Изумрудный атлас
Джон Стивенс


Books of Beginning. #1


Однажды под покровом ночи трое спящих детей были закутаны в одеяла и увезены из дома от смертельной опасности. С тех пор Кейт, Майкл и Эмма сменили много сиротских приютов, не переставая надеяться, что когда-нибудь их родители вернутся за ними. Но однажды дети попадают в совсем уж странное место. В огромном полузаброшенном доме они оказываются единственными воспитанниками и находят таинственный кабинет со старинными книгами. Прикоснувшись к странной книге в зеленом переплете, дети переносятся в прошлое. Теперь им предстоит сразиться со злой ведьмой, приоткрыть тайну, кем были их родители, и попытаться изменить будущее, чтобы спасти жителей маленького городка у подножия водопада и вернуться домой.


Джон Стивенс

Изумрудный атлас


Пролог


Девочку растормошили. Над ней склонилась мать.

— Кейт, — тихо и настойчиво зашептала она, — послушай меня внимательно. Ты должна кое-что для меня сделать. Я прошу тебя сберечь брата и сестру. Ты поняла? Я прошу тебя сберечь Майкла и Эмму.

— Что?..

— Нет времени объяснять! Пообещай мне, что позаботишься о них.

— Но…

— Кейт, умоляю! Просто пообещай!

— Я… я обещаю.

Это случилось в сочельник. Целый день шел снег. Кейт как самой старшей в этот вечер разрешили лечь спать позже брата с сестрой. Это означало, что даже после того, как разошлись последние певцы, распевавшие святочные гимны, Кейт все еще сидела с родителями у камина, пила горячий шоколад, смотрела, как папа с мамой обмениваются подарками — дети должны были получить свои только утром — и чувствовала себя очень взрослой для своих четырех лет. Мама подарила папе маленькую толстую книжку, с виду очень старую и потрепанную, но страшно обрадовавшую папу, а он вручил маме медальон на золотой цепочке. В медальоне была крошечная фотография детей — Кейт, двухлетнего Майкла и маленькой Эммы. Потом, наконец, пришло время отправляться в кровать, и Кейт еще полежала в темноте, счастливая и разомлевшая под теплым одеялом, гадая, сможет ли она когда-нибудь уснуть, и тут ее вдруг резко разбудили.

Дверь в ее комнату была распахнута, и в свете, падавшем из коридора, Кейт увидела, как ее мама быстро подняла руки и расстегнула цепочку с медальоном. Наклонившись над постелью, она приподняла Кейт и защелкнула украшение у нее на шее. Девочка вдохнула запах имбирных пряников, которые мама пекла накануне, почувствовала щекочущее прикосновение ее волос, а потом что-то мокрое капнуло ей на щеку, и Кейт поняла, что мама плачет.

— Помни, что мы с папой очень вас любим. И мы обязательно снова будем вместе. Обещаю.

Сердце быстро-быстро заколотилось в груди у Кейт, она открыла рот, приготовившись спросить, что происходит, но тут в дверях появился незнакомый мужчина. Он стоял спиной к свету, поэтому Кейт не могла видеть его лица, однако запомнила, что незнакомец был высоким и худым, в длинном пальто и чем-то, похожем на очень мятую шляпу.

— Пора, — сказал он.

С тех пор этот голос и образ — высокий мужской силуэт на фоне освещенного дверного проема — будут много лет подряд преследовать Кейт, ибо это был последний раз, когда она видела свою мать и когда ее семья была вместе. Затем мужчина произнес что-то неразборчивое, и словно тяжелый занавес задернулся в голове у Кейт, скрыв стоявшего в дверях мужчину, свет, маму и все остальное.

Завернув уснувшую девочку в одеяло, женщина взяла ее на руки, спустилась по лестнице следом за мужчиной и, пройдя мимо гостиной, где в камине еще не погас огонь, вышла из дома в холод и тьму.

Если бы девочка не уснула, она непременно увидела бы, что ее отец стоит на снегу рядом со старой черной машиной, держа на руках ее спящих брата и сестру, так же завернутых в теплые одеяла. Высокий мужчина открыл заднюю дверцу машины, и отец положил свою ношу на сиденье, потом обернулся, взял Кейт из рук жены и бережно пристроил девочку рядом с сестрой и братом. Высокий мужчина с тихим хлопком закрыл дверцу.

— Ты уверен? — спросила женщина. — Ты уверен, что это единственный выход?

Высокий мужчина шагнул в свет уличного фонаря и впервые за все это время стал хорошо виден. К слову сказать, случайному прохожему его внешность вряд ли внушила бы доверие. Пальто загадочного незнакомца было все в заплатах и с бахромой на манжетах, на его старом твидовом костюме недоставало пуговицы, белую рубашку пятнали кляксы от чернил и табака, а галстук — пожалуй, самая странная деталь всего костюма — был завязан не одним, а сразу двумя узлами, словно одевавшийся не был точно уверен, справился ли он с этим элементом туалета, и вместо того, чтобы посмотреть и проверить, просто завязал его еще разок, для верности. Длинные седые космы торчали из-под шляпы старика, а его брови огромными белоснежными рогами топорщились надо лбом, свисая на гнутые-перегнутые и чиненые-перечиненные очки в черепаховой оправе. Проще говоря, вид у загадочного посетителя был такой, словно он одевался в разгар урагана, но, решив, будто все еще выглядит излишне респектабельно, скатился кубарем с лестницы.

Но стоило вам затянуть ему в глаза, как все менялось. Этим глазам не нужно было внешнее освещение, чтобы ярко сиять в темной заснеженной ночи, а смотрели они с такой необычайной энергией, добротой и пониманием, что заставляли забыть и о запятнанной табаком и чернилами рубашке, и о заклеенных очках, и даже о дважды завязанном галстуке. Ибо, посмотрев в эти глаза, вы ощутили бы присутствие подлинной мудрости.

— Друзья мои, мы всегда знали, что этот день когда-нибудь настанет.

— Но что изменилось? — спросил отец детей. — После Кембриджского водопада все было спокойно! А это было пять лет тому назад! Что-то же должно было произойти?

Старик вздохнул.

— Сегодня вечером я отправился на встречу с Девоном Мак-Клеем.

— Но он не… он не может…

— Боюсь, что да. И поскольку мы не можем знать, что он открыл им перед смертью, приходится предполагать самое худшее. Мы должны исходить из того, что он рассказал им о детях.

Очень долго все молчали. Затем женщина разрыдалась в голос:

— Я сказала Кейт, что мы снова будем вместе. Я солгала ей.

— Дорогая…

— Он не успокоится, пока не найдет их! Они никогда не будут в безопасности!

— Ты права, — очень тихо сказал старик. — Он не успокоится.

По-видимому, никому из присутствующих не требовалось пояснять, кто такой этот «он».

— Но есть один выход. И мы всегда о нем знали. Нужно позволить детям вырасти. Исполнить свое предназначение… — Старик вдруг резко замолчал.

Мужчина и женщина обернулись. Три темные фигуры стояли в конце квартала и в упор смотрели на них. На улице вдруг стало очень тихо, даже снежинки, казалось, зависли в воздухе.

— Они уже здесь, — сказал старик. — Они выследят детей. Исчезните. Я разыщу вас.

Не дожидаясь ответа родителей, старик распахнул переднюю дверцу машины и сел за руль. Три фигуры молча шагнули вперед. Когда мотор сипло раскашлялся, мужчина и женщина попятились обратно в дом. Несколько мгновений колеса беспомощно прокручивались в снегу, но потом все-таки сцепились с мостовой, и машина рванула с места. Фигуры бросились бежать, в мгновение ока они очутились возле мужчины и женщины, но даже не посмотрели в их сторону: их интересовала только машина, буксовавшая и скользившая по заснеженной улице.

Седовласый старик вел автомобиль, вцепившись обеими руками в руль. К счастью, время было позднее, а из-за снегопада и сочельника на дороге совсем не было машин, которые могли бы замедлить продвижение. Но как быстро ни мчался автомобиль, темные фигуры неумолимо приближались. Они бежали с бесшумной призрачной грацией, каждым шагом покрывая дюжину ярдов, черные крылья пальто зловеще развевались за их спинами. Свернув за угол, машина с разбега врезалась в припаркованный фургон, и две фигуры, высоко подпрыгнув, уцепились за стены домов, стоявших вдоль улицы. Покосившись в зеркало, старик увидел, что его преследователи, словно ожившие горгульи, ползут по фасадам зданий.

В его глазах не промелькнуло ни тени изумления, он лишь молча вдавил в пол педаль газа.

Машина помчалась через площадь, на полной скорости пролетев мимо толпы прихожан, выходивших из церкви. Старик ехал в старую часть города, и вскоре его автомобиль запрыгал на мощенных булыжником улочках. Дети безмятежно спали на заднем сиденье. Одна из темных фигур спрыгнула со стены богатого особняка и с тяжелым стуком шлепнулась на машину. В следующее мгновение бледная рука просунулась сквозь крышу и принялась рвать металлическую обшивку. Второй преследователь ухватился за машину сзади и с силой уперся каблуками в мостовую, оставляя глубокие борозды в вековых камнях.

— Еще немножко, — пробормотал старик. — Совсем немножко.

Они въехали в белый от снега и совершенно пустынный парк, и машина покатилась по замерзшей земле. Впереди показалась темная полоса реки. Дальше одновременно произошло следующее: старик дал полный газ; последний преследователь схватился за дверь; крыша прорвалась, впустив внутрь поток холодного воздуха, и единственное, что осталось прежним, — это дети, мирно сопевшие на заднем сиденье. В следующее мгновение машина сорвалась с невысокого берега и полетела над рекой.

Но она не коснулась воды. В самый последний момент машина просто исчезла, а три темные фигуры, размахивая руками и ногами, с шумом плюхнулись в реку.

Мгновение спустя и в двухстах милях севернее черная машина без единой царапины на кузове остановилась перед большим серым каменным зданием. Видимо, ее здесь ждали, ибо низенькая женщина в черных одеждах уже бежала по лестнице навстречу гостям.

Старик и женщина вытащили детей из машины и внесли их внутрь. Поднявшись на верхний этаж, они прошли по длинному коридору, украшенному мишурой и рождественскими гирляндами. Они миновали несколько комнат, в которых спали дети. Затем подошли к последней двери. В этой комнате было совсем пусто, если не считать двух кроваток и колыбельки.

Монахиня, ибо невысокую женщину звали сестра Агата, внесла в комнату мальчика и маленькую девочку. Она уложила мальчика в кровать, а его сестру в колыбельку. Никто из детей даже не шелохнулся. Старик опустил Кейт на соседнюю кроватку. Укрыл ее одеялом до подбородка.

— Бедные крошки, — сказала сестра Агата.

— Да. Подумать только, как много от них зависит.

— Ты уверен, что здесь они будут в безопасности?

— Насколько это вообще для них возможно. Он будет охотиться за ними. Это несомненно. Но теперь только мы с тобой знаем, где они.

— Как мне их назвать? Им нужна новая фамилия.

— Как насчет… — Старик на мгновение задумался. — П?

— Просто П?

— Просто П.

— Но как быть со старшей девочкой? Она-то помнит свое имя!

— Я позабочусь о том, чтобы она его забыла.

— Ах, просто не верится, что это все-таки случилось, просто не верится… — Сестра Агата посмотрела на своего сообщника. — Ты не останешься с нами ненадолго? Я растопила камин внизу, и монастырский эль у меня еще остался. В конце концов, сегодня Рождество.

— Трудно устоять. Но, к сожалению, я должен как можно скорее вернуться за их родителями.

— Ах, вот горе-то какое, значит, это все-таки началось, — вздохнула женщина, засеменив в коридор.

Старик направился к двери следом за ней, но у порога остановился и оглянулся на спящих детей. Потом поднял руку, словно в благословении, прошептал: «До встречи», — и вышел из комнаты.

Трое детей спокойно спали, не подозревая о новой жизни, которая ждала их после пробуждения.


Глава 1

Шляпа миссис Лавсток


Шляпа, о которой пойдет речь, принадлежала миссис Констанс Лавсток. Миссис Лавсток была дамой средних лет, обремененной благими намерениями и отсутствием детей. Она не принадлежала к числу женщин, готовых довольствоваться полумерами. Взять хотя бы ее страсть к лебедям. Миссис Лавсток безоговорочно считала их самыми красивыми и грациозными созданиями во всем мире.

— Столь грациозны, — говорила она, — столь элегантны.

Подъезжая к ее большому и роскошному дому в пригороде Балтимора, путник первым делом видел живую изгородь, подстриженную в виде лебедей. Следом шли статуи взлетающих лебедей. Фонтаны, в которых мама-лебедиха поливала водой птенцов-лебедят. Купальня в форме лебедя, в которой удостаивались чести купаться менее почтенные птицы. И разумеется, сами лебеди, скользившие по окружавшим дом прудам или лениво переваливавшиеся — к сожалению, с гораздо меньшим изяществом, чем можно было бы от них ожидать, — мимо огромных окон первого этажа.

— Я ничего не делаю наполовину, — с гордостью говорила миссис Лавсток.

И вот однажды вечером в начале декабря, сидя у камина рядом со своим мужем, мистером Лавстоком, который, к слову сказать, каждое лето проводил каникулы отдельно от жены, говоря, что уезжает собирать жуков, а сам охотился на лебедей в одном частном заповеднике во Флориде, где с сатанинской ухмылкой на лице расстреливал несчастных птиц практически в упор, — миссис Лавсток выпрямилась на диванчике в виде лебедя, отложила вязание и громко объявила:

— Джеральд, я решила усыновить несколько ребятишек.

Мистер Лавсток вынул изо рта трубку и издал задумчивый звук. Он отлично слышал, что сказала жена. Не «ребенка», а «несколько ребятишек». Однако за долгие годы супружества он убедился в бесполезности прямой конфронтации с женой. Поэтому мистер Лавсток решил, что добьется больших успехов мудрым сочетанием лести и безразличия.

— Что ж, душечка, это грандиозная мысль. Ты будешь потрясающей матерью. Конечно, давай усыновим ребенка.

Но миссис Лавсток сердито поцокала языком.

— Не надо юлить, Джеральд. Я не собираюсь усыновлять одного ребенка! Овчинка выделки не стоит. Думаю, я начну с трех.

С этими словами она встала, давая понять, что дискуссия окончена, и вышла из комнаты.

Мистер Лавсток вздохнул, вернул трубку в рот и прикинул, нельзя ли будет подыскать какое-нибудь местечко для летней охоты на детишек.

«Вряд ли», — подумал мистер Лавсток, возвращаясь к своей газете.


— Это ваш последний шанс.

Кейт сидела за столом напротив мисс Крамли. Они беседовали в кабинете директрисы, расположенном в северном крыле «Приюта для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По». Несколько веков назад в этом здании располагался городской арсенал, а теперь зимой здесь разгуливал ветер, задувал во все щели, громыхал оконными рамами и замораживал воду в уборных. Кабинет мисс Крамли был единственной отапливаемой комнатой во всем доме, поэтому Кейт всей душой надеялась, что разговор им предстоит долгий.

— Я не шучу, юная леди. — Мисс Крамли, невысокая тучная женщина с начесом сиреневых волос на макушке, развернула конфету, которую взяла из стоявшей на столе вазы. Приютским детям брать конфеты было строго-настрого запрещено. Когда дети П впервые приехали сюда и мисс Крамли оглашала им список, что можно, а что нельзя (в основном состоявший из одних нельзя), Майкл беспечно сунул в рот мятный леденец. За это ему пришлось целую неделю принимать холодный душ. «Она же не сказала, что их нельзя брать! — жаловался Майкл сестрам. — Откуда мне было знать?»

Мисс Крамли сунула конфетку в рот.

— После этого я умываю руки. Если ты и твои брат с сестрой не сумеете показать себя с самой лучшей стороны, чтобы эта леди захотела вас усыновить, что ж… — Она принялась причмокивать леденцом, подыскивая подходящую угрозу. — Что ж, тогда я просто снимаю с себя ответственность за все последствия.

— Кто она? — спросила Кейт.

— Кто она?! — повторила мисс Крамли, изумленно выкатывая глаза.

— Я хотела спросить, какая она?

— Кто она? Какая она? — Мисс Крамли яростно зачмокала, охваченная праведным гневом. — Эта женщина… — Она замолчала. Кейт ждала. Но продолжения не последовало. Лицо мисс Крамли налилось свекольной краснотой. Она издала сдавленный хрип.

Долю секунды — нет, все-таки, наверное, секунды три — Кейт молча наблюдала, как мисс Крамли задыхается. Потом она вскочила, обежала стол и с силой ударила директрису по спине.

Липкий зеленый комок вылетел изо рта мисс Крамли и шлепнулся на стол. Тяжело пыхтя, директриса повернула красное лицо к Кейт. Девочка по опыту знала, что на «спасибо» рассчитывать не приходится.

— Она… — просипела мисс Крамли, — … женщина, которая хочет усыновить троих детей! Предпочтительно родственников. И это все, что вам следует знать! Кто она! Какая наглость! Иди разыщи брата с сестрой. Заставь их умыться и переодеться в чистое. Эта леди прибудет сюда через час. И если хоть кто-нибудь из них выкинет хоть что-нибудь, то помогай мне… — Она подобрала мокрый леденец и сунула его обратно в рот. — Короче, я больше ни за что не отвечаю.

Чем ниже спускалась Кейт по узкой спиральной лестнице, ведущей из кабинета мисс Крамли, тем холоднее становился воздух, и она все плотнее запахивала свою тонкую кофту. Впервые увидев Кейт, взрослые всегда отмечали, какая она хорошенькая, какие у нее красивые темно-русые волосы и большие зеленые глаза. Но присмотревшись повнимательнее, они замечали сосредоточенную морщинку, поселившуюся у нее между бровей, обкусанные до мяса ногти, привычное напряжение во всем теле, и вместо того, чтобы сказать: «Ах, какая хорошенькая девочка!» — хмыкали и бормотали: «Бедное дитя!» Ибо при взгляде на Кейт, несмотря на все ее очарование, люди видели девочку, живущую в постоянном ожидании очередного жизненного удара.

Выйдя из двери флигеля, Кейт увидела группку детей, сгрудившихся вокруг жалкого голого деревца на краю двора. Невысокая тонконогая девочка с короткими каштановыми волосами кидалась камнями в мальчика, сидевшего на ветке, вопя, чтобы он немедленно спустился и принял бой.

Кейт протиснулась сквозь толпу хохочущих и дразнящихся детей как раз в тот момент, когда Эмма наклонилась за очередным камнем.

— Что ты делаешь?

Эмма обернулась. На щеках ее горели красные пятна, темные глаза метали молнии.

— Он порвал мою книгу! Я просто сидела и читала, а он схватил мою книгу и порвал ее! Честное слово, я вообще ничего не делала! А теперь он не хочет слезать и драться.

— А вот и неправда! — прокричал мальчик с дерева. — Она просто психованная!

— Заткнись! — завопила Эмма, запустив в него камнем. Мальчик увернулся, и камень отлетел от дерева.

Эмма была маленькой для своих одиннадцати лет. Сплошные коленки и локти. Но все ребята в приюте боялись ее и уважали за неукротимый характер. Все знали, что если разозлить Эмму или загнать ее в угол, она будет сражаться как бешеная. Лягаться, царапаться и кусаться. Кейт иногда спрашивала себя, была бы ее сестра такой же неистовой, если бы их не разлучили с родителями. Эмма, единственная из них троих, совсем не помнила отца с матерью. Даже у Майкла сохранились смутные воспоминания о том, что его когда-то любили и о нем заботились. Но Эмма знала только жизнь, в которой было одно-единственное правило: как только ты перестанешь драться, тебя прикончат. К несчастью, в каждом приюте всегда находилось несколько старших мальчишек, которые лезли из кожи вон, чтобы разозлить Эмму и помочь ей довести себя до исступления. Их излюбленной мишенью, как можно догадаться, были дети со странной однобуквенной фамилией П. Поскольку Кейт была старшей, ей было уже четырнадцать, то успокаивать сестру было в основном ее обязанностью.

— Нам с тобой нужно разыскать Майкла, — сказала она Эмме. — Какая-то женщина хочет нас увидеть.

Дети мгновенно смолкли. В «Приюте безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По» потенциальных родителей не видели месяцами.

— Мне плевать, — отозвалась Эмма. — Я никуда не пойду.

— Да только чокнутая захочет тебя взять! — крикнул мальчик с дерева.

Эмма тут же метнула в него камнем. На этот раз ее обидчик не успел увернуться, и снаряд угодил ему в локоть.

— Ой!!

— Эмма, — Кейт взяла сестру за руку, — мисс Крамли говорит, что это наш последний шанс.

Эмма вырвала у нее свою руку. Потом нагнулась и подобрала с земли еще один камень. Однако было очевидно, что азарт битвы уже прошел, поэтому Кейт терпеливо подождала, пока Эмме наскучит перекидывать камень из руки в руку и она без злобы швырнет его в дерево.

— Ладно.

— Ты знаешь, где Майкл?

Эмма кивнула. Кейт снова взяла ее за руку, и дети расступились, давая им дорогу.

Девочки нашли Майкла в роще за приютом, где их брат исследовал пещеру, обнаруженную им на прошлой неделе. Разумеется, при этом он воображал, будто находится у входа в старый туннель гномов. Майкл чуть ли не с рождения бредил легендами о различных магических созданиях. О волшебниках, сражающихся с драконами. О королях, побеждавших охочих до девиц гоблинов. О хитрых батраках, обводивших вокруг пальца троллей. Он прочел о них все, что только можно было. Но больше всего Майкл любил истории о гномах.

— У гномов долгая и славная история. И еще они очень трудолюбивые. Да, они редко причесываются и не любят крутиться перед зеркалом, как эльфы. Зато гномы работают!

Майкл был очень невысокого мнения об эльфах.

Источником его страсти к сказочным существам послужила книжка под названием «Гномий Изборник» авторства некоего Дж. Дж. Гринлифа. Проснувшись в первое утро своей новой жизни — без родителей, в незнакомой комнате, Кейт нашла эту книгу под одеялом у Майкла. Она тут же узнала в ней рождественский подарок, который мама вручила отцу в сочельник. За прошедшие годы Майкл десятки раз прочел книгу от корки до корки. Кейт понимала, что таким образом ее брат пытается сохранить связь с отцом, которого почти не помнил. Вот почему она не жалела терпения, убеждая Эмму с пониманием относиться к непрошенным лекциям Майкла. Хотя это ей не всегда удавалось.

В пещере было сыро и сильно пахло мхом, однако высокий свод позволял девочкам идти выпрямившись в полный рост. Майкла они нашли в нескольких десятках шагов от входа, он стоял на коленях и светил карманным фонариком. Майкл был тощий, как скелет, темноволосый и темноглазый, как его младшая сестра, только его глаза скрывались за парой очков в проволочной оправе. Люди часто принимали Майкла и Эмму за близнецов, что невероятно раздражало мальчика. «Я на год старше! — обычно говорил он. — По-моему, это очевидно с первого взгляда!»

Полыхнула вспышка, затем послышалось жужжание, и старенький «Полароид» Майкла выплюнул карточку. Майкл откопал эту камеру несколько недель тому назад в лавочке старьевщика в пригороде Балтиморa, где также отыскалась дюжина кассет, которые ему всеми правдами и неправдами удалось выклянчить у хозяина, и с тех пор мальчик постоянно использовал фотоаппарат в своих исследовательских играх, без устали напоминая Кейт и Эмме об исключительной важности скрупулезного документирования сделанных открытий.

— Глядите! — Майкл показал сестрам на камень, который только что снял. — Как вы думаете, что это такое?

— Камень, — пробурчала Эмма.

— И что же это? — спросила Кейт, которой не терпелось покончить с этим разговором.

— Лезвие гномьего топора, — объявил Майкл. — Очевидно, подвергшееся разрушительному воздействию воды. Здесь неблагоприятные условия для сохранности.

— Как забавно, — заметила Эмма. — А с виду — камень камнем!

— Все, хватит, — сказала Кейт, заметив, что Майкл сейчас расстроится. Она быстро рассказала брату о том, что какая-то женщина хочет на них посмотреть.

— Идите сами, — ответил Майкл. — У меня тут полно работы.

Почти все сироты хотят, чтобы их усыновили. Они мечтают о богатой и доброй семье, которая заберет их с собой в новую жизнь, полную любви и благоденствия. Но Кейт и ее брат с сестрой ни о чем таком не мечтали. Более того, они упрямо отказывались признавать себя сиротами.

— Наши родители живы, — говорила Кейт, или Эмма, или Майкл. — И когда-нибудь они вернутся за нами.

Разумеется, эту уверенность ничто не поддерживало. Ровно десять лет назад, снежной ночью в канун Рождества, дети были оставлены в приюте Девы Марии на берегу реки Чарльз, и с тех пор от их родителей или других родственников не было ни слуху ни духу. Они даже не знали, что означает буква П, заменившая им фамилию. Тем не менее все трое продолжали твердо верить в то, что их родители однажды вернутся. И все благодаря тому, что Кейт неустанно напоминала Майклу и Эмме об обещании, данном мамой в последнюю ночь перед расставанием — мама сказала, что они снова будут вместе, одной семьей. А раз так, то сама мысль об усыновлении чужими людьми была для них абсолютно неприемлемой. К сожалению, на этот раз приходилось руководствоваться другими соображениями.

— Мисс Крамли говорит, что это наш последний шанс.

Майкл вздохнул и выронил из руки свой камень. Потом подобрал с земли фонарик и молча побрел к выходу вместе с сестрами.

За последние десять лет дети сменили не менее двенадцати самых разных приютов. Самый краткий срок их пребывания составил две недели. Дольше всего они прожили в своем первом сиротском доме, в приюте Девы Марии. Почти три года. Но потом приют Девы Марии сгорел дотла вместе со своей настоятельницей, доброй женщиной по имени сестра Агата, которая относилась к детям с особой заботой, однако обладала пагубной привычкой курить в постели. Отъезд из приюта Девы Марии стал началом их долгих скитаний из одного сиротского заведения в другое. Не успевали они обосноваться в одном месте, как их уже отправляли в новое. Наконец дети перестали рассчитывать на то, что задержатся где-нибудь дольше, чем на несколько месяцев, и оставили попытки завести друзей. Они научились рассчитывать только на себя.

Причина их постоянных перемещений заключалась в том, что с точки зрения усыновления дети считались «бесперспективными». Чтобы принять в семью одного из них, нужно было забирать всех троих. Но люди, желающие одним махом усыновить сразу троих детей, встречаются крайне редко, а всевозможные мисс Крамли, в свою очередь, не отличаются долготерпением.

Кейт понимала, что если они не понравятся прибывающей леди, то мисс Крамли непременно воспользуется этим поводом, чтобы заявить: она-де лезла из кожи вон, но дети оказались абсолютно безнадежны, поэтому их следует немедленно перевести в другой приют. Единственная надежда была на то, что если они будут вести себя паиньками, то даже в случае неудачи мисс Крамли будет не так-то просто сбыть их с рук. И дело было вовсе не в том, что детям как-то особенно полюбился этот приют. Вода здесь была ржавая. Постели жесткие. Еда такая, что если съешь слишком много, то разболится желудок, но если съешь слишком мало, то живот все равно будет болеть — уже от голода. Нет, главная проблема заключалась в том, что на протяжении всех этих лет каждый новый сиротский дом был хуже предыдущего. Честно говоря, когда полгода тому назад они прибыли в «Приют для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По», Кейт решила, что на этот раз они точно достигли дна. Но теперь она спрашивала себя: что, если на свете есть место еще хуже?

И ей совсем не хотелось в этом убедиться.

Через полтора часа, умытые и переодетые в лучшую одежду (которая, честно говоря, оставляла желать много лучшего), дети постучались в дверь кабинета мисс Крамли.

— Войдите.

Кейт вошла, держа за руку Эмму. Майкл шел следом за сестрами. Перед этим Кейт проинструктировала брата с сестрой: «Просто улыбайтесь и говорите поменьше. Кто знает? Может быть, она замечательная. Тогда мы сможем пожить у нее, пока папа с мамой не вернутся».

Но стоило Кейт увидеть огромную женщину в пальто, состоявшем из одних белых перьев, с сумочкой в виде лебедя и в шляпке, над которой угрожающе раскачивалась лебединая голова на изогнутой вопросительным знаком шее, как ей сразу стало ясно, что этим надеждам не суждено сбыться.

— Значит, это и есть наши подкидыши? — прогремела миссис Лавсток, делая шаг вперед и угрожающе нависая над детьми. — Вы сказали, их фамилия П?

— Да, миссис Лавсток, — залебезила мисс Крамли. Она едва доставала исполинской гостье до пояса. — Эти трое у нас самые лучшие. Ах, я их просто обожаю! Мне будет очень больно с ними расстаться, но я скреплю свое сердце. Ведь я буду знать, что мои крошки попадут в такой замечательный дом!

— Хмф.

Миссис Лавсток наклонилась, чтобы получше рассмотреть детей, и голова лебедя тоже с любопытством подалась вперед.

Скосив глаза, Кейт увидела, что ее брат с сестрой ошарашенно разглядывают птицу.

— Я желаю сразу же предупредить вас, — объявила миссис Лавсток. — Я не потерплю от детей никакого беспорядка! Чтобы никакой мне беготни-прыготни, криков-визгов, громкого смеха, грязных рук и ног, грубостей и шалостей… — Каждый раз, когда миссис Лавсток называла нечто такое, чего не намерена терпеть, лебединая голова одобрительно кивала. — Также я не намерена мириться с пустой болтовней, трескотней, хиханьками, хаханьками и полными карманами. Терпеть не могу детей с набитыми карманами!

— Ах, уверяю вас, миссис Лавсток, у этих деток никогда и крошки в карманах не бывает! — заверила мисс Крамли. — Ни крошечки!

— Кроме того, я ожидаю…

— Что это у вас на голове? — перебила Эмма.

— Прошу прощения? — опешила дама.

— Вот эта штука у вас на голове. Что это такое?

— Эмма… — предупредила Кейт.

— Я знаю, что это, — вмешался Майкл.

— Не знаешь.

— А вот и знаю.

— И что же это? — спросила Эмма.

Миссис Лавсток обратила вопрошающий взор на директрису приюта.

— Мисс Крамли, это что здесь такое творится?

— Ничего, миссис Лавсток, абсолютно ничего! Уверяю вас…

— Это змея, — объявил Майкл.

У миссис Лавсток сделался такой вид, словно ей неожиданно отвесили пощечину.

— Это не змея, — возразила Эмма.

— Змея, — отрезал Майкл, не сводя глаз с шляпы. — Кобра.

— Но она же белая!

— Наверное, она ее выкрасила! — Майкл посмотрел на миссис Лавсток. — Я угадал? Вы ее покрасили?

— Майкл! Эмма! — прошипела Кейт. — Замолчите!

— Я просто спросил, она ее покрасила или…

— Ш-ш-ш!

Некоторое время, показавшееся всем вечностью, было слышно лишь шипение воды в батарее да нервное пощелкивание пальцев мисс Крамли, сплетавшей и расплетавшей руки.

— Никогда, за всю мою жизнь… — наконец начала миссис Лавсток.

— Моя дорогая миссис Лавсток! — дернулась мисс Крамли.

Кейт понимала, что должна что-то сказать. Если у них еще осталась хотя бы слабая надежда на то, что их не выставят отсюда, то нужно было немедленно постараться все загладить. Но гостья не оставила ей такой возможности.

— Я понимаю, что не следует ожидать многого от сирот…

— Мы не сироты, — перебила Кейт.

— Прости?

— Сироты — это дети, у которых умерли родители, — пояснил Майкл. — А наши живы.

— Они вернутся за нами, — добавила Эмма.

— Не обращайте на них внимания, миссис Лавсток! Не обращайте внимания. Это обычная глупая сиротская болтовня. — Мисс Крамли схватила со стола вазу с леденцами. — Конфетку?

Но миссис Лавсток даже не посмотрела на нее.

— Выслушайте меня, — сказала она, наклоняясь к детям. — Я очень понимающая женщина. Спросите кого хотите, вам каждый подтвердит. Единственное, чего я не терплю, так это фантазий. Здесь сиротский приют. Вы — сироты. Будь вы нужны своим родителям, они бы не бросили вас на улице, как ненужный мусор, не оставив вам даже нормального цивилизованного имени! И — скажите пожалуйста! Да вы должны быть благодарны, что такая женщина, как я, готова закрыть глаза на вашу возмутительную невоспитанность — не говоря уже о поистине чудовищном невежестве относительно самой прекрасной водоплавающей птицы в мире! — и взять вас в свой дом. Ну, что вы можете сказать в свое оправдание?

Кейт видела, что мисс Крамли бросает на нее испепеляющие взгляды из-за пояса миссис Лавсток. Она знала, что если немедленно не извинится перед Лебединой леди, то мисс Крамли непременно сошлет их в такое место, по сравнению с которым «Приют для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По» покажется шикарным курортом. Но какой у нее был выход? Отправиться жить к женщине, которая считает, будто родители выбросили их, как мусор, и никогда не собирались за ними возвращаться? Кейт крепко сжала руку Эммы.

— Знаете, — сказала она, — ваш лебедь действительно похож на змею.


Глава 2

Месть мисс Крамли


Поезд дернулся, разбудив Кейт. Она уснула возле окна, и у нее замерз лоб. После утренней остановки в Нью-Йорке поезд отправился дальше на север, через Гудзон, мимо Гайд-парка, Олбани и других мелких городков, лепившихся к краю воды, а теперь, выглянув в окно, Кейт увидела замерзшую по берегам реку и череду волнистых заснеженных холмов с разбросанными то тут, то там редкими фермерскими домами. Они выехали из Балтимора рано утром. Мисс Крамли лично отвезла их на станцию.

— Что ж, надеюсь, в новом доме вы будете вести себя лучше.

Дети стояли на платформе, каждый держал в руках сумку с одеждой и немногими личными вещами.

— Я сообщила директору вашего нового приюта, доктору Пиму — кажется, его зовут так, да-да, доктор Станислаус Пим! — что из вас могут вырасти настоящие разбойники и убийцы, и он заверил меня, что именно такие дети ему и нужны. Ха! Могу себе представить, что ждет вас троих!

Это происходило через две недели после злополучного визита миссис Лавсток. После ее отъезда мисс Крамли немедленно села обзванивать все известные ей сиротские дома в поисках места, куда можно было бы сбыть детей. Несколько дней назад Кейт проходила мимо ее кабинета и случайно услышала, как мисс Крамли умоляла по телефону:

— Я понимаю, что у вас приют для животных! Но уверяю вас, этим детям многого не нужно!

Наконец ей перезвонили из приюта, в котором согласились принять детей.

— Куда мы едем? — спросила Кейт.

— В городишко под названием Кембриджский водопад. Кажется, это где-то на границе. Я никогда там не была.

— Там, наверное, будет хорошо?

— Хорошо? — Мисс Крамли захихикала, словно это была лучшая шутка, которую ей довелось услышать в жизни. — О нет, я бы так не сказала! Нет-нет, нисколечко. Так, вот ваши билеты на поезд. Доедете до Уэстпорта. Выйдете и пойдете к причалу, прямо за главные доки. Там вас будет ждать лодка, она перевезет вас через озеро. Доктор Пим сказал, что кто-нибудь встретит вас на другом берегу. Все, идите. Я умываю руки.

Дети забрались в вагон, нашли свободное купе и уселись. Из окна им была видна мисс Крамли, наблюдавшая за ними с платформы.

— Вы только посмотрите на нее! — сказала Эмма. — Нарочно не уходит, хочет убедиться, что мы в самом деле уехали. Хотела бы я когда-нибудь с ней поквитаться! — Она сжала руки в кулаки.

— Никто не хочет конфетку?

Девочки изумленно вытаращили глаза. Майкл держал в руках пластиковый пакет, едва не лопавшийся от конфет. Поймав взгляды сестер, он пожал плечами.

— Я вчера вечером забрался к ней в кабинет.

Стоя на платформе, мисс Крамли с чувством глубокого удовлетворения проводила взглядом отходящий поезд. Но всю обратную дорогу в приют ее терзало воспоминание о том, как младшая хулиганка, Эмма, высунула язык, когда поезд тронулся. Мисс Крамли готова была поклясться, что девчонка сосала лакричный леденец. Но это было просто немыслимо. Откуда дитя могло взять конфету?

Во время остановки в Олбани Кейт выскочила из поезда и истратила свои жалкие сбережения на сэндвичи с сыром, которые они съели, пока поезд вез их все дальше на север и пейзаж за окном становился все более холмистым. Когда с обедом было покончено, Майкл и Эмма отправились осматривать поезд, а Кейт уселась поудобнее и закрыла глаза. Она уснула почти мгновенно.

Ей приснилось, будто она стоит перед большим каменным домом. Дом был огромный, темный и страшный, и Кейт ужасно не хотелось входить внутрь. Но потом она вдруг очутилась там и зачем-то пошла вниз по тускло освещенной лестнице. Дойдя до последней ступеньки. Кейт распахнула дверь и вошла в кабинет. На первый взгляд он был совершенно обычным — стол, кресла, камин, книжные шкафы. Но стоило ей отвернуться, как обстановка менялась. Стены отодвигались. Книги на полках перемешивались. Кресла менялись местами. А потом ее охватил жуткий, обморочный страх. Здесь притаилась опасность. Смертельная опасность для нее и ее брата с сестрой.

В этот момент поезд дернулся, и Кейт проснулась, прижимаясь головой к холодному оконному стеклу. В тот же миг она почувствовала, что ей нужно немедленно увидеть Майкла и Эмму, поэтому вскочила и бросилась на поиски.

Кейт, единственная из них троих, сохранила живую память об отце и матери, ибо воспоминания Майкла, которые он время от времени редактировал и приукрашивал, были не более чем смутными образами. Но Кейт ясно помнила красивую женщину с нежным голосом и высокого мужчину с каштановыми волосами. Она помнила дом, в котором они жили, свою спальню, Рождество… Она ясно видела, как папа сидит на ее кровати и читает ей какую-то сказку, вот только какую? На протяжении всех этих лет Кейт часами терзала свою память, пытаясь восстановить как можно больше фрагментов той прежней жизни, однако воспоминания предпочитали являться неожиданно и без предупреждения. Случайная фраза, запах или оттенок неба могли запустить какой-то загадочный механизм, и Кейт вдруг видела, как мама готовит обед, идет по улице под руку с папой — разрозненные картинки из того времени, когда они все были одной семьей. Но самое яркое воспоминание, которое всегда было с Кейт, относилось к той ночи, когда родители отослали их прочь. Кейт до сих пор чувствовала, как мамины волосы щекочут ее щеку, мамины руки застегивают медальон у нее на шее, и слышала мамин голос, шепчущий, что она очень ее любит и просит пообещать позаботиться о брате и сестре.

И Кейт сдержала это обещание. Год за годом, приют за приютом, она заботилась о брате и сестре, чтобы, когда родители вернутся, она могла сказать им: «Видите? Я сдержала свое слово. Они целы и невредимы».

Кейт разыскала Майкла и Эмму в вагоне-ресторане, где они сидели за стойкой, уплетая пончики с горячим шоколадом, которыми угостила их добрая официантка.

— Я придумал кое-что новенькое, — объявил Майкл, улыбаясь Кейт клоунской белой улыбкой, оставленной сахарной пудрой от пончиков. — Пагуиллоу.

— Пагуиллоу, — повторила Кейт. — Это настоящая фамилия?

— Нет, — ответила Эмма. — Это он только что сам придумал.

— Ну и что? — спросил Майкл. — Чем не фамилия?

В последние десять лет одним из главных занятий детей было ломать голову над тем, что скрывается за единственной буквой их фамилии. Они перебрали тысячи возможностей: Петерс, Паулсон, Пейзаж, Пикетт, Пуппс, Плутовски, Приступи, Плюшка, Платт, Пабст, Паккард, Падамадан, Пэддисон, Паес, Паганелли, Пейдж, Пингвин (бессрочный фаворит Эммы), Паскуале, Пулман, Першинг, Пит, Пикфорд, Пикуль и так далее и тому подобное. Они надеялись, что правильная фамилия пробудит память Кейт и она воскликнет: «Да, конечно! Это наше имя!» — после чего им останется только разыскать своих родителей. Но до сих пор этого не случилось.

Кейт покачала головой.

— Прости, Майкл.

— Да ладно. На самом деле это совсем не похоже на настоящую фамилию.

Когда официантка подошла подлить детям шоколада, Кейт попросила ее рассказать им что-нибудь о Кембриджском водопаде. Но добрая женщина покачала головой и сказала, что никогда не слышала о таком городе.

— Наверное, его не существует, — заявила Эмма, когда официантка отошла. — Спорим, мисс Крамли просто решила от нас избавиться? Она надеялась, что нас по пути ограбят или убьют или еще что-нибудь приключится.

— Вряд ли нас убьют всех троих сразу, — заметил Майкл, с шумом втягивая в себя горячий шоколад.

— Правильно, значит, убьют только тебя, — поддакнула Эмма.

— Нет, это тебя убьют!

— Нет, тебя…

— Нет, тебя…

Они развеселились, и Эмма сказала, что когда убийца поймет, какой Майкл бездарный и беспомощный, то убьет его просто из жалости, может быть, даже два раза, на что Майкл ответил, что убийцы уже выстроились в очередь, ожидая, когда Эмма сойдет с поезда, и даже устроили лотерею, разыгрывая право прикончить ее. Кейт не мешала им изощряться в остроумии.

На крышке медальона, который оставила ей мама была выгравирована роза. У Кейт была дурная привычка, волнуясь, потирать металлическую коробочку между большим и указательным пальцем, поэтому за десять лет роза почти совсем стерлась. Кейт много раз пыталась избавиться от этой привычки, но все безуспешно; вот и теперь она принялась тереть свой медальон, думая о том, куда же все-таки заслала их мисс Крамли.

Уэстпорт оказался маленьким городком на берегу озера Шамплейн. Здесь вовсю готовились к Рождеству, поэтому все фонарные столбы были обвиты светящимися гирляндами, а над улицами висели иллюминации. Дети без труда нашли и пирсы и пристань. Но вот разыскать человека, который хоть что-то слышал о Кембриджском водопаде, оказалось гораздо сложнее.

— Какой еще водопад? — рявкнул человек с сердитым лицом и глазами-щелочками, которому на вид можно было легко дать и пятьдесят лет, и сто десять.

— Кембриджский, — повторила Кейт. — Это на другом берегу озера.

— Только не этого озера. Будь там какой водопад, уж я-то знал бы. Всю жизнь по нему хожу, по озеру.

— Я же вам говорила, — проворчала Эмма. — Крапивная Крамни просто решила от нас избавиться.

— Идем, — твердо казала Кейт. — Нас должна ждать лодка.

— Угу. Лодка в никуда.

Длинный и узкий пирс с выщербленным и полусгнившим дощатым настилом вел мимо широкой полосы льда прямо к открытой воде: дойдя до самого конца, дети остановились, плотно запахнули куртки и тесно прижались друг к дружке, как три пингвина, пытаясь защититься от пронизывающего ветра, задувавшего с озера.

Кейт то и дело поглядывала на солнце. Они ехали целый день, вскоре должно было стемнеть и стать еще холоднее. Несмотря на уверенность Эммы в том, что мисс Крамли отослала их к черту на куличики, и невзирая на то, что никто из местных жителей, похоже, и слыхом не слыхивал ни про какой Кембриджский водопад, Кейт продолжала надеяться на лучшее. Она знала, что злобность мисс Крамли ограничивалась щипанием, дерганьем за волосы и постоянными напоминаниями о никчемности всех окружающих. Но отделаться от троих детей, просто вышвырнув их в никуда посреди зимы, — нет, это уже выходило за рамки ее мелочной жестокости. По крайней мере, Кейт старательно убеждала себя в этом.

— Смотрите, — сказал Майкл.

Густая стена тумана двигалась по поверхности озера.

— Что-то очень быстро.

Майкл еще не успел договорить, как туман накрыл их. Они сидели на своих чемоданах, но теперь вскочили, вглядываясь в серую мглу. Бисеринки влаги выступили на их куртках. Вокруг все было тихо и неподвижно.

— Странно, — сказала Эмма.

— Ш-ш-ш-ш, — шикнул Майкл.

— Не шикай на меня! Ты…

— Да послушай ты!

Послышался рокот мотора.

Из тумана вынырнула лодка и направилась прямо к детям. Когда она приблизилась, тот, кто ею управлял, сдал назад, а потом заглушил мотор, так что суденышко бесшумно закачалось у пирса. Это оказалась небольшая широкая моторка, выкрашенная давно облезшей и облупившейся черной краской. На борту был всего один человек. Он ловко забросил трос на швартовочную тумбу.

— Вы трое в Кембриджский водопад?

У мужчины была густая черная борода, а глаза сидели так глубоко, что их почти не было видно.

— Я спрашиваю, вы трое в Кембриджский водопад?

— Да, — ответила Кейт. — То есть… ну да.

— Тогда давайте на борт. Времени мало.

Впоследствии дети так и не смогли прийти к единому мнению насчет того, сколько длилось плавание. Майкл говорил: полчаса, Эмма уверяла, что не больше пяти минут, а Кейт казалось, что прошло никак не меньше часа. Похоже, густой туман обманул не только их зрение, но и чувство времени. Они знали наверняка только одно: в какой-то момент из тумана вдруг проступила темная полоса берега, а когда они подошли ближе, то увидели перед собой пристань и фигуру человека, поджидавшего их.

Лодочник, не говоря ни слова, швырнул веревку мужчине, стоявшему на причале. Теперь Кейт видела, что это был пожилой человек с очень опрятной белой бородой, в старомодном, но чрезвычайно опрятном коричневом костюме и с исключительно опрятными маленькими ручками; ей показалось даже, будто лысый череп старичка нарочно сбросил все волосы, чтобы усилить впечатление опрятности. Встречающий не стал тратить время на приветствия. Подхватив чемоданы Майкла и Эммы, он сказал:

— Так, теперь сюда, — и ловко захромал по причалу.

Майкл и Эмма первыми выбрались из лодки, и Кейт уже собралась последовать за ними, как вдруг кто-то положил руку ей на плечо. Это был лодочник.

— Будь осторожна. И приглядывай за братом с сестрой.

Прежде чем Кейт успела спросить, что он имел в виду, лодочник отвязал свою лодку и оттолкнулся веслом от причала, так что Кейт едва успела выскочить.

— Скорее! — донесся голос из тумана.

— Иди сюда! — крикнула Эмма. — Ты только взгляни!

Кейт не тронулась с места. Она стояла и смотрела, как лодка тает в сплошной серой мгле, и боролась с желанием окликнуть лодочника, схватить брата с сестрой, вернуться в Балтимор и объявить мисс Крамли, что они готовы жить с Лебединой леди.

И тут ее схватили за руку.

— Нужно торопиться, — сказал старик. — У нас мало времени.

Подхватив ее чемодан, старичок потащил Кейт по причалу туда, где стояла запряженная лошадью повозка, в которой уже сидели улыбавшиеся до ушей Майкл и Эмма.

— Гляди! — показала Эмма. — Лошадка.

Старик помог Кейт сесть рядом с братом и сестрой, потом проворно вскочил на место возницы, схватил вожжи и с резким рывком, заставившим детей ухватиться за борта повозки, тронулся с места. Дорога почти сразу же резко пошла вверх, и чем выше они поднимались сквозь редеющий туман, тем свежее и холоднее становился воздух.

Они не проехали и нескольких минут, как Майкл вдруг изумленно вскрикнул.

Кейт обернулась, и не будь рядом с ней Майкла и Эммы, она решила бы, что ей это привиделось. Потому что прямо перед ними вздымались отвесные пики огромной горной гряды. Но как такое может быть? Из Уэстпорта они видели только плавную череду холмов вдали, но сейчас у них перед носом были самые настоящие горы — высокие, зубчатые и грозные.

Кейт подалась вперед, что оказалось довольно трудно, учитывая наклон повозки и то, как она подскакивала на разъезженной дороге.

— Сэр…

— Меня зовут Абрахам, мисс. Нет нужды величать меня сэром.

— Но…

— Хотите спросить, почему не видели гор из Уэстпорта?

— Да, сэ… Абрахам.

— По вечерам свет с озера шутки шутит. Обманывает зрение. А теперь сядьте-ка на место, мисс. Нам ехать еще около часа, и придется поторопиться, чтобы успеть до наступления ночи.

— А что бывает с наступлением ночи? — спросил Майкл.

— Волки.

— Волки?

— Ночь наступает. Волки выходят. Сядьте-ка.

— Ненавижу мисс Крамли, — процедила Эмма.

Чем выше они поднимались, тем более пустынным и безотрадным становился пейзаж. В отличие от пригородов Уэстпорта, здесь почти не было деревьев. Куда ни посмотри, всюду тянулась скалистая, унылая и пустынная земля.

Наконец, когда солнце опустилось за горы, красные полосы заката прочертили небо, а Кейт стали в каждой тени мерещиться волки, дорога запетляла по впадине между двумя горами, старик крикнул: «Кембриджский водопад, прямо по курсу!» — и впереди перед ними вдруг развернулась неровная покатая долина, пересеченная посередине рекой, похожей на поток, сбегавший со склона горы. Сам городок примостился на берегу реки, и вскоре путники поехали по дороге мимо домов и магазинов. Еще больше домов, разделенных кривыми и осыпающимися стенами, виднелось по склонам. Но при этом большинство окон в домах были темными, дым поднимался всего из десятка труб, а несколько человек, мимо которых они проехали, торопливо шагали куда-то, низко опустив головы.

— Что это за место такое? — пробормотала Эмма.

Абрахам резко хлестнул вожжами, пуская лошадь рысью. Дорога и городок заканчивались у широкой серо-зеленой реки, и здесь старик повернул повозку вдоль берега, следуя за свежими следами колес, темневшими на белом снегу.

— Где наш приют? — спросил Майкл.

— Через реку.

— А доктор Пим какой?

Абрахам помедлил с ответом. Потом сказал:

— Другой.

— Другой, чем кто?

— Просто другой. Да он все равно почти не у дел. Всем заправляем мы с мисс Саллоу.

— Сколько детей тут живут? — поинтересовалась Эмма.

— Считая вас троих?

— Ага.

— Трое.

— Трое? Что же это за приют такой, для трех детей?

Это был серьезный вопрос, заслуживающий обстоятельного ответа, но в этот момент они как раз проезжали вдоль края ущелья на высоте нескольких сот футов над рекой — здесь следует сказать, что после того, как городок остался позади, берега постепенно становились все выше и круче, и не успела Эмма договорить, как повозку занесло на обледеневшей дороге, отбросив к самому краю расселины.

— Нам обязательно гнать так быстро? — спросила Кейт, когда они все трое крепко вцепились в края повозки.

— Поглядите вверх, — ответил Абрахам.

Краснота догорела в небе, оставив после себя синеватую черноту, цвета застарелого кровоподтека. Вот-вот должна была наступить ночь.

Старик свернул на узкий мост. Когда лошадиные копыта застучали по обледеневшим камням, дети уставились на реку, воды которой обрушивались с высоты в ущелье. Переехав через мост, Абрахам направил лошадь на подъездную аллею.

— Почти приехали!

Жуткое предчувствие охватило Кейт. В этом месте было что-то нехорошее. Нечто худшее, чем отсутствие людей, деревьев и жизни.

— Это он? — воскликнула Эмма.

Они обогнули холм, и перед ними вырос самый огромный дом, который дети когда-либо видели в жизни. Он был сложен из черного камня, весь кривой и кособокий, с неровной крышей, ощетинившейся дымоходами. Башни по углам, высокие темные окна. Во всем здании светилось всего несколько окошек на нижнем этаже. Кейт подумала про себя, что этот дом похож на огромного черного зверя, притаившегося на склоне горы.

Абрахам снова щелкнул вожжами и громко крикнул.

И тут они услышали одинокий волчий вой. В следующий миг его подхватила вся стая. Но вой слышался вдалеке, а повозка уже подъезжала к дому — тому самому дому, который Кейт видела во сне.


Глава 3

Король и королевы французские


— Все еще почиваем, значит? Их величества король и королевы французские наслаждаются сном красоты, вот как? Нежатся в постельках, пока другие спину гнут! Так, значит, у вас принято в веселом-то Париже?

Кейт открыла глаза. Мисс Саллоу, старая кособокая экономка и кухарка, с шумом раздвигала шторы, впуская в комнату утренний свет. Эмма негромко застонала. Майкл натянул на голову одеяло.

Им отвели спальню на четвертом этаже. Из окна был виден городок Кембриджский водопад, лежавший за рекой. Проходя к двери, старуха сорвала с Майкла одеяло.

— Завтрак будет через пять минут, ваши величества.

С прошлой ночи, когда они прибыли в приют, мисс Саллоу успела уже раз двадцать обвинить детей в том, что они ведут себя как «король и королевы французские». Что заставило ее заподозрить, будто они считают себя птицами столь высокого полета, осталось загадкой. Не успели дети переступить порог, как мисс Саллоу набросилась на них с упреками, браня за опоздание:

— Я смотрю, вы не спешили сюда добраться? Ну, конечно! Наверное, юные леди и джентльмен ожидали карету, запряженную четверкой резвых жеребцов? Требовали шоколадок да пирожных, чтобы угощаться в дороге?

Экономка была одета в старый красный свитер с дырами на локтях и мужские галоши без носков. Ее седые волосы скрывались под вязаной шапкой. Не дав детям рта раскрыть, старуха подхватила чемоданы Кейт и Эммы.

— Я приготовила ужин. Вряд ли он угодит изысканным вкусам короля и королев французских, но другого не будет. Можете отрубить мне голову, коли не понравится, я не возражаю. Сюда, ваши величества.

Они ужинали за деревянным столом на кухне. Мисс Саллоу сновала туда-сюда, гремела кастрюлями и сковородками и без устали обличала многочисленные пороки, которые, по ее мнению, роднили детей с французской королевской семьей.

Но несмотря на все это, она подала им такой ужин, которого дети не видели долгие годы. Жареный цыпленок, картофель, немного зеленой фасоли и теплый рисовый пудинг. Если платой за такое угощение было присвоение титула короля и королев французских, Кейт, Майкл и Эмма нисколько не возражали.

Когда они насытились до отвала, мисс Саллоу завопила: «Абрахам!» — и через несколько мгновений старик приковылял на кухню.

— Значит, они уже поужинали, — сказал он, поглядев на чистые тарелки и сытые, осоловевшие лица троих детей.

— Ох ты, какой же ты у нас зоркий, Абрахам! — огрызнулась старуха. — Ничего не упустишь, верно?

— Да я внимание обратил, мисс Саллоу.

— Слава небесам за такую милость, а то страшно подумать, как бы мы, несчастные, обходились без твоей наблюдательности! А теперь ты, может быть, соблаговолишь проводить их королевские величества в отведенные им покои, или же тебя распирает от новых глубокомысленных наблюдений, которыми ты жаждешь с нами поделиться?

— Идем, молодые люди, — вздохнул Абрахам.

Он повел их по четырем разным лестницам и по темным извилистым коридорам. Свет газовой лампы колыхался в такт его хромающей походке. Эмма висела на руке у Кейт, а полусонный Майкл на ходу врезался в два стола, одну лампу и чучело медведя. Приведя детей в спальню, Абрахам первым делом разжег в камине жаркий огонь, которого должно было хватить на всю ночь.

— А теперь слушайте меня внимательно, — предупредил он. — Не вздумайте гулять по этим коридорам ночью. Они тут такие запутанные, что в два счета заведут вас туда, где вы и носа собственного не найдете, и придется вам звать на помощь мисс Саллоу, а уж когда она придет, то вы горько пожалеете о том, что не потерялись.

Он пошел было к двери, но вдруг остановился и вернулся обратно.

— Чуть не забыл. Я принес вам вот что.

Абрахам вытащил из кармана старый черно-белый снимок и протянул его Кейт. На фотографии было изображено широкое озеро и утыканные дымоходами крыши, выглядывавшие из-за видневшихся вдали деревьев. Кейт передала карточку Майклу, который, не открывая глаз, сунул ее в свою тетрадку.

— Я сделал этот снимок пятнадцать лет тому назад. Помните ущелье, через которое мы ехали? Там раньше была плотина, она перекрывала реку, так что между нашим домом и деревней лежало большое озеро.

— Плотина? — зевнул Майкл. — А зачем в деревне плотина?

— Скука, — пробурчала Эмма, отходя к окну.

Но Абрахам, нисколько не задетый их безразличием, продолжал:

— Ну, как зачем, для того, чтобы построить канал в нижнюю долину. Кембриджский водопад раньше-то жил горным делом, эту, значит, руду добывали из гор. Теперь-то это в прошлом, но прежде здешние места были совсем другими — приличное место было, ничего не скажешь. У мужчин была работа. Люди были приветливые. По склонам сплошь росли деревья. Ребятишки… — Он вдруг резко замолчал.

— Что ребятишки? — переспросила Кейт.

Внезапно, несмотря на усталость, она вспомнила, что, проехав через всю деревню, они не увидели ни одного ребенка.

Абрахам только рукой махнул, словно отгоняя ее вопрос.

— Да так, ничего. Поздно уже, мои старые мозги совсем заплелись, все перепуталось. Короче, я дал вам эту фотографию просто, чтобы вы знали: это место не всегда было таким унылым и выморочным, как сейчас. А теперь доброй вам ночи, да глядите, не бродите по дому!

С этими словами он ушел, закрыв за собой дверь прежде, чем Кейт успела его остановить. Когда они остались одни, Майкл и Эмма немедленно уснули, но Кейт еще долго лежала без сна, глядя на отсветы огня, плясавшие по потолку, и думая о том, какую тайну скрыл от них Абрахам. Страх, который она испытала, едва увидев этот дом, теперь холодным металлом обжигал ее сердце.

Но постепенно долгое путешествие, сытная еда и тепло очага одолели ее, и Кейт забылась неспокойным сном.


Дети заблудились, пытаясь отыскать кухню. Бесцельно скитаясь по коридорам, они забрели в какую-то комнату на втором этаже, которая, судя по всему, когда-то была либо картинной галереей, либо теннисным кортом. Все трое здорово проголодались и обозлились.

— А вот у гномов отлично развито чувство направления, — сообщил Майкл. — Они не могут заблудиться.

— Жаль, что ты не гном, — буркнула Эмма.

На этот раз Майкл был с ней полностью согласен.

— Никто не чувствует запах бекона? — спросила Кейт.

Двигаясь на запах, они через десять минут ввалились в кухню, где мисс Саллоу не замедлила объявить, что хотя она чрезвычайно польщена тем, что император и императрицы (за ночь дети каким-то образом получили повышение) соблаговолили оказать ей честь своим визитом, однако если они опоздают в следующий раз, то она отдаст их еду собакам.

— Мы должны научиться ориентироваться в доме, — объявил Майкл, вгрызаясь в толстую стопку блинчиков. Кейт и Эмма не возражали, так что после завтрака они все вернулись в свою комнату, где Майкл, порывшись в сумке, вытащил два карманных фонарика, фотоаппарат, бумагу и карандаши для составления карт, перочинный ножик, компас и клей. — Так, думаю, всем понятно, что я возглавлю экспедицию.

— Как бы не так! Кейт будет главной. Она самая старшая.

— Но у меня более солидный опыт исследований!

— Если под этим понимать копание в грязи с восклицаниями «Ой, вы только посмотрите на этот камень! Давайте вообразим, что он когда-то принадлежал гномику! Я влюбился в него с первого взгляда!» — то да.

Кейт сказала, что она готова подчиняться Майклу, а Майкл сказал, что Эмма может нести компас, чего та и добивалась.

В течение следующих часов они открыли музыкальную комнату со старинным расстроенным фортепиано. И бальный зал с валявшимися на полу и оплетенными паутиной канделябрами. Пустой крытый бассейн. Двухэтажную библиотеку с передвижной стремянкой, которая рухнула, когда Эмма попробовала прокатиться на ней. Игровую комнату с бильярдным столом, в сетках которого обосновались мышиные семейства, и спальни, спальни, спальни.

Майкл скрупулезно заносил каждый обнаруженный объект в список в тетради.

К обеду они вовремя явились на кухню, где мисс Сэллоу накормила их сэндвичами с индейкой и манговым чатни, добавив — очевидно, в награду за пунктуальность, — вдоволь жареной картошки. После обеда дети решили посмотреть на водопад, давший название городку. Сказано — сделано, и вот, сытые и довольные, они вышли из дома, перешли через узкий мост и отправились по снегу вдоль края ущелья. Вскоре впереди послышался ровный гул, а когда дети преодолели небольшой пригорок, земля под их ногами вдруг резко оборвалась, закончившись отвесной скалой. Они стояли на краю широкой заводи. Вдалеке виднелось серо-голубое пространство озера Шамплейн с темным узлом Уэстпорта, цеплявшегося за его берег. А здесь, прямо под ногами у детей, река вырывалась из ущелья и с высоты нескольких сот футов обрушивалась вниз по склону горы. Это было что-то ошеломляющее — стоять среди грохочущей воды, холодными брызгами обдававшей их лица.

Эмма ухватила Майкла за куртку, когда тот наклонился вперед, чтобы сфотографировать поток.

Очень долго дети лежали, растянувшись на животах в снегу, и смотрели, как вода падает вниз с утеса. Кейт чувствовала, как куртка ее промокает от снега, но никак не могла заставить себя пошевелиться. Чувство притаившейся опасности, терзавшее ее с момента прибытия, никуда не исчезло. И еще ее одолевали вопросы. Что случилось с этим местом? Какая катастрофа убила все деревья? Что сделало людей такими хмурыми и недружелюбными? Почему из Уэстпорта не видно горы? Где таинственный доктор Пим? И почему — это тревожило ее сильнее всего — в Кембриджском водопаде совсем нет детей?

— Так, команда, — важно объявил Майкл, вставая и отряхивая снег с куртки, — пора двигаться обратно. — Став предводителем, он начал называть Кейт и Эмму командой. — У нас осталось еще несколько комнат, которые мне бы хотелось осмотреть до ужина. А я слышал, как мисс Саллоу говорила что-то насчет говяжьего жаркого.

Вернувшись в дом, они нашли комнату, заполненную одними часами, комнату без потолка и еще одну — без пола. А потом они открыли комнату с кроватями.

Эта комната находилась на первом этаже юго-западного крыла. И в ней ровными рядами были выстроены не меньше шестидесяти старых металлических кроватей.

— Спальня, — заявил Майкл. — Как в настоящем приюте. — Но когда они распахнули занавески, то обнаружили на окнах железные решетки. После этого детям не захотелось задерживаться в этой комнате.

Приближалось время ужина, когда они спустились по лестнице и открыли полусгнившую дверь в винный погреб. Здесь было холодно и пахло плесенью. Лучи карманных фонариков заскользили по бесконечным рядам пустых стеллажей.

Потом Майкл нашел узкий коридорчик в задней части погреба и, пройдя его до конца, уперся в кирпичную стену. Он как раз повернул обратно, когда Эмма и Кейт вдруг вышли из-за угла.

— Что ты нашел? — спросила Эмма.

— Ничего.

— Куда она ведет?

— Куда что ведет?

— Ты что, ослеп? Она!

Майкл повернулся. Там, где только что была сплошная каменная стена, теперь появилась дверь. Ему вдруг стало трудно дышать, и сердце быстро-быстро забилось в груди.

— Что случилось? — тут же спросила Кейт.

— Ничего, просто… — с усилием выговорил Майкл, — …просто этой двери только что здесь не было.

— Что?

— Он нас разыгрывает, — объяснила Эмма. — Разве ты забыла, что это обязательная часть его игры в исследования — притворяться, будто гномы существуют на самом деле, и сводить всех с ума этой тягомотиной?

— Это правда? — спросила Кейт. — Ты просто играешь?

Майкл уже открыл рот, чтобы сказать, что он ни капельки не играет, а говорит чистую правду, но заглянув в глаза Кейт, понял самое главное: если он это сделает, сестра немедленно заставит их отсюда уйти. И потом, что он, собственно, собирался сказать? Что дверь появилась тут из ниоткуда? Это невозможно. Такого не бывает. Очевидно, он ее просто не заметил.

Только это было не так. Майкл твердо это знал.

— Майкл?

— Ага. Я пошутил. — И он улыбнулся, давая понять, что все в порядке.

— Говорю же, он просто чокнутый, — поддакнула Эмма. — Ты только посмотри, как он улыбается.

Дверь легко открылась, за ней оказалась узкая лестница, ведущая куда-то вниз. Майкл пошел первым, вслух считая ступеньки. Двадцать, двадцать одна, двадцать две… сорок три, сорок четыре, сорок пять… пятьдесят… шестьдесят… Семьдесят. На восемьдесят второй ступеньке они очутились перед еще одной дверью.

Тогда Майкл остановился и обернулся к сестрам.

— Я хочу признаться. Я соврал. Там правда не было двери.

— Что?..

— Простите. Предводитель не должен врать своей команде. Но мне просто ужасно хотелось узнать, что за этой дверью.

Кейт сердито покачала головой.

— Идем отсюда — немедленно!

— Да он просто снова придуривается! — простонала Эмма. — Скажи ей, Майкл!

— Так, оба — за мной.

— Кейт… — Майкл поднялся на одну ступеньку и остановился перед ней. — Пожалуйста…

Впоследствии Кейт не раз вспоминала это мгновение — именно это, единственное — и спрашивала себя, что было бы, если бы она тогда не уступила, если бы не посмотрела Майклу в глаза и не увидела в них восторг, волнение и отчаянную мольбу…

— Ладно, — вздохнула она, сказав себе, что Майкл просто проглядел эту дверь в тусклом свете подвала, поэтому не стоит делать из мухи слона. — Пять минут.

Майкл тут же схватился за дверную ручку. Дверь открылась в темноту.

Они вошли внутрь двумя группками — Кейт и Эмма с одной стороны, Майкл с другой, и лучи их фонариков высветили какую-то лабораторию или кабинет. Сводчатый потолок придавал помещению сходство с пещерой, а еще эта комната была и очень большой, и очень маленькой, и при этом практически нормального размера. Стоило повернуться в сторону, как стены словно перемещались. Куда ни посмотри, всюду были книги — они громоздились стопками на полу, на столах, плотным рядами стояли на полках. Еще здесь были застекленные шкафчики, забитые бутылочками всевозможных форм и размеров, а также какими-то длинными медными инструментами со шкалами и винтами. Кейт разыскала глобус, но стоило ей повернуть его, как страны стали меняться у нее на глазах, принимая совершенно незнакомые очертания.

Наверное, если бы здесь горел свет или камин, Кейт сразу узнала бы эту комнату. Но света не было, поэтому она просто бродила в темноте, считая секунды, оставшиеся до ухода.

— Смотри! — сказала Эмма. Она стояла перед целой шеренгой склянок, указывая пальцем на одну из них. Кейт наклонилась, чтобы получше разглядеть. Крошечная ящерка с длинными коготками висела в янтарной жидкости. Пара аккуратно сложенных пергаментных крылышек покоилась у нее на спине.

Майкл, забравшийся в противоположный угол комнаты, поднял свой фотоаппарат. Не успел он нажать на кнопку, как стоявшая за его спиной Кейт прошептала что-то вроде: «О нет!»

Камера выплюнула карточку, и Майкл замахал ею в воздухе, чтобы поскорее просушить, смаргивая радужные круги, поплывшие у него перед глазами от вспышки. Он фотографировал какую-то старинную книжку, обнаруженную на столе. Книга была переплетена в зеленую кожу, но все страницы в ней были пустыми.

Кейт поспешно подошла к брату, волоча за руку упирающуюся Эмму.

— Немедленно уходим отсюда.

— Смотри! — Майкл свободной рукой пролистнул книгу. — Все страницы чистые. Как будто их вытерли.

— Майкл, мы должны уйти отсюда. Я не шучу.

Фотография уже высохла, поэтому Майкл сунул ее в свою тетрадку. Но тетрадь сама открылась на заложенной между страницами карточке — той самой, которую прошлой ночью дал им Абрахам и где было изображено озеро и городок вдали.

— Ты меня слышишь? — спросила Кейт. — Идем отсюда.

— Пусти! — завопила Эмма, вырывая свою руку.

— Ты сама сказала, что у нас есть пять минут. Это всего лишь чей-то кабинет. А это, наверное, старый фотоальбом. Видишь?

Майкл ткнул фотографией Абрахама в сторону книги, но в этот момент Кейт схватила его за руку. Она что-то говорила. Что-то насчет какого-то сна, который ей приснился. Но не успела фотография Абрахама коснуться пустой страницы книги, как пол ушел из-под ног у детей.


Глава 4

Графиня Кембриджского водопада


— Это же… вот здорово… то есть мы, значит…

— Майкл, ты цел?

— …и ничего другого… то есть так и есть, правильно, и мы…

— Майкл!

— …вот это да!..

— Майкл!!

— Чего?

— Ты в порядке?

— Что ты?.. А, да, конечно, я в порядке.

— Эмма?

— Я в порядке. Кажется.

Они стояли на берегу большого спокойного озера. Вдалеке из-за сосен выглядывали трубы и остроконечные крыши домов. Был ясный летний день. Кейт чувствовала аромат цветов.

— Что… произошло? — спросила Эмма. — Где мы?

— Я могу ответить на этот вопрос. — Лицо Майкла пылало от восторга, слова сами собой лились у него изо рта. — Мы в фотографии Абрахама! То есть не в самой карточке, это было бы глупо, — здесь он позволил себе небольшой смешок, — нет, нас просто забросило в то время и место, когда была сделана фотография!

Эмма вытаращила глаза.

— Что?

— Разве ты не видишь? Это же магия! Так я и знал!

— Такого не бывает.

— Да что ты? Тогда как мы сюда попали?

Эмма огляделась по сторонам и, не найдя подходящих аргументов, благоразумно сменила тему:

— Ну, и где же мы тогда?

— В Кембриджском водопаде, где же еще!

— Ха! Да тут же огромное-преогромное озеро! И деревья, и вообще. А окрестности Кембриджского водопада похожи на лунный пейзаж!

Эмма была несказанно рада возможности хоть в чем-то опровергнуть слова Майкла.

— Да это же раньше! Тогда, когда тут было так! Ты просто не видела фотографию! Это то самое место. Я дотронулся карточкой до книги, и мы очутились здесь! Стоп, книга. Где же…

Книга лежала на земле рядом с ними, ее зеленая обложка стала темно-изумрудной на солнце. Майкл схватил ее и лихорадочно перелистал страницы.

— Фотография пропала! Но это она перенесла нас сюда! — Широко улыбаясь, Майкл сунул книгу в свой рюкзак и похлопал по нему рукой. — Она взаправдашняя. Тут все взаправду.

Отойдя в сторонку, Кейт рассеянно смотрела на большой корабль, видневшийся далеко от берега, примерно на середине озера. Неусыпная ответственность за брата и сестру сделала ее трезвой и педантичной. Кейт никогда не позволяла себе фантазий, которым предавался Майкл. Однако на этот раз ее брат был прав: он положил фотографию в книгу, и они очутились здесь. Но что это означает? Что книга была волшебной? Что они совершили путешествие во времени? Но как такое возможно?

— Господи помилуй…

Кейт стремительно обернулась. Невысокий мужчина стоял в нескольких шагах от нее, держа в руках фотокамеру. На нем был опрятный коричневый костюм, он был лысый, как коленка, и с опрятной белой бородкой. И он смотрел на них, широко разинув рот.

— Да это же Абрахам! — воскликнул Майкл. — Ну да, все понятно. Он должен был быть здесь, чтобы сделать свою фотографию. Это он, только моложе.

— Но все равно лысый, — сказала Эмма.

Кейт сделала глубокий вдох. Она должна была собраться с силами. Но в следующий миг из леса донесся крик, да такой, какого дети никогда в жизни не слышали. Он пробрал их до костей, как порыв ледяного ветра, и даже вода в озере пошла рябью.

— О нет… — простонал Абрахам.

Какая-то фигура выскочила из леса и помчалась к ним по высокой траве. Она была одета в темные лохмотья, ее лицо скрывало что-то наподобие маски. Когда существо приблизилось, Кейт разглядела, что оно двигается какими-то странными порывистыми скачками, словно при каждом шаге ему приходится выбрасывать вперед ноги.

— Бегите! — прошипел Абрахам. — Спасайтесь!

— Что это такое? — спросила Кейт.

— Просто бегите! Бегите!

Но Майкл все еще возился со своим фотоаппаратом. Эмма подобрала с земли камень, и Кейт поняла, что уже поздно. Странное существо вытащило откуда-то длинный изогнутый меч и снова заорало. На этот раз все оказалось еще хуже: Кейт почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, а сердце съеживается в груди, словно этот ужасный крик выдавливал из нее всю кровь вместе с жизнью.

Существо опрокинуло Абрахама на землю.

Вся дрожа, Кейт шагнула вперед, чтобы загородить собой брата и сестру.

— Стой!

Как ни странно, существо послушалось. Оно остановилось прямо перед Кейт. Оказалось, что оно совершенно не запыхалось, хотя бежало сюда бегом от самого леса. Откровенно говоря, Кейт не могла с уверенностью сказать, дышало ли оно вообще. При ближайшем рассмотрении его лохмотья оказались полуистлевшими остатками какого-то старинного мундира. Выцветший шеврон до сих пор виднелся у него на груди. Металл старинного меча давно потускнел и выщербился. Но внимание Кейт привлекло не это, а кожа загадочного существа. Она была какого-то болотного зеленого цвета и вся покрыта комьями земли, веточками, а кое-где даже клочками мха. Прямо на глазах у Кейт толстый розовый червяк выполз из ребер незнакомца, торчавших из-под лохмотьев.

Она заставила себя посмотреть в лицо этому созданию. Нет, никакой маски на нем не было. Просто вся его голова была плотно, как бинтами, обмотана полосками черной ткани, оставлявшей открытыми одни глаза. Глаза оказались желтыми, с вертикальными, как у кошки, зрачками. При этом пахло от существа так, будто его несколько столетий назад похоронили в болоте, а теперь зачем-то выкопали.

Существо подняло меч и указало в ту сторону, откуда явилось.

— Вам лучше пойти с ним, — сказал Абрахам. — Он все равно вас заставит.

Обойдя Кейт, существо схватило Майкла и швырнуло его в сторону деревьев. Затем оно повернулось к Эмме, но Кейт снова преградила ему дорогу.

— Хватит, все, хватит! Мы идем!

— Захвати мою камеру! — крикнул Майкл.

Кейт остановилась, подобрала фотоаппарат и повесила его себе на шею. Эмма все еще сжимала в руке камень, поэтому Кейт молча взяла ее за свободную руку, подвела к Майклу, и они направились в сторону сосен, а странное существо поволоклось за ними следом.

Лес, через который вели детей, ничем не напоминал Кембриджский водопад, каким они его запомнили в своем времени. Здесь росли высокие кряжистые деревья, земля была покрыта толстым ковром папоротников, а воздух звенел от птичьего пения. Все вокруг росло, цвело и было полно жизни.

— …говорю вам, доктор Пим — волшебник, — возбужденно шептал Майкл. — Наверное, это был его кабинет, как вы думаете? Интересно, что у него там еще есть?

Кейт уже примирилась с тем, что случившееся с ними было настоящим волшебством. Строго говоря, это объясняло очень многое — не только книгу, найденную Майклом, но, в частности, и то, как целая горная цепь могла сделаться невидимой. Хорошо, магия существовала на самом деле. Но сейчас Кейт больше волновало не это, а то, как им отсюда выбраться.

— Как вы думаете, куда он нас ведет? — спросила Эмма.

— Наверное, собирается нас казнить, — ответил Майкл, снимая очки. День был жаркий и влажный, поэтому все трое начали потеть.

— Надеюсь, тебя он казнит первым, мистер Это-Просто-Фотоальбом! Потому что я очень хочу насладиться этим зрелищем! — Эмма обернулась к их конвоиру. — Куда ты нас ведешь, вонючка?

— Не разговаривай с ним, — попросила Кейт.

— Я не боюсь!

— Я знаю, — согласилась Кейт, прекрасно знавшая, что это не так. — Все равно не разговаривай.

Они шли еще минут десять, понукаемые глухим рычанием и тычками своего охранника, а потом поднялись на невысокий пригорок, за которым лес вдруг расступился, и Майкл замер как вкопанный.

— Смотрите!

Он указывал на реку. В первый момент Кейт не поняла, что видит перед собой. Ей показалось, будто вода, опустившись до середины ущелья, вся ушла под узкий каменный мост, где вдруг остановилась, испуганно замерев в четверти мили от водопадов. Только никаких водопадов не было! Не было реки, переливавшейся через утес! Кейт оглянулась назад, на сухой желоб расселины, перед которой обрывалась голубая лента воды. В глаза ей бросилась широкая деревянная стена, перегораживавшая ущелье, и тут до нее дошло: плотина, о которой говорил Абрахам!

Снова посмотрев на город и на сверкающее вдали озеро, Кейт заметила большой корабль, который уже видела раньше, скользивший по блестящей глади. В том Кембриджском водопаде, откуда они сюда попали, не было ни плотины, ни озера, ни деревьев. Что же должно было произойти, чтобы все настолько изменилось? Может быть, во всем виноват этот облезлый тип в лохмотьях?

— В «Гномьем Изборнике», — сообщил Майкл, — Дж. Дж. Гринлиф упоминает о том, что гномы очень искусны в сооружении всевозможных плотин. Не то что эльфы. Те если что-то и строят, то только салоны красоты.

Эмма громко застонала и объявила, что они с Кейт не желают больше ничего слышать о гномах.

— Между прочим, мы все скоро умрем, так что не смей нас мучить!

Оборванное существо вынырнуло из-за деревьев у них за спиной и замахало своим мечом.

— Идем, — вздохнула Кейт.

Спускаясь вниз со склона, Кейт машинально нашарила рукой мамин медальон. Она должна была защитить младших и вытащить их всех отсюда. Она ведь дала слово.

— А это… — начала Эмма.

— Да, — ответила Кейт.

— Но…

— Да.

— Что они с ними делают?

— Не знаю.

Существо вывело их из леса на поляну возле плотины. Вблизи плотина оказалась похожа на огромную деревянную стену, толщиной не меньше двадцати пяти футов, причем вся конструкция слегка закруглялась, образовывая плавную букву «С», упиравшуюся концами в стороны ущелья. Передняя, выпуклая часть плотины была обращена к огромному пространству неподвижной воды. Задняя смотрела в никуда. В пустоту.

Но никто из них — ни Кейт, ни Эмма, ни даже Майкл — не смотрели на плотину.

Причина была проста.

Они нашли детей Кембриджского водопада.

Посреди поляны, сбившись в плотную кучу, стояло около сорока или пятидесяти мальчиков и девочек. Кейт сразу определила, что самому младшему из детей было не больше шести, а самый старший был примерно одних лет с Майклом. При этом Кейт сразу бросилось в глаза, что на поляне не было ни криков, ни беготни, ни толкотни — иными словами, ни малейшего следа нормального поведения детей, когда они собираются вместе. Почти пятьдесят ребятишек абсолютно тихо и неподвижно стояли на одном месте.

А вокруг них расхаживали девять полуразложившихся существ в черном.

С хриплым тявканьем конвоир погнал троих детей вперед.

— Эмма, — прошептала Кейт, — мы должны расспросить этих детей. Так что не выкидывай ничего, ладно?

— О чем это ты?

— Она хочет сказать, чтобы ты не начинала с ними драться, — перевел Майкл.

— Ладно, — пробурчала Эмма.

Существо привело их в задние ряды толпы. Кейт с облегчением убедилась, что большая часть детей смотрела через плотину в сторону леса, поэтому даже не заметила их появления. Только один мальчик глядел прямо на них. У него было круглое лицо, копна нечесаных рыжих кудрей на голове и длинные передние зубы.

— Чего уставился, ты… — начала Эмма.

— Эмма.

Эмма послушно закрыла рот.

— Вы нездешние, — сказал мальчик.

Он говорил очень тихо, а на лице его было написано выражение, которое Кейт сразу же узнала. Она не раз видела его у детей, которые после долгих лет, проведенных в приюте, наконец, понимали, что никто и никогда их не усыновит. У этого мальчика больше не было надежды.

— Меня зовут Кейт, — представилась она, тоже понизив голос почти до шепота. — Это мои брат и сестра, Майкл и Эмма. А тебя как зовут?

— Стивен Мак-Клаттери. Вы откуда?

— Из будущего, — ответил Майкл. — Наверное, лет пятнадцать вперед или около того. Плюс-минус.

— Майкл наш предводитель, — радостно сообщила Эмма. — Так что если мы все умрем, то по его вине.

Мальчик слегка растерялся.

— Это существо нашло нас в лесу и притащило сюда, — пояснила ему Кейт. — Кто они такие?

— Крикуны, что ли? — уточнил Стивен Мак-Клаттери. Какая-то маленькая девочка подошла и встала рядом с ним. — Мы их так прозвали за то, что они кричат. Вы слышали, как они орут?

— Я слышала, когда спала, — вставила девочка.

Кейт посмотрела на нее. Девочка была младше Эммы, с двумя хвостиками на голове и в очках, стекла которых делали ее глаза круглыми и огромными, как у совы. Она прижимала к себе видавшую виды куклу, у которой недоставало половины волос.

— Это твоя сестра?

Стивен Мак-Клаттери покачал головой.

— Это Анни. Она раньше жила в доме на краю деревни.

Маленькая девочка энергично закивала, давая понять, что это чистая правда.

— А где ты сейчас живешь? — спросила Кейт, хотя уже знала ответ.

— В большом доме, — ответил Стивен.

Кейт переглянулась с Майклом и Эммой. Все трое одновременно вспомнили огромную комнату с решетками на окнах и бесконечными рядами кроватей.

— Вы сироты? — спросила Эмма. — Все?

— Нет, — сказал Стивен. — У нас есть родители.

— Тогда почему вы не живете с ними? — поинтересовался Майкл.

Стивен Мак-Клаттери пожал плечами.

— Потому что она нам не разрешает.

Кейт содрогнулась; разгадка тайны исчезнувших детей была совсем рядом. Но прежде чем она успела спросить, кто такая эта «она», в толпе детей кто-то вскрикнул, и все пришло в движение. Дети прыгали кричали, лезли друг на друга, совершенно забыв о страхе перед ободранными существами. Стивен Мак-Клаттери и девочка исчезли в толпе.

— Это еще что? — спросила Эмма. — В чем дело?

Кейт встала на цыпочки, чтобы посмотреть поверх голов детей. Из леса, отрезанного от поляны глубоким ущельем, вереницей выходили какие-то люди. Теперь Кейт поняла, почему дети пришли в такое волнение.

— Это их мамы.

Толпа на другой стороне ущелья состояла из одних женщин. Они махали руками и окликали детей по именам.

Кейт огляделась. Крикуны, как назвал их Стивен, мгновенно бросились вперед, отпихивая детей от ущелья. Это был их шанс сбежать. Вот только как это сделать? Они были заперты в прошлом.

И тут ее осенило.

— Майкл! Фотография все еще у тебя?

— Нет, она пропала, когда я вложил ее в…

— Нет, не та, что дал нам Абрахам! Другая! Та, которую ты сделал своим фотоаппаратом. Когда мы были в кабинете! Скажи, что ты ее не потерял!

Майкл вытаращил глаза, догадавшись, куда она клонит.

Когда он вложил фотографию Абрахама в книгу, они перенеслись в прошлое. Может быть, фотография, сделанная в подвальном кабинете, вернет их обратно в свое время?

— Ага! Да, она при мне!

Но не успел Майкл сунуть руку в рюкзак, как раздался еще один звук.

Аррррррррааааааджджджа — аррррррррааааааджджджа!

Звук доносился из леса за их спиной, и на глазах у Кейт все дети и их матери вдруг замерли, смолкли и повернулись на шум. Несколько секунд ничего не происходило. Затем Кейт услышала знакомое тарахтенье мотора, и блестящий черный мотоцикл вылетел из леса, давя землю своими толстыми рифлеными шинами. За рулем сидел очень маленький и очень странный человечек. Подбородок у него был длинный и узкий, голова тоже стремительно сужалась к макушке, зато посередине сияло широкое плоское лицо. Казалось, будто кто-то для смеха взял беднягу за темя и за подбородок и потянул в разные стороны. Облик странного водителя довершали светлые свалявшиеся волосы, темный костюм в тончайшую игольную полоску и старомодный галстук-бабочка. Глаза его скрывались за очками с огромными круглыми стеклами. Водитель нажал на сигнал.

Аррруджджджа!

Мотоцикл был с коляской. Но с такого расстояния Кейт не могла разглядеть пассажира. Видно было только, что он одет в старомодный пыльник, кожаный шлем и такие же очки, как у водителя.

Аррруджджджа!

Пыхтя и подпрыгивая на рытвинах, мотоцикл объехал толпу детей и остановился у края плотины. Кейт заметила, что Крикуны не тронулись с места. Похоже они ждали приезда этих двоих.

Водитель заглушил двигатель и подбежал к пассажиру, уже выходившему из коляски. Закутанная фигура молча сняла пыльник и сбросила его на руки маленькому человечку, следом полетели шлем и очки. После этого перед толпой предстала девушка лет шестнадцати или семнадцати. У нее была безупречная белоснежная кожа и золотые волосы, идеальными локонами ниспадавшие на плечи. Белое платьице с оборками, показавшееся Кейт несколько старомодным, оставляло открытыми стройные белые руки девушки. На ней не было никаких украшений. Она в них не нуждалась. Эта девушка была самым ослепительным и прекрасным созданием, которое Кейт когда-либо видела в жизни. Казалось, она вся светилась, переполненная жизнью. Заметив под ногами желтенький цветок, девушка с радостным криком сорвала его, потом повернулась и побежала к плотине.

— Кто она такая? — спросил Майкл.

— Она самая, — тихо ответил Стивен Мак-Клаттери. — Графиня.

— Мне она не нравится, — объявила Эмма. — Воображала.

Тем временем девушка или молодая женщина (как кому угодно называть особу шестнадцати-семнадцати лет) подбежала к плотине и, запрокинув голову, посмотрела на ступеньки. До сих пор все внимание Кейт было поглощено детьми, поэтому она только сейчас заметила, насколько колоссальной была эта плотина. Возвышаясь на шесть или семь футов над ущельем, она образовывала над ним нечто вроде широкого изогнутого моста. Поднявшись наверх, Графиня, кружась и пританцовывая, добежала до середины плотины и остановилась прямо над самой глубокой частью ущелья, так что за спиной у нее теперь было только небо и поросшие лесом склоны долины.

Отвернувшись от закутанных в шали матерей, Графиня повернулась к детям и даже запрыгала от восторга.

— Ой, смотрите! Вы все пришли! Я так счастлива вас всех видеть!

— По-моему, она совсем не плохая, — прошептал Майкл.

— Да заткнись ты, — шикнула Эмма.

Девушка говорила очень весело и, как отметила Кейт, с небольшим акцентом.

— Ах, я уверена, что вы все удивляетесь, зачем это я попросила вас собраться здесь. Что ж, скажите спасибо моему секретарю, мистеру Кавендишу. — Графиня указала на коротышку, тщетно пытавшегося пригладить свои сальные волосы. — Нет, ну разве он не чудо? Так вот, мистер Кавендиш напомнил мне, что сегодня исполняется ровно два года с тех пор, как я приехала в Кембриджский водопад. C'est incroyable, n'est-ce pas?[1 - Это невероятно, не правда ли? (фр.).] Целых два года мы с вами вместе! Как чудесно-расчудесно!

Если кто-то из собравшихся и полагал, что это расчудесно, он предпочел оставить свое мнение при себе.

— Но при этом мистер Кавендиш напомнил мне о грустном — ваши мужчины до сих пор не нашли то, что я попросила их найти в первый день своего прибытия сюда! Бу. — Графиня обиженно выпятила нижнюю губку.

— По-моему, она очень милая, вам не кажется? — спросил Майкл.

На этот раз уже Кейт попросила его заткнуться.

А Графиня продолжала:

— Но не стоит отчаиваться, mes amis![2 - Мои друзья (фр.).] Ваша маленькая Графинюшка все думала и думала, пока у нее голова не разболелась, и наконец поняла, что все сделала неправильно! Да-да, милые, мне некого винить, кроме самой себя! Понимаете, я ведь сказала вашим мужчинам: «Отыщите мне то, что я хочу, и я уеду. А вы с чистым сердцем сможете вернуться к своим семьям. И все будет по-старому». Правильно? Quelle imbecile![3 - Как глупо! (фр.).] Просто не понимаю, как я могла быть такой глупышкой! Я попросила ваших мужчин разыскать кое-что, а в награду за находку пообещала лишить вас своего общества! И после этого удивляюсь тому, что они не смогли добиться никакого успеха! Ах, милые! Но вы же не хотите меня отпускать! Вы слишком сильно меня любите! Нет, я не могу винить вас за это. Просто так больше не пойдет. Поэтому, как бы это ни было тяжело, но нам придется заставить вас чуть-чуть разлюбить меня.

Графиня махнула рукой, и внезапно один из полуразложившихся типов в черном бросился в толпу детей. Ворвавшись в самую гущу малышей, он уже через мгновение выскочил обратно, неся под мышкой маленькую Анни. Он бежал к плотине! Дикий крик вырвался из толпы детей и матерей. Остановившись перед Графиней, мерзкое существо ухватило девочку за воротник куртки и перекинуло через край плотины.

Отчаянный визг Анни ударил Кейт по ушам. Бедная девочка дергала ногами в воздухе. Женщина на другой стороне плотины рухнула на колени.

— Что он делает? — закричала Эмма, больно сжимая руку Кейт. — Он же не может, он не может…

Графиня зажала ладошками уши и завертелась волчком, весело выкрикивая:

— Ой, сколько шума! Я не слышу своих мыслей!

Наконец все крики смолкли, и слышен был только тоненький плач Анни.

Графиня сочувственно улыбнулась.

— Я понимаю! Это ужасно. Но что я могу поделать? Прошло целых два года, правда ведь, мистер Кавендиш? Уже два года?

Секретарь кивнул свой остроконечной головой.

— Поверьте мне, mes amis, мне совсем не нравится притворяться злюкой! Но я просто обязана излечить вас всех от избыточной любви ко мне! — Графиня подобрала оброненную Анни куклу и нежно пригладила ее редкие волосы. — Поэтому вашим мужчинам уже послали весточку. Они должны найти то, что я ищу, иначе начиная с этого воскресенья — ах, ненавижу воскресенья, они такие скучные! — да, начиная с этого воскресенья ваш городок будет терять по одному ребенку каждую неделю, которую мне придется ждать впустую.

С ребячливым смешком Графиня швырнула куклу в ущелье. Когда та, кувыркаясь, полетела в пустоту, с обеих сторон расселины поднялись крики. Кейт чувствовала ужас, охвативший детей. Внезапно кто-то отодвинул ее сзади. Обернувшись, Кейт увидела рваный вылинявший мундир и сначала подумала, будто это один из Крикунов. Но это оказался кто-то другой. Неизвестный двигался очень плавно, его походка была нисколько не похожа на дерганые движения Крикунов. И еще он был огромный. Выше любого из Крикунов и вдвое, а то и втрое шире. Если это был мужчина, то точно самый огромный, которого Кейт видела в своей жизни. Проходя мимо, великан на миг опустил взгляд. Его глаза оказались цвета серого гранита. Великан шагал сквозь толпу детей, направляясь прямо к прелестному созданию, стоявшему на плотине.

— Кто это? — спросила Эмма. — Он точно не Крикун. Видели его глаза?

Тем временем стоявшая на плотине Графиня кивнула своей золотоволосой головкой, и Крикун, втащив Анни обратно, спихнул ее с лестницы. Горько плача, девочка вскочила на ноги и побежала к остальным детям.

— Что ж, милые, это была прелестная встреча! Между прочим, вы все очень хорошо выглядите. Я рада видеть, что вы заботитесь о себе. Тем не менее я должна…

— Она увидела его! — сказала Эмма.

— Кого увидела? — Когда великан проходил через толпу, Майкл протирал свои очки, яростно полируя стекла, словно хотел навсегда счистить с них то, что он только что увидел. — О ком вы говорите?

Графиня уставилась на огромного человека, выступившего из толпы ребятишек. Кейт увидела, как она что-то шепнула стоявшему рядом с ней Крикуну, тот послушно разинул свой огромный рот — и они снова услышали крик.

Майкл и Эмма зажали уши руками, но это было бесполезно. Остальные дети вели себя так, словно их сразило на месте, многие попадали на колени. Жадно хватая ртом воздух, Кейт смотрела, как трое полутрупов вытащили свои ржавые зазубренные мечи и двинулись на великана. В тот же миг он обнажил свой меч. Толпа детей отшатнулась. Эмму сбили с ног. Кейт и Майкл подняли ее и быстро попятились назад, чтобы их не затоптали. Несколько мгновений сквозь крики детей можно было различить хриплое кряканье и звон мечей, а потом жуткие вопли один за другим смолкли.

Выбравшись из давки, Кейт увидела, что трое Крикунов валяются на земле. Все они с жутким шипением растворялись, смешиваясь с землей. Великан тяжело дышал. Шарф, обматывавший его голову, был сорван. У великана оказались длинные черные волосы и шрам на одной щеке.

— Он их убил! — ахнул Стивен Мак-Клаттери. — Он убил Крикунов! До сих пор это никому не удавалось.

Еще шестеро Крикунов ринулись на великана.

Стоя на вершине плотины, Графиня беспечно теребила в руках сорванный цветочек и наблюдала за происходящим с любопытством юной девушки, высматривающей своего кавалера в толчее бальной залы. Кейт заметила, что Кавендиш, водитель и секретарь с головой в форме мяча для регби, безуспешно пытается спрятаться за мотоциклом.

— Он не сможет справиться с шестерыми сразу! — сказал Майкл. — Это нереально.

Судя по всему, великан пришел к тому же выводу. Когда Крикуны бросились на него, он развернулся и помчался в сторону плотины.

— Умри, ведьма!

Но прежде чем он успел занести меч, Графиня сдула с ладошки свой цветочек. Кейт увидела, как золотой вихрь налетел на великана и обернулся вокруг него. Исполин отпрянул назад, потом мышцы его застыли, и он оцепенел. Когда первый подбежавший Крикун пихнул его в грудь, великан покачнулся и, даже не шелохнувшись, столбом рухнул на землю, подняв облако пыли. Графиня звонко рассмеялась и запрыгала на месте.

— Вы видели? — спросил Майкл. — Видели, что она сделала?

— Она ведьма, — отрезала Эмма. — Нужно сбросить ее с плотины. Или сжечь. Так поступают со всеми ведьмами.

Кейт поняла, что им нужно немедленно убираться отсюда. И уже неважно, заметит это кто-нибудь или нет. Она уже приготовилась попросить Майкла немедленно вынуть книгу, когда юная красавица вдруг обернулась и посмотрела прямо на троих детей П.

Кейт показалось, будто ее проткнули ножом.

Графиня вытянула руку, указывая пальцем прямо в сердце Кейт. И пронзительно завизжала:

— Остановите их!

— Майкл, — прошипела Кейт. — Книга! Скорее!

— Но кто-нибудь может увидеть…

— Неважно! — Не тратя времени на объяснения, Кейт сама полезла в рюкзак Майкла и вытащила книгу. Темные фигуры бегом бросились к ним. Один из Крикунов завизжал. Потом другой. И еще один. Кейт охватило тошнотворное ощущение, будто ее затащили под воду, не дав глотнуть воздуха. Она просто не могла дышать.

— Где… где карточка?

Майкл не шелохнулся. Кейт поняла, что вопли ужасных созданий ввергли его в оцепенение. Но тут Эмма с размаху влепила брату пощечину.

— Что?.. Зачем ты это сделала?

— Фотография!

Майкл увидел, как темные фигуры несутся к ним, на ходу расшвыривая детей. Графиня снова закричала:

— Задержите этих детей!

Майкл порылся в карманах, вытащил фотографию и тут же выронил ее.

Кейт упала на колени и поспешно открыла книгу.

— Эмма, держи меня за руку!

Дрожащими руками она потянулась к карточке, но Майкл уже успел наступить на нее.

— Где она? — спросил он. — Я ее не вижу!

— Да ты на ней стоишь! Отойди!

Крикуны были все ближе. Их крики стали еще сильнее, чем раньше. Нужно сосредоточиться, собраться…

И вдруг на мгновение наступила тишина. Похоже, мерзким полутрупам тоже нужно было перевести дух. Кейт почувствовала, как воздух снова возвращается в ее легкие, а сердце толчками гонит кровь по телу. Оттолкнув Майкла, она схватила с земли фотографию. Карточка была вся в земле и сильно смялась под ботинком. Краем глаза Кейт увидела, как один из Крикунов отшвырнул прочь Стивена Мак-Клаттери.

— Быстрее! — завопила Эмма.

— Держитесь за меня! — приказала Кейт.

Когда две темные фигуры ринулись на детей, Кейт коснулась карточкой пустой страницы. В тот же миг у нее екнуло в животе, и земля ушла из-под ног.

Кейт моргнула. Кругом было темно. И холодно. Она поморгала еще несколько раз, и когда ее глаза привыкли к мраку, испытала невероятное облегчение. Они вернулись в подвальную комнату огромного дома. Сама Кейт стояла на коленях, держа перед собой книгу. Напротив, в другом конце комнаты, она видела Майкла, себя и Эмму, их фигуры четко обрисовывались светом фонариков.

А потом их двойники вдруг исчезли.

Кейт почувствовала, как ее отпустило, словно до сих пор какая-то сила удерживала ее на месте.

— Кейт, — услышала она совсем рядом голос Эммы. Только теперь Кейт заметила, с какой силой сестра сжимала ее руку. — Кейт, где Майкл?

Кейт посмотрела туда, где только что стоял Майкл. Туда, где он должен был стоять. Только теперь его там не было.


Глава 5

Доктор Станислаус Пим


За ужином девочки сказали мисс Саллоу, что Майкл плохо себя чувствует и решил пораньше лечь спать. Сами они едва прикоснулись к еде и почти не замечали едких замечаний старухи, ворчавшей, что ее стряпня, понятное дело, не отвечает высоким стандартам версальской кухни, поэтому завтра поутру их величества наверняка прикажут ее гильотинировать. Вернувшись в свою комнату, сестры увидели, что Абрахам уже развел огонь в камине, поэтому они забрались в большую кровать, в которой спали вместе, и крепко обнялись.

— Все будет хорошо, — заверила Кейт Эмму. — Мы вернем его обратно.

Где-то в середине ночи Кейт поняла, что Эмма уснула. Но сама она пролежала без сна до самого утра, перебирая различные варианты того, что могло произойти. Может быть, в самый последний момент Майкла схватили Крикуны? Или еще ужаснее — Кейт вложила фотографию в книгу, не дождавшись, пока Майкл возьмет ее за руку? Что, если он потянулся к ней — и увидел, как они с Эммой тают в воздухе? Кейт снова и снова представляла, как Майкл хватает руками воздух в том месте, где только что стояли его сестры, и какой ужас он должен был испытать, почувствовал ледяную хватку Крикунов. Лежа в темноте рядом с тихо посапывавшей Эммой, Кейт тихо шептала: «Это я во всем виновата, я одна во всем виновата». Мама просила ее всего об одном — сберечь сестру и брата. А она и этого не сделала. Что она скажет маме? Как объяснит, что случилось? Ее единственной надеждой была книга, спрятанная под матрасом. Они с Эммой снова воспользуются ею. Они раздобудут еще одну фотографию, возвратятся в прошлое и вернут Майкла обратно.

Когда небо за окном начало светлеть, Кейт растолкала Эмму.

— Одевайся, — сказала она. — Пойдем к Абрахаму.

Комната Абрахама находилась на самом верху северной башни, и девочки целую минуту стучали в его дверь, но к ним так никто и не вышел. Спустившись в кухню, они нашли там мисс Саллоу, свирепо громыхавшую сковородами на плите.

— Абрахам уехал в Уэстпорт, — доложила экономка, шмякая сосиски на тарелку Кейт. — Встречать доктора Пима.

— Что?

— Простите великодушно, ваши величества, я по-французски не обучена, но если вы понимаете простой английский язык, то повторяю: он отправился в Уэстпорт встречать доктора Пима. Рано утром отбыл. Скоро должен вернуться.

— Кейт, — прошептала Эмма, — помнишь, что говорил Майкл? Эта книга принадлежит нашему доктору. Как ты думаешь, он настоящий волшебник или…

— Где ваш братец? — рявкнула мисс Саллоу.

— Остался в постели, — ответила Кейт. — Ему все еще нездоровится.

— Хм! Наверное, объявил голодовку в знак протеста против помоев, которыми я его потчую. Но вы все же отнесите ему поесть. Можете швырнуть тарелки с лестницы, если будет на то его королевская воля.

И экономка направилась в кладовую за подносом.

Едва она вышла, Эмма перегнулась через стол и зашипела:

— Этот доктор Как-Его-Там сразу узнает, что мы стащили его книгу! И превратит нас в жаб или еще во что похуже. Надо…

Она резко замолчала, услышав звук нетвердых шагов, приближавшихся по коридору. В следующую секунду в кухню, прихрамывая, вошел тепло закутанный Абрахам.

— Доброе утро, девчушки, доброе утро. — Он направился к чайнику, потирая озябшие ладони. — Сегодня холодно, прям как в могиле. Я так и сказал доктору, когда мы с ним плыли по озеру. А он мне и говорит: «В самую точку, Абрахам. Именно что — холодно, как в могиле». Мы с ним славно потолковали, с доктором то есть.

— Абрахам?

— Да, мисс? — Он налил себя чашку чая и принялся один за другим кидать туда кусочки рафинада.

— Мы хотели попросить вас об одной услуге. Нам нужна еще одна…

— Что, не доели? Тем хуже для вас! — Мисс Саллоу ворвалась на кухню, выхватила у девочек тарелки и швырнула их в раковину. — Марш в библиотеку, ваши величества! Я встретила доктора в коридоре. Он хочет вас видеть, вот так-то.

— Нас? — переспросила Кейт. — Но зачем?

— А я почем знаю? Наверное, хочет взять у вас автографы. Так, чего вы ждете? Гарольдов и труб, чтобы возвестить ваше прибытие? Марш! А ты, — она метко швырнула в Абрахама луковицей, — прекрати воровать мой сахар!

— Так я всего два кусочка-то и взял, мисс Саллоу.

— Два кусочка? Вот я тебе сейчас задам два кусочка! И еще два! А потом еще парочку!

С этими словами мисс Саллоу погнала Абрахама вокруг стола, молотя его деревянной ложкой.

Кейт вздохнула.

— Идем.


Кейт и Эмма остановились перед дверью в библиотеку.

— Не забудь, — прошептала Кейт, — что мы ничего о нем не знаем. Может быть, он обычный человек и директор приюта.

— Приюта для трех детей, расположенного в огромном старом доме, битком набитом всякой магией? Ага, как же!

Кейт пришлось признать, что ее сестра права, но тут послышался громкий голос:

— Входите, входите же! Нечего там шептаться.

Поскольку никакого другого выхода у них не было. Кейт взяла Эмму за руку и открыла дверь.

Они уже побывали в этом кабинете накануне, когда Эмма сломала лестницу, поэтому комната была им знакома. Здесь стояло два набитых книгами шкафа, а напротив двери тянулся целый ряд узких окон в стальных переплетах, выходивших на разрушенные конюшни. Слева находился небольшой камин и четыре очень потертых кожаных кресла. Седой мужчина в твидовом костюме стоял на коленях спиной к девочкам, пытаясь развести огонь. Дорожный плащ, прогулочная трость и видавшая виды кожаная сумка валялись здесь же, на соседнем кресле.

— Садитесь, садитесь, — сказал старик, и его голос гулким эхом прогремел в дымоходе. — Я присоединюсь к вам через минутку.

Кейт и Эмма сели в кресла. Кейт посмотрела на старика. Интересно, сам-то он знает, что делает? В камине громоздилась неопрятная груда, в которой помимо палок и газет виднелось несколько камней, пустая банка из-под газировки и использованные чайные пакетики. Доктор Пим чиркал одну спичку за другой, но ничего не происходило.

— А как насчет этого? — пробормотал он. Кейт услышала, как старик что-то тихо пробормотал, и в тот же миг в очаге заплясало веселое пламя. — Ну вот, то что нужно!

Эмма пихнула Кейт локтем в ребра, беззвучно говоря: «Видала?»

Старик встал и обернулся к девочкам, отряхивая руки. Он был очень стар, но при этом двигался с поразительной легкостью, без намека на старческую скованность. У него были густые, похожие на рога, белоснежные брови, а погнутые очки сидели на лице немного криво, словно их хозяин только что вышел из какой-то лихой переделки. Твидовый костюм доктора Пима выглядел так, словно побывал в той же переделке, а может быть, и в парочке других заодно.

— Разведение огня — это утраченное искусство. Не всякий справится. А теперь позвольте представиться. Доктор Станислаус Пим. — Старик низко поклонился девочкам.

Кейт и Эмма смотрели на него во все глаза. С виду доктор Пим был совершенно безобидным, ни дать ни взять — слегка выживший из ума старый дядюшка. Тем не менее он почему-то казался Кейт знакомым. Словно она уже видела его где-то раньше. Но ведь это было совершенно невозможно…

Доктор Пим молча смотрел на них, вопросительно приподняв одну бровь.

— Ой, — пробормотала Кейт. — Хм, я Кейт. А это моя сестра, Эмма.

— У вас есть фамилия?

— Нет. То есть да. Вроде того. П. Просто буква. Это все, что нам известно.

— Ах да, я помню. Это указывалось в ваших документах. Но если я не ошибаюсь, у вас есть еще брат? Где же он?

— Майкл плохо себя чувствует, — ответила Кейт.

Доктор Пим посмотрел на нее, и образ очаровательного, слегка тронутого старичка мгновенно исчез. Кейт показалось, будто он видит ее насквозь. Потом почти столь же быстро доктор Пим снова улыбнулся.

— Жаль. Непременно скажите, если я могу что-то для него сделать. У меня есть и другие таланты, помимо разжигания огня. Итак, — старик подошел ближе и сел напротив сестер, — перейдем к делу. Меня интересует ваша жизнь. Не торопитесь. Вот чего я не терплю, так это скомканных историй. У нас тут прекрасный огонек в камельке. Мисс Саллоу скоро принесет нам чай. Иными словами, времени у нас столько, сколько нам нужно.

Он вытащил из кармана трубку, поднес к ней спичку, пару раз затянулся и выдохнул облачко сине-зеленого дыма. Самое удивительное, что этот дым не столько поднимался вверх, сколько расползался в стороны, обнимая Кейт и Эмму и увлекая их за собой.

— Можете начать, когда захотите, — дружелюбно предложил старик.

Несколько мгновений Кейт молчала. Она не забыла, как после злополучной беседы с Лебединой леди мисс Крамли висела на телефоне, умоляя, грозя и торгуясь, лишь бы отыскать хоть кого-нибудь, кто согласится принять Кейт и ее брата с сестрой. А потом словно из ниоткуда появился доктор Пим. Почему? Чего ему нужно? Кейт ни секунды не сомневалась в том, что он забрал их к себе не случайно. Но зачем?

— Какие-то проблемы, милая?

Кейт напомнила себе, что сейчас главное — спасти Майкла. Поэтому она сделала глубокий вдох. Трубочный табак доктора Пима сладко пах миндалем.

— Десять лет назад, в сочельник, нас оставили в приюте Девы Марии…

Кейт собиралась кратко перечислить самые важные вехи их биографии, а потом извиниться и сказать, что они должны проведать брата. Но с ней случилось нечто странное. Прежде чем Кейт успела осознать, что происходит, они с Эммой принялись наперебой рассказывать доктору Пиму все подробности своей жизни: о том, что сестра Агата была очень добра к ним, но всегда курила в постели и однажды сожгла и себя, и весь приют Девы Марии; о том, что следующим сиротским домом заправлял очень жирный директор, который воровал всю хорошую еду для своей жирной семьи, так что у детей очень часто на ужин не было ничего, кроме черствого хлеба и нескольких ложек водянистого супа; они с Эммой говорили без умолку, перечисляя все свои приюты, всех детей, с которыми встречались, и то, как они упрямо отказывались признавать себя сиротами, потому что знали, что однажды мама и папа приедут за ними. Кейт едва заметила, как мисс Саллоу вошла в комнату, накрыла для них чай и бутерброды с джемом, а через какое-то время вернулась, чтобы забрать пустую посуду. Они с Эммой болтали наперебой, рассказывая такие вещи, которыми никогда ни с кем не делились: о том, какие воспоминания остались у Кейт о родителях, и о том, как они славно заживут все вместе, когда их папа и мама наконец вернутся. Эмма подробно описала доктору Пиму пса, которого они заведут — непременно черного с белыми отметинами, и звать его будут мистер Смит, и его никогда не будут учить никаким трюкам, потому что это гадко, — между прочим, все это было совершеннейшим сюрпризом для Кейт. Когда мисс Саллоу снова вошла в библиотеку, на этот раз с подносом сэндвичей, девочки перешли к рассказу о мисс Крамли и катастрофе с лебединой шляпой, о поезде, который вез их на север, о густом тумане над озером, и о том, как Абрахам ждал их в запряженной лошадью повозке, и что они впервые в жизни увидели такое чудо, и тут Кейт вдруг услышала, что мистер Пим взял слово.

— Ну и ну, вот это путешествие! Мы и не заметили, как пролетело полдня, вот так дела. Что ж, как ни приятно было провести с вами время у огонька, но я не смею вас дольше задерживать. Не сомневаюсь, что у вас есть более важные дела, чем развлекать старика.

Кейт показалось, будто она очнулась от сна. Она посмотрела на пустую тарелку, где только что лежали сэндвичи. Неужели они их съели? Она ничего не помнила. В камине все еще потрескивал огонь, но солнце уже переместилось за высокими окнами. Сколько же они просидели здесь?

— Мы непременно еще побеседуем с вами. Но сейчас я хочу предостеречь вас. — Доктор Пим подался вперед. — В этом мире есть места, непохожие на другие. Совсем как отдельные страны. Скажем, лес там, остров здесь, часть города…

— Горы, — выпалила Кейт.

— Да, — кивнул доктор Пим. — Порой и целая горная цепь. Кембриджский водопад и его окрестности относятся как раз к таким местам. В наши дни сам городок вполне безопасен. Но только не вздумайте углубляться в горы. Там вас подстерегают опасности, которых вы себе и представить не можете! В свое время я все вам объясню, но сейчас, надеюсь, мы поняли друг друга?

Он посмотрел на Кейт, и ей снова показалось, будто доктор Пим видит ее насквозь. Когда она кивнула, доктор снова откинулся в кресле и улыбнулся девочкам улыбкой доброго дедушки.

— Отлично! Кстати, я попросил мисс Саллоу приготовить нам что-нибудь особенное к завтрашнему ужину. Гуся, например. Сочельник есть сочельник!

— Что? — хором вскрикнули Кейт и Эмма.

— Хм, ну да. Разве вы не знаете? — Потом, словно внезапно озаренный какой-то мыслью, он пробормотал: — Ну да, разумеется. Вас ведь оставили в приюте как раз в сочельник? Значит, завтра будет… — старик замолчал, словно делал какие-то подсчеты в уме, — … ровно десять лет с тех пор, как исчезли ваши родители.

Кейт ошеломлено уставилась перед собой. Неужели завтра в самом деле сочельник? Но как она могла об этом забыть? Казалось, будто они проговорили с доктором Пимом не несколько часов, а несколько дней!

Доктор Пим встал.

— Надеюсь, к завтрашнему дню ваш брат полностью поправится, и я буду иметь удовольствие познакомиться с ним. — Он проводил обескураженных девочек к дверям. — Кстати, вы сейчас идете к Абрахаму?

Кейт не стала спрашивать, откуда он это знает. Она просто энергично кивнула.

— Попросите его показать вам последнюю фотографию, которую он сделал. Уверен, вы найдете ее весьма любопытной.

С этими словами доктор Пим выпроводил сестер в коридор и закрыл за ними дверь.

Стоило Кейт и Эмме выйти из библиотеки, как в головах у них сразу же прояснилось.

— В чем дело? — спросила Эмма. — У меня как будто все мозги заплелись.

— У меня тоже.

— Думаешь, он нас заколдовал? Я наговорила ему такого, чего никогда никому не рассказывала. Как думаешь, это ничего?

В голосе Эммы Кейт ясно услышала тревогу. Она проверила свои ощущения. Ей было отлично известно, что чувствует человек, слишком широко распахнувший свою душу перед собеседником. Он испытывает стыд, сожаление и горячее желание взять свои слова обратно. Но сейчас Кейт не чувствовала ничего, кроме облегчения, словно ей вдруг позволили сбросить ношу, которую она несла так долго, что уже привыкла считать частью самой себя. Взбираясь по винтовой лестнице в башню Абрахама, она чуть не пела от небывалой легкости. Кейт всем своим существом ощущала холодный сквозняк, гулявший по дому. Слышала песню далекой птицы. Скрип ступеней под своими ногами и шагами Эммы. И хотя перед ними стояла совершенно немыслимая задача — ибо Кейт просто не представляла, каким образом она и ее одиннадцатилетняя сестра смогут вырвать Майкла из рук колдуньи и ее демонических солдат, — она чувствовала себя в сто раз лучше, чем утром.

— Да, — сказала она вслух. — Думаю, это ничего.

— Я тоже так считаю, — ответила Эмма. И Кейт увидела, что она улыбается.

Они не меньше двух минут колотили в закрытую дверь Абрахама, но им опять никто не ответил.

— Он всерьез начинает меня злить, — объявила Эмма.

Спустившись вниз, они наткнулись на мисс Саллоу, мывшую пол в главном зале.

— Я послала старого дурня за рождественским гусем для доктора. Наверняка он снова отправился в Уэстпорт. Вернется к ночи.

— Но нам нужно срочно поговорить с ним! — воскликнула Эмма.

— Да что вы говорите, ваше величество? Ну что ж, в будущем мы постараемся согласовать свои дела с вашим секретарем. Но пока этот благословенный день не настал, — с этими словами старуха сунула швабру в руки Эммы и пододвинула Кейт ведро со щеткой, — вы обе можете принести хоть какую-то пользу!

И мисс Саллоу погнала девочек в огромную столовую, где, по ее словам, доктор Пим собирался устроить рождественский ужин. Это была гигантская комната, обшитая деревянными панелями, с длинным дубовым столом посередине. Над столом висели две кованые люстры, между которыми, словно мишура, протянулась паутина. Еще здесь был каменный очаг, да такой огромный, что в нем запросто поместилась бы кровать Кейт и Эммы. Но сейчас в очаге обосновалось семейство лисиц. Два каменных дракона, поддерживавших каминную доску, как и все в этой комнате, были густо покрыты пылью и копотью.

— Доктор Пим просил не тревожить лисиц, но все остальное должно к воскресенью сверкать, как в вашем Лувре.

— Это просто глупо! — пожаловалась Эмма, когда старуха ушла. — Мы должны помочь Майклу!

— Я знаю, — вздохнула Кейт. — Но мы все равно ничего не сможем сделать, пока Абрахам не даст нам новую фотографию.

Эмма проворчала что-то нечленораздельное, однако послушно согнулась и начала мыть шваброй пол. Кейт намочила щетку и взялась за первого дракона. Все время, пока девочки работали, два лисенка настороженно наблюдали за ними из глубины камина.

К ужину Абрахам так и не появился, поэтому Кейт и Эмма ели в одиночестве. Они сказали мисс Саллоу, что отнесут Майклу еду в комнату. Поднимаясь по лестнице, они не чувствовали и следа легкости, охватившей их после разговора с доктором Пимом. Они обе страшно устали и изнывали от тревоги.

Это была вторая ночь, когда девочки пытались уснуть, избегая смотреть на пустую постель Майкла. Они трое еще никогда не разлучались так надолго. Завтра, решила Кейт, они непременно спасут Майкла.

Посреди ночи она вдруг проснулась, задыхаясь от ужаса. Она вдруг поняла, что не проверила, здесь ли еще книга. Спрыгнув с кровати, Кейт полезла под матрас. С бешено колотящимся сердцем она стала шарить руками. Потом наткнулась на кожаный переплет и медленно вытащила книгу.

Луна стояла высоко, и ее серебристый свет, падая на постель, придавал изумрудному переплету книги какое-то потустороннее мерцание. Кейт открыла книгу в середине. Страницы были пусты. Она пробежала пальцами по листам; бумага была сухой и слегка волнистой от старости. Кейт бережно перевернула одну жесткую, хрустящую страницу. Пусто. Еще одну — тоже пусто. И еще. И еще. Все чистые. А потом, когда Кейт собиралась уже закрыть книгу, что-то произошло.

Она коснулась пальцами страницы, и вдруг в сознании ее сами собой возникли странные картины. Кейт увидела деревню на берегу реки. И башню. Женщину, стиравшую белье. Причем картинка не была неподвижной. Кейт видела, как бежит вода в реке, как ветер раскачивает ветки дерева. Ей даже показалось, будто она услышала далекий звон колокола.

— Что ты делаешь? — пробормотала Эмма.

Кейт поспешно захлопнула книгу. И поглубже засунула ее под матрас.

— Ничего, — ответила она, забираясь под одеяло. — Спи.


Глава 6

Черная страница


На следующее утро мисс Саллоу первым делом загрузила девочек работой, а за выполнением заданий экономки и прятками от доктора Пима день пролетел незаметно, поэтому только к вечеру Кейт и Эмма наконец смогли очутиться у камина в комнате Абрахама, где, прихлебывая сидр, терпеливо выслушали жалобы старика на то, как далеко ему пришлось забраться в поисках пресловутого рождественского гуся.

— Нет, не подумайте, чтобы я жаловался, какое там! Я не меньше других люблю жирную гусятину, но разве ж это дело — посылать такого дряхлого старика, как я, обойти полстраны, да еще в такой студеный день, как вчера? Холодно было, ну прямо как в могиле. Как в двух могилах! Еще сидру?

Башенная комната Абрахама была идеально круглой, так что ее окна смотрели во все стороны сразу. Но главной достопримечательностью его жилища, не считая кругообразной формы, были стены, сплошь покрытые фотографиями. И стенами дело не ограничивалось. Здесь были кучи фотографий на полу, кучи фотографий под стульями, и лохматые кучи, сползавшие со столов. Здесь были сотни и тысячи фотографий — сплошь пожелтевших и выцветших от времени.

— В былые времена, — сказал Абрахам, когда девочки только вошли и зачарованно оглядывались по сторонам, — у меня была великая страсть к фотографированию. Наверное, все дело в том, что я родился колченогим и не годился для работы в рудниках. Но теперь все изменилось. Я уже много лет не брал в руки камеру.

Он наклонился вперед и подлил им сидра в кружки.

— У вас все в порядке? Что-то вы какие-то кислые. Надеюсь, вам не передалось то, что стряслось с вашим братцем?

— Мы в порядке.

По молчаливому уговору Кейт и Эмма не говорили друг с другом о том, что ровно десять лет тому назад, в такой же сочельник, их родители исчезли. Но утром, когда они одевались в своей комнате, Эмма вдруг без всяких объяснений крепко-крепко обняла Кейт. Почти целую минуту они молча стояли посреди комнаты, крепко вцепившись друг в друга.

— Значит, вы уже познакомились с нашим доктором. Он, знаете, не из Кембриджского водопада. Просто однажды заявился сюда да и купил этот дом. Дай бог памяти, было это лет десять тому назад. И значит, нанял меня да старую Саллоу.

— Абрахам… — Кейт и Эмма заранее решили идти напролом: им нужны были ответы, а старый Абрахам был самым лучшим и самым безопасным способом получить их. — А вы… хм… вы нас помните? Из прошлого? В тот день, возле озера? Когда мы… ну… вроде как появились?

Кейт прекрасно понимала, что задай она этот вопрос двумя днями раньше, Абрахам просто не понял бы, о чем она говорит. Но с тех пор они с Эммой и Майклом совершили путешествие во времени. Значит, прошлое теперь изменилось. Следовательно, воспоминания Абрахама тоже должны были измениться. Так и получилось — не успела она закончить свой вопрос, как старик заулыбался.

— Помню ли вас? Как трое юнцов вдруг — прыг! — и выскочили, будто из ниоткуда? Ну, знаете, такое не забывается. Как только я увидел, как вы вылезаете из лодки — позавчера то есть, так сразу сказал себе: Абрахам, старина, это ж те самые ребятки, что явились как будто из ниоткуда пятнадцать лет тому назад, и глянь-ка — ничуть не повзрослели. Это хорошо, что вы, наконец, сознались, а то я уж стал бояться, что умом тронулся. — Абрахам придвинулся к девочкам. — Я так понимаю, что вы все сообразили, да? Поняли всю правду о Кембриджском водопаде?

Кейт отрицательно помотала головой.

— Нет. Потому мы и пришли к вам.

— Шутите над стариком! Хотите, чтобы я поверил, будто двое детей, которые скачут туда-сюда по времени, что твои зайцы, не догадались, в какое место попали?

— Мы думали… То есть мы заподозрили, что здесь нечто странное…

— Странное? Еще бы! Мягко сказано.

— А доктор Пим, он…

— Что он, мисс?

— Он… — Кейт замялась, не в силах выговорить это слово.

К счастью, терпение Эммы подошло к концу.

— Он волшебник?

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш! — Абрахам пододвинул свое кресло еще ближе и жестом велел девочкам говорить тише. — Не стоит объявлять это всему Уэстпорту! — Он подмигнул и усмехнулся. — Но вы попали в точку. Этот человек — волшебник, клянусь жизнью.

Кейт поставила свою кружку на пол. У нее слишком сильно дрожали руки.

— Но вы-то как об этом узнали? Разве он какое колдовство творил?

— Он наколдовал огонь, — сказала Эмма.

Абрахам понимающе кивнул.

— Да, уж на что наш доктор умный человек, а вот огня по-человечески не сумеет развести, даже если от этого его жизнь будет зависеть. А теперь скажите, вы-то сами тоже колдуньи? — На лице старика появилось встревоженное выражение. — Потому что коли так, то хочу сразу сказать, я к вашему сословию всегда относился по-дружески, поэтому не стоит превращать меня в коала или награждать второй задницей…

— Мы не колдуньи, — заверила его Кейт.

— Да, — подтвердила Эмма. — Мы всегда думали, что магия — это просто очередной вздор, о котором вечно болтал Майкл.

— Вот как? — переспросил Абрахам, потирая бороду. — Значит, вы и не знали, что магия существует на самом деле?

— Но в этом нет ничего удивительного, — ответила Кейт. — Большинство людей этого не знают.

— Даже Майкл, — вставила Эмма. — А он у нас на всю голову чокнутый.

— Но тогда каким же чудом вы попали?..

— Мы все вам расскажем, — заверила старика Кейт. — Но вы тоже должны рассказать нам про Кембриджский водопад. Всю правду.

Абрахам долго смотрел на них, потом вздохнул.

— Ладно. Сдается мне, это уже все равно никакая не тайна. Но мне потребуется моя трубочка. — Он вытащил трубку, плотно утрамбовал табак большим пальцем и поджег лучинкой из очага. — Значит, прежде всего вам надо знать, что магический мир издревле был крепко-накрепко переплетен с обычным. Вот так. — Абрахам сцепил вместе свои узловатые пальцы. — И так было тысячи лет, не меньше. До тех пор, пока люди — обычные, то есть, люди — не начали плодиться да расползаться, настраивая кругом свои города да городишки. В конце концов, магический народ понял, что человечество не остановишь. И начали они тогда выделять для себя отдельные территории и делать их невидимыми для людей, так что туда ни за что не попадешь, коли пути не знаешь. Вот таким образом целые куски стали пропадать с карты, будто их и не было. И продолжалось так не меньше столетия, а то и еще дольше. И наконец, в последний день декабря 1899 года все, что осталось от магического мира, вдруг взяло да исчезло. Фьють!

— Но ведь, — перебила Кейт, — это было не так давно! Люди бы запомнили!

— Мы толкуем об очень сильной магии, девочка. Людей заставили забыть. И про исчезнувшие острова, и про леса. И про то, что магия вообще когда-то существовала. Да что там говорить, вся мировая история была переписана заново! Но беда в том, что некоторые человеческие города тоже зацепило в процессе. Кембриджский водопад — как раз такой городок. Я, мисс Саллоу и прочие местные всю свою жизнь живем бок о бок с магией. В лучшие времена даже вели кое-какие дела с магическим народом. Но при этом мы — люди, такие же, как вы. Не то что те, которые там. — Старик указал трубкой куда-то на окно. — В этих горах такое творится — вы не поверите!

Абрахам наклонился к девочкам:

— А теперь ваша очередь, дорогие мои. Если вы не колдуньи, то откуда взялись в тот день, пятнадцать лет назад?

Девочки переглянулись. Они боялись, что если расскажут старику про книгу, то тот потребует немедленно вернуть ее доктору Пиму. Но как тогда они смогут спасти Майкла?

— Мы наврали, — сказала Эмма. — На самом деле мы колдуньи. Мы просто хотели проверить, как много вы знаете. Поздравляем. Вы прошли испытание.

Кейт подумала, что это вранье шито белыми нитками, но Абрахам лишь кивнул, словно с самого начала подозревал нечто подобное.

Ну и ладно, решила Кейт.

— Абрахам, — сказала она. — Нам нужны старые фотографии. Из того времени, когда… она была тут.

Несмотря на веселый огонек в камине, в комнате вдруг стало холодно.

Абрахам опасливо понизил голос:

— Вы говорите про Графиню, верно? Но что вам от нее нужно? Это были темные времена. Лучше навсегда забыть о них.

— Пожалуйста, нам очень-очень нужно!

— А если вы не дадите нам фотографии, мы превратим вас в жабу! — Эмма, сощурившись, уставилась на Абрахама и пошевелила пальцем. Старик тут же вскочил, бросился к сундуку, стоявшему у стены, открыл его и принялся рыться в содержимом.

Кейт укоризненно посмотрела на Эмму.

Та пожала плечами.

— Зато теперь он нам все даст.

Абрахам вернулся с толстой кожаной папкой, набитой фотографиями.

— Она назначила меня своим официальным фотографом. Тщеславная была — страх! Вечно твердила, что мой долг заключается в сохранении ее красоты для потомков. — Старик фыркнул и протянул Кейт папку. — Забирайте. Я даже рад избавиться от них.

Кейт заглянула внутрь. В папке были сотни фотографий. Несомненно, они сумеют отыскать среди них такую, которая перенесет их к Майклу, где бы он сейчас ни находился.

— Абрахам, а кто она такая, эта Графиня? Это из-за нее Кембриджский водопад стал таким, как сейчас?

Судя по лицу Абрахама, ему очень не хотелось отвечать на этот вопрос, но Эмма грозно сощурилась, и старик покорно поднял руки:

— Хорошо, хорошо, я расскажу вам все, что знаю. Только сразу говорю: я понятия не имею, кто она такая и откуда взялась. Она просто появилась в нашем городке с пятьюдесятью упырями. Крикунами, как их детишки прозвали. Да что объяснять, вас же тоже один такой поймал возле озера, так что сами знаете, какие они жуткие, проклятущие создания. — Бревно громко зашипело и затрещало в камине, и Абрахам прервался, чтобы пошевелить огонь кочергой. Когда он снова вернулся к рассказу, то заметно понизил голос. — Летом дело было. В ясный денек. На небе ни облачка. Почти все наши мужчины работали в рудниках. Это в горах, в двух часах ходьбы отсюда. Иными словами, в городке оставались только женщины да ребятишки. Ну и я, из-за ноги своей, значит. — Одной рукой Абрахам безотчетно погладил себя по хромой ноге. — Я был в доме у двоюродного брата, когда вдруг услышал этот крик. В жизни своей ничего подобного не слыхивал. Просто дух вон. Я выбежал из дому и увидал, как один из этих упырей гонится за мальчишкой по улице. Не успел я и рта раскрыть, как он схватил его и поволок куда-то. Я, значит, за ним, на площадь. Вы не поверите, что я там увидел! Повсюду ребятишки. И эти, значит, Крикуны. В руках у них мечи, и они матерей отпихивают, отгоняют прочь от деток. А потом я увидел золотые волосы, так и сиявшие среди черных фигур этих могильных тварей. Она что-то сказала, и чудища погнали детей, как овец, вниз к ущелью и через мост. Я пошел следом вместе с женщинами, а те и выли, и кричали, и…

Абрахам вдруг замолчал и посмотрел на Кейт.

— С вами все в порядке, мисс?

— Ты вся побелела, — сказала Эмма.

— Я… все хорошо, — пролепетала Кейт. — Продолжайте, прошу вас.

Но ей не было хорошо. Она думала о детях, о том, как они были напуганы и как она бросила Майкла в руках у этих чудовищ…

— Пожалуйста. Я в порядке.

Абрахам кивнул и отхлебнул сидра.

— Так вот, значит, в ту пору в этом большом доме жил старый мистер Лангфорд. Коротышка был, что твой обрубок. И при этом богатей из богатеев, маленький мерзавец. Его семья испокон веков владела рудниками. Значит, выходит он на крыльцо, а тут она идет, чудища ее и толпа ревущих ребятишек. Он и спрашивает, что она себе думает, это же частное владение, и так далее и тому подобное, и тут она вдруг хихикнула, и разрази меня гром, коли совру, один из ее упырей взял да и разрубил нашего мистера Лангфорда напополам. Да, зрелище было… Только что он стоял на крыльце и говорил ей убираться прочь. А в следующее мгновение от него остались две половинки. Честно сказать, у нас никто особо не любил мистера Лангфорда, спесивый был человечишка, но все ж ужасный конец принял. Как сейчас вижу, рот у него все еще шевелился, когда верхняя половинка туловища грянулась рядом с нижней.

Кейт и Эмма оцепенели, едва дыша. Абрахам снова пошевелил огонь в очаге, он весь ушел в прошлое.

— Мы, конечно, послали гонцов в рудники. Но когда наши вернулись, была уже ночь. Мы взяли факелы и столько оружия, сколько могли унести, и перешли мост. — Абрахам невесело рассмеялся. — О чем мы только думали? Какие из нас вояки? А она была злая колдунья с целой сворой дьявольских воинов. Гиблое дело. — Абрахам покачал головой. — Она сошла на несколько ступенек и встретила нас. С ней было трое Крикунов. Да только Крикуны ей были ни к чему, она лишь ручку подняла, вот так, — Абрахам поднял ладонь, — и мы все остановились. И тогда она сказала нам своими нежным звонким голоском: «Ваши дети в доме, и я держу лезвие у их горла. Они будут мертвы прежде, чем вы войдете внутрь». Ах, какая жуткая тогда настала тишина! Ни одна душа не шелохнулась. Я помню, что две половинки мистера Лангфорда все еще лежали на крыльце, а она стояла и смотрела на нас, такая жуткая и прекрасная в свете факелов. И она сказала нам, что в горах спрятано что-то, что ей нужно. И если мы найдем это что-то, она вернет нам детей.

— И что вы сделали? — еле слышно выдохнула Эмма.

— А ты как думаешь, девочка? Мужчины отправились в горы под охраной целого отряда упырей. Женщины вернулись в город, а она осталась в доме с детьми.

Целую минуту никто не говорил ни слова. Тишину нарушало лишь шипение и потрескивание огня в камине. Кейт только теперь заметила, что так сильно впилась в папку, что у нее онемели руки. Она медленно разжала их, по очереди разгибая сведенные пальцы.

— И никто никогда не пытался с ней сразиться? — наконец спросила Эмма.

— Как же, пытались некоторые. Видишь ли, лишившись и жены и деток, мужчина может махнуть на все рукой и обезуметь от ненависти.

— И что с ними сталось?

— У нее был корабль. Она устроила на нем плавучую тюрьму для всех смутьянов. По ночам над озером разносились вопли. — Абрахам содрогнулся. — У нас поговаривали, будто она там что-то делает с пленниками. Страшные вещи.

Кейт вспомнила, что когда они были в прошлом, то на середине озера действительно виднелся огромный черный корабль. Наверное, тот самый.

— Но что она искала?

— Она никогда прямо не говорила об этом. Только слухи ходили.

— Какие слухи?

Абрахам понизил голос до шепота.

— Люди говорили, будто это какая-то книжка. Великая магическая книжка, давным-давно похороненная в этих горах. Только вообразите, — старик зашептал так тихо, что девочкам пришлось изо всех сил напрячь слух, — какая жуткая и страшная должна быть эта вещь, коли ее спрятали вдали от всех людей!

Кейт посмотрела на Эмму. Темные глаза сестры стали круглыми от удивления. Они подумали об одном и том же. Что, если Графиня разыскивала их книгу? Но они нашли ее не в горах, а в доме. Значит, этого не могло быть.

— И чем все закончилось? — спросила Эмма.

Абрахам покачал головой.

— Нет, я сказал вам все, что мог сказать. Можете превратить меня в тритона. О некоторых вещах лучше никогда не говорить.

— Пожалуйста! — взмолилась Кейт. — Мы должны знать, что случилось с детьми. — И она выложила старику то, что все время грызло ее изнутри: — Она забрала нашего брата.

— Что?

— Он не болен. Мы бросили его там. В прошлом… Я бросила.

— Бог ты мой! — Абрахам закрыл лицо рукой, усыпанной старческой гречкой. — Да, теперь я вспомнил. Я ведь постарался как можно прочнее забыть то время, но теперь ясно вспомнил вашего брата. — Он покачал головой. — Нет, я не могу вам рассказать. И не просите. Мне очень жаль. Идите к доктору Пиму. Он единственный, кто можем вам помочь. Простите…

Он начал вставать, но Кейт схватила старика за рукав:

— Но хотя бы покажите нам свою последнюю фотографию! Пожалуйста!

Старик несколько раз моргнул, явно озадаченный этой просьбой. Потом дохромал до стола, отпер ящик и вытащил одну очень старую фотографию. Трясущимися руками Абрахам протянул ее Кейт.

Карточка была темной и нечеткой. Судя по всему, на ней была запечатлена группа женщин, бегущих вдоль края ущелья. Многие из них несли факелы. Но несмотря на плохое изображение, Кейт и Эмма сразу почувствовали страх и тревогу, которыми были охвачены женщины.

Хлопнула дверь. Девочки подняли головы и увидели, что Абрахам уже поднялся по винтовой лестнице в свою спальню и закрыл за собой дверь.

— Идем, — сказала Кейт. Она положила фотографию в карман, и девочки вышли из башни.

Они спустились на кухню, поскольку был уже вечер, а они с завтрака ничего не ели. Мисс Саллоу жарила гуся в плите и была так поглощена подготовкой к ужину, что даже позабыла разбранить девочек за пропущенный обед. Кейт и Эмма поспешно взяли хлеб, сыр и салями и скрылись в своей комнате.

Абрахам был прав в одном: Графиня оказалась тщеславной особой. Девочек ожидала куча фотографий Графини в вечерних туалетах. Графиня в драгоценностях. Графиня на корабле. Графиня, играющая в бадминтон со своим странным секретарем. Обычно она смотрела в камеру с напускным смущением, словно фотограф застал ее врасплох. Но при этом всегда поворачивалась к нему левым профилем.

— Ты только взгляни на нее. — Эмма сидела на полу среди россыпи фотографий, держа в руках карточку, на которой Графиня кокетливо вертела в руках кружевной зонтик от солнца. — Я же говорила, что она воображала! — Она швырнула фотографию в растущую кучу в углу.

Кейт сортировала карточки на кровати, и всякий раз, когда ей попадалось изображение Крикуна, она поспешно откладывала фотографию в нижнюю часть кучи. Все эти два дня она старательно гнала от себя мысли о том, что сейчас творилось с Майклом. Это было необходимо, чтобы продолжать действовать. Но после того как она выслушала рассказ Абрахама и увидела фотографии мерзких существ в полуистлевших черных одеждах, с длинными зазубренными мечами, смертельный страх за брата переполнил ее сердце. Наткнувшись на фотографию особенного страшного Крикуна, Кейт, не в силах справиться с тревогой, безотчетным движением отодвинула от себя всю кучу.

Эмма фыркнула и бросила в угол еще одну фотографию.

Книга лежала возле колена Кейт, и девочка рассеянно погладила изумрудный переплет. Она задумалась о картинах, привидевшихся ей прошлой ночью. Вообразила она себе все это или нет? Кейт наугад открыла книгу и прижала пальцы к чистой странице. Результат не заставил себя ждать. Кейт ясно увидела перед собой городок, раскинувшийся по берегам реки. Только теперь он разросся. В нем появились каменные улицы и крепостная стена. И рынок. Она увидела снующих туда-сюда мужчин и женщин. И услышала гул их голосов.

Перелистнув страницу, Кейт снова прижала пальцы к листу. На этот раз она увидела огромную армию, маршировавшую по дороге, и клубы пыли, поднятые сандалиями солдат. Она услышала звяканье копий о щиты и ритмичную дробь барабана. Вдали, за строем, Кейт разглядела горящий город. Тихо ахнув, она поспешно пролистнула сразу несколько страниц. Армия исчезла. Теперь перед Кейт оказалось море и целая флотилия кораблей. Они качались на волнах, и паруса хлопали на ветру. Кейт слышала крики матросов, хлесткий свист канатов, чувствовала, как деревянный остов корабля распирает от сокровищ, вывезенных из дальних островов. Кейт перевернула еще несколько страниц. На этот раз она увидела толпу разбегающихся людей и двух драконов, черного и красного, сражавшихся друг с другом в небе над городом, изрыгая столбы пламени. Еще страницы. Рыцарь в доспехах рвется в пещеру, откуда с шипением выползает чудище с длинными, чешуйчатыми лапами. Перевернув еще дюжину страниц. Кейт увидела воздушный шар, наполненный горячим воздухом, поднимающийся в небо под аплодисменты женщин в длинных платьях и мужчин в белых соломенных шляпах. Следующая страница. Город, полный старомодных автомобилей. Кейт забралась куда-то в глубь книги. И стала ждать. Но ничего не происходило. Она с удивлением посмотрела на пустую страницу. Внезапно в самом центре листа появилась маленькая черная точка. На глазах у Кейт точка начала расползаться, как чернильное пятно. Внезапно вся страница стала черной. В следующее мгновение Кейт с ужасом увидела, что чернота поползла на ее пальцы.

— Кейт!

Эмма смотрела на нее сверху вниз. Кейт поняла, что лежит на спине.

— Что случилось?

— Ты орала.

— Что ты мелешь? Я не кричала.

— Еще как кричала, — ответила Эмма. — И вроде как в обморок упала.

Она помогла сестре сесть. Кейт искоса посмотрела на книгу. Страница снова стала чистой.

— Что случилось? — спросила Эмма.

— Ничего. — Кейт протянула руку и захлопнула книгу.

— Ну да, конечно. Ладно, смотри, что я нашла. — Эмма протянула ей фотографию.

Крик вырвался из горла Кейт. С выцветшей черно-белой карточки, из прошлого, на нее смотрел Майкл. Он был один, на заднем плане виднелся угол большого дома. А в руках Майкл держал листок, на котором было написано от руки: «Помогите мне!»

Кто-то подергал дверь снаружи.

— Это еще что такое? Кто запер эту дверь?

Это была мисс Саллоу.

— Быстрее, — прошипела Кейт. Они поспешно расчистили место на постели, и Кейт пододвинула к себе книгу. — Только не забудь держаться за меня!

— Боитесь, что кто-то прокрадется в ваши покои и похитит драгоценности французской короны? А ну отпирайте немедля!

Кейт схватила фотографию Майкла и открыла книгу. Страницы вновь оказались пустыми. Сердце ее забилось быстрее.

Она знала, что должна сделать это прямо сейчас и очень быстро, пока не струсила.

Кейт опустила карточку.

— Стой! — схватила ее за руку Эмма.

— Что ты делаешь? Мы должны…

— Нам нужна фотография, чтобы вернуться обратно!

У Кейт оборвалось сердце. Она едва не отправила их в прошлое без возможности вернуться обратно! Эмма поспешно схватила фотоаппарат Майкла, навела его на Кейт и нажала на кнопку. Через мгновение «Полароид» выплюнул карточку.

— Неужто королевские уши оглохли? Гусь готов, а доктор Пим послал меня пригласить ваши величества. Включая дофина, неважно, здоров он или болен! Так что ouvre la porte,[4 - Открывайте дверь (фр.).] иначе я за себя не отвечаю!

— Секундочку! — крикнула Кейт, стараясь говорить как можно небрежнее. — Мы сейчас выйдем!

Эмма подула на сырую фотографию и сунула ее в карман.

— Давай, — объявила она, хватая сестру за руку.

Они слышали, как мисс Саллоу что-то бормочет за дверью, перебирая связку ключей, висевшую у нее на поясе.

Кейт замерла, держа фотографию над чистой страницей. Она снова почувствовала, как тьма выползает из книги, грозя захлестнуть ее.

— В чем дело? — спросила Эмма.

Глубоко вздохнув, Кейт подумала о Майкле и положила фотографию на страницу.


Глава 7

Гости Графини


— Я так виновата, — говорила Кейт в шестой или седьмой раз. — Мне так жаль…

Перенесшись в прошлое, Кейт и Эмма опрометью бросились к Майклу и едва не сбили его с ног своими объятиями. Они спрашивали, все ли с ним в порядке, долго ли он протомился в плену и не обижала ли его Графиня. Эмма пригрозила, что Майклу достаточно слово сказать, и она своими руками прикончит эту выскочку.

Был ранний вечер. Они стояли в двадцати ярдах от дома, на краю густой сосновой рощи, вздымавшей корявые ветки к темневшему небу.

— Да, со мной все в порядке, — повторял Майкл. — Прошло всего несколько дней, подумаешь. Эй, вы меня задушите!

Майкл с усилием вырвался из сестринских объятий, но Кейт продолжала так крепко держать его за руки, что было совершенно ясно — больше она никуда его не отпустит. В глазах у нее стояли слезы.

— Мы не хотели тебя бросать. Я думала, ты дотронулся до меня. Я бы никогда…

— Слушайте, — перебил Майкл, поправляя свои очки, — у нас сейчас нет времени на все эти разговоры. То есть я, разумеется, вас прощаю и все такое. Но сейчас нам надо поскорее уходить отсюда. Меня, наверное, уже ищут. Дайте-ка мне книгу.

Кейт на мгновение помешкала — она сама не могла объяснить себе почему — а потом протянула ему книгу.

— Простите?

Кейт обернулась. Абрахам стоял у них за спиной, нервно вертя в руках свой фотоаппарат. Она даже не заметила, как он подошел.

— Знаете, мне все равно, что вы появились прямо из ниоткуда или как там это у вас называется, но если вы не возражаете, то я просто пройду мимо, можно? Вот так, я просто… — И прежде чем они успели рты раскрыть, Абрахам быстро-быстро захромал через рощу.

Снова обернувшись. Кейт увидела, что Майкл даже головы не повернул в сторону Абрахама. Он лихорадочно листал книгу. И тут у нее в голове созрел вопрос:

— Как тебе удалось убежать от Крикунов? Разве они не держали тебя вместе с другими детьми?

— И как ты снова разыскал Абрахама? — спросила Эмма. — Или он сам по себе тут бродит?

Майкл резко захлопнул книгу.

— Вы должны довериться мне. Что бы ни случилось, все будет хорошо, поняли?

— Что ты такое говоришь? — переспросила Кейт. — Нам нужно поскорее убираться отсюда! — Она уже хотела попросить Эмму достать фотографию, которую та сделала в спальне, как вдруг за спиной у них кто-то захихикал.

При звуках этого смеха у Кейт возникло ощущение, будто струйка холодной воды пробежала у нее между лопаток.

Секретарь Графини вышел из-за ближайшего дерева. Он был одет все в тот же пиджак в мелкую полоску, который красовался на нем в памятный день на плотине, но Кейт заметила, что теперь этот пиджак был весь в прорехах и сальных пятнах. Секретарь улыбался, скаля узкие серые зубы. На плече у него сидела маленькая желтая птичка.

— Ах, как чудесно-чудесно-чудесно! — Голос у секретаря оказался высокий, с визгливыми истеричными нотками. — Графиня будет так счастлива, так счастлива!

— Я же вам говорил, что они вернутся за мной, — сказал Майкл.

Кейт решила, что она бредит. Это было невозможно. Майкл бы никогда не предал их. Но пока она убеждала себя в этом, из-за деревьев вышли два одетых в черное Крикуна.


Подойдя к дому, секретарь крикнул Крикуну, стоявшему на страже, чтобы тот открыл им дверь. Но темная фигура даже с места не сдвинулась, поэтому секретарю пришлось самому отворить двери, ворча себе под нос, что это просто вопиющее неуважение и что Графине непременно все будет рассказано.

Он повел детей по запутанным коридорам. Несколько раз Майкл порывался заговорить с сестрами, но Эмма останавливала его таким свирепым взглядом, что он снова замолкал. Очки у Майкла были погнуты, на щеке краснел отпечаток ладони. Едва Крикуны вышли из-за деревьев, как Эмма вихрем налетела на Майкла и опрокинула его на землю. Она молотила его кулаками, называла предателем и крысой и вопила, что у нее больше нет брата. Внезапное нападение Эммы заставило Майкла выронить книгу. Кейт и секретарь одновременно наклонились за ней. Несколько мгновений они молча рвали добычу из рук друг у друга. Но борьба закончилась, когда один из Крикунов с силой ударил Кейт сзади по голове. Оглушенная, она лежала на траве и смотрела, как другой Крикун оттаскивает от Майкла визжавшую и брыкавшуюся Эмму.

Голова у Кейт до сих пор пульсировала болью. Однако это не помешало ей отметить разительные перемены в особняке. Окна и зеркала сверкали чистотой. Свет свечей отражался в натертых до блеска полах. Вся мебель была целой, с нетронутой обивкой, и ни один из предметов обстановки не служил жилищем для семейства грызунов. Конечно, Графиня была злой колдуньей, однако она могла бы дать мисс Саллоу пару уроков ведения домашнего хозяйства.

Кейт взяла сестру за руку. Лицо Эммы превратилось в застывшую, залитую слезами маску.

— Это не Майкл, — прошептала Кейт. — Это все ведьма. Она заколдовала его. Майкл тут ни при чем. Не забывай — это не Майкл.

Эмма кивнула, но слезы продолжали безостановочно катиться у нее по щекам.

Секретарь остановился перед двумя створками дверей в тускло освещенном коридоре. Кейт знала, что они стоят перед бальной залой. Она живо представила себе валявшиеся на полу и оплетенные паутиной канделябры, наполовину обрушившийся балкон и выбитые стекла в окнах.

— Стойте здесь, — приказал секретарь Крикунам; их желтые глаза зловеще светились в полумраке.

Кавендиш наклонился к детям. Он был немногим выше Кейт, изо рта у него сильно разило луком. Пожалуй, он был самым отталкивающим существом, которое она когда-либо встречала в жизни.

— Послушайтесь моего совета, пташки, не гневите Графиню. Вы ведь не хотите отправиться на корабль, верно? Нет, пташки не хотят на кораблик, совсем не хотят… — Он улыбнулся им своей серозубой улыбкой.

— Вы бы лучше зубы почистили, — буркнула Эмма. — Хотя бы раз в год.

Кавендиш сжал губы и нахмурился. Потом дернул головой, приказывая детям следовать за ним, и открыл двери.

Это было все равно что войти в сон. Кейт и Эмма несколько раз моргнули, ослепленные светом, а потом снова заморгали, не веря своим глазам. Сотни пар скользили по паркету, кружась и поворачиваясь под звуки вальса, исполняемого оркестром из тридцати музыкантов. Кейт нашла глазами дирижера, который размахивал руками, с отцовской гордостью поглядывая на танцоров. Часть мужчин была во фраках, их длинные фалды лихо развевались, когда танцоры кружили своих партнерш. Другие кавалеры были затянуты в мундиры, опоясанные красными и синими шарфами, с блестящими золотыми орденами на груди. Женщины щеголяли в платьях, расшитых рубинами, жемчугом и изумрудами. Бриллианты сияли на обнаженных шеях, преломляя свет тысяч свечей, горевших в канделябрах. Слуга в зеленой ливрее и длинных белых чулках прошел мимо детей, обнося шампанским пожилых мужчин и женщин, стоявших вдоль стен.

— Ждите здесь, пташки, — прошипел Кавендиш. — Графиня подойдет, когда пожелает.

В тот же миг Кейт увидела золотоволосую головку, сиявшую в самом центре танцующих. У Графини была белая, как снег, кожа и алое, как кровь, платье. Бриллианты, закрывавшие ее шею и грудь, сверкали так ярко, словно это они одни освещали весь огромный зал. Графиня танцевала с атлетически сложенным молодым военным, у которого были такие густые каштановые усы, каких Кейт никогда в жизни не видела. Вот Графиня сказала что-то, и молодой человек с поклоном сделал шаг назад. Присев в неглубоком реверансе, Графиня подобрала подол своего алого бального платья и стала пробираться сквозь толпу к дверям, где стояли дети и извивавшийся в нетерпении Кавендиш.

Лицо Графини раскраснелось от жары и танцев, глаза сверкали, как звезды. Глаза у Графини были бархатисто-синие, почти фиолетовые, и когда их взгляд остановился на Кейт, та вдруг почувствовала себя самой счастливой на свете.

— Ах, и ты здесь? Моя прелестная Катерина! — Графиня схватила Кейт за руки и, прежде чем та успела опомниться, расцеловала в обе щеки. Пары дурманящим фоном продолжали кружиться за спиной прелестной Графини. — Ты умница, прибыла как раз к балу! Сегодня здесь собрались все сливки Санкт-Петербурга. Сам царь обещал подъехать чуть позже, но он, разумеется, не придет, такой истукан! А теперь скажи мне, милая, — Графиня теснее приблизилась к Кейт и прошептала: — Что ты думаешь о кавалере, с которым я только что вальсировала?

Молодой человек, о котором шла речь, вышел из круга танцующих и присоединился к двум другим офицерам. Он держался прямо, словно шомпол проглотил, засунув одну руку за шарф, а другой поглаживая свои усищи.

— Капитан Алексей Марков из третьего гусарского полка, — сообщила Графиня, заговорщически понизив голос. — Знаю, душечка, он до смешного гордится своими усами, и все-таки он красивое животное, не находишь? У нас с ним будет краткая интрижка, но все закончится не очень хорошо. — Графиня скорбно нахмурила бровки. — Алексею не терпелось похвастаться победой в своем клубе, поэтому мне пришлось убить его, а заодно и всю его семью. Он просто не оставил мне выбора!

Кейт улыбнулась Графине и тут же поймала полный ужаса взгляд Эммы. Этот взгляд подействовал на нее, как отрезвляющая пощечина. У Кейт бешено заколотилось сердце, и она вырвала свою руку из рук Графини.

Даже если Графиня заметила это, она не сказала ни слова. Она указала веером на задремавшего в креслах ветхого старичка с белыми бакенбардами. Грудь старика украшала такая внушительная коллекция орденов, что беднягу кренило на один бок. Кейт даже испугалась, как бы он не рухнул на пол под тяжестью наград.

— Полюбуйся на моего дражайшего супруга! — сказала Графиня, перекрикивая игру оркестра. — Настолько мерзок, что словами не передать, правда? А ты знаешь, что когда мы поженились, мне было шестнадцать лет и меня считали первой красавицей в России? Давай прогуляемся по залу, не возражаешь?

С этими словами Графиня устремилась в сторону гостей, а Кавендиш, все еще прижимая к груди книгу, пихнул Кейт в спину, приказывая следовать за Графиней.

— Нет, я не отрицаю, — продолжала Графиня, двигаясь сквозь толпу и кивая людям с обеих сторон, — что были такие, кто восхвалял Наташу Петровских, эту квелую квашню с водянистыми коровьими глазами. Разумеется, это было до того ужасного случая, когда ей плеснули кислотой в лицо. Бедняжка, я слышала, она умерла в сумасшедшем доме, где-то в Венгрии. Под конец совсем спятила, страдалица, говорят, все бредила о какой-то ведьме. — Графиня захихикала, прикрыв рот веером, и послала Кейт лукавый взгляд, говоривший: «Ну, разве я не вредина?» — Так о чем я говорила? Ах да, о моем муже. Когда я вышла за графа, все говорили, что он не проживет больше полугода. Думаю, излишне упоминать о том, что в мои планы не входило терпеть его даже до конца этого срока? Но кто бы мог подумать, что старый осел проскрипит еще целый год? Честное слово, он пережил не меньше пяти моих попыток отравить его! Никогда не выходи за человека, привередливого в еде, дорогая. С ними одни хлопоты.

Никто из гостей не обращал ни малейшего внимания на детей. При приближении девочек, Майкла или даже секретаря безукоризненно одетые люди просто отходили в сторонку, даже не глядя на них.

Графиня весело хохотнула.

— В конце концов, я пошла к колдунье и купила эликсир из пчелиного корня, воска амбры и ивового дыхания. Моему бедному мужу не нужно было даже глотать эту гадость. Он просто вдохнул пары эликсира во сне и наутро был мертв, как бедный крестьянин лютой зимой, оставив меня единственной наследницей величайшего поместья в империи. — Графиня повернула к детям зардевшееся от воспоминаний лицо и присела в низком реверансе. — Графиня Татьяна Серена Александра Рушкина к вашим услугам.

Кейт и Эмма молча смотрели на ее склоненную в поклоне золотую головку. Майкл весь подался вперед и зашептал им:

— Вежливость требует…

Эмма что было силы пихнула его локтем в ребра. Кейт вспомнила тот день, когда они впервые увидели Графиню на плотине, и то, что уже тогда она показалась ей слишком красивой, слишком непосредственной, слишком живой и лучезарной. Теперь Кейт поняла почему: это все было неправдой. Графине не было ни шестнадцать, ни семнадцать лет. Если верить ее рассказу, она жила в царской России, а значит, сейчас ей было никак не меньше ста. Или даже больше. Магия сохранила ей молодость. Неудивительно, что порой казалось, будто она лишь старательно разыгрывает роль юной девушки.

Графиня поднялась с нежным шелестом шелков и посмотрела на танцующих.

— Да, — с умудренной усталостью сказала она, — таков был мой мир. У меня было богатство, положение, красота. И я была так простодушна, что считала, будто чего-то достигла! На деле же я до сих пор постигаю истинный смысл власти.

Она хлопнула своими затянутыми в бальные перчатки ручками, и все исчезло: мужчины в мундирах и фраках, женщины в бальных туалетах, оркестр, ливрейные лакеи, свет свечей — все. Дети оказались наедине с Графиней и ее крысозубым секретарем в огромной, молчаливой комнате. Только пламя свечей слабо трепетало вдоль стен.

— А теперь, — с улыбкой сказала Графиня, — не выйти ли нам на веранду? Я бы хотела немного освежиться. И еще мне кажется, что у вас есть кое-что для меня.

Кейт, Эмме и секретарю пришлось подождать, пока Майкл галантно подаст Графине черную шелковую накидку. Все это время Кейт пристально смотрела на секретаря, ожидая малейшего признака, что тот отвлекся и она может выхватить книгу. Она даже успела украдкой шепнуть Эмме приготовить фотографию.

Но больше всего ей хотелось, чтобы у нее перестали дрожать руки. Кейт крепко сжала их в кулаки, а когда это не помогло, незаметно от Эммы сунула в карманы. Ей не хотелось, чтобы сестра догадалась, насколько она напугана и беспомощна.

Секретарь что-то прошептал птичке, сидевшей у него на плече, и крепче прижал к себе книгу.

Внезапно Кейт почувствовала, как рука Эммы пробралась к ней в карман, разжала ее пальцы и просунула ей в руку свою ладошку. Подняв голову, Кейт увидела запрокинутое лицо сестры и ее темные глаза, полные любви и доверия.

Очень тихо, так, чтобы слышала только Кейт, Эмма прошептала:

— Все будет хорошо.

У Кейт чуть сердце не разорвалось. Она всегда знала, что ее сестра очень сильная, но ведь Кейт была на целых три года старше, а вот сейчас, когда все вокруг стало совсем беспросветно, именно Эмма пришла ей на помощь и придала мужества.

— Идемте же! — воскликнула Графиня, проходя мимо них к двери.

Она вывела их в небольшой каменный дворик за домом. Ночь была теплая, в воздухе душно и сладко пахло цветами. Стеклянные драконы всех цветов радуги висели над двориком, пламя свечей плясало в их разинутых пастях. На столике в центре стоял фарфоровый кувшин, а рядом с ним — большая хрустальная крюшонница, наполненная какой-то темной жидкостью.

— Садитесь, — предложила Графиня, указывая на стулья. — Я обожаю летним вечерком посидеть на воздухе. Наверное, моя русская кровь постоянно напоминает мне о том, что зима всегда рядом. Хотите лимонаду? Даю слово, что он не отравлен.

Не дожидаясь согласия детей, секретарь начал раздавать напиток, щедро расплескивая его по столу.

Как ни была напугана Кейт, она никак не могла отделаться от ощущения, насколько ей все здесь знакомо. И дом, и конюшни. Это было то самое место, где они жили. И в то же время они находились страшно далеко от дома. Она снова украдкой посмотрела на книгу, зажатую под мышкой у секретаря. Нужно было во что бы то ни стало вернуть ее обратно.

Внезапно ночь прорезал громкий крик. Кейт почувствовала, как пальцы Эммы еще крепче сжали ей руку. Крик доносился издалека, откуда-то из чащи леса. Но его источник не вызывал никаких сомнений.

Тем временем Графиня налила себе бокал напитка из хрустальной крюшонницы. Жидкость была темно-вишневая и странно густая.

— Женщины из города время от времени пытаются пробраться в мой дом. Все пытаются повидаться со своими шалопаями. Неужели так трудно усвоить урок? Они же никогда не смогут прорваться через мою стражу. — Графиня покрутила жидкость в маленьком бокале. — Потрясающие создания эти морум кади! Никогда не устают. Не знают ни боли, ни страха, ни сострадания. Ими движет лишь ненависть ко всему живому. — Она поднесла бокал к губам и выпила все до капли.

— Как вы их называете? — спросила Кейт, ненавидя себя за предательскую дрожь в голосе.

— Морум кади, бессмертные воины, — ответила Графиня. — Хотя Крикуны — тоже вполне подходящее имя. Когда-то давно, сотни лет тому назад, они были людьми. Но продали свои души за власть и вечную жизнь. В некотором роде они получили и то, и другое.

— И ничего они не страшные, — буркнула Эмма. — Только вонючие.

Графиня снисходительно рассмеялась.

— Я смотрю, ты у нас храбрая маленькая лгунья? — Она снова наполнила свой бокал. — Говорят, что крик морум кади — это вопль души, разлучаемой с телом, снова и снова, вечно. Один такой крик поистине ужасен, но представьте их тысячи, на поле боя? Я своими глазами видела, как целые армии обращались в бегство. — Графиня поднесла бокал к губам. — Это поистине впечатляющее зрелище.

Кейт представила, как чья-то мать бежит через лес, ноги у нее с каждым шагом тяжелеют, а крики становятся все ближе и ближе…

— Ой, — сказала Эмма.

Кейт поняла, что едва не сломала сестре руку. Она разжала пальцы и прошептала:

— Прости.

— Ах, какая преданность! — ласково промурлыкала Графиня. — Но я вижу правду. — Она протянула руку через стол и приставила палец к горлу Кейт. — Тебя бросили самые близкие люди. Эта рана никогда не затягивается, она всегда с тобой, как тень. Но я могу избавить тебя от нее. Это будет так просто…

Когда она убрала руку, вокруг ее пальца обвился легкий серый завиток, похожий на усик. Казалось, Графиня вытянула его прямо из сердца Кейт. И когда она вытянула этот завиток до конца, Кейт тихо вздохнула.

— Что вы…

— Что я сделала? Ах, моя милая маленькая Кэт, я освободила тебя! Ох, какое тяжкое бремя ты несла все это время! Разве ты не чувствуешь, как оно каждый день, потихоньку, подтачивало твои силы? Но теперь все прошло, вся боль, вся скорбь и весь страх, я забрала их прочь. Представь, что ты сможешь жить так всегда!

Она была права. Кейт это знала. Ей показалось, будто она впервые в жизни может вздохнуть полной грудью.

— Только скажи, и ты больше никогда этого не почувствуешь.

Завиток колыхался в воздухе, цепко обвившись вокруг пальца Графини. Кейт мысленно вернулась в ту ночь, когда мама наклонилась над ней и попросила беречь сестру и брата, но хотя воспоминание осталось, ощущение материнской любви и последнего поцелуя полностью исчезло.

— Верните обратно.

— Ты уверена, mon ange?[5 - Мой ангел (фр.).] Здесь так много боли!

— Верните обратно. — Если за это воспоминание нужно было платить пожизненной болью, Кейт все равно была согласна.

Графиня пожала плечами и дотронулась до ее груди. Кейт почувствовала, как привычная тяжесть обвила ее, словно саван.

— Ну что ж, а теперь давайте взглянем на то, что вы мне принесли!

Все это время секретарь топтался в нескольких шагах от них, обеими руками жадно прижимая к себе книгу. Теперь он бросился вперед и бережно вложил ее протянутые руки Графини. Она еле слышно ахнула, коснувшись пальцами изумрудной обложки.

Было заметно, что Графиня очень старается держать себя в руках, однако пальцы ее дрожали, когда она открыла книгу и перелистнула страницы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Графиня с видимым усилием отложила книгу в сторону.

Кейт услышала, как она тихо прошептала:

— Наконец-то.

Когда Графиня снова посмотрела на детей, глаза ее сияли даже ярче, чем обычно.

— Alors, mes enfants,[6 - Итак, дети мои (фр.).] хотите ли вы узнать, что же вы такое разыскали?

Для начала Графиня объявила, что для понимания того, откуда взялась эта книга, дети должны представить себе далекое-далекое прошлое, когда мир людей и мир магии еще были единым миром, до того, как магический мир начал уходить, а человечество было вынуждено забыть…

— Угу, — грубо перебила Эмма. — Мы это все знаем.

— Так вот, — продолжала Графиня все тем же нежным и ласковым голосом, — центром магического мира, местом средоточия величайшей власти и учености был город Александрия. Или Ракотис, как его тогда называли, расположенный в том месте, где великая пустыня граничит с морем. Этим городом правил совет волшебников, ведущих свой род от темных начал времен. Их познания были древними, изначальными. На протяжении тысячелетий они передавались от учителя к ученику. Но будучи величайшими мудрецами, волшебники видели, что время их подходит к концу, что приближается эпоха людей, и они испугались забвения.

— Видите ли, — здесь Графиня улыбнулась Кейт и Эмме, — эти волшебники при всем своем величии были мужчинами. И подобно всем мужчинам во все времена, они не могли представить себе мир, в котором с ними перестанут считаться. И что же сделали эти очень мудрые и очень глупые мужчины? Они записали свои секреты, величайшие тайны, известные от начала времен, слова, произнесенные миллиарды лет тому назад во тьме и молчании, дабы воззвать все сущее к жизни, они записали все это, чтобы таким образом, через свое знание, сохранить себя.

Графиня рассмеялась, но это был уже не тот веселый, легкомысленный хохоток, какой дети слышали раньше. Это был горький и презрительный смех.

— У их предшественников было понимание! Существуют вещи слишком могущественные, чтобы кто-то один мог с ними управляться. Вот почему знание всегда разделялось между членами совета, причем никто из них не знал, какими сведениями обладают остальные. Только так можно было обеспечить безопасность. Когда поступило предложение собирать тайны, многие высказались против. Они говорили, что такое могущество, собранное в одном месте, будет слишком опасным и что, возможно, от него следует отказаться. Но победила другая сторона, и великие тайны магии были вверены простой бумаге.

Разумеется, волшебники не были полными профанами. Они создали защиту. Вы сами видите, страницы в книге пусты. Нужно всю жизнь изучать магию, чтобы прочесть и понять одну-единственную страницу! Кроме того, волшебники основали орден хранителей, единственной задачей которого было беречь Книги.

— Вы хотите сказать, — уточнила Кейт, — что книг было несколько?

— Да. Волшебники создали три великие книги, которые назвали Книги начал. И закопали их в потайном хранилище глубоко-глубоко под городом.

— И что же случилось? — небрежно спросила Эмма, делая вид, будто ей совершенно наплевать, хотя Кейт видела, что она жадно впитывает каждое слово.

Графиня пожала плечами.

— То же, что рано или поздно случается со всеми великими цивилизациями. Убежденные в том, что являются самым просвещенным обществом мира, они начинают слабеть и разлагаться. Великие волшебники разругались между собой, и совет распался. Впрочем, правители были правы: эпоха магии подходила к концу. В конце концов Ракотис был захвачен Александром Македонским, первым великим полководцем из рода людей. Он сжег его дотла. А когда пепел развеялся, Книги исчезли.

Все остальное относится к области догадок. Одни полагают, будто Александр забрал книги с собой, а впоследствии они были похищены его главным магом. Другие считают, что орден хранителей, созданный волшебниками, разделил книги и спрятал их в разных концах света. Третьи и вовсе думают, что в хаосе падения города книги были похищены теми, кто даже не догадывался об их истинной ценности, и с тех пор они переходили из рук в руки на протяжении столетий. Если кому-то из таких случайных владельцев выпадала удача, они могли использовать могущество Книг самым грубым и примитивным способом, вроде того, как вы трое научились путешествовать во времени. Разумеется, за это долгое время то и дело возникали разговоры о том, что Книги якобы нашлись, однако ни один из этих слухов не подтвердился. Насколько мне известно, за два тысячелетия, прошедших со вступления Александра Великого в Ракотис, никто так и не смог доказать, что своими глазами видел хотя бы одну из Книг начал. Так было до сегодняшнего вечера.

Графиня легко коснулась рукой обложки книги.

Секунду-другую все молчали. Кейт так и подмывало спросить: «И что дальше?» Хотя какое ей было дело до какой-то книги, много лет тому назад написанной кучкой волшебников? Ей нужно было только вернуть брата и сестру домой, вот и все.

И тогда Майкл сказал:

— Значит, теперь вы это сделаете?

Кейт посмотрела на брата. Ей показалось, что он сильно побледнел за то время, что они сидели здесь, и заметно вспотел. Его очки постоянно соскальзывали с носа.

— Вы же получили ее, правильно? Теперь вы сделаете то, что обещали? — умоляюще спросил он.

— О чем он говорит? — рявкнула Эмма.

— Все очень просто, душечка, — ответила Графиня. — Мне очень хотелось, чтобы вы с сестрой вернулись обратно вместе с книгой. Поэтому я предложил вашему братцу сделку. В обмен он согласился заманить вас сюда и передать мне в руки.

— И вы думаете, мы в это поверим? — фыркнула Эмма. — Да вы его просто заколдовали, вот и все!

— Боюсь, ты ошибаешься. Ваш брат помогал мне абсолютно добровольно.

Графиня сказала это таким тоном, словно речь шла о чем-то совершенно очевидном. Кейт показалось, будто осколок льда вонзился ей в сердце.

Судя по тому, как вспыхнула Эмма, она тоже почувствовала это.

— Нет, это неправда! Майкл никогда бы такого не сделал! Только не с нами! Правда же, Майкл?

Она с мольбой посмотрела на брата. Но Майкл внимательно разглядывал крышку стола.

— Скажи им, Майкл, — тихо, но твердо попросила Графиня. — Скажи своим сестрам правду.

Кейт затаила дыхание. Нет, пожалуйста! Пусть он будет заколдован…

Но Майкл очень тихо проговорил:

— Это правда.

— Нет! — Эмма схватила его за плечи и принялась трясти изо всех сил. — Нет! Ты заколдован! Я же знаю! Ты должен быть заколдован! Ты не мог так поступить с нами!

— Не будь к нему слишком сурова, милая, — сказала Графиня. — Я заглянула к нему в сердце и прочла его сокровенное желание. Он просто не смог устоять.

Эмма заплакала. Огромные слезы катились по ее щекам.

— Эмма… — начала Кейт.

— Нет! — прорыдала Эмма. — Он бы… никогда… он… — Она осеклась и, рыдая, уткнулась головой в плечо Кейт. — Он же наш брат! Он бы никогда… ни за что…

— Бедняжечка, — проворковала Графиня. — Она такая уязвимая, не правда ли?

Кейт гневно посмотрела на нее. Внезапно ее охватило слепое бешенство. Ей хотелось вскочить, перегнуться через стол, заорать на Графиню, сказать ей, как год за годом, приют за приютом, не имея ничего своего, даже кровати, Эмма никогда не сдавалась. Она всегда сражалась. Потому что знала: куда бы их ни отправили, ее брат с сестрой всегда будут рядом. Они были ее семьей, единственной точкой опоры в мире. А теперь Графиня отняла у Эммы даже это.

Кейт почувствовала соленый привкус на губах и поняла, что тоже плачет. Вытерев слезы, она посмотрела на прекрасное фиалковоглазое создание, сидящее за столом напротив нее, и мысленно поклялась при первой же возможности уничтожить Графиню за то, что она сделала.

— Скажи им, что я тебе предложила, — велела красавица Майклу.

Он уже тоже ревел в три ручья, поэтому еле выдавил, сражаясь с икотой:

— Она обещала… что найдет их.

— Что ты несешь? — вихрем обернулась к нему Эмма — все еще в слезах, но уже в бешенстве. — А? — Она принялась бить Майкла кулаками. Тот даже не попытался дать ей сдачи или защититься. — Кого найти? Какого-нибудь дурацкого гнома? Ненавижу тебя!

Но Кейт сразу все поняла.

— Она обещала ему найти маму и папу.

Эмма замерла, подняв сжатую в кулак руку. Она просто оцепенела, вытаращив глаза.

— Но зачем, — умоляюще спросила Кейт, — зачем ты?..

— А затем, — Майкл повернулся к ней, его лицо было залито слезами, из носа текло, — что, если они вообще не вернутся?

Вот оно. То, о чем никто из них никогда не говорил вслух. Даже воздух, казалось, почувствовал это и замер. Кейт знала, что должна закричать на Майкла и приказать ему перестать говорить глупости: ведь это ей мама обещала вернуться, а не ему, она лучше знала! Она видела, что Эмма смотрит на нее круглыми глазами, молча умоляя сказать что-нибудь. Но Майкл, который только что выглядел потрясенным не меньше сестер, уже закусил удила.

— Ты говоришь, что они вернутся, но что, если нет? Прошло уже десять лет! А она сможет их найти! Она обещала! — Он повернулся к Графине, слезы продолжали катиться у него по лицу. — Сделайте это. Вы получили книгу. Вы сказали, что все сделаете, когда получите ее. Найдите наших маму и папу. Пожалуйста. Найдите.

Графиня протянула руку и погладила Майкла по волосам.

— Мой милый мальчик, я бы очень хотела это сделать. Но ты же видишь, у меня нет книги.

Она кивнула на стол, где лежала книга.

— Что… что с ней происходит? — спросила Кейт.

Края изумрудного переплета вдруг стали зыбкими и расплывчатыми. Казалось, будто книга вдруг каким-то чудом оказалась не в фокусе.

— Ах, милая Кэт, в устройстве вселенной есть один забавный момент — уважение к индивидуальности. Любой субъект или объект по-настоящему существует лишь однажды в каждый конкретный момент. Копии запрещены. Скажи мне, в тот день, когда вы бросили Майкла на плотине и вернулись обратно в свое время, разве не было такого момента, когда вы увидели самих себя, словно в зеркале? Ты помнишь, как это было?

Кейт помнила. Тогда, в подвальном кабинете, когда она увидела себя, Эмму и Майкла, она почувствовала огромную давящую силу. Но как только исчезли их двойники, пропало и давление.

— Видишь ли, магия тоже подчиняется правилам, — пояснила Графиня, — тем более столь могущественная магия, которая заключена в этой книге. На какой-то краткий промежуток времени два экземпляра могут существовать одновременно. Но рано или поздно вселенная возвращается на круги своя. С тех пор как вы прибыли сюда, другая копия этой книги, та, что существует в этом времени, начала предъявлять свои права.

Книга таяла на глазах. Кейт почувствовала нарастающую панику.

— Сделайте же что-нибудь!

— Я бы очень хотела. К сожалению, законы природы неподвластны даже мне. Тем не менее я вам благодарна. Знаете, я ведь уже готова была опустить руки. Я уже два года торчу в этой дыре и до сих пор ни на шаг не приблизилась к цели! Но раз вы нашли книгу в этом доме, значит, я все-таки на правильном пути. А теперь смотрите внимательно.

И на глазах у детей книга совсем расплылась и исчезла.

В небе громыхнуло, холодный ветер пронесся по двору. Приближалась гроза.

— Но, — не смогла удержаться Кейт, — как же мы попадем домой?

— Моя дорогая, — ответила Графиня, и глаза ее блеснули в свете свечей, — ты дома.


Глава 8

Волки


Когда стена дождя обрушилась на дом, во двор явились двое Крикунов и сорвали Кейт, Эмму и Майкла со стульев. Кейт слышала за спиной протестующие вопли Майкла, с мольбой взывавшего к Графине.

Крикуны потащили их по освещенным свечами коридорам, а секретарь торопливо семенил следом. Эмма изо всех сил царапала державшую ее руку и орала, чтобы мерзкое существо немедленно отпустило ее. Вместо ответа Крикун перебросил ее через плечо, но Эмма продолжала яростно, хотя и безрезультатно, молотить его кулаками по спине. Кейт уже знала, что их могут вести только в одно место.

Они остановились перед большими двустворчатыми дверьми, и секретарь вытащил из кармана кольцо с ключами.

— Постойте, — начала было Кейт, но двери уже распахнулись, и их втолкнули внутрь. Засов лязгнул за их спинами, и Кейт услышала, как визгливое хихиканье секретаря стало удаляться по коридору.

В комнате было тихо и совершенно темно, хоть глаз выколи. Слышно было, как снаружи дождь барабанит по крыше.

Внезапно послышалась возня, сопение, а затем кто-то закряхтел от боли. Это Эмма отыскала Майкла и набросилась на него с кулаками.

— Эмма, прекрати! — Кейт с трудом оттащила сестру от брата, между делом получив локтем в щеку.

— Ненавижу тебя! — завопила Эмма на Майкла. — Хочу, чтобы ты умер! Ты мне не брат!

— Нет! — Кейт прижалась лицом к лицу сестры. Щека Эммы была мокрой от слез. — Никогда так не говори. Ты меня слышишь? Никогда больше не говори так!

Эмма обмякла в ее руках, и Кейт обняла ее, дав выплакаться. Майкл громко сопел на полу. Кейт, знала, что должна подойти к нему и утешить, сказав, что понимает, почему он это сделал, но не могла себя заставить. Может быть, позже.

Внезапно чуть в стороне послышался топот ног. Эмма перестала плакать. Трое детей замерли, боясь шелохнуться. Они молча всматривались в темноту, прислушиваясь.

— Где это мы? — прошептала Эмма.

Словно в ответ ночное небо вспыхнуло, и на какую-то долю секунды комнату озарило ослепительно-белым светом. Кейт подавила крик. Пятьдесят ребятишек стояли вокруг и смотрели на них. Она увидела ряды кроватей и тени от зарешеченных окон на полу. Затем раскат грома сотряс стены, и снова наступила тьма.

А потом кто-то сказал:

— У кого свет?

Послышалось чирканье, вспыхнула спичка, и в дальнем углу комнаты зажглась лампа.

— Дайте ее сюда, — потребовал тот же голос, и маленький шар света пошел по рукам, озаряя бледные лица, пока не остановился у говорившего.

— Ты! — выпалила Эмма.

Стивен Мак-Клаттери шагнул к ним, освещая лампой их лица. Он долго разглядывал их, а потом сказал:

— Держите их.

И кишащая масса детей навалилась на пленников.

— Стойте! — вскрикнула Кейт, когда ей прижали руки к бокам. — Что вы делаете?

— Он был с Графиней, — бросил Стивен, указывая на Майкла. — Мы его видели.

— И что? — огрызнулась Эмма, лягая детей, пытавшихся схватить ее. — Мы-то не были!

— Он ваш брат, верно? Значит, вы с ним заодно.

Теперь Кейт видела, что большинство детей были совсем маленькие, не старше шести или семи лет, но лица у них были почти свирепые от страха и волнения.

— Он предатель, — сказал Стивен. — Он ей помогал.

— Нет! — воскликнула Кейт. — Он совершил ошибку. Вот и все!

— Все равно предатель. А теперь тихо. Нам надо посовещаться.

Повернувшись спиной к Кейт. Стивен стал шептаться с четырьмя-пятью мальчиками и девочками примерно своего возраста. Кейт побывала во многих приютах, поэтому не раз видела, как дети ведут себя подобным образом. Предоставленные сами себе, они вырабатывают свои законы. Создают собственные общества. И еще она знала главный секрет: ни в коем случае нельзя выдавать своего страха. Покажешь страх — и они тут же порвут тебя в клочья.

Стивен Мак-Клаттери снова обернулся к ним.

— Мы приняли решение. Мы его повесим.

— Что?!

Стивен серьезно кивнул.

— Так поступают с предателями. Я читал в книге.

Судя по всему, остальным детям это предложение пришлось по душе. Они тут же начали хором распевать:

— Повесим его! Повесим его!

— Эй, дайте веревку! — приказал Стивен Мак-Клаттери.

— У нас нету веревки! — крикнул кто-то.

— Порвите простыни, — посоветовала Эмма. — И свяжите их вместе!

— Эмма!

Эмма посмотрела на Кейт и равнодушно пожала плечами.

— Спасибо, — поблагодарил Стивен Мак-Клаттери. — Вы, трое, рвите простыни.

Трое мальчиков сорвали с нескольких постелей простыни и принялись рвать их на полосы.

— Вы не можете его повесить! — Около дюжины рук продолжали держать Кейт, поэтому, чтобы обратиться к Стивену, ей приходилось кричать через всю комнату. Она изо всех сил боролась с подступающей паникой. Кейт знала, что если сорвется, то лишь еще сильнее распалит детей, уже охваченных инстинктом толпы. — Он совершил ошибку. Все ошибаются!

— Это подойдет? — Маленькая девочка подбежала к ним с бархатным шнуром от штор.

— Да, сойдет, — решил Стивен и с поразительной ловкостью завязал скользящий узел. — Подведите его сюда! А вы, трое, бросайте возиться с простынями!

Майкла потащили вперед, и вскоре они со Стивеном очутились в центре толпы ребятишек.

— Эй, постойте… — сказала Эмма, тоже начиная нервничать.

— Ты честно и без обмана признан виновным в предательстве, — провозгласил Стивен. — Есть у тебя что сказать напоследок?

Майкл зарыдал. Он что-то неразборчиво пробормотал.

— Что такое?

Майкл поднял голову и посмотрел на сестер.

— Я сказал… простите меня…

Его слезы блестели в свете лампы, и Кейт показалось, что Майкл почти не замечает остальных детей и не думает о том, что вот-вот случится, а если и думает, то ему уже все равно. Сейчас ему было важно только то, чтобы сестры поняли.

— Что ж, это замечательно, — сказал Стивен Мак-Клаттери, — но правила есть правила. — Когда дело дошло до казни, этот мальчик сразу же превратился в настоящего профессионала. — Ты предатель, и мы тебя повесим.

Он накинул петлю на шею Майклу, и дети снова за вопили:

— Повесим его, повесим его!

Толпа поволокла Майкла прочь. Кейт поняла, что теперь остается только драться. Ей придется подраться со Стивеном Мак-Клаттери и побить его. Если у нее получится, то остальные дети тут же успокоятся. Кейт уже собралась броситься на Стивена, когда в комнате раздался голос, который она сразу узнала.

— Ради всего святого, никого тут не повесят!

Стивен повернул лампу, и Абрахам, прихрамывая, вышел на свет. За его спиной Кейт разглядела нечто вроде двери в стене — в том месте, где только что ничего не было.

— А ну, разойдитесь, безобразники, — ворчал Абрахам, пробираясь сквозь толпу, и, подойдя к Майклу, снял петлю у него с шеи. Дети, державшие Кейт и Эмму, мгновенно испарились. — Повесить! Это что ж ты такое удумал, а? — Он отвесил Стивену подзатыльник. — Где твои мозги, отрок?

— Он предатель, — буркнул Стивен. — Наверное, они все предатели.

— Эти двое точно нет. Даю тебе слово, — сказал Абрахам, указывая на Кейт и Эмму. — Я сам видел, как их поймали Крикуны.

— Ну и пусть, а он все равно предатель. Мы не можем оставить это без наказания!

Абрахам взял у Стивена лампу и поднес ее к зареванному лицу Майкла.

— Так-то оно так. Но послушайте меня, вы все. — Несмотря на шелест дождя, Абрахам говорил очень тихо. — Сейчас плохое время. В такие времена все совершают поступки, за которые нужно просить прощения. Но коли мы начнем набрасываться друг на дружку, ей это будет только в радость. Значит, что нам надо? Держаться вместе! Это ведь все, что у нас есть. Мы сами. Помните это.

Некоторое время все молчали. Кейт увидела, как Эмма наклонилась и подобрала что-то с пола. Очки Майкла. Наверное, их смахнули в потасовке. Эмма повертела очки в руках, потом молча протянула их брату.

— Спасибо, — сдавленно просипел Майкл.

Остальные дети, казалось, уже забыли о существовании Кейт и ее брата с сестрой. Они обступили Абрахама.

— Что ты нам принес?

— Что у тебя, Абрахам?

Кейт была поражена тем, насколько быстро дети исцелились от своего массового помешательства. Ей случалось видеть такое и раньше, в других коллективах, но никогда исцеление не происходило настолько стремительно.

— Ну-ка, разойдись, — велел Абрахам. — Первым делом я хочу увидеть Анни.

В толпе зашептались, и вперед вышла маленькая девочка с куцыми хвостиками, которую совсем недавно Крикун держал над пропастью. Абрахам опустился на колени и вытащил из-под куртки самодельную куклу.

— Вот. Я сам ее сделал. Буду рад, если тебе сгодится.

Девочка схватила куклу и, не говоря ни слова, прижала ее к груди.

Следом Абрахам вытащил пачку писем.

— А теперь все молчок, пока я буду раздавать! Стивен и другие помогут вам, малышам, прочитать.

В комнате воцарилось благоговейное молчание. Абрахам шепотом называл имена тех, кому были адресованы письма, а дети по одному выходили вперед, забирали конверты и убегали с ними к своим кроватям.

Закончив, Абрахам подошел к Кейт, Майклу и Эмме.

— Колдунья не знает о секретных ходах в доме, поэтому я стараюсь хоть раз в недельку тайком наведаться сюда. Еду приношу. Письма от их родителей. Мне жаль, что так случилось — что вы, девчушки, угодили к ним в лапы. Разве ж я знал? Мне просто велели сфотографировать мальчика с табличкой «Помогите мне». Я и не думал, что это такая ловушка. Но когда увидал, как эти демоны вас схватили, так сразу смекнул, что быть вам здесь. Кажись, я пришел как раз вовремя.

— Спасибо вам, — сказала Кейт. — Просто не знаю, что тут могло бы случиться.

Абрахам только рукой махнул.

— Они хорошие детишки. Просто слишком долго живут в страхе. Они бы не повесили вашего братца… наверное. Но вам троим лучше пойти со мной. Графиня имеет на вас какие-то виды, и у меня кровь в жилах стынет, как подумаю, что у ней на уме.

— Но если вы можете запросто приходить и уходить, то почему не спасете их всех? — спросила Эмма.

Абрахам издал сухой смешок.

— Так ведь она ведь умная, колдунья. Держит всех раздельно — детей, матерей, отцов. Демонов завела, чтобы сторожить их всех. Эти детишки знают, что коли попытаются сбежать, она отправит их родителей на корабль. Будет мучить. Или сделает еще что похуже.

Стивен подошел и что-то прошептал на ухо Абрахаму. Тот кивнул.

— Мне надо больного посмотреть. А потом пойдем.

Он пошел следом за Стивеном к кровати, стоявшей в нескольких ярдах от них. Кейт почувствовала, как кто-то потянул ее за руку. Это была Анни, прижимавшая к себе новую куклу. Девочка подняла ручки. Кейт сразу все поняла. Большая часть детей в этой комнате была младше Эммы. Если не считать того дня на плотине, они уже два года не видели своих матерей. Поэтому Кейт сделала единственное, что могла. Она взяла девочку на руки, и та крепко обняла ее за шею своими худенькими ручками.

— Кейт, — тихо сказала Эмма.

Она обернулась. Еще двадцать маленьких детей обступили их. И все они с жадностью смотрели на Кейт и Анни. Кейт показалось, что у нее сердце сейчас разорвется от жалости и желания утешить их всех.

Абрахам и Стивен вернулись к ним.

— Ну, вот и все. Пора уходить. Никто не знает, когда она пришлет за вами одного из своих упырей.

Кейт поставила Анни на пол.

— Ты от нас уходишь? — спросила девочка.

И тогда Кейт, не раздумывая, ответила:

— Я вернусь, обещаю.

— Она это не всерьез, — сказал Стивен Мак-Клаттери.

— Нет, всерьез! — горячо воскликнул Майкл, и все удивленно посмотрели на него. — Когда моя сестра что-нибудь говорит, она всегда говорит правду! Ведь она пришла за мной, верно? — Он посмотрел на Кейт и Эмму. — Если она сказала, что вернется, значит — вернется.

— Вот именно, — подтвердила Эмма. — И если кому-нибудь из вас снова захочется повесить моего брата, то сначала ему придется повесить меня! — Она яростно кивнула на Майкла, и Кейт поняла, что он прощен.

— Быстрее, быстрее, — заторопил Абрахам, шагая в коридор. Кейт пошла следом за Эммой и Майклом. На пороге она обернулась и посмотрела на бледные лица Анни, Стивена и других детей. Потом Абрахам с тихим щелчком закрыл дверь, и они очутились в полной темноте.

— Погодите-ка тут немножко, — прошептал Абрахам, и они услышали, как он удаляется по коридору.

Затхлый воздух пах пылью, и было так тесно, что дети упирались плечами друг в друга. Кейт почувствовала, как Майкл вздрогнул, а потом хрипло проговорил:

— Я думал… что смогу сам что-нибудь сделать. Ты всегда заботилась о нас, Кейт. Вот я и решил, что хотя бы один раз смогу…

— Все в порядке.

— И я знаю, что мама и папа вернутся! Я не должен был…

— Все в порядке. Правда.

— Угу, — сказала Эмма. — Только впредь не будь таким дураком.

И прямо здесь, в темноте, они взялись за руки.

Абрахам вернулся, принеся с собой запах дождя и мокрой земли.

— Все спокойно. Но свет зажигать слишком рискованно, так что пойдем медленно. Дождь нам в помощь, только постарайтесь идти как можно тише. От этого зависят наши жизни.

Он зашагал вперед, Эмма за ним, Майкл следом, а Кейт пошла последней.

Проход оказался шириной не больше двух футов, поэтому Абрахаму приходилось то и дело оборачиваться и шепотом просить детей пригнуться, переступить через ступеньку или обойти дыру в полу. Время от времени сквозь стены проникали лучи света. Но большую часть пути Кейт едва различала тусклые очертания головы Майкла, шедшего впереди. Абрахам подсказывал дорогу: налево, направо, на несколько ступенек вверх, на две вниз. Через десять минут блужданий по лабиринтам коридоров Абрахам вдруг остановился. Стало настолько светло, что они могли ясно видеть друг друга. Абрахам прижал палец к губам, призывая детей вести себя еще тише.

И это было очень правильно, поскольку за ближайшим поворотом их ждала Графиня. Только она была не в коридоре. Она стояла в одной из многочисленных гостиных особняка и смотрела сквозь овальное окно в стене, отделявшей комнату от коридора. Эмма невольно ахнула, и Абрахам тут же зажал ей рот рукой. Но было уже слишком поздно — ведьма их заметила.

Или нет? Секунда проходила за секундой, а Графиня все стояла на одном месте, в нескольких дюймах от стекла, слегка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. И тут Кейт вспомнила, что уже была в этой комнате раньше. Там на стене висело зеркало! И Графиня стояла как раз напротив него. Вот под пристальным взглядом Кейт она поправила прическу, а потом отвернулась и отошла от зеркала, ничем не выдав того, что заметила детей.

Абрахам дал детям знак идти дальше, но не успели они и шагу ступить, как в комнате Графини кто-то заговорил.

— И что же миледи предпримет теперь, если ее ничтожному слуге будет позволено задать такой вопрос?

Серозубый секретарь, склонившись над тележкой с напитками, наливал ледяную водку в рюмку, а желтая птичка сидела у него на плече.

Графиня отошла в дальний угол комнаты и опустилась в удобное кресло, поставив изящные ножки на низкую скамеечку.

— Составлю полный отчет. Строго говоря, я должна была сделать это еще в тот день, когда дети впервые появились здесь.

— Да-да, разумеется, это, вне всякого сомнения, исключительно мудрый шаг! — Подобострастно согнувшись, секретарь прошаркал к Графине и подал ей рюмку.

Двустороннее зеркало висело прямо напротив того места, где сидела Графиня, поэтому детям, замершим в коридоре, было отлично видно все, что в нем отражалось. Было очень тревожно находиться так близко от Графини, тем более что Кейт никак не могла до конца поверить в то, что их совсем не видно. Всякий раз, когда взгляд Графини скользил по стене, Кейт хотелось броситься бежать. Она была уверена, что только благодаря обволакивавшему шелесту дождя Графиня и ее секретарь не слышат, как грохочет сердце у нее в груди.

— В чем дело, жалкий грызун? — рявкнула Графиня. — Говори, что у тебя на уме?

Кавендиш скрючил пальцы и торопливо поклонился три или даже четыре раза.

— Просто… о нет — это немыслимо! — мне не положено дерзать…

— Тебе положено делать все, что я прикажу, гнус! Ну, что там созрело в твоем гнилом умишке?

Наедине со своим секретарем Графиня, как видно, не чувствовала никакой необходимости быть очаровательной или вести себя как легкомысленная веснушчатая девчушка. Внешне она нисколько не изменилась, однако теперь в ее голосе, манерах и всем облике проступила властность, зло и ненасытная шакалья алчность.

Кавендиш по-черепашьи втянул голову в плечи. Потом заговорил, перемежая слова влажными всхлипами:

— Да, миледи, простите мое тупоумие, но я лишь спросил себя: а о чем именно Графиня будет докладывать? О том, что она владела одной из Книг начал и утратила ее?

— Это было выше моих сил! Ты знаешь об этом.

— Несомненно, о да, абсолютно несомненно. Графиня невиновна! И к счастью, — тут секретарь согнул два пальца и выдавил гаденькую лживую улыбочку, — наш хозяин славится своей снисходительностью.

Их хозяин? Кейт ошеломленно застыла. Значит, тут есть кто-то еще?

И этот кто-то, возможно, даже хуже самой Графини? Разве такое возможно? Она быстро огляделась и увидела, как Эмма качает головой и одними губами произносит: «Вот здорово».

— Ты думаешь, что мне не следует ему говорить — медленно проговорила Графиня.

Кавендиш с готовностью сделал шажок вперед.

— Пропавшая книга может быть совсем рядом, миледи. Вы же сами сказали это чуть раньше — и очень красиво выразились, должен добавить. А сторонний наблюдатель, даже такой недалекий, как я, невольно думает, насколько лучше было бы сказать хозяину: «То, что вы искали, у меня, Повелитель», чем «Она была у меня, но я ее потеряла. Ой».

Потягивая водку, Графиня откинула голову на кожаный подголовник кресла.

— Что ж, в твоих словах есть доля истины, червь. Очень хорошо. Я подожду.

Секретарь согнулся еще больше, словно слово «червь» было для него высочайшей похвалой. Однако он продолжал пристально сверлить Графиню своими маленькими глазками.

— Как могло случиться, — очень тихо проговорила Графиня, — что спустя тысячи лет трое каких-то ничем не примечательных детей вдруг натыкаются на одну из Книг начал?

— Возможно, это случайность? Простое совпадение?

Графиня насмешливо расхохоталась.

— Во всем, что касается магии, не бывает случайностей! Эти дети играют какую-то важную роль. Но я пока не вполне понимаю какую.

В темном коридоре Абрахам потянул Кейт за рукав, давая понять, что нужно поскорее уходить. Но Кейт покачала головой. Графиня говорила о ней, Майкле и Эмме. Она хотела дослушать до конца.

Допив водку, Графиня протянула Кавендишу рюмку, чтобы тот снова наполнил ее.

— Ты как следует обыскал подвал? Не нашел никаких следов потайной комнаты или подвального кабинета, о котором говорил мальчишка? Ничего?

— Ничегошеньки, миледи. И ни намека на колдовские чары, скрывающие какое-то секретное место. Эта комната, если мальчишка сказал нам правду, должно быть, выстроена в будущем. Неужели миледи до сих пор подозревает, будто тут замешан старик?

— Разумеется, — ощерилась Графиня, — кто же еще это может быть? — Внезапно повеселев, она побарабанила ногтями по рюмке. — Подумать только, когда я принесу книгу хозяину, он вознесет меня над всеми остальными! Я буду править вместе с ним!

Кавендиш с грохотом уронил крюшонницу на тележку. Графиня резко вскинула голову.

— Осторожнее, жаба!

— О да, да, Графиня. Тысяча мильонов пардонов! — Он принялся бесцельно перебирать бутылки, звякая ими друг о друга.

— Что ты за идиот, а? Если хочешь что-то сказать, так говори прямо! Довольно запинаться да заикаться, как пьяная горничная!

Секретарь обернулся. На этот раз он дернул себя за пальцы с такой силой, что Кейт показалось, будто он сейчас вырвет их из рук.

— Ах, все дело в том, миледи, что я тревожусь за вас — о да, тревожусь за вас, вот что со мной!

Она рассмеялась.

— За меня? С какой стати тебе за меня тревожиться, ходячая ты куча нечистот?

Кавендиш, вихляя всем телом, придвинулся к креслу, продолжая ломать и крутить свои пальцы, словно никак не мог заставить себя заглянуть Графине в лицо.

— Графиня столь прекрасна и столь сильна, а наш хозяин, весь из себя ужасный и грозный, настолько известен своей… непредсказуемостью…

В комнате все стихло. Графиня молча смотрела на дергавшегося и обливавшегося потом человечка, который стоял перед ней.

— Ты полагаешь, он откажет мне в награде?

— О нет, нет! — ответил Кавендиш, быстро вскинув на нее глаза. — Я бы никогда не сказал такого! Но… — Он сунул пальцы себе в рот и яростно прикусил их.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Говори!

— Просто… — Секретарь придвинулся ближе. Голос его стал похож на змеиное шипение. — Графиня уже сейчас настолько могущественна, что я просто диву даюсь, кто сможет превзойти ее, когда она получит книгу? Графиня или…

Графиня резко протянула руку и схватила секретаря за сальные волосы. Желтая птичка в страхе вспорхнула с его плеча.

— И ты, жалкая тварь, предлагаешь, чтобы, завладев книгой, я предала нашего хозяина, которому поклялась служить, и использовала могущество книги в собственных целях?

— Нет, миледи! Никогда! Вы меня неправильно поняли…

— Разве? — Она с силой рванула его за волосы.

— Умоляю, госпожа! Помилосердствуйте! Я никогда, никогда…

И тогда Графиня улыбнулась ему ослепительной и смертоносной улыбкой.

— Успокойся, мистер Кавендиш. Я знаю, что ты хочешь лишь защитить меня. И в любом случае, — она пригладила сальные волосы своего секретаря, — книги у меня пока нет, не так ли?

Стоя в сыром и темном коридоре, Кейт вдруг почувствовала леденящий холод, глядя, как мужчина и женщина многозначительно переглянулись, обменявшись какой-то невысказанной мыслью.

Абрахам снова потянул ее за рукав. Настойчиво. Кейт кивнула. Она знала, что каждая секунда промедления была опасна. Она уже повернулась прочь, когда Графиня вдруг сказала:

— Ты обратил внимание на старшую из них, на девчонку? Она уже отмечена книгой… Я думаю, что возможно… Нет, не может быть…

Секретарь жутко ухмыльнулся.

— Я знаю, о чем думает миледи. Невероятно, о да, но если это правда… Возможно, Графиня хотела бы еще разок испытать это дитя? Перед тем как войти, я позволил себе послать одного из морум кади с приказом привести ее. Она будет здесь с минуты на минуту.

Эмма и Майкл со страхом посмотрели на Кейт. Нужно было уходить — немедленно. Но прежде чем они успели сделать хоть шаг, жуткий крик прорезал стены дома.

И тогда они побежали, уже не заботясь о том, чтобы не поднимать шум. Они слышали тонкий, визгливый голос секретаря, отдаленный ропот, доносившийся из детской комнаты, и истошные вопли Крикунов. Очень быстро они добежали до места, похожего на тупик. Теперь стали слышны голоса других Крикунов, обегавших дом снаружи. Абрахам тяжело дышал.

— Я пойду первым. Вы трое ждите, пока я не уведу их прочь. А тогда уж единым духом мчитесь в сторону леса. Старайтесь бежать как можно быстрее и забежать как можно дальше. Найдите какое-нибудь место, чтобы ночь переждать. А как утро придет, идите на юг вдоль реки. Да только на небо поглядывайте. Люди говорят, ведьма использует птиц как шпионов. За день пути дойдете до озера. Лодка отвезет вас в Уэстпорт. Мне жаль, но больше я вам ничем помочь не смогу.

— Вы и так сделали очень много! — сказала Кейт. — Спасибо вам!

— Вы мне вот что скажите, — спросил Абрахам, — вы точно из будущего?

— Да.

— И вы тут для того, чтобы все исправить?

— Что? Нет, мы… мы просто пришли забрать Майкла.

— Но ты обещала этим детям, что вернешься.

— И вернусь. Но я не знаю, как им помочь.

Несколько секунд Абрахам просто смотрел на неё.

— Так-то оно так, — сказал он наконец. — Но ты слышала, что сказала Графиня? Когда дело доходит до магии, тут случайностей не бывает. Все свершается не просто так, а по какой-то причине. В том числе и ваше попадание сюда. Но довольно болтать.

Кейт и Эмма крепко обняли старика. Майкл топтался сзади, ему все еще было очень стыдно, но Абрахам положил руку ему на плечо и сказал:

— Свалять дурака всякий может, но мальчонка ты хороший, и сестры тебя любят.

Майкл кивнул и судорожно сглотнул. Абрахам взялся за ручку, торчавшую прямо из стены. Кейт даже не сразу разглядела очертания потайной двери.

— Помните, ребятки: бегите и не оглядывайтесь. — Абрахам распахнул дверь, впустив внутрь порыв ветра с дождем, и исчез.

Снова тьма. Дети ждали, прислушиваясь к воплям снаружи.

Потом Эмма беспокойно встрепенулась.

— И как вы думаете, кто такой этот хозяин?

— У меня есть несколько версий, — ответил Майкл.

— Например?

Майкл помолчал, поправляя очки.

— Я пока не готов поделиться ими.

Эмма раздраженно фыркнула, но было очевидно, что она не злится по-настоящему, а напротив, очень рада, что все вернулось на круги своя и Майкл по-прежнему бесит ее до чертиков.

— Зато я уверена, что старик, о котором говорила Графиня, это наш доктор Пим. Ты его не видел, Майкл. Он настоящий волшебник.

— Правда?! А он творил какие-нибудь чудеса?

— Ну, когда мы с Кейт пришли познакомиться с ним, он разжег огонь просто так, чудом. И еще мне кажется, что у него волшебная трубка.

— Что за трубка?

— Откуда я знаю? Волшебная, тупица.

— Я имел в виду — трубка, которую курят или в которую дуют?

— Которую курят, ясное дело! Неужели попадание в прошлое делает людей кретинами?

Кейт прижалась ухом к двери, чтобы слышать доносящиеся снаружи звуки. Но ей было трудно сосредоточиться. Мысли ее все время возвращались к тому, что сказала Графиня.

«Ты обратил внимание на старшую из них, на девчонку? Она уже отмечена книгой».

Кейт думала о том, что случилось в спальне, когда они с Эммой перебирали фотографии, о том, как она положила руку на страницу книги и вдруг увидела черное пятно, расползающееся по бумаге и по ее пальцам. Что сделала с ней эта тьма?

— Кейт… — Майкл дотронулся до ее руки. — Мне кажется, Абрахам увел их.

Крики и шум раздавались с другой стороны дома.

Кейт взялась за ручку.

— Я пойду первой. Просто бежим без оглядки. Что бы там ни было.


После того как посланный секретарем Крикун не смог найти ни Кейт, ни ее брата с сестрой, в спальне разразился настоящий хаос. Дети с воплями носились туда-сюда, скакали по кроватям, самые маленькие ревели в голос. Это продолжалось несколько минут. Потом дверь распахнулась, и вошла Графиня.

Все стихло.

Она махнула рукой. В тот же миг на стенах зажглись свечи. Она улыбнулась, и какая-то сила повлекла детей к ней.

— Где они? — нежно и ласково спросила Графиня.

Никто не ответил.

— Я не причиню им зла. Фу ты, как вы могли такое подумать? Я же хочу им помочь! Они в огромной опасности. Пожалуйста, скажите, куда они пошли.

В ее ласковом голосе было что-то завораживающее. Еще мгновение, и дети рассказали бы ей все: про Абрахама и про потайные ходы, про Кейт, Майкла и Эмму. Ведь Графиня была их другом.

— Кто они?

Графиня посмотрела на мальчика, задавшего этот вопрос. Стивен решительно выставил подбородок и скрестил руки на груди. Графиня наклонилась к нему, обдав ароматом своих духов.

— Трое детей, которых привели сюда. Две девочки и мальчик. Ах, какой же ты глупый! — Она игриво взъерошила ему волосы на затылке. — Я знаю, что ты прекрасно понимаешь, о ком речь!

— Их нет… их тут нету.

— Да, мой милый, об этом я и сама догадалась! Но куда они ушли?

Стивен посмотрел в ее прекрасные фиалковые глаза. И впился пальцами в свои руки. Он изо всех сил сопротивлялся притяжению Графини. Она была враг.

Так сказал Абрахам. Стивен должен показать остальным, как ей сопротивляться.

И он заставил себя пожать плечами.

— Знать не знаю. Просто исчезли.

Кто-то из детей подавил смешок. Графиня подняла голову, глаза ее сверкнули.

— Они исчезли?

— Ага. Как по волшебству или типа того.

— Да, — сказал кто-то из ребят. — И так бабахнуло — бац!

— И дым повалил, — добавил третий. — И молния!

— Ага! Мы прямо отлетели во все стороны!

— Понятно… — протянула Графиня.

Она проиграла. Этот мальчишка каким-то образом сумел придать детям силы.

В спальню ворвался насквозь промокший и запыхавшийся секретарь, мокрые волосы облепили его череп.

— Ты нашел их? — зло процедила Графиня.

Он затряс головой.

— Там нет никого, кроме этого тупого калеки, фотографа. Этот олух опять пьян!

И тогда Графиня сказала:

— Выпустите волков.

Дети хором ахнули. Даже у секретаря вытянулось лицо.

— Но миледи, — робко захихикал он, — не во гнев будет сказано, но ведь разве с этими зверюгами управишься? Их же голодом морили. Намеренно, ясное дело. Чтобы охотились лучше. Да только что им теперь помешает растерзать этих детей на кусочки?

— Полагаю, мы можем позволить себе такой риск. — Выходя из комнаты, Графиня задержалась возле двери и небрежно указала на Стивена: — Да, и вот этого отправь на корабль.


— Ненавижу! — заорала Эмма, шлепнувшись ничком в очередную лужу. — Ненавижу этот дурацкий дождь!

Выбежав из дома, они вихрем преодолели небольшое расстояние до леса, не встретив по пути ни одного из Крикунов, но дальше дело пошло гораздо медленнее. Ливень превратил лесную землю в болото, и беглецы постоянно то проваливались в лужи, то поскальзывались на мокрых листьях.

Первым шлепнулся Майкл, и они потеряли драгоценные минуты на поиски его очков. Эмму больше всего взбесило то, что сразу после того, как она сунула руку в какую-то грязную, мерзкую, кишащую червями яму, пропавшие очки обнаружились за ухом у Майкла.

Все трое промокли насквозь, по уши перемазались в грязи и устали.

После того как они с Майклом помогли Эмме подняться, Кейт снова подумала о том, далеко ли они смогут уйти этой ночью. И где они смогут быть в безопасности.

Положение становилось весьма мрачным.

А потом они услышали вой.

Это были не Крикуны. Однако вой доносился со стороны дома. Через несколько секунд послышался целый хор свирепых воплей. А потом все стихло.

— Они идут, — сказала Кейт.

Дети побежали так, как никогда в жизни не бегали, не обращая внимания на тяжесть в ногах и на режущую боль под ребрами. А потом Эмма пропала. Просто исчезла в кустарнике. Поднырнув под ветку, Кейт услышала громкий визг сестры. В следующую секунду они с Майклом вылетели из куста и увидели все своими глазами.

— Нет!

Они стояли на краю утеса, нависшего над темной долиной, освещенной вспышками молний. До дна было не меньше ста футов, а со всех сторон, куда ни посмотри, виднелись только отвесные каменные стены. Кейт выругалась про себя, вспомнив, как в свой первый приютский день они отправились к водопаду и наслаждались головокружительным, захватывающим зрелищем реки, чьи воды падали вниз с обрыва. Нужно было раньше догадаться, куда они бегут!

Из леса снова послышались завывания. Кто бы это ни был, звуки с каждым мгновением приближались.

— Что нам делать? — закричала Эмма.

— Сюда!

Примерно в двадцати ярдах от них вниз по склону вилась узкая тропка. Отсюда нельзя было разглядеть, спускается ли тропа до самого дна долины, но другого выхода у них просто не было.

— Идем!

Тропинка оказалась очень крутой и скользкой, не больше двух футов шириной, а чаще и того меньше. Она шла резкими зигзагами, так что детям то и дело приходилось цепляться друг за друга, поскольку ноги у них разъезжались на скользкой глине, а порывы ветра так и норовили сбросить их в пропасть. Под хлещущим дождем они спустились на тридцать футов, затем на пятьдесят, на семьдесят пять.

Замыкавшая шествие Кейт то и дело поглядывала поверх голов брата и сестры, надеясь, что впереди вот-вот покажется дно долины. Если бы они только успели спуститься, у них появился бы шанс… Они могли бы найти какую-нибудь пещеру, чтобы спрятаться, или…

— Кейт!

Эмма резко остановилась, указывая рукой куда-то вверх. Кейт подняла голову, и тут молния зигзагом распорола небо, высветив силуэт огромного волка, стоявшего на вершине. Волк громко завыл, и его вопль эхом пронесся над долиной.

— Бежим! — завопила Кейт.

Все предосторожности были забыты. Они неслись вниз по тропинке, каким-то чудом нащупывая подошвами твердые участки земли среди грязи. Еще тридцать футов. Пятьдесят. Кейт на бегу посмотрела вверх. Шесть волков стремглав мчались вниз по тропе, не разбирая дороги. На глазах у Кейт стаю занесло на очередном крутом повороте, волки налетели друг на друга, сбились в кучу, послышался громкий крик, и одна темная фигура вывалилась из копошащейся массы.

— Назад!

Кейт схватила Эмму за руку, и они все трое прижались спинами к скале, а отчаянно размахивавший лапами зверь с рычанием рухнул в пропасть в нескольких дюймах от них.

— Все в порядке, — выдохнула Кейт, сердце у нее билось где-то в горле. — Мы в порядке.

— Нет, — сказал Майкл.

— Да, просто нам нужно поторапливаться.

— Нет! Смотри!

Кейт посмотрела за спину Эмме, увидела, куда та показывает, и у нее подкосились ноги. Тропинка продолжалась еще несколько ярдов, а потом исчезала. Пропадала, как не было. Кейт почувствовала отчаяние.

Ей захотелось просто сесть в грязь, и будь что будет. Но внутри нее вдруг прозвучал другой, гораздо более сильный голос, который сказал ей, что все не должно закончиться так. И что она не может этого допустить. Всмотревшись сквозь ливень и мрак, Кейт разглядела, что тропка на самом деле продолжалась, только футов через двенадцать за тем местом, где обрывалась. Кейт быстро оценила возможные варианты. Дно долины уже показалось, однако до него все еще оставалось не меньше ста футов. Отступать было некуда. Волки заняли тропу и с каждой секундой подбирались все ближе. Значит, выбора у них не было.

— Нужно прыгать!

— Спятила? — завопил Майкл.

— Это единственный путь!

Словно в подтверждение ее слов, один из волков издал долгий, леденящий душу вой.

— Ладно, — сказал Майкл, а потом развернулся, отошел на три шага и прыгнул в темноту.

Кейт и Эмма затаили дыхание, когда он на миг завис в воздухе. К счастью, продолжение тропинки проходило чуть ниже, поэтому Майкл приземлился даже с запасом, неуклюже рухнув на колени и локти.

И тут выступающая часть тропинки обвалилась.

Кейт едва не вскрикнула, но Майкл поспешно отполз на безопасное расстояние. Не теряя времени, она повернулась к Эмме.

— Тебе придется прыгнуть дальше. Ты сможешь.

— Знаю! — В глазах Эммы появился яростный, решительный блеск. Она сгруппировалась, потом сорвалась с места и, расшвыривая брызги грязи из-под подошв, прыгнула вперед. Майкл подошел к самому краю тропинки, чтобы поймать ее, если она не дотянет.

Эмма рухнула прямо на него.

Кейт услышала глухой удар, потом «ой!», вырвавшееся из груди Майкла, и звук падения. Она невольно восхитилась прыгучестью сестры. К сожалению, от такого сотрясения еще два фута земли осыпались в пропасть.

Краем глаза Кейт заметила движение и, даже не оглядываясь, рухнула наземь. Упругое тело перелетело через нее, челюсти с клацаньем схватили воздух, в том месте, где только что стояла Кейт. Потом раздался леденящий кровь вопль, и волк, не в силах остановиться, свалился вниз. Поднявшись, Кейт еще успела увидеть, как он исчезает во тьме. Посмотрев вверх, она поняла, что остальная стая уже совсем близко. Медлить было нельзя.

Кейт пробежала несколько шагов и прыгнула. Но как на беду, в момент прыжка она поскользнулась ногой в грязи и уже в воздухе поняла, что не допрыгнет. Кейт изо всех сил вытянула вперед руки, но уже ясно видела, как Майкл и Эмма проносятся мимо нее, подавшись вперед и выкрикивая ее имя. До них было слишком далеко. И вдруг каким-то чудом с утеса налетел могучий порыв ветра и подтолкнул ее вперед. Кейт всей тяжестью рухнула грудью на тропинку. От удара у нее перехватило дыхание. Она беспомощно заскребла пальцами в грязи, пытаясь уцепиться, но ее тело сползало назад, вниз…

Две пары рук втащили ее на твердую землю.

Спустя несколько секунд трое детей стояли на коленях в грязи, крепко вцепившись друг в друга и дрожа от облегчения. Несмотря на дождь и ветер, Кейт с радостью простояла бы так всю ночь. Но она знала, что они до сих пор в опасности. Прыжок, едва не стоивший ей жизни, для волка был сущим пустяком. Кейт отползла назад и посмотрела на утес. Стая выбегала из-за последнего выступа скалы, волки были уже так близко, что дети слышали их громкое сопение.

— Был бы у меня меч! — сказал Майкл.

Кейт сильно сомневалась в том, что это могло бы серьезно улучшить их положение, однако спорить было не время.

— Помогайте мне!

Она принялась прыгать на краю тропинки. Мягкая земля, не опиравшаяся на каменную твердь горы, совсем раскисла от ливня. Кейт дважды чуть не свалилась, когда огромные комья мокрого грунта обрушились вниз, но оба раза брат и сестра оттащили ее от края. За несколько секунд они расширили провал с пятнадцати футов сначала до восемнадцати, потом и до двадцати, а к тому времени, когда первый волк оттолкнулся от края утеса, провал составлял уже целых двадцать пять футов.

Неизвестно, страх был тому причиной или усталость, а может быть, осознание того, что если волк все-таки до них допрыгнет, то дальнейшее бегство будет совершенно бессмысленным, но дети никуда не побежали. Промокшие до костей и с головы до ног забрызганные грязью, они стояли и смотрели, как огромный зверь летит им навстречу.

«Недостаточно!» — подумала Кейт. Он допрыгнет.

Волк обрушился на край тропинки. Дети инстинктивно отпрянули назад, но зверь не бросился на них.

Кейт поняла, что он все-таки не допрыгнул. Нижняя часть его тела болталась в воздухе, и волк, бешено щелкая пастью, отчаянно пытался уцепиться лапами за грязь и камни. Потом он вдруг всем телом подался вперед и подтянулся, нащупав задними лапами опору. Но в тот самый миг, когда Кейт уже готова была заорать в голос, четыре фута земли вдруг просели и рухнули, увлекая за собой волка.

Кейт шумно выдохнула, только теперь осознав, что все это время сдерживала дыхание. Она посмотрела сквозь дождь на трех оставшихся волков. Они стояли на краю тропы — рычащая, трясущаяся темная масса. Кейт чувствовала их голод, но знала, что теперь им ни за что не перепрыгнуть.

— В чем дело, большие цыплятки? — крикнула им Эмма. — Идите сюда, сцапайте нас!

Развернувшись, волки помчались вверх по тропинке и вскоре скрылись в темноте.

— Вы только поглядите! — воскликнула Эмма, торжествующе обернувшись к Майклу и Кейт. — Они сбежали!

— Вряд ли, — возразил Майкл. — Наверное, пошли искать другой путь вниз.

— Идем, — сказала Кейт.

До дна долины оставалось около шестидесяти футов, и они преодолели их довольно быстро. Переломанные тела сорвавшихся волков валялись на камнях. Кейт снова посмотрела на утес, но остатков стаи нигде не было видно.

Потом Эмма заявила, что готова поручиться, что это все подстроила мисс Крамли, а когда Майкл выразил свои сомнения, Эмма сообщила, что у него голова по форме напоминает репу.

Кейт попросила их помолчать и стала думать. Дождь полил еще сильнее. Они все едва держались на ногах. Она не знала, как скоро волки отыщут другой путь вниз, поэтому нужно было решить самое главное: стоит ли продолжать бежать или нужно немедленно остановиться и поискать какое-нибудь укрытие?

— Кейт…

— Дайте мне подумать.

— Кейт! — Эмма потянула ее за рукав. Кейт обернулась.

В тридцати ярдах от них по камням неслась темная фигура.

— Бежим!

Они бросились к деревьям. Сзади раздалось рычание. Дети взлетели на небольшой склон. Каждую секунду Кейт ожидала почувствовать на спине тяжелое тело зверя. «Продолжай бежать, — твердила она себе, — просто продолжай бежать».

То и дело поглядывая через плечо, она выбежала из-за деревьев на поляну на вершине склона и с разбега врезалась в Майкла и Эмму, едва не сбив их с ног.

— Не останавливайтесь! Мы…

Слова застряли у нее в горле. Еще один волк припал к земле прямо перед ними.

Очень долго никто не шевелился. Серая шерсть волка стояла дыбом от дождя, огромная пасть была широко разинута, обнажая жуткий оскал клыков; низкое рычание исторгалось из его нутра. Эмма и Майкл оцепенели. Кейт должна была что-то сделать. Может быть, броситься прямо на волка? Этого он точно не ожидает. Возможно, это даст Эмме и Майклу время сбежать. О себе Кейт не думала ни секунды. Но едва она успела приготовиться к броску, как из-за стены дождя вышел еще один волк с низко опущенной головой и пристальным кровожадным взглядом. Шорох за спиной подсказал Кейт, что первый волк замкнул круг. И тогда она наконец поняла: больше она ничего не могла сделать. Они умрут здесь.

— Кейт, — дрожащим голосом прошептала Эмма.

— Возьмитесь за руки, — сказала Кейт. Они так и сделали, став в круг, спинами друг к другу. — А теперь закройте глаза, — велела Кейт. — Давайте!

Майкл и Эмма послушались, но Кейт продолжала смотреть на волков широко открытыми глазами. Это была ее обязанность. Ее вина. И она не имела права избавить себя от этого зрелища.

Кейт, не отрываясь, смотрела на самого большого волка, давая ему понять, что нисколько не боится. Она больше не чувствовала ни дождя, хлеставшего ее по лицу, ни изнуряющей усталости во всем теле. Образ матери вспыхнул в ее памяти.

«Прости меня, — подумала Кейт. — Я сделала все, что могла».

Волк припал к самой земле, готовясь к прыжку.

Кейт крепче сжала руки Эммы и Майкла и прошептала: «Я вас люблю», когда зверь взвился в воздух.

Но волчьи клыки не коснулись ее.

Послышались быстрые, тяжелые шаги, потом что-то с шумом рассекло завесу дождя. Волк увидел это что-то и попытался изменить направление прыжка, однако было уже поздно. Какой-то предмет длинным серым пятном промелькнул перед глазами Кейт, прежде чем обрушиться волку на голову; все произошло настолько близко, что Кейт услышала, как у зверя раскололся череп.

Затем рядом с детьми очутился человек. Он был громадным — настоящий великан. Длинные темные волосы скрывали его лицо, а с каждого запястья свисало по длинной цепи. Два оставшихся волка с яростным рычанием бросились на великана. Одного он поймал в полете и с глухим треском сломал ему хребет. Второй волк повис у мужчины на руке, глубоко впившись клыками в мясо. Великан оторвал волка от себя и отшвырнул прочь, как обычный человек швыряет кошку. Волк ударился о камень и рухнул на землю, оглушенный. Человек в два больших шага оказался рядом с ним, поставил башмак волку на шею и наступил. Раздался сочный хруст. Волк замер.

Тогда великан подошел к детям. Майкл и Эмма открыли глаза и с изумлением разглядывали его. Он нависал над ними, словно башня, и хотя лицо его оставалось в тени, Кейт сразу его узнала. Это был тот самый человек, который напал на Графиню на плотине.

И он сказал:

— Идите за мной.


Глава 9

Габриэль


Вот как это было. Кейт выбирала дерево или камень и говорила себе: «До него. Я просто дойду до него», — причем давала слово, что по пути не позволит себе думать о том, какая у нее мокрая и тяжелая одежда, как она неприятно натирает кожу при каждом шаге и в какую безвольную мякоть превратились мышцы в ее ногах, она будет думать только: «Вот туда. Я дойду туда». Добравшись до намеченного камня или дерева, Кейт снова смотрела сквозь дождь и тьму вперед, за спину великана, выбирала новое дерево или камень, и все повторялось.

Она покосилась на Майкла. Он уже впал в состояние полного отупения и просто плелся вперед. Голова его опустилась на грудь, вода капала с носа, а он тупо переставлял подгибающиеся ноги. И все-таки Майкл был в лучшем виде, чем Эмма. Та просто спала на ходу. Когда это случилось в третий раз — после того она споткнулась, проснулась и вскрикнула: «А? Кто сделал?» — великан молча повернулся и сгреб ее в охапку. Кейт ожидала, что Эмма взбунтуется. Она никогда не позволяла взрослым нянчиться с собой. Но на этот раз Эмма просто свернулась калачиком и уснула. Поэтому Кейт, несмотря на усталость, должна была шагать и смотреть, куда ведет их великан. Она, понятное дело, спросила, но их провожатый только буркнул, чтобы она перестала шуметь, поэтому Кейт оставалось довольствоваться тем, что удавалось увидеть вокруг, а принимая во внимание ливень, тьму и то, насколько все камни и деревья похожи друг на друга, толку от этого было немного. Они все шли и шли по петляющим, размокшим и теряющимся среди деревьев тропкам, взбирались на валуны, перепрыгивали через невесть откуда взявшиеся ручьи, все поднимались и поднимались по склону, пока Кейт не открылось, что «сырость» и «усталость» — это синонимы слова «боль»; тогда она бросила запоминать деревья и скалы, отмечавшие их продвижение, безвольно уронила голову и покорно побрела за грохотом шагов великана и звяканьем цепей, свисавших с его запястий.

А потом они вдруг остановились.

Кейт подняла глаза. Она увидела очертания маленькой хижины, втиснутой в толщу горы. Великан распахнул дверь и вошел внутрь, Кейт и Майкл проковыляли за ним.

Внутри было холодно и пахло сыростью. Очевидно, здесь очень давно никто не жил. Зато впервые за долгое время, уже казавшееся детям вечностью, им не лило на головы. Дети стояли в кромешной тьме, прислушиваясь к шагам незнакомца. Чиркнула спичка, и мужчина зажег лампу, свисавшую с потолка. Не говоря ни слова, он повернулся к детям спиной и занялся очагом, предоставив Кейт и Майклу возможность осмотреться. В доме оказалась огромная кровать, застеленная покрывалом из медвежьей шкуры, на котором теперь крепко спала Эмма, каменный камин, куда великан накладывал дрова, и старый деревянный стол с табуретками и лавками вокруг; стены были сплошь завешаны снегоступами, удочками, ледорубами, луками, стрелами и ножами, здесь было даже длинное копье; с потолка свисала целая коллекция ловушек, а также множество кастрюлек и сковород всех форм и размеров. Хижина была хоть и маленькая, однако содержалась в безупречном порядке и располагала всем необходимым. Когда яркий свет огня озарил комнату, Кейт повернулась к Майклу, но увидела, что тот уже устроился на кровати рядом с Эммой и даже начал похрапывать.

Великан разогнулся.

— Одежду развесьте у огня. Занавески не открывайте. Кровать в вашем распоряжении.

С этими словами он ушел.

Кейт не без труда растормошила брата с сестрой и заставила их снять с себя насквозь промокшую одежду и обувь. Не открывая глаз, Эмма и Майкл побросали все мокрое на пол, натянули сухие рубахи до колен, которые оставил им великан, и, снова забравшись в постель, свернулись под одеялами. Кейт поставила их ботинки поближе к огню, а одежду отжала над ведром, перекинула через найденную здесь же веревку и развесила у камина. Ее усталость перешла в какое-то запредельное состояние, теперь Кейт казалось, будто она уже никогда не сможет уснуть, однако она все-таки надела последнюю сухую рубашку и легла в кровать, просто для того, чтобы быть рядом с сестрой и братом. Куда исчез великан? И кто он такой? Ясно, что Графине он не друг, но можно ли ему доверять? Он был очень опасен, в этом не приходилось сомневаться. Кейт лежала неподвижно, нервно теребя материнский медальон между большим и указательным пальцами. Она чувствовала тяжесть медвежьей шкуры, всей кожей ощущала тепло и сухость простыней. Стучавший по крыше дождь казался теперь далеким-далеким. Кейт решила не засыпать до тех пор, пока великан не вернется.

Она испуганно открыла глаза. Сколько же она проспала? Все еще стояла ночь, все еще шел дождь. Но великан вернулся. Он сидел возле очага, пилил металлические наручники, охватывавшие его запястья, и отсветы огня скользили по длинному шраму на его лице. Было самое время спросить, кто он такой. И почему пытался убить Графиню. Но Кейт лежала молча, прислушиваясь к дыханию брата и сестры, к шелесту дождя по крыше, к тихому потрескиванию огня в очаге и к ритмичному жужжанию пилы, вгрызающейся в металл. Она слишком устала. Она только на секундочку закроет глаза. А потом поговорит с ним.

И Кейт провалилась в бесконечную череду тревожных снов. Напоследок ей приснился подземный город. Он высился в выдолбленной полости огромной горы, и здания там были такие, каких Кейт никогда в жизни не видела. Они были словно высечены в камне, как будто город был не столько выстроен, сколько выкопан. Зрелище было мощное, грубое и странным образом красивое. Внезапно земля начала трястись, и по ней пошли трещины. Здания стали крошиться. Вспыхнули языки пламени. А потом земля поглотила весь город.

Кейт проснулась, тяжело дыша, обливаясь потом. Огонь в камине погас. Дневной свет просачивался сквозь занавески. Цепи, еще недавно болтавшиеся на запястьях великана, свернутыми змеями валялись возле очага. Кейт была одна. Одежда Эммы и Майкла исчезла с веревки. Кейт ощупала свои вещи. Они были сухие. Она быстро оделась и вышла из хижины.

Яркий солнечный свет ослепил ее, и Кейт заморгала, прикрыв глаза ладонью. Хижина приютилась у самого склона горы, прямо над долиной. Стояло чудесное ясное утро. Воздух был чист и прохладен. Честно говоря, если бы не многочисленные свидетельства кругом — размокшая в слякоть земля, блестевшие от дождя кроны деревьев внизу, ее собственная рваная и грязная одежда, корка засохшей крови на руках, — Кейт могла бы поверить, что прошлая ночь со всеми невероятными приключениями — грозой, волками, внезапным появлением великана — ей просто приснилась.

— Доброе утро!

Майкл сидел на камне в нескольких шагах от нее, примостив тетрадь на коленке.

— Решил заполнить пропуски в журнале. Сейчас закончу.

Кейт огляделась, но не увидела ни Эмму, ни великана.

— Майкл…

— Секундочку.

Кейт закрыла глаза и прижала пальцы к вискам. Ей нужно было подумать. Что делать теперь? Продолжать пробираться в Уэстпорт? Но где они находятся сейчас? Как далеко они ушли этой ночью? Ладно, об этом им расскажет великан. Но где он? И где Эмма? Кейт уже собралась попросить Майкла закончить свои записи позже, но тут ее сон, улетучившийся после пробуждения, внезапно вернулся — и не так, как обычно возвращаются сны, не тусклыми, разрозненными эпизодами, а целиком, да так живо и ярко, что она будто наяву увидела все это: подземный город, распахнувшуюся пасть земли…

— Кейт?!

Майкл тряс ее за плечи. Кейт моргнула и поняла, что лежит на земле. Что с ней? Неужели она снова потеряла сознание?

— Что случилось? Ты…

— Я в порядке.

Слова Графини эхом гремели у нее в ушах: «Ты обратил внимание на старшую из них, на девчонку? Она уже отмечена книгой».

Нет, она определенно была не в порядке. Но Майкл смотрел на нее во все глаза, и Кейт с трудом выжала улыбку.

— Просто… слишком резко встала. Где Эмма?

— Не знаю, — ответил Майкл, продолжая всматриваться в ее лицо. — Когда я проснулся, ее уже не было.


Эмма проснулась перед рассветом. Тусклый серый свет просачивался в хижину. Кейт и Майкл крепко спали. Вчерашний незнакомец возился у очага, затаптывая черные остатки обугленных бревен, и туча золы колыхалась вокруг его ног. Рука у него была перевязана в том месте, где его укусил волк. Эмма видела, как он надел рубашку, взял со стены нож, лук и небольшой колчан, а потом, бросив быстрый взгляд в ее сторону, молча вышел из хижины.

Эмма тут же вскочила, оделась и выскочила наружу. Густой утренний туман висел над долиной, и она едва успела заметить, как великан скрылся в сером мареве. Эмма бесшумно пошла за ним следом.

Она вряд ли могла бы объяснить, зачем крадется за великаном. До сих пор взрослые практически не интересовали Эмму. Краткий жизненный опыт научил ее, что они бывают двух видов: с первыми приходится считаться, а вторых можно откровенно не слушаться. Абрахама она считала славным, а доктора Пима — интересным, ведь он как-никак был волшебником. Но до появления этого огромного человека Эмма еще никогда не встречала взрослого, к которому ее бы так сильно тянуло.

Великан остановился, и Эмма поспешно юркнула за большой валун. Похоже, их спаситель прислушивался к чему-то в тумане.

И тут Эмма вдруг кое-что вспомнила. Это было несколько лет назад. Какой-то богатый старик оплатил всему приюту поездку в зоопарк. Эмма тогда решила, что этот старик умирал и хотел напоследок сделать какое-нибудь доброе дело, чтобы попасть в рай. Но каковы бы ни были причины стариковой щедрости, посещение зоопарка стало лучшим днем в жизни Эммы. Там были панды, ягуары, длинношеие жирафы и пятнистые обезьяны, с визгом и гомоном скакавшие по веткам деревьев, нильские крокодилы, которым люди поклонялись в древности, гималайские ирбисы и изумрудно-зеленые змеи, способные проглотить человека целиком. Просто глаза разбегались. Но единственным зверем, который полностью покорил Эмму и заставил ее застыть в зачарованном изумлении, был лев. Огромный, вдвое крупнее любого другого льва. Шерсть у него была густая, золотая с бронзовым отливом, морда покрыта шрамами бесчисленных сражений, а глаза цвета такой глубокой, чернейшей черноты, какой Эмма никогда в жизни не видела. Вцепившись в прутья внешней ограды клетки, она любовалась силой и мудростью могучего зверя, чувствуя за его внешним спокойствием первородную животную ярость, ждущую лишь повода вырваться на свободу.

Этот огромный человек чем-то напоминал Эмме того льва.

Она увидела, как он сошел с тропинки и растаял в тумане. Выждав несколько мгновений, Эмма пошла следом. Земля под ее ногами была мокрой и скользкой, а когда Эмма прижималась к деревьям, целые каскады капель обрушивались ей на голову и плечи. Выйдя на поляну, Эмма замерла. Великана нигде не было видно.

Она как раз обдумывала, в какую сторону пойти, когда вдруг заметила быстрое движение, и из-за деревьев вышел олень. Он был высокий и сильный, с огромными ветвистыми рогами. Спрятавшись за ветками, Эмма, затаив дыхание, любовалась красотой лесного животного. Олень вытянул шею и принялся ощипывать листья с куста.

Эмме очень хотелось, чтобы Кейт и Майкл тоже были здесь. Особенно Кейт. Майкл наверняка все испортил бы, сказав какую-нибудь ерунду о своих гномах.

Внезапно олень встал на дыбы, все его тело напряглось, словно струна. Потом он стрелой сорвался с места, но в это мгновение великан выскочил из тумана, прыгнул оленю на спину и опрокинул его на землю. Сверкнул нож, в мгновение ока перерезавший глотку животному.

Эмма охнула, ошеломленная стремительностью и свирепостью произошедшего. Она молча смотрела, как великан опустился на колени и положил руку на голову оленю. Она видела, как он шевелит губами, шепча что-то. Потом великан поднял голову — и посмотрел ей прямо в глаза.

Эмма поняла, что он велит ей подойти.

На трясущихся ногах она вышла из своего укрытия. Пар поднимался из глубокого пореза на шее оленя, в воздухе стоял сильный запах крови. Эмма не боялась. За последние несколько дней в ее жизни произошло столько всего, что теперь ее было не так-то просто испугать. Но было нечто слишком откровенное во всей этой сцене, в огромном человеке, в олене и самом убийстве в притихшем лесу, и эта откровенность заставляла трепетать ее сердце.

Эмма молча остановилась возле тела оленя. Взгляд великана ни на миг не отпускал ее.

— Не бойся.

Эмма хотела сказать ему, что и не думает бояться. Но вдруг поняла, что не может говорить.

Огромная ладонь великана все еще покоилась на голове оленя.

— Те волки, прошлой ночью, они были злые. Я не чувствовал сожаления, убивая их. — Голос у него был низкий и сильный. — Но убийство такого создания — дело священное. Его можно совершать только в случае настоящей необходимости. И потом надо попросить прощения у его духа.

Он посмотрел на Эмму, ожидая понимания, и она кивнула, снова вспомнив глубокие, темные глаза льва.

Великан вспорол ножом живот оленя и принялся потрошить его. Он явно был профессионалом, потому что действовал быстро и умело. Эмму затошнило, когда огромный человек принялся деловито отделять внутренности и складывать их в свою кожаную сумку, но она ни разу не отвернулась. Она подумала про себя, что окажись тут Майкл, его бы рвало без остановки, и от этого она сразу же почувствовала себя лучше.

— Прошлой ночью, тогда, при виде волков, ты испугалась?

Эмма решила соврать, а потом сказала:

— Да.

— Ты не подала виду.

Эмме показалось, что он сказал это с одобрением, и тепло разлилось у нее в груди.

— Вы не из Кембриджского водопада, — сказал великан.

Это был не вопрос, однако мужчина явно ждал ответа.

— Нет. Мы из… ох, мы, так сказать, из будущего. — Эмма вдруг почувствовала себя гораздо уверенней. — Видите ли, мы нашли волшебную книгу: если вложить в нее фотографию, то попадешь в то место, которое там изображено. Понимаете? Мы так и сделали, вложили фотографию — и очутились здесь.

Мужчина прервал свое занятие и молча уставился на нее. В мгновение ока Эмме открылись сразу две вещи. Во-первых, ей стало ясно, почему она пошла за ним. Она сделала это потому, что прошлой ночью этот великан нес ее на руках через дождь и она никогда в жизни не чувствовала себя в большей безопасности. А во-вторых, она вдруг поняла — по тому, как он смотрел на нее, по крови на его руках, ножу и тому, что они были совсем одни в лесу, — что больше совсем не чувствует себя в безопасности.

— Простите, — пролепетала Эмма. — Наверное, я все не так рассказала.

Она подавила желание броситься бежать. Заставила себя остаться на месте, глядя в глаза великану через еще теплое тело оленя, лежавшее между ними. Прошло несколько секунд. Медленно кивнув, мужчина вытер лезвие ножа о шкуру оленя и сунул его в ножны.

— Меня зовут Габриэль.

— А я Эмма.

Он встал и взвалил оленя себе на плечо.

— Давай возвращаться. Твои брат с сестрой, должно быть, уже проснулись. Нам нужно о многом потолковать.


Первое, что увидела Кейт, когда великан вышел из-за поворота тропинки, было тело, переброшенное через его плечо.

«О нет!» — подумала она.

Потом появилась Эмма, семенившая следом за великаном. Она улыбалась и махала рукой.

Пока великан вешал тушу под навес, пристроенный к стене хижины, Эмма возбужденно рассказала Кейт и Майклу обо всем, что случилось этим утром, что их хозяина зовут Габриэль, и он убил оленя, и если бы Майкл там был, его бы точно вырвало…

— Хватит!

— Извини, — хмыкнула Эмма. — Но тебя бы просто наизнанку вывернуло.

— Ты не должна была уходить, — сказала Кейт. — Это опасно.

Эмма покивала и изобразила искреннее сожаление.

— Что ты ему рассказала о нас?

— Ну, понимаешь… что мы из будущего… и про книгу.

Кейт заметила, что Эмма как-то неуверенно поежилась.

— В чем дело?

— Да ни в чем. Просто когда я рассказала ему про книгу… Он повел себя как-то странно.

— Как странно?

— Ну, знаешь… — Эмма пошлепала ногой по грязи, потом пожала плечами. — Как будто раздумывал, не прибить ли меня или вроде того.

— Что?!

Но тут великан вернулся и позвал их завтракать.

Они ели за деревянным столом в комнате. Великан, или Габриэль — по крайней мере Эмма уже начала называть его так, — переодел рубашку и смыл кровь с рук в ручье, пробегавшем за домом. Он сказал детям, что здесь нельзя зажигать огонь днем. Крикуны будут прочесывать долину, разыскивая их, и сразу заметят дым.

Поэтому на завтрак им придется довольствоваться хлебом, медом и ягодами, которые они с Эммой набрали по пути к хижине.

Кейт и Эмма не ели как следует с завтрака того дня, когда отправились в прошлое, а трапезы, которые Майкл делил с Графиней, несмотря на изобилие, на самом деле были обыкновенными колдовским иллюзиями, поэтому, насытившись до отвала, можно было уже через десять минут вновь почувствовать волчий голод. Тем не менее только когда великан поставил еду на стол, дети поняли, до чего же они проголодались. Через несколько секунд они уже жадно набивали рты огромными, сочащимися медом ломтями хлеба, засыпая туда же пригоршни ягод, сочно лопавшихся у них на зубах. В какой-то момент Габриэль принес кувшин молока и налил его в четыре чашки. Майкл схватил свою кружку, с шумом втянул половину, глотнул — и тут же веером разбрызгал остатки по стенам хижины.

Великан сохранил невозмутимое спокойствие.

— Козье молоко, — сказал он. — Кислит, если с непривычки. Пейте, оно полезное. — И к огорчению Майкла, он снова наполнил его чашку.

Эмма сделала большой глоток, изо всех сил постаравшись не поморщиться.

— Вкусно, — сообщила она, выдавив улыбку. — Мне нравится.

Кейт ела с не меньшей жадностью, чем ее брат с сестрой, но при этом продолжала присматриваться к хозяину дома. Он сидел напротив них, занимая целую сторону стола, и, казалось, был всецело поглощен едой.

Наконец, слизнув с пальцев последние капли меда, он допил свое молоко, вытер рукой рот и вздохнул.

— А теперь, — сказал он, — выкладывайте все.

В обычных условиях Кейт, разумеется, воспротивилась бы такому приказу, ее первым побуждением всегда было как можно меньше распространяться о себе и своих брате с сестрой. Но когда великан посмотрел ей в глаза, Кейт, как до нее Эмма, почувствовала, что ему нужна только правда.

И она снова рассказала их историю: как исчезли их родители, как они трое скитались по приютам, как, наконец, их отправили сюда, в Кембриджский водопад.

— А какой он, — спросил великан, — Кембриджский водопад вашего времени?

Кейт описала унылую пустошь с исчезнувшими деревьями, запуганных и недоверчивых людей. Она сказала, что там больше нет плотины, перегораживающей реку, и что вода падает со скал прямо в ущелье. Рассказала, что из животных остались только волки, рыщущие по ночам. А в завершение сказала, что в Кембриджском водопаде больше нет детей.

— А ведьма? — Голос великана был спокоен, однако Кейт видела ненависть, горевшую в его темных глазах. — Она все еще там?

Кейт покачала головой. Они узнали о Графине и Крикунах только после того, как нашли книгу и попали в прошлое.

— Расскажи мне об этой книге.

С помощью Майкла и Эммы, то и дело дополнявших ее рассказ, Кейт описала, как они исследовали дом, как нашли дверь в винный погреб, которая привела их в подвальную комнату, где Майкл отыскал книгу.

— Мы думали, что это кабинет доктора Пима или что-то вроде этого, — сказала Эмма.

— Доктора Пима?

— Ага. Он управляет приютом. Кажется, он волшебник. Мы своими глазами видели, как он сделал огонь.

— А этот ваш доктор Пим, — спросил Габриэль, — он, часом, не старик с громадными белыми бровями?

— Да! — воскликнула Эмма. — Вы его знаете?

Но великан не удостоил ее ответом.

— Досказывайте свою историю.

И Кейт рассказала Габриэлю о том, как они перенеслись в прошлое, видели, как он пытался убить Графиню, как забыли Майкла и как они с Эммой раздобыли у Абрахама еще одну фотографию, чтобы вернуться обратно и спасти его.

— И тогда мы снова вернулись в прошлое…

— Ты кое-что упустила.

— Нет, ничего.

— Ты лжешь.

— Она не врет, — сказала Эмма. — Я тоже была там. Так все и было.

— Значит, она чего-то тебе не рассказала.

Кейт поймала смущенный и вопросительный взгляд Эммы. Она хотела пропустить эту часть, ей было страшно даже думать об этом, и она не желала делиться своими страхами с Майклом и Эммой. Но великан не оставил ей выбора. Поэтому с бешено колотящимся сердцем Кейт выложила всю правду: про то, как она положила руку на чистую страницу, про все, что там увидела, и про черноту, впитавшуюся в ее пальцы.

Когда она закончила, Майкл и Эмма молча уставились на нее, разинув рты.

— Ты видела драконов? — ахнул Майкл. — Сражавшихся драконов?

— Как ты думаешь, что это была за черная дрянь? — спросила Эмма. — Может, чернила, а? Волшебные чернила? И почему ты ничего нам не рассказала?

Кейт начала объяснять. Она сама не поняла, что это значит. И она не хотела, чтобы они волновались…

Но огромный человек перебил ее и велел продолжать. Теперь он смотрел на нее еще более пристально.

Кейт чувствовала, как напрягся Майкл, когда она дошла до рассказа о его предательстве и о том, как секретарь поймал их с Эммой; она постаралась как могла затушевать этот неприятный эпизод, но великан не стал щепетильничать.

— Ты помог ведьме заманить своих сестер в ловушку и схватить их?

Кейт увидела, как Майкл открыл рот. Видимо, он хотел что-то возразить или даже объяснить, почему в тот конкретный момент предательство сестер было самым разумным выходом из создавшегося положения. Но потом только вздохнул и опустил глаза в стол.

— Да…

Звук, похожий на рычание, вырвался из груди великана.

— Мы его простили, — быстро вставила Кейт.

Она продолжила свою историю: рассказала, как Графиня забрала книгу, но та исчезла прямо у них на глазах, как их заперли вместе с другими детьми, но Абрахам вывел их через секретные коридоры. Она рассказала, как они бежали по лесу и услышали вой первого волка.

Здесь она остановилась. Все остальное он и сам знал.

Великан взял корку хлеба и окунул ее в кувшин с медом.

Кейт чувствовала себя выжатой как лимон. Рассказывать эту историю оказалось очень трудно. Она посмотрела на великана. Он жевал, обдумывая только что услышанное. Кейт невольно посмотрела на его шрам. Он начинался в дюйме от его левого глаза и криво сбегал к челюсти. Шрам придавал лицу Габриэля устрашающий вид. Но несмотря на это, Кейт вдруг поняла, что он очень красивый. Кровь прилила к ее щекам, и она опустила глаза на колени.

Что с ней творится? Они сидят тут, запертые в прошлом, преследуемые целой ордой ужасных Крикунов, а она думает о том, насколько красив этот мужчина…

— А теперь ты расскажешь нам свою историю? — попросила Эмма. — Пожалуйста!

Кейт и Майкл разинули рты.

— Чего? — спросила Эмма.

— Ты сказала «пожалуйста», — ответил Майкл.

— Ну?

— Ты никогда не говоришь «пожалуйста».

— Нет, говорю.

— Нет, — подтвердила Кейт. — Не говоришь.

— Я даже не подозревал, что она знает значение этого слова, — вставил Майкл.

— Да заткнись ты, — процедила Эмма.

— Хорошо, — пророкотал великан, заглушая их перебранку. — Вы рассказали правду. Значит, заслужили того же. Что вы хотите узнать?

Кейт подумала, что первым делом следует узнать, кто он такой.

— Как вас зовут?

— Габриэль Китигна Тессуат.

— Правда? — захихикал Майкл.

Габриэль молча посмотрел на него.

— Просто очень красивое имя, — поспешно поправился Майкл.

Кейт спросила мужчину, не из Кембриджского ли он водопада.

Он покачал головой.

— На протяжении веков в этих горах жило два людских сообщества. Кембриджский водопад. И мой народ. Анишинаабе.[7 - Анишинаабе — самоназвание целой группы крупных индейских племен Канады и севера США — отава, оджибве и алгонкинов. Все они говорят на языках подгруппы анишинаабе.] Из поколения в поколение у нас передавали рассказ о том, как однажды в нашу деревню пришел волшебник. Он сказал, что по всей земле магический мир начал исчезать. Сказал, что остальные люди очень скоро больше не смогут нас увидеть. Они забудут о том, что мы когда-то существовали. Но нам и населению Кембриджского водопада был дан выбор. Переселиться, найти себе место где-нибудь в реальном мире или остаться в наших горах и стать невидимыми. Мы все выбрали последнее.

Когда он сделал паузу, чтобы долить себе молока, Эмма подалась вперед и прошептала Кейт и Майклу:

— Спорим, этим волшебником был доктор Пим? Вот откуда он знает про его белые волосы и все остальное!

Кейт шикнула на нее. Она думала о том, что этот человек с самого начала показался ей принадлежащим к другому, более древнему миру. Теперь она поняла почему. Кейт спросила, как он очутился в тот день на плотине.

Оказалось, что Габриэль периодически наведывался в Кембриджский водопад, чтобы следить за Графиней. Когда он увидел, что ведьма и ее секретарь куда-то выезжают из дома, то очень заинтересовался, убил одного из Крикунов, переоделся в его одежду и пошел к плотине следом за остальными. Придя туда, он увидел, как Графиня угрожает сбросить девочку в пропасть. Даже не успев понять, что происходит, Габриэль бросился на нее со своим мечом.

— А она тебя заколдовала, — сказала Эмма. — Иначе ты бы точно ее убил. Спорим?

— Когда я очнулся, то был уже в тюрьме, — продолжал Габриэль. Лицо его помрачнело при этом воспоминании. — Там не было света, поэтому я не сразу понял, где оказался. Потом почувствовал, как все раскачивается, и услышал плеск воды.

— Корабль! — воскликнула Эмма. — Абрахам нам про него рассказал! Он сказал, что это тюрьма, где они пытают людей. Делают над ними разные опыты и все такое.

— Это не тюрьма, — сказал Габриэль. — Это клетка. Для чудовища.

В хижине стало очень тихо.

— Первым делом я крикнул, чтобы узнать, один я там или нет. Никто мне не ответил. Но мне показалось, будто я услышал что-то внизу. Вонь там, скажу я вам, стояла смертельная! — Он закрыл глаза, словно ждал, когда запах рассеется. Прошло несколько секунд, прежде чем Габриэль снова вернулся к рассказу. — Вместо пола там была железная решетка, поэтому я видел, что все пространство под камерами на моем уровне занимает огромная клетка. Я снова позвал. И снова никто не ответил. Тогда я замер и притаился. И вскоре услышал это, доносившееся из самой густой тьмы: сиплое дыхание, клацанье когтей и очень тихий шепоток, обещающий себе: «Скоро… скоро…» И тогда я понял то, о чем знало чудовище, сидевшее внизу. Я не был пленником. Я был кормом.

Если до сих пор в комнате было тихо, то эта тишина не шла ни в какое сравнение с той, что воцарилась после окончания рассказа Габриэля.

Наконец Эмма спросила, почти с надеждой:

— Может, это был Крикун?

— Нет. Это был кто-то другой.

— Но почему Графиня прячет его на корабле, кем бы он там ни был? Почему не держит его в подвале под домом? — спросила Кейт.

Мужчина пожал плечами.

— Возможно, это существо страдает гидрофобией? — предположил Майкл.

Кейт попросила его объяснить. Майкл откашлялся и поправил очки на переносице. Эмма застонала. Это означало, что сейчас Майкл начнет пересказывать им какую-нибудь скукотищу, которую вычитал в очередной дурацкой книге.

— В легендах нередко встречается упоминание о том, что ведьмы и злые волшебники держат в повиновении какое-нибудь чудовище. Оно служит им в качестве оружия на самый крайний случай. Разумеется, гномы никогда до такого не опускались. Они слишком благородны…

— Майкл…

— Да, конечно… Итак, содержание чудовища, будь то вервольф, дракон или болотный тролль, очень часто заканчивалось тем, что он нападал на своего хозяина. Поэтому волшебникам приходилось изобретать различные меры предосторожности. Если предположить, что чудовище, о котором мы говорим, страдает водобоязнью — а именно это означает термин «гидрофобия»…

— «Именно это означает термин "гидрофобия"», — еле слышно передразнила Эмма.

Но Майкл проигнорировал ее насмешку.

— …Графиня может держать его под контролем, заперев на корабле. А когда монстр ей понадобится, она просто перевезет его на берег.

Габриэль кивнул.

— Возможно, ты прав.

— Да ну? — фыркнула Эмма, не в силах скрыть своего раздражения. — Ты уверен?

— Но как же вы спаслись? — спросила Кейт.

— Еще не построили такую клетку, в которой можно было бы меня удержать.

Габриэль сказал это таким тоном, словно дальнейшие объяснение были излишни. Кейт посмотрела на него — и согласилась.

— Значит, ты хочешь попробовать снова убить Графиню? — спросила Эмма. — Мы можем помочь. Мы с удовольствием прикончим ее!

— Нет, — сказал Габриэль. — Я вернусь в свою деревню. Я должен передать им все, что вы мне рассказали. О том, что случится с нашими лесами. И наша ведунья разузнает о книге, которую так хочет заполучить ведьма. Она поймет, что все это значит.

— Что еще за «ведунья» такая? — спросила Эмма.

— Женщина, которая творит магию, — ответил Майкл.

— Я не тебя спрашивала, — проворчала Эмма.

— Он прав, — ответил Габриэль.

Эмма бросила испепеляющий взгляд на брата.

Кейт сидела тихо. Ей вдруг пришла в голову одна мысль. Все это время она старательно удерживала ее в голове, боясь упустить. Но теперь выпалила:

— Возьмите нас с собой.

Мужчина покачал головой.

— Мне придется идти очень быстро, и дорогой я пойду опасной. Здесь вам будет спокойнее. Этого оленя вам хватит надолго. Ручей, что за хижиной, чистый, пейте смело. Огонь разводите только ночью. А я, как только смогу, пришлю сюда кого-нибудь, чтобы приглядел за вами.

— Но… — начала было Кейт.

— Мы… — сказала Эмма.

— Нет!

Он ударил огромной ладонью по столу, так что тарелки и чашки зазвенели, и дискуссия была окончена. Габриэль встал, снял со стены латунный телескоп и сказал, что тут чуть выше над хижиной есть отличный выступ, с которого видно всю долину. Сейчас он сходит и поглядит, нет ли где поблизости Крикунов. А потом ему нужно будет уходить.

Не успела дверь за ним захлопнуться, как Эмма обернулась к Майклу:

— Это из-за тебя он нас не взял!

— Что?

— А то, что он ненавидит выскочек! Он сказал мне об этом еще утром, когда убил оленя. Так и сказал: «Терпеть не могу выскочек».

— Ну да, охотно верю, что он так тебе и сказал!

— Тихо! — шикнула Кейт. — Нужно уговорить его взять нас. Он сказал, что ведунья сможет разузнать про нашу книгу. Может быть, она даже сможет увидеть, где она сейчас. Нам нужно разыскать эту книгу раньше Графини. Это наша единственная возможность попасть домой. — Кейт помолчала. Ее вдруг пронзила страшная мысль. — Эмма, ты ведь не потеряла фотографию? Ту, которая вернет нас назад?

Несколько ужасных, томительных секунд они смотрели, как Эмма роется в карманах.

Наконец она вытащила снимок. Он был сложен пополам и загнут с одного края, к обратной стороне прилип комок розовой жвачки, но главное, на нем была изображена Кейт, сидящая в их спальне и глядящая на них из будущего.

Дети негромко выдохнули хором.

— Эмма, — мягко сказала Кейт, — может, пусть лучше фотография хранится у меня?

— Да, вот именно, — пробурчал Майкл.

— Пожалуйста! — Эмма отцепила жвачку и протянула сестре карточку. Кейт, как могла, разгладила ее и сунула во внутренний карман куртки.

— Вернемся к главному вопросу, — предложил Майкл. — Как мы сможем уговорить его взять нас?

Случилось так, что эта проблема решилась сама собой, поскольку не успел Майкл договорить, как послышались торопливые тяжелые шаги, дверь распахнулась, Габриэль ворвался внутрь и сказал:

— Уходим. Немедленно.

Прежде чем дети успели спросить себя, что могло заставить его изменить свое решение, истошный вопль Крикуна эхом облетел долину.

— Их штук двадцать, — бросил Габриэль, доставая с балок на потолке какой-то длинный, завернутый в брезент предмет. — Через три минуты будут здесь.

— Что будем делать? — спросил Майкл. — Как мы сможем сбежать?

— Будем пробиваться с боем! — воскликнула Эмма, и в голосе ее прозвучал пламенный гнев. — Да, Габриэль?

Но он подошел к очагу, положил ладонь на один из камней и с силой нажал. Очень медленно, с громким каменным скрежетом, камин целиком повернулся вокруг своей оси, открыв темный проход, ведущий прямо в толщу горы.

— Сюда, — сказал Габриэль.


Глава 10

Лабиринт


Как только они вошли в лаз, Габриэль первым делом приказал Кейт, Майклу и Эмме замереть на месте. Потом он с глухим стуком вернул камин на прежнее место. Дети стояли в темноте, вдыхая затхлый воздух подземелья и прислушиваясь к шагам Габриэля. Он чиркнул спичкой и зажег от нее два видавших виды газовых фонаря, висевших на стене. Потом вручил один из фонарей Кейт.

— Где мы? — спросила она.

Тени от лампы, скользившие по шраму на лице Габриэля, придавали ему еще более устрашающий вид.

— Мы в таком месте, где нужно вести себя тихо и делать все, что я скажу. Идем.

Он повернулся и зашагал по туннелю.

Они дошли до выщербленных ступенек, за последней из которых оказалась железная дверь, увешанная множеством замков и засовов. Габриэль открыл дверь пропустил детей вперед, а затем закрыл и запер ее за ними. Теперь они очутились в новом туннеле. Он был шире, и стены у него были очень грубые. По полу бежали два железных рельса.

Они шли около четверти часа, прежде чем Кейт решилась снова задать тот же вопрос:

— И все-таки, где мы?

В первый миг ей показалось, что Габриэль ничего не ответит. Но он сказал:

— В одном из старых рудников, выстроенных жителями города. Он приведет нас через гору в долину, где лежит моя деревня.

Они пошли дальше: Габриэль и Эмма впереди (ширина туннеля позволяла идти только по двое в ряд), Кейт и Майкл следом. Там, в хижине, излагая брату с сестрой свой план возвращения домой, Кейт старалась говорить как можно увереннее. Но в глубине души она подозревала, что даже если мудрая ведунья из деревни Габриэля сможет сообщить им что-нибудь полезное, то их шансы найти книгу раньше Графини и ее Крикунов все равно остаются весьма призрачными.

По пути Габриэль, к удивлению Кейт, разговорился. Он рассказал детям о горах, о том, что они пропитаны древней магией, и поэтому к ним нужно относиться с уважением. Он сказал, что люди из Кембриджского водопада всегда знали, что здесь есть места, которые нельзя раскапывать, и силы, которые лучше не тревожить. Например, в горах водятся ханнудины — их еще называют убийцами надежды — полуживые упыри, которые вырастают за спиной у человека в темноте и начинают нашептывать, что все его самые страшные мысли являются правдой: друзья у него как один предатели, жена его не любит, а дети, когда вырастут, возненавидят самое его имя. И тогда горняк задувает свою лампу и садится на землю в темноте, а находят его только через несколько месяцев или даже лет, умершего от голода на этом самом месте. Есть еще салмак-тары, древний чудовищный народ, от которого, как говорят, некогда пошли гоблины — эти живут глубоко-глубоко под корнями гор. Глаз у них нет, зато есть огромные, как у летучих мышей, уши, а при ходьбе они издают клацанье, которое порой можно услышать в эхе, облетающем горные склоны; клыки и когти у салмак-таров острые, как бритва, и запросто дробят что кости, что камень, что железо…

— Но даже такие создания, — сказал Габриэль, — нужны, чтобы сохранять мировое равновесие. Но все изменилось, когда пришла ведьма, все изменилось.

Он замолчал, и какое-то время слышен был лишь хруст их шагов по усыпанному гравием дну туннеля. Кейт все время думала о двадцати морум кади, которых Габриэль увидел в долине. Она представляла, как они врываются в хижину, находят потайную дверь за очагом, один за другим выбегают в туннель, обшаривают желтыми глазами тьму…

Она знала, что эти мысли делу не помогут, но не могла удержаться. К реальности ее вернул Габриэль, уже приступивший к новому рассказу — на этот раз о паре невидимых рук, которые проникают в грудь и разрывают сердце и легкие. Кейт сразу поняла, что он описывает вопли Крикунов.

— Но это все одна иллюзия, — сказал Габриэль. — Вся боль рождается только в вашем сознании.

— Что?! — Кейт сама поразилась своему гневу. — Хотите сказать, что мы все это придумали?! И что все дети на плотине тоже все выдумали?

— Я не это сказал, — поправил Габриэль. — Визг Крикунов вызывает панику и страх в сознании. Такой ужасный страх, что все тело парализует. Вот эту боль вы и чувствуете. Она настоящая, но рождается в сознании.

— И как ее остановить? — спросил Майкл.

— Убить Крикуна, — ответила Эмма. — Дураку ясно.

— Признать, что крик не способен физически причинить тебе боль, — объяснил Габриэль. — И научиться управлять своим страхом. Это единственный способ. — Он помолчал и добавил: — Помимо убийства.

Кейт уже собралась сказать Габриэлю, что огромному великану, вооруженному мечом и убивающему волков голыми руками, конечно, намного проще «управлять своим страхом», но Майкл уже царапал в своем блокноте, бормоча: «управлять… страхом…», поэтому она промолчала. Вместо этого она задала вопрос, который с прошлой ночи не давал ей покоя:

— Вы не знаете, есть там кто-то еще? Кроме Графини. Мы слышали, как она говорила о своем хозяине.

— Да, — подтвердил Майкл. — И она, и ее секретарь — они оба о нем упоминали. Это есть в моих записях.

Габриэль покачал головой.

— Я не слыхал ни о каком хозяине. Спросим ведунью. Может, она…

Он вдруг остановился и обернулся, глядя назад в темноту туннеля. Все его тело напряглось, насторожившись. Кейт тоже всмотрелась во тьму, но туннель был тих и неподвижен, как могила.

— Может, это один из ушастых прагоблинов? — прошептал Майкл.

— Тихо!

Габриэль передал фонарь Эмме и развернул свой брезент. Вопреки предположению Кейт, там оказался не меч. Это было больше похоже на очень длинное мачете. Лезвие, довольно узкое возле рукояти, постепенно расширялось к наконечнику. Оно было сделано из какого-то темного металла, острие тускло поблескивало в свете ламп.

Габриэль шагнул вперед.

Все по-прежнему оставалось совершенно спокойно.

Кейт открыла рот, чтобы спросить, что ему послышалось. И тут из темноты выступил Крикун. Он не издал ни звука, а просто бросился на них с занесенным мечом, сверкая желтыми глазами. Впоследствии Кейт вспоминала, что это оказалось страшнее всего, поскольку вопли, при всей своей отвратительности, давали время удрать. А теперь было уже слишком поздно. Они могли только стоять и ждать удара.

С оглушительным раскатистым звоном клинок Габриэля обрушился на меч врага, расколов его на части. В следующее мгновение две половинки Крикуна валялись на полу, и смрадный дымок с шипением поднимался от них к потолку. Кейт посмотрела на Габриэля. Его оружие тоже дымилось. Острое лезвие прошло через Крикуна, меч и труп, как нож сквозь масло.

Габриэль сказал:

— Бежим.

Они послушались и помчались что было духу. По извилистым коридорам, вверх по ступенькам, вниз по ступенькам, мимо тупиков, а Габриэль все время подгонял их бежать еще быстрее. Туннели начали разветвляться, но он, похоже, точно знал, куда идти.

— Налево… направо… в тот коридор, бегом!

Очень скоро они услышали первый крик. Вскоре к нему присоединились остальные, и нечеловеческий визг затопил узкие туннели. Кейт почувствовала такую слабость, что едва не споткнулась. Она посмотрела на Майкла и Эмму и увидела, что они тоже сопротивляются изо всех сил. Кейт попыталась внушить себе, что боль существует только в ее сознании, что крики не могут причинить ей вреда, но все было бесполезно. Она по-прежнему чувствовала, будто бежит в гору с каменным жерновом на спине.

Тем временем крик неумолимо приближался.

Они выбежали из какого-то туннеля и очутились на краю подземной пропасти. Здесь не было видно ни пола, ни потолка — да что там, даже противоположной стены нельзя было разглядеть! Веревочный мост уходил в темноту и пропадал там. Визг, разносившийся по туннелям, стал еще громче. Свора Крикунов в любой момент могла выскочить на них.

— Идите, — приказал Габриэль. — Я задержу их, сколько смогу. Перейдете мост и бегите по туннелю. Он приведет вас в зал. Второй проход слева. Идите по нему. Всегда выбирайте второй ход слева. Когда выйдете наружу, найдете тропинку, она ведет в мою деревню. Не заблудитесь, а то останетесь здесь навсегда. А теперь идите. Я догоню.

— Но… — начала Эмма.

— Идите! Времени нет!

— Идем! — Кейт схватила Эмму за руку и потащила ее на мост. Майкл уже несся впереди них. Мост угрожающе закачался, когда подошвы детей застучали по деревянному настилу. Примерно на полпути ледяной вихрь налетел откуда-то из темноты. В воздухе чувствовалась холодная древняя сырость, от которой у Кейт мурашки выступили на коже.

— Смотрите! — завопила Эмма.

Кейт повернулась. Двое Крикунов вышли из туннеля у них за спиной. Когда они бросились вперед, Габриэль шагнул им наперерез. Сверкнули и зазвенели клинки. Габриэль увернулся от удара, схватил одного из Крикунов и швырнул в бездну у себя за спиной. Тьма поглотила последний вопль морум кади.

— Идем! — крикнула Кейт, дергая сестру за руку. Они пробежали последние двадцать ярдов, отделявших их от того места, где стоял Майкл. Кромешная тьма скрыла Габриэля и другой конец моста. Но, должно быть, все новые и новые Крикуны выбегали из туннеля, поскольку яростные крики и звон металла не смолкали ни на секунду. Смертельная битва шла в полной темноте.

— Мы не можем его бросить! — закричала Эмма, и глаза ее стали дикими от отчаяния. — Мы должны что-то сделать!

— Мы ничего не можем сделать! — ответила Кейт. — И если ты помнишь, он сам сказал нам уходить.

— Вход прямо тут! — объявил Майкл.

Волоча за собой Эмму, Кейт побежала по коридору. Вскоре звуки битвы стихли вдали, а еще через минуту быстрого бега они очутились в зале, о котором им говорил Габриэль. Это оказалась большая круглая комната с высоким потолком и шестью одинаковыми дверями.

— Мы не можем его бросить! — Эмма вырвала руку у Кейт, в глазах у нее блестели слезы стыда и бессилия. — Он помог нам, а мы сбежали как трусы!

— У нас не было выбора!

— Вот дверь, которая нам нужна, — показал Майкл. — Вторая слева.

— Давайте хотя бы подождем? — взмолилась Эмма. — Всего секундочку, только чтобы посмотреть, вдруг он придет. Пожалуйста, Кейт! Только секунду!

Кейт посмотрела на мокрое от слез лицо сестры. Она знала, что должна сказать «нет». Им нужно как можно дальше уйти от Крикунов.

Она вздохнула.

— Только секунду.

Глядя, как Эмма обернулась и впилась глазами в тьму коридора, Кейт невольно почувствовала зависть к сестре. Эмма жила крайними чувствами. Она любила и ненавидела всем сердцем, не взвешивая ежеминутно тысячи возможных последствий каждого своего шага. Кейт знала, что если она позволит, Эмма немедленно бросится на помощь Габриэлю, даже если это будет означать верную смерть.

Майкл подошел к ней и многозначительно кашлянул.

— Ты должна научиться говорить «нет».

— Хорошо. Майкл.

— Я просто говорю, потому что…

Кейт выразительно посмотрела на него, и Майкл, видимо, понял намек, поскольку отошел в сторонку, бубня себе под нос, что обработка камня в этом зале произведена на совершенно ином уровне, чем в остальной части шахты, и что он непременно должен рассмотреть, как выведены углы…

Кейт решила, что они подождут еще тридцать секунд. После этого она заставит Эмму уйти, даже если придется тащить ее волоком. Она рассеянно скользнула взглядом по одному из темных туннелей справа.

Видение обрушилось на нее без предупреждения.

Она увидела комнату, озаренную светом свечей. Двое сидели за деревянным столом. Один был мужчина с длинными рыжими волосами, закутанный в длинный плащ. Второй сидел в тени. Между ними на столе лежал сверток, завернутый в холст. Кейт сразу поняла, что это книга.

Откуда-то издалека до нее донесся голос Майкла, говорившего Эмме, что уже точно пора идти.

Кейт сделала шаг к входу в туннель, и видение стало ярче. Она слышала, как заключается сделка. Сидевший в тени дал слово, что он и его народ спрячут и защитят книгу.

Голосом, похожим на гранит, он проговорил:

— Мы выстроим хранилище.

Не успев осознать, что она делает, Кейт закричала:

— За мной! — и бросилась в коридор.

Чей-то голос в ее голове протестующее кричал. Она ослушалась предостережения Габриэля! Теперь они заблудятся навсегда! Она должна остановиться, вернуться…

Но гораздо более сильный голос говорил, что книга там, что она зовет ее. И если она помедлит, если остановится, чтобы пересказать свое видение Майклу и Эмме, то потеряет связь, потеряет книгу…

Поэтому Кейт побежала и услышала за спиной сначала крики, призывавшие ее остановиться и подождать, а потом дробный топот бегущих ног. Она выбежала в следующую комнату, неотличимую от первой, тоже с шестью дверями. Подождала, пока шаги и крики «Кейт! Стой!» окажутся совсем близко, и бросилась в следующий коридор. Почему-то она точно знала, куда идти. Пять, десять, пятнадцать минут она бежала через совершенно одинаковые комнаты с одинаковыми дверями, всякий раз останавливаясь ровно настолько, чтобы подпустить ближе шаги за спиной, а потом бросалась в очередную дверь, уверенная в том, что брат с сестрой не потеряют свет ее лампы.

Видения не отпускали ее даже на бегу. Кейт видела, как строилось хранилище в толще горы, как рыжеволосый человек сидел перед открытой книгой, водя пальцами по чистым страницам, так что слова и образы то появлялись, то исчезали вновь, и наконец увидела, как он вошел в законченное хранилище и возложил книгу на пьедестал в центре…

Кейт остановилась. Грудь ее тяжело вздымалась. Коридор уперся в каменную стену. Этого не могло быть. Наверное, она куда-то не туда свернула. Но как так могло случиться?

Чьи-то пальцы схватили ее за руку. Майкл, тяжело дыша, согнулся пополам.

— Майкл! Вот же! Я могу…

Майкл покачал головой.

— Эмма…

— Эмма? Что…

— Я думал… она бежит за нами, но она… Я должен был… или вернуться за ней… но ты… не останавливалась… — Он опустил голову, хватая ртом воздух.

В коридоре не было видно никакого другого источника света. Не было слышно никаких других шагов.

— Наверное, она убежала… — выдавил Майкл, — … помогать Габриэлю.

И все мысли о книге мгновенно исчезли из головы Кейт.

— Нужно вернуться.

— Как? Это же лабиринт! Разве ты не видела? Тут все комнаты одинаковые! Габриэль специально предупредил нас. Мы не сможем найти дорогу назад!

— Мы найдем! Мы…

— Кейт!

Она обернулась. Черная трещина проступила посреди гладкой каменной стены. Скала раскололась пополам. Задул ветер, пламя в ее фонаре затрепетало и погасло.

В темноте прозвучал железный голос:

— Взять их.


Глава 11

Узник камеры 47


Габриэль стоял спиной к подвесному мосту, грудь его тяжело вздымалась, рукоять фальшиона стала скользкой от пота. Руки его украшало не меньше полудюжины порезов, глубокая рана зияла на боку. У морум кади были отравленные мечи. Любая рана могла убить его. Но Габриэль не думал об этом.

Он уже уничтожил шестерых Крикунов: четверых рассек на куски, двоих сбросил в пропасть за своей спиной. Но больше десятка тварей встали вокруг него полукругом, подняв мечи, сверкая желтыми глазами, их дыхание — или что там у них заменяло дыхание — сипло вырывалось в прорези масок, скрывавших их разлагающиеся черепа. Они могли только наступать, и их было больше.

Так почему же они перестали атаковать?

Ответ пришел одновременно со светом факела, который неожиданно вынырнул из тьмы и, колыхаясь на ходу, направился к задним рядам толпы. Крикуны расступились, пропуская секретаря. Коротышка тяжело дышал и промокал лоб кружевным фиолетовым платочком.

— Ох, батюшки, — пропыхтел он, — ну и беготня! Неужели лучшего пути не нашлось?

Он махнул платочком в сторону Крикунов.

— Я полагаю, мои коллеги скрасили вам ожидание? Тогда давайте познакомимся. Гриддли Кавендиш, к вашим услугам. — Он поклонился и улыбнулся гнусной улыбкой. — А вас как прикажете величать, мой дорогой сэр?

Габриэль взвесил свои шансы достать секретаря прямым выпадом. Наверное, он смог бы это сделать, но при этом неизбежно открылся бы Крикунам.

— Ну же, ну же, — скользким и ласковым голоском пропел Кавендиш, — я же вижу, что вы человек тертый. Сбежали с корабля. Запросто расправляетесь с кем пожелаете — хоть с волками, хоть с Крикунами. Не говоря уже об этом хитроумном маленьком проходе за камином. Признаться, я чуть не проглядел его! Чуть-чуть, представляете? Какое счастье, что Графиня — о, как она умна! — некоторое время назад соблаговолила рассеять тьму моего невежества парочкой простейших заклинаний, среди которых было и такое, что помогает выявлять потайные ходы и двери. Ах, какой блеск, какая предусмотрительность! Неудивительно, что детишки ее обожают! Итак, как вас зовут, сэр?

— Подойди ближе, я тебе скажу, — ответил Габриэль.

Секретарь захихикал и несколько раз стукнул себя кулаком по ноге, словно нашел шутку исключительно забавной, при этом он еще умудрялся энергично трясти головой.

— И чувство юмора в придачу? Ну что ж, спасибо за приглашение, но мы-то с вами знаем, что у вас на уме, верно? Вот эта длинная острая штуковина, да? Вот что вы задумали, хмм? — Он ткнул скрюченным пальцем в клинок Габриэля, а затем зачем-то дотронулся до кончика своего носа.

Габриэль заподозрил, что секретарь сумасшедший.

— Хорошо, давайте без имен. Как насчет того, чтобы просто сообщить нам, куда подевались детки? В противном случае мне придется попросить моих подгнивших приятелей покромсать вас на гораздо более послушные кусочки!

Лицо Габриэля осталось непроницаемым. Однако мозг его лихорадочно работал. Графине были позарез нужны эти дети, она так отчаянно хотела вернуть их, что бросила на поимку своего личного секретаря и отряд в двадцать Крикунов. Практически всю стражу города. В чем тут дело — в связи детей с книгой или в чем-то еще? Может быть, эти дети чем-то очень важны? Габриэль почувствовал, что совершил ужасную ошибку, расставшись с ними.

— Мне кажется, вы послали их через мост… Хмм? Прямо в лабиринт? Очень опасный шаг, вам не кажется? Там так просто заблудиться!

Секретарь сделал осторожный шажок вперед.

— Думаю, мы сможем заключить сделку. Эти дети ничего для вас не значат. Вы встретили их в лесу. Пришли им на помощь. Очень понятно! За крошками гнались ужасные зубастые волки. Любой на вашем месте сделал бы то же самое. Но теперь помогите нам найти их. Сделайте это, — он с присвистом засипел, пытаясь изобразить улыбку, — и Графиня даст вам все, что пожелаете! Богатство. Власть. О, она может быть очень щедрой.

Секретарь безрассудно сделал еще один шаг вперед. Один взмах клинка — и его голова слетела бы с плеч долой. Но Габриэль знал, что он успеет сделать всего один удар, прежде чем на него кинутся Крикуны. Что тогда будет с детьми?

— Передай ведьме…

— Да? — Человечек по фамилии Кавендиш жадно подался вперед.

— Я до нее доберусь.

Он развернулся и одним ударом меча перерубил веревки, на которых держался мост. В тот же миг настил рухнул в бездну, а Габриэль прыгнул следом за ним, оставив за спиной надсадные вопли секретаря.

Он вытянул свободную руку вперед, вглядываясь в темноту. Но там не было ничего. Только холодный воздух. И он падал. Он все испортил. Дети останутся беззащитны. Его народ…

Габриэль с размаху ударился рукой о доску настила. Та выскользнула, но Габриэль ухватился за следующую, и тогда мост, упруго натянувшись под его тяжестью, понесся вперед. Габриэль всем телом врезался в каменную стену. Несколько секунд он висел неподвижно, восстанавливая дыхание. Он видел тусклый свет факела, горевшего высоко-высоко над противоположной стороной провала. Гулкий голос секретаря продолжал изрыгать проклятия.

Внезапно, повинуясь какому-то инстинкту, Габриэль поджал колени, и в тот же миг меч хлестнул по доскам моста в том месте, где только что находились его ноги. Из темноты внизу на него смотрели желтые глаза Крикуна. Должно быть, морум кади прыгнул за ним и ухватился за одну из веревочных опор моста.

Вложив меч в ножны, Габриэль начал карабкаться наверх. Сражаться с Крикуном, болтаясь на мосту, было гиблым делом. Для начала нужно выбраться наверх.

— Габриэль!

Он поднял голову. В сорока ярдах выше, освещенное светом фонаря, над утесом свесилось бледное лицо младшей девочки, Эммы.

Недавнее сожаление о том, что он отослал детей в лабиринт, тут же сменилось раздражением. Габриэль уже открыл рот, чтобы как следует распечь Эмму, но тут Крикун сделал еще один выпад своим мечом, ткнув наконечником в каблук его башмака. Габриэль полез быстрее. Он не заметил, как лицо Эммы скрылось за краем утеса.

Его здоровенные ступни не помещались между узкими просветами в досках настила, поэтому Габриэлю приходилось подтягиваться на руках. Миновав каждую доску, он отрывал ее и бросал в пропасть, чтобы затруднить дорогу своему преследователю. Но он слышал, что мерзкое существо не отстает от него ни на шаг.

— Габриэль!

Он даже головы не поднял.

— Габриэль!

Голос звучал очень настойчиво и будто с усилием.

— Габриэль!

Он нехотя посмотрел вверх, приготовившись как можно яснее дать ей понять, что сейчас не время для разговоров. Эмма стояла на краю скалы, с трудом удерживая в руках камень, в несколько раз больше своей головы. Увидев, что он поднял взгляд, Эмма разжала руки. Габриэль всем телом отклонился влево. Просвистев в нескольких дюймах от него, камень с глухим хрустом обрушился на голову Крикуну и сбросил его с моста.

Габриэль проводил глазами исчезающее в пропасти тело, потом снова посмотрел на Эмму.

Девочка с улыбкой помахала ему рукой.

— Все в порядке! Я его сшибла!

«Ох уж эти дети!» — подумал Габриэль.

Он быстро преодолел остаток расстояния и подтянулся на край скалы. Девочка держала в руке фонарь, глаза ее сверкали от восторга. Габриэль, все еще тяжело дыша, огляделся по сторонам.

— Где твои брат с сестрой?

— Я от них сбежала.

— Я же сказал вам идти вперед. Нечего было возвращаться.

Ее улыбка погасла, лицо обиженно вытянулось.

— Ни с места! — донесся через пропасть визгливый голос секретаря. — Именем Графини!

— Идем, — сказал Габриэль. — Нужно торопиться. — Он сделал шаг, но девочка повернулась к нему спиной, скрестив руки на груди.

— Я спасла тебе жизнь. И мне кажется, ты мог бы хоть спасибо сказать!

Габриэлю очень хотелось сгрести ее в охапку и броситься в туннель. Секретарь и его морум кади с минуты на минуту могли отправиться на поиски другого пути через провал. И все-таки, совершенно неожиданно для себя, он улыбнулся.

— Ты права, — сказал Габриэль. — Я твой должник.

Эмма быстро покосилась на него, словно хотела убедиться, что он не насмехается. Потом кивнула.

— Не за что. И никакой ты мне не должник. Мы квиты. А теперь, наверное, надо идти.

— Отличная мысль, — согласился Габриэль, как будто не предлагал именно это несколько секунд тому назад.

— Чего ты улыбаешься? — насупилась Эмма.

— Ничего.

— Ну да, хорошо, давай…

Раздался свист, потом тихий щелчок, и Эмма, хрипло охнув, стала оседать. Габриэль подхватил ее, прежде чем она упала. Двадцать дюймов черного древка стрелы торчали у нее из спины. Еще два дюйма выступали из живота.

— Габриэль… — Глаза у нее сделались огромными и испуганными.

Подхватив фонарь, Габриэль как можно быстрее и осторожнее взял девочку на руки. Секретарь надрывался с другой стороны пропасти. Судя по голосу, он распекал своих монстров.

— Ш-ш-ш-ш, — тихо прошептал Габриэль, когда Эмма начала всхлипывать от боли. — Ты теперь со мной. — И он понес ее в туннель.


Им связали руки и ноги. На головы натянули капюшоны и крепко завязали. Все происходило в кромешной тьме, поэтому Кейт не имела ни малейшего представления о том, кем были их похитители. Потом зажглись факелы. Кейт их не видела (капюшон оказался чрезвычайно плотным), однако чувствовала тепло и слышала треск пламени. Потом ее подняли, перебросили через плечо, и вся процессия дружно замаршировала куда-то.

— Майкл! — прокричала Кейт. — Ты здесь?

— Здесь! — Судя по голосу, он был в нескольких шагах позади нее. — Я в порядке!

— Тихо! — рявкнул грубый голос.

Прошел час. А может быть, даже больше. В такой темноте было легко потерять всякое представление о времени. Кейт больно натерла ребра о плечо своего похитителя, поэтому поерзала, пытаясь занять более удобное положение. Она быстро оставила тщетные попытки запомнить дорогу, по которой их несли. Теперь она знала только то, что каждый шаг уводит их все дальше и дальше от Эммы и от надежды когда-нибудь снова быть вместе. Ей приходилось кусать губы, чтобы не разреветься. Не хватало только, чтобы Майкл услышал ее плач и впал в отчаяние.

Наконец грубый голос отдал приказ остановиться.

Кейт поставили на каменный пол. Капюшон развязали и сняли. Она заморгала, ослепленная светом факелов. Майкл был рядом с ней, капюшон с него тоже сняли.

— Майкл, — прошептала Кейт, — ты в порядке?

— Да. Ребра болят, но…

Он широко разинул рот. Кейт увидела, что глаза ее брата вдруг округлились до какого-то неестественного, почти путающего размера.

— Гн… — пролепетал Майкл. — Гн…

— Майкл? Что с тобой? Что?

— Гно…

Кейт обернулась. Ее глаза уже настолько привыкли к свету, что она ясно видела примерно дюжину невысоких, коренастых и бородатых мужичков, толпившихся в туннеле. По большей части бородачи почти не обращали внимания на детей. Некоторые из них ели. Другие были заняты разговором или точили свое оружие. Многие достали длинные тонкие трубочки и разжигали их. И все они, как отметила Кейт, были вооружены короткими мечами и устрашающего вида топорами, засунутыми за кольчужные пояса.

— Они же… гномы, — выдохнул Майкл, с трудом выговорив эти три слова.

В самом деле, это были гномы — бородатые, в кольчугах и с топорами, иными словами, в точности такие, какими их всегда описывал Майкл. Кейт сама не понимала, почему ее так поразило то, что гномы существуют на самом деле. После того как они с Майклом и Эммой убедились в реальности магии, было бы совершенно логично допустить и реальность существования гномов. Иными словами, Кейт оправдывало только то, что в последние дни голова у нее была занята другими вещами.

— Я всегда знал, — шептал Майкл. — То есть я не знал, я просто… надеялся! — Он восторженно огляделся, шепча: — Гномы…

Один из гномов отделился от толпы. Он был коренастый (впрочем, все гномы были такими, разве что в разной степени), с обветренным лицом и длинной рыжей бородой, заплетенной в аккуратные косы. Присев на корточки перед детьми, гном с негромким звяканьем поставил свой шлем на пол и откашлялся.

— А теперь, — Кейт сразу поняла, что это был тот самый голос, который отдавал все приказы, — выкладывайте.

Кейт растерялась.

— Что выкладывать, сэр?

— Вашу историю, — ответил он, стаскивая железные рукавицы. — Как так вышло, что вы рыскали по нашей территории. Совершили незаконное, так сказать, проникновение.

При словах «незаконное проникновение» толпа гномов взорвалась громким сопением и фырканьем.

— Мы не проникали незаконно, — сказала Кейт. — Мы…

— Вы гном! — выпалил Майкл.

Рыжебородый посмотрел на Майкла. По-своему расценив его широкую восторженную улыбку и ошеломленный взгляд, он решил оставить это очевидное замечание без внимания и снова повернулся к Кейт.

— Ах, не проникали, значит? Выходит, у вас есть разрешение? Позвольте тогда на него взглянуть. Я так полагаю, вы имеете подорожную?

— Нет, но мы…

— Стало быть, подорожной нет.

— Нет.

— Виза? Транзитные документы? Волшебное золотое кольцо, врученное вашим предкам много веков тому назад королем гномов и дающее право свободного доступа во все гномьи владения?

— Это… нет…

— В таком случае, дорогуша, ваше поведение попадает под определение «незаконное проникновение».

Это второе и еще более выразительное «незаконное проникновение» было встречено уже более громким фырканьем собравшихся.

— А теперь, — с явным удовлетворением произнес гном, — когда мы установили, что вы являетесь никем иным, как двумя мелкими нарушителями…

— Вы гномы! — воскликнул Майкл. — Вы все!

Рыжебородый гном приподнял бровь и кивнул на мальчика.

— Он простак или как?

— Нет, — сказала Кейт. — Он нормальный. Он… — Кейт не решилась прямо сказать, что Майкл без ума от гномов. Ей показалось, что рыжебородый может принять это за подхалимство. Он производил впечатление колючего и недоверчивого типа. — Он… он просто никогда раньше не видел гномов.

— Ну что ж, — сказал гном, поглаживая свою бороду, — значит, сегодня у него великий день, верно? Итак, какая причина заставила вас незаконно проникнуть в наши земли?

Раздались громкие крики: «Точно, точно, что за дело такое, пусть отвечают, нарушители эдакие!»

— Мы не нарушители! — возразила Кейт. — Мы заблудились!

— Вы слыхали, парни? — крикнул рыжий гном через плечо. — Опять эта старая-престарая сказка про «мы заблудились!». Смотрите-ка, у нас тут парочка бедных заблудившихся ягняток!

Громы оглушительно загоготали.

Рыжебородый покачал головой.

— Надо было придумать что-нибудь получше, дорогуша, куда как получше. Последний малый, который вот так же будто бы заблудился, очень быстро попал куда надо. Очень быстро! Прямиком на лезвие моего топора!

С этими словами гном подпрыгнул, выхватил из-за пояса топор и описал широкую дугу над головами детей, да так низко, что Кейт и Майкл почувствовали, как их обдало ветром. Кейт не знала, какие у них с Майклом при этом сделались лица, но очевидно, именно такие, какие требовалось, поскольку гномы залились громовым хохотом и принялись хлопать себя по коленкам.

Кейт впервые подумала, что совсем не такого поведения она ожидала от гномов.

— Хватит смеяться! — крикнула она. — Это совсем не смешно! — Разумеется, от таких слов гномы еще пуще развеселились. — За нами гнались Крикуны!

Тишина. Рыжебородый гном посерьезнел и наклонился к ней:

— Крикуны, говоришь? На гномьей земле?

Кейт кивнула.

— Что ж, давайте выслушаем эту небылицу. Только рассказывай побыстрее, да постарайся не городить слишком много врак.

— Это не враки! — воскликнула Кейт, соображая на ходу, о чем лучше умолчать. Она рассказала гномам, что они были в плену у Графини, но сумели сбежать. Сказала, что, убегая, они по ошибке забежали в старый рудник. За ними погнался отряд Крикунов, спасаясь, они забежали на веревочный мост, а оттуда попали в лабиринт (как удачно назвал систему ходов и коридоров Майкл). В лабиринте они заблудились и потеряли свою младшую сестру. Кейт ни словом не упомянула ни о Габриэле, ни о книге, ни о том, что они явились из будущего.

— Сестру, значит, — сказал гном. — Выходит, у нас тут еще одна из вас?

— Да. Она младшая. Вы должны позволить нам найти ее!

— Вот что я вам скажу. История ваша полна небылиц и недоговорок, это сразу понятно. Но я согласен, что дитя не должно плутать по туннелям в одиночестве, пусть даже бесчестное и беззаконное дитя. Лучше бы ему сидеть в нашей подземной темнице, целее было бы. Но теперь, вне всякого сомнения, ваша сестра уже попалась в лапы салмак-тару.

— Салмак-тары, — прошептала Кейт, вспомнив чудовище, о котором рассказывал им Габриэль: ужасное, безглазое, с огромными ушами, как у нетопыря, и когтями, которые крошат камни и кости. — Я думала… они живут глубже под землей…

— В последнее время они что-то осмелели. Пробираются на нашу территорию. Поэтому мы постоянно патрулируем окрестности. — Лицо гнома потемнело. — Это все она. Колдунья. Скверно это все, а этот жалкий… — Он осекся, пробурчав себе под нос несколько неразборчивых слов, из которых Кейт расслышала только «король», «колдунья» и «незаконнорожденный».

— Сударь, — сказал Майкл, неожиданно бухаясь на колени, — боюсь, мы неправильно представились вам. Меня зовут Майкл П, а это моя сестра Кэтрин. Мы одиноки и в большой опасности, и во имя короля Ингмара Доброго мы смиренно предаем себя вашему милосердию и умоляем не оставить нас в час великой нужды.

Гномы обомлели и уставились на него. Кейт тоже была потрясена. А потом один за другим гномы вновь покатились со смеху.

— Нет, вы слыхали? — крикнул рыжебородый своим товарищам, которые так громко гоготали, что ничего не слышали. — Во имя короля Ингмара Доброго! — передразнил он, тряся головой и вытирая слезы. — Нет, это уже слишком! Слишком!

Майкл был явно растерян и слегка задет.

— Ну-ну, — сказал рыжебородый, опуская короткопалую руку его на плечо. — Мы же просто веселимся. Высказался ты отменно красиво и вполне по протоколу, да только слегка старомодно, только и всего. И признаться, мы слегка удивились, услышав такие слова от человеческого мальчонки вроде тебя. Вижу, ты немного знаком с нашей историей?

— Д-да, — пролепетал Майкл. — С вашей историей. С вашими традициями. Я знаю, что нужно приносить с собой, если идешь к гному на дружеский ужин. Знаю нормы гномьего наследственного права. Я помню наизусть семнадцать гномьих застольных песен! Я знаю все про гномов!

— Вот как? — Рыжебородый приблизил лицо к Майклу. — Тогда скажи мне, мальчонка, что гномы ценят превыше всего?

Кейт ожидала, что Майкл назовет трудолюбие, мастерство, верность долгу или какое-нибудь другое качество, о которых он вечно разглагольствовал. Но он сказал нечто такое, чего она никогда от него не слышала. И он произнес это очень тихо:

— Я могу ответить на этот вопрос. Это то, что мне больше всего нравится в гномах. Превыше всего вы цените… семью.

Кейт показалось, что пол ушел у нее из-под ног.

— Клан, — продолжал Майкл, — и семья — это основы гномьего общества. Вы заботитесь друг о друге. Если кто-то становится членом вашего клана, то это уже на всю жизнь. И вы никогда… никогда его не бросите. Никогда.

Кейт почувствовала подступающие слезы. Все эти годы, все эти бесконечные разговоры о гномах — а она только сейчас поняла. Семья, которая никогда тебя не покинет… Если бы у нее не были связаны руки, она обняла бы Майкла и сказала бы ему, что они с Эммой всегда были и будут для него такой семьей.

— Прямо в яблочко, — сказал рыжебородый. Кейт видела, что остальные гномы за его спиной одобрительно закивали. — Но откуда ты все это знаешь? Пусть ростом ты не велик, но я не вижу в тебе ничего гномьего.

— Ой… если вы поищете… у меня в рюкзаке… — Майкл развернулся, чтобы подставить им рюкзак, и гном, сунув туда руку, вытащил маленький толстый томик, который Кейт узнала с первого взгляда.

— «Гномий Изборник» Дж. Дж. Гринлифа! — вскричал их бородатый поработитель. — Как же, отлично знаю эту книгу! Старина Джи-Джи был очень мудрым гномом.

— Стойте! Вы хотите сказать, — Майкл чуть не лопался от счастья, — что Джи-Джи Гринлиф был гномом?! Мою книгу написал настоящий гном?!

— Был ли Джи-Джи гномом?! Нет, вы слыхали? Ясное дело, он был гном! Гномее некуда. А его книга входит в программу обязательного чтения для каждого маленького гнома. Но я никак не возьму в толк, как она могла попасть в руки человеческому мальчонке?

— Это книга моего папы. Он оставил ее мне. Это единственное, что у меня от него осталось. — В туннеле вдруг стало очень тихо. — Честно говоря, я его совсем не помню. По-настоящему. Эта книга — все, что я о нем знаю.

Прошло довольно много времени, прежде чем рыжебородый снова заговорил, и на этот раз голос его прозвучал очень мягко:

— Должно быть, интересный был человек твой отец. Я начинаю думать, что ты не такой уж дурачок, каким мне поначалу показался. Тогда последний вопрос: что ты думаешь об эльфах?

Кейт увидела, как все гномы слегка подались вперед, впившись глазами в Майкла.

— Ну, честно говоря, — ответил Майкл, — мне кажется, они… глупые.

Толпа оглушительно взревела, а потом рыжебородый, а за ним и еще шесть или семь гномов подскочили к Майклу и каждый от души хлопнул его по плечу.

— Глупые — лучше не скажешь! — завопил рыжебородый гном. — Жалкие бахвалы, вот кто они такие! — Несколько гномов тут же принялись передразнивать эльфов, изображая, будто расчесывают волосы, приглаживают брови, красят ресницы и ходят на цыпочках.

Кейт начала подозревать, что какими бы глупыми ни были эльфы, гномы определенно превзошли их в этом качестве.

— Ты хороший мальчонка, — объявил гном. — Меня зовут Робби Мак-Лаур, и я от чистого сердца протягиваю тебе руку дружбы. Ах да, у тебя же руки связаны… Ну, тогда… — он еще раз с размаху хлопнул Майкла по плечу.

— Значит, — сказала Кейт, — теперь вы нас отпустите?

— Да нет, дорогуша. Боюсь, что не могу этого сделать. Видишь ли, наш король издал указ. Все нарушители границы должны быть задержаны и посажены в темницу, где будут сидеть, пока его королевское величество лично их не допросит.

— Но ведь мы, — сказал Майкл, — не опасные. И мы нарушили границу только потому, что заблудились.

— Верно, — кивнул Робби Мак-Лаур. — А может, и не верно. Давайте-ка раскинем мозгами. Вы только что сказали, будто перебежали через подвесной мост и попали в лабиринт. Что ж, так и есть — вы и впрямь прошли через лабиринт. Выстроенный, к слову сказать, величайшими гномами-архитекторами много веков тому назад. Да знаете ли вы, что в этом лабиринте можно проплутать всю жизнь, а то и десять жизней, не найдя выхода? Но вы двое вошли в него с одного конца, а вышли прямиком напротив нашей секретной двери! Вы хоть понимаете, каковы шансы на такую удачу? Да я бы с чистым сердцем поставил деревянный галеон на то, что такому сроду не бывать! Но смотрите-ка, вам каким-то образом это удалось. Каким же образом, а?

— Нам просто повезло, — пожала плечами Кейт.

Гном потряс коротким пальцем, похожим на обрубок.

— Нет, девочка! Ты что-то скрываешь. — Кейт хотела было возразить, но гном предупреждающе поднял руку. — И вот что я вам еще скажу. Я терпеть не могу колдунью и ее Крикунов и считаю все союзы с этой нечистью предательством славных гномьих традиций…

— Но постойте! — перебила Кейт. — Вы сказали — союзы? Значит, вы работаете на колдунью? Но как же…

Рыжебородый гном взметнул свой топор и с такой силой грохнул рукоятью об пол, что расколол камень. Земля содрогнулась под ногами у Кейт и Майкла; только что беспечно болтавшие гномы разом притихли, и долгое эхо облетело притихший туннель.

— Я повторю еще раз, — прорычал Робби Мак-Лаур. — Я. НЕ. РАБОТАЮ. НА. ВЕДЬМУ. — Глаза его потемнели от гнева, и Кейт на какой-то миг до смерти перепугалась. Но гном очень быстро успокоился и с глубоким вздохом отвел глаза. — Однако… она и наш король… достигли некоторого взаимопонимания.

— Он разрешает ей копать, да? — спросил Майкл. — Копать, чтобы… чтобы найти то, что она ищет! Он разрешает ей проводить раскопки в ваших землях!

— Угу, — кивнул гном.

— Значит, вы должны нас отпустить! — сказала Кейт. — Вы ведь понимаете, что это плохо!

Гном покачал головой, а потом понизил голос так, чтобы его могли услышать только Кейт и Майкл:

— Нет, девочка. Ибо хоть сам я, возможно, и не согласен с политикой нашего короля и даже считаю его пьяницей, стыдобищем и величайшим бедствием, постигшим славный народ гномов за всю его тысячелетнюю историю, но его приказы остаются приказами, а я не тот гном, что может ослушаться своего короля. Поэтому нет, я не отпущу вас.

— Но, — взмолилась Кейт, — вы не могли хотя бы послать кого-нибудь из своих людей на поиски нашей сестры? Если эти салмак-монстры действительно рыщут по туннелям, она не должна скитаться там одна!

— В этом ты права. Но я не могу послать своих солдат в спасательную экспедицию ради какой-то нарушительницы. Что будет, если двое или трое моих парней столкнутся с целой шайкой салмак-таров? Я скажу тебе, что будет — гном-кебаб на закуску для нечисти. Как бы я объяснил это контрольной комиссии? Мне очень жаль, но вашей сестре придется рассчитывать только на удачу.

Кейт пришла в ярость. Горячие слезы потекли у нее по щекам.

— И после этого вы говорите, что заботитесь о семье? Неправда! Вам наплевать на семью!!

— Это не так, девочка. Просто я забочусь о своей семье, а не о твоей.

Затем он сунул «Гномий Изборник» в рюкзак Майкла, натянул металлические рукавицы и кивнул двум гномам, которые тут же взвалили детей на плечи. Промаршировав по туннелю, отряд свернул за угол и вышел в большую комнату, в конце которой находились две большие железные двери, охраняемые двумя гномами. Выгнув шею, чтобы посмотреть через плечо несшего ее гнома, Кейт разглядела, что двери украшены великолепной чеканкой, изображавшей очень красивого гнома с пышной бородой, блестевшей в свете факелов. Когда они подошли ближе, Кейт поняла, что сверкание исходит от сотен великолепных бриллиантов.

Не останавливаясь, рыжебородый гном громогласно объявил:

— Капитан Робби Мак-Лаур вернулся с двумя пленниками короля Хэмиша!

Караульные гномы грохнули тупыми концами ратовищ своих копий в пол, огромные двери распахнулись, и Кейт увидела за ними еще одну комнату, а в дальнем ее конце — еще одни распахнутые железные двери, а за ними новую комнату с железными дверьми, а дальше еще и еще; и все двери были распахнуты, и все как одна украшены чеканкой, изображавшей все того же прекрасного бриллиантобородого гнома. Их с Майклом несли из комнаты в комнату, и стражи вытягивались по стойке смирно рядом со своими копьями, которые были в два раза длиннее их, и салютовали капитану Робби Мак-Лауру. Все железные двери сами собой захлопывались и запирались за их спинами, а когда отряд подошел к последним дверям, Кейт увидела, что они очутились возле огромного каменного моста, украшенного двадцатифутовыми статуями грозных гномов, вооруженных боевыми топорами. Мост изгибался над огромной пропастью, откуда лился сияющий белый свет, озарявший все вокруг.

— Капитан, — крикнул Майкл прерывающимся от толчков голосом, — откуда идет этот свет?

— Из дворца короля Хэмиша, — ответил гном. — Вся его крыша инкрустирована бриллиантами. По личному его величества распоряжению и проекту, к слову сказать. — Судя по тону капитана Робби, сам он не слишком одобрял бриллиантовые крыши. — Полюбуетесь ими вблизи, когда король будет вас допрашивать. Думаю, до этого дойдет лет через пятьдесят, не раньше.

— Что?! — воскликнула Кейт.

— Гномы живут сотни лет, — сказал ей Майкл. — У них другие отношения со временем, чем у нас.

— Прекрасно, — прошептала Кейт. — Просто прекрасно.

Перейдя мост, они вошли в очередной туннель, а оттуда их понесли вниз по крутой лестнице, которая все не кончалась и не кончалась, так что Кейт пересчитала каждую ступеньку болезненным толчком об одетое кольчугой плечо своего конвоира, пока, наконец, они не очутились в каменном коридоре, освещенном развешенными по стенам факелами. Гномы, мимо которых они проходили, были совсем не похожи на веселых товарищей Робби Мак-Лаура. Эти стражи носили темные плащи с капюшонами, скрывавшими их лица, и не поднимали глаза от земли, причем Кейт показалось, что воины капитана Мак-Лаура тоже избегали встречаться с ними взглядами.

— Тюремщик, — прогремел Робби Мак-Лаур, — я привел королю двух нарушителей границы.

— Камера 198 свободна, — последовал ответ. — Тамошний сиделец помер сегодня утром. Или на прошлой неделе. Мы только что обратили внимание на запах.

— Гм, но тело, я полагаю, все еще там?

— Где ж ему быть? Но я вытащу его в ближайшие дни. А до этого он вряд ли потревожит твоих пленников, — сказал тюремщик и загоготал над своей шуткой.

Кейт покосилась на Майкла. Ничего, как только они останутся одни, она выложит ему начистоту все, что думает о гномах.

— Почему бы не поместить их в камеру 47? — спросил Робби Мак-Лаур.

— А там уже есть свой сидельщик. Очень опасный узник. А твои пленники, как я погляжу, довольно хлипкие на вид.

— Нет, я хочу поместить их в сорок седьмую, тюремщик. Да-да, это для них самое подходящее место. Если этот твой злодей сделает их шелковыми, так оно и лучше. Очень пригодится, когда дело дойдет до допроса.

— И то верно, капитан! Тогда сюда.

Кейт услышала, как ключ загремел в замке, а потом их с Майклом потащили в низкую дверь мимо Робби Мак-Лаура, который склонился над столом и расписывался в каких-то документах.

— Прошу вас, капитан! — закричала Кейт. — Мы лучше посидим в камере 198! Пожалуйста!

Но Робби Мак-Лаур даже головы не поднял, а потом узников протащили в проход, и дверь за ними захлопнулась.

Тюремщик повел их по сырому, освещенному факелами коридору. Кейт и Майкл видели железные двери с двух сторон прохода, слышали стук, топот, царапанье и жалобы, доносящиеся из камер. Они снова спустились по ступенькам, свернули за угол, сошли еще по одной лестнице, миновали совсем узкий коридор и остановились.

— Ну вот, — сказал тюремщик. — Камера 47.

Гномы поставили Кейт и Майкла на пол и перерезали веревки, связывавшие их руки и ноги. Тюремщик побарабанил по двери дубинкой.

— Эй ты, там! Отойди от двери и не вздумай шутки шутить! Я к тебе еще двоих запускаю.

Он подождал, но за дверью все было тихо. Тогда тюремщик вставил в замок ключ, быстрым движением повернул его и, распахнув дверь, прошипел: «Давайте!» Двое гномов впихнули Кейт и Майкла внутрь и захлопнули за ними дверь. Кейт услышала, как повернулся в замке ключ и засов с лязгом встал на свое место.

Внутри было тихо, спокойно и совершенно непроглядно, темно.

Они упали на каменный пол, кое-где присыпанный соломой. Кейт нащупала руку Майкла.

— Майкл, — прошептала она. — Ты цел?

— Угу. Кажется.

Стараясь не шуметь, они поднялись на ноги. Кейт изо всех сил всмотрелась в темноту. Кто-то был здесь вместе с ними. Кто-то очень опасный, как сказал тюремщик. Но кто? Видит ли он их?

— Что будем делать? — прошептал Майкл, и Кейт поняла, что он в панике.

Из дальнего конца камеры донесся какой-то шум. Было похоже, что кто-то — или что-то! — встает с пола.

— Не приближайся! — закричала Кейт. — Я тебя предупреждаю! Стой, где стоишь!

Но неизвестный приближался. Они слышали негромкие шаги, шуршавшие по соломе. Кейт и Майкл пятились назад, пока не уперлись спинами в холодную железную дверь.

— Я сказала — стой! Или я… я…

Но прежде чем Кейт успела придумать какую-нибудь убедительную угрозу, неизвестный заговорил:

— Может быть, попробуем обсудить, с чем мы имеем дело?

Кейт застыла. Этот голос… Почему он показался ей знакомым?

В темноте вспыхнуло пламя, и фигура человека выступила из кромешной тьмы. Сначала Кейт решила, что у него фонарь. Потом, когда он подошел ближе, она поняла, что он держит открытый огонь в горсти. Но не это заставило ее тихо охнуть от удивления. Ее поразило не пламя, а лицо этого человека.

— Ну-ну, — сказал доктор Станислаус Пим. — Итак, что мы имеем?


Глава 12

Завтрак на ужин


Девочка ничего не весила. Габриэль бережно опустил ее на пол в первой комнате, повернул на бок. Вся ее рубашка спереди и сзади пропиталась кровью.

— Габриэль…

— Закрой глаза.

Она послушалась, и тогда Габриэль схватился за оперение стрелы. Наверное, впервые в жизни у него дрожали руки. Он с резким щелчком переломил древко. Эмма тоненько застонала, но не открыла глаз. Габриэль сделал то же самое с концом стрелы, торчавшим у нее из спины. На этот раз Эмма судорожно вскрикнула. Она стиснула руки, словно в молитве, слезы покатились у нее из глаз. Теперь с каждой стороны осталось всего по несколько дюймов черного, пропитанного кровью древка. Габриэль решил оставить этот кусок в теле Эммы. Яд, скорее всего, уже успел распространиться, а обломок по крайней мере не даст ей истечь кровью. Габриэль снова поднял ее и вошел во второй проход слева, старясь идти как можно быстрее.

— Майкл и Кейт не вернулись, — проговорила Эмма слабым, дрожащим голосом, уткнувшись ему в грудь. — Я думала… думала, они вернутся за мной.

— Не говори. Береги силы.

Габриэль знал, что время было их злейшим врагом. Он должен был как можно быстрее вынести ее из горы в свою деревню. А уж там бабушка Пит, ведунья их племени, сумеет вылечить девочку. Но продержится ли Эмма столько времени? А он? Стрела была пропитана тем же ядом, что и мечи Крикунов. У Габриэля было около шести порезов на руках и глубокая рана в боку, он чувствовал, как яд, словно попавший в кровь лед, неумолимо приближается к его сердцу.

А что сталось с братом и сестрой этой девочки? Неужели они продолжают идти через лабиринт, решив, что Эмма с ним? Рано или поздно они поймут, что случилось, и повернут назад. Но с каждым пройденным залом, с каждым пустым и темным коридором Габриэль понимал, что шансы на встречу с детьми становятся все меньше. Неужели они заблудились? Или их кто-нибудь нашел? Эти туннели были совсем не такими пустыми, какими казались.

Габриэль посмотрел на Эмму. Глаза ее были закрыты, дыхание стало частым и поверхностным. Капли пота блестели на лице. Она не дотянет до деревни. Он остановился в очередной комнате и положил Эмму на пол. Он не хотел здесь останавливаться, но у него не было выбора. Габриэль закатал Эмме рубашку и осмотрел рану. Яд быстро распространялся. Его было хорошо видно вокруг обломка стрелы — он выглядел как большой черный паук, разбухавший под белой кожей, раскинув во все стороны свои длин-ные черные лапы.

Габриэль полез в кожаную сумку и вытряхнул оттуда все содержимое: несколько листьев, скрюченный корешок и бутылочку с желтоватой жидкостью. Расстелив сумку на полу, он сгреб листья в кучку. Они были сухие и легко превратились в порошок.

— Что ты делаешь?

Лежавшая на полу Эмма открыла глаза.

— Нужно обработать твои раны. Стрела была отравленная.

Габриэль вытащил нож и отрезал два тоненьких ломтика от корешка. Он накрошил их на мелкие кусочки и добавил к измельченным листьям. Затем вынул затычку из флакона и бережно отсчитал три желтые капли. Корни и листья зашипели и задымились. Габриэль рукояткой ножа принялся размешивать все это в желтоватую кашицу.

— Они заблудились из-за меня, да, Габриэль? — Голос у нее был не громче шепота. — Я не должна была убегать от них. Они заметили, что меня нет, вернулись меня искать и заблудились. Так все случилось, да? Это я виновата. Ты должен их найти, Габриэль. Оставь меня и найди их.

— Я их найду. Если нужно, вернусь сюда со всеми мужчинами и женщинами нашей деревни. — Габриэль окунул палец в желто-бурую пасту. Она стала клейкой и приобрела теплый торфяной запах. — Но сначала я позабочусь о тебе.

— Нет…

— Не спорь.

Габриэль принялся наносить кашицу, и Эмма со свистом втянула в себя воздух, чтобы не закричать. Касаясь краев раны, мазь начинала шипеть и пузыриться. Эмме казалось, будто она прожигает ей кожу насквозь.

Через несколько секунд, убедившись, что сможет справиться с голосом, она спросила:

— Я умру, да?

— Это приостановит действие яда, — ответил Габриэль, продолжая размазывать кашицу.

— Да ладно, — сказала Эмма, когда Габриэль начал наносить мазь ей на спину. Состав все еще жег, но теперь боль казалась далекой-далекой, словно она вышла из своего тела. — Я не боюсь. Только когда найдешь Кейт и Майкла, скажи им, что я прошу прощения. За то, что убежала. И скажи Майклу, что я не злюсь на него за то, что он сделал. Может быть, я и сама так сделала бы. Скажи, что я их люблю. Только не забудь ничего, ладно?

Габриэль размазал остатки мази по обломку стрелы, торчавшему из ее спины. Он сделал все, что мог. Теперь жизнь Эммы зависела от выносливости ее организма и того, как быстро он сумеет донести ее до деревни.

Он помедлил, чтобы посмотреть на нее, лежавшую в свете фонаря. Габриэль всегда был одиночкой. Даже в своем племени. Но к этой девочке он привязался, как никогда и ни к кому на свете. Габриэль осторожно положил свою огромную ладонь на голову Эмме. Глаза у нее были закрыты. Несмотря на лекарство, она впадала в беспамятство.

— У тебя большое сердце. — Он убрал волосы с ее взмокшего лба. — Сегодня ты не умрешь.

А потом Габриэль услышал это. Клац-клац. Он обернулся в сторону одного из проходов. Там не было видно ничего, кроме тьмы, но Габриэль узнал этот звук. Так цокают острые когти по камню.

Он посмотрел на Эмму: та была без сознания. Хоть в этом повезло.

Габриэль встал, ноги у него слегка дрожали от яда, проникшего в тело. Вытащил из-за спины фальшион.

Бежать было уже поздно. Тварь подошла слишком близко.

Он стоял, глядя в проход, ожидая, когда враг выйдет из тьмы.


— Значит, я управляю приютом? Вот так чудо! Чего только в жизни не бывает!

Кейт и Эмма сидели на кучах соломы перед доктором Пимом. Огонь, который доктор поставил на каменный пол, уже превратился в веселый костерок, потрескивавший между ними.

— Честно говоря, — сказал Майкл, — это никакой не приют, одно название.

— Майкл!

— А что? Я просто говорю, что разве бывают приюты для трех детей?

— Он совершенно прав, — сказал доктор Пим. — Выходит, я там что-то напутал. То есть напутаю. Через пятнадцать лет или сколько там?

Когда старый волшебник впервые вышел из тьмы. Кейт испытала сложное чувство. Это был действительно доктор Пим, в этом не могло быть никаких сомнений. Это точно не было очередное видение. Но что делает директор приюта в гномьей тюрьме? Все это было очень странно, поэтому Кейт на всякий случай осталась на месте, прижимаясь спиной к холодной двери.

— Доктор Пим! Что вы… здесь делаете?

Майкл только рот разинул.

— Это и есть доктор Пим! Доктор Пим?!

— Привет, — сказал волшебник, улыбаясь им над пламенем, пляшущим у него в ладони.

Кейт оперлась рукой о стену, чтобы устоять на ногах. Ее посетило то же чувство, что и когда-то в библиотеке, — ей показалось, будто она уже встречала этого человека раньше. Силуэт его высокой фигуры, стоявшей в тени, цеплялся за какое-то очень далекое воспоминание, хранившееся в глубине ее сознания.

— Вы правда доктор Пим? — уточнил Майкл.

— Чистая правда. А вы кто будете?

— Майкл, — представила Кейт. — Наш брат. Его не было в тот день, когда вы познакомились со мной и Эммой.

Кейт очень старалась оставаться спокойной. Ей нужно было сохранить ясность мысли. Эмма была в опасности. Если они хотят отыскать ее, им понадобится помощь. Но можно ли доверять доктору Пиму? Когда первый шок от узнавания прошел, Кейт вновь засомневалась в волшебнике.

Тем временем он пристально рассматривал ее.

— А ты кто такая, дорогая?

— Что?.. — только и смогла выговорить Кейт.

— Я спросил, кто ты такая? Нет, само собой, я всегда рад знакомству с новыми людьми. Но мне показалось, что ты меня откуда-то знаешь.

— Да! Разве вы не помните? Мы познакомились… — Слова замерли на губах у Кейт, когда она поняла свою ошибку. Пройдет целых пятнадцать лет, прежде чем они с Эммой встретят этого волшебника в старом доме в Кембриджском водопаде! А человек, улыбавшийся им сейчас, одетый в тот же самый твидовый костюм, который будет на нем и через полтора десятка лет, не имел ни малейшего представления о том, кто она такая. Кейт почувствовала себя глупой и беспомощной. — То есть… мы познакомимся… Это все сложно.

— Мы с вами не встретились, — пришел ей на помощь Майкл, — потому что я к тому времени уже застрял в прошлом.

— Понимаю, — ответил доктор Пим. Потом покачал головой. — То есть нет, я совсем ничего не понимаю. Так что проходите и расскажите мне все по порядку.

Он провел их в глубину камеры, которая оказалась размером с хорошую гостиную — очень уютную гостиную, выполненную целиком из камня и железа и лаконично обставленную кучами соломы, заменявшими всю мебель. Доктор Пим сгреб солому в две кучи и предложил Кейт и Майклу садиться. Потом он дал пламени соскользнуть со своей ладони на пол, подул на него и превратил в настоящий костерок. Усевшись на третью кучу соломы, доктор Пим подвернул по-турецки свои длинные ноги и вытащил из внутреннего кармана пиджака трубку.

— А теперь, — сказал он, набивая ее, — начните с самого начала.

— Постойте… — Кейт все-таки решила попросить его о помощи. Что им еще оставалось? Эмма пропала. — Мы расскажем вам все, ладно. Но сначала…

— Ах да, я забыл представиться. Правильно. Меня зовут Станислаус Пим. Но вы это и так знаете. Если я не ослышался, тебя зовут Кейт? Это сокращенное от Кэтрин?

— Да, но…

— Кэтрин…

— П! Кэтрин П. И Майкл тоже. Но…

— П? То есть просто одна буква? Необычно.

— Мы не знаем своей настоящей фамилии! Послушайте, я уже сказала, что мы все вам объясним. Но сначала вы должны найти нашу сестру, Эмму! Возможно, она в страшной опасности!

— Она сбежала на помощь Габриэлю! — пояснил Майкл. — Хотя Кейт ей запретила. Она всегда такая — что хочет, то и делает.

— Майкл, не сейчас.

— Извини, — пробурчал Майкл. — Но так и есть.

— Если я правильно понял, ваша сестра сейчас с Габриэлем?

— Вы его знаете? — опешила Кейт.

— Разумеется, — ответил доктор Пим. — И если все обстоит именно так, как вы сказали, то вам не о чем беспокоиться. Габриэль — одно из самых надежных созданий, которых я когда-либо встречал в своей жизни.

— Но мы точно не знаем, с ним она или нет! Вы не могли бы сотворить какое-нибудь заклинание?..

— Кэтрин, во-первых, магия так не действует. Нельзя сказать «фокус-покус» и — бац! — все, что нужно, выпрыгнет прямо из воздуха. То есть порой можно, но не в данном случае. Во-вторых, смею вас заверить, что, сидя тут с вами, я одновременно пытаюсь найти вашу сестру.

— Пытаетесь? — переспросила Кейт, не в силах скрыть своего недоверия.

— О да, можешь быть уверена.

— Но вы же просто… сидите тут, — сказал Майкл. — Трубочкой попыхиваете.

— Именно, — улыбнулся доктор Пим. — Поразительно, правда? Но теперь я прошу вас рассказать мне свою историю. Уверяю вас, чем больше я узнаю о вашей сестре, тем проще мне будет найти ее.

Кейт уступила (а что ей, собственно, оставалось делать?), и они с Майклом начали рассказывать свою историю, хотя и в несколько сокращенном виде (Кейт решила, что доктор Пим все равно через пятнадцать лет узнает все подробности), однако не упустив ни одного важного момента: исчезновение их родителей, скитания по приютам, прибытие в Кембриджский водопад и рассказ Абрахама о том, что директор приюта, доктор Пим, на самом деле — волшебник…

(«Нет, ну какой же все-таки болтун этот старина Абрахам, а?» — перебил доктор Пим.)

…обнаружение книги в подвальной комнате…

(«Это был ваш кабинет?» — спросил Майкл.

«Понятия не имею, — пожал плечами доктор Пим. — Дом-то пока не мой. А кабинет красивый?»

«Немного жутковатый», — ответил Майкл.

«Вот как?» — с некоторым разочарованием вздохнул доктор Пим. Однако он больше ничего не прибавил и махнул трубкой, давая знак продолжать.)

…рассказали ему, как с помощью книги попали в прошлое, увидели Графиню, потом Майкл застрял во времени, а Кейт и Эмма вернулись его спасать…

(«Очень храбрый поступок, — одобрительно заметил доктор Пим. — Весьма благородный».)

…как книга исчезла у них на глазах, о детях в спальне, которым Кейт обещала помочь, о спасении от волков, о Габриэле, побеге через туннели, о том, как они потеряли Эмму и были захвачены в плен капитаном Робби Мак-Лауром и его гномами.

— Ну и ну, — сказал доктор Пим. — Вот это приключения! Неудивительно, что вид у вас усталый.

— Послушайте, — терпение Кейт подошло к концу, — я понимаю, что вы волшебник и что вы, наверное, знаете, что делаете, но, может быть, вам следует попробовать какое-нибудь другое заклинание или еще что-то, поскольку Эммы до сих пор здесь нет и…

— Дорогая моя, я делаю все, что могу, — перебил доктор Пим, поглядев на нее из-под своих белоснежных бровей. — Но честно признаться, мои возможности в данный момент несколько ограничены.

— Что это значит? Вы же можете творить чудеса!

— Небольшая поправка — некоторые чудеса. Эта камера…

— Это все из-за железа, да? — воскликнул Майкл. — Из-за гномьего железа в стенах!

— Ого, — восхищенно кивнул доктор Пим. — Я вижу, ты кое-что знаешь о гномах.

— Я считаю гномов самыми благородными, самыми…

— Да-да, Майкл, мы поняли. Доктор Пим, при чем тут железо в стенах?

— Видишь ли, хотя гномы сами не волшебники, они определенно волшебные существа. Все их постройки пропитаны магией. Чем совершеннее работа, тем сильнее ее магические свойства. А в обработке железа гномы поистине не знают себе равных. Поэтому когда они строили эту камеру, стены ее были столь искусно проложены железом, что оно блокирует силы волшебников вроде меня.

Кейт уже готова была выпалить что-нибудь такое, о чем она, возможно, вскоре пожалела бы — что-то вроде: «Какой тогда в вас вообще прок?» — но тут дверь распахнулась, и в камеру вошли четверо гномов. Один из них нес невысокий квадратный столик. Другие трое держали в руках подносы, заставленные тарелками с дымящейся едой.

— О! — сказал доктор Пим. — Ужин.

Но это был не ужин. Гномы расставили на столике стопки истекающих маслом блинчиков, горы жирного бекона и пышных пирогов с мясом, банки с джемом, мармеладом и медом, корзинки с подрумяненными тостами, дымящиеся миски с кашей, толстые ломти мягкого сыра, пирамиды кругленьких пончиков с вареньем и, наконец, кувшин напитка, оказавшегося не чем иным, как горячим яблочным сидром.

— Гномы, — сообщил доктор Пим, — горячие сторонники есть завтрак на ужин, и я, признаться, уже пристрастился к этому обычаю. Благодарю вас, друзья мои.

Прислуживавшие гномы низко поклонились, подметая бородами пол, потом попятились назад и закрыли за собой железную дверь.

— Итак, друзья мои. Я знаю, вы тревожитесь о своей сестре, но вам сейчас нужно беречь силы. Никому не будет легче, если вы надорветесь. Кроме того, у меня есть для вас одна новость, которая, я уверен, очень вас заинтересует. А пока давайте-ка набросимся на еду, пока не остыло!

Склонившись над столом, доктор Пим отрезал себе по толстому ломтю ветчины, яичницы и лепешки с сыром. Майкл покосился на Кейт. Она кивнула, и они оба подсели поближе к столу и принялись за дело.

— Но для начала позвольте мне кое-что спросить. — Доктор Пим ел пончик с вареньем, пытаясь, правда, без особого успеха, не закапать свой костюм. — Если я правильно вас понял, вы тоже ищете книгу?

— Да, — подтвердила Кейт, вгрызаясь в толстую стопку черничных оладий. — Это наша единственная возможность попасть домой. Только мы не знаем, где она находится.

— Что ж… — Старый волшебник отправил в рот остатки пончика, не заметив, как огромная капля варенья шлепнулась ему на галстук. — В таком случае просто замечательно, что я это знаю.

Кейт и Майкл оцепенели.

Потом Кейт спросила:

— Что?

— Просто замечательно, что я знаю, где книга, — повторил доктор Пим, сосредоточенно выискивая в груде печеных завитушек с корицей самую длинную и самую сахарную. — Ага, вот ты где! — Он вытащил мягкую золотую спиральку и поднял ее вверх, чтобы как следует полюбоваться.

А потом сообщил детям, что книга спрятана под Мертвым городом.

— Но что такое Мертвый город?

Доктор Пим, держа завитушку двумя руками и обкусывая ее, как панда бамбук, объяснил, что Мертвый город — это древняя столица гномов. Заброшенная более пяти веков тому назад, после разрушительного землетрясения.

— Ты в порядке, дорогая? Тебе не нравятся оладушки?

— Я в порядке, — с усилием ответила Кейт. Она вспомнила приснившийся ей прошлой ночью сон о городе в сердце горы, проглоченном расступившейся землей. Возможно ли, чтобы это был тот самый город? Скорее всего.

— Как бы там ни было, — доктор Пим облизал перепачканные сахарной пудрой пальцы, — а книга спрятана в хранилище под руинами города.

Кейт почувствовала озноб. Почему ее преследуют эти видения? Она снова вспомнила слова Графини о том, что книга отметила ее.

— А Графиня… знает?

— Гм… Совершенно очевидно, что она что-то пронюхала. Вот уже два года она заставляет мужчин из Кембриджского водопада вести раскопки в горах.

— Ноаткуавыэознаее? — спросил Майкл (он как раз затолкал себе в рот целую банановую оладью).

— Хороший вопрос, — признал доктор Пим. — Пожалуй, начать придется издалека.

Он стряхнул целую пригоршню золотистых крошек с пиджака, взял новый пончик и начал…

Как дети уже успели узнать, в древности были созданы три великие магические книги. Так называемые Книги начал. Здесь доктор Пим заметил, что сейчас не время углубляться в рассказ о различных свойствах и возможностях этих книг. Достаточно сказать, что двадцать пять столетий тому назад, когда древний город Ракотис был захвачен войсками Александра Великого, две книги из трех действительно исчезли. Что же касается третьей, то она была тайком вынесена из города одним очень умным и очень красивым молодым волшебником. (Доктор Пим счел нужным несколько раз подчеркнуть небывалую красоту этого юного чародея. Видимо, это был ключевой момент всей истории.)

Несколько лет молодой волшебник провел в скитаниях, перепрятывая книгу из одного тайника в другой. Он знал, что слишком много темных сил жаждут заполучить эту книгу, чтобы использовать ее в своих порочных и губительных целях. Так или иначе, спустя тысячу лет этот уже не столь юный волшебник перевез книгу через океан, забрался в эти горы и заключил договор с королем гномов, который поклялся спрятать и сберечь сокровище.

И снова Кейт испытала дрожь узнавания. Это было то самое видение, которое вело ее через лабиринт! Неужели сама книга давала ей подсказки? Значит, она хотела, чтобы Кейт нашла ее?

— Ты не хочешь эту вафлю? — шепотом спросил Майкл. — Просто она с шоколадным кончиком…

Кейт молча протянула ему вафлю.

Король гномов повелел своим величайшим мастерам-каменщикам выстроить хранилище глубоко-глубоко под городом, и в это хранилище поместили книгу. Десять столетий все было спокойно. Затем разразилось землетрясение, которое не только разрушило город, но и уничтожило огромное количество его жителей, среди которых были и те, кто знал о существовании книги. Поэтому, когда гномы перебрались на юг, чтобы заново отстроить свою столицу, забытую книгу оставили под руинами.

— Вопрос о том, откуда я узнал о существовании и местонахождении книги, является второстепенным…

— А откуда вы узнали? — спросил Майкл. Он всегда любил точность в деталях.

— Мой мальчик, я же сказал, это не важно.

— Наверное, нашли какую-нибудь старую рукопись в библиотеке. Она была погребена за разными другими книгами и манускриптами, поэтому долгие годы никто не обращал на нее внимания, но однажды вы ее заметили и поняли, что это дневник того юного волшебника и…

— Нет, все было не так.

— Да? Тогда спорим, это вам деревья рассказали? Старые дубы. В те времена они были всего лишь молодыми дубками, но видели, как молодой волшебник несет книгу в горы, а вы заколдовали их и заставили рассказать…

— Не глупи, никто не может заставить деревья заговорить! Тем более дубы. Они на редкость тупоумны.

— Тогда спорим…

— Вы сами были тем волшебником! — выпалила Кейт.

— Чушь! — воскликнул Майкл. — Тогда ему должно быть тысячи…

Но он резко осекся, увидев, как доктор Пим улыбнулся Кейт.

— Откуда ты знаешь, дорогая?

Кейт хотела рассказать ему всю правду: она вдруг поняла, что тот рыжеволосый мужчина из ее видения, который передал королю гномов книгу на хранение, был не кто иной, как доктор Пим — только много-много моложе. Но если бы она сказала об этом, волшебник начал бы задавать вопросы и непременно захотел бы все разузнать о ее видениях.

Поэтому Кейт пожала плечами.

— Просто угадала.

Доктор Пим внимательно посмотрел на нее, но продолжил рассказ.

Он рассказал детям, как в самом начале он каждые несколько лет возвращался сюда. Но время шло, книга лежала себе в тишине и покое, особенно после землетрясения, когда доктор Пим остался единственным знавшим о ее местонахождении, поэтому со временем он стал все реже и реже заглядывать сюда. Последний раз доктор Пим отправился в горы лет пять или шесть тому назад. Именно тогда он познакомился с Габриэлем. И узнал страшно встревожившую его новость: повсюду поползли слухи о некоей великой ценности, зарытой в горах. Такое впечатление, что жители окрестных мест стали ощущать присутствие книги. Доктор Пим сразу понял, что рано или поздно эти слухи дойдут до неправильных ушей. И тогда он начал искать новый тайник для книги.

Он снова стал прочесывать землю, забраковал пещеру на дне моря в одном краю света, горную крепость в другом. Он как раз изучал пещеры в бассейне Амазонки, когда получил известие о появлении Графини. Доктор Пим немедленно вернулся сюда. Но оказалось, что к этому времени Графиня уже два года обыскивала горы. Мужчины из Кембриджского водопада, подгоняемые бичами и кулаками чудовищных стражей, выкопали целый лабиринт туннелей под Мертвым городом. Хранилище они пока не нашли, но доктор Пим чувствовал, что этот день уже близок. Книгу нужно было забрать немедленно.

— А как же мужчины? — воскликнула Кейт. — И дети? Почему нельзя сначала освободить их?

— Кэтрин, твоя доброта делает тебе честь. Но безопасность книги превыше всего. Поверь мне, если она попадет в руки Графине, будет погублено гораздо больше жизней.

Кейт отложила на стол надкушенную булочку. Руки у нее дрожали от гнева. Будь у нее выбор, то в обмен на спасение жизни хотя бы одного ребенка и воссоединение хотя бы одной семьи она бы не задумываясь отдала Графине книгу — пусть даже они с Майклом и Эммой навсегда остались бы в прошлом!

Главный вопрос, продолжал доктор Пим, заключался в том, как забрать книгу. Солдаты Графини выстроили в Мертвом городе настоящий тюремный лагерь. Незаметно пройти мимо стражи было непростой задачей. Но еще более сложно было добраться до самого хранилища. Дело в том, что землетрясение и прошедшие столетия полностью завалили проход.

— Но есть же секретный ход, верно? — спросил Майкл.

— Ты чрезвычайно сообразителен, мой мальчик! — просиял доктор Пим. — Какое счастье, что ты не на стороне Графини! В противном случае ты мог бы расстроить все наши планы.

— Да я никогда не оказался бы на ее стороне! — решительно воскликнул Майкл, но потом покосился на Кейт и тихо добавил: — То есть… больше никогда не окажусь.

Доктор Пим объяснил, что когда хранилище было построено, король гномов повелел соорудить нечто вроде черного хода. На всякий случай.

— Старые добрые гномы, — ухмыльнулся Майкл. — Всегда все предусмотрят!

До этого секретного входа можно было добраться из пещеры, расположенной глубоко под тронным залом. Стены этой пещеры сплошь покрыты одной редкой разновидностью лишайника, который светится золотым светом в темноте. Добравшись до пещеры, можно попасть в хранилище.

— И как же добраться до пещеры? — спросила Кейт.

— В этом-то вся и проблема, дорогая. Землетрясение сокрушило все кругом. Туннели. Коридоры. Я сумел пробраться в Мертвый город, но не нашел нужного хода. О, что за чудо! Вы не пробовали вот эти? — Он показал детям жирный пончик с заварным кремом, от которого уже успел откусить здоровенный кусок.

— Вы взяли последний, — хмуро сообщил Майкл, уже несколько минут пожиравший глазами этот пончик.

— Прошу прощения. — Доктор Пим разорвал лакомство пополам и протянул ему половину; надо сказать, все получилось довольно неопрятно, но Майкл, похоже, остался доволен.

— И что вы сделали? — нетерпеливо спросила Кейт.

— Осознав, что мне потребуется проводник, который знает туннели под Мертвым городом и сумеет отыскать по описанию нужную мне пещеру, я отправился в единственное место, где можно найти такого помощника, — во двор короля гномов. Все закончили есть? Отлично. Мне кажется, пришло время выпить чайку.

Доктор Пим взял небольшой железный чайник и налил три чашки дымящегося янтарного напитка, предупредив детей не обжечь языки. При этом он заметил, что хотя гномье железо и обладает рядом досадных свойств, однако чайники из него получаются первоклассные. Затем он снова уселся, забил щепоть табака в трубку, зажег спичку, как следует затянулся и выпустил длинную струйку дымка, сладко пахнущего миндалем.

— И тут мы подходим ко второй части моего рассказа. К истории о Хэмише. — Доктор Пим отхлебнул небольшой глоток из своей чашки. — До недавнего времени здешними гномами правила королева, очень мудрая и справедливая пожилая дама, большая моя приятельница. Во время своего последнего визита — как я уже говорил, это было пять лет тому назад — она сказала мне, что после ее смерти трон перейдет ее младшему сыну (сыновей у нее было двое). Надо вам сказать, что этот младший сын обладал всеми качествами будущего короля: добротой, справедливостью и прочими скучными, но необходимыми достоинствами. Зато второй ее сынок, старший, был настоящий головорез. Отвратительный тип. Необузданный нрав и прискорбное пренебрежение гигиеной — вот вам его портрет. Всем было очевидно, что королем ему быть никак нельзя. Однако вскоре после моего визита королева умерла, не оставив завещания. Или по крайней мере, — доктор Пим многозначительно посмотрел на детей, — таковое не было обнаружено, а посему королем стал Хэмиш, а не Робби.

— Постойте, вы говорите о капитане Робби? — переспросила Кейт.

— Ах да, вы же, кажется, уже успели познакомиться со славным капитаном Робби. Они с Хэмишем братья. Хотя не похожи друг на друга, как ночь и день, как… — Доктор Пим помолчал, подыскивая другое сравнение, но потом пожал плечами: — Да, как день и ночь, ни убавить, ни прибавить. Так вот, не успел наш Хэмиш воцариться, как к нему во дворец заявилась Графиня со своими морум кади. Подкупив короля подарками и посулами, она стала клянчить у него разрешение начать раскопки в Мертвом городе. Разумеется, Графиня не сообщила Хэмищу, что она хочет найти. Более того, она заявила, что сама этого не знает! Сказала, что ее заинтриговала легенда, слух. История о некоем загадочном сокровище. Тем не менее она пообещала, что когда найдет сокровище, они с Хэмишем честно его разделят. Вот так она и получила разрешение.

— Он что, идиот? — спросила Кейт.

— О да, в этом нет никаких сомнений, — подтвердил доктор Пим. — Однако даже Хэмиш вскоре сообразил, что его элементарно одурачили, что Графиня с самого начала прекрасно знала, что ищет, и совершенно не рассчитывала делиться находкой. Вы спросите, почему же Хэмиш до сих пор не выставил ее из Мертвого города, тем более что численность его войск во много раз превосходит охрану Графини? Могу вам сказать только одно: у него есть причина, и очень веская, избегать открытого противостояния. Поэтому наш Хэмиш просто сидит на своем троне, кипит и смердит — между прочим, буквально, ведь этот олух отказывается мыться. Вот в таком состоянии я и нашел его. Я пришел в разгар одного из бесконечных пиров. Думаю, этот шут вообразил, будто я прибыл поздравить его с восшествием на престол. «Что ты принес мне, чародей?» — таковы были его первые слова. Я сказал, что не только не принес ему подарка, но жду такового от него. «Да что ты говоришь? — скривился он. — Неужто сейчас какое-то треклятое чародейское Рождество? Почему мне никто не напомнил?» Я сказал ему, что мне нужен проводник. Что я хочу обставить Графиню и похитить то, что она ищет. Видите ли, я рассчитывал замаскировать свой план искусным покровом умолчаний, однако подозрительность Хэмиша настолько обострилась, что он мгновенно учуял обман. Иными словами, мои слова возымели совершенно противоположное действие. Хэмиш набросился на меня, как тигр — то есть очень грязный и очень зловонный псевдотигр. «Значит, тебе известно, что она ищет?» — заорал он. «Да», — ответил я. Тогда он потребовал сказать ему все, что я знаю. Я отказался. Он стал мне угрожать. Я все равно отказался. Он впал в ярость. Кричал. Плевался. Бросался посудой. Переворачивал столы. Лупил своего министра культуры. В жизни не видел такого буйства, причем все это время он вопил, что если предмет закопан в земле гномов, то он принадлежит гномам, то есть ему самому и никому другому.

— Вообще-то он по-своему прав, — пробормотал Майкл.

— Я сказал Хэмишу, — продолжал доктор Пим, — что гномы являются не более чем хранителями сокровища. Оно не принадлежит им и никогда не принадлежало. «Значит, ты отказываешься мне помочь? — завизжал он. — Думаешь, я не смогу ничего тебе сделать, чародей? Вот как, значит, ты думаешь, прохвост? В таком случае ты просто седой дурак!» Я ответил, что прекрасно понимаю, как сильно он может мне навредить. Но я все равно не скажу ему, что спрятано под Мертвым городом. Вот так — доктор Пим раскинул руки, обводя стены камеры, — я очутился здесь. Все это случилось четыре дня назад.

Некоторое время дети молчали, держа в руках чашки с дымящимся чаем, обдумывая только что услышанное.

Потом Майкл спросил, есть ли у доктора Пима ключ от хранилища.

Старый волшебник улыбнулся.

— В некотором роде — да. Но я сегодня слишком заговорился. Вы устали и должны поспать. Что-то мне подсказывает, что завтра вам понадобятся все ваши силы.

— Но как же Эмма? — Кейт выслушала весь рассказ доктора Пима — о странствиях книги, о хранилище, Хэмише… Она была очень терпелива. Но любому терпению приходит конец! — Вы сказали, что ищете ее! Где же она? Она в безопасности? Она вообще жива? Вы нам можете сказать?

— Она была в страшной опасности, — спокойно ответил доктор Пим. — Но теперь все позади. Сейчас она в деревне Габриэля, и ведунья ухаживает за ней. Уверяю тебя, дорогая, что твоя сестра в полной безопасности.

В первые мгновения Кейт и Майкл были настолько ошеломлены, что не могли сказать ни слова.

— Правда? — спросила Кейт.

— Да. Ты хочешь сама увидеть?

Кейт молча кивнула.

— Хорошо, — улыбнулся доктор Пим.

Внезапно Кейт почудилось, что все ее тело наполнилось песком. Руки и ноги у нее страшно отяжелели. Веки закрылись. Она из последних сил боролась со сном. Потом почувствовала, как Майкл осел рядом с ней.

— Но… — пробормотала Кейт. — Мы…

Она уснула прежде, чем шлепнулась на солому.

Ей приснилось, что она снова очутилась в лабиринте и летит по одному из темных коридоров. Впереди теплился свет, исходивший из какой-то комнаты. Кейт поплыла на свет, вышла из туннеля, и ей открылась картина, оказавшаяся страшнее любого кошмара. Эмма неподвижно лежала на полу. Вся нижняя половина ее рубашки была черной от крови. Кейт увидела темный кусок стрелы, торчавший у нее из спины. Габриэль стоял над Эммой, сжимая в обеих руках свой ужасный меч, похожий на мачете, острое лезвие поблескивало в свете фонаря. А по полу комнаты к нему приближалось самое кошмарное существо, которое Кейт вообще могла себе представить.

Это было чудовище с прозрачной, мертвенно-белой кожей, испещренной зеленоватыми язвами. У него были отвратительно длинные, тонкие конечности и горбатая спина, согнутая колесом от вековых скитаний по низким туннелям. Чудище приближалось, постукивая когтями по полу, Кейт видела его белесые незрячие глаза и огромные, как у нетопыря, уши. Издав горлом утробный звук, похожий на булькающее шипение, салмак-тар бросился на Габриэля, вытянув длинные когти. Кейт хотела закричать, но не смогла выдавить ни звука. Габриэль шагнул вперед и взмахнул мечом над головой, описав сверкающую дугу в темноте. Человек и чудовище замерли друг напротив друга посреди комнаты, и у Кейт перехватило дыхание от страха, но в следующее мгновение голова чудовища свалилась с плеч и поскакала к дальней стене, перекатившись раз, другой и третий, пока не застыла лицом вниз.

На долгий-долгий миг все замерло. Даже безголовое тело стояло на месте, словно не понимая, что произошло. Потом оно медленно опустилось на колени, повалилось ничком и застыло. Габриэль вытер кровь с клинка и повернулся было к Эмме, но вдруг замер, прислушиваясь.

И Кейт тоже услышала это. Клац-клац… клац-клац…

Звук раздавался в глубине одного из темных коридоров. Потом еще один. И еще. Клацанье нарастало, как гул насекомых, с каждой секундой становясь все гуще и громче. Габриэль сунул меч в ножны, подхватил Эмму и лампу и бросился бежать.

Кейт почувствовала, что плывет за ними следом по тьме коридоров. Она слышала дыхание Габриэля и запах его пота. Клацанье за его спиной становилось все громче и громче. Эмма не открывала глаз. Габриэль мчался из одного зала в другой, из туннеля в туннель. Оглядываясь назад, Кейт видела призрачные силуэты преследователей, которые гнались за ними, карабкаясь по стенам, подбираясь все ближе и ближе…

Внезапно лабиринт окончился. Теперь они бежали по огромной естественной пещере в горе; Кейт увидела, как белесые тени волной выплеснулись из зева туннеля за их спинами и как Габриэль споткнулся и чуть не упал, а салмак-тары уже приготовились накинуться на него всеми своими когтями и зубами, однако великан сумел устоять на ногах, перешел вброд через ручей, бросился в очередной короткий туннель, а потом они вырвались наружу — прочь из туннеля, прочь из горы, и ночная прохлада коснулась их лиц, и луна озарила тьму, и хотя это был всего лишь сон, Кейт полной грудью вдохнула свежий чистый воздух.

Габриэль остановился и оглянулся назад. Кейт не видела чудовищ, но слышала, как они беснуются внутри горы. Почему-то они не могли выйти наружу. Габриэль начал спускаться по тропинке вниз по склону. Кейт увидела внизу, на дне долины, россыпь мерцающих костров, и поняла, что там лежит деревня Габриэля. Они дошли. Эмма была в безопасности.


Кейт проснулась и почувствовала запах трубочного табака доктора Пима.

— Доброе утро, — сказал волшебник. — Ты проспала почти девять часов. Вижу, вы оба страшно устали.

Кейт потерла глаза. Чуть поодаль потрескивал костер. Майкл все еще спал, растянувшись на соломе.

— Мне приснился очень странный сон.

— Да ты что? С удовольствием послушаю, — доктор Пим улыбнулся ей своей доброй улыбкой, лицо его слегка заколыхалось в облачке дыма. — Видишь ли, я тут предпринял некоторые изыскания относительно тебя и твоего брата. Ты сказала, что совсем не знала своих родителей?

— У меня остались кое-какие воспоминания. Но я не знаю, ни как их звали, ни других подробностей. А почему вы спрашиваете?

Доктор Пим выбил трубку о каменный пол, высыпал пепел и опустил его себе в карман.

— Знаешь, мы побеседуем об этом позже. А сейчас лучше разбуди Майкла. Они будут здесь с минуты на минуту.

— Кто? — Кейт еще не вполне пришла в себя, часть ее существа все еще была в том странном сне. Но был ли это сон? Все казалось настолько реальным… И почему доктор Пим спрашивает ее о родителях?

Раздался грохот отодвигаемого засова, дверь широко распахнулась, и в камеру вошел капитан Робби Мак-Лаур.

— Так, а теперь подъем и за дело! Король хочет видеть вас всех!


Глава 13

Хэмиш


Четверо гномов-стражей под командованием капитана Робби Мак-Лаура повели доктора Пима и детей по веренице коридоров и лестниц в тронный зал короля Хэмиша.

— Не то чтобы это было мое дело, волшебник, — сказал Робби Мак-Лаур, когда они шагали по освещенному факелами коридору, — но ради этих детей я хочу предупредить вас, что мой брат не тот гном, с которым можно шутки шутить.

— Мы ценим ваше участие, капитан, — ответил доктор Пим. — Но думаю, что мы сумеем за себя постоять.

— Понятно, что ж, шеи-то ваши. Просто мне бы не хотелось, чтобы детишек покромсали на ломти и шматочки, коли этого можно избежать. Признаю, я несколько старомоден.

Вскоре навстречу им стали попадаться гномы, нагруженные подносами, полными неопрятных следов какого-то великого пиршества. Один из шмыгнувших мимо них гномов тащил на палке не меньше дюжины пустых бутылей, весело громыхавших на ходу, а затем на перекрестке двух коридоров им пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить двух гномов, кативших деревянную бочку с криками: «Король требует еще эля! Еще эля для короля!»

— Ох ты батюшки, — пробормотал доктор Пим. — Надеюсь, он не слишком пьян.

— Я бы за это не поручился, — процедил Робби Мак-Лаур.

Когда они подошли к огромным золотым дверям, капитан прокричал громовым голосом:

— Капитан Робби Мак-Лаур привел пленников, которых пожелал видеть король Хэмиш!

В тот же миг двое гномов, стоявших на страже, распахнули перед ними двери.

Кейт взяла Майкла за руку.

— Держись рядом.

Майкл кивнул, но промолчал. Он опасался, что если скажет хоть слово, сестра сразу поймет, с каким восторгом он входит в покои настоящего короля гномов.

— И попробуй не так широко улыбаться, — прошипела Кейт.

— Тихо! — рявкнул Робби Мак-Лаур, когда они переступали порог. Но предупреждения были излишни — зрелище тронного зала заставило детей онеметь.

Это была самая огромная комната, которую дети когда-либо видели. Ее стены уходили куда-то в бесконечность. Потолок был такой высокий, что казалось, будто поддерживающие его колонны вздымаются ввысь и исчезают во тьме. Однако зал поражал не только размером и размахом — не осталось без внимания и богатство. Россыпи бриллиантов, вмурованных в потолок, сверкали, словно звезды в ночном небе. Пол зала был выложен из драгоценных камней. Настенные росписи золотом и серебром изображали славные победы гномов над троллями, гоблинами, драконами и полчищами свирепых салмак-таров. Все убранство этого зала было призвано поразить гостей величием гномьего царства.

Кейт и Майкл, оцепенев, стояли в дверях.

Потом Кейт сказала:

— Это просто свинарник.

Повсюду громоздились кучи грязных тарелок, гниющих объедков, полупустых кувшинов для эля и совершенно пьяных и отвратительных гномов. Измученные слуги сновали туда-сюда по колоссальному залу, меняя пустые тарелки и бутылки на полные. Робби Мак-Лаур негромко крякнул от отвращения.

— Король Хэмиш славится своим аппетитом, — прошептал доктор Пим. — Этот пир, должно быть, длится несколько дней, а то и недель.

— Это неправильно, — заявил Майкл. — Гномы не должны так себя вести!

— Верно, мальчонка, — проворчал Робби Мак-Лаур. — Лучше не скажешь!

— Ой, гляньте-ка, кто там! — раздался громкий голос с противоположного конца зала. — Да неужто это наш чародей?! И сопляки с ним! Подать их сюда! Подать их сюда!

Стражи повели пленников вперед. По дороге дети смотрели под ноги, чтобы не наступить на храпящих гномов и лужи пролитого эля.

— Такое счастье, что ты удостоил нас своим посещением, волшебник! Гы-гы! Ты осел!

Хэмиш восседал во главе длинного стола, среди множества гномов с сальными лицами. Некоторые из них равнодушно жевали и пили, но большинство уже спали, рухнув головами на стол или завалившись на соседа. Хэмиш был единственный, кто еще держался молодцом.

Он оказался самым долговязым гномом из всех, кого дети успели увидеть. По человеческим меркам он все равно оставался коротышкой, но при этом был невероятно тучен. Кейт подумала про себя, что король похож на огромного жирного бородавочника.

— Надеюсь, вам понравились покои в нашем подземелье? Мы любим угождать нашим гостям, очень любим! Не хотим, понимаете, чтобы люди худо отзывались о нас. — Хэмиш мерзко рассмеялся и с хлюпаньем влил в себя большой глоток эля, пролив большую часть себе на бороду. Кейт подумала, что королевская борода, веером лежавшая на груди, очень похожа на волосатый светлый слюнявчик. В ней даже видны были застрявшие предметы: кусочки сыра и пирога, корки хлеба, куриная ножка и вилка. Иными словами, Хэмиш являл собой полную противоположность бравому капитану Робби Мак-Лауру, который стоял навытяжку рядом с пленниками в своей безукоризненно чистой форме и с тщательно расчесанной бородой.

Когда Хэмиш допил свой эль, прислуживавший за столом гном забрал у него пустую тарелку и собрался было отойти.

— Эй, ты! — взревел король, швырнув в него кубком, который со звоном отлетел от головы гнома. — Я еще не закончил!

Отвешивая поклоны и рассыпаясь в извинениях, гном вернул тарелку на место, и Хэмиш, собрав рукой остатки еды, забросил их себе в рот.

— Вот так, — прочавкал он, швырнув тарелку через плечо, так что она с грохотом упала на пол. — Теперь можешь забрать. — Затем король вытер руки о бороду — при этом оттуда вывалилось несколько кусков колбасы — и громко рыгнул. Звук гулко облетел огромный зал и, вернувшись к столу, видимо, разбудил спящих гномов, которые вдруг резко сели и начали рыгать хором, словно желая скрыть досадную оплошность своего короля. Вскоре стены гигантского зала загудели от оглушительной симфонии дружно рыгающих гномов.

Бррррааааааааааааафт…

Эррраффффт…

Грааафффааааа…

Блааапппштггг…

Аггррраааффффф…

— Хватит! — заорал Хэмиш, ударив кулаком по столу. Гномы мгновенно смолкли, а через несколько мгновений стихло и эхо последнего «ииррфффтт».

— Откровенно говоря, — заметил доктор Пим, — он подает отвратительный пример своим подданным.

— Доктор Пим, — прошептала Кейт, дергая волшебника за рукав, — что нам делать?

Но волшебник лишь приложил палец к губам не сводя глаз с короля. Внезапно Хэмиш хлопнул в ладоши. В первый момент ничего не произошло, затем откуда-то издалека донесся ритмичный грохот. Он стремительно нарастал, а потом огромные двери распахнулись, и в зал вошли две шеренги одетых в кольчуги гномов. Разделившись, они загрохотали своими закованными в сталь ножищами вдоль колонн тронного зала, и буквально в считаные секунды огромное помещение заполнилось сотнями гномов: шлемы их сверкали, лезвия острых, как бритва, топоров блестели в свете факелов.

— Значит так, волшебник, — в последнее слово Хэмиш вложил все презрение, на которое оказался способен, — думаю, я готов оказать тебе достойный прием. Но прежде чем мы начнем всю эту канитель, я хочу знать, как зовут этих сопляков, которые вообразили, будто могут шастать по моей земле, как и когда им заблагорассудится. А? Скажи-ка мне.

— Мы не нарочно, — начала Кейт. — Мы…

— Эй! — Хэмиш в бешенстве шлепнул ладонью по столу. — Разве я велел тебе открывать рот? А? Не слышу! Разве я сказал: «Я хочу услышать объяснения одного из этих сопляков»? Или я сказал: «Я хочу, чтобы мне ответил один из сопляков»? — Сидевшие вокруг него гномы энергично замотали головами. — Нет! Я сказал ясно и понятно: «Волшебник…» Это он! — Король ткнул куриным крылышком в доктора Пима. — Так что ты, девчонка, просто захлопни рот. Ужасно невоспитанная, просто жуть.

— Позвольте вам представить, — спокойно сказал доктор Пим, — Кэтрин и Майкл. Фамилия П.

Кейт изобразила нечто вроде поклона, но Майкл продолжал в полном оцепенении смотреть на короля. Казалось, он был близок к обмороку.

— Насколько я могу судить. Кэтрин хотела вам сказать, что они с братом оказались в ваших землях совершенно случайно. Видите ли, они спасались от Графини. — Это имя было встречено громким и злобным фырканьем. — А убегая, совершенно случайно попали на вашу территорию.

— Хитрая сказочка, — сказал Хэмиш. — Очень ладная и складная.

— Однако заблудившись в вашем лабиринте, они потеряли свою младшую сестру. Если ваше величество позволит, дети хотели бы найти ее.

— Младшая сестра, говоришь? И сколько ей?

— Одиннадцать, — ответила Кейт. — Ее зовут Эмма.

— Малютка Эмма осталась совершенно одна! Какой ужас, нет слов. Прям жгучие слезы на глаза наворачиваются, а? У тебя слезы на глаза наворачиваются?

Хэмиш отвесил оплеуху гному, сидевшему справа от него, и тот, закивав, вытер соус со щеки.

— Ну что ж, — сказал король, — раз уж вы с такой подкупающей честностью рассказали мне о том, как и по какому делу здесь очутились, у меня просто нет другого выхода, кроме как отпустить вас на все четыре стороны, а может быть, даже послать целый отряд, чтобы проводить милых деток к их милой сестричке. Как вам мое предложение, а?

Доктор Пим искренне улыбнулся.

— Это было бы исключительно любезно, ваше величество.

— Тем более, что, — Хэмиш сунул руку в пирог и выгреб оттуда пригоршню мяса с сыром, — эти детишки такие невинные, они не имеют никакого отношения к треклятой волшебной книге, за которой охотитесь вы с ведьмой, к той самой книге, что похоронена в каком-то поганом секретном хранилище под Мертвым городом и по праву принадлежит гномам! Разве не так?

Хэмиш ссыпал начинку пирога себе в рот и улыбнулся доктору Пиму. Кейт почувствовала, как у нее подгибаются ноги. Вот теперь они попали в настоящую беду.

— Ваше величество, — начал доктор Пим.

— Закрой рот, ты! — Хэмиш вскочил и в бешенстве махнул рукой по столу, с грохотом сбрасывая на пол тарелки, блюда и кубки. Лицо его покраснело, кусочки еды фонтаном брызнули изо рта, когда он наставил свой короткий толстый палец на доктора Пима. — Не смей лгать мне! Разрази тебя гром, ты с кем, думаешь, разговариваешь? Ты думаешь, Хэмиш такой простачок-дурачок, гном-дуролом? Думаешь, если я гном и невысок ростом, так и мозги у меня меньше твоих, а? Вообразил, что сможешь запросто меня одурачить? Думаешь, мне не известно каждое треклятое слово, сказанное в моем собственном треклятом подземелье? И что мои треклятые гномы-стенографисты не подслушивали каждый ваш шепоток и храпоток? Что я не получаю каждое треклятое утро самую полную и самую расшифрованную запись ночной трепотни каждого узника? — Он сунул руку куда-то под бороду, скорее всего под рубаху, вытащил оттуда кусок пергамента и швырнул на стол. — А теперь ты являешься сюда и лжешь мне в глаза! Мне! Хочешь забрать сокровище, которое по праву принадлежит гномам! Треклятую Книгу треклятущих начал! А я тебе скажу — нет! А я тебе скажу — не выйдет!

Голос доктора Пима остался спокоен.

— Нет, ваше величество, эта книга не принадлежит гномам. Они лишь охраняют ее.

— Да она же закопана под гномьим городом! В хранилище, выстроенном гномами! Значит, принадлежит гномам! Точка! Конец! Эпилог всей треклятой истории!

Доктор Пим посмотрел на детей и улыбнулся.

— Не волнуйтесь.

— Не волноваться? — прошипела в ответ Кейт. — Да как же мы можем не волноваться?

— Ну, — поправился доктор Пим, — тогда поволнуйтесь совсем чуть-чуть.

Тем временем Хэмиш продолжал бушевать:

— Я научу тебя, как шутить с гномом, мой милый чародей!

— Мой король…

Хэмиш оборвал его взмахом руки.

— Нет, нет и нет, не надо мне тут всяких «мой король», можешь даже не начинать, уже слишком поздно! — Он встал и принялся расхаживать взад-вперед перед столом, сунув руку под бороду и бормоча себе под нос: — Теперь вот как мы поступим… Мы тихонечко прокрадемся к этой потайной двери, найдем миссис Волшебную книжку, томящуюся там в одиночестве, а потом сбежим, минуя все препоны и преграды, так что ведьма никогда не узнает, кто увел книжонку у нее из-под носа! Она просто найдет пустое хранилище и подумает: «Ух ты, пустое хранилище, ничего себе!»

— Да, но вы, вне всякого сомнения, прочитали в доставленной вам записи, что я не помню…

— …где находится треклятая золотая пещера, знаю, знаю, — оборвал волшебника Хэмиш, а потом повернул голову и заорал: — ФЕРГЮС!

Невероятно старый гном, скрюченный пополам грузом прожитых лет и с длинной белой бородой, подметавшей пол, вышел из темноты за колоннами и засеменил вперед… только очень медленно.

Хэмиш нетерпеливо застонал.

— Ради всего… ты не мог бы поторопиться, Фергюс? Так ты помрешь, прежде чем доберешься до моего треклятого стола!

Кейт своими глазами видела, как гномы передают друг другу деньги, делая ставки на то, успеет Фергюс живым добраться до стола или нет. Но потом капитан Робби вышел вперед, взял старика под локоть и помог ему преодолеть остаток пути.

— Итак, Фергюс, — сказал Хэмиш, — ты знаешь про эту, — он прищелкнул пальцами, один из прислуживавших за столом гномов с подобострастным поклоном подал ему пергамент, и Хэмиш, расправив его на столе, прочитал: — золотую пещеру под Мертвым городом, о которой толковал мистер Я-Такой-Чертовски-Хитрый-Волшебник?

Голос старика был похож на еле слышное дрожащее сипение.

— О да… да… золотая пещера… Мертвый город… тайный проход… под… под… под… — Когда Кейт уже решила, что старик навечно застрял на этом слове, он вдруг с усилием выдавил: —…под тронным залом.

— Верно, Фергюс, верно. В Мертвом городе. Тайный проход под тронным залом. Ты сказал, что знаешь путь в эту пещеру, это правда?

Фергюс не ответил.

— Фергюс?

Кейт испугалась, что старик все-таки умер. Судя по всему, некоторые гномы подумали о том же, поскольку передача денег пошла по второму кругу.

— ФЕРГЮС!

— Хммм? Ась? — Оказалось, что старый гном просто уснул.

— Ты говорил, что знаешь дорогу в золотую пещеру?

— А… да, есть туда дорога… Опасная, правда… Темный проход…

— Ну вот, — с довольным видом кивнул Хэмиш. — Все решено. А теперь ты, — он повернулся к доктору Пиму, — дашь мне ключ от этого секретного хранилища, и тогда, возможно — но только возможно, никаких обещаний! — я не отрублю вам всем головы, когда вернусь обратно с волшебной книгой. Как тебе мое предложение?

— Боюсь, это невозможно, ваше величество, — спокойно ответил доктор Пим. — Видите ли, ключ — это я.

— А?

— Ни главный вход в хранилище, ни потайная дверь не имеют замка в общепринятом смысле этого слова. Дверь запечатана заклинанием. И открыть могут только те, кому это предназначено.

На глазах у Кейт и Майкла лицо короля из болезненно-бледного стало ярко-красным, потом лиловым и наконец, почти фиолетовым, как старый синяк. А затем Хэмиш начал вопить:

— Думаешь, я идиот?! Думаешь, мне можно просто сказать любую чушь, а я, значит, поверю и возьму тебя с собой, чтобы ты там напустил своей магии и сбежал с моей книгой? Ты думаешь… — Хэмиш резко замолчал. — Стой, ты сказал — те, кому предназначено. Те? Значит, их несколько? И кто же, кроме тебя, может открыть дверь?

Доктор Пим открыл было рот, но промолчал.

— Ага! Попался! Я тебя поймал, да? Говори, кто еще?

— Пожалуй, я лучше промолчу, — ответил доктор Пим.

— Пожалуй, ты лучше промолчишь, — пропел Хэмиш, а потом указал на Майкла. — Отрубите этому голову!

— Остановитесь! — со вздохом сказал доктор Пим. — Хорошо. Хранилище открывается моей рукой… или руками этих детей.

Кейт и Майкл дружно повернули головы и посмотрели на доктора Пима. Но тот не сводил глаз с короля.

— О чем он говорит? — шепотом спросил Майкл у Кейт.

— Не знаю.

Кейт действительно не знала, солгал ли доктор Пим, был ли это какой-то план, в который он не стал их посвящать, или же он сказал чистую правду. Но даже если это правда, то каким образом они могли открыть хранилище? Что это значит?

Однако Хэмиша, судя по всему, заявление доктора Пима нисколько не удивило. Он поскреб подбородок (то есть, конечно, почесал бороду, ибо его подбородок был скрыт где-то глубоко под ней) и задумчиво насупил брови.

— Ага, я так и понял, что эти сопляки тут неспроста взялись. Шлялись по нашему лабиринту и прямиком вышли к секретной двери! Подозрительно, что ни говори. Так, решено! Эй, посадите колдуна под замок, и берите этих двух коротышек. Мы отправляемся в поход.

Кейт услышала свои слова раньше, чем осознала, что говорит.

— Я не буду вам помогать.

В зале стало тихо. Хэмиш нагнулся над столом, опершись на костяшки пальцев, как горилла. Когда он заговорил, голос его прозвучал тихо и угрожающе:

— Что ты сказала?

— Я не буду вам помогать открывать хранилище!

Кейт и сама до конца не понимала, почему она так ополчилась на Хэмиша. Да, она не хотела, чтобы он получил книгу. Но главное все-таки заключалось не в этом, а в том, что король был просто отвратителен. Поэтому Кейт выпустила ладонь Майкла и скрестила руки на груди, полагая, что это придаст ей более решительный вид.

— Нет, это просто ни в какие ворота не лезет! — Хэмиш посмотрел на гномов, сидевших по обе руки от него. — Вы когда-нибудь слышали такую наглость? Нет, вы скажите, это вообще чей треклятый тронный зал? И кто тут треклятый король треклятых гномов? О нет, ты мне поможешь, девчонка! Можешь мне поверить, ты мне поможешь! Это что такое, а? Торжественная поза в честь Дня короля? Вряд ли, очень вряд ли… Потому что… — Он замолчал, явно не зная, что сказать дальше, а потом выпалил: — Потому что такого дня не бывает!

— Неважно, — сказала Кейт, решительно отворачиваясь. — Я вам не помогу.

Хэмиш замер, сердито фыркая и бросая на нее испепеляющие взгляды.

— Что ж, девчонка, характер у тебя есть, признаю. Но к несчастью для тебя, мне вообще не нужна твоя помощь, поскольку этот безмозглый колдунишка ясно сказал: чтобы открыть дверь, мне достаточно твоей очаровательной ручки! — Он швырнул вилкой в одного из солдат, чтобы привлечь его внимание. — Эй! Ты, там! Принеси мне руку этой девки. Только руку, все остальное мне не нужно. Я ей покажу, кто тут король!

— Вы не гном!

Все присутствующие, включая короля, обернулись и уставились на Майкла. Хэмиш поднял руку, останавливая гнома, уже сделавшего шаг в сторону Кейт.

— Что ты сказал, отрок?

Майкл весь побагровел от бешенства и стиснул руки в кулаки:

— Я сказал, что вы не гном! И это правда!

Кейт моментально поняла, что хотел сказать Майкл; она знала, как ужасно Хэмиш — настоящий, живой король гномов! — разочаровал ее брата.

— Я знаю про гномов больше всех! — горячо продолжал мальчик. — Всю жизнь я читал о них все, что только мог найти. Они самые храбрые бойцы и самые верные друзья! Их вечно недооценивали, но они всегда побеждали, потому что они самые умные и самые трудолюбивые!

При этих словах гномы, развалившиеся за столом, подняли головы и насторожились. Кейт заметила, что капитан Робби пристально смотрит на ее брата, и ошеломленное выражение медленно проступает сквозь его непроницаемую маску солдата.

— Но вы, — сказал Майкл, — вы просто позор!

— Это правда? — холодно уточнил Хэмиш.

— Майкл! — прошептала Кейт, протягивая руку, чтобы схватить его за рукав и оттащить назад. Но все внимание Майкла было сосредоточено на короле, поэтому он шагнул вперед, так что она не смогла до него дотянуться.

— Правда. Да если бы вы знали хотя бы половину того, что сделала моя сестра, вы бы встали перед ней на колени, вот так-то! Даже если вы соберете всю свою храбрость, моя сестра все равно будет в два раза смелее! Нам нужна книга только для того, чтобы вернуться домой. А вам она понадобилась, потому что вы жадный. И если вам так приспичило отрубить кому-нибудь руку, пожалуйста, рубите мою! — Он сделал еще один шаг и положил свое тощее запястье на стол.

Очень долго никто не шевелился и не говорил ни слова. Сотни гномов, стоявших в зале и сидевших за столом, застыли, словно статуи. Кейт была и до смерти напугана и в то же время невероятно горда за своего брата. Ее Майкл, маленький мальчик, с детства скитавшийся по сиротским домам, которого младшей сестре не раз приходилось защищать в драке и у которого в каждом приюте с рутинным постоянством воровали очки и топили их в унитазе, сейчас смело стоял перед вооруженным топором (и явно безумным) королем гномов. Он выглядел совсем маленьким и щуплым. Но при этом его рука совершенно неподвижно лежала на столе, а сам он смело смотрел в лицо Хэмишу. Кейт всегда знала, что Эмма очень смелая, но до сих пор ей и в голову не приходило считать храбрецом Майкла. Она дала себе слово, что больше никогда не будет к нему так несправедлива.

Хэмиш пожал плечами и небрежно махнул рукой.

— Отлично. Отрубите ему руку… а потом и девчонке тоже.

Кейт в отчаянии посмотрела на волшебника.

— Доктор Пим, сделайте что-нибудь!

— Немедленно! — завизжал Хэмиш, грохнув кулаком по столу. — Немедленно сделайте тяп-тяп, и дело с концом!

Солдат шагнул вперед, вытаскивая из-за пояса топор. Но не успел он сделать и двух шагов, как вдруг растянулся на полу, со звоном выронив оружие. Это капитан Робби отпихнул его ударом в грудь.

— Что… — начал было Хэмиш. Но капитан Робби повернулся к нему, и праведный гнев, прогремевший в его голосе, заглушил королевский приказ:

— Нет, брат. Я не позволю тебе это сделать.

Если бы к этому моменту напряжение в зале уже не достигло своего предела, оно, несомненно, возросло бы еще больше.

Хэмиш выпрямился во весь свой рост, хотя в исполнении гнома этот номер выглядел не слишком внушительно. Его маленькие глазки вспыхнули злобой, но голос прозвучал тихо:

— Возможно, братец, ты позабыл, кто из нас король?

— Я не предатель, — ответил капитан Робби. — И я не оспариваю твои приказы. Возможно, мы должны забрать эту книгу, хотя бы для того, чтобы не дать ей попасть в руки ведьмы. Но мы должны помочь этим детям. А не искать собственной выгоды. Мальчик прав. Ты позоришь наш народ, и я делаю доброе дело, останавливая тебя. Ты потерял себя, брат. Это разложение и распущенность продолжаются уже слишком долго. Пора это прекратить. Подумай, что сказала бы наша матушка, если бы увидела, в кого ты превратился. — Он обвел рукой весь зал, перевернутые пивные кружки, пьяных гномов…

На какой-то миг Хэмиш заколебался, и Кейт охватила надежда. Но затем король вскинул руку и ткнул коротким пальцем в сторону капитана Робби:

— Взять этого предателя!

Трое гномов бросились вперед. Капитан Робби не сделал ни малейшей попытки оказать им сопротивление.

— Ваше величество, — подал голос доктор Пим. — Позвольте мне сказать слово. Действительно, я бы с радостью забрал книгу себе, но сейчас вынужден выбирать между тем, чтобы она досталась вам или Графине. Я выбираю вас. Но предупреждаю, отрубленные руки никаких дверей вам не откроют. Только живой ребенок сможет выполнить эту работу. Обеспечьте детям безопасность, и я даю слово, что они вам помогут.

Было видно, что королю очень хотелось что-нибудь возразить, однако он только недовольно буркнул, схватил со стола кусок шоколадного торта и швырнул его в сторону волшебника и капитана Робби.

— Ладно! Заприте этих двоих в одну камеру. Я разберусь с ними, когда вернусь. Мы выступаем немедленно.

Две колонны одетых в доспехи гномов развернулись и строевым шагом вышли из зала.

Доктор Пим присел на корточки перед Кейт и Майклом.

— Мне очень жаль, что все так получилось. Дальше вам придется справляться самим.

— Постойте! — воскликнула Кейт. — Вы сказали правду? Про хранилище?

— О да, вы сможете его открыть.

— Но откуда вы…

— Дорогая моя, как только ты вошла в мою камеру, я сразу увидел, что книга наложила на тебя свой отпечаток. А это могло произойти только в том случае, если ты и твои брат с сестрой — те самые дети, которых я ждал. — Он улыбнулся и посмотрел на нее так, словно в лице Кейт прочел подтверждение своим давним догадкам. — Это должна быть ты, именно ты, единственная из всех детей. Я не мог ошибиться в предзнаменованиях…

— Что это значит? Я не…

— Нет времени объяснять! Только… — Доктор Пим понизил голос до едва различимого шепота: — Достать книгу должна именно ты. Не Хэмиш. Поняла? Я не могу сказать тебе, как это сделать, но постарайся, чтобы это оказалась именно ты. Это самое главное. — Затем волшебник положил ладонь на голову Кейт и прошептал несколько слов. Она почувствовала странное покалывание.

— Что вы делаете?

— Книга выбрала тебя, Кэтрин. Только тебе доступно все ее могущество. Но она не будет повиноваться тебе до тех пор, пока ты не исцелишь свое сердце. Надеюсь, я дал тебе средство.

Но прежде чем Кейт успела спросить, что все это значит, гномы-стражи оттащили волшебника прочь.

— Эй, кто-нибудь, возьмите сопляков! — прорычал Хэмиш. — И разбудите Фергюса.


Глава 14

Бабушка Пит


— Ну-ка, вставай, вставай! Нечего притворяться, будто спишь…

Эмма застонала и зарылась под негнущиеся, тяжелые одеяла. Нежась в полудреме, она слушала, как женский голос ворчливо требовал, чтобы она немедленно просыпалась. Сначала Эмма решила, будто голос принадлежал мисс Саллоу, сварливой экономке приюта и непримиримой ненавистнице династии Бурбонов. Но это означало бы, что все случившееся — обнаружение книги, путешествие в прошлое, Графиня, Габриэль — было всего лишь сном. Но ведь это было таким настоящим! Все казалось таким… Чем это пахнет?

Она открыла глаза и увидела, что лежит на кровати в тускло освещенной деревянной хижине. В спертом воздухе сильно чувствовался запах дыма, вместо пола здесь была утрамбованная земля, а то, что Эмма принимала за одеяла, оказалось грудой старых шкур. Она повернула голову. Посреди комнаты, спиной к ней, сидела какая-то тощая фигурка и мешала ложкой в железном горшке, от которого распространялся восхитительный запах мяса с овощами.

Так, поняла Эмма, значит, это был не сон.

— Ага, наконец-то! Давай-ка садись. Ты не мертвая. По крайней мере пока.

Обладательница голоса, шаркая, вышла из-за изножия постели. Это оказалась очень толстая и очень старая женщина с густой копной спутанных седых волос и таким морщинистым лицом, какого Эмме в жизни не доводилось видеть. Руки у старухи были скрючены артритом, под желтыми, похожими на когти, ногтями скопилась грязь. На ней было старое черное платье, черная шаль и не меньше дюжины длинных, звенящих при каждом движении ожерелий с вплетенными в них амулетами, перьями, бусинками, маленькими бутылочками и флакончиками, кусочками коры и камней, сухими цветочными лепестками, зубами каких-то исполинских зверей и маленькими деревянными шкатулочками, покрытыми искусной резьбой. Женщина шаркала ногами, обутыми в разношенные мокасины из оленьей кожи, и ее ожерелья тихо позвякивали на ходу. Если бы Эмма встретила ее на улице, она бы решила, что это местная сумасшедшая. Впрочем, она и сейчас подумала то же самое.

Она невольно натянула одеяло, когда женщина подошла к ней.

— Вы кто такая? А? Где Габриэль?! Не подходите ко мне!

— Ишь, бойкая какая, а?

— Лучше убирайтесь, а то Габриэль сейчас вернется и вас убьет!

— Габриэль, Габриэль. Он меня предупредил, что ты боевая, да-да, так и сказал, — неразборчиво, нараспев, бормотала старуха.

— Это Габриэль принес меня сюда? — спросила Эмма, слегка расслабляясь.

— А коли бы он этого не сделал, думаешь, была бы ты жива и разговаривала бы со мной? Нет — вот ответ. Ах да, ты, верно, не помнишь? Тогда подумай.

И тогда все вдруг замелькало в памяти Эммы… Вот она стоит на краю провала, чувствует внезапный раскаленный толчок… опускает глаза и видит оперенный конец стрелы, торчащий у нее из бока… жар, Габриэль несет ее по лабиринту. Она инстинктивно дотронулась рукой до своего живота.

— Ну-ну, — пропела старуха. — Дай-ка бабушка поглядит.

Она закатала рубаху Эммы (та только теперь заметила, что ее переодели в чистые, незнакомые одежды). В нескольких дюймах от ее пупка красовалась лепешка из подсохшей грязи. Старуха поддела ее желтым ногтем, и грязь стала отслаиваться. Эмма с ужасом и любопытством уставилась туда, ожидая увидеть огромную дыру, зияющую у нее в животе. Но когда отошел последний кусок присохшей корки, под ним оказался лишь небольшой розовый шрам.

— Гм, — пробормотала старуха, — что ж, неплохая работа.

Эмма была совершенно ошарашена.

— Но как же?..

— Я знаю парочку средств, да-да, старая бабка Пит знает парочку средств… — И старуха зашаркала прочь, негромко посмеиваясь себе под нос.

— Я хочу… ой! — Головокружение волной накатило на Эмму, отбросив ее обратно на постель.

— Еда — вот что тебе теперь надо. Бабушкиной похлебки. Она даст тебе силы.

— Мне нужно поговорить с Габриэлем! Мои брат и сестра потерялись!

— Не потерялись, нет-нет, совсем не потерялись. — Старуха принялась смешивать и толочь что-то в небольшой плошке, с заученной точностью добавляя туда щепотку того, толику этого, открывая разные бутылочки и кувшинчики, привязанные к ее бусам, чтобы всыпать в смесь немного серебристого порошка или капнуть несколько капель зеленоватой жидкости, а затем размешать и растереть все вместе. — Нашлись они.

— Что вы хотите сказать? Они здесь? Где они?

— Не здесь, нет. Все еще под горами. Нашли друга. Как всегда, именно там, где его меньше всего ждешь. — Она посмотрела на мальчишку, возившегося у огня. — Поторапливайся с похлебкой.

— О чем вы говорите? Какого друга? Где?

Старуха поскребла смесь, которую растирала в деревянной плошке, слегка разбавила ее водой, взболтала и отнесла Эмме.

— Пей.

На вкус питье было все равно что жидкая земля, но, распробовав, Эмма почувствовала в нем мяту, розмарин, мед и нечто такое, что можно было описать только как солнечный свет или даже птичье пение. Эмма выпила все до капли. Мягкая золотая волна растеклась в ее крови, добежала до корней волос и кончиков пальцев на руках и ногах, согрев ее изнутри.

— Вот это да!

Старуха улыбнулась, от чего морщин на ее лице стало еще больше.

— Стало быть, бабушка кое-что знает, ась?

— Кого они нашли, Кейт и Майкл?

— Волшебника.

— Постойте… доктора Пима, да? Они нашли доктора Пима? Откуда вы знаете?

— Видела, откуда ж еще? Глупый вопрос.

— Но мы должны идти и разыскать их! Доктору Пиму нужно срочно убить эту паршивую ведьму! Она ужасная. Где они? Нужно скорее идти!

Старуха покачала головой и взяла с пола корзинку. Эмма услышала, как в ней звякнули склянки.

— У тебя другой путь. — Бабушка отодвинула кожаный полог, висевший на двери, ненадолго впустив внутрь яркий утренний свет. Потом повернулась к мальчику, возившемуся возле очага: — Заставь ее поесть. Я пошла к Габриэлю.

— Стойте! — крикнула Эмма. — Я хочу… — Но едва она спустила ноги с кровати, как силы оставили ее, и она беспомощно осела на пол.

Мальчик отошел от очага, чтобы помочь ей снова лечь в постель. Только тут Эмма увидела, что это никакой не мальчик, а девочка, возможно, на год младше Кейт, только очень худая и жилистая, с коротко остриженными волосами.

Довольно грубо затолкав Эмму обратно в постель, девочка вернулась к очагу, перелила похлебку в деревянную миску и поднесла ее к кровати, на ходу вытирая ложку о свою рубаху.

— Сама поесть сможешь, я надеюсь? Ты не маленькая детка?

— Конечно смогу! — с вызовом ответила Эмма, хотя, по правде говоря, даже после старухиного питья она была слаба, как никогда в жизни. Но она взяла у девочки миску и ложку. В миске оказалась желтоватая похлебка с кусочками мяса, овощей и картофеля. Запах был восхитительный.

Девочка села на табурет, скрестила руки и уставилась на Эмму, словно хотела удостовериться, что та съест все до последней ложки.

Эмма хотела выразительно посмотреть на нее, чтобы заставить отвернуться, но так зверски проголодалась, что ей пришлось разрываться между метанием испепеляющих взглядов на дерзкую девчонку и жадным поглощением полных ложек божественной похлебки.

— Я думала, ты умерла. Габриэль принес тебя прошлой ночью. Бабушка сказала, что еще пять минут — и было бы уже поздно.

— Она твоя бабушка?

— Нет. Все зовут ее просто бабушка. Бабушка Пит. Она ведунья. Колдует. Ведовством тебя и вылечила. А взамен забрала твою душу.

Эмма перестала есть.

Девочка криво усмехнулась.

— Шучу. Она не такая. Хотя ты поверила.

— Ничего я не поверила.

— Поверила-поверила! Подумала, что бабушка Пит спрятала твою душу в кувшин или еще куда-нибудь.

Эмма решила, что эта девчонка ей совершенно не нравится и отныне она будет ее игнорировать.

— Габриэль сказал, что ведьма вас поймала, но вы сбежали. Правда, что ли?

Эмма небрежно повела плечом, словно речь шла о каких-то пустяках.

— Она заставила мужчин копать в Мертвом городе, под горой. Я туда пробиралась. Видела их.

Эмма перестала есть, ее любопытство было уязвлено:

— Что еще за Мертвый город?

— Место, где раньше жили гномы. Давным-давно они построили себе город под этой горой. А однажды там случилось страшное землетрясение, представляешь? — Девочка заметно оживилась, рассказывая об этом. — Половина города провалилась под землю. Куча гномов погибла. Поэтому они бросили этот город и построили себе новый. Сейчас люди думают, будто там призраки живут. Туда даже ходить боятся. Но я-то не боюсь! — Она посмотрела на Эмму. — Ты знаешь, что ведьма там ищет?

Эмма опустила глаза в миску.

— Нет.

— Я никому не скажу.

— Я сказала, что не знаю. А как же Графиня тебя не сцапала?

Девочка засмеялась.

— Она с нами не связывается. Она только с городскими так обходится. По мне, то так им и надо. Сами виноваты. Позволили себя покорить! Я бы на их месте сражалась. И мне плевать, если она убьет! А городские — они просто трусы, значит, туда им и дорога.

Эмма подцепила ложкой последний кусочек морковки, потом поднесла миску ко рту и выпила остатки бульона. Она вспомнила о детях, которые были заперты в особняке и не могли убежать, потому что знали: если они сделают это, Графиня жестоко расправится с их отцами и матерями.

— Тебя как зовут?

— Дена.

— Так вот, Дена, ты и понятия не имеешь о том, о чем болтаешь. Так что просто закрой свой глупый рот, ясно?

Девочка вскочила и сжала кулаки.

— Скажи спасибо, что ты больная и младше меня, а то я бы заставила тебя взять эти слова обратно!

Эмма отшвырнула миску и спрыгнула с кровати. Судя по всему, в старухиной похлебке было что-то еще, кроме мяса и овощей, поскольку к Эмме полностью вернулись силы.

— Давай попробуй!

Еще секунда, и они обе покатились бы по полу, молотя и колотя друг друга как бешеные, но тут полог на двери отлетел в сторону, и в дом вошел мужчина. Как и у Габриэля, у него были длинные черные волосы, но на этом сходство заканчивалось, ибо вошедший был гораздо ниже ростом и заметно уже в плечах, с лицом совсем юным и не обезображенным шрамами. Невозможно было понять, догадался он о том, что здесь едва не произошло, и было ли ему хоть какое-то до этого дело, ибо лицо его осталось совершенно непроницаемым. Бросив быстрый взгляд на Эмму, он сказал девочке:

— Ей нужна обувь.

Дена немного помедлила, но потом с раздраженным сопением наклонилась, вытащила из-под кровати пару разношенных мокасин и швырнула их Эмме.

— Идем со мной, — велел мужчина, поворачиваясь к выходу и приподнимая полог.

— Я хочу видеть Габриэля!

Мужчина обернулся через плечо:

— Габриэль прислал меня.

С этими словами он вышел из хижины. Эмма сунула ноги в мокасины и выбежала за ним, бросив последний угрожающий взгляд на Дену.

Деревня приютилась на склоне горы между двумя поросшими соснами хребтами. Выйдя из жаркой душной хижины, Эмма остановилась, чтобы вздохнуть полной грудью. Воздух был прохладен, свеж и напоен ароматами летнего утра. Вся деревня состояла примерно из двадцати хижин, одни из которых прятались среди больших кряжистых деревьев, а другие выстроились вдоль центральной улицы, круто поднимавшейся вверх по склону (если, конечно, можно назвать «улицей» полоску утоптанной земли шириной в двадцать футов). Эмма пошла за молодым мужчиной, на ходу размышляя, куда могли подеваться все люди; потом дорога сделала поворот, и она увидела. Вся деревня — по крайней мере, Эмме показалось, что здесь была вся деревня, — собралась перед одной из хижин. Люди плотно обступили группку из шести или семи стариков и внимательно ловили каждое их слово. Эмма была слишком далеко, чтобы разобрать, о чем шла речь, но ей показалось, будто там проходило какое-то совещание. Когда они с молодым человеком подошли ближе, старики замолчали, уставившись на девочку. Провожатый Эммы почтительно поклонился и приподнял полог на двери хижины, чтобы она могла войти внутрь.

В комнате было темно, а когда полог опустился, стало еще темнее. Молодой человек не вошел следом за Эммой. Она остановилась, дожидаясь, пока ее глаза привыкнут к темноте. В хижине стоял тяжелый, гнилостный запах. Какая-то большая темная фигура шагнула к Эмме. Поморгав, Эмма узнала бабушку Пит. Ведунья схватила ее за руку и втащила в глубину комнаты.

— Где Га…

Вопрос застрял у нее в горле. Старуха отвела ее в дальний угол комнаты, где на кровати лежал Габриэль — голый по пояс, с закрытыми глазами. Шесть порезов алели на его руках, а в боку зияло зловещего вида отверстие. Но не сами раны заставили Эмму судорожно втянуть в себя воздух и закусить губу. Вокруг каждой из ран, прямо под бледной кожей, расползались толстые черные щупальца.

— Яд, — сказала бабушка Пит. — Дойдет до сердца, и он умрет.

— Так сделайте же что-нибудь! — взмолилась Эмма. — Спасите его! Сделайте что-нибудь! Вы должны!

— Не так это просто, дитя. Составляющие для противоядия очень редкие, трудно их достать. Я истратила все, что у меня было, чтобы спасти твою жизнь. Габриэль так велел. — Старуха схватила миску, наполненную комковатой желтой пастой, и принялась яростно растирать ее. — Не знаю, ох не знаю…

Эмма смотрела на исполинского мужчину. Он спас ее и теперь умирал. Это было несправедливо. Должно быть какое-то…

Внезапно голова Эммы рывком запрокинулась назад. Это бабушка Пит вдруг схватила ее за лицо.

— Вы что…

Но старуха даже не смотрела на Эмму. Она рассматривала свой длинный желтый ноготь, с которого свисала одинокая слеза Эммы. Задумчиво фыркнув, бабушка Пит стряхнула слезу в миску, велела Эмме стоять смирно и собрала еще полдюжины слез, добавив их все в желтую кашицу.

— Хммм, — бормотала она, шаркая вокруг кровати и помешивая свое снадобье. — Может быть…

— Ты… — Габриэль открыл глаза. — Хотел тебя… видеть…

Эмма выдавила улыбку и изо всех сил постаралась говорить как можно веселее и увереннее:

— Я в порядке. Все благодаря тебе. И с тобой тоже все будет в порядке. Бабушка вылечит тебя, как меня вылечила! Она так и сказала, можешь не волноваться. Будешь как новенький!

Встав с другой стороны кровати, старуха принялась размазывать желтую кашицу по ранам Габриэля. Эмма услышала, как шипит и пузырится снадобье.

— Я… рад… что ты поправилась… — сказал Габриэль и закрыл глаза.

«Пожалуйста! — взмолилась Эмма. — Пожалуйста, пусть он исцелится!»

Она вложила свои маленькие руки в его лапищу. Наверное, лекарство страшно щипало, потому что Габриэль с силой стиснул в кулаке обе ее ладошки. Но Эмма и не подумала выдернуть их. Она знала, что ни за что его не оставит.


Глава 15

В Мертвый город


Кейт и Майкл шли в центре отряда, прямо за гномом, которому было поручено тащить старого, белобородого и громко храпевшего Фергюса у себя на спине. Хэмиш шагал впереди. Всего их было семеро.

Их не провожали фанфарами, когда они выступали из столицы гномов. Хэмиш заявил, что если народ узнает о его уходе, то непременно устроит грандиозный парад и пышные проводы, и ему придется целую неделю целовать младенцев. Кейт заметила, что при этих словах остальные гномы переглянулись, а Фергюс даже фыркнул, правда, он тут же попытался выдать свое фырканье за кашель и в самом деле так раскашлялся, что целую минуту не мог остановиться.

Они вышли через невысокие дальние ворота и пустились в путь по бесконечным, освещенным факелами коридорам, содержавшимся в идеальной чистоте и порядке. Всю дорогу Хэмиш, не закрывая рта, рассказывал об истории Мертвого города, о связанных с ним преданиях и о том, сколько силовых упражнений для бицепсов он делает каждое утро…

Кейт придвинулась к Майклу.

— Не надо было так разговаривать с Хэмишем, — прошептала она и крепко пожала ему руку. — Но это был очень-очень храбрый поступок.

Майкл заметно смутился.

— Да ну, пустяки.

— Нет, не пустяки. И Эмма сказала бы то же самое.

Их разговор заглушался бряцаньем гномьих доспехов, грохотом железных каблуков по камню, храпом Фергюса и монотонной болтовней Хэмиша, поэтому когда Майкл снова что-то сказал, Кейт пришлось попросить его повторить.

— Думаешь, с ней все в порядке?

— Конечно, — ответила Кейт с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. — Доктор Пим нам сказал, что она с Габриэлем. Он не даст ее в обиду.

— Не знаю, увидим ли мы ее когда-нибудь.

— Непременно увидим! Даже не сомневайся!

Майкл кивнул и поспешил сменить тему, сказав, что не понимает, почему Хэмиш не взял с собой побольше гномов. Ведь у Графини совсем не так много Крикунов. Почему же тогда не привести армию и не вышибить их из туннелей?

— Из-за салмак-таров.

Гном, сказавший эти слова, шел как раз за детьми, у него были черные волосы, черная борода и очень густые и косматые брови. Он выглядел заметно моложе своих товарищей. И еще Кейт поняла, что он намеренно говорит очень тихо.

— Примерно год назад король узнал, что как только ведьма обосновалась в наших горах, она тут же столковалась с этими гнусными тварями и гномоубийцами! Вы же знаете, о ком я говорю, да?

Кейт кивнула, вспомнив сон, приснившийся ей в подземелье… бледную, незрячую тварь, подбиравшуюся к Габриэлю, постукивая когтями по каменному полу лабиринта…

— Так вот, она пообещала им какую-то награду. Хорошая головомойка — вот лучшая для них награда, таково мое мнение. Но ведьма защищает себя, такие дела. Ищет союзников. Поэтому теперь если Хэмиш — то есть король — попытается напасть на Крикунов, то на помощь ведьме придут орды салмак-таров. Будет настоящая война, верно? А король этого не хочет.

— Как тебя зовут? — спросила Кейт.

— Уоллес, — ответил ее собеседник, а потом зачем-то добавил: — Гном.

Они шли уже около часа и наконец вышли из туннеля на край огромной расщелины. Кейт и Майкл слышали, как невидимая вода бежит в темноте внизу.

— Река Кембридж, — объявил Хэмиш, сбрасывая ногой камешек с обрыва. — Бежит через горы, мимо города и прямо к плотине. По этой реке мы раньше торговали с дурачьем из города. Пока ведьма не заявилась. У этой женщины нет никакого уважения к коммерции. Ладно, идем. Мост уже близко. Скоро перейдем по нему в старое царство.

— Хэмиш мог бы быть отличным гидом, — сказал Майкл, когда они двинулись вдоль края расщелины. — Он очень много всего знает.

— А он им и был, — ответил Уоллес. — До смерти королевы, как какие почетные гости к нам заявлялись, так он завсегда водил их по окрестностям. И всегда отлично делал свое дело. Конечно, когда трезвый бывал.

Чем ближе они подходили к цели своего путешествия, тем больше Кейт задумывалась над тем, что сказал ей доктор Пим. Почему тайное хранилище, запечатанное несколько тысяч лет тому назад, волшебное хранилище, которое могли открыть только немногие избранники, должно распахнуться перед ней, Майклом и, наверное, Эммой? Как такое возможно? И что волшебник имел в виду, когда сказал: «Это должна быть ты, именно ты, единственная из всех детей…»? Из каких детей? И что он хотел сказать, говоря, что книга выбрала ее, но чтобы воспользоваться всем ее могуществом, она должна сначала исцелить свое сердце? Чем больше Кейт думала обо всем этом, тем сильнее волновалась и запутывалась.

Они подошли к сводчатому каменному мосту, охраняемому единственным стражем. Увидев короля, гном поспешно опустился на одно колено.

Хэмиш спросил, что нового в Мертвом городе.

— Ничего, ваше величество. Не знаю, что ищет там ведьма, но думаю, лучше бы ей поскорее это отыскать. Потому что эти городские долго не протянут. Да и как протянуть, когда эти Крикуны хлещут их кнутами, морят голодом и заставляют работать день и ночь? Если хотите знать мое мнение, то надо вышвырнуть их из наших гор и…

— Вот именно, кому интересно твое мнение, олух? Твое дело стоять тут и держать свое треклятое копье дрянь ты эдакая! — Хэмиш покачал головой и пошел на мост, бормоча себе в бороду: — В кого ни плюнь, у каждого есть свое треклятое мнение!

На другой стороне моста Хэмиш приказал гномам снять доспехи. Он хотел, чтобы они издавали как можно меньше шума. Потом он растолкал Фергюса.

— Шевелись, старый дурень. Пришло время отрабатывать свое существование!

Фергюс открыл глаза. Они слезились и смотрели рассеянно.

— Хммм?

— Мы перешли через каменный мост. Говори, как отсюда попасть в золотую пещеру?

— Золотая пещера… — Казалось, старик понятия не имеет о том, о чем спрашивает Хэмиш.

— Да, золотая пещера, золотая пещера! Ну, если ты мне соврал и не знаешь… — Король схватил старого гнома за бороду.

— Так через ворота, — пробормотал Фергюс. — На запад, вдоль хребта. Там проход, помеченный скрещенными молотками, а уж потом ступеньки… все ступеньки, ступеньки…

— Все ясно, — сказал Хэмиш, оборачиваясь к своему отряду. — И чтобы тихо у меня, как мыши!

Они бесшумно двинулись по темному, давно заброшенному коридору, который вскоре привел их к высокой железной двери. Хэмиш поскреб под бородой и выудил оттуда массивный ключ. Он вставил его в замок, затаил дыхание и повернул. Запор громко лязгнул, эхо прокатилось по коридору. Кейт заметила, что гномы поежились.

Хэмиш пристыженно обернулся к ним:

— Я не хотел.

Туннель заканчивался ярдах в двадцати от двери, дальше начиналась большая, ярко освещенная пещера. Хэмиш знаком велел всем лечь на пол, и пятеро гномов и двое детей по-пластунски поползли вперед. Кейт слышала дробный грохот инструментов и хруст камня, громкие приказы, свист и хлесткие удары бичей. Очутившись у края пещеры, они с Майклом уставились вниз.

Они находились в нескольких сотнях футов над фундаментом города, который, насколько можно было судить по уходящим во тьму очертаниям, занимал все пространство выдолбленной изнутри горы. Кейт подумала, что больше всего это похоже на огромный город внутри стеклянного шара с искусственным снегом, который трясли до тех пор, пока не обрушились башни, не осыпались дома и огромные трещины не прорезали улицы. Перед ними были руины некогда живого города, давно преданные забвению и тихо разрушавшиеся на протяжении веков.

До недавнего времени.

Множество шипящих газовых ламп озаряли светом руины. Большая часть работ велась в огромном здании без крыши. Со своего места Кейт видела кишевшие там фигурки людей, но они находились так далеко, а в воздухе стояла такая густая завеса пыли, что она не могла разглядеть, что там происходит. Но это было неважно. Кейт и так знала, что это здание не что иное, как древний тронный зал, а вопли и свист бичей объясняли все остальное.

— Калмартия, — тихо произнес Хэмиш. — Мертвый город.

— Не могу поверить, — прошептал Майкл, поправляя очки, грозившие соскользнуть у него с носа. — Древний город гномов! Ах, был бы у меня фотоаппарат!

Кейт не стала говорить, что уже видела этот город раньше. Во сне, две ночи тому назад, когда она увидела, как он гибнет в землетрясении.

Хэмиш жестом велел им отползти от края.

— И чтобы вас не было ни видно, ни слышно, — прошипел он, — или нам всем конец.


В конце концов бабушка Пит выгнала Эмму из хижины.

— Но… но… но… — залепетала та, когда старуха погнала ее к двери. Черные щупальца яда под кожей Габриэля заметно побледнели, однако он все еще не открывал глаз. Эмма хотела остаться с ним.

— Я должна побыть с ним одна, — сказала ведунья. — Я тебя скоро позову.

Снаружи утро уже сменилось днем, и толпа перед хижиной разошлась. Эмма остановилась, глядя на земляную улицу. Единственным признаком жизни в деревне были собаки, рывшиеся в объедках завтрака.

— Он умрет?

Эмма обернулась. Девочка по имени Дена стояла возле стены хижины. Эмма сразу поняла, что она пыталась заглянуть в окна.

— Нет, конечно! — усмехнулась Эмма. — Чтобы убить Габриэля, понадобится что-нибудь посерьезнее, чем шайка каких-то жалких Крикунов!

Дена ничего не ответила. Она просто стояла и молча смотрела на Эмму.

— Чего тебе? — рявкнула та. — Он поправится!

Дена не проронила ни слова и не шевельнулась.

Эмма отвернулась и села на бревно. Подобрала горсть камешков и принялась швырять их один за другим в железный горшок. Через какое-то время Дена подошла и села рядом с ней. Она тоже набрала камешков, но, вместо того чтобы кидаться, молча пересыпала их из горсти в горсть, отсеивая пыль.

— Моих родителей убили в прошлом году.

Эмма посмотрела на нее, но Дена не поднимала глаз от камешков, падавших из одной ее руки в другую.

— Они были возле Кембриджского водопада. Их поймали ведьмины Крикуны. Наверное, решили, что они из города. Пытаются сбежать или что-то такое.

— Правда?..

Девочка молча кивнула.

Тогда Эмма сказала:

— А мои родители пропали. Десять лет тому назад.

— Они умерли?

— Нет. То есть… я не знаю.

Они обе помолчали.

— Мне очень жаль, — сказала Эмма, — что с твоими такое случилось.

— Когда это произошло, Габриэль пытался поднять наших на борьбу с ведьмой, но они не захотели. И теперь не хотят. Сборище трусов. — Девочка со злобой швырнула полную горсть камней, так что они глухо застучали по горшку.

— О чем ты? — не поняла Эмма.

— О том, о чем они там болтают, — ответила Дена, кивая на холм, на котором возвышалась большая двухэтажная хижина. — Прошлой ночью Габриэль перебудил всю деревню, кричал, что все должны идти сражаться. Он едва стоял на ногах из-за яда. А теперь они сидят там и говорят об этом, все говорят да говорят, да только ничего не делают. Они все… Эй, ты куда?

Эмма уже неслась вверх по земляной дороге. Щеки ее пылали, гнев застилал глаза. Габриэль сказал им, что нужно сражаться! Значит, Эмма заставит их это сделать!

Откинув полог, она ворвалась в теплую, дымную духоту хижины. Все ее пространство занимала одна большая комната. Старики, которых Эмма уже видела раньше, сидели вокруг очага в центре, а все остальные жители деревни устроились вокруг них на скамьях, подпирали стены или смотрели вниз с расположенных ярусами балконов.

Один из стариков как раз говорил:

— Мы же даже не знаем, насколько могущественна эта колдунья! Согласен, у нас есть обязательства. Но только не перед жителями Кембриджского водопада. У нас есть обязательства перед собственным родом! Перед нашей историей! — Он несколько раз ударил своим посохом в землю, подняв облака пыли. — Что, если мы сразимся с колдуньей и потерпим поражение? Как тогда она отомстит нам? Мы не знаем. Мы не знаем, на что она способна. А раз не знаем, то и рисковать не можем!

Он сел, и все забормотали еще громче. Эмма одним прыжком вскочила на скамейку.

— Да вы все погибнете!

Все собрание — и старики в центре, и люди на скамейках и возле стен, и те, что сидели на балконах вверху, — все отвернулись от своих собеседников и уставились на нее.

— Вы думаете, что если будете сидеть сложа руки, то она просто оставит вас в покое? Неужели вы такие тупые? — Негромкий голос в голове Эммы предупредил, что все-таки не следует называть незнакомых людей тупицами, но она проигнорировала этот совет. — Потому что это самая большая глупость, какую я только слышала в жизни!

Только что говоривший старик поднял свой посох и указал им на Эмму:

— Выведите ребенка!

Эмма увидела подходившую к ней женщину. Какая жалость, что Кейт нет сейчас здесь! Люди всегда прислушивались к Кейт!

— Это правда! Я сама видела! Все умрет. Деревья! Животные! Все умрут. Я видела! Это место будет выморочным!

— Да уведите же ее! — прокаркал старик, колотя посохом по полу.

— Нет.

Все, включая Эмму, замерли и обернулись. Огромная и ветхая фигура бабушки Пит темнела в дверном проеме. Она опустила полог, прошаркала вперед и остановилась возле Эммы.

— Она пришла к нам из будущего. Коли она говорит, что наши горы станут пустошью, то я ей верю.

— Но, бабушка, — очень почтительно начал старик, — если то, что говорит это дитя, правда…

— Это правда! Вы что, глухой или… — начала было Эмма, но тут же смолкла под суровым взглядом ведуньи.

— Откуда нам знать, что именно привело к запустению? — продолжал старик. — Возможно, в том будущем, откуда явилась эта девочка, мы как раз вступили в бой с колдуньей. И потерпели поражение. Возможно, то, что описывает нам дитя, есть как раз результат возмездия ведьмы!

— Скажите ему, что он баба! — прошипела Эмма.

Но бабушка Пит даже не посмотрела в ее сторону.

— Значит, нужно постараться не потерпеть поражение.

Она взяла Эмму за руку и повела ее вперед, к самому огню, прямо к старикам.

— Я была ведуньей этой деревни еще в ту пору, когда большинства из вас и на свете не было, так что скажу вам прямо: да, если мы выступим против ведьмы и потерпим поражение, то всем нам придет конец. Все мы, вся наша история, все наши легенды будут стерты из памяти этого мира. И все-таки, — бабушка Пит медленно повернулась, обводя глазами всех собравшихся, — у нас нет другого выбора, кроме как принять бой.

И тогда Эмма заметила кое-что очень странное. Морщины начали исчезать с лица ведуньи, ее глаза прояснились и засияли, скрюченная спина выпрямилась. Старая бабушка Пит, морщинистая и сгорбленная, все еще была здесь, но по мере того как она говорила, другая женщина — высокая, гордая и прекрасная — стала проступать рядом с ней. Как будто они обе были наложены друг на друга.

— Мы все знаем легенды о том, что в наших горах спрятан предмет неслыханной силы. Многие из нас верят, что именно эти легенды привели сюда колдунью. Но что это за предмет? И что он может? Легенды этого не знают.

Бабушка Пит замолчала. Эмма увидела, что все мужчины и женщины в зале подались вперед. Балконы наверху скрипели под тяжестью людей, которые придвигались ближе, чтобы лучше слышать.

— Это книга. В незапамятные времена были созданы три великие магические книги, самые могущественные магические книги, когда-либо написанные на свете. Они были утрачены тысячи лет тому назад. Тем не менее все волшебники и мудрецы знали о них, помнили об их великой силе. Ибо каждая из этих книг обладала властью изменить наш мир. Очень давно я поняла, что одна из этих книг спрятана здесь. Но я не знала, какая именно. Но теперь благодаря этой девочке я это знаю.

Она положила руку на шею Эмме под затылком. Эмма почувствовала прикосновение скрюченной мозолистой руки старухи и одновременно гладкой, сильной ладони молодой женщины.

— Книга, спрятанная в этих горах, та самая, которую всеми силами разыскивает колдунья, содержит в себе величайшие тайны времени и пространства. И называется она Атлас.

Шепот облетел просторную комнату, и хотя Эмма стояла возле огня, ее вдруг охватил озноб. Бабушка Пит подняла руку. Шепот стих.

— Этот Атлас позволяет своему владельцу путешествовать во времени. Передвигаться по карте истории. Одного этого достаточно, чтобы вселить страх в наши сердца. Но это еще не все. — Эмма увидела, что толпа слушателей подалась еще ближе, и каждый из собравшихся жадно впитывает каждое слово старухи. — Человек, полностью овладевший силами книги, может не только путешествовать во времени и пространстве, но и управлять ими. Сама ткань нашего мироздания будет подвластна его воле. С того самого дня, как он получит власть над книгой, наши жизни, жизни тех, кого мы любим, и всех живущих на этой планете окажутся в его руках. Вот почему этот Атлас ни в коем случае не должен попасть в руки колдунье.

Старуха замолчала. Краем глаза Эмма увидела, как призрак красивой женщины съежился и растаял, и в комнате осталась только старая-престарая бабушка Пит с морщинистой, как у слона, кожей. Очень долго в зале царила мертвая тишина. Потом из дальних рядов собравшихся поднялся высокий мускулистый мужчина.

— Я буду сражаться.

Один за другим они поднимались со своих скамеек или отходили от стен, пока все мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет не оказались на ногах, объявив о своей готовности драться.

Старик тяжело вздохнул.

— Очень хорошо, раз надо, так надо. Но кто возглавит нас?

— Я.

Габриэль стоял в дверях, накинув на плечи одеяло. В мгновение ока Эмма бросилась ему на шею и уткнулась лицом в грудь, чтобы скрыть слезы.


Глава 16

Черное озеро


Держась ближе к скале и двигаясь как можно тише, Кейт, Майкл и небольшой отряд гномов шли вдоль гребня горы над старым городом, пока не добрались до коридора, над сводчатым входом в который было выбито изображение двух скрещенных молотков. Пройдя внутрь, они очутились в совершенно темной комнате. Хэмиш снова порылся под бородой, выудил оттуда кристалл размером с кулак и постучал им по стене. В тот же миг пространство озарилось белым светом, выхватившим из тьмы почти вертикальную лестницу, спиралью уходившую в темноту. Хэмиш тычками разбудил старого Фергюса:

— Эй! Отоспишься в могиле, и очень скоро, даю тебе слово! Нам сюда, правильно?

Фергюс поморгал слезящимися глазами и уставился на лестницу.

— А как же, сюда. Вниз, вниз, все время вниз. Налево, направо, снова направо, третий поворот налево, шестой направо, восьмой налево, и снова вниз, все прямичком, куда глаза глядят…

И он снова уснул.

— Эй! Не давайте ему спать, он нам понадобится. Прах его возьми!

Лестница оказалась очень крутой и узкой, причем по пути то и дело встречались резкие и неожиданные повороты. («Такое впечатление, будто строитель хотел, чтобы спускающиеся сломали себе шеи, — прошептал Майкл и тут же добавил: — Готов поспорить, что это был не гном. Наверняка они поручили строительство какому-то стороннему подрядчику!») К счастью, у других гномов тоже были кристаллы, как у Хэмиша, поэтому Кейт и Майкл могли разглядеть хотя бы следующую ступеньку под ногами. Больше всего Кейт волновало то, что каждый раз, когда они доходили до места, где лестница разветвлялась, им приходилось тормошить Фергюса и спрашивать его, куда идти. Наконец, не выдержав, она попросила Хэмиша записать указания старого гнома, чтобы не будить беднягу на каждом повороте, но король с возмущением отверг это предложение.

— Ишь чего захотела! Писать да записывать! Заруби себе на носу: не будет никакой писанины, пока я тут. Ха!

Чем дальше они шли, тем холоднее становилось, вскоре на потолке появились сосульки, и дети стали видеть собственное дыхание, белым паром вырывавшееся изо рта. Кейт заметила, что гномы начали нервно оглядываться по сторонам.

— Говорят, тут живут призраки, — прошептал Уоллес. В правой руке он держал светящийся кристалл, левой сжимал рукоятку топора. — Вот почему гномы предпочитают сюда не ходить. Слишком многие умерли страшной смертью в этих местах. Я знаю истории о гномах, которые заблудились тут во тьме и почувствовали, как ледяные руки…

— Может быть, вы расскажете нам эти истории в другой раз? — предложила Кейт.

Уоллес покосился на Майкла, который так выпучил глаза, что они стали размером со стекла его очков.

— Ладно, — пробурчал он. — Может быть.

— Стойте!

Это крикнул Фергюс, до сих пор мирно спавший на спине своего носильщика. Его окрик заставил Кейт и Майкла поднять глаза (до этого им приходилось все больше смотреть под ноги из опасения пропустить ступеньку и кубарем покатиться вниз по лестнице), и они увидели, что спуск наконец закончился и впереди открылась еще одна пещера. Примерно в пятнадцати футах виднелась новая арка, за которой лестница продолжала спиралью уходить вниз.

— Пришли, — сказал старый гном.

— Здесь? — переспросил Хэмиш. — Не может быть.

Кейт была вынуждена согласиться с королем. Пещера представляла собой грубую нору из земли и камня. Единственными заслуживавшими внимания достопримечательностями в ней были два входа в туннели и небольшое черное озеро возле дальней стены.

— Нет, — сказал Фергюс, спускаясь на землю и прислоняясь к стене. — Это тут.

— Правда? — осклабился Хэмиш. — Значит, это и есть знаменитая золотая пещера, которую ты тааааак уверенно обещал найти? — Он схватил Фергюса за бороду и дернул что было сил. — Если ты завел нас не туда, куда надо, старая ты куча костей, я заставлю тебя сожрать собственную бороду!

Фергюс тоненько захихикал.

— Так это ж не золотая пещера! Она-то там, воон там. — Он указал на черное озеро. — Внизу, под водой то есть, найдете туннель, проплываете через него, через весь, до самого, стало быть, конца, потом подниметесь наверх — и бац! — вы уже там, точнехонько в золотой пещере. Только осторожно! — Фергюс вытащил длинную глиняную трубку и принялся набивать ее табаком. — Там внизу кое-кто живет. Темный и вертлявый.

Он чиркнул спичкой и трижды затянулся, так что щеки его глубоко ввалились внутрь. Потом откинулся назад и выпустил большое, ленивое колечко дыма. Никто из гномов не шелохнулся и не произнес ни слова.

— Это, — прошептал Уоллес, наклоняясь к Кейт и Майклу, — очень нехорошо.

— Что значит — кто-то живет? — рявкнул Хэмиш. — Кто там живет?

Дряхлый гном пожал плечами.

— А я почем знаю? Сам-то я никогда туда не лазал. Что ж я, полоумный, что ли?

— ТОГДА ОТКУДА. ПРОПАДИ ТЫ ПРОПАДОМ, ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО И ЕСТЬ ПУТЬ В ТРЕКЛЯТУЮ ЗОЛОТУЮ ПЕЩЕРУ?

Они находились очень глубоко под землей, но Кей все равно испугалась, что истошные вопли Хэмиша могут достичь ушей Крикунов.

Фергюс преспокойно выпустил еще одно колечко дыма:

— Так ведь брат мой туда ходил. Рассказал мне про это.

— Тогда почему я разговариваю с тобой, старый ты никчемный пень, а не с твоим братом?!

— Видно потому, что он умер. Помню это ясно как день. Я, значит, сидел туточки, вот прямо на том месте, где сейчас сижу, и трубочку покуривал. Я всегда любил выкурить добрую трубочку, а как же. Деннис — это брат мой — нырнул в это озеро, а я все ждал, ждал, ждал, просто страх сколько прождал, но наконец голова его показывается оттедова, выныривает он, значит, и говорит: «Фергюс, старина, тама туннель, и ведет он прямиком в красивую золотую пещеру!» «В золотую, — спрашиваю, — пещеру?» «Да», — брат мой, значит, отвечает. «А она точно золотая?» — спрашиваю. «Не точно, — говорит братец мой. — Она… урп!»

— Урп? — пробормотал Хэмиш. — Что еще за урп такой треклятый?

— Ничего. Это брат мой так сказал, когда его чудище слопало. Схватило его, значит, прямо за шею и уволокло вниз. Урп.

Долгое время никто не произносил ни звука. А потом Хэмиш взорвался. Он заметался по пещере, вопя, рыча, плюясь и круша своим топором все, до чего только мог дотянуться. В какой-то миг Кейт испугалась, что он набросится на Фергюса, который невозмутимо сидел у стены, попыхивая своей трубочкой, даже не пытаясь спрятать насмешливую улыбку.

— Вообще-то, — прошептал Майкл, — гномы не очень хорошо плавают.

— Мне кажется, проблема вовсе не в плавании, — ответила Кейт.

Шумно сопя в бороду, Хэмиш приблизил лицо к безмятежному лицу Фергюса.

— Значит, это и есть твой треклятый секретный проход — послать нас барахтаться в подводной гостиной какого-то чудища?

— Это не мой проход, — пожал плечами Фергюс. — Просто проход. Единственный.

Хэмиш взревел, и Кейт увидела, как побелели его пальцы, сжимавшие рукоятку топора, словно он хотел обрушить свое оружие на голову старого гнома. Однако Хэмиш обернулся к своему отряду.

— Ладно! В воду, все! — Он злобно ощерился на Кейт и Майкла. — Да-да, к вам, соплякам, это тоже относится!

Фергюс выпустил еще одно дымное колечко и тихонько захихикал:

— Урп.

Отряд выстроился вдоль черной воды. Гномы сбросили свои тяжелые башмаки и сняли с себя все оружие, оставив только легкие ножи. Кейт и Майкл тоже сняли куртки и ботинки. Кейт переложила оба снимка — на одном была запечатлена она сама в спальне большого дома, а второй дал ей Абрахам, сказав, что это последняя из сделанных им фотографий, — в карман брюк. Посмотрев на фотографию Абрахама, она вновь перенеслась в то утро, когда они с Эммой сидели в комнате старика. С тех пор прошло всего несколько дней, но Кейт казалось, будто это было в другой жизни.

— Ты справишься? — спросил Майкл.

— Конечно. Все будет отлично.

Из них троих Кейт плавала хуже всех. В первых приютах, где они жили, никто и не думал давать детям уроки плавания. Кейт было почти девять лет, когда она наконец научилась плавать, но ей так и не удалось до конца преодолеть страх перед водой и избавиться от навязчивого ощущения, что нужно постоянно стараться не утонуть. Неудивительно, что у нее мелко дрожали руки, когда она засовывала свои скомканные носки в ботинки.

Несколько гномов робко окунули пальцы ног в воду и тут же выдернули их обратно.

— Может, оно уже давно подохло — то, что там было, — донеслось до Кейт. Фергюс продолжал хихикать и дымить трубкой в углу пещеры. Чернобородый Уоллес подошел к детям с двумя светящимися кристаллами в руках.

— Это вам пригодится. Кажется, там внизу тьма кромешная.

— Спасибо, — ответила Кейт. Несмотря на источаемое тепло, кристалл оказался прохладным на ощупь.

— Ну что ж, — объявил Хэмиш, подходя к краю пруда. — Как говорится, не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня! — с этими словами он схватил первого попавшегося под руку гнома и швырнул его в воду.

Раздался громкий всплеск, но в следующее мгновение гном снова высунул голову и бешено замолотил руками, пытаясь удержаться на поверхности. — Под воду, живо! — заревел Хэмиш, хватая с земли большой камень. Поняв, что выбора нет, гном с шумом вдохнул и нырнул. Кейт молча смотрела, как свет его кристалла медленно тускнеет и исчезает под водой. Раздался новый всплеск — это Хэмиш бросил в пруд второго гнома.

Последний из воинов попятился назад:

— Я не умею плавать, ваше величество!

— Я дам тебе прекрасную возможность научиться!

Плюх! — и бедняга скрылся из глаз.

Хэмиш повернулся к Кейт и Майклу:

— Сами пойдете или подтолкнуть? В любом случае намокнуть придется!

— Идем, — сказала Кейт.

Они с Майклом вошли в темную воду. Она была такая холодная, что у Кейт почти сразу же заныли ступни и икры. Они добрели до каменного выступа, где вода едва доходила Кейт до колен. Следующий шаг вел в бездну.

— Майкл, твои очки.

— Ах да, спасибо! — Он сунул их в карман, стараясь не выронить светящийся кристалл.

— Ты лучше иди первым. Ты плаваешь быстрее. Я не хочу тебя задерживать.

— Кейт…

— Со мной все будет в порядке.

По тому, как Майкл кивнул, Кейт поняла, насколько жалко прозвучали ее заверения. На какой-то миг ей вдруг открылось все безрассудство их положения. Они были в толще горы, под руинами древнего гномьего города, готовились нырнуть в черный пруд, где то ли жило, то ли до сих пор живет неведомое чудовище, и все для того, чтобы вернуть давным-давно пропавшую магическую книгу! О чем она только думала? Кейт шагнула было назад, таща за собой Майкла, но получила грубый толчок в спину.

— Вниз, я сказал!

Ледяная черная вода поглотила их. В следующее мгновение Кейт увидела, как удаляется кристалл Майкла. Он стремительно уходил. Она поплыла следом, испугавшись, что потеряет брата. Через несколько гребков Кейт догнала Майкла. И тут она увидела другой свет, на глубине, и еще один, совсем тусклый и расплывчатый, еще дальше. Только теперь она поняла, как глубоко им предстоит спуститься.

Не паникуй, велела она себе, только не паникуй.

Они вплыли в подобие узкой впадины с каменными стенами по обеим сторонам, низким каменным потолком сверху, а снизу… Нет, Кейт не стала смотреть вниз. Все ее внимание было сосредоточено на свете кристалла Майкла и на собственных судорожных гребках. Под водой невозможно было определить, сколько прошло времени. Руки у Кейт налились тяжестью. Сердце молотом билось в ребра. Но хуже всего было давление в легких; казалось, будто они сейчас сами собой сморщатся, выжав из себя последний глоток воздуха. Кейт старалась убедить себя в том, что она не отстает, но свет кристалла Майкла становился все слабее и слабее…

А потом что-то врезалось в ее ногу.

Охваченная паникой, Кейт резко обернулась. Сначала она увидела колышущуюся массу машущих конечностей и тут же решила, что это и есть подводное чудовище. Потом она узнала одного из королевских гномов. Он бешено размахивал руками, требуя, чтобы она посторонилась. Кейт послушалась, и гном проплыл мимо, причем гребки у него были еще более хаотичные и неумелые, чем у нее. Но не успел он отплыть и на пять футов, как три длинных пальца высунулись из тьмы внизу и ухватили гнома за ногу. Пальцы были какого-то зловещего желто-зеленого цвета, каждый чуть ли не в ярд длиной, а толщиной с руку взрослого мужчины. Гном принялся кромсать их своим ножом, пузырьки воздуха забурлили вокруг него, но невидимая сила уже увлекала его вниз. Кейт хотела закричать, и легкие ее тут же наполнились водой. Хрипя и кашляя, она рванулась к потолку туннеля и замолотила кулаками по камню, ища воздуха и спасения. Кристалл выпал у нее из руки. Кейт неуклюже схватила его, но он выскользнул и камнем ушел в бездну, а потом не осталось ничего, кроме тьмы, всепоглощающей, обволакивающей…


— Кейт! Кейт!

Она открыла глаза. В следующее мгновение она начала кашлять и давиться, вонючая вода брызгами хлынула у нее изо рта и носа. Майкл с силой колотил ее по спине:

— Давай! Давай же!

— Майкл… Я… в порядке…

— Я подумал… А я подумал… — Он крепко-крепко обнял ее.

— Эй, хватит, дай-ка девчушке вздохнуть.

Кейт почувствовала, как Майкла оттащили от нее. Уоллес склонился над ней. Вода стекала с его длинной черной бороды, спутанные волосы облепили лицо. Со всех сторон над ними гномы выжимали свои бороды и стряхивали воду с одежды, а все пространство вокруг было залито мягким золотым светом, струившимся из тысяч крохотных точек на стенах и потолке.

— Что случилось?

— Уоллес нашел тебя в туннеле. И вытащил наверх. Он рассказал нам, — Майкл понизил голос, — все, что случилось.

Гном помог ей сесть.

— Спасибо, — выдавила Кейт. — Вы спасли мне жизнь.

Уоллес покраснел, быстро огляделся по сторонам и тихо ответил:

— Капитан Робби наказал мне присмотреть за вами обоими. Только пусть это останется между нами, договорились? — И он лихо подмигнул им.

— Ты точно в порядке? — спросил Майкл.

— Да, — ответила Кейт, хотя прекрасно видела, что ее колотит дрожь, а кончики пальцев посинели от холода.

— Так, все! — гаркнул Хэмиш, который стоял в нескольких футах поодаль и яростно скручивал свою бороду в жгут, чтобы отжать воду. — Быстренько разошлись, ребята! Тут где-то должна быть потайная дверь! — Он посмотрел на Кейт и Майкла. — И вы, сопляки, за работу!

— Нет! — сердито огрызнулся Майкл. — Моя сестра вымокла и замерзла. Ей нужно согреться.

Похоже, Хэмиш собрался возразить, но потом посмотрел на трясущуюся Кейт и махнул рукой. Уоллес вытащил огниво и кусок черного дерева, и вскоре на камнях вспыхнул огонь. Майкл и Кейт придвинулись поближе к пламени.

— Выпейте-ка, — сказал Уоллес, протягивая им кожаную флягу.

Кейт отпила глоток и тут же закашлялась, однако почти сразу же блаженное тепло разлилось по ее телу. Дрожь прекратилась. Пальцы приобрели нормальный цвет.

— Ты тоже, — велел гном Майклу.

— Что это?

— Виски. Особый рецепт моей матушки. Она говорит, что один глоток мертвого поднимет!

Гномам не потребовалось много времени, чтобы найти потайную дверь. Раздался громкий вопль, и Кейт увидела, как гномы столпились в одном месте золотой стены, глядя в туннель, которого там только что не было.

— Ну вот, это другое дело! — просиял король гномов. Потом он схватил за шкирки Кейт и Майкла, все еще жавшихся к костерку. — Вперед! Это вам не пикник! Мне нужна книга.

Пройдя ярдов пятьдесят по коридору, они уперлись в еще одну дверь. В первое мгновение Кейт решила, что они ошиблись. Это никак не могла быть дверь в секретное хранилище. Она была больше похожа на дверь в чью-нибудь спальню! Панели из крашеного дерева и латунная ручка. А посередине даже красовалась аккуратная табличка с надписью «Посторонним вход воспрещен».

Наверное, кто-то думал, что это очень остроумно.

Хэмиш ухватился за ручку и потянул.

Дверь даже не шелохнулась.

Он уперся ногой в каменную стену и потянул еще раз.

С тем же успехом.

— Доктор Пим сказал, что она открывается только… — начал Майкл.

— Заткнись, слышал? — рявкнул Хэмиш. Он приказал двум гномам держать его покрепче, и они втроем тянули дверь до тех пор, пока пальцы Хэмиша не соскользнули с ручки и трое гномов не рухнули на пол. Хэмиш вскочил и грозно огляделся, высматривая, не смеется ли кто.

Лица гномов были непроницаемы.

— Эй, ты, — Хэмиш ткнул пальцем в гнома, который нес его топор по туннелю. — Руби ее!

— Мне кажется, это вообще не дерево, — снова подал голос Майкл. — Топор ее не…

— Эй! Хочешь, чтобы я заткнул твою треклятую пасть треклятым носком? Нет? Тогда закрой свой треклятущий рот, ясно? А ты делай что тебе сказано!

Кейт и Майкл отошли назад, а гном поднял над головой топор, отскочил на два шага и со всей силы врезал по двери. Раздался громкий металлический звон, и что-то отлетело назад. Это был гном — оглушенный, он лежал на земле, рядом с обломками своего топора. А на двери даже отметины не осталось.

— Ну и что, — сказал Хэмиш, — надо же было попробовать! Теперь давайте посмотрим, не зря ли мы тащили с собой этих сопляков. Эй, шевелитесь, я не собираюсь тут ночевать!

— Я попробую, — сказала Кейт. Она опасалась, что дверь может оказаться заминированной, и не хотела, чтобы Майкл пострадал.

Но выйдя вперед, Кейт вдруг поняла, что больше всего на свете хочет, чтобы дверь не открылась. Если она не откроется, значит, они с Майклом и Эммой самые обычные дети, а никакие не особенные. И тогда все это поймут и отстанут от них…

Она протянула руку и взялась за латунную ручку. Пожалуйста…

Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась.


Глава 17

В Хранилище


Первое, что почувствовала Кейт, когда дверь распахнулась, открыв взорам сводчатую комнату, озаренную светом вмурованных в стены кристаллов и с каменным постаментом посередине, на котором возлежала, словно дожидаясь ее, книга — их книга! — так вот, первое, что она почувствовала, было отчетливое ощущение, что после всех событий последних дней случившееся теперь — а именно: то, что дверь хранилища открылась ей, и никому другому, — было самым ужасным поворотом событий.

«Мы в большой беде», — вот что подумала Кейт.

Хэмиш отшвырнул ее прочь и ворвался в комнату.

— Нет!

Пальцы Хэмиша замерли в нескольких дюймах от кожаного переплета книги. Он повернулся к Кейт, которая поднималась с земли с помощью Майкла и чернобородого Уоллеса.

— Нет?!

— Вам нельзя до нее дотрагиваться!

— Ах, нельзя, значит? Мне нельзя?! Так вот, сейчас ты увидишь, детка…

— Вы умрете.

Кейт видела, как Майкл быстро посмотрел на нее. Она понятия не имела о том, что говорит. Она знала только одно: Хэмиш не должен первым дотронуться до книги. Так сказал доктор Пим.

— Ты врешь! — ощерился король гномов.

— Мы с Майклом единственные, кто может взять ее. Доктор Пим так сказал. Но если не верите — ваше дело. Посмотрим, что будет. То есть мы посмотрим, а вы нет, потому что умрете. Но давайте берите.

Кейт скрестила руки на груди и напустила на себя равнодушный вид.

Хэмиш отвернулся от Кейт, посмотрел на книгу, потом снова на Кейт, а затем опять на книгу. Было очевидно, что ему смертельно хочется ее взять. Но в конце концов он процедил что-то нечленораздельное, плюнул, а потом сердито щелкнул пальцами. Один из гномов схватил Кейт за руку и поволок в комнату. Хэмиш склонился над ней, обдавая ее лицо своим горячим нечистым дыханием.

— Если ты шутки со мной вздумала шутить, девчонка, то вы с братом — покойники, ты поняла? Я перережу вам глотки и по кусочкам скормлю чудищу в озере. А теперь быстро принеси мне книгу!

С этими словами он с такой силой пихнул ее вперед, что Кейт пролетела через полкомнаты и с трудом остановилась в шаге от постамента. Здесь она увидела, что книга испускает тихое сияние и свет хранилища усиливает изумрудную зелень ее обложки.

И только тогда — очутившись перед книгой в полном одиночестве, когда никто и ничто не отделяло их друг от друга, — Кейт наконец услышала это.

Книга заговорила с ней. Она сказала, что ждала ее тысячи лет. И что просит сделать ее своей.

Кейт протянула руку и сняла книгу с постамента.

«Что теперь?» — подумала она.

В тот же миг у нее екнуло в животе и пол ушел из-под ног.


— Здравствуйте.

Кейт поморгала. Она очутилась в каком-то кабинете, повсюду горами громоздились книги и рукописи, огонь потрескивал в очаге. За окном виднелись крыши машин, проезжавших по улице. Шел снег, заглушая звуки города. Но внимание Кейт было приковано к человеку, который сидел в трех шагах от нее и обернулся при ее появлении, оставив за спиной заваленный книгами и бумагами стол; человек был одет в свой неизменный и неизменно помятый твидовый костюм, в одной руке у него была трубка, а в другой чашка, из которой он явно намеревался сделать глоток в тот миг, когда Кейт вдруг очутилась у него перед носом. И он улыбался!

— Я могу вам чем-то помочь?

В первые мгновения Кейт могла только стоять и смотреть, безуспешно пытаясь понять, что происходит.

— Доктор Пим, — начала было она, но тут же остановилась, вспомнив свою ошибку в подземелье, когда до нее слишком поздно дошло, что волшебник не имеет никакого представления о том, кто она такая. — Вы… вы меня знаете?

— Разумеется, — дружелюбно ответил доктор Пим. — Вы — молодая леди, только что появившаяся в моем кабинете.

У Кейт упало сердце. Значит, она попала в еще более далекое прошлое, во время, предшествовавшее их встрече в подземелье! И не только в прошлое, но в совершенно другое место. Судя по виду из окна, по машинам, фонарям и прочим приметам нормального человеческого города, это место было очень далеко от Кембриджского водопада. Но как такое могло случиться? Ведь она не вкладывала в книгу никаких фотографий! Она ее даже не открывала!

— Моя дорогая, — сказал старик, прерывая ее размышления и указывая концом трубки на книгу, — это то, что я думаю?

— Да, но почему она перенесла меня сюда? Я ведь только дотронулась до нее, и все!

— Вот как? Поразительно!

— Я взяла ее раньше, чем это сделал Хэмиш! Как вы мне и сказали!

Кейт знала, что доктор Пим ничего не понимает, но просто не могла удержаться. Эти слова сами вырвались у нее.

— Хэмиш? Неужели этот олух тоже вмешался в историю?

— Постойте! Получается, вы знали, что должно было случиться? Вот почему вы велели мне первой дотронуться до книги!

— Я? Насколько я помню, я этого не…

— Нет, не сейчас! В будущем! Но откуда вы могли знать, что книга перенесет меня сюда? Разве что… — Кейт почувствовала, что ответ где-то совсем рядом и что ей просто нужно продолжать говорить. — Значит вы что-то сделали! Там, в тронном зале гномов! Когда сказали мне непременно первой дотронуться до книги. Да, конечно! Вы положили руку мне на голову, и я почувствовала покалывание. Должно быть, вы сотворили какое-то колдовство, чтобы книга перенесла меня сюда!

Доктор Пим откинулся на спинку кресла, поставил чашку с чаем на неопрятную груду бумаг, сунул в рот трубку и похлопал себя по карманам в поисках спичек.

— Думаю, будет лучше всего, если ты расскажешь мне все по порядку. Но сначала… — он зажег трубку, загасил спичку и наклонился вперед, — … почему бы тебе не отдать мне книгу? Я боюсь, что магия, перенесшая тебя сюда, довольно неустойчива по природе, и мне не хотелось бы, чтобы ты внезапно исчезла.

— А вдруг книга исчезнет и я не смогу вернуться назад? Ведь она уже существует, правильно? В вашем времени?

— Гм… Я так понимаю, что эта книга уже исчезала однажды?

— Да.

— Скажи мне, сколько времени прошло в тот раз, прежде чем она испарилась?

Кейт задумалась. Они с Эммой вернулись в прошлое, нашли Майкла, потом секретарь поймал их и привел на тот странный фантасмагорический бал, а после они сидели во внутреннем дворике и разговаривали с Графиней…

— Около получаса, мне кажется.

— Значит, у нас есть немного времени. Ну-ка, ну-ка.

Он протянул руки, и Кейт отдала ему книгу. Доктор Пим положил ее на стол у себя за спиной.

— А теперь, — сказал он, — рассказывай все с самого начала.

Кейт сердито топнула ногой.

— Нет! Я уже два раза рассказывала вам все, вы просто не помните, потому что этого еще не было!

— Что ж, вряд ли меня можно в этом винить.

— Но у нас нет времени! Хэмиш прикажет своим гномам убить нас, если…

— Дорогая моя, почему ты все время говоришь о Хэмише? У этого канальи никогда не будет власти кого-то убить!

— Но он же король гномов!

Доктор Пим весело рассмеялся.

— Что ты, что ты! Боюсь, это совершенно невозможно. Я приятельствую с нынешней королевой, Эсмерельдой. Очаровательная женщина! И она полностью разделяет мое мнение о том, что Хэмиш был бы ужасным королем. Трон унаследует Робби.

— Но королева умрет, не оставив завещания! — услышала Кейт собственный крик. — А поскольку Хэмиш старше, то королем станет он! И он хочет заполучить эту книгу! И он сейчас в хранилище, вместе с Майклом! То есть не в нынешнем сейчас, а в будущем сейчас! — Она прекрасно сознавала, что это звучит как полный бред. Ей хотелось схватить что-нибудь и запустить в волшебника, чтобы он понял. — А вы ничего не можете сделать, потому что все еще сидите под замком в подземелье гномьей столицы!

— Ох, вот это плохо, — сказал доктор Пим, выпуская облачко дыма. — Даже очень плохо. Но я боюсь что все равно ничего не понимаю. Как Хэмиш смог попасть в хранилище? Ведь это совершенно невозможно без… — Он осекся и посмотрел на Кейт. А потом очень тихо спросил: — Ты. Это ты открыла хранилище.

Кейт кивнула.

Доктор Пим весь подался вперед.

— Ты сказала, что у тебя есть брат?

— И сестра! Майкл и Эмма. И они оба в опасности! Вы должны что-то сделать! — со слезами на глазах воскликнула Кейт.

— Дорогая моя, — спокойно ответил доктор Пим, — я боюсь, мне все-таки придется попросить тебя рассказать мне все. С самого начала.

— Станислаус? — раздался женский голос. Кейт обернулась, прислушиваясь к звуку торопливых шагов в коридоре и приближающемуся голосу. — Ричард задерживается в колледже. Думаю, мы не будем его ждать и пообедаем вдвоем, идет? С кем это ты разговариваешь?

Дверь распахнулась, и в кабинет вошла молодая женщина. Она была одета в джинсы и серый свитер. У нее были русые волосы, зеленые глаза и доброе лицо. Неброская нежная красота. В тот миг, когда Кейт ее увидела, произошли сразу два события. Во-первых, она поняла, что эта женщина — ее мать. А во-вторых, пол снова ушел у нее из-под ног.


— ГДЕ ОНА?

Кейт стояла перед постаментом, облитая зеленым светом, хватая ртом воздух, с бешено колотящимся сердцем. Прежде чем она успела понять, что произошло, ее грубо схватили за руку и рывком развернули назад.

— Где она?

Слюна забрызгала ей лицо. Она смутно чувствовала, что ее с силой трясут за плечи. Книга. Ага, вот о чем он кричит. Книга пропала. Ну и что? Ведь она видела свою маму.

— Ты меня провела! Ты и этот твой волшебник!

Свою маму. Она видела свою маму.

— Я тебя убью!

Кейт увидела, как что-то сверкнуло в руке у Хэмиша, потом за спиной у нее раздались шаги, ее вырвали из рук короля и швырнули на землю. Она слышала, как Уоллес возражает королю, говоря, что без Кейт они все равно не смогут вернуть книгу назад, а значит, нужно отвести ее обратно к волшебнику. Она поняла, что чернобородый гном снова спас ей жизнь.

— Ты в порядке? — Майкл опустился на корточки рядом с ней. — Ты исчезла, потом вернулась, а книга пропала. Что случилось?

Кейт судорожно вцепилась в руку брата.

— Я видела…

Раздался звук удара, и Уоллес отлетел назад. Хэмиш тяжело дышал в бороду, одной рукой он стискивал рукоятку ножа, а вторую сжал в тяжелый кулачище. Несколько секунд король гномов с ненавистью смотрел на Кейт, а потом рявкнул:

— Взять их! Но если колдун не вернет мне мою книгу, они все покойники! И старик, и сопляки!

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Гном схватил Майкла за воротник и поволок в туннель. Кейт не успела ничего ему сказать. Второй гном подскочил к ней, но Уоллес отогнал его взмахом руки. Он ласково положил руку на плечо Кейт и повел ее к двери.

— Пришла в себя? — тихо спросил он.

— Да, — с трудом ответила Кейт, во рту у нее пересохло. — Спасибо.

Шагая по темному туннелю, она снова и снова вспоминала, как ее мама вошла в комнату. Ей хотелось как можно лучше запомнить малейшие детали, пока они не поблекли. Она видела русые волосы и зеленые глаза мамы, ее лицо — умное, нежное, удивленное при виде незнакомой девочки, невесть откуда появившейся перед ней. Ричард! Мама произнесла это имя. Наверное, это их отец. Кейт поражалась тому, как такие кажущиеся мелочи — голос в коридоре, имя, женщина, входящая в дверь, — могут значить так много.

Но (тут она почувствовала нарастающий гнев) почему доктор Пим ни разу не обмолвился, что знает их родителей? Почему он держал это в тайне? Может он прямо сейчас найти их отца и мать? И как могло случиться, что одно прикосновение к книге послало ее именно в этот момент прошлого? Да, и почему она вернулась обратно без книги? Голова у Кейт шла кругом от всех этих вопросов. Она заставила себя успокоиться. Она видела свою мать. Сейчас этого было достаточно.

Отряд добрался до золотой пещеры и выстроился вокруг озера. Гномы нервно поглядывали на черную воду. Кейт видела, что Майкла распирает от желания поговорить с ней, но гном не подпускал его к сестре.

Хэмиш без устали перечислял казни, которые уготовил доктору Пиму.

— Я вырву треклятый позвоночник из его треклятой спины! Я заставлю его съесть собственную пятку!

Не прерывая своих речей, он спихнул в озеро первого гнома.

Чудище не появилось, и путешествие через подводный туннель прошло без происшествий. Плывя под водой, Кейт видела перед собой парный свет кристаллов Майкла и его стража, а оглядываясь назад, каждый раз натыкалась на Уоллеса, который плыл с ножом наготове, зорко всматриваясь во тьму внизу, чтобы защитить ее в случае нападения. Но никто на них не напал.

Кейт вынырнула на поверхность озера, полной грудью вдохнула затхлый воздух подземелья и вдруг услышала голос, от которого у нее оборвалось сердце.

— Ага, ну вот и она!

Холодные руки выдернули ее на берег. Сморгнув воду с глаз, Кейт увидела, что все гномы, включая дряхлого белобородого Фергюса, стоят на коленях со связанными за спиной руками. Их охраняли больше десятка одетых в черное стражей, вооруженных мечами и арбалетами. Один из Крикунов держал за плечи Майкла. Тот выглядел напуганным, но невредимым.

Кейт перевела взгляд на человека, который подходил к ней, хихикая и потирая руки.

— Дорогая моя, дорогушечка, — ворковал секретарь, улыбаясь ей серозубой улыбкой, — как же приятно снова тебя увидеть!


Глава 18

Ворон


Эмма, Габриэль, девочка Дена и остальные члены их отряда карабкались на гору по тропе, которую Эмма видела, а Габриэль и остальные, судя по всему, знали на память. Габриэль объяснил, что они должны обогнуть вершину горы и выйти к потайному туннелю, через который деревенские разведчики следили за Мертвым городом. Тропа оказалась крутой и каменистой, и примерно через полчаса после начала подъема Габриэль решительно подхватил Эмму с земли и закинул себе на спину.

— Так будет гораздо быстрее.

Габриэль вообще не хотел брать Эмму. Но бабушка Пит его уговорила:

— Она связана с Атласом. Коли отыщешь его, она тебе пригодится.

— Вот именно, — сказала Эмма. — И еще тебе придется взять Дену. А то я не пойду.

Эмме выдали новую одежду, мокасины и нож, а примерно через час после собрания она, Дена и небольшой отряд мужчин, получив благословение бабушки Пит, выступили в горы.

Габриэль приказал им остановиться в сосновой рощице у вершины и послал разведчика к входу в туннель. Мужчины молча сели и начали осматривать свое оружие. Габриэль тихо советовался с двумя из них, а Эмма решила немного прогуляться под деревьями. Примерно через десять ярдов гора обрывалась крутым утесом. Эмма облюбовала высокий камень, видневшийся за деревьями, и вскарабкалась на него.

Растянувшись на животе, она посмотрела на лежащую внизу долину и впервые за последние два дня увидела Кембриджский водопад. Синяя гладь озера ослепительно сияла под лучами полуденного солнца, а на дальнем берегу виднелись темные скученные пятна, в которых Эмма угадала городские дома.

Вид Кембриджского водопада, места, где началась вся эта невероятная история, заставил ее вспомнить о сестре и брате. Бабушка Пит сказала, что они с доктором Пимом. Что ж, это обнадеживало. Может быть. Кейт и Майкл будут ждать ее в деревне, когда они с Габриэлем с победой возвратятся из похода. Вот будет здорово! Вернуться в деревню, разгромив в пух и прах Крикунов Графини, приведя обратно всех этих несчастных, по гроб жизни благодарных им мужчин… Майкл, конечно, захочет узнать все подробности битвы, но она просто небрежно махнет рукой и скажет: «Ох, да ты же знаешь, что такое битва! Если видел одну, считай, что видел все». А если Кейт станет ругать ее за то, что она не послушалась и сбежала от них в туннелях, Эмма скромненько извинится скажет, что была неправа. «Хотя, — добавит она после небольшой паузы, — если бы я не вернулась, то не спасла бы жизнь Габриэлю, но тебе, конечно, видней, дорогая Кейт». Эмма победно улыбнулась и ненадолго расслабилась, наслаждаясь теплом нагретого солнцем камня, прохладой ветерка, остужавшего ее разгоряченное лицо, и этим во всех отношениях прекрасным летним днем.

— Лучше слезь оттуда.

Эмма приподнялась и обернулась через плечо. Под деревьями стояла Дена.

— Кто-нибудь может тебя увидеть.

Эмма расхохоталась.

— Да кто может увидеть меня здесь?

— Кто знает? Ведьма. У нее глаза и уши повсюду. Ты не должна рисковать.

Эмма чувствовала, что Дена права, но, к сожалению, когда ей говорили «ты должна» или «ты не должна», она с детства привыкла поступать прямо наоборот.

— Ну и пусть видит меня! Я ее не боюсь!

В тот же миг громкое «Каааар!» разнеслось над долиной. Посмотрев вверх, Эмма увидела огромного черного ворона, зависшего в небе над их головами. И тут она почувствовала тошнотворный холод в животе, вспомнив, что, когда они спасались из большого дома, Абрахам специально наказал им остерегаться птиц, поскольку Графиня использует их в качестве шпионов. Пока она лихорадочно соображала, что же теперь делать, за деревьями послышался грохот бегущих ног, и Габриэль, выскочив на открытое место, свирепо зашипел на нее:

— Спускайся! Сейчас же!

Эмма кубарем скатилась с камня, обдирая ладони.

Габриэль вытащил из-за спины длинную винтовку и положил ее на плечо. Птица улетала прочь, с каждым взмахом крыльев она становилась все меньше и меньше, но Габриэль не стрелял. Он просто вел дулом винтовки следом за вороном, словно они были связаны невидимой нитью. С каждой секундой Эмму все сильнее охватывала паника, и она беззвучно молила Габриэля стрелять, словно убийство птицы могло как-то смягчить ее вину. Но он спустил курок только тогда, когда птица превратилась в едва различимую черную точку в синеве. В первое мгновение все осталось по-прежнему, и Эмма решила, что Габриэль промахнулся. Но вот ворон резко метнулся в сторону, а потом тугой спиралью упал под деревья.

Еще один мужчина поднялся к ним.

— Один из ее посланцев. Она знает.

— Возможно. — Габриэль перекинул винтовку через плечо. — Теперь вся наша надежда на скорость. Выступаем немедленно.

Мужчины все как один скрылись в роще, ведущей к вершине.

Эмма схватила Габриэля за руку. Она была готова разреветься.

— Габриэль, я… Это я виновата… Дена сказала мне слезть, но я повела себя так глупо… я…

Габриэль присел перед ней на корточки. Эмма ждала, что он рассердится. Их поход и без того был очень опасным, а теперь все стало еще хуже. Но когда Габриэль посмотрел ей в лицо, Эмма увидела, что он просто разочарован. И это, почему-то, оказалось еще ужаснее.

— Если ворон нас выслеживал, значит, он летел за нами от самой деревни. То, что он тебя увидел, погоды не делает. Идем.

Он повернулся и подставил ей спину. Эмма обхватила его руками за шею и уткнулась лбом в плечо, а Габриэль встал и быстро зашагал в гору. Горячие соленые слезы бежали по лицу Эммы, все ее недавние фантазии о том, как она будет задирать нос перед Кейт и Майклом, вернулись обратно, чтобы терзать ее. Эмма дала себе слово поумнеть. Отныне она будет беспрекословно слушаться Габриэля, она сделает все, что ей прикажут, лишь бы только снова увидеть сестру и брата. Она станет лучше.

Эмма закрыла глаза и спокойно, без усилий, поехала в гору на спине у Габриэля.


Глава 19

Битва в Мертвом городе


Хэмиш отказался вылезать из озера. Он стоял по пояс в черной воде, держа в руке нож, и во всю глотку орал на секретаря и Крикунов, призывая их войти и вытащить его. Потом, должно быть, что-то проплыло мимо его ноги, потому что король вдруг взвизгнул и одним фантастическим прыжком вылетел из воды. Его тут же повалили и связали. Но даже после того, как Крикун поставил ногу ему на шею, Хэмиш продолжал изрыгать проклятия.

Секретарь не обращал на него никакого внимания. Торжествующе улыбнувшись Кейт, он кивнул своей остроконечной головой в сторону лестницы, и морум кади, рывком подняв гномов на ноги, погнали их в сторону Мертвого города.

Кейт и Майклу, единственным не связанным, разрешили идти рядом в центре процессии. Уоллес и белобородый Фергюс шагали первыми, а ни на миг умолкавший Хэмиш, которого тащили волоком, замыкал шествие.

— Кейт…

— Я знаю. Все будет хорошо.

— Ты всегда так говоришь. Но теперь-то как может быть хорошо?

Кейт вынуждена была признать, что Майкл по-своему прав.

— Не знаю. Но точно будет. Я что-нибудь придумаю.

Она взяла брата за руку, и какое-то время они шли молча, слушая, как сзади Хэмиш на все лады ругает Крикунов.

— Что ты увидела? — спросил Майкл уже гораздо более спокойным тоном. — Что ты хотела мне сказать?

Кейт уже приготовилась рассказать ему о матери, но когда открыла рот, из него вырвалось только:

— Я видела… доктора Пима.

— Доктора Пима? В прошлом?

Кейт шикнула на него, и Майкл заговорил взволнованным шепотом:

— Ох, Кейт, это не случайность! Совершенно исключено! Вероятность около… Нет, я не могу сказать без калькулятора, но поверь мне на слово, что очень-очень маловероятно, чтобы книга нечаянно перенесла тебя к доктору Пиму! Расскажи мне все!

Пока они поднимались по крутой винтовой лестнице, Кейт рассказала брату про доктора Пима, его кабинет и заснеженный город за окном. Всю дорогу она очень решительно приказывала себе: «Расскажи ему, кого ты увидела! Он имеет право знать!» — но всякий раз, когда собиралась с силами, ее вдруг охватывал совершенно необъяснимый страх. Поэтому Кейт так ничего и не рассказала, и воспоминание о матери осталось запертым в ее сердце.

— Потрясающе, — сказал Майкл. — Он что-то задумал, это точно. Какой-то хитрый чародейский план, я сердцем чую! Но как же ты смогла вернуться назад без книги? Ведь это она осуществляет все путешествия во времени… С другой стороны, смогла же ты без всякой фотографии перенестись к доктору Пиму… Любопытно, очень любопытно…

— Я зна…

Внезапно Кейт услышала какой-то шорох и резко обернулась. Секретарь, запыхавшийся после крутого подъема, подкрался к ним сзади.

— О чем щебечете, пташки?

— Ни о чем.

— Ах, ну конечно, конечно! Как же я счастлив снова вас видеть! Вы не представляете, как я огорчился, потеряв вас в туннелях. Просто не смог заставить себя рассказать об этом Графине. И тогда я подумал: «Куда же они пойдут? Куда полетят такие смышленые пташки? За книжечкой, куда же еще?» Вот почему я со всех ног бросился в Мертвый город. И нашел вас. Увидел, как вы тут шмыгаете-шмурыгаете! — Он надсадно закашлялся и харкнул в стену чем-то серым. — Но где же ваша младшая сестренка? Отстала? Потерялась? Может быть, погибла? Ах, какой стыд! — Секретарь поцокал языком, изображая сочувствие, и Кейт с трудом подавила желание спихнуть его с лестницы.

Она с силой стиснула руку Майкла.

— Не слушай его!

Дальше они поднимались молча и через полчаса вышли в Мертвый город.

Крикуны повели Кейт, Майкла и гномов по разбитым, заваленным мусором улицам между остовами древних построек. Наверху, над их головами, шипели газовые лампы, заливая все пространство мертвенным желто-зеленым светом. И повсюду были Крикуны. Казалось, не будет конца этим мрачным, одетым в черное упырям. Наконец они остановились у края того, что когда-то, как решила Кейт, было главной площадью. Здесь были выстроены четыре огромные клетки без крыши, в одну из которых отряд Крикунов загонял группу изможденных мужчин с запавшими глазами. Другие мужчины, всего их было около пятидесяти, занимали остальные клетки. Они сидели на земле или стояли, равнодушные и безучастные, словно призраки, но при появлении гномов, а главное — по крайней мере так показалось Кейт — детей мужчины сгрудились у прутьев клеток и уставились на них огромными, провалившимися глазами.

Секретарь шепотом отдал какой-то приказ, и Кейт с Майклом оторвали друг от друга. Майкла погнали в клетку вместе с гномами, а секретарь, крепко схватив Кейт своей липкой рукой за запястье, поволок ее к одному из покосившихся строений, окружавших площадь.

Он притащил ее в комнату на втором этаже и захлопнул дверь.

— Садись, дорогуша.

В комнате не было ничего, кроме двух стульев, стола и газовой лампы, свисавшей на цепи с потолка. Расположение мебели и общее ощущение подневольного присутствия перед разгневанным представителем власти живо напомнили Кейт кабинет мисс Крамли в их предпоследнем приюте. Сколько времени прошло с тех пор? Месяц? Год? Да было ли это вообще? Впрочем, в кабинете мисс Крамли, в отличие от этой комнаты, все стены точно были на месте. Кейт подошла к краю отсутствующей стены, надеясь разглядеть Майкла внизу.

Секретарь с размаху ударил ладонью по столу, заставив Кейт вздрогнуть.

— Маленькие пташки должны делать то, что им говорят! Пожаааааааалуйста, сядь!

Кейт нехотя вернулась на место и села напротив него. Секретарь сложил ручки и изобразил подобие улыбки. Внезапно Кейт заметила маленькую желтую птичку, выглядывавшую у него из пиджака. Головка и клювик показались всего на мгновение и тут же исчезли. Секретарь, похоже, ничего не заметил. Он с какой-то волчьей жадностью разглядывал Кейт.

— Итак, дорогуша, ты открыла хранилище.

Кейт пожала плечами.

— Не знаешь, что это значит, да? Зато я знаю. Я же все видел, хммм? Да-да, как только ты здесь появилась. Я все увидел даже раньше, чем Графиня! — Говоря все это, он сплетал пальцы в узлы. — Первый гном, которого мы схватили, рассказал мне, как ты открыла хранилище после того, как никто не смог этого сделать. Как потом ты дотронулась до книги и — пуф! — исчезла. А потом вернулась, но уже без книги. Сама по себе. Глупый дремучий Хэмиш не слишком обрадовался такому повороту событий, не правда ли? — Он прищелкнул языком. — Совсем не обрадовался. Но, — тут он снова улыбнулся Кейт своей омерзительной улыбкой, — ближе к делу. Итак, что произошло после того как ты прикоснулась к книге? И, пожалуйста, как можно подробнее.

Кейт промолчала.

— Молчим? Ах, разумеется, мы же такие храбрые. Такие мужественные! Но… — Он повернул голову и свистнул. Через несколько секунд дверь распахнулась, и вошел Крикун с очень грозным на вид арбалетом в руках. Заняв место за спиной у Кейт, он повернулся в сторону отсутствовавшей стены, выходившей на площадь. Кейт в ужасе увидела, как он деловито прилаживает стрелу и оттягивает ее назад.

— Что он делает?!

— Как что? Приготовился убить кого-нибудь. Нет-нет, я не собираюсь делать вид, будто хочу причинить вред твоему братцу. Вы оба слишком ценны для нас. Но за каждый мой вопрос, оставшийся без ответа, мы будем убивать по одному мужчине из Кембриджского водопада, по одному любящему отцу очаровательных крошек, с которыми ты познакомилась в гостях у Графини. Я доходчиво объясняю?

Кейт ошеломленно кивнула.

— Отлично! Итак, ты дотронулась до книги и…

— Я… попала в прошлое.

— Вот видишь, все так просто! В какое прошлое?

— Не знаю. Наверное, несколько лет назад.

— И?

— А потом вернулась.

Секретарь повернулся к Крикуну и с поразившей Кейт властностью рявкнул:

— Убей первого!

— Стойте! Стойте! Хорошо… Там был доктор Пим.

— Ах, вот оно что! Значит старый чародей тоже в этом замешан… Что ж, я подозревал это. Могущественный противник. Очень могущественный… Но ведь это была не первая встреча моей милой пташки с добрым доктором, верно? Вы с ним раньше встречались?

— Да, — тихо ответила Кейт.

— Картина проясняется! А кто-нибудь еще присутствовал при вашей приятной встрече?

Кейт заколебалась. Секретарь поднял руку.

— Да! Там была… женщина.

— Женщина… Есть предположения, кто она такая?

Кейт покачала головой.

— Значит, просто случайная женщина. Совершенно неважная. Хмм… — Он поскреб висок обгрызенным ногтем, потом поднял глаза на Крикуна. — Я передумал. Убей ее брата.

Крикун моментально поднес арбалет к плечу.

— Нет! Я скажу вам! Пожалуйста!

Секретарь поднял палец. Одетый в черное морум кади замер в ожидании.

— Это была… моя мать.

— Твоя мать? Но это очень странно. Очень-очень странно… — Он вытащил из пиджака желтую птичку и стал поглаживать ее пальцем по головке, воркуя: — Что он делает, любовь моя? При чем тут мать этой отроковицы? Каким образом… — Внезапно секретарь зашелся тихим смехом. — Да, ну конечно, очень остроумно! Очень изящно. Умный старик. — Он снова сунул птичку в пиджак и улыбнулся Кейт самой широкой и самой отвратительной улыбкой, какую она только видела. — Что ж, раз книга осталась в прошлом, значит ты должна будешь вернуться туда и забрать ее, ведь так, моя дорогуша?

— О чем вы говорите? Это невозможно! Я не могу!

— Ах да, как же ты можешь отправиться в прошлое за книгой, если для путешествия в прошлое тебе нужна эта самая книга? Мы столкнулись с парадоксом, не так ли? О да, это головоломка. Загадка. Несомненно. Подсказать? — Он вскочил и, обежав стол, очутился перед Кейт, крепко схватил ее за плечи и заглянул в глаза. — У тебя ведь случаются видения, не правда ли? Картинки, которые ты не можешь объяснить. Это потому, что часть книги вошла в тебя. Ты и твои юные брат с сестрой — избранники. И Атлас уже отметил вас, признал своими!

У Кейт голова шла кругом. Атлас? Она впервые слышала это название.

— Что вы… что это значит — отметил меня? — спросила она, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Атлас — это океан могущества. Несколько капель этого океана текут в твоих жилах. Разве пташка не чувствует этого?

Кейт очень хотелось сказать этому сальноволосому человеку, что она ему не верит, но это была неправда. С той самой ночи в приюте Кембриджского водопада, когда чернота переползла со страницы на ее пальцы, Кейт знала, что в ней что-то изменилось.

— Вы хотите сказать, что я могу путешествовать во времени?

Секретарь расхохотался сиплым лающим смехом и отпустил ее. Кейт почувствовала, как кровь снова прилила к ее плечам. Секретарь принялся расхаживать взад-вперед перед ней, дергая себя за пальцы.

— Нет-нет-нет и нет! Самостоятельно это невозможно, никак невозможно! А вот с помощью могущественной колдуньи или волшебника… Ответ — да. О да! Ты поняла, что сделал этот старик? Он хотел спрятать Атлас от Графини и ее хозяина. Что может быть безопаснее, чем прошлое? Итак, он накладывает чары на маленькую пташку и заставляет ее совершить небольшое путешествие во времени. Затем он заставляет пташку оставить ему книгу, уверенный, что вдвоем они в любое время смогут вернуть ее назад!

— Но книга же исчезнет! — закричала Кейт. — Как исчезла раньше!

— Ой, правда, — протянул секретарь, изображая задумчивость. — Книги-то больше нет! Она ис-па-ри-лась много лет тому назад! — Он улыбнулся Кейт, а потом сделал нечто по-настоящему мерзкое — подмигнул ей. — Но что, если старенький-престаренький Пим отправит пташку не просто в прошлое, а в следующую секунду после того, как она принесла ему книгу? Гмм? Что тогда?

И тут Кейт наконец поняла. Да, книга исчезла. Она пропала через полчаса после того, как Кейт оставила ее в прошлом. Но в эти полчаса книга существовала в том прошлом, неважно, сколько лет тому назад. Значит, доктору Пиму нужно было просто отправить ее в прошлое в это временное окно.

— Но как он сможет послать меня в прошлое? Я все равно не…

У секретаря лопнуло терпение.

— Наша пташечка совсем глупая, да? Сила теперь в ней самой! Волшебник может вызвать ее! — Придвинувшись вплотную к Кейт, он провел грязным пальцем по ее щеке. — Сдается мне, он привязал нашу детку к этому времени тем же заклинанием, которым дал воспоминание. Чтобы было проще вернуть ее назад. Посадил нашу пташку на короткий поводок, так получается?

Кейт изо всех сил старалась связать все это вместе. Итак, в тронном зале доктор Пим что-то сделал с ней, наложил какое-то заклинание, которое заставило книгу (или Атлас, как говорит секретарь) ненадолго перенести ее в прошлое. И это же заклинание каким-то образом удерживало ее в этом времени, так что, передав книгу доктору Пиму, она вернулась туда же, откуда исчезла.

Секретарь снова забегал по комнате, потирая ручки.

— Остроумно, остроумно! Спрятать книгу в прошлом! Думает, что может одурачить Графиню! Она может получить все, что пожелает, но только не книгу, только не Атлас, хммм? Потому что Атласа больше нет! Он исчез! Пропал! Испарился! Но, к великому огорчению нашего хитреца, Графиня тоже обладает возможностью послать пташку в путешествие во времени. И она это сделает, дорогуша моя. О, она это сделает!

— Но… — Кейт смертельно не хотелось ни о чем спрашивать этого мерзкого человека, особенно об этом, но она не смогла удержаться: — Почему там была моя мама?

— Почему? Почему?! Так в этом же весь фокус! — радостно завизжал секретарь. — О да, блестящая деталь! Видишь ли, хитрый старый лис знает, что однажды ему придется отправить тебя обратно за книжечкой, но послать человечка в прошлое не так-то просто, даже такого сильного человечка, как наша пташка. Раньше старик черпал силу для своих заклинаний из могущества Атласа. Но теперь Атласа у него нет, а есть только пташка. Задачка серьезно усложнилась! Здесь требуется очень сильная связь с моментом, в который хочешь попасть. Связь, дошло? И что же делает наш мудрый доктор? Он дает тебе воспоминание, затмевающее все остальные. Такое, которое будет огнем жечь твое сердце. Он дал тебе твою мать!

Кейт оцепенела. До сих пор она держалась только усилием воли, но теперь ей показалось, что она сейчас сломается…

В этот самый момент раздался оглушительный крик, и что-то большое и черное, ворвавшись в дверь, рухнуло на пол. Крикун повернул свой арбалет, но секретарь завизжал:

— Нет!

Это была огромная черная птица. Она была ранена и с надрывным карканьем кружилась на одном месте.

— Что-то стряслось, — сказал секретарь. — Собрать войска. Укрепить входы…

Его приказы были прерваны глухим ударом, и темное оперение стрелы вдруг затрепетало в груди Крикуна. Морум кади упал на колени, зловонный дымок шипением заструился из раны.

— НАПАДЕНИЕ! — завизжал секретарь. — На нас напали!


Отряд Габриэля вступил в город через неосвещенный северный район. Двое Крикунов, стоявших на страже, были свалены стрелами, еще один — ударом фальшиона Габриэля. Эмма была потрясена тем, как бесшумно двигаются эти огромные, тяжело вооруженные мужчины. Словно смертоносные тени, они скользили среди руин, и Эмма была в восторге от того, что она с ними.

Габриэль остановил их возле полуразрушенной стены в квартале от центра города. Они были уже так близко к фонарям, что ясно видели окрестности, и Эмма слышала доносящиеся с площади крики и звуки ударов. Посмотрев на стену, она увидела, как мужчины, рассыпавшись цепью, исчезают в переулках и среди руин, чтобы занять выгодные позиции по периметру площади.

Дена была рядом с ней. Габриэль отдал обеих девочек в распоряжение молодого воина всего несколькими годами старше их и строго-настрого приказал ему держать их подальше от схватки, когда дойдет до дела.

Дена пихнула Эмму в бок, и они обе, молодой воин, Габриэль и еще шестеро мужчин, нырнув в провал стены, пробрались на первый этаж здания, выходившего на площадь.

И тут Эмму посетило воспоминание. Это было вечером, несколько месяцев тому назад. Она, Кейт, Майкли другие сироты из приюта Эдгара Алана По отправились на бейсбольный матч в Балтимор. Сама игра полностью стерлась в памяти Эммы, но она хорошо запомнила длинный туннель, приглушенный ропот толпы, тьму и внезапную вспышку света, когда они вышли на стадион. Это было очень похоже на то, что происходило сейчас, когда они с Дэной сидели на корточках возле выбитого окна, глядя на грубую и ярко освещенную сцену внизу.

На площади было не меньше трех десятков морум кади, большая их часть толпилась возле клеток. Там, внутри, Эмма увидела около пятидесяти полуживых мужчин. Сердце ее затрепетало от жалости. Она вспомнила Графиню, разодетую в пух и прах, устраивающую ненастоящие балы в особняке в Кембриджском водопаде. Вот бы ее запереть в клетку и посмотреть, как ей это понравится! Эмма творчески развила эту мысль, отправив в клетку еще и мисс Крамли. Она, конечно, понимала, что директриса приюта не была такой же мерзавкой, как Графиня, однако раз уж воображаемые клетки оказались в распоряжении Эммы, то ей и решать, кого туда запирать.

Ее взгляд упал на группку узников в дальней клетке. Ростом они были вполовину ниже обычного человека, и в первый момент Эмма решила, что это дети. Но потом она обратила внимание на их бороды, а также на толщину рук и ног и поняла, что видит перед собой гномов! Эмма подумала, что будь здесь Майкл, его бы девятнадцать раз инфаркт хватил. Лично она не видела в гномах ничего удивительного. Ну да, коротышки, и бороды у них забавные, но это еще не причина сходить по ним с ума и записываться в гномий фан-клуб! Пока она размышляла над этим, самый высокий из гномов, коротышка с грязной белобрысой бородой, все это время поливавший отборной бранью Крикунов, отошел в сторону, и Эмма тихо вскрикнула.

Не обращая внимания на предостерегающее шиканье молодого воина, Эмма бросилась мимо Дены к провалу в стене, возле которого устроился Габриэль. В этот момент он прилаживал толстую черную стрелу к тетиве своего лука. Эмма схватила его за руку и показала на клетку. Это было все, на что она была способна, чтобы не заорать в голос. Потому что в дальней клетке, среди гномов, в той самой одежде, в которой она тысячу раз видела его раньше, с лицом, на котором даже на таком расстоянии ясно виднелись страх и растерянность, был ее брат, Майкл! Чернобородый гном стоял рядом с ним, положив руку ему на плечо.

Габриэль кивнул, давая понять, что он еще раньше заметил Майкла, и жестом указал Эмме на здание напротив.

Весь передний фасад здания отсутствовал, так что видны были все комнаты. Там, на втором этаже, между Крикуном и одетым в костюм недомерком, в котором Эмма немедленно узнала секретаря Графини, сидела Кейт!

Целый вихрь вопросов пронесся в голове у Эммы. Каким образом ее брат с сестрой попали сюда? Что с ними? Как секретарь их разыскал?

Надсадное карканье прорезало воздух, и черная тень шлепнулась из темноты прямо в комнату, где держали Кейт. Габриэль с тихим звоном выпустил стрелу.

Крикун, стоявший рядом с Кейт, пошатнулся и упал. А дальше все замелькало очень быстро: секретарь сдавленно крикнул, грянул винтовочный залп, стрелы густым облаком взвились в воздух и с дробным перестуком нашли свои цели, и все смешалось в хаосе и криках. Опустив лук, Габриэль вытащил из-за пояса фальшион и с оглушительным ревом прыгнул в провал стены.

Битва началась.


Кейт лежала на животе возле неподвижного тела Крикуна. Темный, зловонный дымок струился из его раны.

— Пташечка!

Секретарь спрятался за столом. Он юркнул туда сразу же после нападения.

— Иди сюда!

Она и не подумала его слушать. Приподнявшись на локтях, Кейт поползла вперед, пока не смогла ясно увидеть происходившее на площади. Повсюду, куда ни посмотри, колыхалась темная масса сражающихся фигур; неслись вопли и крики, раздавался леденящий кровь хруст, клацанье металла о металл, но все эти звуки перекрывал нечеловеческий визг Крикунов. Кейт почувствовала знакомую тошнотворную слабость и стеснение в груди, но на этот раз, совершенно неожиданно для себя, она пришла в бешенство. Нет, твердо сказала себе Кейт, это все не по-настоящему! Видимо, гнев придал этой мысли особую убедительность, поскольку, хотя Крикуны по-прежнему старались вовсю, невидимые руки, стискивавшие легкие Кейт, сначала разжались, а потом и вовсе исчезли.

Вздохнув полной грудью, Кейт мысленно поблагодарила Габриэля за отличный совет.

Она смотрела на площадь, пытаясь понять, что же она видит. Кто с кем сражается? И как противники разбираются, кого разить, и ухитряются не перебить своих в такой неразберихе? Через несколько секунд — разглядев обнаженные головы нападавших и с радостью убедившись, что это были обычные мужчины, а не какая-то неведомая раса подземных людей-кротов (если, конечно, такие вообще бывают, надо бы у Майкла спросить), Кейт увидела Габриэля.

Он сражался в самой гуще битвы, смертоносными взмахами фальшиона прорубая себе дорогу сквозь толпу Крикунов. Габриэль выглядел таким неудержимым, что один взгляд на него согрел сердце Кейт надеждой. Но всего на мгновение. Потому что в то время как Габриэль рубил Крикунов направо и налево, все новые и новые волны одетых в черное упырей со всех сторон выбегали на площадь. Если в начале битвы отряд Габриэля и силы морум кади были примерно равны, то с каждой новой секундой чаша весов все больше склонялась на сторону демонических слуг Графини. Кейт видела, что очень скоро люди Габриэля будут полностью окружены и настанет конец.

— Кейт!

Голос Майкла прорвался сквозь шум битвы, и Кейт повернула голову влево, в сторону клеток. Майкл и Уоллес стояли в стороне от гномов и мужчин, столпившихся у решетки. Майкл подпрыгивал, указывая рукой на сражавшихся, и что-то кричал. Его слова глохли в грохоте сражения, но Кейт все поняла. Ее брат тоже увидел Габриэля и решил, что спасение уже близко. Майкл не видел, что Габриэль и его отряд обречены. Им нужна была помощь. Им нужно было вдвое, втрое больше бойцов!

Внезапно Кейт осенило. Повернувшись к мертвому Крикуну, она сунула руку ему под лохмотья. Тело мертвеца было неестественно холодным и твердым, одно прикосновение к нему вызывало тошноту, но Кейт заставила себя глубже просунуть руку между трупом и полом, ощупывая пояс убитого. Она помнила, что когда морум кади вошел в комнату, она услышала тихое позвякивание. Давай же, ну давай… Ее пальцы нащупали связку ключей.

И тут чья-то тяжесть обрушилась на Кейт сверху.

— Нет-нет, дорогуша! Плохая пташка! Гадкая-гадкая-гадкая!

Секретарь бросился на Кейт. Потные руки схватили ее за запястья. Секретарь громко пыхтел, его теплое зловонное дыхание обжигало ей щеку. Кейт отчаянно боролась, но он был гораздо сильнее.

— Нужно наказать, да-да-да, наказать! Непослушная! Графиня умеет обращаться с непослушными! Умеет заставить слушаться. Плохим пташкам нужно преподать…

Он продолжал шипеть свои угрозы, но тут Кейт извернулась и укусила его за ухо. Это было очень потное и вонючее ухо, а секретарь верещал как резаный, но Кейт только крепче стискивала зубы, пока не почувствовала привкус крови во рту, а секретарь не выпустил ее руки. Тогда, собрав все свои силы, она отпихнула его прочь. Кейт хотела только сбросить его с себя, но визг секретаря вдруг как-то странно изменился, и, обернувшись, она увидела, что он исчезает в пустоте отсутствующей стены. Кейт подползла к краю. Секретарь неподвижно лежал на земле. «Так тебе и надо!» — мстительно подумала Кейт и сплюнула, чтобы избавиться от мерзкого вкуса. Повернувшись спиной к провалу, она снова взялась за Крикуна, нащупала ключи и сорвала их с пояса у мертвеца. Потом сбежала вниз по лестнице, выскочила из здания и понеслась на площадь.

Майкл был зажат в толпе мужчин и гномов, неуклюже вцепившихся в прутья решетки. Кейт хотела спросить, как он, но на это уже не было времени.

— Габриэль здесь! — начал Майкл. — Он…

— Я знаю. Ему нужна помощь.

Она посмотрела на кольцо с ключами. Там их было не меньше шести штук. Придется перепробовать все.

— Серебряный ключ! С дыркой посредине! Быстрее! — Это сказал один из мужчин. Он был худой и грязный, как все остальные, однако в его ввалившихся глазах все еще горел упрямый огонь. Кейт показалось, что этот человек ей кого-то напоминает.

— Быстрее, девочка!

Дрожащими пальцами Кейт стала вставлять серебряный ключ в замок.

— Эй, ты! Так дело не пойдет!

Волосатая рука высунулась из-за прутьев клетки и сцапала ключи.

— Я тут король, понятно? Только мне положено открывать двери! Правила королевского этикета, это тебе не жук чихнул!

— Прекратите! — закричала Кейт. — Сейчас не время!

— Прекратить? — фыркнул Хэмиш, не выпуская ключи. — Да кто ты такая, чтобы говорить мне прекращать или не прекращать? Кто тут треклятый король, а?

— Осторожно! — завопил Майкл.

Кейт обернулась через плечо. Крикун мчался прямо на нее, занеся меч для удара. Внезапно он резко шатнулся в сторону и свалился. Две стрелы торчали у него из спины.

— Видала? Вот то-то! Так что прекрати хулиганить и отдай ключи, а то… ой!

Ключи были высвобождены. Это Уоллес шагнул вперед и хладнокровно ткнул короля в живот.

— Быстрее, — сказал он Кейт. — Открывай дверь.

Кейт вставила ключ в замок, повернула — и поток мужчин хлынул на свободу. Тот, кто сказал ей, каким ключом отпирается дверь, вышел одним из первых.

— Освободи остальных, — приказал он. — Скорее! — С этими словами он подобрал меч, оброненный убитым Крикуном, крикнул: «За мной!» — и бросился в гущу битвы. И мужчины, только что казавшиеся такими слабыми и изможденными, помчались следом за ним, хватая на бегу все, что могло послужить в качестве оружия — мечи, топоры и даже лопаты.

До сих пор не отдышавшийся Хэмиш, скрючившись, вышел из клетки и гневно ткнул пальцем-сосиской в лицо Уоллесу:

— Ты свое еще получишь, парнишка! Не беспокойся!

Затем он схватил топор, выстроил своих гномов и ринулся в бой. Кейт вынуждена была отдать ему должное: при всех своих недостатках король Хэмиш не был трусом.

Майкл бросился ей на шею, чуть не сбив с ног.

— Я знаю, — прошептала Кейт, обнимая его. — Я знаю, все в порядке.

Уоллес стоял в нескольких шагах от них. В руке у него была короткая кирка. Кейт поняла, что он их не бросит. Она быстро поцеловала Майкла в макушку. Волосы у него были грязные и сальные, но какое ей было до этого дело?

— Идем. Нужно освободить остальных.


— Пусти меня!

— Габриэль сказал…

Когда Габриэль и его бойцы выбежали на площадь, Эмма словно с цепи сорвалась. Кейт и Майкл были здесь, и они были в беде. Она не собиралась сидеть и ждать, засунув руки в карманы! Она освободит Майкла из клетки (правда, Эмма пока не представляла, как это сделать), потом они вдвоем вырвут Кейт из лап секретаря (как выполнить эту часть плана, Эмма тоже не представляла, но в общих чертах было ясно, что она проявит невиданную храбрость, а Майкл будет царапать какую-нибудь чушь в своей тетрадочке), а после этого они все трое наконец-то будут вместе (вот это Эмма представляла себе очень хорошо). К сожалению, исполнению этого во всех отношениях блестящего плана мешало одно препятствие. Молодой воин, которому Габриэль поручил охранять девочек, не дал Эмме сбежать и теперь держал ее, брыкающуюся, в футе от земли.

— Отпусти меня!

— Габриэль хочет, чтобы ты… стой!

Он схватил за ногу Дену, которая уже готова была выпрыгнуть из окна с ножом в руке, чтобы немедленно вступить в бой.

— Отпусти меня! Я хочу убивать Крикунов!

— А я хочу помочь сестре и брату!

Это продолжалось несколько минут: сначала обе девочки брыкались, умоляли и грозили, потом Эмма предупредила мальчишку (потому что он и в самом деле был обыкновенным мальчишкой), что если он не отпустит ее прежде чем она досчитает до пяти, то страшно об этом пожалеет; досчитав до пяти, она дала ему время одуматься до десяти, а когда и этот срок подошел к концу (Эмма понимала, что бедняга всего лишь выполняет приказ Габриэля, поэтому не считала справедливым кусаться и драться в полную силу, а это, в свою очередь, серьезно обесценивало ее угрозы), она перешла к активным действиям. Дена с радостью присоединилась к ней, царапая молодого воина ногтями и выкручивая ему пальцы, так что несчастный мальчик мог только гадать, за какую провинность Габриэль так жестоко наказал его, и вот в разгар всей этой возни они вдруг услышали низкое хриплое сипение.

Все трое одновременно обернулись. Перед ними стоял Крикун с занесенным мечом.

В тот же миг молодой воин выпустил Дену и Эмму и схватился за свой фальшион. Но из-за возни с девочками он потерял равновесие, споткнулся на куче щебня и растянулся на полу как раз в тот миг, когда меч Крикуна со свистом прорезал воздух над его головой. Не раздумывая, Эмма схватила с пола камень. Крикун бросился на распростертого воина, но удар камнем в голову ненадолго отвлек его внимание. Не теряя времени, Дена налетела на морум кади сбоку и воткнула свой нож ему в ногу. Монстр испустил жуткий, останавливающий дыхание вопль и одним ударом отшвырнул Дену прочь. Потом он вырвал из ноги нож и…

Раздался сочный, хрусткий удар. Все остановилось. Крикун опустил глаза. Молодой воин наполовину погрузил свой клинок в его тело. Крепко упершись в пол, он вырвал меч и обрушил его сверху, опрокинув Крикуна на пол. Тело морум кади задымилось. Все заняло не больше нескольких секунд.

Молодой воин вытер лезвие фальшиона о спину Крикуна, потом повернулся к Дене и Эмме.

— Хорошо, мы разыщем твоих сестру и брата, — сказал он Эмме и перевел глаза на Дену. — А ты можешь помочь мне убивать всех Крикунов, которых мы встретим по дороге.

Они втроем вышли из дома и зашагали вдоль площади. Группки морум кади продолжали безостановочным потоком вливаться в город, и молодому воину то и дело приходилось затаскивать девочек в укрытие, когда враги пробегали мимо. В какой-то момент раздался громкий хлопок, и одна из газовых ламп загорелась. Она обрушилась в здание, и вскоре часть площади оказалась охвачена огнем. Дена, Эмма и молодой воин видели лишь разрозненные и отрывочные картины битвы, но, несмотря на это, очень скоро им стало ясно, что бойцы Габриэля оказались в подавляющем меньшинстве.

И тут случилось нечто неожиданное.

Стоя в переулке между двумя разрушенными зданиями, Эмма, Дена и молодой воин с упавшими сердцами наблюдали за ходом сражения, когда мимо них вдруг пронеслась большая группа мужчин, бежавших откуда-то со стороны клеток. В следующее мгновение Эмма поняла, что это были недавние пленники, которые каким-то чудом вырвались на свободу. Она сразу же подумала о Майкле. Освободился ли он вместе со всеми? Цел ли он? Из переулка, в котором они скрывались, не было видно клеток, однако с той стороны бежали все новые и новые группы мужчин. Вид у них был престранный: худые, в лохмотьях, вооруженные всем, что под руку подвернулось, однако при этом сражались они с яростью, превосходящей даже пыл людей Габриэля. Эти мужчины два года провели в плену. Теперь настал их час.

И они были не одни! Вскоре Эмма увидела уже замеченного ею раньше коренастого светловолосого гнома, окруженного гномами поменьше ростом, который несся вперед, сопя, пыхтя и фырча в свою бороду. Он буквально врезался в толпу Крикунов, опрокинул их на землю и, не останавливаясь, принялся махать топором направо и налево, прорубая себе дорогу сквозь армию Графини. Теперь, вместо того чтобы окружать отряд Габриэля, морум кади были вынуждены сражаться с наседающими со всех сторон врагами. Так ход битвы изменился во второй раз.

После того как была открыта последняя клетка и последние пленники, с трудом переставляя ноги, бросились в битву, Уоллес загнал Кейт и Майкла на третий этаж одного из домов, выходивших на площадь.

— Смотрите! — вскрикнула Кейт, когда они втроём сгрудились возле выбитого окна и впервые смогли увидеть все поле боя целиком. — Они побеждают!

Две группы мужчин — отряд Габриэля и только что освобожденные узники — окружали амебообразную колышущуюся массу темных фигур, уверенно дробя ее на все более мелкие части. Желтоватый туман висел над схваткой, и Кейт не сразу поняла, что это гнилостные испарения, поднимавшиеся над телами убитых Крикунов.

— Они уже не так вопят, — заметил Майкл.

Это была правда. Воздух лишь изредка оглашался нечеловеческими воплями, в основном потому — о, как это обнадеживало! — что кричать было уже почти некому. Словно в подтверждение этих мыслей один из воплей резко оборвался. Его отголосок эхом облетел пещеры, а затем окончательно смолк в темноте. Кейт затаила дыхание. Следующий крик раздался через несколько секунд. Его подхватил второй, третий, но это были уже не смертоносные вопли морум кади, а ликующие возгласы мужчин, кричавших потому, что битва закончена и они победили.

— Они победили, — потрясенно прошептала Кейт. — Они правда победили.

— Тебе тоже следует отдать должное, девочка, — сказал Уоллес, и глаза его добродушно сверкнули под темными бровями. — Если бы не твоя сообразительность, исход дела мог бы быть другим. Да-да, без сомнения.

Майкл досадливо пощелкал языком.

— Это просто позор! — Тут он заметил, что Кейт и гном смотрят на него как на полоумного. — Позор, что у меня нет с собой фотоаппарата! Это же исторический момент!

Послышался громкий топот шагов. Уоллес резко обернулся, занося кирку. Кейт успела только заметить фигуру, бросившуюся к ней навстречу, и подумать: «Нет, не может быть!» — как Эмма уже повисла у нее на шее. Это была она! По правде и на самом деле она! Кейт и Эмма обнялись, заливаясь слезами, потом отстранились, чтобы посмотреть друг на друга, а затем снова обнялись и разревелись. Даже Майкл, которому достоинство единственного мужчины в семье не позволяло столь бурно демонстрировать свои чувства, был вынужден снять очки и вытереть глаза, поскольку в них «какая-то соринка попала».

— Эмма, это ты… это точно ты… Ах, Эмма… — снова и снова лепетала Кейт, с такой силой прижимая к себе сестру, словно больше никогда не собиралась ее отпускать.

— Прости меня, — бормотала Эмма, обливаясь слезами. — Я знаю, что не должна была тебя не слушаться. Ты сказала не возвращаться, но…

— Нет, не надо, ш-ш-ш-ш. Все хорошо. Главное, ты здесь.

— Так-то оно так, но ведь она тебя не послушалась, — напомнил Майкл.

— Майкл! — предостерегающе посмотрела на него Кейт.

— А, да ладно, мне-то что, — великодушно сказал он. — Все же закончилось хорошо, правильно? — И он по-мужски потрепал Эмму по плечу.

— Ты точно в порядке? — спросила Кейт. — Точно-точно?

— Ага, со мной все замечательно. Я была с Габриэлем. Я видела вас обоих перед битвой, а потом высмотрела, как вы стоите тут у окна. Ах да, это Дена и Не-Знаю-Как-Его-Зовут. — Эмма жестом указала на своих спутников, которые поднялись вместе с ней по лестнице и которых Кейт только сейчас заметила. Их было двое — темноволосая серьезная девочка на вид немногим старше Эммы и юноша, сжимавший в руке устрашающего вида клинок, похожий на меч Габриэля. — Габриэль велел ему приглядывать за нами, но вообще-то мы спасли ему жизнь…

— Полегче!

— Это Уоллес! — выпалил Майкл, представляя их товарища.

— Привет, — поприветствовала Уоллеса Эмма и снова повернулась к Кейт. — Ты не поверишь, что со мной случилось…

— Уоллес — гном! — Майкл улыбнулся до ушей.

— Ага, — ответила Эмма, слегка раздраженная тем, что он ее перебил. — Я уже поняла.

— Гномы существуют на самом деле!

Эмма закатила глаза и громко застонала.

— Я так и знала, что этим закончится!

— Рассказывай свою историю, — сказала Кейт. — Я хочу знать все. Что случилось после того, как ты от нас сбежала?

— Да, конечно! Я вернулась к мосту, подвесному — помнишь? — а там Габриэль дрался с Крикунами, и я быстренько спасла ему жизнь. Но потом меня ранили в живот!

— О… Мне приснился сон, я видела…

— Да все уже в порядке! Габриэль отнес меня в свою деревню — кстати, по дороге ему пришлось убить горное чудище; я, правда, все проспала, так что не смогла ему помочь, а там у них есть такая ведунья, ее зовут бабушка Пит, и она меня вылечила! Она сказала, что вы встретили доктора Пима. Это правда? Я хочу, чтобы вы тоже познакомились с бабушкой Пит, она на стороне хороших парней и…

Кейт хотела попросить сестру рассказывать помедленнее. Но прежде чем она открыла рот, со стороны площади раздался громкий визгливый крик:

— ДУРАЧЬЕ!

Они все разом обернулись. Секретарь карабкался на огромную груду каменных обломков. Кейт глазам своим не поверила — он был не только жив, но мог передвигаться! Она заметила, что мужчины, которые после окончания битвы занялись осмотром раненых, тоже разом притихли и повернулись на крик. Голова у секретаря была в крови, пиджак разорван, и что-то явно было не так с его правой рукой, которую он бережно прижимал к телу. Но при этом он весь трясся от злобы и ненависти, брызги слюны фонтаном вылетали у него изо рта.

— Вы все дурачье! Вообразили, что можете сражаться с Графиней? Что можете ее победить? Да вы понятия не имеете о ее могуществе! Вы все умрете! Все все-все умрете!

— Он что, спятил? — спросила Эмма. — Псих ненормальный. Почему никто не даст ему по башке?

— Что это за шум? — спросил Майкл.

Кейт прислушалась, но сначала ничего не услышала. О чем говорит Майкл? Внезапно она замерла. Тихий мерный топоток доносился из дальних, погруженных во тьму окраин города. Звук постепенно нарастал, и Кейт поняла, что он приближается. Посмотрев вниз, она увидела, что мужчины на площади тоже услышали это.

— Вы все умрете! Все!

Звук быстро превратился в монотонную дробь, потом в топот. Кейт уже чувствовала его подошвами. Подоконник задрожал под ее пальцами.

А потом она увидела, как тьма, сгустившаяся за освещенной площадью, вдруг стала жидкой и хлынула на них.

— Нет, — прошептал Уоллес. — Не может быть…

— Что? — Кейт схватила его за руку. — Что это?

— Там! — завопил Майкл.

Темный поток достиг площадки, освещенной светом газовых фонарей.

Кейт оцепенела, все ее надежды мгновенно обратились в прах.

Секретарь истерически хохотал, подпрыгивая на куче камней:

— Да! Да! Да-да-да!

Их были сотни — сплошная серо-зеленая масса сгорбленных фигур, суетливо семенивших по улицам, взбираясь на развалины, подкрадываясь так близко, что дети уже слышали их рычание и ворчание, скрежет когтей по камню и, поверх всего этого, дробный топот ног, похожий на раскаты грома.

— Кто они такие? — завопила Эмма.

— Салмак-тары, — ответил Уоллес. — Ведьма их вызвала.

Кейт уже видела этих тварей раньше. В том сне, где Эмма без чувств лежала на полу пещеры, а Габриэль зарубил мечом одного из салмак-таров. Это были безглазые клыкастые твари с острыми, как бритвы, когтями, живущие в самых глубоких недрах гор. Кейт помнила, что Уоллес говорил, будто Графиня заключила с ними союз. Значит, это сделала она. Колдунья призвала это зло, чтобы уничтожить их всех.

— КО МНЕ! — громовым голосом вскричал Габриэль. — КО МНЕ!

«Нет! — подумала Кейт. — Нет!» Нужно бежать. Их было слишком мало. Они были утомлены. Многие ранены. Секретарь был прав. Они все погибнут.

Но на площади уже выстроилась цепь с Габриэлем в центре, и Кейт увидела, как люди и гномы подняли свое оружие, а потом Габриэль — высокий, грозный, весь в крови от множества ран — вышел вперед и замер перед цепью, ожидая, когда волна врагов обрушится на него.

— Что он делает? — спросил Майкл. — Он что, с ума сошел?

— Заткнись! — заорала Эмма, но в ее дрожащем срывающемся голосе был страх. — Он показывает им пример, как быть храбрыми! Он… он…

Она бросилась к Кейт, уткнулась лицом ей в грудь и разрыдалась. Внизу, под ними, орды салмак-таров с рычанием и шипением хлынули на площадь; Габриэль занес свой фальшион; Кейт еще крепче прижала к себе Эмму…

Бррруаааааааааааааааах!

Кейт инстинктивно повернула голову на звук. Он доносился откуда-то из тьмы. «Рог, — почему-то подумала она. — Это рог».

— Они остановились! — закричала Эмма.

Кейт посмотрела в окно. Салмак-тары были всего в нескольких ярдах от Габриэля, их орды уже заполнили собой всю площадь. Но вся эта сипящая, истекающая слюной масса действительно замерла и обернулась на звук.

— Ад и все дьяволы! — крякнул Уоллес, и Кейт увидела, что он улыбается до ушей. — Как раз вовремя.

БРРРРУУУУУАААААААААААААА!

Майкл вдруг испустил громкий вопль (нечто вроде «Эге-ге-гей!») и запрыгал, в восторге тыча пальцем в окно:

— Смотрите-смотрите-смотрите-смотрите! Смотрите, кто там!

Невысокая фигура выходила из тускло освещенной улицы на площадь. Коротышка был с головы до ног облачен в темные доспехи, так что видны были только его лицо и борода (туго заплетенные косы этой бороды громко постукивали на бегу по его кирасе), в одной руке он держал огромный блестящий топор, а в другой — большой рог цвета кости. Несмотря на тьму и расстояние, Кейт сразу же узнала его.

— Это же капитан Робби!

— Кто? — спросила Эмма.

— Наш друг! — захлебываясь, крикнул Майкл. — Ну, вообще-то он посадил нас в тюрьму, но это он просто следовал букве закона. Нельзя винить гнома за то, что он соблюдает…

— Почему он пришел один? — перебила Эмма. — Его же убьют! Гномы такие тупые!

Прежде чем Майкл успел возразить, капитан Робби очутился на краю площади, подставил ногу на камень и снова протрубил в рог.

БРРРРУУУУУАААААААААААААА!

Звук эхом облетел полое пространство горы, потом начал таять, смолкать — и наступила тишина. Никто не шевелился. Ни салмак-тары, ни Габриэль, ни мужчины, ни Уоллес, ни Дена, ни молодой воин, ни дети. А потом они услышали это — ритмичный, металлический грохот, становившийся все громче и громче, пока легионы гномов не выступили из темноты, заполняя улицы: свет газовых ламп играл на лезвиях их боевых топоров, их доспехи звякали и брякали, дружное дыхание ровным, уверенным «фух… фух… фухх…» вырывалось из груди шагающей армии. Когда они дошли до площади, капитан Робби вышел вперед и отрывисто выкрикнул приказ. Армия остановилась.

— Что он делает? — возмутилась Эмма. — Он должен атаковать! Убивать этих тварей! Чего он ждет? Ах, гномы такие ту… Ой!

Кейт схватила сестру за руку. Все здание вдруг начало раскачиваться. Дена упала на молодого воина, и оба они рухнули на пол. Выглянув в окно, Кейт увидела, что весь разрушенный город и все кругом пришло в движение.

— Что происходит? — заорала Эмма, пытаясь перекричать поднявшийся гул. — Что случилось?

— Разрази меня гром! — прокричал Уоллес. — Это треклятое землетрясение! Держитесь! Держитесь!

— Нет! — завопил Майкл, хватаясь за подоконник, словно за перила корабля в шторм. — Это доктор Пим! — Он показал сестрам на седобородого волшебника, стоявшего на вершине высокого здания, простирая руки над городом. — Это он делает!

— Но зачем, черт его побери? — крикнул Уоллес. — Он же погубит всех нас!

— Кейт!

Эмма дернула сестру за руку, и Кейт снова посмотрела на площадь. Она не сразу поняла, что происходит — казалось, море подземных монстров уходило под землю. Потом до нее дошло: это земля разверзлась под ними! Она даже не успела додумать эту мысль до конца, когда добрая половина орды салмак-таров визжащей, копошащейся лавой скрылась во тьме. Трещина почти сразу же закрылась, земля перестала содрогаться, и здание, в котором находились дети, замерло на месте. Кейт снова посмотрела на доктора Пима. Старик опустил руки и невозмутимо вытащил из пиджака свою трубку. Кейт дала себе слово, что больше никогда не будет недооценивать могущество старого волшебника.

— Гномы! — прокричал капитан Робби, поднимая свой топор. — ВПЕРЕЕЕД!

Оставшиеся салмак-тары развернулись и бросились наутек.

— Нет! Нет! — Секретарь в бешенстве скакал на куче щебня, выдирая редкие остатки своих волос. — Сражайтесь! Вы должны сражаться!

Но никто не обращал внимания на его крики. Салмак-тары давили друг друга в паническом бегстве. Габриэль и мужчины отошли назад, пропуская наступающих гномов, и над всем этим, над клацаньем доспехов, над громовым топотом закованных в металл ног, над визгом обезумевших тварей разносился зычный голос капитана гномов:

— Тесни их, братцы! Тесни их к ямам! Гони их! Гони!

И тогда Кейт поняла, что вот теперь битва наконец-то закончилась.


Глава 20

Видение Кейт


— Видите ли, когда Кэтрин коснулась книги и попала в прошлое — за четыре года до сегодняшних событий — она успела рассказать мне обо всех неприятностях, которые произойдут из-за пропавшего завещания, о воцарении Хэмиша и так далее. Вооруженный этим ужасным знанием, я немедленно отправился ко двору королевы Эсмерельды, матери Робби и Хэмиша и моей доброй приятельницы. Она, понятное дело, тут же написала завещание, объявив Робби королем после своей смерти, мы нотариально заверили документ, запечатали его и вместе спрятали…

Доктор Пим рассказывал детям, как им с Робби удалось спастись из подземелья Хэмиша и прийти в Мертвый город с дружиной вооруженных гномов. Они все — трое детей, доктор Пим, Робби и Габриэль — набились в тесную комнату, в которой перед битвой секретарь допрашивал Кейт. Теперь здесь расположилось нечто вроде штаба, гонцы то и дело сновали туда-сюда, сталкиваясь между собой, а Робби и Габриэль сидели за столом в окружении целой толпы горячо споривших мужчин и гномов.

Детей пригласили сюда, не объяснив, зачем — во время битвы они находились в здании напротив, где торопливо посвятили друг друга в подробности своих приключений. Едва войдя в эту комнату, Эмма бросилась в объятия Габриэлю, крича: «Ты победил!» Что касается Кейт, то ей бы очень хотелось, чтобы для штаба выбрали какое-нибудь другое помещение. Не успела она переступить порог, как тут же вспомнила о прокушенном ухе секретаря и его мерзком потно-кровавом вкусе. Она просто не могла дождаться, когда все это закончится и она сможет как следует почистить зубы.

— Вы, конечно, можете спросить, — продолжал доктор Пим, отведя детей шагов на пятнадцать от стола, — почему я так долго ждал, прежде чем предъявить королевское завещание. Тут был очень важный момент: мне было необходимо, чтобы Кейт вошла в хранилище, дотронулась до книги и принесла мне ее в прошлое. Только спрятав книгу в прошлом, я мог защитить ее от Графини. Я прекрасно понимал, что если буду терпеливо ждать своего часа, это рано или поздно случится. Вот почему я бездействовал. Когда я наконец решил, что момент настал, то попросил Робби пригласить адвоката…

Доктор Пим сообщил адвокату местонахождение завещания; оно было найдено и тщательно изучено целой судейской коллегией, а также командой графологов и дактилоскопистов, ведь гномы страшные педанты во всем, что касается протокола (в этом месте Майкл одобрительно кивнул); после того как воля покойной королевы была признана подлинной, капитан (а ныне король) Робби собрал войска и выступил в Мертвый город.

— Как видите, — заключил доктор Пим, — все ясно как летний день.

— А я не поняла, — сказала Эмма.

— Какую часть моего рассказа, дорогая?

— Все части рассказа.

— Доктор Пим заранее все это спланировал, — объяснила Кейт. — Он знал, что Хэмиш будет подслушивать в подземелье. Он обвел Хэмиша вокруг пальца и заставил его взять нас с Майклом в хранилище. И позаботился о том, чтобы я первой дотронулась до книги. Он все это подстроил, поняла?

— Постойте! — подал голос Майкл, до сих пор торопливо строчивший в своей тетради. Он поднял голову и посмотрел на волшебника. — Получается, вы задумали все это только потому, что Кейт пришла в прошлое и рассказала вам о здешних делах? Но тогда получается, что в подземелье вы притворялись, будто не узнаете нас?

— Такой вопрос требует довольно сложного ответа, — сказал доктор Пим, задумчиво почесав подбородок. — Начнем с того, что существуют две версии прошлого. В исходном прошлом я ничего не знал о будущих событиях и строил свои планы в расчете на ту связь, которую заметил между твоей сестрой и книгой. Но в измененном прошлом, которое стало возможно после того, как твоя сестра взяла книгу и совершила путешествие во времени…

Кейт молча наблюдала за волшебником. Она изменила свое отношение к нему. Он перехитрил и Хэмиша, и секретаря, сделал Робби королем, спас Габриэля и всех людей. Теперь Кейт всей душой верила, что доктор Пим на их стороне. Однако он до сих пор не рассказал им всего, что знал: и не только об их родителях, но и об их собственной роли во всех этих событиях. В тронном зале он сказал, что они — те дети, которых он давно ждал. И секретарь, пусть другими словами, но тоже сказал, что она, Майкл и Эмма — избранники. Что это значит? И что скрывает от них волшебник?

— …итак, я знал, как будут разворачиваться события в ином, уже измененном, прошлом, — говорил доктор Пим, — и, желая, чтобы все шло намеченным чередом, я пытался вести себя так, будто бы совершенно ничего не знаю о будущем. Такова, Майкл, версия прошлого, которую помним мы с тобой. Исходное прошлое помнит только Кэтрин как путешественница во времени. Следовательно, я могу так ответить на твой вопрос: если исходить из того, что помнишь ты, то да, я притворился, что не узнал вас в подземелье; но если исходить из того, что помнит твоя сестра, то нет, я искренне не понимал, кто она такая.

Майкл ошарашенно уставился на волшебника:

— А вот теперь я ничего не понял.

— Тогда постарайся понять вот что, — вздохнул доктор Пим: — Если бы не находчивость Кэтрин, то мы с королем Робби все еще торчали бы в подземелье, а все люди Габриэля и все мужчины Кембриджского водопада были бы мертвы.

— Это верно, — крякнул Робби, выходя из толпы, обступившей стол, — и ежели тебе когда-нибудь понадобится моя помощь или поддержка моего народа, то только попроси.

С этими словами новый король гномов так низко поклонился Кейт, что подмел пол кончиками своей заплетенной в косы бороды.

— Ой, что вы, — пробормотала Кейт, заливаясь краской. — Не надо. Вы меня смущаете. И потом, Майкл сделал не меньше, чем я.

Робби выпрямился.

— Да, и это тоже верно. — Он кашлянул в кулак и официальным тоном провозгласил: — Майкл Не-Знаю-Как-Тебя-По-Фамилии! Благодаря твоей пламенной речи, в которой ты по заслугам отчитал моего братца за его свинство, я вспомнил, что значит быть настоящим гномом. В знак признательности я назначаю тебя королевским Хранителем всей гномьей истории и традиций! — Король щелкнул пальцами, и один из гномов, выйдя вперед, вручил ему небольшой значок, который его величество собственноручно приколол на свитер Майкла.

— В-в-ваше в-величество… — пролепетал Майкл. — К-какая жалость, что я не… успел приготовить ответную речь…

Робби одобрительно хлопнул его по плечу:

— Эх, мальчонка, из тебя мог бы выйти славный гном! Загляденье, а не гном!

Эмма была сражена наповал тем, что Майкл удостоился такого внимания, а когда Робби колюче расцеловал его в обе щеки, Кейт услышала, как ее сестра прошипела: «Между прочим, это меня ранило стрелой!»

Нужно отдать Эмме должное — она была искренне восхищена, услышав рассказ о том, как храбро Майкл выступил против Хэмиша и как положил собственную руку под топор, вернее, не столько восхищена, сколько ошарашена, поскольку постоянно переспрашивала: «Правда, что ли? Нет, правда? Майкл так сделал? Правда? Майкл?!» В любом случае, Кейт уже приготовилась попросить сестру перестать шипеть и позволить брату насладиться своим торжеством, но тут Майкл обернулся к ним — улыбаясь до ушей, выкатив грудь колесом, сияя от счастья, — и не успела Кейт опомниться, как они с Эммой уже обнимали его в четыре руки и наперебой твердили, как гордятся им, а Эмма от души, пусть и с излишней силой, хлопала его по плечу. И только когда Майкл откашлялся и сказал, что все-таки хотел бы сказать несколько ответных слов, Кейт опомнилась и осторожно предложила ему сделать это чуть позже.

— Вот-вот, — поддакнула Эмма, не скрывая своего облегчения, — мы, конечно, всегда готовы послушать твои разглагольствования про гномов и прочую чепуху, но сейчас нам нужно обсудить вещи поважнее. Например, Атлас! Можно мы сначала поговорим об этом?

— Моя дорогая, — воскликнул доктор Пим, — откуда ты узнала это название? Я искренне изумлен.

Кейт заметила, как Эмма торжествующе покосилась на Майкла и самодовольно пожала плечами.

— Да я вообще много чего знаю! А ты знал, как называется книга, Майкл?

Он покачал головой.

— Ага, то-то! Она называется Атлас! Запиши в свою тетрадочку, а то забудешь.

Кейт не стала говорить, что уже слышала это название от секретаря.

— Ваша сестра совершенно права, — сказал доктор Пим. — Каждая из трех Книг начал имеет собственное уникальное название. Строго говоря, книга, которую мы с вами ищем, называется «Атлас времени»…

— Вот-вот, — вставила Эмма, с серьезным видом кивая головой. — Строго говоря!

— …но обычно ее называют просто Атлас, и это очень подходящее название, ибо эта книга содержит карты всех мыслимых прошлых, настоящих и будущих мест, а также позволяет перемещаться во времени и пространстве. Но сейчас не самое подходящее время пускаться в подробности, а также рассуждения отчего да почему.

— Именно, — подтвердила Эмма, — мы пустимся в них позже. Во все эти почему.

Слушая доктора Пима, Кейт поняла, что с тех пор, как она услышала полное название книги, она тоже начала про себя называть ее Атласом. Это имя очень подходило книге.

— А как же Хэмиш? — спросил Майкл. — Он точно больше не король?

— Нет, — ответил Робби. — Я отослал его обратно во дворец и велел вычистить там все до блеска, причем своими руками. И бородищу тоже приказал сбрить. Уж больно она была пакостная!

— Хэмиш раньше был королем, — пояснила Эмма Габриэлю, который только что вышел из толпы возле стола и присоединился к их кружку. — Он хотел отрубить Кейт руку! Но Майкл ему не дал. По крайней мере, так говорят…

— Послушай!

— Ладно-ладно, ты у нас герой, — закатила глаза Эмма. — Иди полируй свою медальку.

Робби рассказал им, что когда Хэмиш узнал о завещании матушки, он попытался покончить с собой, отрубив себе голову. К счастью, ему удалось только оглушить себя до потери сознания, так что потребовалось несколько ведер холодной воды, чтобы привести его в чувство. Робби язвительно добавил, что это была первая ванна, которую его брат принял за последние несколько месяцев.

Пока они так болтали, Кейт тихонько отошла к обрушенной стене комнаты и посмотрела на площадь. Одержав победу, гномы деловито раскочегарили полевую кухню и теперь варили в огромных котлах груды картофеля, лука, моркови, помидоров и говядины, так что очень скоро ароматы их стряпни заглушили гнилостный запах уничтоженных Крикунов. Мужчины, два года не видевшие нормальной еды, так быстро опустошали миски с дымящейся похлебкой, что гномы не успевали подносить им новые.

Кейт перевела взгляд на клетки.

Секретарь был их единственным узником. Он сидел в ближайшей клетке, баюкая свою ушибленную руку и раскачиваясь из стороны в сторону, словно заведенный. Сказал ли он ей правду? Действительно ли доктор Пим хочет послать ее обратно в прошлое за Атласом? Сердце у Кейт забилось быстрее при мысли о том, что она сможет снова увидеть свою мать. И в то же время она испытывала чувство вины. Она уже дважды — сначала Майклу, а после битвы и Эмме — пересказала историю о том, как дотронулась до книги и перенеслась в прошлое. И при этом ни разу не обмолвилась о том, что видела мать. Почему? Что заставляло ее хранить это в тайне?

Кейт вдруг поняла, что секретарь смотрит прямо на нее.

— Довольно! Нужно действовать!

С трудом оторвавшись от взгляда секретаря, Кейт снова обернулась в комнату. Действовать призывал костлявый мужчина с горящими глазами, который подсказал ей, каким ключом отпираются клетки. Он наклонился над столом, и Кейт, посмотрев на его спутанные рыжие волосы, наконец-то вспомнила, кого он ей напоминает.

— Мы знаем вашего сына! Стивена Мак-Клаттери! Мы с ним встречались! — воскликнула она и быстро добавила: — Он жив и здоров! Мы видели его пару дней назад, и с ним все было в порядке.

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Как будто до сих пор внутри этого мужчины был туго натянутый канат, а теперь канат перерезали. Голова его упала на грудь, все тело обмякло. Кейт поняла, что за эти два года он впервые получил известие о своем сыне. Возможно, до сих пор он даже не знал, жив ли мальчик. Наконец мужчина вытер лицо и поднял голову. На его серых щеках блестели дорожки слез.

— Спасибо, — выдавил он. — Но каждый миг промедления дает колдунье время на расправу с нашими детьми!

— Верно говоришь, — кивнул Робби. — Доктор, вы еще не рассказали детям, о чем мы хотим их попросить?

— Ситуация такова, — начал доктор Пим, поправив свои очки в черепаховой оправе, в результате чего они стали сидеть еще более криво. — Наша следующая задача заключается в том, чтобы вернуться в Кембриджский водопад и освободить заключенных детей, включая вашего друга Стивена Мак-Клаттери.

— Он мне не друг, — пробурчала Эмма. — Вообще-то он довольно проти… ой! — Она сердито покосилась на Кейт. — Ты зачем меня стукнула?

— Но трудность заключается в том, — продолжал доктор Пим, — что пока Графиня удерживает детей в качестве заложников, мы не можем штурмовать ее дом.

— Но вы же волшебник, — возразил Майкл. — Вы только что устроили землетрясение! Неужели нельзя придумать что-нибудь такое и в городе?

— К сожалению. Графиня окружила дом и город магическими чарами, которые очень сильно ограничивают мои возможности. Нам придется прибегнуть к более традиционным способам. И здесь нам опять не обойтись без вас троих. Вы смогли незаметно выскользнуть из дома. Я думаю…

— О! О-о-о-о-о! — завопила Эмма, высоко поднимая руку.

— Слушаю, моя дорогая.

— Там есть потайной ход! Он ведет прямо из комнаты, где держат детей, и выходит сбоку, из флигеля. Абрахам провел нас по нему! Но мы сможем его отыскать. Запросто!

— Мы уже рассказывали ему об этом, — напомнил Майкл. — В подземелье.

— Верно, — кивнул доктор Пим. — Но я хотел попросить вас рассказать об этом еще раз, всем здесь присутствующим. Ты с исключительной прозорливостью опередила мою просьбу, милая.

— Да пустяки, — ответила Эмма, победоносно улыбаясь Майклу.

— Итак, — хлопнул в ладоши король Робби, — вот что мы сделаем: часть из нас прокрадется в дом, выведет детишек через этот потайной проход, а когда дело будет сделано, то — раз-два! — остальные нападут на дом! Эх, отличный план, прямо лучше не бывает!

Все дружно закивали и загудели.

Майкл нервно погладил свой значок.

— Но что, если Графиня уже узнала о том, что битва проиграна? Вдруг она ожидает нас?

— Возможно, — не стал спорить доктор Пим, — однако нам ничего не остается, кроме как действовать и надеяться на лучшее. Как верно заметил мистер Мак-Клаттери, сейчас решается судьба детей! Итак, мы с детьми и Габриэлем…

Раздался громкий стук, и все дружно уставились на Кейт, без сознания рухнувшую на пол.


— Тебе уже лучше, дорогая?

Кейт поморгала. Над ней склонились три встревоженных лица. Она заставила себя сесть. Оказывается, она лежала на каком-то очень твердом и очень-очень бугристом диване в совершенно незнакомой комнате. Эмма, Майкл и доктор Пим отстранились, чтобы ей было удобнее.

— Что случилось? — спросила Эмма. — Ты стояла-стояла, а потом… типа, упала.

Кейт прижала пальцы к вискам. Стоило ей сесть, как у нее сразу закружилась голова. Из-за двери доносился грохот шагов, торопливо проходивших мимо.

— Наверное, я просто устала. И проголодалась.

— Что ж, — сказал доктор Пим, — у вас всех был очень утомительный день. Мы принесем тебе поесть.

— И попить, — добавил Майкл. — Я думаю, у нас у всех дегидратация, просто мы не замечаем!

— У тебя в мозгах дегидратация, — съязвила Эмма, — просто ты не замечаешь.

— Очень может быть, — согласился Майкл. — Мозг — самый чувствительный орган всего организма!

Эмма процедила что-то неразборчивое.

Кейт огляделась по сторонам. На полу стояла единственная газовая лампа, а вдоль стен громоздились корзины с луком, турнепсом и морковью, а также мешки с картошкой. Судя по всему, повара использовали эту комнату под кладовую.

— Ты уверена, что все дело в этом, дорогая? В том, что ты проголодалась? — волшебник пристально смотрел на нее.

Кейт закрыла глаза. Она до сих пор видела все то, что случилось…

— Кэтрин?

Ей хотелось, чтобы доктор перестал к ней приставать. Она прекрасно знала, почему потеряла сознание, но не собиралась ни с кем это обсуждать.

— Возможно, я смогу помочь, если…

— Почему вы не рассказали нам, что знали наших родителей?

Кейт слишком поздно поняла, что натворила. Она хотела всего лишь отвлечь от себя внимание, заставить всех забыть о ее обмороке и поговорить о чем-нибудь другом. Но все получилось так быстро, что…

Она посмотрела на Эмму и Майкла и прочла растерянность на их лицах. Как скоро они обо всем догадаются?

— Как ты полагаешь, когда я должен был сказать вам об этом? — Доктор Пим снял очки и протер их галстуком. — В подземелье? Но я уже объяснил, почему мне было так важно делать вид, будто я совершенно вас не знаю. В исходном прошлом? Но тогда я действительно не имел понятия о том, кто ты такая.

— Но вы же дали мне воспоминание! — Кейт было уже все равно, теперь она хотела только получить ответ. — Вы отправили меня именно в тот момент! Вы должны были знать!

— Да, я подозревал. Частично из вашего рассказа. Но больше потому, что невозможно, взглянув на тебя, не увидеть твою мать.

Кейт онемела. Значит, она похожа на свою мать? Внезапно, совершенно неожиданно для самой себя, она почувствовала прилив счастья.

— Стойте! — воскликнула Эмма, к которой наконец вернулся голос. — Вы о чем говорите? Как доктор Пим мог знать наших родителей?

— Ваши родители, — доктор Пим вернул очки на место, — мои очень близкие друзья. Ричард и Клэр. Так их зовут.

— Но… нет! Это же… Вы должны были сказать нам! Вы… почему вы нам не сказали?!

— Повторяю, дорогая, до сих пор у меня не было возможности…

— Когда мы с вами познакомились! — Эмма уже почти кричала. — Когда мы только попали в этот ваш дурацкий приют!

— Дорогая моя Эмма, это же будет только через пятнадцать лет! Боюсь, я не могу убедительно объяснить, почему я сделал то, чего пока не сделал.

— Но как ты… — Майкл в упор смотрел на Кейт.

«Ну вот, началось», — подумала Кейт.

— …догадалась, что доктор Пим знал наших родителей?

Кейт судорожно сглотнула. Горло у нее было сухое, как бумага.

— Наша мама… была там. В прошлом. В кабинете доктора Пима. Я… я просто вам не сказала.

Очень долго Эмма и Майкл просто смотрели на нее. На их лицах было написано совершенное недоумение. Они не могли поверить. Не в то, что Кейт видела их мать. Но в то, что она им об этом не рассказала. Потом Эмма заплакала, и это едва не разбило Кейт сердце.

— Эмма…

— Где они? — Эмма повернулась к доктору Пиму. — Отведите нас к ним! Отведите немедленно!

— Эмма…

— Сейчас! Я хочу видеть их прямо сейчас!

— Моя дорогая, — сказал доктор Пим, — неужели ты думаешь, что я бы не хотел сделать это? Но, боюсь, это не так просто.

— Почему нет? — Слезы безостановочным потоком катились по лицу Эммы.

— Он не может отвести нас к ним прямо сейчас, — тихо проговорил Майкл. — Сначала он должен остановить Графиню.

— Заткнись! — заорала Эмма, а потом сорвала у Майкла со свитера значок, врученный ему королем Робби, и зашвырнула в угол. — Плевала я на твою дурацкую медаль!

— Эмма, прекрати!

Но Эмма вырвалась из рук Кейт:

— Не прикасайся ко мне! Ты врала нам! Ты должна была нам рассказать, но врала нам!

— Я знаю, я виновата. — Кейт снова потянулась к сестре, но та опять отпихнула ее прочь.

— Я тебе сказала: не трогай меня!!

Когда Эмма вскочила с дивана, Кейт тоже встала, и на этот раз младшая сестренка не стала вырываться и позволила обнять себя; Кейт чувствовала, как она напряжена и разгневана, но все равно продолжала крепко-крепко прижимать ее к груди и тихо шептать слова утешения, пока рыдания Эммы не стали тише и ее тело не расслабилось.

Наконец Кейт спросила:

— Все в порядке?

Эмма кивнула, шмыгнула носом и вытерла рукавом лицо. Потом отошла в угол комнаты и подобрала значок Майкла.

— Прости. Надеюсь, он не поцарапался.

Майкл натужно хохотнул.

— Ты думала, что можешь поцарапать творение рук мастеров-гномов? Просто смешно! — Потом он посмотрел на сестру и улыбнулся по-настоящему. — Брось, все нормально.

— Итак, — продолжал доктор Пим, когда все снова расселись и Майкл вернул значок на место, — поверьте, я прекрасно понимаю, до чего это все сложно и как сильно вы хотите увидеть своих родителей. Даю вам слово, что как только Графиня будет побеждена, а дети освобождены, я отвечу на все ваши вопросы. Но сейчас нам предстоит грандиозное дело, и слишком много жизней зависит от нашего успеха. Мы обязаны думать только об этом.

— Но разве вы не можете сказать нам хоть что-нибудь? — спросила Кейт. — Где они живут? Где работают? Хоть что-нибудь!

Доктор Пим вздохнул.

— Хорошо. Ваши родители — ученые. Профессора.

— Что? Наши родители — учителя? — Судя по голосу Эммы, эта новость совсем не привела ее в восторг.

— И какова область их исследований? — важно спросил Майкл.

Эмма громко застонала.

— Сегодня у тебя праздник, да?

— Они историки магии. Должен сказать, в научном мире к этому предмету относятся без должной серьезности. Но ваши родители верят в важность того, чем занимаются. И они оба всегда интересовались Книгами начал. Кстати, именно благодаря этому интересу они и познакомились. На конференции в Эдинбурге. Ваша мать представила доклад, не оставивший камня на камне от теории о том, что в девятом веке одной из Книг начал якобы владел японский сёгун Росё-Гудзи, называемый также Пожирателем жизней. Ваш отец подошел к ней после выступления, и через полгода они поженились. Как видите, дети, Книги начал у вас в крови!

— А вы как с ними познакомились? — спросила Кейт.

— Видите ли, все это время я продолжал разыскивать две оставшиеся книги и в ходе этих изысканий регулярно следил за современными научными исследованиями. Ознакомившись с работами ваших родителей, я понял, что это люди, которым можно доверять. Мы начали работать вместе. Разумеется, в то время я и понятия не имел о том, кем окажутся их дети! Хотя, когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что уже тогда были некие признаки… — Он пожал плечами и уронил руки. — Но потом, через четыре года, сразу после Рождества, Катерина вдруг появилась в моем кабинете, и все началось.

При упоминании о Рождестве перед глазами Кейт внезапно ожило воспоминание, и она увидела высокого худого мужчину, стоявшего в дверях ее детской. Это воспоминание относилось к последней ночи, которую она провела с родителями. Кусочки мозаики наконец соединились, и Кейт поняла, почему ей все время казалось — и в библиотеке дома в Кембриджском водопаде, и в гномьем подземелье — что она уже когда-то встречала доктора Пима раньше…

— Это были вы! Это вы забрали нас у родителей!

— Возможно. Но повторяю, ты говоришь о том, чего еще не было.

— Прекрасно, — кивнула Кейт. — А что вы имели в виду, когда сказали «кем окажутся их дети». Кто мы такие?

— Вы трое особенные. И когда-нибудь, когда у нас будет время, я все вам объясню.

Кейт начала препираться. Они имеют право знать…

— И вы все узнаете. В нужное время. Кэтрин, ты должна научиться доверять мне. — Доктор Пим встал. — А теперь я хочу посмотреть, как дела у Робби и Габриэля.

— Постойте! — попросил Майкл. — Скажите хотя бы, как наша фамилия?

— Ваша фамилия? Что ж, думаю, это я могу вам сказать. Ваша настоящая фамилия… Уибберли.

Дети переглянулись.

— Уибберли? — переспросила Кейт. — Вы уверены?

— О да. Уибберли, именно так.

— Но в приюте нам сказали, что наша фамилия начинается на букву «П»!

— Вот как? Чудеса!

— Но ведь это вы должны были посоветовать им так нас назвать! — возразила Кейт. — Это же вы привезли нас в приют! Почему вы сказали назвать нас П, если наша настоящая фамилия Уибберли?!

— Полагаю, я пытался запутать следы и спрятать вас. Дети У — это был бы слишком очевидный намек.

— А почему нельзя было просто дать нам другую фамилию? — не сдавался Майкл. — Смиты! Или Джонсы! Да любую, какую угодно. Если бы вы знали, как мы ломали головы, пытаясь отгадать, какая фамилия скрывается за этой буквой!

— Гм, полагаю, это я упустил из виду. Приношу вам свои извинения. А теперь я должен идти. Поговорим позже.

После ухода волшебника дети долго молчали. Из-за двери доносился шум готовящейся к выступлению армии.

— Уибберли… — наконец сказала Кейт. — Мне нравится.

— Ага, — согласился Майкл. — Звучит здорово.

— А мне все равно нравится Пингвин, — вздохнула Эмма. — Но Уибберли, кажется, тоже неплохо.

— Простите меня, — сказала Кейт. — Я должна была рассказать вам о том, что видела нашу маму. Наверное, я просто… просто боялась, что если расскажу, то все потеряю. Потеряю ее. Снова.

— Я понимаю, — ответил Майкл. — Вот почему я все записываю. Все так легко забывается. А когда запишешь, то знаешь, что это останется с тобой.

Майкл погладил рукой свою тетрадь, и Кейт внезапно увидела его совсем другими глазами — мальчика, у которого была отнята целая жизнь и который судорожно пытался удержать хотя бы то, что у него осталось.

— Теперь ты нам расскажешь? — попросила Эмма. — Пожалуйста.

Кейт посмотрела на них обоих, увидела, что они все еще ей доверяют и всегда будут доверять, и ей вдруг стало непонятно, как она могла утаить от них такое воспоминание. О чем она думала? Образ матери принадлежал им всем — или никому. Вызвав воспоминание, Кейт поняла, что оно уже сильно поблекло и отодвинулось в прошлое. Но она и не подумала впадать в панику. Она заставила себя сосредоточиться на том, что помнила: на одежде, которая была на их матери, на цвете ее волос, на сказанных ею словах, и чем больше она рассказывала, тем больше вспоминала: она описала теплый голос матери, маленькую родинку на ее щеке и ее руку, лежавшую на ручке двери; она рассказала брату с сестрой о комнате, об огне в очаге, о красных и коричневых завитках на ковре, о заваленном столе доктора Пима и о тихом снегопаде за окном; и очень скоро Кейт показалось, будто она снова перенеслась в прошлое и очутилась перед своей матерью, только на этот раз Эмма и Майкл тоже были с ней, и это было их общее воспоминание. Кейт знала, что со временем ее брат с сестрой, каждый по-своему, изменят и приукрасят детали этой истории: одежда на маме станет другой, и слова она скажет совсем другие, и даже снегопад за окном, возможно, превратится в ливень, но это не имело никакого значения; Кейт все равно было легко и радостно от того, что она поделилась с ними своим воспоминанием о матери, и теперь они будут вместе хранить его и сберегут гораздо лучше, чем она смогла бы сделать это в одиночку.

Потом они все долго молчали. В комнате стало прохладнее, сквозь стены доносились энергичные команды и шум, производимый людьми и гномами.

Наконец Кейт сказала:

— У меня было видение. Вот почему я упала в обморок. Вовсе не от голода, и не почему-то еще.

Она рассказала брату с сестрой, что ей привиделась битва в Мертвом городе. Только в ее видении все было по-другому. Крикунов было гораздо меньше. И гномов тоже не было, и полчища подземных чудищ не вылезали из недр горы. Был только небольшой отряд Габриэля. И они победили. Разгромили Крикунов. А потом люди Габриэля освободили пленников и вместе с ними отправились в город.

— Но все же было не так, — перебила Эмма. — Это какое-то неправильное видение.

Кейт пожала плечами.

— Какое было.

— Это все? — спросил Майкл.

— Нет.

Кейт рассказала, что в ее видении Графиня узнала о приближении Габриэля и остальных людей, поэтому забрала детей и перебралась вместе с ними на корабль посреди озера.

— Но почему ты увидела то, чего не было? — не унималась Эмма. — Это же глупость какая-то!

— Может быть, это было, — ответила Кейт. — Может, так и будет. Перед тем как меня посетило это видение, Робби и доктор Пим как раз говорили о походе на город. Я думаю, что мое видение — это предостережение.

— Предостережение о чем? — переспросила Эмма. — Габриэль ведь спас ребятишек, правильно? Ты это увидела?

Кейт сунула руку в карман и вытащила два снимка, которые все время носила с собой. Они были все еще мокрыми после плавания в подземном озере. На одной из фотографий была изображена Кейт в спальне дома в Кембриджском водопаде (это был их обратный билет домой), а вторую дал девочкам Абрахам, сказав, что это его последний снимок. Несколько секунд Кейт внимательно смотрела на эту карточку, на темные фигуры, выбегавшие из леса, на свет их факелов. Потом перевернула ее обратной стороной.

— Нет. Плотина разрушилась, корабль рухнул в водопад, и все дети погибли. Перед смертью Графиня прокляла эту землю. — Кейт протянула фотографию Майклу. — Абрахам сделал этот снимок в самый последний момент. Посмотри на оборот.

Там мелким почерком были написаны десятки имен. Кейт указала на одно.

— Стивен Мак-Клаттери, — прочел вслух Майкл.

— Они все погибнут.

— Нет! — вскочила Эмма. — Ничего такого не будет! Это просто другое прошлое! Ты увидела другой вариант прошлого! Того, которое было бы, если бы мы сюда не попали! Ты же сама сказала, что доктора Пима здесь не было! И гномов тоже! Они все изменят! Они ее остановят! На этот раз все будет по-другому! Мы здесь, чтобы им помочь! Все будет по-другому! Мы спасем этих детей, а потом доктор Пим отведет нас к нашим родителям! Ты слышала, что он сказал? Он обещал! Ты же слышала, Кейт!

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошел Уоллес.

— Так, ребятки. Прошу к столу. Ать-два, левой! Ать-два, правой! Быстрее, армия скоро выступает.

— Идите, — сказала Кейт. — Я сейчас подойду.

Майкл вложил фотографию Абрахама в свою тетрадь, и они с Эммой направились следом за гномом. Но в последний момент Кейт окликнула сестру. Она вручила ей последнюю фотографию, ту, на которой она была снята в спальне.

— Пусть будет у тебя.

— Точно? Почему?

«Потому что я хочу, чтобы у тебя осталась моя фотография», — едва не сказала Кейт.

— Просто… просто пусть будет. Идите скорее.

И она осталась совсем одна.

Кейт не сомневалась ни секунды: если она ничего не сделает, если позволит Габриэлю, Робби и доктору Пиму выполнить свой план, дети погибнут. Несмотря на все их старания, ничего нельзя будет изменить. Время, как успела понять Кейт, похоже на реку. Можно преградить его течение, можно даже на время изменить его ход, но река подчиняется своей собственной воле. Она хочет течь так, а не иначе. Ее придется заставить повернуть вспять. А для этого нужна готовность на жертвы. Кейт вспомнила про обещание, которое дала Анни и другим детям. Она пообещала им, что вернется.

Она сунула руку в карман и вытащила ключ, которым недавно открыла клетки. Хорошо бы ей довелось еще раз увидеть своих родителей.


Через десять минут один из мужчин, проходивших мимо клетки секретаря, заметил, что дверь распахнута, а пленник исчез. Примерно в это же время Эмма, прибежавшая позвать сестру, увидела, что Кейт тоже пропала.


Глава 21

Дьявольская сделка


Воздух подсказал Кейт, что они уже близко. Это была уже не та сырая затхлость, которой она дышала с прошлого утра, а настоящий чистый и свежий воздух. Видимо, секретарь тоже почуял его.

— Почти пришли, — просопел он, еще крепче стискивая руку Кейт, которую не выпускал всю дорогу, причем, как ей показалось, не столько от усталости, сколько из страха, как бы она не сбежала. — Почти пришли…

Клетку никто не охранял, поэтому Кейт не составило никакого труда незаметно прошмыгнуть к решетке и предложить секретарю сделку.

Если Графиня освободит детей и уйдет, не причинив никому никакого вреда, Кейт принесет ей Атлас. Но для начала секретарь должен будет доставить ее в Кембриджский водопад раньше, чем туда придет армия Робби и Габриэля. Сможет он сделать это?

— Конечно, — ощерился серозубый человечек, — запросто!

И вот теперь они вдвоем шли по туннелям. Кейт несла над головой украденный фонарь и думала о Майкле и Эмме. Будь у нее возможность, она рассказала бы им, что ее видения совсем не похожи на кино. Она не смотрела их, а проживала. Она сама была на корабле, когда тот рухнул в водопад. Она пережила все, что испытали дети, когда корабль несло на скалы. Она разделила их предсмертный ужас и была готова на все, лишь бы избавить их от этой муки.

Они с секретарем свернули за угол, и впервые за два дня Кейт очутилась под открытым небом.

Они стояли высоко над долиной, на тропинке, змеившейся по склону горы. Было полнолуние, и весь мир купался в безмятежном серебристом сиянии. У Кейт захватило дух от величественного ощущения пространства. Наверное, это было самое прекрасное зрелище, какое она когда-либо видела.

Секретарь плюхнулся на колени на краю утеса и принялся ковырять землю пальцем.

— Что вы делаете? Остальные скоро отправятся искать меня! Нам нужно…

— Тихо! Мне нужно сосредоточиться!

Кейт снова обернулась в сторону туннеля. В любой момент оттуда могли раздаться голоса, окликающие ее по имени, и показаться свет приближающихся факелов…

— Вот, — секретарь выпрямился и вытер руки о пиджак, — готово.

— Что готово? Вы зачем-то начертили какую-то линию в песке!

— Да, но какую линию! Специальную.

— Доктор Пим и Габриэль будут здесь в любую секунду! Вы сказали, что знаете дорогу в город!

— Знаю, знаю, тут она. Перешагни через линию.

Кейт посмотрела на кривоватую черту в ярд длиной, проведенную по земле. Переступить через нее означало шагнуть с края утеса прямо в небо.

— Шутите?

— Шагни — и перенесешься прямиком к Графине. Это она научила меня такой магии.

— Ну да, как же. Ладно, должен быть какой-нибудь другой путь. Если мы побежим…

Секретарь нагнулся к Кейт, почти вплотную приблизив свое потное лицо к ее лицу:

— Нет другого пути! Твои друзья скоро будут здесь! Маленькая пташка хочет спасти деток? Значит, пташке придется полететь! Лети-лети-лети…

Он сделал шаг назад и приглашающим жестом дьявольского метрдотеля указал на черту. Внезапно Кейт заметила, что он сжимает что-то в кулаке. Это была крохотная желтая птичка, которую она уже видела раньше, только теперь ее тельце безжизненно обмякло.

— А как же вы?

— Исключительно любезно с твоей стороны, исключительно! Но это проход только для одной пташки, да-да, только для одной… Гриддли Кавендиш найдет другой путь.

— Откуда мне знать, что вы не пытаетесь меня убить?

Секретарь широко улыбнулся ей своей гнусной щербатой ухмылкой:

— Ниоткуда. А теперь — лети!

Внутри у Кейт все превратилось в лед. На подгибающихся ногах она сделала шаг к линии. Налетевший с долины ветер отбросил назад ее волосы. Кейт опустила взгляд. Там, далеко-далеко внизу виднелось скалистое подножие горы. А потом она услышала далекое эхо крика. И еще раз. И еще. Звук доносился из туннеля, кто-то звал ее по имени.

Кейт закрыла глаза и шагнула с края скалы.


Она ударилась подошвами обо что-то твердое. Потом услышала звук, похожий на плеск воды о металл, и низкий рокот двигателя. Кейт открыла глаза. Она была на палубе корабля, луна ярко сияла на глади озера. Магия секретаря все-таки сработала.

— Катерина…

Кейт резко обернулась. Перед ней стояла Графиня, двое морум кади маячили у нее за спиной. Графиня игриво захлопала в ладоши:

— Ты пришла! Ах, как я рада!


Не сумев найти сестру, Эмма бросилась к Майклу и обнаружила, что весь лагерь взбудоражен таинственным исчезновением секретаря, каким-то чудом сбежавшего из своей клетки. Эмма оттащила в сторонку брата:

— Помоги мне найти Кейт. Ее нет в комнате.

Доктор Пим, услышавший их разговор, стремительно обернулся к детям и схватил Эмму за руку:

Что ты сказала?

Эмма повторила, и доктор Пим испустил громкий вздох.

— О нет! Это очень плохо!

В этот момент из толпы вышел один из мужчин. Оказалось, что он видел, как две фигуры бежали куда-то в восточную часть города.

Доктор Пим быстро обернулся к Габриэлю.

— Беги! Нужно догнать их! — Великан повернулся и был таков. Тем временем доктор Пим попросил Робби собрать большой отряд и как можно быстрее выступить следом.

— Идем, дети! Боюсь, ваша сестра вот-вот совершит страшную ошибку.

И они все трое бросились вдогонку за Габриэлем.

Пока они неслись по темному туннелю, доктор Пим вытянул из детей все, что они знали. Было ясно, что дело очень серьезное, поэтому Эмма и Майкл рассказали ему все без утайки. Они пересказали волшебнику видение Кейт о том, как Графиня собрала детей на своем корабле, о разрушенной плотине и о том, что все дети погибли. Они сказали и о том, что Кейт приняла свое видение за предостережение.

— Я должен был быть внимательнее! — пробормотал доктор Пим, ускоряя шаги. — Ах, только бы успеть!

Когда они выскочили из туннеля с другой стороны горы, то увидели, что Габриэль стоит на коленях и внимательно изучает землю, залитую светом луны.

— Ничего не понимаю. Если верить следам, то мужчина побежал вниз по этой тропинке. Но девочка… — Он помолчал, покосившись на Эмму и Майкла. — Судя по следам, она прыгнула со скалы. И ничто не говорит о том, что ее столкнули. Однако я не вижу никакого тела внизу, на скалах.

— Что?! — срывающимся от страха голосом пискнула Эмма. — Нет! Ты ошибся! Прости, Габриэль, но просто тут очень темно и все такое, вот ты и ошибся. Прочти следы заново, или как там это называется?

Доктор Пим пристально смотрел на кривую линию, прочерченную секретарем в песке.

— Здесь нет никакого тела, — глухо сказал он, — потому что Кэтрин сейчас с Графиней.

И он объяснил им, что эта линия была порталом.

— Значит, мы тоже можем через него пройти? — спросил Майкл.

— Нет. Он предназначен для перемещения одного человека. Переступить через него сейчас означает верную смерть, и ничего больше. — Доктор Пим затер полосу носком ботинка. Послышался грохот шагов, и Робби с отрядом гномов и мужчин выскочил из туннеля. — Мы опоздали, — сказал доктор Пим. — Девочка уже у Графини. Так, мы с детьми и Габриэлем немедленно отправляемся в Кембриджский водопад. Когда соберете войско, ведите его вот по этой тропе. Она приведет вас в город.

— Да вы с ума сошли, — крякнул гном. — Если девочка у колдуньи, значит, наша песенка спета. К тому же пеший переход в город займет несколько часов!

— Значит, не будем терять времени даром. Просто идите этим путем.

Кивнув Габриэлю и детям, доктор Пим зашагал по тропинке, энергично переставляя свои длинные худые ноги.

— Доктор Пим! — Майкл и Эмма бросились за ним, стараясь не споткнуться на узкой тропке, петлявшей вдоль склона горы. Габриэль молча шел сзади. — Король Робби прав! Этот спуск займет несколько часов!

— Вот именно, — поддакнула Эмма. — Может быть, вы тоже придумаете какой-нибудь фокус с порталом?

— В этом нет никакой необходимости. Я знаю короткий путь. Не отставайте.

Не успел он это сказать, как дети заметили, что шагают в густом тумане или облаке, и это было очень странно, поскольку секунду назад вокруг было совершенно ясно. Очень скоро туман настолько сгустился, что доктор Пим приказал Майклу и Эмме взяться за руки, чтобы ненароком не свалиться с тропы. Они шли за смутными очертаниями спины волшебника, а когда и она скрылась в тумане — за его голосом, ведущим их сквозь туман.

— Осторожнее, здесь довольно трудный спуск. Осторожно…

Очень скоро вслед за зрением и остальные чувства тоже начали творить с детьми странные вещи. Сперва дети почувствовали аромат деревьев, которых здесь никак не могло быть, потом услышали совершенно неуместный плеск волн, накатывавших на берег, и даже скалистый склон горы вдруг стал казаться более пологим и мягким. Майкл дал себе слово, что когда все закончится, он непременно почитает какую-нибудь литературу о дезориентирующих свойствах тумана, и тут доктор Пим вдруг объявил:

— Вот мы и пришли.

Майкл разинул рот.

— Но как… — начала Эмма.

— Я же говорил, — ответил доктор Пим, — что знаю короткую дорогу.

Выйдя из тумана, они очутились на краю озера в Кембриджском водопаде, прямо у воды, залитой жидким лунным серебром. Майкл обернулся к Габриэлю, выходившему из туманного туннеля под деревьями. Подождав, пока великан присоединится к ним, доктор Пим заговорил:

— Друзья мои, мы подошли к самой трудной части нашей задачи. Не думаю, что нужно напоминать вам, сколько жизней под угрозой. Кэтрин и дети на корабле, вместе с Графиней. Я позабочусь о них. Габриэль, ты займешься плотиной. Боюсь, Графиня может ее взорвать. Сделай все, что сможешь.

— Я пойду с Габриэлем, — объявила Эмма. — Может быть, я ему пригожусь. — Она снизу вверх посмотрела на великана. — Ведь правда?

— Очень хорошо, — сказал доктор Пим. — Майкл, мой мальчик, ты остаешься со мной. А теперь не будем терять времени, и удачи нам всем!


Кейт закрыла глаза и вызвала в памяти образ заваленной книгами комнаты: представила огонь в очаге, снег за окном и доктора Пима, сидевшего за столом с трубкой и чашкой чая; увидела, как входит ее мама, услышала, как та говорит, что Ричард задерживается в колледже; и это все было таким ярким, таким настоящим…

Она открыла глаза и увидела красные атласные занавески, кресла, обитые мягким бархатом, и стол из красного дерева с золотой инкрустацией; из патефона в углу неслась какая-то веселая навязчивая мелодия, газовые лампы мерцали на стенах, и свет причудливо преломлялся в вычурной хрустальной люстре. Кейт вздохнула. Она все еще была на корабле. В каюте Графини.

— Катерина, ты испытываешь мое терпение!

Графиня была в черном платье, придававшем сияние ее белоснежной коже, в трепещущем свете ламп ее глаза постоянно меняли свет с фиалкового на темно-синий и почти лиловый. Она налила себе бокал вина и скучающе посмотрела на Кейт.

Как только Кейт очутилась на корабле, все пошло совсем не так, как она ожидала. Все началось с того, что она потребовала немедленно проводить ее к детям…

— Ах, милая моя, но это совершенно невозможно! Поверь, я восторгаюсь тем, что ты постоянно думаешь о других! Такая самоотверженность… Вот в этом мы с тобой совершенно не похожи.

— Если вы причините зло хоть кому-нибудь из них, я не помогу вам добыть Атлас.

— Ой-ой-ой, смотрите-ка, мы разузнали название магической книги? Браво, ma cherie![8 - Моя милая (фр.).]

— Я серьезно говорю! — закричала Кейт, тщетно пытаясь справиться с дрожью в голосе. — Лучше сразу меня убейте! Я все знаю про чудовище, которое вы тут держите.

— Ну разве ты не умничка, милая? Кстати, так уж получилось, что, перед тем как подняться на борт, я первым делом выпустила этого мерзкого зверя. Думаю, он сумеет достойно встретить горожан, когда они вернутся домой!

— Что?! Вы не можете! Вы…

— Ой, что-то я запуталась! Ты кого пришла спасать — нежных деток или толпу грубого мужичья? Боюсь, придется выбирать — и тех, и других не получится.

— Прекрасно, — огрызнулась Кейт, решив, что доктор Пим и Габриэль уж как-нибудь сумеют справиться с монстром колдуньи. — Отпустите детей, и я принесу вам книгу.

Графиня весело пощелкала языком:

— Мне кажется, ты немножко перепутала порядок действий. Сначала ты принесешь мне Атлас. И только потом мои подопечные окажутся на свободе.

— Но это не…

— Дорогая моя, будь же благоразумна! Ты должна понимать, что эти детишки — моя единственная защита. Нет, я ни секунды не думаю, что мне нужно защищаться от тебя, ведь ты просто ангел во плоти! Но я боюсь, что ты свела дружбу с неподходящим обществом, с разными там гномами, волшебниками и вообще не пойми кем. Разве нет? Милая, я нисколечко тебя не виню! В молодости мы все совершаем ошибки! Ах, я могла бы рассказать тебе об одном итальянском танцмейстере, ты бы ушам своим не поверила… Иными словами, нет, нет и нет. Сначала книга, потом дети!

— Но…

— Как только я получу книгу, то освобожу их всех! даю тебе слово!

Графиня насмешливо посмотрела на Кейт, и та вдруг с ужасающей ясностью поняла, что оказалась полностью во власти колдуньи. Вцепившись в подлокотники кресла, Кейт подумала о детях, запертых где-то в трюме корабля, а потом покорно спросила, что она должна сделать.

— Ангел мой, да это же проще простого!

Как оказалось, Кейт должна была всего лишь представить нужный момент времени и удержать его в сознании, после чего Графиня поможет ей перенестись именно в это время и место. Помнит ли Кейт, как они с сестрой и братом в первый раз попали в прошлое? Как положили фотографию на чистую страницу?

— Какое это имеет отношение к делу?

— Милая, но ты же не думаешь, что Атлас, созданный много тысяч лет назад, предназначался для фотографий! Фотография просто дает четкое изображение, не более. Задай станцию прибытия при помощи фотографии, рисунка, мысленного образа или чего-то еще, и если у тебя достаточно силы — к сожалению, у тебя ее явно недостаточно, — то прикажи: «Перенеси меня туда», — и Атлас исполнит твой приказ. У нас с тобой пока нет Атласа. Но часть его силы и сейчас находится в тебе, следовательно, принцип остается тем же.

И вот Кейт снова и снова закрывала глаза, мысленно переносилась в кабинет доктора Пима, а потом снова и снова открывала глаза и видела перед собой все ту же каюту.

Она уже не могла сдерживать своего отчаяния:

— Ничего не получается! Вы же обещали мне помочь!

— Так я и помогаю, — вздохнула Графиня. — Ты просто этого не понимаешь. Но скажи, ты действительно воображаешь себя в прошлом? Представляешь себе тот самый момент, в котором оставила нашу бесценную книгу?

— Да! Я все делаю! Может быть, я просто не могу…

— Ш-ш-ш-ш. — Графиня подошла и положила руку на шею Кейт сзади. В каюте было сильно натоплено, но ладонь красавицы оказалась прохладной. — Постарайся расслабиться, иначе магия не сработает. Кстати, насколько далеко находится прошлое, о котором мы говорим?

Кейт громко выдохнула; ей хотелось сбросить руку Графини и в то же время было приятно ее прикосновение.

— …четыре года назад.

— Четыре года… А где ты? Опиши место.

— В комнате. Вроде кабинета. Там камин. И снег за окном. И доктор Пим.

— Есть кто-нибудь еще?

Кейт хотела было соврать, но подумала: а какой в этом смысл? Ей нужна была помощь Графини.

— Моя… мать. Она входит в комнату.

Графиня негромко ахнула, словно Кейт показала ей что-то очень красивое.

— И что ты чувствуешь к своей матери?

— Я ее люблю.

— Это понятно. Но разве это все? Ведь она, как ни крути, бросила и тебя, и твоих брата с сестрой.

— Ей пришлось. Они с папой защищали нас.

— Правда? Откуда ты это знаешь?

Кейт не смогла ответить.

— Понятно, понятно… — Графиня погладила Кейт по волосам. — А когда она ушла, кому она поручила заботиться о твоих сестре и брате?

— Мне.

— Но ты была младенцем!

Кейт знала, что должна прийти в бешенство, но какая-то часть ее существа мгновенно отозвалась на эти слова, та самая часть, которая измучилась от непрестанной заботы о Майкле и Эмме, которая слишком долго мечтала о том, чтобы кто-нибудь пришел и сказал: «Все в порядке. Можешь расслабиться. Я здесь. Я о тебе позабочусь».

— Может быть, нужно убрать вот это…

Рука Графини оказалась у лица Кейт, она увидела блеск чего-то золотого, а когда подняла глаза, то едва не вскрикнула. Графиня каким-то чудом сняла с нее медальон.

— Ее подарок, если я правильно понимаю? Ты постоянно дотрагивалась до него, когда мы разговаривали.

— Это мой…

— Ах, помолчи. Итак, это воспоминание о твоей матери. Именно поэтому волшебник выбрал именно его. Твои чувства — это вход. Ты чувствуешь любовь, это несомненно, любовь и чувство утраты. Но это еще не все! — Графиня сжала медальон в кулаке. — Магия такого уровня требует полной откровенности. Твои родители бросили тебя. Признайся, что чувствуешь злость, разочарование, даже гнев! Если ты хочешь спасти детей, то не должна блокировать никакие чувства.

— Я ничего не блокирую!

— Что ж, продолжай лгать, и смерть деток будет на твоей совести.

Кейт с трудом отвела глаза от взгляда Графини. Она вдруг поняла, что дрожит с головы до ног.

— Я знаю, что тебе страшно. Но это единственный путь.

Кейт увидела качающуюся перед ее глазами цепочку медальона. Она могла просто протянуть руку и забрать его.

— Катерина…

Прошли бесконечные секунды. Кейт слушала зловещую мелодию патефона, смотрела на газовый свет, колыхавшийся на стенах. Потом кивнула.

— Очень хорошо. А теперь закрой глаза.

Кейт повиновалась. Она снова перенеслась в кабинет, вообразила падающий снег, запах табака доктора Пима, огонь в камине. Представила, как ее мать входит в комнату. Но когда и на этот раз ничего не произошло, Кейт наконец не выдержала, и все обиды, страхи и сомнения, которые она так долго гнала от себя, переполнили ее сердце. Почему родители их бросили? Какая у них могла быть причина оставить их совсем одних? Десять лет Кейт одна хранила их семью, но это бремя почти сломало ее. И теперь она спрашивала себя, а пытались ли вообще родители найти их? Может быть, они просто вычеркнули их из своей жизни? Начали все с чистого листа…

В животе у нее екнуло, и Кейт поняла, что все получилось.

Она открыла глаза и увидела свою мать, в том же положении, в каком оставила ее — рука на ручке двери, изумленно приоткрытый рот. Кейт посмотрела на доктора Пима. Тот сидел за своим столом и улыбался.

— Ой, что это? — Мама сделала шаг назад. — Ты только что была здесь, а теперь… Ой, как же это?..


Эмма и Габриэль прятались за поваленным деревом на опушке леса, в сорока ярдах от плотины. Ее охраняли трое морум кади с факелами. Габриэль снял с плеча лук и приладил стрелу. Еще две стрелы были предусмотрительно воткнуты в землю. Он ждал, когда туча скроет луну.

Эмма смотрела на темное пространство воды за выходом из ущелья. Она пыталась представить себе, что будет, когда плотина вдруг обрушится и вся масса черной воды хлынет вниз, прямо поверх водопадов, увлекая за собой корабль, детей, ее сестру и все-все-все. Нет, они этого не допустят!

— Габриэль…

— Ш-ш-ш-ш.

Он повернулся и посмотрел в чащу деревьев за их спинами.

— Что еще?

— Не знаю. Что-то.

Тень накрыла их; посмотрев в небо, Эмма увидела, как последний сияющий ломтик луны скрывается в туче. Послышался тихий свист, и сначала один, а потом и второй факел упали на землю; Габриэль в третий раз оттянул тетиву, и оставшийся горящий факел, кувыркаясь в темноте, свалился в ущелье.

— А теперь тихо, — прошептал Габриэль. — Они могут быть внутри.

Они перебежали открытый участок между деревьями и плотиной, Эмма перешагнула через шипевшие трупы Крикунов, а Габриэль остановился, чтобы подобрать непогасший факел. Прямо перед ними темнела плотина, возвышаясь на семь или восемь футов над краем ущелья. Вблизи сооружение оказалось еще более внушительным, чем издалека, и Эмма только теперь поняла, что ошибалась, представляя себе плотину сплошной деревянной преградой. Она оказалась совсем не такой, внутри у нее была дверь, а когда Габриэль открыл ее, то Эмма увидела лестницу, круто уходившую вниз. Габриэль пошел первым, убедившись, что проход свободен, он поманил за собой Эмму; на лестнице сильно пахло водой, они спустились на два пролета вниз, освещая факелом ступеньки, и вышли на подобие узкого балкончика.

— Ух ты! — Эмма оцепенела, вытаращив глаза.

Над всей плотиной были протянуты фонари, заливавшие тусклым оранжевым светом хитросплетение деревянных балок, протянувшихся от стены к стене, словно ребра огромного зверя. Странное это было ощущение: стоять на маленьком балкончике, зная, что под ногами осталось еще несколько десятков ступеней, а в обе стороны, плавно изгибаясь, простирается огромная масса плотины — казалось, будто находишься посреди какого-то исполинского сооружения. В то же время расстояние между передней и задней стенами плотины было никак не больше двадцати футов, поэтому возникало чувство тесноты и скученности. Эмма крепче вцепилась в перила, чтобы успокоиться.

— Даже не верится, что она внутри полая, да?

Габриэль не ответил.

— Что это за шум? — спросила Эмма.

Какой-то зловещий, скрипучий стон поднимался и плыл со всех сторон от них.

— Под давлением воды балки трутся друг о друга.

Эмма представила себе огромную массу воды, давящую на выгнутый фасад плотины. Она вдруг почувствовала себя в чреве огромного деревянного кита.

— Смотри.

Эмма перевела взгляд туда, куда указывал Габриэль. Далеко внизу, за тусклым оранжевым маревом, виднелась россыпь зеленых огоньков, мерцавших на передней части плотины.

— Химические фугасы. У нас мало времени. Когда свет станет красным, мины взорвутся.

Туча вопросов забурлила в голове у Эммы: сколько именно у них времени? Как можно обезвредить химический фугас? И что это вообще такое? Но прежде чем она успела задать хоть один из этих вопросов, Габриэль швырнул ее на пол, и что-то с диким визгом пронеслось прямо над ними.

Габриэль мгновенно вскочил, натягивая лук. Все еще лежа на животе, Эмма задрала голову. Темная тень сновала между пролетами плотины, приближаясь к ним. Эмма увидела, как пущенная Габриэлем стрела отрикошетила от тела непонятного существа, не причинив ему никакого вреда. Две следующие стрелы постигла та же участь, а неуязвимая тварь, как стервятник, опустилась на перекладину в нескольких ярдах над их головами.

Ничто из того, с чем уже довелось встретиться Эмме — ни Крикуны Графини, ни слепые подземные салмак-тары, — ничто не подготовило ее к тому, что она увидела. У чудовища было человеческое тело — самые обычные руки, ноги, плечи, но при этом Эмма в первый момент подумала, будто перед ней сидит летучая мышь. Это впечатление создавали кожаные крылья, длинные когти, глубоко впившиеся в дерево балки, и серовато-черная шкура, щетинившаяся тонкими темными волосками. Картину довершал неестественно узкий череп, глаза, похожие на узкие черные щелки, и отвратительно выдвинутая вперед нижняя челюсть, набитая десятками острых, как иглы, зубов. Эмма невольно представила, как эти зубы впиваются в ее тело.

Габриэль опустил свой лук и рывком поднял Эмму на ноги.

— Что… Что это?

Вместо ответа Габриэль обнажил свой фальшион. Тварь с тихим шипением следила за каждым его движением.

— Это то самое чудовище, которое Графиня держала на корабле. Мне показалось, что я еще в лесу его заметил. — Он развернул Эмму к себе, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ты должна обезвредить мины. Теперь все зависит только от тебя. Поняла?

— Но как же?..

— Обо мне не беспокойся. И что бы ни случилось, не смотри наверх. А теперь беги!

Габриэль толкнул Эмму к лестнице. Задержавшись на миг, она обернулась и увидела, как мерзкая тварь взлетела, широко распластав кожаные крылья, и разинула пасть, сверкнув в темноте всеми своими зубами. Габриэль поднял свой фальшион.

Эмма бросилась бежать, и визг чудовища летел вслед за ней по лестнице.


Майкл и старый волшебник скользили по озеру к кораблю Графини. Они нашли на берегу брошенную лодку («шлюпку», как про себя назвал ее Майкл).

— Божий промысел! — только и воскликнул доктор Пим.

Весла оказались не нужны: доктор Пим прошептал несколько слов, и суденышко сорвалось с места, разрезая гладь озера.

— Но ведь они увидят, что мы подходим? — спросил Майкл, крепче цепляясь за борта, чтобы удержаться.

— Не беспокойся! — крикнул волшебник, борясь с ветром, относившим его слова. — Для злых глаз мы будем не более чем клочком тумана. А теперь тихо. Мы подходим.

Лодка постепенно замедлила ход, и Майкл заметил две темные фигуры, стоявшие на палубе корабля Графини. Доктор Пим еле слышно прошептал что-то, и, к великому изумлению Майкла, обе темные фигуры вдруг дружно схватились за перила и спрыгнули в воду. Майкл ждал, что они выпрыгнут на поверхность, но через несколько мгновений вода успокоилась, и он понял, что стражи утонули.

Доктор Пим причалил лодку к лестнице, спускавшейся с одного борта корабля.

— Быстрее, мальчик мой. Шум может привлечь внимание.

Едва они коснулись ногами палубы, как Майкл услышал грохот тяжелых башмаков, и четверо морум кади выскочили из темноты, по двое с каждой стороны судна. Доктор Пим схватил Майкла за руку и только успел шепнуть: «Не шевелись», — как Крикуны выхватили мечи; теперь они были так близко, что мальчик видел мертвенную бледность их кожи, и ему пришлось собрать все свое мужество, когда вокруг засверкали клинки и раздался оглушительный звон металла о металл: все произошло так быстро, что только когда четыре дымящихся тела рухнули на палубу и затихли, Майкл понял, что морум кади сражались друг с другом.

Майкл разинув рот уставился на волшебника.

— Как вы это сделали?

— Замешательство и дезориентация. Главное оружие каждого мало-мальски стоящего волшебника. А теперь идем. — С этими словами доктор Пим торопливо зашагал по палубе.

По пути они встретили еще двоих стражей. С первым они едва не столкнулись, когда выходили из-за угла. Прежде чем морум кади успел наброситься на них, доктор Пим взмахнул рукой, и стражник, выронив меч, уселся на палубу, бессмысленно глядя куда-то в пространство.

— Вот так-то лучше, — пробормотал доктор Пим. — Сюда, мне кажется.

Он повел Майкла в какую-то дверь, они спустились на два пролета по металлической лестнице и очутились в коридоре с шестью дверями, которые охранял еще один морум кади. Доктор Пим снова прошептал что-то неразборчивое, и Крикун опустил свой меч, а его лицо исказилось подобием на редкость отвратительной улыбки. Доктор Пим протянул руку и коснулся губ живого мертвеца.

Тот, кто когда-то был человеком, дважды судорожно сглотнул, разжал челюсти и заговорил:

— Чем я могу вам помочь, сэр?

Голос у него был скрипучий и сдавленный, словно морум сотни лет не разговаривал.

— Сколько вас на этом корабле?

— Десять.

— Значит, остался еще один… На капитанском мостике, больше ему негде быть. Графиня в своей каюте вместе с юной леди?

— Да, сэр.

— Замечательно. Если я правильно понял, ключ от камер, где заперты дети, у тебя?

Только теперь Майкл впервые услышал приглушенные, испуганные голоса детей, эхом доносившиеся с обеих сторон коридора. Дети кричали, плакали, барабанили кулачками в стены. Грохот был таким постоянным и ритмичным, что его легко было принять за гул и рокот двигателя.

Морум кади вытащил ключи из-под своего драного мундира.

— Я хочу, чтобы ты отпер все двери, организованно вывел детей, а затем помог им партиями погрузиться в лодку этого молодого человека. Все понятно?

— Да, сэр.

Доктор Пим повернулся к Майклу:

— Сейчас я разберусь с последним морум кади. Потом разыщу твою сестру. Постарайся перевезти на берег как можно больше детей. Тебе придется сделать несколько рейсов.

— Хорошо.

— Я очень горжусь тобой, мой мальчик. — Старый волшебник крепко сжал плечо Майкла. Потом сказал стражнику: — Поступаешь в распоряжение этого молодого человека. Делай все, что он скажет. — И ушел, быстро скрывшись на лестнице.

Майкл посмотрел в покрытое трупными пятнами зеленое лицо Крикуна. Потом сделал глубокий вдох, поправил значок короля Робби и постарался придать своему голосу как можно больше уверенности:

— Так, выводи их сюда. И прекрати улыбаться. Это противно.


— Клэр, позволь мне представить тебе Кэтрин…

Произнося их имена, волшебник то и дело переводил взгляд с лица Кэтрин на лицо ее матери. Кейт видела, что он заметил сходство и понял, кто она такая.

— …Кэтрин, это Клэр…

Кейт показалось, будто время замедлило своей бег. Это не было чудом. Она действительно стояла здесь, в комнате, и старый волшебник знакомил ее с собственной матерью.

Ее мама улыбнулась и что-то сказала, но Кейт не поняла ни слова.

Мама протянула ей руку.

Кейт опустила глаза. Ее собственная рука была вся перепачкана грязью, копотью и запекшейся кровью в том месте, где она порезалась о камень. Только сейчас Кейт поняла, как ужасно, должно быть, выглядит: ведь она несколько дней не переодевалась, бегала под ливнем, спала на соломе в тюрьме, плыла по подземному каналу, провела борцовский поединок с секретарем, включавший катание по грязному полу и кусание за ухо; она словно увидела чужими глазами свои грязные сальные волосы, рваную одежду и усталые глаза, и тогда ей открылось, что в материнской улыбке была лишь жалость к несчастному созданию, невесть откуда взявшемуся перед ней.

— У меня грязные руки.

— Ох, какие пустяки! — воскликнула мама, хватая ее перепачканную руку в свои ладони. — Я очень рада познакомиться с тобой, Кэтрин! Я вижу, ты проделала очень долгое путешествие. Могу я угостить тебя чем-нибудь? Хочешь воды? Чаю? Может, подогреть тебе шоколаду? Знаешь, Кэтрин — это звучит очень официально. Можно, я буду звать тебя Кейт?

Кейт почувствовала подкатывающее к груди рыдание. Долгие годы она ждала этой минуты, так почему же теперь ей хочется только взять книгу и уйти? Она резко вырвала свою ладонь из материнских рук и упрямо покачала головой:

— Нет. Я в порядке.

— Я полагаю, юная леди пришла сюда за этим, — кашлянул доктор Пим. Он протянул руку и взял со стола Атлас.

— Что это?.. — Ее мама вдруг замолчала, во все глаза глядя на изумрудно-зеленый фолиант. — Неужели это?.. Не может быть…

— Да, это она.

— Но, Станислаус, ты же говорил нам, что она надежно спрятана! Ты сказал, что она в безопасности!

— На какое-то время так оно и было. Но как известно, все меняется. Видишь ли, эта копия из будущего. И присутствующая здесь Кэтрин ценой неимоверных усилий принесла мне ее сюда на хранение. Но теперь, насколько я могу судить, она пришла забрать этот экземпляр обратно. — Волшебник помолчал и добавил: — Прежде чем он исчезнет.

— Да, но… она ведь еще ребенок!

— Клэр…

— Я не могу поверить, что ты втянул в это бедного ребенка!

— Наступили времена отчаяния… И потом, собственно говоря, это не вполне я. То есть будущий я…

— Она ребенок, Станислаус! Ты посмотри на нее! Она едва на ногах держится! Господь знает, через что ей пришлось пройти!

— Да все нормально, — вмешалась Кейт. — Я смогу. Все в порядке. Правда.

— Дорогая моя, — спросил доктор Пим, подаваясь вперед в своем кресле, — я должен задать тебе один вопрос: это безопасно?

Это был вполне логичный вопрос: разумеется, доктор Пим хотел убедиться, что опасность миновала и он с чистым сердцем может отдать ей книгу. И все-таки вопрос волшебника застал Кейт врасплох, и она заметила, как взгляд доктора Пима на какой-то миг стал пристальнее. К счастью, она быстро взяла себя в руки, вздохнула и чуть-чуть расправила затекшие плечи.

— Все замечательно. Наконец-то! — Она даже сумела выдавить подобие улыбки.

— Очень хорошо, — сказал волшебник и протянул ей Атлас.

Кейт ожидала, что сейчас у нее снова екнет в животе, она откроет глаза и окажется в каюте Графини, однако секунды шли, она ощущала в руках знакомую тяжесть книги, но ничего не происходило.

— А теперь, — встал доктор Пим, — я оставлю вас наедине.

С этими словами он просто встал и ушел, не дав Кейт никакой подсказки насчет того, что же ей теперь делать — сказать маме, кто она такая, или не говорить.

— Прошу прощения, — сказала ее мать, когда дверь за старым волшебником закрылась, — я просто очень сердита. Не на тебя, конечно! Я сержусь на тех, кто втянул тебя во все это. Ты еще слишком юна.

Кейт ничего не сказала. Она просто стояла и молчала, прижимая к груди книгу.

— Я знаю, что Станислауса спрашивать бесполезно. Если он думает, что ты можешь это сделать, то мне остается только верить ему на слово. Он замечательный человек, да ты сама знаешь. Помимо того, что великий волшебник и все такое. Мы с Ричардом — это мой муж — всецело ему доверяем.

В этой комнате было так спокойно, в камине уютно потрескивал огонь, а за окном тихо падал снег, что Кейт захотелось лечь на коврик и проспать целую вечность.

— Ты точно ничего не хочешь?

Кейт помотала головой.

— Куда запропастился Станислаус? Он же должен отправить тебя обратно в то место и время… иными словами, туда, откуда ты пришла!

— В прошлый раз это как-то само получилось. Я не знаю, почему сейчас по-другому.

— Знаешь, мы с Ричардом уже давно разыскиваем Книги начал. Вместе со Станислаусом, конечно. Это точно настоящий Атлас?

Она наклонилась, и Кейт почувствовала аромат ее духов. Она узнала их в тот же миг. Прошедшие годы вдруг исчезли, и Кейт снова услышала материнский голос, просивший ее беречь брата и сестру, обещавший, что однажды они снова встретятся. И тогда Кейт почувствовала, как что-то распахнулось у нее внутри.

— Мы… с братом и сестрой нашли ее.

— У тебя есть брат и сестра? Как их зовут?

Кейт потупилась, не в силах смотреть матери в глаза.

— Ты попала в беду, да? Доктор Пим тебе помогает? В будущем? Дорогая, послушай, это точно необходимо? Как же твои родители? Ты все-таки слишком юна.

Кейт почувствовала, как глаза ее наполняются слезами, и прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

— Ох, бедняжка…

И прежде чем Кейт успела понять, что происходит, мама бросилась к ней и обняла ее. Теперь рыдания было уже не остановить. Они сотрясали все тело Кейт, словно десятилетиями запертые слезы вдруг прорвали плотину и хлынули на свободу. Кейт оплакивала те бесчисленные разы, когда она вот так же обнимала рыдавших Майкла или Эмму и обещала им, что их родители когда-нибудь непременно вернутся; она оплакивала все отнятые у нее рождественские елки и дни рождения, все детство, которого у нее не было: она судорожно цеплялась за маму, позволяя обнимать себя, и плакала уже просто потому, что ее родная мама крепко прижимала ее к себе, гладила по волосам и шептала:

— Все хорошо, все будет хорошо…

Потом рука мамы вдруг замерла. Кейт не шелохнулась, она просто почувствовала: что-то случилось. Ее мама сделала шаг назад, держа Кейт за руки, и заглянула ей в глаза.

— О боже… Ты… Ты…

И тут у Кейт екнуло в животе и все исчезло. Она не услышала того, что сказала ее мама. Она и так знала, что в самый последний момент мама узнала, что видит перед собой свою дочь.


— Вот видишь, душечка, — сказала Графиня, забирая книгу из рук Кейт. — Я знала, что у тебя все получится!


Глава 22

Грозный Магнус


— Ты плачешь? Должна сказать, выглядишь ты отвратительно. Здесь есть зеркало; если хочешь, можешь привести себя в порядок. Да, это твое.

Кейт почувствовала, как медальон тяжело упал в ее ладонь. Она машинально повесила его на шею и застегнула. Перед глазами у нее все расплывалось, она ощущала во рту соленый вкус слез. Сделав над собой усилие, Кейт отогнала мысли о матери и ее последнем объятии. Она снова вернулась на корабль и должна была помочь детям.

— Отпустите… Отпустите их.

— Прости?

— Отпустите их.

— Кого отпустить? — Графиня уже перенесла книгу на столик, стоявший в противоположном конце каюты, и листала страницы; на лице ее появилось алчное, почти отталкивающее выражение.

— Детей! Вы обещали! Вы же…

— Подумать только, я владею Атласом времени! И самое поразительное, что он попал ко мне как раз в тот момент, когда я уже оставила надежду и приготовилась кануть в вечность, забрав с собой этих жалких выродков! Мой хозяин не прощает неудач. Я просто не могла прийти к нему и сказать, что мужчины города восстали против меня! Но теперь у меня есть книга, и все изменилось! — Графиня погладила пустую страницу, и голос ее упал до шелестящего шепота: — Я никому не уступлю эту власть. Даже ему. Этот Атлас предназначен мне и только мне! Он сам нашел меня. — Графиня улыбнулась Кейт. — Само собой разумеется, что плотина будет взорвана, а дети погибнут. Большего они не заслуживают. До чего же тоскливое место — этот Кембриджский водопад!

Она лгала, поняла Кейт. Колдунья и не думала освобождать детей, а теперь она заполучила еще и книгу! Кейт окаменела, проклиная себя за глупость. Почему она не рассказала о своем видении доктору Пиму? Почему она всегда думает, будто одна за все отвечает?

«Пожалуйста, — бессмысленно твердила она про себя, — пожалуйста…»

И тогда, словно вызванный ее мольбой, прозвучал голос:

— Я вижу, преданность нынче не в чести!

Старый волшебник стоял в дверях каюты: твидовый костюм, криво надетые очки и лицо, искаженное тихой яростью. Он посмотрел в сторону Кейт, и на какое-то мгновение их взгляды встретились. Кейт увидела, что старик понял, почему она это сделала, и простил ее за все. Облегчение было таким огромным, что она непременно расплакалась бы, будь это возможно.

Графиня рассмеялась. Смех у нее был резкий, звонкий и совершенно безрадостный.

— А я и не знала, что мы ждем гостей! Если я правильно поняла, вы и есть великий доктор Пим?

— Меня зовут Станислаус Пим.

— Позвольте сказать, что для меня большая честь видеть вас. — Графиня присела в изящном реверансе, насмешливая улыбка играла на ее лице. — Чему мы обязаны этим удовольствием?

— Я пришел, чтобы освободить детей и потребовать обратно книгу, которую вы украли.

— Ой! Ой-ой-ой! Боюсь, это будет нелегко. Видите ли, детки погибнут через несколько минут, чуть позже вы сможете увидеть их тела, и я нисколько не буду вам в этом препятствовать. Что же касается Атласа… Нет, здесь у вас совсем ничего не выйдет. Может быть, лучше бокал вина?

— Я пришел сюда не для того, чтобы играть в ваши игры. Я даю вам последний шанс.

Графиня по-девчоночьи захихикала и даже подпрыгнула.

— Или что? Или что? Скажите! Что же вы сделаете?

— Я буду вынужден вас уничтожить.

Графиня изобразила на лице выражение полнейшего «ооооой!» и зажала рот ладошками.

— Катерина, ты слышала? Ты слышала, что сказал этот ужасный человек? Ох, доктор, вы предложили мне очень тяжелую сделку. Кажется, у меня нет выбора. — Графиня взяла со стола книгу, положила ее на свои маленькие белые ручки и протянула доктору. — Вот. Забирайте, чудовище.

Доктор Пим поднял руку, и книга начала двигаться в его сторону. В тот же миг какие-то призрачные когти выскочили из темного угла комнаты, схватили волшебника за руки и за ноги и пригвоздили к стене. Кейт инстинктивно хотела броситься к нему на помощь, но невидимая сила удержала ее на месте. Она видела, как доктор Пим отчаянно бьется, тщетно пытаясь вырваться.

— Фу, неинтересно! Неужели это все? После всех историй о великом волшебнике, его чудесном могуществе и прочем тра-ля-ля я, признаться, чувствую себя обманутой! Впрочем, насколько я могу судить, вся жизнь — это сплошное разочарование, не так ли?

Кейт в недоумении смотрела на доктора Пима. Как же так? Неужели он проиграл?

Графиня повернулась к столу, положила книгу и налила себе бокал вина. При этом она тихонько мурлыкала себе под нос. Было очевидно, что ей хочется сполна насладиться своим триумфом.

— Мой милый доктор, я знаю, о чем вы сейчас думаете. Хотите знать, что сделает мой хозяин, когда узнает, что я решила украсть его желанную добычу? Ну что я могу вам сказать — да, он не обрадуется. Но вам совершенно не о чем беспокоиться, ведь стоит мне разузнать все секреты, записанные на этих страницах, как я сразу же смогу помериться с ним могуществом!

— Ведьма, ты — дура.

Графиня надула губки:

— Фу, как грубо.

— Ты просто не представляешь всей полноты его могущества. Как и моего, смею заметить.

— Дедушка, если вы хотите рассердить меня настолько, чтобы я прикончила вас быстрее, чем собиралась, то предупреждаю: вы своего добьетесь!

К изумлению Кейт, доктор Пим широко улыбнулся.

— Неужели ты действительно веришь в то, что он не знает о твоих замыслах? Что ты можешь позволить себе хотя бы одну мысль, которую он не предвидел бы? Дурочка, ведь ты с самого начала была обречена!

Что-то, похожее на страх, мелькнуло в лице Графини. Но она быстро справилась с собой:

— Вы смешной! Нет, скажи, Катерина, разве он не смешной? Но мне кажется, Мистер-Смешной-Старичок-Со-Смешными-Бровями, которые вам, кстати, давно нужно привести в порядок, quelle horreur,[9 - Какой кошмар (фр.).] вы упустили из виду одно маленькое обстоятельство. У меня есть не только Атлас — у меня есть девочка. А очень скоро будут и ее брат с сестрой. Вместе с ними придут и две оставшиеся книги, и вот тогда даже моему хозяину придется склониться предо мной! Пророчество исполняется, mon oncle,[10 - Мой дядя (фр.).] и ни вы, ни он уже не можете его остановить!

Графиня отсалютовала волшебнику своим бокалом и осушила его.

Кейт лихорадочно соображала. Пророчество? Какое еще пророчество? И что имела в виду Графиня, когда сказала: «А очень скоро будут и ее брат с сестрой. Вместе с ними придут и две оставшиеся книги…»? У Кейт так кружилась голова, что если бы не чары Графини, она, наверное, рухнула бы на пол.

— Ах, мой милый ягненочек, я вижу растерянность в твоих юных глазках. Неужели этот злой старый колдун не объяснил тебе, какая судьба тебе предназначена? — Графиня ткнула пальчиком в доктора Пима. — Как не стыдно держать бедную деточку в неведении!

— Я запрещаю тебе, колдунья…

— Ты запрещаешь мне? Как смешно! О нет. Катерине давно пора узнать, почему она и ее брат с сестрой и есть долгожданные судьбоносные дети. Держу пари, ты даже не рассказал ей, на что способны эти книги! Слушай же, моя голубка. — Графиня пересекла бегом комнату и наклонилась к самому лицу Кейт, словно они были школьницами, обменивавшимися секретами на переменке. — Помнишь ту ночь, когда вы появились здесь и я рассказала вам историю Книг начал? О том, что члены древнего совета волшебников создали три книги, в которые записали все тайны магии, сотворившей наш мир? Не нужно кивать, милая, — у тебя все равно ничего не получится — я и так вижу, что ты помнишь. А теперь, mon ange, давай спросим себя: если эта магия была использована для создания мира однажды, то разве нельзя воспользоваться ею еще раз? И ответим: ну конечно можно! Ах, какое искушение! Вооружившись могуществом Книг начал, одну из которых — Атлас времени — ты столь любезно раздобыла для меня; огромное тебе за это спасибо, но не забывай, что две другие книги все еще ждут нас где-то! — так вот, вооружившись силой этих книг, можно просто стереть все сущее как неудачный набросок и начать все с чистого листа!

— Только безумец может додуматься до такого, — заметил доктор Пим.

Графиня досадливо застонала.

— Он всегда такой нудный? Разумеется, не стоит уничтожать мир просто так! Хотя это вполне можно сделать. Допустим, тебе захочется создать мир, в котором все будут носить красные шляпки! С помощью силы Книг ты просто избавляешься от существующего мира и создаешь новый, в котором ношение красных шляпок строго обязательно. Или зеленых шляпок, или голубых, или любых, каких только пожелаешь!

— Совершенно и окончательно безумна! — резюмировал доктор Пим.

— Или можно создать мир, где все живые существа будут служить тебе. Думаю, моя милая, ты уже начала понимать, почему поиски Книг начал унесли столько жизней. Ведь это не просто книги, а залог абсолютной власти. И это вплотную подводит нас к тому, — Графиня еще ближе придвинула лицо к Кейт, — почему ты и твои брат с сестрой играете такую огромную роль во всей этой истории.

Краем глаза Кейт видела, что глаза доктора Пима были полузакрыты, а губы быстро шевелились.

— Довольно давно, к тому времени Книги уже тысячу лет как считались пропавшими, — горячо зашептала Графиня, — появилось пророчество о трех детях, которые однажды разыщут Книги начал и соберут их вместе. Да-да, трое детей! По одному на каждый том! Теперь ты понимаешь, душечка? Ты, Майкл и малютка Эмма — вы и есть три ключа! — Она коснулась щеки Кейт своей нежной рукой. — Так что, боюсь, твое путешествие еще далеко не закончено.

Кейт не нужно было смотреть на доктора Пима, чтобы получить подтверждение этих слов. В глубине души, на каком-то инстинктивном уровне, она знала, что Графиня сказала ей правду. Это слишком многое объясняло. Например, то, почему она смогла открыть хранилище под Мертвым городом. Там была выкованная гномами дверь, запертая могущественными заклинаниями, но она, обычная человеческая девочка, просто взялась за ручку и с первого раза ее открыла! Это было возможно только в том случае, если тот, кто закрывал дверь — а именно доктор Пим, с самого начала знал, что она придет! А как он мог об этом узнать, если бы не пророчество? Это же пророчество объясняло, почему их разлучили с родителями. Наверное, тот, кто искал эти книги — возможно, загадочный хозяин Графини, догадался, кто они такие! Кейт могла представить степень опасности и страх, охвативший ее родителей. Не удивительно, что они попросили доктора Пима забрать детей. Кейт словно наяву услышала, как волшебник говорит им: «Я их спрячу. Они будут в безопасности». Внезапно все обрело смысл и встало на свои места.

— Но довольно болтовни, — сказала Графиня. — Пришло время убить этого глупого старого колдуна…

Она повернулась и подняла руку.

В тот же миг ледяной ветер пронесся по каюте. Зазвенел фарфор на столе, закачались подвески на люстре. Стылый холод пробрал Кейт до самых костей.

— Что это ты делаешь? — Графиня шагнула к доктору Пиму. — Прекрати! Я тебе приказываю!

— Дорогая моя, это не я. — Не успел волшебник договорить, как свет снова замигал и погас. На миг все застыло. Смолкло. Потом в полной темноте Кейт услышала звуки скрипки. Мелодия была красивой, старинной и леденящей кровь, она неумолимо нарастала, становясь все громче и громче.

— Он идет, — сказал доктор Пим. — Грозный Магнус идет сюда.


Эмма не стала смотреть наверх. Габриэль дал ей задание, и это было единственное, что теперь имело значение. Все остальное — визг, сопение, грохот ударов, стук тел о деревянные перекрытия — она просто отключила, вместе с мыслями о том, как много Габриэль уже сражался сегодня и как страшно, должно быть, устал. Габриэль дал ей задание, и Эмма ни за что не могла его подвести.

Ступеньки были вырублены прямо в склоне ущелья, и Эмма бежала по ним, пролет за пролетом, пока не очутилась на одном уровне с шестью зелеными шарами, образовывающими светящуюся пунктирную линию вдоль передней стены плотины. Здесь также начинались ярусы узких мостков, пристроенных к деревянному фасаду, и Эмма, спрыгнув на ближайший из них, помчалась по доскам, чувствуя гулкую пустоту вокруг и страшный напор воды, пытавшейся прорваться внутрь; она бежала, стараясь не прислушиваться к звукам битвы, кипевшей наверху. Наконец она очутилась ровно в середине плотины.

Вблизи оказалось, что мины состояли из двух частей. Каждая из них представляла собой стеклянный колпак размером с грейпфрут, внутри которого зловеще клубится зеленый газ; колпаки закреплялись на круглых металлических основаниях, а те, в свою очередь, были приклеены к стене плотины какой-то сероватой массой типа пластилина. Эмма уставилась на первую мину, соображая, что же ей теперь делать. Неужели Габриэль не мог дать ей хоть какую-то подсказку?

Откуда, скажите, пожалуйста, она могла знать, как обезвреживать мины? В школе ее этому не учили! Там все больше преподавали всякую бесполезную чепуху, вроде математики с географией. Эмме показалось, что пока она тут стояла, газ в минах слегка поменял цвет и приобрел темный, рыжеватый оттенок. Эмма подозревала, что это не означает ничего хорошего. Может быть, просто взять и расколотить эти стеклянные яйца? К счастью, Эмма вовремя сообразила, что раз эти штуковины и так должны взорваться, то разбивать их самой было бы не самым мудрым решением. Вот Майкл наверняка знал бы, что делать! Он-то скорее всего перечитал все книжки про обезвреживание мин и даже зарисовал схему в свою дурацкую тетрадочку! Несколько секунд Эмма распаляла себя, воображая, как Майкл задирает нос, похваляясь еще одной медалью, выданной его дурацким гномьим королем, и, наконец, не придумав ничего лучшего, протянула руки и схватила стеклянную сферу.

Она оказалась теплая, и Эмма почувствовала хрупкость стекла под пальцами. Надави чуть посильнее, и оно лопнет. Эмма закрыла глаза и несильно потянула. Сфера не шелохнулась. Она потянула сильнее. Сфера крепко сидела в своей металлической основе, прикрепленной к стене. Эмма сделала глубокий вдох и приготовилась дернуть изо всех сил. К счастью, прежде чем она это сделала, кое-что изменилось. Пытаясь получше ухватиться руками, она случайно сдвинула пальцы, и стеклянное яйцо слегка поддалось.

Эмма очень осторожно повернула его против часовой стрелки. Раздался глухой скрежет стекла по металлу, потом показались бороздки, вырезанные в нижней части яйца, и Эмма завертела еще быстрее. Вскоре стеклянная сфера оказалась у нее в руках. Отсоединенное от металла, стекло стало быстро остывать, а газ начал стремительно утрачивать свой грозный оттенок, из оранжевого став сначала желтым, потом зеленым, наконец, вылиняв до полной прозрачности.

«Значит, его нагревает металлическая штуковина», — догадалась Эмма.

Она посмотрела на остальные мины, пульсировавшие грозным красновато-оранжевым светом. Габриэль сказал, что когда они станут красными, то взорвутся. Время не просто шло — оно бежало. Эмма осторожно поставила стеклянное яйцо на мостки и побежала к следующей мине.


А в это время высоко над ее головой Габриэль сражался не на жизнь, а на смерть. Отослав Эмму, он перепрыгнул на одно из шестидюймовых перекрытий, соединявших стены плотины, и обеими руками обрушил свой фальшион на бок мерзостной твари. Такой удар мог рассечь человека пополам. Но сейчас лезвие беспомощно скользнуло по шкуре чудовища, а в следующую секунду Габриэль уже летел вверх тормашками, с ошеломляющей силой отброшенный в сторону. Он врезался спиной в балку, отлетел на десять футов, пролетел мимо еще одной балки и остановился возле третьей. Задрав голову, Габриэль убедился, что тварь его не преследует. Она по-прежнему сидела у него над головой и усмехалась до ушей. Она давала понять, что прикончит его, когда захочет. Габриэль понял, что это будет последняя битва в его жизни. Что ж, так тому и быть. Значит, ему нужно постараться продержаться до тех пор, пока Эмма не обезвредит все мины.

Тварь ринулась на него, и хотя Габриэль стремительно откатился в сторону, она все-таки успела глубоко пропороть когтями его бок. Затем чудовище развернулось и с ужасающей стремительностью помчалось назад, сбросив Габриэля с перекрытия. Он изо всех сил замолотил врага по спине и голове своим фальшионом, но внезапно почувствовал, что взлетает в воздух. Габриэль попытался за что-нибудь ухватиться, но чудовище с высоты швырнуло его вниз. Он всем телом ударился о первую балку и полетел дальше, круша по пути перекрытия, как спички, и уже решил, что долетит так до самого дна плотины, когда вдруг с глухим хрустом рухнул на очередную балку и замер. Габриэль с трудом приподнялся. Он чувствовал, как его переломанные ребра трутся осколками друг о друга. Фальшион пропал. Посмотрев вниз, Габриэль увидел Эмму. Она уже успела обезвредить три мины. Что ж, осталось уже недолго.

Снова послышалось хлопанье крыльев. Габриэль в последний момент успел отстраниться, и чудище пролетело мимо него, царапнув когтями по деревянной балке. Дождавшись, когда оно развернется, Габриэль подпрыгнул и плюхнулся ему на спину. Они пролетели вниз футов пятнадцать, прежде чем чудовище сумело приноровиться к новому весу и обрести равновесие. Чудовище с гортанным визгом попыталось сбросить Габриэля когтями, но он вытащил нож и принялся безжалостно кромсать мягкие кожистые перепонки на крыльях врага. И тогда впервые за все это время мерзкое существо взвыло от боли. Словно обезумев, оно заметалось между перекрытиями и брусьями плотины, отчаянно стараясь сбросить человека со своей спины. В какой-то момент Габриэль с размаху ударился головой о балку, но, преодолевая обморочную дурноту, продолжал полосовать ножом мышцы чудовищного крыла. Потеряв равновесие, тварь завалилась набок, Габриэль снова врезался головой в перекрытие, и мир погас у него в глазах.


Стоя на мостках, Эмма как раз отвинчивала последнюю мину, когда вдруг услышала страшный грохот наверху и подняла голову. Она увидела темную тень, падавшую прямо на нее. В следующую секунду тяжелое тело с грохотом обрушилось на мостки.

— Габриэль!

Он был весь в крови с ног до головы, левая рука вывернута под каким-то неестественным углом, лоб рассечен. И все-таки он был жив. Эмма видела, как вздымается и опадает его грудь.

Потом она услышала сиплый визг, и мерзкое существо ринулось на них, перепрыгивая с балки на балку.

— Габриэль! Очнись, Габриэль! Габриэль!

Но он даже не пошевелился.

Оценив расстояние до следующих мостков, расположенных в двадцати футах ниже, Эмма уперлась плечом в бок Габриэля и навалилась изо всех сил. Он был словно каменный. Но она продолжала пихать, напрягая все силы, старясь не обращать внимания на шум приближавшейся твари. Постепенно, пусть и очень медленно, тело Габриэля стало поддаваться. Наконец оно перевалилось через край мостков и с громким стуком свалилось на доски внизу.

Затем удар сотряс все мостки, и Эмма, обернувшись, увидела перед собой монстра: пасть его была разинута в чудовищном подобии улыбки, одно крыло болталось на лоскутках мышц и сухожилий. Умом Эмма понимала, что должна перепугаться насмерть, это была единственная нормальная реакция. Но вместо страха она чувствовала только дикую, ослепляющую ярость.

— Полюбуйся на себя, уродина! Ты хоть понимаешь, как глупо выглядишь? Нечего было связываться с Габриэлем! Тебе еще повезло, что он тебя не прикончил! Ну и что ты теперь будешь делать с таким крылышком?

Словно в ответ на ее слова чудовище повернуло голову назад, оторвало свое искалеченное крыло и швырнуло его в пропасть. Потом, не тратя времени на передышку, оно вцепилось руками в свое здоровое крыло, несколько раз яростно крутануло его, а потом с диким хрустом и визгом вырвало прочь, с мясом. Сжимая в когтях собственное окровавленное крыло, чудовище с оглушительным визгом стало наступать на Эмму.

Девочка в ужасе разинула рот и только теперь наконец почувствовала страх. Эта тварь собиралась ее убить. Эмма приказала себе быть храброй или по крайней мере сохранить лицо. Ради Габриэля.

— Ты… ты…

Но как она ни старалась, больше ничего на ум не приходило. Чудовище сделало еще один шаг, подойдя так близко, что Эмма почувствовала на лице его горячее дыхание.

Не реви, приказала она себе, не смей реветь!

И тут она увидела, что последняя мина, торчавшая как раз слева от чудовища, стала ярко-красной. Не раздумывая, Эмма спрыгнула с мостков. Ей показалось, что падение длилось целую вечность. Рухнув рядом с Габриэлем, Эмма почувствовала острую боль в ноге, но ее крик был заглушен грохотом взрыва.


Шлюпка почти до бортов просела в воду. Майкл взял столько детей, сколько смог, в основном самых маленьких, и еще трех мальчиков своего возраста, чтобы было кому сесть на весла. На борту корабля Графини он оставил около тридцати детей, пообещав им, что скоро за ними вернется. Ни доктора Пима, ни Кейт нигде не было видно, и Майкл едва поборол искушение отослать детей одних, а самому отправиться на поиски сестры.

Но он не мог так поступить. Он не мог бросить детей.

И вот теперь, когда переполненная лодка медленно заскользила по озеру, Майкл вновь вспомнил, как Крикун открыл двери камер и пятьдесят перепуганных ребятишек высыпали в коридор. В первые мгновения они вопили так оглушительно, что Майкл никак не мог их перекричать.

— Пожалуйста, не шумите, ну, пожалуйста…

Если бы не Крикун, он бы, наверное, полностью утратил контроль. Но морум кади громко закричал, требуя тишины, и дети, впервые услышавшие от него человеческую речь, мгновенно повиновались.

— Очень хорошо, — сказал Майкл, — а теперь…

— Ты!

Он обернулся и увидел Стивена Мак-Клаттери.

— Что ты тут делаешь? И почему эта тварь вдруг заговорила?

Несколько секунд Майкл только глазами хлопал. Совсем недавно этот мальчик хотел его повесить! Майкл вдруг снова почувствовал веревку у себя на шее.

— Ну?

Отогнав неприятные воспоминания, он как можно более кратко объяснил Стивену, что они с доктором Пимом пришли спасти их, что доктор Пим волшебник и заколдовал Крикунов, что Кейт попала в плен к Графине, а они теперь должны как можно скорее вывести детей с корабля на берег.

— Ты должен мне доверять. У нас сейчас нет времени на…

— Ладно, — сказал Стивен Мак-Клаттери. — Тогда давай шевелиться…

Этот рыжий мальчик быстро выгнал притихшую толпу перепуганных ребятишек на палубу, где отобрал двадцать самых маленьких детей. Затем они с Крикуном помогли детям спуститься по лестнице и сойти в шлюпку. Майкл до последнего надеялся, что доктор Пим и Кейт сейчас выйдут на палубу, целая и невредимая Кейт улыбнется ему, а доктор Пим скажет, что Графиня окончательно и бесповоротно побеждена, но когда лодка была заполнена и пришло время отплывать, его сестра так и не появилась. Стивен сказал, что останется на палубе и будет поддерживать порядок до возращения Майкла.

— Я знаю, ты вернешься. Вообще-то, я тебе уже давно поверил. Вы ничего — и ты, и твои сестры.

— Да, вот еще что, — сказал Майкл. — Твой папа скоро тоже будет здесь.

Стивен Мак-Клаттери замер на лестнице, стоя одной ногой на борту шлюпки. Он разинул рот, потом снова закрыл его.

— Мы с сестрами встретили его в Мертвом городе, — продолжал Майкл. — Мы ему сказали, что ты жив. Он очень скоро будет здесь с остальными вашими мужчинами.

Проходили секунды. Лодка тихо покачивалась на волнах.

— Мне очень жаль, — первым нарушил молчание Майкл. — Мне надо идти.

Мальчик сглотнул и кивнул, так и не сказав ни слова. Только взгляд у него стал такой, что Майкл запомнил его на всю жизнь. Потом Стивен Мак-Клаттери оттолкнул шлюпку, провел рукой по лицу, резко развернулся и полез по ступенькам на палубу.

Анни, девочка, которую Графиня угрожала сбросить с плотины в ущелье, сидела рядом с Майклом.

— Не волнуйся, — сказал он ей. — Мы всех заберем.

Она молча кивнула ему со дна шлюпки, крепко прижимая к себе куклу.

Несколько минут ушло на то, чтобы разобраться с веслами и научиться слаженно грести. Сначала весла шлепали по воде вразнобой, лодка почти не двигалась вперед, а однажды даже развернулась вокруг своей оси. Но Майкл сумел задать ритм гребле, командуя: «Раз-два… раз-два», и вскоре они уже уверенно шли через озеро.

А потом, когда они были примерно на полпути к берегу и у Майкла так разболелась спина, что он стал думать, почему доктор Пим не мог оставить лодку заколдованной, вдруг раздался чудовищный «БУУУМ», и огромный столб воды взметнулся в небо над плотиной. Майкл едва успел схватить Анни и крикнуть, чтобы все держались крепче, когда ударная волна чуть не перевернула шлюпку.

Дальше Майкл помнил только то, что яростно работал веслами и кричал:

— Раз-два! Раз-два! Раз-два!


— Он идет, он сейчас будет здесь… Но как это может быть? Что мне теперь делать?

— Полагаю, тебе следовало предусмотреть такую возможность до того, как ты решила предать своего господина.

— Замолчи!

Лампы зажглись вновь, но скрипка с каждой секундой звучала все громче. Графиня лихорадочно металась по каюте, прижимая к груди книгу. Ее страх еще сильнее напугал Кейт. Как страшен должен быть этот Грозный Магнус, если сама Графиня, которой повиновалась целая армия живых мертвецов и которая, даже пребывая в смятении, продолжала удерживать Кейт в оцепенении, а доктора Пима пригвожденным к стене, вся дрожала при одной мысли о нем?

— Мне просто кажется, — невозмутимо заметил доктор Пим, — что ты проявила досадное легкомыслие.

— Я же приказала тебе замолчать, старый дурень! — Сейчас Графиня была похожа на загнанного в угол зверя — столь же напуганного, сколь опасного.

— Прости великодушно, но я никак не возьму в толк, почему это я дурень? Кажется, это не я предал существо в десять раз могущественнее себя, надеясь, что это сойдет мне с рук.

Графиня в бешенстве обернулась к волшебнику:

— Так это был ты, да? Ты рассказал ему! Ты послал ему какое-то послание!

В руке Графини сверкнул нож, которого там не было еще секунду назад. Кейт рванулась изо всех сил, но все было бесполезно. Музыка стала еще громче, звук нарастал одновременно со стремительным ускорением темпа. Графиня бросилась на доктора Пима.

— Если мне суждено погибнуть, — прошипела она, — то я умру не одна!

Кейт хотелось крикнуть доктору Пиму, чтобы он сделал хоть что-нибудь — произнес какое-нибудь заклинание или хоть плюнул бы в лицо Графине.

Но тут музыка вдруг замерла.

А вместе с ней замерла и Графиня — с ножом, занесенным над головой волшебника, с лицом, искаженным страхом и ненавистью.

— Дорогая моя, — сказал доктор Пим, — боюсь, твое время истекло.

И Графиня рухнула на пол.

Невидимые руки, державшие Кейт, разжались, и девочка сама чуть не свалилась на пол — столь решительным и молниеносным оказалось освобождение. Доктор Пим тоже был свободен, однако знаком велел Кейт оставаться на месте. Он не сводил глаз с неподвижного тела Графини. Атлас валялся на полу рядом с ней. Чего он ждет? Это же был их единственный шанс! Нужно хватать книгу и бежать! Спасаться, пока…

Лежавшее на полу тело шевельнулось.

Очень медленно Графиня поднялась на ноги. Но что-то в ней изменилось. Ее золотые волосы стали темно-зелеными, а глаза засверкали, словно бриллианты. Сейчас она была еще прекраснее и загадочнее, чем раньше. На мгновение она остановила свой сияющий взгляд на Кейт, а потом повернулась к доктору Пиму и улыбнулась.

— Ах, как же долго, Станислаус!

Только тогда Кейт поняла, что перед ней не Графиня.

— Значит, моя милая Графинюшка решила предать меня и оставить Атлас себе? Ну надо же! Ах, Станислаус, неужели преданность нынче стала столь редкой добродетелью?

Тот, кто принял облик Графини, вытянул перед собой руки, любуясь их длиной и стройностью. Это было очень странное зрелище, не часто увидишь, как кто-то примеряет и оценивает собственное тело.

— Возможно, — отозвался доктор Пим, — в этом следует винить не столько слабого сторонника, сколько предводителя, не сумевшего внушить преданность.

Зеленоволосое создание рассмеялось, и Кейт с невольным изумлением поняла, что слышит самый настоящий смех — искренний, веселый и радостный, нисколько не похожий на звонкий искусственный хохоток Графини.

— Туше, Станислаус! Ты совершенно прав! Как всегда, мой старый друг, как всегда. Держу пари, эта юная дева непоколебимо предана тебе?

Кейт напряглась, когда она (или он?) приблизилась к ней. Вблизи оказалось, что зелень волос новой Графини напоминает не изумрудные краски луга, а скорее таинственные зелено-черные сумерки джунглей, и этот цвет менялся и колыхался, словно живой, а в прекрасных сверкающих глазах горела неистовая жажда, напугавшая Кейт. Потом она снова услышала скрипку. Мелодия, поначалу тихая и робкая, звала Кейт, приглашая ее на танец; она говорила о том, что время подходит к концу и мир уже в огне; она звала ее танцевать, ибо пришло время для танца; она говорила о горящих городах и людях, бегущих в страхе, о тьме, разрушении, хаосе и руинах; иди же, звала музыка, присоединяйся к танцу, присоединяйся к танцу. Мелодия все глубже и глубже пробиралась в душу Кейт, и вскоре она с ужасом почувствовала, как часть ее отзывается на этот зов; ей хотелось забыть обо всем, не знать ни забот, ни тревог и жить одним мгновением, прежде чем все закончится навсегда, но потом она вдруг увидела перед собой скелет с блестящими глазами и в страхе отпрянула назад, словно только что балансировала на краю обрыва. Музыка стихла.

Графиня стояла перед ней — зеленоволосая, звездноглазая — не вполне Графиня, но уже и не скелет.

— Станислаус, похоже, твоя протеже не хочет присоединиться к моему танцу. Но это лишь вопрос времени, дорогая. Мы все станцуем в конце…

Все еще тяжело дыша, Кейт заставила себя бесстрашно и с вызовом посмотреть на Графиню.

— Какая отвага! Что ж, это хорошо. Ты даже не представляешь, как она тебе понадобится. Ведь ты одна из них, не так ли? Одна из детей пророчества. Я увидел это в твоих глазах. — Неизвестное существо протянуло руку и погладило Кейт по полосам. Кейт слышала напряжение в его голосе и чувствовала, как дрожит его рука. — Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого мгновения! Я смотрел, как горы вырастают из океанов. Я видел, как могучие империи расцветают и обращаются в прах. Целые народы умирали и бесследно исчезали из памяти, и все это время я ждал. Доктор Пим рассуждал тут о верности: так вот, дорогая, я был верен — о, мир еще не знал такой преданности! — ибо я всегда знал, что однажды мы найдем друг друга.

Заглянув в древние, сияющие глаза, Кейт увидела все это. Она видела столетия ожидания. Видела, как изменялся окружающий мир, но цель ожидания оставалась неизменной. Разве можно бороться против такой одержимости? Такова была судьба. Выхода не было.

И тогда из дальнего угла каюты донесся спокойный голос доктора Пима:

— Ты не можешь здесь оставаться.

— Что?

— Посмотри на свою руку.

Существо, которое называли Грозным Магнусом, подняло руку Графини, и Кейт с ужасом увидела, что костяшки пальцев на тонкой кисти распухли и скрючились, толстые вены вздулись под жемчужно-белой кожей. Однако Грозный Магнус, похоже, не удивился и нисколько не встревожился.

— Умный Станислаус! Ты заманил меня сюда, чтобы я покарал собственную служанку, отлично зная, что я не смогу задержаться. Я вижу, годы не властны над тобой и ты все так же хитер, друг мой. Но это неважно, — тут он посмотрел на Кейт, — ибо я увидел все, что мне нужно было увидеть.

Он повернулся и взял в руки книгу. Теперь он старел на глазах: сначала превратился в женщину средних лет, потом в пожилую, а затем в сгорбленную старуху, которая с трудом добрела до Кейт и протянула ей Атлас. Еще недавно прекрасное лицо покрылось морщинами, зеленые волосы стали сухими и всклокоченными, но старуха широко улыбнулась Кейт, ощерив два ряда редких желтых зубов. Голос ее был похож на сиплое карканье.

— Конец уже близок, дитя. Я приду за тобой. Наши судьбы неразрывны. Я приду, и когда разыщу тебя снова, то весь мир пустится в пляс…

Договорив, существо исчезло; Кейт почувствовала, как оно покинуло комнату, и в тот же миг тело Графини безвольно упало на пол и застыло.

Доктор Пим пошатнулся.

— Доктор Пим!

— Все хорошо, дорогая… Это все напряжение… Он… так настойчив…

— Что с ним случилось?

— Грозный Магнус не может воплотиться в нашем мире. Ему нужно другое тело, а Графиня… оказалась слишком слабой, чтобы… впустить его… Позже объясню… Нужно спешить… У нас очень мало времени… Мы…

Он потерял сознание. Бросившись к старому волшебнику, Кейт принялась тормошить и звать его, но тут прогремел взрыв.


Глава 23

Дети Кембриджского водопада


У Эммы звенело в ушах. Лодыжка пульсировала болью, а сама Эмма была мокрой с головы до ног. Повсюду вокруг нее мощные струи воды хлестали из трещин в плотине. Рев реки оглушал. Эмма посмотрела наверх, но чудовища нигде не было видно. Может быть, его все-таки прикончило взрывом?

Плотина застонала, все новые и новые балки с треском ломались под напором воды.

— Габриэль! Очнись, Габриэль!

Он открыл глаза — он не умер!

«Спасибо тебе, — подумала Эмма, точно не зная, кого именно благодарит. — Спасибо, спасибо, спасибо!»

Габриэль сел, поддерживая раненую руку.

— Как я здесь очутился?

— Ты сражался с тем монстром, только он, наверное, дрался нечестно или перехитрил тебя, потому что ты свалился прямо туда! — Эмма показала на мостки над их головами. Потом подумала немного и добавила: — И так сильно ударился, что отлетел и рухнул сюда. — Если Габриэль не помнил, как она спихнула его на эти мостки, то незачем нагружать его ненужной информацией.

— Мины…

— Ну да, одна из них все-таки бабахнула! Чудище стояло прямо возле нее. Нужно выбираться отсюда. Идем!

Хромая, они побрели по мосткам. Река шла на приступ, заполняя полую сердцевину плотины. К тому времени, когда Габриэль и Эмма добрались до лестницы, вода уже доставала им до щиколоток. Эмма понимала, что как только плотина заполнится водой, напор станет таким сильным, что всю конструкцию просто разнесет в щепки и смоет прочь. И тогда всех оставшихся на корабле Графини ждет неминуемая гибель.

Но ведь доктор Пим уже должен был освободить и Кейт, и детей! Какой же он волшебник, если не может даже горстку ребятишек забрать с корабля!

Эмма нарочно распаляла в себе раздражение на доктора Пима, чтобы отвлечься от боли в щиколотке. Досада помогала ей подниматься по ступенькам. Они проделали примерно половину пути до двери, когда Габриэль вдруг резко остановился.

— Габриэль, ты что делаешь? Мы…

И тут она тоже увидела. Мерзкое чудовище карабкалось по балкам плотины, перепрыгивая с одной перекладины на другую. У Эммы оборвалось сердце. Неужели эту пакость никак нельзя прикончить?

— Твой брат был прав. Он боится воды.

Эмме потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем он говорит и вспомнить, как два дня назад — ей казалось, будто с тех пор прошла целая вечность! — когда они все сидели в домике Габриэля, Майкл предположил, что Графиня держит своего монстра на корабле, поскольку тот боится воды. И теперь, когда свежая трещина прошла по фасаду плотины и новая масса воды хлынула сквозь нее внутрь, Эмма своими глазами увидела, как чудовище с воем и визгом кинулось спасаться от потока.

Но оно все равно продолжало упрямо карабкаться наверх.

— Надо торопиться! — прокричала Эмма. — А то оно первым доберется до двери!

Габриэль кивнул, здоровой рукой перекинул Эмму через плечо и помчался вверх. Он перепрыгивал через три ступеньки. Чем выше они поднимались, тем сильнее содрогалась и раскачивалась плотина. Они неслись вверх, среди треска и скрежета, сквозь оглушительный грохот водяных струй и хруст лопающихся бревен, но как ни стремителен был Габриэль, чудовище не отставало. Снова и снова оно пыталось подобраться к ним ближе, но каждый раз плотина давала очередную трещину, и новый поток воды отбрасывал врага назад.

Эмма мысленно умоляла Габриэля бежать быстрее.

Наконец они добрались до последней ступеньки, и Эмма увидела дверь. Габриэль поставил девочку на пол. Он тяжело дышал, одежда его пропиталась кровью.

— Идем! — закричала Эмма. — Надо спешить!

— Я не пойду.

— Что ты такое говоришь? Эта тварь порвет тебя в клочья!

— Нельзя позволить ей спастись. Когда плотина обрушится, чудовище должно остаться внутри. Это единственная возможность прикончить его.

— Так давай запрем дверь! Мы его не выпустим!

Габриэль упрямо покачал головой.

— Я должен убедиться.

Эмма едва не обезумела от этих слов, ее стала бить дрожь, на глаза навернулись слезы. Раздался оглушительный треск. Пол, на котором они стояли, просел на два фута.

— Нет! Ты… Это безумие! Я тебе не позволю!

Габриэль присел на корточки, чтобы их лица были рядом.

— Я должен это сделать. Иначе все, кого убьет эта тварь, будут на моей совести. Жизнь ставит задачи каждому из нас. Это моя задача.

— Но ты… ты… — Эмма уже плакала вовсю, но ей было наплевать. Она должна была доказать Габриэлю, что он городит несусветную чушь и должен немедленно пойти с ней, но почему-то смогла выдавить только: — Ты не можешь… не можешь…

Габриэль положил руку ей на плечо и заглянул в глаза.

— Я не знаю, что случилось с вашими родителями и почему они сделали то, что сделали. Но в целом свете я не мог бы найти лучшей дочки, чем ты.

Рыдая в голос, Эмма бросилась ему на шею. Она твердила, что любит его, что никогда его не оставит, и пусть он говорит что хочет, она все равно его любит…

— Я тоже тебя люблю. Но ты должна идти. — Габриэль разжал ее руки, обвивавшие его шею, и подтолкнул Эмму к лестнице. — Иди! Быстро!

Дрожа всем телом, ненавидя себя за каждый сделанный шаг, Эмма повиновалась. Добравшись до двери, она обернулась назад. Габриэль уже повернулся лицом к чудовищу. У него не было ни меча, ни ножа, ни другого оружия, и когда тварь бросилась на него, он просто прыгнул ей навстречу и обхватил руками. В следующую секунду они вместе рухнули в темноту.

Несколько минут спустя Эмма слепо брела вдоль края ущелья, слезы застилали ей глаза, но она снова и снова шептала:

— Он же Габриэль, он справится, он же Габриэль, он Габриэль…


Когда Майкл и дети добрались до берега, их уже ждал отряд мужчин и гномов, вышедших из прохода, открытого доктором Пимом.

— Быстрее, вытаскивайте лодку! — прокричал знакомый голос. — Да не мешкайте! Эх, разрази вас гром, дайте-ка я сам!

Король Робби ухватился за корму шлюпки, целая толпа людей и гномов бросилась ему на помощь, и вместе они вытащили лодку на берег. Только когда мужчины принялись вытаскивать ребятишек, Майкл наконец выпустил весла. Никогда еще он не испытывал такой усталости, спина и плечи у него не разгибались, он не мог поднять рук. Когда он попытался выбраться из лодки, то споткнулся и рухнул ничком прямо на каменистый берег.

— Эге, парнишка, да ты совсем вымотался.

Это был Уоллес. Он поставил Майкла на ноги и продолжал поддерживать, опасаясь, как бы тот снова не упал. Робби и отец Стивена Мак-Клаттери бросились к ним.

— Там… еще остались дети.

— Сколько их еще? — рявкнул Робби. — Говори же скорее, мальчонка!

— Тридцать… по меньшей мере. И там еще доктор Пим и Кейт. Доктор Пим расправился со всеми Крикунами. Но о Графине я ничего не знаю.

Все новые и новые люди обступали их.

— Нужно вернуться за ними!

— Спускайте лодку на воду!

— Стойте! — крикнул король Робби. — Мы все слышали взрыв. И даже здесь слышно, как трещит и скрипит плотина. Вы и полпути не успеете пройти, как она обрушится!

— Что же нам делать? Позволить детям погибнуть?

— Нет, ясное дело. Но тут надо мозгами пораскинуть. Как нам добраться туда, чтобы нас не утянуло в ущелье, когда плотина рухнет? Вот в чем вопрос, разрази его гром!

Мужчины и гномы начали кричать хором: одни предлагали свои планы, другие на чем свет поносили Графиню, третьи орали, что пускай их утянет в ущелье, но на корабле остались их дети и нужно их спасать; и все спорили и перебивали друг друга, а король Робби и отец Стивена Мак-Клаттери снова и снова тщетно пытались призвать толпу к порядку.

Майкл посмотрел на корабль Графини, неподвижно стоявший посреди темного озера. Плотина издала еще один горестный стон, похожий на вопль раненого животного.

Майкла вдруг осенило. Внезапно он понял не только то, чем все это обернется, но и то, что спасти детей может только он. Повернувшись, он бросился бежать по берегу.

— Эй, парнишка! — крикнул ему вслед Уоллес. — Ты куда это?

Но Майкл даже не обернулся.


Снаружи каюты Графини кричали дети. Внутри доктор Пим никак не мог очнуться. Сколько ни трясла его Кейт, сколько ни звала по имени, он просто лежал и не шевелился. Наконец, бросив последний взгляд на неподвижное тело Графини, Кейт положила книгу на грудь доктору Пиму, подхватила его под мышки, вытащила за дверь и поволокла по коридору на палубу, прося прощения каждый раз, когда волшебник ударялся головой о пол или ступеньки.

На палубе царил хаос.

Перепуганные дети с криками носились повсюду. Дважды Кейт сбивали с ног, причем каждый раз ребенок, падавший вместе с ней, тут же вскакивал и с визгом мчался в ту сторону, откуда только что бежал. По берегам озера горели факелы, и дети, вцепившись в перила палубы, кричали в темноту, зовя родителей.

Кейт в полном смятении смотрела на все это. Как дети смогли освободиться? Где Крикуны? Неужели это все дело рук доктора Пима? Она продолжала ломать голову над этими вопросами, хотя прекрасно понимала, что это все уже не имеет значения. Единственное, что имело значение, — это что делать со всеми этими детьми.

— Привет! — окликнул ее подошедший Стивен Мак-Клаттери. — Это волшебник?

Вопрос удивил Кейт.

— Откуда ты знаешь, что…

— Твой брат рассказал.

— Майкл? Он здесь? — Кейт почувствовала подступающую панику. Она-то думала, что Майкл в безопасности! Но если он примчался ей на выручку, то теперь сам оказался в беде…

— Нет, он уже повел первую шлюпку с детьми на берег. Обещал вернуться. Хотя лучше бы ему поторопиться. Слышала взрыв?

— Да, — ответила Кейт и, казня себя, молча взмолилась, чтобы Майкл не возвращался.

— После этого плотина начала скрипеть и кряхтеть. Всех ребятишек перепугала. — Стивен кивнул на доктора Пима. — Он умер или что?

— Нет. Просто никак не очнется.

— А с ведьмой что?

— Она там. Кажется, умерла.

Мальчик широко улыбнулся.

— Правда? Значит, с нами все будет в порядке?

Кейт заколебалась. Рассказать ему правду о взрыве? Рассказать, что означает весь этот треск и скрежет? Можно ли довериться ему, или это вызовет еще большую панику?

Но ей не пришлось принимать решение.


У Эммы был план. И сводился он к следующему: разыскать доктора Пима и потребовать, чтобы он все исправил. Думая только об этом, она неуклюже прыгала по краю ущелья, приволакивая больную ногу, стараясь не обращать внимания на скрип плотины и отгоняя все мысли о Габриэле — слабом, раненом, сражающемся с чудовищем. В глубине души Эмма знала, что он еще жив. И если она сумеет добраться до доктора Пима, то все будет замечательно.

Была только одна проблема. Приблизившись к входу в ущелье, Эмма услышала нестройный хор перепуганных голосов, доносившихся с середины озера. В этот момент она с ужасом поняла, что дети все еще на корабле. Это означало, что Кейт тоже еще там. А может быть, и Майкл. И разумеется, доктор Пим.

Значит, ей нужно было добраться туда.

Эмма знала, что у горожан должны быть лодки, поэтому подбежала к узкому мостику, перекинутому через ущелье, и со всех ног помчалась по нему, опустив голову и не разбирая дороги.

Внезапно, громко охнув, она очутилась на спине, и у нее все поплыло перед глазами. Эмма попыталась подняться, думая, что врезалась в Крикуна, но услышала над собой знакомый голос:

— Ты цела? Прости, не заметил. — Сильная рука помогла ей встать. — Я услышал взрыв и сразу поспешил сюда, чтобы сделать несколько фотографий. Прости, засмотрелся в другую сторону, вот тебя и не увидел.

Это был Абрахам с неизменным фотоаппаратом на шее. Он пристально смотрел на Эмму.

— А ведь ты одна из тех ребятишек, которым я помог сбежать. Что ты тут делаешь?

Слова хлынули потоком:

— Габриэль там на плотине, сражается с чудищем! А вся эта махина вот-вот развалится! Мне нужно к доктору Пиму! Дети все еще на борту…

— Не так быстро, не так быстро. Кто такой Габриэль? Кто такой доктор Пим? И что еще за чудище такое?

— Нет, послушайте! Дети все еще на корабле! Мы должны…

— Постой, дети на колдуньином корабле?

— Да! Я это и говорю! Вы что, глухой?

— Нужно забрать их оттуда! Если плотина…

— Да! Это и я собиралась сделать, пока вы со мной не столкнулись! Поэтому мне и нужен доктор Пим!

— Вот что, я не знаю, кто такой этот доктор Пим, но мы должны немедленно спустить на воду спасательные лодки. Надо поскорее перевезти детей в безопасное место!

«Вот и прекрасно, — подумала Эмма, — займись этим, а мне лодка нужна прямо сейчас!» Она начала объяснять это Абрахаму, но тут раздался такой треск и скрежет, которого они еще не слышали.

Эмма обернулась.

— Боже милосердный! — ахнул Абрахам.

Плотина сложилась внутрь, раскололась посредине, и темная вода, ринувшись в пролом, единым махом оторвала целую половину постройки и понесла ее за собой. Эмма бросилась к перилам моста, выкрикивая имена своих друзей. И Абрахам, так и не успевший понять, кто такие доктор Пим, Габриэль или чудовище на плотине, зато слишком хорошо знавший, что такое настоящее горе, сразу понял, что у девочки разбилось сердце.


Они двигались. Прошло не больше минуты после того, как Кейт и Стивен Мак-Клаттери услышали грохот прорвавшейся плотины, и теперь их корабль с каждой секундой набирал скорость.

Ущелье представлялось Кейт огромной разинутой пастью, приготовившейся проглотить озеро вместе со всем его содержимым, включая их.

Она снова принялась трясти и звать доктора Пима, но это было бесполезно. Подняв голову, Кейт посмотрела на Стивена Мак-Клаттери, который метался по палубе и кричал детям, чтобы они крепче держались за любые опоры, и с изумлением вспомнила, что перенеслась сюда именно для того, чтобы предотвратить это. Как же она смогла так бездарно все провалить?

Тем не менее Кейт была необычайно спокойна. Ну что ж, ведь она уже была здесь раньше. В своем видении она вот так же стояла на палубе корабля, рушившегося в водопад. Тогда это происходило словно наяву. Зато теперь, наоборот, все казалось сном.

— Держись! — заорал Стивен Мак-Клаттери.

Кейт подняла глаза и увидела пасть ущелья, стремительно несущуюся им навстречу. Она оказалась не готова к силе удара и кубарем отлетела в сторону, больно ударившись рукой о деревянный ящик. Падение вывело ее из оцепенения. Кейт увидела, что тело доктора Пима скользит к краю палубы: он по-прежнему был без сознания, его рука все так же безжизненно лежала поверх книги. Когда корабль начало крутить в водовороте, Кейт бросилась к волшебнику, навалилась на него сверху и всей тяжестью прижала к доскам. После этого она приготовилась и стала смотреть, как противоположная стена летит им навстречу.

Они вошли в ущелье. Спасения не было.


Эмма не могла думать о Габриэле. Кейт и Майкл. Кейт и Майкл. Думай о них. Они еще живы.

Но как долго? С моста, на котором они стояли с Абрахамом, было отлично видно, как корабль врезался в край ущелья, как его затянуло в узкую расселину, а потом стало бросать от одной скалистой стены к другой, каждый раз все быстрее и быстрее. Но и этого, похоже, оказалось мало, потому что вторая половина плотины, не выдержав бешеного натиска, отправилась следом за первой, а значит, уже ничто не могло остановить корабль, несущийся к водопадам. Эмме оставалось только стоять и смотреть. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беспомощной и отчаявшейся.

— Эмма!

Запыхавшийся Майкл выбежал на мост. Эмма, рыдая, бросилась ему на шею.

— Майкл, ты жив! Я думала, ты на корабле!

Майкл так выдохся, что не мог говорить, поэтому позволил Эмме еще несколько раз выкрикнуть свое: «Ты жив! Ты жив!»

— Кейт и… доктор Пим. Они на корабле. С детьми.

— Я знаю! Что мы можем сделать? Ах, Майкл! Габриэль… он…

Она поняла, что не может вслух признать своего друга погибшим. Пока не может.

— Это Абрахам! — Майкл во все глаза смотрел на мужчину, стоявшего за спиной у сестры. — Замечательно!

— Без тебя знаю, что это Абрахам! И что дальше? Кейт на корабле! Почему доктор Пим ничего не делает?! Он должен…

Отвратительный хруст заставил их обернуться. Корабль врезался в стену ущелья в каких-нибудь пятидесяти ярдах от них, он был уже так близко, что они могли разглядеть обезумевших от страха детей, сбившихся в кучу на палубе. Через несколько секунд корабль должен был пройти под мостом.

— Позаботься, чтобы он сделал фотографию! — крикнул Майкл, забираясь на перила.

— Что? Что ты делаешь? Майкл!

— Обязательно сделайте фотографию! — крикнул Майкл Абрахаму.

— Послушай, парнишка…

— Майкл, слезь!

Взобравшись на перила моста, Майкл быстро посмотрел вниз, а потом обернулся к сестре. В его поведении было что-то такое, что заставило Эмму растерянно замолчать. Она сама не понимала, в чем тут дело, однако ей вдруг пришло в голову, что Майкл — ее старший брат, хотя она никогда раньше не воспринимала его таким.

— Я тебя люблю, — сказал Майкл и спрыгнул.

— МАЙКЛ!!

Бросившись к перилам, Эмма увидела, как ее брат камнем падает в темноту, а к мосту подлетает корабль: огромный, крутящийся, как скорлупка, обреченный; потом Майкл грохнулся на палубу, кубарем покатился по ней и скрылся из виду, а корабль стремительно понесся к порогу водопада, и уже некому и нечему было его остановить.

— МАЙКЛ! МАЙКЛ!

Эмма орала так страшно, что сорвала голос и уже не могла кричать, хотя слышала, как кричали другие; одетые в черное женщины города, простоволосые, с развевающимися за спинами шалями, выбегали из рощи под горой; держа в руках фонари и факелы, они неслись к ущелью и звали оставшихся на корабле детей, и во всей этой сцене было что-то настолько знакомое и врезавшееся в память, что Эмма никак не могла отвести глаз; потом полыхнула вспышка фотоаппарата Абрахама — он прижимал камеру к груди и, кажется, сам поразился, когда она вдруг сработала, — и тогда Эмма наконец поняла, о чем говорил Майкл.

«Позаботься, чтобы он сделал фотографию…»

Он говорил о фотографии, которую Абрахам дал Эмме и Кейт в тот далекий день в своей комнате, — о карточке, которую старик назвал своей последней фотографией, о той самой, где на обороте были написаны имена детей! Но зачем Майклу понадобилось, чтобы Абрахам сделал этот снимок?

Душераздирающий вой, пронесшийся вдоль ущелья, заставил Эмму обернуться, и она увидела, что корабль крутится и балансирует на самом краю водопада. На какое-то мучительное мгновение он завис в этом положении, и Эмма, вцепившись в перила моста, еще раз, почти шепотом, произнесла имя брата: Майкл. Потом нос судна задрался к небу, корма ушла вниз, и корабль со всеми пассажирами скрылся в стене воды.


Майкл шлепнулся на груду парусины. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться, поскольку корабль все быстрее несся по ущелью, изо всех сил колотясь бортами о стены. Куда ни посмотри, всюду были дети: крича и плача, они судорожно цеплялись за перила, канаты или друг за друга. Майкл обернулся и увидел позади черную арку моста. Он молча взмолился, чтобы Абрахам сделал свою фотографию, а Эмма все поняла. Потом он выбросил эти мысли из головы.

Шатаясь из стороны в сторону, он бежал по палубе, громко зовя Кейт, когда кто-то схватил его за руку. Это был Стивен Мак-Клаттери. Он держал за руку какого-то малыша, и на лице его было написано изумление.

— Ты вернулся! Снова! Как ты…

— Где моя сестра?

Стивен Мак-Клаттери указал на нос корабля.

— Нужно собрать всех детей вместе!

— Спятил? Они не могут пошевелиться!

— Они должны! Это наш единственный шанс!

— Но…

— Просто сделай, что я сказал! Приведи их всех к моей сестре! Скорее! У нас совсем мало времени!

Какую-то долю секунды мальчики молча смотрели друг на друга; Майкл был младше Стивена и гораздо уже в плечах, однако было понятно без слов, кто сейчас главный. Стивен Мак-Клаттери кивнул, повернулся к двум стоявшим поблизости мальчикам и начал отдавать распоряжения. А Майкл бросился бежать.

Выскочив на носовую палубу, он увидел около двадцати перепуганных ребятишек и Кейт, которая прижималась к стене, обнимая доктора Пима и книгу. Доктор был без сознания.

— Майкл? Что ты…

Он присел на корточки рядом с ней.

— Кейт, послушай…

— Нет! Ты не должен был возвращаться! — Она разрыдалась и набросилась на него с кулаками. — Кто теперь позаботится об Эмме? Ты не должен был возвращаться! — Перестав колотить его, Кейт обессиленно привалилась к брату и разрыдалась. — Ты не должен был возвращаться…

— Нет! Смотри, что я принес!

Майкл вытащил из куртки свою тетрадку. Бережно раскрыв ее, чтобы сберечь от свистевшего по палубе ветра, он показал сестре фотографию. Кейт сразу же узнала темные фигуры, выбегавшие из леса с фонарями и факелами в руках. Это была та самая фотография, которую Абрахам дал ей и Эмме.

— Нужно использовать ее! Вложить в книгу!

Но Кейт отрицательно покачала головой.

— А как же остальные?

— Я привел всех! — крикнул Стивен Мак-Клаттери, волоча за собой шестерых ребятишек. — То есть часть всех. А ребята собрали остальных.

Он махнул рукой в дальний конец палубы, куда выходили двое старших мальчиков, гоня перед собой толпу детей. По подсчетам Майкла, теперь на палубе собралось около тридцати перепуганных ребятишек.

— Заставьте их всех взяться за руки! — прокричал Майкл. — Возьмитесь за руки!

Стивен Мак-Клаттери и его помощники подхватили приказ и побежали по рядам, подталкивая детей друг к другу и крича каждому на ухо, но ребятишки то ли не понимали, то ли были слишком напуганы, в любом случае заставить их слушаться не было никакой возможности.

— Нам нужен доктор Пим! — закричала Кейт, яростно тряся старого волшебника.

Майкл на секунду задумался, потом велел Кейт прекратить, обшарил карманы доктора Пима и отыскал в них табакерку. Не успел он сунуть щепоть табаку под нос старику, как тот немедленно чихнул и открыл глаза.

— Гм, — пробормотал доктор Пим будто спросонья. — В чем дело?

— Доктор Пим! — закричала Кейт. — Мы на корабле! Мы сейчас свалимся в водопад! У нас есть фотография, но мы не можем заставить детей взяться за руки!

Доктор Пим кивнул, потом ненадолго задумался и спросил:

— В чем дело?

Стало ясно, что он не понял ни слова. Пока Кейт повторяла только что сказанное, Майкл поднял глаза и увидел, что они взлетели над водой. Теперь перед ними был только воздух.

— Кейт…

Больше он ничего не успел сказать. Корабль врезался в скалу с такой силой, что повернулся вокруг своей оси и продолжил нестись кормой вперед.

— Слишком поздно! — прокричал Стивен Мак-Клаттери. — Мы падаем!

Палуба корабля задралась вверх, и Майкл впервые услышал рев водопада.

— Кейт, — сказал он, — ты прости, я думал…

— Все в порядке, — ответила она, сжимая его руку. — Все нормально. Главное, мы вместе.

— Возьми фотографию, Кэтрин! Приготовься.

Это был доктор Пим. Голос его прозвучал так резко и четко, что сразу привел всех в чувство.

Кейт взяла у Майкла фотографию и раскрыла книгу; доктор Пим что-то прошептал, и в ту же секунду Майкл почувствовал, как Стивен Мак-Клаттери схватил его за руку, а сам он немедленно вцепился в руку сестры; тем временем корабль все сильнее зарывался кормой вниз, и вот уже палуба начала вздыматься, но странное спокойствие охватило детей, и каждый из них нащупывал в темноте руку соседа, пока длинная живая цепь не зазмеилась по палубе; доктор Пим продолжал шептать, цепь становилась все длиннее и длиннее, и когда последний ребенок присоединился к ней и палуба накренилась так сильно, что Майкл чудом удержался на ногах, а посмотрев вниз, увидел под собой сплошную пустоту, в которую они рушились вместе с кораблем, доктор Пим прокричал:

— Пора!

И корабль провалился вниз.


— Все будет хорошо, — повторяла Эмма в четвертый, пятый или девятый раз подряд. — Все будет хорошо.

Несколько секунд после падения корабля в водопад стояла страшная, невыносимая тишина. Потом снизу донесся звук удара, и женщины на склоне рухнули на колени и завыли. Время от времени сквозь этот общий вопль прорывались голоса мужчин, бежавших вдоль ущелья за спиной Эммы. Но она не оборачивалась. Не бежала на скалы, чтобы заглянуть на дно ущелья, и даже не поворачивалась в сторону водопада, в котором исчез корабль. Она не сводила глаз с леса за спиной у женщин. И ждала.

«Пожалуйста, — думала Эмма, до боли стискивая перила моста, — пожалуйста, ну, пожалуйста…»

И вот раздался совсем другой крик, заставивший всех женщин на скалах разом замереть и обернуться. Кричала маленькая девочка. Она звала свою маму.

Девочке было не больше восьми лет, и не успела она выбежать из-за деревьев, как одна из женщин с воплем бросилась к ней и подхватила на руки; следом раздались новые крики, дети по двое и по трое стали появляться из рощи, и когда все ущелье превратилось в место душераздирающих встреч, Эмма почувствовала, что тугой узел страха, скрутивший ее изнутри, наконец развязался. И тогда она тоже побежала по мосту к лесу — забыв о боли в ноге, зная, что они будут там, что они никогда ее не бросят, что она бежит прямо в распахнутые объятия сестры и брата.


Глава 24

Ракотис


— Не забывай, — сказал доктор Пим, — что, попав в прошлое, вы изменили историю. Поэтому мы должны представить себе, что произошло бы, не соверши вы путешествие во времени.

Кейт, Майкл и доктор Пим сидели на стволе поваленного дерева. Прошло десять минут после того, как корабль обрушился в водопад, а они снова перенеслись в лес, и теперь повсюду вокруг них соединялись семьи, разлученные на целых два года; матери и отцы, только что навсегда простившиеся со своими детьми, судорожно обнимались, не веря своему счастью. Доктор Пим отвечал на один из вопросов Майкла. Мальчик хотел знать, как Атлас мог попасть из хранилища в Мертвом городе в подземный кабинет в доме. Это был один из тех наукообразных по форме и бессмысленных по существу вопросов, к которым Майкл питал особую слабость. Кейт слушала вполуха. Она смотрела на Эмму, потерянно бродившую по краю ущелья. Кейт видела, что сейчас лучше не приставать к сестре с утешениями.

— Так вот, — продолжал волшебник, — в той реальности, которую мы для удобства назовем исходным прошлым, то есть до всех ваших скачков во времени, Графиня искала, но так и не нашла Атлас под Мертвым городом. Мужчины Кембриджского водопада под предводительством Габриэля подняли восстание и прогнали своих поработителей. Графиня, понимая, что хозяин не простит ей неудачи, погубила и себя, и детей, напоследок прокляв весь город. Итак, в любой версии событий я непременно очутился бы в подземелье Хэмиша. Давай допустим, что со временем я освободился бы из заточения, однако не успел бы остановить Графиню. Опасаясь, что повелитель колдуньи пошлет нового слугу закончить начатые Графиней поиски, я бы достал Атлас из хранилища. Дальше легко представить, что я поселился бы в доме Графини и выстроил подземную комнату, которая стала бы новым хранилищем для книги. Возможно, я видел бы некую иронию в том, чтобы спрятать Атлас прямо под носом у Графини. Затем я просто наложил бы новое заклятие, предусмотрев, чтобы при появлении одного из вас троих невидимая дверь стала бы видимой. В общих чертах все так и случилось, не правда ли?

Майкл подтвердил.

— Ну, вот тебе и ответ.

Они помолчали. Судя по всему, у Майкла закончились вопросы. Тогда Кейт наконец задала свой:

— Уже пора, да?

— Да, — ответил доктор Пим. — Вы должны исполнить то, зачем явились сюда. Время пришло.

Кейт встала и пошла к сестре. Ветер гулял над входом в ущелье, неся с собой водяную пыль водопада.

— Ты замерзла? — спросила Кейт.

— Нет.

— Эмма, мы сделали хорошее дело.

Эмма промолчала.

— Мне очень жаль Габриэля.

— Он где-то там.

Вместо ответа Кейт молча обняла сестру, и они вместе стали смотреть на темную воду, рушившуюся в бездну ущелья.

— Доктор Пим хочет, чтобы мы вернулись, да?

— Да.

— Ладно.

Они вместе подошли к Майклу и доктору Пиму. Эмма вытащила из кармана куртки фотографию Кейт в спальне дома, которую сделала перед тем, как они отправились спасать Майкла. Она молча протянула снимок сестре. Повсюду вокруг них семьи уже начали расходиться, направляясь в сторону города.

— Вы будете там? — спросила Кейт. — Когда мы вернемся назад?

— Поверь мне, я постараюсь изо всех сил.

— Доктор Пим… — начала Эмма.

— Милая, Робби и гномы уже начали искать его. Они о нем позаботятся, не беспокойся.

— Гномы отличные следопыты, — вставил Майкл. — Джи-Джи Гринлиф уверяет, что…

— Майкл, — сказала Кейт.

— Да?

— Помолчи.

— Ладно.

Эмма и Майкл взялись за руки, Майкл схватил Кейт за плечо. Кейт открыла книгу. Потом замерла.

— Доктор Пим…

Между страницами книги лежала фотография. Это был последний снимок Абрахама, тот самый, который Майкл дал ей перед тем, как корабль рухнул в водопад. Но как это могло случиться? Она же использовала эту фотографию, чтобы совершить прыжок во времени! Значит, карточка должна была исчезнуть!

— Ну вот, — тихо сказал доктор Пим, — выходит, это случилось.

— Что это значит? — резко спросила Кейт. — Что случилось? Почему она все еще здесь?

— Катерина, ты помнишь, что я сказал тебе в тронном зале Хэмиша?

— Нет, но…

— Постарайся вспомнить. Это тебе многое объяснит. А если нет, то я сам отвечу на все твои вопросы в будущем. Теперь же просто вложи в книгу другую фотографию. И проверь, исчезнет она или нет. Мне кажется, что нет.

— Пожалуйста, — попросил доктор Пим, видя, что она все еще колеблется, — поверь мне.

— Я верю, — ответила Кейт. И это была правда.

Кейт протянула Майклу фотографию Абрахама, подождала, пока тот вложит ее в свою тетрадку, и в последний раз убедилась, что ее брат с сестрой держатся друг за друга. В последний момент она заметила какую-то тень, скользившую среди деревьев. Кейт всмотрелась, но тень уже растаяла в темноте. Что ж, нужно поскорее покончить со всем этим, решила Кейт, и положила свою фотографию на чистую страницу. Она почувствовала знакомый толчок, пейзаж перед глазами исчез, и они трое очутились в своей спальне, где немедленно приросли к полу и оцепенели, глядя на других Кейт и Эмму, собиравшихся отправиться в прошлое на поиски брата; только после того, как другая Кейт вложила фотографию в Атлас и исчезла, дети снова обрели возможность двигаться.

— Эх, — сказала Эмма, — они даже не знают, во что ввязываются.

— Фотография исчезла? — первым делом спросил Майкл.

— Нет, — ответила Кейт, показывая им карточку. — Все еще здесь.

Они услышали звук открываемой двери.

— Ага, ваши королевские величества все-таки здесь!

Дети обернулись — в дверях стояла старая экономка.

— Мисс Саллоу, — начала Кейт, — мы не…

— Не слышали, как я десять минут колотилась в дверь? Решили шутки шутить со старой Саллоу? Представляю, как вы тут веселились! А я-то и не знала, что меня зачислили в труппу Комеди Франсэз!

— Мисс Саллоу…

— Доктор Пим уже внизу и желает насладиться вашим обществом. Соблаговолите ли спуститься, или мне передать доктору, что их королевские величества пожелали остаться в своих покоях, изощряясь в разных бонмо и фаляля по адресу старой женщины?

Кейт быстро шепнула Майклу и Эмме:

— Идите. Я сейчас догоню. Хочу спрятать книгу.

Когда Майкл и Эмма ушли следом за старой экономкой, Кейт повернулась и сунула книгу под матрас. Руки у нее дрожали. Она понимала: фотографии перестали исчезать не просто так. Это очень важно. Но что это значит? И какие такие слова сказал ей доктор Пим в тронном зале? Если бы она только могла сосредоточиться и подумать, если бы ей удалось хотя бы ненадолго вытряхнуть из головы все остальные мысли! Но как это сделать, если Кейт все время думала обо всем сразу: о пророчестве и всем, что с ним связано, о двух оставшихся Книгах начал, о Грозном Магнусе, который до сих пор где-то скрывается, о матери… Мама ее узнала, теперь она знает, кто она такая! Все еще размышляя об этом, вернее, не столько размышляя, сколько наслаждаясь теплом последнего воспоминания, Кейт поправила покрывало на кровати и встала. И тут ее осенило. Доктор Пим сказал, что она единственная, кому доступна полная власть над книгой! Это объясняет, почему для путешествия во времени ей не нужна фотография!

Но доктор Пим сказал что-то еще. Что же?

Нужно скорее разыскать его.

— Катерина…

Кейт резко обернулась. Дряхлая старуха, старая горбатая карга, завернутая в грязную, изодранную шаль, выходила из-за стенной панели, отодвинувшейся возле очага. Ее руки были похожи на кости, с которых складками свисала морщинистая кожа, покрытая струпьями и болячками. Голый череп просвечивал сквозь жидкие пряди волос. В прорехах башмаков виднелись почерневшие, распухшие ступни. При этом старуха улыбалась, обнажая редкие черные зубы. Кейт быстро посмотрела на дверь: Эмма, Майкл и мисс Саллоу давно ушли.

— Пятнадцать лет, — прокаркала Графиня. — Пятнадцать лет я ждала. Для тебя время пролетело в одно мгновение. Ты перешагнула через эти годы, как через трещину на полу. Но я ждала, mon ange, день за днем, час за часом, долгие пятнадцать лет, я ждала, когда мы встретимся снова.

Она встала между Кейт и дверью, преграждая девочке путь к спасению.

Но это было не нужно, ибо Кейт даже не шелохнулась. Смертельный страх заставил ее прирасти к месту. Графиня была жива. Но как такое могло быть? Кейт не стала спрашивать, что нужно Графине. Было ясно, что та пришла за Атласом.

— Не можешь поверить, что твоя старая подружка все еще скрипит? Думала, мой господин меня убил, да? Нет, нет! Он просто забрал обратно свою силу! Оставил меня слабой и опустошенной! Превратил в жалкий кожаный мешок с костями! Ха-ха, ты же не знаешь, что когда я очнулась на полу этого проклятого корабля, я из последних сил вытащила свое хилое тело на палубу и увидела там тебя, волшебника и толпу городского отродья. Я сразу поняла, что ты задумала. О да, я все поняла и в последний момент сумела присоединиться к вашей цепочке. Знай же, моя дорогая Катерина, что когда ты спасла ребятишек, то спасла и меня вместе с ними!

Старуха расхохоталась, но ее смех быстро сменился лающим кашлем, она отхаркнула в кулак и вытерла ладонь о шаль.

— После этого я спряталась за деревьями и смотрела, как сопливые ребятишки обнимаются со своими жалкими мамочками и папочками. Ты, конечно, понимаешь, что я не могла появиться перед вашим волшебником. Но я увидела, как ты и твои брат с сестрой колдуете над книгой, и поняла, что мне придется ждать. Пусть все поверят, будто я умерла. Пусть даже мой господин думает, что я погибла, когда корабль рухнул в ущелье. Но я придумала, как завладеть Атласом!

Графиня схватила Кейт за руку. Ногти у нее были черные и потрескавшиеся.

— Год за годом я ждала. Городские люди не узнали меня. Детишки, которых я держала в заточении, приносили мне хлеб и воду. Я запаслась терпением. И однажды я услышала о трех детях, которые поселились в доме над рекой. Я уже давно изучила все секретные ходы в этом доме, и вот, никем не замеченная, я прокралась сюда. О, я таилась, ждала и выслеживала, пока наконец не увидела тебя, моя прелестная Катерина — точно такой же, ни на день не повзрослевшей…

Она стояла так близко, что обдавала Кейт лицо своим зловонным дыханием.

— Отдай мне Атлас.

Кейт заколебалась. Может быть, закричать? Услышит ее хоть кто-нибудь?

— Я знаю, голубка моя, о чем ты думаешь. Но доктор Пим тебя не услышит. Он слишком далеко отсюда. Знаешь, кто тебя услышит? Малыш Майкл и малютка Эмма. Конечно, они прибегут сюда. И тогда я убью их обоих у тебя на глазах! Я слишком долго ждала, моя милая. Отдай мне Атлас!

Из складок шали старуха вытащила длинный, заржавевший нож. Кейт невольно скользнула взглядом по лезвию, потом подняла глаза на ведьму.

— Пообещайте, что не тронете Майкла и Эмму.

— Конечно, — жутко ухмыльнулась старуха, — я же не чудовище.

— И что вы уйдете, как только получите книгу.

— Исчезну, словно меня и не было!

— Тогда ладно.

Кейт повернулась и сунула руку под матрас. Она и не думала отдавать Графине книгу. Она просто хотела усыпить ее бдительность. Схватив Атлас, Кейт резко распрямилась, замахнулась и изо всей силы обрушила оплетенный в кожу фолиант на голову Графине…

Старуха ловко вскинула костлявую руку и перехватила книгу. Несколько секунд они стояли друг перед другом: Кейт держала книгу за один конец, а Графиня за другой, глубоко впившись ногтями в изумрудный переплет.

Потом колдунья сипло захохотала.

— Лукавая девчонка! Я излечила тебя от излишней доверчивости, да? Но к счастью, Графиня куда сильнее, чем кажется. Так что… ПУСТИ! ОТДАЙ!

Графиня с безумной силой рванула книгу, и пальцы Кейт разжались. Но старуха тоже перестаралась — потеряв равновесие, она выронила книгу, и та упала на пол. Они с Кейт одновременно бросились за ней…

Дальше случилось следующее: Графиня одной рукой вцепилась в книгу, а другой с шипением занесла нож над головой Кейт; та отпрянула назад, стиснув пальцами чистую страницу, и решила ни за что не уступать и не дать ведьме победить, но когда лезвие приблизилось к ее лицу, Кейт сделала единственное, что смогла придумать, — всем своим существом воззвала к магии книги и взмолилась, чтобы доктор Пим оказался прав.

Она тут же почувствовала рывок. Это может показаться странным, но у Кейт создалось ощущение, будто Атлас и заключенная в нем сила все это время ждали ее. Но восторг длился всего долю секунды, а потом Кейт словно бы очутилась посреди огромного океана, далеко-далеко от земли. Графиня тоже была с ней, но только как тень присутствия. Кейт почувствовала, как ее засасывает куда-то, и поняла, что может полностью раствориться, исчезнуть во времени. Возможно, это было правильно, может быть, так и должно было случиться… Но потом, как недавно в спальне, Кейт подумала о маме, о том, как та обнимала ее, а потом узнала, и пламя чистой любви вспыхнуло в ее сердце. И вот тогда она вспомнила, что сказал ей доктор Пим в тронном зале.

Она сможет овладеть всей силой книги только тогда, когда исцелит свое сердце.

Хорошо, подумала Кейт, представлю, будто у меня есть фотография. Теперь нужно сказать книге, куда я хочу попасть.

В следующее мгновение она зажмурилась от яркого солнечного света. Она стояла на крыше какого-то здания в буром, выжженном солнцем городе. Красная пыль висела в воздухе, снизу, с улиц, неслись вопли. Графиня стояла на коленях, жадно хватая ртом воздух. Ее нож валялся рядом, и Кейт ногой сбросила его с крыши.

— Как ты… как ты это сделала?

— Мне больше не нужна фотография. Атлас делает все, что я пожелаю.

— Нет, это невозможно…

— Да неужели? Оглянитесь по сторонам. По-моему, очень даже возможно.

— Но ты не можешь…

— Знаете, мне кажется, я всегда это могла. Просто не была готова. Доктор Пим с самого начала это знал. — Кейт разговаривала скорее с собой, чем с Графиней. Ей нужно было проговорить вслух все, что она поняла. — Представьте, что в вашей жизни есть один главный вопрос, который беспрестанно гложет вас изнутри, и пока вы не ответите на него, вы никогда не сможете жить полной жизнью. Для меня это был вопрос о том, любили ли нас наши родители. Ведь если они нас любили, то как могли бросить? Но когда вы помогли мне вернуться в прошлое, то мама меня узнала. Она поняла, что я — ее дочь. И я больше никогда не усомнюсь в ее любви. Это как компас, который всегда знает, где север. Теперь, что бы ни случилось, эта любовь всегда укажет мне путь.

Графиня с трудом поднялась на ноги. Ее некогда фиалковые глаза стали черными от ненависти. Но Кейт больше не испытывала страха. Напротив, на нее снизошло небывалое спокойствие.

— Самое смешное, что если бы вы не отправили меня в прошлое, я бы никогда не поняла всего этого. Хотя нет, я уверена, что доктор Пим нарочно подстроил все это, когда дал мне воспоминание о матери. Нужно будет спросить его при встрече.

— Дитя, я сейчас растерзаю…

Угрозы Графини были прерваны взрывом, прогремевшим на одной из соседних улиц. Графиня обернулась.

— Где мы? Куда ты нас затащила?

Кейт пожала плечами.

— Я забыла название этого города. Вы когда-то рассказали мне о нем, это тот город, где совет волшебников создал три магические книги. Насколько я помню, вы говорили, будто этот город был разрушен войсками Александра Македонского. Я велела Атласу перенести меня сюда.

— Ты перенесла нас в Ракотис?

— Выходит, так.

— Глупая девчонка! Посмотри!

Графиня ткнула куда-то в воздух своим скрюченным пальцем, и Кейт обернулась. За ее спиной простиралась бескрайняя синева моря, блестевшего под лучами солнца, а на ее фоне темнели тысячи кораблей. Кейт услышала летящий над водой рокот барабанов, увидела клубы огня, вырывавшиеся с палуб ближайших судов. Снаряды обрушились на город, и в считаные секунды десятки пожаров заполыхали вокруг Кейт и Графини. Послышались крики людей, ищущих укрытия.

— Нужно бежать! Помоги мне, и я помогу тебе! У тебя есть власть. Теперь я это вижу. Атлас признал тебя. Но ты не имеешь ни малейшего представления о том, что тебя ждет в будущем! Помоги мне, и я помогу тебе!

— Зачем мне ваша помощь?

— Затем, что я знаю своего хозяина. Он не оставит поиски. Он ищет тебя и твоих брата с сестрой. Ищет Книги! Грозный Магнус найдет тебя!

При упоминании этого имени Кейт вдруг послышалась мелодия скрипки. Она знала, что это лишь ее разыгравшееся воображение, но даже воспоминание об этой музыке заставило ее похолодеть. Графиня прильнула ближе:

— Ты видела его! Ты знаешь, что он сломает твоего волшебника, как прутик, а затем сделает вас всех своими рабами! Но я могу помочь! Я помогу тебе раздобыть две оставшиеся книги! Неужели ты не понимаешь, что это твоя единственная надежда? Он никогда не перестанет искать! Ты должна первой найти Книги!

— Мы спрячемся…

Старуха зашипела и презрительно взмахнула скрюченной рукой.

— Спрячетесь? Надолго ли? На всю жизнь? Смешно! Он вас найдет. Он найдет вас, а с вашей помощью отыщет Книги, и вот тогда он уничтожит весь этот мир! Я ведь рассказала тебе, что могут эти Книги. И потом, — старуха зловеще оскалилась, — мне казалось, будто ты сильнее любишь своих родителей…

Сердце бешено заколотилось в груди Кейт, ей вдруг стало нечем дышать.

— О чем… о чем вы говорите?

Графиня улыбнулась, чувствуя, что чаша весов склоняется в ее сторону.

— Значит, волшебник до сих пор ничего тебе не рассказал? Ах, как нехорошо, как нехорошо с его стороны. Но старушка Графинюшка всегда в курсе всех новостей. Особенно когда речь идет о mon petit oiseau.[11 - Моих маленьких пташках (фр.).] Ровно десять лет назад Грозный Магнус наконец-то пронюхал о тебе, малыше Майкле и малютке Эмме.

— Но как…

— Пророчество, как же еще! Были знаки. Но волшебник оказался шустрее. Выхватил вас прямо из-под носа моего хозяина. А вот вашим милым родителям повезло гораздо меньше. Да-да, гораздо меньше! — Она придвинулась еще ближе. — Вот уже десять лет, ровно десять лет, ваши любящие родители томятся в плену у Грозного Магнуса!

— Вы врете.

— Ах, милая, как бы тебе хотелось так думать, правда? Но ты отлично знаешь, что я сказала правду! Твои родители — пленники Грозного Магнуса, и единственная возможность освободить их — это найти две оставшиеся книги раньше, чем это сделает он! Но для этого тебе понадобится помощь Графинюшки!

Ее родители были пленниками. Вот почему они не вернулись за ними. Несмотря на весь ужас этого открытия, Кейт почувствовала странное облегчение. История ее жизни наконец-то прояснилась.

Страшный треск разорвал воздух, и когда Кейт с Графиней обернулись, то увидели, как новый чудовищный залп, еще сильнее прежнего, обрушился с кораблей на город. Ракотис был обречен. Графиня клещами вцепилась в руку Кейт:

— Скорее! Возьми меня с собой! Я твоя единственная надежда!

Но Кейт покачала головой и спокойно ответила:

— Нет. Вы остаетесь.

Она вырвала руку и сразу же призвала магию. Последнее, что она увидела, была Графиня, кошкой прыгнувшая на нее на фоне пылающего со всех концов города.

В следующую секунду Кейт уже стояла в спальне — одна, прижимая к груди изумрудно-зеленую книгу.

— Эй! Что ты делаешь? Мне показалось, ты хотела ее спрятать. — Эмма стояла в дверях. — Ты в порядке?

Только теперь Кейт поняла, что стоит затаив дыхание. Она с шумом выдохнула.

— Со мной все замечательно. Я просто… Эмма, в чем дело? Что случилось?

В глазах ее сестры стояли слезы.

— Идем, Кейт! Ты должна это увидеть!


Глава 25

Духи рождественского прошлого


Проносясь следом за Эммой по темным коридорам дома. Кейт невольно отмечала повсюду следы глубокого запустения: зеркала покрылись слоем копоти, по углам висела паутина, погрызанные мышами половики едва прикрывали пыльные скрипучие полы. Иными словами, дом выглядел в точности так же, как в тот день, когда они отправились в прошлое. Эмма не рассказала, в чем дело, и это было даже к лучшему, поскольку Кейт все равно не могла думать ни о чем, кроме последних слов Графини. Их родители были пленниками Грозного Магнуса, и единственная надежда спасти их заключалась в том, чтобы первыми отыскать две оставшиеся книги. Кейт понимала, что должна обо всем рассказать Майклу и Эмме. Но сначала ей нужно было поговорить с доктором Пимом.

Они остановились у дверей в бальный зал. Эмма повернулась к сестре.

— Готова?

Не дожидаясь ответа, она повернула ручку. Когда двери распахнулись, музыка и свет оглушили Кейт. Бальный зал был полон людей, евших, пивших и болтавших друг с другом, так что в первую секунду Кейт почудилось, будто они снова попали на призрачный санкт-петербургский раут Графини. Но это не был бал Графини. Играла праздничная музыка. Огромная ель возвышалась в центре комнаты. Стены были завешены гирляндами и остролистом. Но главное — гости, хоть и были одеты в свои лучшие наряды, нисколько не напоминали сливки санкт-петербургского света. И еще здесь были дети. Они носились по всему залу, сновали между взрослыми, гонялись друг за другом, хохотали и вопили от всей души.

— Что это? — спросила Кейт.

Эмма не ответила, и Кейт поняла, что их заметили. Один из гостей бросил взгляд в сторону двери, что-то шепнул на ухо другому, тот передал третьему, четвертому; и в считаные секунды все гости в огромном зале смолкли и обернулись к девочкам.

— Эмма, что…

Кейт не договорила, потому что все собравшиеся вдруг радостно закричали и захлопали в ладоши.

— Хватит, — сказала Кейт, — это неприятно.

— Вот и вы! Добро пожаловать! Добро пожаловать!

Доктор Пим, одетый в свой неизменный твидовый костюм, в котором Кейт видела его пятнадцать лет и пять минут назад, вышел из ликующей толпы. Он весь сиял.

— С Рождеством, дорогая! Счастливого-счастливого Рождества!

Он поклонился, сложившись почти пополам.

— Доктор Пим, — сказала Кейт. — Кто… Что тут происходит?

— Как что, праздник, конечно! — ответил доктор Пим, а потом понизил голос, чтобы его могла услышать только Кейт: — Не бойся. Сегодня вечером Грозный Магнус не причинит тебе зла. Я позаботился об этом.

Кейт тупо кивнула. Она смотрела на толпу гостей, обступавшую их со всех сторон.

— Да, но…

Майкл вышел из-за спины волшебника:

— Все нормально, Кейт. Все хорошо!

И в самом деле, казалось, все эти люди хотели лишь пожать Кейт руку, сказать ей спасибо и пожелать счастливого Рождества. Это были мужчины и женщины всех возрастов, у многих из них в глазах стояли слезы, и все они пожимали ей руку с таким чувством, словно много лет ждали этой возможности и теперь стремились как можно дольше продлить мгновения встречи.

— Доктор Пим, — прошептала Кейт, вырвавшись из объятий полной женщины, долго всхлипывавшей у нее на плече, — кто эти люди?

— Как кто? Добрые жители Кембриджского водопада! Каждый год мы отмечаем Рождество в этом зале. Мне кажется, это отличный способ изгнать отсюда злых духов прошлого. К сожалению, мне никак не удается уговорить мисс Саллоу привести дом в порядок. Между нами говоря, экономка она просто ужасная.

— Ты что, не видишь? — закричала Эмма. — Это же наши дети! Те самые, которых мы спасли! Они все выросли!

Как раз в этот момент к ним подошла молодая пара с ребенком. И у мужчины, и у малыша были огненно-рыжие кудрявые волосы.

— Это и в самом деле ты! — сказал мужчина. — Мы даже не поверили, когда доктор Пим нам сказал, что вы будете здесь сегодня. Ты ни капельки не изменилась. Разве что выглядишь еще младше, но это понятно.

Кейт показалась, будто она знает этого мужчину, вот только каким образом и откуда?

Женщина улыбнулась.

— Они тебя не узнают, милый.

— Ах да, конечно! Я — Стивен Мак-Клаттери. Подрос немного, как видите. А это Анни, моя жена. Вы ее помните?

— Ой… — пролепетала Кейт. — ОЙ.

— Я была в очках, — напомнила Анни.

— Я помню, — прошептала Кейт, думая о том, что когда-то держала эту бывшую девочку, а теперь уже взрослую женщину, на руках.

— Мы хотим познакомить тебя с нашей дочкой, — сказала Анни. — Ее зовут Кэтрин. Мы всем тебе обязаны. Все мы. Все здесь присутствующие.

Кейт посмотрела на малышку и почувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Откашлявшись, она с трудом выдавила:

— Она красавица.

— Эй, расступись! — раздался зычный голос. — Да пустите же меня! Дайте мне до них добраться!

Король гномов Робби Мак-Лаур, как добродушный медведь, прокладывал себе дорогу сквозь толпу. Он был облачен в красно-зеленый клетчатый камзол, на котором горделиво покоилась борода, аккуратно разделенная на четыре косы, заплетенные изумрудными лентами. Кейт подумала, что этот камзол, заплетенные лентами косы и молодцеватая выправка делали Робби похожим на самого важного и прекрасного пони — иными словами, она решила, что он выглядел просто восхитительно.

— Ваше величество! — воскликнул Майкл. — Мне не сказали, что вы здесь! — с этими словами он немедленно встал на одно колено.

— Фу, как же за тебя стыдно! — простонала Эмма.

— Брось, брось, не потерплю такого от тебя! — Робби поднял Майкла на ноги и смял в медвежьем объятии. — Эх, как же я рад, мальчонка! Все трое вместе! Отрада сердцу, лучше не скажешь!

И тут Кейт увидела еще одного гнома, стоявшего чуть в стороне от своего короля. Он был одет в красный с золотом камзол и широко улыбался в черную бороду.

— Уоллес! — закричала она, бросаясь к нему.

Уоллес с хохотом обнял Кейт своими короткими мускулистыми руками, а потом отстранился на шаг, чтобы как следует полюбоваться ею.

— В последний раз мы с тобой виделись в Мертвом городе, лет пятнадцать назад. Сдается мне, ты так и не успела переодеться!

— Уоллес, прости меня, мне так стыдно за то, что я натворила…

— Нет-нет, никаких извинений! Тем более, что в конце концов все закончилось хорошо.

— Точно, так и есть, — вмешался Робби. — Помимо всего прочего, мы восстановили отношения с соседями, то есть с кембриджскими водопадцами. Все они настоящие молодцы, что говорить! Да, чуть не забыл. Хэмиш просил извиниться за то, что не сумел выбраться.

— Правда? — спросила Кейт.

— Правда? — спросил Майкл.

Робби оглушительно захохотал и с такой силой хлопнул Майкла по спине, что тот едва не упал.

— Нет, конечно! Я оставил этого олуха во дворце раздавать подарки. Каждый год заставляю его наряжаться Сантой, честное королевское слово! Сидит у меня как миленький, качает маленьких гномиков на колене. Бог ты мой, как же он ненавидит эту работенку!

Кейт заметила, что ее сестра стоит на цыпочках, напряженно всматриваясь поверх голов собравшихся. У нее оборвалось сердце, когда она поняла, кого ищет Эмма. Кейт знала, что должна подойти к сестре. Но путь ей преградила еще одна пара выросших ребятишек, которым тоже хотелось посмотреть на нее, поблагодарить от всего сердца и попросить поцеловать их малыша. Когда Кейт снова обернулась, Эммы уже не было.

Она нашла сестру снаружи, на заднем дворе, в том самом месте, где пятнадцать лет назад они все трое сидели за столом вместе с Графиней и колдунья рассказала им историю Книг начал. Тогда была теплая ночь, самый конец лета. Теперь стояла зима, толстый слой снега покрывал выложенный каменными плитами дворик, и дыхание облачком вырвалось изо рта у Кейт. Она закрыла за собой дверь, заглушив звуки праздника, и пошла к сестре. Эмма смотрела на темную полосу деревьев, крепко обхватив себя руками. Казалось, она вообще не замечала холода.

— Я думала, он будет здесь, — прошептала Эмма. — Я думала… ведь все остальные здесь. И гномы эти и… я просто подумала, что он тоже будет. Глупо, да, я понимаю.

Кейт положила руку ей на спину.

— Мне так жаль.

Они простояли так почти полминуты, не шевелясь и не говоря ни слова. Кейт не знала, стоит ли заставить Эмму вернуться в дом. Во дворе было слишком холодно без куртки, к тому же Кейт собиралась рассказать сестре и Майклу о том, что она узнала про их родителей. Она уже хотела заговорить, но тут Эмма вдруг громко охнула, сорвалась с места и помчалась по каменным ступенькам прямо в снег.

— Эмма! Постой! Что ты?..

В следующую секунду Кейт увидела, как темная фигура отделилась от деревьев и двинулась им навстречу.

«Нет, — подумала Кейт. — Нет, не может быть…»

Эмма бежала, по колено проваливаясь в снег, во весь голос выкрикивая заветное имя, а добежав, бросилась прямо в распахнутые объятия великана. Кейт услышала приглушенный голос сестры:

— Я знала! Я же знала!

Через несколько секунд мужчина, все еще прижимая к себе Эмму, вошел во двор. На нем была длинная медвежья шуба, снег белел у него на голове и плечах. На лице его стало больше морщин, седина засеребрилась на висках. Эмма зарывалась лицом в его воротник.

— Привет, — сказал Габриэль.

Кейт кивнула, не в силах сбросить оцепенение.

— Замерзнешь. Идем внутрь. — Он шагнул вперед и распахнул дверь.

— Ага! — воскликнул доктор Пим, когда Габриэль подошел к нему вместе с двумя девочками. Эмма уже шагала с ним рядом, крепко держась за его руку. — Добрался все-таки! Я слышал, что с вашей стороны горы выпало немало снега.

Майкл уставился на Габриэля с тем же выражением, которое, как подозревала Кейт, совсем недавно было написано на ее лице.

— Но я думал, он… Стойте… Но как?..

Волшебник улыбался, наслаждаясь всеобщим смятением, и не говорил ни слова.

— Рад тебя видеть, — сказал Габриэль своим глубоким, серьезным голосом.

— Простите, — сказала Кейт, — но Майкл прав. Почему…

— Я не умер?

— Ну… в общем, да.

— Да потому, что Габриэль не по зубам какому-то дурацкому чудищу! — выпалила Эмма. — Разве не правда? — Она вытерла лицо рукавом, и Кейт поняла, что ее сестра плачет от счастья.

— За это я должен поблагодарить тебя, — сказал Габриэль Майклу.

— Меня?

— Его? — вскрикнула Эмма. — Да при чем тут он? Он ничего не сделал! Это я разрядила ведьмины фугасы-мугасы! Это я сбросила тебя на нижние мостки!

Габриэль посмотрел на нее.

— То есть, — поспешно поправилась Эмма, — нашла тебя на нижних мостках. После того, как ты туда упал, когда сам по себе свалился сверху.

— Если бы не твой брат, — продолжал Габриэль, — я бы, возможно, не догадался, что чудовище боялось воды. Но именно это помогло мне справиться с ним. Когда вода поднялась, я смог утопить адское создание.

— И сумели спастись сами! — восхищенно воскликнула Кейт.

— Последнее, что я помню, это как бежал вверх по лестнице, а плотина рушилась в прах вокруг меня. Король Робби и его гномы нашли меня без сознания на краю ущелья.

— Так и было, — подтвердил король гномов, сунув большие пальцы в карманы камзола и покачиваясь из стороны в сторону. — Ох, и тяжелехонько нам пришлось, когда тащили его! Этот парень весит больше, чем тяжеловоз с телегой!

— Здорово! Выходит, гномы тоже на что-то годятся, — великодушно признала Эмма.

Она потянула Габриэля за рукав и что-то прошептала ему на ухо, и Кейт услышала, как Габриэль ответил:

— Я знаю, я тоже…

Кейт посмотрела на доктора Пима.

Ну вот, значит, все хорошо. Выходит, все целы?

— И не просто целы, моя дорогая. Посмотри вокруг — это все стало возможно благодаря тебе.

Кейт посмотрела на семьи, стоявшие перед ними, и подумала: «Мы сделали это, неважно, что будет дальше, но мы это сделали!»

— А теперь, — сказал доктор Пим, — прошу меня извинить, я уже давно смотрю на этот сидр…

— Нет! Я должна вам кое-что сказать…

— Да, дорогая?

— Я…

Старый волшебник терпеливо ждал. И не только он, но и Эмма с Майклом — Эмма не выпускала руку Габриэля, а Майкл стоял рядом с королем Робби и Уоллесом. Кейт вдруг поняла, что еще никогда не видела своих брата и сестру такими счастливыми.

— Да, Кэтрин?

Кейт знала, что как только она перескажет им слова Графини, как только они узнают, что им предстоит освободить своих родителей из плена Грозного Магнуса, празднику придет конец. Она подумала о долгом путешествии, которое привело их сюда, и о том, сколько им еще предстоит пройти. Эта ночь еще понадобится Майклу и Эмме.

— Я… я просто хотела пожелать всем счастливого Рождества.


И праздник пошел своим чередом. Были и песни, и танцы, и рождественские гимны; Стивен Мак-Клаттери извинился за то, что когда-то хотел повесить Майкла, а дети хором попросили его забыть об этом; потом они увидели Абрахама, хромавшего по залу со своим фотоаппаратом, бросились к нему и долго крепко обнимали, благодаря за все; Уоллес и король Робби научили их гномьим рождественским песням, в которых Рождество упоминалось только мимоходом, а главное внимание было уделено перечислению достоинств и недостатков различных горных техник (Майкл скрупулезно записывал каждое слово); и был огромный стол, ломившийся от всевозможных яств: жареных поросят в кленовой глазури, ягнят в мятном желе, хрустящей жареной картошки с румяной корочкой, картофельного пюре с чесноком и сыром и горшочков с дымящимся чаудером; только десерты занимали два отдельных стола, один из которых был целиком заставлен всевозможными пончиками: шоколадными, коричными и шоколадно-коричными, а также обсыпными сахарными пончиками с малиновой, ежевичной, клубничной и черничной начинками; Майкл уговаривал Эмму попробовать нечто, что называл восхитительным грибным пончиком, но она попросила его не портить ей аппетит; были здесь и кувшины с яблочным, грушевым и медовым сидром, чаны с дымящимся глинтвейном, огромные кружки с пенящимся горячим шоколадом, бочонок гномьего эля, принесенный королем Робби и пользовавшийся огромным успехом у всех гостей; взрослые, уже подходившие поблагодарить детей, подходили во второй и третий раз, прося Абрахама сфотографировать их со своими спасителями; дети перезнакомились с кучей ребятишек, которых звали Кейт, Майкл и Эмма, их было так много, что Кейт невольно спрашивала себя, как здешним мамам удается звать вечером домой своих сорванцов, не рискуя собрать на крыльце половину городских ребятишек; и они наелись до отвала и напились, и единственный, кто остался мрачен на этом празднике, была мисс Саллоу, но такая уж она уродилась.

Кейт изо всех сил старалась разделить всеобщее веселье, но мысли обо всем случившемся и последних словах Графини не давали ей покоя. Кто такой Грозный Магнус? Что означает ее способность использовать Атлас без фотографии? Все ли рассказала ей Графиня о таинственном пророчестве? И где искать две оставшиеся Книги? Какие силы и тайны они хранят в себе? Слишком много загадок!

Не говоря уже о вопросах, касающихся ее родителей.

При мысли о том, что им пришлось пережить и что они терпят до сих пор, у Кейт темнело в глазах от страха и печали.

Но несмотря на это, она твердо знала самое главное.

Если их родители еще живы, они с Майклом и Эммой их непременно найдут. И неважно, что им противостоит могущественный Грозный Магнус и что для освобождения родителей им придется отыскать книги, пропавшие тысячи лет тому назад. Они с Майклом и Эммой все равно соберут свою семью вместе, и ничто их не остановит.

— Кейт! — Эмма подбежала к сестре, Майкл маячил за ее спиной, лица у обоих раскраснелись от счастья. — Король Робби обещал высвистеть носом «Украшайте залы»! Ох уж эти гномы, скажи? Это будет уморительно!

— Носовой свист является древнейшей гномьей традицией! — возразил Майкл и, подумав, добавил: — Но все равно будет забавно.

— Идем, Кейт! Ты должна это услышать!

— Ты просто не можешь это пропустить!

— Робби будет высвистывать рождественские песни носом? — рассмеялась Кейт. — Так чего же мы ждем?

И она, улыбаясь, пошла за сестрой и братом.


notes


Примечания


1


Это невероятно, не правда ли? (фр.).


2


Мои друзья (фр.).


3


Как глупо! (фр.).


4


Открывайте дверь (фр.).


5


Мой ангел (фр.).


6


Итак, дети мои (фр.).


7


Анишинаабе — самоназвание целой группы крупных индейских племен Канады и севера США — отава, оджибве и алгонкинов. Все они говорят на языках подгруппы анишинаабе.


8


Моя милая (фр.).


9


Какой кошмар (фр.).


10


Мой дядя (фр.).


11


Моих маленьких пташках (фр.).