в халате; Тауэр следовал за ней. Увидев Лукаса, он бросился к нему. Лицо старика побелело от ярости, руки дрожали.

— Что происходит, черт возьми? — Тауэр указал на полицейских, сопровождавших его жену. — Мне сказали, что это ваш приказ… вы нарушаете закон.

— Ваша жена арестована в связи с расследованием, — сухо возразил Лукас. — Советую вам не вмешиваться.

— Мы вызвали адвоката, — крикнул Манет и погрозил пальцем Лукасу. — Ваша песенка спета…


— Как насчет вертолета, Фрэнк?

— Он вылетел.

— Отлично.


— Я обращусь в суд, черт бы вас побрал! — орала Нэнси Вулф.

Увидев Лукаса, она попыталась вырваться.

— Вы больше никогда…

— Отведи ее вниз, — сказал Лукас Делу. — И отправь ее пижаму в лабораторию.

— Моя пижама! — закричала она. — Моя пижама…

Подождав, когда они спустятся по лестнице, Лукас поспешил вслед за ними. Хелен Манет уже обыскали, сфотографировали и изолировали, ее одежду отправили в лабораторию, а ей выдали тюремную.

Вулф сейчас фотографировали; потом ее обыщут и переоденут.

— Меня это очень беспокоит, — признался Франклин. — Нам не следовало этого делать.

— Поздно, — отозвался Лукас. — Мы завязли. Если расколем одну из них, нам все сойдет с рук. Запугайте их. Надо оказать максимальное давление, но, разумеется, без рукоприкладства.

В дверь вошел Тауэр Манет в сопровождении адвоката.

— Я хочу видеть жену.

— После завершения процедуры, — ответил Лукас.

— Мы хотим видеть ее немедленно! — закричал Манет.

— Прикоснитесь еще раз к любому полицейскому, и я посажу вас за решетку, — выпалил Лукас.

Адвокат потянул Манета за рукав.

— Тауэр, не нервничайте. — Потом обратился к Лукасу:

— Мы хотим видеть миссис Манет, ибо у нас есть основания полагать, что ее гражданские права серьезно нарушены.

— Получите решение суда, — сказал Лукас.

— Мы сделаем это, — отозвался адвокат, — не позже чем через пятнадцать минут. Пойдемте, Тауэр.

— Вы думаете, они получат это решение суда? — спросил Лоринг.

— Да, — ответил Лукас. — На то он и Тауэр Манет.


Вулф сидела в комнате для допросов. Возле нее стояли трое мужчин. Она казалась испуганной. Один раз Вулф попыталась встать, но Дел толкнул ее на стул. Лукас никогда не видел ничего подобного; это напоминало допрос из плохого фильма.

— Каким образом вы общались с ним? — спросил Лоринг. — Это все, что мы хотим знать. Как вступили в контакт с ним? Он был вашим пациентом?

— Я его не знаю, я не…

— Вранье, вранье, вранье, нам известно, что он был вашим пациентом. Вы трахались с ним? Да? Поэтому и защищаете его?

— Я никого не защищаю, — крикнула Вулф.

— Послушайте, он сейчас вернется и убьет вашу партнершу. Вот что, милая, вы отправитесь в женскую тюрьму, и тамошние лесбиянки превратят вас в кусок мяса. Если не хотите этого, расскажите сейчас же все.

Дел, стоя за спиной Вулф, закрыл глаза: Лоринг перегнул палку. Дел махнул ему рукой и выступил в роли «доброго парня».

— Послушайте, дорогая, я знаю, что такое привязанность. Вы увлеклись этим Мэйлом…

— Я не увлеклась им. Я ничего не делала. Я хочу видеть моего адвоката сейчас же. Вы не смеете так поступать.

— Вы получите адвоката, когда мы, черт возьми, разрешим это! — рявкнул Лоринг. — Сейчас я хочу знать, как найти его. Нам нужен номер телефона.

— Мы можем договориться, — прозвучал более мягкий голос Дела. — Вы отделаетесь пятью годами. Сейчас, когда мы знаем, что одна девочка мертва, это верные тридцать без надежды на условно-досрочное освобождение. Вы будете старой… как это?

— Коблой? — подсказал Лукас.

— Старой коблой, когда выйдете, — рассудительно закончил Дел.


— Я хочу видеть мужа, приведите его сюда, — закричала Хелен Манет.

Она истерически рыдала, и допрашивать ее было трудно.

Франклин опустился на колени и посмотрел ей в глаза.

— Слушай, сука, если ты не затихнешь, я выбью из тебя всю эту дурь. Поняла? Перестань реветь! Твой кореш режет сейчас миссис Манет и ее дочь на куски, я должен остановить его, и ты мне в этом поможешь.

— Я хочу видеть мужа…

— Твоему мужу нет до тебя никакого дела, — рявкнул Франклин. — Он хочет спасти дочь и внучек. Но он их может больше не увидеть. Ты и твой кореш убили одну из девочек, да?

— Эй, полегче, полегче, — осадил его Слоан. — Ты так заработаешь инфаркт, приятель. Позволь мне поговорить с ней.

Слоан вспотел, хотя в комнате было прохладно.

— Вот что, миссис Манет, в жизни человека бывает всякое. Иногда мы совершаем поступки, о которых потом сожалеем. Нам известно, что ваш муж спит с Нэнси Вулф. Вы знаете об этом. Если Тауэр Манет уйдет от вас, делить придется не так уж и много, верно? Сейчас…

Франклин посмотрел на Лукаса и тот кивнул: действуй.

— Эй, Слоан, кончай болтать. Ты ведь не сомневаешься, что сука виновна. Оставьте меня наедине с ней на пару минут, и я вытяну из нее все.

Он присел на корточки и снова посмотрел в глаза Хелен Манет.

— Двух минут хватит, — сказал Франклин и хрипло засмеялся.


Вулф взглянула на Лукаса.

— Отпустите меня. Пожалуйста, отпустите меня!

— Я готов помочь вам на определенных условиях, — сказал Лукас. — Нам нужен телефон, адрес. Как вы познакомились?

— Я не знаю Мэйла, — пробормотала она.

— Позвольте мне объяснить, — сказал Лоринг. — Нам известно, что вы спите с Тауэром. Деньги Манета должны были достаться его дочери. Если бы вам удалось избавиться от Хелен, а вы близки к этому, и если бы его дочь умерла, вы получили бы кое-что, верно?

— Бред! — крикнула она.

— Даже если бы вам не удалось выйти замуж за Тауэра, вы получили бы страховку в случае смерти партнера. Это тоже немалая сумма. На эти деньги вы могли бы купить целый гараж «порше».

— Это… — начала она, но Лоринг предостерегающе поднес палец к ее лицу.

— Заткнитесь, я еще не закончил. Мы также знаем, что вы встречались с Джорджем Данном, пока Энди не увела его. Мы тут обсуждали: могли ли вы устроить все это из-за той истории? Из-за Джорджа Данна? Вы трахаетесь с отцом Энди, желая отомстить ей за то, что вы не можете трахаться с ее мужем? Какой психологический узел, а? Что бы сказал обо всем этом старина Фрейд?

— Я хочу видеть моего адвоката. Клянусь, если вы не приведете сюда адвоката, ни один из вас не останется в полиции. Я могла закрыть глаза на то…

Слоан просунул голову в комнату:

— Лукас, зайди к нам.


Хелен Манет перестала рыдать и на лице ее появилось хитрое выражение.

— Что? — спросил Лукас.

— Миссис Манет, повторите мистеру Дейвенпорту то, что вы сообщили нам, — сказал Слоан.

— Я не знаю человека по фамилии Мэйл, — заявила Хелен, — но знаю парня, который снимает одну из моих квартир.

— О черт! — воскликнул Лукас, хватаясь за голову.

— В чем дело? — спросил Слоан.

— Указатель квартир в доме Кросби. Мы оба видели его, там была такая же синяя птичка, как на офисе Энди Манет.

Лукас посмотрел на Хелен Манет.

— Это ваша компания?

— Королевская синица — наш логотип, — кивнула она.

— Помнишь? Мы видели ее в первый день. Я не придал этому значения, но что-то не давало мне покоя…

— Значит, вы знали Мэйла по дому…

— Я понятия не имела, кто он такой. Он казался симпатичным парнем.

— А почему вы позвонили ему? — спросил Слоан.

— Это он позвонил мне, — возразила она. — Сказал, что слышал об этих событиях, и выразил сочувствие. Мы… поговорили.

Лукас знал, что она лжет, но сейчас ему было не до этого.

— У вас есть его телефон?

— О да, — с готовностью откликнулась она. — Думаю, да. Где-то есть. Если это тот парень. Похоже, тот.

— Вы назовете его нам?

— Думаю, да, если вернусь домой…

— Мы доставим вас домой, — сказал Лукас и посмотрел на Франклина. — Возьмите Лоринга, посадите ее в патрульную машину и отвезите домой со всеми огнями и сиренами. За шесть секунд.

— Будет сделано, — ответил Франклин.

Лукас взял его за руку и потянул в сторону:

— Не спускайте с нее глаз. Ни на секунду.

Направляясь к комнате, где допрашивали Вулф, Лукас сказал Слоану:

— Отвези Вулф домой. Принеси извинения. Объясни, что мы делали и почему. Возможно, она захочет вызвать адвоката. Посоветуй ей ничего не предпринимать до разговора со мной.

— Что ты ей скажешь?

— Попрошу ее забыть обо всем. — Лукас усмехнулся.

— Не думаю, что это поможет, приятель, — сказал Слоан.

Лукас заглянул в комнату для допросов. Дел и Лоринг стояли у стены. Вулф сидела на стуле, подняв голову, словно чего-то ждала.

— С вами все в порядке. Вы свободны. Детектив Слоан проводит вас, — сказал Лукас.


Когда Лукас и Дел поднялись по лестнице в верхний холл, туда вошла Шеррил.

— Я услышала по радио, — сказала она.

— Мы вылетаем, — бросил Лукас.

— Я с вами. — Шеррил вышла вслед за ними.

— Думаю… — начал Лукас.

— Ерунда, — перебила его Шеррил. — Я с вами. Куда мы летим?

Они побежали к площади перед административным центром округа Хеннепин, где стоял вертолет.

— В сторону Игана, — сказал Лукас летчице, — и как можно быстрее.


Глава 33


Вертолет пролетел над автострадой номер 94, над Миссисипи и над долиной.

— Я доставлю вас к пересечению 35-й и 55-й. Мы будем кружить там, пока не получим точные указания, — сказала летчица. — У меня есть карты.

Она протянула Лукасу сброшюрованные карты окрестностей городов-близнецов.

— А вдруг это какое-нибудь заброшенное нежилое место, вроде компьютерного склада? — спросил Дел.

Лукас покачал головой.

— Тогда Манет и девочка погибнут.

Он посмотрел на часы.

— Боюсь, что мы опоздали. Он звонил час с четвертью назад, а добраться туда мог за сорок пять минут, если не попал в пробку. Будем надеяться, что он напоследок использует Манет еще раз.

Пилот удивленно посмотрела на него.

— Вы надеетесь, что он изнасилует ее?

— Да, но это лучше, чем смерть.

— О Господи. — Летчица отвернулась от него и направила вертолет к пересечению автострад. — Это здесь. Взгляните-ка на пробку. Боже, что здесь творится?

Внизу все направления были заблокированы; посреди самой большой пробки, какую когда-либо видел Лукас, мигали синие «маячки».

— Они специально это устроили, — рассмеялся он. — Чтобы эта пробка рассосалась, нужно не меньше двух часов. Возможно, у нас есть шанс. Но где же, черт возьми, Франклин?

— Лукас, мы все узнали — раздался наконец голос Франклина. — Его фамилия — Ладу. Дом находится к северу от Фармингтона, в миле от Пайлот-Ноб-роуд. У меня есть адрес.

Вертолет направился на юг.

— Как быть со старухой Манет? — спросил Франклин.

— Доставьте ее в управление, пусть вызовет адвоката, — ответил Лукас.

— И сообщите ей о ее правах, — добавил Дел.

— Это Пайлот-Ноб? — спросила летчица, указав на улицу. — Или Седар?

— Здесь должно быть поле для гольфа, — ответил Лукас.

— Вот оно, — летчица кивнула вправо. — Но… тут есть еще одно.

— Озеро в форме полумесяца, — пояснил Лукас.

— Взгляните.

— Точно — возле большого озера находится маленькое. Значит, это Пайлот-Ноб.

Диспетчер вышел в эфир.

— Лукас, мы нашли почтальона, вот он…

— Алло?

Лукас представился.

— Диспетчер объяснил вам, что нам нужно?

— Да, — ответил почтальон. — Вам нужен пятый дом от угла, на южной стороне дороги. Он в трех четвертях мили от угла, на склоне холма, подъездная дорога посыпана гравием. Белый дом с облезшей краской, за ним два старых строения. На фасаде только одно окно с форточкой. Почтовый ящик серебристый, под ним на том же столбе есть оранжевый ящик для «Пайонир пресс».

— Понял, — сказал Лукас. — Спасибо.

— Послушайте, вы еще здесь?

— Да.

— Тут в одном доме работал телевизор, и я видел портрет. Это именно тот парень.

— Минуты через две будете на земле, — сказала летчица, взглянув на карту. — Значит, мы ищем скопление домов, что-то вроде поселка, и отсчитываем от него три мили.

— Вот поселок! — Лукас указал на группу домов.

— О’кей. Значит, где-то здесь должна быть дорога. Смотрите, кто-то направляется туда, — проговорила летчица.


Зависнув над дорогой, они увидели красный автомобиль. Из-под его колес летел град камней.

— Господи, кажется, он едет туда, сбавляет скорость, поворачивает, — сказал Лукас.

— Не тот поворот. Пятый дом чуть дальше. — Летчица указала вниз.

— Взгляните, он явно спешит, — заметил Лукас.

Летчица протянула Лукасу морской бинокль.

— Давайте указания.

Они быстро приближались к дому, но до него оставалось еще полмили. Лукас навел бинокль на дом, разглядел почтовый ящик, а под ним — оранжевый для газет. Красный автомобиль поднялся на вершину холма. Из машины вышел мужчина, посмотрел на вертолет и тут же бросился к хижине-развалюхе, стоявшей возле кукурузного поля. Он что-то держал в руке — помповое ружье?

— Это он, — крикнул Лукас. — Скорее!

— Как будем действовать? — спросила Шеррил, выхватив револьвер.

Впереди и справа три автомобиля с эмблемой шерифа округа Дакота мчались в северном направлении по Пайлот-Ноб-роуд.

Лукас проговорил в рацию:

— Скажите людям шерифа — он на первой дороге, идущей на запад от его дома. На грунтовке, вдоль которой тянется канава. Пусть они ориентируются по вертолету, мы летим туда. Мы видим его, он зашел в хижину.

— Как будем действовать? — крикнула Шеррил. — Зайдем внутрь?

— Попробуем, — бросил через плечо Лукас. — Он совсем обезумел. Похоже, у него ружье. Кажется, он взял помповое ружье Уайта?

— Да, — сказал Дел.

— Будьте осторожны! Господи, если он убьет их сейчас, значит, мы опоздали на тридцать секунд. Он совсем обезумел.

— Держитесь, — сказала летчица, приземляясь.


Глава 34


Мэйл помчался на север через опоясывающую города-близнецы кольцевую автостраду номер 694, свернул на восток, потом на юг. Он размышлял о своем звонке Дейвенпорту, коварстве полицейских, унизительном ползании по утиному дерьму и блондинке с кольцом в носу.

Неужели Дейвенпорт использовал блондинку как наживку? Неужели он раскусил его? Потом Мэйл вспомнил нападение на полицейского и Глорию с нейлоновой веревкой вокруг шеи.

Подумав об Энди Манет, он едва не врезался в грузовик, обогнал его и увидел автомобильную пробку. Полмили до моста через реку были забиты легковыми машинами и грузовиками. Вдоль шоссе вспыхивали полицейские «маячки».

Проторчав в заторе минут пять, Мэйл вдруг заметил, что стоявший перед ним джип вырулил на обочину и медленно катится вдоль дороги к съезду, ведущему на север, к шоссе номер 61. Мэйл последовал за ним. Ему незачем было возвращаться на север, но он решил развернуться и снова поехать на юг.

Обогнув с восточной стороны нефтеперегонный завод, Мэйл направился дальше по шоссе номер 61. Он включил радио.

«…по всей территории к югу от городов-близнецов полиция ищет Джона Мэйла, похитителя Энди Манет и ее дочерей Грейс и Женевьев. Полицейские проверяют водителей на многих пересечениях шоссе в округе Дакота и на мостах через Миссисипи. Прошу всех набраться терпения, полиция осматривает машины быстро, однако на шоссе 35Е и 35W, а также на мостах в Сент-Поле транспорт задержится около часа. Это относится также к мостам Высокому, Вабаша, Роберт-стрит-бридж, шоссе номер 3, Мендота-бридж и к двум мостам на шоссе номер 694».

Черт побери, он не может вернуться домой!

Он ехал в сторону Хастингса, прямо к пикету. Диктор не упомянул Прескотт, мост через Сент-Круа, ведущий в Висконсин.

Если они останавливают автомобили на всех этих мостах, значит, пока не нашли его дом и женщин; фамилия Ладу ничего им не говорит.

Он съехал с шоссе номер 61 севернее Хастингса, попал в Висконсин по мосту через Сент-Круа, сделал широкий круг по Висконсину и снова вернулся в Миннесоту, перебравшись через Миссисипи по неохраняемому мосту возле Ред-Уинг. Оттуда направился на север по шоссе номер 61 и наконец свернул к Фармингтону.

Ни на шоссе, ни в городке не было полицейских. Это удивило его. Повернув на восток, Мэйл сбавил скорость, огляделся, но не заметил ничего подозрительного.

Он остановился, почувствовав смутное беспокойство, прислушался, взял с заднего сиденья помповое ружье и вылез из машины.

Над ним кружил вертолет, он явно шел на посадку.

Он поспешил к Энди…


Они услышали, как он бежит по лестнице. Прежде он никогда не бегал. Энди посмотрела на дочь.

— Что-то стряслось.

— Мы будем?.. — с тревогой спросила Грейс.

— Мы должны это сделать, — твердо ответила Энди.

Грейс кивнула, опустилась на колени, приподняв край матраса, достала гвоздь и протянула его матери.

Энди сжала его в руке, поцеловала дочь.

— Не волнуйся, ни в чем не сомневайся, просто сделай это так, как мы решили. Встань сзади…

В тот день, когда Мэйл бросил их в погреб, Энди ощутила запах старого картофеля. С тех пор она не замечала его — он стал привычным. Но сейчас Энди снова почувствовала его. Картофель, пыль, моча, пот… Настоящая дыра.

— Убей его, — шепнула Грейс. — Убей, убей его!

Мэйл загремел засовом. Увидев ружье, Энди подумала, что он сразу убьет их.

— Выходите! — заорал он. — Выходите!

Его лицо было мертвенно-бледным, в уголке рта выступила слюна. Махнув рукой, он повторил:

— Выходите отсюда!

Энди, сжимая гвоздь, вышла первой. Грейс последовала за ней.

— Что случилось? — пробормотала Энди.

— Вперед! — рявкнул Мэйл, посмотрев наверх, туда, где кончалась лестница, потом схватил Энди за горло и потянул ее за собой. Он то и дело тревожно озирался.

Внезапно вывернувшись, Энди размахнулась и вонзила гвоздь в грудь Мэйла, пристально глядя ему в глаза.

— Грейс, Грейс, — крикнула она.


Дверь хижины была приоткрыта, и Лукас распахнул ее ногой, Дел прижал дверь к стене.

Шеррил стояла с другой стороны дома. Лукас шагнул внутрь, сжимая свой 0.45.

В хижине пахло гнилой древесиной; сквозь грязные стекла пробивался тусклый свет. Следы на пыльном полу вели в глубь дома. Слева находилась открытая дверь, на ней висела паутина; из другой двери в полуразрушенной стене струился свет. Они услышали крик мужчины.

Дел взял Лукаса за плечо.

— Идем!

Пригнувшись, Лукас двинулся вперед. Дел прикрывал проход. Они увидели лестницу, ведущую вниз, и тут же до них донеслось: «Грейс, Грейс…»


Когда Энди Манет ударила Мэйла, глаза его округлились и он открыл рот от изумления и боли. Мэйл отпрянул и обернулся, и в тот же миг Грейс размахнулась, чтобы вонзить иглу в его правый глаз. Но он быстро повернул голову, острие скользнуло по переносице и угодило в левый.

Мэйл дернулся и завопил, и Энди крикнула:

— Грейс, беги!

Но Мэйл наотмашь ударил девочку, и она, потеряв равновесие, упала на груду досок. Тут же вскочив на ноги, Грэйс метнулась к лестнице. Энди, увидев, что Мэйл прицелился, выдернула гвоздь и снова ударила его, но острие скользнуло вдоль ребер. Мэйл стукнул ее локтем в лицо. Падая, Энди увидела, как мелькнули на лестнице ноги Грэйс. Внезапно раздался грохот и что-то ярко вспыхнуло. Мэйл повернулся, и Энди испытала злобное удовлетворение, увидев, что его левый глаз превратился в кровавое пятно. Дуло уперлось в ее лицо.

Спускаясь по лестнице, Лукас услышал крик мужчины. Девочка, похожая на огородное пугало, с всклокоченными волосами и перепачканным кровью лицом, бежала ему навстречу. Увидев Лукаса, она замерла. В этот момент прогремел выстрел, все вздрогнули; сверху посыпалась штукатурка, Лукас упал на бок.


Когда Энди Манет ударила Мэйла, он ощутил не слишком сильную боль, но понял, что серьезно ранен. Он отпрянул назад, попытался стряхнуть с себя Энди, но она не отпускала его. Мэйл увидел вдруг, как блеснула игла в пальцах девочки, и отвернулся. Но игла вонзилась в левый глаз, и Мэйл завопил, повернулся и судорожно нажал на спусковой крючок. Выстрел оглушил Мэйла — ствол находился на расстоянии фута от его уха.

Когда пыль и штукатурка посыпались на них, Манет снова пырнула Мэйла. Увидев, что девочка бросилась к лестнице, он ударил ее, и она упала. Все происходило невероятно быстро, как в фильме с короткими эпизодами. Мэйл не успевал это фиксировать. Он поискал глазами предавшую его Энди. Она лежала у его ног.

Мэйл прижал дуло к ее лицу и спустил курок, но выстрела не последовало. Он попытался еще раз, но тут увидел на лестнице кричащую девочку и Дейвенпорта с пистолетом в руке.

Мэйл бросился за печь, к бункеру с углем, откинул прикладом прогнивший деревянный люк, через который бросали вниз топливо. Сноп света упал на его лицо.


— Грейс! Беги, Грейс!.. — закричала Энди, увидев мужчину с пистолетом в руке.

Другой мужчина, тоже вооруженный, двинулся к погребу. Сквозь боль и страх до нее дошло лишь одно слово:

— Где?

Она указала на печь. Лукас в три прыжка пересек комнату и оказался в маленьком закутке с деревянными стенами. Свет проникал туда через открытый в потолке люк.

Энди услышала выстрелы — сначала короткий револьверный, потом глухой грохот ружья двенадцатого калибра.


Мэйл огляделся и перезарядил ружье. Понятно, почему оно не выстрелило: в подвале он потерял голову и забыл это сделать.

Здесь было полно полицейских. Из подвала доносились голоса. Над ними ревел вертолет, зависший в шести футах над землей.


Он и Шеррил увидели друг друга одновременно. Выстрелив в него, она промахнулась. Мэйл тоже выстрелил, и Шеррил упала. Мэйл прицелился в пилота, нажал на курок. Осечка! Выругавшись, он бросился за угол дома.

По дороге ехали три полицейские машины.

Мэйл побежал по двору, перемахнул через забор и скрылся в густых зеленых зарослях.


Когда Лукас выбрался из люка, Шеррил кричала, лежа на земле. Оглядевшись, Лукас увидел, как Мэйл перепрыгнул через забор и скрылся в кукурузном поле.

Машина с эмблемой шерифа въехала во двор. Лукас подбежал к Шеррил, нагнулся над ней.

— Ранены?

— Ноги…

Лукас махнул рукой летчице, показывая, чтобы она опустилась, и бросился к помощнику шерифа.

— Он в кукурузном поле, — крикнул Лукас. — Отправьте людей на дорогу и идите в поле. Блокируйте его…

Дел склонился над Шеррил, разорвал ее джинсы. Пуля попала в бедро.

— Сильное кровотечение, — коротко бросил Дел.

— Это серьезно? — спросила Шеррил. — Очень больно…

— Ничего, все будет в порядке, — улыбнулся Дел.

Лукас понес девушку к вертолету.

— Сильное кровотечение, задета артерия. Доставьте ее в Рэмси, — сказал он летчице. Потом кивнул Делу:

— Отправляйся с ней.

— Но тебе понадобится помощь…

— Помощников хватает, — отозвался Лукас. — Теперь он легкая добыча.

Повернувшись, Лукас увидел в двери лачуги Энди Манет. Она прижимала к себе дочь.

— Вы Дейвенпорт? — спросила она.

— Да, — кивнул Лукас. — Пожалуйста, не волнуйтесь. Все в порядке…

— Он боится вас, — сказала Энди. — Джон вас боится.

— И не зря, — отозвался Лукас.


Полицейским округа Дакота случалось преследовать людей в кукурузных полях. Поле представляло собой прямоугольник шириной в полмили и длиной в милю. С одной его стороны тянулась дорога, к двум другим примыкали недавно скошенные поля люцерны. Четвертая граничила с еще не скошенным соевым полем. Возле трех углов поля стояли патрульные машины, и полицейские с биноклями обозревали окрестности.

Мэйл мог попытаться уползти через соевое поле, но, чтобы добраться туда, ему пришлось бы пересечь кукурузное. Патрульная машина остановилась на границе между кукурузным и соевым полями, за нею спрятался полицейский, ожидавший подкрепления.

Лукас передал по радиотелефону:

— Здесь миссис Манет и Грейс. Нужен вертолет для эвакуации.

Лукас услышал голос Ру.

— Правда ли, что вы их нашли? В каком они виде?

— Состояние не критическое, хотя он избивал их. А вот Шеррил серьезно ранена.

— Я связалась с вертолетом. Он будет в Рэмси через три-четыре минуты. Мы сообщили Данну.

Энди Манет, обнимая плачущую Грэйс, спросила:

— Женевьев? Она у вас?

Лукас покачал головой.

— Мы надеялись, что она с вами.

— Джон сказал, что отвез ее в супермаркет.

— Мне очень жаль…

К Лукасу подбежал помощник шерифа.

— Вы уверены, что он в кукурузном поле?

— Почти не сомневаюсь. Я видел, как он нырнул туда. Выйти он не мог.

— Он серьезно ранен, — вставила Энди. — Я пырнула его вот этим.

Она показала гвоздь.

— А я ткнула его в глаз, — сказала Грэйс, показав им иглу, сделанную из матрасной пружины.

— Вы проявили незаурядное мужество, — улыбнулся Лукас и повернулся к Петерсону: — Я бы хотел помочь. Он только что ранил мою коллегу.

Петерсон кивнул:

— Действуйте осторожно.

— Пойдем, Грейс, — сказала Энди.

— Женевьев? — спросила Грейс.

— Мы будем искать ее.

Помощник шерифа открыл заднюю дверь машины. Энди усадила Грейс, потом повернулась, посмотрела куда-то и вдруг бросилась к дому.

Лукас быстро последовал за ней.

Она бежала к врытому в землю прямоугольному баку.

— Подождите! — крикнул Лукас, но Энди, ухватившись за крышку старого бака, попыталась поднять ее.

Лукас внезапно понял, что интуиция подсказала Энди, где искать Женевьев. Кукла в бочке из-под нефти — это девочка в баке!


Энди не удалось поднять крышку, но она сдвинула ее.

Лукас оттолкнул Энди и заглянул в отверстие. Над водой висел узел с тряпьем.

Вдруг узел зашевелился, и изумленный Лукас воскликнул:

— Боже, она жива!

Узел висел над самой водой. Он снова зашевелился, показалось лицо.

— Дайте что-нибудь, — крикнул Лукас. — Веревку!

Полицейский оттаскивал от бака Энди, но она отчаянно сопротивлялась.

Взяв у полицейского буксирный трос, Лукас полез в бак. Холодная вода доходила до бедра Лукаса.

— Женевьев! — выдохнул он.

— Помогите! — простонала девочка.

Лукас понял, что ей удалось закрепить подол плаща на одном из кронштейнов, торчавших над водой.

Застегнув пуговицы плаща, она забралась в него и сунула ноги в рукава. В этом мешке она провисела над водой больше ста часов.

— Я тебя держу, милая. — Лукас приподнял девочку.

— Вам нужна помощь? — спросил Петерсон.

— Нет. Я не буду вынимать ее из плаща. Продену трос в отверстие. Поднимайте ее осторожно.


Глава 35


Мэйл полз по кукурузному полю, не осознавая до конца, почему так плохо видит. Каждый раз, когда он опирался на руку, боль пронзала живот.

Углубившись в поле, он повернул вправо, поднялся и, пригибаясь, побежал вниз к дороге. В одной руке он держал ружье, другую прижимал к животу. Если ему удастся пересечь дорогу, он попадет в соседнее кукурузное поле длиной в милю. Оно примыкает к ферме, где должна быть машина.

Под дорогой находилась дренажная труба — кульверт, неширокая, возможно, у́же его плеч. Он помнил торчащий ржавый край трубы, возле которого в канаве образовалось маленькое поросшее рогозом болотце. Если б удалось добраться туда…

Он тяжело дышал, боль усиливалась при каждом шаге. Мэйл упал, ухватившись за стебель кукурузы, перевернулся на спину, посмотрел на живот и увидел кровь. Подняв рубашку, Мэйл увидел ранку чуть ниже грудины.

Только сейчас он вспомнил, что Энди чем-то пырнула его.

Мэйл заплакал. Полицейские убьют его, если найдут. Ему негде спрятаться. Но если ему удастся выбраться с поля, пролезть через трубу, достать машину и скрыться, он вернется за Манет.

Он должен вернуться и расквитаться с ней.

Мэйл опустил голову и пополз. Он где-то потерял ружье, но пистолет был при нем, на поясе.


— Второй вертолет будет здесь через минуту, — сказал Лукасу Петерсон.

— Как ребенок?

— Она в плохом состоянии, но надеюсь, что выживет. С вами все в порядке?

— Я устал, промок и замерз.

Вертолет пошел на посадку.

Лукас надел туфли и куртку.

— Скажите вашим людям, Петерсон, что я иду в поле.

— У него ружье, — предупредил Петерсон.

— Он не будет нападать. — Лукас посмотрел на поле. — Ему сейчас не до этого. Он постарается вырваться.

— Через несколько минут прибудут новые вертолеты, мы обшарим это поле…

— Я хочу только взглянуть. — Лукас направился к забору, через который перескочил Мэйл.

Лукас ощутил сладкий запах созревшей кукурузы. Он медленно пробирался вдоль края зарослей, пока не увидел на мягкой земле свежие следы.

Вытащив пистолет, он пригнулся и двинулся в глубь поля. Лукас заметил пятна крови, новые следы, остановился, прислушался и поспешил дальше, сжимая в руке пистолет.

Следы вели к середине поля, потом повернули вправо и исчезли в зарослях. Значит, Мэйл двинулся поперек рядов с побегами.

Лукас пошел назад.

— Что-нибудь видели? — спросил его Петерсон.

— Не много. Похоже, он пробирается к дороге.

— Через пять минут там появятся наши люди, ему не удастся пересечь дорогу. Меня больше беспокоит соевое поле. Там мало полицейских — если он туда доберется, то сможет уползти далеко.

— Он ранен, — возразил Лукас, — и, похоже, серьезно.

— Надеюсь, этот сукин сын сдохнет, — сказал Петерсон. — Это будет справедливо.


Мэйл добрался до края поля. Ближайшие полицейские стояли на крыше патрульной машины в трех сотнях ярдов от него, но он слышал вой сирен. Через несколько минут прибудет подкрепление.

Боль в животе усиливалась. Он пополз через кукурузные заросли сначала параллельно дороге, потом в сторону ограждения и вскоре увидел конец трубы. Его охватило возбуждение: может, ему и удастся пролезть через нее. Тогда он все-таки ускользнет от этих идиотов. От Дейвенпорта и его подручных.

Он соскользнул по краю канавы в маленькое болотце. Когда полицейский отвернулся, Мэйл забрался в заросли рогоза и затаив дыхание посмотрел на копа. Когда тот снова отвернулся, Мэйл продвинулся еще на пару футов. Теперь вода скрывала его почти целиком.

До трубы оставалось всего десять футов.


Лукас видел, как Энди Манет, Грейс и Женевьев посадили в медицинский вертолет. Через несколько секунд машина взмыла в воздух.

Лукас медленно пошел по дороге. На этом участке находились всего три местных копа: видимость здесь была такой хорошей, что Петерсон направлял подкрепление к другим краям поля.

Легкий ветерок раскачивал кукурузные заросли. Лукас подошел к помощнику шерифа.

— Что-нибудь заметили? — спросил Лукас.

— Ничего. Ветер колышет кукурузу, трудно что-нибудь разглядеть.

Лукас пошел дальше и вскоре увидел торчащую из-под дороги трубу диаметром не более восемнадцати дюймов. Пожалуй, она слишком узка, подумал Лукас.

Однако Мэйл, несомненно, направился сюда.

Черт возьми…

Тонкий ручеек тек от ограждения к мелкой луже, образовавшейся возле края трубы. А вдруг Мэйл уже внутри?

Осторожно приблизившись к краю лужи, Лукас разглядел на земле борозды, оставленные носками туфель. На зеленой траве виднелись пятна крови. Он заглянул в трубу. Увидел маленький просвет, который тут же исчез. Значит, Мэйл там.

Лукас подошел к другому концу трубы и снова присел. Теперь он слышал, как двигается Мэйл. Вероятно, он уже где-то посередине.

Кажется, в медицинской карте Мэйла написано, что он страдает тяжелой формой клаустрофобии?


Мэйл еле втиснулся в трубу. Там скопилась грязь, а в середине она была почти забита гнилыми досками и мусором. Но по другую сторону от затора светилось круглое отверстие. Если добраться туда…

Он протолкнул доски и мусор назад, потом отбросил их ногами. Мэйл тяжело дышал. Оттолкнувшись ногой, он понял, что она застряла. Он дернул ногу, но не смог освободить ее.

Почувствовав приступ клаустрофобии, он начал судорожно дергаться, плеваться, рычать. Дышать становилось все труднее… наконец он вырвался. До края трубы оставалось пятнадцать-двадцать футов. Острая боль в животе заставила его остановиться. Проклятие! Он ощущал запах крови. Попытавшись двинуться дальше, он понял, что снова застрял. Его охватила паника, но впереди светлело круглое отверстие.

Овладев собой, Мэйл решил продвигаться медленно и спокойно. Выбравшись в соседнее кукурузное поле незамеченным, он спасется. Сначала Мэйл и не надеялся на это, но сейчас…

В светлом конце трубы появился плотный ком земли или кусок дерна, закрыв половину отверстия. Потом еще один ком.

Потрясенный Мэйл замер. И тут услышал знакомый голос:

— Там мокро, Джон?


Откос дороги был покрыт густой травой. Прошедший недавно дождь размягчил почву. Лукас вытащил кусок дерна. Потом еще несколько. Когда Мэйл приблизился, он бросил в отверстие трубы первый кусок дерна.

— Там мокро, Джон?

Мэйл отозвался не сразу. Потом сказал:

— Вытащи меня отсюда.

— Нет, — ответил Лукас. — Мы нашли маленькую девочку в баке. Она только чудом осталась жива. Как ты мог так поступить, Джон? Бросить ребенка в бак?

Он швырнул в трубу еще один кусок дерна.

— Вытащи меня отсюда, я ранен, — закричал Мэйл.

— Ты будешь мучиться не долго. Вода течет с другого конца. Я перекрою его, труба наполнится… все произойдет довольно быстро. Никто не узнает. Они решат, что ты убежал. Все будет выглядеть так, словно ты победил, но ты погибнешь. И я от души порадуюсь.

— Помоги… помоги мне, — завопил Мэйл.

Лукас услышал, как он колотит руками и ногами внутри трубы.


Мэйл стал отползать от Лукаса. Уровень воды повышался. Вдруг труба заполнится… он должен выбраться. Должен…

Он полз назад до тех пор, пока его нога не уткнулась в затор, который он с трудом миновал, двигаясь вперед. Мэйл пнул это невидимое препятствие, но ничего не добился. Он не сможет вернуться назад. Впереди в отверстии трубы остался узкий просвет. Мэйл снова устремился вперед, достал пистолет и протянул руку к отверстию.

— Вытащи меня, — крикнул он и выстрелил. Грохот оглушил его. Чуть продвинувшись в воде, он снова выстрелил.

Он не видел ничего, кроме узкого просвета. Дейвенпорт что-то сказал, но Мэйл не расслышал слов. Он лежал в темноте, страдая от боли. Дейвенпорт похоронит его заживо: Мэйл чувствовал, как прибывает вода. Не думая уже ни о чем, он поднес пистолет к подбородку.


Услышав выстрел, Лукас подождал.

— Джон?

Он ничего не услышал. Лукас вытащил из кульверта куски дерна и вышел на дорогу.

— Эй, — закричал он ближайшему полицейскому и указал на трубу.


Глава 36


Временно отстраненный от работы, Слоан приехал на ферму без оружия; он боялся пропустить самое интересное. Лукас сидел на ступеньках полуразрушенного дома.

— Тебя подвезти, дорогой?

Когда они направились в город, Слоан сказал:

— Вулф не пожелала воспользоваться моей помощью, поэтому я отправился к Франклину и Хелен Манет. Она во всем призналась.

— Это нам не поможет, — отозвался Лукас. — Суд не простит нам, что мы отказались пригласить ее адвоката.

— Ты прав. Но все же почему она сделала это?

— Деньги, — бросил Лукас.

Слоан кивнул.

— Она знала все о Тауэре и Вулф. Финансовое положение Тауэра весьма неважное. Его оклад в компании урезали, пять лет назад он взял большой кредит под залог дома и с трудом возвращал эти деньги. Он мог рассчитывать только на средства из фонда. В уставе было условие: если последний учредитель фонда не имеет детей, фонд прекратит существование и все достанется последнему учредителю. Большая сумма. На сегодняшний день это тринадцать миллионов.

— Неужели так много? — удивился Лукас.

— Да. Фонд вкладывал свои средства в акции. Часть прибыли ежегодно шла на покрытие инфляции, а остаток делился между Тауэром, Энди и двумя ее дочерьми. Они все получали около сотни тысяч в год. В случае смерти Энди и ее дочерей фонд был бы ликвидирован, а капитал достался Тауэру. Именно этого добивалась Хелен, догадываясь, что муж собирается бросить ее. Она рассчитывала получить половину.

— Она познакомилась с Мэйлом в той квартире?

— Да. Его заинтересовала ее фамилия, он сказал, что его лечила доктор Манет. Она поняла, что это тот парень, о котором Энди несколько раз со страхом упоминала. Он представился как Мартин Ладу. Хелен нашла в справочнике его телефон и начала звонить ему.

— Нам следовало об этом догадаться, — сказал Лукас.

— Мы бы догадались, но прошло только пять дней. Даже меньше.

— Они показались мне веком, — признался Лукас.


Когда они прибыли в больницу, их встретила Ру. Она крепко обняла Лукаса.

— Слава Богу, что вы нашли их. Я уже потеряла надежду.

— Как Женевьев? — спросил Лукас у Данна.

— Переохлаждение. Она не дожила бы до конца дня.

— А Энди и Грейс?

— Физически здоровы. Но их психическое состояние ужасно. Энди заговаривается.

— Вы слышали о Хелен Манет? — спросил Лукас Ру.

— От Франклина, — ответила она. — Не знаю, что будет. Мы должны поговорить с людьми из прокуратуры штата. Мы хотим арестовать Хелен, но я не уверена, что нам удастся отдать ее под суд. Впрочем, сейчас это не главное.

Лукас кивнул.

— Вулф?

— Да. Мы встречаемся с ней и ее адвокатом минут через сорок пять. Вам лучше находиться где-то рядом, вдруг вы понадобитесь.

— Я надеялся, что она уедет, — заметил Лукас.

— Она осталась, — вздохнула Ру.


Ру позвонила час спустя.

— Зайдите ко мне.

Вокруг стола сидели в напряжении Нэнси Вулф, адвокат, Лестер и Роуз Мари Ру.

Ру указала на свободный стул возле Лестера.

— Садитесь. Мы пытаемся разобраться в том, что произошло сегодня утром.

— Вы знаете, что произошло, — заметила Вулф, бросив злобный взгляд на Лукаса. — Вопрос в том, что вы собираетесь предпринять?

— Чего вы хотите? — спросил Лукас.

— Вашей отставки. Я сохраняю за собой право обратиться в суд, но пока хочу вашей отставки.

— Мы спасли жизнь вашей партнерши, — сказал Лукас.

— Вам следовало найти другой способ…

— У нас не было времени.

— …не совершая… насилия надо мной.

— Лукас останется, — твердо сказала Ру. — Я его не уволю. Я даже объявлю ему благодарность. Я сожалею о причиненных вам неудобствах.

— Неудобствах? — взорвалась Вулф. — Меня раздели, обыскали, одели в тюремное платье, мне угрожали и даже не разрешили позвонить моему адвокату.

— Роуз Мари, речь идет о большой сумме, — сухо произнес адвокат. — Некоторые полицейские были осуждены за менее серьезные проступки. Вы потеряете миллион, если не пять, а заодно и место. Уволив Дейвенпорта, вы продемонстрируете неодобрение.

Роуз Мари покачала головой.

— Я не сделаю этого.

— Значит, мы обратимся в суд.

— Вы можете обратиться в суд, — вставил Лестер, — но не думаю, что мы проиграем. У нас были веские основания для допроса доктора Вулф.

Адвокат удивленно взглянул на Лестера.

— Я понял, что вы имеете в виду. Если бы решение принималось в данную минуту, вы могли бы отделаться легким испугом. Миссис Манет и ее дочери в больнице, телевидение сходит с ума, вся общественность на стороне Дейвенпорта. Но если мы обратимся в суд через шесть месяцев, через год, вы проиграете. Миссис Вулф намерена довести дело до конца.

— Я имел в виду вовсе не дело Манет.

— Так что же? — спросил адвокат.

— Я говорю о Уильяме Чарлзе Экерсе и Карлосе Нероде Сончесе, двух пациентах доктора Вулф… и Энди Манет. Мы собирались поговорить с доктором Вулф об этих больных, когда Дейвенпорт узнал, где находится Мэйл. Ему пришлось сразу уехать. Но мы вернемся к этому делу…

Лестер показал две пустые папки. На обложках было написано: Экерс и Сончес. Лестер передал папки юристу.

— Что это? — Адвокат поглядел на Вулф.

— Два пациента, — неохотно ответила она. — Этот человек пытается шантажировать меня.

— Ничего подобного, — возразил Лестер. — Содержимое этих папок сейчас в другом месте, но мы найдем его и продолжим расследование. Похоже, здесь есть материал для возбуждения дела.

— Что? — изумился адвокат.

— Ваша клиентка лечила совратителей детей, не уведомляя об этом правоохранительные органы. Это записано в историях болезней. И мы найдем их. Если понадобится, я подниму на ноги все управление.

— Негодяи! — воскликнула Вулф.


— Шантаж, — сказала вечером Уивер.

— Возможно, — отозвался Лукас. — Она имеет право возбудить дело, но у нее ничего не выйдет. Вулф смирится.

— Вы обошлись с ней слишком грубо.

— Иногда такое случается.


— С тобой все в порядке? — спросила Уивер.

Они прошли в гостиную и сели на диван.

— Я устал. Ужасно устал.

— Я слышала, что ранен полицейский, что была стрельба, мне сказали об этом в операционной…

— Шеррил здорово досталось, — сказал Лукас. — Раздроблена кость.

— Слава Богу, тебя не ранили. Тебе и так уже досталось.

Помолчав, Лукас сказал:

— Думаю, нам пора пожениться.

— Я тоже так думаю.

— Я купил тебе кольцо.

— Знаю, все о нем говорили. Может, примешь ванну? — предложила она. — Потом ляжешь в постель. Тебе нужно как следует выспаться.

Лукас вынул из кармана кольцо.

— Даже не знаю, что тебе сказать, кроме того, что я люблю тебя.


Приняв ванну, Лукас надел халат и пошел к Уивер. Она говорила по телефону.

— Угадай, что я тебе скажу?

Уивер сообщала подруге о предложении и кольце. Лукас посмотрел на ее счастливое лицо и ощутил внезапный страх: надолго ли это?

— Я посплю. — Он поцеловал ее.

Идя в спальню, Лукас прислушался.

Она набрала следующий номер и снова спросила:

— Угадай, что я тебе скажу?


notes


Примечания


1


Слово «мэйл» в английском языке означает «почта».